Подполковникъ Генеральнаго Штаба
Н. Н. Г ОЛОВИНЪ.
ИзслѣѲобакіе
дѣятельности
и свойствъ
человѣка
какъ бойца.
С.-ПЕТЕ РВУРГЪ.
Экономическая Типо-Литографія, В. О., 14 л., д 6.
1907
Подполковникъ Генеральнаго Штаба
н. н. г оловинъ.
ИЗСЛѢДОВАНІЕ БОЯ.
Изслѣдованіе
дѣятельности
и свойствъ
человѣка
какъ бойца.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Экономическая Тппо-Лптографія, В. О., 14 л., д. 5.
1907
Введеніе
„Единственнымъ основаніемъ вѣры
въ естественныя науки служитъ идея,
что какъ извѣстные, такъ и неиз-
вѣстные намъ общіе законы, упра-
вляющіе вселенной, необходимы и
постоянны.... Почему принципъ этотъ
долженъ быть менѣе вѣрнымъ въ
приложеніи къ развитію умственныхъ
и нравственныхъ свойствъ человѣка,
чѣмъ по отношенію къ другимъ явле-
ніямъ природы? Наконецъ, такъ какъ
самые умные люди руководятся въ
своемъ поведеніи единственно только
мнѣніями, составляемыми на осно-
ваніи опыта. .. то почему станемъ
мы запрещать опираться на это осно-
ваніе философу въ его предположе-
ніяхъ, лишь бы онъ не приписывалъ
имъ высшей достовѣрности, чѣмъ
какую могутъ дать число, постоян-
ство и точность его наблюденій?
Сопсіоті. „Ездиіззе <Гип ТаЫеаи
Нізіогійие сіез Рго^гёз сіе ГЕзргіі
Нишаіп".
„Успѣхъ на войнѣ не игра случая,
а естественная побѣда сильнѣйшаго
надъ слабѣйшимъ".
Эрцгерг^огъ Іоаннъ.
Во всѣхъ случаяхъ, когда практика какой-нибудь возможна.™
человѣческой дѣятельности значительно опережала
теорію, послѣдняя долго не пользовалась должнымъ
ей уваженіемъ. Въ подобныхъ условіяхъ находилась
не только наука о войнѣ, но и всѣ науки объ обще-
— 2 —
ствѣ. Недовѣріе же къ наукѣ о войнѣ доходитъ даже
до сомнѣнія въ возможности ея существованія *).
Наукою въ широкомъ смыслѣ принято понимать
совокупность всякихъ свѣдѣній, подвергнутыхъ нѣко-
торой умственной провѣркѣ или отчету и приведенныхъ
въ извѣстный систематическій порядокъ, начиная отъ
теологіи, метафизики, чистой математики и кончая ге-
.ральдикой, нумизматикой, ученіемъ о копытѣ кавале-
рійскихъ лошадей.
При подобномъ широкомъ опредѣленіи понятія воен-
ной науки мы наврядъ ли встрѣтимъ ея отрицаніе.
Доказательствомъ этому служитъ то развитіе, котораго
достигла теорія военнаго дѣла. Но какъ только мы
перейдемъ къ болѣе точному опредѣленію понятія на-
уки, то сейчасъ же встрѣтимъ крайне распространенное
недовѣріе къ этой чистой наукѣ о войнѣ, доходящее,
какъ мы только что упоминали, до полнаго отрицанія ея.
Изъ области науки, понимаемой въ болѣе тѣсномъ
смыслѣ, исключаются, съ одной стороны, всѣ чисто
фактическія и техническія свѣдѣнія и указанія, а съ
другой стороны—всѣ чисто умозрительныя построенія, и
она опредѣляется, какъ объективно-достовѣрное и си-
стематическое знаніе о дѣйствительныхъ явленіяхъ со
стороны ихъ закономѣрности или неизмѣннаго порядка.
Изъ этого опредѣленія видно, что рѣшеніе вопроса —
возможна ли наука о войнѣ, находится въ непосред-
ственной зависимости отъ рѣшенія вопроса: существу-
етъ ли въ явленіяхъ войны закономѣрность или же
война есть всецѣло область господства слѣпого случая
и произвола.
Вполнѣ понятно, что при второмъ рѣшеніи наука о
войнѣ существовать не можетъ.
Мы остановимся подробнѣе на этомъ вопросѣ, какъ
на краеугольномъ для всей теоріи военнаго дѣла.
Война есть одно изъ явленій общественной жизни;
поэтому отвѣтъ на только что поставленную дилемму
зависитъ отъ рѣшенія вопроса болѣе общаго характера:
®) Даже у такого крупнаго авторитета военной мысли, какъ
генералъ Драгомпровъ, встрѣчается слѣдующее выраженіе: „въ на-
стоящее время никому въ голову не придетъ утверждать, будто
можетъ быть военная наука...“ Разборъ „Войны и Миръ", стр. 48.
— 3 —
существуетъ ли закономѣрность общественной жизни
или нѣтъ?
Исторія умственнаго развитія человѣчества сводится Закономѣр-
къ тому, что человѣкъ постепенно замѣняетъ своен°^н°®^е'
первобытное ученіе о господствѣ случая и произвола жизни тре-
ученіемъ о законѣ. „Подобно тому, какъ паденіе камня, номТрности"
теченіе рѣки, движеніе тѣни, шелестъ листьевъ ока- явленій
запись слѣдствіями законовъ природы, такими же слѣд- войны-
ствіями оказались движенія свѣтилъ" *). Въ событіяхъ
и явленіяхъ, величіе и обширность которыхъ все воз-
растаетъ,—человѣкъ открываетъ господство закона. Уче-
ніе объ управленіи міра закономъ все расширяется,
пока не охватитъ всѣ явленія природы. „Всѣ міровыя
явленія суть результаты дѣйствія закона. Всѣ движе-
нія на небѣ и на землѣ служатъ для насъ доказатель-
ствами того, что міръ управляется закономъ. Но если
мы дѣйствительно признаемъ, что все во вселенной
подчиняется закону, начиная отъ пылинки, кружащейся
въ солнечномъ лучѣ, и кончая многочисленными звѣз-
дами, обращающимися одна вокругъ другой, согласимся
ли мы довести наши принципы до крайнихъ ихъ по-
слѣдствій и признать, что законъ дѣйствуетъ одина-
ковымъ образомъ какъ среди живыхъ существъ’, такъ
и среди безжизненныхъ, какъ въ органическомъ, такъ
и въ неорганическомъ мірѣ" **).
Наука о человѣкѣ прошла тѣ же ступени развитія,
какъ и физика. Теперь наврядъ ли кто сомнѣвается,
что одушевленныя существа не составляютъ исключе-
нія изъ общаго правила.
И такъ съ поступательнымъ движеніемъ науки,
„возрастающее сознаніе правильности въ природѣ раз-
рушаетъ ученіе о случаѣ и замѣняетъ его закономъ о
необходимой связи" ***).
Если индивидуальная жизнь подчиняется этому
условію, то почему можетъ избѣжать этого жизнь со-
ціальная? Сложность послѣдней конечно затрудняетъ
*) Дж. В. Дрэперъ. „Исторія умственнаго развитія Европы".
Переводъ подъ ред. проф. И. В. Лучицкаго; изд. 2-е. 1896 г., стр. 3.
**) Дж. В. Дрэцеръ.„Исторія умственнаго развитія Европы", стр.4.
***) Бокль. „Исторія цивилизаціи Англіи", т. I. стр. 7. .
— 4 —
возможность это видѣть такъ же ясно, какъ въ болѣе
простыхъ явленіяхъ, но эта сложность не можетъ
быть причиной нарушенія всеобщаго подчиненія закону.
Разительныя доказательства закономѣрности, съ кото-
рой совершаются явленія общественной жизни, даетъ
намъ статистика *).
Закономѣрность общественной жизни является въ
настоящее время общепризнаннымъ фактомъ **). Есть
ли достаточно основаній не сказать того-же о явле-
ніяхъ войны?
Конечно нѣтъ.
Статистика Подобно тому, какъ для общественной жизни.ста-
п°ъТзаконоа'тистика Даетъ рядъ поразительныхъ доказательствъ
мѣрность ея закономѣрности, такъ и при изслѣдованіи войны
войны4 тот'ь же методъ даетъ не менѣе убѣдительныя по-
казанія.
Что боевыя явленія не такъ причудливы, какъ это
кажется съ перваго взгляда, показываютъ это цифровыя
данныя о потеряхъ въ бою. Наиболѣе научно обработаны
эти данныя по Франко-Прусской войнѣ 1870—71 гг;
къ нимъ мы и обратимся.
Возьмемъ два примѣра:
Отношеніе числа убитыхъ къ числу раненыхъ не
должно сильно разниться въ однородныхъ войскахъ для
крупныхъ войсковыхъ единицъ, если означенныя числа
будутъ собраны за такой продолжительный періодъ
времени, какъ цѣлая кампанія, ибо такое отношеніе
должно болѣе всего зависѣть отъ свойствъ оружія про-
тивника и отъ того, какая рана для человѣка является
смертельною и какая нѣтъ. Оба послѣднія условія мо-
гутъ быть признаны для одной и той же кампаніи
почти неизмѣнными; вліяніе же удачной перевязки на
полѣ битвы парализуется множествомъ случаевъ пора-
неній, приходящихся на каждый корпусъ; несомнѣнно,
въ каждомъ изъ послѣднихъ были случаи и болѣе, и
менѣе благопріятные для выздоровленія, такъ что въ
*) Г. Мейеръ. „Закономѣрность общественной жизни1*.
**) Гумбольдтъ былъ такъ увѣренъ, что каждое историческое
событіе строго необходимо, что ставитъ историку въ обязанность,
во-первыхъ, добиться правды, а во-вторыхъ, „отыскать необходи-
мость всякой дѣйствительности" (о задачахъ историка).
общемъ результатѣ вліяніе перевязки могло сдѣлаться
ничтожнымъ.
И дѣйствительно, если мы обратимся къ приложе-
нію послѣдняго выпуска исторіи войны 1870—71 гг.,
составленной Нѣмецкимъ Генеральнымъ Штабомъ, гдѣ
помѣщены, обработанныя докторомъ Энгель, данныя о
потеряхъ, понесенныхъ Германскими арміями *), то изъ
таблицъ II и V* имѣемъ слѣдующее:
Отношеніе чис- ла убитыхъ (умершихъ на Въ какомъ корпусѣ: полѣбитвы)-къ общему числу потерь убитыми и ранеными.		Отношеніе чис- ла убитыхъ (умершихъ на нолѣ битвы) и умершихъ отъ ранъ—къ обще- му числу потерь убитыми и ра- неными.
Гвардейскій . .	• • ѵ6	]Л
І-й		1'	1 / ;4
III й		1 / •	•	'7	1 / ''4
Ѵ-й		1/ •	•	' 6	
VII й		1 / .	•	6	1 ' / 4
ѴІП-й		1 / •	•	' 7	*/.
IX й		1 .	.	/ в	1 / ‘ 4
Х-й . . . . .	• •	Ѵ6	‘4
ХІ-й .....	1 > •	•	'7	
XII й		1 •	•	1 6	1 4
І-й Баварскій . .	1 •	•	7	1 ’ 4
Примѣчаніе. Въ этой таблицѣ взяты только
тѣ корпуса, въ которыхъ число потерь за войну
превосходитъ 5.000 человѣкъ.
*) „Германо-французская война 1870—71 гг.“. Составлено
военно-историческимъ отдѣленіемъ Германскаго Генеральнаго
Штаба. Переводъ съ нѣмецкаго подъ редакціей Н. Н. Сухотина.
Прибавленіе ко 2-й половинѣ послѣдняго выпуска.
— 6 —
Цифры этой таблицы близки между собою до пора-
зительности и показываютъ, что и въ бою постоянныя
причины приводятъ къ однообразнымъ слѣдствіямъ.
Приведемъ другой примѣръ:
Такъ какъ положеніе офицеровъ въ различныхъ
бояхъ одной кампаніи сравнительно съ положеніемъ
нижнихъ чиновъ въ массѣ случаевъ, приблизительно,
одинаково, то есть основаніе полагать, что соотноше-
ніе потерь (убитыми и ранеными) офицеровъ й ниж-
нихъ чиновъ выразится почти однообразно. Пред-
положеніе это вполнѣ подтверждается цифрами по-
терь во всѣхъ главныхъ бояхъ Франко-Прусской
войны. Обратимся опять къ даннымъ, обработаннымъ
докторомъ Энгель, а именно къ таблицѣ III, причемъ
примемъ во вниманіе только тѣ сраженія, въ кото-
рыхъ число потерь превышаетъ 5.000 человѣкъ. На.
составить слѣдующую-
Сколько убитыхъ
и раненыхъ офи-
• церовъ приходится
на 100 убитыхъ и
раненыхъ ниж-
нихъ чиновъ:
основаніи вычисленіи можно
таблицу:
Въ какомъ
сраженіи.
Вертъ..................... 5
ВіонвиЛь.................. 5
Гравелотъ................. 4
Седанъ.................... 5
Такимъ образомъ цифры вполнѣ оправдываютъ наше-
утвержденіе, что отношеніе потерь * офицеровъ къ по-
терямъ нижнихъ чиновъ въ большихъ бояхъ одной и
той же кампаніи выражается почти однообразно.
Если мы обратимся къ сравненію численности офи-
церовъ и нижнихъ чиновъ въ нѣмецкихъ войскахъ въ
1870—71 г.г., то увидимъ что на 100 нижнихъ чи-
новъ приходится 3 офицера. Между тѣмъ, вышепри-
веденная таблица показываетъ что на 100 убитыхъ и
раненыхъ нижнихъ чиновъ приходится 4—5 убитыхъ
и раненыхъ офицеровъ. Слѣдовательно процентъ офи-
— 7 —
церскихъ потерь превосходитъ таковый же для ниж-
нихъ чиновъ. Но это видимое отступленіе отъ закона
вѣроятности вполнѣ объясняется болѣе опаснымъ по-
ложеніемъ. офицера въ бою. Онъ обязанъ вести свою
часть, слѣдовательно, находится впереди и выдѣляется
отъ простыхъ солдатъ; въ трудныхъ положеніяхъ онъ
подаетъ примѣръ храбрости и самоотверженія *). Указы-
ваемыя обстоятельства и ведутъ къ относительно боль-
шимъ потерямъ въ бою офицеровъ сравнительно съ по-
терями нижнихъ чиновъ; это доказывается^ слѣдующей
таблицей, относящейся ко всей Франко-Прусской войнѣ
1870—71 гг.**)
Чины и званія. Штабъ-офицеровъ	 Капитановъ и ротмистровъ . . . . Поручиковъ и подпоручиковъ . . . Унтеръ-офицеровъ и нижн. чиновъ.		Въ процентахъ къ штатнохму состоя- нію чиновъ: Убитыхъ.	Раненыхъ. Всего. Проценты. 8,67	’	18,22	26,89 7,03	15,17	22,20 7,30	17,60	24,90 2,60	9,98	12,38		
Мы ограничимся	приведенными		двумя	примѣрами.
Но мы утверждаемъ, что каждое обращеніе къ стати-
стическому методу подтвердитъ идею о полной законо;
мѣрности явленій войны, такъ какъ эта идея соста-
вляетъ часть болѣе общей идеи о подчиненіи всѣхъ
міровыхъ явленій закону.
Какъ только эта истина сознана нами, мы смѣло
можемъ приступить къ научному изученію явленій
войны, вѣря, что въ каждомъ изъ нихъ можно найти
ту неизмѣнную связь между причинами и ихъ слѣд-
ствіями, розысканіе которой и составляетъ предметъ
всякой положительной науки.
Такимъ образомъ, наука о войнѣ имѣетъ право на
существованіе наравнѣ съ прочими науками, изучаю-
щими общественную жизнь.
Причина отрицанія науки о войнѣ заключается въ.
*) Масловъ. „Научныя изслѣдованія по тактикѣ", выпускъ I,
стр. 11, 12, 13.
**) Германо-французская война 1870—71 гг. „Составлено
военно-историческимъ отдѣленіемъ Герм. Генеральн. Штаба". Пе-
реводъ подъ редакціей Сухотпна. Прибавленіе ко 2-ой половинѣ
послѣдняго выпуска, стр. 47,
— 8
невѣрномъ представленіи, что наука должна дать воен-
ному искусству какія-либо непреложныя правила *).
„Даже совершенство науки, говоритъ въ своей ло-
гикѣ Милль**), не обусловливаетъ непремѣнно универ-
сальности (или хотя бы только общности) правилъ
соотвѣтствующаго искусства. Можетъ оказаться, что
соціальныя явленія зависятъ цѣликомъ отъ уже из-
вѣстныхъ намъ причинъ и что способъ дѣйствія всѣхъ
этихъ причинъ можно свести къ весьма простымъ за-
конамъ, и все-таки можетъ не найтись Даже двухъ
такихъ случаевъ, въ которыхъ надо было бы поступать
совершенно одинаковымъ образомъ. Разнообразіе тѣхъ
обстоятельствъ, отъ которыхъ зависитъ въ различныхъ
случаяхъ результатъ, можетъ быть настолько велико,
что искусство не будетъ въ состояніи указать ни од-
ного правила, кромѣ того, что слѣдуетъ замѣчать об-
стоятельства каждаго отдѣльнаго случая и приноро-
влять наши поступки къ тѣмъ слѣдствіямъ, которыя,
какъ гласитъ наука, вытекаютъ изъ этихъ обстоя-
тельствъ. Но хотя бы для столь сложныхъ вопросовъ
и нельзя было установить практическихъ положеній,
обладающихъ всеобщею приложимостью, отсюда не
слѣдуетъ, однако, чтобы данныя явленія не сообразо-
вались ни съ какими всеобщими законами".
*) Положительное ученіе о войнѣ невозможно. По самой
природѣ войны, говоритъ Клаузевицъ („Ѵош Кгіе&е", т. I, стр. 83),
невозможно возвести для нея научное зданіе, опору (Сгегіізѣ) дѣя-
телю во всевозможныхъ случаяхъ. Дѣятель оказался бы внѣ научной
опоры и въ противорѣчіи съ ней во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, когда
онъ долженъ опереться на собственный талантъ. Однимъ словомъ,
съ какой стороны ни подступаться къ дѣлу, выйдетъ, какъ уже ска-
зано, что талантъ и геній дѣйствуетъ внѣ закона, а теорія идетъ въ
разрѣзъ съ дѣйствительностью". Изъ этой выдержки видно, что тре-
бованія, которыя предъявляются въ ней Клаузевицемъ но отношеніи
къ наукѣ о войнѣ, не соотвѣтствуютъ задачамъ науки. Наука о войнѣ,
какъ всякая наука, изслѣдуетъ причинную зависимость явленій и
никакихъ правилъ для дѣйствій и не стремится дать. Наука о войнѣ
согласно своей задачѣ должна быть какъ разъ тѣмъ, что Клаузе-
вицъ называетъ далѣе (стр. 84) „обзоромъ".
**) Д. С. Милль. „Система логики силлогической и индуктив-
ной. Изложеніе принциповъ доказательства въ связи съ мето-
домъ научнаго изслѣдованія". Стр. 708.
9 —
Наука не признаетъ случая, а между тѣмъ элементу Случайность
случайности на войнѣ придается выдающееся значеніе. на войнѣ’
„Случай сроденъ области войны, говоритъ одинъ
изъ величайшихъ теоретиковъ войны Клаузевицъ,
война вынуждена предоставить ему просторъ гораздо
болѣе обширный, нежели во всякой иной человѣческой
дѣятельности; на войнѣ постоянно на него наты-
каешься “. „ 8а Ма]ё5Іё 1е ЬазагсР—такъ называетъ случай
одинъ изъ величайшихъ практиковъ военнаго дѣла —
Фридрихъ Великій. А наука не признаетъ случая. Но
это' противорѣчіе только кажущееся и Клаузевицъ и
Фридрихъ Великій говорятъ про случай въ смыслѣ со-
впаденія двухъ явленій, не связанныхъ между собой
причинной связью; наука же отрицаетъ случай, какъ
противоположность закономѣрности, и именно потому,
что она признаетъ, что все совершается согласно вѣч-
нымъ и неизмѣннымъ законамъ, управляющимъ міро-
выми явленіями, а потому и случайности также
подчиняются имъ же.
Наука имѣетъ цѣлью знаніе, она изслѣдуетъ только
причинную связь явленій, гдѣ, какъ выше было указано,
случайность исключается. Искусство и теорія искусства
имѣютъ цѣлью—умѣнье; связанныя непосредственно
съ практикой — они должны считаться съ случай-
ностью. Но и здѣсь роль послѣдней парализуется рабо-
той ума—предвидѣніемъ. Фридрихъ Великій говорилъ,
что задача военнаго искусства—низвести примѣненіе
„Его Величества случая" до минимума. Задача воен-
наго искусства быть выше случайностей, господство-
вать надъ ними. Такъ служба развѣдыванія, стороже-
вая, связь между частями, резервъ—все это средства,
парализующія случайности.
Если оцѣнить безпристрастно многія случайности,
бывшія причинами крупныхъ военныхъ событій, то уви-
димъ, что ихъ можно было предвидѣть, а слѣдова-
тельно и предупредить ихъ воздѣйствіе.
Напримѣръ, въ февралѣ мѣсяцѣ 1807 года въ сра-
женіи при Прейсишъ-Эйлау, вслѣдствіе снѣжной мятели,
корпусъ Ожеро, направленный для атаки лѣваго крыла
русской арміи, сбился съ направленія и вышелъ на
80 пушечную нашу батарею, бывшую въ центрѣ, былъ
— 10 —
разстрѣлянъ картечью и съ громаднымъ урономъ по-
бѣжалъ. Въ 1815 году, наканунѣ сраженія при Линьи,
ординарецъ, везшій ночью приказаніе корпусу Вандама,
упалъ съ лошади, вывихнулъ ногу и приказаніе не
было своевременно доставлено; сраженіе началось двумя
часами позже, не было потому засвѣтло доведено до
конца, а это было одною изъ причинъ разгрома арміи
Наполеона черезъ два дня въ сраженіи при Ватерлоо.
Невольно рождается вопросъ: неужели же невозможно
было ожидать снѣжной мятели въ февралѣ мѣсяцѣ
1807 года; неужели не было' средствъ узнать, доста-
вилъ ли ординарецъ приказаніе корпусу Вандама нака-
нунѣ сраженія Линьи въ 1815 году?
Если бы корпусъ Ожеро двигался, имѣя впереди
разъѣзды или дозоры, то онъ .не наткнулся бы неожи-
данно на батарею при Прейсишъ-Эйлау; если бы _ въ
1815 году штабная служба въ арміи Наполеона была
бы такъ организована, какъ то. бывало при прежнемъ
его начальникѣ штаба Бертье, то навѣрное приказаніе
корпусу Вандама было бы своевременно доставлено.
Несчастье Наполеона въ томъ, что его вѣрнаго сотруд-
ника Бертье не было и въ 1815 году должность на-
чальника штаба арміи была возложена на маршала
Сульта, обладавшаго крупнымъ военнымъ талантомъ,
но недостаточно владѣвшаго техникою службы гене-
ральнаго штаба *).
Все болѣе и болѣе увеличивающееся значеніе под-
готовки доказываетъ это стремленіе, даже искусства,
стоять выше случайности. Человѣкъ стремится исполь-
зовать всю силу своего ума, для того, чтобы обезпе-г
чить успѣхъ предпринятаго дѣла, парализовавъ неблаго-
пріятныя случайности.
Мы подробно остановились на идеѣ о всеобщей зако-
номѣрности потому, что, во-первыхъ, какъ мы уже го-
ворили, это вопросъ краеугольный для возможности су-
ществованія науки о войнѣ, а, во-вторыхъ, также и по-
тому, что приписываніе случаю всемогущаго значенія
чрезвычайно распространено и крайне вредно отра-
*) Михневичъ. Книга вторая Общества ревнителей военныхъ
знаній. 1906 г., стр. 12 и 13.
— 11 —
жается не только на разработкѣ военной науки, но
также и непосредственно на практикѣ военнаго дѣла;
изъ подобной посылки вытекаетъ выводъ—не нужно
готовиться и работать въ мирное время, разъ на войнѣ
повелѣваетъ случай, такъ мѣтко названный Контомъ
„1е Эіеи сіез і§погапі8“.
Исторія развитія Наукъ . показываетъ, ЧТО ОНО Развитіе
идетъ въ порядкѣ степени возрастающей ихъ слож-р^“®на^
ности. Явленія общественной жизни непосредственно требуетъя
связаны съ явленіями духовной жизни. Міръ же ду-^^на Чи'
ховныхъ явленій настолько сложенъ, что въ об-въэтойот.
ласть этихъ явленій только едва начинаетъ прони- Рагл1?ЗВа-
кать лучъ изслѣдованія. Общественныя науки, имѣющія
дѣло съ коллективною психологіей, имѣютъ объектомъ
изслѣдованія самый сложный предметъ, какимъ только
можетъ заниматься человѣческій разумъ. Вотъ почему
на послѣднемъ мѣстѣ среди наукъ по своему развитію
стоятъ науки объ обществѣ, а слѣдовательно, и науки
о войнѣ.
Та же исторія развитія наукъ на примѣрѣ болѣе
развитыхъ отраслей знаній покажетъ намъ тотъ путь,
по которому должны слѣдовать въ своемъ развитіи
науки.
Каждая наука, находясь въ младенческомъ состоя"
ніи, представляла изъ себя не столько изслѣдованіе,
сколько описаніе, а затѣмъ рядъ практическихъ пра-
вилъ и крайне условныхъ обобщеній и выводовъ. При-
чина этому та, что человѣкъ прежде всего требовалъ
отъ науки непосредственно слѣдующихъ практическихъ
результатовъ.
Первобытный человѣкъ или ребенокъ всегда ждетъ
результата сейчасъ же за своимъ дѣйствіемъ. Но съ
умственнымъ развитіемъ человѣкъ научается во имя
большого значенія ожидаемыхъ результатовъ, значи-
тельно увеличивать срокъ своего ожиданія. Въ вели-
чайшихъ представителяхъ человѣчества мы* видимъ
полнѣйшее самоотреченіе во имя общаго блага—мо-
жетъ быть, и крайне отдаленнаго, а потому непонят-
наго и смѣшного для невѣждъ. Это свойство чело-
вѣка, опредѣляющее ходъ развитія культуры вообще,
— 12 —
въ частности отражается въ каждой изъ областей
знанія.
Этотъ путь прошли всѣ наиболѣе развитыя отрасли
естествознанія.
Каждая наука въ началѣ носила исключительно
прикладной характеръ, затѣмъ постепенно по мѣрѣ
развитія она- переходитъ все къ болѣе и болѣе ши-
рокимъ обобщеніямъ, выдѣляя новыя науки съ болѣе
абстрактнымъ характеромъ *). -Прикладныя науки по-
добно раствору кристаллизируютъ изъ себя чистую
науку.
Важно то, что если болѣе абстрактная наука и
развивалась сама изъ болѣе прикладной, то съ другой
стороны, предоставляя свои широкія обобщенія приклад-
ной наукѣ, она давала послѣдней возможность, взявъ эти
обобщенія за посылку,—дедуктивно вывести многочис-
ленныя новыя слѣдствія и такимъ образомъ распро-
странить сферу своего знанія. Возникаютъ даже но-
выя прикладныя науки; посвящающія себя болѣе при-
кладному изученію какого-нибудь широкаго обобщенія
данной чистой науки.
Такимъ образомъ болѣе отвлеченная наука является
не только слѣдствіемъ прикладной науки, но и необ-
ходимымъ ея основаніемъ. Безъ чистой науки развитіе
прикладныхъ наукъ можетъ доходить только до очень не-
обширныхъ границъ. Дальнѣйшее развитіе прикладныхъ
наукъ зависитъ всецѣло отъ развитія чистой науки.
По этому пути слѣдуютъ и науки, изучающія
общество **).
*) Поэтому науки по каждой развитой отрасли знанія могутъ
быть поставлены въ цѣлый рядъ, начиная отъ наукъ исключи-
тельно прикладныхъ и далѣе все съ болѣе и болѣе отвлеченнымъ
характеромъ и кончая высшей абстракціей, которая является фи-
лософіей данной отрасли знанія.
**) Приводимъ здѣсь въ высшей степени интересную выписку
изъ Милля—подтверждающую нашу мысль. Эта выписка инте-
ресна еще въ томъ отношеніи, что изложенное въ ней можетъ
быть всецѣло примѣнено и къ наукѣ о войнѣ.
„Дѣйствительно, политика, какъ отрасль знанія, до весьма не-
давняго времени находилась (да и теперь еще едва ли перестала
находиться) въ томъ положеніи, которое Бэконъ назвалъ „есте-
13 —
Пе-рэоначально политическія науки должны были
служить главнымъ образомъ руководствомъ для правите-
лей и государственныхъ людей. О чисто практическомъ
характерѣ изученія права въ ранніе его періоды й го-
ворить нечего. Самое названіе политической экономіи,
•т. е. государственнаго домостроительства, указываетъ
на то, что первоначальною цѣлью этой науки было
вовсе не простое теоретическое изслѣдованіе народ-
ственнымъ состояніемъ наукъ*; въ этомъ фазисѣ науки разраба-
тываются одними практиками, которые занимаются ими не какъ
отраслью теоретическаго изслѣдованія, а лишь для удовлетворе-
нія требованій ежедневной практики, и которые потому стремятся
лишь къ {гисЩега ехрегітепіа („непосредственно полезному
опыту*), почти совершенно оставляя въ сторонѣ ехрегітепіа
Іисі/ега („опытъ, проливающій свѣтъ"). Такими были медицинскія
изслѣдованія ранѣе того времени, когда начали разрабатываться, въ
качествѣ самостоятельныхъ отраслей науки, физіологія и естество-
знаніе. Единственнымъ предметомъ медицинскихъ изслѣдованій
были тогда вопросы о томъ, какая діэта здорова, какое лекарство
излѣчиваетъ ту или другую болѣзнь; при этомъ предварительному
систематическому изслѣдованію не подвергали ни законовъ пи-
танія, ни законовъ здоровой й болѣзненной дѣятельности раз-
личныхъ органовъ, отъ которыхъ, очевидно, должно зависѣть
дѣйствіе всякой діэты или лекарства. Точно,такъ же и въ поли-
тикѣ общее вниманіе привлекали къ себѣ вопросы въ родѣ слѣ-
дующаго: оказываетъ ли такой-то законъ или такая-то форма
правленія благодѣтельное или вредное вліяніе вообще или для
того или другого отдѣльнаго общества?—при чемъ совершенно
не изслѣдовали предварительно общихъ условій, опредѣляющихъ
результаты законодательныхъ мѣръ или слѣдствія различныхъ
формъ правленія. Такимъ образомъ, изучавшіе политику пытались
изучить патологію и терапію общественнаго тѣла, не заложивъ
необходимаго для этого основанія въ его физіологіи,—пробовали
лѣчить болѣзнь, не понимая законовъ здоровья. Въ результатѣ
получалось то, что всегда должно получаться, когда люди, хотя
бы и талантливые, пытаются разбирать сложные вопросы науки
раньше установленія ея болѣе простыхъ и элементарныхъ истинъ".
„Такъ какъ общественныя явленія такъ рѣдко разсматрива-
лись съ истинно научной точки зрѣнія, то нѣтъ ничего удиви-
тельнаго въ незначительности успѣховъ соціальной философіи—
въ томъ, что въ ней мало общихъ предложеній, настолько точ-
ныхъ и достовѣрныхъ, чтобы люди должны были признать за
ними научный характеръ. Отсюда п вышло ходячее мнѣніе, что
всякая претензія установитъ общія истины относительно поли-
тики и общества есть шарлатанство,—что въ такого рода вопро-
— 14 —
наго хозяйства. *) Съ. дальнѣйшимъ своимъ разви1
тіемъ науки объ обществѣ стремятся все къ большей
и большей абстракціи. Въ началѣ XIX вѣка Контъ
стремится стать на исключительно теоретическую
точку зрѣнія, признавъ, * что приложеніемъ соціоло-
гическихъ знаній къ практической’, жизни * должна за-’
ниматься другая наука, которую онъ называлъ поли-
тикой. Соціологія, какъ наука, занимающаяся изслѣдо-
ваніемъ тѣхъ законовъ, коими управляются явленія
общественной жизни, получаетъ все. большее и боль-
шее развитіе. Хотя соціологія и находится въ началѣ
своего развитія, но къ настоящему времени „выросла
обширная соціологическая литература“ и „соціологи-
ческая точка зрѣнія успѣла оказать вліяніе на другія
болѣе старыя общественныя науки—на государство-
вѣдѣніе, на юриспруденцію, на политическую экономію,
на исторію **)".
Такимъ образомъ мы. видимъ, что дальнѣйшее разви-
тіе каждой изъ отраслей человѣческаго знанія обусло-
вливается развитіемъ все болѣе и болѣе отвлеченныхъ
наукъ, съ все болѣе гь болѣе чисто научнымъ характе-
ромъ.
сахъ нельзя достигнуть ни всеобщности, ни достовѣрности. Это
общераспространенное мнѣніе оправдывается отчасти тѣмъ, что
въ одномъ отношеніи оно дѣйствительно не лишено основанія.
Значительная часть людей, хотѣвшихъ быть мыслителями въ по-
литикѣ, стремились къ установленію не всеобщихъ послѣдова-
тельностей, а всеобщихъ правилъ. Они измышляли какую-либо
одну .форму правленія или систему 'законовъ, пригодныя для
всѣхъ случаевъ,—претензія, вполнѣ заслуживающая тѣхъ насмѣ-
шекъ, съ какими относились къ нимъ практики, и совсѣмъ не
оправдываемая аналогіею съ тѣмъ искусствомъ, съ которымъ
политическое искусство должно быть въ наиболѣе близкой связи,
по самой сущности своего предмета. Никто теперь не считаетъ
возможнымъ, чтобы одно лѣкарство излѣчивало всѣ болѣзни—или
хотя бы даже одну и ту же болѣзнь, но при всякой организаціи
и при всякомъ состояніи тѣла44.
Д. С. Милль. „Система логики силлогистической и индуктив-
ной; изложеніе принциповъ доказательства въ связи съ методами
научнаго изслѣдованія44. Переводъ подъ редакціей В. Н. Иванов-
скаго, изд. 1900 г., стр. 707, 708.
*) Карѣевъ. „Введеніе въ соціологію44, стр. 3.
Карѣевъ. „Введеніе въ соціологію44, стр. IX.
— 15 —
Изложеннымъ выше законамъ развитія подчиняется Военная на-
также и наука о войнѣ.
• Долгое время она остается въ области простого мя имѣетъ
описанія. Затѣмъ въ ней возникаетъ стремленіе пред- кпПіО* 3 ч™Тель-
ставить изъ себя сборникъ правилъ и рецептовъ, слу-но приклад-
жащихъ руководствами ДЛЯ дѣйствія.	^теръ^"
Крупнымъ шагомъ въ развитіи науки о войнѣ было
принятіе ею за основаніе разграниченія между искус-
ствомъ и теоріей. Военная наука отказывается отъ
роли навязчиваго совѣтника. Новая точка зрѣнія по-
зволила ученію о войнѣ стать вполнѣ научнымъ, взявъ
за лозунгъ, что наука только изслѣдуетъ.
Но все же нельзя не отмѣтить, что наука о войнѣ Изложен-
стоитъ еще слишкомъ исключительно на утилитарной Н0рмазВ3игіяНУ
ТОЧКѢ Зрѣнія.	подчиняется
Если обратиться къ разсмотрѣнію всего цикла такъ^к^еви0^|’
называемыхъ военныхъ наукъ, то легко убѣдиться въ
ихъ почти исключительно прикладномъ характерѣ.
Тактика:
„Тактика это поученіе (ЬеЬге) объ употребленіи вооружен-
ныхъ силъ въбою“.—Клаузевицъ х).
„Предметъ тактики заключается въ изслѣдованіи боевыхъ
свойствъ войскъ и мѣстности. Слѣдовательно, въ нее должны войти:
1) изслѣдованіе расположенія, движенія и дѣйствія войскъ въ
въ бою; 2) изслѣдованіе того вліянія, которое оказываетъ мѣст-
ность на расположеніе, движенія и дѣйствія войскъ".—Драго-
мировъ
„Предметъ 1-й (элементарной) части тактики заключается въ
изслѣдованіи свойствъ боевыхъ элементовъ: войскъ (пѣхоты, кава-
леріи, артилеріи), оружія, мѣстности... Предметъ 2-й части (ком-
бинаціоннаго отдѣла, прикладной части) заключается въ изслѣдо-
ваніи вопроса о выгоднѣйшемъ употребленіи, въ различныхъ слу-
чаяхъ. на войнѣ этихъ элементовъ, комбинаціи ихъ“— Лееръ, 3).
„Тактика изслѣдуетъ: 1) способы употребленія войскъ, какъ
орудіе войны для достиженія какой-либо стратегической цѣли;
2) основаніе ихъ мирной подготовки (воспитаніе и обученіе)".
Михневичъ 4).
Стратегія:
„Стратегія это поученіе объ употребленіи сраженій для цѣлей
войны*.—Клаузевицъ 5).
„Стратегія въ тѣсномъ смыслѣ слова—это трактатъ объ опе-
раціяхъ на театрѣ военныхъ дѣйствій, т. е. тактика театра воен-
Переводъ Войде, т. I, стр. 65.
2) Тактика, стр. 1.
3) Учебникъ тактики, стр. 1.
4) Энциклопедія В. и М. наукъ, т. VII, стр. 428.
Переводъ Войде, т. I, стр. 65.
16 —
ныхъ дѣйствій, въ противоположность тактикѣ поля сраженія,
начальной тактикѣ".—Лееръ1).
Военная администрація изучаетъ — „вопросы организаціи,
устройства массъ, какъ орудія войны: ихъ комплектованіе, фор-
мированіе, снабженіе всѣмъ необходимымъ въ мирное время и для
войны" 2).
Артиллерія имѣетъ „предметомъ оружіе нападенія и защиты,
какъ техническое средство, усиливающее боевыя способности че-
ловѣка" 3)
Фортификація изучаетъ—„мѣстный элементъ или съ цѣлью
облегченія эксплоатаціи его, или съ цѣлью затрудненія эксплоа-
таціи его въ видахъ войны“ 4).
Вникнувъ въ только что приведенныя опредѣленія
.„военныхъ наукъ", мы убѣдимся, что задачей своей онѣ
ставятъ изученіе способовъ веденія войны, поэтому со-
ставляютъ теорію военнаго искусства и не могутъ
называться науками въ строгомъ смыслѣ слова. Тео-
рію военнаго искусства можно назвать прикладною
военною наукою (понимая слово наука въ широкомъ
смыслѣ).
Стратегія Г. А. Лееръ стремится выдѣлить изъ ряда исклю-
Леера. чительн0 прикладныхъ наукъ—высшую военную науку.
Эту задачу онъ возлагаетъ на стратегію, какъ на син-
тезъ теоріи, военнаго искусства, на его философію. Въ
этомъ нельзя не видѣть стремленія выдѣлить болѣе
отвлеченную науку, преслѣдующую болѣе широкія цѣли
и имѣющую право стать въ ряды положительныхъ
наукъ.
„Всѣ частныя, элементарныя военныя науки, говоритъ Г. А.
Лееръ 5), изслѣдуютъ вопросъ о военныхъ дѣйствіяхъ, каждая,
съ своей стороны, съ своей точки зрѣнія: тактика съ точки боя,
фортификація съ точки мѣстности, артиллерія съ точки употре-
бленія оружія...,—аналитически, и въ этой работѣ анализа заклю-
чается громадная ихъ польза, въ дѣлѣ выясненія сущности (свойствъ,
природы) военныхъ элементовъ; но въ концѣ-концовъ, всѣ онѣ,
въ своихъ выводахъ, односторонни. Насколько ихъ выводы вѣрны
какъ частные, настолько они невѣрны какъ общіе выводы".
„Единственный путь къ полученію правильныхъ общихъ вы-
!) Лееръ. Стратегія, т. I, стр. 1 и 2.
2) Энциклопедія В. и М. наукъ, стп. 229. Н. Н. Сухотинъ.
3) Тамъ же.
1) Тамъ-же.
5) Стратегія, т. I, стр. 2.
— 17 —
водовъ въ вопросѣ о военныхъ операціяхъ заключается въ томъ,
чтобы смотрѣть на дѣло въ цѣломъ его объемѣ, изслѣдовать со
всѣхъ сторонъ, во взаимной связи послѣднихъ между собой, т. е.
синтетически, что въ особенности валено по отношенію къ та-
кймъ сложнымъ вопросамъ, какъ вопросы военные. Нигдѣ не
такъ важно, какъ именно здѣсь, искусство смотрѣть на дѣло въ
цѣломъ, помня, что высшая задача наукъ это цѣлостная поста-
новка вопросовъ и всесторонняя оцѣнка фактовъ".
„Такова задача стратегіи".
„Стратегія въ широкомъ смыслѣ есть синтезисъ, интеграція
всего военнаго дѣла, его обобщеніе, его философія. Она является
сведеніемъ въ одно общее русло всѣхъ отдѣльныхъ ученій о
войнѣ, наукою всѣхъ военныхъ наукъ. Какъ философія вообще
стремится къ объясненію міровыхъ явленій, такъ и стратегія, по-
нимаемая въ самомъ широкомъ смыслѣ, какъ философія военнаго
дѣла, имѣетъ задачею объясненіе военныхъ явленій, не только
каждаго поодиночкѣ, но и въ особенности— общей связи между
ними".
Въ постановкѣ стратегіи задачи науки, обобщающей
всѣ остальныя военныя науки, нельзя не видѣть стре-
мленія глубокаго ума Г. А. Леера къ созданію высшей
военной науки, которая могла бы встать въ ряды
наукъ положительныхъ. Но, несмотря на столь широ-
кую постановку задачи, при выполненіи этой задачи
Лееръ создалъ скорѣе философію теоріи военнаго ис-
кусства, а не науку о войнѣ. Но въ своемъ „Методѣ
военныхъ наукъ" Лееръ уже вступаетъ на путь чи-
стой науки.
Задачей чистой науки о войнѣ должно быть по-
ставлено изученіе войны, какъ явленія общественной
жизни, а не только изслѣдованіе способовъ веденія
войны.
Чистая наука о войнѣ, поставившая себѣ задачей
изслѣдовать явленія войны, будетъ ее изучать, какъ
всякая положительная наука, съ точки зрѣнія: суще-
ствованія, сосуществованія, послѣдовательности или
сходства явленій.
Въ виду того, что эти явленія подчиняются извѣст-
ной закономѣрности, — она будетъ стремиться къ от-
крытію законовъ.
Между тѣмъ какъ теорія военнаго искусства, раз-
сматриваемая даже съ самой философской точки зрѣнія,
стремится къ сведенію своихъ обобщеній только въ—•
принципы.
Задача
чистой
пауки
о войнѣ,
— 18 —
Наука, из-
слѣдующая
природу
войны, необ-
ходима для
теоріи воен-
наго дѣла:
Различіе это имѣетъ большое значеніе.
Законъ представляетъ постоянное, опредѣленное и
неизмѣнное соотношеніе между явленіями природы и
человѣческой, какъ индивидуальной, такъ и обществен-
ной жизни, существующее благодаря постоянному и неиз-
мѣнному соотношенію силъ и факторовъ, производя-
щихъ эти явленія.
Законъ только утверждаетъ какой-либо фактъ су-
ществованія, сосуществованія, послѣдовательности или
сходства явленій и никакихъ цѣлей дѣятельности не
ставитъ. Находясь внѣ всякой зависимости отъ нашей
воли (воля является для закона лишь частью явленія),
законъ совершенно безусловенъ.
Принципъ представляетъ изъ себя только нѣко-
торое обобщеніе. Хотя принципъ касается только
сущности, но онъ имѣетъ непосредственное отношеніе
къ постановкѣ цѣли. Онъ является основной идеей,
которой слѣдуетъ держаться при рѣшеніи извѣстныхъ
вопросовъ военнаго дѣла. Онъ является регулято-
ромъ для творчества, хотя и отнюдь не сковывающій
послѣднее; въ немъ заключается, какъ говоритъ Г. А.
Лееръ, „только цѣль, которая должна быть достигнута “*).
Такимъ образомъ, принципъ не утверждаетъ по-
добно закону какой-либо фактъ, а хотя и условно, но
рекомендуетъ, чтобы нѣчто было. Предложеніе, сказуе-
мое котораго выражается словами долженъ быть, хотя
бы даже подразумѣваемое въ самомъ широкомъ смыслѣ,
отлично по сущности своей отъ предложенія, выражае-
маго при помощи словъ есть и будетъ **).
Значеніе принципа, взятаго какъ высочайшее обоб-
щеніе теоріи военнаго искусства, чрезвычайно велико;
поэтому значеніе стратегіи, какъ философіи военнаго
искусства, нельзя умалять. „Существуютъ нѣкоторыя
Р1ііІ08ор1ііа Ргіта въ искусствѣ, говоритъ Милль ***),
какъ существуетъ подобная же философія въ наукѣ.
*) Лееръ. Стратегія, т. I, стр. 200.
**) Милль. Логика, стр. 767.
***) Тамъ же, стр. 768.
— 19
Существуютъ не только первые принципы знанія, но
и первые принципы поведенія" *).
Но сама теорія военнаго дѣла, получающая свое,) какъ об-
философское обобщеніе въ принципахъ, нуждается въ основаніе
правильномъ ИСХОДНОМЪ ПОЛОЖенІИ.	ныхъ воен-
Эта вѣрная исходная точка и будетъ дана нау- ®ыхъ наукъ
>А<ОЙ, ИЗСЛѣдуЮЩеЙ Природу И СУЩНОСТЬ Явленій ВОЙНЫ, наго искус-
Принципы военнаго искусства являются непремѣнными стваѢ
слѣдствіями законовъ, управляющихъ явленіями войны.
Наука дастъ обоснованіе въ тѣхъ случаяхъ, когда
теорія строитъ свои выводы дедуктивно. Неменьшее
значеніе будетъ принадлежать наукѣ въ тѣхъ слу-
чаяхъ, когда теорія получаетъ свои выводы непосред-
ственно изъ опыта (индуктивно). Въ послѣднемъ слу-
чаѣ идеаломъ будетъ полное соединеніе этихъ выво-
довъ (полученныхъ индуктивно) съ заключеніями, вы-
веденными дедуктивно изъ положеній, установленныхъ
наукой. Но даже въ тѣхъ случаяхъ, когда этого нельзя
будетъ достигнуть—наука принесетъ большую пользу
тѣмъ, что, основываясь на изслѣдованіи природы
явленій войны, она укажетъ каждому обобщенію тѣ
рамки, въ которыхъ оно достовѣрно.
Уже одна эта задача чрезвычайно важна.
Въ болѣе тѣсномъ смыслѣ теорія военнаго искус-
ства обращается въ системы военнаго искусства,
подъ которыми можно разумѣть болѣе частныя тео-
ріи военнаго искусства, то есть такія, которыя по
своимъ выводамъ или преподающимъ началамъ отвѣ-
чаютъ только данному фазису въ развитіи искусства.
Система по отношенію къ теоріи является однимъ
изъ видовъ ея приложенія, обусловливающимся или
состояніемъ военнаго дѣла въ данную эпоху, или ка-
кими-либо особенностями и частностями одной изъ
основныхъ силъ, почему-либо преобладающихъ въ цѣ-
лой совокупности факторовъ военнаго искусства. Такъ,
напримѣръ, въ военной исторіи можно отмѣтить: пяти-
переходную систему веденія войны, систему линейной
тактики, систему легіонной тактики и т. д. или си-
") Милль въ данномъ разсужденіи какъ примѣръ теоріи
искусства взялъ мораль или практическую этику. Логика, стр. 763.
— 20 —
стему веденія горной войны, степной и т. п. Суще-
ствованіе какъ общей теоріи военнаго искусства, такъ
и ея видовъ—системъ военнаго искусства—совершенно
законное явленіе, строго логичное слѣдствіе науки о
войнѣ.
Во всякихъ отрасляхъ знаній рядомъ съ чистой наукой
существуютъ прикладныя науки съ все болѣе частными
обобщеніями и, наконецъ, чисто практическія обобще-
нія, годныя для примѣненія въ узкихъ рамкахъ—но
главное условіе обращенія съ ними заключается въ
томъ, чтобы не давать вѣры обобщенію внѣ тѣхъ ра-
мокъ, внѣ которыхъ оно недостовѣрно, т. е. въ на-
учномъ примѣненіи этихъ обобщеній *).
*) Примѣръ — стратегическая система Бюлова. Бюловъ за
исходную точку своего изслѣдованія беретъ слѣдующее-обобщеніе:
„арміи могутъ существовать только при помощи магазиновъот-
сюда выводы:
1)	Чувствительность сообщеній.
2)	Необходимость ихъ тщательнаго обезпеченія.
3)	Важность дѣйствій на сообщенія.
Эти выводы безусловно вѣрны; но Бюловъ придалъ своему
исходному положенію, а слѣдовательно и выводамъ, вытекающимъ
изъ этого основного положенія, большее значеніе, чѣмъ на самомъ
дѣлѣ сообщенія имѣютъ на войнѣ (въ данномъ случаѣ упущено
было, что человѣкъ есть главное орудіе войны). Онъ не ограни-
чился тѣми рамками, въ которыхъ его обобщеніе и выводы
изъ него справедливы. И вотъ, выводы, сами по себѣ справедли-
вые, пока они заключаютъ въ себѣ мысль о важномъ (но не
исключающемъ) значеніи сообщеній на войнѣ, съ той минуты,
когда имъ придается значеніе исключающее, становятся абсур-
домъ.
Бюловъ въ „Бег ОеізЫез пепегеп Кгіе§’$$у$1епі8“ приходитъ къ
заключенію, что успѣхъ на войнѣ будетъ зависѣть исключительно
отъ операцій (т. е. маневровъ), которыя должны быть охватываю-
щими. Сраженія должны потерять всякое значеніе, такъ какъ они не
только могутъ, но и должны быть избѣгаемы (сообщенія такъ чув-
ствительны, что не нужно противъ нихъ удара—боя, а достаточно
одной угрозы).
Успѣхъ, по его мнѣнію, долженъ обусловливаться численнымъ
превосходствомъ и величиною объективнаго угла (образуемаго
двумя линіями отъ оконечностей базы къ объекту операціи, сто-
лицѣ непріятельскаго государства). Чймь болѣе будетъ войскъ
(независимо отъ ихъ качествъ) и чѣмъ болѣе объективный уголъ,
тѣмъ вѣрнѣе побѣда. Величина же объективнаго угла зависитъ
— 21 —
Отрицаніе теоріи и системъ, объясняется какъ разъ
тѣмъ, что военная исторія свидѣтельствуетъ о много-
численныхъ фактахъ, въ которыхъ неумѣлое примѣ-
неніе теоріи или какой-либо системы было ближай-
шею видимою причиною пораженія. И вотъ, опасеніе
за такія послѣдствія подсказало мысль объ несостоя-
тельности теоріи и системъ. Произошло обычное
заблужденіе человѣческаго ума: злоупотребленіе тео-
ріею и системами, ложность теоріи и системъ, рутин-
ность то есть примѣненіе системы, уже отжившей,
въ виду появленія новыхъ факторовъ, родили скепти-
ческое отношеніе къ существованію самой теоріи, си-
стемъ, къ ихъ полезной, а главное—совершенно есте-
ственной правоспособности на бытіе **). Невѣрное
отъ длины базы и отъ длины перпендикуляра, опущеннаго изъ
объекта на базу. Для обезпеченія успѣха операціи, онъ требуетъ
объективный уголъ не менѣе 60°, а чѣмъ онъ будетъ болѣе,
тѣмъ лучше. Длина перпендикуляра (обусловливаемая длиною
базы) у Бюлова является мѣриломъ наступательной силы госу-
дарства, которая, такимъ образомъ, будетъ ограниченною, чѣмъ,
по его мнѣнію, уже ограничивается и осуществленіе стремленія
того или другого изъ большихъ государствъ (которыя и обла-
даютъ значительнымъ числомъ войскъ и длинными базами) къ уни-
версальной монархіи. Если какое-либо государство перейдетъ
указанный предѣлъ, то оно вступитъ въ сферу другого государ-
ства, болѣе сильнаго въ этомъ пунктѣ, и будетъ остановлено въ
своемъ дальнѣйшемъ стремленіи къ поступательному движенію.
Такимъ образомъ, по разсчету Бюлова, должны образоваться
въ Европѣ 12 большихъ государствъ, которымъ нечего будетъ
требовать другъ отъ друга, черезъ что установится геометриче-
ское европейское равновѣсіе.
Разъ, какъ оно установится, то ни одно государство не будетъ
имѣть поводовъ къ воинственнымъ покушеніямъ, и вѣчный миръ
явится тѣмъ болѣе результатомъ ученія о базѣ, что, благодаря
ей (т. е. базѣ), веденіе войны отнимается отъ области искус-
ства. т. е. страсти, п переносится въ область науки, т. е. ума и
разума.
Вотъ до какихъ крайнихъ выводовъ можетъ дойти теорія воен-
наго искусства, когда въ основу ея не положено научное изу-
ченіе природы самой войны.
/) Военная исторія показываетъ, что вредъ системъ обусло-
вливается главнымъ образомъ ложностью послѣднихъ и рутин-
ностью.
**) Н. Н. Сухотинъ. Энциклопедія II, 228, 229.
— 22 —
употребленіе орудія привело къ неправильному заклю-
ченію о негодности его.
Наука, изслѣдующая природу явленій войны, дастъ
возможность опредѣлить тѣ рамки, въ которыхъ при-
мѣненіе данной теоріи или системы научно (примѣръ
система Бюлова).
Эта. наука явится не только обоснованіемъ теоріи
военнаго дѣла, но и указателемъ тѣхъ границъ, въ- ко-
торыхъ примѣненіе обобщеній теоріи—законно, т. е.
научно.
Такимъ образомъ, наука о войнѣ дастъ объедине-
ніе для теоріи военнаго дѣла, которое выразится въ
обоснованіи и согласованіи ея выводовъ и обоб-
щеній. Это объединеніе жизненно необходимо для
всякой отрасли знанія. Весьма невелико число лицъ,
говоритъ Огюстъ Контъ, обнимающихъ своимъ умомъ
хотя бы одну какую - либо (отрасль знанія) науку во
всей ея полнотѣ, даже и въ томъ случаѣ, если эта
(отрасль знанія) наука представляетъ собою лишь
часть большого цѣлаго. Большинство же ограничи-
вается лишь спеціальнымъ изученіемъ болѣе или ме-
нѣе обширнаго отдѣла, не особенно заботясь объ от-
ношеніи своей частной работы къ общей системѣ.
Необходимо поспѣшить избавиться отъ этого зла
прежде, чѣмъ оно успѣло принять значительные раз-
мѣры. Можнб опасаться, что человѣческій умъ въ
концѣ-концовъ запутается въ лабиринтѣ детальныхъ
изслѣдованій.
2) Она помо- Исторія развитія наукъ показываетъ, что каждый
жа^стола- Разъ, когда человѣческій умъ сосредоточиваетъ все
стическаго Свое вниманіе на формѣ, а не на су щности, появляется
^въ' схоластическое направленіе.
„военныхъ Въ особенности рѣзко это можно замѣтить въ
наукахъ . Средніе в^ка въ философіи: тенденція и методъ, пре-
обладавшіе въ средніе вѣка, діалектика. Разсуждаютъ,
аргументируютъ, дѣлаютъ безконечные выводы, не
провѣряя принциповъ, которые стоятъ выше всякаго
анализа, такъ какъ сущность идей опредѣлялась дог-
матомъ. мышленіе могло быть свободно только въ
методахъ объясненія и примѣненія. Въ эту сторону и
направлялась умственная дѣятельность среднихъ вѣ-
— 23 —
ковъ. Злоупотребленіе діалектикой вело къ различнымъ
тонкостямъ анализа, къ массѣ раздѣленій и подраз-
дѣленій, къ превращенію логическаго разсужденія въ
словесный механизмъ и къ крайнему злоупотребленію
формами мышленія въ ущербъ самой мысли; однимъ
словомъ—къ формализму *).
Приведенное выше характеризуетъ эпоху, если такъ
можно выразиться, періода „классической схоластики“,
т. е. ту эпоху, когда схоластика властно царила во
всѣхъ отрасляхъ знанія. Конечно современное поло-
женіе военныхъ знаній не можетъ быть уподо-
блено этому. Но нельзя также не замѣтить существо-
ванія „схоластическаго направленія" среди нѣкото-
рыхъ произведеній военной литературы. Причина этому
та же, что причина схоластики среднихъ вѣковъ.
