Text
                    КАКИЕ ПАРТИИ
БЫЛИ В РОССИИ
АНАРХИСТЫ
М.РЛВИЧ-ЧЕРКАССКИЙ
ПРОЛЕ
ТАРИЙ

КАКИЕ ПАРТИИ БЫЛИ В РОССИИ ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ В. ЮДОВСКОГО М. РАВЙЧ- ЧЕРКАССКИЙ АНАРХИСТЫ ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО „ПРОЛЕТАРИЙ 19 3 0
Библиографическое описание этого изда- ния помещено в „Лпопис! Украшського Друку", „Карточном Репертуаре" и др. указателях У Крайневой Книжной Палаты Напечатано в первой типографии I Гн д ате льства „ П р о л е т а р и й,к Харьков, Пушкинская, 40 Тир. 20.000 экз.—2V8 п.л, Укрлпг Дг 3769 — к Зак. До 67 ОЦИФРОВАНО КРД «РАБОЧИЙ ПУТЬ» https://work-way.com
Что такое анархизм? Под анархизмом очень многие подразумевают про- исходившие одно время (в конце прошлого столетия) довольно часто в Западной Европе и Америке терро- ристические акты и покушения. Под влиянием целого ряда убийств — во Франции президента Карно, в Ита- лии короля Гумберта и других — анархист предста- влялся воспаленному воображению западно-европей- ского буржуа и русского обывателя безумцем, крово- жадным преступником, проходимцем, сеющим ужас и беспорядок, всеразрушающим разбойником с бомбой в руках, убийцей, страшилищем, несущим смерть и хаос. Несомненно, в создании такого отношения к анар- хизму была кровно заинтересована правящая клика банкиров и предпринимателей Западной Европы и Америки. В Италии была создана специальная теория — теория Ломброзо об анархистах, как о прирожденных преступниках и дегенератах. Такое понимание анархизма было занесено из Европы и к нам в Россию, и так как у нас об анархизме до начала нынешнего столетия ничего не знали не только со стороны его практического проявления, но и с теоре- тической стороны, то это его понимание, укоренившееся в Западной Европе, привилось у нас весьма легко. з
В отожествлении анархизма и терроризма есть две ошибки: 1) не всякий анархист — террорист и 2) не всякий террорист — анархист. Мы знаем целый ряд анархистов, как отдельных лиц, так и целые группы, которые, как мы ниже увидим, являются энергичными противниками террора. С другой стороны, нигде в Европе так не знают, как у нас, что главнейшие тер- рористические акты произведены в России не анар- хистами, а социалистами-революционерами. Совершен- ные до революции 1905 г. убийства министров Бого- лепова, Сипягина и фон-Плеве, а также князя Сергея Александровича были произведены членами боевой ор- ганизации социалистов-революционеров, анархисты же никакого отношения к этим убийствам не имели. Мы знаем также, что в Америке существует органи- зация Ку-Клукс-Клан, располагающая огромными сум- мами и содержащая за счет крупных капиталисти- ческих акул десятки наемных убийц, систематически занимающихся террором по отношению к стачечникам и революционным рабочим. Фашистское правительство Италии подсылает убийц для. истребления вождей и руководителей революционного робочего движения. В период революции 1905 г. польские национал- демократы систематически применяли террор по от- ношению к деятелям социалистического движения в Польше, а в настоящее время польские социалисты не менее энергично применяют террор по отношению к рабочим коммунистам. Социал-демократы в Германии под руководством Густава Носке и Филиппа Шей- демана в 1919 г. зверски убили на улицах Берлина вождей германской революции Розу Люксембург и 4
Карла Либкнехта. Русская белогвардейская эмиграция организует террористические нападения на предста- вителей советских республик за границей. Таких при- меров террористических актов со стороны самых разно- образных классовых организаций и разных официаль- ных и неофициальных политических групп во всех странах можно было бы перечислить сотни. Из этого ясно видно, что террор вовсе не является, особенностью, присущей только анархистам. Анархия в буквальном значении есть безначалие, безвластие. Анархизм — это социально - философское учение, проповедующее полное освобождение личности. Анархизм отвергает все формы принуждения, все виды обязанностей, возлагаемых кем бы то ни было на сво- бодную личность. Анархия — это такой общественный строй, при котором, по мнению анархистов, всякая личность будет единственным хозяином над собой, при котором не будет существовать какой бы то ни было власти; анархия — это форма человеческого общежития, в котором царит неограниченная свобода. Анархизм, как учение, ведет свое начало с древних времен, но мы не будем останавливаться на старых теориях анархистов - философов, учение которых ни- когда не становилось достоянием масс и не сделалось заметной движущей силой в истории человечества. Новейший анархизм, представленный почти во всех -более или менее крупных странах Европы и Америки, являет собой, по выражению Жана Грава, „хаос идей". В качестве анархистов стоят перед нами люди с са- мыми противоположными и друг друга отрицающими мировоззрениями. „Какое,— пишет известный анархист 5
А. Боровой,— возможно примирение между коммуниз- мом Кропоткина и мутуализмом Прудона, между Тек- кером и Бравом, Мостом и Бруно Вилле? И разве не называют анархистами Штирнера и Ницше, Гюи и Толстого? Разве мы не знаем той глубоко пренебре- жительной ноты, которая всегда звучит в отношении „коммунистического" анархизма к анархизму „инди- видуалистическому" или „аморфному". Разве мы не знаем, наоборот, что индивидуалисты отказываются даже называть анархизмом коммунизм, видя в нем лишь своеобразную разновидность социализма?" Даже за последнюю четверть века анархизм пережил такую эволюцию, которая у многих вызывает сомнение насчет анархистской сущности новейших его течений. Старый анархизм бакунинской марки, проповедывав- ший одну лишь стихию разрушения, ставивший всюду и везде своим девизом: „дух разрушения есть в то же время созидающий дух", во всяком движении масс, крестьянском или рабочем, заподозревавший родовые схватки социальной революции, пренебрежительно игнорировавший всякую организационную работу, вся- кую подготовку к революции, всякую дисциплину,— в настоящее время сменился совершенно противопо- ложным течением. Это новое течение — синдикалист- ское— видит спасительность идей анархизма только в организации масс, в революционном творчестве, в ча- стичных завоеваниях, в поднятии сознательности, куль- турности и самостоятельности масс. Ниже мы вкратце излагаем учения всех .наиболее видных теоретиков анархизма XIX века. Мы даем из- ложение только тех учений, которые оставляли после в
себя живой след на людях, нашли выражение в дви- жении более или менее широких масс, почти не за- трагивая те теории, которые не получили широкого распространения. Изложенные нами теории очень часто имеют мало общего между собой. Так, учение Прудона, в отздчие от других учений, не допускает применения насильственных актов, считая, что переход от одного строя к другому возможен путем постепенного изме- нения правовых норм прежнего строя. Другие теории считают правонарушения неизбежными (Штирнер, Ба- кунин, Кропоткин, Толстой), при чем одни из них считают целесообразным применение насильственных мер (Штирнер, Бакунин, Кропоткин), а другие предла- гают применение пассивного сопротивления (Толстой). Одни из них можно считать индивидуалистическими (Теккер, Прудон, Штирнер), а другие коммунистиче- скими (Бакунин, Кропоткин). Главнейшие анархистские теории. Штирнер. Первым выразителем анархизма как крайнего инди- видуалистического учения является немец Каспар Шмидт, написавший под псевдонимом Макс Штирнер книгу „Единственный и его достояние**. Эта книга является, по мнению многих, очень смелой попыткой отрицания всякой власти, всякого авторитета. Высшим законом для Штирнера является только благо лично- сти. Штирнер был учеником известного философа Фей- ербаха, отвергавшего власть религии над людьми. 7
Однако Штирнер идет дальние; ой отвергавшие только власть религии, но и власть всяких других кумиров, как человечество, гуманизм, нравственный закон и пр. „Единственный" Штирнера признает только один авто- ритет— авторитет своего собственного „я“. „До тех пор, пока ты веришь в истину,— гвйорит Штирнер,— ты не веришь в себя. Ты—раб, ты — ре- лигиозный человек. Но ты один — истина... Ты — больше истины, она перед тобой — ничто". Штирнер выдвигает, как самую высокую идею, идею личного блага. Ничто не может ограничить мое „я" и подчинить мои желания. „Не все ли мне равно,— спрашивает штирнеровская личность,— как я поступаю. Человечно ли, либерально, гуманно или наоборот. Только бы это служило моим целям, только бы это меня удовлетво- ряло, а там называйте это как хотите: мне решительно все равно... Я не делаю ничего ради человека, но все, что я делаю, я делаю „ради себя самого..." Я по- глощаю мир, чтобы утолить голод моего эгоизма. Ты для меня — не более, чем пища, так же, как я для тебя..." Отрицая всякий авторитет, всякую власть людей, вещей, идей и учреждений над людьми, Штирнер от- рицает собственность, правовые нормы и государство^ Но эта мощь отрицаний при столкновении с жизнью обнаруживает свое бессилие, так как безграничный эгоизм каждой личности сталкивается с эгоизмом та- кой же безгранично свободной личности, и это столкно- вение требует регулирования. Штирнер понял этот внутренний дефект своего крайне - индивидулистиче- ского учения и выдвинул идею общественного сожитель- 9
ства, которое он называет „союзом эгоистов", т.-е. лично- стей, одинаково мыслящих и стремящихся к одной цели. Жозеф Прудон. Отцом современного анархизма очень многие считают Прудона. Ему удалось в своем сочинении: „Что такое собственность?" поднять анархизм на ступень научного мышления. На вопрос, что такое собственность, Пру- дон дает краткий ответ: „Собственность"—это кража". Но этот ответ вводит в заблуждение всех, которые не знакомы с учением Прудона. Судя по этому ответу, Прудона принимают за противника частной собствен- ности. По существу же Прудон является самым ярым сторонником частной собственности. Являясь сторон- ником индивидуальной свободы каждого человека, проповедуя безначалие и даже будучи изобретателем слова „анархия". Прудон не может поставить собствен- ность каждого отдельного человека в зависимость от государства или общества. Ему кажется несправед- ливой только та частная собственность, какая сущест- вует при капиталистическом строе, и Прудон создает утопическое учение, которое должно привести к пре- образованию собственнической капиталистической си- стемы. Прудон считает, что плохая сторона капиталисти- ческой частной собственности заключается в существо- вании двух вредных? институтов — денег и процентов. Он пытается устранить эти два института и заменить их другой системой, названной им мутуалисти- ческой. Эта система сводится к преобразованию опе- 9
раций обмена и кредита на совершенно новых началах. Оставляя в силе существующую свободу обмена и конкуренции, Прудон проектирует создание особого народного банка, через который проходят все операции по обращению продуктов: каждый человек-производи- тель какого-нибудь продукта имеет право обменять этот продукт в банке на меновой билет. Этот билет дает возможность приобрести через банк какой-нибудь другой товар, ему необходимый, соответствующий сто- имости отданного в банк продукта. Каждый продукт оценивается особыми товароведами по количеству ча- сов, необходимых для его выработки. Прудон 'был уверен, что такой банк очень быстро сделается популярным среди! масс производителей, которые будут обращаться к его помощи и проводить через него свои меновые операции. Деньги при этих" условиях потеряют силу, и вся система купли-про- дажи будет проводиться через банк. Выгодность этой банковой системы увеличивается еще и потому, что в нем каждый клиент будет иметь безвозмездный, бес- процентный кредит. К этому вкратце сводится все экономическое учение Прудона, на котором он и пы- тался построить свою анархистскую систему. Существующая правительственная система, по мне- нию Прудона, служит только для того, чтобы охранять интересы имущих классов в ущерб интересам неиму- щих. Большинство существующих законов направлено к охранению „священной собственности". При нали- чии банка отпадет необходимость в законах. Вместо законов будут существовать свободные договоры как отдельных лиц между собой, так и отдельных лиц Ю
