Author: Дмитриев И.С.  

Tags: история науки   франция   новое время  

ISBN: 978-5-288-05151-7

Year: 2011

Similar

А.Н.Радищев. Полное собрание сочинений Т.3

Собрание сочинений. Том 25. Письма 1853—1856 годов

Сочинения. Том 30. Книга 2. Письма 1869—1870 годов

Собрание сочинений. Том 24. Письма 1850—1852 годов

Text
                    ИСТОРИЯ НАУКИ

И. С. Дмитриев

«СОЮЗ УМА И ФУРИЙ


ИСТОРИЯ НАУКИ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

И. С. Дмитриев

«СОЮЗ УМА И ФУРИЙ»
ФРАНЦУЗСКОЕ НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО
в эпоху РЕВОЛЮЦИОННОГО КРИЗИСА
КОНЦА XVIII СТОЛЕТИЯ
И ПЕРВОЙ ИМПЕРИИ


ББК 72.3
Д53

Дмитриев И. С.
Д53

«Союз ума и фурий»: Французское научное сообщество в эпоху
революционного кризиса конца XVIII столетия и Первой Импе­
рии. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2011. — 468 с.
ISBN 978-5-288-05151-7
В книге на основе широкого круга источников исследуются различ­
ные аспекты истории французской науки в эпоху Французской революции
X V III в. и Первой Империи (1 8 0 4 -1 8 1 5 ): судьбы научной элиты страны в
период якобинского террора, организация научно-технических работ, на­
ционалистические тенденции в научном сообществе Франции в указанный
период. Также рассматриваются общая характеристика науки века Просве­
щения и структура и функционирование Парижской Академии наук в пред­
революционные десятилетия.
Тематика книги сопряжена с более общим вопросом — о влиянии на
науку социально-политических кризисов, т.е. ситуации социально-полити­
ческой и экономической неопределенности, характеризующейся неустойчи­
востью тенденций и многовариантностью выходов к стабильному состоя­
нию.
Книга рассчитана прежде всего на узкий круг хорошо образованных чи­
тателей и специалистов в области истории, социологии и философии науки,
но может быть полезна и другим читательским категориям: преподавателям
высших и средних учебных заведений, студентам, журналистам и просто ли­
цам, интересующимся социальной и интеллектуальной историей.

ББК 72.3

Р абот а вы полн ен а при поддерж ке Российского ф он да
ф ундам ент альны х исследований. П роект 07-06-00128а

ISBN 978-5-288-05151-7

©

И. С. Дмитриев, 20 1 0

©

С.-Петербургский государственный
университет, 2011


Alie Freiheits-Apostel, sie waren m ir im m er zuw ider;
W illkur suchte dock nur Jeder am Ende fu r sich.
J.W . Goethe*

Тот , кто приносит общ ее б лаго , всегд а ст раш ен
< . . . > Революция долж н а заверш и т ь ся у ст а н о в­

лением соверш ен н ого счаст ья.
Л.-А . Сен-Ж юст

Заслуженные люди < ...> долж ны ост а ва т ь ся лю ­
бимыми сынами О т ечест ва < . . . > даж е если они
были негодяями.
Ж .-Ж . Руссо

Революции от брасы ваю т нюансы < . .. > пот ок
у р а вн и вает всё.
Б. Констан

А в общ ем -т о — какие пустяки!
В сего лиш ь — т ридцат ь т ы сяч гуген от ов.
Б. Ахмадулина

* Эти строки одной из «Венецианских эпиграмм» (N® 50) И.-В. Гете, написанной в
1790 г., которые Т. Карлейль взял эпиграфом к третьей части («Гильотина») своей «Фран­
цузской революции», можно перевести (не претендуя на художественность перевода)
примерно так: «Мне всегда были противны все апостолы свободы; // Ведь в итоге, каж­
дый из них жаждет лишь власти (произвола) только для себя».


Шарль-Луи Люсьен Мюллер (Ch. L. L. Muller; 1 8 1 5 -1 8 9 2 )
Последние жертвы Террора, 7 - 9 Термидора II года Республики (ок. 1890)


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ
ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

«СПЕШАТ ЯВЛЕНЬЯ ОБЕЗДУШИТЬ»
В культуре XVIII столетия Природа становится первичной реально­
стью. Критика традиционных общественных институтов и религиоз­
ных догм, мистических грез и темных суеверий, схоластической лже­
учености и традиционных психологических стереотипов велась от лица
Природы и внеисторического естественного разума. В предисловии к
«Начальному курсу химии» А. Лавуазье (А.-L. Lavoisier; 1743-1794) пи­
сал: «Я старался дать химии такое направление, которое, как мне кажет­
ся, наиболее согласуется с природным порядком»1.
В свою очередь, Природа понималась как саморегулирующаяся
система, функционирование которой было подчинено строгим, мате­
матически выражаемым законам или таксономическим схемам, что
составляло основу естественной гармонии. К примеру, одним из важ­
нейших научных достижений П. С. Лапласа (P.-S. de Laplace; 1749-1827)
стало доказательство устойчивости Солнечной системы (1787). Вопрос
этот стоял уже перед И. Ньютоном (I. Newton; 1643-1727), который, од­
нако, вынужден был прибегнуть для объяснения постоянства среднего
расстояния планет от Солнца к теологическому аргументу: Бог время
от времени вносит поправки в движения планет, что и обеспечивает
устойчивость мира. Лаплас сумел решить указанную проблему, исполь­
зуя только закон всемирного тяготения Ньютона, математические ме­
тоды (теорию возмущений) и данные астрономических наблюдений2.
Именно в этом и состоит смысл его ответа Наполеону, когда тот обра­
тил внимание на то, что ученый в своих рассуждениях не воспользовал­
ся идеей божественного вмешательства в планетные движения. Лаплас,
как гласит известный анекдот, сказал тогда императору: «]е riavais pas
besoin de cette hypothese-ld»\
Природа в эпоху Просвещения рассматривалась, по выражению
А. Лавджоя, как «этическая норма»4. Что «естественно (natural)», то и
5


НАУКА В ЗЕРКАЛ К ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

есть благо. Наука же оценивалась как идеальное воплощение рацио­
нальной деятельности. При этом под «рациональностью» подразумева­
ли, как правило, мышление, очищенное от страстей, предрассудков или
предубеждений, опирающееся на доводы разума и разумно осмыслен­
ный опыт, а не на неверифицируемые утверждения типа религиозно­
го откровения. Все явления природы понимались как обусловленные
естественными причинами и подчиненные строгим и однозначным
естественным законам, тогда как Бог, по выражению А. Франса, был
«отодвинут в далекую пропасть первопричин». Впрочем, и там его по­
ложение оказалось весьма неустроенным5. Принцип, согласно которо­
му всякое знание о мире должно быть выработано самими людьми, с
начала XVIII в. «принимался настолько серьезно, что строгому пере­
смотру подвергалось любое богооткровенное знание и вообще любое
знание, признаваемое частью предания»6. Отсюда — особый акцент
на роли естественных наук, дающих основу для построения системы
знаний о Природе, системы, обслуживающей в первую очередь мате­
риальные интересы людей. Интерес к абстракциям и отвлеченным умо­
постигаемым сущностям, к схоластическим универсалиям и к скрытым
качествам сменяется уже в XVII и особенно в XVIII столетии интересом
к частным проблемам, уходом исследователя в «суету изысканий», на­
целенных на испытание естества «горнилом, весами и мерой» (Е. А. Ба­
ратынский), на фиксацию конкретных свойств и особенностей единич­
ных объектов природы. В результате уже к середине XVIII в. наблю­
дается беспрецедентный рост несистематизированной эмпирической
информации о самых разнообразных предметах и явлениях, что стало
труднопреодолимым барьером на пути реализации выработанных ра­
нее, в куда более информационно разреженной атмосфере XVII — на­
чала XVIII в., фундаментальных методологических принципов класси­
ческого естествознания — однородности пространства и времени, ка­
чественной однородности вещества и однородности познавательного
метода, т. е. его инвариантности по отношению к предметной области
исследования. В этой ситуации внимание естествоиспытателей и фило­
софов XVIII столетия все более сосредоточивалось на классификаци­
онно-типологической и методологической проблематике. Век Просве­
щения в итоге стал веком словарей и энциклопедий. По выражению
О. Э. Мандельштама, мир оказался «разложенным на разумно действу­
ющие силы»7, и «все науки превратились в собственные, отвлеченные и
чудовищные, методологии»8. По словам X. У. Гумбрехта, «ни один дру­
гой век не верил столь глубоко в силу знания. Его энциклопедии состав­
6


«СПЕШАТ ЯВЛЕНЬЯ ОБЕЗДУШИТЬ»

лялись в утопической надежде, что однажды знание о мире станет пол­
ным и что это завершенное знание явится основой для создания новых
общественно-политических учреждений, идеально соответствующих
потребностям рода человеческого»9.
Но любая типологизация и классификация предполагают обобще­
ние опытных данных, фиксацию устойчивых признаков сходства и
различия, а на более высоких, теоретических ступенях познания вклю­
чает в себя также построение некой идеальной модели объекта и вы ­
работку принципов таксономического описания. Можно выделить две
стороны процесса «инвентаризации» природных объектов — аналити­
ческую, предполагающую разделение, структурирование объектов, и
синтетическую, когда упор делался на упорядочение и систематизацию
объектов путем мысленного соединения в единое целое фактуальной
информации об их элементах. «Наш век, — век синтеза и анализа, —
писал Ж. Д’Аламбер (J.le Rond d’A lembert; 1717-1783), —
теперь не
говорят, а рассуждают»10. Иначе говоря, в лабиринтах ажурно-тонкой
культуры эпохи Просвещения сформировалось и закрепилось двой­
ственное понимание природного объекта. С одной стороны, взгляд на
него как на некое композиционно-расчлененное целое, «разные части
которого имеют разные свойства, действуют согласно этим свойствам
< ... > имеют вес, тяготеют к общему центру, в то время как другие части
удаляются по направлению к периферии»11. С другой стороны, объект
рассматривается как некое целостное образование. «Природа, понима­
емая в широчайшем смысле слова, есть великое целое, получающееся от
соединения различных веществ, их различных сочетаний и движений
< ...> Различные системы существ, или, если угодно, их особенные при­
роды, зависят от общей системы, от великого целого»12, каждая часть
которого существует не как относительно независимая композицион­
но-структурная единица, но в тесной связи, «в непрерывном взаимо­
действии» с другими элементами системы, характеристики которых
модифицированы в соответствии с их местом и функцией в структуре
целого. Указанный дуализм в понимании предмета исследования (рас­
члененность целостного объекта — целостность объектной расчленен­
ности) отчетливо проявился в различных областях культуры XVIII в.
Подобно тому как в сфере эстетики просвещенного вкуса целостности
художественного образа противопоставлялась свобода воображения,
разрушавшая и деформировавшая эту исходную целостность, что в
итоге, в новом синтезе, вело к созданию нового целостного образа, так
и в естествознании природный объект понимался, как если бы он был
7


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

искусственно создан, сконструирован человеком из качественно гете­
рогенных составляющих, но при этом ни на минуту не упускалась из
виду его целостная природа13.
Познавательный метод Э. Кондильяка, оказавший столь заметное
влияние на Л. Лавуазье, предполагал расчленение (реальное или мыс­
ленное) вещи, ее свойств и отношений на части, изучение этих частей,
а уже затем их соединение в исходное целое, благодаря чему свойства
этого целого удается интерпретировать в терминах свойств его компо­
нентов. Поэтому идея Лавуазье об ограниченном множестве качествен­
но гетерогенных и аналитически определяемых элементов-носителей
некой совокупности свойств отвечала общей рационалистической
схеме однозначно и абсолютно детерминированного мира и прекрасно
гармонировала с тем, что искали выразители духа времени.
Вместе с тем в XVIII в. созрели предпосылки для осознания недо­
статочности аналитико-синтетической механистической методологии
в первую очередь при изучении органической природы. На исходе сто­
летия это с наибольшей силой отразилось поначалу в философских и
философско-поэтических произведениях. «Вполне достоверно, — под­
черкивал И. Кант (I.Kant; 1724-1804), как бы подводя методологиче­
ский итог развитию естествознания в XVIII в., — что мы не можем в
достаточной степени узнать и тем более объяснить организмы и их вну­
треннюю возможность исходя только из механических принципов...»14.
Кант предлагал рассматривать органический мир исходя из принципа
объективной целесообразности.
Однако на деле натурфилософия Канта оказалась все же механисти­
ческой, ибо, как справедливо заметил К. А.Свасьян, «несмотря на всю
недостаточность и непригодность механического объяснения мира
живой природы, мы должны объяснять его механически, так как этого
требует строгая научность, действительная лишь в пределах механиче­
ского подхода»15.
Пафосом борьбы с подменой познания органического мира изу­
чением паталогоанатомии природы проникнуты философские и есте­
ственнонаучные произведения И.-В.Гёте (во многих отношениях фи­
лософского антипода Канта), отголоски этой борьбы звучат в строках
«Фауста»:
«Но, даже генезис узнав
Таинственного мирозданья
И вещества живой состав,
Живой не создадите ткани.


ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ (КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ)

Во всем подслушать жизнь стремясь,
Спешат явленья обездушить.
Забыв, что если в них нарушить
Одушевляющую связь,
То больше нечего и слушать.

Encheiresis naturae — вот
Как это химия зовет»16.

Эхом отмеченной коллизии в химии начала XIX в. стал витализм
в его естественнонаучной форме, противопоставивший механистиче­
ской «причинности элементов», характерной для неживой природы,
«целостную причинность» органического мира17.

ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ
(КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ)
Наиболее впечатляющих достижений наука18 эпохи Просвещения
добилась в таких дисциплинах, как математика, физика (особенно ма­
тематическая физика), астрономия, химия и биология.
Основные достижения в указанных областях стали результатом на­
учной революции, совершенной в XVII в. Г. Галилеем (G. Galilei; 15641642), Р. Бойлем (R. Boyle; 1627-1691), X. Гюйгенсом (Chr. Huygens; 1629—
1695), Г. В. Лейбницем (G. W. Freiherr von Leibniz; 1646-1716) и прежде
всего И. Ньютоном, чья жизнь и творчество (как жизнь и творчество
Лейбница) охватили вторую половину XVII и начало XVIII в.19 В XVIII в.
на основе достигнутого в предыдущие два века было, в частности, по­
ложено начало систематическому и целенаправленному изучению па­
раллакса звезд (т. е. видимого изменения положения небесного светила
вследствие перемещения наблюдателя), что, кроме всего прочего, стало
решающим доводом в пользу гелиоцентрической теории. Интенсивно
изучались также движения Луны и планет. В 1718 г. Э. Галлей (Е. Halley;
1 6 5 6 -1742)20 рассмотрел собственное движение так называемых не­
подвижных звезд, изучение их движений активно продолжалось и в
последующие десятилетия (к 1756 г. было известно уже 57 звезд с соб­
ственным движением). В 1725 г. Джеймс Бредли (J. Bradley; 1693-1762)
наблюдал аберрацию света неподвижных звезд. Впоследствии он вы ­
вел из нее значение скорости распространения света, которое соответ­
ствовало величине, установленной датским астрономом Оле Рёмером
9


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

(O.Chr.Romer; 1644-1710) в 1676 г. Результаты, полученные в области
астрономии, были обобщены Лапласом в «Трактате о небесной механи­
ке (Mecanique Celeste)», который выходил отдельными томами с 1799 по
1825 г. В 1755 г. Кант в трактате «Всеобщая естественная история и тео­
рия неба»21 высказал гипотезу о возникновении планетной системы и
звезд в результате сгущения первоначально разреженной материи («ха­
оса», по терминологии Канта), состоящей из мелких твердых частиц —
подобие того, что сейчас называют метеоритной туманностью. «Пред­
ставив мир в состоянии простейшего хаоса, — писал Кант, — я объ­
яснил великий порядок природы только силой притяжения и силой
отталкивания — двумя силами, которые одинаково достоверны, оди­
наково просты и вместе с тем одинаково первичны и всеобщи. Обе они
заимствованы мной из философии Ньютона»22. Позднее сходную идею
высказал П. С. Лаплас в примечании к последней главе своей книги «Из­
ложение системы мира» (1796)23. Кроме того, Лаплас в 1796 г. предска­
зал существование небесных объектов, называемых в настоящее время
«черными дырами»24.
В 1781 г. английский астроном и оптик Уильям (Фридрих Вильгельм)
Гершель (W. Herschel; 1738-1822) открыл планету, которая впоследствии
получила название Уран. Эта была первая планета Солнечной системы,
открытая в результате математических расчетов и целенаправленного
поиска.
Большое внимание в XVIII в. было уделено изучению электриче­
ских и магнитных явлений. В 1733 г. французский химик Ш .Ф.Дюфе
(Ch.F. de Cisternay du Fay; 1698-1739) открыл существование двух ви­
дов электричества («стеклянного» и «смоляного»), т.е. положительных
и отрицательных зарядов. В 1785 г. Шарль Кулон (Ch.A. de Coulomb;
1736-1806) опубликовал свою работу об электричестве, в которой
сформулировал основной закон электростатики о силе, действующей
между заряженными телами («закон Кулона»). Кулон сконструировал
соответствующие экспериментальные устройства, в частности, точные
крутильные весы.
Наконец, следует указать на новые научные дисциплины, появив­
шиеся в XVIII в. Примером может служить гидродинамика. В 1738 г.
в Страсбурге вышла книга Даниила Бернулли (D. Bernoulli; 1700-1782;
сын Иоганна I Бернулли) по этому предмету, заложившая основы раз­
вития области науки25.
В XVIII в. одной из самых интенсивно развивающихся дисциплин
стала химия. В этот период были открыты новые химические элементы
10


ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ (КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ)

(барий, марганец, кобальт, висмут, платина, никель, молибден), а также
множество важных соединений (к примеру, К. В. Шееле (С. W. Scheele;
1742-1786) и Т. У. Бергман (Т. О. Bergman; 1735-1784) открыли молоч­
ную (1782), бензойную (1782), лимонную (1784) и другие органические
кислоты). Но самым важным событием в химии и вообще в естествоз­
нании века Просвещения, событием, которое на многие десятилетия
определило развитие химических исследований во всем мире, стала
так называемая химическая революция, осуществленная А. Л. Лавуазье
в 1772-1783 гг. По сути переворот в химии конца XVIII в. стал завер­
шающим этапом великой научной революции, начавшейся созданием
Н. Коперником гелиоцентрической теории (1643)26.
Сущность химической революции отнюдь не сводится к ниспровер­
жению теории флогистона и к замене ее кислородной теорией горения
и прокаливания, на чем настаивают сторонники традиционной версии
событий. Химическая революция представляет собой куда более глубо­
кий и многогранный процесс, важнейшими, хотя и не единственными
компонентами которого стали:
— формирование новых представлений об агрегатных состояниях
вещества (создание флогистонной, а затем теплородной модели газа и
агрегатного перехода, а также различение понятий «свойство тела» и
«состояние тела»);
— выяснение химической роли воздуха и составляющих его газов;
— создание элементаризма нового типа, основанного на субстрат­
но-аналитическом понимании химического элемента как «последнего
предела, достигаемого анализом», как существующего и в свободном, и
в химически связанном'состоянии материального тела, носителя опре­
деленного и, как правило, достаточно узкого круга свойств.
В результате химической революции сформировались предпосыл­
ки для последующего конструктивного синтеза двух фундаментальных
концепций, конфронтация которых началась еще во времена Эмпе­
докла и Демокрита, — атомистики (корпускуляризма) и элементариз­
ма. Понятие «свойство элемента» у Лавуазье переходит в экспланас
химической теории (т. е. химическая индивидуальность «les substances
simples» рассматривается как данная от Природы и не подлежащая объ­
яснению), но структура этого экспланаса уже иная, нетрадиционная,
поскольку иным стало понятие химического элемента — дифференци­
рованный, субстратно-воплощенный элемент предстал теперь хими­
ческим индивидом causa sui. Соответственно иной оказалась иерархия
составов веществ; кроме того, свойства сложных тел стали функцией
И


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

их элементного состава, а не наоборот, а сами понятия «элементный
анализ» и «элементный состав» получили новое толкование, наконец,
закон сохранения массы обрел химический смысл закона сохранения
элементов. Вот почему так разительно отличается наука химия после
Лавуазье от той, что была до него. Теперь, после химической револю­
ции, атомистика могла развиваться уже исключительно в лоне элементаризма нового типа.
В области математической физики важнейшие результаты были по­
лучены при разработке проблем механики (в том числе небесной ме­
ханики) и оптики. Абсолютное лидерство в сфере математики и есте­
ствознания на протяжении почти всего XVIII столетия принадлежало
Франции27.
Французское (парижское p a r excellence) математическое сообщество
начало формироваться еще в конце XVII в. под влиянием Г. В. Лейбни­
ца и братьев Якоба I (1654-1705) и ИоганнаІ Бернулли (J.IBernoulli;
1667-1748), а также благодаря усилиям Н. Мальбранша (N. Malebranche;
1638-1715) и членов его «кружка»28, из которых наибольшую извест­
ность получили Гийом Франсуа Антуан Лопиталь (G.-F.-A.L’Hopital,
marquis de Sainte-Mesme; 1661-1704) 29 и Пьер Вариньон (P.Varignon;
1654-1722). Хотя сам Мальбранш не внес сколь-нибудь заметного вкла­
да в математику, он и члены его группы много сделали для распростра­
нения «новой математики» (т.е. дифференциального и интегрального
исчислений, аналитической геометрии), созданной трудами Лейбница,
Ньютона и Декарта, во Франции.
В 1696 г. Лопиталь, используя лекции и идеи И. Бернулли, опублико­
вал первый учебник по математическому анализу30, излагавший новый
метод в применении к теории плоских кривых.
Важная особенность работ братьев Бернулли, Вариньона и других
математиков конца XVII — начала XVIII в. состояла в том, что они, как
правило, не ограничивались чисто математической стороной вопро­
са, но применяли методы математического анализа к проблемам меха­
ники, в том числе и к теории движения небесных тел, оптики, гидро­
динамики и к другим дисциплинам. Например, Вариньон разработал
методы графической статики, в 1698 г. он предложил концепцию «ско­
рости в любой момент», которая в наши дни известна как «мгновенная
скорость», спустя без малого два года он предлагает математическое
определение понятия «ускоряющей силы» (т.е. ускорения), согласно
которому ускорение — производная мгновенной скорости по време­
ни. Позднее к этим вопросам обратился Л. Эйлер. В 1707 г. Вариньон
12


ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ (КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ)

выполнил важные исследования по проблеме движения тела в сопро­
тивляющейся среде.
В итоге, в работах указанных авторов были заложены основы анали­
тической («рациональной» по терминологии того времени) механики,
развитой затем в трудах Ж. Д’Аламбера, Ж.-Л. Лагранжа (J.-L. Lagrange;
1736-1813), Л.Эйлера и др. Без этого важнейшего научного достиже­
ния века Просвещения все последующие крупнейшие открытия в
естествознании Х ІХ -Х Х вв. (электродинамика Дж. Максвелла, теория
относительности А. Эйнштейна, квантовая механика и др.) были бы не­
мыслимы.
Этот вывод можно проиллюстрировать десятками примеров. При­
веду только два, связанных с именем Л. Эйлера, пожалуй, самой круп­
ной фигуры в науке XVIII столетия. В 1753 г. Л. Эйлер усовершенствовал
теорию движения Луны. На основе его работ геттингенским астроно­
мом Тобиасом Майером (Т.Мауег; 1723-1762) были составлены лунные
таблицы, которые использовались мореплавателями до 1823 г.31 Однако
затем Эйлер пришел к выводу, что необходимо создать другую теорию
Луны. Эта вторая лунная теория Эйлера (1772) была оценена по досто­
инству только спустя сто лет, когда американский математик и астро­
ном Дж. Хилл (G. W.Hill; 1838-1914), опираясь на методику Эйлера, за­
ложил основы современной теории движения Луны (1877-1878).
Другой пример. В 1752 г. Эйлер доказал теорему, утверждающую,
что для любого выпуклого многогранника (тетраэдра, октаэдра, ико­
саэдра и т. д.) числа его граней (Г), ребер (Р) и вершин (В) связаны про­
стым соотношением: В - Р + Г = 2. Именно знакомство с этой теоремой
помогло первооткрывателям молекулы фуллерена С60 (1985)32, которая
стала первым примером углеродного кластера, открывшего новый мир
наномерных структур, осознать результаты своих экспериментов и
сформулировать гипотезу о структуре фуллеренов.
Исследования в области аналитической механики были подчине­
ны задаче построения механики как дедуктивной науки, аналогичной
по структуре геометрии Эвклида33. Если И. Ньютон, который заложил
основы классической механики, использовал преимущественно геоме­
трические методы и рассуждения, то создатели «рациональной» меха­
ники опирались на аппарат дифференциального и интегрального ис­
числений и на теорию дифференциальных уравнений, которая ими же
и создавалась. Иначе говоря, механические процессы описывались на
языке математический формул, а не геометрических репрезентаций,
что открывало совершенно новые перспективы для развития этой об­
13


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

ласти знания, в частности, позволяло применить законы Ньютона34 к
описанию движений упругих и неупругих тел, а также к вопросам ги­
дродинамики и гидростатики. Кроме того, в XVIII в. ньютоновская ме­
ханика обогатилась несколькими важными понятиями, такими как vis
viva («живая сила»)35, по современной терминологии — кинетическая
энергия тела (т ѵ 7 2 ), действие36, момент количества движения и др.
При этом развитие аналитической механики способствовало про­
грессу математики. Например, предложенное Д’Аламбером уравнение
колебаний струны (1747) вызвало плодотворную дискуссию между
Д’Аламбером и Л. Эйлером о природе математической функции, кото­
рая вовлекла в свою орбиту крупнейших математиков XVIII в. — Ла­
гранжа, Лапласа, Г. Монжа (G. Monge, Comte de Peluse; 1746-1818) и др.
Бурное развитие аналитической механики и гидравлики, как и дру­
гих областей науки, стимулировалось не только чисто научными ин­
тересами, но и практическими задачами (усовершенствованием дви­
гателей, работающих от энергии движущейся воды, определением за­
висимости дальности полета пушечного ядра от сопротивления среды,
нахождением зависимости скорости судна от сопротивления воды и
т.д.). Любопытным примером использования математических методов
для решения социальных проблем служат работы Эйлера и Лагранжа
по страхованию.
Физические и математические методы начали применяться также
в других науках, в частности, в химии и геологии. Так, в 1792-1794 гг.
немецкий химик Иеремия Вениамин Рихтер (J. В. Richter; 1762-1807)
опубликовал трехтомный трактат «Начала стехиометрии или способ
измерения химических элементов (Der Stochiometrie oder Messkunst
chem ischer Elem ente)». В 1746 г. французский ученый Ж .Э.Геттар
(J.-E.Guettard; 1715-1786), высказал идею, послужившую основой соз­
дания геологических карт37. Он же составил и первую геологическую
карту, близкую современной. В 1762 г. немецкий естествоиспытатель
Г.Х.Фюксель (G. Chr. Fiichsel; 1722-1773) ввел в геологию основные
стратиграфические понятия и термины, такие как «пласт» («страта»),
«залежь» («ситус») и т.п. Когда использование аналитических методов
было ограничено или же вообще не представлялось возможным, иссле­
дователи обращались к табличным методам систематизации и форма­
лизации эмпирического материала (примером могут служить, скажем,
таблицы химического сродства), а также к таксономическим подходам.
Вершиной и одновременно итогом развития механики в XVIII в.
стала монография Лагранжа «Аналитическая механика», опубликован­
14


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

ная в 1788 г.38, спустя сто с небольшим лет после выхода «Математи­
ческих начал натуральной философии» Ньютона. Все данные Лагранж
систематизировал и изложил, используя практически современные
математические средства. В статику Лагранж ввел принцип виртуаль­
ных скоростей и доказал, что с его помощью обобщаются и остальные
принципы механики. В динамике он исследовал отношение моментов
сил и моментов движения. Он активно использовал принципы сохра­
нения «живой силы» (кинетической энергии) и наименьшего действия,
изучал движение центра тяжести, вращение тел и механику жидкостей.
Изложение материала было построено таким образом, что каждой
определенной главе по статике соответствовала подобная ей глава по
динамике. Лагранж широко использовал в своей книге уравнение, наз­
ванное впоследствие его именем и которое до сих пор остается одним
из основных уравнений теоретической физики.
При этом Лагранж с гордостью заявил, что в его работе, основанной
на достижениях главным образом Л. Эйлера и его собственных, нет ни
одной геометрической схемы, все выражено на языке уравнений. Это
заявление отражало очень важную черту естествознания века Про­
свещения — тенденцию к формализации все возрастающего массива
знаний о природных явлениях, что проявилось и в создании таксоно­
мических систем, и в математизации естествознания, и в проведении
исследований, предполагающих прецизионные (по тому времени) из­
мерения. Можно сказать, что наука Просвещения — это наука систе­
матизирующая и квантифицирующая39. В результате и математика, и
те разделы физики, которые поддавались математизации (а это пре­
жде всего механика, земная и небесная, и оптика) принимали более
абстрактную, рассудочно-рациональную, дедуктивную форму и эта
форма рассматривалась как идеал, к которому должны стремиться не
только все науки о Природе, но и науки об обществе.

ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ40
Особо следует сказать о развитии в эпоху Просвещения биологиче­
ских дисциплин. В отличие от наук, связанных с изучением неоргани­
ческой природы, подчиненной строгим, математически выраженным
законам, концепции о живом находились под влиянием разнообраз­
ных философско-мировоззренческих идей. До недавнего времени было
15


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

принято рассматривать любую биологическую проблему в XVIII в. в
свете дилеммы «механицизм — витализм». Однако реально не было
столь жесткого противостояния. Механицизм, анимизм, витализм, те­
леология и теология не только уживались в головах отдельных ученых,
но их элементы были представлены в одних и тех же трудах, ретроспек­
тивно оцениваемых сейчас как биологические. На самом же деле вплоть
до конца XVIII в. отсутствовали и сама биология как наука, изучающая
основные черты жизни, и термин для ее обозначения4І.
Впервые в этом смысле термин «биология» использовал, не опре­
деляя его содержания, в 1797 г. немецкий врач Т.Роосе (Т. G. А. Roose;
1771-1803). Три года спустя о биологии писал другой немецкий врач и
антрополог К. Ф. Бурдах (К. E Burdach; 1776-1846), но в широкое употре­
бление новое понятие вошло благодаря французскому естествоиспыта­
телю Ж .-Б. Ламарку (J.-B.P.-A. de Monet de Lamarck; 1744-1829) и врачу
из Бремена Г. Р. Тревиранусу (G. R. Treviranus; 1776-1837). Они в 1802 г.
независимо друг от друга определили термин «биология», зафиксиро­
вав тем самым ее оформление как специальной дисциплины42. До это­
го отрасли будущей биологии развивались или в рамках естественной
истории, рассматривавшей геолого-минералогические, географические
и биологические объекты как равноценные, или как сферы медицины,
связанные с изучением лекарственных растений, а также анатомии, эм­
бриологии и физиологии человека43. Дифференциация и реформа есте­
ственной истории и медицины завершились к началу XIX в. выделени­
ем из них отраслей, связанных с изучением жизни как единого объекта.
Само оформление представлений о биологии стало итогом осознания
учеными специфики жизни и целостности живых систем, преодолени­
ем ими крайностей механицизма и витализма, синтезированных в органицизме (organicism), т.е. в представлениях о несводимости целого к
сумме его частей. Недавно это интеллектуальное движение было не со­
всем корректно названо «витализацией природы»44.
На протяжении XVIII в. и механицисты, и виталисты, в основном,
разделяли теологические воззрения и считали, что все сотворено богом
для блага человека. Они принимали учение Г. В. Лейбница о «предуста­
новленной гармонии» и его представления об абсолютной непрерыв­
ности явлений, выраженные в афоризме «Природа не делает скачков».
Живые существа выстраивались ими в единый ряд, члены которо­
го существовали изначально и были созданы богом; соответственно
виды были неизменными, допускались лишь внутривидовые вариации
(креационизм), а эмбриогенез воспринимался как строго запрограм­
16


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

мированный еще в дни Творения (преформизм). И целесообразность
живого соответственно оценивалась как изначальное свойство орга­
низмов, а вся природа описывалась как Храм, свидетельствующий о
«мудрой предусмотрительности» ее Творца. Как реакция на механисти­
ческую философию, господствовавшую в физике и астрономии, публи­
ковалось большое количество сочинений по «натуральной теологии»45.
Систематика растений и животных стала первой биологической
дисциплиной, сформировавшейся в недрах естественной истории. На­
чав с классификаций по морфологическим признакам, натуралисты
все больше использовали данные об анатомии, эмбриологии, физио­
логии, биогеографии и экологии организмов, сформировав уже к кон­
цу XVII в. понятие «вид» как основную форму существования жизни.
Объединяя всю информацию о видах, их критериях, свойствах, ареа­
лах и взаимодействиях с другими видами и абиотическими факторами,
систематика становилась центром интеграции разрозненных знаний об
организмах, добытых не только в естественной истории, но и в других
отраслях знания.
К началу XVIII в. стало очевидным, что описание организмов не­
возможно без классификаций, построенных на иерархии таксонов. Эту
работу, начатую в XVII в. И. Юнгом (J.Jungius; 1587-1657), Дж.Рейем
(J.Ray; 1628-1705) и Ж.Турнефором (J.Tournefort; 1656-1708)46, успеш­
но продолжил шведский натуралист К. Линней (C.Linnaei; 1707-1778).
Он не только описал около 5500 новых видов растений и животных,47
но и провел коренную реформу классификационной практики. Суть
реформы заключалась во введении бинарной номенклатуры, по кото­
рой каждый вид обозначался двумя названиями — родовым и видо­
вым, а также принципов синонимики, обязательности цитирования
предшествовавших источников и латинских названий для каждого
таксона. Линней установил также ступенчатое многообразие органи­
ческих форм, расположенных в ясной субординации систематических
категорий (класс, отряд, род, вид, разновидность), использовал чет­
кие и краткие диагностические признаки («ключи») для определения
близких форм и для построения иерархических систем, навел порядок
в номенклатурном хаосе. Он разработал научный язык систематики,
введя более тысячи специальных терминов. Хотя католическая церковь
враждебно встретила систему Линнея, опиравшегося в классификации
растений на половые признаки и объединившего человека, обезьян и
лемура и придуманного им «человека-животного» (троглодита) в один
отряд приматов, сам Линней не сомневался в том, что сумел, в целом,
17


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

верно отразить план Творения. Это стимулировало его к работе над
совершенствованием и расширением системы на протяжении всей
жизни. Если первый вариант «Системы природы», опубликованный в
1735 г., насчитывал всего 16 страниц, то в посмертном трехтомном из­
дании (1788-1793) их было уже 6257 страниц.
Вклад Линнея в разработку теоретической биологии не ограничи­
вался только систематикой48. Его по праву считают одним из основопо­
ложников экологии. Название опубликованного им трактата «Эконо­
мия природы» (1747) оказалось столь удачным, что до сих пор исполь­
зуется в монографиях и учебниках по экологии. Линнею также принад­
лежит выражение «баланс природы», заимствованное из бухгалтерии.
Слова «экономия» и «баланс» указывали прямо на аналогию между
обществом и природой. Аналогия как способ доказательства была уси­
лена К. Линнеем в трактате «О политике природы» (1760), в котором
он доказывал, что любой вид участвует в «бизнесе» и все виды тесно
связаны общим мероприятием («рынком»). Из экономики Линней пря­
мо и легко переходил к биологической теме: порядок — совершенная
приспособленность видов к климатическим факторам (горизонталь­
ные связи) и к пищевым связям (вертикальные связи). Жизнь на Земле
представлялась ему в виде циклов, выступающих организующим на­
чалом порядка природы. Строгую последовательность и преемствен­
ность циклов Линней подробно демонстрировал на растительных со­
обществах, описывая их преобразования от лишайников до зрелого
леса (или, как теперь говорят, климаксного сообщества), загнивания
деревьев и возможного повтора цикла. Интересна и данная Линнеем
характеристика экологической роли насекомых, которые изображены
не столько как вредители, сколько как регуляторы численности других
видов. Пытался он вычислить и скорости заселения Земли животны­
ми и растениями после экологических кризисов, в том числе и после
Всемирного Потопа. Фактически Линней построил законченную кон­
цепцию общей экологии, повлиявшую на многие исследования в есте­
ственной теологии, особенно в Великобритании, что, в свою очередь,
стало важной предпосылкой для возникновения дарвинизма.
Благодаря трудам Линнея систематика была признана точной есте­
ственнонаучной дисциплиной и стала любимым занятием интеллек­
туальной элиты вплоть до начала X X в. Описания видов в форме крат­
ких диагнозов позволяли наглядно представить многообразие при­
знаков и стимулировали дальнейшее развитие систематики, где лиди­
рующая роль вначале принадлежала ботаникам. Это объясняется как
18


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

относительной простотой диагностических признаков растений, так и
тесной связью ботаники с медициной, сельским хозяйством и лесовод­
ством, требовавших простых и точных определений для практически
значимых видов. Зоологи же продолжали изучать крупные таксоно­
мические группы. Зоологической энциклопедией того времени стала
многотомная «Естественная история» Ж .-Л. де Бюффона (G.-L. Leclerc,
Comte de Buffon; 1707-1788)49. В ней было много очерков о жизни жи­
вотных, их распространении, связях со средой и др. Фактически в этом
издании были заложены основы зоогеографии и аутоэкологии, сфор­
мулированы элементы нового трансформизма и новой философии
жизни, порывавшей с представлениями Лейбница и вводившей ньютонианство в естественную историю. Бюффон рассматривал организм
как целостную систему, взаимодействующую с окружающей средой, а
человечество — как часть этого взаимодействия. Не случайно выход в
свет в 1749 г. первых трех томов этого сочинения многие современные
авторы оценивают как важнейшее событие в интеллектуальной исто­
рии века Просвещения50.
Не будучи эволюционистом, Линней установил принцип иерархич­
ности систематических категорий, что ставило вопрос о причинах сход­
ства и родства видов в системе таксонов. Многие его младшие коллеги,
формируя группы организмов по их взаимному «родству», пытались
строить «естественные» системы51. При этом термины «естественное»
и «родство» еще не несли какой-либо генеалогической нагрузки, а ба­
зировались на представлениях о тождестве, сходстве и различиях объ­
ектов, а также требовании количественно отразить порядок природы,
установленный Всевышним. В то же время сближение различных форм
организмов по общему сходству свидетельствовало о «неявном, невер­
бальном» (в смысле М.Полани52) знании специалистов, интуитивно
идущих к будущим филогенетическим классификациям путем выявле­
ния связей между группами, объединенными во всеобщую иерархию
соподчиненных таксонов по степени близости их друг другу.
Инициаторами таких систем стали французские ботаники Б. де
Жюссье (В. de Jussieu; 1699-1777) и его племянник А.-Л.де Жюссье
(A.-L.de Jussieu; 1748-1836), который опубликовал в 1789 г. книгу «Роды
растений», где стремился отразить реальный порядок природы без на­
вязывания ей предвзятых схем53. Располагая растения в виде восхо­
дящего дерева с элементами ветвления и указанием промежуточных
форм, он не обсуждал вопроса о причинах сходства организмов. В кни­
ге «Семейства растений» (1763-1764) французский ботаник М. Адансон
19


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

(M.Adanson; 1727-1806) использовал при их классификации принцип
количественного подсчета признаков на основе сличения 65 искус­
ственных систем. Числом совпадений определялась степень близости
таксонов. Его идея о таксономической равноценности признаков поло­
жила начало применению математических методов в систематике и ста­
ла основой современных нефилогенетических систематик (нумерической, фенетической и др.)54. Значительный шаг к упрощению практики
ботанической систематики был сделан Ж .-Б. Ламарком, предложившим
в фундаментальном труде «Флора Франции» определительные табли­
цы, основанные на дихотомическом принципе55. В «Классах растений»
(1786) Ламарк высказал мысль о градации уровней организации, поло­
женную им в 1809 г. в основу первой целостной эволюционной концеп­
ции56.
Если теоретическим источником создания естественных систем было
учение Платона об идеальных прообразах вещей, то фактической осно­
вой выявления общего прототипа разных организмов стало развитие
сравнительной анатомии и морфологии. Особую популярность приоб­
рели сравнения человека как венца творения с другими животными. Гол­
ландский натуралист П. Кампер (Р. Camper; 1722-1789) в сочинении «Два
доклада об аналогии в строении тела человека и четвероногих» показал
глубокое сходство в строении основных систем органов человека и жи­
вотных. В конце XVIII в. анатом Ф.Вик д’Азир (E Vicq dAzyr; 1748-1794)
сформулировал идею о единстве структуры и функции органов, обеспе­
чивавших питание, кровообращение, дыхание, выделение, размножение
и др. Он сравнивал их у животных разного уровня организации, и уста­
новил зависимость строения зубной системы млекопитающих от образа
жизни, особенностей питания. В результате была обоснована идея о кор­
реляции органов и функций и о связи уровня нервно-мозгового аппарата
с разными формами психической деятельности.
Попытки натуралистов XVIII в. отобразить выявленные связи меж­
ду отдельными группами, объединив их во всеобъемлющую иерархию
ступенчатых градаций, нашли свое выражение в возрождении «лест­
ницы существ». Швейцарский натуралист Ш.Боннэ (Ch. Bonnet; 1720—
1793) в 1764 г. в книге «Созерцание природы» создал всеобщую систему
природных тел, в которой простейшие и «совершеннейшие проявления
природы» составляли всеобщую непрерывную «цепь тел» от однокле­
точных организмов до Бога. Графическое изображение соотношений
между организмами увлекало многих естествоиспытателей. В 1766 г.
П.С.Паллас (Р. Pallas; 1731-1811) предложил первую классификацион­
20


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

ную схему в виде «родословного древа», где растения и животные име­
ли только общий корень, располагаясь далее в разных стволах. С легкой
руки Э. Геккеля (1866) эта схема стала основой многочисленных фило­
генетических построений во второй половине XIX — первой половине
XX в.
Бурный прогресс естественной истории был обусловлен флоро-фа­
унистическими исследованиями в многочисленных многолетних экс­
педициях во всех районах земного шара. В XVIII в. в геометрической
прогрессии увеличивались знания о растениях и животных ранее не­
доступных естествоиспытателям территорий Африки, Америки, Азии,
Австралии, а также огромной Российской Империи57. Только один из
участников Второй Камчатской экспедиции (1733-1743) И.Г.Гмелин
(J.G.Gmelin; 1709-1755) в 4 томах «Флоры Сибири» (1747-1769) описал
1178 видов редких, в том числе более 500 ранее неизвестных, видов расте­
ний58. Другой участник этой экспедиции Г.В.Стеллер (G.W. Steller; 1709—
1746) — пионер в изучении животного и растительного мира Камчатки,
Алеутских островов и Аляски59. Он и С. П. Крашенинников (1711-1755)
дали первые монографические флора-фаунистические характеристики
Камчатки, не потерявшие научного значения в наши дни60. Во второй
половине XVIII в. тысячи новых видов были описаны в академических
экспедициях, возглавляемых И. Георги (J.Georgi; 1729-1802), С.Г.Гмелиным (S. G. Gmelin; 1744-1774), В. Ф. Зуевым (1754-1794), И. И. Лепёхиным
(1740-1802), Н.Я.Озерецковским (1750-1827). Энциклопедическими
справочниками по биоразнообразию органического мира России вплоть
до начала XX в. оставались два фундаментальных труда П. С. Палласа —
«Флора России» (1784-1788) и три тома «Зоографии Россо-Азиатико»
(1811)61. В итоге уже к концу XVIII столетия систематикам во всем мире
было известно около 40 тыс. видов. Многочисленный и разнообразный
материал, полученный в ходе экспедиций, постоянно обогащал система­
тику новыми методами и подходами. В классификации организмов все
больше учитывалась их экология, образ жизни и поведение, среда оби­
тания, внутривидовая изменчивость и т. д.
Новым источником для развития естественных систем становились
ископаемые формы. Уже в начале XVIII в. швейцарец Н. Ланге подгото­
вил объемистый труд «История ископаемых» (1708). Десятью годами
позже один из представителей династии французских натуралистов
А. Жюссье описал многочисленные отпечатки ископаемых растений
из районов добычи угля во Франции. Постепенно публикация описа­
ний вымерших аммонитов, плеченогих, иглокожих и растений приня­
21


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

ла систематический характер. Предметом многочисленных дискуссий
стали находки костей крупных позвоночных, прежде всего мамонта,
которые издавна принимали за останки древних великанов. Только в
1727 г. И. Г. Дювернуа (J.G .D u Vernoi; 1691-1759) реконструировал пол­
ный скелет мамонта и сравнил его со скелетом слона, а в 1796 г. Ж. Кю­
вье (baron G. L. Chr. F. D. Cuvier; 1769-1832) доказал, что мамонт — вы ­
мерший вид слона, обитавший в Сибири62. К концу XVIII в. вышло не­
сколько обзорных сочинений с хорошими и точными иллюстрациями
ископаемых, которых обычно трактовали как останки организмов, по­
гибших во время библейского потопа, а англичанин Дж. Уистон в 1708 г.
даже вычислил, что «всемирный потоп» произошел 18 ноября 2349 г. до
н. э. Правда, Ж. Бюффон уверял, что одни ископаемые животные вы ­
мерли как неприспособленные, а другие изменились, но его спекуляции
не могли поколебать традиционные взгляды о неизменности видов. К
концу XVIII в. объем накопленных фактов стал достаточным для созда­
ния Ж. Кювье палеонтологии как специальной отрасли знаний, изучаю­
щей органический мир прошлых геологических эпох.
Со второй половины XVIII в. эксперимент занимал все больше места
в естественноисторических исследованиях. Ш. Боннэ эксперименталь­
но изучал регенерацию червей, партеногенетическое размножение тлей,
метаморфоз насекомых. Его соотечественник А. Трамблэ (А. ТгетЫ еу;
1710-1784) поставил классические эксперименты по питанию, размно­
жению и регенерации гидры. Исследования по регенерации и оплодот­
ворению низших позвоночных были выполнены итальянским ученым
Л. Спалланцани (L. Spallanzani; 1729-1799), который впервые осуще­
ствил и искусственное оплодотворение у рыб (1787).
Научная революция в физике и химии снабдила натуралистов и
медиков не только новыми инструментами, приборами и методика­
ми, но и принципиально иными стандартами научных практик пре­
жде всего при изучении физиологии и анатомии организмов, нередко
рассматриваемых в виде машин. Ученые, работавшие в этих областях
знания, как правило, резко отличались от специалистов в области есте­
ственной истории. Будучи глубоко верующими людьми, они оставляли
свои убеждения вне научных занятий и стремились изучаемые процес­
сы объяснять естественными причинами, не прибегая к телеологии, а
тем более к теологии. Механическая трактовка жизни достигла апогея
в трудах голландского врача и химика Г.Бургаве (H.Boerhaave; 16681738), который считал, что в организме нет ничего, что нельзя было бы
выразить в понятиях физики и объяснить по аналогии с насосом, ми­
22


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

кроскопом, блоком, колесом и т. д. Эти исследования, направленные на
выяснение сущности универсальных физиологических процессов, лег­
ли в основу представлений о человеке как машине в трудах его ученика
Ж.Ламеттри (J- Offroy de La Mettrie; 1709—1751).
Однако механистические интерпретации жизни, представлявшие
организм как сложный, замечательный автомат, вызывали возражения
со стороны все большего количества врачей и физиологов, подчерки­
вавших, что без наличия каких-то особых сил, интегрирующих систе­
мы органов и осуществляемых ими функций, организм бы распался на
составлявшие его вещества, как это и происходит после смерти. В ка­
честве такого интегратора называли душу как единое начало всех жиз­
ненных функций. Подобные воззрения получили концентрированное
выражение в конце XVII — начале XVIII в. в трудах Г. Шталя (G. Е. Stahl;
1660-1734), пытавшегося возродить анимизм. Его критика механи­
стической физиологии была позднее продолжена Ш .Л.де Монтескье
(Ch.-L.de Seconda, Baron de La Br£de et de Montesquieu; 1689-1755),
И.Ф.Блюменбахом (J.F.Blumenbach; 1752-1840) и др.
Качественно новый этап в применении законов физики в анатомии
и физиологии связан с деятельностью другого ученика Бургаве швей­
царского естествоиспытателя и поэта А. фон Галлера (A.von Haller;
1708-1778), который, не примыкая ни к механицистам, ни к витали­
стам, способствовал формированию новой парадигмы (органицизма) в
физиологии животных, связанной с признанием отличий организма от
машины и несводимости его функций к механике. В отличие от предше­
ственников Галлер концентрировал внимание не на отдельных органах
и функциях, а на целостном организме, обращая особое внимания на
взаимодействия между различными системами органов. В 1757-1766 гг.
он издал исчерпывающую сводку по общей физиологии человека и вы ­
двинул положение, что мышечное волокно способно сокращаться бла­
годаря присущему ему особому свойству — раздражимости63, которое
лежит в основе движения мышц, сердца, внутренних органов и выра­
жается в том, что слабый стимул производит действие далеко не про­
порциональное силе воздействия. Изучение организма как целостной
системы было тесно связано с проблемой регуляторных механизмов
ее поддержания. Чех Г.Прохаска (G. Prochaska; 1749-1820) предложил
рефлекторный принцип функционирования нервной системы и сам
термин «рефлекс», ставший базовым в нейрофизиологии.
Открытие Б.Франклиным (В. Franklin; 1706-1790) атмосферного
электричества (1752) побудило ученика виталиста Г. Шталя Ф. Бойссе де
23


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Сауваге (1706-1767) предложить идею о том, что электрические флюи­
ды лежат в основе нервных процессов, регулирующих питание, дыха­
ние, движение и органы чувств и их взаимодействия. Позднее в 1784 г.
Г.Прохаска заменил эти флюиды некой «нервной силой», сравнивая ее
с силами притяжения в механике. Итальянский врач и анатом Л. Гальвани (L.Galvani; 1737-1798) провел опыты по изучению сокращений
мышц лягушки, в результате которых открыл в мышцах электрические
токи, названные им «животным электричеством». В «Трактате о силах
электричества при мышечном движении» (1791) он предположил, что
мышцы и нервы были заряжены электрическим током наподобие лей­
денской банки. Его работы получили громадную популярность и стали
основой формирования особого направления в трактовке жизни —
«гальванизма». В электричестве, природа которого была неизвестна,
видели аналог различных флюидов, лежащих в основе жизненных про­
цессов.
Английский священник, ботаник и химик С. Гейле (S. Hales; 16771761), опираясь на механику И. Ньютона, сформулировал гипотезу, что
всасывание воды через корень и передвижение ее по растению проис­
ходит в результате действия капиллярных сил пористого тела64. Он об­
ратил внимание также на способность корней избирательно усваивать
из почвы минеральные вещества. Первым Гейле высказал идею, что
большая часть растительных веществ берется из воздуха, так как при
их разложении выделяются газообразные вещества. Гейле не знал, как
воздух перерабатывается в твердые растительные вещества, но предпо­
лагал, что это происходит под воздействием света. Удачно заимствовав
методы лабораторной физики (измерение, взвешивание, вычисление),
Гейле быстро стал известен далеко за пределами Англии и впослед­
ствии именовался не иначе как «отец физиологии растений» и ее экс­
периментального метода.
В 1770-е годы благодаря открытиям в области химии газов, прежде
всего трудам А. Лавуазье, формируются представления об обмене ве­
ществ и энергией между организмом и внешней средой как основном
свойстве живых систем. Тогда же были поставлены первые эксперимен­
ты по определению роли воздуха и солнечного света в жизни растений.
Их результаты были изложены англичанином Дж. Пристли (J. Priestley;
1733-1804) в «Опытах и наблюдениях над разного рода воздухом»
(1772,1780). В то же время голландский врач, физиолог и физик Ян Ингенхауз (Ja.Ingenhousz; 1730-1799) в «Опытах с растениями» (1779) вы ­
явил основное условие фотосинтеза — наличие света и зеленой окраски
24


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

растений. Чуть позднее швейцарский ботаник Ж .Сенебье (J.Senebier;
1742-1809) в работе «Физико-химические мемуары о влиянии солнеч­
ного света на изменение тел трех царств природы и особенно царства
растений» (1782) объяснил роль атмосферной углекислоты в фотосин­
тезе. Положение о фотосинтезе как воздушном питании растений при
солнечном свете вскоре было принято большинством английских уче­
ных, склонных считать воздушное питание растений чуть ли не един­
ственным источником, тогда как А. Лавуазье предлагал его рассматри­
вать в комплексе с минеральным.
Открытие полового размножения у растений позволило приступить
к экспериментальному изучению закономерностей наследования. Не­
мецкий ботаник Й. Г. Кельрейтер (J.G.Koelreuter; 1733-1806), живший
и работавший в России в 1756-1761 гг., провел опыты по искусствен­
ной гибридизации с 50 видами, получив множество гибридов — «рас­
тительных мулов», промежуточных по форме между родительскими
видами65. Он впервые описал результат реципрокных скрещиваний,
явление гибридной мощности — гетерозис в первом поколении гибри­
дов, расщепление их признаков в потомстве, а также роль насекомых
как опылителей растений и т.д. Путем наблюдений в природе над 461
видом растений немецкий ботаник К.Х.Шпренгель (K.Sprengel; 1750—
1816) в «Раскрытой тайне природы в строении и оплодотворении цве­
тов» (1793) доказал, что различные особенности строения и окраски
цветков — это способ приспособления, обеспечивающий опыление
растений насекомыми, переносящими пыльцу. Шпренгель обнаружил
дихогамию, показав, что у ряда растений пестики и тычинки созрева­
ют не одновременно, что препятствует их самоопылению. Основные
положения, сформулированные Шпренгелем, сохранили значение по
сей день, хотя, не замеченные современниками, они были оценены по
достоинству только Ч. Дарвином через 60 лет. Использование экспери­
мента при изучении пола у растений и их гибридов положило начало
исследовательской традиции, приведшей в начале 1860-х годов к от­
крытию Г. Менделем законов генетики.
Принципиально новый шаг в дискуссии сторонников преформиз­
ма и эпигенеза был сделан немецким ученым К. Ф. Вольфом (С. Е Wolff;
1733-1794), проработавшим большую часть жизни в Санкт-Петербурге.
Еще будучи в Берлине, Вольф с помощью микроскопа в конце 1750-х го­
дов исследовал рост капусты и каштана, а также начальные стадии раз­
вития цыпленка и предложил теорию эмбриологического развития,
по которой органы развиваются в процессе формирования зародыша.
25


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Позднее Вольф опубликовал работу об образовании кишечника у цы­
пленка, где систематизировал результаты многолетних наблюдений за
развитием куриного зародыша и показал последовательное образова­
ние нервной, сосудистой и пищеварительной систем из первоначально
гомогенной субстанции под влиянием механистических и виталисти­
ческих факторов66. Вопреки господствовавшим тогда взглядам процесс
эмбриогенеза, по Вольфу, был эпигенезом, т.е. подлинным новообразо­
ванием. Эти идеи утвердились в биологии лишь в первой трети XIX в.
благодаря создателям современной эмбриологии X. Пандеру и К.Э.фон
Бэру. Сторонники же преформизма обвиняли Вольфа в «безбожии» и
объявили теорию эпигенеза неприемлемой с точки зрения религии. На
самом же деле разногласия коренились не в религии, а в разных интер­
претациях эмпирического материала.
XVIII век положил начало многовековому спору о том, каковы пре­
делы изменчивости видов и могут ли виды трансмутировать настоль­
ко, чтобы возникали новые формы67. Известный афоризм К. Линнея,
что видов имеется столько, сколько различных форм было создано
вначале, принимали далеко не все натуралисты, так как их флоро-фаунистические обследования огромных территорий свидетельствовали
о колоссальном влиянии абиотических факторов на организмы и за­
ставляли задумываться о роли географической изменчивости в транс­
мутации видов и о возможном переходе внутривидовой изменчивости
в межвидовую. Так, в первом томе «Флоры Сибири» (1747) И.Г.Гмелин
обратил внимание на сильную географическую изменчивость видов,
обитавших в изолированных друг от друга регионах, обмен мигранта­
ми между которыми казался немыслимым. Позднее он предложил не­
зависимое сотворение таких видов в разных местах, предвосхитив тем
самым теорию многократного творения Ч.Лайеля (C.Lyell; 1797-1875),
предложенную в 1830-1832 гг.68 Ставились и специальные эксперимен­
ты с целью «показать, как травы на разных местах по разности климата
вид свой переменяют»69. Широко были известны и факты об огромной
изменчивости домашних животных и культурных растений.
На протяжении всего XVIII в. публиковались труды, отстаивавшие
идеи наивного трансформизма о возможности абиогенеза в современ­
ных условиях, о внезапных «перечеканках» видов, о происхождении со­
временных видов от простейших форм, созданных изначально Творцом.
Причины трансформации видов видели во влиянии внешних условий,
в наследовании приобретенных признаков, во внутреннем стремлении
организмов к совершенству и в якобы присущей им способности пре­
26


ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ К БИОЛОГИИ

образовать свои органы в сторону лучшего приспособления, а также
в доместикации, гибридизации, питании и т.д. Так, Ж.Бюффон писал
об образовании новых видов под влиянием изменений климата, пищи
и почвы, а убежденный креационист К. Линней допускал гибридоген­
ное возникновение видов в природе. Наиболее развернутое выражение
идеи трансформизма нашли в трудах английского врача и натуралиста
Э. Дарвина (Е. Darwin; 1731-1802), деда Ч. Дарвина. Подражая Лукре­
цию Кару, Э. Дарвин в поэтической форме изложил воззрения70, пред­
восхитившие в общих чертах взгляды Ж .-Б. Ламарка и готовившие на­
учное сообщество к принятию идеи эволюции71.
Для устранения идей наивного трансформизма из биологии большое
значение имела речь П.С.Палласа, произнесенная в 1780 г. на торже­
ственном заседании Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге72.
Критикуя Ж.Бюффона и К. Линнея, Паллас впервые систематически
изложил доводы против трансформизма: 1) трудности появления меж­
видовых гибридов в природе и их бесплодие; 2) обратимость модификационных изменений, изменяемость только внешних признаков и их
исчезновение при скрещивании их носителей с исходными формами;
3) постоянство признаков многих видов, обитающих на громадных
территориях с различным климатом; 4) отсутствие переходных иско­
паемых форм; 5) устойчивость многих видов в условиях доместика­
ции (кошка, северный олень) и невозможность вывести новые породы
путем особого ухода. Все эти доводы, направленные против наивного
трансформизма с его идеями абиогенеза, внезапных перечеканок видов
и наследования приобретенных признаков, объективно способствова­
ли устранению ошибочных трактовок причин эволюции. Не случайно
именно работы Палласа, а не его оппонентов, Ч. Дарвин впоследствии
использовал при обосновании своей теории.
О зарождении нового планетарного понимания жизни свидетель­
ствовали лекции Ж.-Б. Ламарка в 1800 г., где он отметил, что у «всех
живых тел обнаруживаются все сложные неорганические вещества,
наблюдаемые в природе»73 и что в местах, не заселенных организмами,
минералы весьма однородны. Это объясняется тем, что животные и
растения активно участвуют в формирования поверхности Земли, ко­
торая фактически представляет собой продукт их жизнедеятельности.
Эти идеи развивали воззрения К. Линнея, перенесшего в естественную
историю понятие «баланс» для характеристики порядка в живой при­
роде. В концепциях «экономии и политики природы» приспособлен­
ность видов к среде объяснялась необходимостью поддерживать 6а27


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

ланс видов и их взаимодействий, а место вида в цепях питания и его
устойчивость объясняли совокупностью климатических факторов,
межвидовыми отношениями и корреляциями организмов. Тем самым
были созданы предпосылки для выделения борьбы за существование и
ее важнейшего компонента — конкуренцию — в качестве главного фак­
тора регуляции живой природы. Этому способствовала и аналогия ба­
ланса видов и их взаимодействий с разделением труда на мануфактурах
и в обществе в целом, обеспечивающим конечный высокий результат и
стабильность.
Таким образом, научная революция в физике и химии способство­
вала созданию новых научно-исследовательских программ и практик
в естественной истории и медицине, а в конечном счете, формирова­
нию биологии как специальной единой науки, изучавшей жизнь в ее
различных проявлениях. Фактически век Просвещения завершил пре­
дысторию биологии, подготовив ее к научной революции XIX столетия,
связанной с возникновением важнейших отраслей — эволюционной
теории, генетики, экологии, биохимии и других наук, определивших
облик современных медико-биологических и сельскохозяйственных
дисциплин. Переход от разрозненных знаний о живом к биологии как
единой науке был обусловлен формированием представлений об иде­
альных объектах, моделирующих реальность (типах, планах строения,
моделях эмбриогенеза, классификационных схемах, видах и других так­
сонах, биологических сообществах, биосфере). В биологии, как и ранее
в точных науках, они начинают функционировать не как взятые непо­
средственно из практики, а в качестве абстракций. Наряду с эмпириче­
скими правилами и зависимостями, которые имелись уже в естествен­
ной истории, формируется теоретическая биология, изучающая разные
формы существования живого на уровне организмов, видов, сообществ
и всей биосферы, со своими специфическими механизмами регуляции,
поддержания целостности и закономерности.
Вместо теологической или механической картин мира с их жестко­
детерминистскими представлениями о природе, управляемой волей
творца или установленными им универсальными законами, начинает
складываться статистическо-вероятностное мировоззрение. Его ме­
тодология, сформированная в статистике, демографии и экономике,
стала применяться в естественной истории сначала для учета и опи­
сания видов, а затем и биологических сообществ различного уровня.
Существенно возросло и практическое значение биологии. В условиях
все усиливающегося освоения человеком животных и растительных
28


ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ... (ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ)

«ресурсов» их знание становилось важным для здравоохранения, сель­
ского хозяйства, лесоводства, охоты и рыболовства, сохранения при­
родных экосистем.

ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ
(ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ)
Важной особенностью развития природознания в XVIII столетии
стала его интенсивная институализация, которая выразилась прежде
всего в возникновении новых научных обществ и академий в масштабах,
намного превышающих те, что имели место в Х Ѵ І-Х Ѵ ІІ столетиях, при­
чем и научные общества, и академии создавались как в крупных городах,
в первую очередь в столицах, так и в провинции (American Philosophical
Society у 1768; Berliner (Brandenburgische) Societdt der Wissenschaften,
1700, преобразованное в 1744 г. в Koniglich Preussischen A kadem ie der
Wissenschaften zu Berlin; Linnean Society, 1788; Lunar Society o f Birmingham,
середина 1760-х годов; M anchester Literary an d Philosophical Society, 1784;
Societe Philom athique, 1788; Real A cadem ia espahola, 1713; Konglika Svenska
Vetenskaps A kadem ien в Стокгольме 1739 г.; Петербургская Академия
наук, 1724 г.; во Франции возникают Academ ies des Sciences в Монпелье,
Дижоне, Тулузе и др.74). Если говорить об академиях, то многие из них,
в отличие от научных обществ, финансировались государством. Интен­
сивно институализирующаяся наука XVIII в. стала важным феноменом
интеллектуальной жизни не только таких стран, как Франция, Англия,
Германия и Италия, но также Швеция, Шотландия (особенно после ее
объединения в 1707 г. с Англией), Россия, Испания. Более того, наука
перестает быть чисто европейским феноменом, сообщества ученых
возникают в колониях (в Северной Америке, на Сан-Доминго (Гаити),
Батавии (Индонезия), Маврикии, Реюньоне и т. д .) , в Китае и в Японии.
Практически каждый ученый XVIII в. был членом хотя бы одного
научного общества и/или академии75. Принадлежность к тому или ино­
му научному институту (обществу или академии) свидетельствовала о
принадлежности индивида к научному сообществу. Кроме того, граж­
дане меритократической Republique des Lettres постоянно соперничали
друг с другом и не могли определить, какие именно заслуги считать
выдающимися. В этой перепалке беспристрастных и незаинтересован­
29


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

ных не было. Единственный выход виделся в обращении к суду рав­
ных, роль же судей играли академии и научные общества, оценивавшие
представленные их вниманию труды76.
Как правило, научные общества и академии создавались и функци­
онировали либо по британской (Royal Society o f London), либо по фран­
цузской (A cadem ie Royale des Sciences) модели. В первом случае число
членов не фиксировалось, научных заслуг не требовалось (т.е. в состав
ассоциации могли входить ученые-любители и люди, далекие от науки,
которые, однако, интересовались ее достижениями), иерархия среди
членов отсутствовала (по крайней мере формально, по уставу, все были
равны), жалованья членам не выплачивалось, корпорация существо­
вала на членские взносы и, как бы мы сейчас сказали, на спонсорскую
поддержку. По такому принципу были организованы многие научные
ассоциации Британии, ее американских колоний и Голландии. Во вто­
ром случае общество или академия финансировалась короной, а потому
число членов было строго ограничено, им выплачивалось жалование в
зависимости от места, которое ученый занимал в формальной иерар­
хии этой корпорации. Так были организованы большинство академий
и научных обществ в континентальной Европе.
Несмотря на рост числа научных «социететов» в XVIII в. их значи­
мость и вклад в развитие науки, а следовательно и их престиж, был,
разумеется, различен. Ядро научных организаций составляла «большая
пятерка» — академии наук Парижа, Берлина, Санкт-Петербурга, Сток­
гольма и Лондонское Королевское общество. Заметим, что только по­
следнее не финансировалось короной (что, кстати, стало одной из при­
чин спада научной активности Royal Society во второй половине XVIII
столетия). Государственная поддержка науки (особенно во Франции)
способствовала заметному расширению и усложнению как инстру­
ментальной базы естествознания, так и тематической структуры есте­
ственнонаучных исследований (стали возможны научные путешествия
в дальние страны, работы по прецизионному измерению длины дуги
меридиана, строительство новых и возрождение старых обсерваторий,
музеев, лабораторий и т.д.), что, в свою очередь, сближало научные и
технологические исследования (скажем, в таких областях, как картогра­
фия, усовершенствование порохов, определение долготы, разработка
метрической системы и т.д.).
В XVIII в. благодаря государственной поддержке были открыты
богатейшие ботанические сады экзотической флоры. Так, в Королев­
ском питомнике древесных пород (La pepiniere du Roi)y основанном в
30


ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАУКИ... (ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ)

1669 г. и просуществовавшем до 1828 г., имелось более 50 000 растений,
собранных в результате ботанических экспедиций в разные части све­
та. В 1707-1714 гг. французские исследователи Луи Фейе (L.ficonches
Feuillee или Feuillet; 1660-1732) и Амедео Франсуа Фрезье (A.-F. Frezier;
1682-1773) совершили путешествие в Перу и Чили; в 1708-1717 гг. кар­
тографы-иезуиты произвели триангуляцию Китая. В России, в 17331743 гг. состоялась Великая северная экспедиция (Вторая Камчатская;
Первая Камчатская была осуществлена в 1725-1730 гг.), возглавляемая
офицером русского флота (уроженцем Дании) Витусом Ионассеном
(Иваном Ивановичем) Берингом (1681-1741) и его помощником Алек­
сеем Ильичем Чириковым (1703-1748), которая исследовала северное
побережье Азии. В 1737 г. профессор математики Виттенбергского
университета Иоганн Матиас Хассе (J.M .Hasse; 1684-1742) составил
первую «критическую» карту Африки. Научные экспедиции внесли
важный вклад в решение ряда фундаментальных проблем, к примеру,
в 1735 г. Парижская Академия наук организовала измерение геогра­
фической широты в Перу и географической долготы в Лапландии. Эти
измерения, проведенные в 1736-1748 гг., подтвердили тот факт, что
Земля сплюснута у полюсов; они подтвердили также гравитационную
теорию Ньютона и опровергли картезианскую теорию вихрей. В сере­
дине XVIII в. был определен дневной параллакс Луны (57*) на основа­
нии одновременных измерений с мыса Доброй Надежды (Н. Л. Лакайль
(N.L.deLacaille; 1713-1762)) и в Берлине (Ж .Ж . Лаланд (J. J.F.de Lalande;
1732-1807)). Данные измерений показали, что Луна удалена от Земли на
расстояние 60 земных радиусов.
Деятельность академий и научных обществ способствовала интер­
национализации науки77, поскольку их уставы допускали принятие в
свои ряды иностранцев и не только в качестве почетных членов или
членов-корреспондентов78. Пример Петербургской Академии наук,
первый состав которой вообще состоял из иностранцев (что, разумеет­
ся, было вынужденной мерой), хорошо известен.
В большинстве случаев контакты с иностранцами считались пре­
стижными и для отдельных ученых, и для научных академий. Членство
в иностранных академиях могло способствовать карьере в родном го­
сударстве79.
Институализация науки в XVIII в. сопровождалась увеличением
числа научных изданий, причем, не только монографий, но и периодики
(характерный и наиболее важный пример: в 1789 г. французские хими­
ки А.Л.Лавуазье, К.Л.Бертолле (Cl.L.Berthollet; 1748-1822), А .Ф .Ф ур31


НАУКА В ЗЕРКАЛЕ ИДЕЙНЫХ КОЛЛИЗИЙ ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

круа (А. К comte de Fourcroy; 1755-1809) и другие приступили к изданию
журнала «Анналы химии» («Annales de C him ie»), который (после корот­
кого перерыва) с 1797 г. стал выходить под названием «Анналы химии и
физики» («Annales de Chimie et de Physique»)). Всего же к концу XVIII в. в
Европе издавалось около сотни научных журналов.
И в заключение этого по необходимости краткого очерка следует
отметить еще одну важную черту науки XVIII в. — ее развитие сопро­
вождалось ростом общественного интереса к естествознанию и укре­
плению социального авторитета науки и научного сообщества, что
проявилось, в частности, в распространенности такого явления, как
публичные научные лекции (особенно, в Британии и во Франции)80, в
активной популяризации достижений науки и ее истории, в том, что
многие выдающиеся мыслители эпохи Просвещения именно в науке о
Природе видели альтернативу культурным традициям Средневековья
и начала Нового времени, а также в том, что концепция «прогресса»
сформировалась главным образом благодаря экспансии науки в самые
разные области человеческой деятельности81.

32


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК:
СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ
ПРИ A N C IE N R EG IM E

НА СТУПЕНЯХ АКАДЕМИЧЕСКОЙ ИЕРАРХИИ
Анализ происходившего с французской наукой в кризисные револю­
ционные годы я предварю рассмотрением двух вопросов: 1) о социаль­
ном статусе и профессиональной карьере ученого при старом режиме
и 2) о структуре научного сообщества Франции накануне Революции.
В XVIII столетии Франция, несмотря на «неравномерность» своего
экономического развития, была одним из самых могущественных госу­
дарств Западной Европы, уступая в экономической мощи только Бри­
тании. По численности населения — около 28 млн человек — Франция
в четыре раза превосходила Пруссию и в два раза Британию. В 1789 г.
один европеец из пяти был французом. Государственные доходы Фран­
ции равнялись доходам Австрии, Пруссии и России, вместе взятым, а
военный бюджет королевства был в четыре раза больше бюджета Рос­
сии и в два раза больше прусского. Иностранная торговля Франции с
1720 по 1780 г. возросла в четыре раза, ее колониальные владения рас­
полагались в более динамично развивающихся регионах (к примеру, в
Вест-Индии), чем колонии Британии.
Как будет показано далее, научные институты Франции XVIII в. —
Jardin du Roi, College de France, A cadem ie Royale des Sciences, частью ко­
торой была Observatoire de Paris — в своих уставах и организационной
структуре повторяли в миниатюре основные черты политического ре­
жима (впрочем, так было не только во Франции, и не только в XVIII
столетии). Практически вся французская наука находилась в админи­
стративной и финансовой зависимости от королевского двора, причем
управление Академией, вопреки всякой логике, было возложено на
Министерство двора (Maison du Roi)y а точнее — на один из двадцати
двух департаментов этого министерства: Bdtiments du Roiyв ведении ко­
33


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

торого находились не только все королевские дворцы и прочие строе­
ния, но также королевские мануфактуры (M anufacture de la Savonnerie,
Manufacture des Gobelins, M anufacture de Sevres), College de France, Jar din du
Roiy а также академии (A cadem ie royale depeinture et de sculpture, A cadem ie
royale darchitecturey A cadem ie de France a Rom e и Academ ie Royale des
Sciences)82. Правительственный контроль затрагивал практически все
важнейшие сферы деятельности, включая промышленность и науку.
Для ясности дальнейшего изложения необходимо сказать несколько
слов об организационной структуре Парижской академии наук83 нака­
нуне Революции. Эта структура была иерархичной и вершину акаде­
мической пирамиды занимали 12 почетных членов — honoraires — из
высшей знати (gens еп place). Только они имели право занимать по­
сты президента и вице-президента, которые избирались на год, и слу­
жить в их канцеляриях. В число honoraires в разное время входили, в
частности, герцог де Ноайль (Jean-Paul-Francois сГАуеп de Noailles;
1739-1824)84, граф де Майльбуа (Yves Marie Desmarets de Maillebois;
1715-1791)85, известный государственный деятель Мальзерб (Chretien
Guillaume de Lamaignon de Malesherbes; 1721-1794)86, президент Па­
рижского парламента Бошар де Сарон (lean-Baptiste-Gaspard Bochart
de Saron; 1730-1794)37, герцог де Ларошфуко Д’Анвиль (Luis-Alexandre
de La Rochefoucauld d’Enville; 1 7 4 3 -1792)88 и Трюден де Монтиньи (JeanCharles-Philibert Trudaine de Montigny; 1733-1777)89. Все они принадле­
жали к кругу просвещенного либерального дворянства Франции, а не­
которые из них занимались скромными (по крайней мере, если судить
по результатам) научными исследованиями90. Эта группа высокопо­
ставленных персон играла важную роль связующего звена между Ака­
демией и двором, а кроме того, само существование этой отдельной со­
циально привилегированной группы позволяло формировать «working
ranks»91 Академии, т.е. сообщество реально действующих ученых, без
оглядки на их социальный статус.
Как правило, нотабли редко присутствовали на академических со­
браниях и управление делами перепоручали действительным членам —
pensionnairesy — каковых было 18, включая непременного секретаря
(secretaire perpetuel) и казначея. Только pensionnaires получали жало­
ванье (pension). Они избирали из своего числа директора Академии и
его заместителя, которые вели текущие дела во время, как выразился
Ч. Джилеспи, «the norm al absence o f the president»92.
Места в Академии освобождались лишь после смерти кого-либо из
академиков. Но иногда в случае необходимости от этого правила от­
34


НА СТУПЕНЯХ АКАДЕМИЧЕСКОЙ ИЕРАРХИИ

ступали, создавая специальные дополнительные места. Так, в 1773 г.
нужно было либо выделить кого-нибудь из действительных членов
Академии в помощь постоянно болеющему непременному секретарю
де Фуши (J.-RGrandjean de Fouchy; 1707-1788), либо открыть дополни­
тельную вакансию pensionnaire и избрать на нее кого-то, кто в перспек­
тиве должен был занять его место. Никто из действующих академиков
брать на себя обязанности секретаря не желал. Тогда оставалось пойти
по второму пути. Ж.-Л. Бюффон предлагал в помощь де Фуши астроно­
ма Ж.-С. Байи (J.-S.Bailly; 1736-1793), тогда как Ж.-Л. Д’Аламбер выдви­
нул кандидатуру Н.Кондорсе (J.-A.N.de Caritat, marquis de Condorcet;
1743-1794). В завязавшейся интриге победа оказалась на стороне энци­
клопедиста, и Кондорсе 8 марта 1773 г. стал сверхштатным академиком
(pensionnaire surnumeraire) с правом занять впоследствии пост непре­
менного секретаря, что и произошло в августе 1776 г. после почетной
отставки де Фуши. Однако отношения между Байи и Кондорсе испор­
тились надолго. Замечу также, что в разное время сверхштатными дей­
ствительными членами Академии были Д’Аламбер (1770), Байи (1784),
де Фуши (1731), П. Арси (1749) и некоторые другие93.
Кроме жалованья (о размерах которого речь пойдет далее), академи­
ки (pensionnaires) получали особые jetons de presencet т. е. жетоны для по­
лучения дополнительного денежного вознаграждения за присутствие
на заседаниях Академии.
В состав Академии входили также 12 кооптированных членов —
associes, имевших право решающего голоса при голосовании по науч­
ным вопросам, а также 12 адъюнктов (adjoints)yкоторые в голосованиях
не участвовали, считались новичками (докторантами)94 и сидели от­
дельно от остальных.
Наряду с перечисленными категориями членов Академии в ее со­
став входили также associes honorairesy т.е. выдающиеся иностранные
ученые, associes regnicoles — французские исследователи, постоянно
проживающие в провинции и 10-12 associes libres — парижских ученых,
которые могли по своему усмотрению посещать заседания, но не могли
претендовать на место pensionnaire95. Наконец, в Академии существовал
институт ветеранов, нечто вроде professor emeritus в наше время. На­
личие такого института помогало в ряде случаев инициировать добро­
вольную (или квазидобровольную) отставку. К примеру, когда стало
ясно, что де Фуши уже не может исполнять свои обязанности секретаря
Академии, но еще не готов перейти в лучший из миров, он в 1776 г. стал
сразу и pensionnaire veteran, и secretaire perpetuel honoraire.
35


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

Однако все эти ухищрения помогали не всегда и время от време­
ни граф Анживилле (Charles-Claude de Flahault de La Billarderie, comte
d’Angiviller; 1730-1809), министр (directeur general) Batiments du Roit Arts,
Jardins et M anufacturesy вынужден был санкционировать внештатное
членство.
В XVIII в. при ancien regime члены Академии группировались по ше­
сти классам (секциям): геометрии, астрономии, механике, анатомии,
ботанике и химии. Зоология, физика, математика в целом и геология
собственных классов не имели. Поэтому, например, геолог Ж.Геттар
(J.-E.Guettard; 1715-1786) входил в класс ботаники96 вместе с лейбмедиком короля.
Каждый класс включал трех pensionnaires, двух associes и двух адъюн­
ктов. Все они должны были жить в Париже. Это условие обеспечивало
их присутствие на академических собраниях. Если кто-либо продолжи­
тельное время не посещал заседаний, он исключался из состава Акаде­
мии. В случае, если кто-либо не мог регулярно посещать заседаний по
причине занятости на некой должности, перед ним ставился вопрос о
выборе между членством в Академии и этой должностью.
Теперь обратимся к обсуждению социального статуса и профессио­
нальной карьеры ученого при старом режиме.
Прежде всего уместно задаться вопросом — можно ли членов Па­
рижской Академии наук считать профессиональными учеными, или
же они, подобно большинству членов Лондонского королевского обще­
ства, были любознательными дилетантами?
На мой взгляд, если под профессиональным научным сообществом
понимать группу лиц, которые, обладая необходимыми природными
задатками, в совершенстве (на уровне своего времени) владеют пред­
метом, т. е. специальными теоретическими знаниями и практическими
навыками и приемами, а также получают вознаграждение по резуль­
татам прямого применения своих знаний и навыков и при этом такое
сообщество само вырабатывает идеалы, нормы и регулятивы своей де­
ятельности, которую оно рассматривает как ценность97, то членов Па­
рижской Академии наук следует считать профессиональными учены­
ми, поскольку в своей деятельности и мотивациях они придерживались
высоких стандартов научной строгости и доказательности, играя во
французской культуре особую роль, признанную и санкционирован­
ную государством.
Термин savant в XVIII столетии часто использовался в качестве си­
нонима термина erudit, который относили к человеку, обладавшему
36


НА СТУПЕНЯХ АКАДЕМИЧЕСКОЙ ИЕРАРХИИ

обширными познаниями. Так называли историков, антикваров, ну­
мизматов, археологов и людей подобных профессий и/или увлечений.
В материалах нотариальных архивов (свадебных контрактах, налого­
вых декларациях и подобных документах) слово savant практически
никогда не встречается. Лица, которых мы сегодня назвали бы учен ы ми, в бумагах XVIII в. поименованы как члены того или иного науч­
ного общества, профессора, врачи, офицеры, священнослужители или
литераторы (gens de lettres)98. В дореволюционной литературе термины
savant и philosophe могли относиться и к тем, кто изучал Природу, и к
литераторам. Конечно, издавались — и в немалом по тем временам
количестве — сочинения, обсуждать которые было уместнее на со­
браниях «людей науки», а не в салонах (хотя во французских салонах
часто дискутировались и многие научные вопросы). Более того, само
существование A cadem ie des sciences и литературной A cadem ie Frangaise
говорит о том, что указанные творческие сферы современниками
Д'Аламбера и Руссо различались. Однако четкое разграничение между
научными и литературными занятиями проводилось далеко не всегда.
Скажем, издававшийся с 1665 г. Journal des Savants публиковал статьи,
касавшиеся и естественнонаучных, и математических, и социальных, и
литературных вопросов. (Вспомним также известный афоризм Бюффона: «стиль — это человек» и стиль научного труда был для него столь
же важен, как и его содержание.) Указанное обстоятельство, конечно,
затрудняет задачу историка науки, но в литературе принято при рас­
смотрении французского научного сообщества времен ancien regime
выделять 250-300 действительных членов, адъюнктов и associes доре­
волюционной Парижской Академии наук, прибавляя к ним ряд лиц, не
входивших в ее состав, но имевших научные публикации.
Хотя интеллектуалов выделенной таким образом группы связывали
общие ценности и представления — высокий статус Разума, признание
первостепенной роли наблюдений и экспериментов при изучении При­
роды, понимание собственной роли и ответственности как арбитров в
научных вопросах и спорах и т. д., — тем не менее французское научное
сообщество не было однородным. И дело не только и даже не столь­
ко в разном социальном происхождении его членов, поскольку доступ
в научную элиту обеспечивался не родословной, но «достоинствами»
(merites), т.е. наличием исследовательского таланта, трудолюбия, зна­
ний и иных качеств, необходимых «человеку науки». Главный, хотя,
разумеется, отнюдь не единственный барьер, который требовалось
преодолеть выходцу из низов — это освоение грамоты. Далее все ре­
37


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ Н \ ' К СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ A N CIEN REG IM E

шали сила воли, упорство, любознательность, способности и, конечно,
элемент везения, а точнее, обретение удачного патрона (на чем я оста­
новлюсь далее). Но в принципе, не имело большого значения, получил
ли человек формальное образование или был самоучкой. Не суще­
ствовало и религиозных ограничений, кроме оговорки (ст. XII Устава),
что члены религиозного ордена не могли получать от Академии пол­
ный пансион". В силу отсутствия религиозного барьера многие фран­
цузские аббаты (среди наиболее прославленных имен — Жан Антуан
Нолле (J.-A. Nollet; 1700-1770), Николя Луи де Лакай, Рене Жюст Гаюи
(R.-J.Haiiy; 1754-1822)) могли работать в составе Академии в качестве
профессиональных ученых. Многие академики были военными, как,
например, Ж .-Ш .де Борда (J. Ch.de Borda; 1733-1799), Л.-А. Бугенвиль
(L.-A. Bougainville; 1729-1811), Ш. Кулон. Вообще, членство в Академии
не исключало возможности заниматься прежней деятельностью (фар­
мацией, торговлей, предпринимательством, врачеванием, сбором нало­
гов, теологией и т.д.). Часовщик Жан Батист Леруа (J.-B.Le Roy; 1720—
1800), будучи избранным в Академию наук100, добровольно оставил в
1751 г. часовое дело, но причиной тому было опасение, что ему не будут
доверять роль арбитра при рассмотрении технических изобретений,
представлявшихся на академическую экспертизу.
Кроме того, жизнь Академии сама по себе не способствовала едине­
нию членов этой организации. Академики встречались на двухчасовых
собраниях, проходивших раз в две недели, время от времени — в ко­
митетах или в комиссиях, на ежегодной обедне и два раза в год на об­
щих собраниях (публичных ассамблеях), тогда как вне академических
стен люди науки контактировали мало, они редко присутствовали на
семейных торжествах друг у друга, их родственники редко вступали в
браки. Конечно, можно упомянуть об академических династиях (Кас­
сини, Жоффруа, Делиль и др.), но семейные связи играли главную роль
не в академической жизни, а скорее при передачи от поколения к по­
колению некоторых неакадемических должностей. Не было какой-либо
чисто академической деятельности, которая связывала бы пансионе­
ров воедино. Напротив, документы свидетельствуют о нескончаемых
раздорах, интригах, фракционной борьбе101, обострявшейся накануне
выборов, а с началом Революции дали себя знать и политические рас­
хождения.
Казалось бы, любое улучшение финансового положения Академии
и ее членов должно было способствовать консолидации французского
академического сообщества, тем более, если учесть различия в социаль­
38


УЗКАЯ ТРОПА В БЕССМЕРТИЕ

ном происхождении академических ученых — у одних оно было весьма
скромным, как, например, у Антуана Пти (А. Petit; 1722-1794) и Гаспара
Монжа, тогда как у других — более высоким, скажем, у сыновей пред­
ставителей административной среды (Лавуазье, де Фуши, Ашиль-Пьера
Диониса де Сежура (F.-P. Dionis du Sejour; 1734-1794) и др.) или дворян­
ства (Кассини, Перроне и т.д.). Однако академические интриги и тяжбы
продолжались независимо от состояния академических финансов.

УЗКАЯ ТРОПА В БЕССМЕРТИЕ
На формирование национального научного сообщества заметное
влияние оказывала также процедура выборов в Академию наук, на чем
следует остановиться специально. Формально эта процедура включа­
ла в себя следующие этапы: соответствующий класс Академии состав­
лял список претендентов, который затем передавался на рассмотрение
pensionnaires и honorairst которые, в свою очередь, отбирали путем тай­
ного голосования, двух-трех кандидатов для представления королю.
При этом в первоначальный список претендентов требовалось вклю­
чать хотя бы одного кандидата, не являющегося членом Академии, что в
принципе открывало дорогу в нее талантливым ученым «со стороны»102.
В период с 1716 по 1785 г. адъюнктские вакансии открывались (и
заполнялись) около 100 раз. Каждый кандидат должен был предста­
вить научный труд, который рассматривался специальной комиссией.
Формально в выборах на адъюнктские места могли участвовать и те,
кто еще не имел собственных научных работ, но как-то проявил себя
на стезе познания природы (скажем, был ассистентом известного уче­
ного). Однако кандидатам с уже имеющимися трудами (не обязательно
опубликованными) отдавалось предпочтение перед теми, кто просто по
чьему-либо, пусть даже очень авторитетному мнению подавал надеж­
ды. Так, в конце 1719 г. открылась адъюнктская вакансия по астроно­
мии. В 1722 г.103 Ж.-Н.Делиль (J.-N. Delisle или DelTsle; 1688-1768) ре­
комендовал на нее своего ассистента по Observatoire du Luxemburg Луи
Годена (L. Godin; 1704-1760), который, хотя и не написал к тому време­
ни собственного мемуара, был, по мнению Делиля, весьма способным
молодым человеком. И тем не менее Академия предпочла оставить ме­
сто вакантным (и оно оставалось таковым до июля 1725 г.), нежели по39


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

поднять свои ряды человеком, не имеющим подтвержденных научных
заслуг.
Разумеется, далеко не всегда на академических выборах превалиро­
вали чисто научные соображения. Так, в 1752 г. академик-химик Жан
Элло (J.Hellot; 1685-1766) заявил, что он поддерживает кандидатуру
Клода-Франсуа Жоффруа (C.-F.Geoffroy; ок. 1729-1753), поскольку
восхищен работами его отца академика Э .Ф . Жоффруа (E. F. Geoffroy;
1672-1731) и считает своим долгом сделать всё возможное для его сына.
Действительно, 25 августа 1752 г. К.-Ф. Жоффруа стал адъюнктом по
химии, правда, сверхштатным104.
Иногда научные критерии и соображения в ходе академических
выборов тесно сплетались с ненаучными. К примеру, в 1725 г. на адъ­
юнктскую вакансию по классу анатомии были предложены две канди­
датуры — Пьера Малоэ (P.Maloet; 1684-1742) и Франсуа-Жозефа Гуно
(F.-J.Hunauld или Hunaud; 1701-1742). Оба имели научные труды. Фа­
милия Малоэ стояла первой в списке, посланном королю, хотя в отзыве
на представленную им работу было сказано, что он взялся за тему, ко­
торая ему не по силам. 24 августа 1725 г. Малоэ был утвержден в звании
адъюнкта по анатомии. Однако аббат Ж .-П .Биньон (J.-P.Bignon; 16621743), honoraire, человек весьма влиятельный, один из авторов первого
устава Академии, 22 раза избиравшийся ее президентом, полагал, что
мемуар Гуно свидетельствовал о больших способностях кандидата и
настоял, чтобы молодого человека всё же избрали адъюнктом, пусть
даже и не по классу анатомии. В итоге, в декабре 1725 г. Гуно стал-таки
адъюнктом, но по классу химии, и лишь два года спустя он был избран
адъюнктом по анатомии105.
Характеризуя ситуации выборов в Академию, еще раз отмечу, что
социальное положение самого кандидата на академическую вакансию
играло при ancien regime незначительную роль, более существенным
фактором был академический статус или ранг его патрона.
Теперь — о роли королевской администрации. Сам король только
подписывал соответствующий документ об утверждении той или иной
кандидатуры, опираясь на мнения своих министров. Последние неред­
ко пренебрегали выбором академиков или рекомендовали королю ут­
вердить того, кто в списке, полученном из Академии, значился первым.
Исключения, конечно, были, причем, если в период с 1699 по 1749 г. (т.е.
от принятия первого устава до отставки Морепа106) в шести случаях из
пятидесяти кандидатура, предложенная Академией, не утверждалась
королем, то в следующие сорок лет подобное случилось лишь один раз.
40


УЗКАЯ ТРОНА В БЕССМЕРТИЕ

Причины отказа утвердить одобренную академической элитой канди­
датуру могли быть разными. Например, в июле 1725 г. адъюнктом по
астрономии был утвержден Луи Делиль де ла Кройер (L. Delisle de la
Сгоуёге; ?—1741), младший брат и ассистент Ж.-Н.Делиля, хотя в ака­
демическом списке, представленном королю, он значился вторым (пер­
вым стояло имя Годена). Причина такого решения при дворе состояла
в том, что Ж.-Н. Делиль собирался отправиться вместе со своим млад­
шим братом в Россию107 и полагал, что будет лучше, если последний
прибудет в Петербург в звании адъюнкта Парижской Академии наук.
Поэтому Ж.-Н. Делиль убедил кардинала Флери (Fleury), а тот, в свою
очередь, Морепа, который имел решающий голос при обсуждении по­
добных вопросов у короля, избрать адъюнктом по астрономии не Го­
дена, а своего брата де ла Кройера. (Впрочем, Годен месяц спустя стал
адъюнктом по геометрии.)
Иногда неутверждение предложенной Академией кандидатуры
было связано с напряженными личными отношениями между коро­
левскими советниками и кандидатом или кем-то из его окружения.
Так, например, академик Жозеф Сорен (J.Saurin; 1655-1737) имел на­
тянутые отношения с рядом влиятельных особ, в частности с Морепа,
в результате чего все попытки его сына Бернара-Жозефа стать членом
Академии кончились провалом, причем, именно на этапе обсуждения
его кандидатуры при дворе, тогда как в академическом списке фами­
лия Сорена-мл. стояла первой108. Наоборот, аббат Жан-Антуан Нолле,
в отличие от Сорена и своего соперника на выборах 1739 г. Э. Миньо де
Монтиньи (E. Mignot de Montigny; 1714-1782), имел давние и теплые от­
ношения с такими влиятельными фигурами, как академики Рене-Анту­
ан Реомюр (R.-A. Ferchault de Reaumur; 1683-1757)109 и Шарль-Франсуа
Дюфей (Ch.-F.de Cisternay Dufay; 1698-1739), а также широкую извест­
ность при дворе как преподаватель экспериментальной физики и бле­
стящий популяризатор науки.
Мощный патронат Бюффона самым благотворным образом сказал­
ся на научной карьере Ж.-Б. Ламарка, ставшего адъюнктом по классу
ботаники в мае 1779 г.110
Бывали случаи, когда два кандидата набирали равное или почти
равное число голосов. До 1749 г. Биньон или Морепа в таких случаях
отбирали кого-то одного, однако позднее стали придерживаться иной
практики: утверждать обоих, но одного (временно) в качестве внештат­
ного члена111.

41


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

В целом же, вмешательство власти в процедуру академических вы ­
боров не вызывало, по крайней мере до 1770-х годов, какого бы то ни
было серьезного беспокойства среди академиков, даже когда кто-то
становился адъюнктом под прямым давлением сверху, как это было в
случае с химиком Б.-Ж . Сажем (B.-G.Sage; 1740-1824). В конце концов
власть не протаскивала в Академию неучей и бездарностей. Гораздо
больше научную элиту Франции волновали два вопроса: 1) о критери­
ях оценки научных заслуг и 2) насколько последовательно выработан­
ные критерии применяются самой Академией. В 1759 г. эти вопросы
поднял в печати академик П.Д’Арси (Р.сГАгсу; 1725-1779), в 1769 г. —
Д’Аламбер, в 1770 г. — Ж .-Ш .де Борда, в 1778 г. — снова Д’Аламбер,
а также Д’Арси и Монтиньи и в 1784 г. — Борда и Кондорсе. По сло­
вам последнего, система академических выборов столь несовершенна,
что «Академия избирает не самого достойного кандидата, но того, кого
большинство не считает недостойным»112. Выдающийся французский
химик Пьер Макер (P.-J.Macquer; 1718-1784) писал о том, с какой горе­
чью он иногда смотрит, «как потворствуют посредственностям, помо­
гая им одержать верх над талантливыми людьми, не имеющими долж­
ного патроната...»113.
И тем не менее, несмотря на многочисленные несовершенства систе­
мы академических выборов (интриги, протекционизм и т.д. и т.п.) Ака­
демия в целом работала эффективно. Об этом говорит простой факт —
подавляющее большинство выдающихся французских ученых были чле­
нами Парижской Академии наук, исключения (например, минералог и
кристаллограф Жан Батист Луи де Роме де Лиль (J.-B.-L. de Rome de l’lsle;
1736-1790)) очень редки114. Конечно, подъем по академической лестни­
це иногда растягивался на сроки, соизмеримые со средней продолжи­
тельностью человеческой жизни. Но процесс обновления академиче­
ских рядов зависел не только от скорости вымирания «старших това­
рищей» (associes и pensionnaires), но и от многих других обстоятельств,
в частности, от того, сколь умело позиционировал себя сам кандидат.
Возьмем, к примеру, электоральную историю А. Лавуазье.
Лавуазье хорошо понимал, что академики ревниво оберегают свое
право быть высшими судьями в теоретических дискуссиях и в тех во­
просах, которые сегодня относятся к сфере фундаментальных исследо­
ваний, включая проблемы метода, интерпретации получаемых резуль­
татов, истинности и доказательности выводов и т.д. Не то, чтобы они
с высокомерным пренебрежением относились к прикладной тематике,
нет, члены Академии так или иначе вынуждены были касаться техни­
42


УЗКАЯ ТРОПА В БЕССМЕРТИЕ

ческих и технологических приложений, выполняя правительственные
и придворные поручения и заказы (от выяснения безопасности белил и
румян для нежной кожи аристократок до усовершенствования пороха
и артиллерии). Однако решение практических задач — это не главное
дело Академии наук, это поприще для других специалистов, академи­
ков же более волновали вопросы «чистой» науки.
Вместе с тем Лавуазье хорошо видел и другую сторону академиче­
ской медали. Академия гордилась своей независимостью от власти, хотя
эта независимость была во многом призрачной. И дело не только в том,
что она финансировалась короной (хотя это очень важное обстоятель­
ство). Взять, к примеру, ситуацию выборов. Как правило, на каждую ва­
кансию претендовало несколько кандидатов и если не за каждым, то за
многими стоял свой мэтр-поручитель, и часто не один. Сплошь и рядом
предвыборная интрига разворачивалась так, что при голосовании два
кандидата получали почти равное число голосов и тогда, как уже было
сказано выше, последнее слово оставалось за королем, а точнее — за его
министрами. И тут все решали отнюдь не научные заслуги.
Поэтому Лавуазье, прокладывая себе путь в Академию, использовал
двоякую риторику: с одной стороны, он делал акцент на необходимость
разработки и реализации широких научных программ, имеющих как
фундаментальное, так и прикладное значение и продолжающих научные
традиции Парижской Академии наук (это была риторика для академи­
ков); с другой стороны, он всячески выказывал верность идее служения
отечеству («нации», как тогда говорили), благодаря чему претендент на
академическое кресло (или, для начала, на адъюнктскую скамью) пози­
ционировал себя государственно мыслящим патриотом, надежной опо­
рой королевской власти, для которой эта риторика главным образом и
предназначалась. (Разумеется, я вовсе не хочу упрекнуть Лавуазье в ли­
цемерии и отсутствии патриотизма, речь о другом — о нечувствительно­
сти власти к «естественному», глубинному патриотизму при ее чрезмер­
ной чуткости к патриотически и верноподданнически акцентированной
риторике.) Как же эта стратегия была реализована Лавуазье?
27 февраля 1765 г. двадцатидвухлетний ученый доложил Акаде­
мии первую часть своего труда по анализу гипса. Казалось бы, сугубо
частный вопрос. Однако Лавуазье включает его в широкий общехими­
ческий контекст. «Несмотря на открытия, которыми химия обогатила
естественную историю, — заявляет он в начале своей работы, — суще­
ствует бесконечное число тел в царстве минералов, природа которых
нам совершенно неизвестна. Большая часть земель, камней и кристал­
43


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

лов является веществами, абсолютно новыми для химика, их изучение
может служить неисчерпаемым источником экспериментов и откры­
тий. Почти все, кто работал до сего дня, по-видимому, забыли об этой
существенной части науки, общей для естественной истории и химии и
наиболее пригодной для того, чтобы внести новый свет как в одну, так
и в другую из этих наук»115.
Итак, объект исследования, причем исследования, задуманного в
ракурсе трех дисциплин (геологии, минералогии и химии), обозначен.
Но этого мало. Необходимо не только открыть новые минералы, но и
выполнить их анализ, для чего необходимо владеть точным аналити­
ческим методом. Лавуазье, отдавая должное заслугам немецкого хи­
мика Й. Потта (J.H .Pott; 1692-1777), автора трактата по минералогии
(Litheognosie), вместе с тем отмечает, что пойдет в исследовании мине­
ралов своим путем и вместо «сухого метода» анализа, т. е. метода термо­
деструкции, будет использовать «мокрый метод», подражая Природе:
«Я попытался подражать Природе, изучая действие на гипс воды — это­
го почти универсального растворителя»116. Это было смелое и вместе
с тем хорошо продуманное заявление. Лавуазье дал понять аудитории,
что собирается следовать давней исследовательской традиции, берущей
начало в XVII столетии, а также исследовательской программе своего
учителя Г.-Ф. Руэля (G.-F.Rouelle; 1 7 0 3 -1770)117.
Назначенные Академией рецензенты — академики А. Л.Дюамель де
Монсо (H.L.Duhamel de Monceau; 1700?—1782) и Б. де Жюссье, — оба
друзья отца Лавуазье — отметили, что, хотя приведенные в работе дан­
ные по большей части не новы, однако «никто ранее не излагал этот
предмет столь методически последовательно и широко»118 и рекомендо­
вали статью к публикации в Savants etrangers119.
27 марта 1766 г. П. Макер был избран associe chimiste> благодаря чему
открылась адъюнктская вакансия по химии, на которую претендовало
8 кандидатов. Реакция Лавуазье, которому 9 апреля того же года была
торжественно вручена академическая золотая медаль за проект осве­
щения парижских улиц (медаль была специально выбита для него по
распоряжению короля), была быстрой: уже 16 апреля 1766 г. он читает в
Академии второй мемуар об анализе гипса120. Тогда же, в начале апреля,
Лавуазье набросал два письма: одно было адресовано президенту Ака­
демии Ж.-Ш .-Ф.Трюдену де Монтиньи, другое — де Фуши. Лавуазье,
в то время еще даже не адъюнкт Академии, предлагал учредить в ней
новую секцию — экспериментальной физики121. «Непонятно, — пишет
он президенту, — почему во время реформы Королевской Академии
44


УЗКАЯ ТРОПА В БЕССМЕРТИЕ

наук, при создании новой ее структуры в 1699 г., была совершенно за­
быта экспериментальная физика, наука, служившая предметом работ
первых членов нарождавшейся Академии, наука, которую Гюйгенс, Мариотт, Перро развивали с таким успехом ...» 122. Лавуазье не забывает и
о финансовой стороне дела — королевской казне придется потратить
всего 1000 экю в год, но при этом «государство получит семь ученых»123.
Отклоняя возможное возражение, что, мол, занять соответствующие
места будет некому, Лавуазье отметил: «их (т. е. специалистов в области
физики. — И. Д.) — целая толпа < ...> Так зачем же чинить препятствия
молодым талантам?»124 И далее он указывает, о ком именно идет речь.
Прежде всего — это, конечно, он сам. Впрочем, свою кандидатуру Ла­
вуазье предложил не прямо, но в форме приличествующей оговорки:
«Опасение, что мое рвение может показаться нескромным, воспрепят­
ствовало мне назвать свое имя». Оба письма (по крайней мере, дошед­
шие до нас наброски) подписаны «Член Академии наук», но никакого
имени указано не было. Возможно, Лавуазье подготовил проекты писем
для одного из академиков, но тогда несколько неуместно выглядит про­
цитированная выше фраза о скромности, потому что академики имели
достаточно высокий научный статус и ничего нескромного в предложе­
нии занять, а точнее, перейти в новую секцию, не было. Кроме себя, Ла­
вуазье предложил включить в новую секцию А. Боме (А.Вашпё; 17281804), И.-М.Руэля-мл. (H.-M.Rouelle; 1718-1779) и некоторых других.
Однако секция physique ex p erim en ta l была создана лишь в 1785 г., когда
Лавуазье стал директором Академии.
23
апреля 1766 г. был оглашен список кандидатов на адъюнктскую
вакансию: Л.-К. Каде (L.-C. Cadet de Gassicourt; 1731-1799), А. Боме,
А. Лавуазье, А. Г.Жар, де Манси (de Мапсу), Б.Саж, Ж.Вальмон де Бомар (J.C. Valmout deBomare; 1731-1807) и A.MoHHe(A.G.Monnet; 1734—
1817). (Заметим, что в своем проекте реорганизации Академии Лавуазье
предусмотрел места для всех своих конкурентов, кроме натуралиста де
Бомара и минералога Монне. Таким образом, в случае создания новой
секции, конкуренция (по причине увеличения числа вакансий) заметно
бы ослабла, а сам Лавуазье, сохранив хорошие отношения с бывшими
соперниками — что уже немаловажно! — смог бы претендовать на ме­
сто не адъюнкта, но associe.) Академики выбрали, однако, Каде и Жара,
а король (с подачи министра) утвердил кандидатуру Каде.
Спустя два года, 10 марта 1768 г., скончался Т. Барон, adjoint chimistey
известный своими исследованиями буры и хлорида калия. Кандида­
тами на освободившееся адъюнктское место стали Лавуазье, Боме,
45


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

Ж.-Ф.Демаши (J.RDem achy; 1728-1803), Вальмон де Бомар, Монне,
Саж и Жар. Наиболее серьезным соперником Лавуазье был Жар, о ко­
тором стоит сказать несколько слов.
Антуан Габриель Жар был младшим сыном крупного лионского
предпринимателя и землевладельца, владевшего среди прочего мед­
ными копями в окрестностях Шесси (Chessy) и Сент-Беля (Saint-Bel).
Первоначальное образование он получил в Ёсоіе des fesuites в Лионе.
Юноша имел склонность к технике и маркиз де Вальер (de Valliere), друг
отца, представил его почетному академику Трюдену де Монтиньи. Трюден в 1751 г. устроил девятнадцатилетнего Жара в парижскую Ёсоіе des
ponts et chausseesy где в 1750-е годы можно было получить специальность
горного инженера. Не успел молодой человек проучиться в этой ёсоіе и
двух месяцев, как Ж. Перроне (J.R.Perronet; 1708-1794), директор шко­
лы, послал его с инспекцией на свинцовые рудники в Сент-Мари-о-Мин
(Sainte-Marie-aux-Mines) и Жиромажи (Giromagy) (Эльзас). Спустя два
года Жар предложил новую конструкцию печи для очистки меди («ми
grand fou m eau d raffiner le cuivre»). Правительство постоянно прибегало
к его услугам, посылая его и Ф. Гюйо-Дюамеля (F. Guillot-Duhamel), вы ­
пускника той же школы, инспектировать рудники в Форе (Forez), Пи­
ренеях (Pyrenees) и Вогезах (Vosges), а также за границу (в Саксонию,
Богемию, Венгрию, Штирию и Каринтию и в другие регионы). Кроме
того, Жар посещает также Британию. Свои доклады о поездках он пред­
ставлял в Bureau de C om m erce125 и начиная с 1761 г. в Академию наук,
которая в январе 1761 г. официально объявила его своим корреспон­
дентом. В 1768 г., по возвращении из Скандинавии, Жар занимает спе­
циально созданный для него пост инспектора металлургических ману­
фактур, кроме того, он управлял свинцовыми рудниками в Бретани и
угольными копями в Анжу (Anjou). Таким образом, его авторитет как
металлурга и горного инженера к 1768 г. был весьма высок как в акаде­
мических, так и в правительственных кругах.
Но и Лавуазье в 1766-1768 гг. кое-чего добился. Он продолжает
минералогические и геологические исследования под руководством
Ж.Геттара, который поставил себе целью создать минералогическую
карту Франции. Поначалу Геттар и Лавуазье действовали на свой страх
и риск, но в 1767 г. правительство одобрило план Геттара и оказало ему
финансовую поддержку для обследования Эльзаса и Лотарингии. «Каж­
дое утро перед отъездом, — писал Э. Гримо (fid. Grimaux; 1835-1900), —
между пятью и шестью часами, он записывает показания барометра и
термометра, повторяет свои наблюдения несколько раз в течение дня и
46


УЗКАЯ ТРОПА В БЕССМЕРТИЕ

проводит их в последний раз вечером в любое время, когда они оста­
навливаются для ночевки. В пути он все подмечает: строение почвы,
рельеф местности, растительность; нередко скачущий почерк его заме­
ток свидетельствует о том, что он делал их, не слезая с лошади. Посе­
щает копи, мануфактуры: здесь сталелитейный завод, там мастерскую,
где белят холст; ежели не может обойти лично весь район, то опраши­
вает тех, кто его знает, преимущественно каменотесов, каменщиков.
От них узнает, где берутся применяемые ими плитняки, песчаники,
известь, гипс. В городах, которые проезжает, он осматривает кабине­
ты любителей естественной истории, бегло описывает их инвентарь.
В каждой местности, где останавливается, он определяет температуру и
плотность не только минеральных вод, но еще и питьевых: воды Сены
в Труа, воды Рейна в Дале. Находясь в харчевне, он не забывает обсле­
довать воду, которую ему подают; он ничего не оставляет без внимания
и отмечает даже наиболее ценные манускрипты в библиотеке монасты­
ря Оратории в Труа. Каждый вечер он пополняет свой дневник, ведет
переписку и не забывает записать путевые издержки»126.
Когда Лавуазье путешествовал по Вогезам, отец сообщал ему сто­
личные новости. Из этой переписки видно, что вопрос об избрании в
Академию не выпадал из поля зрения ни отца, ни сына. «Вчера, — пи­
шет Лавуазье-старший, — я видел г-на Дюамеля, который передал вам
наилучшие пожелания. Он сожалеет, что вы не прошли в Академию на
последних выборах (в 1766 г. — И. Д.) и говорит, что его вины в том нет,
поскольку он голосовал за вас < ...> Если до вашего возвращения ниче­
го плохого не случится, то вы, возможно, представите несколько мему­
аров, вроде вашего сочинения об освещении городов. Я полагаю у вас
есть все основания надеяться на лучшее»127. Сам Антуан-Лоран считал
свое прохождение в Академию делом почти решенным.
Вскоре Лавуазье получил большое наследство от матери, скончав­
шейся в январе 1768 г. 26 августа этого года ему исполнилось 25 лет, по
закону он считался совершеннолетним128 и мог самостоятельно распо­
ряжаться своим имуществом и деньгами.
Карьера адвоката его явно не прельщала, но годовое жалованье в
2000 ливров, которое обещало академическое кресло (если, конечно,
ему удастся в него попасть) не позволило бы ему жить в соответствии
с его вкусами и амбициями. Поэтому в марте 1768 г. Лавуазье принял
предложение А.Ш .де Ла Галезьера (А. С. de La Galaiziere), интенданта
из Лотарингии, вступить в Генеральный откуп (Ferm e generale), част­
ную компанию из 60 акционеров, которая занималась сбором косвен­
47


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

ных налогов для королевской казны — налога на соль (gabelle)y налогов
на табак и алкоголь (aides), налогов на товары, привозимые в Париж
(entrees), а также таможенных пошлин (traites). Один из генеральных
откупщиков — Ф.Бодон (RBaudon; 1696-1779) — решил продать свой
пай. Поскольку активы Откупа составляли в то время около 93,6 млн
ливров, то на каждого его акционера приходилось 1 560 000 ливров129.
Лавуазье выкупал пай Бодона по частям. В мае 1768 г. им была приоб­
ретена первая треть130 и он стал компаньоном Бодона. В мае 1771 г. Ла­
вуазье владел уже половиной пая.
Таким образом, Лавуазье и Жар к 1768 г. имели достаточную извест­
ность как молодые, талантливые и энергичные ученые, деятельность
которых (причем в близких сферах) имела важное значение и для на­
уки, и для французской экономики.
Жара поддерживали Ж. Бюффон, казначей Академии, ученый с ми­
ровым именем, а также министр граф де Сен-Флорентен. Лавуазье же
мог рассчитывать на голоса друзей его отца: астронома Д.Маральди
(G. Р. Maraldi; 1665-1769) и А. Л. Дюамеля де Монсо, а также на поддерж­
ку Б. Жюссье и П. Макера. То, что Лавуазье был генеральным откупщи­
ком, никого не беспокоило, наоборот, как заметил один из его коллег:
«Это просто великолепно! Значит обеды, которые он станет нам устра­
ивать, будут превосходными».
Выборы состоялись 18 мая 1768 г. Лавуазье набрал наибольшее число
голосов, Жар оказался вторым. Теперь все зависело от Сен-Флорентена
(в ббльшей степени) и от короля (в меньшей). Выбор был сделан в
пользу Жара, были учтены его ббльшие заслуги перед Францией. И с
позиций того времени, когда еще никто не знал, что Лавуазье станет
великим ученым, совершит революцию в химии и т. д., этот выбор был
справедливым.
Впрочем, власть не обидела и Лавуазье — для него была создана до­
полнительная адъюнктская вакансия, разумеется, сверхштатная. Это
означало, что при первой же возможности он станет associe chimiste,
что и случилось спустя четыре года (30 августа 1772 г.). В среду, 1 июня
1768 г., спустя месяц после вступления в Генеральный откуп, адъюнкт
Лавуазье впервые присутствовал на заседании Академии наук в Лув­
ре131.

48


НА

что ОНИ ЖИЛИ?

НА ЧТО ОНИ ЖИЛИ?
Теперь несколько слов следует сказать о доходах людей науки и в
первую очередь о заработках французской научной элиты. Выплата жа­
лования за занятия наукой и материальное обеспечение научной дея­
тельности государством в принципе могли стать (и в какой-то мере ста­
ли) важным фактором выбора карьеры талантливым и амбициозным
молодым человеком, формируя тем самым некую социальную группу.
Однако на деле финансирование академического сообщества находи­
лось на столь низком уровне, что молодой ученый при апсіеп regime не
мог прожить только научным трудом.
В XVII столетии министры Людовика XIV напрямую платили только
некоторым академикам, большинство же из них получало от короны
ежегодно от 1500 до 2000 ливров. (Кроме того, иногда выплачивались
небольшие суммы для покрытия расходов при выполнении отдель­
ных работ. К примеру К.-А. Купле (С.-А. Couplet; 1642-1722) полу­
чил 104 ливра на покрытие его расходов при анатомировании слона.)
Иностранцам, как, например, Ж. Д. Кассини (J.D. Cassini; 1625-1712) и
X. Гюйгенсу, платили значительно больше — от 6000 до 9000 ливров в
год132. По оценке Р.Хана, общая сумма жалованья, выплачивавшаяся
академическим ученым в 1670-е годы, колебалась около отметки в 30 000
ливров в год133. И большую часть XVIII столетия эта цифра оставалась
неизменной. При этом «базовая» часть зарплаты каждого из восемнад­
цати академиков (pensionnaires) составляла 1000 ливров в год. Осталь­
ные 12 000 ливров расходовались на то, что мы сейчас назвали бы пре­
миальными выплатами (по терминологии того времени — augmentation
extraordinaire). Практически это выглядело так: трем академикам пла­
тили по 2000 ливров каждому сверх основного жалованья, тогда как
для остальных pensionnaires величина надбавки колебалась от 100 до
1500 ливров. Разумеется, жрецов науки такая система оплаты никак не
устраивала и в 1716 г. 14 академиков написали письмо Регенту134. Они
просили все 30 000 ливров расходовать на регулярное («базовое») жало­
ванье, одновременно отметив, что зарплата в 1500 ливров не позволяет
им «посвятить себя исключительно научным исследованиям»135. Они
напомнили также, что, скажем, члены Академии надписей и литера­
туры (A cadem ie royale des Inscriptions et Belles-Lettres) получают по 2000
ливров каждый. Поэтому светила французской науки просили увели­
чить бюджет их Академии (точнее, ту его часть, которая шла на вы ­
плату жалованья) по меньшей мере на 6000 ливров. Но их ходатайства
49


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

действия не возымели. Только в 1775 г. самый старший (не по возрасту,
а по времени избрания) академик в каждой секции стал получать 3000
ливров, второй — 1800 и третий — 1200. В 1785 г. расходы на Академию
наук были увеличены в связи с созданием двух новых секций, но схема
оплаты труда академиков осталась прежней (3 0 0 0 + 1 8 0 0 + 1 2 0 0 ). При
этом секретарю и казначею платили по 3000 ливров каждому и 8000
ливров резервировалось на разнообразные petites pensions136.
Заметим, что в Париже середины XVIII столетия самое скромное
проживание требовало не менее 5000 ливров годового дохода137. Кроме
того, если учесть, что число членов Академии наук за эти сто лет также
возросло (приблизительно с 20 до 50 человек) — как и инфляция, — то
нетрудно сделать вывод, что во времена правления Короля-Солнца уче­
ные получали много больше, чем при его пра- и праправнуке138. Как по­
дытожил Р.Хан, академическое жалование «более походило на пенсию
по старости, чем на зарплату»139. А поскольку продвижение по акаде­
мической лестнице происходило, как правило, по старшинству и в пре­
делах «своего» класса, то молодому ученому приходилось ждать, пока
умрут пятеро его старших коллег, прежде чем он сможет, уже отнюдь не
в молодом возрасте140, стать «младшим» пансионером и получать свои,
в общем-то жалкие, 1200 ливров. К примеру, Этьенн Безу (E.Bezout;
1730-1783), выдающийся математик и педагог, двадцать четыре года до­
жидался места pensionnaire т ёсапісіеп и умер спустя год и четыре меся­
ца после избрания. И это отнюдь не самый удручающий случай.
Бернар де Фонтенель (В. Le Bouyer de Fontenelle; 1657-1757), непре­
менный секретарь Академии наук с 1697 по 1740 г., в некрологе матема­
тика Мишеля Ролля (M.Rolle; 1672-1719) упомянул о «старом и непри­
миримом противоречии между наукой и богатством»141. Другой непре­
менный секретарь Академии наук Гранжеан де Фуши проникновенно
писал о жизни своих коллег: «История Академии < ...> учит тому, как
можно преодолевать трудности в развитии самой науки. Но те, у кого
хватит мужества избрать эту тяжелую карьеру, столкнутся также с пре­
пятствиями иного рода. Они должны быть готовы преодолеть на своем
пути барьеры, поставленные даже их самыми близкими людьми. Ака­
демия требует напряжения воли и разума < ...> Нет лучшего способа
предостеречь молодежь, желающую посвятить себя науке, чем расска­
зать о жизни академиков
»142.
Разумеется, французские ученые находили заработки «на стороне»,
вне стен Академии. Источников таких заработков было несколько. Пре­
жде всего — преподавание (в College Royal14*f Jardin du R oil4\ в военных
50


НА ЧТО ОНИ ЖИЛИ?

учебных заведениях, в корпусах гражданских инженеров, на медицин­
ских факультетах, в фармацевтических и медицинских колледжах145 и
т.д.). Так, Г.Монж начал свою педагогическую деятельность в качестве
репетитора и ассистента математика Ш.Боссю (C.Bossut; 1730-1814),
только что ставшего академиком, в Инженерной школе в Мезьере146 с
годовым окладом 900 ливров. Летом того же года профессору физики
аббату Ж. А. Нолле понадобился ассистент и Монжа назначили на это
место. 24 апреля 1770 г. Нолле скончался и Монж занял его кафедру.
Вскоре он получил в Мезьере вторую кафедру (математики). Его годовое
жалованье достигает 1800 ливров. К 1775 г. его годовой доход составил
2400 ливров (командование школой увеличило ему жалованье, чтобы
молодой профессор «мог жить прилично»147), а в 1776 г. — 3000. В янва­
ре 1780 г. Монж по представлению А. Т. Вандермонда (А. Т. Vandermonde;
1735-1796), Кондорсе и Боссю был избран в Академию наук в качестве
adjoint geometre.
Многие, как, например, Безу и Лаплас, подрабатывали в качестве
экзаменаторов148. Ученые с хорошими способностями и к тому же име­
ющие талант популяризатора науки неплохо зарабатывали чтением
публичных лекций, как например, Руэль и Фуркруа. Некоторые давали
частные уроки.
Неплохой доход приносили придворные должности. Скажем, Бюффон руководил Jardin du Roi, представители семейства Кассини работа­
ли в королевской Обсерватории. Король и члены его семьи имели лич­
ных врачей и аптекарей, некоторые из которых были членами Академии
наук (впрочем, правила Академии не позволяли ученым, живущим в
Версале, занимать постоянные академические должности без особого
на то разрешения, но такие разрешения, как правило, давались)149. До­
полнительные заработки на ниве медицины и фармации были особенно
велики (хотя они, конечно, не могли равняться с доходами генеральных
откупщиков). Так, например, Пьер-Исаак Пуассоньер (P.-I.Poissonier;
1720-1798) в 1757-1758 гг. был главным врачом французской армии,
в 1758-1760 гг. состоял придворным врачом императрицы Елизаветы
Петровны, а спустя три года после возвращения на родину был назначен
инспектором военных госпиталей всех французских портов. Эта послед­
няя должность приносила ему годовой доход в 14000 ливров. Луи Лемоннье (L. Lemonnier; 1717-1799), хотя и числился в Академии как ботаник
(и действительно работал в этой области, в честь него названо растение
Васора monniera (L.), применяющееся в производстве лекарств), одна­
ко в 1761 г. был назначен придворным врачом Людовика XV с жалова­
51


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN ЯЁСШ Е

ньем 20 000 ливров. Выдающийся анатом академик Ф. Вик Д’Азир (E Vicq
d’Azyr; 1748-1794) подрабатывал придворным врачом Марии-Антуанет­
ты, правда, ему платили много меньше — 4600 ливров. Хорошие дохо­
ды имели те академики, которые работали аптекарями и фармацевтами,
особенно если они служили в качестве apoticaires du Roif как, например,
Симон Бульдюк (S.Boulduc; 1652-1729) и его сын — Жиль-Франсуа (G.F.Boulduc; 1675-1742). Очень богатыми людьми были представители се­
мейства Жоффруа, в том числе и те, кто стали членами Академии наук,
как, например, аптекарь и химик Клод-Жозеф (Cl.-J. Geoffroy; 1685-1752),
состояние которого было оценено в 800 000 ливров150.
Члены Академии активно работали также в военном ведомстве, за­
нимаясь вопросами картографии, фортификации, артиллерии и т.п.
Некоторые устраивались администраторами (при Монетном дворе, на
металлургических предприятиях, на Севрской мануфактуре, при шпа­
лерных мастерских), служили консультантами, цензорами или инспек­
торами по торговле и промышленности и даже подрабатывали про­
мышленным шпионажем.
В среднем в дореволюционной Франции XVIII столетия 28,2%
pensionnares зарабатывали вне стен Академии врачебной деятельно­
стью и фармацией, 27,9 — преподаванием (особенно востребованны­
ми оказались математики), 16,4 — занимали административные посты,
6,4% — получали дополнительный доход как военные специалисты.
Иногда главным источником доходов ученых становилась деятель­
ность, далекая от сфер науки, технологии и образования. Характерный
пример — Лавуазье, состояние которого росло благодаря его участию в
работе Генерального Откупа. Академик Этьен Миньо де Монтаньи был
некоторое время казначеем Франции, а Тома Фанте де Ланьи (Th. Fantet
de Lagny; 1660-1734) — помощником директора правительственного
банка. Что же касается академиков, которые были весьма состоятель­
ными людьми по самому своему происхождению, то таких, если не счи­
тать honorairesy было немного, а если ограничиться той частью предста­
вителей титулованной знати, которая активно занималась научными
исследованиями, то список вообще окажется очень скромным151.
Таким образом, несмотря на весьма, мягко говоря, скромное финан­
сирование короной академической науки, ученые имели возможности
зарабатывать на жизнь. Более того, положение французских ученых, по
сравнению с положением их зарубежных коллег, например, в Британии,
было вполне удовлетворительным. (Скажем, экзаменатор военно-мор­
ской школы получал до 6000 ливров в год.) Однако у этого, пусть даже
52


НА ЧТО ОНИ ЖИЛИ?

относительного, благополучия имелась и оборотная сторона. Действи­
тельно, как следует из приведенного выше заведомо неполного обзора,
научная деятельность при ancien regime реализовывалась как некое мар­
гинальное занятие и вся система организации этой деятельности силь­
но зависела от политической и экономической ситуации в королевстве.
Спасало французскую науку лишь то, что в эпоху Просвещения интел­
лектуальная элита страны свято верила в Разум, в то, что любое действие
должно опираться на Разум, а практика — на теорию, что в условиях,
когда возможности политической карьеры были сильно ограничены, а
влияние церкви на умы ослабло, предопределяло позитивное отношение
внушительного сегмента общественного мнения к науке152. Однако ...
И преподавание (как правило, основ наук), и занятость в приклад­
ных сферах давали деньги, но отнимали время. Работа на заработок
редко позволяла сосредоточиться на фундаментальных научных про­
блемах. Лишь в немногих случаях (Севрская мануфактура, исследова­
ние порохов, экспериментально-теоретическое изучение оптимальной
формы корпуса корабля и т.д.) такая деятельность стимулировала по­
лучение нового знания. Конечно, в принципе ученый может обмануть
власть предержащих, внушив им, что, не реализовав некий проект (как
правило, военный или экономический, поскольку любая власть хоро­
шо понимает только три типа аргументов: деньги, престиж и военная
мощь), государство понесет непоправимый военный и/или экономи­
ческий ущерб, а затем, активно имитируя деятельность по реализации
одобренного свыше и профинансированного проекта (рассчитанного,
как правило, на долгие годы), люди науки начинают удовлетворять соб­
ственную любознательность. Но такое заманчивое развитие событий
возможно не всегда. Высшее руководство могло не поддаться на угово­
ры ученых и действовать, исходя из иных соображений, например, apres
m oi le deluge, или, что не лучше, поощрять сугубо прикладные иссле­
дования, экономя на фундаментальных. Если говорить о предреволю­
ционной Франции, то в силу косности и ограниченности менталитета
королевской бюрократии вместо кристаллизации научной деятельно­
сти (я имею в виду прежде всего фундаментальную, или, как тогда гово­
рили, чистую науку) как профессии, способной обеспечить ее носителю
достойное существование, шло распыление времени и сил талантливых
математиков и естествоиспытателей по маргинальным (относительно
фундаментальной науки) сферам деятельности.
Вовлеченность французских ученых в решение чисто практиче­
ских задач имела еще одну грань, не связанную с житейской необхо­
53


ПАРИЖСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК: СТРУКТУРА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРИ ANCIEN REGIME

димостью подрабатывать вне стен Академии. Для французской науки
(в том числе и академической) характерна ее тесная связь с практиче­
скими потребностями страны. Наиболее заметным образом эта связь
проявилась в период двадцатимесячного (август 1774 — май 1776 гг.)
министерства А. Р. Ж. Тюрго (A. R. J. Turgot, baron de TAulne; 1727-1781).
Последний, к примеру, решил покончить с метрологическим хаосом,
царившим в королевстве. «Во Франции, — писал Артур Юнг (А. Young;
1741-1820), — бесконечные затруднения с мерами переходят все гра­
ницы. У них свои меры не только в каждой провинции, но и в каждом
округе и почти в каждом городе < .. .> К этому источнику путаницы сле­
дует добавить еще полное невежество крестьянства, которые ничего не
знают о парижских arpent и septiery самых распространенных мерах в
королевстве»153. Став генеральным контролером финансов, Тюрго об­
ратился к своему другу математику и философу академику Кондорсе с
просьбой разработать проект введения во Франции единой стандарти­
зированной системы мер и весов, основанной на геофизических дан­
ных154. Разумеется, само по себе введение единой системы мер и весов
было экономически необходимо, тут нет никаких сомнений. Но почему
для этого понадобилось проводить точные геофизические измерения?
Почему бы не взять за основу какую-либо из уже существовавших мер
и не распространить ее на все королевство? Почему административная
проблема обрела еще научную грань?
Главная причина невозможности пойти по указанному, казалось бы,
простейшему пути заключалась в сопротивлении «чужим мерам» на
местах. Почему жители Бретани должны, вопреки местным обычаям и
традициям, переходить на меры, скажем, Льежа или Лиона? Потому что
так захотели в Париже? Другое дело, когда новая метрическая система
подается от имени самой Природы (если угодно, от имени самого Господа
Бога) и к тому же освящена авторитетом Академии, труженики которой
старательно изучают установленные Творцом законы и явления.
Правда, в дореволюционное время далеко продвинуться в решении
поставленной Тюрго задачи не удалось155. Только в годы Революции,
идеологи и практики которой опирались на идеи национального един­
ства и нации-суверена, введение единой «естественной» системы мер
и весов стало политической задачей, которая была в целом решена к
началу 1795 г. и с сентября этого года метрическая система стала посте­
пенно вводиться в различных регионах Франции156.
Однако обращение королевской администрации к авторитету науки
было обусловлено не только необходимостью преодолеть сопротивле­
54


НА ЧТО ОНИ ЖИЛИ?

ние традиции. Чтобы проводить реформы (не только метрологические),
их нужно было как-то обосновать и оправдать хотя бы в глазах образо­
ванной и просвещенной части общества. Апеллировать к соображени­
ям поддержания стабильности и порядка в государстве не представля­
лось возможным, поскольку реформы Тюрго были направлены как раз
на изменение существующих порядков157. Ссылаться на королевскую
волю? Тоже как-то неудобно. Времена не те, либеральные критики тут
же заговорили бы о деспотизме власти и подобных вещах. Оставался
один выход: заявить, что реформы необходимы для установления раци­
онального социального порядка, основанного на научных принципах.
Тем самым наука рассматривалась не просто как система знаний, мето­
дов и технологий, но и как первоисточник и основание легитимности
задуманных реформ. По выражению Ч. Джиллеспи, Тюрго сделал все
для «насыщения правительства научными знаниями»158, в том числе и
путем привлечения ученых к делам государственного управления159.
Министр-реформатор надеялся создать особое политическое про­
странство-посредник между королевской бюрократией и народом (пре­
жде всего третьим сословием), в котором можно было вести открытую
и рациональную дискуссию о путях достижения общего блага. Наука
в контексте этого замысла оказывалась не только генератором новых
знаний, но и основанием рационально построенной властной пирами­
ды, и одновременно лекарством от бюрократических злоупотреблений.
Более того, политика, по мысли Кондорсе, — это наука и должна под­
чиняться всем требованиям, которые предъявляются к научному ис­
следованию. «Политика, — писал он,
подобно всем прочим наукам,
основывается на наблюдении и разуме»160. Главную заслугу Тюрго его
друг-академик видел в том, что реформатор «не боялся истины» и «не
опасался советоваться с учеными»161. «Не веря в то, что знание может
повредить человечеству, Тюрго считал способность к познанию един­
ственным лекарством от зла и подлинным оправданием [социального]
порядка, несовершенного, с нашей точки зрения, но постоянно стремя­
щегося к соверш енству...»162.
Апелляция власти (ее реформаторского, либерального крыла) к ав­
торитету науки на исходе ancien regime (середина 1770-х —- 1780-е годы)
стала реакцией на многосторонний кризис, беспокоивший админи­
страцию в этот период и разрешившийся в итоге социальным взрывом,
в результате которого революционная политическая воля оказалась
сильнее доводов и авторитета научного разума.

55


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

$А IRA!
В письме Б. Франклину (В. Franklin; 1706-1790) от 2 февраля 1790 г.
А. Л. Лавуазье, касаясь политической обстановки во Франции, отмечал:
«Мы считаем ее [революцию] уже совершившейся и совершившейся
бесповоротно. Существует, впрочем, весьма слабая аристократиче­
ская партия, которая делает тщетные усилия. Партия демократическая
имеет на своей стороне и численность, и философию, и ученых. Люди
умеренные, сохранившие хладнокровие в этом всеобщем брожении,
полагают, что обстоятельства нас завели слишком далеко, и весьма
печально, что пришлось вооружить народ и всех граждан. Они же по­
лагают, что весьма неполитично давать власть в руки тем, кто должен
пов иноваться...» 163.
Тревожные предчувствия не обманули Лавуазье. Самые драмати­
ческие события были впереди, но в 1790 г., да и в следующем, многим
казалось, что революция завершилась или вот-вот завершится. Однако
они ошибались. Ошибался Людовик XVI, заявивший в день роспуска
Учредительного собрания, принявшего окончательный текст конститу­
ции: «Наступил конец революции!», ошибались твердившие о том же
фейяны (конституционные монархисты), которых вполне устраивала
цензовая конституция 1791 г., ошибались и многие другие, надеявши­
еся на скорейшее восстановление во Франции спокойствия и порядка.
В государстве оставалось еще слишком много недовольных.
Видимо, это общая тенденция глубоких социальных переворотов —
радикализация позиций части политических сил (как правило, левых)
после первой серьезной победы над ancien regime, доставшейся, зача­
стую, малой кровью. Именно после того, как Долгий парламент, на­
конец, созван, Бастилия пала, а Зимний дворец взят, дальнейшая по­
литическая борьба приобретает кровавую остроту и настает, если вос­
пользоваться терминологией О. Бисмарка, время революционных про­
56


СД IRA!

ходимцев, пришедших на смену гениям и фанатикам революции, время
носителей эксклюзивного знания путей к всечеловеческому счастью.
Тогда-то и начинаются кризисные годы для интеллектуальной жизни
нации.
«ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!»
Известие о взятии Бастилии 14 июля 1789 г. и последующих собы­
тиях во Франции, разумеется, встревожило правительства остальных
европейский держав. Но оперативно и открыто вмешаться во француз­
ские дела они не могли, да и не считали нужным.
Во-первыху потому, что у них были другие заботы, которые в то
время представлялись куда более важными. Россия (с августа 1787 г.)
и Австрия (с февраля 1788 г.) воевали с Турцией, Англия заключила с
Голландией и Пруссией Тройственный союз против России и Австрии,
шведский король Густав III на английские деньги затеял в июне 1788 г.
войну с Россией, революция в Бельгии вынудила Австрию в 1789 г.
вывести оттуда свои войска (до лучших времен, которые наступили в
ноябре 1790 г.), а в июле 1790 г. Габсбургам пришлось капитулировать
под нажимом Англии и Пруссии. В 1791 г. возник польский узел (здесь,
разумеется, не обошлось без влияния Французской революции), развя­
зывать который кинулись Россия, Австрия и Пруссия. Так что все были
при деле, не до Франции.
Во-вт оры х, ни в Лондоне, ни в Вене, ни в Санкт-Петербурге понача­
лу не считали создание во Франции режима конституционной монар­
хии столь уж опасным для других императорских и королевских домов
Европы, тогда как заметное ослабление французской мощи вследствие
внутренних неурядиц сулило определенную выгоду другим, соседним
и несоседним державам. К примеру, Екатерине II маркиз Лафайет пред­
ставлялся не более опасньш, чем «маркиз Пугачев».
Однако после Вареннского кризиса (июль 1791 г.) ситуация изме­
нилась. У императора Леопольда II, родного брата Марии-Антуанетты,
появился формальный повод вмешаться. Впрочем, на прямую военную
интервенцию император тогда не пошел. 27 августа 1791 г. в саксонском
замке Пильниц Леопольд и прусский король Фридрих-Вильгельм II
подписали декларацию, призывавшую монархов Европы прийти на по­
мощь Людовику XVI. Реакция европейских дворов поначалу была весь­
ма вялой, но постепенно Франция с одной стороны и Пруссия с Ав­
стрией с другой все больше втягивались в серьезный конфликт164.
57


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Слабость французской армии, дезорганизованной, возглавляемой
ненадежными офицерами, многие из которых сбежали за границу,
плохо снаряженной, почти тридцать лет не участвовавшей в серьез­
ной войне была очевидна всем. Но именно это обстоятельство и делало
войну с антифранцузской коалицией столь желанной для самых раз­
ных политических сил. Людовик XVI надеялся, что военное поражение
Франции сильно ослабит, а, возможно, и сметет конституционалистов
и республиканцев165, жирондисты ожидали, что провал военной кам­
пании ослабит позиции двора и их политических противников, а сле­
довательно даст Жиронде всю полноту власти166, будущие монтаньяры
полагали, что военные неудачи ослабят жирондистов. Желание начать
войну было столь велико, в том числе и в народе, что робкие попытки
министра иностранных дел Делессара (А. С. N. Valdec de Lessart; 1741—
1792) уладить конфликт дипломатическим путем стоили ему должно­
сти, свободы и в конечном счете —- жизни.
20 апреля 1792 г. Людовик XVI и его министры явились в Salle de
M anege, где Его Величество со слезами на глазах предложил Законода­
тельному собранию объявить войну Пруссии и Австрии. После долж­
ных потоков красноречия декрет об объявлении войны «королю Вен­
грии и Богемии» (т. е. одной только Австрии) был принят под бурные
аплодисменты. Страна ликовала. «Партия войны» одержала убедитель­
ную победу. С этого времени Франции в течение почти 25 лет предсто­
яло воевать с иностранными коалициями.
28 апреля 1792 г. французские войска вступили на территорию Бель­
гии. Однако австрийцы почему-то не побежали при виде «солдат сво­
боды», как предсказывали многие в Париже. Не случилось и народного
восстания в Бельгии против Австрии. Продвижение французов быстро
остановилось.
Французская армия была неоднородна. Она состояла из старой ко­
ролевской армии (линейные войска), находящейся в состоянии разва­
ла, и патриотов-волонтеров, плохо вооруженных и необученных. Пре­
старелые маршалы Ж. де Рошамбо (J.-B.Donatien de Vimeur, Comte de
Rochambeau; 1725-1807) и Н.Люкнер (N.Luckner; 1722-1794) всерьез
воевать не хотели, да и не могли, а М. Лафайет (M.-J. Р. Yves Roch Gilbert
du Motier, Marquis de la Fayette; 1757-1834) подумывал об использо­
вании своей армии во внутриполитической борьбе. К этому надо до­
бавить, что Людовик XVI и Мария-Антуанетта заранее выдали Вене
полную информацию относительно французских оперативных планов.
6 июля, когда провал французского вторжения в Бельгию стал очеви­
58


QA IRA!

ден, в войну вступила Пруссия. Вместе с пруссаками шел корпус фран­
цузских эмигрантов во главе с принцем Конде. 23 августа армия герцо­
га Брауншвейгского (Karl Wilhelm Ferdinand, Herzog zu BraunschweigLuneburg, Fiirst von Braunschweig-Wolfenbiittel-Bevern; 1735-1806) взяла
крепость Лонгви, a 2 сентября пал Верден. Прусская армия прибли­
жалась к Парижу, где с каждым часом нарастало напряжение. Населе­
ние столицы было охвачено страхом, стали распространяться слухи о
предательстве и о заговоре аристократов. Дело кончилось массовыми
убийствами заключенных в тюрьмах, организованными 2 -5 сентября
революционными активистами при попустительстве Коммуны Парижа
и при полной неспособности Законодательного собрания контролиро­
вать ситуацию. Погибло около 1500 человек, в основном не имевших
к политике никакого отношения. Сентябрьские убийства заключенных
в тюрьмах Парижа (пик «первого террора», т.е. стихийных народных
расправ) повергли многих французов в глубокий морально-психологи­
ческий кризис.
В самом начале прусского наступления (11 июля 1792 г.) Законода­
тельное собрание объявило: «La Patrie еп danger!» Началось активное
формирование батальонов добровольцев. В волонтеры записывались
тысячами. Марсельцы, прибывшие в Париж, могучим хором пели: «Аих
arm es, Citoyens!» Но citoyens оказалось много больше, чем arm es и об­
мундирования. Какие же меры предлагают в этой ситуации власти?167
Прежде всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что
за год, прошедший от Пильницкой декларации и до падения Лонг­
ви и Вердена (да и позднее) никто ни в Законодательном собрании
(а до него — в Учредительном), ни в Коммуне Парижа даже не поду­
мал о том, чтобы хоть как-то реформировать армию (при том, что в
ходе прений 20 апреля по поводу объявления войны П.-Ж.Камбон
(P.-J.Cambon; 1756-1820), будущий монтаньяр, кричал: «У нас денег
больше, чем надо!»). Никто не попытался привлечь ученых к пробле­
мам обороны, посоветоваться с ними (для начала хотя бы посовето­
ваться) как укрепить крепости, как увеличить производство пороха,
как усовершенствовать технологию литья пушек и производства других
видов оружия, как улучшить средства связи и т.д. Властяіи было не до
того, их волновали другие проблемы: низлагать короля или оставить,
вернутся жирондисты в правительство168 или не вернутся, объявлять
войну всем тиранам мира или только избранным, как писать донос на
неприсягнувшего священника, чтобы выслать того из страны, форми­
ровать ли в Париже двадцатитысячное войско федератов для сопро59


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

тивления восьмидесятитысячной армии коалиции и отпора проискам
короля или не формировать, является ли Лафайет «новым Кромвелем»
или он просто проходимец, устраивать «гражданский банкет» в честь
прибытия батальона марсельцев или не устраивать, немедленно назна­
чать выборы в Национальный конвент или немного обождать, делить
граждан на «активных» и «пассивных» (т.е. бедноту) для отпора врагу
или не делить, проявлять «дерзкую поспешность и несдержанное рве­
ние» или не проявлять и т. д. Очень волновало законодателей и Комму­
ну также то, почему старик де Сомбрей из Дома инвалидов не запирает
ворота, что за дым поднялся над Севрской фарфоровой мануфактурой,
куда в самый разгар событий делся Дантон, «что выиграет свобода, если
интрига и честолюбие удержат бразды правления» и не изготовляет ли
тайно герцог Бриссак и королевская гвардия «патроны в погребах»?
Действительно, подумать о патронах было самое время. Что же ре­
комендовали власти патриотам, которые вооружались чем попало и
требовали своей отправки на фронт? Идеи на этот счет отличались раз­
нообразием и остроумием. Было предложено, к примеру, вырывать чу­
гунные решетки и ковать из них пики для раздачи «пассивным» граж­
данам. Т. Карлейль, ссылаясь на документы, описывает такую сцену в
Собрании: «Нет недостатка и в депутациях: < ...> депутация от жен­
щин, например, которые просят, чтобы им было разрешено взять пики
и упражняться на Марсовом поле. Почему бы и нет, амазонки, если вам
так этого хочется! Затем, исполнив поручение и получив ответ, депута­
ции дефилируют по залу с пением Qa ira или же кружатся в ней, танцуя
свою ronde patriotique — новую Карманьолу, или военный танец и танец
свободы»169.
Между тем герцог Брауншвейгский, как было справедливо замече­
но тем же Карлейлем, «Карманьолу» не плясал и Qa ira не пел, а упор­
но продвигался к Парижу и по мере его приближения там начинались
страстные поиски оружия. Вокруг столицы ведутся даже раскопки, ко­
пают и роют на холмах Монмартра, в помощь копающим отряжаются
12 членов Законодательного собрания для копания и ободрения.
Само собой, снимаются церковные колокола и переплавляются на
пушки, а серебряная церковная утварь перечеканивается в монету. Но
этого мало, выкапывают свинцовые гробы и переливают их на пули.
Наконец, поскольку Академия наук оказалась практически в стороне
(о чем см. на с. 76-77), появляются народные умельцы. Один, к приме­
ру, изобрел деревянную пушку из досок. Калибр, естественно, мог быть
любой. Н о... как-то не привилось. Зато привилось другое изобретение,
60


c; a

IRA!

кое начали использовать, начиная с августа 1792 г. — это «машина» док­
тора медицины Парижского университета Жозефа-Игнатия Гильотена
(J.-I.Guillotin; 1738-1814)170. Конечно, публичная казнь старика Лапор­
та, интенданта цивильного листа, и королевского вербовщика солдат
д’Ангремона по приговору вновь созданного «трибунала 17 августа»
мера для обороны Парижа крайне необходимая.
28 августа в Законодательное собрание после нескольких дней «пол­
ного и безмятежного отдыха»'71 в своем имении явился Жорж Дантон
(G. J.Danton; 1759-1794) с зажигательным призывом сменить показную
войну в стиле Лафайета на «грозную» и начать энергично искать ору­
жие у «подозрительных». И тогда все пойдет как надо. Qa ira! Тут же,
в ночь с 29 на 30 августа, начались домашние обыски и аресты. Всех
граждан обязали сидеть дома. Лавки закрылись. Улицы опустели. В опе­
рации было занято 60 тыс. вооруженных национальных гвардейцев
и федератов! К утру подсчитали добычу — 2000 ружей. Для справки:
только за три июльских дня после официального объявления «Отече­
ство в опасности!» в волонтеры записалось около 15 тыс. парижан172, и в
основном — без огнестрельного оружия. Кроме того, во время ночных
обысков не было обнаружено ничего, что свидетельствовало бы о нали­
чии какого-либо контрреволюционного выступления или заговора173.
И тем не менее французам удалось добиться перелома в войне и спа­
сти страну от интервенции. 20 сентября продвижение прусских войск
было остановлено и после канонады у мельницы Вальми армия герцога
Брауншвейгского 30 сентября оставила свои позиции и начала отход
к границам174. Армия Ф. Келлермана (F.-Chr.Kellermann, duc de Valmy;
1735-1820) следовала по пятам, но в боевые действия не ввязывалась.
(Поговаривали, и многие историки считают это правдой, что Дантон
купил победу, передав герцогу Брауншвейгскому голубой бриллиант
Марии-Антуанетты. Но, как бы то ни было, страна и революция были
спасены.) 24 сентября вновь созданная Вогезская армия под командо­
ванием генерала А.-Ф.де Кюстина (A.-Ph.de Custine; 1740-1793) пере­
шла границу и стала захватывать Рейнскую область175. 6 ноября армия
Ш. Дюмурье (Ch. F. Dumouriez; 1739-1823) вторглась в Бельгию и на­
голову разбила австрийцев в сражении при Жемаппе. Были одержаны
также победы и на юге, где армия генерала А. Монтескью (А.-Р. comte de
Montesquiou, marquis de Fezensac; 1739-1798) овладела Савойей, а фран­
цузская эскадра — графством Ницца. Франция получила передышку,
но ненадолго.

61


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

«МИЛОСЕРДИЕ — ЭТО ВАРВАРСТВО»
В предыдущем разделе я упомянул лишь об одной грани общена­
ционального кризиса, связанной с военно-политическими событиями.
Другой его гранью стал июльско-августовский политический кризис
1792 г., вылившийся в восстание («секционную революцию») 10 августа.
В ночь на 10 августа, 89 уполномоченных от 28 секций Парижа176
собрались в Ратуше и, отстранив законно избранный муниципалитет,
создали повстанческую Коммуну Парижа (Com m une du 10 aoiit)y зача­
точный орган санкюлотской власти, ставшей фактически второй вла­
стью в стране, которая тут же арестовала бывшего командующего На­
циональной гвардии Парижа (его даже не довезли до тюрьмы — убили
по дороге и труп выкинули в Сену), назначив на его место пивовара
Сантена, а мэра столицы жирондиста Петиона посадили под домаш­
ний арест. Утром повстанцы, — во главе которых стояли деятели, ши­
роко известные в масштабе своей улицы (подмастерья, сапожники177,
торговцы, часовые мастера, а также солдат, красильщик, ленточник, ар­
тист, каретник, слуга, рабочий-чулочник и т. п.) плюс несколько, как бы
мы сейчас сказали, интеллигентов (адвокат и публицист Бийо-Варенн,
журналист Эбер, адвокат и педагог Л. Бурдон), — двинулись на коро­
левский дворец Тюильри. Король с семьей покинул дворец рано утром
и укрылся в Законодательном собрании, где его поместили в ложе ско­
рописцев журнала «Логограф». Тем временем плебс пошел на штурм
Тюильри. Первый натиск нападавших был отбит защищавшими дворец
дворянами и швейцарскими гвардейцами. Между тем Дантон, не знав­
ший о перемещениях королевской семьи, начал уговаривать П. Редерера
(Р. L. Roederer; 1754-1835), прокурора-синдика, отправиться к королю и
уговорить того искать убежище в Законодательном собрании. «Там мы
его поймаем в ловушку и спокойно проведем отречение», — предлагал
Дантон. Редерер стал отказываться. Тогда Дантон схватил прокурора за
горло и пригрозил: «Будь осторожен; в этой трагедии каждый должен
играть свою роль. Тот, кто хотел бы остаться простым зрителем, может
за это поплатиться головой. Не упорствуй, иначе тебе это припомнят»178.
В итоге Людовик согласился отдать приказ гарнизону Тюильри сложить
оружие. Однако во дворце завязался-таки бой, который продолжался
свыше трех часов и закончился победой восставших. С той и с другой
стороны было немало (по нескольку сотен человек) убитых. Вечером
того же дня король был «временно отстранен» от власти. Затем были
произведены новые назначения на министерские посты: уволенные ко­
62


(ГД IRA!

ролем 13 июня министры-жирондисты Ролан, Клавьер и Серван вновь
получили свои портфели, первый — министра внутренних дел, второй
министра финансов, третий — военного министра. Дантон стал мини­
стром юстиции, а математику и инженеру Г. Монжу досталось морское
министерство.
События 10 августа многое изменили в судьбе Франции. «Если до
этого ведущую роль в борьбе против монархии играли представители
просвещенной элиты, которым в целом удавалось удерживать плебс под
своим влиянием, то теперь движение “низов” обрело автономный ха­
рактер, имея собственный организующий центр — Коммуну Парижа»179.
11 августа Законодательное собрание приняло декрет о проведении
выборов в Национальный Конвент180, который должен был определить
будущее государственное устройство Франции. 13 августа Людовик
XVI был препровожден в замок Темпль. Начался народный террор. По
требованию Коммуны Парижа был учрежден «Трибунал 17 августа» и
спустя три дня заработала гильотина. Коммуна предписала также за­
менить обращение monsieur на citoyen.
После событий 10 августа 1792 г. Робеспьер (М. R М. I de Robespierre;
1758-1794) и особенно Ж.-П. Марат (J.-P. Marat; 1743-1793) начали вы ­
ступать с подстрекательскими заявлениями, призывая к народным
расправам с врагами Революции. 15 августа Робеспьер добивается в
Законодательном собрании от имени Коммуны упрощенного судопро­
изводства (приговор сразу считался окончательным). Марат призывал
народ с оружием в руках отправиться в тюрьмы и перебить находящих­
ся там изменников. 2 сентября 1792 г. началось кровавое побоище («les
massacres de septem bre»). «Стихия мщения — порождение массового воз­
мущения, вызванного угрозой гибели революции, голодом, политиче­
ским хаосом, а главное — страхом < ...> Страх переходит в психоз мас­
сового стремления к действию < ...> И тогда, как искра, распространя­
ется зажигательная идея: прежде чем идти против внешнего врага, надо
уничтожить заговорщиков в тюрьмах»181. Когда инспектор парижских
тюрем обратился к Дантону с просьбой принять меры против расправ,
великий демократ ответил: «Мне наплевать на заключенных! Пусть с
ними будет все, что угодно!»
Робеспьер и Дантон надеялись, что «народный террор» ослабит по­
зиции жирондистов, Марат был огорчен, что расправы «не были на­
правляемы искусными руками» и предлагал перейти от стихийного
террора к «организованному»182. «Друг народа» был прав, во всем ну­
жен порядок, иначе картина получается совершенно неприглядной.
63


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

На 2 сентября в девяти парижских тюрьмах, подвергшихся нападе­
нию народных толп, насчитывалось около 2800 заключенных. Переби­
ли около 1400 человек, из них число «политических» не превышало 400,
остальные — бродяги, мелкие жулики и т. п. Лучезарный образ Револю­
ции изрядно потускнел. К политическому, военному и экономическо­
му кризисам добавился кризис моральный. Желание Дантона, «чтобы
парижская молодежь прибыла на фронт, покрытая кровью, что станет
залогом ее верности»183, сбылось. А чья это будет кровь, друзьям народа
было неважно, ведь впереди были выборы в Конвент184.
Наконец, следует упомянуть о таких важных событиях 1792 г., как
второй раскол в Якобинском клубе (октябрь), после которого там оста­
лись, в основном, монтаньяры, упразднение 21 сентября королевской
власти с последующим процессом над Людовиком XVI и его казнью
21 января 1793 г., движение низов за таксацию цен и борьба Конвента
с Коммуной.
Когда Конвент выносил смертный приговор Людовику XVI, Робес­
пьеру оставалось жить восемнадцать месяцев, Дантону — пятнадцать,
Верньо — девять, Марату — меньше шести, а Луи-Мишелю Лепелетье
(L.-M. Lepeletier, marquis de Saint-Fargeau; 1760-1793) — всего один день.
Казнь короля активизировала процесс формирования новой анти­
французской коалиции, которую на этот раз возглавила Англия. Прави­
тельство Питта разрывает официальные отношения с Францией и уста­
навливает эмбарго на вывоз хлеба. Крайне враждебно по отношению к
французской Республике была настроена Голландия. В итоге, Конвент
1 февраля 1793 г. по докладу Жака Пьера Бриссо (J.P.Brissot de Warville;
1754-1793) объявляет Англии и Голландии войну. 18 марта принимается
решение об объявлении войны Испании. Все это происходило на фоне
общего ажиотажа, связанного с блестящими победами французов во
второй половине 1792 г. «Ее [Республики] границы, — заявил в Конвенте
31 января 1793 г. Дантон, — определены самой природой. Мы ограниче­
ны ею со всех четырех сторон — со стороны Рейна, со стороны океана, со
стороны Альп и Пиренеев». Победы кружили голову не только умерен­
ным монтаньярам. «Мы успокоимся только тогда, — писал Бриссо, —
когда Европа, притом — вся Европа, будет в огне». Ему вторил левый
монтаньяр Пьер Шометт (P.G.Chaumette; 1763-1794): «Вся территория,
которая отделяет Париж от Петербурга и Москвы, будет вскоре офран­
цужена, муниципализирована и якобинизирована»185. При таких на­
строениях Временный исполнительный совет и Комитет общей оборо­
ны утверждают план наступательных операций в Бельгии и Голландии.
64


£Д IRA!

16
февраля 1793 г. Дюмурье вышел из Антверпена с войском в 20 тыс
человек и вскоре овладел тремя голландскими крепостями, а Ф. Миран­
да (S.F.de Miranda у Rodriguez; 1750-1816) начал осаду Маастрихта. Но
уже 1 марта ситуация резко изменилась. Австрийский главнокоманду­
ющий герцог Кобургский неожиданно напал на французские заслоны
в Роэрских проходах и смял их. Началась трагическая военная весна
1793 г. Французы потерпели крупные поражения в Бельгии и на Рейне.
После поражения при Неервиндене Дюмурье попытался повернуть
свою армию против Конвента, но, потерпев неудачу, бежал к неприяте­
лю. Измена командующего деморализовала французские войска: под
натиском австрийцев они оставили позиции в Бельгии. На Рейне прус­
саки также перешли в наступление.
Против Франции вместе с Англией и Голландией оказался Папа
римский, герцог Пармы, король Неаполя, государства Германской им­
перии, Испания. Соглашение о втором разделе Польши (январь 1793 г.)
развязало руки Пруссии. За исключением северных стран, Швейцарии,
Венецианской республики и Тосканы вся Европа объединилась против
Франции186, которая за несколько недель потеряла все свои «естествен­
ные границы», о которых твердил Дантон. В армии не хватало всего —
от продовольствия до пороха. Росло дезертирство, за два зимних меся­
ца 1793 г. численность личного состава уменьшилась с 400 до 228 тыс.,
тогда как для ведения войны требовалось как минимум полмиллиона
солдат и офицеров. Более того, армия была неоднородна, она состояла
из старых линейных войск («белых») и волонтеров («синих»), получав­
ших большее жалованье, выбиравших своих командиров и не знавших
суровой дисциплины. Декрет же об «амальгаме» (слиянии «белых» и
«синих» в единую армию), принятый Конвентом 26 февраля 1793 г., не
мог быть реализован полностью ввиду начавшихся боевых действий.
Наконец, новый набор в армию натолкнулся на серьезное сопротивле­
ние населения.
Ко всему этому добавились внутренние трудности. Свертывались
целые отрасли производства, правительство, продолжая печатать ас­
сигнаты187, усиливало финансовый хаос. К маю 1793 г. продовольствен­
ное положение настолько обострилось, что Конвент вынужден был вве­
сти первый максимум на зерно и муку. Естественно, таксация цен резко
ухудшила ситуацию, начались широкие народные протесты, движение
низов приняло опасный размах. И тогда, в обстановке надвигающегося
голода, Робеспьер, «человекхолодной мизантропии»188, заявил: «...Я не
говорю, что его [народа] волнения являются преступлением. Но р а зв е
65


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

когда народ поднимается, он не должен иметь перед собой достойную
цель? Разве должны занимать его какие-то жалкие товары?»189.
Что же это за «достойная цель»? Ну, конечно, борьба за власть с
жирондистами и с левыми, вроде Жака Ру (J.Roux; 1752-1794), Эбера
(J.R. Hebert; 1757-1794) и Шометта, который осмелился заявить в Кон­
венте, что бедняк «выиграл от революции только право жаловаться на
свою нищету»190. Нет, возражает Робеспьер, лучше быть бедным, голод­
ным и счастливым, чем богатым, сытым и несчастным.
И монтаньяры, и жирондисты были полностью поглощены войной
друг с другом, видя лишь внутренних политических врагов. В резуль­
тате страна оказалась в тисках жесточайшего и всеохватного кризиса,
из которого можно было выйти только введением чрезвычайных мер.
9
марта 1793 г. Генеральный совет Коммуны Парижа потребовал соз­
дания «Революционного трибунала без права апелляции». Вечером сле­
дующего дня по предложению Дантона декрет об учреждении Чрезвы­
чайного уголовного трибунала191 был принят. В этот же день вспыхнул
мятеж в Вандее192 и соседних департаментах. 21 марта Конвент принял
закон о создании в каждой коммуне страны (а в Париже — в каждой
секции) Наблюдательных комитетов, главной функцией которых на
деле стало не предусмотренное этим законом право выявления и арест
«подозрительных». Фактически санкюлоты объявили войну не только
остаткам старой аристократии, но и вообще всем «богатым».
В этой тяжелой ситуации — рост народного недовольства плюс мя­
теж в Вандее, плюс угроза иностранной интервенции и реставрации
монархии, плюс грызня за власть в Конвенте, плюс двоевластие (Ком­
муна — Конвент) — законодатели отходят от либеральных принципов
и усиливают централизацию управления. Перед лицом опасности ино­
странного вторжения и восстания в Вандее многие депутаты центра
(«Болота») при всей их ненависти к Робеспьеру и Марату решаются, как
и жирондисты, голосовать за крайние революционные меры193.
6 апреля 1793 г. учрежден Комитет общественного спасения (Comite
de Salut public)194. Комитет должен был состоять из 9 человек (с 30 мая
1793 г. он был расширен до 12 членов), избираемых Конвентом из своих
рядов. Заседания Комитета должны были проходить тайно, а решения
исполняться немедленно. Фактически Комитет стал главным контроли­
рующим и распорядительным органом Республики.
Накануне создания этого органа Дантон, выступая в Конвенте, вдруг
вспомнил о праве простого народа на существование и даже на достоинство.
Но все обошлось, великого монтаньяра вскоре отвлекли другие заботы.
66


IRA!

Между тем обострилась фракционная борьба в самом Конвенте.
Якобинцы открыто обвиняли жирондистов в измене, натравливая на
них плебс. 18 мая Конвент постановил создать «Комиссию 12-ти» для
проверки действий парижских властей. В ее состав вошли исключи­
тельно жирондисты и умеренные депутаты. Вечером 24 мая Комиссия
отдала приказ об аресте заместителя прокурора Коммуны журналиста
Эбера и его сторонников за подстрекательские призывы к восстанию.
Было решено начать расследование деятельности всех парижских сек­
ций. В ответ секционные активисты начали готовить восстание.
К концу весны 1793 г. обстановка в Париже накалилась до предела.
Вечером 30 мая комиссары большинства секций объявили столицу в
состоянии восстания, на следующий день был создан Центральный ре­
волюционный комитет. Восставшие требовали принятия обвинитель­
ного декрета против 22 лидеров Жиронды, членов «Комиссии 12-ти»,
ареста всех «подозрительных», смещения дворян с высших постов в
армии, чистки администрации почт и ассигнатов, создания «революци­
онной армии» из санкюлотов, таксации цен на хлеб и т. д. В итоге, Кон­
венту (т. е. монтаньярам и Болоту) пришлось пожертвовать жиронди­
стами. Это означало, что Коммуна привела к власти Гору и потому пер­
вая стала крайне опасной для последней. Путь к гражданской войне и
активизации иностранной интервенции был открыт, а вместе с тем был
открыт путь к установлению «революционного порядка управления»,
т.е. якобинской диктатуры, основанной на «организованном терроре».
Когда началась «эпоха террора»? Разные авторы указывают раз­
личные даты. Одни — 20 июня 1792 г., когда народ ворвался в покои
Тюильри с политическими требованиями к Людовику X V I195, другие —
восстание 31 мая — 2 июня 1793 г.196, третьи — события 4 -5 сентября
1793 г., ставшие апогеем «плебейского натиска» на Гору, когда прозву­
чало требование «Поставить террор в порядок дня!» и когда вместо по­
вышения заработной платы рабочим Дантон свел все дело к усилению
террора против «врагов народа»197, четвертые — сентябрьскую резню
(1792) в тюрьмах Парижа198.
Но как бы то ни было, бесспорно одно: машина государственного
террора начала набирать обороты с весны 1793 г. 10 июля был переиз­
бран Комитет общественного спасения, его фактическим лидером149 с
27 июля стал Робеспьер. Кроме Неподкупного в его состав вошли многие
замечательные люди. Например, Жан-Мари Колло д’Эрбуа (J.-M.Collot
(THerbois; 1749-1796), в прошлом актер и драматург, в котором Револю­
ция открыла патологическую страсть к насилию (к примеру, он заменил
67


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

обычную практику гильотинирования расстрелом картечью, объяснив,
что так быстрее и
гуманнее). Колло проявил поразительную поли­
тическую прозорливость и расторопность, он вовремя покинул ряды
жирондистов, потом изменил эбертистам, а затем активно выступил
против Робеспьера накануне переворота 9 Термидора. Другой гигант
революционной мысли — М.Эро де Сешель (M.J.Herault de Sechelles;
1759-1794), аристократ, известный своим распутством (даже на фоне
весьма «легкомысленной» жизни французской аристократии накануне
Революции), автор брошюры «Теория амбиций», этого манифеста весе­
лого эгоизма, вышедшего накануне взятия Бастилии и начинавшегося
словами: «Надо отказаться от предрассудков и законов! Надо развивать
и искусно восславлять свой собственный ум и гений, расширяя в то же
время сферу своих чувств и мыслей и помещая свою душу в центр Все­
ленной»200 (впрочем, Эро слишком увлекся своими чувствами и мысля­
ми и перестал следить за чувствами и мыслями своих коллег по Коми­
тету общественного спасения, в результате чего пострадала голова —
он погиб на гильотине 5 апреля 1794 г. вместе с Дантоном и другими
жирондистскими лидерами201). Наконец, следует упомянуть и о Л. А. де
Сен-Жюсте (L A .L .d e Saint-Just; 1767-1794), авторе антикатолической,
антимонархической и порнографической поэмы202, который с сентября
1786 по март 1787 г. просидел в maison de correction (исправительной
тюрьме) за то, что ушел из дома, прихватив с собой немного серебра сво­
ей матери-вдовы, и который впоследствии стал идеологом террора. Эти
и другие поклонники «Декларации прав человека и гражданина» (где, в
частности было сказано, что «свободное выражение мыслей и мнений
есть одно из драгоценнейших прав человека») стали убивать людей за
их политические и религиозные взгляды, а зачастую просто по подозре­
ниям и наветам, убивать без суда (или устраивая комедию суда) и без
жалости, ибо, как заявил Робеспьер, «милосердие — это варварство»203.
При этом Комитет взял на себя функции не только исполнительной,
но частично и законодательной власти. После разгрома жирондистов
главным противником монтаньяров становится Коммуна. Распра­
виться с ней силой Робеспьер не мог, но и требования санкюлотов для
монтаньяров были неприемлемы. И тогда началась имитация законо­
творческой деятельности в пользу «мелкого люда». 26 июля 1793 г. был
принят декрет против скупки, 9 августа — декрет о «складах изобилия»
и т. д. На деле это мало что меняло. 4 сентября на фоне ухудшения про­
довольственного положения и известия о сдаче англичанам Тулона на­
чался новый политический кризис, который продемонстрировал «не
68


QA IRA!

столько способности монтаньяров идти на уступки народу, сколько их
умение использовать его требования для достижения своих целей»204.
Народ требовал «хлеба, и притом немедленно!» Поэтому, по мнению
санкюлотов, нужен социальный террор, террор против спекулянтов,
скупщиков, а также вообще против богатых. Монтаньярам же нужен
был террор политический, в том числе и против лидеров санкюлотерии.
Декретом Конвента от 5 сентября 1793 г. террор был поставлен в
порядок дня. В ответ на требования хлеба Робеспьер обвинял низы в
контрреволюционности, а Дантон обещал обязательно начать репрес­
сии. И они начались: 16 октября казнили Марию-Антуанетту, 31 октя­
бря на гильотине оказались 22 лидера Жиронды, потом Филиппа-Эгалите, потом мадам Ролан и т. д. и т. д. Более того, Сен-Ж юст предложил
также карать равнодушных и пассивных. Но продуктов от этого не ста­
ло больше, наоборот, после принятия 11 и 29 сентября 1793 г. второ­
го максимума их заметно поубавилось, и в октябре пришлось вводить
хлебные и мясные талоны.
17
сентября 1793 г. Конвент принимает «закон о подозрительных
(Loi de suspects)»y который предписывал брать под арест и содержать в
тюрьме (за их собственный счет) всех лиц, признанных «подозритель­
ными». Автор этого закона, якобинец Мерлен из Дуэ (Ph. А. Merlin de
Douai; 1754-1838; по прозвищу Мерлен Подозрительный), дал потря­
сающий комментарий к своему законопроекту: «Подозрительными
должны считаться все те, кто < ...> чем бы то ни было навлекли на себя
подозрение»205. Фактически этот закон позволял арестовать любого и
на любом основании.
Главным врагом революционеров была аристократия. Причем тер­
мин «аристократия» понимался довольно широко и по ходу революции
все шире, выходя за рамки традиционной триады: «Eglise, Epee, Robe».
Аристократами считались все, кто в силу своего происхождения, со­
стояния, связей, таланта или заслуг стоял хоть немного выше толпы,
зарабатывавшей на жизнь ежедневным тяжелым трудом.
В одном из посланных в Конвент анонимных адресов под заглавием
«Definition du m oderey du feuillant, de laristocrate ...» было сказано, что
аристократ — это «тот, кто по злому умыслу не носит кокарду < ...> кто
покупает одежду, не являющуюся национальной и особенно тот, кто не
славит звание и головной убор санкюлотов», потому как только санкю­
лоты «состаляют народ (com posent le реиріе)»206. А Эбер с простодушной
прямотой заявил: «любой, кто сосал молоко аристократии — предатель,
или станет им»207.
69


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Поначалу главными врагами Революции считались дворянство и
духовенство. Затем, особенно после свержения монархии, революцион­
ный гнев обратился на буржуазию (так сказать, «буржуазную аристо­
кратию»). «Кроме аристократии с феодальными титулами, — писал
Ж. П.Бриссо в сентябре 1792 г., — есть также другая аристократия —
буржуазная и эта аристократия еще не повержена»208. Спустя девять
месяцев Жак-Николя Бийо-Варенн (J.-N.Billaud-Varenne; 1756-1819)
заявил в Якобинском клубе: «Граждане! Искренне ли вы хотите сво­
боду? Хотите ли вы положить конец этой битве между аристократией
и патриотизмом? Отнимите гражданские права у всех этих антисоци­
альных персон, которые эти права узурпировали или относятся к ним
с презрением. Изгоните из политического храма всех, кто оскверняет
его!»209.
О том, что слово «аристократ» стало не только позорным клеймом,
но и приговором, швейцарский философ, богослов и поэт И. Лафатер
(J.K.Lavater; 1741-1801) писал осенью 1793 г. из Цюриха своему быв­
шему другу Эро де Сешелю, члену Комитета общественного спасения
и одному из авторов Конституции 1793 г.: «Вы тиранизируете людей в
тысячу раз больше, чем все ваши тираны, на трофеях которых вы под­
нимаетесь с криком “Прощай тирания! Долой деспотизм!” < ...> С тех
пор как люди уже не осмеливаются писать и говорить то, что они ос­
меливались говорить и писать при самых деспотичных королях, меня
охватывает ужас, когда я слышу, что вы говорите о свободе < ...> Че­
ловечество отомстит вам за ваше лицемерное человеколюбие < ...> Вы
назовете меня аристократом и этим тут же превратите в ничто < ...>
Через шесть месяцев или через год бросьте в свободную минуту взгляд
на этот жалкий клочок бумаги и скажите — если сумеете! — “Ты был
неправ”»210. Но через шесть месяцев Эро де Сешель не смог ничего от­
ветить цюрихскому пастору, поскольку был судим вместе с Дантоном и
16 жерминаля II года Республики (5 апреля 1794 г.) казнен.
Таким образом, оппозиция «свобода — тирания» начального пери­
ода Революции сменилась оппозицией «патриотизм — аристократия»,
о чем незадолго до своей бесславной гибели заявил Неподкупный: «Ре­
волюционное правительство имеет две цели — защита патриотизма и
уничтожение аристократии»211, причем объем последнего понятия, как
и ненависть к тому, что оно означало, неконтролируемо расширялись.
Но одного террора было мало. Больше всего пришедшие к власти
якобинцы нуждались в военных победах. Действительно, к осени 1793 г.
военное положение Республики стало понемногу улучшаться. 6 -8 сен70


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

тября после ожесточенного сражения французские войска заставили
герцога Йоркского снять осаду Дюнкерка. В октябре герцогу Кобургско­
му после яростного боя пришлось снять осаду Мобежа, австрийцы были
разбиты и им пришлось отступить. Тогда же, в октябре 1793 г., войска
Келлермана, героя Вальми, выбили пьемонтцев из Савойи, а испанцы
были оттеснены к Пиренеям. К концу 1793 г. иностранное вторжение
было отбито на всех фронтах. К этому же времени удалось подавить
почти все мятежи внутри страны. В декабре 1793 г. сначала Пруссия и
Испания, а затем Австрия и даже Англия стали прощупывать почву для
мирных переговоров с Республикой. Правда первые дипломатические
контакты не дали результатов. Но после победы французов при Флерюсе (20 июня 1794 г.) исход кампании был предрешен212.
Причины таких поразительных успехов многообразны. Сказалось
действие закона от 23 августа 1793 г. о всеобщей мобилизации, в ре­
зультате чего численность армии в декабре этого года составила 640
тыс. человек, а через год — свыше миллиона. Дали себя знать также за­
вершение зимой 1793-1794 гг. «амальгамы» (объединения волонтеров и
линейных частей) и мероприятия Л. Карно (L.N .M . Carnot; 1753-1823)
по реорганизации армии и переходу к новой тактике ведения боя. И,
конечно, военные победы в немалой степени были обусловлены тем,
что были решены проблемы материального снабжения армии, в чем
большую роль сыграли научные кадры Республики.
Такова, вкратце, ситуация, сложившаяся во Франции к началу
1794 г. Теперь обратимся к вопросу о влиянии революционного кризиса
на французское научное сообщество и судьбы ученых.

«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»213
До ноября 1789 г. большинство членов Парижской академии наук
старались дистанцироваться от того, что происходило за стенами Лув­
ра. В чисто научном отношении 1789 г. начался для Академии удачно:
в январе вышел в свет Traite elem entaire de la Chimie Лавуазье214, где
итоги совершенной «химической революции» были представлены в
полном и последовательном виде; в апреле, июне и сентябре Академия
одобрила публикацию первых трех томов нового журнала Annales de
Chimie215; в июле 1789 г. была опубликована монография академика Ан71


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Рис. 1.

Взятие Бастилии 14 июля 1789 г. Худ. Клод Шола (С. Cholat), ок. 1789. Гуашь
на картоне. (Musee Carnavalet, Paris.)

