РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЫ
2007 год
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

А. В. НАЗАРЕНКО
ДРЕВНЯЯ РУСЬ
И CЛАВЯНЕ
(историко-филологические исследования)
Москва, 2009
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

УДК 94(4)
ББК 63.3(4)
Н19
Подготовлено к печати и издано
Русским Фондом Содействия Образованию и Науке, 2009 год,
в рамках проекта Университета Дмитрия Пожарского
Редакционная коллегия серии:
доктор исторических наук Е. А . Мельникова (ответственный редактор),
кандидат исторических наук Г. В . Глазырина,
доктор исторических наук Т. Н. Джаксон,
доктор исторических наук И. Г. Коновалова,
кандидат филологических наук В. И. Матузова,
доктор исторических наук А. В . Назаренко,
доктор исторических наук А. В . Подосинов,
доктор исторических наук Л. В . Столярова,
доктор исторических наук И. С . Чичуров,
член-корреспондент РАН Я. Н. Щапов
Назаренко А. В.
Н19
Древняя Русь и славяне (Древнейшие государства Восточной Ев-
ропы, 2007 год) / Ин-т всеобщей истории.
—
М.: Русский Фонд
Содействия Образованию и Науке, 2009.
—
528 с.
ISBN 978-5-91244-009 -0
Сборник, издаваемый к 60-летию историка и филолога Александра Васильеви-
ча Назаренко, посвящен преимущественно истории Древней Руси. В нем собраны
работы ученого главным образом последних лет, переиздаваемые в исправленном
или сильно расширенном виде, а также новые статьи. Затронуты проблемы поли-
тического строя Руси XI–XII вв. (династические порядки и междукняжеские отно-
шения, политическая история отдельных княжеств), истории церкви (становление
и развитие епархиальной структуры Киевской митрополии, брачное право, феномен
паломничества), государственной идеологии, историографии, топонимии (названия
«Великороссия», «Малороссия», «Новороссия») и этимологии как древнерусского
времени (название Киева), так и более раннего (скифский этноним «сколоты»). Этот
корпус дополняют несколько работ по истории и историографии славян.
УДК 94(4)
ББК 63.3(4)
© Назаренко А. В ., 2009
© Институт всеобщей истории РАН, 2009
© Русский Фонд Содействия Образованию
ISBN 978-5-91244-009-0
и Науке, 2009
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

5
ПРЕДИСЛОВИЕ
Когда осенью 1974 г. автор этих строк впервые переступил порог академиче-
ского Института истории СССР, незабвенный Владимир Терентьевич Пашуто,
которому предстояло стать научным начальством новоприбывшего, осведомил-
ся о возрасте будущего сотрудника. Узнав, что «молодому ученому» 27 лет, он
подавил вздох и утешил: «Ничего, я тоже поздно пришел в науку».
С тех пор минули эпические «ровно тридцать лет и три года». С при-
знательностью принимая предложение коллег — теперь уже по Институту
всеобщей истории Российской академии наук — отметить «закруглившуюся»
дату неким флорилегием проделанного, юбиляр недолго колебался относи-
тельно содержания. В свое время, вынашивая грандиозную идею издания
многотомного Свода древнейших источников по истории народов СССР,
В. Т. Пашуто сплотил группу недавно покинувших университетские стены
филологов (античников, византинистов, скандинавистов, славистов, германи-
стов, арабистов) в Сектор истории древнейших государств на территории
СССР, который mutatis mutandis жив, слава Богу, по сей день, хотя и много
претерпел, ε

πεì Τροίης ι

ερòν πτολίεθρον ε

πράθετο, — о чем было бы говорить
долго. При всем том Владимир Терентьевич мечтал, чтобы со временем из
когорты «мобилизованных» филологов выросли источниковедчески искушен-
ные (что без филологической основы немыслимо) историки Восточной Евро-
пы и прежде всего Древней Руси. Иными словами, его целью было восстанов-
ление некогда существовавшего в науке историко-филологического единства,
способного обеспечить тот самый комплексный подход к изучению Древней
Руси, о котором сегодня так много говорится, но который покуда сводится
чаще всего к эпизодическим собеседованиям разнопрофильных специали-
стов. На примере собственной судьбы в науке автор убедился, с какой поис-
тине роковой неизбежностью совершалась эта перемена, как древнерусская
история, поначалу в части международных связей Руси (которые, понятным
образом, в первую очередь находили отражение на страницах иностранных
источников), а потом и в целом, все более заполняла собой исследователь-
ский горизонт.
Поэтому, ощущая горький привкус итоговости, неизбежно присущий любо-
му, даже скромному, юбилею, мы сочли логичным собрать воедино ряд работ,
посвященных прежде всего собственно Древней Руси, исключая ее внешние
связи, несмотря на то что именно последние были предметом наших изысканий
в течение долгих лет (впрочем, они в достаточной мере обобщены в другой
книге*). Чистых исключений — два. Это небольшая статья об одном из аспектов
деятельности просветителя славян святителя Мефодия и эссе об этимологии
* Назаренко 2001а.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

самоназвания скифов Σκολότοι (Σκόλοτοι?). В оправдание скажем, что кирилло-
мефодиевская проблематика всегда (и справедливо) рассматривалась как обще-
славянское введение в русскую историю. Эту славяно-русскую тему продолжает
и статья о славянском язычестве. Что же касается этимологии — то лингви-
стический par excellence этюд об одной из восточноевропейских древностей
перебрасывает тонкий мостик в филологическое прошлое автора, тем самым,
в какой-то мере символически, проставляя логические скобки и замыкая конец
на начало, как то и положено по закону жизни. Кроме того, он хронологически
и географически оттеняет две других тематически близких, но разножанровых
работы: об этимологии названия Киев и о выдающемся русском этимологе —
Олеге Николаевиче Трубачеве, великодушная поддержка которого (равно как и
Федота Петровича Филина) сопровождала в далеком 1980 г. появление нашей
первой языковедческой публикации. Присутствие в сборнике лингвистических
и полулингвистических работ в наших глазах тем более оправдано, что рекон-
структивный метод сравнительно-исторического языкознания во многом, как мы
теперь понимаем, определил реконструктивизм автора этих строк и в качестве
историка — за что его не раз корили коллеги, причем, что замечательно, как
более «модернистски», так и более консервативно настроенные**.
О прочих статьях особо не говорим. Правомерность их соединения под одной
обложкой, думается, не должна вызвать сомнений даже у придирчивого чита-
теля. Заметим только, что ни одна из них не является простым воспроизве-
дением уже опубликованного. Все тексты просмотрены заново, исправлены и
дополнены. В большинстве случаев речь идет о радикальной переработке,
а иногда — о совершенно новой работе. Поскольку первоначально статьи
вовсе не предназначались для сведéния в сборник, в них неизбежно встре-
чаются некоторые повторы. Как правило, мы старались избегнуть их, поль-
зуясь перекрестными ссылками, но последовательное их истребление стало
бы делом хлопотным, да и могло бы повести в отдельных случаях к сбою
в логическом строе изложения. Автор утешал себя школьной истиной, что
повторение — мать учения.
В заключение, отчасти возвращаясь к сказанному в первых строках, при-
поминаем одно из любимых речений В. Т. Пашуто, с которым он не раз
адресовался к молодым и, по молодости, порой не в меру задиристым кол-
легам: «Надо стоять на плечах, а не на костях своих предшественников».
Возраст дает много возможностей убедиться в справедливости этих слов.
Вот почему позволим себе — хочется верить, не совсем без права — за-
кончить неформальным посвящением этой небольшой summa всем старшим
коллегам, как ушедшим, так и здравствующим, без труда которых она была
бы невозможна, и вообще поколению наших отцов и дедов, благодаря жизни
и смерти которых мы живы.
И нить русской истории не рвется.
Москва,
весна 2008 г.
** Ср. наши попытки объясниться: Назаренко 2004с. С . 294–300; он же 2006с.
С. 66–72.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

7
I. ДРЕВНЕРУССКОЕ ДИНАСТИЧЕСКОЕ СТАРЕЙШИНСТВО
ПО «РЯДУ» ЯРОСЛАВА МУДРОГО
И ЕГО ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ —
РЕАЛЬНЫЕ И МНИМЫЕ*
Главнейшей чертой, которая определяла династический строй во
многих раннесредневековых государствах Европы, был взгляд на
государство как на патримоний — семейное владение, подлежавшее
передаче от отца ко всей совокупности его сыновей-наследников.
Если наследников было несколько, то возникало так называемое
corpus fratrum — так или иначе организованное братское совладе-
ние тем, что можно было бы с известной степенью условности на-
звать «государством» (доходами, территорией, формами репрезента-
ции и т. д.). Наиболее последовательно этот порядок, вытекающий
из устройства архаического династически-родового сознания, был
реализован в государстве франков и на Руси, где приобрел самые
развитые и дифференцированные формы1
.
Возможно, впрочем, что отчасти такое впечатление имеет при-
чиной относительно благоприятное состояние источников по
данной теме применительно именно к Древней Руси и особенно
Франкской державе. Это, однако, не означает, что все этапы эво-
люции corpus fratrum на древнерусской почве в равной и должной
мере обеспечены источниками и вполне ясны. Вот почему при-
влечение сравнительно-исторического материала других династи-
ческих традиций, пусть в целом и меньше освещенных источни-
ками, чем древнерусская, может быть полезным историку-русисту
для прояснения как исторической сути дела, так и ситуации в
историографии, в которую уже прочно вошли и даже до известной
степени «канонизировались» некоторые не всегда основательные
типологические наблюдения из области династического устрой-
ства Древней Руси.
* Несколько видоизмененный и исправленный вариант одноименной работы: На-
заренко 2007а. С . 30 –54.
1
Назаренко 1987b. С. 149–157; он же 2000a. С. 500–519; см. также статью III.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

8
В истории древнерусского княжеского дома раздел между сыновья-
ми киевского князя Ярослава Мудрого (1019–1054), предпринятый по
завещанию последнего — так называемый «ряд» Ярослава — сыграл,
как известно, эпохальную роль. Сообщение «Повести временных лет»
об этом завещании неоднократно обсуждалось в науке2
.
И это понят-
но, поскольку уделы Ярославичей, их границы, послужили исходной
точкой формирования будущей территориально-политической струк-
туры Руси — земель-княжений XII в., а само завещание Ярослава Вла-
димировича рассматривалось впоследствии (например, на известном
Любечском съезде князей 1097 г.) как безусловное правовое основание
существования этих земель в качестве отчин соответствующих ветвей
княжеского семейства3
.
Одним из главных моментов, связанных с за-
вещанием 1054 г., который привлекал внимание исследователей, был
провозглашенный «рядом» сеньорат (или, по древнерусской термино-
логии, старейшинство) старшего из остававшихся к тому времени в
живых Ярославичей — Изяслава.
Вот к чему сводится текст завещания, согласно «Повести», если
опустить открывающее его общенравственное наставление блюсти
братскую любовь: «В лето 6562. Преставися великыи князь Русьскыи
Ярослав. И еще бо живущу ему наряди сыны своя, рек им: <...> Cе
же поручаю в собе место стол стареишему сыну моему и брату ваше-
му Изяславу Кыев, сего послушаите, яко послушасте мене, да то вы
будеть в мене место. А Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Пере-
яславль, а Вячеславу Смолинеск. И тако раздели им грады, заповедав
им не преступати предела братня, ни сгонити, рек Изяславу: Аще кто
хощеть обидети брата своего, то ты помагаи, его же обидять»4
.
Этот краткий летописный текст вызывает ряд взаимосвязанных
вопросов. Прежде всего, насколько он достоверен? Не в отноше-
нии самого факта предсмертного раздела Ярославом своих владений
между сыновьями, а именно в отношении установления старейшин-
ства Изяслава? Далее, если «ряд» Ярослава и имел в виду сеньорат
старшего из Ярославичей, становившегося киевским князем, то было
ли такое установление новым? Иными словами, надо ли связывать
рождение сеньората на Руси с завещанием Ярослава Мудрого? На-
2
В качестве примера назовем только несколько недавних работ: Толочко 1992.
С. 31–35; Котляр 1998. С. 150–176; Свердлов 2003. С. 434–443.
3
ПСРЛ 1. Стб. 256–257; 2. Стб. 230–231.
4
ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. После слов «Всеволоду Переяславль» в ори-
гинале «Повести временных лет», по нашему мнению, читалось: «<...> а Игорю Во-
лодимерь»; о текстологической стороне дела см. в примеч. 5 статьи II.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

9
конец, в какой мере замысел Ярослава, если таковой имел место,
осуществился, то есть каково реальное место «ряда» Ярослава в
эволюции древнерусского старейшинства?
На все эти вопросы нельзя дать вполне определенного отве-
та, исходя только из древнерусских материалов, в то время как
сравнительно-исторические наблюдения позволяют прийти к доста-
точно обоснованным, на наш взгляд, заключениям. Оставляя пока в
стороне последний, третий, из поставленных вопросов, обратимся
к двум первым.
История развития corpus fratrum (в частности у франков) показы-
вает, что рано или поздно в развитии государственности и самосо-
знания государственной власти настает момент, когда традиционная
практика родовых разделов вступает в противоречие с представле-
нием о государстве как политическом единстве. При первоначаль-
ном архаичном братском совладении как раз это последнее и слу-
жило в глазах социальной верхушки проявлением государственного
единства, которое, собственно, не имело другого выражения, кроме
единства правящего рода, династии5
.
До поры все новые переде-
лы внутри единого рода не приводили к разделу государства ввиду
неустойчивости и временности самих возникавших политических
структур, иногда настолько лоскутно пестрых, что они, совершен-
но очевидно, были не приспособлены, да и не предназначены для
самостоятельного политического существования (таковы, например,
разделы Франкской державы в 562 г. после смерти короля Хлотаря I
или в 567/8 г. после кончины его сына короля Хариберта I6).
5
Эти традиционные представления цепко удерживались в сознании даже поздних
Каролингов, многие десятилетия спустя после попыток учредить у франков сеньо-
рат при Людовике Благочестивом (см. ниже об «Ordinatio imperii» 817 г.) . В ответ
на уничижительное замечание византийского императора Василия I (867–886), что
франкские императоры, несмотря на свой титул, вовсе не владеют всем Франкским
государством, итальянский король и, одновременно, император Людовик II (850–875)
в 871 г. отвечал так: «На самом деле мы правим во всем Франкском государстве, ибо
мы, вне сомнения, обладаем тем, чем обладают те, с кем мы являемся одной плотью
и кровью, а также — единым, благодаря Господу, духом» («In tota nempe imperamus
Francia, quia nos procul dubio retinemus, quod illi retinent, cum quibus una et caro et
sanguis sumus hac [ac.
—
A. H.] unus per Dominum spiritus»: Chr. Salern. P. 122 [здесь
и везде далее перевод с латинского наш]; Назаренко 2000а. С . 510 и примеч. 30).
Перед нами типичная формула идеологии corpus fratrum, снова возобладавшей после
поражения императора Лотаря I (840–855), старшего сына Людовика Благочестивого,
в борьбе с младшими братьями, которое было закреплено знаменитым Верденским
договором 843 г.
6
См. об этом подробнее в статье II.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

10
Но роковой порок corpus fratrum был заложен в самой его патри-
мониальной природе. Возникавшая время от времени вследствие бла-
гоприятной династической конъюнктуры устойчивость того или ино-
го удела не могла не приводить к столкновению между принципом
родового совладения и идеей отчинности удела, которая была столь
же неотъемлемой частью патримониального сознания, как и родовое
совладение, являясь, в сущности, продлением последнего до уровня
удела7
.
Это естественным образом вело к попыткам создания такого
династического порядка (включая способ престолонаследия), который
сочетал бы традицию родового совладения, то есть принцип непре-
менного наделения всех братьев, с некоторой институционализацией
единовластия. Подобного рода усовершенствованной формой corpus
fratrum и у франков, и на Руси, и в других раннесредневековых государ-
ствах (о некоторых из них ниже пойдет речь) как раз и стал сеньорат.
Важно понять, что сеньорат не создавал понятия генеалогическо-
го старейшинства, которое, будучи семейно-родовым по природе,
всегда существовало в рамках corpus fratrum, а только придавал
ему, старейшинству, те или иные общегосударственные политиче-
ские прерогативы. При первоначальном родовом совладении стар-
ший из сыновей отнюдь не наследовал политической власти по-
койного отца, так что разделы между братьями не сопровождались
установлением какой-либо политической зависимости младших от
генеалогически старейшего. Так, в неурядицах 60–70-х гг. VI в. по
смерти короля Хариберта I потомки Хлотаря I (511–561) нередко
прибегали к авторитетному суду короля Гунтрамна (561–592), ко-
торый остался старшим в роду после Хариберта, но этот чисто
родовой авторитет не был облечен в политико-государственные
формы, в какую-либо верховную власть Гунтрамна над младши-
ми братьями Сигибертом I (561–575) и Хильпериком I (561–584)
7
Ранее мы были склонны возводить становление отчинного начала, коллизия с
которым и привела к кризису классического corpus fratrum, к развитию феодаль-
ных отношений (Назаренко 1987b. С . 155–156); считаем теперь эту точку зрения
в принципе неверной. Вряд ли состоятельным оказывается и внешне естественное
предположение, что corpus fratrum начинает подвергаться модификациям в резуль-
тате столкновения с теми возникавшими государственными институтами, которые
в принципе, по самой своей природе, не поддавались дроблению — например, с
империей у франков (с 800 г.) . В самом деле, в наследственном разделе по завеща-
нию Карла Великого — обсуждаемом ниже «Размежевании королевств» 806 г. — нет
никаких распоряжений о судьбе империи и имперского титула, и по содержанию оно
является достаточно типичным документом идеологии братского совладения (Наза-
ренко 2001b. С . 11–24).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

11
или, впоследствии, над их потомством. Политически братья были
совершенно независимы друг от друга, и это политическое равен-
ство только подчеркивалось старательно выверенным равенством
их уделов8
.
И даже раздел, предусмотренный пространным по-
литическим завещанием Карла Великого — «Размежеванием ко-
ролевств» («Divisio regnorum»), которое было издано в 806 г. в
качестве отдельного капитулярия, имел в виду примерно равное
наделение трех имевшихся на тот момент сыновей императора —
Карла, Пипина и Людовика, ничего не говоря о каком бы то ни
было верховенстве старшего, Карла, над младшими9
.
Это молча-
ние тем более показательно, что, в отличие от упомянутых выше
родовых разделов VI в., Карл единолично наследовал коренные
франкские территории между Соммой и Луарой (так называемую
«Франкию» — Francia), которые первоначально подвергались осо-
бому разделу между всеми наследниками10
.
Поэтому, возвращаясь
к Руси, думаем, правы были те историки, которые считали, что
никакой определенной государственно-политической зависимости
младших сыновей киевского князя Святослава Игоревича — Олега
Древлянского и Владимира Новгородского — от своего старшего
брата Ярополка Киевского (972–978) не было11
.
И тот факт, что
старшему брату достался «старший», киевский, стол и в целом
Русская земля в узком смысле слова12 (как Карлу — коренная Фран-
кия), еще никоим образом не свидетельствует в пользу сеньората
Ярополка, как иногда думают, считая сеньорат на Руси исконным
8
Согласно Григорию Турскому (умер в 593/4 г.), труд которого являет-
ся главным источником по истории франков VI в., каждый из четырех сыно-
вей Хлодвига был наделен по завещанию последнего в 511 г. «равной долей»
(«aequa lance») отцовских владений (Greg. Tur. III, 1; Григ. Тур. С. 62). Точно-
го описания уделов по завещанию Хлодвига, как и по договору 561 г. и после-
дующим, ни у Григория Турского, ни в других текстах не сохранилось, но их
границы с достаточной определенностью восстанавливаются по сумме данных —
в том числе из рассказа о позднейших событиях у самого Григория; см. остающуюся
итоговой работу на эту тему: Ewig 1953а.
9
Div. regn. P. 126–130; см. также карту на рис. 6 в статье II.
10 См. подробнее в статье II.
11
См., например: Пресняков 1993. С. 30–31 (со ссылкой на соответствующее место
«Курса русской истории» В. О. Ключевского).
12 Мы придерживаемся восходящей к А. Н. Насонову точки зрения, что реконструи-
руемая прежде всего по источникам XII в. Русская земля в узком смысле слова являлась
политической реальностью IX–X вв. (Насонов 1951. С. 39–44, 195–196; Куч ки н 1995b.
С. 74–100, где прочая литература вопроса), несмотря на возобновившуюся в науке по-
следних лет полемику на эту тему (см. прежде всего: Ведюшкина 1995. С . 101–116).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

12
обычаем и тем ставя под сомнение политическое новаторство
«ряда» Ярослава13
.
Более того, раздел Руси между Святославича-
ми в 969 г., закрепившийся после внезапной гибели Святослава в
972 г., стоит в одном ряду вовсе не с разделом 1054 г., а с рас-
пределением уделов киевским князем Владимиром Святославичем
(978–1015) между своими подросшими сыновьями, о котором «По-
весть временных лет» сообщает в конце статьи 6496 (988) г.
14
Ведь
наделение Святославичей не было предсмертным завещанием их
отца, а произошло в связи с планами Святослава перенести свой
стольный град из Киева в Переяславец на Дунае, сохраняя, есте-
ственно, верховную власть над Русью15
.
Таким образом, сеньорат не тождествен генеалогическому старей-
шинству и, в отличие от последнего, требовал целенаправленной ре-
формы традиционного родового совладения. Понятно, что подобная
реформа, именно вследствие того, что меняла обычный династиче-
ский порядок, должна была иметь какое-то законодательное оформ-
ление, хотя и необязательно письменное, документальное. У франков
таковым стало первое завещание императора Людовика Благочести-
вого (814–840) — «Устроение империи» («Ordinatio imperii») 817 г.,
согласно которому старший из сыновей Людовика, Лотарь (будущий
император Лотарь I), наследовал не только императорский титул отца,
но и львиную долю владений последнего, тогда как двум его братьям
доставались относительно небольшие уделы: Пипину — Аквитания,
Людовику — Бавария16
; хотя младшие братья и титуловались короля-
ми, но должны были признать верховную власть Лотаря17
. В Древней
Руси на роль аналогичного этапа в эволюции династического строя
может претендовать только «ряд» Ярослава и никоим образом какие-
то предшествующие династические решения — Святослава Игоре-
вича (см. выше) или Владимира Святославича18
.
Кроме того, форма
сеньората, предусмотренного «рядом» Ярослава, была столь умерен-
13 Толочко 1992. С . 31–34 (ср.: Назаренко 1999b. С. 173–176); Свердлов 2001.
С. 353–354; он же 2003. С . 440–441 («указание <...> на старейшинство Ярополка во
отца место» отсутствует в летописном тексте, «вероятно, лишь вследствие краткости
записи»).
14
ПСРЛ 1. Стб. 121; 2. Стб. 105–106.
15
ПСРЛ 1. Стб. 67, 69; 2. Стб. 55, 57.
16 Ord. imp. P. 270–273.
17
«После нашей кончины да получат (Пипин и Людовик.
—
А. Н.) королевскую
власть под рукой старшего брата» («<...> post decessum nostrum sub seniore fratre regali
potestate potiantur»: ibid. P. 271).
18
См. примеч. 48.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

13
ной и компромиссной19
, что трудно представить себе какую-то более
раннюю и, соответственно, более мягкую его стадию. Старейшинство
Изяслава Ярославича прямо прокламируется, и несмотря на то что
общерусские политические прерогативы киевского князя не описаны с
полнотой, сравнимой с капитулярием Людовика Благочестивого, ясно,
что они в том или ином объеме предусматривались, коль скоро Изяс-
лав был призван служить гарантом устанавливаемого династического
порядка — ведь именно ему «ряд» вменяет в обязанность «помагати,
его же обидять». Тем самым, с точки зрения типологии corpus fratrum,
содержание «ряда» Ярослава, как оно передано в «Повести времен-
ных лет», сомнений не вызывает, и это может служить косвенным
свидетельством достоверности летописного рассказа против высказы-
вающихся иногда предположений, что завещание Ярослава Мудрого
в целом или отчасти является стилизацией более позднего времени20
,
чуть ли не первой четверти XII в.
21
Если сеньорат по «ряду» Ярослава представлял собой закономер-
ную форму в эволюции княжеского родового совладения на Руси,
то следовало бы ожидать, что типологические параллели ему будут
обнаруживаться не только у франков, но и в других европейских
династиях, построенных на corpus fratrum.
Действительно, в отечественной литературе вскользь уже указы-
валось на сходство «ряда» Ярослава с некоторыми династическими
установлениями Древнечешского и Древнепольского государств, а
именно с завещаниями чешского князя Бржетислава I (1034–1055) и
польского князя Болеслава III (1102–1138)22
.
Так как распоряжения
относительно династического строя и престолонаследия, предприня-
тые в этих завещаниях, имели в виду ту или иную форму сеньората,
то уже поэтому они могут быть типологически сближены с завеща-
нием Ярослава Владимировича. Не вдаваясь в детали, мы в свое
время поддержали такую аналогию23
.
Сейчас видим, что она нуж-
дается в существенных уточнениях. Рассмотрим теперь этот вопрос
подробнее, начав с завещания Бржетислава I как хронологически
наиболее близкого к «ряду» Ярослава.
Вот что читаем в «Чешской хронике» Козьмы Пражского (первая
четверть XII в.)
—
единственном источнике, сообщающем об этом
19 См. об этом в статье II.
20
Франклин, Шепард 2000. С. 358–359.
21
Poppe 1991. Sp. 306 .
22 Пресняков 1993. С. 38–39; Толочко 1992. С. 26, 34; и др.
23
Назаренко 1987b. С. 152; он же 2000a. С. 504.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

14
завещании: на смертном одре чешский князь обращается к предста-
вителям знати («terrae primates») с признанием, что, имея пятерых
сыновей, «он считает вредным делить между ними Чешское кня-
жество» и потому обязывает их (знать) присягнуть, «что верховное
право и престол в княжестве будут всегда принадлежать старшему
по рождению среди моих сыновей и внуков и что все его братья и
те, кто происходят из рода государя, будут под его властью. Поверьте
мне, если этим княжеством не будут управлять единовластно, то для
вас, людей знатных, дело дойдет до погибели, а для народа — до
больших бед»24
.
В отличие от «ряда» Ярослава, который даже в летописном пере-
сказе сохраняет характер делового распоряжения и вполне узнаваемые
черты завещательного формуляра25
, завещание Бржетислава в «Чеш-
ской хронике» сплошь состоит из литературных и исторических аллю-
зий (на библейское предание о Каине и Авеле и древнеримское — о
Ромуле и Реме), а также прямых цитат (из Вергилия, Лукана, Овидия,
«Псалтири»)26
, характерных для стиля Козьмы. Вряд ли приходится
сомневаться, что завещание Бржетислава I, в настоящем его виде,
является плодом литературного творчества самого Козьмы Пражско-
го. Распознать существо династической реформы Бржетислава, если
таковая действительно имела место, за риторической пеленой, набро-
шенной стилизованным изложением Козьмы, крайне трудно. И все же
ясно, что в завещании имелась в виду какая-то радикальная форма
сеньората, коль скоро речь идет о «единовластии» «старшего».
Однако признать сам факт попытки Бржетислава I преобразовать
династический строй Древнечешского государства в русле сеньората
еще не значит признать, что сеньорат был завещанием Бржетислава
учрежден. Можно было бы, конечно, не придавать большого значе-
ния заверениям Козьмы Пражского, писавшего много десятилетий
спустя, что пражский князь середины XI в. отказывался от любых
24 Cosm. II, 13. S . 102: «<...> inter quos dividere regnum Boemie non videtur mihi
esse utile <...> quatinus inter meos natos sive nepotes semper maior natu summum ius et
solium obtineat in principatu omnesque fratres sui sive, qui sunt orti herili de tribu, sint
sub eius dominatu. Credite mihi, nisi monarchos hunc regat ducatum, vobis principibus ad
iugulum, populo ad magnum deveniet damnum».
25
Свердлов 2003. С . 437–438. Другое дело, что само по себе это обстоятельство не
может доказывать аутентичности «ряда» Ярослава в его наличной форме, так как лето-
писцу, коль скоро он задался бы целью вложить в уста умирающего киевского князя за-
вещание, естественно было бы воспользоваться существовавшим в его время трафаретом
подобных распоряжений.
26
Cosm. S . 102. Anm. 1–4 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

15
форм раздела, желая ввести «единовластие». Вместе с тем, ряд со-
ображений заставляет отнестись к этим заверениям серьезно.
Козьма вкладывает в уста Бржетиславу в качестве аргумента ссыл-
ку на губительность памятных для чешской княжеской династии
раздоров между братьями святым Вячеславом (Вацлавом) (убит в
929/35 г.) и Болеславом I (умер в 967/72 г.). Но отношения между эти-
ми последними, как они рисуются в памятниках свято-вацлавского
цикла, не отличаются от взаимоотношений пражского князя со своей
родней во времена Козьмы, когда младшие князья располагали уде-
лами — обычно в Моравии, реже собственно в Чехии — будучи под
верховной властью старшего, занимавшего пражский стол27; точно
так же, когда Вячеслав стал пражским князем вместо умершего отца,
«оттоле Болеслав нача под ним ходити», хотя и имел собственный
«град Болеславль» (который обычно идентифицируется со Старым
Болеславом, центром присоединенной к Праге области племени
пшован на правобережье Верхней Лабы-Эльбы).
Эти слова древнейшего церковнославянского «Жития святого
Вячеслава»28
, разумеется, могут быть и проекцией позднейших ди-
настических порядков на ситуацию 920-х гг. (Вратислав I, отец Вя-
чеслава и Болеслава I, умер в 921 г.), но порядков, в свою очередь,
вряд ли более поздних, чем сложившиеся к 70-м гг. Х столетия, когда,
как считается, вероятнее всего, было создано «Житие»29
(впрочем, су-
ществуют и более поздние датировки). В таком случае установление
сеньората в Чехии пришлось бы, видимо, связывать с именем Болес-
лава I. Источникам известны только двое его сыновей — Болеслав II
и некий Страхквас (Ztrahquasz), или Христиан30, которого отец еще
ребенком отдает в монастырь святого Эммерама в Регенсбурге — буд-
то бы во искупление своей вины в убийстве брата31
.
Такой шаг был
бы крайне опрометчивым, если бы у Болеслава II не было других
братьев. Скорее всего отец видел в Страхквасе будущего пражского
27 О подчиненном статусе моравских уделов в представлении пражских князей см.:
Cosm. III, 34. S . 205.
28
Так в Востоковском списке (Рогов 1970. С . 37); в глаголической версии заста-
ем, вероятно, первоначальное чтение: «Болеслав же, братр его, растеаше под ним»
(Weingart 1935. S . 975, 986), — с тем же смыслом. В древнейшем латинском «Житии
святого Вячеслава» никаких данных о положении Болеслава по отношению к старше-
му брату не обнаруживается, хотя упоминание об отдельном городе Болеслава также
имеется (Leg. Christ. Р. 64).
29
Флоря 2005. С. 166.
30 Под этим именем он упоминается Бруно Кверфуртским: Brun. Vita Adalb. 15.
31
Cosm. I, 17. S. 36.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

16
епископа, как Бржетислав I — в Яромире, что и подтверждается позд-
нейшей попыткой поставить Страхкваса на кафедру вместо святого
Адальберта-Войтеха32
.
Если так, то молчание источников о младших
братьях Болеслава II можно было бы рассматривать как косвенное
свидетельство ярко выраженного сеньората пражского князя.
В самом деле, династическая история Пржемысловичей до Брже-
тислава I в хронике Козьмы изложена с большими пробелами, а ино-
гда и просто неверно. Так, одиозные для княжеского рода кровавые
междоусобия в предшествовавшем Бржетиславу I поколении сыновей
Болеслава II (967/72–999) приходится восстанавливать исключительно
по иностранным источникам — прежде всего, по хронике их совре-
менника Титмара Мерзебургского. О конфликте Болеслава III (999 —
около 1003) вскоре после 999 г. c младшими братьями Яромиром и
Олдржихом Титмар сообщает в выражениях, которые заставляют
предполагать, что последние располагали собственными уделами:
«Между тем (речь идет о событиях 1002 г.
—
А. Н.) чешский герцог
Болеслав, так как власть соправителя и преемника всегда подозри-
тельна, оскопив брата Яромира, а младшего Олдржиха хотев было
утопить в бане, изгнал их из страны вместе с матерью и стал пра-
вить один, наподобие губительного василиска несказанно притесняя
народ»33
.
Правда, характер взаимоотношений между пражским кня-
зем и его младшими братьями из процитированного сообщения не
вполне понятен, тем более что слова «так как власть соправителя и
преемника всегда подозрительна» являются цитатой из Лукана34
.
Эти
взаимоотношения несколько проясняет другое сообщение саксонского
хрониста, в котором Олдржих назван «вассалом» (satelles) Яромира, к
тому времени (речь идет о 1012 г.) уже давно, с 1004 г., занимавшего
пражский стол вместо изгнанного Болеслава III35
.
32
Ibid. I, 29–30. S. 52 –53, 55; о проблемах вокруг Страхкваса-Христиана см.:
Krzemeńska 1964. S . 534.
33 «Interim Boemiorum dux Bolizlaus, quia potestas consortis et successoris semper
pavida, Iaremirum fratrem eunuchizans iunioremque Othelricum in termis suffocare cupiens,
una cum matre eosdem patria expulit solusque vice basilisci noxii regnans populum
ineffabiliter constrinxit» (Thietm. V, 23. S. 247).
34
Luc. I, 92.
35
В Мерзебурге, где находился Титмар, «присутствовал также герцог Яромир,
которого брат его и вассал Олдржих, забыв о всяком долге, изгнал из Чешского
княжества в святую субботу [накануне] последнего Вознесения Господня (то есть
12 апреля 1012 г. — А . Н.)» («Iarmirus quoque dux adfuit, quem frater suimet Othelricus
et satelles tocius debiti inmemor in sacro sabbate dominicae resurreccionis proximae a regno
Boemiorum expulit»: Thietm. VI, 71. S. 360).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

17
Таким образом, из совокупности приведенных данных, пусть и
немногочисленных, с известной определенностью вырисовывает-
ся картина сеньората пражского князя над братьями, имеющими
в своем распоряжении некоторые уделы. Такое раннее, по край-
ней мере с третьей четверти Х в., возникновение сеньората в
чешской княжеской династии на первый взгляд может показаться
странным. Но следует иметь в виду, что как сеньорат в целом,
так и его отдельные формы, будучи проявлениями династическо-
го сознания, не состояли в непосредственной связи с уровнем
общественно-экономического развития, а более зависели от кон-
кретного династического опыта, династической конъюнктуры, а
также, вполне вероятно, соответствующих образцов в соседних
странах. Так, если верить Константину Багрянородному (умер в
959 г.), сеньорат существовал уже в Великоморавском государстве
в конце IX в.
36
Так что же, в таком случае, имело в виду завещание Бржетислава I?
Если судить о планах завещателя по их последующему осуществле-
нию (как мы делаем это в отношении некоторых установлений «ряда»
Ярослава — например, в отношении так называемого «триумвирата»
старших Ярославичей), то выходит, что чешский князь хотел устано-
вить именно полное единовластие своего старшего сына Спытигнева II
(1055–1061) с отказом от какого бы то ни было наделения остальных.
Заняв пражский стол, Спытигнев предпринял поход в Моравию, где
находились столы его младших братьев Вратислава, Конрада и Отто-
на (четвертый брат, Яромир, предназначался для церковной карьеры):
моравские уделы были упразднены (cм. карту на рис. 1), Вратислав
бежал в Венгрию, а Конрада и Оттона Спытигнев привел в Прагу,
назначив им придворные должности ловчего («preficiens venatoribus»)
и кравчего («super pistores atque cocos magister»)37
. Эта необычная про-
цедура, несомненно, призвана была служить манифестацией новизны
порядков, вызванных к жизни завещанием Бржетислава I.
36
Великоморавский князь Святополк I (умер в 894 г.), «умирая, разделил свою
страну на три части и оставил трем сыновьям каждому по одной части, первого
определив великим архонтом («

ρχων με

γας»), а двух других — подчиняться слову
(«

πò τòν λόγον ει


ναι») первого сына» (Const. De adm. 41 .4 –7. Р. 168–169). Даже если
сообщение Константина об именно трех сыновьях Святополка (другим источникам
известны только двое — Моймир и Святополк II) является литературным мотивом
(там же. С . 399. Примеч. 2 [комментарий Б. Н. Флори]), все равно факт раздела между
Святополчичами вне сомнений (Ann. Fuld. P. 131–132).
37
Cosm. II, 15. S. 105–106.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

18
Отметим еще одну деталь, которая, кажется, также указывает на
то, что Бржетислав I стремился радикализовать сеньорат до едино-
властия. Спустя некоторое время после исполнения отцовского заве-
щания Спытигнев предпочел заключить договор с Вратиславом, кото-
рый вернулся из Венгрии и получил назад свои моравские владения38
.
Судя по тому, что Конрада и Оттона этот копромисс не коснулся,
речь шла не об отказе от программы Бржетислава I и возобновлении
прежних династических порядков, а скорее о признании Вратислава
престолонаследником. А вот когда пражский стол занял Вратислав II
(1061–1092), он немедленно восстановил моравские уделы обоих
младших братьев39
, что было воспринято как сигнал и Яромиром,
который вернулся в Чехию «в надежде получить ту или иную долю
наследства в отцовской державе»40
. Поскольку духовная карьера была
предписана Яромиру волею отца, а не старшего брата, то такое предъ-
явление наследственных прав Яромиром может означать лишь одно:
четвертый по старшинству среди Бржетиславичей считал, что с вокня-
жением Вратислава порядок, завещанный их отцом и реализованный
38
Ibid. II, 16. S. 107.
39
Ibid. II, 18. S. 110.
40 «<...> sperans aliquam portionem se habiturum hereditatis in patrio regno» (ibid. II, 18.
S. 110).
Рис. 1. Уделы младших сыновей Бржетислава I
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

19
Спытигневом, отменен и снова действует традиционный сеньорат с
учетом прав всех братьев по corpus fratrum41
.
Такая трактовка завещания Бржетислава I как неудавшейся попыт-
ки установить единовластие пражских князей с полной ликвидацией
родовых уделов, по нашему мнению, в большей степени согласна и с
теми пассажами о сеньорате, которые встречаются также и в других
местах хроники Козьмы и обычно понимаются как реминисценции
завещания 1055 г. Говоря о передаче пражского стола в 1100 г. по
смерти Бржетислава II (1092–1100) его младшему брату Боржи-
вою II (1101–1107, 1117–1120), хронист считает такое престолонас-
ледие противоречащим «справедливому порядку», существовавшему
в Чехии42
, ибо «старшим по возрасту» («etate maior») на то время
был брненский князь Олдржих, двоюродный брат Бржетислава II43
.
Выражение «maior natu», употребляемое Козьмой и в главе II, 13,
где изложено завещание Бржетислава I, заставляет комментаторов
усматривать здесь ссылку именно на это последнее44
, что явно про-
41
Тот факт, что надежды Яромира не оправдались, сути дела не меняет. Объяснять
разницу в отношении Спытигнева II и Вратислава II к младшим братьям только тем
тривиальным обстоятельством, что в 1055 г. последние были еще малолетними, а в
1061 г. — уже нет (см., например: Wolverton 2001. P. 197), было бы явным упрощением;
достаточно напомнить, что Конрад и Оттон (причем последний был младше Яромира:
Cosm. II, 1. S . 82) по династическим понятиям были достаточно взрослыми, чтобы
иметь собственные уделы еще при жизни отца.
42
Сообщив о вокняжении Борживоя, хронист скорбно замечает: «Тогда-то следы
Циллении (эпитет Астреи, богини справедливости. — А . Н .), которые и до того были
едва видны в Чехии, исчезли совершенно, ибо она, возненавидев землю, удалилась
на небеса. Ведь у чехов был справедливый порядок, что престол и княжество всег-
да занимают старшие по рождению среди их князей» («Tunc Cillenia delet omnino
sua vestigia, que vix impressa reliquerat in Boemia, cum exosa terras peteret celestia.
Iusticia enim erat Boemorum, ut semper inter principes eorum maior natu solio potiretur
in principatu»: Cosm. III, 13. S. 175–176).
43
Обращаясь к чешской знати, Олдржих «заявляет себя старшим по возрасту и
требует полагающийся [ему] по обычаю страны княжеский стол, несправедливо от-
нятый у него младшим братом. Хотя его дело было правое, но что толку хвататься за
хвост, если упустил рога (то есть Олдржих начал действовать слишком поздно, когда
Борживой уже укрепился в Праге.
—
А. Н.)» («<...> iactat se esse etate maiorem et
secundum patrie more debitum, sibi iniuste sublatum per fratrem iuniorem poscit principalis
sedis honorem. Qui quamvis iustam causam habeat, tamen frustra caudem captas, cum
cornua amittas»: ibid. III, 15. S. 177). Олдржих и в самом деле, вероятно, был старше
Борживоя, сына Вратислава II от третьего брака, заключенного после 1062 г., тогда
как брненский князь Конрад I, отец Олдржиха и младший брат Вратислава, женился
скорее всего уже во второй половине 1050-х гг. (Назаренко 2001a. С. 534).
44 Cosm. S. 176. Anm. 2 (комментарий Б. Бретхольца); Коз. Праж. С . 280. Примеч.
6 к гл. 13 (Г. Э. Санчук).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

20
тиворечит заявлению, вложенному Козьмой в начале своей хроники
в уста легендарному основателю династии Пржемыслу. Толкуя по-
слам Любуши чудо с тремя ростками на своем вонзенном в землю
посохе, из которых два засохли, а разросся только один, Пржемысл
предрек: «Чему дивитесь? Знайте, что в нашем потомстве родится
много правителей, но править будет всегда только один»; и если
бы Любуша не поспешила предложить княжеский стол Пржемыслу,
то «в вашей земле было бы столько правителей, сколько произвела
бы природа принадлежащих к господствующему роду»45
.
Это явно
программное vaticinium ex eventu, заостренное против родового со-
владения в его досеньоратной форме, не имело бы смысла, если бы
сеньорат в династии Пржемысловичей установился только в середи-
не XI в. Другое дело, что при этом никак невозможно согласиться
с тем пониманием термина «старший по рождению» («maior natu»),
которого придерживается Козьма, — как указания на чисто воз-
растное, а не генеалогическое старейшинство. Такое установление
было бы абсолютно уникальным, трудно реализуемым практически
и, главное, идущим совершенно вразрез с логикой родового совла-
дения, не говоря уже о том, что оно было политически неразумно,
так как не сглаживало, а усугубляло типичный для родового со-
владения конфликт между дядьями и племянниками (старшие пле-
мянники нередко оказывались старше младших дядей). Поэтому (не
вникая в причины пристрастности Козьмы к Олдржиху Брненскому)
думаем, что в духе традиционного, до-бржетиславовского, сеньората
действовал не Олдржих, а как раз пражский князь Бржетислав II,
когда не только заблаговременно десигнировал в качестве преемника
своего следующего по старшинству брата Борживоя, но и добился
в 1099 г. подтверждения этой десигнации со стороны германского
императора Генриха IV46
.
Крутые меры, предпринятые Спытигневом II согласно завещанию
отца, ничем не напоминают весьма умеренный сеньорат Изяслава
Ярославича, каким он виделся Ярославу Мудрому. Возникает впечат-
45 «Quid ammiramini? inquit. Sciatis ex nostra progenie multos dominos nasci, sed unum
semper dominari. < . ..> quot natos heriles natura proferret, tot dominos terra vestra haberet»
(Cosm. I, 6. S. 17). «Natos heriles» следует в данном случае переводить именно как
«принадлежащих к господствующему, то есть княжескому, роду», а не нейтрально
«благороднорожденных» (так в переводе Г. Э. Санчука: Коз. Праж. С. 43), потому
что это выражение явно отсылает к «orti herili de tribu» из завещания Бржетислава I,
где речь, несомненно, идет о княжеском семействе.
46
Cosm. III, 8. S . 169.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

21
ление, что завещание Бржетислава I, если оно действительно имело
целью единовластие Спытигнева II, типологически должно быть сопо-
ставлено не с «рядом» Ярослава Владимировича, а скорее с волевыми
десигнациями польского князя (в конце правления — короля) Болес-
лава I (992–1025) и, кажется, киевского князя Владимира Святослави-
ча. Болеслав определенно отказался, а Владимир предположительно
намерен был отказаться от традиционного раздела державы между
всеми взрослыми сыновьями в пользу единовластия одного из сыно-
вей, в обоих случаях даже не старшего, а выделявшегося по другому
династическому принципу: Мешко II был с 1013 г. женат на внучке
германского императора Оттона II47
, Борис же Владимирович отличал-
ся своим происхождением — его матерью была, по-видимому, пред-
ставительница болгарского царского семейства48
. Наделяя сыновей по
мере их взросления, и Владимир Святославич, и Бржетислав I дей-
ствовали в полном соответствии с требованиями corpus fratrum, но в
какой-то момент решили отказаться от него, пойти на коренную ломку
порядка столонаследия. Однако и здесь, при ближайшем рассмотре-
нии, оказывается, что сходство касается больше внешности, нежели
существа дела. И польский, и киевский князья пытались утвердить
единовластие одного из сыновей, не имея опыта сеньората49
, тогда
47 Jasiński 1992. S . 114 –116.
48
Не видим сколько-нибудь веских причин сомневаться в свидетельстве списка
сыновей Владимира, что матерью Бориса была «болгарыня» (ПСРЛ 1. Стб. 80; 2.
Стб. 67; Жит. БГ. С. 28). О десигнации Бориса в качестве киевского столонаследника,
кроме данных, приведенных нами в другом месте (Назаренко 2000а. С. 512. Примеч.
36), свидетельствует также практически одновременное возмущение старших Влади-
мировичей — Святополка Туровского и Ярослава Новгородского против отца: перво-
го — скорее всего около 1013 (Thietm. VII, 72. S. 488; Назаренко 1993b. С. 136, 141,
171–172), второго — около 1014/5 г. (ПСРЛ 1. Стб. 130; 2. Стб. 114–115). О стремлении
Владимира Святославича «византинизировать» порядок престолонаследия на Руси, то
есть установить в той или иной форме единовластие киевского князя, убедительно пи-
шет А. Поппэ, который, однако, совершенно напрасно, по нашему мнению, старается
связать это стремление с гипотетическим происхождением Бориса и Глеба Владими-
ровичей от Анны, сестры византийских императоров Василия II и Константина VIII
(см., например: Поппэ 1997. С. 115–117; он же 2003. С. 309–313).
49 Отец Болеслава и основатель Древнепольского государства князь Мешко I (умер
в 992 г.), если верить Титмару Мерзебургскому, завещал разделить державу между
всеми своими сыновьями («relinquens regnum suimet plurimis dividendum»): старшим
Болеславом и тремя младшими от второго брака с немкой Одой — Мешком, Свен-
тепелком и третьим, не названным по имени (Thietm. IV, 57–58. S . 196, 198; Наза-
ренко 1993b. С. 134, 138–139). Судя по известному документу Méшка I Dagome iudex
(Dag. iud. 394–396; Щавелева 1990. С. 29), который представлял собой акт передачи
части Древнепольского государства (за исключением Краковской земли, где, вероятно,
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

22
как чешский — критически оценивая этот опыт. Следовательно, в ди-
настической истории древнерусского княжеского дома для завещания
Бржетислава I достаточно полных параллелей не видно.
Обратимся теперь к завещанию польского князя Болеслава III
1138 г. Наиболее ранним свидетельством о нем является известие
польского хрониста Винцентия Кадлубка (рубеж XII–XIII вв.), кото-
рый в свойственной ему высокопарно-риторической манере пишет в
общих словах об установлении «тетрархии» Болеславичей, причем
старшему из них отдавались «княжение в Краковской земле и верхов-
ная власть»50
.
Границы уделов «тетрархов» очерчены только в много
более поздней «Великопольской хронике» (начало XIV в.), согласно
которой старший из них, Владислав II (1138–1146), получил Краков,
Силезию, Серадз, Ленчицу и Восточное Поморье (Гданьскую марку),
Болеслав IV — Мазовию, Мешко III — Великую Польшу, Генрих —
Сандомир; а родившийся уже после смерти отца Казимир (будущий
Казимир II) пока оставался без удела51
.
Из совокупности более ран-
них разрозненых данных реконструируется несколько иная картина:
Владиславу принадлежала также восточная часть Великой Польши с
прежней столицей Древнепольского государства — Гнезном, а также
Сандомирская земля, тогда как Генрих, подобно Казимиру, не имея
сначала, по малолетству, собственного удела, жил при матери Сало-
мее, которой были выделены Серадз и Ленчица52 (см. рис. 2).
Остается неясным, какое именно конкретное содержание скры-
валось за неопределенным выражением Кадлубка о «верховной
власти» краковского князя над братьями согласно завещанию Бо-
леслава III, как неясны, собственно, и полномочия Изяслава Ярос-
лавича. В любом случае попытка изгнать младших братьев из их
уделов, которую Владислав II предпринял сразу же после смерти
отца, была (если полагаться на сведения Кадлубка), в отличие от
действий Спытигнева II в Чехии, безусловным превышением этой
сидел старший сын Болеслав: Łowmiański 5. S. 595–614) под покровительство папского
престола с целью гарантии наследственных прав сыновей от второго брака (имен-
но такая трактовка документа представляется наиболее основательной: Labuda 1988.
S. 240–263), свидетельство Титмара достоверно. Тем самым, Мешко действовал впол-
не в рамках традиционного родового совладения, которое и пытался оградить от при-
тязаний Болеслава на единовластие; сделать это ему, впрочем, не удалось: сразу же по
смерти отца Болеслав изгнал мачеху и младших братьев (Thietm. IV, 58. S. 198).
50
«<...> Cracoviensis provinciae principatus et auctoritas principandi» (Kadl. III, 26).
51
Chr. Pol. m. 30; Вел. xр. С. 106.
52 См. остающуюся основополагающей работу по теме: Labuda 1959. S. 171 –194;
ср. также: Buczek 1960. S . 621–639 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

23
«верховной власти». Если же задаться в отношении завещания Бо-
леслава III тем вопросом, каким выше мы задались в отношении
завещания Бржетислава I, а именно: было ли это завещание актом
учреждения сеньората (который в польской историографии, приме-
нительно к порядку, предусмотренному завещанием 1137 г., предпо-
читают именовать «принципатом»), — то ответить на него со всей
решительностью будет нелегко по недостатку данных.
Довольно очевидно и — в силу прецедентного характера средневе-
кового права — естественно, что раздел по завещанию Болеслава III
исходил из предшествовавшего раздела по смерти (и, вероятно, по
воле или с согласия53) его отца Владислава I (1079–1102), поскольку,
53
Gall. II, 21.
Рис. 2. Уделы по завещанию Болеслава III 1138 г.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

24
как можно понять, Болеслав III получил в 1102 г. Силезию и Кра-
ковскую землю (с Сандомиром), а его старший сводный брат Збиг-
нев — северную половину: Великую Польшу, Мазовию и лежащие
между ними Серадз, Ленчицу и Калиш; Гданьское Поморье было
завоевано Болеславом III позднее54
.
Таким образом, Болеслав III
завещал старшему сыну свою половину по прежнему разделу с бра-
том Збигневом, а двум следующим сыновьям, Болеславу и Мéшку,
вместе с их малолетними братьями и матерью Саломеей (Владислав
происходил от первого брака Болеслава III с дочерью киевского кня-
зя Святополка Изяславича Сбыславой) выделил на всех северную
половину Збигнева, из которой к тому же, если полагаться на выводы
Г. Лябуды, был изъят гнезненско-калишский «коридор», соединив-
ший Краков с Гданьском. Принцип, лежащий в основе восстанавли-
ваемого таким образом раздела по смерти Владислава I выглядит,
в силу примерного равенства уделов Збигнева и Болеслава, весьма
архаичным; высказываемые иногда догадки, что старший из братьев,
Збигнев, по завещанию отца располагал какими-то сеньориальными
правами55
, насколько нам известно, не могут быть подтверждены
свидетельствами источников. Кроме того, само завещательное рас-
поряжение Владислава I было предпринято в весьма специфических
условиях последних лет правления князя — после поражения, ко-
торое он потерпел от солидарно выступивших против него обоих
сыновей56
, поэтому только паритетный раздел мог быть объявлен без
риска немедленно вызвать новую смуту. Таким образом, специфи-
ческий раздел по завещанию Владислава I, не выказывающий черт
сеньората, вряд ли можно рассматривать в качестве верного отраже-
ния династической традиции в польском княжеском семействе, как
она сложилась ко второй половине XI в.
54
Такое распределение земель вырисовывается из повествования польского хрони-
ста Галла Анонима (первая четверть XII в.) о борьбе между Болеславом III и Збигне-
вом в 1102–1107/8 гг. (Gall. II, 22–41).
55
Turek 1998. Sp. 495. В свою очередь, Болеслав III сениором по завещанию отца
определенно не был, так как даже его панегирист Аноним Галл ограничивается обте-
каемым замечанием, будто Болеслав в качестве «законного сына» (Збигнев происходил
от первого брака Владислава, причем его мать была некняжеского происхождения, так
что с женитьбой Владислава на Юдите, дочери чешского князя Вратислава II, первый
брак князя был объявлен конкубинатом) «занял два главных города королевства» (Gall.
II, 21). Но и это, конечно, натяжка: Краков и Вроцлав, доставшиеся Болеславу, никак
невозможно считать «главными городами» в отличие от кафедрального Гнезна и по-
жизненной отцовской резиденции — Плоцка.
56
Gall. II, 16.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

25
Углубляясь ретроспективно в более ранний период, видим несо-
мненный сеньорат Болеслава II (1058 — около 1080) над младшим
братом Владиславом (будущим Владиславом I). Хроника Галла Ано-
нима, правда, ничего определенного на этот счет не сообщает, но в
иностранных источниках 1060–1070-х гг. Болеслав со всей очевид-
ностью выступает как правитель Польского государства, так что его
безусловная доминация сделала даже возможной коронацию королев-
ским венцом в 1076 г. Но был ли сеньорат Болеслава установлен уже
завещанием его отца — польского князя Казимира I (1038/9–1058)?
Казимир оставил после своей смерти троих сыновей — помимо Бо-
леслава и Владислава, еще и младшего Мешка. Едва ли приходится со-
мневаться, что родовой Плоцк вместе с Мазовецким уделом, в котором
застаем Владислава в правление его брата Болеслава II, он получил
еще по разделу после смерти отца. О владениях Мешка сведений не
сохранилось, хотя такие владения наверняка имелись, так как третий
из Казимировичей умер только в 1065 г. на двадцатом году жизни57
.
Поскольку единственным источником, сообщающим день его смерти,
является синодик регенсбургского монастыря святого Эммерама58
,то
закрадывается подозрение, что удел Мешка располагался на западе
или юго-западе Древнепольского государства, то есть что младший
сын Казимира Восстановителя владел либо Великой Польшей, либо
Силезией. Первый вариант представляется более вероятным ввиду
неустойчивого статуса Силезии, которая была присоединена только в
1050-е гг., незадолго до кончины Казимира I, и с которой поляки были
обязаны платить дань Праге59; в такой ситуации было естественно со-
хранить ее под властью сениора, а не делать уязвимой, отдавая в удел
самому младшему из братьев. Если так, владельческая конфигурация,
образовавшаяся по завещанию Казимира I, была бы, что показательно,
весьма сходной с разделом 1137 г. Судьба старой польской столицы и
митрополичьей резиденции Гнезна остается при этом неясной (оста-
валась ли она в Великопольском уделе Мешка или была выделена, как
в 1137 г., чтобы быть включенной в удел старшего), но ясно одно: в
династии Пястов сеньорат отнюдь не был учрежден завещанием Бо-
леслава III. Учитывая сказанное выше о передаче престола от Болесла-
ва I к его сыну Мешку II, а также временный распад Древнепольского
57 Jasiński 1992. S . 175.
58
Necr. s. Emm. (под 28 января).
59
Cosm. II, 13. S. 101; у Козьмы присоединение Силезии Казимиром I датирова-
но 1054 г., что подтверждается сообщением «Альтайхских анналов» о заключении в
1054 г. польско-чешского мира (Ann. Alt. P. 50).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

26
государства в ходе смуты после смерти Мешка II в 1034 г., приходим
к заключению, что возникновение сеньората в Польше следует скорее
всего отнести к 1058 г. и связать это событие с завещанием Казими-
ра I, отстоящим от «ряда» Ярослава Владимировича всего на четыре
года. В силу тесных династических связей между Ярославом и Кази-
миром совершенно не исключаем, что «ряд» Ярослава Мудрого мог
послужить образцом для завещания Казимира I.
Если наши построения верны, то раздел 1137 г. апеллировал не
столько к разделу 1102 г., сколько именно к распределению терри-
торий между Казимировичами в 1058 г., которое и лежало у исто-
ков древнепольского сеньората. Тем самым, теряется последняя —
пусть и частная — параллель между завещанием Болеслава III и
«рядом» Ярослава: ведь последний (в той части, которая касается
учреждения «триумвирата» старших Ярославичей), как представля-
ется, основывался на разделе Русской земли в узком смысле слова
по Городецкому договору 1026 г., согласно которому Ярослав по-
лучал днепровское Правобережье с Киевом, а его младший брат
Мстислав — Левобережье с Черниговом60
.
В 1054 г. Мстиславова
половина оказалась поделена между младшими «триумвирами»,
Святославом и Всеволодом Ярославичами, точно так же, как в
1137 г. половина Збигнева — между младшими Болеславичами.
По характеру раздела земель (если следовать реконструкции Г. Ля-
буды) размежевание по завещанию Болеслава III, казалось бы, напоми-
нает хронологически более близкое ему — то, которое имелось в виду
династическим проектом киевского князя Мстислава Владимировича
(1125–1132), пытавшегося в данном отношении реализовать замысел
своего отца, киевского князя Владимира Всеволодовича Мономаха
(1113–1125). Целью проекта было закрепить за Мстиславичами сре-
динную часть Руси от Киева через Смоленск до Новгорода, решительно
разделяя владения младших Мономашичей — Юрия Суздальского и
Андрея Волынского, которых предполагалось исключить из киевского
столонаследия61
.
Однако ни в скудном на подробности рассказе Кад-
лубка, ни в других источниках нет никаких сведений, сопровождалось
ли завещание Болеслава III какими-либо новшествами в отношении
наследования сеньориального краковского стола — скажем, планами
сохранить его за потомством Владислава II. После поражения и из-
гнания Владислава Краков достался следующему по старшинству из
60 ПСРЛ 1. Стб. 149; 2. Стб. 137.
61
Назаренко 2006a. С. 279–290; см. также статью IV.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

27
Болеславичей — Болеславу IV (1146–1173); через несколько лет по его
смерти краковская знать предпочла великопольскому князю Мешку III
(краковский сениор в 1173–1177, 1199–1202 гг.) самого младшего из
братьев — Казимира II (1177–1194), который, однако, был вынужден в
течение всей жизни отстаивать Краков от притязаний Мешка. Все это
свидетельствует, что династическое право Пястов и во второй полови-
не XII в. продолжало определяться принципом генеалогического ста-
рейшинства. Разумеется, крах Владислава II означал крушение планов
Болеслава III реформировать столонаследие (коль скоро таковые планы
были), как и на Руси о сопротивление младших Мономашичей разбился
династический проект их отца и старшего брата.
Вопрос о типологическом сходстве завещания Болеслава III с про-
ектом Владимира Мономаха — Мстислава Великого остается, таким
образом, открытым, но на такой же вопрос о его аналогичности «ряду»
Ярослава Мудрого надо, на наш взгляд, со всей определенностью отве-
тить отрицательно. Ни завещание Болеслава III в Польше, ни завещание
Бржетислава I в Чехии не стояли у истоков династического сеньората,
который в обеих странах возник много раньше. Уже по одной этой
причине они занимают в эволюции сеньората совсем другую типоло-
гическую ячейку, нежели «ряд» Ярослава на Руси, являвшийся именно
первой, учредительной, попыткой построить политическую систему на
принципе династического старейшинства. Завещание же Бржетислава I,
если верны наши наблюдения, вообще порывало с corpus fratrum, то
есть должно рассматриваться совсем в ином типологическом ряду —
например, в сравнении с династическим единовластием, сменившим
последние пережитки родового совладения в Западнофранкском (Фран-
цузском) королевстве после смерти Людовика IV (умер в 954 г.)
62
,ав
Восточнофранкском (Германском) — согласно порядку престолонасле-
дия, осуществленному Генрихом I (919–936)63
.
62
Последний родовой раздел здесь фиксируется между сыновьями Людовика II (877–
879) Людовиком ΙΙΙ и Карломаном в 880 г. (We r n e r 1979. S . 395–462).
63
И здесь, впрочем, резкость разрыва с традициями родового совладения в исто-
риографии переоценивается. Пусть Баварское герцогство Генриха (948–955), младшего
брата германского короля Оттона I Великого (936–973), нельзя сравнивать с удела-
ми младших Каролингов (так как другие герцогские столы замещались знатью не из
числа членов правящей династии), но королевский титул за Генрихом был сохранен
и употреблялся в практике международных сношений. В адреснике византийской им-
ператорской канцелярии середины Х в. Генрих титулуется «королем Баварии» («ρ

η

ξ
Βαϊούρη[ς]») совершенно аналогично Оттону, именуемому «королем Саксонии» («ρ

η

ξ
Σαζωνίας») (Const. De cerim. II, 48. P. 689.5; Назаренко 2001a. С. 256–257). Налицо
явный пережиток династических отношений времен corpus fratrum.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Помимо своей типологической инакости, «ряд» Ярослава отлича-
ется чрезвычайной оригинальностью и в деталях. Об удивительном
«триумвирате» старших Ярославичей, то есть своего рода коллек-
тивном сеньорате, сопровождавшем индивидуальный сеньорат Из-
яслава, уже упоминалось. Бросается в глаза также и необычный
«чересполосный» характер уделов трех старших Ярославичей: Киев
и Новгород Изяслава разделены Смоленском Вячеслава, Чернигов
и Тмутаракань Святослава — степью, Переяславль и Ростов Все-
волода — вятичскими землями Черниговского удела Святослава64
.
Подобная территориальная структура не находит себе никакого со-
ответствия в завещаниях Бржетислава I и Болеслава III. Зато такие
соответствия имеются в династических разделах Франкского госу-
дарства VI–IX вв., где этот феномен выражен даже более ярко и
находит себе убедительное объяснение. Но этой стороне дела по-
священа отдельная работа65
.
64 В самом завещании Ярослава Мудрого, как оно донесено до нас летописями, о
судьбе Новгорода, Ростова и Тмутаракани ничего не говорится; судьба эта восстанав-
ливается по разрозненным данным 1060-х гг., которые подтверждают свидетельство
перечня киевских князей из Комиссионного списка «Новгородской I летописи»: «И
преставися Ярослав <...> и взя вятшии Изяслав Киев и Новгород и ины городы многы
Киевьскыя в пределех; а Святослав Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома;
а Всеволод Переяславль, Ростов, Суждаль, Белоозеро, Поволжье» (НПЛ. С . 469).
65
См. статью II.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

29
II. «РЯД» ЯРОСЛАВА МУДРОГО
В СВЕТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ТИПОЛОГИИ*
Существенной, иногда определяющей составной частью политиче-
ского строя древнейшей Руси были междукняжеские отношения.
Коль скоро в отечественной науке утвердился взгляд на древнерус-
ское общество как на (ранне)феодальное, исследователи не раз при-
ходили к выводу, что ярко выступающая в источниках династически-
родовая терминология служила лишь формой для феодальных по
сути междукняжеских отношений1
.
Не вдаваясь здесь в дискуссию
на данную тему, заметим только, что если даже смотреть на дина-
стические порядки внутри древнерусского княжеского рода лишь как
на формальную оболочку, это все равно не снимает вопроса, отра-
жала или нет ее эволюция сущностные общественно-политические
процессы. Не говорим уже о том, что именно династически-родовая
конъюнктура отражена в письменных источниках много полнее, чем
какие-либо другие стороны общественной жизни Древней Руси.
В династической же истории княжеского дома раздел Руси между
сыновьями киевского князя Ярослава Мудрого (1019–1054), пред-
принятый по завещанию последнего (так называемый «ряд Ярос-
лавль»), стал одним из важнейших этапов.
Сообщение «Повести временных лет» о «ряде» Ярослава неод-
нократно обсуждалось и продолжает обсуждаться в науке2
.
Уделы
Ярославичей в их границах, обозначенных «рядом», легли в основу
будущей территориально-политической структуры Руси — земель-
княжений XII в., а само завещание Ярослава Владимировича не раз
служило (например, на известном Любечском съезде 1097 г.) клю-
* Несколько видоизмененный вариант одноименной работы, предназначенной для
сборника: Сословия, институты и государственная власть в России (средние века и
раннее новое время): К 100-летию со дня рождения академика Л. В. Черепнина (в
печати).
1
См, например: Пашуто 1965. С . 59–68; Черепнин 1972а. С. 353–408; он же 1972b.
С. 126–251 (особенно с. 131–187); он же 1974. С. 23–50.
2
См. примеч. 2 в статье I.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

30
чевым элементом в юридических механизмах урегулирования дина-
стических конфликтов. Среди прочего, внимание исследователей при-
влекали два момента, связанные с «рядом» 1054 г.
3
: сеньорат (или, по
древнерусской терминологии, старейшинство) Изяслава, старшего из
пятерых Ярославичей, остававшихся на тот момент в живых, и до-
вольно отчетливо выступающие в источниках солидарные действия
трех старших Ярославичей — Изяслава, Святослава и Всеволода,
что производило впечатление своего рода их соправления (в исто-
риографии такая политическая структура получила не слишком удач-
ное условное название «триумвирата», или «триархии» Ярославичей).
Тему старейшинства киевского князя в рамках типологии династиче-
ского сеньората мы обсудили в другом месте4; здесь же обратимся к
теме «триумвирата».
Если о старейшинстве Изяслава в летописном тексте «ряда»
Ярослава говорится ясно и недвусмысленно, то о каких-либо осо-
бых взаимоотношениях трех старших Ярославичей в нем нет ни
слова. Действительно, вот к чему сводилось завещание, если от-
влечься от общенравственных наставлений блюсти братскую лю-
бовь: «В лето 6562. Преставися великыи князь Русьскыи Ярос-
лав. И еще бо живущу ему наряди сыны своя, рек им: <...> Cе
же поручаю в собе место стол стареишему сыну моему и брату
вашему Изяславу Кыев, сего послушаите, яко послушасте мене,
да то вы будеть в мене место. А Святославу даю Чернигов, а
Всеволоду Переяславль, а Вячеславу Смолинеск. И тако раздели
им грады, заповедав им не преступати предела братня, ни сгони-
ти, рек Изяславу: Аще кто хощеть обидети брата своего, то ты
помагаи, его же обидять»5
.
Как видим, сеньорат Изяслава здесь
3
Не говорим здесь о тех, кто сомневается в самом факте завещания Ярослава, —
по крайней мере, в том виде, как оно сформулировано в летописи; см. об этом в
статье III.
4
См. статью I.
5
ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. После слов «Всеволоду Переяславль» в Ко-
миссионном списке «Новгородской I летописи» младшего извода (НПЛ. С. 182), в
«Новгородской IV» и в «Софийской I» летописях (ПСРЛ 4/1. С. 117; 6/1. Стб. 181) и
некоторых других читается: «а Игорю Володимерь». Это чтение отсутствует во всех
главных списках «Повести временных лет», кроме Академического, в который заим-
ствовано, очевидно, из новгородско-софийского летописания. По догадке А. А . Шах-
матова, упоминание о Волыни как уделе Игоря присутствовало в «Начальном своде»
1090-х гг., но было исключено в «Повести» из желания «дать отпор притязаниям
Давыда Игоревича на Владимир» (Шахматов 1916. С . XXV и 385. Примеч. к с. 204,
стр. 18). Вряд ли, однако, это так, поскольку упоминание о Волыни Игоря сохранилось
в резюмирующем сообщении под следующим, 6563 г. Скорее, текст общего архетипа
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

31
прямо прокламируется, причем киевский князь призван быть га-
рантом устанавливаемого династического порядка: именно к нему
обращен призыв «помагати, его же обидять». О существовании
же «триумирата» заключают, исходя из «нераздельности общих
действий по обороне Русской земли и по внутренним делам ее
трех старших Ярославичей»6
.
Однако эти общие действия — победа над торками (1060 г.)
7
,
разделение Смоленска (очевидно, в смысле разделения смоленских
даней) на три части после смерти Игоря (1060 г.)
8
, борьба с полоц-
ким князем Всеславом Брячиславичем (1067 г.)
9
, неудачный поход
против половцев (1068 г.)
10
, издание Правды Ярославичей11 и пере-
несение мощей святых Бориса и Глеба (1072 г.)
12
—
имели место
уже после смерти младших Ярославичей: Вячеслава в 1057, а Иго-
ряв1060г.
13 Для периода между 1054 и 1060 гг. таких общих дей-
ствий всего лишь два: перевод Игоря из Волыни в Смоленск после
смерти на смоленском столе Вячеслава и решение об освобождении
из заточения и пострижении в монахи Судислава, дяди Ярослави-
чей (1059 г.). Но в сообщении о переводе Игоря на новый стол в
1057 г. старшие Ярославичи как субъект действия вовсе не назва-
ны; сказано лишь, что «посадиша Игоря Смолиньске». Эта лапи-
дарная формула очень напоминает сообщение о разделе Смоленска:
«И по сем разделиша Смоленеск на три части». Поэтому можно
думать, что и выражение «Изяслав, и Святослав, и Всеволод вы-
садиша стрыя своего ис поруба»14 также есть всего лишь редактор-
ская экспликация составителем «Начального свода» первоначаль-
всех сохранившихся списков «Повести» был дефектен, но из этого вовсе не следует
заключать, будто упоминание об Игоре в статье 6562 г. было вставлено на основании
статьи 6565 (1057) г., где его уделом названа Волынь, как думает Л. Мюллер (Nestorchr.
S. 198. Anm. 5). Полагаем, в утраченном оригинале «Повести» такое упоминание в
тексте «ряда» Ярослава имелось. Так или иначе, в том, что Игорь получил по заве-
щанию отца именно Волынь, сомневаться не приходится.
6 Пресняков 1993. С . 42 .
7
ПСРЛ 1. Стб. 163; 2. Стб. 151–152 .
8
ПСРЛ 4/1. С. 118; 6/1. Стб. 182.
9 ПСРЛ 1. Стб. 166–167; 2. Стб. 155 –156.
10
ПСРЛ 1. Стб. 167–170; 2. Стб. 156–160.
11
См. заголовок перед статьей 19 «Краткой Правды»: «Правда уставлена Руськои
земли, егда ся совокупил Изяслав, Святослав, Всеволод» и аналогичный текст в ста-
тье 2 «Пространной Правды» (РП. С . 48, 64).
12
ПСРЛ 1. Стб. 181; 2. Стб. 171; Жит. БГ. С. 55 .
13 ПСРЛ 1. Стб. 162–163; 2. Стб. 151 .
14
ПСРЛ 1. Стб. 162; 2. Стб. 151.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

32
ной краткой заметки: «Высадиша Судислава ис поруба», каковой
вид она, заметим, и имеет в Синодальном списке «Новгородской I
летописи»15
.
В таком случае неопределенно-личное 3-е лицо мно-
жественного числа аориста посадиша, разделиша, высадиша скорее
всего подразумевало всю совокупность наличных Ярославичей, то
есть, применительно к событиям 1057 и 1059 гг., и Игоря в том
числе; братья действовали совокупно в соответствии с завещанием
отца: «пребываите мирно, послушающе брат брата». Это, в свою
очередь, означало бы, что представление о выделенном положении
среди братии не только киевского князя Изяслава, но еще и троих
старших Ярославичей in corpore по отношению к двум младшим
братьям, не находит себе надежной опоры в летописных текстах.
На первый взгляд, такое заключение выглядит естественным и
ожидаемым, потому что не очень понятно, каким образом наряду с
индивидуальным сеньоратом мог сосуществовать и действовать еще
и коллективный, каким образом троевластие Изяслава Киевского, Свя-
тослава Черниговского и Всеволода Переяславского могло сочетаться с
какими бы то ни было реальными политическими прерогативами Из-
яслава в масштабе всей Руси в соответствии с его сеньоратом. Иными
словами, одновременное учреждение завещанием Ярослава Мудрого
и того, и другого представить себе трудно. И тем не менее дело об-
стояло, надо думать, именно так. В этом убеждает нас сравнительно-
типологический материал, который проливает дополнительный, пусть
и косвенный, свет на указанные сложности.
В отечественной литературе вскользь уже указывалось на аналогии,
которые имеются для «ряда» Ярослава в династических установлени-
ях Древнечешского и Древнепольского государств, а именно на заве-
щания чешского князя Бржетислава I (1034–1055) и польского князя
Болеслава III Кривоустого (1102–1138)16
.
Действительно, распоряже-
ния относительно престолонаследия, предпринятые в этих завещани-
ях, имели в виду ту или иную форму сеньората и в этом смысле могут
быть типологически сближены с завещанием Ярослава Владимирови-
ча. Однако детального сопоставления завещаний Бржетислава I, Бо-
леслава III и Ярослава Мудрого проведено не было. Попытка такого
сопоставления убедила нас в том, что эти западнославянские княже-
15
НПЛ. С. 17. Точно так же составитель «Тверской летописи» редактирует фразу о
разделе Смоленска: «И разделиша Ярославичи Смоленеск себе на три части» (ПСРЛ
15. Стб. 153).
16
См., например: Пресняков 1993. С. 38–39; Толочко 1992. С. 26, 34; и др.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

33
ские завещания в полной мере аналогами «ряду» Ярослава служить
не могут, поскольку не учреждают сеньората, а суммируют опыт его
существования в течение нескольких поколений17
. Кроме того, ничего
похожего на «триумвират» старших братьев в этих установлениях не
прослеживается. Обратимся к реалиям из другой части средневековой
Европы, которым, в связи с древнерусской проблематикой, в науке
пока не уделялось должного внимания.
Отправной точкой наших наблюдений служит бросающийся в
глаза «чересполосный» характер уделов трех старших Ярославичей:
Киев и Новгород Изяслава разделены Смоленском Вячеслава, Черни-
гов и Тмутаракань Святослава — степью, Переяславль и Ростов Все-
волода — вятичскими землями Черниговского удела Святослава18
.
Эта территориальная структура необычна; например, в упомянутых
разделах по завещаниям Бржетислава I (если такой раздел вообще
был) и Болеслава III она не находит себе никакого соответствия. Зато
такие соответствия имеются в династических разделах Франкского
государства VI–IX вв., где этот феномен выражен даже более ярко,
а главное — находит себе убедительное объяснение.
Хронологически первым в ряду франкских разделов стоит раздел
511 г. по завещанию короля Хлодвига, создателя Франкской держа-
вы. Каждый из четырех сыновей Хлодвига получил, по сообщению
Григория Турского (умер в 593/4 г.), «равную долю» («aequa lance»)
отцовских владений19
, но при том так, что территориально единым
оказался только удел Хлодомера, старшего сына Хлодвига от второго
брака с Хродехильдой, тогда как уделы Теодерика, старшего сына
Хлодвига от первого брака, а также Хильдеберта и Хлотаря, едино-
утробных младших братьев Хлодомера, оказались разбиты каждый
на две части (см. карту на рис. 3)20
.
17
Назаренко 2007а. С. 30–54; см. также статью I.
18
В самóм завещании Ярослава Мудрого, как оно донесено до нас летописями, о
судьбе Новгорода, Ростова и Тмутаракани ничего не говорится; судьба эта восстанавли-
вается по другим разрозненным данным 1060-х гг., которые подтверждают свидетель-
ство перечня киевских князей из Комиссионного списка «Новгородской I летописи»:
«И преставися Ярослав <...> и взя вятшии Изяслав Киев и Новгород и ины городы мно-
гы Киевьскыя в пределех; а Святослав Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома;
а Всеволод Переяславль, Ростов, Суждаль, Белоозеро, Поволжье» (НПЛ. С . 469).
19 Greg. Tur. III, 1; Григ. Тур. С. 62.
20
Описания уделов по завещанию 511 г., как и по обсуждающимся ниже догово-
рам 561 и 567/8 гг., ни у Григория Турского, главного источника по истории франков
VI в., ни в других текстах не сохранилось; их границы восстанавливаются — впрочем,
с достаточной определенностью — по сумме данных, в том числе из описания
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

34
Принцип, приведший к такому итогу, недвусмысленно угадыва-
ется: каждый из братьев должен был получить часть не просто в
наследии отца, а непременно в некоей базовой центральной обла-
сти, которую составляли исходные земли франков до 480 г. вместе
с провинциально-римским «королевством» Сиагрия, которое было
захвачено Хлодвигом в 480 г. В источниках эта область получила
наименование Francia — Франкия в узком, собственном смысле, в
отличие от присоединенных впоследствии Аквитании, Алемании,
Рис. 3 . Раздел Франкского государства по смерти Хлодвига
в511г.
позднейших событий у самого Григория; см. остающуюся итоговой работу на
эту тему: Ewig 1953а. Именно на результаты Э. Эвига, за исключением ряда соб-
ственных наблюдений, мы и опираемся в наших построениях и картографических
реконструкциях. Карты, прилагаемые к изданию В. Д . Савуковой (Григ. Тур. С .
324–325), как можно понять, заимствованы из старой историографии и в деталях
не всегда надежны.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

35
Бургундии, Новемпопуланы (позднейшей Гаскони) и Прованса, ко-
торые в своей совокупности также именовались в источниках Фран-
кией. Более того, резиденции братьев — Реймс Теодерика, Орлеан
Хлодомера, Париж Хильдеберта и Суассон Хлотаря — концентри-
ровались в еще более узком и фискально насыщенном регионе, а
именно между Верхним Маасом и Средней Луарой. В силу принци-
па равенства уделов (по их доходности) на четыре части пришлось
поделить и захваченную впоследствии и пока не до конца освоенную
Аквитанию (к югу и западу от Луары), так что возникла ярко вы-
раженная владельческая чересполосица21
.
Показательно, что следующий, случившийся в 562 г. раздел между
четырьмя сыновьями Хлотаря (умершего в декабре 561 г.), который
к 558 г. стал единоличным правителем всего Франкского королевства,
применительно к обозначенной центральной области явно следовал
тому же принципу, восходя к прецеденту 511 г., — каждый из четырех
получил удел с одной из названных выше столиц: даже явно обде-
ленный младший Хильперик, сын Хлотаря от второго брака, получил
Суассон (отцовский стол по разделу 511 г.). Трое старших единоутроб-
ных братьев, вероятно, стремились избежать чересполосицы, но это
удалось только в отношении Хариберта и Гунтрамна, в то время как
владения Сигиберта, младшего в этой тройке, помимо главного удела
со столицей в Реймсе, включали еще аквитанский и провансальский (с
центром в Марселе: остальная часть Прованса с Арлем и Авиньоном
принадлежала Гунтрамну) анклавы (см. карту на рис. 4).
Еще более показателен раздел, имевший место вскоре, в 567/8 г.,
после смерти Хариберта. Владения умершего брата рассматривались
не grosso modo, а по отдельности в своих составных частях: особо
делилась натрое часть, входившая во Франкию в узком смысле (при
этом стольный Париж с непосредственно прилегавшей к нему областью
также подлежал особому разделу), особо — аквитанская, особо — за -
воеванная уже после Хлодвига Новемпопулана (см. карту на рис. 5).
Возникшая в результате лоскутная структура не могла быть ста-
бильной и немедленно привела к тяжелым междоусобным конфлик-
21
Аналогию (которую мы здесь детальнее не обсуждаем) представляет и раздел по
духовной великого князя Димитрия Ивановича Донского (1389 г.) . Каждый из взрос-
лых сыновей великого князя (исключая больного Ивана) получал отдельную долю
(«жеребий») в землях собственно Московского княжества и отдельную — в приоб-
ретенных московскими князьями землях («куплях»). Из-за этого также образовались
чересполосные уделы: Звенигород и Галич (Юрий), Можайск и Белоозеро (Андрей),
Дмитров и Углече поле (Петр) (ДДГ. No 12).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

36
там. Однако для нас важно отметить сам принцип раздела, кото-
рый покоился на основополагающем для династического сознания
франков понятии родового совладения — так называемом corpus
fratrum: все сыновья умершего отца имели право на долю в его
наследстве, первоначально — равную22; впрочем, с большей или
22 Попытку оспорить эту устоявшуюся точку зрения и усмотреть в разделе 511 г.
всего лишь политический компромисс ad hoc (Wood 1977. P. 6 –29) нельзя признать
удачной. Участники этой дискуссии, конечно же, вряд ли знакомы с древнерусской
проблематикой, но взгляд русиста сразу же отметит роковое сходство с давнишней
полемикой между сторонниками «родовой теории» междукняжеских отношений, иду-
щей от С. М . Соловьева, и последователями В. И. Сергеевича, убежденными, будто
все в этих отношениях регулировалось конкретным договором. Бесплодно абсолюти-
зировать основанную на обычном праве династическую традицию, сплошь и рядом
скреплявшуюся еще и особым договором, противопоставляя ее столь же абсолюти-
зированной договорной практике, которая, разумеется, не жила вне представлений о
династическом легитимизме.
Рис. 4. Раздел Франкского государства по смерти Хлотаря I
в561г.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

37
меньшей отчетливостью родовое совладение прослеживается во
многих раннесредневековых династиях — особенно же на Руси,
что, собственно, и делает франкский материал столь показательным
для русиста23
.
Этот принцип сохранялся у франков и при Каролингах, причем
был настолько прочно укоренен, что в нем ничего не изменила
даже коронация Карла Великого (768–814) императорским венцом
в 800 г., хотя противоречие между родовым совладением и неде-
лимостью императорского звания было очевидно24
.
В 806 г. Карл
издал завещательное распоряжение, предполагавшее раздел Франк-
ской державы после своей смерти на примерно равные части между
23
На это последнее обстоятельство нам уже приходилось указывать: Назаренко
1987b. С. 149–157; он же 2000а. С. 500–508.
24
Назаренко 2001b. С. 11 –24.
Рис. 5 . Раздел владений короля Хариберта после его смерти
в567г.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

38
тремя сыновьями — Карлом, Пипином и Людовиком (см. карту на
рис. 6); в науке этот документ получил название «Divisio regnorum»
(«Размежевание королевств»)25
.
Никаких распоряжений относительно императорского титула или
какого бы то ни было иного, пусть только формального, сеньората
старшего из братьев, а именно Карла, документ не содержит. Удел
Карла отличался, однако, тем, что включал в себя целиком всю преж-
нюю Франкию в узком смысле в обеих ее половинах — западной
(Нейстрия) и восточной (Австразия). Это обстоятельство может по-
25
Div. regn. P. 126–130. Об аyтентичности документа см. примеч. 18 к статье III.
Рис. 6. Разделы Франкской державы по завещаниям Карла Великого (806 г.) и
Людовика Благочестивого (817 г.)
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

39
казаться принципиальным, так как предыдущий раздел между самим
Карлом Великим и его братом Карломаном после смерти их отца
короля Пипина III в 768 г. оставлял (если не говорить о деталях)
Австразию за Карломаном, а Нейстрию — за Карлом, то есть вос-
производил раздел в предыдущем поколении Каролингов: между
старшими сыновьями умершего в 741 г. Карла Мартелла — Карло-
маном и Пипином (будущим Пипином III)26
.
Однако Карл Великий
вовсе не имел идеи неделимости Франкии в узком смысле, как мож-
но было бы подумать; это видно из его распоряжения, что в слу-
чае ранней смерти его сына Карла королевство последнего делится
между братьями Пипином и Людовиком по границе раздела 768 г.
между Карломаном и Карлом27
.
То, что в основе «Размежевания ко-
ролевств» лежала традиционная идеология corpus fratrum видно еще
и по следующему факту: заботу о судьбе папства император воз-
лагал на всех троих сыновей совокупно28
(хотя Рим и вся Папская
область находились в уделе Пипина), причем особо оговаривал, что
границы уделов проведены им именно так, а не иначе, еще и с тем,
чтобы Карл и Людовик, владея соответствующими перевалами через
Альпы, имели удобную возможность при случае прийти на помощь
Пипину29
.
В этом отношении весьма замечателен резкий контраст «Разме-
жевания» Карла Великого с аналогичным документом его сына и
преемника императора Людовика Благочестивого (814–840). Оказав-
шись единоличным наследником империи (упомянутые выше Пипин
и Карл умерли еще при жизни отца, в 810 и 811 гг. соответствен-
но), Людовик в 817 г., вскоре после восшествия на престол, в свою
очередь издал завещание, которое упорядочивало взаимоотношения
между тремя его сыновьями — Лотарем, Пипином и Людовиком.
По этому завещанию, получившему название «Устроение империи»
(«Ordinatio imperii»), Лотарь, будучи старшим, наследовал не только
императорский титул отца, но и львиную долю его владений, тогда
как его братьям доставались относительно небольшие уделы: Пи-
пину — Аквитания, Людовику — Бавария30 (см. рис. 6). Хотя оба
последних титуловались королями, но должны были признать вер-
ховную власть Лотаря: «После нашей кончины да получат (Пипин и
26 Einh. 3. P. 6.
27
Div. regn. 4. P. 127 –128.
28
Ibid. 15. P. 129.
29 Ibid. 3. P. 127.
30
Ord. imp. P. 270–273.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

40
Людовик. — А. Н.) королевскую власть под рукой старшего брата»31
.
Перед нами очевидная попытка перейти от corpus fratrum — брат-
ского совладения в его радикальной первоначальной форме — к
безусловному сеньорату.
В силу ряда обстоятельств, вдаваться в которые здесь не место,
завещанию Людовика Благочестивого не суждено было осуще-
ствиться. Лотарь, попытавшийся было после смерти отца в 840 г.
настаивать на принципах «Устроения империи», потерпел пораже-
ние от братьев Людовика Немецкого и Карла Лысого (сын Людовика
Благочестивого от второго брака, родившийся после 817 г.; Пипин
Аквитанский умер в 838 г.). Результатом компромисса между бра-
тьями стал знаменитый Верденский договор 843 г., предполагавший
возврат к традиционному династическому разделу на равные части,
причем — и на это следует обратить особое внимание в контексте
нашей темы — снова, как в меровингские времена, разделу на три
части подверглась и территория коренной Франкии32
(см. рис. 7).
Это обстоятельство подчеркивало неудачу сеньората: императорский
титул Лотаря превращался в пустую формальность.
В свете изложенных здесь, по необходимости бегло, типологи-
ческих наблюдений раздел Руси в 1054 г. по завещанию Ярослава
Мудрого производит двойственное впечатление.
С одной стороны, по своим размерам, экономическому и военно-
му потенциалу удел Изяслава Киевского выглядит доминирующим.
Бесспорно, ресурсы собственно Киевской земли того времени, вклю-
чавшей Погорину и Турово-Берестейскую область, в совокупности с
Новгородом намного превосходили ресурсы, скажем, Святославова
Черниговского удела, половину которого, к тому же, территориаль-
но составляла и хозяйственно, и даже политически еще недостаточ-
но освоенная к середине XI в. земля вятичей. В этом отношении
«ряд» Ярослава сходствует с разделом у франков согласно «Устрое-
нию» императора Людовика Благочестивого, являвшимся попыткой
установить эффективный сеньорат, не отменяя, однако, совершенно
обычая наделять всех сыновей. Это заставляет всерьез отнестись к
трафаретному сообщению летописи, что Изяслав должен был, по
замыслу Ярослава, стать для братьев «во отца место», хотя кон-
31
«<...> post decessum nostrum sub seniore fratre regali potestate potiantur» (ibid.
P. 271).
32 Ann. Bert., а. 843. P. 29–30; Böhmer 1. N 1103a (здесь указаны прочие источники);
Ganshof 1956. S . 313–330 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

41
кретное содержание постулируемых этой формулой общерусских
полномочий Изяслава остается неясным. Для сопоставления их с
отдельными довольно четко прописанными позициями «Устроения
империи» Людовика — например, с пунктом о верховном надзоре
Лотаря за справедливостью внутреннего управления в уделах млад-
ших братьев33
—
просто не хватает данных.
С другой стороны, характер уделов трех старших Ярославичей
сближает Ярославов «ряд» не с «модернистским» проектом Людо-
вика Благочестивого, а напротив — с архаическими чересполос-
ными разделами у франков эпохи Меровингов. Если исходить из
33
Ord. imp. 10. Р. 272 .
Рис. 7. Раздел Франкской державы между сыновьями императора
Людовика Благочестивого по Верденскому договору 843 г.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

42
этого параллелизма, то складывается впечатление, что в середине
XI в. в Среднем Поднепровье имелась какая-то выделенная область,
в которой непременно должны были получить причастие Изяслав,
Святослав и Всеволод. Эту область естественно отождествить с так
называемой «Русской землей» в узком смысле слова, так что в «ряде
Ярославле» позволительно было бы усматривать некоторый дополни-
тельный довод в пользу существования такой «Русской земли» в X–XI,
а не только в XII в.34 Вместе с тем, в отличие от франкских разделов
VI в. и более поздних, уделы Ярославичей в «Русской земле» вовсе
не выглядят равноценными. Восточные пределы последней очертить
трудно, но даже если они обнимали Курское Посемье, входившее в
Переяславский удел Всеволода, все равно сравнивать, например, пере-
яславскую и киевскую части «Русской земли» явно не приходится.
Младшие же Ярославичи, Вячеслав и Игорь, вовсе остались без при-
частия в «Русской земле». Едва ли потому, что это было практиче-
ски неосуществимо. Так, например, Белгород середины XI в., быв к
тому времени епархиальным центром и представляя собой, судя по
археологическим данным, весьма внушительный городской центр35
,
несомненно, мог бы стать и княжеским столом. Следовательно, такое
неравноправие братьев входило в замысел Ярослава, являясь шагом от
corpus fratrum в его чистом первоначальном виде к сеньорату.
Еще одной традиционалистской чертой порядка, установленно-
го «рядом» Ярослава, может служить раздел Смоленска Яросла-
вичами36 в 1060 г. Завещание Людовика предусматривало в таких
34
Относительно «Русской земли» отсылаем к последней специальной работе на эту
тему, где приведена и более ранняя литература: Кучк и н 1995b. С . 74–100. Функциональное
сходство среднеднепровской области, включавшей Киев, Чернигов и Переяславль, с ядром
Франкии вокруг Реймса, Суассона, Парижа и Орлеана немаловажно ввиду возобновления
в недавнее время попыток новыми аргументами подкрепить мнение Д. С . Лихачева о
«Русской земле» в узком смысле как позднем феномене — не ранее XII столетия (Ве-
дюшкина 1995. С . 101–116). Мысль о связи «триумвирата» Ярославичей с их совладением
«Русской землей» впервые высказал, кажется, А. Н. Насонов, но ход его рассуждений был
иным, нежели наш: историк шел не от специфики уделов старших Ярославичей к понятию
«Русской земли», а наоборот — от «Русской земли» как данности, которая должна была
пролить свет на характер названных уделов (Насонов 1951. С. 49–51).
35
См., например: ДРГЗС. С. 67–68 (автор статьи — А. В. Куза).
36
Остроумная догадка, будто Смоленск мог быть поделен не между тремя Яросла-
вичами, как принято думать, а между малолетними сыновьями покойных смоленских
князей — Борисом Вячеславичем и Давыдом и Всеволодом Игоревичами (Кучкин
1985. С . 25–26), думается, обречена остаться экзотическим особым мнением: назван-
ные княжичи к 1060 г. едва достигли возраста 5–7 лет, что делало, по древнерусским
понятиям, выделение им особых владений преждевременным.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

43
случаях совсем иной порядок действий: по смерти кого-либо из
младших братьев Лотарь призван был обеспечить одному из сы-
новей покойного наследование в уделе отца; если же покойный
оказывался бездетен, то его удел должен был перейти в руки Ло-
таря37
.
Королевства младших сыновей Людовика Благочестивого
задумывались в качестве патримониев-отчин, тогда как уделы
Ярославичей — нет (судя по смене удела Игорем); королевства
сыновей императора Людовика не подлежали разделу даже в слу-
чае их выморочного характера, тогда как Смоленский удел был
разделен, даже не будучи выморочным. Раздел Смоленска Яросла-
вичами имеет аналогию в упомянутом разделе Парижа и удела ко-
роля Хариберта в целом в 567/8 г., а также в традиционалистских
установлениях «Divisio regnorum» 806 г., которые предписывали
именно разделы — правда, только в случае, если умерший не
имел наследника38
.
В отличие от Смоленска, о судьбе Волыни по
уходе оттуда Игоря в 1057 г. надежных сведений нет. Тот факт,
что после бегства Изяслава из Руси в 1068 г. в Новгороде, быв-
шем до этого под Изяславом, садится Святославич Глеб39
,ана
Волыни — Всеволодович Владимир40
, вроде бы дает основание
думать, что Волынь после 1057 г. перешла под власть Изяслава.
Тогда мы имели бы случай, напоминающий норму сеньората в
смысле «Ordinatio imperii». Но подумаем, так ли это? Не видно
причин предполагать, что между 1057 и 1060 годами произошла
какая-то коренная перестройка взаимоотношений между Яросла-
вичами, которая и обусловила разницу в участи Волыни и Смо-
ленска. Значит, Смоленский удел сам по себе отличался от Во-
лынского. Чем же?
Трудно не заметить, что Ярославов «ряд» явно апеллировал к
разделу Руси по Городецкому договору 1026 г., согласно которому
Ярослав получал днепровское Правобережье с Киевом, а его млад-
ший брат Мстислав — Левобережье с Черниговом41
.
В 1054 г. лево-
бережный удел Мстислава оказался поделен между Святославом и
Всеволодом Ярославичами. Хотя мы не знаем о Городецком договоре
37
Ord. imp. 14 –15 . P. 272–273.
38
Div. regn. 4–5. P. 128.
39 НПЛ. С . 17 (под 1069 г.), 470 (перечень «А се князи Великого Новагорода»).
40
ПСРЛ 1. Стб. 247 (по убедительной в данном случае традиционной хронологии
«путей» Мономаха его переход «и-Смолиньска <...> Володимерю тое же зимы» сле-
дует относить к зиме 1068–1069 гг.).
41
ПСРЛ 1. Стб. 149; 2. Стб. 137.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

44
ничего, кроме того что Ярослав и Мстислав «разделиста по Днепр
Русьскую землю»42
, но этого достаточно, чтобы понять: Волынь ни
в коем случае не могла относиться к владениям Мстислава Черни-
говского, в то время как по крайней мере существенная часть Смо-
ленской волости (к югу от Днепра)43
, вполне вероятно, к ним при-
надлежала. Если Ярослав Мудрый в своем «ряде» сыновьям в самом
деле отталкивался от предыдущего раздела 1026 г. (а это типично
для прецедентного правового сознания средневекового человека), то
Волынь оказывалась выделенной из части Ярослава, а Смоленская
волость — из частей Ярослава и Мстислава совместно. Та же логика
подсказывала, что освободившаяся в 1057 г. Волынь должна отойти
к Изяславу, а освободившийся в 1060 г. Смоленск — быть поделен
между Изяславом и преемниками части Мстислава Владимировича,
то есть Святославом и Всеволодом. Коль скоро это так, единоличное
наследование Изяславом Волыни не имеет отношения к его старей-
шинству. Это также означает, что Смоленск вряд ли был поделен
(что бы ни понимать под этим разделом) на три равные части, как
иногда полагают, исходя из наблюдения, что сумма смоленской дани
в 1078 г. (300 гривен золота) была кратна трем44
.
Таким образом, хотя преимущественное положение Изяслава
Ярославича по сравнению с братьями проведено «рядом» Ярослава
последовательно как внутри пятерки в целом, так и внутри тройки
старших, оно оказывается характерным образом уравновешено са-
мим выделением еще и этой тройки, наличие которой заметно ар-
хаизирует задуманный Ярославом вариант сеньората, придавая ему
«смазанный», компромиссный характер. О причинах тому гадать не
приходится, они лежат на поверхности. Во-первых, Ярослав дол-
жен был учитывать неудачный опыт радикальной ломки традиции
родового совладения, который имел место в Польше при Болесла-
ве I (992–1025) и, кажется, на Руси при Владимире Святославиче
(978–1015)45
.
Как далеко могло завести сопротивление такой ломке
42
В этом смысле допустимо думать, что Ростовская волость, отошедшая к Пере-
яславлю по завещанию Ярослава Мудрого, могла входить во владения Мстислава так
же, как и приданная в 1054 г. Чернигову Тмутаракань.
43
См. убедительные соображения о первоначальном объеме Смоленской волости в
1054 г. (Алексеев 1980. С. 43–52).
44 Кучкин 1985. С. 26. Примеч. 58; Свердлов 2003. С. 441 .
45
Болеслав определенно отказался, а Владимир предположительно намерен был от-
казаться от традиционного раздела державы между всеми взрослыми сыновьями в поль-
зу единовластия одного из сыновей, пусть и не старшего, а выделявшегося по другому
династическому принципу: Мешко II был сыном Болеслава I от дочери германского
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

45
со стороны обойденных членов княжеского семейства, Ярослав убе-
дился самолично, содействуя возвращению в Польшу Оттона, одного
из лишенных удела братьев Мéшка II46
, и наблюдая распад Польско-
го государства после смерти последнего в 1034 г. Во-вторых, меж-
доусобие Владимировичей на Руси в 1015–1019 гг., активнейшим
участником которого был сам Ярослав, показало, насколько важно не
только обеспечить главенство киевского князя, но и суметь оградить
младших братьев от насилия со стороны сидящего в Киеве стар-
шего. Идейный пафос первых текстов борисо-глебского цикла (воз-
никших в 1060-е гг. летописной повести об убиении Бориса и Глеба
и анонимного «Сказания» о святых братьях-страстотерпцах) — по-
слушание младших князей старшему и справедливость старшего по
отношению к младшим — и есть идеология умеренного сеньората,
который имелся в виду «рядом» Ярослава. Двое из четырех младших
братьев Изяслава Ярославича, которые имели столы совсем рядом с
Киевом и делили со старшим честь совладения «Русской землей» в
узком смысле, должны были, по мысли Ярослава, не столько ограни-
чивать сеньорат Изяслава, сколько стабилизировать его, гарантируя
от возможных злоупотреблений со стороны киевского сениора. Ведь
и сам сеньорат был вовсе не ступенью на пути к единовластию (как
невольно представляется сознанию современного человека), а имен-
но способом гарантировать мирное братское совладение, которое
одно только и было легитимной формой сохранения государствен-
ного единства в представлении людей того времени47
.
Вот почему
императора Оттона II, а Борис — сыном Владимира, по-видимому, от представительни-
цы болгарского царского семейства. Не видим сколько-нибудь веских причин сомневать-
ся в свидетельстве списка сыновей Владимира, что матерью Бориса была «болгарыня»
(ПСРЛ 1. Стб. 80; 2. Стб. 67; Жит. БГ. С. 28). Косвенные свидетельства о десигнации
Бориса в качестве киевского столонаследника см. в примеч. 48 статьи I.
46
Wip. 9, 29. P. 32, 48; Пашуто 1968. С. 38.
47
На этот счет — что характерно — существует принципиальное недопонимание и
в западной медиевистике. Так, один из ведущих современных специалистов, обсуждая
«Устроение империи» 817 г., недоумевает, почему проблема неделимости державы фор-
мулируется в неадекватных формулах, почему с разделами пытаются бороться путем
усовершенствования практики разделов, тогда как надо было бы дать государственно-
политическое определение нового качества державы, из которой выделяются уделы
(«Nicht die Qualität des zu verteilenden Regnum wurde neu definiert, sondern lediglich ein
Divisionsmodus abweichend von der Tradition gefunden»); в этом автору видится недоста-
точность теоретического осмысления политики (Theoriedefizit) (Fried 1998. S. 434). Но
дело как раз в том и заключается, что сеньорат — это не способ преодоления разделов,
а совершенно напротив, — способ их утверждения, несмотря на ставшую очевидной
необходимость как-то институционализировать единство державы.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

действия княжеской власти в рамках сеньората описаны печерским
летописцем как общие, коллективные действия всей братии Ярос-
лавичей, а не только старейшего или трех старших из них, хотя и
сеньорат киевского князя, и своеобразный «триумвират» киевского,
черниговского и переяславского князей, как мы стремились показать,
являлись составными частями «ряда Ярославля» 1054 г.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

47
III. ДИНАСТИЧЕСКИЙ СТРОЙ РЮРИКОВИЧЕЙ X–XII ВЕКОВ
В СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ*
В относительно недавно вышедшей книге двух известных англий-
ских исследователей, которая претендует, по замыслу авторов, на
формулировку во многом подчеркнуто нового взгляда на историю
Древней Руси, среди прочих неординарных мыслей высказывается
убеждение, что одной из характерных особенностей древнерусского
княжеского семейства было отсутствие у него каких-либо определен-
ных династических правил: в каждом конкретном случае (начиная
от отдельного столонаследия и кончая общерусскими договорами
вроде Любечского 1097 г.) Рюриковичи будто бы гибко применялись
к особенностям сложившейся ситуации, не стесняя себя теми или
иными общими династическими принципами1
. Будучи увлечены соб-
ственными идеями, авторы не склонны придавать большого значения
разбору историографии, постулируя это даже в качестве исследова-
тельской позиции2
. Возможно, в иных случаях такой подход и имеет
какие-то оправдания, но никоим образом не в случае с деликатной
проблематикой династических взаимоотношений в семействе Рюри-
ковичей в целом и в отдельных его ветвях в частности, несмотря на
всю противоречивость суждений, высказывавшихся в науке на этот
счет, а быть может, — именно ввиду такой противоречивости.
* Несколько расширенный и исправленный вариант работы: Назаренко 2008а.
1 «Распространенной ошибкой является представление о том, что на Руси существовала
определенная политическая “система”, от следования которой беспринципные князья иногда
или всегда норовили отклониться. Политической культуры, которая была бы применима к
разветвленной, прочно утвердившейся династии, при Ярославе (Мудром.
—
А.Н.)иего
предшественниках не существовало. Поэтому преемникам Ярослава приходилось импрови-
зировать, приспосабливая обычаи, прецеденты и устоявшиеся представления к непредвиден-
ным ситуациям. Так появлялись договоренности, вызванные сиюминутной необходимостью,
неудачные начинания, компромиссы и соглашения, хитроумные приемы, при помощи кото-
рых новшества выдавались за традиции» (Франклин, Шепард 2000. С. 359).
2 Там же. С. 10–11. Настораживает, что такое умонастроение в зарубежной ру-
систике (обозначая, понятно, позицию по отношению к отечественной, прежде всего
советской, историографии) имеет, кажется, шансы стать тенденцией; см., например,
куда более радикальное его проявление в другой новой книге о Древней Руси: Schramm
2002; ср. нашу рецензию: Назаренко 2006b. С. 340–370.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

48
В данном случае позиция С. Франклина и Дж. Шепарда смыкается
с крайностями так называемой «договорной теории» междукняжеских
отношений, сформулированной в свое время В. И. Сергеевичем3 в его
полемике с «родовой теорией» С. М. Соловьева4
. Развитие науки пока-
зало бесперспективность абсолютизации какого-то одного — будь то
родового, будь то договорного — начала, ибо ни собственно родовые
отношения внутри династии сплошь и рядом не обходились без до-
говора, их подкреплявшего5
, ни договор не мог функционировать вне
понятий династического легитимизма6
.
Поучительно наблюдать, как
далеко за пределами древнерусской проблематики и абсолютно неза-
висимо от нее вдруг возникают схожие историографические коллизии.
Так, давно и, казалось бы, прочно закрепившаяся в науке теория, вы-
водящая территориально-политическую структуру Франкского госу-
дарства эпохи первых Меровингов из архаической практики внутри-
родовых разделов7
, вдруг была подвергнута радикальному сомнению в
пользу идеи о том, что эти разделы определялись вовсе не какими-то
общими династическими понятиями, а политическим договором ad
rem, который исходил исключительно из особенностей ситуации8
.
Не
приходится сомневаться, что субъекты этой полемики не подозревали
о существовании своих русских прототипов вековой давности. Но для
русиста эти симптоматичные схождения должны послужить лишним
поводом вывести династическую проблематику Рюриковичей на про-
стор сравнительно-исторических сопоставлений.
3
Сергеевич 1908. С . 150–370. Идея «договорного права» развивается автором
преимущественно применительно к взаимоотношениям между князем и вечем, но
продлевается и на собственно междукняжеские отношения.
4
См. прежде всего: Соловьев 1847.
5
Так, женитьба Ярослава Святополчича на Мономаховне, равно как его развод
и возмущение против Мономаха, последовавшие вскоре, в 1117 г., когда обозначил-
ся план Владимира Всеволодовича передать Киев своему сыну Мстиславу, со всей
определенностью, на наш взгляд, указывают на существование между Владимиром
Мономахом и его племянником Ярославом договора (заключенного, очевидно, еще в
конце киевского княжения Святополка Изяславича) о Святополчиче как наследнике
своего дяди на киевском столе (Назаренко 2006a. С. 284–285; см. также статью IV).
Между тем, такое наследование, если бы оно состоялось, было бы именно тем, какое
предполагалось законами родового старейшинства, ибо после смерти Мономаха Ярос-
лав оставался бы генеалогически старейшим среди своих двоюродных братьев.
6 Ярким примером может служить Любечский договор 1097 г., который отнюдь
не учреждал отчины на Руси, а напротив — опирался на родовое понятие отчины
(подробнее об этом cкажем ниже).
7 См. прежде всего: Ewig 1953a; idem 1953b. S. 85–144; idem 1981. P. 225 –253.
8
Wood 1977. P. 6 –29.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

49
Разговорам о Древнерусском государстве как семейном владении
Рюриковичей, начатым в рамках «родовой теории», суждено было
надолго умолкнуть отнюдь не вследствие критики со стороны школы
В. И. Сергеевича. Когда после работ С. В. Юшкова и Б. Д. Греко-
ва в отечественной науке почти исключительно утвердился взгляд
на Древнюю Русь как на государство феодальное, взаимоотноше-
ния между Рюриковичами даже древнейшей поры (до конца XI в.),
если о них заходила речь, трактовались, как правило, в терминах
сюзеренитета — вассалитета, то есть семейная терминология стала
восприниматься лишь в качестве формы, которая скрывала факти-
чески феодальные отношения9
.
В свое время, приступая к исследованию междукняжеских отно-
шений на Руси, мы исходили из такой историографической ситуации
как из данности и пытались путем типологических сопоставлений
определить, с какого именно времени реальное содержание семейной
терминологии оказалось выхолощенным, когда именно она преврати-
лась в форму для иноприродного содержания? Внутридинастические
отношения, в силу их относительно хорошей освещенности источ-
никами, представлялись нам удобным материалом для выявления их
постепенной феодализации, которая, в свою очередь, могла служить
известной мерой «феодальности» общества в целом, а также помочь
в поисках рабочих критериев синхростадиальности разных обществ,
тогда как эти критерии обеспечили бы уже научную обоснованность
типологической компаративистики10
.
Однако углубление в тему, и
прежде всего именно в сравнительно-исторический материал, убе-
дило нас в необходимости отличать династическую проблематику от
вопросов становления феодализма.
Феодальные, иными словами сюзеренно-вассальные, отноше-
ния связывают не членов династии друг с другом, а членов дина-
стии — со знатью, в той мере, в какой она состоит из держателей
бенефициев (оговоримся на всякий случай, что ведем речь о ран-
нефеодальном периоде). Таким образом, то, что можно было бы
назвать феодализацией общества, происходило не внутри дина-
стии, а рядом с ней, хотя и при ее участии. Это очевидно на при-
мере Франкского государства — в отличие от Руси, где скудость
(если не сказать — отсутствие) выразительных данных о феодали-
9
Пашуто 1965. С . 59–68.
10 Назаренко 1987b. С . 149–157; он же 2000а. С . 500–508 (включает названную
статью 1987 г. с некоторыми, прежде всего библиографическими, дополнениями).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

50
зации в домонгольское время заставляла историков искать следы
феодализма там, где обнаруживается хоть какая-то иерархичность
отношений, то есть внутри на удивление разветвленной и много-
численной княжеской династии. Пример Франкского государства
ясно показывает, что видеть в междукняжеских династических
разделах проявление пресловутой «феодальной раздробленности»
совершенно неверно; образование династических уделов и фео-
дальная децентрализация не имеют между собой ничего обще-
го. Во-первых, разделы между членами династии сопровождают
всю историю Франкского королевства, начиная с его основателя
Хлодвига (умер в 511 г.), когда не только о феодальной раздро-
бленности, но и о начатках феодализма говорить затруднительно.
Во-вторых, мы видим, как совершенно независимо от династи-
ческих уделов — отнюдь не на их основе, а внутри них — об-
разуются те самые устойчивые наследственные территориальные
владения знати, которые со временем становятся главными но-
сителями феодальной раздробленности11
.
Удивительную типоло-
гическую близость династических порядков на Руси X–XII вв. и
во Франкской державе VI–IX столетий12 невозможно продлить на
общественно-политический строй обоих государств, который вы-
растает из слишком несхожих корней.
К сфере династической истории принадлежит по преимуществу
и тема столонаследия, хотя эволюция его форм, попытки вывести
его из сферы обычного права, подвергнуть особому регулированию,
разумеется, стоят в связи с развитием государственности и государ-
ственного правосознания, и о некоторых сторонах этой зависимости
пойдет речь и в настоящей работе.
Основополагающим принципом, определявшим взаимоотношения
между членами правящих династий во многих раннесредневеко-
вых европейских государствах, был институт, изученный в первую
очередь на франкском материале и получивший в науке название
братского совладения13 (corpus fratrum, Brüdergemeine, gоuvernement
confraternel); оно выражалось в непременном соучастии всех на-
личных братьев в управлении королевством по смерти их отца, что
11
Dhondt 1948.
12 См. об этом подробнее ниже, а также в статьe II.
13
Менее удачным представляется термин «родовой сюзеренитет», которым мы
пользовались в работе 1987 г. (см. примеч. 10) — именно потому, что он привносит
«феодальную» терминологию (сюзеренитет) в область династически-родовых отно-
шений.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

51
имело следствием территориальные разделы между ними, возникно-
вение королевств-уделов14
.
Показательно, что при этом сохранялось
представление о политическом единстве, которое, таким образом,
вовсе не связывалось с единовластием как нормой, а было воплоще-
но именно в единстве правившего рода. Благодаря этому единству
единовластие всегда присутствовало как потенция, способная реали-
зоваться в любой момент в силу династической конъюнктуры.
В феодализирующемся государстве corpus fratrum являлось пере-
житком эпохи варварских королевств, когда королевская власть была
прерогативой не одной личности, а всего правившего рода, что обу-
словливало применение к объекту властвования процедур обычного
наследственного права. Это могло быть связано, как считается, с
идущим из древности представлением о сакральной природе коро-
левской власти, в силу которой каждый член королевского рода eo
ipso обладал властной харизмой. Следствием было известное без-
различие к дифференцированной титулатуре: «королем» (rex) был
всякий член рода, королями в равной мере титуловались все участ-
ники династических разделов по corpus fratrum у франков. Сход-
ным образом и на Руси вследствие монополии Рюриковичей на
княжеское достоинство важно было подчеркнуть принадлежность
к роду с помощью универсального титула «князь», а также место
во внутриродовой иерархии (как правило, посредством указания на
принадлежность к поколению «отцов» или «сыновей»), тогда как к
употреблению внешних символов власти, в том числе и развернутой
титулатуры, наблюдается известное безразличие15
.
Не удается обна-
ружить в источниках и следов сколько-нибудь развитой церемонии
княжеского настолования, которая была бы связана с вручением тех
или иных инсигний власти (венца, державы и т. п.) или церковным
помазанием16
.
Единственное, что стремится иной раз подчеркнуть
летописец в связи с интронизацией киевских князей — это отчин-
ную преемственность, то есть чисто династически-родовую сторону
дела: «седе имя рек на столе отне и дедне».
14 Из многочисленной литературы укажем: von Pflugk-Harttung 1890; Doizé 1898.
P. 253–285; Schulze 1926; Faulhaber 1931; Zatschek 1935; Schneider 1964; idem 1972;
Classen 1972. S. 109–134; Mitteis 1974; Penndorf 1974; Königswahl; Anton 1979.
S. 55–132; Tellenbach 1979. S . 184–302; Schieffer 1990. S. 57 –66; Boshof 1990. S. 161–
189; Laudage 1992. S. 23–71; см. также работы Э. Эвига, указанные в примеч. 7, и
литературу о капитуляриях 806 и 817 гг., приведенную в примеч. 18, 84.
15 См., например: Каштанов 1976. С. 80 –81.
16
Poppe 1986b. P. 272 –274.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

52
Слом династического легитимизма у франков в VIII в., когда
Меровинги были cначала de facto, а затем и de iure насильственно
устранены от власти и на престол взошел Пипин Младший (751–
768), первый король новой династии Каролингов, имел следствием
повышенное внимание к репрезентации власти и введение в коро-
национный церемониал дополнительных сакральных процедур —
в частности, церковного помазания. Необычность для «варварских»
династий такого нововведения была очевидна и стала даже пред-
метом иронии со стороны византийских наблюдателей17
.
Ноиэта
естественная озабоченность Каролингов проблемой легитимизации
своей династии не могла воспрепятствовать усвоению (или сохра-
нению) ими идеологии и практики братского совладения. Более
того, позволительно догадываться, что они воспринимали послед-
нее в качестве одного из признаков легитимности, «правильности»
устройства династии. Если говорить о титулатуре, то это выразилось
в продолжавшейся ее нивелировке, которая, как ни парадоксально,
имела место даже после учреждения у франков империи в 800 г.
Трудно найти документ более официальный, чем политическое за-
вещание Карла Великого (768–814) — так называемое «Размеже-
вание королевств» («Divisio regnorum», 806 г.), и потому особенно
показательно, что все трое сыновей Карла, которые были в живых
на тот момент, не только получали по распоряжению отца примерно
равные уделы, но и титуловались совершенно одинаково — reges.
И напрасно историк стал бы искать в завещании вроде бы столь умест-
ного упоминания об «империи» или праве на титул «император»18:
завещание оказывается несомненным документом идеологии брат-
ского совладения.
17 Theoph. P. 472 .30–473.3.
18
Термины «империя» и «император» упоминаются во вводной и заключитель-
ной частях документа, но в составе характерных оборотов, выдающих неумение
или нежелание его составителей различать между «империей» и привычным «коро-
левством»: «империя, то есть королевство наше» («imperium vel regnum nostrum»),
«королевство и империя сия» («regnum atque imperium istud») или — особенно за-
мечательная формула — «император, он же король» («imperator ac rex») (Div. regn.,
prooem., 20. Р. 127, 130); о характерном непонимании Каролингами сингулярного в
принципе характера христианской империи см.: Назаренко 2001b. С . 11–24. Противо-
речие между новоприобретенным статусом империи и традиционным родовым раз-
делом столь очевидно, что даже побуждало историков искать в документе интерполя-
ции (Mohr 1954. S. 121–157; idem 1959. S. 91–109); это предположение столкнулось
с обоснованной критикой (Schlesinger 1958. S. 9–52; Sprigade 1964. S. 305–317) и
не удержалось в науке.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

53
Эти типологические наблюдения еще раз подтверждают неод-
нажды высказывавшееся в науке суждение, что эпизодически встре-
чающийся в древнерусских текстах Х — третьей четверти XII в.
титул «великий князь» (в той мере, в какой он применялся к киев-
ским князьям) не был официальным в смысле отражения какого-то
устойчивого политико-династического терминологического обычая.
В определении «великий» следует скорее всего видеть чисто ритори-
ческую амплификацию, иногда калькирующую иноязычные образцы
(как в договорах с греками первой половины Х в.)
19
.
Аналогично обстояло дело и в сфере собственно владельческой:
государственная территория и доходы с нее рассматривались как
общесемейная собственность. Тем самым на последнюю распро-
странялось обычное наследственное право, предполагавшее равное
наделение всех сонаследников. Иногда такие разделы власти между
братьями считаются проявлениями древнего германского права20
, од-
нако славянские материалы показывают, что этот институт был рас-
пространен шире. Так или иначе он отмечается во многих раннесред-
невековых государствах: в Дании21
, Норвегии22
, Великой Моравии23
,
19
Vodoff 1983. P. 139–150; Poppe 1984. S . 423–439; idem 1989. P. 159–184; и др.
См. историографический обзор: Свердлов 2003. С. 148–152 (сам М. Б . Свердлов при-
держивается иного мнения: именно в договорах с греками титул «великий князь»
имел «реальное содержание высших юридических прав», что нам представляется в
принципе неверным).
20 См., например: Schlesinger 1948. S . 168 (здесь, в Anm. 125, указания на прочую
литературу); Mitteis 1974. S. 39–41, 89; Сидоров 2003. С. 328.
21
Отрывочными сведениями о разделах королевской власти между братьями мы
располагаем уже для начала IX в., как только ситуация в Дании начинает отражаться
на страницах франкской анналистики. Так, в 812 г., после смерти конунга Хемминга и
краткого междоусобия, конунгами данов (по всей вероятности, в Хедебю) становятся
одновременно два брата Хериольд и Регинфрид; затем их изгоняют и делят власть
между собой четверо сыновей покойного конунга Годофрида, двое из которых затем
правят вместе с вернувшимся в 819 г. Хериольдом: Ann. r. Fr. P. 136, 152.
22 Согласно саге, письменно зафиксированной Снорри Стурлусоном в первой по-
ловине XIII в., подросшие сыновья Харальда Прекрасноволосого (умер около 930 г.),
первого конунга объединенной Норвегии, стали требовать себе уделов и получили их
(Сн. Стурл. С. 5, 60–61).
23
Если верить сведениям Константина Багрянородного о разделе Моравии князем
Святополком I (870–894) между тремя своими сыновьями (по другим источникам их
известно только двое), причем уже при наличии сеньората: каждый получал по уделу,
но старший провозглашался «великим князем» («α

ρχων μέγας»), а оба младших пре-
бывали у него под рукой («υ

πò τòν λόγον»): Const. De adm. 41.3–7. P. 168–169. Да и
сам Святополк в пору княжения своего дяди Ростислава владел уделом с центром в
Нитре.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

54
Чехии, Польше24 и др. Это типологическое сходство объясняется,
очевидно, тем обстоятельством, что в своей основе древнейшие ди-
настические установления воспроизводили обычное наследственное
право, имевшее у соответствующих народов общие корни25
. Останав-
ливаться здесь на этом параллелизме у нас нет возможности, тогда
как сосредоточиться именно на франкских материалах заставляет не
только благоприятное состояние источников. Дело еще и в том, что
в других ранних германских королевствах братское совладение очень
рано было утрачено, сменившись ярко выраженным сеньоратом (как
у вандалов26
) или единовластием на выборной основе, хотя и огра-
ниченной рамками одного рода (как у вестготов27 или лангобардов28
),
и лишь у франков возобладал архаический принцип раздела. Вопрос
о причинах такой исключительности оставляем в стороне; для нас
важно констатировать сам ее факт, который и создает возможность
сравнения династического строя у франков и на Руси. Каролингские
24 О том, что Болеслав (будущий Болеслав I), младший брат князя Вячеслава-
Вацлава (убит в 929/35 г.), имел в правление последнего удел («град Болеславль»),
сообщают как латинские, так и славянские памятники свято-вацлавского цикла, при-
чем формулировки в последних таковы, как будто уже в то время существовал се-
ньорат пражского князя. В Востоковском списке (Рогов 1970. С. 37) читаем, что с
вокняжением Вячеслава «Болеслав нача под ним ходити»; в глаголической версии
застаем, вероятно, первоначальное чтение: «Болеслав же, братр его, растеаше под
ним» (Weingart 1935. S . 975, 986), — с тем же смыслом. В древнейшем латинском
«Житии св. Вячеслава», так называемой «Легенде Христиана», никаких данных о
положении Болеслава по отношению к старшему брату не обнаруживается, хотя упо-
минание об отдельном городе Болеслава также есть (Leg. Chr. Р. 64). Эти данные
можно рассматривать в одном ряду с известием о сеньорате в Великой Моравии (см.
предыдущее примеч.), но не исключено, что они явились проекцией взаимоотноше-
ний между Пржемысловичами в эпоху появления первых сочинений свято-вацлавского
агиографического круга (вероятнее всего, в 970-х гг.) на время святого Вячеслава.
Наиболее раннее сообщение о династическом разделе между братьями в Польше со-
держится в хронике Титмара Мерзебургского и относится к сыновьям польского князя
Мешка I (умер в 992 г.): старший из них, Болеслав I, узурпировал власть, которая —
надо полагать, по завещанию отца — «должна была быть разделена между многими»
(«plurimis dividendum»: имеются в виду еще трое сыновей Мешка от второго брака):
Thietm. IV, 58. S . 198; Назаренко 1993b. С. 134, 138–139. На то, что право наследования
у ранних Пястов принадлежало совокупности братьев, указывал еще создатель «родо-
вой теории» в Польше О. Бальцер (Balzer 1897. S. 301). Подробнее о династических
разделах в раннесредневековых Чехии и Польше см. в статье I.
25 Эта мысль довольно активно обсуждалась еще в историографии XIX в.; см.,
например, краткий обзор: Пресняков 1993. С. 8–22.
26
По завещанию Гейзериха в 477 г. (Claude 1974. S. 329–355).
27 Claude 1971.
28
Schneider 1972; Fröhlich 1980.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