йли союзов с банком. Каждый производитель, каждый трудящийся становится полным властелином в своих делах без какого - либо вмешательства посторонней силы. Во взаимоотношениях людей господствует только человеческая идея договора. Так логическим путем Прудон доходит до абсолют- ного отрицания государственного правосудия и кара- тельной власти: „Все действия правительства,— пишет Прудон,— станут тогда излишними. Государственная церковь станет бесполезной: кто чувствует потребность в религии, тот сам должен оплачивать своих священ- ников. То же будет с правосудием: пусть общество защищает себя, если затрагивают его интересы, это его право; пусть оно мстит за себя, если это в его интересах. Но я отрицаю за обществом, точно так же, как за всяким другим авторитетом, право судить и по суду наказывать. Человек только сам имеет право осудить себя, и когда он чувствует себя виновным, когда он думает, что заслуживает кары, он может по- требовать для себя кары. Справедливость есть акт совести, акт, по существу своему, добровольный; со- весть только сама может себя осудить, наказать или оправдать, все иное — это господство авторитета, зло- употребление властью... Немедленное и полное упразд- нение всяких судов и трибуналов является одним из первых требований революции; точно так же должна исчезнуть полиция и администрация, и всякий дом, всякая мастерская, всякая корпорация или коммуна должны иметь свою собственную полицию и должны сами управлять своими делами". Несмотря на то, что теория Прудона кажется очень и
революционной, что он является йервЫм теоретиком анархизма и считается проповедником всяких разру- шительных и насильственных актов, на деле Прудон является сторонником мирных социальных реформ. Гарантией исполнения всех взятых на себя отдель- ными лицами или ассоциациями обязанностей Прудон считает справедливость, которая одна только руково- дит интеллигентным и свободным существом при анархическом строе. Осуществить этот строй Прудон предлагал не путем каких-нибудь насильственных актов по отношению к сторонникам капитализма и существующей принуди- тельной правительственной системы, а путем мирной пропаганды идей свободных договоров. Однако спустя некоторое время Прудон и сам понял, что идеи про- поведуемой им анархии неосуществимы, или могут осуществиться в далеком будущем. Поэтому Прудон выдвинул переходную идею децентрализации, идею федерализма, т.-е. союз ряда мелких однородных в хозяйственном отношении групп и организаций. Михаил Бакунин. Из всех существовавших анархистских учений самым сильным влиянием на международное рабочее движе- ние пользовался политический или, как его называли, эклектический анархизм Бакунина. Эклектическим, т.-е. собирательным называют анархическое учение Бакунина потому, что Бакунин, будучи главным обра- зом политическим деятелем, анархистом-практиком, не внес в анархистское учение чего-нибудь существенно 12
нового, а собрал из разных анархистских систем все то, что содействует развитию революционного действия и движения масс. Бакунин питает самую острую ненависть к инсти- туту государства как к самому могущественному из существующих принудительных авторитетов нашего времени. Эта ненависть Бакунина к государству вошла как неотъемлемая часть в анархистскую проповедь во всех странах мира. Отвращение к государству у Ба- кунина и у его последователей относится в одинако- вой степени ко всем видам государственных систем, так как, по их мнению, деспотизм и насилие связаны не с формой государственного строя, а с сущностью государства как такового. „Мы,— писал Бакунин,— от всего сердца питаем отвращение к монархии, но в то же время мы убе- ждены, что и большая республика с войском и бюро- кратией и политической децентрализацией будет за- ниматься завоеваниями вне и притеснениями внутри страны и не будет в состоянии обеспечить счастье и свободу своим подданным, хотя бы они и назывались гражданами”. Вместо государства Бакунин пропове- дует создание совершенно свободного общества. В этом обществе не существует ни бедных, ни богатых. В нем нет ни классовых, ни политических взаимоотношений. В нем все люди, без различия цвета кожи, рас и ре- лигий, являются работниками и приобретают право на полный продукт своего труда. Если Прудон при создании анархического порядка возлагает все на- дежды на свойственное людям чувство справедливости, то Бакунин считает, что порядок водворится благо- 13
даря присущему всему человеческому роду чувству солидарности и взаимодействия. Чувство солидарности у человека проявляется с особенной силой, когда не существует недостатка в продуктах продовольствия и в источниках наслаждения жизнью, когда все окру- жающие не охвачены чувством зависти друг к другу. Поэтому каждый будет заинтересован в том, чтобы заниматься такой деятельностью, которая его больше всего удовлетворяет и которою он не приносит вреда другим. При будущем строе отдельные личности или группы личностей могут добровольно соединяться в лю- бой свободный союз, направленный к тому, чтобы со- вместно найти для себя средства к существованию, и так же свободно расходиться. Принудительных зако- нов не существует, и они не могут быть применены ни к кому из членов союза. Пятый параграф программы „Альянса" (союза), со- зданного Бакуниным, гласит: „Союз стремится к тому, чтобы все политические государства ограничивали свою деятельность услугами общественного характера и превратились бы во всеобщий союз свободных сель- скохозяйственных промышленных хозяйств". Бакунин также отстаивает признание за всяким народом права на полную автономию с тем, однако, условием, чтобы это стремление народа к полной самостоятельности не противоречило и не угрожало свободе и самоопреде- лению других народов. Однако же Бакунин не дает и не пытается дать полную картину будущего коммунистического строя. Он считает, что после социальной революции новый строй разовьется сам собой, без заранее начертанных и
планов. Средства, которые рекомендует Бакунин для свержения капиталистического строя, в противопо ложность прудоновским, являются исключительно на- сильственными. Бакунин отвергает политическую дея- тельность и парламентаризм. Бакунин ожесточенно нападает на руководимую Марксом социал-демократию и на вовлечение рабочего класса в избирательную борьбу. Для свержения буржуазии и капиталистиче- ского строя Бакунин видит только одно средство — насильственную социальную революцию, которая раз- нуздывает дурные страсти и заставляет массы пойти на бунт и восстание против существующего обще- ственного строя. Бакунин не только был проповедником социальной революции, но и лично руководил целым рядом вос- станий в различных государствах. Малейшая попытка к восстанию в любом углу Европы привлекала вни- мание Бакунина, и он без колебаний мчался к месту событий, подозревая в них начало всемирной социаль- ной революции. В 1870 г. в Лионе была сделана сто- ронниками Бакунина попытка поднять восстание. Когда лионская ратуша была захвачена повстанцами, Бакунин сам поспешил в Лион для руководства восстанием. Но скоро Бакунин лично убедился в неподготовлен- ности и несвоевременности попытки. Из Лиона он пи- сал: „Пока еще нет настоящей революции, но она бу дет, все к ней подготовляется и будет пущено в ход я бросаюсь в борьбу на жизнь и смерть и надеюсь на скорую победу“. Бакунин создал свои организации и группы почти во всех странах Европы и в Америке. Но наибольший 15
успех Бакунин имел, главным образом, в отсталых в промышленном отношении романских странах—во Франции, Италии и в Испании. В 1864 году возникло „Международное товарищество рабочих" (Интернацио" нал), созданное Марксом. В Интернационал вступили Бакунин и все члены „Альянса", распущенного по требованию Генерального Совета Интернационала. В Ин- тернационале разгорелась борьба между сторонниками Бакунина и Маркса. Бакунисты выдвинули требо- вание большей автономии для отдельных секций Ин- тернационала и воздержания от политической борьбы. Борьба внутри Интернационала дезорганизовала его деятельность, и Бакунин с единомышленниками были из него исключены. Тогда Бакунин создал свой собственный Анархистский Интернационал и свои са- мостоятельные организации в ряде стран. Это сопер- ничество двух Интернационалов и привело к оконча- тельному распаду центров международного рабочего движения. Но и социалистическое и анархическое дви- жения продолжали развиваться самостоятельно, идя каждое по своему особому руслу. Бакунин имел во всех странах выдающихся уче- ников и последователей, из которых наиболее известны во Франции Поль Брусе и Жан Грав, в Германии Иоган Мост, в России Нечаев и Кропоткин, в Италии Малатеста, в Швейцарии Элизе Реклю, в Америке Теккер и другие. Кропоткин. В современном анархистском движении в России в том виде, в каком оно выявилось в период первой 16'
русской революции 1903 —1909 г.г., наиболее сильным влиянием пользуется учение Кропоткина, известное под названием коммунистического анархизма. Сам Кропоткин считает себя учеником Бакунина, но как ученый и мыслитель Кропоткин стоит гораздо выше своего учителя. Он обогащает анархистскую мысль рядом совершенно новых положений, легших в основу всего анархизма в России за последнее время. Кропоткин понимает анархизм гораздо шире, чем все его предшественники, и старается создать цельное философское естественно-научное и общественное миро- воззрение. „Анархизм,— пишет Кропоткин,— есть миро- понимание, базирующее на механическом истолковании явлений, миропонимание, объемлющее всю природу, включая и жизнь обществ. Метод анархизма — метод естественных наук. Его тенденция — построение синте- тической философии, обнимающей все факты природы. Как законченное материалистическое мировоззрение анархизм полагает, что всякое явление природы может быть сведено к физическим или химическим процес- сам и потому получает естественно-научное объяснение. Анархизм есть бесповоротный отказ от всякого рели- гиозного или метафизического мировоззрения". Выс- шим законом для человека Кропоткин считает закон развития от худшего к лучшему. По мере развития этого закона будет постепенно исчезать существующее принудительное право и заменяться обычным естествен- ным правом. В то время, как принудительное право является только тормозом в деле развития человечества, естественного права совершенно достаточно для того, чтобы человеческое общество жило в полном согласии. 17
Наиболее целесообразную форму общественной орга- низации Кропоткин видит в общине, коммуне, соответ- ствующей реальным интересам ее членов и всесторон- нему развитию их личностей. В эту общину входят добровольно отдельные личности, соединяющиеся в группы, группы же составляют союзы. Каждая община представляет собой группы единомышленников, объ- единенных общими, одинаковыми для всех интересами. Частной собственности, нарушающей справедливость и, следовательно, могущей вызывать конфликты и раздоры, в общине не будет. Будет существовать только общественная собственность. Распределение благ в каж- дой общине должно быть организовано таким образом, чтобы всякий получал из существующих запасов столько, сколько ему нужно для удовлетворения его потребностей. Кропоткин предусматривает, однако, случаи, когда запасов не хватит. В этом случае он допускает нормирование, распределение продуктов. „Наделение всеми предметами, производство которых ограничено,— пишет Кропоткин,— наделение по потреб- ностям, принимая во внимание детей, престарелых и слабых вообще; потребление всего этого не в обще- ственном заведении для кормления, а на-дому, в кругу семьи и друзей, по индивидуальному вкусу,— вот идеал масс, выразителем которых являемся мы“. Несмотря, однако, на то, что Кропоткин допускает принудительное распределение продуктов в общине или в союзе общин, что уже является чем-то в роде проявления власти, он с огромной силой обрушивается на институт государства, являющегося в некоторых случаях лишь логическим развитием той власти, ко- 18
торую он допускает в коммуне» Государство для Кро- поткина— злодей, узурпатор, убивающий всякую сво- бодную инициативу, налагающий на стремящуюся к свободе личность цепи принуждения. У Кропоткина государство играет роль гробовщика свободного об- щества. Ближайшей высшей ступенью общественного раз- вития Кропоткин считает анархический коммунизм. Как мы уже говорили, в этом обществе будут обоб- ществлены не только средства производства, но и про- дукты потребления. Каждый будет получать по своим потребностям. Как деталь интересно отметить, что Кропоткин считает обязательным для каждого члена будущей общины пятичасовой рабочий день, при чем каждый может выбирать для себя работу в том про- изводстве, которое больше всего ему по вкусу. Остаю- щееся время каждый член общины может употребить на занятия искусством, наукой, спортом. Само собой разумеется, что наступление анархо-коммунистического строя связано с полным исчезновением государства и преобразованием' института собственности. Введение нового строя возможно, по мнению Кропоткина, только путем насильственного переворота, так называемой социальной революции. Но к ней нужно подготовить массы, воспитать их путем длительной пропаганды и агитации, после чего социальная революция наступит при благоприятном стечении обстоятельств сама собой. Кроме перечисленных теоретиков и вождей анар- хистского движения, есть еще целый ряд ученых и мыслителей, которых по той или иной отдельной черте в их научных или научно-религиозных системах при- 19