ту ан а-Л ор ан а де Ж ю сье (A .-L . d e Jussieu; 1 7 4 8 - 1 8 3 6 )

secundum ordines naturalis disposita,

Genera plantarum

в которой дан а класси ф и кац и я ц в е ­

ту щ и х растений со гласн о методу, р азр або тан н о м у автором и его д я д ь я ­
ми — академ и ком Бернаром де Ж ю ссье и
(1 7 0 4 -1 7 7 9 ) — в

Jardin du Roi.

associe

Ж о зеф ом де Ж ю ссье

Н акон ец , в этом ж е го д у А к адем и я и здала

м емуар Л ап л аса о кольцах С ату р н а216, в котором бы ли залож ен ы о сн о ­
вы теории п отен ц и альн ы х ф ункци й и бы ла оп убли кован а его статья о
секуляр н ы х вар и ац и я х п лан етн ы х орбит.
Н а следую щ ий день после взя ти я Б асти ли и (рис. 1), 15 ию ля 1 7 8 9 г.,
ш ло обы чное академ ическое собрание, на котором п р и су т ст во вал и 2 3 ч е­
ло век а. М . Т илле (M .T ille t; 1 7 1 4 - 1 7 9 1 ) и П .Б р у ссо н е (B ro u sso n e t Р .М . А .;
1 7 6 1 - 1 8 0 7 ) долож и ли о «м аш и н е для уни чтож ени я вредителей зер н а»;
некий и н о стр ан н ы й уч ены й предлож и л сп особ кон сер вац и и пи тьевой
вод ы на су д ах; Ж . Ш арль (J. А . С . C h arles; 1 7 4 6 - 1 8 2 3 ) п рочитал сво й м е­
муар о гр ад уи р о вк е ар еом етр ов. Три дня сп устя , 18 ию ля, Л ап л ас д о-

72


'ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР’

Рис. 2.

Открытие Генеральных штатов в Версале 5 мая 1789 г. Худ. Огюст Куде
(A .C ou d er; 1 7 8 9 -1 8 7 3 ), 1839, масло, холст. (Musee de I’Histoire de France , Cha­

teau de Versailles.)

дож и л А к адем и и сво й м емуар об инкли н ац и и п лоскости эк ли п ти ки .
(П р а в д а, за 10 дней до падения Б асти ли и Л ап л ас в ы ст у п и л с п р едло­
ж ением , которое его к о лл егам -акад ем и к ам п о казал о сь если не р ево л ю ­
ци онны м , то у ж во вся к о м случае неож и дан н ы м , — вы д авать ак ад ем и ­
ческие л и ц ен зи и на и зобретен и я только тем автор ам , которые владели
осн о вам и м атематики и ф и зи ки .)
И ни в одном академ и ч еском докум ен те за первы е д есять м есяц ев
этого года не у п ом и н алось, скаж ем , о с о зы в е Л ю дови ком X V I Генераль­
н ы х ш татов (р и с. 2 ) 217, хотя три члена А к адем и и бы ли и збр ан ы в них от
П ар и ж а: астроном Ж . -С . Байи (от третьего со сл о в и я ), а такж е герцог
Л у и -А л ек сан д р де Л арош ф уко д ’А н ви л ь (L .- A .d u c d e L a R o c h e F o u cau ld
d ’E n ville;

1 7 4 3 -1 7 9 2 )

и

м атем атик

А ш и л ь -П ь ер

Д и он и с де

С еж у р

(A .-R D io n is de S ejo u r; 1 7 3 4 - 1 7 9 4 ) (о ба от д в о р я н ст в а ).
Только 18 ноября 1 7 8 9 г., после кан и кул, А к адем и я обрати лась к о б ­
суж д ен и ю ряда в о п р о со в, св я за н н ы х с и зм ен и вш ей ся политической
си туац и ей в стране. Л ю боп ы тн о, что ини циатором этого обсуж ден и я
ст ал н е pensionnaire, не

associe и не адью нкт, а п р едстави тель

п р и ви л еги ­

р ован н ой академ ической вер хуш к и — герцог де Л арош ф уко,

honoraire
73


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Академии. Выступая на открытии очередной сессии, он призвал при­
сутствующих не откладывая заняться пересмотром академического
устава, т.е. «самим очиститься от пятен прошлого» и принять новый
устав, в котором будет устранено всякое неравенство и привилегии.
В частности, Ларошфуко предлагал отказаться от многоступенчатой
иерархии званий (adjoint, associe, associe libre, pensionnaire, honoraire).
У всех, кто избран в Академию, должен быть одинаковый статус — член
Академии; и во время выборов, и при решении любых вопросов все
члены академического сообщества должны иметь право голоса. Корона
же вообще не должна иметь никакого отношения к академическим вы ­
борам, даже косвенного, т. е. Академию наук следовало преобразовать в
самоуправляющуюся структуру218.
Выступление Ларошфуко не вызвало сочувствия у его слушателей.
Призывы к равенству и, как бы мы сегодня сказали, к демократизации
Академий, напоминавшие те, что прозвучали 4 августа 1789 г. в Учре­
дительном собрании, как-то плохо воспринимались из уст представи­
теля высшей знати. Присутствующим трудно было заподозрить герцога
в искренности. Кроме того, Академия не далее как в 1785 г., когда ее
директором был Лавуазье, пережила реорганизацию219, и многие пола­
гали, что дальнейших преобразований не требуется. Наконец, спектр
политических симпатий членов Академии был чрезвычайно широк —
от элементов левого радикализма у Монжа и Фуркруа до роялизма Кас­
сини IV, для которого Парижская обсерватория стала примерно тем же,
чем наследственный манор для английского лорда220.
«НЕМНОГО ТЕРРОРА И ПРОСВЕЩЕНИЯ»

Однако независимо от того, понравились Академии предложения
Ларошфуко или нет, комиссию для подготовки нового устава создать
пришлось, поскольку выбора у академиков не было.
10
марта 1790 г. общему собранию был представлен проект нового
устава, в котором были отражены основные положения доклада Ларош­
фуко221. Но далее обсуждение велось в неторопливо-академическом, а
отнюдь не в бойком революционном темпе. Только 2 июня 1790 г. была
зачитана первая часть нового reglement. Нетрудно догадаться, что при
таких темпах Академия могла самореформироваться года 1,5-2, а при
желании и дольше. В Учредительном собрании быстро сообразили, ка­
кой тактики решили следовать ученые мужи, и 20 августа 1790 г. депу­
таты решительно потребовали, чтобы все академии представили новые
74


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

уставы в течение месяца. Аналогичное по сути, но сформулированное
совершенно в ином, куда более мягком тоне предложение было отправ­
лено в Jardin du Roi. Академикам (из Академии наук) пришлось соби­
раться на экстренные заседания и в итоге работа была сделана на не­
делю раньше отпущенного им срока222.
Тем временем в Учредительном собрании разгорелись споры о ста­
тусе академий — должны ли они быть самостоятельными учреждени­
ями или находиться под непосредственным патронатом короля. Пер­
вую точку зрения в Собрании отстаивал Жак Антуан Крёзе де Латуш
(J.-A.Creuze de La Touche или Creuze-Latouche; 1749-1800), эконо­
мист, член Комитета финансов, вторую — Шарль-Франсуа Лебрен
(Ch.-F. Lebrun, duc de Plaisance; 1739-1824), политический деятель и ли­
тератор.
Депутаты, поддержавшие Крёзе де Латуша и, кроме того, одобряв­
шие идею Монтескье о разделении властей, настаивали (не без проти­
воречия с указанной идеей и не без явного алогизма в рассуждениях) на
следующем: если принять концепцию разделения властей, то никакое
государственное учреждение, имеющее большое влияние на обществен­
ное мнение и государственные дела, не может находиться в подчинении
какой-либо одной ветви власти, поэтому все институты, имеющие от­
ношение к наукам, искусствам, литературе и народному образованию,
следует объявить «национальными» и подчинить их законодательной
власти. При этом Крёзе де Латуш имел в виду следующие институты:
A cadem ie Frangaise, A cadem ie des Sciences, A cadem ie des Inscriptions et
Belles-Lettres, Societe Royale de M edecine, Societe Royale dAgriculture, Jardin
des Plantes (другое название — Jardin du Roi)y College de France, Ecole
Veterinaire dA lforty A cadem ie de Peinture et de Sculpture, Ёсоіе Gratitute de
DessinyA cadem ie dArchitecture и Bibliotheque du Roi.
После начала работы Законодательного собрания (1 октября 1791 г.),
в состав которого был включен специальный Комитет народного об­
разования (Comite d'Instruction Publique)y предложения Крёзе де Латуша
по реорганизации перечисленных учреждений стали реализовываться.
Однако, хотя на словах академики, причем не только Академии наук,
выражали свою приверженность и готовность к реформам, на деле всё
свелось к косметическим изменениям: скажем, в журнале посещений
академики отныне должны были расписываться не в соответствии со
своим статусом, а в порядке старшинства (так сказать, природному на­
чалу давался приоритет по отношению к человеческим установлени­
ям)223.
75


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Кондорсе, непременный секретарь Академии наук, возглавив Comite
d*Instruction Publique, оказался в непростой ситуации, поскольку инте­
ресы Академии и власти, мягко говоря, совпадали не вполне. Поэтому
21 ноября 1791 г. он попросил Академию на период его работы в Зако­
нодательном собрании ввести должность вице-секретаря. Академики
согласились, но решили, что вице-секретарь будет меняться не реже,
чем каждые три месяца. Сначала эту должность занял Фуркруа, за­
тем — Гаюи, далее — Кассини IV и Лаланд.
Кондорсе понимал, что и академии, и всю систему образования во
Франции, необходимо менять, но делать это следует с чрезвычайной
осторожностью224. Однако «мягкий» сценарий реформирования ука­
занных выше институтов реализовать не удалось. События приняли
драматический (и даже трагический) оборот.
«ПРЕПОДАВАТЬ В КРАСНОМ КОЛПАКЕ»
Я уже отмечал, что в 1791-1792 гг. основные научные силы страны
фактически не были сколь-нибудь широко привлечены к решению во­
енных, экономических и технологических проблем, хотя многие ученые
уже тогда входили в состав различных правительственных комиссий и
комитетов. Это и понятно. Угроза войны сама по себе может служить
мощным стимулом активизации научно-технических работ (пусть даже
в сугубо прикладном направлении). Но в данном случае этого не про­
изошло отчасти потому, что ведущие политические силы, представлен­
ные в Законодательном собрании, рассматривали войну как средство
достижения своих фракционно-политических целей, как фактор, хлад­
нокровно учитываемый и ловко используемый в политических играх и
расчетах225.
Причем многих устраивало если и не полное военное поражение
Франции в грядущей войне, то по крайней мере затягивание военно­
политического кризиса. В этих обстоятельствах требовались не техно­
логические новации, но как можно больше людей, готовых умереть за
отчизну. Ими становились, как правило, безоружные санкюлоты. Что
касается ученых, то, несколько огрубляя и схематизируя ситуацию,
можно выделить три характерные линии поведения представителей на­
учного сообщества в эти кризисные для страны годы.
П ервая линия поведения была характерна для таких ученых, как
А. Фуркруа, Ж .-С.Байи, Ж.-А. Ассенфрац (J.-A.Hassenfratz; 1755-1827),
Ж.-А. Н. Кондорсе. Все они активно сотрудничали с новой властью, вы76


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

ступая при этом не только, а часто и не столько как ученые, но пре­
жде всего как политики и администраторы. Примером может служить
карьера ученика Лавуазье Ассенфраца, талантливого физика, техника
и химика, который во время Революции являл пример воинствующего
демократа и республиканца. Ассенфрац стал одним из первых членов
Якобинского клуба, занимал важные посты в военном ведомстве, где
был правой рукой Паша226 и Бушота227, входил в состав Коммуны Пари­
жа, активно сотрудничал с Комитетом общественного спасения. 1 июня
1793 г. он прочитал с трибуны Конвента петицию секций с требованием
ареста 22 депутатов-жирондистов.
Характеризуя ситуацию в военном ведомстве осенью 1792 г. Кар­
лейль, возможно, несколько преувеличивая, писал: « ...военное ми­
нистерство сделалось притоном воров и такой неразберихи, что в его
дела страшно заглянуть. Известно, что там заседает в качестве главного
секретаря (начальника материальной части. — И .Д .) гражданин Ас­
сенфрац в bonnet rouge (красном колпаке), хищный и грубый, кое-что
смыслящий в математических исчислениях и крайне дерзкий»228. Этот
«крайне дерзкий» Ассенфрац дал оригинальный рецепт решения всех
проблем страны: «Немного террора и просвещения и мы настроим умы
на свой лад». Правда, точную пропорцию (террора и просвещения) он
не указал, но этот недостаток отчасти восполнил его добрый знако­
мый, не менее дерзкий революционер и демократ, а также неудавшийся ученый Жан-Поль Марат. Последний, обращаясь к народу в конце
1790 г., призывал: «Начните с того, чтобы захватить короля, дофина и
королевскую семью < ...> Отрубите затем без всяких колебаний головы
контрреволюционным генералам, министрам и бывшим министрам,
мэрам и членам муниципалитета, являющимся противниками револю­
ции, перебейте без всякой пощады весь парижский генеральный штаб,
всех депутатов Национального собрания < ...> Шесть месяцев тому на­
зад пятьсот, шестьсот голов было бы достаточно < ...> Теперь, когда вы
неразумно позволили вашим неумолимым врагам составить заговоры
и накапливать свои силы, возможно, потребуется отрубить пять-шесть
тысяч голов, но если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нель­
зя колебаться ни одной минуты»229.
Позднее Марат уточняет расчеты: «...свобода не восторжествует,
пока не отрубят преступные головы двухсот тысяч этих злодеев». К но­
ябрю 1792 г. число подлежащих уничтожению достигло весьма точной
цифры — 270 тыс., но можно дойти и до миллиона, чтобы хоть на неко­
торое время обеспечить счастье нации230. «Дерзкий Ассенфрац» глубо77


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

ко уважал самого преданного друга французского плебса, который, по
уверениям П. А. Кропоткина, вовсе не был кровожаден, он только очень
любил народ231. Здесь самое время и место привести несколько деталей
из биографии этого пламенного народолюбца.
После того как Д’Аламбер отказался привлечь его к сотрудничеству
в «Энциклопедии» (видимо, сказалась разница в религиозных и полити­
ческих позициях), Марат решил посвятить себя науке. «Мне кажется, —
писал он с наивной гордостью, — что я исчерпал почти все, что чело­
веческий разум сделал в области морали, философии, политики...»232.
Исчерпавший человеческий разум Марат обращается к медицине, по­
скольку это, по его мнению, самый верный путь к достижению славы, а
как он сам признавался — его «главной страстью была любовь к славе»,
причем славе стремительной и громкой233. В 1765 г. он покидает Париж,
чтобы вернуться туда через 11 лет с дипломом почетного доктора ме­
дицины, который ему присудил Эдинбургский университет, хотя этот
«новый Гиппократ» ни дня нигде не учился. Как врач Марат пользовал­
ся успехом, был автором нескольких трудов, видимо — надо отдать ему
должное, — способности у него были, но не было усидчивости, терпе­
ния и образования. По мнению Н. И. Кареева, Марат «был вне всякого
сомнения, человеком ненормальным, психопатом»234. В 1766 г. тщесла­
вие будущего «друга народа» и «врача неизлечимых» начало удовлетво­
ряться. Он получил весьма выгодную и привилегированную должность
лейб-медика брата Людовика XVI графа Д’Артуа (впоследствии короля
Карла X), поселился в аристократическом Сен-Жерменском предме­
стье, носил шпагу и выходил из дома в сопровождении слуги (laquais).
Известность его растет. Однако Парижская Академия наук отказалась
принимать его в свои ряды. Сам Марат уверял себя и других, что причи­
ной тому служила его критика теории цветов И. Ньютона235. Академики
же, в частности Кондорсе, Лавуазье и Лаплас, считали Марата невеже­
ственным шарлатаном, который «обещает великие вещи, но не в со­
стоянии ничего выполнить»236. Однако в 1783 г. его, с подачи Филиппа
Рума де Сен Лорана (Ph.-R. Roume de Saint Laurent; 1724-1804), предпри­
нимателя и плантатора, имевшего хорошие связи при дворе испанского
короля Карла III, чуть было не приглашают в Испанию для организации
там Академии наук237, но ... вскоре выясняются некоторые особенности
его политических взглядов, заодно его обвиняют в невежестве и шар­
латанстве. Марат не только получает отказ у испанского двора, но и те­
ряет должность лейб-медика графа Д’Артуа. В дальнейшем его научная
судьба сложилась неудачно. Его работы по оптике, где он полемизиро­
78


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

вал с Ньютоном, не получили признания, сдержанно были встречены
и его исследования по электричеству238. Так что к 1790 г. на душе у него
накипело немало.
Другой пример — Антуан Франсуа де Фуркруа. Талантливый химик,
много сделавший для развития и распространения взглядов Лавуазье, с
энтузиазмом встретил Революцию, был в числе тех 100 представителей
третьего сословия, которые весной 1789 г. выбирали депутатов в Гене­
ральные штаты239. Однако затем, до 1792 г., Фуркруа не принимал участия
в «большой политике», занимаясь научными исследованиями и работая
в комитетах здравоохранения (этот комитет возглавлял доктор Гильотен240) и народного образования департамента Парижа. После событий
10 августа 1792 г. он помогал в организации выборов в Национальный
конвент и стал четвертым помощником Марата, но от поста «regisseur
des poudres et salpetres» отказался, желая этим показать, что предпочита­
ет оставаться в стороне от бурной и опасной политической жизни (воз­
можно, подействовал пример Лавуазье, который в 1792 г. оставил, не
вполне, впрочем, добровольно, все занимаемые им посты, в том числе и в
Управлении порохов и селитр). Тем не менее политическая жизнь вскоре
вовлекла-таки Фуркруа в свой бурный и опасный круговорот. С 1793 г.
он становится заметной политической фигурой. После убийства Марата
(13 июля 1793 г.) Фуркруа 25 июля занимает его место на «Горе» Конвен­
та, в октябре 1793 г. исполняет обязанности секретаря Конвента, а спу­
стя два месяца его избирают председателем Якобинского клуба241. Кроме
того, 30 июля 1793 г. он вошел в состав Комитета народного образования
(Comite pour Гinstruction publique de la Convention National).
Когда члены Якобинского клуба укоряли Фуркруа в том, что он не
использует все свои таланты и способности на благо Отечества, тот от­
вечал, что, во-первы х, его занятия науками и искусствами не позволяют
ему заниматься политикой и законотворчеством, ибо мудро поступает
тот, кто не судит о том, чего не знает в совершенстве, а во-вт оры х, на
своем посту члена Комитета народного образования он работает весьма
активно, к примеру, он три раза побывал в Lycie des Arts «с намерением
его санкюлотизировать (dans Vintention de le sans-culottiser)»2*2.
Фуркруа часто упрекали (отдавая должное его заслугам в органи­
зации обороны страны и народного образования, о чем я скажу далее
(с. 257-261)) в соучастии в якобинском терроре, в активной поддержке
антиакадемической кампании, в лицемерии, в пресмыкательстве перед
власть предержащими, в политическом хамелеонстве и т.д. К приме­
ру, после того как он 9 декабря 1793 г. бичевал в Конвенте «les gothiques
79


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

universites et les aristocratiques academ ies», один из депутатов заметил: «В
данном случае я бы сравнил Фуркруа с ребенком, который, став силь­
ным, колотит свою кормилицу»243. Его обвиняли также в том, что он ни­
чего не сделал для спасения Лавуазье, а, возможно, даже способствовал
гибели последнего, что, как будет показано далее (с. 150), возможно, не
вполне справедливо.
Действительно, Фуркруа был одним из тех, кто активно поддержи­
вал политику террора, что, по его собственному признанию, позволило
ему «санкюлотизироваться». Любопытно сравнить, скажем, его высту­
пление в апреле 1793 г. на открытии Lycee des Artsy с заявлениями, сде­
ланными сразу после падения Робеспьера.
Открывая Лицей, Фуркруа обрушился, как и положено представи­
телю власти, на недругов «нового порядка»: «...Граждане! Уже два года
как мы сталкиваемся с систематическими жалобами и клеветой, кото­
рые в условиях свободы и равенства становятся настолько вредными,
что возникает настоятельная потребность дать отпор этим посягатель­
ствам. Нас изображают варварами, которые разрушают шедевры и ко­
торые хотят уничтожить все таланты. Послушать хулителей Революции,
так мы лишены вкуса, душим гений, обрекаем ученых и художников на
нищету, все, что относится к духовной культуре (а Іа culture d e Vesprit)
чахнет и вырождается, школы пустеют, библиотеки исчезают, как буд­
то ржавчина векового невежества покрыла все наши учреждения на­
родного образования, а четыре года революционных волнений и по­
трясений якобы с нарастающей скоростью отбросили нас к эпохе вар­
варства...»244. К чему же призывает Фуркруа? Что надо сделать, чтобы
революционеров не почитали за варваров? Рецепт прост: «On professera
еп bonnet rouge!» («преподавать в красном колпаке»). И призыв этот не
остался праздным упражнением в красноречии. В Лицее по его иници­
ативе был создан специальный комитет («com ite regenerateur»)yкоторый
должен был надзирать за политической и идеологической лояльностью
в стенах этого «свободного общества ученых и художников (assem blee
libre des savants et des artistes)»245. Даже Ж. Кювье, глубоко уважавший
Фуркруа, вынужден был признать, что последний часто прибегал к «то­
порному языку демагогов (le langage grossier des demagogues)»246. Стоит
ли удивляться тому, что Лавуазье, фактический организатор «Нового
лицея наук и искусств», предпочел оставаться в тени, сохранив за собой
лишь роль административного директора.
Но прошло совсем немного времени, всего год с небольшим, тер­
мидорианский переворот (27 июля 1794 г.) покончил с Робеспьером, и
80


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

Фуркруа, как, впрочем, и многие другие, тут же заговорил совсем ина­
че. Он мгновенно сделался едва ли не самым суровым обличителем Не­
подкупного и его клики. «Этот презреннейший тиран, — распалялся
Фуркруа, — крайне невежественный, преследовал всех образованных
людей и собирал обвинения против некоторых из своих коллег, кото­
рые были друзьями просвещения и науки и которых он собирался от­
править на эшафот»247. Новоявленный член посттермидорианского Ко­
митета общественного спасения248 обвинял якобинцев в организации
«заговора против прогресса человеческого разума», уверял, что в планы
заговорщиков входило «уничтожение наук и искусств с тем, чтобы по­
строить свое господство на обломках человеческих знаний»249. Вот это­
го лицемерия, этого, как говорят французы, retournement de veste, и не
могли простить Фуркруа ни современники, ни потомки.
Замечу также, что людей типа Фуркруа и Ассенфраца, не говоря уже
о Марате, всю жизнь мучили незаживающие раны юношеских (и даже
детских) обид, прежде всего — обид на трудности, невзгоды и униже­
ния, которые им пришлось претерпеть в начале своего жизненного
пути («Д\Аламбер, — писал Марат в 1791 г., — причинил мне боль, от
которой мое сердце и сейчас сжимается»250, а весьма сдержанный Фур­
круа в редкие минуты откровенности в первую очередь вспоминал об
«humiliations de jeunesse»251). И очень часто в этих жалобах на людей и
судьбу звучала еще одна тема, тема обиды и досады на то, что «священ­
ный дар < ...> бессмертный гений — не в награду — любви горящей,
самоотверженья, трудов, усердия, молений послан — а озаряет голову»
ну, скажем, сына прокурора Парижского парламента, выгодно же­
нившегося на дочери богатого и влиятельного откупщика. И на кру­
тых поворотах истории, когда талант и научные заслуги отодвигаются
на второй план, а на первом оказываются политическая лояльность и
готовность на все ради дела Революции, вопросы типа «что пользы от
того, что, скажем, Лавуазье, будет жить? Подымет ли он тем науку?»
и т. п. получают вполне определенные ответы. Не случайно именно в
1792 г. Лавуазье, тремя годами ранее писавший, что «привычка жить
вместе, сообщать друг другу мысли, наблюдения, взгляды» установила
между ним и его единомышленниками «своего рода общность идей» и
«часто трудно установить, что принадлежит каждому в отдельности»252,
теперь, в 1793 г., в статье «Исторические детали», вынужден был пря­
мо заявить, что антифлогистонная теория «не есть теория французских
химиков, как, по слухам, утверждает кое-кто: это моя теория, это моя
собственность, на которой я настаиваю перед моими современниками
81


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

и перед потомством (cette theorie nest done p a s, com m e j e Ventends direy la
theorie des chimistes frangais, elle est la mienne, et cest une propriete que j e
reclam e aupres de mes contemporains et de la posterite)»253. В столь энер­
гичном отстаивании своего приоритета слышится не ревнивый голос
авторского самолюбия, но протест против подчинения науки полити­
ческой конъюнктуре, ведь «соавторами» Лавуазье «по слухам» оказыва­
лись отнюдь не случайные люди — Гитон де Морво, Монж, Фуркруа, а
также Бертолле254, который хотя и не вмешивался в политику, но друж­
ба с Гитоном и Фуркруа в глазах широкой публики связывала его с «Іа
gauche scientifique»255.
«ХОРОШО ПРОЖИЛ ТОТ, КТО ХОРОШО СПРЯТАЛСЯ»
В т орая линия поведения французской интеллектуальной элиты в
кризисной ситуации 1790-х годов была подчинена старому и проверен­
ному принципу: «bene vixit qui bene latiut» («хорошо прожил тот, кто
хорошо спрятался»). Желание уехать из голодного и опасного Парижа,
этого революционного Пандемониума, овладевало многими, от Данто­
на до Лавуазье. Но и вдали от столицы не всем удавалось обрести по­
кой. Так, Бертолле пишет М .ван Маруму 5 июня 1791 г.: «...наш и по­
литические события < ...> вынуждают меня оставаться в деревне, где я
исполняю функции командира национальной гвардии и мирового су­
дьи». Спустя семь месяцев, в феврале 1792 г., Бертолле сообщает своему
голландскому коллеге: «Вы опасаетесь, как бы политические волнения
не разбросали нас (пе nous ayent disperses). Но несколько небольших на­
родных движений, имевших место здесь, не причинили нам никакого
беспокойства. Мы, правда, ожидаем надвигающуюся катастрофу и го­
товимся к ней. Но наши умы сейчас мало настроены на то, чтобы за­
ниматься научными предметами и хотя я уединился в деревне, чтобы
иметь возможность здесь спокойно посвятить себя науке, мои мысли
постоянно отвлекаются от нее»256.
Пожалуй, лучше всего отрешиться от хаоса революционных потрясе­
ний удалось Пьеру Симону Лапласу (рис. 3). Лаплас происходил из бед­
ной крестьянской семьи, но, в отличие от подавляющего большинства
своих коллег, любивших пощеголять тем, что «вышли мы все из народа»,
сдержанный и скрытный Лаплас предпочитал ни перед кем не обнажать
убогую обстановку своего детства, словно бы у него такового и не было.
Путь Лапласа к академическому креслу был не так быстр, как
бы ему хотелось. В мае 1771 г. и в марте 1772 г. он баллотировался в
82


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

А к адем и ю
м есто
но

на

вакан тн ое

по

геом етри и ,

безусп еш н о.

ем у
да

наук

адъ ю н кта

В

предпочли

п ервы й

р аз

А . В ан д ер м о н ­

(А . Т. V a n d e rm o n d e ;

1735-

1 7 9 6 ), во втор ой — Ж . А . Кузена
(J. A . J. C o u sin ; 1 7 3 9 - 1 8 0 0 ) . Л ап лас
бы л в гн еве, ведь по р езультатам
го ло со ван и я он в

1 7 7 2 г. зан я л

«в се го ли ш ь» 2 3 м есто, тогда как
Кузен о к азал ся 3 3 -м . П ьер С им он
попросил Д ’А лам бер а узн ать, нет
ли в о зм о ж н о ст и зан я ть п р и ли ч ­
ное м есто в Берлинской А кадем и и
наук. Н о пока ш ла перепи ска, с и ­
туац ия и зм ен и лась.
Л ю ди , хорош о зн авш и е Л ап л а ­
са, с в я зы в а л и его неудачи на а к а ­

Рис. 3. Посмертный портрет П. С. Лап­

д ем и ч еск и х вы б о р ах с ли ч н ы м и

ласа. Худ. Софи Фейто (S.Fey-

кач ествам и П ьер а С и м он а — с а ­

taud), 1842. Масло, холст. ( Acade­

м оувер ен н о стью

mic des Sciences, Paris.)

и

вы со ко м ер и ­

ем , со ч ет авш и м и ся с за и с к и в а н и ­
ем перед вл асть и м ущ и м и или перед теми, кто в этот момент м ог быть
ем у полезен, в си л у чего у него бы ло м ного покровителей, но м ало д р у­
зей . Д аж е Д ’А л ам бер , акти вн о п о м о гавш и й м олодом у Л ап л асу и вы со ко
ц ен и вш и й его талан ты , о т зы в а л ся о сво ем

protege весьм а

холодно.

Ж . Л . де Л агр ан ж , человек сп окойны й и доброж елательны й, п и сал
18 июля 1 7 7 4 г.257 неп рем енному секретарю А кадем и и Н .К о н д о р се, к о ­
торый ж а л о ва л ся на за н о сч и в о ст ь Л ап ласа: «М еня несколько уд и вл я ет
то, что вы пиш ете о нем. К ичиться сво и м и первы м и успехам и — не­
д остаток, св о й ст вен н ы й главн ы м о бр азом м олоды м лю дям . О дн ако с а ­
м он адеян ность обы ч но ум еньш ается по мере того, как у вели ч и ваю тся
зн ан и я »258. О днако к Л ап л асу последнее зам еч ан и е вр яд ли прим еним о.
О тнош ения м еж ду ним и Л агр ан ж ем бы ли сл о ж н ы м и , ск а зы в а л и сь
и р азли ч и я в ст и л я х научного и ссл ед о ван и я 259, и ч есто лю би во е ж елание
Л ап л аса бы ть п ер вы м м атем атиком Ф ранции (а, следовательн о, и всего
м и р а). П ри м ером м ож ет с/іуж и ть такой эп и зо д. Когда сы н Л ап ласа го ­
то ви лся к вст у п и тел ьн ы м эк зам ен ам в

Ёсоіе PolytechniqueyД . Ф. Ж . А р аго

(D . F. J. A ra g o ; 1 7 8 6 - 1 8 5 3 ) п о м о гал м олодом у ч еловеку по матем атике. Во

83


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

время одного из занятий Араго объяснил Шарлю Лапласу метод непре­
рывных дробей, при помощи которого Лагранж находил корни число­
вых уравнений. Шарлю метод понравился и он рассказал о нем отцу. «Я
никогда не забуду отцовского гнева при этих словах сына,
вспоминал
Араго. — Лаплас осыпал упреками меня и его. Никогда еще зависть не
высказывалась так обнаженно и в таком отвратительном виде»260. То,
что отношения между Лагранжем и Лапласом удерживались в рамках
внешней корректности в основном является заслугой первого.
Не случайно, по-видимому, Ж. Фурье (J. В. J. Fourier; 1768-1830), от­
казавшийся присутствовать на похоронах Лапласа, сославшись на не­
здоровье, двумя годами позже, выступая перед Академией с «похваль­
ным словом» покойному начал вдруг восхвалять нравственные каче­
ства
Лагранжа, тогда как, говоря о Лапласе, он отметил лишь его
научные таланты и заслуги: «Лагранж был столько же философ, сколь и
математик. Он доказал это всей своей жизнью, умеренностью желаний
земных благ, глубокой преданностью общим интересам человечества,
благородной простотой своих привычек, возвышенностью своей души
и глубокой справедливостью в оценке трудов своих современников.
Лаплас был одарен от природы гением, заключавшем в себе всё необ­
ходимое для совершения громадного научного предприятия». И далее
Фурье подчеркнул, что «мы должны отделить бессмертного творца “Не­
бесной механики” от министра и сенатора»261.
Отечественный биограф Лапласа — Б. А. Воронцов-Вельяминов
(1904-1994) — отметил еще одну грань характера своего героя: «суро­
вый и неприветливый по отношению к равным себе ученым, Лаплас со­
вершенно иначе относился к младшему поколению, к своим ученикам и
последователям»262. Однако, если сказать более откровенно, Лаплас от­
носился к младшему поколению строго, но заботливо лишь до тех пор,
пока кто-то из этого поколения не достигал в своих научных исследо­
ваниях определенной высоты и глубины, после чего мэтр становился к
нему «суровым и неприветливым». Примером может служить история
выборов непременного секретаря секции математики (1822). Претен­
дентов было двое (третий, Араго, благоразумно снял свою кандидату­
ру) — Фурье, который слушал лекции Лапласа, но не был его ближай­
шим учеником и Ж. Б. Био (J.-B. Biot; 1774-1862), любимый ученик Пье­
ра Симона. Лаплас взял два бюллетеня вместо одного. Его сосед увидел,
что он на обоих написал имя Фурье. После этого Лаплас положил оба
бюллетеня в шляпу, попросил соседа взять один из них, другой разо­
рвал и заявил, что не знает кому из кандидатов он отдал свой голос 263.
84


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР’

Ж .-П.Бриссо, сын шартрского трактирщика, ставший во время Ре­
волюции известным политическим деятелем, еще в 1782 г. охарактери­
зовал Лапласа как надменного идолопоклонника-ньютонианца, с пре­
зрением относившегося к скромным экспериментаторам-трудолюбцам
типа Марата264.
Однако талант молодого ученого признавали практически все. По­
этому Лапласу не пришлось долгие годы ждать того момента, когда он
сможет войти в апартаменты Академии наук на втором этаже Лувра.
31 марта 1773 г. двадцатичетырехлетний Лаплас был избран в Академию
в качестве adjoint тёсапісіеп. Правда, дальнейшее продвижение состоя­
лось лишь спустя десять лет. 25 января 1783 г. он стал associe т ёсапісіепу
а 23 апреля 1785 г., после смерти парижского часового мастера академи­
ка П. Леруа (P.Le Roy; 1717-1785) — пансионером Академии265.
В дореволюционные годы Лаплас активно участвовал в академиче­
ской деятельности. Ежегодно он работал в среднем в 10 комитетах Па­
рижской Академии наук, более половины отчетов и сообщений которых
были написаны его рукой. Его мнение по тем или иным вопросам астро­
номии, физики, механики и математики стало практически решающим.
Лаплас с плохо скрываемым высокомерием относился к суждениям кол­
лег и предпочитал все мало-мальски значимые вопросы решать само­
стоятельно, что плохо сочеталось с академической традицией коллек­
тивного обсуждения и принятия решений266. Спектр вопросов, которые
приходилось рассматривать Лапласу, был довольно широким и не огра­
ничивался математико-астрономической и механической тематикой. К
примеру, Лаплас участвовал в обсуждении демографических исследо­
ваний Жана Батиста Франсуа де Ламишодьера (J.B .E d e La МісЬосііёге;
1720-1797), а также проектов, касавшихся страхования жизни, ренты и
т.п., которые так или иначе использовали теорию вероятностей267.
Материальное положение Лапласа к середине 1780-х годов заметно
улучшилось. В 1784 г. он получил хорошо оплачиваемую должность
экзаменатора в Королевском корпусе артиллеристов268 (Corps Royal
d'Artillerіе)> где ему платили 4000 ливров в год, хотя реально на прием
вступительных и квалификационных экзаменов у него уходило не бо­
лее месяца269. А поскольку молодые люди сдавали экзамены как в Па­
риже (поступающие и оканчивающие Ecole M ilitaire)yтак и в Меце, то к
указанной сумме экзаменаторского жалованья добавлялось еще от 1200
до 1500 ливров на дорожные расходы.
В 1785 г. Лапласу успешно сдал экзамен по математике шестнадцати­
летний выпускник Парижской военной школы Наполеон Буонапарте,
85


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

переведенный в Ёсоіе Militaire в октябре 1784 г. из Бриеннского военно­
го училища. Минуло два десятилетия и Лаплас, вскоре после того как
некто Кюре предложил Трибунату провозгласить Бонапарта императо­
ром французов (апрель 1804 г.) и Сенат принял соответствующее по­
становление (18 мая 1804 г.), писал Наполеону: «Я хочу к приветствиям
народа присоединить и свое приветствие императору Франции, герою,
которому двадцать лет тому назад я имел счастливую привилегию от­
крыть карьеру, осуществленную им с такой славой и с таким счастием
для Франции»270.
Должность экзаменатора давала Лапласу, кроме всего прочего воз­
можность высказывать мнения и составлять заключения по различ­
ным техническим вопросам, которые рассматривались в сочинениях и
в проектах, присылавшихся офицерами артиллерии и флота, а также
военными инженерами, что тоже способствовало росту его влияния.
История получения Лапласом должности examinateur des eltves de
ГАгШІегіе заслуживает особого внимания, поскольку прекрасно характе­
ризует и нравы парижского научного сообщества, и личность Лапласа.
Как уже отмечалось выше, даже пансионеры Парижской академии
наук вынуждены были искать дополнительный заработок, посколь­
ку официального академического жалованья не хватало на то, чтобы
вести достойную жизнь в дорогом городе. Но найти дополнительный
источник дохода было нелегко, особенно математикам. ColUge Royal,
College de N avarrey College M azarin, курс гидродинамики, читавшийся в
A cadem ie Royale dArchitecture и военные учебные заведения — вот, по­
жалуй, и весь небогатый выбор. Поэтому за каждую преподаватель­
скую и особенно экзаменаторскую вакансию шла ожесточенная борьба.
27 сентября 1783 г. скончался академик Этьен Безу (E.Bezout; 17301783), который в свое время умудрился занять сразу две высокоопла­
чиваемые должности: экзаменатора флота и артиллерии271. Как только
Лаплас узнал о кончине коллеги, он сразу стал действовать. Поскольку
экзаменаторы для военных школ утверждались формально королем, а
кандидатуры представлялись Его Величеству военным и морским ми­
нистрами, Лаплас стал искать, кто бы мог замолвить за него словечко
перед этими особами, т.е. перед маркизом де Сегюром (Ph.H. de Segur; 1724-1801) и Ш.-Э.-Г.де Лакруа, маркизом де Кастри (Ch.-E.-G. de
la Croix, Marquis de Castries; 1727-1806). Молодой ученый обращается
за поддержкой к Ж. де Риго, графу де Водрею (J.-H.Rigaud, Comte de
Vaudreuit; 1740-1817) и Ж.-Б.-Г. Бошару де Сарону. Первый был мар­
шалом, генеральным инспектором королевских войск и сокольничим
86


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

короля (M arechal des camps et arm ies de Sa M ajestet inspecteur general de
ses troupes, et Grand Fauconnier de France), второй — honoraire Академии
наук и в 1783 г. занимал в ней пост президента272, а кроме всего про­
чего был родственником многих знатных и влиятельных персон и дру­
гом Лапласа. Были и другие представители знати, к которым Пьер Си­
мон обратился с просьбой о помощи
Ж .-Ф.-П .де Ноайль (J.-F.-P.de
Noailles, Duc dAyen; 1739-1824) — honoraire Академии, член Военно­
го совета, родственник Сегюра и Бошар де Сарона, а также академик
Ж.-М.-Ф.Делассон (J.-M.-F.de Lassone; 1717-1788), придворный врач
королевской четы. Кроме того, Лаплас пользовался советами и инфор­
мацией Ж.-Б.-А.Блуена (J.-B.-A.Blouin; 1735-1785) — высокопостав­
ленного чиновника морского ведомства.
Соперниками Лапласа в его борьбе за экзаменаторские места были
А.-М. Лежандр (А.-М. Legendre; 1752-1833), Ж .-Ф. Мари (J.-F.Maгіе), Ж .Боссю (Ch.Bossut; 1730-1814), аббат А.-М.де Рошон (A.-M.de
Rochon; 1741-1817), А.Т. Вандермонд, Г.Монж и А.-Р.Моди (A.-R.Maudit; 1731-1815). Наиболее серьезным конкурентом Пьера Симона был
Шарль Боссю273, который уже занимал пост экзаменатора военных ин­
женеров.
Видимо, энергия и расторопность Лапласа сделали свое дело, по­
скольку спустя всего лишь три дня после смерти Безу несколько акаде­
миков (история не сохранила их имен) сообщили маршалу де Водрею,
что они поддерживают кандидатуру Лапласа в качестве преемника по­
койного коллеги и просят поставить об этом в известность морского и
военного министров. А чтобы маршал ничего не забыл и не перепутал,
академики вручили ему краткую записку (m em oire), в которой, в част­
ности, было сказано, что сам Безу в последние годы жизни высказывал
пожелание иметь своим преемником на посту экзаменатора именно Ла­
пласа и лишь внезапная смерть помешала почтенному академику сде­
лать соответствующее официальное представление обоим министрам.
Более того, авторы (или податели этого т ёт оіге, поскольку нельзя ис­
ключать, что автором документа был сам Лаплас) утверждали, что име­
ется некая договоренность (arrangements de fam ille) вдовы и детей Безу
с Лапласом.
Речь шла вот о чем. Безу в свое время написал учебник по матема­
тике для морских кадетов и артиллеристов274. В то же время в Ecole du
Genie в Мезьере использовали учебник Боссю, который преподавал там
с 1752 по 1786 г. В военных кругах в начале 1780-х годов даже обсуждал­
ся вопрос о замене учебника Безу учебником Боссю275, чтобы все кадеты
87


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Франции изучали математику по одному пособию. Если бы Боссю стал
экзаменатором морских кадетов и корпуса артиллеристов, то, скорее
всего, так бы и случилось и тогда семья Безу лишилась источника до­
хода от переизданий книги. Лаплас же пообещал семейству Безу, что
если искомые должности достанутся ему, он не станет менять учебник.
Де Бодрей выполнил просьбу академиков и переговорил с де Кастри
и Сегюром. На следующий день, 1 октября 1783 г., королевский врач
Лассон также обратился к обоим министрам, ходатайствуя за Лапласа.
Были получены рекомендательные письма и от других известных лиц,
в частности, от госсекретаря (Secretaire d ’Btat en departem ent de la Maison
du Roi) А.-Ж. Амело (A.-J. Amelot de Chaillou; 1732-1795), человека очень
влиятельного в придворных кругах.
23 октября 1783 г. Лаплас был назначен экзаменатором корпуса артил­
леристов с годовым жалованьем в 4000 ливров плюс 1500 ливров на до­
рожные расходы. Позднее, 11 февраля 1784 г., он писал Лагранжу: «...Я
был назначен его [Безу] преемником в качестве экзаменатора артиллери­
стов, что увеличило мое состояние, которое до того было весьма скром­
ным (tres bornee). Но более всего меня радует то, что я буду исполнять
свои обязанности не более трех недель или одного месяца в году»276.
Любопытно, что в меморандуме, представленном королю, было ска­
зано, что Академия наук единодушно поддерживает назначение Лапласа
преемником Безу. Это было, мягко говоря, преувеличением, поскольку
среди соперников Пьера Симона было три члена Академии (адъюнкт
Лежандр и два ассосье — Рошон и Вандермонд), которые вряд ли были
готовы с легкостью уступить ему высокооплачиваемую синекуру.
Однако Лапласу досталась лишь одна из должностей, на которые он
претендовал — экзаменатора королевского корпуса артиллеристов. Эк­
заменатором морских кадетов стал Г. Мснж277. Узнав об этом, Лаплас не­
медленно написал письмо де Кастри, в котором выразил свое недоуме­
ние, но добавил, что готов служить отечеству в любой другой должности.
Из дальнейшего текста письма ясно, что Лаплас имел в виду должность
экзаменатора в Ecole d ’Ingenieurs-Constructeurs de Vaisseauxy основанной
А. Л. Дюамелем дю Монсо (A.L.Duhamel du Monceau; 1700-1781). В ито­
ге, Лаплас получил даже больше, чем просил — его назначили в этой
школе не только экзаменатором, но и инспектором. Однако поскольку
инспекторские обязанности отнимали много времени, Лаплас в октябре
1784 г. «уступил» эту должность Ж.-Ш. Борда (J.-Ch.Borda; 1733-1799).
Теперь, когда его социальный статус и профессиональный авторитет
заметно возросли, можно было подумать и о личном. 15 марта 1788 г.
88


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

Лаплас женился. Его избранницей стала Мария Анна Шарлота Курти
(М. А. Ch. Courty de Romange; 1769-1862)278, отец которой — Ж .-Б. Кур­
ти (1734-1824) — был выходцем из процветающей семьи шахтовла­
дельцев Безансона (регион Франш-Конте)279. Это был счастливый брак
по расчету280. Вскоре после свадьбы молодожены переехали в особняк
родителей жены на улице Людовика Великого (Rue Louis Le Grand)281, где
им отвели второй этаж. Из брачного контракта следует, что годовой до­
ход Лапласа составлял тогда около 9900 ливров и свыше 100 тыс. ливров
он получил в качестве приданого.
И до Революции, и тем более в революционные годы, осторожный
Лаплас в отличие от многих своих коллег упорно держался вне полити­
ки, создав себе имидж «человека науки», стоящего в стороне от соци­
альных бурь и потрясений. (Напомню, что 18 июля 1789 г., всего через
четыре дня после взятия Бастилии, он спокойно докладывал Академии
результаты своих исследований о колебании плоскости эклиптики.)
Однако к 1792 г. Революция углубилась настолько, что оставаться
в Париже было небезопасно, тем более, что Марат в своих памфлетах
Les Charlatans M odernes нападал и на него, хотя не так резко, как на Ла­
вуазье282. Поэтому Лаплас, отнюдь не лишенный политического чутья и
холодного расчета, умевший, когда надо искусно льстить тем, кто был
при деньгах и власти, а когда надо — уходить в тень, счел за лучшее от­
правиться с женой и сыном Эмилем283 в конце 1791, или в самом начале
1792 г. в деревню Мэ (Мее), в тихий и уютный округ Мелен (Меіип)284, в
30 милях к юго-востоку от Парижа. Правда, время от времени он с же­
ной приезжал в столицу, где у него были академические и финансовые
дела. При этом даже в самые трагические годы революционного террора
он продолжал исполнять свои обязанности экзаменатора285. (После того
как часть территории северной Франции была оставлена республикан­
скими войсками, артиллерийскую школу перевели в Chalons-sur-Marne,
неподалеку от Мелена, и Лаплас в 1792 и 1793 гг. ездил туда принимать
экзамены). В Мелене он приступил к работе над «Изложением систе­
мы мира» («Exposition du Systeme du Monde») и многотомной «Небесной
механикой» («Traite de M ecanique Celeste»). Когда «людоеды» (как звали
Робеспьера и его сторонников) были гильотированы, Лаплас стал на­
ведываться в столицу чаще. Однако окончательно он покинул свою tour
divoire только в 1799 г., после переворота 18 брюмера.
Кроме того, Лаплас участвовал в работе Метрической комиссии286. По­
требность заменить хаотическую систему мер едиными измерительными
стандартами назрела еще до Революции. А.-Р.-Ж. Тюрго (A.-R.-J. Turgot;
89


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

1727-1781) предпринял первые шаги в этом направлении, но после его
отставки (12 мая 1776 г.) с должности генерального контролера (мини­
стра) финансов дело затихло. Накануне Революции Академия наук на­
значила (27 июня 1789 г.) специальный комитет «для разработки весов и
мер», в состав которого кроме Лапласа вошли Лавуазье, М.-Ж.Бриссон
(M.-J.Brisson; 1723-1806), М. Тилле (M.Tillet; 1714-1791) и П.Леруа. 14 ав­
густа 1789 г. Леруа заявил, что пора, наконец, «на развалинах феодального
разнобоя создать научно обоснованную систему мер и весов»287. Комитет
сформулировал свои предложения, которые Талейран 6 мая 1790 г. пред­
ставил Учредительному собранию. Поскольку считалось, что рефор­
ма более всего касается торговых интересов, то в Конституанте вопро­
сом мер и весов занимался Комитет по сельскому хозяйству и торговле
(Comite d ’A griculture et du Commerce). В итоге 8 мая 1790 г. согласно декре­
ту Учредительного собрания была создана Комиссия по установлению
единообразной системы мер и весов, в которую вошли Лаплас, Лагранж,
Монж, Кондорсе и Борда. Комиссия рекомендовала принять за единицу
длины какую-либо часть земного экватора или меридиана288.
После революционной чистки Comission Temporaire des Poids et
Mesures в декабре 1793 г., в результате которой из нее были исключе­
ны Лавуазье, Деламбр (J. B.f. chevalier Delambre; 1749-1822), Лаплас,
Ш.-О. Кулон (Ch.-A. Coulomb; 1736-1806) и Борда, последние двое соч­
ли за лучшее последовать примеру Лапласа: покинуть Париж и удалить­
ся в сельский домик. К тому же в марте 1793 г. был принят закон, пред­
писывавший бывшим дворянам покинуть Париж.
Чтобы у читателя сложилось более полное представление о лично­
сти Лапласа, позволю себе нарушить хронологические рамки изложе­
ния и коснуться тех страниц его биографии, которые относятся к более
позднему периоду.
Еще будучи Первым консулом, Бонапарт получил от Лапласа первые
два тома M ecanique Celeste с посвящением. По возвращении из Египта
Наполеон написал (19 октября 1799 г.) короткую благодарственную за­
писку ученому и вскоре назначил Лапласа министром внутренних дел
(12 ноября 1799 г.), но спустя 6 недель (24 декабря) отправил его в Сенат,
о чем будущего сенатора известил следующим письмом: «Услуги, кото­
рые вы призваны оказать Республике, гражданин, выполнением возла­
гаемых на вас функций высокой важности, уменьшают мое сожаление
о вашем уходе из министерства, где вы своею деятельностью завоевали
общие симпатии. Честь имею предупредить вас, что вашим преемни­
ком я назначил гражданина Люсьена Бонапарта. Предлагаю вам безот90


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

лагательно передать ему портфель»289. Вспоминая впоследствии об этом
эпизоде на острове Св. Елены, Наполеон скажет: «Первоклассный гео­
метр вскоре заявил себя администратором более чем посредственным;
первые его шаги на этом поприще убедили нас в том, что мы в нем об­
манулись. Замечательно, что ни один из вопросов практической жизни
не представлялся Лапласу в его истинном свете. Он везде искал какието тонкости, мелочи, идеи его отличались сложностью и неясностью, он
внес в администрацию дух бесконечно малых»290.
Между тем, не выказав больших административных способностей,
Лаплас во всем старался придерживаться курса и мнений высшей вла­
сти. К примеру, став министром, он 21 ноября 1799 г. издал циркуляр,
в котором объявил, в частности, что республиканский календарь, при­
нятый шесть лет назад и к тому времени ставший объектом справедли­
вой критики со стороны и населения, и ученых, служит символом из­
бавления от пережитков роялистского прошлого. Но когда Наполеон,
став императором, решил-таки в 1805 г. вернуться к григорианскому
календарю, Лаплас тут же поддержал инициативу своего патрона и вы ­
ступил на заседании Института с соответствующим (в чисто научном
плане весьма туманным) заявлением.
Или другой, куда более выразительный пример поддержки Лапла­
сом Бонапарта. Последний в 1802 г., когда полномочия консулов за­
канчивались, решил принять предложение Ж. Камбасереса (одного из
консулов) об установлении пожизненного консульства. При этом На­
полеон потребовал проведения плебисцита, что и было сделано. Одна­
ко требовалось еще решение Сената, который должен был следить за
исполнением Конституции. И тут Бонапарт мог полностью положиться
на Лапласа, который не пожалел времени и сил, чтобы уговорить со­
мневающихся сенаторов предоставить Наполеону пожизненное кон­
сульство с правом назначать себе преемника. 2 августа 1802 г. Лаплас
от имени Сената объявил результаты открытого всенародного голосо­
вания: «за» высказалось абсолютное большинство населения — 99,7%.
В августе следующего года Наполеон в благодарность назначает
Лапласа сначала вице-президентом, а затем, спустя месяц, Канцлером
Сената. В ответ Лаплас третий том M ecanique Celeste также посвящает
Наполеону. «Гражданин Первый консул, — гласило посвящение, — вы
позволили мне посвятить вам эту работу. Я очень польщен и мне сла­
достно посвятить ее герою, умиротворителю Европы, которому Фран­
ция обязана своим процветанием, своим величием и самой блестящей
эпохой своей славы; просвещенному покровителю наук, который < ...>
91


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

видит в их изучении источник самых благородных наслаждений, а в их
прогрессе — усовершенствование всех полезных искусств и всех обще­
ственных установлений. Пусть эта работа, посвященная самой прекрас­
ной из естественных наук, будет долговечным памятником той призна­
тельности, которую вызывают ваше отношение и благодеяния в тех, кто
этими науками занимается»291.
Правда, издавая в 1805 г. четвертый том книги, ученый обошелся без
посвящения, а просто послал экземпляр в императорскую библиотеку.
В 1812 г. Лаплас, Канцлер Сената, посылает императору, кото­
рый воевал тогда в России, свою новую работу «Theorie analytique des
Probabilites» и роняет в посвящении «Наполеону Великому» многозна­
чительную фразу: «...это замечательное исчисление распространяется
на наиболее важные вопросы жизни, кои в действительности оказыва­
ются, как правило, лишь проблемами вероятности». Любопытно, что
Наполеон, находившийся тогда под Смоленском, нашел время просмо­
треть книгу и в ответном личном письме искренне поблагодарить ав­
тора, оценив его работу как важный вклад в математику, без развития
которой немыслимо процветание государства.
Будучи сенатором292 Лаплас имел достаточно времени для заня­
тий наукой и Наполеон знал об этом. «Сенат, — писал Первый консул
П. Редереру, — хорош для людей, завершивших свою карьеру или же
для тех, кто хочет писать книги. Лапласу будет там хорошо, он сможет
заниматься [научной] работой»293. Действительно, не обремененный
государственными заботами, Лаплас много времени уделял научным
исследованиям. Кстати, и кампания там оказалась вполне приличная —
кроме него из ученого люда сенаторами стали Бертолле, Монж, Ласепед,
К. Ф. Вольней (С. F. de Chasseboeuf, comte de Volney; 1757-1820), П. Кабанис (P. J. G. Cabanis; 1757-1808) и А. Л. К. Дестют де Трасси (A. L. С. Destutt,
comte de Tracy; 1754-1836).
В период Консульства Лаплас не только стал сенатором (и его об­
щий годовой доход оказался весьма внушительным — 100 000 фран­
ков), но и приобрел значительную власть в научном мире: прежде всего
в Институте Франции, а также в Ecole Polytechnique> в Обсерватории и
в Бюро долгот (Bureau des Longitudes), которое было правительствен­
ным учреждением. В свою бытность министром внутренних дел Ла­
плас обеспечил Бюро и Ёсоіе Poly technique, где он был членом Совета,
приличным финансированием, а позднее, в 1806-1808 гг., устроил в
Бюро своих протеже — Био, Д. Ф. Араго и С.-Д. Пуассона (S.-D. Poisson;
1781-1840).
92


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

Одним из важнейших каналов влияния Лапласа на французскую
науку было так называемое Аркейское общество. Его история вкрат­
це такова. В 1799 г. К.Л.Бертолле приобрел в трех милях к югу от Па­
рижа в местечке Аркей (Агсиеіі) большой дом (с земельным наделом),
в котором устроил физическую и химическую лаборатории. Бертолле
пригласил к себе в Аркей несколько способных и в подавляющем боль­
шинстве молодых людей, уже имевших естественнонаучное образова­
ние и некоторый опыт научной работы. Гости жили в доме их патро­
на и занимались там научными изысканиями. Позднее, в 1806 г., друг
Бертолле, Лаплас, купил соседний дом и землю. Эти известные ученые,
которые были личными друзьями Наполеона и потому занимали хо­
рошо оплачиваемые должности294 (благодаря чему они смогли создать
и содержать на свои деньги научное общество, располагавшее перво­
классным научным оборудованием, библиотекой и издававшее свои
труды: M emoires de physique et de chim ie de la Socete d'Arcueil»), заметно
повлияли на развитие науки (прежде всего физики и химии) во Фран­
ции. Сам Наполеон официально не был патроном аркейцев, но прямо
или косвенно оказывал им финансовую поддержку, ценя дарования и
политическую лояльность обоих основателей Общества295.
Аркейское общество было небольшим, но Бертолле и Лаплас сумели
привлечь в него молодых людей, ставших впоследствии ядром фран­
цузской научной элиты (Ж. Б. Био, Л.Тенара, Ж. Гей-Люссака, О. П. Де­
кандоля, Э.Л.Малюса (E.-L.Malus; 1775-1812), Ф.Араго, Ж.Шапталя
(J.-A.-Cl.Chaptal, comte de Chanteloup; 1756-1832), П.Дюлонга (P.L. Dulong; 1785-1838), С. Д. Пуассона). Самому старшему (Шапталю)в 1807 г.,
когда Аркейское общество начало функционировать, шел 51 год, само­
му младшему (Ж.Берарду) — 18 лет (средний возраст аркейцев в тот
год составлял 30 лет). Их научные интересы простирались от матема­
тики до ботаники, но большинство из них интересовались проблемами
физики и химии. Членство в Обществе открывало способным молодым
людям дорогу к престижным и хорошо оплачиваемым должностям в
научных, образовательных и правительственных учреждениях. К при­
меру, если бы не протекция Лапласа, Био никогда не стал бы профессо­
ром математики в College de France, он, скорее всего, так и остался бы
провинциальным любителем науки.
Лаплас использовал ресурс Общества двояко. В о-первы х, он активно
способствовал принятию ряда аркейцев (Дюлонга, Малюса, Араго, Пу­
ассона) в члены Первого класса Института Франции296, а также продви­
гал их на профессорские должности в Ecole Polytechnique и/или в другие
93


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

высшие учебные заведения. В о-вт оры х, Лаплас привлекал своих учени­
ков из Общества для реализации своей амбициозной научной програм­
мы (о которой см. на с. 95-96). Так, в декабре 1807 г. он добился, чтобы
Первый класс Института объявил конкурс на математическое описание
явления двойного лучепреломления, поскольку изучение этого фено­
мена было необходимо Лапласу для его работы. Задача была предло­
жена Лапласом под конкретное исследование одного из его любимых
учеников — Этьена Малюса, который и получил в январе 1810 г. заслу­
женную награду в 3000 франков. Причем Малюс дал не просто решение
указанной задачи, но выбрал тот подход, который был наиболее близок
лапласианскому пониманию природы света. Аналогичные истории за­
тем имели место в 1809 и в 1811 rr.2Q7
Более того, ни одна мало-мальски значимая работа в области матема­
тики, механики, астрономии и физики не могла быть опубликована в Па­
риже без одобрения Лапласа. Французский ученый Луи Пуансо (L.Poinsot;
1777-1859) одну из своих статей начал следующей фразой «Лагранж и Ла­
плас впервые показали, что...». Однако второй к теме статьи Пуансо отно­
шения не имел, и Лагранж, естественно, спросил молодого человека, зачем
тот упомянул имя Лапласа, на что получил ответ: «Сначала я цитировал
только ваше имя. Я показал первую редакцию своей работы своему другу.
“Ты хочешь представить Академии, — сказал он мне, — мемуар по механи­
ке, не упоминая имени Лапласа? Ты не будешь оценен!”»298.
В научном сообществе наполеоновской Франции Лаплас имел исклю­
чительную власть, во многом аналогичную той, которую в иных сферах
имел Наполеон, поскольку император выстраивал научную иерархию на­
подобие государственной. При этом Наполеон подчеркивал, что он любит
тех своих подданных, которые «являются выдающимися в отношении их
таланта, службы и характера»299. Лаплас вполне отвечал этому критерию.
Впрочем, императорский патронат в сфере науки далеко не всегда касал­
ся ученых, добившихся важных результатов в прикладных исследованиях,
часто (как в случае Лапласа) это был «патронат государственного прести­
жа»300. Наполеон, разумеется, учитывал, что Лаплас, имея непререкаемый
международный авторитет, выступал от лица всей французской науки.
Высокий авторитет и высокий статус Лапласа оказался в начале XIX
столетия в известном резонансе с его научными замыслами. В ходе на­
писания и публикации томов Traite de M ecanique C eleste301 и Exposition
du Systeme du M onde302 ученый сформулировал обширную научную про­
грамму, которую он начал реализовывать с помощью своих учеников.
Что же представляла собой эта программа?
94


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

Уже в первом издании Exposition du Systeme du M onde (1796) Лаплас
утверждал, что не только оптическая рефракция и явление капилляр­
ности, но и сцепление твердых тел, их кристаллическая форма, а также
химическое сродство обусловлены действием сил притяжения между
частицами-ультиматами (molecules) материи. Он заявил, что с нетерпе­
нием ждет того дня, когда будет открыт закон, которому подчиняются
все указанные (т.е. все известные в то время) силы Природы и когда,
наконец, удастся «довести земную физику до того совершенного со­
стояния физики небесной, которым последняя обязана открытию за­
кона всемирного тяготения (elever la physique terrestres a letat de perfection
auquel est arrive la physique celeste, grace a la decouverte de la gravitation
universelle)»303. По мнению Лапласа, есть веские основания полагать, что
межчастичные силы по своей природе — силы гравитации, хотя вслед­
ствие малости расстояний между «молекулами» тел, а также в силу
различий в геометрических формах молекул, межмолекулярные силы
убывают не обратно пропорционально квадрату расстояния между ча­
стицами, но в иной зависимости, которую и предстоит установить. (Ис­
точником предложенной Лапласом гипотезы, которой, кстати, в XVIII
столетии придерживался не он один, был, разумеется, знаменитый 31-й
вопрос (Query 31) «Оптики» И. Ньютона304.) Однако там же, в первом
издании Exposition, Лаплас вынужден был признать существенные
трудности, стоящие на пути реализации его программы305.
Возможно, что высказанные Лапласом идеи о природе межчастич­
ных сил притяжения так бы и остались наброском исследовательской
программы, занявшим скромное место в конце соответствующей гла­
вы трактата, посвященного популярному изложению астрономических
достижений, если бы ко времени выхода третьего издания Exposition
(1808) ситуация не изменилась. К этому времени были опубликованы
два сочинения К.Л.Бертолле — «Исследования о законах химического
сродства» (1801) и «Опыт химической статики» (1803)306. Бертолле ис­
ходил из того, что «силы, вызывающие химические явления полностью
определяются взаимным притяжением молекул тел. Название “срод­
ство (affinite)” было дано этому притяжению с тем, чтобы отличить его
от притяжения астрономического. По всей вероятности, оба этих при­
тяжения имеют одни и те же свойства»307.
Кроме того, Ш. Кулон в 1785-1791 гг. показал, что электрическая
сила, действующая между двумя покоящимися зарядами, обратно про­
порциональна квадрату расстояния между ними.

95


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Теория химического сродства Бертолле и открытие Кулона укрепили
уверенность Лапласа в том, что он на правильном пути, и в третье из­
дание Exposition он вводит новую, пространную (около 25 страниц in
quarto) главу по «молекулярному притяжению» и далее высказывает
намерение создать в будущем «математическую теорию всех действую­
щих в природе сил притяжения»308.
Я далек от утверждения, что программа Лапласа была навеяна по­
литическими событиями во Франции на рубеже XVIII — XIX столетий.
Но вместе с тем некий резонанс, некая конгруэнтность между импер­
ским проектом Наполеона и «экспансионистской» идеологией проекта
Лапласа (подчинить единому закону все астрономические, физические
и химические явления) заметить можно, хотя последний, разумеется,
не делал на этот счет никаких прямых заявлений. То, что политиче­
ские реалии оказали на французского ученого определенное влияние,
нашло свое выражение в используемой им терминологии. Выбор (как
и создание) научных терминов, а также стиль и фразеология научных
работ далеко не всегда определяются исключительно внутринаучными
факторами, обстоятельствами жизни и личностными характеристика­
ми ученого, нередко терминологический выбор детерминируется соци­
ально-политическим фоном и контекстом. Кроме того, следует иметь в
виду, что Лаплас, будучи человеком осторожным и сдержанным, ста­
рался избегать многословных политических заявлений, ограничиваясь
строго дозированной и точно направленной лестью в адрес власть пре­
держащих. Именно поэтому его терминологический выбор (его своего
рода «проговорки») заслуживает особого внимания.
Действительно, амбиции Лапласа проявились уже в самом названии
его трактата, в котором фигурирует выражение systeme du m onde, не­
ожиданность появления которого особенно ясно видна на фоне тенден­
ции — хотя и не всеохватной, но характерной для французской науки
века Просвещения — избегать «духа систем (esprit du systeme)»> к чему,
в частности, призывал Бюффон.
Но наиболее поразительный пример — это термин, который Ла­
плас использовал для выражения самой сути своей исследовательской
программы: в третьем издании Exposition (напомню, что книга вышла
в 1808 г. — Наполеон уже четыре года как император Франции, одер­
жавший к этому времени победу при Аустерлице, завоевавший Прус­
сию, подписавший Тильзитский мир с Россией) Лаплас завершает из­
ложение своего грандиозного замысла фразой, которая в предыдущих
изданиях 1796 и 1799 гг. отсутствовала: «таким образом, материя под­
96


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

чиняется империи сил притяжения различной природы (ainsi la m atiere
est soumise а Гетріге des forces attractives de nature differente)»309 и далее
высказывается намерение создать в будущем «математическую теорию
всех действующих в природе сил притяжения»310. Более того, термин
«империя» появляется в Exposition еще один раз: Лаплас пишет, что «Де­
карт разрушил империю Аристотеля»311. Это говорит о том, что понятие
интеллектуальной империи было для Лапласа очень важным.
Феномен Лапласа — это прежде всего соединение таланта, автори­
таризма и широты научных интересов (если угодно, энциклопедизма).
И природный мир он надеялся выстроить по той же имперской, экспан­
сионистской схеме, по какой он выстраивал, — используя созданную
им патронатную структуру, — подконтрольный ему мир французской
науки. Именно таким образом организованная наука и была нужна На­
полеону. Лаплас оказался важным связующим звеном между миром
политики и миром науки. Более того, вопреки эгалитаристскому этосу
Первого класса Института312, Лаплас, считавший себя (и в целом обо­
снованно) «французским Ньютоном», создавал параллельную наполе­
оновской свою научную империю.
Однако надеждам Лапласа на реализацию намеченной им програм­
мы описания различных явлений природы (от движения небесных
тел до химических реакций) в терминах некоего универсального зако­
на притяжения макро- и микротел (пусть даже несколько меняющего
свою конкретную форму при переходе с макро- на микроуровень) не
суждено было сбыться, хотя к работе по этой программе были так или
иначе (как правило, через Аркейское общество) привлечены лучшие
ученые Франции того времени (Гаюи, Гей-Люссак, позднее — Малюс,
Био, Араго и др.). Наибольшие научные трудности были связаны с по­
ниманием сил химического сродства.
Признавая невозможность реализации своей программы, Лаплас в
четвертом издании Exposition (1813)313 уже с большой осторожностью
высказывается о существовании универсального закона притяжения и, в
частности, он убирает выражение «Гетріге des forces attractives»yа из пято­
го издания книги он вообще исключает главу «De httraction moleculaire».
Рухнула империя Наполеона, чуть ранее потерпела фиаско про­
грамма Лапласа, и хотя при новой власти ученый все еще оставался
в фаворе, однако его положение, да и сам он во многом изменились.
Здесь уместно сравнить две характеристики Лапласа, данные в разное
время одним и тем же человеком — английским ученым Гэмфри Дэви
(Н. Davy; 1778-1829):
97


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

— начало 1800-х годов: «Лаплас... был человеком, державшимся
весьма официально и величественным в манерах. Его вид был скорее
покровительственным, нежели любезным. Он говорил как человек не
только сознающий свою власть, но также желающий, чтобы и другие
признавали ее»;
— 1820-е годы: «Его манеры заметно изменились. Он помягчал, стал
походить на джентльмена < .. .> Он уже не был интеллектуальным лиде­
ром новой аристократии»314.
Разумеется, провал лапласианской программы имеет чисто научные
причины315. Однако трудно отделаться от впечатления, что употребле­
ние ученым выражения «lem pire des forces attractives» в 1806-1807 гг.
(когда он работал над текстом третьего издания Exposition) и последую­
щего исключения этой метафоры из издания 1813 г., отнюдь не случай­
но коррелирует с периодами соответственно расцвета и заката напо­
леоновской империи316.
Лаплас пережил Наполеона на шесть лет. Людовик XVIII сделал
ученого маркизом и пэром Франции. В ответ тот неизменно продол­
жал при каждом удобном случае демонстрировать свою политическую
лояльность. Когда в 1826 г. часть членов Института выразила протест
по поводу введения королем Карлом X цензуры, верный себе Лаплас
заявил: «Господа, изучающие неорганизованную материю, бесконечно
малые величины, алгебру и арифметику! Кто дал вам право занимать
теперь передовые позиции?
Именно тот, кто льстит великим мира
сего, пользуется их благосклонностью и щедротами»317.
5 марта 1827 г. Пьер Симон Лаплас скончался. По преданию, перед
смертью он успел сказать: «Человек способен стремиться только за
фантомами».
Вернемся теперь к главной теме этого раздела — анализу поведения
ученых в период революционного кризиса. Как уже было сказано, мно­
гие из них в начале 1790-х годов предпочли уехать из Парижа и укрыть­
ся в сравнительно безопасном месте. Однако уединение бывало разным.
Барон Л. Рамон (L.Ramond de Carbonnieres; 1755-1827), геолог и бо­
таник, депутат Законодательного собрания, убежденный сторонник
конституционной монархии, будущий наполеоновский префект, вспо­
миная время, проведенное в тюрьме, где он оказался в 1793 г. по обвине­
нию в поддержке жирондистов, писал в своей автобиографии (кстати,
литературный жанр, очень распространенный в кризисные и в пост­
кризисные эпохи318): «Будучи в долгом одиночестве, в глубоком мол­
чании, сознавая, что в любую минуту я могу попасть на эшафот, что,
98


«ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ РАЗИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР»

как вы думаете, я тогда делал? Предавался воспоминаниям? Нет, я все
забыл. Я покинул тюрьму без злобы, совершенно ограбленный, одетый
в лохмотья, без обуви, живя на те несколько су, которые у меня забы­
ли украсть. Свое чувство обиды я обратил против обстоятельств, но не
против людей. Я победил судьбу терпением, ища утешение в изучении
природы и всегда глядя в будущее, а не в прошлое. Трудом и экономией
я вернул себе место в обществе ...» 319.
Чтобы выжить и не сойти с ума, Рамон вынужден был совершенно
отрешиться от своего прошлого, начать жизнь как бы заново. И в это
трудное время он обращается к Природе, в которой всегда находил кра­
соту, спокойное величие, устойчивость и самодостаточность. (Поэтому
он называет себя «новым Робинзоном Крузо», который не нуждается в
посторонней помощи, «se suffit а Іиі-тёте»320.)
Уход в мир Природы, в стоический otium> стал для многих, кто не по
своей воле отправился во внутреннюю эмиграцию, средством физиче­
ского и духовного спасения в кризисном и стремительно атомизирующемся социуме. В то же время отстраненный, самодостаточный, уеди­
нившийся созерцатель для революционной власти становился, по мере
укрепления якобинской диктатуры, все более подозрительным и даже
ненавистным. «В бурных дебатах, — кричал Сен-Жюст Дантону, — мы
были оскорблены твоим отсутствием и твоим молчанием, ты же гово­
рил о деревне, о наслаждении одиночеством и ленью»321.
При всем различии двух описанных выше линий социального по­
ведения между ними есть некая общность: поступками людей двигал
сложный комплекс чувств, в котором далеко не последнюю, а зачастую
преобладающую роль играл страх. О страхе как атрибуте революци­
онных лет писали многие, и современники событий Французской ре­
волюции и историки, от Карлейля до М.Вовеля и Ж. Лефевра322. Аббат
Грегуар рассказывал, что академик Ф .Вик д'Азир, выдающийся эпи­
демиолог и анатом, основатель Медицинского общества при Акаде­
мии наук (1776), последние месяцы своей жизни провел в постоянном
страхе. Доконало несчастного пошлое и страшное зрелище в честь Вер­
ховного существа, устроенное 2 прериаля II года (8 июня 1794) Робес­
пьером с помощью художника Л. Давида. Умирая, сорокашестилетний
Вик д’Азир повторял только одни слова: «Le tribunal revolutionnaire..., le
tribunal revolutionnaire...».
Геолог Д.Доломье (D.Gratet de Dolomieu; 1750-1801), писал о Пари­
же 1792 г.: «...чувства ужаса и страха такие, что я не в состоянии от них
освободиться. На каждом лице — отпечаток тревоги и подозрения. Все
99


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

стараются не привлекать к себе внимания, никто не отваживается вы ­
сказать какое-либо мнение, везде царит эгоизм. Уже нет ни дружеских,
ни общественных отношений, ничего нет, кроме фракций и партий».
На глазах Доломье во время «les massacres de Septembre» погиб его друг
академик, герцог Л. А. Ларошфуко. Возмущенный Доломье заявил тог­
да: «Найдутся такие люди, которые, без сомнения, поставят мне в вину
то, что я отдаю дань дружбы, уважения, почтения и признательности
человеку, которого они не вовлекли в свое безумие (А leur delire) и кото­
рого они не запугали. А что до этих (Доломье имел в виду толпу и тех,
кто подстрекал ее на расправы. — И. Д ) , то какую бы участь они мне ни
уготовили, я готов пожертвовать собой и предпочитаю их порицание
их одобрению»323. И уехал подальше от Парижа.
Впрочем, бегство в провинцию помогало не всегда. К примеру, Пьер
Мари Огюст Бруссоне, выдающийся ихтиолог, associe Академии наук,
избранный в 1791 г. членом Законодательного собрания, либерал по
своим убеждениям, уже спустя неделю после взятия Бастилии увидел
кровавую поступь Революции — на его глазах озверевшая толпа набро­
силась на Гревской площади на его друга Франсуа де Бертье де Совиньи
(F.de Bertier de Sauvigny), интенданта Парижа, забила его до смерти и
долго волокла по улицам изуродаванное тело. Плебс разгневался на
Бертье за то, что тому удалось, несмотря на беспорядки и волнения
весны и лета 1789 г., обеспечить продовольствием не только столицу,
но и королевские войска, стоявшие под Парижем. После сентябрьской
резни 1792 г. жирондист Бруссоне решил покинуть на время Париж и
отправился в Монпелье. Однако там местные якобинцы обвинили его
в федерализме и отправили в тюрьму. По счастью Бруссоне удалось че­
рез несколько дней освободиться, но не чувствуя себя в безопасности,
он присоединился к направлявшимся в Пиренеи армейским частям, где
его брат служил врачом. В конце июля 1794 г. Бруссоне попал в Испа­
нию, где был тепло встречен местными натуралистами, но враждебно
французскими эмигрантами, считавшими его революционером. К тому
же он получил немного денег из Лондона, от своего первого патрона
сэра Джозефа Бэнкса324. Вскоре Бруссоне познакомился с американским
консулом в Гибралтаре, который отправлялся с дипломатической мис­
сией в Марокко и взял французского ученого в свой штат. Только там, в
Африке, Бруссоне, наконец, почувствовал себя в безопасности.
Страх перед заговорами, голодом, интервенцией, разъяренной тол­
пой, революционным трибуналом и гильотиной порождал карательные
импульсы, причем как сверху, так и снизу, и соответственно разно­
100


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

образные способы ухода от того, что представлялось источником опас­
ности. При этом одни, попав во властные структуры, старались любы­
ми способами удержаться там, пресмыкаясь, лавируя, предавая друзей,
убеждения и, в конечном счете, самих себя, другие предпочитали уе­
диниться, уехать в сравнительно безопасное место325, занявшись, если
позволят обстоятельства, наукой, третьи решили служить отечеству в
трудные, кризисные для него годы, но при этом, по возможности, не
входя во властные структуры. К числу этих «третьих» можно отнести
таких ученых, как Лавуазье, Лагранж, Бертолле и некоторых других.
Остановимся на этой, третьей по моему счету, линии поведения фран­
цузской элиты в кризисные 1790-е годы более детально. В качестве при­
мера обратимся к трагической судьбе двух французских ученых — Ла­
вуазье и Байи.

«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»
Как уже отмечалось ранее, в 1790 г. и в особенности осенью 1791 г.
у очень многих очевидцев и участников революционных событий во
Франции начало складываться убеждение, что Революция подходит к
концу. Действительно, 3 сентября 1791 г. была принята конституция и
спустя одиннадцать дней король принес присягу на верность основному
закону государства, которое, таким образом, становилось конституци­
онной монархией. Учредительное собрание, выполнив свои функции,
30 сентября самораспустилось и на следующий день начало работать
Законодательное собрание (Assemblee nationale legislative). Казалось,
жизнь входит в спокойное «эволюционное» русло. Но то была иллюзия.
Действительность оказалась куда сложнее и драматичнее. Страну раз­
дирали острейшие социальные антагонизмы. Как проницательно заме­
тил британский посол в Париже, «данная конституция не имеет друзей
и не сможет долго продержаться»326.
Взрыв недовольства не заставил себя ждать. Уже осенью 1791 г. вновь
начались продовольственные волнения как в городах, так и в сельской
местности. Зимой они усилились, поскольку из-за инфляции стали ра­
сти цены на товары первой необходимости. Звонкая монета исчезала
из обращения, а ассигнаты к декабрю 1791 г. упали на 25% от своей но­
минальной стоимости (в апреле 1792 г. — на 40%). Беднота стала доби101


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

ваться принудительной таксации цен. Мэр Парижа Ж. Петион в письме
депутату Ф.Бюзо от 6 февраля 1792 г. жаловался на раскол общества:
«Буржуазии столько раз твердили о войне имущих и неимущих, что эта
мысль преследует ее теперь неотступно. Народ, в свою очередь, раздра­
жен против буржуазии, он возмущен ее неблагодарностью < .. .> Приви­
легированные исподтишка разжигают эту распрю, которая незаметно
ведет нас к гибели»327.
Ни одна из политических партий не позаботилась ни о создании но­
вых рабочих мест, ни о формировании новых собственников, ни об эф­
фективных мерах борьбы с инфляцией, ни о чем, что могло бы хоть както смягчить социальное напряжение: все были заняты политической
борьбой на уничтожение противника. Впрочем, некие театральные
жесты иногда делались. Скажем, в знак солидарности с санкюлотами
члены Якобинского клуба торжественно поклялись... не потреблять ни
сахара, ни кофе, пока цены на них не понизятся. Вот так — sans culotte,
sans cafe, sans sucre.
В этой ситуации как никогда требовались трезвая оценка экономи­
ческого положения страны и конкретные предложения по выходу из
финансово-экономического кризиса. Одним из тех, кто предложил пра­
вительству и то, и другое, стал Лавуазье.
«ОНИ НЕ ЗНАЮТ ОГРАНИЧЕНИЙ»
В первые годы Революции Лавуазье много времени и сил уделял
финансовой деятельности328. В 1789 г. в Париже существовало 66 бан­
ков. Сам Лавуазье принимал участие в деятельности так называемой
Учетной кассы (Caisse d ’Escom pte). Эта касса (фактически — частный
коммерческий банк), учрежденная в 1776 г. с капиталом в 15 млн лив­
ров, сначала занималась лишь предоставлением краткосрочных кре­
дитов. Затем она стала выпускать банкноты, коих в 1789 г. было на­
печатано на 140 млн ливров. Учетная касса ссужала деньгами (и не­
малыми) королевскую казну. Когда же государственный долг достиг
150 млн ливров (что, по данным Ж. Пуарье, соответствует примерно
30 млрд французских франков 1994 г.329), администрация Кассы за­
беспокоилась. Ж .Неккер (J.Necker; 1732-1804), который в конце ав­
густа 1789 г. вновь вошел во власть с титулом генерального дирек­
тора финансов330, и Лавуазье, входивший в административный совет
Учетной кассы, предложили национализировать последнюю, создав
вместо нее Французский банк. Но Учредительное собрание отвергло
102


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

это предложение (идея Лавуазье была реализована только в 1800 г.)
и вместо Национального банка была создана новая касса — Caisse de
VExtraordinaire, занявшаяся неконтролируемой эмиссией бумажных
денег — assignats331. Главным финансистом революции стал (с сентября
1790 г.) печатный станок.
Лавуазье, используя все свои возможности и личные связи, пытался
воспрепятствовать этому безумию, доказывая, что ассигнаты — если
уж решили применять их в качестве платежного средства — должны
направляться исключительно для оплаты неотложных долгов; кроме
того, они должны быть обеспечены национальным имуществом и их
сумма, по расчетам Лавуазье, не должна превышать 900 млн ливров.
Он даже в марте 1791 г. представил Учредительному собранию доклад
об оценке национального богатства страны. Лавуазье поддержали Неккер и П. Дюпон де Немур (P.S.du Pont de Nemours; 1739-1817). Доклад
был удостоен похвалы Собрания, опубликован отдельной брошюрой332
и
больше о нем никто, кроме Ж.-Л. Лагранжа, заинтересовавшего­
ся «политической арифметикой» (т.е. экономической статистикой),
да биографов Лавуазье, не вспоминал. (Если, конечно, не считать пла­
менного революционера и лучшего друга народа Ж.-П. Марата, кото­
рый неутомимо разоблачал «корифея шарлатанов, господина Лавуа­
зье, сына пройдохи, недоучившегося химика, выученика женевского
биржевика», т.е. Неккера333.) Собрание продолжало печатать ничем не
обеспеченные ассигнаты, уволив Неккера и заменив Tresorerie Royale на
Tresorerie Nationale (Национальная казна). Лавуазье в апреле 1791 г. во­
шел в число ее шести комиссаров. Он сумел реорганизовать управление
Казной, наладить систему контроля за доходами и расходами, создал
централизованную бухгалтерию, осуществил закупку звонкой монеты
в английских и голландских банках, представил Законодательному со­
бранию расчеты эффективности фискальной политики, основанной
на введении единого прямого налога, предложил метод планирования
бюджета (previsions budgetaires) и т.д.
В ноябре 1791 г. Лавуазье выступил в Собрании с отчетом о состоя­
нии государственных финансов. Свою речь он начал следующими сло­
вами: «В то время, когда все преувеличивается — как добро, так и зло —
и каждый смотрит на вещи как бы через прибор, их увеличивающий
или уменьшающий, отдаляя их или, наоборот, приближая, когда никто
не видит вещи такими, какими они есть в действительности, в их ис­
тинных размерах и на их подлинных местах, в такое время, я полагаю,
было бы полезно, если бы кто-нибудь попытался бесстрастно обсудить
103


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

ситуацию такой, какой она сложилась и подвергнуть государственные
финансы строгому арифметическому анализу < ...> Этот документ бу­
дет холодным, словно сам разум < ...> Я стремился устранить все следы
рассуждений, ибо факты служат той данностью, которая никогда нас не
обманывает, именно в рассуждениях мы сбиваемся с пути»334.
С цифрами в руках Лавуазье предупреждал Законодательное собра­
ние, что «если в течение ближайшего месяца налоги, декретированные
на 1791 г., не будут полностью собраны, или в течение следующих ше­
сти месяцев не будут установлены налоговые поступления на 1792 г.,
никакие человеческие силы не смогут спасти отечество от страшной
катастрофы, от ужаса которой старый режим, при всех его злоупотре­
блениях, нас, однако, уберегал < ...> И не следует себя обманывать —
революция действительно завершится и конституция заработает лишь
тогда, когда надежно обоснованных доходов будет достаточно, чтобы
покрыть общественные расходы»335.
Не послушали! И экономическая катастрофа, усиленная войной,
разразилась. Монтаньяр П.-Ж.Камбон, которому, по выражению
П. А. Кропоткина, была предоставлена «почти полная диктатура фи­
нансов»336, не видел другого выхода, кроме печатания ассигнатов. Пред­
упреждение Лавуазье о недопустимости эмиссии бумажных денег в
1792 г. более чем на 500 млн ливров было забыто. На начало сентября
1792 г. в обращении находилось ассигнаций более, чем на 2 млрд лив­
ров337, а к концу года было напечатано бумажных денег еще на 1 млрд
ливров. В итоге, к началу 1793 г. за бумажку номинальной стоимостью
в 100 тыс. ливров давали вдвое меньшую сумму в звонкой монете. Про­
дуктов, в частности хлеба, становилось все меньше, а цена их постоян­
но росла. Уже в конце 1791 г. начинаются первые вспышки новой «жаке­
рии», охватывавшие центр и юг Франции, а в марте 1793 г. разразилось
грандиозное восстание в Вандее.
Не возымели действия и настоятельные требования Лавуазье и дру­
гих французских ученых развивать отечественную индустрию и науку.
Когда над Академией наук нависла угроза закрытия, Лавуазье в июле
1793 г. пишет Ж.Лаканалю (J.Lakanal; 1762-1845), депутату Конвента,
члену Комитета народного образования: «Мы не станем оскорблять
представителей французской нации, задавая им вопрос: полезны ли на­
уки и искусства в крупной державе. Сегодня нам известно, что сила и
мощь нации есть результат не только плодородия ее почвы, размеров
ее площади и населения, богатства и свободы индивидов. Мощь нации
слагается, бесспорно, из всех этих элементов, но именно индустрии
104


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

принадлежит роль приведения всего в действие и создание организо­
ванного целого. Индустрия — это жизнь цивилизованного государ­
ства»338. Однако все усилия Лавуазье в сфере финансов и экономики не
дали практически никаких результатов. Разочарованный политикой
властей, он в начале 1792 г. пишет другу: «...то, что вновь и вновь про­
исходит во Франции, наблюдается во всех народных правительствах:
они не знают ограничений»339.
Только в 1796 г., когда масса бумажных денег, выпущенных начиная
с 21 декабря 1789 г., достигла почти 45 млрд ливров, а их реальная сто­
имость упала почти до 1% и их не брали даже нищие, власти (к тому
времени во главе страны стояла Директория) декретом от 30 плювиоза
IV г. (19 февраля 1796 г.) прекратили эмиссию ассигнатов, а печатные
станки были торжественно разрушены340.
Видя, что его советы и расчеты никому не нужны и систематиче­
ская работа по наведению в стране элементарного экономического по­
рядка подменяется многочасовыми прениями и политической возней,
а также постоянно сталкиваясь с нелепыми, но обидными и опасными
для него слухами и обвинениями, Лавуазье в феврале 1792 г. покинул
и Учетную кассу, и Национальную казну. Спустя четыре месяца он по­
лучает от Людовика XVI предложение занять пост министра государ­
ственных имуществ. Лавуазье отказывается. В письме королю, искрен­
нем и пророчески точном в оценке ситуации, он указывает причины
своего решения:
«По долгу честного человека и гражданина, я вынужден принять от­
ветственный пост лишь постольку, поскольку я могу надеяться выпол­
нить свои обязательства во всем их объеме. Я не якобинец и не фельян.
Я не принадлежу ни к какому обществу, ни к какому клубу. Привыкший
все взвешивать на весах моей совести и моего разума, я никогда бы не
мог согласиться на то, чтобы отдать мои взгляды на усмотрение какойлибо партии < ...>
Будучи убежден, что Законодательное собрание вышло за пределы
того, что ему предоставила конституция, что может сделать конститу­
ционный министр? Неспособный согласовать свои принципы и свою
совесть, он тщетно взывал бы к подчинению закону, который приняли
на себя все французы в торжественной клятве. Сопротивление же по­
средством методов, предоставленных Вашему величеству конституци­
ей, которое он мог бы Вам посоветовать, было бы воспринято как пре­
ступление. И я погиб бы жертвой своего долга, а непреклонность моего
характера стала бы даже источником новых бед.
105


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Государь, разрешите мне продолжить мои труды и мое существова­
ние на пользу государства, занимая менее высокие посты, где бы я мог,
однако, служить с большей пользой и, вероятно, дольше»341.
Это письмо имеет очень глубокий подтекст. Здесь и разочарование
Лавуазье в действиях новой власти, и намек королю на безвыходную
слабость положения монарха, которое ухудшается и будет ухудшаться с
каждым днем, и констатация того, что наряду с экономическим в стра­
не существует глубокий правовой кризис и что ситуация двоевластия
не может быть устойчивой, и нежелание участвовать в политических
играх нового режима. Это была позиция благородного, умного и даль­
новидного человека, трезво оценивающего обстановку.
Что же касается намерения Лавуазье послужить отечеству, «занимая
менее высокие посты», то здесь все было непросто. С весны 1775 г. Ла­
вуазье входил в состав руководства Управления порохов и селитр (La
Regie des Poudres et Salpetres). В апреле этого года он переселился в Арсе­
нал, где находилось это Управление и где он создал первоклассную хи­
мическую лабораторию (о результатах его деятельности на этом посту
см. на с. 170-185). Однако осенью 1791 г. Лавуазье был отстранен от ру­
ководства Regie, правда, ему разрешили проживание в казенной квар­
тире и работу в лаборатории Арсенала. В феврале 1792 г., когда Якобин­
ский клуб заявил: «Нам нужна война, чтобы укрепить конституцию», а
Австрия и Пруссия заключили союзный договор, чтобы укрепить мо­
нархию во Франции, Лавуазье вновь вводят в число управляющих Regie,
но уже к лету 1792 г. обстановка вокруг ученого сделалась настолько
нетерпимой, что он вынужден был оставить работу в пороховом управ­
лении и переехать (15 августа) из Арсенала на бульвар де ла Мадлен
(243 Boulevard de la M adeleine de la Ville VEveque)342, в особняк банкира
Б. Ж. Л. Лекурто (В. J. L. Le Courteaux de La Noray).
Это стало началом цепи тех событий в жизни Лавуазье, которые в
итоге привели к трагической развязке. Впрочем, причины гибели уче­
ного коренятся в обстоятельствах, сложившихся много раньше, почти
за четверть века до его вынужденного ухода из Regie.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ОТКУП
Как уже было сказано в предыдущем разделе, весной 1768 г. Лавуазье
стал компаньоном генерального откупщика Ф. Бодона. Генеральный от­
куп заключал договора на шесть лет с генеральным контролером (т.е.
министром) финансов и ежегодно вносил в королевскую казну заранее
106


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

оговоренную сумму. В начале XVIII столетия размер взноса составлял,
как правило, около 70 млн ливров, к 1774 г. он возрос до 152 млн. Доход
Откупа определялся разницей между реально собранной суммой и той,
что была уплачена в казну (за вычетом расходов на сбор налогов и жа­
лованья, выплачивавшегося почти 30 тыс. служащих компании). Доля
платежей Генерального откупа в доходах королевской казны составляла
от 40 до 50%, в силу чего откупщики стали в королевстве влиятельной
силой, способной поддержать или похоронить любые реформы. Как
сказал Ф. Вольтер, Генеральный откуп — это «шестьдесят один человек,
считая короля, которые управляют Францией»343.
Откупная система появилась еще в древности. В частности, она су­
ществовала в Иране, Греции и Риме. Во Франции с XIII в. сбором боль­
шей части налогов занимались частные лица, однако должной юри­
дической базы, определявшей и регулировавшей их деятельность, не
существовало. Первая попытка упорядочить откупную практику была
предпринята М.де Бетюном, герцогом Сюлли (M .de Bethune duc de
Sully; 1560-1641), который отдал с торгов на откуп несколько групп на­
логов (aides, gabelles и др.). В 1607 г. Были приняты налоговые правила
(Reglement General sur les Traites).
Во второй половине XVII столетия Ж .-Б. Кольбер (J.-B. Colbert; 16191683) продолжил реформу Сюлли, передав в 1681 г. права на сбор нало­
гов и некоторых государственных доходов на общую сумму 56 670 000
ливров (gabelle — налог на соль, aide — налог на продукты, taille — зе­
мельный налог и douane — таможенные сборы на местах)344 40 финанси­
стам (ранее этими сборами занимались около 100 человек).
В 1726 г. существовавшие откупа были объединены общим догово­
ром, в результате чего образовался Генеральный откуп (Ferm e generale),
просуществовавший до 1791 г. Число генеральных откупщиков (fermiers
generaux) колебалось от 40 до 60 человек. Кроме сбора налогов Гене­
ральный откуп отвечал также за производство и продажу некоторых
товаров, на которые была введена государственная монополия. К их
числу относились прежде всего соль и после 1730 г. табак.
В целом Откуп действовал эффективно. Так, если доход королевской
казны от прямых налогов, сбором которых откупщики не занимались,
с 1725 по 1788 г. возрос с 87,5 до 179 млн ливров, поступления от кос­
венных налогов, которые контролировались Откупом, за тот же период
увеличились с 99 до 253 млн ливров.
Доходы генерального откупщика в 1775 г. состояли из его жалованья
(24 тыс. ливров в год), плюс 10% от внесенного в казну первого милли­
107


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

она, плюс 6% от остальной внесенной суммы (около 560 000 ливров),
плюс подарки. Кроме того, если удавалось собрать больше оговорен­
ной в договоре с правительством суммы345, то с 1780 г., после реформы
Ж. Неккера, половина этого сверхдоговорного дохода также делилась
между генеральными откупщиками346. В итоге, чистый доход Лавуазье
в период с 1768 по 1786 г. составлял около 1 200 000 ливров в год.
Откупная система вызывала сильное недовольство и даже озлобле­
ние во французском обществе. Генеральный откуп в общественном
мнении представлял собой синдикат грабителей, делящих свою добычу
со двором. Действительно, многие придворные получали от Откупа до­
рогие подарки и пенсии.
Откуп не имел директора. Текущие дела распределялись среди его
членов, каждый из которых занимал одну или несколько должностей
либо в комитетах, которые принимали решения, либо в комиссиях, ко­
торые их реализовывали, или же работал в качестве инспектора, кон­
тролировавшего сбор налогов на местах.
Поначалу Лавуазье был определен на должность регионального ин­
спектора (tourneur) Табачной комиссии, во главе которой стоял Жак
Польз (J.A.Paulze de Chasteignolles; 1719-1794), адвокат Парижско­
го парламента, королевский прокурор, директор французской ОстИндской компании. Лавуазье представлял эту комиссию в трех регио­
нах: Марна, Шампань и Арденны. В его обязанности входило наблюде­
ние за работой табачных фабрик и складов, за розничной торговлей и
деятельностью агентов Откупа.
Монополия Генерального откупа на производство и торговлю табач­
ными изделиями приносила колоссальные доходы — около 30 млн лив­
ров в год, —- в силу чего она стала важным источником пополнения го­
сударственной казны347. Однако с 1759 г. табачные доходы уменьшились
почти на 20%, с 34 до 26 млн ливров. Откупщики, встревоженные этим
фактом, создали специальный комитет для выяснения причин падения
прибыли. После четырех лет упорной работы Жак Делаант (J. Delahante;
1717-1792)348 выяснил в чем дело. Откуп продавал табак посредникам
в трех видах: прессованном (для жевания), измельченном и купажи­
рованным (для курения) и истертом в порошок (нюхательный табак).
Посредники смешивали нюхательный табак, полученный от Откупа, с
контрабандным, который был раз в 10 дешевле, а то и просто с какойнибудь дрянью349. Тогда было предложено обходиться без посредников.
Это означало, что Откуп должен заняться еще и измельчением табач­
ных листьев.
108


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

Лавуазье, крайне ответственно относившийся к своим обязанно­
стям, в процессе принятия решений и выработки рекомендаций прояв­
лял известную гибкость. К примеру, он полагал, что небольшая добавка
золы в табак вполне допустима, поскольку придает продукту «особо
пикантный запах, который так ценят покупатели»350. Что же касает­
ся искусственного увлажнения табачного сырья (m ouillage) — весьма
серьезная проблема для Откупа, — то Лавуазье предлагал коллегам не
торопиться с принятием жестких мер, поскольку, во-п ервы х, переработ­
ка табака без воды невозможна351, а во-вт оры х, небольшое количество
влаги улучшает потребительские качества табака352. Следить, по мне­
нию Лавуазье, следует лишь за тем, чтобы производители знали меру,
а именно: содержание воды не должно превышать 6,3 % массы готово­
го продукта. «Лучше пойти на небольшие жертвы, — подчеркивал Ла­
вуазье, — чем вызвать неудовольствие публики»353. За чрезмерное же
увлажнение табака производителей, по мнению Лавуазье, следует на­
казывать, и жестко. Впрочем, он иногда вступался за виновных или за
подозреваемых в манипуляциях, полагая, что во многих случаях доста­
точно самого факта изобличения нарушителя.
Работе в Откупе Лавуазье отдавал много сил. «Если б вы знали, —
писал он 22 июня 1778 г. Ж. Делаанту, — какую огромную работу я вы ­
нес на себе с момента выезда из Парижа. Эти ревизии, которые мне
пришлось провести в управлении Ла Рошель, заметки всякого рода,
которые мне приходилось делать, корреспонденция, которую я должен
был вести по всем делам, возложенным на меня < ...> С момента моего
отъезда я не спал более пяти-шести часов. Я надеюсь, господа члены
Комитета пошлин будут мне хоть немного признательны за выполнен­
ную мною для них работу...»354.
Кроме того, Лавуазье проанализировал сборы, взимавшиеся с това­
ров, ввозившихся в Париж, в первую очередь с алкоголя и табака. По
его расчетам получалось, что как минимум 20% этих товаров проника­
ли в столицу контрабандным путем. Контрабанда облегчалась тем, что
город был огражден простым деревянным забором, причем во многих
местах в этом ограждении стояли дома с двумя выходами, один из кото­
рых вел в город, другой из него. Офицеры таможенной службы несли де­
журство только у главной заставы. Кроме того, руководство некоторых
учреждений, имевших право получать товары без обложения въезд­
ными сборами (как, например, Бастилия или Дом Инвалидов), актив­
но участвовали в контрабандной торговле. Поэтому в 1779 г. Лавуазье
предложил обнести Париж стеной. Поначалу его идея не была приня109


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Рис. 4.

Пропускной таможенный павильон Ротонда де ла Вийет (Rotonde de la Vil-

lette) и «стена генеральных откупщиков (Le М иг des Fermiers-Generaux)»y
построенные по проекту К. Н. Леду (C1.-N. Ledoux; 1 7 3 6 -1 8 0 6 ). Гравюра
Анри Курвуазье-Вуазена (Н . Courvoisier-Voisin; 1 7 5 7 -1 8 3 0 ), ок. 1820. (ВіЬ-

liotheque des Arts Decoratifs, Paris.)

та. О дн ако ген ер альн ы й контролер (м и н и стр ) ф инансов в 1 7 8 3 - 1 7 8 7 гг.
Ш арль К алонн (C h . А . d e C a lo n n e ; 1 7 3 4 - 1 8 0 2 ) одобрил проект Л аву азье,
п ер еслав со о тветству ю щ и е докум енты — с предлож ением взя т ь на себя
р еали зац и ю проекта — архитектору К лоду Л еду (С . N . L e d o u x ; 1 7 3 6 1 8 0 6 ). С тр о и тельство 24-к и л о м ет р о в о й стены пр о до лж ало сь с 1 7 8 4 по
1 7 9 1 г. С о гл асн о п р о екту в стене р азм ещ ало сь 6 2 пр оп ускн ы х п а в и л ь о ­
на (там ож ен н ы х п о ст а), некоторые и з которы х сво и м вели колеп и ем н а­
п ом и нали н ебольш и е д во р ц ы (ри с. 4 ). С тена, на сооруж ени е которой
бы ло и зр асхо д о ван о 3 0 м лн л и вр о в , ст ал а предм етом н ед о во льства и
н асм еш ек во в с е х сл о я х париж ского об щ ест ва. С толи ц у облетела о ст р о ­
та:

«Le mur murant Paris rend Paris murmurant»

(«С тен а, окруж аю щ ая П а ­

риж , делает П ар и ж в о р ч л и в ы м »). В сало н ах пели:
Pour augmenter son numeraire
Et raccourcir notre horizon
La Ferme ajuge necessaire
De nous mettre tous en prison355.

110


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

Возведение «стены Откупа» сильно ударило по репутации Лавуазье.
«Ограда, которая превратит столицу в огромную тюрьму, — читаем в
переписке тех лет, — вызывает недовольство парижан и эта идея не
находит единодушного одобрения даже в Генеральном откупе. И что
странно, этот одиозный фискальный монумент задуман г-ном Лавуа­
зье, единственным из сорока столпов государства (т.е. генеральных от­
купщиков, число которых после реформы Неккера уменьшилось с 60
до 40. — И .Д .)Укоторый является членом Академии наук. Он — химик
и любой простой парень скажет, что он задумал посадить весь Париж в
перегонный куб, чей приемный резервуар находится в кассе Откупа»356.
В анонимном памфлете Лавуазье обвиняли в том, что стена ухуд­
шит циркуляцию воздуха и будет способствовать скоплению миазмов.
«Весь мир уверяет, — горячился автор, — что г-н Лавуазье, член Ака­
демии наук, является тем благодетелем и патриотом, которому мы обя­
заны гениальным и оздоровительным изобретением: заключением в
тюрьму столицы французов. После смерти этого академика его собрат,
на которого будет возложено составление надгробного слова усопшему,
окажет ему милость и вычеркнет это событие из его биографии. Откуп,
конечно, может соорудить ему статую на придуманной им ограде, но
Академия должна краснеть за его пребывание в ее составе»357. А один
французский маршал выразился с солдатской прямотой: «Автор этого
плана должен быть повешен»358. Не все сразу, топ general, не все сразу!
Сначала в стране должна произойти Великая революция и только после
этого начнут казнить всех без разбора.
Лавуазье подготовил было ответ для публикации в газетах, где воз­
ложил всю ответственность на правительство, но потом счел за лучшее
просто проигнорировать подобные выступления, чтобы не разжигать
страсти.
В июле 1789 г. пропускные пункты были сожжены, а стена частично
разрушена. Позже, в XIX столетии, ее остатки были разобраны. Из 62
павильонов Леду до настоящего времени сохранилось только четыре,
из которых наиболее известна Rotonde de la Villette (на нынешней' Ста­
линградской площади).
Революция уничтожила не только таможенную стену. 20 марта
1791 г. решением Национального учредительного собрания был упразд­
нен Генеральный откуп. Причем дата расторжения договора с Откупом
была установлена задним числом (1 июня 1789 г.) и, кроме того, 27 мая
1791 г. Законодательное собрание постановило уплатить бывшим гене­
ральным откупщикам 48 640 000 ливров отступных.
111


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

«Как бы я хотел побывать в штаб-квартире Генерального откупа,
чтобы посмотреть на жирные морды всех этих финансистов, сидящих
за столом, покрытым зеленым сукном, когда они услышали о постанов­
лении Собрания, — писала газета Ж. Эбера La Рёге Duchense. — Какие
гримасы появятся на лицах этих болванов, когда они, наконец, поймут,
что им придется расстаться с их великолепными дворцами, загородны­
ми домами с их восхитительной обстановкой < ...> Конечно, эти ослы
станут действовать по примеру других аристократов и постараются
переправить всё нажитое нечестным путем за границу. Поэтому я на­
стаиваю, чтобы граждане < ...> вынудили этих людей дать отчет об их
поведении и вернуть всё, что ими было приобретено воровством и бан­
дитизмом»359.
Власть обвиняла членов Генерального откупа в сокрытии финансо­
вых отчетов (не говоря о том, что сама их деятельность рассматривалась
революционерами как преступная). Откупщики же в ответ утверждали,
что действовали всегда по закону, а представить требуемые документы
не могут потому, что еще не получили соответствующих сведений от
сборщиков налогов на местах. П.Редерер, член Комитета по налогам
(C om iti des contributions), заявил, что откупщики под разными предло­
гами намеренно тянут время360. Кроме того, на руководство Откупа жа­
ловались также бывшие служащие этой компании (клерки, растерщики
табака, рабочие, офицеры застав и т.д.), поскольку многие из них не
получили положенных им выплат. «Ах, если 6 можно было пролистать
бухгалтерские книги, посылавшиеся Откупом правительству, которые,
однако, надо еще найти, — сокрушались обиженные в одном из своих
обращений к властям. — Остерегайтесь все, на ком кровь бедняков и
кто обманывал лучшего из королей»361. Как констатировал в октябре
1792 г. Э. Клавьер (Е.СІаѵіёге; 1735-1793), тогда министр финансов в
жирондистском правительстве, «из 25 или 30 тысяч требований (слу­
жащих Откупа. — И. Д.) на пенсионное и денежное довольствия, удов­
летворено было только 7 тысяч»362.
К примеру, в 1791 г. истцам было выплачено по судебным решени­
ям почти 20 млн ливров. Конвент, который остро нуждался в деньгах
(назывались суммы от 300 до 400 млн ливров) заинтересовался дела­
ми Генерального откупа, надеясь за счет конфискации средств этой
компании улучшить государственные дела. 31 декабря 1792 г. Клавьер
выразил удивление, что спустя 18 месяцев, прошедших со дня упразд­
нения Откупа, ликвидационный комитет всё еще не завершил свою
работу.
112


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

25
февраля 1793 г. депутат Ж.-Л. Карра (J.L.Carra; 1743-1793), один
из основателей Annales Patriotiques, потребовал создания специальной
комиссии для расследования преступлений и злоупотреблений, совер­
шенных руководством Генерального откупа за последние 50 с лишним
лет. «Законодатели, — убеждал депутатов Карра, — нельзя терять вре­
мя, ибо все те, кто воровал общественные деньги, кто грабил людей, все
эти отвратительные спекулянты собираются как можно быстрее про­
дать свою собственность во Франции и улизнуть за границу, унеся к
нашим врагам остатки общественного достояния, и они сделают это,
если вы не сможете их остановить»363.
Однако политическая, военная и экономическая ситуация весной
1793 г. ухудшилась настолько, что властям стало не до Откупа. Военные
неудачи и тяжелое экономическое положение Республики обострили
борьбу «партий» в Конвенте. Якобинцы открыто обвиняли жиронди­
стов в измене, натравливая на них плебс. 18 мая 1793 г. по предложе­
нию якобинца Б.Барера (В. Barere de Vieuzac; 1755-1841) была созда­
на «Комиссия 12-ти», которая состояла из жирондистов и умеренных
депутатов. 24 мая по распоряжению Комиссии был арестован Эбер и
его единомышленники. Началось также расследование деятельности
парижских секций. Реакция последних не заставила себя ждать. 25 мая
многочисленные представители секций устремляются в Конвент, а на
следующий день Робеспьер, выступая в Якобинском клубе, призвал на­
род «объявить в Национальном Конвенте восстание против всех под­
купленных депутатов»364. Кончилось тем, что 31 мая 1793 г. отряды На­
циональной гвардии окружили Конвент, который заседал в Тюильри, и
потребовали роспуска «Комиссии 12-ти» и предания суду 22 жиронди­
стов, членов «Комиссии 12-ти» и двух министров, Клавьера и П.-А. Ле­
брена (Р.М. А. E. Lebrun-Tondu; 1754-1793). После долгих споров огра­
ничились ликвидацией Комиссии и домашним арестом ряда депутатов
и двух упомянутых министров. Однако недовольные таким исходом
монтаньяры вновь подняли плебс и 2 июня Конвент снова был осаж­
ден. Под угрозой применения силы и под давлением якобинцев «боло­
то» дрогнуло и большинство депутатов проголосовало за арест 22 жи­
рондистов, а также Клавьера и Лебрена. В результате власть в Конвенте
перешла к якобинцам. (Когда позднее, 8 декабря 1793 г., Клавьера при­
гласили в Революционный трибунал, он покончил с собой, а спустя два
дня его жена отравилась. П. Лебрен был казнен 27 декабря 1793 г.)

113


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

PORT LIBRE — УЗИЛИЩЕ СВОБОДЫ
В беспокойные майские дни 1793 г. бывшие генеральные откупщики
встретились со своим адвокатом. «Мы обсуждали сложившуюся ситу­
ацию, — вспоминал Э.Делаант (E.M.Delahante; 1743-1829; племянник
упоминавшегося выше откупщика Ж. Делаанта), — не скрывая того, что
положение стало критическим. Было решено выбрать 10-12 человек из
числа собравшихся, которые должны будут отслеживать события»365.
В самом конце мая депутация от бывшего Генерального откупа яви­
лась к Клавьеру. Но тот уже мало чем мог им помочь. «Когда мы прибыли
в приемную министра, — писал Делаант, — последний прислал нам за­
писку, где было сказано, что нас примут немедленно. Однако ждать при­
шлось довольно долго и когда он, наконец, появился, его сопровождали
два человека с саблями наголо, которые не отходили от него ни на шаг»366.
4 -5 сентября 1793 г. под давлением плебса, действия которого орга­
низовывала Коммуна Парижа, Конвент поставил террор a lordre du jou r
(в порядок дня), принял «максимум» цен и заработной платы, а также
декретировал создание особых отрядов («революционной армии») для
изъятия у крестьян продовольствия по фиксированным ценам. На этот
раз не забыли и откупщиков. Было решено распустить ликвидацион­
ный комитет, перенести все ценности бывшего Откупа в казну, «опеча­
тать все конторы Откупа», а также бумаги, находившиеся в его главной
резиденции и бумаги, которые будут обнаружены в домах откупщи­
ков367. В результате энергично проведенных мероприятий из офисов
бывшего Генерального откупа было изъято 20 млн ливров в ассигнатах
и 9000 ливров наличными еще до того, как соответствующие помеще­
ния были опечатаны.
Во исполнение решения Конвента, 10 сентября в квартиру Лавуазье
на бульваре де ля Мадлен, 243 явились два комиссара из секции Пик.
Их сопровождали «люди науки» — Ж. Ромм (G.Romme; 1750-1795) и
А.Фуркруа, которые представляли Комитет народного образования
(Comite d }Instruction publique). Комиссаров интересовали бумаги, имев­
шие отношение к делам Откупа, ученые мужи должны были забрать ин­
струменты, использовавшиеся при разработке новой системы мер и ве­
сов368. Ничего подозрительного найдено не было, кроме пакета писем на
английском языке от Б. Франклина, Дж. Пристли, Дж. Блэка и Д. Ведж­
вуда, а также письма на итальянском от известного натуралиста аббата
Л. Спалланцани. Письма были изъяты и переданы в Комитет народного
образования. Опасаясь, что недоброжелатели могут подбросить в пакет
114


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

какие-нибудь компрометирующие его документы, Лавуазье настоял,
чтобы все изъятое было опечатано его личной печатью, заметив, что
делает это «не из-за недоверия, но для порядка»369.
В сложившейся ситуации Лавуазье решил отойти от всех дел и за­
няться научными исследованиями370, а также переработкой своего учеб­
ника Traite elem entaire de Chim ie. Решение вызрело давно, после того как
он в августе 1792 г. вынужден был покинуть квартиру и химическую
лабораторию в Арсенале. «Тогда (т.е. до конца 1792 г. — Я .Д ), — пи­
сал он в январе 1793 г. своему шотландскому знакомому Роберту Керру
(R.Kerr; 1755-1813), переводчику Traite, — еще можно было надеять­
ся принести пользу, находясь в административных кругах, но сейчас,
когда Франция погрязла в конфликтах, стало исключительно трудным
сделать что-либо хорошее и надо быть очень амбициозным или совсем
сумасшедшим, чтобы стремиться к высокому положению»371.
24
сентября бывшие генеральные откупщики попросили Конвент
(через Н. Деламара (N. Delamare), члена финансового комитета) вернуть
им их бумаги и обещали представить отчет к 1 апреля 1794 г. Конвент
согласился. Однако при обсуждении слово взял депутат Антуан Дюпен
(A.Dupin; 1758-1820), бывший внештатный контролер Генерального
откупа, который заявил, что ему всё известно о незаконных действиях
откупщиков и что для проверки счетов и бумаг Откупа необходимо на­
значить пять независимых аудиторов, которые будут работать под на­
блюдением двух депутатов Конвента. Аудиторы были незамедлительно
назначены. Ими оказались бывшие служащие Откупа, а в помощь им
Конвент делегировал депутатов Дюпена и Жака (Jac)372. Было решено
также, что вознаграждение, которое получат аудиторы будет пропор­
ционально той сумме, которую они вернут в казну373.
Одним из аудиторов стал некий Годо (Gaudot), бывший офицер на
заставе в Port Saint Paul. По словам Э.Делаанта, «он был не лишен та­
ланта, но более был известен своей недобросовестностью и отсутстви­
ем брезгливости»374. В 1789 г. Годо обвинили в хищении 500 000 ливров
из кассы Откупа, а также в подделке бухгалтерских книг. Его посадили
в тюрьму, откуда он вышел в роковой день 10 августа 1792 г. и с тех пор
позиционировал себя патриотом и жертвой генеральных откупщиков.
28 сентября 1793 г. печати с бумаг Откупа были сняты. В этот же
день Лавуазье получил от секретаря секции Пик «свидетельство о бла­
гонадежности»: «Спешу уведомить вас о снятии печатей с ваших бумаг.
Все в них свидетельствует в пользу вашей общественной деятельности
и полностью рассеивает любую тень подозрения»375.
115


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

В ноябре 1793 г. Конвент, обсуждая вопрос о частных компаниях,
вновь вернулся к бывшему Генеральному откупу. 4 фримера II года Ре­
спублики (24 ноября 1793 г.)376депутат Ф. Л. Бурдон (F. L. Bourdon de l’Oise;
1758-1797) заявил: «Вот уже в сотый раз говорят об отчете генеральных
откупщиков. Я требую, чтобы эти общественные пиявки были аресто­
ваны, и ежели они через месяц не сдадут своего отчета, пусть Конвент
предаст их мечу закона»377. Предложение было одобрено, причем никто
не вспомнил о том, что новый срок представления отчета заметно отли­
чался от принятого Конвентом двумя месяцами ранее. Было решено аре­
стовать всех откупщиков и сборщиков податей. В решении также было
сказано, что «если в течение месяца счета не будут обнаружены, Конвент
начнет [против арестованных] судебное преследование»378.
В период с 4 по 24 фримера II года (т.е. с 24 ноября по 14 декабря
1793 г.) все проживавшие в Париже бывшие генеральные откупщики
были арестованы и 8 фримера (28 ноября) отправлены в тюрьму Port
Libre*79. Однако Лавуазье попал туда позже остальных. Когда полицей­
ские явились сначала в его квартиру в Арсенале, а затем на бульвар де
ля Мадлен, найти ученого им нигде не удалось. В этот день он был на
военных сборах. Встревоженный последними событиями, Лавуазье не
вернулся домой. Сначала он некоторое время скитался в окрестностях
Парижа, потом нашел убежище у бывшего консьержа Академии Люка
(Lucas), после чего перебрался в старое здание Академии в Лувре, где
оставался четыре дня.
Поначалу ученый надеялся, что его участие в работе Комиссии мер
и весов (на что он имел поручение и поддержку Комитета народного
образования) спасет его от преследований. В худшем случае он потеря­
ет свое состояние и если бы такое случилось, он готов был податься в
фармацевты380.
О восприятии Лавуазье сложившейся ситуации свидетельствуют
два написанных им письма. Первое, от 25 ноября, — в Комитет народ­
ного образования, второе, от 26 ноября, — в Комитет общей безопас­
ности (Com ite de Surete generale).
«Лавуазье, — писал он о себе в третьем лице руководству Комитета
народного образования, — из бывшей Академии наук, покинул Гене­
ральный откуп почти три года назад, когда он был приглашен на долж­
ность комиссара Национальной казны, в организации которой он сы ­
грал большую роль. В настоящее время он является членом Комитета
мер и весов. Хорошо известно также, что он никогда не был вовлечен
в основные дела Откупа, которыми занимался небольшой комитет под
116


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

руководством Министра финансов. Кроме того, как видно из опубли­
кованных им работ, он почти всё свое время посвящал научным иссле­
дованиям. Он не принадлежал к упомянутой группе комиссаров, чья
деятельность в отношении счетов Генерального откупа сейчас прове­
ряется. Из этого следует также, что он не может нести ответственность
за задержку отчетов, в которой эти комиссары обвиняются. Поэтому
он не в состоянии поверить, что подпадает под действие декрета, в со­
ответствии с которым Генеральные откупщики были арестованы до тех
пор, пока не придут отчеты.
Пребывая в сомнении, он просит, чтобы Национальный Конвент
информировал его, есть ли намерения, чтобы он принял участие в под­
готовке отчета Откупа, для чего у него нет достаточной квалификации,
или же он сможет продолжать исполнять свои обязанности в Комитете
мер и весов, в котором он работал с таким энтузиазмом и, можно ска­
зать, с определенной пользой»381.
Во втором письме Лавуазье напоминал, что он, по постановлению
Конвента, занят разработкой новых мер и весов, но одновременно, со­
гласно другому постановлению Конвента, подлежит аресту для состав­
ления отчета по делам Откупа. Так «какому из этих постановлений он
должен починиться»?382
Ответа не последовало ниоткуда. Лавуазье начал нервничать. Он
советовался с женой, тестем и некоторыми друзьями. Жена, Мария
Анна, настаивала, чтобы он оставался все время рядом с ее отцом, ко­
торый также считал, что решения властей следует исполнять. Многие
из бывших откупщиков, включая Лавуазье, были убеждены, что смо­
гут убедить суд в своей невиновности и что в деятельности Откупа не
было никаких злоупотреблений. Лишь немногие, как, например, Этьен
Делаант полагали, что их «могут обвинить в вымышленных злоупотре­
блениях» и что им просто «не позволят защищать себя
и признают
виновными без доказательств»383.
В итоге, не получив никакого ответа от властей, Лавуазье решил до­
бровольно отправиться в тюрьму и 8 фримера II года (28 ноября 1793 г.)
он и его тесть Ж. Польз предстали перед офицером Port Libre.
В тюремный реестр была внесена лаконичная запись:
«От 8 фримера.
Лавуазье, бывший откупщик.
Мотивы: для сдачи отчета.
По распоряжению полиции»384.


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

В тюрьме содержались две сотни заключенных, в том числе 27 быв­
ших генеральных откупщиков и столько же сборщиков налогов. Узни­
ки находились в трехэтажном здании, на каждом этаже которого были
оборудовано по 32 камеры, двери которых выходили в широкий кори­
дор, заканчивавшийся большим камином. Большой зал на втором эта­
же был переоборудован под столовую. Заключенные оплачивали еду и
прочие расходы по их содержанию. Один из узников так описывал эко­
номику тюремной жизни: «мы платили по 30 су в день за тех, кто был не
в состоянии прокормить себя и на хлеб для всех. Расходы возлагались
на богатых, которые давали деньги соответственно их возможностям
< ...> Казначей (выбранный из числа заключенных. — И .Д .) собирал
деньги и санкционировал все расходы: на дрова, воду, свечи, печки, сто­
лы, стулья и другую мелкую мебель для камер < ...> Мы должны были
также платить за собаку, которая нас сопровождала < ...> Расходы на
охрану, 150 ливров в день, также несли мы»385.
Вечерами все заключенные, мужчины и женщины386, собирались
вместе в зале, посередине которого находился большой стол. «Каждый
приходил со своей собственной свечой. Мужчины рассаживались во­
круг стола, у некоторых из них были книги, другие писали < ...> Все
были крайне молчаливы. Те, кто грелись у камина, старались говорить
как можно тише. Женщины сидели вокруг небольшого стола и зани­
мали себя рукоделием: кто-то вышивал, кто-то вязал. Затем приносили
импровизированный легкий ужин. Все торопились занять место за сто­
лами и внезапное оживление, сменившее молчание, заставляло нас за­
быть на время, что мы в тюрьме. Действительно < ...> на окнах не было
ни железных прутьев, ни решеток, двери запирались просто на щекол­
ду. Собиралось хорошее общество, велась непринужденная беседа < ...>
Мы могли бы быть просто большой семьей, съехавшейся повидать друг
друга в обширном замке < ...> Поскольку запрет на общение был от­
менен в первый же день нашего пребывания, заключенные-санкюло­
ты могли свободно беседовать с другими узниками, они приходили на
наши концерты и лекции и тоже по-своему украшали собой наш салон.
Однако в 9 часов мы должны были вернуться в наши камеры для пере­
клички < ...> после которой мы могли встретиться снова или у камина,
или в наших комнатах. Те, у кого были знакомые в окружающих [тюрь­
му] зданиях, могли пойти к ним и провести там остаток ночи, для чего
требовалось получить пропуск с подписью консьержа. Эти маленькие
послабления делали отсутствие свободы более терпимым»387. Как заме­
тил Э. Делаант, «можно было бы сказать, что мы вели вполне приятную
118


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

жизнь, если бы нам не приходилось все время бороться со страхом от­
носительно нашего будущего»388. И страх этот был вполне обоснован.
10 фримера II года (30 ноября 1793 г.) депутат Л.М .Бон де Монто
(L. М. Bon de Montaut; 1754-1842) резко отверг предложение Дюпена ос­
вободить хотя бы тех сборщиков налогов, которые представили свои
отчеты. «Эти люди ограбили нацию, — кричал депутат, — и именно
нации, а не другим ворам < ...> они обязаны вернуть счета» (видимо,
говоря о «других ворах», де Монто намекал на Дюпена, в прошлом слу­
жащего Откупа)389.
В этот же день Лавуазье получил ответ на свое обращение в Консуль­
тационное бюро искусств и ремесел390. Антуан Лоран предлагал осво­
бодить его от обязанностей председателя Бюро, ввиду невозможности
посещать заседания. Однако его коллеги (Борда, Ш.-О. Кулон, Лагранж,
Лаплас, А. А. Пармантье (А. А. Parmentier; 1737-1813) и др.) отказались
принять отставку Лавуазье, уверяя его, что «такому гражданину как вы,
в чьем патриотизме уверен каждый и который < ...> постоянно пред­
ставляет доказательства своей полной лояльности, не следует беспоко­
иться. Бюро выражает уверенность, что ваше новое местопребывание
не помешает вам вести переписку с нами»391. Разумеется, они не были
столь наивны, чтобы не понимать, какая опасность нависла над их кол­
легой, но они надеялись, что их письмо хоть в какой-то мере ему по­
может.
Тогда же, 18 фримера, Лавуазье пишет жене: «Я начинаю вести образ
жизни, наиболее соответствующий тем обстоятельствам, в которых я
оказался < ...> Мы все здоровы и ни в чем не нуждаемся < ...> Я прошу
тебя не обременять себя бесполезными усилиями и следить за своим
здоровьем. Всё говорит о том, что дело затянется надолго»392.
И тем не менее медлить было нельзя. Лавуазье с нетерпением ждет
ответа на свое обращение в Комиссию мер и весов393, в котором он про­
сил своих коллег подтвердить его активное участие в работе Комиссии
и важность последней для национальных интересов страны.
28 фримера II г. (18 декабря 1793 г.) Комиссия направила в Коми­
тет общей безопасности ходатайство об освобождении Лавуазье из-под
ареста, дабы он мог продолжать важные для Республики исследования
по подготовке эталонов новых мер длины и веса. Подписали обращение
Ж. Борда (председатель Комиссии), аристократ, а также секретарь Ко­
миссии Р.Ж.Гаюи (R.J.Haiiy; 1743-1822), неприсягнувший священник.
Ходатайство было немедленно рассмотрено и отклонено со ссылкой на
то, что Лавуазье «занесен в списки бывших откупщиков и арестован
119


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

по постановлению Национального Конвента», которому юридически
подчинялся Комитет общей безопасности. Постановлением Комитета
общественного спасения от 3 нивоза II г. (23 декабря 1793 г.) за под­
писью К.Приера из Кот д’Ор (Cl. А. comte Prieur-Duvernois, более из­
вестный как Prieur de la Cote-d’Or; 1763-1832) Лавуазье, Борда, Лаплас,
Кулон, Бриссон и Деламбр были исключены из состава этой Комиссии
как люди, «не заслуживающие доверия по недостатку республиканской
доблести и ненависти к королям»394. В соответствующем решении Ко­
митета общей безопасности было сказано, что его члены «считают важ­
ным для улучшения общественной морали, чтобы официальные лица
заботились бы о тех, кто пользуется полным доверием граждан за их
республиканские взгляды и ненависть к королям»395.
Двумя днями ранее, 1 нивоза II г. (21 декабря 1793 г.), Комитет ассиг­
натов и монет направил ходатайство в Комитет общей безопасности.
«Чтобы взвешивать новые монеты, — говорилось в обращении, — не­
обходимы специальные весы, чрезвычайно деликатной конструкции.
Но их производство остановлено по причине ареста гражданина Лаву­
азье. Примите по отношению к нему любые меры, какие сочтете нуж­
ными, но необходимо, чтобы он мог работать в своей лаборатории»396.
Однако и эта просьба была отклонена.
Между тем в Port Libre бывшие откупщики решали, что делать, ка­
кой линии поведения придерживаться. «Несколько молодых людей
высказали мнение, — вспоминал впоследствии Э.Делаант, — что нам
следует отказаться от нашего богатства, а один из них даже представил
план действий, который он намеревался отправить в Конвент. Его идея
показалась нам столь абсурдной, что была отвергнута всеми благораз­
умными людьми. Было, в итоге, решено, что нам, наоборот, следует со­
общить [властям] о невозможности работать над отчетом до тех пор,
пока нам не вернут наши бумаги и наших клерков, а также потребовать,
чтобы нам позволили переехать в главную квартиру Откупа, в который
мы обещаем оставаться до тех пор, пока все счета не будут найдены»397.
Кроме того, Лавуазье решил заручиться поддержкой Фуркруа, причем в
письме к своему бывшему ученику, ученый затронул две темы: о день­
гах бывшей Академии наук и об упраздненном Откупе. «Гражданин де­
легат, — пишет Лавуазье Фуркруа 19 фримера II г. (9 декабря 1793 г.), —
обстоятельства, в которых я оказался, не позволяют мне надеяться
выполнить предписание по организации переправки сейфа Академии
в новое место. Между тем в сейфе находится более 50 тыс. ливров на­
личными и в ассигнатах < ...> Существует особая процедура открытия
120


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

сейфа и, насколько мне известно, я единственный, кто ее знает. Но что­
бы все это сделать, мне необходим специальный пропуск из Комитета
общей безопасности. Я мог бы воспользоваться случаем и передать вам
оставшиеся бумаги, касающиеся бывшей Академии наук, в частности
документы, касающиеся фондов Академии за то время, что я был там
хранителем казны, а также сообщить, сколько денег было истрачено и
сколько осталось. Все документы готовы.
Для меня очень важно поговорить с вами. Я посылаю вам также,
гражданин, копию петиции, которую бывшие генеральные откупщики
адресовали Национальному Конвенту. Она содержит несколько про­
стых и очевидных просьб. Я надеюсь, вы ознакомитесь с ними и поддер­
жите их либо как депутат, либо как член публичных обществ. С брат­
скими приветствиями»398.
Спустя восемь дней, 27 фримера II г. (17 декабря 1793 г.) четыре
представителя секции Пик пришли в апартаменты Лавуазье на бульва­
ре де ла Мадлен с целью конфискации мебели и ценных предметов. Пер­
вый вопрос касался серебряных изделий. Мадам Лавуазье ответила, что
все было сдано ею в Монетный двор. Тогда визитеры поинтересовались
наличием загородного дома. На что супруга Лавуазье также ответила
отрицательно. Однако вскоре выяснилось, что Лавуазье владеет-таки поместьем Фрешин (Freschines), расположенном в трех лье от Блуа.
Представители секции вновь обратились к мадам Лавуазье за разъясне­
ниями. Та в ответ заявила, что, видимо, не поняла вопроса — она дума­
ла, что речь шла о коттедже под Парижем, который ее муж продал. Да и
вообще, г-н Лавуазье «перечислил всю свою собственность в налоговой
декларации», а потому ей нет необходимости их обманывать399. Явив­
шиеся И нивоза II г. (31 декабря 1793) во Фрешин комиссары, обнару­
жили там обширное поместье с годовым доходом в 25-30 тыс. ливров.
Впрочем, многое к тому времени было уже украдено, от столового се­
ребра и мебели до домашнего скота. К тому же Лавуазье действительно
перечислил всю свою собственность в налоговой декларации.
В декабре 1793 г. Конвент рассмотрел заявление откупщиков, настаи­
вавших, чтобы их допустили к документам Откупа для сдачи отчета.
Конвент постановил перевести заключенных в Дом Откупа (L’Hdtel de
la Ferme generale) и держать их там под арестом до тех пор, пока отчет
не будет сдан.
Холодной рождественской ночью 5 нивоза II г. (25 декабря 1793)
14 экипажей, каждый в сопровождении двух жандармов, перевезли
бывших генеральных откупщиков из Port Libre в Дом Откупа на ули121


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

це Гренель Сент-Оноре (rue de Grennelle Saint-Honore). К тому времени
здание Откупа было наскоро переоборудовано под тюрьму: поставлены
дубовые двери и решетки на окнах. Большинство заключенных спало
на матрасах, расстеленных на полу. К моменту их приезда в Дом, там
уже работала специальная ревизионная комиссия из бывших служа­
щих Откупа. Комиссия поставила откупщикам ряд вопросов, на кото­
рые им надлежало ответить в письменном виде.
«Рабочий» день начинался в 9 часов утра с небольшого собрания,
на котором обсуждались текущие вопросы. С 9.30 до 14 часов каждый
заключенный занимался решением определенной, поставленной ему
на собрании, задачи. Затем — перерыв на обед и отдых. Время с 17 до
20 часов снова отводилось работе. Перед ужином проводилось неболь­
шое совещание и в 22 часа все расходились по своим комнатам. Иногда
заключенные работали индивидуально, иногда для обсуждения тех или
иных трудных вопросов собирались небольшими группами. По вос­
поминаниям одного из них, в этих маленьких группах из 8 -9 человек,
«мы первыми узнавали об обвинениях, выдвигавшихся против нас так
называемыми аудиторами. На всех этих обвинениях лежала печать пол­
нейшего невежества и нечестности. Мы не сомневались, что если наши
ответы будут услышаны, то все претензии легко будет опровергнуть.
Однако мы опасались, что обвинения будут приняты без учета нашего
мнения. Поэтому мы решили, что будет неплохо опубликовать опро­
вержения отдельным мемуаром. Г-н Лавуазье очень хотел написать его
и более подходящей кандидатуры для этого быть не могло»400.
Ситуация осложнялась тем, что конкретных, четко сформулирован­
ных обвинений бывшим откупщикам предъявлено не было. По словам
Лавуазье, «генеральные откупщики выяснили, что доклад, касающийся
их деятельности, был опубликован, что в нем содержался ряд серьез­
ных обвинений, о которых у них были лишь смутные представления,
что есть и другие обвинения, о которых у них не было вообще ника­
ких представлений, что обсуждение вопроса должно начаться через
несколько дней и что члены Финансового комитета [Конвента] сами
хотели бы иметь ясность»401.
Таким образом, ответы и опровержения откупщиков основывались
на весьма скудной информации. Брошюра Лавуазье «Ответы на обви­
нения, выдвинутые против бывших генеральных откупщиков» (Paris,
1794) занимала 42 страницы и была насыщена цифрами и технически­
ми деталями. Она предназначалась «не для воздействия на обществен­
ное мнение < ...> но для выяснения фактов и представления < ...> до­
122


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

казательств, способных послужить основой вердикта, который вынесет
Национальный Конвент»402. Первоначально предполагалось включить
в брошюру также пространные финансовые таблицы, но из-за сложно­
стей с их набором от этой идеи пришлось отказаться.
Опираясь на скудную информацию о сути обвинений в адрес от­
купщиков, полученную главным образом от друзей и родственников
заключенных, Лавуазье представил 11 опровержений.
Только одно обвинение было официально сформулировано Дюпе­
ном 28 брюмера (18 ноября). Суть его заключалась в том, что откуп­
щики незаконно присваивали себе 10% и 6% от полученной прибыли,
тогда как по договору им полагалось только 4%. Поэтому они должны
были вернуть в казну 53 068 526 ливров. Однако обвинители то ли со­
знательно, то ли по невежеству путали условия разных договоров, тер­
минологию и происхождение сумм, с которых исчислялись проценты.
В действительности, согласно договорам с правительством, из денег,
вносимых откупщиками при их вступлении в компанию были созда­
ны особые фонды, необходимые для обеспечения операций Откупа,
из которых им затем отчислялась прибыль в размере 6%. Кроме того,
было оговорено, что 10% от заработанных ими первых 60 млн будут
выделены членам Откупа в качестве вознаграждения. И кроме того, в
контракте с правительством предусматривались 4%-е отчисления от
сумм, предназначенных для королевской казны. Точнее, Откуп «аван­
сировал» казну и с суммы этого com pte davance в пользу откупщиков
отчислялись 4%403. Можно по-разному оценивать условия контракта,
но все отчисления были совершенно законными.
Другое обвинение со стороны Дюпена, касавшееся методики рас­
чета и техники финансовых операций, также было совершенно несо­
стоятельным, поскольку предложенная Лавуазье и принятая Откупом
практика расчетов в действительности принесла казне дополнительные
17 млн ливров404.
Кроме того, откупщиков обвиняли в увеличении веса табака на 14%
путем его увлажнения. В глазах общественного мнения это было, по­
жалуй, самым серьезным преступлением Откупа. Как уже было сказано
выше, Лавуазье всегда выступал против чрезмерного увлажнения та­
бака. Однако при его производстве добавлять воду в количестве от 14
до 18% от веса табачного сырья технологически необходимо. Вместе с
тем степень увлажнения табака следует рассчитывать не по массе воды,
добавленной в ходе процесса (поскольку идет выпаривание), но по ее
массе в готовой продукции. А тогда оказывалось, что в продававшемся
123


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Откупом табаке содержалось не более 3% воды, а с 1786 г. ее количество
уменьшилось до 2,5%, при одновременном улучшении его качества за
счет устранения сгнивших листьев и больших стеблей. Более того, От­
куп никогда не брал платы за «лишний» вес, обусловленный присут­
ствием воды: каждая 17-я унция табака не облагалась налогом.
И еще одно обстоятельство необходимо учесть: во время Револю­
ции в Париже и в провинциях возникло множество табачных фабрик,
владельцы которых были свободны в выборе технологии производства,
однако практически все они предпочитали использовать методы, при­
менявшиеся Откупом405.
Столь же вздорным было обвинение откупщиков в том, что они
якобы выплачивали деньги казне с запозданием, используя выигранное
время для спекулятивных операций. С цифрами в руках Лавуазье по­
казал, что в действительности все выплаты производились раньше дат,
оговоренных в договорах. «Неужели кто-то может вообразить, — писал
Лавуазье, — будто правительство, всегда следившее за облигациями,
знавшее ситуацию с фондами Откупа и использовавшее деньги этих
фондов до последнего су, позволило бы себе оставить столь значимые
для него суммы в распоряжении откупщиков»406.
Остальные обвинения были не менее надуманными и несправедливы­
ми. Лавуазье и другие бывшие откупщики старались, однако, дать ясные
и доказательные опровержения, надеясь, видимо, на беспристрастное
расследование, что, разумеется, было иллюзией. «Они (откупщики. —
И. Д.) осветили все темы, сделали все расчеты, объяснили на основании
законов все документы, — писал Н .Ф .де Молльен (N.F.de Mollien; 17581850), бывший служащий Откупа. — И поскольку обвинение против них
не могло принять революционную окраску, они, несмотря на обстоятель­
ства, спокойно ждали вердикта. Даже после четырех лет Революции эти,
в общем-то благоразумные люди не стали лучше понимать дух пригово­
ров, выносившихся в те времена и суть политических страстей»407.
19 нивоза II г. (8 января 1794 г.) Фуркруа, Гитон, Бертолле и назна­
ченные Комитетом общей безопасности комиссары вскрыли печати на
дверях квартиры Лавуазье с целью изъятия оттуда инструментов и за­
писей, имевших отношение к работе над новыми мерами веса и дли­
ны. Лавуазье, охраняемый двумя жандармами, присутствовал при этой
операции. То была его последняя встреча с коллегами. Можно лишь до­
гадываться, какие чувства испытывали они в эти минуты.
7 плювиоза II г. (27 января 1794 г.) бывшие генеральные откупщи­
ки представили в Финансовый комитет отчет, составленный Лавуазье.
124


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

Одновременно Антуан Лоран предпринял ряд шагов для своей персо­
нальной защиты от обвинений в нелояльности новому режиму. 29 жер­
миналя II г. (18 апреля 1794 г.) он попросил своих коллег по Консуль­
тационному бюро искусств и ремесел выдать ему свидетельство (сер­
тификат) о том, что «помимо вклада в развитие человеческого знания
своими важными открытиями в физике и в химии», он принимал ак­
тивное участие в работе Бюро на пользу государства. «Я прошу вас, —
добавил Лавуазье в конце своего обращения, — не удостоверять ничего
кроме фактов, а также прошу представлять факты так, чтобы не вы ­
ражать дружеские чувства или доверие, которые вы неоднократно мне
демонстрировали»408.
Спустя четыре дня на собрании Консультационного бюро под пред­
седательством Лагранжа было решено удовлетворить просьбу ученого
и соответствующее свидетельство было направлено в Комитет общей
безопасности, а копия передана Лавуазье409. Аналогичную поддержку
он получил от администрации Управления порохов и селитр. Каде де
Гассикур и Боме прислали заключение, подтверждавшее, что Лавуазье
всегда был последовательным противником чрезмерного увлажнения
табака410.
Несколько ранее секция Пик (район, где до ареста жил Лавуазье) вы ­
дала ученому следующую справку: «Секция свидетельствует почтение
за Вашу гражданственность и снимает с Вас все подозрения».
Но вместе с тем четыре человека, которые имели наибольшую воз­
можность спасти Лавуазье, поскольку принадлежали к большинству в
Конвенте, — Г. Монж, Ж.-А. Ассенфрац, Гитон де Морво и Фуркруа —
не выступили в защиту своего коллеги411. Понимая, что поддержка, на
которую можно рассчитывать, весьма ограничена, Лавуазье пишет ав­
тобиографические заметки, где упоминает о своей многогранной обще­
ственной деятельности, особенно в годы Революции, ни слова не говоря
о своем членстве в Генеральном откупе412. Разумеется, этот документ не
был никем принят во внимание.
Пока Дюпен изучал отчет откупщиков и готовил свой доклад Кон­
венту, друзья и родственники заключенных усилили попытки помочь
им, но успеха они, как правило, не имели. И вдруг неожиданно по­
явился уникальный шанс спасти хотя бы некоторых из обвиняемых,
в первую очередь — Лавуазье. Жан Клод Плювине (J.-Cl. Pluvinet; дея­
тельность разворачивалась между 1750-1813 гг.)413, фармацевт, у кото­
рого Лавуазье покупал реактивы, был кузеном мадам Дюпен, сводной
сестры депутата. Мадам Дюпен, ведшая довольно беспорядочный образ
125


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

жизни, часто бывала на вечеринках, которые устраивал Бертран Барер,
депутат Конвента, якобинец, член Комитета общественного спасения,
прозванный «Анакреоном гильотины». Ее поклонниками (я очень мяг­
ко выражаюсь) были Антуан Фукье-Тенвиль (А. Q. Fouquier-Tinville;
1746-1795), обвинитель Революционного трибунала, и Мари-Жозеф де
Шенье (M .J.de Chenier; 1764-1811), поэт, драматург, историк, депутат
Конвента, младший брат А. Шенье. Как вспоминал впоследствии акаде­
мик Каде де Гассикур, Плювине уговорил свою кузину «приложить все
усилия, чтобы убедить Дюпена помочь Лавуазье».
В итоге, Плювине договорился через мадам Дюпен с ее сводным братом-депутатом, что дело Лавуазье будет рассматриваться отдельно, его
переведут в другую тюрьму, а при переводе попытаются освободить.
Кроме того, депутат пообещал сделать свой доклад Конвенту в той ча­
сти, которая касалась Лавуазье, как можно более мягким. От мадам Ла­
вуазье требовалось немногое — обратиться к Дюпену не через аристо­
кратов, как она делала до сих пор и что вызывало только раздражение, а
лично. Мария Анна явилась к Дюпену, встретив там Плювине. Даже не
поздоровавшись с фармацевтом, она заявила Дюпену, что «не унизится
до того, чтобы просить милости для Лавуазье у какого-то якобинца (elle
dit quelle ne vient point sabaisser ju squ d solliciter la pitie dun Jacobin pour
Lavoisier)», что «хочет справедливости», что «если их (откупщиков. —
И .Д.) осудят, то они умрут совершенно невинными» и т.д. и т.п. Раз­
гневанный Дюпен выпроводил Марию Анну и с тех пор оставался глух
ко всем подобным просьбам. «Разумеется, мадам Лавуазье говорила
правду, — резонно замечает Каде, — но было ли то время подходящим,
чтобы говорить ее?»414
Разумеется, Дюпен мог спасти Лавуазье, для чего достаточно было
просто отделить дело ученого от дел других откупщиков. Большинство
депутатов Конвента нападали на сам институт Откупа, но могли снис­
ходительно отнестись к отдельным членам этой компании, учитывая их
заслуги перед Отечеством. К примеру, 14 бывших генеральных откуп­
щиков вообще не были арестованы, один освобожден до суда и трое
освобождены во время процесса. Поэтому вполне возможно, что Лаву­
азье также мог быть спасен, если бы его жена в решающую минуту вела
себя иначе. Но случилось то, что случилось.
16 флореаля II г. (5 мая 1794 г.) Дюпен выступил на заседании Кон­
вента от имени Комитета общей безопасности, Комитетов финансов и
отчетности и Комиссии по проверке дел Откупа415. «Граждане ревизо­
ры, — сказал Дюпен, — выполнили возложенные на них обязанности,
126


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

они работали с неутомимым усердием, и их доклад, принятый нашими
Комитетами финансов и отчетности, может служить тому доказатель­
ством.
Иски, которые нации надлежит предъявить бывшим откупщикам,
обоснованы бесспорными фактами. Тем не менее мы сочли необходи­
мым углубить эти основы.
При каждом вновь обнаруженном гражданами ревизорами факте
мы обращались к бывшим генеральным откупщикам; мы запрашивали
у них замечания в письменной форме. Затем мы представили все мате­
риалы нашим комитетам, которые их проанализировали и обсудили со
всей беспристрастностью, какая приличествует народным представи­
телям.
Теперь настал момент, когда наши комитеты должны довести до
вашего сведения итог проверенных ими данных и разоблачить перед
вами злоупотребления, мошенничества и всякого рода взяточничество,
которые позволяли себе бывшие генеральные откупщики и которые
дают основания для предъявления им весьма серьезных обвинений»416.
Согласно отчету Дюпена, сумма, украденная генеральными откуп­
щиками у казны за последние три года существования компании, со­
ставляла 107 млн ливров. Из 95 генеральных откупщиков 45 к тому вре­
мени перешли в лучший из миров, а потому их долг, согласно закону,
надлежало взыскать с наследников. Что касается остальных, то, к при­
меру, господин Лавуазье должен, по расчету Дюпена, вернуть в казну
1 204 345 ливров и 19 су плюс еще 470 000 ливров за время, когда он был
ассистентом Бодона.
Любопытная деталь: Дюпен в своем докладе назвал-таки имена тех
откупщиков, которые выступали против увлажнения табака, но имени
Лавуазье в этом перечне не оказалось417, хотя в первоначальном списке
он упоминался.
В целом же, формулируя свои выводы, Дюпен, мягко говоря, лука­
вил. Во-первы х, как уже было сказано, обвинение строилось на подта­
совке фактов, игре цифр и терминологической путанице. Во-вт орых,
хотя у бывших откупщиков запрашивались «замечания», эти замеча­
ния и доводы во внимание практически не принимались. И в-т рет ьих,
доклад Дюпена был построен так, что самым главным обвинением ока­
зывалось политическое. «Если бы бывшие генеральные откупщики, —■
заявил депутат, — не ожидали с нетерпением возвращения старого
режима, разве они посмели бы в течение двух лет игнорировать ваши
декреты и не заниматься всерьез составлением отчета? В этом также
127


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

сильно виноваты члены ликвидационной комиссии. Это сопротивле­
ние закону вынудило Конвент 4 фримера (24 ноября 1793 г. — К Д .) де­
кретировать им последний срок. Но они так же не подчинились этому
декрету, как и предыдущим»418.
Иначе говоря, бывшие генеральные откупщики обвинялись в заго­
воре против Республики. После принятия 17 сентября 1793 г. закона о
подозрительных419, такое обвинение почти автоматически вело к выне­
сению смертного приговора с конфискацией имущества.
В тот же день, 5 мая 1794 г., в 4:30 пополудни Дюпен огласил реше­
ние: «Национальный Конвент передает бывших генеральных откупщи­
ков < ...> в руки Революционного Трибунала, чтобы судить их в соот­
ветствии с законом»420.
Одна из женщин, присутствовавших на этом заседании, после огла­
шения декрета Конвента немедленно направилась в Дом Откупа, чтобы
сообщить о решении законодателей заключенным. Первым, кого она
встретила там, был Лавуазье. Когда бывшие генеральные откупщики
поняли, что спастись не удастся, они сожгли свои личные бумаги и ста­
ли писать письма родным и близким.
Многие из узников решили добровольно уйти из жизни, не дожи­
даясь суда. Когда яд был предложен Лавуазье, тот категорически от­
казался: «Я испытываю не большую привязанность к жизни, чем вы.
Мной уже пожертвовали. Наши последние мгновения, несомненно,
будут мучительными, но нам не следует пытаться их избежать так, как
вы предлагаете < ...> Зачем идти навстречу смерти? Только потому, что
унизительно принять ее по чьему-то приказу и к тому же несправедли­
вому? < ...> Наши судьи не в Трибунале, перед которым мы предстали,
и не в толпе, которая будет нас оскорблять. Чума опустошает Францию
< ...> Убить себя — значит освободить от ответственности фанатиков,
которые вызвали эти бедствия. Давайте думать о тех, кто был до нас
и будем стремиться стать не менее добрым примером для наших по­
томков»421. Он понимал — больше всего мы зависим от того, чему со­
противляемся.
«РЕСПУБЛИКА НЕ НУЖДАЕТСЯ В УЧЕНЫХ»
Фукье-Тенвиль быстро составил обвинительное заключение и вы ­
писал распоряжение о переводе бывших откупщиков из Дома Откупа
в Консьержери. В семь часов вечера того же дня (5 мая 1794 г.) четыре
закрытых фургона в сопровождении конных жандармов и нескольких
128


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

членов Коммуны Парижа, укутанных в трехцветные шарфы, подъеха­
ли к бывшей главной резиденции компании. Консьерж Некар (Necard)
отправился собирать заключенных, тогда как члены Коммуны распо­
ложились в холле. Чтобы всех собрать, понадобилось больше часа. За­
тем 32 откупщика были разделены на четыре группы по восемь человек
в каждой. Тридцатишестилетний Николя Молльен оказался тридцать
третьим. Он в нерешительности стоял на улице, не зная, к какой группе
присоединиться. Тогда Некар подошел к нему и, воспользовавшись мо­
ментом, когда на них никто не обращал внимания, затолкал молодого
человека назад в здание Откупа, прошептав: «Оставайся здесь. Это тебя
не касается»422.
Поразительный эпизод: простой консьерж смог сделать то, что не
сделал член Конвента и Комитета общественного спасения.
Н икт о поделат ь ничего не смог.
Н ет , смог один , кот орый не ст релял.

Около 10 вечера процессия неспешно двинулась по улице Гренель
Сент-Оноре, через Новый мост, в Консьержери, куда она прибыла к
11 часам. После регистрации заключенных развели по камерам. Неко­
торым достались голые нары, большинству же пришлось спать на полу
или на скамейках. Однако клопы и крысы не давали уснуть. Э. Делаант
благодаря протекции своего родственника К.Добсента (Cl. E. Dobsent;
1743-1811), судьи революционного Трибунала, получил три отдельные
комнаты, которые уступил своим товарищам. Лавуазье, Польз и Н.Девиль де Ноайи (N. Deville de Noailly; ? — 1794) заняли самую маленькую.
На следующее утро 17 флореаля II г. (6 мая 1794 г.) узников собрали
в зале, который с августа по октябрь 1793 г. занимала Мария-Антуа­
нетта. Вскоре в тюрьму явилась делегация от Лицея искусств во главе с
Ш.Дезодрэ (Ch. E. Gaullard de Saudray, во время Революции: Desaudray;
1740-1832), чтобы увенчать Лавуазье в знак признания его заслуг ме­
таллической короной с золотыми звездочками423. Это был смелый шаг,
на который более не решился никто. В целом же весь день прошел в
бесплодном ожидании.
18
флореаля (7 мая) в 6.30 утра заключенным объявили, что их скоро
вызовут на допрос. Через час прибыли жандармы и после обыска пове­
ли бывших генеральных откупщиков по темной узкой лестнице к судье,
упомянутому выше Добсенту. Согласно протокольной записи, «допрос
Антуана Лорана Лавуазье, 50-и лет, родившегося в Париже, бывшего ге­
нерального откупщика, члена бывшей Академии наук, проживающего
129


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

в Париже, на улице де ля Мадлен, в секции Пик, провел Клод Эмануэль
Добсент, судья Революционного Трибунала, в присутствии Фукье-Тенвиля, общественного обвинителя; < ...> его [Лавуазье] < ...> спросили,
виновен ли он в незаконном присвоении государственных фондов,
поборах и мошеннической деятельности в отношении народа. Он от­
ветил, что, когда он узнал о некоторых обвинениях, в особенности ка­
савшихся табака, то отверг их, сообщив, что мог бы представить соот­
ветствующие документы; его спросили, выбрал ли он себе адвоката для
защиты. Он ответил, что никого не знает. Тогда адвокатом был назначен
гражданин Сезий (Sezille)»424. На этом разбирательство закончилось и
Лавуазье вместе с другими обвиняемыми был препровожден в камеру.
Поскольку деньги у них были изъяты, они не смогли заказать себе обед.
Узники уже готовы были просить хотя бы хлеба, но тут пришла жена
консьержа Дома Откупа и принесла еду и хорошее вино.
Вскоре заключенным объявили, что суд состоится на следующий
день, после чего они стали писать прощальные письма родным. Неиз­
вестно, сколько таких писем написал Лавуазье. Сохранилось лишь одно
из них, адресованное его кузену К. Оже де Виллеру (С. Augez de Villers):
«У меня была довольно продолжительная, а главное — очень счастли­
вая жизнь и я верю, что меня будут вспоминать с некоторым сожалени­
ем и возможно удостоят некоторой славы. Чего еще желать? События,
которые вовлекли меня в свой водоворот, по-видимому, избавят меня
от тягот преклонного возраста. Я умру здоровым, еще одно преимуще­
ство, которое следует принять во внимание наряду с другими. И если
я испытываю некое горькое чувство, то только от того, что ничего не
могу больше сделать для моей семьи, ибо лишенный всего, я не в состо­
янии проявить к ней и к вам какие-либо знаки моей заботы и благодар­
ности. Как оказалось, чтобы избежать зловещего конца и обвинений,
не достаточно проявить все общественные добродетели, верно служить
стране и посвятить себя прогрессу искусств и человеческого знания.
Я пишу вам сегодня, потому что завтра мне уже могут не разрешить
[сделать это]. В эти последние моменты моей жизни мне огромное уте­
шение дают мысли о вас и людях, которые мне дороги. Напомните обо
мне тем, кто заботился обо мне и покажите им это письмо, которое,
вероятно, станет последним»425.
Кроме того, Лавуазье, видимо еще надеясь на некую объективность
предстоящего суда, пишет Фукье-Тенвилю: «Гражданин, когда меня во­
дили в полдень на допрос в совещательную комнату суда, у меня за­
брали пачку бумаг, приготовленных мною для защиты. У меня осталось
130


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

очень мало времени, чтобы подготовить их снова и подготовиться к
тому, что я должен буду сказать завтра в Трибунале. Будьте так добры,
гражданин, распорядиться, чтобы мне вернули эти бумаги»426. О тве­
та, естественно, не последовало. Никто в Трибунале не собирался вы ­
слушивать ни Лавуазье, ни кого-либо из других бывших откупщиков.
Последние же провели остаток дня в дискуссиях. Они, или по крайней
мере, некоторые из них, еще в чем-то сомневались и на что-то наде­
ялись. Но вскоре звук колокольчика, призывавшего всех разойтись по
камерам, прервал эту полемику.
Через полтора часа пришел посыльный с документами для заклю­
ченных. «Нас вызывали по одному и вручали лист бумаги, — вспоми­
нал Делаант, — лист был исписан с двух сторон настолько красивой
каллиграфией, что трудно было читать. Разобрав первые несколько
слов, мы поняли, что это обвинительное заключение»427. Однако дочи­
тать до конца не удалось, поскольку кто-то из служащих суда, или из
тюремщиков потребовал погасить свечи. Как оказалось, в этот вечер в
Консьержери привезли мадам Елизавету, сестру Людовика XVI.
На рассвете узники смогли, наконец, ознакомиться с текстом заклю­
чения. Их обвиняли в том, что они присваивали себе вместо четырех
десять процентов прибыли, нарушали сроки выплаты в госказну, ув­
лажняли табак («таким образом, общество платило за воду, как если бы
это был табак, что опасно для здоровья покупателя и наносит ущерб его
интересам»), выделяли «особые вознаграждения для людей, которые на
эти вознаграждения не имели прав, ликвидировали счета, касавшиеся
средств, полученных от правительства и т. д.428
По справедливой характеристике А. В. Чудинова, «дело откупщиков
приобрело ярко выраженную идеологическую окраску. Действительно,
неужели революционные власти не имели других забот, кроме как пре­
следовать сотрудников уже три года закрытого Генерального откупа,
которые в политической жизни не участвовали? С точки зрения здра­
вого смысла объяснить эту акцию невозможно. Однако здравый смысл
давно молчал. “Революционная необходимость” требовала покарать
откупщиков как людей, в прошлом тесно связанных с монархией, а по­
тому олицетворявших собой Порок»429.
Рано утром в четверг 19 флореаля II г. (8 мая 1794 г.) заключенные
были доставлены к чиновнику Консьержери. В комнате, куда их при­
вели, их обыскали, изъяли все личные вещи, часы и ювелирные укра­
шения. Затем один из бывших откупщиков — Ж .Ф.Вердан (J.F. Verdun
de Montchiroux) — был отпущен, скорее всего потому, что его дочь была
131


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

женой Жана-Николя Бийо-Варенна, известного якобинца, члена Коми­
тета общественного спасения и друга Робеспьера.
После этого обвиняемых в количестве 31 человека отвели в поме­
щение, примыкавшее к «Залу Свободы», в котором происходили засе­
дания Революционного Трибунала. Бывшим откупщикам представили
назначенных им адвокатов. Последние начали было знакомиться с до­
кументами обвинения, но вскоре было объявлено, что судебное заседа­
ние начинается.
В помещении, куда их ввели, на небольшом возвышении сидели
председатель Трибунала Жан Батист Коффиналь (J.-B.Coffinhal-Dubail;
1740-1794), а по обе стороны от него расположились судьи: Э.Фуко
(Е. Foucault; 1739-1794) и Ф.Ж .Денизо (F. J.Denizot). На них были чер­
ные мантии, белые галстуки и шляпы с перьями. Перед ними на столе
стояла бутылка вина и стакан. За их спинами, на стене зала размеща­
лась «Декларация прав человека и гражданина» в окружении бюстов
Брута, Марата и Л.Лепелетье. Справа от председательствующего за
отдельным столом сидел заместитель Фукье-Тенвиля — Клод Ройе
(С. Royer), обвинитель. Перед возвышением, на котором восседали су­
дьи, за небольшим столиком расположился судопроизводитель А. Дю­
кре (А. Ducray).
Обвиняемых в окружении жандармов усадили на нижнем ярусе
справа от судей, слева от них сидели семеро присяжных. За балюстра­
дой, в противоположном конце зала собралась шумная толпа наблюда­
телей — мужчин, женщин и детей (рис. 5).
Заседание началось в 10 часов с опроса подсудимых. Каждому пред­
лагалось ответить, был ли он аристократом и чем занимался в револю­
ционные годы. Опрос, во время которого судьи и присяжные весело
посмеивались над ответами подсудимых, не скрывая своего презре­
ния и недоверия к ним, занял около полутора часов. Затем был объ­
явлен получасовой перерыв. Ровно в полдень канцелярист начал чте­
ние обвинительного заключения. После того как оно было прочитано,
Коффиналь объявил, что «можно приступить к сбору доказательств».
Тогда Ройе к удивлению присутствующих объявил, что бывшие гене­
ральные откупщики на его вопрос уже ответили. «По-видимому, —
вспоминал Э. Делаант, — он сам не понял, что сказал и наверняка это
не понял никто из присутствующих»430. Тогда председательствующий
предоставил слово Э. Санло (E. R. Sanlot; 1730-1811), бывшему по­
мощнику генеральных откупщиков, чтобы тот высказался по поводу
предъявленных обвинений.
132


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ1

Рис. 5.

Бывшие генеральные откупщики перед Революционным трибуналом, 8 мая
1794 г. Рисунок неизв. художника X IX в.

Затем К оф ф иналь п оп р оси л Э .Д ел а а н т а п роком м ентировать о б ­
вин и тельн ое заклю ч ен и е, но тот, ви д и м о , от волн ен и я, проборм отал
что-то неопределенное, после чего п редседательствую щ и й обрати лся
к А . В. де С е н -А м а н д у (A .V .d e S a in t-A m a n d ; ? - 1 7 9 4 ) : «И н тер есн о , см о ­
ж ет ли г-н С е н -А м а н д , который столь деспоти чно р у ко во ди л О ткуп ом ,
дать нам объ ясн ен и я?»431 О днако тот, не пон явш и й ск азан н о го ранее
Ройе, п оп росил р азъ я сн ен и й , на что обви н и тель за я в и л : «П о ск о л ьк у
мой первы й воп р ос п о к азал ся н еясн ы м , я его опущ у, но попрош у г-н а
С ен -А м а н д а объ ясн и ть, почему, когда н асту п и л о вр ем я заклю ч ать н о ­
вы й д оговор , ген еральн ы е откуп щ и ки п р едо стави л и м и н и стр у лож ны й
реестр, что сделало н ево зм о ж н ы м устан ови ть п р ави л ьн ую цену новой
аренды (т .е . п р ави льн ую су м м у платежей в казну. — И .Д .)» 432.
Н а это С ен -А м а н д резонно зам ети л , что стои м ость «аренды » в ы ч и с­
ля лась, исходя из д ан н ы х, и м евш и хся в расп оряж ении м и н и стр а ф и­
нансов и о сн о ван н ы х на су м м ах, у к а зан н ы х в бю дж ете, а не п р е д о ст а в­
ля вш и хся О ткуп ом .
Тут К оф ф иналь п р ер вал его, п р и гр о зи в, что обви н яем ы е будут
осуж ден ы нем едленно, если ст ан у т и д алее тянуть врем я, а не отвечать

133


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

кратко — «да» или «нет». Сен-Аманд возразил, что тогда «не вполне
ясно, в чем же они [бывшие генеральные откупщики] обвиняются»,
поскольку данное им объяснение показывает, что «у них не только
не было никаких фальшивых реестров, но не было необходимости их
иметь, поскольку цена аренды определялась исключительно на основа­
нии министерских данных»433.
И тут Ройе внезапно выскочил из своего кресла, приказал всем за­
молчать и зачитал следующий документ, только что доставленный из
Конвента: «Национальный Конвент, рассмотрев деятельность тех быв­
ших генеральных откупщиков, которые никоим образом не участвова­
ли в договорах Давида, Маже (Mager) и Сальзара (Salzard) (договорам,
заключавшимся Откупом с правительством, присваивались имена тех
чиновников, которые их подписывали от имени государства. — И .Д .)
и которые, следовательно, не подпадают под декрет от 16 флореаля, в
соответствии с которым граждане генеральные откупщики были пре­
даны суду Революционного Трибунала, постановил, что граждане Делаант, Делаж де Беллефай (С. de Laage de Bellefaye) и Санло, помощники
[генеральных откупщиков], должны быть немедленно выведены из зала
суда и возвращены в тюрьму, в которой они ранее содержались»434. То
была заслуга судьи Добсента, который сначала обратился с просьбой о
выделении дел помощников откупщиков в отдельное производство к
Фукье-Тенвилю, но, получив от того отказ, уговорил Дюпена составить
соответствующее ходатайство и подписать его у председателя Конвента.
К часу дня «прения» сторон были прекращены и Ройе выступил с
обвинительной речью, в которой он, как сказано в отчете, доказал вину
бывших откупщиков «успешно и убедительно». В заключение обви­
нитель потребовал для всех подсудимых в качестве меры наказания
смертную казнь, поскольку «степень вины этих вампиров не имеет
пределов», а также в силу того, что «аморальность этих людей была за­
печатлена в общественном мнении» и бывшие генеральные откупщики
«явились инициаторами всего дьявольского зла, от которого Франция
страдала столь продолжительное время»435.
Затем свои доводы представили защитники, но поскольку исход
процесса был заранее предрешен, то ни судьи, ни присяжные, ни пу­
блика их уже не слушали. Ж. Н. Алле (J.N. Halle), член Консультацион­
ного комитета искусств и ремесел, представил суду детальный отчет о
службе Лавуазье на благо Республики, но Коффиналь отказался даже
бегло просмотреть его. Согласно легенде, судья заявил: «Республика
не нуждается в ученых»436. Что же касается мнения присяжных, то оно
134


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

не было включено в судебный отчет, вместо него там остался автограф
Коффиналя, который и зачитал приговор:
«...Установлено, что существовал заговор против французского
народа, имевший целью способствовать всеми возможными спосо­
бами успеху врагов Франции при помощи всякого рода мошенни­
ческих проделок в отношении французского народа: посредством
подмешивания к табаку как воды, так и других веществ, вредных
для здоровья граждан, потреблявших табак; посредством взимания
шести или десяти процентов как в качестве прибыли по различным
статьям, так и при представлении сумм, необходимых для операций
Генерального откупа, между тем как закон допускал лишь четыре
процента; посредством удержания в своих руках сумм, которые над­
лежало внести в национальную казну; посредством обворовывания
и ограбления всеми возможными способами народа и националь­
ной казны, дабы лишить нацию гигантских сумм, необходимых для
ведения войны с соединившимися против Республики деспотами и
дабы передать им эти суммы (обвинителей, заметим, не смутил тот
факт, что к моменту провозглашения Франции Республикой Гене­
рального откупа уже давно не существовало. — И. Д.) < ...>
что: < ...> Жак Польз, бывший секретарь Капета, Франции и ее
финансов (речь идет о придворном титуле без обязанностей — «се­
кретарь короля, Франции и ее финансов». — И.Д.), бывший гене­
ральный откупщик, проживающий в Париже,
Антуан Лоран Лавуазье, бывший дворянин, член бывшей Акаде­
мии наук, заместитель депутата Учредительного собрания, бывший
генеральный откупщик, проживающий в Париже < ...>
все они изобличены в том, что являются инициаторами или со­
общниками заговора < ...>
Трибунал, заслушав сообщение общественного обвинителя о
применении закона, приговаривает вышепоименованных лиц к
смертной казни, согласно статье четвертой, секции первой отдела
первого второй части Уголовного кодекса, которая была зачитана и
которая гласит: всякое действие, всякий сговор с врагами Франции,
предполагающий: облегчить им вторжение на территорию фран­
цузского государства или сдать им города, крепости, порты, суда,
склады или арсеналы, принадлежащие Франции, или предоставить
им помощь войсками, деньгами, продовольствием или амуницией,
или способствовать любым способом успеху их оружия на терри­
135


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

тории Франции, или же против морских или сухопутных сил, или
поколебать верность офицеров, солдат или других граждан по от­
ношению к французской нации, карается смертной казнью (как бы
ни относиться к деятельности генеральных откупщиков, — а они
действовали в рамках существовавших в королевской Франции за­
конов, — данная статья Уголовного кодекса к ним отношения не
имела. — И .Д.).
[Трибунал] объявляет, что имущество приговоренных перехо­
дит в собственность Республики в соответствии со статьей второй
отдела второго закона от 10 марта сего года с учетом исключений,
имеющихся в законе.
[Трибунал] приказывает, чтобы в соответствии с требованиями
общественного обвинителя настоящий приговор был приведен в ис­
полнение в течение двадцати четырех часов на площади Революции
этого города, чтобы он был напечатан, расклеен и обнародован на
всей территории Республики.
Вынесен и произнесен 19 флореаля II года Французской Респу­
блики единой и неделимой на публичном заседании Трибунала,
где заседали граждане Пьер Андрэ Коффиналь, исполняя функции
председателя, Этьен Фуко и Франсуа Жозеф Денизо — судьи, кото­
рые и подписали настоящий приговор совместно с канцеляристомсекретарем.
Коффиналь, Денизо, Фуко, Дюкре»437.
После оглашения приговора, заключенных отправили назад, в тюрь­
му. Каждому связали руки за спиной, обрезали воротник и волосы, что­
бы обнажить шею и на нескольких телегах отвезли из Консьержери на
площадь Революции. Один из приговоренных, глядя на беснующуюся
толпу, заметил: «Что досаждает мне более всего, так это иметь столь
неприятных наследников»438. К пяти часам вечера процессия достигла
места казни. Было еще светло. Приговоренных собрали у основания
гильотины и затем они по крутой лестнице поднялись на эшафот в том
порядке, в котором их имена следовали в приговоре. Польз был тре­
тьим, Лавуазье — четвертым. По свидетельству очевидца, «они встре­
тили свой смертный час с величайшим мужеством»439. Казнь 28 бывших
генеральных откупщиков заняла всего 35 минут.
«Достаточно было всего лишь одного мгновения, чтобы отрубить
эту голову, и потребуется, быть может, целое столетие, чтобы породить
ей подобную», — сказал Ж. Л. Лагранж, узнав о казни Лавуазье440.
136


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

Рабочие привычными движениями быстро погрузили тела на теле­
ги, головы сложили в большую плетеную корзину и процессия под ох­
раной конных гвардейцев проследовала на новое кладбище, созданное
на пустоши Errands («урод») и прозванное «кладбищем уродов». Там, в
общих могилах, покоились останки без малого 1000 жертв якобинско­
го террора, которые были гильотинированы между 20 марта и 9 июня
1794 г. Кроме генеральных откупщиков на этом кладбище были похо­
ронены Дантон, Фабр д’Эглантин, Камиль и Люсьен Демулены, а после
9 термидора (27 июля 1794 г.) — их палачи: Робеспьер, Сен-Жюст, Фукье-Тенвиль и многие другие441.
Вскоре после казни Лавуазье на бульвар де ля Мадлен явились су­
дебные приставы, чтобы описать имевшиеся в доме книги, мебель,
предметы искусства и научный инструментарий. Список занял 178
страниц442. Всё описанное, — от «дилижанса в английском стиле» до
«медных весов», — подлежало конфискации в пользу государства.
Сама процедура конфискации растянулась на несколько недель, по­
скольку проводилась различными специалистами. В изъятии хими­
ческого оборудования принимали участие К.Л.Бертолле и Н. Леблан
(N. Leblanc; 1742-1806).
Мадам Лавуазье заняла маленькую комнату на первом этаже, окна
которой выходили в небольшой сад. Из обстановки ей оставили только
крашеную деревянную кровать, три плетеных кресла и две щербатые
фарфоровые вазы.
Она понимала, что ее тоже вскоре могут арестовать, но не пыталась
скрыться. Да и куда бежать? Друзей почти не осталось, поместье Фрешин конфисковано и должно быть выставлено на аукцион. Единствен­
ный вариант — принять предложение П. С. Дюпона де Немура и уехать
в его имение Bois des Fosses. Но «мадам Лаво» колебалась и постоянно
откладывала отъезд. Тому были серьезные причины.
МАДАМ ЛАВО
Здесь уместно несколько детальнее сказать о семейной жизни Ла­
вуазье. Начну с истории его женитьбы. Его будущая жена, Мария Анна
Пьеретта Польз, родилась 20 января 1758 г.443 в семье богатого париж­
ского буржуа Жака Польза. Супруга Польза, урожденная Клодин Тойне (C.Thoynet), была племянницей аббата Жозефа Террэ (J.M.Terray;
1715-1778), ставшего в 1769 г. генеральным контролером (т.е. мини­
стром) финансов и одним из самых могущественных людей королев137


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

ст в а 444. В о бя зан н ости Террэ в х о ­
ди л такж е н адзор за деятельн о­
стью О ткуп а.
Родители М арии А н н ы отда­
ли ее на во сп и тан и е в м онасты рь
М онбри сон, однако в 177 1 г. мать
д евоч ки скор оп ости ж н о скон ч а­
лась и Ж ак П о л ьз вы н уж ден бы л
взя т ь

сво ю

тринадцатилетню ю

дочь из обители, поручи в ей д о ­
м аш н ие заб о ты . К этом у врем ени
бар он есса де Л агар д (d e la G ard e),
и м евш ая

зам етн ое

вли я н и е

на

Террэ, окончательно ут вер д и лась
в намерении ж енить сво его п я ти ­
Рис. 6.

Портрет (по семейному преда­

д есяти летн его бесп утн ого братца

нию, автопортрет, исправлен­

граф а

ный Л. Давидом) Марии Польз

на

Д ’А м ер вал я

(частное собрание).