55
мажордомы конца VII — первой половины VIII в. в лице Пипина
Среднего и Карла Мартелла препятствовали разделам между меро-
вингскими королями — но только затем, чтобы практиковать их вну-
три собственной быстро крепнувшей династии. Единоличная власть
короля Хлодвига, создателя Франкской державы, стала возможной
в результате поголовного уничтожения им на рубеже V–VI вв. всех
родичей и представителей других королевских родов у франков29
.
Но основанное Хлодвигом королевство все равно и им самим, и его
преемниками воспринималось как патримоний и потому оказалось
поделено поровну между четырьмя его сыновьями30
.
Cходный процесс на Руси пришелся, очевидно, на середину и тре-
тью четверть Х в., после чего княжеская власть сосредоточилась в
руках Игоревичей. Между тем, еще в 940-х гг. существовало доста-
точно многочисленное княжеское семейство, главные представители
которого перечислены в преамбуле русско-византийского договора
944 г.
31
Наличие в этом списке женщин, а также скандинавские име-
на послов не позволяют видеть в лицах, имевших право на личных
представителей во время переговоров, ни посадников киевского кня-
зя на местах, ни местных родоплеменных князей, а только кровно-
родственный коллектив Рюриковичей. Весь он, как есть основания
думать, консолидированно пребывал в Киеве32
, из чего можно заклю-
чить, что речь идет о ранней стадии братского совладения, которая
выражалась в праве на долю в государственном доходе (данях), но
пока еще без территориальных разделов. Эта практика, равно как
не вполне ясная территориально-политическая структура Древне-
русского государства первой половины Х в. в целом33, подвергается
затем (вероятно, в правление княгини Ольги и ее сына Святослава)
преобразованиям, в ходе которых на смену нераздельному совладе-
нию приходят территориальные уделы.
Архаичность corpus fratrum лишний раз подчеркивается тем,
что сыновья от наложниц при разделах обычно уравнивались в
правах с сыновьями от свободных жен. Так, по поводу раздела
29 Greg. Tur. II, 40–42; Григ. Тур. С. 57–59.
30
Согласно Григорию Турскому (умер в 593/4 г.), труд которого является главным
источником по истории франков VI в., каждый из четырех сыновей Хлодвига был
наделен по завещанию последнего в 511 г. «равной долей» («aequa lance») отцовских
владений (Greg. Tur. III, 1; Григ. Тур. С. 62).
31
ПСРЛ 1. Стб. 46–47; 2. Стб. 35–36 .
32 Назаренко 1996а. С. 58–63; он же 2007b. С . 169–174; он же 2009 (в печати).
33
Назаренко 2007b. С. 169–174 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

56
между сыновьями датского короля Кнута Могучего (умер в 1035 г.),
произведенного по распоряжению последнего, Адам Бременский
(70-е гг. XI в.) замечает: несмотря на то, что «Свен и Харальд были
сыновьями от наложницы, они, по обычаю варваров, получили рав-
ную долю наследства среди детей Кнута»: Харальд — Англию,
Свен — Норвегию, а законный сын Хардекнут — Данию34
.
Соот-
ветственно и у Меровингов внебрачные дети были равноправными
наследниками франкских королей; Каролинги, поставившие коро-
левскую власть в зависимость от легитимизирующей церковной
санкции в виде помазания, не могли вполне игнорировать разницу
в династическом статусе между рожденными в церковном браке и
внебрачными детьми, но и они оставляли за собой право призна-
вать при желании или необходимости внебрачных сыновей в каче-
стве законных наследников35
. Конкубинат был в порядке вещей и в
славянских династиях. Козьма Пражский (первая четверть XII в.),
сообщая о внебрачном происхождении чешского князя Бржетисла-
ва I (1034–1055), который был сыном князя Олдржиха (1012–1034)
от наложницы Божены, отмечает не только позволительность, но
даже определенную династическую престижность конкубината в то
время36. Великопольский и мазовецкий князь Збигнев, старший сын
польского князя Владислава-Германа (1079–1102) и брат Болеслава
III (1102–1138), был рожден еще до брака своего отца с его пер-
вой супругой37
.
Возможно, связь Владислава с матерью Збигнева
церковь объявила конкубинатом только для того, чтобы открыть
дорогу для политического брака Владислава с дочерью чешского
князя Вратислава II38, но показательно, что это ничего не изменило
в юридическом статусе Збигнева, который в 1093 г. был объявлен
законным наследником, а после смерти отца получил половину
державы.
Аналогичным было положение дел и на Руси. Мстислав, сын ки-
евского князя Святополка Изяславича (1093–1113), «бе от наложни-
це», что, однако, ничуть не мешало ему действовать равноправно
наряду с законными сыновьями: в 1097 г. он был посажен отцом на
34
«Suein et Harold a concubina geniti erant; qui, ut mos est barbaris, aequam tunc inter
liberos Chnud sortiti sunt partem hereditatis» (Adam II, 74. S. 134).
35
Sickel 1903. S . 110–147.
36
Cosm. I, 36. S. 65.
37 Gall. II, 4. P. 68.
38
См., например: Trawkowski 1983. Sp. 366 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

57
Волыни39. Есть данные, указывающие на внебрачное происхождение
и самого Святополка Изяславича40
.
В свете сказанного наделение
Новгородом «робичича» Владимира Святославича наравне с бра-
тьями Ярополком и Олегом, получившими Киев и землю древлян
соответственно, выглядит вполне закономерно, тогда как явно анек-
дотический характер летописного рассказа о приглашении Влади-
мира новгородцами («Аще бы шел кто к вам»)41 только затемняет
суть дела.
Однако в самой патримониальной природе corpus fratrum был
заложен роковой порок. Да, династическое единство, несмотря на
наличие уделов, служило очевидной манифестацией и реальным за-
логом единства государственного. На этом принципе была построе-
на вся психология власти, характерная для братского совладения.
Впечатляющей декларацией ее может служить ответ франкского им-
ператора и итальянского короля Людовика II (850–875) на несохра-
нившееся послание византийского императора Василия I (867–886).
Едва взойдя на престол василевсов, Василий I поставил под сомне-
39
ПСРЛ 1. Стб. 270; 2. Стб. 245. В свое время мы предположили, что Мстислав
был старшим сыном Святополка (Назаренко 2001a. С. 571), но сейчас вынуждены
признать проблематичность этого мнения. Похоже, что «Киево-Печерский патерик»
в своих ранних редакциях содержит в слове о преподобных отцах Феодоре и Васи-
лии указание на возраст Мстислава Святополчича. В 1096 г., сразу после сожжения
монастыря половцами, Василий говорит княжичу: «<...> мене бо не видел еси от
рождения своего исходяща от печеры своея лет 15» (КПП 1999. С. 66); смысл этой
грамматически некорректной фразы, очевидно, в том, что Василий не выходил из
своей пещеры 15 лет и потому Мстислав не мог его видеть, так как родился позже.
Следовательно, Мстислав появился на свет не ранее 1082 г. и был наверняка младше
брата Ярослава. Перевод Л. А. Ольшевской, по непонятной причине, не только смазы-
вает этот датирующий нюанс, но и вообще лишен смысла: «<...> ведь не видел меня
никто от рождения своего (!? — А. Н .) выходящим из пещеры своей 15 лет» (там
же. С. 170–171). Видно, что фраза доставила переводчице затруднения, как, впрочем,
и позднейшим редакторам «Патерика». Так, во 2-й Кассиановской редакции находим
«исправленное» чтение: «мене бо не виде никогдаже (кто? — А. Н.) исходяща из
печеры своея 15 лет» (КПП. 1997. С. 454).
40
Назаренко 2001а. С . 560–570. Совсем недавно А. Поппэ, не соглашаясь с нашей
гипотезой, пересмотрел заново биографические данные о Гертруде, жене Изясла-
ва Ярославича, в рамках традиционной генеалогии: Гертруда — мать Святополка
(Поппэ 2007. С . 205–229). Однако сути наших аргументов польский историк не рас-
сматривал, ограничившись указанием, что характеристика матери Святополка как
«княгини» (ПСРЛ 1. Стб. 282; 2. Стб. 259; Высоцкий 1966. No 27) ни в коем случае
не позволяет, по его мнению, видеть в ней наложницу Изяслава. Отнюдь не считаем
такое простое соображение достаточным, но полемику, требующую вникать в много-
численные детали, вынуждены отложить до особого случая.
41
ПСРЛ 1. Стб. 69; 2. Стб. 57.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

58
ние признанный в свое время его предшественником Михаилом I
(811–813), хотя и с оговорками, императорский титул франкских
государей, причем одним из аргументов для Василия I, как можно
понять, было отсутствие единовластия у франков. В 871 г. в Констан-
тинополе получили характерное разъяснение: «Относительно того,
что ты говоришь, будто мы правим не во всем Франкском государ-
стве, прими, брат, краткий ответ. На самом деле мы правим во всем
Франкском государстве, ибо мы, вне сомнения, обладаем
тем, чем обладают те, с кем мы являемся одной пло-
тью и кровью (выделено нами.
—
А. Н.), а также — единым,
благодаря Господу, духом»42
.
Столь развитое династическое созна-
ние, разумеется, не могло рассчитывать на понимание в Византии43
.
Но хуже было другое. Возникавшая время от времени вследствие
благоприятной династической ситуации устойчивость того или ино-
го удела не могла не приводить к столкновению между принципом
родового совладения и идеей отчинности удела, которая была столь
же неотъемлемой частью патримониального сознания, как и родовое
совладение, являясь, в сущности, проявлением этого сознания на
уровне удела. Таким образом, патримониальное сознание, коль ско-
ро оно определяло династические отношения, порождало не только
братское совладение, но и его конфликт с идеей отчинности.
Принцип братского совладения предполагал в случае смерти
одного из братьев только один образ действий: удел умершего до-
ставался не его потомству, а остававшейся в живых братии — так
называемое «прирастительное право» (Anwachsungsrecht), если
пользоваться немецкой юридической терминологией. Так, трое бра-
тьев, сыновей франкского короля Хлотаря I (511–560/1), ставшего в
558 г. единовластным правителем Франкского государства, в 568 г.
поделили между собой удел умершего четвертого брата, Хариберта
(561–567)44
.
Совершенно понятно, что подобная практика должна
была приводить к конфликту с достаточно взрослыми сыновьями
покойного, коль скоро таковые имелись, с их выраставшим из па-
42 «Porro de eo, quod dicis non in tota nos Francia imperare, accipe frater, breve
responsum. In tota nempe imperamus Francia, quia nos procul dubio retinemus, quod illi
retinent, cum quibus una et caro et sanguis sumus hac [ac. — A . H .] unus per Dominum
spiritus» (Chr. Salern. P. 122).
43
Отсутствие сколько-нибудь заметного династического элемента в византийской
политической идеологии до ее определенной «аристократизации» в течение XI–XII вв.
замечено историками; см., например: Чичуров 1990a. С. 19–126.
44
Greg. Tur. IV, 45; IX, 20.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

59
тримониального быта правом на наследование удела отца — отчин-
ным «заместительным правом» (Eintrittsrecht). Отчинному праву
и у франков, и на Руси принадлежало будущее, но на этом осно-
вании вовсе не следует думать, что оно было моложе братского
совладения45
.
Примеры наследования по «заместительному праву»
в государстве Меровингов столь же древни, как и по «прирасти-
тельному», и известны уже с VI в. Когда в 533 г. умер старший
сын Хлодвига Теодерик I, его удел наследовал сын Теодеберт I,
несмотря на наличие у Теодерика братьев. После гибели в 524 г.
Хлодомера, младшего в потомстве Хлодвига, его удел оказался под
управлением его матери, вдовы Хлодвига Хродехильды46
, предна-
значаясь в будущем для трех малолетних сыновей Хлодомера.
Неудивительно поэтому, что столкновения между дядьями и племян-
никами столь обычны как для Франкского государства, так и для Древ-
ней Руси. Теодеберт I, будучи к моменту смерти Теодерика I вполне
взрослым и пользуясь поддержкой воинов своего отца, сумел отстоять
свое отчинное право, несмотря на намерение его дядей, Хильдеберта
и Хлотаря, разделить наследие старшего брата47
.
В случае же с сы-
новьями Хлодомера их малолетство позволило тем же Хильдеберту
и Хлотарю через некоторое время вмешаться и, после убийства двух
племянников и пострижения третьего, разделить королевство брата48
.
Наиболее ранними примерами на Руси могут служить вооруженные
выступления подросших сыновей младших Ярославичей, имевшие
место в киевское княжение их дядей Изяслава и Всеволода. В 1057 г.
на смоленском столе умирает один из младших Ярославичей — Вя-
чеслав, и в Смоленск из Волыни переводится его брат Игорь, который
вскоре, в 1060 г., также умирает49
.
О судьбе Волыни после 1057 г.
сведений нет, но вот Смоленск по смерти Игоря Ярославича оказался
поделен между тремя братьями покойного50
—
достаточно типичный
случай действия «прирастительного права». Это заставило в 1081 г.
возмужавшего Давыда Игоревича обратить внимание на свои династи-
ческие права путем мятежа — захвата сначала Тмутаракани, а затем
45 Как иногда полагают (Ewig 1988. S . 35) и как мы сами склонны были думать
преждe (Назаренко 1987b. С . 157. Примеч. 28; он же 2000a. С. 508. Примеч. 27).
46
Это видно, в частности, из распоряжений Хродехильды относительно судьбы
епископской кафедры в Туре, который входил в удел Хлодомера (Greg. Tur. III, 17).
47
Ibid., III, 23.
48
Ibid., III, 18.
49 ПСРЛ 1. Стб. 162–163; 2. Стб. 151 .
50
ПСРЛ 15. Стб. 153.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

60
приморского Олешья. В результате Давыд добился от своего дяди,
киевского князя Всеволода Ярославича (1078–1093), выделения себе
стола, причем, заметим, в конечном итоге не какого-нибудь, а своей
отчины — Владимира Волынского51
.
Когда в ходе передела волостей
после смерти киевского князя Святослава Ярославича (1073–1076) и
второго возвращения в 1077 г. на киевский стол Изяслава Ярославича
племянник последнего Олег Святославич лишился Волыни, он явился
в отчий Чернигов, который к тому времени оказался занят другим
его дядей — Всеволодом Ярославичем52
.
Не сумев договориться со
Всеволодом, Олег, возможно, оставшийся к тому времени старшим
среди Святославичей53
, счел себя вправе добиваться отчины силой и
в 1078 г., хоть и ненадолго, захватил Чернигов54
.
Какую цель ставил
перед собой другой племянник Изяслава и Всеволода — Борис Вя-
чеславич, выступивший в 1078 г. союзником Олега, из источников
неясно, но по аналогии можно догадываться, что в конечном итоге и
он стремился овладеть своей отчиной — Смоленском.
Интересно отметить, что в летописных контекстах и в случае с
Олегом, и в случае с Давыдом о борьбе за отчину не говорится и
термин «отчина» не употребляется. Вполне возможно, что летописец
просто не прозревал отчинной подоплеки конфликтов вследствие ее
завуалированности: раз Давыд поначалу удовольствовался Дорогобу-
жем, значит, добивался не столько именно Волыни, сколько достой-
51
Сначала Давыд получил Дорогобуж, но после гибели в 1086/7 г. волынского князя
Ярополка Изяславича занял волынский стол (ПСРЛ 1. Стб. 204, 205; 2. Стб. 196), как
то видно по ретроспективному сообщению 1097 г., что Давыд получил Волынь еще
от Всеволода (ПСРЛ 1. Стб. 257; 2. Стб. 231). Это случилось, вероятно, сразу же по
смерти Ярополка, на что указывает прецедент: во время ссоры Ярополка со Всеволодом
и бегства волынского князя в Польшу в 1085 г. Владимир немедленно был передан Да-
выду. Именно для урегулирования отношений Давыда с Ростиславичами, надо думать,
Всеволод и посылал к Перемышлю сына Владимира в 1086 г. (ПСРЛ 2. Стб. 199).
52
На Пасху 1078 г., как то видно из «Поучения» Владимира Мономаха (ПСРЛ 1.
Стб. 247). Это свидетельство предпочтительнее, чем известие «Повести временных
лет» в конце статьи 1077 г., что Олег «бе у Всеволода Чернигове» (ПСРЛ 1. Стб. 199;
2. Стб. 190), которое служит всего лишь логическим переходом к сообщению, которым
открывается следующая годовая статья: «Бежа Олег, сын Святославль, Тмутороканю
от Всеволода».
53
Датировка гибели в Заволочье его старшего брата Глеба двоится: в «Новгород-
ской I летописи» значится 30 мая 1079 (6587) г. (НПЛ. С . 18, 201), тогда как в «По-
вести временных лет» о погребении князя в Чернигове 23 июля говорится под 1078
(6586) г. (ПСРЛ 1. Стб. 199–200; 2. Стб. 190–191). Так или иначе, смещение Глеба с
новгородского стола должно было состояться одновременно с выведением из Волыни
Олега, то есть уже до Пасхи (8 апреля) 1078 г. (см. предыдущее примеч.).
54
ПСРЛ 1. Стб. 200–201; 2. Стб. 191–192.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

61
ной волости вообще; в этом смысле отчинный Владимир оказывается
равен неотчинному Дорогобужу. И, продолжая эту логику: если бы
Олегу весной 1078 г. была бы оставлена Волынь, вряд ли он стал бы
требовать Чернигов. Наверное, так. Но дело в том, что владимирский
стол был для Олега также отчинным, ведь именно на Волыни не-
которое время, еще при жизни Ярослава Мудрого, сидел Святослав
Ярославич55
. Тогда стало бы понятным, почему беспокойный Давыд
терпеливо ждет, когда Волынь освободится после Ярополка — ведь
и для последнего Владимир был, как можно думать, отчинным сто-
лом56
, а генеалогически Изяславич был старше Игоревича.
После сказанного неудивительно, что в 1097 г. принцип «кождо да
держить отчину свою» лег в основу общерусского междукняжеского
договора, заключенного в Любече57
. Думаем, неверно было бы пони-
мать летописное сообщение об этом договоре так, будто возникшие
из отчин владения Святополка Изяславича, Владимира Всеволодо-
вича и Святославичей противопоставлены в нем владениям Давыда
Игоревича и Ростиславичей как пожалованиям, полученным от ки-
евского князя Всеволода Ярославича («<...> имже роздаял Всеволод
городы»). Нет, и стол Давыда, и, возможно, столы Ростиславичей58
также были отчинными, только эту отчинность уже успел подтвер-
дить Всеволод. Не Любечский договор создал древнерусскую отчину
и, тем более, не прецедентное право в связи с отвоеванием Олегом
55
См. примеч. 122.
56 Брак Изяслава с полькой Гертрудой (ПСРЛ 4/1. С. 116; 6/1. Стб. 179) предпо-
лагает, что до своего перехода в Новгород в 1052 г. (после смерти там старшего из
Ярославичей — Владимира) он наместничал где-то на западе Руси, то есть либо в
Турове, к которому относилась тогда Берестейская волость, либо на Волыни. В науке
нередко говорилось именно о Турове (см., например: Грушевський 2. С . 28; Пресня-
ков 1993. С . 41), но на чем основано такое мнение? Свидетельство «Ипатьевской
летописи» на этот счет источниковедчески неудовлетворительно (см. примеч. 122), а
представляющаяся традиционной связь потомства Изяслава с Туровом могла, конечно
же, сложиться и позже, в пору княжения здесь Ярополка Изяславича в 1078–1086/7
и его брата Святополка в 1088–1093 гг. Поэтому весомее, на наш взгляд, оказывается
свидетельство константинопольского перечня русских епархий 1170-х гг., в котором
на местах с пятого по восьмое поименованы епархии Владимиро-Волынская, Пере-
яславская, Ростово-Суздальская и Туровская (Not. ep. P. 367). При одновременности
учреждения этих кафедр, которое мы относим ко второй половине 1040-х гг. (cм. ста-
тью IX), следовало бы ожидать, что порядок их перечисления будет ориентироваться
на относительное старшинство Ярославичей, посаженных отцом на соответствующих
столах. Это наводит на мысль, что уделом Изяслава при жизни отца до Новгорода
была Волынь, а не Туров.
57 ПСРЛ 1. Стб. 256–257; 2. Стб. 230–231.
58
См. ниже примеч. 72.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

62
отчинного Чернигова в 1094 г. (после чего термин «отчина» настой-
чиво зазвучал на страницах летописи), а древнее родовое отчинное
право, легшее в основу любечских решений, сделало эти последние
понятными и удовлетворительными для всех. О том же говорят и
примеры из франкской истории.
Прогнозируемость конфликта побуждала к попыткам законода-
тельно урегулировать принципиальное противоречие между брат-
ским совладением и отчинностью. Так, соответствующую клаузулу
содержит уже упомянутое завещание Карла Великого 806 г. После
подробных распоряжений о том, как в случае смерти одного из бра-
тьев следует поделить его королевство между двумя остальными,
читаем: «Если же у того или иного из этих трех братьев родится
такой сын, которого народ захочет избрать для наследования отцу
в его королевстве, то желаем, чтобы дядья того юноши согласились
на это и позволили сыну своего брата править в части королевства,
которая принадлежала его отцу, их брату»59
.
Понятно, что тем са-
мым сделано, да и сказано, немного: обязать братьев-соправителей
санкционировать пожелания местной знати (разумеется, именно
ее приходится подразумевать под «народом») означало всего лишь
признать сложившуюся противоречивость династического права,
призывая по возможности, исходя из конкретной политической си-
туации, учитывать оба принципа: и вытекающее из corpus fratrum
право дядей (от них требуется «позволение»), и отчинное право пле-
мянников. В этом смысле показателен уже упоминавшийся пример
Давыда Игоревича. С одной стороны, он получает Волынь из руки
киевского князя Всеволода Ярославича, своего дяди; с другой — ни-
что, казалось бы, не заставляет Всеволода перемещать племянника
на освободившийся владимирский стол, ведь Давыд уже имеет удел.
Но киевский князь все же делает это. Что движет им? Только при-
знание отчинного права Давыда. И потому посажение Игоревича на
Волыни — это все тот же династический компромисс, к которому
призывал своих сыновей Карл Великий в завещании 806 г.
Возвращаясь на мгновение к спору между сторонниками семейно-
родового и договорного начал во внутридинастических отношениях,
о котором шла речь в начале статьи, заметим, что тут-то, в необ-
59
«Quod si talis filius cuilibet istorum trium fratrum natus fuerit, quem populus eligere
velit ut patri suo in regni hereditate succedat, volumus ut hoc consentiant patrui ipsius
pueri et regnare permittant filium fratris sui in portione regni quam pater eius, frater eorum,
habuit» (Div. regn. 5 . P. 128).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

63
ходимости действовать внутри системы конфликтных правовых на-
чал, совершенно очевидно, и открывается поле для договора — как
между князем (королем) и знатью, так и между членами династии.
Но причиной тому оказывается вовсе не отсутствие династических
принципов, а напротив — их сложное многообразие.
Говоря о типичном для братского совладения конфликте между
дядьями и племянниками, надо иметь в виду еще один, особый,
случай отчинного права, который в равной мере представлен и у
франков, и на Руси.
Отчинное право потому и получило наименование «замести-
тельного», что сыновья умершего члена династии наследовали не
столько удел отца, сколько его династический статус, «место» отца в
династической иерархии60. Собственно, это последнее и определяет
статус удела покойного. В результате положение по отношению к дя-
дьям тех племянников, отец которых умер самостоятельным сопра-
вителем по corpus fratrum, принципиально отличалось от положения
тех, отец которых таким полноценным участником братского совла-
дения по тем или иным причинам не был — обычно просто потому,
что не успел им стать, умерев прежде своего отца61
.
Так, несмотря
на то что старший сын Карла Великого Пипин, король Северной
Италии, умерший в 810 г. при жизни отца, оставил сына Бернхарда,
это не привело к разделу между Бернхардом и его дядей Людови-
ком, младшим сыном Карла, после смерти последнего в 814 г.: сын
Пипина, еще при Карле назначенный итальянским королем вместо
отца и в этом смысле наследовавший ему, так и остался таковым
под рукой своего дяди Людовика Благочестивого (814–840)62
.
Точ-
но такая же судьба ждала и аквитанского короля Пипина II, сына
Пипина I Аквитанского, среднего из трех сыновей Людовика Благо-
честивого. Пипин I скончался при жизни отца, в 838 г., и потому
его сын и тезка не был допущен к участию в разделе Франкского
государства по Верденскому договору 843 г. наравне с дядьями и
60
Похожую мысль применительно к древнерусским князьям высказывал В. О. Клю-
чевский, но неудачно пытался подтвердить ее порядками позднейшего местничества
(Ключевский 1. С. 182–183).
61
Этот казус фиксируется и в обычном наследственном праве. Так, Видукинд
(70-е гг. Х в.) сохранил свидетельство о спорах среди саксов, следовало ли признавать
наследниками, наряду с дядьями, тех племянников, «отцы которых умерли при жизни
дедов» («<...> si forte patres eorum obissent avis superstitibus»); сторонники древних
обычаев противились такому нововведению, которое все же состоялось в правление
Оттона I (936–973): Wid. II, 10. S. 73–74.
62
См., например: Ann. r. Fr., a. 813–814. P. 138, 140.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

64
вынужден был ограничиться аквитанским уделом своего отца под
властью дяди Карла Лысого (840–877), за которым в Вердене было
закреплено Западнофранкское королевство. Такое положение дел de
iure, конечно, вовсе не исключало того, что для его фактической
реализации и Карлу, и Пипину пришлось применить вооруженную
силу; в результате в 845 г. между ними был заключен соответствую-
щий договор63, который, однако, не помешал Карлу впоследствии
избавиться от неудобного племянника.
И Пипин Итальянский, и Пипин I Аквитанский ушли из жизни в
положении удельных королей, подчиненных своим отцам — Карлу
Великому и Людовику Благочествому; реализация отчинного права
их сыновей, Бернхарда и Пипина II, делала последних преемниками
этого подчиненного статуса. При жизни Карла и Людовика в л а -
д е л ь ч е с к о е положение их осиротевших внуков внешне вроде бы
не отличалось от положения их сыновей: и те, и другие титуловались
королями и располагали собственными уделами-королевствами, на-
ходясь под верховной властью деда и отца. Однако династиче-
с к и й статус внуков и сыновей при этом был разный, так как внуки
не обладали правом участия в государственном разделе по смерти
деда, как сыновья — по смерти отца; подчиненное положение внука
по отношению к деду продолжалось в виде подчинения племянника
по отношению к дяде (дядьям). Подчиненное положение племянников
в таких случаях характеризуется в литературе условным термином
«подкоролевство» (Unterkönigtum), чтобы отличить его от самостоя-
тельных уделов дядей64
. Источникам, однако, этот термин неизвестен,
и несмотря на различное место в династической иерархии, как дядья,
так и племянники в равной мере титуловались королями, а их владе-
ния — королевствами. Попытки сломать эту династическую тради-
цию предпринимались: Карл Лысый — насколько можно судить по
терминологии «Бертинских анналов», которые в целом отражали его
позицию65
, — предпочитал в упомянутом договоре 845 г. с Пипином II
характеризовать владения племянника не как «королевство» (regnum),
а как «волость» (dominatus)66
.
Однако такие попытки были единичны
и, главное, безрезультатны: сам Пипин II, хотя и признавал Карла сво-
63
Nelson 1992. P. 139–144 .
64 Eiten 1907.
65
Пруденций, автор «Бертинских анналов» в их центральной части (с 835 по
861 г.), был назначен епископом Труа в 845 г., то есть являлся в этом смысле креа-
турой Карла Лысого.
66
Ann. Bert., a. 845. P. 32.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

65
им «главой» (patronus), в своих грамотах продолжал именовать свои
земли королевством67
, и Карл не мог ему в этом воспрепятствовать.
Изложенное помогает, как представляется, лучше понять династи-
ческую природу схожих случаев на Руси.
Стараясь объяснить особое среди прочих Рюриковичей положение
полоцких Изяславичей, один из авторов «Лаврентьевской летописи»
излагает под 1128 г. предание, будто киевский князь Владимир Свя-
тославич (978–1015) за вину Рогнеды (покушение на жизнь князя)
раз и навсегда ограничил права ее первенца Изяслава и его потом-
ства Полоцким княжением68
.
Наивное представление, будто дина-
стический статус полоцких Изяславичей был определен волевым ре-
шением Владимира, как мы теперь понимаем, совершенно неверно.
Дело в другом: Изяслав Владимирович скончался в 1001 г.69
, то есть
еще при жизни отца. Вот почему Брячислав Изяславич, несмотря на
всю свою воинственность, по законам братского совладения не мог
претендовать на участие в разделе наследия своего деда наряду с
дядьями Святополком, Ярославом и Мстиславом Владимировичами.
Уступку Ярославом Брячиславу двух городов, Усвята и Витебска70
,
разделом, естественно, назвать никак нельзя, то была просто цена
лояльности беспокойного соседа.
Равным образом выпадал из раздела по смерти Ярослава Мудрого
внук последнего Ростислав Владимирович, сын старшего из Яросла-
вичей, умершего при жизни отца, в 1052 г.
71
, и потому немудрено,
что источники ничего не говорят о его наделении. Это не значит, что
по завещанию Ярослава 1054 г. или несколько позднее по воле дядей
Ростислав не получил удела. Удел, несомненно, имелся, и косвенные
данные позволяют догадываться, что таковым могла быть Волынь
или ее южная часть с центром в Перемышле, где позднее застаем
старшего из Ростиславичей — Рюрика72
.
Но этот удел не был само-
67
Dipl. Pipp. II. P. 51.
68 ПСРЛ 1. Стб. 299–301.
69
ПСРЛ 1. Стб. 129; 2. Стб. 114 .
70
ПСРЛ 4/1. С. 111; 6/1. Стб. 173.
71 ПСРЛ 1. Стб. 160; 2. Стб. 149.
72
Думать так позволяют данные (правда, довольно неопределенные) о том, что
женой Ростислава Владимировича была венгерка. В той форме, в какой эта гипотеза
высказывалась в литературе со ссылкой на В. Н. Татищева (Баумгартен 1908а. С. 4–5),
она не выглядит удовлетворительно обоснованной. И все же венгерские источники
не оставляют сомнений, что речь шла о родственнице короля Кальмана (1095–1114),
хотя относительно степени родства составители венгерского хроникального свода
XIV в. испытывали затруднения, оставив в соответствующем месте текста пропуск:
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

66
стоятельным, подобно уделам Ярославичей, — и вовсе не потому, что
не был наследственным, полученным от отца. Точно так же не был
самостоятельным, несмотря на наследственный характер, и полоцкий
удел Изяславичей. Как наследственные уделы Бернхарда и Пипина II
Аквитанского должны были оставаться вечными «подкоролевствами»,
независимо от перемен на императорском престоле, так и уделы Из-
яславичей и Ростиславичей обрекались на вечное подчинение Киеву,
и никакие династические катаклизмы не способны были изменить
этого статуса. Поэтому-то киевские князья — и Владимир Всеволо-
дович Мономах в 1116 г., и Мстислав Владимирович в 1127 г. — были
вполне в своем праве, когда старались привести строптивых полоцких
Всеславичей в свою волю73
, ведь по положению в династической ие-
рархии Полоцк оставался киевской волостью.
Сугубо династически-родовая природа этого княжеского «изгой-
ства» верно отмечена в глоссе к статье 17 «Устава князя Всеволода»:
«А се четвертое изгойство (выше шла речь об изгоях-попах, холопах
и купцах.
—
А. Н.) и себе (то есть князьям.
—
А. Н.) приложим:
аще князь осиротееть»74
.
Нелепо было бы думать, что автор этой
глоссы хотел сказать, будто такой князь-изгой попадал, подобно из-
гоям священнику или купцу, в число «церковных людей» (именно
перечисление «церковных людей» и составляет содержание 17-й
статьи «Устава»). В самом деле, кто такой «осиротевший» князь?
Всякий князь рано или поздно терял родителей, поэтому выражение
когда король Кальман в 1099 г. пришел на помощь Святополку против Ростиславичей,
«русская княгиня по имени Ланка, <...> (в существующих списках пропуск никак не
обозначен. — А. Н.) этого короля, вышла навстречу королю, пала к ногам, со слезами
умоляя короля не губить того народа» («ducissa Rutenorum nomine Lanca eiusdem regis,
venit obviam regi, pedibus provoluta obsecrabat regem cum lacrimis, ne disperderet gentem
illam»: Chr. Hung. 145. P. 423–424). Дело происходило под стенами Перемышля, в ко-
тором, помимо Володаря Ростиславича с семейством, тогда находилась и жена Давыда
Игоревича (ПСРЛ 1. Стб. 270; 2. Стб. 245). Поэтому, вообще говоря, допустимо было
бы отождествить Ланку также и с этой последней. Однако настойчивость, с какой
Давыд дважды искал помощи именно в Польше Владислава I (1079–1102), заставляет
предполагать в супруге Игоревича скорее польку. Если Ланка была действительно же-
ной Ростислава, то в ней естественно было бы видеть дочь короля Белы I (1060–1063),
так что Кальману она приходилась бы родной теткой; в таком случае испорченный
латинский текст следовало бы читать: «Lanca, amita (или agnata) eiusdem regis».
Вопрос нуждается в дополнительном исследовании.
73
ПСРЛ 1. Стб. 290–291, 298–299; 2. Стб. 282–283, 292–293.
74
ДКУ. С. 156. Источниковедческие контроверзы относительно времени сложения
«Устава» в его нынешней форме в целом и отдельных его установлений не могут
повлиять на трактовку статьи об изгойстве.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

67
«аще князь осиротееть» должно было иметь какой-то специфический
смысл. Понятно, что речь шла именно о несвоевременном сиротстве,
причем несвоевременном не в собственно возрастном отношении,
ибо малолетство княжича само по себе не означало ущемления его
прав как князя, а лишь затрудняло их осуществление. Имелась в
виду несвоевременность династическая, когда отец изгоя, не пере-
жив своего отца, не успевал стать самостоятельным князем по по-
нятиям братского совладения. Именно в таком случае княжич и его
возможное потомство были обречены навсегда остаться «подруч-
никами» у своих династически более удачливых родичей. А князь-
подручник — это, с точки зрения идеологии братского совладения,
своего рода смысловое противоречие: только те князья суть «на-
стоящие», которые являются «братьями» друг другу или «сыновья-
ми» при «отце», то есть не потеряли династической возможности
со временем стать «братьями». В этом смысле показателен возму-
щенный ответ смоленских Ростиславичей владимиро-суздальскому
князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому (1157–1174), приказавшему
им оставить Киев и другие столы в Киевской земле: «Мы тя до сих
мест яко отца имели по любви. Аже еси с сякыми речьми прислал,
не акы к князю, но акы к подручнику и просту человеку <...>, а Бог
за всем (то есть пусть Бог нас рассудит.
—
А. Н.)»75
.
Что же, составитель статьи 1128 г. «Лаврентьевской летописи», в
отличие от глоссатора «Устава князя Всеволода», был так плохо зна-
ком с династическими понятиями князей, дела которых описывал?
Нет, конечно. Просто при изложении поэтически-красочного преда-
ния, которое носит все признаки этиологической легенды, летописец
позволил себе отвлечься от исторической прозы, уверяя читателя, буд-
то Владимир построил для Изяслава и его матери город Изяславль
(один из удельных центров Полоцкой земли) и «оттоле мечь взимають
Роговоложи внуци противу Ярославлих внуков», — хотя не мог не
знать, что Изяслав был посажен отцом не в Изяславле, а в Полоцке,
и что Рогнеда была матерью не только Изяслава, но и Ярослава76
.
Итак, изначально междукняжеские отношения, вырастая из отно-
шений патримониальных, по самой своей природе сопротивлялись
феодализации, подчинению идее вассалитета, так как в принципе
все князья были актуально или потенциально равны, старшие были
для младших «яко отци по любви». И только особенное положение
75 ПСРЛ 2. Стб. 574 (в ультрамартовской статье 1174 г.).
76
ПСРЛ 1. Стб. 80, 121; 2. Стб. 67, 105.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

68
князей-изгоев давало повод и возможность для, так сказать, «ого-
сударствления», или (что то же в данном случае) «феодализации»
отношения к ним со стороны династически старейшего. Повествуя
о государственной присяге, то есть феодальной коммендации Пи-
пина Аквитанского Карлу Лысому при заключении упомянутого
договора 845 г., источник тут же «переводит» ее на язык семейно-
династической терминологии: «<...> приняв от него клятву верно-
сти, что он отныне будет ему верен, как племянник своему дяде, и
во всякой нужде будет посильно помогать ему»77
.
Таким образом,
феодализация родовых междукняжеских отношений оказывается
тесно связана с вызреванием в политической элите государственного
сознания. Проблема становления такового в целом далеко выходит
за рамки проблематики данной статьи и здесь может быть только
намечена в той мере, в какой сфера государственной идеологии не-
посредственно связана с эволюцией династического строя.
Действительно, с ростом государственного самосознания власти
неизбежно должно было расти и сопротивление идее механического
ее, власти, дробления. В странах, где господствовало братское совла-
дение, это естественным образом вело к попыткам создания такого
династического порядка (включая способ престолонаследия), который
сочетал бы традиционное corpus fratrum с той или иной институцио-
нализацией единовластия. Подобного рода усовершенствованной фор-
мой братского совладения и у франков, и на Руси, и в ряде других
раннесредневековых государств (Чехии, Польше) стал сеньорат.
*
*
*
В самом общем виде сеньорат можно определить как династиче-
ский строй, в котором генеалогически старейшему в правящем роде
усваиваются те или иные политические прерогативы в рамках всего го-
сударства. Очень важно не смешивать сеньорат с генеалогическим ста-
рейшинством, равно как и понимать, что сеньорат не создавал понятия
генеалогического старейшинства, которое, являясь семейно-родовым по
природе, всегда существовало в рамках corpus fratrum. Сеньорат был
только попыткой придать старейшинству определенные общегосудар-
ственные политические функции.
77
«<...> receptis ab eo sacramentis fidelitatis, quatenus ita deinceps ei fidelis sicut nepos
patruo existeret et in quibusdam necessitatibus ipsi pro viribus auxilium ferret» (Ann. Bert.,
a. 845. P. 32).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

69
В самом деле, при первоначальном братском совладении старший из
сыновей отнюдь не наследовал общесемейной власти покойного отца,
которая обеспечивала политическое единство. Разделы между братьями
не сопровождались установлением какой-либо политической зависимо-
сти младших от генеалогически старейшего. Политически братья были
совершенно независимы друг от друга, и это политическое равенство
только подчеркивалось старательно выверенным равенством их уделов.
И даже раздел, предусмотренный уже упоминавшимся политическим
завещанием Карла Великого, «Размежеванием королевств», имел в виду
примерно равное наделение трех имевшихся на тот момент сыновей
императора — Карла, Пипина и Людовика, ничего не говоря о каком
бы то ни было верховенстве старшего, Карла, над младшими78
.
Поэтому нам кажется неверным представление, отразившееся и в
последних монографических исследованиях о социально-политическом
строе Древней Руси, будто учет генеалогического старшинства при раз-
делах (выразившийся, например, в том, что в 969/72 г. именно стар-
шему из Святославичей, Ярополку, достался Киев) имплицирует на-
личие политической власти старейшего; будто уже с середины Х в., со
времен Игоря и Святослава, столонаследие на Руси велось по прямой
восходящей линии, что явилось-де результатом длительного укрепле-
ния княжеской власти79
.
Все просто, когда у князя сын — единствен-
ный и нет братьев (Святослав Игоревич). Иное дело — Святосла-
вичи. Источники не дают ровным счетом никаких оснований пред-
ставлять себе положение Ярополка Киевского особым сравнительно
с братьями — Олегом Древлянским и Владимиром Новгородским, и
даже говорить об уделах последних как об «условных держаниях»80.
А сравнительно-исторический материал прямо говорит об обратном.
Полагаем, правы были В. О. Ключевский, А. Е. Пресняков и другие ис-
следователи, которые считали что никакой государственно-политической
зависимости от старшего брата здесь не видно81
, хотя никто из этих
78 Div. regn. P. 126–130; см. также статью II (карта на рис. 6).
79
Свердлов 1983. С. 33; он же 2003. С. 163; Толочко 1992. С. 22–35 (ср.: Наза-
ренко 1999b. С . 164–193).
80 Рапов 1977. С . 32–34; автор не отрицает самостоятельности Олега и Владимира
по отношению к князю киевскому, но почему-то характеризует ее как узурпацию:
свои уделы младшие Святославичи будто бы «сумели превратить (когда и каким об-
разом? — А. Н .) по существу в самостоятельные в политическом отношении государ-
ства». Модернизирующий термин «узурпация» прямо употребляет М. Б . Свердлов,
говоря о киевском княжении Олега (Свердлов 2003. С. 163).
81 Пресняков 1993. С. 28 (со ссылкой на соответствующее место «Курса» В. О. Клю-
чевского).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

70
историков на типологию в данной связи не опирался. Отношения меж-
ду Святославичами регулировались исключительно родовым обычаем,
и привносить в них государственные элементы, с нашей точки зрения,
столь же неверно, как усматривать в наделении Владимиром Святос-
лавичем сыновей симптом нарождавшейся «феодальной раздробленно-
сти» или, наоборот, — некую реформу административного управления
Киевского государства на местах, которая имела целью укрепление цен-
трализованной государственной власти, поскольку политическая власть
князя тем самым якобы помножалась на власть отцовскую82
.
Такие прямо противоположные оценки ранних уделов объясня-
ются одним и тем же методическом просчетом — проекцией (на-
меренной или бессознательной) государственных понятий на сферу,
где господствовали понятия семейно-родовые. Владимир наделял
сыновей не потому, что стремился тем укрепить централизованный
административный аппарат (говоря так, мы вовсе не хотим отказать
ему в таком стремлении), а вынужден был делать это по династи-
ческим принципам своего времени, которые давали право каждому
из взрослых сыновей требовать себе надела. Не думаем, что ста-
тус удельного князя под рукой отца — да, подчиненный — ничем
не отличался от статуса посадника83. Ведь подчинение князя-сына
князю-отцу отнюдь не государственного свойства, как посадника —
князю, ибо, согласно восприятию власти человеком того времени,
был некий актуальный коррелят заложенной в сыне возможности
занять место отца. Немыслимо, чтобы посадник мог возмутиться
против киевского князя так, как сделал это в 1014 г. Ярослав про-
тив Владимира.
В отличие от братского совладения в его первоначальной форме,
которое было институтом обычного родового права, сеньорат тако-
вым не был и, следовательно, должен был так или иначе декре-
тироваться, учреждаться. Иными словами, можно ожидать, что мо-
мент установления сеньората будет уловим на материале источников.
В самом деле, если говорить о Франкском государстве, то таким
моментом, совершенно очевидно, является 817 г., когда был издан
капитулярий императора Людовика Благочестивого, содержащий его
политическое завещание, — так называемое «Устроение империи»
(«Ordinatio imperii»)84
.
Суть этого документа состояла в регламен-
82
Юшков 1939. С. 175; Котляр 1998. С. 84–89; и др.
83 Юшков 1939. С . 175.
84
Ord. imp. P. 270–273; Hägermann 1975. S. 278–307.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

71
тации взаимоотношений между братьями-сонаследниками (тремя
имевшимися к тому времени у Людовика сыновьями: Лотарем, Пи-
пином и Людовиком) при политически и владельчески выделенном
положении старшего — Лотаря. Лотарь «коронуется императорским
венцом, становясь и соправителем нашим (Людовика.
—
А. Н.), и
наследником империи. <...> Остальные же его братья, Пипин и те-
зоименитый нам Людовик, <...> удостаиваются королевского титула
и испомещаются в ниже поименованных владениях, в которых после
нашей кончины пользуются королевской властью п о д с т а р ш и м
братом (разрядка наша.
—
А. Н.)»85
.
Это выделенное император-
ское положение Лотаря заключалось в ряде государственных полно-
мочий, которыми он должен был располагать в отношении младших
братьев. Главным из них было право и обязанность служить гаран-
том государственного порядка, то есть вмешиваться в дела братьев в
случае ущемления ими интересов церкви или уличения их в каком-
либо ином явном тиранстве86
.
Кроме того, в руках старшего брата-
императора сосредотачивалась внешняя политика: без его согласия
и одобрения младшие не имели права ни давать ответов иноземным
послам, ни вести внешних войн87
.
Обратной стороной внешнеполи-
тических прерогатив старшего оказывалась его обязанность помо-
гать младшим в случае нападения на них внешнего врага88
.
Эти полномочия Лотаря подкреплялись тем, что его удел не только
намного превосходил уделы братьев, составляя примерно две трети
всей Франкской империи, но и обнимал политически важнейшие
области: коренную «Франкию» (Francia — область между Соммой и
Луарой) и Италию с Римом; Пипину доставалась Аквитания (сильно
урезанная, сравнительно с Аквитанским королевством самого Людо-
вика Благочестивого по разделу 806 г.), а Людовику — Бавария (с
некоторыми приращениями, но в целом также составлявшая лишь
меньшую половину Баварско-Итальянского королевства Пипина по
завещанию 806 г.)89. В русле идеи сеньората лежали и установления,
касавшиеся дальнейшей судьбы младших уделов. В случае смер-
85 «<...> imperiali diademate coronatum nobis et consortem et successorem imperii <...>
constitui. Ceteros vero fratres eius, Pippinum videlicet et Hludowicum, aequivocum nostrum
<...> regiis insigniri nominibus, et loca inferius denominata constituere, in quibus post decessum
nostrum sub seniore fratre regali potestate potiantur» (Ord. imp., prooem. P. 271).
86
Ibid. 10. P. 272.
87
Ibid. 7–8. P. 272.
88 Ibid. 6. P. 271.
89
Ibid. 1–2. P. 271.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

72
ти кого-либо из младших братьев-королей и наличия у покойного
нескольких законных сыновей удел умершего отнюдь не подлежал
разделу между сыновьями (как полагалось по завещанию Карла Ве-
ликого). «Народ» (populus) должен был выбрать в короли только
одного из сыновей, а император обязан был утвердить такой вы-
бор, принять избранного «вместо брата и сына и, возвысив его до
отцовского звания, всеми средствами сохранять это положение»90
(снова налицо роль сениора как гаранта общегосударственного по-
рядка). Что до прочих сыновей покойного короля, то с ними следо-
вало поступить «милосердно и по любви» («pio amore»)91
—
совер-
шенно очевидное и принципиальное отступление от начал corpus
fratrum в отношении младших уделов, коль скоро они мыслились
как окончательно, раз и навсегда выделенные. Если же младший
брат уходил из жизни, не оставив законных сыновей, то «его владе-
ния должны вернуться к старшему брату»92
.
Характерная формула
«должны вернуться» (revertatur) со всей отчетливостью демонстри-
рует, что составителем завещания удельные королевства младших
братьев мыслились как данные, уступленные сениором, который в
этом смысле действительно оказывался юридически тождествен их
общему отцу, из чьих рук они в свое время и получили свои уделы.
И снова мы видим уход от обычая родового совладения, согласно
которому выморочный удел следовало бы поделить между всеми
оставшимися братьями.
Рождение в 823 г. у императора Людовика от второго брака еще
одного сына, Карла, и возникшая в связи с этим необходимость вы-
деления королевства для четвертого брата перечеркнули династи-
ческий план 817 г., приведя к затяжному конфликту Людовика со
старшими сыновьями. Попытки Лотаря, ставшего императором Ло-
тарем I (840–855), после смерти отца в 840 г. настаивать на прин-
ципах завещания 817 г. имели следствием его столкновение с бра-
тьями Людовиком и Карлом (Пипин, напомним, умер еще раньше,
в 838 г.) и, в конечном итоге, раздел Франкской империи по Вер-
денскому договору в 843 г. Императорский титул остался за стар-
шим, но и только: от выделенного владельческого положения Лотаря
незаметно и следа93
.
Не будучи подкреплено никакими реальными
90 Ibid. 14. P. 272: «<...> in loco fratris et filii suscipiat et, honore paterno sublimato,
hanc constitutionem <...> modis omnibus conservat».
91
Ibid. 14. P. 272–273.
92 Ibid. 15. P. 273: «potestas illius ad seniorem fratrem revertatur».
93
Böhmer 1. No 1103а.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

73
государственно-политическими механизмами, императорское звание
подверглось стремительной девальвации: вспомним цитированное
выше послание сына Лотаря I, императора Людовика II, к визан-
тийскому императору Василию I, в котором Людовик (чьи владения,
в отличие от владений его отца, сузились уже до Северной Италии)
вынужден был обосновывать свою императорскую власть принципа-
ми братского совладения — явное противоречие, свидетельствовав-
шее о неудаче сеньората, задуманного Людовиком Благочестивым.
Но неосуществленность этого плана не уменьшает значительности
замысла сына и преемника Карла Великого, направленного на реформу
освященного веками династического строя, на внесение в чисто дина-
стический механизм взаимоотношений между братьями-соправителями
элементов государственно-политического подчинения.
На Руси момент учреждения сеньората также четко улавливает-
ся источниками — это завещание Ярослава Мудрого, помещенное
в «Повести временных лет» в статье 1054 г.: «В лето 6562. Пре-
ставися великыи князь Русьскыи Ярослав. И еще бо живущу ему
наряди сыны своя, рек им: <...> Cе же поручаю в собе место стол
стареишему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыев, сего по-
слушаите, яко послушасте мене, да то вы будеть в мене место.
А Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Вячеславу
Смолинеск. И тако раздели им грады, заповедав им не преступати
предела братня, ни сгонити, рек Изяславу: Аще кто хощеть оби-
дети брата своего, то ты помагаи, его же обидять»94
.
Выражения
«сего послушаите, яко послушасте мене, да то вы будеть в мене
место» и «аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помагаи,
его же обидять», несмотря на свою лапидарность, не оставляют со-
мнения в том, что автор процитированного текста характеризовал с
их помощью политико-династический строй, весьма напоминающий
тот, который пытался установить своим завещанием 817 г. Людовик
Благочестивый. Положение Изяслава Ярославича по отношению к
братьям «во отца место» было подкреплено, как и в случае с импе-
раторским положением Лотаря I согласно «Устроению империи», ис-
ключительным положением его личного удела. По своим размерам,
экономическому и военному потенциалу удел Изяслава Киевского
94 ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. После слов «Всеволоду Переяславль» в
Комиссионном списке «Новгородской I летописи» младшего извода (НПЛ. С. 182),
«Новгородской IV» и «Софийской I» летописях (ПСРЛ 4/1. Вып. 1 . С. 117; 6/1.
Стб. 181) и некоторых других читается: «<...> а Игорю Володимерь». Достоверность
этого сообщения не подлежит сомнению (см. подробнее в примеч. 5 к статье II).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

74
выглядит доминирующим. Бесспорно, ресурсы собственно Киевской
земли того времени, включавшей Погорину и Турово-Берестейскую
область, в совокупности с Новгородом намного превосходили ре-
сурсы, скажем, Святославова Черниговского удела, половину кото-
рого, к тому же, территориально составляла и хозяйственно, и даже
политически еще недостаточно освоенная к середине XI в. земля
вятичей. Вместе с тем некоторые моменты завещательного распоря-
жения Ярослава Владимировича выводят его за пределы аналогии с
«Устроением империи» Людовика, сближая, напротив, с более ар-
хаическими династическими разделами у франков периода Меро-
вингов. Таков необычный «чересполосный» характер уделов трех
старших Ярославичей: Киев и Новгород Изяслава разделены Смо-
ленском Вячеслава, Чернигов и Тмутаракань Святослава — степью,
Переяславль и Ростов Всеволода — вятичскими землями Черни-
говского удела Святослава95
.
Причину тому мы усматриваем в так
называемом «триумвирате» старших Ярославичей, то есть своего
рода коллективном сеньорате, сопровождавшем индивидуальный
сеньорат Изяслава; такой коллективный сеньорат есть основания
считать одним из учреждений «ряда» Ярослава. Эти черты придают
сеньорату Изяслава по завещанию 1054 г. смазанный, компромисс-
ный характер, который стал предметом особого рассмотрения в
другой работе96
.
Если сеньорат по «ряду» Ярослава, как мы считаем, представлял
собой закономерную форму в эволюции княжеского родового со-
владения на Руси, то следовало бы ожидать, что типологические
параллели ему будут обнаруживаться не только у франков, но и в
других европейских династиях, построенных на corpus fratrum. Дей-
ствительно, с большей или меньшей отчетливостью сеньорат про-
слеживается, например, также в Древнечешском и Древнепольском
государствах, хотя встречающееся в науке сближение завещания
Ярослава Мудрого 1054 г. с соответствующими распоряжениями
чешского князя Бржетислава I от 1055 г. и польского князя Болес-
лава III Кривоустого от 1138 г., к которому ранее присоединялись и
мы97
, вряд ли основательно. Ни первое, ни второе не имели в виду
у ч р е д и т ь сеньорат, так как к тому времени он уже существовал
и в Чехии, и в Польше. Суть завещаний Бржетислава I и Болесла-
95
См. примеч. 18 к статье II.
96 См. статью II.
97
Назаренко 2000a. С. 86 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

75
ва III из источников до конца не ясна. Вероятно, и тот, и другой
стремились уже выйти за пределы обычного сеньората: чешский
князь, похоже, имел в виду собственно единовластие, польский —
создание территориально-политической структуры, которая напоми-
нает хронологически близкий ей династический проект Владимира
Мономаха и Мстислава Великого98
.
Вместе с тем, хотя время появ-
ления сеньората в обеих западнославянских странах трудноуловимо
(в Древнечешском государстве он существовал по крайней мере с
970-х гг., а в Древнепольском — вероятно, начиная с раздела между
Казимировичами в 1058 г.
99
) и несоотносимо с каким-либо извест-
ным по источникам учредительным актом, сам факт преобразования
обычного братского совладения в этих раннесредневековых династи-
ях100 в сеньорат — налицо.
Таким образом, с точки зрения типологии corpus fratrum содер-
жание «ряда» Ярослава, как оно передано в «Повести временных
лет», сомнений не вызывает, и это может служить косвенным сви-
детельством достоверности летописного рассказа. Бесспорно, что
«ряд» Ярослава в том виде, как он изложен в «Повести временных
лет», является не протокольной записью завещания киевского князя,
а его сокращенным пересказом, который преломился через призму
политических представлений летописца рубежа XI–XII вв. и ослож-
нен клишированными оборотами101
.
Но отсюда, как видим, вовсе не
стоило бы заключать, будто «ряд» является позднейшим вымыслом,
который имел целью просто a posteriori, чуть ли не в первой чет-
верти XII в.
102
, легитимировать положение вещей, стихийно сложив-
шееся в 1060-е гг.
103
Черты огосударствления (или, если угодно, феодализации) меж-
дукняжеских отношений, приобретенные последними с появлени-
ем сеньората, начинают в некоторых случаях смазывать нюансы в
династической структуре, свойственные corpus fratrum. Следствием
династически ущербного, подчиненного положения князей-изгоев —
полоцких Изяславичей-Всеславичей и галицких Ростиславичей —
было, что понятно, их принципиальное исключение из киевского
98
О династическом проекте Владимира Мономаха и его сына Мстислава см.: На-
заренко 2006a. С . 279–290, а также статью IV.
99 Подробнее о сеньорате у ранних Пржемысловичей и Пястов см. в статье I.
100
См. о нем в примеч. 24.
101
Franklin 1982. P. 6–15.
102 Poppe 1991. Sp. 306.
103
Франклин, Шепард 2000. С. 358.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

76
столонаследия (уникальный эпизод с вокняжением Всеслава Брячис-
лавича в Киеве в 1068 г.
104 не может, естественно, служить контрар-
гументом, ибо оно совершилось в результате мятежа105
). Однако с
провозглашением в Любече в 1097 г. отчинности как определяющего
принципа династической преемственности из числа потенциальных
киевских князей исключался, например, также Давыд Игоревич с
его потомством, потому что Игорь Ярославич никогда не занимал
киевского стола. Кроме того, владения как Ростиславичей, так и
Давыда были получены из рук киевского князя Всеволода; и те, и
другие находились под верховной властью киевского князя. В са-
мом деле, когда Давыд извинялся перед Васильком Ростиславичем,
говоря: «Неволя ми было пристати в с[o]вет, ходяче в руку»106
,—
он хитрил только отчасти — там, где пытался скрыть свою роль
инициатора злодеяния. Убеждать же Василька в своей зависимости
от Святополка, фактически не будучи зависимым, было бы делом
бессмысленным, так как теребовльский князь не хуже волынского
знал действительное состояние междукняжеских отношений. Все
это должно было весьма сближать в глазах современников династи-
ческий (теперь уже, в конце XI в., политико-династический) статус
удела Давыда со статусом уделов князей-изгоев.
А между тем этот статус был принципиально иным, в чем убеж-
дают сделанные выше типологические наблюдения над происхожде-
нием отчины Давыда. Уделы изгоев-Ростиславичей действительно
находились под рукой Святополка, ибо носили в принципе, генети-
104
ПСРЛ 1. Стб. 171; 2. Стб. 160–161.
105 Династически «подручный» князь на старшем столе — не просто абсолютный
нонсенс с точки зрения родового права, но и прямое оскорбление как Изяславу Ки-
евскому, так и всем Ярославичам. Еще и по этой причине нам представляется не-
вероятной остроумная гипотеза, согласно которой Святослав и Всеволод Ярославичи
во время отсутствия Изяслава якобы признали Всеслава киевским князем ценой тер-
риториальных уступок со стороны последнего (Кучкин 1985. С. 19–35).
106 ПСРЛ 1. Стб. 267. В «Ипатьевской летописи» (ПСРЛ 2. Cтб. 241), так же как
в «Радзивиловской» и «Московско-Академической», находим «с[o]вет их», «руку их»,
что невозможно понять иначе как указание на Святополка и Владимира Мономаха,
то есть на коллективный сеньорат киевского и переяславского князей, имевший место
в период киевского княжения Святополка (такое же употребление множественного
числа «их» вместо двойственного «ею» находим и в «Поучении» Владимира Моно-
маха: «Ростиславича <...> и волость их» [ПСРЛ 1. Стб. 241]). По сути это добавление
верно, но текстологически афористический вариант «Лаврентьевской» представляется
первичным; да и трудно себе представить, как он мог бы возникнуть в результате
сокращения варианта «ипатьевского» типа. Очевидно, последний возник под пером
промономаховского редактора «Повести временных лет».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

77
чески, подчиненный характер, и их отчинность в этом отношении
ничего не могла изменить. Удел же Давыда таковым не был. Уступая
Волынь Давыду, Всеволод не испомещал подручного князя в киев-
ской волости, а восстанавливал status quo ante Волыни, каким он был
при Игоре Ярославиче, — и здесь признание Давыда отчичем Во-
лыни принципиально меняло ее положение: из киевской волости она
возвращалась в состояние династически самостоятельной отчины.
По одной этой причине получение Давыдом Волыни никак нельзя
рассматривать в качестве феодального пожалования; киевский князь
действовал в данном случае совсем по другим законам — по зако-
нам династического патримониального права. Ситуация сложилась
так, что вскоре Давыд оказался смещен и Волынь снова вернулась
под Киев, но если бы Игоревич остался на владимирском столе,
Волынь имела бы полную возможность стать самостоятельным кня-
жеством, вроде Чернигова, уже при потомстве Давыда, а не только
в середине — третьей четверти XII в., при Изяславе Мстиславиче
и его сыне Мстиславе. Почему для того, чтобы лишить Давыда Во-
лыни, понадобился специальный княжеский съезд?107
Да именно по-
тому, что для этого недостаточно было решения киевского сениора;
определить владельческую судьбу князя, входящего в corpus fratrum
могло только само corpus fratrum — собрание всей правящей (то
есть за исключением князей-изгоев) братии. Подчинение же Давыда
Святополку происходило не из династического положения волын-
ского князя (как в случае с Ростиславичами), а было чисто государ-
ственной природы, являясь следствием сеньората. Давыд «ходил в
руку» Святополка (и Владимира Мономаха) в той же мере, в какой и
черниговские Святославичи, в отношении которых летописные фор-
мулы тоже достаточно выразительны: так, решив идти в 1111 г. на
половцев, Святополк и Владимир послали к Давыду Черниговскому,
«веляча (выделено нами.
—
А. Н.) ему с собою»108
.
Вот тут по-
ложение действительно было, насколько можно судить, тождествен-
ным: ведь и Святославичи оказались исключены в Любече из числа
претендентов на Киев, коль скоро киевское княжение их отца не
признавалось династически легитимным109
.
Нелегко понять, почему идея сеньората, столь четко проявившаяся
в 817 г., никак не присутствует в аналогичном завещании Карла Вели-
107
ПСРЛ 1. Стб. 273; 2. Стб. 248–249.
108 ПСРЛ 2. Стб. 265.
109
Назаренко 2006а. С. 282–283; см. также статью IV.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

78
кого 806 г. Уделы преемников Карла примерно равны, и все установ-
ления капитулярия 806 г. подчеркнуто симметричны по отношению
ко всем трем братьям-сонаследникам. Во всяком случае такое резкое
различие двух однотипных документов, разделенных всего десятиле-
тием, свидетельствует, что приобретение политическим строем тех
или иных по природе сингулятивных, неделимых характеристик (на-
пример, качества «империи» и титула «императора») само по себе
сеньората вовсе не рождает. Несомненно, и при Карле Великом в
политической элите Франкского государства были люди, готовые от-
стаивать идею неделимости империи. И дело не в том, что в начале
правления Людовика Благочестивого произошел качественный скачок
в государственно-политическом сознании франков, а в том, что в окру-
жении Людовика возобладали именно сторонники сеньората, тогда
как советники его отца, среди которых доминировали династические
традиционалисты, были оттеснены от двора (например, известный
Теодульф, епископ орлеанский, отставленный, что характерно, по при-
чине заступничества за обойденного в завещании 817 г. Бернхарда,
племянника Людовика Благочестивого). И хотя в целом государствен-
ное строительство при Людовике продолжало тенденции, заложенные
Карлом110
, все же удивительно, как совсем по-новому начинают трак-
товаться привычные понятия.
Реформа церковной жизни, направленная на унификацию ее право-
вых основ в масштабах всей державы, являлась одним из важнейших
начинаний Карла Великого, но только при Людовике Благочестивом
был сделан шаг от правового единообразия (unitas regulae Бенедикта
Анианского, одного из ближайших советников Людовика в первый
период его правления111) к идее единства церкви (unitas ecclesiae) как
государственному императиву, а следовательно, и далее — к идее
единства империи (unitas imperii)112
.
Нетрудно убедиться, насколь-
ко важным для политической программы составителей «Устроения
империи» был переход от традиционного общего представления о
короле как защитнике церкви к представлению о том, что благопо-
лучие церкви невозможно в условиях «человеческих разделений», и
потому задача охранения церкви требует государственного единства.
Сам снем в Ахене, на котором было оглашено завещание, собрал-
110
См. об этом: Semmler 1990. S. 125 –146, а также другие статьи этого сборника,
специально посвященного проблематике правления Людовика Благочестивого.
111 Semmler 1983. P. 1–49.
112
Semmler 1960. S . 37–56; Boshof 1981. S. 531–571.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

79
ся «для обсуждения дел пользы церковной и всей нашей империи»
(«propter ecclesiasticas vel totius imperii nostri utilitates pertractandas»).
Отвечая тем, кто убеждал Людовика поделить государство между
сыновьями «по обычаю отцов наших» («more parentum nostrorum»),
император возражал: «Ни мы, ни те, кто мыслит здраво, никоим
образом не думаем, что из-за любви и милости к сыновьям может
быть в силу человеческого разделения расчленено единство импе-
рии, соблюденной для нас Богом, дабы по этой причине не воз-
никло никакого расстройства в святой церкви и мы не допустили
никакой обиды Тому, властью Которого держится правда в любом
королевстве»113
.
По всему тексту рассыпаны настойчивые указания
на то, что династические нововведения предпринимаются «ради
пользы империи и <...> защиты всей церкви» («propter utilitatem
imperii et <...> totius ecclesiae tutamen»); что право старшего брата-
императора вмешиваться в дела младших братьев обусловлено защи-
той церкви, если кто-то из младших поведет себя как «разделитель
или притеснитель церкви или неимущих» («aut divisor aut obpressor
ecclesiarum vel pauperum»); что в случае бездетной смерти старшего
брата-императора на его место должен быть избран один из бра-
тьев «ради общего блага и спокойствия церкви и единства импе-
рии» («propter omnium salutem et ecclesiae tranquillitatem et imperii
unitatem»)114
.
(Людовик явно опасался простого расчленения импе-
раторского удела между оставшимися братьями-королями и возврата
к обычному паритетному соправлению.)
Эта отчетливо обозначивающаяся взаимосвязь между вызреванием
нового государственно-политического сознания, сопротивлявшегося
территориальным разделам, коль скоро они сопровождались взаим-
ной независимостью уделов, и идеей некоего надгосударственного
единства церкви требует к себе всяческого внимания. Тот факт, что
такая взаимосвязь и интегрирующая функция церкви обнаруживает-
ся даже в государстве франков, в котором институционально единой
церкви никогда не существовало (она состояла здесь из ряда кано-
нически независимых друг от друга архиепископств), говорит сам за
себя. И было бы, конечно, непозволительным упрощением сводить
дело только к потенциальным неудобствам для церковных иерархов,
113 «<...> nequaquam nobis nec his qui sanum sapiunt visum fuit, ut amore filiorum
aut gratia unitas imperii a Deo nobis conservati divisione humana scinderetur, ne forte hac
occasione scandalum in sancta ecclesia oriretur et offensam illius in cuius potestate omnium
iura rеgnorum consistunt incurreremus» (Ord. imp., prooem. P. 270–271).
114
Ibid., prooem., 10, 18. P. 271 –273.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

80
проистекавшим от политических разделов, которые далеко не всегда
учитывали границы митрополичьих округов.
На Руси, в условиях существования единой митрополии, пред-
ставление о том, что единство церкви есть некая духовная санкция
и даже требование единства государственного, должно было, как
естественно думать, проявиться еще интенсивнее. Хотя в летопис-
ной заметке о завещании Ярослава Мудрого 1054 г. подобная мысль
непосредственного отражения не нашла, она, совершенно очевидно,
предполагается киевоцентричным сеньоратом Изяслава Ярославича
как главной характеристикой создаваемого нового государственно-
политического порядка, ролью киевского сениора как гаранта этого
порядка. Для успешного исполнения такой роли было весьма важ-
ным наличие в руках киевского князя-сениора столь мощного по-
литического и идеологического инструмента общерусского масшта-
ба, как киевская митрополия. В явном виде принципиальная связь
между сеньоратом (то есть идеей общерусской политической власти)
и общерусской церковной организацией в лице митрополии дала о
себе знать в момент кризиса сеньората на рубеже 60–70-х гг. XI в.
Возвращение Изяслава на киевский стол в 1069 г. отнюдь не со-
провождалось восстановлением политической структуры, существо-
вавшей до его бегства в Польшу в предыдущем году. Новгород и,
может быть, Волынь не были возвращены Изяславу, а это означало
существенное перераспределение волостей в пользу Святослава и
Всеволода. Тройственный сеньорат старших Ярославичей, задуман-
ный Ярославом с целью дополнительной стабилизации создавав-
шейся им новой для Руси политической конструкции, после смер-
ти младших братьев, Игоря и Вячеслава, потерял свое оправдание,
став не подпорой, а помехой сеньорату киевского князя. В конечном
итоге, в 1069 г., это привело к восстановлению властного паритета
между Ярославичами, то есть к упразднению сеньората. Именно в
этот момент предпринимается радикальная реформа церковной ор-
ганизации: наряду с Киевской митрополией открываются две но-
вые — в Чернигове и Переяславле, стольных городах Святослава и
Всеволода115
.
Тем самым обнаруживается характерный ход мысли древнерус-
ских политиков второй половины XI в.: государственной самостоя-
115
О проблеме Черниговской и Переяславской митрополий, в том числе о датировке
их одновременного учреждения около 1069/70 г. см.: Назаренко 2007c. С. 85–101 или
статью VI (здесь прочая немногочисленная литература вопроса).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

81
тельности должна соответствовать самостоятельность церковная.
Перед нами не что иное, как все та же идея органической взаимоза-
висимости, основополагающего изоморфизма между политическим
суверенитетом и санкционирующей его единой церковью — только в
негативно перевернутом виде: если отменяется общегосударственная
политическая власть, то нужно соответствующим образом разделить
и церковь.
В этом отношении поучительна также попытка владимиро-
суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского учредить отдель-
ную митрополию во Владимире. Она была предпринята, когда стало
ясно, что на киевском столе утвердился Ростислав Мстиславич (1159–
1167, с небольшим перерывом), старший двоюродный брат Андрея.
Не получив согласия Константинопольской патриархии, Андрей, тем
не менее, не оставлял своих планов, продолжая покровительствовать
кандидату во владимирские митрополиты Феодору (Феодорцу) и даже
выделив для него de facto из Ростовской епархии диоцез с центром во
Владимире. Но после смерти Ростислава Андрей, став генеалогически
старейшим, выбил в начале 1169 г. из Киева племянника Мстислава
Изяславича, посадил там младшего брата Глеба и, что показательно,
немедленно выдал на суд киевскому митрополиту Константину II не-
состоявшегося митрополита владимирского116
. Как номинальному главе
Руси отдельная Владимирская митрополия Андрею Боголюбскому была
уже не нужна, а требовалось, совершенно напротив, единство Киевской
митрополии. Это отразилось и в легенде на печати Константина II, в
которой появилось определение митрополит «всея Руси» («τη

ς πάσης
‛Ρωσίας»)117
.
Итак, сеньорат, являясь результатом роста государственного со-
знания политической власти, представлял собой модель некоторого
«огосударствления» традиционного братского совладения, попытку
так модифицировать архаическое corpus fratrum, чтобы оно включи-
ло в свой династический строй элементы, в которых бы нашло от-
ражение это государственное сознание118
. Включение в круг привыч-
ных семейно-родовых понятий государственных элементов не могло
116
Назаренко 2001с. С . 393–397 (здесь и литература вопроса).
117
Янин 1. No 51.
118 Главу о «ряде» Ярослава в своем «Княжом праве» А. Е. Пресняков проницатель-
но закончил констатацией: «Рассматривая содержание Ярославова ряда и положение
его наследства в руках Ярославичей, нельзя не уловить определенной политической
тенденции к сохранению основ государственного единства в компромиссе с тенден-
цией семейного раздела» (Пресняков 1993. С. 41).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

82
обойтись обычным правом и требовало применения уже собственно
юридических процедур.
У франков юридическим актом, с помощью которого император-
ский титул закреплялся за одним из братьев (поначалу обязательно
старшим), была десигнация, то есть некая процедура, имевшая место
еще при жизни отца и становившаяся как бы частью его политиче-
ского завещания. Так, в 817 г. Людовик Благочестивый десигнировал
в качестве своего соправителя и преемника старшего сына Лотаря,
будущего императора Лотаря I119
; последний, в свою очередь, сде-
лал то же со своим старшим сыном Людовиком II в 850 г.
120
ит.д.
Надо отметить, что сама по себе десигнация вовсе не была спо-
собом выделить наследника из числа братьев-конкурентов. Когда в
813 г. Карл Великий десигнировал Людовика Благочестивого121
, тот
был его единственным оставшимся в живых сыном. Таким образом,
в последнем случае десигнация была чисто формальным юридиче-
ским актом, не имевшим особого династического смысла, что выдает
неорганический, заимствованный характер института десигнации у
франков. В Византийской империи, при отсутствии (до определенно-
го времени) ярко выраженных династий и неразвитости династиче-
ского сознания, десигнация соправителя и престолонаследника была
делом обычным со времен императора Ираклия (610–641). Будучи
пересажена Карлом на франкскую почву в качестве формального
заимствования, она вскоре стала инструментом государственно-
династической политики и приобрела черты, отсутствовавшие в
византийском оригинале (помазание папой — начиная с Людовика
II). Первоначально же десигнация состояла из предъявления импе-
ратором своего преемника собранию знати и так или иначе оформ-
ленного одобрения (аккламации) последней.
Сходным образом обстояло дело и на Руси. Оглашение завещания
Ярослава Мудрого, учреждавшего сеньорат, произошло, по летописи,
еще при жизни киевского князя — очевидно, в связи с перераспре-
делением волостей после смерти в 1052 г. Владимира Ярославича.
Летописец представляет завещание как предсмертное распоряжение
присутствовавшим сыновьям, но это невозможно, поскольку из по-
следующего мы узнаем, что в момент кончины отца Святослав на-
119
Ann. r. Fr., a. 817. P. 146.
120 Ann. Bert., a. 850. P. 38 .
121
Ann. r. Fr., a. 813. P. 138; Theg. 6 . P. 591.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

83
ходился на Волыни, вне Киева был также и Изяслав122
.
Следова-
тельно, «ряд» Ярослава — это не просто завещание, а именно за-
благовременно урегулированный порядок престолонаследия — де-
сигнация Изяслава. Вне всякого сомнения, она сопровождалась и
крестоцелованием киевской знати, то есть своего рода аккламацией,
коль скоро последняя представляла собой юридически обязывающее
действие.
Небезынтересно отметить один момент, касающийся не столько
династического строя, сколько в большей степени самой психологии
раннесредневекового властвования, которая приводила к идее сеньо-
рата. Как мы помним, Ярослав Владимирович был не первым, кого
посетила мысль, что ни реальный политический престиж молодо-
го государства, ни его идеальный статус не могли быть разделены
между участниками традиционного братского совладения, а могли
быть только переданы, унаследованы от правителя к правителю.
Уже отец Ярослава, Владимир Святославич, имел на этот счет свои
планы, причем такие, что далеко выходили за пределы сеньората.
В подобном случае роль формальной десигнации должна была кар-
динально возрасти. Как конкретно была оформлена десигнация Бо-
риса Владимировича, мы не знаем, но что она состоялась, позволи-
тельно думать с достаточной определенностью, так как солидарная
резкая реакция Святополка и Ярослава вряд ли могла быть вызвана
одними подозрениями. Вера в эффективность десигнации — церков-
но освященной юридической процедуры — была бы неудивительна
со стороны Владимира вследствие определенной византинизации,
которой не могла не претерпеть его политическая идеология после
более чем двадцатилетнего брака с порфирородной дочерью импе-
ратора Романа II. Владимир ошибся, явно недооценив силу инерции
привычных родовых представлений, но эта ошибка демонстрирует, в
какой мере осознание государственно-идеологических потребностей
выдающимися политическими деятелями иногда опережает реаль-
ные возможности общества.
122 ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. В Лаврентьевском списке «Повести временных
лет» и близких ему указание на место княжения Изяслава пропущено, тогда как в Ипа-
тьевском и Хлебниковском читается: «Изяславу тогда в Турове князящу». Это, разумеется,
всего лишь домысел редактора протографа Ипатьевского и Хлебниковского, столкнувшегося
с пропуском в своем оригинале. В равной мере предположением позднейших летописцев
являются и другие варианты заполнения лакуны, согласно которым Изяслав помещается в
Киеве (ПСРЛ 9. С. 87) или в Новгороде (ПСРЛ 7. С . 333); исторически наиболее правдо-
подобным выглядит последнее.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

84
И Владимир Киевский, и польский князь Болеслав I десигниро-
вали своих младших сыновей, тем сознательно идя на радикальную
государственно-династическую реформу — ломку прежней системы
столонаследия по corpus fratrum. В этой связи нельзя не вспомнить об
аналогичных волевых десигнациях второй половины XII в. со стороны
князей, власть которых была особенно прочной, так что сознание этой
прочности могло подвигнуть и на неординарные шаги в отношении
столонаследия. Мы имеем в виду десигнацию ростово-суздальским
князем Юрием Владимировичем Долгоруким своих младших сыно-
вей Михалка и Всеволода, а галицким князем Ярославом Владими-
ровичем Осмомыслом — сына от наложницы, злополучного Олега
«Настасьича». И в том, и в другом случае десигнация состояла из
публичного волеизъявления князя и крестоцеловальной присяги знати.
Киевская летопись говорит задним числом под 1175 г. о «ростовцах,
и суждальцах, и переяславцах», что они, «крьстънаго целования за-
бывше, целовавши к Юрью князю на меньших князех на детех, на
Михалце и на брате его (Всеволоде. — А. Н.), преступивше крьстъное
целование, посадиша Андрея, а меньшая выгнаша»123
.
Равным обра-
зом и Ярослав в 1187 г. «молвяше мужем своим <...> а се приказы-
ваю место свое Олгови сынови своему меншему, а Володимеру даю
Перемышль, и урядив ю и приводи Володимера ко хрьсту и мужи
Галичкыя на семь»124
.
Из последнего сообщения узнаем, что десиг-
национный «приказ» Ярослава Осмомысла подкреплялся не только
крестоцелованием галицких верхов, но и договором между обоими
Ярославичами. Аналогия между десигнацией младшего Владимиро-
вича и младших Юрьевичей усугубляется еще и тем, что Михалко
и Всеволод происходили от второго брака Юрия Долгорукого и их
матерью, как есть основания думать, была гречанка царской крови125
.
Однако есть между планами Владимира Святого и его праправнука
Юрия Долгорукого также и существенное различие. Мы не знаем до-
подлинно, когда именно состоялась десигнация Михалка и Всеволода,
но если это произошло в киевское княжение Юрия, в 1154–1157 гг.,
то намерение Юрия оставить Ростово-Суздальскую землю младшим
сыновьям могло объясняться тем, что старшие должны были занять
столы на юге Руси — в Киеве и вокруг него. Впрочем, старший из
Юрьевичей, Андрей, так не думал.
123
ПСРЛ 2. Стб. 595.
124 Там же. Стб. 657.
125
Карамзин 1/2. Примечания. Стб. 161. Примеч. 405.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

85
Ни одна из названных нетрадиционных десигнаций не дала же-
лаемых результатов. Не удалась и попытка закрепить киевский стол
за родом старшего из Мономашичей, Мстислава, путем десигнации
Всеволода Мстиславича в киевское княжение Ярополка Владими-
ровича, в 1132 г.: она разбилась о сопротивление младших сыновей
Мономаха — Юрия и Андрея, имевших, по обычным представ-
лениям, преимущественное, сравнительно с племянником, право
на Киев126
.
Неудачи радикальных реформ престолонаследия, пред-
принятых Владимиром Святославичем и Болеславом I, убеждают в
том, что обращение в следующем поколении русских и польских
князей к более умеренным формам манифестации государствен-
ного единства, к сеньорату, явилось, в сущности, вынужденным
шагом. А сложносоставный, комбинированный сеньорат по «ряду»
Ярослава Мудрого, предусматривавший между киевским сениором
и двумя самыми младшими Ярославичами еще «амортизирующую»
группу из двух средних братьев, свидетельствует, что «ряд» был
глубоко продуманным, выношенным планом и что стабильность
создававшейся династической конструкции весьма волновала Ярос-
лава Владимировича.
Итак, десигнация на Руси, как и в других раннесредневековых
государствах, появляется в пору преобразования традиционного по-
рядка наследования власти — территориальных разделов, служив-
ших крайним, наиболее зрелым выражением идеологии родовластия,
согласно которой власть принадлежала не отдельному князю, а кня-
жескому роду в целом. Это преобразование в своих самых радикаль-
ных проявлениях сводилось к попыткам сделать именно десигнацию
единственным инструментом передачи власти. Но все такие попытки
оказались неудачны, и в результате на Руси, как и в Чехии и Польше,
закрепился умеренный вариант реформы corpus fratrum — сеньорат.
При сеньорате роль десигнации была, очевидно, в разных случаях
разной. В отличие от положения дел у франков, на Руси она могла,
126
Замысел принадлежал еще Владимиру Мономаху. В 1132 г. «Ярополк приведе
Всеволода Мстиславича из Новагорода и да ему Переяславль по хрьстьному цело-
ванью, акоже ся бяше урядил с братом своим Мстиславом по отню повеленью, акоже
бяше има дал Переяславль с Мстиславом» (ПСРЛ 1. Стб. 301). О том, что это был эле-
мент десигнации, прямо говорит «Новгородская I летопись»: «Ходи Всеволод в Русь
Переяславлю, повелением Яропълцем <...> И рече Гюрги и Андреи: “Се Яропълкъ,
брат наю, по смерти своеи хощет дати Кыев Всеволоду, братану своему”, — и выго-
ниста и ис Переяславля» (НПЛ. С . 22). См. подробнее: Назаренко 2006a. С. 279–290
или статью IV.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

86
видимо, совершенно отсутствовать в тех случаях, когда политиче-
ская ситуация не препятствовала тому, чтобы старший, киевский,
стол перешел к общепризнанному старейшему в роде — например,
Всеволоду Ярославичу после смерти в 1078 г. его старшего брата
киевского князя Изяслава. В более сложных случаях мы видим или
вправе предполагать наличие десигнации.
При всем типологическом сходстве системы престолонаследия во
Франкском государстве IX в. и на Руси XI–XII вв. необходимо иметь
в виду и принципиальные отличия.
У франков обладание императорским титулом не было связано с
владением какой-то определенной (так сказать, «стольной») обла-
стью — хотя император Людовик I Благочестивый и планировал в
817 г. именно такое территориальное устройство; юридически необ-
ходимым моментом имперской десигнации здесь быстро стала санк-
ция папы. В результате старшинство в роде, даже если оно было
сопряжено с фактическим военно-политическим превосходством,
не могло служить гарантией наследования императорского титула,
так как в дело вмешивались политические интересы папства. Так, в
875 г., после смерти бездетного императора Людовика II, папа Иоанн
VIII, исходя исключительно из собственных соображений, вручил
императорский венец не старшему из дядей покойного — восточно-
франкскому королю Людовику Немецкому, а младшему — западно-
франкскому Карлу Лысому127
.
Иначе обстояло дело на Руси. Здесь сеньорат был связан с обла-
данием богатым Киевским княжеством, что уже само по себе было
способно уберечь звание старейшего брата «во отца место» от пол-
ного обесценения, как то произошло у франков. На Руси порядок
наследования сеньората не зависел от каких бы то ни было внешних
сил и определялся только внутридинастической ситуацией: иначе
говоря, главными факторами являлись номинальное старшинство и
реальная политическая власть. Отсюда ясно, что при десигнации на
Руси решающее значение должен был играть междукняжеский до-
говор, а не сакральная процедура, как у франков (венчание папой).
Такой договор мог, естественно, вносить поправки в систему родо-
вого старейшинства (киевским князем не всегда становился генеало-
гически старший), но он всегда, как должно думать, оговаривал это
обстоятельство, которое, собственно, и было одной из причин самого
договора. Abusus non tollit usum, как гласит римский юридический
127
Ann. Bert., a. 875–876. P. 126–127.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

принцип: злоупотребление законом не отменяет закона, а отклоне-
ния от правил не отменяют самих правил. Из факта договора вовсе
не стоит заключать, что он непременно заполнял некую правовую
пустоту.
Следовательно, было бы неверно противопоставлять директивную
десигнацию в Византии или у франков (то есть происходившую по
воле правившего императора и подкреплявшуюся юридической и
сакральной процедурами) договорной десигнации на Руси. Десиг-
нация — это тот или иной способ заблаговременно организовать
престолонаследие; ее юридическое оформление в разных странах
могло быть и было разным.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

88
IV. ДИНАСТИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА:
ПОПЫТКА РЕФОРМЫ КИЕВСКОГО СТОЛОНАСЛЕДИЯ
В 30-Е ГОДЫ XII ВЕКА*
Для раннего периода древнерусской истории (IX–XI вв.) характер-
но представление о государственной территории и ее ресурсах как
об общем владении княжеского семейства в целом. Это представ-
ление не было чем-то особенным; оно обнаруживается и в других
европейских обществах на достаточно ранних стадиях развития1
.
В таких условиях изменения внутридинастической конъюнктуры влек-
ли за собой владельческие переделы, которые выражались, в частности,
в перемещениях князей с одного стола на другой. Тем самым подобные
переделы и перемещения, когда князь и его потомство не были связа-
ны с каким-то конкретным столом, служили своебразным механизмом,
скреплявшим политическое единство Древнерусского государства. И в
дальнейшем, в XII столетии, принадлежность местных княжеских ди-
настий в отдельных древнерусских землях-княжениях (там, где такие
самостоятельные княжеские династии образовались) к одному, пусть
и сильно разросшемуся, семейству являлась существенным фактором,
поддерживавшим представление о единстве Руси как о некоей идеаль-
ной политической норме. Вопрос заключался только в том, какие по-
литические механизмы и институты могли обеспечить реализацию этой
идеальной нормы. Коль скоро, во-первых, обладание киевским столом
до середины XII в. было сопряжено с номинальным старейшинством в
княжеском роде в целом, а во-вторых, в Киевской земле не существова-
ло собственной княжеской династии, то одним из таких политических
механизмов оставался порядок киевского столонаследия.
Согласно традиционному династически-родовому порядку, Киев
наследовался генеалогически старейшим из князей. В эпоху, когда
княжеское семейство было еще относительно компактным, это прак-
тически означало наследование Киева старшим из братьев умершего
* Исправленный и дополненный вариант работы: Назаренко 2006а. С. 279–290.
1
Об этом институте в раннесредневековых западноевропейских «варварских» коро-
левствах, в частности, в королевстве (затем — «империи») франков, который получил в
науке название «братского совладения» (corpus fratrum), см.: Назаренко 2000a. С . 500–519,
особенно литературу, указанную на с. 501–502, примеч. 4; а также статьи II, III.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

89
киевского князя, а в случае отсутствия братьев — старшим из сыно-
вей. Такой способ престолонаследия — очень древний и широко рас-
пространенный. Однако с течением времени в связи с усложнением
внутридинастической ситуации и в связи с тем, что политические
и военные возможности князей не всегда совпадали с их местом
в родовой иерархии, этот порядок теряет прозрачность, вследствие
чего возникает необходимость в подкрепляющем его договоре.
Кажется, впервые с более или менее отчетливыми следами такого
договора мы сталкиваемся в источниках в правление киевского князя
Всеволода Ярославича (1078–1093)2
.
Всеволод был последним из
2
Наблюдения В. А . Кучкина на основе «Слова о полку Игореве» и «Поучения» Влади-
мира Мономаха, будто предшественник Всеволода и его старший брат Изяслав Ярославич
(1054–1078, с перерывами) собирался передать Киев своему старшему сыну Святополку в
обход брата Всеволода, который получил Киев якобы только после договора со Святопол-
ком (Кучк и н 1995а. C. 111–113), не представляются нам основательными. Исследователь
выдвинул два аргумента: пребывание Святополка в Киеве в момент похорон Изяслава
(Сл. п. Иг. С . 258) и свидетельство «Поучения», что после битвы на Нежатиной ниве, в
которой погиб Изяслав, Мономах и, вероятно, Всеволод вернулись к Переяславлю и стали
«в оброве» (ПСРЛ 1. Стб. 248). Однако даже если признать, что на похоронах Изяслава
распоряжался действительно Святополк, успевший прибыть из далекого Новгорода, а не
сидевший в Вышгороде младший Ярополк (как о том говорится в «Повести временных
лет»: ПСРЛ 1. Стб. 202; 2. Стб. 193), то отсюда еще очень далеко до вывода, будто су-
ществовал договор о наследовании Киева Святополком. И уж совсем не видно оснований
понимать упомянутое сообщение «Поучения» Владимира Мономаха в том смысле, что
Всеволод с сыном отправились к Переяславлю непременно «в п е р в ы е д н и (выделено
нами. — А . Н.) после битвы на Нежатиной ниве» (Кучк и н 1995а. С . 112). В списке «путей»
«Поучения» его автора интересовали именно и только походы, тогда как о событиях иного
рода, происходивших в промежутке между «путями», редко что-либо говорится. О сраже-
нии на Нежатиной ниве 3 октября сказано непосредственно после известия о поражении
Всеволода от приведенных его племянниками Олегом и Борисом половцев на Сожице 25
августа — между тем, на это время приходится отъезд Всеволода из Переяславля в Киев
к старшему брату в поисках помощи. Коль скоро между «<...> и пакы и-Смолиньска же
пришед и проидох <...> до Переяславля» (сразу после Сожицы) и «тои пакы ходихом
<...> битъся Чернигову» (Нежатина нива) прошло больше месяца, то почему между по-
следним и «<...> и пакы идохом Переяславлю» не могло совершиться вокняжение Все-
волода в Киеве, — тем более, что о нем прямо сообщает «Повесть временных лет»?
«Стахом в оброве» у Переяславля естественно соотнести с тем «стоянием» Всеволода
«у Переяславля», которое «Повесть» относит уже к следующему, 1079, году и связывает
с новым появлением у границ Руси половцев, на этот раз наведенных младшим братом
Олега Святославича Романом (ПСРЛ 1. Стб. 204; 2. Стб. 195); таким образом, «стояние
в оброве» имеет причину, вовсе не связанную с тем, что Переяславль будто бы и после
гибели Изяслава продолжал некоторое время оставаться резиденцией Всеволода, как счи-
тает В. А. Кучкин. Договор, обусловливавший киевское преемство Всеволода, возможно,
действительно существовал, но заключен он был, конечно, не со Святополком, а с самим
Изяславом, и содержанием договора, как о том говорится ниже, было не вокняжение
Всеволода в Киеве, а судьба столицы Руси после смерти Всеволода.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

90
Ярославичей, поэтому генеалогически старейшим после него был
старший из сыновей его старшего брата Изяслава. Действительно,
мы видим, как при Всеволоде Святополк Изяславич сидит в Новго-
роде, а в период между 1086 и 1088 гг. к его новгородским владениям
присоединяется еще и Туров (Туровская волость простиралась тогда
до Берестья на западе)3
.
Такое неумеренное усиление Святополка
объяснимо только договором об Изяславиче как преемнике Всеволо-
да. Естественно думать, что договор был заключен еще в киевское
княжение Изяслава, отца Святополка, быть может, в 1078 г., когда
Изяслав согласился поддержать Всеволода против его племянников,
пытавшихся захватить Чернигов — Олега Святославича и Бориса
Вячеславича4
.
Однако около 1091 г. Всеволод отнял у Святополка
Новгород, что означало разрыв договора5; в таком случае наслед-
3 Назаренко 2001a. С . 548–552. Святополк «иде <...> к Турову жити», то есть
избрал своей резиденцией Туров вместо прежнего Новгорода в 1088 г., но получить
Туров он мог еще в конце 1086/7 г., после смерти своего младшего брата Ярополка
Изяславича (ПСРЛ 1. Стб. 206–207).
4
ПСРЛ 1. Стб. 200–201; 2. Стб. 191–192.
5
Мы опираемся в данном случае на гипотезу о соединении в 1088–1091 гг. власти
над Новгородом и Туровом в руках Святополка, которая обоснована нами в другой
работе: Назаренко 2001a. С . 554–556. Нам осталось непонятным возражение В. А .
Кучкина, будто «захват» Святополком Турова, который был киевской волостью, дол-
жен был повести к разрыву со Всеволодом Киевским и утрате туровским князем
статуса киевского столонаследника; «обладание Святополком Туровом могло иметь
место только по соглашению с киевским князем» (Куч к ин 2003b. С. 78–79. Примеч.
66). Но мы говорим вовсе не о «захвате» Турова Святополком, а именно о пере-
даче ему Турова Всеволодом как киевскому столонаследнику. О том же косвенно
свидетельствует и не вполне понятное выражение из «Списка новгородских князей»:
«А Святополк седе на столе (в Новгороде.
—
А. Н .), сын Изяславль, иде Кыеву»
(НПЛ. С . 161, 470). В Киев Святополку имело смысл ехать как союзнику, а не как
врагу киевского князя. Недавно Т. В . Круглова обратила внимание на известие «Ер-
молинской летописи» (конец XV в.) и ряда родственных ей, которое в этих сводах
следует непосредственно за сообщением о переезде Святополка в Туров: «<...> а в
Новеграде седе Давид Святославич» (ПСРЛ 23. С . 25; 15. Стб. 176). Принимая его,
исследовательница упраздняет хронологические противоречия между «Списком нов-
городских князей» и летописными сведениями о переменах на новгородском столе
(из необходимости устранения этих противоречий исходили и мы в нашей гипотезе),
но ценой допущения порчи «Списка»: на самом деле Давыд Святославич сидел в
Новгороде якобы дважды, тогда как упоминание о первом княжении оказалось в
«Списке» опущено (Круглова 2007. С . 15–20). С точки зрения общетекстологиче-
ской, такое решение представляется менее экономичным, чем предложенное нами
и не требующее конъектур или допущений о порче существующих текстов, и уже
поэтому менее вероятным. Довод Т. А . Кругловой, что Мстислав Владимирович
не мог занять новгородского стола раньше Давыда Святославича, так как Давыд
«на династической лестнице находился на ступень выше» (там же. С . 18), исходит
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

91
ником Киева становился старший из Всеволодовичей — Владимир
Мономах. Непосредственные причины этого шага киевского князя
неизвестны, но само намерение силовым образом сузить круг потен-
циальных киевских столонаследников показательно. Запомним его.
В летописи эти обстоятельства замолчаны, и Всеволод, напротив,
представлен поборником традиционного порядка столонаследия: ле-
тописец ставит ему в заслугу, что он занял Киев «по братьи своей, с
правдою, а не с насильем», исполняя завет своего отца — Ярослава
Мудрого6
.
Если Всеволод действительно намеревался передать Киев своему
старшему сыну Владимиру Мономаху, то еще более загадочным де-
лается поведение последнего после смерти отца в 1093 г., которое и
без того всегда ставило в тупик историков. Почему Мономах, рас-
полагая подавляющим перевесом сил над Святополком и находясь
в момент кончины Всеволода в Киеве, тем не менее добровольно
из несколько догматизированного представления о так называемом «лествичном
восхождении» князей на столы исключительно по генеалогическому старшинству.
Опровергать его было бы излишним; достаточно напомнить, что генеалогическая
дистанция между Давыдом и Мстиславом не помешала последнему сесть в Нов-
городе в начале 1090-х гг. Да, в начале 1096 г. «пошед Давыд узворотися и седе у
Смоленьске опять» (ПСРЛ 2. Стб. 219–220), но из этих слов следует только, что до
Новгорода он сидел в Смоленске, а вовсе не то, что он дважды («опять») переходил
из Новгорода в Смоленск и, значит, получил Новгород впервые еще при Всеволоде
Ярославиче, как считает исследовательница (Круглова 2007. С . 17). Предложенное
ею объяснение, каким образом указание на первое княжение Давыда в «Списке
новгородских князей» оказалось опущено, также не убеждает. Известие о втором
княжении Давыда составителю «Списка», в котором Т. В . Круглова видит «летописца
княжеского дома потомков Мстислава Великого», потребовалось будто бы «для раз-
деления первого и второго княжений Мстислава»; поскольку у известия о первом
княжении Давыда такой специфической функции не было, то летописец его просто
вычеркнул (там же. С 19). Следуя такой логике, летописцу следовало бы опустить
и другие сведения «Списка», не касающиеся Мстислава и его потомков. Все эти
затруднения суть следствия одного — признания безусловной достоверности упо-
мянутого сообщения «Ермолинской летописи» о вокняжении в Новгороде Давыда
после Святополка. Но как раз оно-то отнюдь не обязательно. Понять, как мог по-
добный текст возникнуть под пером позднейшего редактора, значительно легче, чем
объяснить, почему образовалась мнимая лакуна в «Списке новгородских князей». В
сильно сокращенном тексте «Ермолинской летописи» выпущен пространный рассказ
«Повести временных лет» об усобице 1095–1096 гг., вследствие чего сообщение под
6603 г. о переходе Давыда в Смоленск из Новгорода оказалось в опасной визуальной
близости от сообщения под 6596 г. об уходе Святополка в Туров. Поздний летописец
понял последнее, подобно большинству современных историков, как свидетельство
об освобождении новгородского стола, который он и «отдал» Давыду, потому что
именно Давыд чуть ниже упоминается в качестве новгородского князя.
6
ПСРЛ 1. Стб. 216; 2. Стб. 207.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

92
уступает столицу Руси Святополку, да к тому же еще, как выясняет-
ся, в нарушение отцовского завещания? Мы видим тому только одно
реальное объяснение, которое, собственно, дается и в летописи: ярко
выраженный легитимизм Владимира Всеволодовича7
. Тот самый ле-
гитимизм, который еще раз проявился чуть позднее, в 1094 г., когда
Мономах уступил Чернигов своему двоюродному брату Олегу Свя-
тославичу, потому что Олег был более старшим отчичем Черниго-
ва, чем Мономах (Святослав Ярославич занимал черниговский стол
прежде Всеволода Ярославича)8
.
Еще более значимым следствием
легитимизма Мономаха стал общерусский междукняжеский договор,
заключенный в октябре 1097 г. в Любече.
О Любечском съезде историки размышляли много, и все же до сих
пор два центральных момента, с ним связанных, на наш взгляд, оста-
лись недостаточно проясненными, а именно: политический смысл
любечских соглашений и роль в них Владимира Мономаха.
В «Повести временных лет» любечская программа изложена как
лапидарная прокламация принципа отчинности. Вот этот хорошо
известный историкам текст: «Къжьдо да держит отьчину свою:
Святопълк — Кыев Изяславль, Володимер — Вьсеволоже, Давыд
и Ольг и Ярослав — Святославле, а имъже раздаял Вьсеволод
городы: Давыду — Володимерь, Ростиславичема Перемышль —
Володареви, Теребовль — Василькови»9
.
Общерусский съезд был
вызван необходимостью решить трудный вопрос об инкорпорации
Святославичей в политическую систему Руси после силового воз-
вращения в Чернигов в 1094 г. Олега и Ярослава Святославичей, а
также после смуты, начавшейся вследствие отказа Олега участво-
вать в общерусской борьбе против половцев. Суть дела, разумеется,
заключалась не в альтернативе, отдавать или не отдавать Чернигов
Олегу либо Святославичам в целом (Мономах уже сделал это), а
в том, чтобы определить общие контуры политико-династического
порядка на Руси после завершения эпохи Ярославичей, поряд-
ка, который создал бы основу для единства внутри княжеского
семейства и совместных внешнеполитических действий — пре-
жде всего против половцев: «Да ныне отъселе имемъся в едино
7
«Володимер же нача размышляти, река: аще сяду на столе отьца своего, то имам
ратьсСвятопълкъмвъзяти,яко тъ есть стол преже отьца его был (раз-
рядка наша.
—
А. Н.) . И тако размыслив, посла по Святопълка Турову» (ПСРЛ 1.
Стб. 217; 2. Стб. 208).
8 ПСРЛ 1. Стб. 226; 2. Стб. 216–217.
9
ПСРЛ 1. Стб. 256–257; 2. Стб. 230–231.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

93
сьрдьце и блюдем Русьскые земле»10
.
А это означало не просто
определить владения каждого из князей (хотя именно на этой
внешней стороне дела по понятной причине сосредоточился ле-
тописец), а прежде всего установить их положение в династи-
ческой иерархии, иными словами — положение по отношению
к киевскому столу и к возможности в свое время претендовать
на него, то есть установить их место в системе киевского столо-
наследия. Следовательно, главным итогом Любеча было вовсе не
провозглашение отчинности, к которой ведь еще до съезда, во
время вооруженного конфликта 1096–1097 гг., апеллируют как к
признанному династическому принципу обе противоборствующие
стороны: и Олег Святославич (в отношении Мурома)11
, и Мстис-
лав Владимирович (в отношении Ростова и Суздаля)12
.
Не было
главным и распространение принципа отчинности на Киев: ведь
из отчинности киевского стола исходил Мономах еще в 1093 г.
Так что же было главным? Учитывая характер последовавших за
Любечем событий, центральной проблемой на съезде приходит-
ся признать определение статуса Святославичей применительно
к традиционному порядку наследования киевского стола согласно
генеалогическому старшинству и отчинности.
В самом деле, из дальнейшего видно, что любечские решения хотя
и возвращали Святославичам Чернигов, но при этом исключали их
из череды киевского столонаследия — и ясно почему. Потому что
княжение Святослава Ярославича в Киеве в 1073–1076 гг. (связан-
ное с изгнанием легитимного киевского князя Изяслава, старейшего
на тот момент среди Ярославичей, и вызвавшее столь резкое осуж-
дение в Киево-Печерском монастыре13
) в рамках традиционного
10 ПСРЛ 1. Стб. 255; 2. Стб. 231.
11
Олег говорит засевшему в Муроме Изяславу, сыну Владимира Мономаха: «Иди в
волость отьца своего Ростову, а то есть волость отьца моего, да хочю, ту седя, поряд
сътворити с отьцем твоим» (ПСРЛ 1. Стб. 236–237; 2. Стб. 226–227).
12
После захвата этих городов Олегом, Мстислав убеждает его: «Иди из Суждаля
Мурому, а в чюжеи волости не седи» (ПСРЛ 1. Стб. 237; 2. Стб. 227). Отсылая Олега
именно в Муром, а не в Смоленск, куда тот должен был отправиться по договору со
Святополком и Владимиром Мономахом, Мстислав тем самым взывает к отчинному
сознанию.
13 Печерский летописец поместил в статье 1073 г. пространную филиппику против
Святослава: «А Святослав седе Кыеве, прогънав брата своего, преступив заповедь
отьню, паче же Божию» и т. д. (ПСРЛ 1. Стб. 183; 2. Стб. 173). Преподобный Фео-
досий Печерский, тогдашний игумен монастыря, запретил даже поминать Святослава
во время богослужения (Жит. Феод. Печ. С. 424).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

94
порядка являлось узурпацией, иными словами — Киев de iure не
был для Святославичей отчиной. В этом отношении политический
статус черниговских Святославичей между 1097 и 1139 гг. (когда
Киев оказался силой захвачен Всеволодом Ольговичем, а любечский
порядок — разрушен) был близок к статусу так называемых князей-
изгоев — полоцких Изяславичей, Ростиславичей, сидевших на юге
Волыни, и в сущности тождествен статусу младшего двоюродного
брата Святославичей — Давыда Игоревича. Последний так описал
свое политически зависимое положение, оправдываясь перед Рости-
славичами: «Неволя ми было пристати в совет их, ходящу в
руку»14
. И по отношению к Святославичам в это время в летописи
встречаем аналогичные выражения: Святополк и Владимир, соби-
раясь в поход на половцев, «посласта к Давыдови Святославичу,
веляща ему с собою»15 (после снема в Долобске в 1111 г.)
16
.
Итак, любечский договор скреплял отказ Святославичей от пре-
тензий на Киев. Но не даром. Обратим внимание на любопытную
деталь: в 1134 г. (уже после краха династической реформы Монома-
ха, о которой нам еще предстоит говорить), Ольговичи требуют у ки-
евского князя Ярополка Владимировича (1132–1139) «что ны отьць
держал при вашем отьци, того же и мы хочем»17
.
Чего же именно?
Какие Мономаховы волости «держал» Олег Святославич, которых
затем оказались лишены Ольговичи? Судя по всему, прав А. К. Зай-
цев, полагая, что речь идет о Курске18
.
В связи с чем Владимир
Мономах мог уступить Курск Олегу? Очевидно, перед нами своего
рода «отступное» за сохранение Святославичами, и в первую оче-
редь воинственным Олегом, верности любечским договоренностям.
В дальнейшем, как увидим, Курск еще раз сыграет роль разменной
монеты в политических счетах Мономашичей и Ольговичей.
14
ПСРЛ 1. Стб. 267; 2. Стб. 241 . Под «их» следует, по нашему мнению, подразуме-
вать Святополка и Владимира Мономаха; ср. такое же употребление множественного
числа «их» вместо двойственного «ею» в «Поучении» Владимира Мономаха: «Рости-
славича <...> и волость их» (ПСРЛ 1. Стб. 241).
15
ПСРЛ 2. Стб. 265. См. подробнее в статье III.
16 Тот факт, что в Любече должен был обсуждаться династический статус Свято-
славичей, естественно, не остался не замеченным историками, но оценивался иначе.
Так, М. Димник полагает, что дело свелось к утрате Олегом старейшинства среди
Святославичей и перемещению Святославичей в целом на лестнице династического
старшинства со второго места (после Изяславича Святополка) на третье (после Все-
володовича Владимира) (Дімнік 1997. С. 14–20).
17 ПСРЛ 2. Стб. 296.
18
Зайцев 1975. С. 92.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

95
Таким образом, ярко выраженный легитимистский пафос лю-
бечских решений подтверждает то, о чем можно было бы и так
догадываться: что именно Мономах являлся главным «мотором»
любечского «механизма», а не обделенные в результате Святос-
лавичи и, уж конечно, не слабый Святополк. Еще одним тому
подтверждением могут служить наблюдения над хронологией соз-
дания комплекса текстов, известных под названием «Поучения»
Владимира Мономаха, о чем скажем ниже. Думаем, не только по-
сле 1093 г., но и после Любеча уместно, как то делают некоторые
исследователи, говорить о своего рода соправлении Святополка
и Мономаха в духе того соправления, какое существовало ранее
между старшими Ярославичами. Во всяком случае уже в Любече
Мономах был обозначен в качестве преемника киевского стола,
и его вокняжение в Киеве после смерти Святополка в 1113 г.,
судя по тому, что мы об этом знаем, произошло совершенно бес-
препятственно19
.
Вместе с тем, есть основания думать, что это вокняжение сопро-
вождалось договором со Святополком (как вокняжение Всеволода
Ярославича в 1078 г.
—
договором с Изяславом). Договор подкре-
плял наследование Киева согласно любечским принципам, то есть
согласно генеалогическому старшинству среди отчичей Киева. По-
сле Мономаха таким генеалогически старейшим был старший из
оставшихся в живых Святополчичей — волынский князь Ярослав.
Действительно, за год до смерти Святополка Ярослав женится на
внучке Мономаха, дочери сидящего в Новгороде Мстислава Вла-
димировича20
.
Что этот брак скреплял договор о киевском столо-
наследии Ярослава Святополчича, видно по реакции последнего на
изменившиеся намерения Мономаха: брак был немедленно растор-
гнут Ярославом21
, как только Мономах в 1117 г. перевел Мстисла-
ва в Белгород под Киев, недвусмысленно обозначив его в качестве
наследника киевского стола (это видно в том числе и по тому, что
в Новгороде был посажен Мстиславич Всеволод)22
.
О политически
вынужденном характере матримониального союза между Святопол-
чичем и Мстиславной свидетельствует еще одна деталь: этот союз
был браком между правнуками Ярослава Мудрого, то есть, являясь
19
ПСРЛ 2. Стб. 275–276.
20
ПСРЛ 2. Стб. 273.
21 ПСРЛ 7. С. 24; 15. Стб. 192.
22
ПСРЛ 1. Стб. 291; 2. Стб. 284–285; НПЛ. С. 20.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

96
браком между кровными родственниками шестой степени родства,
относился к числу безусловно запрещенных церковью23
.
Итак, легитимист Владимир Всеволодович Мономах садится на-
конец в 1113 г. на киевском столе. В его руках половина Руси — вне
его непосредственной власти только Волынь (видимо, с Туровом)
Ярослава Святополчича, Черниговская земля Святославичей, Полоцк
Изяславичей и владения Ростиславичей, будущая Галицкая земля.
Во всех остальных важнейших центрах Руси сидят Мономашичи:
Мстислав — в Новгороде, Ярополк (со Святославом?) — в родовом
Переяславле, Вячеслав — в Смоленске, Юрий Долгорукий — в Ро-
стове. И все же власть Мономаха не идет в сравнение с властью его
отца Всеволода в начале 1090-х гг., когда последнему противостоял,
в сущности, один Святополк Изяславич. И тем не менее Мономах в
точности повторяет описанные выше действия Всеволода: в 1117 г.
он разрывает договор о киевском столонаследии с Ярославом Свято-
полчичем. Совершенно очевидно, что внезапный перевод Мстислава
из Новгорода, где тот сидел двадцать лет, в Белгород под Киевом
был предпринят с одной целью — облегчить Мстиславу доступ к
киевскому столу после смерти отца. Именно так вполне справедливо
понял дело, как мы видели, немедленно взбунтовавшийся и вскоре
(в 1123 г.) погибший Ярослав Святополчич. Как понять действия
Мономаха? Почему в 1093 г. он, вопреки воле отца, предпочел путь
династического легитимизма, а в 1117 г., наоборот, следуя по стопам
своего отца, сам пошел против любечского порядка, с таким трудом
выстроенного им самим? Чтобы дать ответ на этот вопрос, надо
попытаться глубже вникнуть в замысел Мономаха в 1117 г., а он,
похоже, был отнюдь не вполне понятен даже его современникам.
Некоторые скрытые до поры стороны плана Владимира Всеволодови-
ча прояснились только после того, как вступила в действие вторая его
часть. По смерти киевского князя Мстислава Владимировича (1125–1132)
киевский стол, вполне в рамках династического легитимизма, перешел
к его следующему по старшинству брату Ярополку. И тут произошло
неожиданное для многих. Первым шагом Ярополка Владимировича в
качестве киевского князя стала акция, копировавшая акцию Мономаха в
1117 г.: новгородский князь Всеволод Мстиславич был переведен ближе к
Киеву, в Переяславль, причем сделано это было в силу договора, заклю-
ченного между Мстиславом и Ярополком еще при жизни их отца и по
23 О близкородственных браках в древнерусском княжеском семействе см.: Наза-
ренко 2001a. С . 559–584; а также статью VII.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

97
настоянию последнего24
.
Итак, Мономах хотел не просто передать Киев
своему старшему сыну в обход генеалогически старейшего племянника, а
сверх того еще и оставить столицу Руси в руках старшего Мстиславича в
обход своих младших сыновей от второго брака — Юрия Долгорукого и
Андрея25
. Подобно Ярославу Святополчичу в 1117 г., именно так поняли
дело Юрий и Андрей Владимировичи в 1132 г.: «И рече Гюрги и Ан-
дреи: се Яропълк, брат наю (наш. — А. Н.), по смерти своеи хощет дати
Кыев Всеволоду, братану (племяннику.
—
А. Н.) своему; и выгониста и
(его.
—
А. Н.) ис Переяславля»26
.
Однако даже и теперь нельзя было сказать, что суть династической
реформы, задуманной Владимиром Мономахом, прояснилась вполне.
Чего добивался Мономах? Радикальной ломки традиционного порядка
престолонаследия путем замены сеньората примогенитурой, то есть на-
следованием от отца к старшему сыну, минуя дядей последнего? Или
имелось в виду другое: буквальное следование любечским соглашениям
грозило со временем привести к хаосу в результате неумеренного воз-
растания числа отчичей Киева. И Мономах, несомненно, предвидя это,
стремился не обрушить им же созданный любечский строй, а спасти
его ценой исключения из киевского столонаследия не только Святопол-
чичей, но и младших членов собственного семейства?
Династическая цепочка Владимир Мономах — Мстислав Владими-
рович — Всеволод Мстиславич дает известные основания предполагать
первую из названных возможностей. Ярополк Владимирович мог быть
включен в эту цепочку в качестве промежуточного звена для большей
верности реформы, угрозы которой с его стороны в принципе не было
никакой вследствие его бездетности (к 1117 г. Ярополку было уже около
тридцати пяти лет, и это обстоятельство, надо думать, выяснилось с
достаточной определенностью). В то же время Вячеслав, следующий
по старшинству после Ярополка среди Владимировичей, имевший по
меньшей мере одного сына27
, похоже, исключался из числа киевских
столонаследников по плану Мономаха.
24
ПСРЛ 1. Стб. 294–295; 2. Стб. 301.
25 О происхождении Юрия, Романа (к 1132 г. уже умершего) и Андрея Владими-
ровичей от второго брака Владимира Мономаха см.: Назаренко 1993a. С. 65–70; он
же 2001a. С. 585–608; Куч кин 1999. С. 50–82.
26 НПЛ. С. 22.
27
Михаил Вячеславич умер при жизни отца, в 1129 г. (ПСРЛ 2. Стб. 293; 6638 г. в
«Ипатьевской летописи» — ультрамартовский: Бережков 1963. С . 134), уже взрослым
человеком, если Роман, «Вячеславль внук», получивший в 1164 г. Василев (ПСРЛ 2.
Стб. 525; Бережков 1963. С. 176), был именно его сыном.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

98
И все же более вероятной нам представляется вторая возмож-
ность — что Владимир Мономах хотел модифицировать любечский
порядок, не разрушая его в корне. В самом деле, в 1132 г., когда
Юрий Долгорукий согнал с переяславского стола Всеволода, только
что посаженного там Ярополком, последний вывел Юрия из Пере-
яславля «хрестьнаго ради целованья» и посадил там следующего по
старшинству Мстиславича — Изяслава28
.
Ясно, что речь идет о том
же «хрестьном целованье», которое упоминается несколькими стро-
ками выше и скрепляло договор между Мстиславом и Ярополком о
передаче Переяславля Всеволоду. Следовательно, заменяя на пере-
яславском столе Всеволода на Изяслава, Ярополк пытался остать-
ся в рамках договора с покойным старшим братом, и преемником
Всеволода в Переяславле (а значит, и в Киеве) мыслился не его сын
Владимир, а брат Изяслав Мстиславич.
Возмущение «братьи» вынудило Ярополка отказаться от плана
Мономаха: Изяслав был выведен из Переяславля «с нужею»29
.
Но
нельзя не отметить одной характерной черты этого плана: он так
же, как и любечский компромисс 1097 г., сопровождался особым
договором с Ольговичами, причем снова о Курске.
Курск вернулся под Переяславль либо в 1115 г., когда умер Олег
Святославич (со смертью которого исчезал смысл «отступного»,
коль скоро оно предназначалось именно Олегу)30
,либов1127г.как
плата за нейтралитет киевского князя Мстислава Владимировича в
конфликте черниговских князей Всеволода Ольговича и его дяди
Ярослава Святославича31
. Но с какой стати Ольговичи стали настаи-
28 ПСРЛ 1. Стб. 301–302; 2. Стб. 295.
29
ПСРЛ 1. Стб. 302.
30
ПСРЛ 2. Стб. 282. В пользу такого предположения говорит сама формулировка
требования Ольговичей в 1134 г.: «что ны о т ь ц ь держал» (именно «отец», Олег
Святославич, а не Святославичи в целом).
31
Так считают большинство исследователей: Грушевський 2. С. 132. Прим. 2; Пре-
сняков 1993. С. 68. Примеч. 155; Зайцев 1975. С. 90–91. В обоснование этой датировки
можно сослаться на сам ход событий, как они описаны в «Лаврентьевской летописи»:
пришедшие на помощь Всеволоду Ольговичу половцы послали к нему послов, но
этих послов «не пропустиша опять, Ярополчи бо бяхуть посадници по всеи Семи, и
Мстиславича Изяслава посадил Курьске» (ПСРЛ 1. Стб. 296–297; соответствующее
место в списках группы Ипатьевского испорчено). Коль скоро послы беспрепятственно
прошли в Чернигов, но не смогли вернуться обратно, то напрашивается вывод, что
княживший в Переяславле Ярополк посадил своих посадников в Посемье только в
ходе начавшегося конфликта. В таком случае слова Ольговичей «что ны отьць дер-
жал» приходится понимать так, что после смерти Олега его владения перешли не к
его сыновьям, а к его младшему брату Ярославу.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

99
вать, как мы помним, на возвращении Курска в 1134 г.? Причем
не сразу по вокняжении в Киеве Ярополка, в 1132 г., а только по-
сле появления в Переяславле Юрия Долгорукого32
, когда обозначил-
ся крах плана Мономаха и Мстислава организовать династическую
преемственность киевского стола внутри семейства Мстиславичей?
Ольговичи требовали Курска и получили его33
, откуда вывод: именно
возврат Курска был им обещан за лояльность при осуществлении
династической реформы Мономаха-Мстислава, и теперь, когда ре-
форма рухнула, но не по вине Ольговичей, те требовали плату за
свою верность договору. Когда же был заключен этот договор? Явно
в 1132 г. или чуть ранее, когда перевод Всеволода Мстиславича в
Переяславль встал на повестку дня.
Итак, в 1132 г. Всеволод получил Переяславль, став наследником
киевского стола, по договору Мстислава и Ярополка Владимирови-
чей, организованному еще их отцом Владимиром Мономахом, дого-
вору, к которому около 1132 г. присоединились и Ольговичи. Привле-
чение последних становится тем более понятным, что, как показал
дальнейший ход событий, проект династической реформы, задуман-
ной Мономахом и Мстиславом, которую начал было осуществлять
Ярополк, не был согласован с младшими Мономашичами — Юрием
Суздальским и Андреем Волынским! (Положение слабого и безыни-
циативного Вячеслава в планах Мономаха остается неясным; воз-
можно, ему была обещана какая-то территориальная компенсация.)
С Ольговичами договорились, а младших Владимировичей хотели
поставить перед свершившимся фактом. Когда же очень скоро стало
ясно, что реформа столкнулась с упорным противодействием по-
следних, и Ярополк предпочел помириться с младшими братьями,
киевский князь решил, что в такой ситуации отдавать Курск ни за
что не имеет смысла. В результате — возмущение Ольговичей и
союз с ними не младших Владимировичей (чего опасались), а стар-
ших Мстиславичей — Всеволода и Изяслава, ради которых и за-
думывалась реформа!
Если наши рассуждения справедливы и династические преобразо-
вания, запланированные и скрепленные в 1117 г. договором между
старшими сыновьями Мономаха Мстиславом и Ярополком, были
32
В 1134 г. (статья 6643 г. в «Ипатьевской летописи» — ультрамартовская: Береж-
ков 1963. С. 135–136) «Юрьи испроси у брата своего Ярополка Переяславль <...> и
про то заратишася Олговичи» (ПСРЛ 2. Стб. 295).
33
В 1137 г. там сидит Глеб Ольгович (НПЛ. С. 25).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

100
действительно направлены не на отмену, а на модификацию, усо-
вершенствование любечского порядка, то понятно, что соглашения,
достигнутые в Любече в 1097 г., и договор 1117 г. представляли
собой звенья единой, последовательной политической программы,
вдохновителем и организатором которой был Владимир Всеволодвич
Мономах. В этой связи поучительным кажется совпадение хроноло-
гических вех в осуществлении этой программы с хронологическими
этапами создания Владимиром Мономахом своего «Поучения». Ведь
«Поучение» было написано по меньшей мере в два приема. Начато
оно было, согласно внутренней датировке в его первых строках, в
дороге, «на Волзе», когда Мономах, опечаленный продолжавшимся
кризисом любечских соглашений (на этот раз — конфликтом с Ро-
стиславичами), искал утешения в «Псалтири»34; случилось это, веро-
ятнее всего, осенью 1001 г.35 Еще раз к «Поучению» Владимир Все-
34
«Усретоша бо мя слы от братья моея на Волзе, реша: Потъснися (поторопись. —
А. Н.) к нам, да выженем (выгоним.
—
А. Н.) Ростиславича и волость их отъимем
<...> И рех: Аще вы ся и гневаете, не могу вы я ити, ни крьста переступити. И от-
рядив я (их.
—
А. Н.), взем Псалтырю, в печали разгнух я (ее.
—
А. Н.)» (ПСРЛ 1.
Стб. 241).
35 Это путешествие по Волге надо сопоставить с тем местом в списке «путей»
Мономаха, где аорист единственный раз сменяется настоящим временем: «<...> и
по 3 зимы ходихом Смолинску, и се ныне иду Ростову»(ПСРЛ1.Стб.250).
Обычно здесь следуют конъектуре И. М . Ивакина, читая вместо «и се ныне иду Ро-
стову» «и-Смолиньска идох Ростову» (Орлов 1946. С. 146; ПВЛ. С. 104, 527; и др.) .
Не видим в этом никакой необходимости. Напротив, если сообразить, когда именно
Мономах шел «Ростову», то получим как раз датировку (одну из возможных) конфлик-
та с Ростиславичами. В самом деле, Смоленск был получен Мономахом на Любечском
съезде в октябре 1097 г.; до этого он был в руках Давыда Святославича. Стало быть,
ходить «по 3 зимы» (то есть три зимы подряд) в Смоленск он мог только начиная
с зимы 1097–1098 гг. Это хорошо вписывается в хронологию «путей», так как не-
посредственно предшествующие события относятся к 1096 г. (походы против Олега
Святославича к Стародубу и против его брата Давыда — к Смоленску, в результате
чего Смоленск и был оставлен за Давыдом — как оказалось, только до Любеча). Затем
Мономах с кем-то из сыновей провел зиму 1097–1098 гг. в Ростове («и потомь паки
идохом к Ростову на зиму») — несомненно, с целью устроения Ростовской земли,
сильно пострадавшей от войны с Олегом в 1096 — начале 1097 г. Отсюда ясно, что
слова «и се ныне иду Ростову» были написаны Мономахом не ранее 1101 г., после
зим 1098–1099, 1099–1100 и 1100–1101 гг. (в этом отношении мы несколько уточняем
вывод более ранней работы: Назаренко 2006а. С. 288–289. Примеч. 35). Как раз на
осень предыдущего года (после совета в Уветичах 30 августа 1100 г., когда решалась
судьба Давыда Игоревича) приходится требование братьев Святополка Изяславича,
Владимира Всеволодовича Мономаха, Давыда и Олега Святославичей к племянникам
Ростиславичам либо ограничиться вдвоем одним Перемышлем, либо пустить «Ва-
силька семо, да его кормим сде» (ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 250) (видимо, слепота
казалась князьям помехой в праве иметь собственную волость — как, собственно,
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