числяют к анархистам. Так многие историки анар- хизма причисляют к анархистам Льва Толстого на том основании, что Толстой отрицает правовое устройство современного государства у более развитых и куль- турных народов. По его мнению, государственная власть имеет в своей основе исключительно физическое насилие, что находится в резком противоречии с еван- гельским учением Христа о любви и всепрощении. Основываясь на евангелии, Толстой является также противником собственности. Собственность служит при- чиной взаимной ненависти и раздражения, а евангель- ские законы повелевают, чтобы собственность уступила место распределению благ, основанному на заповедях любви к ближнему. Точно так же многие считают анархистом немецкого философа Фридриха Ницше на том основании, что он наряду со Штирнером является самым крайним выра- зителем учения о личности. Правда, в отличие от Штирнера, Фридриха Ницше интересует не всякая личность в ее взаимоотношениях с обществом. Его система противоречит анархизму как учению о безгра- ничной личной свободе. Ницше готов пожертвовать десятками тысяч личностей во имя одной исключитель- ной личности, которую он называет „сверхчеловеком". Мы не будем останавливаться на этих теориях, так как они не получили широкого распространения. Нас интересуют только те анархистские теории, которые в большей или меньшей • мере проникли в рабочие массы, вызвали в той или иной стране более или ме- нее широкое массовое движение. К таковым принадле- жат, главным образом, учение Бакунина, известное 20
йоД Названием коллективистического анар- хизма, и учение Кропоткина, именуемое комму- нистическим анархизм ом. Анархизм в России. Анархизм в России появился впервые в семидесятых годах, будучи перенесен русской эмиграцией из-за границы, где он пользовался большим влиянием. В ре- волюционном движении 7О-х годов было три течения, и все они были более или менее окрашены в анархист- ский цвет, хотя, по выражению В. Базарова, „окраска эта не прочно приставала к движению и быстро смы- валась условиями политической и общественной борьбы**. Этим объясняется то, что влияние анархизма на русское революционное движение было сравни- тельно слабо. В 70-х годах в революционном движении в России господствовали бакунизм, учение Лаврова и течение, возглавляемое Ткачевым, издававшим журнал „Набат**, и представлявшее что-то в роде бланкизма. Все эти течения, одно в большей, другое в меньшей степени, считали необходимым установление безгосударствен- ного социалистического строя, согласно теории анар- хизма, но расходились в тактике. В то время как бакунисты считали возможным в ближайшем будущем путем народных восстаний совершить социальную ре- волюцию, сторонники Лаврова считали социальную революцию делом более или менее отдаленного буду- щего и выдвигали необходимость серьезной и дли- тельной пропаганды. Ткачев же считал, что социальная 21
революция может быть совершена только как следствие широко задуманного террористического заговора. Наиболее сильным влиянием пользовалась последняя группа, полагавшая, что народные массы через рево- люционную диктатуру должны установить социали- стический безгосударственный строй. Эти идеи, бла- годаря неудаче землевольческих хождений в деревню и правительственным репрессиям, стали господствую- щими в программе и тактике „Народной’Воли", возник- шей в 1879 г. „Хлебовольцы". После разгрома народнического движения 7О-х годов анархизм теряет надолго свое влияние на революцион- ные организации, и только в начале нынешнего сто- летия он снова возрождается, при чем пропаганда идей анархизма ведется первым русским анархистским органом, издававшимся в 1903 г. в Лондоне при актив- ном участии Кропоткина, Черкезова и др. Этот орган носил название „Хлеб и Воля", и все приверженцы проводимых им идей назывались „хлебовольцами". Первое время анархистские идеи не имели успеха среди рабочих России, но уже в 1904 г. и особенно в 1905 г. интерес к анархизму значительно возрос. Среди отдельных слоев рабочих, на юге, юго-западе и северо-западе, появились группы анархистов. Рево- люция 1905 г., особенно ее поражение после московского декабрьского восстания, окрылила анархистов и уси- лила их деятельность в разных местах России. Почти все действовавшие в 1904 и в начале 1905 года группы анархистов были сторонниками Кропоткина. 22
В 1904 г. они устроили первое совещание, на котором приняли целый ряд резолюций, легших в основу прак- тических действий наиболее сильной в то время в Рос- сии группы анархистов-коммунистов „хлебовольцев". Постараемся вкратце изложить теоретические основы учения этой группы. 1. Всякое государство не только бесполезно, но и вредно. 2. Анархисты должны стремиться к созданию анти- государственного коммунистического общества. 3. Необходимо преобразование общества в духе ком- мунизма. 4. Цели анархистов могут быть достигнуты только при помощи социальной революции, которая совер- шенно разрушит капитализм и государственный строй, его поддерживающий. 5. Анархисты отвергают всякие программы-минимум, не признавая никаких промежуточных этапов, задер- живающих развертывание революции. 6. Анархисты должны быть готовы к объявлению всеобщей забастовки в городах и деревнях. Эта за- бастовка должна послужить сигналом для революции не только политической, но и коммунистической. 7. Единство анархистского движения должно быть достигнуто не путем создания центральных комитетов, а лишь объединением одинаково мыслящих идейных групп, которые свободны в любой момент распасться при наличии разногласий. В своем органе „Хлеб и Воля" кропоткинцы дают ряд статей, являющихся комментариями к вышепере- численным тезисам.
В статье „Почему у нас нет программыминимум", напечатанной в журнале „Хлеб и Воля" в 1904 г.,чи- таем: „Мы не думаем, что ближайшая революция при- ведет нас к осуществлению нашего идеала во всей полноте; революция будет делом не одной какой-нибудь партии, а также не может сразу устранить всех пере- житков старого общества, но вместе с тем мы знаем, что она пойдет в направлении равнодействующей всех сил, использованых для дела, и чем настойчивее и абсо- лютнее мы будем действовать в принятом нами напра- влении, тем сильнее обнаружится его влияние". Вся литература анархистов-коммунистов полна на- падок на социал - демократические партии и на про- грамму-минимум. Правда, программы - минимум слу- жили всем социалистическим партиям Западной Европы • основным поводом для скрытого или открытого отказа от революционных целей борьбы и для вступления на путь оппортунизма. Но последнее обстоятельство не может служить причиной отказа от требований ча- стичных реформ и от частичных завоеваний, необхо- димых для организации и собирания сил. Ведь и сами анархисты-коммунисты в вышеприведенной цитате до- пускают, что социальная революция не может совер- шиться сразу. Для большей уверенности в победе пролетарской революции даже анархисты допускают организации, т.-е. допускают более или менее дли- тельную подготовку к социальной революции. Нигде анархисты-коммунисты не могли доказать, что подго- товительный к социальной революции период не может быть использован для частичных боев и завоеваний пролетариата, ?4
Анархисты-коммунисты выдвигают й качестве основ- ных принципов непримиримую классовую борьбу и насильственную революцию для осуществления социа- лизма. Но эти принципы, конечно, ни в какой мере не характерны для анархистской тактики, так7; как принцип классовой борьбы и насильственной револю- ции является главным оружием в арсенале револю- ционного марксизма. Будучи противниками программы - минимум, анар- хисты, однако, не всегда верны себе и кое-где огова- риваются, что они вовсе не против частичных реформ. Они даже считают, что разговоры о том, будто анар- хисты-коммунисты являются врагами частичных ре- форм,— легенда. „Мы,— пишут они в статье журнала „Хлеб и Воля** № 6, посвященной стачкам,— должны безустанно бо- роться за проведение наших идей в жизнь. Этим путем мы косвенно можем повлиять и на проведение частичных реформ. Особенно подчеркиваем мысль, что борьба за реформы не может быть предметом социали- стической деятельности, а является лишь чем-то при- входящим в борьбу за полное осуществление рабочего идеала... Борьба за частичные реформы представляется важным делом, пока она не превращается в принцип, в противном же случае она перерождается в рефор- мизм... Мы враги реформизма потому, что не желаем потом опять возобновлять бесплодного периода мечта- ний о примирении капитала с трудом при помощи взаимных уступок". По вопросу об экспроприациях, принявших в 1905 — 1906 г. г. эпидемический характер, анархисты-,,хле* 25
бовольцы" на своей конференции приняли следующую резолюцию, направленную против групп, введших в свою тактику террор и экспроприацию как обязатель- ный пункт: „Принимая во внимание,— читаем мы в резолюции,— что частные мелкие экспроприации не ведут к уничтожению существующего капиталисти- ческого строя, а экспроприации у частных лиц не служат средством пропаганды и содействия анар- хизму... мы, группа „Хлеб и Воля“, признаем все существующие анархистские группы под названием „Черное Знамя" далеко отклоняющимися от реального понимания теории анархизма и считаем, что „черно- знаменцы“ не могут стать членами „хлебовольческих групп". Вопрос об отношении к профессиональным союзам стал предметом горячих споров для всех анархист- ских течений. Из целого ряда статей мы убеждаемся в том, что „хлебовольцы" признают огромное значение профсоюзов. Они рекомендуют анархистам вступать в члены союза, но не рекомендуют заниматься их орга- низацией в России, прежде всего, потому, что это отвлекло бы силы анархистов и отодвинуло бы соб- ственно-анархическую работу на задний план. Вопросы политического и экономического террора анархисты-„хлебовольцы" разрешают в положительном смысле. Они считают эти способы борьбы в револю- ционной обстановке необходимыми для дезорганизации капиталистической системы и нападают в своих статьях на социалистов-революционеров за их непо- следовательность в этих вопросах. „Хлебовольцы" вы- смеивают социалистов-революционеров за то, что те 2G
думают добиться разрешения аграрного вопроса пар- ламентским путем, собрав большинство голосов в зем- ском соборе или в Государственной думе. Организационные принципы анархистов -„хлебоволь- цев“ разрешаются ими в духе федерации. Существую- щий в других политических партиях тип централи- зованных или, по выражению анархистов, иерархиче- ских организаций анархистами отвергается, так как этот организационный принцип убивает всякую лич- ную инициативу, душит самодеятельность членов ор- ганизаций и отдает всю организацию в руки небольшой группы так называемых вождей-руководителей, кото- рые повелевают массами. Анархисты-„хлебовольцы не отмечают, конечно, того положительного влияния, которое оказывает централизм на сплоченность и бое- способность рядов партии. В период 1903 —1906 г. г. анархисты - коммунисты группы „Хлеб и Воля" пользовались очень большим влиянием, по сравнению с прочими группами, рассеи- вавшими свои силы на индивидуальный террор и экспроприации. Другие группы, о которых речь будет ниже, возникли позже, и влияние их после поражения революции было ничтожно. „Безначальцы" и „чернознаменцы". 1905 год является годом беспрерывного нарастания и развертывания революции и одновременно годом четкого размежевания общественно-политических груп- пировок. Начиная от крайних правых политических и террористических организаций и кончая крайними 27