очаровательной голубоглазой брю­

юной

М арии

нетке445, за

(d A m e rv a le )

П ол ьз

которой

(ри с. 6 ),

к том у ж е

мож но бы ло получить при личное приданое. Граф бы л крайне стеснен в
ср ед ствах. Б ар он есса, р азум еется , обо всем договор и л ась с Террэ и тот
одобрил ее план. Ч то делать н есч астн о м у П ользу? Н и он, ни тем более
его дочь этого брака не ж елали . М ария н а зы ва л а граф а «дур аком », «н е­
отесанной б есч у вствен н о й дер евен щ и н ой » и «вел и к ан ом -л ю д оед ом ».
П оначалу П ол ьз за н я л вы ж и дательн ую п ози ц и ю , а во сь пронесет. Но
Террэ и бар он есса н аст аи вал и . Тогда отч ая вш и й ся отец пиш ет сво ем у
в се си л ь н о м у патрону веж л и во е по ф орме, но ж есткое по су ти письм о,
которое за к ан ч и вает сл о вам и : «М оя дочь не лю би т его, и я не м огу сд е­
лать это против ее во л и »446.
Р азгн еван н ы й Террэ пр и гр о зи л П о л ьзу уво льн ен и ем с долж н ости
директора Генерального откупа, однако это м у во сп р о т и ви л и сь другие
о ткуп щ и ки , не ж елавш и е р асставаться со сп о со б н ы м , эн ерги чн ы м и х о ­
рош о зн аю щ и м св о е дело коллегой. И ту т П ол ьз всп о м н и л о Л аву азье,
сво ем помощ нике.
Вряд ли до ноября 1771 г., когда со сто я лась его п о м о лвка с М арией
А нной, Л аву азь е всер ьез д ум ал о ж енитьбе. Н о на предлож ение П ол ьза,
недолго п о р азм ы сл и в, ответи л со гласи ем . М ария А н н а тоже не в о з р а ­
ж ала, А н туан Л оран бы л при влекателен, скром ен, ум ен, хорош о в о с п и ­

138


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

тан. Видимо, между молодыми людьми возникли симпатии. 4 декабря
1771 г. был подписан брачный контракт, а 16 они поженились. Ей было
13, ему — 28 лет.
Оба семейства были довольны. «Несомненно, — писала тетушка Ла­
вуазье Жану Пользу, — она сделает своего мужа очень счастливым»447.
И она не ошиблась. Аббат Террэ не стал противиться этому браку и
даже предложил устроить церемонию бракосочетания в своей домовой
церкви и выступить в качестве свидетеля448.
Взяв в жены тринадцатилетнюю разносторонне одаренную девочку,
Антуан Лоран сумел воспитать ее так, как ему того хотелось. Это было
нетрудно, юную супругу живо интересовало все, чем занимался ее муж,
особенно его химические исследования. Она стала брать уроки химии
у Ж .-Б. Буке (J.B.M .Bucquet; 1746-1780), друга Лавуазье, одного из пер­
вых французских ученых, принявших «химическую революцию», вы ­
учила английский язык, чтобы переводить (в первую очередь для мужа,
который, как выразился один его биограф, «был плохим лингвистом»)
труды британских ученых Дж. Пристли, Г. Кавендиша, Р. Кирвана и дру­
гих. Причем две изданные во Франции в переводе мадам Лавуазье бро­
шюры Р. Кирвана содержали ее многочисленные химические коммен­
тарии. В 1777 г. она обратилась к своему брату Бальтазару с просьбой
дать ей уроки латинского языка, поскольку ее мужу иногда требовалсь
перевести тот или иной латинский текст.
Летом 1775 г. новый министр финансов А. Р. Ж. Тюрго назначил Ла­
вуазье одним из четырех директоров созданного накануне Управления
порохов и селитр, в связи с чем супруги смогли переехать в малый Ар­
сенал (рис. 7), где, кроме удобной квартиры, имелись также большая
химическая лаборатория и библиотека. День Лавуазье был загружен до
предела: подъем в 5 утра, с 6 до 9 работа в лаборатории, затем до полу­
дня занятия делами Откупа, после чего он отправлялся в Управление
порохов или в Академию наук. Вечером, после обеда, с 19 до 22 часов —
вновь исследования в лаборатории или работа за письменным столом.
По субботам Лавуазье рбщался с друзьями, коллегами (главным обра­
зом с химиками и физиками) и учениками. Как вспоминала впослед­
ствии Мария Анна, «суббота для него была днем счастья: несколько
просвещенных друзей, несколько молодых людей, гордившихся честью
быть допущенными участвовать в его опытах, с утра собирались в лабо­
ратории; здесь завтракали, здесь же рассуждали на разные темы и здесь
же создавалась теория, обессмертившая своего создателя. Надо было
видеть и слышать этого человека, наделенного столь тонким умом,
139


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

Рис. 7. Вид на Парижский Арсенал и Пороховой склад. Эстамп Симона Лантара
(S.-M . Lantara de Fontainebleau; 1 7 2 9 -1 7 7 8 ). 1770-е годы. (Musee Carnavalet,
Paris.)

столь я вн ы м

(риг)

талан том и столь во звы ш ен н ы м гением. И м ен н о в

разговорах с ним м ож но бы ло убеди ться в вы со те его м ор альн ы х при н ­
ципов»449.
Во врем я проведения эксперим ентов м адам Л аву азь е п р и стр аи ва­
лась за н ебольш и м столи ком , за п и сы в ая в с е результаты и наблю дения,
произносимы е в с л у х А н туан ом Л ораном и его пом ощ никам и . С о х р а ­
нились ее р и сун ки сепией с и зображ ен и ем оп ы тов в лаборатории А р ­
сенала (ри с. 8 ). О н а зан о си л а в лабораторны е дн евн и к и такж е в се о т­
рывочные за п и си , которые ее м у ж д елал на обо р отах пи сем , конвертах,
игральны х картах.
В 1 7 8 6 г. М ария А н н а брала ур оки р и сован и я у зн ам ен и того ж и в о ­
писца Ж ак а Л уи Д ави да (J .L . D avid ; 1 7 4 8 - 1 8 2 5 ) . Н а одном и з ее уч еб ­
ных рисунков (ф и гур а А н ти н оя) м этр н ап и сал:

bien. David» (р и с.

«Fort Ыеп, fort bienyfort

9 ). С п устя несколько лет она со бствен н ор уч н о и зго т о ­

вила 13 п р ево схо д н ы х гр авю р по сво и м к ар ан даш н ы м р и сун кам и а к в а ­
релям для

Traite elementaire de la Chimie Л аву азье.

В дом е Л аву азь е часто б ы ва л и и зве ст н ы е и н о стр ан н ы е учены е
(Д. П ристли, Д .У а т т , Б. Ф р анклин и д р .). М ария А н н а не только при ни-

140


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

Рис. 8.

Лавуазье с помощниками ставит опыты по изучению дыхания в своей ла­
боратории в Арсенале. Справа за столиком мадам Лавуазье ведет протокол
экспериментов. Рисунок сепией М. Лавуазье. (Частное собрание.)

м ал а гостей , но и в в и д у крайней зан я т о ст и м уж а п оддер ж и вала с ними
научную переписку. О ее роли в ж и зн и Л аву азь е со вр ем ен н и кам и бы ло
н аписано м ного теп лы х сл ов и даж е такие стихи:
Epouse et cousine a la fois,
Sure daimer et de plaire,
Pour Lavoisier, soumis a vos lois,
Vous remplissez les deux emplois,
Et de muse et de secretaire 450.

ни

Е д и н ст вен н о е, в чем она не пож елала стать св о ем у м у ж у ни la muse,
la secretaire, так это в его агр о н ом и ч ески х и зы ск ан и я х и во о б щ е в его

сел ь ск о х о зя й ствен н ы х делах. В 1 7 8 0 г. Л аву азь е приобрел обш ирное,
около 1 0 0 0 га, и доходное пом естье в о Ф реш ине, на п олдороге от В ан д ом а ( Venddme) до Б луа ( Blois). П о крайней мере три р а за в год он уезж ал
и з П ар и ж а в о Ф реш ин на 1 5 - 2 0 дней. П он ачалу Л аву азь е брал с собой
жену. О д н ако М арии А н н е, при вы кш ей к столи чной ж и зн и с ее са л о ­
нами, оперой, худ о ж ествен н ы м и в ы ст ав к ам и , с ее, особенн о в краткий
период м и н и стер ства Тю рго ( 1 7 7 4 - 1 7 7 6 ) , более сво бод н ой и легкой , чем

141


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

при Л ю дови ке XV , атм осф ерой451,
в деревн е бы ло скучно. С о седи ,
врем я от врем ени за езж а в ш и е во
Ф реш ин на обед, бы ли по п р о ви н ­
ц и альн о м у кон сер вати вн ы . М адам
Л ав у азь е ст ар алась бы ло р азвл еч ь
себя ор ган и зац и ей н о вы х м естн ы х
п р о и зво д ст в (чулок, тканей и т. п .),
но бы стр о охладела к эти м за н я т и ­
ям и в о вр ем я отлучек м у ж а в д е­
ревн ю предп очи тала о ставать ся в
П ариж е.
В начале 1 7 8 0 -х годов она сб ли ­
ж ается с другом Л авуазье п ублиц и­
стом и эконом истом П ьером С а ­
м ю элем Дю поном де Н ем уром 452,
который начиная с 1 7 7 6 г. часто
б ы вал в их доме на бульваре де ла
М адлен. П . Дюпон был человеком
ж и вы м , остроумны м, наделенным
богаты м

воображ ением ,

хорош о

обр азован н ы м . О н открыл перед
Рис. 9.

Рисунок сангиной мадам Ла­

м адам

вуазье с похвальной надписью

мир — мир политической эконо­

Л. Давида, 1786. (Musee Nation­

al des Arts et Metiers Techniques,
Conservatoire National desArts et
Metiers, Paris.)

Л авуазье

новы й

для

нее

мии. И через некоторое врем я М а ­
рия А нна, которой в си л у больш ой
и постоянной занятости м уж а м н о­
гообр азн ы м и делами явн о не х в а ­

тало м уж ского вним ания, прониклась к П ьеру С ам ю элю сам ы м теплы м и
неж ным ч у вство м . В 1781 г. он стал ее лю бовником . И х бли зки е отнош е­
ния продолж ались до 1791 г., хотя кр и зи с н аступ ил двум я годами раньш е.
В пи сьм е М арии А н н е от 2 3 октября 1 7 9 8 г. Дю пон всп о м и н ал: «Д аж е
если бы мы никогда не вст р ет и л и д р уг др уга, каж ды й и з нас сей ч ас бы л
бы сч астл и в п овстречать к ого-то , кто о к азал ся бы в р авн ой степени и
о б р азо ван , и ум ен, и м удр, бы л бы н р авствен н ы м и р еш и тельн ы м , бы л
бы наделен зд р авы м см ы слом и к том у ж е лю би л хорош ее о б щ ест во ,
т .е. о бладал бы всем и кач ествам и , которы ми о бладали м ы < . . . > П очем у
ж е д вад ц ать д в а года зн ак о м ст ва и 17 лет б ли зо ст и и дли тельн ого у в а ­
ж ения долж н ы в се испортить? Р а зв е я не для в а с н ап и сал

142

La Philosophie


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

de IVnivers453? Это было довольно приятным векселем, предложенным
вам, однако предложенным в то время, когда ваше доверие ко мне поч­
ти исчерпалось. И вы не приняли его. Что до меня, то я не могу ничего
с собой поделать, я никогда не испытывал недостатка в дружеских чув­
ствах, нежности и в снисходительном отношении к вам»454.
Покидая Париж 8 сентября 1799 г., Дюпон пишет, но не отправляет
Марии Анне письмо, в котором он снова возвращается к истории их от­
ношений: «Я оставляю эту страну, страдая, что смогу служить ей только
издалека (он отправлялся в США. — И .Д ), хотя знаю, что отношусь к
тем людям, которые лучше других понимают происходящее во Фран­
ции. Однако меня здесь больше никто не понимает. Я не могу ни на что
влиять < ...> Я бы погиб от страданий и отказов, мог быть гильотиниро­
ван якобинцами или повешен аристократами.
Если бы вы еще продолжали любить меня, я бы покорно вынес все
за единственный вечер с вами у камина или за единственное утро на
rue Lenoir учто стало бы компенсацией для моих глаз и моего сердца. Но
ваша нежность закончилась, как только я получил первую обществен­
ную должность. Что-то изменилось в вас в период между Конституци­
онным и Законодательным собраниями455. Начиная с этого времени, вы
постоянно ранили мое сердце, а затем разбили его окончательно, уехав
во Франш-Конте (Franche-Com te). Я был в отчаянии и в гневе, но по­
том, немного успокоившись, решил — и это было моим большим за­
блуждением — что я мог бы сохранить с вами самую нежную дружбу.
На деле же эта дружба оказалась более чем холодной, реально почти не
существующей. Только один-единственный раз я обнаружил ее следы в
вашем последнем письме < ...>
Что касается меня, то я был очень сердит на вас. Мое сердце было
раздавлено. Тогда я взял себя в руки, старался встать на вашу точку зре­
ния и успокоиться. Я никогда, ни на минуту не переставал любить вас
больше жизни. Одно только ваше слово открывает и пронизывает мою
душу. Я не могу помочь себе < .. .> Я принадлежал вам, моя дорогая < .. .>
и я никогда не мог бы принадлежать другой. Я молился на вас < ...> Но
вы думали иначе. Вы устали от моих чувств и при этом не без жестоко­
сти оставили меня при себе»4Э6.
16 сентября 1799 г., перед отплытием в Америку, Дюпон пишет ма­
дам Лавуазье: «...можно с уверенностью сказать, что любовь с теми или
иными ее нюансами — единственный вид отношений, который может
существовать между нами. Я понял, что вы не созданы для дружбы. Вам
чужды ее излияния, утешения, интерес к другому, советы, забота, бол143


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

товня или приветливое молчание. Когда ваша нежность заканчивается,
вы становитесь холодной, жесткой, придирчивой и на вашем лице не*
произвольно появляется хмурое выражение < ...> Тогда почему я так
люблю вас? Почему ваш образ преследует меня? Почему я готов запла­
тить любую цену за счастье знать, что я вам не безразличен? Все потому,
что вы благоразумны, умны и мудры. Но еще и потому, что в беседе с
вами (а вы поддерживаете оживленную беседу только с тем, кто являет­
ся вашим любовником, друзья накладывают печать на ваши уста), я мог
говорить обо всем, потому что вы очень красивы, обладаете взглядом,
который имеет сильнейшую власть надо мной...»457.
Уже позже, будучи в США, Пьер Самюэль писал своему знакомому о
мадам Лавуазье: «В ее женском теле... заключена мужская душа»458. Не
думаю, что он был прав. Мария Анна вела себя в сложившихся обстоя­
тельствах вполне стандартно, так, как в подобных ситуациях ведет себя
большинство женщин ее типа (т.е. умных, одаренных, но весьма упря­
мых и истеричных): пока влюблена, она готова дать возлюбленному
все, даже свою жизнь, разлюбив, становится абсолютно равнодушной
ко всему, что связано с бывшим возлюбленным, и при необходимости
может принести в жертву его карьеру, его здоровье, а если понадобит­
ся — и его жизнь. Кроме того, как бы Мария Анна ни была увлечена Дю­
поном, по-настоящему она была привязана только к Лавуазье, несмотря
на то (а может быть, как это ни парадоксально, именно потому), что она
не получала от него того внимания и тепла, которое ей хотелось бы по­
лучить459. И его гибель, — в которой отчасти она была виновата, когда,
вместо того, чтобы следовать указаниям Плювине, устроила скандал на
приеме у Дюпена, — стала для нее страшным ударом.
26
прериаля II г. Республики (14 июня 1794 г.), спустя месяц с не­
большим после казни отца и мужа, Мария Анна была арестована по
распоряжению Комитета общей безопасности и отправлена в тюрьму,
расположенную на улице Netive des Capucines. Она не воспользовалась
настойчивым предложением Дюпона укрыться в его имении. Возмож­
но, ей было неприятно жить в доме человека, с которым она много лет
изменяла мужу, а может быть, она не желала, чтобы у Пьера Самюэля
зародились какие-то иллюзии относительно их будущего. Однако вслед
за ней 2 мессидора (20 июня) у себя в имении был арестован П. Дюпон
и отправлен в тюрьму La Forceyоткуда он постоянно писал своему сыну,
расспрашивая о судьбе Марии Анны, для конспирации называя ее «моя
кузина», «кузина с бульвара» или «гражданка Лаво». Как и многих, их
спасло падение Робеспьера 9 термидора II г. (27 июля 1794).
144


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

24 термидора II г. (И августа 1794) Мария Анна пишет в Революци­
онный комитет своей секции: «Неужели я буду единственной, кто не
получит вашей справедливости? У меня есть все права на нее: я при­
надлежу к санкюлотам, у меня нет состояния. Я арестована по приказу
Комитета общей безопасности, в приказе о моем аресте не указано ни­
каких причин, сама же я не в силах их придумать. Мои взгляды хорошо
известны, я всегда и в глубине души, и открыто исповедовала республи­
канские принципы < ...> Из несчастных моих друзей, из тех немногих,
кто относится ко мне с участием, одни заняты своими делами, не позво­
ляющими им отвлекаться на меня, другие не в состоянии мне помочь.
К кому же мне тогда обращаться, как не к Революционному комитету
моей секции, чтобы ко мне проявили справедливость или хотя бы дали
возможность ответить на выдвинутые против меня обвинения, если та­
ковые есть? Я сейчас смотрю на вас, граждане, как на моих защитников,
я осмеливаюсь просить вас потребовать у Комитета общей безопасно­
сти моего освобождения или, по крайней мере, потребовать у них пред­
ставить причины моего ареста»460. Секретарь «наблюдательного коми­
тета» секции добросовестно переписал сведения о гражданке Лавуазье
из ее дела, хранившегося в регистре секции: «предполагаемый доход,
когда ее муж был жив — 25 000 ливров, в настоящее время — 2000 лив­
ров < ...> Взгляды и мнения этой женщины комитету неизвестны. По ее
утверждениям, она — патриотка, но это трудно проверить. Тем не менее
комитет заявляет, что у него нет ничего против гражданки Лавуазье и
обращается к Комитету общей безопасности, который выдал ордер на
ее арест, с просьбой сообщить причины ареста»461.
Поскольку во времена массовых репрессий на вопрос жертв «за
что (арестовали, изгнали, казнили и т.п.)?» властям ответить крайне
затруднительно, 30 термидора (17 августа 1794 г.) Комитет общей без­
опасности принял решение о ее освобождении и возвращении ей ее
имущества462. Через несколько дней был освобожден и Пьер Самюэль.
В 1801 г. Мария Анна познакомилась с Бенджамином Томпсоном,
графом Румфордом (Sir В. Thompson, Count Rumford; 1753-1814), та­
лантливым английским физиком, одним из основателей Королевского
института463. Румфорда покорили ее ум и обаяние, и вскоре он сделал
ей предложение. 22 октября 1805 г. они поженились. Однако брак этот
не был счастливым. Характер графа оказался не из легких, к тому же
его раздражала излишняя, по его мнению, самостоятельность и неза­
висимость супруги. Их отношения характеризует такой эпизод. Как-то
Мария Анна решила пригласить к себе друзей, не поставив в извест145


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

ность мужа. Узнав об этом, Румфорд запер ворота и ей пришлось пере­
говариваться с гостями через забор. Впрочем, она не осталась в долгу.
Извинившись перед друзьями, Мария Анна взяла кувшин с кипятком и
полила любимые цветочки графа. Когда в другой раз граф, уставший от
роскошных приемов, которые по понедельникам устраивала его супру­
га («мы потом всю неделю питаемся остатками этой трапезы», — жало­
вался экономный муж своему знакомому), велел привратнику запереть
ворота, то Мария Анна в знак протеста сварила на завтрак драгоценные
графские панталоны. Подобных историй было немало. В итоге, Рум­
форд согласился на развод, заметив со вздохом: «Как же повезло Лаву­
азье с гильотиной!». В июне 1809 г. они развелись, и последние 27 лет
жизни она прожила одна в своем парижском доме на улице д’Анжу
Сент-Оноре (ныне улица Лавуазье), редко появляясь на людях. Проспер
Мериме в переписке упоминает о «мадам Румфорд и ее 150 кг тела»464.
Адриен Делаант, внук генерального откупщика, так описал свою
встречу с Марией Анной: «Мы пришли на улицу Анжу и остановились
перед полукруглой стеной с железными воротами, ведущими в обшир­
ный сад, окружавший дом. Однако швейцар провел нас внутрь через
маленькую дверь в углу стены. Как только мы пошли по аллее, обса­
женной с двух сторон деревьями, громко зазвонил колокольчик, изве­
щавший о нашем прибытии. От волнения и чувства неловкости наши
сердца забились сильнее. Но отступать было уже поздно и к тому мо­
менту, когда дорожка вывела нас к входным дверям, мы уже держались
много уверенней. Пожилой дворецкий, без парика, но в старомодной
французской ливрее, встретил гостей с доброй улыбкой. Он проводил
нас через зимний сад, расположенный неподалеку от здания, к дверям
салона, которые он открыл перед нами с пугающей церемонностью.
Первое, что там нам бросилось в глаза, это огромный портрет четы
Лавуазье, работы Давида. Господин Лавуазье, одетый в стиле Людови­
ка XVI, сидел за столом, в окружении химических инструментов, по­
зади него, опершись на спинку стула, стояла молодая мадам Лавуазье,
с напудренными волосами и одетая во все белое. Замирая от восторга,
мы подошли к камину, любуясь этой прекрасной картиной. Затем мы
остановились перед диванчиком, на котором сидела замотанная в шарф
дама, похожая на старую турчанку, в которую время превратило неког­
да красивую молодую женщину, запечатленную на картине Давида. То
была мадам Румфорд, уже в преклонном возрасте, с мужеподобным ли­
цом, в чепце, одетая самым причудливым образом. Она встретила нас в
своей резкой манере, которую, однако, нельзя назвать недоброй. Мадам
146


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

Румфорд попросила нас сесть и начала задавать вопросы о нашей учебе
и времяпровождении. Беседа не была для нее очень интересной. Через
несколько минут она вдруг поднялась со своего диванчика, подошла к
камину и встала к нему спиной, чтобы погреться, как обычно делают
мужчины. Затем она приподняла сзади свои юбки, почти до подвязок,
чтобы согреть огромные икры. Вскоре после этого она вежливо с нами
попрощалась.
Некогда мадам Румфорд устраивала элегантные балы, которым мы
очень радовались < ...> несмотря на ее острую наблюдательность и
строгость, с которой она гнала нас от буфета, чтобы заставить танце­
вать кадриль»465.
За 78 лет жизни Мария Анна повидала многое и многих, перед ней
прошла Франция времен Людовика XV, Людовика XVI, Революции, Ди­
ректории, Империи, Людовика XVIII, Карла X и Луи-Филиппа, она была
знакома с самыми блистательными умами Европы — Д’Аламбером,
К.Бертолле, П. Лапласом, Ж.Лагранжем, Дж. Пристли и многими дру­
гими, но единственным человеком, с которым она чувствовала себя
счастливой, был Антуан Лавуазье.
РАССУЖДЕНИЯ В СОСЛАГАТЕЛЬНОМ НАКЛОНЕНИИ
Теперь уместно коснуться вопроса о том, можно ли было спасти Ла­
вуазье? Историки спорят по этому поводу уже не одно столетие466. На
мой взгляд, в принципе он мог избежать гибели. Кто был в состоянии
ему помочь? Прежде всего он сам. Рецепт прост: уехать за границу или в
далекую (и даже не очень далекую) провинцию, как делали некоторые его
коллеги. Однако этот способ спасения для него был совершенно непри­
емлем. Лавуазье был человеком долга и просто порядочным человеком.
Бросить начатые проекты, гибнущую Академию и своего несчастного те­
стя он не мог, ему не хватало для этого совсем немногого — небольшой
доли эгоизма и цинизма. Он был неколебим в своих нравственных прин­
ципах и это не позволяло ему спасать себя любой ценой. А быть просто
порядочным человеком в иные эпохи смертельно опасно.
Кроме того, при всем своем рационализме и умении просчиты­
вать сложные ситуации, Лавуазье страдал определенной политической
наивностью: он был убежден, что достаточно отойти от дел уже факти­
чески прекратившего свое существование Генерального откупа и никто
не вспомнит о его былой причастности к этой компании; достаточно
разъяснить с цифрами в руках Дюпену и судьям, что никаких наруше147


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

ний закона со стороны откупщиков не было и дело против них будет
прекращено; наконец, он долгое время верил, что суд (или Конвент),
даже не разобравшись в делах Откупа, учтет его заслуги перед наукой
и отечеством и сочтет целесообразным использовать его и дальше на
благо Республики. Увы, в эпоху Террора власть руководствуется совсем
другими принципами, поскольку главарей режима прежде всего забо­
тит сохранение самой власти путем запугивания всех недовольных и
подавления их воли к сопротивлению. Кроме того, террор рассматри­
вался Робеспьером и его сторонниками как средство реализации некой
этической утопии — создания Республики всеобщего блага, т.е. обще­
ства нравственно совершенных людей, готовых безоговорочно жертво­
вать своими личными интересами ради общественных. И во имя этой
цели можно прибегать к любым средствам.
«Теперь, когда Франция показала миру, как рабы разрывают цепи и
расправляются с тиранами, — говорил Робеспьер с трибуны Конвента
18 флореаля II г. (7 мая 1794 г.), за сутки до казни Лавуазье, — настало
время создать новую мораль по заветам великого Жан-Жака Руссо. Эту
мораль должен создать сам простой народ, ибо ему нечего надеяться
на ученых людей»467. Здесь уместно привести соображения, касающиеся
природы якобинской диктатуры, высказанные А. В. Чудиновым: «Дове­
дя в целом присущий XVIII столетию этический образ мышления, счи­
тающий мораль основным компонентом общественной жизни, до край­
ности, они (т.е. Робеспьер, Кутон (G. А .Couthon; 1755-1794), Сен-Жюст
и другие якобинцы. — И .Д.) увидели в революции не переплетение
насущных интересов различных общественных групп, а космический
конфликт Добродетели и Порока. Революция добродетельна, значит,
любое проявление того, что они считали безнравственностью, контрре­
волюционно. А что понимать под добродетелью? Робеспьеристы умоз­
рительно выстроили абстрактный идеал морального человека, патрио­
тичного, готового всегда довольствоваться малым, беспощадного к вра­
гам и т. д. Сами по себе некоторые из этих качеств, бесспорно, неплохи,
но взятая за основу политики отвлеченная мораль бесчеловечна < ...>
Когда реальные, а не выдуманные бедняки хотели добиться увеличения
жалования, это воспринималось как проявление нравственной испор­
ченности, жадности. Гарантом незыблемости добродетели был террор.
“Добродетель без террора бессильна”, — утверждал Неподкупный. Ни
талант, ни заслуги перед Отечеством — ничто не спасало человека, об­
виненного в нравственных пороках, которые, по логике робеспьеристов, были тождественны контрреволюционности, и, следовательно, за­
148


«МНОЙ УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛИ»

служивавшего смерти. Когда враги наконец будут уничтожены, счита­
ли робеспьеристы, добродетель восторжествует, порок исчезнет с лица
земли. Все будут счастливы в совершенном обществе.
Разумеется, подобный образ мышления насквозь утопичен. Однако
продиктованная им политика какое-то время отвечала интересам широ­
ких слоев общества, пока речь шла о ликвидации наследия Старого по­
рядка. Но по мере того как революция завершала выполнение разруши­
тельной функции и возрастала необходимость перехода к созидательной
деятельности, робеспьеристы все больше отрывались от реальной по­
чвы. Их беда становилась трагедией всей Франции, ибо, обладая практи­
чески неограниченной властью, мечтатели пытались при помощи орга­
низованного государственного насилия перенести абстрактные законы
“мира в облаках” (по остроумному определению одного французского
историка) на грешную землю. При господстве утопического взгляда на
действительность наука теряла всякую ценность. Зачем познавать объ­
ективные законы мира, если все трудности в жизни проистекают только
от пороков? Победите безнравственность — и все будут счастливы! Что
стоят знания и талант ученого, если главная ценность человека — добро­
детель?! А ведь она, по словам Робеспьера, достояние людей “простых,
скромных, бедных, часто невежественных, иногда грубых”. Неподкупный
так оценивал роль науки в построении нового общества: “Какое значение
имеют для вас, законодатели, различные гипотезы, которыми философы
объясняют явления природы? Вы можете оставить все эти вопросы их
вечным спорам < ...> в глазах законодателя все то, что полезно людям,
и все то, что хорошо на практике, и есть истина” < ...> На протяжении
всей недолгой истории якобинской диктатуры в ее политике причудливо
переплетались утопический и реалистический подходы к действитель­
ности. Борьба этих двух тенденций определила в тот период отношение
и к науке. Без ученых нельзя было успешно вести борьбу с внешним вра­
гом; для построения же идеального общества “по Робеспьеру” они были
не нужны»468. И в этом смысле робеспьеровская «Республика всеобщего
блага», действительно, не нуждалась в ученых.
Что же касается окружения Лавуазье, то здесь следует прежде всего
отметить роковую роль, которую сыграла Мария Анна, явно не оценив­
шая сложившейся ситуации: та капризная резкость тона, которая схо­
дила ей с рук в обстановке салона, в кругу близких друзей и знакомых,
оказалась совершенно неуместной, более того — губительной в столк­
новении с государственной машиной в эпоху террора. Истерический
героизм мадам Лавуазье в разговоре с Дюпеном выглядел бы по-своему
149


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

привлекательным, но при одном условии — если бы она пришла про­
сить только за себя.
Возможности же тех коллег Лавуазье, которые занимали важные
государственные посты, ограничивались страхом за свою жизнь, стра­
хом, защищая Антуана Лорана, навлечь на себя подозрения в «снисхо­
дительности» к врагам Революции. Как выразился французский исто­
рик Э.Грисон, «по-видимому, Террор, подобно Медузе Горгоне, при­
водил их в оцепенение (Іа Terreur, com m e M eduse la Gorgone, les aurait
petrifies)»469. Впрочем, Фуркруа, по свидетельству одного из его учеников
(A. Laugier), осмелился-таки явиться на заседание Комитета обществен­
ного спасения и выступить там в защиту Лавуазье. Робеспьер выслушал
его хмуро и молча, остальные же не посмели прервать мрачного молча­
ния Неподкупного. Фуркруа вынужден был покинуть собрание. Когда
он удалился, Неподкупный что-то сказал о бесстыдстве подобных вы ­
ступлений. Присутствовавший на заседании Приер из Кот д’Ор вышел
из зала, догнал Фуркруа и стал его убеждать ничего более не предпри­
нимать в защиту Лавуазье и других подозреваемых и арестованных, в
противном случае такая защита может стоить ему жизни470. И Фуркруа
se tint coi, замолчал. Как и многие другие471.
Это молчание коллег вполне понятно. И все же — из 45 генеральных
откупщиков, участвовавших в последнем договоре с правительством,
18 избежали смерти и некоторые, как было показано выше, исключи­
тельно благодаря действиям друзей и знакомых. Умелым действиям!
Вряд ли судье Добсенту удалось бы спасти жизнь троим подсудимым,
если б он отправился защищать их перед Неподкупным. Он пошел к
Дюпену, с которым договориться было куда легче и которого, как и
Коффиналя, и Фукье-Тенвилля, никак нельзя было отнести к числу не­
подкупных, эти работали отнюдь не за идею.
И разумеется, в поисках ответа на вопрос о причинах гибели Ла­
вуазье, о том, почему он, человек редкостного таланта, трудолюбия,
принципиальности и порядочности, всегда живо откликавшийся на со­
циальные запросы, оказался, в отличие от многих его менее одаренных
коллег, как бы вытесненным если и не из всех, то из очень многих сфер
деятельности, в которых он мог бы принести большую пользу отече­
ству, следует иметь в виду, что его трагическая судьба была предопреде­
лена также и антинаучными (шире — антиинтеллектуалистскими) на­
строениями части населения (причем не только беднейшей) и полити­
ческой элиты, настроениями, которые с особой силой дали себя знать в
обстановке политического террора472.
150


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ
Теперь обратимся к судьбе астронома Жана-Сильвена Байи (J.-S.Bailly; 1736-1793), еще одной жертве якобинских репрессий473. Если Ла­
вуазье казнили как откупщика, т.е. как члена одной из самых ненави­
димых корпораций Ancien Regime, то Байи судили и казнили как участ­
ника трагических событий июля 1791 г. Но сначала несколько слов о его
деятельности в начале Революции.

«ОСТАНОВИТЬ РЕВОЛЮЦИЮ!»
5 мая 1789 г. в Версале собрались Генеральные штаты. Всего было
избрано 1165 депутатов, из них половина — от третьего сословия. При
этом Paris Tiers было представлено 40 военными офицерами, 8 профес­
сорами, 7 литераторами (gens de lettres)f 12 академиками, 13 художника­
ми и архитекторами, 23 практикующими врачами и фармацевтами, 170
юристами (gens de justice) и 137 буржуа (т.е. торговцами, промышлен­
никами, банкирами, ремесленниками и rentiers). Байи, депутат от тре­
тьего сословия Парижа, характеризуя спустя несколько лет состав из­
бранных, напишет в своих мемуарах, что многие gens de lettres и ученые
придерживались выжидательной тактики, поскольку «философ любит
свободу, ценит достоинство человека, но более всего он желает жить в
мире, мечтая о распространении просвещения и о восстановлении гу­
манности в своих правах, однако при этом он хочет, чтобы все это про­
исходило постепенно, без насилия, он страшится потрясений и жесто­
кости революции»474. Байи явно относит себя к числу этих ф и лософ ов,
людей разума и компромисса.
Когда 17 июня 1789 г. палата третьего сословия по предложению аб­
бата Сьейеса (E.J.Sieyes; 1748-1836) объявила себя Национальным со­
бранием, Байи — к тому времени один из лидеров Tiers — стал его пред­
седателем, сохранив за собой эту должность и после того, как 9 июля
Национальное собрание объявило себя Учредительным (Assemblee
Nationale Constituante)yт.е. призванным учредить Конституцию.
В 1791 г. Антуан Барнав (А.-Р. J.M.Barnave; 1761-1793) выступил с
призывом «Остановить революцию!» «Сегодня, господа, — говорил он
15 июля 1791 г. в Учредительном собрании, — общий интерес заключа­
ется в том, чтобы революция остановилась. Те, кто побежден ею, долж­
ны понять, что невозможно заставить ее повернуть вспять и речь идет
151


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

только о ее завершении, тем, кто ее хотел и совершил, следует осознать,
что это ее последний рубеж; благо их родины и их собственная слава
требуют, чтобы она более не продолжалась»475. По-своему замечатель­
ное предложение, но, увы, история следует несколько иным законам:
революции, подобно газу, расширяются до тех пор, пока либо некая
внешняя или внутренняя сила не положит предел этому расширению,
либо атмосфера не станет настолько разреженной, что уже нечем будет
дышать. Об этом напомнил Ж. Эбер во время суда над Байи: «В револю­
ции никогда не следует останавливаться. Тот, кто расслабится и сдела­
ет шаг назад неизбежно проиграет»476. Байи был иного мнения. Когда к
1793 г. события приняли трагический оборот, он написал: «Никогда не
поддерживайте революцию! Пожалеем наших отцов, коим довелось ис­
пытать ее. Да, благо в природе, как физической, так и моральной, нис­
ходит на нас с неба медленно, мало-помалу, можно сказать, по каплям,
но все, что происходит внезапно, мгновенно, все, что есть революция —
это источник зла»477.
В период Вареннского кризиса, когда разыгрались нешуточные по­
литические страсти по поводу судьбы Людовика XVI и, шире, по поводу
судьбы монархии, вопрос, поднятый Барнавом, стоял со всей остротой.
Одни предлагали заменить Людовика на троне, другие — установить
республику. Уже в начале июня 1791 г. левая пресса (Revolutions de Paris9
Ami du Peuple, Journal Universel, Orateur du Peuple и даже Patriote Frangais
Бриссо) призывали народ к восстанию478. Mercure National Франсуа
Робера (F. Robert) и Bouche de Fer Николя де Бонвиля (N.de Bonneville;
1760-1828) настаивали на установлении «gouvernement national» в крат­
чайшие сроки479.
В то же время Барнав призвал не допустить дальнейшей радикали­
зации Революции и завершить ее в рамках либеральных «принципов
1789 года». Залог социальной стабильности он усматривал в неприкос­
новенности фигуры монарха. «Подумайте, господа, что произойдет по­
сле вас, — говорил Барнав, — вы сделали все необходимое для утверж­
дения свободы и равенства < ...> вы сделали всех людей равными перед
гражданским и политическим законом < ...> вы вернули государству
все, что было у него отнято. Отсюда следует та великая истина, что если
революция сделает еще один шаг, то этот шаг будет опасен, поскольку
дальнейшее продвижение по пути к свободе означало бы упразднение
монархии, а по пути к равенству — покушение на собственность»480.
Однако Вареннский кризис сделал невозможным реализацию про­
граммы Барнава и его единомышленников. Республиканское движе­
152


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

ние набирало обороты. С требованиями низложить короля особенно
активно выступали парижский Клуб кордельеров и различные народ­
ные общества. В Якобинском клубе произошел раскол: 16 июля сто­
ронники конституционной монархии (А. Варнав, А.Дюпор (A.Duport;
1759-1798), братья Ламет (А.-Т.-Ѵ. comte de Lameth; 1760-1829;
T.Lameth; 1756-1854; С. M. F. Lameth; 1757-1832) и др.) вышли из его
состава и образовали так называемый Клуб фейянов (feuillants), тогда
как радикально настроенные якобинцы (Марат, де Бонвиль, Л. Фрерон
(L. M. S. Freron; 1754-1802) и др.) солидаризировались с кордельерами и
прочими левыми481.
Клод Фурнье Л’Эритьер (С. Fournier L’Heritier; 1745-1825), по про­
звищу ГАтегісаіПу политикан, известный своими воинственными (что­
бы не сказать хулиганскими) выходками, которого при всех режимах,
от Робеспьера до Реставрации, власти предпочитали как можно доль­
ше держать в тюрьме, предложил Клубу кордельеров план действий:
«...основать представительную и священную форму республиканского
правления, сокрушить идола монархии с его мерзкими прихлебателями
< ...> объявив всеобщую тревогу, захватить Байи и Лафайета (командо­
вавшего Национальной гвардией. — И. Д.), отправить их в тюрьму для
проведения расследования и пусть они заплатят своими головами»482 за
нарушение клятвы.
Байи, известный астроном, член трех академий (A cadem ie des sciencesy
A cadem ie Franfaise и A cadem ie des Inscriptions et Belles-Lettres), занимав­
ший пост мэра Парижа с 17 июля 1789 г., навлек на себя гнев левых ра­
дикалов сразу после бегства короля в Мец. «Лафайет жив? И Байи еще
дышит!? — возмущался Фрерон, — О парижане! Вы утратили свой дух
и свою энергию»483. Впрочем, Марат (как и другие радикалы) выступал
с нападками на Байи задолго до Вареннского кризиса. Так, в мае 1790 г.
«друг народа» писал с возмущением: «Если ученый, член трех ведущих
академий Франции, депутат Национального собрания способен обма­
нывать наше доверие и наносить ущерб государству, то кому же тогда
< ...> мы должны доверять?!».
Критикуя выступления мэра Парижа, анонимный журналист
Orateur du Peuple негодовал: «Речь г-на Байи составлена целиком из
старого академического словаря, не считая трех-четырех ошибок во
французском < ...> Он осмелился заявить < ...> в царстве свободы: “Мы
подчиняемся людям, которых мы любим” (речь шла о короле. — И .Д.).
Запомните господин Байи — после 14 июля французы уже не подчиня­
ются людям, они подчиняются закону». В начале 1791 г. атаки на Байи
153


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

усилились, Марат прямо называл мэра Парижа и Лафайета, «этих лице­
меров (tartufes)» главарями роялистского заговора и призывал распра­
виться с ними (более того, еще в июне 1790 г. он призывал к «спаситель­
ному террору»). А 26 мая 1791 г. «друг народа» требовал голов Байи и
Лафайета в случае, если королевской семье удастся бежать из Тюильри
(о возможности бегства короля на север страны, в Компьен, Марат пи­
сал еще в июле 1790 г.). И когда в ночь с 20 на 21 июня 1791 г. Людо­
вик XVI с семейством действительно покинул Тюильри и направился
к границе, в Мец, где располагалась армия генерала де Буйе (F.G .A .,
marquis de Воиіііё; 1739-1800), но был опознан в Варение, задержан и
затем препровожден под усиленной охраной национальной гвардии на­
зад в Париж, Марат представил это как результат сговора короля, его
министров, Учредительного собрания, Лафайета, генерала де Буйе и
мэра Байи. Разумеется, Байи не имел никакого отношения к Вареннскому кризису. Да, он был сторонником конституционной монархии,
но более всего стремился к порядку и был готов, если национальные
интересы того потребуют, применить силу для предотвращения со­
циального хаоса. Собственно именно тогда, на рубеже 1790-1791 гг.,
еще до событий на Марсовом поле, начался путь Байи на эшафот. И то,
что он был членом трех академий, т. е. представителем «старой» интел­
лигенции, только усугубляло его положение.
Большинство Учредительного собрания склонялось к тому, чтобы
во имя сохранения конституционной монархии и предотвращения
народных волнений, оправдать попытку короля тайно сбежать в Мец
(мол, во всем виноват генерал Буйе, к тому времени, 13 июля, уже эми­
грировавший), что только обострило ситуацию. 4 июля 1791 г. боль­
шая толпа собралась перед Hotel de Ville (резиденцией муниципальных
властей на Гревской площади) с требованием ликвидации монархии и
установления Республики. У манифестантов было несколько пушек,
захваченных в арсенале Сент-Антуанского предместья. (Правда, на­
циональные гвардейцы быстро изъяли орудия у плебса.) В следующие
две недели поток антимонархических петиций и манифестов возрас­
тал изо дня в день484. В Учредительном собрании опасались массовых
беспорядков и потому постановили праздновать день 14 июля не на
том месте, где некогда стояла Бастилия (поскольку оттуда рукой по­
дать до рабочих кварталов), а на Марсовом поле. Там же, на Марсовом
поле, 15 июля 1791 г. собралось около 4000 демонстрантов, настроен­
ных против сохранения монархии и недовольных позицией депутатовконституционалистов.
154


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

БОЙНЯ У АЛТАРЯ ОТЕЧЕСТВА
В воскресенье 17 июля в девять утра текст петиции, составленной кор­
дельерами и представленной ими ранее, 14 июля 1791 г., Учредительному
собранию, был возложен на деревянный сруб Алтаря Отечества, чтобы
все желающие могли поставить свою подпись. Удалось собрать подписи
около 6000 человек. Строго говоря, действие это было незаконное, по­
скольку, во-первы х, еще Национальное собрание приняло решение о не­
прикосновенности особы короля, а, во-вт оры х, Учредительное собрание
могло принимать только индивидуальные, а не коллективные петиции.
Дело усугублялось тем, что петиция была направлена не только против
короля и института монархии в целом, но и против Учредительного со­
брания, поскольку в ней говорилось о «созыве нового учредительного
органа, который, следуя подлинным национальным интересам, осудит
виновную сторону (т.е. Людовика XVI. — И. Д ), а также заменит [преж­
нюю] и создаст новую исполнительную власть»485. Видимо, кордельеры
полагали, что их действия будут признаны легитимными в силу серьез­
ности (чрезвычайности) ситуации, сложившейся в период Вареннского
кризиса. Умеренное большинство в Учредительном собрании понимало:
на карту поставлена судьба страны, поскольку речь шла о том, продол­
жать ли «революционную горячку» или сохранить баланс сил.
В итоге Собрание, — не получавшее достоверную информацию о
происходившем на Марсовом поле, а, возможно, и не желавшее ее полу­
чать (для депутатов более приемлемыми были заявления о присутствии
там иностранных и ультрароялистских агитаторов и об иностранных
деньгах, которые пошли на организацию выступлений486), — обрати­
лось к муниципалитету Парижа с требованием принять меры по на­
ведению порядка. В этой ситуации Байи, внутренне убежденный в су­
ществовании республиканского заговора, не мог не подчиниться, тем
более, что и большинство в Собрании, и Национальная гвардия были
настроены против плебса и его лидеров487.
Наконец, известную роль в накаливании атмосферы сыграл инци­
дент, случившийся около часу дня. Под полом Алтаря Отечества были
обнаружены двое мужчин, по виду из простонародья, один с деревян­
ной ногой и с шилом в руке. Скорее всего, они забрались туда ночью,
поскольку при них оказался запас провизии. Ничего внятного они ска­
зать не могли и в итоге их сочли провокаторами и казнили488.
Когда в Совете Парижа узнали о происшедшем, — там как раз в
это время готовили по докладу Байи постановление о запрещении
155


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

собраний в публичных местах, — то рассудили, что дело не ограни­
чивается словами и злобными выкриками, уже есть первые жертвы.
Было решено срочно навести порядок — послать трех человек от му­
ниципалитета с батальоном национальных гвардейцев для «разгона
собравшихся, и даже, — если окажется, что убийство действительно
имело место, — для объявления военного положения и применения
вооруженной силы»489.
Некий Трейар, председательствующий тогда в Учредительном соб­
рании, направил Байи следующее послание: «Месье, поступило сооб­
щение, что враги общественного блага, чья дерзость растет с каждым
днем, постоянно возбуждают все новые беспорядки и что на Марсовом
поле их предательские действия привели к криминальному происше­
ствию. Национальное собрание490 приказало мне сообщить вам, что
вы можете немедленно предпринять исчерпывающие и самые строгие
меры для прекращения этих беспорядков и выявления зачинщиков.
У меня нет причин сомневаться, что вы не замедлите подчиниться на­
мерениям (intentions) Собрания и в точности выполните все, что сочте­
те необходимым и предпримите все действия для восстановления по­
рядка и общественного спокойствия»491.
Около часа дня представители городских властей встретились на
Марсовом поле с генералом Лафайетом. В это время там находилось
несколько сот человек, которые уже подписали петицию и теперь слу­
шали речи ораторов из двух клубов — кордельеров и якобинцев. По
версии этих представителей и согласно протоколам муниципального
Совета, события развивались следующим образом. Приближение гвар­
дейцев встревожило толпу. Несколько человек, видимо из числа орга­
низаторов мероприятия или из числа активных граждан, подошли к
представителям городских властей и сказали, что собрание проводится
на законных основаниях и народ ведет себя спокойно. Те согласились,
но поставили условие — после подписания петиции все должны разой­
тись. Предложение было принято, но один из лидеров кордельеров стал
настаивать, чтобы несколько участников этого народного собрания
вернулись вместе с представителями городских властей на Гревскую
площадь в Hotel de Ville для переговоров. Кордельеры решили таким
образом тянуть время — пока будут идти неспешные переговоры в го­
родском Совете, сбор подписей будет продолжаться. (Действительно,
после полудня люди стали пребывать и в итоге у Алтаря Отечества со­
бралось не менее 6000 человек). Лафайет, оценив обстановку, предусмо­
трительно отвел войска к Place des Invalides.
156


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

Когда представители петиционеров и городских властей вернулись в
Муниципалитет, они увидели, что атмосфера там стала весьма нервоз­
ной. Опираясь на непроверенную информацию, Совет решил ввести в
Париже военное положение492.
Вряд ли на Марсовом поле обстановка была тихой и мирной. Обра­
щает на себя внимание фраза из отчета представителей муниципалите­
та: «Члены Клуба [кордельеров] отправили с нами депутацию в Муни­
ципальный совет как только все успокоилось»493. Учитывая, что делега­
ция Совета прибыла к Алтарю Отечества около часа дня, а вернулась в
Hdtel de Ville около 6 вечера (расстояние от Марсова поля до Гревской
площади никак не более 5 км, т.е. около часа ходьбы), на успокоение
толпы ушло как минимум часа три. Кроме того, по другим свидетель­
ствам, лидеры кордельеров уже в полдень начали призывать толпу к ак­
тивным действиям. «Nous пе voulons plus de Louis ХѴІ»494У— кричал один
из ораторов, требуя, чтобы все поклялись, что скорее погибнут, нежели
позволят хоть немного пожертвовать свободой. Кто-то стал говорить о
том, что мэр Парижа Байи совершил преступление против суверените­
та народа.
Кордельеры и левые якобинцы явно ставили себе целью затруднить
работу «умеренного» Муниципалитета и заставить городские власти
отказаться исполнять решения Учредительного собрания. А для этого
нужны были не мирные демонстрации и петиции, но жесткая конфрон­
тация с властью.
У властей же были свои цели: во-п ервы х, предотвратить бунт и со­
хранить status quo, т. е. конституционную монархию, а во-вт оры ху если
понадобится, показать силу власти (чтобы их политическим противни­
кам и черни стало ясно, кто в стране хозяин). Что касается Лафайета
и делегатов Муниципалитета, посланных на Марсово поле, то они на­
меревались сделать все, чтобы избежать кровопролития. Однако город­
ские власти, принимавшие решения, опираясь главным образом на не­
проверенные слухи и испытывая давление со стороны Учредительного
собрания, решили пойти на жесткие меры и прежде всего объявить во­
енное положение. Нет оснований считать, что именно Байи настоял на
его введении, но он одобрил эту меру, И одобрил он ее, повторяю, не
только под нажимом сверху, но и по внутреннему убеждению, полагая,
что кордельеры и радикалы-якобинцы предали Революцию495. Однако
независимо от взглядов и решений Байи события стремительно выхо­
дили из-под контроля. Обе стороны стремились к конфронтации и они
своего добились.
157


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

«Мы не были настолько глупы, — писал М. Робеспьер вскоре после
17 июля 1791 г., — чтобы не понимать, что слова “республика” и “мо­
нархия” не более как неопределенные и ничего не значащие термины,
способные быть кличками для сект и семенами раздора, но не характе­
ризующие никакой специальной формы правительства»496.
В 6 часов 30 минут вечера Байи вместе с другими членами Муни­
ципалитета отправился на Марсово поле. Впереди процессии двигался
отряд инфантерии с тремя пушками и красным знаменем — символом
военного положения. По дороге к ним присоединился Лафайет со сво­
им батальоном. Пьер Шометт, очевидец событий, писал, что толпа не
верила в применение силы497.
Согласно закону о военном положении, власти в подобной ситуации
обязаны были трижды призвать толпу разойтись и только потом при­
менять силу. Но, если верить Шометту, этого сделано не было: «услышав
внезапный барабанный бой, люди
вспомнили, что они действуют в
рамках закона и потому оставались на местах»498.
Надо сказать, что Марсово поле представляло собой большое пустое
пространство, предназначенное для военных маневров, обнесенное
железной оградой с пятью пропускными пунктами. Для собравшейся
толпы в случае применения против нее силы это было очень невыгод­
ным местом, поскольку быстро покинуть поле было невозможно, люди
оказывались в ловушке, как это и произошло вечером 17 июля 1791 г.
Едва появились первые шеренги Национальной гвардии, как (ци­
тирую Шометта) «послышался выстрел, но никто не двинулся с места,
они стреляли в упор, [хотя] обязаны были прийти и объявить закон [о
введении военного положения]. Войска продвигались, они выстрелили
второй раз, но никакой реакции со стороны тех, кто собрался у Алтаря
[Отечества] не последовало. И только когда после третьего залпа мно­
гие попадали, народ стал разбегаться. Около Алтаря осталось не более
сотни человек. Увы! Они дорого заплатили за свое мужество и за свою
слепую веру в закон. Мужчины, женщины и даже дети были жестоко
убиты, убиты на Алтаре Отечества»499.
Почему началась стрельба? Лафайет приказал гвардейцам сохранять
спокойствие, но остальные воинские части, раздраженные тем, что
из толпы в них летели камни, открыли огонь, не дожидаясь команды
(рис. 10). В официальном отчете сказано, что едва представители Му­
ниципалитета подошли к Марсову полю, большое число людей стали
кричать: «Долой красный флаг!», «Долой штыки!». Тогда «мэр остано­
вился и приказал войскам стоять»500. Согласно этому отчету, первый
158


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

Рис. 10. Расстрел демонстрации у Алтаря Отечества на Марсо­
вом поле в Париже в июле 1791 г. Рисунок Луи Лафитта
(L. Lafitte; 1 7 7 0 -1 8 2 8 ). (Musee Carnavalet, Paris.)

за л п бы л сделан в в о зд у х , и только в ответ на провокац и ю толпы со л д а ­
ты откры ли при цельны й огонь. П ри этом в отчете отм еч алось, что и з -з а
дей стви й толпы «сам ого п реступ н ого св о й ст в а , п р и зы вать [разой ти сь]
бы ло н ево зм о ж н о »501.
Байи о б ъ я ви л , что погибло 11 или 12 ч еловек и примерно ст о л ь ­
ко ж е ранено502. М арат п и сал о четы рех со тн ях п о ги бш и х и о том, что
больш ую часть тел утоп и ли в С ен е503. Ш ом етт сч и тал , что бы ло убито
около 5 0 человек 504. П оследн яя циф ра м н огим и истори кам и сч итается
наиболее п равдоподобной. Теперь о реакции п р о ти во б о р ст ву ю щ и х
сторон на происш едш ее.
В зая вл ен и и У ч р еди тельн ого собрания бы ло ск азан о , что оно «с п р и ­
скор бием у зн ал о , что вр аги сч астья и сво б о д ы ф р ан ц у зск о го народа,
н езаконно п р и сво и в себе ли ч и н у и я зы к патри отизм а, ввели некоторы х
лю дей в заблуж ден и е, вы н у д и в их в о сстать п ротив закона. И потом у вы
(зая вл ен и е обращ ено к Байи, после его д ок лада С обр ан и ю о со бы ти я х
17 ию ля. —

И.Д.)

вы н уж ден ы бы ли см енить методы уб еж ден и я, кото­

рыми вп ло ть до настоящ его врем ени столь успеш но п о л ь зо вал и сь , на

159


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

жесткие меры. Национальное собрание одобряет ваше поведение и все
предпринятые вами меры»505.
Якобинец Ларивьер (La Riviere) воскликнул по поводу происшедше­
го: «Вот так городская власть выступает против своих граждан!»506 Ма­
рат заявил, что камни в войска кидали агенты Лафайета, чтобы спро­
воцировать бойню (что было наглой ложью) и, разумеется, не забыл
упомянуть о «latroce Bailly»507.
«Господа Байи и Лафайет глубоко виновны, — писал Фрерон, — < ...>
они проявили себя как негодяи. Мы приходим к выводу, что это незабы­
ваемое событие было результатом тщательно спланированного заговора
и что Национальное собрание протянуло заговорщикам руку помощи.
Таким образом, произошла контрреволюция»508. Фрерон был убежден,
что «Лафайет и Байи хотели реставрировать старый порядок»509.
Ничего неожиданного в этих высказываниях не было. Как всегда,
ложь левых — грубее и топорнее, ложь правых — изощреннее. Далее,
после снятия режима военного положения (5 августа), в сентябре по­
следовала общая амнистия по случаю принятия Конституции. «Король
простил нас, Лафайет простил нас, королева нас простила < ...> нас
простил Байи и Национальное собрание. Какой букет прощений и про­
щающих!», — саркастически заметил Фрерон510.
Можно по-разному оценивать поведение Байи и степень его вины,
но одно, как мне представляется, бесспорно — не он главный виновник
трагических событий на Марсовом поле. Народ, возбужденный агита­
цией левых радикалов (при том, что правые органически не умели ве­
сти диалог с плебсом), стал заложником в непримиримом противосто­
янии республиканцев и «конституционалистов», двух идеологий, двух
концепций власти, столкнувшихся на cham p des sourds. Что мог Байи от­
ветить на прямой вопрос Шометта — «вы запретили любые собрания в
общественных местах, а имели ли вы на это право?». Разве что встречным
вопросом: «А вы, господа республиканцы, имели право подстрекать толпу
на открытую конфронтацию с властью только на том основании, что поли­
тическое status quo в тот момент не отвечало вашим амбициям, желаниям
и концепциям»? Но реальный, исторический Байи, выросший в уединен­
ном мире королевского Лувра511, отвечал проще — он был убежден, что
общественное спокойствие и порядок — это высшие ценности. Гарантия
же этих ценностей — неукоснительное соблюдение закона. «Вы, — писал
он другу в начале июня 1791 г., — свободны и вы хотите быть счастливым,
но свободным и счастливым вы можете быть, лишь когда вы в ладах с за­
коном. Каждое нарушение закона наносит ущерб вашей свободе»512.
160


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

«ПОДЪЯЛАСЬ ВНОВЬ УСТАЛАЯ СЕКИРА»
В принципе, резня на Марсовом поле могла бы стать достаточной
причиной для расправы с Байи513. Однако в действительности сложи­
лась более сложная ситуация. Судьба Байи была предопределена (на­
сколько вообще можно говорить о предопределенности чего-либо в
эпоху террора) не только роковыми событиями 17 июля 1791 г. Байи
был олицетворением всего, к чему якобинцы (для которых наука —
оплот аристократии, тирания интеллектуальных претензий, сфера де­
ятельности, недемократичная по самой своей природе) относились, как
правило, с подозрением, а то и с презрением. В их глазах Байи — ти­
пичный пример старорежимного академика, наслаждавшегося благами
жизни в лучах монархического правления. Более того, на него нападали
и радикалы-якобинцы, и Бриссо, который к тому же был крайне невы­
сокого мнения о нем как об ученом514.
В конце октября 1791 г. Байи объявил о своем решении покинуть
пост мэра Парижа. «Я полагаю, — сказал, обращаясь к чиновникам
муниципалитета, — что могу считать свою карьеру оконченной и по­
тому прошу Вас принять мою отставку. Конституция составлена, тор­
жественно провозглашена и одобрена королем. Я увидел завершение
того дела, которое было начато при моем президентстве (Байи, напо­
минаю, стал первым председателем (президентом) Учредительного
собрания. — И .Д .). Однако сейчас я нуждаюсь в покое, который не в
состоянии обрести, исполняя свои служебные обязанности»515. Конец
1791 г. и начало 1792 г. Байи провел в своем имении Chaillot, рабо­
тая над мемуарами. Весной 1792 г., когда усилились позиции жирон­
дистов516, для Байи настали тяжелые времена. Летом этого года он с
семьей вынужден был покинуть C haillotsl7 и скрываться в Нанте, где
беглецы жили в крайней бедности. За ним был установлен полицей­
ский надзор как за опасным реакционером-монархистом и он должен
был раз в неделю отмечаться у прокурора-синдика Нанта. Его лишили
квартиры в Лувре, а Муниципальный совет Парижа наложил на него
штраф в размере 6000 ливров за якобы имевшие место финансовые
злоупотребления в бытность его мэром столицы. Чтобы его уплатить
ученому пришлось продать часть своей личной библиотеки. Один из
друзей предложил ему эмигрировать в Англию или в США, но Байи
отказался, мотивируя это тем, что он ни в чем не виноват и ему не в
чем извиняться, тогда как его бегство за границу может быть истолко­
вано как признание вины.
161


НАУЧНАЯ КАРЬЕРА НА ВЕСАХ СОВЕСТИ

В начале июля 1793 г. Байи с женой, по совету Лапласа и астронома
Лаланда, переезжает в Мелен (Меіип) в надежде найти там уединение и
покой. Но вскоре по прибытии он был задержан и помещен под домаш­
ний арест. Между тем ораторы в Якобинском клубе все чаще выступали
с требованием суда над бывшим мэром Парижа. И хотя Байи убеждал
власти, что «никогда не втягивался какой-либо фракцией или партией в
какую-либо интригу и всегда следовал прямой дорогой своего долга»518,
его подробно допросили и отправили в Париж, где в то время шла под­
готовка к суду над Марией-Антуанеттой519. Показания Байи планиро­
валось использовать при составлении обвинительного заключения520,
однако как следователи ни старались, обнаружить в бумагах Байи или
в его действиях во время Вареннского кризиса чего-либо компромети­
рующего не удалось. Кроме того, было известно, что сторонники кон­
ституционной монархии, к числу которых принадлежал и Байи, как раз
не поддерживали идею бегства короля за границу и старались предот­
вратить такое развитие событий. Но тех радикалов, которые остались
в Якобинском клубе после выхода из него конституционалистов, не
устраивал тот факт, что Байи был сторонником умеренных, а не в сгово­
ре с королем. Им нужно было расправиться с бывшим мэром Парижа,
а для этого необходимо было сделать его ультрароялистом. И посколь­
ку уличить Байи в сговоре с королем во время Вареннского кризиса не
удалось, решено было представить события 17 июля на Марсовом поле
как результат роялистского заговора. Поэтому во время суда над коро­
левой прокурор прямо спросил Байи: «Разве вы не получили от МарииАнтунетты распоряжений устроить резню наших лучших патриотов?».
На что Байи ответил: «Нет, я отправился на Марсово поле только после
того, как получил предписание Генерального совета Парижа»521.
Однако его оправдания не помогли. Байи был предан суду Революци­
онного трибунала522. Вердикт от 20 брюмера II года (10 ноября 1793 г.),
обнародованный на следующий день, был единогласным, предопреде­
ленным и лживым: «Байи, вместе с Лафайетом, использовал средства,
которые были в его распоряжении, чтобы помочь бегству Капета, его
жены и семьи тирана», «нанятый тираном для того, чтобы < ...> натрав­
ливать граждан друг на друга < ...> — что привело к убийствам патри­
отов, осмелившихся говорить правду о тиране, — он прибегал к самым
гнусным уловкам»523. Разумеется, было сказано о том, что Байи «жаждал
крови народа» и т. п.524 А поскольку лидеры Революции любили пошлые
театральные жесты и инсценировки525, то решено было устроить казнь,
«привычный пир народу» (А. С. Пушкин), не на Гревской площади, где
162


ТРАГЕДИЯ ЖАНА БАЙИ

обычно гильотинировали «врагов народа», а на Марсовом поле, причем
к телеге, на которой астронома повезут к месту казни, предложили при­
крепить красный флаг военного положения, который затем предстояло
сжечь у подножия эшафота526.
День казни, 12 ноября 1793 г., выдался холодным и дождливым.
Путь от тюрьмы до Марсова поля казался бесконечным. Палач Анри
Сансон (Н. С. Sanson), вспоминал, что процессия продвигалась «под
оглушительный вой толпы < ...> собрался целый батальон каннибалов
< ...> Женщины были особенно дерзки и злобны»527. О том же писал и
другой очевидец событий — аббат Мореле528: «несчастного Байи встре­
чали криками bravo < ...> к радости всех присутствовавших, особенно
женщин»529. Дважды толпа пыталась прорваться сквозь оцепление, что­
бы схватить приговоренного, но национальные гвардейцы оттеснили
нападавших. На месте казни собралось несколько сотен людей, многие
были пьяны. Из-за дождя земля превратилась в грязное месиво. Комья
грязи летели в Байи вместе с проклятиями. Более часа пришлось ждать
под холодным дождем пока сожгут красный флаг, как было задумано по
сценарию. «Ты дрожишь, Байи!», — крикнул кто-то из толпы. «Только
от холода», — последовал ответ академика530.
Граф Антуан де Тибодо (A.-C.Thibaudeau; 1765-1854), современник
и очевидец событий, писал: «...среди революционных лидеров были
такие, которые рассматривали просвещение как силу, враждебную сво­
боде, а науку — как оплот аристократии < ...> И если бы их правление
продлилось дольше, или если бы им хватило смелости, они бы сожгли
все библиотеки, перерезали горло всем ученым и погрузили бы мир во
мрак...»531. И если без науки обойтись нельзя, то это должна была быть
их наука, «Іа science sansculotisee».

163


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

Выше я упоминал о том, что военные победы республиканской
Франции в 1793-1795 гг. в немалой степени были обусловлены тем, что
были решены проблемы материального снабжения армии, в чем боль­
шую роль сыграли научные кадры Республики. «Оказавшись в блокаде,
страна испытывала острую нужду в сырье для производства оружия,
боеприпасов, военного снаряжения. Солдатам не хватало обуви, так
как мастерские не успевали обрабатывать кожи в необходимом коли­
честве. Карно и Приер обратились к своим коллегам — ученым. Монж
занялся металлургией и технологией изготовления оружия. Под его ру­
ководством были реорганизованы имевшиеся оружейные мастерские,
открыты новые < ...> Для распространения передового опыта Монж
издал “Описание техники литья пушек” и вместе с другими учеными
составил “Руководство для рабочих по выплавке стали”. Необходимую
медь должна была дать переплавка церковных колоколов, но в них медь
и олово находились в иной пропорции, чем требовалось для изготовле­
ния пушек. Тогда Фуркруа изобрел новый метод разделения этих метал­
лов. Химик Сеген открыл быстрый способ дубления кож, что позволило
удовлетворить потребности армии в обуви. Лагранж проводил иссле­
дования по баллистике. Химики разработали способ добычи селитры
из почвы. Республика получила порох. Гитон де Морво руководил соо­
ружением аэростатов, применявшихся для наблюдения за неприятелем
на поле боя. Изобретатель Шапп построил первую линию оптического
телеграфа, связавшую Париж с Северной армией. Благодаря этому нов­
шеству весть о взятии французами Лилля дошла до Парижа за один час,
после чего Барер, член Комитета общественного спасения, восхищенно
воскликнул: “Так техника и наука служат свободе!”»532.
Что касается роли ученых в спасении Республики от военного по­
ражения, то об этом написано немало533, поэтому я, в дополнение к
164


«ПОСЛЕДНИЙ ФУНТ»

перечисленному выше, упомяну еще о нескольких достижениях в этой
области, основываясь главным образом на докладе, представленном
Ж. Кювье и Ж. Б. Деламбром Наполеону в 1808 г.534
1. На юге Франции было добы т о селитры на 12 млн ливров в т ечение
первых 9 месяцев 1793 г.
2. В конце 1793 г. во Франции было 4 чугунолитейных за во д а , в конце
1794 г. их ст ало 30. За 9 месяцев было создано 39 новых орудийных з а ­
водов. П рои зводст во пушек дост игло 13 тыс. в год (до революции в год
выпускалось 900 пушек).
3. Еж егодное прои зводст во ружей дост игло 240 тыс., только ст оли­
ца д а вал а 140 тыс., больше, чем во всей дореволюционной Франции. К
этому надо добавить, что оружейные мастерские создавались, в част­
ности, на бульваре Инвалидов и в Люксембургском саду, где ружья вы ­
делывались под рукоплескания толпы.
4.
Было орган изован о 20 новых п роизводст в холодного оружия (до
1789 г. сущ ест вовало лишь одно).
Что реально стояло за этими цифрами и фактами? Для примера опи­
шу детальнее ситуацию с добычей селитры и изготовлением пороха.

«ПОСЛЕДНИЙ ФУНТ»
К тому, что сказано в докладе Кювье и Деламбра можно добавить
цифры из отчета Ж. А. Шапталя от 29 нивоза III года (17 января 1795 г.):
за 11 предшествующих месяцев было добыто 22 млн фунтов селитры
и произведено 6 млн фунтов пороха535. По докладу К.Приера из Кот
д’ Ор, Конвент 14 фримера II г. (4 декабря 1793 г.) принял декрет о «ре­
волюционных методах» добычи селитры, которую ранее Франция от­
части добывала самостоятельно, отчасти ввозила из Индии. «Теперь, —
говорилось в декрете, — когда свобода везде дала в руки ее отважных
защитников молнии, которые поразят тиранов, следует в той же мере
увеличить добычу материала, который позволит их метать». Декрет
предписывал «всем и каждому» «промывать землю из своих погребов,
конюшен, овчарен и коровников, амбаров, а также разрушенных стро­
ений». Если каждый гражданин добудет фунт селитры, то Республика в
кратчайшее время получит 25 млн фунтов ее и «этого будет более чем
достаточно, чтобы разбить всех сателлитов тиранов». Так пусть же каж165


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

дый патриот скажет себе: «Спасение человечества может зависеть от
последнего фунта селитры, который можно извлечь в моем жилище»536.
Уже 30 плювиоза II г. (18 февраля 1794 г.) перед решеткой Конвента
предстала депутация от секции Gardes-Frangaises, которая приволокла с
собой 6804 фунта «народной» селитры. Делегаты обратились с прочув­
ственной речью к депутатам и спели M arseillaise du Salpetre.
Одна из столичных газет так описывала процесс добывания селит­
ры: «...раскапывают все погреба Парижа, подвалы, конюшни, сараи.
Оттуда (согласно рекомендациям ученых. — И.Д.) извлекают поверх­
ностный слой земли в два-три пальца толщиной и эту землю складыва­
ют в бочку. Затем в бочку наливают воду, которая, проходя через зем­
лю, обогащается солью. Воду процеживают через ушат, напоминающий
прачечное корыто, дно которого покрыто соломой. Эту воду собирают
и заливают ею другие порции земли < ...> после чего раствор помещают
в нагреватель, чтобы вода испарилась, а соль осталась на дне»537.
Одной из самых популярных песен этих дней была упомянутая
выше M arseillaise du Salpetre, музыку которой сочинил Л. Керуби­
ни (M .L. С. Z.S. Cherubini; 1760-1842). В ней, в частности, были такие
слова:
Lavez Іа terre en un tonneau;
En fa isa n t evaporer Геаи,
Bientdt le nitre va paraitre:
Pour visiter Pitt en bateau ,
II ne nous fa u t qu e du salpetre (bis).
C est dans le sol de nos caveaux
Q ue git lesprit d e nos ancitres;
Iis enterraient sous leurs tonneaux
L e noir chagrin d av oir des maitres.
C achant sous Гаіг d e la g a ie ti
Leur a m ou r p o u r la Liberte ,
C e sentim ent nosait paraitre ,
M ais dans le sol il est reste
Et cet espriL cest du salpetre ! 538

До революции, начиная с 1665 г., поставками пороха занимался так
называемый Пороховой откуп (La Ferm e des Poudres)539, частная компа­
ния финансистов, которые заключали с королем договор на шесть лет,
согласно которому компания получала эксклюзивное право произво­
дить и продавать порох и селитру. Пороховой откуп был обязан постав­
лять в королевские арсеналы 1 млн фунтов пороха в год по цене 6 су за
166


«ПОСЛЕДНИЙ ФУНТ»

фунт, т. е., учитывая, что 1 ливр = 20 су, на 300 000 ливров (около 12 млн
долларов США). В действительности же, фунт пороха стоил 12 су и ко­
роль полагал, что заключил очень выгодную сделку, даже если учесть,
что королевская казна должна была выплачивать откупщикам также
27 тыс. ливров в год в качестве страховки на случай пожара или взрыва,
а кроме того платить 60 тыс. ливров в год производителям селитры. Но
Его Величество сильно заблуждался! Кампания не поставляла ему ого­
воренного в договоре количества пороха, а часть пороха, произведен­
ного на ее предприятиях, продавалась на рынке по цене 29 су за фунт540.
В результате Франция испытывала постоянный пороховой голод, что
проявилось, в частности, во время Семилетней войны (1756-1763). Са­
мым «узким» местом в производстве пороха (если не считать того, что
оно оказалось в руках людей, которых оборона государства вообще не
волновала) стала добыча селитры. Англия ввозила ее из Индии, Прус­
сия производила около 150 000 фунтов в год, Швеция — от 200 000 до
600 000 фунтов. Франции было мало и миллиона фунтов541, однако даже
этого количества страна не получала.
Часть селитры откупщики покупали в Индии (что было им выгод­
но), но после Семилетней войны путь туда для французских судов ока­
зался закрытым. Да и невозможно было ставить страну в зависимость
от иностранного поставщика, когда речь шла о стратегически важном
ресурсе. Пришлось «добывать» селитру старым способом — на разва­
линах домов, в подвалах, в складских помещениях, на чердаках, в ко­
нюшнях, коровниках и т.д. Закон позволял сборщикам селитры вхо­
дить в частные дома и собирать соль с каменной кладки стен. Вообще,
профессия эта была чрезвычайно выгодной — многие жители стара­
лись откупиться от них. По подсчетам Лавуазье, даже когда сборщики
селитры собирали всего каких-нибудь 800 т в год, это обходилось жи­
телям города или региона по меньшей мере в 600 тыс. ливров. Кроме
того, часть полученной необработанной селитры сборщики продавали
на черном рынке.
Тюрго решил навести порядок в этом деле и аннулировать дого­
вор с Пороховым откупом542, поручив Лавуазье, маркизу Д’Ормессону
(А .Ede Paule Lefevre, marquis d’Ormesson; 1751-1808) и П.С.Дюпону
создать новую организацию — Управление порохов и селитр (La Regie
des Poudres et Salpitres)543. Во главе Управления были поставлены четве­
ро уполномоченных (regisseurs)y трое из руководства бывшего Порохо­
вого откупа — Л.К.М .Барбо де Глатиньи (L.C.M .Barbault de Glatigny;
1726-1783)544, Ж .Б.П .А .К луэ (J.В.Р.A.Clouet; 1739-1816) и Ж .П .Ле167


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

фошо-отец (J.P.Le Faucheaux; 1720-1792), — четвертым руководителем
был назначен Лавуазье. Это был мудрый ход, поскольку присутствие
Лавуазье придавало деятельности Regie кроме бюрократического также
научно-техническое направление. Каждому уполномоченному выпла­
чивалось жалованье в размере 2400 ливров в год плюс премия с продаж:
1 су за каждый фунт пороха (не селитры!), проданного сверх 800 млн
фунтов и 2 су за каждый фунт пороха, проданного сверх 900 млн фун­
тов, а также 6 денье за фунт селитры. Стимул действовал безотказно, к
концу года уполномоченные зарабатывали бонус до 16 000 ливров.
При этом Лавуазье, в отличие от своих коллег, ясно представлял гео­
политический аспект проблемы производства пороха и вооружения.
«Государство, подобное Франции, — писал он, — обширное и окружен­
ное соседями, завидующими его силе, соперничающими с ним в торгов­
ле и всегда готовыми подорвать в нем мир и процветание, вынуждено, в
силу самого своего [географического] положения и наличия владений,
разбросанных по всему свету, внимательно следить за всем, что проис­
ходит в Европе, Америке и Азии. И независимо от того, как там скла­
дывается ситуация, такое государство должно само добывать селитру
и производить порох в количествах, необходимых для вооружения его
флота, снабжения армии, защиты границ и сохранения и защиты его
продовольственных запасов, а также для стимулирования промышлен­
ной деятельности, эксплуатации его недр, развития общественных ра­
бот и торговли»545.
Между тем порох во Франции производился не только в недоста­
точных количествах, но и по устаревшим технологиям. «Искусство
приготовления селитры, — писал П.Дюпон, — достигшее высокого
совершенства в Швеции, Пруссии и Индии, во Франции находится по
большей части в зачаточном состоянии. Мы только умеем собирать ее
на развалинах или в старых зданиях и выщелачивать и нам неведомо,
что ее можно получать искусственно»546.
По просьбе Лавуазье Тюрго предложил Академии наук объявить
конкурс (с премией в 4000 ливров) на разработку в течение трех лет
способа увеличения производства селитры, не собирая ее в частных
домах547. Поразительно, с какой быстрой все было сделано: 17 августа
1775 г. Тюрго подписал обращение к Академии, 2 сентября программа
конкурса была готова. Академия получила 38 проектов, но, увы, ника­
ких новых идей в них не было. Конкурс был продлен до 1782 г. и награда
увеличена до 8000 ливров. В итоге, первая премия досталась братьям
Тувенель (Thouvenel), один из которых был врачом, а другой уполно­
168


«ПОСЛЕДНИЙ ФУНТ»

моченным (com m issaire) по порохам в Нанси, но их работа была скорее
экономической, нежели химико-технологической.
Тем временем Лавуазье предпринял кое-какие меры по увеличению
добычи селитры. Он запретил сборщикам входить в частные дома, вин­
ные погреба (было известно, что они шли туда отнюдь не за селитрой)
и в подвалы. Собирать соль разрешалось только в конюшнях, овчар­
нях, голубятнях и пустых амбарах, а также в разрушенных постройках.
Кроме того, он рекомендовал использовать в пороховых мельницах
конскую тягу548. По инициативе Лавуазье при Управлении были орга­
низованы курсы по подготовке квалифицированных рабочих для по­
роходелен. На этих курсах не только учили практическим приемам
работы, но также читали лекции по химии и математике. Был также
усилен контроль за процессом выщелачивания и качеством древесной
золы. В частности, Лавуазье запретил применять золу, ранее уже ис­
пользованную прачками для приготовления мыла, поскольку в такой
золе часть поташа (К2С 0 3) была потеряна. Было построено 17 новых
пороховых фабрик и 13 предприятий по очистке селитры. Наконец, Ла­
вуазье добился посылки нескольких молодых людей в Индию и в другие
страны для изучения постановки там селитряного дела.
Но основное внимание ученый сосредоточил на разработке метода
получения селитры искусственным путем, т.е. путем искусственной
нитрофикации (соответствующая технология применялась в Шве­
ции)549. В 1777 г. Лавуазье опубликовал «Instruction (а фактически учеб­
ник. — И. Д.) sur letablissem ent des nitrieres et sur la fabrication du salpetre»
с детальнейшим описанием всех процессов и технико-экономическими
расчетами550, поскольку труд этот предназначался в первую очередь ин­
весторам. Однако желающих рискнуть оказалось немного. Поддержка
пришла от Л.-А. де Ларошфуко д’Анвиля551. Он заметил, что в окрест­
ностях его замка в Ларош-Гийоне (La Roche-Guyon), близ Понтуаза
(Pontoise)y на меловых клиффах (крутых обрывах) образуются отложе­
ния селитры. Ларошфуко тщательно исследовал их, написал статью,
которая была по представлению Лавуазье опубликована M emoires Ака­
демии552, и создал небольшое предприятие на территории своего замка
в марте 1777 г. На следующий год Лавуазье обследовал карьеры вдоль
берегов Луары от Блуа до Тура и в соседних регионах и обнаружил там
запасы природной селитры.
В итоге, усилия Лавуазье и его коллег дали свои плоды: если в 1775 г.
было получено 1,7 млн фунтов селитры, то в 1777 г. — 2 млн и к 1788 г.
планировалось довести ее добычу до 3,8 млн фунтов553. При этом цена
169


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

продукта упала с 12 до 7 су за фунт. Regie поставляло несколько видов
порохов — для военных целей, охотничий (poudre a giboyer), коро­
левский, обладавший наибольшей силой и т.д. Но главное — к концу
1770-х годов во французских арсеналах хранилось 5 млн фунтов воен­
ного пороха554, этого хватило бы на две-три кампании. Франция даже
экспортировала часть своих пороховых запасов в Голландию и Испа­
нию. Большая партия (1,7 млн фунтов) была послана в Америку. «Мож­
но с уверенностью сказать, — писал Лавуазье в 1789 г., — что благода­
ря этим поставкам Северная Америка обрела свою свободу»555. Кроме
того, французский порох по своим качествам превзошел английский и
стал лучшим в Европе. Если в период Семилетней войны можно было
поражать цель на расстоянии 7 0-80 туазов (136-155 м), то французский
порох образца 1778 г. (при том же «классическом» его составе, — «six,
as, as», т.е. 75% нитрата калия и по 12,5% угля и серы, — но при лучшей
очистке компонентов, более тонком их измельчении и т. п.) позволял
увеличить дальность стрельбы до 115-130 туазов (224-263 м)556.
Одно лишь огорчало Лавуазье — химические исследования селит­
ры и ее детонационных свойств продвигались медленно и трудно. Но
именно от них он ждал наибольшей помощи в решении практических
вопросов. Лавуазье исходил из того, что, определив состав азотной
кислоты и «механизм» образования селитры, можно будет получать
последнюю синтетическим путем. Но задача оказалась слишком слож­
ной.

«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН -

СОЛДАТ»

Революционные передряги не способствовали нормальной работе
всех производств, в том числе и порохового. Старые же запасы (около
4 млн фунтов) почти полностью иссякли в первые годы революции557
23 сентября 1791 г. Учредительное собрание национализировало все
предприятия и мастерские, производящие оружие и военное снаря­
жение. Отныне эта сфера производства стала государственной моно­
полией. Управляющие Regie теперь подчинялись министру финансов.
Четыре генеральных инспектора надзирали за работой 48 фабрик и ма­
стерских по очистке селитры и производству пороха, разбросанных по
всей стране. Бюрократии стало больше, селитры и пороха меньше.
170


«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН -

СОЛДАТ»

В мае 1792 г. министр финансов Э.Клавьер обратился к Лавуазье с
просьбой вернуться в Regieyпоскольку Клуэ отсутствовал, Лефошо-отец
был слишком стар, а его сын находился в отъезде. Лавуазье отказался
занять официальный пост (чтобы не нарушать декрет, запрещавший
академикам получать дополнительное жалование где-либо на постоян­
ной основе), но согласился временно исполнять обязанности управля­
ющего, пока производство пороха не будет налажено. Ему было выде­
лено 600 тыс. ливров. Кроме того, сборщики селитры вновь получили
право добывать ее бесплатно из почвы и разрушенных строений, но попрежнему они не могли работать в домах граждан без их разрешения.
Лавуазье начал с усовершенствования метода определения содер­
жания селитры в исходном сырье. Сделать это было крайне важно, по­
скольку сборщики указывали одни (большие) цифры, а после очистки
оказывалось, что в доставленном ими материале соли на 30% меньше.
Отсюда конфликты и финансовые потери (сборщикам платили за одно
количество селитры, а государство получало другое, заметно меньшее).
Исследования, проведенные Лавуазье, привели его к выводу, что скорее
всего правы обе стороны, поскольку значительное количество селитры
терялось при продолжительном нагревании раствора в ходе очистки.
Чтобы избежать потерь, Лавуазье предложил промывать сырье холод­
ной водой558.
Однако 15 августа 1792 г. он вынужден был покинуть Арсенал, где
жил и где находилась его лаборатория. Обстановка становилась тре­
вожной. Опасения ученого полностью подтвердились — 18 августа
несколько citoyensy комиссаров секции Пик, т.е. секции Робеспьера,
ворвались в Арсенал и арестовали отца и сына Лефошо, отправив их
в тюрьму La Forcey где первый вскоре покончил с собой. Младший Ле­
фошо был освобожден спустя пять дней после ареста по распоряже­
нию, поступившему из Законодательного собрания. Возглавить Regie
предложили Фуркруа. Тот поначалу согласился, но будучи человеком
осторожным, вскоре отказался от этой должности и его сменил ЖакПьер Шампи (J.-P.Champy; 1744-1816), который вскоре был заменен на
Луи Пьера Дюфурни (L. Р. Dufourny de Villiers; 1739-1796), члена и одно
время председателя Коммуны Парижа, имевшего привычку подписы­
ваться LH om m e Libre. Лавуазье не успел закончить намеченные экспе­
рименты по холодной очистке селитры, но то, что ему удалось сделать
в этом направлении, он подробно изложил в пространной статье, опу­
бликованной в октябре 1792 и продолжение — в январе 1793 г. в Annales
de Chimie559.
171


'ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

К весне 1793 г. внутреннее и внешнее положение Республики резко
ухудшилось, о чем я уже упоминал выше. 10 июля Конвент переизбрал
Комитет общественного спасения, 27 июля 1793 г. в его состав вошел
Робеспьер, а 14 августа — Л. Карно (L.N .M . Comte Carnot; 1 7 5 3 -1823)560
и Приер из Кот д’Ор561 (последние двое, в отличие от остальных членов
этого Комитета, имели научно-техническое образование).
Кадровые офицеры, выпускники Corps du Genie, Карно и Приер из
Кот д’Ор занимались военными вопросами, первый — военными опе­
рациями, второй — военным снабжением. Оба они не обладали боль­
шими ораторскими способностями, но для украшения их докладов
революционной риторикой всегда можно было прибегнуть к услугам
других, скажем, Бертрана Барера.
5 августа 1793 г. депутация Коммуны Парижа, а 12 августа — депу­
тация делегатов первичных собраний потребовали от Конвента немед­
ленно принять декрет о создании всенародного ополчения. Робеспьер
поначалу возражал. «Нам не людей не хватает, а нашим генералам не
хватает патриотических добродетелей», — заявил он 14 августа в Яко­
бинском клубе. Однако под нажимом низов Конвент принял-таки
23 августа 1793 г. декрет о массовом наборе (levee еп masse)* т.е. декрет
о всеобщей воинской повинности. Черновой вариант этого документа
составил Карно. Затем текст был отредактирован и представлен Кон­
венту Барером.
«С этой минуты, — говорилось в первой статье декрета, — и до той
поры, когда неприятель будет изгнан за пределы Республики, все фран­
цузы находятся в состоянии мобилизации для службы в армии. Моло­
дые люди пойдут сражаться; женатые будут ковать оружие и доставлять
продовольствие; женщины будут изготовлять палатки, шить одежду и
работать в лазаретах; дети будут щипать из старого белья корпию; ста­
риков будут выносить на общественные площади, чтобы они подогре­
вали мужество бойцов, проповедовали ненависть к королям и единство
Республики»562. Весь документ был подчинен логике тотальной войны:
одна часть населения составляет воюющую армию, тогда как другая —
«армию, занятую производством оружия»563, ибо «в свободной стране
каждый гражданин — солдат»564.
Далее, в следующих статьях, говорилось о том, что национализиро­
ванные дома будут преобразованы в казармы, в общественных парках
будут устроены оружейные мастерские, а земля из подвалов и погре­
бов будет выщелачиваться для получения из нее селитры565. Церковь
аббатства Сен-Жермен-де-Пре, преобразованная в Atelier de Unite, ста­
172


«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН — СОЛДАТ»

ла предприятием по очистке селитры, перерабатывавшим около 25 000
фунтов неочищенной соли в день.
Приер и его советники поначалу пытались вдохнуть новую жизнь в
Regie, но безуспешно. И тогда начались лихорадочные (они же «револю­
ционные»566) поиски селитры, о которых я упомянул выше. 28 августа
1793 г. Карно снял все ограничения, наложенные ранее на сборщиков
селитры. Теперь они могли входить в любой дом, независимо от формы
собственности, без чьего-либо разрешения. Особенно активно велись
поиски селитры в развалинах домов в Лионе и Тулоне, сильно разру­
шенных по приказу Конвента после подавления там восстаний. Были
выделены средства на продолжение экспериментов по искусственной
нитрификации. Вспомнили также, что Лавуазье еще в 1778 г. обнару­
жил большие залежи природной селитры в долине Луары и в Шаранте.
Приер, в обход руководства Regie, добился (31 августа 1793 г.) в Комите­
те общественного спасения назначения специального уполномоченно­
го, наделенного широкими правами по привлечению людей и исполь­
зованию инструментов и материалов с целью организации в указанных
регионах работ по извлечению селитры из земли. Этим уполномочен­
ным стал бывший лаборант Фуркруа молодой химик Луи Николя Воклен (L. N. Vauquelin; 1763-1829), а в помощники ему назначили Жозефа
Жакото (J. Jacotot), адвоката из Дижона.
К концу января 1794 г. Приер понял, что распределение ответствен­
ности за снабжение армии боеприпасами и оружием между тремя ми­
нистерствами (военным, морским и финансов), находящихся друг с
другом в очень непростых отношениях, более нетерпимо. 13 плювио­
за II года Республики (1 февраля 1794 г.) Конвент по докладу Барера567
принял решение сосредоточить руководство всеми работами в этом
направлении в специально созданной в составе Section des Armes du
Comite de Salut Publique комиссии — Commission des Armes et Poudres,
которая состояла из пяти отделов: тяжелой артиллерии, легкого во ­
оружения, материально-технического снабжения, Regie des Poudres и
вновь созданного Революционного агентства селитры и пороха. Таким
образом, производство пороха было поставлено под контроль Коми­
тета общественного спасения. Более того, за шесть дней до принятия
указанного декрета, 7 плювиоза II года Республики (26 января 1794 г.),
Комитет общественного спасения создал в Париже еще один орган —
Administration Revolutionnaire des Poudres et Salpetres*8> который 29 ян­
варя 1794 г. предложил установить новые пороховые мельницы в замке
Гренель (Grenelle) и в Porte des Ter nes. А представители революционного
173


'ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

комитета секции Сен-Жермен-де-Пре (секции Unite), всегда отличав­
шейся высокосортным патриотизмом, предложили перерабатывать се­
литру, добываемую во всех департаментах Франции, прямо в нефе Хра­
ма Разума и на примыкающей к нему территории. Взамен же патриоты
просили разрешить им приспособить маленькую церковь аббатства
Сен-Жермен-де-Пре под храм, где они будут отправлять культ Высшего
Существа. Разумеется, Комитет пошел им навстречу (2 февраля 1794 г.
Приер подписал соответствующий декрет), оговорив, однако, что перед
началом работ все живописные полотна должны быть переправлены в
Лувр (для сохранности).
27
февраля 1794 г. полномочия Administration Revolutionnaire des
Poudres et Salpitres решением Комитета общественного спасения были
распространены на всю Республику569. Тем самым маргинализация
функций и статуса Regie была завершена. Теперь это управление полу­
чило новое название — Agence N ationale des Poudres. В его обязанности
входило руководство очисткой селитры и производством пороха толь­
ко на ранее действовавших установках. Созданием и надзором за рабо­
той новых рафинировочных и пороходельных мастерских руководила
Administration Revolutionnaire des Poudres et Salpetres. Во главе последней
должны были, стоять политически благонадежные администраторы.
Первой была предложена кандидатура Франсуа-Антуана-Анри Декруазиля (F.-A.-H.Descroizilles), фармацевта из Руана и предпринимателя-химика, занявшего ранее пост регионального инспектора по порохам и селитрам (его регион охватывал десять департаментов северовосточной Франции и Нормандию). Декруазиль одно время состоял
консультантом Ж. Ролана и после изгнания жирондистов из Конвента
был арестован как федералист. В тюрьме он написал (или завершил)
мемуар об искусственной нитрификации, которой успешно занимал­
ся до ареста. Это его спасло. Молодой человек был не только выпущен
на свободу, но и назначен на упомянутую выше инспекторскую долж­
ность570. Предложение возглавить Administration Revolutionnaire он при­
нял без колебаний.
Сложнее обстояли дела со второй кандидатурой. Приер остановил
свой выбор на Жане-Антуане Шаптале, квалифицированном химике
и технологе, авторе известного учебника Elements de Chim ie (1790)571.
25 февраля 1794 г. Бертолле отправил письмо Шапталю, в то время ра­
ботавшему в качестве инспектора по порохам и селитрам на юге Фран­
ции и находившемуся в Каркассоне. Бертолле уведомил младшего кол­
легу, что «колесо Революции призывает его к иным обязанностям». Но
174


«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН - СОЛДАТ»

Шапталь колебался. Ему не нравился Робеспьер и он не одобрял то, что
произошло в Париже в начале сентября 1793 г. По его мнению, Француз­
ская Республика должна быть республикой талантов, а не диктатурой
одной партии. Как лидер федералистского сопротивления якобинцам в
Монпелье Шапталь был арестован после падения жирондистов в июне
1793 г., но через несколько дней отпущен. Во избежание нового ареста
Шапталь с семьей уехал в глухую горную деревушку на юге Франции,
где прожил до декабря 1793 г., когда друзья сообщили ему о его на­
значении инспектором. В феврале 1794 г. он узнал, что его вызывают в
Париж для руководства Administration. Это известие его не обрадовало.
Шапталь ответил, что в качестве инспектора он принесет больше поль­
зы. Но в Комитете общественного спасения настаивали. «Вы понима­
ете, — писал ему в отчаянии Бертолле, — что Агенство (т. е. бывший
Regie. — И .Д .) при всех своих возможностях не в состоянии произво­
дить более 6 млн фунтов [пороха] в год, тогда как нам требуется, и мы
обязаны сделать, 30 миллионов». В другом письме Бертолле писал уже
более спокойно, но настойчиво: «Комитет общественного спасения не
примет вашего отказа. Там знают, что вы приносите большую пользу,
выполняя вашу нынешнюю миссию, но вы нужны здесь, в центре собы­
тий < ...> Приезжайте! Вы получите поддержку Комитета в свершении
благого дела и в отпоре любого недоброжелательства, которое только
может проявиться [по отношению к вам] < ...> Я полагаю, что любое
дальнейшее сопротивление с вашей стороны будет плохо восприня­
то»572. 23 марта Карно и Приер посылают Шапталю письмо, которое не
оставляет ему никакого выбора. В самом начале апреля он прибывает
в Париж и встречается с Робеспьером. Тот заверяет Шапталя, что Ре­
спублика нуждается в нем и ему ничто не угрожает. Вместе с тем от
якобинских лидеров Монпелье на Шапталя продолжали поступать до­
носы Фукье-Тенвилю, обвинителю Революционного трибунала. Однако
потребность в порохе была столь велика, что даже якобинцы поняли —
химик им нужнее в Administration, нежели в Tribunal Revolutionnaire.
Шапталь отказался от идеи создания второго пороходельного цен­
тра в Porte des Terne, решив сосредоточить все парижское производство
пороха в Гренеле, тогда как очистка селитры производилась главным
образом в Сен-Жермен-де-Пре. И это было, как показали дальнейшие
события, правильным решением.
Третьим руководителем Administration стал химик и предпринима­
тель Жан-Антуан Алуард Карни (J.-A.-A.Carny; 1751-1830), который
много сделал для усовершенствования производства пороха573. Это
175


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

было очень важно, поскольку уже к февралю 1794 г. выяснилось, что
имеющиеся пороховые мельницы не могут переработать того огром­
ного количества селитры, которое поставляли рафинировочные ма­
стерские. Однако наращивание производства пороха лимитировалось
не только технологическими возможностями. Комитет общественного
спасения столкнулся также с проблемами профессиональной компе­
тентности работников и стимулированием их труда. Были назначены
новые руководители производств в Гренеле и в Сен-Жермен-де-Пре —
депутаты Конвента Жозеф Ниу (J.Niou) и Огюст Фресин (A.Frecine)
соответственно. Когда Фресин ознакомился с состоянием дел в СенЖермен-де-Пре, где, напоминаю, патриотизм отличался особыми каче­
ствами, он заявил персоналу Храма Разума: «Я испытываю глубочай­
шее сожаление от того, что вынужден, пусть даже на минуту, оставить
в разговоре с вами братский язык и заставить вас выслушивать суровые
доводы». Что же так опечалило народного избранника в самый разгар
хорошо организованного террора? «Я с удивлением и печалью (sic! —
И .Д .) узнал, — продолжал Фресин, — что среди вас есть те, кто упорно
добивается повышения заработной платы за счет Республики (произ­
водство пороха было госмонополией и вряд ли рабочие могли ожидать
повышения зарплаты в условиях галопирующей инфляции от кого-то
иного, кроме правительства. — И .Д ). Да что же это, граждане! Неужели
мерзкий дух алчности, который национальное правосудие уничтожило
среди монополистов, заразил чистые души санкюлотов? Такое подозре­
ние мне кажется слишком отвратительным, чтобы я мог принять его, и
вы не допустите, чтобы этот дух витал над вашими головами»574. Заме­
чательное обращение! Такое недовольство духом можно себе позволить
только, когда вопрос с головам и уже решен.
Завершив эмоциональную часть своего выступления, депутат Наци­
онального Конвента перешел к экономическим доводам. Он заявил со­
бравшимся, что контроль цен, т. е. максимум, установленный 29 сентя­
бря 1793 г., означает также фиксированные цены на труд. Затем Фресин,
обратился к юридической аргументации: все, кто занят производством
пороха, считаются мобилизованными («реквизированными») и соглас­
но закону от 13 плювиоза II года Республики (1 февраля 1794 г.) «всякий,
кто каким-либо образом препятствует или задерживает экстраординар­
ное производство селитры и пороха»? подлежит аресту. Иначе говоря,
любовь к труду (причем, малооплачиваемому) приравнивалась к люб­
ви к отечеству, а точнее, любовь к отечеству должна была пробуждать
любовь к бескорыстному труду. Ведь что человеку нужно для счастья,
176


«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН -

СОЛДАТ»

разумеется, «счастья добродетели и скромного достатка», как выразился
Сен-Жюст ? «Несколько унций пищи в день, радость творить добро и
сознание того, что совесть чиста — вот и все» (рецепт Кутона)575.
Выступление Фресина следует оценивать в контексте той тревожной
ситуации, которая сложилась в Париже ранней весной 1794 г. Экономи­
ческое положение в столице к этому времени резко ухудшилось. Бед­
нота, измученная нехваткой продовольствия и трудностями его приоб­
ретения по твердым ценам, роптала. Призывы к восстанию, к «новому
31 мая», слышались уже не только в очередях и в других местах скопле­
ния народа, но и в Клубе кордельеров. На правительственном плакате,
размещенном в одной из оружейных мастерских, рабочие которой ба­
стовали, под именем Робеспьера кто-то приписал «anthropophage» («лю­
доед»), а под именами Приера, Линде и Барера — «trompeurs du peuple
toujours bete et stupide» («обманщики народа, тупые и глупые») и ниже
добавлено: «voleurs [et] assassins» («воры [и] убийцы»). Виновников най­
ти не удалось (хотя у всех работников мастерской были взяты образцы
почерка) и Комитет общественного спасения назвал бунтовщиков ин­
триганами и пособниками аристократии.
В то же время правительство решило смягчить закон о максимуме
(который практически не соблюдался), чтобы погасить недовольство
торговцев, которые в глазах плебса были основными виновниками всех
бед. 3 -4 вантоза II года (21-22 февраля 1794 г.) Конвент принял так на­
зываемый третий максимум: цены 1790 г. увеличивались на треть и к
новым ценам добавлялось еще 5% для оптовых и 10% для розничных
торговцев, плюс транспортные расходы.
Комитет общественного спасения на сделанные в начале марта
1794 г. Эбером и его сторонниками заявления о необходимости вос­
стания и новой чистки Конвента ответил репрессиями (хотя призы­
вы эбертистов не имели никаких практических последствий). В ночь
с 23 на 24 вантоза II года (13-14 марта 1794 г.) был арестован Эбер, а
спустя четыре дня Шометт и другие ультралевые. Они были преданы
суду Революционного трибунала и казнены. Во главе Коммуны Пари­
жа встали сторонники Робеспьера. Но этого правящему триумвирату
(Робеспьер — Сен-Ж юст — Кутон) показалось мало — 10 жерминаля
(30 марта 1794 г.) на совместном заседании правительственных комите­
тов было принято решение об аресте Дантона, Демулена и других мон­
таньяров.
В этой ситуации, когда правление Робеспьера и его спрдвижников
все более походило на диктатуру и когда сложившийся в 1792-1793 гг.
177


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

союз между якобинцами и санкюлотами практически распался, власть,
чтобы как-то объединить нацию, пошла на изменение официальной
демагогии. В якобинской риторике акцент теперь делался не на теме
f r a t e r n i , а на идеале нового общества и нового человека. Это новое
общество, рожденное Революцией, по мнению Робеспьера, должно
быть обществом нравственно совершенных людей, пылких патриотов,
готовых безоговорочно жертвовать личными интересами ради обще­
ственных. «Видя в Революции проявление вечной борьбы добродетели
и порока, он [Робеспьер] толковал любые политические разногласия
в категориях этики. По мнению Робеспьера, тот, кто не разделяет его
стремления к “царству добродетели”, — “нравственно испорченный”,
порочный человек, а значит — “контрреволюционер”, подлежащий
уничтожению»576.
Целям единения нации и укреплению идеала нового человека слу­
жили многие мероприятия, в частности, организованный 30 вантоза
II г. (20 марта 1794 г.), накануне процесса над эбертистами, грандиоз­
ный парад в честь мастеров-оружейников. По сути это была генераль­
ная репетиция праздника Верховного существа577.
Впереди колонны шли трубачи, за ними двигалась конная жандар­
мерия, потом канониры с двумя пушками, барабанщики и саперный
взвод. Далее следовали представители закона: мировые судьи, члены
гражданского и уголовного трибуналов и Революционный трибунал в
полном составе. За ними шли делегации от революционных мастерских
по очистке селитры, «революционные кузнецы» и не менее революци­
онные пушечные мастера. Далее, маршировал большой оркестр и груп­
па матерей с детьми на руках (по две матери от каждой секции столи­
цы), за которыми шагали девять профессоров революционных курсов
по способам изготовления вооружений (среди них — Монж, Бертолле,
Фуркруа, Гитон де Морво, Ассенфрац, Вандермонд). За профессорами
дефилировали их ученики тремя группами по двадцать пять человек
в ряд и каждый нес свежеотпечатанную брошюру с инструкциями по
производству вооружений. Перед первой группой выпускников рево­
люционных курсов несли задрапированную и украшенную цветами
конструкцию, на которой была установлена корзина с «революционной
селитрой». Перед второй группой выпускников тащили центрифугу для
получения «революционного пороха», на которой было написано «Mort
aux Tyrans». Третья группа тянула за собой пушку, сделанную самими
слушателями этих курсов. Потом шли 50 плотников, а за ними — вто­
рой оркестр. Шествие замыкали представители власти — члены Ком­
178


В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН -

СОЛДАТ»

муны Парижа, министры и т. д. Завершилось это мероприятие у здания
Конвента. Там Agence N ationale des Poudres et Salpetres представило сде­
ланный из селитры фригийский колпак свободы, а депутация из Гренеля — возложила на Алтарь Отечества модель горы, увенчанную бюстом
Марата, причем и модель, и бюст были сделаны из селитры.
Однако все эти оргии свободы и братства не помогли преодолеть
раскола в обществе и ослабить социальную напряженность. Спустя
неделю после шествия в Конвент явилась делегация от оружейных ма­
стерских, но уже не с бюстом Марата, а с требованием увеличить зар­
плату. Поклявшись в верности Комитету общественного спасения (ри­
туальная лесть властям — необходимый элемент народных ходатайств
перед переходом к угрозам и расправам), они пожаловались, что рабо­
чих заставляют работать при свечах дополнительно два часа, но деньги
при этом платят те же и в результате такой «тирании администрации»
труженики тыла вынуждены питаться хлебом и сыром. А дальше шел
обычный в таких ситуациях лукавый разговор — мол, мы не против
власти, но вдруг кто-то попытается использовать наше бедственное по­
ложение ... и т. д и т. п.578
Однако якобинское правительство решило проявить твердость.
Сен-Ж юст утверждал, что «бедняки составляют силу земли; они имеют
право говорить как хозяева с правителями, которые ими пренебрегают
< .. .> Не допускайте, чтобы в государстве был хотя бы один несчастный
или бедняк»579, тогда как Бийо-Варенн заявлял, что время проб и оши­
бок, время спонтанных народных выступлений прошло и впредь каж­
дый должен действовать согласно плану, согласно «системе», поскольку
революционное государство стало «машиной»580. Это означало, что го­
сударство объявило свою монополию на насилие. Но
Все понимали: Комитет общественного спасения вместе с Рево­
люционным трибуналом мог уничтожать, устраивая фарсовые суды«амальгамы», любых противников как слева, так и справа, однако он
не мог немедленно, в революционном темпе, привлечь необходимое ко­
личество квалифицированных мастеров, особенно металлистов, их не­
обходимо было подготовить. Более того, им нужно было создать прием­
лемые для них условия жизни, т. е. необходимо было решать социальноэкономические задачи. Материальная же сторона жизни, в частности
«вопросы экономики, сами по себе мало привлекали внимание мечтате­
лей (т. е. Робеспьера и его соратников. — К Д .) , отступая на второй план
перед блистательной перспективой построения идеально нравственно­
го общества». Самим робеспьеристам, этим «народным диктаторам»
179


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

(как выразился один из лидеров «болота» Дюран де Майан), какой-либо
«социальный подход» был абсолютно чужд. «Они оценивали людей ис­
ключительно по этическим критериям и делили общество на две не­
равные части: на “добродетельных” граждан, составляющих большую
часть нации — собственно “народ”, — и “порочное”, “нравственно раз­
вращенное” меньшинство»581.
Трещину между правительством Робеспьера и низами, в частности
мастерами-оружейниками, невозможно было ликвидировать разгово­
рами о братстве, многочасовыми дефиле разукрашенной молодежи и
праздником Верховного существа. Технократически настроенная часть
Комитета общественного спасения и правящей верхушки, которая раз­
личала патриотическую риторику и реальную работу по увеличению
эффективности производства и рационализации управления им, это
понимала. Даже Ж.Ассенфрац, человек, в общем-то, ума необширно­
го, с презрением говорил об описанном выше параде, в котором ему
пришлось участвовать: «Будем осторожны, а то как бы, пока мы тут
заняты организацией праздников, наши соседи не организовали свою
промышленность < ...> Ведь не благодаря праздникам Англия оказа­
лась способной добиться перевеса на политических весах Европы. И не
благодаря праздникам Соединенные Штаты Америки стали процвета­
ющей страной»582. Для Приера, Ассенфраца и многих других якобинцев-технократов «царство добродетели» — это рабочая мастерская,
прообразом которой стало Atelier Perfectionnement, т.е. образцовое
производство, созданное в Париже в начале 1790-х годов. Именно ру­
тинное механическое высокоточное производство, «героем» которого
выступает дисциплинированный, образованный и искусный рабочий,
должно спасти отечество, а не публичные клятвы верности режиму и
поиски утопического всеобщего братства.
Вернемся, однако, к ситуации с производством пороха. 17 мессидора
II года (5 июля 1794 г.) Комитет общественного спасения объединил два
агенства — Agence N ationale des Poudres et Salpetres (бывший Regie), ко­
торое занималось производством пороха в старых мастерских и Agence
Revolutionnaire des Poudres et Salpetres, которое руководило новыми про­
изводствами — в общее Agence des Poudres et Salpetres. Во главе нового
агентства стояли три руководителя — Шампи, Шапталь и Ф.-Ж . Бонжур, бывший ассистент Бертолле. Иначе говоря, правящий Комитет
шел по пути централизации и концентрации производства стратегиче­
ски важного ресурса583.

180


«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН - СОЛДАТ»

Каковы же итоги этой громадной работы власти по обеспечению
армии запасами пороха. Прежде всего следует отметить, что первые ре­
зультаты народного копания дали о себе знать только к марту 1794 г.
Теперь о цифрах. К 9 термидора III года (27 июля 1795 г.) картина была
такова: очисткой селитры занимались 6000 мастерских на территории
Франции, из которых в Париже находилось чуть более 60. В 1793 г. до­
быча неочищенной селитры составила 2 718 000 фунтов, тогда как в
предыдущие десять лет добывали ежегодно в среднем 3 500 000 фун­
тов. По данным Приера, в 1794 г. добыча неочищенной селитры «ре­
волюционными методами» составила 16 754 000 фунтов. Но Приер вел
подсчет добытой селитры тоже революционными методами. Когда же
пересчитали с помощью обычной арифметики, цифра уменьшилась до
14 750 000 фунтов, что, конечно, тоже впечатляет. К последней цифре
следует добавить еще 4 830 000 фунтов сырья, добытого бывшим Regie,
но, увы, не революционными методами. Итого получается (на 1794 г.) —
19 580 000 фунтов. Это, разумеется, не обещанные Приером в декабре
1793 г. 30-40 млн, но вполне приличное количество.
Однако армии нужна была не селитра сама по себе (тем более не­
обогащенная), но порох. А тут все много интересней. Из исходного се­
литряного сырья в 1794 г. удалось получить 12 млн фунтов «чистой»
селитры (т.е. достаточно чистой, чтобы ее можно было использовать
в военных целях). Теоретически этого количества соли должно было
хватить для производства 16 млн фунтов пороха. Но практически по­
роховые мельницы смогли намолоть только 7 млн. Сказались многие
факторы: недостаток мельниц, нехватка рабочих рук, технологические
и организационные неурядицы. Причем 28,6% этого пороха было про­
изведено в Гренеле, около 50 — на предприятиях бывшего Regie и толь­
ко около 20 % на остальных, вновь организованных предприятиях584.
Таким образом, революционная власть сумела резко увеличить произ­
водство пороха для военных целей. В основном, это увеличение обяза­
но, однако, работе старых мастерских, подведомственных Regie, а также
заводу в Гренеле585.
До сих пор речь шла о количестве. Теперь — о качественной стороне
дела, т.е. об использовавшихся технологиях p a r excellence. Хотя Карни
и утверждал, что придумал новые способы очистки селитры и полу­
чения пороха, однако ничего принципиально нового он не предложил.
История вкратце такова. Дюфурни, тот самый, который подписывался
LH om m e Libre, познакомившись с предварительными результатами не­
законченного исследования Лавуазье по холодной очистке селитры, с
181


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

непосредственностью истинно свободн ого человека изложил их более
простыми словами, избегая по возможности специальной химической
терминологии, в виде официальной инструкции, которая от имени Ко­
митета общественного спасения была разослана по всей стране во ис­
полнение декрета от 14 фримера II года Республики (4 декабря 1793 г.).
Никакого упоминания имени Лавуазье, который с 8 фримера II года
(28 ноября 1793 г.) находился в тюрьме Port-Libreyв инструкции не было.
3 вантоза II года (20 марта 1794 г.) была представлена Programmes
des Cours Revolutionnaires sur la Fabrication des Salpitres, des Poudres, et
des Canons, составленная по распоряжению Комитета общественного
спасения Гитоном, Фуркруа, Дюфурни, Бертолле, Карни, Монжем, Ассенфрацем и Перрье. По сути это была не программа учебного курса в
современном понимании, но учебное пособие, написанное, за исклю­
чением введения, озаглавленного «Смерть тиранам», сугубо техниче­
ским языком, причем в этом сочинении описывалось как надо в идеале
организовать получение пороха в образцовой мастерской. Ни о каких
революционных методах добычи селитры и ее очистки речи не было,
все операции излагались так, как их следовало проводить «по науке», а
не так, как это демонстрировалось в наскоро сколоченных мастерских
на Place M aubert и на других парижских площадях. В лекции по очистке
селитры излагалась традиционная процедура (с двумя последователь­
ными перекристаллизациями) и только с самом конце упоминалось о
более современном «холодном» методе очистки, созданным «револю­
ционным гением». Правда, не указывалось, кем именно, поскольку «ре­
волюционный гений» находился в это время в революционной тюрьме
в ожидании суда Революционного Трибунала. Спустя полгода, уже по­
сле Термидора, метод Лавуазье (в чисто технологическом плане замет­
но усовершенствованный) вытеснил традиционный и в октябре 1794 г.
Шапталь составил Instruction sur le raffinage du salpetre, nouvellement
adopte dans lesfabriqu es nationaux586 (под lesfabriqu es nationaux имелись
в виду раффинажные мастерские в Сен-Жермен-де-Пре). Шапталь, —
правда, позднее, в своем учебнике — признал приоритет Лавуазье в соз­
дании «холодного» метода очистки селитры и заслуги Карни в реализа­
ции и усовершенствовании этого метода в 1794 г.587
Для производства «революционного пороха» Республика нуждалась
также в поташе (К2С 0 3) и в соде (Na2C 0 3). Незамедлительно была раз­
работана национальная программа по сжиганию деревьев (подлеска) и
кустарников, а Л.Н.Воклен и Трюссон ( Trusson) составили «Instruction
sur la Combustion des Vegetaux, la Fabrication du Salint de la Cendre Gravelee,
182


«В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН - СОЛДАТ»

et sur Іа т апіёге de Saturer les Eaux Salpetries» (1793), которая была неза­
медлительно издана Комитетом общественного спасения. Правда, тут
правящий Комитет столкнулся с неожиданной трудностью. Если чист­
ка конюшен, подвалов и отхожих мест еще могла вызвать известный
энтузиазм населения, то с поташем ситуация была иная, поскольку зола
из каминов, печек и кухонных плит смешивалась домохозяйками с жи­
ром и эта смесь использовалась в качестве мыла. Ну как такой нужный
продукт отдать Комитету общественного спасения! Женщины отка­
зывались отдавать великому делу Революции даже грязную воду, оста­
вавшуюся после стирки. Преемник Шапталя на посту инспектора по
добыче селитры и производства пороха на юго-западе Франции некий
Раймон докладывал 1 июля 1794 г.: «Зола в некотором смысле является
собственностью гражданок, не все из которых республиканки. И для
большинства из них это вещество дороже свободы». Действительно,
сложная ситуация — женщины больше беспокоятся о стирке, чем о
своих сыновьях и мужьях, находящихся на фронте. Ввиду выявленной
неспособности этого, как выразился Раймон, «жадного пола» посыпать
золой Алтарь Отечества, пришлось революционными методами жечь
кустарники и сорную траву, реквизировать щелок на винных заводах
и т. д.588
Но вернемся к докладу Кювье и Деламбра. Приведенный ими список
достижений, в которых участвовали крупнейшие французские ученые,
можно продолжить. С апреля 1793 г. Гитон де Морво начал формиро­
вать группу специалистов для проведения научно-технических работ
оборонного характера. В нее вошли Бертолле, Фуркруа, А. Т. Вандер­
монд, Воклен, Монж, Ассенфрац, Б. Пеллетье (В. Pelletier, 1761-1797) и
другие ученые и инженеры. Работали, не жалея времени и сил, с «ре­
волюционным рвением». Как заметил Р.Хан, «их достижения порази­
тельны, даже если преувеличенные оценки их деятельности урезать до
разумных пределов»589. Но мне бы хотелось остановиться далее на тех
аспектах этой заслуживающей самого глубокого уважения деятельно­
сти ученых, на которых редко останавливаются исследователи.
Уже в начале XIX в. некоторые авторы стали утверждать, что все эти
импровизации Комитета общественного спасения с добычей селитры
в погребах и кузнецами в Люксембургском саду, хотя и пополнили во­
енные запасы Республики, но были крайне неэффективными. Дешевле
и проще было бы вместо призывов типа «Ускорьте же, друзья и братья,
ускорьте всевозможными способами эксплуатацию селитряных зале­
жей вашего округа. А вы, народные общества, прочные столпы Свобо183


«ПРОМЫВАЙТЕ ЗЕМЛЮ В БОЧКЕ»

ды и Равенства, вы, которые как весталки, храните священный огонь
патриотизма, разожгите пламя в сердцах всех граждан, наэлектризуйте
их!», вместо всего этого балагана расширить уже имевшиеся производ­
ства, а не вытеснять их кустарными и полукустарными мастерскими,
пусть даже и работающими по рецептам Монжа и Бертолле590.
С чисто технической точки зрения скептики были во многом правы
(хотя далеко не все вновь созданные производства были кустарными),
и в армии Директории, Консульства и Империи поставлялось воору­
жение, изготовленное на расширенных и модернизированных пред­
приятиях, основанных, как правило, до 1789 г. или на заново постро­
енных современных заводах и фабриках. Но в 1793 г. на это не было
ни времени, ни средств, а кроме того, существовала еще одна причина,
заставлявшая Карно и его единомышленников идти по пути революци­
онной чрезвычайщины. «Было решено, — докладывал Карно Конвенту
13 брюмера II г. (3 ноября 1793 г.), — создать 258 кузниц в Париже. Цель
Комитета общественного спасения состоит в том, чтобы, размещая их
главным образом в общественных местах и в местах гуляний < ...> воз­
будить в народе доверие к собственным силам, заставить простой народ
устранять препятствия, с которыми эти великие созидательные усилия
могут неожиданно столкнуться»591. Была и другая цель — дать работу
не в меру политизированному населению Парижа. Трудотерапия — не­
плохое лекарство от многих социальных недугов.
Следует также отметить, что призыв создать «национальные мастер­
ские для производства оружия» прозвучал впервые во время событий
31 мая 1793 г. Это было одно из семи требований парижских секций.
Газета Эбера Le Рёге Duchesne писала в те дни: «Мы должны реквизи­
ровать всех рабочих , которые работают с металлом < ...> установить
кузницы во всех общественных местах и работать день и ночь, чтобы
производить пушки, мушкеты, сабли и штыки»592. Таким образом, про­
цессы развития военного производства и радикализация Революции
шли параллельно. Якобинские лидеры надеялись также, что патриоти­
ческий труд в сочетании с патриотической риторикой поможет укре­
пить союз якобинцев с санкюлотами593. Неплохая идея. Но ее воплоще­
нию мешали два обстоятельства. Во-первых, армии нужен был не пере­
стук молотков в столичных садах, а реальное оружие и реальный порох,
причем в больших количествах, по недорогой цене, хорошего качества
и как можно быстрее. Народные мастерские этого сделать не могли. Вовт оры х, население Парижа надо было не только занять, но и оплачи­
вать труд занятых там людей, а тут, как уже отмечалось выше, у властей
184


‘В СВОБОДНОЙ СТРАНЕ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН -

СОЛДАТ»

возникали проблемы. В итоге, во вновь организованных мастерских ра­
ботало накануне Термидора около 5000 человек, а если учесть семьи, с
этими мастерскими была связана жизнь около 25 000 человек. Немного,
если принять во внимание, что в Париже рабочее население составляло
тогда около 250 000 человек (не считая членов семьи работника)594.
И Карно, и Приер предпочитали как можно больше технологических
операций передать в негосударственные мастерские, с презрением от­
зываясь о системе regie, поскольку государственные предприятия были
неэффективны, склонны к обману и не склонны к восприятию техниче­
ских новаций595. Но частный сектор был слишком маломощным, чтобы
выполнять большие госзаказы, поэтому приходилось развивать госу­
дарственные предприятия.
Далее, вся эта грандиозная деятельность Конвента и его Комитета
общественного спасения по привлечению ученых к обороне страны но­
сила двойственный характер. Действительно, в 1793-1794 гг. научные
и инженерные силы Республики были мобилизованы на защиту отече­
ства, были развернуты научные исследования, направленные главным
образом на военные нужды, но в это же время во Франции решением
Конвента закрываются все академии и научные общества, а многие уче­
ные были либо репрессированы, либо без каких-либо оснований от­
странены от важных научных разработок. На судьбе Академии наук я
остановлюсь детальнее в следующем очерке.

185


БОРЬБА С E SP R IT D E CORPS И ПРОЕКТ
НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?
Критика науки и научных институтов началась еще до Революции.
К примеру, Д’Аламбер, ясно понимая, какие «великие выгоды» может
принести наука обществу и государству, с горечью писал о том, что на
выборах в Академию можно наблюдать «все типы злоупотреблений,
интриги и протекционизм, а это может привести к тому, что Академия,
если в ней не будет наведен порядок, заполнится посредственностя­
ми»596.
После Революции нападки на Академию усилились. «Академик, —
писала Mercure de France в октябре 1790 г., — ест в бархатном кресле, и
на него одного идет пропитание, которого хватило бы на сорок сель­
ских хозяйств < ...> Академии всегда были потайными фонарями (les
lanternes sonrdes) тиранов»597.
«Взятая как коллектив, — утверждал Марат в одном из своих холе­
рических писем о “charlatanism e academ icien \— Академия должна быть
рассматриваема как общество людей суетных < ...> Она делится на не­
сколько групп, из которых каждая бесцеремонно ставит себя выше дру­
гих и отделяется от них»598.
Другой пример. В январе 1790 г. Комитет по финансам Учредитель­
ного собрания представил проект госбюджета на грядущий финансо­
вый год. Бюджет был весьма жесткий, в нем, в частности, были суще­
ственно урезаны традиционные расходные статьи по разделу «Maison
du Roi», в коем значились и ассигнования на академии, в том числе и на
Академию наук. Впрочем, расходы на последнюю уменьшать не пред­
полагалось, она должна была получить свои «законные» 93 158 ливров
и 10 су плюс 1200 ливров на награды за крупные научные открытия и
лучшие монографии. Однако дебаты по этим статьям бюджета начались
только в середине августа. И тут один из депутатов — Ж.-Д. Ланжюине
(J.-D. Lanjuinais; 1753-1827), между прочим профессор гражданского
186


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

права и адвокат, — заявил, что он категорически против выделения го­
сударственных денег на содержание каких бы то ни было научных ор­
ганизаций, ибо все они, особенно академии, представляют собой кор­
порации, а всякого рода esprit de corps в свободном обществе следует
опасаться. «Посмотрите на Англию, — вещал Ланжюине, «непреклон­
ный, проницательный и доблестный бретонец», как охарактеризовал
его В. Гюго, — там академии не получают (от правительства. — И .Д .) ни
денег, ни знаков отличия, и тем не менее процветают, и их академики
отличаются не меньшей ученостью, нежели наши, а пользы, смею ут­
верждать, приносят даже больше наших»599.
Впрочем, вовсе не обязательно было обращаться к опыту Англии
и Германии. Ланжюине в своих выступлениях напоминал об успеш­
ной деятельности Societe des Inventions et Decouvertes, Societe d'Histoire
Naturelle и других societis libres. Наконец, он указывал на издание «Энци­
клопедии» как на пример удачного коммерческого предприятия600. Лан­
жюине был не одинок, аналогичные доводы приводились на страницах
Journal de Physique, издаваемом Ж.-К.Деламетри (J.-Cl. Delametherie;
1743-1817), не говоря уж об изданиях типа V am i du Peuple. В Собрании в
поддержку Ланжюине выступил депутат Л.-С. Мартино (L.-S. Martineau),
заявивший с солдатской прямотой: «Мы не должны платить за то, что
кто-то хочет стать образованным человеком», а депутат П.-Ш.-Н. Деделе
д’Ажье (P.-C.-N. Dedelay dAgier) предложил создать аж специальный ко­
митету который должен будет изучить состояние дел во всех академиях
и научных обществах королевства и заняться их реорганизацией, чтобы
«дух деспотизма не препятствовал расцвету гения»601.
Тогда, в августе 1790 г., все обошлось отчасти благодаря выступлени­
ям аббата А.Б.Грегуара (Н.В. Gregoire; 1750-1831). Академия наук по­
лучила свои 93 458 ливров и 10 су (что на 300 ливров больше, чем пла­
нировалось финансовым комитетом) плюс 1200 ливров «наградных»,
а выступления ее критиков были пока (!) оставлены без внимания. Но
спектр мнений в Собрании относительно судьбы академий и научных
обществ («оставить все как есть» — «реорганизовать» — «закрыть»)
определился вполне. Кроме того, всем обществам и академиям пред­
писано было в течение месяца представить новые уставы, т.е., по сути,
самореформироваться.
Следует упомянуть также о том, что 31 июля 1790 г. Учредительное
собрание заслушало доклад Л.-М. Ревельера-Лепо (L.-M.La ReveillereLepaux или La Revelliere Lepeaux; 1753-1824), ботаника и политического
деятеля, о вознаграждении труда ученых, писателей и людей искусства.
187


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

Ревельер настаивал на том, что государство должно платить людям на­
уки и искусства достойное вознаграждение, ибо их труд способствует
росту просвещения во всем мире и, кроме того, по этой же причине
оно должно поддерживать и соответствующие институты602. Более того,
предлагалось выплачивать компенсации тем, кто рисковал своей жиз­
нью и здоровьем в длительных путешествиях, имевших важное значе­
ние для национальной экономики и развития науки (примером могла
служить трагическая история Жана-Франсуа Гало, графа де Лаперуза
(J.F.Galaup, comte de La Perouse; 1741-1788), погибшего со всем соста­
вом возглавленной им морской кругосветной экспедиции у атолла Ваникоро (Соломоновы острова)). Депутаты в большинстве своем под­
держали докладчика, однако после длительных дискуссий, касавшихся
того, как и в каком размере выплачивать соответствующие вознаграж­
дения, было решено установить три категории выплат: до 3000 ливров
(при этом нижний предел не оговаривался), от 3000 до 6000 и от 6000 до
10 000 ливров. При этом было решено, что эти выплаты должны иметь
единовременный характер, а не быть ежегодным пожизненным посо­
бием и присуждать их следует в том случае, когда работа над проектом
будет полностью завершена и ценность полученных результатов станет
очевидной603.
Критика Академии во многом была, конечно, заслуженной. Действи­
тельно, цитадель французской учености выказывала явную тенденцию
к монополизации научных исследований в стране, за которой ясно про­
сматривались контуры монополии на истину. Действительно, научную
элиту Франции раздирали склоки и интриги, часто по ничтожнейшим
поводам. Все это правда.
Но нередко критика Академии, в целом совершенно справедливая,
перерастала в выступление против самой науки. Так, бабувисты настаи­
вали на необходимости ограничить весь массив человеческих знаний
исключительно знаниями полезными, которые «должны побуждать их
[людей] любить равенство, свободу и отечество и сделать их способ­
ными служить ему и оборонять его», ибо развитие наук стало «основа­
нием для отличий, превосходства и освобождения от общественного
труда»604. Можно указать несколько источников этой контрнаучной и
контракадемической риторики.
Первый из них — это руссоистская критика науки как отчужденного
знания. «Наши души, — писал Руссо, — развратились по мере того, как
совершенствовались наши науки и искусства»605. Progres connaissances
сопровождался, по мнению citoyen de Geneve, decadence des moeurs. Само
188


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

возникновение наук Ж ан-Ж ак объясняет человеческими пороками:
суеверия породили астрономию, праздное любопытство — физику,
жадность — арифметику, а в целом все науки — это плод человеческой
гордыни. «Первый источник зла, — поучал Руссо, — это неравенство,
неравенство породило богатство, а оно, в свою очередь, — роскошь и
праздность, роскошь же породила искусства, а праздность — науки»606.
Вот такая генеалогия.
В ответ на эти контрнаучные выступления Вольтер писал их автору:
«Никогда столько остроумия не пускалось в ход, чтобы вернуть нас к
животному состоянию. Когда читаешь ваше произведение, так и раз­
бирает охота поползать на четвереньках»607.
Взгляды Руссо (J.-J. Rousseau; 1712-1778) нашли многочисленных
последователей, причем, как это часто бывает, эпигоны оказались
большими роялистами, чем сам король (особенно после 1789 г.).
Характерным примером может служить небольшая новелла фран­
цузского авантюриста и писателя Жака-Анри Бернардена де Сен-Пьера
(Jacques-Bernardin-Henri De Saint Pierre; 1737-1814) «La Chaumiere
Indienne»608. Герой Сен-Пьера, ученый-академик, по заданию Лондон­
ского королевского общества отправляется в далекое плавание к бере­
гам Индии. Там, в пагоде на берегу Бенгальского залива, он беседует с
брамином.
Все 3500 вопросов, которые герой задает верховному жрецу-брамину, можно свести к трем главным: как обрести истину? где ее обрести?
можно ли ее передать другим людям? Брамин ответил, что истина мо­
жет быть открыта лишь самим браминам, поскольку только они хранят
содержащие ее древние книги и только они могут их читать. Непосвя­
щенные не могут владеть этими книгами.
Европеец был шокирован самоуверенностью брамина, который не
утруждал себя никакими доказательствами. Затем, попав под тропи­
ческий ливень, английский ученый находит приют в убогой хижине
индийца-парии, от которого узнает много интересного, и, в частности,
знакомится со многими секретами браминов.
Мораль новеллы вполне очевидна — истина не может быть соб­
ственностью интеллектуальной элиты, более того, простые люди ближе
к природе, и потому они лучше ее понимают, а ученая эрудиция (слово
«savant» относилось в XVIII в. скорее к человеку образованному, чем к
исследователю-профессионалу) не только не обязательна в поисках ис­
тины, но даже вредна. А чтобы смысл новеллы дошел до самого тупого
читателя, Сен-Пьер во введении рассказал о том, сколько ему самому
189


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

пришлось претерпеть от касты академиков, узурпировавших право чи­
тать великую Книгу Природы.
Правда, Сен-Пьер подчеркивает, что его критика направлена не на
науку как таковую, но на амбиции и предубеждения членов научных
обществ, действия которых наносят науке большой ущерб. Что же кон­
кретно предлагал Сен-Пьер?
Ответ на этот вопрос можно найти в другом его сочинении «Ѵоеих
durt Solitaire» (1789). «Если науки и искусства, — писал этот последо­
ватель Руссо, — благотворно влияют на процветание нации, — в чем
мы не сомневаемся, — то было бы правильным, чтобы сама нация из­
бирала членов академий, подобно тому, как она избирает членов других
собраний. Новое знание должно быть общим достоянием, как и другие
богатства государства»609. Полагаю, комментарии излишни.
Теперь о втором источнике контрнаучных и контракадемических на­
строений во Франции XVIII столетия. Наряду с агрессивным антикле­
рикализмом и сциентистским просветительством энциклопедистов в
это время в стране расцветала вера в магию, алхимию, астрологию, каб­
балу и другие герметические учения. Вокруг личностей Сен-Жермена
(Le Comte de Saint-Germain), Калиостро (A. Cagliostro, настоящее имя —
Giuseppe Balsamo; 1743-1795), Месмера (Fr. A.Mesmer; 1734-1815), СенМартена (L.-Cl.de Saint-Marin; 1743-1803) создается атмосфера почти
религиозного почитания, доходившего до истерии. Кроме того, ши­
рокое распространение получают масонские ложи. Некоторые списки
лож, как заметил А. Строев, «напоминают списки членов профсоюза:
так, в 1787 г. двадцатилетние инженеры департамента мостов и дорог
поголовно вступают в парижскую ложу Урания < ...> С 1760-х годов,
особенно на юге Франции, часть масонов испытывает сильное воздей­
ствие мистиков, влияние Учителя нарушает иерархическую масонскую
структуру, противоречит власти Великой ложи Франции. В 1785 г., не­
задолго до скандала с “ожерельем королевы”, конгресс филалетов, пре­
тендовавший на объединение не только французских, но и немецких
масонов во имя поиска мистического знания, посылал своих депутатов
к Калиостро, обращался в основанную им в Лионе материнскую ложу
египетского ритуала, но Великий Копт сперва согласился посвятить из­
бранных, а потом отказал, видимо, желая подчинить себе все масон­
ство»610. К этому надо добавить, что многие масонские ложи всерьез
интересовались и занимались алхимией.
Академия наук как могла противостояла этому масонско-оккультистскому поветрию, но ее успехи в этом деле нельзя назвать впечатляющими.
190


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

Наконец, третий источник если не контрнаучных, то, во всяком слу­
чае, антиакадемических настроений связан, по словам А. П. Огурцова,
«с плебейским отождествлением ученых с привилегированным сосло­
вием»611. Действительно, малообразованные слои населения считали
ученых и людей искусства некой «аристократией духа», пользовавшей­
ся разнообразными привилегиями и занятой совершенно бесполезны­
ми интеллектуальными играми. В самом начале Революции Байи с го­
речью записал в своем дневнике: «Я должен заметить, что обнаружил
в собрании избирателей весьма сильную антипатию к литераторам и
академикам»612. А газета Mercure de France сообщала в октябре 1789 г.,
что не прошло и 12 часов после начала Революции, как на улицах на­
чали раздаваться призывы к закрытию всех академий613. Причины
подобных настроений были связаны не только с темнотой и безгра­
мотностью низов, их неспособностью оценить достижения науки, но
и, хотя бы отчасти, с неопределенным статусом французской аристо­
кратии в эпоху Просвещения. Во времена Людовика XIV французская
знать оказалась в трудной ситуации: ее статус, который для нее был
дороже жизни, подрывался презрительным отношением к ней короны
и потерей политического влияния, разбуханием численности дворян­
ства614 и инфляцией титулов, которые можно было купить за деньги,
что легально уравнивало родовитую аристократию с худородными
чиновниками615. В сложившихся условиях дворянство пошло по пути
переопределения своей идентичности: в XVIII в. французская аристо­
кратия стала позиционировать себя в качестве культурной элиты, что,
в свою очередь, привело к социальному возвышению интеллектуалов
из Tiers £tat. Наиболее успешные из них вошли в число знати. Скажем,
30 из 160 авторов gncyclopedie были выходцами из старой аристократии.
«Талант стал основанием для возведения в благородное достоинство.
Интеллектуалы из среднего класса стали смешиваться с grands seigneurs
в салонах и академиях < ...> В XVIII в. мнение, что из интеллектуалов
сформировалось отдельное элитарное сословие < ...> стало весьма рас­
пространенным»616. Вместе с тем, по мнению Л.Гринфельд, «в отличие
от интеллектуалов, gens de fin an ce были париями, они считались вопло­
щением нечистоты. Даже если они сами были philosophes9как Гельвеций
и Лавуазье, грязное золото, прилипшее к их рукам, всегда их компроме­
тировало»617.
Замечу также (это важно для понимания дальнейшего), что в поис­
ках критерия своей исключительности французская аристократия в си­
туации, когда социальная иерархия по престижу уже не соответствова191


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

ла иерархиям по богатству, образованию и власти, набрела на еще одну
идею — идею нации, как единственного суверена. В результате, статус
любой социальной группы стал базироваться на заслугах перед нацией.
Но вернемся к положению науки во Франции накануне и во время Ре­
волюции.
Наибольшую опасность для французской науки представляли вы ­
ступления не темного безграмотного люда, но полуграмотных ремес­
ленников. Дело в том, что Устав Академии наук 1699 г. (действовавший
в основных своих положениях до 1784 г.) официально закрепил за ней
консультативную и экспертную функции, которые, впрочем, она в той
или иной степени выполняла и ранее (во всяком случае, фраза «арргоиѵё
p a r VAcademie» встречается в заключениях Академии по поводу тех или
иных изобретений, по крайней мере, с 1685 г.). В статье 31 Устава 1699 г.
было сказано: «Академия будет рассматривать, если Король так пове­
лит, все машины, на кои требуется привилегия Его Величества. Акаде­
мия будет свидетельствовать о том, являются ли представленные ма­
шины новыми и полезными...»618.
Таким образом, Академия наук была признана официальным арби­
тром при рассмотрении технических и технологических инноваций, ре­
шение которого открывало (или закрывало) автору проекта путь к по­
лучению королевской привилегии (патента, как бы мы сейчас сказали)
и/или соответствующего вознаграждения. Причем на деле экспертная
функция распространялась и на те технические и технологические (а
позднее и на научные) проекты, которые представлялись в Академию
непосредственно, минуя королевскую администрацию.
Тем самым Академия наук стала монопольным коллективным пра­
вительственным экспертом, контролером и судьей в вопросах науки и
техники. Для изобретателя академическое арргоиѵё служило лучшей
рекламой его детища. Более того, Академия все активнее участвовала
в делах практических — промышленных, финансовых, торговых и т.д.
В записке Р. А. Реомюра (R. А. Ferchault de Reaumur; 1683-1757) «Раз­
мышления о пользе, которую Академия наук могла бы приносить коро­
левству, если бы королевство оказывало ей необходимую поддержку»
(составлена между 1716 и 1727 гг.) предлагалось, в частности, поручить
Академии надзор за монетным делом, мануфактурами, дорогами и мо­
стами, а также ввести академиков в разного рода компании и советы.
И эти предложения фактически были реализованы619.
Разумеется, подобная монополизация Академией экспертных и
надзорных функций и сращивание академических кругов с правитель­
192


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

ственной бюрократией у многих, прежде всего у ремесленного люда,
вызывали недовольство. Мастерам-ремесленникам далеко не всегда
удавалось преодолеть чиновничьи препоны для получения искомой
королевской привилегии. Поэтому ремесленники предлагали учредить
«несколько компаний-посредников, куда новоявленное изобретение
могло бы быть представлено во всей полноте (nudite) < ...> и где еще не
сформировавшийся талант мог бы без всякого смущения явить первые
опыты своей изобретательской Музы»620.
После Революции тон петиционеров изменился, а главное, стали по­
являться добровольные ассоциации ремесленников, не признававших
над собой никакого главенства и опеки со стороны Академии. Л. Дюшен
де Вуарон (L.-H. Duchesne de Voiron; 1737-1793) приступил к реанима­
ции Societe Libre d yEm ulationy барон де Сервьер (Cl.-U.De Ritz, baron de
Servieres) возглавил Societe des Inventions et Decouvertes, Ш.Э.Дезодрэ
создал Lycee des Arts («assem blee libre et prim aire des artistes») и стал во
главе Societe du Point Central des Arts et M etiers. Были разработаны пла­
ны воссоздания A cadem ie des Arts для поддержки технических ново­
введений. К этому надо добавить огромное количество издававшихся
активистами этих ассоциаций листовок, плакатов, брошюр, газет, пети­
ций, адресов и т. д. И все эти проекты и издания имели явную или пло­
хо скрываемую антиакадемическую направленность. Цель всей этой
пропагандистской и лоббистской деятельности — лишить Академию
монопольного (а если удастся, то и всякого) права (привилегии) на экс­
пертизу технических изобретений. Разумеется, многое из задуманного
так и осталось на бумаге, но кое-что удалось сделать. В частности, уда­
лось организовать Bureau de Consultation des Arts et Metiers и Bureau des
Brevets et Inventions, кои были призваны защищать интересы француз­
ских «artisans et artistes», приняв на себя часть функций, ранее принад­
лежавших Академии.
Первое из этих Бюро было создано декретом Учредительного собра­
ния, принятым на «чрезвычайном заседании» 13 сентября 1791 г. Авто­
ром проекта был генерал Морен. В задачи этого Бюро входило «указа­
ние правительству на полезные для государства труды, изобретения и
исследования и выдача национальных наград за них из специального
ежегодного двухмиллионного ассигнования»621. (Еще 10 июля 1790 г.
Учредительное собрание отменило систему королевских пенсий, заме­
нив ее наградами, выдаваемыми отдельным лицам за конкретные за­
слуги перед страной. Спустя три недели было решено выдавать наци­
ональные награды также писателям, художникам, ученым и ремеслен­
193


БОРЬБА С ESPRIT Dfi CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

никам, но соответствующую сумму Комитет по сельскому хозяйству и
торговле смог выделить лишь через год.)
Ко времени организации Bureau de Consultation в результате актив­
ных лоббистских усилий барона де Сервьера и других лидеров Societe
des Inventiones et Decouvertes Учредительному собранию был представ­
лен (30 декабря 1790 г.) законопроект о патентах, составленный по об­
разцу соответствующих законов, принятых в Англии и Соединенных
Штатах.
Законопроект предусматривал создание правительственного орга­
на — специального патентного бюро, наделенного регистрирующими
и депозитными, но не экспертными, функциями (Bureau des Brevets et
Inventions). Какое новшество будет востребовано, должно определиться
в процессе свободной конкуренции, в полном согласии с принципом
laissez fa ir e , главным принципом экономического либерализма. По­
сле долгих дебатов в Учредительном собрании летом 1791 г. Bureau des
Brevets было, наконец, создано.
Но тут же разгорелась полемика вокруг другого законопроекта — о
порядке вознаграждения авторов изобретений. Было предложено диф­
ференцировать размер гонорара в зависимости от важности предлагае­
мой новации, а для этого требовалось создать еще одно бюро — Bureau
de Consultation des Arts et Metiers. Оба бюро представляли собой прави­
тельственные органы и находились под контролем министра внутрен­
них дел.
Представлявший Учредительному собранию оба упомянутых зако­
нопроекта шевалье де Буффле (S. J. marquis de Boufflers, чаще называв­
шийся le chevalier de Boufflers; 1738-1815) вежливо, но твердо отклонял
всякие попытки передать экспертные функции в руки академиков, ибо
«это может отвлечь их (членов Академии наук. — И .Д ) от еще более
важных занятий»622, а кроме того, «всегда лучше зависеть от законов,
нежели от людей»623.
Но истинная причина заключалась, разумеется, в ином: мастера-ре­
месленники «опасались своего рода esprit de corps, который мог неза­
метно проникнуть во все дискуссии, когда одни и те же люди постоянно
собираются вместе»624.
По мнению Буффле, Bureau de Consultation должно состоять из 15 ака­
демиков и 15 ремесленников. Так было задумано. На деле же оказалось,
что в Бюро вошли 15 представителей Академии наук плюс довольно
значительное количество представителей других научных обществ и
совсем немного ремесленников. Ясно, что последние чувствовали себя
194


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

обманутыми. Протесты ремесленников слились с голосами непризнан­
ных художников, скульпторов и литераторов. Дезодрэ составил даже
«Constitution Nouvelle des Sciences, Arts et Metiers» с требованиями устра­
нить академическую монополию на знания и лишить академии права
быть высшими судьями в вопросах науки, техники, искусств и ремесел.
Революционные власти должны были как-то откликнуться на эти тре­
бования и настроения. И они откликнулись.
Еще 20 августа 1790 г. Учредительное собрание обязало академии и
научные общества разработать новые уставы, соответствующие новым
социально-политическим реалиям. Некоторые организации сделали
это без особых затруднений (Academ ie Frangaise, A cadem ie des Inscriptions
et Belles-Lettres, Societe d Agricult ure), но в некоторых из них консерватив­
но настроенные фракции препятствовали любым реформам. Особен­
но громкие скандалы разразились в A cadem ie dArchitecture, A cadem ie de
Peinture et de Sculpture, а также в Societe de Medicine. С трудом шли деба­
ты по новому уставу в Академии наук. Они начались еще в конце 1789 г.
и завершились созданием новой академической «конституции», пред­
ставленной Учредительному собранию 13 сентября 1790 г. Этот доку­
мент, который обычно связывают с именем Ларошфуко, предусматри­
вал усиление автономии Академии, вывод ее из-под контроля короны и
подчинение законодательному органу Франции, что было естественно
хотя бы потому, что именно в руках парламентариев находились госу­
дарственные финансы625. Однако «реформа Ларошфуко», весьма кри­
тически встреченная революционной прессой, так никогда и не была
реализована. События развивались по иному пути.
Видя, что многие академии и научные общества были либо неспо­
собны к самореформированию, либо делали это, на взгляд революцио­
неров, весьма поверхностно, Ш.Талейран (Ch.M .de Talleyrand-Perigord;
1754-1838) 13 октября 1790 г. предложил Учредительному собранию
объявить мораторий на любые решения, касающиеся этих учреждений,
до тех пор пока не будет выработан и одобрен всеобъемлющий план
реорганизации науки и образования во Франции. Предложение Талей­
рана было принято депутатами без обсуждения.
Это означало, что отныне структура, функции, деятельность и сама
судьба академий и научных обществ, равно как и образовательных уч­
реждений, должны определяться государством, а именно — комитета­
ми Законодательного собрания. Кроме того, вся дальнейшая полемика
вокруг научных и образовательных институтов становилась предметом
внутрипарламентских «подковерных» интриг и лоббистской деятель­
195


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

ности. И, наконец, это означало, что вопрос о статусе научных учреж­
дений отныне теснейшим образом связывался с вопросом о статусе,
функциях и структуре системы образования. Доклад Талейрана так и
назывался — «Rapport sur rinstruction Publique». Его основные идеи сво­
дились к следующему:
— вся система образования должна финансироваться государством
и находиться под его контролем;
— научные институты должны быть «встроены» в систему высшего
образования;
— система образования должна копировать политическую органи­
зацию общества, т. е. быть иерархической;
— в Париже предлагалось создать Национальный Институт, где бу­
дут обучаться лучшие студенты со всех концов страны и который дол­
жен осуществлять надзор за развитием во Франции наук и искусств;
— в департаментах же необходимо организовать специальные шко­
лы и научные центры, подчиненные Институту;
— в штат Института должна войти вся интеллектуальная элита
страны, Институт должен включать первоклассно оборудованные на­
учные и учебные лаборатории, библиотеки, музеи и т. д.;
— Институт должен стать главным «корреспондентским центром»
страны, куда будет стекаться и где будет анализироваться научно-тех­
ническая информация со всего мира.
Тем самым, по мысли Талейрана, Институт должен быть «и трибу­
налом, где превалирует трезвое суждение, и сердцевиной, в которой
должны концентрироваться истины»626.
Талейран, ясно сознавая, что в свободных демократических госу­
дарствах шарлатаны всегда чувствуют себя много вольготнее, нежели в
деспотиях, предусмотрел в своем проекте фактически полное сохране­
ние Академии наук, правда, сделав ее частью более, как он выразился,
«энциклопедической» организации, своего рода «супер-Академии», в
качестве которой выступал Национальный институт.
Свой проект бывший епископ Отенский докладывал Учредительно­
му собранию 10, 11 и 19 сентября 1791 г., т.е. непосредственно перед
самороспуском этого законодательного органа. Естественно, депутатам
было не до подобных грандиозных проектов, и они решили передать
доклад Талейрана вновь избранному Законодательному собранию.
Это новое Собрание постановило создать специальный Комитет на­
родного образования, который возглавил Кондорсе. Комитет, в свою
очередь, создал подкомитет, которому было поручено разработать
196


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

новый проект народного образования. В его состав вошли академики
Кондорсе, К.-Э.-Ж. Пасторе (C1.-E.J.P. marquis de Pastoret; 1755-1840),
Б.-Г.-Э. Ласепед (B.-G.-E.de La Ville-sur-Illon, comte de Lacepede или La
Cepede; 1756-1825), Л.-Ф.-А. Арбогаст (L. F. A. Arbogast; 1759-1803) и
Ж. Ромм. К концу января новый проект («проект Кондорсе») был пред­
ставлен и 20 февраля 1792 г. принят Комитетом народного образования.
В основных чертах он напоминал план Талейрана. Главные отличия со­
стояли в том, что научно-образовательная иерархия была не четырех-,
но пятиуровневой: первые два уровня — начальные школы и школы
второй ступени, далее институты, затем — лицеи (при этом предусма­
тривалось создание в Париже двух лицеев для преподавания всех наук
«во всем их широком объеме», где бы формировались ученые и про­
фессорский состав). Последний, пятый, уровень — это Societe Nationale
des Sciences et des Arts, которое должно «направлять образование и зани­
маться прогрессом наук и искусств, а в целом — совершенствованием
человеческого разума»627.
Национальное общество делилось на четыре класса. Первый и глав­
ный — класс математических и физических наук (48 членов), фактиче­
ски — копия Академии наук; ученые второго класса (30 человек) долж­
ны были заниматься науками моральными и политическими (этикой,
метафизикой, медициной, юриспруденцией, политической экономией
и т.д.). Третий класс предполагалось сделать самым большим по числу
членов (72 человека) и посвятить его приложениям наук к технике и
ремеслам. И последний, четвертый класс — класс «arts agreables» (ли­
тература, изящные искусства и т.д.), должен был выполнять функции
старой A cadem ie Franqaise. То есть акцент в этом проекте был сделан на
физико-математические и прикладные дисциплины.
Однако Кондорсе не повезло. Его доклад Законодательному собра­
нию был назначен на 20 апреля 1792 г. Именно в этот день Людовик XVI
явился в Salle de Mankge с заявлением об объявлении войны австрий­
скому императору. Кондорсе вынужден был прервать свое выступле­
ние, и хотя ему потом дали договорить, внимание депутатов было по­
глощено совсем другим. Его план реформы народного образования
показался Собранию еще более абстрактным, чем проект Талейрана.
В кратких дебатах по проекту Кондорсе в полной мере проявилась не­
приязнь подавляющего числа депутатов к Академии наук и к академи­
ям вообще. Более того, многие позволили себе личные выпады против
автора проекта. Бриссо, защищая Кондорсе от лживых обвинений, ска­
зал: «Многие ли из вас могут сказать, что 30 лет общались с Вольтером
197


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

и Д’Аламбером, выступая против трона, религиозных предрассудков,
министерского и парламентского фанатизма? < ...> Вы хотите разорвать
Кондорсе в клочья, несмотря на то что его жизнь в Революции — это
последовательная череда жертвоприношений во имя народа: философ,
он стал политиком; академик, он стал журналистом; аристократ, он стал
якобинцем». В ответ на эту тираду Робеспьер холодно заметил: «репу­
тация при новом режиме не может быть основана на репутации при
старом; да, Д’Аламбер и его друзья высмеивали духовенство, но ведь
они при этом водили дружбу с королями и власть предержащими»628.
В мае 1792 г. Кондорсе опубликовал свой доклад и роздал его депута­
там, однако последние не проявили к нему должного интереса. Неудач­
ной оказалась и третья попытка Кондорсе в сентябре 1792 г. На этот
раз все внимание депутатов было привлечено к событиям 10 августа.
И только 12-14 декабря 1792 г. Национальный Конвент внимательно
рассмотрел проект Кондорсе. В прениях по его докладу депутат П. Дюран-Майян (Р.-Т. Durand de Maillane; 1729-1814) выступил против «засилия науки» и «создания ученой корпорации», своего рода «государ­
ства в государстве»629.
Он утверждал, что главной и единственной целью образования
должно быть воспитание гражданских добродетелей и чувства патрио­
тизма, которые закладываются именно на начальных этапах обучения.
Поэтому высшее образование не должно финансироваться государ­
ством. Кроме того, Дюран уверял Конвент в том, что проект Кондор­
се, будь он реализован, приведет к замене королевской и религиозной
автократии старого порядка новой, еще более пагубной для страны,
меритократией. «Республиканские добродетели не могут быть ничем
запятнаны, — настаивал патриот Дюран, — от них нельзя отказаться
даже в пользу достоинства»630. Он пугал депутатов тем, что в один пре­
красный день образованность, талант и знание станут цениться в по­
литике больше, чем гражданские добродетели.
Дюрана поддержали многие его коллеги, даже наделенные куда
большей кубатурой мысли, в том числе, как ни странно, и жирондисты,
к которым примыкал Кондорсе. Кроме того, были выпущены памфле­
ты, направленные против старых академий и научных обществ и лю­
бых попыток сохранить их под новыми названиями. Ш.Дезодрэ еще в
марте 1792 г. предложил создать общенациональный орган, который бы
занимался вопросами науки и ремесел. Этот орган должен был состоять
из специально избранных народных представителей всех 83 департа­
ментов Франции. И хотя этот и другие проекты Дезодрэ не вызвали со­
198


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

ч у в ст в и я в Законодательном с о ­
брании, они со зд а в а л и ви д и м о сть
реальной

альтернати вы

Кондорсе.

В

итоге,

15

п роекту
декабря

1 7 9 2 г. К омитет народного о б р а­
зо ван и я реш ил «во зд ер ж и ваться
от

уп ом инания

Н ац и он альн о го

об щ ест ва» в св о и х о б р азо вател ь ­
ных

проектах.

В скор е

от

этой

идеи о т к азал ся и сам Кондорсе.
Тем сам ы м уч асть А к адем и и наук
как корпоративного, элитарного
уч реж дения старого реж им а, не
о т веч авш его н овы м р есп у б ли к ан ­
ск и м ,

дем ократическим

(а

то ч ­

нее — э гал и т ар и ст ск и м ) идеалам ,
бы ла окончательно предреш ена.
Зд есь важ н о отметить одно о б ­
стоя тел ьство. Б о л ьш и н ство д еп у­
татов в се -т а к и к сам ой науке о тно­

P u c .ll. Портрет А.Ф.Фуркруа. Худож­

си ли сь весь м а п о зи ти вн о (Д ю р ан -

ник Франсуа Жерар (Francois

М ай ян бы л скор ее и склю ч ен и ем ),
объ ектом критики ст ал и научные
и н сти туты стар о го реж им а, в том

Pascal

Simon,

1 7 7 0 -1 8 3 7 ),
ло.

baron

Gerard;

1807. Холст, мас­

Портретная

галерея

Ёсоіе

PolytechniqueyParis.

чи сле и А к адем и я наук. П о сл о вам
Р .Х а н а , «в револю ци онной атм осф ере со во к уп н ы й эф ф ект оби д р ем ес­
лен н и ков, ан ти корп орати вн ы х л о зу н го в и п одозр ений и н теллектуалов
в эли т ар и стск и х “за го в о р а х ” веси л больш е, чем в се контраргум енты о
вк л ад е ф и лосо ф ов в п о дго то вк у Револю ции и о п о льзе н аук и »631.
2 5 а в гу ст а 1 7 9 2 г., за четы ре м есяц а до п р о вала проекта К ондорсе и
сп устя 15 дней после круш ения м онархии, Ф уркруа (р и с. 11) за я в и л на
собр ан и и А к адем и и наук, что М еди ц и н ское об щ ест во

Medecine)

(Societe Royale de

и склю чи ло из св о и х р ядов в се х эм и гр ан то в и я вн ы х контрре­

волю ционеров и предлож и л А к адем и и п оследовать это м у примеру632.
А к адем и к и отклон и ли это предлож ение, за я в и в , что вы я сн я ть, кто
эм и гр и р о вал , а кто нет, кто револю ци онер, а кто контрреволю ц ионер,
кого переполняю т гр аж дан ск и е добродетели , а кто, и зви н и те,

incivist,

долж но м и н и стер ство вн утр ен н и х дел, которое, кстати, н адзи р ало за
всей адм и н и стр ати вн ой деятельностью А к адем и и , а такж е Зак он од а­

199


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

тельное собрание. Фуркруа, однако, настаивал, хотя никто из власть
предержащих не поручал ему выступать с подобными заявлениями. Он
убеждал присутствующих в том, что речь не идет о каких-либо репрес­
сиях, но лишь о принятии простого правила — если кто-либо из чле­
нов Академии отсутствует на ее заседаниях без разрешения более двух
месяцев, он лишается членства в ней. (Фуркруа решил использовать
хорошо проверенный временем прием — некой структуре, подчинен­
ной тем или иным учреждениям государственной власти, но вместе с
тем обладающей известной самостоятельностью в принятии решений,
предлагается сделать небольшой шаг, одобрить казалось бы совершен­
но невинную меру, а дальше власть все сделает сама. Допустим, член
Академии более двух месяцев не появлялся в ее стенах, потому что был
арестован. В результате, он «автоматически» выбывал из ее рядов. А на
возможные упреки, что, мол, революционеры душат науку и террори­
зируют ученых, всегда можно сказать: «Каких ученых!? Господь с вами!
Их давно исключили из состава Академии их же собратья за низкую
научную активность»).
После долгих дебатов академики, имевшие колоссальный опыт в за­
тягивании и замусоливании любых вопросов, решили голосование по
предложению Фуркруа отложить. Разумеется, этот инцидент не спо­
собствовал улучшению отношений между властями и «храмом науки».
Когда Академия собралась в следующий раз (29 августа 1792 г.), было
объявлено, что из зала заседаний удалены некоторые бюсты, созерца­
ние которых могло оскорбить присутствующих. Снова кто-то поднял
вопрос о предложении Фуркруа. На этот раз было решено отправить
депутацию к министру внутренних дел с просьбой прислать в Акаде­
мию список ученых-эмигрантов или нелояльных по отношению к Ре­
спублике. Однако, когда депутация передала свое прошение министру
Ж. М. Ролану де ля Платьеру (J. М. Roland de la Platiere; 1734-1793), тому
было не до Академии — только что случились сентябрьские убийства
(«первый террор»), и лишь 21 ноября 1792 г. соответствующий список
был передан в Академию. Впрочем, некоторых из него пришлось вы ­
черкнуть, поскольку они, как, например, Ларошфуко, погибли во время
сентябрьской резни.
25
ноября 1792 г. Конвент приостановил проведение в академиях и
научных обществах выборов на вакантные места. Ухудшилось в 1792 г.
и финансовое положение Академии, начались перебои с выплатой жа­
лованья. Ситуация осложнялась тем, что еще 22 августа 1790 г. Консти­
туанта приняла закон, запрещавший кому бы то ни было получать от
200


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

государства одновременно и жалованье, и какие-либо иные выплаты633
(пособия, пенсии и субсидии; слово pension трактовалось очень широ­
ко и honoraria, т.е. выплаты академикам, рассматривались именно как
государственный pension, что было отражено и в наименовании их ран­
га — pensionnairesy тогда как их дополнительные заработки на госслужбе рассматривались как жалованье, т.е. как зарплата). Этот закон нано­
сил удар по материальному положению многих ученых (а также людей
искусства), поскольку лишал их права подрабатывать преподаванием и
консультациями в государственных учреждениях.
Лавуазье (казначей Академии с декабря 1791 г.) предпринял усилия,
чтобы исправить ситуацию. Свое обращение к властям в начале весны
1793 г. он составил весьма дипломатично, всячески дистанцируясь от
ancien regime и его порядков (т. е. не проводя никаких параллелей) и со­
средоточившись на юридической и, отчасти, на филологической стороне
вопроса: являются ли термины honorarium (фр. indemnite) и pension сино­
нимами634? Лавуазье полагал, что ответ должен быть отрицательным, по­
скольку, во-первыху соответствующие суммы на оплату труда академиков
(т.е. зарплатная часть академического бюджета) никогда не проходили
через Генерального контролера (министра) финансов, в ведении которо­
го были pensions; а во-вт оры х, pensions всегда назначались конкретному
лицу, тогда как академические выплаты относились фактически к долж­
ности и если академик лишался своего звания и должности (скажем, по
причине длительного отсутствия на заседаниях Академии, такие случаи
были), то он лишался и соответствующего содержания635.
С 7 марта до середины мая 1793 г. это обращение Лавуазье (подпи­
санное также некоторыми другими академиками) циркулировало по
правительственным кабинетам. Чиновники не стали вникать в фило­
логические тонкости, но просто заявили, что закон запрещает совме­
стительство в нескольких государственных учреждениях и это касается
всех, в том числе и академиков. Наконец, 17 и 22 мая 1793 г. Ж.Лаканаль, депутат Конвента, председатель Комитета народного образования
и друг Лавуазье, получил возможность выступить перед законодателя­
ми с докладом, в котором детально остановился на важных проектах,
реализуемых Академией наук на пользу Республики, а также на том,
что законы, запрещающие совместительство (ситиі) в государственном
секторе, к этому случаю не применимы.
Кроме того, Лавуазье в своем обращении к Конвенту коснулся во­
проса о дополнительных заработках членов Академии в госучрежде­
ниях. Он подчеркнул, что в подавляющем большинстве случаев эти за­
201


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

работки невелики, но польза для государства от участия выдающихся
ученых в делах образования и в консультационной деятельности гро­
мадна636.
Конвент в принципе согласился с доводами Лавуазье и Лаканаля и
разрешил совместительство для pensionnairesy но с оговоркой: это раз­
решение распространяется только на тех академиков, которые послед­
ние шесть месяцев проживали в Париже и присутствовали на акаде­
мических собраниях. В этой оговорке была изрядная доля лицемерия
властей, поскольку многие академики после принятия закона о запрете
на совместительство вынуждены были покинуть Париж в поисках до­
полнительного заработка.
Но несмотря на решение Конвента Комитет по финансам твердо
стоял на своем и даже в июле 1793 г. соответствующие суммы для вы ­
плат академического жалованья академикам-совместителям так и не
были выделены. Лавуазье, чтобы поддержать коллег, заплатил им из
собственных средств (как он это уже делал раньше, после выхода закона
о запрете на совместительство).
Следует отметить, что научная активность Академии наук в послед­
ний год ее существования (он же — первый год Республики) практи­
чески угасла. В этой ситуации Лавуазье и Ж.Лаканаль предприняли
ряд шагов, чтобы хоть как-то облегчить положение Академии637. В зна­
чительной мере именно благодаря их усилиям Конвент 17 мая 1793 г.
разрешил-таки Академии провести выборы новых членов. Кроме того,
Лавуазье, ясно понимая, что сохранить Академию не удастся, и пытаясь
спасти то, что еще могло быть спасено, разработал летом 1793 г. про­
ект реформы народного образования, в котором основной акцент был
сделан на необходимости преподавания и развития в первую очередь
«практических наук»638.
Но вместе с тем Лавуазье подчеркивал, что «все части наук и ис­
кусств связаны, ни одна не может идти по пути прогресса, в то время
как другая значительно отстает; это — одна армия, имеющая единый
фронт < ...> Поэтому необходимо, чтобы ученые устраивали в извест­
ные сроки общие собрания, и пусть это объединение охватит все науки,
даже те, которые как будто бы почти не связаны между собой»639. Одна­
ко все эти усилия и призывы ни к чему не привели.
17 июля 1793 г. Лаканаль пишет Лавуазье, чтобы тот срочно, к утру
следующего дня, представил свои соображения о необходимости со­
хранения Академии наук, ибо Конвент поручил Комитету народного
образования немедленно составить доклад о закрытии всех академий.
202


СВЕТОЧИ РАЗУМА ИЛИ ПОТАЙНЫЕ ФОНАРИ ТИРАНОВ?

«Мне было бы легче молчать, чем оправдывать варварство», — добавил
Лаканаль. В ответном письме Лавуазье ясно и жестко сформулировал
свои мысли о значении индустрии для жизни и процветания нации, ко­
торые я уже цитировал выше (с. 104-105). Это обращение он завершил
следующими словами: «...индустрия, которая все движет, все оживля­
ет, сама заимствует свою силу из некоего первичного импульса, кото­
рый ей дается науками»640.
Но в Конвенте не желали принимать во внимание ни вышепри­
веденные доводы Лавуазье, ни его предостережение о том, что «ино­
странные державы не ждут ничего лучшего, как воспользоваться этим
обстоятельством» (т.е. дезорганизацией науки во Франции), ни его
предупреждение, что если депутаты допустят, «чтобы ученые, которые
составляли Академию наук, удалились в деревню, заняли иные положе­
ния в обществе и предались бы более прибыльным профессиям, орга­
низация наук будет разрушена, и полувека не хватит на то, чтобы вос­
создать поколение ученых»641. Демократы-революционеры требовали
«немедленно разобраться с этими чудовищными корпорациями»642. Аб­
бат Грегуар вспоминал: «В немилость попали все корпорации, особенно
те, которые, как казалось, оказывали сопротивление новому политиче­
скому порядку. Комитет (Com ite d\Instruction Publique. — И .Д.) смутно
предвидел, что в первый же день Конвент по требованию нескольких
депутатов (в числе их оказались Фуркруа и живописец Луи Давид. —
И .Д.) приступит к уничтожению (faire main basse) без разбору всех ака­
демий, члены коих будут намечены Конвентом для преследования < .. .>
Тогда все здравомыслящие люди в Комитете пришли к тому, что ради
сохранения людей и вещей необходимо сделать вид, будто мы подчиня­
емся обстоятельствам, и самим предложить закрыть все академии, за
исключением Академии наук, а также хирургического, медицинского и
сельскохозяйственного обществ ...» 643.
Действительно, законопроект, предложенный Грегуаром Конвенту
8 августа 1793 г., состоял из семи статей. В нашем контексте интерес
представляют первые три:
«Статья I. Все академии и привилегированные (patentes) или со­
держащиеся на средства нации литературные общества упраздняются.
Статья 2. Академия наук временно сохраняется, поскольку ей Кон­
вентом были поручены важные работы; следовательно, она будет про­
должать получать свое ежегодное финансирование, пока не будет ого­
ворено иное.

203


БОРЬБА С ESPRITD E CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

Статья 3. Конвент поручает Комитету народного образования как
можно скорее представить план организации общества для развития
наук и искусств»644.
Но хитрость не удалась. Слово взял Давид, упорно требовавший
уничтожить все художественные академии («во имя любви к искусству,
и особенно во имя любви к молодежи»), а заодно и все остальные. Да­
вида поддержали Фуркруа и Ромм. В итоге было решено одобрить ст. 1,
а к остальным вернуться через 3 дня.
На следующий день, 9 августа 1793 г., академики, у которых еще были
кое-какие иллюзии относительно позиции властей, собрались, как
обычно, в Лувре на очередное заседание. И тут председательствующий
доложил о решении Конвента. После долгих дебатов, в ходе которых
одни (Кассини и Саж) обвиняли своих коллег в том, что они сделали
из храма науки дискуссионный политический клуб, а другие (Фуркруа
и Монж) — в том, что они замкнулись в своей науке и не желают счи­
таться с новыми политическими реалиями, академики так ни к чему и
не пришли.
На следующий день, 10 августа 1793 г., Лавуазье встретился с не­
сколькими членами теперь уже бывшей Академии и предложил им,
воспользовавшись их конституционным правом, организовать добро­
вольное научное общество — Societe libre et fraternelle pour /iadvancement
des sciences. В следующем письме Лаканалю от 11 августа Лавуазье, разъ­
ясняя свою идею, писал, что просто так закрыть Академию будет весь­
ма затруднительно хотя бы по финансовым соображениям: Академии
в свое время были переданы в доверительное владение дорогостоящие
научные приборы, прежде всего астрономические и были сделаны за­
казы нового инструментария, академик Вик д’Азир составил объемный
анатомический трактат, на который уже было выделено 6000 ливров,
Демаре (N.Desmarets; 1725-1815) были также выделены деньги на со­
ставление минералогической карты Франции и т. д. И что теперь? При­
знать, что эти деньги потрачены впустую? Но самое главное —- это
работа по переходу на новую систему мер и весов. По этому проекту
были подписаны контракты со многими мастерами. И кто теперь будет
с ними расплачиваться? Ведь не может же Конвент обмануть исполни­
телей по этим контрактам. То есть обмануть-то может, но осознали ли
депутаты возможные последствия? Иначе говоря, Лавуазье, поняв, что
никакие разумные доводы о пользе науки и т.п. на правящую элиту не
действуют, решил говорить с ней на языке денег и финансовых обяза­
тельств, невыполнение которых грозит нежелательными политически204


АКАДЕМИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

ми последствиями (ведь республиканской власти, остро нуждавшейся
в квалифицированных мастерах, было совершенно не с руки обострять
с ними отношения и дело не в том, что те заявятся в Конвент с контрак­
тами, а в том, что эти обманутые мастера, а также и другие, перестанут
доверять властям со всеми вытекающими отсюда пренеприятными по­
следствиями)645. Действительно, в Конвенте призадумались, и усилиями
Лаканаля 14 августа 1793 г. был принят декрет, разрешавший академи­
кам собираться в обычном месте (т.е. в Лувре) и сохранивший за ними
их жалованье. Депутаты санкционировали также создание предложен­
ного Лавуазье научного общества. Но когда экс-академики 17 августа
пришли на заседание с намерением создать «societe libre et fraternelle»,
помещение оказалось опечатанным646.
После этого члены ликвидированной Академии отказались продол­
жать работу даже на добровольной основе, опасаясь, что власти расце­
нят это как вызов. Лавуазье был в отчаянии. Он понял, что согласовать
интересы науки и эт ой власти было невозможно. «Мы, — признался он
Лаканалю, — сейчас находимся в положении, когда равно опасно чтолибо делать и не делать ничего»647.

АКАДЕМИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
Закрытие Академии наук и научных обществ стало мощным, но,
увы, не единственным ударом по науке и культуре Франции. Огромные
потери научное сообщество понесло в период якобинского террора, о
чем я уже упоминал. К сказанному добавлю следующее.
Террор лишь отчасти был обусловлен необходимостью ответить на
выступления противников якобинской диктатуры. Законом от 22 пре­
риаля II года (10 июня 1794 г.) обвиняемые лишались права адвокатской
защиты. Это означало, что практически каждый, представший перед
трибуналом, приговаривался к смертной казни.
Сначала казнили явных врагов, потом «подозрительных», затем
«снисходительных», чуть позже стали рубить головы «своим», и когда
очередь дошла до Робеспьера со товарищи, членов Революционного
Трибунала особо беспокоить не стали. В период с 22 прериаля до 8 тер­
мидора II года (т.е. с 10 июня по 26 июля 1794 г.), на который пришел­
ся пик якобинского террора, было вынесено 1563 приговора, из них
205


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

1285 — смертных. В тюрьмы с марта по август 1794 г. было отправлено
около полумиллиона человек648. Никакой объективной необходимости
в подобных мерах — если, конечно, не принимать во внимание желание
якобинских лидеров любой ценой удержаться у власти и запугать сво­
их политических противников (дантонистов и эбертистов) — не было,
поскольку угрозы интервенции и голода к тому времени практически
миновали. Свобода, равенство,братство... Они (практически все, неза­
висимо от фракционной принадлежности) не стремились к равенству,
каждый из них стремился к власти. Они несли в мир нетерпимость, ее
всегда несут в себе не сильные, а слабые и убогие, завидующие чужой
силе и чужому таланту. Как сказал один современный писатель, «за
мечтой о земном рае люди забыли страх перед земным адом».
Террор в руках Робеспьера, Сен-Жюста и им подобных стал, кроме
средства устрашения, также инструментом своеобразной «социальной
инженерии», реально уравнивающим всех и каждого перед государ­
ственной машиной якобинской «Республики всеобщего блага». Когда
после переворота 9 -1 0 термидора II года (27-28 июля 1794 г.) террор по­
степенно пошел на убыль и вскоре прекратился649, пережившие его поразному оценивали его длительность. Фуркруа считал, что он продол­
жался 14 месяцев, астроном Ж. Лалан д — 9, Б. Констан — 13. Возможно,
более прав был Д. Доломье, который, ссылаясь лишь на свое «внутрен­
нее убеждение», полагал, что все началось уже в сентябре 1792 г.
Между прочим, само это расхождение в датах указывает не только
на несовершенство человеческой памяти, но и на то, что дух террора
витал в воздухе задолго до того, как были созданы и запущены меха­
низмы репрессий. Как заметила Д.Оутрам, ссылаясь на монографию
М .Ф рея650, «слово “террор” в 1793 г. < ...> могло быть неологизмом, но
как состояние умов оно уже существовало»651.
Теперь несколько слов о числе жертв террора среди членов Акаде­
мии наук. С 1785 г. в составе Академии значилось 48 постоянных чле­
нов (академиков), по шесть человек в каждом из восьми классов. Всего
в период с сентября 1792 по ноябрь 1795 г. скончалось 20 человек, из
них 10 смертей были непосредственно связаны с террором. Погибли
на гильотине: Ж .-С . Байи (12 ноября 1793 г.), Ж .-Б.-Г. Бошар де Сарон (20 апреля 1794 г.), Ф .Ф . Дитрих (28 декабря 1793 г.), А. Л. Лавуазье
(8 мая 1794 г.), Г.-К. де Ламуаньон де Мальзерб (G.-Chr.de Lamoignon
de Malesherbes; 1721 — 22 апреля 1794 г.), Д.Ф.Р. Менар де Шузи (D.F.R.
Mesnard de Chousy; 1729 — 18 апреля 1794 г.), покончил с собой в тюрь­
ме Ж.-А. Н. Кондорсе (29 марта 1794 г.), умерли в тюрьме А.-Ж. Амело де
206


АКАДЕМИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

Шайю (20 апреля 1795 г.) и Ж .-Б. де Машо д’Арнувиль (J.-B.D e Machault
cTArnouville; 1701 — 12 июля 1794 г.), погиб во время тюремной бойни
Л.-А. де Ларошфуко д’Анвиль (14 сентября 1792 г.), от голода и страха
скончался Ф .Вик д’Азир (20 июня 1794 г.). Иначе говоря, террор унес
почти четверть наличного состава Академии.
Следует также отметить, что многие ученые, которым посчастливи­
лось пережить террор, были в 1793-1794 гг. арестованы и брошены в
тюрьмы, как например, Р.Ж.Гаюи, А. Вандермонд, Б.Саж, Ж .-Д.де Кас­
сини. Иногда сладывались трагикомические ситуации. Так, например,
аббат Пьер-Андре Латрейль (P.-A.Latreille; 1762-1833), выдающийся
зоолог, которого иногда называют отцом научной энтомологии, пред­
почел укрыться от «бурь гражданских и тревоги» в своем родном Бриве (Brive-la-G aillarde, старинный городок к югу от Лиможа). Но там его
арестовали как неприсягнувшего священника. В тюрьме он обнаружил
жука неизвестного вида, о чем каким-то образом стало известно мест­
ным натуралистам и те добились его освобождения652.
Поэтому весьма странным выглядит утверждение Р.Татона, будто
«большинство ученых < ...> прошли через революционный период без
каких-либо больших трудностей»653.
Наконец, якобинский террор похоронил многие начатые или заду­
манные научные программы и проекты и, что не менее важно, оборвал
годами складывавшиеся патронатные связи. С 1792 г. начался уход ин­
теллектуальной элиты из сферы науки и техники. И если генеральские
вакансии в революционное время с успехом занимали конюхи, писари
и продавцы галантерейных лавок, то ушедших ученых, а также военных
инженеров, заменить было некому. А над теми специалистами, которые
продолжали работу в различных комиссиях, дамокловым мечом нависа­
ла угроза очередной политической чистки, ведь практически все комите­
ты и комиссии контролировались Комитетом общественного спасения.
Кроме того, так называемая мобилизация ученых фактически при­
вела к созданию новой системы патронатных связей, в основе которой
лежал критерий политической благонадежности. Иначе говоря, это
была система политического ручательства (скажем, Фуркруа ручался за
лояльность Шапталя, Вандермонд — за Ассенфраца и т. д.). Террор атомизировал общество в целом и научное сообщество в частности, при­
чем именно в то время, когда требовалась наибольшая консолидация
социума.
Историки, однако, по-разному оценивали воздействие террора на
французскую науку. Одни делали упор на «якобинском вандализме»654,
207


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

тогда как другие акцентировали заслуги Комитета общественного спа­
сения в деле мобилизации ученых и всего народа на борьбу с интервен­
цией и голодом655.
На мой взгляд, говоря о бесспорных заслугах Комитета, не следует
все же забывать о том, что многие проблемы, решавшиеся его членами
с помощью «организованного террора», этим самым террором и по­
рождались (или, по крайней мере, углублялись). Что же касается людей
науки, то привлеченных к оборонным и прочим мероприятиям Коми­
тета656 было несравненно меньше тех, кто так или иначе пострадал от
репрессий.
Многие историки, подчеркивавшие прежде всего позитивные сто­
роны научной политики революционеров, упрекали своих коллег, твер­
дивших о якобинском вандализме, в создании антиякобинской мифо­
логии. Отчасти эти упреки справедливы. Так, знаменитая фраза, якобы
произнесенная в ходе процесса над Лавуазье, — «La Republique гіа pas
besoin des savants», — возможно, как уже отмечалось выше, была либо
выдумкой Грегуара, либо роялистским анекдотом. Можно привести
и другие подобные примеры. Но при этом необходимо помнить, что
посттермидорианская антиякобинская риторика бывших верных слуг
якобинского режима, равно как и разоблачения ими антиякобинских
мифов, служили им своего рода средством самозащиты657. К примеру,
когда современники упрекали (после Термидора) бывших «пламенных
революционеров» от ученого сословия в гибели Лавуазье, те, в ответ,
напоминали об общей ситуации в стране в 1793-1794 гг. и о своих не­
человеческих усилиях по спасению Республики, разоблачая попутно
антиякобинские мифы об ужасах террора, распространяемые контрре­
волюционерами.
В целом же — и это весьма характерная деталь! — французское
научное сообщество после Термидора предпочитало по возможно­
сти воздерживаться от дебатов (по крайней мере, публичных) о том,
кто и как себя вел до 27 июля 1794 г. Так, Арман Сегэн (A.J.F.Seguin;
1767-1835), — ученик и соавтор Лавуазье в работах по дыханию жи­
вотных658, — настоятельно советовал темпераментной и острой на язык
вдове своего учителя не обвинять публично тех, кто, по ее мнению, мог
прямо или косвенно нести ответственность за его гибель059. К чему во ­
рошить прошлое? Мужа не вернешь, а научное сообщество вновь ока­
жется расколотым.