101
володович обратился в 1117 г., так как список его походов обрывается
на состоявшемся именно в этом году походе против Ярослава Свято-
полчича («И потом ходихом к Володимерю на Ярославця, не терпяче
злоб его»)36
. Ввиду явно исповедального характера «Поучения» такой
хронологический сингармонизм может служить дополнительным сви-
детельством того, насколько важными, этапными были для Мономаха
как человека и государственного деятеля 1097 и 1117 гг.
Неосуществимость в полной мере династических преобразований
Владимира Мономаха, которые не сумели устоять против традици-
онного порядка, освященного к тому же авторитетом общерусского
и рассчитывал Давыд Игоревич). После этого Мономах отправился в очередной раз
«на зиму» (1101–1102 гг.) в Ростов, на пути куда («на Волзе») его и застали послы
братьев с сообщением, что «не послуша сего Володарь, ни Василко», и с предложе-
нием, известным уже по «Поучению»: «Потъснися к нам, да выженем Ростиславича».
Мономах отказался, не желая нарушить любечское крестоцелование. Остальные же
братья, похоже, так и не решились на поход без Мономаха, и дело осталось без послед-
ствий. Эти хронологически достаточно жесткие рассуждения приводят к заключению,
что первоначальный вариант перечня «путей», заканчивавшийся словами «и се ныне
иду Ростову», был составлен одновременно с собственно «Поучением» (или первым
вариантом его) осенью 1101 г. Оба они стали непосредственным продолжением пись-
ма к Олегу Святославичу, написанного в 1097 г.
—
после мира Олега с Мстиславом
Владимировичем, но до Любечского снема.
Отвергая конъектуру И. М . Ивакина, к несколько отличной датировке поездки в
Ростов — зимой 1099–1100 гг.
—
и, соответственно, первого варианта «Поучения»
недавно пришел А. А. Гиппиус (Гиппиус 2003. С. 60–99; он же 2004. С. 144–155).
Разбор весьма дифференцированной, в том числе и лингвистической, аргументации
исследователя здесь был бы невозможен, да и неуместен. Укажем лишь, что хроно-
логическая разверстка событий, о которых говорится в ключевом для данного сюжета
фрагменте «Поучения» — от «<...> и Стародубу идохом на Ольга» до «<...> и се
ныне иду Ростову», — нам видится иной, чем А. А. Гиппиусу, который усматривает
в этом фрагменте сложную структуру тематических повторов; кроме того, сообще-
ние «<...> и Смолиньску идох, с Давыдомь смирившеся» исследователь, вслед за
историографической традицией, относит ко времени сразу после Любечского съез-
да. Мы же полагаем, что этот поход Мономаха к Смоленску был вызван отнюдь
не посажением его на смоленский стол (ибо тогда выходило бы, что Давыд сопро-
тивлялся решениям Любечского съезда и почему-то предпочитал Смоленск отчин-
ному Чернигову), а военной необходимостью: летом 1096 г. Олег Святославич по-
лучил в Смоленске «воев», с которыми захватил затем Муром (ПСРЛ 1. Стб. 236; 2.
Стб. 226), и потому надо было заставить Давыда «смириться» и прекратить поддержку
брата. Тем самым, все события, о которых идет речь в названном фрагменте «Поуче-
ния», с нашей точки зрения, относятся к маю (поход к Стародубу), июлю–августу
(поход «на Боняка за Рось»), концу лета — осени (походы к Смоленску на Давыда и
на переговоры с половцами «Читеевичами», которые потом, в начале 1097 г., приходят
на помощь Мстиславу Владимировичу против Олега в битве на Клязьме) одного и
того же 1096 г.
36
ПСРЛ 1. Стб. 250.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

договора в Любече, означала одно — и в этом был прав провидец
Мономах — крушение любечского строя. Неожиданной стала, пожа-
луй, только та стремительность, с которой оно наступило. Не успел
Вячеслав Владимирович, севший в 1139 г. в Киеве после смерти
брата Ярополка, осмотреться в столице, как уже через две недели
оказался согнан беспокойным разрушителем устоев черниговским
князем Всеволодом Ольговичем37
.
Тем самым был ниспровергнут
главный принцип Любеча — отчинность киевского стола. Всево-
лод не только удержался в Киеве до самой своей смерти в 1146 г.,
но и пытался передать его своим младшим братьям — Игорю и
Святославу. При этом он ссылался на практику времен Мономаха и
Мстислава («Володимир посадил Мьстислава, сына своего, по собе в
Киеве, а Мьстислав Ярополка, брата своего, а се я мольвлю, оже мя
Бог поимет, то аз по собе даю брату своему Игореви Киев»)38, сводя
ее, вполне в духе своей политики, к сомнительному прецедентному
праву киевского князя самому выбирать себе преемника. Так пони-
мал дело не один Всеволод Ольгович. И Юрий Долгорукий, завещая
в 1157 г. Ростовскую землю Михалку и Всеволоду, своим младшим
сыновьям от второго брака39, конечно же, подразумевал, что стар-
шие Юрьевичи, занимавшие, как и старшие Мономаховичи в 1117 г.,
столы в Новгороде (Мстислав) и вокруг Киева (Глеб — в Переяс-
лавле, Борис — в Турове, Василько — в Поросье), должны были
обеспечить переход киевского стола от отца либо к генеалогически
старейшему из Юрьевичей Андрею Боголюбскому, либо к следую-
щему по старшинству переяславскому князю Глебу. Таким образом,
Юрий Владимирович собирался передать Киев своему сыну, минуя
генеалогически старейшего двоюродного брата последнего — смо-
ленского князя Ростислава Мстиславича.
Таков был «гипноз» реформаторских действий Владимира Моно-
маха, при том что суть его легитимистского новаторства, как видно,
оказалась не понятой, а сами реформы — не принятыми ни совре-
менниками князя, ни его потомками.
37
ПСРЛ 1. Стб. 306–307; 2. Стб. 302–303.
38 ПСРЛ 1. Стб. 317–318. Это сообщение помещено в статье 1146 г., но дого-
вор с Игорем о передаче ему Киева был заключен раньше: «Про что ми обрекл еси
Кыев», — говорит Игорь, обращаясь к брату в 1145 г. (ПСРЛ 1. Стб. 312; 2. Стб.
316).
39
ПСРЛ 1. Стб. 372.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

103
V. БЫЛА ЛИ СТОЛИЦА В ДРЕВНЕЙ РУСИ?
НЕКОТОРЫЕ СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ
И ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ*
На первый взгляд вопрос, вынесенный в заглавие, выглядит не более
чем претенциозно-скандальным. В самом деле, разве могут быть со-
мнения в том, что Киев имел полное право считаться столицей Руси
в целом — по крайней мере в определенный период ее истории? Од-
нако при более пристальном рассмотрении проблема оказывается не
столь простой.
Столица — это город, в котором пребывает резиденция общегосу-
дарственной политической власти. Такое определение кажется трю-
измом и вряд ли может быть оспорено. Следовательно, естественно
было бы ожидать наличия столиц прежде всего и именно в тех средне-
вековых государствах, которые обладали развитыми институтами по-
литического единства. И тут историка подстерегает ряд сюрпризов.
Первым делом выясняется, что это вовсе не так и нетрудно об-
наружить примеры политически единых государственных образова-
ний, столиц не знавших. Так, столицы как таковой не было ни во
Франкской империи IX в. (это заметно, впрочем, уже во франкских
удельных королевствах VI–VIII вв., несмотря на наличие преимуще-
ственных sedes regales вроде Суассона, Парижа, Орлеана и т. п.
1
),
ни в Восточнофранкском, затем Германском, королевстве X–XII сто-
летий, в которых резиденции императоров и королей были рассеяны
по обширным территориям государства, демонстрируя, в отношении
концентрации, ряд центральных областей (Kernlandschaften). Объезд
монархом и его двором этих резиденций (лат. sedes regiae, palatia >
нем. Pfalz), выросших из центров фискального землевладения (villae,
curtes), был не только механизмом государственного управления, но
и служил одной из манифестаций государственного единства. Этот
феномен получил в немецкой историографии характерное название
* Тезисно основные положения работы были изложены в одноименной заметке: На-
заренко 1996с. С. 69 –72; см. также: Nazarenko 2007. S . 279–288, особенно 282–284.
1
Ewig 1976a. P. 383 ff.; idem 1976b. S. 274 ff.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

104
Reisekönigtum, или Wanderkönigtum — «разъезжающей королевской
власти»2
.
На первый взгляд, такие королевские объезды до известной степени
напоминают древнерусскоe полюдье-«кружение» (γύρα) князей и дру-
жины в землях подвластных славян в Х в.
3
—
в той мере, в какой это
последнее представляло собой не только способ сбора дани и кормле-
ния в зимнее время, но и, вне сомнения, своего рода демонстрацию
персоны правителя, в которой, собственно, и визуализировалась поли-
тическая власть. Однако принципиальная разница — и особенно для
занимающей нас темы — состояла в том, что практика Reisekönigtum
влекла за собой создание разветвленной сети упомянутых королев-
ских резиденций, которая, в сущности, делала излишней столицу как
таковую; система же полюдья предполагала, совершенно напротив,
единый центр властвования — Киев, который до середины Х в. вклю-
чительно и служил резиденцией для княжеского семейства in corpore,
так что вся Русь делилась на две далеко не равных по размеру об-
ласти — Киев (видимо, с некоторой достаточно узкой окрестностью),
или «внутреннюю Русь», и всю остальную подвластную территорию,
«внешнюю Русь» (ε

ξω ‛Ρωσία)4
.
Эта исконная коренная связь в с е г о
княжеского рода сКиевом не имеет ничего общего с много-
численными городами-резиденциями франкских королей как до
Хлодвига, так и после него, и, полагаем, она сыграла свою роль в
создании благоприятной почвы для восприятия впоследствии идеи
государственной столицы (о чем пойдет речь ниже).
Вторая неожиданность состоит в том, что, например, в латин-
ских средневековых текстах понятие «столица» на терминологиче-
ском уровне никакого соответствия себе не находит. Все термины
этого семантического ряда в европейских языках — франц. capitale,
нем. Hauptstadt, Residenz и т. п.
—
позднего происхождения и по-
являются только в новое время. Понятий, не имеющих названий,
как известно, не бывает, и коль скоро не было термина, то, следо-
вательно, не было и самого понятия5
.
2 Berges 1952. S . 1–29; Schmidt 1961. S . 97–233; Peyer 1964. S. 1–21; Zotz 1984.
S. 19–46.
3
Const. De adm. 9 .105–111. P. 50.
4 Nazarenko 2007. S. 279–280; Назаренко 2009 (в печати).
5
Достаточно просмотреть статьи «capitalis», «caput» в MLWB 2/1. Sp. 220–223, 258–
264. Для лексемы caput значение «главный город» (рубрика III A 2 a. Sp. 261–262) пред-
ставлено десятком примеров, из которых четыре иллюстрируют стандартное риторически-
метафорическое речение о «Риме — главе мира» («Roma urbs, orbis caput» и т. п.)
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

105
В древнерусском языке термин столица тоже не зафиксирован6,
зато известен его аналог — стол (реже — стольный город)7
.
Дело,
однако, в том, что, вообще говоря, «столом» являлся не только
Киев, но и целый ряд других городов Руси, по которым «сидели»
многочисленные представители древнерусского княжеского семей-
ства. Приведем только один, зато ранний и бесспорно аутентичный
пример — запись дьяка Григория, писца «Остромирова евангелия»
(1057 г.): «Изяславу же кънязу тогда предрьжащу обе власти, и отца
своего Ярослава, и брата своего Володимира. Сам же Изяслав кънязь
правлааше стол (здесь и далее выделено нами.
—
А. Н.) отца
своего Ярослава К ы е в е , а брата своего с т о л поручи правити бли-
зоку своемуОстромиру Новегороде»8
.
В таком случае, если аналогия «столица» — «стол» правомерна,
киевский стол должен был бы выделяться каким-либо специфиче-
ским определением или вообще именоваться как-либо иначе. Дей-
ствительно, источники домонгольского времени знают применитель-
но к Киеву два термина такого рода. Оба они весьма поучительны.
Первый из них недвусмысленно увязывает проблему столицы с
более общей проблемой сеньората-старейшинства как особого поли-
тического института9. Так, «Повесть временных лет» в статье 1096 г.
сообщает о приглашении киевского князя Святополка Изяславича
и переяславского — Владимира Всеволодовича Мономаха, адресо-
ванном их двоюродному брату Олегу Святославичу, захватившему
Чернигов, явиться в Киев для заключения договора (чтобы «поряд
положити»): «Иди к брату своему Давидови, и придета Киеву, на
столотецидеднаших,яко тоестьстарейшей град вземли во
всей (в списках группы Ипатьевского: «яко то есть старей в земле
нашей».
—
А. Н.)
—
Киев»10
.
В так называемом «Слове на обнов-
ление Десятинной церкви» (которое датируется, как мы считаем,
(Alc. VitaWillibr. I,32.P.139;идр.), а прочиеотносятся кцерковным митро-
п о л и я м , например, Майнцской («caput <...> Galliae atque Germaniae, Moguntia»: Lib.
de unit. 2, 9. P. 221); единственным исключением является характеристика Регенсбурга
как «столицы» Баварского герцогства («Ratisbona <...> Bawarii caput regni») у Титмара
Мерзебургского (Thietm. II, 6. S . 46). Показательно, что статьи «Haupststadt» нет в
монументальном многотомном «Лексиконе средневековья» (LMA).
6
По крайней мере статья «столица» отсутствует в словарях (см., например:
Срезневский 3).
7
Срезневский 3. Стб. 517, 519.
8
Остр. ев. Л. 294в; Столярова 2000. No 5 . С. 14.
9 О проблеме сеньората в Древней Руси см. статьи I–III.
10
ПСРЛ 1. Стб. 230; 2. Стб. 221.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

106
серединой XII в.
11
) Киев назван «старейшинствующим во градех»,
как киевский князь — «старейшинствующим в князех», а киевский
митрополит — «старейшинствующим в святителех»: «Ныне же убо
да веселуется старейшинствуя[й] в князех, яко воистину блажен
есть, обладая скипетры твоими (св. Климента Римского.
—
А. Н.)
молбами <...> радуется старейшинствуя[й] в святителех, яко бла-
жен есть прикасаася твоея святости <...> и да ликоствуют гражане
старейшинствующаго во градех града нашего, яко блаже-
ни суть твоим заступлением»12
.
Как следствие, термины стольный
град, стол иногда употребляются в качестве синонимичных термину
старейший стол. Нестор в «Житии преподобного Феодосия Печер-
ского» (80–90 -е гг. XI столетия) так говорит об изгнании Изяслава
Ярославича из Киева в 1073 г.: «прогнан бысть от г р ада столь-
н а а г о ». В данном случае «град стольный» — это не просто стол
Изяслава как о д и н и з княжеских столов того времени (наряду,
например, с Черниговом и Переяславлем, где сидели младшие братья
Изяслава — Святослав и Всеволод), поскольку выражение «прогнан
бысть от града стольнаго» звучало бы тогда бессмысленным плео-
назмом. Содержание этого термина раскрывается в другом месте
того же текста: печерский игумен велел Изяслава, хотя и изгнанно-
го, «в ектении <...> поминати, яко стольному тому князю и
старейшю всех»13
.
Второй из названных терминов, мати градом, является калькой с
греч. μητρόπολις, одного из эпитетов Константинополя, и тем самым
11
Наша датировка памятника временем сразу после поставления на митрополию
Климента Смолятича в 1147 г. подробно обоснована в особой работе, находящейся в
печати: Назаренко А. В . К истории почитания св. Климента Римского в Древней Руси
(Источниковедческий и исторический комментарий к «Слову на обновление Десятинной
церкви»); о прочих датировках, существующих в историографии, см.: Завадская 2003.
С. 222–223. Связывать памятник с повторным освящением («обновлением») Десятинной
церкви митрополитом Феопемптом в 1039 г. (ПСРЛ 1. Стб. 153; 2. Стб. 141), как то иногда
делают в последнее время (Чичуров 1990b. С . 16–17; Ужан ко в 1994. С . 90–93; он же 1999.
С. 25–30), не представляется возможным. Дело не только в том, что киевский князь Вла-
димир Святославич, строитель Десятинной церкви, настойчиво именуется в «Слове» по
отношению к князю-«обновителю» «прародителем» и «праотцем» (Карпов 1992. С . 110);
на это обстоятельство уже не раз указывалось (см., например: Бегунов 1974. С . 39–40; он
же 2006. С. 13. Примеч. 44), и попытки его релятивировать (Глад ко ва 1996. С . 16–17)
неудачны. Весьма существенным датирующим признаком служит именно ярко выражен-
ная терминология сеньората-старейшинства, которую никак нельзя отнести ко времени
Ярослава Мудрого.
12 Карпов 1992. С. 110.
13
Усп. сб. 1971. С. 120, прав. стб. (Л. 58а), 124, прав. стб. (Л. 60б).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

107
прямо указывает на значение цареградской парадигмы для столич-
ного статуса Киева. Это выражение встречается в источниках не
столь уж часто, хотя и неоднократно. Обычно приводят в пример
рассказ «Повести временных лет» о взятии князем Олегом Киева
(по условной летописной хронологии он помещен в статью 882 г.):
«И седеОлег княжа в Киеве, и рече Олег: се будимати градом
Русьским»14
.
Однако термин налицо и в других текстах — напри-
мер, в уже упоминавшемся «Слове на обновление Десятинной церк-
ви», в котором автор обращается к святому Клименту: «<...> при-
сный заступниче стране Рустей и венче преукрашенный славному и
честному граду нашему и велицей митрополии же мат[ер]
и градом»15
, или в одной из стихир службы святому Владими-
ру: «Уподобивыися купцу, ищущю добраго бисера, славнодержаве-
ный Владимире, на высоте стола седя матере градовом
богоспасеннаго Киева»16
.
Сходная формула содержится и в службе
на память освящения в 1051/3 г. церкви святого Георгия в Киеве,
26 ноября17: «<...> от первопрестольного матери градом, Богом
спасенего Киева»18
.
Последняя представляется наиболее характер-
ной, так как здесь Киев поименован еще и «первопрестольным»:
калькированная с греческого терминология усугублена специфиче-
ски церковным определением, употреблявшимся по отношению к
первенствующим кафедрам — греч. πρωτόθρονος, πρωτόεδρος. Ср.,
например, применительно к киевским митрополитам в «Канониче-
ских ответах» митрополита Иоанна II (последняя четверть XI в.):
разделить епархию («участити епископью») возможно только, «обаче
ипервому стольникурусьскомуизволиться»19
. Или в послании
14
ПСРЛ 1. Стб. 23; 2. Стб. 17.
15
Карпов 1992. С. 109.
16 Срезневский 1893. С. 78–79; по другому списку: Серегина 1994. С. 306.
17
Лосева 2001. С . 95–98 .
18
В службе Юрьева дня осеннего по древненовгородской ноябрьской минее конца
XI в. (Ягич 1886. С . 461–472) приведенных слов нет, так что отсылка в этой связи к
изданию И. В. Ягича (например, в содержательной книге: Карпов 2001. С . 513. При-
меч. 55) ошибочна. Согласно любезной консультации А. А. Турилова, они отыскива-
ются в икосе канона святому Георгию по более позднему (XVI в.) списку — Син.
677 (Горский, Невоструев 3. С. 177), так что древность чтения, которую предполагали
А. В . Горский и К. И. Невоструев, вообще говоря, требовала бы дополнительных ис-
точниковедческих изысканий.
19
ПДРКП 1. Стб. 19. § 32; Бенешевич 2. С . 88 . § 35. Что речь идет именно о
митрополите, а не о киевском князе (как иногда полагают), видно из рядополо-
жения «первого стольника» и «сбора страны вся тоя», то есть церковного собора
Киевской митрополии.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

108
болгарского деспота Святослава-Иакова к киевскому митрополиту
Кириллу II от 1262/70 г.: «Пишу тебе, возлюбленный Богом архи-
епископе Кириле протофроню»20
.
Таким образом, становится очевидной принципиальная важность
еще одного момента — наличия в Киеве общерусского церковного
центра, Киевской митрополии «всея Руси». Определение всея Руси
применительно к митрополитам в XI–XIII вв. присутствует на не-
которых митрополичьих печатях второй половины XII в. начиная
с 1160-х гг.
21
, а также изредка в письменных памятниках (в том
же послании Святослава-Иакова). Встречается оно и в отношении
князей, но, что характерно, только тех, которые занимали киевский
стол22
, в том числе впервые — в надписи одного из вариантов печати
киевского князя Всеволода Ярославича23
, который (вариант) следу-
ет, очевидно, датировать самым концом его правления, 1090/92 г.
Однако, как есть основания думать, даже на последней титулатура
такого рода имеет церковное, более того, — константинопольское
происхождение24
.
Заметим это важное обстоятельство.
Итак, ясно, что более или менее определенное понятие общерусской
столицы в XI–XIII вв. все же существовало. Было бы заманчиво по-
пытаться понять его природу. Стало ли оно следствием тех или иных
специфических черт в общественном устройстве Руси, или имело чи-
сто идеологическую основу (как, скажем, известная теория о Москве
как Третьем Риме), или выросло из еще каких-то корней? Что фено-
мен столицы может сопутствовать только единовластию или весьма
развитому сеньорату — несомненно, но направленность причинно-
следственных связей здесь отнюдь не очевидна. Потому ли, например,
в Польше XII–XIII столетий Краков, центр «принцепсского» удела (то
20
Щапов 1978. С. 141. Другое дело, что на Руси второй половины XIII в., в усло-
виях резкого понижения церковного образования после монгольского разорения, это
слово не было понято; так, в окружении рязанского епископа Иосифа его приняли за
название той книги («Кормчей» сербской редакции), которую прислал митрополиту
русский по происхождению болгарский правитель («пишу <...> протофроню») (там
же. С . 142–144).
21
«Константин, Божией милостию митрополит всея Руси» («Κωνσταντι

νος ε

λέω

θεου

μητροπολίτης πάσης ‛Ρωσίας» — Константин II) или «пастырь всея Руси»
(«ποιμενάρχης ‛Ρωσίας πάσης») на печати Никифора II (Янин 1. С. 48–49. No 51 –52).
Актуализация этой формулы связана, вероятно, с противоборством планам владимиро-
суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского учредить во Владимире отдель-
ную митрополию.
22
Горский 2007. С. 55 –61.
23 Янин, Гайдуков 3. No 22а.
24
См. статью XI.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

109
есть удела генеалогического сениора-принцепса, образованного по за-
вещанию Болеслава III в 1138 г.
25
), так и не вырос до общенациональ-
ной столицы, что польский сеньорат имел «смазанную» форму, или
наоборот — неразвитость сеньората была следствием в том числе и
отсутствия достаточно притягательного единого общегосударственного
центра в условиях, когда резиденцией принцепса был Краков, а кафедра
архиепископа располагалась в Гнезне? В чем причина принципиальной
«бесстоличности» Франкского и Германского государств — в вялости
ли сеньората или в невозможности сделать фактической основой За-
падной империи ее идеологический, харизматический центр — Рим?
Если принять во внимание, что в Германском королевстве традицион-
ное франкское corpus fratrum еще при Генрихе I (919–936) уступило
место единовластию и примогенитуре, то «идеологическое» объяснение
предстанет значительно более правдоподобным.
В самом деле, нетрудно заметить, что интенсивность переживания
имперской идеи франкскими, а затем германскими государями IX–
XII вв. каждый раз имела следствием оживление планов устроения
единой столицы: последние были прямо пропорциональны первой.
Карл Великий, не принимая универсалистского характера папской, то
есть собственно римской, имперской идеи Льва III26 и потому не имея
намерения (да и возможности) использовать Рим в качестве столицы,
тем не менее пытался создать некий параллельный Риму общегосудар-
ственный центр с сакральными по преимуществу функциями в Ахене,
своей излюбленной резиденции (правда, в исторической перспективе,
безо всякого успеха); это дает основание говорить даже о специфи-
ческой «ахенской имперской идее» Карла (die Aachener Kaiseridee)27
.
Дальнейшая эволюция представления об империи на Западе не раз
настойчиво выдвигала на передний план мысль о Риме как столице, в
которой солидарно пребывали бы имперская и церковная власти. Яв-
ным «римоцентристом» был полугрек по крови Оттон III; его планы
империи с центром в Риме по византийско-константинопольскому или,
если говорить собственно о Западе, позднеантичному образцу были
понятны только крайне узкому кругу идеалистов-единомышленников,
так что явная неосуществимость таких планов заставляет в последнее
25
Kadl. III, 26; Chr. Pol. m. 30; Вел. xр. С. 106; см. об этом в статье I.
26 Назаренко 2001b. C. 11 –24.
27
Schneider 1995. S. 109–110; традиционная метафора о «Риме — главе мира» пере-
носилась при этом на личность Карла, а каноническое определение Константинополя
как «нового Рима» — на Ахен (Beumann 1966. S . 19), дворцовая капелла которого
характеризовалась как второй Латеран (Falkenstein 1966).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

110
время иных историков видеть в них всего лишь ученую конструкцию,
своей живучестью обязанную авторитету ее создателя П. Э. Шрам-
ма28
. Беспримерная активизация итальянской политики в первые годы
правления Фридриха I Барбароссы (четыре похода за 15 лет) имела в
качестве идеологической подоплеки модель Римской империи, управ-
ляемой из Рима, которую биограф Фридриха Рахевин характеризовал
как «империю Римского града»29
. Однако принципиальное разделение
imperium и sacerdotium на Западе обрекало все попытки императоров
на соединение в Риме центров государственной и церковной власти на
неудачу. Западная имперская идея оказалась отрезана от своего идей-
ного источника и средоточия и потому была вынуждена существо-
вать в принципиально паллиативных формах, несмотря на усвоение с
конца XII в. синкретической формулы «священная Римская империя»
(sacrum imperium Romanum)30.
Итак, похоже, что сама идея общегосударственной столицы яв-
лялась частью имперского идеологического оснащения. Коль ско-
ро «римско-константинопольская» подоплека этой идеи становится
определяющей, то давно замеченная в науке броская цареградская
топика Киева, как архитектурная (Святая София, Золотые ворота,
дворцовый храм св. Апостолов на Берестове, Влахернский храм на
Клове и т. п.), так и литературная (например, формула «Киев —
второй Иерусалим» в так называемом «Пространном житии свято-
го Владимира»31
), приобретает характер не просто идеологически
многозначительный, но и субстанциональный.
28
Schramm 1929; критику построений П. Э . Шрамма об имперской идее на Западе
применительно к Оттону III см.: Görich 1993; Althoff 2000. S . 183–192.
29
«Imperium urbis Rome» (Ott. Fris., Rahew. Gesta Frid. IV, 86. P. 345); см.: Appelt
1967; Zeillinger 1990.
30 Petersohn 1994.
31
Заимствуя в заключительной похвале сравнение Владимира Святого с Константином
Великим, автор «Жития» распространил его за счет уподобления столицы Владимира
столице Константина как «второму Иерусалиму»: «Оле чюдо! Яко вторый Иерусалим
на земли явися Киев» (Голубинский 1/1. С . 235, лев. стб.); см.: Philipp 1956. S. 377–379.
Определение «вторый Иерусалим» позаимствовано из круга стандартных торжественных
эпитетов Константинополя (Подскальски 1996. С . 204. Примеч. 541). Известна была эта
метафора и главному идеологу Ярослава Мудрого Илариону; более того, подобно автору
«Жития святого Владимира», будущий митрополит в своем «Слове о законе и благода-
ти» потому считает Владимира «подобником великааго Константина, равноумным равно-
христолюбцем», что он с княгиней Ольгой «принесъша крьст от новааго Иерусалима
Констянтина града», как тот «с материю своею Еленою крьст от Иерусалима принесоша»
(Молдован 1984. С . 96–97). Таким образом, Киев недвусмысленно включается Иларионом
в идеальную столичную парадигму «нового Иерусалима».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

111
Удивительно, но эта давно замеченная наукой проблема, важ-
ность которой для понимания исторического самоопределения
Руси очевидна, до сих пор не удостоилась систематического иссле-
дования32
.
Между тем, здесь открывается простор для изысканий,
обещающих серьезные открытия, как в том убеждает уже первая
попытка осмыслить элементы государственной идеологии Яросла-
ва Мудрого, исходя из безусловно непременного для нее литургиче-
ского контекста: греческая надпись над конхой центральной апсиды
собора святой Софии в Киеве33
, представляющая собой цитату из
Пс. 45, 6, которая трактовалась как апелляция к образу Богоматери-
Градодержательницы34
, оказывается погруженной в систему богос-
лужебных и литературных аллюзий на память обновления Царьгра-
да, связанную с представлением о византийской столице как «но-
вом Иерусалиме»35
.
Столичность в средневековом сознании была
по самой сути своей воспроизведением в тойили иноймере
римской или mutatis mutandis константинопольской модели; само
понятие столицы являлось заимствованием из имперского идейного
арсенала. Вряд ли только внешний блеск Киева XI столетия имел
в виду превосходно информированный (он пользовался устными
рассказами путешествовавших в Восточную Европу скандинавов)
бременский каноник и хронист Адам, когда в 1070-е гг. прибегал к
сравнению столиц Византии и Руси, употребляя совсем не типичный
для латинского мира термин metropolis: «Ее (Руси.
—
А. Н.) столи-
ца — город Киев, соперник константинопольского ски-
п е т р а (выделено нами.
—
А. Н.), славнейшее украшение Гре-
32
В этом смысле показательна невыразительность главы под обязывающим за-
главием «Константинополь на Днепре?» в одном из последних итоговых трудов о
Древней Руси, в остальном написанном не без блеска (Франклин, Шепард 2000.
С. 304–315); некоторое обобщение сказанного в науке можно найти в названной
в предыдущем примечании работе В. Филиппа. В самое последнее время в этой
области заметно определенное движение, вызванное, похоже, появлением содер-
жательной статьи К. К . Акентьева (см. примеч. 35): см., например: Данилевский
1998. С . 355–368; он же 2007. С . 134–152; Карпов 2001. С . 309–313; Рычка 2007.
С. 153–166.
33
Белецкий 1960. С. 162.
34
Аверинцев 1972. С. 25–49.
35 Акентьев 1995. С. 76–79; ср. также некоторые предварительные наблюдения на
эту тему в работе: Лисовой 1995. С . 58–64, автор которой проницательно призывал:
«Более глубокий анализ корпуса литературных, литургических, иконографических
данных о “трех Софиях” (Цареградской — Киевской — Новгородской) должен стать
темой особого исследования».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

112
ции»36. Речь идет, разумеется, не о каком-то политическом сопер-
ничестве37
, а о некоей идейной модели, внутри которой Киев во-
производил образец Константинополя, а оба они вместе — образец
Иерусалима как Града Спасения. В этом отношении Константино-
поль, в качестве центра христианской империи, являл собой соеди-
нение двух парадигм: политической, «нового Рима», и церковно-
сотериологической, «нового Иерусалима», — из которых для рус-
ского сознания того времени была внятна только одна — иеруса-
лимская38
.
Если понятие столицы, органически принадлежа к комплексу им-
перских политических идей, в числе ряда других элементов этого
комплекса заимствовалось идеологами новых, молодых средневеко-
вых государств, то ясно, что отнюдь не везде для такого заимство-
вания существовали равные предпосылки и равно благоприятные
условия. Оно было крайне затруднено в государствах с полицентри-
ческой церковной структурой (в Германии с ее пятью митрополиями
или в Венгрии, где имелось две архиепископии — в Эстергоме и
Калоче, — династическим же центром являлся Секешфехервар), а
также там, где церковный центр не совпадал с политическим (кроме
Венгрии, так было, например, в Польше, где митрополия располага-
лась в Гнезне, а резиденция сениора — в Кракове).
Русь XI–XIII вв. была в этом отношении редким исключением.
Принадлежа к странам византийского культурного круга, она в то
же время в династическом отношении и в отношении политического
устройства имела, в отличие от первых, много общего со странами
«латинской» Европы. Родовое совладение (corpus fratrum) и династи-
ческий сеньорат в качестве высшей формы такого совладения были
одной из таких общих черт. Поэтому, вообще говоря, политический
строй Руси по своей природе не представлял собой удобной по-
чвы для укоренения идеи столицы. Однако история распорядилась
так, что утверждению сеньората во второй половине XI в. на Руси
предшествовала блестящая эпоха единовластия Владимира Святого
36 «Cuius metropolis civitas est Chive, aemula sceptri Constantinopolitani, clarissimum
decus Greciae» (Adam II, 22. S. 80); «Греция» в специфической терминологии Адама
обнимала и Русь.
37 Хотя на чисто фразеологическом уровне слова Адама подозрительно похожи на
заимствование из Саллюстия, говорившего о Карфагене как «сопернике Римской импе-
рии» («Carthago, aemula imperi Romani»: Sall. Cat. 10, 1); см.: Adam. S . 80 . Anm. 4 .
38 О настороженности, которую испытывали на Руси в отношении византийской
имперской политической доктрины, см. в статье XV.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

и Ярослава Мудрого, в течение которой вокруг Киева успел сло-
житься довольно развитый столичный идейный комплекс, способ-
ствовавший, в свою очередь, более отчетливой кристаллизации идеи
старейшинства Киева и ее практической реализации — например,
в сложных условиях 1160-х гг. (Именно в этом, заметим, позволи-
тельно видеть одну из причин устойчивости и яркой выраженности
сеньората на Руси в отличие, например, от Франкского или Древне-
польского государств.) Кроме того, принципиальная связь, которая
существовала между церковно-административным единством стра-
ны и идеей политического суверенитета ее правителя39
, делала на-
личие общерусской Киевской митрополии важнейшей предпосылкой
для становления идеи государственного единства Руси и ее сохране-
ния в условиях политического партикуляризма, что, в свою очередь,
стабилизировало представление о Киеве как столице Руси в целом.
Все вместе это образовывало прочный идейный комплекс, который
и обусловил удивительную историческую выживаемость идеи и чув-
ства общерусского единства.
39
См. об этом подробнее в статье III.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

114
VI. ЧЕРНИГОВСКАЯ ЗЕМЛЯ
В КИЕВСКОЕ КНЯЖЕНИЕ СВЯТОСЛАВА ЯРОСЛАВИЧА
(1073–1076 ГОДЫ)*
Владельческая принадлежность древнерусских земель-княжений и во-
лостей была, как известно, изменчива. Более или менее определенно-
му прояснению она, по недостатку источников, поддается не всегда, а
зачастую — только гипотетически. Между тем, без этого невозможно
получить общего представления о междукняжеских отношениях, их
системе, а значит, о политическом строе ранней Руси в целом.
К числу не решенных в науке вопросов относится и вопрос о
судьбе Черниговского княжения (образованного — или, если угод-
но, восстановленного — в 1054 г. по завещанию Ярослава Мудрого
и доставшегося Святославу Ярославичу1) после окончательного па-
дения на Руси в марте 1073 г. троевластия Ярославичей, изгнания
из Киева Изяслава Ярославича и водворения там следующего по
старшинству — Святослава2
.
Сохранились ли при этом чернигов-
ские владения за Святославом или перешли к его младшему брату
Всеволоду, союзнику в борьбе против Изяслава?
Проблема, естественно, не осталась не замеченной исследователя-
ми. Мнения разделились. Многие, вслед за В. Н. Татищевым3
, по-
лагали, что Чернигов должен был оказаться в руках Всеволода4
.
Другие были уверены, что Святослав соединил в своих руках власть
над Киевом и Черниговом5
.
Некоторые историки ограничивались
констатацией спорности проблемы6
.
* Исправленный и дополненный вариант работы: Назаренко 2002b. С. 59–66 .
1
ПСРЛ 1. Стб. 161–162; 2. Стб. 149–151 .
2 ПСРЛ 1. Стб. 172 –173; 2. Стб. 182–183.
3
Татищев 2. С. 90.
4
Соловьев 1. С. 346; Ключевский 1. С. 183; Рыбаков 1982. С. 446; Рапов 1977.
С. 46; Кучкин 1984. С. 65.
5
Грушевський 2. С. 40; Греков 1953. С. 495; Толочко 1987. С. 91; Толочко О. П.,
Толочко П. П . 1998. С . 186; Котляр 1998. С . 178–17; Франклин, Шепард 2000. С . 374;
так думал, кажется, и А. Е . Пресняков, судя по тому, что, по его словам, после
вторичного возвращения Изяслава на киевский стол в 1077 г. «на восток от Днепра
сила Святославля объединяется с прежними владениями Всеволода: Переяславль,
Чернигов, Смоленск и Поволжье — в его руках» (Пресняков 1993. С . 44).
6
Зайцев 1975. С. 76 и примеч. 96 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

115
Ни в одной из названных работ аргументов в пользу той или иной
точки зрения не приводится. Исследователи, склонные считать, что в
1073 г. Святослав удержал за собой Чернигов, исходят, как можно по-
нять, из молчания источников: коль скоро никаких указаний на пере-
ход Чернигова в руки Всеволода нет, то, следовательно, он остался
под Святославом. Их оппоненты (опять-таки молча) основываются,
судя по всему, на известной теории «лествичного восхождения» кня-
зей по столам: Святослав ушел из Чернигова на более старший стол
в Киев, значит, в Чернигов должен был переместиться Всеволод,
следующий по генеалогическому старшинству за Святославом.
Такое молчаливое противостояние «из общих соображений» еще
более высвечивает нерешенность вопроса. Видеть аргумент в сви-
детельстве В. Н. Татищева7
, предполагая, как то нередко (и, на наш
взгляд, не всегда беспочвенно, несмотря на противоположный вы-
вод, к которому пришел автор последней, весьма подробной, работы
на эту тему8) делается, что автор «Истории Российской» воспроизвел
тот или иной несохранившийся достоверный источник, в данном
случае определенно нельзя. Распределение волостей Святославом
в 1073 г., как оно описано В. Н. Татищевым, содержит заведомые
ошибки. Так, Глеб, старший из Святославичей, был якобы поса-
жен отцом в Переяславле, однако известно, что уже с 1069 г. Глеб
пребывал на новгородском столе9
, с которого был согнан только в
1078 г.
10
Новгород В. Н. Татищев «отдал» Давыду Святославичу,
хотя перечень новгородских князей в Комиссионном списке «Нов-
городской I летописи» знает только одно княжение Давыда — в
1090-е гг.
—
и не фиксирует какого-либо перерыва в княжении Гле-
ба между 1069 и 1078 гг.
11
Олег Святославич, по В. Н. Татищеву,
7
См., например: Рапов 1977. С . 46. Примеч. 48.
8 Толочко 2005.
9
В октябре 1069 г. Глеб руководит обороной Новгорода от Всеслава Полоцкого
(НПЛ. С. 17).
10 ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190; НПЛ. С . 18 (здесь смерть Глеба Святославича да-
тирована годом позже — маем 1079 г.) . В рассказе о кончине преподобного Феодосия
Печерского в «Повести временных лет» читаем, что за несколько дней до преставления
святого «приде к нему Святослав с сыном своим Глебом» (ПСРЛ 1. Стб. 187; 2. Стб.
177; в Несторовом «Житии преподобного Феодосия» об этом посещении упомянуто
только косвенно и имя Глеба не названо: Усп. сб. 1971. С . 130, прав. стб.). Не думаем,
что здесь можно усматривать свидетельство о том, что стол Глеба располагался где-то
неподалеку от Киева: дело происходило на Пасху (Феодосий умер «во вторую субботу
по Пасце»), когда взрослые княжичи имели обыкновение приезжать из своих волостей
к отцу (ср. приводимые ниже данные о Владимире Мономахе).
11
НПЛ. С. 161, 470.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

116
получил Ростов, но участие Олега, вместе с Владимиром Всеволо-
довичем Мономахом, в походе в Чехию осенью 1075 г.
12
свидетель-
ствует о том, что он сидел где-то на юге, возможно, на Волыни или
в Турове (правда, есть не зависимые от сведений В. Н. Татищева
основания думать, что Олег оказался в Ростове позже, по возвра-
щении из чешского похода 1075 г., как о том еще будет речь ниже).
В числе Святославичей по недоразумению оказывается Борис Вячес-
лавич (как и при описании событий 1078 г.
13). Можно с уверенно-
стью заключить, что сообщение о наделении Святославом сыновей
у В. Н. Татищева является плодом рассуждений самого историка
(в первой, предварительной, редакции «Истории», следующей в це-
лом за «Повестью временных лет», этих данных нет14), и полагаться
на находящееся в таком контексте известие о получении Всеволодом
«Чернигова со всею областию» нельзя. Ни Синодального, ни Комис-
сионного списков «Новгородской I летописи», ни «Лаврентьевской
летописи» с «Поучением» Владимира Мономаха, которые заставля-
ют сомневаться в предложенной В. Н. Татищевым реконструкции, в
числе источников «Истории Российской», как известно, не было.
Тот факт, что Святослав Ярославич предпочел быть похоронен-
ным не в Киеве, а в «Чернигове у святаго Спаса»15
, дополнитель-
но компрометирует предположение о принадлежности Чернигова в
1073–1076 гг. Всеволоду Ярославичу. Распорядиться о погребении
отца в черниговском Спасо-Преображенском соборе не мог кто-либо
из сыновей Святослава, так как после вокняжения Всеволода в Киеве
1 января 1077 г.
16 Чернигов явно находился под его властью, а не
в руках потомства Святослава. В самом деле, в противном случае
следовало бы ожидать посажения на черниговском столе старшего из
Святославичей Глеба, но он, как уже говорилось, оставался в Новго-
роде. Под кем захватывает Чернигов Борис Вячеславич на несколько
дней в начале мая 1078 г., в киевское княжение Всеволода? Вряд ли
под кем-то из Святославичей, иначе Борису трудно было бы искать
12
ПСРЛ 1. Стб. 199, 247 («Поучение» Владимира Мономаха»); 2. Стб. 190; в «По-
вести временных лет» поход отнесен к 1076/7 мартовскому году, но мы принимаем
уточнение, обоснованное в работе: Куч кин 1971. С. 21–34.
13
Татищев 2. С. 92–93.
14 Татищ ев 4. С. 156; здесь же, в «Росписи краткой великих государей руских»
(С. 103–104), Борис назван среди потомства Святослава Ярославича н а р я д у с Ро-
маном.
15 ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190.
16
Там же.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

117
защиты в Тмутаракани у Романа Святославича17
.
Думаем, Чернигов
входил в это время во владения киевского князя Всеволода Яросла-
вича, и пребывание Олега Святославича «у Всеволода Чернигове»
после возвращения в Киев Изяслава Ярославича 15 июля 1077 г.
объясняется не тем, что Изяслав вытеснил Всеволода из Киева, Все-
волод же — Олега из Чернигова, а тем, что с появлением Изяслава
и перераспределением волостей Олег был вынужден оставить свое
волынское княжение, так же как Глеб — новгородское, хотя, похо-
же, это произошло и не одновременно. Владимир Мономах в своем
«Поучении» прямо пишет: весной 1078 г. «пакы и-Смолиньска к
отцю придох Чернигову, и Олег приде из Володимеря выведен»18
.
Укажем также на другие слова «Поучения», имеющие в виду со-
бытия 1076 г.: из чешского похода Владимир Мономах возвращает-
ся «Турову, а на весну та Переяславлю, таже Турову, и Святослав
умре»19
.
Зачем Владимир ездил «на весну Переяславлю»? Ответ ясен
из аналогичного оборота чуть выше: «Та идох Переяславлю отцю, а
по Велице дни ис Переяславля та Володимерю»20
. Выясняется, что из
своей Волынской, а затем Туровской волости Мономах ездил к отцу
на пасхальные торжества. Такие визиты к отцу были, очевидно, пра-
вилом и объяснялись не только сыновним почтением, но и причинами
сугубо практическими: сын привозил отцу причитавшуюся тому с со-
ответствующей волости часть доходов. Только что упомянутый приезд
Владимира к отцу в Чернигов в 1078 г. состоялся также на Пасху21 и
сопровождался передачей Всеволоду смоленской дани: «в Чернигове
на Краснем дворе <...> вдах отцю 300 гривен золота». В таком случае
из факта поездки Владимира «на весну» 1076 г. «Переяславлю» ло-
гично заключить, что именно в Переяславле, а не в Чернигове, в это
время пребывал его отец, иными словами, именно Переяславль, а не
Чернигов, был стольным городом Всеволода Ярославича в 1076 г.
Нельзя также обойти молчанием интересное свидетельство «Киево-
Печерского патерика», содержашееся в рассказе о чуде с нисхож-
17
Там же.
18
ПСРЛ 1. Стб. 247.
19 Там же.
20
Там же.
21
Согласно «Поучению», на обеде Владимира с отцом в Чернигове присутствовал
и Олег Святославич, который бежал в Тмутаракань «от Всеволода» 10 апреля 1078 г.
(ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190). Так как Пасха в 1078 г. приходилась на 8 апреля,
то выходит, что Олег бежал через несколько дней после праздничного пира со Все-
володом, во время которого, надо полагать, окончательно выяснилась безнадежность
его положения.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

118
дением, по молитве преподобного Антония Печерского, небесного
огня, который «пожже вся древа и трьние» на месте, где Святослав
после этого «нача копати» яму для заложения Успенского собора
Печерского монастыря22
.
Заложение, как известно, действительно
имело место в 1073 г., в первый год киевского княжения Свято-
слава23
.
Согласно «Патерику», услышав о таком чуде, в монастырь
приехал«ВсеволодссыномсвоимВолодимеромис Переяславля
(выделено нами.
—
А. Н.)»24
.
Известие немаловажное, несмотря на
всю специфичность источника.
Есть еще одно обстоятельство, которое в сумме с уже приве-
денными соображениями, на наш взгляд, позволяет окончательно
утвердиться в мнении, что в 1073–1076 гг. резиденцией Всеволода
оставался Переяславль.
В настоящее время можно считать твердо установленным, что
епархиальное устройство Руси во второй половине XI в. носило
черты исключительной оригинальности. Для него в это время было
характерно кратковременное сосуществование трех, а затем — двух
митрополий: наряду с Киевской были открыты титулярные (то есть
не имевшие подчиненных епископий) митрополии в Чернигове и
Переяславле. Хронологически и источниковедчески непростая про-
блема титулярных митрополий на Руси XI в. подробно исследована
в работах А. Поппэ25 и нашей статье26
.
О времени их учреждения
в источниках определенного ответа нет, хотя ясно, что оно должно
было состояться в 1060-е гг., вероятнее всего, как нам представ-
ляется, в 1069/70 г. В данном случае для нас важнее другое —
понять, что подобное «растроение» русской митрополии явилось
своеобразной церковной калькой политического устройства Руси
того времени — уже упоминавшегося троевластия (или, как часто
пишут, «триумвирата») Изяслава, Святослава и Всеволода Яро-
славичей27
.
Источникам известен только один митрополит черниговский —
Неофит, участвовавший в торжественном перенесении мощей свя-
22 КПП 1999. С. 13.
23
ПСРЛ 1. Стб. 183; 2. Стб. 173.
24
КПП 1999. С. 16. На это известие в занимающем нас контексте обращено вни-
мание в работе: Вакулина 1986. С. 177 . Примеч. 16.
25
См. прежде всего: Поппэ 1968. С. 85–108; он же 1969. С. 95–104.
26
Назаренко 2007с. С. 85–103; см. также статью Х.
27 Поппэ 1968. С . 97–103 ; Poppe 1971. Р. 180–184; idem 1988а. S . 261–263; Щапов
1989. С. 56–62; Назаренко 2007с. С. 89–100.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

119
тых Бориса и Глеба в мае 1072 г.
28 Очевидно, он был первым и
единственным черниговским предстоятелем, носившим митропо-
личий титул; во всяком случае поставленный не позднее середины
1080-х гг.
29
Иоанн титулуется уже епископом30
.
Поскольку звание
титулярного митрополита было, как правило, пожизненным, это зна-
чит, что со смертью Неофита Черниговская митрополия была вновь
упразднена. Переяславская же просуществовала дольше: митропо-
литом именовался еще Ефрем, последнее упоминание о котором в
этом качестве относится к 1089 г.
31
Следовательно, к моменту смерти
Неофита политические причины, обусловившие существование Чер-
ниговской митрополии, были уже в прошлом, тогда как к моменту
поставления Ефрема такие причины для продолжения существова-
ния митрополии в Переяславле сохранялись. Первое соображение
ничего не дает для нашей темы (Неофит вполне мог скончаться
уже в период киевского княжения Всеволода), тогда как второе, на-
против, говорит о многом. Оно заставляет думать, что Ефрем был
поставлен на кафедру тогда, когда Переяславль являлся стольным
городом Всеволода Ярославича, одного из «триумвиров», а затем,
в 1077–1078 гг.,
—
«дуумвиров». Однако в 1077–1078 гг., во время
третьего киевского княжения Изяслава, Всеволод, как уже говори-
лось, сидел в Чернигове. Следовательно, поставление Ефрема со-
стоялось не позднее кончины Святослава в декабре 1076 г. Вместе
28
Он упомянут в «Сказании чудес святою страстотерпцю Романа и Давида»: «<...>
митрополит Георгии Кыевьскии, другыи — Неофит Чьрниговскии» (Жит. БГ. С. 55–56;
Revelli 1993. P. 505; Усп. сб. 1971. С. 62). В «Повести временных лет» соответствующее
известие не вполне исправно.
29 Он умер 23 ноября 1111 г. (НПЛ. С. 20; ПСРЛ 2. Стб. 273; датировка 6620 г. в спи-
сках группы Лаврентьевского — ультрамартовская: ПСРЛ 1. Стб. 289; Бережков 1963.
С. 44 –45), после того как «лежа в болести лет 25» (ПСРЛ 2. Стб. 274). Ср. хроноло-
гические соображения из области внешней политики: Назаренко 2001а. С. 542 –547 .
В отношении свидетельства «Ипатьевской летописи» о 25-летней «болести» епископа
Иоанна высказывались сомнения ввиду участия последнего в обретении мощей пре-
подобного Феодосия Печерского и перенесении их в Успенский собор Печерского
монастыря в 1091 г. (ПСРЛ 1. Стб. 211; 2. Стб. 202); предлагалось даже вместо «лет
25» читать «лет 20» (Приселков 2003. С. 163. Примеч. 4; Поппэ 1968. С. 104). Такая
конъектура имела бы некоторую вероятность, если бы речь шла о порядковом чис-
лительном: «лето 25-е». Кроме того, есть ли нужда понимать слова летописца так
буквально: что епископ слег и не поднимался с одра болезни все 25 лет? В начальный
период болезни могли быть периоды релаксации; не говорим уже о том, что больной
епископ из отнюдь не далекого Чернигова мог быть просто доставлен к обретению
мощей преподобного Феодосия именно в надежде на исцеление.
30 ПСРЛ 1. Стб. 207. Примеч. д; 2. Стб. 202; 38. С . 84–85.
31
ПСРЛ. 1. Стб. 208; 2. Стб. 200.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

120
с тем, известно, что в мае 1072 г. переяславскую кафедру занимал
Петр: он упомянут в числе иерархов, принимавших участие в пе-
ренесении мощей Бориса и Глеба32
.
Его преемником был Николай,
присутствовавший на борисо-глебских торжествах 1072 г. в качестве
«игумена переяславского»33; во всяком случае при перечислении архи-
ереев, выходцев из Киево-Печерской обители, в послании владимиро-
суздальского епископа Симона к Поликарпу Николай назван перед
Ефремом34
.
Поскольку практически невероятно, чтобы в течение от-
носительно краткого промежутка между маем и концом навигации
1072 г. произошли смерть только что поставленного35
Петра, избрание
на кафедру и смерть Николая, наконец, назначение Ефрема36 и отправ-
ление посольства в Константинополь с просьбой о присвоении ему
митрополичьего титула, приходится думать, что начало предстоятель-
ства Ефрема в Переяславле пришлось на время, когда в Киеве уже
княжил Святослав. Но если бы Всеволод с водворением Святослава
в Киеве переместился в Чернигов, то сохранение за переяславским
епископом титула митрополита было бы излишним.
Что же, проблема решена, и Черниговскую землю в 1073–1076 гг.
следует считать владением Святослава? Не совсем так. Есть серьез-
ные основания полагать, что дело обстояло сложнее.
32 ПСРЛ 1. Стб. 181; 2. Стб. 171. Примеч. б, 18; см. также «Сказание чудес святых
Бориса и Глеба» (примеч. 28).
33
Ранее мы следовали уже высказывавшемуся в науке мнению (Голубинский 1/2.
С. 303, 748; ПСРЛ 1. С. 567 [втор. стб. указателя]), что речь идет о переяславском Иоаннов-
ском монастыре (Назаренко 2002b. С . 64), но сейчас полагаем, что Иоанновский монастырь
скорее всего был основан позже, в переяславское княжение Ярополка Владимировича (см.
подробнее: Назаренко 2007с. С. 96 . Примеч. 77; или примеч. 78 в статье Х).
34
«<...> Никола, Ефрем Переяславлю, Исаия Ростову» и т. д. (КПП 1911. C. 76;
1999. С. 21).
35 Несмотря на то, что Петр назван епископом, его имя в списке архиереев, уча-
ствовавших в торжествах 1072 г., стоит сразу после имени митрополита Неофита
Черниговского и перед именем Никиты Белгородского, хотя белгородский епископ
являлся викарием киевского митрополита (Щапов 1989. С . 35–36). Очевидно, этот
не замеченный, насколько нам известно, в науке нюанс следует понимать так, что
Петр в качестве титулярного митрополита уже прошел княжескую инвеституру, но
его кандидатура еще находилась на утверждении в патриархии (cм. подробнее: На-
заренко 2007с. С . 90–91, 94–98 или статью Х).
36
Ввиду столь сжатой хронологии вынуждены признать, что переяславский ми-
трополит грек Леонт, автор полемического трактата об опресноках (Poppe 1965b.
P. 504–527), являлся не преемником (Щапов 1989. С . 58, 209), а предшественником Петра
и, вероятно, первым митрополитом на перяславской кафедре (так считает и А. Поппэ).
Вынуждены поэтому внести коррективы в высказывавшуюся нами ранее точку зрения
(Назаренко 1995. С . 663). См. подробнее: Назаренко 2007с. С. 95–96 или статью Х.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

121
Присмотримся внимательнее к распределению волостей между
Святославом и Всеволодом после изгнания Изяслава. Если исходить
из сказанного, то выходит, что Святослав располагал Киевом, Черни-
говом, Новгородом и Тмутараканью (в двух последних наместничали
Глеб и Роман Святославичи), тогда как Всеволод — Переяславлем,
Ростовом и Волынью37
; Смоленск сохранял, видимо, статус совмест-
ного владения Ярославичей38, установившийся после смерти Игоря
Ярославича в 1060 г.39 Что же в таком случае приобрел Всеволод в
результате изгнания Изяслава? Совершенно ничего, так как волын-
ский стол достался Владимиру еще в 1068/9 г.
40
—
тогда же, когда
Новгород Глебу. При произошедшем в 1073 г. переделе волостей,
выходит, интересы Всеволода никак не были учтены. Собственно,
и передела никакого не произошло: просто Киевская земля была
присоединена к владениям Святослава. Это было бы странным, учи-
тывая далеко не пассивную роль Всеволода (в том числе и внешне-
политическую) в коалиции со Святославом против старшего брата41
.
Недоумения усилятся, если принять во внимание данные о переходе
после 1073 г. под власть Святослава еще и по меньшей мере части
Ростовской земли.
Еще С. М. Соловьев справедливо заметил, что поездка киевского
боярина Яня Вышатича в качестве даньщика Святослава Ярослави-
37
В. А . Кучкин, развивая точку зрения Е. А . Преснякова, считает, что при Свя-
тославе на Волыни сидел Олег, а Владимир Мономах — в Турове (Пресняков 1993.
С. 44; Кучкин 1971. С . 30). Нам кажется более вероятным, что Владимир оказался в
Турове только в начале 1076 г., перейдя туда с Волыни, а вернее, объединив в своих
руках Туров и Волынь в результате обмена столами с Олегом (см. об этом подробнее
в конце настоящей статьи), который и владел Турово-Берестейской волостью (уча-
ствовать в походе на Чехию в 1075 г., повторяем, естественно князю, сидевшему
ближе к западным пределам Руси). Решение зависит от того, где в «Поучении»
Владимира Мономаха пролегает хронологическая лакуна: между событиями 1069 и
1075 (между «оттуда пакы на лето Володимерю опять» и «та посла мя Святослав
в ляхы») или 1068 и 1074/5 гг. (между «идох Володимерю тое же зимы» и «тои
посласта Берестию брата»). В . А . Кучкин предпочитает первое, на наш же взгляд,
предпочтительнее второе. Аргументацию отложим до другого случая, а здесь отме-
тим только, что для темы данной статьи эта дилемма не имеет значения.
38 Судя по тому, что Владимир Мономах переходит из Турова в Смоленск сразу
же после смерти Святослава, в течение первого, краткого, единовластия Всеволода:
«Святослав умре, и яз пакы Смолиньску» (ПСРЛ 1. Стб. 247).
39 Пресняков 1993. С . 43 и примеч. 78.
40
«То и-Смолиньска идох Володимерю тое жи зимы», то есть зимы 1068–1069 гг.
(ПСРЛ 1. Стб. 247). Поэтому неправ, как нам представляется, М. С. Грушевский, счи-
тая, что Владимир сел на Волыни только в 1073 г. (Грушевський 2. С. 62. Прим. 2).
41
Назаренко 2001а. С. 522–524 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

122
ча на Белозерье, упомянутая в «Повести временных лет» в статье
1071/2 г.
42
, могла иметь место только во время киевского княжения
Святослава43
. Напрашивается вывод, что либо Белоозеро (как счита-
ет В. А. Кучкин44), либо вся Ростовская земля целиком (как догады-
вался С. М. Соловьев) были получены Святославом от Всеволода в
обмен на те или иные владения Святослава. Оба историка полагали,
что этими владениями была Черниговская земля, но такому предпо-
ложению противоречат рассмотренные выше данные о принадлеж-
ности Чернигова в 1073–1076 гг. Святославу. Как же быть? Ситуация
выглядит тупиковой.
Полагаем, надо признать то, к чему настойчиво подталкивают нас
выявленные противоречия: Черниговская земля — в том виде, в каком
она была владением Святослава с 1054 г.,
—
после перемещения Свя-
тослава в Киев была поделена: собственно Чернигов с какой-то частью
земли остался за новым киевским князем, а оставшаяся часть оказалась
передана Всеволоду45
.
В предыдущем варианте этой работы мы высказали предположе-
ние, что упомянутый переход Ростова под власть Святослава также
совершился при перераспределении волостей, которое сопровождало
вокняжение Святослава в Киеве. Часть прежней Черниговской во-
лости Святослава, уступленная им в 1073 г. Всеволоду, была, как
мы полагали, столь велика, что ее выделение переяславскому кня-
зю потребовало от того, в свою очередь, территориальных уступок
старшему брату. Такое допущение, понятно, не укрепляет нашей
гипотезы о разделе Черниговской волости в 1073 г., но ведь оно и
необязательно, так как источники вовсе не сообщают, когда именно
Ростов оказался в руках Святослава. Это вполне могло случиться и
позже; более того, теперь мы находим основания думать, что так оно
и было и что обмен произошел на рубеже 1075–1076 гг., во время
чешского похода Владимира Мономаха и Олега Святославича.
42 ПСРЛ 1. Стб. 175–178; 2. Стб. 165–168.
43
Соловьев 1. С. 670–671. Примеч. 29. В. А. Кучкин подкрепил эту мысль, за-
метив, что, по дендрохронологическим данным, угнетение древесных годовых колец
на Белозерье падает на 1073 г. (Колчин, Черных 1977. Рис. 15, 16), то есть неурожай
(«скудость»), вызвавший выступление волхвов, с которым столкнулся Янь Вышатич,
приходился как раз на время киевского княжения Святослава (Кучкин 1984. С . 64).
44 Кучкин 1984. С. 64–65.
45
Такие междукняжеские обмены, при которых происходило дробление существо-
вавших владений, бывали. Так, в 1134 г. Юрий Долгорукий выменял у своего старшего
брата киевского князя Ярополка Владимировича Переяславль на «Суждаль и Ростов
и прочую волость свою, но не всю» (ПСРЛ 1. Стб. 302; 2. Стб. 295).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

В самом деле, почему Мономах отправляется в поход из Влади-
мира, а возвращается уже в Туров?46 Поскольку в начале 1078 г. на
Волыни мы застаем Олега47
, то напрашивается мысль, что произошел
обмен Волыни Владимира на Туров, который, как мы предположили
выше, был столом Олега48
.
Однако такой обмен выглядел бы мало-
понятным: какими мотивами могли руководствоваться киевский и
переяславский князья, обмениваясь соседними и примерно равно-
ценными волостями? Поэтому логичнее выглядит другая возмож-
ность — что Туров был приобретен Всеволодом Ярославичем как
раз взамен Ростова, куда и переместился Олег, тогда как Владимир
Мономах объединил в своих руках посадничество на Волыни и в Ту-
рове49
. Ясно, что владельческая история Ростова и история восстанов-
ления Ростовской епископии (как вытекает из сказанного, вероятно,
в 1075/6 г.) требуют дальнейшего специального изучения.
Возвращаясь к реконструируемому нами разделу Черниговщины
в 1073 г., вполне допускаем (ввиду прецедентности средневековых
волостных границ), что в той или иной степени они совпадали с
позднейшими границами отчин Давыда и Олега Святославичей,
как те с известной определенностью восстанавливаются по данным
XII в. Владения Давыда составляли земли радимичей (Посожье) и
к югу от Десны (Задесенье) и Сейма, владения Олега — области по
Средней Десне вокруг Новгорода Северского и вятичей в Поочье50
(вместе с этой частью Черниговской земли Всеволод, конечно же,
должен был получить и Муром). В результате подвластные Всеволо-
ду земли — от Переяславля до Ростова — превращались в единый
территориально-коммуникационный комплекс. Что касается Свято-
слава, то складывается впечатление, что он стремился, по возможно-
сти, восстановить под властью Киева историческое территориальное
единство Русской земли в узком смысле слова.
В качестве одного из выводов заметим также, что, похоже, границы
земель-уделов Ярославичей по разделу 1054 г. пока еще отнюдь не вы-
глядели в глазах их владельцев основой тех земель-отчин, какими они
уже воспринимались следующим поколением — внуками Ярослава.
46
«<...> оттуда (от Сутейски. — А. Н.) пакы на лето Володимерю опять, та посла
мя Святослав в ляхы, ходив за Глоговы (в Чехию. —
А. Н.) <...> та оттуда Турову, а
на весну та Переяславлю, таже Турову, и Святослав умре» (ПСРЛ 1. Стб. 247).
47
См. примеч. 18.
48
Так мы и полагали в другой работе: Назаренко 2008а. С. 148 и примеч. 56.
49 О возможных причинах такого обмена см. в статье IX.
50
Зайцев 1975. Карта-вклейка между с. 80 и 81.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

124
VII. ГОРОДЕНСКОЕ КНЯЖЕСТВО
И ГОРОДЕНСКИЕ КНЯЗЬЯ В XII ВЕКЕ*
Сведения о Городенском княжестве появляются в летописях в
первой трети XII в. Князь Всеволодко отправляется в общерусский
поход против Глеба Всеславича Минского, организованный киев-
ским князем Мстиславом Владимировичем в 1127 г., «из Городна»1
.
Этот же «Всеволод Городеньский» участвует в походе Мстислава
Киевского на Литву в 1131 г.
2
Городенским назван Всеволодко и
в сообщении о его кончине под 1141/2 мартовским годом3
.
Можно
думать, что городенским столом Всеволодко владел уже с 1117 г.,
когда киевский князь Владимир Всеволодович Мономах выдал за
него свою дочь Агафью4
.
Городенское княжество унаследовали и сыновья Всеволодка.
В 1144 г. «Всеволодковича два Борис и Глеб» обозначены среди
участников похода киевского князя Всеволода Ольговича на Влади-
мирка Володаревича Галицкого5
, следовательно, они должны были
иметь к этому времени свои столы. По крайней мере Борис сидел
в Городне: «Борис Городеньский» входил в число сторонников Из-
яслава Мстиславича Волынского в борьбе последнего за Киев про-
* Исправленный и сильно расширенный вариант одноименной работы: Назаренко
2000с. С. 169–188.
1
Так во всех списках «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 297), а также в
Погодинском списке «Ипатьевской» (ПСРЛ 2. Стб. 291–292. Примеч. 28; Хлебн./Погод.
С. 506, лев. стб.) . В Ипатьевском списке читается «Городка», но «к», по замечанию
издателей, исправлено из «н» (ПСРЛ 2. Стб. 291–292. Примеч. н). Поскольку Пого-
динский список является копией Хлебниковского, в котором в данном месте утрачено
несколько листов, то чтение «из Городка» следует признать результатом ошибочной
правки писца или редактора Ипатьевского списка.
2 ПСРЛ 2. Стб. 294. Датировка 6640 годом в «Ипатьевской летописи» — ультра-
мартовская и относится к 1131/2 мартовскому году (Бережков 1963. С. 135).
3
ПСРЛ 2. Стб. 309; «месяца февраля 1 дня» добавлено в «Никоновской летопи-
си» (ПСРЛ 9. С . 166). Если это уточнение верно, то смерть Всеволодка имела место
1 февраля 1142 г.
4
ПСРЛ 2. Стб. 294. Соображения, позволяющие отнести женитьбу Всеволодка к
началу 1117 г., приведены ниже.
5
ПСРЛ 2. Стб. 315.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

125
тив суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого в 1151 г.6
В 1166 г. городенским князем под рукой киевского князя Ростислава
Мстиславича назван уже Глеб Всеволодкович7
.
После смерти Рости-
слава в 1167 г. «к Всеволодковичема» как к «своим ротником» шлет
послов волынский князь Мстислав Изяславич, намереваясь идти на
Киев8
.
Двойственное число подразумевает не Бориса и Глеба Все-
володковичей, а Глеба и его младшего брата Мстислава9, судя по
тому, что в военных действиях на стороне Мстислава Изяславича в
1167–1168 гг. принимает участие именно Мстислав Всеволодкович10
.
Это значит, что Бориса Всеволодковича скорее всего уже не было в
живых (умер не позднее 1166 г.). В начале 1170 г., во время второго
похода Мстислава Изяславича на Киев, захваченный суздальцами
Андрея Юрьевича Боголюбского, который посадил там своего млад-
шего брата Глеба, «Всеволодича пустила бяшета (опять dualis! —
А. Н.) свою помочь»11
, то есть имеются в виду все те же Глеб и
Мстислав Всеволодковичи. Однако по взятии Киева в феврале–марте
1170 г. Мстислав Изяславич заключает «ряд» только с одним Все-
володковичем12
.
Им был Мстислав, как то видно из его упоминания
в качестве городенского князя в 1184 г., во время общерусского по-
хода против половцев13
. Отсюда заключаем, что примерно в феврале
1170 г. Глеб Всеволодкович умер; очевидно, грозившая смертью бо-
лезнь Глеба и помешала его младшему брату лично отправиться на
помощь Мстиславу Изяславичу, как он это сделал полутора годами
раньше. В 1173 г., когда смоленские Ростиславичи отказались при-
знавать старейшинство Андрея Боголюбского и захватили Киев, Ан-
дрей «повеле» идти на Киев среди прочих «и полотьскымь княземь
6
Там же. Стб. 410, 413, 424, 426, 427, 433.
7 Там же. Стб. 528 (под 6676 г.); здесь летоисчисление «Ипатьевской летописи»
опережает реальную хронологию на два года (Бережков 1963. С. 177 –178). В именном
указателе к «Ипатьевской летописи», изобилующем, увы, и в остальном многочислен-
ными пробелами и ошибками, Глеб Всеволодкович неверно назван князем переяслав-
ским: Муравьева, Кузьмина 1975. С. 22; они же 1998. С. XII, прав. стб.
8
ПСРЛ 2. Стб. 533; о датировке см.: Бережков 1963. С. 179.
9 В указателе это упоминание по недосмотру отнесено только к Мстиславу (Му-
равьева, Кузьмина 1975. С. 46, прав. стб.; они же 1998. С. XXII, прав. стб.).
10
ПСРЛ 2. Стб. 533, 538; Бережков 1963. С . 180.
11 ПСРЛ. 2. Стб. 547; Бережков 1963. С. 182. Что речь идет о сыновьях именно
Всеволод(к)а Городенского, видно из перечисления в следующей годовой статье со-
юзников Мстислава после занятия им Киева.
12 ПСРЛ 2. Стб. 548.
13
Там же. Стб. 631; Бережков 1963. С. 202.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

126
<...> всимь, и туровьскымь, и пиньскимь, и городеньскымь»14
.
Если
множественное число в отношении городенских князей употреблено
здесь не по инерции фразы, то это указывало бы на существование
в начале 1170-х гг. по крайней мере двух, а скорее (ввиду употре-
бления двойственного числа в соседних статьях) даже трех отно-
сительно взрослых представителей третьего поколения городенской
династии — внуков Всеволодка.
В результате вырисовывается следующая хронология городенских
князей: Всеволодко (не позднее 1117–1141/2), Борис Всеволодкович
(1141/2 — не позднее 1166), Глеб Всеволодкович (не позднее 1166–
1170), Мстислав Всеволодкович (1170 — не ранее 1183). Эти выводы
заметно отличаются от наблюдений М. П. Погодина15
, от данных, при-
веденных в генеалогическом компендиуме Н. А. Баумгартена (со ссыл-
кой на М. М. Погодина)16
, у О М. Рапова17 и в иных справочниках.
В немногочисленных летописных упоминаниях о Всеволодке Го-
роденском отчество князя нигде не приводится. Несмотря на это, в
науке повсеместно и прочно утвердилось мнение, что он был сыном
Давыда Игоревича, одного из самых беспокойных внуков Ярослава
Мудрого18
.
Никаких сомнений в таком родословии основателя горо-
денской династии, насколько нам известно, никогда не высказыва-
лось19
. Между тем, есть по меньшей мере два существенных повода,
14
ПСРЛ 2. Стб. 574.
15
Погодин 6. С. 96, 181–182 и роспись князей по княжествам и уделам (с. XLI).
16 Baumgarten 1927. P. 30. Table VII. N 1–4.
17
Рапов 1977. С . 202, 205; автор, по непонятной причине, предпочитает работать
с данными «Никоновской» и «Густынской» летописей, а также В. Н. Татищева, иг-
норируя «Ипатьевскую летопись». Очевидно, поэтому не учитываются и поправки,
сделанные к хронологии «Ипатьевской летописи» Н. Г. Бережковым.
18
Кроме трудов В. Н. Татищева, Н. М. Карамзина и С. М . Соловьева (см. примеч.
32, 43, 44), см. также: Строев 1844. С. 23. Роспись III; Погодин 6. С. 96; Baumgarten
1927. P. 30 . Table VII. N 1; ПСРЛ 1. С . 544, прав. стб. (указат.); Муравьева, Кузьмина
1975. С . 18, прав. стб.; они же 1998. С . XI, лев. стб.; Рапов 1977. С . 202; HBGR 1. S . 427
(генеалогическая таблица, составленная М. Хелльманном); Войтович 1990. С . 31. No 18
(почему работа названа «библиографическим справочником», остается загадкой); и мн.
др. В комментариях Д. С . Лихачева к «Повести временных лет» упоминание о Всево-
лодке в статье 1116 г. оставлено без каких бы то ни было пояснений, а имя Всеволодка
отсутствует в указателе (ПВЛ. С . 548, 552, лев. стб.), из чего можно сделать вывод, что
комментатор, видимо, отождествлял его с Всеволодом Давыдовичем Черниговским.
19 Лишь М. П. Погодин, да и то только однажды (Погодин 6. С . XLI), снабжает от-
чество «Давыдович» знаком вопроса (когда А. М . Андрияшев, ссылаясь на М. П. Пого-
дина, называет Всеволодка Владимировичем, это, конечно, всего лишь недоразумение:
Андрияшев 1887. С. 79). Более века спустя кропотливый А. В. Соловьев, комменти-
руя разбираемые нами ниже сведения В. Н. Татищева о Всеволодке, который в них
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

127
которые вполне оправдывали бы подобные сомнения. Первый — из
области канонического права, второй связан с наследственной пре-
емственностью владельческих прав городенских князей.
До сих пор не обращалось внимания на то, что традиционная
генеалогия делает неканонически близкородственным упомянутый
выше брак Всеволодка с Мономаховной, заключенный в 1117 г.: «Том
же лете Володимер отда дщерь свою Огафью за Всеволодка»20
.
Что
за Всеволод имеется в виду, летописец не уточняет. Впрочем, ясно,
что это известие не может относиться ни ко Всеволоду Ольговичу,
ни к его двоюродному брату Всеволоду Давыдовичу, внукам чер-
ниговского, а затем киевского князя Святослава Ярославича, как то
видно из сообщения «Ипатьевской летописи» под 1144/5 г.: «Тои же
зиме Всеволод (Всеволод Ольгович, тогда князь киевский.
—
А. Н.)
отда две Всеволодковне, Володимери внуце, едину за Володимера за
Давыдовича, а другу за Яросла[в]личя, за Дюрдя (Юрия Ярослави-
ча, впоследствии князя туровского.
—
А. Н.), об одинои неделе»21
.
Остается думать, что мужем Агафии Владимировны стал именно
Всеволодко Городенский. Так и считается в науке. Но тогда, если
оставаться при общепринятом мнении о происхождении Всеволодка,
этот брак был бы союзом между правнуками одного лица, в данном
случае — киевского князя Ярослава Владимировича:
Таблица 1
Ярослав Мудрый
Всеволод
Игорь
Владимир Мономах
Давыд
Агафия
оо
Всеволодко
Браки столь близкой, 6-й (3 : 3), степени кровного родства, как
хорошо известно, запрещались церковью. В древнерусской «Корм-
именуется Давыдовичем, замечает уклончиво: «Здесь отчество, в е р о я т н о (выделено
нами. — А. Н.), верно» (Соловьев 1992. С. 71); при этом в родословной таблице в той
же статье (с. 84) общепринятая генеалогия воспроизведена уже безо всяких оговорок.
М. С. Грушевский, хотя и прозревал авторство В. Н . Татищева, все же признавал его
мнение «довольно вероятным» (Плахонин 2004. С . 299).
20 См. примеч. 4.
21
ПСРЛ 2. Стб. 317.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

128
чей книге» читаем: «Тако есть право уне (относительно.
—
А. Н.)
поимания: брата два — то две колене; дети тою — то 3-е колено:
дотоле нелзе поиматися. Внучи тою — 6 -е колено: не лзе
ж е (выделено нами.
—
А. Н.), 7-е колено и 8-е, то уже достоино
поиматися»22
.
Эта общецерковная норма отражена и в целом ряде
других канонических текстов; так, в начале XIV в. она категорически
подчеркивается в послании константинопольского патриарха Нифон-
та к великому князю владимирскому Михаилу Ярославичу Тверскому
в связи с обвинениями митрополита Петра (как выяснилось, необо-
снованными) в благословении близкородственных браков: «Велико
есть то дело и велми гневить Бога, еже от крови 6 степень пращаеть
и благословляеть: аже 6 степень отъинудь отсечено и запрещено; не
бывало то дело николиже промежи кристиян»23
.
Конечно, патриарх несколько преувеличивал, и как на латинском
Западе, так и на Руси известны отдельные случаи, когда для полити-
ческих браков делались исключения. Но то были именно исключения,
которые соответствующим образом и трактовались. Так, для брака в
1103 г. польского князя Болеслава III и Сбыславы (дочери киевского
князя Святополка Изяславича), которые состояли в кровнородственной
близости именно 6-й степени, краковский епископ Балдвин специаль-
но исхлопотал разрешение папы Пасхалия II ввиду «необходимости
для страны» («patrie necessitas»); папа пошел навстречу и одобрил
брак, «но не как канoнический и обычный, а в виде исключения»24
.
Подобное же разрешение было истребовано в Риме и для второго
брака волынского князя Василька Романовича с Добравкой, внучкой
польского князя Казимира II, с которой брат Даниила Галицкого на-
ходился в кровном родстве 6-й степени; сохранилась даже булла папы
Иннокентия IV от 1247 г. на этот счет25
.
Бывали случаи, когда власть
имущие игнорировали церковные запреты — как, например, новгород-
ский князь Святослав Ольгович, который в 1136/7 г. «веньцяся своими
попы», несмотря на запрет епископа Нифонта, что воспринималось
как скандал и заносилось на страницы летописей26
.
Весьма показа-
тельно, что среди внутрирусских междукняжеских браков домонголь-
22
ПДРКП 1. No XIV. Стб. 143; Бенешевич 2. С . 196–201.
23
ПДРКП 1. No XVI. Cтб. 148–149.
24 «<...> non canonice nec usualiter, sed singulariter» (Gall. II, 23. P. 90); Назаренко
2001а. С. 560–561.
25
Тургенев 1841. No 76. С. 67; Назаренко 2001а. С. 583.
26 НПЛ. С. 24, 209; шла ли в данном случае речь о недопустимо близкородственном
браке или каноническое препятствие состояло в чем-то другом, неясно.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

129
ского времени с достаточной достоверностью удается выявить только
три или четыре близкородственных союза, причем один из них, если
и был близкородственным, получил особую санкцию митрополита27
,
а два были расторгнуты впоследствии, когда политический интерес,
их обусловивший, утратил свою актуальность28
.
Случаи, когда подоб-
ные, заключенные из политических интересов браки по прошествии
времени расторгались, известны и в Византии, причем (что важно)
делалось это со ссылкой именно на их неканоничность29
.
Очевидна
неустойчивость такого рода брачных союзов, которая вполне осозна-
валась вступающими в них сторонами.
В случае со Всеволодком Городенским и Агафией Владимировной
демонстративное попрание церковных канонов, на какое пошел Свя-
27
Имеем в виду состоявшийся в 1250 г. брачный союз совершенно скандальной 4-й
(2 : 2!) степени родства: владимиро-суздальский великий князь Андрей Ярославич же-
нился на дочери галицкого князя Даниила Романовича (ПСРЛ 1. Стб. 472), в то время
как оба происходили, возможно, от родных сестер — дочерей галицкого князя Мстисла-
ва Мстиславича. Попытка пересмотреть такое происхождение Андрея Ярославича, коль
скоро его следствием является столь неканонический брак (Баумгартен 1908b. С . 21–23),
была оспорена В. А. Кучкиным, который предпочел вернуться к мнению о Мстиславне
как матери Ярославичей, предложив рассматривать присутствие митрополита Кирилла и
ростовского епископа при венчании Андрея и Даниловны как свидетельство об особой
церковной санкции на брак (Кучкин 1986. С. 71–80). Польский исследователь генеало-
гии смоленских Ростиславичей Д. Домбровский, хотя и не готов поддержать конкретную
идентификацию матери Ярославичей, предложенную Н. А . Баумгартеном, тем не менее,
полемизируя с В. А . Кучкиным, склоняется к выводу, что сыновья Ярослава Переяславско-
го происходили не от дочери Мстислава Удатного (Домбровский 2006. С . 21–30); в таком
случае женитьба Андрея Ярославича оказывается канонически вполне легитимной.
28
В 1112 г. волынский князь Ярослав Святополчич женился на дочери Владимира
Всеволодовича Мономаха (ПСРЛ 2. Стб. 273), хотя оба брачующихся были правнуками
Ярослава Мудрого; в 1183 г. (Бережков 1963. С . 201) Глеб, сын киевского князя Свя-
тослава Всеволодовича и правнук Мстислава Великого (через дочь последнего Марию,
жену черниговского и киевского князя Всеволода Ольговича), взял в жены дочь сопра-
вителя отца — Рюрика Ростиславича и, тем самым, также правнучку Мстислава (ПСРЛ
2. Стб. 625); в 1180–1190-х гг. был заключен брак между волынским князем Романом
Мстиславичем и Передславой, дочерью того же Рюрика Ростиславича (ПСРЛ 1. Стб.
412), причем снова речь шла о правнуках киевского князя Мстислава Владимировича.
Ярослав Святополчич отослал от себя жену после разрыва с Мономахом в 1117/8 г.
(ПСРЛ 7. С. 24; 15. Стб. 192; см. об этом ниже, а также в статье IV), а Роман — в
1195/7 г. (Бережков 1963. С. 85), порвав с Рюриком, причем Рюриковна была даже за-
тем насильственно пострижена Романом (ПСРЛ 1. Стб. 420). О недостоверности других
примеров браков 6-й степени родства, иногда постулируемых в историографии, будет
сказано ниже, при разборе аргументов А. Г. Плахонина против нашей гипотезы.
29
Например, помолвка между Марией, дочерью императора Мануила I Комнина, и
деспотом Белой-Алексеем, будущим венгерским королем Белой III (Назаренко 2007d.
С. 74–88).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

130
тослав Ольгович, представляется маловероятным: известно благочи-
ние Владимира Мономаха, удостоившееся особых похвал киевского
митрополита Никифора I30
. Конечно, брак дочери киевского сениора
с подручным князем, сидевшим в далекой пограничной волости, мог
иметь особые политические причины (о чем будет сказано ниже),
которые способны были бы, по ходатайству Владимира Всеволодо-
вича, побудить церковные власти разрешить его в виде исключения
(говоря церковным языком — икономии). Но прежде чем мирить-
ся с таким исключением, уместно задаться вопросом, в какой мере
обоснована традиционная генеалогия Всеволодка, требующая этого
допущения.
Насколько удается выяснить, наиболее ранним текстом, в ко-
тором Всеволодко назван Давыдовичем, является «Густынская
летопись», где в сообщении о женитьбе князя вместо «за Все-
володка», как в «Ипатьевской летописи», читаем «за Всеволода
Давыдича Чернеговского» (!)31
. Перед нами явно одна из нередких
для поздней летописи ложных интерпретаций; характерно, что
другой пример такого же рода есть тут же, в статье 1116/7 г.: Глеб
Всеславич Минский превращен здесь в никогда не существовав-
шего Глеба Святославича Смоленского. Всеволодко Городенский,
как мы уже отметили, никоим образом не может быть тождествен
представителю черниговского дома Всеволоду Давыдовичу. Тем
не менее то же недоразумение находим и в «Истории Российской»
В. Н. Татищева.
В «Росписи алфабетической», составленной самим историком к
первой редакции своего труда, Всеволодко Городенский прямо ото-
ждествлен с Всеволодом Давыдовичем, сыном Давыда Святославича
Черниговского32
.
Более того, как видно из «Летописи краткой вели-
ких государей русских» в первой редакции «Истории», В. Н. Тати-
щев считал Городенское княжество одним из уделов в Черниговской
земле, поскольку городенским князем здесь назван другой чернигов-
ский Давыдович — Святослав33. Эта ошибка до известной степени
простительна, ведь о Всеволоде Давыдовиче известно еще меньше,
чем о Всеволодке Городенском. К тому же первый упоминается в
качестве участника похода на половцев под тем же 6624 (1116/7) г.,
30
Cм. послание митрополита к Владимиру: Понырко 1992. С . 66 –71.
31
ПСРЛ 40. С. 75.
32 Татищев 4. С. 501, лев. стб.
33
Там же. С. 105, 515, прав. стб.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

131
под которым говорится о женитьбе второго, и известие об этом
походе вошло в первую редакцию «Истории»34
.
Возможно, свою
роль сыграл и тот факт, что в XVIII в., как и сегодня, несколько
севернее Чернигова существовал городок Городня, позднее ставший
даже уездным центром. Впоследствии историк по каким-то причи-
нам усомнился в своей интерпретации, так как во второй, печатной,
редакции его труда в поход на половцев в 1116/7 г. отправляется
уже Всеволод Ольгович, которому в обеих редакциях приписана и
женитьба на Агафии Владимировне35
.
(Последнее, заметим, дока-
зывает, что сходные ошибки составителя «Густынской летописи» и
В. Н. Татищева возникли независимо друг от друга и не восходят
к общему источнику.) Как ни странно, в сообщении о смерти Все-
володка Городенского под 1141 г. отчество «Давыдович» было, тем
не менее, возможно по недосмотру, оставлено («Преставися князь
городецкий Всеволод Давидович»), хотя черниговское происхожде-
ние князя историк решил изменить, прибавив через некоторое время
после определенных колебаний «внук Игорев», а также сделав при-
мечание: «О сем Всеволоде з д е т о к м о (выделено нами.
—
А. Н.)
упомянуто»36. В. Н. Татищев не обратил внимания на то, что тем
самым в летописи «сталкиваются» два внука Игоря Ярославича.
Действительно, запись о браке Всеволодка непосредственно про-
должает заметку о смерти Мстислава, «сыновца» Давыда Игореви-
ча37
, в «Истории Российской» опущенную: «В се лето преставися
Мстислав, внук Игорев»38
.
Не странно ли, что летописец, снабдив-
ший имя Мстислава пояснением «внук Игорев», оставил без ком-
ментария стоящее рядом имя Всеволодка, тоже якобы внука Игоря?
Вследствие такой «правки» во второй редакции положение оконча-
тельно запуталось39
.
Если в первой редакции летописные сведения
о Всеволодке были «поделены» между черниговскими Всеволодом
Ольговичем и Всеволодом Давыдовичем, то теперь женитьба на Вла-
димировне осталась по-прежнему за Всеволодом Ольговичем; отец
34
Там же. С. 181.
35 Татищев 2. С. 131; 4. С. 181.
36
Татищев 2. С. 154, 267. Примеч. 398.
37
ПСРЛ 1. Стб. 271; 2. Стб. 247.
38 ПСРЛ 2. Стб. 284.
39
На произвольность исправлений, предпринимавшихся В. Н. Татищевым во вто-
рой редакции «Истории», указывал еще А. А. Шахматов (1920. С . 80 –95). Сводку
возникших в результате ошибок применительно ко Всеволодку Городенскому и его
сыновьям см.: Соловьев 1992. С. 70–74 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

132
сестер, выданных замуж в 1144 г., стал Всеволодом Мстиславичем
Новгородским40
—
ведь они были «Володимери внуки»41; Всеволод-
ко Городенский под 1141 г. оказался сыном Давыда Игоревича, а
«Всеволод из Городца» в известии о походе 1127 г. вообще остался
без какой бы то ни было интерпретации42
.
Несмотря на в общем критическое отношение к уникальным све-
дениям «Истории Российской», в которой к тому же в данном случае
налицо явная путаница, Н. М. Карамзин, со ссылкой на В. Н. Та-
тищева43
, воспроизвел мнение о Всеволодке Городенском как сыне
Давыда Игоревича, а вслед за ним — и С. М. Соловьев44
.
В резуль-
тате благодаря авторитету известных историков неудачная догадка
В. Н. Татищева приобрела силу бесспорного факта.
Обратимся ко второму поводу для сомнений в правильности ге-
неалогической связки Давыд Игоревич — Всеволодко Городенский,
заявленному нами выше, а именно потенциальной преемственности
городенских владений Всеволодка.
Принимая предположение В. Н. Татищева, Н. М. Карамзин, то ли ста-
раясь подкрепить его, то ли делая из него вывод, отождествил стольный
город Всеволодка не с известным Городном на Немане (современным
Гродном), а с одноименным местечком (современное название — Го-
родная) в нижнем междуречье Стыри и Горыни, примерно в полусотне
километров юго-восточнее Пинска45
.
Историк эту свою мысль никак
не аргументировал. Но мотив, который им руководил, понятен: Давыд
Игоревич, предполагаемый отец Всеволодка Городенского, никогда не
владел землями к северу от Припяти. В пору его волынского княжения
(не ранее 1087–1097) Туров и Пинск с 1088 г. принадлежали Святопол-
ку Изяславичу46
, а вместе с Туровской землей — и ее западная окраина,
40 Татищев 2. С. 160.
41
Татищев 4. С. 200.
42
Татищев 2. С. 140.
43 Карамзин 1/2. Примеч. 250. Стб. 102. «Российская Библиотека», на которую,
помимо труда В. Н. Татищева, ссылается в данном случае историк, есть не что
иное, как первое издание «Радзивиловской летописи» 1767 г. (Карамзин 2–3. С. 687.
No 102 [комментарий М. И. Афанасьева, В. Ю . Афиани, В. П. Козлова, Г. А. Космо-
линской]), в которой отчество Всеволодка действительно обозначено, но оно стоит в
ряду многочисленных изменений, внесенных в текст летописи издателями, и стало
следствием правки по одному из списков «Истории» В. Н. Татищева (Плахонин 2004.
С. 318–320).
44
Соловьев 1. С. 422, 454, 578, 683. Примеч. 182. С. 719. Табл. No 7.
45 См. примеч. 43.
46
ПСРЛ 1. Стб. 207; 2. Стб. 199.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

133
Берестейская волость (от которой или от основного массива туровских
земель и должна была выделиться впоследствии Городенская волость
в верховьях Немана)47
. Очевидно, после смерти Ярополка Изяславича в
ноябре 1086 или 1087 г.
48
его огромные владения быи поделены между
Давыдом и Святополком. В конце жизни (после 1100–1112 гг.) Давыд
сидел в Дорогобуже, владея Погориной или частью ее49
.
Думается,
именно поэтому Н. М. Карамзин и предпочитал искать Городенский
удел Всеволодка, «между реками Стырем и Горынью»; С. М. Соловьев
же только повторил предположение Н. М. Карамзина. В дальнейшем
мнения относительно локализации Всеволодкова Городна разделились:
неманская или припятская?50
И только археологическими изыскания-
ми 30–40-х гг. ХХ столетия вопрос разрешился в пользу Городна на
Немане, в котором были вскрыты мощные культурные напластования
начиная уже с XI в. с богатой каменной архитектурой домонгольского
времени, выдающей столичный облик города, тогда как в припятском
Городне сколько-нибудь заметного археологического слоя вообще не
обнаружилось51
.
Казалось бы, такой результат должен был бы повести к пересмо-
тру привычного взгляда на происхождение Всеволодка Городенского
от Давыда Игоревича. Ведь главным доводом сторонников припят-
ской локализации летописного Городна служило как раз естественное
предположение, что территориально Городен следовало бы связывать
с погоринскими владениями Давыда52
.
Однако этого не случилось:
ошибочная генеалогическая схема оказалась затверженной. Трудно-
47
ПСРЛ 1. Стб. 263; 2. Стб. 237. Об исконной связи Берестейской волости с Туро-
вом, а не с Волынью см.: Насонов 1951. С. 115–117 и карта-вклейка между с. 80 и 81.
Сомнения, иногда высказывающиеся на этот счет (Котляр 1985. С. 50), должны были
бы покоиться на опровержении аргументов А. Н. Насонова, чего, однако, нет.
48 Водворение Святополка в Турове именно в 1088 г. делает датировку гибели
Ярополка в «Ипатьевской летописи», 1087 г. (ПСРЛ 2. Стб. 197), до некоторой степени
более вероятной, чем 1086 г. «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 206), несмотря
на предпочтение, которое А. А. Шахматов отдавал последней дате (Шахматов 1916.
С. 261); ср. также соображения, выдвинутые в работе: Стефанович 2007. С. 143–144 .
Примеч. 48. Давыд Игоревич как претендент на Волынь обнаружился уже в 1085 г.
(ПСРЛ 1. Стб. 205; 2. Стб. 197).
49
ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 249–250.
50
Их сжатый обзор см.: Орловский 1897. С. 197–200 (сам автор высказывается в
пользу Гродна на Немане); Воронин 1954. С . 11–12.
51
Соловьев 1935. С. 69–96; Воронин 1954. Тем не менее в указателе к «Ипатьев-
ской летописи» Городен Всеволодка отделен от неманского Городна и помещен «в
Волынском княжестве» (Муравьева, Кузьмина 1998. С. XXXVII, лев. стб.) .
52
См., например: Грушевський 2. С .100, 301–302, 396.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

134
сти, с которыми она сталкивается, не были даже замечены. Попытка
польского археолога И. Йодковского подкрепить ее конкретными ар-
гументами53
не выдержала критики; найденные при раскопках древ-
нерусских Городна и Дорогичина свинцовые печати с изображением
святого Иоанна Предтечи и надписью, которую И. Йодковский читал
как «ДАВИДА СЛОВО», на самом деле оказались принадлежащими
к многочисленной группе загадочных сфрагистических памятников
с надписью «ДЬНѢСЛОВО»54
.
Характерно, однако, что, например,
Н. Н. Воронин, отметив ошибочность интерпретации И. Йодковского,
в самой идее о связи между Городном и Давыдом Игоревичем ни-
сколько не усомнился. Он предположил, что Городен «повторяет» (?)
название Давида-городка при устье Горыни, входившего будто бы в
погоринские владения Давыда, и задался вопросом, «не предпринял
ли Давыд Игоревич, еще будучи волынским князем <...> попытки про-
никнуть в Понеманье и закрепиться в нем?». Далее, подхватив ни на
чем не основанную догадку А. М. Андрияшева, что Всеволодко мог
после смерти Давыда унаследовать Погорину, откуда его якобы вы-
теснил затем волынский князь Ярослав Святополчич55
, исследователь
присовокупил к ней еще одну: в результате этих событий Всеволодко
будто бы и вынужден был искать убежище в далеком Городне56
.
Но
как название Давида-городка (если действительно связывать послед-
нее именно с Давыдом Игоревичем) могло быть перенесено в По-
неманье, предполагаемую часть волынских владений Давыда Игоре-
вича, если Погорину Давыд получил только после того, как лишился
Волыни? Кроме того, низовья Горыни, насколько можно судить, во
владения Давыда Игоревича (Погорину в узком смысле слова) не вхо-
дило57
, поэтому связь названия «Давид-городок» именно с Давыдом
53
Jodkowski 1948. S . 158–171 .
54 Янин1.No85,1,4–5.
55
Андрияшев 1887. С. 116.
56
Воронин 1954. С. 198–199.
57 Пределы Дорогобужской волости, выделенной Давыду Святополком Изяслави-
чем, неизвестны; неясно также, остались ли за Давыдом при переходе в Дорогобуж
Бужский Острог (Бужеск, Острог?), Дубен и Черторыйск, составившие его удел по
решению Уветичского съезда в 1100 г. (ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 249). Но судя по
более поздним данным, низовья Горыни (Степанская и Дубровицкая волости) входили
в состав Туровских, а не Дорогобужских земель. Сидевший в Дубровице в 1180-х гг.
Глеб Юрьевич (ПСРЛ 2. Стб. 631) был, очевидно, сыном туровского князя Юрия
Ярославича. По южным пределам Дубровицкой волости проходила и граница между
Туровом и Волынью (Луцком), которую подчеркивал еще Длугош как границу между
Польским королевством и Великим княжеством Литовским (Dlug. 1. P. 86; Щавелева
2004. С. 71, 217, 368–369 . Коммент. 28 [А. В. Назаренко]).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

135
Игоревичем вызывает сильные сомнения. Почему, далее, Погорина
не была возвращена Всеволодку после изгнания вскоре с Волыни
Ярослава Святополчича? Как, наконец, Всеволодко мог закрепиться
в Верхнем Понеманье, если, по мнению самих А. М. Андрияшева и
Н. Н. Воронина (на этот раз, как увидим, справедливому), оно вхо-
дило во владения Ярослава Святополчича? Нежелание усомниться в
привычной, но ложной генеалогии приводило к нагнетанию вопросов
и противоречий, которые тем не менее не колебали приверженности
историографии к традиционной схеме58
.
Если же наконец отказаться от восходящего к В. Н. Татищеву недо-
разумения, то — ввиду местоположения Городенской волости — отца
Всеволодка Городенского естественно было бы искать среди князей,
владевших в конце XI — начале XII в. Берестейской волостью. Теоре-
тически здесь возможны три кандидатуры — Мстислава и Ярослава,
сыновей киевского князя Святополка Изяславича, и их двоюродного
брата Ярослава, сына волынского и туровского князя Ярополка Из-
яславича59
.
Действительно, в 1101 г. Берестейской волостью владел
Ярослав Ярополчич60
.
Берестье он мог получить как до 1099 г., когда
Давыд Игоревич оказался прогнан с Волыни, так и позднее, когда
после гибели в 1099 г. Мстислава Святополчича, сменившего было
Давыда на владимирском столе, Волынь перешла к Ярославу Свя-
тополчичу. Судя по тому, что в 1099 г. в войске Мстислава, оборо-
нявшем Владимир Волынский от Давыда Игоревича, присутствовали
«берестьяне» и «пиняне»61
, Святополк либо присоединил к волынским
владениям сына также Турово-Берестейскую землю (восстановив та-
ким образом удел своего покойного брата Ярополка, существовавший
в 1078–1086/7 гг.), либо, что вероятнее, отдал Туров следующему по
старшинству сыну — Ярославу. Таким образом очерчивается круг ре-
альных и потенциальных владельцев Берестейской волости в конце
XI — начале XII в., то есть круг возможных кандидатур на отцовство
в отношении Всеволодка Городенского.
58
Насонов 1951. С . 54. Примеч. 1 (автор был уже знаком с предварительными
публикациями Н. Н . Воронина о Гродне); Воронин 1954. С . 13 и passim; ДРГЗС.
С. 77–78 (автор раздела — А . В . Куза); Куза 1989. С . 93–94 (исследователь повто-
ряет также предположение, будто Городен основан Давыдом Игоревичем, что невоз-
можно, поскольку Давыд, как говорилось, никогда не владел Понеманьем); Зверуго
1989. С. 62; и др.
59
Обращаем внимание на то, что в дальнейшем мы несколько дополняем и уточ-
няем содержание статьи: Назаренко 2000с. С . 177–178.
60 ПСРЛ 1. Стб. 274–275; 2. Стб. 250.
61
ПСРЛ 1. Стб. 271; 2. Стб. 246.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

136
Однако первые две из этих возможностей следует признать мало-
вероятными, поскольку в таком случае упоминавшийся выше брак
Юрия Ярославича и дочери Всеволодка Городенского62
становился
бы неканоническим между кровными родственниками даже не 6-й,
а как минимум 5-й степени:
Таблица 2
Святополк
Ярослав
Мстислав
Всеволодко
Юрий
оо
N (дочь)
Присмотримся также повнимательнее к летописному известию
о походе киевского князя Мстислава Владимировича на Полоцкую
землю в 1127 г.: здесь в числе «братьи» Мстиславовой названы ря-
дом «Всеволодко из Городна и Вячеслав Ярославич ис Кльчьска»63
.
Вряд ли так можно было выразиться, будь Всеволодко родным бра-
том Вячеслава. Но что за Ярослав был отцом Вячеслава Клеческо-
го? Не думаем, что то мог быть Ярослав Ярополчич64
, коль скоро
последний, сидя в Берестье, заведомо не простирал своей власти
до Клеческой волости (иначе в его руках должен был бы оказаться
и Туров)65
.
Считаем поэтому, что были правы те исследователи,
которые видели в Вячеславе Ярославиче сына Ярослава Святопол-
62
См. примеч. 21 .
63 ПСРЛ 1. Стб. 297; 2. Стб. 292.
64
Так без каких бы то ни было объяснений показано в работе: Войтович 1990.
Табл. 4. No 19.
65 Подозреваем, что Ярослав Ярополчич в 1101 г. «заратися <...> Берестьи» (cм.
примеч. 60) именно потому, что Святополк Изяславич, переведя сына Ярослава из
Турова во Владимир, племяннику освободившийся Туров не отдал, оставив (или дав)
ему пограничное Берестье. Основывающееся на сведениях В. Н . Татищева предпо-
ложение, будто конфликт был вызван переводом Ярослава Ярополчича в Берестье из
Луцка (Рапов 1977. С . 86 –87), явно неудачно; в таком случае пришлось бы думать,
что Давыд Игоревич получил в 1086/7 г. Волынь без Луцкой волости, а это не так:
в 1098 г. Луцк был под Давыдом (ПСРЛ 1. Стб. 268; 2. Стб. 242).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

137
чича66, хотя вряд ли от брака с Мстиславной67
.
Если так, мы по-
лучаем еще один аргумент, в силу которого Ярослав Святополчич
не мог быть отцом Всеволодка Городенского.
66
Карамзин 1/2. Стб. 103. Примеч. 250. Стб. 102; Баумгартен 1911. С. 43; Baumgarten
1927. Table II. N 20; эта филиация распространена в литературе: ПСРЛ 1. С. 545, лев.
стб.; Рапов 1977. С . 90; Муравьева, Кузьмина 1998. С . XII, лев. стб.; и др.
67
Свою мысль, что Вячеслав был сыном именно Святополчича, Н. М . Карамзин и
Н. А. Баумгартен (на Карамзина не ссылаясь, но повторяя ход его рассуждения) основы-
вали на том, что в походе 1127 г. участвовали только родичи Мстислава Владимировича.
Пусть так, но допущение, что Вячеслав Ярославич был внуком Мстислава по матери при
ближайшем рассмотрении сталкивается с затруднениями. Ярослав Святополчич женился
на дочери Мстислава Владимировича в июне–июле 1112 г. (ПСРЛ 2. Стб. 273); значит, к
1127 г. Вячеславу было бы не более 14 лет. Конечно, в таком возрасте князь уже мог бы
иметь стол и участвовать в походе, но некоторые детали летописного рассказа сложно
согласовать с возможным отрочеством Вячеслава Ярославича. Его войска осаждают Из-
яславль вместе с волынцами Андрея Владимировича, но переговоры о сдаче осажденные
ведут именно и только с Вячеславом. Так как генеалогически Мономашич Андрей был
старше Вячеслава, приходясь последнему троюродным дядей, то это объяснимо лишь в
предположении, что Вячеслав был по возрасту заметно старше Андрея, родившегося в
1102 г. от второго брака Владимира Мономаха (ПСРЛ 2. Стб. 252), то есть происходил от
первого брака Ярослава Святополчича. Действительно, даже Юрий Ярославич Туровский,
младший брат Вячеслава (если судить по тому, что на страницах летописи он появляется
только в 1144 г., много позже последнего: ПСРЛ 2. Стб. 317), вряд ли мог быть сыном
Мстиславны, так как иначе его брак с дочерью Всеволодка Городенского и Агафии Вла-
димировны был бы слишком близкородственным в степени 2 : 3:
Владимир Мономах
Агафия
Мстислав
N (дочь) оо Ярослав Святополчич
N (дочь)
оо
Юрий
Н. А. Баумгартен, указывая на «враждебные, граничащие с ненавистью отношения»
Юрия Туровского «ко всему потомству Мстислава» и продолжая логику своих раз-
мышлений, выводит на этом основании, что Юрий был старше Вячеслава, а значит,
от другого брака их отца (Баумгартен 1911. С . 43–44). Соглашаясь, что Юрий вряд
ли мог быть сыном Мстиславны, мы все же, учитывая сказанное о возрасте Вячеслава
Ярославича, не можем согласиться с мнением о старшинстве Юрия. Это значит, что
при естественной для сыновей Ярослава Святополчича враждебности к Мономахову
племени следовало бы искать особой причины лояльности Вячеслава к Мстиславу.
Если принять во внимание, что Юрий не наследовал Клеческой волости брата, логично
и в самом деле допустить какую-то родственную связь, в силу которой Вячеслав и по-
лучил от киевского князя свой стол. Но, при всем том, нет необходимости усматривать
такую связь непременно в происхождении клеческого князя по матери; скорее всего
следует предпочесть предположение, что он был женат на дочери или другой близкой
родственнице Мстислава Великого.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

138
Ввиду сказанного, предпочтительнее выглядит третья из пере-
численных возможностей, при которой подобных трудностей не
возникает:
Таблица 3
Изяслав
Владимир Мономах
Ярополк
Святополк
Ярослав
Ярослав
Агафья
оо
Всеволодко
N (дочь)
оо
Юрий
Аналогичным образом вполне легитимным союзом между кров-
ными родственниками в степени 3 : 4 становится в таком случае и
брак Всеволодка и Агафии:
Таблица 4
Ярослав Мудрый
Изяслав
Всеволод
Ярополк
Владимир Мономах
Ярослав
Всеволодко
оо
Агафия
Итак, внимательное отношение к степени близости браков между
родственниками внутри древнерусского княжеского дома помогает
не только нащупать историографический миф, но и предложить воз-
можное решение возникающих в этой связи вопросов.
Берестейский князь Ярослав Ярополчич умер в августе 1102 г. в
заключении в Киеве — итог его возмущения против своего дяди,
киевского князя Святополка Изяславича, годом ранее68. После этого
68
ПСРЛ 1. Стб. 274–276; 2. Стб. 250–252.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

139
Берестье и, видимо, все дреговичские земли с Туровом (коль скоро
именно в Турове княжит с середины XII в. Юрий Ярославич69, а
его упомянутый брат Вячеслав в 1120-е гг.
—
в Клеческе) снова,
как при Ярополке Изяславиче и Мстиславе Святополчиче, оказались
соединены с Волынью в руках Ярослава Святополчича. Берестейская
волость рубежа XI–XII вв., вероятно, включала также территории
позднейших Дорогичинской и Городенской волостей. На это указы-
вают походы Ярослава Святополчича на ятвягов в 1112 г., а также
несколько ранее70
.
По археологическим данным, и Городен, и Доро-
гичин в то время уже существовали как древнерусские крепости71
.
О потомстве Ярослава Ярополчича сведений нет, но судя по тому,
что его сестра, вдова минского князя Глеба Всеславича, умерла в
январе 1158 г. в возрасте 85 лет72
, он родился в 1070-е гг. и к 1101 г.
вполне мог иметь одного или нескольких малолетних детей. Если
так, то они (оно) должны были, как и их отец, попасть в руки киев-
ского князя. По расчету лет эти данные хорошо согласуются с теми
обстоятельствами, при которых Всеволодко впервые появляется на
страницах летописи: к 1117 г. пребывающий при киевском дворе
княжич достиг возраста, при котором дальнейшее существование
без собственного удела начинает выглядеть как ущемление дина-
стических прав73
, и Владимир Мономах дал ему образованную по
этому случаю Городенскую волость, выделив Верхнее Понеманье
из владений Ярослава Святополчича. Вряд ли это могло произойти
раньше, так как Всеволодко Городенский не значится среди участ-
ников похода на Глеба Минского в январе–феврале 1117 г.
74
Образование Городенского княжества явилось, как можно ду-
мать, частью общего передела волостей, который происходил по-
сле смерти в 1113 г. Святополка Изяславича и вокняжения в Киеве
69
ПСРЛ 2. Стб. 491–492.
70 Там же. Стб. 273; в «Лаврентьевской летописи» этот поход Ярослава на ятвягов
(Бережков 1963. С . 44 –45) назван вторым (ПСРЛ 1. Стб. 289; Воронин 1954. С. 199).
71
Воронин 1954. С. 45, 197 (Городен второй половины XI в. — к иевская крепость);
ДРГЗС. С. 78; Куза 1989. С. 93–94; Poppe 1986а. Sp. 1406.
72
ПСРЛ 2. Стб. 492; Бережков 1963. С. 168.
73
Ср. статью III.
74 Л. В. Войтович предполагает, что Городенское княжество возникло около 1113 г.
в результате походов Ярослава Святополчича на ятвягов в 1112–1113 гг.; для этого
Всеволодка Городенского приходится делать «вассалом» Святополчича и участником
ятвяжской кампании (Войтович 1990. С. 31. No 18). Не видно данных в пользу такого
мнения, а существование Городна как древнерусской крепости уже в XI в. вроде бы
его и вовсе исключает.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

140
Владимира Всеволодовича Мономаха. Было бы естественно, если
бы этот передел включал в себя и наступление на исключительно
обширные владения Ярослава Святополчича75
.
В 1117 г. имел ме-
сто поход киевских, черниговских и галицких полков на Волынь,
приведший к заключению договора между Владимиром Монома-
хом и Святополчичем на новых условиях76
.
Состоявшийся тогда же
перевод Мстислава Владимировича из Новгорода в Белгород под
Киев объясняет и главную причину давления на Ярослава: Моно-
мах планировал передать Киев своему старшему сыну Мстиславу
и потому стремился заранее ослабить генеалогически старейшего
волынского князя, который в силу этого, очевидно, планировался
в качестве преемника Владимира Всеволодовича по договору по-
следнего со Святополком Изяславичем77
. Думаем, что отказ от части
турово-берестейских владений (если, конечно, Городен не отошел к
Киеву уже в 1113–1116 гг.) и от претензий на Киев после смерти
Мономаха как раз и был условием нового договора между Киевом
и Волынью в 1117 г., просуществовавшего, впрочем, недолго: уже в
следующем году Святополчич в надежде найти помощь за рубежами
Руси «выбеже <...> из Володимера» то ли «в ляхы», то ли «в угры»78
.
75
Вопреки мнению, высказанному в первом варианте данной работы, теперь мы
видим, что летописного свидетельства о военных действиях Глеба Всеславича Минского
накануне 1116 г. (Глеб «бо бяше воевал дреговичи и Случеск пожег и не каяшеться о
сем, ни покаряшеться, но боле противу Володимеру глаголяше, укаряя и»: ПСРЛ 2. Стб.
282; Бережков 1963. С. 46), вообще говоря, недостаточно для вывода о переходе каких-
то туровских владений Ярослава Святополчича под непосредственный контроль Киева в
лице Владимира Мономаха (принимаем, таким образом, критическое замечание: Плахо-
нин 2004. С . 327–328). Дело в том, что, по вероятной гипотезе А. К . Зайцева, Случеская
и Клеческая волости («вси дреговичи») в XII в. не были частью турово-берестейского
комплекса территорий, а составляли отдельное владельчески-административное обра-
зование (Зайцев 1975. С . 105–108). Не столь ясно, что «вси дреговичи» в начале XI в.
целиком находились в держании одного из черниговских Святославичей — Олега (там
же. С. 108–110). Княжение Вячеслава Ярославича в Клеческе, похоже, указывает на
то, что в первые десятилетия XII в. по крайней мере Клеческая волость должна была
входить во владения Ярослава Святополчича. Коль скоро процитированное летописное
сообщение говорит о «дреговичах», а не о «всех дреговичах», и называет Случеск, мол-
ча о Клеческе, то возникает мысль, что Глеб обошел именно владения Святополчича.
Это могло бы в некоторой мере служить подтверждением нашему предположению о
союзничестве минского и волынского князей (Назаренко 2000с. С . 180), но одновремен-
но свидетельствовало бы, что по меньшей мере клеческая часть дреговичских земель
Ярослава Святополчича в 1116 г. продолжала оставаться за ним.
76
ПСРЛ 2. Стб. 284–285.
77
О событиях 1117 г. в контексте династических планов Мономаха см.: Назаренко
2006а. С. 284–290, а также статью IV.
78
ПСРЛ 1. Стб. 292; 2. Стб. 285; Бережков 1963. С. 46–47.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

141
Реакцией киевского князя стало не просто посажение на Волыни
своего сына Романа, но и, что показательно, выведение из Минска
Глеба Всеславича79
; отказ Святополчича от только что заключенного
договора и обращение к зарубежным союзникам повлек за собой
арест его главного союзника внутри Руси.
Итак, образование Городенского удела выглядит прочно вписан-
ным в контекст общерусской политики Владимира Мономаха. Важ-
ность этого шага для укрепления власти киевского князя в турово-
берестейских землях подчеркивается одновременной женитьбой
Всеволодка Городенского на дочери киевского князя. И впослед-
ствии Киев внимательно следил за положением дел на литовском
пограничье. В 1131 г. Мстислав Владимирович сам возглавил поход
на Литву, в котором, как говорилось, участвовал и Всеволодко80.
В 1144 г. уже Всеволод Ольгович организует замужество дочерей
Всеволодка. Видимо, одновременные браки городенских княжон с
соседними владетелями были призваны гарантировать политиче-
скую стабильность вокруг городенского стола в условиях, когда на
нем сидел еще совсем юный князь (или юные князья)81
.
В самом
деле, надо думать, что в 1142/3 г. именно Владимир Давыдович,
старший из Давыдовичей, получил от Всеволода Ольговича в при-
дачу к Чернигову Берестейскую и Дорогичинскую волости82
, тогда
как выделенные тогда же Давыдовичам Вщиж и Ормина достались
скорее всего Изяславу Давыдовичу, коль скоро они примыкали к
его стародубским владениям83
.
Где сидел в то время Юрий Яросла-
вич, неизвестно, но, можно догадываться, что недалеко от Клеческой
79 ПСРЛ 1. Стб. 292; 2. Стб. 285.
80
См. примеч. 2.
81
Почему судьбой внучек Мономаха занят киевский князь, а не их родные братья,
князья городенские? По-видимому, последние были к 1144 г. еще слишком молоды и не
обладали достаточным политическим весом, чтобы предпринимать самостоятельные
шаги такого рода, то есть старшие из них являлись примерными сверстниками своих
сестер, которые, судя по времени замужества, должны были родиться около 1130 г. Но
тогда выходит, что между женитьбой Всеволодка на Агафии и рождением детей от это-
го брака прошло приблизительно 12–15 лет; иными словами, возникает сильное подо-
зрение, что Мономаховна была выдана замуж чуть ли не в младенчестве (что, конечно,
только подчеркивает политический характер этого союза), и, если так, ее следовало бы
признать дочерью от третьего брака Владимира Мономаха, заключенного после 1107 г.,
а не от второго, как считал Н. А. Баумгартен (Baumgarten 1927. P. 22 . Table V. N 15).
О количестве и хронологии браков Мономаха см.: Назаренко 1993а. С. 69; он же.
2001а. С. 600 –601.
82 ПСРЛ 2. Стб. 312.
83
Там же. Стб. 342.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

142
волости своего старшего брата Вячеслава. Иными словами, браки
дочерей Всеволодка скрепляли новую политическую ситуацию, воз-
никшую к северу от Припяти в 1140-е гг. в результате сложных ком-
промиссов киевского князя Всеволода Ольговича.
Подчиненное положение городенских князей по отношению к Кие-
ву сохраняется в течение всего XII в., как то видно из перечисленных
в начале статьи летописных сообщений 1166, 1173 и 1183 гг. Вы-
ступление Всеволодковичей на стороне волынских князей Изяслава
Мстиславича и его сына Мстислава Изяславича объясняется не тем,
что Городен тянул в то время к Волыни, а тем, что эти волынские
князья являлись претендентами на Киев, которым некоторое вре-
мя и владели. Если верны наши наблюдения относительно возраста
Агафии Владимировны и она действительно была дочерью от тре-
тьего брака Мономаха, а не от второго, как Юрий Долгорукий84
,то
генеалогически Всеволодковичи оказывались равно близки как стар-
шим — волынско-смоленским — Мономашичам (Мстиславичам),
так и младшим — суздальским (Юрьевичам): и Изяславу Мстис-
лавичу Волынскому, и Андрею Юрьевичу Владимиро-Суздальскому
они приходились двоюродными братьями через деда по материнской
линии. В этом отношении судьбу Городна (и Дорогичина) дóлжно
отделять от судьбы Берестья, во второй половине XII в. вошедше-
го в число наследственнх владений князей волынской ветви85
,и
соотнести с историей основного массива дреговичских земель во-
круг Турова и Пинска, с одной стороны, и Случеска и Клеческа —
с другой86. Включение Городна в число волынских городов, равно
как и карты, на которых Городенское Понеманье вместе с Берестей-
ским Побужьем показано как часть Волынской земли уже с середи-
ны XII в.
87
, надо признать неверными, хотя они и опираются на дав-
нюю историографическую традицию, в силу которой возникновение
какой-то особенной близости между Волынью и Городном принято
относить даже к еще более раннему времени88.
84
См. примеч. 81.
85 В начале 1170-х гг. в Берестье сидел сын Мстислава Изяславича (ПСРЛ 2.
Стб. 562).
86
Зайцев 1975. С. 108; Кучкин 1996. С. 43–45 .
87 ДРГЗС. Табл. 4 на с. 36–37, а также с. 56 (авторы — Б . А. Колчин, А. В. Куза);
Куза 1989. С. 93–94 и карты на рис. 2–6 .
88
Narbutt 1838. S. 292. Przyp. 1 (Городен еще в середине XI в. принадлежал якобы
Игорю Ярославичу); Воронин 1954. С. 198 и passim; Нерознак 1983. С. 62; Зверуго
1989. С. 186; и мн. др.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

143
Другой ошибкой, также отразившейся в картографии Древней
Руси, является отождествление неманского Городна с Городцом (Го-
родном) в Полоцкой земле. Последний упоминается под 1161/2 г.
89
в связи с борьбой полоцкого князя Рогволода Борисовича против
минских князей Ростислава и Володаря Глебовичей: «Том же лете
приходи Рогволод на Володаря с полотьчаны к Городцю», после чего
Володарь «с литьвою» разбил полоцкое войско90. Отсюда следует,
что Городец Володаря находился где-то в западной части Минской
волости, на границе с Литвой, как то видно и по более раннему со-
общению 1158/9 г.
91
: Ростислав Минский был вынужден заключить
мир с Рогволодом Полоцким, «а Володарь не целова хреста темь,
оже ходяше под Литвою в лесах»92
.
В «Слове о полку Игореве»
«трубы трубят городеньскии» после гибели князя Изяслава Василь-
ковича, который был «притрепан литовскыми мечи»93. В результате
исследователи — если они вообще не отказываются от определен-
ной локализации этого Городца-Городна94
—
либо помещают его
на крайнем юго-западе Полоцкой земли, на реке Березине, правом
притоке Верхнего Немана, где обнаруживается сходная топонимия95
,
либо идентифицируют с неманским Городном, включая тем самым
Городенскую волость Всеволодковичей в состав Полоцкой земли96.
Последняя точка зрения опирается на устаревшее представление,
будто славянское заселение первоначально балтского Верхнего По-
неманья происходило с территории полоцких кривичей; между тем
это не так: славяне проникали сюда двумя потоками из племенных
земель волынян и дреговичей97
.
Да и географически она маловеро-
ятна: обширные пространства между Минском и Новогородком Ли-
89
Бережков 1963. С. 173–176.
90
ПСРЛ 2. Стб. 519.
91 Бережков 1963. С. 170–171 .
92
ПСРЛ 2. Стб. 496.
93
Сл. п. Иг. С. 264.
94 Алексеев 1966. С. 184 (возможно, где-то неподалеку от Слуцка; в более поздней
работе автор, упоминая летописные данные о Городецкой волости в Полоцкой земле,
о ее локализации ничего не говорит: Алексеев 1975. С . 236); Творогов 1995. С. 49–50;
Горский 2002. С. 154 . Примеч. к с. 415 .
95
См., например: Данилевич 1896. С . 90, 128 и карта; Насонов 1951. С. 138 и карта на
с. 139; на сводной карте археологически засвидетельствованных древнерусских укреплен-
ных поселений X–XIII вв. этот пункт обозначен под No 313 (Городок): ДРГЗС. Табл. 1
на с. 30–31.
96
Любавский 1910. С. 17 (Городен — «полоцкая колония в Литовской земле»);
Атл. СССР 1991. С. 4 .
97
Седов 1982. С. 119–122 и карта 16.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

144
товским (современным Новогрудком) были заняты непроходимыми
лесами98. Главное, однако, в том, что в 50–60-х гг. XII в. в неманском
Городне, как мы знаем, сидел не Володарь Глебович, а Борис или
Глеб Всеволодкович.
Надо отметить, что в «Ипатьевской летописи» городенскими кня-
зьями именуются последовательно Борис, Глеб и, наконец, Мстислав
Всеволодковичи, но ни разу одновременно какие-либо двое из
братьев или все вместе. Это как будто противоречит предположе-
нию об их совместном владении городенским столом99 (сидении «на
едином хлебе») и указывает на наличие в Городенском княжестве
других столов и волостей или по крайней мере еще одного стола
(волости). Сказать определенно, где он (они) располагался (распола-
гались), нельзя, так как прямых указаний на пределы Городенско-
го княжества в XII столетии в источниках нет. Но по косвенным
данным позволительно думать, что в его состав, возможно, входил
Волковыск или даже Новогородок.
Имена старших Всеволодковичей дают понять, почему главным
каменным храмом древнего Городна был Борисоглебский собор «на
Коложе», датируемый археологами 80–90-ми гг. XII в. и, по архитек-
турным приметам, выполненный волынскими мастерами100
.
Втоже
время и та же артель начала строить церковь в Волковыске (строи-
тельство закончено не было)101
.
Каменная церковь, также посвящен-
ная святым Борису и Глебу, обнаружена раскопками и в Новогородке.
То, что она датируется примерно 1140-ми гг. и построена артелью,
работавшей в Витебске102
, не должно смущать, потому что строи-
тельство городенского собора и одновременно еще двух здешних
церквей именно в конце XII в., видимо, было связано с пожаром,
98
Алексеев 1975. С. 226 и карты 1, 2 на с. 208, 211.
99 Рапов 1977. С. 205; Н. Н. Воронин колеблется, допуская как «триумвират» Все-
володковичей в Городне, так и наличие у младших «своих собственных городков»
(Воронин 1954. С. 14).
100 ДРГЗС. С . 77 (автор — А. В . Куза); Раппопорт 1982. С. 103–104. No 179; он
же 1993. С. 87.
101
Зверуго 1975. С. 118–122; Раппопорт 1982. С. 104. No 180; он же. 1993. С. 92;
ДРГЗС. С. 164 (автор — П. А. Раппопорт).
102
В своде 1982 г. П . А. Раппопорт предпочитал датировать церковь в Нового-
родке максимально широко — XII столетием в целом (Раппопорт 1982. С. 101–102.
No 174); позднее, указав на наличие аналогичных византийских архитектурных эле-
ментов в Борисоглебском соборе Новогородка и в церкви Благовещения Пресвятой
Богоматери в Витебске, исследователь выдвинул датировку 1140-ми гг., когда вернув-
шиеся из византийской ссылки полоцкие князья могли привезти с собой тамошних
мастеров (Раппопорт 1983. С. 118; он же 1993. С. 64).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