„левыми" группировками — все переживают период самой глубокой диференциации и дробления. Этой участи не избегли также и анархистские тече- ния. До 1905 года, как мы видели, в России господ- ствуют „хлебовольцы", но уже в начале 1905 года в различных пунктах страны организуются группы анархистов, недовольных умеренностью хлебовольче- ской тактики. В результате этого недовольства в ап- реле 1905 года возникает новая анархистская группа, получившая название „безначальцев" и создавшая свой орган: „Листок группы „Безначалие". В первом номере „Листка" в передовице излагаются основные принципы группы. Действовавшие до сих пор группы анархистов, по мнению „безначальцев", беспомощно топтались на одном месте. Группа считает, что анар- хисты должны поставить на своем черном знамени следующие лозунги: 1. „Классовую борьбу, признавание и резкое подчеркивание глубокого классового антагонизма, су- ществующего между привилегированными и богатыми классами, о одной стороны, и трудящимся и не имею- щим возможности трудиться пролетариатом, с другой; антагонизма, который может исчезнуть лишь после социальной революции. 2. „Анархию, безначалие, отрицание всяких, и добрых и злых, властей и правительств и, в виду сильной конституционной горячки, охватившей у нас синих и красных представителей буржуазного обще- ства, беспощадную борьбу со всякими зигзагами и увлечениями в эту сторону, поскольку этому увлече- нию поддаются и действительные революционеры; 28
противопоставление буржуазному возгласу „долой самодержавие" единого пролетарского возгласа „долой какую бы то ни было власть: и самодержавие, и земский собор, и всякую форму государственности". В орга- низационном деле отрицание явных и тайных центров и централистических партий, торжественно возвещаю- щего или торжественно умалчивающего о своем су- ществовании централизма, под какой бы благовидной маской ни старался он скрывать свою настоящую личину. 3. „Коммунизм, т.-е. передачу земель группе свободных общин, а фабрик и заводов в руки рабочих и безработных; коммунизм как наиболее полное отри- цание частной собственности, коммунизм на средства производства и потребление, и организация самого производства и потребления на началах:'„с каж- дого по его силам, каждому по его потребностям". 4. „Социальную революцию, и ничего, кроме нее: борьбу с реформизмом и легализмом. Анархизм должен иметь в виду не синдикализм, не антимилитаризм, антиклерикализм или что - нибудь подобное, а лишь одно: полное разрушение бур- жуазного строя, т.-е. социальную революцию, :оторая для него и ближайшая и конечная цель; при- ерженцы его, в отличие от всех других русских оп- юзиционных партий, должны непосредственно гото- шться лишь к подобной трансформации современного •бщества, ибо только эта трансформация способна уничтожить деление людей на классы. 5. „Как способ ее реализации, беспощадную 29
кровавую народную расправу, вооруженное восстание народа, крестьян, рабочих и всякой го- лытьбы; признавание террора и всяких восстаний и открытой уличной борьбы во всех возможных видах ее и в какой бы жестокой форме и террор и уличная борьба ни выливались. Революцию en perman ense*), т.-е. целый ряд народных восстаний для окончатель- ного торжества бедноты. Отрицание борьбы за реформы и частичные улучшения. 6. „Нигилизм — борьбу с авторитетами в какой бы то ни было сфере; атеизм, отрицание семьи, борьбу со всеми основами буржуазной морали и укоренив- шимися в нашей обыденной и партийной жизни пред- рассудками и суевериями; признавание краж и вся- ких открытых нападений на лавки и дома, совершае- мых угнетенными классами. 7. „Работу не только среди крестьян и рабочих, но и среди так называемой „подлой черни", т.-е. без- работных, босяков, бродяг и всяких „подонков и отще- пенцев общества", ибо все они наши братья и то- варищи. 8. „Безусловный отказ от совместных выступлении с какими бы то ни было политическими партиями, будут ли они либералы, социал-демократы или соци- алисты-революционеры; все они политические шулера] буржуи и враги народа, и временные выгоды от со-1 вместных действий никогда не окупятся той деморали-' зацией, которую вносит в ряды товарищей подобное сотрудничество партий". *) Беспрерывную. 30
Как Видно из этой программы, „ безначальем" нельзя отказать в решительности и смелости. На практике эта группа и все ее приверженцы в России отрицали какую бы то ни было организационную работу. Так- тика „безначальцев" состояла исключительно в созда- нии боевых групп, задачей которых являлась атака правительства и буржуазии, а классовая борьба заклю- чалась только в экспроприации собственности, при- надлежавшей буржуазии. 1 Но над всеми этими лозунгами доминирует один — экспроприация и террор, направленные против, пред- ставителей власти и владельцев фабрик и заводов, выделяющихся своей враждой к рабочему классу и противодействующих его требованиям. В том же но- мере „Листка" заграничная группа обращается к ре- волюционерам, живущим в России, с длинным письмом, в котором усиленно подчеркивает необходимость экс- проприации и террора. „В основу нашей программы,— пишут они,— мы кладем борьбу масс, а в основу борьбы масс должен лечь принцип экспроприации; экспро- приации не как отдаленного революционного акта, в котором завершится будущее окончательное восстание, ввергающее навсегда государственное иго, а экспро- приации как правила, которым массы и мы будем ру- ководиться теперь, объявляя гражданскую партизан- скую войну современному строю, гнетущему нас, не дающему свободно жить и наслаждаться жизнью... Принцип экспроприации — это великий дар анархии ^народу". i В одном из номеров журнала „Безначалие" дается между прочим и практический совет, „как поджигать 31
Помещичьи скирды". Эта статейка была Перепечатана в России в виде отдельной прокламации и разбрасы- валась анархистами из окон вагонов по деревням в различных пунктах России в течение продолжитель- ного времени в период 1905 года. Стремясь во что бы то ни стало вызвать граждан- скую войну, которая должна стать прологом социаль- ной революции, „безначальцы“ считают, что в этой истребительной войне все должно погибнуть. В одной прокламации они так и пишут: „Не жалейте помещи- чьего добра, нам оно ни в каком случае не достанется1'. Глубоко веря в немедленное торжество социальной революции, которая установит безгосударственный ком- мунизм, „безначальцы" впадают в противоречие сами с собою, когда говорят о том, что добро, которое они предлагают разрушить, никому не достанется. Определенно отрицательно „безначальцы" относятся к парламентаризму и синдикализму, к профессиональ- ному движению, ко всяким полумерам, способным, по их мнению, задержать наступление социальной револю- ции. „Долой трэд-юнионизм, синдикализм и парламента- ризм, ибо все они имеют целью продлить агонию уми- рающего врага“. Другие анархистские органы даю такие характеристики тактики „безначальцев": „Бу! тарь" считает, что вся программа „безначальцев" св< дится к тому, что „пролетариат может и должен предт явить капиталистическому обществу лишь одно тре бование — перестать существовать", а „Буревестник считает, что „безначальцы" всю свою тактику стро; на убеждении в чудодейственной силе террора и участии анархистов в повседневной борьбе пролет 32
риата видят измену принципам анархизма*. В своем докладе анархистскому конгрессу в Амстердаме рус- ские анархисты сообщают, что „безначальцы" доходили в своей проповеди террора и экспроприации до того, что рекомендовали пролетариям бросать работу на за- водах и жить исключительно личными экспропри- ациями". Однако, несмотря на это отрицательное отношение разных анархистских групп к „безначальцам", тактика последних стала иногда в скрытой, а иногда и от- крытой форме тактикой и единственным видом „пря- мого воздействия" большинства анархистских групп и одиночек на местах. В этом нетрудно убедиться, если мы познакомимся с другой группой анархистов, известной под именем „чернознаменцев". Эта группа выпустила один номер своего журнала „Бунтарь" в 1906 году, а затем возоб- новила его только в 1908 г., уже за границей. Группа „чернознаменцев" уделяет не меньше внимания тер- рору, чем „безначальцы", при чем, главным образом, террору индивидуальному и неорганизованному. „Ча- стота и степень насильственных дейст- вий пролетариата против буржуазии — вот лучший показатель классовой борьбы, — писали „чернозна- менцы" в № 1 „Бунтаря". „Организуйтесь и вооружай- тесь. Нападайте на магазины и организованно берите предметы первой необходимости",— такие советы дают „чернознаменцы" безработным. Одна из фракций чернознаменского течения, так называемые „безмотивники", решила поразить револю- ционные рабочие массы каким-нибудь таким „чудодей- 2 ( Анархисты 33
ственным словом", чтобы услыхала его многомиллион- ная народная масса, чтобы затрепетала и содрогнулась в ужасе буржуазия". „Безмотивниками" эта фракция называла себя по- тому, что они считали, что террористические акты и нападения на представителей буржуазии допустимы без всякого мотива, не за ту или иную конкретную вину, а за то, что они буржуа, что они эксплоататоры. В этом отношении „безмотивники" подражали старым приемам западноевропейского анархизма, тоже практи- ковавшего такого рода „беспричинные покушения". В 1908 году, когда революция сменилась столыпин- ской реакцией, когда не только от анархизма, но и от всей революции остались только рожки да ножки, „чернознаменцы" возобновляют издание „Бунтаря". В № 2 — 3 помещено стихотворение „Мститель", по- священное Иосифу Брунштейну (Беленькому), участ- нику взрыва в кофейне Либмана в Одессе 17 декабря 1905 года. Сытые богачи пируют, в зале музыка, смех. Бледный юноша бросает снаряд: Ужасный гром, предсмертных криков вой, На месте пиршества осталась груда тел. В одном некрологе рассказывается о подвиге некоего рабочего Григория (Фрола). Сидя за бутылкой пива в ресторане, где находилась „чистая" публика, Фрол хватается за револьвер и кричит: „Вам весело, него- дяи?— Весело, когда люди с голоду умирают? Смерть вам всем!"—и он начинает расправляться. Орган, зер- кала, бутылки с дорогими винами — все разбивает Фр4л и в исступлении кричит: „Бей всех богатых, бей вссж, 34
кому живется тепло и сыто! Да здравствует коммуна! Негодяям смерть!** Если судить по этим статьям мемуарного характера, то нужно сказать, что „чернознаменцы** за период 1905 —1908 г. г. ничему не научились. Восхваление по- двигов таких героев революции, как Григорий (Фрол), едва ли свидетельствует о том, что безмотивный террор и индивидуальный грабеж способны двигать вперед дело социальной революции. „Чернознаменцы** отчасти отдают себе в этом отчет. Они понимают, что идейный террор, по существу, выродился в ряд мелких краж и грабежей. Поэтому в № 2 — 3 „Бунтаря** в статье „О терроре** ста- вится вопрос о неорганизованности террора и указы- вается, что в анархистских кругах доминирует тер- рор, направленный только „против ближайшего угне- тателя**. „Не уничтожить террор против ближайшего врага хо- тим мы,— пишет „Бунтарь**,— а поставить рядом с этим террором террор организованный, направленный в самое сердце, в самую душу буржуазии и власти,— вот одна из наших задач**. Таким образом, мы видим, что перед „чернознаменцами** стал вопрос организационного ха- рактера, хотя и с большим оцозданием. Возникла по- требность в единой анархистской организации, не рас- сыпанной и не раздробленной на десятки мелких групп и течений, ни перед кем не ответственных и ни с кем не связанных. Вот почему и в статье „О терроре**, и в статье „Вопрос организации** выдвигается на очередь дня серьезный вопрос об анархистских фракциях и их объединении. 2*1 35
Как и Прежде, „чернозйаменцы" остались враждеб- ными всяким моментам, способным задержать рост революционного настроения рабочих масс. В статье „Несколько слов о синдикализме" успех синдикализма в России объясняется тем, что среди анархистов много эмигрантов, механически перенесших условия Запад- ной Европы в Россию. Эти эмигранты „стали учить красотам синдикализма... синдикат принимают за ячейку будущего строя. Анархисты стали звать угне- тенных не к социальной революции, а к созданию синдикатов, анархисты стали звать не к нападению на буржуазный строй и не к уничтожению его, а к организации по профессиям для „будущих завоева- ний"... Анархисты, которые первыми высказались и всегда показывали пример прямой борьбы и ор- ганизации боевых сил в процессе борьбы, высказываются теперь за организацию, которая лишь когда-то будет действовать. Положение: действуя, организуйтесь, они хотят заменить положением — организуйтесь для действия в будущем". „Чернозйаменцы" видят в синдикализме такого же противника социальной революции, как и в социал- демократии, которая, организуя миллионы рабочих во- круг парламентаризма, готовит их к битвам в далеком будущем, выдвигая программу-минимум для усыпле- ния революционных стремлений пролетариата. Кроме того, в синдикатах не находят себе места безработный, люмпенпролетарий, являющийся, по мнению „чернозна- менцев", самым последовательным борцом за социаль- ную революцию.