208


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ
Выше речь шла о влиянии событий Французской революции на
французскую науку и судьбы ученых. Уместно, однако, коснуться и об­
ратного воздействия научного дискурса и научной риторики siecle de
Lumieres на моральную и политическую мысль и риторику пред- и ре­
волюционного времени.
Как уже не раз отмечалось в историко-научной и философской лите­
ратуре, естественнонаучный опыт Нового времени деперсонализован,
отдален от своего носителя, вытеснен из сферы его субъективности660
в сферу инструментального исследования661. Ситуация дистанцированности исследователя от изучаемого с одновременной вовлеченностью
его в наблюдаемую реальность характерна не только для нововремен­
ной науки, но и для иных областей человеческой деятельности, в том
числе и политики662. Феномен дистанцированности-вовлеченности в
его эпистемологической ипостаси детально рассмотрен в цитирован­
ной выше монографии М. Ямпольского, где проанализированы различ­
ные грани этого феномена, а также его связь с феноменом любопытства,
которое «всегда связано с познанием», но «отличается от философско­
го созерцания и эпистемологической пытливости. Объект любопыт­
ства часто маргинален, экзотичен, сенсационен. Истинным продуктом
любопытства выступает кунсткамера, или собрание “редкостей” < ...>
Речь идет о познании, не основанном на поиске истинности или сущ­
ности»663. Уходя от поиска истины, любопытство превращается «в чи­
стое удовольствие от созерцания будоражащего воображение образа,
который не включен ни в какую аналогическую, символическую связь,
связь, которая была бы способна отвлечь сознание от нацеленного со­
зерцания»664. В итоге, любопытство не в состоянии преодолеть грани­
цу видимости. Статус опыта в естествознании Нового времени создал
указанную выше парадоксальную ситуацию, когда крайняя степень во­
влеченности у любопытствующего сопряжена с крайней степенью его
дистанцированное™, отчужденности от наблюдаемого665.
К сказанному М. Ямпольским уместно добавить важное, на мой
взгляд, замечание, для чего я обращусь к примеру функционирования
Jardin des plantesy парижских королевских ботанических садов, транс­
формированных в 1793 г. в Museum National d'Histoire Naturelle.
Ранняя история Jardin des plantes не очень ясна. По мнению некото­
рых авторов, она косвенно связана с развитием искусства вышивания.
Долгое время узоры для вышивания переходили из рук в руки и копиро­
209


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

вались самими вышивальщицами. Однако с изобретением книгопеча­
тания эти узоры делались все более доступными и тогда рисовальщики
в поисках новых моделей стали обращаться к природе и, как правило,
к экзотическим растениям, привозимым из дальних стран. В самом на­
чале XVII в. Жан Робэн (J. Robin; 1550-1629), придворный садовник Ген­
риха IV и Людовика XIII, чтобы помочь составителям узоров, заложил
специальный сад, где разводил редкие растения, в названии одного из
которых — Robinia pseu do-acacia — увековечено его имя. Цветочное за­
ведение Робэна пользовалось большим успехом и вскоре было куплено
Генрихом IV в казну, получив название Jardin du Roi. Бесспорно, однако,
что создание Jardin диктовалось также медицинскими и фармацевти­
ческими потребностями. В 1626 г. Жан Эруар (J.Herouard; 1551-1628),
врач Людовика XIII, видимо, под влиянием кардинала Ришелье, пред­
ложил создать в Париже Jardin royal des herbes m edicinales. В то же вре­
мя другому придворному врачу Людовика XIII Гюи де ла Броссу (Guy
de la Brosse; 1586-1641) пришла идея воспользоваться садом Ж. Робэна
для обучения студентов-медиков и будущих аптекарей. Кроме того, на
специально отведенной невозделанной земле в поместье Сен-Виктор
был стараниями ла Бросса заложен большой королевский Jardin (соот­
ветствующий эдикт о создании сада был подписан Людовиком XIII в
1635 г., официальное открытие состоялось в 1640 г.). В 1650 г., при Лю­
довике XIV, Jardin royal des herbes medicinales666 был открыт для публики.
Уже в первые годы существования Jardin там культивировалось свыше
2000 растений. Впоследствии, в период интендантства (директорства),
а по мнению Добантона, — «диктаторства» Бюффона, продолжавше­
гося без малого полстолетия (с 1739 по 1788 г.), Jardin des plantes был
значительно расширен. Был также преобразован — главным образом
усилиями упомянутого выше талантливого натуралиста и агронома
Луи Добантона (L. Daubenton; 1716-1799), приглашенного Бюффоном в
помощники в 1745 г., — Cabinet du Rou т.е. кабинет натуральной исто­
рии, созданный еще в 1729 г. Скопище несистематизированных пред­
метов (лекарств, раковин, чучел, минералов, оружия «дикарей» и т. п.)
превратилось в прекрасный научный музей.
Жорж-Луи Леклер, граф де Бюффон был человеком талантливым,
деятельным и нахальным, не стесненным излишней щепетильностью
в достижении своих целей. Так, например, когда потребовалось расши­
рить территорию Jardiny он, не дожидаясь отпуска казенных кредитов,
скупал за свои деньги участки смежной земли в свою собственность, а
затем с выгодой продавал их казне. Когда же один из арендаторов от­
210


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

казался уступить за бесценок свою землю Бюффону, тот просто велел
разобрать зимой крышу дома строптивца и вынудил-таки его уехать.
Бюффон рассматривал Jardin des plantes как свой личный бизнес и как
свою вотчину. Ему даже удалось заручиться обещанием Людовика XV
передать интендантство по наследству своему сыну667.
Между тем в Париже в начале 1780-х годов сформировалась группа
любителей натуральной истории668, весьма критически настроенных
ко всему, что делал и говорил интендант Jardin Royal des Prantes. Ку­
миром этих главным образом молодых людей стал выдающийся швед­
ский естествоиспытатель К. Линней (С. Linnaeus; 1707-1778)669. 28 де­
кабря 1787 г., примерно за четыре месяца до смерти Бюффона, пятеро
последователей Линнея объединились в научное общество — Societe
Linneenne de Paris?70. В состав этого Общества вошли: А. Туэн (A. Thouin;
1747-1824), главный садовник Jardin; П.Бруссоне (Р. М. A. Broussonet;
1761-1807), по образованию врач, состоятельный человек с разно­
образными научными интересами671, Л.-О. Боек (L.-A.Bosc dAntic;
1759-1828), натуралист-любитель, администратор почтовой службы;
О.-Л.Миллин де Грандмезон (O.-L.M illin de Grandmaison; 1759-1818),
литератор и touche-d-tout и Г.-А. Оливье (G.-A. Olivier; 1756-1814), врач.
Еженедельные собрания Общества проходили в доме Бруссоне, пре­
зидентом был избран Боек, секретарем — Миллин. Туэн, самый стар­
ший из них, являлся на заседания крайне редко, возможно, потому,
что чувствовал себя несколько неуютно в компании молодых людей.
Позднее, в начале 1788 г., в Общество вступили еще несколько чело­
век, в том числе Ж. К. Деламетри, издатель Journal de Physique, и адвокат
Ж. А. Крезе-Латуш. Однако уже к осени 1788 г. заседания стали про­
водится всё реже и к концу декабря деятельность Общества практи­
чески угасла672. И тем не менее Ж. Кювье сорок с лишним лет спустя
отметил, что создатели Societe Linneenne намеревались совершить «сво­
его рода научную революцию»673, имея в виду, что три ведущих фран­
цузских ботаника второй половины XVIII в. — академики М. Адансон
(М. Adanson; 1727-1806), А.-Л. де Жюссье и Ж .-Б. Ламарк — были, каж­
дый по своим причинам, противниками Линнея, а потому привержен­
ность идеям и методам последнего стала среди натуралистов Общества
эдаким символом научного свободомыслия, а, по мнению Ч.Джилиспи, даже известной политической оппозиционности674. Естественно,
между Обществом и Парижской Академией наук сложились довольно
напряженные отношения, что затрудняло сторонникам Линнея полу­
чение любого академического знания.
211


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

С началом Революции, когда критика в адрес Академии наук усили­
лась, собрание «почти всех парижских натуралистов» 20 июля 1790 г.
приняло обращение к Учредительному собранию с призывом устано­
вить в наиболее посещаемых и многолюдных местах столицы памят­
ники великим ученым. При этом особо подчеркивалась необходимость
установки бюста Линнея, для которого предлагалось место под ливан­
ским кедром в Jardin des Plantes, публичном ботаническом саду, кото­
рый, как писали парижские натуралисты, «мы все хотим видеть нацио­
нализированным, что < ...> оградило бы нас от всяческих иностранных
влияний»675.
Петицию подписали не только члены бывшего Линнеевского обще­
ства, но и их оппоненты, например, Ламарк, а также Ласепед, Фуркруа,
Ассенфрац, Ж. Ромм, аббат Грегуар и т.д., всего 92 человека, большин­
ство из которых к серьезным исследованиям в области натуральной
истории отношения не имело.
23 августа 1790 г. состоялось торжественное открытие (как всегда во
времена Французской революции — в форме политического спектакля)
гипсового, — на бронзу не хватило собранных по подписке денег, — бю­
ста Линнею. Этот праздник натуральной истории состоялся как раз в
то время, когда финансовый комитет Учредительного собрания рассма­
тривал вопрос о реорганизации Jardin du Roi676.
Вопрос о национализации королевского сада поднимался прежде
всего теми, кто там работал и в первую очередь Добантоном, который в
свои без малого семьдесят пять лет был очень деятелен677. В 1790 г. штат
Jardin состоял (не считая вспомогательного персонала) из трех профес­
соров678, трех демонстраторов679 и двух помощников демонстраторов680.
Отдельно в ведомостях на получение жалования значился Туэн, стар­
ший садовник, поскольку он, в отличие от своих коллег, не имел препо­
давательских обязанностей. Кроме того, в штате Jardin du Roi состоял
(и реально там работал) Ламарк, но никакого вознаграждения за свои
труды не получал681, хотя уже в 1775 г. приобрел известность в ученом
мире как автор Flora frangaise.
Размер жалованья девяти натуралистов королевского сада был раз­
личен, причем в этих различиях трудно усмотреть какую-либо логи­
ку. К примеру, Фойас и Ласепед получали по 2000 ливров в год, Броньяр — 1500 плюс 500 ливров дополнительного вознаграждения, Мертрюд — 700 ливров жалованья и 1000 ливров дополнительно, Жюссье
вынужден был довольствоваться 1200 ливрами, тогда как профессорам,
занимавшим верхнюю ступень служебной иерархии Jardiny платили
212


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

по 1500 ливров. Таким образом, размер жалованья не зависел от за­
нимаемого положения. Правда, Туэну, на котором все держалось, пла­
тили 2400 ливров. Но это все гроши по сравнению с окладом интен­
данта Jardin. Тому выплачивали 6000 ливров в качестве зарплаты и еще
6000 ливров премиальных.
Личность преемника Бюффона не менее интересна, чем его жало­
ванье. Выше я уже писал, что последний договорился с королем о том,
что его сын будет вторым в списке претендентов на должность ин­
тенданта Jardin du Roi после графа д’Анживилле (Ch.-Cl. Flahaut de la
Billarderie, comte d’Angiviller; 1730-1810), который с 1774 г. занимал пост
генерального директора и распорядителя королевских строений682.
В апреле 1788 г., за несколько дней до смерти, Бюффон обратился к ко­
ролю с просьбой передать Jardin сыну683, который тогда служил офице­
ром в привилегированном полку инфантерии. Но у графа были свои
планы и затея Бюффона провалилась.
Д’Анживилле передал свое право занимать пост интенданта Jardin du
Roi своему старшему брату Шарлю-Франсуа де ла Биллардери (Ch.-F. de
Flahaut de la Billarderie; 1726-1793). Биллардери первым браком был
женат на Франсуазе Пуассон (F.-L. Poisson; 1724-?), младшей сестре
Ж,-А. Пуассон, более известной как мадам де Помпадур (J.-А. Poisson,
duchesse de Pompadour; 1721-1764). Овдовев, он в 1779 г. женился на
Аделаиде Фийоль (A.Filleul, впоследствии marquise de Souza-Botelho;
1761-1836), которая была моложе его на 32 года684. Чтобы не скучать при
старом и больном муже, Аделаида открыла салон в Лувре, где они жили.
В ее салоне наряду с высшей аристократией бывали также люди нау­
ки (Вик д’Азир, Бюффон, Кондорсе, супруги Лавуазье и др.). Частым и
особенно любимым гостем салона стал молодой аббат Шарль Морис де
Талейран-Перигор (Ch.M .de Talleyrand-Perigorg; 1754-1838), будущий
известный дипломат. Их роман продолжался с 1783 по 1792 г. В 1785 г.
Аделаида родила от Талейрана сына Шарля685. Ходили разговоры, что
назначение Биллардери интендантом Jardin du Roi было своеобразной
платой за признание им enfant de Гатоиг его жены и Талейрана686.
Если кандидатура Анживилле, человека далекого от натуральной
истории, сотрудников Jardin всё же устраивала, поскольку граф имел
большой административный опыт и заметное влияние при дворе687, то
Биллардери в их глазах не имел вообще никаких достоинств. Да, он до­
бился для Ламарка, своего дальнего родственника, должности в Jardin,
но то была сверхштатная должность и за нее, как я уже сказал, великому
натуралисту ничего не платили688.
213


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

Все, кто работал в Jardin были в шоке от нового назначения. И тогда
Туэн составил документ (по сути жалобу), где предложил план реор­
ганизации Королевского сада. Самым трудным был вопрос финансо­
вый. Jardin Royal des Plantes и Cabinet d' Histoire Naturelle du Roi требо­
вали больших расходов, между тем денег давали все меньше и меньше.
Финансовая комиссия Учредительного собрания в 1789 г. оценила долг
Jardin и Cabinet в 606 026 ливров 16 су и 6 денье. Однако на 1790 г. рево­
люционная власть смогла выделить для Jardin вместо запрашиваемых
129 000 ливров только 92 000. (Причем сначала планировалось выде­
лить 72 000 ливров и только усилиями Ж.-А. Крёзе-Латуша, члена коми­
тета финансов Учредительного собрания, эта цифра была увеличена на
20 000 ливров. Однако должности Ламарка и Фойаса пришлось сокра­
тить, а интендант вместо 12 000, стал получать 8000 ливров.)689
20 августа 1790 г. вопрос о реформировании Королевского сада обсуж­
дался на заседании Конституанты. К этому времени сотрудники Jardin и
Cabinet подготовили петицию, где изложили свое видение проблемы. Де­
баты открыл М.Рено де Сен-Жан д’Анжели (M.-L.-E.Regnaud de St.-Jean
dAngely; 1761-1819), который вступился за уволенных натуралистов.
Затем председатель Собрания Пьер Дюпон зачитал обращение десяти
натуралистов, назвавших себя «officiers du Jardin des Plantes et Cabinet d ’
Histoire Naturelle». Это обращение, в котором красноречиво описывалось
значение натуральной истории (и соответственно их учреждения) для
образования, медицины, сельского хозяйства, промышленности и улуч­
шения жизни, произвело на депутатов сильное впечатление. Петиция за­
вершилась почтительной просьбой дать ученым несколько дней для раз­
работки плана реорганизации их института. Согласие было дано, причем
на составление плана депутаты отвели натуралистам месяц.
Любопытно, что в этой петиции нашло отражение многое из того,
что волновало сотрудников Jardin, от неравенства в оплате труда до
несогласованности учебных планов, н о ... ни слова не было сказано об
интенданте. Это была правильная тактика, поскольку реорганизовать
Jardin можно было, не привлекая внимания к личности Биллардери,
устроив все так, чтобы его должность оказалась просто излишней и
ее можно было ликвидировать, сославшись на соображения экономии
средств. А то, что эти соображения были для депутатов решающими,
следовало хотя бы из того, что на заседании 20 августа один из чле­
нов Учредительного собрания посчитал — и поделился результатами
своих вычислений с присутствующими, — что если вообще отменить
должность интенданта (8000 ливров) и платить Ламарку и Фойасу по
214


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

2000 ливров каждому, то получится экономия в 4000 ливров. Такая
арифметика устраивала всех, кроме, разумеется, Биллардери.
Интендант, отсутствовавший на заседании Учредительного собра­
ния, но узнавший тем не менее о депутатских арифметических упраж­
нениях, написал отчаянное письмо Кондорсе, непременному секрета­
рю Академии наук, с просьбой помочь, поскольку сохранение хорошо
оплачиваемой должности интенданта якобы выгодно им обоим, т.е.
Биллардери и Кондорсе. А те посты, о которых поднято столько шума,
не стоят того, чтобы им уделять столько времени. Что ответил (и отве­
тил ли вообще) Кондорсе, неизвестно.
Между тем Крёзе-Латуш, воздержавшийся от участия в дискуссии
20 августа, опубликовал памфлет, в котором высказал свое мнение по
поводу реформирования Jardin и академий. В этом памфлете он резко
выступил и против Биллардери, и против самого института интенданства. «...Нынешний интендант, — возмущался депутат, — которому со­
вершенно чужда какая-либо натуральная история, получает жалованье
просто за то, что занимает это место. Уже одно это является злоупотре­
блением, достойным старого порядка < ...> Ничто так не вредит науке, и
ничто так не удручает тех, кто ее развивает, как вмешательство власти»690.
Тем временем «officiers» королевского сада тоже не сидели, сложа
руки. 23 августа 1790 г., в день открытия памятника Линнею, они орга­
низовали комитет, председателем которого был выбран Добантон. Этот
комитет поручил Фуркруа, Ласепеду и Порталю составить проект уста­
ва, что ими и было сделано за три дня. Биллардери при этом был просто
обойден, как будто его и не было.
Согласно этому уставу Jardin и Cabinet объединялись в один наци­
ональный институт — Museum N ational d ’Histoire Naturelley который
должен был вести и научно-исследовательскую работу, и преподава­
тельскую. Научные изыскания должны были охватывать все области
натуральной истории с особым акцентом на практически важных ре­
зультатах. Все сотрудники, занимающиеся наукой и преподаванием,
должны получить звание профессора, иметь равные права и одинако­
вое жалованье. Руководство Музеем должно находиться в их руках. Из
числа профессоров предлагалось избирать директора с полномочиями
сроком на один год, причем это лицо не могло занимать директорский
пост более двух лет подряд. Тем самым должность назначаемого вла­
стями (формально — королевским указом) интенданта упразднялась.
Лекции в Museum мог посещать любой (в том числе и иностранец),
не внося за это никакой платы. Однако в силу того, что Музей не был
215


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

частью университета, слушателям по окончании курса никакой ученой
степени не присваивалось691. Срок обучения составлял три года. Сту­
денты последних двух лет обучения имели право голоса при избрании
профессоров, студенты первого года могли лишь высказывать свое
мнение.
Предполагалось также создать двенадцать кафедр (и читать соответ­
ственно двенадцать курсов): минералогии; общей химии; химических
ремесел; ботаники (две кафедры, одна для изучения собраний M useumy
другая — для проведения полевых исследований); агрокультуры; нату­
ральной истории четвероногих, китообразных, птиц, рептилий и рыб;
натуральной истории насекомых, червей и микроскопических живот­
ных; анатомии человека; анатомии животных; геологии; «натуральной
иконографии» (т.е. рисования природных объектов).
В проекте детально описывалось содержание учебных курсов и ме­
тоды преподавания (вплоть до разъяснения порядка пользования ам­
фитеатром, ботаническими коллекциями, оборудованием лабораторий
и т. д.). И в конце проекта, как бы между прочим, перечислялись канди­
датуры профессоров на перечисленные выше кафедры692. Каждый дол­
жен был получать 2500 ливров годового жалованья, кроме Туэна (ему,
учитывая большой объем выполняемой работы предлагалось платить
дополнительно 500 ливров) и Добантона (которому, как ветерану, одно­
му из основателей Jardin и помощнику Бюффона, планировался оклад
в 3500 ливров). При этом Ламарку предлагалось заняться изучением и
преподаванием зоологии беспозвоночных693, которыми он ранее прак­
тически не занимался (если не считать его опытов на досуге по класси­
фикации моллюсков).
9 сентября 1790 г. Фуркруа зачитал подготовленный текст устава бу­
дущего Museum коллегам, которые его единодушно одобрили и вскоре
проект был отпечатан694. Было также решено делегировать Фуркруа и
Туэна в Учредительное собрание с просьбой рассмотреть предложения
ученых 16 сентября. Но судя по отсутствию соответствующих про­
токольных записей, Собрание в этот день к вопросу о реорганизации
Jardin не обращалось.
В ноябре 1790 г. Анживилле был обвинен Учредительным собрани­
ем в незаконном присвоении казенных денег и отстранен от руковод­
ства Bdtiments du Roi. В июне был подписан ордер на арест графа и кон­
фискацию его имущества. Сам Анживилле бежал в Россию, где Екате­
рина II предоставила ему политическое убежище. После этого его брат,
Биллардери, фактически полностью устранился (точнее — был оконча­
216


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

тельно устранен) от дел и в сентябре (по другим данным — в декабре)
1791 г. официально покинул Свой пост. В складывающихся обстоятель­
ствах, когда преследования аристократов усиливались день ото дня, ему
нужно было искать более или менее надежное убежище. Старый и не­
мощный Биллардери отправился в итоге на север Франции, в родную
Пикардию. Из дошедших до нас противоречащих друг другу архивных
документов (судебных постановлений и письма Шарля Флао генералу
Бонапарту) вырисовывается примерно следующая картина. 29 января
1793 г. Биллардери был арестован и препровожден в тюрьму. Его об­
виняли в распространении фальшивых денег (которые, по-видимому,
предназначались для отправки членов благородных семейств за грани­
цу). Однако Биллардери (скорее всего с помощью своего адвоката, а по
некоторым сведениям — и жены, хотя Аделаида вместе с сыном эми­
грировала по поддельному паспорту в Англию еще летом 1792 г. и могла
действовать только через посредников) подкупил тюремного смотри­
теля и оказался на свободе. Тогда власти отправили за решетку его ад­
воката, которому грозила смертная казнь. Узнав об этом, Биллардери
добровольно явился в революционный Трибунал и взял всю вину на
себя. После нескольких судебных разбирательств (дело дошло до Кон­
вента) он был признан виновным и в октябре 1793 г. казнен в Булоне
(Boulonge-sur-Mer)695.
Избавившись в конце 1791 г. от Биллардери, сотрудники Jardin соз­
дали временную комиссию, которая должна была руководить деятель­
ностью учреждения до принятия устава. В ее состав вошли Добантон,
Туэн, Ласепед и Дефонтен. Работы было немало, поскольку в Jardin ста­
ли поступать обширные ботанические и минералогические коллекции
эмигрировавшей аристократии. Однако власти не торопились принять
какое-либо решение по реорганизации Jardin, им было не до этого.
После отставки Ж.-М. Ролана с поста министра внутренних дел
(13 июня 1792 г.) Людовик XVI назначил на его место маркиза Терье де
Монсьеля (А. М. R. de Terrier de Monciel; 1757-1831)696. ДеМонсьель про­
был на этом посту всего месяц (с 18 июня по 17 июля 1792 г.), но за это
время успел уговорить короля назначить интендантом Jardin ... ЖакаАнри Бернардена де Сен-Пьера, уже упоминавшегося мною выше пи­
сателя (его наиболее известное произведение — «Поль и Вирджиния»
(1788)) и натуралиста, но натуралиста особого свойства — последова­
теля натуральной теологии697 и Руссо.
Изумлению персонала Jardin не было предела. Однако Сен-Пьер, по­
лучивший между прочим неплохое научно-техническое образование в
217


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

Ecole des Ponts et Chaussees, оказался хорошим администратором и уме­
ло защищал в Конвенте интересы Jardin и своих сотрудников. При нем
были завершены работы по строительству большой оранжереи, при
нем началось создание зоологического сада698, он пригласил на работу
в Jardin Этьена Жоффруа Сент-Илера (E.Geoffroy Saint-Hilaire; 1772—
1844)699, который вместе с Ламарком и Кювье много сделал для станов­
ления биологии как самостоятельной научной дисциплины. Наконец,
Сен-Пьеру удалось решить, возможно, самую трудную задачу: он до­
бился запрета посетителям Jardin ... собирать там цветы. Это, действи­
тельно, было непросто, потому как речь шла не о реализации какого-то
дорогостоящего научного или образовательного проекта (уговорить
правительство выделить деньги на науку и образование было нелегко,
но, проявив известную настойчивость и смекалку, все-таки возможно,
пусть даже не сразу), но о куда более тонком — идеологическом! — мо­
менте. Сен-Пьер не побоялся пойти против якобинской демагогии, ко­
торая в этом случае выражалась в тезисе: «Все цветы Французской рес­
публики принадлежат народу» (тем более в публичном ботаническом
саду).
10 июня 1793 г. Конвент, наконец, рассмотрел и одобрил план ре­
организации Jardin des Plantes в Museum National d'Histoire Naturelle, в
чем была немалая заслуга Сен-Пьера и депутата Ж. Лаканаля, который
лоббировал, насколько это было возможно, интересы науки в высшем
законодательном органе страны.
Еще 16 февраля 1793 г. Лаканаль настоял, чтобы Комитету народно­
го образования и Комитету финансов было поручено подготовить со­
вместный доклад по реформированию Jardin. Предложение не вызвало
в Конвенте никаких дискуссий, но и сделано по прошествии месяца
ничего не было. Между тем Лаканаль, будучи в служебной поездке по
северным департаментам Франции, остановился (24 марта 1793 г.) в
Шантильи (Chateau de Chantilly), бывшем замке принца Конде и был
поражен обилием находящихся там произведений искусства и науч­
ных коллекций. Вернувшись в Париж, Лаканаль предложил депутатам
Конвента назначить специальную комиссию для составления инвен­
тарного списка этого и других подобных собраний, а также перепра­
вить всё ценное в Париж: произведения искусства — в Лувр, научные
материалы — в Jardin700. Но для этого последний следовало сначала
реорганизовать. Естественно, когда власть слышит об идущих к ней в
руки чужих богатствах, решения принимаются и реализуются в крат­
чайшие сроки.
218


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

9 июня 1793 г. Лаканаль пригласил к себе на обед Добантона, кото­
рый пришел вместе с Жоффруа. Депутат стал участливо интересоваться
нуждами заведения, в котором работали гости, что для последних стало
приятной неожиданностью (они, видимо, были искренне уверены, что
власть искренне интересуется положением науки в стране). Добантон
тут же вручил Лаканалю брошюру 1790 г. с проектом реформирования
Jardin, что, в свою очередь, стало приятной неожиданностью для депу­
тата (он, видимо, был искренне уверен, что ученые искренне озабочены
тем же, чем в действительности озабочена власть).
Лаканаль убрал из составленной Фуркруа преамбулы излишнюю и
несколько устаревшую риторику (за три года революционная демаго­
гия заметно изменилась) и на следующее утро представил отредактиро­
ванный документ Комитету народного образования, который одобрил
его в тот же день. Судя по скорости развития событий, вряд ли кто в
Комитете стал вникать в детали проекта.
Вечером того же дня (10 июня) Лаканаль уже выступал в Конвенте,
начав свой доклад вопросом: «Неужели дерево свободы должно оста­
ваться единственным, не произрастающим в Jardin des Plantes?»701 Ясно,
что вопрос был чисто риторическим и Конвент быстро, практически
без обсуждения, принял по докладу Лаканаля соответствующий закон.
(Не следует забывать, что в эти дни у депутатов были другие, куда более
важные заботы — древесину свободы нужно было срочно завозить в
совсем иные места702.)
Впоследствии Лаканаль так описывал мотивы своих действий: «Для
меня не секрет, что литераторы и ученые являются, как правило, людь­
ми известными, но бедствующими, а потому нуждающимися в помощи
и поддержке. Но я знаю также, что если их лишить помощи и поддерж­
ки, то они отправятся в другие страны, где будут радушно приняты
правительствами, которые понимают, что наука дарит бессмертие тем,
кто ей помогает»703. Золотые слова! Но вернемся к характеристике Му­
зея, а точнее, к вопросу о том, почему революционные власти отнеслись
к этому учреждению с благожелательным вниманием.
Натуралисты Jardin du Roi главную роль в познании Природы отво­
дили чувственному восприятию, в особенности — зрительному. Имен­
но способность чувствовать (sensibilite) рассматривалась как необходи­
мое условие успешной работы в области натуральной истории. Приме­
ром может служить эпистемологическое credo Бюффона, заявленное им
в Premier Discours (De la m aniere detudier & de traiter I'Histoire Naturelle)
его многотомной Histoire Naturelle ( 1749)704. Согласно Бюффону, челове­
219


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

ческое познание представляет собой накопление данных, полученных
посредством чувственного восприятия. «Если бы нам удалось собрать
воедино образцы всего, что населяет Вселенную», то мы были бы пора­
жены количеством и разнообразием природных объектов. Однако по­
сле детального знакомства с ними, «разглядывая их часто и как бы не­
взначай (sans dessein)», мы бы обнаружили, что эти природные объекты
«постепенно формируют в нас устойчивые ощущения (des impressions
durables)у которые вскоре соединяются в нашем уме воедино посто­
янными и неизменными отношениями (se lient dans notre esprit p ar des
rapports fix es & invariables), а далее мы доходим до более общих взглядов
(nous nous elevons d des vdes plus generales), посредством которых ока­
зываемся в состоянии единовременно охватить множество различных
объектов». Только следуя этому правилу — «разглядывать [объект ис­
следования] много и часто (voir beaucoup & revoir souvent)»y по возмож­
ности воздерживаясь от рассудочных умозаключений («empecher, s il est
possible, den tirer trop tot des raisonnemens»), — натуралист оказывается
способным познавать природу систематически («etudier avec ordre») и
мыслить о ней плодотворно («reflechir avec fru it»)705. Этот подход раз­
делялся многими современниками «французского Плиния», среди ко­
торых в первую очередь следует упомянуть Э. Кондильяка706 и, разуме­
ется, Ж .-Ж . Руссо707. Более того, когда, к примеру, граф д’Анживилле в
1805 г. критиковал Бюффона за ошибки в наблюдениях и за привнесе­
ние в описания природных объектов «духа системы» (самое серьезное
обвинение, которое в то время можно было высказать в адрес натура­
листа), он оправдывал это тем, что автор Histoire Naturelle был «почти
полностью лишен зрения», в силу чего «почти все его [Бюффона] от­
крытия были делом случая»708.
При всех нюансах во взглядах различных ученых и философов
XVIII столетия, стоявших на позициях сенсуалистской эпистемоло­
гии, в одном они были едины — в констатации примата чувственного
познания над рефлексией. Более того, одной из центральных педаго­
гических догм века Просвещения, подхваченных якобинцами, стала
именно концепция первичности чувственного восприятия по отно­
шению к рациональному постижению мира, по отношению «к идеям»,
как тогда говорили. А поскольку идеи выводятся из ощущений, то все
искусство воспитания должно быть связано с «воспитанием чувств».
«Нежелательно, — наставлял своих читателей Руссо, — чтобы ребенок
имел больше слов, чем идей. Держите ребенка в зависимости только от
вещей, и вы будете следовать порядку Природы в постепенном ходе его
220


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

воспитания»709. Критикуя Академию наук, Марат подчеркивал, что она
состоит, в основном, из людей «малоодаренных по части наблюдения и
невежественных в искусстве эксперимента»710, т.е. людей с неразвитым
чувственным восприятием. То же обвинение можно встретить в ано­
нимных посланиях Комитету народного образования, а после Термидо­
ра — в выступлениях аббата Грегуара и Лаканаля711.
Столь же часто в революционной прессе и в выступлениях политиков
встречалось локковское выражение «abuse o f words» (злоупотребление
словами)712. Например, в одной из революционных газет читаем: «Жаль,
что мы вынуждены постоянно объяснять термины, которые использу­
ем, но во время революции, когда идеи еще окончательно не устоялись,
все партии злоупотребляют словами (abusent des mots), чтобы вводить в
заблуждение простых и легковерных людей»713. Речь шла об устранении
из языка всего, что имело отношение к рациональным сущностям, и о
переходе на «язык фактов (ипе linguistique du fait)»714. И синтаксис, и се­
мантика должны иметь революционную значимость, поскольку смысл
каждого слова, равно как и порядок слов, могут оказывать влияние на
мысли граждан, а следовательно и на их суждения715. Таким образом, и
педагогическая, и языковая, и натурально-историческая исследователь­
ская практики зиждились на общем принципе примата чувственного
познания над рациональным и имели своей главной целью контроль за
умонастроением населения, и в первую очередь плебса.
В весьма популярном в середине 1790-х годов памфлете Анри Декремпа (1746-1826), французского математика, юриста и публициста,
La science sansculotisee утверждалось, что язык науки, в частности астро­
номии, слишком далек от обычного, житейского опыта и практических
приложений. Автор упрекал ученых в том, что они «говорят на недо­
ступном простому народу языке» и делают это намеренно, чтобы пре­
градить выходцам из простонародья дорогу к знаниям, тогда как, ска­
жем, моряк, нуждающийся в астрономических данных, предпочел бы,
чтобы с ним изъяснялись не на латыни, а «живым языком». Более того,
Декремп даже предлагал все цифры, с которыми оперировали ученые,
округлять до целых чисел, чтобы тем самым приблизить науку к про­
стому народу716.
Сторонники педагогики, основанной на примате опыта и чувствен­
ного восприятия, рассматривали специальный научный язык как одно
из главных препятствий на пути демократизации науки. «Язык, на ко­
тором говорят ученые, — читаем в программе Lycee Republicain, — это не
язык Природы, не язык наблюдения и опыта, для которых достаточно
221


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ГІРОККТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

чувств»717 Аналогично в программных документах Conservatoire des Arts
et Metiers утверждалось, что студентов этого института нового типа сле­
дует обучать главным образом «Іа science desfaits»yа не «Іа science partiere» у
заставляя молодых людей больше наблюдать и меньше говорить718.
При этом, как уже было сказано, «сенсуалистская педагогика» имела
отчетливые политические обертона. К примеру, граф Ласепед доказы­
вал, что политическая стабильность возможна лишь при условии, что
система образования основывается только на изучении фактов. Другой
теоретик народного просвещения, Э. Мануэль, утверждал, что источ­
ник всех социальных бед — это несовершенство человеческих органов
чувств, ибо именно чувства порождают идеи, а потому в сфере образо­
вания «физика всегда должна быть руководителем морали» и курс экс­
периментальной физики должен «служить введением в нравственное
воспитание»719.
Сторонники подобных педагогических концепций особое внимание
уделяли физической подготовке учащихся, развитию у них технических
умений и навыков, а также изучению натуральной истории, которая, по
словам академика Ф .Ви к д’Азира, «одна из самых важных ветвей чело­
веческого знания по причине ее непосредственной и постоянной при­
менимости к полезным искусствам»720. Обращаясь к депутатам Конвен­
та, Ж. Лаканаль утверждал, что «если и есть наука, которая дополняла
бы красоту сельской местности, так это ботаника»721.
Концепция происхождения идей из чувственного опыта для мно­
гих натуралистов и мыслителей века Просвещения стала не только
эпистемологической аксиомой и философским основанием методики
преподавания естественнонаучных дисциплин, но и обрела также мо­
рально-политическую размерность: добродетели, в том числе и граж­
данские, имеют своим истоком чувственный опыт человека. Правиль­
ный, т.е. основанный на «фактах», метод обучения будет, по мнению
Ласепеда, способствовать политической стабильности722. «Именно че­
рез чувства, — писал другой теоретик народного образования, депутат
Конвента, якобинец Н. Раффрон (N. Raffron de Trouillet; 1723-1801), для
которого «естественным идеалом» человека и гражданина был глухо­
немой малообразованный, «довербальный» Пготте de Іа Nature, — до­
бродетель проникает в сердце < ...> впрочем, и пороки входят в него
через ту же дверь»723.
Возвращаясь к обсуждению методологических принципов натура­
листов Jardin du Roiy которые, как и идейно сопряженные с ними педаго­
гические воззрения, рассмотренные выше, оказались востребованны­
222


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

ми якобинской идеологией (о чем см. на с. 227-229), следует отметить,
что границы доступного натурально-историческому исследованию
определялись главным образом размерностью сенсорного аппарата че­
ловека и в первую очередь зрения. Пока натуралист наблюдает объект
или явление, не вмешиваясь в его протекание и внутреннюю структуру,
он стоит на твердой почве очевидных фактов. Но «как только, — пре­
достерегал своих коллег Л. Добантон, “the Nestor o f Natural History” как
удачно назвала его Э. Спари724, — процесс искусства разрушает струк­
туру минералов, или изменяет организацию растительных и животных
организмов, исследователь перестает наблюдать природные продукты»
и становится уже не натуралистом, но химиком, который «распыляет,
растворяет, размачивает (т.е. экстрагирует определенные вещества. —
И.Д.)у перегоняет, прокаливает, стеклует» природные тела725. В то же
время m ethode naturelle А.-Л. Жюссье предполагал поиск «естественных
отношений (rapports)» между изучаемыми объектами Природы.
Замечу, что понятие rapport часто соотносили с химическим поня­
тием «сродство (affinite)»716. Последнее характеризует относительную
тенденцию тела соединяться с другими телами. Ж юссье так объяснял
аналогию между указанными понятиями: «Химическое сродство пред­
ставляет собой более или менее мощное стремление двух тел вступать
в соединение. Сродство не одинаково для разных [тел]. Некоторые ве­
щества соединяются тесно (т.е. дают устойчивый продукт. — И .Д .) и с
легкостью, тогда как другие обладают слабым сцеплением < ...> третьи
же не соединяются вообще или делают это с большим трудом. Расте­
ния демонстрируют по сути те же нюансы и градации: по одним ха­
рактеристикам они соответствуют друг другу, по другим — отличают­
ся. Разнообразные сочетания разных случаев соответствия позволя­
ют ботанику говорить о растительных классах, порядках, семействах,
родах и видах»727 Таким образом, таксономические отношения, по
мысли Жюссье, не конструируются натуралистом, но от кры ваю т ся
им в Природе. Их открытие не требует обращения к какой-либо тео­
рии, ибо таксоны ясно («воочию») представлены натренированному
глазу исследователя, особенно работающего в ботаническом саду, где
собраны растения из разных стран и регионов мира. Иначе говоря,
классификационным схемам натуральной истории приписывался он­
тологический статус.
«Истинный натуралист», по мнению Ламарка, ставит себе целью
сформулировать «точную идею отношений (rapports) < ...> которые
Создатель мира установил между всеми существующими видами и ко223


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

торые всегда сохраняются в Природе»728. Выявление вида и отнесение
его к определенному роду (genera) никак, по Ламарку, не связано с чело­
веческой субъективностью, с чьим-то «личным желанием (И пе depend
d ’a ucune volonte particuliere)»729, при условии, что натуралист опирается
исключительно на чувственный опыт (разумеется, речь шла не об «обы­
вательском» чувственном опыте, но о специально натренированном на­
блюдателе, о, по выражению Ламарка, «ип ceil eclaire p ar la science»)m f a
не на данные эксперимента, полученные посредством «вмешательства»
исследователя, пользующегося специально созданным («искусствен­
ным») инструментарием и приемами, в структуру природных объектов
или в ход природных явлений. Соблюдение этого требования способ­
ствовало (но, разумеется, не гарантировало) выявления ест ест венных
отношений в Природе.
Программным сочинением, излагавшим m ёthode naturelle изучения
Природы, стала работа академика де Жюссье «Рода растений, распо­
ложенные в естественном порядке, согласно методу, принятому в Ко­
ролевском ботаническом саду»731, вышедшая менее чем за две недели
до взятия Бастилии и написанная по латыни732 (т. е. исключительно для
образованной публики). Жюссье выделял «естественные группы» рас­
тений по «очевидным» и характерным чертам их органов (тычинок, пе­
стиков, венчиков, рылец), по числу семядолей и лепестков, положению
завязей и т. д.733 Еще Бюффон предполагал наличие в организмах некой
«внутренней формы», констатируя тем самым связь между внешними
признаками тела (организма) и его внутренней структурой. Некото­
рые натуралисты Jardin du Roi пошли еще дальше. Они указывали на
связь внешней формы не только с физическими, но и с «моральными»
особенностями биологических объектов. Так, по мнению Жюссье, рас­
тения, относящиеся к близким видам, наделены общими добродетеля­
ми, т. е. сходство внешних признаков таких растений свидетельствует
о близости их фармакологических, пищевых и прочих характеристик.
При этом различение полезных (т. е. используемых для лечения, изго­
товления одежды, приготовлении пищи) и вредных (скажем, ядовитых)
растений интерпретировалось в этических терминах. Аналогичный
подход распространялся и на животный мир. Характерным примером
может служить фрагмент «Орнитологии» П.-Ж.Модуя (Р. J.C.Mauduyt
de la Varenne; ок. 1732-1792), профессора медицинского факультета
Парижского университета, где речь идет о тех «способностях» птиц,
которые «берут начало в их чувствах < ...> и которые находятся в непо­
средственной и тесной связи с волей, они позволяют свободному жи­
224


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

вотному идентифицировать себя, определяют выбор им характера дей­
ствия»734. Поисками взаимосвязи между внешним видом и моральными
качествами животных занимались многие последователи Добантона735.
(Редким исключением оказался академик Вик д’Азир, который просто
не обсуждал подобные вопросы в своих сочинениях.)
Любопытным и весьма характерным для рассматриваемой эпохи
проявлением интереса к соотношению внешнего и внутреннего в жи­
вой природе стало увлечение физиогномикой, т. е. определением черт
характера и умственных способностей человека и животных по вы ­
ражению лица и общему физическому облику. Толчком к распростра­
нению физиогномической моды послужил перевод на французский
язык эссе цюрихского пастора Иоганна Каспара Лафатера (J.C.Lavater;
1741-1801 )736. При этом для физиогномических упражнений широко
использовалось устройство, придуманное ок. 1785 г. придворным му­
зыкантом Жилем-Луи Кретьеном (G.-L. Chretien; 1745-1811)737, которое
позволяло детально передавать черты лица человека на профильных
портретах. Один из французских рецензентов книги Лафатера отмечал,
что физиогномика служит «основанием прочих [наук], или, скорее, она
единственная наука в границах нашего познания, ибо все, что мы знаем
о самих себе и о том, что нас окружает, относится к физиогномии»738.
Действительно, физиогномический подход многие авторы в XVIII сто­
летии распространяли на животных и даже на растения, имея в виду
выявление взаимосвязи между внешним видом и особенностями рас­
сматриваемого объекта.
Физиогномический подход использовался и в политической прак­
тике, хотя это явно не декларировалось. Примером может служить пе­
чально известный закон о подозрительных (сентябрь 1793 г.), о кото­
ром уже упоминалось выше. Поскольку в этом законе не вполне ясно
указывалось, кого следует считать подозрительным, то фактически
властям предлагалось полагаться не только на формальные признаки (к
примеру, родство с дворянами-эмигрантами), но и на одежду, выраже­
ние лица, движения, манеру изъясняться, круг чтения и характер жиз­
ни подозреваемого, ибо все это могло указывать на его образ мыслей и
взгляды739. К примеру, Кондорсе несколько месяцев скрывался от пре­
следований якобинцев, заочно приговоривших его 3 октября 1793 г. к
смертной казни, у вдовы скульптора Верне. В марте 1794 г., не желая бо­
лее подвергать смертельному риску укрывающих его друзей, он вышел
на улицу и несколько дней скитался в окрестностях Парижа. Однако
вскоре был арестован по доносу одного каменщика, которого насторо­
225


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

жило, что встреченный в кабачке незнакомец читает Горация и имеет
носовой платок из тонкого батиста. Это было крайне подозрительно740.
Моральная оценка натуралистами свойств и характера растений741
и животных, как и перенесение на представителей флоры и фауны не
только многих человеческих характеристик, в частности, нравствен­
ных, но также практически всего комплекса феноменов, относившихся
к сфере se n s ib ilitiy кореллировала с этикоцентризмом революционных
радикалов. Вообще, для общественной мысли XVIII столетия, особенно
руссоистской, характерен акцент на этических вопросах, в частности,
на проблеме воспитания гражданских добродетелей.
Летом 1793 г. Сьейес, Дону и Лаканаль, предлагая Конвенту проект
начального образования, подчеркивали, что «образование свободного
народа должно ... с самого начала придавать душе национальную фор­
му»742. Вскоре, 13 июля 1793 г. (в день убийства Марата) Робеспьер из­
ложил Конвенту другой образовательный проект, основанный на идеях
Луи Мишеля Лепелетье (Le Peletier de Saint-Fargeau L.M.; 1760-1793),
дворянина, ставшего во время Революции якобинцем и убитого рояли­
стом. Этот проект предусматривал организацию «домов национально­
го воспитания», содержащихся на средства государства (за счет специ­
ального прогрессивного подоходного налога). В этих домах предполага­
лось воспитывать всех детей без исключения в обязательном порядке.
Лепелетье предлагал «совершить полное обновление (entire regeneration)
[нации] и, если можно так выразиться, создать новый народ (creer ип
nouveau people)»74*. И ради этой цели все дети Франции (мальчики 5-12
и девочки 5-11 лет), одетые в униформу, должны были пройти «спар­
танское» воспитание, дабы превратиться в истинных республиканцев.
Конечно, пояснял ci-devant маркиз, он не против изучения наук, но
главная задача Республики — воспитать граждан, «perfectionnement de
letre moral». Поначалу все шло хорошо — выступление Робеспьера не­
сколько раз прерывалось бурными аплодисментами. Но, после того как
Неподкупный закончил изложение плана Лепелетье, многие выступили
с критикой. Нет, никто не отрицал идеи создания новой нации. Пред­
ставителей Болота и некоторых монтаньяров смущало совсем другое.
«Давайте забудем про все эти атомы и органические молекулы, лишь
бы крестьянский парень был здоров и поле его было хорошо обрабо­
тано!», — кричал один. «Да посмотрите на санкюлотов, на патриотов,
разве они ученые!», — вторил ему другой. Наконец, третьи считали,
что проект вообще нереализуем и предлагали вовсе упразднить обяза­
тельное (и соответственно — бесплатное) образование в стране. Они
226


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

упрекали Лепелетье в том, что он «не слышал мощного крика Приро­
ды». В итоге, несмотря на настояния Робеспьера, проект принят не был.
Многие якобинцы рассматривали «естественную» (или, по выра­
жению Кутона, «вселенскую (universelle)») мораль в качестве важней­
шего средства разрешения всех социальных проблем. Политические,
общественные, экономические, а подчас, как мы видели, и природные
явления интерпретировались в этических терминах. И учебные заве­
дения, и народные общества, и всевозможные собрания любителей на­
уки, и собственно научные институты должны были стать рассадни­
ками «естественной» нравственности744. Поэтому неудивительно, что
Жюссье (причем еще до Революции), излагая основы естественной
классификации природных объектов, отмечал, что выявление природ­
ного порядка — высоко патриотический акт и про натуралиста, занято­
го подобной проблематикой, можно сказать, что он «намеревается со­
единить звание Ученого (Savant) со званием полезного гражданина»745.
В анонимном очерке с характерным названием Essais de botanique
m orale в самых возвышенных выражениях говорилось о благотвор­
ном влиянии изучения ботаники на патриотическое воспитание в кре­
стьянской по преимуществу стране: «...она [ботаника] запечатлевает в
сердцах людей драгоценный образ их страны, ее лесов, растений, вод.
Она привязывает их к отчизне неизгладимыми воспоминаниями < ...>
Они с любовью будут относиться к этим деревьям, в тени которых они
появились на свет и где они захотят провести свои последние дни < ...>
Ботаника очищает нравы не просто тем, что она порождает здоровые
и умеренные потребности, но она привязывает человека к Отечеству
демонстрацией его [Отечества] богатств, пасторальными картинами,
воспоминаниями, которые запечатлеваются в сердце ...» 746.
«Природа», таким образом, стала одним из важнейших символов Ре­
волюции наряду со «Свободой», «Равенством» и «Братством». Критика
Ancien Regime зачастую велась от имени Природы747. Ссылка на автори­
тет Природы давала политикам, кроме всего прочего, возможность про­
демонстрировать обществу, что из процесса законотворчества исклю­
чены какие-либо личные мотивации и личный интерес. Только следуя
естественным законам, можно оградить общество от хаоса и бедствий.
Здесь уместно привести фрагмент из письма одного провинциального
натуралиста-любителя Ж.Туэну, брату А.Туэна: «Гражданская война
опустошила наш департамент. Нас грабят и греки, и троянцы < ...> Вы
можете удивиться тому, что я среди бедствий гражданской войны занят
украшением и расширением ботанического сада. Однако я нахожусь на
227


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

своем месте. Я знаю, что люди могут жечь, грабить и убивать, но они
не могут действовать вопреки неизменному порядку Природы. И когда
они, наконец, устанут душить друг друга, я буду счастлив от мысли, что
мои соотечественники получат удовольствие, обнаружив готовый сад,
полезный и поучительный (ип jardin utile et instructi/tout form e)»74*.
Ботанический сад (или ботанический сад плюс зверинец и коллек­
ция минералов) рассматривался как мощное средство визуализации
гармоничного порядка и красоты Природы, а также естественных от­
ношений между видами и индивидами, отношений, доступных чув­
ственному восприятию и выявляющие лежащие в основании явлений
законы Природы.
Стремление быть ближе к Природе749 дошло до того, что в 1793 г.
Конвент постановил выплачивать пособие только тем здоровым жен­
щинам, которые сами вскармливали своих детей, а не прибегали к по­
мощи кормилиц750. При этом депутаты ссылались на мнение Руссо, ко­
торый, впрочем, всех своих пятерых детей отдал не то что кормилице, а
просто в приют, даже не утруждая себя указанием их пола и даты рож­
дения751.
Незадолго до Термидора, в одной из статей проякобинского изда­
ния La D ecade philosophique, о Museum было сказано: « ...во всем мире
нет более такой нации, которая бы славилась обладанием столь об­
ширной и столь важной коллекцией [ценных природных объектов]
< ...> И это достойно народа, который положил в фундамент образо­
вания Природу, т.е. изучение фактов < ...> Это центральное и главное
научное учреждение может рассматриваться как храм, где каждый
получит возможность общаться с Природой, которая всегда сама от­
ветит обратившимся к ней, демонстрируя свои богатства, собранные
в ее храме»752.
Сравнение с храмом, которое встречается также в работах Фойаса,
Ласепеда, Кювье753 и других натуралистов, отнюдь не случайно. Museum
National d'Histoire Naturelle (как и Museum N ational des Arts, который его
основатели называли «храмом Природы и Гения»754) наделялся квазирелигиозной функцией.
Однако смысл слова «Природа» понимался разными слоями населе­
ния по-разному. Так, например, значительная часть французов полага­
ла, что после Революции, когда жизнь будет устроена на естественных
началах, наступит эра изобилия. И когда в 1792-1793 гг. в стране начал­
ся голод, многие полагали, что это результат ошибочных действий пра­
вительства, которое не смогло правильно организовать жизнь в соот­
228


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

ветствии с природными законами. Натуралисты Museum, особенно их
политически активная часть (Фуркруа, Дефонтен, Ласепед, Броньяр), в
своих лекциях активно защищали правительство, доказывая, что по­
литическая реформа еще не ведет автоматически к изобилию товаров,
что в немалой степени укрепляло их статус «официального голоса При­
роды в Республике»755.
Ведь если Природа обладала этической размерностью, то изучаю­
щий ее натуралист просто обязан был демонстрировать высочайшие
нравственные качества, или, используя выражение того времени, он
должен быть наделен sensibilite, т.е. быть этически и эстетически раз­
витой личностью756. А что значит быть нравственным в эпоху терро­
ра? Это значит всеми силами демонстрировать свою верность, более
того — свою искреннюю любовь к режиму. И натуралисты Museum
(хотя, разумеется, не только они) старались как могли поддерживать
власть, постоянно переключая взгляд слушателей с созерцания величия
Природы на созерцание величия родного якобинского правительства.
Приведу два выразительных примера.
Ж.-К.Мертрюд, завершая цикл лекций по анатомии животных
(11 жерминаля II г., т.е. 31 марта 1794 г.), сказал: «В Природе нет ни­
чего недостойного для глаз просвещенного наблюдателя. Наша обязан­
ность — восхищаться природным величием, познавать законы При­
роды, изучать все особенности, приданные ей Творцом, получать от
нее полезные вещи и применять их для нужд людей. Граждане! Я лишь
слегка набросал вам картину Природы < .. .> Другие профессора допол­
нят сказанное мной и представят Природу во всем ее величии». Эти
слова были произнесены в начале лекции. Финал же своего выступле­
ния Мертрюд посвятил мощи революционной власти: «Есть ли во всей
Вселенной более величественное зрелище, нежели то, которое пред­
ставляют наши законодатели, сокрушающие одной рукой предателей, а
другой поддерживающие и защищающие этот великий народ, который
доверил себя их заботам?»757.
Другой пример — обращение Ласепеда к своим слушателям, кото­
рым он показывал коллекции Museum. «Граждане! — начал ихтиолог
и политик, тоном опытного оратора. — В этой первой комнате Каби­
нета натуральной истории вы сможете воссоздать в памяти (Ласепед
использовал глагол recapituler, который имеет также значения резю ­
м ироват ь, изложить суть. — И.Д.) все, о чем до сих пор шла речь на
наших лекциях < ...> Ваши идеи будут формироваться из того, что мы
никогда не познаем [до конца] — они будут иметь своим источником
229


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

Природу. А что нас ждет потом, когда я расскажу вам о растительном
и минеральном царствах и покажу следующие две комнаты этого Ка­
бинета, где находятся другие богатства, имеющие огромную пользу и
подлинное очарование! Ах! Тогда вы все благословите Республику и На­
циональный конвент»758.
И Конвент не остался в долгу. Депутатами были приняты решения
о строительстве нового зверинца, а также об увеличении площади
Museum в пять (!) раз, на что революционеры не поскупились выделить
4 млн ливров (весьма внушительная сумма, даже с учетом инфляции).
Более того, было решено создать малые аналоги Museum во всех депар­
таментах Франции759.
Museum представлял собой публичное пространство, в границах
которого были сосредоточены растения и животные, в естественных
условиях, в «дикой» природе, вместе, как правило, не встречающиеся.
Более того, в коллекциях Музея были собраны фрагменты организмов,
живших на Земле в разные эпохи. Таким образом, Museum синоптиче­
ски (единообозримо) представлял природный мир в единой, целостной
пространственно-временной развертке, являя собой идеализирован­
ное — и вместе с тем реальное — пространство посреди революцион­
ного Пандемониума, Элизиум, если воспользоваться терминологией
А. Фуркруа760, расположенный вне пространства социальных и полити­
ческих бурь и потрясений. Museum, — при Ancien Regime место изы­
сканного времяпрепровождения, интеллектуального отдыха просве­
щенной публики, — став в 1793 г. достоянием нации, должен был знако­
мить народ с естественной историей, что вполне отвечало якобинской
риторике и идеологии, которая трактовала Природу и природное как
этические понятия. Тем самым Museum, по замыслу лидеров Револю­
ции, должен был способствовать трансформации бывших королевских
подданных в равноправных граждан Республики всеобщего блага, т.е.
создавать новый тип идеальной личности, автономной и потому леги­
тимной («нации < ...> должны пониматься как индивиды вне социаль­
ных связей и, как говорится, в природном состоянии», — писал Э. Сьейес761). Действительно, где, как не в его садах, оранжереях, зверинцах и
павильонах, нация — этот новый суверен762 — могла узреть порядок
Природы. Пространство Museum представляло собой артефактное
пространство якобинской социальной утопии, местом культивирова­
ния рациональной добродетели. Именно благодаря этой своей идеоло­
гической и символической роли бывший Jardin du Roi избежал участи
королевской A cadem ie des sciences.
230


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

Более того, именно в годы Террора и в посттермидорианский период
M useum, как уже было сказано, засвидетельствовал известный расцвет.
К перечисленным выше фактам внимания властей к этому учреждению
можно добавить следующее. Декрет Конвента от 10 июня 1793 г., приня­
тый по инициативе депутатов Ж. Лаканаля и А. Тибодо (A.Thibaudeau),
поддержавших идеи Добантона, предусматривал создание двенадцати
кафедр (вместо прежних трех: ботаники, анатомии и химии). Собрание
профессоров, возглавлявших эти кафедры763 и имевших одинаковые
права и оклады, ежегодно избирало из своего числа президента (долж­
ность интенданта была упразднена), который подчинялся министру
внутренних дел (главным образом в финансовых вопросах). Согласно
новому, революционному уставу, M useum должен был вести просвети­
тельскую и учебную работу по всем нефизико-математическим наукам,
а не только по ботанике p ar excellence, как это было ранее. Таким об­
разом, заветная мечта Добантона соединить в Jardin/M useum три на­
правления деятельности — учебное, исследовательское и собственно
музейное (собирание, хранение и систематизацию естественнонаучных
экспонатов) — смогла, наконец, осуществиться в полной мере.
Якобинский террор и войны (сначала так называемые революцион­
ные, а затем наполеоновские) стали одним из основных источников по­
полнения музейных коллекций764. Вот уж поистине — «пожар способ­
ствовал ей много к украшенью»!
Так, бывший королевский зверинец был перемещен из Версаля в
M useum765. Музейный минеральный кабинет пополнился замечатель­
ными собраниями принцев Конде, а библиотека и коллекции «специменов» сильно увеличились за счет «конфиската», т.е. собственности
арестованных, гильотинированных и emigres. Но этого мало. В 17941795 гг. после внушительных побед революционных армий и последую­
щих дипломатических переговоров Франция получила часть террито­
рии Пруссии, испанскую часть Сан-Доминго, голландскую Фландрию,
Маастрихт и Венло, а также Бельгию. При этом вслед за военными на
завоеванной территории тут же появлялись люди науки (commissaires
des sciences), среди коих были и профессора Museum — биолог Андрэ
Туэн, с 1764 г. — главный садовник в Jardinyсекретарь Бюффона, а также
Бартелеми Фойас де Сен Фон (B.Faujas de St. Fond; 1741-1819) — геолог
и путешественник (его именем назван минерал фойясит), автор работ
по воздухоплаванию на воздушных шарах, — которые подчистую кон­
фисковывали все научные коллекции, книги и инструменты766. Лучший
способ освободить науку от деспотизма — это отправить все награ...,
231


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

простите, освобожденное от оков тирании, прямиком в Париж767. Са­
мым впечатляющим эпизодом этой грандиозной операции стала от­
правка в Museum из Гааги двух живых слонов из коллекции голландско­
го штатгальтера (вместе, разумеется, со всем зверинцем и прочими соб­
раниями). В cite свободы, равенства и братства слоны благополучно
пережили Конституцию III года, Директорию, II Вандейскую войну,
заговор Бабефа, перевороты 18 фрюктидора и 18 брюмера, Консти­
туцию VIII года, после чего один из них в 1802 г. перешел в лучший
из миров, как раз после блестящего завершения военной экспедиции
генерала Бонапарта, сопровождаемого цветом французской науки,
куда-то в направлении исторической родины штатгальтерова живот­
ного. Второй слон оказался более живучим, он дотянул до убийства
герцога Энгиенского и коронации Наполеона. Но и после смерти бы в­
шие узники голландского деспотизма продолжали верно служить на­
уке своей третьей родины: Ж. Кювье, внимательно изучив их остан­
ки и сравнив последние с останками мамонтов, представил в Annales
du Museum d ’Histoire Naturelle замечательный мемуар «Sur les elephans
vivants et fossiles».
Конвент высоко оценил заслуги своих ученых. Было отмечено, что
«граждане Фойас и Туэн, соединяя патриотизм и просвещенную лю­
бовь к наукам, осуществили доставку этого кабинета (т. е. естественно­
научных коллекций бывшего штатгальтера Голландии Вильгельма V. —
К Д . ) в целости и сохранности» и собранные ими материалы будут спо­
собствовать «процветанию Республики»763. Лучше не скажешь! Позд­
нее, в 1808 г. аналогичную миссию в Испании и Португалии выполнял
Э.Жоффруа Сент Илер769.
Практика «освобождения» культурных и научных ценностей от
гнета феодального деспотизма успешно применялась и далее. В конце
мая 1796 г. Директория по настоянию генерала Бонапарта назначила
специальную комиссию для «поиска предметов науки и искусства в
странах, завоеванных армиями Республики». В этой замечательной ко­
миссии Монж и Бертолле отвечали за научные предметы, Туэн и Ж. де
ла Биллардьер (J.-J.Houtou de La Billardiere; 1755-1834) — за объекты
натуральной истории, художники Ж.-С.Бартелеми (J.-S.Berthelemy;
1743-1811) и Ж .-П.Тинет (J.-P.Tinet; 1753-1803) — за художественные
ценности, кроме скульптур, на вывозе последних специализировались
скульпторы К.Дежу (C.Dejoux; 1732-1816) и Ж.-Г.Муатт (J.-G.Moitte;
1746-18ІО)770. Координатором работ был Монж, который настоял,
чтобы вывозились не только приборы и коллекции, но также книги и
232


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

рукописи. Инициатива была одобрена и 23 мая 1796 г. Монж, попро­
щавшись с женой и передав свой лекционный курс в Ёсоіе Polytechnique
коллеге (впереди дело государственной важности, не до лекций!), вы ­
ехал вместе с другими членами правительственной комиссии в Милан,
где, по-видимому, впервые, лично познакомился с Бонапартом (тогда
еще Buonaparte)yкоторый его очаровал.
21 июня 1796 г. Бонапарт докладывал Директории, что комиссио­
неры приступили к выполнению своих обязанностей: Ж.-С. Бартелеми
в Болонье отбирает 50 лучших полотен для отправки в Лувр, а Монж,
Бертолле и Туэн реквизируют научные «специмены», которые обогатят
коллекции Museum d'Histiore Naturelle771.
Монж с восторгом описывал жене успешную работу комиссии, ко­
торой удалось найти и отправить в цитадель европейской демократии
рукописи Леонардо и Галилея, ценнейшие инкунабулы, живописные
полотна и скульптуру из церквей и муниципальных галерей Милана,
Павии, Кремоны, Болоньи и других итальянских городов, минералоги­
ческие коллекции, собрания микроскопов и других приборов и т.д. и
т. п. При этом Монж не забывал про нужды родной Ёсоіе Polytechniquey
фонды которой пополнились бесценными материалами, ценным на­
учным инструментарием и книгами772. Как заметит потом Наполеон,
«Монж любил демократию и равенство так же, как геометрические по­
строения»773. И, добавлю, он ничего не брал себе лично, все это орга­
низованное мародерство должно было, по его глубокому убеждению,
служить высоким идеалам Революции.
Дела у комиссии Монжа и далее шли бы замечательно, если 6 не одно
обстоятельство, внезапно затруднившее ее бурную деятельность — к
августу 1796 г. у некоторых политиков и людей искусства Франции ста­
ла просыпаться совесть. Пятьдесят представителей художественной
элиты Республики, в том числе Л. Давид и будущий первый генераль­
ный директор Лувра Д. Денон (D. Vivant, Baron de Denon; 1747-1825),
обратились к Директории с петицией, в которой правительству предла­
галось рассмотреть любопытный вопрос: в интересах ли Франции в це­
лом и ее художественного сообщества, в частности, вывозить из Рима
шедевры искусства? Некоторые политики, как, например, Редерер, их
поддержали. Но никаких результатов эти выступления не имели. Де­
мократ Монж только посмеялся: сокровищ так много, что всего не вы ­
везти, приходилось отбирать только самое лучшее — работы Рафаэля и
Микеланджело, статую Аполлона Бельведерского, скульптуры «Амур и
Психея», «Умирающий гладиатор», «Дискобол» и т.п.
233


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

Из описания в газете M oniteur (от 27 июля 1798 г.) праздника Свобо­
ды и искусств 9 термидора VI года Республики:
«Министр внутренних дел утвердил следующую программу празд­
ника Свободы. Этот праздник, и без того прекрасный для каждого
француза, будет украшен еще больше триумфальным ввозом в Париж
произведений искусства, собранных в Италии. Пальма, банановое, ко­
косовое и дынное дерево, вывезенные гражданином Боденом с острова
Тринидад, будут осенять процессию. Сопровождать ее будут звери, при­
везенные из раскаленных пустынь Африки и из ледяных стран Севера.
9 термидора в девять часов утра все граждане, назначенные для уча­
стия в кортеже, который будет сопровождать античные памятники и
иные наши трофеи, собираются на левом берегу Сены у здания Музея
естественной истории. Повозки с установленными на них памятниками
должны выстроится в предписанном им порядке. Движение откроют
кавалерийский отряд и военный оркестр. Кортеж будет разделен на три
большие группы.
Впереди понесут знамя с надписью “Естественная история”. За ним
пойдут профессора Музея, студенты и любители. Затем идет колонна
со знаменем “Науки и искусства поддерживают и украшают свободу”.
С пением патриотических песен идет хор музыкантов, следом — депу­
тации представителей науки и искусства, артистов театров, библиоте­
карей, профессоров Коллеж де Франс. Последние несут на античном
треножнике бюст Гомера и плакат с надписью “Семь городов оспарива­
ют честь быть его родиной”. ..
Затем проследует знамя с надписью “Памятники античной скульпту­
ры” и “Греция их уступила; Рим их потерял; дважды менялась их судьба,
но более она не изменится!” Вслед за повозками защитники Родины по­
несут античный бюст Юния Брута. Алтарь, на котором он будет водру­
жен, должен быть украшен строками из Тацита: “Вначале Римом правили
цари. Юний Брут дал ему свободу и Республику”. Вслед за бюстом Брута
пойдут комиссары, направлявшиеся правительством в Италию для поис­
ка произведений науки и искусства, в руках они понесут лавровые венки
... (правильно, страна должна знать своих героев. — И. Д ).
В указанном порядке кортеж будет следовать по бульвару Инвали­
дов до Марсова поля. К моменту подхода процессии на трибуне их бу­
дет ждать министр внутренних дел. Алтарь Отечества будет украшен
копиями статуй Аполлона и Муз. Участники кортежа встанут полукру­
гом вокруг Алтаря Отечества, в центре которого будет установлен бюст
Брута. Министр поблагодарит участников процессии, консерватория
234


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

исполнит оду гражданина Лебрена на музыку гражданина Лесюера. Ко­
нец церемонии будет отмечен артиллерийскими залпами»774.
Блестящая операция по «собиранию» культурных ценностей на
итальянских землях была увековечена в 1797 г. лучшим медалье­
ром Франции того времени Пьером-Симоном-Бенжаменом Дювивье
(P.-S.-B. Duvivier; 1728-1819). Он изобразил на реверсе медали, выбитой
по поводу заключения мира в Кампо-Формио и преподнесенной Ин­
ституту Франции, богиню Победы (Викторию) держащей в правой руке
над головой Бонапарта лавровый венок, а в левой — статую Аполлона
Бельведерского и рукописи, «собранные» в Италии775.
Как уже было сказано, политико-воспитательная функция Museum
состояла в демонстрации широкой публике порядка Природы. Однако
при этом за скобками оставалось то обстоятельство, что хотя кое-какой
порядок в этом Элизиуме действительно был, но — именно в силу со­
средоточенности в нем растений и животных, кои в вольной природе
вместе никогда не сосуществовали — ест ест венного в нем было не боль­
ше, чем в регулярной проницаемости парковых пространств Версаля776.
Если королевский парк имитировал Природу, «прежде всего имитируя
силу и энергию творения»777, то пространства Museum, т.е. публичные
пространства-репрезентаторы дикой природы, расположенные среди
хаоса и раздрая урбанизированной жизни, демонстрировали неисчер­
паемое много- и разнообразие сотворенной Природы, т.е. искусственно
(механически) размещая в музейном подпространстве конгломерат ви­
дов, «естественные отношения» (Кювье) которых оставались неясными,
имитировали земной Рай, состоящий из «индивидов вне социальных
связей». Речь шла, таким образом, не о реальной Природе, но о «про­
светительской идеологеме Природы как обобщенного, нерасчлененного
единства»778. Такая Природа-субстанция виделась Руссо и его последова­
телям источником первозданных «естественных» ценностей.
В то же время само сообщество естествоиспытателей, призванное
изучать гармонию Природы и просвещать публику, со второй поло­
вины XVIII столетия начало раскалываться по одной застарелой, но
до поры малозаметной трещине, прошедшей также и по штату Музея
натуральной истории. Начну с примера, немного забежав во времени
вперед, в период Консульства.
Как известно Наполеон, отправляясь в египетский поход, пригласил
принять в нем участие ведущих французских ученых. Тем самым кам­
пания Бонапарта наряду с тривиальным военно-политическим окра­
сом обретала также полутона научно-исследовательского предприятия,
235


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

характерного для века Просвещения. Однако отнюдь не все светила
французской науки приняли предложение Первого консула Республи­
ки. Некоторые, как, например, Г. Прони, Фуркруа и Кювье, отказались.
Разумеется, у каждого на то были свои резоны. «Мой расчет, — объяс­
нял свой отказ Кювье, — таков: я сейчас нахожусь в центре наук, среди
самых замечательных коллекций и уверен, что здесь [в Париже] напишу
свои лучшие, куда более совершенные и систематические работы и сде­
лаю куда более важные открытия, нежели участвуя даже в самом пло­
дотворном путешествии»779. В то же время Э. Жоффруа живо отклик­
нулся на генеральское приглашение и отправился в Египет, где чуть
было не потерял зрение, да, и жизнь его оказалась в опасности780. За
столь разным отношением двух, тогда еще близких друзей, к возможно­
сти участия в египетском походе, стояло нечто большее, нежели моти­
вы личного выбора, продиктованные житейскими или карьерными со­
ображениями. Яснее всего об этом спустя несколько лет сказал Кювье:
«Между стилем и идеями путешествующего и кабинетного натуралиста
(du naturaliste voyageur e t ... du naturaliste sedentaire), равно как и между
их талантами и характерами, существуют, как правило, сильные разли­
чия. Первый преодолевает, с той или иной скоростью, многие и разно­
образные местности, дивясь великому множеству интересных объектов
и живых существ. Он наблюдает их в естественном окружении (dans les
lieux т ёт е ой les plaga la nature) и в их подлинном отношении со всем,
что находится вокруг них и во всей полноте их жизни и деятельности.
Но каждому из них он в состоянии уделить лишь немного времени < .. .>
И потому он лишен возможности сравнивать каждый объект с други­
ми, ему подобными и досконально описать его характерные черты < .. .>
В итоге, его наблюдения оказываются разрозненными и беглыми (isolee
etfugitives) < ...> Кабинетный же натуралист, действительно, опирается
на описания живых существ отдаленных стран, сделанные другими и
подверженные в той или иной мере ошибкам, а также на более или ме­
нее испорченные (alteres) образцы. Да, он не может прочувствовать зре­
лищ Природы так, как тот, кто видел их воочию. Тысячи мелких деталей
< ...> ускользают от него. Однако эти недостатки его положения вполне
компенсируются его преимуществами. Хотя кабинетный натуралист и
не видит Природы в действии, он тем не менее может детально изучить
находящиеся перед ним ее произведения. Он может их сопоставлять
друг с другом столько, сколько ему нужно, чтобы прийти к достовер­
ным выводам. Он сам выбирает и формулирует те вопросы, на которые
затем будет искать ответ. Он может изучать природные образцы тогда,
236


В ОБИТЕЛИ ТРУДОВ И ВДОХНОВЕНЬЯ

когда ему это будет удобно. Он может сопоставлять разрозненные фак­
ты, изложенные в разных отчетах. Путешественник же вынужден идти
только одним путем (ипе route etroite), и только сидя в своем кабине­
те, натуралист имеет возможность свободно путешествовать по миру
в различных направлениях (Гоп peut parcourir Vunivers еп tout sens). Ho
для этого от него требуется мужество иного рода, мужество, кое берет
начало в безграничной преданности истине и которое позволяет нату­
ралисту оставить предмет его изысканий лишь тогда, когда с помощью
размышлений, наблюдений и эрудиции он высветит его настолько, на­
сколько это возможно при данном состоянии знаний»781.
Если вдуматься, позиция Кювье несколько озадачивает. Ведь далеко
не все натуралисты в XVIII в. ездили по миру в качестве любителей экс­
тремального туризма. Тот же Фойас, интересовавшийся вулканически­
ми породами, отправлялся в экспедиции часто с очень конкретными
научными целями (если, конечно, не считать некоторых спецкомандировок по заданию Конвента), успешно сочетая полевые и кабинетные
исследования. Пафос антигумбольдтовского по своему генезису вы сту­
пления Кювье заключался не в «обличении» методов работы naturalistes
voyageurs как таковых, а в противопоставлении двух стилей исследова­
ния. Здесь уместно обратиться к его поминальной речи (eloge historique)t
произнесенной в Институте Франции 5 апреля 1800 г. и посвященной
памяти Добантона. Кювье сравнил исследовательские манеры и темпе­
раменты Бюффона и Добантона:
«Бюффон, крепкого сложения, импозантного вида, властный по
природе, жадный до всякой скорой радости, казалось, хотел угадать ис­
тину, а не наблюдать ее. Его воображение каждое мгновение станови­
лось между ним и Природой...».
«Добантон, человек слабого темперамента, с кротким взором, с уме­
ренностью, которой он был обязан природе в такой же мере, как своей
собственной мудрости, вносил во все свои исследования самую скрупу­
лезную осмотрительность; он верил только тому, что он видел и трогал,
и только это решался утверждать < ...> С неистощимым терпением он
возвращался к одной и той же работе до тех пор, пока она не удовлетво­
ряла его, и методическим усилием, быть может, слишком редким среди
людей, занятых естественными науками, все ресурсы его духа, казалось,
объединялись, чтобы заставить молчать его воображение < ...> Он за­
пирался на целые дни в Кабинете [естественной истории]; он на тысячу
ладов поворачивал предметы, которые он там собрал; он скрупулезно
рассматривал все их части; испытывал все возможные положения до
237


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

тех пор, пока не находил такое, которое не шокировало ни глаз, ни есте­
ственные отношения»782.
Вместе с тем в приведенных фрагментах из работ Кювье просматри­
вается, как мне представляется, еще одна тема (или контекст). Наука,
как практически любая область человеческой деятельности, характе­
ризуется своими пространственными формами, которые (если ограни­
читься реалиями XVIII столетия), в первом приближении можно клас­
сифицировать следующим образом:
— искусственно созданная (рукотворная) среда, архитектурная
(здания и помещения лабораторий, кабинетов, оранжерей, библиотек
и т.д.) и ландшафтная (ботанические и зоологические сады и иные
«domestic environments»™;
— «дикая», часто экзотическая (на взгляд европейца), Природа.
Кювье в приведенных выше фрагментах противопоставил эти два
пространства путем противопоставления мотиваций, методологиче­
ских подходов и исследовательских установок «населяющих» эти про­
странства натуралистов. Натуралист-путешественник, «глотатель ши­
рот», преодолевающий бесчисленные препятствия, постоянно рискую­
щий здоровьем и жизнью — и потому предстающий в глазах широкой
публики в героическом ореоле — чутко реагирует на увиденное им в
Природе. Кювье же, отдавая должное заслугам naturaliste voyageur —
иначе и быть не могло, ведь кто-то должен обеспечивать кабинетно­
го сидельца необходимым материалом, — делает акцент на физиче­
ской, эпистемологической и психологической удаленности naturaliste
sedentaire от вечнозеленеющего древа жизни (если воспользоваться из­
вестной метафорой И.-В. Гёте: «Grau, teurer Freund, ist alie Theorie, und
grtin des Lebens goldner Вайт»). Истинное знание берет начало не из ро­
мантического или мистического слияния с живой Природой, но из дис­
танцированное™, даже отчужденности исследователя от изучаемого
объекта, что требует мужества особого рода, о котором удачно сказала
Д. Оутрам — «the courage to look steadily: look in the fa c e o f Medusa»™. Эта
позиция отчасти коррелирует с нововременным идеалом «искусствен­
но-изолирующего» эксперимента (А. В. Ахутин), деперсонализованного
опыта и в то же время, как мне представляется, ясно перекликается с
той отстраненностью, чуждостью социуму, исключенностью из обще­
ственного договора, которые, по мысли Сен-Жюста (см. его слова, вы ­
несенные в эпиграф этой монографии), характерны для носителя об­
щего блага, т. е. идеализированной социальной истины. Этот носитель
иноментален тем, кто населяет «пространство ненарушимого, одно­
238


ЧЕЛОВЕК КАЛЬКУЛИРУЮЩИЙ

родного единства, в котором единение воль обеспечивает господство
добродетели и свободы»785. Подобно тому как утопическое публичное
пространство Museum^ встроенное на пике Террора в идеальное про­
странство общественного договора, топографически отделенное от
пространства Гревской площади, оказалось совместимым (конгруэнт­
ным) с главной утопией Революции — идеей нации-суверена, коей суж­
дено было избавить общество от конфликтов, — так образ naturaliste
sedentaire, эдакого H om o clausus, по терминологии Норберта Элиаса,
т. е. образ своего рода следователя по делам Природы, контролирующее
око и испытующий разум которого должны были заменить отзывчивое
сердце и пылкое воображение naturaliste voyageur, оказался конгруэн­
тен новому типу идеальной личности, в которой лидеры Французской
революции надеялись найти опору новому режиму.

ЧЕЛОВЕК КАЛЬКУЛИРУЮЩИЙ
Теперь обратимся к иным аспектам соотнесенности научной и по­
литико-идеологической практики в рассматриваемую эпоху.
Как известно, метафора Закона — одна из распространеннейших во
время Французской революции. «Я представляю себе закон в центре ги­
гантской сферы; все граждане без исключения находятся на равном от
него расстоянии на ее поверхности и занимают на ней равные места», —
писал Э. Сьейес786. Откуда, по мере радикализации Революции, делался
неизбежный вывод: все, кто оказываются вне поверхности этой сферы,
т.е. любая общественная сила, индивид или группа, нарушающие «абсо­
лютную недифференцированную однородность общей воли»787 должны
быть уничтожены; как выразился Л.-А.Сен-Жюст, необходимо создать
такой порядок, чтобы «фракции оказались на эшафоте»788.
По тонкому наблюдению М. Ямпольского, «среди архитектурных
проектов Французской революции особое место занимают памятники
(храмы) закону < ...> В основу кладется некий принцип геометрической
структуры — призмы ли, сферы ли, позволяющий осуществить то, что
Люсьен Жом называет “атомизмом с эгалитарной установкой”, истоки
которого он обнаруживает у Гоббса789. Этот атомизм идеально отража­
ется в сфере Сьейеса, на поверхности которой располагаются совер­
шенно одинаковые точки-граждане. В принципе такая геометрическая
239


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

модель хотя и отличается от структуры линейной перспективы, сохра­
няет явную связь с абсолютистской репрезентацией, где каждая точка
пространства в ценностном отношении равна любой иной точке про­
странства, за исключением точки зрения и точки схода перспективы.
Закон в центре сферы в значительной мере эквивалентен точке схода,
он является тем центром, который организует р авен ст во граж дан»790.
Однако наряду с детально рассмотренной М. Ямпольским геом ет ри­
ческой репрезентацией власти и социума имела место также их, услов­
но говоря, арифм ет ическая репрезентация, путь которой был открыт
и выраженным в сфере Сьейеса пониманием закона и государства791, и
характерной для века Просвещения тенденцией к квантификации ре­
альности — природной и социальной.
По мысли Бернара де Фонтенеля, непременного секретаря Париж­
ской Академии наук в 1699-1741 гг., расцвет литературы в его время
был обусловлен в первую очередь распространением того, что было им
названо lesprit geom etrique, а в X X столетии Джоном Хейлброном — the
quantifying spirit792. И тот, и другой термин означал страсть к порядку,
систематизации, измерению и калькуляции, что предполагало частич­
ную или полную деиндивидуализацию калькулируемых объектов. На
мой взгляд, точнее было бы говорить о комбинаторно-калькулирующем
подходе к репрезентации реальности. Страсть к комбинаторно-кальку­
ляционным процедурам нашла свое выражение не только в естествен­
ных и прикладных дисциплинах — от физики до лесоводства, но и в
гуманитарной и социально-политической сферах. Вот несколько харак­
терных примеров.
Размышляя о трагической судьбе Марии-Антуанетты, Эдмунд Берк
заметил: « ...век рыцарства миновал, пришло время жуликов, экономи­
стов и калькуляторов ...» 793.
Роялистские печатни распространяли афиши, на которых был изобра­
жен le calculateur patriote, сидящий за столом, на котором свалены отруб­
ленные головы врагов Революции, и ведущий учет казненных в отдельной
книге794. В этом контексте упомянутые выше «расчеты» Марата — сколько
голов следует отрубить для полного счастья французского народа — впол­
не вписываются в калькулирующую риторику века Просвещения.
«Искусство расчета вообще (Hart de calculer еп general), — читаем
в “Энциклопедии” Дидро и Д’Аламбера (статья “CALCC/L”), — есть в
сущности искусство находить единственное отношение, которое полу­
чается из комбинации нескольких отношений. Различные типы комби­
наций дают различные правила вычисления (calcul)»795.
240


ЧЕЛОВЕК КАЛЬКУЛИРУЮЩИЙ

Комбинаторно-калькуляционный дискурс ясно выразился в сочи­
нениях Этьенна Бонно де Кондильяка, чье влияние на становление и
характер психологии и эпистемологии во Франции эпохи Просвеще­
ния было глубоким и длительным. Кондильяк понимал метод анализа
и как инструмент исследования действий (operations) ума, и как способ
описания этих действий: «...это действие [анализ] состоит лишь в со­
четании наших идей и в их расчленении, с тем, чтобы подвергать их
различным сравнениям и посредством этого обнаруживать отношения
между ними и новые идеи, которые они могут породить. Этот анализ —
подлинный путь к открытиям, потому что благодаря ему мы устанавли­
ваем происхождение вещей < ...> Он ищет истину без всякой помощи
общих предложений, а всегда посредством своего рода исчисления (par
une espece de calcul)yт.е. сочетая и расчленяя понятия ...» 796.
Французский инженер Гаспар де Прони в неопубликованной статье
«De intelligence moyenne et de ses progres» писал: «Средний ум (Гintelligence
тоуеппе) характеризует и измеряет превосходство одного народа над
другим. Принимая за точку отсчета (pour term e de co m p a riso n ) его со­
стояние во Франции, мы можем составить детальную и градуирован­
ную таблицу (ип tableau nuance et gradue) для всех народов Европы»797.
Для Кондильяка, Д’Аламбера, Кондорсе и многих других филосо­
фов XVIII столетия, мышление представляло собой своего рода комби­
наторное исчисление («а com binatorial calculus», по выражению Лорен
Дастон798), подобно тому как арифметика была «искусством комбини­
рования [численных] отношений»799. Сила ума — искусного калькуля­
тора — выражалась прежде всего в его способности расчленять, сопо­
ставлять и рекомбинировать идеи согласно определенным правилам.
«Мы в сущности не создаем идей, — убеждал читателей Кондильяк, — а
лишь комбинируем путем сочетания и расчленения те идеи, которые
мы получаем через органы чувств. Изобретательность состоит в уме­
нии делать новые сочетания»800. И поскольку «здравый смысл, ум, разум
и их противоположности происходят одинаково из одного и того же
начала, коим является связь идей друг с другом», связь, «которая по­
рождена применением знаков»801, то посредственность, талант и гений
отличаются не, так сказать, качественно, а лишь по степени владения
искусством сочетания (комбинаторики) идей, что, в свою очередь, за­
висит от степени развития языка (и вообще знаковых систем), которую
застает данный индивид или данная нация в данную эпоху («успехи
Ньютона были подготовлены тем выбором знаков, который был сделан
до него, и методами исчисления (т.е. комбинаторики знаков. — И .Д ),
241


БОРЬБА С FSPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОЮ ТРИБУНАЛА

которые были до него придуманы»802) и от степени умственного разви­
тия индивида, чему способствует правильное обучение, т.е. обучение,
следующее «урокам, которые дает нам Природа»803.
Экспансия комбинаторно-калькулирующего дискурса в сферы мо­
рали и политики давала порою «странные сближения» идей. Считалось,
к примеру, что одни пороки (скажем, жадность), сочетаясь с другими,
могут эти другие (например, честолюбие) ослаблять. К тому же, если
поведение человека, диктуемое его порочными наклонностями, может
легко просчитываться, то тогда эти наклонности становятся управля­
емыми, а потому не столь опасными для окружающих. Иначе говоря,
калькулируемый порок не намного хуже добродетели, ибо предсказу­
ем и, в принципе, нейтрализуем. (Как в известной песенке: «На жади­
ну не нужен нож / Ему покажешь медный грош / И делай с ним, что
хошь»). Типичный пример — когда героиня The History o f Rasselas,
Prince o f Abissinia (1759), единственного романа Самюэля Джонсона
(S. Johnson; 1709-1784), «литературного диктатора» Англии XVIII века,
узнает, что похитивший ее араб падок на золото, она утешает себя тем,
что «алчность — порок заурядный и предсказуемый (a uniform and
tractable vice)»804. При этом некоторые авторы предлагали количествен­
ные оценки тех или иных моральных качеств. Так, Френсис Хатчесон
(F. Hutcheson; 1694-1746) ввел понятие «m om ent o f good» (М) некоего
поступка, математически определив этот момент как произведение
benevolence (благожелательности, великодушия) на ability (способность
делать добро): М = В •А805.
Бентам уверял читателей, что составляемые им суммы и разности вели­
чин удовольствия и страданий есть «nothing but what the practice o f mankind»806.
Здесь уместно также вспомнить приведенное Дж. Свифтом сатири­
ческое описание комбинаторной машины Большой Академии Лагадо
«для усовершенствования умозрительного знания при помощи техни­
ческих и механических операций». Благодаря этой машине, выдающей
с помощью сорока учеников разнообразные случайные комбинации
слов, «самый невежественный человек с помощью умеренных затрат
и небольших физических усилий может писать книги по философии,
поэзии, политике, праву, математике и богословию при полном отсут­
ствии эрудиции и таланта»807.
Отголоски комбинаторного мышления слышны в замечании ан­
глийского мемуариста Генри Йорка: «...французскиехимики почти по­
всеместно были наиболее преисполненными энтузиазмом агентами ре­
волюции. Возможно, они тешили себя надеждой, что люди могут объ­
242


ЧЕЛОВЕК КАЛЬКУЛИРУЮЩИЙ

единяться и разъединяться подобно тому, как это имеет место в хими­
ческих процессах (m ankind are capable o f being com posed and decom posed
after the m odel o f a chem ical process). И, конечно, не будет абсурдным
(irrational) приписывать это их революционное рвение врожденной
любви к экспериментам»808.
Комбинаторно-калькуляционный дискурс часто воспринимают как
проявление механистического взгляда на Природу, человека и обще­
ство. И в этом есть свой резон, но с той, однако, оговоркой, что в эпоху
Просвещения понятие calcul все-таки еще не обрело вполне механисти­
ческую форму, поскольку ум и даже моральное чувство хотя и мысли­
лись как наделенные способностью к исчислению, однако способность
эта, во-первы х, не проявлялась изолированно, а только в сочетании с
умозрением и способностью морального суждения, а во-вт оры ху и это
особенно важно, калькуляция не стала еще монотонной, утомительной
подсобной работой, обыденной и автоматической, тогда как механи­
цизм в когнитивной сфере был связан с репрезентацией интеллекту­
альных процессов по аналогии с autom ata. Даже в знаменитой ѴНотте
M achine Жюльена Деламетри калькулирующий ум еще не превратился
в, как выразилась Л.Дастон, «the oxym oronic m echanical intelligence»609.
Гигантская вычислительная работа служила предметом восхваления и
вызывала почтительное изумление. Приведу характерный пример.
В начале 1790-х годов в Париже активно трудились над проектом,
который в глазах современников представлял собой своеобразный
памятник Разуму, но в отличие от других многочисленных аллего­
рий Разума (алтарей, статуй, обелисков, пирамид и прочих атрибутов
революционного театра) этот монумент был совсем иного рода. Под
руководством инженера Гаспара-Клэр-Франсуа-Мари Риш, барона де
Прони (G.-C.-F.-M. Riche, baron de Prony; 1750-1839) два десятка «каль­
куляторов» заполняли семнадцать томов elephant folio логарифмических
и тригонометрических таблиц, кои, как было сказано в правительствен­
ной инструкции — работа велась по заказу правительства кадастровым
управлением (Bureau du Cadastre), созданным в 1791 г. и возглавлявшим­
ся упомянутым де Прони, — «не только не оставляли желать ничего луч­
шего в отношении точности, но также представляли собой самый гран­
диозный и величественный памятник искусству вычисления, который
когда-либо сооружался или задумывался»810. Создание этих невиданных
таблиц задумывалось как часть мероприятий по составлению земель­
ного кадастра Франции. Но по разным причинам (незавершенность ис­
следований по разработке метрической системы мер, недостаточное фи243


БОРЬБА С ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

нансирование) дело затягивалось. Кроме того, хваленая беспрецедентная
точность811 была, как признавал сам Прони, в то время никому не нужна
(уж во всяком случае в кадастровых и многих иных практических рабо­
тах). Наконец, таблицы были неудобны в пользовании, поскольку пред­
полагали деление прямого угла не на привычные 90, а на «революцион­
ные 100 градусов», а каждый градус — на 100 столь же революционных
минут, поскольку по первоначальному замыслу введение метрической
системы предусматривало децимализацию всех величин, в том числе
угловых градусов и единиц времени812. Причем консервативная Париж­
ская Академия наук охотно поддержала и эту часть метрологической ре­
формы. Но это не спасло Академию от роспуска, ибо, как было сказано в
решении Конвента, «при разумном правительстве не должно существо­
вать никаких паразитических учреждений».
Польза от таблиц Прони была не больше, чем от мишуры, украшав­
шей праздник Разума 20 брюмера II года Республики, хотя эти фетиши
рационализма, прославлялись как выражение меры самой Природы
(десятичная система была объявлена столь же естественной, как чело­
веческая рука813), меры вечной и неизменной. На деле же их символи­
ческая мощь была обратно пропорциональна их практической полез­
ности и они остались монументом революционного иррационализма, а
не инструментом действительно необходимых рациональных реформ.
Кстати, о десятичной системе мер. Ее введение многие рассматрива­
ли не только в научном и экономическом контекстах, но и в политико­
идеологическом. В законе от 18 жерминаля III года Республики (7 апре­
ля 1795 г.) говорилось: «Как могут друзья равенства терпеть пестроту
и неудобство мер, хранящих еще память о позорном феодальном раб­
стве?» Закон предлагал гражданам «дать доказательства своей предан­
ности единству и неделимости Республики, пользуясь уже теперь новы­
ми мерами в своих расчетах и сделках»814.
К. А. Приер из Кот д’Ор уверял, что десятичная система — это техни­
ческий язык страны Утопии: «.. .сколь счастливы мы станем оттого, что
нам не придется более ни к кому обращаться, чтобы произвести рас­
четы, касающиеся нашего процветания, нашей собственности, наших
расходов и выпивки и нам не придется иметь дело с людьми, которые
извлекают выгоду из нашего невежества»815.
Кондорсе же напрямую связывал десятичную систему с демократи­
ей, поскольку новая система мер и весов сделает, по его мнению, всех
граждан «самодостаточными в расчетах, связанных с их интересами,
без чего они не могут быть ни по-настоящему равными < ...> ни под­
244


ЧЕЛОВЕК КАЛЬКУЛИРУЮЩИЙ

линно свободными»816. И только мудрый П. С. Лаплас, правда лишь в
1811 г. признался (в беседе с Наполеоном), что главное предназначение
новой метрической системы, по замыслу ее создателей, состояло не в
сокрушении феодальной метрологии, а в том, чтобы все величины де­
лились на десять817. Лаплас выбрал вполне подходящее время для это­
го признания — революционная риторика и демагогия к тому времени
уже отошли в историю, социокультурная ситуация также изменилась,
талант перестали рассматривать как virtuoso по части перестановок и
комбинаций идей818, а скучную, трудоемкую и малооплачиваемую ра­
боту вычислителя стали поручать тем, кого не считали обремененными
большими способностями к творческой интеллектуальной деятель­
ности, т.е. женщинам, которые и выполняли роль живого процессора
при составлении астрономических, статистических и прочих таблиц по
крайней мере до конца Второй мировой войны. Но вернемся к 90-м го­
дам XVIII столетия.
Вдохновленный идеей производственного разделения труда, деталь­
но рассмотренной в первых главах The Wealth o f Nations (1776) Адама
Смита, Прони задумал свести сложные математические вычисления к
рутинным операциям, не требующим от подавляющего большинства
исполнителей творческого подхода: «Мне сразу же пришла идея при­
менить тот же метод (т. е. метод разделения труда, описанный А. Сми­
том. — И .Д .) к той колоссальной работе, которая на меня свалилась и
фабриковать мои логарифмы так же, как производят иголки»819. Пред­
ложенной им иерархии вычислительных задач соответствовала иерар­
хия исполнителей: на вершине исполнительской пирамиды — горстка
талантливых математиков {geometres d u n tres grand m erite), таких как
А. Лежандр и Л. Карно, которые разрабатывали расчетную процедуру
(т.е. выводили аналитические формулы для вычислений), далее следо­
вали семь-восемь calculateursy которые организовывали вычислитель­
ный процесс по предложенным формулам, основание же пирамиды со­
ставляли 7 0-80 исполнителей (ouvriers), знакомых с азами арифметики
и способных аккуратно складывать и вычитать. На первых порах эти
рабочие функции выполняли девушки сомнительного поведения, кото­
рым Революция открыла новые жизненные перспективы. Грандиозная
и бессмысленная работа этой вычислительной мануфактуры {ateliers
de calcul), начатая в 1791 г., была окончательно завершена к 1801 г. Она
уместилась в семнадцать томов in fo lio и полностью никогда не публи­
ковалась, оставшись, по мнению Л. Дастон, символом соединения того,
что прежде считалось несоединимым — высокого искусства анализа и
245


БОРЬБА с: ESPRIT DE CORPS И ПРОЕКТ НАУЧНОГО ТРИБУНАЛА

рутинной работы, ученых высокого ранга и безвестных, малообразо­
ванных ouvriers820.
Размышляя в 1800 г. о взаимоотношениях между обществом и ли­
тературой, мадам де Сталь бросила несколько уничижительных слов
в адрес ученого люда: «Ученые относят все, что не поддается логике
расчета (calcul) к иллюзиям. Они сначала оценивают силу правитель­
ства — неважно, какого, — а затем, поскольку у них нет иных желаний,
кроме как предаваться своим трудам в мире и спокойствии, приносят
обет послушания тем, кто в данный момент оказывается у власти < ...>
И никто так не радует сердце абсолютного монарха, как те, кто глубоко
погружен в поиск физических законов, оставив мораль любому, кто за­
хочет ею воспользоваться»821.
Таким образом, на примере математического проекта Прони (как
и на примере натуральной истории) мы видим соотнесенность (если
не структурный изоморфизм) приемов научной и политической ре­
презентации реальности, природной и социальной. Вычислительная
работа, самой своей громадностью и точностью вызывавшая поначалу
восхищенное удивление публики, — сродни ее восторгам подвигами
naturalistes voyageursy— став механически-рутинной, противопоставля­
лась не только силе интеллекта, но и спонтанности морального импуль­
са, а подчас и самой жизни.
Рутинизация «производства логарифмов» (мероприятие само по
себе морально непредосудительное) в смысловой матрице эпохи Тер­
рора оказалась сопряженной с почти мануфактурной рутинной фабри­
кацией смертных приговоров (что было, в частности, продемонстри­
ровано на примере процесса над бывшими генеральными откупщика­
ми), а также процедуры их исполнения, о чем свидетельствует письмо
Шарля-Анри Сансона, палача Старого Режима и старого закала, док­
тору Жозефу Гильотену, депутату Учредительного собрания, челове­
ку нового режима. По сообщению Moniteur от 11 октября 1789 г. «Г-н
Гильотен прочел свой доклад, в котором он устанавливает принцип,
согласно которому закон должен быть равным для всех < ...> Развитие
этого принципа приводит к положению, которое Гильотен предлагает
собранию обсудить (речь шла об «отсечении головы при помощи про­
стого приспособления». — И.Д.). Доклад часто прерывался аплодис­
ментами, часть собрания, в видимом возбуждении, требует немедлен­
ного обсуждения, в то время как другая часть, кажется, предполагает
возражать»822. Сансон поначалу с неудовольствием наблюдал, как люди
науки вмешиваются в его ремесло, но потом написал Гильотену, что,
246


ЧЕЛОВЕК КАЛЬКУЛИРУЮЩИЙ

поскольку после каждой казни меч зазубривается и его надо оттачи­
вать и выравнивать заново, да и по многим иным причинам, доставля­
ющим палачу лишние хлопоты и неудобства, пожалуй, стоит ввести в
употребление новый аппарат, который позволил бы работать с большей
точностью и с большей производительностью. Конечно, как и в описан­
ной выше ситуации с математическими таблицами, рутинизация и ме­
ханизация умаляют славу, но увеличивают производительность труда
(конечно, при правильном его разделении).
Свобода и Террор росли из одного корня — из веры в универсаль­
ный характер ценностей науки как парадигмы рациональной деятель­
ности.

247


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ
К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

«ЖАЛКИЙ ЛЕПЕТ ОПРАВДАНЬЯ»
К трем часам ночи 10 Термидора II года Республики (28 июля 1794 г.)
помещения парижской Ратуши, где размещалась Коммуна Парижа, я в­
ляли собой печальное зрелище. Примерно часом раньше жандармы и
национальные гвардейцы ворвались в здание, когда Робеспьер подпи­
сывал очередное воззвание. По одним данным, Неподкупный пытался
застрелиться, по другим, в него выстрелил из пистолета жандарм Мерда. Но как бы то ни было, Робеспьер был ранен в челюсть и лежал на
полу в луже крови. Его брат Огюстен выбросился из окна, но остался
жив. Леба застрелился. Ж .-Б. Коффиналь, заместитель председателя Ре­
волюционного Трибунала, выбросил из окна Ф. Анрио, начальника На­
циональной гвардии, с криком «Вот к чему привела твоя трусость!»823
(хотя нерешительность проявил, скорее, уж сам Коффиналь, который
в тот момент фактически командовал национальными гвардейцами).
Когда войска Конвента ворвались в Ратушу, Кутон, передвигавшийся,
вследствие паралича ног, в коляске, ударил себя кинжалом, но только
ранил. Его нашли окровавленного на полу. По-видимому, он упал с
лестницы. И только Сен-Жюст спокойно отдался в руки термидориан­
цев. Все арестованные (22 человека) были доставлены в Комитет обще­
ственной безопасности. Робеспьер лежал на столе, к нему подходили
солдаты и со злорадством спрашивали: «Sire, votre m ajeste souffre?»824. Так
как Робеспьер и его сторонники были объявлены вне закона, суда над
ними не последовало. На следующий вечер после простого установле­
ния личности, они были гильотинированы на Гревской площади, под
крики толпы: «Смерть тирану!».
Можно по-разному оценивать личности казненных, их просчеты и
заслуги, их историческую роль. Об этом историки спорят не одно сто­
летие. Однако в чисто человеческом аспекте трудно отделаться от мыс­
ли, что жертвы Термидора получили по заслугам. Ко многим из них мо­
248


«ЖАЛКИЙ ЛЕПЕТ ОПРАВДАНЬЯ»

гут быть отнесены слова А. В. Чудинова о Кутоне: «Жорж Кутон, горячо
любивший людей и искренне желавший им счастья, исчез с лица земли
и из их памяти. Осталось только имя-символ — страшный символ Ве­
ликого террора»825.
После Термидорианского переворота научная жизнь во Франции за­
метно оживилась. И это оживление происходило в контексте интенсив­
ных общекультурных изменений в стране. По характеристике Б. Бачко,
термидорианцы, намереваясь радикально изменить культурную тради­
цию в Республике, «в то же время без колебаний брались за реализацию
проектов, начатых тем самым “тираническим правительством”, которое
они же непрестанно именовали невежественным и варварским826. Это
двойственное отношение, чреватое внутренними противоречиями, в
полной мере отражало то сочетание разрыва и преемственности, каким
характеризовалась термидорианская эпоха в целом. В этих противо­
речиях, которые нередко парализовали его работу, термидорианский
Конвент черпал свои силы. Во II году практика, институты и исполни­
тели Террора слишком часто оказывались неотделимы от государствен­
ных структур, однако разрыв с Террором надо было произвести таким
образом, чтобы не поставить под угрозу ни преемственность республи­
канского строя, ни легитимность самого Конвента < ...> В области куль­
туры так же, как и в других сферах, происходило разделение законов на
те, что подлежали отмене, поскольку были отмечены клеймом “тира­
нии” и “вандализма”, и те, что предстояло довести до конца, поскольку
их признали позитивными. Отметим, что как раз накануне 9 термидора
робеспьеристский Комитет общественного спасения предпринял ряд
важных культурных инициатив. В частности, весной II года он поста­
новил основать Военную школу и Школу общественных работ, а также
организовать многочисленные конкурсы по архитектуре, скульптуре и
живописи. После 9 термидора политика культурного возрождения тре­
бовала продолжения этих проектов. Однако даже в тех случаях, когда
термидорианские власти принимали решение в пользу преемственно­
сти, они изображали его как радикальный разрыв с политикой “ванда­
лов” и “невежд” — сторонников Робеспьера.
Необходимо подчеркнуть, что поворот III года Республики был обус­
ловлен сочетанием ряда политических и культурных факторов, тесно
связанных между собой. Решения в области культуры отвечали задачам
термидорианской политики в целом: выйти из Террора, покончить с его
наследием, завершить Революцию построением правового государства
и установлением конституционного порядка управления. Преобразо249


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

вания III года в сфере культуры учитывали опыт эпохи Террора и долж­
ны были стать одной из основ формирующегося конституционного
порядка. Чтобы избежать повторения революционного прошлого, тре­
бовалось создать новый тип гражданина — новый и в политическом, и
в культурном плане, — такой, который бы противостоял “человеку ре­
волюционному” — типу, нашедшему воплощение в активистах секций
и деятелях Террора. Выход из Террора означал конец стихийной актив­
ности и энтузиазму дилетантов, а также невежественному эгалитариз­
му с его демонстративной грубостью манер. Чтобы обеспечить переход
от революционной мобильности к стабильному и продолжительному
республиканскому порядку, новым институтам нужны были образо­
ванные и ответственные граждане, а государству для выполнения его
функций требовались люди способные и талантливые»827.
При обсуждении в Конвенте летом и осенью 1795 г. Конституции
Французской республики и организации образования в стране была
выдвинута (точнее, возрождена) идея учреждения Национального
института, которая наиболее активно отстаивалась тремя членами
Конвента: Ф.А.Буасси д’Англа (F.-A. comte Boissy dAnglas; 1756-1826),
П.Дону (P.-Cl.-F.Daunou; 1761-1840) и Фуркруа. Эта идея было сформу­
лирована в контексте общей концепции возрождения культуры. «Куль­
тура повторяла, на протяжении последних трех лет, судьбу Националь­
ного Конвента, — заявил Дону, выступая перед депутатами 23 ванде­
мьера IV года Республики (15 октября 1795 г.). — Она стенала вместе с
вами от тирании Робеспьера, она восходила вместе с вашими коллегами
на эшафоты; и в эти бедственные времена патриотизм и наука в слезах
и печали требуют у их могил воздать за эти жертвы. После 9 термидо­
ра, взяв власть и вернув свободу, вы в первую очередь направили свои
усилия на утешение и поощрение искусств»828. Предложение «утешить
и поощрить искусства», в частности, созданием Института, не вызва­
ло существенных возражений, и в соответствии со ст. 298 Конститу­
ции 5 фруктидора III года (22 августа 1795 г.) и декретами Конвента от
3 брюмера и 15 жерминаля IV года (25 октября 1795 г. и 4 апреля 1796 г.)
L’lnstitut National des Sciences et Arts был создан. В его состав входили 144
действительных члена (жителей Парижа), такое же количество ассосье
из провинций, а также 24 иностранных члена, по 8 в каждом из трех
классов (физико-математическом; моральных и политических наук; ли­
тературы и искусств).
Зачем вообще понадобилось создавать Институт, в известной мере
копирующий упраздненную Академию? Ведь во Франции в то время
250


«ЖАЛКИЙ ЛЕПЕТ ОПРАВДАНЬЯ»

уже функционировали научные и образовательные структуры, спо­
собные удовлетворить практически все научно-технические потребно­
сти страны: Ёсоіе Polytechnique, Ёсоіе des Mines, система Fcoles de Sante,
College de France, Lucee des Arts, Bureau des Longitudes и его обсервато­
рии, M usee d yHistoire Naturelle, многие научные общества, как, например,
Societe d yHistoire Naturelle, Societe Philom atique и т. д.
Одной из главных причин создания Institut de France послужила
убежденность части французского научного сообщества (особенно тех,
кто входил во властные структуры или был к ним близок) в том, что
без мощной государственной науки (т.е. науки, финансируемой госу­
дарством, подотчетной ему и выполняющей его заказы), без, как вы ­
разился Р.Хан, «characteristically French marriage» политики и знания,
элиты интеллектуальной и элиты политической, процветание страны
невозможно829.
Воплощением нового союза, союза ума и политической необходи­
мости, а также символом возрожденной национальной Republique des
Lettres («grande fam ille reunie», как сказал один поэт того времени) и
должен был стать Институт. Кроме того, его статус и характер деятель­
ности связаны с глубинными процессами, происходившими в интел­
лектуальной и социально-политической сферах жизни посттермидори­
анской Франции830.
Как уже было сказано, ряд французских ученых и инженеров вста­
ли на сторону якобинцев, активно сотрудничая с властями, особенно
в период с июня 1793 по июль 1794 г. После падения Робеспьера мно­
гие из экс-якобинцев (в частности, из числа тех, кого К. Альдер назвал
«the techno-Jacobins»831, т.е. «солдат партии», обладавших научно-техни­
ческими познаниями) в своих многочисленных выступлениях не ску­
пились на проклятия в адрес Неподкупного и его клики. На то у них,
разумеется, были веские причины. Фактически эти «techno-Jacobins» об­
разовали некий замкнутый круг лиц, связанных друг с другом отноше­
ниями взаимного патроната, а иногда, как в случае, например, Л. Гитона
де Морво и Приёра из КотОр, также узами родства832.
Сам факт привлечения ученых к тем или иным правительственным
мероприятиям и проектам в качестве консультантов и администрато­
ров был не нов. При ancien regime подобная деятельность для многих
ученых была если не главным, то, по крайней мере, важным дополни­
тельным источником дохода. Да и Академия наук была королевским,
т.е. государственным учреждением, которое, по словам К.Альдера,
«mirrored the corporate world o f Colbert ist statecraft»833. Но даже во времена
251


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

министерства Тюрго ученые, в том числе и члены Академии, не име­
ли собственных власт ных полномочий. Если бы, скажем, Дантон был
приговорен к смертной казни как политический оппонент режима при
Людовике XVI (вообразим на минуту столь немыслимую ситуацию), то
подписей членов Академии наук под приговором не стояло бы. Рево­
люция открыла людям науки и инженерам дорогу в мир большой поли­
тики. Кондорсе, Байи, Приёр, Карно, Монж, Фуркруа, Гитон де Морво
и многие другие занимали ответственные государственные посты: они
были депутатами Конвента, министрами, входили в правительствен­
ные комитеты и комиссии. Это, разумеется, свидетельствовало о повы­
шении их социально-политического статуса, но одновременно ставило
перед ними проблемы полит ического вы бора и политической от вет cmeennocmUy которые приобрели особую остроту после 9 термидора
II года Республики834.
Сотрудничество ученых и инженеров с режимом якобинской дик­
татуры, их участие в ликвидации Академии наук, их подписи под
смертными приговорами и другие подобные факты и эпизоды в усло­
виях нарастающего посттермидорианского «белого террора», террора
политического возмездия, могли стать основанием для самых тяжких
обвинений. Промедление с оправданиями, равно как и с изъявлениями
лояльности новому режиму, было воистину смерти подобно.
Отвечая на очередные «вызовы эпохи», экс-якобинцы-«технари»,
конечно, не придумали ничего нового. Их оправдания строились по той
же схеме, которая использовалась в подобных ситуациях как задолго до
них, так и столетия спустя: «Мы — люди науки (техники, литературы,
искусства и т.д., нужное подчеркнуть) были рядовыми солдатами пар­
тии (якобинского клуба, комитета общественного спасения, комитета
государственной безопасности и т.д., ненужное вычеркнуть) и, нахо­
дясь у государственного корыта... простите, у кормила власти, выпол­
няли свой гражданский долг (извлекали селитру из навоза, собирали
макулатуру, пололи капусту, спасали, как могли, отечество и т.д.), и по­
тому мы не можем нести ответственность за ошибки и преступления
наших главарей». Бывшие же главари утверждали (если, разумеется, им
удавалось дожить до того времени, когда им давали возможность во ­
обще что-либо утверждать), что они «выполняли волю народа, в том
числе и его лучших представителей (людей науки, техники, литературы,
искусства и т.д., ненужных вычеркнуть) и потому они, лидеры рухнув­
шего режима, ни в чем не виноваты». И этот порочный круг единства
народа и его главарей еще никому разорвать не удавалось.
252


«ЖАЛКИЙ ЛЕПЕТ ОПРАВДАНЬЯ»

Бывшие «techno-Jacobins» прежде всего заявили, что каждый из них,
занимая важные государственные посты, отвечал исключительно за
свой круг вопросов и прямого отношения к кровавому режиму этого
вандала и «чудовища» (за три месяца до того именовавшегося «Орфеем,
научающим людей первоначалам цивилизации и морали»835) не имел.
Карно в Комитете общественного спасения отвечал за военные вопро­
сы, Приёр — за военно-инженерную политику, Линде — за продоволь­
ственное снабжение и т. д. Политические же решения — целиком на со­
вести Робеспьера, Сен-Жюста и Ку тона. А что касается подписей всех
членов Комитета под смертными приговорами Дантону, эбертистам и
другим жертвам террора, то это, как разъяснил изумленному Конвенту
Карно, — «просто чисто механическая операция {ипе operation purem ent
mecanique)»y знак того, что подписавший с данным документом ознако­
мился836, но за последующую, также «чисто механическую операцию»
на Гревской площади никакой ответственности не несет.
«Наш бывший тиран, — заявил Фуркруа в речи, произнесенной в
Конвенте 14 фруктидора II г. (31 августа 1794 г.), — который сам ничего
не знал (qui n esavait гіеп )упроявлял грубое невежество, собирал все, что
свидетельствовало против его коллег, питавших пристрастие к знанию
и науке и который послал их в итоге на эшафот < ...> этот тиран Робес­
пьер, исполненный злости ко всем, кто обладал знанием < ...> всегда с
подозрением, яростью и завистью относился к ученым < ...> поскольку
понимал, что они не согнутся перед ним»837. Величавый образ Несгиба­
емого перед Неподкупным — разумеется, плод богатого и небескорыст­
ного воображения Фуркруа. Характеристика «вандалы» употреблялась
по отношению к свергнутому «триумвирату» (Робеспьер, Сен-Жюст,
Кутон), к активистам павшего режима и к челяди Революции ненамно­
го реже, чем «кровопийцы», «заговорщики», «убийцы», «деспоты» и т. д.
Процитированные выше слова Фуркруа были им сказаны в связи с
докладом аббата А. Грегуара в Конвенте838. В своих выступлениях Грегуар перечислил, — разумеется, далеко не все839, — конкретные примеры
якобинского вандализма: «разоренные соборы, искалеченные скульп­
туры, изрезанные или сожженные полотна выдающихся художников,
превращенные в свинарники библиотеки, разорванные манускрипты и
ценные книги < ...> Пострадали не какие-то отдельные районы, а вся
страна; не только Париж, но и Шартр, Страсбург, Франсиад (бывший
Сен-Дени), Нанси, Карпантра, Версаль, Каркасон, Лан, Ним, Верден
< ...> И современники, просто оглядевшись вокруг, могли без труда
дополнить этот впечатляющий перечень»840. Более того, по твердому
253


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

убеждению Грегуара, вандализм — это не только уничтожение или пор­
ча культурного наследия, но и «система преследования талантливых
людей», «стремление погасить все источники света», уничтожить «всех
гениев»841.
Грегуар — и это крайне важно — исходил из того, что тезис о, как
бы мы сейчас сказали, идеологической нагруженности того или иного
объекта истории и искусства (опасность многих памятников культуры
в том и состоит, что они в эстетически совершенной форме воплощают
ложные и вредные идеи), не может служить основанием и оправданием
уничтожения такого объекта. Идеологические императивы могут ме­
няться, а создания гения остаются в веках, обретая все новые смыслы.
«Разумеется, — рассуждал Грегуар, — замок друидов в Монморийоне
или замок Дианы в Ниме не строились по предписаниям Разума. Но
найдем ли мы среди истинных друзей искусства того, кто не пожелал
бы сохранить эти памятники в их целостности. Разве египетские пи­
рамиды должны быть разрушены только на том основании, что они
были возведены тиранами и для тиранов?»842. Грегуар, конечно, пре­
красно понимал, что произведение искусства или научное открытие
может использоваться в политических целях, но цели эти, в отличие от
творения гения, преходящи, а потому наш взгляд на науку и культуру
должен быть деполитизирован. «Мы, — убеждал депутатов Грегуар, —
клевещем на свободу, полагая, что ее триумф зависит от сохранения
или разрушения произведения, на котором оставил свой отпечаток
перст деспотизма»843. Лишить нацию ее памятников истории и культу­
ры — значит, по мысли Грегуара, лишить ее национального самосозна­
ния. Нельзя стать свободными, обесценивая свое прошлое. Впрочем,
сказав об этом, он не преминул заметить, что, «сражаясь с тиранами,
мы защищаем искусство и мы собираем памятники там, куда прони­
кают наши победоносные войска < ...> Республика благодаря их муже­
ству приобрела то, что Людовик XIV никогда не смог бы получить ни
за какие деньги»844. Пожалуй, и с этой мыслью революционного аббата
и будущего графа Первой Империи нельзя не согласиться — прогресс
действительно на лицо.
В своих выступлениях Грегуар постоянно возвращался к мысли
о том, что памятники культуры принадлежат всей нации и являются
«общим наследием»845. Более того, по Грегуару, «великий человек — это
национальная собственность»846. Критика вандализма в выступлениях
аббата была неотделима от критики антиинтеллектуализма: «...с одной
стороны, мы видим как болваны клевещут на талант, чтобы утешить
254


«ЖАЛКИЙ ЛЕПЕТ ОПРАВДАНЬЯ»

себя, поскольку сами они им обделены, и при этом они серьезно уве­
ряют всех, будто образованный человек — бедствие для государства
< ...> С другой < ...> они предлагают сжечь библиотеки, поскольку тео­
логия — это фанатизм, юриспруденция — крючкотворство, история —
ложь, философия — пустые мечты, а науки < ...> — так они им не нуж­
ны»847.
В другом выступлении в Конвенте Грегуар напомнил депутатам сло­
ва английского философа Д.Юма: «...н ет оснований ожидать, что ка­
кой-либо предмет шерстяной одежды будет сделан в совершенстве в
обществе, где астрономия игнорируется, а моралью пренебрегают»848.
Много места в своих выступлениях Грегуар уделил распростране­
нию в период якобинского террора невежества, грубости и «нового фа­
натизма», когда повсеместно требовалось «потакать гордыне невеже­
ства, убеждая ее, что патриотизм необходим и достаточен для всего»849.
Грегуар иллюстрировал свои рассуждения выразительными примера­
ми. Так, один из депутатов якобинского Конвента, этого, по выражению
В. Гюго, «бивуака умов, раскинувшегося над бездной»850, предложил не
требовать от революционных офицеров даже владения грамотой851, тог­
да как другой утверждал, что «включение в систему образования изу­
чения изящных искусств повредит морали < ...> а удовольствие, полу­
чаемое от произведений искусства, “сделает людей нечувствительными
к прелестям простой и умеренной жизни, которая необходима гражда­
нам республики”»852. Жители Нима сетовали на то, что «в эти бедствен­
ные времена (якобинской диктатуры. — И.Д.), когда страх парализо­
вал наши языки, а террор разорвал все связи между родственниками
и друзьями, мы видели, как наши несчастные сограждане сожалели о
полученном ими образовании и завидовали судьбе неграмотных»853.
И Грегуар был не единственным, кто открыто обвинил якобинских ли­
деров и активистов в вандализме.
В декабре 1794 г. Ж.-Ф.Лагарп (J.-F.de La Harpe; 1739-1803) высту­
пил с пламенной речью, изданной затем отдельной брошюрой и широ­
ко распространявшейся — «О войне, объявленной нашими бывшими
тиранами Разуму, Морали, Словесности и Искусствам»854, где сравнил
якобинскую верхушку с «тевтонскими вандалами».
Более того, Робеспьера и его ближайших соратников обвинили даже
в непатриотизме. Так, Карно, докладывая Конвенту в сентябре 1794 г.
об очередных победах французского оружия, выкованного не без его,
Карно, участия, добавил: «Успехи наших армий всегда были мучитель­
ны для него [Робеспьера]»855.
255


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

Но главной целью подобных выступлений было продемонстриро­
вать героические и плодотворные усилия ученых и инженеров по спасе­
нию Республики, списав все неудачи и террор на лидеров режима. Для
этого злодеяния последних часто преувеличивались (некоторые исто­
рики даже говорят о «the myth o f Jacobin vandalism», называя творцами
легенды Лагарпа и Грегуара856). Ученые же, сотрудничавшие с властью,
изображались при этом героями, действовавшими в интересах страны
и добивавшимися успехов вопреки желаниям и разрушительному на­
пору главарей преступного режима.
Кроме того, Фуркруа и Карно не забывали напоминать законодате­
лям, что основные политические решения якобинской власти так или
иначе проходили через Конвент, который номинально контролировал
деятельность Комитета общественного спасения, и потому не в интере­
сах парламентариев устраивать бурные вечера воспоминаний и чрез­
мерно усердствовать по части скрупулезных поисков врагов демокра­
тии. Лучше, по мнению Карно, сойтись на том, что Конвент выражал
волю народа, а народ может ошибаться, но не может быть виновным.
«Каждая политическая мера, — уверял он еще в феврале 1793 г. сидя­
щий перед ним цвет нации, — законна, если ее требует безопасность
государства». А чего только не потребует оказавшееся в госбезопасно­
сти Отечество! Но теперь главные виновники террора казнены, другие
брошены в тюрьму. Этого вполне достаточно, надо искать новый кон­
сенсус. Важнейшим элементом этого консенсуса, кроме утверждения
о полной невиновности народа и соответственно его законных пред­
ставителей, должен был стать тезис о политической нейтральности на­
уки и «механических искусств». (Впрочем, к механическим искусствам,
точнее, к «механическим» действиям, Карно, напомню, относил и под­
писание смертных приговоров политическим противникам.) Будучи
человеком системы, ученый и инженер, попавший во власть, стано­
вится частью государственной машины и подчиняется raison detat. Как
остроумно заметил К. Альдер, удачно назвавший указанный тезис «а
vast technocratic pose», — «они отделяли технологию от политики, чтобы
их головы не оказались отделенными от их тел (they detached technology
from politics in order to keep their heads attached to their bodies)»*57.
Миф о расколе якобинского Комитета общественного спасения на
две части: ученых- и инженеров-патриотов, с одной стороны, и деспотов-политиканов, с другой858, — служил не только стержнем оправда­
тельной тактики людей типа Фуркруа, Карно и Приёра, но и составлял
основу стратегии посттермидорианской научно-технической политики.
256


УТИЛИТАРИЗМ VERSUS ЭГАЛИТАРИЗМ, ИЛИ НАУКА СТАРЕЮЩЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

Теперь, после Термидора, когда дело дошло до того, что «в Республике
можно безнаказанно иметь талант» (Ж. М. Шенье)859, научное сообще­
ство во Франции получило возможность формироваться (точнее — пе­
реформировываться), ориентируясь на идеал науки как деполитизиро­
ванной профессиональной деятельности по получению нового знания.
Однако реализовать этот идеал можно было по-разному, и многое здесь
зависело от того, какая будет выбрана модель образования — демокра­
тическая или элитарно-иерархическая.

УТИЛИТАРИЗМ V E R S U S ЭГАЛИТАРИЗМ,
ИЛИ НАУКА СТАРЕЮЩЕЙ РЕВОЛЮЦИИ
После закрытия Академии наук в августе 1793 г. начались поиски но­
вых форм организации науки в стране. Как заявил Лаканаль в октябре
1794 г., настало время «перестать бояться (redouter) прогресса челове­
ческого разума», время «заканчивать Революцию (terminer la revolution
dans la Republique)»860. Было предложено несколько проектов, из ко­
торых наибольшего внимания заслуживает проект Фуркруа и Ромма,
одобренный Комитетом народного образования и Конвентом осенью
1793 г. Этот план предусматривал создание триединой структуры, каж­
дый компонент которой должен был выполнять свою специфическую
функцию.
1.Эксперт но-консульт ационная функция возлагалась на особый ор­
ган, в который должны были войти различные профильные комиссии
и иные структуры (бюро, агентства), подчиняющиеся комитетам Кон­
вента.
Так, 1 сентября 1793 г. Конвент поручил Фуркруа и Ромму создать
специальную комиссию (Commission des Arts) из десяти экс-академиков
для реализации (именно реализации, а не разработки) научной и обра­
зовательной политики в стране и сохранения культурного наследия861.
Кроме того, 11 сентября 1793 г. по инициативе Фуркруа была создана
Commission des Poids et Mesures. Наконец, еще до роспуска Академии
наук в самом Конвенте сложилась неформальная группа ученых и ин­
женеров, которые активно и успешно занимались привлечением на­
учно-технического потенциала Республики для целей обороны. Они
получали весьма скромное жалованье, но могли действовать самосто­
257


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

ятельно, не испрашивая особых полномочий и подчас выступая в ка­
честве личных представителей Л. Карно и К.Приёра. В чрезвычайных
ситуациях подобная практика оказалась весьма эффективной, о чем я
уже писал ранее.
2. Научно-исследоват ельскую функцию, по мысли Фуркруа и Ромма,
должны были выполнять негосударственные, как правило, специали­
зированные добровольные общества (societes libres)y подотчетные толь­
ко своим членам. Таким обществам предоставлялось право издавать
научные труды и вести просветительскую работу.
Прежде чем переходить к последней, образовательной, части про­
екта Фуркруа—-Ромма, уместно сначала остановиться на том, как реа­
лизовывались его первые две части, касавшиеся двух указанных выше
функций.
Казалось бы, опасения Лавуазье по поводу того, что закрытие
Академии наук нанесет непоправимый вред Республике, не оправда­
лись. Власть просто взяла часть ученых, в том числе и некоторых эксакадемиков, себе на службу, причем часто за хорошую плату. Попав в те
или иные комиссии, консультационные бюро и другие подобные орга­
ны, ученые нашли полезное для общества применение своим знаниям и
талантам. Однако это только на первый взгляд.
Новая практика найма специалистов как госслужащих фактически
превращала представителя научной элиты страны в fonctionnaire public,
в чиновника. А чиновник всегда подчинен другому чиновнику, часто
весьма далекому от науки и играющему в свои чиновничьи игры. Цен­
ности бюрократии (внешняя личная преданность вышестоящему на­
чальству, политическая лояльность и т.д.) и научного сообщества (сво­
бодный поиск истины, открытое критическое обсуждение полученных
результатов и т.д.) не совпадали.
В подобных ситуациях начинает действовать один из законов ма­
лых групп: свойства элитной группы с отрицательной обратной связью
(лучшие выбывают первыми) и с механизмом пополнения типа «пре­
тендент — рекомендатель» неизбежно ухудшаются, что ведет к стреми­
тельной деградации элитной группы862. И не прошедшие бюрократиче­
ский тест должны были исчезнуть, как исчезли Байи, Бошар де Сарон,
Ламуаньон де Мальзебр, Кондорсе, Лавуазье, ибо любое несогласие с
режимом (и даже просто проявление личной независимости в мнениях
и суждениях) интерпретировалось как политическая нелояльность.
Как бы ни была плоха Академия наук, но там ученый чувствовал
свой двойной долг — перед обществом и перед научным сообществом
258


УТИЛИТАРИЗМ VERSUS ЭГАЛИТАРИЗМ, ИЛИ НАУКА СТАРЕЮЩЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

(не говоря уже о долге перед самим собой). В бюрократической иерар­
хии все обстоит иначе, там действуют свои правила подковерной борь­
бы, прикрытые флёром гражданственности и патриотизма. Поэтому та
схема организации научно-технических работ, которая оказалась эф­
фективной в экстремальной ситуации, когда власти говорят ученым:
«Говори и думай, что хочешь, но бомбу сделай!», быстро выявила свою
непригодность, как только социально-политическая обстановка немно­
го стабилизировалась.
Теперь о так называемых свободных обществах. Во-первы х, такие
образования в ситуации финансово-экономического кризиса и гипер­
инфляции не имели никаких шансов на выживание или, по крайней
мере, на успешную деятельность. Ведь они могли существовать только
на членские взносы. Что же касается «спонсорской» поддержки, то их
единственным спонсором во Франции 1790-х годов могло быть толь­
ко государство. Об издании же научных трудов говорить не приходи­
лось863.
Во-вт оры х, страх оказаться «подозрительным» парализовал многих,
в том числе и экс-академиков. Люди боялись выходить из дома, а не то
что вступать в какие-либо общества, тем более добровольные, ибо не
было никаких гарантий, что в один прекрасный день кто-либо из поли­
тиков или из числа «des sans-culottes du m onde savant» не выступит с об­
личительной речью на предмет недостатка у членов данного общества
гражданских добродетелей.
В-третъиХу еще до закрытия Академии наук научное сообщество
страны было раздроблено как самой кризисной ситуацией и усиливав­
шимся террором, так и отдельными решениями Конвента, в частности,
декретом от 17 апреля 1794 г., запрещавшим бывшим дворянам про­
живать в Париже.
В силу этих и многих других причин попытка перевести научные
исследования в стране на самофинансирование провалилась. Франция
унаследовала от старого порядка мощную науку, которой не было рав­
ной в мире, но которая требовала серьезных инвестиций, тогда как эко­
номически Республика оказалась перед лицом глубокого торгово-про­
мышленного и финансового кризиса. Торгово-промышленные круги,
т.е. потенциальные спонсоры научных и технических программ и про­
ектов, в результате Революции оказались «едва ли не наиболее постра­
давшей стороной. Посягательства на крупную собственность были не­
отъемлемым атрибутом массовых волнений революционной эпохи уже
с самого ее начала (например, “дело Ревельона”864). В эпоху террора “не259


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

гоциантизм” рассматривался как вполне достаточный повод для пресле­
дований, которым подверглись многие французские предприниматели
(или, как их часто называли в то время, — “спекулянты” (accapareurs)).
И, наконец, война и блокада фактически полностью уничтожили бурно
развивавшуюся накануне Революции заморскую торговлю. В результа­
те действия всех этих факторов объем промышленного производства
во Франции 1800 г. составил лишь 60% от уровня далеко не самого бла­
гополучного 1788 г., и только в 1809-1810 гг. французская промышлен­
ность смогла вновь выйти на дореволюционный уровень»865.
В условиях переориентации владельцев капиталов на спекулятив­
ные операции с недвижимостью в стране разразился «инвестиционный
голод», что никак не способствовало развитию серьезных научных ис­
следований в национальном масштабе, а тем более созданию частнофи­
нансируемой науки, как то предусматривал проект Фуркруа и Ромма.
И в этой, казалось бы, совершенно безнадежной ситуации, когда
многообразные неблагоприятные для судьбы французской науки фак­
торы (экономический кризис, расколотость и разобщенность научного
сообщества, оскудение научной элиты, репрессии и т. д.) оказались «в ре­
зонансе», начал реализовываться третий пункт плана Фуркруа — Ромма.
3. П ривлечение лучш их научно-исследоват ельских сил страны в рес­
публиканские образоват ельн ы е учреждения. По мнению Р.Хана, созда­
ние системы научного и научно-технического образования в Европе на
рубеже X V III-X IX столетий можно рассматривать как «вторую научную
революцию» после коперниканской революции Х Ѵ І-Х Ѵ ІІ вв.866 Хан не
без основания связывает эту «вторую революцию» с растущей специ­
ализацией науки. «Хорошо (fully) образованный инженер или доктор
должен был получить самое современное специальное образование, от
него уже не требовалось глубокого знакомства со старой обобщающей
(generalized) наукой, с натуральной философией»867.
Во Франции 1790-х годов образовательный импульс был особенно
силен. Сказалось действие нескольких факторов: традиционно высо­
кий престиж науки и ее практических приложений, поиски путей де­
мократизации образования в революционные годы, потребность в об­
разованных кадрах. Совместить массовость и утилитаризм в рамках
старой Академии наук было невозможно, тогда как сделать это на базе
специализированных учебных заведений было вполне реально. Но и
здесь не обошлось без крайностей.
Поскольку в Конвенте и слышать не хотели об общенаучном выс­
шем образовании, получаемом за счет государства, то инициаторы об­
260


УТИЛИТАРИЗМ VERSUS ЭГАЛИТАРИЗМ, ИЛИ НАУКА СТАРЕЮЩЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

разовательных реформ, прежде всего Фуркруа и П. Дону868, отстаивали
идею специализированных профессиональных школ, главным образом
технических и военных, финансируемых (частично или полностью)
государством. Разумеется, в них предусматривалось и чтение фунда­
ментальных курсов, но об этом упоминалось как бы между делом. По­
добные курсы рассматривались как вспомогательные по отношению
к «курсам искусств». Таким образом, с одной стороны, считалось, что
чистая наука — это роскошь для нации, а с другой — признавалась ее
полезность и необходимость в практике обучения.
В 1794 г. Конвент постановил, что мальчики, получившие начальное
образование и не собирающиеся работать в деревне, обязаны учиться
дальше (наукам, искусствам или ремеслам, полезным обществу)869.
В программу начального и среднего образования, по предложению
Лаканаля, кроме чтения, письма и арифметики были включены геоме­
трия, география и физика, а также посещение учащимися факторий,
цехов и торговых учреждений870.
Ученикам предоставлялось право переходить из начальных школ в
новые ecoles centrales, распределенные равномерно по стране из расчета
одна школа на 300 тыс. жителей. В curriculum этих школ входили в каче­
стве обязательных предметов математика, химия и натуральная история.
Разумеется, для реализации этих планов необходимо было под­
готовить кадры учителей. Поэтому Комитет народного образования
предложил создать сеть подготовительных (педагогических, как бы мы
сейчас сказали) школ (колледжей). «В этих школах, — говорил Лаканаль, — будут учить не наукам, но искусству преподавать оные, и те,
кто окончит эти школы, станут не только образованными людьми, но
и людьми, способными учить других < ...> Преподавателями в этих на­
родных колледжах будут поначалу самые выдающиеся представители
всех наук...»871.
Образцом, моделью для таких школ должна была стать парижская
Ёсоіе Normale* учрежденная 9 брюмера III г. (30 октября 1794 г.). По сути,
она представляла собой четырехмесячные курсы «революционного
обучения граждан, уже имеющих подготовку в полезных науках»872.
Учащиеся отбирались в муниципалитетах по одному на каждые
20 тыс. жителей. Кандидат должен был отвечать трем требованиям:
возраст старше 21 года, высокие моральные качества и, разумеется,
«испытанный патриотизм», т.е. верность режиму. Принятым оплачи­
вались дорожные расходы и выплачивалось годовое содержание в раз­
мере 1200 франков.
261


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

Но реализовать идею Лаканаля не удалось, поскольку уровень под­
готовки слушателей оказался крайне низким, и преподавателям, среди
которых были крупнейшие ученые того времени (Лагранж, Бертолле,
Лаплас, Монж, Гаюи, Вольней и др.) приходилось объяснять самые азы
наук и писать элементарные школьные учебники873.
Дону жаловался, что «на курсах, как правило, занимаются просто
преподаванием наук, а не демонстрацией методов их преподавания»,
а это, по его мнению, — чрезмерная роскошь и «требует от Республи­
ки значительных затрат, которые, по-видимому, не компенсируются
плодами [такого обучения]»874. (Только спустя 150 лет в России уда­
лось создать систему подготовки школьных учителей, способных на
высочайшем методическом уровне преподавать то, что большинство
из них толком не знает и не понимает.) В итоге 19 мая 1795 г. первая
Ёсоіе N orm ale была закрыта. «Это была поистине великая идея, — пи­
сал Лаплас Лаканалю в декабре 1795 г. — Я очень сожалею, что Ёсоіе
N orm ale не просуществовала дольше; несмотря на очень суровую зиму
и острый недостаток продовольствия, она дала прекрасные результаты,
которые скоро скажутся на преподавании в центральных школах»875.
Сам Лаканаль, выступая в Комитете народного образования, назвал
Ёсоіе N orm ale «метрополией человеческого знания и учености», на что
его коллега Ш. Ж. Ромм заметил: «метрополия, организованная пошарлатански»876.
Прогноз Лапласа отчасти оправдался. К примеру, некоторые учебни­
ки, написанные преподавателями школы, пользовались большой попу­
лярностью. В первую очередь это относится к «Элементам геометрии»
А. М. Лежандра (A.-M .Le Gendre; 1752-1833) (первое изд. — 1794), кни­
ге, которая к 1823 г. выдержала 12 изданий.
Кроме Ёсоіе N orm ale, несколько ранее были созданы и другие ecoles
revolutionnaires. Первые из них появились еще в феврале 1794 г., когда в
соответствии с декретом Конвента от 2 февраля 1794 г. было отобрано
в разных концах страны свыше 800 граждан в возрасте от 25 до 30 лет,
которым предстояло пройти в Париже курсы практических ремесел в
специально организованной Ёсоіе Revolutionnaire des Armes et Poudres,
где преподавали Фуркруа, Гитон де Морво, Бертолле, Монж, Ассенфрац
и другие известные ученые и инженеры. Учащиеся должны были позна­
комиться с методами получения селитры, изготовления пороха, про­
изводства пушек и т.д. В честь прибывших устраивались фестивали,
парады, «патриотические банкеты», организаторы до слез радовались
триумфальному «единению патриотизма и науки», если, конечно, счи­
262


УТИЛИТАРИЗМ VERSUS ЭГАЛИТАРИЗМ, ИЛИ НАУКА СТАРЕЮЩЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

тать наукой составление и распространение инструкций по получению
селитры в отхожих местах.
К июню 1794 г. эти «революционные школы» свою миссию выполни­
ли. Стало ясно, что даваемая ими подготовка в силу своей, мягко гово­
ря, односторонности явно не отвечает потребностям Республики, вла­
сти которой требовали, чтобы депутаты, члены комитетов, да и вообще
все граждане стали бы думать о том, как оживить промышленность, ис­
кусства и коммерцию. Позже (14 сентября 1794 г.) Конвент даже принял
на этот счет специальное обращение к нации. (Вот тогда-то и появилась
идея создать в стране сеть ecoles centrales, образцом для коих и должна
была стать Ёсоіе Normale. Кроме того, были учреждены и другие рево­
люционные школы — Ёсоіе de M ars, готовившая за 3,5 месяца офицеров,
Ёсоіе de Navigation et de Canonnage M aritim e и др.)
По словам Р. Хана, «зерно этих впечатляющих, но короткоживущих
институтов было посеяно в 1794 г. под давлением острой и настоятель­
ной необходимости. Очень важно для судеб научного сообщества то,
что законодатели вынуждены были призвать экс-академиков с целью
гарантировать успешную работу создаваемых школ. Все это способ­
ствовало укреплению убеждения, уже высказанного Комитетом обще­
ственного спасения, что ученые жизненно необходимы для сохранения
и прогресса нации. Подобными мыслями руководствовались при орга­
низации в 1794 г. других важных образовательных институтов — Ёсоіе
Centrale des Travaux Publiques и Ecoles de Sante»877.
Все упомянутые ecoles обладали следующими общими чертами:
— они формировались путем набора (точнее, рекрутирования) та­
лантливой молодежи со всех концов страны;
—- все расходы по организации обучения брало на себя государство;
—- акцент в преподавании делался на прикладных дисциплинах;
— школы функционировали в режиме курсов интенсивной подго­
товки специалистов в той или иной (как правило, военной) области.
Однако между этими школами были и немаловажные отличия, свя­
занные с существенной разницей между, допустим, освоением проце­
дуры вымывания селитры из навоза и лечением людей. Поэтому в Ecoles
de Sante пришлось-таки вопреки эгалитаристской идеологии разделять
учащихся по способностям и уровню подготовки, читать им углублен­
ные курсы по медицине и смежным дисциплинам, устраивать зачеты и
экзамены, организовывать клиническую практику и т.д.878, т.е. волейневолей обращать внимание на профессиональные качества будущего
врача, а не только на его республиканские добродетели. На языке по­
263


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

литических демагогов того времени это называлось насаждением ме­
ритократии, а на языке нормальных людей — воспитанием профессио­
нализма. При этом требования к учащимся мало-помалу стали повы­
шаться и в других, не только медицинских, учебных заведениях.
Вообще, прослеживая эволюцию французских образовательных уч­
реждений естественнонаучного и инженерно-технического профиля в
1790-е годы, от ecoles revolutionnaires до Ёсоіе Polytechnique, можно вы ­
явить две тенденции: постепенную деидеологизацию образования и не­
уклонное повышение роли фундаментальных дисциплин. Утилитаризм
вступил в конфликт с эгалитаризмом.
Кроме того, многие новые школы восприняли традиции дореволю­
ционных учебных заведений. Примером может служить история созда­
ния Ёсоіе Poly technique.

GRANDES ECO LES

Согласно идее инженера Ж.-Э. де Ламбларди (J.-E.deLamblardi; 17471797), сменившего в 1793 г. Ж.-Р.Перонне (J.-R.Perronet; 1708-1794) на
посту директора Ёсоіе des Pontes et Chaussees (основана в 1747 г.), воз­
рождение научно-технического образования в стране возможно только
путем создания крупной школы для подготовки высокообразованных
инженеров путем слияния руководимого им учреждения и Ёсоіе du
Genie Militaire, благо что программы общих курсов (математики, хи­
мии, черчения, строительной механики и др.) в этих учебных заведе­
ниях были близки. Заодно решалась и политическая задача, поскольку
вместо двух привилегированных школ ancien regime создавалась одна
новая республиканская школа инженерно-технического профиля.
Своими соображениями Ламбларди поделился с Монжем, Карно
и Приёром из Кот д’Ор, которые активно его поддержали. 21 вантоза
II года (11 марта 1794 г.) Конвент принял по докладу Барера решение о
создании «большой школы < ...> для подготовки инженеров».
Предполагалось, что будущие инженеры получат серьезное обра­
зование по математике, физике и химии. Учащихся должны были на­
бирать из числа способных молодых людей, признанных негодными к
службе в армии. Предполагалось, что принятые в школу молодые люди
из провинции будут жить в Париже в домах проверенных республикан­
цев в течение всего трехгодичного срока обучения.
264


GRANDES £COLES

Однако по разным причинам (отсутствие подходящего помещения,
финансовые затруднения) открытие школы затянулось почти на восемь
месяцев. Но в конце концов 21 декабря 1794 г. в новой школе, разме­
стившейся в просторных залах Palais-Bourbon и поначалу получившей
название Ёсоіе Centrale des Travaux Publicsyначались занятия879. Позднее,
15 фрюктидора III года (1 сентября 1795 г.), она была переименована в
Ёсоіе Polytechnique. Преподавателями школы стали крупнейшие ученые
Франции: Лагранж, Прони, Монж, Бертолле, Шапталь, Воклен и др., в
большинстве своем экс-академики.
Школа быстро завоевала огромный авторитет. Среди ее учеников
были такие известные ученые и инженеры, как С. Д. Пуассон, Ж. Б. Био,
Ж. Гей-Люссак (J.L. Gay-Lussac; 1778-1850), Э.Л.Малюс, Д .Ф . Араго, О. Коши (А. L. Cauchy; 1789-1850) и многие другие. Как заметила
О. А. Старосельская-Никитина, «если Нормальная школа представляла
опыт преподавания полного цикла наук, то Политехническая, ограни­
чивавшаяся лишь математикой, физикой и химией (но изучавшимися
более основательно. — И.Д.), способствовала резкому разграниче­
нию между этими дисциплинами и естественноисторическими, из­
учение которых было сосредоточено в медицинских школах и в Музее
естественноисторических наук (речь, видимо, идет о M usee d ’Histoire
Naturelle. - И. Д.)»880.
Желающие поступить в Ёсоіе Polytechnique должны были сдать всту­
пительные экзамены, причем требования предъявлялись весьма вы ­
сокие, такие же как в дореволюционные времена при поступлении,
скажем, в Ёсоіе royale du genie d e M ezieresy куда даже столь одаренный
юноша, как Л. Карно, попал со второй попытки (а автор «Марсельезы»,
Руже де Лиль, с пятой). Учиться в Ёсоіе Polytechnique было не легче, чем
поступить, поскольку контроль за успеваемостью был очень жестким.
Основное место в учебных планах школы занимала математика,
точнее, connaissances m athem atiquesyт.е. математические дисциплины —
от начертательной геометрии и математического анализа до черчения
и топографии. Эта особенность Ёсоіе Polytechnique также роднила ее с
лучшими военными школами ancien regime881. Д. Бьен даже говорил о «а
rising m ania fo r mathematics» в дореволюционном военно-инженерном
образовании, хотя глубокие математические знания требовались дале­
ко не всем военным специалистам, в первую очередь офицерам-артиллеристам882. И тем не менее считалось, что занятия математикой ока­
зывают на учащихся благотворное моральное воздействие (т. е. имеют,
как бы сейчас сказали, воспитательное значение), поскольку эта наука
265


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

обостряет способности разума, приучает мыслить последовательно и
систематически, развивает усидчивость и самоконтроль, а потому она
полезна даже тем, кто будет служить в инфантерии. Думаю, что слова
М. В. Ломоносова — «математику уже затем изучать надобно, что она
ум в порядок приводит» — были бы встречены мэтрами французского
военно-инженерного образования с одобрением.
Если в 1794-1795 гг. на чистую математику и аналитическую механи­
ку отводилось только двенадцатая часть учебного времени (что меньше
того, что имело место в военно-инженерных школах ancient regime?8*),
то в следующем учебном году доля математики составила уже 29,4%,
а к 1806 г. — 44,5%884. При этом курс начертательной геометрии в этот
период был сокращен, а некоторые прикладные дисциплины и вовсе
исчезли из учебного плана. Зато львиную долю времени, отведенного
connaissances m athem atiques в учебном плане, занимало... черчение (что
соответствовало пожеланию императора, о чем см. на с. 269). Это дало
основание ученику Г.Монжа Теодору Оливье (Th. Olivier; 1793-1853)
охарактеризовать школу, где он некоторое время преподавал, как Ёсоіе
M onotechnique885.
Как справедливо заметил Ж. Ланжен, «математическая культура (в
1790-е годы, и особенно в посттермидорианское время. — К Д .) все
более отождествлялась с культурой военной, которая противосто­
яла юридической культуре noblesse de robe»886. Хотя высказанную еще
до Термидора идею создания в Париже «большой политехнической
школы», т.е. фактически политехнического университета, во времена
Директории, Консульства и Первой Империи реализовать не удалось,
Ёсоіе Polytechnique при всех ее недостатках все же стала не только важ­
ным учебным, но и исследовательским центром, в котором были собра­
ны лучшие научные силы страны.
Опыт Ёсоіе Polytechnique широко использовался не только при пере­
стройке преподавания в ряде старых школ, таких как Ёсоіе des Ingenieurs
de la Marine и Ёсоіе des Mines, но и при разработке новых стандартов
естественнонаучного и инженерно-технического образования.
Именно создание новых и обновление старых образовательных
структур спасло французскую науку от гибели, поскольку в этих струк­
турах сохранялись научные традиции, а условия для создания и функ­
ционирования в них научных школ были даже более благоприятными,
чем в Академии. Развитие научно-технического образования способ­
ствовало также преодолению идеологических стереотипов и антинауч­
ных предубеждений. Образовательные институты давали возможность
266


GRANDES E C O IES

ученым (в том числе и экс-академикам) вести в их стенах исследователь­
скую работу, обеспечивали людям науки относительный материальный
и психологический комфорт. И, наконец, успешная деятельность этих
институтов, как правило, специализированных, но дававших широкую
и глубокую общенаучную подготовку по фундаментальным дисципли­
нам, способствовала формированию ученого нового типа, не натурфи­
лософа, но широкообразованного специалиста (говоря словами Р. Хана,
было осознано «the precedence o f the specialist over the generalist»887).
Таким образом, французская научная политика на исходе револю­
ции не только включала в себя политику образовательную, но и, как я
уже упоминал выше, во многом ею определялась888. Кроме того, власти
хорошо понимали, сколь тесна связь между структурой образования и
социальной стратификацией. Подготовка специалистов (ученых, инже­
неров, техников и т.д.) во Франции второй половины 1790-х годов от­
личалась следующими особенностями.
Во-первы х, научное и инженерное образование, как и школьное (на­
чальное и среднее), было прежде всего ориентировано на военные по­
требности государства. Фуркруа оправдывал такую ориентацию тем,
что военные науки включают в себя «почти все ветви человеческих зна­
ний»889.
В 1804-1805 гг. Наполеон завершил милитаризацию. Согласно его
указу студенты школы отныне должны были жить в казармах, носить
форму Национальной гвардии и подчиняться военной дисциплине.
К 1807 г. 95% выпускников (против прежних 45%) по окончании школы
поступили на военную службу главным образом в артиллерию.
Во-вторыХу после Термидора французское образование приобрета­
ло все более иерархизированный характер, причем речь шла не о, так
сказать, «естественных» иерархиях («начальное — среднее — высшее
образование» или «общее — специальное» и т.д.), а о том, что эти есте­
ственные иерархии образовательных учреждений отражали и одновре­
менно поддерживали социальную иерархию.
На вершине пирамиды французского научно-технического образо­
вания находилась Ёсоіе Polytechniqueyвыпускники которой продолжали
обучение в одной из специализированных Grandes Ecoles. При этом про­
фессии, получаемые в этих школах, располагались на шкале престиж­
ности в определенном порядке — от горного инженера через специали­
стов по строительству мостов и дорог, топографов, военных инженеров
до самой престижной в конце 1790 — начале 1800-х годов военной про­
фессии инженера-артиллериста.
267


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

По мере того как маятник политической жизни все более отклонял­
ся вправо, усиливались нападки на Ёсоіе Polytechnique как на относи­
тельно открытое учебное заведение, доступное выходцам из низших
классов. Отстоять прежний статус школы после Термидора было не­
кому, поскольку Приёр, Монж и Ассенфрац уже не обладали необхо­
димой властью (Монж был вынужден бежать из столицы, а Ассенфрац
угодил в тюрьму, правда, ненадолго). Главная претензия новых властей
к школе заключалась, как это ни парадоксально на первый взгляд, в
ее привилегированном положении. Речь, однако, шла не о принципах
приема учащихся, а о том, что школа заняла практически монопольное
положение в деле подготовки госслужащих, а также офицерского со­
става. Особенно беспокоились военные, которые хотели получить пол­
ный контроль над подготовкой кадетов. В 1799 г. школу чуть было не
закрыли. Отстоять ее удалось лишь ценой уступок военным и Первому
консулу. В итоге, к началу XIX столетия Ёсоіе Polytechnique преврати­
лась в элитарное учреждение. Основной контингент учащихся — это
отпрыски семей высшего чиновничества и рантье. К примеру, если вы ­
пуск 1799 г. (274 человека) на 47% состоял из сыновей ремесленников и
крестьян, то после 1805 г. таковых было не более 1/3. Прямых ограни­
чений по социальному происхождению не вводилось (как-то неудобно
уж столь откровенно демонстрировать возврат к дореволюционным
нравам), посттермидорианские социальные фильтры были устроены
иначе и, я бы сказал, изощренней. Вполне в духе революционной дема­
гогии было объявлено, что «карьера открыта талантам». Но как найти
и выявить юные дарования? Для этого предлагалось ввести объект ив­
ные критерии приема в высшие и средние специализированные учеб­
ные заведения, что означало введение более жестких вступительных
испытаний, в частности, по математике. Однако далеко не все могли
получить необходимые знания, чтобы успешно сдать экзамены по ма­
тематике и латыни, не все могли платить за учебу. Обычные началь­
ные и средние школы знаний, достаточных для поступления в Ёсоіе
Polytechnique, не давали, и подготовка к экзаменам оказывалась сугубо
частным делом.
Кроме того, стипендиальный фонд школы к 1805 г. был сильно
урезан, а красивый жест Монжа, отдавшего в этот фонд часть своего
жалованья, не изменил ситуации. Наполеон в письме директору Ёсоіе
Polytechnique Ж .Лякуэ (J.-G. Lacuee, comte de Cessae; 1752-1841) от
23 марта 1805 г. объяснил политику властей с солдатской прямотой:
«Беднякам опасно давать слишком большие знания по математике»890.
268


GRANDES ECOLES

В итоге, дети новых нотаблей и высокопоставленных чиновников
сидели за такими же столами, что и дети из низших классов. Все они
учились по унифицированным программам. Но
изучаемые ими
предметы были разными. Первые штудировали математику, механику,
физику и химию, вторые овладевали техническим черчением и прак­
тическими искусствами. «Ясно, что первых готовили руководить вто­
рыми. Школы не просто учили какой-то (quelconque) дисциплине, они
готовили студентов к определенной социальной роли»891.
Чтобы стать officier ёсіаігё или щ ё п ieur-savant, т. е. войти в технократи­
ческую элиту, до Революции требовалось сочетание таланта и знатности
(т.е. происхождения, haute naissance)9 после Революции — сочетание та­
ланта и богатства (т.е. опять-таки haute naissanceyно по иным критериям).
Более скромный статус (по сравнению с Ёсоіе Polytechnique) имели
инженерные школы, такие как Ёсоіе Centrale des Arts et M anufactures, где
сыновья среднего чиновничества и промышленной буржуазии получа­
ли основательную подготовку по прикладным дисциплинам, математи­
ке, черчению и техническому рисованию.
Еще более низкую ступень в инженерной иерархии занимали так на­
зываемые gadzartSy т.е. выпускники технических училищ типа ЁсоІе$ des
Arts et Mdtiers. Посетив одну из них — Ёсоіе N ationale des Arts et M itiers в
Шалоне (Chalons) — в 1802 г., Наполеон обратился к учащимся и препо­
давателям с такими словами: «Я нашел на севере [Франции] много за­
мечательных мастеров (contremaitres d istin g ^ s)y но никто из них не был
способен сделать чертеж (frace) < ...> Это недостаток нашей индустрии.
И я хочу, чтобы здесь он был устранен. Больше никакой латыни — ее
будут изучать в лицеях < .. .> здесь же будут учить только практическим
ремеслам, а теории будет ровно столько, сколько требуется для обеспе­
чения их развития»892.
Контингент учащихся в подобные школы пополнялся, в основном,
сыновьями мелких чиновников (около 27%), рабочих и ремесленников
(около 29%).
Но самое печальное обстоятельство было связано не с существова­
нием указанной тройной иерархии (социальной, профессиональной и
образовательной893) как таковой, а с тем, что сконструированная систе­
ма отнюдь не была меритократической, т.е. положение индивида в со­
циуме не определялось его способностями и заслугами. «Once a gadzart,
always а gadzart» — так охарактеризовал эту ситуацию К. Альдер894.
Перемещение по социальной лестнице было, мягко говоря, крайне за­
труднительным.
269


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

ПАРАДОКСЫ ИНСТИТУТА
Вернемся теперь к Институту Франции, которому в посттермидо­
рианском обществе была отведена самая почетная ниша. То, что в Ин­
ституте видное место занял класс моральных и политических наук, вос­
принималось многими современниками как свидетельство возврата к
интеллектуальным ценностям Просвещения, к социальной гармонии
и порядку, как залог того, что «философия залечит раны, нанесенные
гуманности» (Грегуар)895, и место человека-политического животного
вновь займет человек-мыслитель. Вообще создание Института имело
прежде всего идеологическое значение, и, на мой взгляд, совершенно
правы те историки, которые полагают, что это учреждение стало «ин­
теллектуальным пристанищем идеологов в период с 1795 по 1803 г.»896.
Директория в 1796-1797 гг. издала ряд законов и постановлений, ка­
савшихся нового храма науки и искусств, в коих особо подчеркивалось,
что научная работа Института должна служить государству, иметь сво­
ей целью общественное благо и полностью соответствовать «истинным
принципам республиканского равенства»897.
Институт должен был стать символом культуры и цивилизованно­
сти страны, в которой за три года до его основания террор уничтожил
тысячи людей, в том числе и принадлежащих к цвету нации. Пожалуй,
с наибольшей ясностью мотивы создателей Института сформулировал
Дону в своем выступлении на инаугурационных торжествах, состояв­
шихся в Античном зале Лувра 4 апреля 1796 г.: «Граждане, нашей са­
мой насущной потребностью является установление внутреннего мира
в Республике. Польза искусств < ...> состоит прежде всего в том, что
они способствуют восстановлению согласия и братства в государстве,
обращают внимание нации к размышлениям о науке, шедеврам гения,
заменяют грызню партий состязанием талантов < ...> Настало время
философии и словесности выказать свою жажду славы, подобной той,
которой триумфальные армии Республики потрясли всю Европу»898.
Из историков науки замечательную по точности оценку роли и ха­
рактера Института дал Р.Хан: «Странная смесь вины, незащищенности
(социальной и профессиональной. — К Д .) и национальной гордости
инспирировала создание Института. И все-таки этот акт нельзя описы­
вать ни как восстановление status quo ante bellum t ни как явный триумф
идеологии. Архитекторы Института, очевидно, позаимствовали для
этого нового строительства кирпичи разрушенных академий, а также
внимательно изучили проекты Та/іейрана и Кондорсе. Однако Инсти­
270


ПАРАДОКСЫ ИНСТИТУТА

тут оказался совершенно новой культурной конструкцией, столь же
характерной для посттермидорианской эры, сколь академии были ти­
пичны для эпохи монархии, а добровольные ассоциации — для рево­
люционных лет < ...>
Парадокс Института состоял в том, что его члены восприняли при­
вычки и обычаи, выработанные учеными именно в то время, когда эта
организация уже перестала быть движущей силой научного сообще­
ства < ...> Есть большое искушение описать I класс [Института] (т.е.
класс физико-математических наук. — И. Д.) как некое украшение, лишь
структурно напоминающее свой прообраз — Академию наук. Хотя тен­
денция к застою (obsobescence) давала о себе знать уже в 1796 г., никакие
внешние признаки в периоды Директории и Консульства еще не указы­
вали ни на недостаток [научной] активности, ни на отсутствие у Инсти­
тута своего лица < ...> Однако видимость оказалась обманчивой»899.
О том, что стояло за помпезным фасадом этого грандиозного храма
французской учености — разговор впереди. Здесь же речь пойдет о не­
которых особенностях его функционирования.
Институт имел самые тесные и нарочито подчеркиваемые связи с
властью. На его первом пленарном заседании присутствовали все пять
членов Директории в парадном одеянии и другие правительственные чи­
новники. Последние в дальнейшем регулярно посещали общие собрания.
В июне 1796 г. решался вопрос о финансировании Института, в том
числе и о размере жалованья его членам. Еще в 1794 г. Фуркруа, обра­
щаясь к Конвенту (тогда обсуждался вопрос об учреждении в Париже
медицинской школы — Ёсоіе Centrale de Sante d Paris), сказал законо­
дателям: «Ваше намерение оживить полезные науки и способствовать
их прогрессу предполагает, что профессора и ассистенты < ...> должны
заниматься исключительно своими прямыми обязанностями и никакие
иные занятия не должны их от этих обязанностей отвлекать. Поэтому
необходимо, чтобы их жалованье было достаточным для обеспечения
их потребностей, чтобы им не приходилось искать другие должности
ради заработка. С людьми, потратившими двадцать лет жизни на ов­
ладение глубокими познаниями и способными передавать свои знания
другим, страна, пользующаяся ими, должна обходиться так, чтобы их
не терзали домашние заботы. Проявляя свои таланты, они должны
этим в достаточной степени обеспечивать и себя, и свои семьи»900.
О том же в октябре 1794 г. писал аббат Грегуар: «Следует заметить,
что часто должности, требующие наличия большого таланта, оплачива­
ются хуже всего. Какой-нибудь экспедитор получает три, а то и шесть
271


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ»» НАУКЕ

тысяч ливров, тогда как профессор занимает подобающее ему место,
только проработав лет двадцать < ...> И хотя он зачастую перегружен
научными занятиями, его доходы оказываются чрезвычайно малыми
и он постоянно находится на грани нищеты»901. Впрочем, Грегуар тут
же успокоил правительство — много денег не потребуется, «ученые не
требуют богатства (les savants ne dem andent pas d e richesses), горациева
золотая середина — вот их неизменный девиз»902. Как тут не вспомнить
афоризм Руссо: «Истина никогда не ведет к богатству»903. Некоторые де­
путаты пошли еще дальше, заявив, что подлинному ученому и того не
нужно, ибо гений — сам себе награда904.
В итоге, тогда, в 1794 г., Комитет народного образования принял
(16 ноября) решение выплачивать ученым, занятым преподаванием,
годовое жалованье в размере от 1000 до 3000 ливров905. Если сравни­
вать абсолютные цифры, то прогресс по сравнению с дореволюцион­
ным временем, когда, к примеру, Лаплас получал в Ёсоіе Militaire всего
600 ливров в год, налицо. Но если учесть колоссальную инфляцию в
революционные годы, то следует признать, что оклады преподавателям
остались на том же очень низком уровне. Правда, когда в январе 1795 г.
была создана Ёсоіе N orm ale, то было решено установить жалованье про­
фессорам в размере 6000 ливров. И это стало прецедентом. В частности,
было решено платить преподавателям всех Ecoles Centrales Республики
от 3000 до 6000 ливров в год906. И тут, уже не в первый раз, разгорелся
спор по поводу совместительства. Лаканаль и другие сторонники со­
хранения закона от 16 фруктидора III года (2 сентября 1795 г.), разре­
шавшего ученым, литераторам, художникам и артистам получать до­
полнительное жалованье в учреждениях народного образования, ука­
зывали, в частности, на острый дефицит квалифицированных учителей
и профессоров в условиях роста числа преподавательских вакансий907.
Закон оставили в силе, но полемика продолжалась. К примеру, П. Боден
(P.-Ch.-L.Baudin, известный как Baudin des Ardennes; 1748-1799), член
и одно время глава Совета старейшин (Conseil des Anciens) после созда­
ния Института, настаивал, чтобы члены этого учреждения не получали
никаких дополнительных доходов, довольствуясь похвальным сред­
ним достатком (honorable m ediocrite), поскольку им и так платили чуть
больше, чем нужно для удовлетворения их основных потребностей908.
Сколько же постермидорианская власть платила выжившему после
террора цвету французской науки? Это отдельная история.
Поскольку Институт был государственным учреждением909, а его
члены — государственными служащими (мечта Кондорсе превратить
272


ПАРАДОКСЫ ИНСТИТУТА

членов высшего научного учреждения страны в functionnaires publics
сбывалась), властям надлежало решить вопрос о должностных окладах
жрецов науки. Сам факт, что жалованье выплачивалось государством
за научную работу (возможно, совмещенную с преподавательской)
означал профессионализацию ученого сословия страны. Время состо­
ятельных любителей (пусть даже гениальных), для которых научные
исследования — это форма интеллектуального досуга, прошло. Кроме
того, само по себе жалованье — это своего рода contrat social, предпо­
лагающий некие взаимные обязательства и взаимную ответственность
сторон.
Естественно, при обсуждении вопроса о размерах жалованья чле­
нам Института звучали аргументы и призывы, подобные тем, что вы ­
сказали в свое время Конвенту Фуркруа и Грегуар. В итоге Директория
в послании Совету пятисот отметила, что труд ученых не может оста­
ваться без вознаграждения, ибо, хотя богатство и роскошь душат и пор­
тят таланты, но нужда и необходимость искать заработок на стороне
еще более пагубны для людей науки. «Республика не уступит деспотиз­
му в справедливости и щедрости. Она не станет делать для Института
меньше, чем делали короли для своих академий»910.
Меньше, возможно, и не сделали, но и не больше. В послании пред­
полагалось выплачивать каждому члену Института 2000 франков911
в год — «сумму, соответствующую скромности истинного ученого и
строгой экономии республиканского государства»912. Изумительная
способность власти — трескучими фразами обставлять свои подачки
тем, кто, по мнению той же власти, составляет цвет нации. Разумеет­
ся, в демократическом обществе справедливость тотчас же была вос­
становлена. Совет пятисот, прислушавшись к мнению одного из своих
членов, заявившего, что «человек, посвятивший свою жизнь изучению
наук < ...> должен хорошо знать, как контролировать свои желания и
регулировать свои потребности»913, 17 июля 1796 г. смело пошел про­
тив мнения Директории и оценил «скромность истинного ученого» в ...
1500 франков в год. Спустя три недели было решено ввести дифферен­
цированный оклад в зависимости от научного стажа: 48 старейшим
членам отписали по 2100 франков, а остальным — от 900 до 1500. Сум­
мы действительно не королевские914.
Впрочем, члены Института старались, как могли: по поручению Со­
вета пятисот разбирали книги из конфискованных библиотек, состав­
ляли записки о состоянии наук и искусств во Франции, начиная с 1789 г.,
273


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

высказывали мнения о различных изобретениях и открытиях, а также
о совершенствовании образования в стране и т.д. На торжественном
собрании, устроенном Советом в честь трехлетней годовщины казни
Людовика XVI, делегация Института публично поклялась в ненависти
к монархии. Более того, наделенные поистине нечеловеческой проница­
тельностью, ученые мужи 27 декабря 1797 г. избрали членом Института
по первому классу (в секцию механики) 28-летнего гражданина Напо­
леона Бонапарта, который отныне стал подписываться: «Бонапарт, ге­
нерал-аншеф, член Института». Историки несправедливы к главному
артиллеристу Франции, когда говорят, что тот подобного избрания ни­
чем не заслужил. Ну, почему же! Еще не будучи ни императором, ни
Первым консулом, он, как мог, заботился о научном и культурном про­
цветании страны. К примеру, в 1796 г. во время Итальянской кампании
три члена Института (Бертолле, Монж и Туэн) были привлечены Бона­
партом к весьма важному и деликатному делу: надо было отобрать на
завоеванных территориях ценные научные и художественные объекты
и предметы для вывоза в Париж, культурную столицу мира. Да и в Еги­
петский поход 1798 г. 29-летний член Института Франции отправился
в приятной и хорошо ему знакомой компании коллег по научной рабо­
те, которые должны были принять участие в создании Institut d'Egypte,
что самым замечательным образом оттенило цивилизаторскую миссию
французской экспедиции. Жаль, конечно, что адмирал Нельсон всех
этих тонкостей не понял и все испортил своими странными действия­
ми при Абукире.
Теперь — о научном лице Института (речь пойдет главным образом
о его Первом классе). Собственно, говорить о сколь-нибудь значимых
реальных научных достижениях не приходится. Как отметил Р. Хан, «та­
кие ученые, как Лаплас, Аюи, Био, Бертолле, Воклен, Шапталь, Доломьё,
Кювье и А. Жюссье, входили в состав Института и участвовали в его по­
вседневных делах, но они вели свою творческую работу независимо от
этого учреждения, в Обсерватории, в Политехнической школе, в Музее
или в частных лабораториях. Предварительные обсуждения справедли­
вости и важности их выводов, до Революции происходившие в комите­
тах и комиссиях Академии наук или на ее пленарных заседаниях, ныне
все чаще имели место в Бюро долгот, в классах Политехнической школы
и на страницах ее изданий, в лабораториях Museum National d ’Histoire
Naturelle или в Societe Philom atique и даже в частных салонах типа Аркейского общества. Тот, кто отстаивал свои идеи и опыты перед специ­
алистами этих исследовательских центров, свою законченную работу,
274


ПАРАДОКСЫ ИНСТИТУТА

как правило, представлял на одобрение Первого класса Института. Но
там непредвиденные дебаты случались значительно реже, чем в свое
время в Академии наук915.
Следует отметить также и другие обстоятельства. Институт был
лишен права экспертизы изобретений. Согласно патентному законо­
дательству 1791 г., все изобретения регистрировались, но не оценива­
лись916. Кроме того, M emoires de Hnstitut National des Sciences et Arts не
могли соперничать со специализированными научными журналами,
они, по словам Р.Хана, «becam e m ore a repository than a living jou rn al»917.
Наконец, средний возраст «новых академиков» в 1795 г. составлял
53,7 года, а в 1803 г. — уже 58 лет. Только Кювье и Бонапарту в момент
избрания было меньше 30. Принятие в Институт скорее венчало науч­
ную карьеру, чем формировало ее.
Как показывает богатый исторический опыт, в тех научных учреж­
дениях, где собственно исследовательская деятельность заметно осла­
бевает, ее место занимают всевозможные суррогаты и имитации, цель
коих — доказать властям полезность и незаменимость данной органи­
зации. Институт в этом отношении добился поразительных успехов,
он сумел внушить правительству, что именно его голос — это и есть
глас французского научного сообщества, хотя в действительности это
был все тот же глас правящей элиты. Ученое сословие Первой Респу­
блики и Первой Империи оказалось столь политически покладистым, а
служение науке стало столь неотличимым от служения первым лицам
государства, что фактически Институт превратился в инструмент пра­
вительственной пропаганды.
И тем не менее в январе 1801 г. разразился кризис. Нет, не по при­
чине скромности чисто научных заслуг, недостаток которых компен­
сировался их умелым подчеркиванием. Просто одному из членов Ин­
ститута, по совместительству подрабатывавшему в должности Первого
консула Республики, не понравился чрезмерно критический настрой
некоторых его коллег из Второго класса (моральных и политических
наук). Немедленно отправить строптивцев на эшафот или на галеры
уже не представлялось возможным — и времена не те, да и народ при­
личный, интеллектуалы (вроде самого Первого консула), не какие-ни­
будь там герцоги Энгиенские. Поэтому было решено Институт рефор­
мировать. Причем весь! Внезапно выяснилось, что в этом замечатель­
ном заведении многое устроено не так, как надо. В о-первы х, не так сели.
Шесть географов почему-то попали не в Первый класс Института, а во
Второй. Несчастных надо было срочно спасать. Во-вт оры ху нехорошо,
275


ОТ НАУКИ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ К «НОРМАЛЬНОЙ» НАУКЕ

когда решение об избрании в Институт, скажем, математика, прини­
мается голосованием всего состава заведения, с участием поэтов, дра­
Впрочем, это все не главное. Глав­
матургов и актеров. В-т рет ьих
ное — надо было срочно разогнать жрецов моральных и политических
наук. В новой структуре Институт состоял из четырех классов: физикоматематического, французского языка и литературы, древней истории
и словесности (куда и согнали членов секций бывшего Второго клас­
са) и искусств. Были внесены также другие изменения918. Разумеется,
вся эта грандиозная работа, проделанная министром внутренних дел
Ж.-А. Шапталем по дружескому совету одного члена секции механики,
на научную активность (по крайней мере, в Первом классе Института),
увы, почти никак не повлияла.
Более того, к 1809 г. «закоснение» (<<fossilization», по выражению
Р.Хана) официальной французской науки достигло апогея. Дело дошло
до того, что в мае этого года отменили несколько заседаний, поскольку
на них нечего было обсуждать. Пришлось срочно создавать особый ко­
митет (!), в состав которого вошли Фуркруа, Лаплас, Кювье, Лежандр и
Ласепед для обсуждения «путей активизации работы [первого] класса».
К июлю ученые мужи, наконец, догадались, в чем дело. Оказывается,
вся беда в том, что в стране развелось множество научных обществ и
издаваемых ими журналов, где оперативно публиковались научные
статьи, причем одна и та же статья часто печаталась сразу в нескольких
изданиях. Институт же, по выражению А. Сен-Симона, «уже не опреде­
лял прогресс наук, а довольствовался его регистрацией»919. Фактически
главный храм науки страны превратился в «склад знаний, в распреде­
литель почестей, в официальный голос национальной науки и, что глав­
ное, в слугу правящей элиты»920. При Наполеоне процесс подчинения
Института государству был завершен.