145
практически уничтожившим город в 1184/5 г., в котором погиб и
ранний каменный собор: «Городен погоре в[е]сь и церкы каменая
от блистание молние и шибения грома»103
. Строительство этого ран-
него собора в княжеском детинце, так называемой Нижней церкви,
датируется, скорее всего, второй четвертью XII в., временем князя
Всеволодка104
. Если считать вслед за А. В. Кузой, что возникновение
укреплений вокруг окольного города может служить некоторым при-
знаком появления в городе княжеской резиденции, то заметим, что
в Волковыске оно относится к первой половине XII в., а в Нового-
родке — к середине или второй половине того же столетия105
.
Некоторые, хотя и довольно зыбкие, данные о династической
близости князей Городна и Волковыска дает сфрагистика. Во время
раскопок Нижней церкви в Городне были обнаружены медные орна-
ментированные пластины с изображениями апостола Павла, святого
Феодора (н е великомучеников-воинов Феодора Тирона или Феодора
Стратилата) или Феодота, а также святого Симеона (Богоприимца?
Столпника? Нижняя часть изображения повреждена, что затрудняет
атрибуцию)106
.
Святой Симеон Богоприимец изображен на несколь-
ких свинцовых полупломбах-полупечатях, найденных в соседнем
Дорогичине107
. Судя по идентичности княжеских знаков на кирпичах
из построек XII в. в Городне и на некоторых дорогичинских пломбах
(см. ниже), последние принадлежали городенским князьям, которые,
естественно, не могли не участвовать в международной торговле по
маршруту, пролегавшему через соседний пограничный Дорогичин.
На этом основании Н. Н. Воронин высказал гипотезу, что Симеон
было крестильным именем Всеволодка Городенского108
.
Позднее в
Волковыске были найдены три древнерусских буллы, одна из кото-
103
ПСРЛ 2. Стб. 634; Бережков 1963. С. 201–202.
104 Воронин 1954. С. 32, 127, 138–140; развернутая аргументация Н. Н. Воронина
делает его точку зрения более убедительной, чем датировка П. А. Раппопорта второй
половиной (Раппопорт 1982. С. 102. No 175) или даже концом XII столетия (он же
1993. С. 87).
105
Куза 1989. С. 95.
106
Воронин 1954. С. 117–118, 145–146 и рис. 62, 1–3.
107 Авенариус 1890. С . 42; Болсуновский 1894. Табл. ХХ, е, f (под последним но-
мером — два экземпляра); Лихачев 1928. С. 98 –99, а также рис. 50 на с. 98 и табл.
XXV, 2–3; XLVII, 4; Musianowicz 1957. Таблица-вклейка (1 экземпляр из собрания
Государственного археологического музея в Варшаве).
108
Воронин 1954. С. 146. Примеч. 1 . Менее вероятна, на наш взгляд, другая воз-
можность, допускаемая историком, — о связи с именем волынского епископа Симеона
(1123–1136). Политическая история Городенского княжества ведет к мысли, что оно
относилось скорее к Туровской, чем к Волынской епархии.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

146
рых несет изображение святого Симеона, а на обороте — «процвет-
шего» креста109
.
Поскольку эта композиция повторяет композицию
«симеоновских» пломб из Дорогичина, В. Л. Янин, хотя и не вы-
двигая конкретной атрибуции печати, тем не менее уверенно связы-
вает ее «с княжеской сфрагистикой западнорусских областей»110
. Пе-
чать из Волковыска не только существенно подкрепляет атрибуцию
Н. Н. Воронина, но и служит некоторым аргументом в пользу при-
надлежности Волковыска XII в. Городенскому княжеству. В таком
случае еще одну «симеоновскую» пломбу (которая все-таки скорее
всего должна быть отнесена к разряду печатей, хотя она и не учтена
в сфрагистическом корпусе В. Л. Янина) из Дорогичина, несущую
на другой стороне изображение юного святого в княжеской шапке с
ниспадающими на плечи волосами111
, было бы соблазнительно при-
писать Глебу Всеволодковичу Городенскому112
.
Следует также обра-
тить внимание на другую буллу, два экземпляра которой найдены в
Киеве, а один — в Городне. Оформление ее реверса тождественно
оформлению дорогичинских пломб и волковыской печати со святым
Симеоном — это шестиконечный «процветший» крест, но на аверсе
находится поясное изображение святого Глеба113
.
Не принадлежала
ли и эта печать Глебу Всеволодковичу, так же как аналогичная булла
с поясным святым Борисом114
—
брату Глеба Борису Всеволодкови-
чу? Правда, такая атрибуция несколько нарушала бы одну из общих
закономерностей древнерусской сфрагистики: поясные изображения
господствуют на печатях не позднее первой четверти XII в., после
чего их сменяют изображения в полный рост; по этой причине
В. Л. Янин и П. Г. Гайдуков предполагают, что городенская печать со
святым Глебом принадлежит Глебу Всеславичу Минскому115
. Вместе
с тем, думается, подобное нарушение было бы объяснимо в сфраги-
стике периферийной династии, в которой моделью могла служить не
столько общерусская мода, сколько печать родоначальника.
109 Зверуго 1975. С. 134. Рис. 40, 2 (фотография печати); Янин 1. No 326 (только
словесное описание).
110
Янин 1. С. 152.
111 Болсуновский 1894. Табл. ХХ, е.
112
Видеть в этом князе святого Глеба предлагал еще Н. П. Лихачев, который соот-
ветственно читал и колончатые надписи: О АГIОС — ГЛѢБЪ (Лихачев 1928. С. 102.
Примеч. 1). На прорисовке К. В. Болсуновского (их неточность уже отмечалась: там
же. С . 99 –100. Примеч. 1) видим совсем другое: ПСКС — ОЛСКО.
113
Янин 1. No 333, 1–3; Янин, Гайдуков 3. No 333, 3.
114 Янин 1. No 332; единственный экземпляр найден в Новгороде.
115
Янин, Гайдуков 3. С. 61.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

147
Уже упоминавшиеся клейма на плинфе из княжеского дворца
или остатков крепостных сооружений в Городне, обнаруженные
в ходе раскопок 30-х гг. прошлого века116
, позволяют с известной
уверенностью восстановить и княжеские знаки Всеволодковичей.
В их основе лежал двузубец с перекрещенным нижним отрогом,
несколько отогнутым влево. Встречаются четыре его разновид-
ности: «чистый» двузубец117
, двузубец с крестом на конце левой
мачты118
, знак с таким же крестом на правой мачте119 и, наконец,
двузубец с раздваивающимся концом левой мачты120
.
Первый из
перечисленных знаков есть и на дорогичинских пломбах121
. Мысль
о том, что перед нами тамги городенских князей, уже высказы-
валась122
, но об определенных атрибуциях речь не шла. Напра-
шивающееся предположение, что «чистый» двузубец — это знак
Всеволодка Городенского, приходится, по-видимому, отвергнуть.
В самом деле, тогда следовало бы ожидать, что он должен был бы
присутствовать на кирпичах Нижней церкви, строившейся, веро-
ятнее всего, в княжение Всеволодка; однако это не так, и клейма
есть только на кирпичах соседней светской постройки. Хотя ее
назначение не вполне понятно, ясно другое: она была возведена
спустя некоторое время после строительства Нижней церкви123
.
В таком случае «чистый» двузубец надо, очевидно, атрибутиро-
вать старшему из Всеволодковичей Борису, а знаки с крестом на
левой и правой мачтах — Глебу и Мстиславу; не исключаем, что
клеймо с раздвоенной левой мачтой — всего лишь (дефектный?)
вариант клейма с крестом.
Судьба потомства Всеволодковичей и Городенского княжества по-
сле смерти Мстислава и до перехода Городна под власть литовских
князей в первой половине XIII в. по источникам не прослеживает-
ся, хотя такое потомство, как можно думать, было (ср. приведенное
116
Jodkowski 1933.
117 Воронин 1954. С. 132. Табл. 74а, 1, 2, 4.
118
Там же. Табл. 74а, 6, 7, 9.
119
Там же. Табл. 74а, 5.
120 Там же. Табл. 74а, 8.
121
В сводах К. В. Болсуновского и К. Мусянович его нет; он значится в работе:
Рыбаков 1940. Табл. на с. 245 . No 55 (ни количество, ни местонахождение соответ-
ствующих пломб автором не указаны; по контексту изложения можно догадываться,
что речь идет о собрании Государственного исторического музея).
122
Соловьев 1935. С. 69–96; Воронин 1954. С. 130.
123 Воронин 1954. С . 136, 138 (третья четверть XII в.); Раппопорт 1982. С. 102.
No 176 (вторая половина XII в.).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

148
в начале статьи известие «Ипатьевской летописи» под 1173 г.
124
).
Судя по имени и княжению в Волковыске, к ветви Всеволодковичей
мог принадлежать Глеб, тесть Романа Даниловича Новогородецко-
го и Слонимского по второму браку последнего, упоминаемый в
«Галицко-Волынской летописи» в 50-е гг. XIII в. в качестве вассала
литовского князя Войшелка125
.
*
*
*
Через несколько лет после выхода нашей работы о городенских
князьях и Городенском княжестве в домонгольское время появи-
лась статья киевского историка А. Г. Плахонина, в которой автор,
на основе значительно более детального, чем у нас, разбора тати-
щевских данных о Всеволодке Городенском, пришел к заключению,
сходному с нашим: усвоение В. Н. Татищевым Всеволодку проис-
хождения от Давыда Игоревича является неудачным домыслом126
.
И все же в отношении месторасположения Городенского княжества и
даже генеалогии Всеволодка исследователь склонен придерживаться
традиционного мнения, так что вся заключительная часть его ста-
тьи, в которой от анализа текста В. Н. Татищева автор переходит к
собственным историческим рассуждениям о Всеволодке и его кня-
жестве, представляет собой полемические заметки, посвященные,
в сущности, одному — опровержению многих моментов в нашей
аргументации127
.
Это, равно как и склонность А. Г. Плахонина при-
давать своему исследованию некое общеметодическое значение, не
позволяет нам просто в соответствующем примечании подверстать
его работу к длинному историографическому ряду адептов привыч-
ной генеалогии (что в принципе было бы правильным, так как среди
доводов киевского коллеги практически нет новых соображений, ко-
торые бы не звучали в предшествующей обширной историографии),
заставляя отозваться на полемику особо.
Главной основой наших построений служит идентификация ле-
тописного Городна как Городна на Немане (Гродна), базирующаяся
124
См. примеч. 14.
125
ПСРЛ 2. Стб. 831, 847; Baumgarten 1927. P. 30. Table VII. N 7.
126 Плахонин 2004. С. 299–315.
127
Там же. С. 320–330 . Предыдущая статья того же исследователя на ту же тему
(Плахонiн 2000. С. 219–235) осталась нам недоступна; впрочем, по уверению само-
го автора, она является лишь «первым вариантом» работы 2004 г. (Плахонин 2004.
С. 300).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

149
на выявленном археологией явно стольном характере последнего
в XII–XIII вв. Поэтому нам трудно понять упорство, с которым
А. Г. Плахонин отстаивает не только возможность, но и предпо-
чтительность любой другой локализации, лишь бы она была южнее
Припяти. Признав неудачность традиционного «припятского» канди-
дата на роль летописного Городна, историк ничуть не затрудняется:
«первое же обращение» к книге А. В. Кузы о городищах Древней
Руси позволило ему выдвинуть новую версию — нынешнее село Го-
родец Ровенской области, где на берегу Горыни собраны материалы
X–XII вв.
128
Разумеется, наш оппонент вправе жить надеждой, что
и здесь когда-нибудь будут обнаружены археологические древности,
достойные столицы одного из древнерусских княжеств. Но куда он
прикажет девать реальное древнерусское Городно на Немане? Кому
«отдать» этот явно стольный центр? И как можно, занимаясь исто-
рией Городенского княжества, заблуждаться настолько, чтобы лока-
лизацию «Городна на южной границе Турово-Пинского княжества»
считать «общепринятой»129
(тем самым недвусмысленно намекая на
маргинальность нашей позиции). Так можно было, да и то с боль-
шими оговорками, думать разве что до раскопок в неманском Гродне,
начатых польскими археологами в 30-е гг. прошлого века и закон-
ченных отечественными уже в послевоенное время, итог которым
подведен в монографии Н. Н. Воронина 1954 г. Кто из серьезных
исследователей после этого сомневался в неманской локализации ле-
тописного Городна? Главной проблемой как раз и стали трудности
по согласованию этой определившейся наконец локализации с тра-
диционной генеалогией, ведущей Всеволодка от Давыда Игоревича,
о чем достаточно сказано в нашей работе. Никак не может свиде-
тельствовать против неманской локализации и «расплывчатость в
представлении А. В. Назаренко границ Городенского княжества на
Немане». Да, наши предположения о принадлежности Городенскому
княжеству Волковыска и Новогородка строятся на косвенных дан-
ных. «Логика этого предположения — <...> географическая близость
<...> и необходимость наличия как минимум трех столов для сыно-
вей Всеволодка»130
. В чем хромает эта логика, А. Г. Плахонин не объ-
ясняет, умолкая именно там, где читатель вправе был бы услышать
128
Куза 1996. С . 165. No 899; Плахонин 2004. С. 323–324.
129
Плахонин 2004. С. 321.
130 Там же. С. 324–325. Забавно, что один и тот же критик пеняет своему оппоненту
то за «расплывчатость», то за «категоричность».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

150
от автора ответ на вопрос, а каковы же были (надо думать, весьма
четкие) пределы Городенского княжества в Погорине в представле-
нии А. Г. Плахонина? И что это за удивительно богатый стол, от
которого кормились одновременно все трое Всеволодковичей (слу-
чай для Древней Руси исключительный)131
?
Переходя от географии к генеалогии, приходится снова с недоуме-
нием принять к сведению убежденность А. Г. Плахонина, что В. Н.
Татищев в результате многоходовых гаданий и недоразумений, то
есть, по сути дела, ткнув пальцем в небо, тем не менее попал имен-
но туда, куда надо — в Давыда Игоревича. Историку и самому это
«удивительно»132
.
Что же заставляет его признать татищевскую вер-
сию (несмотря на собственную критику) «наиболее вероятной»? Мы
обнаружили только два аргумента. Во-первых, в потомстве Игоря
Ярославича встречается имя Всеволод (так звали брата Давыда Иго-
ревича). Во-вторых, Всеволодко «был князем Городна на южной гра-
нице Турово-Пинского княжества, а следовательно, территориально
близкого к отцовской Погорине»133
.
Первый из этих доводов, ввиду
распространенности имени Всеволод в разных ветвях древнерусского
княжеского дома, можно было принять в лучшем случае в качестве
дополнительного наряду с какими-то другими, более определенны-
ми. Второй же производит странное впечатление. Сначала автор
из многочисленных древнерусских «Городнов», «Городцов» и т. п.
(не менее восьми, как он сам отмечает со ссылкой на компендиум
В. П. Нерознака134
) выбирает для резиденции Всеволодка именно
расположенный на Горыни (поближе к Давыдовой Погорине), а за-
тем эту локализацию использует в качестве аргумента в вопросе о
происхождении Всеволодка. Во всем мире такая логическая мани-
пуляция всегда называлась порочным кругом.
В результате этих несложных наблюдений выясняется, что пред-
почтения А. Г. Плахонина в вопросе о происхождении Всеволодка
Городенского ни на чем не основаны в самом буквальном смысле
слова.
131 Когда Володарю Ростиславичу предлагали забрать брата Василька к себе в Пере-
мышль (ПСРЛ 1. Стб. 274.; 2. Стб. 250), это имело под собой из ряда вон выходя-
щую причину — слепоту Василька; в представлениях того времени слепота мешала
быть владетельным князем. Собственно, это и имели в виду инициаторы ослепления
Василька.
132
Плахонин 2004. С. 321.
133 Там же.
134
Нерознак 1983. С. 62–63.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

151
В таком случае, казалось бы, остается с удовлетворением констати-
ровать, что наш оппонент допускает-таки происхождение Всеволодка
от «туровских Изяславичей», в том числе от Ярополка Изяславича135
,
а значит — и от Ярослава Ярополчича, как предложили мы. Однако
это удовлетворение было бы преждевременным, ибо все дальнейшие
усилия киевского историка посвящены тому, чтобы оспорить наши
доводы в пользу Ярослава Ярополчича как отца Всеволодка. Сама ги-
потеза неплоха, у нее даже «много достоинств», вот только А. В. На-
заренко ее плохо доказывает... Так каких же «достоинств» мы не за-
метили в собственной гипотезе? Попробуем разобраться. «Во-первых,
Городец (по локализации автора.
—
А. Н.) лежит на самой границе
Турово-Пинского княжества». В силу сказанного выше мы не можем
принять этого аргумента, играющего в арсенале А. Г. Плахонина роль
универсального ключа, подходящего для любого замка. Что же еще?
А ничего. За «во-первых» автор как-то позабыл добавить «во-вторых»,
и от «множества достоинств» остались только недостатки аргумента-
ции А. В. Назаренко. Обратимся же к недостаткам.
Первым делом наш коллега-критик подвергает сомнению дока-
зательность сделанного нами наблюдения, что при традиционной
генеалогии Всеволодка его брак с Агафией Владимировной оказы-
вается неканоническим союзом между кровными родственниками
в 6-й степени. Симптоматично, что для этого, с его точки зрения,
достаточно «самого поверхностного знакомства с браками внутри
рода Рюриковичей», точно так же как он был готов удовлетвориться
результатом «первого же обращения» к справочнику, чтобы обрести
подходящий ему «Городец». Читатель, понятно, сразу догадается,
что «поверхностность» характеризует не возражения А. Г. Плахо-
нина, а уровень работы А. В. Назаренко, который не взял себе за
труд даже «поверхностно» взглянуть на материал княжеской генеа-
логии Древней Руси. Раз так, то для развенчания его построений
довольно будет и методики «поверхностного знакомства». Такая ме-
тодика привела, однако, к тому, что контрпримеры А. Г. Плахонина
оказались взятыми не из аутентичных источников, а из справочни-
ка Н. А. Баумгартена136
(или, возможно, какого-то иного, из числа
более современных, которые, однако, все выдают, увы, во многом
свою вторичность по отношению к далеко не безупречному труду
135 Плахонин 2004. С. 321, 323.
136
Там же. С . 322; автор источника приводимых им сведений не указывает.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

152
Н. А. Баумгартена137), вследствие чего из четырех два немедленно
обнаруживают свою проблематичность.
Помимо реально засвидетельствованных браков Романа Мстисла-
вича с Передславой Рюриковной и Глеба Святославича с другой до-
черью Рюрика Ростиславича, о которых говорилось выше138
, в каче-
стве контрпримеров приводятся союзы, якобы имевшие место между
князем черниговской ветви Святославом Давыдовичем (знаменитым
Николой-Святошей) и дочерью киевского князя Святополка Изя-
славича, а также между Ростиславом, сыном уже упоминавшегося
Глеба Минского, и дочерью его союзника Ярослава Святополчича
Софией. Действительно, такие браки, если бы они имели место,
были бы близкородственными в 6-й степени, так как Давыдович и
Святополковна были правнуками Ярослава Мудрого, а Глебович и
Ярославна — Изяслава Ярославича. Но имели ли они место, вот
в чем вопрос.
Указание на брак Святослава со Святополковной имеется в спра-
вочнике Н. А. Баумгартена, благодаря чему такое представление ста-
ло достоянием историографии139
.
Источника своих сведений исто-
рик не называет140; ссылки на Р. В. Зотова и его предшественника
Г. А. Милорадовича, первого издателя «Любецкого синодика», име-
ют в виду только имя княгини (Анна), сообщаемое «Синодиком»141
.
Мы не проделывали специальных изысканий с целью обнаружить
автора предположения о женитьбе Давыдовича на дочери Святопол-
ка, но кто бы он ни был, он, очевидно, исходил из того факта, что
137
Еще Н. П. Лихачев в рецензии-аннотации первых четырех выпусков «Летописи
Историко-Родословного общества в Москве», отмечая «много нового, неожиданного,
крайне интересного» в заметках Н. А. Баумгартена, предостерегал в то же время от
излишней к ним доверчивости, указывая, что «необходимо в каждом отдельном случае
проверять сложную цепь построений талантливого автора» (Лихачев 1909. С. 371).
138
См. примеч. 28.
139
Baumgarten 1927. Table II. N 12; Table IV. N 7; Войтович 1990. Табл. 4. No 12;
Табл. 5. No 7; Donskoï 1991. P. 46. N 87; P. 50. N 98.
140
В справочнике 1927 г. Н. А. Баумгартен, помимо работы Р. В. Зотова, отсылает
к собственной статье о Ярославе Святополчиче, якобы напечатанной в 3-м выпуске
«Известий Русского генеалогического общества» за 1909 г., однако такой публикации в
указанном выпуске нет. Она отыскивается в выпуске 4-м (Баумгартен 1911. С. 35–42);
вероятно, работая в эмиграции, историк ссылался на недоступную ему литературу
по памяти. Так или иначе, но в указанной статье о гипотетическом браке Святослава
Давыдовича нет ни слова, хотя в сводной генеалогической таблице он обозначен. Эту
неверную отсылку, как и прочие сведения свода Н. А. Баумгартена (вплоть до рас-
положения материала), позаимствовал Л. В. Войтович.
141
Зотов 1892. С. 38. No 10; с. 261. No 8.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

153
Никола-Святоша оказывал Святополку помощь в ходе войны послед-
него против волынского князя Давыда Игоревича в конце 1090-х гг.
Этого, конечно, совершенно недостаточно — ведь действия Свя-
тослава вполне могли объясняться просто договором между его от-
цом, черниговским князем Давыдом Святославичем, и Святополком
Изяславичем Киевским; этот договор проявился и позднее, уже вне
всякой связи с Николой-Святошей, в солидарных планах обоих в
1100/1 г., когда они вместе предлагали Владимиру Мономаху вы-
ступить против Ростиславичей142
.
Несколько сложнее обстоит дело с женитьбой Ростислава Глебови-
ча. О кончине его супруги сообщается в статье 6666 г. «Ипатьевской
летописи»: «Того же лета преставися Софья Ярославна Ростиславляя
Глебовича»143
. Н. А. Баумгартен, отчасти опираясь на М. П. Погоди-
на144
, считает отцом Софии Ярослава Святополчича145
, хотя хроноло-
гически следовало бы принять в расчет и муромского князя Ярослава
Святославича, родившегося около 1071 г.
146
Впрочем, идентификация
М. П. Погодина — Н. А. Баумгартена выглядит несколько предпо-
чтительнее в том отношении, что союзничество Глеба Всеславича
и Ярослава Святополчича против киевского князя Владимира Все-
володовича Мономаха (о чем уже шла речь) делают естественным
предположение о браке между их отпрысками (несколько странно
только, что именно А. Г. Плахонин, который настойчиво оспаривает
предположение о союзе Глеба и Ярослава, приводит брак Ростислава
и Софии в качестве одного из примеров близкородственных союзов).
Но для признания брака между Глебовичем и Ярославной близкород-
ственным есть еще одно условие: надо, чтобы Ростислав был сыном
Глеба именно от Святополковны. Исключить этого, разумеется, нель-
зя (для Н. А. Баумгартена это — постулат), хотя и доказать также
невозможно. При всей неопределенности в вопросе о порядке по-
явления на свет шестерых известных источникам Всеславичей вряд
ли подлежит сомнению, что Глеб относился к числу старших из
142
ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 250.
143 ПСРЛ 2. Стб. 491.
144
Погодин 6. С. 99–100.
145
Баумгартен 1911. С . 44–46; Baumgarten 1927. Table II. N 17; Table VIII.
N 12; эта точка зрения закрепилась в справочной литературе: Войтович 1990. Табл. 2 .
No 14; Табл. 4. No 21; Donskoï 1991. P. 59–60. N 121.
146
Назаренко 2001а. С. 514–519. Н. А. Баумгартен видит такую возможность, но не
принимает ее во внимание, так как не находит в источниках никаких данных о сноше-
ниях между Полоцком и Рязанью (Баумгартен 1911. С . 45). Достаточно ли этого?
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

154
них147
.
Следовательно, с большой степенью вероятности Глеб в том
числе был взят в плен (вместе с отцом и братом) Ярославичами в
1067 г.
148
, а отсюда, в свою очередь, следует, что им было не менее
13–15 лет, коль скоро они принимали участие в крестоцеловании. Та-
ким образом, Глеб должен был появиться на свет не позднее первой
половины 1050-х гг. Между тем Ярополковна, будущая жена Глеба
Минского, родилась в 1073/4 г.
149 и была выдана замуж скорее всего
еще при жизни отца, то есть, очевидно, ближе к концу жизни по-
следнего, в 1086/7 г. Если так, то к моменту женитьбы на ней Глебу
шел четвертый десяток, а это неизбежно влечет за собой вывод, что
брак с дочерью волынского князя был для него не первым. Если
же Ростислав был сыном Глеба Всеславича от первого брака, то ка-
нонических затруднений при допущении, что София была дочерью
Ярослава Святополчича, не возникает. Не говорим уже о том, что
в таком случае исчезают и канонические препятствия для предпо-
ложения о «Ростиславлей» как дочери Ярослава Ярополчича.
Отметим еще одно следствие непохвальной беглости нашего оп-
понента, который, позволяя поверхностность себе, не упускает слу-
чая упрекнуть критикуемого коллегу в том, что тот «не познакомился
со всем комплексом документов, посвященных регулированию брач-
ных отношений между родственниками». Каких же существенных
данных мы, по мнению А. Г. Плахонина, не учли? Оказывается,
статьи «О възбраненых женитвах», которая присутствует в древне-
славянской «Кормчей» во всех пяти известных полных списках, а не
только в Рогожском, как почему-то уверен А. Г. Плахонин, ссылаясь
при этом не на издание «Кормчей» В. Н. Бенешевича, а на издание
А. С. Павлова в «Памятниках древнерусского канонического права»
147
В помяннике игумена Даниила, во второй, распространенной, его редакции,
около 1106/7 г. упомянуты двое Всеславичей — Борис и Глеб (Дан. 2007. С . 268);
вопреки Л. В . Алексееву (Алексеев 1975. С . 230), названный чуть ранее них «Давыд
Всеславич» стоит явно на месте Давыда Святославича Черниговского, который и
значится здесь в первой редакции «Хождения» (Дан. 2007. С. 134). В самом деле,
впервые Давыд Всеславич упоминается под 1104 г. как безместный князь, участвую-
щий в совместном походе войск Святополка Изяславича, Владимира Всеволодовича
Мономаха и Олега Святославича на Глеба Минского (ПСРЛ 1. Стб. 280; 2. Стб. 256).
Если бы Давыд был старшим из Всеславичей, унаследовавшим в 1101 г. отцовский
стол (Алексеев 1975. С. 230–231), то непонятно, почему, будучи изгнан из Полоцка,
он пытается ссадить Глеба Минского; скорее следует думать, что он имел удел по
соседству с Минском, захваченный воинственным Глебом. Таким образом, именно
Борис и Глеб выглядят старшими сыновьями Всеслава Полоцкого.
148 Всеслава посадили в поруб «с двема сынома» (ПСРЛ 1. Стб. 167; 2. Стб. 156).
149
Назаренко 2001а. С. 526–527.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

155
(не говорим уже о том, что адресовать читателя для ознакомления со
специфическими чтениями Рогожского списка к сборнику А. С. Пав-
лова, вторым и последним изданием вышедшему в 1908 г., нелепо,
потому что список был обнаружен много позже150
). Мы, действи-
тельно, не ссылались на эту часть «Кормчей», так как славянский
перевод «Прохирона» в данном случае весьма темен и местами даже
неисправен; вот он: «<...> брата моего или сестры моея дщерь пояти
на брак не законно. Но ни тех внучате, аще и 4-го будеть степени,
от него же степени могут поимати на брак»151
.
Этот текст киевский
историк, ограничившись цитированием его финальной части, ничто-
же сумняшеся, понимает как санкцию браков между родственниками
«в пятом колене»!152
Такая размашистость говорит только об одном: слабом знакомстве
критика с сюжетом, о котором он взялся судить. Если бы А. Г. Пла-
хонину удалось обосновать легитимность близкородственных браков
5-й степени с точки зрения средневековой церкви (хоть Западной,
хоть Восточной), он совершил бы переворот в истории брачного
права. В цитируемом им тексте речь идет о запрещении брака с
родной племянницей или ее потомством, вплоть до внучки, то есть
в степени 1 : 2, 1 : 3, 1 : 4. Последнее и объясняет наличие ремарки
«<...> аще и 4-го будеть степени», потому что при параллельном
счете колен с обеих сторон браки в степени 4 : 4 между правнуками
одного лица считались по византийскому праву уже дозволенными.
Прибегая к такой оговорке, составитель явно стремился избежать
ошибочного истолкования своего текста, чего ему так и не удалось,
как показывает не только казус с современным историком, но и не-
верный перевод, присутствующий в большинстве списков: «<...> от
него же степени могут поимати на брак». Греческий оригинал 7-го
титула «Прохирона», приведенный в издании В. Н. Бенешевича, не
допускает никаких кривотолков: «Αλλ’ου

δε

τη

ν τούτων ε

γγóνην, κα

ν
τετάρτου ε

στι

βαθμου

,ου

δύναμαι λαμβάνειν πρòς γάμον», то есть: «Но
и с внукой тех, хотя то и четвертая степень, нельзя сочетаться бра-
ком». Правильный перевод дан только в Уваровском списке XIII в.
(«<...> не имуть поимати на брак»)153
, но недостаточная ясность тек-
стологических взаимоотношений между списками «Кормчей» древ-
150 Щапов 1978. С. 258–259.
151
Бенешевич 2. С . 47 (здесь текст издан по четырем спискам — кроме Ро-
гожского).
152 Плахонин 2004. С. 322–323.
153
Бенешевич 2. С . 47 . Примеч. 14 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

156
неславянской редакции не позволяет решить, был ли этот перевод
первичным вариантом или результатом удачной правки. Как бы то
ни было, ни о каком разрешении на браки между родственниками
в 5-м колене нет и речи.
Ну, хорошо, наши доводы не смогли убедить критика (как, впро-
чем, и его контрдоводы — нас), но зачем же пенять нам за грехи,
которых мы не совершали? Пусть наши выводы «об экстраординар-
ности браков родственников в 6-м колене», по мнению А. Г. Пла-
хонина, «несколько преждевременны», однако же мы неповинны в
том, что, поступая «тем более неосторожно», «только на основании
этих выводов пересматривали браки Рюриковичей с европейскими
династиями»154
.
В этом обвинении все удивительно. Во-первых, по-
чему «тем более»? Разве в латинской Европе брачное право в за-
нимающем нас отношении было менее строгим? Нет, там действо-
вал тот же запрет на браки между родственниками до 6-й степени
включительно, и об этом мы достаточно писали в работе, на которую
наш оппонент ссылается как на «неосторожную». (К слову сказать,
в европейской науке учет канонических запретов на близкородствен-
ные браки при генеалогических исследованиях «неосторожным» не
считается, а приветствуется, как всякое расширение ученого ин-
струментария.) Во-вторых, почему же «т о л ь к о на основании этих
выводов»? Выявление близкородственности тех или иных брачных
союзов служило нам мотивом для определения предмета исследо-
вания, своего рода индикатором проблематичности, заключения же
делались на иных, самых разных, основаниях. И наконец, в-третьих:
какие же это «браки Рюриковичей с европейскими династиями» мы
«пересмотрели»? Ровным счетом никаких. Наш вывод состоял в не-
обходимости внести коррективы в генеалогию Святополка Изяслави-
ча, признав его внебрачным сыном Изяслава Ярославича, иностран-
ные же браки потомства Святополка сомнению не подвергались, мы
даже попытались добавить к их числу новые (самого Святополка,
например). Но уж в этом-то праве А. Г. Плахонин не может нам от-
казать, тем более что наши реконструкции никак не связаны с темой
неканонических браков.
Мы не придаем особого значения затрагиваемым в нашей работе
сфрагистическим сюжетам, хотя нашему оппоненту они, напротив,
кажутся «наиболее перспективными». Был или не был Всеволодко
Городенский в крещении Симеоном — это никак не помогает разо-
154
Плахонин 2004. С. 323.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

157
браться в его родословии. Печати с изображением святого Симеона
для нас — способ перебросить сфрагистический «мостик», пусть
и шаткий, между Городном и Волковыском. Именно поэтому мы
совсем не стремимся «категорически» «отвергнуть» атрибуцию «си-
меоновских» булл волынскому епископу Симеону, как почему-то по-
нял дело А. Г. Плахонин155
.
Эта атрибуция видится нам всего лишь
(вынуждены цитировать самих себя) «менее вероятной», так как тер-
ритория Городенского княжества «относилась скорее к Туровской,
чем к Волынской епархии». Казалось бы, трудно выразиться мягче.
Наше мнение основано на наблюдениях А. Н. Насонова, что тер-
ритории к северу от Припяти, в том числе и Берестейская волость,
изначально тянули к Турову и что церковно-административная связь
Берестья с Волынью возникает позднее, во второй половине XII в.; в
пору же, когда и Волынь, и Туров были объединены в руках одного
князя (Ярополка Изяславича, Мстислава, затем Ярослава Святопол-
чичей), не было нужды переподчинять Берестье волынской кафедре.
А на чем основано несогласие с этим мнением А. Г. Плахонина?
А ни на чем. Он просто не «может согласиться», не может — и
всё. Невольно складывается впечатление, что наш оппонент по-
лемизирует по тем же причинам, по которым Портос в знамени-
том романе А. Дюма дрался на дуэлях: «Я его вызвал, вызвал —
и всё». В такой ситуации княжеская атрибуция «симеоновских» булл
по-прежнему кажется нам более вероятной. Конечно, киевский исто-
рик прав, когда замечает, что «факт находки пломбы волынского епи-
скопа в Понеманье еще не свидетельствует о том, что эта территория
входила в состав его епархии»156
. Удивительно опять-таки только одно:
А. В. Назаренко не следовало бы исходить из такой пусть вероятной,
но все же необязательной посылки, а вот А. Г. Плахонину заключать,
что печать с изображением святого Глеба-Давида, найденная в Доро-
гобуже, принадлежит не кому-либо, а именно дорогобужскому князю
Давыду Игоревичу157
, — можно, и даже несмотря на то, что в науке
Давыду Игоревичу приписывается совсем другой тип буллы158
.
Последний блок в тотальной полемике А. Г. Плахонина с нашей
гипотезой составляет спор вокруг персоны Ярослава Ярополчича как
возможного отца Всеволодка.
155
Там же. С . 327 и примеч. 140.
156
Там же.
157 Там же. С. 326.
158
Янин 1. No 26–28.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

158
Логика наших рассуждений проста. Если исходить из естествен-
ного предположения, что Всеволодко получил от Мономаха часть от-
чины, а также принять во внимание, что Верхнее Понеманье должно
было до выделения Городенского княжества тянуть к Берестью, а не
к Полоцку, то отца Всеволодка следовало бы искать среди бывших
владельцев Берестейской волости. До Ярослава Святополчича, от
владений которого была отделено Городенское княжество в 1117 г.,
Берестье держал именно его двоюродный брат Ярослав Ярополчич.
Ущемление владельческих прав Святополчича мы постарались впи-
сать в общеполитическую ситуацию около 1117 г., для которой —
и это бесспорно — характерен конфликт между киевским князем
Владимиром Мономахом и волынским князем Ярославом Святопол-
чичем.
Наш оппонет не ставит под сомнение эту схему в целом, но пы-
тается ослабить некоторые звенья аргументации. Прежде всего он
совершенно справедливо указывает на то, что мы не учли гипотезы
А. К. Зайцева о «дреговичах» в летописном сообщении 1116 г. как
именно только Клеческой и Случеской волостях, которые будто бы
держали Ольговичи159
.
Это упущение исправлено в новом варианте
работы. Однако такое исправление ничего не меняет в общей ситуа-
ции, и даже если Туров к 1116–1117 гг. все еще оставался в руках
Ярослава Святополчича, изъятие из владений последнего Верхнего
Понеманья, произошедшее одновременно с походом Мономаха на
Волынь, не может быть актом, не направленным против волынского
князя.
В дальнейшем полемические усилия А. Г. Плахонина сосредото-
чились почему-то на другом нашем, также совершенно факульта-
тивном, предположении — о Глебе Всеславиче Минском как союз-
нике Ярослава Святополчича. Даже если бы наш оппонент оказался
кругом прав, это никак не способно было бы поколебать гипоте-
зы о Ярополчиче как отце Всеволодка Городенского. Но в данном
случае нам не приходится жертвовать даже мелочами, ибо критика
А. Г. Плахонина питается малопонятным заблуждением, что Глеб
Минский был женат на д о ч е р и Ярослава Ярополчича (на самом
деле—насестре)160
. Когда же должен был родиться Ярополчич, в
159 Плахонин 2004. С. 328.
160
Это не опечатка и не lapsus calami, как можно было бы подумать, коль скоро
ошибка повторена трижды в разных вариациях: жена Глеба Всеславича названа до-
черью Ярослава Ярополчича, Всеволодко — возможным братом Глебовой, а Глеб —
шурином Всеволодка (Плахонин 2004. С. 329. Примеч. 147).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

159
представлении киевского историка, если его дочь умерла в 1158 г. в
85-летнем возрасте (эти данные повторяет за нами и наш оппонент)?
Выходит, никак не ранее 1055 г. Но вот появился ли на свет к тому
времени сам Ярополк Изяславич — большой вопрос.
Да и далее наш коллега-критик не перестает удивлять. Если
А. В. Назаренко считает, что создание Городенского княжества в
Верхнем Понеманье преследовало цель ослабления Ярослава Свя-
тополчича, то почему же он не допускает, что ослабить волынского
князя, и даже еще эффективнее, можно было и выделением «пого-
рынского Городна»161
? Что тут ответить? Да потому, что факт налицо:
неманский Городен есть, а никакого «погорынского Городна» нет.
Потому что «ослабление Святополчича» — это осмысление факта, а
не его причина. Потому что надо сначала понять своего оппонента,
а потом критиковать, дивясь, что автор защищает свою точку зрения,
а не трудится за критика.
Если «Городенское княжество было действительно выделено
Всеволодку из Волынской волости Ярослава Святополчича, как это
утверждает (надо бы «предполагает».
—
А. Н.) А. В. Назаренко, то
этот факт опровергает все его же собственные аргументы против
того, что Понеманье в начале — середине XII в. относилось к Во-
лынской епархии»162
.
Городенское княжество выделено из Берестей-
ской, а не Волынской волости.
Наконец, автор устает от избранной им самим темы и меланхоли-
чески замечает: «Полемику с А. В. Назаренко можно было бы про-
должать еще долго», — и хотя ему никто не мешает делать это, оста-
навливается — как можно понять, ввиду неисчерпаемости огрехов
А. В. Назаренко. «Ведь вне наших контраргументов осталась еще,
к примеру, вероятность принадлежности Понеманья к Полоцкому
княжеству. Ипатьевская летопись упоминает городенских князей —
потомков Глеба Всеславича Минского»163
.
Кто знает, может быть,
и к счастью что-то осталось не охваченным «контраргументами»
А. Г. Плахонина. Но ведь как раз здесь-то, совершенно очевидно, ему
и следовало бы сосредоточить свои усилия, ибо если бы ему удалось
обосновать предположение (далеко не новое), что открытое архео-
логами Гродно — это не летописный Городен, а эпизодически упо-
минаемый стол в Полоцкой земле, его версия о «горынском» Городне
161
Там же. С . 329–339.
162 Там же. С. 330.
163
Там же.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

160
приобрела бы хоть какую-то, пусть и косвенную, опору. Почему же
историк этого не делает? Возникает несколько парадоксальное и не
очень приятное для критика подозрение, что А. Г. Плахонину важна
не столько собственная гипотеза, сколько дискредитация гипотезы
А. В. Назаренко. Так, конечно, тоже можно. Но как тогда быть с
соображениями, которые были выдвинуты в нашей работе против
«вероятности принадлежности Понеманья Полоцкому княжеству»?
С одной стороны — конкретные аргументы, а с другой — уверение,
что автору есть что возразить, хотя возражать он не станет; что автор
что-то знает, но не скажет и даже не обещает сказать в будущем.
К чему такая таинственность в научной статье? И зачем занимать
пространство ученой полемики туманными намеками?
И все же наиболее поучителен финал критического эссе А. Г. Пла-
хонина. Дискуссия с А. В. Назаренко привела его «пока» «лишь к
одному выводу» — что никакого вывода ни о происхождении Все-
володка Городенского, ни о местоположении его княжества сделать
нельзя. Что ж, и так бывает. Поражает, однако, употребление, кото-
рое наш оппонент находит безрезультатности своих усилий. Досад-
ная неопределенность его позиции, оказывается, — не что иное, как
дань канонам научного исследования, потому что «историк должен
избегать категоричности высказываний»164
. Вот уж поистине не было
ни гроша, да вдруг алтын! Как прикажете объяснить, что наличие
выводов еще не означает их категоричности, а отсутствие катего-
ричности — это еще не результат? «Наука вряд ли выиграет, если
место одной слабо аргументированной теории займет такая же дру-
гая». Ясно, что «другая» «слабо аргументированная теория» — это
наша гипотеза, но что имеет в виду автор под первой? Мнение о
происхождении Всеволодка Городенского от Давыда Игоревича? Но
тогда в чем причина его предпочтительности для А. Г. Плахонина?
И к чему с отроческой важностью напускать на себя менторски нра-
воучительный тон, для которого реальное содержание полемических
заметок киевского историка не дает совершенно никаких оснований?
«В науке всегда должно оставаться место для сомнений и поисков».
Вот мы и искали, а теперь, задним числом, даже получили на то
санкцию.
И коль скоро наша работа навела А. Г. Плахонина на методоло-
гические размышления о судьбах науки, это, полагаем, дает и нам
право ответить по гамбургскому счету и также закончить несколь-
164
Там же.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

кими рекомендациями. Первая продолжает нить раздумий нашего
оппонента: критик, не злоупотребляй сомнениями на чужой счет в
ущерб собственному поиску! Остальные попроще, пожалуй, даже
погрубее, но тоже навеяны благодарным чтением критики. Не спе-
ши. Говоря, говори. Не выдавай нужду за добродетель.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

162
VIII. НЕМЦЫ В ОКРУЖЕНИИ СВЯТИТЕЛЯ МЕФОДИЯ,
АРХИЕПИСКОПА МОРАВСКОГО?*
К моменту прибытия в 863 г. миссии святых Константина-Кирилла и
Мефодия в Моравию по просьбе моравского князя Ростислава (846–
870) эти земли так или иначе уже входили в сферу миссионерских
усилий немецкой церкви, что в дальнейшем и стало главной причиной
ожесточенного конфликта славянских первоучителей с баварским епи-
скопатом. Своей высшей точки этот конфликт достиг в 870 г. во время
синода в Регенсбурге, когда Мефодий был осужден собором баварских
архиереев, взят под стражу и сослан в один из швабских монастырей1
.
В силу названных обстоятельств отношения кирилло-мефодиевской
миссии с немецкой церковью в целом обычно рассматриваются как
неизменно враждебные.
Впрочем, ясно, что интенсивность противостояния и его формы не
могли оставаться одними и теми же на разных этапах миссии, при
различном церковно-юридическом статусе ее главы — до поставления
Мефодия в архиепископа Паннонии папой Адрианом ΙΙ (867–872) в
869 г. и после него, в преддверии синода 870 г. Кроме того, общая
конфликтность отношений, разумеется, не исключала возможности
сотрудничества в деле миссионерства по конкретным практическим
вопросам с конкретными представителями немецкого клира.
Вместе с тем такого рода логические рассуждения трудно подкрепить
материалом источников ввиду его скудости и недостаточной определен-
ности. Так, например, соблазнительная атрибуция «Киевских листков»,
представляющих собой глаголический перевод латинского миссала, как
памятника именно кирилло-мефодиевской эпохи2 остается спорной на-
столько, что до недавнего времени находились исследователи, которые
не просто считали перевод более поздним3
, но и вообще подозревали
* Исправленный вариант статьи: Назаренко 2001d. С. 118–127.
1
Schutz 1974. S. 1 –14 .
2
Мареш 1961. С. 12–23; Večerka 1963. S . 411–416; Zagiba 1964. S . 59–77; Под-
скальски 1996. С . 97–98 и примеч. 302 (где прочая литература).
3
Так, в СК No 1. С. 27 «Киевские листки» датированы X/XI в.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

163
в нем современный фальсификат4 (правда, столь радикальный скепти-
цизм можно считать преодоленным после недавней находки аналогич-
ного текста на Синае5).
В настоящей заметке мы хотели бы остановиться на некоторых
данных по названной проблеме, которые можно извлечь из книги
побратимства (liber confraternitatum) швабского монастыря святой
Марии в Райхенау на Боденском озере, известной ктитореи святого
Пирмина (умер в 755 г.)
—
данных, быть может, не особенно яр-
ких, но зато хронологически и топографически определенных. Кни-
га побратимства — это обычно сводная продолжающаяся рукопись
неопределенного жанра, род помянника, содержащий имена как по-
койных, подлежащих поминовению, так и тех, с кем братия мона-
стыря находилась в молитвенном общении. Книга побратимства из
Райхенау — один из древнейших и наиболее представительных па-
мятников такого рода и включает имена монашествующих из более
чем 50 (!) монастырей, а также большое количество мемориальных
записей о светских лицах.
Еще в 1925 г. немецкий исследователь этого замечательного ис-
точника К. Байерле обратил внимание на небольшую компактную
группу имен, уникальность которых состояла в том, что они были
записаны по-гречески: ΜΕΘΟΔΙΟΣ, ΛΕΟΝ, ΙΓΝΑΤΙΟΣ, ΙΟΑΚΙΝ,
ΣΥΜΕΟΝ, ΔΡΑΓΑΙΣ 6; историк интерпретировал их как имена «гре-
ческих паломников»7
.
Имя Мефодий встречается в синодике еще
однажды, уже в латинской транскрипции (Methodius), во главе спи-
ска здравствующей братии монастыря («Nomina vivorum fratrum
Insulanensium»), рядом с записью об аббате монастыря Хейтоне
(803–823) — «Heito ep[iscopu]s»8 (в 806–823 гг. он был одновре-
менно и базельским епископом); в 823 г. Хейтон оставил аббатство
и епископскую кафедру и до самой своей смерти в 836 г. пребывал в
Райхенау в качестве простого монаха. Упоминание о Хейтоне среди
здравствующей братии является одним из датирующих признаков
создания книги побратимства в ее первоначальном варианте еще
при жизни Хейтона, то есть при его преемнике аббате Эрлебальде
4
Hamm 1979.
5
См., например: Паренти 1994. С . 3–14 .
6
Verbrüd. Reich. Taf. 53 D4; с появлением этого издания прежнее издание П. Пипе-
ра (Lib. confr. Aug.), которым пользовался К. Байерле, следует считать устаревшим.
7 Beyerle 1925. S. 1103.
8
Verbrüd. Reich. Taf. 4 A1 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

164
(823–838), вероятно, около 825 г.9 Ввиду необычности имени Мефо-
дий для западноевропейского ономастикона К. Байерле отождествил
этого «латинского» Мефодия с тем Мефодием, который возглавля-
ет указанную выше группу греческих имен. Такое отождествление
было принято В. Бурром, который, сверх того, выдвинул предполо-
жение, что упоминаемый в синодике Мефодий — это одноименный
славянский первоучитель, тогда как носители остальных греческих
имен были, по мнению исследователя, спутниками святителя — его
учениками или последователями в деле славянской миссии10
.
Идею
В. Бурра подхватил и развил чешский славист Ф. В. Мареш11
.
Однако эта гипотеза столкнулась и с авторитетными возражения-
ми: Х. Лёве предпочитал видеть в Мефодии из книги побратимства
Райхенау константинопольского патриарха Мефодия Ι (843–847),
известного поборника иконопочитания, с которым Хейтон, по мне-
нию немецкого медиевиста, мог познакомиться и близко сойтись во
время своего пребывания в Византии в 811 г., когда он возглавлял
посольство Карла Великого (768–814) к византийскому императо-
ру Никифору Ι (802–811) с целью добиться от Византии призна-
ния императорского титула Карла12
.
В подтверждение своего мне-
ния Х. Лёве ссылался не только на соседство записей о Мефодии
и Хейтоне в книге побратимства, но и, в частности, на известный
факт византийского влияния в архитектуре монастырского соборного
храма Пресвятой Богоматери в Райхенау, построенного в аббатство
Хейтона (освящен в 816 г.)
13
.
Через год после выхода в свет работы Х. Лёве появилось еще
одно детальное исследование, которое, как представляется, оконча-
тельно решает вопрос в пользу «кирилло-мефодиевского» прочте-
ния мемориальных записей из Райхенау. А. Цеттлер14 обнаружил,
что греческие имена книги побратимства находят себе латинские
соответствия не только в упоминании о Мефодии рядом с име-
нем аббата-епископа Хейтона, но и еще в двух других случаях:
в начале списка покойной братии («Nomina defunctorum fratrum
Insulanensium») читается запись Kyrilos15 (оно было замечено еще
9
Ibid. S . LXV–LXVI (предисловие K. Schmid’a).
10
Burr 1964. S. 56.
11 Mareš 1971. S . 107–112.
12
Löwe 1982. S. 341–362.
13
Lehmann 1963. S. 80–84; Erdmann, Zettler 1974. S. 506.
14 Zettler 1983. S . 280–298.
15
Verbrüd. Reich. Taf. 6 B1.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

165
К. Байерле, предположившим, что речь идет о каком-то «славянском
прелате»16 [?!]), а среди добавлений в конце списка монастырской
братии, составленного при аббате Эрлебальде, находится компакт-
ная группа имен Ignatius <...> Leo, Ioachim, Lazarus <...> Simon17
,
практически совпадающая с приведенной выше грекоязычной за-
писью. Палеографический анализ записей о Мефодии, Кирилле,
Игнатии и упомянутых вслед за ним привел А. Цеттлера к выводу,
что все эти три записи в разных местах книги побратимства сдела-
ны одним почерком, то есть, очевидно, примерно одновременно; но
еще важнее другое: внимательное изучение хронологической по-
следовательности добавлений к списку времен Эрлебальда позво-
ляет довольно точно датировать запись об Игнатии, Льве, Иоакиме,
Лазаре и Симоне 870-ми годами18
. Эта датировка, полученная чисто
источниковедческими средствами, полностью совпадает с данными
о заключении Мефодия в Швабии в течение двух с половиною
лет после Регенсбургского синода, иными словами, в 870–873 гг.:
«<...> засълавъше въ Съвабы, дьрьжаша полъ третья лета», по
словам «Жития святителя Мефодия» (гл. 9)19
.
В то же время она
объясняет, почему имя преподобного Константина-Кирилла оказа-
лось отделено от имени святителя Мефодия и внесено в список
покойных: Константин-Кирилл, как известно, скончался 14 февраля
969 г. во время пребывания солунских братьев в Риме20
.
А. Цетт-
лер указал также, что некий «монах Лазарь» упоминается среди
сотрудников Мефодия в начале 870-х гг. также и другим источни-
ком — посланием папы Иоанна VIII к своему легату в Германии и
Паннонии анконскому епископу Павлу от 873 г., в котором Павлу
предписывается, чтобы «убившие монаха Лазаря» понесли наказа-
ние «в соответствии с апостольскими канонами»21
.
Итог дискуссии подвел один из издателей книги побратимства
из Райхенау К. Шмид, заново пересмотревший весь комплекс аргу-
ментов за и против «кирилло-мефодиевской» интерпретации пере-
16
Beyerle 1925. S . 1153 (при этом имя воспроизведено в искаженной форме
Kyrilof).
17
Verbrüd. Reich. Taf. 5 D4–5.
18
Zettler 1983. S . 286–288.
19 Жит. Меф. 1967. С. 152; Жит. Меф. 1971. С . 195, лев. стб. (л. 107а.12–14).
20
14 февраля 6377 г., во ΙΙ-й индикт: Жит. Конст. С. 114 (гл. 18); Х. Ловмяньский
предпочитает датировку 14 февраля 870 г. (Łowmiański 4. S . 365. Рrzyp. 1128).
21 «De percussoribus vero Lazari monachi vide, ut secundum apostolorum canones a
vobis iudicium proferatur» (Ioan. VIII Еp. N 21 [7]. P. 285).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

166
численных записей в контексте общей проблемы исторического ис-
толкования источников мемориально-некрологического характера и
со всей определенностью высказавшийся в пользу такой интерпрета-
ции22
.
Наблюдения своих предшественников историк дополнил еще
одним существенным выводом, касающимся размещения «кирилло-
мефодиевских» записей на пространстве книги побратимства. По его
мнению, тот факт, что имя Мефодия было внесено, как говорилось,
в самое начало списка здравствующей братии, объясняется не про-
сто наличием некоторого свободного места рядом с именем Хей-
тона (запись о Мефодии между первой и второй колонками списка
времен Эрлебальда появилась явно только тогда, когда обе колонки
уже сформировались в целом23
), но и желанием вставить имя пан-
нонского архиепископа именно на почетное место во главе
списка. Аналогичным образом запись о Константине-Кирилле также
помещена во главе перечисления усопших монахов Райхенау. Упоми-
нания об Игнатии, Льве, Иоакиме, Лазаре и Симоне находятся среди
имен монашествующих собственно в Райхенау. Все это говорит о
тесных связях Мефодия и его спутников с обителью на Боденском
озере, более того — об их почетном пребывании в ее стенах, как
о том свидетельствуют грекоязычные записи в книге побратимства,
которые могли быть сделаны скорее всего только собственноруч-
но кем-то из спутников паннонского архиепископа (Ф. В. Мареш
усматривал в них палеографические признаки, свойственные выуче-
никам греческих скрипториев ΙΧ в.
24
), хотя и человеком, не очень
начитанным по-гречески (видимо, славянином), на что указывают
орфографические ошибки: ΛΕΟΝ, ΣΥΜΕΟΝ вместо ΛΕΩΝ, ΣΥΜΕΩΝ,
а также ΙΟΑΚΙΝ вместо ΙΟΑΚΙΜ.
Итак, приведенные данные позволяют достаточно уверенно го-
ворить о том, что в течение некоторого времени в начале 870-х гг.
святитель Мефодий с небольшой группой спутников находил-
ся в монастыре Райхенау. Это, в свою очередь, может служить
сильным подкреплением гипотезы о Райхенау как месте шваб-
ского заключения святителя (выдвинутой после появления ра-
боты В. Бурра)25 в противоположность традиционной точке зре-
ния, согласно которой этим местом был монастырь в Эльвангене
22
Schmid 1985. S. 361–372.
23
Zettler 1983. S . 284.
24 Mareš 1971. S. 109.
25
Mass 1976. S. 41.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

167
(к северу от Дуная, на крайнем северо-востоке Швабии), тогда как
в Райхенау Мефодий и его спутники могли якобы останавливаться
уже после своего освобождения на возвратном пути в Моравию26
.
Последнее представляется маловероятным не потому, что дорога из
Эльвангена в Моравское Подунавье вовсе не пролегала через лежав-
ший далеко в стороне Райхенау (у Мефодия вполне могли быть свои
причины для того, чтобы двигаться обходными путями). Куда важнее
другое. В упомянутой булле папы Иоанна VIII Павлу Анконскому
монах Лазарь фигурирует уже как покойный, тогда как в момент,
когда были сделаны латинские мемориальные записи из Райхенау,
Лазарь был еще жив. Между тем послание Павлу Анконскому дати-
руется 873 г., то есть написано одновременно с распоряжением папы
об освобождении Мефодия, а это означает, что имена паннонского
архиепископа и его спутников были внесены в книгу побратимства
монастыря в Райхенау еще в период заключения Мефодия. Заметим,
кстати, что имени Лазаря нет в грекоязычной записи; вероятно, она
была сделана после латинских, ближе к концу пребывания Мефодия
в Райхенау. Наличие в ней «лишнего» по сравнению с латинскими
записями имени «Драгаис»27 также вполне объясняется их разно-
временностью: видимо, Драгаис прибыл позже и был, возможно,
тем (или среди тех), кто привез в Райхенау распоряжение об осво-
бождении святителя.
В последние годы выяснилось, что обнаружившаяся связь меж-
ду Мефодием и монастырем в Райхенау способна пролить свет и
на некоторые другие запутанные вопросы — например, на вопрос
о происхождении такого загадочного памятника второй половины
ΙΧ в., как «Баварский географ», вышедшего, по палеографическим
26
См. краткий историографический обзор: СНСП. С. 157–159. Коммент. 9
(Б. Н. Флоря). Представление именно об Эльвангене как месте изгнания святителя
Мефодия (построенное, напомним, исключительно на косвенных умозаключениях)
успело так прочно утвердиться, что в 1975 г. на средства правительства Болгарии
там была открыта мемориальная доска, посвященная этому событию.
27
ΔΡΑΓΑΙΣ — единственное собственно славянское имя в греческой записи; его
связь с распространенной в славянском именослове основой *dorg- (*Dorgomilъ,
*Dorgoslavъ, *Dorgota и т. д.: ЭССЯ 5. С. 75–76) не подлежит сомнению. В то же
время окончание -ΙΣ затруднительно истолковать иначе как греческую флексию -ης (ср.

Ιωάννης и т. п .) . В таком случае перед нами своего рода «смешанный» антропоним —
славянская основа, оформленная по греческой модели (так, в русском именослове
встречается подвергшееся обратной грецизации Иванис, наряду с обычным Иван: Ве-
селовский 1974. С. 126). Это означало бы, что носитель подобного имени происходил
скорее всего не из моравских славян, а из славянского населения Византии, и пришел
в Моравию вместе с солунскими братьями, как святой Климент Охридский и др.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

168
и кодикологическим признакам, из скриптория Райхенау: уникальная
информация о славянских племенах Центральной и Восточной Евро-
пы, аккумулированная в «Баварском географе», по меньшей мере в
существенной своей части восходит, вероятно, к Мефодию, который,
как естественно было бы думать, систематически собирал такого рода
сведения в целях предстоявшей миссионерской деятельности28
. Втоже
время эвристические возможности открытия А. Цеттлера использованы
пока отнюдь не полностью, в чем отчасти повинен и сам его автор.
При непосредственном обращении к тексту книги побратимства
оказывается, что имена от Игнатия до Симона-Симеона29
, входя-
щие в выделенную А. Цеттлером «кирилло-мефодиевскую» груп-
пу, перемежаются другими, немецкими, именами, которые исследо-
ватель в своем анализе никак не учитывает: между Ignatius и Leo
стоит Hiltibald, а между Lazarus и Simon находим имя Uualger. Ха-
рактер записей, сделанных, похоже, одним почерком и последова-
тельно ровной колонкой, исключает предположение, что немецкие
имена могли быть вписаны позднее в промежутки между строками
«кирилло-мефодиевской» группы. Отсюда неминуемо следует вывод,
что имена Hiltibald и Uualger следует рассматривать как часть этой
последней, а их носителей, следовательно, — как лиц из окружения
святого Мефодия. Хронологические наблюдения, сделанные выше
относительно записи о Лазаре, не позволяют думать, что то были
монахи из Райхенау или еще откуда-нибудь (скажем, из Эльвангена),
присоединившиеся к паннонскому архиепископу или приданные ему
после его освобождения кем-то из священноначалия немецкой церк-
ви — например, с целью координации церковно-организационной
деятельности, предстоявшей Мефодию в его славянском диоцезе.
Против такого предположения свидетельствуют и слова «Жития»
(глава 10), что, освобождая Мефодия, немцы в то же время запре-
тили паннонскому князю Коцелу принимать его: «И тако и пустиша,
рекъше Коцьлу: аще сего имаши у себе, не избудеши нас добре»30.
28
Назаренко 1994. С. 35–40, 53–60; он же 2001a. C . 51–70; комментированное
издание памятника см.: он же 1993b. С. 7–51; несколько исправленный текст: он же
2001а. С. 53–54 .
29
Simeon и Simon являются, вообще говоря, разными, хотя и этимологически тож-
дественными именами, что, однако, не может служить препятствием для соотнесения
греческой записи ΣΥΜΕΟΝ и латинской Simon, поскольку отождествление этих близ-
ких имен, как указал К. Шмид, встречается и в других текстах из Райхенау (Schmid
1985. S. 366. Anm. 78).
30
Жит. Меф. 1967. С. 153; Жит. Меф. 1971. С . 195, лев. стб. (л. 107а.21–24).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

169
Приходится заключить, что Хильтибальд и Вальгер прибыли в Рай-
хенау вместе с Мефодием, будучи сосланы вместе с ним, то есть
были сотрудниками славянского первоучителя во время его пребы-
вания в 869–870 гг. в княжестве Коцела.
Такое сотрудничество может показаться парадоксальным только
на первый взгляд. Если же вдуматься, то оно, напротив, выглядит
вполне естественным: Мефодий просто вынужден был использовать
уже имевшиеся в княжестве Коцела немецкие церковные кадры в той
мере, в какой они признали его юрисдикцию. А таковые, разумеется,
были, коль скоро святитель явился на Дунай из Рима не только в
качестве местного архиерея, но и с полномочиями папского легата31
.
Среди лояльных к новому архиепископу вполне могли найтись и
такие, кто стали его идейными сподвижниками в деле обращения
славян и предпочли скорее разделить с ним ссылку, нежели отречься
от него. Несомненно, все заключенные с архиепископом Мефодием
в Райхенау были клириками достаточно высокого ранга — учеными
монахами или священнослужителями.
Если Мефодий, испытывая нужду в помощниках, действительно
был озабочен тем, как использовать готовых сотрудничать с ним не-
мецких священников в деле славянской миссии, то он тем более был
заинтересован в привлечении клириков немецкой церкви, но славян-
ского происхождения. В этой связи имело бы смысл обратить внима-
ние еще на одну запись в книге побратимства монастыря Райхенау,
непосредственно предшествующую «кирилло-мефодиевской» груп-
пе — Choranzanus; она (запись) отделена от упоминания об Игнатии
только именем некоего Лиутгара (Liutgar). По своему происхождению
это древневерхненемецкий этноним, обозначавший хорутан, или сло-
венцев, и происходивший от латинского названия края — Carantania
(откуда современное нем. Kärnten «Каринтия», одна из земель в Ав-
стрии): лат. Carantanus > д.-в.-н. Charanzan(us) в результате древне-
верхненемецкого передвижения согласных k > ch, t > z, переход же a
> o характерен для славянских языков. Таким образом, Choranzan(us)
является немецким личным именем-этниконом, воспринявшим сла-
вянскую огласовку при сохранении носового — очевидно, вслед-
ствие того, что носителями имени были, естественно, славяне, но
проживавшие в иноэтничной среде. Это имя неоднократно встре-
чается в зальцбургских источниках, начиная уже с VIII в.32 Итак,
31 Łowmiański 4. S . 365. Przyp. 1129.
32
Förstemann 1. Sp. 375.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

170
в лице названного Choranzanus мы имеем дело с духовным лицом
славянского происхождения, но выросшим в немецкой культурной
среде, пребывающим в немецком монастыре или по крайней мере
занесенным в книгу побратимства монастыря в непосредственной
близости от записей о греческом, славянском и, как теперь выясня-
ется, немецком духовенстве, сопровождавшем святителя Мефодия.
Напрашивается предположение, что и Choranzanus следовало бы
отнести к числу спутников паннонского архиепископа в изгнании.
Такое предположение сделал уже К. Шмид33
, но рассматривая это имя
как искажение имени известного Мефодиева ученика Горазда34
, что
лингвистически крайне затруднительно, да и излишне.
Если наши построения верны, то число представителей немецкого
клира из окружения Мефодия в Райхенау возрастает минимум до
четырех, и «кирилло-мефодиевская» группа в книге побратимства
из Райхенау, помимо упоминаний о самих святых Константине-
Кирилле и Мефодии, должна состоять из следующих девяти имен:
Choranzanus, Liutgar, Ignatius, Leo, Hiltibald, Ioachim, Lazarus, Uualger,
Simon. Кроме того, сам факт записей о святителе Мефодии, его по-
койном брате преподобном Константине-Кирилле и целом ряде его
спутников в книге побратимства еще в пору пребывания Мефодия в
заключении говорит о том, что это заключение было почетным и его
место (подальше от яростных и непредсказуемых баварских антаго-
нистов назначенного папой паннонского архиепископа) было скорее
всего выбрано восточнофранкским королем Людовиком Немецким
(840–876) — ведь обитель на Боденском озере являлась имперским
аббатством (Reichsabtei), то есть была изъята из подчинения местно-
му епископу, будучи подведомственна непосредственно королю.
Достойно упоминания, что Мефодий, очевидно, продолжал сохра-
нять связи с монастырем Райхенау и после своего возвращения в
Моравию в 873 г. Быть может, вернее было бы сказать, что в Райхе-
нау по каким-то причинам следили за ситуацией в Моравии. После
мира Людовика Немецкого с моравским князем Святополком, заклю-
ченного в Форххайме в 874 г., в окружении последнего появляется
немец Вихинг, которому суждено было стать главным противником
Мефодия в Моравии и который еще при жизни Мефодия в 880 г.
был по просьбе Святополка поставлен папой на епископскую кафе-
дру в Нитре. И вот, несколько ниже греческой записи о Мефодии и
33 Schmid 1985. S. 367–368.
34
Жит. Меф. 1967. С. 161 (гл. 17); Жит. Меф. 1971. С. 198, лев. стб. (л. 109а.11).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

некоторых его сотрудниках в книге побратимства из Райхенау, встре-
чаем другую запись: «Uuichinc, Szuentebulc»35
.
Не так давно был
обнародован и другой характерный факт: послание маркграфа Ба-
варской восточной марки Ар(и)бона к восточнофранкскому королю
Арнульфу (887–899) о моравских делах сохранилось в единственном
списке, использованном при переплете одной из книг монастырской
библиотеки в Райхенау36. В чем причина столь устойчивого интереса,
который питали в Райхенау, в сердце Швабии, к событиям на про-
тивоположной юго-восточной окраине государства, собственно, даже
за его пределами? Определенного ответа на этот вопрос не видно,
однако в свете изложенного выше допустимо предполагать, что хотя
бы отчасти37
такой интерес был обусловлен теми связями, которые
сложились в пору пребывания в Райхенау святителя Мефодия.
35
Verbrüd. Reich. Taf. 63 B4.
36
Schwarzmaier 1972. S. 55–66.
37 Помимо возможного использования в Райхенау (где питали специфический ин-
терес к гео-, этно- и картографии) информации, поступавшей по трансъевропейскому
торговому пути из Испании и Южной Франции в Восточную Европу, который, по
нашему убеждению, действовал уже в IX в. и одно из ответвлений которого проходило
к югу от Боденского озера (Назаренко 1990а. С. 121 –136; он же 2001а. С . 71 –112).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

172
IX. ТЕРРИТОРИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
ГОСУДАРСТВА И ЕПАРХИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ЦЕРКВИ
В ДРЕВНЕЙ РУСИ (КОНЕЦ Х–XII ВЕК)*
В Римской, а затем Византийской империи, как известно, с самого на-
чала имел место принципиальный изоморфизм между территориаль-
ными структурами государства и церкви. Теоретически возможность
изменений в епархиальной структуре регулировалась рядом соборных
канонов, которые, будучи утверждены императорами, тем самым имели
силу государственных законов. Прежде всего, это 17-й канон Халки-
донского собора (451 г.), который предусматривал, что при организа-
ции императорской властью новых политических центров епархиальная
структура должна следовать за государственно-политической1
.
В истории древнерусской церкви довольно красноречивых при-
меров тому, что принцип взаимного соответствия территориально-
политических структур государства и административных структур
церкви был действенным также и здесь.
Пожалуй, наиболее ярким из них может служить открытие в
1060-х гг. (вероятнее всего, в 1069/70 г.) независимых от Киевской
митрополии митрополичьих кафедр в Чернигове и Переяславле. Вряд
ли уместно сомневаться, что эта акция стала прямым следствием уста-
новления на Руси того времени специфического соправления трех
сыновей киевского князя Ярослава Владимировича Мудрого (1019–
1054) — Изяслава Киевского, Святослава Черниговского и Всеволода
Переяславского2
. Не менее показательна и последующая судьба новых
митрополий: они были упразднены, когда исчезли чисто политические
* Исправленный вариант работы, предназначенной для планируемого сборника
«Государство, церковь, общество: Исторический опыт и современные проблемы»,
который представляет собой материалы одноименной конференции, состоявшейся
в 2005 г.
1 Цитируем по официальному русскому переводу: «Но аще царскою властию вновь
устроен будет град, то распределение церковных приходов да последует гражданскому
и земскому порядку» (Кн. прав. С. 59).
2 О троевластии (или, по закрепившемуся в науке броскому, но не вполне удач-
ному термину, «триумвирате») Ярославичей см. статью II.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

173
причины, вызвавшие их появление. После смерти в 1076 г. Святослава,
а в 1078 г. — Изяслава на Руси установилось единовластие Всеволода
Ярославича, ставшего киевским князем (1078–1093). В результате со
смертью черниговского митрополита Неофита и переяславского —
Ефрема, поставленных еще до 1078 г., прекратили свое существова-
ние сначала Черниговская (около 1085 г.), а затем и Переяславская (в
1090-е гг.) митрополии, снова ставшие обычными епископиями под
юрисдикцией киевских митрополитов3.
Другой пример. После смерти владимиро-суздальского великого
князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо (1176–1212) стольный
Владимир, по завещанию отца, достался не старшему из Всеволо-
довичей, Константину, а следующему по старшинству — Юрию,
тогда как Константин вынужден был ограничиться Ростовом. Такое
нарушение привычного status quo ante, состоявшего в том, что по-
литический центр (Владимир) и епископская резиденция (Ростов)
находились в пределах одного княжества, немедленно привело к вы-
делению территории собственно Владимирского княжества (в узком
смысле слова) из состава Ростовской епархии и созданию во Влади-
мире самостоятельной владычной кафедры (1214 г.)
4
.
Вместе с тем перечисленные случаи преобразований в епархи-
альной структуре говорят о значительно большем, чем просто со-
ответствии административно-территориальной организации церкви
тем или иным государственно-политическим образованиям. Само по
себе такое соответствие исходило из нужд церковного управления,
и его естественность в условиях Древней Руси подкреплялась тем,
что материальное обеспечение церкви, в частности епископских ка-
федр, осуществлялось здесь в XI–XII вв. преимущественно именно
за счет государственных средств, за счет княжеской казны; десяти-
на в Древней Руси носила, как известно, фискальный характер5
,
3
О временных митрополиях в Чернигове и Переяславле см.: Поппэ 1968.
С. 97–107; Щапов 1989. С. 56–62; Назаренко 2007с. С. 85–103; а также статью X
(здесь прочая литература вопроса).
4
ПСРЛ 1. Стб. 434; см. также примеч. 102.
5
Голубинский 1/1. С. 502–547; Щапов 1965. С . 315–326; он же 1989. С. 76–87
(с идеей автора, будто по своему происхождению древнерусская десятина восходила
к аналогичным отчислениям в пользу языческих храмов, согласиться трудно ввиду
институциональной неоформленности и даже неразвитости восточнославянского язы-
чества в отличие от западнославянского [Назаренко 2002a. С . 8–23; см. также статью
XIV]; десятина, платившаяся языческим храмам у полабских и поморских славян, к
которой апеллирует Я. Н. Щапов, была скорее всего заимствованием из практики со-
седних христианских стран); Флоря 1992. С. 5–31.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

174
тогда как Византия десятины не знала (государственная руга на со-
держание церкви была отменена еще в VI в.). Однако возвышение
Чернигова и Переяславля в ранг митрополий ничуть не служило
усовершенствованию управления этими епархиями; новые митропо-
лии носили номинальный характер, то есть обновлялся только титул
их предстоятелей, тогда как в организации церковной жизни самих
епархий вряд ли что-либо принципиально менялось. Если епископия
в Рязани была открыта на рубеже XII–XIII столетий6, то, совершенно
очевидно, не в связи с установлением самостоятельности Муромо-
Рязанского княжества, которая ведь на семь десятилетий старше7
,
а вследствие претензий владимиро-суздальских князей в лице
Всеволода Большое Гнездо на сюзеренитет над князьями муромо-
рязанскими, вполне определившийся после 1186 г.8 Этим претензиям
противостояли традиционные связи муромо-рязанской династии с
Черниговом, которые весьма подкреплялись вхождением Муромо-
Рязанской земли в состав Черниговской епархии9
.
Следовательно,
окончательное утверждение политической доминации владимиро-
суздальского великого князя в Муромо-Рязанской земле требовало
выведения ее из-под церковной юрисдикции Чернигова.
Примеры можно множить. Так, историки иногда недоумевают, по-
чему создание смоленской кафедры, завершившееся в 1136 г., рас-
тянулось на много лет: ведь еще киевский князь Мстислав Владими-
рович (1125–1132), а быть может, и его отец Владимир Всеволодович
Мономах в пору своего киевского княжения (1113–1125) вроде бы
имели намерение открыть здесь епископию? Подозревали даже, что
между Мономахом и киевским митрополитом Никитой (1122–1126),
а затем — между Мстиславом и переяславским епископом Марком
(1125–1134) имели место какие-то конфликты, вследствие которых
и митрополит, и епископ препятствовали планам князей10
.
Однако
зачем митрополиту Никите столь упорно мешать образованию новой
епархии? Да еще и вопреки воле киевского князя! Епископ Марк
6
Между 1187 и 1207 гг. (ПСРЛ 1. Стб. 404, 432).
7
Она возникла в 1128 г., когда Всеволод Ольгович, будущий киевский князь (1139–
1146), силой вытеснил из Чернигова в Муром своего дядю Ярослава Святославича —
династически старейшего из черниговских князей (ПСРЛ 2. Стб. 290–291).
8
Монгайт 1961. С. 347–355; Лимонов 1987. С. 104; непонятно, какое «соперни-
чество» Владимира и Киева, который по этой причине будто бы также стремился к
отделению Рязани от Чернигова в церковном отношении, имеет в виду Я. Н . Щапов
(Щапов 1989. С. 51).
9 Poppe 1971. P. 212–213; idem 1988a. S. 275 –276.
10
Poppe 1966. S . 538–555; idem 1988a. S. 273–274.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

175
был назначен на кафедру из настоятелей переяславского монастыря
святого Иоанна (очевидно, ктитореи переяславского князя Яропол-
ка Владимировича)11
, так что его сопротивление планам Мстислава
означало бы либо неумение Ярополка найти подходящего кандида-
та в епископы, либо наличие принципиального конфликта между
Мстиславом и его младшим братом по вопросу о Смоленской епи-
скопии. И то, и другое представляется крайне маловероятным.
Думаем, дело обстояло иначе. Никто из исследователей, насколько
нам известно, не обратил внимания на тот замечательный факт, что
хронологически учреждение Смоленской епископии совпало с кра-
хом династического проекта Владимира Мономаха, который (про-
ект) предусматривал закрепление Киева за потомством старшего из
Мономашичей — Мстислава при исключении из киевского столо-
наследия младших, прежде всего ростовского князя Юрия Долго-
рукого12
.
Для осуществления планов Мономаха была крайне важна
консолидация сил Мстиславичей, поэтому-то ни самому Владимиру
Всеволодовичу в бытность его на киевском столе, ни его преемни-
ку Мстиславу Владимировичу не было никакого смысла спешить с
изъятием Смоленска (где сидел третий по старшинству из Мстис-
лавичей — Ростислав) из-под церковной юрисдикции Переяславля,
которому в планах Владимира Мономаха отводилась роль своего
рода «трамплина» к киевскому столу и главного опорного пункта
старших Мстиславичей — Всеволода и Изяслава. Но как только ста-
ло ясно, что ожесточенное сопротивление сыновей Мономаха от вто-
рого брака — Юрия Ростовского и Андрея Волынского — сделало
проект их отца окончательно неосуществимым и что в Переяславле
могут закрепиться либо Юрий (1134 г.), либо Андрей Владимиро-
вичи (зима 1134–1135 гг.)
13
, Ростислав Мстиславич потребовал для
своего Смоленска отдельной от Переяславля епископской кафедры,
а его дядя киевский князь Ярополк Владимирович, незадачливый
гарант замысла Мономаха, вынужден был согласиться, после чего
санкция киевского митрополита Михаила (1130 — после 1145) стала,
надо полагать, простой формальностью. Если же в «Уставной гра-
моте Смоленской епископии», изданной в 1136 г., Ростислав Мстис-
11
ПСРЛ 1. Стб. 296; Назаренко 2007c. С . 12. Примеч. 77; см. также примеч. 78
к статье Х.
12
О династическом проекте Мономаха см.: Назаренко 2006а. С. 118–129 или
статью IV.
13 ПСРЛ 1. Стб. 302–303; 2. Стб. 295–297 (в обоих сводах соответствующие ста-
тьи — ультрамартовские).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

176
лавич заявляет, что осуществляет «повеление» и «замысл» своего
отца («<...> еже хотев при животе своем сътворити»)14
, то это значит
всего лишь, что учреждение епископии в Смоленске было одним из
звеньев династического проекта Мономаха — Мстислава и долж-
но было состояться в свое время, когда этот проект будет реализо-
ван («при животе своем» относится к «хотев», а не к «створити»).
В равной мере и упоминание в грамоте о «дедней и отцовой молитве»15
не стоит рассматривать как свидетельство о неосуществившихся
планах Мономаха и Мстислава устроить в Смоленске епископию16
;
смысл слов, что Ростиславу «поручен Смоленеск Богом, и деднею
и отцовою молитвою», ясен, и он совсем иной: Ростислав Мстис-
лавич получил Смоленск в соответствии с династическим замыслом
Мономаха — Мстислава, что скорее может служить подтверждением
предлагаемой нами интерпретации17
.
Не менее показательна в этом смысле и судьба Ростовской епар-
хии в течение полустолетия: в последней четверти XI — первой
четверти XII в. В соответствии с разделом Руси 1054 г. по завещанию
(«ряду») Ярослава Мудрого Ростовская область досталась переяс-
лавскому князю Всеволоду Ярославичу и в церковном отношении
либо изначально (если Ростовская епископия возникла в 1070-е гг.),
либо, что вероятнее, не позднее 1069/70 г. (с образованием Пере-
яславской митрополии, которая была титулярной, то есть не могла
иметь суффраганов) составила часть Переяславской епархии. Но
после вторичного изгнания из Киева в 1073 г. Изяслава Ярослави-
ча, в киевское княжение Святослава Ярославича (1073–1076), при
переделе волостей Ростов оказался в руках Святослава (вероятно,
осенью 1075 г.)
18
.
Следствием стало открытие (или, скорее, возоб-
новление: см. ниже) Ростовской епископии. Когда на киевский стол
в 1077 г. вернулся Изяслав, Ростов остался за киевским князем,
что обусловило сохранение в нем владычной кафедры: в 1078 г.
на нее был поставлен Исаия, игумен киевского монастыря святого
14
ДКУ. С. 141, 145; именно на основании этих слов А. Поппэ строит свои
заключения.
15 ДКУ. С. 144.
16
Poppe 1988a. S. 273. Anm. 51 .
17
Это показание «Уставной грамоты» можно рассматривать в одном ряду с извести-
ем «Лаврентьевской летописи», что после смерти киевского князя Мстислава Владими-
ровича его преемник Ярополк Владимирович (1132–1139) перевел племянника Всеволо-
да Мстиславича в Переяславль, «акоже ся бяше урядил с братом своим Мстиславом п о
отню повеленью (выделено нами.
—
А. Н.)» (ПСРЛ 1. Стб. 301).
18
См. соображения, представленные нами в завершающей части статьи VI.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

177
Димитрия — фамильного монастыря Изяслава19
.
Однако в киевское
княжение Святополка Изяславича (1093–1113) Ростов вернулся под
власть переяславского князя Владимира Всеволодовича Мономаха,
что снова повело к временному вдовству Ростовской епископии, ко-
торая стала опять управляться из Переяславля20
.
Такое положение
дел продлилось, вероятно, по крайней мере до 1125 г., поскольку
только с вокняжением в Киеве Мстислава Владимировича его млад-
ший брат Юрий Долгорукий, правивший в Ростове, по древнерус-
ским династическим понятиям сделался самостоятельным князем.
Действительно, сведения о ростовских епископах после Исаии по-
являются только в 1148 г., когда в надписи на датированном этим
годом антиминсе упоминается ростовский владыка Нестор21
, при-
чем в перечислении ростовских епископов в статье 1231 г. «Лаврен-
тьевской летописи» Нестор поименован непосредственно вслед за
Исаией22
, что заставляет думать о вакантности ростовской кафедры
вплоть до святительства Нестора.
Епископия в Галиче возникла не позднее 1157 г., когда сообщается о
поставлении сюда епископа Космы23
, но и явно не ранее 1141 г., так как
до этого времени Галич представлял собой совсем недавно образовав-
шийся удельный стол одного из Ростиславичей и по своему политико-
административному значению не мог сравниться со старыми столами
в Звенигороде и Перемышле, в которых, однако, епископий не было.
В 1141 г. звенигородский князь Владимирко Володаревич овладел
Галичем и сделал его центром большого княжества, объединивше-
го все земли Ростиславичей. Следовательно, налицо две возможно-
сти. С одной стороны, кафедру могли учредить в первой половине
1140-х гг., в киевское княжение Всеволода Ольговича (1139–1146)
и святительство митрополита Михаила, когда (до 1144 г.) Влади-
мирко выступал союзником Всеволода24
.
С другой стороны, Галич
мог быть de facto выведен из-под юрисдикции волынского епископа
19 О чем сообщается в Несторовом «Житии преподобного Феодосия Печерского»:
Усп. сб. 1971. С. 95, прав. стб.; Poppe 1968. S. 180; idem 1971. P. 193–197.
20
В 1096 г. в Суздале отмечено подворье Киево-Печерского монастыря, подаренное
обители переяславским митрополитом Ефремом (ПСРЛ 1. Стб. 238; 2. Стб. 228); по-
нятно, что делать какие-либо земельные пожалования на территории бывшей Ростовской
епархии Ефрему было уместно только в качестве местного правящего архиерея.
21 Рыбаков 1964. С. 28. No 25 .
22
ПСРЛ 1. Стб. 457.
23
ПСРЛ 7. С. 66; 25. С. 63.
24 Голубинский 1/1. С. 694; Щапов 1989. С. 50 (непонятно, о каком «волынском
князе Иване Ростиславиче» пишет историк); Назаренко 2005a. С. 323.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

178
после 1147 г., когда по воле волынского и киевского князя Изяслава
Мстиславича митрополитом стал Климент Смолятич, так как Вла-
димирко, будучи союзником Юрия Долгорукого, соперника Изяслава
в борьбе за Киев, не признавал ни Изяслава как киевского князя,
ни Климента. В таком случае поставление Космы, относившееся к
числу первых канонических действий нового митрополита Констан-
тина I (до 1156–1159), просто юридически закрепило сложившееся
положение вещей25
.
Из сказанного со всей очевидностью явствует, что изменения в
епархиальной структуре древнерусской церкви во второй половине
XI–XII в. следовали не столько за образованием новых княжеских
столов (что было бы вполне логично, объясняясь реальными нуж-
дами усложнявшегося церковного управления), сколько за извивами,
порой причудливыми, политической конъюнктуры, коль скоро тако-
вые затрагивали интересы князей, которые были способны повлиять
на решение киевского князя и митрополита. Понятно, что при стро-
гом следовании 17-му канону Халкидонского собора и византийской
традиции Рязанскую епископию должно было открыть около 1130 г.,
Смоленскую — сразу после 1054 г. (когда здесь образовался кня-
жеский стол одного из Ярославичей — Вячеслава), Ростовскую —
только после 1125 г. и лишь Галицкую — примерно тогда, когда она
и была открыта. Понятно и то, что при всем желании невозможно
было строго следовать византийской традиции в условиях, когда
весьма лабильная территориально-политическая структура Древней
Руси была в принципе бесконечно далека от административной ста-
бильности Ромейской империи, да еще и в процессе христианизации
огромной страны.
В то же время сами киевские митрополиты при организации
новых епископий в принципе исходили из собственно церковных
нужд, в числе которых, помимо удобства соответствия епархиаль-
ных границ границам государственно-административным, были еще,
разумеется, и другие факторы — прежде всего демографические и
географические. Не приходится сомневаться, что даже тогда, когда
на изменения в епархиальной структуре приходилось идти исключи-
тельно под давлением политической власти, в качестве официальных
мотивов все равно выдвигались те или иные собственно церковные
нужды. Во всяком случае, только таковые допускаются в первом
древнерусском памятнике канонического права — так называемых
25
Poppe 1968. S . 155–157; idem 1971. P. 170–171; idem 1988a. S. 275 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

179
«Канонических ответах», или «Правиле церковном», киевского ми-
трополита Иоанна II (не позднее 1076/7–1089): «Иже участить епи-
скопью свою по земли тои, паче кде мног народ и людие
и гради, о нем же (о народе.
—
А. Н.) се тщание [и]
попечение (выделено нами.
—
А. Н.), нам любезно мниться се
быти, боязньно же; но обаче и первому столнику рускому (киев-
скому митрополиту.
—
А. Н.) изволиться и сбору страны всея тоя,
невъзбранно да будеть»26
.
Первые сто лет существования Киевской митрополии, в первую
очередь периоды политической стабильности сначала при единовла-
стии Владимира Святославича (умер в 1015 г.), а затем — в киевское
княжение Ярослава Владимировича (1019–1054), особенно в по-
следние два десятилетия его правления, в 1036–1054 гг., не ставили
перед киевским священноначалием вышеописанных трудных задач,
обусловленных постоянно менявшейся политической картой эпохи
государственного партикуляризма (мы намеренно избегаем расхоже-
го, но неадекватного здесь, по нашему мнению, термина «феодаль-
ная раздробленность»), первые симпотомы которого обнаружились с
кризисом троевластия Ярославичей в начале 1070-х гг. Между тем,
первоначальное ядро, основа епархиальной системы древнерусской
церкви, должно было сложиться, несомненно, как раз при Владими-
ре Святом и Ярославе Мудром. Политико-династическая ситуация
при Ярославе была такова, что, помимо Киева, выделялись только
два центра, которые могли бы претендовать на отдельные епископии
по собственно политическим причинам: Полоцк и Чернигов (послед-
ний — в период княжения здесь Мстислава Владимировича, младше-
го брата Ярослава Мудрого, между 1026 и 1036 гг.). При Владимире
же таковых не было вообще: все городовые волости были в равной
мере зависимы от Киева. При подобном положении дел распреде-
ление епархиальных центров не могло быть обусловлено чем-либо
иным, кроме собственно церковных потребностей, миссионерских
целей церкви, нужд быстрейшей христианизации новокрещеной дер-
жавы, хотя кафедрам, разумеется, естественно было располагаться в
наиболее крупных городах, которые являлись одновременно центра-
ми волостей. Такая взаимосвязь между церковно-административной
и территориально-политической структурами больше соответствова-
ла и византийской практике, и букве 17-го канона Халкидонского
собора, чем рассмотренные выше примеры конца XI–XII столетия.
26
ПДРКП 1. Стб. 19. § 32; Бенешевич 2. С. 88. § 35.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

180
Примерно так и рассуждали исследователи XIX в., пытаясь рекон-
струировать зарождение епархиальной структуры в Древней Руси.
Cогласно известному историку Русской церкви Е. Е. Голубинскому,
при Владимире Святом, то есть в конце Х — начале XI в., помимо
собственно митрополичьей кафедры в Киеве, было учреждено семь
епископий: в Новгороде, Чернигове, Ростове, на Волыни (с центром
во Владимире), Белгороде, Полоцке и Турове27
.
Еще ранее к анало-
гичным заключениям пришел другой исследователь русской церков-
ной истории — митрополит Макарий (Булгаков)28
.
Оба авторитета,
мнение которых впоследствии не раз воспроизводилось в других
трудах29
, исходили в своих рассуждениях, за неимением других ис-
точников («Повесть временных лет», как известно, ничего не со-
общает ни об учреждении Киевской митрополии, ни об открытии
первых епископий), помимо общих соображений, из данных поздней
(первой половины XVI в.) «Никоновской летописи», где говорится о
создании при Владимире Святославиче епископий в Новгороде, Чер-
нигове, Владимире-Волынском, Ростове и Белгороде, а также «и по
иным многим градом»30
. Однако составитель «Никоновского свода»,
говоря об учреждении крестителем Руси Черниговской, Волынской,
Белгородской и Ростовской епархий, всего лишь имитировал знание.
Это видно уже по тому, что предстоятелям первых трех из названных
кафедр в эпоху Владимира летописец усвоил имена соответствую-
щих архиереев второй половины XI в.
—
Неофита Черниговского
(умер около 1085 г.), Стефана Владимирского (умер в 1094 г.) и
Никиты Белгородского (упоминается в 1072 г.), известным по «Ска-
занию чудес святых Бориса и Глеба» и по Несторову «Житию препо-
добного Феодосия Печерского»31
.
Среди рабочих материалов соста-
вителя «Никоновской летописи» были списки архиереев32
, весьма,
впрочем, сбивчивые и изготовленные явно не на основе летописных
источников. В этих списках череда черниговских владык открыва-
лась именем Неофита, волынских — Стефана, а белгородских —
Никиты; имя первого ростовского епископа Феодора взято также
из списка ростовских архиереев, куда оно попало, несомненно, из
27
Голубинский 1/1. С . 333–344, 664–703.
28
Макарий 2. С . 30 –32.
29 Götz 1908. S. 20; Платонов 1993. С. 109–110; Вернадский 2001. С. 76; Карташев
1959. С. 182–183; и др.
30
ПСРЛ 9. С. 65.
31 Жит. БГ. С. 56; Усп. сб. С . 96, прав. стб.
32
ПСРЛ 9. С. XIV–XV.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

181
«Жития святителя Леонтия Ростовского»33. Таким образом, речь идет
не о намеренном измышлении составителя «Никоновского свода», а
о недоразумении: хронологически наиболее ранние имена он счел
естественным приурочить ко времени крещения Руси. Впрочем, в
данном случае нам важнее уяснить, что это недоразумение истори-
ка XVI в. было основано на том же убеждении, которое заставило
и Е. Е. Голубинского, в остальном нередко гиперкритичного, при-
нять указанные данные поздней летописи в качестве достоверных
исторических свидетельств, — убеждении, что собственно церков-
ные нужды с самого начала диктовали открытие епископий, с одной
стороны, в наиболее важных, а с другой — в наиболее удаленных
от митрополии городских центрах, то есть во всяком случае в Нов-
городе, Чернигове, Владимире Волынском, Полоцке, Ростове.
В последующее время к вопросу о становлении епархиальной си-
стемы Древней Руси специально обращались А. Поппэ и Я. Н. Ща-
пов. При всей разности конкретных датировок учреждения тех
или иных кафедр общим для обоих исследователей был герменев-
тический постулат (в полной мере свойственный уже изысканиям
М. Д. Приселкова34), что инициатива в открытии новых епископий
должна была принадлежать местным князьям, политические инте-
ресы которых требовали иметь «собственных» епископов. Изложен-
ные выше наблюдения о тесной зависимости епархиальных границ
от политической ситуации, казалось бы, делают этот постулат бес-
спорным, а главное — удобным исследовательским инструментом.
В то же время очевидно, что его абсолютизация ведет к противоре-
чию с указанным собственно церковным принципом, ориентировав-
шим на открытие епархий там, где, по цитированному выше слову
митрополита Иоанна II, были «мног народ и людие и грады». Как
представляется, в целом ряде случаев построения названных исто-
риков церкви грешат именно такой абсолютизацией.
Наиболее развернуто аргументация представлена в работах
А. Поппэ. Допуская, что Новгородская, Белгородская, Черниговская
и, возможно, Полоцкая епископии были основаны еще при Влади-
мире Святом, одновременно с учреждением митрополии в Киеве,
организацию прочих диоцезов польский историк относит к суще-
ственно более позднему времени. Из них только Переяславская и
Юрьевская епископии датируются, по А. Поппэ, временем Ярос-
33 Семенченко 1989. С. 250, 251.
34
Приселков 2003 (впервые эта книга вышла в 1913 г.) .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

182
лава Мудрого (после 1036 г., когда Ярослав одержал решительную
победу над печенегами, следствием чего и могло стать церковно-
организационное оформление порубежных со степью районов),
остальные же относятся к 70–80-м гг. XI столетия. Ростовская епи-
скопия была основана, согласно А. Поппэ, между 1073 и 1076 гг.
(см. выше), Владимиро-Волынская — между 1078 и 1085 (то есть в
княжение на Волыни Ярополка Изяславича, политический вес кото-
рого будто бы и обеспечил создание местной владычной кафедры),
Туровская — около 1088 г., когда Туров стал стольным городом дру-
гого Изяславича — Святополка35
.
Не менее последовательно принцип обусловленности епархиаль-
ной структуры политическими обстоятельствами проведен в книге
Я. Н. Щапова, но при этом, что показательно, историк, опираясь в
целом на наблюдения А. Поппэ, приходит порой к заметно отличным
результатам. Одновременно с митрополией, по мнению Я. Н. Ща-
пова, определенно возникли только Белгородская и Новгородская
епископии; Полоцкая могла быть учреждена либо при Владимире
Святом (до 1001 г., то есть до смерти сидевшего в Полоцке Изяслава
Владимировича), либо при Ярославе Мудром (когда в Полоцке до
1044 г. сидел Брячислав Изяславич), потому что — характерный ар-
гумент — только в то время для этого «существовали политические
условия». Вероятно, в 1005/6 г., согласно Я. Н. Щапову, была создана
епископская кафедра в Турове (эту дату содержит документ, дошед-
ший в списке XVII в. в составе комплекса памятников XIV в. и вы-
дающий себя за уставную грамоту Туровской епископии36). Откры-
тие Переяславской епархии исследователь связывает с выделением
Переяславля в удел Всеволоду Ярославичу (незадолго до 1054 г.?),
относя примерно к тому же времени и создание Юрьевской епи-
скопии — с целью миссионерской деятельности среди кочевников.
В датировке учреждения Волынской и Ростовской епископий
Я. Н. Щапов в общем солидарен с А. Поппэ37
.
Многие из перечисленных датировок весьма условны даже с точ-
ки зрения названной методической посылки, из которой исходят их
авторы.
Ограничивая число кафедр, созданных при крещении Руси, тре-
мя — Киевской, Новгородской и Белгородской, — Я. Н. Щапов,
35
Poppe 1968. S . 152–192; idem 1971. P. 189–201; idem 1988a. S. 265–270.
36 Щапов 2004. С. 57 .
37
Щапов 1989. С. 33 –48.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

183
сознательно или случайно, поддержал точку зрения на этот счет
М. Д. Приселкова38. Однако последний, руководствуясь своей ги-
потезой о церковной зависимости Русской церкви до 1037 г. от
болгарской архиепископии в Охриде39
, полагал три епископии тем
минимумом, который обеспечивал бы приезжавшему на Русь охрид-
скому предстоятелю каноническую возможность замещать кафедры
в случае их вакансии (епископская хиротония требует сослужения
трех архиереев). В схеме же Я. Н. Щапова, который, с небольшой по-
правкой, принимает современную датировку учреждения Киевской
митрополии в первые годы после крещения в 987/8 г. Владимира
Святого40
, такое рассуждение уже не проходит. Маловероятно, чтобы
новоучрежденная поместная церковь была сознательно поставлена
перед перспективой подобных канонических затруднений41
, и потому
надо полагать, что киевский митрополит с самого начала имел не
менее трех суффраганов — как и полагает А. Поппэ. Далее, по-
чему открытие кафедры в Полоцке позволительно связывать с по-
сажением здесь Изяслава Владимировича? Та же логика требовала
бы в таком случае допустить создание в это же время епископий
в резиденциях других Владимировичей: помимо Новгорода, еще в
Турове (впрочем, так Я. Н. Щапов, как указывалось, и делает, не
ссылаясь, правда, при этом на существование здесь стола Свято-
полка Владимировича), Ростове, Владимире-Волынском, Муроме и
даже в земле древлян. Почему альтернативную датировку основания
Полоцкой епископии надо ограничить княжением Брячислава Изя-
38 Приселков 2003. С. 34–35. § 13 (в данном вопросе Я. Н. Щапов на М. Д. При-
селкова не ссылается).
39
Гипотезу эту, имевшую в свое время широкое хождение, в настоящее время сле-
дует признать опровергнутой: вряд ли подлежит сомнению, что Киевская митрополия
Константинопольского патриархата была основана еще при Владимире Святославиче
в конце Х столетия (см. литературу, указанную в следующем примечании).
40 Müller 1959; Poppe 1979. P. 5 –45; Щапов 1989. С. 23–28.
41
Что невозможность епископских хиротоний собором местных архиереев
могла стать серьезной церковно-юридической проблемой, свидетельствует ситуа-
ция, сложившаяся к 1371 г. на юго-западе Руси, когда ни на одной из подчинен-
ных новоучрежденной Галицкой митрополии кафедр (перемышльской, туровской,
холмской, владимиро-волынской) в силу церковных нестроений того времени не
оказалось епископов, с которыми галицкий митрополит Антоний мог бы пред-
принять дальнейшие епископские рукоположения; в результате константинополь-
ский патриарх Филофей был вынужден адресовать Антония с этой целью к угро-
влахийскому митрополиту (ПДРКП 1. Прилож. Стб. 134–132; Назаренко 2000b.
С. 54, сред. стб.) .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

184
славича? Или, по А. Поппэ, еще ýже — 1015–1024 годами42? Разуме-
ется, епископия в Полоцке могла стать ценой, которую был готов
заплатить киевский князь в пору кровавого междоусобия сначала
между Ярославом и Святополком (в 1015–1019 гг.), а затем — между
Ярославом и Мстиславом Владимировичами (1024 г.), чтобы зару-
читься поддержкой воинственного Брячислава, но ведь отношения
полоцкого князя с киевским были вполне дружественными и после
1024 г. при Брячиславе, и в период с 1044 по начало 1060-х гг. при
Всеславе. И именно ко времени около 1060 г., по мнению самого
А. Поппэ, относится строительство каменного кафедрального собора
в Полоцке.
43
Почему основание епископии in partibus infidelium в
Юрьеве на Роси надо связывать с победой Ярослава Мудрого над
печенегами в 1036 г., а не с решительной победой Ярославичей над
торками в 1060 г.
44
? Ведь в Поросье обитали именно торки, и пере-
ход многих из них на положение федератов Киева после 1060 г. как
раз вполне естественно было бы скрепить их крещением и создани-
ем для них миссийной епархии. Почему возникновение епископии в
Переяславле, по Я. Н. Щапову, позволительно ставить в связь с на-
местничеством там Всеволода Ярославича при жизни отца (намест-
ничеством, к слову сказать, чисто предположительным, поскольку о
нем не сообщается ни в одном источнике), а возникновение кафедры
во Владимире-Волынском с наместничеством там Изяслава и Свя-
тослава Ярославичей45
—
нельзя? Почему учреждение Волынской
епископии логично относить ко времени княжения здесь Ярополка
Изяславича, п о д р у ч н о г о киевскому князю Всеволоду Ярослави-
чу, но нелогично — к 1054–1057 гг., когда Владимир служил столь-
ным городом Игорю Ярославичу, который, будучи родным братом
киевского князя Изяслава Ярославича, являлся, по древнерусским
династическим понятиям, самостоятельным правителем?Воз-
можной ссылки на аналогию со Смоленском, где в 1054 г. также во-
княжился один из Ярославичей — Вячеслав, но епископия возникла
только в 1136 г., недостаточно, поскольку и в отношении Смоленска та
же логика заставляет поставить точно такой же вопрос. Далее, нель-
зя безоговорочно присоединиться к мнению, что переход Святослава
Изяславича из Новгорода в Туров мог иметь следствием учреждение
42 Поппэ 1996. С. 443.
43
Poppe 1968. S . 174–175 .
44
ПСРЛ 1. Стб. 163; 2. Стб. 151–152 .
45 ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 150; о Владимире-Волынском как столе Изяслава
Ярославича до 1052 г. см. ниже.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

185
Туровской епископии, так как, по нашему убеждению, перебравшись
в Туров, Святополк в качестве киевского столонаследника сохранил за
собой и Новгород, где епископия уже существовала. Когда же в 1091 г.
договор о столонаследии между Святополком и его дядей киевским кня-
зем Всеволодом Ярославичем оказался разорван, а Новгород для Изя-
славича потерян, то конфликтность отношений со Всеволодом делает
открытие епископии для туровского князя еще менее вероятным46
.
Все эти безответные вопросы отчетливо демонстрируют условность
критерия политической целесообразности при обсуждении проблемы
становления епархиальной структуры. Между тем во вполне серьез-
ной историографии уже успело сложиться убеждение, что «учрежде-
ние епархий, их разделение и каноническое утверждение в древнерус-
ский период в с е г д а (выделено нами. — А. Н.) имели политическую
подоплеку»47; здесь круг замыкается, и герменевтический постулат
приобретает уже характер исследовательского заключения.
Дело, однако, не только в факультативности ответов, которые могут
быть получены с помощью этого критерия. Куда важнее то, что по-
добного рода внешне логичные ответы вступают в прямое противо-
речие с источником, который должен был бы, по всем понятиям, стать
главным для данной темы — перечнем русских епархий в составе спи-
ска митрополий Константинопольского патриархата, изготовленного
в патриаршей канцелярии в последние годы правления императора
Мануила I Комнина (1143–1180)48
. Этот текст, изданный Х. Гельцером
еще в 1901 г.
49
, не был, тем не менее, известен М. Д. Приселкову; в
работах А. Поппэ и Я. Н. Щапова он учтен, хотя, по нашему убеж-
дению, отнюдь не в должной степени. Приведем перечень по послед-
нему критическому изданию памятника Ж. Даррузесом:
46 См. наши соображения о хронологии княжения Святополка в Новгороде и об
отношениях Всеволода с племянником в 1088–1093 гг.: Назаренко 2001a. С. 548–550,
а также некоторые уточнения в примеч. 5 к статье IV.
47 Подскальски 1996. С. 60.
48
Эту вытекающую из списка митрополий датировку А. Поппэ сдвигает до terminus
ante quem 1165 г., так как с этого года, по мнению историка (следующего здесь за
одним из своих предшественников: Голубинский 1/1. С. 443–444), за новгородскими
владыками закрепляется титул архиепископов, вследствие чего они должны были бы
значиться в перечне на первом месте; коль скоро это не так, перечень должен быть
старше 1165 г. (Poppe 1968. S. 158). Однако вопрос об архиепископии в Новгороде
сложнее, чем то представлялось Е. Е. Голубинскому (Янин 1978. С. 47 –56; Щапов
1989. С. 62–69), поэтому осторожнее было бы оставаться при датировке перечня, вы-
текающей из общей датировки списка митрополий.
49
Gelzer 1901. S . 585–586.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

186
«[Митрополии] Великой Росии50 [подчиняются епископии]: 1. Бел-
городская, 2. Новгородская, 3. Черниговская, 4. Полоцкая, 5. Влади-
мирская, 6. Переяславская, 7. Суздальская, 8. Туровская, 9. Канев-
ская, 10. Смоленская, 11. Галицкая»51
.
Значение этого источника, в полном смысле слова основополагаю-
щего для исследуемой нами темы, заключается прежде всего в том,
что перечисление кафедр в византийских notitiae episcopatuum про-
исходило, как правило, в хронологическом порядке их учреждения.
Строгость соблюдения этого принципа объяснялась, помимо всего
прочего, протокольной стороной дела: ведь именно в порядке стар-
шинства кафедр архиереи получали слово на соборах и подписывали
соборные решения; то был вопрос первенства чести, всегда крайне
важный в церкви, как и в любом иерархически организованном сооб-
ществе. А. Поппэ отмечает этот момент, но сразу же пытается реля-
тивировать его, указывая на то, что в подобных notitiae episcopatuum
случались отклонения от хронологического порядка, когда перемены
в реальном значении кафедр приводили к их перемещениям в переч-
не; поэтому на последовательность перечисления нельзя полагаться
как на последовательность хронологическую без «предварительной
проверки» («uprzedniej weryfikacji»)52
.
Возможно, так оно и есть, но
хотелось бы присмотреться к характеру подобных перемещений и
их частоте хотя бы на нескольких примерах. Между тем историк
примеров такого рода не приводит. Да и трудно сказать, откуда они
могли бы быть взяты. Для XI–XII вв., до радикальных преобразова-
ний императора Андроника II Палеолога (1282–1328), который под-
верг иерархию митрополий общей перекройке, так что и Русская
митрополия переместилась с 60-го места на 71-е
53
, в распоряжении
исследователей есть только один каталог константинопольских ми-
трополий, снабженный росписью епископий, подчиненных каждой
из них, — это notitia 13, по классификации Ж. Даррузеса; из нее-то,
50 Эпитет «великая» употреблен в данном случае в значении «вся целиком» (см.
статью XI); непосредственной причиной актуальности такого определения стало вос-
создание единой Киевской митрополии после упразднения в конце XI в. митрополий в
Чернигове и Переяславле, а также временное изъятие de facto Владимиро-Суздальской
епархии из юрисдикции киевского митрополита в 1160-е гг. по воле владимирского
князя Андрея Юрьевича Боголюбского.
51 «Τη


Μεγάλη

‛Ρωσία

α’ο

Πελογράδων, β’ ο

Νευογράδων, γ’ ο

Τζερνιγόβων, δ’ ο

Πολοτζίκων, ε’ ο

του

Βλαδιμοίρου, ς’ ο

Περισθλάβου, ζ’ ο

του

Σούσδαλι, η’ ο

Τουρόβου,
θ’ τò Κάνεβε, ι’ τò Σμολίσκον, ια’ η

Γάλιτζα» (Not. ep. P. 367, lin. 759–770).
52 Poppe 1968. S . 155.
53
Not. ep. P. 398 (нотиция No 17).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

187
собственно, и происходит анализируемый перечень русских кафедр.
Ее сличение с аналогичными более ранними росписями показыва-
ет, что изменения бывали вызваны, как правило, вычеркиваниями,
вставками, переименованиями, но отнюдь не перестановками54
. Если
же обратиться за поиском примеров к порядку перечисления самих
митрополий, то легко убедиться, что за весь период со времени из-
дания основополагающего перечня императора Льва VI (886–912)
(«Διατύπωσις») и до упомянутых реформ Андроника II в иерархии
константинопольских митрополий не произошло н и о д н о г о пе-
ремещения, а все изменения происходили исключительно за счет
присоединения новоучреждавшихся митрополий к концу списка55
или замены выбывших митрополий новоприобретенными (заново
отвоеванными)56
.
Таким образом, предположение А. Поппэ оказы-
вается чисто умозрительным.
В силу сказанного, читатель вправе был бы ожидать от иссле-
дователя особого и тщательного обоснования в тех случаях, ког-
да реконструируемый в ходе «предварительной проверки» поря-
док учреждения кафедр не согласуется с порядком перечисления
в перечне епископий. Однако как раз этого А. Поппэ в даль-
нейшем не делает, ограничившись брошенным вскользь замеча-
нием, что понижение ранга Переяславской епископии, переме-
стившейся с пятой позиции (по гипотезе А. Поппэ) на шестую
(в перечне времен Мануила I) связано с «падением политического
значения Переяславля во второй половине XII в., которое отчетливо
проявилось уже с пятого десятилетия XII в.»
57
.
Конечно, политиче-
ское значение Переяславля во второй половине XII в. было совсем
не тем, что при Ярославичах, Владимире Мономахе, Мстиславе и
Ярополке Владимировичах. Но в данном случае такое объяснение
ничего не объясняет, потому что даже с поправкой на Переяславль
реконструируемая А. Поппэ последовательность учреждения еписко-
пий продолжает во многом не совпадать с последовательностью в
цитированной notitia episcopatuum. Если взять за основу нумерацию
кафедр в перечне, то их расположение согласно гипотезе А. Поппэ
будет выглядеть так: 1–4, 8, 5, 7, 9, 6, 10–11. Следовательно, Волынь
54
Ibid. P. 142–150.
55
Ibid. P. 342–344, 348–350, 354–369, 380–384, 388 (нотиции No 11–13, 15–16).
56
Как, например, в случае с Критской митрополией, которая, после отвоевания
Крита у арабов при Никифоре II Фоке (963–969), заняла в списке митрополий 30-е
место утраченной Константинополем Селевкии (Beck 1977. S. 183).
57
Poppe 1968. S . 165.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

188
остается неподобающим образом выше не только Переяславля, но и
Ростова, а Юрьев — ниже не только Переяславля, но и Владимира,
Ростова, Турова, так что все равно требуется предположить еще по-
вышение статуса Владимира-Волынского и понижение — Юрьева.
Кстати говоря, предположения о двух последних перемещениях (Во-
лыни с восьмого места, по А. Поппэ, на пятое в перечне, а Юрьева — с
шестого на девятое) вполне достаточно, чтобы в остальном первона-
чальная, согласно А. Поппэ, последовательность кафедр сохранялась.
Тем самым идея о «падении политического значения Переяславля» ока-
зывается не только малоэффективной, но и попросту излишней. Другое
дело, что эти изменения в ранге волынской и юрьевской кафедр нельзя
столь же удобно объяснить, прибегая к универсальной ссылке на «по-
литическое значение» соответствующих центров. Юрьев и Поросье в
целом в пору открытия здесь епископии были политически явно ме-
нее значимы, чем во второй половине XII в., когда в Поросье (сначала
в Каневе, потом в Торческе) даже возник княжеский стол58
(который
занимал, в частности, знаменитый Мстислав Мстиславич Удатный) и
когда позиция торческого корпуса не раз играла важную роль в борьбе
князей за Киев. Еще менее понятна история с Волынской епископией.
Трудно представить себе, чтобы в политической ситуации 1160–1170-х
гг., а тем более десятилетием раньше Волынь могла выглядеть в глазах
Киева политически весомее Суздаля — причем настолько, что для этого
потребовалось даже изменить ранг владимиро-волынской кафедры. Да
если бы волынский князь Изяслав Мстиславич в бытность свою на
киевском столе (в 1146–1154 гг., с перерывами) и сумел добиться такой
перемены, она неизбежно была бы дезавуирована при Юрии Долгору-
ком, так как поставление по воле Изяслава на митрополию Климента
Смолятича было, с точки зрения патриархии, незаконным и все канони-
ческие действия Климента были немедленно отменены митрополитом
Константином I59
.
С известной натяжкой позволительно было бы объ-
яснить дело политическим темпераментом старшего из Изяславичей —
Мстислава, который мог предпринять соответствующие шаги в пору
своего кратковременного киевского княжения, в 1167–1169 гг. Но как
объяснить, что, поднявшись относительно Ростова и Переяславля (где
также сидели ненавистные Мстиславу суздальские Юрьевичи), Волынь
осталась ниже Полоцка, политически в то время уже совершенно ни-
58
Впервые фиксируется в 1155 г., когда после вокняжения Юрия Владимировича
Долгорукого в Киеве Поросье получает его сын Василько (ПСРЛ 1. Стб. 479).
59
ПСРЛ 2. Стб. 485.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

189
чтожного, хотя несмотря на это почему-то неколебимо пребывавшего на
весьма высокой 4-й позиции в перечне епископий? Почему Смоленск
задерживается на изначальном предпоследнем месте, тогда как поли-
тически, начиная с 1160-х гг., с киевского княжения смоленского князя
Ростислава Мстиславича (1159–1167, с перерывом в один месяц), он
играет одну из ведущих ролей на Руси?
На все эти недоумения гипотеза А. Поппэ ответов не дает; более того,
польский историк таких вопросов перед собой и не ставит, что весьма
компрометирует, на наш взгляд, его построения в той их части, в какой
они противоречат порядку перечисления кафедр в константинопольском
перечне русских епархий. В работе же Я. Н. Щапова этому перечню
вообще не уделено сколько-нибудь достойного внимания, и дело огра-
ничивается отдельными ссылками на упоминание в нем той или иной
епархии, что сводит значение этого замечательного текста практически
к нулю, так как о существовании всех поименованных в нем кафедр к
середине XII в. хорошо известно и по древнерусским источникам. Между
тем предлагаемая Я. Н. Щаповым последовательность возникновения
епископий отличается от порядка в перечне еще больше, чем у А. Поппэ:
1–2, 5, 3, 9, 7–8, 4, 6, 10–11
—
и тут уже не обойтись предположением
о повышении или понижении ранга двух кафедр.
Подведем неутешительный итог: в науке пока не предложено впол-
не убедительной картины первоначальной епархиальной структуры
Киевской митрополии — причем не столько по недостатку источников
(в медиевистике их никогда не бывает достаточно), сколько по увле-
ченности исследователей идеей, будто учреждение владычных кафедр
непременно должно было иметь политические причины. Нельзя от-
рицать, что такого рода причины играли свою роль — особенно со
второй половины XI столетия, но нельзя также не видеть, что в более
раннее время зависимость структуры церковного управления на Руси
от внутриполитических обстоятельств не могла быть столь тесной.
Однако именно в это более раннее время, как позволительно думать,
и возникло большинство из древнерусских епископий домонгольско-
го периода. К обоснованию последнего положения мы и переходим,
опираясь прежде всего на анализ приведенного выше патриаршего
перечня русских епархий второй половины XII в.
Начнем с очевидного, но до сих пор не отмеченного нюанса: по
внешним формальным признакам перечень резко неоднороден, со
всей очевидностью распадаясь на три слоя. В первом — от Белгоро-
да до Полоцка — топоним передан через genetivus pluralis названия
жителей с присоединением артикля, указывающего на опущенное
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

190
для краткости, но подразумеваемое греч. θρόνος «престол, кафе-
дра»: «ο

[θρόνος] Πελογράδων» — в буквальном переводе «кафе-
дра белгородцев» и т. д. Второй слой представлен также четырьмя
топонимами, но оформленными уже совсем по иной модели: как
существительные среднего рода (слепок с греч. κάστρον «город») с
артиклем или без него: «ο

[θρόνος] του

[κάστρου] Βλαδιμοίρου» или
«ο

[θρόνος του

κάστρου] Περισθλάβου» и проч., то есть «кафедра
[города] Владимира, Переяславля» и др. На месте выпадающего из
этого ряда «ο

του

Σούσδαλι» (топоним в несклоняемой форме, ко-
пирующей русскоязычный оригинал с еще звучавшим финальным
-ь) ранее стояло, вне сомнения, «ο

[θρόνος] του

‛Ροστόβου», так как
владычная резиденция в Суздале появилась при Юрии Владимиро-
виче Долгоруком во второй четверти XII в. в результате перено-
са ее из Ростова. Последний слой образуют три заключительных
топонима. Каждый из них характеризуется своими формальными
особенностями, но общим является отсутствие свойственного пер-
вым двум группам вводного «ο

[θρόνος]», поэтому названия даны
не в родительном, как везде выше, а в именительном падеже. «Τò
Κάνεβε» представляет собой несклоняемую форму, что сближает ее
с «του

Σούσδαλι»; «τò Σμολίσκον» воспроизводит характерную для
второй группы топонимическую модель neutra на -ον; наконец, «η

Γάλιτσα», возможно, либо стало результатом народноэтимологиче-
ского сближения со слав. galica «галка» (если писец, что было бы
неудивительно, владел славянским языком), либо конечная -α пере-
дает древнерусский -ъ, и такая форма могла спровоцировать писца
усвоить топониму нетипичный для перечня женский род60.
Эти наблюдения позволяют прийти к ряду существенных выводов.
В отношении внешнего оформления notitiae episcopatuum представ-
ляли собой в высшей степени нормированные тексты. Если, скажем,
нотарий начинал свой перечень формой именительного или родитель-
ного падежа, то и весь список бывал обычно выдержан либо в той,
либо в другой манере. Поэтому приходится думать, что две первые
группы топонимов были записаны двумя разными писцами и, очевид-
но, в разное время и лишь впоследствии оказались сведены в один
список. Записи же в третьей группе делались отдельно не только от
60 Ср. у Константина Багрянородного в середине Х в.: Νεμογαρδά (др.- русск. Новъ-
городъ), Μιλινίσκα (др. -русск. Смольньскъ), Τζερνιγω

γα (др.- русск. Чьрниговъ) и др.
(Const. De adm. 9.4, 6. P. 44). В усеченном обороте «α

πò του

Νεμογαρδάς», наряду с
полным «α

πò τò κάστρον τη

ν Μιλινίσκαν», следует подразумевать опущенное κάστρον
(«α

πò του

κάστρου Νεμογαρδάς»), что и вызвало появление артикля среднего рода.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

191
топонимов первых двух групп, но и друг от друга. Складывается впе-
чатление, что перечень (вернее, его оригинал) был составлен не разом
как единый документ, а явился компиляцией из двух разновременных
списков, которая затем по ходу дела пополнялась единичными запися-
ми, разделенными значительными промежутками времени.
Истолкование первой части перечня не составляет проблемы:
речь, вероятнее всего, идет о епископиях, созданных одновременно
с митрополией при Владимире Святом; как говорилось, так же дати-
ровали учреждение белгородской, новгородской, черниговской и по-
лоцкой кафедр, не зная о перечне или не опираясь на него, и другие
исследователи (Е. Е. Голубинский, А. Поппэ). Итак, мы имеем дело,
очевидно, с первоначальным константинопольским каталогом рус-
ских епархий рубежа Х–XI вв., и совершенно понятно, почему эта
часть перечня некогда существовала в качестве отдельного списка.
Но если подобным же образом в виде отдельного списка одно
время существовала и вторая группа названий — от Владимира до
Турова, — то такой список имел бы себе оправдание только в пред-
положении, что входящие в него названия были объединены той или
иной общностью: иначе резонно было бы ожидать просто последова-
тельных приписок к первоначальному каталогу — как то мы видим в
третьей группе епископий. Здравый смысл настойчиво подсказывает,
что эта общность заключается в одновременности создания всех че-
тырех кафедр. Столь радикальное единоразовое пополнение числа
киевских суффраганов вполне естественно было бы зафиксировать
отдельным перечнем — вроде перечня епископий, выделенных из
состава Киевской митрополии и подчиненных новоучрежденной ми-
трополии Галицкой, который находим в качестве отдельного прило-
жения к константинопольскому списку митрополий XIV в.
61
Но когда
произошло такое пополнение? Речь идет о кафедрах, расположенных
в разных концах Руси, то есть о масштабном общерусском преобра-
зовании церковно-административной структуры, что, понятно, было
возможно только в пору единовластия киевского князя или в ситуа-
ции, предполагавшей солидарные действия древнерусских князей.
Такая хронологическая оценка совпадает и с terminus ante quem,
который определяется временем учреждения Юрьевско-Каневской
епископии, то есть ограничен, по меньшей мере, рубежом 60–70-х гг.
XI в., так как к 1072 г. относится первое упоминание о юрьевской
61
Not. ep. P. 403. Appendices 2–3.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

192
кафедре в аутентичных письменных источниках62
. На возможный во-
прос, не соответствует ли позиция Каневской епископии в перечне
не времени учреждения кафедры в Юрьеве, а времени ее переноса
в Канев, приходится ответить отрицательно. Ведь в таком случае
Канев, сменивший Юрьев в качестве епископской резиденции в се-
редине XII в.
63
, должен был бы оказаться в перечне по крайней мере
между Смоленском и Галичем. Что перенос архиерейской резиден-
ции внутри епархии вел к перемене титулатуры, но не рассматри-
вался как основание новой кафедры, видно и на примере Ростовской
епископии, которая, несмотря на перемену своего официального
наименования на Суздальскую при Юрии Долгоруком, сохранила
первоначальное седьмое место в перечне, а не переместилась на
девятое или десятое, рядом с учрежденной примерно в то же время
Смоленской епископией.
Отсюда следуют два вывода. Во-первых, датировки основания
Туровской епископии 1005/6 г. (Я. Н. Щапов), а Юрьевской — вре-
менем около 1036 г. (к чему склоняется А. Поппэ) или ближе к
1054 г. (Я. Н. Щапов), выглядят неоправданно ранними. Но даже
если отнести учреждение кафедры пограничной епархии в Поросье
к периоду после 1060 г. (см. выше), все четыре епископии второй
группы (Владимиро-Волынская, Переяславская, Ростовская и Туров-
ская) — и это во-вторых — вряд ли моложе 1054 г. В противном
случае (независимо от того, возникли ли они одновременно или поч-
ти в одно и то же время) трудно было бы понять, почему волынская
кафедра оказалась старше переяславской (Всеволод Ярославич был
старше брата Игоря) и почему без епископа остался Смоленск Вя-
чеслава Ярославича. Следовательно, вторая группа наименований в
перечне епископий отражает церковно-организационные преобразо-
вания Ярослава Мудрого, причем, как отмечено выше, преобразова-
ния скорее всего единовременные.
Когда и в связи с чем они могли быть предприняты?
Напрашивается мысль, что этот шаг сопровождал заключение в
1045/6 г. русско-византийского мира64
, следствием которого стало воз-
62
ПСРЛ 1. Стб. 181 (только в Радзивиловском и Академическом списках); 2. Стб.
171.
63 ПСРЛ 2. Стб. 341, 476 (под 1147 г. епископ Дамиан назван юрьевским, а под
1154 г.
—
уже каневским); Poppe 1968. S . 191–192.
64
Мир состоялся «по трех летех» после русского похода на Константинополь в
1043 г. (ПСРЛ 1. Стб. 154; 2. Стб. 142), что, по обычному для Древней Руси счету,
ведет к его датировке скорее 1045, а не 1046 г., как обычно считается.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

193
вращение в Киев митрополита65 и освящение им завершенного к
тому времени росписью кафедрального Софийского собора (кото-
рое, вероятно, следует отнести именно к 1046 г.)
66
.
Этим митро-
политом был, по нашему убеждению, Иоанн I, который, вопреки
сложившемуся в науке общему, но совершенно ни на чем (кроме
затверженности в литературе) не основанному мнению, являлся не
предшественником, а преемником упомянутого в «Повести времен-
ных лет» под 1039 г. митрополита Феопемпта67
.
Открытие новых
епархий стало одним из проявлений тесного сотрудничества между
киевским князем Ярославом Владимировичем и митрополитом Ио-
анном, о чем свидетельствуют также их активные совместные дей-
ствия, направленные на оформление церковного почитания святых
Бориса и Глеба68.
65 О том, что митрополита в Киеве не было по крайней мере в 1044 г., можно
заключить из скандально неканонических действий Ярослава в этом году — посмерт-
ного крещения его дядей, Ярополка и Олега Святославичей, при перезахоронении их
праха в Десятинной церкви (ПСРЛ 1. Стб. 155; 2. Стб. 143); вряд ли они были бы
возможны в присутствии митрополита. Правда, о том, было ли это отсутствие связано
с русско-византийской войной или, напротив, — с участием главы Русской церкви в
подготовке мирного договора, сказать трудно.
66
Poppe 1981. P. 15–66; в предыдущих работах А. Поппэ допускал более раннюю
датировку — вплоть до 1044 г. (Poppe 1968. S. 59). При этом мы не считаем обязатель-
ным не раз приводившийся аргумент, что именно в 1046 г. 11 мая, которым датирует
освящение Софии Киевской месяцеслов Псковского апостола 1307 г. (Лосева 2001.
С. 88; сама исследовательница принимает и указанный месяцесловом год освящения —
6460 г., что нам представляется невероятным), приходилось на воскресенье (Лазарев
1960. С. 55; Акентьев 1995. С . 80). Постулат, будто освящение храмов должно было
происходить непременно по воскресеньям (получивший распространение благодаря
А. А. Шахматову, который неосновательно пользовался им, например, восстанавливая
хронологические вехи первоначального церковного почитания святых Бориса и Глеба:
Назаренко 2003. С. 48, прав. стб.), не может быть верен, иначе пришлось бы думать,
что законченные строительством храмы должны были по нескольку лет дожидаться
освящения, условием которого стало бы совпадение соответствующей церковной па-
мяти (в данном случае — 11 мая, дня обновления Царьграда) с воскресным днем.
67 Назаренко 2003. С. 48, прав. стб.
—
49, лев. стб.; он же 2007e. C. 76–77; неза-
висимо от нас тот же вывод сделан в работе: Милютенко 2006. С. 49–54 .
68
Перенесение мощей святых Бориса и Глеба в построенную Ярославом Мудрым
церковь было организовано князем совместно с митрополитом Иоанном I (Жит. БГ.
С. 17, 54–55). Рукописная традиция приписывает некоему митрополиту Иоанну также
авторство «Службы святым Борису и Глебу» (там же. С . 136). А. Поппэ доказывает,
что «Служба» составлена Иоанном II в связи с перенесением мощей 1072 г. (Поппэ
1995. С . 31–45), однако если относить святительство Иоанна I не к 1020-м гг., а ко
второй половине 1040-х, то снимается главный аргумент против наиболее естественно-
го мнения об авторстве именно Иоанна I — молчание о Борисе и Глебе как святых в
«Похвале Владимиру» Илариона. Последнюю, полагаем, следует датировать временем
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