Наука же, поставившая себѣ цѣлью изслѣдовать
природу войны, заставитъ военныя знанія окончательно
выйти изъ періода схоластики. Изслѣдованіе самой
природы войны позволитъ произвести научную оцѣнку
принциповъ военнаго искусства, оно позволитъ воен-
ной мысли выйти изъ области искусственныхъ обоб-
щеній, подраздѣленій и т. п. на путь здраваго и строго
научнаго изслѣдованія.
Всякая наука слагается изъ двухъ факторовъ: 3> Она дви’
„.	, , . ~	т	нетъ впередъ
1) изъ ряда свѣдѣніи, систематически расположенныхъ, и методоло-
2) изъ совокупности методовъ или пріемовъ, при по- гі^°в^нѣІЙ
мощи которыхъ пріобрѣтаются эти свѣдѣнія **) (мето-
дологія науки или логика данной науки).
„Несомнѣнно, наука можетъ достигнуть извѣстной,
и при томъ довольно значительной, степени развитія
*) А. Фуллье. Исторія философіи, стр». 144.
**) Слова: пріемъ и методъ обыкновенно употребляются въ
одинаковомъ значеніи. Если же иногда между ними и дѣлаютъ
разницу, то очень небольшую; именно—методомъ называютъ
также совокупность однородныхъ пріемовъ: такъ, въ этомъ смыс-
лѣ говорятъ, что методъ математики отличается отъ метода
исторіи. Это значитъ: вся совокупность пріемовъ матема-
тики отличается отъ совокупности пріемовъ исторіи. Вообще же
подъ методомъ или пріемомъ подразумѣваютъ способъ употре-
бленія какого-либо матеріала для какой-либо цѣли. Введенскій.
„Логика*, стр. 1.
— 24 —
безъ всякой другой логики, кромѣ той, какую эмпи-
рически пріобрѣтаютъ въ теченіе своихъ занятій всѣ
люди, обладающіе такъ называемымъ здравымъ смыс-
ломъ. Люди судили объ очевидности, и при томъ
часто правильно, раньше, чѣмъ логика стала наукой,—
иначе они никогда не могли бы ее сдѣлать таковой.
Точно такъ же громадныя сооруженія воздвигали прежде,
нежели узнали законы механики. Но существуютъ
нѣкоторыя границы какъ для того, что могутъ сдѣ-
лать техники безъ знанія началъ механики, такъ и
для того, чего можетъ достигнуть мыслитель, незна-
комый съ принципами логики. Лишь немногіе люди—
благодаря необыкновенной геніальности или тому, что
имъ удалось случайно пріобрѣсти рядъ цѣлесообраз-
ныхъ умственныхъ навыковъ,—могутъ работать безъ
общихъ принциповъ точно такъ же или почти точно
такъ же, какъ они работали бы, если бы владѣли
этими принципами. Но для массы людей необходимо
или понимать теорію того, что они дѣлаютъ, или же
руководиться правилами, установленными для нихъ
тѣми, кто понимаетъ эту теорію; Въ прогрессѣ науки,
отъ самыхъ легкихъ до наиболѣе трудныхъ ея про-
блемъ, обыкновенно каждому крупному шагу впередъ
предшествовало (или же сопровождало и необходимо
обусловливало его) соотвѣтствующее улучшеніе логи-
ческихъ понятій и принциповъ въ умахъ передовыхъ
мыслителей эпохи. И если нѣкоторыя изъ наиболѣе
трудныхъ наукъ и до сихъ поръ еще находятся въ
столь неудовлетворительномъ состояніи, если въ нихъ
не только такъ мало доказаннаго, но и не окончены
еще споры даже о томъ немногомъ, что уже, каза-
лось бы, доказано,—-то причина этому, можетъ быть,
именно въ томъ, что логическія понятія людей не
достигли еще той степени широты и точности, какая
потребна для оцѣнки очевидности въ этихъ областяхъ
знанія" *).
Вышеизложенное положеніе Д. Милля вѣрно по
отношенію къ логикѣ каждой изъ отраслей знанія.
*) Милль. Логика, стр. 8.
— 25 —
Безъ достаточнаго развитія методологіи прогрессъ ни
въ одной изъ отраслей знанія невозможенъ.
Вполнѣ понятно, что характеръ научныхъ пріемовъ
(методъ) во многомъ зависитъ отъ тѣхъ особенностей,
которыми отличаются объекты, изучаемые въ той или
другой наукѣ. Каждая наука имѣетъ свою методологію.
А отсюда слѣдуетъ, что всестороннее изученіе всѣхъ
методовъ (методологіи) науки, т. е. изученіе ихъ
со всѣми особенностями, возникшими въ нихъ подъ
вліяніемъ особенностей объектовъ, изучаемыхъ этой
наукой, невозможно безъ знакомства съ объектомъ
изслѣдованія *). Развитіе методологіи въ любой отрасли,
требуетъ развитія изслѣдованія свойствъ изучаемаго
явленія. Такимъ образомъ, само развитіе прикладныхъ
военныхъ наукъ, находящееся конечно въ тѣсной за-,
висимости отъ развитія своей методологіи, еще и въ
этомъ отношеніи является обусловленнымъ и завися-
щимъ отъ науки, поставившей себѣ задачей изслѣдо-
ваніе явленій войны.
Въ вышеизложенномъ мы стремились выяснить,
что развитіе каждой изъ отраслей знанія требуетъ
развитія чистой науки; съ все большимъ и большимъ
развитіемъ возникаетъ безусловная необходимость все
болѣе отвлеченныхъ научныхъ изслѣдованій. Эти из-
слѣдованія безусловно необходимы для дальнѣйшаго
прогресса во всякой области знанія.
Въ военной наукѣ такъ же, какъ и во всѣхъ отрас-
ляхъ человѣческаго знанія, — является настоятельная
необходимость въ отвлеченныхъ научныхъ изслѣдова-
ніяхъ, поставившихъ себѣ задачею изученіе явленій
войны съ точки зрѣнія ихъ причинной связи и законо-
мѣрности. Эти изслѣдованія будутъ лишены непосред-
ственно прикладного характера.
Прикладныя знанія имѣютъ огромное значеніе въ
военномъ дѣлѣ, такъ какъ военное дѣло есть дѣло
исключительно практики, гдѣ выполненіе стоитъ выше
*) Введенскій. Логика, стр. 3.
— 26 —
мысли. Но тѣмъ не менѣе мы считаемъ себя въ правѣ,
на основаніи вышеизложеннаго, утверждать, что само
дальнѣйшее развитіе прикладныхъ военныхъ знаній
требуетъ развитія чисто научныхъ изслѣдованій, поста-
вившихъ себѣ широкую задачу — изученіе природы
явленій войны, такъ какъ теорія военнаго дѣла (при-
кладныя военныя науки) находится въ неизбѣжной
зависимости отъ чистой науки о войнѣ. Изслѣдуя при-
роду явленій войны, научныя изслѣдованія выяснятъ
основанія для, установленія принциповъ военнаго искус-
ства или для окончательной провѣрки ихъ; они
будутъ способствовать сведенію къ всеобъемлющему един-
ству всѣхъ частныхъ эмпирическихъ обобщеній при-
кладныхъ наукъ; они выяснятъ основныя начала ме-
тодологіи военныхъ наукъ.
До сихъ поръ мы старались выяснить значеніе
Наука,
изслѣдую-
щая явленія ЧИСТО научныхъ изслѣдованій явленій войны для теоріи
ходимаНтак-военнаго Дѣла, теперь же остановимся на другомъ, не
же для раз-менѣе важномъ, значеніи подобныхъ изслѣдованій, а
Вобъ обще^Ъ именн0 для наУки объ обществѣ.
ствѣ. Соціологія, имѣющая цѣлью изслѣдовать природу
общества, считается со всѣми общественными науками
и совершенно игнорируетъ военныя науки. Пока эти
науки представляютъ только теорію военнаго дѣла, т. е.
изслѣдованіе способовъ веденія войны, это есте-
ственно, но какъ только появятся научныя, изслѣдо-
ванія войны, поставившія себѣ цѣлью изслѣдованіе
явленій войны, а не только изученіе способовъ ве-
денія ея, то вполнѣ понятно, что соціологія не мо-
жетъ не пополниться тѣми выводами, которые дастъ
эта наука.
Изслѣдуя совершенно обособленную область явленій,
наука о войнѣ является не менѣе правоспособной и
не менѣе нужной, чѣмъ всякая другая наука. Она не
представляетъ изъ себя, какъ многіе думаютъ, энцикло-
педію всѣхъ прочихъ наукъ, только приложеніе ихъ
выводовъ, нѣтъ, она имѣетъ свой совершенно обосо-
бленный объектъ изслѣдованія, а потому она совершенно
27 —
необходима и безъ нея соціологія не будетъ имѣть
полнаго синтетическаго представленія объ обществѣ.
Признавъ возможность и необходимость существо-
ванія науки о войнѣ, необходимо уяснить теперь тѣ слѣдуемаго
требованія, которыя могутъ быть предъявлены наукѣ зопйануѣко®т °а
о войнѣ; сложность изслѣдуемаго объекта не можетъжаетсяйена
на этомъ не отразиться. Ясное пониманіе того, что возможности
можетъ дать наука, позволитъ откинуть сразу тѣ из-ванія. а иа
лишнія требованія, которыя предъявляются ей обыден- границахъ
Г .	возможности
НЫМЪ мнѣніемъ.	предска-
Всякая наука переживаетъ три фазиса развитія:	занія-
1)	Сборъ матеріаловъ.
2)	Систематизація и изслѣдованіе.
3)	Предсказаніе.
Понятно, что послѣдней стадіи наука достигаетъ
вполнѣ только при совершенномъ развитіи. Степень
возможности достигнуть послѣдней стадіи въ разныхъ
наукахъ различна. Чѣмъ сложнѣе и многочисленнѣе
элементы, составляющіе изслѣдуемыя наукой явленія,
тѣмъ болѣе предвходящихъ данныхъ нужно знать для
того, чтобы построить точное предсказаніе. Наука о
войнѣ такъ же, какъ и науки общественныя, имѣетъ
дѣло съ явленіями безконечно сложными, какъ по ко-
личеству входящихъ элементовъ, такъ и по качеству
ихъ. Въ силу этого всѣ общественныя науки сильно
отстали въ своемъ развитіи сравнительно съ про-
чими областями человѣческаго знанія и въ этомъ
отношеніи среди наукъ занимаютъ далеко послѣднее
мѣсто. Уже это одно показываетъ, что наука о войнѣ
на многіе предъявляемые вопросы не будетъ имѣть еще
возможности отвѣтить. Но кромѣ того сложность изслѣ-
дуемаго объекта вынуждаетъ вывести еще другое за-
ключеніе. Наука объ обществѣ (и о войнѣ) никогда не
достигнетъ той же степени развитія и точности, какъ
науки болѣе простыя, напримѣръ математика. Слож-
ность изучаемыхъ явленій столь велика, что никогда не
будетъ возможности разложить данное явленіе на всѣ его
элементы, что необходимо для безусловно' точнаго
предсказанія, дабы осталось неизвѣстнымъ только
искомое слѣдствіе; вслѣдствіе сложности явленій не-
извѣстное останется и въ причинахъ, а въ такомъ
28 —
случаѣ даже математика даетъ цѣлый рядъ рѣшеній
(неопредѣленное уравненіе). Поэтому даже при совер-
шенномъ своемъ развитіи наука, изучающая войну, до-
стигнетъ послѣдней стадіи только условно. Возмож-
ность предсказанія представляется только съ большей
или меньшей точностью. Вотъ почему наука о войнѣ
никогда не можетъ достигнуть такой же точности,
какъ математика, и болѣе чѣмъ какая, другая наука
останется по преимуществу въ области изслѣдованія.
Если отъ науки будутъ требовать большее, это бу-
' детъ грубой ошибкой, основанной на непониманіи
дѣла *).
*) „Всѣ общественныя явленія суть явленія человѣческой при-
роды, обусловливаемыя дѣйствіемъ внѣшнихъ обстоятельствъ на
массы людей; если поэтому явленія человѣческаго мышленія,
чувствованія и дѣйствованія4 подчиняются опредѣленнымъ зако-
намъ, то и общественныя явленія также должны подчиняться нѣ-
которымъ опредѣленнымъ законамъ, вытекающимъ изъ первыхъ.
Правда, нѣтъ надежды на то, чтобы законы общественныхъ явле-
ній (хотя бы мы знали ихъ столь же достовѣрно и полно, какъ
законы астрономіи) позволили намъ за тысячи лѣтъ впередъ предт
сказывать исторію общества, какъ мы предсказываемъ исторію
небесныхъ явленій. Но эта разница въ достовѣрности обусло-
вливается не самими законами, а тѣми данными, къ которымъ
приходится ихъ прилагать. Причины астрономическихъ явленій
немногочисленны и измѣняются мало, да и то по извѣстнымъ
намъ законамъ: мы можемъ установить, каковы онѣ теперь, а от-
сюда опредѣлить и то, каковы онѣ будутъ въ любую эпоху отда-
леннаго будущаго. Такимъ образомъ, въ астрономіи данныя столь
же достовѣрны, какъ и сами законы. Напротивъ, условія, вліяющія
на состояніе и развитіе общества, безчисленны и непрерывно
измѣняются, такъ что, хотя всѣ они измѣняются подъ вліяніемъ
причинъ, а слѣдовательно и законовъ, однако, количество этихъ
причинъ настолько велико, что не поддается нашимъ ограничен-
нымъ средствамъ вычисленія. Не говорю уже о томъ, что непреобо-
римую преграду для предварительнаго ихъ вычисленія создала бы
неприложимость къ фактамъ этого рода точныхъ чиселъ—даже и
въ томъ случаѣ, если бы силы человѣческаго ума въ остальныхъ
отношеніяхъ соотвѣтствовали такой задачѣ*.
„Но, какъ замѣчено выше, знаніе, совершенно недостаточное
для предсказанія, можетъ имѣть весьма большую цѣнность, въ
качествѣ руководства на практикѣ. Наука объ обществѣ достигла бы
весьма высокой степени совершенства, если бы она давала намъ
возможность при всякомъ данномъ состояніи общественной жизни
(напримѣръ, при современномъ положеніи Европы или какой-
— 29 —
/ Приступая КЪ изслѣдованію боя, МЫ не можемъ ВЪ Значеніе боя
самомъ началѣ не указать на то центральное значе- ,°ихъИявле-
ніе, которое имѣетъ среди явленій войны—бой.	ній войны.
„Война, говоритъ Клаузевицъ, не болѣе, какъ ши-
роко раздвинутый поединокъ*). Если же сумму всѣхъ
безчисленныхъ поединковъ, изъ коихъ состоитъ война,
обобщимъ въ сборномъ понятіи одного единоборства,
то мысль эту, для большей наглядности, можно во-
плотить, представляя себѣ двухъ борющихся атлетовъ.
Каждый изъ нихъ стремится къ тому, чтобы путемъ
насилія заставить противника исполнить свою волю,
ближайшая цѣль его—повалить противника и этимъ
самымъ сдѣлать его неспособнымъ къ дальнѣйшему
сопротивленію".
„Итакъ, война есть проявленіе насилія съ цѣлью
вынудить противника исполнитъ нашу волю“.
‘ Отсюда понятно, что центральное, всеопредѣляю-
щее явленіе войны—есть бой.
На войнѣ все обусловливается боемъ не только въ
смыслѣ искусства веденія войны, но и въ смыслѣ сущ-
ности самихъ явленій. Отличіе періода войны отъ пе-
ріода мира выражается исключительно наличностью
боевыхъ столкновеній. Вотъ эта наличность боевыхъ
столкновеній, а также являющаяся слѣдствіемъ этого
постоянная непосредственная возможность ихъ, отра-
либо европейской страны) понять: подъ вліяніемъ какихъ при-
чинъ каждое изъ явленій этой жизни стало тѣмъ, что оно есть;
обнаруживаетъ ли эта жизнь тенденцію къ какимъ-либо перемѣ-
намъ и къ какимъ именно; какихъ слѣдствій можно, ожидать въ
будущемъ отъ каждаго изъ характеризующихъ ее теперь явленій;
наконецъ, какими средствами можно предотвратить, видоизмѣ-
нить или ускорить каждое изъ этихъ слѣдствій или вызвать
слѣдствія иного рода. И нѣтъ ничего химерическаго въ надеждѣ
на установленіе такихъ общихъ законовъ, которые позволили бы
намъ отвѣтить на эти вопросы для любой страны и любого вре-
мени, индивидуальныя обстоятельства которыхъ были бы намъ
хорошо извѣстны; можно думать также, что и другія отрасли че-
ловѣческаго знанія, требующіяся для этой попытки, настолько
уже подвинулись впередъ, что настало время приступить къ нёй.
Таковъ предметъ соціальной науки". Милль. Логика, стр. 708, 709.
*) Кіапзѳѵііх. вѴош Кгіе^е". 8. 3.—ЕііпЛе АпДа^е.
— 30 —
жается на всѣхъ явленіяхъ войны, оказываетъ на всѣхъ-
ихъ сильное воздѣйствіе.
Въ отношеніи центральнаго значенія боя среди'явле-
ній войны, мы уподобимъ бой какому-либо источнику
свѣта, который освѣщаетъ рядъ предметовъ, даетъ
полосы свѣта и тѣни, краски, и обусловливаетъ ту
картину, которая воспринимается нашимъ глазомъ.
Уничтожьте источникъ свѣта—всѣ предметы остались,
но картины, воспринятой глазомъ, нѣтъ. Подобное же
значеніе имѣетъ бой. Непосредственная близость и воз-
можность его—опредѣляетъ и освѣщаетъ всѣ явленія
войны. Уничтожьте возможность боя—война не суще-
ствуетъ.
Наука, поставившая себѣ задачей изслѣдованіе явле-
ній войны, въ основу своего изученія должна поста-
вить изслѣдованіе своего центральнаго явленія—боя.
Такимъ образомъ, изслѣдованіе боя составитъ основ-
ную частъ науки о войнѣ.
Изслѣдова- Если считать, что задача тактики не только из-
ніѳ боя дѣ- слѣдованіе объ употребленіи вооруженныхъ силъ въ
I—изслѣдо-бою, какъ это говоритъ Клаузевицъ, но вообще полное
ваніе боя,' изслѣдованіе боя, то это изслѣдованіе въ тактикѣ
обществен- должно быть раздѣлено на два отдѣла:
ной жизни і) Изслѣдованіе боя, какъ явленія общественной
п—изслѣдо- жизни — этотъ отдѣлъ составитъ тактику-науку .
ваніе боя съ (или какъ только что мы указывали—главную часть
точки зрѣнія	войнѣ “'I
искусства »науки о воинъ ).
веденія его 2) Изслѣдованіе веденія боя, имѣющее задачею из-
{%уссХа)С" слѣдованіе употребленія вооруженныхъ силъ въ бою;
Въ свою оче-это составитъ тактику-теорію искусства.
РчастьедРол-Я Милль въ своей „Системѣ логики" говоритъ, что
жна быть Въ тѣхъ случаяхъ, когда изслѣдователю приходится
₽і)ДѣизслѢ- имѣть дѣло съ фактами крайне сложными, какъ на-
дованіедѣя-примѣръ явленія общественной жизни, то можетъ
свойствъ^'-быть примѣненъ главнымъ образомъ „дедуктивный
ловѣка,какъ ИСТОДЪ и *).
б°2)ЦаизслѢ- Задача же дедуктивнаго метода, согласно Миллю,
дованіе фак-СОСТОИТЪ въ ТОМЪ, „Чтобы НаЙТИ ЗаКОНЪ ТОГО ИЛИ ДруГО-
имиВЪ’дѣя-го слѣдствія на основаніи законовъ тѣхъ различ-
*) Милль, стр. 357 до конца главы, 367, 699, 711.
— 81
НЫХЪ стремленій, совокупнымъ результатомъ которыхъ тельностьче-
это слѣдствіе является. Такимъ образомъ, прежде всего бою обусло-
нужно знать законы этихъ стремленій — законы вливается,
каждой изъ дѣйствующихъ вмѣстѣ причинъ; это, въ
свою очередь, предполагаетъ либо нѣкоторый прежній
процессъ наблюденія- или опыта надъ каждой причи-
ной въ отдѣльности, либо же прежнюю дедукцію"....*)
„Такъ, если предметомъ изслѣдованія служатъ об-
щественныя или историческія явленія, то посылками
дедуктивнаго процесса должны служить законы тѣхъ
причинъ, которыми опредѣляются этого рода явленія.
А такими причинами служатъ человѣческія дѣйствія, а
также и тѣ внѣшнія обстоятельства, подъ вліяніемъ
которыхъ находятся люди и которыя опредѣляютъ по-
ложенія человѣка на землѣ".
..Слѣдовательно дедуктивный методъ, въ приложеніи
къ общественнымъ явленіямъ, долженъ прежде всего
изслѣдовать (или предположить уже изслѣдованными)
законы человѣческой дѣятельности и тѣ свойства внѣш-
нихъ вещей, которыми обусловливаются дѣйствія чело-
вѣческихъ существъ въ обществѣ..."
„Итакъ, установленіе законовъ каждой отдѣльной
причины, участвующей въ произведеніи даннаго слѣд-
ствія, есть первое условіе для примѣненія дедуктивнаго
метода" *).
Выводы Милля, сдѣланные для всѣхъ наукъ объ об-
ществѣ, обязательны также и для „изслѣдованія боя".
Распространяя Эти выводы на предпринятое нами из-
слѣдованіе боя, мы можемъ установить слѣдующее:
1) Задачей изслѣдованія боя должно быть поста-
влено отысканіе законовъ того или другого явленія
боя, на основаніи законовъ тѣхъ различныхъ стремле-
ній, совокупнымъ результатомъ которыхъ является бой.
2) Прежде всего должны быть изслѣдованы законы
дѣятельности человѣка въ бою.
„Человѣкъ былъ, есть и будетъ главнымъ орудіемъ
войны", говоритъ въ „Методѣ военныхъ наукъ" Лееръ.
Это безспорная и избитая истина. Такимъ образомъ,
*) Милль, стр. 367.
— 32 —
само собой понятно, если принять опредѣленіе тактики
Леера: тактика изслѣдуетъ свойства боевыхъ, элемен-
товъ ......., то казалось бы, что даже при совер-
шенно прикладной постановкѣ вопроса—изслѣдованіе
должно было бы начинаться съ изученія дѣятельности
и свойствъ человѣка, какъ бойца.
Между тѣмъ, какъ разъ, этотъ первѣйшій элементъ
военнаго искусства, это „главное орудіе.войны", въ по-
давляющемъ количествѣ случаевъ оставляется безъ по-
пытки даже къ изученію.
Изслѣдованіе боя должно быть начато съ изученія
дѣятельности и свойствъ человѣка, какъ бойца.
Поэтому изслѣдованіе боя, какъ явленія обществен-
ной жизни, въ свою очередь нами подраздѣляется на
двѣ части.
1) Изслѣдованіе дѣятельности и свойствъ человѣка,
какъ бойца.
2) Изслѣдованіе факторовъ боя, обусловливающихъ
дѣятельность человѣка въ бою.
ГЛАВА I.
„Нѣтъ ничего важнѣе въ жизни,
какъ правильно поставить отправную
точку, съ которой должны быть обни-
маемы и обсуждаемы вещи (аиііаз-
зеп ші(1 ЪѳигіЬеіІеп), и затѣмъ строго
держаться ея, потому что въ одной
точкѣ мы можемъ обнять, въ ихъ
единствѣ, всю массу явленій и только
единство точки зрѣнія можетъ изба-
вить насъ отъ противорѣчій
Клаузевицъ, „Теорія войны" (пе-
реводъ Войде), т. II, стр. 338.
„Человѣческое сердце есть отправ-
ная точка всѣхъ его военныхъ дѣлъ;
чтобы ихъ знать, нужно изучить его".
Маршалъ Саксонскій.
„Ь’огсіге іпаіёгіеі езі ехігётепіепі
Ъогпё, с’езі бапз Гогбге тогаі ди’іі
іаиі сЬегсѣег Іез ѵёгііез роиг ар-
ргоіопбіг Іа роІШцие еі іа §иегге".
И^ароіёоп. Репзёез, 306.
Война И ТОЛЬКО война вызываетъ ТО страшное И Значеніе ду-
совмѣстное напряженіе всѣхъ духовныхъ сторонъ че-
ловѣка, въ особенности его воли, которое показываетъ
всю мѣру его мощи и которое не вызывается никакимъ
другимъ родомъ дѣятельности *). Нельзя лучше под-
твердить эту мысль, какъ слѣдующей выпиской изъ
„Исторіи умственнаго развитія Европы" Дрэпера.
®) Драгомировъ. „Разборъ Войны и Мира", стр. 4—5.
з
— 34
„Война заставляетъ народъ быстро проходить
черезъ различные фазисы своего развитія. _ Если бы
арабы, какъ нація, пользовались глубокимъ миромъ,
потребовалось бы нѣсколько тысячелѣтій, чтобы до-
вести ихъ до того умственнаго состоянія, какое было
достигнуто ими въ теченіе одного столѣтія“ *).
Это свойство войны вызывать усиленную духовную
дѣятельность, само по себѣ уже наталкиваетъ на мысль,
что духовная сторона играетъ въ боевой дѣятельности
человѣка большее значеніе, чѣмъ въ какой-либо дру-
гой отрасли его дѣятельности.
Признаніе і Положеніе о главенствующемъ значеніи духовной
ству^ща'го стороны въ явленіяхъ боя, поставленное въ началѣ
значенія за всего труда, посвященнаго изученію боя, какъ явленія
вляетъ^або-общественной жизни, быть можетъ, утверждаетъ слиш-
чую гипо- комъ многое.
щаго^руда- единственный способъ удостовѣриться въ науч-
ной состоятельности или несостоятельности этого по-
ложенія заключается въ серьезномъ приложеніи его ко
всякому случаю. Это положеніе можно считать рабо-
чей гипотезой всей предстоящей работы. Разработка
же гипотезы во всей ея ширинѣ во многихъ случаяхъ
является единственнымъ способомъ доказать несостоя-
тельность ея.
Установить же сразу правильную исходную точку
въ изслѣдованіи, гдѣ дедукція имѣетъ почти исключи-
тельное примѣненіе, вполнѣ понятно, имѣетъ чрезвы-
чайно важное значеніе.
Главенствующее значеніе духовной стороны въ явле-
ніяхъ войны мы считаемъ въ правѣ взять за исход-
ную точку по слѣдующимъ крайне существеннымъ
основаніямъ:
і.	Мнѣніями I. Значеніе духовныхъ свойствъ бойца всегда высоко
авторите- оцѣнивалось полководцами всѣхъ временъ и народовъ.
товъ; Привести имена тѣхъ, которые вѣрили въ ихъ главен-
ствующее значеніе, было бы равносильно составленію
списка всѣмъ выдающимся военно-начальникамъ.
Подобная
постановка
изслѣдова-
нія оправ-
дывается:
") Дж. В. Дрэперъ. „Исторія умственнаго развитія Европы",
стр. 252. Переводъ подъ редакціей проф. И. В. Лучнцкаго, изд. 2-е,-.
1896 г.
— 35 —
Всѣ великіе полководцы прежде всего стремились
повысить духовныя силы бойцовъ. Суворовская „наука
побѣждать" вся состоитъ изъ пріемовъ, нравственно
укрѣпляющихъ войска.	/
Мы не будемъ утруждать выписками изъ мнѣній
военныхъ авторитетовъ, такъ какъ ихъ можно приве-
сти безчисленное количество.
Великими практиками военнаго искусства давно
уже установленъ законъ главенствующаго значенія ду-
ховнаго элемента для побѣды въ бою,—это, можно ска-
зать, „избитая истина". Несмотря на это, всѣ изслѣ-
дованія боя, за рѣдкими исключеніями, касаются только
внѣшней стороны боя и эта „избитая истина" совер-
шенно забывается.
2.	Военная исторія на каждой своей страницѣ ПОД- 2. Доказа-
тельствами
тверждаетъ законъ главенствующаго значенія духов- изъ военн0й
наго элемента.	исторіи;
Всѣ отживающіе и, слѣдовательно, слабые въ бое-
вомъ отношеніи' народы владѣли большею частью вы-
сокой внѣшней культурой. Да оно и не могло быть иначе,
такъ какъ въ періодъ своей старости народъ обладаетъ
всѣми данными, добытыми продолжительнымъ боевымъ
опытомъ своей предшествовавшей жизни. Опытъ этотъ
собирался кропотливыми трудами многихъ поколѣній.
Такъ Греки и Македоняне передъ потерей своего
независимаго существованія владѣли военнымъ устрой-
ствомъ, выработаннымъ всею великою жизнью Грече-
скаго народа и унаслѣдованнымъ ими отъ Александра
Македонскаго.
По наружному виду Македонская фаланга Персея,
сражавшаяся при Пиднѣ, въ бою, рѣшившемъ участь
Македоніи и Греціи, была не хуже тѣхъ греческихъ фа-
лангъ, которыя справедливо славились своей непобѣ-
димостью. Но сами бойцы Греки и Македоняне были
далеко не такими, какими они были въ періодъ цвѣ-
тущаго состоянія названныхъ государствъ.
Разрушеніе великолѣпной Римской Имперіи варва-
рами еще болѣе свидѣтельствуетъ, что внѣшняя куль-
тура, какъ бы она ни была высока, сама по себѣ не
только не въ состояніи дать народу блестящихъ побѣдъ,
но даже не въ состояніи предохранить его отъ гибели.
— 36 —
Несомнѣнно, что въ древнемъ мірѣ наиболѣе высоко
было развито военное искусство у Римлянъ и конечно
Римъ во времена упадка не потерялъ обладаніе и
знаніе искусства; если же, несмотря на это онъ
былъ подавленъ грубымъ и необразованнымъ варвар-
скимъ народомъ, то очевидно это произошло отъ край-
няго недостатка духовной мощи въ тогдашнемъ Рим-
лянинѣ *).
„Римляне временъ упадка, говоритъ Густавъ Лебонъ,
имѣли болѣе утонченный умъ, чѣмъ умъ ихъ грубыхъ
предковъ, но они потеряли прежнія качества своего ха-
рактера: настойчивую энергію, непобѣдимое упорство,
способность жертвовать собою для идеала..." **).
3.	Само военное искусство прежде всего зависитъ
Боецъ это „средоточіе духовныхъ силъ, по выра-
военнаго женію Г. Леера, является ключемъ къ объясненію
искусства. всѣхъ явленій войны, какъ частнаго, такъ и общаго
характера". „Эволюціи въ военномъ искусствѣ исходятъ
изъ человѣка и къ нему возвращаются" ***).
Для примѣра остановимся на двухъ рѣзко отли-
чающихся эпохахъ военнаго искусства а именно XVIII
столѣтія и временъ французской революціи. Постараемся
выяснить эту зависимость военнаго искусства отъ ду-
ховныхъ свойствъ человѣка-бойца.
Характерныя черты военнаго искусства этихъ двухъ
эпохъ могутъ быть выражены въ слѣдующей таблицѣ****).
Военное искусство XVIII вѣка. Военное искусство революціон-
ной эпохи.
Организмъ.
Армія'.
Механизмъ.
Боевой порядокъ'. Сплоченный, Расчлененный, гибкій, но-
механическій,
негибкій и не-
подвижный.
движныи.
«) Масловъ. „Анализъ нравственныхъ силъ бойца", стр. 54.
**	) „Психологія народовъ и массъ", стр. 29.
**	*) „Методъ военныхъ наукъ" Леера, стр. 100; зависимость
эволюцій военнаго искусства отъ духовныхъ свойствъ бойца по-
дробно разсматривается Лееромъ, на стр. 71—102—въ отдѣлѣ II
„Метода военныхъ наукъ".
**	**) деерЪ „Методъ военныхъ наукъ", стр. 88.
— 37 —
Бой:
На мѣстно-
сти открытой;
дерутся вмѣ-
стѣ—отсюда—
единство—вну-
тренняя цѣль-
ность боя, хо-
тя и достигае-
мая скорѣе ме-
ханическимъ
На всякаго рода мѣстности;
дерутся врозь—отсюда отсутствіе
единства, полная распущенность,
ничѣмъ не обузданная частная
иниціатива, сраженія обращаются
въ рядъ частныхъ боевъ; стре-
мленіе наступать.
путемъ (внѣш-
нее единство);
тяготѣніе къ
крѣпкимъ по-
зиціямъ.
Расположеніе и движеніе-вмѣстѣ. Расположеніе и движеніе врозь.
Способъ снабже-
нія запасами: Исключительно Реквизиціи, дающія полную
магазинная си- свободу операціямъ.
стема, до край- •
ности стѣсняю-
щая свободу дви-
женія и дѣй-
ствія арміи.
Въ обоихъ случаяхъ, причины мы найдемъ, если
обратимся къ анализу свойствъ бойца—каждой изъ
разсматриваемыхъ эпохъ.
Главной причиной явленій военнаго искусства
XVIII вѣка была неблагонадежность бойца, получаемаго
при посредствѣ вербовки, боіща идейно и духовно
вовсе не заинтересованнаго въ исходи, войны.
Неизбѣжный результатъ этихъ условій—дезертир-
ство—является страшилищемъ всѣхъ военно-началь-
никовъ XVIII вѣка. „Солдатъ убѣжитъ“, — вотъ по-
стоянно гнетущій ихъ страхъ.
Маршалъ Вильяръ говоритъ, что фуражировка
около Нейбурга (1703 г.) ему стоила большаго числа
людей (бѣжавшими), чѣмъ проигранное имъ въ слѣдую-
щемъ году Гохштедтское сраженіе *).
*) Пузыревскій. „Развитіе постоянныхъ и регулярныхъ армій",
стр. 144.
— 38 —
Войска составлялись изъ нищихъ и поддонковъ
общества, да и тѣ набирались при помощи наглаго
обмана вербовщиковъ. Они удерживались въ рядахъ
строгимъ надзоромъ и страхомъ безжалостнаго нака-
занія (шпицрутены). Но и эти мѣры не достигали
цѣли, особенно въ военное время; годичное число, бѣ-
жавшихъ доходило до 25°/ѳ Списочнаго состава войскъ *).
Система воспитанія солдата была направлена къ тому,
чтобы отучить людей отъ малѣйшаго проявленія своей
воли съ цѣлью соединить ихъ чисто механически въ
одно цѣлое.
Вѣчнымъ страхомъ, что „солдатъ убѣжитъ", объяс-
няется необходимость всегда держать его на глазахъ,
и потоку „вмѣстѣ двигаться" и „вмѣстѣ располагаться",
налагавшая столь тяжкое бремя на операціи арміи.
Необходимость, чтобы каждую минуту все было на гла-
захъ и въ рукахъ, требовала для боя, во-первыхъ—
плаца, а во-вторыхъ компактнаго построенія. Создается
боевой порядокъ—сплошной—и сохраненіе внѣшняго,
механическаго единства въ каждую минуту боя стано-
вится существеннымъ условіемъ его веденія. Вопросъ
сводится къ тому, какъ бы эту ломкую посуду пере-
нести черезъ поле сраженія—плацъ—такъ, чтобы . къ.
минутѣ столкновенія не потерялась эта внѣшняя цѣль-
ность боевого порядка, его механическое единство.
Отсюда особенно важное значеніе для этой эпохи строй-
наго маневрированія въ массахъ, настолько важное,
что наступать, т. е. двигаться въ виду непріятеля,
осмѣливается только сторона, чувствовавшая себя въ.
этомъ отношеніи сильною. Необходимость сохраненія
внѣшняго единства заставляла стремиться вести бой,,
стоя на мѣстѣ, и для усиленія себя прибѣгать къ со-
дѣйствію мѣстности, къ крѣпкимъ позиціямъ **).
Если мы, подобно тому, какъ это сдѣлали только-
что при изслѣдованіи военнаго искусства XVIII сто-
лѣтія и при изслѣдованіи военнаго искусства револю-
*) Масловъ. „Анализъ нравственныхъ силъ бойца", стр. 257.
**) Лееръ. „Методъ военныхъ наукъ", стр. 80.
— 39 —
ціонной эпохи, обратимся къ. бойцу этой эпохи, то уви-
димъ, что. именно здѣсь, кроется коренное различіе,
обусловливающее различіе военнаго искусства сравни-
ваемыхъ двухъ эпохъ.
Армія, комплектуемая конскрипціей, получаетъ луч-
шихъ, людей. солдата конскрипціи есть высокій
нравственный идеалъ — отечество, которое Ставится
превышё~всего. Другихъ наградъ не было, какъ „Ѵоиа
аѵег тёгііё Іа раігіе". Въ 1800 году въ Маренгскую
операцію солдаты отказались отъ денежнаго вознагра-
жденія, назначеннаго первымъ консуломъ за перевозку
артиллеріи черезъ Альпы (по 1.000 франковъ за орудіе) *).
Горячая любовь къ отечеству, угрожаемому наше-
ствіемъ иноземцевъ, направила къ границамъ въ ряды
арміи массу интеллигентной, храброй молодежи, озабо-
ченной только стремленіемъ быть полезной отечеству.
„Всѣ наши помыслы и чувства, говоритъ Стендаль,
сосредоточивались въ одномъ чувствѣ: быть полезнымъ
отечеству;- все остальное: одежда, пища,, карьера., .все
это казалось эфемерными пустяками" **). Насколько
силенъ былъ патріотизмъ, видно- изъ того, что, когда
Франція казалась беззащитной противъ вторженія
европейскихъ коалицій, на призывъ республиканскаго
правительства, по выраженію автора ВіЫіоіЬёдие іп-
іегпаііопаіе (Гііізіоіге тііііаіге, „вся Французская нація
поднялась, какъ одинъ человѣкъ" ***).
Такимъ является боецъ въ революціонную эпоху,
боецъ идейный и въ этомъ отношеніи совершенно про-
тивоположный, бойцу предшествующей эпохи, безъ
всякаго идеала, движимому одной корыстью, являвше-
муся~скорѣй~ животнымъ^вд~~образѣ человѣка, которое
приходилось дрессировать и держать подъ вѣчнымъ
страхомъ ****). Эта обратная исходная точка привела
къ совершенно противоположнымъ формамъ стратегіи
*) Лееръ. „Методъ военныхъ наукъ", стр. 87.
**) Масловъ. „Анализъ нравственныхъ силъ бойца", стр. 332.
***) Т. VI, стр. 5. Переводъ Клембовскаго.
****) Лееръ. „Методъ военныхъ наукъ", стр. 87.
- 40 —
и тактики. Полное довѣріе къ бойцу есть основной мотивъ
всего военнаго искусства эпохи революціонныхъ войнъ;
отсюда возможность расчлененнаго боевого порядка,
стремленіе къ -наступленію, расположеніе и движеніе
врозь, реквизиціи и т. п.
Но, съ другой стороны, конскриптъ революціонной
эпохи, по выраженію генерала Драгомирова, „былъ конь,
на которомъ поѣхалъ бы не всякій" *). . -
Подъ Риволи (1796 г.), проѣзжая мимо одного
полка, генералъ Бонапартъ услышалъ отъ простого
солдата такое привѣтствіе: „Оёпёгаѣ іи ѵеих де Іа
§Іоіге? еі Ьіеп поизі’епЕі. де Іа §1оіге (Генералъ, ты
хочешь славы, ну такъ мы тебѣ на. , . . . . работаемъ
славы). Въ 1800 году при Маренго Генералъ Дезе, при-
шедшій, какъ извѣстно, на помрщь въ критическую
минуту, обращается къ Бонапарту съ такимъ компли-
ментомъ: „Вайи ^...С.дие іи ез?"— „Ваііапі, Ьаііи, з’езі
1е зогі дез Ьаіаі11ез“, смиренно отвѣчалъ Бонапартъ.
Нѣсколько позже Массена на замѣчаніе Наполеона,
сдѣланное за дѣло: „Ѵоиз ёіез 1е ріиз §гапд Ьгі§апд
ди топде“, возразилъ—„Аргёз ѵоиз, 8іге“. **)
Революціонный духъ не могъ не наложить отпе-
чатка на призваннаго въ армію конскрипта. Лозунгъ
„Іаіззег Гаіге, Іаіззег раззег“ долженъ былъ найти от-
кликъ не только въ экономической жизни, но и въ
военномъ дѣлѣ. Вотъ эта особенность бойца револю-
ціонной эпохи и имѣетъ слѣдствіемъ въ бою ту пол-
ную распущенность, ничѣмъ не обузданную частную
иниціативу, которая обращала сраженіе въ рядъ со-
вершенно отдѣльныхъ боевъ.
Изъ приведеннаго очерка мы видимъ, что въ эпоху
XVIII в., какъ и въ революціонную эпоху, клюнемъ для
объясненія всѣхъ явленій военнаго искусства, являются
духовныя свойства бойца. Точно къ такому же выводу
мы пришли бы,если проанализировали всякую другую
эпоху военнаго искусства.
*) Драгомировъ. Очерки. Наполеонъ І-П, стр. 157. Изд. 1898 г.
**) Тамъ же.'стр. 156.
— 41
Эта зависимость формъ военнаго искусства отъ
духовныхъ свойствъ бойца составляетъ часть болѣе
общей истины. „Міръ, говоритъ Гизо, создается пре-
имущественно человѣкомъ. Отъ его чувствъ, идей,
нравственныхъ и умственныхъ наклонностей зависитъ
устройство и движеніе человѣческаго міра, отъ его
внутренняго . состоянія зависитъ и видимое состояніе
общества".
Изложеннаго, намъ кажется, достаточно для того, Въ силу
чтобы доказать безусловную необходимость отправной в™веви“'
точкой изслѣдованія боя сдѣлать изученіе его вну- центръ тя-
тренней стороны, а слѣдовательно
слѣдованія дѣятельности человѣка, какъ бойца, перемѣ- тельное™
стить въ изученіе психологіи человѣка какъ бойца. кІкГбойца
Нельзя при этомъ не указать, что, несмотря на то долженъ на-
что важное значеніе психологическаго изслѣдованія боя годиться въ
признается всѣми, однако далѣе одного сознанія важности психологіи
изслѣдованія психологіи человѣка какъ бойца, сдѣлано человѣка,
очень мало. На ряду съ многочисленной военной ли-
тературой, изслѣдующей внѣшніе факторы боя, трудовъ,
посвященныхъ анализу духовной стороны его, можно
насчитать очень мало: де-Пикъ. Трошю, Драгомировъ,
Масловъ и немногіе другіе военные писатели отважи-
лись проникать въ эту трудную для изслѣдователя
область. Всѣ же многочисленныя сочиненія, посвященныя
теоріи веденія войны, ограничиваются большею частью
только упоминаніемъ о значеніи духовнаго элемента.
Эти же упоминанія зачастую считаются большинствомъ
изучающихъ теорію военнаго искусства не болѣе, какъ
общими мѣстами, ненужной философіей и одними
только, какъ говорятъ, общими разговорами.
Намъ кажется, что эта крупнѣйшая ошибка теоріи
военнаго искусства—объясняется именно тѣмъ, какъ
мы говорили въ введеніи, что военная наука стреми-
лась быть исключительно прикладной. Она стремилась
посвятить себя изслѣдованію способовъ „веденія войны",
не изслѣдовавъ въ достаточной мѣрѣ природы явленій
войны. Подробно изслѣдуя внѣшнюю сторону боя, изучая
формы военнаго искусства, т. е. то, что легче подда-
валось изслѣдованію, она подъ вліяніемъ страха передъ
отвлеченностью слишкомъ мало вниманія удѣляетъ из-
— 42 —
слѣдованію, духовныхъ свойствъ человѣка какъ бойца,
изученію законовъ его дѣятельности въ бою. А между
.тѣмъ эта неправильная исходная точка отражается
непосредственно и на практикѣ военнаго дѣла. Мы не
можемъ не вспомнить здѣсь словъ Шарнгорста, который,
говоряо режимѣ, установившемся въ прусскихъ войскахъ
передъ 1806 годомъ, сказалъ, вѣрно предупреждая со-
бытія: „Мы начали цѣнить искусство войны болѣе, не-
жели военныя доблести; это во всѣ времена было
гибелью народовъ"*).
и^мѣннаявъ Перенесеніе центра тяжести изслѣдованія боевой
явленіяхъ дѣятельности человѣка въ изученіе духовной стороны
боя- явленій боя представляетъ еще одну крайне существен-
ную выгоду для теоріи военнаго искусства.
Всѣ факторы боя подвержены эволюціи. Слѣдствіемъ
этого и является та постоянная измѣнчивость, кото-
рая особенно рѣзко замѣчается во внѣшнихъ формахъ
боя. Сравнимъ въ этомъ отношеніи бой древней исто-
ріи съ современнымъ! Но среди боевыхъ факторовъ
имѣется одинъ, который, если и считать его подчиняю-
щимся всемірному' закону эволюціи—во всякомъ, слу-
чаѣ, измѣняется столь медленно, что измѣненія эти
могутъ~6бнаруживаться тысячёлѣтіями и, по сравненію
съ прочими факторами, измѣненія коихъ происходятъ
очень быстро, этотъ факторъ можетъ быть признанъ
неизмѣннымъ.
Этотъ неизмѣнный боевой факторъ составляютъ
основы эмоціональной природы человѣка.
Вѣка не измѣнили основъ эмоціональной при-
роды человѣка. Его чувства, отрасти, инстинкты,
и между ними наиболѣе могущественный инстинктъ
самосохраненія, свойственны человѣку настоящаго вре-
мени такъ же, какъ во времена самыя древнія. Чувства
любви, страха, гнѣва, ненависти, радости^печали, стыда,
остались неизмѣнными спутниками жизни человѣка.
И не смотря на то, что человѣкъ сдѣлалъ громадные
шаги въ умственномъ отношеніи, несмотря на то, что
*) Гольцъ. „Вооруженный народъ", стр. 16.
— 43 —
въ изученіи и познаніи- міра онъ прошелъ столь длин-
ный путь., что, если бы доисторическій человѣкъ уви-
дѣлъ человѣка настоящаго времени въ ореолѣ совре-
менной техники, являющейся видимымъ слѣдствіемъ
успѣховъ въ познаніи природы, то онъ справедливо
почелъ бы его за бога. Но если этому дикому чело- >
вѣку удалось бы заглянуть въ душу этого бога, то і
онъ съ радостью узналъ бы въ немъ своего брата.
Онъ увидѣлъ , бы, что познаніе міра не измѣнило при-
роды человѣка: что чувства страха, ненависти и другія,
попрежнему обращаютъ жизнь въ драму или комедію;
что современный человѣкъ даже управлять своими
чувствами научился въ чрезвычайно лгра.ни.ненной-Ю.те-
пени. Если мы обратимся къ людямъ, посвятившимъ
себя изученію человѣческихъ страстей, то мы поймемъ
героевъ трагедій Эврипида и Софокла; вѣка какъ-будто
не раздѣляютъ насъ. Мы будемъ восхищаться про-
изведеніями Шекспира,, которыя остаются вѣчно юны-
ми литературными образцами, не превзойденными
еще ни однимъ изъ позднѣйшихъ писателей. Причина
этому все та же. Вѣка не измѣнили основъ эмоціональ*-
ной природы человѣка^	1
А между тѣмъ эмоціональная природа человѣка
имѣетъ_господствующео._зн.аченіе_въ..дѣятельности че-
ловѣка вообще,.
Власть чувствъ надъ нами чрезвычайно велика,_
„Мы не преувеличимъ, говоритъ Пейо *), если ска-
жемъ, что власть надъ нами эмоцій безгранична, ^моція
всесильна: повинуясь ей, человѣкъ, не колеблясь, идетъ
на смерть и страданія. Констатировать могущество
эмоцій, 'значитъ констатировать универсальный эмпи-
рическій законъ".
„Сила чувства чрезвычайно богата проявленіями.
Сильное чувство способно вторгаться въ область и
нарушать правильное теченіе совершенно повидимому
независимыхъ отъ него психическихъ состояній".
„Почти всегда наши рѣшенія хотя и принимаются
внутри нашего я, но не нами: наша сознательная воля
*) „Воспитаніе воли", стр. 27, 29, 30.
— 44 —
нисколько въ нихъ не участвуетъ, наше влеченіе, за-
ранѣе увѣренное въ томъ, что' въ концѣ-концовъ оно
одержитъ побѣду, позволяетъ уму, если можно такъ '
выразиться, сказать свое послѣднее слово". Наконецъ,
какъ замѣчаетъ Бэнъ *), „чувства имѣютъ еще свой-
ство удерживать каждую идею, которая находится въ
согласіи съ ними, пріятную или непріятную, съ энергіею,
соотвѣтствующею ихъ интенсивности, и заставляютъ
мысли и образы оставаться въ умѣ при помощи' силы,
отличной отъ обычнаго теченія воли", даже подчасъ
наперекоръ ей.
Такимъ образомъ, эмоціональная природа человѣка
имѣетъ господствующее значеніе въ дѣятельности че-
ловѣка вообще; боевая же дѣятельность человѣка,
какъ мы будемъ подробно говорить объ этомъ во второй
главѣ, представляетъ въ этомъ отношеніи особо бла-
гопріятныя условія. Пока ограничимся указаніемъ на
слѣдующее.
Бой представляетъ изъ себя драму **), величайшую
драму въ мірѣ. Эта драма, происходящая въ душѣ
бойца, захватываетъ все его существо. Человѣкъ ста-
витъ въ бою на карту свою жизнь, т. е. то, что со-
ставляетъ для него самое драгоцѣнное. Во имя поста-
вленной цѣли, боецъ жертвуетъ своей жизнью. Развѣ
это ему легко дается и развѣ то, что переживаетъ
онъ во время боя, не есть величайшая драма. Что это
представляетъ изъ себя самый тяжелый подвигъ,
видно изъ того, что даже Евангеліе говоритъ: „нѣтъ
больше той любви, какъ если кто положитъ душу’
свою за друзей своихъ" (отъ Іоанна, гл. ХѴ,~сі\ 13).
Въ бою, этой величайшей изъ драмъ жизни чело-
вѣческой, не могутъ поэтому не играть главнѣйшую
®) „Психологія", стр. 377. Переводъ съ англійскаго, 2-е изд.
1887 г.
**) „Ье сопіЪаі, Лапа за гёаіііё. езі ип йгаіпе заізі^запі. II гешие
ргоіопсіепіепі і’аше Інппаіпе еі Іа яоитеі, аіоіъ піёпіе ци’еііе езі
ргёрагёе раг <1е дёпёгеияез аярігаііопз, раг ГёйисаНоп, раг 1’ііаЪі-
ішіе а <іез ёргеиѵез іпиІНрііёез. ѵагіаЫея, ітрёѵиез". Оёпёгаі Тго-
еііи, „1/агшёе (гапсаізе еп 1866“. р. 251.
— 45
роль эмоціональныя свойства человѣка, его страсти,
чувства, инстинкты, все великое и низкое человѣче-
ской природы бойца, все сознательное и безсозна-
тельное его существа. Поэтому вполнѣ понятно, что~
размахъ колебанія между добромъ и зломъ громадный
по сравненію съ жизнью въ мирной обстановкѣ. Ря-
домъ съ выполненіемъ наиболѣе возвышеннаго Еван-
гельскаго завѣта, мы встрѣтимъ въ бою проявленія
самыхъ низкихъ животныхъ инстинктовъ.
Вспомнивъ.все это, не покажется ли теперь близо-
рукимъ, когда въ работахъ, посвященныхъ изслѣдованію
боя, ограничиваются изученіемъ лишь внѣшней стороны
явленій войны, причемъ боецъ разсматривается, какъ
существо, отказавшееся отъ своей сложной, одухотво-
ренной природы и превратившееся въ безчувственную
пѣшку. Вполнѣ понятно, что подобный человѣкъ есть
человѣкъ кабинетныхъ измышленій, но не реальный.
Послѣдній состоитъ изъ духа и тѣла, неразрывныхъ
между собой. И какъ бы ни былъ силенъ разумъ, онъ
не' можетъ иногда покорить бреннаго тѣла. Возмутив-
шаяся плоть, передъ грозящимъ ей разрушеніемъ, часто
сама покоряетъ себѣ разумъ.
Итакъ, если чувства играютъ выдающуюся роль
въ дѣятельности человѣка вообще, то въ боевой дѣя-
тельности человѣка онѣ получаютъ еще болѣе пре-
обладающее значеніе.
А такъ какъ основы эмоціональной природы чело-
вѣка можно признать неизмѣнными, то поэтому все,
что въ дѣятельности человѣка въ бою является про-
изводной отъ этихъ свойствъ, какъ въ бою глубочай-
шей древности, такъ и въ бояхъ современныхъ и бу-
дущихъ, останется столь же неизмѣннымъ. Это соста-
вляетъ неизмѣнную часть явленій боя.
Такимъ образомъ, перенесеніе центра тяжести из-
слѣдованія боевой дѣятельности человѣка въ изученіе
его духовныхъ свойствъ должно привести къ открытію
неизмѣнныхъ началъ военнаго искусства.
И дѣйствительно исторія военнаго искусства пока-
зываетъ, что принципы твореній Александра Маке-
— 46 —
донскаго, Аннибала, Цезаря, Густава Адольфа, Тюрення,
Морица Саксонскаго, Евгенія Савойскаго, Петра I,
Фридриха, Суворова, Наполеона,Мольтке одни и тѣ же *).
Теперь еще болѣе понятны слова М. Саксонскаго:
человѣческое сердце есть точка отправленія во всѣхъ
военныхъ дѣлахъ; чтобы знать ихъ нужно изучить его.
*) Дли методологіи военной науки какъ чистой, такъ и при-
кладной, на основаніи изложеннаго въ настоящей главѣ, мы мо-
жемъ дать слѣдующій выводъ: для гьзслѣдованія неизмѣнныхъ фак-
торовъ природы боягь неизмѣнныхъ принциповъ военнаго искусства
можно обращаться къ любой изъ эпохъ военной исторіи . Это крайне
существенно, такъ какъ сложныя формы современнаго боя разполз-
шагося во времени и пространствѣ, съ крайне сложными мате-
ріальными факторами, не всегда дадутъ возможность изучить инте-
ресующее изслѣдователя боя. Наше же заключеніе показываетъ,
что для изученія вѣчныхъ основъ и принциповъ боя можно обра-
титься къ болѣе простымъ по формамъ и легче обнимаемымъ,
вслѣдствіе ихъ внѣшняго и внутренняго единства — боямъ про-
шедшихъ эпохъ.
Но въ тѣхъ случаяхъ, когда предметомъ изслѣдованія послу-
жатъ внѣшнія формы боя, то вполнѣ понятно, что тогда изслѣ-
дователь обязанъ обратиться къ новѣйшимъ эпохамъ.
ГЛАВА II.
Война есть продолженіе ПОЛИТИКИ СЪ оружіемъ ВЪ ру- Основная
кахъ. Она есть проявленіе силы со стороны народа для ™ея что Тп
проведенія своихъ государственныхъ цѣлей, а также идея войны.
и для защиты самого себя *). Поэтому, выражаясь сло- ид^боя^е-
вами Клаузевица: „война есть проявленіе насилія съ измѣнна.
цѣлью вынудить противника исполнить нашу волю" **).
Но такъ какъ это насиліе выражается на войнѣ
боемъ или угрозой боя ***), то вполнѣ понятно, что
основная идея боя та же, что и основная идея войны:
'силойУюдчинитъ себѣ волю противника.
^~"Эта. основная идея_д5.оя=^и^/^^«5^>
Какъ ни разнообразны въ формальномъ отношеніи
бои всѣхъ временъ и народовъ—въ основѣ ихъ ле-
житъ—та же идея борьбы: каждая изъ дерущихся сто-
ронъ стремится, путемъ примѣненія силы, подчинить
своей волѣ сопротивляющагося непріятеля.
Проявленіе: силььЭвляется крайне разнообразнымъ;
не говоря уже о томъ, что это проявленіе усложняется
въ настоящее время получившей чрезвычайное развитіе
техникой (основная мысль которой заключается въ томъ,
чтобы увеличить физическую силу человѣка — оружіе,
средства передвиженія, оптическіе приборы, сигнализа-
ція и т. д.), это проявленіе силы зависитъ также отъ
умѣнія ею пользоваться, что, по выраженію Наполеона,
Блюме. Стратегія.—Сущность войны. Ч. I, стр. 1.
**) Сіанзѳшіг. (РііпЙе АиДа§;е. 1905 г.). 8. 1.
***) „Война по существу своему, говоритъ этотъ же писатель,
есть ничто иное, какъ бой. Во всей многосложной дѣятельности,
называемой въ общемъ войной, одинъ только бой имѣетъ рѣ-
шающее значеніе".