276


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ,
НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»
(НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ
В НАУЧНОМ СООБЩЕСТВЕ НАПОЛЕОНОВСКОЙ
ФРАНЦИИ)

К теме «Наполеон и наука» историки обращались не раз921, в этом
разделе речь пойдет о националистических тенденциях во француз­
ском научном сообществе, которые в период Революции и особенно
Первой Империи проявились с особой рельефностью.
Сам факт усиления (а по мнению многих историков — рождения)
национализма во Франции в указанный период хорошо изучен922. Меня
будет интересовать историко-научный аспект темы, а именно: каким
образом французские ученые (математики и естествоиспытатели p ar
excellence), сам род занятий которых предполагал политическую и идео­
логическую нейтральность, оказались втянутыми в процесс радикали­
зации националистических тенденций в наполеоновской Франции и в
каких формах в указанный период проявился французский интеллек­
туальный (в том числе и научный) национализм. Иначе говоря, речь
пойдет о смене ценностных установок французского научного сообще­
ства: от космополитизма и политической нейтральности к образу на­
уки, служащей в первую очередь, по выражению Л. Бугенвиля, «сиянию
национальной славы». Этот вопрос будет рассмотрен мною в контексте
более широкой темы — Наполеон и французское научное сообщество.
С началом интеллектуальной революции Х Ѵ І-Х Ѵ ІІ столетий между
образованными индивидами (по преимуществу европейцами), не ле­
нившимися публиковать или хотя бы излагать в письмах свои сооб­
ражения по самым разным вопросам науки и философии, установился
особый тип общения, не закрепленного какими-либо правилами, регла­
ментациями и формальными соглашениями (кроме, разумеется, пра­
вил политеса), для обозначения которого часто использовался термин
Republique des Lettres92\ В контексте этого раздела основной интерес для
меня будут представлять такие характерные особенности Republique des
LettreSy как космополитизм и толерантность (национальная и, отчасти,
277


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

конфессиональная) ее граждан, рассмотрением которых целесообразно
предварить анализ наполеоновского имперского национализма в его
отношении к французскому научному сообществу.

СИРОТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ
По утверждению Д’Аламбера, граждане Republique des Lettres «ве­
рят, что можно быть добропорядочным французом, не заискивая перед
властью; хорошим гражданином, не разделяя национальные предрас­
судки; добрым христианином, никого не преследуя ...» 924. Разумеется,
Д’Аламбер идеализировал нравы и порядки ученого сообщества. То
была отнюдь не свободная страна, но скорее элитарное братство, по­
скольку ее граждане (в подавляющем большинстве мужчины) принад­
лежали к интеллектуальной элите общества, разделяя все предрассудки
и иллюзии людей этого круга925. Когда идеологи Republique des Lettres
заявляли, что каждый может стать ее гражданином, это следует пони­
мать примерно так же, как объявление, что Ritz Hotel открыт для всех.
В одном, впрочем, Д’Аламбер был прав: Republique des Lettres, следуя
античной традиции res publica litterariay опиралась на идеалы религи­
озной толерантности, космополитизма и универсализма, ее граждане
позиционировали себя в качестве представителей транснациональной
и трансконфессиональной конфедерации интеллектуалов, сведущих в
науках и искусствах, свободно излагающих свои мысли, безразличных
к титулам, званиям, чинам и наградам. Как писал Монтескье, «я пред­
почитаю мою семью моей персоне, мою страну — моей семье, и чело­
вечество — моей стране»926. Таков идеал, который, разумеется, не пре­
пятствовал проявлениям национализма, особенно в ситуациях борьбы
за патронат (т.е. в конечном счете — за финансовые ресурсы).
В 1780 г. редактор ежегодника Histoire de la Republique des Lettres en
France обратился к читателям с такими словами: «Внутри правительств,
повелевающих людскими судьбами, внутри большинства государств,
обычно деспотических, в которых государям и чиновникам принад­
лежит власть над жизнью и собственностью подданных, существует
Империя, господствующая только над умами, Империя, которую мы
величаем Республикой, потому что ее жители независимы, и по самой
своей сути она свободна. Это Империя мысли и таланта. Академии —
ее трибуналы; талантливые люди — ее аристократия. Их репутация —
278


СИРОТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ

это их титул < ...> Если угодно, их можно уподобить сиротам. Природа
даровала им те знаки отличия, в которых отказала фортуна. Эти люди
объединены своими выдающимися дарованиями, и слава их так же ос­
лепительна, как слава великих земных держав»927.
Редактор Histoire не был оригинальным мыслителем, и приведен­
ная цитата из его описания Republique des Lettres примечательна имен­
но обилием избитых образов и приевшихся аналогий века Просвеще­
ния. В этом описании нет ни призрачных городов, окруженных рвами
с чернилами и башнями, увенчанными бумажными фабриками, как в
сатире испанского дипломата и писателя Диего Сааведра (D. de Saavedra
Fajardo; 1584-1648) Respublica literaria926f ни пространных дискуссий на
тему, должно ли государство ученых быть монархией, олигархией или
демократией, как в немецких диссертациях начала XVIII столетия, а
только привычное для эпохи сравнение власти суверенных государств
с властью Разума.
Граждане Republique des Lettres не отрицали и не игнорировали суще­
ствования национальных научных стилей, ярким свидетельством чему
может служить противопоставление Ф. Вольтером парижской и лон­
донской публики929. Однако Вольтер прибегает к подобному противо­
поставлению с единственной целью: как можно язвительнее высмеять
французов (преимущественно парижан). При этом он сравнивает не
столько Британию и Францию, сколько Британию и Континент (вклю­
чая и европейскую часть России). То же можно сказать и о барьерах,
разделявших европейское математическое сообщество. Ни националь­
ность, ни язык еще не определяли принадлежности к тому или иному
стилю в науке.
Конечно, в культуре эпохи Просвещения неизменно присутствовал
национальный мотив. Однако было бы неправильно описывать около­
научные распри этой эпохи исключительно в терминах межнациональ­
ного соперничества, поскольку для того времени конфессиональные и
образовательные различия были гораздо более значимы930.
Разумеется, совместная деятельность ученых разных стран и обмен
полученными результатами и идеями сами по себе — необходимые, но
недостаточные условия существования консолидированного интерна­
ционального научного сообщества931. Важно принять во внимание и
другие обстоятельства: идеология Republique des Lettres в XVIII в. вклю­
чала такие ценности, как универсализм и сотрудничество образован­
ных людей разных стран, более склонных прислушиваться к мнениям
достойных ученых мужей, нежели к суждениям соотечественников, со­
279


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

братьев по конфессии, друзей и родственников932. Подобная «идеология
независимости», провозглашенная гражданами Republique des Lettres
еще в XVII столетии стала первым и решающим шагом в процессе со­
циализации науки на заре Нового времени.
Письма ученых того времени представляли собой сочетание при­
ватного и публичного. Составляя послание, автор рассчитывал, что
оно будет прочтено не только конкретным адресатом, но и широкой
публикой. Часто трудно определить грань между ученым письмом и на­
учной статьей. Например, секретарь Лондонского Королевского обще­
ства Г. Ольденбург дипломатично опускал «все личные размышления»
перед публикацией полученных писем в Philosophical Transactions. Лишь
постепенно научные статьи освобождались от вольных одежд породив­
шего их эпистолярного жанра933. В XVIII в. астрономы, химики и неко­
торые математики часто писали свои письма-отчеты от первого лица.
Нередко переписка велась между людьми, которые никогда не встреча­
лись. Однако по мере создания в Западной Европе условий для безопас­
ных и сравнительно недорогих путешествий личные контакты между
интеллектуалами разных национальностей расширялись. В периоды
политических и религиозных конфликтов многие из них находили без­
опасное пристанище в чужих краях: Гоббс во Франции, Декарт, Локк и
многие другие — в Амстердаме934, французские гугеноты — в Лондоне
и Пруссии. Контакты, которые эмигранты на протяжении многих лет
поддерживали друг с другом и с интеллектуальной элитой приютившей
их страны, также способствовали интернационализации европейской
культуры и науки.
Структура первых научных академий, предполагавшая наличие в их
составе зарубежных членов-корреспондентов, отражала международ­
ный характер Republique des Lettres. Причем иногда иностранцы зани­
мали в национальных академиях высокие посты. Кольбер, к примеру,
предложил голландскому физику Хр. Гюйгенсу возглавить только что
созданную Парижскую Академию наук, а главой Парижской обсерва­
тории стал итальянский астроном Ж. Д. Кассини. Фридрих II Прусский
для руководства Берлинской Академией пригласил французского фи­
зика П.Мопертюи (R-L. Moreau de Maupertuis; 1698-1759)935. Иностран­
цы могли получать премии Парижской Академии наук (а также менее
состоятельных академий Бордо, Амстердама, Стокгольма, Вены и около
30 других)936. С 1719 г. правила Парижской Академии наук, регулиро­
вавшие проведение академических конкурсов, разрешали зарубежным
участникам присылать свои сочинения, написанные на латинском, а не


СИРОТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ

на французском языке937. Перевод полученных работ должен был осу­
ществляться постоянным секретарем Академии938.
Именно космополитизм отличал научные академии от академий ли­
тературных и художественных. Во Французскую Академию939 не при­
нимались даже французы-провинциалы, все ее члены были парижана­
ми, тогда как провинциальные научные академии, — к примеру, Коро­
левское научное общество Монпелье — имели своих корреспондентов
в Болонье, Швейцарии, Упсале, Лондоне и Санкт-Петербурге940. То же
самое можно сказать об академиях Руана и Бордо941. Академия Бордо
предлагала именно научные, а не литературные темы для конкурсных
работ с целью прославить Академию «среди всех ученых Европы, тогда
как слог и красноречие могут быть оценены лишь в пределах нашего
королевства»942. Кроме того, членство в иностранных академиях могло
способствовать карьере ученого в стране его проживания943.
Однако были примеры и иного рода. Так, в грандиозных планах
Лейбница по созданию академий в Саксонии, Пруссии и других немец­
ких землях перечисляются научные заслуги исключительно поддан­
ных Империи. Лейбниц считал своих соотечественников создателями
замечательных практических изобретений в области химии и горного
дела944 и жаловался на то, что немцы, несмотря на свои природные да­
рования, не прилагают должных усилий к развитию наук, как это дела­
ют англичане и французы945. В свою очередь, французский писатель и
богослов Ж .Б.Боссюэ (J.B.Bossuet; 1627-1704) во время войны Фран­
ции с Аугсбургской лигой (так называемая война за пфальцское наслед­
ство, 1688-1697 гг.) прекратил переписку с Лейбницем после неудачной
попытки обратить последнего в католическую веру, а гугенот П.Жюрье
(P.Jurieu; 1637-1713), находясь за пределами Франции, начал, исполь­
зуя свои научные связи с иностранными учеными, создавать обширную
шпионскую сеть946.
В 1774 г. Ф.-Г. Клопшток (F.-G. Klopshtock; 1724-1803) писал, что,
если бы было создано общество немецких ученых (Gelehrtenrepublik)y
то перед входом в него следовало установить памятник Лейбницу со
следующей надписью: «Исследователь, будь ты немец или англичанин,
стой здесь в молчании. Лейбниц вместе с Ньютоном вспахал землю и
бросил в нее семена. Но после Ньютона именно Лейбниц сумел возве­
сти здание на уже подготовленной почве. Поэтому тебе, британец, без
колебаний следует признать его более великим человеком — ведь вся
Европа согласна с этим утверждением»947. В воображаемой германской
«Республике ученых» Клопштока употребление иностранного языка
281


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНК, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

или превознесение иностранных интеллектуалов считалось тяжким
преступлением.
Тем не менее и Лейбниц, и Клопшток, и многие другие представители
европейской интеллектуальной элиты, даже оставаясь в плену нацио­
нальных и религиозных предрассудков, вынуждены были делать уступ­
ки космополитизму Republique des Lettres. Вряд ли Лейбниц одобрил бы
намерение Клопштока очистить немецкий язык от иностранных слов,
ведь тексты лейбницевых проектов германских академий изобилу­
ют заимствованиями из латыни и французского. Более того, Лейбниц
планировал зачислять в академики и немецких, и зарубежных ученых,
чтобы новоиспеченная академия могла конкурировать с Лондонским
Королевским обществом и Парижской Академией наук948. Наконец, он
не забыл упомянуть, что в проектируемых им академиях не будет от­
даваться предпочтений той или иной религии или национальности949.
В свою очередь, Клопшток провозглашал разум единственной религией
в Republique des Lettres, религией, которая объединит христиан, иудеев,
мусульман и язычников950 (и такой акцент понятен, ибо главным пре­
пятствием для объединения граждан этой Republique бы іт , как правило,
не национальные, но религиозные предрассудки и предубеждения951).
Хотя в научной корреспонденции авторам не всегда в полной мере
удавалось абстрагироваться от национальных и религиозных (или кон­
фессиональных) различий, существовал ряд «скользких» тем, по мол­
чаливому согласию сторон, не подлежащих обсуждению. В 1708 г. коро­
левский библиотекарь и проповедник аббат Биньон (J.-P. Bignon; 16621743), редактор Journal des savants, реформатор французских академий
и племянник могущественного генерального контролера финансов
графа Понтшартрена (J. Phelypeaux, comte de Pontchartrain; 1674-1747),
писал протестанту Пьеру Демезё (P.Desmaizeux; 1673?—1745): «Я счаст­
лив, что вас не пугает мое имя, и что мы действительно можем открыто
обмениваться письмами, и никто не сможет найти в них ничего, кроме
желания объединить наши усилия во имя науки, невзирая на государ­
ственные границы и частные мнения»952. Научная переписка Биньона с
англичанином Хансом Слоаном (Sir Hans Sloane, 1st Baronet; 1660-1753)
и с женевским эрудитом и теологом Жаном Леклерком (J.Le Clere или
Johannes Clericus; 1657-1736), последние полвека своей жизни прожи­
вавшим в Нидерландах, не прерывалась даже когда Франция воевала с
этими странами953.
Несмотря на напряженные дипломатические отношения между
Англией и Францией, письма членов Лондонского Королевского обще282


СИРОТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ

ства регулярно доставлялись их оппонентам из Парижской академии
наук. Более того, английские и французские ученые свободно обмени­
вались даже стратегически важной картографической информацией954.
Такая же ситуация характерна и для франко-прусских отношений этого
периода.
Бейль в очередном номере Nouvelles de la Republique des Lettres из­
винялся перед парижскими читателями за публикацию обзоров фран­
цузских книг, содержание которых многим его соотечественникам, воз­
можно, уже известно, но volens nolens он обязан извещать «весь мир» о
новых работах955. Аббат Розье уверял членов Американского философ­
ского общества в том, что, если бы они сообщали ему о своих открыти­
ях, то «вся Европа в течение трех месяцев или даже быстрее узнала бы
о тех исследованиях, над которыми работает ваше Общество»956. Акаде­
мии постоянно запрашивали информацию о проделанной научной ра­
боте у ученых, не являющихся их членами, в том числе и у иностранцев.
Для публикаций такого рода Парижская Академия наук создала специ­
альный журнал: Savants etrangers. Правда, не все члены-корреспонден­
ты Академии были иностранцами: зачастую ими были французы, жи­
вущие в провинции. Поэтому в разряд savants etrangers попали и фран­
цуз Лаплас, и швед Линней, и англичанин Дж. Бэнкс957.
Из 92 призов, учрежденных Парижской академией наук с 1720 по
1793 г. 47 были завоеваны иностранными учеными, в том числе мате­
матиками958. Примерно к 1750 г. большинство научных академий уста­
новило связи друг с другом, обмениваясь публикациями и, при случае,
работая над проектами, для реализации которых требовалось большое
число квалифицированных исследователей.
Наиболее ярко космополитизм Republique des Lettres проявился в
астрономических и географических дискуссиях, в которых интеллекту­
алы пытались подтвердить или опровергнуть ньютонианские теории.
Д’Аламбер восхищался Мопертюи за способность последнего «быть хо­
рошим гражданином и не принимать слепо господствующих в его стра­
не физических (читай: картезианских. — И. Д.) теорий»959.
Еще один пример международного сотрудничества — наблюдения
из разных географических точек за прохождением Венеры через мери­
диан в 1761 и 1769 гг. Главная заслуга в их организации принадлежала
французскому астроному Ж.-Н.Делилю, которому удалось привлечь
к наблюдениям Венеры более пятисот исследователей из Франции,
Англии, Германии, России, Швеции, Португалии, Италии, Испании и
Дании. Английское Адмиралтейство, несмотря на продолжавшуюся
283


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

войну с Францией, гарантировало французскому астроному А. Пингрэ
(A.G.Pingre; 1711-1796) безопасную работу960.
Путешественникам, выполняющим научные миссии, обеспечи­
валась неприкосновенность даже в военное время. К примеру, фран­
цузский военно-морской министр лично позаботился о том, чтобы
разослать во все французские порты указания предоставлять капитану
Дж. Куку (J.Cook; 1728-1779) любую необходимую помощь, несмотря
на войну с Англией, так как «работа этого человека полезна для всех
народов»961.
Представители национальных научных сообществ в большинстве
своем понимали, что участие в международных проектах принесет сла­
ву и пользу их собственной стране. Лорд Маклсфилд (G. Parker, 2nd Earl
of Macclesfield; 1695 или 1697-1764), президент Лондонского Королев­
ского общества, обращаясь к герцогу Ньюкасла за финансовой помо­
щью для экспедиции, отправлявшейся наблюдать прохождение Венеры
через меридиан, уверял, что это предприятие принесет «славу нашему
народу», тогда как скупость правительства лишь даст возможность
«иностранцам посмеяться над англичанами (которые на самом деле
ничуть не хуже остальных народов в самых разнообразных науках, а в
астрономии и подавно)»962. Конечно, такие высказывания преследовали
прежде всего чисто меркантильные цели, ибо ученые во всех странах и
во все времена прекрасно понимали: если постоянно напоминать пра­
вительству или влиятельным, политически амбициозным и при этом
состоятельным лицам о соперничестве с соседями, можно добиться вы ­
деления средств на собственные исследования. Лондонское Королев­
ское общество в итоге получило столь необходимые ему 800 фунтов.
Но как бы то ни было, в эпоху Просвещения забота о «националь­
ном величии» нисколько не мешала обмену информацией и реализации
международных научных проектов, что очень контрастирует с куда бо­
лее жестким национализмом, процветавшим в правление Наполеона (о
чем пойдет речь далее).
Вместе с тем жажда славы, если не национальной, то личной, и вы ­
соких оценок иностранных ученых имела более серьезные причины,
нежели получение денег от властей или карьерный рост. Здесь следует
обратиться к той системе ценностей, которая объединяла обширную и
полную противоречий Republique des Lettres.
В основание этой системы были положены научные заслуги чело­
века, и ученые искренне полагали, что иностранцы в этом отношении
будут более справедливыми судьями, чем соотечественники. Republique
284


СИРОТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ

des Lettres строилась на меритократическом принципе, противопо­
ставлявшемся традиционной социальной системе, где статус индивида
определялся его титулом и состоянием. В частности, в середине XVIII
столетия развернулась дискуссия по поводу статуса honoraires в Париж­
ской академии наук. Статус члена Академии, т. е. гражданина Republique
des Lettres, мог, по мнению критиков традиционной академической
структуры, определяться исключительно вкладом индивида в науку, а
не его знатным происхождением, тогда как большинство honoraires в
науках, мягко говоря, не блистали (о чем уже шла речь выше). В Эн­
циклопедии Дидро и Д’Аламбера в статье Н опогаіге приводится ответ
Фонтенеля герцогу Орлеанскому: «Фонтенель, который лучше, чем кто
бы то ни было понимал истинное значение славы, отвечал Регенту на
предложение последнего стать постоянным президентом Академии
наук: “Ах, сударь, неужели вы хотите лишить меня общения с равными
мне (avec mes pareils)?”»963.
Выше я уже писал о том, что Академию наук раздирали интриги,
ссоры, фракционная борьба и мелкие дрязги. В этой ситуации самым
полезным талантом оказывалось умение держаться над схваткой или,
что еще лучше, вдали от нее. Беспристрастность часто ценилась выше,
чем победа над противником. Отчужденность, обособленность граж­
данина Republique des Lettres становится едва ли не главной его граж­
данской добродетелью, ибо она давала ему возможность не только бес­
пристрастного суда над коллегами, но и возможность подняться над их
(возможно, предвзятым) суждением о нем самом. Вот почему некото­
рые идеологи Republique des Lettres, характеризуя нравы этой «республи­
ки», обращались к центральному понятию социальной теории Т. Гоб­
бса, описывавшей естественное состояние общества до заключения
«общественного договора» и образования государства: Bellum omnium
contra om nes (война всех против всех).
Близость интеллектуалов во времени и в пространстве препятство­
вала объективности оценок их трудов, и именно поэтому столь важно
было снискать расположение иностранцев и потомков. По понятным
причинам, иностранцам отдавалось предпочтение.
Впрочем, заискивание перед иностранцами имело свою оборотную
сторону. Как заметил Д’Аламбер по поводу французской англомании,
«чем ближе мы общаемся с иностранцами, тем дальше становимся от
потомков, с которыми нас разделяет не только пространство, но и вре­
мя»964. Поэтому стремление к личной и национальной славе приобре­
тало формы «своеобразного патриотического космополитизма (a kind
285


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

o f patriotic cosm opolitanism )»965: признание заслуг одного ученого или
целого научного учреждения служило престижу нации, но единствен­
ной инстанцией, обеспечивающей это признание, было сообщество
остальных европейских интеллектуалов. К восхвалениям же, равно как
и к порицаниям соотечественников, в Republique des Lettres относились
подозрительно.
В конце XVIII в. понятие «талант» (иногда говорили «гений») счи­
талось одним из самых важных составляющих при описании величия
страны. Это объяснялось тем, что талант, в отличие от титулов, земель­
ных владений, придворных и иных должностей, невозможно отнять у
его обладателя (хотя можно не дать этому таланту проявиться).
Каждый народ старался удивить иностранцев своими достижени­
ями, в том числе и достижениями своих ученых. «Восхищением ино­
земцев, толпой завидующих соседей, и удачей народ обязан талантам
своих людей», — писал Д’Аламбер966. Поэтому чтобы заручиться помо­
щью английских колонистов Нью-Йорка и Пенсильвании в наблюде­
ниях за прохождением Венеры через меридиан, французский астроном
Ж. Н. Делиль в разосланных им инструкциях для наблюдателей обра­
щается к патриотическим чувствам участников этого предприятия:
помогая реализовать проект, инициированный Парижской Академией
наук, они принесут славу Британии. И Королевское общество выпра­
шивает деньги для участия в международных проектах у правитель­
ства под предлогом, что «все иностранные державы ожидают этого от
нас»967. Ученый люд издавна понял простую истину: любое правитель­
ство воспринимает только аргументацию, основанную на трех поняти­
ях: материальная выгода (деньги, территории, природные богатства и
т.п.), безопасность (внутренняя и внешняя) и национальный престиж,
сияние которого озаряет правителей. Поэтому пропаганда междуна­
родного сотрудничества становилась формой проявления патриотиче­
ских чувств, ибо государством, которое служит интересам всего чело­
вечества, все восхищаются, что приятно, а соперники такому государ­
ству завидуют, что еще приятнее. И — что не менее важно — научные
успехи могли сплотить страну, даже не блистающую военным могуще­
ством. Наконец, патриотическая миссия вполне удовлетворяла ученых,
жаждавших личной славы. Когда Франция терпела одно поражение за
другим в Семилетней войне, Д’Аламбер обращался к коллегам: «Вы,
прославляющие науку своими талантами, вы, лицо нации, вы, отстаи­
вающие славу своей страны в нелегкий час < ...> спокойно ждите, когда
Европа устыдит и заставит замолчать наших врагов»968.
286


СИРОТЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ

Следует отметить, что интеллектуалы начала Нового времени и века
Просвещения в подавляющем большинстве были твердо убеждены, что
между истинным (или, по крайней мере, достоверным) знанием и пра­
вильно (т.е. рационально) организованным обществом существует не
просто аналогия, но тесная связь: в неправильно организованном об­
ществе, где правит произвол и насилие, не может быть подлинной на­
уки (т. е., добавлю от себя, в таком обществе науку неизбежно рано или
поздно начнут разделять на теологически приемлемую и еретическую,
на «арийскую» и «еврейскую», на «пролетарскую» и «буржуазную», на
«патриотическую» и «предательскую» и т.д.). Как выразился С.Шейпин, « Verity an d Virtue march in lock-step through history as do error and
evil»9b9t а потому Republique des Lettres моделировалась по образцу Гра­
да Божьего. Интеллектуал, свободный от национальных, религиозных
и прочих предрассудков и предубеждений, мог считаться подлинным
европейцем. (Само выражение «мы европейцы (Nos Europdi)» впервые
употребил, по-видимому, Ф. Бэкон в De Augmentis970.)
Однако, в какой бы форме и с какой бы силой ни проявлялись па­
триотические чувства ученых мужей, в целом последние более всего
заботились именно о личной славе, а не о прославлении родного (или
приютившего их) государства. Стремление к личной известности зако­
номерно проистекало из своеобразной системы ценностей Republique
des LettreSy превозносившей талант и беспристрастное суждение о нем.
В итоге, патриотизм и гордость за свою страну не мешали существо­
ванию в пределах ученого сообщества космополитизма, изрядно истаившего во Франции лишь в наполеоновскую эпоху. Пока слава оста­
валась ценностью и главным богатством Republique des Lettres как для
государства, так и для отдельных ученых, пока известность одного ис­
следователя могла работать на престиж всей страны, космополитизм
процветал даже в провинциальных академиях. Слава обеспечивается
аудиторией, и желательно международной. Вот почему Клопшток, же­
лая отстоять репутацию Лейбница, а также своей воображаемой немец­
кой Gelehrtenrepubliky был вынужден обращаться к суду всей Европы,
защищаясь от британских ньютонианцев.
Вместе с тем космополитизм граждан Republique des Lettres именно в
силу их амбициозности и любви к полемике и критике (которая нередко
подпитывалась личным соперничеством и жаждой славы) сочетался с
ностальгией по отшельнической жизни рефлексировавших анахоретов
Средневековья. Поэтому Д’Аламбер проповедовал идеалы бедности и
уединения не с целью сделать из ученых монахов, но надеясь тем самым
287


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

оградить коллег от чрезмерного увлечения полемикой друг с другом.
В итоге возвышенный идеал Republique des Lettres, созданный Гоббсом
и Бейлем, постепенно уступил место идеалу Руссо: ученый как само­
достаточный охотник-собиратель, совершенно не задумывающийся
над тем, «кто «самый сильный, самый красивый, самый ловкий, самый
красноречивый» и т.д.971 Космополитизм, как это ни парадоксально на
первый взгляд, подчас принимал формы отчужденности, независимо­
сти и обособленности интеллектуалов друг от друга. В конце XVII в.
ученые упорно добивались личных встреч с единомышленниками, но
столетием позже их наследники вздыхали о том, что лучше бы никог­
да не встречаться с коллегами, ибо дружба, начавшаяся на расстоянии,
«слишком часто разрушается при личном общении»972. Как гласила
древняя мудрость, minuit praesentia fa m a m .
Все описанные выше особенности менталитета граждан Republique
des Lettres были виртуозно использованы Наполеоном в его отноше­
ниях с европейским, — в первую очередь, с французским, — научным
сообществом. Нет, он не разрушал межнациональные научные связи,
сформировавшиеся за предыдущие два столетия, наоборот, всячески
их поддерживал. Однако эта поддержка приобрела несколько необыч­
ный характер. Начну с примера.

КАК СТАТЬ ФРАНЦУЗОМ?
5 прериаля IV года Республики (24 мая 1796 г.) главнокомандую­
щий итальянской армией генерал Наполеон Бонапарт, двумя неделями
ранее нанесший сокрушительное поражение австрийцам в битве при
Лоди, накануне вступления французских войск в Милан написал крат­
кое письмо известному миланскому астроному Б.Ориани (В.Огіапі;
1752-1832), в котором уверял, что итальянским ученым не следует
опасаться французского вторжения973, поскольку «науки, которые про­
славляют человеческий дух, украшают жизнь и передают плоды своих
великих деяний потомству, должны быть особенно почитаемы свобод­
ными правительствами. Все гении, все, кто достигли выдающегося по­
ложения в Республике ученых — это французы, в какой бы стране им
ни случилось родиться (tous les hom m es de genie, tous ceux qui ont obtenu
un rang distingue dans la republique des letters, sont Franfais, quel que soit le
288


КАК СТАТЬ ФРАНЦУЗОМ?

pays qui les ait vus naitre)»974. Казалось бы, последний аргумент генерала
звучит весьма странно. Однако Бонапарт знал, о чем говорил.
Уже в дореволюционной Франции, примерно с середины XVIII
столетия, в политических трактатах и высказываниях философов все
чаще стали использоваться понятия нации и народного суверените­
та. «Никогда слова нация и государст во не употреблялись столь часто,
как сегодня, — писал маркиз д’Аржансон (R.-L.de Voyer de Paulmy,
marquis d* Argenson; 1694-1757) в 1751 г. — Их никогда не вспоминали
при Людовике XIV»975. «Мы ныне не говорим ни о чем другом, кроме
как о правах и интересах Нации», — вторил ему другой современник976.
Тема «великие люди нации» стала предметом состязания в ораторском
искусстве, проводившегося в 1758 г. под эгидой A cadem ie Frangaise977.
О великих людях Франции ставились театральные постановки и пи­
сались книги. Их героизированные биографии ставились в пример со­
временникам. «Каждый может сказать, — читаем в одном из трактатов
середины века, — «Почему я не в состоянии сделать то, что сделал этот
человек? Ведь он был французом. Но ведь я тоже француз»978. Книж­
ные лавки заполнили назидательные памфлеты типа «Торговец-патри­
от»979, «Патриотические предложения, касающиеся винограда, крас­
ного вина, белого вина и сидра»980, «Патриотическая заметка о людях,
задохнувшихся от угольных паров»981. Уличный торговец фруктами в
1789 г., нахваливая свой товар, кричал: «Национальные сливы, нацио­
нальные яблоки!»982.
Вместе с тем по мере роста популярности понятий nation и patrie
во французской политической мысли и в прессе, росла их смысловая
неопределенность. Более того, многие авторы утверждали, что ника­
кой французской нации в действительности не существует (по край­
ней мере, пока, т.е. во второй половине XVIII столетия). Так, в дека­
бре 1788 г. один пожелавший остаться анонимным памфлетист заявил,
что французы «хорошо понимают, что они не являются нацией, но они
хотят ею стать»983. Автор другого политического памфлета уверял, что
французский народ, «составленный из множества различных малых
наций, не образует единого национального организма»984. И подобных
примеров, включающих высказывания Мирабо и Сьейеса, можно при­
вести немало. Таким образом, получалось, что накануне и в ходе Рево­
люции многие политические лидеры и публицисты выступали с важ­
ными заявлениями от лица нации, оправдывая свои слова и действия
ссылкой на ее (нации) суверенитет, тогда как с другой — они признава­
ли, что никакой французской нации пока не существует985. При этом то,
289


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАННТЬ»

что традиционно считалось отличительными чертами французского
характера (утонченность вкуса, любовь ко всему изящному, некоторая
фривольность в поведении и в мыслях, чрезвычайная общительность
и т.д.), в суровую эпоху формирования нации, когда, по выражению
аббата Грегуара, «все граждане должны быть сплавлены в единую на­
циональную массу», стало восприниматься как существенная помеха
этому процессу, как едва ли не признаки вырождения или деградации
народа. Кроме того, национальная консолидация требовала формиро­
вания «стандартного» французского языка, который должен заменить
различные диалекты и другие языки, распространенные на территории
королевства. В итоге, нация рассматривалась не как нечто естествен­
ное, Богом данное, но как продукт политической воли, как политиче­
ский конструкт. Принадлежность к нации определялась не «вертикаль­
ными» социальными связями (т.е. не иерархиями типа «правитель —
его подданные» или «суверен — граждане»), но «горизонтальными»,
т. е. связями представителей национального сообщества друг с другом.
Соответственно доминировавшее при старом режиме понятие «Іа
puissance naturelle» в пред- и революционные годы сменилось несколько
неопределенным понятием «fraternite» и в политической риторике по­
лучило распространение метафора нации как семьи («Отечество — это
вторая и более обширная семья, члены которой связаны своего рода
гражданским братством» или «Все французы — братья и составляют
одну единую семью»986).
Заметим, что описанное выше, Аркейское общество было выстрое­
но именно по «семейному» принципу, что с наибольшей ясностью вид­
но из отношений между Бертолле и Гей-Люссаком. По свидетельству
Араго, «Бертолле, по возвращении из Египта с генералом Бонапартом,
попросил одного студента Политехнической школы быть его (Бертол­
ле) лабораторным помощником. Этим привилегированным студентом
оказался Гей-Люссак. Бертолле предложил ему небольшую исследова­
тельскую работу, результаты которой оказались диаметрально проти­
воположными тем, которые ожидал этот знаменитый химик < ...> Сна­
чала реакция мэтра было неблагоприятной, но искренность молодого
ученого вызвала уважение [Бертолле] < .. .> “Молодой человек, — сказал
он Гей-Люссаку, — ваше призвание — делать открытия. С этого дня вы
будете есть вместе со мной за одним столом. Я бы хотел в научных во­
просах быть вам как отец, и я уверен, что однажды я стану гордиться
этим званием”»987. И Гей-Люссак всю жизнь относился к Бертолле как к
отцу. Вернемся, однако, к политическим реалиям.
290


КАК СТАТЬ ФРАНЦУЗОМ?

Понятие нации заключало в себе две взаимосвязанные идеи: наро­
да как источника прав и народа как трансцендентного источника по­
литической власти и легитимности. Характерное для эпохи Людовика
XIV и предшествующего времени символическое тождество короля
и нации стало к середине XVIII столетия разрушаться988. Если Людо­
вик XIV имел основания (другой вопрос, на сколь глубокие) заявлять:
«VBtat, cest тоі»у добавляя, что «Іа nation пе fa it p as corps en France. File
reside toute entiere dans la personne du roi (нация не имеет во Франции
какого-либо органа, она полностью представлена в персоне короля)»989,
то Людовик XVI вынужден был признать в октябре 1789 г., что «dans ип
m om ent nous invitons la Nation a venir au secours de VFtat»990. Но это оз­
начало также, что с этого же момента нация начинает контролировать
государство. В конце 1792 г. Робеспьер заявил в Конвенте: «Людовик
должен умереть, потому что отечество (patrie) должно жить»991. Тем са­
мым понятия «король» и «отечество» (т.е. «нация») оказались не про­
сто «разведенными», но и противопоставленными друг другу.
В Энциклопедии Дидро и Даламбера понятие нации еще не было от­
делено от понятия государства. Под государством энциклопедисты по­
нимали не административную структуру, но «общество людей, счаст­
ливо или несчастливо живущих вместе под некоторым управлением
(ипе societe d'hommes vivant ensem ble sous un gouvernem ent quelconque,
heureux ou m alheureux)» "2. Термин нация понимался ими как совокуп­
ность «большого количества людей, населяющих определенную часть
земли, заключенную в определенные границы (ипе certain etendue de
pays» renferm ee dans de certaines limites) и которые подчиняются одному
правительству»993. Иначе говоря, нация в таком понимании — это тер­
риториально-административное образование, созданное государством
и потому не играющее самостоятельной политической роли. Однако
уже в период создания Энциклопедии (1750-1770-е годы) и даже в более
ранние годы ряд авторов различал указанные понятия. Сравним для
примера два издания Dictionnaire de VAcademie Franqaise: 1694 и 1740 гг.
В первом из них термин Nation включен в статью Naitre (рождаться, за­
рождаться, проистекать) и определяется как «ип ter т е collectif>>, обозна­
чающий всех жителей государства, «которые живут по одним законам и
говорят на одном языке»994. В издании 1740 г. имеется отдельная статья
Nation и этот термин определяется как сообщество людей, населяющих
одну страну («les habitants dun т ёт е pays»)» «даже если они не живут по
одним и тем же законам и являются подданными разных государей» (и
далее, в качестве примера приводятся итальянцы)995. То есть речь идет
291


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

о языковой и культурной общности людей, составляющих некую на­
цию996.
Во время Революции понятие «нация» становится одним из цен­
тральных политических понятий, не совпадающим с понятием «госу­
дарство». Лозунг «Une Foi, la Loi, le Roi» в сентябре 1789 г. сменяется
новым — «Іа Nation, la Lou le Roi». В «Декларации прав человека и граж­
данина» концепция нации-суверена воплощена в известной формуле:
«Источником суверенной власти является нация. Никакие учрежде­
ния, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит
явно от нации (Le principe de toute Souverainete reside essentiellement dans
la Nation. Nul corps, nui individu ne peut exercer ddutorite qui nen em ane
expressement)»997. Идея нации оказывается и «социальным цементом»,
связующим всех ее представителей, и центральным понятием новой
«secular religion»998. Представители нации могли контролировать дей­
ствия монарха, власть которого становилась все более эфемерной. При­
мером может служить известный эпизод: когда король в июне 1789 г.
потребовал, чтобы депутаты Национального собрания разошлись, те и
не подумали подчиниться, а в ответ на напоминание церемониймейсте­
ра о повелении монарха, председатель Собрания Ж. Байи ответил фра­
зой, ставшей знаменитой: «Нации не приказывают»999.
В Catechism e national, опубликованном Im prim erie des bons Citoyens,
приводится следующий диалог:
«В[опрос]. Как называется общество, которое само выбирает
себе правителя и которое следует законам ?
0 [тв ет ]. Оно называется нацией, народом. Так, например, мы го­
ворим: французская нация, французский народ.
В. Тогда что есть нация?
О. Нация — это общество свободных людей, которые имеют
общего правителя или живут под управлением нескольких людей,
которым они добровольно доверились (se sont donnes volontairement),
чтобы создать одно-единственное учреждение (corps) и душой этого
учреждения являются законы, в соответствии с которыми правят
этим народом»1000.
Таким образом, автор Кат ехизиса подчеркивает три аспекта по­
нятия «нация»: 1) люди, составляющие ее должны быть свободными;
2) выбор ими правителя (или правителей) добровольный; 3) все под­
чиняются законам, а не правителям (т. е. последние могут действовать
только в рамках и от имени закона). Пользуясь терминологией X. Кейт292


КАК СТАТЬ ФРАНЦУЗОМ?

нер, в основе изложенного представления лежит «добровольческая мо­
дель (voluntarist model) нации»1001, согласно которой принадлежность
индивида к данной нации определяется не этническими и/или биоло­
гическими факторами (обстоятельствами рождения), но свободным
выбором самого свободного индивида.
Поэтому Бонапарт так запросто, не затрудняя себя сложными ин­
теллектуальными маневрами, и предложил миланскому астроному
считать себя французом. Не принять французское подданст во (этот во­
прос Наполеон, создав летом 1797 г. марионеточную Цизальпинскую
республику1002 решил сам, никого не спрашивая, свободно и доброволь­
но), а именно стать представителем французской нации. Ориани, ко­
торому поначалу не очень приглянулось волевое лицо корсиканского
честолюбца, отказался, более того, он отказался также принести клят­
ву ненависти к монархии. Однако несмотря на это, строптивец был
оставлен на должности ассистента в миланской Обсерватории Брера,
а в 1802 г. стал директором этой Обсерватории и, кроме того, возгла­
вил местную комиссию по внедрению в практику новой системы мер и
весов. Со временем обволакивающая харизма Наполеона сделала свое
дело: в эпоху Первой Империи Ориани был награжден орденом Почет­
ного Легиона, стал графом, а затем сенатором (т. е. в известном смысле,
офранцузился).
Возвращаясь к теме национализма во Франции на рубеже XVIII —
XIX столетий, следует отметить, что в годы Революции «волюнтарист­
ские дефиниции (voluntarist definitions)»1003 национальной принадлеж­
ности (как, впрочем, и все иные) стали предметом манипуляций со сто­
роны политических элит, каждая из которых боролась за установление
своей «legitimite exclusive et excluante»1004. В этой фракционной борьбе
обвинение в «непатриотизме» оказалось одним из самых суровых, и со­
ответственно lese-patrie или lese-nation (измена родине/нации) рассма­
тривалось как тягчайшее политическое преступление1005.
Как заметил М.Крэнстон, под единством нации понималось «не
просто согласие [составляющих данную нацию индивидов] по несколь­
ким базовым принципам»1006, речь шла о большем — об объединяющем
людей чувстве общности, о единой воле нации, о примате духовного и
культурного единства ее представителей над их этнической принадлеж­
ностью и их административном и сословном статусом, т.е. о том, что
Руссо называл «национальным характером»1007. Когда 17 июня 1789 г.
депутаты Генеральных штатов от третьего сословия, поддержанные
низшими слоями духовенства и дворянства, провозгласили себя Наци­
293


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

ональным собранием, пригласив остальных депутатов присоединиться
к ним, Мирабо воскликнул: «Французы, которые до сих пор были бес­
форменным скоплением разделенных индивидов (agregation inconstituee
de peoples desunis), стали действительно единой нацией ...» 1008. Лидеры
Революции исходили из того, что французское LEtat-Nation (государ­
ство-нация) «составлено из одной и той же субстанции»1009 и все его
граждане, включая чернокожих и мулатов французских колоний, —
французы, ибо их всех объединяет главное: «любовь к свободе». Здесь
проступают контуры политико-идеологической концепции нации, не
совпадающей с ее (нации) «волюнтаристской моделью», ибо тот, кто до­
бровольно признавал себя французом, но не разделял революционной
идеологии, не мог в глазах революционеров считаться представителем
французской нации, наоборот, он рассматривался как ее враг.
Но как же тогда быть с языком, важнейшим, хотя, разумеется, не
единственным, признаком национальной принадлежности? Революци­
онеры не оставили в стороне этот вопрос. Придавая идеологическому
критерию национальной принадлежности первостепенное значение,
они особое внимание уделяли универсализации языка. Французский
язык, по мнению идеологов и лидеров Революции, должен был пре­
терпеть существенные изменения, которые привели бы к тому, что
X. Кейтнер назвала «linguistic hom ogenization»1010. По утверждению абба­
та А.Б.Грегуара (H.B.Gregoire; 1750-1831), только около 3 млн жителей
страны1011 могли изъясняться на хорошем французском языке, осталь­
ные говорили либо на местных диалектах, либо просто плохо владели
языком1012. Поэтому многие важные государственные документы при­
ходилось печатать на местных наречиях. К примеру, в Гаскони выраже­
ние Les Droits de ГНотте принимало форму Lous Dreyts de YOmexm.
Новый, универсальный революционный язык должен был стать,
по замыслу лидеров нового режима, важнейшим инструментом спло­
чения социума и укрепления национального единства. Французский
язык, обогащенный революционной лексикой, мыслился едва ли не
основным фактором идейной, политической и культурной консолида­
ции населения страны. Более того, по убеждению А. Б. Грегуара, одно­
го из творцов идеи создания универсального революционного языка,
необходимо устранить все местные наречия и диалекты, поскольку их
существование «препятствует политическому единению (em pechem ent
lam algam e politique)» народа1014, тогда как «единство языка — это неотъ­
емлемая часть революции»1015. Логика революционной (якобинской par
excellence) пропаганды была такова: нация становится отныне сувере­
294


КАК СТАТЬ ФРАНЦУЗОМ?

ном, а чтобы народ мог контролировать деятельность правительства,
он должен понимать, о чем идет речь в правительственных постанов­
лениях, а для этого все французское население должно владеть одним и
тем же языком. Без «linguistic homogenization» политическое равенство
невозможно. Гражданину Республики предлагалось принять этот еди­
ный унифицированный французский язык так же, как он принимал
другие дары Революции: свободу, равенство, братство. Но одного линг­
вистического единства было мало.
20 декабря 1792 г. перед Конвентом с краткой, но выразительной
речью выступил депутат Жан-Поль Рабо Сент-Этьен (J.-P.Rabaut SaintEtienne; 1743-1793), кальвинистский пастор, который примыкал к жи­
рондистам, выступал против казни короля и вообще против револю­
ционного насилия, чем заслужил ненависть якобинцев, которые спустя
год отправили его на гильотину. Этот Рабо, в частности, заявил: «Не­
обходимо обязательно обновить нынешнее поколение (ilfau t absolument
renouveler la generation presente), одновременно формируя следующее.
Необходимо сделать французов новым народом (ilfa u tfa ir e des Fran$ais
ип peuple nouveau)y привить этому народу нравы, находящиеся в гармо­
нии с его законами...»1016. А для того, чтобы совершить эту вторую ре­
волюцию, «революцию в головах и сердцах (ипе revolution dans les tetes et
dans les coeurs)»yтребуется, по мнению Рабо, чтобы все французы усво­
или «одни и те же идеи»1017. Поэтому очень важно создать правильную
систему образования и воспитания, которая будет воздействовать на
«чувства, воображение, память, рассудок, т.е. на все способности че­
ловека», и использовать разнообразные педагогические методы и при­
емы — от физических упражнений, парадов и праздников до «уроков
морали», чтения и выучивания наизусть важнейших политических тек­
стов и пения патриотических песен. Образование, подчеркивал Рабо,
должно быть «приятным, обворожительным и чарующим (аітаЫ ёе,
seduisantey enchanteresse)»ms. Его выступление неоднократно прерыва­
лось восторженными аплодисментами депутатов Конвента. Тогда, в
конце 1792 г., мысли протестантского пастора оказались в полной гар­
монии с идеями его будущих палачей.
Впрочем, речь Рабо примечательна не ее педагогическими аспекта­
ми (тут, по счастью, дальше аплодисментов дело не пошло), но прежде
всего своим националистическим подтекстом. Разумеется, он был дале­
ко не первым, кто заговорил о национальном единстве, фундаментом
которого должно было стать заново сформированное, революционное
conscience nationale1019. Однако в словах Рабо отразилась важная веха
293


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

эволюции французского национализма. До XVIII столетия идея акт ив­
ного конст руирования нации политическими и культурно-политиче­
скими методами находилась на периферии концептуального горизонта
западноевропейской интеллектуальной элиты. К примеру, в XII в. нор­
маннский епископ, описывая римскому папе валлийскую natio, харак­
теризовал валлийцев как сообщество людей, отличающееся от других
человеческих общностей «языком, законами, традициями, характером
суждений и обычаями». Спустя пять столетий в словаре, изданном
A cadem ie Franqaise в 1694 г., термин nation определялся как «совокуп­
ность людей, живущих в одной местности, подчиняющихся общим за­
конам и говорящих на одном языке»1020. Как видим, дефиниции XII и
XVII столетий по сути не сильно разнятся друг от друга. Но заметим —
ни Вергилию, прославлявшему основателей Рима, ни Ришелье и Мазарини, предлагавшим проекты создания учебных заведений, в которых
молодые дворяне, выходцы из новых, недавно присоединенных к Фран­
ции провинций, могли бы получить надлежащее воспитание и усвоить
манеры высшего общества (т.е. в известном смысле офранцузиться),
даже в голову не приходило ничего из того, о чем говорил Рабо, а имен­
но: сформировать единую нацию, т. е. некое сообщество, включавшее
всех подданных, — от городских нищих до изощренных интеллектуалов
и элегантных придворных, — не только скрепленное общностью языка,
обычаев и т. д., но и разделяющее «одни и те же идеи».
Людовик XIV, пожалуй, наиболее амбициозный из французских ко­
ролей Нового времени, вовсе не ставил себе цели переделать «головы и
сердца» всех жителей королевства, чтобы сплотить их в единое наци­
ональное целое. Его вполне устраивало, если люди соблюдали законы,
проявляли политическую лояльность, ходили в церковь и аккуратно
платили налоги. Большего не требовалось1021.
Таким образом, национализм — это не просто некое ментальное со­
стояние, но еще и политическая программа переформирования нации,
а точнее, ее целенаправленного конструирования из, как выразился
Д. Белл, «исходного человеческого материала (hum an raw m aterial)»1022.
По мере углубления Революции патриотизм и национализм боль­
шинства политической элиты становился все более идеологизирован­
ным и агрессивным. Зесной 1793 г. во время дебатов в Конвенте по
поводу так называемого жирондистского проекта Конституции, один
из депутатов заявил: «Я люблю всех людей, но особенно — свободных
людей, но еще больше, более всего человечества, я люблю свободных
296


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

французов»1023. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что
национализм первых лет Революции и периода якобинской диктату­
ры зиждился на горделивом сознании того, что именно Франция стала
первой свободной страной Европы, а также на необходимости защи­
тить Революцию и Отечество от внешнего и внутреннего врага. Идея
же изначального превосходст ва французской нации над всеми осталь­
ными в 1790-е годы существовала, скорее, в латентной форме. Термин
La Grande Nation вошел в активный политический лексикон только к
лету 1797 г.1024

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ
При Наполеоне (в период Консульства, ноябрь 1799 — май 1804 г., и
тем более в эпоху Первой Империи, 1804-1814 гг.) националистические
тенденции во французской внутренней и внешней политике заметно
усилились. Достигнув к 1809 г. невиданного могущества (император
французов, король Италии, протектор Рейнского союза, сюзерен семи
вассальных королевств и 30 государей), Наполеон посчитал возмож­
ным, как он заявил своим сенаторам, «обеспечить за Францией господ­
ство над всем светом». Он вознамерился, по словам В. Гюго,
Весь мир одуш еви т ь Парижем,
В П ариж е воплот и т ь весь мир.

В беседах с Э.Лас-Казом на острове Св. Елены Наполеон, обладав­
ший к тому времени почти 15-летним стажем беспрецедентного вели­
чия, вспоминал о своих планах построения мира французской геге­
монии: «Вся Европа составила бы один народ, одно семейство. Везде
были бы одни законы, одни деньги, одна мера веса < ...> Париж был
бы столицей мира»1025. При этом, как подметил Н. А. Троицкий, «став
императором, Наполеон продолжал взятый им в годы консульства
курс на объединение вокруг себя всех французов, в противовес пар­
тийному размежеванию на патриотов и аристократов»1026. «Мы при­
надлежим не какой-нибудь политической сплетне, а нации!» — вну­
шал в сентябре 1799 г. генерал Бонапарт буйному якобинцу П.Ожеро
(P.-F.-Ch. Augereau; 1757-1816), назначая последнего командующим Батавской армией в Голландии.
297


‘ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

Когда в 1810 г. мадам де Сталь опубликовала свою знаменитую книгу
De VAllemagne1027, ставшую апологией немецкой культуры, весь тираж
по приказу императора был конфискован и уничтожен, а министр по­
лиции Анн-Жан-Мари-Рене Савари (A.-J.-M.-R.Savary, duc de Rovigo;
1774-1833) написал автору 3 октября 1810 г.: «Мы еще не дошли до того,
чтобы формировать себя по образцу наций, которыми вы восхищае­
тесь. Ваша последняя работа нефранцузская»1028.
При этом наполеоновский национализм имел не только политиче­
скую, но и, так сказать, интеллектуальную грань. И этот «интеллекту­
альный национализм (intellectual nationalism )»1029 нашел, хотя и не сра­
зу, поддержку среди французской научной элиты, которая при ancient
regime, да и в первые годы Революции разделяла, как показано выше,
совсем иные ценности.
Начну с рассмотрения обстоятельств избрания Бонапарта в Инсти­
тут Франции в декабре 1797 г. К этому времени у будущего императора
сложились хорошие отношения с четырьмя известными французски­
ми учеными, членами Первого класса Института: математиком Г. Монжем, химиком К.-Л.Бертолле, математиком и физиком П.-С.Лапласом
и астрономом Ж.Лаландом. После подписания мирного договора в
Кампо-Формио (17 октября 1797 г.) Бонапарт поручил начальнику сво­
его штаба генералу А. Бертье доставить текст документа в Париж. В по­
мощники ему был назначен Монж, который еще летом 1797 г., закончив
дела по реквизиции на завоеванных итальянских территориях предме­
тов, представлявших научную и художественную ценность, собрался
было вернуться во Францию, но был задержан Бонапартом, который
любил скрашивать досуг учеными беседами с ним и с Бертолле, на ко­
торые иногда приглашал итальянских ученых1030.
Путь до французской столицы занял восемь дней. В ночь с 25 на
26 октября эмиссары главнокомандующего Итальянской армии прибы­
ли в Париж и в 6 утра вручили правительству текст договора. 31 октя­
бря в Люксембургском саду состоялась официальная церемония при­
ема посланников Бонапарта. Монж и Бертье вошли в зал с оливковыми
ветвями в руках и министр иностранных дел Ш.Талейран представил
их членам Директории.
Кроме текста мирного договора Бертье и Монж привезли письмо
Бонапарта правительству Республики, в котором, в частности, говори­
лось: «Гражданин Монж, один из членов Комиссии по наукам и искус­
ствам (т.е. по изъятию научных и художественных ценностей. — И.Д.),
хорошо известен своей ученостью и своим патриотизмом. Своими дей­
298


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

ствиями в Италии он заставил уважать французов (видимо, за то, что,
к примеру, послал из Рима в подарок жене трехтомник Данте, который
купил, а не украл, и вообще — помогал грабить Италию, не беря лично
себе ничего, что до сих пор считается высшим проявлением воинской
доблести. — И.Д.). Он занял выдающееся место в кругу моих друзей.
Науки, которые раскрыли для нас столь много тайн и разрушили столь­
ко предрассудков, в будущем сослужат нам еще большую службу. Но­
вые истины и новые открытия раскроют тайны, еще более важные для
счастья людей. И потому мы обязаны продемонстрировать нашу лю­
бовь к ученым и поддерживать науки.
Я прошу вас воздать равные почести и выдающемуся генералу, и
выдающемуся физику. Каждый из них внес свой вклад в процветание
страны и каждый прославил французское имя»1031.
Хотя письмо было адресовано Directoire Executif\ оно было 1 ноя­
бря 1797 г. также прочитано А.Фуркруа на заседании Института, повидимому, не только с целью доставить удовольствие присутствующим,
но и по причине того, что Институт накануне выборов новых членов
оказался втянутым в разгоревшуюся накануне в Париже острую поли­
тическую борьбу.
Главной слабостью режима Директории была узость его социальной
базы. «Властям приходилось постоянно считаться и с “левой” угро­
зой — якобинцами, и с “правой” — сторонниками реставрации монар­
хии. Директория проводила политику “качелей”: боролась с “правыми”,
искала поддержку у “левых” и наоборот.
После мятежа в вандемьере1032 < ...> правительство освободило из
тюрем многих бывших “террористов”. Однако вскоре они составили
заговор, возглавлявшийся журналистом Г. Бабефом. Позднее это дви­
жение получило название “Заговора равных” < ...> В мае 1796 г. заго­
вор был раскрыт, двое его руководителей (Бабеф и Дартэ. — И.Д.) < ...>
были осуждены на смертную казнь, остальные на тюремное заключе­
ние.
Репрессии против “левых” способствовали тому, что весной 1797 г.
на очередных выборах трети Законодательного корпуса победу одер­
жали сторонники монархии. В течение лета роялистское большинство
отменило законы против эмигрантов и неприсягнувших священников.
Оно готовилось сместить и Директорию, но та успела нанести удар
первой»1033. И помог ей генерал Бонапарт, который, хотя и находился
в то время в Италии, однако внимательно следил за происходящим в
Париже.
299


ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

В мае 1797 г. к нему прибыла эстафета от генерала Ж .-Б. Бернадота из Триеста, уже занятого французами. Примчавшийся курьер
передал Бонапарту портфель, который был изъят у графа д’Антрэга
(E .H .L .A .d e Launay, comte dAntraigues; 1753-1812)1034. В этом портфе­
ле оказались документы, доказывавшие измену знаменитого генерала
Республики, а с мая 1797 г. — председателя Совета пятисот (т.е. гла­
вы законодательной власти Франции) Шарля Пишегрю (Ch. Pichegru;
1761—1804)1°35, который, как следовало из документов д’Антрэга, вел
тайные переговоры с Луи Фош-Борелем (L. Fauche-Borel; 1762-1829),
агентом принца Конде.
Тем временем в Париже с весны 1797 г. позиции роялистов стано­
вились прочнее с каждым днем. В этой ситуации три члена Дирек­
тории — П.Баррас (P.F.J.N.vicomte de Barras; 1755-1829), Ж.Ребель
(J.-F.Rewbell; 1747-1807) и Л.Ларевельер-Лепо (L M .d e La Revelli£reLepeaux; 1753-1824) — готовы были пойти на разгон законодательных
советов, в которых преобладали роялисты. Бонапарт охотно отклик­
нулся на их просьбу о п ^ о щ и , отправив в столицу не только докумен­
ты из портфеля д’Антрэга, но и 3 млн франков золотыми монетами, а
также генерала Ожеро с отрядом солдат. Это развязало руки «триум­
вирам», которые наконец-то решились осуществить государственный
переворот. Однако для этого необходимо было сначала нейтрализовать
двух «умеренных» директоров — Ф.Бартелеми (Francois, marquis de
Barthelemy; 1747-1830) и Л. Карно, которые могли помешать замыслам
заговорщиков. В 3 часа ночи 18 фрюктидора V года Республики (4 сен­
тября 1797 г.) Баррас отдал приказ об их аресте. Друзья успели преду­
предить Бартелеми о распоряжении Барраса, но тот счел унизительным
для себя спасаться бегством. В итоге, он был схвачен и отправлен за­
тем во Французскую Гвиану, которая к тому времени отчасти заменила
гильотину (ее называли тогда «сухой гильотиной»). Карно, также пред­
упрежденный о грозящем ему аресте, оставался в своей квартире в
доме, расположенном во дворе дворца Малый Люксембург. Там он ра­
ботал как обычно до часу ночи, затем лег спать. Но вскоре его разбудил
брат, который прибежал сообщить, что солдаты уже направились к во­
ротам сада, расположенного рядом с домом, где жил Карно. Как толь­
ко братья покинули дом, к калитке сада подошли гвардейцы во главе с
Баррасом. Глава правительства лично взломал топором дверь квартиры
своего политического оппонента, но в помещении уже никого не было.
Случайно подвернувшегося солдатам прохожего, которого приняли на
сбежавшего генерала, немедленно расстреляли. Поэтому на следующий
300


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

день в газетах появилось сообщение о гибели Карно и даже приводи­
лись слова, которые он якобы произнес перед смертью.
Сам же Карно скрывался тем временем сначала в бургундской де­
ревне, а потом отправился за границу. В почтовой карете, в парике и
в одежде слуги, под чужим именем он добрался до Женевы, где жил
некоторое время в доме владельца прачечной, а оттуда, после того как
агенты Барраса опознали его на улице, перебрался в Южную Германию,
сначала в Аугсбург, а затем в Нюрнберг, где наконец-то смог продол­
жить прерванные еще в юности занятия наукой1036.
После переворота 18 фрюктидора начались аресты роялистов, чистка
Совета пятисот и Совета старейшин. За арестами последовали высылка
политических противников режима без суда в Гвиану, закрытие заподо­
зренных в роялизме газет, массовые аресты в провинции. Конечно, все
это было несопоставимо с дерзновенными временами якобинского тер­
рора, но все же впечатляло. На рассвете 18 фрюктидора повсюду были
вывешены огромные плакаты: копии документов, которые Бонапарт
прислал Баррасу. Бумаги из портфеля графа д’Антрэга опубликовала
также газета Moniteur. Никакого сопротивления заговорщики не встре­
тили, все помнили о том, чем кончился вандемьерский мятеж. «Дирек­
тория победила, республика была спасена, и победоносный генерал
Бонапарт из своего далекого итальянского лагеря горячо поздравляет
Директорию (которую он уничтожит спустя два года. — И. Д.) со спасе­
нием Республики (которую он уничтожит спустя семь лет. — И. Д.)»1037.
Правительство, в лице нового Министра внутренних дел Франсуа
Летурне (Fr: S. Letourneux; 1752-1814), потребовало письмом от 5 ванде­
мьера VI года (26 сентября 1797 г.), чтобы генерал Л. Карно, которого
называли «организатором побед (Organisateur de la Victoire) Француз­
ской республики» и который с апреля по июль 1796 г. и с мая по август
1797 г. возглавлял Директорию, а также вместе с Бонапартом разрабо­
тал план Итальянской кампании, был исключен из состава Институ­
та Франции вместе с четырьмя другими роялистами. (По закону, при­
нятому на следующий день после переворота, все места в Институте,
занимавшиеся «фрюктидоризированными» членами, объявлялись ва­
кантными.) 17 октября 1797 г. Первый класс Института удовлетворил
требование Министра, заверив последнего, что на освободившееся в
секции механики место к ближайшим выборам будет представлен до­
стойный кандидат. Вот тогда-то Фуркруа, правильно оценивший поли­
тическую ситуацию и идя навстречу пожеланию Ф. Летурне (который
считал Бонапарта самым достойным кандидатом на вакантное после
301


•ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

изгнания Карно место), зачитал ученым мужам лестное для них посла­
ние молодого генерала.
В итоге, в декабре 1797 г. Наполеон был избран членом Института по
упомянутой выше секции, наиболее подходящей для артиллерийско­
го офицера. Замечу — имелись другие вакансии: к примеру, в секциях
астрономии, натуральной истории и анатомии. Но Бонапарт в преды­
дущие годы своей жизни был очень занят далекими от естественных
наук делами. Членам же других классов Института (второго, т.е. мо­
ральных и политических наук и третьего — литературы и искусства)
выдвигать генерала в свои ряды только за Souper de Веаисаіге и несколь­
ко незначительных работ по корсиканской истории и моральной фило­
софии как-то не пришло в голову. Да и сам Наполеон, с его инженер­
но-математическим образованием и нелюбовью к «идеологам», уютнее
себя чувствовал в обществе Лапласа, Монжа и Бертолле, нежели среди
гуманитариев. Не лишне отметить также, что на выборах у Бонапарта,
чьи научные познания, при всей его любознательности, вряд ли далеко
выходили за рамки учебника Э. Безу Cours de m athem atiques а lusage du
corps royal de lartillerie, были серьезные соперники, причем в предвари­
тельном списке значилось 12 претендентов, в том числе Жак Диллон
(J. V. M.de Lacroix Dillon; 1760-1807), генеральный инспектор новой си­
стемы весов и мер, автор нескольких важных работ по гидравлике, и
выдающийся инженер М. Монталамбер (M .R. marquis de Montalembert;
1714-1800), который был членом старой Академии наук и автором не­
скольких блестящих работ по военно-инженерному делу. Но двадцати­
восьмилетний Бонапарт имел перед своими соперниками, обладавши­
ми куда большей научно-технической эрудицией, заслугами и знания­
ми, одно важное преимущество: он был национальным героем! Ну как
такому откажешь!?1038 А сколько замечательных научных коллекций,
приборов, рукописей и книг было под его руководством наворо..., про­
стите, отобрано для перевозки в Республику свободы, равенства и брат­
ства. Такой услуги благодарное научное сообщество забыть не могло.
11
ноября 1797 г. на заседании Первого класса Института, прохо­
дившем под председательством Ласепеда, из 12 претендентов выбрали
троих для представления на общем собрании всех классов. Из сорока
действительных избирательных бюллетеней, в двадцати шести имя Бо­
напарта стояло на первом месте, в семи — на втором и третьем. Сам
герой во время предварительного голосования был в Милане1039 и в
Париж вернулся только 5 декабря. 10 декабря на торжественный при­
ем, данный в его честь Директорией во дворе Люксембургского дворца,
302


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

было приглашено большое количество влиятельных членов Института,
занявших почетные места на огромной сцене вместе с членами Сове­
та старейшин, Совета пятисот и одетыми в римские тоги директорами.
В своей речи и в последующей беседе Бонапарт в свободной манере за­
тронул множество тем и предметов, от метафизики до политики и от
поэзии до математики. Лаплас и Лагранж были захвачены врасплох его
описанием замысловатого геометрического построения, которое он по­
заимствовал из одного математического трактата, опубликованного на­
кануне в Италии1040. Все это произвело сильное впечатление на присут­
ствующих, настолько сильное, что спустя две недели, 25 декабря 1797 г.,
на финальных выборах молодой генерал возглавил список кандидатов.
Диллон и Монталамбер остались далеко позади. Выборы в Институт
стали одной из самых блистательных политических побед Наполеона,
а по мнению Ж. Тюлара, то был «дальновидный маневр, обеспечивший
ему [Бонапарту] поддержку идеологов, “неподкупной совести” нисхо­
дящей Революции», а кроме того, «членство в престижном учреждении
еще более упрочило его славу»1041.
На следующий день генерал послал в Институт (а заодно и в прессу)
благодарственное письмо, в котором, в частности, было сказано: «Одо­
брение выдающихся людей, которые составляют Институт Франции,
оказало мне честь. Я понимаю — прежде чем я смогу сравняться с ними,
мне предстоит долгое время быть их учеником1042. Если бы существовал
более красноречивый способ выразить то почтение, которое я к ним
испытываю, я бы им непременно воспользовался.
Подлинные победы, победы, которые не оставляют чувства сожа­
ления, в отличие от кровавых побед на поле боя, это победы над не­
вежеством (ignorance). Самое достойное и самое полезное для нации
занятие — это развитие человеческих знаний (idees) и главной заботой
Французской республики отныне должна стать забота о том, чтобы не
допустить появления новых знаний, которые не принадлежали бы этой
Республике»1043. Последние слова перекликаются с тем, что Бонапарт
написал в цитированном выше послании Ориани.
4 января 1798 г. состоялось общее собрание Института по поводу
избрания Наполеона членом Первого класса. «Бонапарт, — сообщала
газета “Монитор”, — прибыл на заседание без всякой помпы, скромно
занял свое место, сдержанно внимал похвалам, расточаемым ему до­
кладчиками и зрителями, и удалился. Ах, до чего же хорошо знает он
человеческое сердце, и в особенности психологию народных прави­
тельств (а также, добавлю, окормляемой государством интеллектуаль­
303


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

ной элиты. — И.Д.)1 Скромностью и непритязательностью вынужден
порядочный человек добиваться у них расположения, которое невежды
и пошляки неохотно оказывают ему повсюду, и реже, чем где бы то ни
было, — в Республиках»1044. Лучше не скажешь!
Французское научное сообщество не просто приняло Бонапар­
та в свои ряды, оно этим гордилось, особенно после того, как кор­
сиканец стал императором. Известный путешественник, президент
Первого класса Института (с января 1808 г.), адмирал Л.-А. Бугенвиль
(L.-A. comte de Bougainville; 1729-1811) в докладе Наполеону1045 об успе­
хах наук, начиная с 1789 г., писал: «...наш и ученые, удостоенные про­
текцией Вашего Величества < ...> просто обязаны добавить несколько
лучей (rayons) в сияние национальной славы»1046.
Еще раз подчеркну, Наполеон стал членом Института не за свои на­
учные заслуги, которых у него просто не было, и даже не за его искрен­
ний интерес к наукам, особенно к математике и механике, но именно как
национальный герой, «спаситель Отечества». И это обстоятельство сви­
детельствовало о том, что научное сообщество Франции стало забывать
об одной из главных традиций старой A cadem ie des Sciences: не прини­
мать в свои ряды (или, по крайней мере, упорно противиться принятию)
лиц, не имеющих научных заслуг, но являющихся «politically attractive
candidates»1047. Да, у некоторых интеллектуалов, как, например, у Р.Шатобриана (E R .d e Chateaubriand; 1768-1848), который, по его собствен­
ному признанию, «был роялистом по велению разума, бурбонистом по
долгу чести и республиканцем по вкусам», избрание Бонапарта членом
Института вызвало лишь улыбку1048. К великому огорчению «спасите­
ля Отечества», не все его современники смогли по достоинству оценить
широту ценностной шкалы будущего «императора Республики».
Как и следовало ожидать, дело не ограничилось членством Бонапар­
та в Институте. Узнав, что генерал покинул Египет и 9 октября 1799 г.
высадился во Фрежюсе, его коллеги по научной работе дружно прого­
лосовали за вручение ему платиновой медали с изображением героя1049.
Более того, 22 марта 1800 г. Наполеон был избран президентом Первого
класса Института, хотя на ученых собраниях, по занятости другими де­
лами, появлялся крайне редко, а с 1802 г. вообще перестал на них при­
сутствовать, но в меру сил продолжал следить за происходящем в ци­
тадели французской учености, особенно оживляясь, когда подвластные
ему savants позволяли себе излишнее свободомыслие1050.
После того как на Первого консула 24 декабря 1800 г. было соверше­
но неудачное покушение (он спасся случайно, благодаря сметливости
304


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

кучера), Институт на следующий день явился к Бонапарту в полном
составе, чтобы подтвердить свою лояльность режиму и заверить главу
государства, что только он может гарантировать «сохранение и славу
Республики»1051. Впрочем, это не помешало значительной части акаде­
мического сообщества спустя три с половиной года с завораживающим
энтузиазмом отреагировать на провозглашение Наполеона импера­
тором. Некоторые представители класса языка и литературы, правда,
возмущались и даже добились созыва внеочередного общего собрания
Института 18 мая 1804 г., — как раз в тот день, когда сенатус-консультом было объявлено, что «правительство Республики доверялось импе­
ратору, который примет титул императора французов», — но предста­
вители точных наук поправили еще не окрепших имперским разумом
коллег-литераторов. Ж .-Б. Био, к примеру, заявил, что не дело Инсти­
тута вмешиваться в политику (сославшись на пример Берлинской и
Санкт-Петербургской академий). В итоге большинство собравшихся —
38 из 63 — проголосовало за прекращение собрания, а на следующий
день ученые мужи встретились вновь и решили отправиться в рези­
денцию Наполеона, чтобы засвидетельствовать ему — уже в который
раз! — свою полную лояльность. На всякий случай! На торжества же по
случаю бракосочетания императора с Марией Луизой (2 апреля 1810 г.)
Институт собрал 8892 франка, которые были израсходованы на устрой­
ство праздничной иллюминации1052.
Получив в 1805 г. новые помещения в бывшем College M azarin, члены
Института обратились за разрешением воздвигнуть там статую Напо­
леона, который, как было сказано в прошении, «спас цивилизованные
нации от новой вспышки (eruption) невежества и варварства»1053. По
мере того как корсиканец поднимался все выше по ступеням лестницы
власти, лесть со стороны людей науки и искусства в его адрес станови­
лась все более изощренной, куда более изощренной, нежели «стандарт­
ные» хвалебные речи и речевые обороты, обращенные членами старой
Академии к французским королям.
3 марта 1802 г. Первый консул поручил Институту составить деталь­
ный обзор мировых научных достижений, начиная с 1789 г. Спустя пять
с лишним лет труд был, наконец, завершен и 6 февраля 1808 г. депутация
от Первого класса во главе с Бугенвилем в торжественной обстановке
преподнесла подготовленные отчеты императору и Госсовету (Conseil
d*£tat). Хотя Наполеона интересовали научные достижения ученых раз­
ных стран, однако Ж. Деламбр (автор раздела по «точным наукам») и
Ж. Кювье (описавший открытия в области натуральной истории), по­
305


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

нимая, что в дейст вит ельност и от них ждет власть, основное внима­
ние сосредоточили на достижениях французских исследователей. (Тем
более, что Наполеон просил Кювье быть предельно осторожным при
составлении отчета, поскольку этот документ будет прочитан всеми
образованными людьми Европы, которые должны увидеть, как про­
цветают науки в Империи1054). Кювье, отметив, что «науки —- это общая
собственность всего человечества», добавил, однако, что французы мо­
гут позволить себе великодушие, отдав должное также заслугам ино­
странцев («nos em ules», как он выразился, ибо теперь иностранные на­
туралисты уже не коллеги, но именно соперники)1055. Пожаловался Кю­
вье и на то, что поскольку французские ученые плохо владеют немец­
ким языком, дать надлежащий обзор исследований германских emules
не представляется возможным (иначе говоря, времена, когда французы
активно переводили немецкие работы, прошли)1056. Конечно, и Кювье,
и Деламбр старались быть объективными (хотя, к примеру, превознося
вклад французских ученых в развитие небесной механики, — значение
работ Лапласа в этой области действительно трудно переоценить, — за­
слуги К. Ф. Гаусса авторы отчета оценили куда более скромно1057). Но
дело даже не в содержании докладов, а в их форме. Оба автора всячески
подчеркивали превосходство французской научной мысли над всякой
прочей, не говоря уже о сожалениях Деламбра, по мнению которого,
в лице Наполеона, выбравшего военную карьеру, мир потерял выдаю­
щегося математика1058. Теория Лавуазье в докладе Кювье называлась не
иначе как chim ie frangaise, а о других научных достижениях своих сооте­
чественников автор писал как о science fran gaise1059.
Если граждане Republique des Lettres полагали, что научные достиже­
ния служат прогрессу всего человечества, то авторы упомянутых до­
кладов исходили из того, что французская наука (лучшая в мире!) при­
носит славу Франции.
Разумеется, из сказанного не следует, что дух «космополитизма»
окончательно выветрился из научных заведений Первой Империи.
К примеру, Наполеон высоко оценил открытие вакцинации Эдвардом
Дженнером (E.Jenner; 1749-1823), который 20 июня 1808 г. был избран
членом-корреспондентом, а 13 мая 1811 г. — иностранным членом Ин­
ститута Франции. Примером отношения к нему императора французов
может служить такой эпизод. В феврале 1805 г. Дженнер обратился к
Наполеону (как императору и как человеку, который «оценил важность
вакцинации и способствовал ее распространению, и который, как то
повсеместно признано, — покровитель искусств»1060) с просьбой осво306


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

бодить из заключения двух его друзей, «людей науки и литераторов» и
дать им возможность вернуться в Англию. Письмо Дженнера попало в
руки Наполеона только в июне 1806 г. через личного врача императора
барона Корвисара (J.-N.Corvisart-Desmarets; 1755-1821). Наполеон уже
хотел было отложить бумагу в сторону, но императрица Жозефина об­
ратила его внимание на имя просителя. «Ах, это Дженнер — восклик­
нул Наполеон. — Я ни в чем не могу отказать этому человеку!». Некото­
рые историки полагают, что это легенда (которая, как и многие легенды,
таит в себе некую универсальную правду вымысла), другие, что эти сло­
ва были сказаны в связи с другим подобным обращением Дженнера1061.
Но как бы то ни было, в июле 1806 г. друзья английского доктора были
выпущены на свободу.
Сэр Джозеф Бэнкс (Sir Joseph Banks, 1st Baronet; 1743-1820), англий­
ский натуралист и президент Лондонского королевского общества, по­
здравляя Дженнера в декабре 1811 г. с избранием в Институт Франции,
заметил, что теперь он (Дженнер) занял место «среди тех, кто столь
мало унижались перед деспотическими предписаниями их суверена»,
благодаря чему их Институт, «сохранил название Национального, хотя
ему предлагали называться Императорским»1062. Бэнкс, разумеется,
ошибался. В о-первы х, Институт включал в свое официальное наиме­
нование прилагательное «национальный» с 1795 по 1806 г. и с 1809 по
1810 г., в 1811 г. он назывался сначала Institut Im periale des Sciences, Lettres
et Arts, а с декабря 1811 (илисянваря 1812 г.) по 1814г. — Institut Im perial
de France, или просто Institut Imperial. Кстати, в полученном Дженнером
официальном уведомлении о его избрании иностранным членом Ин­
ститута, в заглавие Institut de France было от руки вписано Ітр[ёгіаІ]. Вовт оры х, что важнее, Бэнкс несколько переоценивал добродетели своих
французских коллег, возможно, выдавая желаемое за действительное.
Когда в конце октября 1801 г. в Париж прибыл известный ученый
граф Румфорд, ему был устроен теплый прием. «Я имел возможность, —
писал граф, — свести знакомство с некоторыми самыми выдающимися
личностями, находящимися ныне при власти в этой стране. Я близко
познакомился с Шапталем, министром внутренних дел, и часто видел­
ся с Талейраном, министром иностранных дел < ...> Лаплас и Бертолле
были очень внимательны ко мне и каждый из них пригласил меня на
обед, где я встретил много выдающихся парижских ученых»1063. В ито­
ге, Румфорд переехал во Францию, где прожил до конца жизни1064. При
реорганизации Института в 1803 г. он стал одним из семи иностранных
членов Первого класса. Когда в следующем году Румфорд послал Бона­
307


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

парту одно из своих сочинений по физике, тот, ознакомившись с ним,
предложил ученому обсудить мемуар детально.
Еще один пример — отношение Бонапарта к А. Вольта и его рабо­
там по электричеству. Первый консул присутствовал на всех трех за­
седаниях Первого класса Института (7, 12 и 22 ноября 1801 г.), на ко­
торых итальянский физик рассказывал о своих открытиях. Наполеон
выступил с краткой речью, заявив, что полученные Вольта результаты
имеют огромное значение. Более того, он предложил, чтобы Первый
класс «продемонстрировал свое желание собрать вместе мудрость всех
людей, которые занимаются науками», а также «вручить гражданину
Вольта, первому иностранному ученому, который выступил с докладом
в этом Классе [Института] с тех пор как был заключен мир1065, золотую
медаль, в знак особого уважения к этому профессору и выразив тем са­
мым горячее желание [Первого класса Института] радушно принимать
труды всех иностранных ученых»1066.
В письме министру внутренних дел Ж.-А. Шапталю1067 от 15 июня
1802 г. Бонапарт предложил ежегодно награждать премией в 60 000
франков или же золотой медалью стоимостью 3000 франков авторов
лучших работ по исследованию электричества и магнетизма, огово­
рив, что «французы и иностранцы всех наций допускаются к конкурсу
на равных условиях»1068. Более того, он предложил сконцентрировать
основные усилия ученых на физических исследованиях (и особенно,
на изучении электричества и магнетизма), поскольку, по его мнению,
именно «на этой тропе ... будут сделаны великие открытия»1069.
Копия этого письма была послана в Первый класс Института, где
немедля назначили комиссию из пяти человек, включая Лапласа и Био,
которая должна была сформулировать свои предложения по поводу
того, как наилучшим образом выполнить пожелания Первого консула.
6 июля 1802 г. на общем собрании Института Био от имени комиссии
произнес пространную речь, начинавшуюся следующими словами:
«Класс математических и физических наук Института открывает об­
щий конкурс, предложенный Первым Консулом, к участию в котором
приглашаются все ученые Европы, включая членов и ассоциированных
членов Института. Первый класс не требует, чтобы ему были присланы
работы немедленно. Каждый год будет награждаться автор лучших экс­
периментов, которые < ...> способствуют прогрессу науки. Основной
наградой будет удостоен тот, чье открытие составит эпоху в истории
электричества и гальванизма (эталоном подобных исследований для
Наполеона и членов Института стали работы Б. Франклина и А. Воль­
308


ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

та. — Я .Д .)»1070. В числе награжденных были немец П.Эрман (P.Erman;
1764-1851) и англичанин Г. Дэви.
Так, может быть, никакого реального разрыва в научном сообществе
времен Консульства и Первой империи с космополитическим идеалом
Republique des Lettres вовсе не было? Мне представляется, что несмотря
на многие примеры сотрудничества французских ученых с иностранца­
ми и высокой оценки научных работ своих зарубежных коллег1071, ука­
занный идеал, если и не вовсе был забыт, то во всяком случае подвергся
существенной деформации, которая выразилась прежде всего в том,
что международное научное сообщество в глазах подавляющего числа
французских ученых перестало быть «республикой», оно превратилось
в арену межнационального соперничества и, скажем, награда Г. Дэви
(А. Вольта, по логике Наполеона, — это, так сказать, французский уче­
ный итальянской национальности; см. цитированное выше письмо Бо­
напарта Ориани) была наградой, вручаемой Институтом Франции ан ­
гличанину Г. Дэви, а не только Дэви-исследователю.
Приведу характерный пример — в речи (eloge), посвященной памяти
Дж. Бэнкса, Ж. Кювье воздает должное англичанину, на первый взгляд,
в лучших традициях Republique des Lettres. И все-таки внимательно
вчитаемся в этот текст: «За двадцать два года войн, опустошивших оба
мира1072, имя Бэнкса везде было гарантией для тех наших соотечествен­
ников, которые посвятили себя полезным исследованиям < ...> Когда
моря оказались закрытыми для нас, они были открыты для наших науч­
ных экспедиций по его слову. География и натуральная история обяза­
ны ему сохранением драгоценных вещей, без которых наши коллекции
< ...> сегодня были бы лишены тех богатств, которые их украшают»1073
и т.д. «Галлоцентризм» Кювье дал себя знать в настойчивом использо­
вании им притяжательных местоимений («наших соотечественников»,
«наших научных экспедиций», «наши коллекции» и т.д.). Поступки
Бэнкса оценивались Кювье исключительно «инструментально», в кон­
тексте их соответствия интересам французской науки и французско­
го государства. Это взгляд на иностранца через призму идеологии Іа
grande nationy которая во все времена представляла собой взрывоопас­
ную смесь снобизма и лакейства.
Между тем сам Бэнкс всю жизнь настойчиво придерживался кос­
мополитического идеала Republique des Lettres. В свое время он писал
французскому коллеге академику А. де Жюссье: «Может быть небесам
будет угодно, чтобы те беспорядки, которые столь долгое время сотря­
сали вашу страну, наконец, прекратились раз и навсегда. Любовь к на­
309


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

уке, которая нас связывает, тому залог (а g ood augury) < .. .> И каковы бы
ни были превратности войны, науки и те, кто подобно вам, готовы раз­
вивать их, всегда будут более всего близки моему сердцу»1074. То были не
просто красивые слова.
Когда французский минералог Деодат де Доломье, возвращавшийся
из Египта, где он был членом сопровождавшей Наполеона «compagnie
des savants» у попал в неаполитанскую тюрьму, Бэнкс настоятельно про­
сил английского посланника в Неаполе сделать все для освобождения
ученого1075, хотя Англия находилась в состоянии войны с Францией.
Письмо Бэнкса выдержано в космополитическом духе Republique des
Lettres. «Вы не представляете, — писал президент Королевского обще­
ства английскому послу, — < ...> насколько обеспокоенные люди со
всех концов Европы желают его [Доломье] освобождения < ...> Я ни­
сколько не сомневаюсь в том, что он отправился в Египет с научными,
а не с политическими целями и что он руководствовался искренним
желанием умножить человеческое знание. То, что его наблюдения, сде­
ланные в Египте, послужат этой цели, несомненно. Что же тогда может
препятствовать его освобождению?»1076. Для Бэнкса Доломье — прежде
всего гражданин Republique des Lettresy и лишь в последнюю очередь
подданный Франции. Но как только Бэнкс стал понимать, что идеалы
Republique des Lettres у его французских коллег стали размываться, тон
его писем изменился. И когда в марте 1801 г. Доломье, наконец, осво­
бодили, английский натуралист дал ему ясно понять, что следует стро­
го различать его, Бэнкса, личные выступления в защиту французского
минералога и позицию Королевского общества, которое, будучи «public
body» у не может вмешиваться в политические дела: «...м ы в Англии,
сэр, — подчеркивал Бэнкс, — также прочно связаны с королевским
правительством, как вы с республиканским»1077. Видимо, француз в
своем благодарственном письме сэру Джозефу принял научные симпа­
тии последнего за политические.
Когда же Наполеон своим распоряжением от 22 мая 1803 г. прика­
зал арестовать всех находившихся на территории Франции англичан
в возрасте от 18 до 60 лет, Бэнкс, благодаря Первый класс Института
за помощь в освобождении из тюрьмы натуралиста Джона Осборна
(J. Osborn; 1743-1814), заявил, что подобные аресты «очевидно подры­
вают взаимные интересы цивилизованных наций». Он даже пригрозил,
что исключит французских ученых из списка иностранных коллег, с ко­
торыми поддерживает общение, если не сможет переписываться с ними
«без обвинений в использовании их с политическими целями и если по­
310


«ALLONS ENFANTS DE LA PATRIE, LE IOUR DE GLOIRE EST ARRIVE»

чтенные джентльмены с хорошей репутацией, не смогут посещать < .. .>
[Францию] для обмена научной информацией, не выслушивая там при
каждом изменении общественной ситуации грязных обвинений в шпи­
онаже»1078. По мнению Бэнкса, в том, что французское научное сообще­
ство утратило (или начало утрачивать) главную ценность Republique des
Lettres — нейтральность научного поиска по отношению к политиче­
ским и военным передрягам и национальным и религиозным различи­
ям и предубеждениям — виноваты не только французские власти, но и
сами ученые, которые с легкостью поддались наполеоновскому нацио­
нализму1079.
Чем же так полюбился властолюбивый корсиканец французско­
му научному сообществу? Почему он стал для многих ученых мужей
страны, не лишенных известной фанаберии, миражом длительного
действия? Только потому, что он стоял на вершине властной пирами­
ды, когда Францию мучили демоны перемен? Или им льстило его за­
интересованное внимание к научным открытиям? А может Бонапарт
обладал какой-то особой харизмой, мания которой действовала даже
на очень неглупых людей? Разумеется, все перечисленное имело место
(научное, да и любое сообщество, как показывает история, всегда гото­
во продаться власти за иллюзию куда меньших благ). И все же ответ на
вопрос -— на чем «играл» Наполеон, когда общался с учеными, как ему
удавалось «приручать» их? — приведенными общими констатациями
не исчерпывается. Попробуем разобраться детальнее.

«A L L O N S E N F A N T S D E L A P A T R IE ,
L E JO U R D E G L O IR E E S T A R R I V L »

Как уже было сказано, в наполеоновскую эпоху ценности политиче­
ские оказались тесно сопряженными с ценностями научными, в резуль­
тате чего достижения науки стали составной частью национального
престижа, чему, среди прочих факторов, способствовал наднациональ­
ный характер самого естественнонаучного и математического знания, а
также идущая из XVII столетия традиция концентрации научных иссле­
дований в контролируемых и финансируемых государством центрах.
Действительно, страна может гордиться, скажем, своими писателями,
драматургами и поэтами. Но, для того чтобы их оценили другие наро­
311


ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

ды, их творения нужно перевести на другие языки, а перевод — дело
тонкое, переводчик в той или иной степени всегда соавтор (удачный
или неудачный). И даже если иностранец владеет языком оригинала,
его понимание художественного текста всегда будет отличаться от по­
нимания просвещенного носителя языка. Иное дело наука о Природе.
Да, она — дочь времени, но не конкретной нации. Закон Кулона одина­
ков для всех, но не слава его первооткрывателя. Именно слава, не толь­
ко и не столько личная, сколь национальная — «Іа gloire de Іа patrie» —
стала важнейшим элементом политики Наполеона в области науки и
культуры. Франция — средоточие мировой культуры, французская на­
ука — самая мощная, самая великая наука на планете. Именно поэтому
научные и культурные ценности перемещались из завоеванных Фран­
цией территорий других государств в Париж, культурную и научную
столицу мира1080.
Когда Первая Империя приказала долго жить, Кювье и многие его
коллеги утверждали, что их славословия Наполеону были вынужден­
ными1081, произносимыми в силу эгоизма обстоятельств, мол, такова
vis major. В некрологе Б.Ж .Ласепеду (пережившему все политические
режимы, которые терзали Францию с 1789 по 1825 г.1082) Кювье писал:
«Мы уже не являемся самими собой, когда вынуждены говорить от
имени некой силы (в оригинале: ип согр$у видимо, в значении ип corps
administrative. — И .Д .)Удиктующей нам те чувства, которые мы должны
выражать, и те слова, которые нам надлежит при этом использовать.
И если эта сила свободна в своем выборе < .. .> то всякие следы индиви­
дуальности (tout vestige de personnalite) исчезают»1083. По Кювье, который
не забыл напомнить читателю известную библейскую фразу (Иоан.: 8,
7) — «кто из вас без греха, первый брось в нее камень», — получалось,
что исчезновение tout vestige de personnalite означало также исчезнове­
ние и tout vestige de responsabilite (всякой ответственности).
Однако отношения между учеными и Наполеоном не умещаются в
простую схему quid pro quo (услуга за услугу): Наполеон щедро финан­
сирует научные исследования, за что французские savants платят ему
столь же щедрой лестью и безусловной лояльностью. Дело не только в
этом. Наполеон, как образно и точно выразилась Л.Дастон, «rode this
crest o f patriotism into the First Class o f the Institut N ational»1084. Ф.Араго вспоминал, с каким трепетом и восторгом он и многие его колле­
ги читали донесения Наполеона о его военных победах, подписанные
«B onaparte, G eneral еп C h e f M em bre de I'lnstitut»'085. И этот восторг про­
являлся на фоне общего изменения отношения к войне: вместо прежне­
312


«ALLONS ENFANTS DE LA PATRIE, l.E JOUR DE G LOIRE EST ARRIVE»

го взгляда на войну как на печальную необходимость, нечто вынужден­
ное и достойное сожаления, к прославлению освободительной войны
как благородного дела, служащего защитой принципов свободы, равен­
ства, братства и патриотизма, дела, в котором миссия ученых — ковать
оружие победы. Спустя семь с небольшим десятилетий, когда францу­
зы познают горечь поражения во Франко-прусской войне (1870-1871),
выдающийся физико-химик Анри Сент-Клер Девиль (H.Sainte-Claire
Deville; 1818-1881) напишет: «Нас победили с помощью науки и причи­
ной тому режим, который угнетал нас в течении 80 лет, режим, который
подчинял ученых политикам и администраторам»1086.
Наука в период Революции перестала быть элементом (своего рода
«украшением») придворной жизни или частным делом состоятельных
любителей, она стала служить новому суверену — французской нации,
ее престижу, пользе и славе. Еще в 1790 г. один из депутатов Националь­
ного собрания говорил, что «их [академий] труды, блеск их собраний,
даже преувеличение их успехов, превозносимых тысячеустно, привле­
кают к Франции внимание всей Европы»1087. И Директория, учреждая
Институт Франции, также делала акцент на том, что это учреждение
принесет славу французскому народу. Наполеон поэтому не придумал
ничего нового, он лишь довел национальную жажду славы до макси­
мальной степени, соединив славу научную (шире — интеллектуальную)
и военную. Он тонко и точно уловил мотивационные приоритеты граж­
дан Republique des Lettres и, умело играя на гордости и предубеждении
интеллектуальной элиты страны, преобразовывал индивидуальные
ценности в национальные и наоборот.
В XV II—XVIII столетиях социальный статус gens de lettres неуклонно
возрастал в значительной мере по той причине, что литератор мог без
труда укрепить или разрушить репутацию тех, кто был при власти и
деньгах. По словам Алексиса де Токвиля (A.-Ch.-H. Clerel de Tocqueville;
1805-1859), уже в предреволюционной Франции «литераторы и ученые
того времени, не обладавшие ни чинами, ни почестями, ни богатства­
ми, ни ответственностью, ни властью, в действительности преврати­
лись в главных и притом единственных политических деятелей своей
эпохи, поскольку пока другие исполняли функции правительства, они
одни пользовались реальным авторитетом»1088, ибо они одни даровали
бессмертие. Потому писатели, поэты, драматурги и историки в эпоху
Людовика XIV и при его преемнике, когда общественное мнение при­
обретало все большее значение, пользовались большим почетом и ува­
жением, нежели ученые, изучавшие природу. Гуманитарии Republique
313


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

des Lettres поначалу были торговцами славой, а затем стали ее покупате­
лями, восхваляя (или понося) друг друга столь же часто, что и великих
мира сего. По словам Д’Аламбера, жажда славы — это «источник всего
великого, полезного и доставляющего удовольствие»1089. С гоббсовой
мрачной иронией великий энциклопедист советовал приглядеться к
гражданам Republique des Lettresyкоторые «бьются за славу, подобно тем,
кто, не имея ни правления, ни законов (т.е. подобно дикарям. — И.Д.),
воюют за желуди»1090. Замечу — в беззаботные времена ancien regime
речь в первую очередь шла о личной славе, а не о славе нации. Статус,
т.е. ранг, занимавшийся индивидом в общественном мнении, и славное
имя, а не богатство, определяли принадлежность к благородным сосло­
виям, где honneur и gloire ценились дороже жизни и куда постепенно
стали проникать интеллектуалы, в том числе и люди науки. (К приме­
ру, Лавуазье, внук почтальона, был гостем самых изысканных аристо­
кратических салонов Парижа.) Сращение части научного сообщества
с аристократией вело к тому, что аристократические ценности стали
близки также и многим ученым. В итоге, к началу Революции рейтинг
людей науки стремительно вырос и, по свидетельству Ж.-Б. Био, ока­
зался выше рейтинга литераторов1091.
В мутные времена перемен репутация значила больше, чем при
ancien regime, от нее часто зависела жизнь человека. Бонапарт прекрас­
но понимал все эти обстоятельства и, заигрывая с научным сообще­
ством, эксплуатировал именно тщеславие его представителей, кумуфлируя свою игру с интеллектуальной элитой Империи патриотической
риторикой.
Конечно, выдающиеся ученые Франции — Бертолле, Лаплас, Монж
и др. — получали от наполеоновского патроната немалые материаль­
ные выгоды. Однако тут есть свои нюансы. Скажем, и Лаплас, и Монж,
и некоторые другие светила французской науки стали при Наполеоне
членами Сената. Разумеется, о сколь-либо самостоятельном принятии
сенаторами принципиальных решений и речи быть не могло. Это пре­
рогатива императора. Suum cuique («Каждому свое»), как выразился
Цицерон. Но сенаторы должны быть довольны жизнью, поэтому каж­
дому из них был выделен сельский дом и земли, которые теоретиче­
ски могли приносить ежегодный доход в размере 20-25 тыс. франков.
Однако реальные доходы составляли малые доли от указанных сумм,
поскольку выделенные наделы представляли собой небольшие клоч­
ки земли, разбросанные по всему департаменту. (К примеру, senatorie
в Бордо состояли из 91 части, которые не граничили друг с другом.)
314


«ALLONS ENFANTS DE LA PATRIE, LE JOUR DE GLOIRE EST ARRIVE»

Монж получил майорат в Пруссии и 100 тыс. франков для покупки
имения, однако хорошее имение на эти деньги купить было практиче­
ски невозможно.
Наполеон не скупился на медали, которые выбивались по самым
разным поводам: открытие вакцинации, военная победа, принятие
Гражданского кодекса, или, скажем, в честь дружбы (просто дружбы как
таковой). Самой же престижной наградой Франции стал учрежденный
Бонапартом 19 мая 1802 г. Орден Почетного легиона (Legion d ’Honneur).
Этим орденом награждались как гражданские, так и военные за особые
заслуги перед нацией1092. Каждому офицеру Ордена, в число которых
вошла практически вся научная элита страны (Монж, Лагранж, Лаплас,
Бертолле и др.), выделяли участок земли на сумму 200 000 франков,
но в феврале 1809 г. земельные пожалования были отменены. Церемо­
нии награждения и вид орденов Почетного легиона разных степеней
напоминали высшие награды королевской Франции, большинство из
которых присваивались лицам дворянского происхождения1093. Орден
Почетного легиона не был прерогативой аристократии, но напоминал
об аристократической системе ценностей. Учреждая Ordre de la Legion
d ’Honneur, Бонапарт заявил: «Французы не изменились за десять лет
Революции; они остаются теми же гордыми и доверчивыми галлами; у
них есть лишь одно чувство
чувство чести (которое неотделимо от
желания славы. — И.Д.). Этому чувству нужно подкрепление, нужны
знаки отличия»1094.
Наконец, следует упомянуть, что заседания, и особенно общие со­
брания Института проходили в роскошных залах, в неторопливой и
помпезной обстановке, согласно детально расписанному ритуалу, в
присутствии высших сановников государства и иностранных послов,
для которых выделялись особые места. Наполеон лично участвовал в
разработке регламента академических собраний, продумав все детали
протокола, вплоть до униформы членов Института1095.
Однако подавляющее большинство людей науки были довольны от­
ношением к себе власти не потому, что их самолюбие тешили эти, ча­
сто эфемерные, выплаты и дарения, но потому, что в годы Консульства
и Первой Империи французские savants обрели высокий социальный
статус, который выражался не только в чисто академических наградах
и премиях, но в первую очередь в аристократических титулах1096. Как
правило, то был титул графа Империи (реже — барона). Скажем, Монж
получил титул графа Пелузского, графами стали Лаплас, Лагранж и
многие другие известные математики, физики и натуралисты.
315


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

Ученые мужи в подавляющем большинстве весьма критически от­
носились к потомственной аристократии, но они критиковали сам
принцип наследуемого аристократизма не с эгалитаристских, но с меритократических позиций. Иначе говоря, проблема состояла не в самом
факте существования аристократии как таковой, а в том, кто и на ка­
ких основаниях оказывался в числе лучших мира сего.
Наполеон создал за годы Консульства и Первой Империи меритократическую систему чести и достоинства, которая устраивала всех, от
солдата до ученого, кто был наделен теми или иными талантами и су­
мел поставить их на службу нации. Причем корсиканец особо ценил
воинские и интеллектуальные (главным образом в сфере математики
и естественных наук) способности и заслуги и гораздо сдержаннее от­
носился к литераторам, а также к преуспевающим промышленникам
и торговцам (ибо само их богатство — уже награда). И по мере того,
как гламурный наполеоновский патриотизм перерастал в высокомер­
ный национализм и патриотические чувства сменялись имперскими
амбициями, профессия ученого становилась для способных молодых
людей все более привлекательной. Является ли первый феномен при­
чиной (или хотя бы одной из причин) второго? Британский математик
и изобретатель Чарльз Бэббидж (Ch. Babbage; 1791-1871), отметив, что
Наполеон сделал научную карьеру притягательной для талантливой
французской молодежи, не склонной тратить свою инкарнацию на пре­
рекания с режимом, подчеркнул, что причиной тому стали не только
высокие заработки ученых (по крайней мере, достигших своими откры­
тиями мировой известности), но и нечто другое: «если мы посмотрим
на список членов Института, то увидим, что лишь очень немногие не
имеют титулов и наград (decorations)»1097. Бэббидж подметил то, что до
него понял Бонапарт: для значительной части ученых (и вообще интел­
лектуалов) важнее было прославиться, чем разбогатеть.
Спустя столетие, в 1918 г., А. Эйнштейн, рассуждая о мотивах науч­
ного исследования, скажет знаменитые слова: «Храм науки — строение
многосложное. Различны пребывающие в нем люди и приведшие их
туда духовные силы. Некоторые занимаются наукой с гордым чувством
своего интеллектуального превосходства; для них наука — тот подхо­
дящий спорт, который должен им дать полноту жизни и удовлетворе­
ние честолюбия. Можно найти в храме и других: плоды своих мыслей
они приносят здесь в жертву только в утилитарных целях. Если бы по­
сланный Богом ангел пришел в храм и изгнал из него тех, кто принадле­
жит к этим двум категориям, то храм катастрофически опустел бы»1098.
316


НОТАБЛИ НАУКИ

Храм французской науки при Наполеоне не опустел, более того, он стал
пополняться новыми талантами, мотивации которых в значительной
степени определялись традиционными ценностями старой аристокра­
тии (honneur et gloire), сопряженными с «new-fangled values o f meritocracy
and nationalism»1099. В результате научное сообщество Франции в XIX
столетии существенно увеличилось.
Во времена Революции и Первой Империи типичный французский
ученый — это представитель небольшой, но влиятельной части фран­
цузской элиты, protege одного из крупных и влиятельных научных пат­
ронов (например, Лапласа или Кювье) и занимающий определенное
место либо в Институте Франции, либо в каком-нибудь исследователь­
ском центре (например, в Парижской обсерватории) или в учебном за­
ведении. При этом он так или иначе был связан в людьми, входящими
во властные структуры. Иначе говоря, французский ученый принадле­
жал к сообществу notabilites intellectuellesп00.
Увеличение числа молодых людей, решивших посвятить себя на­
учным исследованиям, поначалу (в первой трети XIX в.), не внесло
принципиальных изменений в систему отношений «патрон — про­
теже», просто у первого появилось больше возможностей для «трудо­
устройства» второго (к примеру, Лаплас, используя свое влияние и свои
связи, смог в 1806-1808 гг. устроить в Bureau des Longitudes — правда,
поначалу на скромные должности — сначала Ж .-Б.Био, а затем Ф. Араго и Д. Пуассона). И многое в судьбе молодого ученого зависело от того,
насколько ему повезет с патроном, как сложатся отношения с ним и
других факторов. Более имперсонализированная структура карьерного
роста во французской науке начала формироваться лишь во времена
Июльской монархии (1830-1848).

НОТАБЛИ НАУКИ
Подведем некоторые итоги. После Термидора французское на­
учное сообщество, изрядно поредевшее и травмированное в период
якобинской диктатуры, прилагало все силы к тому, чтобы, по выра­
жению М. Адкинса, «to reconstruct their identity»uo\ выказав при этом
явную склонность идти навстречу требованиям и желаниям власти,
тем более, что в посттермидорианской и особенно в наполеоновской
317


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

Франции верховная власть при каждом удобном случае подчеркивала
свое уважительное отношение к людям науки, приравнивая научные
открытия французских ученых к военным победам и, в меру возмож­
ностей, действительно поддерживая науку и тех, кто посвятил ей свою
жизнь. Такая позиция властей была обусловлена многими причинами,
в том числе признанием пользы науки для государства и осознанием
того обстоятельства, что научные исследования, в отличие от полити­
ческих практик эпохи якобинского террора, себя никак не скомпроме­
тировали.
Уступчивость научного сообщества в его отношениях с высшей вла­
стью проявилась и в описанной выше истории изгнания по политиче­
ским причинам Л. Карно из Института с последующим избранием на
освободившееся таким образом место генерала Бонапарта, и в одобре­
нии честолюбивых замыслов корсиканца, одобрении, прикрывавшемся
именно тезисом о политической нейтральности ученых, и в готовности
последних «переосмыслить» по рекомендациям императора недавнюю
историю науки, нарочито акцентируя внимание на исключительном
вкладе французских ученых, и в переходе от «республиканской» мо­
дели науки, согласно которой она развивается совместными усилиями
ученых разных стран, к «монархической», или, по крайней мере, к «оли­
гархической», исходящей из представления о лидирующей роли фран­
цузской науки, науки самой передовой и культурной нации мира, и во
многих других фактах и обстоятельствах1102. При этом, все, что было в
мировой науке «нефранцузского», либо «офранцуживалось» (как это
происходило с достижениями Ориани, Лагранжа, А. Вольта, А. фон
Гумбольдта и др.), либо покровительственно рассматривалось в аспек­
те пользы и значения для французской науки (как это имело место в
докладах Кювье и Деламбра Наполеону), либо оценивалось с немило­
сердным скепсисом (как, например, Деламбр оценивал научные работы
Гаусса).
Политический национализм смог проникнуть в научное сообщество
только в условиях, когда между властью и учеными сложились вполне
определенные отношения, которые я охарактеризовал бы как уваж и ­
тельно-пат ерналист ские со стороны верхов (император — ценитель и
мудрый наставник научного истэблишмента), тогда как «низам», под­
павшим под «обаяние венца» (Ф. И. Тютчев), отводилась роль своего
рода интеллектуального сервисного центра власти, а также одного из
цехов гигантской имперской мастерской по производству националь­
ного величия. А чтобы государственная машина работала без скрипа,
318


НОТАБЛИ НАУКИ

императору, среди многообразных иных внутриполитических задач
(скажем, по надзору за прессой), требовалось также «приручить» науч­
ное сообщество и сделать национальную научную (и вообще — интел­
лектуальную) элиту восприимчивой к желаниям, мнениям и потребно­
стям правительства. Для достижения этой цели Наполеон использовал
весь арсенал доступных ему средств.
Во-первых, людям науки (по крайней мере, представителям научной
элиты) неплохо платили1103. Сорок восемь старейших членов Институ­
та получали 2100 франков в месяц, остальные — от 900 до 1500. К этому
следует добавить внеакадемические заработки ученых (как правило, в
учебных заведениях), которые, как и в старые добрые королевские вре­
мена, имелись практически у всех членов Института. К примеру, сум­
марный месячный доход Л.-Ж. Гей-Люссака к 1810 г. (т.е. спустя 10 лет
после окончания им Ёсоіе Polytechnique) составлял 10 000 франков (для
сравнения — средний заработок парижского рабочего в это время не
превышал 60 франков в месяц).
Во-вт оры х, крупных ученых приглашали на службу в те или иные
властные структуры. Напомню, что при Наполеоне Монж стал пожиз­
ненным сенатором и в 1806 г. исполнял обязанности президента Сена­
та, сенаторами стали также Лагранж, Бертолле, Ласепед и Кузен. Кювье
и Фуркруа служили советниками Сената, причем последний занимал
пост генерального директора Управления народного образования.
Шапталь был в разное время советником Сената, министром внутрен­
них дел и затем получил звание пожизненного сенатора. Лаплас удосто­
ился, хотя и на очень короткое время, портфеля министра внутренних
дел, после чего стал пожизненным сенатором. Ж .-Б. Фурье был назна­
чен префектом в Изер (h e r e )1104.
В-третьих, наука и труд ученого пользовались поддержкой и ува­
жением императора. К примеру, когда Бертолле в 1807 г. оказался в
тяжелом финансовом положении (его долг составил около 150 000
франков1105), Лаплас и Монж, чтобы ему помочь, обратились непосред­
ственно к Наполеону и, ссылаясь на то, что материальные заботы могут
серьезно подорвать здоровье заслуженного ученого и нанести ущерб
его научным занятиям, просили дать Бертолле деньги взаймы из го­
сказны. Император, который в это время воевал в Пруссии, ответил
немедленно, приказав выдать Бертолле нужную сумму в дар из своих
личных средств, написав в сопроводительном письме: «Я очень рад, что
имею возможность предоставить вам доказательство своего уважения
и послужить вам»1106.
319


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

Или другой пример, из времен Консульства. Когда Bureau des
Longitudes отметило премией в 6000 франков австрийского астронома
И.Т. Бюрга (J.T.Biirg; 1766-1835) за составление лунных таблиц, Пер­
вый консул удвоил награду и Шапталь по поручению Бонапарта пред­
ложил ученому переехать в Париж1107. И это отнюдь не единственные
примеры подобного рода. Можно упомянуть также о поддержке, ко­
торую Наполеон оказал виттенбергскому физику и музыканту Эрнсту
Хладни (E. F. F. Chladni; 1756-1827). Император заинтересовался экспе­
риментами Хл адни1108 и в феврале 1809 г. через Лапласа пригласил уче­
ного, который с 1808 г. жил в Париже, на прием в Тюильри.
«Наполеон, — вспоминал потом Хладни, — проявил большой инте­
рес к моим опытам и объяснениям и попросил меня как специалиста
по математическим вопросам разъяснить все более детально < ...> Ему
было хорошо известно, что никому еще не удалось применить мате­
матические методы к изучению [колебаний] плоскостей, изогнутых в
нескольких направлениях (Fldchen, die nach m ehr als einer Richtung a u f
verschiedene Art gekrum m t sind) и что, если бы кто-то добился успеха в
этом исследовании, это было бы очень полезно для приложения полу­
ченных результатов к другим предметам»1109. На следующее утро Хлад­
ни получил денежное вознаграждение в размере 6000 франков и прось­
бу опубликовать книгу об акустике на французском языке. Кроме того,
Наполеон учредил премию в 3000 франков за математическую теорию
звука. В 1816 г. этой премии Института была удостоена Софи Жермен
(M.-S. Germain; 1776-1831).
В ноябре 1809 г. французское издание знаменитой монографии Хлад­
ни вышло в свет1110. Книга была посвящена Наполеону. Хладни призна­
вался потом, что ему трудно было написать посвящение, не пересыщая
его лестью в адрес императора. «Это не в моем вкусе», — заметил виттенбергский профессор. В итоге, получился следующий лапидарный текст:
«Napoleon le Grand a daigne agreer la dedicace de cet ouvrage, apres en avoir vu
les experiences fondam entales (Наполеон Великий соблаговолил принять
это сочинение после того, как увидел в нем фундаментальные опыты)».
Как уже отмечалось выше, особым уважением Наполеона пользо­
вались представители естественных наук и математики. Бонапарт, по­
добно Петру I, был человеком дела, а не слова. «Это все совершенно
никчемные люди при любом правительстве, — пожаловался он как-то
своему секретарю на литераторов. — Однако я буду выплачивать им
жалованье, поскольку это мой долг как главы государства < ...> Но се­
натором я сделаю Лагранжа1111, ибо это блестящий ум»1112.
320


НОТАБЛИ НАУКИ

Когда Бернарден де Сен-Пьер посетовал на коллег по Институту,
которые, как он полагал, относились к нему, автору «Поля и Виржинии», без должного уважения, Наполеон, помолчав с минуту, спросил:
«Скажите, а вы знакомы с дифференциальным исчислением?», на что
писатель чистосердечно ответил — «Нет!». «Так на что же тогда вы жа­
луетесь?» — удивился император1113.
Разумеется, личное отношение Наполеона к тому или иному учено­
му зависело от многих факторов и обстоятельств. К примеру, француз­
ский инженер Г.де Прони1114, сотрудничавший с Лапласом в разработке
метрической системы мер, отклонил предложение Бонапарта принять
участие в египетской экспедиции. Прони имел хорошие шансы занять
директорское кресло в Ёсоіе des Ponts et Chausseesyтогдашний глава кото­
рой, Ж .-Э.де Ламбларди, был тяжело и безнадежно болен1115. Наполеон
был задет отказом, но продолжал относиться к Прони с уважением1116,
однако его фавор по отношению к инженеру стал весьма сдержанным,
несмотря на то что жена Прони была подругой Жозефины. Во всяком
случае титул барона Прони получил только в 1828 г., т.е. в период Ре­
ставрации (1814-1830), a Legion d'H onneur— 5 августа 1814 г., т. е. вскоре
после падения Первой Империи (6 апреля 1814 г.). Аналогично и Кювье,
также отказавшийся участвовать в Египетском походе Бонапарта, стал
бароном и пэром Франции только в 1831 г., уже при Луи-Филиппе.
Трудно складывались отношения Наполеона с выдающимся немец­
ким естествоиспытателем Александром фон Гумбольдтом (F. N. Н. A. Frei­
herr von Humboldt; 1769-1859). Корсиканец всегда считал барона Гум­
больдта прусским шпионом и каждый раз при встрече с натуралистом
спрашивал, как того зовут, хотя прекрасно это помнил, а после того как
Гумбольдт представлялся, Наполеон демонстративно заводил беседу с
кем-нибудь другим. Однажды император небрежно бросил Гумбольдту:
«Вы интересуетесь ботаникой? Моя жена тоже». Гумбольдт, искренне
любивший Францию, старался как-то смягчить отношение Наполеона к
себе. Он дарил императору свои сочинения, сопровождая их изысканно
вежливыми сопроводительными письмами. В одном из них, от 1 февра­
ля 1808 г., Гумбольдт писал: «...проникнутый чувствами благодарности
и восхищения, порожденными благородным интересом и покровитель­
ством, коими Ваше Величество соизволит удостаивать науки, являющи­
еся предметом моих исследований, я буду и далее, до конца своих дней,
не переставая, стремиться к тому, чтобы мои работы умножили славу
Франции и способствовали прогрессу человеческой цивилизации»1117.
Гумбольдт тем самым упомянул о двух ценностных установках, которые
321


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»

лежали в основании его научных изысканий: слава Франции и служение
человечеству, которое стоит выше национализма. Наполеон вниматель­
но изучил книгу Гумбольдта Tableaux de la NatureШ8, после чего отослал
ее вместе с письмом автора Монжу с просьбой высказать свое мнение.
Монж высказался с работе немецкого натуралиста с восторгом.
Но несмотря на хорошие отзывы о Гумбольдте людей, которым На­
полеон доверял, своего отношения к прусскому ученому император не
менял. Однажды, в минуту раздражения, Наполеон приказал А. Савари (A. J. М. R. Savary, 1st Duc de Rovigo; 1774-1833), министру полиции
в 1810-1814 гг., предложить Гумбольдту покинуть Париж в течение 48
часов. От высылки на историческую родину автора «Космоса» спасло
только вмешательство Ж. Шапталя, который заявил императору: «Ме­
сье де Гумбольдт превзошел все науки, и когда он путешествует, то это
все равно, что путешествует целая академия наук < ...> Нашу страну он
избрал второй родиной: книги свои он публикует на нашем языке и тем
самым дает работу нашим граверам, нашим рисовальщикам, нашим пе­
чатникам»1119. Шапталь знал, на что надо делать акценты в разговоре с
Наполеоном. И тот уступил, подавив в себе неприязненное отношение
к ученому, которое, по мнению историков, было обусловлено тем, что
«Наполеон не мог простить Гумбольдту его всемирной славы — славы,
доставшейся иностранцу»1120. Видимо, Бонапарт помнил, как в год про­
возглашения его императором французов Париж с шумным востор­
гом встречал вернувшегося из дальних странствий немца Гумбольдта.
Старший брат последнего, Вильгельм, писал в сентябре 1804 г.: «чтобы
напомнить ему (Александру) о его немецком гражданстве и вернуть его
от ivresse de la vainegloire (упоения суетной славой. — И. Д.) к серьезной
жизни, потребуется еще некоторое время»1121. Наполеон не мог забыть
и простить Гумбольдту его невиданной популярности, далеко выходя­
щей за рамки Института Франции, но, по-видимому, национализм, на
котором умело сыграл Шапталь, победил в душе императора ревнивое
чувство к чужой славе: ведь стоя на вершине власти, всегда можно чу­
жую славу обратить в собственную.
И, в-чет верт ы х, Наполеон, строивший свои отношения с окружа­
ющими, исходя из того, что «существуют два рычага, которыми можно
двигать людей - - страх и личный интерес»1122, искусно играл на славои честолюбии ученых мужей. В ход шло все: титулы (большая часть
научной элиты получила титул графа Империи), должности, награды
(особенно орден Почетного легиона), премии, приглашения на импе­
раторские приемы, личное общение и переписка и т.д. А чтобы слава
322


НОТАБЛИ НАУКИ

его ученых давала нетусклый отблеск на особу императора, активно
использовалась бодрящая патриотическая, плавно переходящая в на­
ционалистическую, риторика, выстраиваемая по схеме: лучшие интел­
лектуалы лучшей нации при лучшем правлении.
Более того, в наполеоновской Франции обрела массовидность прак­
тика, о которой хорошо сказал Стендаль: «Франция жила благодаря
сильнейшему соревнованию, которое Наполеон возбудил во всех слоях
общества. Подлинным законодательством для французов был призыв
славы. Всюду, где появлялся император — а он постоянно объезжал свою
огромную империю — человек, действительно имевший заслуги, если
только ему удавалось пробиться сквозь строй императорских министров
и придворных чинов, мог быть уверен в том, что получит щедрую награду.
Последний аптекарский ученик, работавший в лавке своего хозяина, был
воодушевлен мыслью, что стоит только ему сделать великое открытие — и
он получит крест Почетного Легиона с графским титулом в придачу.
Статуты ордена Почетного Легиона были единственной религией
французов: их одинаково уважали как сам монарх, так и его подданные.
Никогда еще со времен древнеримских венков из дубовых листьев знак
отличия не жаловался по такому мудрому выбору, никогда еще среди
тех, кого им награждали, не было такого большого числа действительно
достойных людей. Все те, кто принес пользу отечеству, получили этот
орден. Вначале его раздавали несколько неразборчиво, но впослед­
ствии число людей, не обладавших заслугами, составило менее десятой
доли общего числа награжденных»1123.
И что важно — восхождение по социальной лестнице стало воз­
можным для выходцев из низов, обстоятельство, которое несомненно
способствовало притоку небогатой талантливой молодежи в науку. К
примеру, химик Л.Тенар (L. J. Thenard; 1777-1857), который (как и Ла­
плас) родился в бедной крестьянской семье и прибыл учиться в Париж
с несколькими су в кармане, сделал в 1797-1810 гг. блестящую карьеру
и стал, правда, уже в посленаполеоновское время, бароном (1825)1124 и
пэром Франции (1832). Инерция бонапартовой практики наделения
ученых титулами и высокими должностями (Тенар с 1827 по 1830 г. за­
седал в палате депутатов и был вице-президентом Conseil superieur de
Vinstruction publique) сохранялась длительное время.
Кроме того, и самому Бонапарту, выходцу из низов1125, добравшему­
ся до сияющих высот императорской власти, было крайне важно проде­
монстрировать всем европейским дворам свое превосходство не только
на поле боя, но и, как бы мы сегодня сказали, в сфере культуры.
323


«ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЕ, НА ЧУЖОЙ ПЛАНЕТЕ»»

В итоге, представитель научной элиты оказывался причастным (по
образу жизни, бытовому и политическому поведению, общественному
положению, мировоззрению, предрассудкам и т.д.) культуре и ценно­
стям старой аристократии, пополнившей при Наполеоне свои ряды
новыми нотаблями Империи. Разумеется, и в королевской Франции
XV II—XVIII вв. крупные ученые занимали вполне достойное место в
обществе, однако их социальное положение было куда более маргина­
лизованным1126, чем в наполеоновское время. Какими бы привилегия­
ми и монаршими милостями ни пользовался рет іоп п аіге Парижской
академии наук, если он не был потомственным аристократом, его ни­
когда не принимали в Версале за своего и фактически его статус мало
чем отличался от статуса придворного музыканта. Сын точильщика
мог стать в королевской Франции академиком (как, например, Монж),
но не королевским министром или пэром Франции. В период Револю­
ции ученые могли занимать высокие посты (как, например, Фуркруа,
Монж или Карно), но работать приходилось, так сказать, под лезвием
гильотины. В наполеоновскую эпоху фактура научной деятельности
изменилась, она была вписана в систему вышедших на поверхность
социальной жизни аристократических ценностей: научная репутация
была уже не титулом гражданина Republique des Lettres, но средством
получения титула Империи. Национализм всегда шел бок о бок с не­
свободой и на тряских перегонах истории последняя держалась за него
мертвой хваткой.

324


НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Революционеры, и прежде всего радикально настроенные якобин­
цы, хотели создать новую структуру организации науки, структуру, ос­
нованную на принципах эгалитаризма, свободы и патриотизма. Иначе
говоря, они надеялись, что демократические политические принципы
могут служить основанием для построения здания новой науки, что
придаст научным теориям политическую корректность. Но оказа­
лось, что между демократическим идеалом революционеров и науч­
ной методологией существуют «fundamental tension»1127, неустранимое
ни политическим упрямством, ни хитроумной игрой слов и понятий.
Якобинцы полагали, что научные знания могут быть доступны всем и
получать их в принципе может любой, поэтому всякая иерархия в ор­
ганизации науки — не более чем пережиток ancien regime. Более того,
члены научного сообщества исходили из совершенно неприемлемого
для революционеров убеждения, что истина важнее добродетели. Как
заметил один из депутатов Конвента, «чтобы быть счастливым, фран­
цузскому народу требуется науки не больше, чем добродетели < .. .> Рим
был счастливейшим государством и достиг наивысшего процветания
в те времена, когда там было только сельское хозяйство»1128. По мне­
нию многих творцов и функционеров Республики всеобщего блага, по­
нять Природу можно только непосредственно соединяясь с ней всем
сердцем, преисполненным разнообразными добродетелями. И простые
люди лучше сумеют это сделать, нежели представители аристократии,
получившие за счет народа свои знания и квалификацию. А потому
именно нация должна избирать членов научных академий, подобно
тому, как она избирает своих представителей в законодательный орган
страны1129. Однако легче было закрыть Академию наук, чем изменить
характер науки и менталитет ученых.
Ликвидация Академии, бесспорно, стала одним из самых драмати­
ческих, даже трагических эпизодов в истории французской науки, но —
325


НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

не роковым. Науку во Франции спасла новая система образования, пре­
жде всего ее Grandes Ecoles, где процесс обучения оказался тесно связан­
ным с исследовательской деятельностью и подчас был подчинен ей1130.
Вообще, серьезная угроза науке возникает не тогда, когда власти
закрывают государственную Академию наук (сколь бы ни было при­
скорбным подобное событие), но тогда, когда в стране исчезает конку­
рентно-коммуникативная научная среда (в состав которой я включаю
людские, материальные и информационные ресурсы). А будет ли такая
среда академической или образовательной p a r excellence — это вопрос
второстепенный. Во Франции конца XVIII столетия, в трагические дни
революционного террора науке удалось выжить в первую очередь бла­
годаря принудительной трансляции научно-технических ресурсов, а
также исследовательских норм, стандартов и методологий в новые об­
разовательные структуры и научные общества. Приведенное выше рас­
смотрение судеб ученых и науки во Франции в кризисные для страны
1790-е годы позволяет сделать следующие выводы.
Во-первы х, несколько перефразируя известные слова А. С. Пушкина,
можно сказать, что науке и ученым «без политической свободы жить
очень можно»1131, тогда как без свободы личной и профессиональной
наука быстро приходит в упадок.
В о-вт оры х, опыт революционной Франции показал, что переход к
исключительно само- или частнофинансируемой науке в крупном госу­
дарстве в кризисные годы совершенно нереален.
В-т рет ьих, этот же опыт еще раз продемонстрировал, что самых
мощных факторов развития науки (как прикладной, так и фундамен­
тальной) — всего два: потребности государства (главным образом во­
енные и экономические) и национальные амбиции1132.
В -чет верт ы х, в ситуации многостороннего кризиса единственным
эффективным путем спасения науки стало развитие научных исследо­
ваний в образовательных институтах, при условии усиления в них роли
фундаментального естественнонаучного образования.
Автор считает своим приятным долгом сердечно поблагодарить
д-ра филос. наук, проф. Эдуарда Израилевича Колчинского за написа­
ние главы о развитии биологии в XVIII столетии, зам. декана по меж­
дународным связям химического факультета Санкт-Петербургского
государственного университета Евгения Олеговича Калинина и в его
лице других выпускников этого факультета за помощь в работе, а также
своих жену и дочь за неизменную поддержку и помощь.
326


ПРИМЕЧАНИЯ

1 Цит. по: Л а ву а зь е А. Л. Вводное слово из «Начального учебника химии» // Книга
для чтения по неорганической химии. Ч. I. Пособие для учащихся / Составитель
В. А.Крицман: 2-е изд., перераб. и доп. М .: Просвещение, 1983. С. 109.
2 Правда, с современной точки зрения рассуждения Лапласа нельзя считать
вполне корректными, о чем подр. см.: Celletti А., Perozzi Е. Celestial Mechanics: The
Waltz o f the Planets. Berlin: Springer — Praxis Books, 2007. P. 9 1 -9 3 .
3 D e M organ A. A Budget o f Paradoxes. London: Longmans, Green, and со., 1872.
P. 2 4 9 -2 5 0 . (По-видимому, впервые этот анекдот был опубликован в: The Athenaeum.
1864. 20 August. № 1921. P .2 4 6 -2 4 7 ).
4 Lovejoy A. O. Nature as an Aesthetic N orm // Lovejoy A. O. Essays in the H istory o f
Ideas. New York: C apricorn Books, [Published for the H istory o f Ideas Club o f the Johns
Hopkins University], 1960. P .6 9 -7 7 . (Ser.: A Putnam C apricorn book; Cap. 23.)
5 Вместе с тем для века Просвещения характерен поиск «разумного христиан­
ства», когда знания о Боге могли черпаться из источников независимых от ирра­
циональной веры и откровения. Проявления божественной мудрости искали в Его
творениях (книга Джона Рея (J. Ray; 1 6 2 7 -1 7 0 5 ), опубликованная первым изданием
в 1691 г., так и называлась — « The w isdom o f G od m anifested in the works o f the creation:

in two parts: viz. The heavenly bodies, elements, meteors, fossils, vegetables, anim als (beasts,
birds, fishes, a n d insects) m ore particularly in the body o f the earth, its figure, motion, and
consistency, a n d in the adm irable structure o f the bodies o f man, an d other animals, as also in
their generation, etc.». London: Printed for Samuel Smith, 1691). Многие деисты счита­
ли понятия «божество» и «законы Природы» синонимами. Иногда вообще трудно
сказать, где в сочинениях века Просвещения (особенно в протестантских странах)
заканчивалась натуральная философия и начиналась теология.
6 Гумбрехт X. У Производство присутствия: чего не может передать значение.
М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 46.
7 М андельш т ам О. Э. Заметки о Шенье // Мандельштам О. Э. Собр. соч.: В 4 т.
Т. 2: Стихотворения. Проза. Нью-Йорк: Inter-Ling. Lit. Ass., 1966. С. 340.
8 М андельш т ам О. Э. Девятнадцатый век // Там же. С. 319.
9 Гумбрехт X. У Производство присутствия... С .46.
10 D A lem bert J.L . D iscours preliminaire de Г Encyclopedic. Paris: Librarie de la
Bibliotheque Nationale, 1910. P. 151. (Bibliotheque nationale; 27.)

327


ПРИМЕЧАНИЯ

Цит. по: M irabaud [псевдоним П. Гольбаха (Paul Henri Thiry, baron d’Holbach;
1 7 2 3 -1 7 8 9 )]. Systeme de la Nature, ou des loix du M onde Physique et du M onde Morale.
I-re partie. Nouvelle edition. Londres: [S. L], 1781. P.20.
12 Ibid. P.12.
13 Вместе с тем ряд мыслителей века Просвещения, как, например, неаполитан­
ский философ и историк Джамбаттиста Вико (G. Ѵісо; 1 6 8 8 -1 7 4 4 ), полагали, что че­
ловек не в состоянии познать подлинные причины явлений, а потому создаваемые
натурфилософами теории не достоверные, но лишь вероятные (V ico G. Principi di
una Scienza Nuova intorno alia natura delle nazioni, per la quale si ritruovano i principi
di altro sistema dei Diritto Naturale delle genti alleminentiss. principe Lorenzo Corsini
amplissimo cardinale dedicati. Nap[oli]: per Felice M osca, 1725). Еще более радикаль­
ной позиции придерживался Д.Ю м (D .H um e, 1 7 1 1 -1 7 7 6 ), который оспаривал ут­
верждения Р. Декарта (R. D escartes; 1 5 9 6 -1 6 5 0 ), Дж. Локка (J. Locke; 1 6 3 2 -1 7 0 4 ) и
Э. Кондильяка (Ё. Bonnot de Condillac; 1 7 1 5 -1 7 8 0 ), касавшиеся возможности пере­
хода от фрагментированной и «текучей» реальности, данной нам в ощущение, к
выявлению глубоких законов природы. Поэтому, по мысли Юма, как только наука
о Природе переходит от описания установленного Богом порядка вещей, к поис­
ку причин, она утрачивает всякую достоверность (подр. см.: Gellner Е. Reason and
Culture: The Historical Role o f Rationality and Rationalism. O xford, 1992).
14 Кант И. Критика способности суждения (1 7 9 0 ) // Кант И. Сочинения: В 6 т.
Т. 5 / Под общей ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. О. Ойзермана. М .: Мысль, 1966.
(Сер.: Философское наследие.) С. 428.
15 Сѳасъян К. А. Философское мировоззрение Гёте. Ереван: И зд-во АН Арм.
ССР, 1983. С. 106.
16 Гёт е И.-В. Фауст / Пер. Б. Л. Пастернака // Гёте И .-В . Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. М.:
Худлит, 1976. С. 6 8 -6 9 .
17 B rooke J.H . W ohlers Urea, and Its Vital Force? — Verdict from the Chemists
// Ambix. 1968. Vol. 15. Pt 1. P .8 4 - 1 14.
18 Строго говоря, более удачный термин — «натуральная философия», посколь­
ку французское существительное science , как и немецкое Wissenschaft, означали
тогда «знание» или «познание» и вовсе не относились исключительно к познанию
Природы ( Ross S. Scientist: The Story o f a W ord // Annals o f Science. 1962. Vol. 18, Iss. 2.
P. 6 5 - 8 5 ). Однако в силу терминологической традиции я буду употреблять термин
«наука», имея в виду, если иное не оговорено, естественнонаучные дисциплины.
19 Достаточно сказать, что труд Ньютона Optics, or a Treatise o f the Reflections,
Refractions, Inflections an d Colours o f Light был впервые издан в 1704 г.
20 Хотя настоящая монография написана о французской науке, в этот раздел
для полноты и ясности изложения включены сведения об основных достижениях
естествознания века Просвещения, принадлежащих представителям разных стран
Европы.
21 [Kant /.] Allgemeine Naturgeschichte und Theorie des Him mels: oder, Versuch
von der Verfassung und dem m echanischen Ursprunge des ganzen Weltgebaudes nach
N ewtonischen Grundsatzen abgehandelt. Konigsberg: bey Johann Friederich Petersen,
1755. (Книга была издана анонимно с посвящением королю Пруссии Фридриху
Великому.)

328


ПРИМЕЧАНИЯ

22 Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 1. М.: Мысль, 1963. С. 131.
23 Следует подчеркнуть — гипотезы Канта и Лапласа близки, но не тождествен­
ны. Первая описывала рождение Вселенной, тогда как вторая — только Солнечной
системы. Кроме того, если Кант исходил из эволюционного развития холодной
пылевой туманности, в ходе которого сперва возникло центральное массивное
тело — будущее Солнце, а потом уже планеты, то Лаплас считал первоначальную
туманность газовой и очень горячей, находящейся в состоянии быстрого враще­
ния. Сжимаясь под действием силы всемирного тяготения, туманность, вследствие
закона сохранения момента количества движения, вращалась все быстрее и бы­
стрее. И з-за больших центробежных сил, возникающих при быстром вращении в
экваториальном поясе, от него последовательно отделялись кольца. В дальнейшем
эти кольца конденсировались, образуя планеты.
24 Israel W. Dark Stars: The Evolution o f an Idea // Three Hundred Years o f Gravitation
/ Ed. by S.W. Hawking and W. Israel. Cambridge: Cam bridge University Press, 1987.
P. 1 9 9 -2 7 6 .
25 Bernoulli D. Hydrodynam ica, sive de viribus et motibus fluidorum com m entarii:
opus academ icum ab auctore, dum Petropoli ageret, congestum. Argentorati: sumptibus
Johannis Reinholdi Dulseckeri, 1738.
26 Д м ит риев И.С. Научная революция в химии XVIII века: концептуальная
структура и смысл // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. № 3. С. 2 4 -5 4 .
27 Кроме того, особое место в развитии математики и математической физи­
ки XV III в. занимает творчество таких выдающихся исследователей, как Л. Эйлер
(L. Euler) и представители семейства Бернулли, которые, будучи выходцами из
Швейцарии, в силу того, что на родине им было трудно найти подходящую службу,
жили и работали в разных странах. Так, Л. Эйлер родился в Базеле в 1707 г., там же
окончил университет. На молодого человека обратил внимание Иоганн I Бернулли,
два старших сына которого, Николя II (1 6 9 5 -1 7 2 6 ) и Даниил были приглашены
в 1725 г. в Санкт-Петербургскую Академию наук. Вскоре, в 1727 г., по протекции
братьев Бернулли в Петербург был приглашен Л. Эйлер. В 1741 г. Эйлер покидает
Россию, приняв предложение прусского короля Фридриха II стать членом-основателем Берлинской Академии наук и изящной словесности. В Берлине Эйлер про­
работал 25 лет. На это время пришелся расцвет его научной деятельности. Летом
1766 г. ученый возвратился в Россию, где прожил до своей смерти, последовавшей
в 1783 г.
28 Лейбниц, будучи в 1672 г. в Париже, неоднократно встречался с Мальбраншем
и обсуждал с ним философские и математические вопросы. Спустя два года
Мальбранш стал профессором математики в Оратории Христа, собрав вокруг себя
группу талантливых математиков. (Подр. см.: CostabelP. Pierre Varignon (1 6 5 4 -1 7 2 2 )
et la diffusion en France du calcul differentiel et integral. Paris: Palais de la Decouverte,
1966.) Конгрегация ораторианцев (Оратории Христа) возникла в Риме в 1558 г. В ка­
пелле при госпитале, основанном Филипом Нери (St. Philip Rom olo Neri; 1 5 1 5 -1 5 9 5 ),
по его инициативе стали собираться для совместного чтения и толкования священ­
ных книг духовные лица, не приносившие монашеских обетов. Эта конгрегация
(утвержденная в 1577 г.) была затем перенесена в 1611 г. во Францию. Ораторианцы
(особенно французские, к числу которых принадлежал и Мальбранш) получили

329


ПРИМЕЧАНИЯ

известность благодаря своим работам в области философии, математики и есте­
ствознания.
29 Лопиталь состоял членом Парижской Академии наук. Он был женат на
Мари-Шарлотт де Ромиле де ла Шенелэ (M .-C h .d e Romilley de la Chesnelaye), тоже
занимавшейся математикой.
30 L’Hdpital G.-F.-A. Analyse des infiniment petits: pour l’intelligence des lignes
courbes. Paris: De ГІтргіш егіе royale, 1696 (Л опи т аль Г. Анализ бесконечно малых.
М.; Л.: ГТТИ , 1935). В конце XV II в. вокруг Лейбница возникает кружок, виднейши­
ми представителями которого были братья Бернулли, Якоб и Иоганн, и Лопиталь.
Иоганн Бернулли в 1692 г., будучи в Париже и проживая некоторое время в по­
местье Лопиталя, познакомил последнего с основами дифференциального исчис­
ления, в том виде как его создал Лейбниц. Спустя два года Лопиталь заключил с
Бернулли сделку, по которой последний должен был за 300 франков в год сообщать
французу о всех своих открытиях, чтобы тот смог включить их в свой учебник.
При этом Лопиталь весьма бесцеремонно отнесся к вопросам авторства откры­
тия, заявив, что «не имеет ничего против того, чтобы они (т.е. братья Бернулли
и Лейбниц. — И .Д .) предъявили свои авторские права на все, что им угодно».
И. Бернулли в 1704 г., после смерти Лопиталя, заявил публично об этой сделке и
предъявил права на многие результаты, изложенные в учебнике.
31 Landes D. S. Revolution in Time: Clocks and the Making o f the M odern World.
London: Viking, 2000.
32 Гарольду Крото (Sir Harold W. K roto), Ричарду Смолли (R. E. Smalley) и Роберту
Керлу (R. F. Curl Jr.), получившими в 1996 г. за свою работу Нобелевскую премию по
химии. Подр. см.: Кац Е.А . Леонард Эйлер и современные представления о молеку­
лярной структуре фуллеренов // Энергия: экономика, техника, экология. 2004. № 2.
С. 5 1 - 5 7 ; № 3. С. 5 2 - 5 7 ; N« 4. С. 5 7 -6 2 .
33 Замечу, что создатели аналитической механики от Вариньона до Эйлера сами
считали себя математиками, что отражало их представления о иерархии наук, пред­
ставления, восходящие к эпохам Античности и Средневековья, когда механика,
астрономия и оптика рассматривались как разделы математики.
34 Ньютону удалось главным образом описать движение материальной точки
под воздействием приложенных к ней сил (хотя сам Ньютон говорил о движении
«тел», понятие же материальной точки было введено Л. Эйлером).
35 В чем главная заслуга принадлежит Г. В. Лейбницу, Д ’Аламберу, Иоганну и
Даниилу Бернулли.
30 Это понятие обсуждалось Д. Бернулли и Л. Эйлером еще в 1740-е годы, затем
П .-Л. Мопертюи (R -L . M oreau de Maupertuis; 1 6 9 8 -1 7 5 9 ), который сформулировал
(хотя и в несколько неопределенной форме) в 1746 г. принцип наименьшего дей­
ствия. Впоследствии Лагранж и Эйлер дали этому понятию четкое математическое
определение. С тех пор понятие действия стало одним из центральных понятий
теоретической физики.
37 G uettard J.-E. Atlas et description mineralogiques de la France. Paris: chez Didot,
Desnos, Alexandre Jom bert jeune, 1780.
38 Lagrange J. L. M echanique analytique. Paris: Chez la Veuve Desaint, 1 7 8 8 .0 станов­
лении аналитической механики см.: Blay М. La naissance de la mecanique analytique:

330


ПРИМЕЧАНИЯ

la science du m ouvement au tournant des XVIIe et XV IIIe siecles / Preface de Jacques
Merleau-Ponty. Paris: Presses universitaires de France, 1992. (Ser.: Bibliotheque d’histoire
des sciences.)
39 Следует отметить, что далеко не всеми образованными людьми указанная
тенденция воспринималась с пониманием и одобрением. Например, пражский кор­
респондент Jou rn al d e Тгёѵоих> сообщая в 1710 г. о книге графа Херберштейна, с удов­
летворением отмечал, что граф порицает злоупотребление математикой в физике и
сожалеет, что «некоторые его современники применяют алгебру для изучения цен­
тробежных и центростремительных сил» (цит. по: Gingras Y. W h at did M athem atics
do to Physics? / / H istory o f Science. 2001. ѴЫ. 39. P. 3 8 3 -4 1 6 ). Привычка объяснять фи­
зические явления исключительно вербально, с использованием наглядных (в том
числе геометрических схем и образов) с большим трудом изживалась читателями

Journ al des Savants , M ercure d e France , Journal Encyclipedique, B ibliotheque Universelle,
G entlem ans M agazine , а также подавляющим числом членов провинциальных ака­
демий. А некоторым, например, Жозефу Прива де Мольеру (J. Privat de Molieres;
1 6 7 7 -1 7 4 2 ), которого поддержал Фонтенель, даже ньютонианский геометрический
стиль изложения казался неуместным, поскольку природные явления сами по себе
не «точные ( а р еи prts)».
40 Раздел написан д-ром филос. наук проф. Э. И. Колчинским.
41 См.: John I. Grundziige Biologiegeschichte. Jena: Gustav Fischer Verlag, 1990.
S. 298.
42 В той же книге «Гидрогеология», где Ж. Б. Ламарк определил понятие «биоло­
гии», он, по словам В. И. Вернадского, «дал яркое представление значения биосферы
в истории нашей планеты»: Вернадский В. И. Химическое строение биосферы Земли
и ее окружения. М .: Наука, 1965. С. 64.
43 Atran S. Cognitive Foundations o f Natural H istory: Towards on Antropology o f
Science. Cam bridge: Cam bridge University Press, 1990. X II+ 3 6 0 p.
44 Reill P. H. Vitalizing o f Nature in Enlightenment. Berkeley: University of California
Press, 2005. X + 3 8 8 p.
45 В этом отношении типичными были названия книг крупного немецкого
зоолога Ф .Х .Л ессера (1 6 9 2 -1 7 5 4 ) «Теология насекомых» и «Теология раковин­
ных» ( Lesser F C h . 1) Insecto-theologia, oder: Vernufft- und schrifftmassiger versuch,
wie ein mensch durch aufmercksame betrachtung derer sonst wenig geachteten insecten
zu lebendiger erkanntniss und bewunderung der allmacht, weissheit, der giite und
gerechtigkeit des grossen Gottes gelangen konne. Frankfurt; Leipzig: Verlegts Michael
Blochberger, 1738; 2) Testaceo-theologia: oder: Griindlicher Beweis des Daseyns und der
vollkom mnesten Eigenschaften eines gottlichen Wesens, aus natiirlicher und geistlicher
Betrachtung der Schnecken und Muscheln. Leipzig: Verlegts Michael Blochberger, 1744).
Аналогичные труды писали и другие лидеры естественной истории; см.: Gillespie N.
Natural History, Natural Theology and Social O rder: John Ray and the “Newtonian
Ideology” / / Journal o f the H istory o f Biology. 1987. V ol.20. P .1 -4 9 ; Slaughter M .M .
Universal Languages and Scientific Taxonom y in the Seventeenth Century. Cambridge:
Cam bridge University Press, 1982. X + 2 7 7 .
46 Ж ит ков Б. M. «Предшественники Линнея» / / Бюлл. М О И П . Нов. сер. Отд.:
Биология. 1934. Т. 43. С. 2 4 8 -2 4 5 ; Arber А. A Seventeenth-Century Naturalist: John Ray

331


ПРИМЕЧАНИЯ

/ / Isis. 1943. Vol. 34, No 4. P. 3 1 9 -3 2 4 ; Sloan P. John Locke, John Ray and the Problem o f the
Natural System / / Journal o f the H istory o f Biology. 1972. Vol. 5. P. 1 -5 3 ; Куприянов A. B.
Предыстория биологической систематики: «народная таксономия» и развитие
представлений о методе в естественной истории конца XV I — начала XV III в. СПб.:
И зд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2005. С. 3 6 -4 5 .
47 Ы ппаеі С. 1) Anim alium specierum in classes, ordines, genera, species m ethodica
dispositio, additis characteribus, differntiis atque synonymis, accom odata as Systema
naturae & in form am enchyridii redacta, secundum decim an Holm ensem editionem.
Lugduni Batavorum : apud Theodorum Haak, 1759. P .V I+253; 2) Species plantarum
exhibentes plantas rite cognitas, ad genera relatas, cum differentiis specificis, nominibus
trivialibus, synonimis selectis, locis natalibus, secundum systema sexuale digestas.
Holm iae: L. Salvii, 1753. T. I. X V I+ 5 6 0 p.; T. II. P. 5 6 1 - 1 1 5 8 + [3 lj; Линней К. Философия
ботаники. М .: Наука, 1989. С. 5 -3 2 7 .
48 Cain A. Logic and M em ory in Linnaeus’s System o f Taxonomy // Proceedings o f
the Linnean Society o f London. 1958. Vol. 169. P .1 4 4 -1 6 3 ; Б обров Е .Г Карл Линней.
Л.: Наука, 1970; H eller ).L . Studies in Linnean M ethod and Nomenclature // M arburger
Schriften zur Medizingeschichte. Bd 7 .1 9 8 3 . Frankfurt am Main: Petr Land, 1983. X + 3 2 8 p.
44 Buffon G .-L Leclerc, de. Histoire naturelle, generale et particuliere: T. 1 -3 7 . Paris:
Im prim erie royale, 1 7 4 9 -1 7 8 9 . Тома 3 - 1 5 были написаны совместно с зоологом
Л.-Ж.-хМ. Добантоном (L. Daubenton; 1 7 1 6 -1 7 9 9 ), которому нередко, в основном, и
принадлежала большая часть текста ( Loveland /. A nother Daubenton, another H istoire
naturelle H Journal o f the H istory o f Biology. 2006. Vol. 3 9, No 3. P. 4 79). После смерти
Бюффона выпуск «Естественной истории» продолжался до 1804 г.
50 Roger /. The Life Sciences in Eighteenth-Century French Thought. Stanford (Calif.):
Stanford University Press, 1997. P.426; Grene M., D epew D. Philosophy o f Biology. An
Episodic History. Cam dridge: Cam bridge University Press, 2004. P .6 4 -9 1 .
51 Lefevre W. Natural o r Artifical Systems? The Eighteen-Centure Controversy on
Classification o f Anim als and Its Philosophical Problems / / Between Leibniz, Newton and
Kant. Philosophy and Science / Ed. by W. Lefevre. Dordrecht; Boston: Kluwer Academ ic
Publishers, 2001. P. 1 9 1 -2 0 9 .
52 П олани M. Личностное знание: на пути к посткритической философии. М.:
Прогресс, 1986.
53 Jussieu А. L , de. G enera Plantarum , secundum ordines naturales disposita juxta
m ethodum in H orto Regio Parisiensi exaratam . Paris, 1789 (http://www.newadvent.org/
cath en /08569a.h tm ).
54 Боркин Л .Я ., Л и т вин чук С. H., Р озан ов Ю. М., Скоринов Д. В. О криптических
видах (на примере амфибий) // Зоологический журнал. 2004. Т. 83, № 8. С. 9 3 6 -9 6 0 .
55 Lam arck J.-B. Flora fran^oise, ou description succinte de toutes les plantes qui
croissent naturellement en France. Disposee selon une nouvelle methode d analyse a
laquelle on a joint la citation de leurs vertus les moins equivoques en medecine, et de leur
utilite dans les arts. Paris: Imprimerie Royale, 1779.
56 L am arck J.-B. Philosophic zooloquqie, ou Exposiyion des consederations relatives a
l’histoire naturelle des animaux. Paris: Denty, 1809. P. 1 0 2 -1 3 0 .
57 Kolchinsky E .L The Role o f the Eighteenth C entury Russian Expeditions in the
Development o f Natural H istory // Proceedings of the California Academia o f Sciences.

332


ПРИМЕЧАНИЯ

2004. Vol. 55. Suppi. II. P .1 0 6 -1 1 6 ; Колчинский Э.И., Сытин А. К., Смагина Г. И.
Естественная история в России: (Очерки развития естествознания в России в
XV III веке). СПб.: Нестор-история, 2004; Egerton F. A History o f the Ecological
Sciences. Pt 27: Naturalists Explore Russia and the N orth Pacific During the 1700s // Bull,
o f the Ecological Society o f A m erica. 2008. Vol. 89, No 1. P. 3 9 -6 0 .
58 Gmelin J.G . Flora Sibirica sive historia plantarum Sibiriae. Petropoli: Typis
Academiae Scientiarum . 1747. Vol. 1. X C + 2 2 1 + 2 6 p; 1749. Vol. 2. X X IV + 2 4 0 + 9 p.; 1768.
Vol. 3. 6 + 2 7 6 + 1 0 p.; 1769. V o l.4 .+ 2 0 7 + 7 p.
59 Steller G .W . 1) De bestiis marinis / / Novi Com m entarii Academiae Scientiarum
Imperialis Petropolitanae. 1751. Vol. 2. P. 2 3 9 -3 9 8 ; 2) Der wissenschaftliche Tagebuch
seiner Seereise aus dem Petripaulis Hafen in Kamtschatka bis an die westlichen Kusten
von Amerika und seiner Begebenheiten auf der Ruckreise / / Neue Nordische Beytrage.
St. Petersburg; Leipzig: bei Johann Zaharias Logan, 1793. Bd 5. S. 1 2 9 -2 3 6 ; Bd 6. S. 1 -2 6 .
60 Краш енинников С.П. Описание земли Камчатки, сочиненное Степаном
Крашенинниковым,

Академии

наук профессором.

СПб.: Тип.

Импер.

Акад.

наук. 1755. Т. 1. Х Х Х І Ѵ + 4 9 4 с. Т. 2. 2 + 3 2 9 с.; Steller G. Beschreibung von den Landen
Kamtschatka, dessen Einbewohnern, deren Sitten, N ahrung, Lebensart und verschiedenen
Gewohnheiten. Frankfurt am Main: Johann G eorg Fleischer, 1774.
61 Pallas P.S. 1) Flora rossica seu stirpium Imperii Rossici per Europam et Asiam
indegenarum desriptiones et icones jussu et auspiciis Catharinae II Augistae. Vol. 1. Pars 1.
Petropoli: Typographia Imperialis I. I. Weitbrecht, 1784; Pars 2. 1788; 2) Zoographia
R osso-Asiatica, sistens om nium animalium in extenso Im perio Rossico et adjacentibus
maribus observatorum , recensionem , domicilia, m ores et descriptiones, anatomen atque
icones plurim orum . Vols. 1 -3 . Petropoli: in Offic. Caes. A cadem iae Scientiarum . 1 8 1 1 1831.
62 C laudine C. The Fate o f the M am m oth: Fossil, Myth and History. Chicago; London:
University o f Chicago Press, 2002. X X X I V + 2 9 7 p.
63 H aller A., von. Elem enta physiologiae corporis humani. Vol. 1 - 5 . Lausannae:
Sumptibus M arci-M ichael Bousquet et Sociorum , 1 7 5 7 -1 7 6 3 ; Vol. 6 - 8 . Bernae: Sumptibus
Societatis Typographic^, 1 7 6 4 -1 7 6 6 .
64 H ales S. Vegetable Staticks: or, An A ccount o f Some Statical Experim ents on the Sap
in Vegetables: being an Essay towards a Natural H istory o f Vegetation. Also, a specim en o f
an attempt to analyse the Air by a great variety of chym io-statical experim ents, which was
read at several Meetings before the Royal Society. London: W. 8c J. Innys, 1727.
65 Вульф E.B. Йозеф Готлиб Кельрейтер (1 7 3 3 -1 8 0 6 ). К истории изучения пола
у растений // Архив истории науки и техники. Вып. 4. Л., 1934. С. 6 9 -1 2 1 ; M ayr Е.
Joseph Gottlieb Kolreuters Contributions to Biology // Osiris. 2nd series. 1986. No 2.
P .1 3 5 -1 7 6 .
66 W olff C. F. De formatione intestinorum praecipue, tum et de am ino spurio, aliisque
partibus embryonis gallinacei, nondum visis observationes, in ovis incubatis institutae,
T. 1 -3 // Novi C om m entarii Academiae Scientiarum . 1766. T. XII. P. 1 0 4 -5 0 7 ; 1768.
T. XIII. P. 4 7 8 -5 2 1 .
67 Kolchinsky E .I. Zu den deutshen Vorlaufern von Charles Darwin: Die Quellen
des Transform ismus in der russischen Biologie / Hrsg. von I.K astner 8c R.Pfrepper.
Deutsche in Zarenreich und Russen in Deutschland: Naturforscher, Gelehrte, Artze und

333


ПРИМЕЧАНИЯ

W issenschaftler in 18. und 19. jahrhundert. Aachen: Shachen Verlag, 2005. S. 2 7 3 -2 8 6 ;

Corsi P. Before Darwin: Transformist Concept in European Natural H istory / / Journal o f
the H istory o f Biology. 2005. Vol. 38, No 1. P. 6 7 - 6 8 .
68 Gmeliti L G . 1) Serm o Academ icus de N ovorum Vegetabilium post creationen
divinam exortu. Tubingae: Literis Erhardtianis, 1749; 2) Flora sibirica sive historia
plantarum Sibiriae. Vol. 1 -4 . Petropoli: ex typographia A cadem iae scientiarum , 1 7 4 7 1769.
69 К раш енинников

С.П.

Описание

редких

трав,

сочиненное

адъюнктом

Степаном Крашенинниковым // Содержание ученых рассуждений Академии наук.
1748. Т. 1 .С .7 7 .
70 В его сочинениях было много научного энтузиазма, поверхностных и фан­
тастических аналогий, но мало обоснованных суждений. Интересно заметить, что
его поэзию, низведенную к «жизнеописательному» искусству и возбуждавшую пре­
имущественно зрительные впечатления, называли дарвинизмом.
71 D arwin Е. The Botanic Garden: A Poem : In two Parts. Pt I: Containing the Econom y
o f Vegetation. Pt II: The Loves o f the Plants / W ith philosophical notes. London: printed
for J. Johnson, 1791; Zoonom ia o r the Laws o f O rganic Life. 2 vols. London: J. Johnson,
1 7 9 4 -1 7 9 6 .
72 Pallas P S. M emoires sur la variation des anim aux; premiere partie, lue a TAssemblee
publique du 19 Septembre / / Acta A cadem iae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. 1780
(публ. 1784). Pars 2. P. 6 9 -1 0 2 .
73 Л ам арк Ж. Б. Вступительная лекция к курсу зоологии / / Ламарк Ж. Б. Избр.
произведения: В 2 т. М.-; Л.: И зд-во АН СССР, 1955. С. 10.
74 См. подр.: К опелевин Ю.Х., О ж игова Е.П. Научные академии стран Западной
Европы и Северной Америки. Л.: Наука, Ленингр. отд., 1989.
75 Разумеется, речь идет об ученых мужского пола, большинство академий и на­
учных обществ не предусматривало членства женщин в своих рядах. Е. Р. Дашкова —
одно из редких исключений. Кроме того, она была не ученым, но общественным
деятелем, поэтому неслучайно в книге о ней один из разделов называется «Госпожа
директор и ученые» ( Смагина Г. И. Сподвижница Великой Екатерины: очерки о ж и з­
ни и деятельности директора Петербургской Академии наук княгини Екатерины
Романовны Дашковой. СПб.: Росток, 2006. С. 6 5 -8 8 ). Другой пример — судьба за­
мечательного астронома Марии Винкельман (М. W inkelm ann; 1 6 7 0 -1 7 2 0 ), которая
после смерти мужа, Г. Кирха (G. Kirch; 1 6 3 9 -1 6 1 0 ), подала прошение с просьбой за ­
нять его место в Берлинском научном обществе в качестве астронома и составителя
календарей и таблиц. Но ее обращение даже не стали рассматривать, несмотря на
поддержку Лейбница, основателя этого общества, поскольку, как было заявлено,
Общество выставит себя на посмешище, если издаваемые им календари будет со­
ставлять женщина. Только в 1716 г. Мария Винкельман получила место ассистента
при своем сыне, который возглавил Обсерваторию Общества. (Подр. о судьбе женщин-ученых в XV III в. см.: Schiebinger L. The Mind has no Sex?: W om en in the Origins
o f M odern Science. Cam bridge (M ass.): H arvard University Press, 1989; C h .3.)
76 Впрочем, не следует забывать и об оборотной стороне дела. Так, один из чле­
нов Берлинской Академии наук сетовал, что благородные идеалы академической
жизни испорчены низменной человеческой природой: « ...[ в академиях] должны

334


ПРИМЕЧАНИЯ

царствовать открытость и сердечность, чувства, отсутствующие у большинства лю­
дей, а [вместо того мы видим] зависть и соперничество, эгоизм и самонадеянность
< . . . > Говоря откровенно, едва ли кто-либо из ученых способен выносить здравые
решения и тем более терпеть [критику в свой адрес]» (Fortney /. Н. S. Considerations
sur се qubn peut regarder aujoud’hui com m e le but principal des academies, et com m e
leur effet le plus avantageux / / Histoire de 1’A cadem ie royale des Sciences et Belles de
Berlin. Lettres. Annee 1767. T. 23. Berlin: Haude et Spener, 1769. P. 376). И тем не менее,
несмотря на пристрастные суждения коллег, граждане Republique des Lettres не соби­
рались расставаться с правом осуждать и превозносить. И з этого права вытекал их
культурный авторитет, и несмотря на то, что ученые не вполне доверяли друг другу,
они еще меньше доверяли мнениям досужей публики и аристократов.
77 Главным препятствием на этом пути оказывались зачастую не столько на­
циональные, сколько религиозные (или конфессиональные) различия. Так, издава­
емый Дени де Салло (D. de Sallo, Sieur de la Coudraye [pseudonym Sieur d’Hedonville];
1 6 2 6 -1 6 6 9 ) Journ al des savants был запрещен сначала в Риме по подозрению в гал­
ликанстве, а затем во Франции по подозрению в янсенизме (Birn R. Le Journal des
Savants sous ГАпсіеп Regime / / Journal des savants. Troisteme Centenaire 1 6 6 5 -1 9 6 5 .
1965. P. 1 5 -3 5 ). Протестанты X. Гюйгенс и О. Ремер, которых как иностранцев с по­
четом приняли в Париже, покинули страну в 1685 г. после отмены Нантского эдик­
та. Ж .-Б. Боссюэ (J.-B. Bossuet; 1 6 2 7 -1 7 0 4 ) во время войны Франции с Аугсбургской
лигой прекратил переписку с Лейбницем после неудачной попытки обратить по­
следнего в католическую веру, а гугенот Пьер Жюрье (P.Jurieu; 1 6 3 7 -1 7 1 3 ), нахо­
дясь за пределами Франции, пытался с помощью связей внутри научного сообще­
ства создать на родине собственную шпионскую сеть (U ltee М. Res Publica Litteraria
and War, 1 6 8 0 -1 7 1 5 // Res Publica Litteraria: Die Institutionen der Gelehrsamkeit in der
friihen Neuzeit. Wolfenbiittler Arbeiten zur Barockforschung / Hrsg. von S. Neumeister
und C. W iedem ann. Bd 14. W iesbaden: O tto Harrassowitz, 1987. S. 5 3 6 -5 3 7 ). Но в боль­
шинстве случаев даже наиболее ревностные защитники веры уступали желанию
поддерживать связи с интеллектуально привлекательными еретиками. Кальвинизм
Жана Леклерка (J.L eclerc; 1 6 5 7 -1 7 3 6 ) вовсе не отталкивал от него ученых фран­
цузских аббатов. Несмотря на напряженные дипломатические отношения между
Англией и Францией, письма членов Лондонского Королевского общества регуляр­
но доставлялись их оппонентам из Парижской Академии наук. Такая же ситуация
характерна и для франко-прусских отношений в XV III в. Английские и француз­
ские ученые вполне свободно обменивались даже такой стратегически важной
информацией, как данные картографии (Faivre J.-P. Savants et navigateurs: Un aspect
de la cooperation internationale entre 1750 et 1840 // Cahiers d>histoire mondiale. 1966.
Vol. 10. P. 1 1 4 -1 1 5 ).
78 Хотя риторика представителей мира науки, особенно, когда они обращались
к власть предержащим, могла быть отнюдь не космополитической. И это вполне
естественно, ибо ученые прекрасно понимали, что если постоянно напоминать
государям о соперничестве с соседями, можно получить средства на собственные
исследования. Кроме того, использовать такую риторику было необычайно при­
ятно, поскольку государством, которое служит интересам всего человечества, все
восхищаются, а соперники завидуют (что еще более приятно).

335


ПРИМЕЧАНИЯ

Roche D. Le Siecle des lumieres en province. Academies et Academiciens
provinciaux, 1 6 8 0 -1 7 8 9 : En 2 vols. Vol. 1. Paris; The Hague: M outon, 1978. P. 304.
80 К примеру, многие французские аристократы стали предпочитать прогулки в

Jardin du Roi диким прелестям охоты, а голландские бюргеры любили наведываться
на лекции по физике или анатомии.
81 Хотя и здесь, как и при рассмотрении других особенностей развития науки
в XV III в., ситуация оказывалась весьма противоречивой. О контрнаучных тенден­
циях и выступлениях в эпоху Просвещения см.: О гурцов А .П . Философия науки
эпохи Просвещения. М .: ИФ РАН, 1993; Д м ит риев И. С. «Союз ума и фурий»: фран­
цузская наука в эпоху революционного кризиса конца XV III столетия / / Наука и
кризисы: Историко-сравнительные очерки / Редактор-сост. Э. И. Колчинский. СПб.:
Дмитрий Буланин, 2003. С. 1 5 7 -2 2 9 .
82 Полное название должности руководителя B atim ents du Roi с 1726 по 1791 г. —
генеральный директор королевских сооружений, искусств, садов, академий и ману­
фактур (directeur g in eral des Batim ents du Roi, Arts, Jardins, A cadem ies et M anufactures).
83 Официальные названия Академии от ее основания до реставрации Бурбонов:
в 1 6 6 6 -1 6 6 9 гг. — A cad im ie des Sciences (основана Ж .-Б. Кольбером с одобрения
Людовика XIV; первое заседание состоялось 22 декабря 1666 г.; в указанный пери­
од Академия существовала без уставных документов); в 1 6 9 9 -1 7 9 3 гг. — A cadem ie
Royale des Sciences (указом Людовика X IV от 20 января 1699 г. Академия была ре­
организована и получила свой первый устав, который до 1793 г. претерпел шесть
изменений; решением Национального Конвента от 8 августа 1793 г. Академия наук
наряду с другими академиями была закрыта «как учреждение аристократического
характера, позорившее науки и ученых»). В 1795 г. Академия наук была в извест­
ном смысле восстановлена, но уже «на истинных началах республиканского равен­
ства» как первый класс — Classe des Sciences M athem atiques et Physiques — Института
Франции (Институт с течением времени менял свои названия, сначала он называл­
ся Institut N ational des Sciences et des Arts , c 1806 r. — Institut des Sciences, Lettres et Arts,
в 1809 г. он был переименован в Institut N ational de France , в 1811 г. он назывался
Institut Im periale des Sciences, Lettres et Arts, а с декабря 1811 (или с января 1812 г.) по
1814 г. — Institut Im perial d e France, или просто Institut Im perial, с 1815 по 1848 г. —
Institut Royal d e France). В 1816 г. после Реставрации Людовик XV III ордонансом от
21 марта 1816 г. возвратил отделениям Института название академий, причем каж­
дая академия, оставаясь формально частью Института, имела отныне свой устав,
независимое устройство и право свободно распоряжаться своим имуществом.
С 1816 по 1845 г. Академия наук официально именовалась как A cadem ie Royale des

Sciences d e lln stitut d e France.
84 A cadem icien honoraire c 31 августа 1877 г., вице-президент Академии в 1779,
1784 и 1791 гг., президент — в 1780 и 1792 гг.
85 A cadem icien honoraire с 16 июня 1749 г., вице-президент — в 1 7 5 0 ,1 7 7 0 , 1775 и
1781 гг., президент — в 1751, 1 7 7 1 ,1 7 7 6 , 1782 и 1786 гг.
86 A cadem icien honoraire с 6 марта 1750 г., вице-президент Академии — в 1751,
1 7 5 9 ,1 7 6 4 и 1780 гг., президент — в 1 7 5 2 ,1 7 6 0 ,1 7 6 5 и 1781 гг.
87 A cadem icien honoraire с 5 июня 1779 г., вице-президент Академии — в 1782 и
1787 гг., президент — в 1783 и 1788 гг.

336


ПРИМЕЧАНИЯ

88 A cadem icien honoraire с 20 декабря 1781, вице-президент Академии — в 1783
и президент — в 1784 г.
89 A cadem icien honoraire с 1 сентября 1764 г., вице-президент Академии — в 1765,
1772 и 1776 гг., президент — в 1 7 6 6 ,1 7 7 3 и 1777 гг.
90 Так, Ж .-Б.-Г. Бошар де Сарон вычислял орбиты комет, опираясь на данные
многолетних наблюдений Шарля Мессье (Ch. Messier; 1 7 3 0 -1 8 1 7 ). Кроме того, Бошар
собрал превосходную, возможно, лучшую в мире, частную коллекцию астрономи­
ческого инструментария и финансировал издание первой книги Лапласа: Theorie
du M ouvem ent et de la Figure elliptique des Planetes. Paris: Pierres, 1784 (о Бошаре см.:

Jones К. G. The Life and Death o f President de Saron, A stronom er and Victim o f Terror
/ / Journal of the British Astronom ical Association. 1968. Vol. 78, No 2. P. 1 1 0 -1 1 5 ).
91 Термин P. Раппапорт: «the existence o f this category (t. e. honoraires. — И .Д .) m ay
well account f o r the apparent absence o f social pressure in elections to the working ranks»
(R appaport R. The Liberties o f the Paris Academy o f Science, 1 7 1 6 -1 7 8 5 // The Analytic
Spirit: Essays in the H istory o f Science in H onor of H enry Guerlac / Ed. by H arry Woolf.
Ithaca (N Y ): Cornell University Press, 1981. P.232). Речь, конечно, не шла о возмож­
ности выбора в Академию представителей социальных низов, имелась в виду воз­
можность попадания в нее выходцев их «третьего сословия».
92 Gillespie Ch. С. Science and Polity in France at the End o f the Old Regime. Princeton
(N J): Princeton University Press, 1980. P.82.
93 Кстати, Бошар де Сарон в июне 1779 г. был проведен в Академию в качестве

academ icien honoraire surnum eraire и только спустя два года он стал «обычным»
honoraire.
94 До 1719 г. их называли eltves , т.е. учениками.
95 Реформы Академии 1699 г. предусматривали 10 мест для honoraires и по 20 —
для pensionnaires> associes и adjoints (ettves), но постепенно к середине XV III столетия
пропорции несколько изменились.
96 Pensionnaire botaniste с 20 июля 1758 г.
97 Я перечислил особенности профессиональной научной деятельности, ко­
торые обычно отмечаются в литературе; см., напр.: Ben D avid J. The Profession
o f Science and Its Powers / / M inerva. 1972. July. Vol. 10, No 3. P .3 6 2 -3 8 3 ; H all R.H .
Professionalization and Bureaucratization

//

A m erican

Sociological Review.

1968.

February. V ol.23, No 1. P .9 2 -1 0 4 .
98 К числу последних относили не только литераторов в современном смысле
слова, но и тех, кто писал учебники, составлял словари или издавал журналы.
99 А исос L L Institut de France. Lois, Statuts et Reglements C oncernant les Anciennes
Academ ies et lTnstitut, de 1635 a 1889. Tableau des fondations. Collection publiee sous la
direction de la com m ission administrative centrale par m. Leon Aucoc. Paris: Im primerie
nationale, 1889. P .L X X X V I, XCIII.
100 Леруа стал адъюнктом в августе 1751 г., a sso cii т ёсапісіеп — в январе 1766 г.,

pen sion naire т ёсапісіеп — в июле 1770 г.
101 Д ’Аламберу, члену и Французской академии, и Академии наук, приходилось
разбирать как литературные, так и научные тяжбы, причем последние были осо­
бенно мелочными и язвительными. «Месть поэта, — писал он с энциклопедиче­
ским знанием дела, — это злая эпиграмма; месть ученого более продумана и про­

337


ПРИМЕЧАНИЯ

должительна (une m auvaise epigram m e fa it quelquefois toute la vengeance du n poete;

celle d e «os sages est plus constante et plus reflechie )» ( D'Alembert J. Essai sur la societe
des gens de lettres et des grands, sur la reputation, sur les mecones et les recompenses
litteraires. // D’A lembert J. Melanges de litterature, d’histiore et de philosophie. Nouvelle
edition, revue, corrigee, et augmentee tres-considerablem ent par l’Auteur. Tome Premier.
Amsterdam : chez Z. Chatelain & fils, 1759. P. 353).
102 Указанное требование относилось к случаям выборов associis и pensionnaires ,
поскольку при выборе адъюнктов все претенденты были «со стороны».
103 До этого года место оставалось незанятым по причине отсутствия достойно­
го претендента.
104 Спустя менее чем 10 месяцев Жоффруа-мл. скончался не дожив до 33 лет.
Возможно, Элло, зная о его болезни, хотел оказать ему таким образом моральную
поддержку.
105 В июле 1741г., за четыре с половиной месяца до смерти, Гуно был избран associe.
106 Жан-Фредерик Фелипо, граф Морепа (J.-F. Phelypeaux, com te de Maurepas;
1 7 0 1 -1 7 8 1 ) — французский государственный деятель, в 17 лет был назначен ми­
нистром королевского двора (M aison du Roi ), а в 22 года стал военно-морским ми­
нистром ( Secretaire d ’Btat de la M arine). В 1749 г. был смещен и выслан из Парижа за
эпиграмму на мадам де Помпадур.
107 В письме Л.Л.Блю ментросту от 22 мая (2 июня по н.ст.) 1724 г. Ж .-Н . Делиль
выразил готовность работать в Петербургской Академии наук по астрономии, гео­
графии и навигации, обещая при этом привести с собой младшего брата (Л. Делиля
де ля Кройера) и инструментального мастера П. Виньона (Петербургский филиал
архива РАН. Ф. 1. О п.З. Д .8 . Л. 1 7 8 -1 7 8 о б .). 13 сентября (2 4 сентября по н.ст.) того
же года Ж. П. Биньон сообщил, что Ж .-Н . Делилю разрешено ехать в Петербург (там
же. Ф. 1. О п.З. Д .8. Л. 1 6 2 -1 6 3 ). 9 января 1725 г. (по ст.ст.) Л.Л.Блю ментрост сооб­
щил в Париж российскому послу князю Б. И. Куракину, что Петр I согласился удов­
летворить все требования Ж .-Н . Делиля и велел выделить сумму, эквивалентную
1 0 0 0 0 франков на инструменты и переезд, а также на жалованье Л. Делилю де ля
Кройеру и прочие расходы. Последний впоследствии принимал участие в экспе­
дициях, организованных Петербургской Академией наук в Архангельскую губер­
нию, на Кольский полуостров и в Сибирь для исправления карт. Он умер от цинги
в 1741 г. во время Второй камчатской экспедиции В. Беринга.
108 Впоследствии Б.-Ж .Сорен стал известным юристом, поэтом и драматургом.

т Реомюр 11 раз избирался директором Академии и 10 раз заместителем ди­
ректора ( sous-dirtcteur ), в том числе и в 1739 г.
110

Иногда власть, вмешиваясь в процедуру выборов, упаковывала свои желания

в изящную обертку. Так, в 1770 г. в Академии появились сразу две адъюнктские
вакансии по классу астрономии. На одну из них были предложены кандидатуры
Шарля Жозефа Мессье (Ch. J. Messier; 1 7 3 0 -1 8 1 7 ) и Жана-Доминика де Кассини
(J.-D .D e Cassini или Cassini IV; 1 7 4 8 -1 8 4 5 ). Академия предпочла Мессье. Король
не возражал. Однако министр ( Secretaire d'Btat d la M aison du Roi) Сен Флорентен
(L. РЬёІуреаих, com te De Saint-Florentin, Due De Ьаѵгііііёге; 1 7 0 5 -1 7 7 7 ) в письме Ака­
демии, подтверждавшем королевское решение, заметил, что Его Величество под­
твердил бы избрание Кассини на вторую вакансию, но «ему [королю] не хотелось

338


ПРИМЕЧАНИЯ

подрывать принятую процедуру и даже малейшим образом нарушать правила Ака­
демии, которая должна сама избрать Кассини». Неделю спустя последний получил
подавляющее число голосов (Proces-V erbaux des Seances de l’Academie des Sciences.
1770. 14. VII).
111 К примеру, в 1752 г. адъюнктами по химии были утверждены Г.-Т. Барон
(H .-Th. Baron б’НёпоиѵіІІе; 1 7 1 5 -1 7 6 8 ) и К.-Ф.Жоффруа (последний — в качестве
внештатного адъюнкта); в январе 1763 г. адъюнктами по астрономии были утверж­
дены Ж .-С .Байи и Э .-С.Ж ёра (E.-S. Jeaurat; 1 7 2 4 -1 8 0 3 ) (последний в качестве внеш­
татного) и в мае 1768 г. адъюнктами по химии стали А.-Л. Лавуазье (внештатный
член) и А.-Г. Жар (А. G. lars; 1 7 3 2 -1 7 6 9 ).
112 Histoire de l’Academie Royale des Sciences: annee 1 699[—1790], avec les m em oires
de m athem atique et de physique pour la mem e annee: En 93 t. Tirez des registres de cette
Academie. Paris: J. Boudot, puis Imprimerie royale, puis imprimerie de Du Pont, 1 7 0 2 1797. Аппеё 1781 (1 7 8 4 ). P.31.
113 Цит. no: H ahn R. The A natomy o f a Scientific Institution: The Paris A cadem y o f
Sciences, 1 6 6 6 -1 8 0 3 . Berkely: University o f California Press, 1971. P.82.
114 Это в 1784 г. отметил Лавуазье: « ...н и один знаменитый [французский] уче­
ный не умер, не будучи членом Академии» (цит. по: R appaport R. The Liberties o f the
Paris A cadem y o f Sciences: 1 7 1 6 -1 7 8 5 . P. 236).
115 Lavoisier A .L. Analyse du gypse, ргё5етёе а ГАсаёётіе des sciences le 2 7 fevrier
1765 // Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 3. P. 111. Здесь и далее я буду ссылаться на собра­
ние сочинений Лавуазье: Lavoisier А. L. CEuvres

En 6 t. / РиЬІіёев par les soins de

Son Excellence le Ministre de l’lnstruction publique et des cultes. [Ed. par J.-B. Dumas,
E .G rim au x et F .-A .F o u q ^ ].