194
Следует отметить, что к предполагаемому нами сроку учрежде-
ния четырех новых епископий (в 1046 г. или несколько позднее),
почти все Ярославичи, кроме самого младшего — Вячеслава, были
достаточно взрослыми, чтобы, согласно обычной практике княже-
ского семейства, получить в управление волости. Поэтому количе-
ственное совпадение между числом новооткрытых кафедр и чис-
лом сыновей киевского князя, достигших 13–15 -летнего возраста,
при котором княжичу выделялся стол, можно расценить как до-
полнительное подтверждение выдвинутой нами гипотезы. В самом
деле, старший из Ярославичей, Владимир, в середине 1030-х гг.
(1034/6 г.) был посажен отцом в Новгороде, где к тому времени уже
существовала епископская кафедра. Родившийся в 1024/6 г. Изяслав
Ярославич69, сменивший на новгородском столе умершего в 1052 г.
старшего брата Владимира70
, до этого сидел, надо полагать, на Во-
лыни, поскольку именно там к моменту кончины Ярослава в фев-
рале 1054 г. мы застаем следующего по старшинству Святослава71
.
русско-византийского конфликта (около 1043/4 г.) или освящения Софийского собора
(1046 г.), а не 1049/50 г., как то делает А. Поппэ (там же. С. 56–57) — отчасти в рус-
ле популярной историографической традиции, идущей от Н. Н . Розова (Розов 1963.
C. 147–148). В упоминаемых Иларионом «правнуках» Ярослава Мудрого польский
историк справедливо видит детей Владимира и, возможно, Изяслава Ярославичей, но
совершенно напрасно, полагаясь на догадки Н. А. Баумгартена (Baumgarten 1927. Table
I. N 22 –23), относит женитьбу Владимира к 1043, а Изяслава — к 1044 г. Брак Изяслава
с полькой Гертрудой был заключен, весьма вероятно, одновременно с возвращением
в Польшу ее брата Казимира I в 1038/9 г. (Balzer 1895. S . 90–93; Назаренко 1989а.
С. 19–21; последний генеалогический компендиум К. Ясиньского, к сожалению, вносит
в вопрос дополнительную путаницу, ошибочно констатируя установившееся будто бы
в науке общее мнение о 1043 г. как дате замужества Гертруды: Jasiński 1992. S . 145),
что заставляет датировать брак старшего из Ярославичей, Владимира, родившегося в
1020 г., еще более ранним временем — очевидно, вскоре после посажения на новго-
родский стол в середине 1030-х гг.
69
«Повесть временных лет» сообщает об этом под 6532 (1024/5) г. (ПСРЛ 1. Стб.
136; 2. Стб. 149), но следует учесть, что статьи следующего 6533 г. в «Повести»
нет.
70
Очевидно, именно так следует понимать данные новгородской традиции, что по
смерти отца Изяслав «прииде Кыеву и посади Остромира Новегороде» (ПСРЛ 4/1.
С. 118; 6/1. С. 182).
71
ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 150. Иногда считают, что до Новгорода Изяслав Яро-
славич наместничал в Турове (см., например: Грушевський 2. С. 28; Пресняков 1993.
С. 40). Но на чем основано такое мнение? Ведь представляющаяся традиционной
связь потомства Изяслава с Туровом могла, конечно же, сложиться и позже, в пору
княжения здесь Ярополка Изяславича в 1078–1086/7, а затем его брата Святополка
в 1088–1093 гг. И уж никак нельзя придавать значения тому факту, что в «Ипатьев-
ской летописи» лакуна, имеющаяся в «Лаврентьевской» в статье 1054 г. при имени
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

195
В таком случае понятно, почему владимирская кафедра оказывается
старшей среди четырех, основанных Ярославом. Если продолжить
эту логику, то можно было бы, компенсируя отсутствие прямых ука-
заний источников о резиденциях Ярославичей при жизни отца, пред-
положить на основании перечня епископий, что до 1052 г. Святослав
наместничал в Переяславле, Всеволод — в Ростове72
,аИгорь—в
Турове.
Итак, рассмотрение официального константинопольского перечня
русских епархий конца 1170-х гг. позволяет с достаточной опреде-
ленностью сформулировать гипотезу, что основная масса кафедр
домонгольского времени (8 из 12) возникла в первые шестьдесят
лет существования Киевской митрополии, в княжение первых и
главных устроителей церкви на Руси — Владимира Святого и его
сына Ярослава Мудрого. Такой вывод, во многом противоречащий
результатам относительно недавних исследований второй половины
ХХ в. (А. Поппэ, Я. Н. Щапова), на новом основании возвращает
нас к взглядам, близким к реконструкциям историков XIX столетия
(митрополита Макария, Е. Е. Голубинского).
Важно также подчеркнуть, что итог наших рассуждений на основе
константинопольского перечня русских епископий ведет к реабилитации
одного незаслуженно поставленного под сомнение достаточно древнего
источника (что всегда бывает и приятно, и поучительно) — «Жития свя-
того Леонтия Ростовского», старшая редакция которого была создана,
возможно, в 1160–1170-х гг. (но во всяком случае не позднее рубежа
XII–XIII вв.) в связи с обретением мощей святителя при строительстве
владимиро-суздальским князем Андреем Боголюбским нового собор-
ного храма в Ростове73
.
Дело в том, что, по словам «Жития», Леонтий
Изяслава (когда летописец перечисляет, где находились старшие Ярославичи в момент
смерти отца), заполнена и вместо ущербного «Изяславу тогда сущю (где? — А . Н .), а
Святославу Володимери, Всеволоду же тогда сущу у отця» читается «Изяславу тогда
в Турове князящу» и т. д., так как перед нами явно домысел позднейшего редактора
протографа Ипатьевского и Хлебниковского списков. Впрочем, и сам А. Е. Пресняков
признает шаткость своего предположения. В то же время брак Изяслава Ярославича
с полькой Гертрудой (см. примеч. 68) имел смысл только в том случае, если княжич
сидел в волости, пограничной с Польшей. Отсюда заключаем, что этой волостью
была Волынь.
72 Любопытно, что в таком случае получала бы определенное объяснение и неоче-
видная связь между Переяславлем и Ростовом, которые оказались объединены под
рукой Всеволода Ярославича после 1054 г.; действительно, в Переяславле Всеволод
должен был бы оказаться в ходе «лествичных» перемещений Ярославичей в 1052 г.
73
Семенченко 1989. С. 241–250; он же 2003. С . 205–206.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

196
отнюдь не был первым ростовским епископом, ему предшествовали
Феодор и Иларион, которые покинули Ростов, не выдержав сопротивле-
ния язычников74
. Вслед за М. Д. Приселковым и Н. Н. Ворониным75 эти
сведения «Жития» в науке привыкли рассматривать как тенденциозный
вымысел ростовских агиографов времен Андрея Юрьевича. Последний,
как известно, намеревался порвать церковную зависимость Ростова от
Киева, установив во Владимире отдельную митрополию76; для идеоло-
гического обоснования этих планов надо было внушить мысль о древ-
ности ростовской кафедры — вот почему, по выражению М. Д. При-
селкова, «были присочинены» имена мнимых первых епископов. Если
бы это было так77
, то работу идеологов Андрея Боголюбского надо было
бы признать вовсе неудачной. Вряд ли конфуз двух первых епископов-
миссионеров мог служить к чести ростовской кафедры. Кроме того, от
желающего максимально удревнить Ростовскую епископию следовало
бы ожидать приурочения ее возникновения к крещению Руси, но имен-
но этого автор «Жития» не делает, в отличие, например, от составите-
ля «Никоновской летописи». Да, Е. Е. Голубинский догадывался, что
Феодор и Иларион были современниками Владимира Святого78
,нов
самом «Житии» об этом нет ни слова. Если же считать, в соответствии с
нашей гипотезой, что Ростовская епископия была учреждена при Ярос-
лаве Мудром, около 1046 г., то данные «Жития», напротив, выглядят
вполне правдоподобно: несколько лет неудачного миссионерства пер-
вых двух епископов завершились тем, что после объединения в 1054 г.
Ростова и Переяславля под властью Всеволода Ярославича ростовская
кафедра временно, до перехода Ростова в 1070-е гг. (как говорилось
выше, скорее всего в 1075 г.) под власть киевского князя, не замеща-
лась (ситуация, которая, заметим, повторилась в конце XI — первые
74 «<...> преже бывшии ту епископи Феодор и Ларион и збегоше, не терпяще не-
верьствия и многодосажения людии» (Семенченко 1989. С . 250–251).
75
Приселков 2003. С . 80–82, § 42а; Воронин 1963. С. 30; Poppe 1968. S. 179; Щапов
1989. С. 46.
76
Это видно по сохранившемуся ответу князю патриарха Луки Хрисоверга (1157–
1169/70): ПДРКП 1. Стб. 63 –76.
77 При всем том мы вовсе не собираемся утверждать, что «Житие Леонтия» со-
вершенно свободно от всякой тенденции. Уверение агиографа, будто Леонтий был
греком из «Костянтинаграда», не согласно с уверением епископа Симона, что до свое-
го поставления он принадлежал к печерской братии (см. примеч. 79), и может быть
домыслом — вполне объяснимым, если автор «Жития» не был, в отличие от епископа
Симона, печерского выходца, знаком с печерской традицией. Впрочем, возможно и
другое объяснение, которое предлагается нами в самом конце настоящей статьи.
78
Голубинский 1/1. С . 199–200.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

197
десятилетия XII в., после смерти ростовского епископа Исаии). Такая
естественная возможность согласовать данные константинопольского
перечня русских епархий и «Жития святителя Леонтия» — памятни-
ков, заведомо не зависящих друг от друга, — значит немало, учитывая,
что положительных аргументов в пользу мнения о Леонтии как именно
первом ростовском епископе, нет79
.
Нельзя умолчать также о дошедшем в позднем списке (нача-
ло XVIII в.) каталоге волынских епископов, согласно которому у
Стефана имелся целый ряд предшественников: Иоанн, Антоний,
Anythi (?), Codrius (?) (последние два имени явно искажены и, воз-
можно, составляют одно; каталог дан в латинской транслитерации,
так как происходит из библиотеки униатской Перемышльской епи-
скопии), Илия80. Перечень составлен явно не на основе летописных
данных, хотя им и не противоречит. Оценить его значение как ис-
точника нелегко, но прямолинейному предположению о позднем
фальсификате с целью удревнения кафедры противоречит тот факт,
что сохранившийся в этом же комплексе документов аналогичный
каталог галицких архиереев начинается, как и должно, с епископов
середины XII в.: перед поставленным в 1156 г. Космой назван толь-
ко Алексей81
, что вполне согласуется с историческими свидетель-
ствами о возникновении Галицкой епископии, изложенными выше.
Ясно также, что существующий латинский текст имел протограф,
видимо, кириллический и местами неудобочитаемый82
, что косвенно
свидетельствует о его ветхости: по уверению самого копииста, он
списывал с «древней рукописи» («antiqua charta»). Во всяком слу-
79 Ссылка (М. Д. Приселков, Я. Н. Щапов и др.) в этом смысле на слова влади-
мирского епископа Симона, что Леонтий «бысть первыи престолник» (КПП 1997.
С. 21) — простое недоразумение, так как Симон имел в виду совсем другое: что
Леонтий был первым епископом из числа киево-печерских монахов. Нельзя при-
нять в качестве довода и упомянутое, начинающееся именно с Леонтия, перечисле-
ние ростовских епископов в статье 1231 г. «Лаврентьевской летописи» (см. примеч.
22); летописцу, желавшему подчеркнуть достоинство ростовской кафедры, на кото-
рую в 1231 г. вступал епископ Кирилл II, не было никакого резона упоминать о его
предшественниках-ренегатах.
80 Петрушевский 1853. С. 145. Примеч.
81
Там же.
82
Так, упомянутые выше непонятные имена Anythi, Codrius могли бы быть ис-
кажением кириллического имени Амфилохий, которое попало в списке не на свое
место (Амфилохий был преемником Стефана) (Назаренко 2004а. С. 727, прав. стб.) .
В остальном список вполне исправен и, повторяем, не противоречит известиям лето-
писей; поэтому не совсем справедлив А. Поппэ, считая, что список «в целом страдает
сбивчивостью» (Poppe 1968. S. 156. Przyp. 14).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

198
чае предпоследнее из упоминаемых в каталоге имен — епископа
Никифора — позволяет датировать оригинал каталога правлением
владимиро-волынского князя Василька Романовича (1238–1269) или
немного более поздним временем, так как Никифор происходил из
слуг Василька83
.
Поэтому, не придавая каталогу волынских еписко-
пов значения решающего свидетельства, тем не менее не можем с
удовлетворением не отметить, что в нашу гипотезу его даннные впи-
сываются, а в гипотезу М. Д. Приселкова, А. Поппэ и Я. Н. Щапова
о возникновении Волынской епископии только в последней четверти
XI в.
—
нет.
В заключение необходимо обсудить два обстоятельства, которые,
как кажется, вступают в противоречие с нашими построениями.
В рассуждениях А. Поппэ определенное место занимало соображе-
ние, связанное с посвящением многих древнерусских кафедральных
соборов Успению Пресвятой Богородицы. Из тех 11 епископий, ко-
торые означены в рассмотренном нами константинопольском переч-
не, пять (Волынская, Ростово-Суздальская, Туровская, Смоленская
и Галицкая) имели Успенские кафедралы. Такую исключительную
частотность А. Поппэ, а вслед за ним и Я. Н. Щапов объясняют
авторитетом Киево-Печерского монастыря, что привело, начиная
с 70-х гг. XI в., к многочисленным поставлениям во епископы пе-
черских выходцев; соборный же храм этого монастыря, как извест-
но, был посвящен Успению Богоматери84
.
Основание Печерского
монастыря и последовавшее вскоре построение в нем деревянной
соборной церкви приходятся на 1050-е гг.; более того, первым из
печерян, удостоившихся архиерейского звания, по уверению «Киево-
Печерского патерика», был ростовский епископ Леонтий85
.
Все это,
как можно понять, служит для А. Поппэ мотивом и одним из осно-
ваний для поздних датировок учреждения Ростовской, Волынской и
Туровской епископий 1070–80 -ми гг.
Однако эта логика вовсе не безупречна. Да, и Леонтий Ростовский
(если следовать версии «Патерика», а не «Жития»), и Стефан Волын-
83 ПСРЛ 2. Стб. 740.
84
Poppe 1968. S. 50, 181–182, и др.; idem 1988a. S . 270–271; idem 1988b. S. 482–483;
Щапов 1989. С . 55. О том, что уже «церьквица мала над печерою», построенная по
благословению преподобного Антония, была посвящена «во имя святыя Богородица
Успение», см.: ПСРЛ 1. Стб. 158; 2. Стб. 146–147. На то же указывает и освящение
каменного собора в 1089 г. именно 14 августа, в канун Успения Богоматери, согласно
«Киево-Печерскому патерику» (КПП 1999. С . 17 –18 ).
85
См. примеч. 79.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

199
ский (согласно А. Поппэ и Я. Н. Щапову, первые предстоятели со-
ответствующих кафедр) вышли из насельников Печерской обители.
Можно, конечно, допустить, что Стефан, несмотря на свое изгнание
из печерских игуменов, в результате которого он предпочел вообще
покинуть стены монастыря и основать собственный, на Клове, со-
хранил, тем не менее, глубокое уважение к обители преподобных
Антония и Феодосия и потому решил посвятить кафедральный храм
своей епархии престольному празднику собора Киево-Печерского
монастыря. Но вот первый епископ смоленский Мануил, будучи
греком, близким к княжескому двору, вряд ли принадлежал к печер-
ской братии86
. Если же учесть, что происхождение первых епископов
туровского и галицкого неизвестно, то связь Успенских кафедралов
именно с посвящением Успенского собора Печерского монастыря
станет совсем проблематичной. Впрочем, А. Поппэ не скрывает, что
делает свой вывод скорее из общих соображений87
, нежели исходя
из конкретных указаний источников.
86
Исключить, что среди насельников Печерской обители могли быть также и урож-
денные греки, понятно, нельзя, как то показывает пример Феодосия Грека, переводчи-
ка послания папы Льва Великого к константинопольскому патриарху Флавиану о ереси
Евтихия (Подскальски 1996. С. 294–298), если он тождествен, как принято думать,
Феодосию, который игуменил в Печерском монастыре в середине XII в. (ПСРЛ 1.
Стб. 346; 2. Стб. 366). Но от такого признания еще очень далеко до предположения
М. Д . Приселкова, будто Мануил, будущий епископ смоленский, «певечь гораздыи,
иже бе пришел из Грек сам третии к боголюбивому князю Мьстиславу» (ПСРЛ 2. Стб.
300), был в ожидании вакантной кафедры помещен почему-то именно в Печерский
монастырь. Это предположение есть не более, чем посильная попытка проиллюстри-
ровать неудачную идею историка, будто киевские князья защищали Киево-Печерский
монастырь от власти митрополитов (!) и будто подобная защита прекратилась в свя-
тительство митрополита Михаила (1130 — после 1145), который якобы «не упустил
случая взять богатую обитель в свое ведение, чтобы пресечь русское направление ее
деятельности» (Приселков 2003. С . 191. § 108б). Однако греку, пришедшему на службу
к киевскому князю, естественно было бы влиться в придворный, а не в митрополичий
клир (непонятно, на каком основании А. Поппэ полагает, что Мануил прибыл вместе
с митрополитом Михаилом: Poppe 1988a. S. 274), о чем косвенно свидетельствует и
близость Мануила к сыну Мстислава Ростиславу Смоленскому, без которой вряд ли
могло бы состояться его назначение на смоленскую кафедру. Логично поэтому думать,
что после смерти в 1132 г. Мстислава Владимировича Мануил оказался не в Печерском
монастыре, а перешел на службу от отца к сыну.
87
Исходя из уверения владимиро-суздальского епископа Симона, что «от <...> Пе-
черскаго манастыря мнози епископи поставлены быша», ко времени Симона (первой
четверти XIII в.)
—
«близ 50» (КПП 1999. С . 21 –22). Я. Н. Щапов видит причину
распространенности «культа Успения Богоматери» еще и в некоей предположительной
семантической корреляции с «традиционным поклонением умирающему и дающему
жизнь женскому божеству у славян» (Щапов 1989. С. 55).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

200
В этой связи осмысления требует еще одна деталь, до сих пор
не попадавшая, насколько нам известно, под лупу историка. Сре-
ди епархий второй и третьей групп константинопольского перечня
только в Переяславской и Юрьевской кафедралы не были посвящены
Успению Богоматери: в Переяславле видим Михаило-Архангельский
собор88
, а в Юрьеве — Георгиевский89
.
По мнению А. Поппэ, это
объясняется тем, что обе епископии были основаны раньше прочих,
«успенских», кафедр, еще при Ярославе Мудром. О трудностях, с
которыми сталкивается такая схема, достаточно сказано выше. Что
же объединяет Переяславль и Юрьев в отличие от Владимира, Росто-
ва, Турова, Смоленска и Галича? Ответ несложен, хотя в контексте
обсуждаемой темы и неожидан: это принадлежность первых двух к
так называемой «Русской земле» в узком смысле слова — истори-
ческой области в Среднем Поднепровье с городами Киевом, Черни-
говом и Переяславлем90
, которая сохраняла некий особый (в деталях
трудноуловимый, но в целом несомненный) политико-династический
статус еще по завещанию Ярослава Мудрого, в пору «триумвирата»
Ярославичей в 1060-е гг. Такая корреляция между территориальной
принадлежностью Русской земле в узком смысле и особым, не-
успенским, посвящением кафедрального собора выглядит странной
и вполне могла бы быть случайной. Однако точно такая же корреля-
ция наблюдается и в первой группе епископий с той лишь разницей,
что соборы в кафедральных центрах вне Русской земли (Новгоро-
де и Полоцке) оказываются посвящены не Успению Богородицы, а
Софии Премудрости Божией, тогда как кафедралы внутри Русской
земли снова носят другие, причем опять-таки разные, посвящения:
в Белгороде — Святых Апостолов91
, в Чернигове — Преображения
Святого Спаса92
. Вероятность подобного рода двойной случайности,
полагаем, не так уж велика.
Почему соборы в Новгороде и Полоцке оказались посвящены
именно святой Софии? Этому факту до сих пор не было предло-
жено убедительного толкования. Нередко тема обсуждается в связи
с датировкой построения в этих городах каменных кафедралов в
1040-х гг. и около 1060 г. соответственно, в чем усматривается некое
88
См., например: ПСРЛ 1. Стб. 208; 2. Стб. 200.
89 Судя по тому, что кафедральная церковь, заложенная для юрьевского епископа в
Каневе в 1144 г., была посвящена святому Георгию (ПСРЛ 2. Стб. 317).
90
Кучкин 1995b. С. 74–100 (здесь и предшествующая литература вопроса).
91 ПСРЛ 2. Стб. 706.
92
Там же. Стб. 707.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

201
церковно-политическое соперничество по отношению к Киеву, мест-
ный ответ на воздвижение в столице Руси каменного митрополичье-
го собора93
. Подобную мысль нельзя признать вполне удачной: о ка-
ком церковно-политическом соперничестве может идти речь между
новгородским князем Владимиром и его княжащим в Киеве отцом,
Ярославом Мудрым, в 1045 г., когда закладывалась новгородская
София? И уж совсем нелепо было бы искать такое соперничество
на рубеже Х–XI вв., в момент учреждения Новгородской и Полоц-
кой епископий, когда там строились деревянные предшественники
каменных соборов середины XI столетия, уже тогда посвященные,
так же как и киевская деревянная София, Премудрости Божией.
А. Поппэ отмечает эту несообразность94
, но взамен пытается объяс-
нить дело тем, что для новокрещеной Руси был важен богословско-
символический смысл понятия Премудрости Божией, состоявший в
победе православия над ересью, христианства — над язычеством95
.
Пусть так, но почему для Новгорода и Полоцка этот смысл важен, а
для Белгорода и Чернигова — нет, понять трудно. Бесспорно одно:
посвящения епископских соборов в Новгороде и Полоцке, в отличие
от Белгорода и Чернигова, по какой-то причине целенаправленно
воспроизводили посвящение митрополичьего собора.
Эта перекличка «центр — периферия» применительно к Софий-
ским кафедралам заставляет внимательнее отнестись к старой идее,
согласно которой истоки распространенности на Руси Успенских
храмов следует видеть в том, что именно Успению Божией Матери
была посвящена киевская Десятинная церковь. Аргументация на этот
счет в работе М. А. Ильина неосновательна96, и А. Поппэ прав, от-
вергая ее97
, но есть ведь еще прямые свидетельства ряда источников
XVI в.
98
, то есть относящиеся ко времени до реконструкции церкви
при киевском митрополите Петре Могиле (1633–1646), после которой
она была заново освящена в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
Во всяком случае предположение польского историка, что Десятинная
церковь была посвящена Богородице «вообще», не очень понятно:
такой памяти в церковном календаре нет, а престольный праздник
Богородицы Десятинной должен же был приходиться на одну из кон-
93
См., например: Подскальски 1996. С. 60.
94 См., например: Poppe 1988a. S . 255.
95
Ibid. S . 255–256.
96
Ильин 1965. С. 266–268.
97 Poppe 1968. S . 48–50.
98
Карпов 1997. С. 282, 411. Примеч. 3.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

202
кретных Богородичных памятей. Так, общеупотребительное название
московского собора Христа Спасителя вовсе не означает, что храм
посвящен Христу «вообще», ибо главный престол освящен в честь
вполне определенного праздника — Рождества Христова.
Если же все-таки допустить, что Десятинная церковь была Успен-
ской, как то часто принималось наукой XIX в.
99
, то нелегко изба-
виться от впечатления, что «успенские» посвящения кафедральных
соборов при Ярославе Мудром, так же как «софийские» — при Вла-
димире, служили своего рода идеологическими «маркерами» преде-
лов Древнерусского государства — территории, подвластной киев-
скому князю и eo ipso киевскому митрополиту. Тот факт, что Ярослав
(а вслед за ним его правнуки, киевские князья Ярополк и Юрий Вла-
димировичи) использовал для этой цели посвящение именно княже-
ского дворцового собора, а не митрополичьего кафедрала, как его
отец, может отражать какие-то особенности церковно-политической
доктрины Ярослава, впоследствии превратившись просто в тради-
цию. Епархии же, лежавшие в границах «Русской земли» в узком
смысле, территориально относились к тому историческому ядру
державы, которое в политико-династическом отношении составляло
некое единство с собственно Киевом, в известной степени отождест-
вляясь с последним; по этой причине связь здешних кафедралов с
Киевом не было нужды дополнительно подчеркивать — по крайней
мере в то время, когда учреждались соответствующие епископии.
Высказываем такое предположение в сознании его сугубой пред-
варительности, вполне отдавая себе отчет в том, что «софийско-
успенская» унифицированность кафедральных посвящений требует
дальнейших размышлений. Но независимо от ответа на вопрос о
ее природе, должно быть ясно, что посвящение главных престолов
Волынской, Ростовской и Туровской епархий Успению Пресвятой
Богородицы само по себе никак не служит аргументом в пользу
учреждения последних не ранее второй половины XI в.
Еще один момент, который может показаться доводом против на-
шей датировки установления епископий на Волыни, в Переяславле,
Ростове и Турове временем Ярослава Мудрого, — это цитирован-
ное выше правило киевского митрополита Иоанна II об «учащении»
епископии: «Иже участить епископью свою по земли тои, <...> нам
любезно мниться се быти» и т. д.
100 Логично думать, что митропо-
99 Голубинский 1/2. С. 95; см. также, например: Пуцко 1982. С . 360–362.
100
См. примеч. 26.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

203
лит резюмировал в этом правиле какой-то прецедент, и такой пре-
цедент можно было бы видеть в открытии Волынской и Туровской
епископий, которое А. Поппэ относит, как указывалось, именно к
1080-м гг.
101
Аргумент выглядит сильным, однако если внимательнее
присмотреться к смыслу сказанного киевским митрополитом, то не-
трудно убедиться, насколько мало он соответствует картине возник-
новения Волынской и Туровской епископий, как она представляется
А. Поппэ.
В самом деле, кто это, «иже участить епископью свою по земли
тои»? Разумеется, не митрополит, который упоминается в правиле
совсем в другой роли — в качестве санкционирующего авторитета
(«обаче и первому столнику рускому изволиться»). Это, несомненно,
и не епископ, вопреки А. С. Павлову, так как епископу естественно
было сопротивляться уменьшению своего диоцеза вследствие выде-
ления из него новой епархии102
, а не делить его в химерической на-
дежде сохранить каноническую власть над дочерней кафедрой, с тем
чтобы превратиться таким образом в митрополита103
. Кроме того, ор-
ганизация новых епископий отнюдь не входила в компетенцию мест-
ной епархиальной власти; de facto это делал князь, обеспечивавший
101
Интересно, что сам А. Поппэ так не считает, совершенно напротив, видя в
открытии названных двух епископий «практическую реализацию сформулированно-
го Иоанном II установления» (Poppe 1968. S. 201; idem 1988a. S. 268; idem 1988b.
S. 482).
102
Примеров тому достаточно, и не только в истории Русской церкви. Укажем лишь
на очень яркий и хорошо засвидетельствованный случай, когда открытие любимого
детища германского императора Оттона I (936–973) — миссийной Магдебургской ар-
хиепископии для славян — вынужденно откладывалось в течение тринадцати лет из-за
сопротивления сначала майнцского архиепископа, а затем хальберштадского епископа,
которые должны были уступить новой архиепископии часть своего диоцеза (Назаренко
1994. С . 82–83). Разделение в 1214 г. Ростовской епархии на собственно Ростовскую и
Владимиро-Суздальскую, о котором упоминалось выше, сопровождалось весьма неор-
динарным событием: ростовский епископ Иоанн «отписася епископьи» (ПСРЛ 1. Стб.
430). Он сделал это, думаем, не потому, что стремился к отделению Владимирской
епископии, которое будто бы было возможно только при вакантности материнской
ростовской кафедры (Poppe 1988a. S. 274 . Anm. 52); согласно каноническому праву,
Иоанну было достаточно дать согласие на отделение части своего диоцеза. Дело как
раз, очевидно, и заключалось в том, что ростовский владыка такого согласия не да-
вал, вследствие чего его и заставили уйти, так как в создании новой епископии был
заинтересован владимиро-суздальский великий князь Юрий Всеволодович. Преемник
Иоанна назначался, естественно, с условием согласия на новизну, и спустя год (то есть
только после поставления нового ростовского епископа и официального оглашения
его согласия) Юрий Всеволодович отправил на поставление к митрополиту своего
кандидата на владимирскую кафедру.
103
ПДРКП 1. Стб. 19. Примеч. 1 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

204
материальное содержание кафедры, а de iure — митрополит. Следо-
вательно, речь у Иоанна II идет о князе — либо удельном, либо ки-
евском, но действующем в пределах непосредственно подвластных
ему земель, на что указывает и определение «свою», и уточнение «по
земли тои». В русском переводе оно звучит невнятно, но становится
понятным, если принять во внимание его явно сквозящий греческий
оригинал — «ε

ντη


χώρα

» или «δια

τη

ς χώρας»104 (греческий артикль
формально правильно, но по смыслу неудачно передан в перево-
де через указательное местоимение). Имеются в виду, конечно же,
владения князя, который располагает в них по крайней мере одной
«своей епископьей» и намерен последнюю «участить», то есть раз-
делить105
. Такое правило никоим образом нельзя было вывести ни из
ситуации с учреждением Волынской епископии Ярополком Изясла-
вичем (согласно А. Поппэ), ни из случая с Туровской епископией,
если она действительно была открыта для Святополка Изяславича
в 1088/9 г. Можно было бы, конечно, спасти положение, радикаль-
но модифицировав гипотезу А. Поппэ и допустив, что кафедры во
Владимире-Волынском и Турове возникли в княжение здесь Яропол-
ка106
, однако вряд ли кого-либо удовлетворит гиперболический образ
волынского князя, который в течение нескольких лет добивается от
Киева устройства на своих землях одной епархии за другой.
Так что же послужило прецедентом для рассмотренного правила
митрополита Иоанна II? Вероятный ответ на этот вопрос нетрудно
получить, если учесть зыбкость хронологических указаний на на-
чало его святительства.
Относительно позднее (вероятно, XV в.) «Житие святителя Исаии
Ростовского» сообщает, что Исаия «поставлен бывает граду Ростову
епископом в лето 6585-е от митрополита Ивана»107
, в котором нельзя
видеть никого иного, кроме Иоанна II108
.
Источник такой датировки
неясен, и иногда ее ставят под сомнение ввиду несовпадения с уни-
104 Первоначальный греческий текст «Канонических ответов» в целом сохранился,
но в ряде случаев, как, например, в данном, дошедшая до нас редакция не содер-
жит тех правил, которые есть в русском переводе, хотя переводной характер этих
существующих только в древнерусском варианте установлений также не подлежит
сомнению.
105
Вероятнее всего, перевод-калька греч. διαμερίζειν, как предполагал уже
А. С. Павлов (см. примеч. 101).
106
В 1078 г. киевский князь Всеволод Ярославич посадил Ярополка на Волыни,
«придав ему Туров» (ПСРЛ 1. Стб. 204; 2. Стб. 195).
107 Жит. Ис. Рост. С. 438.
108
Голубинский 1/1. С. 286 и примеч. 3 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

205
кальным указанием «Тверского сборника»: «В лето 6580. Поставлен
бысть епископом Ростову Исаия»109
.
Однако нетрудно видеть, что
данные «Жития» и «Тверского сборника» совершенно необязательно
рассматривать как альтернативные: конечная є в дате 6585 при пере-
писке вполне могла быть отброшена как показатель количественного
числительного или наоборот110
.
Последнюю возможность приходит-
ся отвергнуть, так как в 6580 (1072/3) г. киевскую кафедру занимал
еще митрополит Георгий: в 1073 г. собор Печерского монастыря за-
кладывался юрьевским епископом Михаилом «митрополиту Георгию
тогда сущу в Грьцех»111
.
Следовательно, поставление Иоанна II на
киевскую митрополичью кафедру надо относить ко времени между
1074 и 1077/8 гг., а это, в свою очередь, означает, что именно Ио-
анну II можно было бы приписать восстановление Ростовской епи-
скопии и хиротонию Леонтия Ростовского, случившиеся в киевское
княжение Святослава Ярославича на рубеже 1075–1076 гг.
112
в связи
с перераспределением волостей между ним и Всеволодом Ярослави-
чем и переходом Ростова от Всеволода к Святославу.
Заметим в заключение, что такая гипотеза способна пролить нео-
жиданный свет и на причины этого перераспределения владений, и
на затруднения с назначением новых переяславских митрополитов
Николая и Петра, которые имели место около 1072 г.
113
Последние
могли быть вызваны активным сопротивлением киевского митропо-
лита Георгия, из-под юрисдикции которого в результате образования
Черниговской и Переяславской митрополий оказалась изъята поло-
вина Руси. Можно догадываться, что именно в этой связи Георгий и
пребывал в Константинополе в 1073 г. Не добившись своего, Георгий
вполне мог оставить митрополию, на которую в 1073/4 г. и был по-
ставлен Иоанн II. Восстановление Ростовской епископии в 1075 г.
было одним из первых канонических деяний нового митрополита, а
это, в свою очередь, намекает на те аргументы, к которым естествен-
но было бы прибегать Георгию, старавшемуся не дать Переяславской
109
ПСРЛ 15. Стб. 166.
110
Подобных примеров немало; один из наиболее известных — датировка крещения
св. Владимира 6490 г. вместо правильного 6495 г. в Несторовом «Чтении о святых
Борисе и Глебе»: Жит. БГ. С. 4; Голубинский 1/1. С . 137–138.
111
ПСРЛ 1. Стб. 183; 2. Стб. 173.
112 Непонятно, на каком основании А. Поппэ считает, что поставление святителя
Леонтия произошло именно при митрополите Георгии (см., например: Поппэ 1996.
С. 451); последнее ниоткуда не следует, так же как и датировка начала святительства
Иоанна II 1076/7 г. (там же. С. 452).
113
См.: Назаренко 2007с. С . 95–100 или статью Х.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

митрополии продолжить свое существование: вследствие титулярно-
го характера переяславских митрополитов они не могли иметь под-
чиненных епископий, и потому периферийная полуязыческая Ростов-
ская земля, остро нуждавшаяся в архиерейском призоре, в церков-
ном отношении вынужденно управлялась из далекого Переяславля.
В Константинополе Переяславской митрополии не упразднили, но и
к аргументам Георгия прислушались: достигнутый компромисс пред-
полагал восстановление Ростовской епископии, которое, при сохра-
нении митрополии в Переяславле, было возможно только путем пе-
редачи Ростова под власть киевского митрополита и, соответственно,
киевского князя. Вот почему в конце 1075 г., вскоре по прибытии на
Русь нового киевского митрополита Иоанна II (а вместе с ним, воз-
можно, и нового переяславского митрополита Ефрема), произошел
обмен Всеволодова Ростова на Святославов Туров. Если ростовская
тема действительно занимала столь важное место на переговорах в
Царьграде в 1072–1073 гг., то было бы логичным, если бы внимание
к ней распространилось и на личность нового ростовского епископа.
Компромиссность фигуры Ефрема, «печерского» грека, подсказыва-
ет, что из того же круга мог происходить и Леонтий Ростовский, чем
вполне объяснялась бы противоречивость исторической традиции о
происхождении святителя Леонтия, грека, согласно «Житию», и пе-
черянина, согласно «Киево-Печерскому патерику»114
.
114
См. примеч. 77, 79.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

207
X. МИТРОПОЛИИ ЯРОСЛАВИЧЕЙ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XI ВЕКА*
Одной из отличительных черт политического строя Руси после
смерти киевского князя Ярослава Мудрого (1019–1054) было свое-
образное соправление (за которым в историографии закрепилось не
вполне удачное название «триумвирата») его сыновей — Изяслава
Киевского (1054–1078, с перерывами), Святослава Черниговского
(1054–1073; в 1073–1076 гг. занимал киевский стол) и Всеволода
Переяславского (1054–1077; в 1077–1078 гг. княжил в Чернигове, в
течение нескольких месяцев 1077 и в 1078–1093 гг.
—
в Киеве). На
этот период приходятся отрывочные известия о существовании на
Руси, наряду с Киевской митрополией, учрежденной вскоре после
крещения в конце Х в., еще двух — в Чернигове и Переяславле
Русском, то есть в стольных городах «триумвиров».
В «Сказании чудес святых мучеников Романа и Давида» (то
есть Бориса и Глеба), в рассказе о перенесении мощей князей-
страстотерпцев в новую церковь в Вышгороде 20 мая 1072 г.
(«О пренесении святою мученику») присутствовавший при этом
торжестве черниговский епископ Неофит титулуется митрополитом:
«И съвъкупивъшеся вься братия: Изяслав, Святослав, Всеволод, ми-
трополит Георгий Кыевьскый, другый — Неофит Чьрниговьскый, и
епископи Петр Переяславьскый и Никита Белогородьскый и Миха-
ил Гургевьскый <...> и створиша праздьник светло» и т. д.; непо-
средственно далее о митрополитах снова говорится в двойственном
числе: «И възьмше (раку с телом Бориса.
—
А. Н.) на рама князи,
предъидущем преподъбьныим чьрноризцем <...> и по сих митропо-
лита и епискупи, и по них с ракою идяаху»1
.
* Исправленный и расширенный вариант работы: Назаренко 2007с. С. 85–103.
1
Жит. БГ. С. 55–56. В огромном большинстве списков «Повести временных лет» и
«Новгородской I летописи» младшего извода подробный рассказ о перенесении мощей
1072 г. представляет собой несколько отредактированный текст «Сказания». Редактор ис-
ключил, в частности, и явно смущавшее его известие о втором митрополите: «Совокупив-
шеся Ярославичи, Изяслав, Святослав, Всеволод, митрополит же тогда бе Георги, епископ
Петр Переяславьскый, Михаил Юрьевьскый <...> и створше праздник, праздноваша светло»
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

208
Имеются в древнерусских источниках и сведения о переяславском
митрополите — Ефреме. В Несторовом «Житии преподобного Фео-
досия Печерского», в котором отразился целый ряд фактов из жизни
Ефрема, начиная от его пострижения в Киево-Печерском монастыре,
сообщается и о его поставлении на митрополию: «По сих же (после
ухода из монастыря преподобного Никона.
—
А. Н.) пакы Ефрем
каженик отиде в Костянтин град и ту живяше в едином манастыри,
послеже же (так! — А. Н.) изведен бысть и в страну сию (на Русь. —
А. Н.) и поставлен бысть митрополитъм в городе Переяславли»2
. Это
свидетельство подтверждается и «Повестью временных лет», где в
статье 6597 г. в «Лаврентьевской» и 6598 г. в «Ипатьевской» летопи-
сях3 читаем: «В се же лето священа бысть цьркы святаго Михаила
Переяславьская Ефремом митрополитом тоя цьркы, юже бе создал
велику сущу, бе бо преже в Переяславли митрополья»4
.
(ПСРЛ 1. Стб. 181 [в Лаврентьевском списке Михаила Юрьевского нет]; 2. Стб. 171; НПЛ.
С. 196–197). В «Софийской I летописи» и зависящих от нее (например, «Воскресенской»)
упоминание о митрополите Неофите имеется (ПСРЛ 6/1. Стб. 197; 7. С . 341). Судя по тому,
что в «Новгородской Карамзинской» и «Новгородской IV» летописях заметка о совместной
акции Ярославичей в 1072 г. явно возникла в результате радикального сокращения статьи
«Повести временных лет» и сведений о митрополите Неофите не содержит (ПСРЛ 42.
С. 98; 4/1. С. 132), пространное повествование в «Софийской I» происходит не из
софийского-новгородского летописания, как иногда думают (Щапов 1989. С. 58 и примеч.
193), а из какого-то другого источника. Напрашивается мысль, что этим источником была ле-
топись типа «Ипатьевской», которой, как известно, пользовался составитель «Софийской I»
(см., например: Шахматов 1938. С. 212 –213), и что, следовательно, в первоначальном
летописном тексте черниговский митрополит все-таки упоминался. Однако такое предпо-
ложение приходится отвергнуть, поскольку при ближайшем рассмотрении оказывается, что
рассказ «Софийской I» контаминирован на основе сообщения «Повести временных лет»
и двух отрывков «Сказания»: после перечисления духовных лиц, принимавших участие в
перенесении, и перед словами «и створиша праздьник светло» (в «Софийской I» «и ство-
риша празднество светло») следует неуместная вставка совсем из другого, хотя и сюжетно
сходного, места «Сказания» — из рассказа об обретении мощей при Ярославе Мудром и
митрополите Иоанне I («О изнесении святою»: Жит. БГ. С . 53–54); составитель даже со-
хранил имя Иоанна, не смущаясь тем, что выше митрополит именовался Георгием. Для
нас в данном случае неважно, была ли контаминация предпринята самим составителем
или, что вероятнее, взята им из каких-то уже готовых материалов.
2
Усп. сб. 1971. С. 86, лев. стб. (Л. 35б–35г).
3 То есть, вероятно, под 1090/1 мартовским годом, так как указание на начало статьи
6598 г. в «Лаврентьевской» пропущено, а краткое известие об освящении переяславской
церкви в «Новгородской I летописи» читается именно под 6598 г. (НПЛ. С. 202).
4 ПСРЛ 1. Стб. 208; 2. Стб. 200. В Лаврентьевском списке при «цьркы святаго
Михаила» отсутствует определение «Переяславская», но его аутентичность достаточно
удостоверена как солидарными чтениями Ипатьевского, Хлебниковского, Радзивилов-
ского и Академического списков, так и тем фактом, что кафедральный собор Пере-
яславской епархии действительно был посвящен святому архангелу Михаилу.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

209
Слова «бе бо преже в Переяславли митрополья» представляют
собой глоссу, имеющуюся из всех сохранившихся списков «Повести
временных лет» только в Лаврентьевском. Ее происхождение состав-
ляет источниковедческую загадку. А. Поппэ справедливо отметил
противоречивость высказываний на этот счет А. А. Шахматова (кото-
рый то признавал глоссу добавлением переяславского летописания5
,
то считал ее первоначальным чтением «Повести временных лет»6)
и поддержал «переяславскую» версию7
.
Однако почему тогда этих
слов нет в «Радзивиловской» и «Московско-Академической» лето-
писях, которые в той же мере, как и «Лаврентьевская», отражают
южнорусское переяславское летописание XII в.? Трудно себе пред-
ставить, чтобы замечание о Переяславской митрополии было опу-
щено в ходе редактирования общего источника «Радзивиловской» и
«Московско-Академической», то есть владимиро-суздальского свода
начала XIII в., по южнорусской летописи типа «Ипатьевской» —
хотя бы потому, что грамматически оно явно носит вставной ха-
рактер (выходило бы, что владимирский редактор аккуратно изъял
из своего текста все переяславские вставки). Вместе с тем глосса
определенно не принадлежит составителю «Лаврентьевской лето-
писи», как предполагает Л. Мюллер8, поскольку такое же чтение
было представлено и в «Троицкой летописи»9
. Следовательно, автора
глоссы надо искать среди составителей или редакторов какого-то
общего источника «Лаврентьевской» и «Троицкой», который в то же
время не был источником для «Радзивиловской» и «Академической».
Такой источник логично усматривать в том ростовском владычном
5
Шахматов 1916. С . 264 (у А. Поппэ ошибочно указана с. 204). Примеч. к
стрк. 15.
6
Шахматов 1938. С. 28–29; правда, специфическое чтение «бе бо преже в Пере-
яславли митрополья» в числе первоначальных, по А. А. Шахматову, чтений «Лаврен-
тьевской летописи» здесь прямо не названо, зато к таковым отнесены совершенно
аналогичные касающиеся митрополита Ефрема отличия «Лаврентьевской» в той же
статье 6597 (1089/90) г. «бе скопец высок телом» и «и град бе заложил камен от церкве
святаго мученика Феодора», которые в издании «Повести временных лет» А. А. Шах-
матов также признавал дополнениями из летописи Переяславля Русского (Шахматов
1916. С. 264. Примеч. к стрк. 17; С. 265. Примеч. к стрк. 3).
7
Поппэ 1968. С . 105.
8
Nestorch. S . 248. Anm. 3 .
9 Карамзин 1/2. Примеч. 160. Стб. 65; Тр. лет. С. 166. Примеч. 3. Н. М . Карамзин
указывал на присутствие аналогичного чтения также и в «Кенигсбергском списке»,
то есть «Радзивиловской летописи»; однако тут историк ошибся: искомых слов нет
ни в собственно «Радзивиловской летописи» (ПСРЛ 38. С. 84), ни даже в не вполне
исправном издании по копии 1716 г. (Радз. лет. 1767. С. 130).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

210
летописании, которое, войдя в соединение с владимирским, по наи-
более вероятной гипотезе, около 1280 г.
10
, и легло в основу свода
1305 г.
—
оригинала «Лаврентьевской летописи», отразившегося
также и в «Троицкой». При ростовской кафедре естественно было бы
помнить о существовавшей во второй половине XI столетия Пере-
яславской митрополии и ее главе Ефреме — ведь в конце XI (может
быть, еще при Ефреме11) и первой трети XII в. Ростовская земля
входила в Переяславскую епархию.
Историками Руси и Русской церкви приведенные сведения о ми-
трополиях вне Киева, разумеется, были замечены. До некоторых пор
господствовало мнение, что в Переяславле находилась первоначальная
резиденция общерусских митрополитов, до того как она при Ярославе
Мудром, около 1037 г., была якобы перенесена в Киев. К такому за-
ключению в свое время, в первой половине XVI в., пришел еще соста-
витель «Никоновской летописи», комментируя летописное «бе бо преже
Переяславли митрополья»: «Священа бысть церкви святаго архангела
Михаила Ефремом митрополитом киевским и всея Руси, юже бе сам
создал, велику сущу, бе бо преже Переаславль митрополья, и живяху
множае тамо митрополити киевстии и всея Руси, и епископы поставля-
ху тамо»12
. Это мнение было поддержано авторитетом известных исто-
риков церкви митрополита Макария (Булгакова) и Е. Е. Голубинского13
,
приобретя в результате широкое хождение. Его подтверждение готовы
были усматривать в заглавии одного из написанных по-гречески анти-
латинских трактатов, автора которого довольно обширная рукописная
традиция, пусть и не единодушно (из известных 14 списков такой титул
имеется в пяти, в остальных же Леон(т) титулован предстоятелем Руси
вообще, без указания конкретной кафедры), именует «боголюбивейшим
10
Насонов 1969. С . 192–197.
11 Открытие (или, вероятнее, возобновление: см. статью IX) Ростовской епископии
в 1070-е гг. (по нашему мнению, в 1075 г.) при епископе Леонтии было связано с пере-
дачей Ростовской земли (либо ее части) из-под власти переяславского князя Всеволода
под власть князя киевского Святослава (Соловьев 1. С. 670–671. Примеч. 29; Кучкин
1984. С. 64–65). Эта ситуация сохранилась и в период третьего киевского княжения
Изяслава, в 1077–1078 гг., так как преемник Леонтия, Исаия, был поставлен на кафе-
дру из игуменов Изяславова фамильного монастыря святого Димитрия (Усп. сб. 1971.
С. 95, прав. стб.) . Очевидно, со смертью Исаии (после 1089 г., когда он в последний
раз упоминается летописью: ПСРЛ 2. Стб. 199) Ростов снова отошел к Переяславлю,
в связи с чем Ростовская епархия оказалась временно упразднена; см.: Poppe 1968.
S. 179–183; idem 1971. P. 193–197; idem 1988а. S. 264–266; а также статью IX. На-
чальная история Ростовской епархии требует дополнительного исследования.
12 ПСРЛ 9. С. 116.
13
Макарий 2. С . 30; Голубинский 1/1. С. 328–329.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

211
Леон(т)ом, митрополитом Переяславля Русского» («Του

θεοφιλεστάτου
Λεόντος μητροπολίτου τη

ςε

ν ‛Ρωσία

Πρεσθλάβας»)14
. Этого митрополита
Леон(т)а отождествляли с гипотетическим то ли первым, то ли вторым
русским митрополитом Леон(т)ом или Леонтием15
, упоминаемым в ряде
источников не ранее XV в.: в некоторых редакциях «Церковного устава
князя Владимира»16
, в перечне «А се Русьстии митрополити» в при-
ложениях к Комиссионному списку «Новгородской I летописи»17 и в
позднем летописании18
.
Эту гипотезу никак нельзя признать убедительной. Сразу было
замечено, что антилатинская полемика — в том виде, как она при-
сутствует в трактате Леон(т)а Переяславского — для начала XI в.
анахронична, но зато хорошо вписывается в контекст соответствую-
щей литературы, обильно представленной после 1054 г.
19 Далее, в
таком случае титул митрополита применительно к Ефрему приходи-
лось бы расценивать как вольную реминисценцию давно минувшего
положения дел, которой в действительности 1080-х гг. ничего не
соответствовало20
.
Наконец, — что еще важнее, — необъясненным
оставался митрополичий титул Неофита Черниговского21
.
14 Павлов 1878. С. 115 –132; ПДРКП 2/1. С. 73–101.
15
Кроме митрополита Макария и Е. Е. Голубинского, такой атрибуции придержи-
вался целый ряд исследователей (см., например: Никольский 1906. С. 43–47; Мошин
1963. P. 87–105), среди которых были и специально занимавшиеся греко-латинской
полемикой (см., например: Попов 1875. С. 1 –46). Между тем именно анахроничность
трактата Леон(т)а, если его датировать рубежом X–XI вв., с точки зрения развития
греческой полемической литературы против латинян явилась главным аргументом про-
тивников «русской» гипотезы, которые были склонны видеть в Леон(т)е митрополита
Преславы в Болгарии, резонно отодвигая датировку трактата на вторую половину
XI — начало XII столетия (Чельцов 1879. С . 50–57; Leib 1924a. P. 149; idem 1924b.
P. 34. Not. 2; Beck 1977. S. 608 –609). После введения в науку данных о Переяслав-
ской митрополии на Руси во второй половине XI в. эту атрибуцию следует считать
окончательно преодоленной; см. подоробно: Poppe 1965b. P. 504–527, а также емкий,
хотя и не лишенный неточностей обзор: Бибиков 2004. С. 327–331.
16
ДКУ.С.17,22,30идр.
17 НПЛ. С. 473; любопытно, что в аналогичном перечне внутри самого Комисси-
онного списка череда митрополитов открывается Феопемптом (там же. С. 163).
18
Например, в «Никоновской летописи» (ПСРЛ 9. С . 64–65, 68–69).
19 См. примеч. 15 .
20
Макарий 2. С . 133; Голубинский 1/1. С. 339 (примеч. 2), 685–686 .
21
Правда, справедливости ради надо заметить, что ни митрополиту Макарию, ни
Е. Е . Голубинскому не был известен сам факт существования митрополии в Чернигове
при Неофите. В самом деле, в списках, которыми пользовался митрополит Макарий,
lectio difficilior «митрополита» (в двойственном числе) отсутствует, будучи подвергну-
та редакционной правке, а без этой выразительной детали слова «митрополит Георгий
Кыевьскый, другый — Неофит Чьрниговьскый, и епископи <...>», если они, в свою
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

212
Уже по одной этой же причине приходится отвергнуть также и гипо-
тезу М. Д. Приселкова, будто Переяславская митрополия была учрежде-
на по инициативе византиийской стороны при императоре Михаиле VII
Дуке (1071–1078) с целью укрепить связи со Всеволодом Ярославичем
после того, как Святослав Ярославич, став в 1073 г. киевским князем,
оказался, по предположению исследователя, в конфликте с Констан-
тинополем22
.
Пользуясь «Сказанием чудес святых Романа и Давида»
по изданию Сильвестровского списка И. И. Срезневским 1860 г., а
не по изданию «Успенского сборника» О. М. Бодянским 1870 г. или
А. А. Шахматовым и П. А. Лавровым 1899 г., М. Д. Приселков в своей
книге 1913 г., как и его предшественники, не смог учесть того много-
значительного обстоятельства, что новая митрополия была открыта не
только в Переяславле, но и в Чернигове. Это радикально обесцени-
вает «переяславскую гипотезу» известного историка и избавляет от
необходимости критически вникать в ее детали. Четверть века спустя
М. Д. Приселков вернулся к вопросу о митрополиях на Руси при Ярос-
лавичах (уже с учетом данных о черниговском митрополите Неофите),
высказав — правда, вскользь — плодотворную мысль, что создание
двух новых митрополий произошло в связи с установлением на Руси
специфического троевластия Изяслава, Святослава и Всеволода Ярос-
лавичей, которое исследователь почему-то относил к 1059 г.
23
очередь, также не отредактированы, воспринимались просто как неловко построенная
или текстологически дефектная фраза. В самом деле, митрополит Макарий называет
четыре известных ему списка «Сказания чудес», которые содержат описания чудес,
совершившихся после перенесения мощей Ярославом (Макарий 2. С. 477 . Примеч.
242–243): Софийский (No 1323, учтенный под сиглом М в издании Д. И. Абрамовича),
Сильвестровский (из знаменитого «Сильвестровского сборника» — Тип. No 1; по обо-
им спискам текст к тому времени уже был издан: Срезневский 1853. С . 158–164; он
же 1860), Румянцевский (No 152, у Д. И . Абрамовича под сиглом Р) и Сахаровский
(ГИМ Увар. No 1889/162, изданный самим митрополитом Макарием: Макарий 1849.
С. 377–407; учтен Д. И. Абрамовичем под сиглом Сх). В Сильвестровском и Румян-
цевском списках читаем «митрополит», а в Софийском — «митрополиты» (что, есте-
ственно, трактовалось как простая описка), в Сахаровском же рассказ о перенесении
мощей в 1072 г. вообще отсутствует (Бугославский 2. С. 182). Е. Е. Голубинский и во
2-м издании 1-го тома своего труда (1901 г.) пользовался только изданием «Сказания»,
сделанным в свое время митрополитом Макарием (по крайней мере только на него он
ссылается: Голубинский 1/1. С. 743. Примеч. 1), видимо, не успев к тому времени позна-
комиться с изданием «Успенского сборника» 1899 г. (Усп. сб. 1899. С. 1–168). Но ведь
текст «Сказания чудес» по Успенскому списку был опубликован еще О. М . Бодянским
(см. интересующее нас место: Бодянский 1870. С . 11 слав. паг., прав.) . По неизвестной
причине это издание оказалось не учтено почтенным историком церкви.
22 Приселков 2003. С. 76–80 . § 40а–41б.
23
Приселков 1939. С. 104.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

213
Не зная работы М. Д. Приселкова 1939 г., на известие о черни-
говском митрополите Неофите обратил внимание Л. Мюллер, кри-
тикуя гипотезу о Переяславле как первоначальной резиденции рус-
ских митрополитов. Напомнив принципиальный для византийской
церковной организации 17-й канон Халкидонского собора, согласно
которому церковно-административная структура должна соответство-
вать государственно-административной24
, немецкий русист высказал
осторожное предположение, что Черниговская митрополия могла воз-
никнуть с установлением политической самостоятельности Чернигова
уже при Мстиславе Владимировиче (1024–1036), тогда как Переяслав-
ская — не ранее 1054 г.; после того как Всеволод Ярославич стал в
1078 г. князем киевским, мотив для существования митрополий вне
Киева был утрачен, и со смертью соответствующих иерархов пре-
кратилось существование самих митрополий25
.
Как видим, логика
рассуждений Л. Мюллера близка к логике М. Д. Приселкова, хотя в
конкретных деталях гипотезы обоих ученых отличаются.
На рубеже 60–70-х гг. прошлого столетия вопрос был тщательно
изучен А. Поппэ26
.
Польский историк указал на новый важный ис-
точник — перечень митрополий Константинопольского патриархата,
дошедший в списке XII в. сodex Coislinianus 211 из Парижской на-
циональной библиотеки, в котором на обычном 60-м месте значится
митрополия «Росии» (‛Ρωσίας), то есть Киевская, а на 72-м
—
некая
митрополия «Маврокастра, или Новой Росии» («Μαυροκάστρου η

τοι
νέας ‛Ρωσίας»)27
.
А. Поппэ совершенно справедливо отклонил вы-
двинутое в историографии толкование этого «Маврокастра» как из-
вестного по источникам XIV–XV вв. города Маукастро (Мокастро) в
устье Днестра28
и отождествил его с Черниговом (греч. Μαυροκάστρον
в буквальном переводе означает «Черный город»). Сопоставив эти
данные с приведенными выше известными сведениями о Переяслав-
ской митрополии, исследователь пришел к заключению, аналогично-
му гипотезе М. Д. Приселкова (работы которого 1939 г. А. Поппэ,
24
Цитируем по принятому в современной Русской церкви переводу: «Но аще
царскою властию вновь устроен или впредь устроен будет град, то распределение
церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку» (Кн. прав.
С. 59).
25
Müller 1959. S. 22 –26.
26 Poppe 1964. S . 557–569; idem 1965a. S . 557–569; idem 1965b. P. 504–527; Поппэ
1968. С. 97–108; он же 1969. C. 95–104; Poppe 1968. S. 166–170; idem 1970. P. 180–184;
краткое резюме с некоторыми уточнениями: idem 1988a. S. 260–263.
27 Not. ep. Р. 344 (lin. 74, прав. стб.) (список М).
28
Honigmann 1944. P. 158–162; Левченко 1956. С. 307–309; Soloviev 1957. P. 14.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

214
очевидно, не знал), а именно: новые митрополии были открыты в
соответствии с «триумвиратом» Ярославичей в стольных городах
Святослава и Всеволода Ярославичей, видимо, вскоре после 1060 г.
(ниже о датировке речь пойдет подробнее). Спрашивается, однако,
почему же, в таком случае, список митрополий в Coislin. 211 упоми-
нает только Черниговскую митрополию, а о Переяславской умалчи-
вает? Единственное объяснение, которое смог предложить А. Поппэ
столь кричащему факту, — это указать на лакуны, свойственные
византийским спискам епископий и в других случаях: «Отсутствие
Переяславля в notitiae episcopatuum ни о чем не свидетельствует. Из-
вестны случаи, когда епархии, особенно существовавшие короткое
время, не попадали в списки»29
. Даже если бы исследователь привел
примеры таких умолчаний (чего он, впрочем, не делает), то и это
вряд ли бы что-либо объяснило — ведь Переяславская митрополия
просуществовала, согласно его собственной гипотезе, лет на десять-
пятнадцать дольше Черниговской.
В 1981 г. французский византинист Ж. Даррузес опубликовал кор-
пус всех выявленных к тому времени перечней епархий Констан-
тинопольской патриархии, а среди них — несколько относящихся
к XI–XII вв., которые были неизвестны А. Поппэ и в которых зна-
чится также и Переяславская митрополия («η

‛Ρωσία Πρεσθλάβα»
ит.п.)
30
.
В результате недоумения относительно молчания перечня
митрополий в Coislin. 211 о Переяславской митрополии только усу-
губились, ибо обнаружилось симметричное умолчание: ни в одном
из списков, включающих Переяславскую митрополию, не отмечена
Черниговская (как выяснилось, Coislin. 211 — единственный список,
который упоминает последнюю).
На таком крайне неудобном для гипотезы А. Поппэ обстоятельстве
заострил внимание Я. Н. Щапов, который предпочел поэтому датиро-
вать учреждение митрополии в Переяславле временем не ранее 1072 г.,
так как в цитированном выше сообщении о перенесении мощей святых
Бориса и Глеба Петр Переяславский, в отличие от Неофита Чернигов-
ского, титулуется епископом. Что касается митрополичьей кафедры в
Чернигове, то историк считает наиболее предпочтительной точку зре-
ния М. Д. Приселкова и А. Поппэ об ее открытии после 1054 г. (не
уточняя, когда именно между 1054 и 1072 гг. это могло случиться), хотя,
как и Л. Мюллер, допускает возможность более ранней датировки —
29 Поппэ 1968. С. 104. Примеч. 74; Poppe 1968. S . 168; idem 1971. P. 181.
30
Nоt. ep. P. 344 (лев. стб., No 81), 350 (лев. стб., No 78), 382 (лев. стб., No 78).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

215
временем Мстислава Владимировича. В то же время на естественно
возникающие вопросы, почему же Переяславская митрополия появи-
лась позже Черниговской, почему столь различны «археографические
судьбы» упоминаний о Черниговской и Переяславской митрополиях
в византийских списках епископий, Я. Н. Щапов никак не отвечает,
ограничиваясь констатацией «загадочности» этих фактов31
.
Уточним:
загадочности для тех исследователей, которые связывают возникнове-
ние новых русских митрополий с «триумвиратом» Ярославичей.
Именно от этого тезиса и призвал отказаться Д. Г. Хрусталев —
последний, кто обращался к занимающей нас теме, — справедливо
полагая, что разновременность учреждения митрополий в Чернигове
и Переяславле, на которую, по его мнению, со всей определенностью
указывают источники, трудно совместить с симметричностью между-
княжеских отношений внутри «триумвирата». Исходя из наблюде-
ний А. Поппэ и Я. Н. Щапова, но самостоятельно к тексту notitiae
episcopatuum не обращаясь, автор высказал оригинальное суждение,
что митрополия в Переяславле возникла в период киевского княжения
Святослава Ярославича (1073–1076) — быть может, в результате пере-
носа ее из Чернигова — для установления «паритета сил между двумя
Ярославичами» в деле «церковно-политического управления на Руси»
и для того, чтобы Всеволод Ярославич приобрел «непосредственный
канал связи с Византией»32
.
При этом, однако, оставлен без ответа
неизбежно встающий вопрос, когда и какой «паритет сил» между
Изяславом Киевским и Святославом Черниговским потребовал открыть
митрополию в Чернигове? Если исходить (как то делает и Д. Г. Хру-
сталев) из здравой предпосылки, что эти преобразования в церковной
организации Руси должны были отражать соответствующие перемены
в ее политической структуре, то в связи с чем в некий момент до
1072 г. Святослав Черниговский мог получить «собственную» митро-
полию, тогда как Переяславль Всеволода оказался такой привилегией
обойден? Без основательного ответа на этот вопрос предположение
Д. Г. Хрусталева не может претендовать на убедительность.
Таким образом, асинхронность свидетельств о Черниговский и
Переяславской митрополиях продолжает оставаться непрояснен-
ной. Проблема, которая, казалось, была удачно разрешена работами
А. Поппэ, встала снова. Необходимо либо доказательно возвести эту
асинхронность свидетельств к асинхронности существова-
31 Щапов 1989. С. 60 –61.
32
Хрусталев 2002. С. 33 –39 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

216
н и я самих митрополий (что пытался сделать Д. Г. Хрусталев, но,
на наш взгляд, неудачно), либо разъяснить источниковедчески, как
могли возникнуть такие взаимно не коррелирующие свидетельства.
В итоговой обзорной работе 1988 г. А. Поппэ посвятил этой стороне
дела одно из примечаний33
, высказав следующие догадки: во-первых,
те перечни митрополий, в которых значится Переяславская митро-
полия, но нет Черниговской, были созданы, по его мнению, после
упразднения последней, то есть после смерти Неофита около 1085 г.;
перечень же в Coislin. 211 (и это — во-вторых) относится к тому
моменту около 1072 г., когда в череде переяславских митрополитов
от Леон(т)а до Ефрема оказался разрыв и переяславскую кафедру воз-
главлял обычный епископ — Петр34
.
Если с первым предположением позволительно согласиться35
,то
со вторым — вряд ли. Конечно, можно было бы найти достаточно
убедительное объяснение тому, почему Петру было отказано в титуле,
который носили его предшественник и преемник, чего сам А. Поппэ,
впрочем, не делает (наше суждение на эту тему будет представлено
ниже). Но главная трудность заключается в другом. Редакция перечня
митрополий, постулируемая польским историком, должна была бы за-
33
Poppe 1988а. S. 263–264. Anm. 30.
34 Д. Г. Хрусталев попытался как минимум релятивировать любой аргумент, опираю-
щийся на епископский титул Петра, не без остроумия заметив, что он «предполагает
абсолютно синхронную запись событий 20 мая 1072 г. в летопись, а это доказать сложно»
(Хрусталев 2002. С. 37. Примеч. а). Отчего же? Текстологи положили немало труда, чтобы
датировать — нет, не летопись (в летописи, как уже говорилось, рассказ о перенесении
мощей в 1072 г. носит вторичный характер), а «Сказание о чудесах святых Романа и
Давида» в целом и отдельные его эпизоды — в частности, ибо материал дает основания
для достаточно определенных выводов. При этом некоторые приходили к заключению, что
часть «Сказания», завершающаяся рассказом о пересении мощей в 1072 г., была написана
около 1073 г., в начале киевского княжения Святослава Ярославича (см., например: Poppe
1965а. S . 560–562; эта точка зрения представлена и в справочной литературе: Дмитриев
1987. С. 403; Клосс 2003. С . 197; Назаренко 2003. С . 45, прав. стб.) . Не говорим уже
о том общем соображении, что определенно датированные записи о чудесах от мощей
святых в местах их почитания сплошь и рядом делались как раз непосредственно по
следам событий, поскольку бывали востребованы при процедуре канонизации. Именно
этим обстоятельством объясняется известный факт, что для историка записи о чудесах
бывают нередко более информативны, чем собственно жития.
35
Действительно, преемник Неофита черниговский епископ Иоанн умер 23 ноября
1111 г. (НПЛ. С. 20; ПСРЛ 2. Стб. 273; датировка 6620 г. в списках группы Лаврен-
тьевского [ПСРЛ. Т. 1. Стб. 289] — ультрамартовская: Бережков 1963. С. 44 –45),
после того как «лежа в болести лет 25» (ПСРЛ 2. Стб. 274); см. также примеч. 29 к
статье VI в данном томе. Ср. хронологические наблюдения: Поппэ 1968. С. 104–105;
Назаренко 2001а. С. 542 –547.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

217
канчиваться примерно на Дристре, коль скоро последняя упомянута
в качестве митрополии в 1071 г., или на Назианзе, митрополия в ко-
тором существовала по крайней мере уже в 1072 г.
36
(см. занимаю-
щую нас часть перечня чуть далее). Однако никаких следов такой
редакции рукописная традиция не сохранила; все списки, в том числе
и якобы созданный, по А. Поппэ, около 1072 г. оригинал Куалено-
ва списка, доведены до Атталии, учрежденной в 1083/4 (6592) г.37
,
что соответствующим образом отодвигает terminus post quem. В бо-
лее ранних работах А. Поппэ допускал, что перенесение мощей
20 мая 1072 г. состоялось в тот момент, когда Петр уже был поставлен
на переяславскую кафедру, но его возведение в ранг митрополита еще
не было утверждено в патриархии38
. Разумеется, на Руси пауза между
отправкой ходатайства в Константинополь и получением санкции мог-
ла оказаться достаточно продолжительной, но не в Константинопо-
ле — между получением ходатайства и его рассмотрением. Поэтому
полагаться на то, что именно в течение такой паузы в патриаршей
канцелярии составили новую редакцию перечня митрополий, было
бы рискованно, не говоря уже о том, что усматривать следы такой
редакции именно в Coislin. 211, как только что было сказано, вряд
ли приходится.
Обратимся непосредственно к анализу соответствующих записей в
notitiae episcopatuum и рассмотрим сначала упоминания о Переяслав-
ской митрополии. Они содержатся в трех перечнях митрополий Кон-
стантинопольской патриархии — в notitiae 11, 12 и 15, по классифи-
кации Ж. Даррузеса.
Not. 11 представлена в издании Ж. Даррузеса 14 списками, среди
которых и уже упоминавшийся Coislin. 211. В 11 списках между
NoNo 70–76, то есть Василеем, Дристрой, Низианзом, Керкирой,
Авидо(со)м, Мифимной, Христиануполем («τò Βασίλαιον, η

Δρίστρα,
η

Ναζιανζός, τα

Κέρκυρα, η


Αβυδος, η

Μη

θυμνα, η

Χριστιανούπολις»),
с одной стороны, и NoNo 78–80, а именно Лакедемонией, Наксией,
Атталией — с другой («η

Λακεδαιμονία, η

Ναξία, η

’Αττάλεια»), под
No 77 значится «τò ‛Ρούσιον η

Πρεσθλάβα» («Русий Престлава»)39
.
36
Not. ep. P. 123. Ссылка Ж. Даррузеса на соответствующий регест (Grumel,
Darrouzès 1/2–3. N 900) способна ввести в некоторое заблуждение, так как из 19 при-
сутствовавших на соборном заседании в 1071 г. митрополитов в регесте поименованы
только три первых.
37
Ibid. N 930.
38 Poppe 1968. S . 168; idem 1971. P. 181.
39
Not. ep. P. 344 (lin. 80 –81).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

218
В связи с этой записью вызывают недоумение два обстоятельства.
Почему «Престлава»-Переяславль объединен под одним номером (!) с
Русием — фракийским городом в Родопах? Такое объединение проти-
воречит самому принципу перечня, нигде более в нем не повторяется
и наводит на подозрение, что в данном случае имела место какая-
то чисто текстологическая контаминация. Это подозрение усилится,
если принять во внимание, что в пяти из названных 11 списков Русий
поименован не только в перечне митрополий, но и в перечне архие-
пископий40
.
В принципе такие несоответствия неудивительны ввиду
компилятивного характера памятника, но, тем не менее, применитель-
но к конкретной дате его (памятника) создания, где-то Русий стоит
определенно не на месте. Где именно?
На этот вопрос ответить нетрудно. Дело в том, что в отношении
митрополий Лакедемонии, Наксии и Атталии, замыкающих перечень,
известны точные даты их учреждения в начале правления Алексея I
Комнина (1081–1118): Лакедемонии — в 1081/2 (6591), Паронаксии
(в результате слияния Пароса и Наксоса) — в 1083, Атталии — в
1083/4 г.
41
Между тем в 1082 и даже 1086 г. Русий определенно был
еще архиепископией42 и, следовательно, располагаться в списке ми-
трополий, упорядоченном по хронологическому принципу, на 77-й по-
зиции перед Лакедемонией никак не должен. Каким же образом могла
возникнуть такая ошибочная запись?
Упомянутые 11 списков not. 11, по текстологическим наблюдени-
ям Ж. Даррузеса, представляют собой «явно позднейшую традицию»,
которая не отражает никакой конкретной исторической ситуации, а
возникла в результате чисто текстологической работы, восходя к «нор-
мализованному архетипу, относящемуся, видимо, к XII столетию»43
.
Следствием такой «нормализации» стало, в частности, устранение
Русия из перечня архиепископий в девяти из четырнадцати списков
40
Ibid. P. 345 (lin. 100 и nota ad lin. 100).
41 Ibid. P. 123 и not. 2; Grumel, Darrouzès 1/2–3 . N 928–930 .
42
Grumel, Darrouzès 1/2–3. N 925–926, 970 (датировка 10-м индиктом в святительство
патриарха Николая III Грамматика допускает, вообще говоря, как 1086, так и 1101 г.;
в первом издании патриарших регестов предпочтение было оказано 1086 [N 942], во
втором — 1101 г., но с точки зрения древнерусской истории такая передатировка не
выглядит достаточно убедительной: см. примеч. 140). Ж . Даррузес пишет об упо-
минаниях архиепископов Русия среди участников синодальных заседаний в 1088 и
1094 гг. (Not. ep. P. 123 и not. 3), но это, очевидно, недоразумение, как видно из его
же сводной таблицы (ibid. P. 126), где Русий значится только под 1082 и 1086 гг., а
колонка 1088 г. вообще отсутствует.
43
Not. ep. P. 119–120.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

219
not. 11, использованных в издании Ж. Даррузеса; компромиссный
вариант подобного редактирования сохранился в cod. Vaticanus 840
(XIV в.), где упоминание о Русии как архиепископии на 15-й пози-
ции сохранено, но снабжено пометой «ныне — митрополия» («νυ

ν
μητρόπολις»)44
.
Упомянутая «нормализация» затемнила исходное чте-
ние, которое, однако, еще проступает в менее «нормализованных» not.
12 и 15, также относящихся к XII в.: перечень митрополий доведен
в них до Аргоса, что позволяет датировать их временем Исаака II
Ангела (1185–1195)45
.
Not. 12 издана Ж. Даррузесом по 15 рукопи-
сям, в двух из которых так или иначе значится Переяславль. В cod.
Reginensis 57 (1359 г.) из Ватиканской библиотеки находим под No 77
(то есть в том же окружении, что и в not. 11) «η

‛Ρωσία Πρισθλάβα»
(«Росия Пристлава»)46
.
Это отчетливое чтение помогает понять, что
стояло в оригинале cod. Ottobonianus 408 ΧV в. из Ватиканской же
библиотеки, так как в самом Ottob. 408 читается неудобопонятное
«η

‛Ρωπεσθλάβα»47
.
Cреди 16 списков, по которым Ж. Даррузес из-
дал not. 15, Переяславль есть только в том же Regin. 57, в котором
имеется и not. 12, следующая здесь непосредственно за not. 15:
«η

‛Ρωσία Πρεσθλάβα» («Росия Престлава»); запись помещена на 77-й
позиции, как и в двух предыдущих перечнях, между Христиануполем
и Лакедемонией48
.
Как видим, здесь никакой коллизии между Русием
и Переяславлем под одним и тем же номером нет, а есть просто не
совсем удачное выражение (смысл которого можно было бы передать
переводом-толкованием «Росия Преславская»), явно служащее для от-
личия этой «Росии» под No 77 от другой, обычной, упомянутой выше
на положенном ей 60-м месте49
. Русий же в Regin. 57 в обеих нотици-
ях, как в 12-й, так и в 15-й, помещен ниже, между митрополиями в
Месемврии и Милете50
(не беремся с ответственностью сказать, отра-
жает ли такое положение в перечне реальную хронологию повышения
ранга кафедры, но формально оно указывает на эпоху Мануила I, то
44 Ibid. P. 345 (nota ad lin. 100).
45
Ibid. P. 134–135, 171.
46
Из примечаний к общему списку рукописей в издании Ж. Даррузеса можно по-
нять, что перечень, тождественный not. 12 по Regin. 57 содержится также в Vatic. 2224
XIV в. (Not. ep. P. 444. N 262), хотя в списке использованных при издании последний
не числится, равно как и среди тех рукописей, которые по тем или иным причинам
не были учтены издателем в текстологическом аппарате.
47
Not. ep. P. 350 (nota ad lin. 78).
48
Ibid. P. 382 (lin. 78).
49 Ibid. P. 349 (lin. 60), 381 (lin. 60).
50
Ibid. P. 350 (lin. 83); 382 (lin. 83).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

220
есть на середину — третью четверть XII в.
51
). В большинстве про-
чих списков not. 12 и 15 застаем на 77-й позиции еще более «норма-
лизованное», чем в рассмотренных выше списках not. 11, чтение, в
котором Переяславль вообще опущен: ‛Ρούσιον (nomin.) или ‛Ρουσίου
(genet.)
52
, хотя в некоторых видим ‛Ρώσιον, ‛Ρωσίου и даже ‛Ρωσία53
,в
чем трудно не видеть рефлекс первоначального «η

‛Ρωσία Πρεσθλάβα»
или подобного.
Эти в общем-то несложные текстологические наблюдения с достаточ-
ной очевидностью, на наш взгляд, показывают, что Русий помещался
во многих списках митрополий на 77-м месте ошибочно — вследствие
затруднений, которые испытывали редакторы, сталкиваясь в своих ма-
териалах с записью о митрополии «η

‛Ρωσία Πρεσθλάβα» в те поздние
времена XII в., когда память об эфемерной Переяславской митрополии
уже совершенно изгладилась из памяти. Некоторые достаточно древ-
ние рукописи донесли до нас и конкретные контаминированные фор-
мы. В cod. Atheniensis B. N. 1429 (XII/XIII в.) находим под No 77 запись
«Πρεσκλάβα η

τοι ‛Ρωσία και
̀
ο

‛Ρούσιον» («Пресклава, или Росия, то есть
Русий»). Как можно думать, исходя из специфической близости Athen.
1429 и cod. Vaticanus 829 (XIII/XIV в.)
54
, в последнем содержится стя-
женный вариант этой же записи — «Πρεσκλάβα η

τοι ‛Ρωσίου» («Пре-
склава, или [митрополия города] Росия»)55
, возникший, очевидно, вслед-
ствие гаплографии: в протографе или оригинале читалось, надо думать,
«Πρεσκλάβα η

τοι ‛Ρωσίας και
̀
ο

‛Ρωσιου». Этот глоссированный вариант,
в котором Русий («και
̀
ο

‛Ρούσιον», «και
̀
ο

‛ Ρωσίου») явно использован в
качестве посильного разъяснения для стоящей не на месте непонятной
«Росии», довольно наглядно демонстрирует, каким образом на 77-й по-
зиции складывалась двойная запись, контаминирующая упоминания о
Переяславле и Русии56
.
51
Beck 1977. S. 171, 175.
52
Not. ep. P. 350 (lin. 77), 382 (lin. 77).
53 Ibid. P. 350 (nota ad lin. 77), 382 (lin. 77, прав. кол. и nota ad lin. 77).
54
Ibid. P. 120.
55
Ibid. P. 344 (nota ad lin. 80–81).
56 Небезынтересно отметить, что то был не первый случай, когда название Русия
во Фракии давало повод для этимологических недоразумений. Наиболее известное из
них — это «Русский город» («civitas Russorum») из отчета кардинала Хумберта о своем
роковом посольстве в Константинополь в 1054 г.; согласно Хумберту, именно в этом
городе римских послов застали гонцы византийского императора Константина IX,
которым было поручено озаботиться аутентичным латинским текстом отлучения,
которому латиняне подвергли патриарха Михаила Кирулария и других противников
опресночного служения (Humb. Comm. Col. 152b). Не вполне понятное сообщение
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

221
Таким образом, заключения относительно времени внесения за-
писи о Переяславской митрополии в перечень, которые делаются
на основании расположения записи между записями о Русии и Ла-
кедемонии, представляются нам неверными. Так, А. Поппэ пишет
о времени около 1080 г. (не приводя конкретных аргументов)57
,а
Я. Н. Щапов — о периоде между 1068 и 1082 гг.
58
, поскольку да-
тировка установления митрополии в Лакедемонии относится, как
уже указывалось, к 1081/2 г., а в Русии — колеблется якобы между
1068 и 1082 гг. Но эти данные о Русии заимствованы из компен-
диума Х.-Г. Бека59
, который, в свою очередь, источника этих све-
дений не раскрывает, хотя ясно, что они так или иначе восходят
к изданиям перечней митрополий, предшествовавших изданию Ж.
Даррузеса, — прежде всего Г. Партая и Х. Гельцера60. Однако в этих
изданиях еще не были учтены списки, упоминающие Переяславскую
митрополию, и потому не было возможности удовлетворительно
разрешить противоречия между перечнями митрополий, в которых
Русий помещался в окружении Христиануполя и Лакедемонии, и
сведениями 1080-х гг. о Русии как архиепископии.
Итак, мы приходим к принципиально важному для исследуемой про-
блемы выводу: если в Coislin. 211 после Христиануполя стоит Русий,
то это значит, что в оригинале перечня, единственного в своем роде
вследствие упоминания в нем «Маврокастра»-Чернигова, на месте
Русия читалось «Πρεσθλάβας η

τοι ‛Ρωσίας» (перечисление в Coislin.
211 выдержано в генетиве) или подобное. Иными словами, у нас есть
перечни митрополий, упоминающие Переяславль без Чернигова, но
(если верны наши наблюдения) нет перечней, упоминающих Чернигов
без Переяславля. Тем самым устранено одно из главных препятствий,
стоящих на пути предположения об одновременности учреждения ми-
трополий в Чернигове и Переяславле.
пресловутого кардинала давало повод догадываться, что обратный путь папских по-
слов пролегал через Русь, чтобы «попытаться вооружить русских против греков»
(Голубинский 1/1. С . 595; и др.). Между тем, послы двигались туда, куда было поло-
жено, — к адриатическому побережью по торной Via Egnatia и, соответственно, через
Русий (Ševčenko 1964. P. 211). Речь, конечно, должна идти не об ошибке, вкравшейся
в рукописную традицию сочинения Хумберта, а о народной этимологии греческого
топонима ‛Ρούσιον, которой поддался искушенный латинский богослов.
57 Поппэ 1968. С. 98; Poppe 1988a. S . 263. Anm. 30.
58
Щапов 1989. С. 58–59.
59
Beck 1977. S. 174 .
60 Parthey 1866; Gelzer 1891–1892. P. 3–14; idem 1892. S. 245–282; idem 1901.
S. 529–641.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

222
Этот результат позволяет по-новому взглянуть на уже обсуждавшееся
нами объяснение епископского титула Петра Переяславского в 1072 г.,
которое предложил первоначально А. Поппэ. Теперь нет нужды датиро-
вать 1072 г. оригинал перечня в Coislin. 211, а можно просто принять к
сведению указанные выше данные о времени учреждения трех послед-
них митрополий, упоминаемых в списке (от Лакедемонии до Атталии),
в 1081–1083/4 гг. Следовательно, оригинал перечня митрополий по Ку-
аленовому списку был создан около 1084 г. — между возведением Ат-
талии в ранг митрополии в 1083/4 г. и получением в Константинополе
известия о смерти черниговского митрополита Неофита около 1085 г.
В такой редакции ничто не препятствует предположению, что в мае
1072 г. переяславский епископ Петр, уже хиротонисанный и mеtrоpolites
electus, просто не получил еще утверждения своего митрополичьего
сана из патриархии. Надо только обсудить одну важную тонкость,
связанную со статусом новых русских митрополитов, их отношением
к митрополиту киевскому, их бывшему священноначальнику.
Вопрос о церковно-юридическом положении черниговских и пере-
яславских митрополитов второй половины XI в. в должной мере не
прояснен. А. Поппэ ограничился тем, что охарактеризовал эти митро-
полии как титулярные, то есть, по его определению, такие, в которых
митрополичий титул, в качестве отличия, дарованного императором,
принадлежал не кафедре как таковой, а тому или иному ее предстояте-
лю индивидуально и утрачивался со смертью последнего; понятно, что
митрополии такого рода не могли иметь суффраганов61
.
Исследователь
приводит только один пример — Василейской митрополии62
,ноонне
вполне удачен, так как в случае Василея речь идет не об учрежденной
на время титулярной митрополии, а об относящихся к первой полови-
не 1080-х годов притязаниях бывших священноначальников Василея,
митрополитов Анкиры, на восстановление своей юрисдикции над этой
отделенной от Анкиры при Константине Х Дуке (1059–1067)63 новой
митрополией. Притязания основывались не на титулярном якобы ха-
рактере Василейской митрополии; предлагая императору Алексею I
упразднить новшество Константина Х, патриарх ссылался (помимо
канонов, запрещавших, с его точки зрения, изменять существующий
статус епископий) на еще не истекший тридцатилетний срок, после
61
Поппэ 1968. С. 102; Poppe 1968. S . 168.
62 Поппэ 1968. С. 102–103.
63
Dölger, Wirth 2. N 964, 1014; Grumel, Darrouzès 1/2–3 . N 938.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

223
которого, согласно канонической традиции64
, церковное нововведение
приобретало необратимый характер65
.
Дело еще и в том, что импера-
тор не прислушался к требованиям церковных консерваторов, и Васи-
лей остался митрополией66
.
И все же напрасно Д. Г. Хрусталев счита-
ет, будто «опыт византийской истории не может дать оснований для
определения термина титулярной митрополии», и упрекает А. Поппэ в
приверженности этой якобы непонятной формуле67
. Во-первых, упреки
надо бы адресовать Е. Е. Голубинскому, так как именно его мнению,
высказанному относительно Переяславской митрополии, следует в дан-
ном случае А. Поппэ68; во-вторых же, церковная история Византии изо-
билует примерами титулярных митрополий — правда, они не вполне
соответствуют определению, данному А. Поппэ.
Достаточно обратиться к тем редакциям перечней митрополий,
которые снабжены также списками суффраганов, чтобы убедиться:
титулярными были практически все митрополии, учрежденные по-
сле упорядочения церковной структуры при императоре Льве VI
(886–912) и константинопольском патриархе Николае I Мистике,
которое было скреплено изданием соответствующего документа (так
называемой «Διατύπωσις»)69. Так, в not. 13, по Ж. Даррузесу, упоми-
нания о в с е х митрополиях — начиная с Амастридской и заканчивая
митрополией во фракийском Апре, завершающей перечень, то есть
учрежденных от Романа I Лакапина до Алексея I Комнина, от первой
половины Х до начала XII в.
—
снабжены (за исключением Фиван-
ской и Русской) примечанием, что у них «нет подчиненных кафедр»
(«θρόνος υ

ποκείμενος ου

κε

στι»), или подобным70
.
Иначе говоря, их
предстоятели не являлись главами церковных округов (митрополий)
и носили звание митрополита только в качестве почетного отличия,
были титулярными митрополитами, но это почетное отличие
принадлежало именно кафедре, а не тому или иному митрополиту.
Большое число этих новых митрополитов имели прежде ранг автоке-
фальных архиепископов (α

ρχιεπίσκοποι αυ

τοκέφαλοι), то есть епископов,
исключенных из системы митрополичьих округов и подчиненных непо-
64 См., например, уже упомянутое 17-е правило IV вселенского (Халкидонского)
собора (Кн. прав. С. 59).
65
Grumel, Darrouzès 1/2–3 . N 938.
66 Dölger, Wirth 2. N 1140; Beck 1977. S. 74.
67
Хрусталев 2002. С. 34. Примеч. а.
68
См., например: Голубинский 1/1. С. 339 . Примеч. 2.
69 Beck 1977. S. 151; Not. ep. P. 269–288 (not. 7).
70
Not. ep. P. 366 –369.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

224
средственно патриарху71
, так что речь и в самом деле шла исключительно
о титулярной перемене. Но не в тех случаях, когда — как в Чернигове и
Переяславле — новоявленный митрополит был ранее епископом, подчи-
ненным одному из «обычных» митрополитов. Как строились отношения
с прежним церковным начальством в таких условиях? Или, возвраща-
ясь к исходному пункту наших рассуждений: если Петр Переяславский
был уже рукоположен, то кем? Ответ очевиден: разумеется, киевским
митрополитом. Но это означало бы подчинение переяславской кафедры
юрисдикции Киевской митрополии. Здесь не было бы противоречия,
если бы в Петре можно было видеть первого переяславского митрополи-
та, однако это, вероятнее всего, не так, и его предшественником следует
считать уже упоминавшегося Леон(т)а, автора антилатинского трактата
об опресноках. Так и делает, в отличие от Я. Н. Щапова72
, А. Поппэ, но
его аргументация представляется недостаточной. Польский историк от-
носит трактат Леон(т)а к 1060-м гг. на том основании, что настойчивые
попытки сближения с Западом, в частности с Римом, при Михаиле VII
делали антилатинскую полемику в 70-е гг. XI в. будто бы неуместной73
.
На неубедительность такого суждения уже указывалось в литературе74
,
но само предположение А. Поппэ, несмотря на неудачность аргумента-
ции, представляется все же правильным, на что указывает одно чисто
хронологическое обстоятельство.
Едва ли Леон(т)а Переяславского уместно считать преемником Еф-
рема и помещать его святительство на вторую половину 1090-х гг.
75
,
так как наличие особого митрополита в Переяславле в то время
71
Beck 1977. S. 67–68 .
72 Щапов 1989. С . 209. Табл. 5. Исследователь исходит из своего предположения, что
Переяславская митрополия возникла после святительства Петра, коль скоро последний
титулуется в 1072 г. епископом. Пребывание на кафедре Леон(т)а и Николая Я. Н. Ща-
пов относит к 1070-м и 1070–1080-м гг. соответственно, не задаваясь вопросом, каковы
могли быть в 1080-е гг., в пору единовластия Всеволода Ярославича, причины постав-
ления Ефрема в митрополиты, более того — вступая в противоречие с собственным
справедливым суждением, что после смерти киевского князя Изяслава Ярославича в
1078 г. существование новых митрополий потеряло смысл (там же. С. 61).
73
Poppe 1965b. P. 519; idem 1968. S . 168; Поппэ 1969. С . 101.
74 Бибиков 2004. С. 329; автор справедливо отмечает, что «политика глав церковных
епархий, особенно достаточно отдаленных от центра империи, отнюдь не всегда вы-
текала из устремлений византийских василевсов».
75 Хрусталев 2002. С. 41 . Примеч. а. Все рассуждения автора, покоящиеся на наблю-
дениях над найденной в Старой Ладоге печатью некоего митрополита Леон(т)а Лаодикей-
ского (Казанский, Кирпичников 1998a. С. 78–85; они же 1998b. С . 115–124), не могут быть
приняты из-за абсолютной произвольности отождествления этого Леон(т)а Лаодикейского
с Леон(т)ом Переяславским, которое основано исключительно на тождестве имен.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

225
пришлось бы связывать с «дуумвиратом» Святополка Изяславича
Киевского (1093–1113) и Владимира Всеволодовича Переяславско-
го (1094–1113), но такому предположению противоречит тот факт,
что возглавлявший в 1105–1117 гг. Переяславскую епархию Лазарь
титулуется епископом76
.
Следовательно, Леон(т) епископил либо до
Петра, либо между Петром и Ефремом. Однако вторая из этих воз-
можностей заставляет предполагать форменный мор на переяслав-
ской кафедре между 1072 и 1076 гг.: за этот краткий период здесь
должны были бы скончаться, помимо только что поставленного Пе-
тра, еще Леон(т) и Николай, который поименован перед Ефремом
в качестве переяславского архиерея из числа киево-печерских ино-
ков в послании епископа Симона Поликарпу из «Киево-Печерского
патерика»77 и которого трудно не отождествить с переяславским игу-
меном Николаем, названным в числе участников перенесения мощей
в 1072 г.
78
Кроме того, не позднее 1076 г.
79
приходится датировать
76 ПСРЛ 1. Стб. 291; 2. Стб. 280; запись о поставлении Лазаря в 1105 г. в этом
отношении невнятна (ПСРЛ 1. Стб. 281).
77
КПП 1911. С. 76; 1997. С. 21; 1999. С. 21.
78 Так в летописной редакции рассказа, где Николай назван последним в спи-
ске игуменов, открывающемся преподобным Феодосием Печерским (ПСРЛ 1. Стб.
181; 2. Стб. 171); в «Сказании чудес» упоминания о Николае нет. Монастыря, в
котором игуменил Николай, летописец не указывает; не думаем, что то был Ио-
анновский монастырь, как иногда считают (Голубинский 1/2. С. 303, 748; ПСРЛ 1.
С. 567, втор. стб.) и как мы сами предполагали прежде (Назаренко 2002b. С. 64).
Иоанновский монастырь впервые упоминается как таковой в связи с поставлени-
ем его игумена Марка на переяславскую епископию по воле переяславского князя
Ярополка Владимировича (будущего, в 1132–1139 гг., князя киевского) (ПСРЛ 1.
Стб. 296), так что есть основания считать его ктитореей Ярополка, который, веро-
ятно, носил крестильное имя Иоанн (Янин, Гайдуков 3. С. 25, 41. No 39а, 121а–г;
No 333в атрибутирован Ярополку-Иоанну по недосмотру [там же. С. 61], поскольку
печать несет изображение не святого Иоанна Крестителя, как No 39а и 121а–г, а свя-
тителя Иоанна Златоуста, что и отмечено в каталоге самими составителями). Если так,
то в Переяславле начала 1070-х гг. должен был существовать по крайней мере еще
один другой монастырь. Поставления на епископию игуменов местных монастырей,
как правило, близких князю или даже являвшихся его духовниками, было обычной
практикой, и потому, чтобы оспорить (Хрусталев 2002. С . 41–42. Примеч. b) тождество
переяславского игумена Николая и переяславского же епископа Николая,
бывших современниками и действовавших в 1070-е гг., нужны веские аргументы.
Каким образом, в представлении Д. Г. Хрусталева, переяславский епископ Николай
соединяется с киевским митрополитом того же имени (упоминаемым в 1097–1101 гг.),
нам осталось неясным.
79
Именно 1076, а не 1078 г. (года смерти Изяслава Ярославича и окончательного
вокняжения Всеволода в Киеве), как почему-то считает А. Поппэ (Poppe 1968. S. 167;
idem 1971. P. 180; idem 1988a. S. 263).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

226
также поставление и самого Ефрема — ведь после смерти Святосла-
ва Ярославича в декабре 1076 г. Всеволод сидел то в Киеве, то в Чер-
нигове (где еще был жив митрополит Неофит), так что отдельный
митрополит в Переяславле князю был уже совсем не нужен. Такая
хронология, конечно, не противоестественна, но крайняя сжатость
делает ее и крайне маловероятной.
Итак, приходится думать, что Петр, преемник митрополита
Леон(т)а и сам предназначенный в митрополиты, несмотря на это
рукополагался митрополитом киевским — в данном случае Геор-
гием. Возможно ли такое? Ведь естественно было бы представ-
лять себе дело иначе: коль скоро Петр, как и его предшественник,
предназначался Всеволодом Ярославичем в митрополиты, то, по
наречении князем, ему следовало бы отправиться для утвержде-
ния и хиротонии в Константинополь. Складывается впечатление,
что процедура присвоения митрополичьего титула черниговским
и переяславским иерархам при Ярославичах была аналогична той,
которая наблюдается позднее, в XII в., применительно к новго-
родским архиепископам. В деталях эта процедура остается неиз-
вестной, но конкретный случай поставления архиепископа Илии
(1165–1185), как он представлен в новгородском летописании,
позволяет, кажется, реконструировать ее. Поставленный в Киеве
митрополитом Иоанном IV 28 марта 1165 г., Илия вернулся в Нов-
город и только несколько месяцев спустя получил от митрополита
разрешение на звание архиепископа80
.
Почему «повелено бысть
владыце архиепископьство митрополитом» не сразу при рукопо-
ложении, а уже ближе к концу года (последнее видно из того, что
известие о поездке в Киев юрьевского архимандрита Дионисия,
привезшего Илии это «повеление», помещено в летописи в конце
годовой статьи непосредственно перед заключительными словами
о сильных морозах «тое же зиме»)? Вряд ли подлежит сомнению,
что сразу после рукоположения в Киеве с началом навигации в
Константинополь ушло ходатайство о присвоении Илии титула ар-
хиепископа, и санкция патриарха была получена с обратным по-
сольством только осенью81
.
80
НПЛ. С . 31–32, 219.
81 Никак невозможно согласиться с мнением Я. Н . Щапова, будто архиепископский
титул новгородских владык присваивался киевским митрополитом самовольно и не
признавался Константинополем (Щапов 1989. С. 69). Трудно найти объяснение такому
конфликтному поведению поставляемых в Константинополе киевских митрополитов в
течение столетий (!).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

227
Таким образом, архиепископское звание предстоятеля новгородской
кафедры хотя и было отличием, даровавшимся из Царьграда, но не
изымало Новгород из-под власти киевского митрополита. Иными сло-
вами, Новгородская архиепископия не была архиепископией в обычном
для Константинопольской патриархии смысле слова, то есть архиепи-
скопией автокефальной. Возникает даже соблазн предположить, что ка-
нонический статус новгородских архиепископов диктовался строгим,
буквальным прочтением 12-го канона Халкидонского собора, который
имел весьма большое значение при спорах о церковной юрисдикции
в Византии: «Дошло до нас, яко некие, вопреки церковным установ-
лениям, прибегнув ко властям, посредством прагматических грамат,
единую область на две разсекли, яко быти от сего во единой обла-
сти двум митрополитам. Посему определил святый собор, да ничто
таковое творити впредь не дерзает епископ. <...> Град же, который по
царским граматам почтен именованием митрополии, единою честью
да довольствуется — так, как и епископ, управляющий его церковию,
с сохранением собственных прав истинной митрополии (то есть той,
из которой титулярная выделена.
—
А. Н.)»82
.
Действительно, титул
архиепископа был для новгородского владыки «единой честью», так
как «истинная митрополия» в Киеве сохраняла над Новгородом «соб-
ственные права».
Прямых недвусмысленных данных относительно того, остава-
лись ли черниговский и переяславский митрополиты в подчинении
у Киева или нет, источники не содержат. Выражение в заключении
некоторых списков известного послания киевского митрополита Ио-
анна II к антипапе Клименту III «иже с нами святии и боголепнии
митрополиты (разрядка наша.
—
А. Н.) и игумени» («και
̀
οι

συ

ν
η

μι

να

γιώτατοι και
̀
θεοφιλέστατοι μητροπολι

ται και
̀
καθηγούμενοι»)83
,
по нашему разумению, имело в виду как раз черниговского Неофи-
та и переяславского Ефрема (послание написано около 1085 г.)
84
.
Коль скоро здесь «митрополиты» рядоположены с «игуменами» и
«епископами» (имеющимися в других списках85
, но в двух упомя-
нутых отсутствующими: возможно, обе рукописи восходят к одному
оригиналу, в котором упоминание о «епископах» было пропущено),
то возникает впечатление, что киевский митрополит считает этих
82
Кн. прав. С. 57–58.
83
Григорович 1854. С . 10; Oikonomos 1868. P. 13.
84 Поппэ 1968. С. 104–105; Назаренко 2001а. С. 545 –546.
85
Павлов 1878. С. 186, лев. стб.; Понырко 1992. С. 35.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

228
«митрополитов» своими суффраганами. В то же время придавать ре-
шающее значение косвенным наблюдениям над текстом со сложной
и неоднозначной археографической традицией, вышедшим из канце-
лярии киевского митрополита — лица, в данном случае явно заин-
тересованного, — не следует. Протесты митрополитов, из-под власти
которых выделялись новые самостоятельные церковные области, —
дело нередкое; наиболее яркий пример тому — уже упоминавшаяся
борьба митрополитов Анкиры за возвращение себе юрисдикции над
Василеем, своим бывшим суффраганом, выделенным в самостоятель-
ную митрополию86
.
Так что у киевского митрополита мог быть свой,
особый, взгляд на статус черниговской и переяславской кафедр, а тем
более у столь придирчивого, как Иоанн II, который, как видно по его
так называемым «Каноническим ответам», весьма сдержанно отно-
сился к преобразованиям в сфере церковной юрисдикции, в частно-
сти, даже к открытию новых епископий87
.
Не знаем, имел ли в виду
патриарх Николай III Грамматик (1084–1111) притязания Иоанна II в
том числе, когда в первый же год своего святительства (то есть одно-
временно с посланием киевского митрополита к Клименту III) призвал
императора Алексея I воздержаться впредь от создания титулярных
митрополий, а из числа уже созданных упразднить те, которые не
имели к тому времени за плечами как минимум 30-летнего периода
существования. Призыв патриарха, как уже говорилось, действия не
возымел, и императоры продолжали присваивать архиереям митропо-
личье звание как почетный титул. Не следует упускать из виду и того
факта, что Чернигов и Переяславль значатся в перечнях константино-
польских митрополий, тогда как Новгорода в перечнях архиепископий
(не только в XII, но и в XIII–XIV вв.)
—
нет88
.
Это отличие было бы
логично объяснить именно разницей в их каноническом положении:
одни подчинялись Константинополю, а другой — Киеву.
Однако полная ясность в спорном вопросе о церковной зависимо-
сти или независимости Черниговской и Переяславской митрополий
от Киевской, как ни странно, оказывается не столь уж важна при об-
суждении процедуры поставления Петра Переяславского. Обратим
86
Grumel, Darrouzès 1/2–3. N 938 (протест, датируемый 1084 г.); Beck 1977.
S. 73–74; Not. ер. P. 134.
87 ПДРКП 1. С . 19 (ответ 32); Бенешевич 2. С. 88 (гл. 35).
88
Not. ер. P. 351–352 (not. 12), 376–377 (not. 14), 384–386 (not. 15) и т. д.; более
того, Новгород, в соответствии с данными древнерусских источников, прямо назван
среди суффраганов Киева в перечнях и конца ΧΙΙ (not. 13), и XIV в. (not. 17) (ibid.
P. 367, lin. 761; 403, lin. 137).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

229
внимание на столетием более позднее установление Исаака II Анге-
ла, в котором император не только еще раз подтвердил свое право на
создание титулярных митрополий, но и прямо оспорил 12-е правило
Халкидонского собора, запретив митрополитам, из области которых
выделены новые митрополии, какие бы то ни было канонические
действия в отношении новых митрополитов, в том числе и п р а к -
тику их поставления,котороетеперьдолжнобылоиметь
место только в Константинополе89. Отсюда ясно, что такая практика
существовала, и рукоположение Петра Переяславского вполне могло
быть одним из ее проявлений. Иначе говоря, высказанное нами в
начале наших рассуждений недоумение, как совместить хиротонию
Петра руками киевского митрополита с его статусом metropolites
electus, благополучно разрешается.
Тем самым (резюмируем), снимается еще одно возражение про-
тив датировки появления Переяславской митрополии одновременно
с Черниговской — титулование Петра епископом в 1072 г.
В завершение этого сюжета отметим еще одно обстоятельство (нам
уже приходилось обращать на него внимание90), в котором позво-
лительно было бы усматривать положительное свидетельство тому,
что Петр не был обычным епископом. При перечислении архиереев
в рассказе о перенесении мощей в 1072 г. Петр поименован, как
мы помним, сразу после киевского и черниговского митрополитов
перед белгородским епископом Никитой, хотя белгородские владыки
являлись викариями киевских митрополитов91
, или, по византийской
терминологии, πρωτόθρονοι (первыми по рангу среди суффраганов)
Киевской митрополии92
.
Очевидно, этот не замеченный исследова-
телями, насколько нам известно, нюанс следует понимать так, что
de facto Петр выступал в качестве митрополита: как таковой он уже
прошел княжескую инвеституру, и его кандидатура находилась на
утверждении в Константинополе.
Остается разрешить еще одну, последнюю, трудность. Если ми-
трополичьи кафедры в резиденциях Святослава и Всеволода Яросла-
вичей возникли синхронно, то почему записи о них помещены в пе-
речне по Coislin. 211 не рядом, как следовало бы ожидать, а в разных
местах: Чернигов значится на 72-й, а Переяславль — на 78-й пози-
89
Dölger, Wirth 2. N 1613–1614.
90
Назаренко 2002b. С. 64. Примеч. 33.
91 Poppe 1968. S . 157–160; Щапов 1989. С . 35–37.
92
Beck 1977. S. 67.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

230
ции, будучи разделены Назианзом, Керкирой, Авид(ос)ом, Мифим-
ной и Христиануполем («ο

Βασιλαίου, ο

Δρίστρας, ο

Μαυροκάστρου
η

τοι νέας ‛Ρωσίας, ο

Ναζιανζου

,ο

Κερκύρων, ο

’Αβύδου, ο

Μεθύμνης
(так! — А. Н.), ο

Χριστιανουπόλεως, [ο

Πρεσθλάβας η

τοι ‛Ρωσίας],
ο

Λακεδαιμονίας, ο

’Ατταλείας»)93? Такая позиция Переяславля со-
храняется и в других списках перечня, меняясь только с 78-й на
77-ю
—
естественное следствие того, что из перечня был вычеркнут
Чернигов.
А. Поппэ, не вдаваясь в детали, высказал предположение, что
перемещение Переяславля на 77-е место произошло постепенно —
ведь звание титулярного митрополита было, по мнению историка,
индивидуальным отличием отдельного архиерея, и потому соответ-
ствующая митрополия «не имела прочного места в ordo thronorum,
а вносилась в перечень, когда обладатель кафедры удостаивался по-
четного титула, после же его смерти вычеркивалась»94
.
Не скроем,
что такая гипотеза представляется нам несколько гротескной: посто-
янные вычеркивания митрополий и передвижения их на другие по-
зиции в перечнях со временем неизбежно должны были бы привести
к хаосу там, где был показан строгий иерархический порядок, ибо,
как правило, именно согласно этому порядку архиереи вносились
в протоколы заседаний постоянного патриаршего синода (σύνοδος
ε

νδημου

σα) и ставили под ними свои подписи. Хотя именно в XI в.
подобные случаи дарования пожизненно тому или иному архиерею
митрополичьего звания, как считается в справочной литературе, име-
ли место, но, похоже, не ранее 1084 г.95
Учтем еще, что, как мы уже говорили, титулярные митрополии в
своем подавляющем большинстве возникали в результате присвое-
ния почетного отличия кафедре, а не отдельному епископу. Поэто-
му предпочтительнее, по нашему мнению, выглядит другая возмож-
ность: что в истории Переяславской митрополии после Леон(т)а и
до Ефрема действительно был некоторый перерыв. По крайней мере
один из двух непосредственных предшественников митрополита Еф-
рема — Петр или Николай — мог либо скончаться, не дождавшись
утверждения патриархией своего митрополичьего титула, либо (что
вероятнее) по какой-то причине не получить такого утверждения.
93 Not. ep. P. 344 (lin. 72 –85, прав. стб.); в квадратных скобках вместо «ο

‛Ρουσίου»
мы поместили приблизительно реконструируемое нами первоначальное чтение; упо-
минание о Паронаксийской митрополии в Coislin. 211 отсутствует.
94 Poppe 1988a. S. 263. Anm. 30 .
95
Beck 1977. S. 74; Цукерман 2008. С. 44 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

231
В самом деле, мы не знаем происхождения Неофита Черниговского,
но в Переяславле первым митрополитом оказывается ученый грек
Леон(т), а последний, Ефрем, нарочно для этой цели был выписан
из византийской столицы после многолетнего пребывания в одном
из цареградских монастырей; то, что он был евнухом («кажеником»),
заставляет видеть в нем грека также и по происхождению. Это и
понятно: традиционная линия Константинополя в отношении заме-
щения киевской митрополичьей кафедры убедительно показывает,
какое большое значение придавалось личности здешнего митропо-
лита как своего рода византийского «посла» на Руси, на что не раз
обращалось внимание в науке. А. Поппэ справедливо отметил, что
назначение на киевскую кафедру митрополита Георгия (1062 г.), но-
сившего придворный титул синкелла96, указывает на сугубое вни-
мание императора и патриарха к церковно-политической ситуации
на Руси97
.
Коль скоро и Петр, и Николай были, очевидно, русскими
и их кандидатуры (во всяком случае, кандидатура Николая — как
настоятеля местного, быть может, княжеского, монастыря) были
предложены, несомненно, Всеволодом Ярославичем, то нетрудно
вообразить причины, по каким они могли бы не устроить визан-
96
Первоначально синкеллами именовались патриаршие келейники, которые со
временем стали играть роль своего рода викариев, чья роль была особенна велика
в сношениях патриархов с императорами. Со второй половины X в. звание синкелла
превратилось в почетный придворный титул, жаловавшийся императором избранным
архиереям, так что именно в 1060-е гг. даже была предпринята попытка (правда,
неудавшаяся) обеспечить митрополитам-синкеллам реальное первенство (а не только
первенство чести) перед прочими митрополитами (см. в целом: Скабаланович 1898.
С. 157–158; Darrouzès 1970. P. 17 –19). Титул синкелла применительно к митрополиту
Георгию засвидетельствован надписями на его печатях (четыре экземпляря двух из-
водов) (Янин 1; Янин, Гайдуков 3. No 43–43а).
97 Поппэ 1968. С . 103. Возможно, это усиленное внимание возникает не око-
ло 1060 г., а ранее, сразу после смерти Ярослава Мудрого, так как поставленный
в это время (около 1055 г.) митрополит Ефрем, как полагают, также носил при-
дворный титул протопроедра (Янин 1. No 42) — не вполне, впрочем, понятный:
считается, что речь идет о риторически-торжественном варианте титула синкел-
ла, возникшем из оборота «протопроедр протосинкеллов» (πρωτοπρόεδρος τω

ν
πρωτοσυγκέλλων) (Laurent 5/1A. P. 148), хотя в данном случае, в отношении митро-
политов Ефрема и его преемника Георгия, такое предположение плохо согласуется
с естественным мнением, что формулы типа «протопроедр протоксинкеллов», раз
возникнув, вытесняют первоначальный вариант «синкелл» (Beck 1977. S . 68 –69).
Не следует ли задуматься о возможности атрибуции митрополичьей печати с именем
Ефрема не Ефрему Киевскому, а Ефрему Переяславскому? Эта булла пропущена в
обзоре: Купранис 1998. С . 153–168, из чего делаем вывод, что автор также сомневается
в ее атрибуции В. Л. Яниным киевскому митрополиту середины XI столетия.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

232
тийскую сторону. В этом смысле кандидатура Ефрема выглядит как
компромиссная, и позволительно было бы даже догадываться, что
либо Петр, либо Николай, либо даже оба они, не быв утверждены
Константинополем как митрополиты, оказались смещены с еписко-
пии. Такое соблазнительное допущение, к слову сказать, позволило
бы одновременно пролить свет на отмеченную выше несколько тес-
ную хронологию трех поставлений для переяславской кафедры на
пространстве 1072–1076 гг.
И, наконец, завершающий штрих. Формула, с помощью которой
в списке митрополий по Куаленовому кодексу поименована Черни-
говская митрополия — «Маврокастр, или новая Росия», — способна
смутить тем, что, исходя из противопоставления «старой» «Росии»,
то есть Киеву, не терпит рядом с собой еще и третьей «Росии» — Пе-
реяславля. Ведь последняя, в случае своего появления одновременно
со второй, оказывается в той же мере «новой», что и Чернигов. Сло-
вом, формула «νέα ‛Ρωσία» применительно к Чернигову наводит на
мысль, что в момент учреждения Черниговской митрополии та была
единственной «соперницей» Киева. Не думаем, однако, что этому
обстоятельству стоит придавать большое значение. Именно вслед-
ствие логической прозрачности этой формулы в ее соотнесенности
со «старой», или «просто» «Росией», по-прежнему значившейся на
60-м месте перечня, она (формула) вполне могла возникнуть под
пером редактора в то время, когда в одном из протографов перечня
по Coislin. 211 произошла другая «логическая» замена — переяслав-
ской «Росии» на Русий.
Итак, мы не видим серьезных доводов, которые обязывали бы
отказаться от гипотезы М. Д. Приселкова — А. Поппэ (назовем ее
так) о связи между временным установлением митрополий в Чер-
нигове и Переяславле во второй половине XI в. и характерным тро-
евластием Ярославичей на Руси того времени. При этом мы имеем
в виду наиболее естественный вариант этой гипотезы, согласно
которому новые митрополии возникли одновременно, отражая сим-
метричность княжеских взаимоотношений внутри «триумвирата».
Высказывавшиеся иные мнения (Я. Н. Щапов, Д. Г. Хрусталев),
которые, с одной стороны, исходят из признания связи между «рас-
троением» Русской митрополии при Ярославичах и их соправле-
нием, а с другой — постулируют разновременность учреждения
Черниговской и Переяславской митрополий, неубедительны, по-
тому что не объясняют в полной мере, как, когда и почему эти
митрополии были открыты. В предположении же синхронности их
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

233
учреждения, удовлетворительное решение вопроса отыскивается
без особого труда.
Последовательность перечисления кафедр в notitiae episcopatuum
(Чернигов назван между митрополиями в Василее и Дристре, с одной
стороны, и митрополией в Назианзе — с другой) позволяет уста-
новить, что Черниговская епископия получила статус митрополии
между 1059 и 1071 гг.98 Действительно, Василейскую митрополию
учредил император Константин X (1059–1067), а Назианзскую —
его преемник Роман IV Диоген (1068–1071)99
.
Тем самым выясня-
ется важное обстоятельство: новые митрополии возникли отнюдь
не сразу после 1054 г., хотя «триумвират» Изяслава, Святослава и
Всеволода в качестве политико-династической структуры, наряду с
сеньоратом (старейшинством) Изяслава, был установлен, как мож-
но думать, уже в 1054 г. завещанием Ярослава Мудрого100
.
Стало
быть, открытие митрополичьих кафедр в резиденциях Святослава
и Всеволода явилось следствием каких-то перемен в отношениях
между тремя старшими Ярославичами. Такие перемены наступили к
1060 г., после того как друг за другом умерли двое младших сыновей
Ярослава: в 1057 г.
—
Вячеслав, в 1060 — Игорь101
.
Именно к этому времени, вскоре после 1060 г., склонен отно-
сить открытие Черниговской и Переяславской митрополий А. Поп-
пэ, допуская, что произошло это не совсем одновременно. Однако
историк связывает такие нововведения в церковной структуре Руси
не с эволюцией «триумвирата», а с инициативой Константинополя.
В 1060 г. Ярославичи совместными усилиями одержали решитель-
ную победу над торками102 (огузами), которая была будто бы столь
важна для Византии, что в надежде на будущее сотрудничество про-
тив степняков и в целях лучшей координации такого сотрудничества
император решил организовать при дворах черниговского и переяс-
лавского князей своего рода «посольства» в виде соответствующих
титулярных митрополий103
.
98
Поппэ 1968. С . 98 –101; Poppe 1988а. S . 263. Anm. 29; эту датировку А. Поппэ
принял и Я. Н. Щапов (Щапов 1989. С. 58).
99
Dölger, Wirth 2. N 964, 974, 1014; Grumel, Darrouzès 1/2–3. N 899, 904, 938 (в
предшествующем варианте этой работы по недосмотру говорится о Романе III: На-
заренко 2007с. С . 101).
100
См. статью II.
101
ПСРЛ 1. Стб. 162–163; 2. Стб. 151.
102 ПСРЛ 1. Стб. 163; 2. Стб. 151 –152.
103
Поппэ 1968. С. 103–104; Poppe 1988а. S . 262.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

234
Эта мысль не представляется нам удачной. Вся последующая
история византийской политики в аналогичных ситуациях показыва-
ет, что в Константинополе всегда шли на раздел Русской митрополии
крайне неохотно и только под сильным внешним давлением104
. Далее,
политика Византийской империи в отношении степи не сводилась
только к военному отпору кочевникам, много усилий прилагалось
также к тому, чтобы направить их набеги прочь от границ империи.
И в этом смысле совместная победа русских князей над торками,
в результате которой последние переместили свою активность на
Дунай105
, никак не могла вызвать признательности в Византии106
. На-
конец, надо иметь в виду еще один важный момент, который, несмо-
тря на свою очевидность, выпадал из поля зрения исследователей:
сужение власти киевского митрополита противоречило интересам не
только византийских властей, но прежде всего интересам киевского
князя-сениора. Ведь в результате тот лишался в лице киевских ми-
трополитов чрезвычайно существенного инструмента политического
влияния в общерусском масштабе.
Итак, расчленение Русской митрополии в 1060-е гг. должно было,
с нашей точки зрения, произойти по инициативе русской стороны,
и не просто русской — а именно Чернигова и Переяславля, и не
просто по инициативе — а под их давлением. Это, в свою очередь,
заставляет думать, что такое расчленение случилось в ситуации, ког-
да и Константинополь, и Киев (в лице Изяслава Ярославича) были
недостаточно сильны для того, чтобы воспротивиться давлению.
В течение 1060-х гг. подобная ситуация действительно имела ме-
сто — после возвращения Изяслава Ярославича на киевский стол
в мае 1069 г.
107
Бежав осенью предыдущего года из столицы Руси в результа-
те мятежа киевлян, приведшего на киевский стол полоцкого князя
Всеслава Брячиславича, Изяслав возвращался с польским войском во
104 Около 1163 г. в открытии митрополии во Владимире было, как доподлинно из-
вестно, отказано владимиро-суздальскому князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому
(сохранилось соответствующее послание к князю константинопольского патриарха
Луки Хрисоверга: ПСРЛ 9. С. 223–224; Макарий 2. С . 581–582). Хорошей иллюстраци-
ей может служить также история Галицкой и Литовской митрополий в XIV столетии,
которые, под влиянием политических угроз и денег, то открывались, то вскоре снова
закрывались как неуместные новизны (cм., например: Карташев 1959. С. 297–298,
313–323).
105
Васильевский 1. С. 26–29; Пашуто 1968. С . 81, 110.
106 На это обстоятельство уже обращалось внимание: Хрусталев 2002. С. 36.
107
ПСРЛ 1. Стб. 174; 2. Стб. 162–163.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

235
главе с самим польским князем Болеславом II (1058–1079), который
приходился Изяславу одновременно и двоюродным братом, и пле-
мянником жены108
.
Даже если не принимать рискованной гипотезы
В. А. Кучкина, будто в течение семимесячного отсутствия Изяслава
на Руси Святослав и Всеволод заключили со Всеславом договор о
переделе волостей109
, все равно не подлежит сомнению, что возвра-
щение Изяслава в Киев сопровождалось ростом напряженности в от-
ношениях между Ярославичами. Летописец о многом умалчивает, но
и сказанного им достаточно, чтобы понять, что прежние отношения
между Ярославичами не были восстановлены. Так, например, Изяс-
лав не получил назад Новгорода, которым владел до 1067 г.,
—
его
теперь удерживал Святослав, посадив там сына Глеба110
.
Весь крат-
кий период второго княжения Изяслава в Киеве, 1069–1073 гг., на-
полнен приготовлениями к схватке111
, которая грянула в марте 1073 г.
и вылилась в новое изгнание Изяслава112
.
Несомненно, в 1069 г. произошла коренная перестройка отношений
между Ярославичами; того сеньората-старейшинства Изяслава Киев-
ского, каким он был завещан Ярославом Мудрым и в том или ином виде
существовал в 1054–1067 гг., уже не было. Из средства дополнитель-
ной стабилизации сеньората113 «триумвират» превратился в определяю-
щую черту политико-династического строя, которая в глазах младших
«триумвиров» предполагала не только их паритет (по крайней мере,
формальный) с киевским князем, но и их полный суверенитет, несо-
вместимый с прежним сеньоратом Изяслава. Вследствие принципиаль-
ной связи между единством церковного пространства и вызревавшим
представлением о государственном единстве (первое в известном смыс-
ле санкционировало второе)114 и родилась идея открытия отдельных
митрополий в Чернигове и Переяславле, которое мы, таким образом,
предпочитаем датировать 1069/70 г., правлением императора Романа IV
Диогена и святительством патриарха Иоанна VIII Ксифилина.
Итак, в свете изложенных соображений история титулярных Чер-
ниговской и Переяславской митрополий рисуется нам следующим
образом.
108
Щавелева 2004. С . 392. Коммент. 146 (А. В. Назаренко).
109
Кучкин 1985. С. 19–35.
110 НПЛ. С. 17.
111
Назаренко 2001а. С. 506–539.
112
ПСРЛ 1. Стб. 182–183; 2. Стб. 172–173.
113 См. статью II.
114
См. об этом подробнее в статье III.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

236
Их учреждение относится к 1060-м гг., когда происходит принципи-
альная перестройка политико-династических взаимоотношений меж-
ду тремя Ярославичами, а скорее всего, с нашей точки зрения, — к
1069/70 г., когда имел место очевидный кризис сеньората киевского
князя Изяслава Ярославича. Первым и последним черниговским ми-
трополитом был Неофит, скончавшийся около 1085 г., во всяком случае
(если не полагаться на вызывающее известные сомнения летописное
известие о 25-летней болезни черниговского епископа Иоанна) — по-
сле 1083/4 г. (terminus post quem для not. 11, в которой упоминается
Черниговская митрополия), но не позднее 1091 г. (так как в перенесе-
нии мощей преподобного Феодосия Печерского в августе этого года
участвует уже епископ Иоанн). Первым переяславским митрополитом
стал грек Леон(т), автор антилатинского трактата об опресноках. Он
скончался, вероятно, зимой 1071–1072 гг. или весной 1072 г., коль ско-
ро в мае 1072 г. нареченный на переяславскую кафедру Петр значится
еще епископом. Святительство Петра и его преемника Николая также
было кратким, потому что поставление Ефрема необходимо датиро-
вать не позднее 1076 г.; можно предполагать, что кандидатура либо
Петра, либо Николая (а может быть, и того, и другого) в митрополиты
не смогла пройти утверждения в Константинополе, ибо в перечне ми-
трополий 1080-х гг. Переяславская митрополия обозначена не рядом
с Черниговской, на 73-м месте, а существенно ниже, под No 77, что
предполагает ее возобновление после известного перерыва115
.
Весь
достаточно долгий период святительства Ефрема (оно завершилось
в 1090-е гг.) Переяславская митрополия была уже анахронизмом, так
как причины для ее существования исчезли со смертью киевского кня-
зя Святослава в декабре 1076 г., после чего Переяславль уже никогда
не был стольным городом Всеволода.
Некоторую проблему представляет датировка окончания святи-
тельства Ефрема. В «Лаврентьевской летописи» под 1222 г. упо-
минается епископ Ефрем, строитель Успенского собора в Суздале:
115
Заметим кстати, что это дает возможность точнее, чем то было до сих пор
возможно, датировать и учреждение митрополий в городах, значащихся в notitiae
episcopatuum между Черниговом и Переяславлем, а именно в Назианзе, Керкире, Ави-
досе, Мефимне и Христиануполе. Повышение ранга кафедры в Назианзе, произошед-
шее, как говорилось (см. примеч. 99), при Романе IV, то есть в период между 1058
и 1071 гг., теперь предпочтительнее было бы сдвинуть ближе к концу этого периода,
а возникновение митрополий в следующих четырех городах списка — отнести либо
также к концу правления Романа IV, либо к первой половине правления его преемника
Михаила VII Дуки, к 1071–1075 гг.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