Анархо-синдикалисты. Анархо-сиидикализм, этот новейший вид анархизма, безусловно является шагом вперед от отвлеченного, оторванного от жизни анархизма к марксизму. Анар- хизмом синдикализм называется потому, что подобно другим анархистским течениям он признает всякую политическую борьбу, в том числе и парламентаризм, совершенно лишней и вредной. Анархо-синдикализм или, как его называют во Франции, революционный син- дикализм ставит во главу угла объединение всех рабо- чих, без различия политических и других убеждений, в синдикаты, т.-е. в революционные рабочие союзы. Анархо-синдикализм признает классовую борьбу и считает единственно приемлемой для пролетариата ор- ганизцией нс политические партии и не парламент, а исключительно профессиональный союз. От анар- хизма анархо-синдикализм отличается тем, что первый не допускает никаких промежуточных этапов между повседневной борьбой пролетариата и его конечной целью, анархо-синдикализм же настаивает на необхо- димости длительной подготовки пролетариата к буду- щей социальной революции. Но, в отличие от социал - демократии, анархо - синди- кализм считает, что всякие политические организации, политическая борьба, участие в буржуазных парламен- тах развращают и разлагают рабочий класс. „Самый уязвимый пункт ортодоксального марксизма,— пишет А. Боровой,— вопиющее противоречие между „револю- ционностью “ его „конечной цели“ и мирным рефор- мистским характером его „движения", между суровым 37
требованием непримиримой „классовой борьбы" и прак- тическим подчинением ее парламентской политике партии". Вот'это-то противоречие между социал-демократи- ческим движением и его конечной целью, между дей- ствительностью и идеалом пытается заполнить рево- люционный синдикализм, рассматривая каждый шаг своего движения, как шаг вперед к конечной цели. Если цель борьбы пролетариата заключается в разру- шении современного классового общества с его систе- мой наемного труда, то повседневная революционная классовая борьба пролетариата, пропитанная духом ненависти ко всем видам капиталистического госу- дарства, является медленным, но верным приближением к конечной победе. Каждый отдельный момент в раз- витии синдикалистского движения сопровождается действиями, постепенно разрушающими капиталисти- ческий строй. „Чистые" анархисты, как мы уже видели, упрекают синдикалистов в том, что их теории являются компромиссом с буржуазным порядком, что синдикаты являются таким же тормозящим приближение социаль- ной революции моментом, как программа-минимум у социал-демократов, что они допускают возможность положительной творческой работы на почве капитали- стического строя. Синдикалисты видят в синдикатах не только организации для подготовки к борьбе за социальную революцию, но также ячейки будущего строя. Синдикаты, по мысли синдикалистов, ставят своей целью захватить в свои руки производство и потре- бление. Средства борьбы против капиталистического 38
строя — это стачки, бойкот, саботаж. Анархисты-син- дикалисты выдвигают принцип „прямого воздействия", т.-е. непосредственного давления пролетариата на капиталистов под руководством синдикатов путем вышеуказанных форм борьбы. Совершенно исключается из средств борьбы синдикализма террор в смысле прямого насилия над отдельными представителями капитализма. „Террор в практике синдикалистов воз- можен только массовый, выражающийся в открытых классовых выступлениях пролетариата в каждый мо- мент угрожающий капиталистическому строю в целом. Синдикализм, в противовес всем другим видам анар- хизма, не чуждается и не боится частичных уступок и реформ. Но он в то же время отвергает всякие соглашения с хозяевами". Анархо-синдикализм в Европе возник и начал разви- ваться только в начале нынешнего столетия; влияние его на рабочие массы усилилось после русской рево- люции 1905 года. Особенно сильно влияние револю- ционного синдикализма во Франции, где, с одной сто- роны, рабочий класс разочаровался в парламентской борьбе, а с другой — социалистические партии выдви- нули целый ряд вождей - изменников пролетариата, продавшихся буржуазии, вступивших в буржуазные правительства и принимавших участие не только в создании законов против рабочего класса, но и рас- стреливавших рабочих-стачечников. Во Франции синдикалистское движение выдвинуло целый ряд крупных теоретиков, как Пуже, Лягардель, Сорель и др. Анархо-синдикализм имеет также свою организацию „Индустриальные рабочие мира" в Аме- 39
рике, где все рабочее движение развращено под вли- янием Американской федерации труда, руководимой вождями, подкупленными капиталистами, в роде Гом- перса, Грина и других. В несколько более слабой степени революционный синдикализм развит в Италии и в Англии. В России анархо-синдикалисты создали тайный „Революционный союз труда". Выступив в качестве бо- лее или менее организованной группы в конце 1905 г.» русские анархо-синдикалисты с первого же момента обнаружили недовольство деятельностью своих западно- европейских собратьев. Революционный момент под- сказал им необходимость отказа от слишком умеренной тактики французских и американских революционных синдикалистов. Они считали необходимым повести энергичную борьбу против правительства и государ- ства также при помощи террора и экспроприации. Кроме того, они выдвинули как средство борьбы про- паганду отказа от уплаты подати, от исполнения воин- ской повинности и т. п. В ноябре 1906 г. группа анархо-синдикалистов, руко- водимая Новомирским, выпустила в Одессе листовку, с изложением программы и тактики русского синди- кализма. В этой листовке между прочим говорится о том, что „буржуазное господство рабочий класс может уничтожить только насильственным уничтоже- нием государственной власти и революционным захва- том собственности посредством всеобщей стачки и во- оруженного восстания, которые должны быть подгото- влены рядом частичных и массовых стачек, всеобщим отказом рабочих отбывать военную службу и другие 40
государственные повинности, массовыми экспроприаци- ями продуктов в пользу бастующих и безработных, уни- чтожением эксплоататоров и врагов рабочего классам В изложенных в листовке принципах тактики мы читаем: „1) Группа стремится всеми мерами отвлечь рабочие массы от участия в выборах. Полный бойкот всех выборных учреждений. 2) Отказ правительству в податях и рекрутах, уничтожение государственных имуществ, порча оружия и т. д. з) Террористические нападения на государственных чиновников и капи- талистов. 4) Создание в недрах современного обще- ства ячеек будущего свободного общежития — организа- ция тайных анархистских профессиональных союзов. 5) Группа против безмотивного террора и относится отрицательно к таким террористическим актам, как бросание бомб в ресторане, так как они ожесточают рабочих. Революционная энергия должна быть напра- влена только против крупных и активных врагов рабо- чего класса". Группа „Новый Мир" считала также возможным вступление анархистов - синдикалистов в одиночку и целыми группами („тайные синдикаты") в открытые легальные беспартийные профессиональные союзы, с одной стороны, для проповеди идей анархизма, с дру- гой — для борьбы против политических партий, стремя- щихся подчинить себе профессиональные союзы в своих целях. Еще более последовательной в смысле анархо-синди- кализма европейского образца является группа „Буре- вестник", организовавшаяся в Женеве в середине 1906 г. Эта группа с первого же момента высказала резко 41
отрицательное осуждение всяким экспроприациям и террористическим актам, особенно таким, которые совершаются для личных целей. В ряде статей „Буре- вестник" осуждает попытки улучшить свое положение при помощи законодательных органов. Защита таких попыток постепенно приводит к признанию за бур- жуазным парламентом и государством положительной роли. Не менее вредны и мирные стачки, приспосо- бляющиеся к существующим в государстве законам. Такие способы „борьбы" гасят революционный пыл рабочих и приучают их приспособляться к государ- ству и власти. Отвергая, как и другие анархистские группы, пар- ламентаризм и реформизм, группа „Буревестник" при- зывает рабочие массы вести непосредственно револю- ционную, нелегальную борьбу. Единственным оружием в деле борьбы труда с капиталом группа „Буревестник" признает? только революционный синдикализм. В отличие от группы анархистов - синдикалистов, объединившихся вокруг органа „Новый Мир", анархи- сты из „Буревестника" считают возможным наступле- ние социальной революции в ближайшее время. На этом основании „Буревестник" хотя и признает отста- лость русского рабочего класса по сравнению с западно- европейским, тем не менее уверен, что высокая степень революционного настроения русских рабочих дает им большие шансы на победу. Группа „Буревестник" в 1907 —1908 г. г. пытается стать центром организации всех анархистских сил в России. Однако „Буревестник" не находит возмож- ным создать централистическую организацию типа 42
социал-демократических партий. Анархистская орга- низация, по мнению „Буревестника", может существо- вать лишь как федерация всех анархистских групп, действующих в стране. Таким образом, на территории России существовали три группировки анархистов, если не считать случай- ных объединений, не игравших никакой роли и очень часто ограничивавшихся двумя • тремя налетами, экс- проприациями (эксами) и бесцельными убийствами. Означенные группировки отличались друг от друга, главным образом, своим отношением к так называемому синдикальному движению. Группа анархистов-комму- нистов признавала синдикаты лишь постольку, по- скольку они являются местом сосредоточения рабочих масс. Поэтому анархисты могут вступать в профес- сиональные союзы с целью пропаганды анархизма, но вместе с тем они ни под каким видом не должны брать на себя инициативы в деле создания профсоюзов. Группа „безначальцев" совершенно отвергала какое бы то ни было участие анархистов в синдикальном движении, и, наконец, группа анархо-синдикалистов считала синдикаты основой всей деятельности анар- хистов. Махаевщина. Своеобразным сочетанием анархизма и плохо поня- того марксизма является течение, получившее назва- ние „махаевщина". Основатель этой теории — Ян-Вацлав Махайский, писавший под псевдонимом А. Вольский, находился в конце 90-х годов в сибирской ссылке. 43
Будучи сослан как социалист, Махайский под влия- нием анархистских идей сделался творцом собствен- ного учения, получившего некоторое распространение, после революции 1905 года. От марксизма Махайский позаимствовал теорию классового строения общества и учение о классовой борьбе. Махайский считает, что, кроме общеизвестных борющихся между собой общественных классов, суще- ствует еще один класс — интеллигенция. Среди мар- ксистов сторонником этой точки зрения является Карл Каутский, долгое время пользовавшийся неоспоримым авторитетом в качестве заслуженного проводника идей Маркса и Энгельса. Вопросу о классовой природе интел- лигенции Каутский посвятил специальную статью, вышедшую на русском языке под названием „Интел- лигенция и социал-демократия*'. К этому вопросу Каутский возвращается в своей книжке „Социальная революция*'. Точка зрения, развиваемая Каутским, сводится к тому, что капиталистический строй создает весьма благоприятные условия для роста интеллиген- ции. „Образуется новый, количественно очень силь- ный и беспрерывно увеличивавшийся класс, прирост которого иногда в состоянии покрыть убыль в среднем сословии, убыль, вызванную упадком мелкого производства**. В другом месте Каутский пишет: „В лице интеллигенции возникает новый средний класс, созданный отчасти потребностями капитали- стического производства, а отчасти мелкого производ- ства; этот средний класс и по численности своей и по своему значению, постоянно растет сравнительно с мел- кой буржуазией. Но в этом классе, вследствие чрез- 44