Paris: Im primerie

Ітрёгіаіе,

1 8 6 2 -1 8 9 3 . T. 1: Traite

ё іё т е т а іг е de chim ie; Opuscules physiques et chimiques (1 8 6 4 ); T .2: tytemoires de
chem ie et de physique (1 8 6 2 ); T. 3: М ётоігев et rapports sur divers sujets de chim ie et de
physique pures: ou ap p liq u es к l’histoire naturelle gёnёгale et a l’hygiene publique (1 8 6 5 );
T. 4: М ёто ігез et rapports sur divers sujets de chim ie et de physique pures ou ap p liq u es

к Thistoire naturelle, a l’administration et a l’hygiene publique. Pieces relatives к l’histoire
(1 8 6 8 ); T. 5: М ё т о іг а de gёologie et de m i^ ra lo g ie . Notes et nremoires divers de chimie.
М ётоігез scientifiques et administratifs sur la production du saltpetre et sur la regie des
poudres (1 8 9 2 ); T .6: Rapports а ГАсаёётіе, notes et rapports divers. Ё соп отіе politique,
agriculture et finances. Com m ission des Poids et Mesures (1 8 9 3 ); T .7: C orrespondance,
recueillie et аппоіёе par Кепё Fric. / РиЫіё sous le patronage de ГAcadёmie des sciences
et avec le concours de TUNESCO; preface de Louis de Broglie. Fasc. 1: 1 7 6 3 -1 7 6 9 ; Fasc.
2: 1 7 7 0 -1 7 7 5 ; Fasc. 3: 1 7 6 3 -[1 7 8 3 ]. Paris: Editions Albin Michel, 1 9 5 5 -1 9 5 7 -1 9 6 4 ;

Lavoisier A .L. 1) Oeuvres: correspondance, риЫіёе sous les auspices du С о т к ё Lavoisier
de ГAcadёmie des Sciences / Avant-propos de Alain Horeau; introduction de Michelle
Goupil. Fasc. 4: 1 7 8 4 -1 7 8 6 . Paris: Belin, 1986; 2) Oeuvres: correspondance, publie sous
les auspices de С о тК ё Lavoisier de І А х ^ ё т і е des Sciences / Avant-propos de Henri
Kagan; ёdition dirigie par Michelle Goupil. Fasc. 5: 1 7 8 7 -1 7 8 8 . Paris: Acadёm ie des
sciences, 1993; 3) Oeuvres: correspondance, риЫіё sous les auspices de С о т к ё Lavoisier
de І А х ^ ё т і е des Sciences / Avant-propos de Henri Kagan; ёdition dirigiё par Patrice
Bret. Fasc. 6: 1 7 8 9 -1 7 9 1 . Paris: Acadёmie des sciences, 1997.
1,6 Ibid. P.112.

339


ПРИМЕЧАНИЯ

117 Руэль в мае 1744 г. был избран адъюнктом, а в июле 1752 г. associe Академии.
118 Lavoisier А. L Oeuvres. Т. 5. Р.ХІѴ.
119 Так часто называли академический журнал M emoires de mathematique et
de physique presentes a ГАсабётіе royale des sciences par divers savans et lus dans les
a sse m b le s

En 11 t. Paris: De lTmprimerie Royale, [t. 8 - 9 : Chez Moutard, im primeur-

libraire de la reine & des IVtemoires de 1’Academie royale des sciences: Panckoucke, libraire
de lAcadem ie royale des sciences; t. 1 0 -1 1 : De lTmprimerie de Moutard, im prim eurlibraire de la reine, de M adame, de M adam e Com tesse dArtois, & de lAcadem ie royale des
sciences], 1 7 5 0 -1 7 8 6 . Заглавия отдельных томов: t. 2 - 1 0 : M emoires de mathematique
et de physique, presentes a lA cadem ie royale des sciences, par divers savans, & lus dans
ses assemblees; t. 11: Recueil de mem oires et de pieces sur la formation et la fabrication
du salpetre.
120 Lavoisier A .L. Sur le gypse. Deuxtem e m em oire / / Lavoisier A. L. Oeuvres. T .3.
P. 1 2 8 -1 4 4 .
121 Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 7 : C orrespondance. Fasc. 1. P. 7 -1 2 .
122 Ibid.
123 Ibid. В то время 1000 экю были эквивалентны 6 0 0 0 ливров, т.е. годовому жа­
лованью трех академиков.
124 Ibid.
125 До 1722 г. — Conseil d e com m erce , который был основан в 1700 г. для ведения
всех дел, касавшихся торговли и мануфактуры (существовавший до этого Conseil d e

com m erce , созданный Ж .-Б. Кольбером, был эфемерной структурой). В 1722 г. адми­
нистративные функции этого органа были расширены.
126 G rim aux £d. Lavoisier: 1 7 4 3 -1 7 9 4 , d’apres sa correspondance, ses m anuscrits, ses
papiers de famille et dautres docum ents inedits : 2nd ed. avec dix gravures hors texte
en taille-douce et en typographic. Paris: Felix Alcan, 1896. (I. С ё п ё а ^ іе з ; II. M adame
Lavoisier; III. Bibliographic; IV. Les biographies de Lavoisier et les jugements p o ^ s sur
son oeuvre; V. Les portraits de Lavoisier; VI. Les habitations de Lavoisier; VII. La e l a ti o n
des «Annales de chim ie»; VIII. «La republique n’a pas besoin de savants»; IX. Un livret du
Salon de 1785). P. 2 0 / Перевод Я. Г. Дорфмана (Дорфм ан Я. Г. Лавуазье: 2-е изд., перераб. М.: И зд-во АН СССР, 1962. С. 33).
127 Lavoisier А. L Oeuvres. Т. 7: C orrespondance. Fasc. 1. P.49.
128 По-видимому, отец согласился признать за ним этот статус уже в начале года.
129 По условному пересчету на сегодняшний курс эта сумма эквивалентна при­
мерно 6 3 - 6 4 млн долларов СШ А.
130 340 0 0 0 ливров были уплачены наличными и 180 тыс. — ценными бумагами.
131 В 1678 г. Людовик X IV сделал своей постоянной резиденцией Версаль и ака­
демики смогли с 1699 г. проводить свои заседания не в королевской библиотеке,
а в бывших покоях короля на втором этаже Лувра. Им было отведено там четыре
просторные комнаты. Собрания проходили в зале Генриха II по средам и субботам
еженедельно с 3 до 5.
132 В первые годы своего существования Академия испытывала острую нехватку
людей науки: Р. Декарт умер в 1650 г., П. Гассенди — в 1655 г., Б. Паскаль — в 1662 г ,
П. Ферма —■ в 1665 г. Тогда Кольберу посоветовали пригласить иностранцев. Кро­
ме Гюйгенса членами Академии стали польский астроном Я.Гевелиус (1 6 2 5 -1 7 0 9 ),

340


ПРИМЕЧАНИЯ

голландский математик Воссиус ( 1 6 1 8 -1 6 8 9 ), «первый математик Великого герцога
Тосканского» В.Вивиани (1 6 2 2 -1 7 0 3 ). Поначалу они получали от 1200 до 1500 лив­
ров, кроме Гюйгенса и Кассини, которым, как уже было сказано, платили много
больше. После избрания иностранцы не переезжали в Париж и не участвовали в
заседаниях Академии (опять-таки, за исключением Кассини и Гюйгенса, который
прожил в Париже с 1666 по 1681 г., время от времени возвращаясь в Голландию), но
Людовику XIV было важно, чтобы его почитали в Европе как покровителя наук и
искусств. Кассини сначала получал 6 0 0 0 ливров в год, как и Гюйгенс, затем, в 1671 г.,
его жалованье возросло до 9 0 0 0 («принимая в соображение его глубокие познания
в математике»), а в 1675 г. ему прибавили еще 2 0 0 0 ливров.
133 H ahn R. Scientific Research as an O ccupation in Eighteenth-Century Paris
// M inerva: Review o f Science, Learning and Policy, 1975. Vol. 13. P. 5 0 1 -5 1 3 .
134 B ertran d /. LAcademie des Sciences et les acadёm iciens de 1666 a 1793. Reimpression
avec un index additionel ajoute. Amsterdam : B .M .Israyel, 1969. [Репринт парижского
издания 1869 г ]. P .8 5 -8 7 .
135 Ibid. P.87. Надо, разумеется еще принять во внимание инфляцию. В 1727 г.
Р. Реомюр писал, что 1500 ливров во времена Кольбера (ум. в 1683 г.) эквивалентны
4 0 0 0 -5 0 0 0 ливров конца 1720-х годов ( M aindron E. LAcademie des Sciences. Histoire
de lAcadem ie — foundation de lTnstitut National — Bonaparte m em bre de lTnstitut
National. Paris: Alcan, 1888. P. 109).
136 Journal du Tresor de ГAcadёmie: 1 7 9 2 -1 7 9 3 , fol. 3. M anuscript 114, Cornell
University.
137 H ahn R. Scientific R esearch... P. 507, n. 17. Приведенная цифра касается «благо­
родных» особ, домашний слуга получал около 8 0 ливров в год (плюс еда и кров), ка­
мердинеры от 100 до 6 00, в зависимости от статуса и доходов господина (D'Avenel G.
H istoire ёсопотіцие de Іа ргоргіёіё, des salaires, des denrees et de tous les prix en
gёnёral: depuis Гап 1200 jusqu’en Гап 1800: En 7 t. T. VII. New York: B. Franklin, 1 9 6 8 1969. [Ser.: Burt Franklin research and source works s e rie s ; 236] (Reprint o f the edition
published in Paris, 1 8 9 4 -1 9 2 6 ). P .2 5 7 ). Наемный рабочий бондарь получал в год
около 150 ливров, а типограф — до 70 0 ( Sonenscher М. W ork and Wages: Natural Law,
Politics and the Eighteenth-century French Trades. Cam bridge: Cam bridge University
Press, 1989. P .203).
138 T .e. при Людовике XV (самостоятельное правление: 1 7 2 3 -1 7 7 4 ), правнуке
Людовика X IV (самостоятельное правление: 1 6 6 1 -1 7 1 5 ), и Людовике XV I (самосто­
ятельное правление: 1 7 7 4 -1 7 9 3 ).
134 H ahn R. Scientific R esearch... P.507.
140 Далеко не всем французским академикам удавалось дожить до 60 лет. Рекор­
ды долголетия поставили в XV III в. Б. Фонтенель, не доживший до своего столетия
33 дня, а в X IX в. —■ химик М. Э. Шеврель, проживший 102 года 7 месяцев и 9 дней.
141 Fontenelle В. L e Bovier. Oeuvres: prёcёdёes d’une notice sur sa vie et ses ouvrages:
En 5 t. Paris: Salmon, 1825. T. 2. P. 25.
142 G randjean d e Fouchy J.-P. Eloges des academ icians de ГAcadёmie Royale des
Sciences, m orts depuis Fan 1744. Paris: Brunet, 1761. T .L P.IV-V.
143 Sedillot L A. Les professeurs de m atl^m atiq ues et de physique gёnёrale an College
de France. Rome: Im primerie des Sciences M atl^m atiques et Physiques, 1869. (Estratto

341


ПРИМЕЧАНИЯ

dal: Bullettino di bibliografia e di storia delle scienze m atem atiche e fisiche, anni II—III,
1 8 6 9 -1 8 7 0 .)
144 Constant J.-P. Lenseignement de la chim e au Jardin Royal des plantes de Paris.
Cahors: Coueslant, 1952; Crestois P. LEnseignem ent de la botanique au Jardin Royal des
Plantes de Paris. Cahors: Coueslant, 1953.
145 Delaunay P Le monde medical parisien au dix-huitieme siecle. Paris: Rousset, 1906;
C aze M. Le College de pharmacie de Paris (1777 -1 7 9 6 ). Fontenay-aux-Roses: Bellenand, 1943.
146 В Арденнах, на берегу Мааса.
147 D hom bres N., D hom bres J. Naissance d’un pouvoir: sciences et savants en France,
1 7 9 3 -1 8 2 4 . Paris: Payot, 1989. (Ser.: Bibliotheque historique.) P. 180.
,4H Duveen D. /., H ahn R. Laplaces Succession to Bezouts Post o f Exam inateur des
Eleves de ГАгШІегіе / / Isis. 1957. V ol.48, No 4. P .4 1 6 -4 2 7 .
149 Llnstitut de France: Lois, statutes et reglements concernant les anciennes academ ies
et Llnstitut de 1635 a 1889 / Ed. L. Aucoc. Paris: Im primerie Nationale, 1889. P .L X X X IV LXXXV .
150 Sturdy D. J. Science and Social Status: The M embers o f the A cadem ie des Sciences
1 6 6 6 -1 7 5 0 . W oodbridge: Boydell Press, 1995. P .3 3 4 ,341.
151 Один из немногочисленных примеров — маркиз Г.де Куртиврон (G .L e
Com passeur de C requy-M ontfort de Courtivron; 1 7 1 5 -1 7 8 5 ) —■ адыонкт Академии по
классу механики с 1744, associe — с 1746 г., и pen sion naire veteran — с 1765 г.
152 Хотя, как известно, имели место и контрнаучные (более того, антиинтеллектуалистские) выступления, о чем подр. см.: О гурцов А .Я.Ф илософ ия науки...
153 Young A. Travels in France During the Years 1 7 8 7 ,1 7 8 8 & 1789 / Ed. by C onstantia
Maxwell. Cam bridge: TheCam bridge University press, 1929. P .4 0 6 -4 0 7 . Арпан — старая
французская земельная мера (ок. 58,47 м); септье — старая французская мера объ­
ема для зерна.
154 B ak er К. М. C ondorcet, from Natural Philosophy to Social Mathem atics. Chicago:
University o f Chicago Press, 1975. Кондорсе был назначен председателем Комитета по
уравниванию мер и весов, пост этот он занимал до 1791 г.
155 О причинах этой неудачи см.: B aker К.М . Scientism at the End o f the Old
Regime: Reflections on a Theme o f Professor Charles Gillispie // M inerva. 1987. Vol. 25.
P .2 1 -3 4 ; esp. p .2 6 -2 7 .
156 Gillispie Ch. C. Science and Polity in France: the Revolutionary and Napoleonic
Years. Princeton (N J); Oxford: Princeton University Press, 2004. P .2 2 3 -2 8 5 ; 4 5 8 -4 9 3 .
157 Среди его реформ (задуманных и начатых) можно назвать следующие: от­
мена цехового строя, ликвидация круговой поруки, существовавшей при взимании
земельного налога, создание прообраза Центрального банка, коренное изменение
механизма управления провинциями, в соответствии с которым вместо назначен­
ных из центра интендантов вводилась бы система ограниченного сословного само­
управления и, наконец, главная его реформа — либерализация хлебной торговли.
158 Gillispie Ch. С. Science and Polity in Fran ce... P.21.
159 Ibid. P. 1 5 -5 0 .
160 C ondorcet J.-A.-N. Vie de M. Turgot // Oeuvres de Condorcet: En 12 t. T. V (2):
Melanges de litterature et de philosophic (1847) / Publiees par A. C ondorcet O 'C onnor et
M .F. Arago. Paris: Firm in Didot freres, 1 8 4 7 -1 8 4 9 . P.224.

342


ПРИМЕЧАНИЯ

161 Ibid. P.80.
162 Ibid. P.224.
163 Цит. по: Д орфм ан Я . Г. Лавуазье: 2-е изд. С. 270. Лавуазье был неодинок, ут­
верждая, что революция закончена. 22 июля 1789 г. герцог Дорсет (J. F. Sackville, 3rd
Duke o f D orset; 1 7 4 5 -1 7 9 9 ), английский посол в Париже, докладывал в Лондон: « ...
революция во французском государственном строе и в правлении может, как я по­
лагаю, считаться завершенной» (цит. по: Hunt L A. Politics, Culture, and Class in the
French Revolution. 20th anniversary ed. Berkley: University o f California Press, 2004.
P.57)
164 Подр. см.: Ревуненков В. Г. Очерки по истории Великой французской револю­
ции: 1 7 8 9 -1 7 9 9 . Л.: И зд-во Ленингр. ун-та, 1989. С. 1 4 8 -1 4 9 .
165 «Внутренне, — писал Людовик XV I своему личному эмиссару, — я не могу
одобрить революцию и нелепую, ненавистную конституцию, которая ставит меня
ниже, чем был поставлен польский король < . . . > Вместо гражданской войны будет
война политическая, и положение в результате этого станет гораздо лучше <...> .
Физическое и моральное состояние Франции таково, что она не сможет выдержать
в этой войне и половину кампании, но надо, чтобы казалось, что я действительно
готов ее начать» (цит. по: Ревуненков В . Г. Очерки по истории Великой французской
револю ции... С. 157).
166 «Нам нужны великие измены, — говорил Ж. П. Бриссо, заранее уверенный в
предательстве короля, — в этом наше спасение» (цит. по: Там же. С. 158).
167 В состав правительства с 13 июня 1792 г. входили Ж. -М . Ролан де ла Платьер
(J.-M . Roland de La Platiere; 1 7 3 4 -1 7 9 3 ), женевский банкир Э.Клавьер (Е.С1аѵіёге;
1 7 3 5 -1 7 9 3 ), математик Г.Монж, Ж. Дантон (G. J.D anton; 1 7 5 9 -1 7 9 4 ), военный инже­
нер Ж .Серван (J.Servan; 1 7 4 1 -1 8 0 8 ) и П .-А . Лебрен (P.-H .-H .-M .T on du , dit LebrunTondu; 1 7 5 4 -1 7 9 3 ).
168 10 июля 1792 г. все шесть министров подали в отставку, сетуя на «анархию,
которая парализует оборону».
169 Карлейль Т. Французская революция. История / Пер. с англ. Ю. В. Дубровина
и Е. А. Мельниковой. М .: М ысль, 1991. С. 3 2 4 -3 2 5 .
170 10 октября 1789 г. доктор Гильотен на заседании Учредительного собрания
внес предложение о том, чтобы смертная казнь всегда производилась одним и тем
же способом — через обезглавливание, и притом посредством машины, дабы по­
добный способ казни не составлял более привилегии знатных особ, а самый про­
цесс казни производился как можно быстрее и причинял как можно менее страда­
ний. После продолжительных дебатов идея Гильотена была принята, и этот способ
казни был узаконен в 1791 г. Вопрос о способе совершения казни был передан на
рассмотрение особой комиссии, по поручению которой д-р Антуан Луи (А. Louis)
составил докладную записку, где предложил использовать машину, описанную ра­
нее Гильотеном. (Впрочем, подобное приспособление для казни было известно за ­
долго до Революции, и Гильотен, возможно, просто воспользовался уже известным
приемом.) 10 апреля 1792 г. Законодательное собрание поручило доктору Луи соз­
дать такую машину, что и было незамедлительно исполнено немецким мастером по
изготовлению арф по фамилии Шмитт (Schmitt). 25 апреля 1792 г. после опытов над
трупами, в Париже, на Гревской площади (Place d e Greve)t была произведена пер­

343


ПРИМЕЧАНИЯ

вая казнь с использованием новой машины, которую поначалу назвывали Louisette
(в честь доктора Луи) или la petite L ouison , но вскоре стали именовать гильотиной.
171 Л еван доѳск ий А. Белый слон Карла Великого. Невыдуманные истории. М.:
Высшая школа, 1993. С. 173.
172 Несмотря на шум и крики, гражданские банкеты с пением «Марсельезы» и

Qa ira , потоки патриотического парламентского красноречия и граничивший с без­
умием страх, в добровольцы записалось всего около 18 тыс. человек.
173 Ревуненков В. Г Очерки по истории Великой французской револю ции...
С. 214.
174 Возможно, одной из причин вывода прусских войск с территории Франции
после сражения при Вальми стало опасение прусского короля опоздать к подготов­
ленному усилиями правительства Екатерины II разделу Польши. В подтверждение
этой версии П. А. Кропоткин приводит следующее свидетельство полковника Ф.де
Бре: «Пруссаки, встретив непредвиденное препятствие на пути в Париж, поняли,
что это предприятие может потребовать значительного усилия, которое поглотит
все их средства, между тем как русские будут вольны действовать в это время в
Польше. Это значило бы упустить добычу ради ее тени. Дележ Польши совершить
было легче, чем завоевать Францию» ( Кропот кин П .А . Великая французская рево­
люция 1 7 8 9 -1 7 9 3 . М.: Наука, 1979. С. 255).
175 Впоследствии де Кюстин, обвиненный Конвентом в том, что не приложил
должных усилий для удержания Майнца, был приговорен к смерти и казнен 28 ав­
густа 1793 г. Его сын пытался защитить отца, однако тоже погиб на гильотине.
176 Остальные секции присоединились позднее.
177 В частности, сапожник Сим ок от секции Французского театра, которому
позднее передали на воспитание семилетнего дофина (Людовика X V II).
17н Цит. по: М олчан ов Н. Н. Монтаньяры. М.: Молодая гвардия, 1989. (Сер.:
Жизнь замечательных людей. Вып. 11 (6 9 9 ).) С. 277.
179 Чудинов А. В. Французская революция: история и мифы. М .: Наука, 2007.
С. 297.
180 Конвент начал свою работу 20 сентября 1792 г. в день сражения при Вальми.
22 сентября 1792 г. Конвент провозгласил Францию республикой.
181 М олчан ов Н. Н. Монтаньяры. С. 2 8 3 - 2 8 4
182 Цит. по: Ревуненков В . Г. Очерки по истории Великой французской револю­
ц и и ... С .2 1 8
183 Цит. по: М олчан ов Н . Н. Монтаньяры. С. 286
184 Одна любопытная деталь. Накануне 2 сентября генеральный прокурор Ком­
муны приказал освободить из тюрьмы Аббатства драматурга Бомарше. Робеспьер
и Тальен добились освобождения неприсягнувших священников, которые были их
учителями в Лицее Людовика Великого. Дантон и Фабр д’Эглантин также спасли
нескольких знакомых. Чудом, благодаря настойчивости своего ученика, спасся ака­
демик Р. Ж. Гаюи, выдающийся кристаллограф, арестованный 12 августа как непри­
сягнувший аббат (о чехМ см. с. 386).
185 Цит. по: М олчан ов Н.Н . Монтаньяры. С. 3 3 0 -3 3 1 .
186 Россия на этом этапе хотя и не участвовала в военных действиях, но порвала
с Францией дипломатические отношения.

344


ПРИМЕЧАНИЯ

|Н7 Первые ассигнаты появились 21 декабря 1789 г., причем они были выпущены
не независимым Национальным эмиссионным банком, на чем настаивал Неккер, а
правительством. В 1790 г. были приняты декреты, которые фактически превращали
ассигнаты в бумажные деньги. В частности, 12 сентября появился декрет, согласно
которому ассигнаты следовало считать такими же полноценными деньгами, как и
золотые монеты, а 29 сентября власть отменила процентный доход по своим бу­
магам. Однако во Франции нашлись несколько трезвомыслящих человек, которые
осознали, что происходит и выступили против авантюристической финансовой
политики. Здесь в первую очередь следует назвать имена Лавуазье и Пьера Самю ­
эля Дюпона де Немура (см. с. 1 0 2 -1 0 5 ). Последний предлагал решать финансовые
проблемы государства посредством создания наряду с бюджетом своеобразного
внебюджетного фонда, формирующегося за счет церковной десятины, полагая, что
расходы на скромное содержание католической церкви будут значительно меньше
поступлений от этого налога. Когда же депутаты пошли по другому пути, Дюпон
встал в оппозицию. В 1790 г. он выпустил брошюру (Opinion de М. Du Pont, depute
de Nemours, sur le projet de creer pour d ix-neuf cents millions dassignats-m onnoie, sans
interet / Exposee <i l’Assemblee nationale le 25 septembre 1790. Paris: Chez Baudouin,
1790), в которой доказывал, что результатом игр с ассигнатами станет лишь рост
цен, пропорциональный масштабам эмиссии. Но к мнениям Лавуазье и Дюпона не
прислушались и в итоге то, что казалось кому-то выходом из финансового кризиса,
привело страну к более масштабному кризису — макроэкономическому ( Травин Д.
М аргания О. Европейская модернизация: В 2 кн. Кн. 1. М.: О О О «Издательство
А СТ»; СПб: Terra Fantastica, 2004. С. 2 0 3 -2 0 4 ).
188 К русанов П. Марат и Шарлотта Корде: убить дракона // Крусанов П. Все про­
чее — литература (сборник эссе). СПб.: Амфора. ТИ Д Амфора, 2007. (Сер.: «Личное
мнение».) С. 95.

т Цит. по: М олчанов Н. Н. Монтаньяры. С. 336.
190 Цит. по: Там же.
191 С октября 1793 г. он стал официально называться Революционным трибуналом.
192 Там крестьяне и прежде выражали недовольство религиозной политикой Ре­
волюции, а попытка провести рекрутский набор спровоцировала восстание, охва­
тившее весь департамент.

т М олчан ов Н. Н. Монтаньяры. С. 342.
194 В исторической литературе его называют также «первым Комитетом обще­
ственного спасения» или «Комитетом Дантона». Этот Комитет просуществовал до
июля 1793 г., когда в него вошел Робеспьер, после чего к осени этого года сформи­
ровался «второй Комитет общественного спасения», якобинский, просущ ествовав­
ший до термидорианского переворота (2 7 июля 1794 г ).
195 M ortim er-Ternaux М. Histoire de la Terror, 1 7 9 2 -1 7 9 4 , dapres des docum ents
authentiques et inedits: En 7 1. T. 1. Paris: Michel Levy Freres, 1862. P.8.
196 K afrer E Les Encyclopedistes et la Terreur / / Revue d’Histoire M oderne et
Contem poraine. 1967. T. 14, No 3. R 2 8 4 -2 9 5 .
197 Sydenham M.J. The First French Republic: 17 9 2 -1 8 0 4 . London: Batsford, 1974. P. 312.
m Ревуненков В .Г Очерки по истории Великой французской революции...
С. 2 1 2 -2 1 9 .

345


ПРИМЕЧАНИЯ

199 Формально во всех органах революционной власти не было постоянного
председателя.
200 H erault de Sechelles M .-J. Theorie de lambition et autres essais / [Presente par]
Gerard Guegan. Paris: Editions Ramsay, 1978. P. 3.
201 Эро был заподозрен коллегами в измене и с ноября 1793 г. его перестали при­
глашать на заседания Комитета, а потом (17 марта 1794 г.) арестовали. Из Комитета
действительно шла утечка секретной информации, но, кто был агентом монархи­
стов, осталось тайной. Одни исследователи называют Л. Карно, другие полагают,
что предателем был кто-то из служащих Комитета (см. подр.: Черняк Е.Б. Времен
минувших заговоры. М.: Международные отношения, 1994. С. 3 9 0 -4 0 0 ).
202 Saint-Just L А., de. O rgant: р о ё те en vingt chants. Au Vatican, 1789.
203 Цит. по: Кронин В. Наполеон. Биография / Пер. с англ. С. Струкова. М.: За­
харов, 2008. С. 79.
204 М олчан ов Н. Н. Монтаньяры. С. 413.
205 Карлейль Т. Французская революция. История / Пер. с англ. Ю. В. Дубровина и
Е. А. Мельниковой. М.: М ысль, 1991. С. 474. Карлейль ссылается здесь на: «Moniteur.
Seance du 17 Septembre 1793», т.е. на Gazette Nationale ou Le M oniteur Universel,
№ 2 6 2 ,1 9 Septembre 1793 (Reim pression de lancien Moniteur, seule histoire authentique
et inalteree de la revolution fran^aise depuis la reunion des E ta ts -g e ^ ra u x jusqu’au
Consulat (Mai 1789 — Novembre 1799). T. 1 -3 1 . Paris: Plon Freres, Im prim eurs-Editeurs,
1 8 5 8 -1 8 6 3 . T.X V II (1 8 6 0 ). P .6 8 0 -6 8 1 ). Однако в газете подобного высказывания
Ф.-А.М ерлена (Ph .-A .M erlin de Douai; 1 7 5 4 -1 8 3 8 ) нет.
206 French Revolution D ocum ents: In 2 vols. Vol. 1: 1 7 8 7 -1 7 9 2 / Ed. by J.M . Roberts;
V ol.2: 1 7 9 2 -1 7 9 5 / Ed. by R .C . Cobb an d J. Hardman. O xford: Blackwell, 1 9 6 6 -1 9 7 3 .
V ol.2. P .5 8 ,117.
207 Le Pere Duchesne, Ns 259. P.6.
208 Le patriote fran^ais, 21 September 1792.
209 La societe des Jacobins: recueil de documents pour l’histoire du Club des jacobins de
Paris / Ed. F.-A. Aulard: En 6 1 Paris, Librairie Jouaust, 1889-1897. T.5: Janvier 1793 k mars 1794
(Collection de documents relatifs a l’histoire de Paris pendant la Revolution franchise). P. 243.
210 Aus Lavaters Brieftasche:

Neues von

Johann

Kaspar Lavater: ungedruckte

Handschriften nebst Lavater-Erinnerungen m it Facsimiles / Hrsg. von Gustav Adolf
Muller. Miinchen: Seitz & Schauer, 1897. S. 5 2 -5 6 .
211 Robespierre M. Oeuvres: En 10 t. T .X : 5e partie: 27 juillet 1 7 9 3 -2 7 juillet 1794
/ Edition preparee sous la direction de M arc Bouloiseau et Albert Soboul. [Publ. [par] la
Vie section de l’Ecole Pratique des Hautes Etudes (sciences econom iques et sociales) et
[par] la Societe des Etudes Robespierristes]. Paris: Presses Universitaires de France, 1967.
P.523 (21 Messidor, An II [ 9 juillet 1794]).
212 3 a 17 месяцев почти непрерывных боев (с сентября 1793 по январь 1795 г.,
когда французы вступили в Амстердам и Голландия стала Батавской республикой)
революционными армиями было одержано 27 только крупных побед.
213 Из стихотворения А. С. Пушкина «К вельможе».
214 Первый экземпляр Traite Лавуазье получил из типографии 17 января 1789 г.
215 В редколлегию вошли Гитон де Морво, Лавуазье, Бертолле, Фуркруа, Дитрих,
Ассенфрац и Аде.

346


ПРИМЕЧАНИЯ

216 Laplace P.-S. M emoire sur la theorie de lanneau de Saturne 11 M emoires de
l’Academie Royale des Sciences de Paris, Annee 1787, 1789. P. 2 4 9 -2 6 7 .
217 Торжественная церемония состоялась в Версале 4 мая 1789 г.
2.8 Подр. о предложениях Ларошфуко см.: H ahn R. The A natom y o f a Scientific
Institution: The Paris Academ y o f Sciences, 1 6 6 6 -1 8 0 3 . Berkely: University o f California
Press, 1971. P .1 6 7 -1 7 3 .
2.9 Согласно королевскому указу от 23 апреля 1785 г. Академия была разделена
на восемь классов (разрядов): геометрии, астрономии, механики, физики, анато­
мии, химии и металлургии, ботаники и агрономии, естественной истории и мине­
ралогии. В каждый класс назначались по три пансионера и по три associes . Кроме
того, назначались непременный секретарь и казначей, а также двенадцать почетных
академиков и столько же внештатных сотрудников. Сверх того, восемь мест associes
резервировалось для иностранцев. В класс механики были определены пансионера­
ми Лаплас и два аббата: Ш. Боссю (Ch. Bossut; 1 7 3 0 -1 8 1 4 ) и Алексис Мари де Рошон
(А. М. de Rochon; 1 7 4 4 -1 8 1 7 ).
220 Представители семейства Кассини занимали пост директора (интендан­
та) Парижской обсерватории в течение 124 лет. Первым ее главой стал Джован­
ни Доменико Кассини или Кассини I (J. D. Cassini; 1 6 2 5 -1 7 1 2 ), член Академии с
1669 г. После него Обсерваторию возглавил его сын Жак или Кассини II (J. Cassini;
1 6 7 7 -1 7 5 6 ). Сын Жака — Цезарь-Франсуа Кассини де Тюри или Кассини III
(C.-F. Cassini de Thury; 1 7 1 4 -1 7 8 4 ), став директором Обсерватории, кроме астро­
номических наблюдений, занялся составлением топографической карты Фран­
ции, а его сын — Жан Доминик или Кассини IV (J.D .d e Cassini; 1 7 4 8 -1 8 4 5 ) будучи
во главе Обсерватории, довел эту карту до 180-го листа, не «охваченной» на ней
осталась только Бретань. 6 октября 1793 г. Обсерваторию (теперь она называлась
Обсерваторией Республики) посетили два члена C om iti (ГInstruction P ublique —
Л.-Ф .-А . Арбогаст (L.-F.-A . Arbogast; 1 7 5 9 -1 8 0 5 ) и А.Грегуар (H .G regoire;

1750—

1831), чтобы наблюдать солнечное затмение. Одновременно им пришлось засвиде­
тельствовать затмение клана Кассини как директоров Обсерватории: Кассини IV
вручил им прошение об отставке, поскольку был не в силах уразуметь демагогию
членов «Комитета шести», возглавлявшегося Робеспьером, требовавших, чтобы все
четыре сотрудника Обсерватории получали одинаковую зарплату и имели равные
права.
221 P roces-Verbaux de ГAcadёmie des Sciences. 10. III. 1790. P.74. См. также:

Lavoisier A.-L. Pieces relatives a la transform ation de lacadem ie, operee en 1785, sous mon
directorat // Lavoisier A .-L. Oeuvres. T .4. P .5 6 5 -6 1 4 ; P .5 9 7 -6 1 4 (Projet de Reglement).
Проект был подготовлен комиссией, в состав которой входили Лаплас, Кондорсе,
Борда, Боссю и Тийе.

222 P ro ces-Verbaux de 1’Academie des Sciences. 13. IX. 1790. Fol. 2 1 0 -2 1 1 .
223 P ro ces-Verbaux de l’Academie des Sciences. 19. II. 1791. Fol. 257.
224 О планах Кондорсе по реформе французской науки и образования речь пой­
дет далее.
225 Яркий пример тому — выступление Робеспьера в Коммуне 2 сентября 1792 г.,
в котором он заявил, что «убийца свободы Бриссо, заговорщики Жиронды < . . . >
продали Францию герцогу Брауншвейгскому» и «получили деньги за свою измену»

347


ПРИМЕЧАНИЯ

(цит. по: М олчан ов Н. Н. Монтаньяры. С. 292). Тем самым Робеспьер перед угрозой
национальной катастрофы опустился до самой низкопробной лжи, чтобы на волне
народного террора расправиться со своими политическими противниками. И по­
добных примеров было немало.
226 Ж. Н. Паш (J. Pach; 1 7 4 6 -1 8 2 3 ) — военный министр с 3 октября 1792 по 3 фев­
раля 1793 г., затем некоторое время был мэром Парижа.
227 Ж .-Б.Буш от (J.-B. Bouchotte, 1 7 5 4 -1 8 4 0 ) — якобинец, близкий к парижской
санкюлотерии, военный министр с 4 апреля 1793 по 31 марта 1794 г.
228 Карлейль Т. Французская революция. С. 410.
229 М арат Ж. П. Избр. произведения: В 3 т. / [Отв. ред. акад. В. П. Волгин]. Сост.:
акад. В. П. Волгин и А. 3. Манфред. Пер. С. Б. Кана. Коммент. В.М .Д алина. М.: И здво Академии наук СССР, 1956. Т. 3. С. 235.
230 Там же. С. 292, 262.
231 Кропоткин Я. А. Великая французская революция... С .349.
232 Цит. по: М олчан ов Н .Н . Монтаньяры. С. 126.
233 Впрочем, по мнению американского историка Клиффорда Коннера, слова
Марата о его стремлении к славе, следует понимать в историческом контексте —
речь шла скорее об «honour»y а не о «glory», т.е. о желании служить людям, а не
быть объектом почитания и поклонения (Conner С. D. Jean Paul Marat: Scientist and
Revolutionary. A m herst; New York: H um anity Books, 1998. P .4 5 -4 6 ), но убедительных
доказательств своей версии Коннер не привел.
234 К ареев Н. История Западной Европы в Новое время: В 7 т. Т. 3. СПб.: Типогра­
фия М. М. Стасюлевича, 1 8 9 2 -1 9 1 7 . С. 594.
235 M arat J. Р. Decouvertes de М. M arat, (docteur en m edecine & m edecin des gardesdu-corps de M onseigneur le com te d A rtois). Sur la lumiere; constatees par une suite
dexperiences nouvelles. Londres et se trouve a Paris, chez Jom bert, fils aine, 1780. Пери­
од его наиболее интенсивной экспериментальной деятельности охватывает 1 7 7 8 1782 гг. Его труды о природе теплоты, света и электричества были опубликованы
в 1780 и 1782 гг.: M arat J.P . 1) Recherches physiques sur le feu. Par M. Marat. Paris:
Chez C.A. Jom bert, fils aine, 1780; 2) Recherches physiques sur lelectricite. Oeuvres de
M. Marat. Paris: De Timprimerie de Clousier etc., 1782. В 1788 г. вышел в свет сборник
его научных трудов (M em oires Academiques. Paris: M equignon), в разное время по­
сылавшихся им в провинциальные академии Франции. Кроме того, Марат перевел
на французский и издал в 1787 г. «Оптику» И. Ньютона (последнее издание этого
перевода вышло в 1989 г.!).
236 La Correspondance de J.-P. Marat / Recueillie et annotee par Charles Vellay. Paris:
Librairie C harpentier et Fasquelle, 1908. (Ser.: L’filite de la Revolution.) P. 36. Первые кон­
такты Марата с Академией относятся к 1778 г.
237 Номинально эта Академия существовала с 1774 г., но практически бездей­
ствовала.
238 Подр. см: М олчан ов Н .Н . Монтаньяры. С. 1 1 9 -1 6 9 ; Ц вер а ва Г. К. Марат как
естествоиспытатель // Природа. 1988. № 4. С. 9 7 -1 0 3 ; Marat hom m e de science? / Sous
la direction de J. Bernard, J.-E L em aire, J.-P. Poirier. Contributions au colloque «Lbeuvre
scientifique de Jean-Paul M arat» tenu le 25 mai 1993 a la Fondation Mona Bism arck a
Paris. (Collection Les Em pecheurs de Penser en Rond). Paris: Laboratoire Delagrange

348


ПРИМЕЧАНИЯ

/ Synthelabo, 1993. Впрочем, его труды по теплоте, свету и элетричеству были пере­
ведены Христианом Вейгелем (Chr. Е. Weigel; 1 7 4 8 -1 8 3 1 ), профессором медицин­
ского факультета Университета Грайсвальда ( Greiswald), на немецкий язык и изда­
ны в Лейпциге в 1 7 8 2 -1 7 8 4 гг. Кроме того, эти работы получили благоприятные
отзывы во многих журналах: Journal de Physique (1781. Т. 18, Pt 1. Р. 3 1 7 -3 2 0 ); Journal
de Medicine (1781. V ol.55. P.475) и др.
239 Согласно королевскому указу от 24 января 1789 г. выборы депутатов от тре­
тьего сословия были многоступенчатыми.
240 Sournia J.-Ch. La M edecine revolutionnaire (1 7 8 9 -1 7 9 9 ). Paris: Payot, 1989. (Ser.:
Mёdecine et 50сіёіё5.) P. 109 et passim .
241 Он пребывал на этом п остус 1 по 17 декабря 1793 г.
242 A ulard Е-А . La so ciete des Jacobins; recueil de docum ents pour Thistoire du Club
des jacobins de Paris: En 6 t. T .5 (1 8 9 5 ). Paris: Librairie Jouaust etc. (t. 1 - 4 ); Librairie
L C e r f ( t .5 - 6 ) , 1 8 8 9 -1 8 9 7 . P.547.
243 Proces-verbaux du С о т к ё d e s tr u c tio n Publique de la Convention Nationale: En
7 1. T. 3: 21 novembre 1793 — 20 m ars 1794 ( le r frimaire an II — 30 ventose an II) (1897)
/ РиЫіё5 et annotes par J. Guillaume. Collection des docum ents inedits sur I’histoire de
France / РиЫіёв par les soins du Ministre de In s tru c tio n Publique. Paris: Im prim erie
Nationale, 1 8 9 1 -1 9 5 7 . P.202.
244 B arthilem y G . Les savants sous la Involution / Preface du prof. Jean Dorst. Le Mans:
Editions С ёпотапе, 1988. R 2 2 2 -2 2 3 .
245 Lavoisier A. L. Sur le Еусёе des A rts / / Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 6. P. 559.
246 Biographie Universelle. Nouvelle ёd.: En 45 t. T. 14 (1 8 5 6 ). Paris: M adam e
C. Desplaces, 1 8 5 4 -1 8 6 5 . P.522.
247 Ц ит. no: Barthelem y G. Les savants sous la involution / Preface du p ro f Jean Dorst.
Le Mans: Editions Сёпотапе, 1988. P 227.
248 Фуркруа был избран в этот Комитет 1 сентября 1794 г
249 Цит. по: Barthelem y G. Les savants sous la involution. P. 227.
250 М арат Ж. П. Памфлеты / Под ред. со вступ. ст. и коммент. Ц. Фридлянда. М.;
Л.: A cademia, 1934. (Сер.: Иностранные мемуары, дневники, письма и материалы.)
С. 525.
251 Фуркруа принадлежал к известному в свое время дворянскому роду, но, увы,
к его самой бедной и еще более обедневшей к середине X V III в. ветви. После того
как его отец, некогда фармацевт герцога Орлеанского, потерял эту должность, се­
мья оказалась на грани нищеты. Молодой Фуркруа был в отчаянии, ему пришлось
оставить парижский C ollige d* H arcourt и стать клерком в одной из канцелярий. По
счастью ему помог академик Ф. Вик д’Азир. Но и преодолев многие трудности и
получив известность в научных кругах, Фуркруа считал, что его способности и за ­
слуги не были оценены по достоинству. Отсюда, по мнению Кювье, берет начало
неприязнь Фуркруа к существовавшему порядку вещей и энтузиазм, с которым он
принял революцию, а затем требовал закрытия всех академий в стране (Biographie
Universelle. T. 14. P 522).
Что касается Ассенфраца, то он, сын владельца таверны, до 25 лет работал плот­
ником и землемером и только с 1782 г. стал изучать горное дело и металлургию. Как
заметил М. Кросленд, «his am bition greatly exceeded his ability» (Crosland M. Research

349


ПРИМЕЧАНИЯ

Schools of Chem istry from Lavoisier to W urtz // British Journal for the H istory o f Science.
2003. V ol.36, No 3. P.335 n. 15; см. также: Grison E. Letonnant parcours du republicain
J. H. Hassenfratz (1 7 5 5 -1 8 2 7 ): Du Faubourg M onm artre au Corps des Mines / Preface de
Thierry de M ontbrial. Paris: Presses de ГЁсоІе des Mines, 1996. (Ser.: Histoire et societes).)
Впрочем, отнюдь не все ученые, активно включившиеся во время Революции в по­
литическую деятельность, пережили тяжелую молодость. Л. Б. Гитон де Морво (L. В.
Guyton de M orveau; 1 7 3 7 -1 8 1 6 ), выходец из семьи адвоката и сам в юности слу­
живший в качестве avocat-general du Roi в парламенте Дижона, до Революции был
почетным академиком и королевским сановником, а в революционные годы стал
сначала президентом Патриотического клуба в Дижоне, потом (1 7 9 0 ) прокуроромсиндиком в Кот Д’Ор, позже (1 7 9 1 ) — депутатом Учредительного собрания, а затем
(1 7 9 2 ) — Конвента. С января 1793 г. Гитон — секретарь Комитета общей обороны,
а с 6 апреля по 11 июля 1793 г. — глава Комитета общественного спасения первого
состава, откуда был выведен за свою политическую умеренность.
252 Lavoisier A. Traite Elem entaire de Chim ie (Paris, 1789) // Lavoisier A .L . Oeuvres.
T .l . P.13.
253 Lavoisier A. L. Details historiques sur la cause de laugm entation de poids
quacquierent les substances metalliques lorsquon les chaufte pendant leur exposition a
lair / / Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 2. R 104.
254 Поэтому Лавуазье счел необходимым твердо заявить, что «эту [т. е. кисло­
родную] теорию, в развитие которой я в 1777 г. внес большой вклад (ja i d o m e de

nom breux developpem ents) и которую примерно с этого времени я довел до того со­
стояния, в котором она известна ныне, Фуркруа стал преподавать только зимой
1 7 8 6 -1 7 8 7 гг., позднее она была принята Гитоном де Морво, а Бертолле в 1785 г. все
еще пользовался флогистонной системой» (Ibid.).
255 Правда, как заметила М .Садун-Гупий, включение Бертолле в состав раз­
личных комиссий ( Com m ission ddgriculture et des artst Com m ission tem poraire des arts ,

Com m issions detu des sur les arm em ents и др.) «часто больше напоминало привлече­
ние в принудительном порядке ( requisition ), нежели добровольное сотрудничество»
( Sadoun-G oupil М. Le chim iste Claude-Louis Berthollet, 1 7 4 8 -1 8 2 2 , sa vie, son oeuvre.
Paris: Librairie Philosophique J. Vrin, 1977. (5ёг.: Histoire des sciences: textes et etudes).
P 30).
256 Sadoun-G oupil M. Le chim iste Claude-Louis Berthollet. P. 31.
257 К тому времени Лаплас уже занял низшую ступеньку в академической иерар­
хии Франции.
258 Цит. по: A ndoyer Н. L’Oeuvre scientifique de Laplace. Paris: Payot, 1922. (Ser.:
Collection Payot; No 20.) P.22. (Лаплас скончался 5 марта 1827 г. в Аркее (Агсиеіі) и
был похоронен в Париже на кладбище Пер-Лашез ( P ire Lachaise). В 1878 г. останки
ученого были перенесены в маленькую деревушку Сен Жюльен де Мэйок (St. Julien

d e M ailloc) в Нормандии (департамент Кальвадос). Там же, в замке Мэйок, храни­
лась значительная часть его архива, в том числе переписка. В 1925 г. во время по­
жара в замке архив, хранителем и владельцем которого был его праправнук маркиз
Жан Батист Шарль Огюст де Кольбер-Лаплас (J. В. Ch. А. de Colbert-Laplace), погиб.
Французский историк науки Анри Андойе (Н . Andoyer; 1 8 6 2 -1 9 2 9 ) имел возмож­
ность работать с архивом Лапласа в 1 9 1 0 -1 9 2 0 -е годы. См. также: Pearson К. Laplace

350


ПРИМЕЧАНИЯ

// Biometrika: Journal for the Statistical Study o f Biological Problems. 1929. Vol. 21. P. 2 0 2 216; 2 0 3 -2 0 4 .
259 По словам С.-Д. Пуассона (S.-D. Poisson; 1 7 8 1 -1 8 4 0 ), «Лагранж по большей
части видел лишь математическую сторону дела; поэтому он придавал большое
значение элегантности формул и обобщенности метода. Для Лапласа, наоборот,
математический анализ был орудием, которое он приспосабливал к самым разно­
образным задачам, всегда подчиняя специальный метод сущности вопроса» (цит.
по: Гиндикин С. Пьер Симон Лаплас // Квант. 1977. № 12. С. 19).
260 Цит. по: Воронцов-Вельям инов Б. А. Лаплас: 2-е изд., доп. и перераб. М : Наука,
Главная редакция физико-математической литературы, 1985. С. 85.
261 Цит. по: Там же. С. 214.
262 Там же. С. 91.
263 Гиндикин С. Пьер Симон Лаплас. С. 16.
264 Brissot J.-P. De Іа Verite, ou Meditations sur les moyens de parvenir a la verite dans
toutes les connoissances humaines. Neuchatel: Im prim ene de la Societe typographique,
1782. P. 335.
265 Избрание Лапласа пансионером Парижской Академии наук было отчасти
связано с ее реорганизацией в 1785 г.
266 Так, петербургский академик Андерс (Андрей Иванович) Лексель (A. Lexell;
1 7 4 0 -1 7 8 9 ), первоклассный математик и астроном, в 1780 г. посетивший Па­
риж, заметил после общения с Лапласом: «Он хочет сам решать все проблемы»

(B irem baut А. LlAcademie royale des Sciences en 1780 vue par lastronom e suedois Lexell
/ / Revue d’Histoire des Sciences. 1957. T. 10. P. 157).
267 Подр.см.: Gillispie Ch. C. Science and Polity in France at the End o f the Old Regime.
Princeton (N J): Princeton University Press, 1980. P .4 3 -5 0 ; D aston L Classical Probability
in the Enlightenment. Princeton (N J): Princeton University Press, 1988. P .2 6 7 -2 9 9 ; 3 3 5 338; 3 5 6 -3 6 1 etp a ssim ; Bru B. Estim ations Laplaciennes. Un Exemple: La Recherche de la
population d* un grand Empire, 1 7 8 5 -1 8 1 2 // Estim ation et sondages: cinq contributions a
Thistoire de la statistique. 19e Journees de statistique, 1 8 -2 0 mai 1987, Lausanne / Sous la
direction de Jacques Mairesse. [Publ. par] Association pour la statistique et ses utilisations,
5осіёІёБ de statistique de Paris et de France. Paris: E co n o m ics 1988. P .7 -4 6 ; Perrot J.-CL ,

W oolf S.J. State and Statistics in France, 1 7 8 9 -1 8 1 5 . Chur [Switzerland]; New York:
H arw ood A cadem ic Publishers, 1984. (Ser.: Social O rders; Vol. 2.)
26H Парижская военная школа ( Ёсоіе Royale M ilitaire ), куда в 1771 г. Д’Аламбер
пристроил Лапласа, в 1776 г. была реорганизована. Дело в том, что эта школа, от­
крытая в 1751 г , предназначалась для отпрысков обедневших дворянских родов и
детей военных. Воспитанники должны были там за казенный счет учиться грамоте,
математике, хорошим манерам, фехтованию и верховой езде. Школа была рассчита­
на на 500 учащихся. Разумеется, такого количества кадетов в ней никогда не было, а
из тех, кто там учился, далеко не все были родом из обедневших семей (богатый че­
ловек всегда может купить себе свидетельство о бедности). В итоге, в правительстве
сочли, что подобная благотворительность слишком дорого обходится Его Величе­
ству и в 1776 г. воспитанников развезли по провинциальным колледжам, которые
содержались различными религиозными орденами. Заодно пришлось расстаться
и с профессурой, включая Лапласа. (Правда, в утешение ему назначили пенсию —

351


ПРИМЕЧАНИЯ

600 ливров в год — «за заслуги, оказанные в качестве профессора математики» ( В о­
ронц ов-В ельям и нов Б. А. Лаплас. С. 27 )). В 1780 г. было решено создать новую Ёсоіе
M ilitaire в том же роскошном здании у Марсова поля. В эту новую школу могли
поступать лишь те юноши, которые уже получили первоначальное образование в
одной из 11 специальных школ. Наиболее способные выпускники по окончании

Ёсоіе M ilitaire могли продолжать свое военное образование в Мезьере (M ezieres) или
в артиллерийских школах.
269 D uveen D., H ahn R. Laplaces Succession to Bezouts Post o f exam in ateu r des eltves
de lartillerie / / Isis. 1957. Vol. 4 8, No 4. P. 424.
270 Цит. по: В оронцов-Вельям инов Б.А. Лаплас. С. 165.
271 Везу вообще устроился неплохо: 4 0 0 0 ливров в год он получал в качестве
экзаменатора артиллерийского корпуса (с 1768 г.), 7 2 0 0 ливров — как экзаменатор
офицеров флота (с 1763 г.), 1600 ливров — как академик (с 1782 г.) плюс жалованье
за придворную синекуру. Лаплас же получал тогда 6 0 0 ливров в год пенсиона Ёсоіе

M ilitaire и 500 ливров в Академии.
272 См. сноску 94.
273 См. о нем: D oublet М. Е. ЬаЬЬё Bossut, centenaire de sa m ort / / Bull, des sciences
mathematiques. 1914. 2 sen T .38. P .9 3 - 9 6 ,1 2 1 - 1 2 5 ,1 5 8 - 1 6 0 ,1 8 6 - 1 9 0 ,2 2 0 - 2 2 4 .
274 Bezout E. C ours de m atl^m atiq ues, a lusage des Gardes du Pavilion et de la Marine,
avec un traite de navigation: En 6 prs. Paris, 1 7 6 4 -1 7 6 9 . Учебник Везу много раз переиз­
давался как при его жизни, так и посмертно в конце X V III и в X IX вв.
275 Bossut СИ. Cours de m atl^m atiq ues

к lusage des ёсоіев royales militaries : En 2 t.

Paris, 1782.
276 Lagrange J. L. Oeuvres / Publiees par les soins de m. J.-A. Serret, sous les auspices de
son Excellence le M inistre de Tlnstruction Publique: En 14 t. T. 14 (1 8 9 2 ). Paris: GauthierVillars, 1 8 6 7 -1 8 9 2 . P.130.
277 Еще в 1774 г. Монж сопровождал маршала де Кастри в поездке по Бельгии
и с тех пор между ними установились теплые отношения. Кроме того, Монж под­
ружился с Пашем — домашним учителем в семье де Кастри. Как съязвил Марат,
«Монж знаменит своим счастьем; благодаря ему он получил место экзаменатора...
только за то, что научил считать маршала де Кастри» (цит. по: Б оголю бов А. Н. Гаспар
Монж (1 7 4 6 -1 8 1 8 ). М.: Наука, 1978. С. 32), что, конечно, было злобным наветом.
278 О ней см.: Journal Сёпёгаі de In s tru c tio n Publique. 1862. 23 juillet. Т. 31. P.547
(краткий некролог).
279 В 1767 г. Жан Курти купил себе за 66 тыс. ливров должность Secrdtaire du Roi ,
а накануне Революции приобрел также дворянский титул, став Курти де Романь

(Rom ange — название купленного им поместья). Кроме того, Курти построил не­
сколько домов в Париже неподалеку от Palais Bourbon. И сегодня одна из улочек,
выходящих на бульвар Saint G erm ain носит его имя. В 1780 г. его доход составил
около 8 млн ливров.
280 Возможно, этому браку содействовали мадам Лавуазье и К.-Л.Бертолле.
281 До женитьбы Лаплас с августа 1784 г. жил на Rue M azarineyнеподалеку от Лувра.
282 Напомню (см. с. 85 основного текста), что еще до Революции, в 1782 г ,
Ж .-П .Бриссо, юрист, публицист и неудавшийся ученый, глумился над Лапласом,
называя его высокомерным обожателем Ньютона ( Brissot J.-P. De Іа Ѵ ёгкё... P.335).

352


ПРИМЕЧАНИЯ

283 Шарль Эмиль Пьер Жозеф де Лаплас родился 5 апреля 1789 п; 15 апреля
1792 г. мадам Лаплас родила дочь Софию Сюзанну, которая впоследствии вышла
замуж за маркиза де Порта и в 1813 г. умерла во время родов. Однако ребенок (де­
вочка) выжил. Впоследствии внучка Лапласа вышла замуж за одного из потомков
Кольбера. Сын Лапласа Шарль Эмиль дожил до 85 лет и умер бездетным.
284 При этом Лаплас продолжал вносить рентную плату за парижскую квартиру
до апреля 1793 г. После рождения дочери он, с октября 1792 г., арендовал дом на
острове в центре Мелена. В июле 1793 г. семья переехала в особняк неподалеку от
Фонтенбло.
285 Правда, осенью 1793 г. он был отстранен от этой должности, но вскоре его на­
значили экзаменатором в Ёсоіе Polytechnique (см.: H ahn R . Le role de Laplace а ГЁсоІе
Polytechnique / / La form ation polytechnicienne, 1 7 9 4 -1 9 9 4 / Sous la direction de Bruno
Belhoste, Amy Dahan D alm edico, Antoine Picon. Paris: Dunod, 1994. P .4 5 -5 8 ; 5 0 -5 1 ).
286 Подр. об этом см.: В оронцов-Вельям инов Б. А. Лаплас. С. 1 1 1 -1 1 2 .
287 Ргосёв-ѴегЬаих de TAcademie des Sciences. 1789. 27. 06 et 14. 08. fol. 1 7 0 ,2 0 7 )
288 См.: Gillispie Ch. C. Science and Polity in Fran ce... P.2 2 3 -2 8 5 .
289 Воронцов-Вельям инов Б.А . Лаплас. С. 174.
290 Там же. С. 175.
291 Цит. по: Там же. С. 178.
292 Лаплас вошел в состав Сената в декабре 1799 г. и вскоре был на год избран
президентом этого органа.
293 Sainte-Beuve Ch.A . Causeries du Lundi: 3m e ed. En 14 vols. V ol.8. Paris: G am ier
Fr£res, Libraries-Editeurs, [s.a.]. P.366.
294 Бертолле, как и Лаплас, был сенатором.
295 Впрочем, политическая лояльность, характерная для Бертолле и Лапласа, не
распространялась на всех аркейцев. К примеру Араго, Био и Пуассон резко крити­
ковали Бонапарта, когда тот провозгласил себя императором. Несколько раз Лаплас
ходатайствовал перед Наполеоном о награждении Био (который посещал кружок
мадам де Сталь) орденом Почетного легиона, но безуспешно.
296 С 1816 г. Первый класс Института был реорганизован в Королевскую Акаде­
мию наук Института Франции.
297 Подр. см.: Fox R. The Rise and Fall of Laplacian Physics // Historical Studies in the
Physical Sciences, 1974. V ol.4. P. 8 3 -1 3 6 ; 1 0 2 -1 0 7 .
298 Воронцов-Вельям инов Б.А. Лаплас. С. 115.
299 Цит. по: Crosland М. Р. The Society of Arcueil: a View of French Science at the Time of
Napoleon I. London: Heinemann, 1967. (Ser.: Heinemann books on the history of science.) P. 2.
300 О различных типах патроната ученым см. также: Д м ит риев И. С. Творчество
и чудотворство: природознание в придворной культуре Западной Европы в эпоху
интеллектуальной революции Х Ѵ І-Х Ѵ ІІ веков // Новое литературное обозрение.
2007. Т. 87, No 5. С. 1 1 3 -1 4 7 .
301 Пять томов Traite d e M ican iqu e Celeste с приложениями выходили отдельны­
ми выпусками (книгами) с 1798 по 1827 г. (Т. I — 1798; Т. II — 1798; ТЛИ — 1 8 0 2 1808; Т. IV — 1805; Т. V — 1 8 2 3 -1 8 2 7 ): Laplace Р. S. Traite de Mecanique Celeste: En 5 t.
Paris: Chez J. В. M. Duprat (t. 1 - 3 ), Chez C ourcier ( t.4 ) , Bachelier ( t.5 ) , 1 7 9 8 -1 8 2 5 . [T. 1.
(an VII [1 7 9 8 ]), livre 1: Des lois gen6rales de lequilibre et du m ouvement; livre 2: De la

353


ПРИМЕЧАНИЯ

loi de la pesanteur universelle, et du m ouvem ent des centres de gravite des corps celestes;
T. II (an VII [1 7 9 8 ]), livre 3: De la figure des corps celestes; livre 4: Des oscillations de la
m er et de Tatmosphere; livre 5: Des mouvemens des corps celestes, autour de leurs propres
centres de gravite; T. Ill (an XI — 1802), livre 6: Theorie des m ouvem ens planetaires; livre
7: Theorie de la lune. Supplement au IHe volume presente au Bureau des longitudes, le 17
aout 1808; T. IV (an XIII — 1805), livre 8; Theorie des satellites de Jupiter, de Saturne et
d’Uranus; livre 9: Theorie des com etes; livre 10: Sur differens points relatifs au systeme du
m onde; Supptement au 1Oe livre: Sur 1action capillaire. Supplement к la theorie de Taction
capillaire; T .V (1 8 2 5 ): N otice historique des travaux des geom etres sur la mecanique
celeste, et nouvelles recherches sur le systeme du m onde, livre 11: De la figure et de la
rotation de la terre; [M ars 1823] livre 12: De Tattraction et de la repulsion des spheres,
et des lois de lequilibre et du m ouvem ent des fluides elastiques. Avril 1823; livre 13: Des
oscillations des fluides qui recouvrent les planetes. Fevrier 1824; livre 14: Des mouvemens
des corps celestes autour de leur centre de gravite. Juillet 1824; livre 15: Du m ouvement
des planetes et des com etes. D ecem bre 1824; livre 16: Du m ouvem ent des satellites. Aout
1825. Supplement au 5e vol. 1827].
102 1-е изд. — 1 7 9 6 ,2 -e — 1799; 3-e — 1808; 4-e — 1813; 5-e — 1824; 6-е (поем.) —
1835: Laplace P S . 1) Exposition du Systeme du Monde. (Ire edition): En 2 t. Paris:
Im primerie du Cercle-Social, Tan IV de la Republique fran^aise [1796]. (Tom e I. Livre
1: Des m ouvemens apparens des corps celestes; Livre 2: Des m ouvem ens reels des corps
celestes; Livre 3: Des lois du m ouvem ent; Tome II. Livre 4: De la tlteorie de la pesanteur
universelle; Livre 5: Precis de Thistoire de lastronom ie); 2) Exposition du Systeme du
Monde. 2nd ed.: En 2 t. in 1. Paris: De Tlmprimerie de Crapelet for J. В. M. Duprat, an VII
[ 1799]; 3) Exposition du Systeme du Monde: 3m e edition, revue et augmentee par lauteur:
En 2 1. in 1. Paris: Chez Courcier, 1808; 4) Exposition du Systeme du Monde: 4£m e edition,
revue et augm entee par TAuteur. Paris: M me Ve Courcier, 1813; 5) Exposition du Systeme
du Monde: 5em e edition, revue et augmentee par TAuteur: En 2 t. Paris: Bachelier, 1824;
6) Exposition du Systeme du Monde: 6m e edition: En 2 t. in 1. Paris: Bachelier, 1835; cm.
также: D e la Place P S. Exposition du Systeme du Monde: б ё т е edition, garantie conform e

к celle de Paris. Bruxelles: Chez P.-M. de V room , H. Tarlier, [1835?]. (Augmentee d’une
N otice sure la vie et les ouvrages de TAuteur et des Discours prononces sur sa tom be, le 7
Mars 1827, par M. Poisson, M. Boit, et M. Le com te Daru.)
303 Laplace P. S. Exposition du Systeme du Monde: (Ire ed.). T. 2. P. 1 9 6 -1 9 8 .
304 Newton /. Opticks: or, A treatise of the reflections, refractions, inflections and
colours o f light. The fourth edition, corrected. London: Printed for W illiam Innys, 1730
(«Printed from the third edition as it was corrected by the authors own hand, and left
before his death with the bookseller» //A dvertisem ent to 4th edition, «Books printed for
William Innys» (2 pp. unnum bered at end). R 3 5 0 -3 8 2 . И з французских ньютонианцев
наибольшее влияние на Лапласа оказали Алексис Клод Клеро (А .-С . de Clairault или
Clairaut; 1 7 1 3 -1 7 6 5 ) и Ж. де Бюффон; см. подр.: Thackray A. W. Atoms and Powers.
An Essay on Newtonian M atter-Theory and the Development o f Chemistry. Cam bridge
(M ass.): H arvard University press, 1970.
105 «L’impossibilitd de connaitre les figures des moldcules rend ces recherches (т. e. пои­
ски указанного выше закона. — И .Д .) inutiles» ( L aplace R S. Exposition du Systeme du
Monde. (Ire ed.). T .2. P. 197).

354


ПРИМЕЧАНИЯ

306 Berthollet C.-L. 1) Essai de statique chimique: En 2 t. Paris: De Г Іт р гіт е гіе de
Demonville et Soeurs. A Paris, rue de Thionville, no. 116, Chez Firm in Didot, Libraire
pour les mathematiques, larchitecture, la marine, et les editions stereotypes, An XI [1803];
2) Recherches sur les lois de laffinite. Paris: Baudouin, im prim eur de lTnstitut national des
sciences & des arts, An IX [1801].
307 Berthollet C.-L. Essai de statique chimique. T. 1. P. 1.
308 Laplace P. S. Exposition du Бузіёте du Monde: 3m e ed. P. 296.
309 Ibid. В русском переводе В. M. Васильева (под ред. акад. А. А. Михайлова)
тонкости лапласовского словоупотребления не отражены и цитированная фраза
переведена иначе: «...материя подчинена власти различных притягивающих сил»
( Паппас П. С. Изложение системы мира. Л .: Наука, Ленинградское отделение, 1982.
С. 226). В издании Exposition 1808 г. термин Ѵетріге используется также в главе по
истории астрономии, но там речь идет не о «научном империализме», а о древних
государствах, например о «персидской империи» и т. п.
3.0 Ibid. О работах Лапласа и его последователей в этом направлении см.: Fox R.
The Rise and Fall o f Laplacian Physics // Historical Studies in the Physical Sciences. 1974.
V ol.4. P .8 9 -1 8 7 .
3.1 Laplace P.S. Exposition du Systeme du Monde: (Ire ёd.). T. 2. P.276.
312 Этот этос был унаследован от традиции королевской Академии наук, члены
которой считали себя избранными, но вместе с тем разделяли идеалы коллективной
научной работы и интеллектуального равенства. Академикам было несвойственно
выделять свои заслуги и с пренебрежением относиться к научному вкладу коллег. К
примеру, Лавуазье — бесспорный лидер в области химии в последней трети XVIII
столетия — предпочитал говорить в свих печатных работах в первом лице множе­
ственного числа и это его «мы» означало, что он экспериментировал и продумывал
результаты экспериментов не один, но в сообществе коллег (Фуркруа, М. Менье, Ла­
пласа и др.). Только в 1792 г., когда резко усилились антиакадемические и антинауч­
ные выступления в Конвенте и в левой прессе, Лавуазье, как было отмечено выше,
стал подчеркивать свой личный вклад в создание «новой химии». Члены Первого
класса Института, многие из которых ранее были членами Академии наук, также
полагали, что, не взирая на различия в талантах, между ними существует статусное
равенство и никто не в праве ставить себя выше других.
3.3 Laplace P. S. Exposition du Systeme du Monde: 4em e 6d.
3.4 Davy J. M em oirs o f the Life o f Sir H um phry Davy: In 2 vols. London: E. Smith, 1839.
Vol. I. R 1 6 7 -1 6 8 . Впрочем, упомянутое Дэви изменение манеры поведения Лапласа
было обусловлено не только преклонным возрастом ученого, но и характерной для
него гибкостью, умением трезво оценивать ситуацию и приспосабливаться к ней.
3,s См. подр.: F oxR . The Rise ans Fall o f Laplacian Physics.
3.6 Любопытно, что в первом посмертном издании Exposition 1835 г. (т.е. во вре­
мя Июльской монархии Луи-Филиппа) издатели полностью восстановили текст
3-го издания, со всей указанной выше фразеологией. Видимо, «имперский» взгляд
на природу снова обрел известную привлекательность.
3.7 Гиндикин С. Пьер Симон Лаплас. С. 16.
3.8 Тюлар привел библиографичеі ;ий перечень, включающий 794 автобиогра­
фии, охватывающие эпоху Французской революции. Причем он учитывал только

355


ПРИМЕЧАНИЯ

напечатанные работы, опуская рукописные мемуары ( Tulard J. Bibliographic critique
des m em oires sur le Consulat et ГЕшріге. Geneva: Droz, 1971).
319 [D eherain H.] Une autobiographic du Baron Ram ond, membre de lAcademie des
Sciences // Journal des savants, publie sous les auspices de lTnstitut de France. Nouvelle
Serie. 1905 (M ars). 3-е Annee. P. 128.
320 Ibid..
321 Цит. no: T rahard P. La sensibilite revolutionnaire, 1 7 8 9 -1 7 9 4 . Paris: Boivin 8c Cie,
1936. P .1 3 4 -1 3 5 .
322 Карлейль T. Великая французская революция. С. 322; Vovelle М. La mentalite
revolutionnaire — Societe et mentalite sous la revolution franchise. Paris: Editions sociales,
1985; Lefebvre G. La G rande Peur de 1789; La grand peur de 1789; suivi de, Les foules
revolutionnaires. Paris: A. Colin, 1988.
323 Цит. no: B arthelem y G. Les savants. P. 223.
324 Когда в 1780 г. Бруссоне посетил Лондон и познакомился с Бэнксом, послед­
ний уговорил молодого ученого заняться классификацией экзотических рыб, хоро­
шую коллекцию которых Бэнкс собрал в южных морях, когда участвовал в первой
экспедиции капитана Дж. Кука.
325 Если посмотреть список тех ученых-членов Академии наук, которые оказа­
лись в 1 7 9 2 -1 7 9 5 гг. во внутренней или внешней эмиграции, то их окажется свыше
20 человек, почти половина наличного состава Академии на 1792 г. В основном это
была «эмиграция в провинцию», за границу уехали очень немногие, около 4 - 5 че­
ловек.
326 D oyle W. The O xford History o f the French Revolution. Oxford: Oxford University
press, 1989. P. 158.
327 Цит. по: Ревуненков В. Г. Очерки по истории Великой Французской револю­
ц и и ... С. 164.
328 Кроме того, Лавуазье накануне Революции занимался реорганизацией глав­
ного госпиталя Парижа ( H otel-D ieu ) и модернизацией тюрем. В 1789 г. он вступил в
учрежденное Кондорсе и Бриссо Societe des Amis des Noirs , которое боролось за лик­
видацию работорговли и освобождение рабов во французских колониях. Наконец,
он стал членом Club d e 1789, основанного Кондорсе, Редерером, Мирабо и др. (подр.
см.: Duveen D. I. Antoine Laurent Lavoisier and the French Revolution // Journal of the
Chem ical Education. 1954. V ol.31, No 2. P .6 0 -6 5 ; 1957. V ol.34, No 10. P .5 0 2 -5 0 5 ; 1958.
V ol.35, No 5. P .2 3 3 -2 3 4 ; No 9. P .4 7 0 -4 7 4 ).
329 P oirier J. P. Antoine Laurent Lavoisier (1 7 4 3 -1 7 9 4 ) // La Vie des Sciences. Comptes
Rendus. Serie g e ^ r a l e . 1994. T. 11, No 3. P.212.
330 До этого, в 1 7 7 6 -1 7 8 1 гг., женевский банкир Жак Неккер занимал пост

directeur gen eral du Tresor royal , поскольку, будучи протестантом и иностранцем, не
мог состоять в должности controleur g en iral des fin an ces. Но фактически он был ми­
нистром финансов.
331 Замечу попутно, что в королевской Франции не было бумажных денег (кроме
банкнотов Учетной кассы).
332 Lavoisier A. L. Resultats extraits d un ouvrage intitule: De la richesse territoriale du
Royaume de France, ouvrage dont la redaction nest point encore achevee, remis au Com ite
de lTmposition. Paris: Impr. Nationale, 1791.

356


ПРИМЕЧАНИЯ

333 М арат Ж. Я. Памфлеты. С. 556. Памфлет «Les charlatans m odernes, ои lettres
sur le charlatanism e academ ique», ранее появившийся на страницах газеты LAmi du
Peuple ( 1 7 -2 0 августа 1790 г.), был опубликован отдельным изданием и в несколько
измененном виде в сентябре 1791 г., когда шли выборы в Законодательное собрание.
Вряд ли это было случайным совпадением.
334 Lavoisier А. L. De letat des finances en France au le r janvier 1792 / / Lavoisier A. L.
Oeuvres. T. 6. P. 464.
335 Ibid. C .5 1 1 .
336 Кропот кин П .А . Великая французская револю ция... С 297.
337 Т. е. к уже имевшимся на 1 января 1792 г. 1400 млн ливров ассигнациями за
восемь месяцев добавилось свыше 600 млн. Подр. см.: Braesch Е Finances et monaie
revolutionnaires (recherches, etudes et docum ents): En 5 t. N ancy: [Impr. Roum egoux],
1 9 3 4 -1 9 3 6 ; Bosher J.F. French finances 1 7 7 0 -1 7 9 5 : from business to bureaucracy.
Cam bridge: Cam bridge University Press, 1970.
338 Цит по: Д орфм ан Я. Г Лавуазье. С. 2 9 1 -2 9 2 .
339 G rim aux Е. Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 : dapr£s sa correspondance, ses manuscrits, ses
papiers de famille et dautres docum ents inedits. Paris: F. Alcan, 1888. P. 212.
340 Bosher J.F. French finances... P .2 7 4 -2 7 5 .
341 Цит. с небольшими уточнениями перевода по: Д орфм ан Я. Г. Лавуазье. С. 2 7 9 280.
342 Точнее, сначала Лавуазье переехал на улицу Мирабо (18 Rue M irabeau)y где
прожил до 31 сентября 1792 г., поскольку апартаменты на бульваре де ла Мадлен
еще не были подготовлены для проживания. Кроме того, Лавуазье имел меблиро­
ванную квартиру в Сен Клу (St. Cloud), на улице Кальвер (rue du Calvaire ), где на­
деялся найти убежище в случае ухудшения политической ситуации и беспорядков

(Duveen D .I. Antoine Laurent Lavoisier (1 7 4 3 -1 7 9 4 ): A Note Regarding his Domicile
during the French Revolution // Isis. 1951. V ol.42, No 3. P .2 3 3 -2 3 4 ).
343 Цит. no: H em arginquer /.-/. Un manuel de la Ferm e generale (com pte rendu de la
livre: Georges T M atthews. The Royal General Farm s in Eighteenth Century) / / Annales.
Econom ies, Societes, Civilisations. 1962. Vol. 17, N o 4. P.815.
344 Эти четыре группы сборов охватывали 137 косвенных налогов.
345 В 1780-е годы она составляла, как правило, 3 млн ливров.
346 К примеру, в 1 7 7 4 -1 7 8 0 гг. каждый ferm ier получал по этому пункту в среднем
4 2 0 0 ливров.
347 Табак начал распространяться в Европе в XV I столетии после путешествий
Колумба и других мореплавателей. Аборигены острова Сан-Сальвадор в числе по­
дарков преподнесли Колумбу сушеные листья растения петум. Они сворачивали их
в трубочки, поджигали и вдыхали дым. Жители Кубы встретили Колумба с голов­
нями в руках и с травой для курения, которую они называли «сигаро». Постепенно
сам Колумб и многие члены его экипажа приучились курить листья растения, полу­
чившего название по имени провинции Табаго острова Гаити. После второго плава­
ния Колумба (сентябрь 1493 — июнь 1496) семена табака были завезены в Испанию,
а оттуда — в соседние европейские страны. В 1559 г. французский посланник в Пор­
тугалии Жан Нико (J.N icot; 1 5 3 0 -1 6 0 0 ) преподнес привезенные им из Лиссабона
сухие листья табака Екатерине Медичи с рекомендацией нюхать их при головной

357


ПРИМЕЧАНИЯ

боли. Вскоре, в период ее регентства при Франциске II (1 5 5 9 -1 5 6 0 ), нюхание табака
вошло в моду в среде французской знати.

ш g отечественной литературе встречается также иное написание этой фами­
лии: де Ля Гант (см. напр.: Д орф м ан Я. Г Лавуазье. С. 255 etpassim ).
349 Чаще всего добавляли золу, а кроме того, немного воды.
350 Lavoisier A. L Oeuvres. Т. 7: Correspondance. Fasc. 1: 1 7 6 2 -1 7 6 9 . Р. 145.
351 Ibid. Р. 164.
352 Свежесобранные табачные листья на 8 0 -9 0 % состоят из воды. Влажность со­
временного готового табака (высушенного) составляет 12-18% .
353 Цит. по: D elahante А. Une famille de finances au XV IIIe stecle. М ётоігев,
correspondances et papiers de famille reunis et mis en ordre par Adrien Delahante.
Deuxiem e edition. Paris: J.H etzel, 1881. Vol.I. P .3 3 8 -3 3 9 .
354 Цит. по: Д орфм ан Я. Г. Лавуазье. С. 255.
355 «Чтобы увеличить свои доходы и сократить наш кругозор, Откуп счел необ­
ходимым посадить нас всех в тюрьму».
356 Lescure M .M athurin [F.A.]y de. Correspondance secrete inedite sur Louis X V I,
Marie Antoinette, la C our et la Ville de 1777 к 1792 / Publiee dapres les m anuscrits de
la Bibliotheque imperiale de Saint-Petersbourg; avec une preface, des notes, et un index
alphabetique par M. de Lescure: En 2 t. T. I. Paris: Henri Plon, 1866. P. 5 7 9 -5 8 0 .
357 Reclam ation d’un citoyen, contre la nouvelle enceinte de Paris, elevee par les
Регтіеге-Сёпёгаих. [Paris], 1785. P.32. (2-е изд. 1787). Автором брошюры был фран­
цузский историк и публицист Жак Дюлор (J.-A .D ulaure; 1 7 5 5 -1 8 3 5 ).
358 Ibid.
359 Le Рёге Duchesne [Je suis le veritable pere Duchesne foutre, les ntemoires du Pere
Duchense]. 1791. No 33. P .5 -6 .
360 Archives parlementaires de 1787 a 1860. Prem iere вёгіе: 1787 a 1799. T .23: Du
6 fevrier 1791 au 9 m ars 1791. Recueil complet des dёbats legislatifs et politiques des
Cham bres fran<;aises / І т р г іт ё par ordre du Senat et de la Cham bre des deputes; sous la
direction de M. J. Mavidal et de M. E. Laurent. Paris: Libraire administrative de P. Dupout,
1886. P. 6 7 0 ; О Родерере см.: M argerisom К. P.-Z. Roederer: political thought and practice
during the French Revolution. Philadelphia: A m erican Philosophical Society, 1983. (Ser.:
Transactions o f the A m erican Philosophical Society. New Series.) 1983. Vol. 73, Pt 1.
361 М ёто іге p our les com m is des Ferm es du Roi, 6 janvier 1790. Archives Nationales,
Paris. AD IX 532.
362 М ёто іге lu par le citoyen Сіаѵіёге, Ministre des Contributions publiques, a la
Convention Nationale, le 5 octobre 1792, Ian prem ier de la Republique. Paris: Г іт р гіт е гіе
Nationale, 1792. P.8.
363 Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel. 1793. № 6 0 .1 M ars 1793 // Рёітргевsion de lancien Moniteur, seule histoire authentique et іпакёгёе de la revolution fran<;aise
depuis la reunion des E t a t s ^ ^ r a u x jusquau Consulat (M ai 1789 — Novembre 1799).
T. 1 -3 1 . Paris: Plon Freres, Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 -1 8 6 3 . T .X V (185). P.580.
364 Ц ит. по: М олчан ов H. H. Монтаньяры. C. 352.
365 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 240.
366 Ibid. P.234. См. также: Blanc O. La corruption sous la Terreur, 1 7 9 2 -1 7 9 4 . Paris:
Laffont, 1992. P .7 7 -7 9 .

358


ПРИМЕЧАНИЯ

367 D elahante А. Une famille de finance. Vol. II. P. 232.
368 Декретом от 8 мая 1790 г. Национальное собрание поручило Академии наук
разработать единую систему мер и весов. В Академии была создана специальная
Комиссия весов и мер, в которой Лавуазье исполнял обязанности казначея и се­
кретаря.
369 Proces verbal de perquisition et d u p lica tio n des scelles // Archives Nationales,
carton du Com ite d e s tr u c t i o n publique, F /7 /1 7 5 7 .
370 В частности, в конце мая 1793 г. он вместе с Ж .-Ш . Борда (J.-Ch. B orda; 1 7 3 3 1799) измерял тепловое расширение меди и платины для создания эталона метра.
С этой целью в саду дома на бульваре де ля Мадлен были установлены столбы для
аппарата, сконструированного им в свое время совместно с Лапласом, который на­
кануне (весной 1793 г.) отправился во «внутреннюю эмиграцию» в Мелен.
371 Цш. по: Duveen D .I. , Klickstein H.S. A Bibliography o f the Works o f Antoine
Laurent Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . London: Dawson and Sons and E.Weil, 1954. P. 186.
372 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 2 4 1 -2 4 2 .
373 G rim auxE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P.264.
374 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 242.
375 G rim auxE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P.263.
376 Новый революционный календарь был утвержден декретом Конвента от 5
октября 1793 г.
377 G rim auxE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P.266.
378 Thirion H. La vie privee des financiers au XV IIIs siecle. Paris: Plon, N ourrit, 1895.
P.481.
379 Новое название старого монастыря Port Royal , который в годы революции
был превращен в тюрьму. «Тюрьма Port Libre»\ Революция умела шутить. В народе
же это место называли La B ou rbe (Болото).
380 L alan deJ. J. Notice sur la vie et les ouvrages de Lavoisier / / Magasin Encyclopedique.
1795. T .V -V I. P.174.
381 Archive National de France. F. 17/1135.
382 Archive National de France. F.7/4770.
383 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 243.
384 Д орфм ан Л. Лавуазье. С. 304; G rim aux E. Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P. 270.
385 [Coittan Ph.E.] A lm anach des prisons, ou, Anecdotes sur le regime interieur de
la Conciergerie, du Luxem bourg, ect. [sic]: et sur differens prisonniers qui ont habite ces
maisons, sous la tyrannie de Robespierre: avec les chansons, couplets qui у ont ete faits.
Seconde edition. Paris: Chez Michel, ГАп III de la Я ёр и Ь ^и е [1 7 9 4 /1 7 9 5 ]. Tableau des
prisons de Paris, sous le regne de Robespierre, pour faire suite a lAlm andi des prisons.
Second tableau des prisons sous le regne de Robespierre. Paris: Chez Michel, An III (1 795).
P.68.
386 Женские камеры располагались в другой части тюрьмы, отделенной воротами.
387 Almanach des prisons. P. 6 9 -7 2 .
388 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 268. Впрочем, не всё было так за ­
мечательно, как может показаться из приведенных цитат. Вот один эпизод: «Од­
нажды принесли фрикасе из цыплят. Один из охранников схватил куриную ножку
и начал ее обгладывать, не обращая внимания на протесты мальчика, доставившего

359


ПРИМЕЧАНИЯ

еду < .. .> О бсосав кость, тюремщик бросил ее на сковородку, сказав, что хотел лишь
проверить, хорош ли соус. Когда доставляли сливы или другие фрукты, другой тю­
ремщик неизменно их пробовал и если они были вкусными, угощал ими своих дру­
зей» (A lm anach des prisons. Р. 76).
389 G rim auxE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P .2 7 3 -2 7 4 .
390 Это бюро было создано в сентябре 1791 г. Его задачей было рассмотрение
технических изобретений и предложений (ранее этим занималась Академия
наук).
391 Lavoisier Collection. Rare and M anuscript Collections. Cornell University Library.
Archives de ГAcadёmie des Sciences, Lavoisier Collection, dation Chabrol, I, f. II.
393 Подробнее о введении десятичной системы мер и весов во Франции см.:

С т ароселъская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки и техники периода Фран­
цузской буржуазной революции (1 7 8 9 -1 7 9 4 ) / Под ред. акад. С. И. Вавилова и акад.
В. П. Волгина. М .; Л.: И зд-во А Н СССР, 1946. С. 1 3 7 -1 5 0 .
394 С т ароселъская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки. С. 148.
395 D aum as М. Lavoisier: Зе ed. Paris: Gallimard, 1941. Р.220. Членами Комитета
народного образования, курировавшими работу Комиссии мер и весов были: Фуркруа, Ромм, Л.-Ф .-А . Арбогаст, А.Грегуар и Л. Б. Гитон де Морво. Приер, по выра­
жению Э. Грисона, «видимо, питал к Лавуазье враждебность, свойственную мелким
умам ( parait-il , nourrissait contre Lavoisier les ressentiments d u n petit esprit)» (h ttp ://
w w w .sabix.org/bulletin/b23/fourcroy.htm l).
396 G rim au xE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P.276.
397 D elahanteA . Une famille de finance. Vol. II. P. 2 6 8 -2 6 9 ; см. также: Gazette Nationale,
ou Le M oniteur Universel. № 74, 14 Frim aire, ГАп II (4 О ёсетЬ ге 1793) / / КёітргезБіоп
de lancien M oniteur, seule histoire authentique et іпакёгёе de la revolution fran^aise
depuis la гёипіоп des E t a t s ^ ^ r a u x jusquau Consulat (M ai 1789 — Novembre 1799).
T. 1 -3 1 . Paris: Plon F ^ r e s , Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 -1 8 6 3 . T .X V III (1 8 6 0 ). P.573.
398 D uveen D. Lavoisier writes to Fourcroy from prison / / Notes and Records o f the
Royal Society. 1958. Vol. 13, N o l. P .5 9 -6 0 .
399 Archive National de France. F7 4770.
400 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 2 7 2 -2 7 3 .
401 Lavoisier A .L. Рёрош ез aux inculpations faites contre les ci-devant fermiers
gёnёraux avec les pieces justificatives (Paris, 1794) // Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 6. P. 571.
402 Lavoisier A. L. Рёропзез aux inculpations. P. 575.
403 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 4 7 4 -4 7 5 .
404 Lavoisier A. L. Рёроп$е$ aux inculpations. P. 583.
405 Ibid. P.598.
406 Ibid. P.600.
407 M ollien N.F. М ётоігев d u n Ministre du Tresor publique: 1 7 8 0 -1 8 1 5 : En 4 t. T.I.
Paris: H. Fournier, 1845. P. 148.
408 Lavoisier A. L. Lettre

aux mem bres com posant le Bureau de Consultation des

A rts et Мёйеге; Le 29 germinal, fan II de la Rёpublique fran^aise, une et indivisible
/ / Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 4. P. 714.
409 Bureau de Consultation des A rts et Мёгіеге. $ёапсе du 4 Аогёаі, fan II de la
ВёриЬЦие, une et indivisible. Presidence du citoyen Lagrange // Ibid. P. 7 1 4 -7 1 5 .

360


ПРИМЕЧАНИЯ

410 Archives de l’Acedemie des Sciences, Lavoisier Collection, f. 1727.
411 Еще 14 брюмера (5 ноября 1793 г.) Конвент обсуждал судьбу старого Лицея на
улице Валуа. Докладывал Фуркруа, который отметил, что наличие среди членов-основателей Лицея нескольких контрреволюционеров, эмигрантов и лиц, запятнав­
ших себя в общественном мнении, наносит престижу этого учреждения серьезный
ущерб. Конвент постановил создать специальный Комитет во главе с Фуркруа,
с целью превращения старого Лицея в подлинно республиканский. Комитет, в част­
ности, должен был провести кадровую чистку и ввести в состав членов-основателей
новых лиц. На первом заседании 15 брюмера Фуркруа огласил «уточненный» спи­
сок членов-основателей, в котором остались лишь те, кто «по своим гражданским
добродетелям, по своей любви к наукам и искусствам и по своему усердию и заботе
об этом учреждении были признаны достойными входить в состав Республикан­
ского Лицея» (Kersaint G. Lavoisier, Fourcroy et le scrutiny ёригаіоіге du Lycee de la rue
de Valois / / Bull, de la Societe Chimique de France. 1958. T. 27, fasc. 2. P. 2 5 9 -2 6 0 ). Среди
них был и Лавуазье. Однако 12 фримера II г. (2 декабря 1793 г.), когда Лавуазье уже
находился в Port Libre , список членов-основателей вновь пересмотрели и Антуан
Лоран был из него исключен.
20 фримера II г. (1 0 декабря 1793 г.) кандидатура Лавуазье обсуждалась вновь
(возможно, по настоянию Фуркруа). Комитет постановил, что Фуркруа должен
лично обратиться в Комитет по надзору при секции Пик и «собрать сведения об
этом старейшем члене-основателе, прежде чем вынести суждение о его патриоти­
ческих чувствах». Поэтому собрание отложило принятие окончательного решения.
Однако в последующих протоколах Комитета по возрождению Республиканского
Лицея имя Лавуазье не упоминается.
4,2 Он, в частности, напомнил, что «служил в армии для защиты свободы, осо­
бенно 10 августа 1792 г , когда охранял пороховые склады в Арсенале и 31 мая
1793 г , когда находился в составе батальона секции Пик, направленного на пло­
щадь Революции» (N otice de се que Lavoisier, ci-devant com m issaire de la Tresorerie
nationale, de la ci-devant Academ ie des Sciences, m em ber du bureau de consultation des
Arts et M 6tiers, cultivateur dans le district de Blois, departm ent du Loir et Cher, a fait pour
la Revolution / / Archives de TAcademie des Sciences, Lavoisier Collection, f. 1724).
413 Flahau t /. Les Pluvinet, pharm aciens et epiciers sous la Revolution et l’Empire
// Revue d’histoire de la pharmacie. Annee 2003. V ol.91, No 338. P .2 6 5 -2 8 0 .
414 Cadet de Gassicourt. Archives de lAcademie des Sciences, Lavoisier Collection. F. 1030.
415 Rapport des com m issaries reviseurs des trois com pagnies de finances aux
representants du peuple charges de surveiller leurs travaux, et lu aux com ites des Finances
et de Compatibilite par M otet, Ch&teauneuf, Jaquart, Gaudot, Vernon, imprime par ordre
de la Convent National, avec des pieces justificatives. Paris, 1794; Dupin A. Rapport fait au
nom des Com ites de Surete generale, des Finances et de I’Exam en des Com ptes reunis a
la Com m ission sur ladm inistration des fermiers gёnёraux, Гб Аогёаі An II (5 мая 1794).
4.6 Dupin A. R ap p o rt... P.2.
4.7 Ibid. P.20.
4.8 Ibid. P .2 3 -2 4 .
4.9 Согласно этому закону, тюремному заключению на неопределенный срок
подлежали, например, лица, которым местные власти отказали в свидетельстве о

361


ПРИМЕЧАНИЯ

благонадежности, отрешенные от своих должностей госслужащие и т. п. А соглас­
но уточняющему этот закон постановлению Коммуны Парижа, подозрительными
следовало считать тех, кто «ничего не сделал против свободы, но равным образом
ничего не сделал и в ее пользу» ( Чудинов А. В. Французская революция. С. 3 0 1 -3 0 2 ).
420 Dupin А. R ap p o rt... Р.27.
421 M ollien F.N. M emoires d u n M inistre du Tresor publique, 1 7 8 0 -1 8 1 5 : En 4 t. T.l.
Paris: Fournier, 1845. P. 1 6 7 -1 6 8 .
422 Ibid. P.169. Николя Франсуа Молльен (N. F. Mollien; 1 7 5 8 -1 8 5 0 ) в 1781 г.
был назначен контролером Откупа. Кроме того, он участвовал в работе над анг­
ло-французским торговым договором 1786 г. С началом Революции служил в фи­
нансовом комитете, но во время якобинского террора был смещен с должности и
как бывший откупщик отправлен в тюрьму. После спасения при описанных выше
обстоятельствах Молльен бежал в Англию, где пробыл в течение пяти лет. Напо­
леон после переворота 18 брюмера назначил его директором La Caisse d e garantie et
d'amortissement. В 1804 г. Молльен становится советником императора по финансо­
вым вопросам, а с января 1806 по 1814 г. министром ( M inistre du Trisor publicy т.е.
главой Государственного казначейства) и главным финансовым советником Напо­
леона. В 1808 г. Молльен стал графом Империи. Во время «ста дней» был министром
финансов. Пэр Франции с 1819 г.
423 D esaudray Ch. G. La m ort de Lavoisier, hyerodram e mis en musique par le Citoyen
Langle, professeur national du Conservatoire, & m em ber du Lycee des Arts. Paroles de
Charles De’saudray. Paris: Im primerie de la Feuille du Cultivateur, An IV (1 7 9 6 ). P. 3. Как
заметил Ж .Лаканаль, «когда кровь невиновных лилась потоками, Лицей имел му­
жество напомнить о гуманности. Там открыто принимали и утешали детей жертв.
Лицей короновал Лавуазье, когда тот находился в оковах» ( L akan al /. Rapport sur le
Lycёe des Arts / / Journal du Lycee des Arts (4 vendemiaire An IV [26 сентября 1795])).
424 Tuetey A. Repertoire gёneёral des sources m anuscrites de Thistoire de Paris pendant
la Рёѵо ітіо п franchise: En 11 t. T. 11: Convention Nationale (1 9 1 4 ). Paris: Im primerie
nouvelle, 1 8 9 0 -1 9 1 4 . P.415, ref. 1472. (Бёг.: Ville de Paris. Publications relatives к la
РёѵоІЩіоп Fran^aise.); Archive National de France. W /3 6 2 , No 785.
425 Journal du Еусёе des Artes. 1795. No 3. P. 2 2 9 -2 3 0 .
426 Archive National de France. W 1, A 193.
427 D elahante A. Une famille de finances. Vol. II. P. 3 0 2 -3 0 3 .
428 Tuetey А. РёреПоіге gёnёral des so u rces... P.452, ref. 1582; Archive National de
France. W 362. No 785.
429 Чудинов А. В. Ученые и Французская революция — http://www.ateismy.net/
content/spravochnik/science/france_revolution.php.
430 D elahante А. Une famille de finance. Vol. II. P. 310.
431 Ibid.

t

432 Ibid. P. 311.
433 Ibid. P. 312.
434 Tuetey А. Рёрегіоіге gёnёгal des so u rces... V ol.II. P.406, ref. 1380 (Archive
National de France. W 362, No 785).
435 Bull, du Tribunal Revolutionnaire. Pt 4, No 7 8 - 8 1 . Audience du 19 floreal. «Affaire
Delaage et Autres».

362


ПРИМЕЧАНИЯ

436

К сожалению, сохранилось крайне мало архивных документов, относящих­

ся к процессу над генеральными откупщиками, в силу чего историкам приходится
пользоваться мемуарной литературой и прежде всего неоднократно цитированной
монографией А.Делаанта, а также воспоминаниями Н.Молльена. Что же касается
знаменитой фразы «La R ipubliqu e па p a s besoin d e savants»y то здесь свидетельства
крайне противоречивы. Согласно Б. Бачко, «Лавуазье попросил отсрочить ему казнь
на две недели, чтобы закончить полезные для Республики исследования. Дюма от­
ветил: “Мы больше не нуждаемся в химиках” ( G rigoire Н. Troisieme rap p o rt... Р. 338).
Другую версию того же апокрифа: “Республика больше не нуждается в ученых” со­
общает Фуркруа в своей Notice sur la vie et les travaux d e Lavoisier (Paris, an IV. P. 46)
(эта брошюра представляет собой текст выступления Фуркруа в Lycie des Arts на
торжественном заседании, посвященном памяти Лавуазье, состоявшемся 15 терми­
дора IV г. (2 августа 1796 г.). — И .Д .). Подлинность этой фразы так никогда и не
была доказана» ( Бачко Б. Культурный поворот III года Республики / / Французский
ежегодник 2000: 2 0 0 лет Французской революции 1 7 8 9 -1 7 9 9 гг.: Итоги юбилея. М.:
Эдиториал У Р С С , 2000. С. 109, сн. 11). Однако версия Б. Бачко требует уточнений.
Первое упоминание о якобы сказанной во время процесса пренебрежительной
по отношению к ученым фразе (точнее, об одном из ее вариантов) действительно
принадлежит аббату Грегуару. «Нужно сохранить для истории, — сказал аббат, вы ­
ступая в Конвенте в декабре 1794 г., — замечание (un propos) Дюма относительно
науки, неисчислимые благодеяния которой нашли применение в различных искус­
ствах и особенно в военном. Лавуазье высказал пожелание, чтобы его отправили
на эшафот на 15 дней позже, поскольку он хотел завершить опыты, полезные для
Республики. На это Дюма ему ответил: “Мы более не нуждаемся в химиках”». За­
мечу, что никакого Дюма на процессе не было и фразу эту мог произнести только
Коффиналь. Затем, 30 вандемьера IV г. (22 октября 1795 г.), эта фраза упоминается
в отчете, представленном на cirem on ie expiatoire в Lycie des Arts тремя химиками —
Э.Ж .-Б.Буйон-Лагранж ем (E .J .-В. Bouillon-Lagrange; 1 7 6 4 -1 8 4 4 ), Ж .Дарсе (J.D ’Arcet
или D arcet; 1 7 2 5 -1 8 0 1 ) и М .Ж .Ж .Д и зе (М. J.J.D ize; 1 7 6 4 -1 8 5 2 ) (« R apport fa it p a r le
citoyen Delagrange sur les progress d e la chim ie et sur ce quelle doit au x travaux de fe u
Lavoisier » [опубликован в: Journal du Lycee des arts, inventions et decouvertes. 1795.
T. 3. P. 2 2 0 -2 3 1 ]; см. также: Scheler L. Lavoisier et la Revolution fran^aise / Edition revue
et corrigee. Paris: H erm ann, 1957. P. 74). В иеродраме (кантате) Шарля Дезодрэ La m ort
de Lavoisier (исполнена 2 августа 1796 г. на упомянутом выше собрании памяти Ла­
вуазье в Lycie des Arts) есть такие строки:
«А la m ort con dam n i, cependant il espere q u il pou rra term iner un travail im portant
Pour etre utile encore il lui fa u t un instant
De quelques jou rs il veut qu on d iffir e ...!
Un vandale a ces mots rip on d en ru gissant ...
uD ans le fo n d des tom beaux em porte ta science
De tes arts nous saurons nous passer a present
C est du fe r q u il nous fau t, il suffit d la France*»
(«Осужденный на смерть, он, однако, надеялся, что сможет закончить важную
работу; чтобы принести еще пользу, ему требовалось немного времени, он хотел,
чтобы отсрочили [казнь] на несколько дней ...! Но вандал прорычал в ответ на эти

363


ПРИМЕЧАНИЯ

слова

“Твоя наука сойдет в могилу, сегодня мы знаем, как обойтись без твое­

го искусства; нам нужно только железо, и этого для Франции достаточно”» (цит.
по: B ensaude-V incent В. Lavoisier. M emoires d u n e revolution. Paris: Flam m arion, 1993.
P. 355)).
Наконец, следует сказать об упомянутой Б. Бачко заметке А.Фуркруа ( Four croy А. Еу de. Notice sur la vie et les travaux de Lavoisier, prёcёdёe d u n discours sur les
fu ^ ra ille s [par M ulot], et suivie d u n e ode sur l’im m ortalite de lam e. Paris: Imprimerie
de la Feuille du Cultivateur, 1796), автор которой, в отличие от Грегуара, вовсе не свя­
зывал эту фразу с просьбой Лавуазье отсрочить исполнение приговора. Контекст,
в котором Фуркруа приводит слова судьи, совсем иной, это контекст оправдания:
«Перечитаем эти роковые страницы нашей истории и ответим тем, кто, вспоми­
ная о наших ужасных жертвах, позволяет себе высказывать коварные подозрения
и преступную клевету в адрес людей, которые использовали некоторую власть и
некоторое влияние, чтобы остановить эти преступления. Разве в глазах тиранов
судьбы этих людей не были достойны судьбы Лавуазье только потому, что их рабо­
ты и их жизни были посвящены целиком и полностью общественной пользе? Разве
об их аресте уже не было объявлено? Разве по прошествии всего нескольких дней
их кровь не смешалась бы с кровью этой прославленной жертвы? Разве судья-па­
лач не заявил, что Республика не нуждается более в ученых и что одного умного
человека (h om m e desprit ), стоящего во главе всех дел, вполне достаточно?» (р. 46).
Хотя многие авторы (как, например, Ж .-Б. Био и Ж. Кювье) верили, что фраза «La

Republique ria p a s besoin d e savants» была произнесена судьей, большинство истори­
ков в этом сомневаются (см.: Goupil М., H oreau A. «La Itepublique n’a pas besoin de
savants»: Lёgende ou гёаІКё? / / La Vie des Sciences. Com ptes rendus. [Бёгіе §ёпёга1е].
1990. T. 7, No 3. P. 2 3 1 -2 3 6 ). Прежде всего маловероятно, что Лавуазье просил у Три­
бунала отсрочить казнь. Маловероятно это даже не потому, что, как правило, гений
и лакейство — две вещи несовместные (по-всякому бывает), но потому, что, будучи
человеком трезво мыслящим, он прекрасно понимал (по крайней мере, с декабря
1793 г.) бесполезность и неуместность подобных просьб, чем бы они ни мотивиро­
вались, не говоря уж о том, что он хорошо сознавал, с кем имеет дело. Вместе с тем
сама la fa m eu se p hrase в принципе могла быть кем-то сказана в ходе судебного за ­
седания или накануне его в ответ на поступавшие в комитеты общественного спа­
сения и общей безопасности обращения в защ иту Лавуазье. Однако ни Лаланд, ни
А. Делаант ни о чем подобном не упоминают.
437 Archive National de France. W 362, № 785.
438 Thirion H. La Vie ргіѵёе des financiers au XV IIIe siecle. Paris: E. Plon, Nourritet
Cie, 1895. P.503.
439 Thirion H. La Vie ргіѵёе... P 504.
440 D elam breJ. B. Eloge de Lagrange // Les M emoires de l’lnstitut. 1812. P. 14.
441 В 1859 г. при прокладке бульвара де Корсель (de Corcelles) все останки были
перенесены в Катакомбы и кладбище ликвидировано. Его местоположению ныне
отвечает площадь П.Губо (P.G oubaux), между станцией метро Villier и улицами du

Rocher и d e M onceau.
442 Inventaire des biens saisis au dom icile de Lavoisier, 243, boulevard de la Madeleine.
Cornell University Library. The Rare and M anuscript Collections. Lavoisier Collection.

364


ПРИМЕЧАНИЯ

443 Точнее, она была крещена в этот день.
444 О мадам Польз рассказывали, что она, заехав как-то в свое имение, располо­
женное неподалеку от Фернея, где жил Ф. Вольтер, решила повидать знаменитого
философа и писателя. Она обратилась к нему через третье лицо, упомянув, что она
родственница аббата Террэ. Услышав об этом, Вольтер пришел в ужас и попросил
передать мадам Польз, что у него остался только один зуб и он хотел бы спасти его
от клещей аббата ( B achaum ont L Р , de. M emoires secrets pour servir к l’histoire de la
republique des lettres en France, depuis M D CCLX1I jusqua nos jours; ou, Journal d’un
observateur. Londres: Chez J. Adamson, 1 7 7 8 -1 7 8 9 . 18 June 1777).
445 По моде того времени Мария Польз носила парик и выглядела блондинкой,
каковой и была запечатлена на известных портретах.
446 G rim auxE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 . P.36.
447 Ibid.
448 Венчание состоялось в капелле Hotel des Controle des Finance (на rue Neuve des
Petits Cham ps). Террэ и его брат (Terray de Roztere) действительно присутствовали
на церемонии в качестве свидетелей со стороны невесты. Всего собралось около 200
человек, причем это была изысканная публика — ученые, государственные мужи,
финансисты, придворные дамы и, разумеется, генеральные откупщики, один из
которых, Жак Делаант, королевский секретарь, выступил в качестве свидетеля со
стороны жениха.
449 Biographie Universelle. Nouvelle ed. T. 23. P. 415.
450 «Супруга и подруга одновременно, верная в любви и всегда любимая, вы для
Лавуазье, покорного вашей воле, служите и музой, и секретарем». Впрочем, что ка­
сается sdre d'aimer , то это, как станет ясно из дальнейшего, было некоторым пре­
увеличением.
451 За обедами, которые мадам Лавуазье устраивала по понедельникам, она часто
повторяла, что желала бы видеть Францию конституционной монархией (наподо­
бие Британии), что дало бы больше прав образованной буржуазии.
452 П. С. Дюпон был отцом Элевтера Иринея Дюпона (1 7 7 1 -1 8 3 4 ), основателя
знаменитой династии американских миллионеров.
453 Dupont de Nemours P. S. Philosophic de 1’Univers. Paris: L’ Impremerie de Dupont, 1796.
454 H arvard University. The H oughton Library. M anuscript Departm ent, Fr 80.
455 (T. e. между июлем 1789 и октябрем 1791 г. В 1790 г. Дюпон был выбран в со­
став Конституанты. Именно об этом факте он упоминает в письме мадам Лавуазье,
которая, возможно, не одобрила этого шага своего любовника и у них начались раз­
ногласия. Однако я бы не стал политизировать эту любовную историю. Мне пред­
ставляется, что причины охлаждения Марии Анны к Дюпону скорее психологиче­
ского свойства. — И .Д .).
456 W ilm ington,

Delaware

(U SA ),

Hagley

M useum

and

Library.

Longw ood

Manuscripts, GR 1, Box 1.
457 H arvard University. The Houghton Library. M anuscript D epartm ent, Fr 80. В дру­
гом письме, написанном также перед отъездом из Франции, Дюпон, перечисляя не­
которые исторические примеры женской неверности, замечает, однако, — «в своем
полном расцвете любовь безжалостна, недоступна и высокомерна как сатана» (Там
же. Письмо от 1 октября 1799 г.).

365


ПРИМЕЧАНИЯ

4SH Scheler L Antoine-Laurent de Lavoisier et le principe chimique. Paris: Seghers,
1964. (Ser.: Savants du monde entier; 21.) P. 147.
459 Их брак был бездетным. Гувернер Моррис (Gouverneur Morris; 1 7 5 2 -1 8 1 6 ),
один из «отцов-основателей» СШ А и американский полномочный посол во Фран­
ции в 1 7 9 2 -1 7 9 4 гг , вспоминал, как 25 сентября 1789 г. он после спектакля в париж­
ской опере был приглашен мадам Лавуазье к ней домой на чашку чая. Антуан Лоран
был срочно вызван в UHotel d e Ville и в ожидании его возвращения они беседовали
на разные темы. Мадам Лавуазье пожаловалась, что у нее нет детей. На это америка­
нец дружелюбно сказал, что, по-видимому, она une Paresseuse. Однако Мария Анна
возразила, заявив, что это «only m isfortune », после чего Моррис предпочел сменить
тему ( M orris G. A Diary o f the French Revolution: In 2 vols. Vol. 1. / Ed. by Beatrix C ary
Davenport. Boston: H.M ifflin, 1939. P.230).
460 Archive National de France. F 7 / 4770. Dossier 2.
461 Ibid.
462 Впрочем, имущество вернули не сразу. Некоторое время после освобождения
мадам Лавуазье получала пропитание от своего бывшего слуги Луи-Антуана Массело (L.-A . Masselot). 13 вантоза III года Республики (3 марта 1795 г.) Конвент принял
декрет, согласно которому наследникам погибших на гильотине в период якобин­
ского террора возвращалось все реквизированное, секвестированное и проданное
имущество или компенсировалась его стоимость. По этому закону вдове Лавуазье
в апреле 1796 г. вернули не только конфискованную у нее ранее мебель и предметы
обихода, но и бумаги, книги, а также лабораторное оборудование. Она щедро отбла­
годарила верного Массело (тот получил от нее в дар неплохой земельный надел), а
также аббата А. Морелле (A .M orellet; 1 7 2 7 -1 8 1 9 ), экономиста, активного сотрудни­
ка Дидро по Энциклопедии и автора брошюры L e cri des fam ilies , ou , Discussion d'une

m otion fa it e a la Convention nation ale p a r le representant du peu ple Lecointre, le 2 2 frim a ire
d e Ian troisiim e d e la Republique , relativem ent a la rivision des jugem ens des tribunaux
revolutionnaires (Paris: [S. n.], Fan III de la Republique [1794]). Вместе с тем она сделала
все, чтобы предать гласности роль А. Дюпена в трагической судьбе ее отца и мужа.
В итоге, Дюпен 13 августа 1795 г. был лишен депутатского мандата.
463 Уже в ранней юности Томпсон выполнял секретные задания правительства
Великобритании. В 1775 г., после поражения колониальной армии и выдвижения
против него обвинений в шпионаже, он был вынужден бежать в Бостон, где неко­
торое время был комендантом порта. В 1776 г., в возрасте 23 лет вместе с отступаю­
щей английской армией Томпсон покинул Бостон и перебрался в Лондон, бросив на
произвол судьбы свою жену с грудным ребенком. С 1779 г. он — член Лондонского
королевского общества. В 1 7 7 6 -1 7 8 1 гг. служил в правительственных ведомствах в
Лондоне, в 1 7 8 1 -1 7 8 3 гг. командовал британским королевским драгунским полком
в войне за независимость в Северной Америке (1 7 7 5 -1 7 8 3 ). В 1 7 8 4 -1 7 9 8 гг. занимал
ряд государственных постов в Баварии, в том числе пост военного министра. За
свои заслуги перед Баварией в 1790 г. получил титул графа Священной Римской
империи, причем титульным графством было названо американское графство Румфорд, где он жил до эмиграции из СШ А. Его работы способствовали установлению
кинетической теории теплоты. Кроме того, Румфорд открыл и исследовал явление
конвекции в газах и в жидкостях, сконструировал ряд физических приборов и ап­

366


ПРИМЕЧАНИЯ

паратов (специальные термометры, фотометры для изучения поглощения света ве­
ществом и г. д.). Считается, что он изобрел кухонную плиту, кофеварку, армейскую
полевую кухню, печи для обжига кирпича, паровую отопительную систему, а также
калорийный и дешевый суп для бедняков.
464 Цит. по: Poirier J.-P. Lavoisier: Chem ist, Biologist, Econom ist / Translated from the
French by R. Balinski. Philadelphia: University o f Pennsylvania press, 1996. P.410.
465 D elahante A. Une famille de finance. Vol. II. P. 546.
466 См. подр.: Д орфм ан Я. Г. Лавуазье; D onovan A. Antoine Lavoisier: Science, A dm i­
nistration, and Revolution. Oxford (U K ), Cam bridge (U SA ): Blackwell, 1993; Poirier J.-P.
La science et lam our: M adame Lavoisier. Paris: Pygm alion, 2004.
467 Цит. по: Д орфм ан Я. Г. Лавуазье. С. 315. Сказывались также интеллектуаль­
ные предпочтения: Робесьпьер, Фуркруа, Ассенфрац и многие другие «пламенные
революционеры» того времени предпочитали Ж .-Ж . Руссо, Лавуазье же с большим
удовольствием читал Э. Кондильяка.
468 Чудинов А. В. Ученые и Французская революция — электронная версия.
469 Grison E. Letonnant parcours du republicain J. H. Hassenfratz (1 7 5 5 -1 8 2 7 ): Du
Faubourg M onm artre au Corps des Mines / Preface de Thierry de Montbrial. Paris: Presses
de ГЁсоІе des Mines, 1996. (Ser.: Histoire et societes.) P. 228.
470 «Вот малоизвестный факт, который в качестве свидетелей могут подтвердить
господа Карно и Приер из Кот д’Ор. Накануне или почти накануне того дня, когда
Лавуазье был принесен в жерву, г-н де Фуркруа осмелился явиться в зал заседаний,
в котором обычно собирались члены Комитета [общественного спасения] и в кото­
рый он не имел права входить. Он выступил там в защиту Лавуазье. Он рассказал с
присущим ему жаром о том, какой ужасной потерей для науки станет гибель этого
великого химика. Робеспьер, бывший тогда председателем Комитета, ничего не от­
ветил и никто из присутствовавших не осмелился сказать что-либо. Слова г-на де
Фуркруа не привлекли ничьего внимания и он вынужден был удалиться. Едва он
вышел, Президент выразил недовольство его дерзостью и стал угрожать Фуркруа,
что настолько испугало Приера из Кот’Ор, что он нагнал Фуркруа и посоветовал
ему не возвращаться более к этой теме, если тот хочет сохранить голову» (Kersaint G.
Fourcroy a-t-il fait des dёm arches pour sauver Lavoisier ? / / Revue generale des Sciences
pures et appliquees. 1958. T. 65. P. 31; см. также: Kersaint G. Antoine Francois de Fourcroy
(1 7 5 5 -1 8 0 9 ): sa vie et son oeuvre. Paris: Editions du Museum, 1966. (Ser.: M 6moires du
M useum national d’historie naturelle. T. 2: Sciences physico-chimiques; Nouv. $ёг.: S6r. D.)
P. 73). Нет оснований не доверять приведенному свидетельству Ложье, однако не
следует забывать и о том, что оно не подтверждается свидетельствами других со­
временников описываемых событий. Впрочем, кое-какой опыт заступничества
за интеллектуалов, оказавшихся в опасности во время якобинского террора, у
Фуркруа был: в декабре 1793 г. он сумел защитить от обвинений в федерализме
Ж. Шапталя (см. раздел «В свободной стране каждый гражданин — солдат»), а в мае
1794 г. — хирурга П. Дезолта (P. J. Desault). Кроме того, он помогал академику Ф. Вик
Д’Азиру в последние месяцы жизни выдающегося анатома, вступился как-то перед
Робеспьером за химика д ’Арсе (D ’A rcet) и т. д.
471 Б. Бенсод-Венсан замечает по этому поводу: «Он (Гитон де Морво. — И .Д .)
был, конечно, в действующей армии во время процесса (т.е. 19 флореаля II г. (8 мая

367


ПРИМЕЧАНИЯ

1794 г ). — И .Д ) , но он отбыл туда только в конце апреля, так ничего и не сделав
(для спасения Лавуазье. — И. Д .) < . . . > Бертолле был сильно занят военными делами
< . ..> он руководил заводом по очистке селитры в Сен-Жермен де Пре и пороховым
заводом в Гренеле < . . . > В итоге ни один из химиков-сторонников антифлогистон­
ной теории не отважился даже на малейшее вмешательство» ( Bensaude-V incent В.
Lavoisier: M em o iresd u n e revolution. Paris: Flam m arion, 1993. P .3 4 5 -3 4 6 ).
Кто же вступился за Лавуазье? Лагранж, от имени Bureau d e consultation des arts
et m etiers , где Лавуазье был председателем с 2 0 октября 1792 г., Гаюи и Борда, от
имени C om m ission tem poraire des poid s et m esures , Каде и Боме (правда, скорее в кос­
венной форме, подтвердив, что откупщики не смачивали табак, чтобы он больше
весил), C om iti des assignats et des m on naies , а секция Пик Коммуны Парижа выдала
Лавуазье (правда, еще до его ареста) сертификат, где было сказано: «Секция свиде­
тельствует почтение за вашу гражданственность и снимает с вас все подозрения»
(Д орф м ан Я. Г. Лавуазье. С. 307). Но ничто не помогло.
472 Подр. см.: О гурцов А .П . Философия науки...
473 О Ж .-С. Байи см.: Arago F. Biographie de Jean-Sylvain Bailly: astronom e de
Tancienne Academ ie des sciences, m em bre de rAcad6m ie fran^aise et de FAcademie des
inscriptions et belles-lettres, prem ier President de lAssembtee constituante, prem ier Maire
de Paris, etc. (Lue le lundi 26 fevrier 1844). Paris: Typographic de Firm in Didot fibres,
im prim eurs de Institut national de France, 1852. (Extrait du tom e X X III des М ётоігев
de lAcadem ie des sciences); Fernand-Laurent C .J. Jean-Sylvain Bailly: prem ier m aire de
Paris. Paris: Boivin, 1927; B rucker G.A. Jean-Sylvain Bailly, revolutionary m ayor o f Paris.
W estport (C o n n .): G reenwood Press, 1984 (1-е изд.: U rb a n a : University o f Illinois Press,
1950. (Ser.: Illinois Studies in the Social Sciences; V ol.31, n o .3 );) Smith E.B . Jean-Sylvain
Bailly, Astronom er, M ystic, Revolutionary, 1 7 3 6 -1 7 9 3 / / Transactions o f the A m erican
Philosophical Society. New series. 1954. Ѵ Ы .44, Pt 4. P .4 2 5 -5 3 8 ; Kelly G.A. Bailly and the
Cham p de M ars M assacre / / Journal o f M odern History. 1980. V ol.52, No 1. P .D 1 0 2 1 D 1046.
474 Bailly J.-S. М ёто ігез d u n Іёто іп de la Яёѵокиіоп: En 3 t. веп ёѵе: SlatkineM egariotis Reprints, 1975 (репринт: М ётоіге5 de Bailly, avec une notice sur sa vie,
des notes et des ёсІаігсівзетепІБ historiques. Par MM . Berville et Ваггіёге: En 3 t. Paris:
Baudouin fibres, 1 8 2 1 -1 8 2 2 ; 1-е изд.: Bailly J.-S. M6moires d u n іё т о іп de la РёѵоЫ іоп ,
ou, Journal des faits qui se sont ра$$ё$ sous ses yeux, et qui ont prepare et Ахё la Constitution
Framjaise. Paris: Levrault, Schoell, 1804). P .6 5 -6 6 .
475 Archives Parlementaires de 1787 к 1860 // Recueil complet des dёbats legislatifs et
politiques des chambres fran^aises / Fondё par MM. Mavidal et E. Laurent. С отіп и ё par
l’lnstitut d’Histoire de la РёѵоІШіоп Fran^aise, Univ. de Paris I. S6r. I (1 7 8 7 -1 7 9 9 ): 100 Vols.
T. 28 (1891). Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1 8 6 7 -2 0 0 0 . P. 330.
476 A ulard F.-A. La so ciete des Jacobins; recueil de docum ents pour l’histoire du Club
des jacobins de Paris: En 6 L T .5. Paris, Librairie Jouaust, 1 8 8 9 -1 8 9 7 . P.508 (репринт:
New York: AMS Press, 1973).
477 Цит. no: Smith E.B. Jean-Sylvain Bailly, A stronom er, Mystic, Revolutionary, 1 7 3 6 1793. P.520.
478 Actes de la C om m une de Paris pendant la Рёѵоіийоп: En 7 t. T. 5 (18 9 6 ) / РиЫіёв
et a n r n ^ s par Sigismond Lacroix. Paris: L. Cerf, 1 8 9 4 -1 8 9 8 . (Collection de docum ents

368


ПРИМЕЧАНИЯ

relatifs к 1’histoire de Paris pendant la Revolution fran<;aise. Publiee sous la patronage du
Conseil municipal). P. 3 7 1 -3 9 8 .
479 Braesch F. Les petitions du Cham p-de-M ars (15, 16, 17 juillet 1791) // Revue
historique. 1923. T. 142. P. 1 9 2 -1 9 3 ; продолжение статьи: 1923. T. 143. P. 1 -3 9 , 1 8 1 -1 8 7 .
480 Archives Parlementaires de 1787 a 1860 / / Recueil complet des d eb ats... T .28
(1 89 1 ). Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1 8 6 7 -1 9 6 6 . P. 326.
481 По крайней мере, между ними имелось согласие относительно необходимо­
сти смены династии, а лучше всего — характера правления, низложения Людови­
ка XV I и суда над ним, равных политических прав для всего взрослого мужского
населения, передачи как можно больших властных полномочий первичным собра­
ниям (O rateur du Peuple. 1791. No 5. P. 3 5 - 3 7 ).
482 Fournier ГНёгШ ег C. M emoires secrets de Fournier ГАтёгісаіп, publies pour la
prem iere fois dapres le m anuscrit des Archives nationales, avec introduction et notes, par
F.-A. Aulard. Paris: Au si£ge de la Босіёіё, 1890. P.46.
483 O rateur du Peuple. 1791. No 46. P. 373.
484 Braesch F. Les рёййош du Cham p-de-M ars. P. 1 7 -1 8 ; R einhard M. R. La chute de la
гоуаЩё. [Paris]: Gallimard, 1969. P. 140.
485 Rёvolutions de Paris. 1791. 1 7 -2 3 Juillet. No 106. P.61.
486 Версия иностранного вмешательства активно обсуждалась Учредительным
собранием накануне, 16 июля 1791 г. (Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel.
1 7 9 1 .1 9 Juillet. № 200. Troisieme аппёе de la L i b e S / / Rёimpгession de Гапсіеп M oniteur,
seule histoire authentique et іпакёгёе de la revolution fran^aise depuis la гёипіоп des
E t a t s ^ S r a u x jusquau Consulat (M ai 1789 — Novembre 1799). T. 1 -3 1 . T .IX (1 862).
Paris: Plon F ^ r e s , Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 -1 8 6 3 . P. 163). Да и сам Байи еще 14 июля
предупреждал депутатов о том, что большое количество иностранцев устремилось
в Париж. Вполне возможно, что, играя на ксенофобии значительной части черни,
власть надеялась отвести ее гнев от себя.
487 Хотя Шометт впоследствии утверждал, что около 2000 национальных гвар­
дейцев подписали петицию.
488 R u d i G. The Crowd in the French Revolution. W estport (C onn .): Greenwood, 1959.
P. 89. Скорее всего, эти двое собирались проделать в полу дырку, чтобы увидеть ак­
тивно выступавших гражданок в несколько ином ракурсе.
489 Archive National de France. С 75 /7 2 9 . M u n ic ip a ls de Paris. Proces-Verbaux des
17 et 18 Juillet 1791. P .4 -6 .
490 (Автор письма использовал старое название Учредительного собрания. —
И .Д ).

491 Archive National de France. W 2 9 4 /2 3 5 .
492 Archive National de France. C 7 5 /7 2 9 ; W 2 9 4 /2 3 5 .
493 Archive National de France. W 2 9 4 /2 3 5 .
494 «Мы больше не хотим Людовика XV I!».
495 По воспоминаниям Фурнье, Байи так и сказал ему в этот роковой день: «Нас
предали и скомпрометировали и мы вынуждены прибегнуть к военному положе­
нию» (Fournier VHeritier С. М ётоігев secrets de Fournier ГАтёгісаіп, publies pour la
premiere fois dapres le manuscrit des Archives nationales, avec introduction et notes, par
F.-A. Aulard. Paris: Au siege de la Босіёіё, 1890. P. 50).

369


ПРИМЕЧАНИЯ

496 Цит. по: Олар А . Политическая история Французской революции: происхож­
дение и развитие демократии и республики (1 7 8 9 -1 8 0 4 ): 4-е изд. / Пер. с фр. Н. Кончевской. М : О ГИ З — Гос. социально-экономическое изд-во, 1938. С. 188.
497 Involutions de Paris. 1791. 1 7 -2 3 Juillet. No 106. P.64.
498 Ibid. P .6 4 -6 5 .
499 Ibid. P.65.
500 Archive National de France. C 75 /7 2 9 . M u n ic ip a ls de Paris. Proems-Verbaux des
17 et 18 Juillet 1791. P .1 0 -1 1 .
501 Ibid. P .1 1 -1 2 .
502 Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel. 1791. 19 Juillet.

200. Troisteme

annee de la Liberte / / Reimpression de lancien M oniteur... T. IX (1 862). P. 164.
503 Ami du Peuple. 1791. 20 Juillet. No 524.
504 Revolutions de Paris. 1791. 1 7 -2 3 Juillet. No 106. P.73.
505 Archive National de France. C 75 /7 2 9 . P. 15.
506 R ein hardM . R. La chute de la royaute. [Paris]: Gallimard, 1969. P. 150.
507 Ami du Peuple. 1791. 20 Juillet. No 524.
508 O rateur du Peuple. No 13. P. 103.
509 O rateur du Peuple. No 11. P.86.
5.0 O rateur du Peuple. No 52. P. 409.
5.1 Его отец был хранителем королевского собрания живописи.
5.2 Цит. по: Smith Е.В. Jean-Sylvain Bailly, Astronom er, Mystic, Revolutionary, 1736—
1793. P.516.
513 «Какой ужасный мошенник этот Байи! — восклицал Фрерон. — Он утверж­
дает, что каждый, кто проповедует убийство, должен предстать перед судом. Ну что
ж, господин Байи, тогда вам стоит начать с себя и пойти повеситься, так как ваши
руки в крови наших граждан» (O rateu r du Peuple. No 15. P. 116).
514 Вообще, отношение Бриссо к Академии наук, сформировавшееся еще в до­
революционное время (см ., напр.: Brissot d e W arville J. P. De la v e r S , ou M editations
sur les m oyens de parvenir к la verite dans toutes les connoissances hum aines. Neuchatel:
Impr. de la 8осіёіё typographique, et se vend a Paris chez Desauges, 1 7 8 2 ), было край­
не негативным. По его мнению, в идеале, от которого Парижская Академия наук
была бесконечно далека, «империя науки не знает ни деспотов, ни аристократов,
ни избирателей. Она представляет собой совершенную Республику, в которой по­
лезность является единственным критерием, достойным одобрения. Допускать
деспотов, аристократов или избирателей, которые эдиктами накладывают печать
на произведение гения, означает нарушать природу вещей и свободу человече­
ской мысли» ( Brissot d e W arville I P . De la ѵёгйе. P. 1 6 5 -1 6 6 ). Таким образом, еще
при старом режиме Бриссо бросил вызов тому миру, которому принадлежал Байи.
5.5 Цит. по: Smith Е.В. Jean-Sylvain Bailly, Astronom er, Mystic, Revolutionary, 1 7 3 6 1793. P.516.
5.6 9 марта 1792 г. король назначил министром финансов Э .Клавьера, внутрен­
них дел — Ж. М. Ролана, иностранных дел — Ш. Ф. Дюмурье. Все они были тесно
связаны с жирондистами.
517 Байи договорился о продаже дома, но деньги при жизни так и не получил.
5,8 Archive National de France. W 2 9 4 /2 3 5 : Declaration. Melun, 9 Juillet 1793.

370


ПРИМЕЧАНИЯ

519 Суд над ней состоялся в октябре 1793 г. и 16 октября (25 вандемьера II года
Республики) она была казнена.
520 Дети короля утверждали, что видели Байи в Тюильри во время бегства Лю­
довика XV I из Парижа 20 июня 1791 г. Однако Мария-Антуанетта категорически
это отвергала.
521 Buchez P.-J.-B., Roux-Lavergne R-C. Histoire parlementaire de la Revolution
fran^aise ou journal des A ssem b les nationales depuis 1789 jusquen 1815, contenant
la narration des evenemens; les dёbats des assem b les; les discussions des principales
Босіёіёв populaires, et particulierem ent de la so ciete des jacobins; les proces-verbaux
de la C om m une de Paris; les 5ёапсе5 du tribunal гёѵоЫіоппаіге; le com pte-rendu des
principaux ргосё5 politiques; le dёtail des budgets annuels; le tableau du mouvem ent
m oral, extrait des journaux de chaque ёpoque, etc.; prёcёdёe d u n e introduction sur
l’histoire de France jusqu’a la convocation des Etats-Сёпёгаих: En 4 0 1. T. 29: mai a octobre
1793 (1 8 3 6 ). Paris: Paulin, 1 8 3 4 -1 8 3 8 . (Бёг.: Tourneux; I, 173.) P.365.
522 Tribunal crim inel extraordinaire был учрежден законом от 10 марта 1793 г.
523 Jugement rendu par le Tribunal crim inel revolutionnaire ёІаЫі au Palais,

к Paris,

par la loi du 10 m ars 1793, pour juger sans appel les conspirateurs, qui condam ne JeanSylvain Bailly, ci-devant maire de Paris, a la peine de m ort sur la place de lesplanade du
Champ de M ars, qui se trouve entre l’autel de la patrie et les rives de la Seine; ordonne que
le drapeau rouge, Ігоиѵё a la m u n ic ip a l^ , sera аИасЬё a la voiture de ГехёсЩеиг et Ьгйіё
avant Гехёсігііоп (20 brumaire, Ian deuxiёm e de la Я ёр и Ь ^и е francaise [10 novembre
1793]). [Paris]: Impr. de С і ё т е т , (s.a.). P.2.
524 Ibid. P.3.
525 Приведу две выразительные характеристики этой особенности Француз­
ской революции. «Театрализованное™, отличавшая прежде аристократический
быт, аристократический образ жизни, теперь в новых формах распространяется на
общество в целом; и если на протяжении ХѴИ в. слово “публика” первоначально оз­
начавшее политическое сообщество (политическое тело), постепенно распростра­
няется на театральную аудиторию, на зрителей в прямом смысле слова, то теперь
оно вновь обретает политический смысл, и публика на трибунах Национальных
собраний или клубов, это уже не просто зрители, но со-участники политического
действа. Причем это со-участие приобретает разные формы: каждый из депутатов
Собрания может выступать в качестве актера, когда произносит речь или предсе­
дательствует в собрании — и превращается в часть публики, когда возвращается
на свое место и слушает другого; зрители на трибунах (публика) своей реакцией
оказывают влияние на принимаемые Собранием решения — и способствуют почти
молниеносному распространению за его пределы известий о том, что в нем проис­
ходит, — и через них улица вторгается непосредственно в пространство сотворения
нового законодательства, публика сама становится действующим лицом драмы»
( Ч ерноверская Г. А. «Jeun hom m e atroce et theatral»: К вопросу о театральной при­
роде политического дискурса Французской революции // XVIII век: театр и кулисы:
Сб. науч. трудов. М .: Экон-информ, 2006. С. 4 2 - 4 3 ). М. Ямпольский отвел этому во­
просу вторую часть своей монографии, где отметил, что «Французская революция
1789 года — колоссальное зрелище, в котором спутаны актеры и зрители. Отно­
шения актеров и зрителей организуют репрезентацию власти, и имеют фундамен­

371


ПРИМЕЧАНИЯ

тальное значение для самосознания общества в этот критический момент своего
развития» ( Ямпольский М. 1) Физиология символического. Кн. 1. Возвращение Ле­
виафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима.
М : Новое литературное обозрение, 2004. С. 333; см. также 2) Жест палача, оратора,
актера // Ad M arginem: Ежегодник лаборатории постклассических исследований
Института философии РАН. М ., 1994. С. 2 1 -7 0 ).
526 Jugement ren d u ... Р. 4.
527 Sanson Н.С. Sept g6nerations dexecuteurs 1 6 8 8 -1 8 4 7 : M emoires des Sanson mis
en ordre, rediges et publies par H. Sanson: En 6 t. T. 4. Paris: Dupray de la МаЬёгіе & Сіе,
1 8 6 2 -1 8 6 3 . P. 319. (По поводу этого издания в Encyclopaedia Britannica (ѴЫ. 24. Р. 183)
сказано: «The rom antic tales told o f H. C. Sanson have their origin in the apocryphal
M emoires pour servir a Thistoire de la E volu tion fran^aise, par Sanson (2 vols., 1829;
another ed. 1831), o f which a few pages o f introduction em anate from Balzac, and some
other m atter from ЫіёгШег de ГАіп. O ther М ётоіге$ of Sanson, ed. by A. Gregoire, (pseud,
for V. ombard) in 1830, and by M. d’Olbreuze (6 vols., 1 8 6 2 -1 8 6 3 ) are equally fictitious»).
528 Аббат Андре Морелле (A .M orellet; 1 7 2 7 -1 8 1 9 ) — французский экономист,
философ и писатель, член A cadem ie fra n qa ise с 1785 г. Вольтер называл его «ѴАЬЬё

M ords-les » за его острый ум и едкие высказывания.
529 M orelletA . М ё т о іг а de ГаЬЬё Morellet, de ГAcadёmie franchise, sur le dix-huitiem e
siecle et sur la Involution; prёcёdёs de leloge de ГаЬЬё Morellet, par M. [Pierre-Edouard]
Ь ё т о т е у : En 2 t. T .2. Paris: k la Librairie fran^aise de Ladvocat, 1821. P.437.
530 Sanson H .C . Sept gёnёrations d e ^ c u t e u r s ... Т .4. P.329. Впервые упоминание
об этом эпизоде встречается, по-видимому, в мемуарах барона Оноре Риуффа
(H . J. Riouffe; 1 7 6 4 -1 8 1 3 ): Riouffe H. /. М ё т о іг а d u n d6tenu, p our servir k Thistoire de la
tyrannie de Robespierre. Paris, et se trouve k L o n d re s: Chez de BofFe, 1795.
531 T hibaudeau A .-C. (com te de). МётоігеБ sur la Convention et le D irectoire: En 2 1
T. 1. Paris: Baudouin fibres, 1824. (8ёг.: B er ville S. -А., В а ггіёге J. F. Collection des m em oires
relatifs a la РёѵоІЩіоп Fran^aise; Tomes 2 5 - 2 6 .) P. 71.
532 Чудинов А. В. Ученые и Французская революция — электронная версия.
533 См., напр.: H ahn R . The A n ato m y ...; Richard C. La С о т к ё de Salut Public et les
Fabrications de G uerre sous la Terreur. Paris: F. Rieder et cie, 1922.
534 B arthelem y G. Les savants... P .3 7 -3 9 .
535 Pigeire J. La vie et loeuvre de Chaptal (1 7 5 6 -1 8 3 2 ) / Preface de Gabriel Hanotaux.
Paris: Editions spes, 1932. P. 152.
536 Archives parlementaires de 1787 k 1860 // Recueil com plet des dёb ats... T .8 0
(1 9 6 4 ). P.591 (см. также: С т аросельская-Н икит ина О .А .О черки по истории нау­
к и ... С. 215).
537 Цит. по: B arthelem y G. Les savants... Р.40. Впоследствии процедура была усо­
вершенствована, но в принципе до конца X IX столетия она оставалась той же: в
открытые железные котлы около 2 м в диаметре, снабженные топкой, загружали в
кипящую воду грубо измельченную отобранную породу в таком количестве, чтобы
получить, по возможности, насыщенный раствор селитры. Жидкости давали неко­
торое время отстояться, и прозрачный раствор сливали в деревянные кристалли­
зационные сосуды, где и выделялась селитра. Маточные растворы использовались
для обработки новых порций породы. В отбросах оставалось до 1 5 -3 5 % нитрата

372


ПРИМЕЧАНИЯ

калия. Более совершенный метод предполагал использование длинных (до 11 м)
ванн, нагреваемых водяным паром. Порода опускалась в ванну в жестяных дыр­
чатых бадьях, в которых оставались нерастворимые компоненты исходного сырья.
538 «Промывайте землю в бочке, / Когда из нее испарится вода, / Тотчас же по­
явится селитра. / Чтобы добраться до Питта на корабле, / Нам не хватает лишь сели­
тры. / < . . . > / Там, в земле наших погребов / Таится дух наших предков. / Они зарыли
в своих погребах / Свое несчастье иметь господ, / Скрывая под беззаботным видом
/ Свою любовь к свободе. / Это чувство не смело проявиться, / Оно осталось в земле
/ И их (предков) дух — это селитра».
539 Идея передать государственную монополию в руки частной кампании при­
надлежала Ж .-Б. Кольберу.
540 Lavoisier A .L. 1) Docum ents et ш ётоігев relatifs au prix du salpetre // Lavoisier
A. L. Oeuvres. T. V. P. 4 6 1 -4 8 9 ; 2) Histoire de ce qui sest passe relativement au prix propose
sur la form ation du salpetre // Ibid. P. 4 8 9 -4 9 3 ; D upont P S. М ё т о іг а sur la vie et les
ouvrages de M .Turgot, ministre detat. Philadelphie; [Paris: Barrois Гаіпё], 1782. P.82, 77,
84; D aum as M. Lavoisier: 3e ёd. Paris: Gallimard, 1941. P. 144.
541 По оценке П. С. Дюпона, в военное время Франции требовалось мини­
мум 3 - 4 млн фунтов пороха в год (D upont P. S. М ётоігев sur la vie et les ouvrages de
M .T u rg o t... P.77).
542 Он счел, что государству выгоднее заплатить компенсацию в 4 млн ливров,
чем и дальше оставлять страну без пороха.
543 Управление начало функционировать с 1 июля 1775 г.
544 Впоследствие его сменил Э. П. Летор (E. Р. Le Tors de Chessimont; 1 7 4 8 -1 7 8 8 ).
545 Lavoisier A. L. М ётоіге sur le service des poudres et salpetres // Lavoisier A. L.
Oeuvres. T. 5. P. 704.
546 D upont P S. М ётоігев sur la vie et les ouvrages de M. T u rg o t... P. 81.
547 Histoire de ce qui sest раввё relativement au prix ргоровё sur la formation du
Salpetre. Extrait des Registres de la Com m ission п о т т ё е par ГAcadёmie des Sciences
pour le Prix ргоро$ё sur la form ation du Salpetre // М ётоігев de M atl^m atique et
de Phisique, ргаеЩ ёв a ГAcadёmie Royale des Sciences, par divers Savans, et lus dans
ses A ssem b les, 1786. T .X I: Contenant le Recueil des М ётоігев sur la Form ation et la
Fabrication du Salpetre. P .1 -5 . Prix extraordinaire, ргорозё par ІАхжІётіе Royale des
Sciences, pour Гаппёе 1778 // Ibid. P. И (см. подр.: M ulthau f R.P. The French Crash
Program for Salpeter Production, 1 7 7 6 -1 7 9 4 / / Technology and Culture. 1971. Vol. 12,
No 2. P .1 6 3 -1 8 1 ).
548 Эта мера, однако, игнорировалась рабочими, которые опасались потерять
свое место.
549 При искусственном получении селитры в качестве исходного материала ис­
пользовалась смесь из разного рода разлагающихся органических (азотистых) от­
бросов (навоз, перегной, кровь с боен, отбросы кожевенных и клееваренных заво­
дов, экскременты, моча, растения, богатые калийными солями, например, крапива,
подсолнечник, листья свекловицы и пр.) с землей, содержащей известь, золу и по­
добные вещества. Смесь эту складывали в кучи и оставляли лежать на воздухе, по­
ливая ее время от времени водой, мочой, настоем навоза и т. п. Под влиянием тепла,
кислорода, воздуха и селитряных бактерий образовывалась азотная кислота, которая

373


ПРИМЕЧАНИЯ

давала с известью соль. Затем нитрифицированная таким образом смесь выщелачи­
валась водным раствором поташа или золы (при этом осаждался карбонат кальция).
Для нейтрализации образовавшейся азотной кислоты в смесь клали мел, мергель, му­
сор от зданий, известковые отбросы с содовых заводов и т. п. Чтобы облегчить доступ
воздуха в кучи, их старались делать, по возможности, рыхлыми. С этой целью в них
клали хворост, солому и пр. Кучи ставились в сухих местах, не заливаемых водой; они
имели различную форму (призмы, пирамиды и пр.). Самым трудным было разрабо­
тать метод удаления примесей из продукта, не разрушая селитры. Только в 1820 г. был
предложен удовлетворительный метод очистки нитрата калия.
550 Согласно Лавуазье, первоначальные затраты на создание небольшого пред­
приятия (1 0 «пирамид») должны составить 32 90 0 ливров, ежегодные затраты — не
более 7000, чистый годовой доход — 5000 ливров (около 15 % от исходных капита­
ловложений).
551 Впоследствии, в декабре 1781 г., Ларошфуко д ’Анвиль станет academ icien
honoraire.
552 Duc de La Rochefoucauld. M emoire sur la g6neration du Salpetre dans la Crai
(envoye en Mai 1778) // M emoires de M atl^m atique et de Phisique... T .X I. P .6 1 0 -6 2 4 .
553 Regie имела к началу Революции 4 0 предприятий в разных частях страны и
штат, включавший 1100 рабочих.
554 Хранилище пороха в парижском Арсенале в 1778 г. пришлось срочно рекон­
струировать.
555 Lavoisier A. L. M emoire sur letablissement, les produits et la situation de la Regie
des poudres et salpetres (Avril 1789) / / Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 5. P. 700.
556 Впрочем, когда Лавуазье отмечал это обстоятельство ( Lavoisier A. L. Oeuvres.
Т. 5. Р. 6 9 9 - 7 0 0 ), он слегка лукавил — дальность в 90 туазов была достигнута еще в
1769 г., т.е. до организации Regie.
557 Lavoisier A. L. M emoire sur les poudres et salpetres adresse au C om ite des finances
de I’Assemblee nationale // Lavoisier A. L. Oeuvres. T. 5. P. 735.
55й Lavoisier A. L. M emoire sur les differentes n ^th o d es proposees pour determ iner
le titre ou la qualite du salpetre brut // Annales de Chimie. 1792. T.XV. P .2 2 4 -2 6 7 ; 1793.
T. XV I. P .1 -3 9 .
559 L a v o isier A. L. M em oire sur les differentes m ethodes proposees p ou r d eterm in er
le titre ou la qualite du salpetre b ru t, sur la volatilisation de ce sel, qui a lieu p ar la
sim ple ebullition, et sur les ch angem en ts qu’il p arait convenable de faire au x operations
usitees jusqu a present p ou r le raffinage du salpetre // Lavoisier A. L. O euvres. T. 5.
P .6 1 4 - 6 6 4 .
560 R einhard M. Le grand C arnot; Lazare C arnot, 1 7 5 3 - 1 8 2 3 :2 ed. / Preface de Charles
C. Gillespie. Paris: Hachette, 1994; Lazare Carnot: revolution et m athematique: En 2 t.
/ Introduction de Jean-Paul Charnay. Paris: L’H erne, 1 9 8 4 -1 9 8 5 .
561 B ou chard G. Un O rganisateur de la victoire: Prieur de la C ote-d ’Or, m em bre du
Com ite de salut public. Paris: Clavreuil, 1946.
562 Цит. по: Ревуненков В. Г. Очерки по истории Великой Французской револю­
ции: 1 7 8 9 -1 8 1 4 гг.: 3-е изд., доп. СПб.: И зд-во С. -Петерб. ун-та, 1996. С. 302.
563 Recueil des Actes du Com ite de Salut Public avec la correspondance officielle des
representants en mission et le registre du conseil executif provisoire: En 3 1 1. T .8. / Publie

374


ПРИМЕЧАНИЯ

par F.-A. Aulard. Paris, 1 8 8 9 -1 9 6 4 . P.291. (Ser.: Collection de D ocum ents Inedits sur
I’Histoire de France; ser. 1). (8 Nov. 1793).
564 Archives Parlementaires de 1787 a 1860. Ser. 1: 1787 a 1799. T .8 4 (1 9 6 6 ). P. 172
(1 Fev. 1794).
565 Ibid. T .7 2 (19 6 0 ). P .6 7 4 -6 7 5 .
566 Комитет общественного спасения, т. е. фактическое правительство Республи­
ки, как все подобные ему организации, отличали, кроме всего прочего, три особен­
ности: вера в то, что идеологическая демагогия способна творить чудеса (особенно
в военной и экономической сферах), неприязнь к систематической, планомерной и
спокойной работе (при общей любви к заседаниям) и желание получить нужный
результат немедленно, здесь и сейчас, тем более, что обстановка не давала времени
на раскачку. Революция героическими усилиями решала проблемы ею же, как пра­
вило, и порожденные.
567 В агёге В. Rapport et Prijet de D ecret sur Tetablissement d une Com m ission nationale
des poudres et arm es de la Republique, 13 pluviose An II // BN, Le38. 6 7 7 a.
568 Recueil des Actes du Com ite de Salut Pu blic... T. 10 (1 8 9 7 ). P.4 6 0 -4 6 1 .
569 Ibid. T. 11 (18 9 7 ). P. 4 3 4 -4 3 5 . Для удобства организации добычи селитры и
производства пороха декретом от 4 нивоза (2 4 декабря 1793 г.) территория Фран­
ции была разделена на восемь регионов (Ibid. Т. 9 (1 896(. Р .626), в каждый из кото­
рых был направлен инспектор, действовавший от имени Комитета общественного
спасения (не Regiel). После 27 февраля 1794 г. инспектора должны были отправлять
свои отчеты не в Комитет, а в Administration.
570 Видимо, за него поручились Гитон и Бертолле, которые подбирали штат ин­
спекторов.
571 Bensaude-V incent В . Jean-Antoine Chaptal, un hom m e de Tart // La Recherche.
1989 (Juine). No 211. P .8 2 0 -8 2 1 .
572 Цит. no: Gillispie Ch. C. Science and Polity in France: The Revolutionary and
Napoleonic Years. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 2004. P .4 0 3 -4 0 4 .
573 Он, в частности, предложил заменить в Гренеле голчеи на центрифуги, при­
писывая это новшество себе, хотя подобная технология уже использовалась в Ан­
глии и была введена еще в 1781 г. французским военным инженером ЖозефомФрансуа Шарпентье де Коссиньи (J.-F. Charpentier de Cossigny) ( Gillespie С. C. Science
and Polity in France: The Revolutionary... P.418, n. 157 и 158).
574 Цит. no: Ibid. P. 405.
575 Цит. по: Чудинов А .В. Французская револю ция... С .2 2 6 -2 2 7 . См. также:
Burstin Н. Problems of W ork during the Terror // The French Revolution and the Creation
o f M odern Political Culture: In 4 vols. Vol. 4: The Terror [International Conference on the
Terror in the French Revolution, Held at Stanford University on 1 0 -1 3 D ecem ber 1992]
/ Ed. by Keith Michael Baker. Oxford, New York [etc.]: Pergamon, 1994. P.284. Понимая,
что Кутон в приведенной цитате использовал метафорический образ, все же на­
помню, что I унция = 27, 288 г.
576 Чудинов А. В. Французская револю ция... С. 303.
577 В ответ на предложение Робеспьера ввести гражданский культ Верховного
сущ ества Конвент 7 мая 1794 г. принял декрет, в котором были сформулированы
принципы новой религии и установлены соответствующие праздники, первый из
которых состоялся уже на следующий день.

375


ПРИМЕЧАНИЯ

578 Archives Parlementaires de 1787 a 1860. Ser. 1. Т .87 (1 970). P .384 (26 M ars 1794).
579 Цит. по: Ревуненков В .Г .О ч ерки...: 3-е изд. С .3 7 7 . В.Г.Ревуненков назвал по­
добные высказывания Сен-Ж юста (а также так называемые вантозские декреты
1794 г.) «вершиной социальной мысли робеспьеристов» (С. 3 7 6 -3 7 7 ).
580 Archives Parlementaires de 1787 k 1860. Ser. 1. T .89 (1 9 7 2 ). P.95 (2 0 Avr. 1794).
581 Чудинов А. В. Французская революция... С. 227.
582 Archives Parlementaires de 1787 a 1860. Ser. 1. T .68 (1 9 5 8 ). P .2 0 9 -2 1 1 (3 Juillet
1793).
583 С точки зрения производственной это было оправдано, но вызывало возра­
жение некоторых полицейских чинов, полагавших, что «политически стратегия со­
бирания большого количества людей, лишенных собственности, часто оказывается
опасной» (цит. по: A lder К. Engineering the Revolution: A rm s and Enlightenm ent in
France, 1 7 6 3 -1 8 1 5 . Princeton: Princeton University Press. P .261).
584 Bret P. L’ fitat, Гагтёе, la science, l’invention de la recherche publique en France:
1 7 6 3 -1 8 3 0 . Rennes Cedex: Presses Universitaires de Rennes, 2002 (Collection C arnot);

B ottie d e Toulmont J. J. et Riffault des H itres J. R. D. Тгакё de Tart de fabriquer la poudre
k canon: prёcёdё d u n ехровё historique sur l^stablissement du service des poudres et
salpetres en France: a c c o m p a g ^ d u n recueil de quarante planches au trait: En 2 t. Paris:
Leblanc, 1811.
585 К сказанному осмелюсь добавить гнусную гипотезу. Если бы Людовик XV I
довел внешнеполитическое положение Франции до того, что ему потребовалось бы
30 млн фунтов пороха в год, то мануфактуру в Гренеле Лавуазье ему бы устроил и
может быть даже с большей, чем в 1794 г., производительностью. Причем, скорее
всего, он сделал бы это без массовых реквизиций и организованного террора.
586 Позднее эта инструкция была им опубликована в Annales de Chim ie. 1797.
T .20. P .3 5 6 -3 5 9 .
587 В дальнейшем, в начале X IX столетия от холодного метода как такового от­
казались, но тем не менее процесс очистки проводился так, чтобы раствор не дово­
дить до кипения. Были внесены и многие другие изменения и усовершенствования
в процесс очистки селитры.
588 Gillispie Ch. С. Science and Polity in F ra n ce ... P. 4 1 3 -4 1 4 . См. также: M ulthaufR . P.
The French Crash Program for Salpeter Production, 1 7 7 6 -1 7 9 4 . P. 1 6 3 -1 8 1 .
589 H ahn R. The A natom y... P .258.
590 B ottie de Toulmont /. /., Riffault des H itres J. R. D. Traite de Tart de fabriquer la
poudre a canon: prёcёdё d u n ex p o se historique sur l^stablissement du service des poudres
et salpetres en France: a c c o m p a g ^ d u n recueil de quarante planches au trait: En 2 1. Paris:
Leblanc, 1811.
591 Archives parlementaires de 1787 k 1860. 5ёг. 1. T. 78 (1 9 6 3 ). P. 211.
592 Le Pere Duchesne, No 274. P.6.
593 Forrest A. I. The French Revolution and the Poor. New York: St. M artin’s Press, 1981.
594 Alder K. Engineering the R evolution... P. 273.
595 Recueil des Actes du С о т к ё de Salut Public. T. 12 (1 8 9 9 ). P. 584.
596 Ц ит. no: B arthelem y G. Les savants... P. 56.
597 Ibid. P.55.
598 М арат Ж. П. Памфлеты. С. 529.

376


ПРИМЕЧАНИЯ

599 Archives Parlementaires de 1787 к 1860. Ser. 1. Т. 18 (1 8 7 2 ). P.69 (14 Aout 1790).
600 При этом детутат «забыл» упомянуть, что Дидро, закончив это издание (1765)
и оставшись таким же бедным, как и ранее, сказал о своих издателях: «Мы помогли
им составить состояние, а они позволили нам жевать листья от лавровых венков».
601 Archives Parlementaires de 1787 к 1860. Ser. 1. Т. 17 (1 872). P .87 (15 Aout 1790).
602 Ibid. P .4 4 4 -4 4 5 (31 Juillet 1790).
603 Эта система recom penses nationales действовала с октября 1791 г. по май 1796 г.
В основном, деньги выплачивались за технические и технологические новации. На­
пример, Лалеман де Сент-Круа (Lallem and de Sainte-Croix) получил в марте 1792 г.
500 0 ливров за разработку методов наполнения воздушных шаров водородом или
горячим воздухом.
604 Цит. по: О гурцов А. П. Философия науки... С. 189.
605 Там же. С. 91.
606 Руссо Ж.-Ж. Замечания Ж .-Ж . Руссо, гражданина Женевы, по поводу ответа
на его Рассуждения // Руссо Ж .-Ж . Педагогические сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Педа­
гогика, 1981. С. 56.
607 Цит. по: Р озанов М. Н. Ж. -Ж. Руссо и литературное движение конца X V III —
начала X IX в.: Очерки по истории руссоизма на Западе и в России. М ., 1910. С. 145.
608 Saint-Pierre ]. Н. Bernardiny de. La chaum iere indienne. A Paris: chez P Fr. Didot
lejeune, 1791.
609 Saint-Pierre / . H .B ernardin , de. Voeux d u n Solitaire: pour Servir de Suite aux
Etudes de la Nature. Paris: Im primerie de M onsieur; P. F. Didot lejeune, M6quignon Гаіпё,
1789. P. 208.
610 С т роев А. Ф. «Те, кто поправляет фортуну»: Авантюристы Просвещения. М.:
И зд-во Новое литературное обозрение, 1998. С. 93.
611 О гурцов А .П . Философия науки... С. 182.
612 Цит. по ст.: Чудинов А. В. Ученые и Французская революция — электронная
версия.
6.3 См.: Там же.
6.4 В 1707 г., по оценкам Вобана, численность французской знати составляла
примерно 260 0 0 0 человек. Спустя 50 лет ее количество почти удвоилось, достиг­
нув 400 0 0 0 человек (при том, что население королевства оценивалось тогда при­
мерно в 20 млн жителей). В XV III в. в благородное сословие вошло 65 0 0 семей, и,
по крайней мере, столько же получило дворянство в предыдущем столетии ( Гринф ельд Л. Национализм: пять путей к современности. М.: П ЕР С Э , 2008. С. 133;
Chaussinand-N ogaret G. The French Nobility in the Eighteenth century: from Feudalism
to Enlightenment / Translated by W illiam Doyle. Cam bridge: Cam bridge University Press,
1985. P. 2 5 - 3 1 ; Ford E L Robe and Sword; the Regrouping o f the French A ristocracy after
Louis XIV. Cam bridge (M ass.): H arvard University Press, 1953. P 3 1 ). Чтобы быть пред­
ставленным ко двору в 1732 г., необходимо было доказать свою 3 0 0 -летнюю при­
надлежность к noblesse d e p ie y а в 1760 г. — уже 360-летнюю. Однако на королевских
министров, канцлеров, госсекретарей, маршалов Франции и кавалеров Ордена Св.
Духа это требование не распространялось. Более того, король мог пожелать, что­
бы ко двору был представлен тот, кого Его Величество пожелает. В итоге, к 1789 г.
примерно из 20 0 0 0 придворных, только у 942 имелось необходимое доказательство

377


ПРИМЕЧАНИЯ

«древней знатности». Как заметил Лабрюйер, «дворянин, живя в провинции, сво­
боден, но лишен покровительства сильных мира сего; живя при дворе, он обрета­
ет покровительство, но теряет свободу» (Лабрю йер Ж., де. Характеры, или нравы
нынешнего века // Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан
де Лабрюйер. Характеры / Пер. с фр. М.: И зд-во «Художественная литература»,
1974. (Библиотека всемирной литературы. Сер. первая. Т. 42.) С. 327). В результа­
те, придворная знать пресмыкалась перед королем «столь же невероятно, сколь и
роскошествовала» (Гринфелъд Л. Национализм. С. 137). К примеру, однажды аббат
де Полиньяк прогуливался с Его Величеством в садах Марли. Пошел дождь. Король
заботливо заметил, что одежда аббата не рассчитана на такую погоду. Полиньяк
поклонился и ответил: «Не имеет значения, сир. Дождь Марли не мокрый» (там же).
615 Л. Гринфельд приводит выразительную характеристику настроений фран­
цузской аристократии в предреволюционные десятилетия, данную историком и
дипломатом, представителем древнего аристократического рода графом Л. де Сегюром (L.-P h., com te de Segur; 1 7 5 3 -1 8 3 0 ): «Мы глубоко уважали пережитки старого
строя, чьи привычки, невежество и предрассудки мы весело отвергали < . . . > Мы
с энтузиазмом поддерживали философские доктрины, проповедуемые смелыми и
остроумными писателями. Нас увлек Вольтер, нас тронул Руссо, мы ощущали тай­
ное удовольствие, когда они нападали на старый строй, который казался нам готи­
ческим и нелепым. И несмотря на наш ранг и привилегии, на остатки былой власти,
которые выхватывали у нас из-под ног, мы наслаждались этой маленькой войной.
Нас она не затрагивала. М ы были всего лишь зрителями < . . . > Свобода, какого бы
толка она ни была, привлекала нас своим куражом, а равенство — выгодой < . . . >
Мы наслаждались одновременно преимуществами жизни патрициев, и радостями
философии плебеев» (Гринфельд Л. Н ационализм... С. 150). Иначе говоря, фран­
цузская знать весело копала себе могилу.
616 Там же. С. 147.
617 Там же. С. 148. Не оспаривая самого утверждения Л. Гринфельд, касающегося
неприязненного отношения аристократии к «денежным мешкам», особенно к мил­
лионерам из Генерального откупа, замечу, однако, что, по крайней мере, один из ее
примеров не вполне удачен. Чета Лавуазье имела доступ даже в самые закрытые
аристократические салоны Парижа, при том, что сам Антуан Лоран был генераль­
ным откупщиком, а его жена — дочерью генерального откупщика. Впрочем, в чис­
ло придворной аристократии Лавуазье действительно не входил.
6.8 А исос L LTnstitut de France. Р. L X X X IX .
6.9 H ahn R. The A natom y... P .6 5 -7 2 .
620 Discours sur les Decouvertes en General et Particulierem ent sur D eux des
Principales Decouvertes de ce Sciecle, Lu au Musee de Paris, dans son A ssem b le Publique
du Jeudi 11 Decem bre 1783. Paris: De Timprimerie de Philippe-Denys Pierres, im prim eur
ordinaire du Roi, 1784. S. p.
621 Ст аросельская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки... С. 162.
622 Archives Parlementaires de 1787 а 1860. Ser. 1. Т. 30 (1 8 9 0 ). P. 3 97 (9 Sept. 1791).
623 Ibid. P.402.
624 Ibid. T. 21 (1 8 7 4 ). P. 368 (27 Sept. 1791).
25 См. раздел «Превратности судеб разительный пример».

378


ПРИМЕЧАНИЯ

626 Archives Parlementaires de 1787 a 1860. Ser. 1. T .30 (1 890). P.462 (1 0 Sept. 1791).
627 Цит. no: H ahn R. The A natom y... P. 207.
628 Цит. no: D onovan A. Antoine Lavoisier: Science, Adm inistration, and Revolution.
O xford (U K ), Cam bridge (U SA ): Blackwell, 1993. P.290.
629 Ст аросельская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки... С. 161.
630 Proces-verbaux du Com ite d e s tr u c t i o n Publique de la Convention Nationale. T. I:
(15 O ct. 1792 -

2 juillet 1793). Paris, 1891. P. 126.

631 H ahn R. The A natom y... P. 226.
632 Среди ученых-академиков эмигрантов было совсем немного — Ж .-Б. Ша­
бер (J.-B. marquis de Chabert; 1 7 2 4 -1 8 0 5 ), К.-М . Корнет (С1.-М. C ornette; 1 7 4 4 -1 7 9 4 ),
Ф.-Ф. Дитрих (Ph.-F. Dietrich; 1 7 4 8 -1 7 9 3 ), П .-М .-А . Бруссоне (P.-M .-A .B roussonet;
1 7 6 1 -1 8 0 7 ) и Ш .-Л.Леритье (C h .-L . L’H eritier de Brutelle; 1 7 4 6 -1 8 0 0 ).
633 Позднее этот запрет был подтвержден с некоторыми модификациями зако­
нами от 13 июня и 25 июля 1791 г. и от 9 декабря 1792 г.
634 К сожалению, оба эти термина трудно перевести на русский язык без суще­
ственных семантических потерь, да и во Франции описываемого периода между
ними не всегда проводилось четкое разграничение. Pension в понимании того вре­
мени — это не только пенсия, но и разные иные регулярны е выплаты конкретному
лицу (субсидии, жалованье и т. п.); honorarium — это, как правило, разовое возна­
граждение, компенсация, добавка к окладу и т. п., но иногда оно обозначало и регу­
лярно получаемое жалованье.
635 В Уставе 1699 г. было сказано, что отсутствие pensionnaire на заседаниях
Академии для последней равносильно смерти этого ученого (Tits-D ieuaide AL-/.
Une institution sans statuts: l’A cademie royale des sciences de 1666 a 1699 // Histoire et
mem oire de l’Academie des sciences: guide de recherches / Sous la direction d’Eric Brian et
de Christiane Dem eulenaere-Douyere. Paris: Lavoisier Tec & D oc, 1996. P.7).
636 Archives de TAcademie des Sciences, Dossier de Lavoisier. F. 875 et 889.
637 После того как Кондорсе занялся составлением новой Конституции, а затем,
обвиненный в заговоре «против единства и нераздельности» Республики, вынуж­
ден был скрываться у вдовы художника К.-Ж . Верне (Cl. J. Vernet; 1 7 1 4 -1 7 8 9 ), все за­
боты об Академии наук легли на плечи Лавуазье.
638 Сложная история этого документа рассмотрена в работах: B aker К. М.,
Sm eaton W. A. The Origins and Authorship o f the Educational Proposals Published in 1793
by the Bureau de Consultation des Arts et Metiers and Generally Ascribed to Lavoisier
// Annals o f Science. 1965. Vol. 21. P. 3 3 - 4 6 ; C harm asson T. Lavoisier et le plan d education
du Bureau de Consultation des Arts et Metiers // И у a 200 ans Lavoisier. Actes du Colloque
organise loccasion du bicentenaire de la m ort d’Antoine Laurent Lavoisier, le 8 mai 1794.
Paris et Blois, 3 - 6 mai 1994 / Edites par Chr. Demeulenaere-Douyere. Paris: Chapelle de la
Sorbonne, 1995. P .2 0 1 -2 1 8 ; Д орфм ан Я. Г. Лавуазье. С. 2 9 4 -3 0 2 .
639 Цит. по: Там же. С. 3 0 0 -3 0 1 .
640 Цит. по: Там же. С. 2 9 1 -2 9 2 .
641 Цит. по: Там же. С. 293.
642 Цит. по: B arthelem y G. Les savants... P.63.
643 Цит. no: Ibid. P. 64.

379


ПРИМЕЧАНИЯ

644 Proces-verbaux du Com ite d e s tr u c tio n Publique de la Convention Nationale / Ed.
J. Guillaume. T. II: (3 juillet — 20 nov. 1793 (30 brumaire an II)). Paris, 1894. P.240.
645 Ibid. P. 3 1 4 -3 1 7 .
646 Ibid. P. 320. За три недели до этого в зале заседаний Академии в Лувре были
сняты все ковры и картины, а также удалены все другие предметы роскоши, на­
поминавшие о старом режиме. Но у академиков еще теплились надежды, точнее,
иллюзии, что они нужны революционной власти, и 7 августа, сидя в помещении
с голыми стенами, они спокойно обсуждали мемуар Ф. Лаланда о движении звезд.
647 Ibid. Р. 3 3 1 -3 3 2 .
648 Greer D. The Incidence o f the Terror During the French Revolution: A Statistical
Interpretation. H arvard: H arvard University press, 1935. P .2 6 -2 7 .
649 Вопрос о характере термидорианского периода весьма сложен. Я приведу за­
мечательную характеристику этого периода, данную Б. Бачко: «В эпоху Термидора
внезапно стало ясно: Революция устала, Революция постарела. Термидор — это тот
ключевой момент, когда Революция должна взять на себя бремя своего прошлого и
признать, что она не сдержала всех своих изначальных обещаний. В частности, это
тот момент, когда ее действующие лица провозглашают, что не хотят ни начинать ее
вновь, ни исправлять ее. Термидор — это момент, когда у революционеров остается
лишь одно желание, когда их вдохновляет лишь одно побуждение: закончить, на­
конец, Революцию. Революции стареют довольно быстро. Они плохо стареют из-за
того, что всегда одержимы символическим стремлением стать началом новой эпохи
в Истории, радикальным разрывом во времени, творением, которое вновь и вновь
берет начало, воплощением вечной молодости мира. Революция воспевает буду­
щее, однако никак не хочет расставаться с тем днем, который положил начало ее
пришествию в этот мир» ( Б ачко Б. Как выйти из Террора? Термидор и Революция
/ Пер. с фр. и послесловие Д. Ю. Бовыкина. М .: BALTUS, 2006. С. 3 3 5 -3 3 6 ).
650 Frey М. Les transform ations du vocabulaire francais a lepoque de la revolution,
1 7 8 9 -1 8 0 0 . Paris, 1925. P. 187.
651 O utram D . The Ordeal o f Vocation: The Paris Academ y o f Science / / H istory o f
Science. 1983. V ol.21. P .2 5 1 -2 7 3 . P.253.
652 N u ssac I ., de. Les debuts d u n savant naturaliste. Le prince de lentom ologie: PierreAndre Latreille a Brives, de 1762 a 1798. Paris: G. Steinheil, 1907.
653 Taton R. The French Revolution and the Progress o f Science 11 Centaurus. 1953.
V ol.3. P.80.
654 D espois E. Le vandalism e revolutionnaire: fondations litteraires, scientifiques et
artistiques de la Convention. Paris: G erm er Ваііііёге, Libraire-Editeur, 1868.
655 M athiez A. La mobilisation des savants en Гап I I // Revue de Paris. 1917. T. XXIV.
P .5 2 4 -5 6 5 .
ft5° В первоначальное ядро этого, по выражению А.Ф урси, «une esp ice d e congris
d e savants» при Комитете общественного спасения, входили Монж, Бертолле, Ван­
дермонд, Фуркруа, Гитон де Морво, Ассенфрац и Аде, которые по мере необходи­
мости привлекали других: Шапталя, Воклена, Пеллетье, Дарсе, Декруазиля, Шампи,
Леблана и Конте.
657

По точному слову Э. Грисона, эта риторика представляла собой «смесь под­

линного чувства и корыстного перевоплощения (m elange dem otion sincere et de

380


ПРИМЕЧАНИЯ

recuperation interessee )» ( Grison E. Letonnant parcours du republicain J. H. Hassenfratz
(1 7 5 5 -1 8 2 7 ): Du Faubourg M onm artre au Corps des Mines / Preface de Thierry de
Montbrial. Paris: Presses de ГЁсоІе des Mines, 1996. (S er: Histoire et societes.) P. 228).
658 Д орфм ан Я. Г. Лавуазье. С. 2 3 8 -2 4 4 .
659 G rim auxE . Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 : 3-е ed. Paris, 1899. P.332.
660 В частности, он перестал быть «памятью о многих вещах» ( Гоббс Т. Левиафан,
или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т.
Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: М ысль, 1991. С. 12).
661 Ямпольский М. Физиология символического. Кн. I: Возвращ ение Левиа­
фана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режи­
ма. М .: И зд -во Новое литературное обозрение, 2 0 0 4 . С. 85; Elias N. Involvem ent
and D etachm ent / Translated from G erm an by Edm und Jephcott. O xford; New York:
Blackwell, 1987.
662 Ямпольский M. Физиология символического. С. 8 6 - 9 2 .
663 Там же. С. 80.
664 Там же.
665 Там же. С. 85.
666 В 1718 г. Сад был переименован в Jardin Royal d es Plantes.
667 Подр. см.: Falls W. Buffon et lagrandissem ent du Jardin du Roi k Paris / / Archives
du M useum national d’Histoire naturelle. 1934. Ser. 6. T .X . P. 1 3 1 -1 9 8 . Когда в 1771 г.
Бюффон-старший серьезно заболел и при дворе сочли, что он при смерти, король, —
учитывая, что единственному законному наследнику интенданта («Бюффончику»)
всего 7 лет, — решил передать руководство Jardin в руки графа д ’Анживилле. О д­
нако здоровье Бюффона постепенно пошло на поправку и в итоге король, чтобы
как-то успокоить огорченного натуралиста, компенсировал ему обиду различными
милостями — возвел Бюффона в графское достоинство, распорядился поставить
ему при жизни памятник в Jardin des plantes и т.д.

ш Если в физико-математических науках и в химии (по крайней мере, в по­
следнюю треть XV III столетия) процесс профессионализации шел интенсивно, то
в области натуральной истории граница между наукой любительской и профессио­
нальной оставалась довольно зыбкой. Люди самых разных профессий, социальных
страт, образования и образа жизни посвящали досуг собиранию коллекций мине­
ралов, насекомых, составлению гербариев и подобной деятельности.
669 О Линнее см.: Blunt W. The Com pleat Naturalist: A Life o f Linnaeus. New York:
Viking Press, 1971 (2-е изд.: Linneaus: The Com pleat Naturalist. Princeton: Princeton
University Press, 2 0 0 1 ); Б обров E. Г. Карл Линней (1 7 0 7 -1 7 7 8 ). Л.: Наука, 1970.
670 Несколько позже, в феврале 1788 г , аналогичное общество ( Linnaean Society)
было создано в Лондоне.
671 В 1780 г. Бруссоне посетил Лондон и стал protege английского натуралиста
сэра Джозефа Бэнкса (J. Banks; 1 7 4 3 -1 8 2 0 ) и близким другом Джеймса Эдварда
Смита (J.E . Smith), богатого английского врача и ботаника-любителя, купивше­
го в 1784 г. у наследников Линнея научные коллекции последнего. Бэнкс способ­
ствовал принятию Буссоне в Royal Society и поручил ему классификацию экзо­
тических рыб, собранных во время первой экспедиции Дж. Кука в южные моря
(1 7 6 8 -1 7 7 1 ). В 1782 г. Бруссоне опубликовал в Лондоне первую часть своего трак­

381


ПРИМЕЧАНИЯ

тата о рыбах ( Broussonet Р.-М.-Л. Ichtyologia sistens pescium descriptioness et icones.
Londini: apud Petr. Elmsly, 1782), посвященного Бэнксу. О Бруссоне см.: Thiebaut
d e B ern au d A. £loge de Broussonet, prem ier fondateur de la Societe Linneenne de Paris
[1 7 6 1 -1 8 0 7 ], pronounce dans la Seance publique du 28 decem bre 1823 // Memoires de la
Societe Linneenne de Paris, 1823. T. 3. P. 1 -2 3 . Об организации и деятельности Societe

Linneenne de Paris см.: Beretta M. The Societe Linneenne de Paris (1 7 8 7 -1 8 2 7 ) // Svenska
Linnesallskapets &rsskrift (Uppsala), 1990/1991. S. 1 5 1 -1 7 7 .
672 27 августа 1790 г. Общество возродилось под названием S o ciiti d'Histoire
Naturelle de Parisy но вскоре прекратило свое существование. Членов этого возрож­
денного Общества объединяла не столько общность взглядов на таксономические
и иные проблемы естествознания, сколько близость политических позиций. В это
время наука стала предметом интереса широкой публики (правда, далеко не всег­
да благожелательного и часто политизированного), что способствовало появлению
многочисленных научных и квазинаучных societis libresy большинство из которых
оказались эфемерными образованиями. 28 декабря 1821 г. по инициативе А .Туэна, Б. Ж. де Ласепеда (B .G .d e Lacepede; 1 7 5 6 -1 8 2 5 ) и Ф. Кювье (Е Cuvier; 1 7 7 3 -1 8 3 8 ),
зоолога, младшего брата Ж. Кювье, Societe linneenne d e Paris было вновь реанимиро­
вано и просуществовало до 1835 г. Последняя попытка его воссоздания была пред­
принята в августе 1866 г. На этот раз Общество фактически просуществовало до
1900 г. (официально же оно прекратило свою деятельность в 1922 г.)
673 Цит. по: Gillispie Ch. С. Science and Polity in France: The Revolutionary... P. 170.
674 Ibid. P .1 6 9 -1 7 1 .
675 Adresse des naturalistes а Г A ssem b le National du 5 aout 1790 / / BN Le29. 826;

Duris P Linne et la France: 1 7 8 0 -1 8 5 0 . Geneve: Librarie Droz, 1993.
676 Н аш у E. T. Les derniers jours du Jardin du Roi et la fondation du M useum d’
Histoire Naturelle // Centenaire de la Fondation du M useum d* Histoire Naturelle: 10 juin
1793 — 10 juin 1893. Volume co m n ^ m o ra tif publie par les professeurs du M useum. Paris:
М ивёит d’ Histoire Naturelle, Im primerie Nationale, 1893. P .3 -1 6 2 .
677 В частности, в конце 1780-х годов Добантон активно занимался собиранием
коллекций минералов, которую предполагал представить для публичной демон­
страции.
678 Академик Р.Л.Дефонтен (R. L Desfontaines; 1 7 5 0 -1 8 3 3 ) возглавлял кафедру
ботаники, барон А.Порталь (A. Portal; 1 7 4 2 -1 8 3 2 ) — кафедру анатомии и Фуркруа — кафедру химии.
679 А. де Жюссье — по ботанике, А.-Л.-Ф.М ертрюд (A .-L .-F.M ertru d;

1728—

1802) — по анатомии и А.Броньяр (A .-L. Brongniart; 1 7 4 2 -1 8 0 4 ) — по химии.
680 Эти должности занимали Б. Ласепед и Б. Фойас де Сен Фон. Добантон был
демонстрантом в C abinet d' Histoire N aturelle , который формально представлял со­
бой отдельное учреждение.

ш Ламарк давал в свое время частные уроки сыну Бюффона, за что получал воз­
награждение. Кроме того, в 1781 г. последний назначил его корреспондентом Jardin

du Roiy должность почетная, но не дававшая никакого заработка («carrying honor ;
but по h on orariu m », как выразился Ч. Джилиспи ( Gillispie Ch. С. Science and Polity in
France. P. 170)). В аналогичном положении находились в Jardin Р.Гаюи и Деодат де
Доломье.