237
владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович возобновляет
старый собор, который начал «рушитися старостью <...> та бо цер-
кы создана прадедом его Володимером Мономахом и блаженым
епископом Ефремом»116
.
Так как Суздаль 1090-х гг. входил в Пере-
яславскую епархию, о чем достаточно свидетельствует упоминание
Ефрема Переяславского в «Повести временных лет» под 1096 г.
117
,
то вряд ли приходится сомневаться в том, что епископ Ефрем, со-
временник Владимира Всеволодовича Мономаха, упоминаемый в
статье 1222 г., тождествен переяславскому митрополиту Ефрему118
.
А. Поппэ сделал на основании этих данных вывод, что каменный
Успенский собор в Суздале был поставлен Владимиром Монома-
хом и митрополитом Ефремом после 1096 г., а Ефрем умер около
1100 г.
119 В предыдущем варианте данной работы мы не согласились
с таким заключением120
, так как оно не учитывало свидетельства
«Киево-Печерского патерика», которое приписывает строительство
суздальского собора сыну Мономаха ростово-суздальскому князю
Юрию Долгорукому: «И в свое княжене (так! — А. Н.) христолю-
бец Володимер, взем меру божественыа тоа церкве Печерское, всем
подобием созда церковь во граде Ростове <...> Сын же того Егоргий
князь <...> и тъ в своем княжении созда церковь во граде Суждале
в ту же меру, яже по летех все ты распадошася»121
.
Нам представ-
лялось сомнительным, чтобы в Суздале при Мономахе существовал
каменный собор, тогда как кафедрал в Ростове, центре епархии и
Ростовской земли в то время, оставался деревянным122
.
Видим сей-
час, что вопрос более сложен.
Дело, конечно, не в том, что рассказ «Патерика» является, как иногда
считают, «политической легендой»123
. И по-прежнему полагаем, что на-
блюдение польского историка, будто о Ефреме в статье 1096 г. сообща-
ется «с непосредственностью, проявляемой обычно автором, пишущим
116
ПСРЛ 1. Стб. 445.
117 «Олег же повеле зажещи Суждаль город, токмо остася двор манастырьскыи Пе-
черьскаго манастыря и церкы, яже тамо есть святаго Дмитрея, юже бе дал Ефрем и
с селы» (ПСРЛ 1. Стб. 238).
118 Попытка обосновать противоположную точку зрения (Амосов 1999. С. 45–49)
источниковедчески неудачна.
119
Поппэ 1968. С. 107; к сходному заключению о времени построения собора в
Суздале приходили и ранее: Воронин 1961. С. 28.
120
Назаренко 2007с. С. 103.
121
КПП 1911. С. 9; 1997. С. 16.
122 ПСРЛ 15. Стб. 230 (ср.: ПСРЛ 1. Стб. 351).
123
Воронин 1955. С. 96–102.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

238
о живых и хорошо знакомых лицах», очень трудно принять в качестве
датирующего аргумента. Важнее другое: археологи твердо уверены, что
под современным собором в Суздале им удалось обнаружить остатки
постройки рубежа XI–XII вв., времени Мономаха124
. Если так, то приве-
денные разноречия в источниках первой половины XIII в. относительно
времени строительства суздальского собора можно было бы объяснить
тем, что церковь Мономаха подверглась перестройке при Юрии Долго-
руком, чем и было вызвано ее новое освящение в 1148 г.
125
Но как
объяснить, что владимиро-суздальский епископ Симон, один из авторов
«Киево-Печерского патерика» и вдохновитель его создания, «раздваи-
вает» единого Ефрема на епископов суздальского и переяславского?
В списке архиереев-выходцев из Печерского монастыря читаем: «Ни-
кола, Ефрем Переяславлю <...> Ефрем Суждалю»126
.
Комментаторы,
как правило, отказываются от каких бы то ни было разъяснений по
поводу последнего, и это понятно: Суздальская (вернее, Владимиро-
Суздальская) епархия была выделена из состава Ростовской только в
1214 г. и именно Симон был ее первым предстоятелем127
.
Под «Суж-
далю» владимирский епископ имел в виду, безусловно, «Ростову», но
эта очевидная поправка не разрешает трудностей, коль скоро выше мы
пришли к заключению, что летописная глосса «<...> бе бо преже Пере-
яславли митрополья» имеет ростовское происхождение. Налицо еще
одно, помимо летописного сообщения 1222 г., проявление владимиро-
суздальской традиции, ошибочно считавшей, что в переяславское кня-
жение Владимира Мономаха в Ростове был отдельный епископ Еф-
рем, — традиции, отразившейся и в списках ростовских владык, где
между Исаией и Нестором значится Ефрем128
.
Таким образом, вопрос о времени кончины митрополита Ефрема и
упразднения Переяславской митрополии129
оказывается тесно связан-
124
Варганов 1945. С . 99 –106; он же 1977. С. 249–255; Дубынин 1972. С . 139–148;
Зыков 1999. С . 42 –45; в последней из названных работ приведены новые данные, под-
тверждающие (вопреки бытовавшему ранее мнению) слова «Патерика», что суздальский
собор создан «в меру» Успенского собора Печерского монастыря, а это существенно
подрывает гипотезу Н. Н . Воронина о «политической легенде», якобы лежащей в основе
патерикового рассказа о церковном строительстве в Ростово-Суздальской земле.
125
НПЛ. С. 28, 214.
126
См. примеч. 77.
127 ПСРЛ 1. Стб. 438.
128
ПСРЛ 9. С. XIV.
129
См. также некоторые соображения, высказанные нами в статье XI, о возможных
неосуществившихся планах киевского князя Всеволода Ярославича по переводу Еф-
рема с переяславской на киевскую кафедру в 1089–1093 гг.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

239
ным со сложной проблемой первоначальной церковной организации
Ростово-Суздальского края и с оценкой противоречивых данных
о первых каменных храмах в Ростове и Суздале. Эта проблема
представляет собой самостоятельный исследовательский сюжет, в
ожидании обращения к которому было бы правильнее воздержаться
от решительных суждений. Более или менее твердым terminus ante
quem для смерти Ефрема Переяславского можно считать разве что
1101 г., которым датируется заложение Владимиром Мономахом
собора в Смоленске130
, когда переяславскую кафедру занимал уже
Симеон131
. Этот вывод132
вряд ли способны поколебать хитроумные
календарные сопоставления Д. Г. Хрусталева133
.
*
*
*
Настоящий сборник статей уже был сдан в издательство, когда
вышла в свет статья К. Цукермана о Черниговской и Переяславской
митрополиях, в которой автор отчасти поддержал выводы нашей ра-
боты, отчасти же подверг их критике134
. Не имев возможности учесть
позицию парижского коллеги при изложении нашей аргументации,
вынуждены откликнуться на нее в виде post scriptum.
К. Цукерман согласился с нами в том, что чтения типа «τо

‛Ρούσιον η

Πρεσθλάβα» в not. 11 являются искаженным по недо-
разумению названием Переяславской митрополии на Руси135
.
Нов
дальнейшем рассуждения историка резко расходятся с нашими. Для
нас доказательство присутствия Переяславля в единственном спи-
ске митрополий, упоминающем Чернигов, стало первым из шагов
по расчистке препятствий на пути к выводу об одновременности
учреждения обеих русских митрополий, коль скоро такая одновре-
130
ПСРЛ 2. Стб. 250.
131
ДКУ. С . 146.
132 Поппэ 1968. С . 106–107; Щапов 1972. С. 142. Примеч. 15; он же 1989. С. 58,
209.
133
Хрусталев 2002. С. 98–102.
134 Цукерман 2008. С. 40–50.
135
Мы не склонны принять «исправление перевода А. В. Назаренко», предложенное
автором применительно к контаминированному чтению «Πρεσκλάβα η

τοι ‛Ρωσία και

o

‛Ρουσίου»: «Пресклава или/то есть Росиа, а также [митрополит] Русиона» вместо
нашего «Пресклава или Росия, то есть Русий» (Цукерман 2008. С. 42 и примеч. 12).
Добавленное со стороны «o

‛Ρουσίου» означает, конечно, «o

[θρόνος] ‛Ρουσίου», и ком-
пилятору (если он перечитывал выходящее из-под его пера) мерещилось, очевидно, не-
что вроде «‛Ρωσία o

και

‛Ρουσίου», то есть именно «Росия, она же [престол] Русия».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

240
менность представляется логичной ввиду троевластия Ярославичей,
а для К. Цукермана — разновременность учреждения митрополий
в стольных городах Святослава и Всеволода (раз первая значится в
Coislin. 211 на 71-м, а вторая — на 77-м месте) служит решительным
опровержением представления о троевластии. Здесь, собственно, и
«war des Pudels Kern», так что очевидность мотивов сильно облег-
чает для читателя оценку двух противостоящих гипотез.
Разумеется, и нам проще всего было бы сделать из наших соб-
ственных наблюдений над материалом notitiae episcopatuum именно
тот псевдоочевидный, на наш взгляд, вывод, который сделал К. Цу-
керман. Такая непоследовательность кажется французскому иссле-
дователю «удивительной», но ведь у нее есть свои причины, и они
состоят в том, что концепция «триумвирата» старших Ярославичей в
наших глазах — отнюдь не историографический фантом, живучесть
которого объясняется только его традиционностью. К. Цукерман
почему-то уверен, что «образ триумвирата Ярославичей восходит»
к перечню киевских князей в Комиссионном списке «Новгородской
I летописи»136
.
В действительности дело обстоит много сложней и
связано, среди прочего, с вопросом о «ряде» Ярослава Владимирови-
ча 1054 г., о степени его аутентичности в том виде, как он донесен
летописью, о его политической новизне и многом другом. Мы, по-
нятно, не станем здесь вдаваться в эту сложную проблематику; все,
что мы хотели и могли на данное время сказать на сей счет, уже
сказано в других местах137
. Не можем, в то же время, не отметить, что,
вступив в схватку с очень почтенной историографической традици-
ей, К. Цукерман во второй и третьей частях своей работы138 с безот-
четной легкостью воздвигает альтернативные конструкции, зыбкость
которых способна послужить, напротив, разве что к укреплению в
традиционных воззрениях.
Находясь, похоже, под впечатлением от своей догадки, что все дело —
в новгородском списке князей, в котором владельческая ситуация
Ярославичей представлена ретроспективно и слишком упрощенно,
К. Цукерман предпочитает считать Ростовскую волость изначальным
владением Святослава. Каким образом Ростов оказался впоследствии
в руках Всеволода, историк не объясняет, но по всему выходит, что
это должно было случиться только в период киевского княжения Все-
136
Цукерман 2008. С. 40.
137 См., в частности, статьи I–III в настоящем сборнике.
138
Цукерман 2008. С. 45–50.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

241
волода. Но как быть тогда с известным началом «путей» Владимира
Мономаха: «Ростову идох сквозе вятиче, посла мя о[ть]ць»139? Отне-
сти эту поездку к концу 70-х гг. XI в. невозможно. Как мог Изяслав
в 1069 г. «получить всю западную Русь <...> с присовокуплением
Новгорода для сына», если в Новгороде с 1069 по 1077 г. сидел Глеб
Святославич? Как мог Петр наследовать на переяславской кафедре
Николаю, если в списке участников перенесения мощей святых Бори-
са и Глеба в 1072 г. Петр значится епископом, а Николай — игуме-
ном? И если Петр — просто епископ в ряду других, то почему при
перечислении иерархов, присутствовавших на торжествах 1072 г., он
значится сразу после черниговского митрополита Неофита и перед
белгородским епископом, который еще в константинопольском переч-
не русских епархий третьей четверти XII в. стоит во главе суффрага-
нов Киева? (Все эти факты, заметим, обсуждаются в нашей работе,
но К. Цукерман считает возможным на них не реагировать.) Откуда
видно, что Переяславское княжество без Ростова «превосходило по
значению» (то есть по доходности) Волынское и Смоленское? «Во
время краткого княжения Всеслава Святослав мог испросить себе в
Византии митрополита с согласия киевского князя или без оного».
«Испросить»-то мог, а вот получить? Складывается впечатление, буд-
то в Константинополе только и делали, что учреждали новые ми-
трополии по первой же просьбе кого-либо из князей. Вокняжение
в Киеве Всеслава летом 1068 г. означало всего лишь interregnum;
недолговечность этой ситуации, которая должна была разрешиться в
ту или иную сторону — возвращением Изяслава или вокняжением
Святослава, — была очевидна. Как мог переяславский митрополит
Ефрем в 1101 г. пребывать в «отставке» в Константинополе, если он
подписывался в синодальных протоколах в качестве «митрополита
Росии»? А если он — действующий (пусть и по старости отошедший
от дел) митрополит Переяславля, то кем был епископ Симеон, полу-
чивший именно в 1101 г. землю под кафедрал в Смоленске, который
тогда был частью Переяславской епархии?140
139 ПСРЛ 1. Стб. 247.
140
По этой причине мы с осторожностью относимся к передатировке с 1086 на
1101 г. акта No 970 по нумерации патриарших регестов В. Грюмеля — Ж . Дарру-
зеса, хотя и отмечаем формальную возможность такой датировки. Печальный опыт
свидетельствует, насколько мало древнерусские обстоятельства учитываются в своих
построениях «чистыми» византинистами. При работе над статьей в нужный момент
у нас под рукой оказалось, действительно, только первое издание В. Грюмеля, что
проницательно отметил К. Цукерман.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

242
Исследователь волен сомневаться (с нашей точки зрения, не-
основательно) в свидетельстве «Жития святого Исаии Ростовского»,
что Исаия был поставлен на Ростовскую епископию митрополитом
Иоанном II, но тогда он должен усомниться и в данных «Жития
Феодосия Печерского», что Исаия — кандидат киевского князя Из-
яслава, поскольку взят из игуменов Изяславова Дмитриевского мо-
настыря. Ведь в 1070-е гг. и ранее, согласно К. Цукерману, Ростов
принадлежал Святославу, и Изяславу было бы странно назначать во
владения брата «своего» епископа. Так далеко историк не заходит,
что не мешает ему из своего недоверия к одному из источников
сделать категорическое заключение: «Итак, остается фактом (?! —
А. Н.), что по меньшей мере 5–6 лет (с 1073 по 1078 г.
—
А. Н.)
в Киеве митрополита не было». И все это — ради возможности
сделать предположение, больше остроумное, чем правдоподобное,
будто Святослав, сев в Киеве, удовлетворился своим черниговским
митрополитом, а киевского, Георгия, отправил прочь, так как тот
«обошел его благословением» в 1072 г.
Вереницу вопросов можно было бы длить еще, они разные, но
говорят, как нам видится, об одном: К. Цукерман, будучи вынужден
вторгнуться в новую для себя и очень дифференцированную про-
блематику, пока не готов в полной мере обозреть всех следствий
выдвигаемых им предположений. Поэтому остановимся в перечисле-
нии наших недоумений и сосредоточимся на тех конкретных контр-
аргументах, которые высказывает французский византинист против
нашей гипотезы. Их немного.
Тот факт, что в not. 11 Черниговская и Переяславская митрополии
значатся не рядом, а под довольно далеко разнесенными номерами,
мы объясняем перерывом в существовании митрополии в Переяслав-
ле.Именно перерывом,ане вакантностью кафедры,как,не
вникая в суть наших аргументов, представляет дело критик. Поэто-
му упрек, будто наша логика делает списки митрополий «источни-
ком, для хронологических построений непригодным», бьет мимо;
слышать его тем более странно, что в своей работе мы посвятили
довольно места полемике с А. Поппэ, защищая ровно ту самую по-
зицию, которую от нас решил защитить К. Цукерман. Между Леон(т)ом
и Ефремом епископия вовсе не пустовала, а возглавлялась, как мы
считаем, сначала Петром, а потом Николаем — только не митропо-
литами, а епископами, которых, вполне возможно, хиротонисал ки-
евский митрополит Георгий. Они были местными креатурами князя,
а потому в Константинополе не утвердили их в ранге митрополитов,
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

243
желая видеть на их месте греков, как справедливо замечает и К. Цу-
керман, облекая почему-то это замечание в форму полемики с нами.
Митрополит Георгий мог вполне сознательно пойти на епископское
рукоположение княжеских кандидатов в митрополиты, сознавая, в
отличие от князя и его протеже, каноническую двусмысленность
такого шага и надеясь, тем самым, на возвращение утраченных для
Киева епархий. Так оно, по нашему мнению, и случилось, продол-
жившись немного времени, — вплоть до возобновления митрополии
при Ефреме. К. Цукерман считает «предварительное рукоположение
митрополитом в епископский сан священнослужителя, предназна-
ченного к возведению патриархом на кафедру, имеющую ранг ми-
трополии», «беспрецедентным». Но ведь это не так. И мы как раз и
ссылались на прецеденты, причем, очевидно, немалочисленные, если
они вызвали соответствующий указ императора Исаака II, повторе-
ние их впредь запрещавший. Таким образом, надо либо оспорить
правомерность такой ссылки, либо аргументировать свое несогласие
как-то иначе, но в любом случае — внимательней отнестись к крити-
куемому тексту. Вместо этого критик идет по пути прямолинейного
оглупления позиции оппонента, приписывая ему «постулирование»
каких-то «особых правил замещения кафедры» для Переяславской
митрополии.
Кроме того, надо иметь в виду и важное обстоятельство более
общего свойства: Русская церковь, являясь, с одной стороны, про-
винцией Константинопольского патриархата, с другой — была не со-
всем обычной митрополией, а обладала очевидными структурными
особенностями. Достаточно вспомнить о том, что с какого-то момен-
та в XII в. в ее составе находилась архиепископия (Новгородская), а
в 1170-е гг., в святительство Леон(т)а, временно существовала еще
и архиепископия в Ростове141
, менее известная. Вот уж где было бы
впору говорить о беспрецедентности.
Скажем несколько слов и о «титулярных митрополиях», апеллируя
к которым, мы, в глазах К. Цукермана, «рискуем вконец все запутать».
В отличие от Е. Е. Голубинского и А. Поппэ, мы применили этот
термин не к митрополиям, возглавлявшимся епископами, которым
титул митрополита был дарован в качестве индивидуального от-
личия, а к митрополиям, не имевшим суффраганов. Если подобное
141
См. найденную в 1985/6 г. уникальную печать Леон(т)а, в грекоязычной легенде
которой он именуется Леонтием и титулуется «архиепископом Ростова» (Янин, Гай-
дуков 3. No 62а).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

244
невинное переименование настолько сбивает с толку критика, мы
готовы от него отказаться, но что это изменит в сути дела? Ведь
спор идет отнюдь не о словах. К. Цукерману непонятно, зачем во-
обще мы завели речь о таких митрополиях, которые «никаким осо-
бым термином не обозначались, ибо никаким особым статусом не
обладали и писались в нотициях вперемежку» с прочими. Между
тем, мы завели о них речь по той простой причине, что именно
к числу такого рода митрополий принадлежали Черниговская и
Переяславская. И не с тем, чтобы показать какой-то их «особый
статус», а ровным счетом наоборот — чтобы продемонстрировать
их ординарность. Дело в том, что «титулярность» такого свойства
не влекла за собой утрату статуса митрополии со смертью митро-
полита, как то было с «титулярными» митрополиями в обычном
смысле слова, и только это обстоятельство и занимало нас. Тем са-
мым мы усложняли себе работу ради вящей полноты аргументации,
тогда как К. Цукерман и здесь поступил проще: отвергнув наши
терминологические новации, историк счел это достаточным для
того, чтобы в дальнейшем спорить не с нами, а с воображаемым
оппонентом, который придерживается традиционного, «правиль-
ного» понимания термина «титулярная митрополия». Поскольку
манера создавать такие митрополии «на срок» родилась, согласно
К. Цукерману, в ходе прений между императором Алексеем I и
патриаршим синодом только в 1084 г., то она не могла повлиять
на учреждение митрополий в Чернигове и Переяславле, которые
возникли 10–15 годами ранее. Пусть так. Но для нас-то важно со-
всем другое: что этот спор 1084 г. василевса Алексея I и патриарха
Николая III (который мы разбираем) невозможно трактовать как
создание прецедента в отношении выделения новых митрополий
без суффраганов из старых, обычных, — хотя бы потому, что выде-
ление Василейской митрополии из Анкирской, которое оспаривал
патриарх, состоялось при Константине Х, то есть между 1059 и
1067 гг. В итоге полемические выпады нашего критика направлены
в пустоту.
Таким образом, та «очевидность» «произвольного характера»
части «построений А. В. Назаренко», констатацией которой завер-
шает их разбор К. Цукерман, есть скорее аберрация подчеркнуто
критического, но не слишком пристального взгляда. Нам-то эта
«произвольность» представляется как раз логической последова-
тельностью в рассуждениях, которые обязаны учитывать совокуп-
ность разнородных обстоятельств, радикально ограничивающих
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

произвол исследователя. Уже далеко не в первый раз мы вынужде-
ны с сожалением констатировать, что наша аргументация отторга-
ется коллегами по цеху как слишком сложная. В свое оправдание
скажем лишь, что простота реконструкции, бывает, обеспечива-
ется сложностью аргументации, но вот ее простотой — почти
никогда.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

246
XI. «НОВОРОССИЯ», «ВЕЛИКОРОССИЯ» И «ВСЯ РУСЬ»
В XII ВЕКЕ: ЦЕРКОВНЫЕ ИСТОКИ
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ*
В свое время известный отечественный языковед Олег Николаевич
Трубачев настойчиво высказывал подкупающую типологическую ги-
потезу, так объяснявшую названия с определениями великий/великая
и малый/малая, которые неоднократно встречаются применительно к
разным странам и историческим областям: «малой», по его мнению,
именовалась коренная область, территория исконного обитания, тог-
да как «великой», напротив, — область вторичного расселения, так
сказать, этнические «выселки». Так, например, «Великая Греция»
античности — это область греческой колонизации в Южной Италии,
«Великобритания» — территория, куда кельтские бритты пересели-
лись из первоначальной Бретани, «Великая Польша», то есть земли
по Варте вокруг Гнезна и Познани, была освоена славянами, под-
нимавшимися вдоль Вислы, позднее, чем «Малая Польша» вокруг
Кракова, и т. п. В этот ряд, разумеется, попадают также «Великая» и
«Малая Русь», или, в более современном варианте, «Великороссия»
и «Малороссия»1
.
Броская выразительность длинной череды примеров (мы приве-
ли, вслед за О. Н. Трубачевым, конечно же, только некоторые, наи-
более известные) обладала такой степенью чисто психологической
убедительности, что более подробная аргументация казалась про-
сто излишней. Более того, эту череду можно было еще пополнить.
Интересно, что исследователь, посвятивший специальную работу
геродотовскому термину «Старая Скифия» («’Αρχαίη Σκυθίη»)2
,не
обратил внимания на зафиксированный греческой традицией ви-
зантийского периода хороним (название области) «Великая Ски-
фия» («Μεγάλη Σκυθία»), заимствованный, как известно, и древ-
* Дополненный и исправленный вариант работы: Назаренко 2008с. C. 83–96 .
1
См, например: Трубачев 2003а. С . 4, 115–116, 166, 261–265, 301–303, 373–
374.
2
Трубачев 1979. С . 29–45 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

247
нерусской летописью начала XII в.
—
«Повестью временных лет»
(«Великая Скуфь»)3. Эта «Великая Скифия» простиралась (в том
числе и в понимании летописца) от Днепра до Дуная и, в таком
случае, представляет собой превосходный pendаnt к «Малой Ски-
фии» («Μικρα

Σκυθία»), которая — если принимать разъяснение
Страбона (VII, 4, 5) — первоначально находилась в Северном При-
черноморье к востоку от Днепра, и лишь впоследствии название
оказалось перенесено на низовья Дуная, нынешнюю Добруджу.
Это значило бы, что путь из «Малой Скифии» в «Великую» со-
впадает с маршрутом исторического отступления скифов с вос-
тока на запад под давлением сарматов. Другое дело, что «Старая
Скифия», согласно Геродоту (IV, 99), обнимала северопричерно-
морское пространство от Дуная и примерно до Каркинитского за-
лива (между северо-западным побережьем Крыма и материком), то
есть покрывала именно «Великую Скифию», а это плохо вяжется
с распространенным пониманием «Старой Скифии» как Скифии
древней, первоначальной4
.
Но то был бы еще один аргумент в
пользу мысли О. Н. Трубачева, что в «старом» «Старой Скифии»
не было ничего собственно скифского...
Это построение замечательного этимолога отличается остро-
умием и привлекательной парадоксальностью. Есть в нем и
весьма почтенный мотив: показать неосновательность ощущения
некоторой неполноценности, какую невольно испытывают иные
представители народа или страны, в название которых, вслед-
ствие каприза истории, вкрался эпитет малый. Исследователь
не уставал подчеркивать, что модель топонимических образова-
ний с определением великий/великая «никакой великодержавно-
сти и шовинизма в себе не таит»5
.
И в этом смысле его вывод
имел бы особенное значение именно в отношении топонимиче-
ской пары Великая Русь — Малая Русь6
.
Но как раз в данном
3
ПСРЛ 1. Стб. 13, 29; 2. Стб. 10, 21. Считается, что источником летописи в данном
случае было сочинение кипрского митрополита Епифания (умер в 403 г.) (Altaner 1958.
S. 281–285) «De 12 gemmis» — о 12 драгоценных камнях на ризе иерусалимского
патриараха; выдержки из этого сочинения вошли также и в Святославов «Изборник
1073 года» (Шахматов 1940. С. 80).
4 Доватур, Каллистов, Шишова 1982. С. 336 –337. Коммент. 575 .
5
Трубачев 2003а. С. 166; и др.
6
Справедливости ради, надо отметить, что именно в отношении «Великой» и «Малой
Руси» мысль, сходная с идеей О. Н. Трубачева, уже высказывалась: Стороженко 1919.
С. 52 –64.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

248
конкретном случае гипотеза О. Н. Трубачева сталкивается с труд-
ностями источниковедческого порядка7
.
На первый взгляд может показаться, что какие бы то ни было
сомнения здесь вряд ли уместны перед лицом хорошо известных
данных этнической истории и исторической географии. В самом
деле, если исходить из господствующего в науке представления,
что освоение Восточноевропейской равнины славянами происходи-
ло из Среднего Поднепровья, то позднейшие Малая и Великая Русь
окажутся соответственно: первая — исходным, отправным ареалом
восточнославянского этногенеза, а вторая (быть может, только за ис-
ключением Новгородчины) — зоной вторичного расселения. Однако
при внимательном взгляде на наиболее ранние упоминания занимаю-
щих нас хоронимов ясность, увы, улетучивается.
Гипотеза О. Н. Трубачева исходит из молчаливого постулата, что
термины, а вернее сказать, устойчивые парные терминологические
образования типа Малая Русь — Великая Русь суть формулы живого
народного языка, и именно потому они дают пищу для типологии. Но
так ли это? В настоящей заметке мы хотим обратить внимание чита-
теля на ряд таких же или аналогичных формул, которые, во-первых,
фиксируются уже в XII в., то есть много раньше, чем термины Великая
и Малая Русь наполняются привычным для нас этнографическим и
государственно-политическим содержанием, а во-вторых, что важнее,
имеют явно внешнее, искусственное, канцелярское происхождение.
7 Не обсуждаем здесь всего остального комплекса топонимии с оппозитивными
определениями великий — малый, но, похоже, и здесь не все очевидно (к сожалению,
от внимания исследователя ускользнула важная статья на эту тему, во вводной части
которой перечислен ряд случаев, не вписывающихся в его концепцию: Соловьев 1947.
С. 481–483). Ограничимся двумя примерами разного рода. Так, исходной областью
при переселении кельтов на Британские острова, которое осуществлялось в ходе не-
скольких далеко отстоящих друг от друга во времени волн, действительно служило,
н а р я д у с д р у г и м и , также и северо-западное побережье Франции (Бретань). Од-
нако свое нынешнее название Бретань, прежде составлявшая часть несколько более
обширной области Арморика и соответственно именовавшаяся, получила только в
результате обратной миграции сюда (в течение III–V вв.) островных кельтов,
за страной которых еще в римское время закрепилось наименование Britannia. Соот-
ветственно стала прозываться и их новая родина (в источниках — со второй полови-
ны VI столетия); чуть позже, с конца меровингского периода, в отношении Бретани
фиксируется и хороним Малая Британия (Britannia Minor) в отличие от островной
Великой Британии (Britannia Maior) (Guillotel, Werner 1983. Sp. 615–616). Классиче-
ским же контрпримером может служить Великая Венгрия (Magna/Maior [H]ungaria) в
Заволжье, которая была названа так в связи с тем, что в ней усматривали прародину
дунайских венгров, и сведения о которой, на основании путешествий венгерских до-
миниканцев, появляются в XIII в. (см. также примеч. 41).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

249
После того как в течение XIV в. западные земли Древней Руси
попали под власть литовских князей и польских королей, церков-
ная организация в лице общерусской митрополии осталась един-
ственным институтом, который так или иначе все еще продолжал
скреплять части некогда существовавшего государственного орга-
низма. Со времени крещения Руси и учреждения Русской митро-
полии, находившейся в юрисдикции Константинопольской патриар-
хии, русские митрополиты имели резиденцию в Киеве. На рубеже
XIII и XIV столетий по ряду причин (которые обсуждать здесь не
место) они перебрались во Владимир-на-Клязьме, стольный го-
род Владимиро-Суздальской Руси, хотя продолжали именоваться
киевскими8 и всея Руси; такова, например, развернутая титула-
тура митрополита Феогноста в документах 1347 г., времен импе-
ратора Иоанна VI Кантакузина: «Святейший митрополит киевский,
пречестной экзарх всея Руси»9
.
(Заметим формулу всея Руси: мы
к ней еще вернемся, и она послужит одним из звеньев в нашем
анализе.) Тот факт, что Владимир стал столицей общерусской ми-
трополии, обеспечивал владимирским князьям — а фактически, на-
чиная с Ивана Даниловича Калиты (1328–1340), князьям москов-
ским — дополнительный весьма весомый политический авторитет.
Это, вполне понятно, не могло нравиться ни амбициозным галицко-
волынским князьям, ни (затем, после перехода Галича и части Во-
лыни в 1340-е гг. под власть Польши) польским королям, ни вели-
ким князьям литовским, которые не раз предъявляли притязания на
учреждение собственной митрополии на подвластных им землях с
православным населением.
Позиция константинопольских патриархов, в компетенцию ко-
торых входило открытие такой новой митрополии, в этом вопросе
была непоследовательной: стремясь сохранить традиционное по-
ложение вещей, они в то же время не всегда могли устоять перед
политическим нажимом, а то и прямым подкупом. В результате на
протяжении XIV в. православная митрополия с центром в Галиче
то открывалась, то снова упразднялась. Для нас, впрочем, важны
не сложные и в ряде деталей до сих пор до конца не проясненные
8
Официально перенос митрополичьей резиденции был утвержден Константино-
полем только в 1354 г. — с тем, однако, чтобы формально Киев оставался «собствен-
ным престолом и первым седалищем архиерейским» (ПДРКП 1. Прилож. С. 67–70).
9
«‛Ιερώτατος μητροπολίτης Κυγέβου, υ

πέρτιμος και

ε

ξαρχος πάσης ‛Ρωσίας»
(Miklosich, Müller 1. N 117, 119. P. 261, 265; Registr. Patr. Konst. 2. N 167, 169.
S. 470, 484).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

250
перипетии вокруг Галицкой митрополии, а то, как она именова-
лась в документах константинопольской патриаршей канцелярии.
В официальных перечнях митрополий Константинопольского па-
триархата, так называемых notitiae episcopatuum, она поименована
митрополией «Малой Руси» («η

Μικρα

‛Ρωσία») или «Галича Ма-
лой Руси» («τη

ς Γαλίτζης τη

ς Μικρα

ς ‛Ρωσίας»)10
.
Это упоминание
Галицкой митрополии в самом источнике эксплицитно датирова-
но временем императора Андроника II Палеолога (1282–1328) и
патриарха Афанасия I (1289–1293, 1303–1309), а по актовым ис-
точникам ее учреждение относится к 1303 г.
11
, времени правления
галицко-волынского князя Юрия Львовича.
Из этой формулы, вообще говоря, неясно, относится ли опреде-
ление Малая Русь только к Галичу или ко всей области новой ми-
трополии, в состав которой входили епархии собственно Галицкая,
Перемышльская, Холмская, Владимиро-Волынская, Луцкая и Ту-
ровская. Но другие свидетельства дают понять, что верно второе.
Так, латинская титулатура последнего галицко-волынского князя
Болеслава-Юрия II в грамоте великому магистру Тевтонского ор-
дена Дитриху (от 20 октября 1335 г.) гласит: «Божией милостью
прирожденный князь всей Малой Руси» («Dei gratia natus dux totius
Russiae Minoris»)12
.
На первый взгляд, тут обнаруживается явное сходство с эволю-
цией хоронима Украина. Ведь одним из первоначальных значений
последнего была именно «Галицкая украйна»13
.
Такое параллель-
ное развитие терминов Малая Русь и Украина могло бы стать силь-
ным аргументом в пользу представления о народном, некнижном
происхождении выражения Малая Русь. Но материал византийских
notitiae episcopatuum заставляет думать иначе.
В перечне митрополий константинопольской церкви, в редакции,
относящейся к концу XII в., к правлению императора Исаака II
Ангела (1185–1195), Киевская митрополия почему-то названа ми-
трополией «Великой Руси» («η

Μεγάλη ‛Ρωσία»)14
.
Под таким же
названием Русская митрополия значится и в сочинении о патриарха-
10
Not. ep. Р. 403. Appendix 2, 3.
11
ПДРКП 1. Прилож. Стб. 15 –16.
12 Куни к 1907. С. 154; в предыдущем варианте работы (Назаренко 2008с. C . 85) мы
по недосмотру писали о титулатуре н а п е ч а т и Болеслава-Юрия II.
13
Земли преимущественно между Западным Бугом и Вепшем с городами Берестье
(современный Брест), Угровск, Холм и др. (ПСРЛ 2. Стб. 732).
14
Not. ер. P. 367 (not. 13, lin. 759).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

251
тах (около 1143 г.) греческого канониста Нила Доксопатра, бывшего
секретаря константинопольского патриарха, которое было предна-
значено для норманнского короля Сицилии Роджера II (1105–1154):
«<...> также и в Великую Русь митрополит посылается патриархом
Константинополя»15
. Перед нами самые ранние упоминания терми-
на Великая Русь (Великороссия), который надо как-то объяснять,
потому что до тех пор Киевская митрополия в византийских до-
кументах именовалась просто митрополией ‛Ρωσία, то есть митро-
полией Руси, Русской митрополией. Так она пишется, например, в
более ранних редакциях перечней митрополий16
, а также в легендах
митрополичьих печатей XI — первой половины XII в.
17
Причем
объяснять надо, исходя из реалий XII столетия, когда ни о какой
«Малой Руси» ни в византийских, ни в древнерусских, ни в каких
бы то ни было еще источниках речи нет. Столь, казалось бы, оче-
видная антонимичность семантической пары Великая Русь — Ма-
лая Русь, вызывающая естественное предположение о синхронном
и взаимообусловленном рождении обоих ee полюсов, неожиданно
оказывается под угрозой.
Что же обозначает эта Великая Росия, именуемая так в отличие
от просто Росии, обычной для греческих текстов более раннего
времени? Трудно отказаться от мысли, что подобный термин все-
таки должен отталкиваться если не от Малой Росии, то от чего-то,
что является «Росией» с каким-то ограничительным определением.
Нельзя ли в источниках XI–XII вв. поискать такого устойчивого сло-
восочетания?
Оно, в самом деле, отыскивается, причем во все тех же notitiae
episcopatuum, которые странным образом начинают выглядеть фор-
менным кладезем древнерусской топонимии, не представленной в
современных им древнерусских источниках.
В одном из списков перечня константинопольских митрополий, со-
ставленного в начале правления императора Алексея I Комнина (1081–
15
«’Αλλα

και

ει

ςτη

ν μεγάλην ‛Ρωσίαν α

πο

του

πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως
στέλλεται μητροπολίτης» (Nil. Dox. Not. patr. Col. 1105).
16
Not. ep. P. 343, 349 (not. 11, lin. 62; not. 12, lin. 60); это название остается в
обиходе и в более позднее время.
17 Феопемпт (упоминается в 1039 г.): «μ[ητ]ροπ[ο]λ[ίτη

] ‛Ροσ[ίας]» (так! — А . Н.);
Ефрем (не позднее 1055 — около 1061): «μητρο[π]ολίτη

[‛Ρ]ωσίας»; Георгий (1062 —
не ранее 1073): «μ[ητ]ροπο[λίτη

] ‛Ρωσίας» (везде dativus!); Иоанн I (1040-е гг.) или
Иоанн II (до 1077/8–1089): «μητροπολίτ[ης] ‛Ρω[σ]ίας» и др. (Янин 1; Янин, Гайдуков 3.
No 41–43б).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

252
1118), — codex Coislinianus 211 (XIII в., Париж, Национальная библио-
тека) — наряду с митрополией «Росия», обозначенной на обычном
для нее 60-м месте, на 72-й позиции находим уникальную запись о
митрополии «Маврокастра, или Новой Росии» («Μαυροκάστρου η

τοι
νέας ‛Ρωσίας»)18
. Никакого «Маврокастра» на Руси никогда не бывало,
но очевидная греческая этимология этого названия — «Черный город»
(< греч. μαυ

ρος «черный» и κάστρον «город, крепость») — позволя-
ет догадываться, что мы имеем дело с греческой калькой др.-русск.
Чьрниговъ. Точно так же, с помощью аналогичной кальки, греки пере-
давали, например, и название древнерусского Белгорода (близ Кие-
ва) — «Аспрокастр» (’Ασπροκάστρον < греч. α

σπρος «белый»)19
.
О том, что в Чернигове в течение недолгого времени, в 70–80 -х гг.
XII в., существовала отдельная от Киева митрополия, можно судить
и по обмолвке в древнерусском «Сказании о чудесах святых Романа
и Давида» (крестильные имена святых Бориса и Глеба). В описа-
нии перенесения мощей святых в новую церковь (в Вышгороде, под
Киевом) 20 мая 1072 г. присутствовавший при этом черниговский
епископ Неофит назван митрополитом: «И съвъкупивъшеся <...>
митрополит Георгий Кыевьскый, другый — Неофит Чьрниговьскый,
и епископи Петр Переяславьскый и Никита Белогородьскый и Ми-
хаил Гургевьскый <...> и створиша праздьник светло» и т. д.; непо-
средственно далее о митрополитах снова говорится в двойственном
числе: «И възьмше (раку с телом Бориса. — А. Н.) на рама (плечи. —
А. Н.) князи, предъидущем преподъбьныим чьрноризцем <...> и по
сих митрополита и епискупи, и по них с ракою идяаху»20
.
Запись
сделана, как можно понять, по горячим следам самого события и но-
сит почти протокольный характер, в чем, надо заметить, нет ничего
необычного: записи о чудесах от мощей часто выглядели как прото-
кольные реляции, ибо требовались канонизационной процедурой.
Возникает соблазн связать название Великая Росия применитель-
но к Киевской митрополии с необходимостью противопоставить
последнюю этой Новой Росии — Черниговской митрополии, выде-
ленной из состава Киевской, хотя в таком случае хороним Великая
Росия означал бы именно «Старая Росия», а это противоречило бы
гипотезе О. Н. Трубачева. Однако столь прямолинейное предполо-
жение не может быть принято по нескольким причинам.
18
Not. ер. P. 344 (not. 11, lin.74, прав. стб.) .
19 Ibid. P. 403 (not. 17, app. 2, lin. 143); Regel 1897. P. 55.5.
20
Жит. БГ. С. 55–56.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

253
Для начала отметим, что ко времени составления перечня митро-
полий времен Исаака II Черниговской митрополии уже столетие как
не существовало. Со смертью Неофита около 1085 г. она была снова
упразднена, так что преемник Неофита Иоанн в источниках титулу-
ется просто епископом21
.
В перечне же, составленном при Алексее I
как раз примерно в 1085 г. (и в упомянутом кодексе No 211 из Куале-
нова собрания, и в других списках), видим вовсе не Великую Русь, а
обычную Росию. Такая хронологическая разнесенность двух терминов
делает связь между ними проблематичной. Более того, рукописная
традиция notitiaе episcopatuum 1080-х гг. заставляет усомниться в са-
мой аутентичности термина Новая Росия.
Черниговская митрополия была не единственным новообразова-
нием такого рода во второй половине XII в.; очевидно, одновремен-
но с ней в 1060-е гг. возникла митрополичья кафедра и в другом
политическом центре Руси — Переяславле Русском, или Южном.
Такая церковная структура дублировала политическую структуру
тогдашней Руси, которая характеризовалась своеобразным троевла-
стием сыновей киевского князя Ярослава Мудрого (1019–1054) —
Изяслава Киевского, Святослава Черниговского и Всеволода Переяс-
лавского22
. В принципе это было понятно, даже естественно, так как
для церкви в Византийской империи был свойствен основополагаю-
щий изоморфизм между государственно-политической и церковно-
административной организациями, и кафедры византийских митро-
политов, по крайней мере до начала Х в., как правило, располагались
в центрах государственного управления23
.
Сведения древнерусских
источников о митрополии в Переяславле более обширны, чем о Чер-
ниговской. В «Повести временных лет» упоминается переяславский
митрополит Ефрем, о котором и в Несторовом «Житии преподобного
Феодосия Печерского» сказано, что из одного из константинополь-
ских монастырей, где киево-печерский выходец провел много лет,
21 Назаренко 2007с. С. 91. Примеч. 36 или примеч. 29 к статье VI.
22
Проблема Черниговской и Переяславской митрополий впервые подробно иссле-
дована польским русистом А. Поппэ: Poppe 1964. S. 557 –572; idem 1965a. S. 557 –569;
idem 1968. S. 166–170; Поппэ 1968. С. 85–108; он же 1969. C. 95–104; Poppe 1971.
P. 180–184; idem 1988a. S . 260–263; см. также: Щапов 1989. С. 56–62; наша точка
зрения изложена в работе: Назаренко 2007c. С. 85–103 и в статье X.
23 Такое определение было принято 17-м правилом IV вселенского собора в Хал-
кидоне (451 г.) (цитируем по принятому в современной Русской церкви переводу):
«<...> Но аще царскою властию вновь устроен или впредь устроен будет град, то
распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку»
(Кн. прав. С. 59).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

254
Ефрем «изведен бысть и в страну сию (на Русь. — А. Н.) и поставлен
бысть митрополитъм в городе Переяславли»24
.
Говоря под 1089 г. о
строительной деятельности Ефрема в Переяславле, летописец прямо
сообщает: «<...> бе бо преже в Переяславли митрополья»25
.
Когда французский византинист Ж. Даррузес в 1981 г. опубли-
ковал корпус всех известных к тому времени notitiae episcopatuum,
выяснилось, что Переяславская митрополия также упоминается в
перечне митрополий 1080-х гг. (и даже чаще Черниговской — це-
лых 11 списков!), но эти упоминания производят странное впечат-
ление: о Переяславле говорится как бы заодно с упоминанием о
митрополии во фракийском (в Родопах) городе Русии (‛Ρούσιον), так
что и Русий, и Переяславль обозначены вместе под одним 77-м но-
мером — «Русий Престлава» («το

‛Ρούσιον η

Πρεσθλάβα»)26
.
Такое
объединение двух кафедр на одной позиции противоречит самому
принципу каталога, нигде более в нем не повторяется и наводит на
подозрение, что в данном случае имела место какая-то чисто тек-
стологическая путаница. В самом деле, известно, что Русий еще в
1086 г. определенно был архиепископией27 и потому никак не мог
значиться в списке митрополий перед Лакедемоном, Паронаксией
(объединенная митрополия островов Пароса и Наксоса) и Атталией
(в Памфилии, на юге Малой Азии), которые стоят вслед за ним под
NoNo 78–80, быв учреждены раньше, в 1081–1084 гг.
28
—
ведь ми-
трополии перечислялись в хронологическом порядке соответственно
времени своего открытия. Упомянутые 11 списков, по наблюдениям
Ж. Даррузеса, представляют «явно позднейшую традицию», не отра-
жающую никакой конкретной исторической ситуации, а возникшую
в результате чисто текстологической работы, и восходят к «нормали-
зованному архетипу, видимо, XII столетия»29
.
В редакциях перечня
митрополий, которые суммировали данные на конец XII столетия
и не отличались подобной «нормализацией», также находим Пере-
яславль, но в некоторых случаях без Русия, а в сочетании с назва-
нием Росия: «Росия Престлава» («η

‛Ρωσία Πρεσθλάβα»), что можно
перевести примерно как «Росия Переяславская»30
.
Становится по-
24
Усп. сб. 1971. С. 86, лев. стб. (л. 35б–35г).
25
ПСРЛ 1. Стб. 208.
26 Not. ер. P. 344 (not. 11, lin. 80 –81, лев. стб.) .
27
Grumel, Darrouzès 1/2–3 . N 926, 942.
28
Not. ep. P. 123 и not. 2; Grumel, Darrouzès 1/2–3. N 928–930.
29 Not. ер. P. 119–120.
30
Ibid. P. 350 (lin. 78), 382 (lin. 78).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

255
нятным, как в списке митрополий оказалась архиепископия Русий:
редакторы-сводчики, работавшие в конце XII в., когда о существо-
вании довольно эфемерной Переяславской митрополии (она была
закрыта со смертью митрополита Ефрема в 1090-е гг.) давно уже
забыли, прочли ‛Ρωσία как название хорошо им известного Русия.
Это было тем более легко, что орфография обоих имен допускала ко-
лебания, усугублявшие сходство: ‛Ρωσία/‛Ρουσία, ‛Ρούσιον/‛Ρώσιον.
Некоторые рукописи содержат даже формы, прямо выдающие кон-
таминацию. Так, в довольно раннем cod. Atheniensis B. N. 1429 (XII/
XIII в., Афины, Национальная библиотека) находим под No 77 запись:
«Пресклава, или Росия, то есть Русий» («Πρεσκλάβα η

τοι ‛Ρωσία και

ο

‛Ρούσιον»)31
.
Если так, то в связи с термином «Новая Росия» возникает еще
одна трудность. Эта формула, с помощью которой в списке ми-
трополий по Куаленову кодексу поименована Черниговская митро-
полия, способна смутить тем, что противопоставление Чернигова
подразумеваемой «старой Росии», то есть Киеву, не терпит рядом с
собой еще и третьей «Росии» — Переяславля. Ведь последняя, если
она появилась одновременно со второй, оказывается в той же мере
«новой», как и Чернигов. Определение νέα ‛Ρωσία применительно
к Чернигову возможно только в том случае, если в момент учреж-
дения Черниговской митрополии последняя была единственной «со-
перницей» Киева. Однако это, как мы видели, вовсе не так. Остается
думать, что именно вследствие логической прозрачности формулы
«новая Росия» в ее соотнесенности со «старой», или «просто Роси-
ей», по-прежнему занимавшей 60-е место в перечне, она (формула)
возникла под пером редактора в то время, когда в одном из прото-
графов перечня по Coislin. 211 произошла другая «логическая» заме-
на — переяславской «Росии» на Русий. Последний, действительно,
значится на 77-й позиции и в Куаленовом списке. Первоначально же
название Черниговской митрополии в перечне скорее всего имело
форму, аналогичную названию Переяславской митрополии, то есть
без определения новая: «Μαυροκάστρου η

τοι ‛Ρωσίας», «Πρεσκλάβα
η

τοι ‛Ρωσία».
Итак, формула νέα ‛Ρωσία, как оказывается, имеет позднейшее ис-
кусственное происхождение, являясь, по сути дела, анахроническим
недоразумением. (Конечно, ни императрица Екатерина Великая, ни
светлейший князь Григорий Александрович Потемкин, нарекая ново-
31
Ibid. P. 344. Nota ad lin. 80–81.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

256
приобретенные причерноморские губернии звонким именем Ново-
россии, не ведали, что идут по стопам безвестного греческого кан-
целяриста XII столетия...) Фиксируемый источником конца XII в.
оборот η

Μεγάλη ‛Ρωσία, казалось бы, повисает в воздухе. Как быть?
Продолжим поиск и обратимся к другому трафаретному обороту,
определяющему содержание термина Русь с его, так сказать, коли-
чественной стороны.
Вспомним: «<...> и всея Великия, и Малыя, и Белыя России госу-
дарь». В этом хорошо всем памятном титуле московских царей (точ-
нее, его части) определение всея грамматически относится в равной
мере и к Великой, и к Малой, и к Белой Руси: всей Великой, и всей
Малой, и всей Белой. Но с точки зрения эволюции семантики титула
это не так. Поначалу московский государь был великим князем мо-
сковским и «всея Руси», так что позднейшее разъяснение «Великия,
и Малыя, и Белыя» просто эксплицитно «расшифровывало», что же
такое эта «вся Русь». Но если первоначальным был титулатурный
элемент всея Руси, то когда он возник? Оказывается, вовсе не в мо-
сковскую эпоху, а много раньше.
Ретроспективно погружаясь в глубь времен, обнаруживаем выра-
жение всея Руси на печатях киевских митрополитов 60-х гг. XII в.
На буллах митрополита Константина II (1167–1170) читается «ми-
трополит всея Руси» («μ[ητ]ροπολ[ί]της πάση[ς ‛Ρ]ωσίας»); сходную
формулу видим и на булле Никифора II (не позднее 1183 — не ранее
1198): «пастырь всея Руси» («ποιμενάρχη[ν] ‛Ρωσίας πάσης»)32
.
Мож-
но было бы думать, что дополнение всея (πάσης) к традиционному
титулу μητροπολίτης ‛Ρωσίας появилось при митрополите Константи-
не I (до 1156–1159) — ведь ему пришлось соперничать со знамени-
тым Климентом (Климом) Смолятичем, который был поставлен на
митрополию в 1147 г. собором русских епископов по воле киевского
князя Изяслава Ярославича (1146–1154, с перерывами). Но на пе-
чати самого Константина I титул выглядит обычно: «предстоятель
Руси» («πρόεδρος ‛Ρωσίας»)33. Поэтому возникновение сфрагистиче-
ской формулы всея Руси надо, вероятно, связывать с притязания-
ми владимиро-суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского
32
Янин 1. No 51–52. А . Поппэ не объясняет причин, по которым он принимает
чтение «всех росов» («τω

ν πάντων ‛Ρω

ς»), предложенное А. В. Соловьевым для плохо
сохранившейся буллы будто бы митрополита Иоанна IV (1163–1166) (Поппэ 1996.
С. 458), но опровергнутое последующей находкой экземпляра лучшей сохранности
(Янин 1. С. 52–53).
33
Янин 1. No 49.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

257
(1157–1174) на открытие во Владимире-на-Клязьме отдельной от
Киева митрополии, которые относятся примерно к 1163 г.34 Таким
образом, Андрей Юрьевич пытался идти по пути Ярославичей —
Святослава и своего прадеда Всеволода, однако получил вежливый,
но твердый отказ Константинополя: в послании патриарха Луки
Хрисоверга (1157–1169/70) к князю, после похвал Андрею за усер-
дие в деле церковного строительства, сообщалось, что «не мощно
есть то»35
.
Определение всея Руси продолжало применяться к ки-
евским митрополитам и позднее — например, дважды в послании
болгарского деспота Святослава-Иакова к митрополиту Кириллу II
от 1262/70 г., которое дошло в качестве приписки на доставленном
из Болгарии экземпляре «Кормчей» сербской редакции: «Архиепи-
скопу Кирилу преславнаго града Кыева, учителю же всея Руси», и
в обращении: «освященыи архиепископе вся Рускыя земля»36.
Мы вплотную подошли к развязке. Терминология актовых и дру-
гих документов, выходивших из патриаршей канцелярии, должна
была быть близка терминологии надписей на печатях, эти акты
скреплявших. Поэтому в формуле вся Русь (πα

σα ‛Ρωσία) из надпи-
сей на печатях киевских митрополитов 60–90-х гг. XII в. нетрудно
увидеть оборот, синонимичный синхронному великая Русь (μεγάλη
‛Ρωσία) (именно так, со строчной!) из официального перечня кон-
стантинопольских митрополий. Первый проливает свет на смысл
второго. Выясняется, что определение великая применительно к
Руси XII столетия вовсе не имело значения противопоставления
какой-то иной малой или новой Руси, а указывало на целокупность
русских земель, в церковном отношении подвластных киевскому
митрополиту: великая значило «вся целиком». Такое уточнение
всего лишь акцентировало единство Киевской, общерусской, ми-
трополии в ситуации, когда оно было только что восстановлено
или подвергалось новым угрозам. А отсюда следует другой не-
преложный вывод: когда более чем столетие спустя из состава
этой «Великой Руси» была выделена Галицкая митрополия, она
оказалась определена как Малая Русь (μικρα

‛Ρωσία) отнюдь не
потому, что так назывались Галицко-Волынские земли Руси, а по
естественному антонимизму к термину Великая Русь, то есть на-
званию Киевской митрополии. И тут уж дело не в историческом
34
Воронин 1962. С. 29–50; Vodoff 1974. P. 193–215; и др.
35 ПДРКП 1. Стб. 65.
36
Щапов 1978. С. 141.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

258
«позитивизме», в каковом О. Н. Трубачев упрекал (быть может,
и справедливо) исследователей, которые, зная термин Малая Русь
только по византийским документам не ранее XIV в., приписывали
ему константинопольское происхождение37
.
Дело в текстологиче-
ских фактах, что были еще неизвестны ни О. Н. Трубачеву, ни тем,
кого он критиковал.
Таким образом, мы на новом витке историографии приходим к вы-
воду, сходному с тем, который сделал в свое время А. В. Соловьев: что
термин Великая Русь первоначально обозначал именно «всю Русь», а
определение Малая Русь стало реакцией на уже существующее Ве-
ликая Русь38
.
Однако в свете представленных константинопольских
материалов приходится усомниться в убеждении историка, будто
термины Великая и Малая Русь, возникнув «под влиянием византий-
ской терминологии», быстро стали оборотами живого просторечия39,
воспроизводя среднегреческое словоупотребление, которое, в парных
географических наименованиях, «великими» именовало более север-
ные объекты (например, «Новгород Великий» в отличие от «Малых
Новгородов» — более южных Новгорода Северского, а затем Ново-
городка Литовского)40
.
Нет, определения Великая, Малая Русь, как и
уже обсуждавшаяся выше Новая Русь, были порождены в недрах кон-
стантинопольской патриаршей канцелярии и не имели отношения к
реальному древнерусскому словоупотреблению41
. Недаром ни в одном
37
«<...> позитивист готов факт первого упоминания Великой и Малой России
в документах константинопольской греческой патриаршей канцелярии XIV в. пред-
ставить чуть ли не как время и даже — место возникновения названия, тогда как мы
здесь имеем дело со случайной записью (разрядка автора.
—
А. Н .), упоми-
нанием того, что возникло раньше и совершенно в другом месте» (Трубачев 2003а.
С. 303). Возникло, как оказывается, и в самом деле раньше, но именно в патриаршей
канцелярии...
38 Соловьев 1947. С. 483–489; см. также: Poppe 1968. S. 157. Przyp. 17 .
39
Соловьев 1947. С. 484–485.
40
Там же. С. 482–483.
41 Равным образом, непохоже, чтобы термины Polonia Magna/Maior «Великая
Польша» и Polonia Minor «Малая Польша» отражали обиходные речевые обороты
древнепольского языка, как полагает А. В . Соловьев, усматривая в более северной,
«Великой», Польше типологический коррелят к Великой Руси (там же. С . 485). Хоро-
ним Великая Польша появляется на страницах источников только в середине XIII в.,
а Малая Польша — и того позже, в XIV столетии (факт, который, к слову сказать,
еще труднее согласовать с другим изложенным выше предположением О. Н. Труба-
чева, будто эти названия возникли в период славянского расселения в Повисленье).
Поскольку выражение Великая Польша обязано своим происхождением анонимному
нотарию великопольского князя Болеслава Набожного, впервые встречаясь в одном
из его документов 1257 г., то в польской науке господствует мнение, что великая
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

259
из собственно древнерусских текстов они не встречаются. Позднее
византийская по происхождению официальная терминология усваи-
вается и канцелярией московских великих князей, но до конца, до
новейшего времени, термины Малороссия, малорусский, Великорос-
сия, великорусский продолжали сохранять официальный, юридически-
канцелярский характер, тогда как сами так называемые «малороссы»
и «великороссы» именовали себя просто русскими.
Читатель вправе спросить, а как же быть с цитированной выше
надписью на печати Болеслава-Юрия II, в которой последний галицко-
волынский князь титулуется правителем «всей Малой Руси»? Ско-
рее всего и здесь, как впоследствии в титулатуре великих князей
московских, была заимствована официальная терминология визан-
тийской документации. Ведь то была как раз пора возобновления,
вторичного закрытия и борьбы за очередное воссоздание митропо-
лии «Малой Руси» с центром в Галиче. Влияние развитой византий-
ской канцелярской терминологии на весьма недифференцированную
древнерусскую должно было быть немалым, но притом чисто внеш-
в данном случае означает «старшая, главнейшая» и т. п . (Wiśniewski 1969. S. 38–44;
Gąsiorowski 1977. S . 440); название же Малая Польша появилось позднее как анто-
ним к Великая Польша (Gieysztor 1967. S. 159). Как бы то ни было, польская геогра-
фическая номенклатура Wielkopolska, Małopolska, актуальная еще в первой половине
XX в., проникла в разговорный язык из канцелярских формул титулатуры, имевших
искусственное, литературное происхождение. Еще одним примером, литературный
источник которого очевиден и который, в отличие от только что обсужденного слу-
чая, не получил никакого продолжения в обиходном языке, может служить название
[H]ungaria Magna применительно к венгерской прародине в Заволжье (cр. примеч. 7).
В самом начале записки доминиканца Рикарда «О Великой Венгрии» («De facto
Ungarie Magne») (1237 г.) читаем: «В Деяниях венгров-христиан обнаруживается, что
есть другая, Великая, Венгрия, из которой вышли семь вождей со своими народами»,
то есть мадьярские племена («Inventum fuit in Gestis Ungarorum christianorum, quod
esset alia Ungaria maior, de qua septem duces cum populis suis egressi fuerant»: Ric.
Ung. M . P. 535; Аннинский 1940. С. 95 [латинский оригинал], 77 [русский перевод]).
Под «Деяниями венгров-христиан» (названных так, понятно, в отличие от венгров-
язычников, на поиски которых и отправлялись в Приуралье венгерские миссионеры-
доминиканцы) имелось в виду этногенетическое предание, отразившееся и в венгер-
ской хронографии, о происхождении венгров из областей близ «реки Этиль» («fluvius
Etyl») и «Руси, что зовется Суздаль» («Ruscia, que Susudal vocatur») (Anon. Gesta Hung.
7. P. 41–42). Однако в этих хронографических текстах самого термина Великая Вен-
грия не отыскивается; отсюда вывод: этот термин имеет кабинетное происхождение,
наподобие своих аналогов «древняя Венгрия» («antiqua Hungaria»), «первые венгры»
(«Ungari priores»), также призванных отличить венгров в пору их обитания в «Ски-
фии» от «новой», дунайской, современной историописателю Венгрии («nova Ungaria»)
и встречающихся, например, у писавшего в 1180-е гг. полигистора Готфрида из Ви-
тербо (Gotifr. Viterb. Mem., Panth. P. 103, 133).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

260
ним, подражательно-копийным вследствие специфической индиф-
ферентности династически-родового сознания русского княжеского
семейства к вопросам титулатуры42
.
Обсуждение этой интересной
темы, связанной с политико-династическим строем Древнерусского
государства, так называемым родовым совладением43
, увело бы нас
далеко в сторону. Поэтому закончим наши изыскания еще одним
примером вероятного византийского влияния на древнерусскую ти-
тулатуру — примером, тем более показательным, что речь идет о
самом раннем случае употребления формулы всея Руси.
Как выясняется, киевские митрополиты 1160-х гг. были не пер-
выми, кто прибег к этой формуле в своей официальной титулату-
ре. На одном из грекоязычных типов печатей уже киевского (ра-
нее — переяславского) князя Всеволода Ярославича находим ле-
генду: «Господи, помози рабу своему Андрею, князю всея Руси»
(«Κ[ύρι]ε βοηθει

τω


σω


δούλω

’Ανδρέα

α

ρχοντι πάσης ‛Ρωσίας»)44
.
Ее
интерпретация сопряжена с известными трудностями. А. В. Соло-
вьев, первым обративший внимание на эту печать, считал, что она
знаменовала собой установление единовластия Всеволода после ги-
бели в октябре 1078 г. его старшего брата, киевского князя Изяс-
лава Ярославича45
.
Между тем такое напрашивающееся толкование
входит в противоречие с уникальностью буллы. Не странно ли, что
15-летний период киевского княжения Всеволода Ярославича, 1078–
1093 гг., представлен одной-единственной сфрагистической находкой,
тогда как к предыдущим двум десятилетиям относятся 13 находок
11 типов (!) булл Всеволода?46 Этот парадокс заставил В. Л. Янина
и П. Г. Гайдукова прибегнуть к другому объяснению. По мнению
исследователей, печать с надписью «князь всея Руси» приходится на
последние годы правления Всеволода, после того как его племянник,
новгородский князь Святополк Изяславич, покинул в 1088 г. новго-
родский стол и перебрался в свой фамильный Туров47
.
Однако такая гипотеза предполагает, что термин Русь на печати
Всеволода Ярославича имел не обычный смысл, а означал некое
государственно-политическое ядро Руси, обнимавшее Киевщину
и Новгородчину. Надо ли говорить, что подтвердить подобное
42
См., например: Каштанов 1976. С. 80 –81.
43 См. об этом в статьях I–III.
44
Янин, Гайдуков 3. No 22а.
45
Soloviev 1971. P. 435–436.
46 Янин 1. No 15–22; Янин, Гайдуков 3. No 15/2–22а.
47
Янин, Гайдуков 3. С. 20–21.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

261
допущение нечем, и его очевидная натянутость компрометирует
всю гипотезу. Впрочем, в этом отношении она может быть уси-
лена. Как мы уже отмечали в другой работе48
, есть основания
думать, что переход Святополка из Новгорода в Туров вовсе не
сопровождался утратой новгородского стола и, тем самым, по-
литическим ослаблением единственного из оставшихся в живых
Изяславичей. Напротив, Святополк усилился, поскольку, перей-
дя в Туров, первоначально сохранил за собой и Новгород, где
Мстислав Владимирович, внук Всеволода Киевского, водворился
только в 1091 г. (в этом отношении мы внесли поправку в тра-
диционную хронологию новгородских князей). Такое усиление
Святополка мы объяснили тем, что в 1088–1091 гг. между ним
и Всеволодом действовал договор, согласно которому киевский
князь делал своего старшего племянника наследником киевского
стола. Иными словами, в это время Святополк являлся своего
рода соправителем Всеволода. Утрата Святополком Новгорода в
1091 г. означала разрыв договора, и в этом смысле Всеволод дей-
ствительно становился единовластным правителем «всея Руси».
Но и такая модификация предположения В. Л. Янина — П. Г. Гай-
дукова, если его авторы согласились бы с ней, вряд ли могла бы
претендовать на убедительность. Ведь и в качестве десигнирован-
ного престолонаследника Святополк Изяславич, по древнерусским
династическим понятиям, никак не мог считаться равноправным со-
правителем своего дяди, реально ограничивавшим власть последне-
го. Кроме того, место киевского столонаследника тут же оказалось
занято сыном Всеволода Владимиром Мономахом49
, так что de iure
в статусе киевского князя после разрыва договора со Святополком
ничего не менялось.
Очевидный тупик, в который заходят попытки объяснить ука-
занную титулатуру на булле Всеволода Ярославича исходя из соб-
ственно древнерусских реалий, настойчиво подталкивает к выводу,
к которому мы уже пришли применительно к терминам Великая и
Малая Русь: перед нами сколок с византийской церковной
терминологии конца XI в., вовсе не ориентированной на междукня-
48
Назаренко 2001а. С. 548–550; см. также примеч. 5 к статье IV.
49 Ср. характерный датирующий оборот в древнерусской «Памяти о перенесении мо-
щей святителя Николая из Мир Ликийских в Бар-град», созданной, как можно думать (На-
заренко 2001а. С . 557), после смерти киевского митрополита Иоанна III в августе 1091 г.:
«в лето рускых наших князей, христолюбиваго и великаго князя нашего Всеволода в
Киеве и благороднаго сына его Володимера в Чернигове» (Шляпкин 1881. С . 3–10).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

262
жеские отношения в Древней Руси. Мы не знаем со всей точностью,
когда именно закончила существование Переяславская митрополия
и была восстановлена общерусская митрополия с центром в Кие-
ве — митрополия «всея Руси»; ясно, что это случилось после 1091 г.
(так как в этом году в последний раз упомянут переяславский ми-
трополит Ефрем50
), но до 1101 г. (когда на переяславской кафедре
был уже епископ Симеон51). Однако для объяснения легенды на пе-
чати Всеволода Ярославича нет необходимости непременно пред-
полагать, что митрополит Ефрем скончался еще при жизни Всево-
лода52
.
Действительно, есть определенные основания считать, что
в самом конце княжения последнего Ярославича имели место его
активные сношения с Царьградом по вопросу о замещении митро-
полии. Митрополит Иоанн III скончался, вероятно, до Успеньева дня
1091 г., так как не присутствовал при обретении мощей преподоб-
ного Феодосия Печерского53
.
Кажется, митрополита в Киеве еще не
было даже в апреле 1093 г., судя по умолчанию о нем в летописном
сообщении о погребении киевского князя Всеволода Ярославича:
«И собрашася епископи, и игумени, и черноризьци, и попове, и бо-
ляре, и простии людие <...>»54
.
Чем объяснить такую задержку с
присылкой нового предстоятеля Русской церкви? Ее не могли вы-
звать неурядицы в Константинополе, так как то была пора полити-
ческой стабильности при императоре Алексее I Комнине (1081–1118)
и патриархе Николае III Грамматике (1084–1111). Возникает подо-
зрение, что по поводу преемника Иоанна III имел место какой-то
конфликт интересов между Константинополем и Киевом — вроде
того, который случился в начале 1160-х гг., в киевское княжение
Ростислава Мстиславича, при поставлении митрополита Иоанна IV.
Как Ростислав после скорой кончины митрополита Феодора желал
«оправити <...> в митрополью» Климента Смолятича, на что ни в
коем случае не соглашалась патриархия55
, так и Всеволод после ожи-
даемой смерти Иоанна III мог, например, в связи с давно утрачен-
ной актуальностью Переяславской митрополии, пытаться перевести
близкого к себе Ефрема Переяславского в Киев, чего не допускал
50
ПСРЛ 1. Стб. 211; 2. Стб. 202.
51
ДКУ. С. 146; см. подробнее в конце статьи X.
52 Как мы предполагали в первоначальном варианте этой работы: Назаренко 2008с.
C. 93.
53
ПСРЛ 1. Стб. 208, 211; 2. Стб. 200, 202.
54 ПСРЛ 1. Стб. 217; 2. Стб. 208.
55
ПСРЛ 2. Стб. 522; Назаренко 2000b. C. 45–46.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

263
по каноническим соображениям Константинополь56
. Так или иначе,
возникшая коллизия не имела быстрого разрешения (митрополит
Николай не прибыл в Киев в 1092 г.), и потому приходится думать,
что русская сторона настаивала на своем. Следовательно, в течение
1092 г. должен был состояться обмен дополнительными посоль-
ствами, и допустимо было бы думать, что выдающийся по своим
размерам изящный грекоязычный буллотирий с каллиграфически
совершенной и полной греческой легендой на тему перегово-
р о в явился подарком политической вежливости киевскому князю
со стороны неуступчивой патриархии.
Тем самым вполне объяснялись бы как содержание легенды,
так и единичный характер печати, ее содержащей. Но ценой
столь удачного объяснения является необходимость смириться с
удивительным и, пожалуй, даже несколько скандальным допуще-
нием — что содержание и смысл надписи на княжеской печати
определялись не самим князем-владельцем буллотирия, а пред-
лагались князю извне, будучи ориентированы на специфическую
византийскую терминологию, и принимались им как должное57
.
Таким образом, перед нами было бы еще одно свидетельство дав-
56
Отнюдь не исключаем, что и необычность русского посольства, доставившего
в 1090 г. из Константинополя митрополита Иоанна III (оно возглявлялось членом
княжеского семейства — дочерью Всеволода Ярославича Янькой: ПСРЛ 1. Стб. 208;
2. Стб. 200), могла быть вызвана необычностью желания киевского князя, уже после
смерти Иоанна II стремившегося переместить Ефрема Переяславского в Киев. Тогда
этого не вышло, и попытка была повторена, более настойчиво, годом позже. Дерзнем
даже сделать еще один шаг в этом направлении, заметив, что уникальной памяти о
загадочном повторном освящении Софийского собора в Киеве 4 ноября неизвестного
года «Ефремъмь митрополитъмь» (о чем сообщается в месяцеслове «Мстиславова
евангелия»: Апр. Мст. С. 234 [л. 174 об.]), которое обычно связывают с к и е в с к и м
митрополитом Ефремом (не позднее 1055 — не позднее 1061), естественно было по-
пасть в синаксарь, связанный с домом Всеволода Ярославича именно в том случае,
если речь шла о близком к Всеволоду переяславском митрополите Ефреме. Если
так, то (учитывая, что 4 ноября приходилось на воскресенье в 1089 г.) Ефрем Пере-
яславский мог освящать святую Софию вскоре после кончины митрополита Иоанна II
в качестве киевского metropolites electus, ожидавшего (но так и не дождавшегося)
утверждения из Царьграда.
57
В этом смысле требуют оговорок критические замечания в адрес А. П . Толочко,
высказанные нами ранее (Назаренко 1999b. C . 187–188). Признавая теперь, что ле-
генды на печатях древнерусских князей могли калькировать формулы, сложившиеся
вне Руси, мы, однако, по-прежнему не можем согласиться с идеей киевского исто-
рика, будто недифференцированная титулатура α

ρχων на княжеских буллах отражала
византийское представление о некой дефектности государственного суверенитета их
владельцев.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

264
но замеченного безразличия древнерусских князей к детализации
титулатуры.
В этой связи просто необходимо напомнить, что тверской князь
Михаил Ярославич, занимавший одновременно и владимирский ве-
ликокняжеский стол, именуется «великим князем всея Руси» т о ж е
только в византийском документе — послании к нему патриар-
ха Нифонта (1310–1314)58 (на этот раз мы точно знаем, что дело
происходило вскоре после восстановления единства Русской ми-
трополии: с поставлением в 1308 г. митрополита Петра Галицкая
митрополия была упразднена). Учитывая все сказанное выше,
нельзя признать основательным мнение М. А. Дьяконова, будто
прибавление «всея Руси» к титулу великого князя владимирского
было сделано патриархом по настоянию Михаила Ярославича, ко-
торый таким образом подражал титулу митрополитов киевских и
«всея Руси»59
.
Но еще дальше от истины, в таком случае, крити-
ка М. А. Дьяконова Х. Ловмяньским, который считал титулатуру
«князь всея Руси» по происхождению не только собственно древ-
нерусской, но и княжеской, а не церковной; митрополиты же яко-
бы присвоили ее «в подражание “гражданской” терминологии»60.
В сводке эпизодических употреблений определения всея Руси при-
менительно к древнерусским князьям конца XI–XIII в.
61
самым
выразительным примером (помимо надписи на печати Всеволода
58
ПДРКП 1. Стб. 148.
59 Дьяконов 1890. С. 11–17; он же 2005. С. 290.
60
Ловмяньский 1972. С . 270–271 .
61
Последний по времени перечень (Горский 2007. С . 55 –57) насчитывает восемь
упоминаний, но может быть расширен. Приведем здесь лишь два дополнительных
примера. «Благоверным князем всея Руския земля» назван Владимир Святославич
в «Памяти и похвале мниха Иакова» (Голубинский 1/1. С . 239; Иак. Мних. С . 316;
заметим, что многократное употребление формулы «вся Руская земля» в разных
контекстах в этом памятнике не позволяет видеть в ней применительно к титулату-
ре Владимира позднейшее поновление); аналогично в древней проложной редакции
«Жития святой благоверной княгини Ольги» ее муж, киевский князь Игорь, титулу-
ется «князем всея Руськыя земля» (Серебрянский 1915. Прилож. С . 7; и снова надо
учесть, что тот же оборот встречается в тексте и помимо титула: после крещения
святая Ольга «уставляла» и крестила «всю Руськую землю»). Ясно, что определе-
ние всея Руси и т. п. в составе княжеского титула, не имея собственно титульного
характера, тесно связано с риторически усиленным речением «вся Руская земля»,
неоднократно встречающимся в древнерусских агиографических текстах и энкоми-
ях уже с XI в.: кроме уже названных, в похвале Владимиру Святому в «Слове о
законе и благодати» Илариона, в «Сказании о святых Борисе и Глебе», в «Хожении»
игумена Даниила и др. (см. предварительную сводку: Soloviev 1962. S . 300 –301), то
есть в тех сочинениях церковной литературы, которые, в силу своей погруженности
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

265
Ярославича, которая стоит первой в этом ряду) оказывается снова
вышедший из константинопольской патриаршей канцелярии: в по-
слании патриарха Луки Хрисоверга владимиро-суздальскому князю
Андрею Юрьевичу Боголюбскому (вероятно, от первой половины
1160-х гг.) «великим князем всеа Руси» назван киевский князь Ро-
стислав Мстиславич62
.
Анализ терминологии документов патриаршей канцелярии по-
следней четверти XI–XII в., полагаем, в достаточной мере обнажает
византийско-церковные истоки оборота всея Руси (πάσης ‛Ρωσίας) и
первоначально, генетически, синонимичного ему определения Вели-
кая Русь (Μεγάλη ‛Ρωσία), которые отражали практику патриаршей
и, соответственно, митрополичьей канцелярии. Предложенная нами
интерпретация титула «князь всея Руси» на булле Всеволода Ярос-
лавича предполагает, что грекоязычная формула вся Русь = Великая
Русь впервые возникает в конце XI столетия в связи с упразднением
отдельных митрополий в стольных городах Ярославичей — сначала
в Чернигове, а потом и в Переяславле (и в этом смысле первона-
чальная догадка о взаимосвязи терминов Великая и Новая Русь все
же оказывается в известной степени верной). Но почему же тогда
она фиксируется в собственно патриарших документах, а именно
в списках митрополий, только через сто лет? Но это недоумение
в общежанровый формульный контекст, должны были испытывать интенсив-
ное влияние греческих образцов. В этой связи представляется важным наблюдение
А. В. Соловьева, который настойчиво указывал на то, что византийской литературе,
причем отнюдь не только церковной, были в высшей мере свойственны выражения
«πα

σα, πάντες + название страны или народа» (ibid. S . 298–300). Историку Древ-
ней Руси это обстоятельство надо иметь в виду еще по одной причине. Дело в
том, что среди авторов, для которых указанная формула оказывается наиболее
типична, на одном из первых мест стоит Константин Багрянородный; обороты
вроде «πα

σαη

Συρία/ο

ληη

Συρία», «πα

σαη

Περσία», «πα

σαη

Πατζινακία» (Const.
De adm. 25 .56, 64; 25.65; 37.15 . P. 94, 154) и проч. (если ограничиваться только
«De administrando imperio») встречаются у него постоянно. Следовательно, едва
ли правомерно делать далеко идущие выводы на основе выражения Константина
«вся русь» (архонты Руси выходят в полюдье «со всею русью» — «μετα

πάντων
τω

ν ‛Ρω

ς»: ibid. 9 .106. P. 50), как то случается в науке, усматривая в его совпа-
дении с аналогичной летописной формулой «вся русь» (ПСРЛ 1. Стб. 20, 33, 47;
2. Стб. 14, 24, 36) повод для социальной интерпретации этнонима «русь» (русь =
княжеская дружина или др.) (Комм. КБ. С . 329. Коммент. 65 [Е. А . Мельникова.
В. Я. Петрухин]). Ввиду сказанного, приходится предполагать, вероятно, собствен-
но греческое происхождение этого оборота: похоже, Константин хотел сказать всего
лишь, что хождение в полюдье отличало русь как таковую, то есть именно всю русь,
от славян — объекта полюдья.
62
ПДРКП 1. Стб. 66 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

266
разрешить как раз проще всего: дело в том, что следующая по-
сле 1080-х гг. (когда и Черниговская, и Переяславская митрополии
еще были налицо) официальная кодификация notitiae episcopatuum
Константинопольской патриархии состоялась именно только в кон-
це XII в., она-то и зафиксировала практику, сложившуяся, как есть
основания полагать, уже столетием прежде, что в известной мере
подтверждается процитированным выше свидетельством Нила Док-
сопатра 1140-х гг.
Итак, выясняется, что взаимоориентированные парные топони-
мы Великая Русь — Малая Русь корнями уходят в искусственную
терминологию константинопольской, прежде всего — патриаршей,
канцелярии (Μεγάλη ‛Ρωσία, Μικρα

‛Ρωσία) и являются вторичны-
ми по отношению к формуле вся Русь (πα

σα ‛Ρωσία) того же про-
исхождения, причем выражение Μεγάλη ‛Ρωσία первоначально, в
XII–XIII вв., было синонимично обороту πα

σα ‛Ρωσία, название же
Μικρα

‛Ρωσία возникло как антоним к Μεγάλη ‛Ρωσία только после
временного образования отдельной Галицкой митрополии в самом
начале XIV столетия.
Формула всея Руси, как можно понять, не являлась непременной
составной частью титулатуры киевских митрополитов до середи-
ны XV в. (до окончательного разделения Киевской митрополии).
Будучи факультативной, она актуализировалась в периоды вос-
становления территориального единства митрополии: в 1090-е гг.
(в связи с упразднением Переяславской митрополии), в 1160–
1180-е гг. (после того как была ликвидирована созданная de facto
Владимирская митрополия; об этих двух случаях шла речь выше63).
Почему определение всея Руси встречается в титуле митрополита
Кирилла II, сказать трудно; нельзя, однако, как нам кажется, ис-
ключить, что сближение Даниила Галицкого с Римом в середине
XIII в. могло иметь какие-то временные последствия и в области
церковной юрисдикции. С начала XIV столетия сменяющие друг
63
В древнерусском переводе послания константинопольского патриарха Луки
Хрисоверга к владимиро-суздальскому князю Андрею Боголюбскому с отказом
открыть отдельную митрополию во Владимире киевский митрополит (вероятно,
Феодор или Иоанн IV) дважды титулован «священным митрополитом всеа Руси»
(ПДРКП 1. Стб. 65, 68). Впрочем, перевод дошел в поздних списках, и потому
не может быть полной уверенности в том, не является ли этот титул результатом
поновления; то же относится и к «всесвященному митрополиту всея Руси», как
поименован митрополит Кирилл I в переводе грамоты к нему патриарха Германа II
от 1228 г. (там же. Стб. 79).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

267
друга разделения и воссоединения Русской митрополии становятся
столь частыми, что добавление всея Руси закрепляется в митропо-
личьем титуле фактически в качестве его постоянной составной
части64
.
В эпизодическом употреблении выражения всея Руси в отноше-
нии киевских князей XII–XIII вв. в собственно древнерусских ис-
точниках следует, как нам кажется, усматривать непоследователь-
ную рецепцию константинопольской актовой и эпистолярной прак-
тики (хотя прямо она зафиксирована только одним примером65
),
калькировавшей в отношении титулатуры практику титулования
митрополитов. Этот ее заемный и потому не вполне адекватный
характер хорошо виден по распространенному в греческих посла-
ниях XIV в. титулованию великих князей владимирских, а затем
московских князьями «всея Руси» (Михаила Ярославича Тверского,
Симеона Ивановича Гордого, Ивана Ивановича, Дмитрия Ивано-
вича Донского, Василия Дмитриевича)66: ни один из них не был
великим князем «всея Руси» в том смысле, в каком митрополи-
тами «всея Руси» были современные им киевские митрополиты,
юрисдикция которых действительно распространялась на земли и
Галицкой Руси, и части Руси, подвластной великим князьям ли-
товским. Поэтому мы не можем последовать за М. А. Дьконовым
и другими, кто считал, что такая прослеживающаяся начиная с
Михаила Ярославича титулатура отражала некие идеологические
притязания самих древнерусских князей67
.
Но в то же время игно-
рирование самого факта cистематического употребления подобной
титулатуры уже в XIV в., а эпизодического — и в более раннее
64
В титуле митрополита Феогноста (1328–1353) вследствие упразднения Литов-
ской, а также — вероятно, дважды — Галицкой митрополии; в титуле святителя
Алексия (1354–1378) в связи с завершением в 1361 г. борьбы против литовско-
галицкого митрополита Романа; с поставлением митрополита Фотия (1408–1431) в
очередной раз официально прекратила свое существование Галицкая митрополия,
открытая было снова в 1371 г.; кроме того, в 1415–1419/20 гг. литовскими епархиями
управлял не признанный ни Константинополем, ни Москвой митрополит Григорий
Цамблак; и т. д .
65 В упомянутом древнерусском переводе послания патриарха Луки к князю Андрею
Боголюбскому; в употребленном здесь титуле «великий князь всеа Руси» (ПДРКП 1.
Стб. 66) трудно видеть панегирическое добавление, сделанное при переводе, так как
оно относится не к АндреюЮрьевичу, а к анонимному киевскому князю, в ко-
тором надо видеть Ростислава Мстиславича (1159–1167).
66
ПДРКП 1. Стб. 147; Miklosich, Müller 2. N 12; Registr. Patr. Const. 2. N 170, 188,
192–193.
67
См. примеч. 59.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

время, со ссылкой на ее историческую неадекватность может при-
вести к тяжелым научным просчетам68.
Повсеместное и свойственное многим эпохам и языкам распро-
странение парной топонимии с определениями великий — малый,
безусловно, предполагает наличие внутри этого материала каких-то
типологических схождений. Однако они непросты, и свести все мно-
гообразие к единственной типологической модели, с рассмотрения
которой мы начали данную работу, видимо, все-таки невозможно.
Дальнейшие исследования, быть может, прольют больше света на
природу этого ономастического феномена в его целом.
68
Примером такого просчета видится нам попытка отнести «Новгородско-
Софийский свод», обычно датируемый в пределах первой половины XV столетия, к
середине XVI в. на том основании, что он включает в себя «Слово о житии Дмитрия
Ивановича, царя Русьскаго», в котором Дмитрий Донской, как известно, титулуется
князем «всея Руси» и оборот «вся Русская земля» встречается неоднократно (Салмина
2003. С. 172–183, особенно 174).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

269
XII. «ЗЕЛО НЕПОДОБНО ПРАВОВЕРНЫМ»:
МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ БРАКИ НА РУСИ
В XI–XII ВЕКАХ*
Брак и религия. Пожалуй, не найти в человеческой жизни других
явлений и институтов, которые в такой же степени, как эти два равно
принадлежали бы и к сфере интимной духовной жизни человека, и к
сфере сугубо общественной, в такой же степени сплавляли бы воеди-
но свободное самоопределение личности и довольно жестко регламен-
тированные формы общественного поведения. Обе эти сферы во все
исторические эпохи пребывали и пребывают в тесной динамической
связи. Рискует показаться банальным всякий, кто напомнит, что кри-
зис современного общества — это во многом кризис брака, причем
и тот, и другой суть следствия религиозного кризиса личности, ко-
торый сводит социальное к юридически регулируемым гражданским
отношениям. Здесь личность непосредственно воздействует на обще-
ство. В прошлом дело обстояло как правило иначе. В древности или
средневековье, когда жизнь личности куда более, чем сегодня, была
религиозно и социально мотивирована, взаимодействие обычно про-
исходило не между личностью и обществом, а между теми или иными
механизмами таких мотиваций. За подобным взаимодействием особо
поучительно бывает проследить в ситуации общественного и религи-
озного слома или когда личность в силу обстоятельств оказывается на
пограничье различных общественных и религиозных миров.
Для начала напомним общеизвестное. 16 июля 1054 г. легат рим-
ского папы Льва IX кардинал Хумберт положил на алтарь визан-
тийского столичного собора святой Софии грамоту, отлучавшую от
церкви константинопольского патриарха Михаила Кирулария и всех,
«кто упрямствует, не соглашаясь с верой святого римского апосто-
лического престола и его служением»1
. Под несогласиями в «служе-
нии» имелись в виду накопившиеся к тому времени богослужебные
отличия между Западной и Восточной церквями, существующие и
* Дополненный вариант работы: Назаренко 2005b. С. 269–279.
1
Will 1861. P. 154 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

270
поныне. Через несколько дней последовала ответная анафема патри-
арха Михаила. Произошло то, что впоследствии историки назовут
великим разделением, расколом, или схизмой, Римо-католической и
Греко-православной церквей. Как то часто бывает со значительными
событиями, имеющими большую предысторию и растянувшимися
на столетия в своем последействии, церковное разделение 1054 г. в
науке расценивается по-разному. Неоднократно высказывались авто-
ритетные суждения, что случившееся в середине XI в. — всего лишь
эпизод в долгой истории постепенного нарастания церковных про-
тиворечий между Римом и Константинополем, которая началась еще
на рубеже V–VI вв. и закончилась (да и закончилась ли?) взятием
Константинополя крестоносцами в 1204 г. и учреждением на берегах
Босфора просуществовавшей более полувека Латинской империи.
Так, известный католический историк церкви М. Жюжи, несомнен-
но, полемически заостряя вопрос, уверял, что «события 1054 г. были
всего лишь инцидентом, едва замеченным современниками»2
.
В нашу задачу не входит вникать в тонкости этого научного спора.
Отметим только то важное для обсуждаемой темы обстоятельство, что
греческая иерархия Русской церкви немедленно отозвалась на «инци-
дент» 1054 г. целой волной полемических сочинений, направленных
против «ереси латинян». Самое раннее из них принадлежит перу ки-
евского митрополита Ефрема, занявшего кафедру не позднее 1055 г.,
то есть было написано по горячим следам конфликта3
.
Примеру Еф-
рема следовали его преемники: Георгий — в 1060-е гг., Иоанн II —
в 1080-е, Никифор I — в первые два десятилетия XII в. Примерно в
то же время, что и Георгий, писал свой полемический трактат про-
тив опреснóков переяславский митрополит Леонт4
.
К этому переч-
ню надо добавить и автора «Начального свода», анонимного монаха
Киево-Печерского монастыря, который в конце XI в. вложил в уста
греческого корсунского епископа, крестившего Владимира Святого,
пространное антилатинское поучение к киевскому князю, начинаю-
2
Jugie 1941. P. 231; см. также краткий обзор литературы вопроса: Бармин 1996.
С. 117 –126.
3 Послание было недавно открыто и опубликовано И. С . Чичуровым: Čičurov 1998.
S. 319–356.
4
Эти и другие сочинения такого рода изданы в сборнике: Павлов 1878. Леонт был
митрополитом в Переяславле Русском, где во второй половине XI в., как и в Черниго-
ве, некоторое время существовала отдельная от Киева митрополия, созданная в связи
с тем, что после смерти в 1054 г. киевского князя Ярослава Мудрого на Руси сложи-
лось специфическое соправление трех старших Ярославичей — Изяслава Киевского,
Святослава Черниговского и Всеволода Переяславского (см. об этом в статье Х).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

271
щееся строгими словами: «Не преимай же учения от латын, ихже
учение развращено»5
.
Вряд ли будет опрометчивым заключение, что
византийское священноначалие Русской церкви потому так настой-
чиво педалировало антилатинскую тему, что усматривало известную
шаткость своей русской паствы в этом вопросе. Что именно могло
так сильно волновать греческих пастырей? Из антилатинских поле-
мических текстов это уразуметь трудно, так как то были теорети-
ческие сочинения, в которых «вины» латинян систематизировались
и критиковались с догматической или богослужебной точки зрения.
Поэтому их содержание довольно стереотипно и мало чем отличает-
ся от содержания аналогичных произведений, предназначавшихся для
греческой аудитории. Иное дело учительная (выражаясь церковным
языком, гомилетическая) литература (в которой нередко формулирова-
лись конкретные правила поведения) или произведения канонического
права. Право в средние века было прецедентным, и по тем статьям,
которые включались в юридические сборники, можно догадываться, с
какими именно ситуациями приходилось встречаться на практике.
Наиболее ранним из сохранившихся древнерусских памятников
церковного права являются так называемые «Канонические ответы»
упомянутого митрополита Иоанна II. Антилатинская тема находит
здесь отражение дважды. В первый раз в самом общем смысле: «И
си же опресноком служат <...> сообщатися с ними или служити (име-
ется в виду богослужение.
—
А. Н.) не подобает. Ясти же с ними,
нужею суще (по необходимости.
—
А. Н.), Христовы любве ради не
отинудь възбранно»6. Из текста ясно, что норма относится не только
к клирикам (именно их касается запрет на сослужение с латински-
ми священниками), но и ко всем верующим, которым возбраняется
причащаться в латинских храмах7
.
Ограничения сформулированы до-
вольно мягко: разрешается совместная трапеза с «опресночниками», и
даже высказано настоятельное предостережение, чтобы от стремления
к обрядовой чистоте не пострадала куда более важная заповедь — о
любви к ближнему8. В другом случае митрополит куда более кате-
5
НПЛ. С. 154; ПСРЛ 1. Стб. 114; 2. Стб. 100.
6
ПДРКП 1. Стб. 3 .
7
Именно этот смысл имеет термин «сообщатися», являющийся переводом греч.
συγκοινωνει

ν, которое, как и аналогичный латинский перевод-калька communicare, зна-
чит «причащаться».
8
«Аще кто хощет сего (сотрапезы с латинянами. — А. Н.) убегати <...> отбегнет.
Блюдете же ся, да не соблазн от сего или вражда велика и злопоминанье родится:
подобает от болшаго зла изволити меншее».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

272
горичен: «Иже дщерь благоверного князя даяти замуж в ину страну,
идеже служат опреснокы <...> недостойно зело и неподобно право-
верным», ссылаясь при этом как на «божественный устав», так и на
«мирскый закон», иными словами — на византийское гражданское
право9
, которое действительно запрещало браки с еретиками или, по
выражению Иоанна II, «тояже веры благоверство повелевает поима-
ти». Однако именно в данном случае столь явная резкость тона со
стороны главы Русской церкви кажется не слишком уместной. Ведь
речь идет о зарубежных браках членов княжеского семейства, носив-
ших династический характер; они, как правило, диктовались полити-
ческой необходимостью, и потому именно по отношению к ним была
бы показана снисходительность, или, если использовать собственно
церковную терминологию, «икономия».
В то же время безоговорочность запрета объяснима. Когда че-
тырьмя веками позднее, в 1495 г., дочь великого князя московского
и всея Руси Ивана III Елена была выдана за великого князя литов-
ского Александра, дабы этим браком скрепить московско-литовский
мир, то в брачном договоре было особо оговорено непременное
условие, что в Литве Елену не только не будут «нудить» к пере-
ходу в католичество, но и создадут ей все условия для полноцен-
ной церковной жизни в ее природной православной вере. Как не
без иронии по поводу политической недальновидной, с его точки
зрения, уступчивости литовской стороны сообщал большой знаток
русских дел австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, для
Елены Ивановны литовцы «обязались выстроить в определенном
месте Виленской крепости храм по русскому обряду и дать в про-
вожатые невесте известное число женщин и девиц одной с ней
веры»10
. Однако во второй половине XI в. особых церквей для при-
езжих невест нигде не строили, и русские княжны при латинских
мужьях (равно как и латинянки на Руси), даже если привозили
с собой собственного духовника11
, были вынуждены включаться в
9
В греческом оригинале стоит «ρ

ωμαικοι

νόμοι» — «ромейские (то есть римские,
византийские.
—
А. Н .) законы».
10 Герберштейн. С . 66; о русской церкви в Вильне см.: Базилевич 1952. С . 332–337.
11
Так, в начале XI в. дочь польского князя Болеслава I, выданная замуж за ту-
ровского князя Святополка Владимировича, прибыла на Русь со своим латинским
духовником Рейнберном; pанее Рейнберн занимал епископскую кафедру в городе
Колобжеге (Thietm. VII, 72. S. 486, 488; Назаренко 1993b. C. 135, 140–141), но был
изгнан оттуда в результате языческой реакции в Поморье. Cведения Титмара о мис-
сионерской деятельности Рейнберна в науке иногда, вплоть до последнего времени, от-
носили к Туровской земле, видя в польском епископе латинского миссийного епископа
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

273
местную церковную жизнь. А это значит, что им приходилось имен-
но «сообщатися» со «служащими опреснокы», волей-неволей на-
рушая первое и главное запрещение того же митрополита Иоанна.
Становится понятно, почему митрополит ничего не пишет о браках
русских князей с римо-католичками, ведь тем самым последние по
необходимости должны были приобщаться к православию.
В какой мере главе Русской церкви своим запретом удалось по-
влиять на реальную политическую практику? А что запрет этот не
был чем-то временным, случайным, показывает включение «Ка-
нонических ответов» в древнерусскую «Кормчую книгу» — свод
канонического права Русской церкви12
.
Ответ можно дать вполне
определенный: прещения Иоанна II остались без каких бы то ни
было последствий. Это — факт замечательный, и к нему стоит при-
смотреться повнимательнее.
Мы можем догадываться, какой именно прецедент побудил ми-
трополита высказаться относительно «дщери благоверного князя». В
период святительства Иоанна II известен только один случай заму-
жества русской княжны за латинянином: около 1085 г. дочь киевско-
го князя Всеволода Ярославича (1078–1093) Евпраксия была выдана
отцом за маркграфа Саксонской северной марки Генриха Штадена.
Насколько можно судить, брак имел целью русско-немецкий союз
против польского князя Владислава I, который склонен был под-
держать своего родственника — волынского князя Ярополка Изясла-
вича, конфликтовавшего с Киевом. Впрочем, уже в 1087 г. маркгаф
Генрих умер, и совсем еще юная Евпраксия Всеволодовна сразу же
стала невестой, а на Пасху 1089 г.
—
супругой германского импе-
ратора Генриха IV, как раз тогда тоже овдовевшего13
.
Несомненно,
митрополит Иоанн, скончавшийся в том же 1089 г., но не раньше
осени, успел узнать и об этом новом браке княжны, который еще
раз продемонстрировал, что киевский князь продолжает предпочи-
тать внешнеполитические выгоды строгому соблюдению церковных
в Турове — следствие неустоявшейся епархиальной организации на Руси (Poppe 1988a.
S. 257. Anm. 18); но это — недоразумение, так как из текста Титмара недвусмысленно
явствует, что речь идет о периоде епископства Рейнберна в Колобжеге, что заставляет
рассматривать его именно как священника в свите польской жены Святополка (Наза-
ренко 1993b. C. 170–171 . Коммент. 53, 55). Правда, данный случай имел место еще
до церковного разделения 1054 г.
12
Бенешевич 2. С. 77 –89 . Интересующие нас установления читаются в главах 4
и 13 (С. 78, 82).
13 Об этой политической подоплеке см.: Назаренко 2001а. С. 539 и сл.; свод данных
о Евпраксии Всеволодовне: Rüss 2006. S . 481–518.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

274
канонов. Более того, такое предпочтение отнюдь не было личной
чертой Всеволода Ярославича. Его сын Владимир Мономах спу-
стя четверть века действовал точно так же, выдав в 1112 г. свою
дочь Евфимию за венгерского короля Кальмана. Правда, брак ока-
зался неудачным: вскоре Евфимия Владимировна была обвинена
в супружеской неверности и вернулась на Русь, где родила сына
Бориса, который впоследствии длительное время выступал в ка-
честве претендента на венгерский престол14
.
Но важен сам факт
замужества. Не иначе вели себя и потомки Владимира. Обе дочери
его старшего сына Мстислава (киевского князя в 1125–1132 гг.),
женатого, к слову, на шведской королевне, оказались выданы замуж
в латинскую Европу: Ингеборг — за Кнута Лаварда, сына датского
короля Эрика I, а Малфрид — за норвежского короля Сигурда I
(сведения об этом отыскиваются только в скандинавских источ-
никах, поэтому историкам известны лишь скандинавские имена
княжон)15
.
Старший сын Мстислава Владимировича Всеволод в
1136 г. выдал дочь Верхуславу за сына польского князя Болеслава
III16
.
Другой Мстиславич — Изяслав, будучи князем волынским,
приобрел союз с Венгрией, который много послужил ему в борьбе
за киевский стол против дяди, суздальского князя Юрия Влади-
мировича Долгорукого, путем брака около 1145/6 г. своей сестры
Евфросинии с венгерским королем Гезой II17
.
Быть может, таким
латинофильством «грешили» только и именно Мономашичи? Во-
все нет. В 1141 г. Звенислава, дочь черниговского князя Всеволода
Ольговича, тогда занимавшего киевский стол, стала супругой сына
польского князя Владислава II18
.
Киевский князь Святополк Изяс-
лавич (1093–1113), двоюродный брат Владимира Мономаха, избрал
мужьями своих дочерей Сбыславы и Передславы польского князя
Болеслава III и венгерского герцога Альмоша, младшего брата упо-
мянутого выше короля Кальмана19
.
Нужно ли говорить, что этот
каталог далеко не полон20
.
14
Розанов 1930. С. 585–599, 649–671.
15 Джаксон 2000. С . 234–235, 240, 178. Коммент. 10.
16
ПСРЛ 2. Стб. 300.
17
ПСРЛ 2. Стб. 407; Пашуто 1968. С. 168–179.
18 ПСРЛ 2. Стб. 313.
19
ПСРЛ 1. Стб. 276, 280; 2. Стб. 252, 256.
20
Более полное представление о династических связях древнерусского княжеского
семейства в контексте международной политики можно получить по книге: Пашуто
1968; см. особенно генеалогические таблицы в конце тома.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

275
Массовый характер свидетельств (а надо учесть, что в источни-
ках отразились, разумеется, отнюдь не все случаи подобного рода)
впечатляет. К этому ряду можно добавить еще один показательный
факт: обращение Владимира Всеволодовича Мономаха к киевскому
митрополиту Никифору I с просьбой разъяснить, чем, собственно,
плоха латинская вера. Результатом стало «Послание против лати-
нян», написанное Никифором для Мономаха. Разве не поразительно,
что правитель, безусловно, просвещенный и даже сам не лишенный
литературных дарований21
, полугрек по крови (первой женой Всево-
лода Ярославича и матерью Владимира была родственница — воз-
можно, дочь — византийского императора Константина IX Моно-
маха), дожив до седин (он родился в 1053 г.) и находясь в повсед-
невном общении с женой-латинянкой (Гидой, дочерью последнего
англо-саксонского короля Харальда Годвинсона), не имел отчетли-
вого понятия о расхождениях Западной и Восточной церквей? Скла-
дывается впечатление, что при древнерусских княжеских дворах
царило известное равнодушие к тонкостям межконфессиональных
отношений. Очевидно, митрополит был этим немало озабочен, так
как не удовлетворился ответом Мономаху, а направил аналогичные
поучения другим князьям. В частности, сохранилось его послание к
волынскому князю Ярославу Святополчичу, в область которого, оче-
видно, входили территории с польским населением («земля Лядская
в судех у тебе есть», — по выражению митрополита Никифора22),
да и сам князь, к слову сказать, был женат сначала на венгерке, а
потом на польке23
.
Поскольку подавляющее большинство перечисленных фактов от-
носится уже к XII в., невольно задаешься вопросом: быть может, к
этому времени изменились в сторону «икономии» требования самой
церкви? Нет, напротив, они только ужесточались в ходе возрастав-
шего с годами взаимного недоверия между Западной и Восточной
церквями. Об этом можно судить по конкретным текстам. Так, от
середины XII столетия дошло поучение киево-печерского игуме-
21 Принадлежащие перу Владимира Мономаха «Поучение детям» и послание к
черниговскому князю Олегу Святославичу, сохранившиеся в единственной рукопи-
си — «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 240–256), не только выдают ши-
рокую начитанность автора в Священном писании, но и отличаются незаурядными
литературными достоинствами.
22
Макарий 2. С . 560; в другой редакции видим уже более «понятное» «в суседах
у тебе есть» (там же. С. 564).
23
Назаренко 2001а. С. 551–552, 563.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

276
на Феодосия Грека «О вере крестьянской (христианской.
—
А. Н.)
и латынской», адресованное уже известному нам князю Изяславу
Мстиславичу, который в течение 1146–1154 гг. не раз, с перерывами,
занимал киевский стол. В сочинении Феодосия есть место, которое
выглядит как несомненная аллюзия на цитированные выше поло-
жения Иоанна II: «Вере же латиньской не прилучатися, ни обычая
их дьржати, и камькания (причастия.
—
А. Н.) их бегати, и всякаго
ученья их не слушати, и всего их обычая и норова гнушатися и
блюстися, своих же дьчерей не даяти за не, ни поимати у них, не
брататися с ними, ни поклонитися, ни целовати его, ни с ним в оди-
ном съсуде ясти, ни пити, ни борошна (еды. — А. Н.) их примати»24
.
Как видим, Феодосий, в отличие от писавшего семью десятилетиями
раньше Иоанна II, не только готов запретить совместную трапезу с
латинянами, но требует и вовсе невозможного — отложить всякое
дипломатическое общение с ними: в «брататися», «поклонитися»,
«целовати» трудно не разглядеть обычных элементов дипломатиче-
ского протокола. Впрочем, в этом отношении Феодосий всего лишь
перефразирует Никифора I. Правда, последний благоразумно умал-
чивает о запрете на межконфессиональные браки, зато Феодосий
настаивает на нем с особой энергией. Понятно, что имеет в виду
автор поучения «О вере», неявно упрекая Изяслава Мстиславича как
в «даянии» дочерей латинянам, так и в «поимании» дочерей у них.
Ведь хорошо известно, что замужем на Западе была не только сестра
Изяслава, как уже говорилось, но и его дочь Евдоксия (ставшая же-
ной польского князя Мéшка III)25
, а около 1151 г. его сын Мстислав
был оженен на Агнешке, дочери польского князя Болеслава III, се-
стре Мéшка III26
. Но почему строгий печерский игумен не допускает
даже женитьбы русских князей на латинянках, с чем не так давно
был, кажется, готов мириться более лояльный киевский митрополит?
Со стороны священнослужителя странно преграждать кому бы то ни
было путь к истинной вере. Приходится думать, что в образе жизни
латинянок на Руси было нечто, смущавшее настоятеля главного из
24 Еремин 1947. С. 170; БЛДР. 1997. Т. 1. С. 448. Чаще всего два сочинения, предна-
значенные для князя Изяслава, приписывают одному из основателей Киево-Печерского
монастыря преподобному Феодосию Печерскому, датируя его соответственно 60-ми гг.
XI в. Однако такая точка зрения вряд ли состоятельна, как предполагал еще А. А . Шах-
матов и убедительно показал К. К . Висковатый: Висковатый 1939. С. 535–567; Под-
скальски 1996. С . 294–296.
25 Щавелева 1990. С. 69–70. Коммент. 4; 123. Коммент. 17.
26
Jasiński 1992. S . 262–263.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

277
русских монастырей и отнюдь не узколобого формалиста, а человека
образованного и богословски искушенного27
.
Что же именно?
Вопросы о быте средневекового человека и, в частности, как в
данном случае, о быте религиозном, принадлежат к числу тех, на
которые бывает труднее всего ответить историку. И понятно, почему:
эта сторона жизни реже других и чаще всего только случайно отра-
жалась в текстах. Но поставленный нами вопрос составляет счастли-
вое исключение. Дело в том, что в руках исследователей находится
уникальный памятник — молитвенник киевской княгини второй по-
ловины XI столетия, супруги киевского князя Изяслава Ярославича
(1054–1078, с перерывами) польки Гертруды, имя которой, заметим,
и известно-то нам только благодаря молитвеннику.
Гертруда была сестрой польского князя Казимира I, и Изяслав
женился на ней еще около 1040 г. по воле своего отца, киевского
князя Ярослава Владимировича Мудрого (1019–1054). Единственная
супруга Изяслава, она пережила мужа, проведя конец своих дней на
Волыни, при дворе сына Ярополка. Судьба княжеской четы была да-
леко не безмятежной. Изяслав дважды, в 1068–1069 и 1073–1077 гг.,
изгонялся из Киева, будучи вынужден с семьей скитаться за рубежа-
ми Руси: в первый раз — в Польше у князя Болеслава II, который
приходился Гертруде родным племянником, второй раз — в Поль-
ше и Германии. Везде он искал политической и военной поддержки
против своих врагов на Руси, отправив в 1075 г. с этой целью сына
Ярополка даже в Рим, к папе Григорию VII. Сохранилось и послание
папы, адресованное Изяславу и Гертруде28
.
Эти обстоятельства соз-
дают дополнительные трудности при изучении молитвенника кня-
гини Гертруды. Но для начала надо сказать несколько слов о самом
этом замечательном тексте.
Молитвы Гертруды, числом около 90, зачастую вполне индивиду-
альные по форме и содержанию, записаны на латинском языке, воз-
можно, рукою самой княгини. На одиночных или сгруппированных
в тетради листах они в различных местах приплетены к псалтири
роскошного позднекаролингского письма, некогда изготовленной
для трирского архиепископа Эгберта (977–993) и потому получив-
шей название «Трирской», или «Эгбертовой Псалтири». Каким пу-
27 Кроме посланий к Изяславу, Феодосию Греку принадлежит по меньшей мере
еще один труд: перевод с греческого языка послания римского папы Льва I Великого
к константинопольскому патриарху Флавиану о ереси Евтихия — одного из главных
полемических сочинений против монофизитства (Подскальски 1996. С. 297–298).
28
Назаренко 2001а. С. 505–539; Поппэ 2007. С. 205–230.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

278
тем псалтирь оказалась у Гертруды, можно строить только догадки.
В составе молитвенника находится краткий месяцеслов, а также (что
проливает косвенный свет на характер княгини) лунник — неболь-
шой астрологический справочник с приметами и гаданиями по со-
стоянию лунного диска. Молитвенник украшен пятью прекрасными
миниатюрами византийского стиля. В настоящее время кодекс хра-
нится в Национальном археологическом музее североитальянского
города Чивидале.
Содержание молитв, порой весьма эмоциональных и выдаю-
щих душевную смятенность, показывает, что записывались они в
течение длительного времени и по крайней мере в большинстве
своем — в 70–80 -е гг., то есть уже после раскола 1054 г., и на
Руси, а не только в изгнании29
.
Так, например, княгиня не раз мо-
лится за своего сына Петра (крестильное имя Ярополка) и побе-
ду его воинства. Понятно, что подобная молитва по отношению к
княжичу-изгнаннику не имела бы смысла30
.
Однажды она снабже-
на уточнением: «Да не радуются долее враги его падению его»31
.
Это «падение» можно соотнести только с событиями 1085 г., ког-
да возмутившийся против киевского князя Всеволода Ярославича
Ярополк был вынужден оставить княжество и бежать в Польшу, а
его семья, в том числе и Гертруда, покинутая им в Луцке, попала
в плен к Владимиру Мономаху32
.
В другой молитве содержатся
прошения о помиловании душ покойных «братьев и сестер нашей
общины»33; эти слова трудно истолковать иначе как свидетельство
о монашестве Гертруды, что было возможно, естественно, лишь
после смерти ее мужа в октябре 1078 г.
29
На этот счет в литературе встречаются порой непонятные заблуждения; ср., на-
пример: Ловмяньский 2003. С . 268.
30 «Господи святый, Отче всемогущий, предвечный Боже, преклони слух к мо-
литвам нашим и пошли ангела Твоего святого с Петром и войском его» («Domine
sancte [так! — А. Н.] Pater omnipotens, eterne [! — A . H.] Deus, propiciare digneris
supplicationibus nostris; et mitte angelum tuum sanctum cum Petro et exercitu eius»:
Manuscr. Gertr. P. 136. N 32); «<...> заступись (молитва к Пресвятой Богородице.
—
А. Н.) за все войско Петра, единственного сына моего <...> а также за все обиды
(по смыслу фразы, имеются в виду обиды, причиненные Гертрудой, а не понесенные
ей.
—
А. Н.) и небрежения мои и Петра и все беды и опасности его войска» («<...>
intercede <...> pro omni exercitu Petri unici filii mei <...> nec non pro omnibus ofensionibus
et negligentiis meis et Petri, et omnibus necessitatibus et periculis exercitus sui»: ibid.
P. 152 –153. N 86).
31
«Ut inimici eius de eius ruina letari amplius non valeant» (ibid. P. 156. N 91).
32 ПСРЛ 1. Стб. 205; 2. Стб. 197.
33
«<...> et nostre congregatiоnis fratres et sorores» (Manuscr. Gertr. Р. 157).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

279
В связи с такой датировкой молитвенника важно обратить внима-
ние на то, что в целом перед нами бесспорно латинский памятник,
латинский не по языку только, а по своей принадлежности к бого-
служебному кругу Западной церкви.
Это особенно хорошо видно по чисто латинскому месяцеслову, в
котором, кстати сказать, отмечена и память святой Гертруды Нивель-
ской (17 марта). Под предыдущим днем находим память мученика
Кириака, который дважды упомянут в молитвах (видимо, на 16 мар-
та приходился день рождения Гертруды). Память священномученика
Кириака Римского в месяцесловах Восточной церкви значится под
7 июня, а в древнерусских и вовсе не встречается (cм. также ниже
о свойственной западным месяцесловам изолированной, без связи
с памятью святого равноапостольного Константина, памяти святой
равноапостольной Елены).
Среди молитв находим одну «о папе нашем, и о князе нашем,
и об императоре нашем»34
и т. д. Упоминание о «князе» и «им-
ператоре» можно было бы понимать двояко: то ли как молитву за
киевского князя и византийского императора (в качестве главы вос-
точнохристианского мира он поминался за богослужением во всех
православных храмах, в том числе и на Руси), то ли — за польского
князя и германского императора. Однако контекст заставляет пред-
почесть именно последнее. В самом деле, процитированные сло-
ва имеют следующее непосредственное продолжение: «и об епи-
скопах наших, и об аббатах наших, и о братиях наших, и о всех
друзьях наших, и о всех обителях католической церкви, и о всем
народе христианском»35
.
Положим, выражение «католическая цер-
ковь» («ecclesia catholica») нет необходимости понимать непременно
в смысле «латинская церковь»: княгиня могла подразумевать про-
сто «единую святую соборную и апостольскую церковь» «Символа
веры» («una sancta catholica et apostolica ecclesia»). Но дело в том,
что аналогичное молитвенное прошение читается несколькими стро-
ками ниже: «<...> и об епископах и аббатах и аббатисах, и о всех
обителях святых»36
. Как видим, на этот раз о «католической церкви»
34
«Pro papa nostro et pro principe nostro et pro imperatore nostro <...>» (ibid. Р. 154 .
N 90).
35 «<...> et pro episcopis nostris, et pro abbatibus nostris, et pro omnibus amicis nostris,
et pro omnibus congregationibus acclesie (так в издании В. Мейштовича! — А. Н.)
catholice, et pro omni populo christiano» (ibid. P. 155).
36 «<...> et pro episcopis et abbatibus et abbatissis, et pro omnibus cobgregationibus
sanctorum» (ibid.) .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

280
речи нет, а сверх того епископы и аббаты не названы «нашими». Что
подобные отличия не случайны, а сам повтор преднамерен, видно
по самой конструкции фразы: если в первом случае упоминание о
епископах, аббатах и монастырях помещалось вслед за упоминанием
о папе, князе и императоре, то теперь оно идет вслед за молитвой «о
короле нашем» («pro rege nostro»). Кто это — «король наш»? Поль-
ский князь Болеслав II был королем в последние годы жизни, после
1076 г., но его младший брат и преемник Владислав I (1079–1102),
другой племянник Гертруды, королевского титула никогда не имел.
Между тем, анализируемая молитва записана в конце молитвенни-
ка, одним листом прежде текста, отнесенного нами выше к 1085 г.,
то есть незадолго до этого года, что заставляет видеть в «короле»
киевского князя Всеволода Ярославича37
.
Таким образом, русская княгиня-полька, живя на Руси, хотя и счи-
тала нужным возносить отдельные молитвы за местных «епископов
и аббатов» и за местные «обители святых», тем не менее ни киев-
ского митрополита, ни константинопольского патриарха в молитвах
не поминала, а именно и только римского папу. И уж окончатель-
ную точку ставит «Символ веры», где вместо греко-православного
«И в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходящего»
видим «от Отца и Сына исходящего»38
, то есть то самое пресловутое
Filioque («и от Сына»), введение которого Римской церковью как раз
и стало (и до сих пор остается) центральным пунктом догматических
расхождений между ней и Православным Востоком, удержавшим
традиционный древний текст39.
Как объяснить эти факты?
В свое время В. Л. Янин, изучая, впрочем, не молитвенник, а био-
графию Гертруды, выдвинул гипотезу, что во время второго изгнания
Изяслава и его семьи, в 1073–1077 гг., Гертруда вернулась, а Яро-
полк перешел в католичество, хотя снова оказавшись на Руси, оба
опять приняли православие40
. Идея известного историка, по нашему
37
Напомним, что для латинских текстов того времени именование русских князей
«королями» (reges) обычно: так, например, титуловался Изяслав Ярославич в упомя-
нутом послании, направленном ему и Гертруде папой Григорием VII в 1076 г. (Registr.
Greg. N II, 74. P. 236; перевод послания см.: Назаренко 2001а. С. 535).
38
«<...> qui ex Patre Filioque procedit» (Manuscr. Gertr. Р. 137. N 37).
39 Формула Filioque вошла в употребление в Риме из «Символа веры» Германской
церкви в 1014 г. при коронации германского императора Генриха II. Интересно, что
в «Эгбертовой Псалтири», которую, несомненно, постоянно читала и перечитывала
Гертруда, «Символ веры» этого добавления еще не содержит.
40
Янин 1963. С. 142–164.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

281
убеждению, не может быть принята по многим соображениям41
.
Но
даже если согласиться с ней, это никак не поможет разъяснить наши
недоумения, коль скоро цитированные выше молитвы записывались
уже на Руси. Остается одно: признать, что польская супруга киев-
ского князя, прожив около полувека на Руси и оканчивая свои дни
при дворе своего православного сына42
, по крайней мере, в личном
быту сохраняла католичество.
В то же время вряд ли подлежит сомнению, что Гертруда не мог-
ла не посещать православных храмов, где она присутствовала при
православном богослужении и, разумеется, причащалась по право-
славному обряду из рук православных священников. Десятилетиями
не бывать в церкви и оставаться без причастия было немыслимо для
средневекового человека. Да об этом свидетельствует и сам молит-
венник княгини, в котором в чисто католический контекст вплетены
некоторые заимствования из православных литургии и месяцеслова.
Так, православное «Трисвятое» («Святый Боже, Святый Крепкий,
Святый Бессмертный, помилуй нас») в латинском переводе43
сосед-
ствует с молитвой за приносящего бескровную жертву священника,
католический характер которой виден по упоминанию одного только
Тела, а не Тела и Крови Христовых44
.
Неоднократным обращениям
к святой Елене в молитвеннике соответствует ее память, внесен-
ная в месяцеслов, но, что замечательно, не под 18 августа, как в
католических календарях, а под 21 мая, как ей положено быть по
православным святцам. Но при всем том в последних память импе-
ратрицы Елены отмечается совместно с ее сыном равноапостольным
Константином Великим, тогда как в календаре Гертруды память свя-
того Константина опущена, потому что Западная церковь почитает
во святых только святую Елену. Эти наблюдения дают основания
считать, что на Руси Гертруда получила имя Елены. Однако усма-
41 См. подробно: Назаренко 2001а. С . 559–584.
42
Православие Ярополка Изяславича вне сомнений хотя бы потому, что как раз в
последние годы жизни он строит церковь святого Петра, своего патронального святого,
в фамильном Димитриевском монастыре в Киеве, то есть, в сущности, под стенами
митрополичьих палат Иоанна II, а также делает богатые вклады в Киево-Печерский
монастырь.
43 «Sanctus Deus, Sanctus Fortis, Sanctus Immortalis, miserere nobis» (Manuscr. Gertr.
P. 135).
44
В правосланом богослужении причастие мирян осуществляется не под одним
видом, как у католиков (облатки, являющей Тело Христово), а под двумя — Тела и
Крови, что отражено и в соответствующих молитвословиях.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

282
тривать в такой смене имени, которая была прочным обычаем45
,
свидетельство о смене вероисповедания или даже перекрещивании,
как то часто делают, не следует. Переименования были сопряжены
с переменой культурной среды даже в рамках одной и той же кон-
фессии46
, а перекрещивание вошло в практику много позднее — в
XI–XIII вв. для перехода в православие католику было достаточно
миропомазания. Но даже и этого, как видно на примере Гертруды-
Елены, от латинянок, вступавших в брак с русскими князьями, пона-
чалу не требовалось. Княжеский двор жил в характерной атмосфере
конфессиональной индифферентности, которую, впрочем, вряд ли
стоит смешивать с сознательной веротерпимостью.
Как такое было возможно при столь жесткой позиции церковных
иерархов? Дело обстоит просто. Князь располагал собственным при-
дворным клиром, который, формально входя в юрисдикцию местного
епископа, фактически в спорных случаях предпочитал подчиняться
воле князя, от которого зависело его положение. Приведем только
один, но яркий пример. Зимой 1136–1137 гг. новгородский епископ
Нифонт категорически запретил брак князю Святославу Ольговичу
по какой-то канонической причине («не достоит ея пояти», как глу-
хо выразился летописец), но князь пренебрег запретом и «веньцяся
своими попы», так что разгневанный Нифонт «ни попом, ни чернцем
не да на сватбу ити»47
.
Счастливый случай, сохранивший для нас молитвенник княги-
ни Гертруды-Елены, позволяет связать воедино и правильно понять
множество других разрозненных фактов. Изяслав Ярославич, супруг
Гертруды, делает между 1076 и 1078 гг. вклад в кафедральный ар-
хиепископский собор в древней польской столице Гнезне — покров
с молитвенной надписью на раку святого Адальберта-Войтеха48
, по-
читавшегося в качестве покровителя Польского государства. Около
1095 г. упоминавшаяся выше Евпраксия Всеволодовна после разрыва
с Генрихом IV вернулась на Русь и в 1106 г., сразу же по смерти
Генриха, приняла здесь монашеский постриг49
.
Точно так же немка
45 Так, например, жена киевского князя Ярослава Мудрого шведка Ингигерд носила
на Руси имя Ирина; Ириной же именовали на Руси и супругу Ярополка Изяславича
немку Кунигунду.
46 Богатый сравнительный материал на эту тему собран в книге немецкой исследо-
вательницы Г. Тома: Thoma 1985.
47
НПЛ. С . 24, 209.
48 Lewicki 1893. S. 447 –448.
49
ПСРЛ 1. Стб. 281; 2. Стб. 257–258; Назаренко 2007d. С . 114 . Примеч. 127.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Кунигунда-Ирина, жена Ярополка Изяславича, овдовев в 1086 г., вер-
нулась в Германию, где снова вышла замуж50
.
Вторая супруга киев-
ского князя Святослава Ярославича (1073–1076) Ода, также немка,
похоронив мужа, вернулась на родину, где воспитала сына Ярослава
Святославича, который, возмужав, около 1095 г. объявился на Руси
и стал здесь родоначальником династии муромо-рязанских князей51
.
Примеры такого рода можно множить. Предполагать, что все эти
многократные перемещения каждый раз были сопряжены с много-
дневной церковной процедурой, которая завершалась миропомазани-
ем52
, значило бы придавать вполне прозаической картине совершенно
излишнюю гротескность.
Итак, в первые два века после церковного раскола 1054 г. епи-
скопату, несмотря на все усилия, так и не удалось не только пре-
сечь, но и сколько-нибудь ограничить брачные связи русских кня-
зей с западноевропейскими династиями. Положение дел изменилось
только в первой половине XIII столетия, когда вектор крестоносного
движения от Святой Земли развернулся в сторону Православного
мира, и религиозные лозунги появились на знаменах, под которыми
западные соседи Руси повели военно-политическое наступление на
ее земли.
50 Ann. Saxo a. 1062. P. 693.
51
Назаренко 2001а. С. 568.
52
Как то прямо предписывает новгородский епископ Нифонт в своих ответах на
вопросы иеромонаха Кирика (так называемом «Вопрошании Кириковом»): ПДРКП
1. Стб. 26.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