мерного предложения рабочих сил, все больше и больше развивается недовольство. Рост интеллигенции и рост ее недовольства — эти два важных момента побуждают социал-демократию обратить на этот класс свое вни- мание“ *). Каутский возвращается к этому вопросу в других местах, углубляя и развивая ту же точку зрения. Среди марксистов у Каутского в этом вопросе есть немало последователей. К ним относится известный А. Изгоев, позже дезертировавший в лагарь злейших врагов марксизма и революции. „Современное обще- ство,— писал Изгоев,— в отличие от того, как полагал Маркс, делится не на три, а на четыре великих класса: землевладельцев, капиталистов, физических рабочих и умственных работников41 **). Другие марксисты считают интеллигенцию не само- стоятельным классом, а особой межклассовой социаль- ной группой. Опираясь на эти взгляды марксистов на интелли- генцию, Махайский, а вслед за ним другой теоретик этого учения, Е. Лозинский, развивают теорию клас- совой самостоятельности интеллигенции до логиче- ского конца. „Во всех странах, во всех государствах,— пишет Махайский,— существует громаднейший класс людей, которые вовсе не имеют ни промышленного, ни торгового капитала и вместе с тем живут, как настоя- щие господа. Это класс образованных людей, класс интеллигенции. Они не владеют ии землей, ни *) „Интеллигенция и пролетариат", стр. 17—18. ♦♦) „Интеллигенция, как социальная группа". Журнал „Образова- ние", 1904 г., № 1. 45
фабрикой, ни мастерской, а пользуются не меньшим грабительским доходом, чем средние и крупные капи- талисты. Они не имеют собственных предприятий, но они такие же белоручки, как средние капиталисты, так же, как и те, всю жизнь свободны от ручного труда, и если участвуют в производстве, то лишь как упра- вляющие, директора, инженеры, т.-е. по отношению к рабочим, к рабам ручного труда являются такими же командирами и господами, как и предприниматели — капиталисты" *). Е. Лозинский развивает такую же точку зрения: „В числе современных общественных классов крупное место занимает интеллигенция — класс умственных ра- ботников. В основе его материального существования лежит огромная и все растущая общественная сила — умственный труд, веками накопленное и в его руках со- средоточенное знание: искусства и науки. Эти знания, находящиеся в монопольном наследственном владе- нии интеллигенции, и являются той основной скреп- кой, которая делает из нее совершенно особый само- стоятельный класс и именно класс умственных работ- ников. Интеллигенция есть класс уже потому, что члены ее связаны общностью одного из корен- ных, присущих данному обществу источ- ников дохода, т.-е. знаниями, умственным трудом, в результате которого получается и особый вид до- хода— гонорар, жалованье, содержание. „Но интеллигенция есть класс еще и потому, что членам ее присуща также „общность", а именно: общ- *) „Буржуазная революция и рабочее дело*, стр. 86. 46
ность основных экономических интересов, естественно вытекающая из первой коренной общности. Равным образом, интеллигенция отвечает всецело и третьей части нашей установленной выше формулы, так как ей присуща общность большей или меньшей противопо- ложности ко всем с стальным основным экономически антагонистическим группам, т.-е. классам. „Итак, интеллигенция есть класс, владеющий осо- бого рода собственностью, являющейся результатом эксплоатации (а именно: знаниями и дипломами) и дающей обладателям ее возможность привилегирован- ного существования и дальнейшей эксплоатации. „...Интеллигенция есть класс, по самой своей при- роде привилегированный и эксплоататорский“. То обстоятельство, что интеллигенция не занимается непосредственным ограблением рабочих, дает ей воз- можность скрываться и прятать свое эксплоататорское лицо. Но факт ее соучастия в поглощении части при- бавочной стоимости остается фактом. Этому уяснению эксплоататорской физиономии интеллигенции способ- ствует то, что ей принадлежит преимущественное, по- чти монопольное право на владение всеми духовными благами, переходящими в рамках этого класса по на- следству. Таким образом, махаевцы твердо устанавливают ха- рактерные признаки интеллигенции, как класса экс- плоататоров, заключающиеся, во-первых, в соучастии в грабительских нетрудовых доходах за счет рабо- чего класса, во-вторых, в сохранении наследственного права на образование, на накопление умственного ка- питала. 47
Правда, интеллигенция в свою очередь также под- вергается в большей или меньшей степени эксплоата- ции со стороны класса капиталистов, вот почему, ведя борьбу против рабочего класса, она борется одновре- менно и против буржуазии, но все же интересы интел- лигенции в отношении к рабочему классу совпадают с интересами капиталистов. „Как ни антагонистичны,— пишет Е. Лозинский,— интересы капиталистической буржуазии, владельцев средств и орудий производства, с одной стороны, и класса умственных работников — с другой, но антаго- низм этот не так велик, не так непримирим, как тот, который существует между этим последним классом, с одной стороны, и пролетариатом — с другой. „Как бы ни ссорились между собой привилегиро- ванные и эксплоататорские слои общества из-за боль- шего или меньшего права участия в грабеже, их соеди- няет кровная связь паразитического происхождения, в жилах их течет все та же „благородная господская кровь" потребителей неоплаченного труда, аматеров прибавочной стоимости. Это сродство душ, это взаим- ное тяготение двух родственных друг другу социаль- ных элементов неудержимо проявляется в революцион- ной деятельности социалистической интеллигенции, даже в наиболее героические ее эпохи" *). Двусторонняя классовая борьба интеллигенции на- правлена, по мнению махаёвцев, главным образом, про- тив пролетариата, который интеллигенция тем цинич- *) Е. Лозинский. „Что же такое, наконец, интеллигенция*, стр. 101. 48
нее стремится обмануть, чем больше она эксплоати- рует и грабит его. Будучи в ряде других сравнительно молодым общественным классом, интеллигенция быстро усвоила все звериные черты, свойственные эксплоата- торам. Изображая интеллигенцию как самостоятельный об- щественный класс со всеми вытекающими отсюда по- следствиями, махаевцы неизбежно должны были прийти к выводу о самостоятельной, только классу интелли- генции свойственной, классовой идеологии. Этой клас- совой идеологией интеллигенции является социа- лизм. Социализм, по мнению махаевцев, является сознатель- ным обманом, придуманным интеллигенцией для за- воевания рабочих масс. Социализм чужд интересам рабочего класса, и будущее социалистическое госу- дарство, которое сулит интеллигенция рабочему классу, является ни больше ни меньше как царством, в кото- ром безраздельно будут господствовать образованные слои общества. Если при капиталистическом строе класс интеллигенции является классом-эксплоататором вто- рого разряда, классом, соподчиненным классу капита- листов, то после революции, с установлением социа- листического строя, капиталисты будут свергнуты, а управлять всем обществом будет только интелли- генция. Отсюда вытекают все нападки махаевцев на социал- демократическое движение, выступления против его руководителей и против марксизма, как теоретической основы этого движения. По мнению махаевцев, интелли- генция создает социалистические организации, в ко- 49
торые вовлекает рабочих для того, чтобы создать для себя руководящие посты. Но интеллигенты делают это не как представители буржуазии или мелкой буржуа- зии, а как представители именно самостоятельного общественного класса, стремящегося к утверждению своего господства и расширению своего влияния, на- правленного к пленению широких масс пролетариев и крестьян. Отсюда социализм является не чем иным, как порождением интеллигенции, отвлекающей рабочих от борьбы за свои непосредственные, кровные экономи- ческие интересы и толкающей рабочих на путь поли- тической игры, нужной только классу капиталистов и классу интеллигенции. Нападки махаевцев на теорию и практику социал- демократов большей частью позаимствованы из анар- хистских источников, и хотя они отличаются очень большой резкостью, но все же не обладают достаточ- ной обоснованностью по сравнению с боевой литерату- рой анархистов. Социализм, по мнению махаевцев, выгоден только для интеллигенции. Для рабочих социалистический строй будет таким же миром неволи и рабского труда, как и капиталистический строй. „Обобществление средств и орудий производства,— говорит Лозинский,— вопреки обычному представлению, не уничтожает кор- ней рабочей неволи, не устраняет коренных причин раб- ства и эксплоатации. „Обобществление" есть формула эмансипации лишь одного из господствующих классов, а именно—класса умственных работников. Обобществле- ние освобождает не рабов ручного труда, а интелли- генцию от подчинения капиталистам и капиталисти- 50
ческому государству; оно ведет к укреплению клас- сового рабства, к упрочению рабочей неволи"*). В качестве аргумента в пользу того, что интелли- генция вовсе не намерена покончить с эксплоатацией, махаевцы приводят цитаты из трудов виднейших марксистов, где говорится о том, что экспроприация капиталистов не может произойти без выкупа. Ма- хаевцы считают это обстоятельство доказательством того, что интеллигенция не желает вступить на путь революционной борьбы против буржуазии, стараясь соблазнить ее перспективой богатого выкупа. Изображая социализм как идеологию интеллигенций^ махаевцы считают, что единственными непримиримыми борцами за интересы рабочего класса являются они сами. Но махаевцы, однако, не ограничиваются на- падками на интеллигенцию. Они идут дальше. Кой-где они высказывают мысль, что и рабочий класс является классом привилегированным и реакционным. Поэтому махаевцы не возлагают на рабочих больших надежд в смысле проведения в жизнь высоких идей теоретиков махаевщины. Непригодность рабочего класса в каче- стве борца за идеалы махаевщины объясняется тем, что он, по мнению махаевцев, развращен и экономи- чески и политически. На рабочий класс вредно влияет аристократическая верхушка класса, слой квалифи- цированных рабочих, хорошо оплачиваемых и потому' враждебных истинно-революционному движению. Эта рабочая аристократия делает рабочий класс восприим- *) Е. *Л о з и н с к и й. „Что же такое, наконец, интеллигенция", стр. 282. 51