Тамъ же, стр. 67.
— 48 —
. составляетъ—„Іа рагііе сііѵіпе сіе ГаіТ“ и что вноситъ
безконечное разнообразіе во внѣшнія формы боя.
Но при всемъ разнообразіи внѣшнихъ формъ, основ-
ная идея боя, повторяемъ, одна и та же: подчинить
своей волѣ~дротивнйка, т. е. ;побѣдйть~его~^'
Изъ основной идеи боя вытекаетъ — что фактъ
вступленія въ бой есть выраженіе желанія побѣды.
Вслѣдствіе этого, какъ бы ни были разнообразны данныя
обстановки боя и свойства самого .бойца и поэтому какъ
бы ни были безчисленно разнообразны его стремленія въ
бою. всѣ положительныя стремленія, обусловливающія
его дѣйствіе противъ непріятеля, объединяются по цѣли
своей въ одной идеѣ •— побѣдить противника.
. Ся^емлені^ бойца къ побѣдѣ—обусловливаетъ упор-
ство и энергію, съ которой онъ добивается побѣды.
Стремленіе Мотивы всякаго стремленія лежатъ въ области
дить“. Iчувствъ и идеи. Стремленіе бойца „побѣдить4 имѣетъ
свои мотивы тамъ же.
Въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ встрѣчается безчис-
ленное множество различныхъ комбинацій чувствъ и
идей, обусловливающихъ побѣдное стремленіе бойца.
Обыкновенно бой изучается, какъ совершенно обосо-
бленное отъ соціальной жизн-и явленіе, поэтому обыден-
ное мнѣніе предоставляетъ слишкомъ большое значеніе
въ этомъ отношеніи мотивамъ эгоистическимъ. Но по-
добное пониманіе слишкомъ близоруко.
Война преслѣдуетъ коллективные интересы.
Основная же идея боя та же, что и идея войны.
Одержаніе побѣды въ бою требуетъ готовности че-
ловѣка пожертвовать собой, т. е. отказаться отъ соб-
ственнаго'интереса во имя"коллективныхъ интересовъ.
- Отсюда намъ кажется ясно, что стремленіе бойца
къ побѣдѣ должно осндвываться_на мотивахъ аль-
*) „Человѣкъ съ незапамятныхъ временъ изощрялся въ изо-
брѣтеніяхъ съ цѣлью обезпечить за собой успѣхъ въ бою, пишетъ
Клаузевицъ, бой отъ этого во многомъ измѣнился, но основная
его идея, все-таки, осталась неизмѣнной, она то и составляетъ
войну"... „Ясно, что само оружіе и снаряженіе не есть неотъ-
емлемая принадлежность идеи боя... Простая кулачная расправа—
все тотъ же бой“.
Тамъ же, стр. 67.
— 49 —
труистическаго характера. Мы не отрицаемъ большого
значенія другихъ идей и чувствъ, напримѣръ, возьмемъ
хотя бы одинъ изъ могущественныхъ рычаговъ чело-
вѣческой дѣятельности — самолюбіе. Мы хотимъ только
подчеркнуть ту мысль, что личные мотивы играютъ
въ общей массѣ вспомогательную роль.
Военная исторія показываетъ, какое огромное зна-
ченіе имѣло для силы стремленія бойца къ побѣдѣ его
сочувствіе политической, религіозной или экономической
идеѣ войны. Всѣ рѣшительныя и побѣдоносныя войны
имѣли въ основѣ идею, которая близка Лыла.лерд.илі
бойца.
Идея покоренія Персіи была крайне популярна въ
древней Греціи еще значительно ранѣе похода Але-
ксандра Македонскаго.
Но если во всѣ времена сочувствіе бойца идеѣ
войны имѣло большое значеніе, то въ современную
эпоху, когда арміи представляютъ ничто иное, какъ
вооруженные народы, значеніе соціальныхъ стимуловъ
еще болѣе усилилось.
Франко-прусская война имѣла для нѣмцевъ въ
своемъ основаніи идею объединенія Германіи—идею
дорогую для каждаго нѣмца.
Вспомнимъ минувшую войну *).
*) Японскій народъ во всемъ своемъ составѣ, отъ перваго
ученаго до послѣдняго рабочаго, былъ проникнутъ идеей не-
обходимости войны съ Россіей.
Каждому японцу была присуща идея, что для дальнѣй-
шаго какъ политическаго, такъ и экономическаго развитія
страны нужны новыя земли и что эти земли можно прі-
обрѣсти лишь путемъ завоеванія.
Въ какой мѣрѣ эта идея вошла уже въ самое существо
японца, показываетъ слѣдующій фактъ: когда 1895 г. вмѣ-
шательство европейскихъ державъ заставило Японію отка-
заться отъ главныхъ плодовъ ея побѣды надъ Китаемъ—
Портъ-Артура—сорокъ три японскихъ офицера лишили себя
жизни, заявивъ, что они не въ силахъ перенести униженія
своего отечества. (Мартыновъ, „Изъ печальнаго опыта минув-
шей войны").
Послѣ занятія русскими войсками Портъ-Артура, почти
каждая газетная статья, имѣвшая хотя бы незначительное
отношеніе къ политикѣ, кончалась словами „помни о Ляо-
дунѣ“. Насколько популярна была въ Японіи идея борьбы
съ Россіей хорошо иллюстрируютъ слѣдующія цифры. Воз-
4
— 50 —
Мы не будемъ входить здѣсь въ анализъ зависи-
мости стремленія бойца „побѣдить" отъ факторовъ
боя. Это составитъ предметъ дальнѣйшаго изслѣдова-
нія. Мы не отрицаемъ то, что обстановка боя тоже
воздѣйствуетъ и даже въ очень сильной мѣрѣ на стре-
мленіе бойца къ побѣдѣ; но факторы боя могутъ
только видоизмѣнить напряженіе этого стремленія или
совершенно уничтожить его. -Мы утверждаемъ, что
никшее въ Японіи „Общество военной доблести," поста-
вившее себѣ цѣлью подготовку народа къ войнѣ — въ част-
ности же къ борьбѣ съ Россіей, черезъ два года послѣ
своего открытія имѣло уже 90.000 членовъ, а черезъ пять
лѣтъ члены его считались сотнями тысячъ.
Во время самой войны горячее сочувствіе народа неиз-
мѣнно сопровождало японскую армію. Каждый успѣхъ ея
вызывалъ взрывъ восторга, каждая неудача (Путиловская
сопка, отбитые штурмы Нортъ-Артура), острой болью отзы-
вались во всей странѣ.
Въ этомъ отношеніи народа къ войнѣ и находится ключъ
японскихъ побѣдъ. Изъ него родилось стремленіе бойца къ
побѣдѣ, имъ всецѣло обусловливалась та сила, которая тол-
кала каждаго японскаго бойца водрузить флагъ восходящаго
солнца на русскихъ позиціяхъ.
Совершенно обратное мы видѣли въ Россіи. Не входя
здѣсь въ оцѣнку политической идеи русско-японской войны,
мы напомнимъ только, насколько она чужда была массовому
бойцу.
Темная народная масса интересовалась непонятной вой-
ной лишь постольку, поскольку она вліяла на ея семейные
и хозяйственные интересы.
Большинство образованнаго общества относилось къ войнѣ
совершенно индиферентно; оно спокойно занималось своими
обычными дѣлами; въ тяжелые дни Ляояна, Шахэ, Мукдена
и Цусимы театры, рестораны и разныя увеселительныя за-
веденія были такъ же полны, какъ всегда.
Часть же интеллигенціи не только относилась индифе-
рентно къ нашимъ неудачамъ, но даже желала и старалась
ихъ вызвать. Съ этой цѣлью велась пропаганда среди запас-
ныхъ, войска засыпались прокламаціями. Пораженіямъ арміи
открыто радовались.
Вышеизложенное показываетъ, что идея только-что ми-
нувшей войны была чужда массамъ бойцовъ. Столкнуться же
пришлось съ бойцомъ, въ которомъ стремленіе къ побѣдѣ
было доведено до наивысшаго напряженія. Въ этомъ и за-
ключается одна изъ коренныхъ причинъ нашихъ не-
удачъ.
— 51 —
само понятіе войны, а также даже бѣглый взглядъ на
военную исторію доказываютъ, что основа побѣднаго
стремленія бойца ' лежитъ въ мотивахъ соціальнаго
характера.
Изъ ОСНОВНОЙ ИД6И боя, ПОДЧИНИТЬ своей ВОЛИ про- Опасность
- тивника путемъ насилія, вытекаетъ, что неизмѣнная Цѣнный6'
спутница боя — это опасность: „бой порождаетъ стихію элементъ
опасности, говоритъ Клаузевицъ, въ которой должна боя-
жить и двигаться война, точно такъ же, какъ рыба въ
водѣ или птица въ воздухѣ *)“.
Присущая бою опасность—создаетъ особыя условія
психической дѣятельности бойца, послѣдствія опас-
ности вліяютъ всецѣло на духъ, продолжаетъ Клаузе-
вицъ, или непосредственно инстинктивно, или же пу-
темъ разума. Первое впечатлѣніе выразится желаніемъ
уклониться отъ опасности, а неисполнимость этого—
порождаетъ боязнь и страхъ".
Инстинктъ самосохраненія не можетъ поэтому не Инстинктъ
составить непремѣннаго и существеннѣйшаго фактора ненія°со-'
•внутренняго строенія боя.	ставляетъ
„Намъ кажется, что настало наконецъ время трез- н^йисуще-
ваго отношенія и къ военнымъ событіямъ: Агамемноны, ственный
Ахиллесы , и другіе болѣе или менѣе красивые эпиче- внутрев-
СКІе ГерОИ ДОЛЖНЫ СОЙТИ СО СЦеНЫ И УСТУПИТЬ МѢСТО няго строе-
обыкновеннымъ людямъ, съ ихъ великими доблестями ИІЯ боя’
и съ ихъ, подчасъ, унизительными слабостями; съ ихъ
самоотверженіемъ, доходящимъ до того, чтобы поло-
жить голову за други своя,—и съ ихъ себялюбіемъ
и своекорыстіемъ, доводящими до стремленія уложить
(руками непріятеля) того ближняго, который имъ не
пришелся по сердцу; съ ихъ способностью взбираться
подъ пулями и гранатами на вертикальныя стѣны безо
всякой посторонней подмоги, и съ ихъ обычаемъ да-
вать иногда тылъ и бѣжать безъ оглядки, изъ-за одного
того, что какому-нибудь негодяю вздумается крикнуть:
„мы обойдены".
Дѣло отъ этого выиграетъ: оно всегда выигрываетъ
отъ правды. Въ теоріи не будутъ ограничиваться все-
• извиняющей фразой: „это случайность", а будутъ за-
*) Кіаизѳѵііг. „Ѵош Кгіе^е" (ЕііпГіе АиЯа^е), 8. 81.
— 52 —
даваться вопросомъ о томъ, какъ нужно вести и орга-
низовать войска, дабы они возможно менѣе поддава-
лись неблагопріятнымъ случайностямъ" *).
Огромное вліяніе, которое имѣетъ страхъ на дѣя-
тельность человѣка въ бою, видно изъ того, что „страхъ
подчиняетъ и преодолѣваетъ до такой степени волю,
что люди всегда считали героемъ того, кто имѣлъ до-
статочно силы побороть и овладѣть ймъ“ **).
Даже храбрѣйшимъ изъ людей приходится считаться
съ этими факторами боя.
Скобелевъ, обожаемый войсками за свою хра-
брость, въ бесѣдѣ съ однимъ изъ своихъ друзей
сказалъ: „Нѣтъ людей, которые не боялись бы смерти;
а если тебѣ кто' скажетъ, что не боится — плюнь
тому въ глаза; онъ лжетъ. И я точно такъ же не
меньше другихъ боюсь смерти. Но есть люди, кои
имѣютъ достаточно силы воли этого не показать,
тогда какъ другіе не могутъ удержаться- и бѣгутъ
предъ страхомъ смерти. Я имѣю силу воли не пока-
зывать, что я боюсь; но ~зато внутренняя борьба
страшная, и она ежеминутно отражается на~сёрд~
цѣ сс ***).
~ Де Пикъ, называя вещи своимъ именемъ, гово-
ритъ: „Человѣкъ ужасается смерти". „Избранныя души
однѣ способны понять и выполнить великій долгъ, по-
буждающій ихъ идти впередъ, но масса всегда от-
ступаетъ при видѣ призрака. Масса' трепещетъ, ибо
плоть уничтожить нельзя ****)“.
И потому япемАнт-к с.трауя долженъ быть всегда
принятъ_во вниманіе, какъ специфическій факторъ пси-
хологіи боя. „Этотъ трепетъ, говоритъ Де Пикъ, подъ
опасеніемъ ошибки, долженъ входить, какъ существен-
ная данная, въ соображенія о всякой организаціи, дис-
циплинѣ, распоряженіяхъ, движеніяхъ, маневрахъ,
*) Драгомировъ. „Разборъ войны и мира". Стр. 6.
**) Ап§-е1о Моззо. „Страхъ". Переводъ А. К. Розельоаъ-Со-
шальской. Стр. 222.
***) Историческій Вѣстникъ 1895 г. Январь, стр. 105 „Наброски
изъ прошлаго", кн. Д. Д. Оболенскій.
****) Де Пикъ „Изслѣдованіе боя въ древнія н новѣйшія вре-
мена". Переводъ Пузыревскаго, 2-е изданіе, стр. 46.
— 53 —
образѣ дѣйствій, во все, что имѣетъ конечной цѣлью
ослабить это чувство, обмануть, отклонить его отъ
себя и усилить въ непріятелѣ.
Если изучить роль этого трепета въ древнихъ
бояхъ, то увидимъ, что между народами наиболѣе
искусными въ военномъ дѣлѣ, самыми сильными были
тѣ, которые не только лучше поняли общее веденіе
ея, но которые болѣе всего принимали въ расчетъ
человѣческую слабость и приняли мѣры противъ неяи *).
И н стинктъ	самосохраненія.—иорож даегь_эм о ці ю
страха.
Страхъ есть одна изъ самыхъ сильныхъ эмоцій; это Какъ отра-
чувство первымъ хронологически проявляется у ЖИ-^нктъ са-
ВОГО существа **).	мосохране-
„Эмоція страха происходитъ при представленіи насту-“тельное™'
пающаго (приближающагося) зла. Характеръ ея соста- человѣка,
вляютъ: особая форма страданія или несчастья, упадокъ
активной энергіи и исключительное сосредоточеніе въ
умѣ относящихся сюда идей" ***).
„ Если мы будемъ измѣрять его (страхъ) прекраще-
ніемъ удовольствія, то увидимъ, что онъ составляетъ
одинъ изъ самыхъ страшныхъ видовъ человѣческаго
страданія” **** *****)).
Физіологическіе спутники страха вызываютъ чрезвы-
чайно угнетенное состояніе.
Мы не будемъ входить въ подробное разсмотрѣніе
эмоціи страха; интересующихся отсылаемъ къ спеціаль-
нымъ работамъ по психологіи, послужившимъ основа-
ніемъ для нашихъ выводовъ ****). Укажемъ только
выводы изъ данныхъ психологіи: какъ чувство страха
должно вліять на бойца.
*) Де Пикъ. „Изслѣдованіи боя въ древнія и новѣйшія вре-
мена". Переводъ А. К. Пузыревскаго. 2-е изданіе.
**) Рябо. „Психологія чувствъ”, стр. 187.
***) Бэнъ. „Психологія", стр. 250, 251.
****) Бэнъ. „Психологія", стр. 252.
*****) Ап<ге1о Мо88о. „Страхъ" 1887 г.; Бэнъ. „Психологія",
II изд. 1887 г, стр. 250—257. У. Джемсъ. „Психологія”. Переводъ
И. И. Лапшина, изд. 1905 г., стр. 331—336, 352—358. Рибо.
„Психологія чувствъ” изд. 1897 г., стр. 187—196.
— -54
Вполнѣ понятно, что степень вліянія чувства страха,
соотвѣтствуетъ степени опасностію которая предста-
вляется бойцу.
Мышленіе въ значительной мѣрѣ подавляется;-
одновременно съ этимъ чувство страха вызываетъ не-
вольное сосредоточеніе въ умѣ идей, относящихся къ
предмету страха; получаютъ силу непроизвольныя со-
четанія идей и начинаетъ дѣйствовать фантазія^
направленная въ сторону причинъ страха; такимъ обра-
зомъ уменьшается произвольная сознательность бойца—
въ крайнихъ формахъ страха, доходящая до полной по-
терИ'-разсудочности.
энергіи', подобно тому, какъ въ раз-
судочныхъ способностяхъ бойца оживляется дѣятель-
ность, имѣющая отношеніе къ причинамъ страха, въ.
нѣкоторыхъ безсознательныхъ дѣйствіяхъ человѣка
энергія увеличивается, а именно, во всемъ, что ка-
сается уклоненія отъ опасности. Этимъ объясняется
то внезапное неудержимое стремленіе обратиться въ
бѣгство; это стремленіе бываетъ настолько сильно, что
самые'храбрые солдаты могутъ быть охвачены пани-
кой *). Но когда страхъ возрастаетъ _до агоніи ужаса,.
/ то наступаетъ параличъ, обморокъ и смерть.
Такимъ образомъ, мы видимъ, что чувство страха стре-
мится ограничить разумъ и волю человѣка, напра-
вивъ всю его дѣятельность на спасеніе самого себя.
Благодаря этому, сознательность бойца уменьшается,
и мотивы дѣятельности переносятся въ область без-
сознательнаго (инстинкта). Инстинктъ самосохраненія
порождаетъ въ человѣкѣ стремленіе избѣгнуть опас-
/ ности. Такъ какъ инстинктъ самосохраненія одинъ
изъ самыхъ сильныхъ въ природѣ человѣка, то бороться
съ стремленіемъ уклониться отъ опасности, по мѣрѣ
возрастанія послѣдней, становится все труднѣе и эта
борьба затрудняется въ то же время еще тѣмъ, что
страхъ лишаетъ человѣка поддержки разума и созна-
тельной энергіи.
*) Дарвинъ (цитировано у Джемса, „Психологія", переводъ. -
И. И. Лапшина, изд. 5-е, стр. 332).
— 55 —
Человѣкъ вступаетъ ВЪ бой СЪ желаніемъ побѣдить Стремленіе
врага. Но обстановка боя, съ присущимъ ей неизмѣн-
нымъ элементомъ—опасностью, вызываетъ, благодаря опасности:
инстинкту самосохраненія, стремленіе уклониться отъ
этой опасности.
Насколько второе стремленіе СИЛЬНО, ВИДНО ИЗЪ а) Человѣкъ
дѣлаетъ отъ
себя все за-
висящее да-
бы упразд-
нить борьСфг.
того, что человѣкъ дѣлаетъ все-лт^ъ-себ^-лавие-яшве
дабы ,уѣТ)азднипіді борьбу,
Это“бсо5ённо рѣзко видно въ борьбѣ дикарей.
Храбрость дикаря не подлежитъ сомнѣнію. Постоян-
ная борьба съ опасностью, представляемой природою,
животными и людьми, не могла не закалить мужество
дикаря и не научить его не дорожить жизнью. Страхъ
вѣчно преслѣдуетъ его; онъ постоянно въ 'опасности,
постоянно на сторожѣ. Онъ никому не можетъ довѣ-
рить и никто не довѣряетъ ему *). Вслѣдствіе этого, у
дикаря должна выработаться привычка къ опасности
и неустрашимости.
Казалось бы, вслѣдствіе безусловной храбрости ди-
каря, открытый бой долженъ быть явленіемъ обыкно-
веннымъ.
Между тѣмъ мы встрѣчаемъ обратное.
„Дикари, по словамъ Тайлора **), имѣютъ обыкнове-
ніе нападать на врага врасплохъ, стараясь убить его,
какъ дикаго звѣря".
Сравнительное языкознаніе показываетъ, что война
и охота какъ у Семитовъ, такъ и Арійцевъ имѣютъ
одинаковое названіе (уисІЬ, хиф ***).
Война между дикими народами, часто и въ наше
время ****) есть война засадъ группами людей, изъ
коихъ каждый, въ моментъ нападенія, выбираетъ себѣ
не противника, но жертву и убиваетъ ее.
„Это потому, поясняетъ въ своемъ классическомъ
*) Дж. Леббокъ „Доисторическія времена11. Переводъ подъ
ред. Анучина, стр. 274.
**) „Антропологія", стр. 221.
***) Гелльвальдъ. „Исторія культуры" .Переводъ подъ редакціей
М. Филиппова, стр. 293.
****,) Летурно, въ своемъ сочиненіи „І/ёѵоіиііоп роШідие сіапв
Іев йіѵегвев гасев ѣитаіпев" (492) называетъ войну Австрій-
цевъ „простой охотой за человѣкомъ".
— 56 —
изслѣдованіи боя де Пикъ, что оружіе съ обѣихъ сто-
ронъ одинаковое и единственный способъ пріобрѣсти
шансъ для себя заключается віГнечаянномГь нападеніи.
Человѣкъ, застигнутый. Сврасплох^, долженъ имѣть
минуту, чтобы оглядѣться и принять оборонительное
положеніе; въ теченіе этого' мгновенія онъ гибнетъ,
если не спасется бѣгствомъ.
Застигнутый врасплохъ противникъ не защищается—•
онъ^старается бѣжать; и бой лицомъ къ лицу, одинъ
на одинъ, при помощи первобытнаго оружія, топора
или ножа, столь страшнаго для неприкрытыхъ вра-
говъ (т. е. не имѣющихъ предохранительнаго ору-
жія), крайне рѣдко встрѣчается: онъ можетъ происхо-
дить только между врагами, внезапно напавшими другъ
на друга, при чемъ для обоихъ побѣда есть единствен-
ное спасеніе. И то... въ случаѣ подобнаго нечаяннаго
нападенія, спасеніе возможно еще при отступленіи,
бѣгствѣ того и другого; и къ этому прибѣгаютъ не
рѣдко" *).
Стремленіе бойца уклониться отъ опасности, упразд-
нивъ насколько возможно борьбу,, доказывается всею
исторіей развитія оружія. Весь смыслъ этой исторіи
можетъ быть выраженъ въ нѣсколькихъ словахъ.—
человѣкъ ухишфяется убивать врага, избѣгая быть
убитымъ'. "Онъ выходитъ тгБ~оковайнои~ палицей про-
тивъ кола, со стрѣлами противъ палицы, со щитомъ
противъ стрѣлъ, со щитомъ и кирасою противъ одного
щита, съ длинными копьями противъ короткихъ, съ
стальными мечами противъ желѣзныхъ, съ воору-
женными колесницами противъ пѣшаго человѣка и
т. д. Онъ изощряется въ изобрѣтеніи ружей и пу-
шекъ съ возможно дальнимъ боемъ для того^ чтобы
отдалить отъ себя борьбу.
б) Притяги- |зъ современномъ бою стремленіе уклониться отъ
ніе закрытій опасности рѣзко выражается въ притягивающемъ вліяніи
на бойцовъ закрытій.
Возьмемъ для примѣра эпизодъ изъ боя 16-го Ав-
густа 1870 г. (Марсъ Ла-Туръ), наступленіе 6-й Прус-
*) Де Пикъ. Стр. 6.
— 57 —
ской дивизіи на с.с. Віонвилль и Флавиньи — за-
нятыхъ французами. Дѣло происходило утромъ. 6-я ди-
визія собралась по-бригадно въ оврагѣ, въ 250 саж.
отъ с. Тронвилль. Начальникъ дивизіи отдалъ при-
казаніе: обѣимъ бригадамъ наступать: 12-й бригадѣ
на Віонвилль, 11-й бригадѣ на высоту къ югу отъ
Віонвилля и далѣе на Флавиньи. 11-я бригада начала
наступленіе, имѣя 35-й полкъ въ первой линіи, 20-й
во второй. Полки построились въ линію баталіонныхъ
колоннъ.
Построеніе и начало наступленія было произведено
такъ стройно, что можно было подумать, что это про-
исходитъ на Темпельсгофскомъ учебномъ полѣ. Но
какъ только • бригада вышла на высоту кладбища, на 9
открытую мѣстность, то она была встрѣчена артиллерій-
скимъ и ружейнымъ огнемъ французовъ, расположен-
ныхъ у Віонвилля и Флавиньи. Бригада пыталась раз-
вернуться, но огонь противника вызвалъ безпорядокъ
въ ротахъ; направленіе теряется; происходитъ замѣ-
шательство; люди бѣгутъ изъ открытаго обстрѣливае-
маго пространства къ мѣстнымъ предметамъ и укры-
тіямъ мѣстности, которые, по ихъ мнѣнію, могутъ ихъ
укрыть отъ огня.
Однимъ словомъ, черезъ 20 минутъ послѣ начала
наступленія въ стройномъ порядкѣ, боевой порядокъ
35-го полка представляетъ три отдѣльныя группы.
Одна группа изъ 5 ротъ — въ оврагѣ противъ Фла-
виньи, другая изъ 2-хъ ротъ прицѣпилась къ клад-
бищу, третья изъ 5 ротъ въ вершинѣ оврага между
кладбищемъ и с. Віонвилль. Въ составъ послѣдней
группы вошли кромѣ 5 ротъ 35-го полка, еще и 2 роты
20-го полка. 10 ротъ 20-го полка, находившагося во
второй линіи, остановились не доходя до вершины, на
которую была направлена 11-я бригада *).
Не будемъ входить въ оцѣнку тактическаго искус-
ства военноначальниковъ; зададимъ себѣ только во-
просъ, почему указанные три участка мѣстности при-
тянули къ себѣ бойцовъ.
Единственная причина лежитъ въ стремленіи
*) бёпёгаі Ваікіій'пас. „Ьез гёаШёз сіи сотЬаі", р. 16, 17, 18, 19.
— 58 —
укрыться отъ огня, которое заставило бойцовъ бро-
ситься къ участкамъ мѣстности, представлявшимъ хотя
бы нѣкоторое укрытіе отъ огня противника.
Когда гибель кажется человѣку неминуемой,
инстинктъ самосохраненія начинаетъ въ немъ говорить
со всей силой, ему присущей. „Можно съ правомъ
утверждать, говоритъ Рибо *) въ своей „Психологіи
чувствъ", что боязнь носитъ телеологическій характеръ,
что она приспособлена къ одной цѣли: сократиться,
спрятаться, доставить какъ можно меньше добычи для
нападенія". Подъ градомъ пуль, когда чувство страха
овладѣваетъ бойцомъ, онъ припадаетъ къ землѣ, онъ
ищетъТзакрытія) которое? ему кажется, можетъ при-
крыть отъ огня противника. Это происходитъ инстинк-
тивно', иногда совершенно безъ участія разсудка. Боецъ
прячется иногда за изгородь, которая свободно проби-
вается пулей. Но когда инстинктъ-заговоритъ въ немъ
съ силой, то поднять его часто становится дѣломъ
труднымъ и тутъ-то сказывается знаніе начальниками
психологической стороны боя.
11-я бригада одна не захватила бы Флавиньи.
12-я бригада легко овладѣла слабо обороняемымъ
Віонвиллемъ и начала дебушировать въ направленіи на
Флавиньи.
Многочисленная прусская артиллерія направила
свой огонь на французовъ. Тогда только, подбодренная
наступленіемъ 12-й бригады и видомъ своей стрѣляв-
шей по непріятелю артиллеріи, 11-я бригада оправи-
лась, двинулась впередъ и захватила с. Флавиньи, почти
совершенно очищенный французами.
Притягивающее вліяніе закрытій сказывается не
только тогда, когда боецъ совершенно потерялъ ду-
шевное равновѣсіе и самообладаніе. Это видно изъ того
какъ существенно оно отражается на внѣшнихъ фор-
махъ боя; притягивающее вліяніе закрытій вызываетъ
измѣненіе даннаго направленія наступающимъ частямъ,
столпленіе и перемѣшиваніе частей; оно является
главнымъ регуляторомъ перебѣжекъ. .
Въ сочиненіи генерала Куропаткина „Ловча и
*) „Психологія чувствъ", стр. 188.
— 59 —
Плевна" мы встрѣчаемъ описаніе атаки 1-й бригады
2-й дивизіи Зарѣчнаго редута въ бою подъ Ловчей
22-го Августа 1877 г.
Это описаніе даетъ превосходную картину движенія
наступающихъ частей впередъ.
' Мы можемъ прослѣдить по этому описанію, какъ,
даже при побѣдоносномъ наступленіи-, даже тогда,
когда - духъ атакующихъ войскъ крайне высокъ —
инстинктъ самосохраненія оказываетъ свое вліяніе.
Стремленіе уклониться отъ опасности притягиваетъ
бойца къ мельницѣ, группѣ деревьевъ, къ небольшимъ
кучкамъ гальки. Это стремленіе- стихійно—иногда
даже вопреки разсудка.
„Калужцы, опустясь съ крутого обрыва въ долину^
Осмы, пишетъ генералъ Куропаткинъ *), вошли въ сферу
дѣйствительнаго огня турокъ на 2.200 шаговъ, но, бла-
годаря скрывшимъ ихъ отчасти садамъ по берегу рѣки
Осмы, достигли этой рѣки безъ большихъ потерь. До-
вольно глубокая вода въ рѣкѣ ..требовала отысканія
брода, который и былъ найденъ (приблизительно на
высотѣ лѣваго фланга непріятельской позиціи). Полкъ
подтянулся къ броду. Турки, замѣтивъ движеніе на-
шихъ, открыли ожесточенную пальбу, осыпая свинцомъ
всю открытую площадь, по которой полку приходилось
двигаться. Наступленіе начали отдѣльные люди, кото-
рые, переправившись черезъ .рѣку, выходили на откры-
тую долину р. Осмы, направляясь подъ градомъ пуль
къ непріятельской позиціи. За первыми показались
другіе, и скоро сотни людей, въ одиночку переправив-
шись въ бродъ, бѣжали по галькѣ, покрывавшей до-
лину, къ непріятельской позиціи, оставляя по всему
участку значительное число убитыхъ и раненыхъ".
„Надо было пробѣжать по долинѣ около 500 шаговъ
совершенно открыто. Первое закрытіе отъ непріятель-
скихъ пуль на пути наступленія полка была мельница
съ нѣсколькими десятками деревьевъ, окружавшихъ
ее. Часть людей перебѣгала долину, какъ,говорится,
однимъ духомъ; другіе, пользуясь небольшими грядками
*) „Дѣйствія отрядовъ генерала Скобелева въ Русско-Турецкую
войну 1877—78 г. Ловча и Плевна". Ч. I, стр. 170—172.
— 60 —
гальки, образованными теченіемъ воды,' ложились за
нихъ; къ прежде залегшимъ присоединились задніе, и
мѣстами образовались густыя шеренги лежащихъ; но
эти закрытія плохо защищали отъ непріятельскаго
огня, направленнаго съ 1.500 шаговъ и потому пора-
жавшаго подъ большимъ угломъ. Лежащіе замѣчали,
что и они терпятъ отъ огня; тогда храбрѣйшіе вста-
вали первыми и перебѣгали далѣе; за ними мало-по-
малу перебѣгали другіе, и все это направлялось къ
спасительной мельницѣ".
„Между тѣмъ не было никакой надобности пробѣ-
гать это пространство. Стоило подвинуться далѣе са-
дами, пройти затѣмъ окраину города и, наконецъ,
выйти къ той самой мельницѣ, о которой упомянуто
выше. Разница была въ томъ, что вмѣсто хорды при-
шлось бы описать дугу. Около мельницы, черезъ пол-
часа послѣ наступленія/ образовалась уже масса въ
нѣсколько сотъ человѣкъ, которая быстро возрастала.
Закрытія для всѣхъ уже не хватало, и потери нача-
лись...."	... ^ , /
„Но вотъ солдаты отдохнули; эмоція отъ первой' пе- .
ребѣжки прошла, и всѣ готовы былй начать дальнѣй-
шее движеніе. Сперва нѣсколько храбрѣйшихъ съ офи-
церомъ перебѣжали 50 — 60 шаговъ и частью стали
за деревья, частью легли на землю".
„Начало было сдѣлано, и толпа у мельницы стала
таять, продвигаясь впередъ поодиночкѣ и кучками".
Если мы обратимся къ только что минувшей войнѣ,
то мы конечно найдемъ то же самое, такъ какъ
инстинктъ самосохраненія принадлежитъ къ неизмѣн-
нымъ свойствамъ человѣка. Обратимся къ примѣру
тоже наступательнаго боя, увѣнчавшагося успѣхомъ,
т. е. когда побѣдное стремленіе бойца не было подав-
лено, а наоборотъ, должно было господствовать въ душѣ
бойца.
3-го октября 1904 г., при атакѣ частями 22-й пѣ-
хотной дивизіи Новгородской сопки, приходилось перво-
начально пройти открытое пространство 400—500 са-
женъ между с.с. Ундянтунь и Сахоянъ.
Это открытое пространство между с.с. Ундянтунь
и Сахоянь, какъ пишетъ командиръ 88-го Петровскаго
61 —
полка, прошли смаху, останавливаясь только изрѣдка,
чтобй перевести духъ *).
Деревня Сахоянъ, совершенно прикрывая слѣ- $>.
дующія на нее роты, невольно притягивающе, какъ
мельница въ бою подъ Ловчей, дѣйствовала на сосѣ-
дей ** ***) ****)). Вильманстрандцы тоже вмѣсто того, чтобы идти

правѣе д. Сахоянъ, какъ это было имъ приказано,
двинулись за Петровцами ***). Это притягивающее
вліяніе д. Сахоянъ' вызвало перемѣшиваніе частей и
столпленіе людей у сѣверной стѣнки деревни. Потре-
бовалось полное проявленіе энергіи начальствующихъ
лицъ для возстановленія порядка.
Всякое Дѣйствіе Человѣка есть Приведенное ВЪ ИСПОЛ- Стремленіе
неніе. его стремленіе (желаніе)—произвольное или не- Из^°гвн*“в
произвольное. Когда стремленіе одно, то оно легко опасности
становится непосредственнымъ толчкомъ къ дѣйствію Н“Р“
и тогда послѣднее становится простымъ волевымъ женіи вызы-
актомъ (импульсивнымъ). Но обыкновенно въ душѣ че- вав^°ст^взъ
ловѣка возникаютъ _одновременно_.щѣсколько--желан-ій..
подчасъ-противорѣчивыхъ между собой.
Столкновеніе различныхъПжёланій и сопровождаю-
щихъ или вызывающихъ ихъ чувствъ между собою
составляетъ, такъ называемую, борьбу мотивовъ.
Нельзя опять не упомянуть о томъ значеніи, ко-
торое имѣютъ чувства въ дѣятельности человѣка. Мо-
тивы обдумываются, взвѣшиваются, а чувство бро-
саетъ на чашку вѣсовъ всю тяжесть собственнаго
вліянія ****).
Стремленіе бойца „побѣдить" присуще бойцу до
вступленія~его въ бой. Но обстановка боя съ прису-
щимъ ей непремѣннымъ элементомъ—опасностью, пора-
ждаетъ въ душѣ человѣка другое стремленіе избѣ •
жать .опасно стигмы только что^разсматривали, какъ
*) Апухтинъ. „О боевой подготовкѣ пѣхоты", статья въ книгѣ
первой Общества ревнителей военныхъ знаній, 1906 г., стр. 81.
**) Болдыревъ. „Бой на рѣкѣ Ша-хэ“ (взятіе Путиловской
сопки), стр. 34.
***) Апухтинъ. „О боевой подготовкѣ пѣхоты", статья въ книгѣ
первой Общества ревнителей военныхъ знаній, 1906 г., стр. 81.
****) Корфъ. „О воспитаніи воли военно-начальниковъ", статья въ
книгѣ первой Общества ревнителей военныхъ знаній, 1916 г., стр. 3.
— 62 —
это стремленіе бойца „избѣжать опасности"—вноситъ
поправку въ проявленія борьбы; эту поправку можно
выразить слѣдующими словами—„побѣдить при наи-
меньшемъ рискѣ". Но съ увеличеніемъ опасности въ бою
оба мотива вступаютъ уже въ рѣзкій конфликтъ; формула
„побѣдить при наименьшемъ рискѣ" не можетъ уже
примирить ихъ. Стремленіе „избѣжать опасности"-—
становится тогда нонти Равнозначугцимъ „укло-
ниться_лзъКоя“ТЕсли стремленіе бойца „побѣдить" —
считать~шоложйтельнымъ мотивомъ — то стремленіе
бойца „уклониться отъ опасности" по отношенію къ
первому представляетъ отрицательный, мотивъ.
Побѣда въ бою не легко дается; бой не мимоле-
тенъ и полонъ самыхъ сильныхъ ощущеній. Поэтому
въ. сердцѣ человѣка долго происходитъ борьба двухъ
противоположныхъ стремленій. Эта борьба предста-
вляетъ въ полномъ смыслѣ слова драму.
Насколько эта борьба мучительна, мы можемъ ви-
дѣть изъ того, что бываютъ случаи самоубійства въ бою.
Большинство бойцовъ хотя И' участвуютъ въ бою,
но дѣйствуютъ машинально. Они затратили столько
энергіи въ~ этой борьбѣ, чтобы преобороть инстинктъ
самосохраненія и чувство страха,' что у нихъ не хва-
таетъ уже никакой нравственной силы для самодѣятелъ^
ностиГ'Эти боицьГ нуждаются въ имЬулітб^йзвнѣ. дС >
возбудителѣ. Этотъ импульсъ даютъ ийѴ^гѣ 'немногіе
храбрые люди, которые сохраняютъ спокойный разумъ
и запасъ энергіи.
Вотъ гдѣ причина тому^. что въ бою управленіе за-
хватываютъ всегда люди волевые.
Отрицательное стремленіе бойца есть производная
отъ опасности. Опасность же съ сближеніемъ против-
ника все увеличивается, вслѣдствіе этого и отрицатель-
ное стремленіе бойца съ теченіемъ боя получаетъ все
большую и большую силу. Когда его сила возрастаетъ
настолько, что оно становится больше побѣднаго стре-
мленія бойца, тогда наступаетъ кризисъ воли: человѣкъ
рѣшается—уклониться отъ боя.
„Вступивъ *) въ сферу огня, полкъ начинаетъ таять
*) „Ь’аггоёе Ггап<?аізе а Меіг", раг 1е соттапсіапі Ьа Тоиг йи
Ріп-СІіашЫу (Ваиді^пас, стр. 65).
— 63 —
у всякой складки мѣстности, у всякаго куста, кото-
рые только даютъ возможность спрятаться; далѣе, съ
теченіемъ боя, люда, охваченные ужасомъ, падаютъ на
землю и лежатъ какъ мертвецы, съ той только раз-
ницей, что лицо ихъ обращено въ землю; вскорѣ цѣ-
лая толпа солдатъ, подь_предлогомъ выноса раненыхъ,
представляетъ имъ ійн^одасленнБгй^эскортъ—для де-
зертированія съ поля битвы; другіе, наконецъГ'уходятъ
безъ всякаго предлога и ихъ невозможно вернуть, если
они ускользнули изъ-подъ вліянія своихъ офицеровъ".
„Всѣ эти люди, строго говоря, не бѣглецы—у нихъ
нѣтъ той поспѣшности—это уклонившіеся".
„Легко выяснить количество ихъ, когда какая-ни-
будь ферма, или какое-нибудь закрытіе въ этомъ родѣ
составляетъ часть позиціи; становится, пожалуй, не-
нужнымъ занимать этотъ мѣстный предметъ отдѣль-
ной частью, такъ какъ онъ уже занятъ многочислен-
нымъ гарнизономъ волонтеровъ".
„Замѣчательно, что это оставленіе рядовъ имѣетъ
мѣсто, главнымъ образомъ, въ тыловыхъ частяхъ войскъ;
оно значительно больше во 2-й и 3-й линіяхъ, нахо-
дящихся пассивными подъ огнемъ непріятельской
артиллеріи—чѣмъ въ первой линіи боя; черезъ нѣ-
сколько часовъ боя — въ рядахъ остаются только
люди сильной воли, и тогда ихъ ряды дѣйствительно
дышатъ непреклонностью".
Уклоненіе изъ боя подъ предлогомъ выноса , ране-
ныхъ давно уже. зам~ѣчённое„явденіе. Въ только что ми-
нувшую войну существованіе этого зла засвидѣтельство-
вано даже въ приказѣ по 1-ой Маньчжурской арміи отъ
10-го Іюня 1905 г. № 465, въ которомъ командующій
арміей пишетъ: „Бывшій боевой опытъ указываетъ
также, что мы не только выводили въ бой роты со сла-
бымъ составомъ штыковъ, но и не принимали доста-
точныхъ мѣръ къ тому, чтобы зорко охранять выведен-
ныя въ бой части: онѣ таяли отъ разныхъ причинъ,
кромѣ убыли убитыхъ и раненыхъ..........Мнѣ лично
приходилось видѣть, какъ подъ предлоговъ выноса
раненаго^ группируясь около него, уходило отъ4 до
•10 человѣкъ".	Г
Стремленіе уклониться изъ боя въ нѣкоторыхъ лю-
— 64 —
дяхъ настолько сильно, что встрѣчаются случаи, когда
человѣкъ самъ себя ранитъ —для люто-только. чтобы
уйти изъ боя. И эти случаи не рѣдки. Вотъ что мы
встрѣчаемъ въ письмѣ профессора 'Боткина *), напи-
санномъ имъ послѣ неудачныхъ штурмовъ Плевны.
„ Склифасовскій высказалъ печальное наблюденіе,
сдѣланное имъ въ теченіе этихъ нѣсколькихъ сутокъ
работы;, оказывается, что очень легко, — по словамъ
Склифасовскаго — можно составить цѣлый полкъ изъ
симулянтовъ, т. е. ранившихъ себя въ пальцы по при-
мѣру Сербскаго войска... нельзя этому однакоже уди-
вляться: солдатъ видитъ въ туркахъ сильнаго и даже
болѣе сильнаго врага; турки защищены окопами и
имѣютъ громадное преимущество въ оружіи"... Харак-
терно, что о самопораненіяхъ „не смѣли доложить".
Въ этихъ же письмахъ Боткинъ слѣдующими сло-
вами обрисовываетъ нашего солдата. „Надо знать,—
пишетъ онъ къ женѣ,—нашихъ солдатъ, этихъ добро-
душныхъ людей, идущихъ подъ пулевымъ градомъ съ
такою же покорностью^ какъ на ученье, чтобы еще
болѣе сжималось сердце при мысли, что не одна тысяча
этихъ хорошихъ людей легла безропотно, съ полною
вѣрою въ святое дѣло, за которое они такъ охотно,
съ такою готовностью отдаютъ свою жизнь".
Мы нарочно приводимъ эту характеристику русскаго
солдата, сдѣланную тѣмъ же человѣкомъ, на свидѣ-
тельство котораго о симуляціяхъ, м.ы ссылаемся. Мы
видимъ такимъ образомъ, что это явленіе—не рѣдкое
исключеніе. Оно есть слѣдствіе—мучительности той
драмы, которую приходится переживать человѣку въ
бою и которую не всякій боецъ въ состояніи перенести.
Уклонившіеся отъ боя подъ различными благовид-
ными и неблаговидными предлогами вовсе не составля-
ютъ такое рѣдкое явленіе—что объ немъ можно было бы
умалчивать въ военно-историческихъ изслѣдованіяхъ
и не принимать во вниманіе въ теоріи военнаго дѣла.
Въ воспоминаніяхъ Девета мы встрѣчаемъ слѣ-
дующія строчки **).
*)	„Письма съ театра войны 1877—78 гг.“.	*
**	) „Восиомпнаніе Хр. Девета; борьба буровъ съ Англіей".
Переводъ Е. Н. Половцевой, стр. 18.
— 65 —
„Съ нашей стороны въ этомъ сраженіи *) прини-
мали участіе, кромѣ 300 Гейльбронцевъ и 20 Крон-
штадтцевъ, еще 40—50 человѣкъ изъ Іоганнесбургской
полиціи подъ начальствомъ капитана ванъ-Дамъ, ко-
торые подоспѣли къ мѣсту сраженія и храбро бились
вмѣстѣ съ нами. Но изъ трехсотъ Гейльбронцевъ не
всѣ могли принять участіе въ сраженіи, такъ какъ
многіе оставались съ лошадьми у подножія горы, а
нѣкоторые, какъ въ началѣ войны нерѣдко случалось,
оставались въ защищенныхъ мѣстахъ и не желали
оттуда уходить. Когда кончилось сраженіе я нарочно
пересчиталъ своихъ людей и могу совершенно увѣ-
ренно сказать, что насъ, выигравшихъ сраженіе, было
не болѣе двухсотъ людей. Наши потери были 4 уби-
тыхъ и 5 раненыхъ".
Мы видимъ, слѣдовательно, что хотя буръ и пред-
ставлялъ изъ себя идейнаго борца, защищавшаго
независимость горячо любимой имъ родины — даже
сравнительно незначительнаго напряженія /опасности
(что доказывается цифрами потерь) достаточно было,
чтобы явилось довольно значительное количество укло-
нившихся. Но какъ велико бываетъ это число, когда
опасность становится большой, можно заключить изъ
примѣра, приведеннаго де Пикомъ въ „Изслѣдованіибоя “.
„Возьмемъ Ваграмъ, гдѣ его (Наполеона) масса не
была отброшена; изъ 22.000 человѣкъ 3.000—1.500 до-
шли до позиціи, однимъ словомъ, дошли по назначе-
нію... Недостающіе 19.000 выбыли изъ строя? нѣтъ;
7 изъ 22, одна треть (огромная пропорція) могли быть
перебиты; 12.000 дѣйствительно не достаетъ; что съ
ними случилось? они попадали, легли на пути, притво-
рились мертвыми, чтобы не идти дальше" **).
А вѣдь это были солдаты Наполеоновской арміи,
стяжавшей себѣ лавры,—той арміи, слава которой про-
гремѣла по всему міру.
Когда инстинктъ самосохраненія начинаетъ съ си-
лой говорить въ душѣ бойцовъ, то слабые не выдер-
живаютъ—и вотъ одиночные люди бѣгутъ—это трусы;
*) У Никольснекъ.
**) Де Пикъ, стр. 81.
5
— 66 —
но съ увеличеніемъ напряженія опасности бѣгущихъ ста-
новится все больше и больше и наконецъ отрицатель-
ное стремленіе овладѣваетъ большинствомъ^
Одинъ изъ очевидцевъ атаки 14-ой дивизіи с. Сан-
депу 13-го Января 1905 г.—такъ описываетъ одинъ изъ
моментовъ этой атаки... „съ холма стало замѣтно, что
въ дивизіи появились отдѣльные люди, идущіе назадъ;
потомъ стали появляться отдѣльныя группы и нако-
нецъ на правомъ флангѣ отступленіе сдѣлалось об-
щимъ..." *).
Уклонившіеся—это люди болѣе слабые, — но пока
храбрые еще держатся, войсковая часть или отрядъ
еще живетъ. Этихъ храбрецовъ можетъ быть немного,
но благодаря имъ цѣлое еще существуетъ, а против-
никъ имѣетъ дѣло съ этимъ цѣлымъ. Ему вѣдь не
видно того, что происходитъ у другого. Бой съ нимъ
продолжается.
Но можетъ наступить минута, когда все цѣлое, т. е.
вся войсковая часть отказывается отъ боя, когда она
залегаетъ и не въ состояніи подняться или когда она
отступаетъ или даже панически' бѣжитъ, когда даже
тѣ храбрые, которые долго противились инстинкту
самосохраненія, не выдержали внутренней борьбы и
подчинились этому инстинкту,—тогда конецъ боя на
лицо.
Вотъ характерный примѣръ подобнаго конца боя.
Заимствуемъ изъ воспоминаній Девета про бой у
Попларъ-Грове.
,,...Я вскочилъ на лошадь и поскакалъ во весь духъ къ
позиціямъ. И—о ужасъ!.. Какіе горькіе плоды несчаст-
ной сдачи Кронье пришлось мнѣ собирать! Среди бюрге-
ровъ распространилась паника. Англичане совсѣмъ еще
не подошли такъ близко, чтобы нельзя было съ успѣ-
хомъ стрѣлять по нимъ и удерживаться на позиціяхъ,
а бюргеры уже пустились въ дикое бѣгство, покидая
великолѣпныя укрѣпленія. Не было сдѣлано съ ихъ
стороны даже ни малѣйшей попытки къ удержанію по-
зицій за собой. Это было бѣгство, подобнаго которому я
не видѣлъ никогда, ни раньше, ни послѣ. Несмотря на
*) Баженовъ.—Военный Сборникъ № 4,—1906 г., стр. 95.
— 67 —
всѣ наши усилія, ни я, ни мои офицеры не могли .вер-
нуть назадъ ни одного изъ бюргеровъ, убѣгавшихъ въ
'паникѣ за повозками и орудіями., Я напрягъ всѣ силы:
загналъ двѣ лошади, на которыхъ безъ отдыха ска-
калъ весь день взадъ и впередъ,—и все напрасно *)“.
Это' были тѣ самые бюргеры, которые нѣсколько
дней спустя, великолѣпно отстаивали позиціи; по сло-
вамъ Девета, „ихъ храбрость была достойна похвалы
и, глядя на нихъ, нельзя было повѣрить, чтобы это
были тѣ же самые бюргеры, которые въ ужасѣ разбѣ-
жались у Попларъ-Грове" **).
Вопросъ объ этомъ отказѣ отъ боя всей части мы
здѣсь не будемъ разбирать, т. к. это составляетъ одно
изъ явленій коллективной психологіи, о чемъ мы бу-
демъ говорить въ слѣдующихъ главахъ. Укажемъ только
здѣсь, что это явленіе въ бою не рѣдкое.
Такимъ образомъ, вліяніе отрицательнаго мотива
въ драмѣ боя можетъ привести къ двумъ слѣдствіямъ:
1) сначала къ отказу отъ боя отдѣльныхъ лицъ
(слабыхъ).
2) къ отказу отъ боя всей части.
Приводя выше выдержку изъ писемъ доктора Бот-
кина, мы упомянули объ его замѣчаніи, что о симулян-
тахъ скрывали и умалчивали. Эта замѣтка рисуетъ обы-
денное отношеніе ко всѣмъ явленіямъ изучаемой нами
категоріи; объ уклонившихся, бѣжавшихъ, паникахъ
умалчиваютъ, ихъ стараются скрыть; а между тѣмъ отъ
правды можетъ только выиграть дѣло.
Силы человѣка ограничены; человѣку присущи мно-
гія слабости. Но, вѣдь, въ бою дѣйствуютъ люди со
свойственными ихъ природѣ слабостями. Для того, что-
бы использовать всѣ силы человѣка, нужно знать его
свойства, какъ бойца, положительныя, такъ въ.осо-
бенности’ и' отрицательныя. Нечего закрывать глаза на
существующее. Всѣ великіе полководцы боролись съ
этими отрицательными проявленіями дѣятельности • че-
ловѣка въ бою, а для того, чтобы бороться со зломъ,
нужно знать, въ чемъ оно заключается. Пора бросить
*) „Воспоминанія Хр. Девета", стр. 68, 69.
**) Тамъ же, стр. 70.
— 68 —
замазываніе и скрываніе, вѣдь это не поможетъ,^—на-
оборотъ, повредитъ. Нужно, чтобы наука смѣлою и без-
пристрастною рукою сняла покровъ со всѣхъ явле-
ній боя. Чтобы она показала намъ бойца со всѣми его-
слабыми, низкими- сторонами его животной природы;
что же дѣлать. Это нужно-прежде всего и для самой
практики. Для того, чтобы знать орудіе, въ особен-
ности когда это орудіе крайне сложно, нужно позна-
комиться прежде всего со свойствами его.
Всѣ военноначальники, которымъ сопутствовала въ
бояхъ побѣда, отлично знали слабыя стороны солдата.
Многіе изъ нихъ были не очень высокаго мнѣнія о
храбрости обыденнаго человѣка.
„Изъ всѣхъ животныхъ самое трусливое человѣкъ".,,
пишетъ князь де-Линь *).
Между тѣмъ знаніе дѣйствительности боя дастъ
человѣку возможность быть заранѣе подготовленнымъ
й принять мѣры для возможнаго парализованія всѣхъ
отрицательныхъ явленій; вѣдь въ^этомъ-то и есть на-
стоящее управленіе боемъ. Японцы открывали огонь
по своимъ, когда атакующія части поворачивали назадъ;
они разстрѣливали своихъ.
Чтобы получить жизненную картину, какъ сильно
говоритъ въ человѣкѣ инстинктъ самосохраненія и
какое онъ вызываетъ сильное стремленіе человѣка
уклониться изъ боя,—обратимся къ военной исторіи.
Примѣръ: .. Скобелевскаго отряда 30-го и 31-го августа
левскаго от-представляетъ рельефный и въ высшей степени интерес-
ряда зо-го и ный военно-историческій примѣръ. На отрядъ генерала
етаГ°і8^7Гг. Скобелева возложена была исключительно трудная
на зеленыхъ задача'. произвести лобовой штурмъ укрѣпленной Ту-
р ’ рецкой позиціи, а именно редутовъ Кованлекъ и Исса-
.ага. Сила и дѣйствительность огня тогдашняго оружія
сама по себѣ уже предъявляла большія требованія къ
нравственной упругости войскъ, идущихъ на дневной
штурмъ. Но эта атака затруднялась еще тѣмъ обстоя-
тельствомъ, что она представляла наступленіе какъ
бы въ мѣшокъ: съ праваго фланга она угрожалась

*) Ргіпсе <1е Ьі^пе. „Ргёіи^ёз пйІіЬаігез", изд. 1895 г., стр. 87.
— 69 —
турецкими траншеями на правомъ берегу -ТучениЦкаго
оврага, съ лѣвой—группою Кришинскихъ редутовъ.
Можно смѣло сказать, что это была одна изъ са-
мыхъ трудныхъ наступательныхъ операцій, когда-либо
предъявленныхъ войскамъ.
Мынебудемъ здѣсь останавливаться на описаніи внѣш-
нихъ формъ боя; наше вниманіе будетъ обращено только
на вопросъ, интересующій насъ, объ уклоненіи изъ боя.
Несмотря на чрезвычайно трудныя условія обста-
новки, задача, предъявленная колоннѣ генерала Скобе-
лева, была выполнена.
Въ 41/, часа дня 30-го августа редутъ Кованлекъ
былъ взятъ у турокъ, а въ 6 часовъ того же дня
былъ занятъ и Другой редутъ Исса-ага.
Взятіе этихъ редутовъ наносило страшный ударъ
Арміи Османа-паши, такъ какъ эти редуты предста-
вляли стратегическій ключъ позиціи турокъ (со взятіемъ
этихъ редутовъ единственный путь отступленія Османа
былъ подъ угрозой), Вполнѣ понятно, что турки напря-
гали всѣ свои силы, чтобы вырвать обратно эти редуты.
Но. отрядъ' генерала Скобелева всю ночь съ 30-го
по 31-е августа продолжаетъ героически держать за-
хваченный имъ участокъ турецкой позиціи.
Вслѣдствіе того, . что въ теченіе 31-го августа на
всѣхъ прочихъ участкахъ позиціи Русскія войска нахо-
дились въ полномъ бездѣйствіи, Османъ-паша имѣлъ
возможность напрячь всѣ свои силы для тодо, чтобы
вырвать обратно „Скобелевскіе" редуты. Въ теченіе
31-го августа турки производятъ пять энергичныхъ
атакъ. Совершенно не поддержанный остальными вой-
сками, когда около 5 час. дня 31-го августа турки взяли
обратно редутъ № 1 (Кованлекъ), генералъ Скобелевъ
приказалъ отступить.
Свой рапортъ отъ 3-го сентября 1877 года началь-
нику Западнаго отряда арміи, въ которомъ генералъ
Скобелевъ излагаетъ бой своего отряда 30-го и 31-го
августа, онъ кончаетъ слѣдующими словами;
„Въ бою 30-го и 31-го августа ввѣренныя мнѣ
войска блистательно еще разъ доказали присущую
нашей арміи храбрость и непоколебимую стойкость".
„Господа офицеры и солдаты, воодушевленные при-
— 70 —
сутствіемъ на полѣ сраженія своего Государя, сдѣлали
все, что отъ нихъ зависѣло, чтобы вырвать у непрія-
теля побѣду".
„Сами турки, по иностраннымъ телеграммамъ, со,-
знаются, что направили 31-го числа противъ ввѣренныхъ
мнѣ храбрыхъ войскъ всѣ свои резервы, и что насъ
удалось сбросить только послѣ пяти неудачныхъ атакъ".