284
XIII. У ИСТОКОВ РУССКОГО ПАЛОМНИЧЕСТВА
(ИСТОРИЧЕСКИЕ, БОГОСЛОВСКИЕ,
ДИСЦИПЛИНАРНЫЕ И ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ)*
Русь подключилась к паломническому движению в XI–XII вв., когда
оно как церковное и общественное явление христианского мира уже
давно сформировалось. К XI в., когда появляются первые сведения
о русских паломниках, феномен паломничества в течение столетий
обсуждался и с богословской, и с церковнодисциплинарной точек
зрения, и с точки зрения аскетики и душеполезной практики. При-
сутствует ли эта проблематика на Руси? Если да, то в какой мере?
В каких формах происходит ее рецепция? Подобные вопросы крайне
мало обсуждаются в нашей науке. Разговор чаще всего ограничива-
ется чисто исторической стороной дела или даже только литературо-
ведческой — обсуждением записок о паломнических путешествиях.
Поэтому есть смысл по мере возможности хотя бы обозначить этот
круг вопросов, но, разумеется, на историческом фоне.
Если говорить о собственно исторической стороне дела, то пре-
жде всего возникают естественные вопросы: каков был количествен-
ный размах паломничеств на Руси? Их социальный состав? Куда
направлялись паломники? Какова была организация паломнического
движения? Здесь историк вынужден говорить о целом, располагая
крохами, хотя такого рода ситуация на Руси мало чем отличается от
ситуации в медиевистике вообще. У нас нет твердых данных даже
для того, чтобы оценить интенсивность древнерусского паломниче-
ского движения. О ней приходится судить по единичным запискам
паломников и по редким сообщениям в других письменных источ-
никах. Эти отрывочные данные, разумеется, далеко не полны. К ка-
ким ухищрениям приходится порой прибегать для выявления новых
сведений, проиллюстрируем только на одном примере. В «Повести
временных лет» под 911 г. сообщается о том, как византийский импе-
ратор Лев VI после заключения мирного договора с Русью показывал
* В статье соединены в исправленном виде работы: Назаренко 2005е. С. 65–74;
он же 2008d. С. 32–37.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

285
русским послам «церковную красоту и полаты златыа и в них сущаа
богатество <...> и страсти Господня, и венець, и гвоздие, и хламиду
багряную, и мощи святых, учаше я к вере своей»1
.
Сравнение этого
характерного перечня святынь с одним латинским описанием палом-
ничества середины XII в.
2
, а также с рядом других свидетельств дает
основание утверждать, что речь идет о святынях дворцовой церкви
Пресвятой Богоматери Фаросской в Константинополе, и предпола-
гать, что летописное сообщение отражает реальность не 911 г., а
начала XII в., времени создания в киевском Печерском монастыре
«Повести временных лет»3
. Иными словами, перед нами скорее всего
неявное свидетельство о каком-то киево-печерском паломничестве в
Царьград этого времени — паломничестве, по другим источникам
неизвестном.
В силу такого состояния источников на переднем плане оказыва-
ются либо монашеские паломничества (ибо именно о таковых чаще
всего идет речь в житийной литературе), либо, реже, паломниче-
ства знати. К первым относятся, например, известное паломничество
игумена Даниила (начало XII в.)
4
, до него — первого печерского
игумена Варлаама (1060-е гг.)
5
, затем — новгородца Добрыни Ядрей-
ковича6, постригшегося в Хутынском монастыре сразу по возвраще-
нии (будущего новгородского архиепископа Антония), и др. Ко вто-
рым — паломничество полоцкой княжны Евфросинии (впрочем, она
посетила Святую Землю уже будучи игуменией, в 1160–1170-е гг.)
7
,
англичанки Гиды — жены князя Владимира Всеволодовича Монома-
ха (вероятно, в 1097 г.). (Данные о последнем из названных паломни-
честв выявлены недавно8, так что корпус наших сведений о первых
поездках русских людей к святым местам продолжает пополняться.)
Княжеские паломничества стоят в одном типологическом ряду с из-
вестными паломничествами в Святую Землю византийских импера-
триц святой Елены, матери святого Константина Великого (ΙV в.),
и Евдокии-Афинаиды, супруги императора Феодосия II, основатель-
ницы университета в Константинополе (V в.), датской королевы Бо-
1 ПCРЛ 1. Стб. 38; 2. Стб. 28.
2
Ciggar 1973. P. 340–341.
3
Worthley, Zuckerman 2004. P. 67–74 .
4 Дан. 1883–1885; Дан. 2007.
5
Усп. сб. 1971. С. 95, лев. стб.; КПП 1911. С. 32, 155.
6
Ант.; НПЛ. С. 52, 250.
7 Жит. Евфр. Пол. С. 177, лев. стб.
—
179 лев. стб.
8
Назаренко 1993а. С. 65–70, 78; он же 2001а. С. 585–640.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

286
дилы, жены короля Эрика I (начало ΧΙΙ в.), и некоторыми другими.
Такие паломничества известны издавна. Когда святитель Иоанн Зла-
тоуст в «Поучении против иудеев и язычников» говорил, что «цари,
ипаты и стратиги притекают к гробницам Рыбаря и Палаточника»,
то есть апостолов Петра и Павла в Риме, он, конечно, в первую
очередь хотел подчеркнуть парадоксальную инверсированность при-
вычных социальных отношений в церкви, но при этом имел в виду,
несомненно, реальную активную паломническую практику знати9.
Крайне мало сведений письменные источники содержат о паломни-
чествах внутри Руси, которые, вне всякого сомнения, имели место
после обретения Русью первых святынь (мощей святителя Климента
Римского и его ученика святого Фива в Десятинной церкви Кие-
ва—сконцаХв.
10
, перста святого Иоанна Предтечи в Иоанновской
церкви Киева — с начала ΧΙΙ в.
11
и др.) и собственных святых (про-
славления святых Бориса и Глеба во второй половине 1040-х гг., а ве-
роятнее всего — в 1050/1 г.
12
, преподобного Феодосия Печерского —
9
Ioan. Chrys. Contra Iud. 9 . Col. 825.
10
О перенесении мощей святых в Киев Владимиром после взятия им Херсонеса-
Корсуня сообщается в рассказе о крещении Владимира как в «Повести временных лет»
(ПСРЛ 1. Стб. 116; 2. Стб. 101), так и в «Житии святого Владимира» (Голубинский 1/1.
С. 230), а о положении их в новоотстроенной Десятинной церкви в конце Х — на-
чале XI в. приходится заключать по более косвенным свидетельствам — в частности,
саксонского хрониста Титмара Мерзебургского (начало XI столетия), писавшего всего
через тридцать лет после перенесения мощей; Титмар передает второе, народное, на-
звание Десятинной церкви — церковь святого Климента, которое красноречиво свиде-
тельствует о широком почитании мощей святителя Климента в Киеве (Thietm. VII, 74.
S. 488; Назаренко 1993b. C. 136, 141, 178–19. Коммент. 72). Из позднейших летописных
сообщений выясняется, что то была «глава» (ПСРЛ 2. Стб. 341). Об этой хранившейся
в Киеве «главе» говорится также в одном малоизвестном иностранном источнике, так
называемой «Реймсской глоссе» (глоссе к реймсской «Псалтири Одальрика»), записан-
ной по рассказу одного из послов французского короля Генриха I к киевскому князю
Ярославу Мудрому в 1040-х гг. (Реймс. гл. Р. 23; русский перевод см.: Назаренко 1999а.
С. 354); безусловно аутентичный текст, однако, странным образом утверждает со ссыл-
кой на Ярослава Владимировича, что «главы святых Климента и Фива, ученика его»
привезены из Херсонеса им самим. Сохранилось «Слово на обновление Десятинной
церкви» (о его датировке серединой XII в. см. примеч. 11 к статье V), фактически
являющееся пространной похвалой святителю Клименту Римскому как покровителю
Киева (Карпов 1992. С . 109–111).
11
Сохранилось краткое «Слово на перенесение честнаго перста Иоанна Крестите-
ля, десныя его руки, в Русь от Царяграда» (Никольский 1907. С. 56–57), написанное,
согласно внутренней эксплицитной датировке, в киевское княжение Владимира Моно-
маха, то есть в 1113–1125 гг.
12 О датировке см.: Назаренко 2003. С. 47–49; он же 2007е. C . 76–77; Милютенко
2006. С. 49–56.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

287
в 1108 г.
13 и др.). Но и среди этих немногочисленных данных есть
весьма показательные. Так, в случившемся и записанном на Руси в
конце ΧΙ в. чуде святителя Николая Мирликийского «Об утопшем
детище» повествуется о киевском семействе, которое ежегодно со-
вершало на корабле по Днепру паломничество в Вышгород к мощам
князей Бориса и Глеба, жертвуя святым свечи, просфоры и ладан14
.
И все же ясно, что это — всего лишь явная часть большого айс-
берга, в своих подлинных масштабах скрытого от взгляда историков.
Если от повествовательных текстов (летописей, житий, хождений)
обратиться, например, к правовым, то сразу видно, что уже в XII в.
паломничества на Руси имели характер важного социального явле-
ния, захватывавшего все слои населения, а не только его верхушку и
монашество. Так, «Церковный устав князя Владимира» (сохранивши-
еся редакции которого восходят, вероятно, к архетипу середины —
второй половины XII в.
15
) включает паломников-«стороньников» в
число «людей церковных», то есть подлежащих суду и опеке церкви.
Они стоят рядом с «вдовицами», «слепцами», «хромцами» и проч.
16
Отсюда понятно, во-первых, что это — не монашествующие, кото-
рые поименованы как таковые особо, и, во-вторых, что это — низ-
шие слои общества. Здесь же названы «гостиницы» и «страннопри-
имницы», что говорит о формировании известной инфраструктуры,
подведомственной церкви и обслуживавшей паломников.
Крайне любопытны ограничительные и даже запретительные
меры, которые иногда предпринимались церковными властями в
отношении паломничеств. В середине XII в. новгородский епископ
Нифонт прямо запрещал тем, кто «идуть в сторону в Ерусалим к
святым», исполнять их намерение, поддержав строгого духовника
иеромонаха Кирика («сде велю ему добру быти»). Причем делал он
это не единожды: в другой раз некие новгородцы «ходили бяху роте,
хотяче в Ерусалим», а владыка «повели» им «опитемью дати», то
есть заменить паломничество епитимией. (Отсюда, заметим, хорошо
видно, что уже с самого начала паломничество выступало на Руси
как инструмент покаянной дисциплины.) Почему? Да потому что
«та рота губить землю сию»17
.
Следовательно, во времена Нифонта
паломничества представляли для общества заметную социальную и
13 ПСРЛ 1. Стб. 209–211, 283; 2. Стб. 200–203, 259–261.
14
Багрий 1914. С . 276–279.
15
Щапов 1972. С. 115–135.
16 ДКУ. С. 13–84.
17
ПДРКП 1. Стб. 27, 61–62.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

288
экономическую угрозу, а это значит, что они вырывали из обычной
трудовой жизни достаточно большие массы людей. Перед нами не-
двусмысленное свидетельство размаха паломнического движения на
Руси уже через полтора века после ее крещения. То же самое на-
ходим в вопросах сарайского епископа Феогноста Константинополь-
скому собору (1276 г.), вошедших даже в «Кормчую книгу»: «А что
ходять в Иерусалим к святым, вельми аз сего браню, зде им велю
правду деяти, а Бога бояся жити». Такая строгость владыки была в
полной мере одобрена собором18
.
Все это живо напоминает (и даже
на вербальном уровне) сетования блаженного Иеронима в IV в., ког-
да паломничества в Святую Землю после построек святой Елены в
Иерусалиме, Вифлееме и др. стали своего рода ажиотажной модой
среди римской сенаторской знати: «Похвально не в Иерусалиме по-
бывать, а пожить добре» («Non Ierosolymis fuisse, sеd bene vixisse
laudandum est»)19
.
О социальном масштабе паломничеств на Руси говорит и тот зна-
менательный факт, что они отразились в былинном эпосе — ср., на-
пример, былину «О сорока каликах со каликою», вошедшую и в из-
вестный сборник Кирши Данилова20
. Именно в былинном, а не только
в духовных стихах. Причем интересен не только этот факт, но и сам
эпический образ паломника. В былине мы видим паломников спло-
ченными в довольно многочисленные ватаги, которые были скрепле-
ны присягой-«ротой» своему предводителю, именуемому атаманом
(может быть, как раз эту «роту» и имел в виду владыка Нифонт?),
отличаясь порой довольно буйным асоциальным поведением, этакой
богатырской «волюшкой». При всей литературной условности такого
образа, едва ли он не имел ничего общего с действительностью.
И это тоже не могло не заботить церковную власть.
Приведенные выше установления древнерусских иерархов из об-
ласти общецерковной покаянной дисциплины вводят в то же вре-
мя паломническую проблематику в более узкую и специфическую
сферу собственно монашеской аскетики. И это вполне закономерно.
Ведь в своей богословской подоплеке — и это было давно замече-
но — паломничество выглядит сродни монашеству. И там, и здесь
человек покидает дом и привычную жизнь, имея в виду некую душе-
спасительную цель. Недаром в богословское оправдание монашества
18
Бенешевич 2. С. 116.
19 Hieron. Epp. 58.2 (T. 3. P. 75); Schmugge 1993. Sp. 2148.
20
Срезневский 1862. С. 188–189.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

289
и паломничества приводились и приводятся одни и те же тексты
Священного Писания: это призвание Авраама (Быт. 12, 1: «Изыди
от земли твоея и от рода твоего и от дому отца твоего»), Пс. 54, 8
(«<...> се удалихся бегая и водворихся в пустыни»), Филип. 3, 20
о верующем как чужаке-страннике в этом мире, «наше бо житие на
небесех», и др. Эта чуждость миру, ξενιτεία, добровольное изгнан-
ничество тесно связывают понятия монашества и паломничества.
В Западной церкви такое субстанциональное родство проявилось
и в том, что одно время существовал и был весьма действенным
особый род бродячего монашества — людей, которые добровольно
покидали родные места, обрекая себя на странствующую жизнь в
поисках отшельнического уединения на чужбине или с миссионер-
скими целями (ирландская миссия в Европе с конца VI в., затем, в
VIII в.,
—
англосаксонская)21
.
Такое странствующее монашество и
паломничество отождествлялись даже на терминологическом уров-
не: и то, и другое именовалось peregrinatio. Впоследствии подобный
род монашества был осужден и иссяк как заметное явление, хотя и
не до конца: в X–XI вв. такие монахи все еще существовали и на-
зывались gyrovagi — бродягами в прямом, уничижительном, смыс-
ле слова. На православном Востоке они столь же уничижительно
именовались κυκλευ

ται и энергично осуждались церковью — напри-
мер, уже в IV в. в лице преподобного Ефрема Сирина; преподоб-
ный Нил Анкирский (умер в 430 г.) характеризовал их как «φρύγανα
ε

ρημίας» — «засохшие побеги отшельничества»22
.
Преподобный Ки-
рилл Филеот, византийский подвижник рубежа XI–XII вв., согласно
его житию, призывал не путать этих бродяг с теми, кто странствует
«Бога ради» («δια

Κύριον»), движимый «жаждой поклоннической мо-
литвы» («πόθος προσκυνέσεως»), «по духовному побуждению» («δια

λογισμο

ν πνευματικόν») и проч., то есть от собственно паломников23
.
И все-таки побороть это явление до конца не удавалось. (Стоит
вспомнить хотя бы Сысоя из знаменитого «Архиерея» А. П. Чехо-
ва.) Более того, на Руси уже в самые первые века ее христианской
истории были восприняты греческие тексты (хотя и единичные), ко-
торые можно рассматривать как попытку дать своего рода идейное
оправдание именно монастырскому паломничеству, причем как виду
аскезы, более высшему, чем собственно монашество. Тексты, конеч-
21
IEFM 1–2; IEKFM; Усков 2001. С. 100–283.
22 Nil. Anc. De octo spirit. 13. Col. 1160A; eiusdem Ad Eulog. 26. Col. 1128B.
23
Vita Cyr. Phil. P. 117.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

290
но, апокрифические и в этом смысле, строго говоря, не внутри-, а
околоцерковные. Таково «Сказание отца нашего Агапия» — сочине-
ние в свое время довольно авторитетное, судя по тому, что попало в
известный «Успенский сборник» конца XII — начала XIII в.
24
Само
надписание его — «Чесо ради оставляют роды и домы своя и жены
и дети и въземше крест идут в след Господа, якоже Евангелие ве-
лить» — казалось бы, дает повод подозревать, что речь пойдет о
некоем очередном обосновании монашества. Но нет: Агапий — уже
в монастыре, более того — он игуменит, и вдруг Господь обращается
к нему по его молитве и говорит: «Се извожю тя из манастыря и
веду тя в пути Моя». В дальнейшем этот тезис повторен неодно-
кратным рефреном, а сам «путь» Агапия вне монастыря оказывается
путешествием в рай с обязательством (что важно) потом непременно
описать увиденное, передать описание иерусалимскому патриарху,
«да е (описание.
—
А. Н.) вдасть во вся церкви, да е чтуть». Вот
это-то противопоставление монастырского сидения странничеству-
ξενιτεία, наивно и буквально понятому как бесприютное перемеще-
ние в пространстве, весьма показательно, иллюстрируя апокрифиче-
скую народную идею паломничества. «Пути Господни» оказываются
ведущими не в монастырь, а из монастыря.
Паломник сродни монаху и еще в двух отношениях. Во-первых,
он «ходит по стопам» Спасителя, Богоматери и святых (стерео-
типное выражение паломнических и агиографических текстов).
Метафора монашеской жизни, взятая в своем буквальном смысле,
оказывается определением паломничества, что сближает палом-
ничество со своего рода imitatio Christi — подражанием Христу
в монашеском, аскетическом смысле этого понятия. Во-вторых,
паломник, как и монах, призван словно по острию ножа прой-
ти между подстерегающими его соблазнами, каждый из которых
способен уничтожить духовную пользу от паломничества. В от-
вете цареградского синода на уже цитированный вопрос еписко-
па Феогноста Сарайского читаем: паломничество духовно опасно
не потому только, что паломник вынужден жить на чужой счет
(«ясти чюжии хлебы»); хуже, что «и прилыгати начьнет и пове-
дывати на иных странах бывшая. Възбраняй вельми, дабы не шли
и не вътще трудилися». Эта опасность была очевидна и нашему
первому описателю своего паломничества игумену Даниилу, кото-
24 Усп. сб. 1971. С. 466–473 (л. 287в–292г); по этому списку текст издан М. В. Рож-
дественской: Сказ. Агап. С. 338–348.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

291
рый как будто отзывается на только что процитированные слова
синодалов: «Мнози бо доходивше святых сих мест и святый град
Иерусалим и възнесшеся умом своим, яко нечто добро створивше,
и погубляють мзду труда своего <...> Мнози бо, ходивше свята-
го града Иерусалима поидуть опять, многа добра не видевши,
тщаще опять вскоре». Таким образом, Даниил видит две главные
духовные опасности для паломника: хождение из любопытства и
тщеславия, без «страха Божия», и превращение паломничества в
своеобразный образ жизни, когда паломнические хождения следо-
вали одно за другим, перемежаясь краткими возвращениями («по-
идуть опять <...> тщаще опять вскоре»)25
.
Последнее, видимо, не
было редкостью: будущий архиепископ Антоний Новгородский в
своей «Книге паломник» (рубеж XII–XIII вв.) упоминает о погре-
бении в одном из приделов константинопольской Софии русского
священника Леонтия — «тои бо Леонтий 3-ж во Еросалим пеш
ходил»26
.
В эпоху Комнинов, во второй половине XII в., действи-
тельно можно было пройти от Константинополя до Иерусалима
пешком (побережье было очищено от арабов и турок-сельджуков),
но совершить такое путешествие из Руси или хотя бы только из
Царьграда трижды — значило посвятить этому полжизни.
В этом отношении под подозрением могло оказаться и всякое
описание паломничества. Немудрено, что хождения, в частности
«Хождение» игумена Даниила, в XV–XVI вв. иногда попадали в
списки если не отреченного чтения, то такого, которое было воз-
можно только под надлежащим духовным руководством27
.
Ввиду
сказанного, в этом необязательно видеть только следствие присут-
ствия в повествовании Даниила апокрифического элемента28
, но раз-
межевание с собственно гомилетической литературой все же налицо.
Преподобный Поликарп, один из авторов «Киево-Печерского пате-
рика», будущий печерский архимандрит (первая четверть XIII в.),
вступает с авторами таких текстов в прямую полемику: «И несмь
николи же обходил святых мест, ни Ерусалима видех, ни Синайския
горы, да бых что приложил к повести (к Патерику.
—
А. Н.), яко
же обычаи имуть хитрословесницы сим краситися. Мне же да не
буди хвалитися, но токмо о святем сем монастыре Печерьском»29
.
25 Дан. 1997. С. 26, 28; Дан. 2007. С. 16, 162.
26
Ант. С . 29–30.
27
Пыпин 1862. С . 1–55 .
28 Подскальски 1996. С. 320.
29
КПП. 1911. С. 111 (Слово 32-е).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

292
Эти «краситися» и «хвалитися» весьма напоминают «прилыгати» из
синодальных ответов епископу Феогносту Сарайскому. И в данном
случае древнерусская ситуация вовсе не уникальна; напротив, эта
полемика воспроизводит две принципиально отличные точки зрения
на монашеское паломничество, существовавшие в церкви в целом.
Болгарский писатель Х в. Козьма Пресвитер (к слову сказать, до-
вольно популярный и на Руси) следовал одному из типичных по-
ложений византийской аскетики, когда писал в своей «Беседе на
новоявленную ересь Богумилу», в главке с характерным названием
«О мятущих ся черньцех»: «Друзии же <...> отходят в Иерусалим,
инии же в Рим и в прочая грады, и тако мятуще ся възвращают ся
в домы своя, кающе ся безумнаго труда»; «не даждь воля на сердци
си взискати Рима, ни Ерусалима, но преданыя ти молитвы игуменом
творя, пребываи в кельи своеи. И ту ти сущу сам Господь Исус
Христос с Отцем Своим и с Святым Духом придет»30
, — слова,
живо напоминающие суждения и блаженного Иеронима, и святителя
Нифонта Новгородского. И как не вспомнить тут и преподобного Се-
рафима Саровского, призывавшего монашествующих творить запо-
веданное им правило — «и тут ти и Киев, и Афон, и Иерусалим».
И в то же время в Церкви издавна было выработано богословское
обоснование паломничества к святым местам.
Бытует мнение, что история явления, которое можно было бы на-
звать православным паломничеством, начинается с открытия Святой
Земли, совершенного в первой половине IV столетия святой равноапо-
стольной царицей Еленой. Ее заслугой совершенно справедливо счи-
тается установление в Иерусалиме и Палестине в целом многих мест,
связанных с земной жизнью Господа нашего Иисуса Христа, Пресвя-
той Богоматери, святых Апостолов и т. д., а также активное церков-
ное строительство, которое начинается здесь при ее непосредственном
участии. Между тем такое мнение, строго говоря, основательно лишь
до известной степени, потому что обнаруживаются некоторые свиде-
тельства — прежде всего в известной «Церковной истории» Евсевия
Кесарийского (умер около 339/40 г.), — позволяющие утверждать, что
поездки в Святую Землю, которые с определенной долей уверенно-
сти можно было бы назвать паломническими, имели место и в более
раннее время. Приведем только два примера.
Сардский (Сарды — город в Лидии, на западе Малой Азии)
епископ Мелитон, человек аскетической жизни и, по утверждени-
30
Бегунов 1973. С. 359–360.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

293
ям современников, пророческого дара, посетил во второй половине
II в. Святую Землю и, как уверяет Евсевий, «дошел до тех мест,
где [Спасение] было проповедано и исполнено» («ε

ως του

τόπου
γενόμενος ε

νθα ε

κηρύχθη και

ε

πράχθη»); Евсевий замечает также, с
какой целью епископ Мелитон совершил свое путешествие: чтобы
«в точности узнать о ветхозаветных книгах» («α

κριβω

ς μαθω

ντα

τη

ς
παλαια

ς διαθήκης βιβλία»). Из этой формулы и ее контекста у Евсевия
становится ясно, что сардский епископ конца II в. непосредственно
на Святой Земле хотел уточнить правильный состав ветхозаветного
канона, видимо, считая здешнюю традицию наиболее авторитет-
ной. Такую поездку еще трудно назвать паломнической в полном
смысле, скорее она напоминает, выражаясь современным языком,
археографическую экспедицию. Однако характерно убеждение епи-
скопа Мелитона, что «выборки из Закона и Пророков, относящиеся к
Спасителю и ко всей нашей вере» («ε

κλογα

ςε

κτετου

νόμου και

τω

ν
προφητω

ν περι

του

σωτη

ρος και

πάσης τη

ς πίστεως η

μω

ν»), о которых
просил его некий Онисим (его адресат: Евсевий цитирует послание
Мелитона к Онисиму), лучше делать там, где Спасение «было про-
поведано и исполнено»31
.
Это убеждение уже очень близко к само-
чувствию паломника.
Следующий пример относится к началу III столетия. Именно тогда
Александр, епископ одного из городов в Каппадокии, впоследствии,
в 212–250 гг., иерусалимский патриарх, совершил «путешествие в
Иерусалим ради молитвы и истории тех мест» («τη

ν πορείαν ε

πι

τα

Ιεροσόλυμα ευ

χη

ς και

τω

ν τόπων ι

στορίας ε

νεκεν»)32
.
Здесь уже зву-
чит знаменательное слово, которое для всякого паломника служит
ключевым — молитва (греч. ευ

χή, προσευχή): паломник посещает
святые места не ради новых знаний и впечатлений от исторических
мест, а ради сугубого молитвенного общения с Богом и его святыми,
которому способствует непосредственное присутствие в местах их
земной жизни.
Благодаря этой формуле — «ради молитвы и истории тех мест» —
мы приближаемся к тому краткому, но богословски четкому определе-
нию целей паломничества, какое дал некоторое время спустя, в конце
IV в., святитель Григорий Нисский. Несмотря на то что он сам иногда
предостерегал монашествующих от паломничеств из-за возможных
31
Eus. Hist. IV, 26, 14. P. 164; русский перевод: Евс. Ист. С. 154. О епископе Ме-
литоне как церковном писателе см., например: Altaner 1958. S. 106–107.
32
Eus. Hist. VI, 11, 2. P. 231; Евс. Ист. С. 208.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

294
соблазнов, встречавшихся по пути33, святитель Григорий в принципе
не отвергал паломничества как такового, если его цель — «созерцание
знаков божественного человеколюбия»34
, то есть знаков благодатного
спасительного присутствия Бога в тварном мире ради человека; иными
словами, как сказал в свое время, уже в VIII столетии, преподобный
Иоанн Дамаскин применительно к иконам (предвосхищая святителя
Григория Паламу) — созерцание «вместилищ Божественной энергии»
(«Θείας ε

νεργίας δοχει

α»)35
.
В этом смысле паломничество сродни мо-
литве перед иконным образом: ни то, ни другое — ни святые места,
ни иконы — сами по себе молитвы не заменяют, но и то, и другое
облегчает молитвенное общение. Неудивительно, что со временем в
греческих текстах термин πορεία (буквально — «путешествие»), кото-
рый поначалу обозначал древние хождения ко святым местам, вроде
путешествия епископа Мелитона и патриарха Александра, заменяется
термином ευ

χή — «молитва», а сам паломник начинает именоваться
уже всем нам хорошо знакомым словом προσκυνητής — «поклонник»
(от греч. προσκυνέω, προσκύνησις, обозначавшего молитвенное прекло-
нение колен или земной поклон), то есть термином того же «молит-
венного» круга. Таким образом, игумен Даниил знал, в чем дело, когда
писал: «<...> иже кто путем сим ходил с страхом Божиим и смерением,
не погрешить милости Божия николиже»36
.
При том, что связанная с паломничеством богословско-аскетическая
проблематика, разработанная в Византии, была на Руси, как видно из
сказанного, более или менее ясна уже в первые века нашей истории,
в области чисто литературной положение дел было иным. Древнерус-
ский литературный жанр «хожений» (рассказов о паломничествах),
появляясь в начале XII в., с XIV столетия приобретает особое рас-
пространение. Следуя общему представлению, что в целом древнерус-
ская литература была ориентирована на византийские образцы, при-
ходилось бы думать, что и жанр «хожений» должен был проникнуть
на Русь из византийской письменности37
.
И тут мы сталкиваемся с
неожиданностью, лишний раз указывающей на ограниченность сте-
реотипов. Никаких аналогов или гипотетических образцов для того
33
Greg. Nyss. Еp. II, 12. P. 17.11.
34
Greg. Nyss. Еp. III, 1. P. 20.1 –2.
35 Ioan. Dam. Сontra imag. calumn. III, 34. S . 139.
36
Дан. 2007. С. 14, 160.
37
Так иногда пишут из общих соображений: Данилов 1954. С . 92–105; Külzer
1994; и др. Ср. критические замечания: Garzaniti 1997. S. 337–339; Гардзанити 2007.
С. 313–314.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

295
же «Хожения» игумена Даниила в богатейшей греческой литературе
рубежа XI–XII вв. или более раннего времени, как выясняется, не
существует. Это весьма замечательный факт. На византийской по-
чве описания паломничеств возникают достаточно поздно. Первое
дошедшее до нас сочинение такого рода принадлежит Епифанию
Агиополиту (Святоградцу) и датируется довольно неопределенно —
от 638 до 900 г., вероятнее же всего, — второй половиной VIII в.38
,
тогда как, например, первые латинские записки о паломничестве в
Святую Землю относятся, самое позднее, к началу V в.
—
таково
«Путешествие к святым местам» марсельской (?) монахини Эгерии
(или Этерии)39
.
Затем, после обширного перерыва, уже в комнинов-
скую эпоху создаются стихотворное описание поездки в Иерусалим
(собственно, не совсем паломнической, так как она была предпринята
по приказу императора) Константина Манасси (середина XII в.)
40и
прозаическое — описание паломничества от Антиохии к Иерусали-
му критского иерея Иоанна Фоки (1177 г.), весьма пространный и
достойный памятник41
.
Четырехсотлетний период между ними не за-
полнен ничем, потому что даже краткие проскинитарии в собственном
смысле, описывающие купание паломников в Иордане, шествие из
Виффагии в Иерусалим в Вербное воскресенье, нисхождение Святого
огня в Великую субботу и проч., появляются лишь с середины XIII
столетия42
.
Тем самым, если учесть, что сочинение Епифания Агио-
полита в том виде, в каком оно сохранилось, является компиляцией
не ранее XIV в. на основе первоначального собственно Епифаниева
текста, «Жития святых Константина и Елены» (XI в.) и «Церковной
истории» Никифора Каллиста (XIV в.), то «Хожение» игумена Дании-
ла, строго говоря, делается самым ранним сочинением этого жанра
не только в древнерусской, но и в восточнохристианской литературе
в целом. Таким образом, русская паломническая литература в период
своего формирования вырисовывается как в некоторых отношениях
вполне самостоятельное явление, питающееся собственными соками,
и в создании такого оригинального и важного для паломников ли-
тературного жанра, как «хожения» в Святую Землю, древнерусские
церковь и литература выступают не как ученицы, а как соработницы
и сестры византийских церкви и литературы.
38 Donner 1971. S. 49–91.
39
Eger. Peregr. P. 1–72 (латинский оригинал), 103–173 (русский перевод).
40
Schreiner 1993. Sp. 184.
41 Троицкий 1889. С. 1–69; Бородин 1989. С. 355–359.
42
Пападопуло-Керамевс 1903. С. 1–294.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

296
К сходному же выводу приводят и терминологические наблю-
дения. Древнерусская терминология, характерным образом, не вы-
казывает связи с греческой почвой. Русское слово поклоньникъ,
которое можно было бы рассматривать как заимствование-кальку
с греч. προσκυνητής, засвидетельствовано только поздними текста-
ми. Если верить словарям43
, этот термин впервые отмечен толь-
ко в первой четверти XV в. (в форме поклоньщикъ) в «Хождении»
троицкого диакона Зосимы44
, а в форме поклоньникъ и того поз-
же — с середины XVII в., в «Проскинитарии» Арсения (Суханова)45
.
В ранних же памятниках находим исключительно термин страньникъ/
стороньникъ, то есть, попросту говоря, путешественник по чужим кра-
ям, без всяких иных уточняющих коннотаций, а с XII в. — паломьникъ
(Даниил его еще не знает46). В этом отношении лексическая ситуация в
древнерусском языке сходна с ситуацией в языке латинском, где палом-
ничество также именовалось термином, обозначавшим перемещение в
пространстве — peregrinatio (паломники именовались peregrini; иска-
жением последнего служит заимствованное много позднее в русский
язык — вероятно, из немецкого — слово пилигримы, в конечном итоге
восходящее к итал. pellegrini47). Но и слово паломник этимологически,
по своему происхождению и смысловому наполнению, также не имеет
к греч. προσκυνητής никакого отношения, поскольку происходит от лат.
palmarius, которое обозначало человека, посетившего Святую Землю и
вернувшегося оттуда с веткой палестинской пальмы — видимым при-
знаком совершенного паломничества. На Западе существовал такой
обычай48
, потом закрепившийся также и на Руси и доживший до на-
шего времени (вспомним лермонтовскую «Ветку Палестины»). В чем
же дело? А дело в том, что количественный и качественный подъем
древнерусского паломничесского движения в Святую Землю пришелся
как раз на XII столетие, когда с 1099 г. и до конца 80-х гг. XII в. Ие-
русалим находился под властью латинских крестоносцев, что, понятно,
43 СРЯ. 1990. Т. 16. С. 160–161. Ст. «ПОКЛОННИКЪ, ПОКЛОНЩИКЪ».
44
Лопарев 1889.
45
Ивановский 1889.
46 Вопреки К. Д. Земанну (Seemann 1970. S . XXX); oно встречается только в за-
главии ряда списков второй редакции (по М. А. Веневитинову) не прежде конца XV в.
(«Паломник Данила мниха»: Дан. 1883. С. 1 . Примеч. 1).
47 Фасмер 3. С. 261–262. Ст. «пилигрим».
48
Так, епископ Вильгельм Тирский (умер в 1186 г.), знаменитый историограф Ие-
русалимского королевства, свидетельствует, что в его время паломники имели обычай
увозить с собой из Святой Земли пальмовые ветви «в знак совершенного паломниче-
ства» («consummatae peregrinationis signum»: Wilh. Tyr. XXXI, 17).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

заметно облегчало путешествие христиан всех исповеданий в Святую
Землю49
.
В русской литературе, в том числе и научной, довольно рас-
пространен стереотипный «антиправославный» образ крестоносца. Как
все стереотипное, он не совсем верен и возник на основе более поздних
явлений — завоеваний крестоносцев Тевтонского и Ливонского орде-
нов, после того как в первой половине XIII в. вектор крестоносного
движения и его военная экспансия, вследствие роковых неудач в Пале-
стине, развернулись против православного Востока. В XII в. положение
было еще принципиально иным, о чем и свидетельствует активизация
древнерусских паломничеств в Святую Землю в пору господства кре-
стоносцев в Иерусалиме. Именно в то время, например, здесь возникает
русский монастырь Пресвятой Богородицы50
, сведения о котором про-
падают после падения Иерусалима в 1187 г. под ударами мусульман
султана Салах-ад-Дина (Саладина).
Заметим, что и само заимствование латинского термина palmarius
в живой разговорный древнерусский язык (а не только в язык книж-
ности) в качестве обозначения паломника есть еще одно свидетель-
ство непосредственных контактов русских православных людей,
ходивших в Палестину в XII в., с латинским христианским миром.
И что очень показательно, это заимствование из всех славянских
языков свойственно только древнерусскому; ни в одном другом сла-
вянском языке его нет, а паломники обозначаются терминами совсем
другого семантического круга — таким, например, как укр. прощеник
(что указывает на отмеченную выше обетную сторону паломничества,
совершавшегося в качестве своего рода епитимии или в благодарность
за испрошенное в молитвах исцеление, избавление и проч.: ср. др.-
русск. проща «прощение грехов, чудесное исцеление»51) и др.
Все это выделяет русский язык и, соответственно, русского па-
ломника из общеправославного контекста XII столетия.
49
Назаренко 2001а. С. 617–640; он же 2005d. С. 139–149 (к сожалению, издание
страдает обилием редакторских погрешностей и опечаток).
50
Жит. Евфр. Пол. С. 177; видимо, именно этот монастырь имеется в виду в дру-
гом, менее известном отечественной науке памятнике — сочинении вюрцбургского
пресвитера Иоанна, посетившего Святую Землю около 1165 г., когда среди «различ-
ных народов» («diversae nationes»), которые содержат в Иерусалиме «многочисленные
часовни и не столь знаменитые (как описанные Иоанном.
—
А. Н.) церкви» («plures
capellas et minus celebres ecclesias»), называется и русь (Rutheni) (Ioan. Wirz. 12. Col.
1088С; xронологически последнее издание «Описания Святой Земли» Иоанна Вюрц-
бургского Р. Хойгенсом — Ioan. Wirz. 1994 — в настоящее время нам недоступно); o
сочинении Иоанна см.: Graboïs 1974. P. 367–376.
51
Срезневский 2. Стб. 1609–1610. Ст. «проща»; СРЯ 21. С . 12 . Ст. «ПРОЩА».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

298
XIV. О ЯЗЫЧЕСТВЕ СЛАВЯН*
Главным постулатом, непременным условием и предпосылкой неоя-
зыческих настроений и в области «ученых» конструкций, и в быто-
вой сфере является убеждение, будто славянское язычество, так же
как и славянский этнос, насчитывает многотысячелетнюю историю,
будто к моменту своего столкновения с христианством оно представ-
ляло собой весьма развитое и сложное явление со структурирован-
ным пантеоном, с разработанной и древней мифологией, с богатой
идеологической системой и культовой практикой. Это априорное
убеждение немедленно обнаруживает свою совершенную несостоя-
тельность, стоит только попытаться хотя бы в самых общих чертах
суммировать то, что реально известно науке о языческих религиоз-
ных представлениях и обычаях славян.
Эти сведения на удивление скудны, несмотря на то что инфор-
мация такого рода появляется уже с VI (!) в., вместе с первыми
достоверными сообщениями греческих и латинских авторов о сла-
вянах, и, следовательно, к началу активной христианизации сла-
вян в IX–X вв. имела за собой уже более чем полутысячелетнюю
традицию. Весьма показательно, что она, эта информация, факти-
чески не содержит данных, которые исходили бы не от внешних
наблюдателей, а из самого славянского мира — факт, который со
всей очевидностью говорит о недостаточной зрелости славянского
язычества. Исключения единичны: из них можно назвать разве что
известное сообщение «Повести временных лет» (начало XII в.) о
языческом пантеоне киевского князя Владимира1 (восходящее к бо-
* Дополненный и исправленный вариант работы: Назаренко 2002а. С. 8–23.
1
«И нача къняжити Володимер в Кыеве един, и постави кумиры на хълме, въне
двора теремьнаго: Перуна древяна, а главу его сьребряну, а ус злат, и Хърса и Дажь-
бога и Стрибога и Семарьгла и Мокошь. И жьряху им, наричюще я богы, и приво-
жаху сыны своя и дъщери, и жьряху бесом, и осквьрняху землю требами своими; и
осквьрнися кръвьми земля Русьская и хълм тъ» (Шахматов 1916. С. 95; ПСРЛ 1. Стб.
79; 2. Стб. 67). Анализируя это хрестоматийное сообщение, исследователи, как пра-
вило, сосредоточены на именах богов Владимира, их происхождении и т. д., обычно
упуская из виду тот важный момент, что перед нами свидетельство о ч е л о в е ч е -
ских жертвоприношениях увосточныхславянвовторойполовинеХв., которые
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

299
лее раннему печерскому летописанию XI в.) да рассуждение либо
древнерусского составителя «Хронографа по великому изложе-
нию», использовавшего в данном случае славянский перевод ран-
невизантийской хроники Иоанна Малалы2
, либо самого славянского
(очевидно, болгарского) переводчика Х в. (если перевод использо-
вался летописцем непосредственно, а не через «Хронограф»3), где
сопоставляются греческие языческие божества со славянскими4
.
Но и в этом случае мы имеем дело с показаниями хотя и изнутри
славянского мира, но всегда из идеологически враждебного христи-
анского лагеря5
.
В итоге славянское язычество предстает в целом
«недооформленным», крайне аморфным и даже примитивным6
,
зыбко переходящим в сферу архаических, еще дославянских (отча-
приводили в святилища «сыны своя и дьщери» именно как жертв богам. Археологические
следы таких жертвоприношений, причем именно детских, хорошо известны: Русанова,
Тимощук 1993. С. 7 (Аркона), 16–17 (близ Волыня на Одере и в Праге), 18–19 (близ Плоцка
и в Вышегроде на Средней Висле), 34, 39, 41–42, 49 (городища-святилища Богит и Звени-
город в верховьях Днестра) и др.; все эти данные относятся к X–XIII вв.
2
Творогов 1979. С . 9–11 .
3
Вилкул 2007. С. 85–88.
4 Гефест («Феост» — первый слог греческого слова был, вероятно, принят древ-
нерусским книжником за артикль, что свидетельствует о его незнакомстве с античной
мифологией в целом) оказывается при этом приравнен к Сварогу, а Гелиос («Сълньце-
цесарь») — к «сыну Сварогову, еже есть Дажьбог» (Шахматов 1916. С. 350–352;
ПСРЛ 2. Стб. 278–279; ср.: ЛЕР 1. С. 11 [«О Фесте]).
5
Поэтому более поздние свидетельства подобного рода чаще всего страдают не-
вольными недоразумениями или намеренными домыслами, как, например, список
польских языческих богов в хронике Яна Длугоша (вторая половина XV в.): Jesza,
Lyada, Dzydzilelya, Nya, Dzewana, Pogoda и др. (Dlug. 1 . Р. 106–107); многие названные
здесь имена имеют аналогии в средневековых польских церковных уставах, содер-
жащих указания по борьбе с языческими суевериями и обрядами (Łowmiański 1979.
S. 212–218; Ловмяньский 2003. С. 170–174).
6 Ср. основательный, хотя и не раз оспоренный, отзыв Е. В. Аничкова об «убого-
сти» древнерусского язычества, с его «жалкими богами», «грубым культом и нравами»
(Аничков 1914. С. XXXVI). Из последующих известных исследователей славянского
язычества подобной точки зрения (не без элементов гиперкритицизма) придерживался,
например, Х. Ловмяньский (Łowmiański 1979; не можем, к слову, не отозваться на
вышедший не так давно русский перевод этой ценной книги авторитетного исследо-
вателя — Ловмянский 2003; крайне досадно в очередной раз видеть, как экономия
издателей на научном редакторе обезображивает текст: постоянные полонизмы вроде
«Хустинской летописи» вместо «Густынской», «Ратизбоны» вместо Регенсбурга, «Хо-
нориуса из Аутуна» вместо Гонория из Отёна, «Феофилактоса» и проч. — наименьшие
из нелепостей; как, увы, почти всегда, невежественно, по догадке и непонятно кем
выполнены переводы с латинского), а в области исторического языкознания продол-
жает придерживаться Л. Мошиньский (Moszyński 1992; ср. рецензии: Трубачев 1994.
С. 3 –15; он же 1997b. С . 20–26).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

300
сти общеиндоевропейских) мифологических представлений7
. Такая
текучесть славянского язычества вполне соответствует относитель-
ной молодости славянства как этноса (что, внешне парадоксальным
образом, не противоречит хронологической глубине праславянских
реконструкций8), застигнутого христианизацией на дописьменной
стадии своего развития, так что созданная специально для сакраль-
ных церковных целей славянская грамота, как уже отмечалось9, eo
ipso не годилась для фиксации языческих мифологем10
.
Если ограничиться кругом более или менее общих фактов, то
их окажется разительно мало. Известно, что у славян было много
богов, из числа которых с некоторой определенностью выделяется
главный — громовержец-Перун11
. Устанавливается ограниченное ко-
7
Характерным примером может служить гипотеза А. Гейштора, проецирующая
на славянскую языческую мифологию теорию Ж. Дюмезиля о трехчастной структуре
индоевропейского социума (Gieysztor 1982).
8
Учитывая изначальную полидиалектность праславянского, на которой настаивал
О. Н. Трубачев, нетрудно понять, что сумма праславянских черт отнюдь не гарантиру-
ет их принадлежности некоему праэтносу. Иными словами, праславянские изоглоссы
не обязаны в своей совокупности отражать какого-то территориального и культур-
ного континуума. Этнос складывается на определенном историческом этапе в силу
разного рода географических, политических, культурных и прочих обстоятельств на
основе конвергенции диалектов, каждый из которых, неся те или иные праязыковые
(в данном случае — праславянские) элементы, мог ранее принадлежать совсем иному
этническому единству. Поэтому возраст иных праславянских признаков может быть
очень древним, уходя в глубину индоевропейской архаики (ср. наблюдения, пред-
ставленные в статье XVIII).
9
Петрухин 2000. С. 236.
10
Впрочем, этот роковой для славянского язычества «дефект» не распространялся
на эльбо-одерские земли, которые, насколько известно, не входили в ареал распростра-
нения кирилло-мефодиевской письменности. Между тем какие-то начатки письма, в
том числе сакрального, у славян на этих территориях были; ср., например, приводимые
ниже (примеч. 21) сведения Титмара Мерзебургского об именах, «вырезанных» на
идолах в Ретре. Это обстоятельство усугубляет то исключительное положение племен
крайнего северо-запада Славянщины, которое и занимает нас в настоящей работе.
11 Об этом пишет уже Прокопий Кесарийский (середина VI в.): «<...> они счи-
тают, что один из богов — создатель молнии — именно он есть единый владыка
всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных <...> од-
нако почитают они и реки, и нимф, и некоторые иные божества (δαιμόνια) и при-
носят жертвы также им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания» (Proc.
De bello Goth. III, 14, 23–24. P. 357; СДПИС 1. С. 182–185 [греческий оригинал
и русский перевод]). Впрочем, имя Перуна у Прокопия прямо не названо; пери-
фраза «создатель молнии» («ο

τη

ςα

στραπη

ς δημιουργός»), при наличии в ней оче-
видных «кузнечных» коннотаций (СДПИС 1. С. 221 . Коммент. 70 [Л. А . Гиндин,
В. Л. Цымбурский]), допускает также мысль о Свароге (ср. отождествление Сва-
рог = Гефест в «Ипатьевской летописи» [см. примеч. 4]). Свидетельство Прокопия,
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

301
личество других общеславянских теонимов: Сварог12
, быть может,
Велес и Мокошь13
.
Настойчиво сообщается, что у славянских богов
нет храмов, что славяне поклоняются своим богам у воды (колодцев)14
или в священных рощах, часто расположенных на возвышенностях
или горах15
.
В сущности, здесь уже приходится поставить точку. Все
остальное — либо этнографические детали из области бытового язы-
чества, либо ученые реконструкции на сравнительно-историческом
материале (например, так называемый «основной миф» о борьбе
Громовержца-Перуна со Змеем-Велесом16
). Этот «сухой осадок» со-
вершенно немыслимо поставить в какое бы то ни было сравнение с
детальными сведениями о германской языческой мифологии (как в
что «создатель молнии» считается «единым владыкой всего», вряд ли позволительно
рассматривать как доказательство элементов единобожия у славян, так как оно совер-
шенно недвусмысленно включено автором в контекст рассуждения о том, что обычаи
славян повсеместно одинаковы, то есть речь, вероятно, идет не о месте Громовержца
среди других богов, а о его почитании всеми славянскими племенами. Кроме того,
сам Прокопий прямо именует «создателя молний» «одним из богов» («θεω

ν <...>
ε

να») (именно это чтение, в отличие от θεόν, принятого в издании И. Хаури, следует
признать правильным, вслед за издателями корпуса СДПИС 1. С. 221. Коммент. 69
[Л. А . Гиндин, В. Л. Цымбурский]). Сведения о многочисленности славянских божеств
встречаются часто; см., например, сообщение Титмара Мерзебургского о божествах
лютичей (примеч. 35).
12
Об общеславянском характере этого божества можно судить по тому, что оно
упоминается применительно как к древнерусскому, то есть восточнославянскому (см.,
например, «Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере»: «Огневи ся
молять, зовуще его Сварожицем»: Гальковский 2. С. 41), так и к западнославянскому
ареалу; в последнем наиболее ранние упоминания у Бруно Кверфуртского и Титмара
Мерзебургского относятся к началу XI в.: Brun. Еp. P. 101 (Zuarasiz); Thietm. VI, 23.
S. 302 (Zuarasici).
13 Как таковые они фиксируются только древнерусскими источниками, но их обще-
славянское распространение удостоверяется производной от них теофорной топоними-
ей на западнославянских землях (Witkowski 1970. S. 368 –385; idem 1971).
14 Rajewski 1974. S . 111 –117; Виноградова 1995. С. 386 –390; см. также след.
примеч.
15
Кроме приведенного в примеч. 11 свидетельства Прокопия о поклонении славян
«рекам и нимфам», см., например, характеристику языческих полян в древнерусском
так называемом «Начальном своде» 90-х гг. XI в.: «<...> бяху же погане, жруще озером
и кладязем и рощением, яко же прочии погани» (НПЛ. С. 105; ср.: ПСРЛ 1. Стб. 91;
2. Стб. 78). О почитании прибалтийскими славянами, наряду с домашними духами
(penates), также священных рощ (luci) сообщает Хельмольд (1160-е гг.) (Helm. I, 52.
S. 102). Применительно к чешским славянам о поклонении «воде и огню <...> рощам,
деревьям, камням <...> горам, холмам» пишет Козьма Пражский (первая четверть XII
в.) (Cosm. I, 4. S. 10: «<...> hic latices seu ignes colit, iste lucos et arbores aut lapides
adorat, ille montibus sive collibus litat»).
16 Иванов, Топоров 1974. С. 4–179; они же 1983. С . 175 –197; они же 1994. С. 450;
Топоров 1998. С. 73–103.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

302
континентальном, так и в скандинавском варианте), о развитой жре-
ческой практике кельтских друидов или, тем более, о языческих куль-
тах древних иранцев, древних индийцев, о языческой религии греко-
римской античности. Единственное более или менее светлое пятно
на столь мрачном фоне — это довольно поздние, относящиеся уже к
XI–XII вв., письменные и археологические (начиная с IX в.) данные
из славянского ареала в северной части междуречья Эльбы и Одера,
о которых и пойдет речь.
Возникает естественный вопрос: в чем причина такой невнятно-
сти и темноты? Теоретически на него возможны два ответа.
Первый и, казалось бы, наиболее естественный: все дело в со-
стоянии источников, которые в данном случае, повторяем, практи-
чески сплошь иностранные (на греческом, латинском, реже арабском
языках). Военные и миссионерские усилия Восточнофранкского, а
затем Германского государства, в течение IX–XII вв. настойчиво
направлявшиеся на славянские земли эльбо-одерского междуречья,
предопределили повышенный интерес в немецкой историографии
и церковной литературе именно к этим славянам. Фактически же
западнославянское язычество могло мало чем отличаться от сла-
вянского в целом, так что вырисовывающуюся в отношении эльбо-
одерского региона картину мы вправе спроецировать и на другие
славянские области17
.
Второй из возможных ответов состоял бы в том, что западнославян-
ское язычество IX–XII вв.
—
и именно в землях между нижними тече-
ниями Эльбы и Одера, а также балтийским побережьем — действительно
представляло собой специфическое явление, более развитое, нежели в
других областях Славянщины. В таком случае надо выяснить, в силу
каких причин это произошло.
Прежде чем сделать выбор между двумя означенными возможностя-
ми, очертим (по необходимости бегло) круг тех особенных сведений, ко-
торыми, благодаря описаниям западных авторов XI–XII столетий, наука
располагает о языческой религии славянских племенных союзов люти-
17 См., например, авторитетное мнение, что о характере славянского языческого культа
«лучше всего судить по описаниям культово-ритуальных деталей, связанных с божествами
балтийских славян, и по археологическим данным, относящимся к структуре святилищ и
храмов» (Топоров 1996. С. 174). Еще более категорична точка зрения другого известного
специалиста: «Дело, видимо, просто в недостаточной изученности религии древних славян
и в скудости источников. Знай мы о ней столько же, сколько о религии, например, древних
римлян, славянская религия едва ли показалась бы нам более убогой и жалкой, чем римская»
(Токарев 1976. С . 215).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

303
чей18
, или велетов, ободритов и стодоран, населявших указанный ареал.
Все эти сведения, по сути дела, так или иначе касаются лишь одной,
хотя и очень существенной, стороны дела, а именно храма и жречества.
Кроме того, значительно более широким и специфическим оказывается
сам спектр имен языческих божеств.
В первую очередь следует упомянуть подробные описания двух
больших святилищ — главных храмов племенного союза лютичей
в Ретре19 и племени руян в Арконе, на острове Рюген20
.
Вот как
описывает храм Сварожича, главного божества велетов, в Ретре зна-
менитый саксонский хронист начала XI в. мерзебургский епископ
Титмар: «В области редарей (одно из племен лютичского союза.
—
А. Н.) находится треугольная крепость с тремя воротами по имени
Радегощь, со всех сторон окруженная большим лесом, который мест-
ные жители почитают священным. Двое ворот открыты для всеоб-
щего доступа, восточные же, самые маленькие, ворота выходят на
тропинку, которая ведет к близлежащему неприютного вида озеру.
В крепости располагается только искусно построенное деревянное
святилище, покоящееся на фундаменте из рогов различных зверей.
Снаружи стены его, насколько достигает взор, украшены различны-
ми прекрасно вырезанными изображениями богов и богинь. Внутри
стоят рукотворные боги, у каждого вырезано имя; они страшны на
вид и одеты в шлемы и брони. Главный зовется Сварожич, и все
язычники особенно почитают его. Кроме того, их боевые значки
могут выноситься оттуда только в случае войны и лишь пешими
воинами. Для тщательного присмотра за этим святилищем туземцы
назначают специальных служителей. Когда народ собирается там для
жертвоприношений идолам или для усмирения их (богов.
—
А. Н.)
гнева, служители имеют право сидеть, тогда как прочие остаются
стоять. Служители тихо перешептываются друг с другом и в трепете
роют землю, а в ямки бросают жребии, желая узнать исход какого-
18 Употребляем эту принятую в русскоязычной литературе форму, хотя, при неясности
этимологии (< слав. *l’utъ «лютый, свирепый» или < слав. *lutъ «болото, грязь» [?] [это
последнее слово не включено, впрочем, в общеславянский лексический фонд состави-
телями словаря: ЭССЯ 16; ср.: ЭССЯ 15. С . 225. Ст. «*l’utitjь»]; см. сводку литературы
об этимологии этого племенного названия: Lübke 3. N 220. S . 16), не исключено, что
правильнее была бы форма лутичи. Древнерусская традиция в этом отношении характер-
ным образом также неоднозначна: в Лаврентьевском и Радзивиловском списках «Повести
временных лет» находим лутичи, тогда как в Ипатьевском и Хлебниковском — лютице,
лютичи (ПСРЛ 1. Стб. 6; 2. Стб. 5).
19 Dralle 1984. S . 37–61.
20
Herrmann 1974. S . 177–209.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

304
либо сомнительного дела»21 (следует пространное описание гадания
с помощью священного белого коня22 и т. п.).
Еще более пространное и детальное описание храма Святовита
(или, в лехитской огласовке, Свентовита), главного бога руян, а по-
сле упадка Ретры во второй половине XI в.
—
вероятно, и всех
прибалтийских славян23
, о ставил работавший в конце XII в. датский
хронист Саксон Грамматик. «Середину града (Арконы.
—
А. Н.) за-
21
«Est urbs quaedam in pago Riedirierun Riedegost nomine, tricornis ac tres in se continens
portas, quam undique silva ab incolis intacta et venerabilis circumdat magna. Duae eiusdem
portae cunctis introeuntibus patent; tercia, quae orientem respicit et minima est, tramitem ad
mare iuxta positum et visu nimis horribile monstrat. In eadem est nil nisi fanum de ligno
artificiose compositum, quod pro basibus diversarum sustentatur cornibus bestiarum. Huius
parietes variae deorum dearumque imagines mirifice insculptae, ut cernentibus videtur, exterius
ornant; interius autem dii stant manu facti, singulis nominibus insculptis, galeis atque loricis
terribiliter vestiti, quorum primus Zuarasici dicitur et pre caeteris a cunctis gentilibus honoratur
et colitur. Vexilla quoque eorum, nisi ad expeditionis necessaria, et tunc per pedites, hinc
nullatenus moventur. Ad haec curiose tuenda ministri sunt specialiter ab indigenis instituti.
Qui cum huc idolis immolare seu iram eorundem placare conveniunt, sedent hii, dumtaxat
caeteris asstantibus, et invicem clanculum mussantes terram cum tremore infodiunt, quo
sortibus emissis rerum certitudinem dubiarum perquirant» (Thietm. VI, 23–24 . S . 302, 304)
(здесь и ниже перевод иноязычных текстов везде наш). Ср. более лапидарное описание
того же храма у работавшего полувеком позже бременского каноника Адама: среди
эльбо-одерских славян, не входящих в диоцез гамбургских митрополитов, «самыми мо-
гущественными из всех являются редари, их известнейший город Ретра — средоточие
идолопоклонства. Там построен большой храм демонам, из которых главный — Раде-
гост. Изображение его изготовлено из золота, а ложе — из пурпурной ткани. Сам город,
со всех сторон окруженный глубоким озером, имеет девять ворот; проход [туда] — по
деревянному мосту, доступ на который открыт только жрецам (возможен также пере-
вод: «приносящим жертвы». — А . Н.) и ищущим ответа [оракула]» (Adam II, 21. S . 78:
«<...> potentissimi omnium sunt Retharii, civitas eorum vulgatissima Rethre, sedes ydolatriae.
Templum ibi magnum constructum est demonibus, quorum princeps est Redigast. Simulacrum
eius auro, lectus ostro paratus. Civitas ipsa IX portas habet, undique lacu profundo inclusa;
pons ligneus transitum prebet, per quem tantum sacrificantibus aut responsa petentibus via
conceditur»).
22
Рассказ об аналогичном гадании в арконском храме Святовита находим у дат-
ского хрониста рубежа XII–XIII вв. Саксона Грамматика (Saxo Gramm. IV, 39, 10.
P. 466–467).
23
Описывая языческое восстание ободритов в 1066 г., Адам Бременский еще на-
зывает Ретру религиозной «столицей славян» («metropolis Sclavorum»: Adam III, 51.
S. 194), то есть, судя по контексту, не только лютичей, но, по крайней мере, также
и ободритов. Упадок Ретры начинается с распадом лютичского союза в результате
междоусобной войны около 1056/7 г.; в первый раз она была разрушена саксами,
вероятно, во время похода 1068 г., организованного хальберштадтским епископом
Бурхардом II, а окончательно — около 1125 г. саксонским герцогом Лотарем Суп-
плинбургским (будущим германским королем и императором Лотарем III). В резуль-
тате ведущая роль переходит к культовому центру в Арконе.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

305
нимала площадь, на которой можно было видеть построенное из
дерева искуснейшим образом святилище, почитавшееся не только
из-за великолепия обрядов, но и вследствие могущества расположен-
ного в нем идола. Наружные стены здания на всем протяжении были
украшены тонкой резьбой и содержали всевозможные живописные
изображения, грубые и безыскусные. Для входа были открыты одни-
единственные двери. Сам же храм замыкался двумя рядами ограды,
из которых внешняя, вплотную примыкающая к стенам, была покры-
та пурпурной кровлей, а внутренняя, опиравшаяся на четыре стол-
ба, вместо стен имела роскошные завесы и соединялась с внешней
только благодаря кровле и немногочисленным потолочным перекры-
тиям. В храме удивленному взору представал громадный идол, пре-
вышавший размерами всякий образ человеческого тела, с четырьмя
головами на стольких же шеях, из них две были обращены лицом к
груди, и столько же — к спине. Далее, из расположенных как спере-
ди, так и сзади [голов] одна смотрела направо, а другая — налево;
они были изображены с бритыми бородами и подстриженными во-
лосами — вероятно, искусство художника подражало прическе руян.
В правой руке он держал рог, тщательно выделанный из различного
рода металлов, который сведущий в обрядах жрец ежегодно имел
обыкновение наполнять чистым вином, гадая по свойствам жидкости
об урожае будущего года. Левую он упирал в бок наподобие лука.
Плащ его был изображен спускавшимся до голеней, которые были
изготовлены из разных сортов дерева и так искусно соединены с
коленями, что место соединения можно было различить только при
самом внимательном взгляде. Ступни касались земли, а их опоры
были скрыты под землей. Неподалеку можно было увидеть повоз-
ку и носилки идола, равно как и множество атрибутов божества.
Наиболее удивительным из них был внушительной величины меч,
ножны и рукоять которого, наряду с великолепной резьбой, снаружи
украшала блестящая серебряная отделка»24
. У руян, согласно Саксо-
24
«Medium urbis planities habebat, in qua delubrum materia ligneum, opere
elegantissimum visebatur, non solum magnificentia cultus, sed etiam simulacri in eo
collocati numine reverendum. Exterior aedis ambitus accurato caelamine renitebant, rudi
atque impolito picturae artificio varias rerum formas complectens. Unicum in eo ostium
intraturis patebat. Ipsum vero fanum duplex saeptorum ordo claudebat, e quibus exterior
parietibus contextus puniceo culmine tegebatur, interior vero, quattuor subnixus postibus,
parietum loco pensilibus aulaeis nitebat nec quicquam cum exteriore praeter tectum et pauca
laquearia communicabat. Ingens in aede simulacrum, omnem humani corporis habitum
granditate transscendens, quattuor capitibus totidemque cervicibus mirandum perstabat, e
quibus duo pectus totidemque tergum respicere videbantur. Ceterum tam ante quam retro
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

306
ну (который черпал свою информацию от датчан — участников разо-
рения Рюгена в 1168 г.), были похожие храмы, посвященные также
и другим, более локальным, божествам. На юге острова располага-
лось такое святилище бога Руевита (Rugiaevitus), представленного
семиглавым идолом; на его поясе висело семь мечей, а восьмой он
держал в руке; кроме Руевита, здесь поклонялись также Поревиту
и Поренуту (Porevitus, Porenutius)25
.
В 1128 г. подобные сооружения
видел в одном из городов лютичей в верховьях реки Пене извест-
ный немецкий миссионер, бамбергский епископ Оттон; там были
«богато и с удивительным искусством украшенные храмы, которые
жители того города выстроили за триста талантов»26
.
Имеется еще
ряд аналогичных указаний на языческие храмы в других местах —
например, в честь Триглава у племени гаволян (близ современного
Бранденбурга) в первой половине XII в.
27
Во многих такого рода рассказах подчеркивается существова-
ние при храмах авторитетного и всеми почитаемого жречества,
collocatorum unum dextrorsum, alterum laevorsum contemplationem dirigere videbatur.
Corrasae barbae, crines attonsi figurabantur, ut artificis industriam Rugianorum ritum in
cultu capitum aemulatam putares. In dextra cornu vario metalli genere excultum gestabat,
quod sacerdos sacrorum eius peritus annuatim mero perfundere consueverat, ex ipso liquoris
habitu sequentis anni copias perspecturus. Laeva arcum reflexo in latus brachio figurabat.
Tunica ad tibias prominens fingebatur, quae ex diversa ligni materia creatae tam arcano nexu
genibus iungebantur, ut compaginis locus non nisi curiosiori contemplatione deprehendi
potuerit. Pedes humo contigui cernebantur, eorum basi intra solum latente. Haud procul
frenum ac sella simulacri compluraque divinitatis insignia visebantur. Quorum admirationem
conspicuae granditatis ensis augebat, cuius vaginam ac capulum praeter excellentem
caelaturae decorem exterior argenti species commendabat» (Saxo Gramm. IV, 39, 2–3 .
P. 464–465).
25
Ibid. IV, 39, 39; 41. P. 474 –475. Ср. аналогичное показание Хельмольда: в кня-
жение у ободритов Прибыслава и Никлота (во второй трети XII в.) «по всей Славии
окрепло служение разнообразным идолам и суеверные заблуждения. Кроме рощ и
домашних духов, которыми были полны как поля, так и укрепленные поселки, пер-
выми и главнейшими (из таких идолов.
—
А. Н.) были Прове, бог Ольденбургской
(Страгородской.
—
А. Н.) области, Жива, богиня полабов, Радегост, бог земли обо-
дритов (в узком смысле, наряду с областью вагров и полабов.
—
А. Н.). Им были
назначены жрецы, жертвоприношения и всевозможное религиозное почитание» (Helm.
I, 52. S. 102: «Invaluitque <...> per universam Slaviam multiplex ydolorum cultura errorque
supersticionum. Nam preter lucos atque penates, quibus agri et opida redundabant, primi et
precipui erant Prove deus Aldenburgensis terrae, Siwa dea Polaborum, Redigast deus terrae
Obotritorum. His dicati erant flamines et sacrificiorum libamenta multiplexque religionis
cultus»).
26
«<...> magni decoris et miri artificii fana erant, que cives eiusdem loci trecentis
exstruerunt talentis» (Ebo III, 9. P. 109).
27
Kahl 1964. S. 99 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

307
роль которого усугублялась тем, что в святилищах хранилась об-
щественная казна племени. По свидетельству писавшего в 1159 г.
Херборда, одного из биографов уже упомянутого Оттона Бам-
бергского, поморяне в один из четырех храмов Щецина, «следуя
древнему обычаю предков, сносили по закону десятины добро
и оружие, захваченное у врагов, равно как вообще всю добычу,
взятую в сражениях — морских или на суше. Там же они хранили
золотые и серебряные кубки, которые использовались для гаданий
и для питья во время пиров их знатью и повелителями — и в дни
таких торжеств их выносили, будто из ризницы»28
.
Здесь харак-
терна ясно выступающая культовая роль языческих общественных
пиршеств. Примерно то же самое читаем в уже цитировавшей-
ся «Славянской хронике» Хельмольда о святилище Святовита на
Рюгене в 60-е гг. XII в., которое хронист называет главным у
славян из-за «особого культа» («specialis cultus»), отправляемого
там: «Жрец пользуется у них (руян.
—
А. Н.) бóльшим почетом,
чем князь. Они посылают войско туда, куда указывает жребий.
Если они побеждают, то золото и серебро складывают в казну
своего бога, а остальное делят между собой»29
.
По всей вероят-
ности, жрецы имели право созывать племенные сходки с участием
князя, как о том можно судить, например, по эпизоду, когда жрец
Святовита собирает такую сходку, узнав о намерении приезжего
христианского священника организовать богослужение для хри-
стианских же купцов30
. Жрецы не только отправляли религиозные
функции, но и вели дипломатические переговоры; так, во время
похода ободритского князя Генриха на руян (вероятно, в 1123/4 г.)
именно жрец Святовита выступает в качестве посла руян на мир-
ных переговорах с Генрихом31
.
Со всех славянских земель в храм
Святовита поступали «установленные взносы на богослужение»
(«statutae sacrificiorum impensae»); эти «взносы», которые в дру-
28 «<...> ex prisca patrum consuetudine captas opes et arma hostium et quicquid ex
preda navali vel etiam terrestri pugna quesitum erat, sub lege decimacionis congerebant.
Crateres etiam aureos vel argenteos, in quibus augurari, epulari et potare nobiles solebant
ac potentes, in diebus sollempnitatum quasi de sanctuario proferendos ibi collocaverant»
(Herb. II, 32. P. 123).
29
«<...> maior flaminis quam regis veneracio apud ipsos est. Qua sors ostenderit, exercitum
dirigunt. Victores aurum et argentum in erarium Dei sui conferunt, cetera inter se partiuntur»
(Helm. I, 36. S . 71); сходные сведения находим и в других местах хроники (Helm. I, 6;
II, 108. S . 17, 213).
30 Ibid. II, 108. S . 213.
31
Ibid. I, 38. S. 76.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

308
гом месте Хельмольд прямо именует «данью» (tributa), носили
ежегодный характер. Непременную подать (legitima) в святилище
платили также и заезжие купцы, в том числе и христиане32
.
Есть
даже топонимические и археологические признаки существования
прихрамовых земельных угодий и хозяйств — например, преиму-
щественное возделывание овса в окрестностях арконского храма
для содержания священных коней33.
Итак, перед нами предстает картина весьма дифференцированного
языческого культа, с развитым храмостроительством, с обособившим-
ся слоем чрезвычайно влиятельного (как политико-идеологически,
так и экономически) жречества. Естественно даже задаться вопро-
сом, не имело ли такое загадочное в своей необычности явление, как
упразднение в X–XI вв. института княжеской власти у лютичей в
пользу народоправства, одной из своих причин ту конкуренцию, ко-
торую составило князьям возвысившееся со временем жречество34
?
При многообразии племенных божеств (по словам Титмара Мерзе-
бургского, на рубеже X–XI вв. каждое из племен лютичского союза
«имело свой храм и своего почитавшегося язычниками идола»35
) на-
лицо далеко зашедшее выделение общих главных культовых цен-
тров — Ретры и Арконы. Это, конечно же, не могло быть наследи-
ем более древней эпохи, являясь, напротив, результатом эволюции.
К такому же выводу нетрудно прийти и на основе ономастических
наблюдений. Почитавшийся в Ретре Сварожич имел другое имя —
Радегост (Radigast, Redigast), этимологически скорее всего связанное
с названием племени редарей, на территории которых находилось
32
Ibid. I, 52; II, 108. S. 103, 213; «народы, которые они (раны. — А. Н .) покорили
оружием, делаются данниками их храма» (ibid. I, 36. S . 70–71: «Gentes, quas armis
subegerint, fano suo censuales faciunt»). Ежегодными, по свидетельству Хельмольда,
были ранее также взносы «всех славянских народов» («ab omnibus populis Slavorum»)
на богослужение («annuas sacrificiorum impensiones») в храме Радегоста в Ретре (ibid.
I, 21. S. 43).
33
Herrmann, Lange 1982. S. 125 –133; SlD. S. 74, 317.
34
О верховной власти у лютичей народного собрания (placitum), без «единодушно-
го решения» («unanimum consilium») которого ничего не происходит, сообщает, напри-
мер, Титмар (Thietm. VI, 25. S. 304; ср.: VII, 64. S . 478). Ясно, однако, что ведущую
роль на таких собраниях, наряду со жречеством, играла, очевидно, племенная знать
(priores); так, в 1017 г. priores лютичей, несмотря на неблагоприятные предзнаменова-
ния, убеждают «общее собрание» («commune placitum») в необходимости продолжить
в союзе с Германией войну против Польши (ibid. VI, 64. S . 478).
35 Ibid. VI, 25. S . 304: «Quot regiones sunt in his partibus, tot templa habentur et
simulacra demonum singula ab infidelibus coluntur».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

309
святилище36. Следовательно, мы имеем дело с культом древнего
общеславянского солярного божества Сварожича, который (культ)
сначала под «племенным» именем Радегоста модифицировался в
племенной культ редарей, а затем в силу обстоятельств (централь-
ного места редарей в лютичском союзе) эволюционировавал в над-
племенной культ лютичей, хотя и сохранил в самóм названии след
36 Adam II, 21. S . 78 (см. цитату в примеч. 21); см. также: III, 51. S. 194 (Redigost).
Относительно происхождения этнонима существуют разные гипотезы. Традиционно
распространенная этимология < слав. *ratajь «пахарь», со ссылкой на в. - сорб. ratar
(см., например: Stieber 1967. S. 110; отсюда обычная для славяноязычной историогра-
фии форма этнонима ратари; странно, что в таком случае не обсуждается возможная
связь со слав. *ratiti sę «сражаться, воевать»), не может быть принята, ибо не соот-
ветствует определенно засвидетельствованному корневому -d - во всех ранних упоми-
наниях (Witkowski 1968. S. 408). Естественно было бы думать, что племенное название
связано с топонимом — названием святилища, быть может, производно от последнего.
За совокупностью латинских аллографов (Riaderi, Riedere, Riaduri, Rederes, Rederi,
Redarii/Retharii) довольно отчетливо угадывается слав. *rьdьrъ «красный, рыжий»
(СРЯ 22. С. 132. Ст. «РЕДРЫЙ»; Фасмер 3. С. 459. Ст. «рёдрый»). Такую этимологию
легко было бы объяснить тем, что эпитет «красный» вполне уместен в качестве атри-
бута бога огня Сварожича-Радегоста; достаточно напомнить о «пурпурном ложе» его
идола в Ретре (см. примеч. 21), о «червленых щитах» русских воинов — «Дажьбожих
(то есть Сварожичевых. — А . Н.) внуков», согласно «Слову о полку Игореве» (Сл. п.
Иг. С . 256, 258 [трижды]), о «красной» крыше святилища Святовита в Арконе (примеч.
24) — ведь статус центрального святилища славян, как уже говорилось (примеч. 23),
Аркона приобрела после упадка Ретры во второй половине XI в., и потому пурпур
как атрибут главного божества мог быть позаимствован здесь именно из Ретры. Важ-
но отметить также, что слав. *rьdьrъ и родственные ему лексемы вроде слав. *ruda
в значении «кровь» выглядят очевидными архаизмами и намекают на свою связь с
семантикой жертвоприношения (ср., например, др.- и нд. rudhirás «красный, кровавый»,
др. -исл. rođra «кровь убитого животного»). Вот почему нам не представляются вески-
ми сомнения, основанные на том факте, что слав. *rьdьrъ зафиксировано только в вос-
точнославянском (Schlimpert, Witkowski 1969. S. 530). Значительно хуже, что *rьdьrъ
могло возникнуть из этимологического *rъdьrъ только в силу ассимиляции гласных,
которая, кажется, была собственно восточнославянским явлением (Собол евский 1907.
С. 90). Кроме того, в контексте обсуждаемой нами проблемы важно, что такая эти-
мология, удачно связывающая наименование культового центра (Rethre впервые упо-
минается у Адама Бременского в 1070-е гг. и потому могло отражать форму топонима
после падения редуцированных) с племенным названием, исключает из этой связи
теоним *Radegostъ, который невозводим к слав. *rьdьrъ. Г. Шлимперт и Т. Витковски
в указанной выше работе склоняются к *Redari < слав. *Radari < слав. *raditi «сове-
товать»; таким образом, наименование редарей означало бы «люди, состоящие в связи
с о р а к у л о м Радегоста». Нам такая точка зрения представляется недоразумением,
ибо предполагаемый этимон является, как известно, заимствованием из немецкого.
Можно было бы вести речь о слав. *raditi «заботиться, радеть»; в таком случае в
редарях следовало бы видеть племенное объединение, развившееся из сообщества
«радетелей» культа (Kultverband) Радегоста. Правда, при подобной этимологии при-
ходилось бы мириться с тем, что все без исключения упоминания этого славянского
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

310
своего племенного происхождения. И по форме основная масса имен
эльбо-одерских божеств, несомненно, вторичного происхождения37:
они либо калькируют распространенные антропонимические модели
(Святовит, Яровит, Руевит, Поревит, Радегост и т. п.), либо являются
метафорическими определениями (Триглав). Результатом эволюции
была, очевидно, и неоднократно подчеркиваемая источниками мно-
голикость изображений славянских божеств38, которая скорее все-
племенного названия оказываются вторичными по отношению к формам с германским
умлаутом. Конечно, появление «онемеченных» разновидностей славянских названий
возможно (ср., например, Leuticii как форму этнонима лютичи, характерную для
Адама Бременского и возникшую явно вследствие немецкой дифтонгизации умлаута
корневого -u-: Adam II, 22; III, 22; IV, 13. S. 79, 165, 241), и потому теоретически
мыслимо, что в немецкой традиции гипотетическое слав. *Radari, будучи воспринято
как катойконим с характерным для немецкой топонимии суффиксом -âri (Bach 1952.
S. 151 –158, 191–192; Braune 1975. S. 188–189; на это отчетливо указывают формы типа
Redarii Видукинда [Wid. I, 36; III, 58, 70. S. 51 –52, 136, 148] или даже с редуплика-
цией суффикса: Rederarii, «in pago Riedirierun» у Титмара [вторая представляет собой
древневерхненемецкий genetivus pluralis]: Thietm. V, 31; VI, 23. S . 256, 302), подвер-
глось умлауту корневого гласного, вызывавшемуся, как правило, д. -в . -н .
-âri. Но как,
в таком случае, объяснить хороним Rethre? Вот роковой вопрос. Тем же недостатком
страдает и предположение Х. Ловмяньского (Ловмяньский 2003. С. 392. Примеч. 436),
что слав. *Radari происходит от слав. *Rada — усеченного варианта гипотетическо-
го *Radogoščь, якобы засвидетельствованного однажды в форме Rheda (Ann. Aug.
Р. 128): как из будто бы первоначального *Rada могло получиться прочно удостоверен-
ное показаниями Адама и Хельмольда Rethre, остается совершенно неясным; Rheda
«Аугсбургских анналов», вероятно, является все же просто искажением регулярного
Rethre. И потом, слав.
- arь, в отличие от нем.
-âri, не образовывал имен жителей, а
исключительно nomina agentium, так что предполагаемое Х. Ловмяньским оттопони-
мическое слав. *Radare морфологически вряд ли возможно. Итак, проблема остается
открытой. По этой причине мы предпочитаем использовать у с л о в н у ю форму эт-
нонима редари, которая чисто внешне ориентирована на лат./д. -в .- н . Rederi и проч.
37
Недаром уже не раз высказывались обоснованные подозрения в том, что, напри-
мер, за позднейшим именем «Святовит» скрывается все тот же громовержец-Перун
(см., например: Топоров 1998. С. 67, 109 [теоним «Святовит» — «дескриптивное
определение» Перуна]); в таком случае Святовит по своему происхождению мог быть
племенной «ипостасью» Перуна так же, как Радегост — Сварожича.
38 Так, согласно цитированному описанию Саксона Грамматика, арконский идол
Святовита был четырехглавым (см. примеч. 24), идол (simulacrum) Поревита — пя -
тиглавым, а идол Поренута имел четыре лица, тогда как пятое было приделано к его
груди («quattuor facies representans, quintam pectori insertam habebat») (примеч. 25). Че-
тырехглавым же является и известное каменное изваяние высотой более 2,5 м, найден-
ное близ Звенигорода в Подолии — так называемый Збручский идол (воспроизводился
неоднократно; см., например: Рыбаков 1987. С. 239. Рис. 50), обычно толкуемый как
изображение Святовита. Из относительно недавних находок на территории лютичей
упомянем сделанную на одном из островов озера Толлензезе, где раскопками 1969 г. на
поселении XI–XII вв. обнаружена вырезанная из дуба двухглавая фигура в человеческий
рост — несомненно, культового предназначения (Gringmuth-Dallmer, Hollnagel 1971.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

311
го выражала развившуюся со временем синкретичность функций,
объединившую в себе более «узко специализированных» древних
богов; вряд ли такому предположению может противоречить на-
личие многоглавых изображений божеств у других, более древних,
народов — например, у кельтов или римлян39: здесь скорее всего
уместно видеть естественное типологическое сходство.
Все сказанное подводит ко второму ответу на поставленный выше
вопрос: данные о развитом язычестве эльбо-одерских славян нель-
зя без принципиальных оговорок распространять на славянство в
целом, так как оно явилось итогом специфической эволюции в осо-
бых исторических условиях. О том, что это были за условия, скажем
в заключение. Сейчас же обратимся к данным археологии, которые
ярко подтверждают сделанные наблюдения.
В самом деле, бесспорные остатки или предполагаемые следы
святилищ-храмов, подобных тем, что описаны Титмаром Мерзебург-
ским, Саксоном Грамматиком, Хельмольдом и другими авторами и что
столь явно выступают специфическим отличием лютичско-ободритского
региона в письменной традиции, археологически обнаруживаются толь-
ко на территории племенного союза лютичей, то есть между Нижним
Одером и морским побережьем, по обоим берегам реки Пеене40; это
подтверждает сделанное еще Т. Пальмом на основании письменных
источников заключение, согласно которому языческое храмостроитель-
ство у славян ограничивалось прибалтийскими землями41
. Наиболее вы-
разительны раскопки датируемого по остаткам керамики IX–X вв., а
по данным дендрохронологии — третьей четвертью Х в.
42
языческого
святилища в Грос-Радене, на лютичско-ободритской границе, где была
вскрыта бревенчатая столбовая постройка размером 11 × 7 м, стены
которой были украшены резными символическими антропоморфными
изображениями; внутри был найден хорошо сохранившийся тонко ор-
S. 102–133. Abb. 13; SlD. Taf. 72a); А. Гейштор предположил, что речь идет о своео-
бразных славянских «Диоскурах» (Gieysztor 1982. S . 152), но вероятнее, что мы имеем
дело с очередным вариантом многоглавого божества (Słupecki 1997. P. 304). Имеются и
другие аналогичные археологические свидетельства. О славянских идолах в целом см.:
Вiнокур, Забашта 1989. С . 65–77; Słupecki 1993. S. 33 –69 .
39
SlD. S . 311.
40
См. карту: ibid. S . 316. Abb. 154, где в области велетов обозначено 12 храмов (из
них 4 устанавливаются по археологическим данным), у руян — 3 (все в большей или
меньшей степени фиксируются археологически), у ободритов — 4, у стодоран — 1 (но
все 5 последние — только по письменным данным), а также: Słupecki 1994. Fig. 105.
41 Palm 1937.
42
Herrmann 1983. S . 253–263.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

312
наментированный глиняный сосуд, вероятно, предназначавшийся для
ритуального употребления; по всему периметру храм был обнесен
оградой. Реконструируемый на основе этих данных облик святилища
живо напоминает описание арконского храма у Саксона Грамматика.
Аналогичные, хотя и значительно менее ярко выраженные археологи-
ческие древности обнаружены в Фельдберге, в самом центре племен-
ного ареала лютичей: остатки деревянного храма размерами примерно
10 × 5 м, которые по керамическим остаткам датируются VII–IX, а по
данным радиоуглеродного анализа — IX–X вв.
43
Уже на расположенных южнее, по Средней Эльбе, землях полабских
сорбов никаких признаков языческого храмостроительства не зафикси-
ровано. То же самое можно сказать о территориях Чехии и Польши, а
также южно- и восточнославянском ареале. Для них характерен совсем
иной, явно более архаичный тип языческого святилища — открытые
площадки овальной формы, иногда с каменной вымосткой, со следами
подножия идола в центре44; изредка прослеживаются столбовые ямы
для легкого навеса. Типичным признаком таких святилищ являются
неглубокие ямки с остатками сожжений — прямые аналогии тем га-
дательным лункам, которые «в трепете» вырывали жрецы лютичей,
согласно описанию Титмара (еще одно наглядное доказательство тому,
что сложные храмовые обряды лютичей и руян были результатом исто-
рического развития). Такие святилища были изучены И. П. Русановой
и Б. А. Тимощуком на примере находящихся в верховьях Днестра, в
местах, близких к месту находки Збручского идола45
.
43
Herrmann 1970. S. 33–69; SlD. S. 312, 314 (Abb. 152–153) и Taf. 74–75; Schuldt 1985.
44 Одним из наиболее известных примеров может служить так называемое Перын-
ское святилище под Новгородом (Седов 1953. С. 92–103), хотя интерпретация даже
этого памятника как именно языческого святилища, уже успевшая стать хрестоматий-
ной, в последнее время подверглась сомнениям с точки зрения методической (Клейн
1995. С. 71 –80; Конецкий 1995. С. 80–85).
45
Русанова, Тимощук 1993. С . 31–94 (здесь также обширная библиография по
славянским святилищам в целом); см. также вышедшую в то же время другую свод-
ную работу: Słupecki 1994. Странно, что беглой ссылкой на книгу И. П. Русановой
и Б. А. Тимощука пытаются подкрепить прямо противоположное заключение: «Есть
все основания (?! — А. Н.) считать, что на Руси в X–XIII вв. были языческие храмы,
в которых стояли идолы» (Шайкин 2004. С. 32. Примеч. 20). Из трех примеров, на
которые ссылается А. А. Шайкин (Звенигород, Зеленая Липа, Рудники), очень скудные
остатки крайне скромного сооружения с деревянными стенами и ямой для одного идо-
ла обнаружены только у села Зеленая Липа на Днестре. Даже знаменитый Збручский
идол, по гипотезе И. П . Русановой и Б. А. Тимощука, стоял в открытом святилище.
Конечно, никакого сравнения с прибалтийско-славянскими языческими храмами того
же времени эти древности не выдерживают.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

313
Итак, наблюдается многозначительное п о л н о е с о в п адение
письменных и археологических свидетельств об ареале распростране-
ния языческих храмов у славян. Оно, конечно же, требует объяснения.
Немецкий археолог И. Херрманн выдвинул гипотезу, согласно которой
традиции языческого храмостроительства были принесены велетами из
мест их предыдущего обитания в Прикарпатье, где велеты заимствова-
ли их у остатков тамошнего кельтского населения, у которого подобная
храмовая архитектура была, как известно, достаточно развита46
. Вряд ли
такую гипотезу можно признать убедительной; ее искусственность раз-
ве что лишний раз свидетельствует о таинственности самого феномена.
Дело даже не в том, что заселение славянами эльбско-одерского между-
речья относится уже к концу VI–VII в.
47
, тогда как отдельные археоло-
гические остатки велетских храмов лишь с большой натяжкой можно
датировать ранее IX в. (по письменным источникам, как уже говори-
лось, они фиксируются и того позднее, с начала XI в.). Куда важнее,
что славяно-кельтские контакты, якобы обеспечившие заимствование
кельтских храмостроительных традиций, должны были бы относиться
к концу I тысячелетия до н. э.
48
; иными словами, пришлось бы допу-
стить, будто познакомившиеся с кельтскими храмами предки велетов
почти тысячу лет хранили воспоминание о них, чтобы затем «в новом
окружении и в особых исторических условиях они (храмы. — А. Н.) ис-
пытали еще один расцвет»49
.
Думается, что пока не будут обнаружены
недвусмысленные следы более ранних, чем конец I тысячелетия н. э.,
культовых построек славян, причем именно в Северном Прикарпатье,
предполагаемой зоне активного славяно-кельтского взаимодействия, ги-
потеза И. Херрманна никоим образом не может быть принята.
При нынешнем состоянии знаний остается предположить одно —
ускоренная эволюция языческого культа у лютичей и соседних с
ними племенных союзов ободритов и стодоран имела место именно
в IX–XII вв. Уже сами эти хронологические рамки неизбежно наво-
дят на мысль, что она, эта эволюция, стала результатом постоянной
46
Herrmann 1978. S . 19–28; SlD. S. 315 и Abb. 154 на S. 316.
47
Это возражение сохраняется и для тех теорий славянского этногенеза, в кото-
рых велетские племена (предки лютичей), представленные культурой фельдбергской
керамики, переселяются на левобережье Нижнего Одера, наслаиваясь на более ран-
нюю славянскую же (суковско-дзедзицкую) культуру (см., например: Седов 1995.
С. 40–67). В. В. Седов считает гипотезу И. Херрманна «вполне обоснованной» (там же.
С. 60), хотя переселение племен будущего велетского союза на крайний северо-запад
славянского ареала датирует концом VI — началом VII в. (там же. С. 51).
48 Седов 1994. С. 149–165, особенно 162–164.
49
SlD. S . 315.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

конфронтации полабских славян с немецкой военной угрозой. В этой
многовековой борьбе религиозный фактор подчеркнуто использовался
обеими сторонами как политический инструмент. Христианство, несо-
мое на конце меча внешним врагом, неизбежно превращало язычество
из комплекса этнически окрашенных верований в национальную ре-
лигию, которая явно двигалась по пути консолидации культа. Имен-
но конфронтация с немецкой церковью, которая для полабских славян
была церковью завоевателей, придавала их языческому культу черты
порой исключительной свирепости — вплоть до жертвоприношений
христиан, лучше — священников. Восстание полабских славян 983 г.
руководилось, похоже, из Ретры, так же как и заговор против пронемец-
ки настроенного христианского князя ободритов Готшалька, убитого
язычниками в 1066 г.: пленные христиане, захваченные в ходе восста-
ния, разразившегося сразу после убийства, среди которых оказался и
мекленбургский епископ Иоанн, были доставлены для триумфа именно
в Ретру, где голова Иоанна была принесена в жертву Радегосту50
.
Показательно, что из западнославянских народов, непосредствен-
но соседивших с Германской империей, этнически выжили именно
те, которые уже в IX–X вв. приняли христианство и вошли в им-
перскую политико-юридическую систему (лужицкие сорбы, чехи);
упорствовавшие же в своей независимости лютичи усовершенство-
вали языческий культ, сделав из него подобие национальной рели-
гии, но в XII в. все равно вынуждены были уступить и в результате
со временем исчезнуть как этнос. В этом смысле лютичские храмы
функционально суть подобие христианских церквей, хотя в конкрет-
ных деталях своей конструкции и убранства они находят больше
аналогий со скандинавскими языческими святилищами51
.
Таким образом, цветущее развитое язычество эльбо-одерских сла-
вян IX–XII вв.
—
это предсмертный взлет религиозно-культурных
сил народа, вожди которого не осознали вовремя государственно-
консолидирующей роли христианства. Перед нами наглядный при-
мер того, что славянское язычество, даже в высшей своей потенции,
оказалось неспособно скрепить политическую судьбу народа. Искать
ныне духовную опору в «ценностях» неоязычества — не значит ли
в гротескно-карикатурном виде повторять давно забытые, но оттого
не менее роковые ошибки?
50
Helm. I, 23. S. 46.
51 Ср., например, описание скандинавского языческого храма в Уппсале у Адама
Бременского (Adam IV, 26–27 . S. 257 –259).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

315
XV. 1054 И 1204 ГОДЫ
КАК ВЕХИ РУССКОЙ ИСТОРИИ*
Для начала надо сказать несколько слов о самой постановке во-
проса.
Русь, Россия, практически с самого начала своего исторического
бытия была частью восточнохристианского культурного мира, оста-
ваясь ею и поныне. Тем самым она должна была так или иначе
разделять судьбы этого мира. Уместно ли, в таком случае, говорить
о каком-то особом отношении Руси к этим эпохальным событиям
церковной и мировой истории? О какой-то особой реакции на них,
так или иначе отличной от той, которая формировалась в тогдашнем
центре восточнохристианской экумены — Константинополе? Пола-
гаем, что да, уместно. Более того, присмотреться к этим особенно-
стям и отличиям было бы поучительно.
В первой четверти XII в., то есть более чем через полвека по-
сле разделения церквей в 1054 г., пытливый и добросовестный
киевский князь Владимир Всеволодович Мономах вопрошал ки-
евского митрополита Никифора Ι, в чем же разница между верой
«латинской» и «греческой»? Ответом стал один из памятников
антилатинской полемики — «Послание против латинян» митро-
полита Никифора1
. Показательно не только то, что один из самых
просвещенных древнерусских князей, сам писатель, полугрек по
крови (его матерью была дочь византийского императора Констан-
тина IX Мономаха) Владимир Мономах, взошед на киевский стол,
не знал толком о сути различия между Западной и Восточной
церквями (внешние, богослужебные, отличия ему были, конечно,
известны). Знаменательно и другое: антилатинская полемическая
литература, возникшая на древнерусской почве, не просто про-
изводна от греческих оригиналов (например, от послания кон-
стантинопольского патриарха Михаила Кирулария антиохийскому
* Исправленный и дополненный вариант работы: Назаренко 2005с. С. 86–94.
1
Понырко 1992. С. 71–73 (критическое издание по пяти спискам).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

316
патриарху Петру III2), в подавляющем большинстве своем она вы-
шла из-под пера собственно греков, бывших иерархами Киевской
митрополии. Таковы недавно обнаруженное сочинение киевского
митрополита Ефрема (вторая половина 1050-х гг.)
3
и трактат «Об
опресноках» («Περι

τω

να

ζύμων») переяславского митрополита4
Леон(т)а (третья четверть ΧΙ в.)
5
, которые вообще сохранились
только в греческих оригиналах; есть аналогичные тексты других ки-
евских предстоятелей, дошедшие также и в славянских переводах:
«Стязание с латиною» митрополита Георгия (1060-е гг.)
6
и посла-
ние к антипапе Клименту III митрополита Иоанна II (1080-е гг.)
7
.
Мы не знаем, в какой мере удовлетворило Владимира Мономаха
послание владыки Никифора, построенное в виде сухого каталога
обвинений против латинян, в котором, как давно отмечено, пре-
обладают укоры церковно-дисциплинарного характера, тогда как
«богословская рефлексия и церковно-политический аспект полно-
стью отсутствуют»8
.
Но в середине XII в. аналогичное послание
«О вере крестьянской и латынской» (или, по другим спискам,
«О варяжской вере») было адресовано уже внуку Мономаха ки-
евскому князю Изяславу Мстиславичу; оно было написано, веро-
ятнее всего, игуменом Киево-Печерского монастыря Феодосием
Греком9
.
Единственным антилатинским полемическим текстом
2
PG. T. 120. Col. 781B–796A. До самого последнего времени одним из таких источников
считался также анонимный, приписывавшийся святителю Фотию, патриарху константино-
польскому, трактат «Против франков и прочих латинян» (Περι

φραγγ. P. 62–74; Čičurov 1998.
S. 346–356). Однако, как убедительно показал И. С . Чичуров, источником этого псевдофотиева
трактата послужило сочинение киевского митрополита Ефрема (см. следующее примеч.).
3 Чичуров 1996. С . 43–53; Čičurov 1998. S . 319–345 (издание греческого текста: S. 343–
345; русский перевод статьи, но без публикации памятника: Чичуров 2007. С . 241–264).
4
Во второй половине XII в. в Чернигове и Переяславле Русском (Южном) временно
существовали титулярные митрополии; см. об этом подробнее: Назаренко 2007с. С . 85–
103, а также статью Х (здесь и о хронологии cвятительства митрополита Леон(т)а).
5
ПДРКП 2/1. С. 73–101.
6 Павлов 1878. С. 169–186.
7
Там же. С. 191–198; Понырко 1992. С . 30 –35 (славянский текст «Послания»
митрополита Иоанна II по пяти спискам).
8 Подскальски 1996. С . 294.
9
Еремин 1947. С. 170–173. Рукописная традиция приписывает сочинение дру-
гому, более известному, Феодосию — преподобному Феодосию Печерскому, но эта
атрибуция убедительно оспорена Е. Е. Голубинским, А. А. Шахматовым, М. Д . При-
селковым и К. К. Висковатым (итоговую аргументацию см. в работе: Висковатый
1939. C 535–567). И. П. Еремин, издавая в 1947 г. литературное наследие Феодосия
Печерского, аргументов в пользу атрибуции Феодосию Греку не опроверг (вопреки
убеждению большинства современных литературоведов).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

317
собственно русского происхождения для этого времени остается,
таким образом, пассаж о «развращенности» латинского «учения»,
вложенный древнерусским летописцем, по всей вероятности, в
90-е гг. XI столетия в уста корсунского (то есть греческого хер-
сонесского) епископа в рассказе о крещении Владимира Святого:
«Не преимай же ученья от латын, ихже ученье разъвращено»10
.
Возникает впечатление хотя и подспудного, но вполне уловимо-
го по источникам идейного раздвоения между церковью и государ-
ственной властью на Руси в первые полтораста лет после 1054 г.
по вопросу об отношении к латинскому Западу и Западной церкви.
Речь идет, разумеется, не о том, что княжеская власть не признавала
разделения церквей (это даже теоретически выходило за пределы ее
компетенции), а о том, что государство в своей практике часто игно-
рировало это разделение как факт для него иррелевантный. Женой
киевского князя Изяслава Ярославича (умер в 1078 г.) была полька
Гертруда; сохранился ее латинский молитвенник, которым она поль-
зовалась до конца жизни (а она умерла скорее всего после 1085 г.,
но до гибели в 1086/7 г. своего сына Ярополка11), и приложенные
к нему латинские же святцы12
.
Это значит, что, проживя полвека
на Руси сначала с мужем, а потом с сыном — волынским князем
Ярополком Изяславичем, княгиня отнюдь не была принуждаема к
переходу в православие, пусть даже и только через миропомазание
(не вдаемся здесь в сложный и спорный вопрос о перекрещивании
при переходе из католичества в православие и наоборот).
Нам могут возразить, что, во-первых, для самостоятельной по-
лемики против латинян в юной Русской церкви могло просто не
быть достаточно образованных кадров (хотя уровень полемики, по-
вторяем, не располагает к такому предположению). Что, во-вторых,
склонность смотреть несколько поверх церковного разделения в то
время была свойственна светской власти и в самой Византии, осо-
бенно в конце XI–ΧΙΙ в. при Комнинах. Так, император Мануил I
Комнин, вступивший на престол в 1143 г., был известен своим ла-
10 НПЛ. С . 154; ПСРЛ 1. Стб. 114; 2. Стб. 100.
11
Судя по тому, что записи молитв, прежде регулярные, в том числе и за сына
Ярополка-Петра как здравствующего, прерываются, насколько можно судить, в 1085 г.
(см. статью XII), и заупокойных молитв за Ярополка в сборнике нет. О том, что Гер-
труда не тождественна матери Святополка Изяславича, умершей только в 1108 г., см.:
Назаренко 2001а. С. 560–570.
12 Manuscr. Gertr. P. 105–157; Назаренко 2001а. С . 566–569; он же 2005b. C. 275;
см. также статью XII.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

318
тинофильством13
.
Последнее, конечно, верно, но нельзя не видеть
и принципиального различия между Византией и Русью в данном
отношении.
Различие состоит в том, что отмеченная индифферентность госу-
дарственной власти на Руси к проблеме церковного разделения, от-
ношение к ней как к проблеме чисто церковной, а значит — чисто
византийской, поддерживалась и усиливалась еще и определенной оп-
позицией к Византии в сфере государственной идеологии. Источники
дают нам достаточно свидетельств тому, что на Руси настороженно
относились к византийской политической доктрине, согласно которой
Византийская, то есть Римская, империя в своей идеальной потенции
и норме обнимает все христианские земли, а константинопольский
василевс (римский император) является царем всех христиан. Еще
киевский митрополит Иларион, современник киевского князя Ярос-
лава Мудрого (умер в 1054 г.), автор знаменитого «Слова о законе и
благодати», прибегая к логике традиционной евангельской метафоры
о работниках одиннадцатого часа, стремился доказать равночестность
старого, римского, имперского христианства и христианства юных,
«варварских», по римско-византийской терминологии, народов14
. Это,
в сущности, западный взгляд, развивавшийся еще в меровингскую
эпоху, в VI–VII вв. (в частности известным епископом Исидором
Севильским), когда политико-идеологическая доминация Константи-
нополя на Западе была реальностью, требовавшей идеологического
осмысления и ответа. Заметим, что есть и другие характерные сле-
ды западного идейного «багажа» у митрополита Илариона. Красивая
анафора в «Похвале Владимиру»: «Христос победи, Христос одоле,
Христос въцарися, Христос прославися» — это ведь подражание
латинской литургической формуле из «Laudes regiae», засвидетель-
ствованной с конца VIII в.: «Christus vincit, Christus regnat, Christus
imperat»15
. Тот факт, что цитата из литургического оформления франк-
ской королевской и имперской коронации включена в программную
похвалу покойному киевскому князю, торжественно прочитанную
в 1040-е гг. в Десятинной церкви в присутствии здравствующе-
го киевского князя Ярослава Мудрого, достаточно красноречив. В
государственно-идеологическом отношении Русь в т о в р е м я явно
тяготела к западной модели национальных государств (regna gentilia),
13
Ostrogorsky 1963. S. 314.
14 Молдован 1984. С. 88 и след.
15
Müller 1971. S. 80 –86 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

319
инстинктивно сторонясь империи и подозревая в идеальной супре-
матии византийских василевсов над христианской экуменой угрозу
собственному государственному суверенитету.
Однако когда мы пытаемся выяснить, как государственные идеоло-
ги Древней Руси мыслили себе место своей страны в христианском
мире, и обнаруживаем у них непонимание или даже настороженное
неприятие византийско-римской имперской доктрины, которое роднит
их с идеологами Запада, надо помнить и о другом, главном — о том,
что, напротив, принципиально разводило Русь и Запад — о совер-
шенно особенном месте православия в национально-государственном
сознании русского человека. Первые века русской истории — это эпо-
ха непрерывного, крайне напряженного противостояния с языческой
кочевой стихией Степи. Стержневая идея древнерусской литературы
домонгольского времени — это христианская «Русская земля» в ее
противостоянии «поганым», ее политическое единство в целях такого
противостояния. Летописание (и не только оно) полно призывов к
князьям и настойчивых размышлений о том, как надобно «блюсти»
и «беречи» Русскую землю от «поганых». Р е л игиозное противо-
борство превращается в момент, организующий н а ц и о н а л ь н о -
государственное самосознание. В результате религиозный фактор ста-
новится несущей осью национального самосознания, вызревает та
основополагающая для русского самочувствия идея, о которой так мно-
го говорено и писано: русский значит православный. В других краях
православного мира этого не произошло в силу иных исторических и,
смеем сказать, геополитических обстоятельств. Например, в средневеко-
вой Болгарии, для которой главную внешнюю угрозу ее политическому
существованию составляла как раз православная Византия. Эта ситуация
меняется здесь достаточно поздно, только после турецкого завоевания.
Примеры отождествления русского и православного бывают по-
рой весьма колоритны. Так, в «Слове о грамоте русской» (XII в.)
«русской грамотой» последовательно именуется церковнославян-
ский язык, которому святой равноапостольный Константин-Кирилл
Философ «научи мораву, и ляхы, и чехы, и прочия языкы, и веру
утвердив в них правоверную, и книгы написав рускымь языкомь»16
.
«Список русских городов дальних и ближних» (XIV в.) включает в
число «градов рускых», помимо собственно русских, также и дунай-
ские, «Болгарскыи и Волоскии гради»17
.
16 Живов 2002. С. 116–169 (здесь, на с. 154–157, также и публикация памятника).
17
НПЛ. С . 475–477; ПСРЛ 7. С. 240–241.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

320
Характерным наглядным свидетельством сказанному может слу-
жить сама специфическая семантическая эволюция термина др.-
русск. христианинъ на русской языковой почве, сделавшая из него
обозначение основного податного сословия землепашцев, крестьян,
то есть, в сущности, всего русского народа. Эта эволюция совер-
шилась уже по крайней мере в монгольскую эпоху, так как наибо-
лее ранние случаи употребления термина крестьянинъ в этом вто-
ричном смысле относятся к XIV — первой половине XV в. Так, в
новгородской берестяной грамоте No 94 (XIV/XV в.) «биють целом
крестьяне» боярину Юрию Онцифоровичу на какого-то ключника18
;
около 1430–1440-х гг. ярославский (?) князь Федор Федорович дает
Толгскому монастырю жалованую грамоту на деревеньку, в кото-
рой «кто имет жити крестиян и тем крестияном не надобе им моя
дань»19
.
Но начало такого смыслового развития улавливается уже в
киевскую эпоху. В «Хождении в Святую землю» игумена Даниила
(начало XII в.) читаем, что автор заказал в церкви Гроба Господня
и в лавре святого Саввы 50 литургий «за князи русскыя и за в с я
християны»;изконтекстаясно,чтоимеетсяввидуневселенское
христианство, а именно все русские люди, помимо князей, епи-
скопов, игуменов и бояр, которые поименованы Даниилом особо20
.
Этот пример показывает, что процесс семантического развития про-
шел через стадию, когда термин крьстияне/хрьстьяне служил своего
рода параэтнонимом, синонимичным этникону русь21
.
Недавно эта
проблема была изучена преимущественно на летописном материале
XI–XIII вв.
22
, который также способен предоставить весьма красоч-
ные примеры. Изяслав Мстиславич и его союзники, подойдя в 1146 г.
к Киеву, «пустиша стрелце свои к граду и хрестьяныя, и берендея»23
;
здесь хрестьяныя совершенно очевидно значит русьскыя, в отличие
от тюркских берендеев-язычников.
Заметим, что и на Западе в эпоху активной военной конфронтации
с иноверцами-арабами в VIII–X вв. формируется представление о не-
18
СДРЯ 4. С. 314. Ст. «КРЬСТИЯНИНЪ».
19 СРЯ 8. С . 49. Ст. «КРЕСТЬЯНИНЪ (КРЬСТИАНИНЪ)».
20
Дан. 1997. С. 116; Дан. 2007. С. 132, 134, 266, 268.
21
В науке распространено мнение, что в превращении параэтнонима хрьстьяне в
крьстияне как название социальной категории главную роль играло конфессиональ-
но и социально уничижительное словоупотребление в кругах исламизированной вер-
ховной власти Орды; см. историографический обзор: Kaštanov 1986. S. 188–193.
22 Лаушкин 2006. С . 29–65.
23
ПСРЛ 2. Стб. 331.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

321
коей религиозной общности христианских государств — christianitas.
Но то была по определению общность н а д национальная и, следо-
вательно, отрицавшая национально-государственное начало, подчи-
нявшая его внешнему внегосударственному принципу, носителем
которого, особенно явно с ΧΙ в., с эпохи Григория VII, начинает
выступать папство24
.
На Руси же, напротив, православие служило
одним из главнейших факторов, стимулировавших кристаллизацию
национально-государственного сознания. С XII в. эта специфиче-
ская ситуация усугубилась в силу того, что церковь, как и ныне,
осталась единственным общерусским институтом в море политиче-
ского партикуляризма. Напомним в этой связи, что формула всея
Руси (πάσης Ρωσίας) засвидетельствована в титуле киевских митро-
политов (1160-е гг.) на официальных владычных печатях25; в конце
XI в. она встречается однажды также в княжеской титулатуре, но и
там эта формула имеет, как можно думать, церковное происхожде-
ние26
.
Все это превращало церковь в глазах народа из собственно
общественного института, пусть и очень важного, в субстанцию
национальной жизни, делало православие национальным
достоянием.
Здесь мы имеем дело с провиденциальным парадоксом, крайне
занимательным. При идейном отталкивании от империи Русь песто-
вала и твердо хранила православие — причем делала это именно
по тем же мотивам, по которым тяготилась импери-
е й : она видела в православии духовный залог своего национально-
государственного бытия. В результате народное самосознание, раз-
вившееся как национальное (или, условно говоря, вписывав-
шееся в рамки «иларионовской концепции»), подспудно принимало
формы, которые были по сутидела имперскими, ибо замена эт-
нических характеристик на религиозные есть одна из главных черт
имперской идеологической парадигмы.
Для примера сравним терминологию государственных договоров
двух различных миров и эпох. Сначала приведем цитату из дого-
воров еще языческой Руси с Византией (первая половина ΙΧ в.),
вышедших из константинопольской канцелярии: «Аще кто убьет
24
Rupp 1939.
25
Таковы буллы митрополитов Константина II (1167–1169) и Никифора II (до
1183 — после января 1198) (Янин 1. No 51 –52).
26
См. статью XI.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

322
крестьяна русин или христьян русина, да умрет»27; русь именуется
своим этническим именем, а византийцы — конфессиональным, то
есть имперским, хотя на Руси византийцев именовали, как правило,
именно этнически — «греками»28
.
А вот цитата другая: в русских
междукняжеских договорных грамотах с XIV в. появляется формула:
«А что ти слышав о нашем добре или о лисе (лихе.
—
А. Н.) от
крестьянина ли от поганина ли, то ти нам поведати в прав-
ду» (из контекста видно, что речь идет о русских и татарах)29
. Здесь
уже московская (она же владимирская) великокняжеская канцелярия
пользуется по сути и м п е р с к о й терминологией, мысля, пусть еще
неосознанно, в имперских категориях. Интересно, в связи со ска-
занным выше, что и этот клишированный оборот междукняжеских
договоров XIV в. корнями уходит в домонгольскую эпоху. Довольно
подробно описывая приход Ростислава Юрьевича, сына владимиро-
суздальского князя Юрия Долгорукого, на службу к киевскому князю
Изяславу Мстиславичу, их последующий конфликт и связанные с
этим переговоры 1148–1149 гг., киевский летописец пересказывает
(как можно догадываться, весьма близко к тексту) некоторые клау-
зулы договора между Изяславом и Ростиславом; оправдываясь, Ро-
стислав говорит: «Брате и отьце <...> пакы ли на мя кто молвить
<...>мужьликоторыи в хрьстьяных или в поганых <...>
а ты мя с ними суди»30
.
Такая двоящаяся этнически-конфессиональная семантика чисто
этнических или чисто конфессиональных названий приводила ино-
гда даже к их взаимозаменяемости. В пространной выходной записи
писца Захарии на «Псалтири», переписанной в 1296 г. для некой
княгини Марины (идентификации нет), писец призывает «за ся и за
27 ПСРЛ 1. Стб. 34, 51; 2. Стб. 25, 40. Интересно, что, в отличие от договора 911 г.,
в договоре 944 г., когда часть русской дружины была уже крещеной, преобладает
этническая терминология: «русь» — «греци».
28 В этом смысле наиболее характерна терминология переводных памятников.
В славянском (вероятно, все-таки древнерусском по происхождению) переводе XI в.
византийской хроники Георгия Амартола (Мниха) один и тот же греческий этноним
‛Ρωμαι

οι «римляне, ромеи» (самоназвание византийцев) для «римского» времени
до Константина Великого передается как др.- русск. римляне, а для «византийского»
времени, начиная с Константина Великого, — как др. -русск. грьци (Franklin 1983.
P. 527); ср. некоторые уточнения: Ведюшкина 2001. С. 36–43, а также: Назаренко 2008b.
С. 164–166.
29
Кучкин 2003а. С. 339, 343 (впервые в договоре великого князя Димитрия Ивано-
вича Донского с тверским великим князем Михаилом Александровичем от 1375 г.).
30
ПСРЛ 2. Стб. 373.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

323
весь род крестьяньскыи молитвы с Псалтырею възносити, рекоще:
пощади, Господи, пощади, Господи, люди своя и [не] дажь достоя-
ния своего в поношение обладати иноплеменьником»31
.
Здесь, как
видим, «род христианский» и «люди своя» Господу противопостав-
лены «иноплеменникам», то есть члены оппозиции взяты из разных
семантических рядов — с одной сороны, из ряда конфессиональной,
с другой — из ряда этнической терминологии.
Тем самым на Руси формировалась почва для принятия бремени
христианского царства как с в о е г о , родного, ненавязанного. Рус-
ское сознание было внутренне к этому готово. Оставалось только,
чтобы с политической карты исчезла Византия как материальное
выражение идеи Православного царства. Что и совершилось в се-
редине ΧV в.
В такой ситуации 1204 г. должен был, естественно, повести к
коренному повороту в отношении Руси к Западу. Собственно, не
сами события 1204 г., а та переориентация вектора религиозной
политики Запада, которая произошла после и вследствие случив-
шегося в 1204 г., вообще вследствие обнаружившейся в первой
половине ΧΙΙΙ столетия окончательной неудачи крестоносного
движения в Святой Земле. На политическом горизонте все более
вырастает грозный призрак унии, которая начинает выступать как
непременное условие всяких политических отношений между Ру-
сью и Западом. Поучительно сравнить два типологически тожде-
ственных эпизода из галицкой истории конца XII — начала XIII в.
В 1188–1190 гг., после смерти галицкого князя Ярослава Вла-
димировича Осмомысла, Галич попадает под власть венгров, и
там наместничает венгерский королевич Андрей (будущий король
Андрей II). То была попытка обычной государственной экспан-
сии, и никакой речи об унии или чем-либо подобном не возни-
кало. Прошло четверть века, и после гибели в 1205 г. галицко-
волынского князя Романа Мстиславича галицкий стол в 1214 г.
снова на несколько лет оказывается в руках венгров — того же ко-
роля Андрея ΙΙ, который посадил в Галиче своего сына Кальмана.
И вот в послании Андрея к папе Иннокентию III читаем, будто
«вельможи и народ Галича» намерены «пребывать в единении и
послушании святой Римской церкви»32
.
Как на практике выгляде-
ла эта мимолетная уния (венгры были выбиты из Галича князем
31 Столярова 2000. No 122. С . 150.
32
VMHH1.N1.P.1.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

324
Мстиславом Мстиславичем Удатным в 1219 г.), свидетельствуют
русские летописи: «Король угорский посади сына своего в Га-
личе, а епископа и попы изгна из церкви, а свои попы приведе
латинские на службу»33
.
Дух времени проявился в том, что чисто
политическая акция начинает рядиться в церковно-политические
одежды, а стоящие за ней — взывать к авторитету Римского пре-
стола.
Продвижение католических держав в языческие земли Прибал-
тики, которые веками входили в сферу влияния Руси, естественно,
приводило к политическим и военным конфликтам. Явно пытаясь
лишить противника его главного идеологического козыря — лозунга
христианизации язычников, новгородский князь Ярослав Всеволодо-
вич (отец Александра Невского) в 1227 г. приказал крестить корелу34
,
но ответом стало послание папы Григория IX рижским властям от
1229 г. с требованием торговой блокады Руси35
.
Таким образом, на
востоке Европы военно-политическое наступление на язычников,
ведшееся под религиозно-миссионерскими лозунгами, начинает все
больше обращаться против русских «схизматиков», которые, в терми-
нологии папских посланий, из «плохих» христиан превращаются во
«врагов веры» — например, в послании уже упомянутого Григория
IX Ливонскому ордену от 1232 г.
36
В итоге в 1240-е гг. происходят
прямые военные столкновения Руси с крестоносцами, Запад начина-
ет реально угрожать самому существованию православия на Руси, а
стало быть — одной из основ русской национально-государственной
идентичности, в том числе и в глазах государственной власти. Как
следствие, в ее сознании, прежде столь мало чувствительном к цер-
ковному разделению, формируется тот ответ, который около 1250 г.
дал папским послам новгородский князь святой благоверный Алек-
сандр Невский: «От Адама и до первого собора и до седмаго — вся
сия добре сведаем, а от вас учения не приимаем»37
. Примерно в то же
время безвестный владимиро-суздальский автор «Слова о погибели
Рускыя земли», широким кругом очертя пределы Руси «отселе до
угор и до ляхов, до чахов» и т. д. вплоть «до буртас», «до черемис»
и «до мордвы», только внутри этих пределов поместил «крестьянь-
скыи язык», молчаливо отождествив сферу употребления э т н о -
33 См., например: ПСРЛ 7. С. 119; 24. С. 87.
34
ПСРЛ 1. Стб. 449.
35
LECUB 1. N 100a.
36 Ibid. N 128.
37
НПЛ. С . 305–306; Бегунов 1976. С. 176.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

нимов со сферой ε

θνη, то есть с язычниками в первоначальном
библейско-евангельском смысле этого слова, фактически объединив
их с «поганьскыми страны», которые прежде, до катастрофы мон-
гольского нашествия, «покорены были Богом» Руси38
.
38
Бегунов 1976. С. 154; Kappeler 1986. S. 126; Лаушкин 2006. С. 31.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

326
XVI. «НАТИСК НА ВОСТОК» ИЛИ «СВЕТ С ВОСТОКА»?
ИСТОРИЯ РУССКО-НЕМЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
В КРУГУ СТЕРЕОТИПОВ*
Р.-Д. Клюге справедливо озабочен тем, что полуторатысячелетнее
славяно-германское взаимодействие, на фоне которого (но не только
него) формировалась и немецкая, и славянская государственность, не
осознается в должной мере немецким обществом «в силу особенно-
стей образования и воспитания»; еще вернее было бы сказать: осо-
знается зачастую превратно. Но ведь и наоборот: недостаточность
университетского и школьного образования не есть ли следствие в
том числе и отсутствия пристального интереса в обществе к этому
кругу тем? Более скромный уровень развития немецкой славистики
сравнительно, например, с романистикой (если измерять его количе-
ством университетских кафедр) не объясняется ли в первую очередь
недостатком финансирования, который легко оправдать недостатком
«спроса», популярности славистических дисциплин у студентов?
Как и всякий cirсulus vitiosus, этот порочный круг может быть
разорван только вмешательством третьей силы. В ее роли, по мне-
нию немецкого коллеги, должна выступить добрая воля истори-
ка, знающего, «как было на самом деле» (пользуясь бессмертной
максимой Л. фон Ранке, выражающей нерефлектируемый постулат
практикующего историка), но при этом не теряющего из виду также
и соображений общественной пользы. «Цель, смысл наук о Вос-
точной Европе» Р.-Д. Клюге видит «в укреплении дружественных
связей между народами», призывая «акцентировать внимание не
на иделогии разобщения, не на давней, еще со времен Каролингов,
германской враждебности к славянам, а на примерах мирного со-
существования и плодотворных контактов».
* Расширенный и иcправленный вариант одноименной работы: Назаренко 1992.
С. 32–43, которая была написана в качестве диалогического pendant к статье дирек-
тора Института славистики Тюбингенского университета профессора Р.- Д. Клюге «По
ту сторону европейского сознания? Исторические и современные аспекты германо-
славянских взаимосвязей» в том же номере журнала (Слав. 1992. No 2. С. 21 –31).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

327
Мы вовсе не склонны отрицать применимости ценностных кри-
териев к науке и даже правомерности поисков смысла науки где-то
вне ее самой, как, мы уверены, сделали бы сейчас многие на на-
шем месте, да и как мы сами сделали бы десятка два лет назад. Но
ведь наш немецкий коллега ведет речь не об этом и, тем более, не
о каком-то новом герменевтическом принципе, а ни много ни мало
предлагает руководствоваться политической (идеологической и т. п.)
целесообразностью при выборе тематики исторического исследова-
ния. Поступать так не значит ли, борясь с одной тенденциозностью,
распахивать двери другой? Если же, по слову Л. Пастера, которое
избирает девизом и Р.-Д. Клюге, только «точное знание объединяет
людей», то придется историку заниматься и «германской враждебно-
стью к славянам», коль скоро таковая имела место — ведь в данном
случае важен не столько факт, сколько его оценка.
Подробнее об этой принципиальной установке (которую с
Р.-Д. Клюге разделяют многие немецкие — да и не только немец-
кие — историки) на ряде конкретных примеров мы поговорим ниже.
Сейчас же важно отметить, что немецкий коллега, как видно, пред-
намеренно ограничивает проблему пределами «бытового сознания»,
потребностям (и, выходит, возможностям?) которого наука призвана
адаптировать свои усилия и достижения. И снова не станем отрицать
правомерности такого взгляда на предмет. Очевидно, общественная
ситуация в Германии делает именно его особенно актуальным, тем
более что проблема изучения немецко-славянской «общности судеб»
(Schicksalsgemeinschaft) в качестве научной задачи была поставле-
на перед немецкими историками уже давно, в ходе послевоенной
переориентации Ostforschung1
.
Но именно поэтому говорить сейчас о чем-то подобном как о
некоей злободневной новизне было бы, пожалуй, не совсем справед-
ливо. И потом, разужречь идет о взаимодействии, взаимовлия-
нии и «общности», то надобно же дать слово и другому субъекту
такого взаимодействия.
Быть может, сейчас и в самом деле, как никогда, удобный момент
для того, чтобы сменить акценты или, по выражению Р.-Д. Клюге,
«установить равновесие между западным и восточным» в системе
немецкого образования. Ведь та «загадка будущего», которая олице-
творялась для Запада Россией — «сфинксом» с угрожающе «подня-
той для удара львиной лапой» (как выразился в свое время Б. Бауер,
1
Gause 1952; Ludat 1952. S . 69 –84; idem 1956; Hellmann 1954. S . 387–404; и др.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

328
такой метафорой придавая проблеме метафизическое измерение)2
,
которая заставляла в течение более чем двухсот лет западноевро-
пейскую мысль трудиться над разгадкой, — не разрешилась ли сама
собой? Причем самым благоприятным для Запада образом? Россия,
которую многие идеологи облекали долгом говорить от лица всего
(или почти всего) славянства, — где она? Фрагменты некогда та-
инственного единства наперебой спешат заявить о своей принад-
лежности к западной культуре, о своей приверженности западным
ценностям, о своем желании влиться в лоно западной цивилизиции
технологического комфорта. Это может служить предметом заботы,
но загадки здесь, во всяком случае, нет никакой. Это ли не торжество
многократно похороненного европоцентризма?
Однако такая ситуация ставит немецкую и русскую славистику в
далеко не равные условия. Для первой — самое время бросить вокруг
хозяйский взор и академически посетовать на живучие обывательские
стереотипы в отношении славянства вообще и России в частности, хотя,
по совести говоря, массовое сознание всего лишь «донашивает» те кли-
ше, которые в свое время породили «высокая» наука и историософия.
Перед второй же с новой остротой встают старые роковые вопросы об
исторических путях России, об исторических корнях сегодняшнего кри-
зиса. Применительно к проблеме истории славяно-немецких или mutatis
mutandis русско-немецких отношений это значит, что отечественным
славистам необходимо с подобающей осторожностью отделить в этой,
действительно, обремененной стереотипами истории общие места,
обусловленные мертвой ныне идеологией (или идеологиями? — если
не ограничиваться клише только советской эпохи), от реально консти-
туирующих моментов национально-государственного самосознания, от
жизнестойких представлений народа о своем прошлом, колебать кото-
рые именно сейчас было бы и неразумно, и опасно — тем более, если
они выдерживают проверку научным анализом.
Ввиду сказанного, продолжить разговор, начатый тюбингенским
коллегой, мы хотели бы, во-первых, выделив русско-немецкие от-
ношения как особую тему из контекста исторических взаимосвязей
славянства с Германией, а во-вторых, включив их в рамки другой,
более общей, темы: Россия (Русь) и («латинский») Запад. Такой
поворот, конечно же, не может показаться неожиданным, скорее
он традиционен, но современной исторической ситуацией он зада-
ется с новой, особой, настойчивой силой, диктуя, в свою очередь,
2
Bauer 1855. S. 4 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