чивым к социалистической агитации и глухим к при- зывам махаевцев. Забраковав рабочий класс как носителя революцион- ных идей, махаевцы пытаются найти для себя точку опоры в какой-либо иной общественной группе. Опору для себя они находят в безработных, босяках и хули- ганах. От деклассированных люмпенпролетариев ма- хаевцы ждут революционного воздействия на усы- пленный социализмом пролетариат. На эти элементы махаевцы возлагают свои революционные надежды в борьбе против командующих классов. В восхвалении хулиганских элементов махаевцы доходят до того, что восторгаются даже погромными подвигами черносотен- ных банд. „Политическая революция, — пишет Махайский, — неизбежно должна была готовить против себя черные сотни из голодных русских масс. Буржуазная рево- люция ничего не может дать этим людям: в черных сотнях им хоть предоставляют иногда богатые ино- родческие магазины" *). Характерно для махаевцев, восстающих против мо- нополизирования интеллигенцией образования, то, что они образцом для рабочего класса ставят самые отста- лые, самые бессознательные элементы. „Для рабочего революционера,— пишут махаевцы,— никакого перевос- питания всероссийского „хулиганства" не требуется... Необходимо, чтобы всех рабочих столь же невозможно было соблазнить политической свободой, как и хули- ганов. Необходимо, чтобы рабочие требовали от обра- *) „Буржуазная революция и рабочее дело*, стр. 50. 52
зованной буржуазии, как это делают хулиганы, не политических прав, не красивых идей и воспитания, не краснобайства, а самых настоящих денег" *). Таким образом мы видим, что махаевцы не связы- вают осуществления своих идей с ростом сознатель- ности рабочего класса. Наоборот, они превозносят элемент стихийности, отбрасывая нас на два десятка лет назад, возвращая к первобытным способам борьбы, к избиению хозяев, к разрушению машин и т. д. „Свободный, по одному уже отчаянному положению, от всевозможных профессиональных, кооперативных и т. п. увлечений, не одураченный воздействием со сто- роны нашей либеральной и социалистической интел- лигенции, равнодушный ко всякой „политике" и вер- ным чутьем предугадывающий в лице всех современ- ных краснобайствующих политиканов своих злейших и опаснейших врагов, сосредоточенный вниманием вокруг одного лишь, пункта, но основоположного, все остальное обусловливающего — пункта карманного, экономического, воинствующий „хулиган" способен внести в остальную рабочую среду живую отрезвляю- щую струю здравого пролетарского смысла, разгадав- шего, наконец, где раки зимуют и что надо делать и чего не делать в интересах пролетарского освобо- ждения" **). Махаевцы рассчитывали, что стихийная революцион- ность этой среды внесет боевую струю в низшие слои рабочего класса, которые вместе с безработными по- *) „Рабочий заговор”, стр. 25 — 20. **) Е. Лозинский. „Итоги и перспективы”, стр. 351—352. 53
ведут борьбу против окопавшихся на производстве квалифицированных рабочих. По мнению махаевцев, квалификация рабочей силы, так же как образование у интеллигенции, получается путем „вложения части прибавочной стоимости1'. Правда, эта прибавочная стоимость дается квалифи- цированным рабочим в виде высокой заработной платы, но и это обстоятельство ставит рабочих высокой ква- лификации в привилегированное положение, дающее возможность, если не им самим, то их потомству вы- браться из каторжного положения эксплоатируемых на путь приобщения к интеллигенции и, следовательно, на путь эксплоататорства. Ориентация на безработных, на люмпенпролетариат— одна из многих черт, роднящих махаевцев со всеми другими оттенками анархизма в России. Вместе с про- чими анархисткими группами махаевцы думают осу- ществить социальный переворот только при помощи общественных подонков, вопреки желанию интелли- генции и верхушки рабочего класса. В то же время махаевцы отличаются от других анархистских груп- пировок тем, что они твердо и последовательно стоят на точке зрения классового деления общества. Сами махаевцы, в лице своих теоретиков, не счи- тают себя анархистами и даже нередко нападают на анархистов не менее ожесточенно, чем на социал де- мократов. Махаевцы упрекают анархистов в том, что они недостаточно решительны в борьбе против экспло- ататоров. Вождя анархистов Кропоткина они упре- кают в том, что он придает значение свержению са- модержавия как этапу, приближающему к целям анар- 54
хизма. Другим грехом западно-европейского анархизма махаевцы считают то, что он стремится к легализа- ции и к открытому существованию своих организаций в рамках капиталистического строя. Анархисты, по мнению махаевцев, отделываются словами вместо того, чтобы путем организации рабочего конспиративного заговора подготовить нападение на буржуазию и ее правительство. Отношение махаевцев к государству страдает неяс- ностью. С одной стороны, они вместе с другими анар- хистами отрицают государство, считая его при всех условиях вредным и эксплоататорским. С другой же стороны, махаевцы предлагают массам безработных предъявлять свои требования именно к государству. Махаевцы относятся отрицательно также к профес- сиональным союзам и не признают никакой программы- минимум. Их же собственная программа - максимум чрезвычайно бледна и не разработана. Рабочие должны, по мнению махаевцев, бороться „за достижение наи- высшей платы за ручной труд", за уничтожение „без- работицы. Для осуществления зтого необходим все- мирный заговор, всемирная рабочая стачка — вос- стание. Анархо - махновщина. Среди русских анархистов, как мы уже видели, преобладало течение анархо-коммунистическое. Только оно одно захватывало кой-где немногочисленные слои полуинтеллигенции и отсталых рабочих. Анархо-син- дикалисты в период революции 1906 года только на- 55
чали собирать силы и оформлять свои программные и тактические воззрения. В 1917 году, от Февраля к Октябрю, анархисты-коммунисты выступали в качестве дезорганизующего фактора по отношению к прави- тельству Керенского. Что же касается синдикалистов, то нужно сказать, что вокруг них собралась группа аристократов от анархизма, интеллигентов, слабо свя- занных с рабочей массой. Анархисты-коммунисты имели довольно значитель- ные группы почти во всех центрах рабочего движе- ния. Но в них преобладали деклассированные эле- менты, а из рабочих, как и во время революции 1905 г., к ним тянулись самые отсталые слои, как, например, булочники. Если до Октября 1917 года анархисты- коммунисты сыграли некоторым образом положитель- ную роль, то после Октября роль их стала абсолютно отрицательной. Задачи, поставленные себе большеви- ками до Октября, не вызывали в среде анархистов от- рицательного отношения. После победы пролетарской революции анархисты в процессе начавшейся гра- жданской войны постепенно стали оформлять идейно и организационно, теоретически и практически свое отрицательное отношение к диктатуре пролетариата и ее практическим целям. Как известно, гражданская война с наибольшей си- лой развернулась на юге. В России советская власть быстро справилась с контр-революционными мятежами петербургских и московских юнкеров. На Украине же классовая война перепуталась с заострившимся наци- ональным вопросом, и гражданская война затянулась здесь надолго. В этой обстановке анархисты оттачи- 56
вали свое теоретическое и практическое оружие про- тив ленинцев-большевиков, против пролетарской дик- татуры. В этот период анархисты выдвигают идею второго Октября. В 1918 году на совещании анархистов всех оттен- ков была выдвинута идея „единого анархизма", т.-е. та- кого объединения, куда вошли бы анархисты всех тече- ний. На этом совещании был разработан первый опыт единой платформы и заложена общая для всех органи- зация, принявшая название „Набат". История поставила анархистов перед тяжелым испы- танием: в момент осуществления диктатуры пролетариата и свержения не только са- модержавия и помещиков, но и капита- лизма, сказать свое особое слово, выдви- нуть свои, от,личные от большевистских, задачи. Характерно, что эта попытка была сделана на юге, на Украине, где рабочий класс сравнительно слаб и где доминирующее влияние принадлежит крестьянству. 1918 год и часть 1919 года проходят в беспрерывной организации сил. Одновременно анархисты, в поисках социальной базы, объединяются с „батькой" Махно, оперировавшим с 1918 года со своими повстанческими отрядами, действовавшими раньше против немцев, а затем против Деникина в районах Екатеринославской и Таврической губерний. Ориентация на махновское движение вполне опре- деленно выявила социальную сущность анархизма вообще и бакунинско-кропоткинской его разновидности в особенности. Эта связь вождей и теоретиков анар- 57
хизма с махновщиной провела резкую грань по клас- совой линии между анархистами, с одной стороны, и марксистами-ленинцами —с другой. В то время, как партия коммунистов-большевиков создала мощную ор- ганизацию рабочего класса, повела на бой против буржуазии и помещиков лучшую часть рабочего клсса и крестьянства, анархистам-набатовцам нигде не уда- лось создать сколько-нибудь значительные силы в ра- бочем классе. Махновщина не нашла и не могла найти опоры в среде осознавшего свои классовые интересы пролета- риата. Развитие борьбы за укрепление диктатуры про- летариата в России, после преодоления керенщины, деникинщины и петлюровщины, пошло быстрым тем- пом. На Украине же организованное движение кула- ческого крестьянства затормозило органическую сози- дательную работу и заставило рабочий класс Украины повести упорную борьбу за победу Октября. Махно и его приспешникам суждено было стать вождями организованного кулачества в его борьбе про- тив власти рабочих и беднейшего крестьянства. И если анархистам - коммунистам, не нашедшим себя, своего социального лица, своего класса, удалось в процессе гражданской войны объединиться для пер- вых попыток анархистского строительства только с Махно, то этим самым определяется и классовая фи- зиономия анархизма. В своих газетах („Набат“, „Путь к Свободе") и ли- стовках анархисты противопоставляют Красной армии повстанческую армию, советам рабочих и крестьян- ских депутатов — беспартийные и безвластные советы, 58
объединяющие местные организации по предприятиям и деревням. Анархисты заявляют, что только повстан- ческая армия может быть истинной защитницей со- циальной революции и только безвластные советы способны осуществить организацию нового строя. Некоторые районы Екатеринославщины оставались в руках Махно в течение нескольких месяцев. В этих районах при штабе повстанческой армии Махно, в ка- честве идеологов махновщины, сидела группа анар- хистов с Волиным во главе. Эти анархисты от поры до времени устраивали совещания, редактировали и писали газеты и листовки, стараясь пропитать мах- новщину духом вольного анархизма. Но среди мах- новской армии анархистам едва ли удалось создать хоть сколько-нибудь значительный слой сознательных анархистов - борцов. Поэтому - то и создалось положение, при котором всякие попытки идейного характера окан- чивались недовольством обеих сторон, и исторические опыты анархизма—„эксперименты анархического строи- тельства" — заканчивались взаимным раздражением Махно и его сотрудников, с одной стороны, Волина и его сотрудников — с другой. Слияние и совместная работа анархистов и махнов- щины показали, что анархисты в короткое время сде- лались игрушкой в руках Махно, а следовательно, политическими слугами тех кулацких слоев крестьян- ства, которые стали хозяевами и господами махнов- ского движения. Путь, пройденный анархизмом от Прудона и Баку- нина к кулацким бандам Махно,—это смертный при- говор для анархизма. Путь от идеи вольной анархии 59