„Вѣчная память павшимъ въ неравномъ бою. Остав-
шіеся въ живыхъ вынесли- сознаніе, что поддержали
славу своихъ знаменъ".
Какое тяжелое испытаніе должны были выдержатъ
войска отряда генерала Скобелева, краснорѣчиво пока-
зываютъ цифры потерь (здѣсь мы считаемъ также и
войска генерала князя Имеретинскаго, отрядъ котораго-
составлялъ резервъ генерала Скобелева); мы перечи-
сляемъ только пѣхоту,
Эта таблица сама говоритъ за себя. Сухими циф-
рами она свидѣтельствуетъ о тѣхъ потокахъ крови,
которые были пролиты на Зеленыхъ Горахъ. Генералъ-
Скобелевъ имѣлъ полное право сказать въ своемъ
донесеніи, „что ввѣренными ему геройскими войсками
были введены въ дѣло всѣ средства и употреблена вся
присущая имъ энергія для достиженія общаго успѣха".
Посмотримъ, что дѣлалось въ тылу.
Упомянемъ только раньше, что къ 4*/2 часамъ
дня, ко времени взятія редута Кованлекъ, въ боевую-
часть введены были:
61-й Владимірскій полкъ. . .	. . 3	баталіона.
62-й Суздальскій полкъ . . .	. . 3	п
6-й Либавскій полкъ . . . .	. . 3	
7-й Ревельскій полкъ ....	. . 3	п
3-я Стрѣлковая бригада . .	. . 4	п
Итого 16 баталіоновъ-
Оставались въ тылу:
8-й Эстляндскій полкъ...........3 баталіона.
5-й Калужскій полкъ (очень сла-
баго состава) ..............3	„
— 71 —
Таблица потерь, понесенныхъ пѣхотными частями отряда
генерала Скобелева (и отряда князя Имеретинскаго)
30-го и 31-го августа 1877 года.
Названіе части.	В ы	были изъ строя убитыми и ранеными.			*).
	Командиръ	Офице-	Нижніе	°/о потерь.	
	части.	ры!	чины.	Офиц.	Ниж. чин
2-я пѣх. дивизія. 6-й Либавскій . . . 7-й Рѳвельскій . . . 8-й Эстляндскій . . 1-я бригада 16-й пѣх. дивизіи. 61-й Владимірскій . 62-й Суздальскій . 3-я Стрѣлковая бригада. 9-й Стрѣлковый б. Ю-й П-й 12-й	„	раненъ ° Рч раненъ н о контуж. со Команд. я бригады убитъ. о раненъ 3 и Команд. & бригады убитъ. й убитъ ® ф- контуж. я раненъ ° контуж. з р.	00 ьо	Со <О\	^3	-Р?	№ выбыли иэъ строя почти всѣ ротные командиры.	594 861 і,395 т,073 885 289 182 175 121	46 59 5б 5б 47 . 54	35 . 5і 65 49 44 42
Примѣчанія:
1) 2-я пѣх. дивизія и 3-я Стрѣлковая бригада вели бой подъ
Плевной 26, 27, 28 и 29-го августа, а также участвовали 22-го ав-
густа въ бою подъ Ловчей, гдѣ понесли довольно значительныя
потери;
2) Въ этой таблицѣ не упоминается Калужскій полкъ, такъ
какъ онъ непосредственное участіе въ атакѣ не принималъ.
Цифры потерь взяты изъ „Исторіи войны" т. V, стр. 255,
и изъ сочиненія А. Н. Куропаткина „Ловча и Плевна", ч. II,стр. 519, 520,
521.
— 72 —
„Главною,неотложною.задачею генерала князя-Име-
 ритинскаго" (начальника отряда, который долженъ былъ
поддерживать отрядъ генерала Скобелева,—отряда фак-
тически представлявшаго резервъ генерала Скобелева)
„и его штаба были сборъ и формированіе въ команды
отступавшихъ въ тылъ чиновъ Суздальскаго, Влади-
мірскаго, Ревельскаго и Либавскаго полковъ и 3-й
стрѣлковой бригады". „Сборъ, формированіе и от-
сылка на передовую позицію къ Скобелеву продолжа-
лись съ 3-хъ часовъ пополудни 30-го по 5 часовъ
пополудни 31-го Августа" *), т. е. съ начала движенія
со 2-го гребня Зеленыхъ Горъ на штурмъ редутовъ
и до конца боя.
„Значительной части отступившихъ достаточно
было отдохнуть нѣсколько часовъ и подкрѣпиться
пищей, чтобы быть вполнѣ годными къ дальнѣйшему
бою. Изъ Боготскаго лога, гдѣ были расположены
кухни всего отряда . и готовилась пища, многіе изъ
отдохнувшихъ, не дожидая призыва, сами направлялись
на передовую позицію. Это были наилучшіе. Затѣмъ
массу собирали, строили, поручали офицеру, • а за не-
имѣніемъ унтеръ-офицеру, и отсылали впередъ коман-
дами... провожатыми были иногда казаки изъ конвоя
князя Имеритинскаго. Наконецъ, желая излагать без-
пристрастно картину боя, не умолчимъ и о тѣхъ нѣ-
сколькихъ стахъ нижнихъ чиновъ, которые лежали,
притаившись въ различныхъ ямкахъ, рвахъ, и ушли
далеко въ тылъ съ цѣлью уклониться отъ опасности
и дальнѣйшаго боя. Это были поддонки отряда. Между
ними находились настолько потерявшіеся люди, что
ночью съ тыла стрѣляли на воздухъ, тревожили всѣхъ,
а можетъ, и причинили потери **)“.
Обратимся теперь къ воспоминаніямъ генерала Па-
ренсова ***) (бывшаго начальникомъ штаба князя Имери-
тинскаго)—принимавшаго дѣятельное участіе въ сборѣ
уклонившихся изъ боя. Эта выдержка такъ интересна,
что мы приведемъ ее почти цѣликомъ.
*) Куропаткинъ. „Ловча и Плевна", ч. II, стр. 490.
**) Куропаткинъ. „Ловча и Плевна", ч. II, стр. 490.
***) П. Паренсовъ. „Изъ прошлаго. Воспоминанія офицера
Генеральнаго Штаба", ч. II, стр. 281—288.
— 73 —
„Подъ вечеръ, до наступленія приближавшихся
уже сумерекъ, князь Имеретинскій поѣхалъ къ Ско-
белеву. Стрѣляли спереди, стрѣляли слѣва, стрѣляли
и справа изъ-за Тученицкаго оврага, гдѣ атака на-
шего центра давно прекратилась, и турки, освободясь,
получили возможность обратить огонь противъ Ско-
белева. Здѣсь я увидѣлъ скачущаго намъ навстрѣчу, на
быстромъ, но-небольшомъ конѣ, Алексѣя Николаевича
Куропаткина. „Куда, что?"—спрашиваю я. „Да надо со-
брать людей, не поможете ли“. Понятно, что помогу;
и я этимъ занялся".
„Собирая отсталыхъ, разсыпанныхъ на всемъ сѣвер-
номъ склонѣ третьяго гребня и внизу его у Зелено-
горскаго оврага, я наталкивался на чрезвычайно
интересныя картинки. Надо себѣ представить: довольно
крутой скатъ, мѣстами кусты, мѣстами большія, отдѣль-
ныя деревья, а иногда и группы деревьевъ; наступающія
сумерки, не то дымъ—не то туманъ, но еще видно,
только все сѣро. И вотъ у дерева собралась кучка:
кто стоитъ, прислонившись къ дереву, кто сидитъ,
а кто и лежитъ. По временамъ вспыхиваетъ папи-
роска. Подъѣхавъ совсѣмъ близко, различаю уже
воротники: есть красные, синіе, бѣлые... При появленіи
начальства—все лежачее и сидячее встаетъ, но встаетъ
не особенно быстро: нѣтъ этого мирнаго вскакиванія.
Прислонившіеся къ дереву выпрямляются. „Что вы
тутъ, братцы?"—„Заморились, ваше высокоблагородіе".
„Да ужъ, я думаю, отдохнули". Слышится довольно
дружное: „точно такъ". Затѣмъ нѣсколько словъ съ
моей стороны, что нельзя же такъ ничего не дѣлать,
когда тамъ, впереди—свои... и, наконецъ, вопросъ:
„а кто изъ васъ тутъ старшій?" Оглядываются, пере-
глядываются и отвѣчаютъ: „да мы разные, разныхъ
полковъ". Но за время этого разговора я успѣлъ
разглядѣть одного унтеръ-офицера, имѣвшаго молодце-
ватый и даже веселый видъ: „вотъ ты и будь за стар-
шаго". ...Слышится совсѣмъ уже энергичной отвѣтъ:
„слушаю, ваше высокоблагородіе". И вотъ эта кучка
сама строится и идетъ быстро впередъ".
„Другая сцена: несутъ раненаго; несутъ четыре,
— 74 —
шесть, а кругомъ хлопочутъ 20. Опять повторяется
то же, и опять идетъ команда въ бой“.
„Чудное, безподобное созданіе нашъ солдатъ, и все,
что я сказалъ выше объ отсталыхъ и кучкахъ, — не
упрекъ. Человѣкъ въ бою звѣрѣетъ, но, выйдя изъ
пекла, звѣрь исчезаетъ, человѣкъ возвращается къ
своему настоящему образу, нервы начинаютъ дѣйство-
вать и является то, что французы называютъ Іа бёіепіе
без пегіз. Надо еще прибавить, что эти люди не ѣли,
не спали, утомились физически, истомились нравственно
и все же, по первому призыву —* пошли.-Можно, пожа-
луй, возразить, что и у начальниковъ нервы; я думаю,
что нервы нервамъ рознь. Начальникъ и внѣ <пекла
озабоченъ: распоряжается, приказываетъ, однимъ сло-
вомъ, занятъ, а затѣмъ у начальника, кромѣ всѣхъ
общихъ и солдату свойствъ: долгъ, товарищество, само-
любіе... есть еще: болѣе широкая отвѣтственность,
честолюбіе, надежда отличиться, выдѣлиться—слава,
начальникъ у всѣхъ на глазахъ, а тутъ? Что можетъ
быть тутъ изъ этихъ послѣднихъ помянутыхъ мною
свойствъ, когда и смерть-то предстоитъ безвѣстная,
когда и священникъ, отпѣвая сложенныя въ общую
братскую могилу тѣла, возглашаетъ: „имена ихъ же,
Господи, Ты вѣси“.
„Такъ какъ большое количество людей ушло отъ
редутовъ назадъ и многіе безцѣльно шатались по Зе-
ленымъ Горамъ, княземъ, по возвращеніи его на вто-
рой гребень, были приняты мѣры для сбора отсталыхъ,
а также для того, чтобы не пропускать людей здоро-
выхъ, идущихъ назадъ безъ дѣла. Былъ прямо устроенъ
кордонъ, главное завѣдываніе которымъ возложили на
начальника штаба 2-й дивизіи, полковника Шеста-
кова, собиравшаго отсталыхъ въ команды и отпра-
влявшаго ихъ впередъ. Нѣкоторые начальники частей,
бывшихъ впереди, посколько имъ возможно было от-
лучиться, сами- собирали отсталыхъ своихъ полковъ.
Маіоръ Горталовъ, по своему почину, взялъ на себя
собирать отсталыхъ Владимірцевъ, толпившихся на
скатахъ Зеленогорскаго оврага и въ самомъ оврагѣ;
мѣра эта была безусловно полезна, такъ какъ люди
охотнѣе слушались своего полкового начальства*.
— 75 —
„Благодаря всѣмъ мѣрамъ по сбору отсталыхъ, въ
6-мъ часу вечера къ генералу Скобелеву прибыли
первыя организованныя подкрѣпленія изъ семи сбор-
ныхъ ротъ *), подъ начальствомъ Суздальскаго полка
подполковника. Мосцевого (командиръ полка Длотов-
скій былъ раненъ), состоявшихъ изъ Суздальцевъ, Ли-
бавцевъ и Ревельцевъ, а вслѣдъ за ними прибыли
2'4 роты, преимущественно Владимірцевъ, съ маіоромъ
Горталовымъ во главѣ".
Колонна подполковника Мосцевого была направлена
генераломъ Скобелевымъ на штурмъ редута Исса-ага
съ юга, и‘ въ то же время команда въ нѣсколько сотъ
человѣкъ бросилась изъ редута № 1-го на штурмъ,
вдоль соединительной траншеи. Турки были до того
потрясены всѣмъ предыдущимъ боемъ, въ особенности
потерей редута № 1-го, до того были надорваны нрав-
ственно, что не выдержали атаки всего какихъ-нибудь
10-ти сборныхъ ротъ и послѣ нѣкотораго сопротивле-
нія, около 6-ти часовъ, были выбиты и бѣжали въ
г. Плевну.
Бывшій начальникъ штаба ген. Скобелева и бли-
жайшій его помощникъ въ этомъ бою утверждаетъ, что
„приведенные Горталовымъ Владимірцы, равно какъ
приведенные подполковникомъ Мѳсцевымъ Суздальцы
составили ядро обороны, около котораго группирова,-
лисъ за весь послѣдующій бой команды остальныхъ,
частей" **).
Въ теченіе ночи генералъ Скобелевъ при помощи
лицъ своего штаба и казаковъ конвоя собиралъ укло-
нившихся изъ боя нижнихъ чиновъ различныхъ частей.
Послѣ 2-хъ часовыхъ усилій было набрано 600 чело-
вѣкъ нижнихъ чиновъ при нѣсколькихъ офицерахъ-
Всѣ вновь прибывающіе становились въ общій ран-
жиръ, .не разбирая полковъ; изъ нихъ формировались
взводы и роты. Съ доведеніемъ силы сборнаго бата-
*) Три сборныхъ роты Либавцевъ, двѣ сборныхъ роты Суз-
дальцевъ, сборная рота 12-го стрѣлковаго баталіона, сотня ниж-
нихъ чиновъ Ревельскаго полка.
**) „Ловча и Плевна" Генерала Куропаткина, ч. II, стр. 472.
Курсивъ : втора.
— 76 —
Ліона до 1.000 человѣкъ явилась возможность сгруппи-
ровать нижнихъ чиновъ по полкамъ, при чемъ ниж-
ніе чины 3-й Стрѣлковой бригады составили отдѣльную
сильнаго состава роту *).
Князь Имеретинскій тоже всю ночь собиралъ укло-
нившихся и утромъ 31-го августа прислалъ еще 1
сборный баталіонъ, состоявшій изъ людей разныхъ
частей, собранныхъ ночью **).
„Только благодаря сбору этихъ командъ, пишетъ
бывшій начальникъ штаба Скобелева, и можно было
продолжать бой 31-го августа на отбитыхъ у турокъ
позиціяхъ" ***).
И вотъ, обращаясь къ детальнымъ описаніямъ боя
генерала Куропаткина и генерала Паренсова — мы
обращаемъ вниманіе на слѣдующее:
Въ теченіе вечера 30-го августа генералъ князь
Имеретинскій посылаетъ генералу Скобелеву бата-
ліоны Эстляндскаго полка (3).
Въ описаніи дальнѣйшаго боя мы встрѣчаемъ упо-
минаніе объ Эстляндскомъ полку, остальные же полки
участвовавшіе въ дневномъ бою 30-го августа, Владимір-
скій, Суздальскій, Ревельскій, Либавскій, 3-я Стрѣлковая
бригада представляются на полѣ сраженія сборными
ротами и командами. Мы приводимъ въ доказательство
чертежи расположенія войскъ; чертежъ № 7, показы-
ваетъ расположеніе войскъ въ ночь съ 30-го на 31-е
августа, чертежъ № 8, показываетъ расположеніе войскъ
на разсвѣтѣ 31-го августа. Мы встрѣчаемъ на нихъ ука-
занія на баталіоны и роты Эстляндскаго полка, все
же остальное это сборные баталіоны, роты и команды.
Мы можемъ видѣть отсюда, что покрывшіе себя
заслуженной боевой славою Владимірскій, Суздальскій,
Ревельскій и Либавскій полки и 3-я Стрѣлковая бри-
гада въ полномъ смыслѣ слова таяли. Они растаяли
бы совершенно, если не та работа, которая кипѣла въ
тылу по сбору уклонившихся.
Бой 30-го и 31-го августа на Зеленыхъ Горахъ
*) Куропаткинъ, 487.
**) Паренсовъ, 321.
***) Куропаткинъ, стр. 490.
— 77 —
представляетъ глубокій психрлогическій интересъ и въ
изслѣдованіи своемъ мы будемъ неоднократно къ нему
возвращаться.
Мы видѣли изъ описанія его, какъ сильно въ обык-
новенномъ человѣкѣ стремленіе уклониться отъ опас-
ности. Мы видѣли, какъ таютъ цѣлые полки, и какъ
разъ въ томъ бою, которымъ справедливо гордится
Русская армія. Дѣйствія Скобелевскаго отряда 30-го
и 31-го августа на Зеленыхъ Горахъ составляетъ одну
изъ самыхъ славныхъ страницъ нашей военной исторіи.
Тѣмъ болѣе доказательнымъ и рельефнымъ примѣромъ
служитъ этотъ бой для изучаемаго нами вопроса, что
этотъ бой представляетъ удивительный примѣръ того
крайняго напряженія нравственныхъ силъ бойца, на кото-
рое онъ способенъ когда имъ управляютъ выдающіеся
военноначальники и герои. Во главѣ отряда стоитъ
такой начальникъ, какъ Скобелевъ, а въ ряду част-
ныхъ начальниковъ такіе, какъ маіоръ Горталовъ —
навѣки обезсмертившіе свое имя въ Русской арміи.
Это были герои, передъ которыми должно прекло-
няться; это были тѣ немногіе люди, которые имѣютъ
силу преодолѣть чувство личнаго страха. Желаніе по-
бѣды было въ нихъ настолько сильно, что мы видимъ
примѣръ, который составляетъ одну изъ самыхъ слав-
ныхъ страницъ не только нашей родной военной
исторіи, но военной исторіи всего міра.
„Въ 41/2 часа пополудни 31-го августа, пишетъ въ
своемъ рапортѣ генералъ Скобелевъ *), турки двину-
лись въ атаку нѣсколькими линіями густыхъ колоннъ;
часть ихъ направлялась въ редутъ № 2, часть шла
логомъ противъ редута № 1-й“.
„Встрѣченные нашимъ огнемъ турки, не останавли-
ваясь, продолжали движеніе впередъ".
„Ихъ колонны отъ огня развернулись и частью
пришли въ разстройство, но новыя массы увлекали за
собой впереди идущія и успѣхъ турокъ все становился
очевиднѣе. Скоро болѣе робкіе изъ редута № 1 стали
уходитъ внизъ. За ними повалила масса изъ редута
№ 1 и только храбрѣйшіе дождались появленія ту-
*) Рапортъ отъ 3-го сентября начальнику Западнаго отряда
арміи.
Г- 78 _
рокъ въ самомъ, редутѣ и погибли въ неравной руко-
пашной борьбѣ".
„Между этими послѣдними палъ и герой этихъ
тяжелыхъ дней—маіоръ Горталовъ, изрубленный не-
пріятелемъ “.
Такимъ образомъ Горталовъ предпочелъ смерть
пораженію.
И вотъ съ такими начальниками во главѣ въ те-
ченіе 32 часовъ идетъ бой. Бой тяжелый.. Мѣра
ужаса, которую способенъ перенести человѣкъ, превзой-
дена и онъ уходитъ изъ боя, уходитъ тысячами. Но
герои остались на мѣстахъ и отрядъ живётъ. Укло-
нившіеся изъ боя, придя въ себя и возвратившись, видя
геройство начальниковъ, находятъ въ себѣ мужество
вновь вступить въ бой.
Повторяемъ бой 30-го и 31-го августа рѣдкій при-
мѣръ стойкости войскъ; но посмотрѣвъ, что дѣлалось
въ тылу, мы видѣли, какими трудами давалось это4 герой-
ство. Мы видѣли, какъ тяжело дается бойцу драма боя.
Психическое Въ настоящей главѣ мы разсматривали психологію
С°овѣкаевъ' бойца съ точки зрѣнія борьбы двухъ стремленій—ПОЛО-
6010 — это жительнаго стремленія „побѣдить врага" и отрица-
борьбадвухътельнаго „избѣгнуть опасности". Эти два стремленія
ложныхъ можно назвать основными, такъ какъ, несмотря на всю
(Спобѣдить“ чРезвычайную сложность драмы, переживаемой каждымъ
и „уклонить-бойцомъ—всѣ мотивы дѣятельности человѣка въ бою
ся отъопас-въ концѣ концовъ сводятся къ этимъ двумъ основ-
нымъ. Вполнѣ понятно, что каждое свойство бойца,
даже самое незначительное, отражается на ходѣ драмы
боя, благодаря чему эта драма переживается каждымъ
бойцомъ по своему; но, несмотря на все многоразличіе,
можно установить, что:
Психическое состояніе человѣка въ бою—это борьба
двухъ противоположныхъ стремленій.
Мы посильно старались выяснить, насколько напря-
женіе этой борьбы велико, насколько она захваты-
ваетъ все существо бойца, а главное—что она можетъ
закончиться отказомъ отъ боя.
Положительное стремленіе бойца „побѣдить" вы-
текаетъ изъ неизмѣнной основной идеи боя, отрица-
тельное же стремленіе бойца есть слѣдствіе инстинкта
— 79
самосохраненія, вѣчнаго свойства человѣческой при-
роды; въ силу этого—драма боя составляетъ неизмѣн-
ную, вѣчную часть боя. Ее мы найдемъ какъ въ бою
глубокой древности; ее мы найдемъ въ бояхъ настоя-
щаго времени; ее мы найдемъ и въ бояхъ далекаго
будущаго.
Вполнѣ понятно, что вся дѣятельность человѣка
въ бою должна разсматриваться въ зависимости отъ
этой драмы.
Но борьбу этихъ двухъ стремленій нельзя разсма-Роль внима-
тривать, какъ борьбу механическихъ силъ.	борьбѣ-огра-
„ Однимъ изъ характернѣйшихъ свойствъ нашей ниченность
духовной жизни является тотъ фактъ, что, находясь Вд™тел!Я-'
подъ наплывомъ все новыхъ и новыхъ впечатлѣній, ность чело-
проникающихъ ВЪ область нашихъ чувствъ, МЫ замѣ- Шляется'
чаемъ лишь ничтожную часть ихъ. Только часть пол- объектомъ,
наго итога нашихъ впечатлѣній входитъ въ нашъ, такъ ^аапрк°
называемый, сознательный опытъ, который можно упо- вниманіе,
добить ручейку, протекающему по широкому лугу цвѣ- ЗНмеченіяТ
ТОВЪ“ *).	вниманія,
Область сознаваемаго крайне ограничена—если со-зн3а ц6™®"6'
Поставить ее СЪ обширной Областью ВНѢШНИХЪ ВОЗ-впечатлѣнія,
дѣйствій на наши органы чувствъ и съ массой по-
стоянно притекающихъ извнѣ впечатлѣній.
Въ сознаніе попадаетъ только то, на что устремле-
но наше вниманіе **).
*) Джемсъ. „Псйхологія". Переводъ И. И. Лапшина, стр. 180,
5-е изданіе.
**) Физіологически это объясняется такъ: никакое впечат-
лѣніе не можетъ попасть въ область сознательнаго опыта, если
ему не удастся проникнуть по извѣстному пути въ мозговыя
полушарія и вызвать тамъ опредѣленные физіологическіе про-
цессы. Когда центростремительный токъ проникъ въ полушарія
и производитъ тамъ извѣстныя дѣйствія, другіе токи оказываются
на время задержанными. Они могутъ какъ бы заглядывать изъ-
за дверцы въ область сознанія, но впечатлѣніе, завладѣвшее въ
данную минуту послѣднимъ, вытѣсняетъ ихъ обратно. Такимъ
образомъ, физіологически ограниченность сознанія зависитъ, по-
видимому, отъ того, что дѣятельность полушарій стремится по-
стоянно быть объединеннымъ и неразрывнымъ актомъ, связан-
нымъ то съ однимъ, то оъ другимъ токомъ, но всегда предста-
вляющимъ одно цѣлое (Джемсъ, стр. 181, изд. 5).
— 80 —
Это свойство человѣка, крайне существенно, такъ
какъ благодаря ему, пока вниманіе человѣка направлено
на какой-нибудь объектъ, воздѣйствіе прочихъ внѣш-
нихъ факторовъ имъ не замѣчается, т. е. эти факторы
для сознанія человѣка какъ будто бы не существуютъ.
Поэтому, если одинъ Іллалоямплтемныхъ мотивовъ
-завладѣетъ дознаніемъ бойца съ достаточной силой—
вліяніе” инстинкта самосохраненія можетъ быть вре-
менно парализовано.
Отсюда видно — какое огромное положительное
значеніе имѣетъ для человѣка въ бою все, ЧТО 0ТВЛ6-
каетъ его вниманіе отъ опасности, и обратно—какое
огромное отрицательное значеніе имѣетъ все что
приковываетъ его вниманіе къ инстинкту самосохраненія.
• Слѣдствіемъ ограниченности нашего сознанія яв-
ляется то, что наши дѣйствія опредѣляются тѣмъ
объектомъ, на который направлено наше вниманіе *).
*) „Интересъ объекта—вотъ главное условіе, отъ котораго за-
виситъ его способность вызывать иди задерживать наши дѣйствія.
Въ составъ понятія „интересное" входитъ не только пріятное и
непріятное, но и болѣзненно-привлекательное, и неотвязчиво пре-
слѣдующее, и цажѳ просто привычное, поскольку различныя сто-
роны послѣдняго составляютъ поперемѣнно объектъ нашего вни-
манія: „то что интересуетъ насъ", и „то, на что направлено наше
вниманіе*, въ сущности синонимы. Импульсивность идеи, пови-
димому, заключается не въ извѣстнаго рода связи ея съ путями
моторнаго разряда (ибо всѣ идеи находятся въ томъ или другомъ
отношеніи, къ нѣкоторымъ путямъ моторнаго разряда), но скорѣе
въ нѣкоторомъ явленіи, предваряющемъ дѣйствіе, именно, въ стре-
мительности, съ которою она способна привлечь- наше вниманіе
и сдѣлаться господствующей въ области нашего сознанія. Какъ
только она сдѣлалась господствующей, какъ только другія идеи
оказались не въ состояніи занять ея мѣсто, связанныя съ нею по
природѣ движенія немедленно выполняются, иначе говоря, двига-
тельный импульсъ необходимо слѣдуетъ за нею... И въ инстинктѣ,
и въ эмоціи, и въ обыкновенномъ идеомоторномъ дѣйствіи, и
при гипнотическомъ внушеніи, и при болѣзненныхъ импульсахъ,
и при ѵоіппіав іпѵііа, импульсъ къ движенію сообщаетъ просто
та идея, которая въ данную минуту овладѣла нашимъ вниманіемъ.
То-же самое наблюдается и въ томъ случаѣ, когда стимулами къ
дѣйствію являются наслажденіе и страданіе; вызывая свойствен-
ныя имъ „волевыя дѣйствія*, они въ то-же время вытѣсняютъ
изъ области сознанія другіе объекты мысли. То-же бйваетъ и
при возникновеніи въ нашемъ сознаніи окончательнаго рѣшенія
— 81 —
Поэтому драма боя такъ же какъ и вся драма
нашей волевой жизни всецѣло зависитъ отъ едва за-
мѣтнаго перевѣса вниманія, сообщаемаго одной изъ
борющихся за преобладаніе идей * *).
Драма боя не легко дается бойцу. Въ душѣ бойца
долго происходитъ борьба, человѣкъ долго колеблется.
Это состояніе колебанія выражается въ разсѣяніи вни-
манія бойца. Боецъ находится въ состояніи какъ бы
простраціи—въ волевомъ же отношеніи переживаетъ
нерѣшительность. Конечно существуютъ различныя
степени подобнаго состоянія **).
Вниманіе можетъ быть двухъ видовъ:
1) когда оно не сопряжено ни съ какимъ внутрен-
нимъ усиліемъ -т. е. рефлекторное или непроизвольное'.
2) когда чоно вызывается внутреннимъ усиліемъ
бойца—т. е. произвольное.
Поводомъ для непроизвольнаго вниманія бываетъ
во всѣхъ случаяхъ рѣшимости. Короче сказать, нельзя указать
такой случай, гдѣ господствующій въ нашемъ сознаніи элементъ
мысли не являлся бы въ то же время главнымъ условіемъ, отъ
котораго зависитъ проявленіе импульсивной силы. Еще очевид-
нѣе, что, онъ является главнымъ условіемъ и для проявленія
задерживающей силы. Простое представленіе мотивовъ, неблаго-
пріятствующихъ данному импульсу, уже задерживаетъ послѣд-
ній; они налагаютъ на извѣстные поступки свое ѵеіо и тѣмъ
дѣлаютъ невозможными дѣйствія, весьма привлекательныя при
другихъ условіяхъ. Какую бодрость и энергію почувствовали бы
мы, если бы могли выкинуть изъ головы на нѣкоторое время
наши колебанія, сомнѣнія и опасенія!" (Джемсъ, стр. 389, изд. 5).
*) Джемсъ, стр. 199, изд. 5-е.
*#) Считаемъ не безъинтереснымъ привести описаніе „разсѣян-
наго вниманія" изъ психологіи Джемса (стр. 181).
„Глаза безцѣльно устремлены въ пространство; окружающіе
звуки и шумы смѣшиваются въ одно цѣлое; вниманіе до того
разсѣяно, что все тѣло воспринимается сразу какъ бы одно цѣ-
лое, и „передній планъ" сознанія занятъ какимъ-то торжествен-
нымъ чувствомъ необходимости заполнить чѣмъ-нибудь пустоту
времени. На тускломъ фонѣ нашего сознанія чувствуется тѣмъ
временемъ полное недоумѣніе: мы не знаемъ, что нужно дѣлать:
вставать ли, одѣваться ли, написать ли отвѣтъ лицу, съ кото-
рымъ мы имѣли недавно разговоръ; вообще, мы стараемся сооб-
щить движеніе нашей мысли, но въ то же время чувствуемъ,
что не можемъ сдвинуться съ мѣста: наша ренвёе (1е сіеггіёге Іа
6
— 82 —
какое-либо чувственное впечатлѣніе очень сильное,
большое и внезапное; либо такимъ поводомъ является
инстинктивный стимулъ (побужденіе) или воспріятіе,
которое скорѣе по своей природѣ, чѣмъ по силѣ, воз-
дѣйствуетъ на какое-нибудь прирожденное намъ стре-
мленіе и въ силу этого пріобрѣтаетъ непосредственную
привлекательность *). Вполнѣ понятно, что всѣ явле-
нія, которыя служатъ мотивами для отрицательнаго
стремленія человѣка въ бою, обладаютъ послѣднимъ
свойствомъ, такъ какъ воздѣйствуютъ на сильнѣйшій
изъ инстинктовъ, присущихъ человѣческой природѣ.
Поэтому для того, чтобы бороться съ отрицательнымъ
стремленіемъ, положительные мотивы должны быть
очень сильны.
Психологія учитъ насъ, что. для того,, чтобы ощу-
щеніе было для насъ замѣтно, то есть могло бы
привлечь наше вниманіе—оно должно представлять нѣ-
который контрастъ съ предшествовавшимъ. Говоря
словами Гефдинга: „возникновеніе всякаго ощущенія
предполагаетъ не только опредѣленный промежутокъ
времени между даннымъ и предшествующимъ раздра-
женіемъ въ нервной системѣ, но и нѣкоторую противо-
положность между ними". Нервный процессъ не мо-
жетъ совершаться при состояніи равновѣсія, но вызы-
вается только внезапными измѣненіями нерва, проте-
кающими съ извѣстной быстротой **). Въ силу этого
общаго закона всякое впечатлѣніе для насъ тѣмъ
сильнѣе—чѣмъ оно внезапнѣе, поэтому вниманіе наи-
болѣе сильно привлекается неожиданнымъ, внезапнымъ.
ѣёЪе не въ силахъ прорвать летаргическую оболочку, окутавшую
нашу личность".
Это и есть крайній предѣлъ того, что мы называемъ разсѣян-
нымъ вниманіемъ. Между этою крайностью и чрезвычайнымъ на-
пряженіемъ вниманія, когда человѣкъ настолько поглощается ин-
тересомъ минуты, что не ощущаетъ даже сильной физической
боли,—существуетъ длинный рядъ промежуточныхъ ступеней.
Примѣръ разсѣянія вниманія бойцовъ мы увидимъ далѣе въ
описаніи атаки Новгородской сопки Подполковника Селивачева,
см. стран. 85 и 86.
*) Джемсъ, стр. 187, изд. 5.
") Воронецкій, „Изслѣдованіе основныхъ условій боевыхъ
дѣйствій войскъ". Военный Сборникъ А; 2, 1906 г., стр. 85.
— 83 —
Неожиданность помогаетъ впечатлѣнію овладѣть
вниманіемъ бойца — а слѣдовательно, и опредѣлить
исходъ переживаемой бойцомъ внутренней борьбы.
Отсюда очевидно ^какие~огромное-знаненіе имѣетъ
въ бою вѣёдапностъ.
Впечатлѣніе опасности порождаетъ въ бойцѣ, какъ Значеніе
мы старались выяснить въ настоящей главѣ, стремленіе воли’
отказаться отъ боя. Впечатлѣніе опасности, съ увели-
ченіемъ ея, все съ большей и большей силой старается
проникнуть въ сознаніе бойца и овладѣть его внима-
ніемъ. Если побѣда будетъ на сторонѣ этихъ отрица-
тельныхъ для бойца' впечатлѣній и онѣ овладѣютъ со-
знаніемъ бойца—то боецъ подчинится отрицательному
стремленію. Подобное овладѣніе сознаніемъ бойца
представляетъ то, что мы назвали непроизвольнымъ
вниманіемъ. Борьба бойца съ этими отрицательными
впечатлѣніями будетъ заключаться въ томъ, чтобы
внутреннимъ усиліемъ удержать въ своемъ сознаніи
господство идеи побѣдить противника, т. е. боецъ
долженъ стараться произвольно направить свое вни-
маніе — вопреки впечатлѣніямъ, со страшной силой
ломящимся въ область его сознанія.
Если мы обратимся къ психологіи, то увидимъ—что:
Воля есть произвольное вниманіе *).
Весь подвигъ волевого усилія заключается въ томъ,
чтобы вынудить у насъ согласіе на господство из-
вѣстной идеи въ области нашего сознанія **).
Отсюда понятно, какое огромное значеніе имѣетъ
воля для дѣятельности человѣка въ бою и отчего не-
премѣннымъ свойствомъ героя является не столько
умъ, сколько воля.
Разсматривая выше, на стр. 54, вопросъ, какъ ин- Уменьшеніе
, разсудочяо-
стинктъ самосохраненія долженъ отражаться на дѣя- сти бойца,
тельности человѣка, мы указали, что .чувство страха
вызываетъ уменьшеніе разсудочности.
Постараемся прослѣдить теперь, какъ отражается
это уменьшеніе разсудочности человѣка на дѣятель-
ности его въ бою. Сражающійся человѣкъ состоитъ
изъ мяса и костей, говоритъ де Пикъ: у него есть
Джемсъ, стр. 390—396.
Джемсъ, стр. 393. курсивъ автора.
— 84 —
тѣло и душа и какъ ни сильна эта душа, часто она
не можетъ подчинить себѣ тѣло до такой степени,
чтобы плоть не возставала и не смущался бы духъ
передъ грозящимъ разрушеніемъ. Этотъ смущенный
духъ человѣка, его затуманенный разсудокъ, служатъ
причиной, почему дѣятельность военноначальника са-
мая трудная изъ всѣхъ дѣятельностей человѣка. Къ не-
счастью, не смотря на то, что нельзя сказать, чтобы
человѣчество было бы скупо на ту дѣятельность, кото-
рая даетъ матеріалъ для военной ' литературы — мы
очень мало знаемъ о тѣхъ внутреннихъ процессахъ и
явленіяхъ, которые происходятъ въ душѣ человѣка подъ
вліяніемъ опасности.
„Намъ кажется, что невниманіе психологовъ къ
тѣмъ явленіямъ, которыя происходятъ въ душѣ чело-
вѣка подъ пулями и гранатами, или при разрѣшеніи
такихъ вопросовъ, какіе пришлось рѣшать, напр. На-
полеону подъ Маренго или подъ Ватерлоо, лишало
ихъ по сіе время самыхъ драгоцѣнныхъ фактовъ для
изученія духовной дѣятельности человѣческаго орга-
низма. Могутъ замѣтить: почему же не занимались
этимъ сами военные? По весьма простой причинѣ:
одни—по странному предубѣжденію, будто человѣкъ
на войнѣ долженъ быть не человѣкомъ, а героемъ, и
что, слѣдовательно, должно скрывать передъ непосвя-
щенными тѣ муки сомнѣній, колебаній, борьбы съ ин-
стинктомъ самосохраненія, черезъ которыя неминуемо
проходитъ въ дѣлѣ всякій военный; другіе — потому,
что, позируя передъ обыкновенными смертными въ
роли Юпитеровъ громовержцевъ, тщились и въ своихъ
сочиненіяхъ „не представить работу своего ума и воли
такъ, какъ она дѣйствительно происходила, а хлопо-
тали объ одномъ только: о томъ, чтобы скрыть про-
цессъ этой работы; таковы, напр. были Цезарь, Напо-
леонъ; читавшіе сочиненія ихъ безъ труда убѣдятся
въ вѣрности этого положенія: подобные люди никогда
не ошибаются; никогда не мучимы сомнѣніями; неуда-
чамъ ихъ виновато все, что угодно—небо, вода, земля,
но_никргда не они.сами; третьи, наконецъ, и таковыхъ
масса—не занимались тѣмъ, что происходитъ въ душѣ
человѣка во время боя, по той простой при чинѣ,-Ч.то
и сами-тр^едва помнятъ „и сознаютъ, что и какъ съ
йими происходило”--*):
Приведемъ одно изъ этихъ рѣдкихъ и откровен-
ныхъ самонаблюденій. Сдѣланы они человѣкомъ, кото-
рый въ описываемомъ имъ дѣлѣ доказалъ свою без-
условную храбрость, ведя свой баталіонъ 3-го ок-
тября 1904. г. для атаки Новгородской (Путиловской)
сопки.
„Занявъ берегъ р. Шахе и дер. Сахоянъ **), части
отряда начали подготовлять атаку ружейнымъ огнемъ../*
„Люди полка заняли берегъ р. Шахе; большая
часть офицеровъ была уже переранена; надо было пе-
рейти на японскій берегъ рѣки и упрочиться тамъ
засвѣтло, ибо ночью легко было сбить направленіе. Я
перебѣжалъ къ людямъ и, крикнувъ „за мной“, во-
шедъ въ рѣку. Яснаго отчета себѣ, что я дѣлаю, я,
конечно, не отдавалъ, а чувствовалъ, что надо усе
перейти на ту сторону, такъ какъ лежать тутъ
тоже было не сладко. Войдя въ рѣку, я удивился, что
она какъ бы кипѣла—такъ сильно били по водѣ пули; .
по рѣкѣ шли пузыри.
Кровь приливала къ лицу, въ вискахъ стучало, во
рту пересохло, а тамъ впереди—неизвѣстно, быть мо-
жетъ, и смерть; становилось страшно.
Устроивъ первыхъ переведенныхъ людей, я сталъ
махать на тотъ берегъ, чтобы переходили другіе, но,
видя, что меня, вѣроятно, не замѣчаютъ, я перешелъ
рѣк) снова, перевелъ еще часть людей и вернулся за
остальными" ***),
Описаніе подполковника Селивачева говоритъ само
за себя.
Мы выдѣлили только курсивомъ тѣ выраженія, ко-
торыя подтверждаютъ сдѣланный нами выше выводъ.
Подполковникъ Селивачевъ пишетъ, что онъ не созна-
Драгомировъ. „Разборъ Войны и Миръ", стр. 5.
**) Это описаніе относится ко второй перебѣжкѣ частей 22-й
пѣх. дивизіи отъ д. Сахоянъ до сѣвернаго обрыва сопки (юж-
ный берегъ р. Шахе). О первой перебѣжкѣ до д. Сахоянъ мы
говорили выше на стр. 61.
***) Селивачевъ. „Петровцы на Путиловской сопкѣ", стр. 21.
— 86 —
валъ, а чувствовалъ. Характерно тоже, насколько ве-
лико было разсѣяніе вниманія нижнихъ чиновъ: под-
полковнику Селиванову пришлось дважды возвращаться
обратно для того, чтобы перевести людей на другой
берегъ р. Шахе.
Уменьшенную разсудочность бойца подъ вліяніемъ
впечатлѣнія опасности, мы можемъ прослѣдить на
одномъ свойствѣ стрѣлка, замѣченномъ уже сотни лѣтъ,
и подтверждающемся въ каждомъ бою.
Стрѣлокъ, пишетъ де Пикъ, инстинктивно спѣшитъ-
выпуСтить выстрѣлъ, который можетъ задержать пулю,
предназначенную ему. И- если огонь живой, то
это смутное разсужденіе, хотя и не формулированное
въ умѣ солдата, господствуетъ со всей силой, всѣмъ
могуществомъ инстинкта самосохраненія, даже надъ
храбрѣйшими и самыми твердыми солдатами, которые
тогда стрѣляютъ зря; и большинство стрѣляетъ не
упирая ружья въ плечо *).
Это свойство стрѣлка въ бою остается неизмѣн-
ны мъ~во всѣ времена.
Вотъ что пишетъ одинъ изъ ротныхъ командировъ
участникъ Русско-Японской войны.
„Управленіе въ бою огнемъ — дѣло трудное. Люди
стремятся сейчасъ же открыть огонь, какъ залягутъ,
даже не дожидаясь приказанія стрѣлять, указанія
цѣли, прицѣла, рода огня“.
„Остановить такой огонь трудно, если люди не.
были основательно подтянуты раньше".
„Чѣмъ сильнѣе огонь противника и чѣмъ против-
никъ ближе, тѣмъ управлять огнемъ труднѣе, осо-
бенно при оборонѣ. Настроеніе людей становится
тревожнѣе, напряженіе сильнѣе, опасность кажется
ближе и словно растетъ съ приближеніемъ про-
тивника “.
„Въ силу всѣхъ этихъ причинъ такъ трудно въ
бою держать въ рукахъ управленіе огнемъ и вести вы-
держанную, обдуманную стрѣльбу".
„Ночью же всѣ эти трудности еще больше возра-
*) Де Пикъ. „Изслѣдованіе боя въ древнія и новѣйшія вре-
мена". ІІерев. Пузыревскаго. Изд. 2, стр. 106.
— 87 —
ста ютъ—настроеніе у всѣх.ъ_ыдиып особенно нервное;
темнота, не видно ни непріятеля, ни своихъ, голоса
не слышно, идешь вдоль цѣпи, спотыкается, падаешь,
а безтолковая стрѣльба гремитъ безъ удержу, разли-
вается по всему фронту; оттуда, со стороны непрія-
теля, начинаютъ также ожесточенно палить, и въ
темнотѣ ночи гремитъ оглушительная трескотня вы-
стрѣловъ иногда часами. Такую стрѣльбу остановить
особенно трудно. Только что на одномъ флангѣ заста-
вишь замолчать и пойдешь на другой, какъ уже на
оставленномъ флангѣ опять трескотня".
„Спрашиваешь, кто стрѣлялъ? Слышали мое при-
казаніе не стрѣлять? Начинаютъ оправдываться:—Это
не у насъ стрѣляли, во 2-мъ взводѣ. И тутъ-же кто-
нибудь выстрѣлитъ. Можно подумать, что стрѣляютъ
положительно непроизвольно" *).
Насколько разсудочность бойца, уменьшается сви-
дѣтельствуетъ одинъ характерный фактъ^ѣъ эпоху когда
ружья . заряжались съ дула, значительное число изъ
ружей, подобранныхъ послѣ боя на полѣ сраженія, ока-
зывались заряженными по нѣсколько разъ.
Этимъ поколебленнымъ нравственнымъ состояніемъ
бойцовъ объясняется огромная разница между стрѣль-
бой въ бою и въ мирное время на полигонѣ.
Кто не былъ пораженъ тѣмъ незначительнымъ
числомъ убитыхъ и раненыхъ по сравненію съ огром-
ными цифрами израсходованныхъ въ томъ же бою патро-
новъ и снарядовъ **).
Только что минувшая Русско-Японская война рѣзко
подтвердила страшное преимущество атаки надъ обо-
*) Соловьевъ. „Указаніе опыта текущей войны на боевыя
дѣйствія пѣхоты; впечатлѣнія ротнаго командира", стр. 9, 10. 11.
**) Какъ примѣръ расхода огнестрѣльныхъ припасовъ въ со-
временныхъ бояхъ можно привести слѣдующія цифры:
24-й Восточный-Сибирскій стрѣлковый полкъ израсходовалъ
въ бояхъ у Ляндянсяня и Ляояна—1.750.000 патроновъ, а въ
Мукденскихъ бояхъ 1.000.000 патроновъ;
3-я Восточно-Сибирская артиллерійская бригада израсходо-
вала въ бою у Ляндянсяня и у Ляояна 17.500 патроновъ, а въ
Мукденскихъ бояхъ 10.500 патроновъ.
— «8 —
роной, а между тѣмъ, принимая во вниманіе только
матеріальные факторы боя, казалось, бы вѣрнымъ со-
вершенно обратное. Вѣдь оборона въ матеріальномъ
отношеніи имѣетъ большія преимущества надъ ата-
кующимъ, которому приходится наступать и, слѣдова-
тельно, подставляться подъ разстрѣлъ укрытаго обо-
роняющагося. Между тѣмъ наступленіе и при совре-
менной силѣ и развитіи огня по совершенно откры-
тому мѣсту, при наличности нѣкоторыхъ условій, —
оказывается возможнымъ. Этими условіями являются
психическіе факторы, а именно': когда непріятель нрав-
, ственно потрясенъ и когда, какъ выше.мы уже видѣли,
/ даже совершенная машина становится почти безпо-
I лезной, такъ какъ лишается управляющаго ею спо-
' койнаго разума.
Въ приведенныхъ примѣрахъ уменьшенія разсудоч-
ности бойца необходимо оговорить, что извѣстное, влія-
ніе въ этомъ направленіи оказываютъ также и законы
коллективной психологіи, о чемъ мы будемъ говорить
дальше. Но дѣло въ томъ, что выбрать примѣры, гдѣ
вліяніе толпы было бы совершенно исключено, невоз-
можно, такъ какъ бой уже съ доисторическихъ временъ
имѣетъ дѣло съ коллективнымъ бойцомъ.
Уменьшеніе разсудочности бойца, являющееся слѣд-
( ствГемъ односторонняго оріентированія умственныхъ
способностей бойца на предметы страха, есть суще-
ственный элементъ боя—которьій_обыкновеннотеоріеи
вбённаго~искусства_ во.—вниманіе не принимается. Че-
ловѣкъ есть живое существо, инстинктъ самосохране-
нія котораго господствуетъ въ извѣстный моментъ
надъ всѣми остальными чувствами. Дисциплина и воен-
ное воспитаніе имѣетъ цѣлью побороть этотъ ин-
стинктъ. Но абсолютно достигнуть этого невозможно,
можно достигнуть только извѣстнаго предѣла, перейти
. который нельзя. Конечно нельзя отрицать тѣхъ бле-
стящихъ примѣровъ, когда преданность долгу и дис-
циплина возвышали до величайшаго самоотверженія;
но если эти примѣры блестящіе, они тѣмъ не менѣе
рѣдки; если имъ удивляются, то это потому, что ихъ
считаютъ исключеніемъ.
Опредѣленіе того момента, когда человѣкъ теряетъ
— 89 —
разсудокъ и когда, мотивы его дѣятельности оконча-
тельно переносятся въ область безсознательности
(чувства, инстинкта) — составляетъ главную задачу
науки изслѣдующей бой.
Силу Римской тактики — составляло то, что чело-
вѣческія свойства бойца были учтены.
Уменьшеніе разсудочности бойца ставить два не-
измѣнныхъ условія:
-^--^/Крайнююпростоту всякихъ боевыхъ дѣйствій въ
сферѣ дѣйствительной опасности.
Все, чему обучается боецъ, должно быть имъ не
только понято, а настолько усвоено, чтобы превра-
титься въ привычку Когда впечатлѣнія битвы за-
туманятъ разумъ бойца—привычка должна подсказать
ему его дѣйствія. Слѣдовательно, первое условіе под-
готовки бойца это воспитаніе его, такъ какъ задачу
воспитанія и составляетъ „Ь’агі сіе іаіге раззег 1е
сопзсіепі сіапз Гіпсопзсіепі" *) **).
МОТИВЫ ВСЯКОЙ дѣятельности человѣка Лежатъ ВЪ Мотивы дѣя-
области чувствъ и идеи. Мы уже указывали въ пер- чеЛовѢка въ
вой главѣ на главенствующее значеніе чувствъ въ бою съ уве
дѣятельности человѣка вообще. Обстановка же боя опасности
(опасность), какъ намъ показало изслѣдованіе, стре- все болѣе и
мится уменьшить разсудочную способность бойца. По- носятея^ъ"
этому бой создаетъ условія, въ которыхъ значеніе область
чувствъ въ дѣятельности человѣка еще болѣе усили- ^ивктовт”
вается.
Въ главѣ первой мы уже говорили, что основы
эмоціональной природы человѣка неизмѣнны, а слѣ-
довательно, если съ теченіемъ боя дѣятельность бой-
ца все болѣе переносится въ эту область, то основы
этой дѣятельности болѣе чѣмъ въ какой-либо другой
дѣятельности человѣка остаются неизмѣнными съ са-
мыхъ древнихъ временъ и по наши дни.
Внутренняя борьба, переживаемая бойцомъ, тоже
*) Отсюда понятно, что военная подготовка^ а слѣдовательно,
п военное образованіе должны носить прикладной характеръ,
такъ какъ именно прикладное обученіе и содѣйствуетъ образо-
ванію привычекъ.
**) Оёпёгаі Воппаі. „Ве Іа тёіІіоДе йапз іез Напіев Ёѣисіез ті-
Іііаігез еп АІІета&пе еі еп Біапсе“, р. 35.
— 90 —
переносится въ область чувствъ. Бороться же со
столь сильнымъ инстинктомъ, какъ инстинктъ самосо-
храненія, можетъ только очень сильное чувство. По-
нятно теперь, какое громадное значеніе для драмы пе-
реживаемой бойцомъ, имѣютъ тѣ чувства, на которыя
можетъ опереться побѣдное стремленіе бойца.
Патріо- Въ началѣ главы мы уже указывали, что основа
есгГ’фунда-побѣднаго стремленія бойца лежитъ въ сочувствій его
ментъ по- идеѣ ВОЙНЫ.
бѣднаго	„
стремленія	Теперьже мы можемъ заключить, что, такъ какъ основа
6является* п°бѣД.наг0 стремленія бойца должна лежать въ области
результа- чуѣств-ь,, то, слѣдовательно, идея войны будетъ имѣть
томъ огром- значеніе не сама по себѣ, а только тогда, когда послѣ
тельной ра-очень медленной выработки она спустилась изъ по-
боты дополя движныхъ сферЪ мысли въ ту устойчивую и безсозна-
тельную область чувствъ,' гдѣ вырабатываются глав -
ные мотивы нашихъ поступковъ. Она составляетъ
тогда нѣкоторымъ образомъ часть характера народа и
будетъ вліять на инстинктивное поведеніе. Когда идеи
подверглись этой медленной выработкѣ, то сила ихъ
очень значительна—такъ какъ онѣ уже переходятъ въ
область чувствъ.
Вотъ въ этомъ безсознательномъ и лежитъ глав-
ное и наиболѣе прочное основаніе побѣднаго стремле-
нія человѣка въ бою. Когда инстинктъ самосохраненія
заговоритъ въ бойцѣ съ полной силой и когда парали-
зованные разумъ и воля не въ состояніи будутъ уже
съ ними бороться,' то инстинктъ самосохраненія все
же еще будетъ имѣть противника — этимъ противни-
комъ будетъ чувство.
Но для того, чтобы идея путемъ медленной выра-
ботки опустилась ~въ область^ чувства, нужна работа
многихъ "поколѣніи; работа цѣлаго народа, т. е. эта
идея~7№лжна стать досіпбяй/ел/т, млрйдмлгл гарлк--
тера. Отсюда мы видимъ, что какая нибудь идея войны,—•
религіозная, политическая, экономическая,—она будетъ
имѣть силу только тогда, когда она тапіонетънаг.
Вотъ почему нельзя не согласиться со взглядами
Густава Лебона, который въ одной изъ своихъ статей,
помѣщенной въ Кеѵие ЗсіепШідие, разсматриваетъ
— 91 —
военную борьбу народовъ, какъ слѣдствіе ихъ харак-
теровъ.
И такъ, чтобы идея войны получила достаточную
силу, она должна основываться на національномъ
чувствѣ, т. е. на патріотизмѣ или составлять непо-
средственную составную часть его; такъ, напримѣръ:
всѣ войны Рима въ основѣ имѣли идею универсальной
имперіи, патріотизму же Римскаго гражданина была
присуща идея всемірнаго господства.
Такимъ образомъ, стремленіе бойца къ побѣдѣ есть
всецѣло производная изъ чувства патріотизма.
Вотъ почему всякой эпохѣ возвеличенія, какого бы
мы ни взяли государства, предшествуетъ эпоха огром-
ной внутренней работы, направленной къ созиданію
національнаго самосознанія *).
Идея, ставшая достояніемъ народнаго характера,
представляетъ что-то непобѣдимое и ея слѣдствія рас-
пространяются съ стремительностью потока, котораго
не удержитъ никакая плотина. Тогда-то вспыхиваютъ
тѣ великія событія, которыя создаютъ историческіепере-
вороты. „Не учеными, не художниками и не философами
основывались новыя религіи, управлявшія міромъ, ни тѣ
громадныя имперіи, которыя простирались отъ одного
полушарія до другого, ни тѣ великія религіозныя и
политическія революціи, которыя перевернули Европу,
но людьми, достаточно поглощенными извѣстной идеей,
*) Но словамъ всѣхъ знатоковъ Японіи, патріотизмъ есть
единственная истинная религія японцевъ. Германскій военный
агентъ при японской арміи, подполковникъ Гетчъ говоритъ, что
японецъ смотритъ на смерть въ бою, какъ на счастье. Его мечта
попасть въ число тѣхъ героевъ, имена которыхъ записаны въ
храмѣ Шохонша.
Но этотъ патріотизмъ есть плодъ величайшей работы.
Японскій народъ, начиная съ низшей школы и кончая уни-
верситетомъ, воспитывается въ строго патріотическомъ духѣ. Ему
систематически прививаютъ здоровый національный эгоизмъ и
уваженіе къ военнымъ доблестямъ. Армія, какъ самое яркое оли^.
нетвореніе государственной идеи, пользуется въ Японіи чрезвы-
чайной популярностью. ІІризывъ молодого японца въ солдаты
справляется въ его семьѣ/какѣ праздникъ. ОгліТчТяутгртобрѣтен-
ныя на войнѣ, считаются лучшей рекомендаціей и въ граждан-
ской жизни. (Мартыновъ. „Изъ печальнаго опыта минувшей
войны").
— 92 —
чтобы пожертвовать своей жизнью для ея распро-
страненія. Съ этимъ ничтожнымъ въ теоріи, но очень
сильнымъ на практикѣ, багажемъ кочевники аравій-
скихъ пустынь завоевали часть древняго греко-рим-
скаго міра и основали одну изъ величайшихъ имперій,
какія когда либо знала исторія. Съ подобнымъ же
нравственнымъ багажемъ—преданностью идеѣ— герои-
ческіе солдаты Конвента побѣдоносно отражали коали-
цію вооруженной Европы" **).
Стремленіе бойца „побѣдить" находится въ мир-
ное время, если можно такъ выразиться, въ потенці-
альномъ состояніи; подобно тому какъ каменный уголь,
развивающій при соединеніи его съ кислородомъ огром-
ную энергію, — до того, какъ огонь прикоснется къ
нему, хранитъ свою энергію въ скрытомъ состояніи;,
но эта энергія, согласно закону вѣчности энергіи —
есть слѣдствіе накопленія ея въ доисторическія
времена огромными лѣсами; такъ точно и стремленіе
бойца къ побѣдѣ есть слѣдствіе гигантской созида-
тельной работы всего народа. Въ этомъ нельзя не
видѣть акта величайшей справедливости Провидѣнія.