382


ПРИМЕЧАНИЯ

682 Полное название этой должности: directeur et ordon n ateu rgen eral des Batiments,
Arts, Jardins et M anufactures de France , т.е. Анживилле был своего рода министром
культуры и науки.
683 «А ne'er-do-well officer » (т.е. бездельник, никчемный офицер) как охаракте­
ризовал Бюффона мл. Ч.Джиллиспи ( Gillispie Ch.C. Science and Polity in F ran ce...
P.172).
684 Поговаривали, что сестра Аделаиды — Жюли Фийоль (J. Filleul; 1 7 5 1 -1 8 2 2 ) —
была внебрачной дочерью Людовика XV. Жюли в 1767 г. вышла замуж за А. -Ф. Пу­
ассона (A.-F. Poisson de Vandieres, marquis de M arigny; 1 7 2 5 (7 )-1 7 8 1 ), брата мадам де
Помпадур.
685 Шарль Жозеф де Флао ( C J .d e Flahaut; 1 7 8 5 -1 8 7 0 ) в 1800 г. написал генералу
Бонапарту: «Тгор jeu n e p o u r etre soldat , jo s e vous d em an der d'etre votre a id e d e cam p»
(«Будучи слишком молодым, чтобы быть солдатом, я осмелюсь просить вас позво­
лить быть вашим адъютантом»). В наполеоновской армии Ш .де Флао дослужился
до генерала (1 8 1 2 ) и в 1813 г. стал адъютантом Наполеона. В период Реставрации
Флао некоторое время состоял на дипломатической службе (был послом в Вене и
в Лондоне).
В конце 1800-х годов Флао влюбился в Гортензию Богарне (Н .Е . С. Bonaparte,
урожд. de Beauharnais; 1 7 8 3 -1 8 3 7 ) — жену Луи Бонапарта, которого Наполеон сде­
лал королем Голландии. В 1811 г. Гортензия тайно, в Швейцарии, родила от Флао
сына Шарля-Жозефа, ставшего впоследствии герцогом де Морни (Ch.-J. com te de
Flahaut, duc de M orny; 1 8 1 1 -1 8 6 5 ), известным политическим деятелем во времена
Наполеона III, которому де Морни приходился сводным братом ( Lacretelle R Secret
et M ahheurs la Reine Hortense. Paris: Librairie H achette, 1936. P. 1 0 1 -1 2 2 ).
686 O rieux /. Talleyrand: The A rt o f Survival / Transl. from the French by P. Wolf. New
York: Knopf, 1974. P .5 5 -5 7 .
687 Как администратор от искусства Анживилле много сделал для поддержки
неоклассицизма во Франции. В частности, он в 1779 г. заказал Л. Давиду картину
«Клятва Горациев», а лучшим французским скульпторам — скульптурные портре­
ты выдающихся людей страны. В 1779 г. Анживилле задумал устроить в Большой
галерее Лувра постоянную экспозицию живописи из королевских коллекций. Он
также много внимания уделял приобретению шедевров искусства для Лувра. Фак­
тически его проект предусматривал превращение бывшей королевской резиденции
в музей. Но реализовать эту идею удалось только во время Французской револю­
ции. Кроме того, Анживилле собрал великолепную коллекцию минералов, которую
завещ ал передать в Jardin du Roi. В 1790 г. он был обвинен в растрате и бежал за
границу. Умер в 1809 (или 1810) г. в монастыре неподалеку от Гамбурга. Подр. см.:

Silvestre d e Sacy /. Le Com te d’ Angiviller, premier directeur general des BMiments du Roi.
Paris: Plom, 1953. (Collection: «A rt et Historia».)
688 Правда, в июне 1789 г. Ламарк стал королевским ботаником и хранителем
гербария, но не в самом ]ardiny а в C abinet и с очень скромным окладом в 1000 лив­
ров.
689 H am y Е. Т Le derniers jours du Jardin du R o i... P. 2 3 -3 0 .
690 Creuze-Latouch /. A. Lettre de M. Creuze de Latouche, mem bre de l’A ssemblee
Nationale, au sujet du Jardin des Plantes et des Academies. Paris, 1790. P. 19.

383


ПРИМЕЧАНИЯ

691 Каждый профессор выдавал лишь свидетельство о том, что этот студент до­
бросовестно посещал его лекции.
692 Список включал двенадцать имен: Добантон, Фуркруа, Броньяр, Дефонтен,
Жюссье, Туэн, Ласепед, Ламарк, Мертрюд, Порталь, Фойас и Г. ван Спендонк (G. van
Spaendonck; 1 7 4 6 -1 8 2 2 ).
693 Сам термин invertebrata (лат.) был введен Ламарком как обобщающее назва­
ние для насекомых и червей, тогда как к позвоночным ( vertebrata) он отнес рыб,
рептилий, птиц и млекопитающих. В настоящее время позвоночные (термин скорее
обиходный, применяемый, к примеру, для наименования кафедр, нежели научный)
составляют лишь один из подтипов типа хордовых.
694 Adresse et projet de Reglement presentes a l’Assembtee Nationale par les officiers du
lardin des Plantes et du Cabinet d’Histoire Naturelle. Paris: Buisson, 1790.
695 По другим данным казнь состоялась в 1794 г. в Аррасе.
696 Непосредственным преемником Ролана был Ж .-О . Мург (J.-A . M ourgue; 1 7 3 4 1818), но он занимал этот пост всего пять дней, после чего благоразумно оставил
политику и написал замечательный мемуар о вине.
697 Суть его воззрений хорошо передана в подзаголовке американского издания
его труда Btudes d e la N ature : Saint Pierre J. H. B ernardin de. Studies o f nature, abridged:
containing a vindication o f divine providence, derived from a philosophic and m oral
survey o f nature and o f man. 1st Am erican ed. Boston: Printed for J.N ancrede, [1801?].
(Sen: Early A m erican imprints, no. 1283.) (1-е фр. изд-е: Paris: Didot, 1857; в 1788 г.
вышло 3-е изд. в 4 т. (Paris: Р. F. Didot le jeune), в последнем томе которого была опу­
бликована повесть Paul et Virginie).
698 Инициатива Сен-Пьера изначально мотивировалась его желанием спасти
редких животных, страдавших от голода в королевском зверинце в Версале, и сво ­
дилась к присоединению (административному, разумеется, а не физическому) это­
го зверинца к ботаническому саду. Но затем, после обсуждения идеи с сотрудни­
ками lardin (М иллином, Пинелем и Броньяром), возник другой замысел: создать

m enagerie нового типа, в котором животные чувствовали бы себя почти как на воле,
что позволило бы изучать не только их анатомию, но и поведение в условиях, мак­
симально приближенных к естественным. Мысль о том, что зоологию нельзя сво­
дить только к анатомическим исследованиям, активно развивал еще Бюффон (см.:

Saint-Pierre І.-Н. Bernardin, de. M emoire sur la necessite de joindre une n ^n ag erie au
Jardin nationale des plantes de Paris. Paris: P. F. Didot, 1792). Конвент поддержал этот
проект и в ноябре 1793 г. начались работы по созданию зоологического сада-запо­
ведника (подр. см.: B urkhardt R. W., Jr. La M 6nagerie et la vie du М и зёи т / / Le Museum
au prem ier siecle de son histoire / Preface de R. C hartier; coordonnee par C. Blanckaert,
C. C ohen, P. Corsi et J.-L. Ficher. Paris: Editions du Museum National d’Histoire Naturelle,
1997. P 4 8 1 -5 0 8 ).
699 Жоффруа Сент-И лер попал в штат lardin при следующих обстоятельствах.
В 1792 г. он в соответствии с желанием отца изучал медицину в C ollige d e France и
естественную историю у Фуркруа и Жюссье в Jardin. Затем он продолжил образо­
вание в C ollige du Cardinal L em oin e , где познакомился с кристаллографом аббатом
Р. -Ж.Гаюи и вскоре они стали друзьями. Накануне событий 10 августа 1792 г. Гаюи
вместе с другими преподавателями коллежа (в основном — не присягнувшими свя­

384


ПРИМЕЧАНИЯ

щенниками) был брошен в тюрьму Saint-Firm in, располагавшуюся в здании бывшей
семинарии. Жоффруа обратился за помощью к Добантону и к другим ученым. В ре­
зультате ему удалось добиться приказа об освобождении Гаюи (14 августа). 2 сентя­
бря начались убийства заключенных в тюрьмах. Жоффруа решил спасти остальных
преподавателей самостоятельно. Он переоделся в революционную военную форму,
раздобыл поддельное удостоверение личности и проник в Saint-Firmin. Но вывести
из тюрьмы всех священников он не мог, они же соглашались бежать только вместе.
Тогда Жоффруа на следующую ночь с помощью найденной им длинной приставной
лестницы пробрался через незарешеченное окно в тюрьму и помог всем своим две­
надцати пожилым наставникам покинуть Saint-Firmin. После этого Гаюи уговорил
Добантона помочь своему спасителю, который хотел заниматься натуральной исто­
рией и работать в Jardin. Вскоре возможность устроить молодого человека в Cabinet
представилась, поскольку в марте 1793 г. Ласепед, аристократ по происхождению,
предпочел покинуть Париж и уединиться в деревне. Его место (помощника храни­
теля) 13 марта занял Жоффруа.
700 Так и было сделано, после чего chateau стали использовать в качестве тюрьмы,
а в 1799 г. здания поместья Конде были полностью разрушены и в X IX в. началось их
восстановление. В настоящее время в Шантильи находится Музей Конде ( C om blen Sonkes М. Les M i ^ e s de lTnstitut de France: Musees Jacquem art-A ndr6 et M arm ottan a
Paris, Musee Conde & Chantilly /Avec la collaboration de Ignace Vandevivere. Bruxelles:
Centre National de Recherches «Primitifs flamands»: A .C.L., Ministere de ^education
nationale, 1988).
701 Procas-verbaux du Com ite ^In stru ctio n Publique de la Convention Nationale. T. 1.
P. 483.
702 Валансьенн осаждали австрийцы, Перпиньян — испанцы, восставшие ван­
дейцы заняли Сомур и т. д.
703 L akan al /. Expose som m aire des traveax de Joseph Lakanal ex-m em bre de la
Convention Nationale et du Conseil des Cinq-Cents: pour sauver, durant la Revolution,
les Sciences, les Lettres, et ceux qui les honoroient par leurs travaux. Paris: Typographic de
Firm in Didot freres, 1838.
704 Фактически Бюффон следовал философским взглядам Дж. Локка, который
отстаивал принцип первичности ощущения перед разумом. «Если спросят, — пи­
сал Дж. Локк,

когда же человек начинает иметь идеи, то верный ответ < . . . > будет:

“Когда он впервые получает ощущение”. Так как в душе не бывает признака идей до
доставления их чувствами, то я понимаю, что идеи в разуме одновременны с ощу­
щ ением...» (Локк Дж . Избранные философские произведения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль,
1960. С. 140). До чувственного соприкосновения с материальным миром, человече­
ская душа, по Локку, tabula rasa (чистая дощечка), «белая бумага без всяких знаков
и идей» (там же. С. 128).
705 Buffon G. L L , com te de. Histoire Naturelle, Сёпёгаіе et Рагіісиііёге: avec la
description du Cabinet du Roy: En 3 7 1. Paris: De lTmprimerie royale, 1 7 4 9 -1 8 0 4 . T. 1: De
la тапіёге detudier & de traiter l’histoire naturelle; Histoire & ТТіёогіе de la Terre, 1749.
P. 5 - 6 . (36-й том этого сочинения вышел в год смерти автора (1788); неоконченную
историю змей завершил зоолог Б. Ж. Э. Ласепед, он же продолжил «Естественную
историю» томами о рыбах и китообразных (1 7 9 9 -1 8 0 4 ).)

385


ПРИМЕЧАНИЯ

706 C ondillac Ё. B onnot , de. Cours d’e tude pour l’instruction du prince de Parme,
aujourd’hui S.A.R. l’lnfant D. Ferdinand, Due de Parme, Plaisance, Guastalle, &c. &c.
&c. (De l^tude de l’histoire, к M onseigneur le Prince de Parm e): En 16 t. Parme: De
rim prim erie royale, 1775.
707 Руссо Ж. -Ж. Эмиль, или О воспитании // Руссо Ж. -Ж. Педагогические сочи­
нения: В 2 т. Т. 1 / Под ред. Г. Н. Джибладзе; сост. А. Н. Джуринский. М.: Педагогика,
1981. (Сер.: Педагогическая библиотека.) Первое издание «Эмиля» вышло в свет в
1762 г.
708 Цит. по: Spary Е. С. Utopia’s Garden: French Natural H istory from Old Regime to
Revolution. Chicago; London: University o f Chicago Press, 2000. P. 202. Впрочем, уже на­
чиная с 1740-х годов Бюффона стали критиковать за неточности в наблюдениях, за
то, что он недостаток знаний нередко восполнял фантазией и крайне субъективны­
ми построениями (к примеру, в его классификации животных собаке отводилось
место за лошадью, потому что ... собака всегда бежит за лошадью), а также за чрез­
мерное увлечение красотой стиля, неуместное, по мнению его оппонентов, в уче­
ном труде (заслуги Бюффона в развитии французского языка были отмечены его
избранием в 1753 г. во Французскую академию). Многие авторы считали Бюффона
дилетантом или, в лучшем случае, если воспользоваться выражением А. С. Пушки­
на, «великим живописцем природы».
709 Rousseau

Ё т ііе (1 762) / Transi, by В. Foxley; introduction by P.D .Jim ack.

London: J.M .D en t; Rutland (Vt): C.E. Tuttle, 1993. P.47. Одним из последовательных
противников крайностей «сенсуалистской педагогики» был Лавуазье. Свой доклад
о народном образовании, представленный Консультационному бюро в августе
1793 г., Лавуазье начинает вполне в духе Локка: «Человек рождается с чувствами и
способностями, но он не имеет прирожденных идей. Его мозг — чистая доска, он
не получил еще никаких впечатлений, но готов к их восприятию (L'homme nait avec
des sens et desfacu ltes; m ais il napporte avec lui en naissant aucune idee: son cerveau est une
table rase qui na regu aucune impressiony m ais qui est p reparee pou r en recevoir). Все впе­
чатления сообщаются человеку посредством органов чувств и называются ощуще­
ниями» (Lavoisier A. L Reflexions sur l’lnstruction Publique. P ^sen tees к la Convention
Nationale par le Bureau de Consultation des A rts et Metiers (A out 1793) / / Lavoisier A. L.
Oeuvres. T.6. P. 516). Но далее Лавуазье отмечает, что «Природа дала ребенку только
определенное количество сил и способностей, максимум его достижений ограни­
чен, но, присоединив к членам его тела, этим природным орудиям, еще и искус­
ственные орудия, мы сумеем достигнуть иных результатов, — здесь и начинается
воспитание ребенка человеком» (Ibid. Р. 518).
Для процветания государства требуется развитие в нем образования и науки,
для чего, в свою очередь, необходимо наличие специальных образовательных и ис­
следовательских институтов, которые «по самой своей сущности, по самому меха­
низму своего действия и своей организации способствовали бы постоянному рас­
ширению наших знаний» (Ibid. Р.526).
«Не следует думать, — продолжал Лавуазье, — что процветание государства
зависит только от народонаселения, от изобилия продуктов, от его богатства и
протяженности территории. Без сомнения национальная мощь определяется эти­
ми различными факторами (ces differents elim en ts ), но все это имеет ценность лишь

386


ПРИМЕЧАНИЯ

постольку, поскольку ими приводится в движение промышленность (Vindustrie).
Ибо что такое промышленность? Это не только, как обычно полагают, ручной
труд, не только использование орудий < . . . > Сегодня < . . . > слово промышленность
< . . . > выражает чаще всего использование умственных способностей (ип em ploi des
facu ltes d e resprit)» (Ibid. P. 5 2 7 -5 2 8 ). И те, кто посвятил себя увеличению наших зна­
ний о мире «должны быть независимы и свободны (doivent etre indipendants et libres)
и их существование поэтому должно быть обеспечено обществом» (Ibid. Р. 529).
По мысли Лавуазье, экономические трудности Франции во многом связаны с аг­
рономическим невежеством населения и недостатками системы народного просве­
щения в целом. Более того, Лавуазье прекрасно понимал, куда могут завести страну
революционные педагогические эксперименты. «Через несколько лет, — сказал он
шотландскому химику Джеймсу Холлу (J. Hall; 1 7 6 1 -1 8 3 2 ) в июне 1791 г. — Франция
получит поколение невежд по причине вызванной Революцией дезорганизации
всей системы образования» (Запись из дневника Дж. Холла; цит. по: C haldecott /. А.
Scientific Activities in Paris in 1791. Evidence from the Diaries o f Sir James Hall for 1791,
and other contem porary records / / Annals o f Science. 1968. Vol. 24, Iss. 1. P. 31.)
710 M arat J. P. Les Charlatans m odernes, ou lettres sur le Charlatanisme Academique,
publiees par M. M arat, lam i du peuple. Paris: de Г іт р гіт е гіе de Marat, 1791. P. 14.
711 Anon. A Messieurs de I’A ssembtee Nationale de France, ou, к son Com ite
d e s tr u c t i o n Publique, 24 Juin 1790 / / Archives Nationales. D X X X V III/2/X IX . Ріёсе 1;

L akan al J. Rapport fait au Conseil des Cinq-Cents, 23 messidor, Ian 4 (11 Juillet 1796).
P .4 -5 // Archive National de France. A D /V III/29. Piece 11; Gregoire H .B . Rapport sur
l&ablissement d u n C onservatoire des arts et m etiers

вёапсе du 8 vendemiaire, Tan 3

de la Rёpublique une et indivisible і т р г іт ё par ordre de la Convention nationale. Paris:
Im prim erie nationale, An III [1794]. P.8.
7,2 «O f the Abuse o f Words» — название десятой главы третьей книги («O f Words»)
трактата Локка An Essay Concerning H um an Understanding. Во Франции в годы Ре­
волюции вышла анонимная брошюра LAbus des M ots (liberte, propriete, patriotism e,
aristocratie , despotism e, regeneration, constitution, gloire d e la nation). [Paris?, 1790?].
(Archive National de France. AD I 68). См. также: Ricken U. Rёflexion du XV IIIе sur «Г
abus des mots» // Mots. 1984, No 4. P. 2 9 -4 4 .
713 IIAmi des patriotes. 1791. 19 mars. No 17.
7.4 G uilhaum ou J. La langue politique et la Rёvolution fran^aise: De Гёѵёпетепі

к la raison linguistique. Paris: Meridiens Klincksieck, 1989 [Collection: Librairie du
bicentenaire de la Rёvolution fran^aise]. P. 1 7 - 1 8 ,4 9 etc.
7.5 Anon. Alphabet des Sans-Culottes, ou premiers elements de E du cation гёриЫісаіп.
Paris: G.-F. Gallet, An II [1 7 9 3 -1 7 9 4 ].
716 D ecrem ps H. La Science $ап[8]си1о1і5ёе. Premier essai sur les moyens de faciliter
l^tude de Tastronomie, tant aux amateurs et aux gens de lettres, quaux m arins de la
Rёpublique fran<;aise, et d operer une revolution dans lenseignement, etc. Paris, an 2
[179 4 ]. P . 9 , 12, 3 4 -3 5 .

7.7 Цит. no: Riskin J. Science in the Age of Sensibility: The Sentimental Empiricists of
the French Enlightenment. Chicago : University o f Chicago Press, 2002. P. 256.
7.8 A lquier Ch.J.-M . Rapport sur une resolution du Conseil des Cinq-Cents. 27 nivose,
An VI [17 Jan. 1798]. P. 10. / / Archive National de France. A D /V III/29. Ріёсе 12.

387


ПРИМЕЧАНИЯ

M anuel Е. В . Etude de la N ature en general et de I ‘hom m e en particulier, consideree

7,9

dans ses rapports avec Г instruction publique. Paris, 1793. P. 1 5 - 1 6 ,3 6 .
720 Vicq d'Azyr F. M em oire de la Босіёіё d’histoire naturellc // Archive National de
France. F 1 7 /1 0 0 5 /B /9 3 2 .
721 L akan al /. Discours sur IM ucation nationale / / Archive National de France. A rchi­
ves ргіѵёе, 333 (n. d.).
722 La C eptde B .-G .-E .d e la Ville sur Illon , de. Vues sur lenseignem ent public: En 2 t.
T. 2. Paris: chez Desenne, 1790.
723 Цит. no: Rosenfeld S. A Revolution in Language: The Problem o f Signs in Late
Eighteenth-century France. Stanford (Calif.): Stanford University Press, 2001. P. 175.
724 Spary E. C. Forging Nature at the Republican М и зёи т / / The Faces o f Nature in
Enlightenm ent Europe / Ed. L. Daston and G. Pom ata. Berlin: Berliner W issenschaftsVerlag, 2003. P. 179.
725 D aubenton L.-J.-M. Introduction a l’Histoire Naturelle / / Daubenton L.-J.-M .,
Mauduyt P.-J.-Cl., Olivier G .A ., Latreille P.A. Histoire Naturelle des Anim aux: En 10 t.
T. 1. (Encyclopёdie n^th odiqu e, ou par ordre de matieres. Par une S ociete de gens-delettres, de savans,et d artistes: En 190 t.) Paris: Chez Panckoucke; Madrid: Chez Jacques
Thevin, 1 7 8 2 -1 8 3 0 . P.I.
726 О

понятии

«сродство» см.: Kim Mi Gyung. Affinity, that Elusive Dream: A

Genealogy o f the Chem ical Revolution. Cam bridge (M ass.): M IT Press, 2003.
727 Jussieu A .-L., de. Exam en de la famille des Renoncules / / Histoire et М ётоіге de
l’Academie Royal des Sciences (1 7 7 3 ), 1777. P.214.
728 L am arck J.-B .-P -A .de M onet , chevalier de. Sur letude des rapports naturells
/ / Journal d’Histoire Naturelle, гёdigё par M M . Lam arck, Bruguiere, Olivier, Hatiy et
Pelletier. 1792. T. 1. P. 362.
729 Поэтому классификация растений, предложенная К. Линнеем и опиравша­
яся в первую очередь на строение и количество репродуктивных структур рас­
тений, т. е. тычинок и пестиков, считалась (в том числе и самим Линнеем) искус­
ственной.
730 Т. е. о наблюдателе, вооруженном некими знаниями и специальными навы­
ками, что уже предполагало известную теоретическую «нагруженность» чувствен­
ного опыта ( L am arck J. В. R A .d e M onet le Chevalier, de. E n c y c k ^ d ie Mёthodique.
Botanique: En 13 t. T. 1. Paris: Chez Panckoucke, 1 7 8 3 -1 8 1 7 . P.440).
731 Jussieu A. L.y de. G enera plantarum secundum ordines naturales disposita, juxta
m ethodum in H orto Regio Parisiensi exaratum . ParisiiApud viduam Herissant, typographum, via nova В. M. sub signo Crucis Aureae et ТЪёорЬіІит Barrois, ad ripam Augustinianorum , 1789 (репринт: with an introd. by Frans A. Stafleu. W einheim, J. C ram er; New
York, Stechert-H afner Service Agency, 1964).
732 С вступительными статьями Кондорсе и Вик д’Азира на французском языке.
733 Подр. см.: D audin Н. De Еіппё а Jussieu: n ^th o d es de la classification et idёe
de serie en botanique et en zoologie ( 1 7 4 0 -1 7 9 0 ). Paris: F. Alcan, 1926; Stevens P.F. The
Development o f Biological Systematics: A ntoine-Laurent de Jussieu, Nature, and the
Natural System. New York: Colum bia University Press, 1994.
734 M auduyt P.-J.-Cl. O rnitologie // Daubenton L .-J.-M ., Mauduyt P.-J.-Cl., O livierG. A.,
Latreille P. A. Histoire Naturelle des A nim aux. T. I. P. 360.

388


ПРИМЕЧАНИЯ

7,5

Образы животных часто использовались в политических карикатурах. К

примеру, в сатирическом «торговом каталоге» предлагалось купить «Le L eop a rd

В агёге» за 1 5 0 9 8 7 0 6 1 7 франков. В пояснении было сказано, что «это животное
имеет все наклонности леопарда, которого можно видеть в зверинце Националь­
ного ботанического сада (т. е. в зверинце M useum N ation al d ’H istoire Naturelle. —
И .Д .) ( M artin C.-P. D escription et vente curieuse des anim aux feroces m&les et femelles,
de la menagerie du cabinet d’histoire naturelle des ci-devant Jacobins, les cris et les
hurlem ens de chaque betes [sic], et leur иШкё. Paris: G rapignac, (1 7 9 4 ?). P. 7). В первые
годы Революции, особенно после Вареннского кризиса, король часто изображ ал­
ся в виде животного, чаще всего в образе свиньи, и награждался такими эпите­
тами, как «pourceau fa n g eu x (грязный боров)» и т. п. О политических карикатурах
времен Французской революции см.: B aecqu e A., de. La caricatu re revolutionnaire
/ Preface de M. Vovelle. Paris: Presses du CNRS, 1988. (Ser.: Librairie du bicentenaire
de la Involution fran^aise.) C h .4 ; D uprat A. Le Langage des Signes: Le Bestiaire dans la
Caricature Revolutionnaire / / History o f European Ideas. 1993. Vol. 16, No 1 -3 . P. 2 0 1 -2 0 5 .
736 Lavater J. C. Physiognomische Fragm ente, zur Beforderung der M enschenkenntniB
und Menschenliebe. 4 Bande. Leipzig und W interthur: Bey W eidm anns Erben und Reich,
und H einrich Steiner und Compagnie, 1 7 7 5 -1 7 7 8 ; фр. перевод: Essai sur la physiognomie:
destine к faire con natare l’hom m e & к le faire aim er: En 3 t. La Haye: Karnebeek, 1781 —
1786. Об истории физиогномики см.: Physiognomy in profile: Lavaters im pact on
European culture / Ed. by Melissa Percival and G raem e Tytler. Newark: University o f
Delaware Press, 2 0 0 5 ; Tytler G. Physiognomy in the European novel: faces and fortunes.
Princeton (N J): Princeton University Press, 1982.
737 Это устройство, по мнению ряда историков техники, — прообраз фотоап­
парата, получило название Physionotrace , разновидность cam era lucida. Подр. см.:
http://users.telenet.be/thom asw eynants/precursors.htm l; The Prehistory o f photography:
five texts / Ed. by Robert Sobieszek. New York: A rno Press, 1979. (Ser.: The Sources o f
m odern photography.)
738 Цит. no: Spary E. C. U topias Garden. P.204.
739 Bouloiseau M. The Jacobin Republic, 1 7 9 2 -1 7 9 4 / Transl. by J. Mandelbaum. C am ­
bridge; New York: Cam bridge University Press; [Paris: Editions de la Maison des sciences
de Thomme], 1983. P .9 6 -1 0 0 .
740 Когда на следующий день, 8 апреля 1794 г., тюремщики вошли в камеру, уче­
ный был мертв. Версий его смерти две: то ли апоплексический удар, то ли яд, кото­
рый Кондорсе принял, не дожидаясь прихода палача (о Кондорсе см.: Б адент эр Э.
Б адент эр Я Кондорсе (1 7 4 3 -1 7 9 4 ). Ученый в политике / Вступ. ст., сокращ. пер. с
фр. О. В. Захаровой. М.: Ладомир, 2000).
741 Скажем, ядовитое растение занимало на шкале нравственных оценок низ­
кое, а лекарственное — высокое место. В аспекте же постижения «чувствительно­
сти» растений натуралистов особо привлекала мимоза, о чем подр.: M aniquis R. М.
The Puzzling M im osa: Sensitivity and Plant Symbols in Rom anticism / / Studies in
Rom anticism . 1969. Vol. 8, No 3. P. 1 2 9 -1 5 5 ; Teute F.J. The Loves o f the Plants; or, the
Cross-Fertilization o f Science and Desire at the End o f the Eighteenth C entury / / The
H untington Library Quarterly. 2000. V ol.63, No 3. P .3 1 9 -3 4 5 . Натуралисты много
писали, иногда в эмоционально-эротических терминах, о «любовных чувствах»,

389


ПРИМЕЧАНИЯ

свойственных растениям разного пола; см., напр.: D esfontaines R.-L. O bservations sur
l’irritabilite des organes sexuels d’un grand nom bre de plantes / / M em oires de TAcademie
Royale des Sciences. A nnee 1787 (1 7 8 9 ). R 4 6 8 -4 8 0 ; D arw in E. The Botanic Garden; a
Poem : In 2 parts. Pt I: Containing «The Econom y o f Vegetation». Pt II: The Loves o f the
Plants. W ith philosophical notes. London: Printed for J. Johnson, 1791 (сначала Дарвин
опубликовал The loves o f the plants анонимно в 1789 г., видимо, опасаясь обвине­
ний в фривольности содержания, которые действительно имели место, скажем, со
стороны Дж. Уатта и многих членов Lunar Society , на что прадед основоположника
эволюционной теории ответил весьма откровенно: «Мне за это хорошо платят ...»
а я пишу за деньги, а не ради славы» (The Collected Letters o f Erasm us Darwin / Ed.
D .K ing-H ele. Cam bridge: Cam bridge University Press, 2007. P .353; письмо Д ж .Уатту
от 2 0 ноября 1789 г.; см. также письмо Э. Дарвина Дж. Бэнксу от 1 ноября 1781 г.;
Ibid. Р. 196)). У Э. Дарвина были предшественники во Франции. Его даже подозре­
вали в плагиате, ссылаясь на поэму Д. де Лакруа (ок. 1 7 0 9 -1 7 2 8 ) (L a Croix, D em etrius

M ac Encroe, dit de. Connubia florum. Latino carm ine dem onstrata: cu m interpretatione
Gallica D ******* [т.е. P.Trant]. Parisiis: ex typ. Theobustea, 1728 (фр. перевод этой по­
эмы о размножении растений, переиздавался в 1749 и 1791 гг.). Вообще, как заме­
тила Л. Шибингер, «сциентизация» ботаники в X V III в. шла параллельно с «сексуализацией» растительного царства, т. е. «use g en der to structure botan ical taxonom y»
дополнялось «use o f hum an sexual m etaphors to introduce notions o f plan t reproduction »
( Schiebinger L. N atures Body: G ender in the Making o f M odern Science. New Brunswick
(N J): Rutgers University Press, 2 0 0 4 (hardcover publishing — 1993). P .1 2 -1 3 ), при­
мером чему может служить бинарндя классификация К. Линнея. (Академик Вик
д ’Азир придерживался иного мнения, он полагал, что движения растений име­
ют механическую природу и вызваны внешними воздействиями, а не «чувства­
ми» (Vicq-d'Azyr F. Traite d’A natom ie et de Physiologie, avec des planches coloriees
representant au natural des divers organes de 1’hom m e et des anim aux. Paris: Impr. de
F. A. Didot Гаіпё, 1786. P. 1 -1 6 ).
742 Ци г. no: Grenon M. Science ou vertu? L’idee de progress dans le debat sur
In stru ctio n publique, 1 7 8 9 -1 7 9 5 // Etudes fran<;aises. 1989. V ol.25, No 2 - 3 . P. 185.
743 Plan d’e ducation nationale de Michel Lepeletier, presente a la Convention par
Maximilien Robespierre / / Proc£s-verbaux du Com ite dTnstruction Publique de la
Convention Nationale. T. 2: (3 juillet — 20 novembre 1793 (3 0 brumaire an II)). 1894. P. 31.
744 См.: Чудинов А. В. «Мир в облаках» Жоржа Кутона // Чудинов А. В. Француз­
ская револю ция... С .2 2 1 -2 2 4 .

745Jussieu A .L .d e. Exposition d u n nouvel O rdre des Plantes, adopte dans les
dёm onstrations du Jardin royal // М ётоігев de ГAcadёmie Royale des Sciences de Paris,
Аппёе 1774 (1 7 7 8 ). P.175.
7,6

Essais de botanique m orale // La Dёcade phiosophique, politique et litteraire. T. I,

No 10, 20 Messidor, Гап II. P .3 9 4 ,455. Разумеется, патриотические чувства предпола­
галось воспитывать не только изучением ботаники и натуральной истории вообще.
Не меньшую роль революционеры отводили искусству. 27 июля 1793 г., т.е. спустя
семь недель после реорганизации Jardin du Roi в M useum N ational , постановлением
Конвента был создан M useum N ational des Arts в Лувре ( Bazin G. The Louvre / Transl.
from the French by M. I. M artin. New revised ed. London: Thames and Hudson, 1979.

390


ПРИМЕЧАНИЯ

Р. 5 5 -5 6 ). Этот Музей искусств (т. е. Большая галерея Лувра) действительно был от­
крыт 10 августа 1773 г., но вскоре его закрыли на ремонт. Музей просуществовал
десять лет, но лишь эпизодически открывая свои двери для посетителей. Якобин­
цы любили создавать самые разнообразные музеи, рассматривая это занятие как
важнейшую часть их образовательных инноваций. Б. Барер даже предложил 1 июля
1794 г. весь Париж превратить в Революционный музей (H arten E. Museen und
Museumsprojekte der Franzosischen Revolution: ein Beitrag zur Entstehungsgeschichte
einer Institution. Munster: Lit, [1989]. S .28). Однако большинство этих ново- и 6ы строиспеченных музейных созданий оказались короткоживущими ( Pickstone f. V.
Museological Science? The Place o f the A nalytical/Com parative in N ineteenth-Century
Science, Technology and Medicine // History o f Science. 1994. Vol. 32. P t2. P. 1 1 1 -1 3 8 ).
747 Более того, во время процесса над Марией-Антуанеттой Эбер не постеснялся
публично распространить лживое утверждение, будто бывшая королева склоняла
семилетнего сына, дофина Луи-Шарля, к инцесту и мастурбации, что повредило
здоровью мальчика, и только, когда несчастного ребенка изолировали от матери
и тетушки (Елизаветы, сестры Людовика X V I), ему стало лучше. Эбер неоднократ­
но подчеркивал, что Мария-Антуанетта была склонна к противоестественному
поведению и была плодовита («fic o n d e ») только в интригах ( Scham a S. Citizens: А
Chronicle o f the French Revolution. New York: Vintage Books, 1989. P. 799).
748 Letouzey Y. Le Jardin des plantes a la croisee des chem ins avec Апбгё Thouin
(1 7 4 7 -1 8 2 4 ). Paris: Editions du M useum , 1989. P.319.
749 Причем — к дикой Природе, ибо именно она выступает источником мораль­
ной чистоты, о чем писал еще Руссо, по мнению которого дикие растения (скажем,
дикая груша), хотя и могли быть лишены многих потребительских свойств, но зато
обладали большей, нежели домашние, нравственной силой, выражавшейся в том,
что «их семена быстрее созревали, они [дикие растения] лучше размножались, и
были выше, стройнее и физически сильнее» (цит. по: Spary Е. С. “Peaches W hich
The Patriarchs Lacked”: Natural History, Natural Resources, and the Econom y in France

11 O econom ies in the Age o f Newton. Annual Supplement to Vol. 35 H istory o f Econom y
/ Ed. by M .Schabas and N .D e Marchi. Durham (N C ); London: Duke University Press,
2003. P.31).
750 Цит. no: Lindem ann Af. Love for Hire: The Regulation o f the W et-N ursing Business
in Eighteenth-Century Hamburg / / Journal o f Family History. 1981. V ol.6. P.391. Надо
сказать, что очень многие практикующие врачи также выступали против того, что­
бы новорожденных отдавали кормилицам. В конце XV III в. (в посттермидориан­
ские времена) во Франции среди женщин из состоятельных семей распространи­
лась мода кормить своих детей материнским молоком. Однако это мода оказалась
недолговечной, дамы опасались, что в результате кормления грудь утратит свою
красоту и женщина станет менее привлекательной. Вообще, женская грудь стала
во времена Революции едва ли не политическим символом. К примеру, во время
праздника по случаю первой годовщины утверждения Республики, 86 депутатов
с радостью пили воду, бьющую из грудей статуи египетской богини плодородия,
установленной на месте, где ранее находилась Бастилия. Эта статуя символизиро­
вала Природу и называлась La Fontaine de Regeneration . Мысль о том, чтобы депу­
таты Конвента изображали, будто они пьют материнское молоко национального

391


ПРИМЕЧАНИЯ

возрождения, обильно льющееся из грудей Исиды, принадлежала Л. Давиду, как и
все, что было связано с организацией этого праздника.
751 Kessen W. Rousseaus Children // Daedalus. 1978. Vol. 107, No 3: Rousseau for O ur
Time. P .1 5 5 -1 6 6 .
752 Le Dёcade philosophique, politique et ІіПёгаіге, 1794. T. 1. P. 519.
753 Кювье, к примеру, называл M useum «Le tem ple lep lu s grand et le plus beau qui ait
ete consacre d la nature» ( Cuvier G. Recueil des ё1о§е5 historiques: In 3 t. T. 3 (1 897). Paris;
Strasburg, 1 8 1 9 -1 8 2 7 . P.436).
754 H arten E. M useen und M useumsprojekte der Franzosischen Revolution: ein Beitrag
zur Entstehungsgeschichte einer Institution. Miinster: Lit, [1989]. S. 1 8 5 -1 8 7 .
755 Spary E. C. Utopias Garden. P 216.
756 Понятие sensibilite означало не только наличие органов чувств, но имело так­
же эстетические коннотации, а именно, оно подразумевало развитую способность
к восприятию красоты и мощи Природы, которая оказывалась не только объектом
натурально-исторического исследования, но и источником душевных пережива­
ний (см.: Stafford В.М . Voyage into Substance: A rt, Science, Nature, and the Illustrated
Travel A ccount, 1 7 6 0 -1 8 4 0 . Cam bridge (M ass.): M IT Press, 1984). Поэтому язык, ис­
пользовавшийся для описания природных объектов и явлений зачастую был схо­
ден с языком художественных произведений (типичный пример — сочинения
Бюффона). Соответственно натурально-исторические коллекции и ботанические
сады рассматривались не только как предметы науки, но и как произведения ис­
кусства, в силу чего на них часто ссылались как на spectacles или tableaux и при их
оценке часто использовали criteres du goCit. Вик д ’Азир жаловался, что анатомия не
привлекает должного внимания публики, потому что ее объекты зачастую не об­
ладают эстетической привлекательностью, лишены «элегантности и мобильности
зрелища» (цит. по: Spary Е.С. Utopias Garden. Р.209). В этой связи интересен при­
мер ихтиолога Бернара де Ласепеда. Он был выходцем из богатого и знатного рода.
Его предки состояли на королевской службе, по крайней мере, со времен Людовика
XIV. Прибыв в 1776 г. двадцатилетним юношей в Париж, он был принят при дво­
ре и в самых известных столичных аристократических салонах, где познакомился,
в частности, с композитором Кристофом Виллибальдом Глюком (С. W. Ritter von
Gluck; 1 7 1 4 -1 7 8 7 ) и Бюффоном. Ласепед поначалу проявил себя как музыкант, он
написал несколько опер ( O m phale , по заказу Глюка; Аісіпе и Scanderbegy обе по за ­
казу A cadem ie Royale de M usique), которые были поставлены в Париже и имели из­
вестный успех. В 1 7 8 1 -1 7 8 4 гг. Ласепед опубликовал трактаты по физике. В 1784 г.
Бюффон пригласил молодого графа в C abinet du Roi и тот целиком занялся зооло­
гическими исследованиями. Однако, занимаясь ихтиологией, Ласепед не забывал и
о музыке. В 1785 г. вышло в свет его сочинение P oetique de la m usique (La C ip id e, le

com te d e . Le poetique de la musique: En 2 t. Paris: Impr. de Monsieur, 1785), в котором
он доказывал, что эмоциональное воздействие музыки может быть объяснено за ­
конами физики. Как и труды Бюффона, естественнонаучные сочинения Ласепеда
полны эмоциональных красочных описаний природных объектов.
757 M ertrudA .-L.-F . D iscou rsргопопсёal'A m phitheatredu М и в ё и т N ationald’Histoire naturelle, pour la cloture du cours de lAnatomie des anim aux, le Primidi 11 Germinal
Ian deuxieme de la К ёри Ь ^и е Fran^aise une et indivisible. Paris: n. p., An II [1794]. P. 1 ,8 .

392


ПРИМЕЧАНИЯ

758 Bibliotheque Centrale du M useum d'Histoire Naturelle (Paris), VS 1522: Lacepede,
annee III/1794. Впрочем, мудрый Ласепед предпочел некоторое время благослов­
лять Республику и Конвент на изрядном удалении от последнего, в Нормандии, в
Льевилле ( Lieuville ), где он занялся редактированием H istiore N aturelle des Poissons и,
кроме того, женился на Анне Каролине Готье (А. С. Gauthier).
759 Подробнее об этих и других решениях Конвента, касавшихся M u siu m , см. да­
лее, а также: Spary Е. С. Utopias Garden. Р. 2 2 4 -2 3 0 .
760 «Ces jardins seront un Elisee dont lam i de la Nature napprochera qu avec respect», —
из речи Фуркруа на похоронах Л. Добантона (январь 1800 г.). ( Fourcroy A., Thouin А.
Extrait des registres du M useum d’Histoire Naturelle sur la fete funeraire relative к
1’inhum ation du corps du Citoyen Daubenton, dans le Jardin de cet etablissement. [Paris].
An VIII (1 8 0 0 ). P. 9.)
Термин Элизиум (НХиоюѵ лебіоѵ) — впервые упоминается в О диссее (IV, 5 63),
и означает далекую область на окраине Вселенной, где царствует светловласый Радаманф. Там нет бурь и непогод, но постоянно с океана веет зефир. Впоследствии
представление об Элизиуме развилось и слилось с представлением об «островах
блаженных», помещавшихся на краю океана, на крайнем западе. Сюда же относится
и представление об острове Левке, где наслаждаются бессмертием Ахилл и другие
герои. У Гесиода (Труды, 167 и сл.) на островах блаженных пребывают все герои,
сражавшиеся в знаменитых войнах древности. Острова эти необычайно плодород­
ны и управляются Кроносом. Любопытное развитие понятия об островах блажен­
ных находим у Пиндара (Од. II, 140 и сл.), где оно возвышается до степени понятия
о загробном воздаянии, и у Платона (Горгий, 6 26С .), по которому истинный мудрец
отсылается Радаманфом на острова блаженных.
761 Цит. по: Ямпольский М. Физиология символического. С. 99.
762 В Конституции, принятой Учредительным собранием 3 сентября 1791 г , в
силу необходимости как-то примирить заявление о том, что «источник любого су­
веренитета зиждется по существу в Нации» с фактом существования королевской
власти, было записано, что «нация, которая единственная является источником
всех властей, может осуществлять их лишь путем делегирования». В тексте же Кон­
ституции, принятой Конвентом 24 июня 1793 г. (статья 25), понятие нации было
заменено понятием «народ-суверен».
763 Р. -Л. Дефонтен — профессор ботаники, А. Фуркруа — профессор химии,
А. Порталь — профессор анатомии человека, А.-Л. де Жюссье — профессор поле­
вой ботаники (botan ique a la cam pagne ), Г. ван Спендок (G .V an Spaendock) — про­
фессор рисования (иконографии), А.Туэн -— профессор садоводства, А .-Л. Броньяр
(A .-L . Brongniart) — профессор химии в ее применении к промышленности, Л.Д обантон — профессор минералогии, А. Мертрюд — профессор анатомии животных
(затем Кювье переименовал эту кафедру, назвав ее кафедрой сравнительной ана­
томии), Б.Фойас де Сен Фон — профессор геологии, Ж. Б. Ламарк — профессор
зоологии насекомых, червей и микроскопических животных, Б .-Ж .-Э .де Ла-Вильсюр-Иллон, граф де Ласепед — профессор зоологии четвероногих, птиц, рептилий
и рыб. После вынужденного отъезда Ласепеда из Парижа в Нормандию в 1793 г. его
кафедра была разделена на две — зоологии млекопитающих и птиц (ее возглавил
Э.Ж оффруа Сент-Илер (E.G eoffroy Saint Hilaire)) и зоологии рептилий и рыб (ее

393


ПРИМЕЧАНИЯ

занял Ласепед, по возвращении, в 1794 г., после Термидора, в Париж). И з приведен­
ного списка только Жоффруа не был связан с M usium до 1789 г.
764 По словам Д.Оутрам, «the Museum was the direct beneficiary o f the Terror and the
Revolutionary and Napoleonic wars» (Outram D. Georges Cuvier: Vocation, Science and
Authority in Post-Revolutionary France. Manchester: Manchester University press, 1984. P. 164).
765 В XV I и XV II вв. зверинцы часто устраивали при дворах европейских прави­
телей. Диких животных держали в Тауэре, в Версале, Потсдаме, Турине, Дрездене,
Касселе, Гааге и Штутгарте.
766 B oyer F. Les conquetes scientifiques de la Convention / / Revue d'Histoire M oderne et
Contem poraine. 1971. T. 18. P. 3 5 4 -3 7 4 ; Le M useum d'Histoire Naturelle a Paris et TEurope
des sciences sous la Convention / / Revue d’Histoire des Sciences. 1973. T .26. P .2 5 1 - 2 5 7 ;

Strien-C hardonneau M .M .G ., van. Voyages et lumieres: Andre Thouin en Belgique
et en Hollande, 1 7 9 4 -1 7 9 5 / / Transactions o f the Ninth International Congress on the
Enlightenm ent, M unster, 2 3 - 2 9 July 1995 (Studies on Voltaire and the eighteenth century,
3 4 6 -3 4 8 ). Oxford: Voltaire Foundation, 1996. P .8 6 0 -8 6 3 ; Strien-C hardonneau M .M .G .,
van. La correspondance d'Andre Thouin (1 7 4 7 -1 8 2 4 ) et de M artinus van M arum (1 7 5 0 1837), 1 7 9 6 -1 8 1 8 // Lias: Sources and D ocum ents Relating to the Early M odern H istory
o f Ideas, 1997. V61.24. P .6 7 -1 2 3 ; Strien-C hardonneau M .M .G ., van. Regard des Fran^ais
sur les Hollandais aux XV IIIe siecle ou apologie du bonheur bourgeois / / LEurope des
politesses et le caractere des nations / Ed. by A .M ontandon. Paris: Anthropos, 1997.
P. 1 9 7 -2 0 9 . Впрочем, идейных наследников Руссо и Д'Аламбера отличала широта за­
мыслов (особенно в предприятиях такого рода), а потому людей науки сопровожда­
ли также специалисты по искусству. Как было сказано одним депутатом Конвента,
«мы имеем большее право, нежели римляне, утверждать, что, сражаясь с тиранами,
защищаем искусство < . . . > Ван Дейк и Рубенс уже на пути в Париж, фламандская
школа воскресла en m asse и украсит наши музеи».
Предвижу возражение — мол, нельзя модернизировать нравы, поступки и
практику далекой эпохи, это неисторично. Люди действовали в соответствии с droit

du vainqueur (правом победителя), так было принято. Абсолютно с этим согласен.
За двести с лишним лет нравы и практика времен Робеспьера и Наполеона так мо­
дернизировались, а права vainqueurs так расширились, что ни о каком сравнении и
речи быть не может.
767 Как заметил Ф. Бойер, «выполняя зимой 1 7 9 4 -1 7 9 5 гг. свою миссию в Бельгии
и на левом берегу Рейна, Туэн и Фойас действовали двояко: они то конфисковы­
вали, то ограничивались наблюдениями, записями или зарисовками» ( Boyer F. Le
M useum d'Histoire naturelle к Paris et l'Europe des sciences sous la Convention / / Revue
d'Histoire des Sciences. 1973. T. 26, No 3. P. 252). Действительно, когда, к примеру, вни­
мание комиссаров Конвента привлекли угольные копи в районе Льежа, то в силу
физической невозможности вывезти это месторождение во Францию пришлось
заняться описаниями и кое-каким художественным творчеством — «мы сделали
рисунки нескольких машин, которые облегчают эксплуатацию [месторождения]
и экономят человеческий труд», — докладывали комиссары от науки Комитету
народного образования 2 брюмера III года (23 октября 1794 г.) (Ibid. Р.253). А все
потому, что эти хитрые голландцы были «toujours m ysterieux », когда дело касалось
технологических усовершенствований.

394


ПРИМЕЧАНИЯ

768 Ibid. P.257.
769 Н аш у E. T. La mission d’Etienne Geoffroy St. Hilaire en Espagne et en Portugal,
1808: histoire et docum ents / / Nouvelles Archives du M useum national d’Histoire
Naturelle. Sir. 4. 1908. T. 10. R 1 -6 8 .
770 В итоге шедевры Беллини, Корреджо, Перуджино, Рафаэля и Тициана, со
знанием дела «собранные» в Парме, Модене, Милане, Кремоне, Болонье, Риме, Ве­
неции, Флоренции, Ферраре и Турине, пополнили коллекции Лувра и других фран­
цузских музеев. И хотя в 1815 г. часть вывезенного была возвращена в Италию,
однако около сотни произведений искусства остались во Франции, где находятся
до сих пор.
771 N apolion B onaparte. C orrespondance / Publiee par ordre de TEm pereur Napoleon
III: En 32 t. T. I (№ 663 — Au Directoire Exdcutif)- New York: AMS Press, 1974 (репринт;
оригинал: Paris: H. Plon; J. Dumaine, 1 8 5 8 -1 8 7 0 ). P.418.
772 Подр. см.: Pepe L. La formazione della biblioteca dell' Ё сок Polytechnique:
il contributo involontario del Belgo e dellTtalia // Bollettino di Storia delle Scienze
M atematiche, 1996. T. 16, fasc. 2. P. 1 5 5 -1 9 7 .
773 Launay L. A. A., de. Un grand Fran<;ais. Monge, fondateur de ГЁсоІе Polytechnique.
Paris: Ed. P.Roger, 1933. P.61. Как остроумно выразился Ч. Джиллиспи, «В тоне пи­
сем Монжа жене смешаны уверенность в правильности экспорта демократической
революции, энтузиазм восторженного туриста, впервые посетившего Италию, и
инициатива артдилера, не испытывающего ни малейших колебаний относительно
свободы действий в хорошем деле» ( Gillispie СИ. С. Science and Polity in France: The
Revolutionary... P. 553).
774 Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel. № 309. 9 Therm idor (2 7 Juillet
1798) // Reimpression de l’ancien Moniteur, seule histoire authentique et inalteree de la
revolution fran^aise depuis la reunion des Etats-gen6raux jusquau Consulat (M ai 1789 —
Novembre 1799). T. 1 -3 1 . T .X X IX (1863). Paris: Plon Freres, Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 1863. P .3 2 2 -3 2 3 .
775 Hennin M. Histoire numismatique de la Revolution Fran^aise: En 2 t. T. 2. Paris:
J. S. M erlin, 1826. Plate 81.
776 Ямпольский M. Физиология символического. С. 1 6 3 -1 8 3 .
777 Там же. С. 171.
778 Зенкин С. Н. Французский романтизм и идея культуры (аспекты проблемы).
М .: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. С. 27.
779 Цит. по: Outram D. Georges Cuvier. P.61.
780 G eoffroy St. H ilaire E. Lettres ecrites d’Egypte a Cuvier, Jussieu, Lacepede, Monge,
Desgenettes, Redoute jeune, Norry, etc. aux professeurs du M useum et a sa famille
/ Recuellies et риЫіёев avec une pref. et des notes par E.-T. Hamy. Paris: Librairie Hachette,
1901.
781 Bibliotheque de lTnstitut de France, Paris. Fonds Cuvier, 3159. «Analyse d u n
ouvrage de M. Humboldt intitule: “Tableaux de la Nature ou Considerations sur les
Deserts, sur la Physionomie des Vegetaux et sur les C ataractes de TOrenoque”; traduit de
lallem and par J .В. B. Eyries».
782 Ц ит. по: К ан аев И. И. Жорж Кювье (1 7 6 9 -1 8 3 2 ). Л.: Наука, Ленинградское
отд-е, 1976. С. 1 7 6 -1 7 8 .

395


ПРИМЕЧАНИЯ

783 Outram D. New Spaces in Natural History // Cultures of Natural H istory / Ed. by
N .Jardine, J.A . Secord and E .C . Spray. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
P.249.
784 Ibid. P.262.
785 Ямпольский M. Физиология символического. С. 466.
786 Sieyds E. Q uest-ce que le Tiers etat? Geneve: Droz, 1970. P.209.
787 Ямпольский M. Физиология символического. С. 645.
788 Сен-Ж юст Л. -А . Речи. Трактаты. СПб.: Наука, 1995. С. 114.
789 Jau m e L Le discours jacobin et la d6m ocratie. Paris: Fayard, 1989. P. 165.
790 Ямпольский M. Физиология символического. С. 3 9 9 ,4 0 4 .
791 По словам Л. Жома, «отныне Государство должно быть понимаемо как кол­
лективный Индивид, а также как гигантская машина, составленная из колесиков,
каждое из которых будет выполнять ту задачу, которую ему предпишет инициатив­
ный Центр» (цит. по: Ямпольский М. Физиология символического. С. 6 37).
792 Fontenelle [B .le Bovier ; de]. Histoire du renouvellement de TAcademie royale
des sciences en M D C X C IX et les eloges historiques: En 2 t. T. 1. Am sterdam : Pierre du
Coup, 1 7 1 9 -1 7 2 0 . P. 14; H eilbron J . L Introductory Essay // The Quantifying Spirit in the
Eighteenth C entury / Ed. by Tore Frangsmyr, J. L. Heilbron, and Robin E. Rider. Berkely;
Los Angeles; Oxford: University o f California Press, 1990. (Uppsala studies in history o f
science; 7.) P. 2.
793 Burke E. Reflections on the Revolution in France [1790] / Ed. by C o n o r Cruise
O ’Brien. H arm ondsw orth; New York: Penguin, 1968. P. 170. По поводу этого высказы­
вания Берка Т. Пэйн бросил реплику: «Не [Burke] pities the plumage but forgets the
dying bird» (Paine T. The Rights o f Man. H arm ondsworth; New York: Penguin, 1969. P. 75.
794 French Caricature and the French Revolution; 1 7 8 9 -1 7 9 9 / Ed. by fames Cuno.
Los Angeles: Grunwald C enter for the Graphic Arts, Wight A rt Gallery, University o f
California, Los Angeles; Chicago: Distributed by the University of C hicago Press, 1988.
P.154.
795 Encyclopedic, ou D ictionaire raisonne des arts, des sciences et des n ^ tie rs / Ed.
by Jean d’A lam bert et Denis Diderot: En 17 t. T.II (1752). Paris : Chez A ntoine-Claude
Briasson, M ichel-Antoine David, Andrd Le Breton, Laurend Durand, 1 7 5 1 -1 7 6 5 . P .545
(далее — Encyclopddie).
796 Кондильяк Э. Опыт о происхождении человеческих знаний // Кондильяк Э. Соч.:
В 2 т. T. I. / Общ. ред., вступ. ст. и примеч. В.М . Богуславского. М.: Мысль, 1980. С. 114.
797 Prony G. R., de. De intelligence moyenne et de ses progres. Bibliotheque de TEcole
des Ponts et Chaussees, Paris. MS 1771.
798 Daston L Enlightenm ent Calculations // Critical Inquiry. 1994. Vol. 21. P. 191.
799 Encyclopedic. T. I. P. 675.
800 Кондильяк Э. Опыт о происхождении человеческих знаний. С. 131.
801 Там же. С. 135.
802 Там же. С. 264.
803 Кондильяк Э. Логика, или Начала искусства мыслить / / Кондильяк Э. Соч.: В
2 т. T. III / Общ. ред. и примеч. В. М. Богуславского. М .: Мысль, 1983. С. 185.
804 Johnson S. The H istory o f Rasselas, Prince of Abissinia. London: O xford University
press, 1968. P.93.

396


ПРИМЕЧАНИЯ

805 [Hatcheson Е\ An Inquiry into the Original o f our Ideas o f Beauty and Virtue (пол­
ное название в переводе на русский звучит так: «Исследование о происхождении
наших идей красоты и добродетели в двух трактатах, в которых принципы покой­
ного графа Шефтсбери объяснены и защищаются против автора басни о пчелах, а
идеи морального добра и зла устанавливаются согласно суждениям древних мора­
листов с попыткой ввести математическую калькуляцию в предмет нравственно­
сти». — И .Д .). London: printed by J. Darby, for Will, and John Smith in Dublin; and sold
by W. and J. Innys, J. Osborn and T. Longm an, and S. Chandler, 1725. P. 168.
Рассматривая правила суждения о нравственности действий, исходя из их моти­
вации или оценки склонностей, побудивших к действию, Хатчесон осознавал слож­
ность проблемы. «Ведь сентименталистский характер проявлений добродетельных
склонностей скрывает от нас субъективные мотивы действий. Сам агент может не
отдавать в них отчета. Личная интроспекция подтверждает это. Помочь делу может
установление общих правил для определения сравнительной ценности добродетель­
ных действий. Тут снова можно попытаться применить калькуляцию. При одина­
ково добром поступке двух агентов при неравенстве их способностей первенство
принадлежит тому, чьи способности слабее. Но как установить мерило склонности?
В том случае, когда человек находится во власти частного интереса, следует вычесть
из мотивов величину эгоистических желаний и остаток покажет величину добро­
детели. Далее предлагался алгоритм подсчета моральной низости недобрых и чи­
сто эгоистических наклонностей, ведущих к причинению обществу вреда. Сила их
прямо пропорциональна причиненному злу и обратно пропорциональна способно­
стям. Вообще правила суждения о моральности тех или иных действий, исходя из
сравнительного объема или количественной характеристики склонностей, по сути
являются рационалистической методой подсчета морального эффекта, от которой
Хатчесон отказался в 4-м издании Трактата о морали (1738)» (А брам ов М .А. Шот­
ландская философия века Просвещения. М.: Институт философии РАН, 2000. С. 74).
806 Bentham /. An Introduction to the Principles o f M orals and Legislation. London,
1970. P.40.
807 С вифт Дж. Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля
Гулливера, сначала хирурга, потом капитана нескольких кораблей // Свифт Дж. И з­
бранное. Л.: Худлит, Ленингр. отд-е, 1987. С. 122.
808 Yorke H .R. Letters from France, describing the m anners and custom s o f its
inhabitants: with observations on the Arts and Manufactures

Interspersed with

anecdotes o f . . . public characters. London, 1814. P.314.
809 Daston L Enlightenm ent Calculations. P. 193. Вообще задача Деламетри — упо­
добление ума телу, а не того и другого машине, отсюда его акцент на способности
ума к воображению, которая часто понималась как наиболее «телесная» из всех ум­
ственных способностей.
810 Prony G. R., de. Notice sur les grandes tables logarithmiques et trigonom etriques,
calculees au bureau du cadastre sous la direction du citoyen Prony // M 6moires de l’lnstitut
National des Sciences et des Arts: Sciences mathematiques et phisiques. T. 5. Fructidor,
Ann. XII [1804]. P.49.
811 В парижской Обсерватории с 1797 г. хранятся два экземпляра порознь вычис­
ленных рукописных таблиц, по 17-ти томов в каждом экземпляре. Они заключают

397


ПРИМЕЧАНИЯ

1 0 0 0 0 натуральных синусов с 25-ю десятичными знаками и восемью столбцами
разностей, логарифмы 1 0 0 0 0 0 синусов с четырнадцатью десятичными знаками и
пятью столбцами разностей, логарифмы отношений синусов к дугам для 50 0 0 дуг
до 1/8 доли окружности, с четырнадцатью десятичными знаками, такая же таблица
отношений тангенсов к дугам, логарифмы чисел от 1 до 1 0 0 0 0 0 с девятнадцатью
знаками и от 1 0 0 0 0 0 до 2 0 0 0 0 0 с двадцатью четырьмя знаками и пятью столбцами
разностей.
812 Подр. см.: Favre А. Les origines du systeme metrique. Paris: Les Presses
universitaires de France, 1931. P. 1 9 1 -2 0 7 . Впрочем, деление прямого угла на 100 граду­
сов, градуса — на 100 минут, минуты — на 100 секунд было предложено Лагранжем
еще в 1782 г. Кроме того, декрет о г 24 ноября 1793 г. ретроспективно ввел начиная
с 22 сентября (дня осеннего равноденствия) 1792 г. новое летоисчисление — со дня
установления Французской республики. Год, согласно республиканскому календа­
рю, делился на 12 равных месяцев по 30 дней в каждом, в конце года добавлялось
5 или 6 дополнительных дней. Каждый месяц делился на 3 декады. Сутки делились
на 10 часов, каждый час — на 100 минут, каждая минута на 100 секунд. Было даже
изготовлено множество часов, отвечавших такому делению (ныне их можно видеть
в ряде европейских м узеев), но большинство часовых мастеров новшество не при­
няло, вынуждая французов жить по «рабскому» исчислению времени остальных
народов. Поэтому закон от 18 жерминаля III года приостанавливал действие рес­
публиканского времени под тем предлогом, что оно, мол, было только в интересах
ученых. Республиканский календарь просуществовал 14 лет — до 1 января 1806 г.,
когда он был отменен Наполеоном.
813 B orda СИ., Lagrange J.L., Lavoisier A .L ., Tillet AL, Caritat M .J.A .N ., marquis
de Condorcet. Rapport fait a TAcademie des Sciences, le 27 O ctobre 1790 / / Histoire de
LAcadem ie des Sciences de Paris. A nnee 1788. Avec les M emoires de M athematique & de
Physique, pour la m em e Аппёе, tiree des Registres de ette A cademie Royale. A Paris: De
rim prim erie Royale, 1791. P.6.
814 H eilbron /. L. The M easure o f Enlightenm ent / / The Quantifying Spirit in the
Eighteenth C entury / Ed. by Tore Frangsmyr, J. L. Heilbron, and Robin E. Rider. Berkeley:
University o f California Press, 1990. (Uppsala studies in history o f science; 7.) P. 2 0 7 -2 1 5 .
813 Prieur C.A. Instruction sur le calcul d6cim al, applique principalem ent au nouveau
syst£me des poids et mesures. Paris: Impr. de la Republique, germ inal an III [1795]. P .4 -5 .
816 C ondorcet C. M emoires sur les monnoies. Paris: Im prim erie nationale, 1790. P. 3 - 4 .

Bigourdan G. Le system n ^triq u e des poids et mesures: son etablissement et sa
propagation graduelle. Paris: Gauthier-Villars, 1901. P. 193.
818 D aston L. Enlightenm ent Calculations. P. 186.
819 Prony G.R., de. N otices sur les grandes tables logarithmiques et trigonom etriques,
adaptees au nouveau systeme m£trique decimale. Paris, 1824. P. 5.
820 D aston L. Enlightenm ent Calculations. P. 190. Впрочем, реализованная Прони

схема

организации

вычислений

навела

англичанина

Чарльза

Бэббиджа

(Ch. Babbage; 1 7 9 1 -1 8 7 1 ) на мысль заменить ошибающегося человека-вычислителя
безошибочной «машиной».
821 Stail G., de. De la litteratore dans ses rapports avec les institutions sociales // Ed.
G .G engem bre, J.G oldzink, Paris: G am ier-Flam m arion, 1991. P.79.

398


ПРИМЕЧАНИЯ

822

Цит. по: Революционный трибунал в эпоху Великой Французской револю­

ции. Воспоминания современников и документы / Под ред. проф. Е.В.Тарле. Ч. 1 и
2. Петроград: Былое, 1 9 1 8 -1 9 1 9 . Ч. 1. С. 2 4 -2 6 .
824

Впрочем, некоторые историки, полагают, что Коффиналь этого не делал, он

был занят собственным спасением. Действительно, когда здание Коммуны было
захвачено верными Конвенту войсками, Коффиналь был одним из немногих, кто
сумел избежать ареста, несмотря на тщательный обыск здания, и бежать. Он скры­
вался в окрестностях Парижа до 17 термидора, но голод вынудил его вернуться в
столицу, где он обратился за помощью к своему знакомому, который был ему мно­
гим обязан. Тот обещал предоставить убежище, но в этот же день выдал его властям.
Поскольку Коффиналь уже был объявлен вне закона, то судебного процесса над ним
не было. Уголовный Суд Парижского департамента только установил его личность и
на следующий день, 18 термидора II года (6 августа 1794 г.), он был гильотинирован.
824 Lyon М. France under the Directory. Cam bridge: Cam bridge University Press,
1975. P.8.
825 Чудинов А. В. «Мир в облаках» Жоржа Кутона. С. 236.
826 (Например, введение законом от 18 жерминаля III г. (7 апреля 1795 г.) метри­
ческой системы мер и весов увенчало большую работу, начатую еще в начале Ре­
волюции (первый законодательный акт по метрологической реформе был принят
Конституантой 8 мая 1790 г.). Однако разработка новой системы мер была прервана
решением Комитета общественного спасения от 3 нивоза II г. (23 декабря 1793 г.),
по которому из Com m ission Tem poraire des Poids et Mesures были исключены (по по­
литическим мотивам) Борда, Лавуазье, Лаплас, Кулон, Бриссон и Деламбр. — И .Д .).
827 Банко Б. Культурный поворот III года Республики // Французский ежегодник
2000: 2 00 лет Французской революции 1 7 8 9 -1 7 9 9 гг.: Итоги юбилея. М .: Эдиториал
У Р С С , 2000. С. 1 0 3 -1 0 4 .
828 D aunou Р С/. F. Rapport sur In stru ctio n publique, 23 vendemiaire an IV / / Une
Education pour la О ётосгайе: textes et projets de Tepoque revolutionnaire / Presente par
Bronislaw Baczko. Paris: G am ier, 1982. (Ser.: Les Classiques de la politique.) P.304.
829 H ahn R. The A natom y... P. 289.
830 См. также: Банко Б. Как выйти из террора?
831 A lder К. Engineering the R evolution... P. 295 et passim .
832 Ассенфрац, к примеру, добился освобождения из тюрьмы академика А.-Т. Ван­
дермонда, с которым его связывали годы сотрудничества и совместная работа по
руководству Atelier de Perfectionnement. Л. Карно и К. Приёр получили военное обра­
зование в Ёсоіе du G inie в Мезьере, где преподавал Г. Монж. Монж, Ассенфрац, Ван­
дермонд и многие другие ученые в начале Революции стали членами либерального

S o ciiti de

1789у а Монж, Ассенфрац, Вандермонд и Фуркруа были также членами Яко­

бинского клуба. Члены этого научно-инженерно-политического братства поддержи­
вали друг друга, однако их отношение к «чужакам» было иным. К примеру, Приёр без
колебаний исключил в декабре 1793 г. группу выдающихся ученых (см. сноску 830)
из Commission Temporaire des Poids et MesureSy ссылаясь на необходимость «улучшения
общественной морали» ( H ahn R. The A natom y... Р .2 5 5 -2 5 6 ), что не только ухудшило
их материальное положение, но и сделало их более уязвимыми в обстановке полити­
ческих репрессий.

399


ПРИМЕЧАНИЯ

8,3 A lder К. Engineering the Revolution... P. 292.
ЙМ Когда Гитону пошел 57-й год, его называли «почтенным стариком». То, что
Гитон выглядел много старше своих лет (точнее, если использовать формулу А. Бло­
ка, «слегка согбен, не стар, не молод») связано, по мнению его биографа, с интен­
сивной и опасной работой этого ученого-химика и пламенного революционера,
который умудрился побывать и председателем Комитета общественного спасения
(с апреля по июль 1793 г.), и членом Совета пятисот при Директории ( B ou chard G.
Guyton-M orveau, chim iste et conventionnel, 1 7 3 7 -1 8 1 6 . Paris: Perrin, 1938. P.349). Как
тут не вспомнить русскую поговорку — «не работа старит, а забота».
835 Выражение Буасси д ’Англа, которое ему долго не могли простить (цит. по:

H ahn R. The A natom y... Р .291). После падения Робеспьера, представляя 5 мессидора
III года Республики (23 июня 1795 г.) Конвенту проект новой Конституции, Буас­
си помянул и время якобинской диктатуры, когда «эшафоты были залиты кровью
жертв, все памятники искусства, все учреждения науки, все святилища литературы
были преданы тиранами огню и опустошению. Эти кровожадные враги человече­
ства допускали, чтобы их злодеяния на мгновение освящал лишь отблеск горящих
библиотек. Они надеялись, что тени невежества сгустятся еще более. Варвары! Они
сделали все, чтобы человеческий дух, окрепший за несколько столетий, стал дегра­
дировать» (цит. по: Grenon М. Science ou vertu? P. 188).
836 Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel. № 187. 7 G erm inal, ГАп III (2 7 Mars
1795) // Reimpression de Гапсіеп Moniteur, seule histoire authentique et inalteree de la
revolution fran^aise depuis la reunion des Etats-generaux jusqu au Consulat (M ai 1789 —
Novembre 1799). T. 1—31. T .X X IV (1 8 6 2 ). Paris: Plon Fr£res, Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 1863. P.50.
837 Gazette Nationale ou Le M oniteur Universel. № 346. 16 Fructidor, ГАп II (2
Septembre 1794) // Reimpression de Гапсіеп M oniteur... T .X X I (1 8 5 8 ). P.645.
838 Gregoire H. Rapport sur les destructions operees par le Vandalisme et sur les
moyens de le гёргітег, 14 fructidor, An II / / Gregoire H. Oeuvres: En 1 4 1. / A vant-propos
par Albert Soboul. Nendeln, Liechtenstein: Kraus-Thom son O rganization, 1977 (ре­
принт парижского издания 1 7 8 8 -1 8 3 2 ). Т. 2. Р .2 3 7 -2 8 4 . Впоследствии Грегуар вы ­
ступал на тему якобинского вандализма еще несколько раз, в частности, 8 брюмера
и 24 фримера, см.: Second rapport sur le Vandalism, 8 brum aire, An III, suivi du D ecret
de la Convention National // Ibid. T .2. P .3 2 1 -3 3 4 ; Troisieme rapport sur le Vandalisme,
24 frimaire, An III // Ibid. P. 3 3 5 -3 5 6 . См. также: G uillaum e J. Etudes revolutionnaires:
En 2 t. Paris: Stock, 1 9 0 8 -1 9 0 9 . (Ser.: Bibliotheque historique; nos. 2, 4); Frey M. Les
transform ations du vocabulaire f r a m e s

к l^poque de la Revolution (1 7 8 9 -1 8 0 0 ). Paris:

Les Presses Universitaires de France, 1925. О Грегуаре см.: Goldstein Sepinwall A. The
Abbe Gregoire and the French Revolution: The Making o f M odern Universalism. Berkeley:
University o f California Press, 2005; The АЬЬё Gregoire and His W orld / Ed. by Jeremy D.
Popkin and Richard H. Popkin. Dordrecht: Kluwer A cadem ic Publishers, 2 0 0 0 (Series:
Archives internationales d’histoire des idёes; 169).
839 Более того, многие примеры, приведенные Грегуаром, оказались вымыс­
лом; см.: D espois Е. Le vandalisme revolutionnaire: fondations ІіИёгаігез, scientifiques et
artistiques de la Convention. Paris: G erm er Balliere; Londres: Hipp. Balliere; New York:
Balliere brothers; M adrid: С. Ваіііеу-Ваіііёге, 1868. Депуа пришел к выводу, что Грегуар

400


ПРИМЕЧАНИЯ

в своих докладах Конвенту о многих памятниках истории и культуры говорил как
об уничтоженных, тогда как в действительности они сохранились, хотя угроза их
разрушения была. Кроме того, Депуа упрекал Грегуара в том, что он ничего не ска­
зал о том, представляли ли утраченные предметы какую-либо историческую или
культурную ценность. Но самого факта уничтожения многих историко-культурных
и научных памятников Депуа не отрицал, его заочный спор с Грегуаром касался
лишь масштабов ущерба. Депуа указывал на то, что первые меры, направленные
на сохранение культурных ценностей (от мебели и картин до научных приборов
и книг) датировались ноябрем 1789 г., и затем соответствующие решения прини­
мались революционными властями в октябре 1790, в мае-июне 1791 г. и в сентя­
бре 1792 г. Так, в постановлении Национального собрания от 16 сентября 1792 г.
сказано:

при разрушении памятников, которые напоминают о деспотизме,

важно защитить и с уважением сохранить шедевры искусства, которые достойны
занять досуг и украсить места пребывания свободного народа» (цит. по: B abelon /.R, Chastel А. La N otion de Patrim oine ii Revue de 1’A rt. 1980. T .49. P. 19). Более того,
в декабре 1790 г. решением Учредительного собрания была создана специальная
Комиссия по памятникам ( Com m ission des M onum ents ), состоявшая из двух де­
сятков ученых, антикваров, художников и библиографов, которые должны были
надзирать за сохранением культурных ценностей. 18 декабря 1793 г. была создана

Com m ission Tem poraire des Arts (подробности о ее организации см.: Proces-verbaux de
la Com m ission Tem poraire des Arts / Publies et annotes par Louis Tuetey. T. 1: le r Sept.,
1 7 9 3 -3 0 Frim aire, An III [20 D ec., 1794] (публикации других томов не последовало).
Paris: Biblioth£que Nationale, 1912. (Ser.: Collection de D ocum ents Inedits sur THistoire
de France; ser. 1.) P. V -V II). Конвент потребовал от новой Комиссии принятия энер­
гичных мер по сохранению памятников «науки и ремесел и их перенесения в под­
ходящие хранилища» (Proc^s-verbaux de la Com m ission Tem poraire des Arts. P. V III).
Но вместе с тем, как справедливо заметил Б. Бачко, «все эти меры защиты разруша­
емых памятников были следствием других решений революционных властей (часто
принимавшихся под давлением толпы. —

И. Д ) , неизбежно ставивших культурное

наследие под угрозу» ( Б ачко Б. Как выйти из террора? С. 2 4 7 -2 4 8 ). Более того, Тер­
мидор, хотя и осудил вандализм, но, увы, не прекратил его (там же. С. 2 4 9 -2 5 2 ).
840 Б ачко Б. Культурный поворот III года Республики. С. 108.
841 Gregoire Я . Oeuvres. Т. 2. Р. 267.
842 Ibid. Р. 352.
843 Ibid. Р. 265.
844 Ibid. Р. 273.
845 Ibid. Р. 2 11.
846 Ibid. Р. 269.
847 Ibid. Р. 209.
848 Grtgoire [Я .]. Rapport sur les encouragem ents et recom penses k accorder aux
savants, aux gens de letters et aux artistes / / Gazette Nationale ou Le M oniteur Universel.
№ 1 9 ,1 9 Vendemiare, Ian III [ 1 0 O ctobre 1794]; N o 2 0 ,2 0 Vendemiare, Ian III [ 11 O ctobre
1794] / / Reimpression de lancien M oniteur... T .X X II (1 8 6 2 ). P. 183 (см. также: Gregoire
H. Rapport sur les encouragem ens, recom penses et pensions a accorder aux savans; aux
gens de lettres et aux artistes. Convention Nationale — Instruction publique. Seance du

401


ПРИМЕЧАНИЯ

17 Vendemiaire, Гап III de la Republique, une et indivisible. Paris: Im primerie Nationale,
Vendemiaire, ГАп III [octobre 1794]. P.3). «We cannot reasonably expect, that a piece o f
woolen cloth will be wrought to perfection in a nation, which is ignorant o f astronomy,
o r where ethics are neglected» ( H um e D. O f Refinement in the Arts // Hume D. Essays,
Moral, Political, and Literary / Edited and with a foreword, notes, and glossary by Eugene
F. Miller; with an apparatus o f variant readings from the 1889 edition by T. H. Green and
T .H .G rose. Indianapolis: Liberty Classics, 1985. P .2 6 8 -2 8 0 ; 2 7 0 -2 7 1 ).
849 Gregoire H. Oeuvres. T. 2. P. 328.
850 Гюго В. Девяносто третий год. Л.: Ленингр. газетно-журнальное и книжное
изд-во, 1952. С. 159.
851 G rigoire Н. Oeuvres. Т. 2. Р. 266.
852 Idzerda S. /. Iconoclasm during the French Revolution / / A m erican Historical
Review. 1954. V ol.60, No 1. P.20.
853 G rigoire H Oeuvres. T. 2. P. 349.
854 La H arpe J.-E, de. De la guerre declaree par nos derniers tyrans, a la raison, к la
m orale, aux lettres et aux arts. Discours prononce a louverture de Lycee republicain, le 31
dёcembгe 1794. Paris: Chez M igneret, imprimeur, 1796.
855 Цит. no: A lder K. Engineering the Revolution... P.298.
856 См. подр.: H ahn R. The A natom y... P.293.
857 A lder K. Engineering the R evolution... P. 300.
858 См.,

к

примеру, оправдательное выступление Л. Карно в Конвенте 3 Жерми­

наля III года Республики (23 марта 1795) (Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel.
№ 187. 7 G erm inal, ГАп III (2 7 M ars 1795) / / Reimpression de lancien M oniteur...
T .X X IV (1 8 6 2 ). P .4 9 -5 3 ). Замечу, что этот миф был отражением другого, политиче­
ского мифа о существовании «истинных» и «ложных» якобинцев (подр. см.: Б ач -

ко Б. Как выйти из террора? С. 139 et passim ).
859 Цит. по: Б ачко Б. Культурный поворот III года Республики. С. 114.
860 L akan al /. Rapport sur Tetablissement des ecoles normales / Seance de 3 Brumaire,
ГАп III de la Rebublique [19 O ct. 1794] // Proces-verbaux du Com ite ^In stru ctio n
Publique de la Convention Nationale. T. V: (3 sept. 1 7 9 4 -2 0 mars 1795 (1 7 fructidor an
II — 30 ventose an III)). 1904. P. 157.
861 Вскоре эта Комиссия была преобразована в Com m ission Tem poraire des arts.
862 Еф им ов А. Элитные группы, их возникновение и эволюция // Знание — сила.
1988. № 1. С. 5 6 -6 4 .
863 В 1792 г. приостановилось издание «Journal des savants»y а в июле 1793 г. —

«Annales d e Chimie».
864 Волнения в рабочем предместье Парижа — Сент-Антуан 27 и 28 апреля
1789 г., когда подверглись разгрому дома фабриканта селитры Анрио и фабриканта
бумажных обоев Ревельона.
865 Чудинов А. В. Прощание с эпохой (размышления над книгой В. Г. Ревуненкова) // Вопросы истории. 1998. Na 7. С. 1 5 6 -1 6 1 .
866 H ahn R. The A natom y... P. 275.
867 Ibid. P .2 7 5 -2 7 6 .
868 Жильбер Ромм постепенно отошел от проблем организации науки и обра­
зования, а в июне 1795 г., оказавшись в тюрьме после событий 1 -2 прериаля, по­

402


ПРИМЕЧАНИЯ

кончил с собой (см.: Чудинов А. В. Жильбер Ромм и Павел Строганов: История не­
обычного союза. М .: Новое литературное обозрение, 2010. Гл. 6).
869 Proces-verbaux des seances de la Convention Nationale. T. 3. 1963. P. 291.
870 Bulletin des lois. Convention. I-re serie. An IV, V endem iaire-Brum aire. V ol.6.
№ 1198 (3 0 Vendemiaire An IV (22 октября 1795)).
871 L a k a n a l /. R ap p o rt... T.V. 1904. P. 157.
872 Цит. по: С т аросельская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки... С. 164.
873 Подр. см.: Там же. С. 1 6 5 -1 6 6 .
874 Rapport sur la Cloture des Cours de L’Ecole Normale presente a la Convention au
nom du Com ite ^ In stru ctio n Publique par P. C. F. Daunou, dans la Seance du 7 Floreal An
III // Proces-verbaux du Com ite d e s tr u c tio n Publique de la Convention Nationale. T .6
(6 G erm inal An III (2 6 Mars 1795) — 4 Brum aire An IV (26 O ctobre 1795), 1907. P. 136.
875 Цит. по: Ст аросельская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки... С. 1 6 4 165.
876 Цит. по: D awson /. С. Lakanal, the regicide: a biographical and historical study o f
the career o f Joseph Lakanal. Freeport (N Y ): Books for Libraries Press, 1970 (1-е изд.:
Univ. o f Alabama Press, 1948). P.69.
877 H ahn R. The A natom y... P. 282.
878 Замечу, что потребность в квалифицированных медицинских кадрах была
даже большей, чем в кадрах инженерных, поскольку «революционные войны» не
прекращались, а медицинские факультеты университетов были в 1793 г. закрыты
вместе с самими университетами. Кроме того, в революционные годы в стране раз­
велось много шарлатанов от медицины.
879 Фактически школа была основана 21 сентября 1794 г , но требовалось выпол­
нить некоторые формальности, набрать учащихся и укомплектовать штат препо­
давателей. 24 сентября Фуркруа сделал доклад о ней в Конвенте, после чего 28 сен­
тября депутаты приняли соответствующий декрет.
880 С т аросельская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки... С. 168.
881 В статье Ёсоіе m ilitaire (Гёсоіе royale militaire) в E ncyclopedic Дидро и Д ’Аламбера
читаем :«Entre toutes les sciences nicessaires aux militaires, les M athem atiques tiennentsans

doute le rang le plus considerable» (Encyclopedic. T. V. (1 7 5 5 ). R 310).
882 Bien D. The A rm y in the French Enlightenment: Reform, Reaction and Revolution
// Past and Present. 1979. V ol.85. P.85.
883 К примеру, в Ёсоіе royale m ilitaire в 1785 г. курс математики читали 6 часов в
неделю, что составляло 1/8 учебного времени, причем те, кто собирался далее изу­
чать военно-инженерное дело, могли посещать дополнительные занятия по мате­
матике (Ibid.).
884 Langins }. Sur l’Enseignem ent et les Exam ens к ГЁсоІе polytechnique sous le
Directoire: & propos d’une lettre inedite de Laplace // Revue Histoire des Sciences. 1987.
T. 40, No 2. P .1 7 2 -1 7 3 .
885 Olivier Th. M em oires d e geom etric descriptivey theoriqu e et applique. Paris: CarilianG oeury et Dalm ont, 1851. P. XII; о T. Оливье см.: H evre J.M . Theodore Olivier (1 7 9 3 —
1853) // Distinguished Figures in M echanism and M achine Science: Their Contributions
and Legacies. Part 1 / Ed. by M arco Ceccarelli. Dordrecht: Springer, 2007. (Ser.: H istory o f
Mechanism and M achine Science; 1.) P. 2 9 5 -3 1 8 ).

403


ПРИМЕЧАНИЯ

886 Langins /. The Ёсоіе Polytechnique and the French Revolution: Merit, Militarization,
and M athem atics / / L L U L L 1990. Vol. 13. P.97.
887 H ahn R. The A natom y... P. 285.
888 См. также: W illiams L R The Politics of Science in the French Revolution // Critical
Problems in the H istory o f Science / Ed. by M .Clagett. Madison: University o f W isconsin
Press, 1959. P .2 9 1 -3 0 8 . Только Conservatoire N ational des Art et M etiersy созданная в
октябре 1794 г , не ставила перед собой образовательных целей. Консерватория воз­
никла на базе механических коллекций, в частности, Ж. Вокансона (J.d e Vaucanson;
1 7 0 9 -1 7 8 2 ), собраний эмигрантов, Академии наук, патентной комиссии и Atelier de
Perfectionnem ent. Первоначально она была хранилищем разнообразных машин, от
текстильных до военных, моделей, инструментов, книг, чертежей. Параллельно с
собиранием технических новинок она проводила описание своих фондов. Кроме
того, Консерватория выполняла функции «репликатора стандартов». Лишь в 1819 г.
в Консерватории было введено преподавание технических дисциплин.
889 Fourcroy А .-Е Sur les art qui ont servis a la defense de la Republique, seance du 14
nivose, An III [3 Janv. 1795]. Paris: Im primerie National, A n III [1794]. (S.p.).
890 «II est dangereux p o u r des personnes qui nont p a s d e fortu n e d e leur donner des
connaissances en m athem atiques trop etendues» (N apolion B on aparte . Correspondance
/ Publiee par ordre de TEm pereur Napoteon III: En 32 t. T .X (№ 8472. — Au вёпёгаі
Ьасиёе, G ouverneur de f Ёсоіе Polytechnique). New York: AMS Press, 1974 (репринт;
оригинал: Paris: H .P lo n ; J.D um aine, 1 8 5 8 -1 8 7 0 ). P.258.
891 A lder K. French Engineers Becom e Professionals; or, How M eritocracy made
Knowledge Objective // The Sciences in Enlightened Europe / Eds. W. Clark, J. Golinski
and S. Schaffer. Chicfgo & London: University Chicago Press, 1999. P. 110.
892 Цит. no: A lder K. Engineering the R evolution... P. 313.
893 К. Альдер указывает еще когнитивную иерархию, имея в виду различия в со­
держании образования.
894 A lder К. French Engineers Becom e Professionals. P. 99.
895 Цит по: H ahn R. The A natom y... P.295.
896 Ibid.
897 Aucoc L V Institut de France. P. 17.
898 Taillandier A.-H. D ocum ents Biographiques sur P.Cl. F. Daunou: 2-m e ёd. rev. et
augm. Paris: Firm in Didot freres, 1847. P. 108.
899 H ahn R. The A natom y... P .2 9 9 -3 0 4 .
900 Цит. no: Crosland M. P. The Development o f a Professional Career in Science in
France // The Em ergence o f Science in W estern Europe / Ed. by Maurice Crosland. New
York: Science H istory Publications, 1976. P. 1 4 2 -1 4 3 .
901 G rigoire [H.]. R apport sur les encouragem ents et recom penses i accorder aux
savants, aux gens de letters et aux artistes / Gazette Nationale ou Le M oniteur Universel,
№ 1 9 ,1 9 Vendёmiaгe, fan III [10 O ctobre 1794]; № 2 0 ,2 0 Vendёmiare, Гап III [11 O ctobre
1794] // Rёimpгession de Гапсіеп M oniteur... T .X X II (1 8 6 2 ). P. 193.
902 Ibid. P. 192.
903 « ... La veriti ne m in e poin t a la fo r tu n e » (Rousseau / ./ . Du contrat social: ou,
Principes du droit politique: suivi des considёгations sur le gouvernement de Pologne, et
sur sa reform ation рго)еИёе / Nouvelle ёd. Paris: chez Defer de Maisonneuve, 1790. P.47).

404


ПРИМЕЧАНИЯ

904 Накануне Революции Ж .П .Б риссо де Варвиль (1 7 5 4 -1 7 9 3 ) утверждал, что
таланту не нужна финансовая поддержка, поскольку деньги сделают его ленивым

(Brissot d e W arville J.-P. De la verite, ou Nteditations sur les monyes de parvenir a la
verite dans toutes les connoissances humaines. Neuchatel: De Гішргішегіе de la Societe
typographique; et se vend к Paris: chez Desauges, Belin; к Lyon: chez Grabit & Rosset,
1782. P.177).
905 Proems-verbaux du С о т к ё d e s tr u c tio n Publique de la Convention Nationale. T. 4
(1 90 1 ). P .3 1 6 ,362.
906 Ibid. T .6 (1 9 0 7 ). P .5 7 9 -5 8 1 .
907 Ibid. T. 5 (1 9 0 4 ). P. 330, 356.
908 Institut archives. ЗА I, f. 59 (5 M ars 1796).
909 В «Конституции VII года» Французской республики, принятой 13 декабря
1799 г , ему была отведена специальная статья: «Национальный Институт обязан
собирать открытия, совершенствовать науки и ремесла». Правительственным по­
становлением от 13 мая 1801 г. для его членов учреждался особый мундир — парад­
ный и повседневный (см.: H ahn R. The A natom y... P. 307).
9.0 Aucoc L M Institut de France. P. 34.
9.1 В 1795 г. основной денежной единицей Республики стал франк, заменив­
ший ливр (который оставался в обращении до 1799 г.) в первоначальном отноше­
нии почти 1:1. Цель реформы — ввести в стране десятичную монетную систему:
1 франк = 1 0 десимов = 100 сантимов = 4 ,5 0 0 г серебра (1 ливр = 2 0 су = 2 4 0 денье =
4,5 0 5 г серебра).
912 Ibid. Названная Директорией цифра была предложена Министром внутрен­
них дел, поскольку Институт находился в его подчинении.
913 Aucoc L L’ Institut de France. P. 36. И з приведенной сентенции следовало, что,
скажем, представители власти, в большинстве своем не занимавшиеся изучением
наук, не знали как обуздать свои потребности и потому нуждались в приличном
жаловании, тогда как ученые, именно в силу своей просвещенности, должны вести
монашескую жизнь и давать обет бедности.
914 Правда, членам Института разрешалось заниматься преподаванием (оклад
преподавателя, как уже было сказано, мог доходить до 6 0 0 0 франков в год) и не­
которые академики пользовались этой возможностью и даже занимали несколько
преподавательских должностей).
9.5 H ahn R. The A natom y... P. 305.
9.6 Хотя формально Bureau des Consultation в 1796 г. вошло в состав Института,
практически все вопросы подобного рода решались чиновниками Министерства
внутренних дел, имевшими научно-техническую подготовку.
9.7 Hahn R. The A natom y... P. 306.
9.8 Подр. см.: К опелевич Ю.Х., О ж игова Е.П. Научные академии стран Западной
Европы и Северной Америки. Л.: Наука, Ленингр. отд-е, 1989. С. 2 7 9 -2 8 5 ; Stein /. W.
The Mind and the Sword / Pref. by Robert M. Maclver. New York: Twayne Publishers,
[196 1 ]. Ch. VIII.
919 Цит. no: H ahn R. The A natom y... P. 3 0 6 -3 0 7 .
924 b i d . P.312.

405


ПРИМЕЧАНИЯ

921 Назову

в

качестве

примера

четыре

наиболее

обстоятельные

работы:

Gillispie Ch. С. Science and Polity in F ra n ce ...; H ahn R. The A natom y...; Crosland M .P.
1)

The Society o f Arcueil: a View o f French Science at the Tim e o f Napoleon I. London:

H einem ann, 1967. (Sen: Heinemann books on the history o f science); 2) Science under
C ontrol: the French Academ y o f Sciences, 1 7 9 5 -1 9 1 4 . Cam bridge; New York: Cam bridge
University Press, 1992.
922 И з необъятного перечня литературы на эту тему приведу только одну мо­
нографию, в которой читатель найдет множество полезных библиографических
ссылок: Гринфельд Л. Национализм: Пять путей к современности / Перевод с англ.
Т. Грингольц. М .: Вирозуб; М.: Пер Сэ, 2008 (1-е изд.: Greenfeld L Nationalism: Five
Roads to M odernity. Cam bridge (M ass.): H arvard University Press, 1992). По мнению
Л. Гринфельд, национализм — главная движущая сила в создании государств Н ово­
го времени. Согласно ее определению, национализм — это ксенофобски окрашен­
ный патриотизм, ведущий, однако, свое происхождение не из ксенофобии, но из
уникальной ситуации исторического кризиса, когда элиты и образованные круги
вне элит начинают чувствовать себя нацией, т. е. осознают, что их общность важнее
сословных перегородок. В дальнейшем я буду опираться именно на такое понима­
ние национализма. Правда, рождение национализма Л. Гринфельд связывает не с
Французской революцией, а с церковной реформой английского короля Генриха
VIII (1 4 9 1 -1 5 4 7 ; правл. 1 5 0 9 -1 5 4 7 ).
923 Согласно Т. Б. Длугач и Я. А. Ляткеру, «ставшее привычным в историко-фило­
софской литературе словосочетание La R epublique des Lettres может быть понимае­
мо и понимается до сих пор весьма неоднозначно:
1) как La Republique des Literatures , т. e как “Литературная республика” (или “Ре­
спублика словесности”. — И. Д ) , “Республика литераторов”;
2) как La Republique des Savants , т.е. как “Республика ученых” (и это наиболее
распространенное сегодня употребление);
3) как Epistolion , т. е. как “Республика корреспондентов”, или, выражаясь образ­
но, “Республика писем”, “Эпистолярия” ..» {Д лугач Г.Б., Лят к ер Я. A. La Republique
des Lettres XV II в. и «натуральная философия» Исаака Ньютона / / Философия эпо­
хи ранних буржуазных революций / Руководитель авторского коллектива акад.
Т. И. Ойзерман. М.: Наука, 1983. С. 295). См. также более содержательные и исто­
рически более богатые информацией и более точные работы по этой теме: H arris S.
Networks o f Travel, C orrespondence, and Exchange // The Cam bridge H istory o f Science.
Vol. 3: Early M odern Science / Ed. by Katharine Park and Lorraine Daston. Cambridge:
Cam bridge University Press, 2006. (Sen: Cam bridge H istory o f Science.) P .3 4 1 -3 6 2 ;

G oodm an D. The Republic o f Letters: A Cultural History o f the French Enlightenm ent
Ithaca: Cornell University Press, 1994; Goldgar A. Impolite learning: Conduct and
C om m unity in the Republic o f Letters, 1 6 8 0 -1 7 5 0 . New Haven: Yale University Press, 1995,
а также цитированную далее историко-научную литературу. По мнению С. Шейпина, судя по употреблению терминов «Republic of Science» и «Republic o f Letters», они
«в значительной мере взаимозаменяемы» (Shapin S. Never Pure: Historical Studies
o f Science as if it was produced by people with bodies, situated in tim e, space, culture,
and society, and struggling for credibility and authority. Baltim ore (M d.): Johns Hopkins
University Press, 2010. P.406).

406


ПРИМЕЧАНИЯ

924 D'Alembert J. L Reflexions sur l£tat present de Republique des Lettres ecrites en 1760, et
par consequent relatives a cette epoque pour lartide Gens de Lettres // D’A lembert J. L. Oeuvres
et correspondence inedites de d’A lembert / Publiees avec introduction, notes et appendice, par
Charles Henry. Geneve: Slatkine Reprints, 1967 (1-е изд.: Paris: Perrin, 1887). P.73.
925 К примеру женщины, иудеи (и вообще нехристиане), как правило, не допу­
скались в эту Республику, хотя изредка делались исключения. Так, посол султана
Марокко Мохаммед бен Али Абгали и посол ливийского паши Гасан Альгиада Ара
стали членами Royal Society , — которое, разумеется, считалось частью международ­
ной Republique des Lettres , — не имея никаких научных заслуг, исключительно по
политическим мотивам (подр. см.: Н от е R. The Royal Society and the Empire: The
Colonial and Com m onw ealth Followship. Part I: 1 7 3 1 -1 8 4 7 // Notes and Records o f the
Royal Society o f London, 2002. Vol. 56, No 3. P. 3 0 7 -3 3 2 ).
926 Schlereth Th. /. The Cosm opolitan Ideal in Enlightenm ent Thought: Its Form and
Function in the Ideas o f Franklin, Hume and Voltaire, 1 6 9 4 -1 7 9 0 . N otre Dam e: University
of N otre Dame Press, 1977. P .4 7 -4 8 .
927 Histoire de la Republique des Lettres et A rts en France. Annee 1779. Am sterdam ; et
se trouve к Paris: Chez Quillau l’aine, rue Christine; La veuve Duchesne, rue Sain-Jacques,
1780. P .5 -6 .
928 Saavedra Fajardo D. de. Respublica literaria: or, the republick o f letters; being a
vision / Translated from Spanish by J.E . A .B . London: printed for S. Austen, 1727. Впер­
вые опубликована в 1655 г. под заглавием Juicio d e artes у scien d a и под псевдонимом

C laudio Antonio d e C abrera (M adrid, Julian de Paredes).
929 Voltaire F.M .Arouet. Letters C oncerning the English Nation / Ed. with an
introduction and notes by Nicholas Cronk. O xford; New York: O xford University Press,
1999. (Ser.: W orld’s classics. O xford world’s classics.) ( l - e англ, изд.: London, 1733).
930 Можно, конечно, рассуждать, используя подтверждающие примеры, о ти­
пично «английском» стиле работы Лондонского Королевского общества и типич­
но «французском» Парижской Академии наук (см., напр., D ear P. Totius in Verba:
Rhetoric and Authority in the Early Royal Society // Isis. 1985. Vol. 76. P. 1 4 5 -1 6 1 ). Одна­
ко если обратиться к более научно ориентированным провинциальным академиям
(скажем, Академии Бордо), то нетрудно заметить, что пристрастие к бэконианскому методу исследования определялось вовсе не национальностью, а скорее соци­
альным статусом ученых.
931 Ученые Дома Соломона ( Solom ons House) в «Новой Атлантиде» Ф. Бэкона
работали вместе, однако на поиск информации в заморские страны отправлялись
специально отобранные Торговцы Светом. Сам факт существования Бенсалема и
тем более его научные достижения держались в строгом секрете, тогда как гражда­
не Republique des Lettres постоянно обменивались информацией и идеями, благо в
XV III столетии письма стали доставляться намного быстрее, чем раньше, отчасти
благодаря стараниям дипломатов и кардиналов-легатов. М.М ерсенн, к примеру,
вел переписку почти с семьюдесятью корреспондентами со всей Европы ( Rochot В.
Le Рёге M ersenne et les relations intellectuelles dans l’Europe du X V lle siecle // Cahiers
d’histoire mondiale, 1966. Vol. 10. R 5 5 -7 3 ).
932 Хотя П. Бейль (R Bayle\ 1 6 4 7 -1 7 0 6 ) предпочел бы, чтобы все ученые в унисон
повторяли: «Мы все равны, мы все братья, подобно детям Аполлона», он тем не

407


ПРИМЕЧАНИЯ

менее побуждал спорить всех со всеми (Бейль использовал при этом военную тер­
минологию: « on fa it la guerre»у «sy doivent tenir en garde» и т. п.) — отцов с сыновьям,
мужей с женами и друзей друг с другом «как в железном веке», и делать это «во
славу Империи разума и истины», ибо «каждый гражданин R epublique des Lettres со­
храняет свое независимое право отрицать любого автора, будь то отец, муж, тесть,
брат и т.д.», если взгляды этого автора «могут причинить вред» ( B ayle R Catius
// Bayle Р. Dictionnaire historique et critique: En 16 t. / Nouvelle edition augm entee de
notes extraites de СЬаиГеріё, Joly, La M onnoie, Leduchat, L -J . Leclerc, Prosper M archant
etc., [avec les] p ^ fa c e s des editions precedentes, vie de Bayle et table des matieres. Paris:
Desoer, 1 8 2 0 -1 8 2 4 . (Первое издание: Rotterdam : Chez Reinier Leers, 1697). T .4, 1820.
P .584). По поводу родственных и семейных привязанностей можно заметить,
что уже сама длительность времени (по оценке Л.Дастон, около 15 часов в сутки
( Daston L. The Ideal and Reality o f the Republic o f Letters in the Enlightenm ent / / Science
in Context. 1991. V ol.4, Iss. 2. P .382)), которое интеллектуалы эпохи Просвещения
проводили за письменным столом, способствовала развитию в них «воинствен­
ной объективности ( bellicose impartiality)» (Л.Д астон), в жертву которой приноси­
лись подчас домашние дела и личная жизнь. Немецкий историк, друг и секретарь
Лейбница, Иоганн фон Экхарт (J.G .v o n Eckhart; 1 6 6 4 -1 7 3 0 ) на четвертой странице
своего посвященного научным предметам письма Жану Леклерку робко извинился
перед адресатом за то, что вынужден прервать изложение, поскольку вспомнил, что
ему надо поторопиться на собственную свадьбу ( B arnes A. Jean Le Clere (1 6 5 7 -1 7 3 6 )
et la Republique des Lettres. Paris: E. Droz, 1938. P. 2 05).

4

Разумеется, реакция на критику была разной. Одни, будучи уверенными в сво ­
ей правоте, воспринимали ее равнодушно, подобно И. Ньютону, другие отвечали
едкими памфлетами. Мудрый Д’Аламбер советовал: «Пишите так, как если бы вы
гнались за славой; ведите себя так, как будто вам это безразлично» (D A lem bert J.
Essai sur la societe des gens de lettres et des grands, sur la reputation, sur les тёсёп ез
et les recom penses ІіПёгаігез / / D A lem bert J. Mёlanges de ІіПёгатге, d’histiore et de
phil osophie. Nouvelle ёdition, revue, coггigёe, et а ^ т е Щ ё е tгёs-considёгablem ent par
lAuteur: En 4 t. T. 1. Am sterdam : chez Z. Chatelain & fils, 1759. P. 3 5 2 -3 5 3 ).
933

Однако переписка еще долго играла важную роль в R ipubliqu e des Lettres от­

части потому, что препятствия обмену научной информацией, возникавшие в ходе
войн, а также строгости цензоров гораздо сильнее ударяли по журналам, чем по
частной корреспонденции. Первые научные журналы во многом были призваны
заполнить библиографический вакуум, образовавшийся по окончании Тридцати­
летней войны (1 6 4 8 г.), когда с полок книжных лавок и библиотек исчезли ежегод­
ные каталоги Франкфуртской книжной ярмарки ( Birn R. Le Journal des Savants sous
ГАпсіеп Rёgime // Journal des savants. Troisieme Centenaire: 1 6 6 5 -1 9 6 5 .1 9 6 5 . P. 1 5 -1 6 ).
Лейбниц благодаря своим дипломатическим контактам добился того, что в изда­
ваемом им научном журнале Acta eruditorum статьи иностранных авторов даже в
военное время публиковались в неограниченном количестве. Тем не менее трудно­
сти в получении иностранной печатной продукции возникали даже при контактах
с нейтральными странами. Так, после смерти Г. Ольденбурга Лейбниц безуспешно
пытался получить номера Philosophical Transactions , опубликованные почти двад­
цать лет тому назад (U ltee М. Res Publica Litteraria and W ar: 1 6 8 0 -1 7 1 5 / / Res Publica

408


ПРИМЕЧАНИЯ

Litteraria: Die Institutionen der Gelehrsamkeit in der friihen Neuzeit / Hrsg. von S.
Neumeister und C.W iedem ann. [Wolfenbiitteler Arbeiten zur Barockforschung, 14, II].
Wiesbaden: O tto Harrassowitz, 1987. P.540).
934 После двадцати летнего пребывания в Голландии Декарт в 1649 г. переехал в
Стокгольм, где скончался 11 февраля 1650 г.
935 Кстати, к Мопертюи обращены два стихотворных послания прусского коро­
ля Фридриха II Великого, который, замечу, писал стихи на французском языке (с
немецкого их перевел на русский язык прозой молодой Г. Р. Державин).
936 См.: B arriere Р. La Vie acadёmique au XV III stecle d’apr£s un m anuscrit du
President de Ruffey // Revue d’histoire litteraire de la France, 1952. T. 52, No 1. P. 1 1 -2 4 .

937 Х о т я к началу XV III в. французский язык вытеснил латынь с позиций lingua
fr a n c a научного сообщ ества, что отражало успехи французской науки и литера­
туры в царствование Людовика XIV, некоторые академии — например, Петер­
бургская — продолжали публиковать свои анналы на латыни, но это, скорее, ис­
ключение. В 1752 г. Мопертюи вполне серьезно предлагал основать поселение, где
жители были бы обязаны говорить только по-латыни и таким образом поддержи­
вать знание этого языка в ученой среде ( Faivre J.-P Savants et navigateurs: Un aspect
de la cooperation internationale entre 1750 et 1840 / / Cahiers d’histoire mondiale.
1966. Vol. 10, No 1. P. 104). Лейбниц, искренне надеясь превратить немецкий
язык в «подлинное зерцало разума» ( Leibniz G. W. Plan zu einer deutschliebbenden
G enossenschaft / / Leibniz G. W. O euvres: En 7 t. T. 7: Leibniz et les academ ies; Leibniz
et Pierre Le G rand. / Ed. by Louis A lexandre Foucher de Careil. H ildesheim; New York:
G eorg Olm s, [репринт: Paris: Firm in -D id ot, 1 8 6 1 -1 8 7 5 ], 1969. R 3 9 0 - 3 9 1 ), обращал­
ся к своим немецким и иностранным корреспондентам (а их насчитывалось более
четырехсот) ... на французском (U ltee М. Res Publica Litteraria and W ar: 1 6 8 0 -1 7 1 5 .
P. 538).
938 M aindron E. Les Fondations de prix к l’A cadem ie des Sciences. Paris: GauthierVillars, 1881. P .1 5 -1 6 .
939 Французская академия (A cadem ie Franqaise) — научное учреждение Фран­
ции, занимающееся изучением французских языка и литературы и формированием
языковой и литературной нормы. Основана кардиналом Ришелье в 1635 г. с целью
«сделать французский язык не только элегантным, но и способным трактовать все
искусства и науки».
940 Впрочем, среди приверженцев интернационального характера Republique
des Lettres встречались и исключения, причем большей частью в Германии. Так,
Фридрих-Готлиб Клопшток (F.-G. Klopstock; 1 7 2 4 -1 8 0 3 ) в сочинении D ie deutsche
Gelehrtenrepublik: ihre Einrichtung, ihre Geseze, Geschichte des lezten Landtags , au fB efehl der
A lderm anner durch Salogast und W lem ar (Hamburg: J. J. C. Bode, 1774) призывал очистить
немецкий язык от иностранных слов. Но на деле немецким ученым приходилось ак­
тивно сотрудничать с иностранными и приглашать их в свои академии и научные
общества. Возможно, космополитизм периферийных национальных академий —
таких как Берлинская или Петербургская — был отчасти вынужденным. Политика
привлечения иностранцев, проводимая Фридрихом II Прусским и Екатериной II,
была связана не только с известной франкоманией этих правителей, так раздражав­
шей Ф. -Г. Клопштока, но также была естественной реакцией государей на не слиш­

409


ПРИМЕЧАНИЯ

ком высокий уровень интеллектуальной жизни в собственных странах. Как дели­
катно намекал Петру I Лейбниц, в проектируемую «московскую академию» неплохо
было бы принимать не только иноземцев, живущих в этом городе, «но даже и самих
русских» ( Leibniz G. W . Plan zu einer deutschliebbenden Genossenschaft / / Leibniz G. W.
Oeuvres: En 7 t. T .7: Leibniz et les academies; Leibniz et Pierre Le Grand. P .396). Амби­
циозные монархи, заботящиеся о репутации своих новоиспеченных академий (по­
добные амбиции были скорее национальными, чем личными), вынуждены были
принимать правила игры в космополитизм, даже если подобное умонастроение
лично им было чуждо.
941 R oche D. Le Siecle des lumieres en province: Academies et Academiciens
provinciaux, 1 6 8 0 -1 7 8 9 : En 2 t. T. 1. Paris; The Hague: M outon, 1978. (Ser.: Civilisations
et зосіёіёз; 62.) P. 3 1 1 -3 1 4 . (2-е изд.: Paris: Editions de lecole des hautes ёшбе$ en sciences
sociales, 1989).
942 Цит. по: В а ггіёге P. САсабётіе de Bordeaux: Centre de culture internationale au
XV III siecle (1 7 1 2 -1 7 9 2 ). Bordeaux et Paris: Editions Віёге, 1951. P. 116.
943 R oche D. Le Siecle des l u n a r e s en p rovin ce... P. 304.
944 Leibniz G. W. Bedencken von Aufrichtung einer Academie oder Societat in
Deutschland zu aufnehmen der Kiinste und Wissenschaften // Leibniz G. W. Oeuvres: En
7 t. T. 7. P. 6 4 -8 5 .
945 Ibid. P.83. Впрочем, К. Линней в 1749 г. высказал мнение, что по темпам раз­
вития науки в предшествующие двадцать лет ни одна нация не могла сравниться с
Швецией ( Lindroth S. Н. Kungliga Svenska Vetenskapsakademiens historia 1 7 3 9 -1 8 1 8 : In
2 vols. Vol. 1. Stockholm: [Almqvist & Wiksell], 1967. P. 5).
946 Ш ее M. Res Publica Litteraria and W ar: 1 6 8 0 -1 7 1 5 . P. 5 3 6 -5 3 7 .
947 Kirchstein M. Klopstocks Deutsche Gelehrtenrepublik. Berlin; Leipzig: W alter de
G ruyter & со., 1928. S. 99.
948 Leibniz G. W. Academie von Sachen // Leibniz G. W. Oeuvres: En 7 t. T. 7. P. 227.
949 Leibniz G. W. Bedencken von Aufrichtung einer A cadem ie oder Societat in
Teutschland zu aufnehmen der Kiinste und Wissenschaften // Ibid. P. 6 4 -7 7 .
950 Kirchstein M. Klopstocks Deutsche Gelehrtenrepublik. S. 60.
951 П. Бейль (P. Bayle; 1 6 4 7 -1 7 0 6 ) в предисловии к первому выпуску Nouvelles d e
la Republique des Lettres (март 1684 г.) обещал, что сочинения и протестантов, и ка­
толиков будут оцениваться без предубеждения, и что смерть выдающегося ученого
независимо от его вероисповедания будет отмечена некрологом. «Речь здесь идет
не о религии, а о науке, — писал Бейль, — следовательно, нам надлежит отказать­
ся от всех границ, разделяющих людей на партии, и подумать о том, что их объ­
единяет блестящий ум и принадлежность к R epublique des Lettres» ( Bayle P. Preface
// Nouvelles de Іа Я ёр и Ь ^и е des Lettres, T.I. (M ars-Juillet, 1684). A m sterdam : Chez
H enry Desbordes, 1684. P. II). Бейль знал, о чем говорил. Издавемый Дени де Салло

(D .de Salloy Sieur de la Coudraye [псевдоним: Sieur d'Hedonville\\ 1 6 2 6 -1 6 6 9 ) Journal
des savants (Journal des sgavans) был запрещен сначала в Риме по подозрению в гал­
ликанстве, а затем во Франции по подозрению в янсенизме ( Birn R. Le Journal des
Savants sous ГАпсіеп Rёgime // Journal des savants. Troisieme Centenaire 1 6 6 5 -1 9 6 5 ;
1965 (janvier-m ars). P .1 5 -3 5 ). Х.Гюйгенс и О.Ремер (О .C h r.R o m er; 1 6 4 4 -1 7 1 0 ), ко­
торых как иностранцев с почетом приняли в Париже (причем Ремер был назначен

410


ПРИМЕЧАНИЯ

Людовиком XIV одним из учителей дофина и участвовал в создании замечательных
фонтанов Версаля), покинули страну в 1685 г. после отмены Нантского эдикта, га­
рантировавшего протестантам неприкосновенность ( D elorm e S. La vie scientifique
a lepoque de Fontenelle dapres les elogues des savants // Archeion, Archivio di storia
della scienza. 1937. Vol. 19. P .222). И все же в большинстве случаев даже наиболее
ревностные защитники веры уступали желанию поддерживать связи с интеллекту­
ально привлекательными еретиками. Опасения М. Мерсенна по поводу распростра­
нения социнианства не мешали ему писать дружеские письма немецкому философу
И. Бистерфельду (J. Н. Bisterfeld; 1 6 0 5 -1 6 5 5 ) в Трансильванию и М. Руарусу (М. Ruarus;
1 5 8 8 -1 6 5 7 ) в Польшу ( Rochot В. Le Рёге Mersenne et les relations intellectuelles dans
l’Europe du XVIIe si£cle // Cahiers d’histoire mondiale. 1966. T. 10, No 1. P .5 5 -7 3 ), а каль­
винизм Жана Леклерка не отталкивал от него ученых французских аббатов ( Barnes А.
Jean Le Clere (1 6 5 7 -1 7 3 6 ) et la Republique des Lettres. Paris: E .D ro z, 1938. P. 191).
952 Ultee M. Res Publica Litteraria and War, 1 6 8 0 -1 7 1 5 . P. 542.
953 Ibid.
954 Faivre J.-P. Savants et navigateurs: un aspect de la cooperation internationale entre
1750 et 1840. P. 1 1 4 -1 1 5 .
955 Bayle P. Preface / / Nouvelles de Іа Р ё р и Ь ^и е des Lettres. 1684. Несмотря на полу­
официальное существование при Ришелье, Journ al des savants содержал «междуна­
родную» рубрику. Был даже изменен формат журнала, чтобы сделать более удобной
пересылку его в провинцию и за границу ( Birn R. Le Journal des Savants sous ГАпсіеп
Regime. P. 18, 24).
956 M cClellan J. E. III. The Scientific Press in Transition: Rozier’s Journal and the
Scientific Societies in the 1770s // Annals o f Science. 1979. Vol. 36, Iss. 5. P.444.
957 Французский астроном Жозеф Лаланд (J. J. Lefran^ois de Lalande; 1 7 3 2 -1 8 0 7 )
прочувствованно благодарил принявшую его в свои ряды Берлинскую академию,
поскольку, по его словам, он уже потерял надежду приобрести подобные почести,
«будучи рожденным в провинции, вдали от столицы, т. е. вдали от того места, где
Природу заставляют создавать великих мужей» (Lalan de /.-/. Discours // Histoire de
l’Academie royale des Sciences et Belles-Lettres, Annee 1750. Berlin, 1752. P. 10).
958 M aindron E . Les Fondations de prix a l’A cademie des Sciences. P. 1 7 -2 2 .
959 D A lem bert J. D iscours preliminaire des editeurs de l’Encyclopedie suivi de
Explication detaillee du syst£me des connaissances humaines. Dans l’avertissement place
en tete de recueil, d’Alembert repond aux critiques qui suivirent la premiere publication
en 1751 // DAlem bert J. Melanges de litterature, d’histoire et de philosophic. Nouvelle
edition, revue, corrigee, et augm entee tres-considerablem ent par l’A uteur. T. I. Amsterdam :
chez Z. Chatelain & fils, 1759. P. 1 4 9 -1 5 0 . Речь шла о так называемой Лапландской гео­
дезической экспедиции (1 7 3 6 ) для измерения дуги меридиана, результаты которой
убедительно показали, что форма Земли (сплюснутость у полюсов) соответствует
предположениям Ньютона, а не Жака Кассини. Чтобы подтвердить теорию англий­
ского ученого, французские физики Мопертюи и А.Клеро (А. C l.d e Clairault; 1713—
1765), вооружившись созданными в Лондоне приборами, с помощью испанских
моряков предприняли путешествие в Лапландию; консультантом этой экспедиции
стал шведский астроном Андерс Цельсий (A. Celsius; 1 7 0 1 -1 7 4 4 ) (Faivre J.-P. Savants
et navigateurs... P. 106).

411


ПРИМЕЧАНИЯ

960 W oolf Н. The Transits o f Venus: A Study o f Eighteenth-Century Science. Princeton:
Princeton University Press, 1959. P. 1 0 0 -1 0 7 . Об англо-французском сотрудничестве
в естественных науках в XV III в. см. также: Jacquot /. Le Naturaliste Sir Hans Sloane
(1 6 6 0 -1 7 5 3 ) et les echanges scientifiques entre la France te l’A ngleterre. Paris: Palais de
la D ecouverte, Universite de Paris, 1953 (С о ^ёгеп се faite au Palais de la Decouverte le
7 Novembre, 1953).
961 Histoire de la I^publique des Lettres et A rts en France. Annee 1780. Am sterdam ,
1781. P .7 6 -7 7 .
962 Цит. no: W oolf H. The Transits o f Venus. P. 83.
963 Encyclopedic. T. VIII. 1764. P.292.
964 D'Alembert /. Essai sur la 50сіёіё des gens de lettres et des grands, sur la reputation,
sur les n ^ ce n e s et les recom penses Ііиёгаігев / / D’Alem bert J. Ntelanges de ІіиёгаШге,
d’histiore et de philosophic. Nouvelle ёdition, revue, corrigёe, et augmentёe tresconsidёrablem ent par l’A uteur. Tome Premier. Am sterdam : chez Z.Chatelain & fils, 1759.
P.362.
965 D aston L The Ideal and Reality o f the Republic o f Letters in the Enlightenment
// Science in C ontext. 1991. V ol.4, Iss. 2. P.380.
966 D'Alembert /. Essai sur la зосіёіё des gens de lettres et des g ran d s... P. 366.
967 Ц и т . no: W oolf H. The Transits o f Venus. P.83.
968 D'Alembert /. L РёАехіопв s u rletat present de Р ё р и Ь ^ и е des Lettres ёсгйез en 1760,
et par consequent relatives к cette ёpoque pour larticle Gens de Lettres / / D’A lembert J. L.
Oeuvres et correspondence in d ite s de d’A lem bert / РиЫіёев avec introduction, notes et
appendice, par Charles Henry, вепёѵе: Slatkine Reprints, 1967 (1-е изд.: Paris: Perrin,
1887). P.78.
969 «Истина и добродетель всегда шли в истории нога в ногу, как, впрочем, ложь
и зло» ( Shapin S. Never Pure: Historical Studies o f Science as if It was Produced by People
with Bodies, Situated in Time, Space, Culture, and Society, and Struggling for Credibility
and Authority. Baltim ore (M d.): Johns Hopkins University Press, 2010. P.47).
970 Gollwitzer H. Europabild und Europagedanke: Beitrage zur deutschen Geistesgeschichte des 1 8 , und 19. Jahrhunderts. 2., neubearb. Aufl. M unchen: Beck, 1964. S .39.
971 «...С ам ы й сильный, самый красивый, самый ловкий, самый красноречивый
становился наиболее уважаемым, — и это было первым шагом одновременно и к
неравенству, и к пороку. Из этих первых предпочтений родились, с одной стороны,
тщеславие и презрение, а с другой — стыд и зависть; и брожение, вызванное этой но­
вой закваской, дало в конце концов соединения, гибельные для счастья и невинности.
Как только люди начали взаимно оценивать друг друга и как только в их уме сло­
жилось тюнятие об уважении, каждый начал на него предъявлять права, и стало уже
невозможно безнаказанно отказывать в нем кому бы то ни было» ( Руссо Ж. -Ж. Рас­
суждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми / Перевод с фр.
А.Д.Хаютина // Руссо Ж .-Ж . Об общественном договоре. Трактаты / Под общ. ред.
С. П. Баньковской, Н. Д. Саркитова и А. Ф. Филиппова. М.: КАНОН-Пресс, 1998. С. 112).
972 D'Alembert /. Essai sur Іа зосіёіё des gens de lettres et des g ran d s... P. 362.
973 Действительно, Бонапарт старался, как мог. Когда его войска в том же 1796 г.
вторглись в Павию, он разрешил им заниматься грабежом, но одновременно отдал
приказ не трогать дома университетских профессоров, в том числе и дом А. Вольта.

412


ПРИМЕЧАНИЯ

974 Ш роіёоп B onaparte. Correspondence / Publiee par ordre de 1’E m pereur Ыароіёоп
III: En 32 t. T. I (N o 491. — Au Citoyen Oriani, astronom e). New York: AMS Press, 1974
(репринт; оригинал: Paris: H. Plon; J. Dumaine, 1 8 5 8 -1 8 8 0 ). P.322.
975 Journal et шёшоігез du marquis dArgenson; риЫіё5 pour la premiere fois d apres
les manuscrits autographes de la bibliotheque du Louvre pour la Босіёіё de l’histoire de la
France, par E. J. B. Rathery: En 9 t. T .6 (1 8 6 4 ). Paris: M -m e V-e J.Renouard, 1 8 5 9 -1 8 6 7 .
P. 4 6 3 - 4 6 4 (см. также: G odechot J. Nation, patrie, nationalisme et patriotism e en France
au XV III siecle / / Annales historiques de la РёѵоІиЬоп fran^aise. 1971. T .43. P .4 9 1 -4 9 3 ).
976 Griffet P. Тгакё de la Connaissance des H om m es, Tome II des М ё т о іг а pour servir
a Thistoire de Louis, Dauphin de France, m ort a Fontainbleau le 20 dёcem bre mil sept cent
soixante-cinq. Paris: P.G. Simon [etc.], 1777. P. 1 0 0 -1 0 1 .
977 P apenheim

M. Erinnerung und Unsterblichkeit: Semantische Studien zum

Totenkult in Frankreich (1 7 1 5 -1 7 9 4 ). Stuttgart: K lett-C otta, 1992. (Ser.: Sprache und
Geschichte; Bd 18.) S. 1 5 6 -2 0 0 .
978 [M anson] Exam en impartial du Siege d e C alais , р о е т е dramatique de M. de Belloy.
Calais, 1765. P .8 -9 .
979 Bedos. Le ^ g o c ia n t patriote: contenant un tableau qui гёипк les avantages
du com m erce, la connoissance des зрёсиіагіопз de chaque nation; 8c quelques vues
particulieres sur le com m erce avec la Russie, sur celui du Levant, 8c de l’A n ^riq u e angloise.
Ouvrage utile aux ^ g o c ia n s , arm ateurs, fabriquans 8c agricoles / par un ^ g o c ia n t qui a
voyagё. Am sterdam et se trouve a Paris: chez Royez, 1784.
980 M aupin. Projet Patriotique sur la vigne, les vins rouges, les vins blancs et les cidres,
etc. Paris: chez lauteur, 1787.
981 Ріа Ph.-N. Avis patriotique concernant les personnes su fFoq ^es par la vapeur de
carbon qui paroissent m ortes et qui ne letant pas peuvent recevoir des secours pour etre
rappeltees a la vie. Paris, 1776.
982 Fehrenbach E. Nation // Handbuch politisch-sozialer GrundbegrifFe in Frankreich
1 6 8 0 -1 8 2 0 / Herausgegeben von Rolf Reichardt und Eberhard Schm itt in Verbindung
mit Gerd van den Heuvel und Anette Hofer. Hft 7. M iinchen: R. O ldenbourg, 1986. (Ser.:
Ancien Rёgime, Aufklarung und Revolution; Bd 10.) S .98.
983 Ц и т . no: G rieder J. Anglomania in France, 1 7 4 0 -1 7 8 9 : fact, fiction, and political
discourse. Сепёѵе: Librairie Droz, 1985. (Ser.: Histoire des idёes et critique ІіИёгаіге;
No 230.) P.140.
984 M athon de La C orn Ch.-J. Discours sur les meilleurs moyens de faire naitre et
dencourager le patriotism e dans une m onarchie. Paris: Cuchet, 1788. P. 45.
985 Этот факт Д. Белл назвал «the great nationalist paradox» (Bell D. A. The Cult o f
the Nation in France: Inventing Nationalism, 1 6 8 0 -1 8 0 0 . Cam bridge (M A ): Harvard
University Press, 2001. P. 14).
986 Цит. no: Ibid. P. 19.
987 Цит. no: Crosland M. Gay-Lussac: Scientist and Bourgeois. Cam bridge: Cambridge
University Press, 1978. P. 23.
988 B endix R. Kings or People: Power and the M andate to Rule. Berkeley: University o f
California Press, 1978.
989 Цит. no: Caron J.-Cl. La nation, l’Etat et la dёm ocratie en France de 1789 &1914. Paris:
A rm and Colin, 1995. P.35 (см. также: М ё т о іг а de Louis X IV pour Tinstruction du

413


ПРИМЕЧАНИЯ

Dauphin: premiere edition complete d’apres les textes originaux: avec une etude sur leur
com position, des notes et des eclaircissements par Charles Dreyss: En 2 t. Paris: Didier et
C ,e, 1860). Другой возможный перевод: «Нация не составляет плоть Франции, она
вся целиком заключена в личности монарха».
990 «Сейчас мы приглашаем нацию поспешить на помощь государству» ( R eponse
du Roi a la D eclaration des Droits de ГН от т е / / Archives Parlementaires de 1787 a 1860.
Prem iere serie (1 7 8 7 -1 7 9 9 ). T .9. Paris: Paul D upont, 1867. P.342).
991 Robespierre M. Discours et rapports a la Convention / Introd. de M arc Bouloiseau.
Paris: Union G enerale d’Editions, 1965. P. 79.
992 D e Jaucourt L Etat / / Encyclopedic. T .6 (1 7 5 6 ). P. 19a.
993 Encyclopedic. T. 11 (1 7 6 5). P. 36b.
994 G u iom ar J.-Y. L’ideologie nationale: Nation, Representation, Propriet^ Paris:
Editions Cham p libre, 1974. P.22.
995 Ibid.
996 Иначе говоря, получившими в пред- и особенно в революционные годы
свое второе рождение, стали «родина (Іа patrie)» и «патриот (le patriote )». Согласно
А. Олару ( A ulard А. Patrie, Patriotism e sous Louis X V I et dans les cahiers / / La РёѵоЫ іоп
Fran^aise: Revue d’histoire m oderne et contem poraine. 1915. T .68. P .337) слово patrie
было использовано (возможно впервые) Клодом Грюже (C LG ruget) в 1537 г.; вы ­
ражение « m auvaise patriote» можно найти в документах XV II в., например, в пись­
ме кардинала Мазарини от 14 июня 1648 г. (см.: Bell D.A. The Cult o f the Nation in
France. P. 225, n. 53). Еще в 1755 г. аббат Г. -Ф. Койе (G .-E Coyer) опубликовал неболь­
шой трактат о понятии «p a trie », в котором он, в частности, привел такой диалог:
«Я спросил [одного] гражданина, который всегда ходил с оружием: “Чем вы зани­
маетесь?” — “Я служу королю”, — ответил он. “А почему не Отечеству? Ведь и сам
король был рожден, чтобы ему служить”» (A bbe Coyer. Dissertation sur le vieux m ot de
patrie / / Dissertations pour etre lues: La premiere, sur le vieux m ot de patrie: La seconde,
sur la nature du peuple. La Haye: Pierre Gosse junior, 1755. P. 10). Более того, еще в
конце XV II в. Жан де Лабрюйер (J. de La Bruyere; 1 6 4 5 -1 6 9 6 ) писал: «у подданных де­
спота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыстью, честолюбием, раболепством»

(Л абрю йер Ж., де. Характеры, или нравы нынешнего века / Пер. с фр. Ю. Корнеева
и Э. Линецкой) // Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де
Лабрюйер. Характеры. М .: И зд-во «Художественная литература», 1974. (Библиотека
всемирной литературы. Серия первая). С. 350; в оригинале: «И пу а poin t d e patrie
dan s le despotique; dautres choses у suppleent: Vinterety lagloire, le service du prince»). Ана­
логичная мысль (у рабов не может быть родины) была положена в основу статьи
« P atrie» в Энциклопедии Дидро и Д’Аламбера (D e Jaucourt L Patrie / / Encyclopedic.
T. 12 (1 7 6 5 ). P. 178b) и встречается во многих других дореволюционных изданиях.
Революционная риторика активно использовала понятие «patrie». Правда, как
показали события, революционный деспотизм оказался худшей формой тирании.
Как заметила X. Кейтнер, «теоретически, революционная нация [как таковая] вы ­
ступала в роли политического деятеля, тогда как практически, политика стала аре­
ной борьбы между индивидами и партиями за право говорить от имени нации»

(K eitner Ch. National Self-D eterm ination in Historical Perspective: The Legacy o f the
French Revolution for Today’s Debates / / The International Studies Review. 2001. V ol.2,

414


ПРИМЕЧАНИЯ

Iss. 3. Р. 13). Более того, революционеры полагали, что они, будучи носителями соци­
альных и политических истин и прогрессивных идей, вправе выступать не только
от имени французской нации, но и всех прочих, чьи права и свободы были узурпи­
рованы монархическими правителями.
997 Французская республика: Конституция и законодательные акты / Под ред. и
со вступ. ст. В. А. Туманова. М.: Прогресс, 1989. С. 2 6 -2 7 .
998 G odechot J. Nation, patrie, nationalisme et patriotism e en France au XVIII
stecle. P.495. Я не ставлю здесь цели детально рассмотреть вопрос об эволюции
французского национализма в XVIII столетии и, в частности, о его соотнесенно­
сти с теориями общественного договора и с политической теологией века Про­
свещения, о чем см. подр.: Ямпольский М. Физиология символического. Кн. 1;
K eitner Ch. I. R. The Paradoxes of Nationalism: The French Revolution and its Meaning
for Contem porary Nation Building. Albany (N Y ): State University of New York Press, 2007;

Clere

Etat-N ation-Citoyen au temps de la Revolution franchise // L’idee de nation / Ed.

M arie-Fran^oise C onrad, Jean Ferrari, and Jean-Jacques W unenburger. Dijon: Editions
universitaires de Dijon, 1986); G odechot J. L La grande nation: lexpansion revolutionnaire
de la France dans le m onde de 1789 a 1799: 2e ed., entierem ent refondue. Paris: Aubier
Montaigne, 1983. (Ser.: Collection historique.)
999 «Je crois qu e la nation assem ble ne peu t p as recevoir d ’o rdre » (Bailly J.-S. М ё т о іг а
d u n Іёто іп de la РёѵоІЩіоп: En 3 t. Geneve: Slatkine-Megariotis Reprints, 1975 (ре­
принт: М ётоігев de Bailly, avec une notice sur sa vie, des notes et des ё сіаігсівзететз
historiques. Par MM. Berville et Barriere: En 3 t. Paris: Baudouin freres, 1 8 2 1 -1 8 2 2 ; 1-e
изд.: Bailly J.-S. М ё т о іг а d u n іёт о іп de la Рёѵоіийоп, ou, Journal des faits qui se sont
ра88ё5 sous ses yeux, et qui ont ргёрагё et Йхё la Constitution Fran<;aise: En 3 t. T. 1. Paris:
Levrault, Schoell, 1804). P.214.

1000 [ А н о н и м ]

С а іё с іш т е national. En France: de lTmprimerie des bons Citoyens,

1789 (репринт: Paris: Hachette, 1976). P.7. Иногда смещение политических акцен­
тов изображалось в нарочито гротескной форме. Так, в словаре П .-Н .Ш антрё
(P.-N .C hantreau; 1 7 4 1 -1 8 0 8 ) (издан под псевдонимом № p ith ete) дается следующее
определение слова «национальный»:

...прилагательное, которое характеризует

все, что принадлежит нации; более того, нации принадлежит все, а потому все —
национальное. Таким образом, после Революции наш физический и моральный
образ жизни стал полностью национальным ( en tiirem en t nation ale)y наша одежда,
от кокарды до застежек, теперь национальная, в туалетах наших дам нет ничего,
что не было бы национальным, и шляпка национальная, и поясок национальный,
и румяна тоже национальные. Да и образ наших мыслей, Бог весть каким обра­
зом, стал тоже национальным, как и все нами написанное и все, о чем мы думаем»

([C hantreau R-N.] Dictionnaire national et anecdotique, pour servir a In tellig en ce des
m ots dont notre langue sest enrichie, depuis la revolution, et a la nouvelle signification
quont re<;ue quelques anciens mots: enrichi d’une notice exacte et гаівоппёе des journaux,
gazettes et feuilletons аЩёгіеиге a cette ёpoque. Avec un appendice contenant les m ots qui
vont cesser d’e tre en usage. Politicopolis [т.е. Paris], 1790. P. 1 3 2 -1 3 3 ).
1001 Keitner Ch. I. R. The Paradoxes o f Nationalism. P. 7 , 1 5 et passim .
1002 29 июня 1797 г. Бонапарт образовал Цизальпинскую республику из двух
других, созданных им ранее, в 1796 г : Циспаданской (состоявшей из Модены, Ред-

415


ПРИМЕЧАНИЯ

жио, Феррары и Болоньи) и Транспаданской (включавшей территории Миланского
герцогства, герцогства Мантуя, Епископства Трент и часть Венецианской респу­
блики). В состав Цизальпинской республики входили Ломбардия, Модена, Масса и
Каррара и отнятые от Папской области Болонья, Феррара и Романья, а также часть
герцогства Парма и (с осени 1797 г.) часть швейцарского кантона Граубюнден. Ци­
зальпинская республика была по сути сателлитом Первой Республики и управля­
лась по французскому образцу. Цизальпинская республика была связана с Фран­
цией союзным и торговым договорами и почти всё время своего существования
была оккупирована французскими войсками. Уничтоженная А. В. Суворовым, но
вскоре восстановленная, Цизальпинская республика была присоединена в 1802 г.
к Итальянской республике.
1003 K eitner СИ. I. R. The Paradoxes o f Nationalism. P. 74.
1004 Jau m e L Le discours jacobin et la dёm ocratie. Paris: Fayard, 1989. P.399.
1005 [Chantreau P.-N.] D ictionnaire national et an ecdotiq ue... P. 1 1 5 ,1 1 7 .
1006 Cranston M. The Sovereignty o f the Nation // The French Revolution and the
Creation o f M odern Political Culture (Papers presented at the second o f a series o f three
colloquia entitled the «Conference on the Political Culture o f the French Revolution», was
held in O xford on Sept. 5 - 9 , 1987): In 4 vols. V ol.2: The political culture o f the French
Revolution / Ed. by Colin Lucas. Oxford: Pergam on Press, 1988. P.95.
1007 По мнению Руссо, именно национальный характер обеспечивает жизне­
способность национального государства: « tout p eo p le а, ои doit avoir,; ип caractbre

national; s il en m an qu ait, il fa u d ra it com m en cer p a r le lui donner» (Rousseau /.-/.
The Political Writings: In 2 vols. Vol. 2. / Edited from the original MSS. and authentic
editions with introduction & notes by C .E . Vaughan. O xford: Blackwell, 1962. (1-е изд.:
Cam bridge: Cam bridge University Press, 1915). P. 3 19). Согласно руссоистской теории,
люди, расставаясь с природным состоянием, вступают в социальное бытие, заклю ­
чая общественный договор, который предполагает «полное отчуждение всех прав
каждого из членов сообщества в пользу этого сообщества (alienation totale d e chaqu e

associe avec tous ses droits & toute la com m un au ti)» (Rousseau J. J. Du C ontrat Social, on
Principes du Droit Politique / / Rousseau J. J. Collection com plete (в оригинале: com plette
des Oeuvres: En 12 t. N. 6 (1 7 76). P. 148). Акт отчуждения создает новое «моральное
и коллективное тело», обладающее собственной жизнью и волей. Эта коллектив­
ная личность, пишет Руссо, «ранее именовалась городом, а теперь Республикой,
или политическим телом (cet acte d ’a ssociation produ it un Corps m orale & collectif < ... >
lequel regoit de се т ёт е acte son unite , son m oi com m un, sa vie & sa volonte. C etteperson n e
pu bliqu e qui se fo r m e a in s ip a r lunion d e toutes les autres, prenoit autrefois le нот d e Cite,
& p ren d m aintenant celui d e R ipublique ou de Corps politique)» (Ibid. P. 1 4 8 -1 4 9 ). Ука­
занной личности и принадлежит суверенитет, состоящий в осуществлении общей
воли. В Considerations sur le gouvernem ent d e Pologne et sur sa reform ation p ro jettie , со­
чинении, написанном в 1 7 7 0 -1 7 7 1 гг. по инициативе польского дипломата и публи­
циста М. Ф. Виельгорского (?—1771), такая коллективная личность отождествляется
с нацией.
«Именно в результате этой идентификации Руссо оказывается отцом европей­
ского национализма, эпоха которого была провозглашена Французской революци­
ей < . . . > Какие принципиально новые моменты создавало определение нации как

416


ПРИМЕЧАНИЯ

личности? Личность обладает характером. Общая воля нации не сводится, согласно
Руссо, к сумме воль всех ее членов, но представляет собой осуществление (эмана­
цию) национального характера. Именно здесь заметнее всего разрыв органицизма
Руссо с рационализмом Монтескьё, сопровождающий замену в качестве основопо­
лагающего понятия государства нацией. Если общее благо государства, а отсюда и
государственные интересы определяются рационально, то общая воля нации ор­
ганична и, следовательно, иррациональна. Она направляется сердцем нации, а не
ее рассудком, и именно к “сердцу” общества обращается Руссо в “C onsiderations...”

< ...> Именно общее чувство (а не рациональные концепции) создает основу для
той идентификации, на которой покоится национальное единство < . . . > Судьбы на­
ции становится возможным мыслить и описывать с помощью той же риторики, что
и духовную биографию Эмиля. И оба эти описания выступают как прямая негация риторики Просвещения» ( Ж ивов В.М . Чувствительный национализм: Карам­
зин, Ростопчин, национальный суверенитет и поиски национальной идентичности
// Новое литературное обозрение. 2008. № 91. С. 1 1 8 -1 1 9 ).
1008 Цит. по: K eitner Ch. I. R. The Paradoxes o f Nationalism. P. 75.
1009 « ...fa it d'une seule et т ёт е etoffe », выражение Моны Озуф (O zou f M. La fete
revolutionnaire: 1 7 8 9 -1 7 9 9 . Paris: Gallimard, 1976. P.71).
1010 Keitner Ch. I. R. The Paradoxes o f Nationalism. P. 77.
10.1 Население Франции

в

1789

г. насчитывало около 26,3

млн жителей

(R einhard М. R.yA rm engaud А., D upaquier J. Histoire generale de la population mondiale:
3e ed. / Preface d’Alfred Sauvy. Paris: M ontchrestien, 1968. P .252).
10.2 «На этом языке, — докладывал Грегуар Конвенту 16 прериаля II года Ре­
спублики (4 июня 1794 г.), — говорят дипломаты, его используют во многих гер­
манских городах, в Италии, в Нидерландах, частично в регионе Льежа, в Люксем­
бурге, в Швейцарии, даже в Канаде и на берегах Миссисипи. Однако, к несчастью,
им все еще не владеет ббльшая часть жителей Франции» (цит. по: Certeau M., de,
Julia D., Revel J. Une Politique de la Langue: la Revolution fran<;aise et les patois: lenquete
de Gregoire. Paris: Gallimard, 1975. (Ser.: Biblioth£que des histories.) P .3 0 0 -3 0 1 ).
1013 Certeau M., de, Julia D., Revel J. Une Politique de la Langue. P. 181.
10,4 G rigoire H. Rapport sur la necessite & les moyens d’aneantir le patois, & d’universaliscr lusage de la langue fran^aise / Эёапсе du 16 prairial, Ian deuxiёm e la Rёpublique
une & indivisible; Im p rin ts par ordre de la Convention nationale, et епѵоуёз aux a u to rtes
co n stitu e s, aux so cittes populaires, 8c a toutes les com m unes de la Rёpublique. Paris: De
П т р г. Nationale, 1794. P.3. (Перепечатка в: C erteau M., de, Julia D., Revel J. Une Poli­
tique de la Langue. P. 302; здесь и далее цитируется по этому изданию).
1015 Ibid. Р. 309. В первые годы Революции декреты печатались на разных диа­
лектах французского языка.
1016 Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel. N« 357. 22 Decembre 1792
// Rёimpгession de Гапсіеп Moniteur, seule histoire authentique et іпакёгёе de la revolution
fran^aise depuis la гёипіоп des E t a t s ^ ^ r a u x jusq u au Consulat (M ai 1789 — Novembre
1799). T. 1 -3 1 . T. 14 (1 8 5 8 ). Paris: Plon Freres, Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 -1 8 6 3 . P.803.
10.7 Ibid. P.802.
10.8 Ibid. Аналогичные мысли в ноябре 1793 г. высказал с трибуны Конвента
М .-Ж . Шенье: «В чем состоит наша задача по организации образования? Прежде

417


ПРИМЕЧАНИЯ

всего мы должны сформировать республиканцев, и даже более того — сформи­
ровать французов, наделить нацию ее собственной уникальной физиономией»
(Gazette Nationale, ou Le M oniteur Universel. № 47. 6 Novembre 1793 // Iteimpression
de lancien M oniteur... T. 18 (1 860). P.351). Другие примеры подобных выступлений
были приведены в предыдущем разделе.
10,9
Формирование этого conscience восходит к эпохе Средневековья (подр. см.:
B eaune С. Naissance de la Nation Fran^aise. Paris: Gallimard, 1985. (Ser.: Bibliotheque des
histoires); Yardeni M. La conscience nationale en France pendant les guerres de religion
(1 5 5 9 -1 5 9 8 ). Louvain: Editions Nauwelaerts; Paris: Beatrice — Nauwelaerts, 1971. (Ser.:
Centre de Recherches sur la Civilisation de Г Europe M oderne Travaux; fasc. 8; Universite
de Paris IV Faculte des Lettres et Sciences Humaines [Sorbonne] Publications, 5ёгіе
“Recherches”. T. 59.)
1020 Цит. no: Hastings A. The C onstruction o f N ationhood: Ethnicity, Religion, and
Nationalism. Cam bridge; New York: Cam bridge University Press, 1997. (Ser.: The Wiles
lectures given at the Queens University o f Belfast.) P. 17.
1021 M ettam R. Power and Faction in Louis X IV s France. Oxford: Basil Blackwell,
1988. Разве что церковь, как католическая, так и протестантская (причем не только
во Франции) делала отчаянные попытки преодолеть языческие пережитки в кре­
стьянской среде, о чем подр. см.: C hatellier L The Europe o f the Devout: the Catholic
Reformation and the Form ation o f a New Society / Transl. by Jean Birrell. Cam bridge:
Cam bridge University Press; Paris: Maison des sciences de Thomme, 1989. (Ser.: Past and
present publications.) Церковь сыграла важную и противоречивую роль в процессе
формирования французского национализма, однако я не буду касаться здесь этого
сложного вопроса, отсылая читателя к превосходной монографии Дэвида Белла:

Bell D. A. The Cult o f the Nation in France. Chps. I-III.
1022 Ibid. P.3.
1023 Цит. no: Emsley C. Nationalist Rhetoric and Nationalist Sentiment in Revolutionary
France / / Nationalism in the Age o f the French Revolution / Ed. by O tto Dann and John
Dinwiddy. London; Ronceverte (W V, U SA ): Hambledon Press, 1988. P.43.
1024 G odechot J. L La grande n atio n ... P. 85.
1025 Цит. по: Троицкий H. А. Александр и Наполеон. M.: Высшая школа, 1994 (сер.:
История в лицах). С. 153. Иногда мир «одушевлялся Парижем» в весьма курьезных
формах. Так, еще во времена Директории бельгийцы были попросту объявлены
французами. 1 октября 1795 г. Бельгия уже формально была присоединена к Фран­
ции и разделена на департаменты, при этом ликвидировались многие проявления
национальной самобытности, вплоть до исчезновения старых названий. Как писал
известный бельгийский историк А.Пиренн (1 8 6 2 -1 9 3 5 ), самое имя Бельгии «поте­
ряло национальное значение и стало лишь географическим понятием» ( Pirenne Н.
Histoire de Belgique: En 7 1. T. 5 (1 9 2 6 ): 2e. ed. rev. et corr. Bruxelles: H .L am ertin , 1 9 0 2 1932. [T. 1: Des origines au com m encem ent du XlV e siecle. 1902; T. 2: Du com m encem ent
du XlV e siecle a la m ort de Charles Le Temeraire. 1908; T .3: De la m ort de Charles Le
Tem eraire a larrivee du Duc dAlbe dans les Pays-Bas (1 5 6 7 ). 1912; T .4: La rrvolution
politique et religieuse. Le r£gne dAlbert et dTsabelle. Le regime espaganol jusqu a la paix de
M unster (1 6 4 8 ). 1922; T. 5: La fin du regime espagnol. Le regime autrichien. La revolution
braban^onne. Revolution liegeoise. 1926; T .6: La conquete fran^aise. Le consulat et

418


ПРИМЕЧАНИЯ

Гешріге. Le royaume des Pays-Bas. La revolution beige. 1926; T. 7: De la revolution de
1830 a la guerre de 1914. 1932]. P. 74).
1026 Троицкий H .A . Александр и Наполеон. С. 161.
1027 Sгаёі A.-L.-G. De TAllemagne. Paris: Impr. de Ve D ondey-Dupre, 1810.
,02H « ...N o u s nen som m es pas encore reduits k chercher des modeles dans les peuples
que vous admirez. Votre dernier ouvrage nest point fran^ais» ( H erold J. Chr. The H orizon
book o f the age o f Napoleon, by the editors o f H orizon magazine / Editor in charge:
Marshall B. Davidson. New York: A m erican Heritage Pub. Co. 1963. P. 117).
1029 D aston L Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon / / Solom ons
House Revisited: The Organization and Institutionalization o f Science / Ed. Tore
Frangsmyr. Nobel Symposium 75. Canton (M A ): Science H istory Publication, 1990. P.95.
10,0 В главе о Кампо-Формийском мире, — в «Итальянской кампании», книге,
написанной или продиктованной на острове С в. Елены, — Наполеон (говоря о себе
в третьем лице) вспоминал: «Кампо-Формийский договор он [Бонапарт] поручил
доставить Бертье и, желая проявить уважение и внимание к науке, присоединил
к нему Монжа, члена научной и художественной комиссии в Италии. Монж при­
надлежал к членам старой Академии наук. Главнокомандующему доставляли удо­
вольствие чрезвычайно интересные беседы с этим великим геометром, первокласс­
ным физиком и пламенным патриотом, искренним и правдивым. Любя Францию
и народ, как свою семью, демократию и равенство, как выводы из геометрических
построений, он был очень горяч, но что бы ни говорили о нем его враги, это был
подлинно хороший человек. Во время нашествия пруссаков в 1792 г. он предло­
жил выдать обеих своих дочерей замуж за первых добровольцев, которые лишатся
руки или ноги при обороне родной земли. Это предложение было сделано искренне
(разумеется, предложение Монжа представляло собой не более чем упражнение во
французской риторике, которой он владел виртуозно; в действительности же, ни
одна из его дочерей не связала свою жизнь с героем-инвалидом: Жанна Шарлотта
Эмилия вышла замуж за депутата Конвента, состоятельного винодела Никола Жо­
зефа Мари (N. /. М агеу ; 1 7 6 0 -1 8 1 8 ), Луиза Франсуаза стала женой известного поли­
тика, члена Совета пятисот, барона Жозефа Эшассерио (].Eschasserioux\ 1 7 5 3 -1 8 2 3 )
и каждый из них имел штатное число конечностей. — И. Д ) . Он последовал за Н а­
полеоном в Египет. Впоследствии был сенатором и всегда оставался верен Наполе­
ону. Наука обязана ему превосходным трудом по начертательной геометрии» ( Б о­

н ап арт Н. Итальянская кампания 1 7 9 6 -1 7 9 7 гг. / / Н аполеон. Избранные произведе­
ния. М .: Воениздат, 1956. С. 2 9 3 -2 9 4 ; см. также: Smith D.E. Gaspard Monge, Politician
/ / Scripta M athem atica: A Quarterly Journal. 1932. Vol. I, No 2. P. 1 1 1 -1 2 2 ).
1031 N apoleon B onaparte. Correspondance / Publiee par ordre de l’Em pereur Napoleon
III: En 32 t New York: AMS Press, 1974 (репринт; оригинал: Paris: H. Plon; J. Dumaine,
1 8 5 8 -1 8 7 0 ). T. Ill (№ 2 3 0 6 — Au D irectoire Executif; 18 octobre 1797). P. 390.
1032 ( 1 2 -1 3 вандемьера IV года Республики ( 4 - 5 октября 1795 г.) в Париже нача­
лось антиправительственное восстание, к которому примкнули вышедшие из подпо­
лья роялисты. Представители их умеренного крыла (конституционные монархисты)
в принципе имели возможность прийти к власти законным путем. После смерти Лю­
довика XV II в июне 1795 г. они связывали свои надежды с предстоящими выборами,
но зная о своей непопулярности в стране, депутаты Конвента приняли декрет, по

419


ПРИМЕЧАНИЯ

которому они должны были составить две трети Законодательного корпуса (т. е. две
трети Совета пятисот и две трети Совета старейшин), что делало невозможным для
сторонников конституционной монархии приход к власти легальными методами (по
крайней мере, в течение первой легислатуры Законодательного корпуса). Сложилась
опасная для власти ситуация. И тогда Баррас вспомнил об отставном генерале, герое
Тулона, Наполеоне Бонапарте. Тот согласился подавить мятеж, но при условии, что
никто не станет вмешиваться в его распоряжения. Наполеон понимал — восставшие
очень сильны и опасность для Конвента огромная. В распоряжении правительства
находилось около 6 тыс. человек, тогда как нападавших было раза в четыре больше.
13 вандемьера вооруженные мятежники двинулись на Конвент. Наполеон приказал
открыть по ним артиллерийский огонь (у повстанцев была возможность накануне
ночью овладеть пушками, но Бонапарт их опередил). К середине дня все было конче­
но. Оставив несколько сот трупов, нападавшие разбежались. — И .Д .).
1033 Чудинов А. В. Французская революция... С. 3 0 6 -3 0 7 .
1034 См. о нем: М и т роф ан ов А. А. Граф Д ’Антрэг: слуга пяти королей и трех им­
ператоров // Новая и новейшая история. 2007. № 2. С. 1 8 8 -2 0 0 .
1035 И между прочим одного из учителей Бонапарта в Бриеннском военном учи­
лище.
1036 После переворота 18 Брюмера VII г. (9 ноября 1799 г.) Карно вернулся во
Францию. В 1800 г. он некоторое время занимал пост военного министра. Но видя
диктаторские замашки Наполеона, республиканец Карно подал в отставку и ре­
шил ограничить свою жизнь кругом домашних забот. Как сказал Ф. Араго, «Карно
остался один среди развалин Республики» (цит. по: Бродянский В.М . Лазар Карно
(1 7 5 3 -1 8 2 3 ). М .: Наука, 2003. С. 8 7). В 1801 г. Бертье, занявший место Карно, под­
готовил приказ о присвоении последнему звания генерал-лейтенанта, но Бона­
парт приказа не подписал. В 1802 г. Карно выступил против учреждения Legion

d'H onneur , опасаясь, что это знаменует собой возврат к старым дворянским приви­
легиям (правда, потом он принял эту награду), и был единственным членом Трибу­
ната, который открыто выступил против установления империи. «Какие бы услуги
ни оказал гражданин своей стране, — заявил он тогда, — существуют границы для
благодарности нации, установленные честью и благоразумием» (цит. по: там же).
Надо сказать, что Наполеон несмотря на разногласия с Карно, всегда уважал его
как военного руководителя и ученого. Бонапарт вообще ценил и уважал талантли­
вых людей и не боялся окружать себя les hom m es d'esprity как он их называл. Когда
скончался Ж .Леруа (J.B .L e Roy; 1 7 1 9 -1 8 0 0 ), член Первого класса Института, Бона­
парт предложил вновь избрать в академики Карно, что и было сделано 5 жерминаля
VIII года (26 марта 1800 г.). В январе 1814 г., когда войска коалиции перешли грани­
цы Франции, Карно написал императору: «Сир, ваши предприятия так долго были
успешными, что я воздерживался от того, чтобы предлагать Вашему Величеству ус­
луги, которые я считаю выполнимыми для меня. Сегодня несчастье отнимает ваше
спокойствие, предстоят большие испытания. У меня есть для вас предложение ис­
пользовать силы, которые во мне еще остались» (цит. по: Бродянский В. М. Лазар
Карно... С. 111). Наполеон послал Карно руководить обороной Антверпена, с чем
тот блестяще справился. Во время С т а дней Наполеон назначил Карно министром
внутренних дел.

420


ПРИМЕЧАНИЯ

1037 Тарпе Е. В. Наполеон. М.: ACT: A CT М О СКВА , 2008. С. 46.
1038 Замечу попутно, что избрание в академические ряды людей далеких от науки
имело место не только во Франции рубежа XV III и X IX вв. Так, например, в 1813 г. в
Швеции при слабоумном короле Карле XIII, в Королевскую академию наук ( Kungliga

Vetenskapsakadem ien) в качестве иностранного члена вместо великого астронома
УГершеля (F. W. Herschel; 1 7 3 8 -1 8 2 2 ) был принят некий священник французской
Реформатской церкви в Стокгольме. О причине такого выбора догадаться нетруд­
но, если учесть, что тремя годами ранее регентом при психически ненормальном
короле стал сын адвоката из Гаскони, а впоследствии наполеоновский маршал Жан
Бернадот (J.-B. J. Bernadotte, prince d e Ponte C orvoy шведский король Karl X IV Jo h an ;
1 7 6 3 -1 8 4 4 ). Возмущенный Я. Берцелиус, воскликнул на общем академическом со­
брании: «Это действительно академия наук или что-то иное!?». На что получил ответ
от присутствовавшего на заседании представителя власти, причем по-французски:

«Monsieur, се nest p as assez detre savant, ilfa u t aussi etre honnete (Месье, не достаточ­
но быть ученым, надо еще быть порядочным человеком)» ( Lindroth S. Н. Kungliga
Svenska Vetenskapsakademiens historia. Vol. 1. P.4).
1039 Кстати, когда его там спросили, что он собирается делать после заключе­
ния мира, Наполеон ответил: «Работать так, чтобы заслужить место в Институте

(Гу travaillerai & m eriter ип jo u r ІЪоппеиг d ttre d e ITnstitut)» (Gazette Nationale, ou Le
M oniteur Universel. № 1 1 0 ,2 0 Nivose, ГАп VI (9 Janvier 1798) / / Reimpression de lancien
M oniteur... T. 22 (1 8 6 3 ). P. 118).
1040 M ascheroni L La geom etria del compasso. Pavia: Eredi di Pietro Galeazzi, 1797
(фр. пер. вышел в следующем году: G eom etrie du com pas / Par L. M ascheroni; ouvrage
traduit de l’italien par A. M. Carette. Paris: Chez Duprat, Libraire pour les M athematiques,
Quai des Augustins, An VI [1 7 98]).
1041 Тюпар Ж. Наполеон, или миф о «спасителе»: 2-е изд., испр. и доп. / Пер. с фр.
А. П. Бондарева; вступ. ст. А. П. Левандовского. М.: Молодая гвардия, ЖЗЛ: Русское
слово, 1996. (Жизнь замечательных людей. Сер. биографий; вып. 736.) С. 78.
1042 (И он, действительно, старался приобщиться к науке: до своего отъезда из
Парижа в мае 1798 г. Бонапарт присутствовал на 16 заседаниях Первого класса И н ­
ститута, т.е. он посетил две трети научных собраний. —

И. Д

).

1043 Цит. по: Crosland М. The Society o f Arcueil: A View o f French Science at the
Tim e o f Napoleon I. London: Heinemann, 1967. (Ser.: H einemann books on the history
o f science.) P. 13.
1044 Цит. по: Тюпар Ж. Наполеон, или миф о «спасителе». С. 78.
1045 Бугенвиль познакомился с Бонапартом на упомянутом выше приеме в Люк­
сембургском дворце 10 декабря 1797 г. и у них сразу установились дружеские отно­
шения. Наполеон в 1799 г. назначил его сенатором, в 1804 г. присвоил звание коман­
дора ордена Почетного легиона, а в 1808 г. сделал графом Империи.
1046 Цит. по: Fischer J. Napoleon und die Naturwissenschaften. Stuttgart: Steiner-Verb;
W iesbaden-G m bH , 1988 (Boethius: Texte und Abhandlungen zur G eschichte der exakten
Wissenschaften; Bd. 16). S. 207.
1047 D aston I . Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon. P. 102 (интерес­
ный пример приводит Р.Хан в своей книге о Парижской академии наук: H ahn R. The
A natom y... P .8 1 -8 2 ).

421


ПРИМЕЧАНИЯ

1048 В 1802 г. Шатобриан опубликовал книгу L e G enie du Christianism e , в которой
защищал католицизм. Сочинение было одобрено Бонапартом, который назначил
автора секретарем папского легата и отправил его вместе с кардиналом Фешом с
миссией в Рим. В 1804 г. после казни герцога Энгиенского Шатобриан в знак про­
теста сложил с себя все полномочия. Кроме того, он возненавидел Бонапарта за то,
что тот «возвысил чернь до знати» и тем развратил общество, приучив его к бесприкословному подчинению.
1049 В Париж Наполеон вернулся 16 октября 1799 г. Его экипаж, в котором на­
ходились четыре человека — сам Бонапарт, генерал Бертье, а также Бертолле и
Монж, — прибыл на несколько часов ранее остальных. Бертолле и Монж так пооб­
носились за время Египетской экспедиции, что на почтовых станциях удивлялись,
зачем генералы везут с собой двух оборванцев. По прибытии в столицу Наполеон
прежде всего отправил рапорт в Директорию и только 23 октября смог посетить
заседание Первого класса Института. В протоколе этого заседания было сказано об
испытанном присутствующими чувстве «глубокого удовлетворения от встречи с
нашим коллегой». Удовлетворенного коллегу тут же вместе с Лапласом включили
в комиссию для составления заключения по представленной накануне математиче­
ской работе Жана Био (J.-B. Biot; 1 7 7 4 -1 8 6 2 ). На том же заседании Бертолле начал
излагать свою теорию химического сродства. 27 октября состоялось общее собра­
ние Института, на котором Бонапарт рассказал о Египетской экспедиции, особо
остановившись на описании Розеттского камня и природы страны. Он говорил об
этой экспедиции не как о военной, но скорее как о научной. На этом же собрании
Бонапарта наградили платиновой медалью Института.
1050 Так, 13 декабря 1805 г., т.е. спустя одиннадцать дней после победы при Ау­
стерлице, император отправил из Шенбруннского дворца письмо министру вну­
тренних дел, в котором выразил недоумение по поводу того, что престарелый
Лаланд позволил, чтобы его имя оказалось связанным с публикацией атеистиче­
ской книги

На самом деле Лаланд позволил себе большее — он написал и при­

ватно издал дополнение к D ictionnaire des athees (L alan de /., de. Supplements pour le
D ictionnaire des Athees anciens et m oderns par M arechal, Sylvain. Paris: Chez Grabit,
libraire, rue du C oq-H onore, N o 133, An VIII [1800]). Император потребовал, чтобы
министр вы звал к себе президентов и секретарей всех классов Института и велел
им принять все меры, чтобы не допустить распространения одним из их коллег
взглядов, наносящих ущерб общественной морали. 26 декабря состоялось экстра­
ординарное общее собрание Института, на котором председательствующий зачи­
тал собравшимся письмо Наполеона. Лаланд послушно выразил свою готовность
исполнить желание императора. На том и разошлись. Однако Наполеон не унимал­
ся, поскольку счел, что Институт занял пассивную позицию, ограничившись дове­
дением императорского мнения до сведения Лаланда. Деламбру, секретарю Первого
класса, пришлось объясняться с министром и в итоге дело было улажено, импера­
тор простил старика-астронома.
1051 Lacour-G ayet G. Bonaparte, mem bre de l’lnstitut. Avec seize illustrations hors
texte. (U n Chapitre du centenaire de Napoleon.). Paris: Gauthier-Villars et cie, 1921. P. 51.
1052 Fischer J. Napoleon und die Naturwissenschaften. S. 1 7 6 -1 7 8 .
1053 Ibid. S. 176.

422


ПРИМЕЧАНИЯ

1054 Thibaudeau А . -С. Le Consulat et ГЕтр іге, ou, Histoire de la France et de Napoleon
Bonaparte de 1799 a 1815: En 10 t. T .2 (1 8 3 4 ). Paris: J. Renouard, 1 8 3 4 -1 8 3 5 . P.496.
1055 Cuvier G. Rapport historique sur les progres des sciences naturelles depuis 1789,
et sur leur etat actuel, presente a Sa Majeste TEm pereur et Roi, en son Conseil d’Etat,
le 6 fevrier 1808, par la Classe des sciences physiques et mathematiques de 1’Institut,
conform em ent a larrete du gouvernem ent du 13 Ventose An X ; Redige par M. Cuvier,
secretaire perpetuel de la Classe pour les sciences physiques. Imprime par ordre de Sa
Majeste. P aris:Г Іт р г іт е г іе Imperiale, 1810. P.2. (Современноеизд-е: CuvierG . Rapports
a l’Empereur sur le progres des sciences, des lettres et des arts depuis 1789. II: Chim ie et
sciences de la nature / Presentation et notes sous la direction de Yves Laissus; preface de
Denis WoronofF. Paris: Belin, 1989).
1056 Замечу, это было сказано, когда значительная часть Германии, вместе с про­
живавшими там Gelehrten стала частью наполеоновской Империи. И еще одно за ­
мечание: сам Кювье, учившийся в Штуттгарте, прекрасно владел немецким.
1057 Правда, по-своему французы Гаусса оценили: когда в 1807 г. наполеоновские
войска заняли Геттинген, где жил и работал немецкий математик, то, согласно при­
нятой практике, все граждане города должны были заплатить контрибуцию. В част­
ности, оказалось, что профессор Гаусс задолжал корсиканцу и его Империи 2000
франков. Надо отдать должное Лапласу, в котором еще теплился космополитиче­
ский дух Republique des Lettres> — он предложил немецкому коллеге нужную сумму,
но тот от нее отказался.
1058 D elam bre /. В. /. Rapport historique sur les progres des sciences mathematiques
depuis 1789; et sur leur etat actuel, presente a Sa Majeste lem pereur et roi, en son Conseil
detat, le 6 fevrier 1808, par la Classe des sciences physiques et mathematiques de Tinstitut,
conform em ent & l’arrete du gouvernement du 13 ventose An X. Im prime par ordre de Sa
Majeste. Paris: De Г Іт р гіт е гіе imperiale, 1810. P.98. Любопытно, что с мнением Деламбра согласился британский математик и натуралист Джон Плейфайр (J. Playfair;
1 7 4 8 -1 8 1 9 ).
1059 Cuvier G. Rapport historique sur les progres des sciences naturelles. P. 79, 319.
1060 D e B eer G. R. The Relations Between Fellows o f the Royal Society and French Men
o f Science when France and Britain were at W ar // Notes and Records o f the Royal Society.
1952. V ol.9, N o 2. P.295.
1061 Ibid. P.296; B aron J. Life o f Edward Jenner, M.D. LL. D., F. R. S., Physician
E xtraordinary to His Majesty George IV, Foreign Associate o f The National Institute
O f France, &C. &C. &C, with illustrations o f his doctrines, and selections from his
correspondence: In 2 vols. Vol. II. London: H. Colburn, 1 8 2 7 -1 8 3 8 ; P. 38.
1062 Baron J. Life o f Edward Jen n er... P. 167.
1063 ц ит no; Crosland Af. The Society o f Arcueil. P. 50.
1064 В октябре 1805 г. он женился на вдове А. Лавуазье, однако брак оказался не­
удачным (см. раздел «Мадам Лаво»).
1065 (Видимо, речь шла о Люневильском мирном договоре, заключенном 9 фев­
раля 1801 г. между Францией и Австрией. Этот договор восстановил мир на Конти­
ненте после почти 10 лет непрерывных войн с революционной Францией. Заклю ­
чение Люневильского мира означало конец Второй антифранцузской коалиции.
И з стран, первоначально входивших в эту коалицию, войну продолжала только

423


ПРИМЕЧАНИЯ

Англия, но лишившись всех своих союзников на Континенте, она была вынуждена
заключить 25 марта 1802 г. Амьенский мир. — И .Д.).
1066 Цит. по: Crosland М. Р. The Society o f Arcueil. P. 20.
1067 Ж ан-Антуан Шапталь (J.-A .C haptal, com te de Chanteloup; 1 7 5 6 -1 8 3 2 ), сын
аптекаря, занявшийся после окончания Университета Монпелье прикладной хим и­
ей. В 1781 г. Шапталь женился на дочери богатого торговца хлопком и благодаря
этому вскоре открыл химические заводы в Терне, Нантерре и в Мартиге. Шапталь
фактически стал основателем химической промышленности Франции. Отношение
его к Революции поначалу было весьма благосклонным (по своим политическим
убеждениям он примыкал к жирондистам), но затем, испугавшись ужасов Терро­
ра, удалился подальше от Парижа в Кевенн. Долго пробыть в уединении ему не
удалось, в декабре 1793 г. Карно вспомнил о его талантах и уговорил вернуться в
Париж. В январе 1794 г. Шапталь был назначен инспектором порохов и селитр на
юге Франции. В 1798 г. он стал членом Института, а в январе 1801 г. назначен Напо­
леоном министром внутренних дел. На этом посту Шапталь много сделал для раз­
вития французской промышленности, торговли, образования и путей сообщения.
В 1804 г. он вышел в отставку и целиком посвятил себя исследованиям в своем име­
нии Шантелу, где проводил опыты по выращиванию сахарной свеклы и занимался
виноделием (в производстве вина до сих пор используется метод ш ап т али зац и и —
добавление сахара в сусло). В 1811 г. Институт официально поручает ему исследо­
вания по производству сахара из свеклы. Во время Ст а дней Наполеон назначил
его директором Управления торговли и мануфактур. Шапталь провел серьезную
реорганизацию французской администрации, организовал распространение анкет
(преобразованных в будущем в статистику префектов), учредил торговые палаты,
принял меры по целенаправленной борьбе с нищенством, по его инициативе стро­
ились каналы, дороги, осушались болота, внедрялись новые технологии в промыш­
ленность (например, технология отбеливания с помощью хлорной извести, разра­
ботанная Бертолле). В 1801 г. он организует в Париже первую выставку продуктов
французской промышленности.
1068 Цит. по: Crosland М .Р. The Society o f Arcueil. P.21. Любопытно, что премия
гуманитариям составляла всего 500 франков.
1069 Ibid.
1070 Ibid. Р. 22.
Разумеется, по мере расширения границ наполеоновской империи понятие
«иностранный коллега» меняло свое конкретное наполнение, но в любом случае, к
примеру, английские ученые оставались не просто иностранцами, но и подданными

«perfidious Albion» у королевства, с которым их страна находится в состоянии войны.
1072 (По-видимому, Кювье имел в виду два мира: «новый», живущий по зако­
нам и принципам Французской революции, и «старый», т. е., как писали в советских
учебниках, мир «феодальной реакции». — И .Д.).
1073 Цит. по: Daston I . Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon. P. 105.
1074 Dossier Joseph Banks, Archives de l’Academie des Sciences, Paris (письмо от 11
июля 1796 г.).
1075 В марте 1799 г. Доломье, находившийся тогда в Александрии, заболел и спу­
стя два месяца вынужден был покинуть Египет. Корабль, на котором он плыл, по­

424


ПРИМЕЧАНИЯ

пал в сильный шторм и оказался в итальянском порту Таранто (древн. Тарент). Этот
город входил тогда в состав Королевства обеих Сицилий (Regno delle D ue Sicilie).
В январе 1799 г. на континентальной части этого королевства неаполитанскими
республиканцами с помощью французских войск, захвативших Неаполь, была
провозглашена так называемая Партенопейская республика (от древнегреческого
наименования Неаполя — Parthen6peia)> но, после того как французские войска, по­
терпев поражение в Северной Италии от австрийцев, в мае 1799 г. ушли из южной
Италии, силы республиканцев были разбиты контрреволюционной армией генера­
ла Ф. Руффо, которая 23 июня при помощи английского флота овладела Неаполем
и власть Бурбонов была восстановлена. Поскольку восстановленное Королевство
находилось в состоянии войны с Францией, Доломье был объявлен военноплен­
ным. Ситуация для него осложнилась также тем, что в свое время он участвовал на
стороне Франции в переговорах о сдаче Наполеону острова Мальта, в результате
чего ученый приобрел себе врага в лице Великого Магистра Мальтийского ордена.
11 июня 1798 г. флот Наполеона на пути в Египет, прибыл на Мальту. По одной из
версий событий французы всего-навсего попросили безопасную бухту для отдыха
команды и пополнения запасов пресной воды. Мальтийцы позволили, чтобы одно­
временно набирал воду только один корабль. Поскольку кораблей во французском
флоте было более четырехсот, такая заправка заняла бы много времени. Тогда Бо­
напарт решил изменить характер аргументации и послал на остров дивизию, ко­
торая захватила столицу Мальты Валетту. Великий Магистр капитулировал, а Н а­
полеон с войском оставался на острове еще несколько дней. Французы на Мальте
предпочли вести полезный для здоровья активный образ жизни: они разграбили
все богатства ордена, заодно установив там новое, демократическое, правление по
революционному образцу. Знакомство с Бонапартом и его окружением, в которое
входил и Доломье, произвело на рыцарей неизгладимое впечатление, поэтому, ког­
да они снова увидели Доломье на Мальте (на этот раз без Наполеона и его армии),
то незамедлительно (для продолжения знакомства) отправили ученого на Сици­
лию, в мессинскую тюрьму, где тот в ужасных условиях провел 21 месяц. Талейран,
чтобы вызволить всемирно известного натуралиста из заключения, обратился к
папе Римскому, прося того о посредничестве. Однако Наполеон, к тому времени
ставший Первым консулом, не одобрил этой затеи своего министра иностранных
дел, поскольку мыслил другими категориями, более, как бы мы сейчас сказали, гло­
бальными. Весной 1801 г. Бонапарт, выиграв битву при Маренго (14 июня 1800 г.),
поставил под свой контроль практически всю Италию. И одним из условий про­
диктованного им мирного договора (Флоренция, март 1801 г.), было освобождение
Доломье и других пленных французов.
1076 Цит. по: De B eer G. R. The Relations between Fellows o f the Royal Society and
French Men o f Science when France and Britain were at W ar / / Notes and Records o f the
Royal Society. 1952. Vol. 9, N o 2. P. 264.
1077 Цит. no: Ibid. P .2 7 4 -2 7 5 .
1078 Dossier Joseph Banks, Archives de l’A cadem ie des Sciences, Paris. Письмо Бэнкса
Президенту Первого класса Института Франции от 30 января 1804 г.
1074 Кстати, британские власти, также не лишенные националистического воз­
буждения, во многих случаях старались, однако, помогать людям науки страны-

425


ПРИМЕЧАНИЯ

противника, о чем Бэнкс не преминул напомнить членам Института, ссылаясь на
историю с французским научным судном. Дело было так. 27 вандемьера IX года
(19 октября 1800 г.) два французских корабля — корвет Le G eographe и транспортное
судно Le N aturaliste — вышли из Гавра и отправились в долгое плавание к берегам

Terra Australis (Австралии). На борту находилась группа молодых французских на­
туралистов, которым Первый консул поручил провести, как бы мы сейчас сказали,
комплексное изучение природных богатств пятого Континента и составить точную
карту юга-западного австралийского побережья. Командовал кораблями капитан
Н. Боден (N .B audin; 1 7 5 0 -1 8 0 3 ). Ученые за три с половиной года собрали колос­
сальный материал и провели большую картографическую работу (трудясь, замечу,
бок о бок с английскими специалистами), благодаря которой на карте Австралии
появились такие названия, как Іа terre N apoleon, le cap Richelieu , leg o lfe Josip h in e и т. д.
Условия путешествия были крайне трудными, многие сбежали, некоторые умерли.
В итоге, из 24 исследователей назад возвратились всего шестеро, причем, двое из
них вскоре скончались на родине от приобретенных во время экспедиции болез­
ней и истощения. Кроме того, участники экспедиции постоянно враждовали друг
с другом и с Боденом. Во Францию корабли отбыли в разное время. L e N aturaliste ,
на борту которого находились ценнейшие научные материалы и коллекции, поки­
нул Port Jackson [Сидней] 16 декабря 1802 г., a Le G eographe — в июле 1803. Когда Le
N aturaliste уже приближался к Гавру и вошел 27 мая 1803 г. в пролив Па-де-Кале,
самую узкую часть Ла-М анша, он столкнулся с британским фрегатом M inerva . По­
скольку еще 18 мая британское правительство в очередной раз объявило Франции
войну, английский капитан приказал задержать французский корабль и доставить
его в Портсмут. Однако когда в Адмиралтействе узнали об аресте научного судна,
был незамедлительно отдан приказ освободить Le Naturaliste и дать ему возмож­
ность беспрепятственно вернуться на родину. 6 июня 1803 г. L e N aturaliste вошел
в порт Гавра (подр. см.: Scott Е. Terre Napoleon: A H istory o f French Explorations and
Projects in Australia. London: Methuen & Co., Ltd., [1910?]. P.241 etp a ssim ; Kingston R.
A not so Pacific Voyage: The «Floating laboratory» o f Nicolas Baudin / / Endeavour. 2007.
V ol.31, No 4. P .1 4 5 -1 5 1 ).
1080

Замечу, что французский научный и культурный национализм не умер вместе

с падением Первой империи, о чем см., к примеру: Fell

U.