к тирании махновщины и кулачества — это все, что мог сделать, анархизм. Это его последнее слово. Марксизм, анархизм, ленинизм. Мы уже говорили, что I Интернационал, сделав- шийся провозвестником социальной революции, по- вергший в трепет капиталистический мир, почти все время своего существования раздирался внутренними распрями. Анархисты с Бакуниным во главе обвиняли Маркса и его сторонников в том, что они не ведут по- следовательной, открытой, прямой борьбы против ка- питалистического мира за социальную революцию, что они отвлекают рабочий класс от его непосредственной борьбы по принципу „освобождение рабочих должно быть делом рук самих рабочих" на путь политиче- ской борьбы. Сторонников Маркса анархисты называли социа- листами-государственниками, называя себя, в противовес им, безгосударственными соци- алистами. Впоследствии в течение многих лет анар- хисты всегда пользовались в отношении социал-демо- кратов презрительной кличкой социалистов - государ- ственников. Из этого одного уже можно видеть, что основанием многолетнего спора между анархистами и марксистами является именно вопрос о государстве. Этот вопрос до самого начала спора между Марксом и Бакуниным приобрел огромное значение, и дальше, по мере того, как борьба между анархизмом и социа- лизмом обострялась, вопрос о природе государства затемнялся все больше и больше. 60
Мы знаем, что на протяжении многих лет существо- вания II социал - демократического Интернационала в нем все больше развивались оппортунистические, реформистские и всякого рода ревизионистские эле- менты. Ревизионисты постепенно сползали с марксист- ских позиций на путь буржуазно - демократического перерождения, все решительнее отказываясь от рево- люционных средств борьбы в пользу мирных реформ и мирного сотрудничества с буржуазией. Уйдя с головой в мирную парламентскую борьбу, социалисты окончательно отказались от революцион- ных методов действия. На этих мирных путях социал- демократы растеряли не только свои революционные настроения, но и марксистские принципы решительно по всем вопросам программы и тактики, в том числе и по вопросу о классовой природе государства. Марксизм учит нас тому, чтобы во всех явлениях социально-экономического характера четко распозна- вать их классовую природу. Вопрос об отношении к государству не даром стал основным в многолетних спорах между анархистами и марксистами. Этот во- прос больше чем всякий другой запутан прежде всего буржуазной наукой, а затем уже многолетними стара- ниями прислужников буржуазии из среды социал- патриотов и реформистов. Энгельс в своем классическом труде „О происхождении семьи, частной собственности и государства" весьма обстоятельно анализирует исто- рию возникновения и развития государства и приходит к выводу, что „государство как особый аппарат при- нуждения людей возникло только там и тогда, где появлялось разделение общества на классы". 61
Буржуазии, ее ученым, ее прислужникам — социал- демократам такое определение исторической роли го- сударства было явно невыгодно. Они старались под- менить ето определение другим, сводящимся к тому, что государство — это институт для установления порядка, что государство — понятие не классовое, а надклассовое, что в существовании государства заин- тересованы в одинаковой степени все классы населе- ния. Отсюда историческое грехопадение социал-демо- кратии, отсюда социал-патриотический угар в период империалистической войны 1914 —1918 годов. Само собой разумеется, что такая годами укрепив- шаяся архибуржуазная линия поведения оппортуни- стов, овладевших всеми партиями П Интернационала, не могла не вызвать радости и ликования, с одной стороны, в рядах капиталистов и их идеологов, а с другой стороны, в рядах анархистов. И те, и другие были заинтересованы в том, чтобы чуждые наслоения, образовавшиеся с годами на революционном учении Маркса и Энгельса, выдавать за существо марксизма. Только Ленин в многолетней борьбе против теорети- ческих и практических искажений марксизма восста- новил не только его действенную революционную прак- тику, но и его революционную теоретическую сущность. „Анархизм, — писал Ленин *), — нередко являлся своего рода наказанием за оппортунистические грехи рабочего движения. Обе уродливости взаимно попол- няли друг друга. И если в России, несмотря на более мелкобуржуазный состав ее населения по сравнению •) „Детская болезнь левизны*. Собр. соя., т. XVII, стр. 125, 62
с европейскими странами, анархизм пользовался в пе- риод обеих революций (1905 и 1917 г.г.) и во время под- готовки к ним сравнительно ничтожным влиянием, то это, несомненно, следует поставить отчасти в заслугу большевизму, который вел всегда самую беспощадную и непримиримую борьбу против оппортунизма". В вопросе о государстве, о его исторической роли, об определении его сущности в учении Маркса и Эн- гельса и, наконец, о его роли в пролетарской рево- люции Ленину пришлось также энергично повести борьбу против установившихся оппортунистических предрассудков. Ленин восстанавливает те места из произведений Энгельса, где последний совершенно четко устана- вливает классовый характер государства, считая госу- дарство машиной, существующей для поддержания господства одного класса над другим. Капиталисти- ческое государство существует как аппарат, напра- вленный всем своим могуществом против пролетариата. Когда перед рабочим классом встает вопрос о власти, то с этим вопросом неразрывно связан и вопрос о буржуазной государственной машине. Победившая пролетарская революция устанавливает диктатуру для подавления сопротивления побежденных эксплоата- торских классов, и только тогда, когда общество в своей работе достигает социализма и прекращается борьба классов, государство как институт теряет свое значение и отмирает. Вот как об этом пишет Энгельс в своем „Анти-Дюринге": „Пролетариат берет государственную власть и пре- вращает средства производства прежде всего в госу- 63
дарственную собственность. Но тем самым он уничто- жает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые про- тивоположности, а вместе с тем и государство... Го- сударство было официальным представителем всего общества... но оно было таковым лишь, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество... Когда госу- дарство, наконец-то, становится действительно пред- ставителем всего общества, тогда оно само делает себя излишним... Первый акт, в котором государство вы- ступает действительно как представитель всего обще- ства — взятие во владение средств производства от имени общества,— является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмеша- тельство государственной власти в общественные от- ношения становится тогда в одной области за другой излишним и само собой засыпает. Место правитель- ства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не „отменяется", оно „отмирает". Ленин в своем труде „Государство и революция" отмечает, что из всей вышеприведенной цитаты из Энгельса все социал-реформисты и международные меньшевики сделали только тот выгодный для буржуа- зии вывод, что по Марксу государство „отмирает" в отличие от анархистского требования „отмены" го- сударства. Ленин указывает на то, что в этой же ци- тате Энгельс подчеркивает, что, беря государственную власть, пролетариат „тем самым уничтожает государ- ство как государство". Ленин доказывает, что в этой 64
фразе Энгельс говорит об уничтожений пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетар- ской государственности после социалистической революции. Буржуазное государство „не отмирает" по Энгельсу, а „уничтожается" пролетариатом в ре- волюции. Отмирает после этой революции пролетар- ское государство или полугосударскво. Ленин с изумительной последовательностью и бес- пощадностью разоблачает Каутского и других лже- марксистов, которые умышленно игнорируют слова Энгельса о необходимости уничтожения буржуазного государства. „Смена буржуазного государства проле- тарским,— говорит Ленин,— невозможна без насиль- ственной революции. Уничтожение пролетарского го- сударства, т.-е. уничтожение всякого государства, невозможно иначе, как путем „отмирания". . Таким образом, упреки анархистов по адресу мар- ксистов в том, что они государственники, являются правильными и справедливыми постольку, поскольку марксизм долгие годы был представлен в форме каут- скианских и социал-шовинистических извращений. В лжемарксистской литературе даже привился такой лживый термин, как социалистическое „государство будущего". Ясно, что никакого социалистического го- сударства будущего не может быть, поскольку социа- листическое общество — общество бесклассовое, и по- этому говорить о социалистическом государстве могут люди, умышленно искажающие учение Маркса. Анархисты никогда не могли понять, каким образом согласуется в теории и практике марксизма требова- 3 Анархисты 65
йие участия в политической жизни государства, с од- ной стороны, и утверждение об исчезновении госу- дарства— с другой. Анархист Черкезов видит в этом противоречии уступку анархизму со стороны Энгельса. И на первый взгляд Черкезов прав. В одном месте Черкезов с воз- мущением цитирует слова Энгельса: „Общественные классы исчезнут, и с ними вместе рушится государ- ство. Когда общество создаст на началах свободной ассоциации равноправных производителей, тогда всю государственную машину сдадут в музей древности, вместе с прялкой и бронзовым топором11. Эти мысли Энгельса кажутся Черкезову нелогичными и непосле- довательными, если принять во внимание участие со- циал-демократов в парламентской борьбе, в работе го- сударственной машины, участие социалистов в бур- жуазных; правительствах и тому подобные подвиги социал-оппортунистов во всех странах мира. Величайшая заслуга ленинизма состоит в том, что с первого момента его возникновения он повел борьбу за очищение марксизма от фальсификаций, от извра- щений и за очищение партии пролетариата от раз- ного рода мелкобуржуазных и соглашательских эле- ментов. Чем дальше, тем больше заострялась эта борьба, выходя из рамок одной только российской социал-де- мократии, и превращалась в борьбу в международном масштабе. Империалистическая война и Октябрьская революция окончательно привели к краху П Интерна- ционал, выветрив всякое боевое содержание из его программы и тактики. Коммунистический интернаци- онал, организованный Лениным, став боевым штабом 06
мирового пролетариата, сразу привлек в свои ряды революционные элементы всей Европы и Америки. Ре- волюционная линия ленинизма выбила из рук анар- хизма боевое оружие, направленное против оппортуни- стических грехов II Интернационала. И мы в настоя- щее время являемся свидетелями того, как под видом социал-демократов в Западной Европе и Америке вы- ступают матерые лакеи буржуазии, а с другой сто- роны, видим, какое жалкое существование влачат остатки анархистов. В союзе Советских Социалистических Республик анархизм исчезал по мере укрепления позиций про- летариата, отдельные анархисты и целые группы или вступили в ряды коммунистической партии или, от- рекшись от анархизма, ведут работу в рядах сторон- ников и сочувствующих коммунистической партии и советской власти.
СОДЕРЖАНТ! R Стр. Что такое анархизм ....................................... 3 Главнейшие анархистские теории 7 Анархизм в России 21 Махаевщина............................................... 43 Анархо-махповщнна........................................ 55 Марксизм, анархизм, ленинизм............................. 64 ОЦИФРОВАНО КРД «РАБОЧИЙ ПУТЬ» > https://work-way.com

Цена 25 коп. р СКЛАДЫ ИЗДАНИЙ: Харьков, ул. Свобода. Академии, 5. Тел. 24-57,42-22 Москва, Кузнецкий мост, 5/21. Тел. 3-01-99 и 3-17-55 Киев, улица Воровского, 22. Телефон № 42-58 Одесса, ул. Лассаля, 16. Луганск, ул. Ленина, 44 Артемовск, Харьковская ул.» 51. Телефон № 217 Зиновьевен, улица Ленина, 10. Днепропетровск, Проспект, 37.