Народъ всей своей жизнью подготовляетъ побѣду въ бою.
Стремленіе бойца „побѣдить" является нравствён-
нымъ капиталомъ, который скопленъ- всею предъиду-
щею жизнью народа... и..-вложенъ—въ душу каждаго
бойца.
Этотъ капиталъ, какъ мы уже говорили, собирается
кропотливыми трудами многихъ поколѣній, предста-
вляетъ изъ себя синтезъ всей соціальной ихъ работы.
Онъ получаетъ свое непосредственное выраженіе въ
чувствѣ патріотизма народа вообще, въ каждой же
войнѣ,- въ частности, въ преданности идеѣ этой
войны, въ бою же—въ стремленіи бойца побѣдить про-
тивника.
На основаніи сдѣланнаго нами изслѣдованія, мы
считаемъ себя въ правѣ утверждать, что народы съ мало
развитымъ чувствомъ патріотизма при столкновеніи
съ націей, съ сильно развитымъ самосознаніемъ—обре-
чены на пораженіе.
**) Густавъ Лебовъ. „Психологія народовъ ц массъ", стр. 114.
— 93
ца.
Оно также
зависитъ
отъ націо-
нальныхъ
свойствъ
бойца.
Война и бой есть борьба за существованіе наро-
довъ. Желѣзнымъ же закономъ борьбы за существо-
ваніе является то, что выживаетъ сильнѣйшій. Вотъ
почему непремѣнный признакъ сипьняго народа есть
развитое-нацюнальное самосознаніе. Это доказывается
всей политикой культурныхъ и сильныхъ государствъ,
проникнутой идеей безпощаднаго эгоизма, примѣръ
Германія, Англія, Америка, Японія.
Чувство Патріотизма составляетъ, ТакИМЪ образомъ, Мужество,
фундаментъ-гюбѣднаго-отремііенія бойца, въ бою оно
подвергается испытанію, причемъ экзам.ен.ъ произво-есть второе’
ДИТСЯ ИНСТИНКТОМЪ самосохраненія (чувствомъ страха). Сельныхъ”'
Вполнѣ понятно, что мужество антитеза страха, чувствъ боп-
^ть второе изъ положительныхъ чувствъ, на кото- ца'
рое опирается „побѣдное" стремленіе бойца.
Чрезвычайное значеніе мужества для бойца столь
очевидно, что доказывать это не нужно.
Мужество зависитъ также отъ національныхъ
свойствъ бойца — въ силу этого наличность его тоже
обусловливается соціальными факторами. Слѣдователь-
но, и въ этомъ отношеніи побѣда пріуготовляется наро-
домъ задолго еще до битвы. Интереснымъ примѣромъ
служитъ въ древнемъ мірѣ Спарта, гдѣ все государ-
ственное устройство и жизнь были принаровлены къ
одному — развитію въ гражданахъ мужества.
Мужество является очень сложнымъ духовнымъ главную со-
СОСТОЯНІеМЪ И ВЪ прямомъ смыслѣ слова не можетъ стьмужества
быть названо чувствомъ. Главную составную часть составляетъ
такъ называемаго „мужества" составляетъ чувство
мощи.
Во всѣхъ сферахъ человѣческой дѣятельности, го-
воритъ Снѣгиревъ, чувство мощи имѣетъ „весьма
большое вліяніе, всюду возбуждая и повышая его дѣя-
тельность и энергію *)“.
Вліяніе- этого чувства на дѣятельность человѣка
совершенно противоположно проявленіямъ чувства
страха:
1) Умственная дѣятельность человѣка повышается.
2) Значительно повышается также и энергія его.
) Психологія, стр. 455.
— 94 —
Принимая во вниманіе, что противовѣсомъ страха
являются: физическая бодрость, энергичный темпера-
ментъ, сила воли и ума, не дающая развиться чувству
безсилія и содѣйствующая устраненію нерѣшитель-
ности—необходимо признать, что чувство мощи, уси-
ливая указанныя данныя или содѣйствуя ихъ работѣ,
является главнѣйшей эмоціей, помогающей человѣку
въ борьбѣ съ чувствомъ страха *).
Чувство страха является началомъ разлагающимъ
энергію, а поэтому поселяетъ, какъ мы видѣли, нерѣ-
шительность, неувѣренность; чувство мощи или, какъ
называетъ Бэнъ, эмоція силы **) неразрывно связано
съ энергіей, съ увѣренностью въ своей силѣ, съ увѣ-
ренностью въ успѣхѣ.
Поэтому все, что увеличиваетъ вѣру въ успѣхъ, уве-
личиваетъ также чувство мощи, обратно все что под-
рываетъ эту увѣренность, подрываетъ чувство мощи.
Вотъ почему такое страшное значеніе имѣетъ
вѣра войскъ въ свою непобѣдимость. Интереснымъ
примѣромъ въ этомъ отношеніи можетъ служить ра-
бота Суворова въ области моральной подготовки войскъ,
которая главнымъ образомъ была направлена къ разви-
тію этой, увѣренности бойцовъ въ себѣ.
„Вы — чудо богатыри! вы витязи! вы Русскіе! не-
пріятель отъ васъ дрожитъ"—говорилъ онъ войскамъ
въ трудныя минуты ***).
Наиболѣе характернымъ примѣромъ можетъ слу-
жить операція Суворова въ Итальянскую кампа-
нію (1779 г.) противъ Макдональда, завершившаяся
трехдневнымъ боемъ на р. Тидоне и р. Треббіи.
Она потребовала величайшаго напряженія войскъ
и вполнѣ справедливо можетъ быть причислена къ
самымъ рѣдкимъ и замѣчательнымъ военнымъ по-
двигамъ ****). Моро (командовавшій Французской
*) Корфъ. „О воспитаніи воли военно-начальниковъ“. Жур-
налъ Общества Ревнителей военныхъ знаній, 1906 г. Книга 1-я.
стр. 17.
**) Бэнъ. Психологія, стр. 278.
*"*) Разсказы стараго воина, стр. 130.
«•*•»*) Орловъ. „Суворовъ. Разборъ военныхъ дѣйствій Суво-
рова въ Италіи въ'1799 году", стр. 201.
— 95 —
арміей, дѣйствовавшей противъ Суворова со стороны
Генуэзской Ривьеры) называлъ впослѣдствіи маршъ
Суворова къ р. Треббіи верхомъ военнаго искусства.
Направленная Суворовымъ на Макдональда армія, послѣ
переправы черезъ р. Бормиду, спустя 36 часовъ (съ
10 час. вечера 4-го іюня до 10 час. утра 6-го—при-
бытіе Меласа на поддержку Отта) достигаетъ уже
р. Тидоне, т. е. проходитъ 80 верстъ, затѣмъ вмѣсто
отдыха вступаетъ прямо въ бой и одолѣваетъ силь-
нѣйшаго по числу противника.
Суворовымъ были приняты всѣ мѣры на случай
неудачи.
Изъ Кастеджіо всѣ обозы, кромѣ самыхъ необхо-
димыхъ повозокъ, были отправлены на лѣвый берегъ
р. По черезъ мостъ у Мецано-Корти, обезпеченный
предмостнымъ укрѣпленіемъ съ 1 баталіономъ и 4 ору-
діями *). У д. Парпанезе устраивался мостъ черезъ р.
По съ предмостнымъ укрѣпленіемъ, назначенный офи-
ціально для движенія подкрѣпленій съ лѣваго берега
По отъ Края; истинное же значеніе моста — путь от-
ступленія на случай неудачи, когда Суворову, ко-
нечно, не было бы уже надобности возвращаться въ
Александрію **).
Ясно сознавая всѣ неимовѣрныя трудности пред-
принятой операціи, Суворовъ старается внушить вой-
скамъ полную увѣренность въ побѣдѣ, психологически
необходимую для повышенія духа бойцовъ (чувство
мощи) къ совершенію предстоящаго богатырскаго под-
вига.
Наканунѣ боя у Тидоне онъ отдаетъ слѣдующій
приказъ.
Приказъ по арміи ***).
Непріятельскую армію взять въ полонъ.
Вліять твердо въ армію, что ихъ 27.000, изъ коихъ только
7.009 французовъ, а прочіе всякій сборъ реквпзіонеровъ.
*) Орловъ, стр. 193.
**) Орловъ, стр. 205.
***) Орловъ, стр. 192.
— 96 —
Казаки колоть будутъ, но жестоко бы слушали, когда фран-
цузы кричать будутъ пардонъ, или бить гиамадъ.
Казакамъ самимъ въ атакѣ кричать балезармъ, пардонъ, же-
телезармъ и симъ пользуясь, кавалерію жестоко рубить а на
батареи быстро пускаться, что особливо внушать.
Казакамъ, коимъ удобно испортить на р. Таро мостъ и тѣмъ
зачать отчаяніе—съ плѣнными быть милосерду — при ударахъ
дѣлать большой крикъ, и крѣпко бить въ барабанъ; музыкѣ играть
гдѣ случится, но особливо въ погонѣ, когда ' кавалерія будетъ
колоть и рубить, чтобы слышно было своимъ.
Ихъ генераловъ, особливо казаки и прочіе, примѣчаютъ по куч-
камъ около ихъ; кричать пардонъ, а ежели не сдаются убивать1*.
„Суворовъ**.
Александрія 5/іс іюня.
Этотъ приказъ поражаетъ насъ своею силой. Не
смотря на то, что Суворовъ ясно отдавалъ себѣ от-
четъ въ трудности положенія, что доказывается всѣми
тѣми мѣрами на случай неудачи, которыя были имъ при-
няты, и о которыхъ мы выше упоминали, тѣмъ не менѣе
каждая строчка приказа говоритъ войскамъ о непре-
клонной увѣренности въ полной и рѣшительной побѣдѣ.
Изложенное выше представляетъ только отдѣль-
ный фактъ, характеризующій дѣятельность Суворова,
который всегда особое вниманіе обращалъ на повы-
шеніе въ бойцахъ увѣренности въ своихъ силахъ, вѣры
въ успѣхъ. Преслѣдованіе великимъ старикомъ слова
! „ретирада" не было его чудачествомъ, а продуманнымъ
। пріемомъ воспитанія войскъ.
Чувство мо- То, что главною составною частью мужества является
шойВст₽пени ЧУВСТВО мощи, имѣетъ крайне важное слѣдствіе въ во-
зависитъ отъ просѣ веденія боя. Дѣло въ томъ, что чувство мощи зави-
Факторовъ ситъ въ значительной мѣрѣ отъ внѣшнихъ факторовъ
ооя, а по-	п	г	т г
этому чув- боя. Въ самомъ дѣлѣ—все, что повышаетъ въ человѣкѣ
етво мощи увѣренность въ своей силѣ, повышаетъ и чувство мощи.
тельной мъ- Обратимся для поясненія къ какому-нибудь военно-
Ри оттИ<исЪ историческому примѣру. Лучшаго въ этомъ отношеніи
кусства ве- мы не можемъ сдѣлать, какъ вернуться къ описанію
(управленія атаки 1-°й бригады 2-ой пѣхотной дивизіи Зарѣчнаго
15 боемъ), редута въ бою подъ Ловчей.
На стр. 60 мы прервали описаніе остановкой на-
ступающихъ у мельницы, возьмемъ теперь продолженіе.
— 97 —
„Начало было сдѣлано, и толпа у мельницы стала
таять, продвигаясь впередъ по одиночкѣ и кучками.
До линіи непріятельскихъ траншей оставалось около
1.200 шаговъ. По наступавшимъ сыпался свинцовый
градъ, но наступленіе все продолжалось. Сзади под-
ходили товарищи по полку и Либавскій полкъ, пра-
вѣе бѣжали Ревельцы и стрѣлки 3-й бригады съ
двумя офицерами, лѣвѣе двинулись извивающеюся
лентою двѣ стрѣлковыя роты Казанцевъ, еще лѣвѣе
были видны густыя массы строившихся для боя войскъ.
Каждый изъ наступавшихъ, оглядываясь назадъ, ви-
дѣлъ эту массу своихъ, видѣлъ близость поддержки—и
вѣра въ успѣхъ росла въ сердцѣ каждаго...
Тамъ и сямъ падаютъ солдаты, падаютъ офицеры,
но это уже не могло остановить наступающихъ.
Къ общему удивленію, огонь турокъ, по мѣрѣ при-
ближенія къ нимъ, не становился смертоноснѣе. Было
очевидно, что непріятель самъ поколебленъ *). Вотъ,
турки, не выждавъ нашихъ, бросили свои первые ло-
жементы и бѣжали. Видъ отступающаго врага придалъ
нашимъ новыя силы. „Ура“ становилось громче и
громче. Добѣжавъ до линіи первыхъ ложементовъ,
наши пріостановились и заняли ихъ.
Впереди высился сильной профили редутъ—послѣд-
нее убѣжище турокъ, а передъ нимъ еще одна линія
ложементовъ. Непріятель не прекращалъ усиленной,
но, казалось, мало дѣйствительной стрѣльбы. Очень
многіе турки стрѣляли, положивъ ружья на скатъ бруст-
вера и не высовывая изъ-за него головы, т. е. не цѣлясь.
Собравшись у первой траншеи въ числѣ нѣсколь-
кихъ сотъ человѣкъ, наши снова крикнули „ура!" и бро-
сились впередъ. Десятки упали, но остальные бѣжали
впередъ. Вторая линія траншей уже близка! Вотъ сей-
часъ начнется рукопашная схватка, но... и на этотъ
разъ нѣтъ. Турки оставили ложементы и частью бѣ-
жали въ редутъ, частью къ дорогѣ въ Микре. Въ ре-
дутѣ происходила суета. Вотъ показалось изъ него нѣ-
сколько группъ, всадниковъ, конвоировавшихъ какой-то
поѣздъ. „Орудія увозятъ!" раздались крики, и люди,
~) Вспомнимъ здѣсь сказанное на стр. 86, 87, 88.
— 98 —
увѣренные въ побѣдѣ, сдѣлали послѣднее усиліе. Въ
одиночку, со всѣхъ сторонъ, карабкались наши солдаты
и офицеры на брустверъ редута. Одна толпа обѣжала
редутъ съ выхода и загородила дорогу туркамъ, имѣв-
шимъ намѣреніе отступить. Внутри шло избіеніе со-
противлявшагося непріятеля. Уголъ редута между
брустверомъ и траверзомъ у выхода былъ заваленъ
горою труповъ и живыхъ людей, лежавшихъ другъ на
другѣ рядомъ"
Вышеприведенная выдержка даетъ намъ прекрасное
описаніе того, какъ чувства мощи можетъ повышаться
подъ вліяніемъ факторовъ боя (въ данномъ случаѣ
сознаніе поддержки, видъ поколебленнаго непріятеля,
его отступленіе). Слѣдовательно, чувство мощи зави-
ситъ также и отъ искусства веденія боя, управленія
боемъ.
Зависимость Въ настоящей главѣ мы видѣли, какое громадное
борьбы, не- значеніе имѣетъ для бойца драма, переживаемая имъ
реживаемой въ бою Она захватываетъ все его существо, задѣвая
бойцомъ, отъ
искусства даже самыя затаенныя его чувства, желанія и мысли. .
веденія боя. Она господствуетъ въ его сознательномъ и безсозна-
тельномъ существѣ. Само собою понятно, насколько.
важно выясненіе вопроса—въ чемъ выражается вообще
зависимость внутренней борьбы, переживаемой человѣ-
комъ въ бою, отъ искусства веденія боя.
Изъ основной идеи боя—силой подчинить себѣ волю
противника, вытекаетъ, что управленіе боемъ ставитъ
себѣ задачей:
1. повысить „побѣдное" стремленіе въ своихъ вой-
скахъ и подорвать это стремленіе въ непріятельскихъ;
II. повысить „отрицательное" стремленіе въ не-
пріятельскихъ бойцахъ и парализовать его въ своихъ
войскахъ.
Съ этихъ точекъ зрѣнія -мы и разсмотримъ инте-
ресующій насъ вопросъ—въ чемъ выражается вліяніе
искусства веденія боя на драму переживаемую чело-
вѣкомъ въ бою.
Мы уже видѣли, что основа побѣднаго стремленія
созидается еще до поля битвы кропотливою работою
Куропаткинъ. „Ловча и Плевна”, ч. I стр. 172.
— 99 —
всего народа. Но на полѣ сраженія въ рукахъ у полко-
водца имѣется одна крайне существенная данная, а
именно—внушеніе бойцу чувства мощи (главный про-
тивникъ страха).
Чувство мощи повышается, какъ выше мы гово-
рили, увѣренностью въ своей силѣ
Эта вѣра въ свои силы создается также и до поля
сраженія.
Чувство мощи можетъ составлять черту народнаго
характера. Напримѣръ—неотъемлемую часть духовнаго
уклада римлянина составляла вѣра въ свое превос-
ходство.
Воспитаніе войскъ (примѣръ—'дѣятельность Суво-
рова), такъ называемыя традиціи, тоже способствуютъ
привитію бойцу еще въ мирное время чувства
мощи.
Вѣра въ своего полководца, въ его непобѣдимость
создаетъ въ войскахъ вѣру въ свою мощь. Выше мы
привели приказъ Суворова передъ боями на рр. Ти-
доне и Треббіи. Благодаря  ореолу побѣдъ, которымъ
окружено было имя нашего великаго полководца, его
приказъ передъ одной изъ труднѣйшихъ минутъ дѣя-
тельности войскъ подъ его вожденіемъ, могъ начи-
наться словами: „Непріятельскую армію взять въ по-
лонъ". Вполнѣ понятно, что не этотъ приказъ созда-
валъ чувство мощи бойца, такъ какъ для того, чтобы
вѣрить этому приказу, нужно было, чтобы эти слова
шли отъ Суворова. Здѣсь первой причиной является
та вѣра въ непобѣдимость своего чудо-вождя, которая
присуща была Суворовскимъ чудо-богатырямъ.
Мы не будемъ здѣсь разсматривать вопросъ, какъ
повышается увѣренность бойца въ своей силѣ вообще,
а обратимся къ вопросу болѣе частному, который насъ
интересуетъ: какъ повышается чувство мощи на са-
момъ полѣ битвы?
Если до боя полководецъ можетъ вліять на бойца,
обращаясь къ его разуму, то въ самомъ бою, когда
разсудочность бойца уменьшается подъ вліяніемъ опас-
ности (и подъ вліяніемъ массы, какъ мы увидимъ
далѣе), управленіе должно обращаться непосредственно
къ чувствамъ бойцовъ.
— 100 —
Вполнѣ понятно, что при подобныхъ условіяхъ наи-
болѣе вѣрный путь это: дать бойцу почувствовать
поддержку его соратниковъ.
Полагаемъ, что не безъинтересно привести одно на-
блюденіе изъ міра животныхъ, показывающее, какъ от-
вага (чувство мощи) растетъ въ зависимости отъ того,
есть ли увѣренность въ поддержкѣ товарищей. Извѣстенъ
фактъ, что смѣлость животнаго возрастаетъ отъ того,
что оно окружено товарищами, и уменьшается въ пря-
мой зависимости отъ большей или меньшей изолиро-
ванности его *).
Значеніе взаимной поддержки давно уже оцѣнено
въ военномъ искусствѣ.
Здѣсь нужно оговорить, что, взаимной поддержкѣ
или, выражаясь болѣе общимъ словомъ, солидарно-
сти, очень часто придается въ теоріи военнаго искус-
ства механическое значеніе, а именно въ смыслѣ
суммированія силъ. Мы пока останавливаемся только
на психологическомъ значеніи солидарности, т. е. что
солидарность повышаетъ въ бойцѣ увѣренность въ
своихъ силахъ, а слѣдовательно, чувство мощи; отно-
сительно механической точки зрѣнія мы будемъ гово-
рить далѣе. Пока же въ доказательство того, что меха-
ническое пониманіе солидарности, во всякомъ случаѣ,
не исчерпываетъ всего значенія ея, мы приведемъ
примѣръ изъ практики Суворова.
Великій полководецъ, и въ то же время великій
сердцевѣдъ, приказалъ при штурмѣ Измаила нашей
артиллеріи стрѣлять во все время штурма, причемъ
съ той минуты, какъ наши штурмовыя колонны. за-
кроютъ свою артиллерію, послѣдней стрѣлять холостыми.
*) Форель въ своеімъ изслѣдованіи жизни муравьевъ говоритъ:
„Тотъ же муравей, который дастъ себя убить десять разъ, когда
окруженъ товарищами, оказывается очень робкимъ и избѣгающимъ
малѣйшей опасности, когда онъ удалился па двадцать метровъ
отъ своего гнѣзда". Еогеі. Ьез Гоигшіз, стр. 249.
Форель дѣлалъ слѣдующіе опыты: онъ взялъ семь муравьевъ
изъ двухъ армій полевыхъ муравьевъ, уже вступившихъ въ бой,
четырехъ изъ одного и трехъ изъ другого лагеря, п помѣстилъ
ихъ въ одинъ сосудъ. Всѣ семь муравьевъ, ранѣе раздраженные,
дравшіеся другъ съ другомъ, сдѣлались уздрьямн.
— 101 —
Съ механической точки зрѣнія, это попзепз.
Съ'психологической имѣетъ огромное значеніе; это
есть дѣйствительное проявленіе взаимной выручки,
такъ какъ для душевнаго состоянія бойца важна не
самая поддержка, а убѣжденіе въ ней, чувствованіе ее.
Приводя выше описаніе атаки въ бою подъ Лов-
чей 1-й бригады 2-й пѣхотной дивизіи Зарѣчнаго ре-
дута, мы выдѣлили курсивомъ слова автора-очевидца.
„Каждый изъ наступающихъ, оглядываясь назадъ,
видѣлъ эту массу своихъ, видѣлъ близость поддержки,
и вѣра въ успѣхъ росла въ сердцѣ каждаго".
Въ примѣрѣ атаки 16-го августа 1870 г. 11-й
Прусской бригады с. Флавиньи мы видѣли, что 35-й
пѣх. полкъ залегъ на высотѣ у с. Віонвилль. Онъ могъ
быть поднятъ и двинутъ въ атаку только тогда, когда
почувствовалъ поддержку своей артиллеріи и увидѣлъ
атаку рядомъ направленной 12-й Прусской бригады,
которая дебушировала изъ с. Віонвилль.
Подобныхъ примѣровъ можно было бы привести
въ каждомъ бою великое множество и не перечисленіе
ихъ служитъ доказательствомъ. Въ данномъ случаѣ
мы только напомнили приведенные выше примѣры.
Механическое значеніе наиболѣе можетъ быть при-
мѣнено къ сосредоточенію силъ, массированію бойцовъ.
Сосредоточеніе силъ есть ничто иное, какъ частный
случай проявленія солидарности. Откладывая пока,
какъ мы только что говорили, оцѣнку механической
точки зрѣнія на бой, постараемся доказать, что даже
въ этомъ частномъ, съ перваго взгляда если можно
такъ выразиться, наиболѣе механическомъ случаѣ, сущ-
ность дѣла тоже психологическая.
Лучшимъ примѣромъ для анализа въ этомъ отно-
шеніи. можетъ служить штурмъ Скобелевымъ 30-го
августа 1877 г. редутовъ Кованлекъ и Исса-ага. Чрез-
вычайно трудныя условія атаки указаны были выше.
Напомнимъ только, что мужеству русскаго
предстояло богатырское испытаніе.
Къ 3-мъ часамъ пополудни расположеніе
войскъ на лѣвомъ флангѣ было слѣдующее:
Въ боевой линіи въ 650—700 саженяхъ
солдата
нашихъ •	,
отъ ту- %.
рецкихъ редутовъ, на сѣверномъ скатѣ третьяго гребня
— 102 —
Зеленыхъ Горъ, расположены были 8 баталіоновъ (Вла-
димірскій и Суздальскій полки, 9-й и 10-й Стрѣлковые
баталіоны).
Въ ближайшей поддержкѣ у нихъ, за третьимъ
гребнемъ, стояло пять баталіоновъ (-Ревельскій полкъ,
11-й и 12-й Стрѣлковые баталіоны). Далѣе въ тылу
за 2-мъ гребнемъ находилось еще 5 баталіоновъ (два
баталіона Эстляндскаго полка, Либавскій полкъ —
12 ротъ).
Остальная часть пѣхоты, была, расположена: 2х/2
роты Либавцевъ за правымъ флангомъ у Тученицкаго
оврага; со стороны Кришинскихъ редутовъ атака при-
крывалась баталіономъ Эстляндскаго полка; 1 баталі-
онъ Калужцевъ обезпечивалъ тылъ, занявъ д. Брес-
товацъ; два баталіона Калужцевъ находились за пер-
вымъ гребнемъ Зеленыхъ горъ.
Густой туманъ еще наполнялъ отдѣлявшую насъ
отъ турокъ лощину, но очертанія редутовъ были
довольно хорошо видны, а непрерывный огонь турокъ
обозначалъ линіями дыма положеніе турецкихъ окоповъ.
Чтобы достигнуть редутовъ, нашимъ войскамъ
предстояло спускаться около 450 саженъ по пологому,
покрытому виноградниками сѣверному скату третьяго
гребня въ Зеленогорскую лощину. По дну ея, въ
обрывистыхъ берегахъ, недоступныхъ для артиллеріи
безъ разработки ихъ, протекалъ ручей, черезъ который
велъ только одинъ мостикъ. Перебравшись черезъ
ручей, надлежало подниматься 200 саженъ по скату
значительной крутизны, раздѣланному весьма тща-
тельно въ обширную оспланаду передъ двумя сильной
профили редутами, вѣнчавшими гребень высоты, съ
котораго велъ къ ручью помянутый выше скатъ. Эти
редуты связывались между собою траншеею въ 250 са-
женъ длины.
Примѣрно, въ 60 саженяхъ отъ линіи редутовъ и
траншей шла линія ложементовъ.
Съ лѣваго фланга атака угрожалась группой Кри-
шинскихъ укрѣпленій, съ праваго фланга турецкими
укрѣпленіями на противоположномъ берегу Тучениц-
каго оврага. Ко всему этому нужно прибавить неис-
черпаемый огонь турокъ и тогда станетъ яснымъ, что
— 103 —
изъ себя представляла Плевна съ южной стороны въ
3 часа дня 30-го августа.
Ровно въ 3 часа повелъ Скобелевъ свой знаме-
нитый штурмъ. Владимірцы, Суздальцы и стрѣлки 9-го
и 10-го баталіоновъ поднялись съ занимаемыхъ мѣстъ
и двинулись впередъ.
Общее направленіе было указано такъ: Владимірцы
атакуютъ редутъ Кованлекъ (№ 1), Суздальцы редутъ
Исса-ага (№ 2) и соединительную траншею, стрѣлки,
составляя правый флангъ наступленія, оберегали его
со стороны Плевны и Тученицкаго оврага, поддержи-
вая въ то же время атаку Суздальцевъ.
Наступленіе нашихъ войскъ было встрѣчено уси-
лившимся огнемъ турокъ.
Для того, чтобы вѣрно передать психологическую
картину боя, обратимся къ описаніямъ двухъ участ-
никовъ этого боя: ген. Паренсова и ген. Куропаткина.
„Съ третьяго гребня видно было, пишетъ генералъ
Паренсовъ *), какъ бодро наши пошли впередъ: пере-
бѣгаютъ, спустились въ оврагъ и скрылись въ сгу-
стившемся на ручьѣ туманѣ. Послѣ нѣсколькихъ
минутъ томленія, туманъ и пороховой, дымъ разорва-
лись отъ вѣтра и стали видны только жидкія цѣпи,
ползущія вверхъ по голому, какъ катокъ, точно выбри-
тому, глинистому, скользкому скату. Какъ это часто
бываетъ отдѣльныя лица и группы людей выскаки-
вали впередъ, но масса пріостановилась—и залегла
„Въ случаяхъ, подобныхъ описанному, т. е. когда
часть, пущенная впередъ, не дотянула, остановилась
и залегла, какъ всегда съ безцѣльной и безпорядочной
стрѣльбой, почти нѣтъ возможности поднять эту массу
безъ какой-нибудь особой двигательной силы, безъ
толчка сзади. Требовалось одушевить эту массу, кото-
рая замерзла, оживить-влитіемъ свѣжей части".
Генералъ Скобелевъ приказываетъ Ревельскому %
полку поддержать атаку.
Огонь турокъ лился непрерывно.
Черезъ нѣсколько минутъ на противоположномъ
голомъ скатѣ показались густыя цѣпи Ревельцевъ; къ
нимъ примкнули остальные. Чувство поддержки при-
дало силы ослабѣвшимъ.
*) Паренсовъ, т. II, стр. 257.
— 104 —
Свѣжая волна подхватила ослабѣвшую.
„Продвинулись всѣ почти до половины голаго
подъема—и остановились даже передовые; ясно, что
не въ моготу. Какихъ-нибудь 400—500 шаговъ оста-
лось—но дальше невозможно. Остановились и залегли
на голомъ скатѣ, совсѣмъ открыто. Остановиться въ
такомъ положеніи, лечь, безпорядочно отстрѣливаясь
на мѣстѣ, понятно хуже, чѣмъ бѣжать; хуже и въ
смыслѣ собственныхъ нервовъ и въ смыслѣ неподвиж-
ности цѣли; но это уже разсужденіе, а тутъ воздѣй-
ствовало не разсужденіе или обсужденіе положенія и
шансовъ; прямо силы больше не было".
„А турки все палятъ; можно ужъ бить на выборъ".
„Чувствовалось, что Ревельцамъ не продвинуться
дальше" *).
Измотанныя нравственныя силы бойцовъ требовали
немедленной поддержки, иначе волна наступавшихъ
войскъ—ослабѣвшая, истомленная, покатится „уже не
впередъ, а назадъ".
• Въ резервѣ для продолженія боя подъ рукою у ге-
нерала Скобелева имѣлось только 5 баталіоновъ,
(11-й, 12-й Стрѣлковые баталіоны и 12 ротъ Либав-
цевъ, пододвинутыхъ княземъ Имеретинскимъ къ
третьему гребню Зеленыхъ Горъ).
Генералъ Скобелевъ направляетъ въ атаку свой
послѣдній резервъ. Новая волна подхватываетъ осла-
бѣвшую. Либавцы и Стрѣлки молодецки двинулись
впередъ и стали въ свою очередь карабкаться по скату.
Достигнувъ нашихъ передовыхъ частей, изнемогав-
шихъ подъ губительнымъ огнемъ, они слились съ
ними и начали продвигать впередъ **). Новая волна под-
хватила ослабѣвшую.
Здѣсь мы прервемъ описаніе штурма, такъ какъ о
дальнѣйшемъ мы будемъ говорить въ слѣдующихъ
главахъ.
Изложеннаго намъ кажется достаточнымъ для того,
чтобы:
а)	пояснить психологическое значеніе массированія;
*) Паренсовъ, т. II, стр. 260.
**) Куропаткинъ, ч. II стр. 461.
— 105 —
б)	не предрѣшая вопроса съ механической точки
зрѣнія,, считать доказаннымъ, что сосредоточеніе силъ
имѣетъ психологическое значеніе для боя. Изнемогаю-
щій во внутренней борьбѣ боецъ подъ впечатлѣніемъ
опасности нуждается въ поддержкѣ извнѣ, эта под-
держка дается ему вливаніемъ въ боевую часть? свѣ-
жихъ частей, вѣра въ свои силы у ослабѣвшаго бойца
вновь повышается, увеличивается чувство мощи, по-
бѣдное стремленіе бойца вновь всплываетъ въ ко-
леблющемся равновѣсіи драмы, переживаемой чело-
вѣкомъ въ бою.
Итакъ, чувство мощи повышается сознаніемъ своей
силы: на полѣ же битвы эта увѣренность въсвоихъ силахъ
повышается различными проявленіями солидарности.
Вполнѣ понятно, что съ нарушеніемъ проявленія
солидарности связывается ослабленіе чувства мощи.
Поэтому все, что помѣшаетъ солидарности усилій не-
пріятеля—уменьшитъ и его побѣдное стремленіе.
Но кромѣ того, чувство мощи непріятельскаго бойца
будетъ уменьшаться всякимъ проявленіемъ мощи съ на-
шей стороны. Проявленія солидарности съ нашей сто-
роны сами по себѣ >же подрываютъ вѣру въ свои
силы у непріятеля.
Обратимся теперь къ разсмотрѣнію вопроса о
повышеніи и пониженіи отрицательнаго стремленія
бойца. Ясно, что отрицательное стремленіе бойца исклю-
чительной своей причиной имѣетъ — чувство страха.
Сила же страха зависитъ отъ силы, и внезапности
впечатлѣнія.
О силѣ впечатлѣнія мы не будемъ распростра-
няться. Она въ бою на лицо, такъ какъ смерть цар-
ствуетъ на поляхъ битвъ. Вся настоящая глава и была
посвящена выясненію силы впечатлѣнія опасности и ея
вліянія на дѣятельность человѣка въ бою.
О причинѣ того, почему внезапность увеличиваетъ
въ значительной степени силу впечатлѣнія, мы гово-
рили выше (стр. 82 и 83); неожиданное съ большей силой
привлекаетъ наше вниманіе и слѣдовательно овладѣ-
ваетъ нашимъ сознаніемъ; поэтому все неожиданное
и непонятное всегда болѣе пугаетъ человѣка, чѣмъ
то. что онъ ожидаетъ и знаетъ.
— 106 —
Слово испугать само въ себѣ подразумѣваетъ вне-
запность.
„Человѣческій духъ боится неизвѣстнаго гораздо
болѣе, нежели сильнаго, чему можно привести много
примѣровъ изъ исторіи  и изъ опыта. Стоитъ вспо-
мнить всадниковъ Кортеца, или же страхъ, обнаружи-
ваемый дикарями передъ пароходами, или разсказъ о
іерихонскихъ трубахъ и литаврахъ, или столь страш-
ную для римлянъ боевую пѣснь германцевъ и т. п. У
грубыхъ людей присоединяется еще вліяніе все пре-
увеличивающей фантазіи, господствующей у необразо-
ванныхъ еще больше, чѣмъ у образованныхъ" *).
Подъ вліяніемъ обстановки боя (опасности) дѣя-
тельность бойца все болѣе переносится въ область
чувства и инстинкта, разсудочность его уменьшается;
въ силу этого воздѣйствіе на бойца неожиданности съ
теченіемъ боя все возрастаетъ.
Въ военномъ искусствѣ значеніе неожиданности
давно уже оцѣнено.
„Чтобы ни было, говоритъ Ксенофонтъ, пріятное
или страшное, чѣмъ менѣе оно предвидѣно, тѣмъ пріят-
нѣе оно, или страшнѣе. Это лучше всего показы-
ваетъ война, гдѣ всякая внезапность порождаетъ
ужасъ даже среди очень мужественныхъ"**).
„Все, что неожиданно производитъ громадное впе-
чатлѣніе" . . . (слова Фридриха Великаго ***).
Удивить, говоритъ Суворовъ,—это побѣдить.
Поэтому для того, чтобы усилить чувство страха,
главнымъ средствомъ является внезапность.
Значеніе внезапности, повторяемъ, давно уже оцѣ-
нено въ военномъ искусствѣ, и возраженій противъ
первенствующаго значенія'ея мы не встрѣтимъ. Внезап-
ность выражается: во внезапныхъ нападеніяхъ, въ бы-
стромъ сосредоточеніи силъ къ опредѣленному пункту,
въ быстромъ сосредоточеніи огня на опредѣленномъ
участкѣ мѣстности, въ примѣненіи новыхъ техниче-
скихъ средствъ войны и т. п.; она имѣетъ примѣне-
ніе во всякой дѣятельности, относящейся къ бою.
Ч Гелльвальдъ. „Исторія культуры", стр. 101.
**) р росіі. „Ие8 ргіпеіреа <1е Іа °тіегге", р. 274.
Тамъ же, 274.
— 107 —
Уменьшеніе отрицательнаго стремленія бойца прежде
всего достигается уменьшеніемъ самой опасности.
Дѣйствительная опасность для своихъ войскъ можетъ
быть уменьшена уклоненіемъ войскъ отъ опасности, а
именно примѣненіемъ къ мѣстности, созданіемъ при-
крытія для бойца (фортификація, предохранительное
вооруженіе).
Вполнѣ понятно, что хотя подобное уменьшеніе
размѣровъ дѣйствительной опасности составляетъ одну
изъ важнѣйшихъ задачъ военноначальника, но оно до-
стижимо только до весьма ограниченной степени. Въ
самомъ дѣлѣ, если противникъ продолжаетъ вести бой,
то опасность продолжаетъ существовать и если мы
сами желаемъ побѣдить, то достигнемъ этого конечно
не уклоненіемъ отъ опасности.
Выше мы указывали, на значеніе внезапности.
Огражденіе своихъ войскъ отъ неожиданностей умень-
шитъ отрицательное стремленіе бойца.
Изъ изложеннаго мы видимъ, что искусство даетъ
въ руки полководца возможность до нѣкоторой степени
уменьшить впечатлѣніе опасности. Оно будетъ выра-
жаться въ возможномъ сбереженіи войскъ отъ впе-
чатлѣнія опасности — т. е. въ экономіи духовныхъ
силъ бойцовъ.
Обратимся теперь къ разсмотрѣнію другого способа
выполненія военно-начальникомъ задачи уменьшить
отрицательное стремленіе бойца. А именно разсмотримъ
слѣдующій вопросъ: если уничтоженіе опасности не-
достижимо, то нельзя ли уничтожить проявленіе въ
бойцѣ инстинкта самосохраненія.
Но измѣнить природу человѣка нельзя и поэтому,
казалось бы, что полководцу невозможно выполнить
эту задачу. Но если прямая борьба съ инстинктомъ
4 самосохраненія невозможна, то возможна борьба кос-
веннымъ путемъ, а именно путемъ отвлеченія вни-
манія. Мы выше говорили уже, что вниманіе, устре-
мленное на какой-нибудь объектъ, стремится стать
исключающимъ всѣ прочія вліянія.
Для' поясненія нашей мысли приведемъ примѣръ
изъ практики Суворова — хотя и не относящійся
— 108 —
непосредственно къ бою, но чрезвычайно рельефно
рисующій нашу мысль.
Когда его армія совершала свой знаменитый пере-
ходъ отъ Александріи къ р. Тидоне, для чего, какъ
мы уже говорили, потребовались почти сверхчеловѣ-
ческія усилія, онъ примѣнилъ слѣдующій пріемъ.
Въ войска были розданы 12 французскихъ словъ,
написанныхъ русскими буквами. Суворовъ приказалъ
всѣмъ солдатамъ наизусть выучить ихъ на походѣ,
предупредивъ, что будетъ спрашивать. На походѣ, когда
начальники замѣчали упадокъ энергіи и силъ въ лю-
дяхъ, сейчасъ же офицеры, фельдфебеля и унтеръ-офи-
церы принимались читать слова; къ нимъ всѣ подтя-
гивались и затверживали читаемое *), „этимъ, пови-
димому, желали развлечь и занять людей, зная, что
этимъ отвлекается ихъ вниманіе отъ . наблюденія надъ
упадкомъ собственныхъ силъ и отъ физической уста-
лости" **).
Мы не будемъ здѣсь изслѣдовать способы и пріемы
отвлеченія вниманія, но мы укажемъ, что всѣ они сво-
дятся къ одному-—къ занятію бойца какою-либо дѣя-
тельностью.
Отвлеченіе вниманія бойца сосредоточеніемъ его
посредствомъ внутренняго усилія—есть проявленіе воли
бойца (произвольное вниманіе).
О значеніи воли мы уже говорили.
Въ настоящей главѣ мы установили выводъ, что
обстановка боя, съ развитіемъ его, представляетъ все
болѣе и болѣе благопріятныя условія для господства
въ дѣятельности бойца непроизвольнаго вниманія и
что овладѣть сознаніемъ бойца стремится съ все воз-
растающей силой инстинктъ самосохраненія.
Мы уже неоднократно говорили о значеніи чувствъ
въ дѣятельности человѣка и, что для борьбы съ ин-
стинктомъ самосохраненія нужно искать опору въ
области чувствъ, слѣдовательно, и въ борьбѣ изъ-за
*) „Разсказы стараго воина", 129.
**) Гершельманъ. „Нравственный элементъ въ рукахъ Суво-
рова", стр. 56.
— 109 —
овладѣнія вниманіемъ нужно дать бойцу надежную
опору въ этой же области.
И вотъ единственнымъ и вѣрнымъ средствомъ для
отвлеченія вниманія бойца отъ инстинкта самосохра-
ненія, это будетъ дѣятельность бойца. Пассивное,
бездѣятельное положеніе человѣка въ бою способ-
ствуетъ тому, что вниманіе бойца сосредоточивается
на инстинктѣ самосохраненія *). Всякое же дѣятельное
стремленіе къ какой бы то ни было цѣли характери-
зуется: сосредоточеніемъ вниманія на преслѣдуемомъ
объектѣ., это сосредоточеніе можетъ достигать такой
силы, что будетъ имѣть слѣдствіемъ полное забвеніе
самого себя **).
Бэнъ въ своей психологіи указываетъ, что дѣятель-
ное стремленіе къ достиженію цѣли порождаетъ и само
обусловливается эмоціей дѣятельности. Въ силу этого
мы видимъ, что дажё когда разсудительность бойца
уменьшится и даже совсѣмъ исчезнетъ, то и въ этомъ
случаѣ сосредоточеніе вниманія на предметъ цѣли бу-
детъ имѣть мѣсто, такъ какъ оно будетъ основано на
чувствѣ.
Съ теченіемъ боя инстинктъ самосохраненія гово-
ритъ въ человѣкѣ все сильнѣе и сильнѣе. Эмоція же
дѣятельности увеличивается по мѣрѣ приближенія къ
цѣли. Такимъ образомъ, эмоція дѣятельности, увеличи-
ваясь тоже съ теченіемъ боя, представляетъ и въ
этомъ отношеніи благопріятныя условія.
Итакъ мы видимъ, что если непосредственно умень-
шить инстинктъ самосохраненія нельзя, то въ рукахъ
полководца зато имѣется средство, въ значительной
степени парализующее вліяніе этого инстинкта.
Это средство есть дѣятельность бойца, т. е. при-
влеченіе бойца къ активному участію въ бою.
*) Этимъ объясняется то,что указывалось въ воспоминаніяхъ
офицера Мецской арміи (стр. 63), что уклоняющихся изъ боя,
по его наблюденію, значительно болѣе въ поддержкахъ пассивно
находящихся подъ огнемъ, чѣмъ въ цѣпи; этимъ также объ-
ясняется инстинктивное стремленіе бойца какой-либо дѣятель-
ностью заглушить въ себѣ чувство страха, что служитъ одной изъ
причинъ, заставляющихъ стрѣлка возможно скорѣе открыть огонь.
**) Бэнъ, 291.
— 110 —
Значеніе
военнаго
воспитанія.
Активному участію человѣка въ бою прежде всего
благопріятствуетъ захватъ иниціативы дѣйствій, слѣ-
довательно наступленіе, во-вторыхъ, предоставленіе каж-
дому бойцу извѣстной свободы дѣйствій (частная ини-
ціатива) въ опредѣленныхъ высшимъ управленіемъ
рамкахъ.
Значеніе дѣятельности въ значительной мѣрѣ
увеличивается еще тѣмъ, что эмоція дѣятельности
въ своемъ развитіи вызываетъ усиленіе чувства мощи—
а слѣдовательно—непосредственно повышаетъ также
побѣдное стремленіе бойца.
Такимъ образомъ, мы видимъ, что усиленіе чув-
ства мощи достигается, кромѣ проявленій солидар-
ности, еще привлеченіемъ бойца къ дѣятельности.
Изслѣдованіе свойствъ человѣка, какъ бойца, до
изученія этихъ свойствъ въ связи съ законами коллек-
тивной психологіи, позволяетъ намъ установить слѣ-
дующія основныя условія искусства веденія боя въ
психологическомъ отношеніи:
I)	дѣятельность,
2)	солидарность,
3)	внезапность,
4)	экономія духовныхъ силъ.
Эти основныя условія суть производныя отъ не-
измѣнныхъ свойствъ человѣческой природы, а потому
они представляютъ требованія, предъявляемыя искус-
ству веденія боя, столь же неизмѣнныя, какъ и при-
рода человѣка.
Въ заключеніе настоящей главы необходимо указать
на то громадное значеніе, какое имѣетъ военное вос-
питаніе въ дѣлѣ подготовки бойца.
Задачами подготовки бойца въ мирное время, на
основаніи изложеннаго въ настоящей главѣ, являются:
1) привитіе бойцу привычекъ, которыя могли бы
поддержать его въ борьбѣ съ инстинктомъ самосохра-
ненія:
а)	для усиленія солидарности". дисциплина, любовь къ
части, товарищество, воинская честь и т. п.
б)	способность къ самостоятельной дѣятельности;
— 111 —
в)	привитіе бойцу привычки къ опасности и наход-
чивости;
2) усвоеніе всего необходимаго для дѣятельности
человѣка въ бою такъ прочно, чтобы работа бойца въ
сраженіи могла бы быть выполняема и при уменьшен-
ной его разсудочности, т. е: автоматично.
Всѣ эти задачи могутъ быть выполнены только
воспитаніемъ. Поэтому, можно сказать, что военный
человѣкъ—долженъ быть прежде всего военно-воспи-
таннымъ.
ГЛАВА III.
Что такое
толпа.
Духовное
единство
толпы.
Подъ словомъ толпа подразумѣвается въ обыкно-
венномъ смыслѣ, собраніе индивидовъ, какова бы ни
была ихъ національность, профессія или полъ и каковы
бы ни были случайности, вызвавшія это собраніе, но
съ психологической точки зрѣнія это слово получаетъ
совершенно другое значеніе.
При извѣстныхъ условіяхъ собраніе людей пред-
ставляетъ особыя черты и свойства. Поэтому, въ пси-
хологическомъ смыслѣ слово толпа получаетъ значеніе
собранія людей, подчиняющагося особымъ законамъ.
Безъ сомнѣнія, одного факта случайнаго нахожденія
вмѣстѣ многихъ людей недостаточно еще для того,
чтобы это собраніе пріобрѣло характеръ толпы въ
-психологическомъ смыслѣ слова; для этого нужна на-
личность нѣкоторыхъ условій.
Въ извѣстные моменты, напримѣръ, даже шести
человѣкъ достаточно, чтобы образовать толпу въ пси-
хологическомъ смыслѣ слова, между тѣмъ какъ въ
другое время сотни человѣкъ, случайно собравшихся
вмѣстѣ, при отсутствіи необходимыхъ условій, не обра-
зуютъ подобной толпы.
„Психологическая" толпа имѣетъ свои особенныя
черты, хотя временныя, но совершенно опредѣленныя.
Нельзя смотрѣть на толпу, какъ на собраніе нѣкотораго
числа людей, недостатки и достоинства которыхъ сум-
мируются. Между тѣмъ, это мнѣніе раздѣлялъ даже
Спенсеръ, который опредѣлялъ толпу, какъ сумму или,
вѣрнѣе сказать, среднее умовыхъ и нравственныхъ ка-
чествъ составляющихъ ее индивидовъ *).
*) Спенсеръ. „Психологія", VII.
— 113 —
Тутъ ближе подходитъ не механическое предста-
вленіе, а химическое. Подобно тому, какъ въ химіи отъ
соединенія двухъ газовъ можно получить жидкость,
такъ точно и свойства индивидовъ толпы не просто
механически суммируются. Изслѣдованія по коллектив-
ной психологіи показываютъ, что индивидуумы, соста-
вляющіе толпу, пріобрѣтаютъ какъ бы коллективную
душу, которая заставляетъ ихъ чувствовать, думать и
дѣйствовать, какъ единое одухотворенное существо; и
хотя они могутъ быть несходны между собой ни по
уму, ни по свойствамъ характера и др., но въ дѣйствіяхъ
ихъ получается полное единство. Сознательная лич-
ность теряется, моральныя и умственныя особенности
индивидуума исчезаютъ, и онъ становится зависящей
частицей одного цѣлаго одухотворенной толпы.
Потеря индивидуальности выражается тѣмъ полнѣе,
чѣмъ болѣе собраніе людей перешло въ „психологи-
скую“ толпу, и при полномъ объединеніи толпа можетъ
представить чувства столь преувеличенныя въ томъ
или другомъ направленіи, что составляющіе ее люди
кажутся потерявшими всю свою индивидуальность.
Люди хотя и очень рознятся по своей культурѣ и
своему воспитанію, но имѣютъ одни и тѣ же чувства,
инстинкты и страсти.
Въ психо логически объединившейся толпѣ обоб-
щающимъ элементомъ будетъ не разумъ, а чувства
и инстгінкты.
Густавъ Лебонъ справедливо говоритъ, что „между
великимъ математикомъ и его сапожникомъ можетъ
существовать цѣлая бездна съ умовой точки зрѣнія,
но съ точки зрѣнія характера разница эта часто ока-
зывается нулевой и ничтожной" *).
Въ чрезвычайно рельефной формѣ развилъ эту мысль
М. Нордау **) (парадоксы).
Соедините двадцать или тридцать Гёте, Кантовъ,
Гельмгольцевъ, Шекспировъ, Ньютоновъ и т. д., пи-
шетъ онъ, и предложите ихъ рѣшенію или сужденію
*) Густавъ Лебонъ. „Психологія народовъ и массъ", стр. 167.
**) Глава Ш.
•8
— 114
практическіе вопросы минуты. Разсужденія ихъ, можетъ
быть, будутъ различны отъ сужденій обыкновен-
наго собранія (хотя нельзя поручиться за это), но,
что касается выводовъ, они ни въ чемъ не будутъ
отличаться отъ выводовъ обыкновеннаго собранія. По-
чему же? По той причинѣ, что каждый изъ двадцати
или тридцати указанныхъ лицъ, помимо свойственной ему
оригинальности, дѣлающей его особенной личностью,
носитъ въ себѣ унаслѣдованныя свойства рода; это по-
слѣднее дѣлаетъ его похожимъ не только на сосѣда
по собранію, но на каждаго неизвѣстнаго прохожаго,
котораго вы встрѣчаете на-улицѣ. Можно сказать, что
всѣ люди въ нормальномъ состояніи обладаютъ извѣст-
ными свойствами, которыя составляютъ опредѣленную,
однородную величину, предположимъ, равную х, вели-
чину, къ которой у личностей, стоящихъ выше сред-
ней нормы, прибавлена еще другая величина, различ-
ная сообразно индивидуальности, которую въ силу этого
нужно опредѣлять различно: напр., равной Ь, с, <і и т. д.
Разъ установивъ это положеніе, мы получимъ въ со-
браніи изъ двадцати человѣкъ, положимъ, все ге-
ніевъ,—20 х и только 1 Ь, 1 с, I а и т. д. Несомнѣнно,
20 х перевѣсятъ отдѣльные Ь, с, а. Это значитъ, что
свойства человѣческаго рода перевѣсятъ индивидуаль-
ную личность, и картузъ работника вполнѣ покроетъ
шляпу доктора и философа, т. е. личная индивидуаль-
ность будетъ побѣждена.
Воспріимчи- Объединеніе собранія людей въ психологическую
вика къ толпу является результатомъ воспріимчивости чело-
внушенію, вѣка къ внушенію.
Внушеніе есть воздѣйствіе одного лица на другое
путемъ непосредственнаго прививанія идеи, чувства,
эмоціи и другихъ психо-физическихъ состояній безъ
участія личнаго сознанія внушаемаго лица *).
Внушеніе играетъ огромную роль въ соціальной
жизни человѣка, гораздо большую, чѣмъ ему до сихъ
поръ отводятъ въ изслѣдованіяхъ общества. Дѣло въ
томъ, что дѣйствіе внушенія ничуть не связывается
*) Бехтеревъ. „Внушеніе него роль въ общественной жизни".
Изд. 2, стр.. 24.
— 115 —
обязательнымъ образомъ съ особымъ состояніемъ ду-
шевной дѣятельности, извѣстнымъ подъ названіемъ
гипноза, какъ то доказываютъ случаи осуществленія
внушенія, производимаго въ бодрственномъ состояніи.
Болѣе того, внушеніе, понимаемое въ широкомъ смыслѣ
слова, является однимъ изъ способовъ воздѣйствія
одного лица на другое при обыденныхъ условіяхъ жизни.
Въ виду этого внушеніе служитъ важнымъ факто-
ромъ общественной жизни и должно быть предметомъ
изученія не однихъ только врачей, но и всѣхъ вообще
лицъ, изучающихъ соціальную жизнь и законы ея про-
явленія.
Два вида внушенія уже давно подмѣчены въ обще-
ственной жизни,—это подражательность и нравствен-
ная зараза.
Человѣку присуще стремленіе подражанія. „Эта
способность подражанія, говоритъ Бордье, какъ
диффузія въ средѣ, наполненной газомъ, стре-
мится уравнять всѣ части соціальной среды, разру-
шить все оригинальное, сравнять всѣ особенности
эпохи, страны, города, замкнутаго кружка друзей. Каж-
дый человѣкъ предрасположенъ къ подражательности,
но эта способность достигаетъ своего апогея въ со-
браніяхъ людей" * **)).
Несомнѣнная и безспорная истина, что способность
человѣка къ подражанію является одной изъ наибо-
лѣе развитыхъ способностей его природы. Достаточно
взглянуть вокругъ насъ, чтобы убѣдиться, что соціаль-
ный міръ есть не что иное, какъ сцѣпленіе сходствъ,
происшедшихъ отъ подражанія во всѣхъ видахъ,—въ
модѣ, въ привычкахъ, въ симпатіяхъ, въ послушаніи,
въ образованіи, воспитаніи,—подражанія произвольнаго
и подражанія въ силу рефлекса *!|с). „Въ явленіяхъ
подражательности, говоритъ докторъ Эбраръ, находится
что-то таинственное, какое-то притяженіе, которое
лучше всего сравнить съ безсознательнымъ и всевласт-
нымъ побужденіемъ, заставляющимъ насъ почти безъ
*) А. Вогйіег. „Ьа ѵіе <іек зосіёіёз". Рагіз 1888, стр. 76 (Си-
гель, 28).
**) 6. Тапіе. „Ье» 1оіі> сіе І’іпііШіоп". Рагіь. 1890, гл. I.
— 116 —
нашего вѣдома повторять то, чему мы были свидѣте-
лями, и что произвело глубокое впечатлѣніе на наши
чувства и воображеніе. Этотъ фактъ настолько общій
и всѣмъ извѣстный, что мы всѣ въ большей или мень-
шей степени подчиняемся его вліянію. Существуетъ
извѣстнаго рода очарованіе, отъ котораго не въ состоя-
ніи защитить себя слабые люди" *).
Нравственная зараза представляетъ такое явленіе,
которое легко указать, но не объяснить. Какъ звукъ
музыкальной ноты, говоритъ Депинъ **), заставляетъ
колебаться ту же ноту на декахъ, которыя, будучи спо-
собны издавать эту ноту, находятся подъ непосред-
ственнымъ вліяніемъ изданнаго звука, такъ и проявле-
ніе извѣстнаго чувства, страсти, вызываетъ подобный
же инстинктивный элементъ чувства, направляетъ его
къ дѣятельности, заставляетъ его, такъ сказать, коле-
баться у всякой отдѣльной личности, способной по
своему нравственному складу болѣе или менѣе живо
испытывать это инстинктивное чувство.
Большинство трактующихъ затронутый вопросъ
полагало возможнымъ объяснить этой метафорой,
хотя и не глубокой, но удачно найденной, освѣща-
ющей гипотезу нравственной заразы, не только самые
простые, естественные и постоянные случаи подража-
нія, но также случаи наиболѣе рѣдкіе и странные,
настоящія эпидеміи, которыя время отъ времени раз-
виваются подъ вліяніемъ того или другого явленія***).
Такимъ образомъ, включались въ область нравствен-
ной заразы эпидеміи самоубійства, слѣдовавшія за
какимъ-нибудь знаменитымъ самоубійствомъ, сильно
заинтересовавшимъ и взволновавшимъ общественное
мнѣніе ****); точно такъ же нравственной заразой объ-
ясняли всѣ преступленія, слѣдовавшія за какимъ-ни-
®)	ЕЬгапІ. Ье аиісісіе сопзійёгё аи роіпі <1е ѵие шёдісаі.
рііііозорііідие еіс. Глава 7-я.
**	) Везріпе. Ве Іа сопіа^іоп тогаіе, стр. 13.
**	*) Сигеле. „Преступная толпа", 34.
**	**) Сила заразительности въ самоубійствѣ болѣе очевидна, бы ть
можетъ, чѣмъ въ другихъ сферахъ. Извѣстенъ случай, когда 15 инва-
лидовъ въ 1772 г. послѣдовательно вѣшались, въ очень короткій
промежутокъ на одномъ и томъ же крючкѣ, находившемся въ
очень темномъ проходѣ зданія. Сигеле, 34. Примѣчаніе 1-е.