Die Chem iker im Frankreich

der Dritten Republik. Die Doppelte Konstruktion von Nationaler und Professioneller
Identitat / / W issenschaft und Nation in der Europaischen Geschichte / Hrsg. von Ralph
Jessen und Jakob Vogel. Frankfurt: Cam pus Verlag, 2002. S. 1 1 5 -1 4 2 ; Fell U. Disziplin,
Profession und Nation. Die Ideologie der Chemie in Frankreich vom Zweiten Kaiserreich
bis in die Zwischenkriegszeit. (Deutsch-franzosische Kulturbibliothek, Bd 14.) Leipzig:
Leipziger Universitatsverlag, 2000. Более того, обострения научного (шире — куль­
турного) национализма (и даже шовинизма) в те или иные периоды наблюдались
в разных странах, достаточно вспомнить про немецкое научное сообщество конца
XVIII — начала X IX в. (в частности, уверенность некоторых немецких химиков, что
именно Германия была «V aterland d er C hem ie »; см.: Crell L. Chem ische Annalen. 1796.
Bd 2, Vorbericht. S. 2; Schneider H .-G . The “Fatherland o f C hem istry”: Early Nationalistic
Currents in Late Eighteenth Century G erm an Chem istry / / Ambix. 1989 (M arch). Vol. 36,
Pt I. P. 1 4 -2 1 ), «арийскую науку» и «самую передовую советскую». Однако французы

426


ПРИМЕЧАНИЯ

времен Консульства и Первой империи оказались во многих отношениях перво­
проходцами.
1081 Кювье, к примеру, в 1808 г. сравнил Наполеона с Александром Македонским.
Разумеется, то была не самая гипертрофированная лесть, которая дозированно
вливалась в императорские уши. Другие действовали тоньше, по старой проверен­
ной схеме: «Ваше Величество, плюньте в того, кто сравнивает Вас с Александром
Великим или с Юлием Цезарем; ну какой Вы Цезарь, Вы — наше все».
1082 Во время Революции Ласепед был членом Законодательтного собрания, по­
том, в разгар якобинского террора, коротал время в провинции, вдали от Парижа,
а когда ему предложили кафедру в Jardin des Plantes , вернулся в столицу (см. раздел
«В обители трудов и вдохновенья»). В 1799 г. он стал сенатором (причем в 1801,
1 8 0 7 -1 8 0 8 и 1 8 1 1 -1 8 1 3 гг. возглавлял Сенат), в 1804 г. был назначен государствен­
ным министром, после Реставрации, в 1819 г. получил титул пэра Франции (см. о
нем: Roule L Ьасёрёёе, professeur au Мизёиш, prem ier grand chancellier de la leg io n
d’Honneur, et la sociologie hum anitaire selon la nature. Paris: Flam m arion, 1932).
1083 Cuvier J. Eloge historique de M. le Cte. De Lacёpёde, lu le 5 juin 1826 // Recueil
des 61oges historiques lus эёапсеБ publiques de l’lnstitut Royal de France: En 3 1. T. 2. Paris,
1 8 1 9 -1 8 2 7 . P.325.
1084 B oston L Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon. P. 106. Букв.: «На­
полеон въехал в Первый класс Национального Института на гребне патриотизма».
1085 M aindron E. Les Fondations de prix a ГAcadёmie des Sciences. P. 207.
1086 Цит. no: Crosland M. Science under control: the French Academy o f Sciences,
1 7 9 5 -1 9 1 4 . Cam bridge; New York: Cam bridge University Press, 1992. P. 300.
1087 Цит. no: B oston L Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon. P. 107.
шив токвипъ а ., де. Старый порядок и революция / Пер. с фр. М. Федоровой. М.:
Московский философский фонд, 1997. С. 112.
meo D'Alembert J. Essai sur Іа восіёіё des gens de lettres et des g ran d s... P. 352.
,ow Ibid. P.68.

im Biot J.-B. Essai sur l’histoire gёnёгale des sciences pendant la revolution fran^aise.
A Paris: Chez Duprat, An X I, 1803. (8ёг.: Journal des Ecoles Normales.) P.32.
l0V2 Впрочем, военным отдавалось явное предпочтение. Действительно, первое
вручение орденских знаков состоялось 15 июля 1804 г. и награды получили при­
близительно 5 0 0 0 человек, второе массовое награждение (около 2 0 0 0 человек) про­
изошло 16 августа того же года. Среди первых награжденных было всего 12 граж­
данских лиц.
кт £ Х ІѴ -Х Ѵ вв. во Франции существовали несколько орденов, которые пред­
назначались только для офицеров дворянского происхождения и католического ве­
роисповедания (Орден Звезды ( VOrdre d e la N otre-B am e-de-la-N oble-M aison , так наз.
L’Ordre d e VEtoile); Орден Золотого Руна ( Ordre d e la Toison d ’o r ); Орден Святого М и­
хаила (LO rdre d e Saint-M ichel) и самый престижный из французских королевских
орденов — Орден Святого Духа ( Ordre du Saint-Esprit)). Все эти ордена способство­
вали консолидации военной элиты и ее сплочению вокруг короля. Людовик XIV
создал две формы благодарности военным: королевский Дом Инвалидов (1 6 7 0 ) и
королевский военный орден Святого Людовика (1693) для всех офицеров-католи­
ков, независимо от их происхождения (для офицеров-протестантов и офицеров-

427


ПРИМЕЧАНИЯ

иностранцев была учреждена медаль «За воинские заслуги»). Революция уничто­
жила все королевские знаки отличия, но новые учреждены не были.
1094 Tulard J. Napoleon et la noblesse d’Em pire: avec la liste com plete des mem bres
de la noblesse im periale, 1 8 0 8 -1 8 1 5 . Paris: J. Tallandier, 1979. (Ser.: Bibliotheque
napoleonienne.) P .48. Первый образец знака ордена представлял собой звезду с
пятью покрытыми белой эмалью раздвоенными лучами. Звезду обрамлял венок
из лавровых и дубовых листьев, покрытых прозрачной зеленой эмалью. В центре,
в медальоне, внутри синего эмалевого кольца помещался профильный портрет
Наполеона, а по кольцу шла надпись: «N A PO LEO N ЕМР. DES FRA N CA IS». На
оборотной стороне, в целом аналогичной лицевой, в центре медальона помеща­
лось изображение императорского орла, а на кольце — надпись «H O N N E U R ЕТ
PATRIE».
1095 Fischer J. Napoleon und die Naturwissenschaften. S. 179.
1096 Да и сам император был неравнодушен к титулам. Когда он женился на М а­
рии Луизе, его переполняла гордость, что его супругой стала не бывшая любовница
Барраса, но дочь императора Священной Римской империи Франца II (с 1806 г. —
императора Австрии Франца I) и племянница Марии Антуанетты. Он с радостью
принял вместе с ней ее обширный двор, до отказа забитый потомственной аристо­
кратией.
1097 B abbage Ch. Reflections on the Decline o f Science in England, and O n Some o f its
Causes. London: B.Fellowes [etc.] 1830. P.32.
1098 Эйнш т ейн А. Мотивы научного исследования / / Эйнштейн А. Собрание на­
учных трудов: В 4 т. Т. 4: Статьи, рецензии, письма. Эволюция физики. М.: Наука,
1967. С. 39.
1099 «Новомодными ценностями меритократии и национализма» ( D aston L
Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon. P. 112).
1,00 Tudesq A ./. Les grands notables en France, 1 8 4 0 -1 8 4 9 : etude historique d u n e
psychologie sociale: En 2 t. T.I. Paris

Presses Universitaires de France, 1964. (Ser.:

Publications de la Faculte des Lettres et Sciences Humaines de Paris. Serie recherches;
T .20.) P .4 5 6 -4 7 4 .
1101 Adkins

G.M .

The

Renaissance

o f Peiresc:

Aubin-Louis

Millin

and

the

Postrevolutionary Republic o f Letters // Isis. 2008. Vol. 99, No 4. P. 680.
1102 См. также раздел «Хорошо прожил тот, кто хорошо спрятался» в настоящей
монографии.
1103 См. раздел «От науки революционной к “нормальной” науке».
1,04 Изер — один из первых 83 департаментов, образованных во время Рево­
люции в марте 1790 г. Возник на территории бывшей провинции Дофине. Главный
город — Гренобль.
1105 Бертолле был, разумеется, отнюдь не бедным человеком, но и расходы у него
(в частности, на научные эксперименты и хозяйственные нужды) были значитель­
ными, заметно превышавшими его доходы, в силу чего он к концу 1806 г. глубоко
увяз в долгах.
1,06 Цит. по: Crosland М. The Society o f Arcueil. P. 278.

428


ПРИМЕЧАНИЯ

A ulard E -А. Paris sous le Consulat: Recueil de D ocum ents pour l’Histoire de
1’Esprit Public a Paris: En 4 t. T. III. (1 906). Paris: L. Cerf, 1 9 0 3 -1 9 0 9 . (Ser.: Collection de
docum ents relatifs a 1’histoire de Paris pendant la Revolution fran^aise.) P. 136.
по» Этот немецкий физик прославился своими открытиями в области акустики,
в частности, он разработал метод визуализации звуковых полей. В акустике извест­
ны так называемые фигуры Хладни, т. е. фигуры, образуемые скоплением мелких
частиц сухого песка вблизи узловых линий на поверхности упругой колеблющейся
пластинки. Каждому собственному колебанию пластинки соответствует свое рас­
положение узловых линий. Меняя точки закрепления и места возбуждения, можно
получить разнообразные фигуры, соответствующие различным собственным ко­
лебаниям пластинки. Кроме того, Хладни сконструировал несколько музыкальных
инструментов, которые он демонстрировал Наполеону и членам его семьи.
1109 Цит. по: Stockm ann H.-J. Chladni meets Napoleon // The European Physical
Journalio Special Topicsio 2007. Vol. 145. P. 19.
11,0 Chladni E.F.F. Traite d’accoustique. Paris: chez Courcier, 1809 (1-е изд.: Chladni
E. F F. Die Akustik. Leipzig: Breitkopf und Hartel, 1802).
1.11 (Лагранж, замечу, был по национальности итальянцем (он родился в Тури­
не, его настоящее имя Giuseppe Lodovico Lagrangia ), хотя его прадед по отцовской
линии был французом. В 1 7 6 6 -1 7 8 7 гг. Лагранж жил в Берлине, а затем переехал в
Париж по приглашению Людовика XV I и принял французское подданство. — И .Д.).
1.12 Bourrienne L.A. Fauvelet de. M emoires de M. de Bourrienne, M inistre d’Etat sur
Napoleon, le Directoire, le Consulat, TEmpire et la Restauration: En 1 0 1. T. V (1 9 2 9 ). Paris:
Ladvocat, 1 8 2 9 -1 8 3 0 . P. 1 2 6 -1 2 7 . Впрочем, при той цензуре, которая сущ ествовала в
наполеоновской Франции, вряд ли там могла появиться великая литература. О т­
ношение же корсиканца к изобразительным искусствам было и того хуже. Он не
видел смысла в копировании природы и человека (а художник и скульптор, по его
мнению, именно этим и занимались), гораздо интереснее, важнее, и полезнее изу­
чать Природу и человека строгими научными методами. Но полит ическую и про­

пагандист скую силу изобразительных искусств Наполеон сознавал вполне.
1.13 Las Cases E.-A.-D. M em orial de Sainte-Helene: En 2 t. T.I. / Texte etabli avec
introductio., bibliographic et notes, par Andre Fugier. Paris: Editions G am ier freres, 1961.
P.338.
1.14 См.

о

нем в разделе «В обители трудов и вдохновенья».

11,5 Прони действительно получил этот пост в 1799 г.
I,

16 Более того, когда в июле 1805 г. Прони был арестован в Венеции австрийской

полицией, — до битвы при Аустерлице (2 декабря 1805 г.) и заключения Пресбургского мира (26 декабря того же года), Венеция по Кампо-Формийскому договору (ок­
тябрь 1797 г.) принадлежала Австрии, — разгневанный Наполеон приказал аресто­
вать австрийского посланника в Париже и не выпускать его до тех пор, пока Прони не
будет освобожден. Вскоре инцидент был улажен и Прони вышел на свободу.
1117 Цит. по: Crosland М. The Society o f Arcueil. R 75.
II,

8 H um boldt A., von. Tableaux de la Nature, ou Considerations sur les Deserts, sur

la Physionomie des Vegetaux, et sur les C ataractes de l’O renoque: En 2 t. T. I. / Traduits
de TAllemand par J. В. B. Eyries. Paris: F. Schoell, 1808. (1-е изд.: Ansichten der N atur mit
wissenschaftlichen Erlauterungen. Bd 1. Tubingen: J.G . C otta, 1808).

429


ПРИМЕЧАНИЯ

1.19 Цит. по: Скурла Г. Александр Гумбольдт / Сокращ. пер. с нем. Г. Шевченко. М.:
Молодая гвардия, 1985. (Сер.: Жизнь замечательных людей; вып. 11 (6 5 9 ).) С. 158.
1.20 Скурла Г. Александр Гумбольдт. С. 158; см. также: Crosland М. The Society of
Arcueil. P. 76.
1.21 Там же. С. 160. Гумбольдт вернулся в Берлин только в мае 1827 г.
1.22 Цит. по: Тарле Е.

В. Наполеон.

С. 91. Под словом « Vinteret» он понимал не

только денежную корысть в точном смысле слова, но и честолюбие, самолюбие,
властолюбие.
1.23 С т ендаль Ф . Жизнь Наполеона. М.: Голос, 2001. С. 1 0 7 -1 0 8 .
1124 Несколько ранее, в 1821 г., в баронское достоинство был возведен его колле­
га по Ёсоіе Polytechnique выдающийся математик и физик Д. Пуассон (S.-D. Poisson;
1 7 8 1 -1 8 4 0 ), сын солдата ганноверских войск, дезертировавшего вследствие при­
теснений офицера и затем занимавшего незначительную административную долж­
ность в городе Питивье (департамент Луара). Замечу для сравнения, что в Англии
за научные заслуги в рыцарское достоинство был возведен в первой трети X IX в.
только Г. Дэви (H .D avy ; 1 7 7 8 -1 8 2 9 ), а до него, в 1781 г. — Дж. Бэнкс. Причем Дэви
первым из ученых удостоился (в 1819 г.) титула баронета.
1125 Хотя его отец, Карло Буонапарте, адвокат в Аяччо (о. Корсика), был потом­
ком древнего тосканского рода, но к высшей знати он никак не принадлежал.
1,26 Если, конечно, человек науки изначально не принадлежал к титулованному
дворянству, что случалось крайне редко.
1127 D onovan A. Antoine Lavoisier. P.286.
1.28 Цит. по: B ak er К. М., Sm eaton W. A. The O rigins and Authorship o f the Education
Proposals Published in 1793 by the Bureau d e Consultation des Arts et M etiers and
Generally Ascribed to Lavoisier / / Annals o f Science. 1965. V61.21. P.34. Народный
представитель не учел, что для высказывания подобной мысли ему потребовалось
кроме республиканских добродетелей еще и кое-какое (пусть даже не вполне кор­
ректное) знание древней истории.
1.29 H ahn R. The A natom y... P. 1 8 3 -1 8 5 .
1130 Так, например, Гей-Люссак и Био в 1815 г. разделили в Ёсоіе Politechnique
курс физики в соответствии с их научными интересами. Первый читал лекции по
физике газов, теплоте и т. д., тогда как второй — по оптике, магнетизму и акустике.
1,31 Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М. 1958. С. 487.
,П2 По-видимому, это справедливо даже в тех случаях, когда высшая власть с
пренебрежением относится к техническим новациям в военной области. Примером
может служить Наполеон, который практически не использовал научные открытия
в военных целях, но высоко ценил науку, которая в наполеоновской Франции про­
цветала (см. подр.: ТюларЖ . Наполеон, или миф о «спасителе». М., 1997. С. 2 4 3 -2 4 4 ).

430


ЛИТЕРАТУРА

Anon. Catechism e national. En France: de lTmprimerie des bons Citoyens, 1789 (репринт:
Paris: Hachette, 1976).

Anon. A Messieurs de I’Assemblee Nationale de France, ou, к son Сош кё d e s tr u c t i o n
Publique, 24 Juin 1790 // Archives Nationales. D X X X V III/2/X IX . Ріёсе 1.

Anon. Alphabet des Sans-Culottes, ou prem iers elements de leducation гёриЫісаіп. Paris:
G.-F. Gallet. An II [1 7 9 3 -1 7 9 4 ].

A b b i Coyer. Dissertation sur le vieux m ot de patrie / / Dissertations pour etre lues: La pre­
miere, sur le vieux m ot de patrie: La seconde, sur la nature du peuple. La Haye: Pierre
Gosse junior, 1755.
Actes de la Com m une de Paris pendant la Involution: En 7 1. / Pub№s et annotes par Sigismond Lacroix. Paris: L. Cerf, 1 8 9 4 -1 8 9 8 . (Collection de docum ents relatifs a l’histoire de
Paris pendant la involution fran^aise. РиЫіёе sous la patronage du Conseil municipal.)

Adkins G. M. The Renaissance o f Peiresc: Aubin-Louis Millin and the Postrevolutionary
Republic o f Letters / / Isis. 2008. V ol.99, No 4. P .6 7 5 -7 0 0 .
Adresse et projet de Reglement ргё$етё$ к I’A ssembtee Nationale par les officiers du Jardin
des Plantes et du Cabinet d’Histoire Naturelle. Paris: Buisson, 1790.

A lder K. Engineering the Revolution: A rm s and Enlightenm ent in France, 1 7 6 3 -1 8 1 5 .
Princeton: Princeton University Press, 1997.

A lder K. French Engineers Becom e Professionals; or, How M eritocracy made Know­
ledge Objective / / The Sciences in Enlightened Europe / Eds. W. Clark, J. Golinski and
S. Schaffer. Chicago & London: University Chicago Press, 1999. P .9 4 -1 2 5 .

A lquier Ch.J.-M . Rapport sur une resolution du Conseil des Cinq-Cents. 27 nivose, An VI
[17 Jan. 1798] // Archives Nationales. A D /V III/29. Piece 12.

Andoyer H. L’Oeuvre scientifique de Laplace. Paris: Payot, 1922. ($ёг.: Collection Payot;
No 20.)

Arago F. Biographie de Jean-Sylvain Bailly: astronom e de l’ancienne Acadёmie des scienc­
es, mem bre de I’Academie fran<;aise et de l’A cadem ie des inscriptions et belles-lettres,
premier P ^ sid e n t de lAssembtee constituante, prem ier Maire de Paris, etc. (Lue le
lundi 26 fevrier 1844). Paris: Typographic de Firm in Didot freres, imprimeurs de Institut national de France, 1852. (Extrait du tom e X X III des М ётоігез de ГAcadёmie
des sciences.)

Arber A. A Seventeenth-Century Naturalist: John Ray // Isis. 1943. Vol. 34, No 4. P. 3 1 9 -3 2 4 .
Archives Parlementaires de 1787 a 1860 // Recueil complet des dёbats ^gislatifs et politiques des cham bres fran<^aises / Fondё par MM. Mavidal et E. Laurent. Сопгіпиё par

431


ЛИТЕРАТУРА

Tlnstitut cTHistoire de la Revolution Franchise, Univ. de Paris I. Ser. I (1 7 8 7 -1 7 9 9 ):
82 vols. Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1 8 6 7 -1 9 6 6 .

Atrart S. Cognitive Foundations o f Natural History: Towards on Antropology o f Science.
Cam bridge: Cam bridge University Press, 1990.

A ucoc L LTnstitut de France. Lois, Statuts et Reglements C oncern ant les A nciennes A ca­
demies et lTnstitut, de 1635 a 1889. Tableau des fondations. Collection publiee sous la
direction de la com m ission administrative centrale par m. Leon A ucoc. Paris: Imprim erie Nationale, 1889.

A ulard R-A. La зосіёіё des Jacobins; recueil de d ocum ents p our Thistoire du Club des
jacobins de Paris: En 6 t. Paris: Librairie Jouaust, 1 8 8 9 -1 8 9 7 (репринт: New York:
AMS Press, 1973).

A ulard R-A. Paris sous le Consulat: Recueil de D ocum ents pour THistoire de TEsprit Pu­
blic a Paris: En 4 1. Paris: L. Cerf, 1 9 0 3 -1 9 0 9 . (Ser.: C ollection de docum ents relatifs a
Thistoire de Paris pendant la Revolution fran^aise.)

A ulard A. Patrie, Patriotism e sous Louis X V I et dans les Cahiers // La Рёѵоіийоп Fran^aise: Revue d’histoire m oderne et contem poraine, риЫіёе par La 5осіёіё de THistoire
de la Rёvolution. D irecteur-redacteur en ch ef A. Aulard. 1915. T .68. P. 3 0 1 -3 3 9 .
Aus Lavaters Brieftasche: Neues von Johann Kaspar Lavater: ungedruckte Handschriften nebst Lavater-Erinnerungen m it Facsimiles / Hrsg. von Gustav A dolf Muller.
Miinchen: Seitz & Schauer, 1897.

B abbage Ch. Reflections on the Decline o f Science in England, and On Some o f its Causes.
London: B.Fellowes [etc.], 1830.

B abelon J.-P., Chastel A. La Notion de Patrim oine // Revue de TArt. 1980. No 49. P. 5 - 3 2 .
B achaum on t L. R, de. М ётоігев secrets pour servir a Thistoire de la Р ё р и Ь ^и е des Lettres
en France, depuis M D C C LX II jusqua nos jours; ou, Journal d’un observateur. Londres: Chez J. A dam son, 1 7 7 8 -1 7 8 9 .

B aecqu e A., de. La caricature revolutionnaire / Preface de M. Vovelle. Paris: Presses du
CNRS, 1988. (5ёг.: Librairie du bicentenaire de la РёѵоІМіоп fran^aise.)

Bailly J.-S. М ётоігев d’un іёт о іп de la РёѵоЫ іоп: En 3 t. Geneve: Slatkine-Megariotis
Reprints, 1975 (репринт: М ётоіге8 de Bailly, avec une notice sur sa vie, des notes et
des ёс1аігсІ8$етет8 historiques. Par MM . Berville et Barriere: En 3 t. Paris: Baudouin
freres, 1 8 2 1 -1 8 2 2 ; 1-е изд.: Bailly J.-S. М ётоіге$ d’un Іётоіп de la РёѵоЫ іоп, ou,
Journal des faits qui se sont ра$8ё$ sous ses yeux, et qui ont prepare et Ахё la Constitu­
tion Franchise: En 3 t. Paris: Levrault, Schoell, 1804).

B ak er К. M. Condorcet, from Natural Philosophy to Social M athem atics. Chicago: Univer­
sity o f Chicago Press, 1975.

B ak er К. M. Scientism at the End o f the Old Regime: Reflections on a Theme o f Professor
Charles Gillispie // M inerva. 1987. V ol.25, No 1 -2 . P .2 1 -3 4 .

B ak er K .M ., Sm eaton W.A. The Origins and Authorship o f the Educational Proposals
Published in 1793 by the Bureau d e Consultation des Arts et M etiers and Generally
Ascribed to Lavoisier // Annals o f Science. 1965. Vol. 21, Iss. 1. P. 3 3 -4 6 .

Barnes A. Jean Le C lerc (1 6 5 7 -1 7 3 6 ) et la Р ё р и Ь ^ и е des Lettres. Paris: E. Droz, 1938.
B aron /. Lite o f Edward Jenner, M.D. LL. D., F. R. S., Physician E xtraordinary to His
Majesty George IV, Foreign Associate o f The National Institute o f France, &C. &C. &C,

432


ЛИТЕРАТУРА

with illustrations o f his doctrines, and selections from his correspondence: In 2 vols.
London: H. Colburn, 1 8 2 7 -1 8 3 8 .

В а ггіёге P. LAcademie de Bordeaux: Centre de culture internationale au XV III siecle
(1 7 1 2 -1 7 9 2 ). Bordeaux and Paris: Editions Biere, 1951.

B arriere P. La Vie academ ique au XVIII siecle d apres un m anuscrit du President de Ruflfey
// Revue d’histoire litteraire de la France. 1952. Vol. 52, No 1. P. 1 1 -2 4 .

B arthilem y G. Les savants sous la Rёvolution / Preface du prof. Jean Dorst. Le Mans: Edi­
tions Сёпошапе, 1988.

Bayle P. Catius // Bayle P Dictionnaire historique et critique: En 1 6 1. T. 4 (1 8 2 0 ). Nouvelle
edition а и д т е т ё е de notes extraites de СЬаиберіё, Joly, La M onnoie, Leduchat, L.J. Leclerc, Prosper M archant etc., [avec les] prefaces des ёditions prёcёdentes, vie de
Bayle et table des matieres. Paris: Desoer, 1 8 2 0 -1 8 2 4 ( l re ёd.: Rotterdam : Chez Reinier
Leers, 1697). P .5 8 1 -5 8 7 .

Bayle P. Preface // Nouvelles de la Rёpublique des Lettres, T. I. (M ars-Juillet, 1684). A m ­
sterdam: Chez H enry Desbordes, 1684. P. I -X X .

Bazin G. The Louvre: New revised ed. / Translated from the French by M. I. M artin. Lon­
don: Thames and Hudson, 1979.

B eau n e C. Naissance de la Nation Fran<;aise. Paris: Gallimard, 1985. (Бёг.: Bibliotheque
des histoires.)

B edos . Le ^ g o c ia n t patriote: contenant un tableau qui гёипк les avantages du com m erce,
la connoissance des врёсиіагіога de chaque nation; & quelques vues particulieres sur
le com m erce avec la Russie, sur celui du Levant, & de TAn^rique angloise. Ouvrage
utile aux ^ g o c ia n s , arm ateurs, fabriquans 8c agricoles / p ar un ^ g o c ia n t qui a voyagё.
Am sterdam et se trouve a Paris: chez Royez, 1784.

Bell D. A. The Cult o f the Nation in France: Inventing Nationalism, 1 6 8 0 -1 8 0 0 . Cam bridge
(M A ): H arvard University Press, 2001.

Ben D avid /. The Profession o f Science and Its Powers / / M inerva. 1972. July. Vol. 10, No 3.
P 3 6 2 -3 8 3 .

Bendix R. Kings or People: Power and the Mandate to Rule. Berkeley: University o f Cali­
fornia Press, 1978.

B ensaude-V incent B. Jean-Antoine Chaptal, un hom m e de l’art // La Recherche. 1989
(Juine). No 211. P .8 2 0 -8 2 1 .

B ensaude-V incent B. Lavoisier. М ётоігев d u n e revolution. Paris: Flam m arion, 1993.
B entham /. An Introduction to the Principles of Morals and Legislation. London, 1970.
Beretta M. The Ъосіёгё Еіппёеппе de Paris (1 7 8 7 -1 8 2 7 ) // Svenska L in ^sallsk ap ets
drsskrift. (Uppsala). 199 0 /1991. S. 1 5 1 -1 7 7 .

Bernoulli D. H yd rod ynam ics sive de viribus et motibus fluidorum com m entarii: opus
academ icum ab auctore, dum Petropoli ageret, congestum. Argentorati: sumptibus
Johannis Reinholdi Dulseckeri, 1738.

B erthollet C .-L Recherches sur les lois de ГаИтАё. Paris: Baudouin, im prim eur de lTnstitut
national des sciences & des arts. An IX [1801].

B erthollet C.-L. Essai de statique chimique: En 2 t. Paris: De lTmprimerie de Dem onville et Soeurs. Paris, rue de Thionville, no. 116: Chez Firm in Didot, Libraire pour les
m atl^m atiques, larchitecture, la marine, et les ёditions $1ёгёо1уре8. An XI [1803].

433


ЛИТЕРАТУРА

B ertrand /. HAcademie des Sciences et les academ iciens de 1666 a 1793. Reimpression avec
un index additionel ajoute. A msterdam : В. M. Israyel, 1969 [репринт парижского из­
дания 1869 г.].

B izou t E. Cours de mathematiques, a 1’usage des Gardes du Pavilion et de la Marine, avec
un traite de navigation: En 6 prs. Paris, 1 7 6 4 -1 7 6 9 .

Bien D. The A rm y in the French Enlightenment: Reform, Reaction and Revolution // Past
and Present. 1979. V ol.85 (Nov.). P .6 8 -9 8 .

Bigourdan G. Le system m etrique des poids et mesures: son etablissement et sa propaga­
tion graduelle. Paris: Gauthier-Villars, 1901.
Biographie universelle ancienne et m oderne: ou histoire, par ordre alphabetique, de la vie
publique et privee de tous les hom m es qui se sont fait rem arquer par leurs ecrits, leurs
actions, leurs talents, leurs vertus ou leurs crim es: En 45 t. Nouvelle ёdition, риЫіёе
sous la direction de M. M ichaud, rev., cor., et considёra blement augm. d articles omis
ou nouveaux; ouvrage redige par une 5осіеіё de gens de lettres et de savants. Paris:
M adam e C. Desplaces, 1 8 5 4 -1 8 6 5 (тома 2 1 - 4 5 не датированы).

Biot J.-B . Essai sur THistoire вёпёгаіе des Sciences pendant la Вёѵоіийоп Franchise. Paris:
Chez Duprat, An X I [18 0 3 ]. (Бёг.: Journal des Ecoles N ormales.)

B irem baut А. І ^ х ^ ё т і е royale des Sciences en 1780 vue par lastronom e suedois Lexell
( 1 7 4 0 -1 7 8 4 ) 11 Revue d’Histoire des Sciences. 1957. T. 10, No 2. P. 1 4 8 -1 6 6 .
Birn R. Le Journal des Savants sous ГАпсіеп Rёgime // Journal des savants. Troisi£me Centenaire 1 6 6 5 -1 9 6 5 . 1965. P. 1 5 -3 5 .

Blay Af. La naissance de la n ^can iq u e analytique: la science du m ouvement au tournant
des XV IIe et XV IIIe siecles / Preface de Jacques Merleau-Ponty. Paris: Presses universitaires de France, 1992. (Бёг.: Bibliotheque d’histoire des sciences.)

Blunt W. The Com pleat Naturalist: A Life of Linnaeus. New York: Viking Press, 1971 (2nd
ed.: Linneaus: The Com pleat Naturalist. Princeton: Princeton University Press, 2001).

B orda Ch.y Lagrange J. L.t Lavoisier A. L., Tillet Af., C aritat Af. J. A. N., marquis de Condorcet. Rapport fait a ГAcadёmie des Sciences, le 27 O ctobre 1790 / / Histoire de LIAcadёmie des Sciences de Paris. Аппёе 1788. Avec les М ётоіге$ de Mathёmatique & de
Physique, pour la т ё т е Аппёе, tiree des Registres de ette Acadёmie Royale. A Paris:
De rim prim erie Royale, 1791. P. 1 -6 .

B osher ]. E French Finances 1 7 7 0 -1 7 9 5 : from Business to Bureaucracy. Cambridge: C am ­
bridge University Press, 1970.

Bossut Ch. Cours de m atl^m atiq ues a l’usage des eco les royales militaries: En 2 t. Paris,
1782.

B ottee d e Toulmont J . /., Riffault des Hetres J. R. D. Тгайё de la rt de fabriquer la poudre a
canon: prёcёdё d u n ехрозё historique sur lestablissement du service des poudres et
salpetres en France: a c c o m p a g ^ d u n recueil de quarante planches au trait: En 2 t.
Paris: Leblanc, 1811.

B ou chard G. G uyton-M orveau, chimiste et conventionnel, 1 7 3 7 -1 8 1 6 . Paris: Perrin, 1938.
B ou chard G. Un O rganisateur de la victoire: Prieur de la C ote-d ’Or, mem bre du С о т ^ ё de
Salut Public. Paris: Clavreuil, 1946.

B ouloiseau Af. The Jacobin Republic, 1 7 9 2 -1 7 9 4 / Transl. by J. Mandelbaum. Cambridge;
New York: Cam bridge University Press; [Paris: Editions de la Maison des sciences de
1’hom m e], 1983.

434


ЛИТЕРАТУРА

Bourrienne L.A . Fauvelet, de. M emoires de M. de Bourrienne, Ministre d’Etat sur
Napoleon, le Directoire, le Consulat, ГЕшріге et la Restaurationi En 1 0 1. / Ed. C. M. de
Villemarest. Paris: Ladvocat, 1 8 2 9 -1 8 3 0 .

B oyer F. Les conquetes scientifiques de la Convention // Revue d’Histoire M oderne et
Contem poraine. 1971. T. 18, No 4. P. 3 5 4 -3 7 4 ;

B oyer F. Le M useum d’Histoire Naturelle к Paris et 1’Europe des sciences sous la Conven­
tion / / Revue d’Histoire des Sciences, 1973. T. 26, No 3. P. 2 5 1 -2 5 7 .

Braesch E Finances et monaie ^volu tionn aires (recherches, ё и ^ев et d ocum ents): En 5 t.
N ancy: [Impr. R oum egoux], 1 9 3 4 -1 9 3 6 .

Braesch F. Les petitions du C ham p-de-M ars (15, 16, 17 juillet 1791) // Revue historique.
1923. T. 142. P. 1 9 2 -2 0 9 ; 1923. T. 143. P. 1 - 3 9 ,1 8 1 - 1 8 7 .

Bret P. L’ Etat, l’arm ee, la science, l’invention de la recherche publique en France: 1763—
1830. Rennes Cedex: Presses Universitaires de Rennes, 2002. (Collection C arnot.)

Brissot d e W arville J.-P. De la ѵегкё, ou Mёditations sur les monyes de parvenir к la ѵёгкё
dans toutes les connoissances humaines. Neuchatel: De l’imprim erie de la Босіёіё typographique; et se vend. Paris: chez Desauges, Belin; Lyon: chez Grabit & Rosset, 1782.

B rooke J. H. W ohler’s Urea, and its Vital Force? — Verdict from the Chem ists // Ambix.
1968. V ol.15, P t l . P .8 4 -1 1 4 .

Broussonet P.-M.-A. Ichtyologia sistens pescium descriptioness et icones. Londini: apud
Petr. Elmsly, 1782.

Bru B. Estim ations Laplaciennes. Un Exem ple: La Recherche de la population d’un
grand Em pire, 1 7 8 5 -1 8 1 2 11 Estim ation et sondages: cinq contributions a l’histoire
de la statistique. [19e Іоигпёев de statistique, 1 8 - 2 0 mai 1987, Lausanne] / [O rgani-

sees par Г] A ssociation p ou r la statistique et ses utilisations [et les] Босіёіёв de statis­
tique de Paris et de France; sous la direction de Jacques M airesse. Paris: E co n o m ica,
1988. P .7 -4 6 .

Brucker G. A. Jean-Sylvain Bailly, Revolutionary M ayor o f Paris. W estport (C o n n .): G reen­
wood Press, 1984 (1st ed.: Urbana: University o f Illinois Press, 1950. (Ser.: Illinois stud­
ies in the social scie n ce s; vol. 31, no. 3).)

Buchez P.-J.-B., Roux-Lavergne P -С. Histoire parlementaire de la Rёvolution Fran^aise
ou journal des A sse m b le s nationales depuis 1789 jusqu’e n 1815, contenant la narra­
tion des ёѵёпетепз; les dёbats des assem b les; les discussions des principales 5осіё-

tes populaires, et р а гй си ііё ге тет de la so ciete des jacobins; les proces-verbaux de
la C om m une de Paris; les se&nces du tribunal revolutionnaire; le com p te-rendu des
principaux proc£s politiques; le dёtail des budgets annuels; le tableau du m ouvem ent
moral, extrait des journaux de chaque ёpoque, etc.; prёcёdёe d u n e introduction sur
l’histoire de France jusqu’a la convocation des Etats-Сёпёгаих: En 4 0 1. Paris: Paulin,
1 8 3 4 -1 8 3 8 . ($ёг.: Tourneux; I, 173.)

Buffon G .-L Leclerc, de. Histoire naturelle, gёnёrale et рапісиііёге: En 37 t. Paris: Imprimerie Royale, 1 7 4 9 -1 8 0 4 (36-й

то м это го

сочинения вышел в год смерти автора

(1 7 8 8 ), в 1789 г. вышел дополнительный том с заметками Бюффона; неокончен­
ную историю змей завершил зоолог Б. Ж. Э. Ласепед, он же продолжил «Есте­
ственную историю» томами о рыбах и китообразных (1 7 9 9 -1 8 0 4 )).

Burke Е. Reflections on the Revolution in France [1790] / Ed. by C o n o r Cruise O ’Brien.
H arm ondsworth; New York: Penguin, 1968.

435


ЛИТЕРАТУРА

Burkhardt R. W. Jr. La Menagerie et la vie du Museum // Le Museum au premier siecle de
son histoire / Preface de R. Chartier; coordonnee par C. Blanckaert, C. Cohen, P. Corsi et
J.-L. Ficher. Paris: Editions du Museum National d’Histoire Naturelle, 1997. P .481-508.

Burstin H. Problems o f W ork during the Terror // The French Revolution and the Creation
o f M odern Political Culture: In 4 vols. V ol.4: The Terror [International Conference
on the Terror in the French Revolution, held at Stanford University on 1 0 -1 3 D ecem ­
ber 1992] / Ed. by Keith Michael Baker. Oxford; New York [etc.]: Pergamon, 1994.
P .2 7 1 -2 9 3 .

Cain A. Logic and M em ory in Linnaeus’s System o f Taxonom y // Proceedings of the Linnean Society o f London. 1958. Vol. 169. P. 1 4 4 -1 6 3 .

Caron J.-Cl. La Nation, l’Etat et la D em ocratic en France de 1789 a 1914. Paris: Arm and
Colin, 1995.

C aze M. Le College de Pharm acie de Paris (1 7 7 7 -1 7 9 6 ). Fontenay-aux-Roses: Bellenand,
1943.

Celletti A., Perozzi E. Celestial M echanics: The Waltz o f the Planets. Berlin:

Springer — Praxis

Books, 2 0 0 7 .

Certeau M., de, Julia D., Revel J. Une Politique de la Langue: la ВёѵоЫ іоп Fran^aise et les
Patois: lenquete de Gregoire. Paris: Gallimard, 1975. (5ёг.: Biblioth£que des histories.)

[Chantreau P.-N.] D ictionnaire national et anecdotique, pour servir к l’intelligence des
m ots dont notre langue sest enrichie, depuis la revolution, et a la nouvelle signification
qu’o nt re^ue quelques anciens m ots: enrichi d u n e notice exacte et raisonnee des journaux, gazettes et feuilletons атёгіеиге a cette ёpoque. Avec un appendice contenant les
m ots qui vont cesser detre en usage. Politicopolis [Paris], 1790.

C harm asson T. Lavoisier et le plan deducation du Bureau de Consultation des A rts et
Мёйеге / / И у a 2 0 0 ans Lavoisier. Actes du Colloque о ^а п ізё к loccasion du bicentenaire de la m ort d’Antoine Laurent Lavoisier, le 8 mai 1794. Paris et Blois, 3 - 6 mai
1994 / E d te s par Chr.D em eulenaere-D ouyere. Paris: Chapelle de la Sorbonne, 1995.
P .2 0 1 -2 1 8 .

Chdtellier L The Europe o f the Devout: The Catholic Reformation and the Form ation o f a
New Society / Transl. by lean Birrell. Cam bridge: Cam bridge University Press; Paris:
M aison des sciences de l’hom m e, 1989. (Ser.: Past and present publications.)

Chaussinand-N ogaret G. The French Nobility in the Eighteenth Century: from Feudal­
ism to Enlightenm ent / Transl. by William Doyle. Cam bridge: Cam bridge University
Press, 1985.

Chladni E. F. F. Тгакё d’accoustique. Paris: chez Courcier, 1809 ( Vе ed.: Chladni E. F. F. Die
Akustik. Leipzig: Breitkopf und Hartel, 1802).

C laudine C. The Fate o f the M am m oth: Fossil, Myth and History. Chicago; London: U ni­
versity o f Chicago Press, 2002.

Clere /.-/. Etat-N ation-Citoyen au temps de la Рёѵоіигіоп Fran(?aise / / L ^ e de nation.
Actes du colloque organise a Dijon, les 13 et 14 novembre 1986 [par le] Centre de
recherche sur l’image, le symbole et le mythe, Dijon [et la] Босіёіё bourguignonne
de philosophic / Ed. M arie-Fran<;oise C onrad, Jean Ferrari, and Jean-Jacques W unenburger. Dijon: Editions universitaires de Dijon, [1986]. P. 1 0 0 -1 0 5 .

[Coittan Ph. £ .] . A lm anach des prisons, ou, Anecdotes sur le regime ітёгіеи г de la C onciergerie, du Luxem bourg, ect. [sic]: et sur difFёrens prisonniers qui ont habite ces

436


ЛИТЕРАТУРА

maisons, sous la tyrannie de Robespierre: avec les chansons, couplets qui у ont ete faits.
Seconde edition. Paris: Chez Michel, l’A n III de la Republique [1 7 9 4 /1 7 9 5 ].

[Coittan Ph. £ .]. Tableau des prisons de Paris, sous le regne de Robespierre, pour faire suite
к l’Almandi des prisons. Second tableau des prisons sous le r£gne de Robespierre. Paris:
Chez M ichel, An III (1 7 9 5 ).

C om blen-Sonkes M. Les Musees de l’lnstitut de France: Musees Jacquem art-A ndre et Marm ottan к Paris, Ми$ёе Condё a Chantilly /Avec la collaboration de Ignace Vandevivere. Bruxelles: Centre National de Recherches «Primitifs flamands»: A .C.L., Ministere
de E du cation nationale, 1988.

C ondillac Ё. Bonnot> de. C ours detude pour In stru ctio n du prince de Parme, aujourd’hui
S. A.R. lTnfant D. Ferdinand, Due de Parme, Plaisance, Guastalle, 8cc. &c. &c. (D e letude
de l’histoire, к M onseigneur le Prince de Parm e): En 16 t. Parme: De Г іт р гіт е гіе
royale, 1775.

Condorcet J.-A.-N. Vie de M. Turgot // Oeuvres de Condorcet: En 12 t. T. V (2): Mёlanges
de ІіПёгаПіге et de philosophic. / РиЬ1іёе$ par A. C ondorcet O ’C onnor et M. F. Arago.
Paris: Firm in Didot fibres, 1 8 4 7 -1 8 4 9 . P. 1 -2 3 3 .

C ondorcet С. М ё т о іг а sur les monnoies. Paris: Im primerie nationale, 1790.
Constant J.-P Lenseignement de la chim ie au Jardin Royal des plantes de Paris. Cahors:
Coueslant, 1952.
C orrespondance de Napoleon Ier: риЬІіёе par ordre de L’Em pereur Napoleon III: En 3 2 1.
Paris: Henri Plon & J. Dumaine, 1 8 5 8 -1 8 7 0 (репринт: New York: AMS Press, 1974).

Corsi P. Before Darwin: Transformist C oncept in European Natural H istory // Journal o f
the H istory o f Biology. 2005. Vol. 38, No l. P. 6 7 -6 8 .

C ostabel R Pierre Varignon (1 6 5 4 -1 7 2 2 ) et la diffusion en France du calcul differentiel et
intёgral. Paris: Palais de la Оёсоиѵегіе, 1966.

Cranston M. The Sovereignty o f the Nation // The French Revolution and the Creation o f
M odern Political Culture (Papers presented at the second o f a series o f three colloquia
entitled the «Conference on the Political Culture o f the French Revolution», was held
in Oxford on Sept. 5 - 9 , 1987): In 4 vols. Vol. 2: The Political Culture o f the French
Revolution / Ed. by Colin Lucas. Oxford: Pergamon Press, 1988. P .9 7 -1 0 4 .

Crell L Chem ische Annalen, 1796. Bd 2: Vorbericht. S.2.
Crestois P. L’Enseignem ent de la botanique au Jardin Royal des Plantes de Paris. Cahors:
Coueslant, 1953.

Crosland M. P. The Development o f a Professional C areer in Science in France // The
Em ergence o f Science in Western Europe / Ed. by M aurice Crosland. New York: Sci­
ence H istory Publications, 1976. P. 1 3 9 -1 6 0 .

Crosland M. Gay-Lussac Scientist and Bourgeois. Cambridge: Cambridge University Press, 1978.
Crosland M. Research Schools o f Chem istry from Lavoisier to W urtz // British Journal for
the H istory o f Science. 2003. Vol. 36, No 3. P. 3 3 3 -3 6 1 .

Crosland Af. P. The Society o f Arcueil: A View o f French Science at the Tim e o f Napoleon I.
London: Heinemann, 1967. (Ser.: Heinemann books on the history o f science.)

Crosland M. Science under Control: The French A cademy o f Sciences, 1 7 9 5 -1 9 1 4 . C am ­
bridge; New York: Cam bridge University Press, 1992.

Cuvier G. Recueil des elog es historiques lus dans les sta n ces publiquesj de l’lnstitut Royal
de France: En 3 t. Paris: F. G. Levrault, 1 8 1 9 -1 8 2 7 .

437


ЛИТЕРАТУРА

Cuvier /. Eloge historique de M. le Cte. De Lacepede, lu le 5 juin 1826 // Recueil des eloges
historiques lus dans les seances publiques de l’lnstitut Royal de France: En 3 t. T. 3.
Paris: E G .Levrault, 1 8 1 9 -1 8 2 7 . P .2 8 1 -3 3 5 .

Cuvier G. Rapport historique sur les progres des sciences naturelles depuis 1789, et sur
leur etat actuel, presente a Sa Ма;е8іё l’Em pereur et Roi, en son Conseil d’Etat, le 6
fevrier 1808, par la Classe des sciences physiques et mathematiques de l’lnstitut, confo rn ^ m e n t a Tarrete du gouvernement du 13 Ventose An X ; Redige par M. Cuvier,
secretaire perpetuel de la Classe pour les sciences physiques. Imprime par ordre de Sa
Ма)е5Іё. Paris: П т р г іт е г іе Imperiale, 1810 (современное изд.: Cuvier G. Rapports a
l’Em pereur sur le progres des sciences, des lettres et des arts depuis 1789. II. Chim ie et
sciences de la nature. / Presentation et notes sous la direction de Yves Laissus; preface
de Denis W oronoff. Paris: Belin, 1989).

D'Alembert /. L D iscours ргёіітіпаіге de l’Encyclopedie. Paris: Librarie de la Bibliotheque
Nationale, 1910. P. 151. (Ser.: Biblioth£que nationale; 27.)

D'Alembert /. Essai sur la so ciete des gens de lettres et des grands, sur la reputation, sur les
тёсёпев et les recom penses 1іиёгаіге8 // D'Alembert /. IS^langes de НиёгаШге, d’histoire et de philosophic. Nouvelle ёdition, revue, с о г ^ ё е , et augmentёe trёs-considёrablement par l’Auteur: En 5 t. T. 1. Am sterdam : chez Arkstёe et Merkus, et M arc-M ichel
Rey, 1 7 6 8 -1 7 7 2 . P .3 2 5 -4 1 2 .

D'Alembert J. Discours ргёіітіпаіге des ёditeurs de ГEncyclopёdie suivi de Explication
dёtaillёe du syst£me des connaissances humaines. Dans l’avertissement ріасё en tete de
recueil, dX lem b ert гёpond aux critiques qui suivirent la prem iere publication en 1751
/ / D’A lem bert I. Iv^langes de ІінёгаШге, d’histoire et de philosophic. Nouvelle ёdition,
revue, corrigёe, et augmentёe trёs-considёrablement par l’A uteur: En 5 1. T. 1. A m ster­
dam : chez Агквіёе et Merkus, et M arc-M ichel Rey, 1 7 6 8 -1 7 7 2 . P. 1 -3 2 4 .

D'Alembert J . L Rёflexions sur letat present de Rёpublique des Lettres ecrites en 1760, et
par consequent relatives a cette ёpoque pour Particle Gens de Lettres // D’A lem bert J. L.
O euvres et correspondence in d ite s de d’A lem bert / P u b ^ e s avec introduction, notes
et appendice, par Charles Henry. Geneve: Slatkine Reprints, 1967 (1-е изд.: Paris: Per­
rin, 1887). P .6 7 -7 9 .

D arwin E. The Botanic Garden: A Poem : In Two Parts. Pt I: Containing the Econom y o f
Vegetation. Pt II: The Loves o f the Plants / W ith philosophical notes. London: printed
for I. Johnson, 1791.

D arwin E. Z oonom ia or the Laws o f O rganic Life: 2 vols. London: J. Johnson, 1 7 9 4 -1 7 9 6 .
D arwin E. The Collected Letters / Ed. by D. King-Hele. Cam bridge: Cam bridge University
Press, 2007.

D aston L Classical Probability in the Enlightenment. Princeton (N J): Princeton Univer­
sity Press, 1988.

Daston L. Nationalism and Scientific Neutrality under Napoleon / / Solom ons House
Revisited: The O rganization and Institutionalization o f Science / Ed. Tore Frangsmyr.
Canton (M A ): Science H istory Publication, 1990. Nobel Symposium 75. P .9 5 -1 1 9 .

Daston L The Ideal and Reality o f the Republic o f Letters in the Enlightenm ent / / Science
in Context. 1991. V ol.4, Iss. 2. P. 3 6 7 -3 8 6 .

D aston L. E nligh tenm ent C alculation s / / C ritical Inquiry. 1994. Vol. 2 1 , N o 1. P. 1 8 2 —

202.

438


ЛИТЕРАТУРА

D aubenton L.-J.-M . Introduction к THistoire Naturelle // Daubenton L .-J.-M ., Mauduyt P J.-Cl., Olivier G .A ., Latreille P.A. Histoire Naturelle des A nim aux: En 10 t. T.I.
(Encyclopedic methodique, ou par ordre de matieres. Par une Societe de gens-delettres, de savans,et d artistes: En 190 t.). Paris: Chez Panckoucke; M adrid: Chez
Jacques Thevin, 1 7 8 2 -1 8 3 0 . P. I-L X X X X I I.

D audin H. De Ьіппё a Jussieu: methodes de la classification et idёe de 5ёгіе en botanique
et en zoologie (1 7 4 0 -1 7 9 0 ). Paris: F. Alcan, 1926.

D aum as M. Lavoisier: 3-e ed. Paris: Gallimard, 1941.
D aunou P. Cl. F. Rapport sur In stru ctio n publique, 23 vendёmieire an IV // Une Educa­
tion pour la Э ёт о сга й е : textes ef projects de l^poque revolutionnaire / Р г а е т ё par
B.Baczko. Paris:G am ier, 1982. P .3 0 3 -3 1 5 .

D ’A venel, G. Histoire ё со п о п ^ и е de la ргоргіёіё, des salaires, des denrёes et de tous les
prix en gёnёral: depuis Ian 1200 jusquen Ian 1800: En 7 t. New York: B. Franklin,
1 9 6 8 -1 9 6 9 . (Ser.: Burt Franklin Research and Source Works Series; 236.) [Reprint o f
the edition published in Paris, 1 8 9 4 -1 9 2 6 ].

Davy /. M emoirs o f the Life o f Sir H um phry Davy: In 2 vols. London: E. Smith, 1839.
Dawson J. C. Lakanal, the Regicide: A Biographical and H istorical Study o f the C areer o f
Joseph Lakanal. Freeport (N Y ): Books for Libraries Press, 1970 (1st ed.: University o f
Alabama Press, 1948).

D ear P. Totius in V erba : Rhetoric and Authority in the Early Royal Society / / Isis. 1985.
Vol. 76, No 2. P .1 4 5 -1 6 1 .

D e B eer G. R. The Relations between Fellows o f the Royal Society and French Men o f Sci­
ence when France and Britain were at W ar // Notes and Records o f the Royal Society.
1952. V ol.9, No 2. P .2 4 4 -2 9 9 .

D ecrem ps

H.

La Science s a n [ s ] c u l o ^ e . Prem ier essai sur les m oyens de faciliter

letude de l’astronom ie, tant aux am ateurs et aux gens de lettres, q u au x m arins de la
Р ё р и Ь ^ и е fran^aise, et dbpёгer une revolution dans lenseignem ent, etc. Paris, an
2 [1 7 9 4 ].

[D eherain

H.]. Une autobiographic du Baron Ram ond, mem bre de ГAcadёmie des Sciences

// Journal des savants, риЫіё sous les auspices de l’lnstitut de France. Nouvelle Бёгіе,
1905 (M ars), 3-е Аппёе. P. 1 2 2 -1 3 0 .

D elahante A. Une famille de finances au XVIIIe siecle. М ётоігев, correspondances et papiers de famille reunis et mis en ordre par Adrien Delahante: En 2 1. Deuxiem e edition.
Paris: J. Hetzel, 1881.

D elam bre J. B. /. Rapport historique sur les progr£s des sciences m atl^m atiques depuis
1789; et sur leur eta.t actuel, ргёветё к Sa Ма)е5іё ГЕтрегеиг et Roi, en son Conseil
d’Etat, le 6 fevrier 1808, par la Classe des sciences physiques et m atl^m atiques de
Tlnstitut, co n fo rn ^m en t к Гаггёіё du gouvernem ent du 13 ventose An X. І т р г іт ё par
ordre de Sa Majestё. Paris: De Г Іт р гіт е гіе ітрёгіаіе, 1810.

D elam bre J. B. Eloge de Lagrange // М ётоіге5 de Tlnstitut. 1812. P. 14.
D elaunay P. Le m onde n od ical parisien au dix-huitiem e 5Іёсіе. Paris: Rousset, 1906.
D elorm e S. La vie scientifique к lepoque de Fontenelle d apres les ё ^ и е з des savants // Archeion, Archivio di storia della scienza. 1937. Vol. 19. P. 2 1 7 -2 3 5 .

D e M organ A. A Budget o f Paradoxes. London: Longm ans, Green, and со., 1872.

439


ЛИТЕРАТУРА

D esaudray Ch. G. La m ort de Lavoisier, hyerodrame mis en musique par le Citoyen Langte, professeur national du Conservatoire, & m em ber du Lycee des Arts. Paroles de
Charles De’Saudray. Paris: Im primerie de la Feuille du Cultivateur, An IV [1796].

Desfotitaines R .-L Observations sur l’irritabilite des organes sexuels d u n grand nom bre de
plantes / / M em oires de l’Academie Royale des Sciences. Аппёе 1787 (1 789). P. 4 6 8 -4 8 0 .

D espois E. Le vandalisme revolutionnaire: fondations litteraires, scientifiques et artistiques
de la Convention. Paris: G erm er Balliere; Londres: Hipp. Balliere; New York: Balliere
brothers; M adrid: C. Bail ley-Balliere, 1868.

D hom bres N , D hom bres /. Naissance d u n pouvoir: sciences et savants en France, 1 7 9 3 1824. Paris: Payot, 1989. (Sen: Bibliotl^que historique.)
D iscours sur les Decouvertes en General et Particulierem ent sur D eux des Principales
Decouvertes de ce Sciecle, Lu au Musee de Paris, dans son Assemblee Publique du
Jeudi 11 О ёсетЬ ге 1783. Paris: De П т р г іт е г іе de Philippe-Denys Pierres, imprim eur ordinaire du Roi, 1784. [S.p.].

D onovan A. Antoine Lavoisier: Science, Adm inistration, and Revolution. O xford (U K ),
Cam bridge (U SA ): Blackwell, 1993.

D oublet M. E. ПаЬЬё Bossut, centenaire de sa m ort / / Bull, des sciences m atl^m atiques,
1914. 2 5ёг. T .38. P . 9 3 - 9 6 , 1 2 1 - 1 2 5 ,1 5 8 -1 6 0 , 1 8 6 -1 9 0 , 2 2 0 -2 2 4 .

Doyle W The Oxford History of the French Revolution. Oxford: Oxford University press, 1989.
D upont P. S. М ёто ігез sur la vie et les ouvrages de M. Turgot, m inistre detat. Philadelphie;
[Paris: Barrois Гаіпё], 1782.

Dupin A. Rapport fait au nom des C o m te s de Surete generale, des Finances et de ГЕ х атеп
des Com ptes reunis к la Com m ission sur Tadministration des fermiers gёnёгaux, 16
floreal An II (5 мая 1794).

D upont de N em ours P. S. Opinion de M. Du Pont, dёputё de N em ours, sur le projet de creer
pour d ix-neu f cents millions d’assignats-monnoie, sans іпіёгёі / Ехровёе к l’A ssembtee
nationale le 25 septembre 1790. Paris: Chez Baudouin, 1790.

D upont d e N em ours P. S. Philosophie de TUnivers. Paris: V Im prim erie de D upont, 1796.
Duprat A. Le Langage des Signes: Le Bestiaire dans la Caricature Rёvolutionnaire / / H is­
tory o f European Ideas. 1993. Vol 16, No 1 -3 . P .2 0 1 -2 0 5 .

Duris R L in te et la France: 1 7 8 0 -1 8 5 0 . Geneve: Librarie Droz, 1993.
Duveen D .I. Antoine Laurent Lavoisier (1 7 4 3 -1 7 9 4 ): A Note Regarding His Dom icile
during the French Revolution / / Isis. 1951. V ol.42, No 3. P .2 3 3 -2 3 4 .

D uveen D .L Antoine Laurent Lavoisier and the French Revolution / / Journal o f the
C hem ical Education. 1954. V ol.31, No 2. P .6 0 -6 5 ; 1957. V o l.34, N o 10. P .5 0 2 -5 0 5 ;
1958. Vol. 35, No 5. P. 2 3 3 -2 3 4 ; No 9. P. 4 7 0 -4 7 4 .

Duveen D. L Lavoisier W rites to Fourcroy from Prison / / Notes and Records o f the Royal
Society. 1958. Vol. 13, №1. P .5 9 -6 0 .

Duveen D. /., H ahn R. Laplaces Succession to ВёгоиЛ Post o f Exam inateur des Eleves de
rArtillerie / / Isis. 1957. Vol.48, No 4. P .4 1 6 -4 2 7 .

D uveen D. /., Klickstein H. S. A Bibliography o f the W orks o f Antoine Laurent Lavoisier,
1 7 4 3 -1 7 9 4 . London: Dawson and Sons and E. Weil, 1954.

Egerton F. A H istory o f the Ecological Sciences; Pt 27: Naturalists Explore Russia and the
N orth Pacific During the 1700s // Bull, o f the Ecological Society o f A m erica. 2008.
V ol.89, No 1. P .3 9 -6 0 .

440


ЛИТЕРАТУРА

Elias N. Involvement and D etachm ent / Transl. from G erm an by Edm und Jephcott. O x­
ford; New York: Blackwell, 1987.

Emsley C. Nationalist Rhetoric and Nationalist Sentiment in Revolutionary France / / N a­
tionalism in the Age o f the French Revolution / Ed. by O tto D ann and John Dinwiddy.
London; Ronceverte, WV, USA.: Hambledon Press, 1988. P. 3 9 -5 2 .
Encyclopedic, ou D ictionaire raisonne des arts, des sciences et des m etiers / Ed. Jean
dAlam bert et Denis Diderot: En 17 t. Paris: Chez A ntoine-Claude Briasson, MichelAntoine David, Andre Le Breton, Laurend D urand, 1 7 5 1 -1 7 6 5 .

Faivre J.-P. Savants et navigateurs: Un aspect de la cooperation internationale entre 1750 et
1840 // Cahiers d’histoire mondiale. 1966. Vol. 10. P .9 8 -1 2 4 .

Falls W. BufFon et lagrandissem ent du Jardin du Roi a P aris/ / Archives du M useum natio­
nal d’Histoire naturelle. 1934. Ser. 6. T. 10. P. 1 3 1 -1 9 8 .

Favre A. Les origines du systeme metrique. Paris: Les Presses universitaires de France,
1931.

Fehrenbach E. Nation / / Handbuch politisch-sozialer Grundbegriffe in Frankreich 16801820 / Hrsg. von Rolf Reichardt und Eberhard Schm itt in Verbindung mit Gerd van
den Heuvel und Anette Hofer. Hft 7. Miinchen: R. Oldenbourg, 1 9 8 5 -. 1986. (Ser.:
Ancien Regime, Aufklarung und Revolution; Bd 10.) S. 7 5 -1 0 7 .

Fell U. Die Chem iker im Frankreich der Dritten Republik. Die Doppelte Konstruktion
von Nationaler und Professioneller Identitat / / Wissenschaft und Nation in *ler Europaischen Geschichte / Hrsg. von Ralph Jessen und Jakob Vogel. Frankfurt: Campus
Verlag, 2002. S. 1 1 5 -1 4 2 .

Fell U. Disziplin, Profession und Nation. Die Ideologic der Chem ie in Frankreich vom
Zweiten Kaiserreich bis in die Zwischenkriegszeit. Leipzig: Leipziger Universitatsverlag, 2000. (D eutsch-franzosische Kulturbibliothek; Bd 14.)

Fernand-Laurent C .J. Jean-Sylvain Bailly: premier maire de Paris. Paris: Boivin, 1927.
Fischer J. Napoleon und die Naturwissenschaften. Stuttgart: Steiner-Verl.; W iesbadenG mbH, 1988. (Boethius: Texte und Abhandlungen zur Geschichte d er exakten W issenschaften; Bd 16.)

Flahaut J. Les Pluvinet, pharm aciens et epiciers sous la Revolution et TEmpire / / Revue
d’histoire de la pharm acie. Annee 2003. Vol. 91, No 338. P. 2 6 5 -2 8 0 .

Fontenelle B .L e Bovier. Oeuvres: precedees d u n e notice sur sa vie et ses ouvrages: En 5 t.
Paris: Salmon, 1825.

Fontenelle [B. le Bovier, de]. Histoire du renouvellement de l’A cadem ie Royale des sciences
en M D C X C IX et les eloges historiques: En 2 t. Am sterdam : Pierre du Coup, 1 7 1 9 1720.

Ford E L. Robe and Sword; the Regrouping o f the French A ristocracy after Louis XIV.
Cam bridge (M ass.): Harvard Lhiiversity Press, 1953.

Form ey /. H. S. Considerations sur ce qubn peut regarder aujourd’hui com m e le but prin­
cipal des academies, et com m e leur effet le plus avantageux // Histoire de lAcadem ie
Royale des Sciences et Belles de Berlin. Lettres. Annee 1767. T .23. Berlin: Haude et
Spener, 1769. P .3 6 7 -3 8 1 .

Forrest A. I. The French Revolution and the Poor. New York: St. M artins Press, 1981.
Fourcroy A.-F. Sur les arts qui ont servis a la defense de la Republique, seance du 14 nivose,
An III [3 Janv. 1795]. Paris: Imprimerie National, An III [1794]. [S.p.].

441


Fourcroy A. F , de. N otice sur la vie et les travaux de Lavoisier, precedee d un discours sur
les funerailles [par M ulot], et suivie d u n e ode sur Timmortalite de lam e. Paris: Imprim erie de la Feuille du Cultivateur, 1796.

Fourcroy A ., Thouin A. Extrait des Registres du M useum d’Histoire Naturelle sur la fete
funeraire relative a l’inhum ation du corps du Citoyen Daubenton, dans le Jardin de cet
etablissement. [Paris]. An VIII [1800].

Fournier VHeritier C. M emoires secrets de Fournier ГАтёгісаіп, publies pour la premiere
fois d’apres le manuscrit des Archives nationales, avec introduction et notes, par F.-A.
Aulard. Paris: Au siege de la Босіёіё, 1890.

Fox R. The Rise and Fall of Laplacian Physics // H istorical Studies in the Physical Sciences.
1974. V ol.4. P .8 3 -1 3 6 .
French Caricature and the French Revolution; 1 7 8 9 -1 7 9 9 / Ed. James Cuno. Los Angeles:
Grunwald Center for the Graphic Arts, W ight A rt Gallery, University o f California,
Los Angeles; Chicago: Distributed by the University o f Chicago Press, 1988.
French Revolution D ocum ents: In 2 vols. Vol. 1: 1 7 8 7 -1 7 9 2 / Ed. by J. M. Roberts; Vol. 2:
1 7 9 2 -1 7 9 5 / Edited by R .C .C o b b and J. Hardman. O xford: Blackwell, 1 9 6 6 -1 9 7 3 .

Frey M. Les transform ations du vocabulaire fran^ais a lepoque de la ЕёѵоІШіоп ( 1 7 8 9 1800). Paris: Les Presses Universitaires de France, 1925.

Geoffroy St. Flilaire E. Lettres ecrites d’Egypte a Cuvier, Jussieu, Lacepёde, Monge, Desgenettes, Redoutё jeune, Norry, etc. aux professeurs du М и зёи т et к sa famille / Recuellies et риЫіёев avec une ргё£ et des notes par E.-T. Нашу. Paris: Librairie Hachette,
1901.

Gillespie Ch. C. Science and Polity in France at the End o f the Old Regime. Princeton (N J):
Princeton University Press, 1980.

Gillispie Ch. C. Science' and Polity in T rance: The Revolutionary and Napoleonic Years.
Princeton (N J); Oxford: Princeton University Press, 2004.

Gillespie N. Natural History, Natural Theology and Social O rder: John Ray and the “New­
tonian ideology” // Journal o f the H istory o f Biology. 1987. Vol. 20, N o 1. P. 1 -4 9 .

Gingras Y. W hat did M athem atics do to Physics? / / H istory o f Science. 2001. Vol. 39, Iss. 4.
P .3 8 3 -4 1 6 .

Gmelin I.G . Flora Sibirica sive historia plantarum Sibiriae. V o l.1 -4 . Petropoli: ex typographia A cademiae scientiarum , 1 7 4 7 -1 7 6 9 .

Gmelin I.G . Serm o Academ icus de N ovorum Vegetabilium post creationen divinam
exortu. Tubingae: Literis Erhardtianis, 1749.

G odechot J. Nation, patrie, nationalisme et patriotism e en France au XV III siecle / / Annales
historiques de la Рёѵоітіоп fran^aise. 1971. T .43. P .4 8 1 -5 0 1 .

G odechot J. L La grande nation: Expan sion revolutionnaire de la France dans le monde
de 1789 к 1799: 2e ёd., entierem ent refondue. Paris: Aubier Montaigne, 1983. (Ser.:
Collection historique.)

Goldgar A. Impolite Learning: Conduct and C om m unity in the Republic o f Letters, 1 6 8 0 1750. New Haven: Yale University Press, 1995.

Goldstein Sepinwall A. The АЬЬё Gregoire and the French Revolution: The Making of
M odern Universalism. Berkeley: University o f California Press, 2005.

Gollw itzer H. Europabild und Europagedanke: Beitrage zur deutschen Geistesgeschichte
des 18. und 19. Jahrhunderts. 2., neubearb. Aufl. Miinchen: Beck, 1964.

442


ЛИТЕРАТУРА

G oodm an D. The Republic o f Letters: a Cultural H istory o f the French Enlightenment.
Ithaca: Cornell University Press, 1994.

Goupil M.y H oreau A. «La Republique na pas besoin de savants»: Legende ou realite? // La
Vie des Sciences. Com ptes rendus. [Serie generale]. 1990. T. 7, No 3. P. 2 3 1 -2 3 6 .

G randjean d e Fouchy J.-R Eloges des academ icians de l’A cadem ie Royale des Sciences,
m orts depuis Tan 1744. Paris: Brunet, 1761.

Greer D. The Incidence o f the Terror during the French Revolution: A Statistical Interpre­
tation. H arvard: H arvard University press, 1935.

Gregoire H . R apport sur les destructions oper6es par le Vandalisme et sur les moyens de le
reprimer, 14 fructidor, An II / / Gr£goire H. Oeuvres: En 1 4 1. T .2. / A vant-propos par
Albert Soboul. Nendeln, Liechtenstein: K raus-Thom son O rganization, 1977 (репринт
парижского издания 1 7 8 8 -1 8 3 2 ). P .2 3 7 -2 8 4 .

Gregoire H. Second rapport sur le Vandalism, 8 brumaire, An III, suivi du Decret de la
Convention National / / Gregoire H. Oeuvres. T. 2. P. 3 2 1 -3 3 4 .

Gregoire H. Troisieme rapport sur le Vandalisme, 24 frimaire, An III / / Gregoire H. O eu­
vres. T. 2. P .3 3 5 -3 5 6 .

Grdgoire [H.]. Rapport sur les encouragem ents et recom penses к accorder aux savants, aux
gens de letters et aux artistes // Gazette Nationale ou Le M oniteur Universel. No 19,
19 Vendemiare, Ian III [10 O ctobre 1794]; No 2 0 ,2 0 Vendemiare, Ian III [11 Octobre
1794] (перепечатка: Reimpression de lancien Moniteur, seule histoire authentique
et inalteree de la revolution fran^aise depuis la reunion des Etats-generaux jusquau
Consulat (M ai 1789 — Novembre 1799). T. 1 -3 1 . T .X X II (1 8 6 2 ). Paris: Plon Freres,
Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 -1 8 6 3 . P .1 8 1 -1 8 4 ; 1 9 1 -1 9 3 ).

Gregoire H. Rapport sur les encouragem ens, recom penses et pensions a accorder aux savans; aux gens de lettres et aux artistes. Convention N ationale-Instruction publique.
Seance du 17 Vendemiaire, l’an III de la Republique, une et indivisible. Paris:
Im primerie Nationale, Vendemiaire, l’A n III [octobre 1794].

Gregoire H. Rapport sur la necessite 8c les moyens d’aneantir le patois, 8c d universaliser
lusage de la langue fran^aise. Seance du 16 prairial, fan deuxiem e la Republique une
8c indivisible; Im prim es par ordre de la Convention nationale, et envoyes aux autorites
constituees, aux societes p op u lates, 8c a toutes les com m unes de la Republique. Paris:
De lTmpr. Nationale, 1794.

Gregoire H. B. Rapport sur l’etablissement d un Conservatoire des arts et m etiers : seance
du 8 vendemiaire, Ian 3 de la Republique une et indivisible і т р г іт ё par ordre de la
Convention nationale. Paris: Im primerie nationale, An III [1794].

Grene M., D epew D. Philosophy o f Biology: An Episodic History. Cam dridge: Cambridge
University Press, 2004.

Grenon M. Science ou vertu? L’idee de progress dans le debat sur I’instruction publique,
1 7 8 9 -1 7 9 5 / / Etudes fran<;aises. 1989. V ol.25, No 2 - 3 . P. 1 7 7 -1 9 0 .

G r ie d er J. A n g lo m an ia in F ra n ce , 1 7 4 0 - 1 7 8 9 : F act, F ictio n , and Political D iscou rse.
G eneve: L ib rairie D roz, 1985. (Ser.: H istoire des idees et critiq u e litteraire;
N o 2 3 0 .)

Griffet P. Traite de la Connaissance des H om m es, Tome II des Memoires pour servir a
l’Histoire de Louis, Dauphin de France, m ort a Fontainbleau le 20 decem bre mil sept
cent soixante-cinq. Paris: P. G. Simon [etc.], 1777.

443


ЛИТЕРАТУРА

G rim aux Ed. Lavoisier, 1 7 4 3 -1 7 9 4 : d’apres sa correspondance, ses manuscrits, ses papiers
de famille et d’autres docum ents inedits. Paris: F. Alcan, 1888.

G rim aux Ёсі. Lavoisier: 1 7 4 3 -1 7 9 4 , d’apr£s sa correspondance, ses manuscrits, ses papiers
de famille et d’autres docum ents inedits: 2nd ed. avec dix gravures hors texte en tailledouce et en typographic. Paris: Felix Alcan, 1896 (I: Genealogies; II: M adame Lavoi­
sier; III: Bibliographic; IV: Les biographies de Lavoisier et les jugements portes sur son
oeuvre; V: Les portraits de Lavoisier; VI: Les habitations de Lavoisier; VII: La creation
des «Annales de chim ie»; VIII: «La republique na pas besoin de savants»; IX: Un livret
du Salon de 1785).

Grison E. Letonnant parcours du republicain J. H. Hassenfratz (1 7 5 5 -1 8 2 7 ): Du Faubourg
M onm artre au C orps des Mines / РгёГасе de Thierry de Montbrial. Paris: Presses de
ГЁсоІе des Mines, 1996. (Ser.: Histoire et societ£s.)

Guettard J.-E. Atlas et description mineralogiques de la France. Paris: chez Didot, Desnos,
Alexandre Jom bert jeune, 1780.

G uilhaum ou /. La langue politique et la Involution fran^aise: De levenement a la raison
linguistique. Paris: Meridiens Klincksieck, 1989. (Collection: Librairie du bicentenaire
de la Revolution fran^aise.)

G uillaum e J. Etudes revolutionnaires: En 2 t. Paris: Stock, 1 9 0 8 -1 9 0 9 . (Ser.: Bibliotheque
historique; nos. 2 ,4 .)

G u iom ar J.-Y. Е ^ ё о ^ і е nationale: Nation, Representation, Ргоргіёіё. Paris: Editions
Cham p libre, 1974.

H ahn R. The A natom y o f a Scientific Institution: The Paris Academ y o f Sciences, 1 6 6 6 1803. Berkely: University o f California Press, 1971.

H ahn R. Scientific Research as an O ccupation in Eighteenth-Century Paris / / Minerva:
Review o f Science, Learning and Policy. 1975. Vol. 13. P. 5 0 1 -5 1 3 .

H ahn R. Le role de Laplace а ГЁсоІе Polytechnique / / La form ation polytechnicienne,
1 7 9 4 -1 9 9 4 / Sous la direction de Bruno Belhoste, Am y Dahan Dalmedico, Antoine
Picon. Paris: D unod, 1994. P .4 5 -5 8 .

H ales S. Vegetable Staticks: or, An A ccount of Some Statical Experim ents on the Sap in
Vegetables: being an Essay towards a Natural H istory o f Vegetation. Also, a specimen
o f an attem pt to analyse the Air by a great variety o f chym io-statical experiments,
which was read at several Meetings before the Royal Society. London: W. 8c J. Innys,
1727.

Hall R. H. Professionalization and Bureaucratization // A m erican Sociological Review.
1968. February. V ol.23, No 1. P .9 2 -1 0 4 .

H aller A., von. Elem enta physiologiae corporis humani. Vol. 1 -5 . Lausannae: Sumptibus
M arci-M ichael Bousquet et Sociorum , 1 7 5 7 -1 7 6 3 ; Vol. 6 - 8 . Bernae: Sumptibus Soci­
etatis Typographicae, 1 7 6 4 -1 7 6 6 .

Hamy E. T. Les derniers jours du Jardin du Roi et la fondation du М ^ ё и т d’ Histoire Naturelle // Centenaire de la Fondation du М ивёит d’ Histoire Naturelle: 10 juin 1793—
10 juin 1893. Volume co m n ^ m o ra tif риЬІіё par les professeurs du М ивёит. Paris:
М и зёи т d’ Histoire Naturelle, Іт р г іт ё г іе Nationale, 1893. P 3 -1 6 2 .

H am y E. T. La mission d’Etienne Geoffroy St. Hilaire en Espagne et en Portugal, 1808:
histoire et d ocum ents // Nouvelles Archives du М и$ёит national d’Histoire Naturelle.
4 -t Ser.y 1908. T. 10. P .1 -6 8 .

444


ЛИТЕРАТУРА

H arris S. Networks o f Travel, Correspondence, and Exchange // The Cam bridge H istory of
Science. Vol. 3: Early M odern Science / Edited by Katharine Park and Lorraine Daston.
Cambridge: Cam bridge University Press, 2006. (Ser.: Cam bridge H istory o f Science.)
P .3 4 1 -3 6 2 .

H arten E. Museen und M useumsprojekte der Franzosischen Revolution: ein Beitrag zur
Entstehungsgeschichte einer Institution. Munster: Lit, [1989].

Harten E. Museen und M useumsprojekte der Franzosischen Revolution: ein Beitrag zur
Entstehungsgeschichte einer Institution. Munster: Lit, [1989]. S. 1 8 5 -1 8 7 .

Hastings A. The Construction o f N ationhood: Ethnicity, Religion, and Nationalism. C am ­
bridge; New York: Cam bridge University Press, 1997. (Ser.: The Wiles Lectures Given
at the Queen's University o f Belfast.)

[Hatcheson F ] An Inquiry into the Original o f our Ideas o f Beauty and Virtue. London:
printed by J. Darby, for Will, and John Smith in Dublin; and sold by W and J. Innys,
J. O sborn and T. Longm an, and S. Chandler, 1725.

H eilbron /. L Introductory Essay / / The Quantifying Spirit in the Eighteenth Century / Ed.
by Tore Frangsmyr, J. L. Heilbron, and Robin E. Rider. Berkeley: University o f Califor­
nia Press, 1990. (Uppsala Studies in H istory o f Science; 7.) P. 1 -2 3 .

H eilbron J. L The M easure o f Enlightenment // The Quantifying Spirit in the Eighteenth
Century / Ed. by Tore Frangsmyr, J. L. Heilbron, and Robin E. Rider. Berkeley: Univer­
sity o f California Press, 1990. (Uppsala Studies in H istory o f Science; 7.) P. 2 0 7 -2 4 2 .

H eller /. L. Studies in Linnean M ethod and N om enclature // M arburger Schriften zur Medizingeschichte. Bd 7. Frankfurt am Main: P. Land, 1983.

Hennin M. Histoire numismatique de la Revolution Fran^aise: En 2 t. Paris: J. S. Merlin,
1826.

H em arginquer /.-/. Un manuel de la Ferm e generale (com pte rendu de la livre: Georges
T. Matthews. The Royal G eneral Farms in Eighteenth Century) // Annales. Econom ies,
Societes, Civilisations. 1962. Vol. 17, No 4. P .8 1 5 -8 1 7 .

H erault d e Sechelles M .-J. Theorie de lambition et autres essais / [Presente par] Gerard
G ^ g a n . Paris: Editions Ramsay, 1978.

Н еѵгё J.M . Theodore Olivier (1 7 9 3 -1 8 5 3 ) / / Distinguished Figures in M echanism and
M achine Science: Their Contributions and Legacies. Pt 1 / Ed. by M arco Ceccarelli.
Dordrecht: Springer, 2007. (Ser.: H istory o f M echanism and M achine Science; 1.)
P .2 9 5 -3 1 8 .
Histiore de ce qui sest passe relativement au prix propose sur la form ation du Salpetre.
Extrait des Registres de la Com m ission nom m ee par l’A cadem ie des Sciences pour le
Prix ргорозё sur la form ation du Salpetre // M emoires de M athematique et de Phisique, presentes a TAcademie Royale des Sciences, par divers Savans, et lus dans ses
A ssem b les, 1786. T .X I: Contenant le Recueil des M emoires sur la Form ation et la
Fabrication du Salpetre. P. 1 -5 .
Histoire de la RёpuЫique des Lettres et Arts en France. Аппёе 1779. Amsterdam ; et
se trouve a Paris: Chez Quillau Гаіпё, rue Christine; La veuve Duchesne, rue SainJacques, 1780.

H om e R. The Royal Society and the Empire: The Colonial and Com m onw ealth Followship.
Pt I: 1 7 3 1 -1 8 4 7 // Notes and Records o f the Royal Society o f London. 2002. Vol. 56,
No 3. P .3 0 7 -3 3 2 .

445


ЛИТЕРАТУРА

H um boldt А., von. Tableaux de la Nature, ou Considerations sur les Deserts, sur la
Physionomie des Vegetaux, et sur les Cataractes de l’Orenoque: En 2 t. / Traduits de
l’AHemand par J. В. B. Eyries. Paris: F. Schoell, 1808 (Ite Aufl.: Ansichten der Natur mit
wissenschaftlichen Erlauterungen. Bd 1. Tubingen: J.G . Cotta, 1808).

H um e D. Essays, M oral, Political, and Literary / Edited and with a foreword, notes, and
glossary by Eugene F. Miller; with an apparatus o f variant readings from the 1889 edi­
tion by T. H. Green and T. H. Grose. Indianapolis: Liberty Classics, 1985.

Hunt L A . Politics, Culture, and Class in the French Revolution: 20th anniversary edition.
Berkley: University o f California Press, 2004.

Idzerda S.J. Iconoclasm during the French Revolution / / A m erican Historical Review
1954. V ol.60, No 1. P .1 3 -2 6 .

Israel W. Dark stars: the evolution o f an idea // Three hundred years o f gravitation / Edited
by S.W. Hawking and W. Israel. Cam bridge: Cam bridge University Press, 1987.

Jacquot J. Le Naturaliste Sir Hans Sloane (1 6 6 0 -1 7 5 3 ) et les echanges scientifiques entre la France te lAngleterre. Paris: Palais de la Decouverte, Universite de Paris, 1953
(Conference faite au Palais de la Decouverte le 7 Novembre, 1953).

Jahn I. Grundziige Biologiegeschichte. Jena: Gustav Fischer Verlag, 1990.
Jau m e L. Le discours jacobin et la dem ocratic. Paris: Fayard, 1989.
Johnson S. The H istory o f Rasselas, Prince o f Abissinia. London: Oxford University press,
1968.

Jones K. G. The Life and Death o f President de Saron, A stronom er and Victim o f Terror
/ / Journal o f the British Astronom ical Association. 1968. V ol.78, No 2. P. 1 1 0 -1 1 5 .
Journal et m em oires du marquis d’Argenson; publies pour la premiere fois dapres les
m anuscrits autographes de la bibliotheque du Louvre pour la Societe de Thistoire de la
France, par E. J. B. Rathery: En 9 1. Paris: M -m e V-e J. Renouard, 1 8 5 9 -1 8 6 7 .
Jugement rendu par le Tribunal crim inel revolutionnaire etabli au Palais, к Paris, par la loi
du 10 m ars 1793, pour juger sans appel les conspirateurs, qui condam ne Jean-Sylvain
Bailly, ci-devant m aire de Paris, к la peine de m ort sur la place de lesplanade du Champ
de Mars, qui se trouve entre lautel de la patrie et les rives de la Seine; ordonne que le
drapeau rouge, trouve a la municipalite, sera attache a la voiture de lexecuteur et brule
avant lexecution (2 0 brum aire, Ian deuxieme de la Republique francaisc [10 novembre
179 3 ]). [Paris]: Impr. de Clem ent, [s.d.].

Jussieu

A.-L.y de. Exam en de la famille des Renoncules //

Histoire et M emoire de l’A cademie

Royal des Sciences (1 7 7 3 ), 1777. P. 2 1 4 -2 4 0 .

Jussieu A. L., de. Exposition d’un nouvel O rdre des Plantes, adopte dans les dem onstrations
du Jardin royal / / M emoires de l’A cadem ie Royale des Sciences de Paris, Annee 1774
(1 7 7 8 ). P .1 7 5 -1 9 7 .
Jussieu A .L ., de. G enera Plantarum , secundum ordines naturales disposita juxta
m ethodum in H orto Regio Parisiensi exaratam . Paris, 1789 (http://www.newadvent.
org /cath en /08569a.h tm ).

Jussieu A. L de. G enera plantarum secundum ordines naturales disposita, juxta m ethodum
in H orto Regio Parisiensi exaratum . ParisiiApud viduam Herissant, typographum , via
nova В. M. sub signo C rucis Aureae et ТЬёорЫІит Barrois, ad ripam Augustinianorum,
1789 (репринт: with an introd. by Frans A. Stafleu. W einheim , J. C ram er; New York,
Stechert-H afner Service Agency, 1964).

446


ЛИТЕРАТУРА

K afrer F. Les Encyclopedistes et la Terreur // Revue cfHistoire M oderne et Contem poraine.
1967. T. 14, No 3. P. 2 8 4 -2 9 5 .

[Kant /.] Allgemeine Naturgeschichte und Theorie des Himmels: oder, Versuch von der
Verfassung und dem m echanischen Ursprunge des ganzen Weltgebaudes nach Newtonischen Grundsatzen abgehandelt. Konigsberg: bey Johann Friederich Petersen,
1755. (Книга была издана анонимно с посвящением королю Пруссии Фридриху
Великому).

Keitner Ch. National Self-Determination in Historical Perspective: The Legacy o f the
French Revolution for Todays Debates // The International Studies Review. 2001.
V ol.2, Iss.3. P .3 -2 6 .

Keitner Ch. I. R. The Paradoxes o f Nationalism: The French Revolution and its Meaning
for Contem porary Nation Building. Albany (N Y ): State University o f New York Press,
2007.

Kelly G.A. Bailly and the Cham p de Mars Massacre // Journal o f M odern History. 1980.
V ol.52, No 1. P. D 1 0 2 1 -D 1 0 4 6 .

Kersaint G. Fourcroy a-t-il fait des dem arches pour sauver Lavoisier ? // Revue generale des
Sciences pures et appliquees, 1958. T. 65. P. 2 7 -3 1 .

Kersaint G. Lavoisier, Fourcroy et le scrutiny epuratoire du Lycee de la rue de Valois / / Bull,
de la Societ6 Chim ique de France, 1958. T. 27, fasc.2. P. 2 5 9 -2 6 0 .

Kersaint G. Antoine Francois de Fourcroy (1 7 5 5 -1 8 0 9 ): sa vie et son oeuvre. Paris: Edi­
tions du M useum, 1966. (Ser.: M emoires du Museum national dTiistorie naturelle. T. 2:
Sciences physico-chimiques; Nouv. ser.: Ser. D.)

Kessen W. Rousseaus Children // Daedalus. 1978. Vol. 107, No 3: Rousseau for O ur Time.
P .1 5 5 -1 6 6 .

Kim M i Gyung. Affinity, that Elusive Dream: A Genealogy o f the Chem ical Revolution.
Cam bridge (M ass.): M IT Press, 2003.

Kingston R. A not so Pacific Voyage: The «Floating Laboratory» o f Nicolas Baudin / / E n ­
deavour. 2007. Vol. 31, No 4. P. 1 4 5 -1 5 1 .

Kirchstein M. Klopstocks Deutsche Gelehrtenrepublik. Berlin und Leipzig: Walter de
G ruyter 8c со., 1928.

Klopstock F.-G. Die deutsche Gelehrtenrepublik: ihre Einrichtung, ihre Geseze, Geschichte
des lezten Landtags, auf Befehl der Alderm anner durch Salogast und W lem ar. H am ­
burg: J. J. C. Bode, 1774.

Kolchinsky E. I. The Role o f the Eighteenth Century Russian Expeditions in the Develop­
ment o f Natural H istory // Proceedings o f the California Academ ia o f Sciences. 2004.
Vol. 55. Suppi. II. P .1 0 6 -1 1 6 .

Kolchinsky E. I. Zu den deutshen Vorlaufern von Charles Darwin: Die Quellen des Transformismus in der russischen Biologie // Hrsg. von I. Kastner 8c R. Pfrepper. Deutsche
in Zarenreich und Russen in Deutschland: Naturforscher, Gelehrte, Artze und W issenschaftler in 18. und 19. Jahrhundert, Aachen: Shachen Verlag, 2005. S. 2 7 3 -2 8 6 .

L a Сёрёсіе , le com te de. Le р о ё ^ и е de la musique. En 2 tt. Paris: Impr. de Monsieur, 1785.
L a Cepdde B .-G .-E .de la Ville sur Illon, de. Vues sur lenseignem ent public: En 2 t. Paris:
chez Desenne, 1790.

Lacour-G ayet G. Bonaparte, m em bre de lTnstitut. Avec seize illustrations hors texte. (U n
Chapitre du centenaire de Napoleon.) Paris: Gauthier-Villars et cie, 1921.

447


ЛИТЕРАТУРА

Lacretelle Р Secret et M ahheurs la Reine Hortense. Paris: Librairie Hachette, 1936.
La Croix D em etrius M ac Encroe, dit de. Connubia florum. Latino carm ine dem onstrata:
cum interpretatione Gallica D ******* [т.е. P.Trant]. Parisiis: ex typ. Theobustea, 1728
(фр. пер. этой поэмы о размножении растений переиздавался в 1749 и 1791 гг.).

Lagrange /. L. M echanique analytique. Paris: Chez la Veuve Desaint, 1788.
Lagrange J.L . CEuvres / Publiees par les soins de m. J.-A .Serret, sous les auspices de son
Excellence le M inistre de l’lnstruction Publique: En 1 4 1. Paris: Gauthier-Villars, 1 8 6 7 1892.

La H arpe J.-E, de. De la guerre declaree par nos derniers tyrans, a la raison, к la m orale,
aux lettres et aux arts. Discours prononce & lbuverture de Ьусёе republicain, le 31
decem bre 1794. Paris: Chez Migneret, imprimeur, 1796.

L akan al /. Discours sur leducation nationale / / Archives Nationales, archives ргіѵёе, 333
(n .d .).

L akan al /. Rapport sur le Ьусёе des A rts // Journal du Ьусёе des A rts (4 vendёmiaire An
IV [26 сентября 1795]).

L akan al /. Rapport fait au Conseil des Cinq-Cents, 23 messidor, Ian 4 (11 Juillet 1796)
/ / Archives Nationales. Paris, A D /V III/29. Piece 11.

L a k an al /. Ехрозё som m aire des traveax de Joseph Lakanal ex-m em bre de la Convention
Nationale et du Conseil des Cinq-Cents: pour sauver, durant la R6volution, les
Sciences, les Lettres, et ceux qui les honoroient par leurs travaux. Paris: Typographic
de Firm in Didot fibres, 1838.

L alan de /. /. Discours // Histoire de rAcad6mie royale des Sciences et Belles-Lettres, Аппёе
1750. Berlin, 1752. P .1 -2 5 .

Lalan de /. /. N otice sur la vie et les ouvrages de Lavoisier / / Magasin Encyclop6dique. 1795.
T .V -V I.P . 1 7 4 -1 8 8 .

L alan de /., de. Supplements pour le Dictionnaire des A tlttes anciens et m oderns par Магёchal, Sylvain. Paris: Chez Grabit, libraire, rue du C o q -Нопогё. No 133. An VIII [ 1800].

Landes D. S. Revolution in Tim e: Clocks and the Making o f the M odern World. London:
Viking, 2000.

Langins /. Sur TEnseignement et les Exam ens к ГЁсоІе polytechnique sous le D irectoire: a
propos d u n e lettre i n d it e de Laplace / / Revue Histoire des Sciences. 1987. T .40, No 2.
P. 1 4 5 -1 7 7 .

Langins /. The Ёсоіе Polytechnique and the French Revolution: Merit, Militarization, and
M athem atics / / LLULL. 1990. Vol. 13. P. 9 1 -1 0 5 .

L am arck J.-B. Flora fran^oise, ou description succinte de toutes les plantes qui croissent
naturellem ent en France. Dispos6e selon une nouvelle nr^thode d analyse a laquelle on
a joint la citation de leurs vertus les moins ёquivoques en ntedecine, et de leur utilite
dans les arts. Paris: Im primerie Royale, 1779.

Lam arck J.-B.-P.-A .de M onet , chevalier de. Sur letude des rapports naturells / / Journal
d’Histoire Naturelle, rёdigё par MM . Lam arck, Bruguiere, Olivier, Haiiy et Pelletier.
1792. T .l . P .3 6 1 -3 7 1 .

L am arck h-B . Philosophic zooloquqie, ou Exposiyion des consёderations relatives a lh istoire naturelle des anim aux. Paris: Denty, 1809.

Lam arck /. B. P. A., de M onet le Chevalier de. Encyclop6die Mёthodique. Botanique: En
13 t. Paris: Chez Panckoucke, 1 7 8 3 -1 8 1 7 .

448


ЛИТЕРАТУРА

La societe des Jacobins: recueil de docum ents pour fhistoire du Club des jacobins de Paris:
En 6 t. / Ed. F.-A.Aulard. Paris: Librairie Jouaust, 1 8 8 9 -1 8 9 7 . (Collection de d ocu ­
ments relatifs a Fhistoire de Paris pendant la Revolution franchise.)

L aplace P.-S. M emoire sur la theorie de lanneau de Saturne / / M emoires de TAcademie
Royale des Sciences de Paris, Annee 1787, 1789. P. 2 4 9 -2 6 7 .

Laplace P.S. Exposition du Systeme du Monde. [Ire ed.]

En 2 t. Paris: Im primerie du

Cercle-Social, Гап IV de la Republique fran^aise [1796]. (T. I. Livre 1: Des mouvemens
apparens des corps celestes; Livre 2: Des m ouvem ens reels des corps celestes; Livre 3:
Des lois du m ouvem ent; T. II. Livre 4: De la theorie de la pesanteur universelle; Livre
5: Precis de Fhistoire de Fastronomie).

Laplace P.S. Exposition de systeme du monde: 2nd ed. En 2 t. in 1. Paris: De Flm prim erie
de Crapelet for J. В. M. Duprat, an V11 [ 1799].

Laplace P.S. Exposition du Systeme du Monde: 3m e ed., revue et augmentee par lauteur.
En 2 t. in 1. Paris: Chez Courcier, 1808.

L aplace P. S. Exposition du Systeme du Monde: 4em e ed., revue et а ^ т е т ё е par FAuteur.
Paris: M m e Ve Courcier, 1813.

Laplace P.S. Exposition du Systeme du Monde: 5em e ed., revue et augm entee par FAuteur.
En 2 t. Paris: Bachelier, 1824.

Laplace P.S. Exposition du Systeme du Monde: 6m e ёdition. En 2 t in 1. Paris: Bache­
lier, 1835 ; см. также: D e la P lace P.S. Exposition du 5у5Іёте du Monde: б ё т е ёd.>
garantie conform e к celle de Paris. Bruxelles: Chez P.-M. de V room , H .Tarlier, [1835?]
( А ^ т е п і ё е d u n e Notice sure la vie et les ouvrages de FAuteur et des Discours
ргопопсёв sur sa tombe, le 7 M ars 1827, par M. Poisson, M. Boit, et M. Le com te
Daru).

L aplace P.S. Тгакё de Mёcanique Сёіевіе: En 5 1. Paris: Chez J.B .M .D u p rat (t. 1 - 3 ), Chez
Courcier (t. 4 ), Bachelier (t. 5), 1 7 9 8 -1 8 2 5 . [T. 1. (an VII [1 7 9 8 ]), livre 1: Des lois
gёnёгales de Fequilibre et du m ouvem ent; livre 2: De la loi de la pesanteur universelle,
et du m ouvement des centres de g r a v ^ des corps с ё ^ е в ; T. II (an VII [1 7 9 8 ]), livre
3: De la figure des corps celestes; livre 4: Des oscillations de la m er et de latm osph^re;
livre 5: Des mouvemens des corps сё1е5іе8, autour de leurs propres centres de g r a v ^ ;
T. Ill (an X I - 1802), livre 6: ТЬёогіе des m ouvem ens p la ^ ta ire s ; livre 7: ТЬёогіе de la
lune. Supptement au Hie volume р гаеп іё au Bureau des longitudes, le 17 aout 1808;
T. IV (an X I I I - 1805), livre 8; ТЬёогіе des satellites de Jupiter, de Saturne et d’Uranus;
livre 9: ТЬёогіе des com etes; livre 10: Sur differens points relatifs au systeme du monde;
Supptement au lOe livre: Sur faction capillaire. Supptement a la tlteorie de faction
capillaire; T. V (1 8 2 5 ): Notice historique des travaux des gёom ёtres sur la m icanique

celeste, et nouvelles recherches sur le syst£me du monde, livre 11: De la figure et de la
rotation de la terre; [Mars 1823] livre 12: De lattraction et de la repulsion des sphfcres,
et des lois de lequilibre et du m ouvem ent des fluides ё1а5^и е8, Avril 1823: livre 13:
Des oscillations des fluides qui recouvrent les p la n te s, Еёѵгіег 1824; livre 14: Des
mouvemens des corps с ё ^ е в autour de leur centre de g ra v te , Juillet 1824; livre 15:
Du m ouvement des planetes et des com etes, О ёсетЬге 1824; livre 16: Du m ouvement
des satellites, Aout 1825. Supptement au 5e volume. 1827].

Las Cases E.-A.-D. М ёто гіаі de Sainte-Нёіёпе: En 2 t. / Texte ёІаЫі avec introduction,
bibliographie et notes, par Andre Fugier. Paris: Editions G am ier fibres, 1961.

449


ЛИТЕРАТУРА

Launay L A. A., de. Un grand Frangais. Monge, fondateur de ГЁсоІе Polytechnique. Paris:
£d . P. Roger, 1933.

Lavater ).C . Physiognomische Fragmente, zur Beforderung der Menschenkenntnifi und
Menschenliebe: 4 Bde. Leipzig; W interthur: Bey Weidmanns Erben und Reich, und
Heinrich Steiner und Compagnie, 1 7 7 5 -1 7 7 8 ; фр. пер.: Essai sur la physiognomic: de­
stine a faire connatre Thomme &&le faire aimer: En 3 1. La Haye: Karnebeek, 17 8 1 -1 7 8 6 .

Lavoisier A. L. Resultats extraits d u n ouvrage intitule: De la richesse territoriale du Royaume de France, ouvrage dont la redaction nest point encore achevee, remis au Com ite
de Tlmposition. Paris: Impr. Nationale, 1791.

Lavoisier A. L. Oeuvres: En 6 t. / Publiees par les soins de Son Excellence le Ministre de
Tlnstruction Publique et des Cultes. [Ed. par J.-B. Dum as, E. G rim aux et F.-A. Fouq ^ ] . Paris: Im primerie Imperiale, 1 8 6 2 -1 8 9 3 . T. 1: Traite elementaire de chimie;
Opuscules physiques et chimiques (1 8 6 4 ); T .2: M emoires de chem ie et de physique
(1 8 6 2 ); T. 3: M emoires et rapports sur divers sujets de chim ie et de physique pures: ou
appliquees a Thistoire naturelle generale et a l’hygi£ne publique (1 8 6 5 ); T .4: Memoires
et rapports sur divers sujets de chim ie et de physique pures ou appliquees a l’histoire
naturelle, a ladm inistration et к l’hygiene publique. Pieces relatives a l’histoire (1 8 6 8 );
T. 5: M emoires de geologie et de mineralogie. Notes et m em oires divers de chimie.
M emoires scientifiques et administratifs sur la production du saltpetre et sur la ^ g ie
des poudres (1 8 9 2 ); T .6: Rapports к l’A cademie, notes et rapports divers. Econom ic
politique, agriculture et finances. Com m ission des Poids et Mesures (1 8 9 3 ); в X X в.
Был издан дополнительный том — Т. 7: C orrespondance, recueillie et annotee par
Rene Fric. / Publie sous le patronage de l’A cadem ie des sciences et avec le concours
de l’U N ESCO ; preface de Louis de Broglie. Fasc. 1: 1 7 6 3 -1 7 6 9 ; Fasc. 2: 1 7 7 0 -1 7 7 5 ;
Fasc. 3: 1 7 6 3 -Ц 7 8 3 ]. Paris: Editions Albin Michel, 1 9 5 5 -1 9 5 7 -1 9 6 4 .

Lavoisier A. L. Oeuvres: correspondance, publiee sous les auspices du Com ite Lavoisier de
lA cadem ie des Sciences. / Avant-propos de Alain H oreau; introduction de Michelle
Goupil. Fasc. 4: 1 7 8 4 -1 7 8 6 . Paris: Belin, 1986.

Lavoisier A. L. Oeuvres: correspondance, publie sous les auspices de Com ite Lavoisier de
LAcadem ie des Sciences / Avant-propos de Henri Kagan; edition dirigie par Michelle
Goupil. Fasc. 5 :1 7 8 7 - 1 7 8 8 . Paris: Academie des sciences, 1993.

Lavoisier A. L Oeuvres: correspondance, publie sous les auspices de Com ite Lavoisier de
LAcademie des Sciences / Avant-propos de Henri Kagan; edition dirigie par Patrice
Bret. Fasc. 6: 1 7 8 9 -1 7 9 1 . Paris: Academie des sciences, 1997.
Lazare C arnot: revolution et mathematique: En 2 t. / Introduction de Jean-Paul Charnay.
Paris: LH erne, 1 9 8 4 -1 9 8 5 .
Le Decade philosophique, politique et litteraire. 1794. T. 1.

Lefebvre G. La Grande Peur de 1789 ( suivi de «Les foules revolutionnaires»). Paris: A. C o ­
lin, 1988.

Lefevre W. Natural o r Artifical Systems? The Eighteen-Centure Controversy on Classifi­
cation o f Animals and Its Philosophical Problems / / Between Leibniz, Newton and
Kant. Philosophy and Science / Ed. W. Lefevre. D ordrecht; Boston: Kluwer Academ ic
Publishers, 2 001. P. 1 9 1 -2 0 9 .

Leibniz G. W. Plan zu einer deutschliebbenden Genossenschaft / / Leibniz G. W. Oeuvres:
En 7 t. T. 7: Leibniz et les academies; Leibniz et Pierre Le G rand / Ed. by Louis A lex­

450


ЛИТЕРАТУРА

andre Foucher de Careil. Hildesheim; New York: G eorg Olms, 1969 [репринт: Paris:
Firm in-D idot, 1 8 6 1 -1 8 7 5 ]. P .3 9 0 -3 9 9 .

Leibniz G. W. Academie von Sachen // Leibniz G. W. Oeuvres: En 7 1. / Ed. by Louis Alex­
andre Foucher de Careil. Hildesheim; New York: Georg Olms, 1969 [репринт: Paris:
Firm in-D idot, 1 8 6 1 -1 8 7 5 ]. T .7: Leibniz et les academ ies; Leibniz et Pierre Le Grand.
P .2 2 0 -2 3 4 .

Leibniz G. W. Bedencken von Aufrichtung einer A cadem ie oder Societat in Teutschland
zu aufnehmen der Kiinste und W issenschaften // Leibniz G. W. Oeuvres: En 7 t. / Ed.
by Louis Alexandre Foucher de Careil. Hildesheim; New York: G eorg Olms, 1969
[репринт: Paris: Firm in-D idot, 1 8 6 1 -1 8 7 5 ]. T .7: Leibniz et les academies; Leibniz et
Pierre Le Grand. P. 6 4 -8 5 .

Lescure M .M athurin [E A .], de. C orrespondance secrete inedite sur Louis XV I, Marie
Antoinette, la C o u r et la Ville de 1777 a 1792 / Publiee dapres les m anuscrits de la
Bibliotheque imperiale de Saint-Petersbourg; avec une preface, des notes, et un index
аІрІіаЬё^ие par M .d e Lescure: En 2 t. Paris: Henri Plon, 1866.

Lesser F.Ch. Insecto-theologia, oder: Vernufft- und schrifftmassiger versuch, wie ein
mensch durch aufmercksame betrachtung derer sonst wenig geachteten insecten zu
lebendiger erkanntniss und bewunderung der allm acht, weissheit, der giite und gerechtigkeit des grossen Gottes gelangen konne. Frankfurt; Leipzig: Verlegts Michael
Blochberger, 1738.

Lesser E Ch. Testaceo-theologia: oder: Griindlicher Beweis des Daseyns und der vollkom mnesten Eigenschaften eines gottlichen W esens, aus naturlicher und geistlicher
Betrachtung der Schnecken und Muscheln. Leipzig: Blochberger, 1744.

Letouzey Y. Le Jardin des plantes a la croisee des chem ins avec Andre Thouin (1 7 4 7 -1 8 2 4 ).
Paris: Editions du M useum, 1989.

VHdpital G.-F.-A. Analyse des infiniment petits: pour l’intelligence des lignes courbes.
Paris: De lTmprimerie royale, 1696.

Lindem ann M. Love for Hire: The Regulation o f the W et-N ursing Business in EighteenthCentury Hamburg // Journal o f Family History. 1981. V ol.6. P .3 7 9 -3 9 5 .

Lindroth S.H. Kungliga Svenska Vetenskapsakademiens historia 1 7 3 9 -1 8 1 8 : In 2 vols.
Stockholm: [Almqvist & Wiksell], 1967.

Linnaei C. Anim alium specierum in classes, ordines, genera, species m ethodica dispositio,
additis characteribus, differntiis atque synonymis, accom odata as Systema naturae &
in formam enchyridii redacta, secundum decim an Holm ensem editionem. Lugduni
Batavorum: apud Theodorum Haak, 1759.

Linnaei C. Species plantarum exhibentes plantas rite cognitas, ad genera relatas, cum dif­
ferentiis specificis, nominibus trivialibus, synonimis selectis, locis natalibus, secun­
dum systema sexuale digestas: In 2 t. Holmiae: L. Salvii, 1753.
LTnstitut de France: Lois, statutes et reglements concernant les anciennes academ ies et
lTnstitut de 1635 a 1889 / Ed. L. Aucoc. Paris: Im primerie Nationale, 1889.

Lovejoy A. O. Nature as an Aesthetic N orm / / Lovejoy A. О. Essays in the history o f ideas.
New York: C apricorn Books, [Published for the H istory o f Ideas Club o f the Johns
Hopkins University], 1960. P .6 9 -7 7 . (Series: A Putnam Capricorn book; Cap. 23.)

Loveland /. A nother Daubenton, another Histoire naturelle 11 Journal o f the H istory o f
Biology. 2 006. V ol.39, No 3. P .4 5 7 -4 9 1 .

451


ЛИТЕРАТУРА

M aindron E. Les Fondations de prix a TAcademie des Sciences. Paris: G authier-Villars,
1881.

M aindron E . HAcademie des Sciences. Histoire de 1 7 \х ^ ё т іе — Foundation de lTnstitut
National — Bonaparte mem bre de lTnstitut National. Paris: Alcan, 1888.

[M anson] Exam en impartial du Siege d e Calais^ р о е т е dramatique de M. de Belloy. Calais,
1765.

M aniquis R.M . The Puzzling M imosa: Sensitivity and Plant Symbols in Romanticism
/ / Studies in Rom anticism , 1969. V ol.8, No 3. P. 1 2 9 -1 5 5 ;

M anuel E. B. Etude de la Nature en general et de I ‘hom m e en particulier, consideree dans
ses rapports avec Г instruction publique. Paris, 1793.
M arat J. P. D ecouvertes de M. Marat, (docteur en medecine & n ^d ecin des gardes-ducorps de M onseigneur le com te d’A rtois). Sur la lumiere; constatees par une suite
dexperiences nouvelles. Londres et se trouve a Paris, chez Jom bert, fils am e, 1780.

M arat J. P. Recherches physiques sur le feu. Paris: Chez C. A. Jom bert, fils aine, 1780.
M arat J. P. Recherches physiques sur lelectricite. Paris: De Г іт р гіт е гіе de Clousier [ ...] ,
chez Nyon, Гаіпё [ ...] , Nyon, le cadet [ ...] , Belin [ ...] , et au bureau du Journal de phy­
sique [ ...] , 1782.

M arat J. P. Les Charlatans m odernes, ou lettres sur le Charlatanism e Acad6mique, риЫіёев
par M. M arat, Га ті du peuple. Paris: de Г іт р гіт е гіе de M arat, 1791.

M arat f.-P. La Correspondance / Recueillie et аппоіёе par Charles Vellay. Paris: Librairie
C harpentier et Fasquelle, 1908. (Бёг.: L’Elite de la Рёѵоіиііоп.)
Marat hom m e de science? / Sous la direction de J. Bernard, J.-F. Lemaire, J.-P. Poirier.
Contributions au colloque «Lbeuvre scientifique de Jean-Paul M arat» tenu le 25 mai
1993 a la Fondation M ona Bism arck к Paris. (Collection Les Em pecheurs de Penser en
Rond.) Paris: Laboratoire Delagrange / Syntl^labo, 1993.

M argerisom

K.

P.-Z. Roederer:

political thought and practice during the French

Revolution. Philadelphia: A m erican Philosophical Society, 1983. (Sen: Transactions o f
the A m erican Philosophical Society. New Series.) 1983. Vol. 73, Pt 1.

M artin C.-P. Description et vente curieuse des anim aux feroces m£les et femelles, de
la iT^nagerie du cabinet d’histoire naturelle des ci-devant Jacobins, les cris et les
hurlem ens de chaque betes [sic], et leur utilite. Paris: Grapignac, (1794?).

M ascheroni L La geom etria del compasso. Pavia: Eredi di Pietro Galeazzi, 1797 (фр.
пер. вышел в 1798 г.: С ё о тё ігіе du com pas / Par L. M ascheroni; ouvrage traduit de
l’italien par A.M. Carette. Paris: Chez Duprat, Libraire pour les M atf^m atiques, Quai
des Augustins, An VI [1 7 9 8]).

M athiez A. La mobilisation des savants en Гап II / / Revue de Paris. 1917. T.XXIV . P. 5 2 4 565.

M athon d e La Corn Ch.-J. Discours sur les meilleurs moyens de faire naitre et dencourager
le patriotism e dans une m onarchic. Paris: Cuchet, 1788. (Ser.: French revolutionary
pamphlets; 3892.)

M auduyt P-J.-CL O rnitologie 11 Daubenton L .-J.-M ., Mauduyt P.-J.-Cl., Olivier, G. A., Latreille P. A. Histoire Naturelle des Anim aux: En 10 t. T .I. 2 ё т е partie. ( E n c y c k ^ d i e
n ^th odiqu e, ou par ordre de m a ^ r e s . Par une Босіёіё de gens-de-lettres, de savans,et
d’artistes: En 190 t.). Paris: Chez Panckoucke; Liёge: Chez Plomteux, 1 7 8 2 -1 8 3 0 .
P .3 1 9 -6 6 7 .

452


ЛИТЕРАТУРА

M aupin. Projet Patriotique sur la vigne, les vins rouges, les vins blancs et les cidres, etc.
Paris: chez lauteur, 1787.

M ayr E. Joseph Gottlieb K olreuters contributions to Biology / / Osiris. 2nd series. 1986.
No 2. P. 1 3 5 -1 7 6 .

M cClellan J.E .IIL The Scientific Press in Transition: Roziers Journal and the Scientific
Societies in the 1770s / / Annals o f Science. 1979. Vol. 36, Iss. 5. P. 4 2 5 -4 4 9 .
М ётоігев de Louis XIV pour In stru ctio n du Dauphin: ргетіёге ёdition com plete d apres
les textes originaux: avec une ёйкіе sur leur com position, des notes et des ёсіаігсіввеments p ar Charles Dreyss: En 2 1. Paris: Didier et Cie, 1860.

M ertrudA .-L.~F. Discours ргопопсё к lA m phith^atre du М ивёит National d’Histoire naturelle, p ou r la cloture du cours de FAnatomie des anim aux, le Primidi 11 G erm inal
Гап deuxiem e de la ЯёриЫіцие Fran<;aise une et indivisible. Paris: n. p., An II [1794].

M ettam R. Power and faction in Louis X IV ’s France. Oxford: Basil Blackwell, 1988.
M irabau d [псевдоним П. Гольбаха (Paul Henri Thiry, baron d’Holbach; 1 7 2 3 -1 7 8 9 )].
SystSme de la Nature, ou des loix du Monde Physique et du M onde Morale. I-re partie.
Nouvelle ёdition. Londres: [S .n .], 1781.

M ollien N.F. М ётоігев d u n M inistre du Tresor publique: 1 7 8 0 -1 8 1 5 : En 4 t. T .L Paris:
H. Fournier, 1845.

M orellet А. М ётоігеБ de ГаЬЬё Morellet, de ГAcadёmie fran<;aise, sur le dix-huitiem e si£cle
et sur la Яёѵоіигіоп; ргёсёАёв de lfcloge de ГаЬЬё Morellet, p ar M. [Pierre-Edouard]
Еёто п іеу: En 2 1. P a ris : к la Librairie fran^aise de Ladvocat, 1821.
M orris G. A D iary o f the French Revolution: In 2 vols. / Ed. by Beatrix C ary Davenport.
Boston: H. Mifflin, 1939.

M ortim er-Ternaux M. Histoire de la Terror, 1 7 9 2 -1 7 9 4 , d a p ^ s des docum ents authentiques et inedits: En 7 1 T. 1. Paris: Michel Levy Freres, 1862.
M ulthau f R. P. The French Crash Program for Salpeter Production, 1 7 7 6 -1 7 9 4 / / Techno­
logy and Culture. 1971. Vol. 12, No 2. P. 1 6 3 -1 8 1 .

N apolion B on aparte. Correspondance / РиЫіёе par ordre de l’Em pereur Иароіёоп III:
En 3 2 1. New York: AMS Press, 1974 (репринт; оригинал: Paris: H. Plon; J. Dumaine,
1 8 5 8 -1 8 7 0 ).

Newton I. Opticks: or, A Treatise o f the Reflections, Refractions, Inflections and Colours o f
Light: The fourth edition, corrected. London: Printed for William Innys, 1730 («P rin t­
ed from the third edition as it was corrected by the authors own hand, and left before
his death with the bookseller» / / Advertisement to 4th edition, «Books printed for
William Innys» (2 p. unnum bered at end).

Nussac I ., de. Les dёbuts d un savant naturaliste. Le prince de lentomologie: Pierre- Andre
Latreille к Brives, de 1762 a 1798. Paris: G. Steinheil, 1907.
Olivier Th. М ётоігев de g e o n ^trie descriptive, tl^o riq u e et appliqu& Paris: CarilianG oeury et Dalmont, 1851.

O rieux /. Talleyrand: The A rt o f Survival / Transl. from the French by P. Wolf. New York:
Knopf, 1974.

O utram D. The O rdeal o f Vocation: the Paris Academy o f Science // H istory o f Science.
1983. V ol.21. P .2 5 1 -2 7 3 .

O utram D. G eorges Cuvier: Vocation, Science and Authority in Post-Revolutionary
France. M anchester: M anchester University press, 1984.

453


ЛИТЕРАТУРА

O utram D. New Spaces in N atural H istory / / Cultures o f Natural H istory / Ed. by N. Jardine, J. A .S ecord and E .C . Spray. C am bridge: Cam bridge U niversity Press, 1996.
P .2 4 9 -2 6 5

Paine T. The Rights o f M an. H arm ondsw orth; New York: Penguin, 1969.
Pallas P. S. Flora rossica seu stirpium Imperii Rossici per Europam et Asiam indegenarum
desriptiones et icones jussu et auspiciis Catharinae II Augistae. Vol. 1. Pars 1. Petropoli:
Typographia Imperialis 1 . 1. Weitbrecht, 1784.; Pars 2. 1788.

Pallas P. S. Zoographia R osso-Asiatica, sistens om nium anim alium in extenso Imperio
Rossico et adjacentibus maribus observatorum , recensionem , dom icilia, mores et de­
scriptiones, anatom en atque icones plurim orum . Vols. 1 -3 . Petropoli: in Offic. Caes.
Academ iae Scientiarum . 1 8 1 1 -1 8 3 1 .

Pallas P. S. M emoires sur la variation des anim aux; premiere partie, lue а Г Assemblee
publique du 19 Septembre // A cta A cadem iae Scientiarum Imperialis Petropolitanae.
1 7 8 0 (1 7 8 4 ). Pars 2. P. 6 9 -1 0 2 .

Papenheim M. Erinnerung und Unsterblichkeit: Semantische Studien zum Totenkult in
Frankreich (1 7 1 5 -1 7 9 4 ). Stuttgart: K lett-Cotta, 1992. (Ser.: Sprache und Geschichte;
Bd 18.) S. 1 5 6 -2 0 0 .

Pearson К. Laplace / / Biometrika: Journal for the Statistical Study o f Biological Problems,
1929. V ol.21. P .2 0 2 -2 1 6 .

Pepe L La form azione della biblioteca dell’ Ёсоіе Polytechnique : il contributo involontario
del Belgo e dellTtalia / / Bollettino di Storia delle Scienze Matematiche, 1996. T. 16, fasc.
2. P .1 5 5 -1 9 7 .

Perrot f.-C L W oolfS. /. State and Statistics in France, 1 7 8 9 -1 8 1 5 . Chur [Switzerland]; New
York: H arw ood A cadem ic Publishers, 1984. (Sen: Social O rders; vol. 2.)
Physiognomy in Profile: Lavater s Im pact on European Culture / Ed. by Melissa Percival
and G raem e Tytler. Newark: University o f Delaware Press, 2005.

Ріа Ph.-N. Avis patriotique concernant les personnes su ffo q ^ e s par la vapeur de carbon
qui paroissent m ortes et qui ne l<£tant pas peuvent recevoir des secours pour etre
rappellees a la vie. Paris, 1776.

Pickstone J. V. M useological Science? The Place o f the Analytical/Com parative in N ine­
teenth-C entury Science, Technology and M edicine / / H istory of Science. 1994. Vol. 32,
Pt 2. P .1 1 1 -1 3 8 .

Pigeire /.L a vie et loeuvre de Chaptal (1 7 5 6 -1 8 3 2 ) / Preface de Gabriel Hanotaux. Paris:
Editions spes, 1932.

Pirenne H. Histoire de Belgique: En 7 t. 2e. ed. rev. et corn Bruxelles: H. Lam ertin, 1 9 0 2 1932 (T. 1: Des origines au com m encem ent du XlV e stecle. 1902; T. 2: Du com m ence­
m ent du XlV e siecle a la m ort de Charles Le Temeraire. 1908; T .3: De la m ort de
Charles Le Temeraire а Гаггіѵёе du Due d’A lbe dans les Pays-Bas (1 567). 1912; T. 4: La
rrvolution politique et religieuse. Le regne d'Albert et d’lsabelle. Le ^ g im e espaganol
jusq ua la paix de M unster (1 648). 1922; T .5: La fin du regime espagnol. Le regime
autrichien. La revolution braban^onne. Revolution li£geoise. 1926; T .6: La conquete
fran<;aise. Le consulat et lempire. Le royaume des Pays-Bas. La revolution beige. 1926;
T. 7: De la revolution de 1830 a la guerre de 1914. 1932).

Poirier J.P. Antoine Laurent Lavoisier (1 7 4 3 -1 7 9 4 ) / / La Vie des Sciences. Com ptes Rendus. Serie generale. 1994. T. 11, No 3. P. 1 9 7 -2 2 1 .

454


ЛИТЕРАТУРА

Poirier J.-P. Lavoisier: Chem ist, Biologist, Econom ist / Transl. from the French by R. Balinski. Philadelphia: University o f Pennsylvania press, 1996.

Poirier J.-P La science et Tamour: M adame Lavoisier. Paris: Pygm alion, 2004.
Prieur C. A. Instruction sur le calcul decimal, applique principalem ent au nouveau systeme
des poids et mesures. Paris: Impr. de la Republique, germ inal an III [1795].
Prix extraordinaire, propose par ГAcadёmie Royale des Sciences, pour lannee 1778 / / Мёmoires de Matlrematique et de Phisique, presentes к ГAcadёmie Royale des Sciences,
par divers Savans, et lus dans ses A ssem b les, 1786. T .X I, contenant le Recueil des
М ётоігев sur la Form ation et la Fabrication du Salpetre. P. 5 - 1 3 .
Ргосё5-ѵегЬаих du С о т к ё d e s tr u c t i o n Publique de la Convention Nationale / РиЫіёв
et annotes par J. Guillaume. Collection des docum ents inedits sur l’histoire de France
/ Publi6s par les soins du M inistre de lTnstruction Publique: En 7 1. Paris: Im primerie
Nationale, 1 8 9 1 -1 9 5 7 .
Ргосёв-ѵегЬаих de la Com m ission Temporaire des A rts / РиЫіёв et апшгіёэ par Louis Tuetey. T. 1: le r Sept., 1 7 9 3 -3 0 Frim aire, An III [20 Dec., 1794]. Paris: Bibliotheque N atio­
nale, 1912. (Бёг.: Collection de D ocum ents I ^ d i t s sur l’Histoire de France; вёг. 1.)
Proc£s-verbaux des sean ces de la Convention Nationale. Table analytique, ргёрагёе par
lTnstitut d’histore de la Revolution Fran<;aise de la Расикё des lettres de Paris, sous la
direction de G .Lefebvre, M .Reinhard et M. Bouloiseau. Paris: Centre National de la
Recherche Scientifique, 1 9 5 9 -1 9 6 3 .

Prony G. R.t de. Notice sur les grandes tables logarithmiques et trigononretriques, c a lc u le s
au bureau du cadastre sous la direction du citoyen Prony // М ётоіге5 de lTnstitut
National des Sciences et des Arts: Sciences m atl^m atiq ues et phisiques. T. 5: Fructidor.
Ann. XII [1 8 0 4 ]. P .1 -7 7 .

Prony G. R., de. Notices sur les grandes tables logarithmiques et trigononretriques, adapІёев au nouveau syst£me mёtгique dёcimale. Paris, 1824.

R appaport R. The Liberties o f the Paris Academy o f Science, 1 7 1 6 -1 7 8 5 // The Analytic
Spirit: Essays in the H istory o f Science in H onor o f H enry Guerlac / Ed. by Harry
Woolf. Ithaca (N Y ): Cornell University Press, 1981. P. 2 2 5 -2 5 3 .
Rapport des com m issaries reviseurs des trois compagnies de finances aux representants du
peuple c h a ^ s de surveiller leurs travaux, et Іи aux со т к ё в des Finances et de C om райЬіІкё par M otet, Chateauneuf, Jaquart, Gaudot, Vernon, іт р г іт ё par ordre de la
Convent National, avec des pieces justificatives. Paris, 1794.
Recueil des Actes du С о т к ё de Salut Public avec la correspondance officielle des
representants en mission et le registre du conseil е х ё с и ^ provisoire: En 31 t. / РиЫіё
par F.-A .Aulard. Paris, 1 8 8 9 -1 9 6 4 . (5ёг.: Collection de D ocum ents Inedits sur
THistoire de France; ser. 1.)
Рёсіатаііоп d’un citoyen, contre la nouvelle enceinte de Paris, ёіеѵёе par les Ferm iersСёпёгаих. [Paris], 1785.

Reill P.H. Vitalizing o f Nature in Enlightenment Berkeley: University o f California Press, 2005.
Рёітргеввіоп de lancien M oniteur, seule histoire authentique et іпакёгёе de la гёѵоІиЬоп
fran^aise depuis la гёипіоп des Etats-gёnёгaux jusquau Consulat (Mai 1789 — N o­
vembre 1799). T. 1 -3 1 . Paris: Plon Freres, Im prim eurs-Editeurs, 1 8 5 8 -1 8 6 3 .

R einhard Af. R ., A rm engaud A., D upaquier J. Histoire gёnёrale de la population mondiale
/ Preface d'Alfred Sauvy: 3e ёd. Paris: M ontchrestien, 1968.

455


ЛИТЕРАТУРА

R einhard М. R. La chute de la royaute. [Paris]: Gallimard, 1969.
R ein hard M. Le grand C arnot: Lazare C arnot, 1 7 5 3 -1 8 2 3 / Preface de Charles C. Gillespie:
2-e ed. Paris: H achette, 1994.

R ichard C. La C om ite de Salut Public et les Fabrications de Guerre sous la Terreur. Paris:
F .R ie d e re t C ie, 1922.

Ricken U. Reflexion du X V IIIе sur «Г abus des m ots» / / Mots. 1984. No 4. P. 2 9 -4 4 .
Riouffe H . /. М ётоігев d u n detenu, pour servir a l’histoire de la tyrannie de Robespierre.
Paris, et se trouve a L o n d re s: Chez de Boffe, 1795.

Riskin /. Science in the Age o f Sensibility: The Sentimental Empiricists o f the French E n ­
lightenment. Chicago : University o f Chicago Press, 2002.

R obespierre M. Discours et rapports a la Convention / Introd. de M arc Bouloiseau. Paris:
U nion Generale d’Editions, 1965.

R obespierre M. Oeuvres: En 10 t. Paris, 1 9 1 0 -1 9 6 7 : Edition ргёрагёе sous la direction de
M arc Bouloiseau et Albert Soboul. 1967. [Publ. [par] la Vie section de ГЁсоІе Pratique
des Hautes Etudes (sciences ёсопотіциев et sociales) et [par] la $осіёІё des Etudes
Robespierristes]. Paris: Presses Universitaires de France, 1967.

R oche D. Le Біёсіе des Іитіёгев en province: Acadёmies et Acadёm iciens provinciaux,
1 6 8 0 -1 7 8 9 : En 2 1. Paris; The Hague: M outon, 1978. (Бёг.: Civilisations et s o d ^ s ; 62.)
(2 me ёd.: Paris: Editions de Гёсоіе des hautes 6tudes en sciences sociales, 1989).

R ochot B. Le Pere M ersenne et les relations intellectuelles dans ГЕигоре du XV IIe віёсіе
// Cahiers d’histoire mondiale, 1966. Vol. 10. P .5 5 -7 3 .

Roger J. The Life Sciences in Eighteenth-Century French Thought / Ed. by Keith R. Benson;
transl. by R obert Ellrich. Stanford (Calif.): Stanford University Press, 1997.

R osenfeld S. A Revolution in Language: The Problem o f Signs in Late Eighteenth-Century
France. Stanford (Calif.): Stanford University Press, 2001.

Ross S. Scientist: The Story o f a W ord // Annals o f Science. 1962. Vol. 18, Iss. 2. P. 6 5 - 8 5 .
Roule L Lacёpёde, professeur au М ивёит, prem ier grand chancellier de la L6gion
d’Honneur, et la sociologie hum anitaire selon la nature. Paris: Flam m arion, 1932.

Rousseau J. J. Collection complete (в оригинале — com plette) des Oeuvres: En 1 2 1. L o n ­
don (в действительноти: Brussels; F.-L.de Boubers), 1 7 7 4 -1 7 8 3 .

Rousseau J. J. Du con trat social: ou, Principes du droit politique: suivi des considёrations
sur le gouvem em ent de Pologne, et sur sa r6form ation рго^еНёе / Nouvelle ed. Paris:
chez Defer de Maisonneuve, 1790.

Rousseau /.-/. The Political W ritings: In 2 vols. / Edited from the original MSS. and authen­
tic editions with introduction & notes by C .E . Vaughan. Oxford: Blackwell, 1962 (1st
ed.: Cam bridge: Cam bridge University Press, 1915).

Rousseau
Oeuvres C o m p etes: En 5 t. Paris: Gallimard, 1 9 5 9 -1 9 9 5 .
Rousseau /.-/. The G overnm ent o f Poland / Transl., with an introduction and notes, by
W illm oore Kendall. Indianapolis: Bobbs-M errill Co., 1972.

Rousseau /.-/. Emile (1 7 6 2 ) / Transl. B. Foxley. London: J. M. Dent; Rutland (Vt.): С. E. Tut­
tle, 1993. (Ser.: The Everym an Library.)

R u d i G. The Crowd in the French Revolution. W estport (C onn .): Greenwood, 1959.
Saavedra Fajardo D., de. Respublica literaria: or, the republick o f letters; being a vision.
/ Translated from Spanish by J. E. A. B. London: printed for S. Austen, 1727.

Sadoun-G oupil M. Le chim iste Claude-Louis Berthollet, 1 7 4 8 -1 8 2 2 , sa vie, son oeuvre. Pa­
ris: Librairie Philosophique J. Vrin, 1977. ($ё г: Histoire des sciences: textes et etudes.)

456


ЛИТЕРАТУРА

Sainte-Beuve Ch.A . Causeries du Lundi: 3m e ed. En 14 vols. Paris: G am ier Freres, Libra­
ries-Editeurs, [S. a.].

Saint-Just L. A., de. Organt: роёше en vingt chants. Au Vatican, 1789.
Saint-Pierre, J.-H. Bernardin, de. Voeux d’un Solitaire: pour Servir de Suite aux Etudes de
la Nature. Paris: Im prim erie de M onsieur; P. F. Didot le jeune, Mequignon Гаіпё, 1789.

Saint-Pierre, J.-H. Bernardin, de. La chaum iere indienne. A Paris: Chez P. Fr. Didot le
jeune, 1791.

Saint-Pierre J.-H. Bernardin, de. M emoire sur la ^ c e s s ite de joindre une n ^n ag erie au
Jardin nationale des plantes de Paris. Paris: P. F. Didot, 1792.

Saint Pierre J.-H. Bernardin, de. Studies o f Nature, Abridged: Containing a Vindication o f
Divine Providence, Derived from a Philosophic and Moral Survey o f Nature and o f
Man: 1st A m erican ed. Boston: Printed for J. N ancrede, [1801?]. (Sen: Early Am erican
imprints, no. 1283.)

Sanson H. C. Sept g e ^ ra tio n s d’e xecuteurs 1 6 8 8 -1 8 4 7 : М ётоігез des Sanson mis en ordre,
гёdigёs et риЫіёв par H. Sanson: En 6 1. Paris: Dupray de la Маііёгіе & Сіе, 1 8 6 2 -1 8 6 3 .

Scham a S. Citizens: A Chronicle o f the French Revolution. New York: Vintage Books, 1989.
Scheler L. Lavoisier et la R6volution fran^aise / Edition revue et с о г ^ ё е . Paris: H erm ann,
1957.

Scheler L. A ntoine-Laurent de Lavoisier et le principe chimique. Paris: Seghers, 1964. ($ёп:
Savants du m onde entier; 21.)

Schiebinger L. The Mind has no Sex?: W om en in the origins o f M odern Science. C am ­
bridge (M ass.): H arvard University Press, 1989.

Schiebinger L. Natures Body: Gender in the Making o f M odern Science. New Brunswick
(N J): Rutgers University Press, 2004 (hardcover publishing — 1993).

Schlereth Th. J. The Cosm opolitan Ideal in Enlightenm ent Thought: Its Form and Function
in the ideas o f Franklin, Hum e and Voltaire, 1 6 9 4 -1 7 9 0 . N otre Dam e: University o f
N otre Dam e Press, 1977.

Schneider H.-G. The “Fatherland o f C hem istry”: Early Nationalistic Currents in Late Eigh­
teenth C entury G erm an Chem istry / / Ambix. 1989 (M arch). Vol. 36, Pt I. P. 1 4 -2 1 .

Scott E. Terre Napoteon: A H istory of French Explorations and Projects in Australia. L on­
don: Methuen & Co., Ltd., [1910?].

Sidillot L.A. Les professeurs de m atl^m atiques et de physique gёnёгale an Coltege de
France. Rom e: Im primerie des Sciences M atl^m atiques et Physiques, 1869. (Estratto
dal: Bullettino di bibliografia e di storia delle scienze m atem atiche e fisiche, anni II—III,
1 8 6 9 -1 8 7 0 ).

Sieyis E. Q uest-ce que le Tiers etatf Сепёѵе: Droz, 1970.
Silvestre d e Sacy J. Le Com te d’ Angiviller, premier directeur gёnёгal des Batim ents du Roi.
Paris: Plom, 1953. (Collection: «A rt et Historia».)

Shapin S. Never Pure: Historical Studies o f Science as if it was produced by People with
Bodies, situated in time, space, culture, and society, and struggling for credibility and
authority. Baltim ore (M d): Johns Hopkins University Press, 2010.

Slaughter M. M. Universal Languages and Scientific Taxonom y in the Seventeenth Century.
Cam bridge: Cam bridge University Press, 1982.

Sloan P. John Locke, John Ray and the Problem o f the Natural System // Journal of the
H istory o f Biology. 1972. Vol. 5, No 1. P. 1 -5 3 .

457


ЛИТЕРАТУРА

Smith D. E. Gaspard M onge, Politician // Scripta M athem atica: A Q uarterly Journal. 1932.
Vol. I, No 2. P .1 1 1 -1 2 2 .

Smith E. B. Jean-Sylvain Bailly, A stronom er, Mystic, Revolutionary, 1 7 3 6 -1 7 9 3 / / Transac­
tions o f the A m erican Philosophical Society. New series. 1954. Vol. 44, Pt 4. P. 4 2 5 -5 3 8 .

Sonenscher M. W ork and Wages: Natural Law, Politics and the Eighteenth-Century French
Trades. Cam bridge: Cam bridge University Press, 1989.

Sournia J.-Ch. La M edecine revolutionnaire (1 7 8 9 -1 7 9 9 ). Paris: Payot, 1989. (Ser.:
M edecine et societes.)

Spary E. C. Utopias Garden: French Natural H istory from Old Regime to Revolution.
C hicago; London: University o f Chicago Press, 2000.

Spary E. C. Forging Nature at the Republican M useum 11 The Faces of Nature in Enlighten­
ment Europe / Ed. L. Daston and G. Pomata. Berlin: Berliner Wissenschafts-Verlag, 2003.

Spary E. C “Peaches W hich The Patriarchs Lacked”: Natural History, Natural Resources,
and the Econom y in France 11 O econom ies in the Age o f Newton. Annual Supplement
to Vol. 35 H istory o f Econom y / Ed. by M. Schabas and N. De Marchi. D urham (N C );
London: Duke University Press, 2003. P. 1 4 -4 1 .

Staёl G.yde. De la ІіПёгаПіге dans ses rapports avec les institutions sociales / Ed. G .G en gembre, J.Goldzink. Paris: G am ier-Flam m arion, 1991.

Stafford B. Af. Voyage into Substance: A rt, Science, Nature, and the Illustrated Travel A c­
count, 1 7 6 0 -1 8 4 0 . Cam bridge (M ass.): M IT Press, 1984.

Stein ]. W. The Mind and the Sword / Pref. by Robert M. Maclver. New York: Twayne
Publishers, [1961].

Steller G. W. De bestiis m arinis / / Novi Com m entarii Academ iae Scientiarum Imperialis
Petropolitanae, 1751. Vol. 2. P. 2 3 9 -3 9 8 .

Steller G. Beschreibung von den Landen Kamtschatka, dessen Einbew ohnern, deren Sitten, N ahrung, Lebensart und verschiedenen Gewohnheiten. Frankfurt am Main: Jo ­
hann Georg Fleischer. 1774.

Steller G. W. Der wissenschaftliche Tagebuch seiner Seereise aus dem Petripaulis Hafen in
K am tschatka bis an die westlichen Kusten von Am erika und seiner Begebenheiten auf
der Ruckreise // Neue Nordische Beytrage. St.Petersburg, Leipzig: bei Johann Zaharias
Logan, 1793. Bd 5. S. 1 2 9 -2 3 6 ; Bd 6. S. 1 -2 6 .

Stevens P. F. The Development o f Biological Systematics: Antoine-Laurent de Jussieu, N a­
ture, and the Natural System. New York: Colum bia University Press, 1994.

Stockm ann H.-J. Chladni M eets Napoleon / / The European Physical Journal. Special To­
pics. 2007. Vol. 145. P. 1 5 -2 3 .

Strien-C hardonneau M .M .G . , van. Voyages et lumieres: Andre Thouin en Belgique et
en Hollande, 1 7 9 4 -1 7 9 5 // Transactions o f the Ninth International Congress on the
Enlightenm ent, Munster, 2 3 - 2 9 July 1995 (Studies on Voltaire and the eighteenth cen ­
tury, 3 4 6 -3 4 8 ). Oxford: Voltaire Foundation, 1996. P .8 6 0 -8 6 3 .

Strien-C hardonneau M. M. G., van. La correspondance d’A ndre Thouin (1 7 4 7 -1 8 2 4 ) et de
M artinus van M arum (1 7 5 0 -1 8 3 7 ), 1 7 9 6 -1 8 1 8 / / Lias: Sources and D ocum ents relat­
ing to the Early M odern H istory o f Ideas. 1997. Vol. 24. P .6 7 -1 2 3 .

Strien-C hardonneau M. M. G., van. Regard des Fran^ais sur les Hollandais aux XV IIIe
siecle ou apologie du bonheur bourgeois // L’Europe des politesses et le caractere des
nations / Ed. A. M ontandon. Paris: A nthropos, 1997. P. 1 9 7 -2 0 9 .

458


ЛИТЕРАТУРА

Sturdy D.J. Science and Social Status: The M embers o f the A cadem ie des sciences 1 6 6 6 1750. W oodbridge: Boydell Press, 1995.

Sydenham M .J. The First French Republic: 1 7 9 2 -1 8 0 4 . London: Batsford, 1974.
Taillandier A.-H. D ocum ents Biographiques sur P.Cl. F. Daunou: 2-m e ёd. rev. et augm.
Paris: Firm in Didot fibres, 1847.

Taton R. The French Revolution and the Progress o f Science / / Centaurus. 1953. V ol.3,
No 2. P .7 3 -8 9 .

Teute E J . The Loves o f the Plants; or, the Cross-Fertilization o f Science and Desire at the
End o f the Eighteenth Century / / The H untington Library Quarterly. 2000. Vol. 63,
N o 3. P .3 1 9 -3 4 5 .

Thackray A. W. Atom s and Powers: An Essay on Newtonian M atter-Theory and the Devel­
opm ent o f Chemistry. Cam bridge (M ass.): H arvard University press, 1970.
The АЬЬё G ^ g o ire and His W orld / Ed. by Jeremy D. Popkin and Richard H. Popkin. D or­
drecht: Kluwer Academ ic Publishers, 2000. (Ser.: Archives internationales d histoire
des idёes; 169.)
The Prehistory o f Photography: Five Texts / Ed. by Robert Sobieszek. New York: Arno
Press, 1979. (Ser.: The Sources o f M odern Photography.)

Thibaudeau A .-C. (com te de). М ётоігев sur la Convention et le D irectoire: En 2 t. Paris:
Baudouin fibres, 1824. (Ser.: Berville S.-A., Ваггіёге J. F. Collection des т ё т о іге в relatifs к la R6volution Fran<;aise; T. 2 5 - 2 6 ).
Thibaudeau A.-C. Le Consulat et ГЕ тр іге, ou, Histoire de la France et de N ap o ^o n
Bonaparte de 1799 к 1815: En 1 0 1. Paris: J.Renouard, 1 8 3 4 -1 8 3 5 .
T hiibaut d e B ern au d A. Eloge de Broussonet, prem ier fondateur de la $осіё!ё Ыппёеппе
de Paris [1 7 6 1 -1 8 0 7 ], pronounce dans la $ёапсе publique du 28 dёcembгe 1823 / / Мёmoires de la Зосіёіё L in ^ e n n e de Paris, 1823. T. 3. P. 1 -2 3 .

Thirion H. La vie ргіѵёе des financiers au XVIII* sikcle. Paris: Plon, N ourrit, 1895.
Tits-Dieuaide M.-J. Une institution sans statuts: ГAcadёmie royale des sciences de 1666 к
1699 / / Histoire et т ё т о іг е de ГAcadёmie des sciences: guide de recherches / Sous la
direction d’Eric Brian et de Christiane Оетеиіепаеге-Ооиуёге. Paris: Lavoisier Tec &
Doc, 1996. P .3 -1 3 .

Trahard P. La s e n s ib ili revolutionnaire, 1 7 8 9 -1 7 9 4 . Paris: Boivin & Cie, 1936.
Tudesq A. J. Les grands notables en France, 1 8 4 0 -1 8 4 9 : ёикіе h istoriqu edu ne psychologie
sociale: En 2 t. Paris: Presses Universitaires de France, 1964. (8ёг.: Publications de la
Расикё des Lettres et Sciences Humaines de Paris. 8ёгіе recherches; T. 20.)

Tulard J. Bibliographie critique des т ё т о іге в sur le Consulat et ГЕтріге. Geneva: Droz,
1971.

Tulard /. Napoleon et la noblesse d’Empire: avec la liste complete des mem bres de la no­
blesse imperiale, 1 8 0 8 -1 8 1 5 . Paris: J. Tallandier, 1979. (Ser.: Bibliotheque napoleonienne.)

Tytler G. Physiognomy in the European Novel: Faces and Fortunes. Princeton (N J): Prin­
ceton University Press, 1982.

Ultee M. Res Publica Litteraria and War, 1 6 8 0 -1 7 1 5 / / Res Publica Litteraria: Die Institutionen der Gelehrsamkeit in der fruhen Neuzeit. Wolfenbiittler Arbeiten zur Barockforschung / Hrsg. von S.N eum eister und C.W iedem ann. Bd 14. W iesbaden: O tto
Harrassowitz, 1987. S. 5 3 6 -5 3 7 .

459


ЛИТЕРАТУРА

Une Education pour la D em ocratic: textes et projets de lepoque revolutionnaire / Presente
par Bronislaw Baczko. Paris: Gam ier, 1982. (Ser.: Les Classiques de la politique.)

Vico G. Principi di una Scienza Nuova intorno alia natura delle nazioni, per la quale si
ritruovano i principi di altro sistema del Diritto Naturale delle genti all’e minentiss.
principe Lorenzo Corsini amplissimo cardinale dedicati. N ap[oli]: per Felice M osca,
1725.

Vicq d'Azyr F. M em oire de la Societe d’histoire naturelle / / Archive Nationale de France.
F 1 7 /1 0 0 5 /B /9 3 2 .

V icq-dA zyr F. Traite dA natom ie et de Physiologie, avec des planches c o l o r e s representant
au natural des divers organes de l’hom me et des anim aux. Paris: Impr. de F. A. Didot
l’aine, 1786.

Voltaire F M. Arouet. Letters concerning the English Nation / Edited with an introduction
and notes by Nicholas Cronk. Oxford; New York: O xford University Press, 1999. (Ser.:
W orlds classics. Oxford w orlds classics.) (1-е англ, изд.: London, 1733).

Vovelle M. La mentalite revolutionnaire — Societe et mentalite sous la revolution fran^aise.
Paris: Editions sociales, 1985.

W illiams L P. The Politics o f Science in the French Revolution / / Critical Problems in the
H istory o f Science / Ed. by M. Clagett. Madison: University o f W isconsin Press, 1959.
P .2 9 1 -3 0 8 .

W olff C. F. De form atione intestinorum praecipue, tum et de am ino spurio, aliisque partibus
em bryonis gallinacei, nondum visis observationes, in ovis incubatis institutae, X 1 -3
// Novi C om m entarii Academ iae Scientiarum. 1766. T .X II. P. 104-507* 1768. T.X III.
P. 4 7 8 -5 2 1 .

W oolf FI. The Transits o f Venus: A Study Of Eighteenth-Century Science. Princeton: Prince­
ton University Press, 1959. P. 1 0 0 -1 0 7 .

Yardeni M. La conscience nationale en France pendant les guerres de religion (1 5 5 9 -1 5 9 8 ).
Louvain: Editions Nauwelaerts; Paris: Beatrice — Nauwelaerts, 1971. (Бёг.: Centre
de Recherches sur la Civilisation de ГЕигоре M oderne Travaux; fasc. 8; U n i v e r s i
de Paris IV Еасикё des Lettres et Sciences Hum aines [Sorbonne] Publications, serie
“Recherches”. T. 59.)

Yorke H. R. Letters from France, Describing the M anners and Custom s o f its Inhabitants:
with observations on the A rts and M an ufactu res... Interspersed with anecdotes o f ...
public characters. London, 1814.

Young A. Travels in France during the Years 1 7 8 7 ,1 7 8 8 & 1789 / Ed. by Constantia M ax­
well. Cam bridge: The Cam bridge University press, 1929.

А брам ов M. А. Шотландская философия века Просвещения. М.: Институт филосо­
фии РАН, 20 0 0 .

Ахмадулина Б. Варфоломеевская ночь (1 9 6 7 ) / / Ахмадулина Б. Стихотворения. М.:
Эксмо, 20 0 8 . (Сер.: Всемирная библиотека поэзии.)

Б адент эр Э., Б аден т эр Р. Кондорсе (1 7 4 3 -1 7 9 4 ). Ученый в политике / Вступ. ст., сокращ. пер. с фр. О. В. Захаровой. М.: Ладомир, 2000.

Б ачко Б . Культурный поворот III года Республики / / Французский ежегодник 2000:
2 0 0 лет Французской революции 1 7 8 9 -1 7 9 9 гг.: Итоги юбилея. М .: Эдиториал
У Р С С , 2000.

460


ЛИТЕРАТУРА

Банко Б. Как выйти из террора? Термидор и Революция / Пер. с фр. и послесловие
Д. Ю. Бовыкина. М .: В ALTUS, 2006.

Б обров Е.Г. Карл Линней. 71.: Наука, 1970.
Боркин Л. Я., Лит виннук С. Я ., Р озан ов Ю. М., Скоринов Д. В. О криптических видах
(на примере амфибий) / / Зоологический журнал. 2004. Т. 83, No 8. С. 9 3 6 -9 6 0 .

Б онапарт Н. Итальянская кампания 1 7 9 6 -1 7 9 7 гг. / / Наполеон. Избранные произ­
ведения. М.: Воениздат, 1956. С. 4 6 -2 9 8 .

БроЬянский В.М . Лазар Карно (1 7 5 3 -1 8 2 3 ). М.: Наука, 2003.
Вернадский В. И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. М.: Наука,
1965.

Воронцов-Вельям инов Б. А. Лаплас: 2-е изд., доп. и перераб. М.: Наука, Главная редак­
ция физ.-мат. лит-ры, 1985.

Вульф Е.В. Йозеф Готлиб Кельрейтер (1 7 3 3 -1 8 0 6 ). К истории изучения пола у рас­
тений / / Архив истории науки и техники. Вып. 4. Л., 1934. С. 6 9 -1 2 1 .

Гёт е И.-В. Фауст / Пер. Б. Л. Пастернака / / Гёте И .-В. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. М.: Худлит, 1976.

Гиндикин С. Пьер Симон Лаплас // Квант. 1977. No 12. С. 1 2 -2 1 .
Гринфельд Л . Национализм: Пять путей к современности / Пер. с англ. Т. Грингольц,
М. Вирозуб. М.: Пер С э, 200 8 (G reenfeld L Nationalism: Five Roads to Modernity.
Cambridge (M ass.): H arvard University Press, 1992).

Гумбрехт X. У. Производство присутствия: чего не может передать значение. М.:
Новое литературное обозрение, 2006.

Гюго В. Девяносто третий год. Л.: Ленингр. газетно-журнальное и книжное изд-во,
1952.

Д луган Т Б ., Л ят к ер Я .А. La Republique des Lettres XV II в. и «натуральная фило­
софия» Исаака Ньютона / / Философия эпохи ранних буржуазных революций
/ Руководитель авторского коллектива акад. Т. И. Ойзерман. М.: Наука, 1983.
С 2 9 2 -3 1 7 .

Д м ит риев И. С. Научная революция в химии XV III века: концептуальная структура
и смысл / / Вопросы истории естествознания и техники. 1994. № 3. С. 2 4 - 5 4 .

Д м ит риев И. С. «Союз ума и фурий»: французская наука в эпоху революционно­
го кризиса конца XV III столетия / / Наука и кризисы: Историко-сравнитель­
ные очерки / Редактор-сост. Э. И. Колчинский. СПб: «Дмитрий Буланин», 2003.
С. 1 5 7 -2 2 9 .

Д орфм ан Я. Г. Лавуазье: 2-е изд., перераб. М.: И зд-во А Н СССР, 1962.
Еф им ов А. Элитные группы, их возникновение и эволюция / / Знание — сила. 1988.
№ 1. С. 5 6 -6 4 .

Ж и вов В.М . Чувствительный национализм: Карамзин, Ростопчин, национальный
суверенитет и поиски национальной идентичности / / Новое литературное обо­
зрение. 2008. № 91. С. 1 1 4 -1 4 0 .

Ж ит ков Б. М. «Предшественники Линнея» // Бюлл. М О ИП . Нов. серия. Отд.: Био­
логия. 1934. Т. 43. С. 2 4 8 -2 4 5 .

Зенкин С.Н. Французский романтизм и идея культуры (аспекты проблемы). М.:
Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001.

К ан аев И. И. Жорж Кювье (1 7 6 9 -1 8 3 2 ). Л.: Наука, Ленингр. отд-е, 1976.

461


ЛИТЕРАТУРА

Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 1. М.: Мысль, 1963. С. 131.
Кант И. Критика способности суждения (1790) // Кант И. Соч.: В 6 т. / Под общ.
ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. О. Ойзермана. Т. 5. М.: Мысль, 1966. (Сер.: Фи­
лософское наследие.) С. 1 6 3 -5 2 7 .

К ар еев Н. История Западной Европы в Новое время: В 7 т. Т. 3. СПб.: Типография
М. М. Стасюлевича, 1 8 9 2 -1 9 1 7 .

Карлейль Т Французская революция. История / Пер. с англ. Ю. В. Дубровина и
Е. А. Мельниковой. М.: Мысль, 1991.

Кац Е. А. Леонард Эйлер и современные представления о молекулярной структуре
фуллеренов / / Энергия: экономика, техника, экология. 2004. № 2. С. 5 1 - 5 7 ; № 3.
С. 5 2 - 5 7 ; № 4. С. 5 7 -6 2 .

Колнинский Э. И., Сытин А. К , См агина Г И. Естественная история в России (Очер­
ки развития естествознания в России в XV III веке). СПб.: Нестор-история, 2004.

Кондильяк Э. Опыт о происхождении человеческих знаний / / Кондильяк Э. Соч.:
В 2 т. Т. I. / Общ. ред., вступ. ст. и примеч. В. М. Богуславского. М.: Мысль, 1980.

Кондильяк Э. Логика, или Начала искусства мыслить / / Кондильяк Э. Соч.: В 2 т.
Т. III. / Общ. ред. и примеч. В. М. Богуславского. М.: Мысль, 1983. С. 1 8 3 -2 7 0 .

Копелевин Ю.Х., О ж игова Е. П. Научные академии стран Западной Европы и Север­
ной Америки. Л.: Наука, Ленингр. отд-е, 1989.

Краш енинников С. Я . Описание земли Камчатки, сочиненное Степаном Крашенин­
никовым, Академии наук профессором. Т. 1 и 2. СПб.: Тип. Импер. Акад. наук.
1755.

Краш енинников С. П. Описание редких трав, сочиненное адъюнктом Степаном Кра­
шенинниковым / / Содержание ученых рассуждений Академии наук. 1748. Т. 1.

Кронин В. Наполеон: Биография / Пер. с англ. С. Струкова. М .: Захаров, 2008.
Кропот кин П .А . Великая французская революция 1 7 8 9 -1 7 9 3 . М.: Наука, 1979.
К русанов П. Марат и Шарлотта Корде: убить дракона / / Крусанов П. Все прочее —
литература (сборник эссе). СПб.: Амфора. ТИ Д Амфора, 2007. (Сер.: «Личное
мнение».) С. 9 1 -9 9 .

Куприянов А. В. Предыстория биологической систематики: «народная таксономия»
и развитие представлений о методе в естественной истории конца XV I — начала
XV III вв. СПб.: И зд -во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2005. С. 3 6 -4 5 .

Л абрю й ер Ж., де. Характеры, или нравы нынешнего века / Пер. с фр. Ю. Корнеева
и Э. Линецкой / / Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан
де Лабрюйер. Характеры. М .: Издательство «Художественная литература», 1974.
(Библиотека всемирной литературы. Сер. первая. Т. 42.) С. 1 8 7 -5 1 4 .

Л а ву а зь е А. Л. Вводное слово из «Начального учебника химии» / / Книга для чтения
по неорганической химии. Ч. I: Пособие для учащихся / Сост. В. А. Крицман: 2-е
изд., перераб. и доп. М .: Просвещение, 1983. С. 1 0 2 -1 1 1 .

Л ам арк Ж. Б. Вступительная лекция к курсу зоологии / / Избр. произведения: В 2 т.
М .; Л.: И зд-во АН СССР, 1955.

Л а п л а с П. С. Изложение системы мира. Л.: Наука, Ленингр. отд-е, 1982.
Л еван довск и й А. Белый слон Карла Великого. Невыдуманные истории. М.: Высшая
школа, 1993.

Линней К. Философия ботаники. М.: Наука, 1989.

462


ЛИТЕРАТУРА

Локк Дж. Избранные философские произведения: В 2 т. М.: Мысль, 1960.
Л оп и т аль Г. Анализ бесконечно малых. М .; Л.: ГТ ТИ , 1935.
М андельш т ам О.Э. Заметки о Шенье / / Мандельштам О .Э . Собр. соч.: В 4 т. Т. 2.
Стихотворения. Проза. Нью-Йорк: Inter-Ling. Lit. Ass., 1966. С. 3 3 5 -3 4 2 .

М андельш т ам О.Э. Девятнадцатый век / / Там же. С .3 1 8 -3 2 5 .
М арат Ж .П . Избр. произведения: В 3 т. Т.З / [Отв. ред. акад. В. П. Волгин]. Сост.:
акад. В. П. Волгин и А. 3. Манфред. Пер. С. Б. Кана. Коммент. В.М .Д алина. М.:
И зд-во Академии наук СССР, 1956.

М арат Ж .П. Памфлеты / Под ред. со вступ. ст. и коммент. Ц.Фридлянда. М.; Л.:
Academia, 1934. (Сер.: Иностранные мемуары, дневники, письма и материалы.)

М и т роф ан ов А. А. Граф Д’Антрэг: слуга пяти королей и трех императоров / / Новая
и новейшая история. 2007. № 2. С. 1 8 8 -2 0 0 .

О гурцов А. П. Философия науки эпохи Просвещения. М.: ИФ РАН, 1993.
Олар А. Политическая история французской революции: происхождение и разви­
тие демократии и республики (1 7 8 9 -1 8 0 4 ): 4-е изд. / Пер. с фр. Н. Кончевской.
М.: О ГИ З — Гос. социально-экономическое изд-во, 1938.

П олани М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. М.: Про­
гресс, 1986.

Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. 2-е изд. Т. 10: Письма (1 8 1 5 -1 8 3 7 ). М .: И зд-во
А Н СССР, 1958.
Революционный трибунал в эпоху Великой Французской революции: Воспомина­
ния современников и документы / Под ред. проф. Е. В.Тарле. Ч. 1 и 2. Пг.: Былое,
1 9 1 8 -1 9 1 9 .

Ревуненков В. Г. Очерки по истории Великой французской революции: 1 7 8 9 -1 7 9 9 .
Л.: И зд-во Ленингр. ун-та, 1989.

Ревуненков В. Г. Очерки по истории Великой Французской революции: 1 7 8 9 -1 8 1 4 гг.:
3-е изд., доп. СПб.: И зд-во С.-Петерб. ун-та, 1996.

Р о за н о в М. Н. Ж .-Ж . Руссо и литературное движение конца XV III — начала X IX в.:
Очерки по истории руссоизма на Западе и в России. Т. 1. М .: Типография
М осковского ун-та, 1910 (на обложке указан 1912 г.). Вышел только г. 1 этой
книги.

Руссо Ж. -Ж. Эмиль, или О воспитании / / Руссо Ж. -Ж. Педагогические сочинения:
В 2 т. Т. 1 / Под ред. Г. Н. Джибладзе; сост. А. Н. Джуринский. М.: Педагогика,
1981. (Сер.: Педагогическая библиотека.) 1-е изд. «Эмиля» вышло в свет в 1762 г.

Руссо Ж.-Ж. Замечания Ж.-Ж. Руссо, гражданина Женевы, по поводу ответа на его
рассуждения / / Там же. Т. 2. С. 4 3 -6 3 .

Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людь­
ми / Пер. с фр. А .Д .Хаю тина / / Руссо Ж .-Ж . Об общественном договоре. Трак­
таты / Под общ. ред. С. П. Баньковской, Н. Д. Саркитова и А. Ф. Филиппова. М.:
КА Н О Н -П ресс, 1998. С. 5 1 -1 5 0 .

С васьян К. А. Философское мировоззрение Гёте. Ереван: И зд-во А Н Арм. ССР, 1983.
С ви ф т Дж. Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливе­
ра, сначала хирурга, потом капитана нескольких кораблей / / Свифт Дж. Избран­
ное. Л.: Худ лит, Ленингр. отд-е, 1987. С. 1 9 -1 8 8 .

Сен-Ж юст Л.-А. Речи. Трактаты. СПб.: Наука, 1995.

463


ЛИТЕРАТУРА

Скурла Г. Александр Гумбольдт / Сокращ. пер. с нем. Г. Шевченко. М.: Молодая гвар­
дия, 1985. (Сер.: Ж изнь замечательных людей; вып. 11 (6 5 9 ).)

См агина Г. И. Сподвижница Великой Екатерины: очерки о жизни и деятельности
директора Петербургской Академии наук княгини Екатерины Романовны Даш­
ковой. СП б.: Росток, 2006.

С т аросельская-Н икит ина О. А. Очерки по истории науки и техники периода Фран­
цузской буржуазной революции ( 1 7 8 9 -1 7 9 4 ) / Под ред. акад. С. И. Вавилова и
акад. В. П. Волгина. М.; Л.: И зд-во АН СССР, 1946.

С т ендаль Ф. Жизнь Наполеона. М.: Голос, 2001.
С т роев А. Ф. «Те, кто поправляет фортуну»: Авантюристы Просвещения. М.: Новое
литературное обозрение, 1998.

Тарпе Е. В. Наполеон. М .: ACT: A C T М О СКВА , 2008.
Токвиль А., де. Старый порядок и революция / Пер. с фр. М. Федоровой. М .: М осков­
ский философский фонд, 1997.

Травин Д , М аргания О. Европейская модернизация: В 2 кн. Кн. 1. М .: О О О «И зда­
тельство А СТ»; СПб: Terra Fantastica, 2004.

Троицкий Н.А. Александр и Наполеон. М.: Высшая школа, 1994. (Сер.: История в лицах.)
Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о «спасителе»: 2-е изд., испр. и доп. / Пер. с фр.
А. П. Бондарева; вступ. ст. А. П. Левандовского. М.: Молодая гвардия, Ж ЗЛ: Рус­
ское слово, 1996. (Ж изнь замечательных людей. Сер. биографий; вып. 736.)
Французская республика. Конституция и законодательные акты / Под ред. и со
вступ. ст. В. А. Туманова. М .: Прогресс, 1989.

Ц вер а ва Г .К . Марат как естествоиспытатель // Природа. 1988. № 4. С. 9 7 - 1 0 3
Ч ерноверская Т. А. «Jeun hom ine atroce et theatral»: к вопросу о театральной природе
политического дискурса Французской революции / / XV III век: театр и кулисы.
С 6. науч. трудов. М .: Экон-информ, 2006. С. 4 1 - 4 9 .

Чудинов А. В. Прощание с эпохой (размышления над книгой В. Г. Ревуненкова) / / Во­
просы истории. 1998. № 7. С. 1 5 6 -1 6 1 .
Чудинов А. В. Французская революция: история и мифы. М.: Наука, 2007.
Чудинов А. В. «Мир в облаках» Жоржа Кутона / / Чудинов А. В. Французская револю­
ция: история и мифы. М .: Наука, 2007. С. 2 0 0 -2 3 6 .

Чудинов А. В. Ученые и Французская революция — http://w ww .ateism y.net/content/
spravochnik/science/france_revolution.php

Чудинов А. В. Жильбер Ромм и Павел Строганов: История необычного союза. М.:
Новое литературное обозрение, 2010.

Эйнш т ейн А. Мотивы научного исследования / / Эйнштейн А. Собрание научных
трудов: В 4 т. Т. 4: Статьи, рецензии, письма. Эволюция физики. М.: Наука, 1967.
С. 3 9 - 4 1 .

Ямпольский М. Физиология символического. Кн. 1: Возвращение Левиафана: П о­
литическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. М.: Новое
литературное обозрение, 2004.

Ямпольский М. Жест палача, оратора, актера / / Ad M arginem: Ежегодник лабора­
тории постклассических исследований Института философии РАН. М ., 1994.
С. 2 1 -7 0 .

464


СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИИ

Рис. 1.

Взятие Бастилии 14 июля 1789 г. Худ. Клод Шола (С. C holat), ок. 1789. Гуашь
на картоне. (M usie Carnavalet, Paris.)

Рис. 2.

Открытие Генеральных штатов в Версале 5 мая 1789 г. Худ. Огюст Куде
(A. C ouder; 1 7 8 9 -1 8 7 3 ), 1839, масло, холст. (M usie d e VHistoire de France , C h a ­

teau d e Versailles.)
Рис. 3.

Посмертный портрет П. С. Лапласа. Худ. Софи Фейто (S. Feytaud), 1842.
Масло, холст. ( A cad im ie des Sciences, Paris.)

Рис. 4.

Пропускной таможенный павильон Ротонда де ла Вийет (Rotonde d e la Villette) и «стена генеральных откупщиков ( L e М иг des F erm iers-G in irau x )», по­
строенные по проекту К. Н. Леду (C1.-N. Ledoux; 1 7 3 6 -1 8 0 6 ). Гравюра Анри
Курвуазье-Вуазена (Н . Courvoisier-Voisin; 1 7 5 7 -1 8 3 0 ), ок. 1820. ( B ibliothiqu e

des Arts D icoratifs, Paris.)
Рис. 5.

Бывшие генеральные откупщики перед Революционным трибуналом, 8
мая 1794 г. Рисунок неизв. художника X IX в. из книги Луи Фигье ( Figuier L ,
1 8 1 9 -1 8 9 4 ). Vies des savants illustres depuis lantiquite jusquau dix-пеиѵіёте
siecle ГарргёсіаПоп som m aire de leurs travaux: 2e ed. En 5 t. Paris: Hachette,
1 8 7 2 -1 8 7 4 . T. 5: Savants du XV IIIe si£de.

Puc. 6.

Портрет (по семейному преданию, автопортрет, исправленный Л. Давидом)

Рис. 7.

Вид на Парижский Арсенал и Пороховой склад. Эстамп Симона Лантара

Марии Польз (частное собрание).
(S.-M . Lantara de Fontainebleau; 1 7 2 9 -1 7 7 8 ). 1770-е годы (M usie Carnavalet,

Paris.)
Рис. 8.

Лавуазье с помощниками ставит опыты по изучению дыхания в своей ла­
боратории в Арсенале. Справа за столиком мадам Лавуазье ведет протокол
экспериментов. Рисунок сепией М. Лавуазье. (Частное собрание.)

Рис. 9.

Рисунок сангиной мадам Лавуазье с похвальной надписью Л. Давида, 1786.

(M usie N ational des Arts et M itiers Techniques, C onservatoire N ational des Arts et
M itiers, Paris.)
Puc. 10. Расстрел демонстрации у Алтаря Отечества на Марсовом поле в Париже в
июле 1791 г. Рисунок Луи Лафитта (L. Lafitte; 1 7 7 0 -1 8 2 8 ). (M usie Carnavalet,
Paris).
Puc. 11. Портрет А.Ф.Фуркруа. Художник Франсуа Жерар (Francois Pascal Simon,
baron G erard; 1 7 7 0 -1 8 3 7 ), 1807. Холст, масло. (Портретная Галерея Ёсоіе
Polytechnique, Paris.)

465


ОГЛАВЛЕНИЕ

Н А У К А В З Е Р К А Л Е И Д Е Й Н Ы Х К О Л Л И З И Й В Е К А П Р О С В Е Щ Е Н И Я .....

5

«С П Е Ш А Т Я В Л Е Н Ь Я О Б Е З Д У Ш И Т Ь » .............................................................................. Х А Р А К Т Е РН Ы Е О С О Б Е Н Н О С Т И Н А УК И ВЕКА П РО С ВЕЩ ЕН И Я
(К О Г Н И Т И В Н Ы Е А С П Е К Т Ы ) .............................................................................................

9

О Т Е С Т Е С Т В Е Н Н О Й И С Т О Р И И К Б И О Л О Г И И ................................................... 15
Х А Р А К Т Е РН Ы Е О С О Б Е Н Н О С Т И Н А УК И ВЕКА П РО С ВЕЩ ЕН И Я
(И Н С Т И Т У Ц И О Н А Л Ь Н Ы Е А С П Е К Т Ы ).......................................................................2 9
П АРИ Ж СК АЯ АКАДЕМ И Я Н АУК: С ТРУК Т УРА
И Ф У Н К Ц И О Н И Р О В А Н И Е П Р И a n c i e n r £ g i m e ............................................3 3
Н А С Т У П Е Н Я Х А К А Д Е М И Ч Е С К О Й И Е Р А Р Х И И ..................................................У З К А Я Т Р О П А В Б Е С С М Е Р Т И Е ........................................................................................3 9
Н А Ч Т О О Н И Ж И Л И ?..................................................................................................................4 9
Н А У Ч Н А Я К А Р Ь Е Р А Н А В Е С А Х С О В Е С Т И ................................................................... 5 6

$AIRA\ .................................................................................................................................................................................................................................................................. «О течество в о п а сн о сти !»................................................................................................... 57
«М илосердие — это в а р в а р ст в о »................................................................................... 6 2
« П Р Е В Р А Т Н О С Т И С У Д Е Б Р А З И Т Е Л Ь Н Ы Й П Р И М Е Р » ..................................... 71
«Н ем ного террора и просвещ ения».............................................................................. 7 4
«П реподавать в красном колпаке».................................................................................7 6
«Хорош о прожил тот, кто хорош о сп р я та л ся »..................................................... 8 2
« М Н О Й У Ж Е П О Ж Е Р Т В О В А Л И » .....................................................................................101
«О ни не знаю т ограничений»..........................................................................................102
Генеральный о т к у п ................................................................................................................106

P ort libre — узилищ е с в о б о д ы ........................................................................................ 114
«Республика не нуждается в у ч ен ы х»....................................................................... 128
М адам Л а в о ................................................................................................................................. 137
Рассуж дения в сослагательном н аклон ен ии ........................................................ 147
Т Р А Г Е Д И Я Ж А Н А Б А Й И .........................................................................................................151
«О становить рево л ю ц и ю !»............................................................................................. —
Бойня у Алтаря О теч ества................................................................................................155
«П одъялась вновь усталая сек и р а».................................................................*.......... 161

466


« П Р О М Ы В А Й Т Е З Е М Л Ю В Б О Ч К Е » ................................................................................... 164
« П О С Л Е Д Н И Й Ф У Н Т » ............................................................................................................. 165
«В С В О Б О Д Н О Й С Т Р А Н Е К А Ж Д Ы Й ГР А Ж Д А Н И Н БО РЬБА С

ESPRIT DE CORPS И

С О Л Д А Т ».........170

П Р О Е К Т Н А У Ч Н О Г О Т Р И Б У Н А Л А ..... 18 6

С В Е Т О Ч И Р А З У М А И Л И П О Т А Й Н Ы Е Ф О Н А Р И Т И Р А Н О В ? .................... —
А К А Д Е М И Ч Е С К А Я Т Р А Г Е Д И Я ......................................................................................... 2 0 5
В О Б И Т Е Л И Т Р У Д О В И В Д О Х Н О В Е Н Ь Я ...................................................................2 0 9
Ч Е Л О В Е К К А Л Ь К У Л И Р У Ю Щ И Й ......................................................................................2 3 9
О Т Н А У К И Р Е С П У Б Л И К А Н С К О Й К « Н О Р М А Л Ь Н О Й » Н А У К Е ................ 2 4 8
«Ж А Л К И Й Л Е П Е Т О П Р А В Д А Н Ь Я »............................................................................... УТ И Л И Т А РИ ЗМ

VERSUS Э Г А Л И Т А Р И З М ,

или Н А У К А С Т А Р Е Ю Щ Е Й

Р Е В О Л Ю Ц И И .................................................................................................................................. 2 5 7

GRANDES BCOLES......................................................................................................................... 2 6 4
П А Р А Д О К С Ы И Н С Т И Т У Т А .................................................................................................2 7 0
«В О Ф РА Н Ц УЗС К О Й С Т О Р О Н Е , Н А Ч УЖ О Й П Л А Н ЕТ Е»
(Н А Ц И О Н А Л И С Т И Ч Е С К И Е Т Е Н Д Е Н Ц И И В Н А У Ч Н О М
С О О Б Щ Е С Т В Е Н А П О Л Е О Н О В С К О Й Ф Р А Н Ц И И )........................................2 7 7
С И Р О Т Ы П Р О С В Е Щ Е Н И Я ................................................................................................... 2 7 8
К А К С Т А Т Ь Ф Р А Н Ц У З О М ?................................................................................................... 2 8 8
И Н Т Е Л Л Е К Т У А Л Ь Н Ы Й Н А Ц И О Н А Л И З М ..............................................................2 9 7

«ALLONS ENFANTS DE LA PATRIE, LE JOUR DE GLOIRE EST ARRIVE» ..3 1 1
Н О Т А Б Л И Н А У К И .......................................................................................................................3 1 7
Н Е С К О Л Ь К О С Л О В В З А К Л Ю Ч Е Н И Е ............................................................................... 3 2 5
П Р И М Е Ч А Н И Я ..................................................................................................................................... 3 2 7
Л И Т Е Р А Т У Р А .......................................................................................................................................... 43 1
С П И С О К И Л Л Ю С Т Р А Ц И Й ........................................................................................................4 6 5

467


Научное

издание

И горь С ергеевич Дм ит риев
«СОЮЗ УМА И ФУРИЙ»
Французское научное сообщ ество в эпоху революционного кризиса
конца X V III столетия и Первой Империи

Редактор Л. А. Карпова
Компьютерная верстка Ю. Ю. Тауриной
Подписано в печать 29.12.2010. Формат 6 0 x 9 0 Via.
Печать офсетная. Бумага офсетная.
Уел. печ. л. 29,25 Тираж 500. Заказ 97.
Издательство Санкт-Петербургского университета.
199004, С.-Петербург, В.О ., 6-я линия, 11/21.
Тел. (8 1 2 )3 2 8 -9 6 -1 7 ; факс (8 1 2 )3 2 8 -4 4 -2 2
E-m ail: editor@unipress.ru
www.unipress.ru
Типография Издательства СП бГУ
199061, С.-Петербург, Средний пр., 41


И. С. Дмитриев

«СОЮЗ УМА И ФУРИЙ»
Ф РАН Ц УЗС КО Е Н А УЧ Н О Е СО О БЩ ЕСТВО
В

эпоху Р Е В О Л Ю Ц И О Н Н О Г О

КРИЗИС А

К О Н Ц А X V III С Т О Л Е Т И Я
И

ПЕРВОЙ

И М П ЕРИ И

Монография известного историка
науки И. С. Дмитриева — не только
богатейшее по охвату источников
исследование влияния социаль­
но-политических кризисов эпохи
Французской революции XVIII века
и Первой Империи на науку страны,
но и настоящий подарок интеллек­
туалам, ценителям действительно
умных и богатых идеями книг.

Тмпмж» л М\мт

J4T

На первой стороне обложки — Жак-Луи
Давид. Портрет супругов Лавуазье. 1788.
На четвертой стороне обложки — гравюра
неизв мастера. Триумф Марата. 1793

Я...Ликвидация Академии, бесспорно, стала одним
из самых драматических, даже трагических эпизодов
в истории французской науки, но — не роковым. Науку
во Франции спасла новая система образования, преж­
де всего ее Grandes Ёсоіеэ, где процесс обучения ока­
зался тесно связанным с исследовательской деятель­
ностью и подчас был подчинен ей. Вообще, серьезная
угроза науке возникает не тогда, когда власти закры­
вают государственную Академию наук (сколь бы ни
было прискорбным подобное событие), но тогда, ког­
да в стране исчезает конкурентно-коммуникативная
научная среда (в состав которой я включаю людские,
материальные и информационные ресурсы), [с. 326]