— 117 —
будь ужаснымъ преступленіемъ, о которомъ прокри-
чали всѣ газеты. Политическія и религіозныя эпидеміи,
стремительно увлекавшія тысячи людей, иногда цѣлые
народы, вслѣдъ за пламенной рѣчью вдохновеннаго ора-
тора, приписывались тому же нравственному зараженію.
Еще съ большимъ основаніемъ мы имѣемъ право
приписывать заразѣ непредвидѣнныя и съ перваго
взгляда непонятныя движенія толпы.
Вполнѣ понятно, что эти два явленія, подражатель-
ность и нравственная зараза, хотя большею частью и
разсматриваются, какъ обособленные факторы, на са-
момъ дѣлѣ суть не что иное, какъ проявленія той же
воспріимчивости человѣка къ внушенію.
Воспріимчивость къ внушенію (подражаніе, нравствен-
ная зараза) обусловливаетъ, такимъ образомъ, объеди-
неніе людей и есть поэтому тотъ дѣятель, который
стремится превратить собраніе людей въ толпу, под-
чиняющуюся психологическому закону духовнаго един-
ства.
Съ СВОеЙ СТОРОНЫ, Сами УСЛОВІЯ, ВЪ КОТОРЫХЪ На- Съ своей
ходится человѣкъ въ толпѣ, чрезвычайно благопріят- ѵс°овь"іч>’і-
ствуютъ внушенію.	ііы уве.пічи-
Единство мѣста, времени, непосредственное сно-
шеніе способствуютъ обмѣну впечатлѣніями и чув- вость чело-
ствами ПОЧТИ СЪ быстротой МОЛНІИ.	внушенію
Но кромѣ того, благопріятствуютъ еще сами свой-
ства, которыя становятся присущими человѣку по мѣрѣ
того, какъ онъ превращается въ индивида толпы. Со-
знательная личность утрачивается, т. е. „я“ субъекта
стремится исчезнуть. Очевидно, что внушеніе можетъ
проявляться легче всего, когда вліяніе „я“ субъекта
уменьшено. Это и будетъ соотвѣтствовать внушенію
субъекту, находящемуся въ гипнозѣ, т. е. въ наиболѣе
благопріятныхъ для внушенія условіяхъ.
Поэтому внушеніе въ толпѣ получаетъ страшную
силу.
Такимъ образомъ, мы видимъ, что, человѣкъ по
мѣрѣ того, какъ сливается съ „душой“ толпы, все болѣе
и болѣе становится воспріимчивымъ къ внушенію; эта
же способность обусловливаетъ превращеніе его въ
индивида толпы. Поэтому толпа, вступившая на путь
— 118 —
психологическаго объединенія, автоматически толкается
затѣмъ къ нему своими собственными свойствами.
Всякое со- Выше мы говорили, что подъ словомъ „психологи-
' бьГото нТческая “ толпа понимаемъ собраніе людей, подчиняю-
былооргани- щееся закону психологическаго единства, и что индивиду-
зовано, мо-
жетъ обра-
титься въ
психологи-
ческую
толпу.
умы, составляющіе толпу, пріобрѣтаютъ какъ бы кол-
лективную душу, заставляющую ихъ чувствовать и ду-
мать, какъ единое одухотворенное существо.
Единство толпы или то, что представляется душой
толпы, объясняется, слѣдующимъ образомъ.
„Неоспоримый психологическій законъ, говоритъ
Сигеле *), что интенсивность возбужденія возрастаетъ,
въ прямомъ отношеніи къ количеству лицъ, которыхъ
оно коснулось въ одномъ мѣстѣ въ одно время*.
Объясненіе этому явленію даетъ Эспинасъ на при-
мѣрѣ того, что происходитъ въ собраніи, гдѣ говоритъ
ораторъ.
Допустимъ, что ощущеніе, испытываемое ораторомъ,
можетъ быть выражено цифрой 10, и при первыхъ
его словахъ, при первомъ блескѣ его краснорѣчія
онъ передаетъ не менѣе половины своего возбужденія
слушателямъ, которыхъ, пусть, будетъ 300. Всякій ре-
агируетъ апплодисментами и удвоеннымъ вниманіемъ,
и въ результатѣ получается то, что называется сен-
саціей. Это движеніе будетъ ощущаться всѣми заразъ,
потому что слушатель занятъ аудиторіей не менѣе,
чѣмъ ораторомъ, и его воображеніе властно поражается
зрѣлищемъ трехсотъ людей, охваченныхъ возбужде-
ніемъ, зрѣлищемъ, которое не можетъ не произвести
въ немъ, вслѣдствіе воспріимчивости человѣка къ вну-
шенію (нравственная зараза), дѣйствительнаго волненія.
Допустимъ, что онъ воспринялъ только половину этого
возбужденія, и посмотримъ на результаты. Полученное
имъ впечатлѣніе должно быть выражено уже не циф-
рой 5. но половиной пяти, умноженной на 300,
т. е. 750.
Если примѣнить тотъ же законъ къ тому, кто
стоитъ и держитъ рѣчь этой затаившей дыханіе толпѣ,
") „Преступная толпа**, опытъ коллективной психологіи; изд.
1893 г., стр. 63.
— 119 —
его внутреннему возбужденію будетъ соотвѣтствовать
не цифра 750, но произведеніе 300 на такъ какъ
онъ является фокусомъ, въ которомъ сосредоточи-
ваются полученныя отъ него впечатлѣнія этихъ глу-
боко взволнованныхъ людей.
Конечно, въ виду произвольности взятыхъ цифръ Эс-
пинасомъ и другихъ погрѣшностей, опредѣленіе вели-
чины возбужденія является далеко не точнымъ, но
вѣрность общаго хода мысли даетъ приблизительное по-
нятіе о нарастаніи впечатлѣній въ толпѣ.
Очевидно, что наиболѣе увеличивается напря-
женіе тѣхъ свойствъ человѣка, которыя являются
общими для большинства', напомнимъ приведенное нами
выше объясненіе, отчего обобщающимъ элементомъ въ
психологической толпѣ являются чувства.
Такимъ образомъ, наиболѣе свойственныя всѣмъ
людямъ чувства не только просто суммируются, но,
кромѣ того, въ значительной степени увеличиваются
въ своемъ напряженіи.
Вслѣдствіе этого основнымъ свойствомъ индивида
толпы является—значительно увеличенная эмоціональ-
ность (чувство) и крайне уменьшенная разсудочность.
Наблюденія надъ явленіями коллективной психологіи
вполнѣ подтверждаютъ это.
Изъ этого основного свойства вытекаютъ всѣ спе-
ціальныя свойства, которыя характеризуютъ толпу, а
именно: импульсивность, раздражительность, неспособ-
ность обдумывать, отсутствіе разсужденія и критики,
преувеличенная чувствительность и т. п.
Но это какъ разъ тѣ свойства, которыя наблю-
даются у существъ, принадлежащихъ къ низшимъ фор-
мамъ эволюціи, какъ то: дикарей и дѣтей.
Въ силу вышеизложеннаго, можно сказать, что пси-
хологическій механизмъ перехода собранія людей въ
психологическую толпу заключается въ пониженіи
человѣческихъ качествъ индивида, такъ сказать, въ
озвѣрѣніи.
На лѣстницѣ душевныхъ явленій—явленія чувства
занимаютъ первую ступень; затѣмъ слѣдуютъ умовыя
— 120 —
и, наконецъ, волевыя явленія. Эволюціонируя въ об-
ратномъ порядкѣ, мы начинаемъ съ утраты воли, по-
томъ разума и, наконецъ, инстинктовъ, тѣмъ болѣе
проявляющихся, чѣмъ полнѣе потеря первыхъ двухъ
свойствъ. Индивидъ, душевныя свойства котораго све-
дены къ свойствамъ чувства, является, очевидно, без-
сознательнымъ, одностороннимъ, впечатлительнымъ,
измѣнчивымъ, импульсивнымъ, легковѣрнымъ; всякія
воззванія, образы, • все достояніе нашей . чувственной
жизни легко вліяютъ на него,
Это именно тѣ свойства, которыя, какъ мы только
что говорили, изслѣдованія по коллективной психологіи
считаютъ спеціальными свойствами толпы.
Индивидъ толпы лишается всякой воли и поэтому'
подпадаетъ подъ абсолютное вліяніе того, кто захочетъ
имъ управлять, а также внѣшнихъ впечатлѣній. Сила,
которую получаетъ внушеніе въ толпѣ, способствуетъ
немедленному обмѣну чувствъ, которыя поэтому ста-
новятся всеобщими, почему получается единство чув-
ствованій толпы. Стремленіе, вслѣдствіе импульсивности,
немедленно перейти къ дѣйствію создаетъ единство
дѣйствія.
Допуская эту теорію, мы должны допустить и вы-
текающее изъ нея слѣдствіе.
Всякое собраніе, будь оно импровизированное (слу-
чайное") или заранѣе организованное, можетъ обра-
титься въ психологическую толпу. Изыскивать средства
для невозможности образованія психологичской толпы
безполезно, потому что толпа можетъ образоваться
вездѣ, необходимы только извѣстныя условія.
Какія усло- Изученіе этихъ условій составляетъ важнѣйшую
Считаться заДачУ коллективной психологіи, которая еще мало раз-
благопріят- работана.
ными для	_
превраще-	Попробуемъ посильно установить, хотя бы въ са-
Нліодей₽шІЯ М“хъ °бшихъ чертахъ, природу этихъ условій.
исихолопі- Во-первыхъ, все, что уменьшаетъ разсудочныя и во-
ческую девыя способности человѣка, вполнѣ понятно, является
толи}, благопріятными условіями для объединенія индивидовъ
въ толпу. Сознательная личность индивида исчезаетъ. •
исчезаетъ вмѣстѣ съ этимъ и его индивидуальность.
— 121 —
Значеніе чувствъ увеличивается, а послѣднія и соста-
вляютъ спайку индивидовъ толпы.
Во-вторыхъ, все, что односторонне оріентируетъ
мысли, въ особенности же чувства. Благодаря этому
получается объединеніе, которое и составляетъ харак-
терную черту психологической толпы.
Въ-третьихъ, все, что вліяетъ на усиленіе воспріим-
чивости человѣка къ внушенію, такъ какъ внушеніе
есть тотъ факторъ, который обусловливаетъ соединеніе
людей въ толпу.
Такимъ образомъ, мы установили три условія:
1)	Уничтоженіе главнѣйшихъ препятствій къ слитію
индивидуумовъ въ толпу, то есть уничтоженіе ихъ
индивидуальное: и (разумъ и воля).
2)	Объединеніе индивидуумовъ единымъ чувствомъ
или инстинктомъ.
3)	Увеличеніе воспріимчивости человѣка къ вну-
шенію, т. е. усиленіе взаимодѣйствія чувствъ.
Теперь обратимся къ разсмотрѣнію, какія условія Вой пред-
представляетъ въ этомъ отношеніи бои.	условія,
Для нашихъ выводовъ будемъ пользоваться, какъ крайпе бла-
посылками, выводами, установленными въ предыдущей ствующі'я
Главѣ.	явленіямъ
_	коллектив-
і) Ьоевая оостановка стремится парализовать ной психо-
разсудочныя способности	бойца.	лопи-
Это какъ нельзя болѣе способствуетъ исчезнове-
нію сознательной личности, что является однимъ изъ
благопріятныхъ условій для образованія „психологи-
ческой" толпы.
2) Овладѣть сознаніемъ бойца- съ все большей и
большей силой стремится инстинктъ самосохраненія.
Это имѣетъ слѣдствіемъ оріентированіе чувствъ и
мыслей бойцовъ въ опредѣленномъ направленіи, что
составляетъ тоже одно изъ условій для объединенія
толпы въ одно духовное цѣлое.
Вліяніе боевой обстановки въ этомъ отношеніи
тѣмъ сильнѣе, что инстинктъ самосохраненія при-
надлежитъ къ однимъ изъ сильнѣйшихъ факторовъ въ
эмоціональной природѣ человѣка. Чувство страха, какъ
показываетъ изслѣдованіе общественной жизни, соста-
— 122 —
вляетъ одинъ изъ сильнѣйшихъ объединителей толпы
въ психологическое цѣлое *).
у) Внутреннее состояніе человѣка въ бою есть
борьба двухъ противоположныхъ стремленій.
Въ силу этого, въ тѣхъ случаяхъ, когда положи-
тельное стремленіе одержитъ окончательно верхъ надъ
отрицательнымъ, оно тоже послужитъ ферментомъ для
полнаго объединенія толпы. Вѣдь бороться съ столь
сильнымъ инстинктомъ, какъ инстинктъ самосохраненія,
можетъ только чувство, обладающее’ крайнимъ могуще-
ствомъ. Поэтому сама побѣда положительнаго стре-
мленія надъ отрицательнымъ тоже будетъ имѣть слѣд-
ствіемъ одностороннее оріентированіе чувствъ и мыс-
лей бойцовъ, т. е. объединеніе ихъ въ психологиче-
скую толпу.
4) Внутренняя борьба, переживаемая бойцомъ, въ
силу своей напряженности, имѣетъ слѣдствіемъ то,
что до окончательнаго волевого кризиса большая
частъ бойцовъ находится въ состояніи нерѣшитель-
ности, вниманіе ихъ разсѣянно, разумъ затуманенъ,
т. е. въ состояніи полной духовной пассивности; это
состояніе соотвѣтствуетъ психическому состоянію че-
ловѣка въ гипнозѣ.
Подобное состояніе представляетъ самыя благо-
пріятныя условія для внушенія. Очевидно, что внушеніе
можетъ проявляться легче всего въ томъ случаѣ,
когда оно проникаетъ въ психическую сферу, при от-
сутствіи сопротивленія со стороны „я“ субъекта или,
по крайней мѣрѣ, при пассивномъ отношеніи послѣд-
няго къ предмету внушенія.
Такимъ образомъ, духовное состояніе человѣка въ
бою представляетъ самую благопріятную почву для
усиленной воспріимчивости человѣка внушенію, а по-
слѣднее есть главный дѣятель въ объединеніи толпы
въ одно цѣлое.
Итакъ, мы видимъ, что бой представляетъ усло-
*) Интереснымъ примѣромъ въ этомъ отношеніи можетъ
служить эпидемія, извѣстная подъ названіемъ „Великаго страха**,
которой подвергся центръ Франціи во время великой революціи.—
См. Кабанесъ и Л. Нассъ, „Революціонный неврозъ1*, стр. 10—18.
— 123 —
вія, въ которыхъ психологическій законъ духовнаго един-
ства толпы можетъ проявиться съ наибольшей силой.
Группы бойцовъ, какъ бы прочно они ни были орга-
низованы, все болѣе и болѣе стремятся превратиться
въ психологическую толпу, причемъ съ теченіемъ боя
(т. е. съ увеличеніемъ опасности) стремленіе это все
увеличивается.
Поэтому конецъ боя мы въ правѣ считать областью,
гдѣ всецѣло господствуютъ явленія коллективной пси-
хологіи, и гдѣ объединеніе бойцовъ въ психологическую
толпу достигаетъ своего апогея.
Въ заключеніе настоящей главы, мы не только мо-
жемъ подтвердить замѣчаніе Е. Ееггі. *), что между
психологіей, изучающей человѣка, и соціологіей (а слѣ-
довательно, и наукой, изучающей бой) нужно помѣстить
коллективную психологію, но мы должны еще болѣе
выдѣлить значеніе этой науки для изслѣдованія боя.
Явленія общественной жизни подчиняются законамъ
колл ективной психологіи, бой же создаетъ особо благо 
пріятныя условія для господства явленій этого ха-
рактера. А отсюда слѣдуетъ, что, такъ какъ ни одна
изъ областей человѣческой дѣятельности не пред-
ставляетъ въ этомъ отношеніи болѣе благопріятныхъ
условій, то коллективная психологія для собственнаго
своего развитія должна прежде всего обратиться къ
явленіямъ боя. Употребляя общепринятый терминъ
„военныя науки", можно сказать, что коллективная
психологія должна быть наиболѣе „военной наукой",
чѣмъ всѣ прочія.
*) Стр. 351, примѣч. „Хоиѵеаих Ногіиопй", 2-е изд. (цитиро-
вано у Сигеле „Преступная толпа", стр. 15).
ГЛАВА IV.
Цѣль иасто- Въ предыдущей главѣ мы доказали, что бой стре-
ящей главы. мится всякую группу бойцовъ, будь она организован-
ная или импровизированная, превратить въ психоло-
гическую толпу. Боецъ подъ вліяніемъ обстановки боя
все болѣе и болѣе сливается съ окружающей его мас-
сой бойцовъ; теряя свою индивидуальность, онъ ста-
новится неотдѣлимой частицей этой массы.
Если мы говорили выше, что дѣятельность чело-
вѣка въ бою рѣдко разсматривалась съ точки зрѣнія
вліянія на нее опасности, то еще рѣже изслѣдователи
считались съ природой явленій толпы.
Между тѣмъ опасность и масса—вотъ двѣ главныя
данныя, которыми опредѣляется духовная дѣятельность
человѣка на полѣ брани. Въ главѣ II мы разсматри-
вали дѣятельность человѣка подъ вліяніемъ опасности;
въ настоящей главѣ мы постараемся изучить дѣятель-
ность бойца въ зависимости отъ этихъ двухъ данныхъ.
Но въ самомъ началѣ главы мы считаемъ нужнымъ
подчеркнуть слѣдующее: степень превращенія отдѣль-
ной личности въ индивида толпы (массы) имѣетъ ве-
ликое множество градацій. Все, на что мы будемъ ука-
зывать. какъ на свойства массоваго бойца, —присуще
бойцу въ большей или меньшей степени въ прямой
пропорціональности къ тому, насколько онъ слился съ
массой. Іх'огда это сліяніе полное, то свойства мас-
соваго бойца выражаются наиболѣе рѣзко.
Основное Главное свойство индивида, слившагося съ толпой,
свойство эт0—крайне увеличенная эмоціональность и сильно
„массоваго"	'	-	>
бойца—край- уменьшенная разсудочность.
неувелпчен- Когда объединеніе индивида съ толпой достигаетъ
“нальность полной силы, когда люди составляющіе толпу спиваются
— 125 —
съ ней настолько, что толпа принимаетъ характеръ (чувства) и
единаго существа съ единой волей, всецѣло подчи- у^еньшеп-
няющагося закону духовнаго единства толпы, тогда ная разсу-
разсудочность толпы падаетъ до нуля, преувеличеніе Д°чность
же чувствованій возрастаетъ до высшаго напряженія.
Въ главѣ II мы выяснили, что подъ вліяніемъ
опасности разсудочность бойца уменьшается, и все
большее значеніе въ дѣятельности человѣка получаютъ
чувства и инстинкты. Такимъ образомъ, увеличеніе
значенія чувствъ и инстинктовъ въ дѣятельности
бойца подталкивается не одной., а двумя причинами,
а потому оно должно итти ускореннымъ темпомъ.
Разсмотримъ теперь, какія слѣдствія вытекаютъ ИЗЪ Слѣдствія
<	, -	вытекающія
основного свойства массоваго человѣка, дѣйствующаго изъ ЭТ()Г()
на полѣ битвы.	основного
свойства:
Изслѣдованія по коллективной психологіи указы- Им1іу.]Ь_
ваютъ, что толпа (психологическая) почти исключи- СІІВНОСТЬ и
тельно управляется безсознательнымъ. Ея дѣйствія
гораздо болѣе подчиняются вліянію спинного мозга,Соваг’<>“ боп-
нежели головного, и въ этомъ отношеніи индивидъ
толпы приближается къ первобытнымъ существамъ. Со-
вершенные толпою поступки могутъ быть превосходны
сами по себѣ, но, такъ какъ умъ не руководитъ ими, то
индивидъ толпы дѣйствуетъ сообразно случайностямъ.
„Массовый1' боецъ, какъ индивидъ толпы, служитъ игра-
лищемъ всѣхъ внѣшнихъ возбужденій и отражаетъ всѣ
ихъ перемѣны; онъ, слѣдовательно, рабски покоряется
импульсамъ, которые получаетъ.
Отдѣльный индивидъ можетъ подвергаться тѣмъ
же возбужденіямъ, какія дѣйствуютъ на него въ толпѣ,
но, изолированный отъ толпы, онъ уже подчиняется
разсудку и можетъ противостоять вліянію этихъ воз-
бужденій. Физіологически это можно выразить такъ:
изолированный человѣкъ обладаетъ способностью по-
давлять свои рефлексы, тогда какъ индивидъ толпы
этой способности не имѣетъ *).
Поэтому „массовый" боецъ немедленно воплощаетъ
®) Густавъ Лебонъ. стр. 174.
126 —
въ дѣйствіе полученныя имъ возбужденія. Онъ бѣжитъ
впередъ или назадъ, но непремѣнно бѣжитъ.
Различные импульсы, которымъ повинуется мас-
совый боецъ, могутъ быть, смотря по характеру воз-
бужденій, героическими или трусливыми, но они всегда
настолько сильны, что никакой личный интересъ, даже
инстинктъ самосохраненія, не въ состояніи ихъ по-
давить.
Изъ импульсивности „массоваго" бойца вытекаетъ,
что въ тѣ минуты боя, когда законъ духовнаго единства
толпы получаетъ полную силу,—боецъ:
1)	стремится немедленно воплотить въ дѣйствія
полученныя имъ возбужденія;
2)	онъ служитъ игралищемъ всѣхъ внѣшнихъ по-
бужденій и отражаетъ всѣ ихъ перемѣны, т. е. рабски
покоряется тѣмъ импульсамъ, которые получаетъ;
3)	въ массовомъ бойцѣ, какъ въ индивидѣ толпы,
нѣтъ предумышленности: онъ можетъ послѣдовательно
переходить отъ одного совершенно противопрложнаго
чувствованія къ другому, но всегда онъ находится
подъ вліяніемъ возбужденія минуты.
При этомъ надо замѣтить, что, если всѣ желанія
бойца, ставшаго индивидомъ психологической толпы,
какого бы характера они ни были, всегда бываютъ
очень страстными, то они продолжаются весьма не-
долго ; толпа неспособна проявить настойчивую волю.
Такъ какъ возбудители, дѣйствующіе на бойца на
полѣ брани, могутъ быть совершенно противополож-
наго характера, то отсюда вытекаетъ необыкновенная
измѣнчивость „массоваго" бойца. Человѣкъ, ставшій
индивидомъ толпы, можетъ послѣдовательно пройти
всю школу противорѣчивыхъ чувствованій, но всегда
будетъ находиться подъ впечатлѣніемъ минуты. Толпа
похожа на листья, подымаемыя ураганомъ и разноси-
мыя въ разныя стороны, а затѣмъ падающія на землю.
Въ минуту рѣшительной атаки часть, брошенная
на штурмъ и побѣдоносно приближающаяся къ своей
цѣли, вдругъ вслѣдствіе какого-нибудь внезапнаго
впечатлѣнія повертываетъ назадъ и бѣжитъ отъ не-
пріятеля, который уже близокъ былъ къ пораженію,
— 127
причемъ это продѣлывается безъ всякой предумышлен-
ности, подъ впечатлѣніемъ минуты.
„Подъемъ на сопку былъ въ высшей степени тру-
денъ", пишетъ Подполковникъ Селивачевъ, описывая
атаку 88-го пѣх. Петровскаго полка на Новгородскую
сопку *), 3-го октября 1904 г.
„Если бы вы вздумали искать тутъ какихъ-нибудь
цѣпей, поддержекъ и резервовъ, то ошиблись бы въ
этомъ жестоко. Это была масса, „толпа въ образѣ
колонны", впереди и сзади которой были остатки офи-
церовъ. Сзади для того, чтобы удерживать людей отъ
поворота. Четыре раза эта масса по крику одного—
„японцы бьютъ“ поворачивала кругомъ, скатывалась
къ рѣкѣ и только благодаря офицерамъ и лучшимъ
унтеръ-офэицерамъ снова подымалась на верхъ“.
„На офицеровъ легла тутъ тяжелая нравственная
отвѣтственность“.
„Нервы были взвинчены страшно. Я лично чувство-
валъ, что, поверни эта масса еще разъ назадъ, и я
инстинктивно подчинюсь ея вліянію".
„Но, слава Богу, нравственная сила справилась, и
мы стали подниматься на сопку".
Знаніе этого свойства массоваго бойца крайне су-
щественно для искусства веденія боя. Благодаря этой
измѣнчивости массоваго бойца такъ трудно руководить
послѣдними минутами боя.
Отсюда очевидно значеніе въ періодѣ полнаго на-
пряженія боя того, что называется въ военномъ искус-
ствѣ „случайностью". Но это господство для управле-
нія боемъ „случайности" есть свойство явленій коле-
баній толпы, явленія вполнѣ нормальнаго съ точки
зрѣнія науки. Поэтому мы видимъ, что само признаніе
наукой, изслѣдующей бой, господства случайности для
управленія боемъ въ извѣстныя минуты боя не можетъ
быть причиной упраздненія науки о войнѣ и теоріи
военнаго искусства. Но кромѣ этого нужно еще ука-
зать, что, какъ показываетъ военная исторія, въ однихъ
-) Селивачевъ. „Петровцы на Путиловской сопкѣ", стр. 21.
Эта выдержка составляетъ продолженіе описанія, приведеннаго
нами на стр. 85
— 128 —
войскахъ чаще слышно „ура", а въ другихъ „пропали".
Для полководца, начальствующаго надъ войсками, это
можетъ являться иногда случайностью, но, связавъ бой
со всей предъидущей соціальной жизнью народа, мы, на-
вѣрно, найдемъ причины, обусловливающія извѣстныя
предрасположенія бойца.
При безсознательныхъ дѣйствіяхъ человѣка особую
силу пріобрѣтаютъ унаслѣдованныя имъ привычки (ко-
торыя, собственно говоря, при долгой передачѣ изъ
рода въ родъ и образуютъ инстинкты) или традиціи,
привитыя ему воспитаніемъ. Но вполнѣ понятно, что
первыя имѣютъ преимущественное значеніе. Эти вро-
жденныя привычки бойца есть прямое слѣдствіе соціаль-
ныхъ факторовъ (народнаго характера, условій соціаль-
ной жизни и т. п.). Этимъ бой, какъ явленіе обще-
ственной жизни, тѣсно связывается со всей предше-
ствующей войнѣ жизнью народа *).
*) Слѣдуетъ ли сожалѣть о томъ, что толпа никогда не упра-
вляется разсудкомъ? Мы не рѣшились бы утверждать это. Врядъ
ли голосъ разсудка могъ бы увлечь человѣчество на путь циви-
лизаціи и сообщить ему ту горячность и смѣлость, которую вы-
звали въ немъ химеры. Безъ сомнѣнія, эти химеры, дщери без-
сознательнаго, были необходимы. Каждая раса заключаетъ въ
своей духовной организаціи тѣ законы, которые управляютъ ея
судьбой, и, быть можетъ, она повинуется именно этимъ законамъ,
движимая роковымъ инстинктомъ, во всѣхъ своихъ побужденіяхъ,
даже повидимому самыхъ безразсудныхъ. Иногда намъ кажется,
что народы подчиняются тайнымъ силамъ, подобнымъ тѣмъ, кото-
рыя заставляютъ жолудь развиваться постепенно въ дубъ и вы-
нуждаютъ комету двигаться по своей орбитѣ.
То немногое, что мы можемъ узнать объ этихъ силахъ, мы
должны отыскивать въ общемъ ходѣ эволюціи народа, а не въ
отдѣльныхъ фактахъ, изъ которыхъ слагается, повидимому, эта
эволюція. Если же принимать во вниманіе только такіе изолиро-
ванные факты, то можетъ показаться, что исторіей управляютъ
самыя невѣроятныя случайности. Развѣ это не невѣроятный фактъ,
напримѣръ, что нѣсколько арабскихъ шаекъ, вышедшихъ изъ
пустынь, въ состояніи были побѣдить самую большую часть ста-
раго греко-римскаго міра и основать имперію, еще болѣе великую,
нежели имперія Александра? Развѣ не невѣроятно также, что въ
старой іерархической Европѣ какой-то безвѣстный артиллерійскій
поручикъ могъ царствовать надъ множествомъ народовъ и королей.
Предоставимъ, слѣдовательно, разумъ философамъ, но не бу-
демъ требовать отъ него слишкомъ большого вмѣшательства въ
— 129 —
Свойства „массоваго" бойца кромѣ того, что ши-
роко вводятъ въ періодѣ боя, когда господствуютъ
законы коллективной психологіи, элементъ случайности
для управленія боемъ (но не для науки), отражаются
весьма существенно еще и въ другомъ отношеніи.
Уменьшенная разсудочность бойца и преувеличенная
сила его чувствъ требуютъ, чтобы управленіе бойцомъ
основывалось непосредственно на его чувствахъ. По-
этому тѣ высшіе начальники, которые во время боя
не находятся съ нимъ непосредственно рядомъ, хотя
въ началѣ боя и имѣли на него вліяніе, такъ какъ
могли обращаться къ душѣ бойца черезъ посредство
его разума, мало по-малу съ теченіемъ боя утрачи-
ваютъ на него всякое вліяніе, если, конечно, непосред-
ственно рядомъ съ нимъ не присутствуютъ. Такимъ
образомъ, управленіе бойцами съ теченіемъ боя посте-
пенно ускользаетъ изъ рукъ высшаго начальника и посте-
пенно переходитъ все къ младшимъ начальникамъ, и
конецъ боя—это уже сфера непосредственнаго коман-
дованія.
Преувеличенная чувствительность и уменьшенная
разсудочность массоваго бойца выражаются въ томъ,
что, каковы бы ни были чувства его, хорошія или дур-
ныя, они получаютъ чрезвычайную силу.	5
Преувеличеніе чувства обусловливается тѣмъ, что
это самое чувство, передаваясь, какъ мы говорили въ
главѣ ІІІ-ей, очень быстро посредствомъ внушенія (нрав-
ственной заразы) сосѣдямъ, вызываетъ всеобщее сочув-
ствіе, которое и содѣйствуетъ увеличенію въ значитель-
ной степени его силы.
Явленіе паники можетъ послужить намъ лучшимъ
доказательствомъ того преувеличенія чувствъ, которое,
какъ мы утверждаемъ, свойственно „массовому" бойцу.
Нужно указать впрочемъ, что паника принадлежитъ
къ числу тѣхъ военныхъ явленій, о которыхъ военная
исторія не любитъ распространяться. Между тѣмъ па-
[ 2) Преуве-
личеніе
чувствъ и
односторон-
ность„массо-
ваго“ бойца.
дѣло управленія людьми. Не при помощи разсудка, а всего чаще
помимо него народились, такія чувства, какъ честь, самоотвер-
женіе, религіозная вѣра, любовь къ славѣ и къ отечеству,—чув-
ства,которыя были до сихъ поръ главными пружинами всякой цивили-
заціи. Густавъ Лебонъ, „Психологія народовъ и массъ" стр. 245, 24(>.
9
— 130 —
ника—явленіе далеко нерѣдкое. Поэтому паника должна
была бы послужить предметомъ самаго тщательнаго
изслѣдованія. Понимать причины ея долженъ каждый
военноначальникъ, чтобы сумѣть предотвратить ее, на-
сколько это возможно. Инстинктивное разрѣшеніе слож-
ныхъ вопросовъ жизни это удѣлъ геніевъ. Только они
могутъ въ мгновенный срокъ божественнымъ предви-
дѣніемъ познать природу явленія и поступить такъ,
чтобы направить теченіе этого явленія согласно своему
желанію. Пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ,—вотъ девизъ
ихъ по отношенію къ каждому вопросу, съ которымъ
имъ приходится встрѣчаться. Одинъ взмахъ меча Але-
ксандра Македонскаго разрубаетъ. Гордіевъ узелъ, ко-
торый не могли развязать поколѣнія. Но это, повто-
ряемъ мы, удѣлъ генія.* Средній человѣкъ, средній
начальникъ,—а имя имъ легіонъ, и ими-то создается
жизнь, особенно въ настоящую эпоху,—-не обладая
даромъ божественнаго предвидѣнія, принуждены расчле-
нить свою работу познанія явленія и управленія имъ.
Они обязаны въ тѣхъ случаяхъ, когда результатъ
затрагиваетъ интересы государства, трудомъ и вре-
менемъ восполнить то. что отдѣляетъ ихъ отъ генія.
Вотъ отчего пора посвятить явленіямъ паники самыя
тщательныя изслѣдованія.
„Я видѣлъ значительное число случаевъ паники,
пишетъ генералъ Трошю, нѣкоторые изъ нихъ имѣли
ужасныя послѣдствія. А между тѣмъ нѣтъ явленія болѣе
частаго на войнѣ, о которомъ въ военной исторіи менѣе
говорится“ *).
Военная исторія въ лучшемъ случаѣ посвящаетъ
паникѣ нѣсколько строчекъ и упоминаетъ о ней какъ бы
мимоходомъ, совершенно не указывая подробностей:
обыкновенно упоминаютъ только о случаяхъ паники,
происшедшихъ у непріятеля; о своихъ замалчиваютъ.
Кто знаетъ напримѣръ во Франціи, что въ ночь,
предшествовавшую Аустерлицскому сраженію, на слѣ-
дующій день послѣ Сольферино, въ вечеръ послѣ Ва-
грама. имѣли мѣсто паники во французскихъ войскахъ.
„Умалчиваніе о паникѣ само собой объясняется,
*) „Ь’Агпіёе Ггапсаізс еп 1867“, р. 246.
— 131 —
говоритъ генералъ Трошю, противникъ не преминув-
шій бы воспользоваться ею, большею частью не знаетъ
о ней, а реляціи своихъ, вполнѣ естественно, умалчи-
ваютъ. Но зло, о которомъ не говорятъ, не есть зло
предотвращенное. Такимъ образомъ, о предотвращеніи
паники думаютъ только тогда, когда она случится, т. е.
когда уже ничего нельзя сдѣлать" *).
„А между тѣмъ вѣрное описаніе того безпорядка,
который встрѣчается въ критическія минуты на полѣ
битвы, представило бы драгоцѣнный источникъ для
размышленія и изученія тѣхъ лицъ, которыя призваны
къ чести командовать". Это справедливое замѣчаніе
находится въ описаніи французскаго генеральнаго штаба
сраженія 18-го августа 1870 г. (Кеѵие сГНівіоіге).
Нельзя не обратить вниманія на безпристрастное
отношеніе нѣкоторыхъ нѣмецкихъ писателей, которые
дополнили офиціальное описаніе войны, изданное гер-
манскимъ генеральнымъ штабомъ, описавъ случаи па-
ники, имѣвшіе мѣсто въ побѣдоносныхъ германскихъ
войскахъ въ войнѣ 1870—1871 гг.
Въ настоящее время извѣстны тѣ случаи паники,
которые имѣли мѣсто въ прусскихъ войскахъ 18-го
августа 1870 г. въ окрестностяхъ Гравелотта.
Упоминаемая К.еѵие сГНізіоіге тоже вступила на
этотъ путь. Она безпристрастной рукой старается со-
рвать покрывало съ тѣхъ явленій войны, о которыхъ
обыденное мнѣніе считаетъ полезнымъ умалчивать. Она
показываетъ, что въ эту несчастную для французовъ
кампанію не разъ паника охватывала ряды бойцовъ.
Періодъ революціонныхъ войнъ и войнъ Имперіи,
съ 1792 по 1815 г. (24 года), залившій кровью Европу,
начался двумя случаями паники французовъ около Лилля
въ 1792 г. и кончился паникой у Ватерло 18-го іюня
1815 года. Не слѣдуетъ думать, что въ интервалъ
между этими событіями паника была явленіемъ рѣд-
кимъ. Полковникъ Вовилье (ѴаиѵіПіеіъ) пишетъ, что,
послѣ терпѣливаго разслѣдованія этого' вопроса, онъ
нашелъ упоминаніе о 300 случаяхъ въ теченіе этихъ
24 лѣтъ, считая только важнѣйшіе.
Вотъ, для примѣра, краткое перечисленіе главнѣй-
Тамъ же, 247.
- 132 —
шихъ случаевъ		паники,	имѣвшихъ мѣсто въ войну
1870—71	ГГ.		
14-го	августа	1870 г.	Пруссаки: паника девяти ротъ около Ловалье, сра- женіе при Борни.
18-го	августа	1870 г.	Французы: паника кавале- рійской дивизіи Клерамбо,. сраженіе при С. Прива.
18-го	августа	1870 г.	Пруссаки: три случая паники
въ войскахъ праваго фланга,
вечеромъ въ день сраженія
при С. Прива.
19-го сентября 1870 г. Французы: паника баталіона
Зуавовъ въ Шатильонъ подъ
Парижемъ.
10-го октября 1870 г. Французы: паника въ диви-
	зіи Мартино-Дешене, 15-го корпуса, вечеромъ дня сра- женія у Артене.
5-го декабря	1870 г. Французы: паника у Моттъ- Бевронъ (отступленіе 1-ой арміи отъ Луары на Віер- зонъ).
9-го декабря	1870 г. Французы: паника дивизіи Моранди у Шамборъ.
28-го декабря	1870 г. Французы: паника 17-го корпуса около Шатоденъ.
11-го января	1871 г. Французы: паника въ сра- женіи при Мансъ.
29-го января	1871 г. Французы: паника дивизіи Торнтонъ у Шаффуа.
1-го февраля	1871 г. Французы: паника въ 18-мъ корпусѣ около форта Жу *).
Здѣсь представлено вовсе не полное перечисленіе
случаевъ паники, приведены только главнѣйшіе изъ тѣхъ,
о которыхъ встрѣчается упоминаніе. О сколькихъ же
случаяхъ паники не упоминается!
Минувшая война, такъ больно отразившаяся въ
сердцѣ каждаго русскаго человѣка, не представляетъ
исключенія.
*) Оаисіцріас. „Ьез гёаіііё» (Іи еоіпІ>а(“. р. 77—81.
— 133 —
Напомнимъ случаи паники послѣ Тюренчена, Цзинь-
чжоу, Хайчена, Ляояна, Мукдена. Онѣ были и у япон-
цевъ, какъ напримѣръ, послѣ Цзиньчжоу и подъ Портъ-
Артуромъ.
„Паника, пишетъ Трошю, такъ же стара, какъ ис-
торія; это доказывается самимъ словомъ паника, за-
имствованнымъ изъ греческой миѳологіи *). Во всѣхъ
арміяхъ были случаи паники, во всѣхъ арміяхъ, могу
сказать, они будутъ. Молодыя войска, конечно, болѣе
подвержены имъ, чѣмъ войска обстрѣлянныя; степень
впечатлительности ихъ характера тоже обусловливаетъ
панику, но ни одна часть войскъ въ извѣстный часъ
не избѣгнетъ этой участи **)“.
Такимъ образомъ, паника вовсе не есть явленіе
исключительное. Ея проявленіе въ болѣе или менѣе
рѣзкой формѣ явленіе заурядное.
„Паника, пишетъ Бональ, которая вдругъ охваты-
ваетъ часть войскъ, имѣетъ въ основѣ большею частью
лишь воображаемую и ничтожную опасность. Но, чтобы
она имѣла мѣсто, нужно, чтобы часть войскъ передъ
этимъ была сильно нравственно потрясена. Въ
дѣйствительности, замѣчено во всѣ времена, что па-
ника чаще въ концѣ боя или на слѣдующій день послѣ
боя, чѣмъ въ другія минуты".
Мы привели нарочно эти слова извѣстнаго изслѣ-
дователя войны, генерала Боналя, чтобы подтвер-
дить наши выводы; мы вѣдь утверждали, что обста-
новка боя стремится превратить каждаго бойца въ
индивида толпы или, какъ мы условно назвали, въ
„массоваго" бойца,—свойства же послѣдняго—преуве-
личенныя чувства и тенденція къ крайностямъ.
Для того, чтобы дать картину этого преувеличенія
чувствъ, являющагося свойствомъ массоваго бойца,
приведемъ описаніе одного изъ случаевъ паники, про-
изошедшихъ на правомъ флангѣ прусскихъ войскъ въ
сраженіи 18-го августа 1870 года.
На правомъ флангѣ нѣмецкихъ войскъ находилась
*) Появленіемъ толпѣ бога Пана объяснялся паническій страхъ
(примѣчаніе генер. Тронію).
**) „Ъ'агтёе Ггапдаіае еп 1867’‘. р. 249.
134 —
0 1-ая армія. Части ея вступили около полудня въ бой..
^ослѣ нѣсколькихъ попытокъ, въ началѣ 4-го часа дня,
онѣ захватываютъ ферму Сенъ-Гюберъ. Затѣмъ войска
<5^ 1-ой арміи пытаются продвинуться впередъ, но всѣ
ихъ попытки терпятъ неудачу. Генералъ Штейнмецъ
приказываетъ II корпусу поддержать атаку.
Но пока со стороны нѣмцевъ дѣлались распоряже-
нія для исполненія этого приказанія, французы вдругъ
оживились. Вновь загремѣли батареи; часть француз-
скихъ войскъ двинулась въ атаку. Это произвело страш-
ное замѣшательство въ разстроенныхъ нравственно и
физически истощенныхъ боемъ нѣмецкихъ войскахъ;
началось безпорядочное, неудержимое отступленіе, упо-
добляемое нѣмецкими писателями „горному снѣжному
обвалу". Ужасъ овладѣлъ тысячными толпами легко
раненыхъ и здоровыхъ солдатъ, уклонившихся отъ боя,
и искавшихъ убѣжища въ оврагѣ ручья Мансъ *).
Нѣмецкая артиллерія на высотахъ Гравелотта встрѣ-
тила огнемъ наступленіе французовъ. Но съ высотъ
Гравелотта нельзя было опредѣлить, продолжается ли
атака фоанцузовъ или остановилась за восточной опуш-
кой лѣса. Пока на артиллерійской позиціи пребывали
въ неопредѣленности, вдругъ по всему фронту, къ югу
отъ большой дороги, изъ западной опушки лѣса пока-
зались группы пѣхоты. Въ первое мгновеніе невозможно
было опредѣлить, кто это были, свои или враги. Но
вскорѣ убѣдились, что это была нѣмецкая пѣхота, охва-
ченная паникой. Люди, обезумѣвшіе отъ страха, бѣ-
жали на нѣмецкую артиллерію. Артиллерійскіе офицеры
выѣхали впередъ; обнаживъ сабли, они старались об-
разумить бѣглецовъ, грозя, что прикажутъ стрѣлять
по нимъ изъ орудій **).
Но ничто не помогало. Человѣкъ въ такомъ состоя-
ніи не способенъ разсуждать. Не имѣя возможности ихъ
собрать и остановить, приложены были всѣ усилія на-
*) Михневичъ. „Война между Германіей и Франціей 1870—
71 гг.“,стр. 472; „Франко-нѣмецкая война 1870—71 гг.“, соста-
влена военно-историческимъ отдѣленіемъ Прус. Генер. Штаба,
переводъ Риттера и Маслова, ч. 1, стр. 565.
**) Ноепцг. „24 Ьеигек сіе зІгаіё§іе бе Мо1іке“ р. 257, 25к.
259, 260.
135 —
править ихъ за фронтъ артиллеріи. Но это было не-
возможно. Охваченные ужасомъ, бѣглецы направлялись
прямо на нѣмецкія пушки. Энергичные крики артил-
леристовъ не могли привести ихъ въ себя. Только'
уже очень далеко за артиллеріей они остановились;
офицеры всѣхъ родовъ оружія и всѣхъ чиновъ отъ
лейтенанта и до генерала приложили для этого всѣ
свои усилія. Между тѣмъ часть французской пѣ-
хоты, которая перешла въ наступленіе, была не силь-
нѣе бригады; наступавшіе французы не только не до-
шли до опушки лѣса, но, какъ доказываетъ располо-
женіе ихъ убитыхъ, атаковавшая часть остановилась
въ 225 шагахъ къ востоку отъ опушки лѣса, послЬ
чего повернула назадъ и въ безпорядкѣ бѣжала на
свою главную позицію. Нѣмцы не могли этого сразу
опредѣлить; они не знали, что только одинъ огонь ихъ
артиллеріи разбилъ порывъ атаковавшаго врага; ферма
Сенъ-Гюберъ поэтому непріятелемъ не была обратно от-
бита*).
Въ описаніи боя у Гравелотта мы встрѣчаемъ указанія
еще на два довольно значительные случая паники въ
нѣмецкихъ войскахъ **). Мы не будемъ долѣе задер-
живать вниманіе читателя описаніемъ этихъ двухъ, такъ
какъ по внутренней своей картинѣ они тождественны
съ только что описаннымъ; чувство страха получаетъ
такое напряженіе, что человѣкъ совершенно лишается
разсудка.
Итакъ, мы видимъ, что, когда чувство страха овла-
дѣваетъ массовый о бойцомъ, оно выражается въ такой
интенсивной формѣ, которая въ изолированномъ чело-
вѣкѣ встрѣчается рѣдко.
Это служитъ неоспоримымъ доказательствомъ того
свойства индивида толпы, которое мы назвали преуве-
личеніемъ чувствъ и односторонностью.
Но, признавая это свойство „массоваго" бойца, мы
должны признать и другое его слѣдствіе, а именно,
что, если боецъ подъ вліяніемъ массы способенъ на
величайшую низость, трусость, то. съ другой стороны,
онъ способенъ также и къ величайшему героизму,
*)	Тамъ же, стр. 261.
**	) Тамъ же, стр. 265—268, 289—292.
136 —
самоотверженію и къ самымъ высокимъ добродѣтелямъ,
при чемъ массовый боецъ значительно болѣе способенъ
къ нимъ, нежели единичный.
Исторія, дѣйствительно, убѣждаетъ насъ, что, вызы-
вая у индивида толпы чувство патріотизма, религіоз-
ности, легко его привести къ полному самопожертво-
ванію. Исторія богата примѣрами. Только толпа спо-
собна къ проявленію величайшаго безкорыстія и вели-
чайшей преданности. Какъ много разъ толпа умирала
за какое-нибудь вѣрованіе, слово или идею, которыя
она сама не понимала.
Итакъ, если боецъ подъ вліяніемъ массы часто дѣ-
лается игралищемъ низкихъ инстинктовъ, то зато онъ
вслѣдствіе этого же вліянія способенъ проявить при-
мѣры высочайшаго героизма, безкорыстія, абсолютной
преданности химерическому или реальному идеалу въ
такой степени, въ какой они рѣдко встрѣчаются даже
у самихъ мужественныхъ и нравственныхъ людей. Эти
качества массовый боецъ прилагаетъ къ дѣлу безсо-
знательно.
„Не будемъ слишкомъ сѣтовать о томъ, что толпа
управляется безсознательными инстинктами и совсѣмъ
не разсуждаетъ. Если бы она разсуждала иногда и
справлялась бы со всѣми непосредственными интере-
сами, то, быть можетъ, никакая цивилизація не разви-
лась бы на поверхности нашей планеты, и человѣчество
не имѣло бы исторіи" *).
Но кромѣ того, что слѣдствіемъ преувеличенія
чувствъ толпы является то, что толпа рѣдко руковод-
ствуется личными интересами, тогда какъ личный ин-
тересъ чаще всего служитъ важнѣйшимъ двига-
телемъ поступковъ отдѣльныхъ индивидовъ, нужно
указать еще на одно крайне существенное слѣдствіе.
Чувство мощи превращается въ толпѣ въ вѣру
въ свое всемогущество. Это и служитъ главной причи-
ной того, что массовый боецъ способенъ къ гораздо
большему мужеству, чѣмъ одиночный. Теперь мы пол-
нѣе можемъ понять психологическое значеніе массиро
ванія войскъ: оно—1) увеличиваетъ чувство мощи бойца
*) Густавъ Лебонъ. „Психологія народовъ и массъ", стр. 194.
137 —
сознаніемъ поддержки, силы, а—2) заставляетъ чув-
ство мощи достигнуть страшной силы. Но послѣднее,
напомнимъ опять, сотъ средство обоюдоострое, такъ
какъ масса способна, какъ мы видѣли выше, также и
выказать величайшую трусость.
Итакъ, если въ умственномъ отношеніи „массовый"
боецъ понижается, то въ области чувствъ подъ влія-
ніемъ толпы онъ можетъ подняться очень высоко или
спуститься очень низко, но непремѣнно впасть въ
крайность.
Поэтому у бойца въ извѣстныя минуты боя могутъ
обнаружиться самые дурные инстинкты, которые по-
давляются имъ самимъ въ себѣ, когда онъ изолиро-
ванъ. Это и является причиной легкости, съ которой
самые добродушные солдаты совершаютъ ненужныя
жестокости.
Преувеличеніе чувствъ массоваго бойца имѣетъ
огромное значеніе въ драмѣ, переживаемой имъ въ бою.
Благодаря тѣмъ свойствамъ, которыя пріобрѣтаетъ ин-
дивидъ толпы, колебанія его между тѣми двумя основ-
ными стремленіями, борьба между которыми и соста-
вляетъ то, что мы назвали драмой боя,—становится
гораздо большими. Боецъ предается одному изъ этихъ
стремленій (положительному—„побѣдить", отрицатель-
ному—„уклониться отъ опасности"), съ той чрезвычай-
ной страстностью, на которую способенъ только инди-
видъ толпы.
Обратимся къ военной исторіи. Мы приводимъ примѣръ,
здѣсь выписку изъ очень интереснаго документа—вос-
поминанія маіора Квитко, документа замѣчательнагоопи-
саніемъ внутренней стороны боя. Это описаніе представ-
ляетъ самонаблюденіе надъ тѣмъ, какъ боецъ подъ влія-
ніемъ боя все болѣе и болѣе превращается въ индивида
толпы, какъ вмѣстѣ съ этимъ исчезаетъ его сознатель-
ность, и онъ пріобрѣтаетъ тѣ свойства, которыя мы
охарактеризовали словомъ импульсивность; наконецъ,
это описаніе даетъ рельефную картину того преувели-
ченія чувствъ, о которомъ мы только что говорили,
причемъ въ данномъ случаѣ власть надъ бойцомъ за-
хватываетъ не инстинктъ самосохраненія, а чувство
мощи, которое, достигнувъ наивысшаго напряженія.
— 138 —
вызываетъ безудержное, стихійное бѣгство впередъ;
боецъ въ экстазѣ стремится впередъ къ побѣдѣ, во
что бы то ни стало.
Приводимый примѣръ относится къ штурму 1-ой
бригадой 5-ой пѣхотной дивизіи Гривицкихъ редутовъ
30 августа 1877 года.
„Было сыро, холодно, дождь моросилъ съ утра".
„Но вотъ изъ-за бугра появился бригадный коман-
диръ, храбрый генералъ Родіоновъ, заслужившій уже
георгіевскій крестъ подъ Никополемъ. Онъ шелъ пѣш-
комъ.—Поздравляю васъ съ дѣломъ, обратился онъ
къ намъ, съ Богомъ, впередъ, ребята!"
„Всѣ встали.
„Какъ лежали люди въ безпорядкѣ, такъ и хлы-
нули впередъ, одни забѣгая на гору, другіе подвигаясь
неторопливо.
„Стой, закричалъ Родіоновъ,—что это за орава, въ
порядкѣ идти. $<иво построились и подравнялись люди
въ ротахъ и двинулись опять, но уже въ совершен-
номъ порядкѣ.
„Только что мы выбрались на первую площадку,
редутъ сразу окутался дымомъ и огласился ревомъ
орудій и перекатнаго ружейнаго огня. Одновременно
и всѣ другія непріятельскія батареи, не видѣвшія насъ
до тѣхъ поръ, накинулись на насъ съ ожесточеніемъ.
„Я оглянулся назадъ—мы перебѣгали одною длин-
ною волнистою линіей; впереди и въ рядахъ были
офицеры; за нами, какъ пастухъ, наблюдающій за сво-
имъ стадомъ, шелъ генералъ Родіоновъ, не поспѣвав-
шій за бѣгущими. Площадка начала усѣиваться на
каждомъ шагу тѣлами падающихъ, но это уже сзади,—
впереди только побѣда и слава. Бѣгомъ спустились
мы въ оврагъ, тамъ стало тише, только шрапнель
звенѣла ежесекундно въ вышинѣ, обсыпая насъ чугун-
нымъ градомъ.
„Когда пришлось подниматься по крутому скату
оврага къ позиціи, занятой нашею ротою, первый пылъ
остылъ, солдаты пріостановились, не доходя до гребня.
„Отдохни, ребята", раздался кстати голосъ гене-,
рала.
„Прошло пять томительныхъ минутъ; скорѣе бы
139 —
все это кончилось, думалось каждому; то были самыя
тяжелыя минуты, нервное возбужденіе дошло до край-
нихъ предѣловъ, выдержать долго такое настроеніе
было невозможно; обязанность начальника въ такомъ
случаѣ—поддержать словомъ или примѣромъ духъ сво-
ихъ подчиненныхъ и не пропустить того мгновенія,
когда реакція можетъ ихъ обезсилить. Но генералъ
Родіоновъ сроднился съ солдатомъ: онъ чувствовалъ,
что тотъ переживаетъ въ эти минуты, и, когда на-
стало время, онъ, громкимъ, спокойнымъ, слышнымъ
для всѣхъ голосомъ, проговорилъ: „Теперь пора; съ
Богомъ, впередъ, ребята
„Солдаты поднялись, стали медленно всходить на
гребень, подаваясь вправо, пригнувъ головы, какъ бы
откладывая еще на мгновеніе необходимость вступить
подъ огонь страшнаго редута. Вдругъ опять разрази-
лась стихшая на минуту гроза, орудійная и ружейная
пальба слились въ одинъ общій гулъ—чудовищный
ревъ ада, вооружившагося для защиты избраннаго
клочка земли.
„Наши дрогнули, одни попятились назадъ, масса
колыхнулась влѣво, не рѣшаясь итти впередъ; въ зто
мгновеніе Шлиттеръ “) шагнулъ къ редуту, и всѣ
двинулись за нимъ.
„Наши солдаты бѣжали, держа ружья на перевѣсъ;
они рѣдѣли съ каждымъ пройденнымъ шагомъ, не
слышно было ихъ торжествующаго „ура“; безпрерыв-
ный грохотъ выстрѣловъ смѣшивался со стономъ свин-
цоваго града, пронизывавшаго воздухъ.
„Пороховой дымъ застлалъ всю площадку; мы бѣ-
жали въ темно-сѣромъ туманѣ; кругомъ ничего не
было видно.
„Мы бѣжали впередъ, не замѣчая тѣхъ, что спо-
тыкались и ложились сзади скорченными трупами.
Одинъ изъ первыхъ палъ Шлиттеръ, пала большая
часть офицеровъ, но теперь могучій, стихійный порывъ
не могъ уже быть остановленъ ничѣмъ. Бѣжавшіе
”) Полковникъ Шлиттеръ былъ командиромъ Архангелогород-
скаго полка.
— 140 —
рядомъ со мною останавливались, вступали съ кѣмъ-
то въ борьбу; то были волчьи ямы съ засѣвшими тур-
ками, но никому до нихъ не было дѣла, всѣ бѣжали
все впередъ и впередъ, изъ всѣхъ силъ, какъ будто
на перегонку. Дымъ густымъ слоемъ скрывалъ все
вокругъ, оглушительный ревъ наполнялъ воздухъ; бѣ-
жалъ я въ какомъ-то чаду, съ однимъ лишь созна-
ніемъ, что этотъ адъ можетъ прекратиться только
тогда, когда мы добѣжимъ до мѣста; сквозь сѣрый
туманъ дыма не видать, откуда грозитъ опасность, не
страшно, и, если бы не падали одинъ за другимъ бѣ-
гущіе рядомъ, то не было бы и сознанія опасности.
Бѣжали мы, должно быть, не болѣе минуты, но этотъ
короткій промежутокъ времени длился столько, сколько
можетъ длиться время для падающаго съ высоты. Въ
началѣ мы окунулись въ свинцовый вихрь, какъ бро-
саются въ холодную воду, потомъ насъ охватилъ чадъ,
порывъ, стремленіе впередъ, и это стремленіе было
такъ сильно, что могло быть остановлено только исто-
щеніемъ или смертью.
„Я боялся опоздать ко взятію редута; сквозь облако
порохового дыма не было видно, далеко ли наши впе-
реди; я силился только догнать двухъ солдатъ, скры-
вавшихся въ сѣрой мглѣ, и чуть не обрадовался, когда
одинъ изъ нихъ упалъ, а другой исчезъ куда-то, какъ
будто провалился сквозь землю и, дѣйствительно, про-
валился: я самъ едва удержался на краю глубокаго
чернаго рва, открывшагося вдругъ подъ ногами. Оста-
новившись на мгновеніе, я оглядѣлся. За рвомъ под-
нималась высокая насыпь, на гребнѣ которой суетливо
стрѣляли въ насъ турки; одинъ изъ нихъ, громаднаго
роста, въ бѣлой чалмѣ, пригнулся ко мнѣ: раздался
выстрѣлъ, блеснулъ огонь, и пуля просвистѣла около
уха. Слава Богу, промахъ, мелькнуло у меня въ го-
ловѣ, и я прыгнулъ въ ровъ; тамъ была не то возня,
не то борьба; я торопился туда, наверхъ, внутрь укрѣ-
пленія, чтобы не быть изъ послѣднихъ; навѣрно тамъ
шелъ уже настоящій бой, одинъ на одного, какъ бой
рыцарей среднихъ вѣковъ, а не бойня изъ за угла,
гдѣ не видно, откуда налетаетъ смерть.
„Въ рукопашномъ боѣ о револьверѣ не думается—
141
съ малолѣтства привыкли мы для самозащиты дѣйство-
вать кулаками и, вѣроятно, потому довѣряемъ болѣе
силѣ удара, чѣмъ дѣйствію огнестрѣльнаго оружія. Я
вынулъ шашку и сталъ карабкаться по скату рва;
мнѣ помогали солдаты руками и прикладами. Земля
мокрая, скользкая, такъ что съ трудомъ взобрался я
къ основанію вала. Предо мною была высокая насыпь,
но лѣвѣе обвалилась земля; то была амбразура, а за
нею опять дымъ, выстрѣлы; вѣроятно—-наши уже тамъ.
Въ два прыжка очутился я противъ дула орудія, а съ
третьимъ опрокинулъ подвернувшагося мнѣ турецкаго
солдата. Одинъ турокъ, съ исковерканнымъ отъ ужаса
или злобы лицомъ, бросился ко мнѣ. Моя шашка свист-
нула, и протянутая ко мнѣ рука, перерубленная попо-
ламъ, повисла на сукнѣ его мундира. Только тутъ замѣ-
тилъ я устремившихся на меня со всѣхъ сторонъ турокъ,
однихъ турокъ; нашихъ въ редутѣ не было. Я былъ
совершенно одинъ. Признаюсь, ужасъ охватилъ меня.
Отмахиваясь шашкой, я вскочилъ на пушку, какъ на
ступень, чтобы сквозь амбразуру выбраться назадъ къ
своимъ, и при этомъ крикнулъ, что было мочи: „сюда,
братцы, сюда, выручайте", но наши уже лѣзли въ
укрѣпленіе. Въ этотъ мигъ что-то ударило меня въ
грудь, и я упалъ подъ орудіе. Падая, я видѣлъ, какъ
хлынули ко мнѣ турки, но въ то же время услыхалъ,
надъ собою русское побѣдоносное „ура". Голова за-
кружилась, я болѣе ничего не видѣлъ, но почувство-
валъ, что нѣсколько рукъ меня схватили; я старался
укусить поднимавшихъ меня, боролся отчаянно, думая,
что то турки хотятъ меня увести; я силился крик-
нуть: „помогите, спасите, братцыно голосъ у меня
исчезъ, какъ бываетъ во время страшнаго сна; нако-
нецъ я понялъ произносимую около меня знакомую
рѣчь: „свои, ваше высокородіе, свои“. Радость дала
мнѣ силы прійти въ себя, въ редутѣ были только
наши. Съ участіемъ смотрѣли мнѣ въ лицо солдаты;
молодой прапорщикъ, бывшій въ передовой ротѣ, тоже
здѣсь: онъ обнимаетъ и цѣлуетъ меня. Такъ весело,
такъ радостно, если бы только не такъ болѣла грудь,
если бы не было того клокотанья подъ мышкойг
какъ усиленный бой больного сердца. „Вы ранены?"
142 —
•спрашиваютъ меня офицеры. Я самъ не знаю, рана ли
это или контузія. Подъ мундиромъ, разстегнутымъ во
время бѣга, рубашка съ правой стороны вся въ крови,
но я владѣю, хотя и слабо, правой рукой и дыханіе
освободилось, значитъ—рана или конгузія не опасна".
Изъ вышеприведенной выдержки воспоминаній
маіора Квитко мы можемъ замѣтить, какъ по мѣрѣ
приближенія къ редуту стихійность боя увеличивается;
какъ боецъ все болѣе и болѣе превращается въ ин-
дивида толпы и, наконецъ, совершенно сливается съ
массой, пріобрѣтая всѣ положительныя и отрицатель-
ныя качества „массоваго" бойца.
Измѣнчивость, которая свойственна ему, заста-
вляетъ полководца стараться возможно долѣе удержи-
вать бойца отъ окончательнаго превращенія его въ инди-
вида толпы. Съ другой стороны, единичный человѣкъ не
способенъ къ такому героизму, какъ индивидъ толпы;
поэтому наступаетъ въ бою минута, когда это превра-
щеніе становится необходимымъ. Вполнѣ понятно, что
желательно возможно ближе подвести къ непріятелю
болѣе или менѣе сознающаго бойца съ тѣмъ, чтобы,
уже на короткѣ, выпустить его въ массѣ на против-
ника, какъ пулю въ упоръ. Это тѣмъ болѣе нужно,
что, какъ мы уже указывали, если всѣ проявленія въ
дѣятельности индивида толпы отличаются крайнею
страстностью, заставляютъ его забывать все, даже
инстинктъ самосохраненія, то, съ другой стороны, про-
явленія эти не могутъ быть долги—толпа не способна
проявитъ упорную волю.
Понимая природу явленій войны, генералъ Родіо-
новъ дѣлаетъ все, чтобы возможно долѣе задержать
окончательное превращеніе бойца въ „массоваго". Но,
когда настала рѣшительная минута, генералъ Родіо-
новъ со словами' „теперь пора, съ Богомъ впередъ",
бросаетъ массу на редутъ. Безсознательность индивида
толпы великолѣпно передана въ дальнѣйшей части
выдержки.
И вотъ, не смотря на руководство выдающагося и
опытнаго начальника, не смотря на высокій нрав-
ственный элементъ атаковавшихъ войскъ, ибо Архан-
гелогородскій и Вологодскій полки заслужили въ войнѣ
143 —
1877 и 1878 гг. славное боевое имя,—не смотря на это,
вслѣдствіе указанныхъ нами выше свойствъ массоваго
бойца (измѣнчивость) встрѣчается такая минута:
„Наши дрогнули, одни попятились назадъ, масса
колыхнулась влѣво, не рѣшаясь итти впередъ"...
Но что же двинуло эту массу впередъ. Не голосъ,
не управленіе такого выдающагося вэенноначальника,
какъ генералъ Родіоновъ, рѣшили въ этотъ безсозна-
тельный періодъ боя участь его. а личный примѣръ
командира Архангелогородскаго полка.
„Покойный Шлиттеръ, пишетъ въ своихъ воспоми-
наніяхъ генералъ Паренсовъ, былъ огромнаго роста,
выдающагося роста, очень крѣпкаго сложенія, весьма
внушительной наружности, уже украшенный Георгіемъ
за отличіе на Кавказѣ. Даже въ Преображенскомъ
полку онъ выдѣлялся своимъ ростомъ и своей фигурой;
можно себѣ представить, какимъ гигантомъ выгляды-
валъ онъ среди маленькихъ армейцевъ. И вотъ этотъ
гигантъ, тоже опытный боецъ, оцѣниваетъ положеніе:
когда „наши дрогнули... попятились назадъ", онъ
„шагнулъ къ редуту", — и результатъ на лицо: „всѣ
двинулись за нимъ" *).
Здѣсь мы подошли къ другому свойству массоваго
бойца, а именно — необыкновенной податливости его
внушенію (нравственной заразѣ).
Мы уже говорили, что одно изъ свойствъ индивида зіНеобыкно-
толпы это необыкновенная податливость внушенію, датливость
Мы тоже указывали выше, что во всякой толпѣ вну- .массоваго-
шеніе становится заразительнымъ, и этимъ объ- "ОщЦе^ір)нѵ'
ясняется быстрое оріентированіе чувствъ и мыслей
въ опредѣленномъ направленіи. Первое формулиро-
ванное внушеніе тотчасъ же передается, вслѣдствіе
заразительности, всѣмъ индивидамъ, и немедленно воз-
никаетъ соотвѣтствующее настроеніе. Вслѣдствіе им-
пульсивности бойца, идея, овладѣвшая умомъ, стремится
сейчасъ же выразиться въ дѣйствіи. „Массовый" боецъ
подъ вліяніемъ внушенія такъ же легко панически по-
бѣжитъ, какъ и совершитъ какой-нибудь высшій актъ
самоотверженія,—все будетъ зависѣть отъ природы
*) Паренсовъ, ч. II, стр. 135.
— 144
возбудителя, а не отъ тѣхъ отношеній, которыя у
изолированнаго индивида существуютъ между внушен-
нымъ актомъ и суммой разсудочности, противодѣй-
ствующей его выполненію.
Относительно значенія внушенія на полѣ битвы мы
встрѣчаемъ очень интересное указаніеу генералаТрошю
въ его „Ь’агтёе Ргап^аізе еп 1867“ (стр. 254). Гене-
ралъ Трошю говоритъ, что энергія и находчивость
нѣкоторыхъ маршаловъ поднималась и падала въ зави-
симости отъ того, былъ ли близко Наполеонъ, или от-
сутствовалъ.
Въ своей статьѣ „Наполеонъ" генералъ Драгоми-
ровъ описываетъ пріемъ Наполеона, который онъ при-
мѣнялъ въ минуту духовнаго напряженія боя для мас-
соваго внушенія.
„Столкновеніе начиналось обыкновенно часовъ около
пяти утра. Наполеонъ, избравъ себѣ невдалекѣ отъ
резерва мѣсто, съ котораго открывался большій круго-
зоръ на поле битвы, слѣдилъ за ея ходомъ, прогули-
вался, разговаривалъ съ приближенными, принималъ
донесенія, посылалъ приказанія, а когда нужно, и вы-
говоры, давалъ подкрѣпленія только тѣмъ, которые, онъ
зналъ, даромъ не попросятъ; но чаще въ нихъ отка-
зывалъ. Дѣло съ разными перипетіями тянулось такимъ
образомъ до 4-хъ часовъ пополудни. Тогда онъ садился
верхомъ, и всѣ знали, что это значитъ: готовился соир
сіе соіііег. Въ резервѣ раздавалось восторженное Ѵіѵе
ГЕтрегеиг! которое перелетало въ боевыя линіи, покры-
вало всѣ боевые голоса, и когда доносилось до против-
никовъ, у нихъ сердце падало, ибо ожидался ударъ
по всей линіи, а кто же зналъ, гдѣ и какъ онъ
обрушится".
Такимъ образомъ, въ ту минуту боя, когда, послѣ
одиннадцати—двѣнадцати часовой подготовки назрѣ-
валъ психологическій моментъ боя, когда начинаетъ
господствовать въ дѣятельности бойцовъ законъ толпы,
когда боецъ превращается въ существо, лишенное инди-
видуальности, зависящее всецѣло отъ того толчка, кото-
рый будетъ данъ ему извнѣ или внушеніемъ,—Наполе-
онъ простымъ но постоянно практикуемымъ пріемомъ въ
связи съ тѣмъ необычайнымъ успѣхомъ, который всегда
— 145 —
сопровождалъ его военныя предпріятія, внушалъ всѣмъ
бойцамъ тотъ экстазъ, на который только способна
толпа. Этимъ же пріемомъ онъ внушалъ непріятель-
скому бойцу, послѣ одиннадцати, двѣнадцати часового
нравственнаго и физическаго истощенія, который, подъ
вліяніемъ обстановки боя, тоже превращался въ ин-
дивида толпы, идею чего-то страшнаго, которое сей-
часъ же Обрушится на него, что легко приводило его
къ паникѣ *).
Однимъ изъ наиболѣе сильныхъ доказательствъ
вѣрности нашего утвержденія о необыкновенной по-
датливости массоваго бойца внушенію служитъ давно
уже замѣченное явленіе, что въ критическія минуты
боя особенное значеніе пріобрѣтаетъ личный примѣръ.
Послѣдній есть не что иное, какъ внушеніе (нравствен-
ная зараза). Примѣровъ этому можно привести безчис-
ленное множество.
Въ введеніи мы говорили, что практическое знаніе
во всякой отрасли знанія первоначально шло впереди
науки; поэтому, обратившись къ военной исторіи, мы
увидимъ, что всѣ военноначальники, заслужившіе на
поляхъ брани почетное мѣсто въ исторіи,—всѣ практи-
чески знали это свойство бойца и пользовались имъ.
Они знали, что успѣхъ въ бою требуетъ умѣнія увлечь,
фанатизировать солдата. А для этого лучшее средство
въ минуты психологическаго напряженія боя—это лич-
ный примѣръ. Храбрость начальника заразительна.
Она электризуетъ массы и вселяетъ въ нихъ страсть
къ побѣдѣ, доходящую до экстаза.
Возьмемъ одинъ изъ эпизодовъ боя 30-го августа подъ
Плевной, который служитъ намъ основнымъ примѣромъ.
Когда 30-го августа, двинувшіеся съ 3-го гребня
Зеленыхъ Горъ на турецкіе редуты, баталіоны, не-
смотря на поддержку Ревельскимъ полкомъ, останови-
лись въ 400—500 шагахъ отъ непріятеля, генералъ Ско-
белевъ приказалъ, какъ мы уже говорили на стр. 105,
находившимся у него въ резервѣ Либавскому полку
И 11-ому и 12-ому стрѣлковымъ баталіонамъ поддер-
жать атаку.
*) Драгомировъ. „Четыре очерка. Наполеонъ11; стр. 164,105
ю
- 146 —
Эти пять баталіоновъ подтолкнули боевую линію
впередъ. Но это движеніе сначала довольно энергич-
ное и быстрое, пошло затѣмъ „все медленнѣе" *).
Къ довершенію трагичности этого „все медленнѣе",
въ эту критическую минуту свѣжія силы турокъ, вы-
шедшія изъ Плевны въ пространствѣ между редутомъ
Исса-ага и г. Плевной, перешли въ наступленіе. Это
наступленіе, весьма энергичное, обрушилось на нашъ
правый флангъ, благодаря близости обѣихъ борющихся
сторонъ и закрытіямъ, представляемымъ городомъ и
строеніями его окраины,—почти внезапно.
. „Извѣстно, какъ поражаетъ всякая неожиданность,
пишетъ генералъ Паренсовъ, **) тѣмъ болѣе- страшная.
Извѣстно также, какъ вліяетъ на войска ударъ во
флангъ, обходъ... и если принять во вниманіе психи-
ческое состояніе, напряженность нервовъ, а слѣдова-
тельно, до высшей степени доведенную впечатлитель-
ность, находившихся на этихъ страшныхъ скатахъ, на-
шихъ войскъ, то станетъ понятно, что настала минута
критическая. Настала , та минута, когда или все назадъ,
самовольно, безъ команды, стйхійно...' или переворотъ,
подобный тому, какой былъ при штурмѣ Гривицкихъ
редутовъ, появленіе отдѣльныхъ героевъ, всѣхъ за собою
увлекающихъ".
Для описанія дальнѣйшаго самое лучшее повторить
разсказъ начальника штаба генерала Скобелева, быв-
шаго непосредственно рядомъ съ нимъ.
„Дрались въ рукопащную. Нашъ правый флангъ
пріостановился; фронтъ и лѣвый флангъ были тоже
близки къ остановкѣ.
„Успѣхъ боя окончательно заколебался. Тогда ге-
нералъ Скобелевъ рѣшилъ бросить на вѣсы военнаго
счастья единственный оставшійся въ его распоряже-
ніи резервъ,—самого себя. Неподвижно, не спуская
глазъ съ редутовъ, стоялъ онъ верхомъ, спустившись
съ третьяго гребня на половинѣ ската до ручья, окру-
женный штабомъ, съ конвоемъ и значкомъ. Скрывая
волненіе, генералъ Скобелевъ старался безстрастно,
*) Куропаткинъ. „Ловча и Плевна", часть 2-я, стр. 461.
**) Паренсовъ, т. И, 262.
147 —
спокойно глядѣть, какъ полкъ за полкомъ исчезали въ
пеклѣ боя. Градъ пуль уносилъ все новыя и новыя
жертвы изъ конвоя, но ни на секунду не разсѣивалъ
его вниманія. Всякая мысль лично о себѣ была далека
въ эту минуту. Одна крупная забота объ успѣхѣ пору-
ченнаго. ему боя всецѣло поглощала его. Если гене-
ралъ Скобелевъ не бросился ранѣе съ передовыми
войсками, какъ то подсказывала ему горячая кровь,
то только потому, что онъ смотрѣлъ на себя какъ на
резервъ, которымъ заранѣе рѣшилъ пожертвовать безъ
оглядки, какъ только наступитъ, по его мнѣнію, рѣ-
шительная минута. Минута эта настала; генералъ Ско-
белевъ пожертвовалъ собою и только чудомъ вышелъ
живымъ изъ боя, въ который беззавѣтно окунулся".
„Давъ шпоры коню, генералъ Скобелевъ быстро
доскакалъ до оврага, спустился, или, вѣрнѣе, скатился,
къ ручью и началъ подниматься на противоположный
скатъ къ редуту № 1. Появленіе генерала было замѣ-
чено даже въ тѣ минуты,—настолько Скобелевъ былъ
уже популяренъ между войсками. Отступавшіе возвра-
щались, лежавшіе вставали и шли за нимъ, на смерть.
Его громкое: „впередъ ребята", придавало новыя силы.
Турки, занимавшіе ложементы передъ редутомъ № 1,
не выдержали, оставили ихъ и бѣгомъ отступили въ
редуты и траншею между ними“.
„Видъ отступающихъ отъ ложементовъ турокъ
одушевилъ еще болѣе нашихъ. „Ура", подхваченное
тысячами грудей, грозно полилось по линіи. Скользя,
падая, вновь поднимаясь, теряя сотни убитыми и ра-
неными, запыхавшіяся, охрипшія отъ крика, наши
войска за Скобелевымъ все лѣзли и лѣзли впередъ.
Двигались нестройными, но дружными кучками раз-
личныхъ частей и одиночными людьми. Огонь турокъ
точно ослабѣлъ, или дѣйствіе его, за захватившею всѣхъ
рѣшимостью дойти до турокъ и все возраставшею увѣ-
ренностью въ успѣхѣ, стало менѣе замѣтнымъ. Каза-
лось, въ рядахъ турокъ замѣчалось колебаніе. Еще
нѣсколько тяжелыхъ мгновеній, и наши передовые вор-
вались съ остервененіемъ въ траншею и затѣмъ, въ
4 часа 25 минутъ пополудни, въ редутъ № 1-й“ '").
*) Куропаткинъ. „Ловча и Плевна", ч. II, стр. 462.
— 148 —
. Чрезвычайная податливость бойца, превратившагося
въ индивида толпы, внушенію (нравственной заразѣ)
имѣетъ крайне важное слѣдствіе. Во II главѣ мы ука-
зывали, что увеличеніе напряженія опасности въ бою
заставляетъ все большее и большее число бойцовъ
отказываться, (уклоняться) отъ боя. Но это уклоненіе
отъ боя при томъ чрезвычайномъ предрасположеніи
къ нравственной заразѣ, которая присуща бойцу, утра-
тившему свою личность, легко можетъ заразить всѣхъ
.бойцовъ, даже самыхъ храбрыхъ. Такимъ образомъ,
отказъ отдѣльныхъ людей превращается въ отказъ
всего цѣлаго, что есть конецъ боя и пораженіе.
Но этимъ не ограничивается вліяніе разбираемаго
свойства бойца. Всякій бой состоитъ какъ бы изъ цѣлой
серіи рядомъ происходящихъ боевыхъ столкновеній,
назовемъ ихъ очагами боя. И вотъ подъ вліяніемъ
нравственной заразы чувство мощи или чувство страха
легко можетъ передаваться изъ одного очага боя къ
другому; въ силу этого побѣда или пораженіе на од-
номъ пунктѣ въ минуты^ когда боецъ до извѣстной
степени пріобрѣлъ уже свойства индивида толпы,
охватываетъ всю боевую линію, т. е. становится
общимъ.
о волѣзнеіі- Блуждая всегда на границѣ безсознательнаго, легко
пое развитіе подчиняясь всякимъ внушеніямъ и обладая стремле-
у „массова- ніемъ скорѣе перейти къ дѣйствію, уподобляясь тѣмъ
го“ бойца, существамъ, которыя не могутъ подчиняться вліянію
разсудка, толпа, лишенная всякихъ критическихъ спо-
собностей, чрезвычайно легковѣрна. Невѣроятность для
нея не существуетъ, и это надо помнить, такъ какъ
этимъ объясняется та необычайная воспріимчивость
солдата ко всякимъ слухамъ въ бою. Солдатъ самый
неразвитой, когда дѣло доходить до боя, жадно при-
слушивается ко всѣмь толкамъ, которые ходятъ въ
арміи,—это гр. Толстой подмѣтилъ весьма вѣрно въ
своемъ романѣ „Война и Миръ".
Какъ у всЬхъ существъ неспособныхъ къ разсу-
жденію, воспроизводительная способность воображенія
индивида толпы очень развита, очень дѣятельна и очень
воспріимчива. Живя почти исключительно чувствам и
— 149 —
толпа мыслитъ образами, и-вызванный въ ея вообра-
женіи образъ, вслѣдствіе преувеличенныхъ чувствъ, по
своей живости почти равняется реальнымъ образамъ.
Толпа до нѣкоторой степени напоминаетъ спящаго,
разсудокъ котораго временно бездѣйствуетъ, и въ умѣ
котораго возникаютъ образы чрезвычайно живые, но
эти образы скоро разсѣялись бы, если бъ ихъ можно
было подчинить размышленію. Вызванный въ вообра-
женіи толпы образъ вызываетъ другіе, которые вслѣд-
ствіе ея уменьшенной до крайности разсудочности не
имѣютъ часто никакой логической связи съ первымъ.
Толпа совсѣмъ не отдѣляетъ субъективнаго отъ
объективнаго;она считаетъ реальными образы, вызванные
въ ея умѣ и зачастую имѣющіе лишь очень отдален-
ную связь съ наблюдаемыми ею фактами. Казалось бы,
что искаженія, которыя претерпѣваетъ какое-нибудь
событіе въ глазахъ толпы, должны имѣть разнообраз-
ный характеръ. Но ничуть не бывало. Подъ вліяніемъ
заразы эти искаженія имѣютъ всегда одинаковый ха-
рактеръ дпя всѣхъ индивидовъ. Первое искаженіе,
созданное воображеніемъ одного изъ индивидовъ, слу-
житъ ядромъ заразительнаго внушенія. Для впечатли-
тельнаго человѣка достаточно бываетъ случайнаго не-
значительнаго сходства, какой - нибудь подробности,’
внѣшнимъ образомъ напоминающей другое лицо, пред-
метъ или явленіе, для того, чтобы ему показалось,
что это именно и есть то лицо, предметъ, явленіе.
Вызванное представленіе становится, такимъ образомъ,
ядромъ для дальнѣйшей кристаллизаціи.
Для толпы, не способной ни къ размышленію, ни
къ разсужденію, не существуетъ ничего невѣроятнаго.
Вслѣдствіе же преувеличеннаго развитія чувствъ и тен-
денціи непремѣнно впасть въ крайность именно невѣ-
роятное всегда болѣе всего поражаетъ толпу и дѣй-
ствуетъ на нее.
Отсюда мы видимъ, что если внезапность вообще
имѣетъ огромное значеніе въ дѣятельности отдѣльнаго
бойца, то съ превращеніемъ бойца въ индивида толпы
она получаетъ еще большее значеніе.
Наиболѣе рельефное выраженіе болѣзненнаго раз-
витія воображенія—это галлюцинаціи.
— 150 —
Извѣстны историческіе примѣры коллективныхъ гал-
люцинацій. Къ числу такихъ галлюцинацій относится,
между прочимъ, видѣніе небесной рати однимъ отря-
домъ русскихъ войскъ предъ Куликовской битвой, ви-
дѣніе крестоносцами закованной въ латы и нисходящей
съ неба небесной рати подъ предводительствомъ св.
Георгія, Димитрія и Теодора, видѣніе свѣтлаго рыцаря
на Елеонской горѣ, махающаго крестомъ, во время
штурма Іерусалима, извѣстное видѣніе креста на небѣ
съ надписью „симъ побѣдишь", испытанное Констан-
тиномъ Великимъ и его свитой предъ началомъ рѣши-
тельной битвы и мн.’ др.
Когда господствуетъ въ группѣ лицъ то или другое
настроеніе, и когда мысль работаетъ въ извѣстномъ
направленіи, тогда у того или другого лица, особенно
съ психическою неуравновѣшенностью, легко появля-
ются обманы чувствъ, по содержанію отвѣчающіе на-
строенію и направленію его мысли, которые тотчасъ
же путемъ невольнаго внушенія словеснаго или иного,
сообщаются и другимъ лицамъ, находящимся въ оди-
наковыхъ психическихъ условіяхъ.
Особенно поучительнымъ въ этомъ отношеніи, по
сопутствующимъ обстоятельствамъ, намъ кажется, раз-
сказъ очевидца, переданный въ „Развѣдчикѣ" и цити-
рованный у Бехтерева въ его книгѣ „Внушеніе и его
роль въ общественной жизни", массовой галлюцинаціи,
случившейся въ ночь со 2 на 3 іюня въ Андижанскомъ
гарнизонѣ вскорѣ послѣ извѣстной рѣзни 18 мая.
„Андижанскій гарнизонъ изнемогалъ подъ бреме-
немъ все возраставшихъ трудностей караульной службы.
Арестованные росли въ числѣ съ каждымъ часомъ;
конвойная служба и дальнія развѣдки поглощали еже-
дневно всю андижанскую конницу; справедливо опаса-
лись возможной вспышки фанатизма къ близившемуся
моменту казни; бродили слухи, что туземцы готовы
ринуться выручать своихъ святыхъ, своихъ коноводовъ
и вожаковъ, при чемъ многочисленнымъ толпамъ го-
ловорѣзовъ, казалось, легко было бы стереть съ лица
земли андижанскую горсточку русскихъ людей.
Если тѣмъ, кто зналъ полностью андижанскія об-
стоятельства, положеніе рисовалось далеко не въ розо-
— 151
вомъ свѣтѣ, представьте же себѣ тѣхъ, до которыхъ
все это достигало въ раздутыхъ до химеричности фор-
махъ, и вы себѣ легко представите состояніе темной
солдатской среды.
Особенно усердными поставщиками разныхъ нелѣ-
постей въ солдатскую среду были денщики.
Ночь, когда случилась въ Андижанѣ тревога, была
темная-претемная южная ночь, пасмурная. Ей пред-
шествовалъ дождь, кажется, съ грозой.
Вновь прибывшіе стрѣлки были расположены . въ
казармахъ и въ лагеряхъ. Казармы тогда еще слабо
освѣщались внутри, а бараки почти такъ же, какъ въ
роковую ночь 18 мая, т. е. весьма скудно. Все осталь-
ное пространство и города, и окрестностей тонуло въ
густѣйшемъ мракѣ.
Было за полночь. Солдаты и въ казармахъ и ла-
геряхъ спали вповалку, крѣпко держа ружья и ощу-
пывая въ просонкахъ патроны. Тишина царствовала по-
истинѣ удручающая и томящая.
Вдругъ откуда-то издалека’долетѣлъ какой-то не-
ясный шумъ, заставившій всѣхъ насъ вздрогнуть, а
черезъ секунду ужаснуться, а потомъ ахнуть, ибо шумъ
все росъ, росъ... вотъ —• ужъ это гомонъ толпы, вотъ
вырываются отдѣльные дикіе крики, потомъ цѣлые
снопы криковъ, визговъ, воплей.
Потомъ ко всему этому присоединилось „ура“,
сперва рѣдкое, потомъ громкое, потомъ громовое...
побѣдное „ура“. „Ура“ все росло, охватывая лагерь,
казармы.
Вдругъ затрещала ружейная пальба. Свидѣтель при-
шелъ въ лагерь, когда еще одинъ дневальный, прило-
жившись, пускалъ послѣдній зарядъ въ догонку убѣ-
гавшему врагу. Въ эту минуту всѣ остальные люди
стояли, уже построившись въ своихъ баракахъ-навѣ-
сахъ, старательно оглядываемые и успокаиваемые сво-
ими начальниками. Каждый откровенно говорилъ, куда
онъ палилъ и сколько разъ, но откуда пошла стрѣльба
и тревога, никто толкомъ не зналъ, ни въ лагеряхъ,
ни на постахъ.
Между тѣмъ причиной ложной тревоги было то,
что раненый въ бреду вскочилъ и съ воплями пустился
— 152 —
бѣжать; послѣ того повскакали также и всѣ остальные
раненые.
Охотничья команда, ближайшая къ лазарету, момен-
тально разбуженная, схватила ружья - и съ криками
„ура“ бросилась на выручку своихъ раненыхъ.
Это всколыхнуло лагерь. Люди стали вскакивать,
напяливать на себя что попало, загалдѣли, заорали.
Гаркнули „ура“, которое, разрастаясь и перекатываясь,
докатилось до отдаленнѣйшихъ уголковъ гарнизона.
Потомъ кто-то бухнулъ въ темноту изъ винтовки,
и массовая галлюцинація выросла во всей своей красѣ,—
всѣ видали, слышали и стрѣляли врага. Люди сдѣла-
лись глухи на секунды къ голосу начальниковъ, къ
сигналамъ.
• Къ счастью все обошлось безъ потерь, если не
считать нѣсколькихъ ушибовъ и царапинъ" *). .
Случаи галлюцинаціи въ дѣятельности человѣка
какъ бойца не составляютъ рѣдкости, въ особенности
въ концѣ боя; наоборотъ, они должны представлять явле-
ніе заурядное. То, что объ нихъ упоминается крайне рѣдко
въ военно-историческихъ изслѣдованіяхъ, объясняется,
во-первыхъ, тѣмъ общимъ стремленіемъ военныхъ из-
слѣдованій обойти молчаніемъвопросы, соприкасающіеся
съ духовнымъ элементомъ, а во-вторыхъ тѣмъ, что
галлюцинація, вслѣдствіе чрезвычайно благопріятныхъ
условій, представляемыхъ боемъ, овладѣваетъ всѣми
участниками и что всѣ участники вполнѣ убѣждены
въ реальности ими видѣннаго.
Подобно тому какъ подъ понятіемъ внушенія нельзя
понимать непремѣнно внушеніе въ гипнозѣ, такъ какъ
послѣднее является только крайней формой внушенія,
тогда какъ внушеніе въ менѣе рѣзкой и менѣе полной
формѣ есть непремѣнный участникъ всякаго сношенія
между людьми,—такъ точно и галлюцинаціи, т. е. когда
человѣкъ видитъ и слышитъ то, что въ полномъ смыслѣ
слова не существуетъ,—есть только наиболѣе крайняя
*) Бехтеревъ. „Внушеніе н его роль въ общественной жизни**. '
стр. 46—49.
153 —
форма галлюцинацій. Но еще до этого самаго крайняго
проявленія, галлюцинаціи могутъ быть, такъ сказать, не
полныя, т. е. человѣкъ видитъ предметы или явленія
въ искаженномъ видѣ. Вотъ подобныя явленія суть,
какъ мы утверждаемъ, непремѣнный- спутникъ боя.
Это утвержденіе мы считаемъ въ правѣ сдѣлать по
слѣдующимъ основаніямъ. Принимая во вниманіе
свойства индивида толпы, посмотримъ, какія усло-
вія Считаются наиболѣе благопріятными для галлюци-
.націй. Обратимся къ книгѣ Бехтерева: „Внушеніе и
его роль въ общественной жизни".
„Особенно благопріятными условіями для такой пе-
редачи, являются, господствующія въ сознаніи многихъ
лицъ, идеи одного и того же рода, одинаковые по ха-
рактеру аффекты и настроенія. Благодаря этимъ усло-
віямъ развиваются, между прочимъ, иллюзіи и галлю-
цинаціи тождественнаго характера у многихъ лицъ
одновременно" *).
Условія, представляемыя боемъ, какъ нельзя болѣе-
соотвѣтствуютъ вышеприведеннымъ строкамъ. Поэтому
мы считаемъ себя въ правѣ заключить, что даже слу-
чаи чистой галлюцинаціи въ боевой дѣятельности че-
ловѣка—явленія далеко нерѣдкія.
Чѣмъ, какъ не явленіями подобнаго рода, можно
объяснить иногда на первый взглядъ совершенно не-
понятныя паники, напр., паника, имѣвшая мѣсто въ
французскихъ войскахъ послѣ Ваграма **),
Припоминая все вышеизложенное о чрезвычайно раз-
витомъ воображеніи коллективнаго человѣка, объ умень-
шенной его разсудочности и, вслѣдствіе этого, нелогич-
ности представленій, о стремленіи его непремѣнно
впасть въ крайность, и принявъ во вниманіе условія
боя, способствующія все большему и большему слія-
нію человѣка съ толпою, мы считаемъ вправѣ устано-
вить законъ: массовый боецъ учитываетъ искаючи-
те.іъно воображаемыя величины, которыя, не соотвѣт-
*) Талъ же, стр. 43.
Оёпёгаі і.)аи(1і»чіас. „Ьеа і-ёаікс» <1и соінЬаі:", р. 44--46.
— 154 —
ствуютъ дѣйствительнымъ', его представленія всегда
грѣшатъ крайностью.
Поэтому „массовый" боецъ .никогда не имѣетъ
представленія о дѣйствительной опасности въ бою.
Когда его вниманіе привлечено опасностью, онъ всегда
преувеличиваетъ ее, онъ во власти иллюзій и галлю-
цинацій, причемъ, чѣмъ ближе къ концу боя, тѣмъ бо-
лѣе велико отклоненіе воображаемой опасности отъ
дѣйствительной. Вотъ почему маршалъ Саксонскій го-
воритъ, что при преслѣдованіи ^разбитаго непріятеля
можно гнать „аѵес дез ѵезсіез".
Крайнее развитіе воображенія есть слабость мас-
совогр человѣка, но также и въ этомъ его страшная
сила; дѣйствительная опасность можетъ быть фак-
тически очень велика, но, если она не будетъ дѣй-
ствовать на его воображеніе, то „массовый" боецъ не
обратитъ на нее вниманія, и она въ полномъ смыслѣ
слова не будетъ для него сугцествовать" *).
Такимъ образомъ, не факты (опасность) сами по
себѣ поражаютъ воображеніе массъ, а то, какимъ об-
разомъ они распредѣляются и представляются толпѣ.
Необходимо, чтобы, если можно такъ выразиться, сгу-
щаясь, эти факты представили бы такой поразитель-
*) „Эпидемія инфлуэнцы, унесшая нѣсколько лѣтъ тому назадъ
въ Парижѣ .около 5000 жертвъ, очень мало подѣйствовала на
народное воображеніе. Эта настоящая гекатомба не выразилась
какими-нибудь явственными образами, и иа нее указывали лишь
еженедѣльные статистическіё отчеты. Но какой-нибудь крупный
несчастный случай, вродѣ, напримѣръ, паденія Эйфелевой башни,
причемъ погибло бы не 5000, а всего 500 человѣкъ, но за то
единовременно и въ общественномъ мѣстѣ, непремѣнно подѣйство-
валъ бы гораздо сильнѣе на воображеніе толпы. Предполагаемая
гибель одного трансатлантическаго парохода на томъ основаніи,
что о немъ долго не получалось извѣстій, сильно поразило во-
ображеніе толпы, между тѣмъ какъ оффиціальныя статистики ука-
зываютъ, что въ одномъ только 1894 году погибло 850 парус-
ныхъ судовъ и 203 паровыхъ. Эта гибель судовъ, горазда болѣе
важная, если смотрѣть на нее съ точки зрѣнія потери человѣ-
ческихъ жизней и товаровъ, нежели гибель трансатлантическаго
парохода, не произвела ровно никакого впечатлѣнія на толпу".
Густавъ Лебонъ. „Психологія народовъ и массъ-, стр. 204.
155
ный образъ, который могъ-бы всецѣло овладѣть воображе-
ніемъ толпы и наполнить всю область ея понятій. Кто вла-
дѣетъ искусствомъ производить впечатлѣніе на вообра-
женіе толпы, тотъ значитъ и обладаетъ искусствомъ
ею управлять. Эта сила и слабость массоваго бойца
была извѣстна всѣмъ великимъ полководцамъ. Въ
этомъ отношеніи удивительный примѣръ представляетъ
Наполеонъ. „Никогда еще со временъ Александра и
Цезаря ни одинъ человѣкъ не умѣлъ лучше Наполеона
дѣйствовать на воображеніе толпы44, это говоритъ въ
своемъ классическомъ трудѣ по психологіи толпы
Густавъ Лебонъ *).
„Наполеонъ зналъ эту страшную силу, орудовалъ
ею, какъ никто **), пишетъ Драгомировъ, въ дѣлѣ подчи-
ненія воли милліоновъ людей его одиночной волѣ, и
орудовалъ сознательно. Первымъ качествомъ полко-
*) Густавъ Лебонъ. „Психологія народовъ и массъ44, стр. 205.
’*’*) Какъ примѣръ изъ практики Наполеона, можемъ привести
случай сраженія при Донато (5-го августа 1796 года). Это сра-
женіе происходило на весьма закрытой мѣстности, по которой
войска были разбросаны. Бонапартъ со свитой и небольшимъ
конвоемъ случайно наткнулся на 4000-ную колонну австрійцевъ,
отъ которой къ нему подъѣхалъ офицеръ, съ требованіемъ сдачи:
„Знаете ли вы, съ кѣмъ говорите. Я—главнокомандующій, за мной
вся армія. Какъ вы смѣете... Доложите начальнику вашей ко-
лонны, что я требую отъ него немедленной сдачи; если оружіе
не будетъ положено черезъ пять минутъ, я прикажу разстрѣлять
всѣхъ до единаго“. И оружіе кладутъ и сдаются. Ложь, высказан-
ная должнымъ тономъ, стала для австрійцевъ за цѣлую армію,
несуществующее—за' дѣйствительное. Зачѣмъ, въ самомъ дѣлѣ,
подлинная армія, когда доброхотный противникъ даетъ вамъ ее
въ собственномъ его воображеніи. Правда, даетъ благодаря страш-
ной силѣ внушенія. Можно себѣ представить, сколько нужно
было имѣть въ подобномъ положеніи самообладанія; какимъ акте-
ромъ быть, чтобы не измѣнить себѣ ни глазомъ, ни мускуломъ,
ни интонаціей голоса. Какъ послѣ этого не сказать, что вообра-
женіе есть носъ, за который легко водить толпу. Даже въ прак-
тикѣ Наполеона это. кажется, единственный примѣръ дѣйствія
на воображеніе вооруженной чужой массы однимъ только словомъ,
и примѣръ болѣе замѣчательный, что онъ относится къ эпохѣ,
когда Бонапартъ еще не могъ пріобрѣсти полнаго обаянія, кото-
рое впослѣдствіи производилъ на противниковъ. Драгомировъ.
„Четыре очерка. Наполеонъ44, стр. 166.
— 156 —
водца считаетъ онъ „холодную голову", т. е. способ-
ность „не дѣлать себѣ картинъ", какъ выражается онъ
на своемъ языкѣ, другими словами, способность не
подчиняться, воображенію, не дѣлать изъ мухи слона" *).
Особенную силу воображеніе получаетъ въ послѣд-
нія минуты боя, когда свойства „массоваго" бойца
всецѣло поглащаютъ индивидуальность.
Какъ примѣръ, вспомнимъ одинъ изъ первыхъ опы-
товъ только что упоминаемаго великаго, полководца, а
именно Арколе.
Въ послѣдній день боя (17 ноября), когда насту-
пилъ психологическій кризисъ боя, Бонапартъ продѣ-
лываетъ совершенно театральную феерію, учитывая,
что послѣ трехдневнаго боя воображеніе непріятель-
скаго бойца уже возросло до чрезвычайной силы. Одно-
временно съ фронтальнымъ боемъ, онъ приказываетъ
начальнику гидовъ, Геркюлю, двинуться со взводомъ
отборныхъ всадниковъ и трубачей по закрытымъ и
топкимъ мѣстамъ для нападенія на лѣвый флангъ и
тылъ австрійцевъ. Трубные-звуки, раздавшіеся въ тылу,
подѣйствовали на воображеніе австрійцевъ такъ же
точно, какъ если бы это былъ серьезный отрядъ, и
они отступили, чтобы не быть отрѣзанными отъ своего
пути отступленія этимъ „сильнымъ и опаснымъ", отря-
домъ **).
Господствующая роль воображенія имѣетъ такое
же важное значеніе и для положительнаго стремле-
нія бойца.
Сознаніе поддержки вызываетъ въ бойцѣ увели-
ченіе чувства мощи. Но вслѣдствіе чрезвычайно раз-
витаго воображенія, имѣетъ значеніе не сама поддержка,
а воздѣйствіе на ея воображеніе. Равномѣрная, постоян-
ная поддержка боевой линіи „пакетиками" не будетъ
имѣть желаемаго слѣдствія, такъ какъ не будетъ ни-
чего говорить воображенію. Подходъ резервовъ въ
прежнія времена, когда это допускалось условіями
Драгомнровъ. „Четыре очерка. Наполеонъ", стр. 167.
**) „Арколе. Психологическій очеркъ одного илъ первыхъ опы-
товъ великаго полководца. Извлеченіе изъ нѣмецкаго сочиненія,—
С. IV." А. Агапѣевъ, стр. 27.
157 —
оружія, съ музыкой и знаменами имѣетъ за собой глу-
бокій психологическій смыслъ.
Болѣзненно развитое воображеніе „массоваго"
бойца,—воображеніе, которое рисуетъ' ему картину не
соотвѣтствующую дѣйствительности, даетъ намъ право
дополнить здѣсь тѣ выводы, которые мы уже сдѣлали
во II главѣ: массовый боецъ лишенъ правильнаго кри-
терія оцѣнки размѣровъ оказываемой ему поддержки',
въ силу этого, механическая точка зрѣнія на зна-
ченіе сосредоточенія силъ въ бою—не примѣнима.
На вышеприведенныхъ страницахъ мы старались Общая
выяснить тѣ свойства, которыя присущи бойцу, нахо-08^-^"1’
дящемуся подъ вліяніемъ массы. Мы видѣли, какъ су- „массоваго"
щественны тѣ измѣненія, .которыя вноситъ законъ
духовнаго единства толпы въ дѣятельность человѣка, дьятельно-
когда онъ теряетъ свою индивидуальность и стано- сти ег<|-
вится нераздѣльной частью цѣлаго „толпьГ. Крайнее
увеличеніе чувствъ и крайнее уменьшеніе разсудоч-
ности, сказали мы, есть главное свойство толпы, а
отсюда ея импульсивность, чрезвычайное увеличеніе
силы чувства, обязательная тенденція къ крайностямъ,
необычайная податливость внушенію, легковѣріе, пред-
расположеніе къ галлюцинаціямъ и иллюзіямъ, болѣз-
ненно развитое воображеніе, восполняющее всю область
разума.
Мы постарались выяснить, какъ эти свойства отра-
жаются на дѣятельности человѣка въ бою.
Импульсивность. Импульсивность заставляетъ бойца
стремиться немедленно воплотить по-
лученныя имъ возбужденія въ дѣй-
ствія; вслѣдствіе этого является ско-
ротечность всякихъ дѣйствій бойца
въ періодъ боя, когда законы массы
главенствуютъ.
Сила чувствъ и тен- Сила чувствъ и тенденція къ край-
денціякъ крайностямъ, ностямъ превращаетъ чувство мощи
въ экстазъ, въ вѣру въ свое всемогу-
щество, чувство страха—въ панику;
поэтому превращеніе бойцовъ въ пси-
хологическую толпу можетъ привести
или къ такому сильному и могучему
— 158 -
проявленію побѣднаго-стремленія, на
которое единичный человѣкъ совер-
шенно неспособенъ, или къ позор-
ному, паническому бѣгству съ поля
битвы, на которое единичный чело-
вѣкъ, тоже неспособенъ.
Податливость вну- Податливость внушенію создаетъ
шешю. крайне благопріятныя условія для
нравственной заразы; чувство мощи
или чувство страха отъ одного чело-
вѣка легко передается другимъ бой-
цамъ, отъ одного очага боя къ дру-
гимъ, въ силу чего побѣда или пора-
женіе въ одномъ пунктѣ легко пре-
вращаются во всеобщія.
крайности развитое вообра-
 совмѣстно съ легковѣріемъ
и предрасположеніемъ ко вся-
рода иллюзіямъ, дѣлаетъ то,
Легковѣріе, првдраопо- До
лотеніе къ галлюцина- жеНІе
ціямъ, иллюзіямъ и бо- т
лѣзненно развитое
воображеніе.
что представленіеобъопасности, когда 
оно владѣетъ воображеніемъ массы,
всегда значительно больше дѣйстви-
тельной, что и составляетъ слабость
коллективнаго бойца; но это же
свойство даетъ массѣ страшную силу:
когда въ ея сознаніе проникаетъ
вѣра въ свою силу, то представленіе
объ этой силѣ всегда значительно
больше дѣйствительной. Слѣдова-
тельно, въ минуты боя, когда кол-
лективная психологія проявляется
съ наибольшей силой, для дѣятель-
ности человѣка въ бою получаютъ
значеніе исключительно воображае-
мыя величины, не соотвѣтствующія
дѣйствительнымъ, и всегда гріыиаийя
крайностью.
Кризисъбоя. Въ началѣ главы мы уже напоминали выводъ, сдѣ-
ланный въ предъидущей главѣ, что обстановка боя
представляетъ условія, благодаря которымъ боецъ всё
болѣе и болѣе утрачиваетъ свою личность и превра-
— 159 —
щается въ индивида толпы, или, какъ мы условно на-
звали въ „массоваго" бойца. Свойства же „массоваго"
бойца ставятъ, какъ мы только что видѣли, совершенно
особыя условія для его дѣятельности. Если внутрен-
нюю сторону боя до момента полнаго превращенія
бойца въ индивида толпы можно уподобить психоло-
гическому броженію, то періодъ боя, когда объединеніе'
бойцовъ въ психологическую массу совершилось, когда
съ полной силой проявляется законъ духовнаго един-
ства толпы, можно назвать кризисомъ боя.
Намъ кажется, что болѣе подходящаго названія
найти нельзя.
Періодъ боя до его кризиса въ психологическомъ
отношеніи тоже есть область явленій коллективной
психологіи; но разница въ этомъ отношеніи съ кри-
зисомъ боя весьма значительна. Человѣкъ подчиняется
воздѣйствію массы и въ началѣ боя—это внѣ сомнѣ-
нія, но это воздѣйствіе доходитъ, сравнительно съ
кризисомъ, до незначительнаго предѣла: индивидуаль-
ность бойца не поглощена совершенно массой, боецъ
переживаетъ тяжелую внутреннюю борьбу. Между тѣмъ
во время кризиса боя боецъ внутренней борьбы уже
не переживаетъ, онъ тотчасъ же подчиняется тѣмъ
импульсамъ, которые получаетъ.
Драма боя, какъ мы говорили объ этомъ въ главѣ
ІІ-ой, заставляетъ отдѣльныхъ людей отказываться отъ
боя. Слабые не въ состояніи выдержать, плоть гово-
ритъ въ нихъ слишкомъ сильно, и они уклоняются
отъ боя. Но идея „спасти себя" не имѣетъ еще объ-
. единяющей силы. Еще въ душѣ сильнѣйшихъ и храб-
рѣйшихъ стремленіе къ побѣдѣ уравновѣшиваетъ отри-
цательное. Въ минуту же психологическаго кризиса
боя всякое чувство, независимо отъ того, носитъ ли оно
положительный или отрицательный характеръ, героиче-
ское ли оно или представляетъ проявленіе низкой трусо-
сти,—это чувство общеобязательно для объединившихся
въ толпу индивидовъ, такъ какъ толпа всецѣло подчи-
няется закону духовнаго единства. Отсюда видно, что
характерная черта кризиса боя—это егоріыиителъності,.
Періодъ психологическаго броженія можетъ про-
длиться очень долго. Это, конечно, зависитъ отъ пре-
— 160 —
дѣла нравственной упругости, которая присуща дан-
ному бойцу, и отъ напряженія опасности. Толпа воз-
буждена, но сила, двигающая ее, какъ бурное море, еще
не получила импульса; котелъ находится подъ давле-
ніемъ, но паровой кранъ еще не открытъ; куча пороха
лежитъ на виду, но еще никто не извлекъ искры,
чтобы взорвать ее. Наконецъ, обстановка боя даетъ
толчекъ—-порохъ взрывается. Происходитъ кризисъ
боя. Вполнѣ понятно, этотъ кризисъ скоротеченъ. Въ
самомъ дѣлѣ, вѣдь свойствомъ „ массоваго “ бойца
является немедленное воплощеніе въ дѣйствіе всякаго
возбужденія, съ другой же стороны, толпа неспособна
къ проявленію настойчивой воли,—а если въ кризисѣ
боя не будетъ достигнута немедленно побѣда, то по-
слѣдуетъ пораженіе.
Разсудочность человѣка въ бою подъ вліяніемъ
опасности уменьшена, но все-таки она можетъ быть
не вполнѣ уничтожена, въ кризисъ же боя разсудоч-
ность бойца падаетъ до нуля, но зато сила чувствъ,
вслѣдствіе податливости массоваго бойца внушенію,
получаетъ страшное напряженіе. Въ силу этого кри-
зисъ боя носитъ совершенно стихійный характеръ.
Безсознательность бойца, страшная сила чувства, ко-
торую способенъ проявить только индивидъ толпы, при-
даютъ явленіямъ кризиса боя силу,и характеръ стихіи.
Итакъ, характерными чертами кризиса боя являются:
Рѣшительность.
Скоротечность.
Стихійность.
Въ эпоху, когда метательное (огнестрѣльное) ору-
жіе, вслѣдствіе своего примитивнаго устройства, не
играло той важной роли, какую оно играетъ въ совре-
менныхъ сраженіяхъ, боевыя столкновенія производи-
лись въ компактныхъ строяхъ, и поле битвы было
крайне ограниченныхъ размѣровъ. Поэтому, если сра-
женіе и представляло нѣсколько очаговъ боя, то, во
всякомъ случаѣ, число ихъ было крайне ограниченное,
и эти очаги боя кромѣ того были столь близки другъ
отъ друга, что кризисъ въ одномъ изъ нихъ (т. е.
частный) легко превращался въ общій; присутствіе зна-
чительныхъ сосредоточенныхъ массъ ускоряло и облег-
— 161 —
чало наступленіе кризиса и въ то же время вызывало
чрезвычайно рѣзкое выраженіе кризиса боя.
Съ усовершенствованіемъ огнестрѣльнаго оружія
бой все болѣе и болѣе расползся въ пространствѣ.
. Прежнее компактное расположеніе войскъ превра-
тилось, если можно такъ выразиться, въ „пунктирное"; !
занятіе позиціи основывается на занятіи ряда опор-
ныхъ пунктовъ, которые составляютъ основу боевого
расположенія. Эти опорные пункты распредѣлены не I
только по фронту. Поле современнаго сраженія обни-
маетъ цѣлый раіонъ, усѣянный опорными пунктами, при-
чемъ фронтъ позиціи или главная линія обороны обоз-
начается только тѣмъ, что эти опорные пункты распо-
ложены чаще.
Въ силу подобнаго расчлененія, само сраженіе рас-
падается на значительное число боевыхъ очаговъ, какъ
въ пространствѣ, такъ и во времени,—очаговъ,иногда
удаленныхъ другъ отъ друга. Но, по мѣрѣ развитія боя,
по мѣрѣ того, какъ онъ становится все упорнѣе, въ
дѣло вводится все большее число войскъ, очаговъ боя
образуется все больше, а промежутки между ними
уменьшаются. Вліяніе опасности и массы становится
все сильнѣе и сильнѣе. Наконецъ, наступаетъ минута,
когда психологически почва настолько подготовлена,
что малѣйшій толчокъ неминуемо вызоветъ кризисъ:
чаша страданія, переживаемаго бойцомъ, настолько
переполнена, что нужна только послѣдняя капля, чтобы
содержимое пролилось.
Этимъ толчкомъ въ подобную минуту общаго назрѣ-
ванія боя послужитъ кризисъ въ одномъ изъ оча-
говъ боя.
Вліяніе свое въ этомъ случаѣ частный кризисъ можетъ
развить двумя путями: 1) путемъ непосредственной за-
разы, что при все большемъ и большемъ сближеніи оча-
говъ боя вполнѣ возможно; 2) путемъ подрыва или по-
вышенія чувства мощи: извѣстіе о побѣдѣ или пораженіи
на одномъ изъ пунктовъ, въ особенности, если въ сознаніи
бойцовъ существуетъ убѣжденіе о важномъ значеніи этого
пункта (хотя бы даже предвзятое,—это безразлично, ибо
массовый боецъ живетъ въ области миражей), представ-
— 162
ляетъ собою впечатлѣніе достаточной силы, чтобы дать
этотъ толчокъ въ психологически назрѣвшихъ очагахъ
боя. Частный кризисъ разрастается такимъ образомъ
въ общій для всего боя.
Огнестрѣльное оружіе заставило бой развернуться
на значительное протяженіе, и въ современныхъ бояхъ
мы не увидимъ уже столь значительныхъ массъ, сосре-
доточенныхъ на крайне ограниченномъ пространствѣ.
Но это не можетъ имѣть слѣдствіемъ отсутствіе кри-
зиса боя.
И шести человѣкъ, говорили мы выше,'достаточно,
чтобы образовать при извѣстныхъ условіяхъ одухотво-
ренную толпу. Бой жз представляетъ въ этомъ отно-
шеніи особенно благопріятныя условія; опасность дѣй-
ствуетъ на бойца тождественно, какъ и масса. Отсут-
ствіе столь значительныхъ сосредоточенныхъ массъ
будетъ имѣть слѣдствіемъ, только то, что кризисъ боя
выразится не столь рѣзко, какъ въ прежнихъ бояхъ.
Свойства „ массоваго “ бойца, которыя, какъ мы видѣли,
придаютъ совершенно особый характеръ дѣятельности
человѣка въ бою,—должны, очевидно, тоже отразиться
и на военномъ искусствѣ.
Въ кризисѣ боя потрясающее впечатлѣніе въ одной
точкѣ передается всей боевой линіи', пораженіе или
побѣда въ одной точкѣ легко дѣл-аются общими.
Изъ этого закона духовной дѣятельности бойца бли-
жайшимъ выводомъ является уже давно установлен-
ный великими практиками военнаго искусства прин-
ципъ частной побѣды: необходимо побѣдить непріятеля
въ рѣшительную минуту (кризисъ боя), въ рѣшитель-
ной топкѣ.
Но кромѣ того, изъ свойствъ кризиса боя выте-
каетъ еще одно существенное условіе для искусства
веденія боя. Если во ІІ-ой главѣ мы установили, что
изслѣдованіе дѣятельности и свойствъ отдѣльнаго че-
ловѣка въ бою предъявляетъ военноначальнику требова-
ніе возможнаго сбереженія духовныхъ силъ бойца, ко-
нечно, въ границахъ, допускаемыхъ основной идеей боя,
то въ кризисѣ боя, свойствами котораго являются ско-
ротечность и рѣшительность, вполнѣ понятно, не мо-
жетъ быть вопроса объ экономіи силъ, а. наоборотъ.
— 163 —
основнымъ условіемъ является полное напряженіе силъ.
Такимъ образомъ, установленное нами, въ числѣ четы-
рехъ основныхъ условій искусства веденія боя въ пси-
хологическомъ отношеніи,—условіе экономіи духовныхъ
силъ нужно дополнить такъ: экономія духовныхъ
силъ въ подготовительный періодъ боя и крайнее
напряженіе въ кризисъ боя (рѣшительный періодъ боя).
Въ заключеніе, мы считаемъ нужнымъ сдѣлать ого-
ворку. Очень часто, какъ показываетъ военная исторія,
сраженіе прекращается полководцемъ до общаго кри-
зиса, только подъ вліяніемъ частнаго кризиса въ
одномъ изъ пунктовъ, которому военноначальникъ
придаетъ значеніе, но это, вполнѣ понятно, нисколько
не мѣняетъ нашихъ выводовъ.
ГЛАВА V.
Боецъ вступаетъ въ бой съ желаніемъ побѣдить.
Опасность, присущая бою, стремится заставить че-
Каждый бой
кончается
отказомъ
отъ боя од- довѣка отказаться отъ боя.
бающихся' Изучая значеніе для дѣятельности человѣка въ бою
сторонъ, психологической стороны боя, мы видѣли, какъ отказъ
отъ боя выражается прежде всего въ отказѣ отдѣль-
ныхъ людей,—это слабые духомъ бойцы; они уклоняются,
уходятъ изъ боя.
По мѣрѣ сближенія съ противникомъ и увеличенія
опасности, бой психологически все болѣе назрѣваетъ.
Это назрѣваніе боя выражается, какъ мы видѣли, въ
томъ, что боецъ все болѣе и болѣе пріобрѣтаетъ тѣ
свойства, которыя мы назвали въ прошлой главѣ свой-
ствами „массоваго" бойца. Когда это превращеніе
бойца въ индивида психологической толпы уже- до-
стигло извѣстной степени, наступаетъ психологическій
кризисъ боя.
И вотъ этотъ психологическій кризисъ боя непре-
мѣнно завершается тѣмъ, что одна изъ дерущихся
сторонъ отказывается отъ боя; причемъ это уже не
отказъ отдѣльныхъ лицъ, а отказъ массовый, отказъ
толпы, пріобрѣвшей коллективную волю. Этотъ отказъ
есть дѣйствіе непроизвольное,—онъ есть непремѣнное
слѣдствіе свойствъ массоваго бойца въ минуту психо-
логическаго кризиса. Боецъ сдаетъ напору сильнаго
впечатлѣнія, которое, вслѣдствіе преувеличенныхъ
чувствъ и чрезвычайно развитого воображенія, въ эту
минуту имѣетъ значительно большую силу, чѣмъ при
нормальныхъ условіяхъ. Упавшая до нуля разсудочная
способность бойца, лишаетъ его въ дѣйствіяхъ за-
держивающей силы, разума и боецъ подчиняется не-
— 165 —
медленно полученному имъ извнѣ импульсу. Охваченный
побѣднымъ стремленіемъ, массовый боецъ способенъ про-
явить, какъ мы уже говорили, такой высокій героизмъ,
порывъ самоотверженія, на. который не способенъ
отдѣльный человѣкъ, но этотъ побѣдный порывъ не
можетъ длиться долго,—толпа неспособна проявить
настойчивую волю. При способности массоваго бойца
впадать изъ одной крайности въ другую безъ всякихъ
переходовъ, всякое новое впечатлѣніе опасности легко
обращаетъ побѣдоносную толпу въ панически бѣгущее
стадо. Вслѣдствіе всего этого, если одна изъ сторонъ
устояла достаточно долго, то другая неминуемо под-
чиняется отрицательному стремленію; она отказы-
вается отъ боя.
Этотъ отказъ отъ боя, повторяемъ, есть дѣйствіе
непроизвольное. Боецъ, подчинившійся всецѣло власти
страха, панически бѣжитъ; когда же, будучи окруженъ
врагами, онъ не имѣетъ возможности бѣжать, то от-
казавшись отъ побѣды, онъ даже не защищаетъ самого
себя, ужасъ парализуетъ всѣ его дѣйствія.
Такимъ образомъ каждый кризисъ боя непременно
кончается отказомъ отъ боя одной изъ сражающихся
сторонъ.
Мы упоминали уже, что военная исторія показы-
ваетъ, что въ . многочисленныхъ случаяхъ еще до
общаго кризиса сраженія одинъ изъ полководцевъ рѣ-
шаетъ прекратить бой и отступаетъ; очевидно, что въ
подобныхъ случаяхъ конецъ боя тоже заключается въ
отказѣ отъ боя. Поэтому мы можемъ сдѣлать слѣдую-
щій выводъ:
Каждый бой кончается отказомъ отъ боя одной
изъ сражающихся сторонъ.
Чтобы подтвердить нашъ заключительный выводъ,
обратимся къ военной исторіи.
Для дѣйствительно научнаго доказательства намъ
нужно взять такое сраженіе, которое доведено было бы
до общаго кризиса. Въ силу этого, наиболѣе удобно обра-
титься къ одному изъ древнихъ боевъ, такъ какъ, вслѣд-
ствіе кучности построеній и столкновенія сосредоточен-
ныхъ массъ, общій кризисъ въ нихъ выражался особенно
— 166 —
Примѣръ
сраженіе
при Каи»
йахъ.
рѣзко; простота же внѣшнихъ формъ, цѣльность боя,
облегчаютъ анализъ явленій боя.
Возьмемъ сраженіе при Каннахъ *).
Армія Аннибала стояла лагеремъ на лѣвомъ берегу
р. Ауфида, близъ развалинъ г. Каннъ. По прибытіи
консуловъ, Варронъ въ день своего командованія вы-
двинулъ римскую армію впередъ и расположилъ ее въ
6 верстахъ отъ Аннибала на томъ же берегу р. Ауфида.
Въ одинъ изъ дней, будучи очереднымъ главно-
командующимъ, Варронъ вывелъ свои войска изъ лагеря,
переправилъ на другой берегъ р. Ауфида, гдѣ онъ счи-
талъ мѣстность болѣе удобной Для развертыванія рим-
Чертежъ № 12.—Схема общаго расположенія сторонъ.
ской арміи, и подъ прикрытіемъ легкой пѣхоты началъ
строить боевой порядокъ.
На правомъ крылѣ, примкнувъ къ р. Ауфиду, стала
римская конница (2.400 чел.); потомъ расположились
римскіе и союзные легіоны; лѣвое крыло составляли
4.800 человѣкъ конницы союзной и экстраординарныхъ
войскъ. Всего въ римской арміи было:
Пѣхоты .... 70.000.
Конницы. . . .	7.200.
Аннибалъ, замѣтивъ движеніе римской арміи изъ
лагеря за р. Ауфидъ, послалъ туда балеарскихъ пращ-
никовъ и всю легкую пѣхоту и подъ прикрытіемъ ихъ
перевелъ туда же свои войска и построилъ ихъ въ
боевой порядокъ. Пѣхота Аннибала построилась въ
*) Источники: 1) Де Пикъ, „Изслѣдованіе боя въ древнія и
новѣйшія времена", стр. 14—25:2) НеипеЬеН, „Нізіоіге іГАппіЬаІ",
I. 1П, р. 147—167; 3) Титъ Ливій, „Римская исторія отъ осно-
ванія города", т. ІЙ. кн. XII, 45—50, переводъ подъ редакціей
Адріанова, стр. 124 — 130: 4) Полибій, „Всеобщая исторія". III,
11.3—118, переводъ Нищенка, стр. 368—375.
— 167 —
малыя фаланги (по 1 т. ч. каждая); въ центрѣ стала
галльская пѣхота, справа и слѣва отъ нея испанская
(галльской и испанской пѣхоты было 13—15 фалангъ);
на флангахъ поставлена была самая лучшая, африкан-
ская пѣхота, по 8 фалангъ съ каждой стороны. Слѣва
къ пѣхотѣ примыкала испанская и галльская конница
Зеяягь/

Ле/^ая /7/ьхота.
Со/оз##чес&
Аав.
Отборм/Ъмс.
Мѵмца ѵ/7777і
Чертежъ № 13.—Боевое построеніе сторонъ.
(8 т.) подъ начальствомъ Аздрубала; на правомъ флангѣ
расположена была нумидійская конница (2 т.). Всего
въ карфагенской арміи было:
Пѣхоты . . -. . 40.000.
Конницы. . . . 10.000.
Африканская пѣхота была вооружена по римски,
такъ какъ Аннибалъ снабдилъ ее оружіемъ, отнятымъ
у римлянъ въ предшествующихъ бояхъ. Испанцы и
168
галлы имѣли щиты, сходные между собою, но мечи
ихъ были весьма различнаго вида. У первыхъ они
могли колоть и рубить, тогда какъ гал'лы могли только
рубить, и притомъ на нѣкоторомъ разстояніи.
Дѣйствія открылись легкими войсками, которыя съ
той и другой стороны находились передъ фронтомъ
армій. Эта первая завязка боя велась съ равнымъ.успѣ-
хомъ для обѣихъ сторонъ. Но какъ только подошла
испанская и галльская кавалерія лѣваго крыла,—бой
разгорѣлся. Энергично атакованная кавалеріей Аздру-
бала, римская конница опрокинута, обращена въ бѣг-
ство и, преслѣдуемая, безпощадно истреблялась. Въ то же
время нумидійцы, наѣздничая передъ лѣвымъ римскимъ
крыломъ, удерживали его передъ собой. Нерѣшитель-
ное положеніе на лѣвомъ римскомъ крылѣ прекращается
въ ту минуту, когда римская конница увидѣла у себя въ
тылу приближающійся новый отрядъ непріятельской ка-
валеріи. Это былъ Аздрубалъ. Обративъ въ бѣгство кон-
ницу праваго римскаго крыла, онъ повелъ подкрѣпленія
къ нумидійцамъ. Союзническая кавалерія, не принявъ
атаки, бросилась въ бѣгство. Аздрубалъдля преслѣдова-
нія ея направляетъ нумидійцевъ. Такимъ образомъ, рим-
ская армія не имѣла больше праваго и лѣваго крыла.
Но участь боя рѣшалась въ столкновеніи тяжелой
пѣхоты. Одновременно съ конницей крыльевъ боевыхъ
порядковъ противниковъ наступали и ихъ центры, т. е.
тяжелая пѣхота. Легкая пѣхота, прекративъ бой, отсту-
— 169 —
пила: карфагенская—во 2-ую линію, а римская—на ли-
нію тріаріевъ.
Аннибалъ повелъ наступленіе своей арміи уступами
изъ центра.
У римлянъ манипулы принциповъ вошли въ интер-
валы между гастатами, и они всѣмъ фронтомъ двину-
лись въ атаку на карфагенянъ. Нѣкоторое время ис-
панцы и галлы твердо держались и храбро сражались
съ римлянами, но вскорѣ они уступили напору тяже-
лыхъ легіоновъ и начали отступать. Увлеченные успѣ-
хомъ, римскіе манипулы бросаются впередъ. Но такъ
какъ у карфагенянъ вступила въ бой одновременно
не вся линія, а дѣло началось въ центрѣ, гдѣ галлы
и испанцы образовали передъ фронтомъ родъ выступа,
то римляне, увлеченные успѣхомъ, въ погонѣ за гал-
лами тѣснились къ центру, гдѣ непріятель подавался,
„и умчались такъ далеко впередъ, что съ обѣихъ сто-
ронъ очутились между тяжеловооруженными ливіянами
(африканцами), находящимися на флангахъ" *).
Тогда африканскія фаланги перешли въ наступле-
*) Полибій, „Всеобщая исторія" III, 115,8, переводъ Митенка,
стр. 370.
170 —
ніе, Онѣ сдѣлали захожденіе плечами и начали тѣснить
передъ собой римлянъ. Въ центрѣ же римляне про-
должали энергично тѣснить галловъ и испанцевъ.
Между тѣмъ Аздрубалъ, покончивъ съ конницей
римлянъ и поручивъ преслѣдовать ее нумидійцамъ,
самъ устремился на помощь своей пѣхотѣ. Раздѣливъ
свою конницу на части, онъ атаковалъ римскую пѣ-
Чертежъ № 16. Положеніе 3-е.
хоту съ тыла. „Подошедши къ римскимъ легіонамъ
съ тыла и тотчасъ разомъ въ нѣсколькихъ пунктахъ
направивши на нихъ ряды своей конницы, Аздрубалъ
ободрилъ ливіянъ (карѳагенянъ), а на римлянъ навелъ
смущеніе и ужасъ*)". Это и былъ общій кризисъ боя.
Съ зтой минуты сраженіе было проиграно.
Римская армія понесла въ этотъ день страшное
пораженіе: болѣе 40.000 пѣхоты и 4.000 конницы
было убито **), въ томъ числѣ консулъ Павелъ Эмилій,
*) Полибій. „Всеобщая исторія“ III, 116,8, переводъ Мінцеііка. -
стр. 372.
**) Согласно Титу Ливію, 48 т.; согласно Полибію, 70 т.
171 —
проконсулъ Сервилій, бывшій магистръ конницы Фабій
Мануцій, 21 трибунъ, 30 сенаторовъ; успѣвшіе спастись
около 14.000 человѣкъ заперлись въ Венуціи и Кану-
зіи. Потери Аннибала равнялись 5.700 человѣкъ. Ре-
зультатъ для Римлянъ поистинѣ ужасающій. Римская
армія пролила цѣлыя рѣки крови.
Закончивъ съ описаніемъ фактической стороны боя,
обратимся къ анализу внутренней стороны его.
Легкая пѣхота завязываетъ бой, но настоящее сра-
женіе начинается столкновеніемъ римской конницы съ
Аздрубаломъ. Это столкновеніе окончилось побѣдой
Аздрубала.
„Большая часть римлянъ, пишетъ Полибій, осталась
на мѣстѣ, защищаясь до послѣдней крайности". Въ
результатѣ, мы видимъ, что изъ 2.400 человѣкъ рим-
ской конницы почти всѣ истреблены конницей Аздру-
бала, не потерявшей при томъ и 200 человѣкъ, ибо
вся кавалерія карфагенянъ потеряла за весь день
только 200. Невольно зарождается вопросъ: какъ это
можетъ быть, что одна изъ сторонъ, при этомъ
безусловно доблестная,—ибо римляне, утверждаемъ мы,
имѣютъ полное право быть такъ названы, — защи-
щаясь до послѣдней крайности, уничтожается въ числѣ
172 —
болѣе 2000 человѣкъ и при этомъ не наноситъ не-
пріятелю почти никакого урона (менѣе 200 человѣкъ)?
Какъ это объяснить?
„Тѣмъ, говоритъ въ своемъ классическомъ трудѣ
де-Пикъ *), что большая часть погибла и не помышляя
о томъ, чтобы заставить дорого заплатить за свою
жизнь, тѣмъ, что она бѣжала во время схватки пер-
вой шеренги и получала безнаказанно удары сзади".
„Слова Полибія: „большая часть осталась на мѣстѣ,
защищаясь доблестно до послѣдней крайности освя-
щены задолго до Полибія; побѣжденные утѣшаются
мыслью о своей храбрости, а побѣдители никогда не
оспариваютъ ихъ. Галльскіе и римскіе всадники, каждые
отдѣльно, выказали достаточно храбрости, сталкиваясь
съ фронта. За этимъ усиліемъ слѣдуетъ ужасное, гне-
тущее чувство близкаго боя; римскіе кавалеристы, ко-
торые, за спиной сражавшихся пѣшкомъ **), могли
видѣть вторую линію галловъ на коняхъ, — не вы-
держиваютъ болѣе. Страхъ очень скоро заставляетъ
ихъ сѣсть на коней и повернуть назадъ къ бездѣй-
ствующимъ шеренгамъ, которыя предаютъ своихъ то-
варищей и самихъ себя, какъ бѣгущее стадо барановъ,
въ руки побѣдителей“.
Вотъ конецъ одного изъ частныхъ кризисовъ боя.
Другой частный кризисъ боя, на лѣвомъ римскомъ
крылѣ, заканчивается отказомъ отъ боя даже до столк-
новенія; союзническая кавалерія не принимаетъ атаки,
прибывшаго на помощь къ нумидійцамъ Аздрубала, и
бѣжитъ съ поля битвы.
Теперь перейдемъ къ бою римскихъ легіоновъ.
Мы видѣли, какъ римляне, увлеченные перво-
начальнымъ успѣхомъ, клиномъ врѣзались въ бое-
вой порядокъ карфагенянъ и какъ, съ своей сто-
роны, были сжаты, какъ клещами, африканскими фа-
лангами. Чье положеніе лучше геометрически? Намъ
кажется, сказать трудно: вѣдь прорывъ боевого распо-
ложенія противника самъ приводилъ очень часто къ
побѣдѣ. Дѣло не въ фактѣ прорыва, а въ его психо-
*) Стр. 20.
**) Римская кавалерія спѣшилась для боя.
— 173 —
логическомъ значеніи, т. е. въ томъ значеніи, которое
онъ имѣлъ въ данномъ случаѣ для духа бойца. По
самому своему построенію, карфагенскія войска какъ
бы свыкались уже съ мыслью о возможности прорыва.
Между тѣмъ для римлянъ этотъ успѣхъ въ центрѣ
послужилъ тѣмъ возбудителемъ, который превратилъ
легіоньѵ въ психологическую толпу; этотъ частичный
успѣхъ послужилъ тѣмъ ферментомъ, который уско-
рилъ общій кризисъ въ рядахъ римскихъ воиновъ.
Здѣсь не сами клещи, образованныя африканцами, спо-
собствовали побѣдѣ, а то, что во первыхъ эти клещи со-
стояли изъ болѣе спокойныхъ воиновъ, не вышедшихъ
еще изъ рукъ управленія, во вторыхъ они представляли
увлеченнымъ римлянамъ полную неожиданность.
Въ минуту общаго кризиса съ тыла налетаетъ
Аздрубалъ. Если мы обратимся къ исторіи древняго
военнаго искусства, то увидимъ, что кавалеристъ того
времени былъ вовсе не такъ страшенъ для неразстроен-
ной пѣхоты. Вспомнимъ сраженіе при Фарсалѣ. Въ этомъ
сраженіи Помпее.мъ, противникомъ Цезаря, бросается
кавалерія въ охватъ праваго фланга послѣдняго. Но Це-
зарь, который предвидѣлъ это, имѣя съ своей стороны
значительно слабѣйшую конницу, оставляетъ 6 когортъ
въ резервѣ. Когда конница Помпея двинулась и от-
тѣснила конницу Цезаря, 6 резервныхъ когортъ сами
атаковали конницу Помпея и обратили ее въ бѣгство.
Такимъ образомъ, мы видимъ, что самоё по себѣ
атаку кавалеріи Аздрубала нельзя считать чѣмъ-то без-
условно неотразимымъ. Тѣмъ болѣе, что эта атака про-
изводилась уже уставшими кавалеристами, участвовав-
шими въ двухъ атакахъ, и противъ римскихъ тріаріевъ.
Дѣло здѣсь опять объясняется исключительно пси-
хологически. Атака Аздрубала совпадаетъ съ общимъ
кризисомъ боя.
Когда вслѣдъ за галлами и испанцами, которые не
могли съ равной моральной стойкостью бороться про-
тивъ римскихъ легіонеровъ, центръ энергически на-
ступалъ, когда крылья, чтобы поддержать его и не
потерять интерваловъ, двинулись впередъ облически
за нимъ и образовали заднія стороны выдавшагося
клина,—вся римская армія, образуя уголъ, двигалась къ
— 174 —
побѣдѣ, вдругъ крылья ' охвачены африканскими фа-
лангами; галлы, испанцы, отступивъ, возвращаются
снова въ голову; кавалеристы Аздрубала съ тыла ата-
куютъ резервы; повсюду идетъ бой; не ожидая ничего,
не будучи предупрежденными, въ ту минуту, когда
они считали себя побѣдителями, повсюду, спереди,
справа, слѣва, сзади, — римскіе солдаты слышатъ бѣ-
шенные крики сражающихся.
Физическое давленіе было ничтожно; шеренги
атакующаго были на половину менѣе глубоки нежели
ихъ собственныя. Нравственный же гнетъ былъ страш-
ный. Мы не будемъ здѣсь повторять, но напомнимъ
только тѣ выводы, которые были сдѣланы нами въ
прошлой главѣ, когда мы изслѣдовали тѣ свойства,
которыя становятся присущими бойцу, ставшему ин-
дивидомъ толпы. Эта неожиданная атака рождаетъ
ужасъ среди римлянъ. Этотъ ужасъ въ минуту кризиса
становится въ римской арміи всеобщимъ: подъ влія-
ніемъ толпы, сила его получаетъ чрезвычайное напря-
женіе, и безпорядочная масса даетъ себя перерѣзать.
Оружіе выпало изъ ихъ рукъ... говоритъ Полибій *).
Сраженія болѣе нѣтъ; есть только бойня. Причемъ
одна изъ сторонъ убиваетъ, другая же, охваченная па-
ническимъ ужасомъ, отказывается отъ боя; она бѣжитъ,
или же, окруженная, лишенная возможности бѣжать,
она не пытается даже защищаться.
Цифры говорятъ за насъ.
Мы видѣли, что римской пѣхоты было 70.000; кѣмъ
могли быть они окружены:
съ фланговъ двумя отрядами
африканской пѣхоты по. . . . 8.000—16.000
съ фронта вновь перешедшими
въ наступленіе галлами и ис-
панцами, которые къ этому
времени, по всей вѣроятности,
потеряли 4.000 человѣкъ. . . 9.000—11.000
съ тыла кавалеріей Аздрубала .	8.000
прибавимъсюдаещелегкуюпѣхоту ’ 8.000
всего, стало быть, около....	43.000
*) Де Пикъ, стр. 23.
— 175 —
Невольно напрашивается вопросъ: какимъ образомъ
70.000 чел. дозволили перерѣзать себя, почти не за-
щищаясь, 43.000 чел., хуже вооруженныхъ, тогда какъ
каждый сражавшійся имѣлъ противъ себя только одного,
ибо въ рукопашномъ бою, и въ особенности при обшир-
номъ развертываніи, непосредственно сражающіеся суть
въ равномъ числѣ, какъ у окружающаго, такъ и окру-
женнаго. Тамъ не было ни пушекъ, ни ружей, которыя
могли бы разворачивать массу концентрическимъ огнемъ
и уничтожить ее превосходствомъ такого огня надъ
разсредоточеннымъ. Казалось бы, что римляне одной
только массой своей должны были противопоставить
непреодолимое сопротивленіе непріятелю, заставить его
истощиться противъ нея, и затѣмъ этой массѣ оста-
валось только раздаться, чтобы отбросить, какъ соло-
минку, нападающихъ,—но она была истреблена *).
Итакъ, масса римлянъ въ 70.000 окружена тон-
кимъ кольцомъ въ 43.000. Вполнѣ понятно, что, только
пожелай она,—она могла бы въ одно мгновеніе разо-
рвать окружающее ее тонкое кольцо. Дѣло въ томъ и
заключается, что эта масса и не желала этого. Чаша
ужаса, которую способенъ испить человѣкъ, перепол-
нена. Страхъ парализуетъ бойца. Римляне отъ побѣды
отказались. Бой механически можетъ быть выигранъ,
но онъ психологически проигранъ. Римляне отказались
не только отъ побѣды; они отказались отъ боя—даже
въ смыслѣ самозащиты; чаша ужаса, которую спосо-
бенъ испытать боецъ, переполнена. Страхъ парализуетъ
бойцовъ,—масса даетъ себя перерѣзать, какъ стадо
барановъ. Повторяемъ указаніе Полибія: оружіе выпало
изъ ихъ рукъ...
Опять обратимся за доказательствомъ къ безстраст-
нымъ показателямъ, къ цифрамъ.
Сопоставимъ потери.
Римляне потеряли одной пѣхоты болѣе 40.000. Но
за какую цѣну крови отдана эта гекатомба?
*) Де Пикъ: стр. 22.
— 176 —
Аннибалъ потерялъ * **)) въ сраженіи при Каннахъ:
4.000 галловъ.
1.500 африканцевъ.
Итого 5.500 человѣкъ, при чемъ потери свои галлы,
можно не безъ основанія предположить, понесли въ
началѣ боя.
Цифры говорятъ за себя.
Данныяопо- Въ приведенномъ примѣрѣ побѣжденной стороной
‘важной? являются римляне, бывшіе, благодаря своему военному
шихъ рѣши- могуществу, цѣлый періодъ исторіи повелителями міра.
яхъЬНдревно- Такимъ образомъ, предполагать, что сраженіе при Кан-
ете подтвер- нахъ представляеть какой-либо исключительный при-
^оды^сдѣ-1' мѣръ ВЪ смыслѣ слабости духомъ побѣжденныхъ, — ко-
лачные. на нечно, абсурдъ.
основаніи
изслѣдова- Но обратимся къ важнѣйшимъ боямъ древности и
пія сраженія	.«
прИкаННахъ разсмотримъ числа потерь. Мы увидимъ въ приводимой
нйже таблицѣ тѣ же показанія, какъ и въ разобран-
номъ нами сраженіи при Каннахъ.
Таблица **).
Названіе сраженія.	Названіе ***) сражающих- ся сторонъ.	Число участвовав- шихъ.	Потери убиТЫМИ И ранеными.
Мараеонъ (490 до			
Р. X.).	Персы.	110.000	6.400
	Греки.	10.000	102
Платея (499 до Р. X.).	Персы.	300.000	100.0(і0
	Греки.	110.000	10.000
Левктры (371 до Р. X.).	Спартан-		
	цы.	11.000	1.400
(400 спартанцевъ гоп-
литовъ пзъ 700 уча-
ствовавшихъ въ бою).
фивяне.	8.000 Незначительныя.
*) Мы не считаемъ здѣсь потери въ конницъ Карфагенянъ, которыя, какъ мы
выше упоминали равнялись 200 всадникамъ.
**) Цифры взяты изъ: „Всеобщей военной исторіи древн. временъ*4, кн. Голицына,
т. I, II, III, IV, V; „Исторіи военнаго искусства* Михневича; „Энциклопедіи В. и М.
наукъ44.
***) Жирнымъ шрифтомъ напечатаны побѣдители.
— 177
Названіе сраженія.	Названіе, сражающих- ся стропъ.	Число участвовав- шихъ.	Потери убитыми и ранеными.
Гранинъ (334 до Р.Х.).	Персы	30.000	12.000
	Г реки	32.500	145
При Иссѣ (333 до			
Р. X.)	Персы	400.000	100.000
	Греки	35.000	4.501
При Гавгамеллѣ и Арбелѣ (331 до			
Р. X.	Персы.	400.000—1.000.000	Отъ 40.000
	Греки.	47.000	до нѣсколько сотъ тыс. Отъ 100—1.200
При Треббіи (218 до			
Р. X.).	Римляне.	40.000	Спаслось 10.000
	КарФаге- няне.	30.000	Гораздо меньшія.
Тразиментское озеро			
(217 до Р. X.).	Римляне.	Около 40.000	Болѣе 15.000
	КарФаге- няне.	Около 30.000	1.500
При Каннахъ (216 до			
Р. X.).	Римляне.	77.000	Болѣе 44.000
	КарФаге- няне.	40.000	5.700
При Метаврѣ (207 до Р. X.).	Римляне.	42.000	8.000
	Карфаге- няне.	40.000	30.000
При Залѣ (202 до			
Р. X.).	Римляне.	50.000	2.000
	Карфаге- няне.	50.000	20.000
При Кинокефалахъ			
(197 до Р. X.).	Римляне.	25.000	700
	Македо- няне.	25.000	8.000
При Пиднѣ (168 до			
Р. X.).	Римляне.	26.000	Нѣсколько сотъ челов.
	Македо- няне.	40.000	25.000
При Фарсалѣ (48 до			
Р. X.).	Цезарь.	42.000	1.200
	Помпей.	,90.000	15.000
12
— 178 —
Цифры, приводимыя въ настоящей таблицѣ, подтвер-
ждаютъ наши заключенія, сдѣланныя при анализѣ сра-
женія при Каннахъ.
Мы видимъ, что огромная цифра убитыми, которая
выпадаетъ на долю побѣжденнаго, есть слѣдствіе бойни;
побѣжденный несетъ эти потери тогда, когда, собственно
говоря, уже бой кончился, такъ какъ побѣжденный от-
казался отъ боя. Отказъ же противника отъ боя поку-
пается сравнительно далеко не такой большой ильной
крови. Посмотрите на потери побѣдителя. Нельзя по
этому не согласиться съ де-Пикомъ *), что выраженіе
свалка, употребляемое древними, было въ тысячу разъ
сильнѣе, чѣмъ это было въ дѣйствительности; оно озна-
чало скрещиваніе оружія, перемѣшиваніе людей, а не
только столкновеніе. Если при преслѣдованіи можно
было бы броситься въ средину бѣгущихъ, то въ бою
каждый слишкомъ нуждался въ томъ, кто за нимъ, и
въ своихъ сосѣдяхъ, которые охраняли его фланги и
его тылъ, чтобы съ легкимъ сердцемъ не дать себя
убить въ рядахъ непріятеля '**). Если бы была дѣй-
ствительно свалка, то Аннибалъ при Каннахъ былъ
бы побѣжденъ. При свалкѣ, при смѣшеніи дерущихся,
было бы взаимное истребленіе, при которомъ побѣда
остается за послѣднимъ пережившимъ, ибо въ этомъ
смѣшеніи, въ этой свалкѣ никто не можетъ бѣжать.
Развѣ взаимныя потери не достаточно это показы-
ваютъ. Слово свалка слишкомъ сильное; свалка суще-
ствуетъ только въ воображеніи художниковъ, и писа-
телей ***).
На самомъ дѣлѣ столкновеніе происходило слѣдую-
щимъ образомъ.
На разстояніи атаки, двигались къ непріятелю съ
быстротой, соотвѣтственной порядку, необходимому
для рукопашнаго боя и для взаимной поддержки сра-
жающихся; часто рѣшимость дойти до цѣли, проявляю-
щаяся въ порядкѣ и смѣлости движенія, — одно это
уже обращало въ бѣгство менѣе рѣшительнаго про-
*)	Стр. 36.
**	) Талъ же, стр. 37.
’*	*) Тамъ же. стр. 38.
— 179 —•
тивника *). Обыкновенно между хорошими войсками
бывало столкновеніе, но не слѣпое столкновеніе массы.
Это не мертвая масса опредѣленной величины, кото-
рая принимается въ разсчетъ механикой. ‘Въ этой
массѣ тотчасъ же по столкновенію переднихъ шеренгъ
происходитъ внутреннее измѣненіе. Внутри этой массы
зарождается отрицательная сила, которая заставляетъ
эту массу повернуть и бѣжать съ поля сраженія.
Итакъ, военная исторія подтверждаетъ нашъ выводъ.
Каждый бой, даже доведенный до полнаго кризиса,
кончается отказомъ отъ боя одной изъ сражающихся
сторонъ, -т. е. чисто психическимъ актомъ.
Какъ слѣдствіе, отсюда вытекаетъ, что бой рѣ-
шается использованіемъ не матеріальныхъ средствъ,
а психическихъ силъ. Матеріальныя средства, взятыя
съ механической точки зрѣнія, могли бы принести
еще значительную пользу для сражающагося, но пре-
дѣлъ нравственной упругости бойца перейденъ, — и
онъ въ томъ или другомъ видѣ отказывается отъ боя.
Этотъ отказъ, являющійся слѣдствіемъ истощенія
духовныхъ силъ бойца, можетъ совершенно не совпа-
дать, а на самомъ дѣлѣ большею частью и не совпа-
даетъ съ истощеніемъ матеріальныхъ средствъ.
Обращаясь теперь къ заключительнымъ выводамъ, <»бщне за-
мы не будемъ повторять здѣсь тѣхъ частныхъ выво- ключепіе-
довъ, которые мы дѣлали паралельно съ изслѣдовані-
емъ. Мы разсмотримъ здѣсь только значеніе нашего
окончательнаго вывода,—что бой кончается отказомъ
отъ боя одной изъ сражающихся сторонъ, т. е. исто-
щеніемъ духовныхъ силъ бойцовъ:
1) для изслѣдованій боя;
2) для изслѣдованій общественной жизни вообще.
Бѣдность научными изслѣдованіями природы явле-
ній войны, а въ частности боя, вела къ тому, какъ мы
говорили въ введеніи, что въ теоріи военнаго искусства
часто отсутствуетъ правильная исходная точка.
Были цѣлыя эпохи, убѣжденныя въ томъ, что, чѣмъ
массы людей совершеннѣе воспроизводятъ прямоли-
нейныя и прямоугольныя геометрическія фигуры, тѣмъ
ближе войска къ побѣдѣ. Мы уже говорили, разсмат-
Талъ же, стр. 38.
 — 180 —
ривая стратегическую систему Бюлова, что ошибка
заключалась въ томъ, что положенію условному (въ
данномъ случаѣ важное значеніе сообщеній) прида-
валось 'значеніе безусловное и исключительное. Въ
настоящее время мы, конечно, уже не найдемъ защит-
никовъ этой геометрической точки зрѣнія на бой.
Но современная эпоха грѣшитъ тоже односторонностью.
А именно, подобно тому какъ въ ХѴІП вѣкѣ теорія
приписывала исключительное значеніе геометріи войны,
настоящая эпоха грѣшитъ вѣрою въ массу (числен-
ность войскъ).
Численность войскъ рѣшаетъ,—вотъ выводъ, кото-
рый въ явномъ или въ скрытомъ видѣ принимается
большинствомъ.
И стали всѣми средствами добиваться численнаго
перевѣса. Начали стремиться выставить милліоны сол-
датъ въ военное время, —и все въ ущербъ духовнымъ
качествамъ бойца.
Новый призракъ, призракъ „числа" владѣетъ вообра-
женіемъ съ такой же силою, какъ владѣлъ имъ въ
предшествующую эпоху, разсѣявшійся призракъ базы
И сообщеній. Этотъ миражъ числа нѣмцы характерно
окрестили словомъ „2аЫмѵийі“.
Теорія нашего времени хотя и указываетъ на не-
вѣрность „геометрической" точки зрѣнія, сама очень
часто вѣритъ въ „механическую теорію массъ";—этой
механической точкой зрѣнія и объясняется.современ-
ная тенденція къ погонѣ за числомъ въ вооруженіяхъ
мирнаго времени.
Но жизнь указала въ концѣ концовъ на ложность
геометрическаго ученія о боѣ. То же случится и съ
современной вѣрой въ „число".
„Предчувствуется то время, говоритъ *) Ф. Д. Гольцъ,
когда милліонныя арміи настоящаго времени также
сыграютъ свою роль. Явится новый Александръ, ко-
торый съ маленькой горстью превосходно вооружен-
ныхъ и обученныхъ людей прогонитъ эти безсильныя
массы, если онѣ въ своемъ стремленіи постоянно уве-
*) Ф. Д. Голый» „Вооруженный народъ".
— 181 —
личиваться перейдутъ границы, потеряютъ внутренную
способность и, какъ китайскіе воины зеленаго знамени,
обратятся въ многочисленную, но миролюбивую толпу
мѣщанъ".
Мы начали наше изслѣдованіе, признавъ главен-
ствующее значеніе духовныхъ свойствъ бойца среди
прочихъ факторовъ.
Изученіе дѣятельности человѣка въ бою не только
вполнѣ подтверждаетъ это, но позволяетъ еще вывести
болѣе опредѣленное положеніе.
Главенствующее значеніе можетъ принадлежать
одному изъ факторовъ дѣйствующихъ въ совокупности
подобно тому, какъ въ механикѣ при дѣйствіи нѣсколь-
кихъ силъ, когда одна изъ нихъ превосходитъ другія
по своей величинѣ. Допустимъ, что на точку „а“ дѣй-
ствуютъ силы „А, В, В, Г“.
Результатъ взаимодѣйствія всѣхъ этихъ силъ выра-
зится силой, которая можетъ быть найдена согласно
закону сложенія силъ.
Вполнѣ понятно, что изъ всей этой группы силъ
главенствующее значеніе въ отношеніи общаго резуль-
тата принадлежитъ силѣ А.
— 182 —
Вотъ обыденное пониманіе главенствующаго значенія
духовныхъ свойствъ бойца среди прочихъ факторовъ боя.
Нельзя не убѣдиться, что въ основѣ подобнаго
пониманія лежитъ то, что .мы назвали механической
точкой зрѣнія.
Въ настоящемъ трудѣ мы установили, что бой кон-
чается отказомъ отъ него одной изъ сражающихся
сторонъ, т. е. чисто психическимъ актомъ.
Слѣдовательно, духовное состояніе бойца, которое
является единственной непосредственной причиной
конца боя, никакъ не можетъ просто суммироваться съ
прочими факторами боя. Посмотримъ, какіе факторы
или, вѣрнѣе, группы факторовъ имѣютъ значеніе для боя.
1)	Группа внѣшнихъ и матеріальныхъ факторовъ
боя (оружіе, численность, внѣшнія формы боя и т. п.).
2)	Управленіе боемъ.
3)	Воспитаніе.
4)	Общіе соціальные факторы.
Всѣ эти факторы оказываютъ свое вліяніе на исходъ
боя не непосредственно, а своимъ воздѣйствіемъ надухъ
бойца. Убивая, мы стараемся страхомъ смерти заста-
вить остальныхъ бойцовъ отказаться отъ боя.
Вліяніе боя не въ убіеніи непріятельскихъ войскъ,
а въ убіеніи ихъ духа *).
Такимъ образомъ, скорѣе подойдетъ сравненіе съ
химіей, а не съ механикой. Подобно тому какъ въ химіи
для полученія результата берется нѣкоторое вещество,
которое подвергаютъвоздѣйствіюдругихъ,—подобноэтому
и въ бою духовныя свойства бойца подвергаются воздѣй-
ствію факторовъ обстановки боя. Это сравненіе тѣмъболѣе
подходитъ, что такъ же, какъ въ химіи воздѣйствіе одного
элемента на другой вызываетъ въ жизнь потенціаль-
ную энергію, находящуюся въ сокрытомъ состояніи,—и
въ бою вызывается наружу скрытая энергія народа,
его любовь къ родинѣ и готовность пожертвовать
собою во имя общаго блага; это—все качества бойца,
которыя суть продуктъ медленнаго и грандіознаго на-
копленія. Такимъ образомъ, если изобразить графи-
*) Клаузевицъ, 1—267.
— 183 —
чески нашу мысль, то мы можемъ иллюстрировать её
слѣдующей схемой.
Обычное же представленіе, которое мы отрицаемъ
графически изображается такъ.
Чорзежъ Ла 2ь
Такимъ образомъ, духовныя свойства бойца имѣютъ
для побѣды въ бою значеніе безусловное. Всѣ же прочіе
— 184 —
факторы имѣютъ значеніе условное, ихъ значеніе обу-
словливается всецѣло духовными свойствами бойца.
Слѣдовательно, изслѣдованіе вліянія на бой какого
бы мы ни взяли фактора боя должно непремѣнно раз-
сматриваться съ точки зрѣнія воздѣйствія его на духъ
бойца.
Въ введеніи мы указали на принятое нами дѣленіе
науки, изучающей бой, какъ явленіе общественной
жизни, на двѣ части:
1) изслѣдованіе дѣятельности и свойствъ человѣка,
какъ бойца.
2) изслѣдованіе факторовъ, обусловливающихъ дѣя-
тельность человѣка въ бою.
Мы видимъ теперь, насколько это дѣленіе правильно.
Съ другой стороны, на основаніи всего изслѣдованія
мы можемъ придти къ слѣдующему заключенію: первая
частъ всецѣло исчерпывается изученіемъ духовныхъ
свойствъ и законовъ духовной дѣятельности человѣка
въ бою, вторая же часть, изрлѣдуя факторы боя, не-
премѣнно въ основѣ должна поставить психологическую
точку зрѣнія.
Нашъ заключительный выводъ по изученію внутрен-
ней стороны боя, очевидно, долженъ также непосред-
ственно и весьма существенно отразиться при изученіи
искусства веденія боя.
Прежде всего обратимся къ опредѣленію задачи,
какую преслѣдуетъ боевое искусство. Разъ бой окан-
чивается отказомъ отъ боя одной изъ сражающихся
сторонъ, то вполнѣ понятно, что задача полководца
слагается изъ слѣдующихъ двухъ задачъ:
Во первыхъ, заставить врага возможно скорѣе отка-
заться отъ боя.
Во вторыхъ, не допустить до этого отказа своихъ
войскъ.
Такъ какъ психическое состояніе человѣка въ бою
есть борьба двухъ стремленій: положительнаго—„по-
бѣдить" и отрицательнаго—„уклониться отъ опасности"
(что въ конечномъ результатѣ есть отказъ отъ боя),
то, слѣдовательно, каждая изъ этихъ двухъ задачъ, въ
— 185 —
свою очередь,
на схемѣ:
подраздѣляется подобно выраженному
Частныя задачи
полководца.
		У м е 11 ьш пть поло м -
	Заставить неирія.- теля возможно скорѣе < отказаться отъ боя.	тельное стремленіе не- пріятельскаго бойца. Увеличить отрица-
Задача полко-		тельное стремленіе не-
водца: побѣ-	•	пріятельскаго бойца.
дить.	Не допустить до от-	Увеличить положи- тельное стремленіе своего бойца.
	каза своихъ бойцовъ.‘	Умелый \ѵѵъ отрица- п і ел ь н о е	ст р е м л е н і е ' своего бойца.
Въ концѣ II главы мы указали, что основными
условіями для выполненія этихъ задачъ являются:
1)	дѣятельность;
2)	солидарность:
3)	внезапность;
4)	экономія' духовныхъ силъ.
Послѣднее, четвертое, условіе мы на основаніи из-
слѣдованія боя, какъ явленія коллективной психологіи,
измѣнили такъ:
4) экономія духовныхъ силъ въ подготовительный
періодъ боя и крайнее напряженіе въ кризисъ боя
(рѣшительный періодъ боя).
Изученіе боя, какъ явленія коллективной психологіи,
позволило намъ установить еще одно положеніе для
боевого искусства, а именно:
5) побѣда въ рѣшительную минуту (кризисъ боя)
въ рѣшительной точкѣ.
— 186 —
Приведенныя выше пять условій вытекаютъ изъ за-
коновъ дѣятельности человѣка въ бою; а такъ йакъ
духовныя свойства бойца являются первопричиной, то
и вытекающія изъ нихъ условія являются основными
принципами въ искусствѣ веденія боя.
Въ 1 главѣ мы упоминали, что основы эмоціальной
природы человѣка можно считать неизмѣнными. Такъ
какъ перечисленные выше принципы обусловливаются
этими неизмѣнными данными, то и сами они являются
неизмѣнными.
Въ заключеніе настоящей работы, мы не можемъ
не остановиться на одномъ крайне интересномъ во-
просѣ, касающемся значенія боя и войны среди прочихъ
явленій общественной жизни.
Изученіе боя, какъ явленія общественной жизни,
постигла печальная, участь. Военные изслѣдователи,
гоняясь .большею частью за исключительно прикладными
знаніями, какъ мы указывали въ введеніи, ограничи-
ваются только изученіемъ теоріи искусства веденія боя,
а изученіе явленій боя съ точки зрѣнія науки считаютъ
лишь ненужной философіей и пустой метафизикой.
Общія же научныя изслѣдованія общественной жизни
рѣдко затрагиваютъ войну; въ тѣхъ же случаяхъ, когда
ученый останавливаетъ свой взоръ на явленіяхъ войны
на ряду съ прочими явленіями общественной жизни,
большею частью онъ теряетъ объективную точку
зрѣнія. Кровавый призракъ войны настолько угнетающе
дѣйствуетъ на него, что самое распространенное мнѣніе
о значеніи войны, это то, что она есть пережитокъ
варварства. Но отбросимъ ложную сентиментальность.
Постараемся холоднымъ й безстрастнымъ взоромъ оки-
нуть главное и центральное явленіе войны—бой.
Человѣкъ идетъ въ бой съ жаждой побѣды. Онъ
желаетъ ея. Но обстановка боя, съ присущей ей опас-
ностью, стремится заставить его отказаться отъ по-
бѣды, уйти изъ боя. Конецъ боя выражается въ томъ,
что одна изъ сражающихся сторонъ не выдерживаетъ
и отказывается отъ боя.
Такимъ образомъ, побѣдителемъ является тотъ, кто
болѣе хотѣлъ побѣды, т. е. тотъ, у котораго сильнѣе
воля.
— 187 —
Значеніе побѣды, какъ торжества воли, доказывается
исторіей всего міра. Наиболѣе завоевательныя расы во
всѣ періоды исторіи выдѣлялись передъ другими силой
своей энергіи.
„Превосходство типа", говоритъ Спенсеръ *), „не
было общей чертою завоевательныхъ расъ. Такъ, изъ
трехъ главныхъ таковыхъ расъ: татарской, завоевав-
шей Китай и страны, лежащія между Китаемъ и Индіей,
и посылавшей послѣдовательно волны вторженія не
только въ эти страны, но отъ времени до времени
также и на западъ: Арійской, наводнившей собою Индію
и проложившей себѣ путь въ Европу, и Семитической,
получившей господство въ Сѣверной Африкѣ и поко-
рившей нѣкоторыя части Европы,—первая и послѣдняя
принадлежатъ къ типамъ низшаго порядка"...
„Вообще всѣ эти расы", продолжаетъ Спенсеръ,
„очень не сходны между собою, имѣя лишь одну общую
черту, заключавшуюся въ энергіи" *).
Жизнь всего міра это есть борьба. „Вѣчный миръ",
какъ совершенно вѣрно сказалъ Лейбницъ, „возможенъ
только на кладбищѣ".
Жизнь и борьба суть два слова равнозначущія.
Но борьба за существованіе руководится желѣзнымъ
закономъ выживанія сильнѣйшаго.	*
Война и бой есть только одно изъ выраженій этой
борьбы за существованіе.’ Борются за существованіе
не отдѣльные люди, а народы, племена, расы. Побѣда
же принадлежитъ не физически сильному, а сильному
энергіей и волей. Воля же представляетъ „силу самаго
высшаго порядка, выше которой природа ничего не
производила: это—расцвѣтъ всѣхъ ея чудесныхъ тво-
реній **).
Такимъ образомъ, бой не есть пережитокъ варвар-
ства, а есть одно изъ великихъ орудій всемудрой при-
роды, ведущей міръ къ свѣтлому идеалу совершенства.
*) Основы соціологіи.
**) Мансівіеу. „Рііузіоіо^іе <1е Гевргіі" перев. Неггеп, стр. 429.
Цитировано у Рябо, „Воля", стр. 190).
— 188 —
Гибнутъ дряхлые народы, гибнутъ націи недостой-
ныя жить, и на ихъ развалинахъ, закаляясь въ борьбѣ,
расцвѣтаютъ ихъ болѣе достойные противники—побѣ-
дители, за то что они сумѣли сильнѣе желать.
„Такъ тяжкій млатъ,
Дробя стекло,
. Куетъ булатъ",
Оглавленіе.
СТР.
ВВЕДЕНІЕ.
Возможна-ли наука о войнѣ.................................. 1
Закономѣрность общественной жизни требуетъ закономѣр-
ности явленій войны.................................. 3
Статистика подтверждаетъ закономѣрность явленій войны .	4
V Случайность на войнѣ......................................... 9
Развитіе всякой отрасли знанія требуетъ развитія чистой
науки въ этой отрасли знанія.........................11
Военная наука въ настоящее время имѣетъ почти исключи-
тельно прикладной характеръ..........................15
Изложенному закону развитія подчиняется также и паука о
войнѣ................................................15
Стратегія Леера............................................16
Задача чистой науки о воинѣ................................17
Наука, изслѣдующая природу войны, необходима для теоріи
военнаго дѣла: ..................................... 18
1)	какъ обоснованіе прикладныхъ военныхъ наукъ (теоріи
военнаго искусства)......................................19
2)	она поможетъ избѣжать „схоластическаго направленія44
въ „военныхъ наукахъ44...................................22
3)	она двинетъ впередъ методологію знаній о войнѣ . . .	23
Наука, изслѣдующая явленія войны, необходима также для
развитія наукъ объ обществѣ..........................26
Сложность объекта, изслѣдуемаго наукой о войнѣ, отра-
жается не на возможности ея существованія, а на гра-
ницахъ возможности предсказанія......................27
Значеніе боя среди прочихъ явленій воины...................29
Изслѣдованіе боя дѣлится: I) изслѣдованіе боя. какъ явле-
нія общественной жизни (наука); II) изслѣдованіе боя
съ точки зрѣнія искусства веденія его (теорія искус
ства). Въ свою очередь первая часть должна быть
раздѣлена: 1) изслѣдованіе дѣятельности п свойствъ че-
ловѣка какъ бойца; 2) изслѣдованіе факторовъ, коими
дѣятельность человѣка въ бою обусловливается . . . /Ю
— 190 —
ГЛАВА I.
Значеніе духовныхъ свойствъ............................
Признаніе главенствующаго значенія за ними составляетъ
рабочую гипотезу настоящаго труда.................
Подобная постановка изслѣдованія оправдывается: . . . .
1) мнѣніями военныхъ авторитетовъ;......................
2) доказательствами изъ военной исторіи; ......
3) зависимостью отъ духовныхъ свойствъ бойца формъ
военнаго искусства.....................................
Въ силу вышеизложеннаго центръ тяжести изслѣдованія
дѣятельности человѣка какъ бойца, долженъ нахо-
диться въ изученіи психологіи человѣка какъ бойца .
Данная неизмѣнная въ явленіяхъ боя.....................
стн.
Сзз)
34
35
36
ГЛАВА II.
Основная идея боя та же, что и идея войны; основная идея
боя неизмѣнна........................................47
Стремленіе бойца „побѣдить“ ............................ 48
Опасность есть непремѣнный элементъ боя..................51
Инстинктъ самосохраненія составляетъ непремѣнный п су-
щественный факторъ внутренняго строенія боя ...	—
Какъ отражается инстинктъ самосохраненія на дѣятельности
человѣка.............................................53
Стремленіе человѣка избѣгнуть опасности: ............... 55
а)	человѣкъ дѣлаетъ отъ себя все зависящее дабы упразд-
нить борьбу ..........................................*.	—
б)	притягивающее вліяніе закрытій........................56
Стремленіе человѣка избѣгнуть опасности при сильномъ на-
пряженіи вызываетъ отказъ отъ боя....................61
Примѣръ: бой Скобелевскаго отряда 30-го и 31-го августа
1877 г. на Зеленыхъ Горахъ..........................68
Психическое состояніе человѣка въ бэю—это борьба двухъ
противоположныхъ стремленій (,.побѣдить44 п „укло-
ниться отъ опасности44)..............................78
Роль вниманія въ этой борьбѣ: ограниченность вниманія,
дѣятельность человѣка опредѣляется объектомъ, на ко-
торый направлено вниманіе, значеніе отвлеченія вни-
манія, значеніе внезапности впечатлѣнія...................79
Значеніе воли............................................83
Уменьшеніе разсудочности бойца.........................
Мотивы дѣятельности человѣка въ бою съ увеличеніемъ
опасности все болѣе и болѣе переносятся въ область
чувствъ и инстинктовъ.................................89
Патріотизмъ есть фундаментъ побѣднаго стремленія бойца;
онъ является результатомъ огромной созидательной
работы до поля сраженія...............................90
— 191 —
СТР.
Мужество, какъ антитеза страха, есть второе изъ „положи-
тельныхъ" чувствъ бойца.............................93
Оно также зависитъ отъ національныхъ свойствъ бойца . .	—
Главную составную часть мужества составляетъ „чувство
мощи"................................................—
Чувство мощи въ большой степени зависитъ отъ факторовъ
боя, а поэтому чувство мощи въ значительной мѣрѣ
зависитъ и отъ искусства веденія боя (управленія
боемъ)...................................................96
Зависимость внутренней борьбы, переживаемой бойцомъ,
отъ искусства веденія боя...........................98
Значеніе военнаго воспитанія............................110
ГЛАВА III.
Что такое-толпа.........................................112
Духовное единство толпы...................................—
Воспріимчивость человѣка къ внушенію....................114
Съ своей стороны, условія толпы увеличиваютъ воспріимчи-
вость человѣка къ внушенію.........................117
Всякое собраніе, какъ бы оно ни было организовано, можетъ
обратиться въ психологическую толпу................118
Какія условія могутъ считаться благопріятными для превра-
щенія собранія людей въ психологическую толпу . . 120
Бой представляетъ условія крайне благопріятствующія явле-
ніямъ коллективной психологіи......................121
Г Л А В А IV.
Цѣль настоящей главы....................................124
Основное свойство „массоваго6 бойца—крайне увеличенная
эмоціональность (чувства) и сильно уменьшенная раз-
' судочность..............................................—
Слѣдствія вытекающія изъ этого основного свойства:. . . 125
1) Импульсивность и измѣнчивость „массоваго6 бойца . .	—
2)	Преувеличеніе чувствъ и односторонность „массоваго"
бойца...................................................129
Примѣръ.................................................137
3)	Необыкновенная податливость „массоваго" бойца вну-
шенію ...........................................•	. . 143
4)	Болѣзненное развитіе воображенія у „массоваго" бойца. 148
Общая сводка—какъ свойства „массоваго" бойца отражаются
на дѣятельности его................................157
Кризисъ боя............................................ 158
— 192 —
ГЛАВА V.
СТР.
Ліаждый бой кончается отказомъ отъ боя одной изъ сра-
жающихся сторонъ. .  ..................................  164
Примѣръ: сраженіе при Каннахъ...........................166
Данныя о потеряхъ въ важнѣйшихъ рѣшительныхъ бояхъ дре-
вности подтверждаютъ выводы сдѣланные на основаніи
изслѣдованія сраженія при Каннахъ...................176
Общее заключеніе......................................  179
ПРИЛОЖЕНІЯ:
Чертежъ № 1. Наступленіе 6-й Прусской дивизіи на с.с. Віон-
вилль и Флавиньи 16-го августа 1870 года.
Чертежъ № 2. Атака 1-ой бригады 2-ой пѣх. див. Зарѣчнаго
редута въ бою подъ г. Ловчей 22-го августа 1877 года.
Чертежъ №3. Атака Новгородской сопки 3-го Октября 1904 года.
Чертежъ № 4. Общая схема расположенія войскъ Западнаго
отряда утромъ 30-го августа 1877 года.
Чертежъ № 5, Расположеніе войскъ лѣваго фланга Западнаго
отряда къ 3-мъ часамъ пополудни 30-го августа 1877 года.
Чертежъ <№ 6. Атака лѣваго фланга Западнаго отряда редутовъ
Кованлекъ и Исса-ага 30-го августа 1877 года.
Чертежъ 7, Расположеніе войскъ ген. Скобелева на 3-мъ гребнѣ
Зеленыхъ горъ и въ „Скобелевскихъ редутахъ" въ ночь съ
30-го на 31-е августа 1877 года.
Чертежъ № 8, Расположеніе войскъ ген. Скобелева на 3-мъ гребнѣ
Зеленыхъ горъ и въ „Скобелевскихъ редутахъ" на разсвѣтѣ
31-го августа 1877 года.
Чертежъ № 9. Движеніе Суворова на встрѣчу Макдональду
4-го по 6-е іюня 1799 года.
Чертежѣ № 10, Схема къ описанію паники въ прусскихъ вой-
скахъ у с. Гравелоттъ въ бою 18-го августа 1877 года.
Чертежъ № 11, Атака 1-ой бригады 5-ой пѣх. дивизіи Гривиц-
каго редута № 1 30-го августа 1877 года.
А1асииіш&>.
I
СХшсХл 1“ с^ишЭѵѵ
•пгьгс.'Эив.	редунѵа,
іъ $сн7 по% г. Ло'Ъъій,
22Г абг^ста 1Ш юЗа.
ДІасиишхЗ*-
5^|>и»онт<«ли^ п-рѵ^еЭени,	са^с«нш


на
'еи
Й-И4,
0ИСК1&
ста
 ‘?>ч.
даспсар^нѵе ѵ
лгЛалѵ ^лаиіа 5апа^нага ст
^З-гаоад^ъ понслірни 301-°
Ліасиииа,^.
ІН	№>с«ы^.
нн хереу» Я са4сеіѵіѵ.
' *	5л«ѵ- ^Ч'чх^ч‘
1^ 5ат. Зѵем.1




ллінг- фолъ

1	-пгяшмлспНл^
Ліасшто.5*.
ім	Ш	в	Ш
|"~Т—| —1—Т"І- т~ Т'ТтН" ' —	- і"——	|
проІсЗенн, 2- са^сгі ѵи/.
іЯѵь&Чроі
,<ХрѴ4
ШжФ»






снле в^оро^а,
на^сшргьг^ АІо^ЭончхлѵЭ^
^ноб^лнхІТЮг.
Сзсілѵо. йъ спгѵсанѵі-ѵ
тѵрі|ссйихъ І?сйсТѵ<л.хѵ с-.^ра^елотт^^ъ
5ою 1І& аіі^спѵа 1370 года.
ЛІасиипаЗ'ь.
(Хпѵайа 14»* ^риѵаЭкѵ
5“ііп»х.Эи^.5рч^ицСаіО редута Хг 1.
30^* с^^спѵОг 1$Пи
Аіасиітадѵ.
5ори5снталипро^еЭекктере»» Ъсаф.
андлл- иихУід.