329
и характер обсуждения. Задача коррекции массового сознания в
сторону отхода от ложных (но только ложных!) привычных пред-
ставлений, безусловно, важна. Но необходимость нового духовного
самоопределения национального сознания в собственной истории
делает еще более важной, как нам кажется, другую задачу: не де-
лить историю, противопоставляя истории конфронтации историю
мирных контактов, а сориентироваться в живой нераздельной исто-
рии, определив, что в ней безвозвратно принадлежит прошлому
(бывает ли так?), что актуально и по сей день, а что, возможно,
оборачивется задачей будущего. Если так, то круг приводимых
Р.-Д. Клюге хрестоматийных исторических примеров можно было
бы даже сузить, ограничившись важнейшими, ключевыми или
наиболее яркими; главное — оценить их место и значимость в
реальном прошлом и их судьбу в историографии, уяснить, как они
выглядят в свете современной науки и нынешнего исторического
опыта народов. Надо ли говорить, что критерий при этом для уче-
ного возможен только один — научная основательность. Но исто-
рик — только ли ученый? И разве столь уж редко академическая
лупа оказывается направленной на нечто, представляющее для на-
блюдателя не только интерес, но и ценность?Всеэто делает
диалог между двумя историками крайне сложным без сверки цен-
ностных ориентиров, особенно в кризисную эпоху.
Такая постановка задачи, естественно, вовсе не означает, что мы
беремся ее разрешить здесь, и сейчас, и вполне. Подобное намере-
ние было бы наивным еще и потому, что тема «Россия и Германия»
(тем более — «Россия и Запад») принадлежит к числу вечных и
ее историософский аспект осложнен противоречивой и практиче-
ски неисчерпаемой литературной традицией. Наша задача в данном
случае проще: очертить вопрос, как мы его понимаем, и на несколь-
ких примерах, близких нашему исследовательскому опыту (автор —
медиевист, много занимавшийся историей русско-немецких связей
средневековья), продемонстрировать возможные ответы на него.
«Эпохой возникновения национальных <...> проблем и конфликтов»
Р.-Д. Клюге считает XIX в., когда происходит сплав «романтического
национального идеализма» с устремлениями реальной государствен-
ности, которая, вовлекая в то время в свою орбиту широкие массы,
делает их тем самым «субъектами политико-идеологизированного
мышления»; именно тогда и возникает в массовом сознании тот «ро-
ковой немецко-славянский антагонизм», с которым и предстоит, по
мнению немецкого коллеги, бороться.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

330
Все это в целом верно3, но ведь само возникновение негатив-
ных этнических стереотипов, как известно, много древнее4
.
Пред-
рассудки подобного рода5 вовсе не были чем-то свойственным ис-
ключительно или в какой-то особой мере именно новому времени
и именно славяно-немецким отношениям. Почти полный набор
«варваризмов» — от дикости и пьянства до умственной неполно-
ценности — мы застаем, например, в том образе немца, который
сложился в Италии эпохи Возрождения6. И как, с помощью какой
статистики измерить степень воздействия этих образов на «широкие
массы», чтобы провести столь строгую грань между XIX в. как «эпо-
хой национальных конфликтов» и предшествующими столетиями?
Ведь вряд ли в том факте, что одно и то же насекомое по-русски
именуется прусаком, а по-немецки — Reusse, можно усмотреть про-
явление «политико-идеологизированного мышления». Прошедший
школу ренессансного гуманизма австрийский дипломат Сигизмунд
Герберштейн (середина XVI в.) в латинском варианте своих «Запи-
сок о Московии», предназначенном для коллег-гуманистов, как пра-
вило, не опускается до низкопробных шуток по поводу варварства
и природного рабства «московитов», хотя даже он не в силах отка-
зать себе при случае в трафаретном красном словце вроде того, что
3 С некоторыми оговорками. Так, необходимо отметить, что государственно-
политический идеал романтической мысли не столь однозначно «национален». До-
статочно указать на известное сочинение Новалиса «Христианский мир, или Европа»
(1799 г.), воспринятое, впрочем, в кругу иенских романтиков сдержанно.
4
Достойно внимания, что в последнее время интерес науки к проблеме «образа
чужого» в различные эпохи и в различных культурах резко возрос; ср., например, те-
матику 16-го Международного конгресса исторических наук (Штуттгарт, 1985 г.) или
17-го Международного конгресса византинистов (Вашингтон, 1986 г.) (обзор докладов
см.: Бибиков 1988. С. 223–247). Относительно более узкой темы «Германия и Рос-
сия» отметим многотомный так называемый «Вуппертальский проект» Л. В. Копелева
(ныне покойного) «West-Östliche Spiegelungen», состоящий из двух серий публикаций
источников (в немецком переводе) и исследовательских статей: «Russen und Russland
aus deutscher Sicht» и «Deutsche und Deutschland aus russischer Sicht».
5
Необходимо сразу же оговориться, что не всякий этнический стереотип непре-
менно является совершенно безосновательным. Широко распространенное в средне-
вековой Европе представление о «греческом коварстве», очевидно, основывалось на
вполне реальных чертах византийской дипломатической практики. В том, что «суть
греци льстиви», убеждены как древнерусские летописцы — и печерский рубежа XI–
XII вв. (ПСРЛ 1. Стб. 70; 2. Стб. 131), и княжеский киевский середины XII в. (ПСРЛ
2. Стб. 523), — так и писавший столетием раньше саксонский хронист, отмечавший
«обычное коварство» греков («solita calliditas»: Thietm. II, 15. S. 54). Количество при-
меров можно было бы умножить.
6
Amelung 1964.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

331
русский каравай имеет форму хомута, дабы ежедневно напоминать
едящему о рабстве, в каком тот находится у великого князя7
.
Заме-
чательно, что в немецкоязычном издании их больше. Похоже, иной,
мещанско-буржуазный, читатель ждал от книги если не рассказов о
диковинках и монстрах, то хотя бы псевдоэтнографических анекдо-
тов, будто низкие притолоки в дверях русских изб сделаны нарочно,
чтобы живущие в них не разучались постоянно низко кланяться,
и т. п.8 Кто здесь больше виноват — непросвещенный читатель, да-
леко не нейтральный в силу стереотипности своих ожиданий, или
просвещенный писатель, который идет на поводу этих ожиданий,
тем самым укрепляя и культивируя стереотип? (Вопрос, заметим,
дискутируемый и сегодня в контексте совсем другой литературы...)
История «образа варвара» с античных времен убеждает, что сам
по себе он, вообще говоря, этически нейтрален9: «дикие» гипербо-
реи, скифы и вообще «варвары» одновременно прославлены древ-
ними как «блаженные»10
. Те или иные потенции, заложенные в этом
образе, получают развитие в зависимости от злобы дня и пестуются
политическими силами, преследующими определенные интересы.
Так, в немецкой (в том числе и латиноязычной) литературе до XIII в.
«образ Руси» лишен каких бы то ни было оценочных компонентов,
демонстрируя в то же время черты, типичные для стереотипных пред-
ставлений о «землях незнаемых», вроде сказочного богатства11 или
т. п. (ср. европейское клише о «роскоши Востока», высмеянное еще
А. С. Пушкиным12). Позднее ситуация изменилась, как мы о том
7
Герберштейн. С. 217.
8 Там же. С. 121 . Примеч. ж . К чести автора надо подчеркнуть, что он тут же
оговаривает шуточный характер своего замечания (на самом деле высокие пороги и
низкие притолоки призваны способствовать сохранению тепла в жилище); но как раз
то и показательно, что, даже сознавая несправедливость своего стереотипного укола,
писатель не может от него удержаться.
9
Это видно уже из самой этимологии греч. βάρβαροι — «говорящий на непонят-
ном языке», семантически тождественного слав. *němьсь «немец, иностранец».
10
См., например: Широкова 1979. С. 124–138.
11
Хронист второй половины XI столетия Ламперт Херсфельдский, описывая дары,
доставленные в 1075 г. германскому королю Генриху IV от киевского князя Святослава
Ярославича, говорит о таком обилии «золота, серебра и драгоценных тканей, что не-
возможно припомнить, чтобы такое количество привозилось когда-либо за один раз
в Германское королевство» (Lamp., a. 1075. P. 226). Евпраксия, дочь киевского князя
Всеволода Ярославича, впоследствии вторая супруга того же Генриха IV, прибыла в
1083 г. в Саксонию «с великим торжеством, везя на верблюдах драгоценные одежды
и камни, а также несметное богатство» (Chr. Rosenf. Р. 125).
12
В «Путешествии в Арзрум» (Пушкин 6. С. 470).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

332
будем говорить ниже. Представление о «варварской», то есть неци-
вилизованной в западноевропейском смысле, «Московии» на Западе
в конце XV–XVI в. понятно ввиду очевидной инакости России и
незнакомства иностранцев с ее историей и происхождением ее слиш-
ком непривычной для европейских глаза и слуха культуры. Равно как
понятно и подверстывание «латинян» в русском народном сознании
под общее клише иноверцев-«басурман» (достаточно вспомнить лер-
монтовское: «Но вот забили барабаны, / И отступили басурманы»),
хотя «басурманами» в первоначальном, собственном смысле этого
термина (< др.-русск. басурменинъ/бесурменинъ «мусульманин, не-
христь» < тюрк. busurman «мусульманин») западные христиане во-
все не были. В том или ином виде топос о «московитском варваре»
налицо как в бурлескной форме, скажем, в Англии шекспировских
времен13
, так и в добросовестных описаниях ученых дипломатов
вроде уже упоминавшегося Герберштейна. Из этого клише можно
было вылепить не только образ свирепого азиата, самим своим суще-
ствованием постоянно угрожавшего культурной Европе, — картину,
над созданием которой немало потрудилась ягеллонская пропаганда
эпохи русско-польских войн при Василии III (первая треть XV в.)
14
;
во время Ливонской войны такого рода представления получили
широкое хождение и в Германии. Cовсем иного характера был, как
известно, интерес к России со стороны имперской дипломатии и
папства того времени, питавшийся вплоть до первых русских побед
над турками в XVIII в. далеко идущими замыслами о вовлечении
России в антитурецкую борьбу, которые, в свою очередь, во многом
объяснялись стереотипным преувеличением военных возможностей
Москвы. Эта конъюнктурная по своей сути заинтересованность под-
креплялась, однако, идеологическими рассуждениями об органиче-
ской принадлежности России к христианскому сообществу, а стало
13
Ruffmann 1952. Именно у Шекспира фиксируются наиболее ранние из из-
вестных случаев употребления стереотипного образа «русского медведя» (Lemberg
1985. S. 58). Забавно, что в основе этого сравнения, воспринимаемого как боязливо-
уничижительное клише, лежит, по мысли Г. Лемберга, чисто ученое недоразумение:
«северный варвар», кажется, пал жертвой игры слов — полисемии греч. α

ρκτος, ко -
торое обозначает как медведя, так и север.
14
Таково происхождение стереотипа об «азиатской» России согласно последнему
известному нам исследованию на эту тему: Klug 1987. S. 265–289. Впервые он фик-
сируется, по Э. Клюгу, у краковского магистра Яна из Глогова в его географических
трудах 1494 и 1507 гг., где традиционная ученая номенклатура «азиатской Сарматии»
(«Sarmatia asiatica») снабжена глоссой: «ныне именуемая Московией» («nunc dicta
Moszkowia»).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

333
быть — и к европейскому культурному кругу в широком смысле сло-
ва15
.
Ведь именно эта дипломатия организовала многозначительный
и даже символический брак Ивана III с Софией Палеолог (1472 г.),
заложив тем самым, парадоксальным образом, один из краеугольных
камней известной доктрины «Москва — Третий Рим», которая хотя
так и не стала никогда в полной мере лозунгом русской политики,
но постоянно служила идеологическим основанием русского месси-
анского самосознания, а значит — и русской обособленности перед
лицом Запада.
Крайне любопытно отметить, что та же лабильность западного
взгляда на Русь-Россию, двоящегося в зависимости от характера
политической заинтересованности, обнаруживается уже в середи-
не XII столетия: конфессиональная оценка русского православия
колеблется между «акривией» идеалиста Бернарда Клервоского
и «икономией» прагматичного магдебургского анналиста. Около
1145 г. проповедник и аскет Бернард из далекой Бургундии зада-
вался вопросом, как бы «искоренить нечестивые обряды и цер-
ковные обычаи русских», адресовав его лицу, более сведущему в
предмете, — краковскому епископу Матфею. Тот разделил мнение
основателя Цистерцианского ордена о Русской церкви (русский на-
род «с самого начала своего крещения преисполнен всевозможными
заблуждениями, а вернее сказать — еретическим нечестием»), хотя
относительно искоренения «нечестия» высказался не без иронии,
которую нетрудно расслышать за дежурными похвалами: поскольку
«Русь — словно целый мир», то справиться с тамошней «ересью»
может разве что лично сам Бернард, чья «проповедь пронзает лучше
меча обоюдоострого»16
. Дело, понятно, осталось без последствий. Не
прошло и двух лет, как русские отряды оказались среди участников
крестового похода 1147 г. против прибалтийских язычников, славян
и пруссов; предприятие было составной частью Второго крестово-
го похода, вдохновителем которого стал не кто иной, как Бернард
Клервоский. Вот как отозвался в этой связи о русских историограф-
современник, работавший при кафедре с двухвековыми миссионер-
15
В представлении одного из идеологов общеевропейской коалиции против осма-
нов Энеа Сильвио Пикколомини (в 1458–1464 гг. занимавшего папский престол под
именем Пия II) православная Россия, безусловно, принадлежит к христианской Ев-
ропе, хотя подробной информацией о России Энеа Сильвио, видимо, не располагал;
русские по традиции квалифицируются как «варвары», обладающие большими горо-
дами (Новгород) и богатствами (Piccol. 1699. P. 278; Fritzemeyer 1931).
16
Matth. Crac. Ep. P. 159–160.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

334
скими традициями: «<...> хотя и менее правоверные (catholici), но
все же отмеченные именем христиан»; магдебургский аноним дивил-
ся «неисповедимой воле Божией», побудившей даже русских при-
соединиться к крестоносцам, но не отказывал им по этой причине
в «удивительном благочестии»17
.
В конце XVII в. положительный поворот клише «московитского
варвара» дал теорию Г. В. Лейбница о русском народе как культур-
ной tabula rasa, которая призвана стать новой, лучшей, Европой,
обладающей всеми преимуществами европейской цивилизации, но
избавленной от ее пороков18
.
В эту же эпоху мы сталкиваемся уже
с эсхатологическими толкованиями русской самобытности: в 1679 г.
небезызвестный протестантский проповедник Квирин Кульманн,
ученик и последователь Якоба Бёме, провозгласил русский народ
новым народом Божиим19
. Отсюда прямая линия ведет к мессианско-
му апофеозу России и Русской церкви времен Священного союза20
,
наиболее видными глашатаями которого были Юнг-Штиллинг21 и
Ф. фон Баадер22
.
Ясно, что и те, и другие модификации топоса «русского варва-
ра» являлись следствием либо тенденциозного искажения русской
действительности, либо недостаточного ее знания. А это было, как
оказалось, вовсе не безопасно: упомянутый Квирин Кульманн пал
жертвой собственной идеализации России, будучи в октябре 1689 г.,
вскоре после своего приезда в Москву, сожжен — впрочем, не без
содействия со стороны своих протестантских соотечественников из
московской Немецкой слободы, которые рассматривали его как ере-
тика и даже участвовали в вынесении приговора.
Нетрудно видеть, что в своей основе положительными вариация-
ми векового стереотипа о незатронутой цивилизацией России явля-
ются и мифы новейшего времени, порожденные сознанием «заката
17
Ann. Magd., a. 1147. P. 188–189.
18 Richter 1946; Groh 1988. S . 41 –53.
19
Цветаев 1888. С. 107–150 (разыскное дело Квирина Кульманна); Tschižewskij
1957.
20 Benz 1950.
21
См., например, роман Юнга-Штиллинга «Ностальгия» («Heimweh») и другое его
весьма популярное в свое время произведение «Серый человек» («Der graue Mann»)
(Jung-Stilling 4–5, 7). О Юнге-Штиллинге и России: Lanko 1954.
22
Из трудов Ф. фон Баадера следует назвать в первую очередь его записку о не-
удавшемся путешествии в Россию в 1822 г. (von Baader 1867. S. 75–84). Достойно
быть отмеченным, что Юнг-Штиллинг был протестантским мистиком пиетистского
толка, тогда как Ф. фон Баадер — католиком.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

335
Европы»: от всемирноисторической миссии России барона А. фон
Хакстхаузена23 (идеи которого о русской крестьянской общине, как
известно, оказали сильнейшее влияние на позицию русских славя-
нофилов, чья памятная по сей день полемика с западниками еще
прежде имела своеобразным прологом спор о судьбах России между
Вольтером и Руссо24) до России Р. М. Рильке25 и В. Шубарта26
, равно
как и мрачных пророчеств О. Шпенглера, что, в отличие от Евро-
пы и Америки, только у России, по историософским меркам, есть
будущее...
27
Однако в свете нашей задачи, как она была сформулирована выше,
нас в первую очередь должны занимать не этнографические клише,
имевшие или продолжающие иметь хождение в обывательском со-
знании или в умах культурфилософов, а стереотипы, характерные
для исторической науки. Правда, их не всегда легко отделить друг
от друга, поскольку и те, и другие, как правило, слишком очевидно
выдают свою связь с политико-идеологическими концепциями.
Начать следует с двух общих мест (по их важности для про-
блемы русско-немецких отношений): с устойчивого представления
о «византинизме» Руси и с не менее стабильной убежденности в
особой роли скандинавского Севера в ее ранней истории. Первое
представляет собой некую генерализацию того бесспорного факта,
что Древняя Русь входила в число стран византийского культурно-
го круга, который в науке иногда именуется не вполне адекватным
23
von Haxthausen 1–3 .
24
Свой взгляд на Россию Руссо развил в 8-й главе второй книги «Обществен-
ного договора»; резкую его критику находим в статье Вольтера «Петр Великий и
Ж. Ж. Руссо» для «Философского словаря». Парадоксальность этой антиципации в
том, что «русофильство» Вольтера было основано на «западническом» убеждении
в спасительности европеизации России, начатой Петром I, тогда как враждебность
Руссо к современной ему России коренилась во вполне «славянофильской» оценке
петровских преобразований как не соответствующих духу русского народа, а потому
гибельных для него, а также чреватых последствиями для Западной Европы.
25
См. антологию, изданную К. Азадовским: RuR.
26
Schubart 1938; Шубарт 1997.
27 Такова, например, его оценка русской революции как предвестницы некоей гря-
дущей «русской религии»: русский народ — народ, «взыскующий своей собственной
жизненной формы, своей собственной религии, своей собственной будущей истории.
<...> Христианство Достоевского принадлежит будущему тысячелетию»; «что за хри-
стианство произойдет некогда из этого мироощущения?» и т. п . (Spengler 2. S . 794,
922. Anm.; Шпенглер 2. С . 201, 307. Примеч. [перевод И. И. Маханькова, с поправка-
ми]). Cр. также признания современного филолога старшего поколения: Мюллер 1995.
С. 15–42, особенно 16–21 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

336
термином Slavia orthodoxa. Вторая, очевидно, проистекает в качестве
невольного вывода из другого известного факта — той специфиче-
ской роли, которую играли скандинавские выходцы (по древнерус-
ской терминологии — «варяги») в процессе сложения древнерусской
государственности (огрубленной разновидностью такого взгляда яв-
ляется пресловутая «норманнская теория» возникновения Руси)28
.
Эта историографическая традиция имеет очень почтенный возраст;
нетрудно убедиться, что она в общем заложена еще «Повестью вре-
менных лет» (сказание о призвании варягов, путь «из варяг в гре-
ки» и т. д.). В итоге на переднем плане в науке всегда оказываются
два направления экономических, политических, культурных связей
Древнерусского государства периода его формирования: направле-
ние северное — связи конца VIII–X и отчасти XI в. в рамках так
называемого «циркумбалтийского культурного ареала» (термин при-
надлежит, кажется, Г. С. Лебедеву), и южное направление — связи
IX–XI вв. с византийской экуменой.
Мы не намерены, разумеется, оспаривать ни значения скандинав-
ского присутствия в ранней истории народов Восточной Европы,
ни, тем более, очевидного византийского влияния на политическую
и культурную жизнь Руси. Невозможно поколебать справедливости
представления о Восточноевропейской равнине как о своего рода
«связующей зоне» (Brückenland)29
между Балтикой и очагами визан-
тийской и арабской экономики и культуры, что определяло выдаю-
щуюся роль волго-балтийского и волховско-днепровского водных
путей в эпоху зарождения Древнерусского государства. Однако мы
хотим обратить внимание на то, что такое представление, превратив-
шись в стереотип (а стереотипы по самой своей природе склонны
к экспансии и идейной монополии), приводит к аберрациям, когда
речь заходит о времени возникновения и роли других направлений
в системе международных связей Древней Руси.
В самом деле, если задаться вопросом, когда и где зародились
первые контакты восточных славян с немецкими (восточнофранк-
скими) землями, то скандинаво-византийская («варяго-греческая»)
парадигма будет настойчиво подталкивать нас к Балтике. Между
тем поиски в пределах «циркумбалтийского культурного ареала»
приведут в тупик, поскольку первые данные такого рода здесь
28
Вот и Р.- Д. Клюге отдал ей дань, говоря об «основании <...> восточнославянского
<...> государства варягами».
29
Goehrke 1981a. S. 68.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

337
относятся только к середине XII в.
30
, что со всей очевидностью
сильно занижает возраст русско-немецких связей. В то же время
наукой накоплено уже достаточное количество прямых и косвен-
ных данных, порой весьма выразительных, чтобы утверждать:
знакомство будущей Германии с будущей Русью произошло много
раньше — в первой половине–середине IX столетия, и на юге —
на территории Баварской восточной марки, через которую уже в то
далекое время проходил трансконтинентальный торговый маршрут,
связывавший Западную Европу через Хазарию с мусульманским
Востоком31
.
Интенсивность торговых контактов между Средним
Поднепровьем и Восточной Баварией была столь велика, что на
территории марки был заимствован специфический древнерус-
ский денежно-весовой счет (20 фракций в солиде) и даже назва-
ние денежно-весовой единицы (др.-бавар. scot- < др.-русск. скотъ
«дирхем — арабская серебряная монета в 1/20 древнерусской грив-
30 Впрочем, относительно возможных контактов по Балтике есть и более ранние,
хотя отрывочные и неопределенные сведения. К таковым можно отнести, например,
краткий, но колоритный рассказ новгородской летописи под 1055 и 1058 гг. о некоем
Дудике из окружения епископа Луки Жидяты: «<...> клевета бысть на епископа Луку
от своего холопа Дудикы, и изыде из Новагорода и иде Кыеву, и осуди митрополит
Ефрим (Ефрем, только что поставленный на кафедру.
—
А. Н.)»; через три года «ар-
хиепископ Лука прия свой стол и свою область. Дудице же холопу оскомины: урезаша
ему носа и обе руце, и бежа в немци» (НПЛ. С. 182–183; ПСРЛ 4/1. С. 118; 6/1. Стб.
183). Не припомним, чтобы кто-либо обращал внимание на то, что Дудика, несмотря
на свой внешне славянский облик, — имя немецкое: др. -с акс. Dudo, д. -в .- н ./с.- в. - н .
Tu(o)to и соответствующие уменьшительные формы: Dudilo, Dudiko, Tu(o)ticho, Tu(o)-
tilo и т. п . были весьма популярны в немецком средневековом антропономастиконе.
Приведем несколько наиболее известных примеров: Tутило, знаменитый книжник и
художник из Санкт-Галленского монастыря (умер около 913 г.) (Eggenberger 1997. Sp.
1095–1096); Дуда, первая настоятельница основанного в 860 г. саксонского монасты-
ря Херцеброк (Herzebrook) (Hauck 2. S . 619); Туто, епископ регенсбургский (умер в
930 г.); Дудо, первый епископ хафельбергский (середина Х в.); Додило, второй епископ
бранденбургский (убит в 980 г.); Дудо из Сен-Кантена (умер в 1026 г.), основополож-
ник нормандской историографии. Надо думать, неслучайно, подвергшись византий-
ской членовредительской казни, Дудика бежал именно «в немци». Имело бы смысл
задаться вопросом, что это за странный «холоп», которому в его увечном положении
есть чего искать за морем? Его роль в «деле» епископа Луки также подсказывает, что
вряд ли мы имеем дело с простым подневольным слугой; видимо, то был челядин
из доверенных людей новгородского владыки (вроде тиуна-ключника), скорее всего,
книжный. Как такой человек оказался в Новгороде и в его положении? Естественно,
Дудика мог быть взят в плен в ходе каких-то военных действий — например, в земле
эстов, но мог также попасть в холопство как несостоятельный должник. И в том, и в
другом случае в нем логично было бы видеть т о р г о в о г о человека.
31
Назаренко 1990а. С. 121–136; он же 2001а. С . 71 –112 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

338
ны» → «деньги вообще»)32
. По аналогии с путем «из варяг в греки»
эту магистраль можно было бы с известной условностью назвать
путем «из немец в хазары».
Неожиданными эти факты могут показаться разве что тому, кто
связал себя априорной уверенностью, что древние коммуникации
проходили только по крупным рекам, то есть в Восточной Евро-
пе — с севера на юг и обратно — еще один стереотип, подлежащий
пересмотру33. Когда А. Допш в начале прошлого века предпринял
попытку показать, что экономически феодализм не сводим к нату-
ральному хозяйству, он сделал упор на наличие в это время актив-
ных международных торговых связей34
.
Это привело к открытию
системы дальних, зачастую трансконтинентальных коммуникаций,
свойственных уже самым ранним этапам развития средневекового
общества. Сейчас такие коммуникации можно с достаточной уве-
ренностью квалифицировать не как свойственные именно феода-
лизму, а напротив — как наследие более архаических социально-
экономических условий. С развитием местного рынка значение
транзитной торговли заметно падает, что хорошо прослеживается
на судьбе так называемых торгово-ремесленных поселений (виков),
исчезающих в процессе раннесредневековой урбанизации35
.
По на-
блюдениям лингвиста, «междиалектное общение и обмен, межэтни-
ческая торговля процветали, вопреки примитивности путей сообще-
ния, с давних пор — с так называемой неолитической революции,
выдвинувшей ремесленное производство»; с этими процессами свя-
зана и «макроэтническая консолидация предыдущих абсолютно изо-
лированных микроэтносов»36. В ходе такого межэтнического обще-
ния вырабатывалась структура традиционных маршрутов, которые,
в свою очередь, обусловливали преимущественные направления как
этнических миграций, так и этнической консолидации, а затем и
формирования раннегосударственных территорий.
В этой связи показательны широтная конфигурация и пражско-
корчакского археологического ареала (зоны расселения славян
32 Назаренко 1996b. C. 22 –40; он же 2001а. С . 131–155 .
33
Ср., например, лингвистические данные о наличии в Восточной Европе древ-
них коммуникаций внутри отдельных ландшафтых зон, то есть проходивших перпен-
дикулярно меридиональным речным путям (Schramm 1973. S. 21–82; Шрамм 1997.
С. 17–56).
34
Dopsch 1–2.
35 См., например: Толочко 1989a. C. 50–59; он же 1989b. С. 159–167.
36
Трубачев 1985. С. 9 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

339
V–VII вв.)37
, и территории Древнечешского государства середины–
третьей четверти Х в. (от собственно Чехии до верховьев Запад-
ного Буга)38
, равно как и очевидная тенденция политики киевских
князей к экспансии в сторону Червенских городов (левобережье
верхнего течения Западного Буга)39
.
Именно здесь проходил путь
«из немец в хазары». Таким образом, выясняется, что не одна, а
две взаимноперпендикулярных оси — меридиональная и широт-
ная, волховско-днепровский путь и путь, связывавший Среднее
Поднепровье и немецкое Подунавье, — образовывали тот гео-
политический каркас, вокруг которого происходила кристаллиза-
ция территории Древнерусского государства. Первый был весь-
ма выразительно описан в середине Х в. в девятой, «русской»,
главе трактата Константина Багрянородного «Об управлении
империей»40
, второй, хоть и менее определенно, зато столетием
ранее — в не менее известном сочинении арабо-персидского гео-
графа Ибн Хордадбеха41
.
Что касается древнерусского летописца,
то духовный взор его и его современников был прикован к Царь-
граду, что и способствовало осознанию ими значения «пути из
варяг в греки». На пути «из немец в хазары» центра такой при-
тягательной силы не было, поэтому он как цельное явление не
вошел в сознание древнерусских книжников XI — начала XII в.,
не отложился в начальном летописании и не был, тем самым, в
виде готовой историографической схемы передан науке нового
времени, как то случилось с путем «из варяг в греки».
Принципиальная корректировка, условно выражаясь, «византийско-
скандинавской модели» ранней истории Руси влечет за собой пере-
смотр многих привычных взглядов. Естественно было бы, например,
заново поставить вопрос о путях первоначального проникновения
на Русь христианства, в том числе и плодов кирилло-мефодиевской
миссии, непосредственно из мораво-паннонского региона, а не толь-
ко через болгарское посредство, и уже в течение IX–X вв., а не
только в XI столетии, и не только кирилло-мефодиевской миссии, но
37 Седов 1995. С. 5 –39 .
38
Коль скоро описание восточной границы до «Буга и Стыри» («Bug <...> et Ztir»)
в подтвердительной грамоте Пражской епископии, выданной в 1086 г. германским им-
ператором Генрихом IV (DD Heinr. IV. N 390; Cosm. II, 37. S. 138), отражает состояние
дел на момент учреждения кафедры в 967/72 г. (Назаренко 2001а. С. 396).
39
Назаренко 1994. С. 9; он же 2001а. С . 77 .
40 Const. De adm. 9.3–104. P. 44 –51.
41
Ибн Хорд. С. 124 . § 73г; Назаренко 2001а. С. 98–101.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

340
и, возможно, деятельности латинских миссионеров Х в. непосред-
ственно на Руси42; и не только о проникновении церковной лексики,
но и об изустных заимствованиях из живой речи мораво-паннонских
славян43
.
Или еще — о приоритетах внешней политики первых ки-
евских князей, в том числе и дохристианского периода (значение
и интенсивность русско-немецких связей и в этом отношении явно
недооценены)44
.
Нелепо отрицать судьбоносность выбора, сделанного Владимиром
Святым в конце Х в., однако выбор этот, а тем более последующая
история Руси в русле греко-православной культурной традиции по-
рой слишком «гипнотизируют» историков, заставляя их сознатель-
но или невольно проецировать культурно-историческую ситуацию
позднейших времен на эпоху Владимира Мономаха, Ярослава Му-
дрого или даже еще более раннюю. Приходится снова и снова кон-
статировать: православие не отгородило Руси от Запада (как любил
повторять В. Т. Пашуто45), вернее сказать, не православие сделало
это, а усугубленный монгольским нашествием политический распад
Руси и поворот крестоносных усилий Запада от «арабского фронта»
против восточного православия. Впрочем, именно этот стереотип
сейчас успешно преодолевается и в отечественной, и в зарубежной
науке46
, как то видно хотя бы по той практически единодушной
критике, которую вызвала нашумевшая гипотеза амстердамского
слависта Ф. Томсона, уверяющего, что в вековой культурной изо-
42
К постановке вопроса см., например: de Vincenz 1990. P. 262–275.
43
Такие попытки уже предпринимались: Львов 1975. С . 262–264 (относительно
др. -русск. платити, которое, как есть смысл подчеркнуть в контексте наших рассужде-
ний, относится к области т о р г о в о й лексики). Укажем также на другую столь же
характерную русско-чешскую изолексу — др. -русск. годовабль : чеш. hedváb «шелк»
(< гот. *gudwabi- или д. -в. -н . gotouuebi «драгоценная ткань, преимущественно цер-
ковная парча»: ЭССЯ 7. С . 189–190. Ст. «*gъdovabjь»); другие примеры такого рода
см.: Назаренко 1994. С . 41. Все они удачно оттеняются уже упоминавшимся ярким
заимствованием еще одной торговой лексемы, др.- русск. cкотъ, в противоположном
направлении (Назаренко 2001a. С . 151–156).
44
Назаренко 1987с. С. 38 –89; он же 1990b. С. 24 –40; он же 1990с. С. 60 –74; он
же 2001а. С. 219–434.
45
Назаренко 1993c. С. 112–119; см. также статью XVII.
46
Характерно, что такое преодоление сопровождается пересмотром степени «ви-
зантинизации» различных сторон жизни древнерусского общества, что, как это часто
бывает при борьбе со стереотипами, может привести к противоположной крайно-
сти — например, к практически полному отрицанию матримониальных связей между
древнерусским и византийским правящими домами (Kazhdan 1990. P. 414–429; ср.
наши замечания: Назаренко 1992а. С. 204–205).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

341
ляции Руси и России (уже сама постановка вопроса выдает европо-
центристское клише!) виновны не монголы, а русско-византийская
церковь47
.
Ф. Томсон прав в одном: позиция церкви (и в целом, и в
отношении занимающих нас в данном случае связей с «латинской»
Европой) определяла общие контуры древнерусской литературной
традиции, с которой и имеет прежде всего дело историк. Реальные
акценты в ней смещены — ведь позиция церкви не всегда совпадала
с позицией светской власти, не говоря уже о том, что она вряд ли
могла влиять, например, на интенсивность русско-немецких торго-
вых связей, будь то на Балтике или на юге. Сама резкость, с которой
церковные иерархи требуют от князей не только «вере латинской не
прилучатися», но и «не брататися» с латинянами, «своих же дочерей
не даяти за не, ни поимати у них»48
, служит ясным свидетельством
того, что действительность была далека от этих призывов49
.
Коли-
чество русско-немецких политических браков средневековья доста-
точно велико, и можно смело сказать, что в полном объеме наука
их пока еще не выявила50
.
Положение дел принципиально меняется в первой половине
XIII в., когда религиозное противостояние Руси и Запада, в отличие
от предыдущей эпохи, чрезвычайно политизируется, но, добавим
мы, отнюдь не по вине конфессиональной ригидности Русской церк-
47
Thomson 1978. P. 107–139.
48
Цитата взята из послания киево-печерского игумена середины XII в. Феодосия
Грека к киевскому князю Изяславу Мстиславичу, которое чаще, но вряд ли основатель-
но, приписывают преподобному Феодосию Печерскому (Еремин 1947. С . 170).
49
См. статью XII.
50 Наиболее известен, пожалуй, второй брак германского императора Генриха IV с
дочерью киевского князя Всеволода Ярославича Евпраксией (1089 г.); он был вторым
и для Евпраксии Всеволодовны, тогда как первым ее замужеством было тоже «немец-
кое» — за маркграфом Саксонской северной марки Генрихом Штаденом (Назаренко
2001а. С. 539–547; Rüss 2006 . S . 481–518). «Русской» («van Rûzen») была жена другого
саксонского маркграфа — Бернхарда шестьюдесятью годами ранее (Sächs. Weltchr.
237. S. 199; Назаренко 2002с. С. 279–281). На немках были женаты в 1070-х гг.
киевский князь Святослав Ярославич и волынский князь Ярополк Изяславич (Наза-
ренко 2001а. С . 506–521, 524–528). Помимо названных твердо засвидетельствованных
брачных союзов, были, очевидно, и другие. Так, есть основания полагать, что на немке
из родственного круга германского императора Оттона I около 978 г. женился (или со-
бирался жениться) киевский князь Ярополк Святославич (Назаренко 1994. С . 99 –131;
он же 2001а. С. 339–390), а одна из дочерей киевского (тогда — переяславского)
князя Владимира Всеволодовича Мономаха около 1095 г. вышла замуж за дисенско-
го графа Оттона, близкого к вельфовской оппозиции Генриху IV (Назаренко 2007d.
С. 71 –119). В целом о состоянии изучения русско-немецких связей домонгольской
поры см.: Назаренко 2002с. С. 260–308 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

342
ви. Причиной была резкая активизация восточной политики папства
после взятия крестоносцами Константинополя в 1204 г., которая про-
явилась не только на Балтике, но и на Балканах, в отношении Вто-
рого Болгарского царства, и в Южной и Юго-Западной Руси, и в Се-
верном Причерноморье51
.
Наивно было бы отделять эту новую мис-
сийную политику Рима от конкретных военно-политических форм
и средств ее осуществления; поэтому трудно поверить Р.-Д. Клюге,
который по свойственной для немецкой науки традиции резко раз-
деляет не только Ганзу и Орден, но даже Орден и Ригу, сводя дело
к противоречию между «хорошим» епископом Альбертом, который
строил отношения с соседями «на принципах дружбы и равенства»,
и «плохими» меченосцами. Территория Ливонского ордена, с 1237 г.
объединенного с Немецким орденом в Восточной Пруссии, в 1225 г.
стала имперской маркой, поэтому приходится признать, что мы и
фактически, и формально имеем дело с одним из этапов преслову-
того «немецкого натиска на Восток», вступая таким образом в ту об-
ласть истории славяно-немецких отношений, которая более прочих
осложнена грузом политических, национальных и научных предрас-
суждений.
Стабильной составляющей (а если угодно — клише) немецкой
послевоенной историографии стало стремление пересмотреть самое
формулу «натиск на Восток», выдав ее за панславистский политизиро-
ванный стереотип. Утверждается, что как такового «натиска» не было,
а было мирное в своей основе культурно-хозяйственное проникнове-
ние на восточные территории — «движение на Восток» (Ostbewegung,
Ostsiedlung), которому находятся типологические параллели в поль-
ском и русском «движении на Восток» (освоение Сибири) и т. п.
52
В
принципе в таком повороте спора не слишком много нового: ведь сам
«обидный» термин «натиск на Восток» родился под пером польского
публициста Ю. Клячко как реакция на немецкую идею немецкого же
«культуртрегерства» на Востоке, с помощью которой оправдывались
вполне конкретные политические действия (в данном случае — раз-
дел Познанской провинции в 1848 г.)
53
.
Эта идея «окультуривания»
восточных земель, которое впоследствии способно принести «куль-
51
Altaner 1923; Пашуто 1968. С . 227–259, 264–271, 290–301.
52 Schlesinger 1957; DOS; Nolte 1976; Irgang 1993. Sp. 1545–1546; Ястребицкая
1999. С. 5–12 .
53
Lemberg 1992. S . 22–28; cм. также другие работы, в которых рассмотрена история
«натиска на Восток» не как исторического явления, а именно как идеологемы: Meyer
1957. S. 1 –8; idem 1996; Wippermann 1981.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

343
туртрегеру» те или иные политические права и преимущества на этих
землях, была, по сути дела, попыткой облечь в политкорректные (вы-
ражаясь современным языком) покровы старую мысль И. Г. Гердера о
воинственных, склонных к экспансии (пассионарных, как некоторые
выразились бы сейчас) германцах и миролюбиво-податливых славя-
нах. Эффект, произведенный этой формулой, столь многоообразно
варьировавшейся затем в славянской науке и публицистике, вполне
можно было бы рассматривать в качестве одного из доводов в пользу
упомянутого положения Р.-Д. Клюге, что подлинные истоки стерео-
типного представления об извечной славяно-немецкой вражде надо
искать в схемах «романтического национального идеализма», взятых
на вооружение политиками.
В связи с этим желанием вывести из-под подозрения более раннюю
эпоху славяно-немецких отношений вполне логично выглядит тезис
тюбингенского коллеги, что «государство Оттонов не было само по
себе (? — А. Н.) экспансионистским, оно лишь воплощало в жизнь
идею распространения христианской государственности на весь мир».
Если отвлечься от не вполне удачной, на наш взгляд, формулировки
(что такое государство «само по себе»? — как будто мы имеем дело с
некоей умопостигаемой сущностью, наличной помимо своих конкрет-
ных проявлений), то надо признать, что здесь затронута чрезвычайно
важная тема, тема большой историософской глубины, к сожалению,
редко поднимаемая нынешними историками, — тема христианской
империи. «Распространение христианской государственности (надо
бы — христианства.
—
А. Н.) на весь мир» — это задача христи-
анской империи, задача эсхатологическая, коль скоро конец истории,
согласно христианскому на нее взгляду, не наступит, пока Евангелие
не будет проповедано «всякой твари». Серьезность и настойчивость,
которые проявляли франкские, а затем германские императоры в деле
церковной миссии в землях, исключавших какие бы то ни было терри-
ториальные приобретения, причем вовсе не только на востоке, но и на
севере Европы (например, Людовик I — в Швеции, Оттон Великий —
в Дании и на Руси), организуя для этой цели особые миссийные
митрополии — Гамбургско-Бременскую (в 832 г.) и Магдебургскую
(962/8 г.), свидетельствуют о том, что они руководствовались исклю-
чительно идейными мотивами. Этот принципиальный — по крайней
мере для средневековья — аспект немецкого «натиска» или, если
угодно, «движения на Восток» никак не следует упускать из виду.
С поправкой на него становятся по определению безусловно не-
верными односторонние националистические представления, будто
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

344
миссионерские лозунги служили только идеологической ширмой для
территориальной экспансии.
В свое время, особенно в течение прошлого, ХХ, века, было по-
ломано немало копий в горячих спорах, разделивших историков, как
правило, по национальному признаку, были ли, скажем, Венгерское
или Польское раннесредневековые государства в тот или иной пери-
од своей истории частью политико-юридического организма Герман-
ской империи. Если бы в тех спорах приняли участие византинисты,
то им, думаем, показалась бы неуместной категоричность, с какой
формулировалась альтернатива, потому что в их дисциплине к тому
времени уже сложилась концепция о византийском «содружестве
государств»: обладая реальной политической самостоятельностью,
суверен оказывался включен в иерархически выстроенное идеаль-
ное «семейство государей» во главе с византийским императором54
.
Эта концепция отнюдь не была всего лишь ученой конструкцией,
она отражала идейно-политическую доктрину Византийской импе-
рии, согласно которой константинопольский василевс был импера-
тором всех ромеев, то есть всех христиан55
.
Вне сомнения, контуры
аналогичной структуры для западного христианства предносились
мысленному взору германского императора Оттона III, полугрека по
крови. Но подобное сопоставление немецкой политики в ее импер-
ском измерении с византийской обнаруживает в конечном итоге все
ту же знакомую проблему.
Если Карл Великий, еще не будучи императором, в течение
тридцати лет вел изнурительные войны с саксами, отнюдь не до-
саждавшими его державе, добиваясь их крещения, то о каких-либо
попытках христианской проповеди со стороны Византии среди, на-
пример, столь беспокоивших ее в XI в. узов или печенегов ничего
не слышно. Ни крещение Болгарии в 860-х гг., ни крещение Руси
в 980-х не были результатом усилий Византии в этом направлении.
Византия не имела никакой миссийной политики и вообще не знала
целенаправленной миссионерской деятельности56
.
Ромейская импе-
рия миссионерствовала самим фактом своего существования. В чем
54
См. прежде всего: Dölger 1953a. S . 34–69; idem 1953b. S. 159–182.
55
Как писал всего лишь за полвека до конца Византийской империи, в 1390-е гг.,
константинопольский патриарх Антоний IV юному великому князю московскому Ва-
силию I, который дерзко заявлял, что «церковь имеем, а царя не имеем и знать не
хот им» (Miklosich, Müller 2. P. 188–192; ПДРКП 1. Стб. 263–274 [греческий оригинал
и русский перевод]).
56
О самом феномене и его возможных причинах см.: Иванов 2003.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

345
причина такого контраста между двумя империями?57 Объектив-
ных (экономических, социальных, геополитических) обстоятельств
тому не видно. Складывается впечатление, что у Западной и Вос-
точной империй оказывается слишком несхожим государственный
«темперамент», и разговор, тем самым, возвращается к старой идее
И. Г. Гердера, отталкиваясь от которой, он начался, и в которой,
выходит, что-то есть...
Итак, не станем оценивать степень состоятельности или несостоя-
тельности формулы «натиск на Восток» в целом, применительно ко
всей истории и всем формам славяно-немецкого взаимодействия; ясно,
что для разных его этапов и разных форм ответ тоже будет разным.
Тем более что нас интересует только русско-немецкий аспект. Про-
сто согласимся с немецким коллегой в том, что бывает экспансия и
экспансия и что идеологическое обоснование последней и, рискнем
добавить, ее идейно-нравственное наполнение способны изменить ее
оценку историком. Испанская Реконкиста — тоже ведь экспансия,
экспансией была и борьба Москвы за воссоединение древнерусского
наследия, «собирание земли Русской» — одна из устойчивых исто-
риографических идеологем, и в этом смысле — один из стереотипов,
от которого нет нужды да и грешно было бы отказываться58
.
Но как раз по этой причине агрессивная сущность Ордена, на-
чавшего с захвата земель прибалтийских язычников, а продолжив-
шего прямым наступлением на русских «схизматиков», едва ли от-
носится к числу подлежащих пересмотру предрассудков. Именно в
эпоху русско-орденской борьбы XIII–XIV вв. в немецкой литературе
появляются и распространяются представления о «лживых» и «ко-
варных» русских59
, которым была суждена столь долгая история.
57
Мы отвлекаемся здесь от тех мучительных вопросов, которые ставило уже перед
современниками одновременное существование двух христианских империй (так назы-
ваемая проблема Doppelkaisertum), поскольку с точки зрения христианской историосо-
фии империи последняя является сингулярной по определению. В той или иной мере
эта сторона дела затронута нами в работах: Назаренко 2001b. C. 76–96; он же 2001e.
C. 11–24; он же 2004b. C. 61–76.
58
В зарубежной (особенно немецкой) историографии последних лет заметно возрос
интерес к вариативности исторического развития, в том числе и на примере русской
истории. Активно изучаются региональные модели (Новгород, Великое княжество Ли-
товское) в стремлении уйти от привычной карамзинской схемы русской истории «от
Киева через Москву к Петербургу». При этом, однако, не ставится кардинальный во-
прос, почему же в итоге все-таки поднялась Москва, а не разнообразные региональные
модели, и разговор как правило ограничивается глухой ссылкой на экспансионизм Мо-
сквы (Назаренко 1991. С . 138–140, 166).
59
Livl. Reimchr. Vers. 644; Wern. Gart. V. 1809; Keller 1985. S. 95–109.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

346
Выступая против господствующего в отечественной науке убежде-
ния в принципиальной политической экспансивности католической
миссии на Балтике как против трафаретного модернизма, немецкие
историки успели выработать свой собственный трафарет — идеа-
лизации новгородско-орденских и особенно новгородско-ганзейских
отношений. Не миновал этого соблазна и Р.-Д. Клюге.
Никто не станет отрицать, что Русь и Орден не только воевали, но
и торговали. Конечно, спасибо Ганзе за то, что она сделала Новгород
звеном в своей торговле, что она заботилась об утверждении здесь
нижненемецкого языка в качестве языка «международного сотрудни-
чества и торговли». Но какая роль в этом сотрудничестве отводилась
новгородскому и вообще русскому купечеству? В чем причина от-
теснения русской торговли с Балтики, о присутствии которой здесь в
XII — первой половине XIII в. имеются недвусмысленные данные?60
Только ли в тоннаже ганзейских кораблей, которые не давали рус-
ским купцам «оперативного простора»?61
Верится с трудом. Зачем
искать «принципы дружбы и равенства» там, где их явно нет? Да,
около 1192 г. в Новгороде было открыто немецкое торговое подворье
с церковью святого Петра; добавим, что таковые существовали не
в одном Новгороде, а и в Смоленске, Киеве и, очевидно, некоторых
других русских городах62
, но это — лишнее свидетельство тому, что
«схизматики» отличались достаточной терпимостью до тех пор, пока
их не пытались в собственном доме то проповедью, а то и силой
заставить отказаться от своей веры63
.
С попытками вывести изучение русско-орденских отношений за
рамки ложно истолкованного стереотипа связано и стремление зару-
60
НПЛ.С.22;Helm.86.S.169;LUB1/1.N7,32.P.10,38;идр.
61
Rüss 1981. S. 383–384; Goehrke 1981b. S. 469.
62 Первый новгородско-ганзейский договор, в связи с заключением которого в Нов-
городе, надо думать, и был открыт Немецкий двор и построена немецкая церковь св.
Петра, относился скорее всего не к 1198 г., как принято было считать (эту датировку
воспроизводит и Р. -Д . Клюге), а к несколько более раннему времени — около 1192 г.
(Рыбина 1986. С. 24–31). Появление Немецкого двора, конечно же, знаменует собой
не начало торговых связей, а уже достаточно развитый их этап. Первый дошедший до
нас договор Смоленска с Ригой и Готским берегом относится к 1229 г., но «немецкая
божница» Пресвятой Богородицы возникла здесь уже в 70–80 -х гг. XII в. (Воронин,
Раппопорт 1979. С. 140–150).
63 Существовавшее в Киеве латинское подворье при церкви святой Приснодевы Ма-
рии было закрыто при князе Владимире Рюриковиче накануне монгольского нашествия
в связи с активизацией в ней доминиканской миссии во главе с известным польским
проповедником Гиацинтом-Яцеком: Dlug. 3 . P. 266 (VI, a. 1233); Щавелева 2004. С. 210,
363–364, 451–452. Коммент. 368 (А. В. Назаренко); Назаренко 2002с. С. 272–274 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

347
бежных (главным образом немецких) историков поставить под сомне-
ние сложившийся в русской науке исторический образ Александра
Невского, скомпрометировать политику Александра, направленную
на отпор немецко-шведскому наступлению как неадекватную исто-
рической ситуации, как недалекую и даже предательскую политику
протатарского конформизма. Справедливости ради надо отметить,
что Р.-Д. Клюге оценивает попытку Ордена захватить в 1240–1242 гг.
Псков и Новгород как «предательство со стороны христианского
мира» в отношении обескровленной монгольским погромом Руси,
то есть повторяет ту, восходящую к А. С. Пушкину, оценку отече-
ственной историографии, приводя которую еще в 1965 г. Г. Штёкль
не мог удержаться от иронии64
. Однако позиция Р.-Д. Клюге в данном
случае — скорее исключение, чем правило. Господствует же взгляд,
что коллаборационизм Александра Ярославича, который интриговал
в Орде против своего брата Андрея, поддержанного другим Яросла-
вичем (Ярославом) и заключившего антитатарский союз с Даниилом
Романовичем Галицким, «сломил организованное сопротивление го-
сподству монголов более, чем на столетие»65
.
Можно сколько угодно говорить (и справедливо!) о церковно-
панегирической тенденциозности «Повести о житии Александра Нев-
ского», о сугубо церковных мотивах канонизации Александра (а какими
же еще должны быть эти мотивы?), о скромном распространении его
почитания до общерусского соборного прославления 1547 г. и т. д.
—
но все эти наблюдения не способны отменить дальновидности выбора
Александра. Они свидетельствуют только о том, что и Русская церковь,
и русские политики в должной мере осознали резко возросшее зна-
чение религиозного фактора в международных отношениях. Монголо-
татарское нашествие только усугубило такое положение дел, возникло
же оно именно вследствие того, что немецкое и шведское наступление
на северо-западе Руси происходило под религиозными лозунгами. Ши-
роко известный ответ Александра папским послам: «От вас учения не
приимаем»66, — это ответ не косного религиозного фанатика, а принци-
пиального, и притом трезвого (много ли дало Даниилу Галицкому со-
трудничество с Римом?) политика, который превосходно понимал, что
православие в лице единой общерусской митрополии осталось факти-
64 Stökl 1965. S. 30–31.
65
Leitsch 1978. S. 202–216; Rüss 1981. S . 355–357; Феннел 1989. С. 146–149 («Так на-
зываемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько
с того момента, как Александр предал своих братьев»); ср.: Назаренко 1991. С . 154 .
66
НПЛ. С . 305–306; Бегунов 1976. С. 176.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

чески последней скрепой политически распавшейся Руси. Невозможно
было допустить, чтобы политический партикуляризм и хозяйственное
запустение были довершены еще и тем, что русские земли разбрелись
бы по разным конфессиональным углам. Не надо быть современным
историком, чтобы предвидеть возможные последствия такой катастро-
фы. Но парадокс в том, что именно многие современные историки не
желают видеть этого. Что стоит за такой слепотой — стереотипы или
идейно-политическая ангажированность? Или и то, и другое (что было
бы, повторяем, в природе стереотипа)?
Ограничения, накладываемые на объем статьи, и практическая не-
исчерпаемость материала заставляют нас поставить здесь точку —
в статье, но не в теме. Во все эпохи потрясений или ломки евро-
пейского самосознания (или, как ныне модно говорить, европейской
идентичности) — в конце средневековья и во время Ренессанса, в
годы Французской революции, наполеоновских войн и Священного
союза, в современную эпоху глобализации и национального нивели-
рования — взор Европы так или иначе обращался на Восток, к Рос-
сии, со сложным чувством, в котором были и интерес, и страх, но и
надежда. Глубокий критик современной ему европейской и особенно
немецкой государственности Ф. Ницше в 1888 г. в одной из своих
последних работ писал: «Чтобы существовали учреждения, должна
существовать известная воля, инстинкт, императив, антилиберальный
до злобы: воля к традиции, к авторитету, к ответственности на столе-
тия вперед и назад ad infinitum. Если эта воля налицо, то основывается
нечто подобное imperium Romanum; или подобное России, единствен-
ной державе, которая нынче является прочной, которая может ждать,
которая еще может нечто обещать, — России, противопонятию жал-
кому европейскому партикуляризму и нервозности...»
67
.
Все более активное участие России в делах остальной Европы
странным образом никак не уменьшало количества курсировавших
на ее счет стереотипов; далекий и слабый «варвар» вызывал пре-
зрительное пренебрежение, близкий и сильный — страх: ни то, ни
другое не способствовало духовному взаимопониманию. Но для до-
стижения последнего важно не только освободиться от страха, не
только увеличивать положительное знание друг о друге — важно и
то, чем ответит современная Россия, ее историческая (в том числе
научная) и государственная мысль на вызов нынешнего времени,
которое слишком не сходствует с пророчеством философа.
67
Ницше 2. С. 615–616 («Götterdämmerung», перевод Н. Полилова).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

349
XVΙΙ. ДВА ЛИЦА ОДНОЙ РОССИИ:
В. Т. ПАШУТО КАК РУССКИЙ ИСТОРИК*
К 90-летию со дня рождения
и 25-й годовщине со дня кончины
В. Т. Пашуто
В 1992 г. Архивом Российской академии наук и Отделением истории
РАН была издана книга члена-корреспондента Академии наук СССР
Владимира Терентьевича Пашуто (1918–1983) о русских историках-
эмигрантах1
.
Труд остался незавершен, но даже «торс» его произво-
дит монументальное впечатление. Эти заметки — не рецензия, да как
участник подготовки издания автор и не имеет права на рецензию.
Жанр их иной — эссеистический, отчасти, пожалуй, даже лирически-
мемуарный. Это — достаточно вольные мысли по поводу все-таки
вышедшей книги.
Пишущему эти строки посчастливилось долгое время — в течение
десяти последних лет жизни В. Т. Пашуто — работать и общаться
с этим большим историком и замечательным человеком, эрудиро-
ванным и остроумным собеседником, ученым, доброжелательно и с
радостью принимавшим чужой труд, и горячим, порой беспощадным
полемистом. Обаяние его личности было столь велико, что, убежден,
всякий, кто достаточно близко знал Владимира Терентьевича, — су-
дья неизбежно пристрастный и, соответственно, негодный рецен-
зент. Но в то же время опыт личного общения с В. Т. Пашуто дает
автору возможность и, надеюсь, право взглянуть на дело шире —
с той точки зрения, откуда в равной мере значительными и достой-
ными внимания предстают как сам труд, так и личность его созда-
теля. Подобный подход диктуем и духовным опытом последних лет,
в свете которого многое в нашей тогдашней жизни рисуется в новой
перспективе. Автор в полной мере сознает субъективный характер
своих заметок.
* В основе — статья: Назаренко 1993с. С . 112 –119.
1
Пашуто, 1992; далее ссылки на нее даются только с указанием страниц.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

350
Книга о русских историках-эмигрантах — не просто последняя
крупная работа В. Т. Пашуто, она стала воплощением замысла, ко-
торый сопровождал ученого на протяжении всей зрелой поры его
творчества. Уже одно данное обстоятельство придает и тому, и
другому — и замыслу, и практическому его воплощению — некий
парадигматический смысл. Последний усугубляется тем, что крае-
угольным камнем для В. Т. Пашуто с самого начала было «крити-
ческое рассмотрение философии эмигрантской русской истории, как
она отразилась в трудах Н. А. Бердяева, Ф. А. Степуна и др.»
2
—
эта дерзкая формула присутствует уже в официальном обосновании
темы (1969 г.). Посвященные этой проблематике главы книги (4-я,
отчасти 5-я) относятся к числу наиболее законченных частей труда.
К ним примыкают многие страницы другой программной работы
того же автора3, особенно раздел «Остфоршеры и... веховцы», ко-
торый, по авторскому замыслу (неосуществившемуся), должен был
в переработанном и дополненном виде войти и в исследование об
эмигрантах.
Подчеркнутое, принципиальное внимание к мировоззренческой
стороне темы показывает, что В. Т. Пашуто вряд ли ставил себе
целью всего лишь «прагматично оценить» вклад эмигрантских исто-
риков в «мировую науку»4
, хотя его и мучило постоянне сознание
того, что многие крупные достижения русских ученых за рубежом
остаются в безвестности, отчего терпит ущерб не только наука в
целом, но и приоритет науки русской. Суть дела глубже. В. Т. Пашу-
то был русским историком России, и потому ему свойствен взгляд на
русскую историю не только как на сумму критически выверенных и
осмысленных фактов, но и как на ц е н н о с т ь . С особой отчетливо-
стью этот взгляд проявился именно в последнем его труде. Это зна-
чит, что всякий разговор о русской истории, в понимании В. Т. Па-
2
Эти два имени столь не близких друг другу мыслителей названы в качестве
экземплярной pars pro toto неслучайно: и Николай Александрович Бердяев, и Федор
Августович Степун были родственниками В. Т. Пашуто по жене — Наталии Алек-
сандровне Тарасевич, внучке известного русского микробиолога Льва Александрови-
ча Тарасевича (1868–1927), ученика и сотрудника И. И. Мечникова. Автору памятно
добродушно-довольное ворчание Владимира Терентьевича: «Ну вот, кого ни заруга-
ешь, все — родня жены!» Как вещественное напоминание этого неизбывного родства
в гостиной висело большое овальное, «бердяевское», зеркало в тяжелой бронзовой
раме, доставшееся, среди прочего, Тарасевичам от спешно раздававшего в 1922 г.
имущество пассажира «философского парохода».
3 Пашуто 1971.
4
Мельникова 1992. С. 13.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

351
шуто, должен принимать во внимание не только критерии научной
доказательности,ноикритерииаксиологические.Такаяпоста-
новка вопроса, безусловно, роднит В. Т. Пашуто с очень многими
персонажами его исследования, при всей взаимной несоизмеримо-
сти тех методологических «линеек», которые прикладываются ими
к общим ценностям. Это принципиальное родство придает особую
стереоскопическую глубину всему, что пишет автор об эмигрантах,
некий второй, скрытый от поверхностного взора план, прячущийся
за внешними, иногда дежурными оценками expressis verbis.
Да, многие из этих оценок могут покоробить нынешнего избалован-
ного наружной словесной вольностью читателя. Но, думаю, сказать
лишь, что В. Т. Пашуто был «воспитан в традициях партийности исто-
рической науки», был «убежденным борцом с буржуазной, то есть
враждебной, идеологией», как то сделано в предисловии к книге5
, зна-
чило бы сказать далеко не всю, а с моей точки зрения, даже не основ-
ную часть правды. Важны ведь не только привитое воспитание, но и
то, как сам человек им распорядился, его эволюция. Нельзя наперед
ограничиться одним сознательно и целенаправленно артикулирован-
ным словом, не пытаясь уловить того мотива, той базовой интуиции,
из недр которой это слово поднялось.
Есть какая-то скорбная логика в том, что В. Т. Пашуто не было
дано завершить свой труд. Были, разумеется, и препятствия, был
и «недостаток материала»6
.
Нельзя, однако, не почувствовать не-
которую затрудненность авторского дыхания, тем более показатель-
ную, что в остальном она была вовсе не свойственна историку,
обладавшему летящим, точным, нередко афористическим талан-
том. Читателя не покидает ощущение, что не только автор рабо-
тает над материалом, но и материал, прежде всего в силу своей
субстанциональной близости автору, в свою очередь «переделыва-
ет» его, заставляя постоянно уточнять, углублять свою позицию.
Здесь скрытая борьба интуиции и теории: духовное чутье слишком
часто готово принять то, что привычно отторгают рассудок и шко-
ла — словом, «воспитание». Думаю, не ошибусь, если скажу, что
в ходе работы происходило самораскрытие природного русского
патриотизма В. Т. Пашуто, осознание им этого патриотизма как
ценностного центра.
5
Там же. С . 5 (автору предисловия, Е. А. Мельниковой, принадлежит главная за-
слуга в подготовке к посмертной публикации труда В. Т. Пашуто).
6
Там же. С. 6.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

352
Поэтому, сколь ни парадоксальным такое заключение может по-
казаться, во многом мы должны быть благодарны судьбе за то,
что перед нами предварительный, иногда черновой текст. (В этом
отношении, сверх того, он образует стилевое единство с соответ-
ствующими тематическими блоками в изданной здесь же перепи-
ске.) Именно благодаря незавершенности труда в нем сохранились
фрагменты, которые были бы немыслимы в окончательном, «офи-
циальном», варианте. Только один характерный пример — крити-
ка В. Т. Пашуто евразийской теории русской истории, в частности,
Г. В. Вернадского, П. Н. Савицкого. Историк отвергает предлагаемое
евразийцами монгольское происхождение русской «геополитической
идеи», исходя из квазимарксистского представления об общеевро-
пейской типологии («<...> ибо все это наблюдалось уже в Древней
Руси»7), то есть представления, которое не позволяло ему принять
любые другие теории об особности Руси и России в Европе. Но
этот вполне «нормальный» с точки зрения марксистской теории
общественно-экономических формаций тезис покоится на совер-
шенно «аномальной» с той же точки зрения интуиции: евразийская
теория неприемлема, ибо «древнерусская имперская держава
(выделено нами. — А. Н.) из схемы выпала, лишив будущую Россию
исторической традиции»8
. Если бы не это мельком брошенное черно-
вое примечание, так и не развитое в полноценную сноску, если бы
не этот типичный пример автоматического, «проговаривающегося»
письма, то читателю сложнее было бы разглядеть внутреннюю заин-
тересованность автора за настойчивостью его критических реплик в
адрес «русского великодержавия» П. Е. Ковалевского9, Е. Ф. Шмур-
ло, П. Н. Милюкова10
и других.
В. Т. Пашуто как историку, владевшему фактом и склонному к
обобщениям, было слишком тесно на узком пространстве между
«русским самодержавием — жандармом Европы» и Россией —
спасительницей все той же «неблагодарной Европы» (пушкинский
упрек ей, по мнению ученого, все еще справедлив11). Здесь нет места
для устойчивой равновесной позиции, здесь возможно только движе-
ние от одного полюса к другому, от задумчивой ремарки на одной из
7С.96.
8
С. 100. Примеч. 13.
9
С. 89.
10 С. 95.
11
С. 291.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

353
первых страниц книги Е. В. Спекторского12: «Апология монархии, но
и верное есть...» (имеется в виду главная мысль автора, что внешняя
политика России XIX — начала ХХ в. была политикой принципов,
а не политикой интересов), — до решительного резюме на титуль-
ном листе: «Мы зря и долго пакостили всенародно свое прошлое»13
.
Движение именно в этом направлении определялось, конечно же, и
глубинной логикой советской истории: удивительной метаморфозой
всемирного по сути своей марксизма на русской почве (социализм
в одной отдельно взятой стране!), постепенно раскрывающейся как
псевдоморфоза русской державности. Но эта же логика задана и в
исходной интуиции самого историка. Здесь показательны уже оцен-
ки «раннего» В. Т. Пашуто, например, его отзыв о Г. В. Вернадском
в неофициальных строках письма к В. Ф. Минорскому от 1956 г.:
Вернадский плох «не потому, что он евразиец», а потому, что его
построения даже там (и именно там), где они не стеснены узкими
рамками источников, «лишены благородства» и «оскорбительны для
русского народа»14
.
Трудно не видеть, что за всем этим стоит ценностный критерий, в
основекоторого—убежденность в историческом досто-
инстве России. Здесь-то и кроется главная причина удивитель-
ного и подозрительного сейчас для многих явления: что «советско-
русский» патриотизм переживается не как роковое противоречие
(каковым он формально является), а напротив — как органическое
историческое единство. Конечно, в терминологии недавней эпохи
12
Спекторский 1936.
13 Если продолжить разговор о ремарках (В. Т. Пашуто испещрял заметками поля
читавшихся им книг) как источниках по истории науки, то здесь — в связи с упомя-
нутым укором А. С . Пушкина в адрес Европы — уместно будет вспомнить желчно-
гневную маргиналию «позднего» В. Т. Пашуто (1981 г.) напротив скептических раз-
мышлений одного из немецких историков (вполне добросовестных) относительно
того, какие идеологические мотивы могут скрываться за устойчивым убеждением
русской и советской историографии о спасительном подвиге «издыхающей Руси», не
пустившей монголов на Запад: «А немцы когда кого-либо спасли?!». Речь идет об ито-
говом для немецкой русистике труде — «Handbuch der Geschichte Russlands», первый
том которого отдельными выпусками присылался В. Т. Пашуто на рецензию с 1980 г.
Этой рецензии ученый придавал большое значение и напряженно работал над ней до
последних дней: ему виделись заметные сдвиги в Ostforschung, отход от ряда преду-
беждений и стереотипов. Замечательна эта снова и снова проявляющаяся готовность
историка включить этические параметры в собственно научный разговор — черта
независимого и смелого ума, по нынешним кисейно-либеральным временам, готовым
любой принцип принести в жертву политкорректности, — просто σκάνδαλον.
14
С. 292.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

354
отождествление «советского» и «русского» было слишком распро-
странено, оно объединяло В. Т. Пашуто даже с его идейными против-
никами15
.
Вот только оценка этого отождествления, а еще вернее —
его исходный мотив, были в принципе различны. Для В. Т. Пашуто
советская державность была продолжением российской на другом
историческом этапе, принятие России порождало и принятие ее
советского продолжения; для его противников (особенно из числа
представителей немецкой Ostforschung той поры) неприятие СССР
проецировалось на предшествующую историю СССР, подкрепляя
тезис об извечном экспансионизме Москвы: антисоветский пафос
часто разоблачал себя как антирусский в своей основе.
Полагаю, в книге не случайно приведена in extenso мысль
С. Г. Пушкарева: да, в концепции «единого исторического пути
развития» России и Европы Россия выглядит «отсталой», но дело
в том, что «общезначимых законов развития не существует»16
.
Вся
многозначительность этой цитаты станет ясна, если понять, что
перед нами, в сущности, силлогизм с опущенной, но подразумевае-
мой второй посылкой — постулатом об историческом достоинстве
России: коль скоро в этой концепции Россия выглядит отсталой, то
достоинство России требует признать, что такая концепция невер-
на. Но ведь это только один из возможных выводов. По нашему
разумению, проблема пресловутой русской «отсталости» должна
рассматриваться в рамках совсем иной историософской схемы, а
именно исходя из царственной сущности России, превращающей
Россию и ее историю в величину метафизическую, но здесь нам
важнее понять, что тезис С. Г. Пушкарева — всего лишь один из
возможных выводов из выстроенного им силлогизма. Можно пойти
и другим путем: и концепция «единого исторического развития»,
вошедшая составной частью в марксистскую философию истории,
и историческое достоинство России будут спасены и соединимы в
15 В феврале 1944 г. известный немецкий историк Восточной Европы Х. Кох утверж-
дал, что «советизм», «панславизм», «терпимость в отношении церкви» (имелся в виду,
очевидно, собор 8 сентября 1943 г., избравший патриарха Сергия) и «евразийство» —
всего лишь «формы маскировки московской мировой революции» (Koch 1944). Прошло
много времени, и другой авторитетный зарубежный эксперт не сумел увидеть во взглядах
В. Т. Пашуто (согласно которым столетия мирного симбиоза ставили Древнюю Русь в
принципиально иные отношения с прибалтийскими народами, нежели только что появив-
шийся здесь, но на многое претендовавший Ливонский орден) ничего, кроме повода для
иронии: в изложении-де Пашуто «все факты маршируют в ногу, и на каждом — буденовка
с маленькой красной звездочкой» (Pritsak 1969).
16
С. 90; Пушкарев 1927. С . 121.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

355
рамках одной схемы, если только признать, что социалистическая
революция в России была не продуктом мессиански окрашенного
русского хилиазма (по Н. А. Бердяеву) и не реакцией эгалитарных
низов против европеизации России (как думал П. Б. Струве), а за-
кономерным итогом общемирового исторического развития, в ходе
которого Россия, таким образом, не только не отставала бы от про-
чей Европы, но и превращалась бы в известном смысле в ее путе-
водительницу. Само упорство, с которым В. Т. Пашуто педалирует
вопрос о том, что главная цель эмигрантской науки и зарубежной
русистики — создание «ложной родословной Октября»17
, убеждает:
здесь — один из нервных узлов его видения русской истории.
Дело, как видно, не просто в том, что необходимо было сохранить
марксистский унитаризм, а в том, главным образом, что такое марк-
систское понимание русской революции придавало удивительную
устойчивость, прочность всей конструкции русской истории. Цен-
ность марксизма для нее представлялась в том, что он давал в руки
историку «крупную ведущую идею»18
, совместимую с постулатом
об историческом достоинстве России. И напротив, отсутствие такой
идеи — вот критерий, по которому В. Т. Пашуто судит эмигрант-
скую историческую науку. Так, оценивая полемику эмигрантов с
М. П. Покровским и его школой, он, при всех конкретных оговорках,
на стороне последнего. Почему? Да потому, что советская Россия
растет и крепнет, а историческая наука здесь, несмотря на все из-
держки роста, имеет прочную позицию, тогда как «там» — «старина
и растерянность»19
. С удивительной, почти простодушной естествен-
ностью положение дел в науке оценивается с помощью критерия, по
отношению к самой науке, казалось бы, внешнего. Марксизм при-
нимается как теория, сообщающая прочность исторической науке о
России и России в истории. Стало быть, всякие попытки вывести
русскую революцию из органики специфической русской истории,
которые тем самым отделяли бы Россию от Европы, суть покуше-
ние на эту прочность, на сердцевину исторического величия России.
«Православие не отгородило Руси от Запада» — один из лейтмоти-
вов полемических выпадов В. Т. Пашуто20
.
В противопоставлении
русского и европейского, в настоянии на русской самобытности для
17
С. 14, 85, 90, 104 и др.; см. также: Пашуто 1971. С. 78–79.
18
С. 95.
19 С. 91–93, 95.
20
C. 97.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

356
многих эмигрантов — залог исторического достоинства России, для
В. Т. Пашуто и (NB!) «буржуазной историографии» — унижение его.
В этой неожиданной, диковинной солидарности сказались и запад-
ноевропейские корни марксизма, и отход от него на русской почве:
как марксист, историк за единство с Европой, но при том ни в коем
случае не на основе «дохлого европоцентризма», как сам заметил
однажды на полях одного из немецких трудов по русской истории —
тут еще надо посмотреть, кто и в чем для кого образец!
Так что же такое тогда этот «советско-русский» патриотизм? Ду-
маю, ответ ясен: это этап перерождения интернациональной
закваски марксистской (или марксоидной) историософии в русской
атмосфере, этап «переваривания» ее русской н а ц и о н а л ь н о й
стихией. (Этот процесс, заметим, сильно облегчался тем, что са-
момурусскому национальному началубыло свойственно явно
или, чаще, подспудно отождествлять себя с началом и м п е р с к о -
вселенским; вселенское самоощущение парадоксальным обра-
зом стало у нас частью национально-государственного сознания21).
Россия и русское — уже не только запретные слова, но и заветные
ценности, хотя ключ к ним как к ценностям — в этом еще один пара-
докс — обретался в апофеозе разрушительной русской революции.
Надо ли говорить, что история не подтвердила надежд, возла-
гавшихся на марксизм в качестве идеологии, способной сообщить
логику и прочность русской истории. Вера в трактовку русской исто-
рии «по Марксу» или «под Маркса» как в некий итог оказалась ил-
люзорной: то, что выглядело итогом, оказалось только этапом.
И вот в лице замечательного русского историка В. Т. Пашуто и его
завершающего незавершенного (оксюморон в данном случае — не
просто риторический троп!) труда мы сталкиваемся со своеобраз-
ным явлением, сродни тому, о котором упомянули выше, говоря, что
материал «перерабатывал» автора. Критически противостоя русской
эмигрантской историософии, наблюдая ее теоретически из «марк-
систского далека», дававшего, казалось бы, возможность вынести
объективный и окончательный приговор, ученый вдруг сам делается
действующим лицом тех процессов, над которыми эти самые эми-
грантские историософы так упорно размышляли. Круг замыкается.
В самом деле, очевидно, что в марксистском видении русской
истории, которое развивал и отстаивал В. Т. Пашуто, происходит то
же самое смещение смысла революции как центрального феномена
21
Назаренко 2001е. С. 76–96 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

357
ее(истории)изсферысобственносоциально-политического
в сферу национально-метафизического, о котором писал,
например, один из историков евразийства применительно к своим
«героям»22
. Позволю себе выразить уверенность, что в той или иной
мере это обстоятельство осознавалось, ощущалось самим В. Т. Па-
шуто. О многом говорит уже сам тот факт, что взор его обратился
к эмигрантской теме.
Конечно, В. Т. Пашуто не упускал случая лишний раз подчер-
кнуть, что западноевропейская «буржуазная» историография русской
истории вскормлена идеями русской эмигрантской («буржуазной»
же!) исторической науки и историософии23
.
С одной стороны, здесь
можно, разумеется, видеть «эзоповский» прием, облегчавший борьбу
против «клеветников России», которых еще невозможно было за-
клеймить их настоящим именем, так что единственным доступным
путем критики оставалась полемика с «буржуазными искажениями»
русской истории: фактическая оппозиция «русский» — «антирус-
ский» скрывалась под мимикрией «марксистский» — «буржуазный».
Но, с другой стороны, здесь и не просто маска, приросшая к лицу.
Напротив, черты живого национального лица все отчетливее про-
биваются сквозь предуказанный канон. Искусственность, фальши-
вость логической конструкции «эмигрантский» → «буржуазный» →
«антисоветский» → «антирусский», где каждый отдельный шаг вро-
де бы оправдан, но конечный вывод никак не желает сопрягаться с
начальной посылкой, не могли не тревожить.
Не нужно слишком внимательно вчитываться между строк, чтобы
оценить всю красноречивость самого подбора цитируемых В. Т. Па-
шуто текстов. Пространные вялые выдержки из А. В. Флоровского
об идейном голоде эмигрантской историографии и успехах совет-
ской науки24 выглядят неизбежным pendant к тщательно подобран-
ным упругим цитатам, которые своей «мускулистостью», выверен-
ностью так сродни слогу самого В. Т. Пашуто. И каким цитатам!
Каждая из них бьет точно в цель, и трудно бывает поверить, что
эти слова написаны не сегодня и не о нас, а более полувека назад.
Таковы сверхактуальные предостережения Я. А. Бромберга относи-
тельно опасности создания «еще одной “демократии” с Ротшиль-
22
Böss 1961. S. 16.
23
С. 104, 109 и др.
24 С. 94–95, 98–99; Florovsky 1934. Р. 123, 171–172; Florovskij 1935. S. 321–323,
325.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

358
дом во главе, то есть превращения земли обетованной в капище
все того же западного мещанского и материалистического Мамоны»,
нашедшие себе скромное место в одном из примечаний (полстра-
ницы петита!)25
.
Таково развенчание П. М. Бицилли философской
несостоятельности марксистской социологии, где «гармония родит-
ся из конфликтов, вытекающих из взаимной ненависти отдельных
социальных элементов», — допущения, «роковая тщета которого
была достаточно разоблачена ужасным опытом наших дней»26 (и еще
более ужасным последующим, добавим мы27). И какой нарочитой
выглядит рядом попытка немедленного опровержения (требование
жанра): да, «царство Божие» не родилось из гражданской войны,
но не стоило бы «надеяться и на его грядущий приход под властью
камарильи Николая II и Керенского»28
, хотя о них вовсе не было
речи. Обычно твердая рука опытного полемиста вдруг слабеет, и
неуверенная стрела летит далеко мимо цели. А чего стоит «пророче-
ство» (термин, предусмотрительно взятый В. Т. Пашуто в «конспи-
ративные» кавычки) А. С. Изгоева о «будущем возрождении СССР
мужественными идеалистами, там живущими, — светскими и воль-
ными церковными диссидентами»29? Тот, кому был знаком научный
темперамент В. Т. Пашуто, едва ли сможет поверить в бесстраст-
ность автора, из одной лишь научной добросовестности и чувства
литературного вкуса аккумулирующего на малом пространстве такое
количество взрывчатого материала!
Эти и многие другие рассеянные по страницам книги прозрения
русских изгнанников рождают у читателя ощущение рокового сход-
ства нынешней духовной ситуации в России с идейными поиска-
ми тогдашней эмиграции: отторжение большевизма при отсутствии
25
С. 102. Примеч. 82. В оригинале речь идет о сионистских планах создания ев-
рейского государства в Палестине; однако эти слова, будучи включены в контекст
призыва «оторвать еврейский народ от “еврейского коммунистического пафоса”, вос-
ходящего к Марксу, и связать с судьбами “Нового Израиля” — православной Евразии»
(Бромберг 1931. С . 144–145; внешние кавычки принадлежат В. Т. Пашуто, внутрен-
ние — Я . А. Бромбергу), вопиют перед лицом русской «демократической революции»
1990-х годов...
26 С. 88.
27
Процитированные слова были написаны в середине 1920-х гг. (Бицилли 1925.
С. 16).
28 С. 88.
29
С. 93. Глаз современного читателя претыкается разве что о словечко «дисси-
дент», в начале 1930-х гг., когда родилось «пророчество» (Изгоев 1933. С. 19–32), еще
не имевшее тех специфических компрометирующих коннотаций, которые закрепились
за ним во времена не столь давние.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

359
собственного живого положительного политико-исторического ори-
ентира, собственной способной объединить идеологии — разве не
то же самое переживаем и мы сейчас в России? И в этой «старине
и растерянности» для нас сегодня родное почти всё. Крах традици-
онных идеологий, а в результате — «идеализация прошлого, есте-
ственное тяготение мыслью ко временам силы и славы России, пои-
ски виноватых, антисемитские и националистические настроения»30.
Разве этот диагноз, поставленный тем же А. С. Изгоевым русской
эмиграции рубежа 20–30 -х гг.
31
, не верен и по отношению к нам?
Эмиграция предвосхитила наш общегосударственный кризис, пере-
жив его в качестве своей внутренней болезни, осознав его раньше.
Представление о европеизации России как естественном, изнутри
русской истории идущем процессе и, соответственно, о русской ре-
волюции и советской России как последовательном п р о д о л ж е н и и
этой европеизации — такое представление сейчас никого не устро-
ит. Но если катаклизм 1917 г.
—
реакция русского организма на
европеизацию, то необходима новая идеология, которая, вытеснив
большевизм, использует и оформит плоды этой органической реак-
ции. Разве не к нам обращен этот призыв?
Осмелюсь утверждать, что именно здесь ключ к пониманию при-
стального интереса В. Т. Пашуто к эмигрантской исторической мыс-
ли. Свойственная ученому глубокая историческая интуиция застав-
ляла его чутко реагировать на новые нарождавшиеся потребности
науки много раньше, чем они осознавались, что называется, «широ-
кими кругами научной общественности». Немудрено, что в ту пору,
когда В. Т. Пашуто задумывал свою книгу о русских историках-
эмигрантах, она рисовалась ему как окончательный п р и г о в о р в
«семейственном споре». Но поучительно наблюдать, как этот при-
говор со временем вырастает в д и а л о г , испытующее, но и полное
надежды вглядывание друг в друга двух лиц одной России.
Эта взаимная заинтересованность, в основе которой лежит ин-
стинктивное (или не только?) ощущение принципиального родства,
видна и в той доверительности отношений, которые сложились
у В. Т. Пашуто с некоторыми историками эмигрантского круга:
В. А. Мошиным, А. В. Флоровским, В. Ф. Минорским, А. В. Со-
ловьевым... Когда речь заходила о передаче архивов эмигрантов на
Родину, многие из них (или их душеприказчиков) не желали иметь
30 С. 93.
31
Изгоев 1933. С . 7.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

дела ни с кем, кроме В. Т. Пашуто. В избранной переписке, вошед-
шей в книгу и по объему составляющей около ее половины (!), мож-
но найти наглядные примеры тому, как быстро таял лед априорного
неприятия в ходе, пусть даже лишь эпистолярного, общения32
.
Мне кажется, сказанного достаточно, чтобы понять: труд В. Т. Па-
шуто, взятый на фоне духовной эволюции самого автора, — это
драгоценное свидетельство русского самосознания на одном из важ-
ных этапов его развития. Книга представляет собой, в прямом и
непосредственном смысле слов, памятник историографии,
и, как во многие памятники культуры, фрагментарность, незавер-
шенность входит в него органической составной частью. Здесь само
движение важнее, чем его результат. Ведь, как оказывается, далеко
не завершен и путь русского национального самосознания в целом.
И на этом пути пытливый и пристрастный талант В. Т. Пашуто,
по моему убеждению, вовсе не противостоит, а находится в одном
ряду со смятенными поисками русской исторической и философско-
исторической мысли за рубежом. Перед нами — два течения русской
историософии, всего лишь на время разлучившихся. Единого пото-
му,чтосутьунихобщая,исутьэта—любовь кРоссии,глубокая
вера в ее историческое достоинство и неопалимая надежда на
исполнение ею своего исторического предназначения33
.
32 См., например, письма к В. Т. Пашуто от А. В. Соловьева (с. 348–355).
33
Далее в публикации 1992 г. следуют обширные дополнения к библиографиче-
скому списку в книге В. Т. Пашуто, а также исправления некоторых недосмотров и
опечаток. Здесь эта часть первоначального варианта (Назаренко 1992. С. 117 –119)
опущена.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

361
XVIII. *GNO- SUOM GENOM «ЗНАЙ СВОЙ РОД»:
РАЗМЫШЛЕНИЯ ИСТОРИКА
НА МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОМ ПОГРАНИЧЬЕ
(ПАМЯТИ О. Н. ТРУБАЧЕВА)*
Вынесенная в заглавие впечатляющая реконструкция Олегом Нико-
лаевичем Трубачевым основополагающей праиндоевропейской идео-
логемы однажды уже использовалась в качестве названия-эпиграфа в
работах о замечательном русском языковеде1
.
И все-таки трудно не
уступить соблазну сделать это еще раз — теперь уже приведя цитату
в том числе и в архаичном «оригинале» — не только потому, что
в его славянском продолжении утрачена смыслообразующая figura
etymologica, которая отчетливо вычерчивает древний внутриродовой
горизонт «знания», но и по другой причине, пожалуй, даже более
важной, учитывая мемориальный характер наших вольных заметок.
В изысканиях О. Н. Трубачева, при всем их строгом академиз-
ме, всегда ощутимо присутствовала и их одухотворяла интуиция
исторического достоинства предков: России, Руси, славянства и
далее в глубину времен, насколько различает лупа историка, про-
никает лопата археолога или скальпель сравнительного языкозна-
ния. Эта сквозная интуиция — может быть, и сама языковая по
своему происхождению, по своей стихии, — придает сделанному
О. Н. Трубачевым некую органическую цельность, превращает на-
учный поиск, разворачивающийся во времени вдоль оси личного
бытия ученого, в феноменологию судьбы, где личное неразъемлемо
с родовым, народным, национальным, делает многозначительными,
достойными пристального взгляда даже заблуждения. Без такого
метанаучного аксиологического центра редкое научное построение,
сколь бы остроумным и кропотливым оно ни было, способно на
длительную жизнь, теряясь в роевом мельтешении не менее остро-
умных контргипотез.
* Этот материал был предназначен несколько лет тому назад для сборника памяти
О. Н. Трубачева, дальнейшая судьба его автору неизвестна.
1
Лисовой 1993. С. 10.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

362
Нам не пришлось лично близко знать О. Н. Трубачева. На об-
стоятельства такого рода сетовать едва ли позволительно. Но нам
памятно отрадное чувство непреднамеренной солидарности на
расстоянии, испытанное в 1980-е годы, когда среди лингвистов
вдруг получили незаслуженную популярность нетрадиционалист-
ские этимологии названия Киев, исходившие из гипотетических
праформ с корневым -u- типа слав. *kūjava, хорезмийского антро-
понима Kūya и т. п. Характерным образом нечувствительность
к духу языка, выливавшаяся в несколько гротескное влечение
к экзотическим этимологиям, соединялась здесь с формально-
лингвистическими и даже источниковедческими огрехами, а по-
рой и откровенными натяжками2
. Незабываемо горестное изумле-
ние О. Н. Трубачева по поводу языковой «глухоты» некоторых
своих ученых коллег-славистов в этом прозрачном для славян-
ского слуха случае.
Другим качеством, определявшим лицо О. Н. Трубачева как ис-
следователя и отчетливо различимым для взгляда со стороны, была
исключительная научная добросовестность. Под этим несколько за-
тертым, «обытовленным» словом мы разумеем, конечно же, не про-
сто аккуратность в работе с деталями, о чем особо не стоило бы и
говорить. Без нее вообще не может быть сколько-нибудь серьезного
исследователя, тем более в области сравнительного языкознания,
этимологии, где все построено на восприимчивости к нюансам в
сочетании с внутренним камертоном слуха и зрения. (Это порождает,
заметим к слову, интимную методическую близость, конструктивное
сродство между построениями этимолога и историка-медиевиста, ка-
ковым автор этих строк является по роду своих основных научных
занятий.) Нет, мы имеем в виду другое — максимальную честность
перед наукой и перед собой как ученым, которая, как правило, весь-
ма усложняет жизнь и связана, как сказал бы историк, с больши-
ми источниковедческими затратами на удельную единицу добытого
знания. В самом деле, цех занимающихся древнейшими судьбами
славянства отнюдь не мал, но О. Н. Трубачев был единственным
(не принимаем здесь в расчет собственно узких лексикографов), кто,
поставив перед собой в самом начале своего научного пути задачу
реконструкции славянского глотто- и этногенеза, не только понял,
2
Назаренко 1987a. С. 220–223; он же. 1993b. С. 177–178. Примеч. 71 (cм. также
статью XIX); Трубачев 1990. С. 99–109; он же 1997a. С. 47 –77 (наших заметок автор
не знал, что делает сходство аргументации тем более показательным).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

363
что она неразрешима без воссоздания полного свода праславянской
лексики, но и приступил к практическому осуществлению этого по-
истине неподъемного дела. Научная ответственность перерастала в
научное дерзание. Разве ученый не сознавал, что, вполне вероят-
но, не сможет увидеть завершения начатого? Сознавал, разумеется.
И все-таки смело ставил итоги своих этногенетических изысканий
в зависимость от созидавшегося лексикографического корпуса. Это
обусловило ту характерную, на наш взгляд, для главного, итогового
труда О. Н. Трубачева3 черту, которую мы не хотели бы называть
незавершенностью — скорее некой принципиальной открытостью
для будущего исследования. Ученый как бы спешил расставить
важнейшие вешки, призванные наметить будущие пути. И потому
в его размышлениях, как мало у кого другого, столь большое место
занимают вопросы методологии глоссо- и этногенетических ре-
конструкций. А отсюда, в свою очередь, проистекают стереоскопич-
ность, глубина, витальность, а порой и парадоксальная новизна его
основных идей.
Одним из таких методологических прозрений является, безуслов-
но, постоянно акцентировавшееся О. Н. Трубачевым принципиальное
положение об изначальной полидиалектности архаических языковых
состояний. Значение этого тезиса трудно переоценить, ведь он вле-
чет за собой коренной пересмотр механизмов языкового развития и
взаимодействия. Не в том смысле, разумеется, что господствовавшая
более полутора столетия привычная модель «родословного древа»
языков Ф. Боппа — А. Шляйхера должна быть совершенно отбро-
шена. Такие радикальные сломы в науке случаются редко, и обычно
старая модель в определенных границах продолжает сохранять свою
действенность. Суть перемен во многом как раз и состоит в уясне-
нии сферы применимости тех или иных моделей. В парадигме «ро-
дословного древа» языки и диалекты рождались путем отпочкования
от общего ствола или общей ветви, которые в этом смысле нельзя
было характеризовать иначе как н а д ъ языковые, н а д диалектные
состояния (о б щ е индоевропейский и тем самым е щ е н е иран-
ский, греческий или славянский и т. д., о б щ е индоиранский и тем
самым е щ е н е индийский или иранский, о б щ е славянский и т. п.).
Поэтому была вполне уместной категорическая постановка вопроса
о более или менее определенном времени рождения языка и этноса:
когда именно возник индоиранский? когда он разделился на
3
Трубачев 2003a.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

364
индийский и иранский? к о г д а сложился общеславянский? Если же
смотреть на индоевропейское или всякое другое реконструируемое
языковое прасостояние как на диалектный континуум, то неизбежно
релятивируется само понятие единого языка как совокупности диа-
лектов, выделившихся из первоначального праязыкового континуу-
ма, так как сами эти диалекты оказываются непрерывным продолже-
нием тех или иных диалектов праязыка. Граница между у ж е славян-
ским и п р е д славянским размывается, а область праславянского как
некоего переходного состояния делается максимально широкой. Вот
почему, как нам кажется, О. Н. Трубачев не уставал подчеркивать
индоевропейскую архаичность многих славянских языковых фактов,
принципиально настаивал на индоевропейской глубине праславян-
ских реконструкций.
Эти идеи приобретают еще бóльшую значимость, как толь-
ко мы покидаем собственно лингвистическую почву и вступаем
в область этногенеза в целом, пытаясь, в частности, средствами
сравнительно-исторического языкознания прочертить линии эво-
люции тех или иных культурных феноменов. Вывести лингвисти-
ческое исследование на широкое пространство этно-культурных
изысканий было, насколько мы можем судить, одной из важнейших
задач для О. Н. Трубачева. Работая с материалами истории язы-
ка, исследователь всегда стремился достигнуть уровня общекуль-
турной реконструкции. И здесь границы праязыкового состояния
делаются еще более зыбкими, еще более условными, наметить их
становится еще более трудно. Причем это не просто практически
трудно, это трудно, потому что в известном смысле неверно по
сути, неверно методологически — вот в чем принципиальная но-
визна взгляда О. Н. Трубачева. В данном отношении эта новизна
сродни парадоксальной новизне квантовомеханических понятий, в
рамках которых порог в точности физических измерений положен
не несовершенством измерительного прибора, а принципиальной
ограниченностью любой процедуры измерения как таковой.
Одним из самых ярких примеров подобного рода может служить
славянское язычество, внешнюю грубость и бедность которого в
науке расценивали то как архаичность, то как следствие отсутствия
полновесных источников, вследствие чего сведения о славянском
язычестве приходится черпать из сравнительно поздних этногра-
фических данных о «низовой», бытовой культуре. Одни указывают
на неразвитость и синкретичность славянского пантеона (в частно-
сти, восточнославянского времен князя Владимира, где достаточно
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

365
механически соединены теонимы балто-славянского круга с иран-
скими), отсутствие храмостроительства и сколько-нибудь развитого
жречества. Другие выдвигают в качестве контрпримера язычество
западных славян в северной части Висло-Одерского междуречья,
состояние которого сравнительно хорошо освещено немецкими
текстами XI–XII вв. и у которого находим в то время и храмовое
богослужение, и политически и экономически влиятельное жре-
чество. Эти данные предлагается экстраполировать на другие об-
ласти Славянщины, значительно хуже обеспеченные источниками;
в качестве примера укажем на недавно высказанное мнение та-
кого авторитета, как В. Н. Топоров, считающего, что о характере
славянского языческого культа «лучше всего судить по описаниям
культово-ритуальных деталей, связанных с божествами балтийских
славян, и по археологическим данным, относящимся к структуре
святилищ и храмов»4
.
Современная археология, кажется, не под-
тверждает этого мнения: ареал балтийских славян выглядит исклю-
чением на обширном общеславянском пространстве, для которого
совсем не типичны храмы, а культовые места представляют собой
обычно достаточно примитивные открытые площадки (каменные
вымостки) с остатками жертвенных ям или гадательных лунок5
.
Такой вывод приобретает особую культурологическую глубину на
фоне замечательных лингвистических наблюдений О. Н. Трубачева о
сохранении в славянском крайне архаичной лексики из области ре-
лигиозных понятий, отражающей даже ту древнюю стадию н е м о г о
почитания божества, которую сам ученый удачно именовал «стади-
ей favere», имея в виду наиболее характерную латинско-славянскую
изолексу из этой области — слав. *gověti : лат. favēre с удивительным
совпадением первоначальных смыслов в обоих языках — «хранить
(почтительное) молчание»6
.
Не менее показательно в этом смысле
и схождение слав. *nebasъ, отразившегося в рус. диал. небас «не-
годяй», и лат. nefas «запрещенное (из религиозных соображений)»7
(пример, наглядно демонстрирующий, почему О. Н. Трубачев так по-
стоянно и горячо выступал против распространенной манеры линг-
вистов замыкаться в рамках чисто корневых этимологий). Правда,
4
Топоров 1996. С . 174.
5
Русанова, Тимощук 1993; Słupecki 1994; о проблеме в целом см.: Назаренко
2002а. С. 8 –23, а также статью XIV.
6
Трубачев 2003a. С. 199–208.
7 ЭССЯ 24. С. 98–99. Ст. «*nebasъ», «*nebasъkъjь» (автор статей — О. Н . Труба-
чев); Трубачев 2003b. С . 7.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

366
здесь мы уже выходим за пределы «стадии favere» в область вер-
бально артикулированных запретов: ср. лат. fari «говорить», fama
«слава», греч. φημί «говорить» и проч. (вот почему, к слову сказать,
был прав О. Н. Трубачев, когда еще в первом выпуске «Этимоло-
гического словаря славянских языков» настаивал на связи между
рус. диал. баской «красивый» и слав. *bajati «говорить»8), но сам
факт наличия славяно-латинской изоглоссы погружает лексему в
глубокую индоевропейскую древность — по крайней мере до ухода
италиков из Центральной Европы на Апеннины во II тысячелетии
до Р. Х. Да, конечно, мы присутствуем здесь при реконструкции
еще индоевропейского культурного явления, но разве оттого он
перестает быть и фактом собственно славянской культуры? Ведь
его след явен не только в упомянутом общем архаизме славян-
ского язычества (хотя, конечно же, перешагнувшего в своем раз-
витии «стадию favere»), но даже и в современном русском языке,
где церк.-слав. благоговети, калькирующее этимологически совер-
шенно чуждое греч. ευ

λαβέω «быть осторожным (< греч. λαμβάνω
«брать») → быть благочестивым», еще вполне узнаваемо, вопре-
ки своему греческому оригиналу, в качестве обозначения именно
м о л ч а л и в о й набожности: благоговейно можно именно молчать,
но в сочетании «благоговейно петь» русскому уху до сих пор слы-
шим некий легкий диссонанс.
Представление о праязыке как сложной совокупности взаимодей-
ствующих диалектов настолько необычно, что языковедам еще пред-
стоит научиться по-настоящему работать с ним, подобрать к нему
методические ключи, выявить его эвристические возможности. Пока
же во многом все еще не очень понятно, как практически применить
его в целях лингвистического исследования. Дерзнем заметить, что
некоторая неопределенность, методическая неуверенность подобно-
го рода, неизбежно присущая шагающему по целине, ощущается
даже в некоторых построениях самогó О. Н. Трубачева. Мы имеем
в виду столь близкую сердцу ученого гипотезу о дунайской прароди-
не славян, для обоснования которой он употребил немалые усилия,
накапливая дисперсные языковые факты, локализуемые в Среднем
Подунавье, особенно в правобережной его части и на Балканах. Но
какова доказательная сила таких, внешне славянских, разбросанных
на обширном пространстве топонимов, как Pelso «озеро Балатон»,
Bersovia в Дакии и т. п. именно в свете представления о прасла-
8
ЭССЯ 1. С. 162–163. Cт. «*basъkъjь».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

367
вянском как о совокупности диалектов внутри близкородственного
диалектного окружения — совокупности, в силу этого неизбежно
подвижной? (Мы уже не говорим о том существенном факте, по-
стоянно упускаемом из виду лингвистами, что зафиксированное
древнерусской «Повестью временных лет» предание об изначаль-
ном поселении славян на Дунае является, вероятнее всего, частью
этногенетической легенды кирилло-мефодиевского, моравского про-
исхождения9, а это, надо признать, бросает тень тенденциозности на
его «дунаецентричность».)
Здесь требуется какая-то внешняя направляющая, некий внешний
скрепляющий параметр, который позволил бы очертить приблизи-
тельные пределы этой зыбкой праславянской диалектной общности.
Таким параметром могло бы стать, скажем, появление интенсивных
коммуникаций, скреплявших диалектные пространства в относи-
тельно единый ареал, пронизывающих его единым «коммуникатив-
ным каркасом». Такую возможность предвидел сам О. Н. Трубачев,
который подчеркивал, что «междиалектное общение и обмен, меж-
этническая торговля процветали, вопреки примитивности путей со-
общения, с давних пор — с так называемой неолитической револю-
ции, выдвинувшей ремесленное производство», что именно с этими
процессами связана «макроэтническая консолидация предыдущих
абсолютно изолированных микроэтносов»10
.
Ярким примером по-
добного территориально пространного коммуникативного единства
может служить ареал так называемой пражско-корчакской археоло-
гической культуры V–VII вв. к северу от Карпат от верховьев Эльбы
до Среднего Поднепровья. Он был выявлен чисто археологическими
средствами как район хронологически наиболее ранней бесспорно
славянской археологической культуры11
, но его собственно коммуни-
кативная природа становится ясна в раннем средневековье с появ-
лением достаточного количества письменных источников, в которых
отражены активные торговые связи внутри этого ареала по марш-
руту Киев — Червенские города (на левобережье верхнего течения
Западного Буга) — Краков — Прага — баварское Подунавье12
. Отом
же говорит и его характерная, вытянутая узкой полосой в широтном
направлении, конфигурация, отчасти воспроизведенная и конфигу-
9
См., например: Шахматов 1940. С. 80–92.
10
Трубачев 1985. С. 9 .
11 См., например: Седов 1995. С. 7 –39.
12
Назаренко 2001a. С. 71 –112 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

368
рацией Древнечешского государства в середине Х в.: от Праги до
верховьев Стыри и Горыни13
.
Здесь, к тому же, перебрасывается удобный мостик для соедине-
ния и взаимной проверки ареальных усилий лингвистики и исто-
рии, лингвистики и археологии. Более того, возникает возможность
и даже необходимость по-новому взглянуть на контроверзу (не так
давно горячо обсуждавшуюся, но ныне несколько подзабытую) о
работоспособности понятия «археологическая культура» в этногене-
тическом, а стало быть, и лингвистическом исследовании. Ведь если
выход из праязыкового состояния и формирование языка связаны с
формированием этноса, а этот последний складывается в силу от-
нюдь не языковых, а собственно исторических факторов, обеспечи-
вающих коммуникативное единство на некотором обширном про-
странстве, то наличие археологической культуры, являясь верифици-
руемым отражением такого коммуникативного единства, становится
если не непременным, то очень желательным условием разговора о
единстве языковом. Праязыковые, в частности праславянские, диа-
лекты в этом своем прасостоянии вовсе не обязаны были состав-
лять коммуникативного единства и могли даже входить в качестве
составных частей в разные коммуникативные единства, то есть в
р а з н ы е э т н о с ы . Иными словами, возвращаясь к проблематичной
славянской принадлежности вышеупомянутых Pelso, Bersovia и т. п.,
эти последние, демонстрируя принадлежность к одному из прасла-
вянских диалектов, могли при всем том принадлежать какому-либо
вполне конкретному, и вовсе не славянскому, языку. Таким образом,
наличие в общеславянском тех или иных черт, которые сами по себе
являются весьма архаичными, вовсе не гарантирует столь же глубо-
кой древности самого общеславянского языка.
Всякий ученый работает с гипотезами, но только плохой ученый
склонен генерализовать свои гипотезы. И напротив, характерной чер-
той исследований большого ученого является то, что предлагаемые
им эвристические модели оказываются весьма живучими, продолжая
зачастую существовать в науке независимо от того конкретного ги-
потетического наполнения, которое когда-то предполагалось их авто-
ром. В этом смысле для историка напрашивается параллель между
13 Эти восточные пределы Древнечешского государства третьей четверти Х в. ука-
заны как пределы Пражской епископии на момент ее учреждения (960–970-е гг.) в
подтвердительной грамоте германского императора Генриха IV от 1086 г. (DD Heinr.
IV. N 390; Cosm. II, 37. S. 138). О достоверности этих данных см.: Назаренко 2001а.
С. 394–396.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

369
моделью полидиалектности праязыковых состояний О. Н. Трубачева
и фундаментальной парадигмой русского летописеведения — мо-
делью летописного свода, выдвинутой в свое время А. А. Шахма-
товым. Ряд представлений о конкретных сводах, которые выделял
А. А. Шахматов, пользуясь этой моделью, был пересмотрен после-
дующей наукой, но сама идея свода живет и развивается, посто-
янно оплодотворяя летописную текстологию. Лингвисты, конечно,
научатся работать внутри новой парадигмы, и тогда языкознание и
историю древнейшего славянства, полагаем, могут ждать новые от-
крытия. Это — общая логика развития науки. Некогда ньютоновская
механика останавливалась в бессилии перед облаком газа, поведе-
ние которого в ее рамках можно было описать, только выполнив
практически неосуществимую задачу проследить движение каждой
молекулы; но вот явился Людвиг Больцманн — и наука получила
удобный способ описания и изучения больших ансамблей — стати-
стическую механику.
Эрудиции автора этих заметок недостаточно, чтобы всерьез
поддержать разговор о еще одном любимом детище О. Н. Труба-
чева, которое также с трудом приживается в науке — концепции
реликтового праиндийского населения в Северном Причерномо-
рье14
.
Не можем, однако, не коснуться знаменательного следствия
из этой концепции, отмеченного самим ее создателем, — гипоте-
зы об индоарийском происхождении этнонима русь15
.
В контексте
разговора об О. Н. Трубачеве эта тема близка нам еще и потому,
что именно Ф. П. Филин и О. Н. Трубачев четверть века тому
назад были «посажеными отцами» нашей первой публикации по
данной проблематике, в которой мы пытались также задаться и
связанными с ней методическими вопросами16
. Здесь главное даже
не в оригинальности развивавшегося О. Н. Трубачевым взгляда
(формально-лингвистически и семантически он достаточно бли-
зок к уже высказывавшейся, в частности Г. В. Вернадским, точке
зрения об иранском корне этнонима), а в той абсолютной последо-
вательности, уже упомянутой выше честности перед собой и нау-
кой, которая заставляет смело таранить поистине вековые завалы,
14
См. подытоживающий сборник: Трубачев 1999.
15 Впервые обширный этюд на эту тему был издан отдельной малотиражной бро-
шюрой (Трубачев 1993) и под тем же названием вошел в качестве главы в сборник:
Трубачев 1997a. С. 184–265.
16 Назаренко 1980. С. 46–57; ср. нашу последнюю работу на эту тему: он же
2001а. С. 11 –50.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

370
не смущаясь риском того, что досужая «паранаучная» критика,
разумеется, не преминет присовокупить твое имя к коллектив-
ному портрету современного так называемого «антинорманиста»,
чье лицо сейчас определяют люди, имеющие весьма смутное и
пристрастное понятие об исторической (о лингвистической нечего
и говорить) науке.
Вот ведь как бывает: абсолютно ясно и со всей отчетливостью
выговорено отнюдь не «антинорманистами», что собственно скан-
динавоязычного прототипа у фин. Ruotsi, а значит, и др.-русск.
русь выявить не удается17
, но подавляющее большинство вполне
серьезных историков продолжает жить в летаргическом убеж-
дении, будто проблема давно и навсегда закрыта чуть ли не со
времен В. Томсена, и всякое уклонение от этимологии др.-русск.
русь < др.-сканд. *rōþs- «гребной, имеющий отношение к греб-
ным судам» карается отлучением от науки. В этих условиях лю-
бая попытка завести даже деликатный, нюансированный разговор
поперек скандинавоцентричной opinio communis требует научной
смелости.
Да, в развивавшейся О. Н. Трубачевым концепции о северопри-
черноморских языковых реликтах как одной из лингвистических
периферий древнего славянства, столкнувшегося здесь с древнеин-
дийским субстратом, с точки зрения историка много неясного. Так, в
частности, остается загадочным происхождение известия источников
XVI в. — прежде всего «Никоновской летописи», — которое являет-
ся одним из краеугольных аргументов в этой концепции: «Роди же,
нарицаемии Руси, иже и Кумани, живяху в Ексинопонте»18
.
Пред-
варительные прикидки, странным образом, уводят совсем в сторо-
ну от Руси — к сербскому «Паралипомену» Зонары 1388 г. (через
«Хронограф 1512 года»?), причем в самóм греческом оригинале Зо-
нары этого известия не отыскивается. Однако опять и опять хотим
повторить: в поисках О. Н. Трубачева есть момент, на наш взгляд,
более важный, чем состоятельность или несостоятельность гипотезы
о древних славянах и руси в Северном Причероморье. На очередном
сложном и, пожалуй, даже болезненно-переломном этапе в истории
русского национально-государственного сознания один из централь-
ных для него вопросов был решительно освобожден авторитетным
17
Schramm 1982. S. 14–16.
18 ПCРЛ 9. С. 13; О. Н. Трубачев использовал аналогичное известие в несколько
более поздней «Степенной книге царского родословия».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

371
лингвистом из пыльного чулана хрестоматийной рутины и снова вы-
веден на простор научных исканий.
Нельзя умолчать и о том, что этимология О. Н. Трубачева, буду-
чи по своему языковому корню «индоарийской» (по определению
самого автора), глубинно-семантически (< др.-инд. róka «свет»)
откликается на вековой настрой русского камертона, при котором
слово Русь отчетливо резонирует c определением светлая. Вряд ли
скорбно-величественное «О с в е т л о с в е т л а я и украсно украшен-
ная земля Русская!» середины XIII в.
19
было известно Н. В. Гоголю,
через шесть столетий рисовавшему парадоксальный образ источаю-
щих с в е т унылых просторов Руси, по которым несется в поисках
мертвых душ бессмертный Чичиков20
. И здесь, как и во многом дру-
гом — в пристальном ли вглядывании в грядущие судьбы русского
языка и того, что О. Н. Трубачев настойчиво именовал русским язы-
ковым союзом21
, в поистине ли государственном замысле «Русской
энциклопедии»22
, который, увы, оказался не по росту современному
русскому обществу, — рисуется четкий профиль не просто глубокого
исследователя, но и (по замечательному выражению владимирского
епископа XIII в. Симона, одного из авторов «Киево-Печерского па-
терика») «гражанина Рускаго мира».
Описав логическую дугу, круг наших по необходимости кратких
размышлений замкнулся, закономерно вернувшись к тому, с чего
начался: О. Н. Трубачев являл собой редкий пример большого уче-
ного, в котором собственно научная, логическая часть существа была
органически сплавлена со стихийной принадлежностью к своему
роду-племени, к славянскому, русскому миру. (Рука дернулась
было написать мiру, вслед за некоторыми эстетствующими побор-
никами традиции и старины, но вовремя остановилась: прав был
О. Н. Трубачев, указывая на исконное этимологическое родство мира
и мiра, то есть, заметим, на еще одну славяно-латинскую изоглос-
су — славянский мiръ : pax Slavica — и еще одну архаическую,
уходящую в индоевропейскую древность черту славяно-русского
мироощущения.) Это тот случай, когда ученый может не опасаться
19
Из «Слова о погибели Русской земли» (Бегунов 1976. С. 154).
20
«Русь! Русь! <...> Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки,
неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не
очарует взора. <...> у! какая с в е р к а ю щ а я (выделено нами.
—
А. Н.), чудная, не-
знакомая земле даль! Русь!..» («Мертвые души», 11-я глава 1-го тома).
21 См., например: Трубачев 2004а. С. 57–66; он же 2004b. C. 493–505.
22
Трубачев 2004а. С . 69 –84.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

собственных интуиций, а напротив, следуя им, поверяя их научным
анализом, то и дело убеждается, что в беспочвенности нет и не мо-
жет быть правды.
Перефразируя известные слова известного поэта, об Олеге Ни-
колаевиче Трубачеве можно было бы с полным правом сказать: «И
здесь кончается наука, и дышит почва и судьба».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

373
XIX. К СПОРАМ О ПРОИСХОЖДЕНИИ НАЗВАНИЯ КИЕВА,
ИЛИ О ВАЖНОСТИ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
ДЛЯ ЭТИМОЛОГИИ*
Древнерусская летопись возводит название Киева к имени его легендар-
ного основателя Кия1
. Эта деривация не встречала серьезных возражений
в науке (подчеркиваем слово «серьезных»)2
, так как, будучи безупречной
в формальном отношении, она подтверждалась многочисленными анало-
гичными посессивными образованиями от того же корня в других частях
Славянщины: польск. Kijów, чеш. Kyiov, Kyjevice и т. п.
Не успела отшуметь критика в адрес экзотической гипотезы
Ф. Лозиньского о пракритских корнях названия столицы Руси3
, как
традиционный взгляд подвергся более основательному пересмотру
со стороны авторитетного польского слависта С. Роспонда, который,
не отрицая возможности производить топоним Киев от соответству-
ющего личного имени, предпочел, однако, объяснять его как про-
изводное от ландшафтного обозначения слав. *kujava, которое от-
разилось в некоторых славянских диалектах: польск. (диал.) kujawa
«песчаный холм», укр. куява «крутой холм» и др.
4
Точка зрения
С. Роспонда была сочувственно воспринята некоторыми филолога-
ми5
, а в справочнике В. П. Нерознака приведена уже как наиболее
основательная6
.
* В основе статьи — коренным образом переработанная заметка: Назаренко 1987a.
С. 220–222, которая представляла собой часть большой рецензии на книгу: Нерознак
1983, не увидевшей свет по причинам, как в таких случаях говорится, не зависевшим
от автора... Сокращенный вариант статьи должен выйти в сборнике статей в честь
Б. А. Успенского, подготовленном Неаполитанским университетом.
1
НПЛ. С. 104–105; ПСРЛ 1. Стб. 9–10; 2. Стб. 7–8.
2 Не берем в расчет беглых сопоставлений — например, с тюрк. kui «берег, русло»
(Тершаковець 1928. С. 414; Brutzkus 1944. P. 108).
3
Łoziński 1963. Р. 3 –16; ср. решительную критику: Лер-Сплавинский 1965. С. 197–
198; Mańсzak 1965. P. 61–64.
4
Роспонд 1968. С. 103–110; он же 1979. С. 38–43.
5
Иванов, Топоров 1976. С. 120; Топоров 1984. С. 242. Ст. «*kujav-»; Васильев
2005. С. 210.
6
Нерознак 1983. С . 84–87. Ст. «КИЄВЪ».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

374
Поводом для обсуждения нами названных работ послужила не
столько ошибочность (как удается показать) самой гипотезы, сколько
одно симптоматичное обстоятельство, ставшее главной причиной ее
появления.
В настоящее время корпус основных источников почти во всех
областях исторической науки (за исключением археологии) в целом
уже выявлен. Получение новых результатов возможно только при
условии усовершенствования методов исследования. В этой связи
становится по-новому актуальным старый девиз историка: ad fontes!
Вот что пишет С. Роспонд: «Современный ономаст не может обой-
тись без тщательного анализа источника, из которого он черпает
материал. Это conditio sine qua non правильного ономастического
анализа»7
.
Тем не менее, знакомясь с аргументацией С. Роспонда,
поддержанной В. П. Нерознаком, с сожалением приходится убеж-
даться в том, что и в данном случае работе непосредственно с тек-
стом источника не уделено должного внимания и что возникающие
вследствие этого недоразумения становятся основанием для далеко
идущих заключений.
Eдинственным доводом С. Роспонда, который, в случае его спра-
ведливости, действительно дал бы перевес новой гипотезе по срав-
нению с традиционной, служит тезис, будто в ранних иноязычных
источниках, упоминающих топоним Киев намного раньше, чем
начинается древнерусская письменная традиция, отражена только
форма на *Kuj-.
В подтверждение приводятся το

Κιοάβα Констан-
тина Багрянородного (середина Х в.), Kūy- некоторых средневеко-
вых арабских писателей (также начиная с середины Х столетия) и
Cuiewa Титмара Мерзебургского (начало XI в.).
Надо признаться, с точки зрения исторической фонетики славян-
ских языков это — очень сильное, если не сказать революционное,
утверждение. Ведь оно, ни много ни мало, означает, что этимологи-
ческий и.-е. u, так называемый u1, сохранялся в восточнославянских
диалектах еще в первой половине XI в., ибо только он мог обеспе-
чить подразумеваемый гипотезой С. Роспонда переход реконструи-
руемого слав. *Kujevъ в хорошо засвидетельствованное др.-русск.
Кыевъ. И как следствие: появление в восточнославянском нового u
(u2) в результате монофтонгизации дифтонгов aŭ/oŭ не могло иметь
места ранее середины XI в. Стоит ли говорить, что такая хроноло-
гия противоречила бы всему, что известно на этот счет. Но ломать
7
Роспонд 1979. С. 41.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

375
устоявшиеся представления нет нужды, ведь польск. kujawy, на ко-
торое ссылается С. Роспонд, содержит именно u2
, и потому, если
бы Старокиевская гора называлась куявой, то Киев навсегда был
бы обречен оставаться *Куевом. Вмешаться в дело могла бы толь-
ко народная этимология (к ней и апеллирует С. Роспонд), но она,
как известно, объясняет непонятные названия через понятные, а не
наоборот... В. П. Нерознак, конечно, прав, когда пишет, что «раз-
витие формы *Kūj- > Kyj- вполне объяснимо на индоевропейской
и славянской почве, ср. и.-е. *bhū- «быть» <...> но русск. быть»8
.
Плохо лишь, что это развитие намного древнее, чем те источники,
в которых С. Роспонд и В. П. Нерознак ищут его подтверждение.
Таким образом, гипотеза С. Роспонда страдает явным внутренним
противоречием, и остается только удивляться, как оно осталось не-
замеченным ни самим автором, ни его сторонниками, ни даже его
критиками.
Кроме того, — и это мы постарались в свое время вкратце про-
демонстрировать9
—
источниковедчески несостоятельными оказы-
ваются сами отсылки С. Роспонда к названным источникам. Через
четверть века после работы польского лингвиста увидела свет статья
В. П. Яйленко, в которой был собран обширный материал ранних
иноязычных форм топонима Киев, убедивший автора статьи в пер-
вичности основы Kuj- (хотя идеи С. Роспонда о том, что в осно-
ве названия Киева лежит физиографический термин слав. *kujavy,
В. П. Яйленко, как и мы, не принимает)10
. Вместе с тем это внешнее
обилие данных иллюзорно, поскольку (опять-таки источниковедче-
ски) сводимо к весьма ограниченному кругу исходных форм, кото-
рые вовсе не оправдывают того вывода, который сделал В. П. Яй-
ленко. Сказанное заставляет вернуться к теме, представлявшейся
нам закрытой.
Обратимся сначала к Титмару, сведения которого, благодаря со-
хранившемуся автографу хроники, предоставляют особенно широ-
кое поле для источниковедческих наблюдений. Кроме того, до пу-
бликации в 1982 г. знаменитого еврейского «Киевского письма»11
(о котором еще будет речь) сведения из сочинения саксонского
епископа-хрониста, писавшего в 1012–1018 гг., были наиболее ран-
8
Нерознак 1983. С. 87.
9
Назаренко 1987a. С. 220–222 .
10 Яйленко 1993. С . 164–186.
11
Golb, Pritsak 1982. P. 9 –19; Голб, Прицак 1997. С . 24 –35.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

376
ними упоминаниями о Киеве не только в латиноязычной литературе,
но и в целом, поскольку все прочие свидетельства (древнерусские,
арабские, греческие) дошли в списках, достаточно далеко отстоящих
от времени создания самих памятников.
Прежде всего выясняется, что форма Cuiewa у Титмара — не
единственная, в хронике встречается также вариант с другой огла-
совкой корня Kitava12
.
С. Роспонд посвятил ему полстроки, отведя
его безо всякого обсуждения как ошибку писца вместо якобы пра-
вильного *Kuava13
. Легкость, с какой часто прибегают к конъектурам
при работе со средневековыми текстами, объяснима в силу того,
что в подавляющем большинстве случаев текстолог имеет дело с
копиями, часто многократными, утраченного оригинала. Но данный-
то случай представляет собой, как сказано, благоприятное для ис-
следователя исключение, поэтому всякая конъектура нуждалась бы в
особом обосновании. Справедливости ради надо сказать, что именно
в заключительных главах VIII книги (и хроники в целом) конъекту-
ры возможны, так как эти последние страницы рукописи не были
авторизованы хронистом, то есть просмотрены и собственноручно
выправлены им, как то наблюдается в остальном. Но для начала сле-
довало бы обосновать необходимость вмешательства в текст. Ведь с
точки зрения субституции слав. j форма Kitava, вообще говоря, удо-
влетворительна: можно было бы допустить, что передненёбный по-
лусмычный j славянского оригинала был передан через t, который в
немецких диалектах был также передненёбным, а не альвеолярным,
как в славянских14
.
Мы вовсе не собираемся непременно настаивать
именно на таком объяснении, но ведь оно возможно, а это снижает
убедительность любой конъектуры.
Тем не менее В. П. Яйленко категорически отверг такую возмож-
ность, поддержав мнение С. Роспонда как «бесспорное». Почему же?
Да потому что «в средневековой латинской графике буква u писалась
с декоративным апексом и ее легко можно было прочесть как it»15
.
Не знаем, что имеется в виду под «средневековой латинской графи-
кой» (каролингский минускул имеет мало общего с канцелярской
готикой), но все восемь писцов, участвовавших в создании ориги-
нала хроники Титмара (наряду с самим хронистом) писали u без
12
Thietm. VII, 74; VIII, 32. S . 488, 530; Назаренко 1993b. C. 136–137.
13
Роспонд 1968. С. 106.
14 Назаренко 1987a. С. 221.
15
Яйленко 1993. С . 179. Примеч. 21.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

377
всякого апекса16
.
Таким образом, если уж прибегать к конъектурам,
то предложенная С. Роспондом с формальной точки зрения ничуть
не лучше, чем, скажем, *Kiiava (напомним, что i в то время писа-
лось без точки).
В заключительных главах хроники выявляются ошибки как зри-
тельные17
, так и слуховые18
.
Это значит, что дошедший до нас текст
Дрезденского кодекса Титмара складывался по крайней мере в три
этапа: сначала создавалась черновая запись под диктовку, затем текст
перебеливался писцами, после чего просматривался и исправлялся
самим хронистом. Глава VII, 74 представляет собой редкое исклю-
чение, когда текст написан собственноручно Титмаром. С одной
стороны, это придает ему дополнительную аутентичность, но с
другой — лишает исследователя возможности проследить за кор-
ректорской работой хрониста. А именно в нашем случае это было
бы немаловажно, так как можно установить, что автор в ряде слу-
чаев по разным соображениям «исправлял» написание иноязычных
имен собственных. Характернейший пример — написание имени
киевского князя Владимира; оно упоминается в хронике дважды и
оба раза передано в польской огласовке Wlodemirus19
, нововто-
ром случае видно (насколько можно судить по факсимиле), что эта
форма возникла в результате исправления из первоначального Walo-
или Wolodemirus, то есть писец зафиксировал восточнославянскую
полногласную форму др.-русск. Володимѣръ20
.
Возникновение этого
дублета можно объяснить тем, что в каждом из случаев источники
информации были разные: сведения о браке Святополка Владимиро-
вича с дочерью польского князя Болеслава I (IV, 58) Титмар получил
из польской среды, а биографические данные о Владимире Свято-
16 См. факсимильное издание: Schmidt 1905.
17
Ср., например, в VIII, 31–32: бесмысленные tuimatim и fortitator вместо turmatim,
fornicator, agere вместо a rege, paris вме сто pars и др. (Τhietm. S . 528. Anm. o;
S. 530. Anm. b, f, g; Назаренко 1993b. C. 137. Примеч. w, y–y, aa, bb). В. П. Яйленко
совершенно напрасно иллюстрирует наличие описок у Титмара с помощью формы
Ruscorum, которая будто бы является искажением правильного написания Russorum
(Яйленко 1993. С . 179. Примеч. 21). Напротив: Rusci является одной из регулярных
орфограмм этнонима русь не только у Титмара, но и в латиноязычной традиции во-
обще, тогда как Russi встречается много реже, преимущественно у романоязычных
авторов (Назаренко 1980. С. 40–42; он же 2001а. С. 26–28, 36–42).
18
Так, в Thietm. VIII, 32–34 трижды встречается habeo вместо ab eo (S. 530.18,
530.32, 532.14) (Holtzmann 1935. S. XXXV. Anm. 1).
19 Thietm. IV, 58; VII, 72. S . 198.16, 486.16.
20
Назаренко 1993b. C. 135. Примеч. l .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

378
славиче (VII, 72) почерпнуты им (прямо или косвенно) из окружения
находившегося в Польше в 1016–1018 гг. Святополка21
.
Для нашего анализа этот упущенный наукой текстологический
нюанс важен не только для понимания того, что вышедшая из-под
пера самого автора форма имени собственного вовсе не обязана
быть точной транслитерацией услышанного от информанта, но и
для постановки принципиального вопроса: всегда ли черновой ва-
риант записывался под диктовку хрониста или иногда он возникал
со слов третьих лиц? Тех самых разноязыких (саксонских, польских,
чешских, древнерусских и т. д.) информантов, многоликая череда
которых иногда довольно явственно просвечивает сквозь повествова-
тельную ткань хроники Титмара? Пусть Cuiewa не было результатом
коррекции хронистом услышанного им названия (не видно, что мог-
ло послужить моделью для такой коррекции — как польские имена
на Wlod-, бывшие на слуху мерзебургского епископа22
,вслучаес
др.-русск. Володимѣръ), но расслышать и, соответственно, записать
иноязычное название Титмар вполне мог несколько иначе, чем то
сделал писец, из-под пера которого вышла черновая основа главы
VIII, 32. Хотя информант главы VII, 74 и последних глав VIII книги,
как мы старались в свое время продемонстрировать, был один и тот
же — очевидно, кто-то из саксонских воинов, участников польского
похода на Киев в 1018 г., которые были отпущены Болеславом I
вскоре после овладения столицей Руси23
.
Вот минимум тех источниковедческих обстоятельств, которые
должен был бы учесть и взвесить исследователь, вознамерившийся
выдвинуть серьезную конъектуру к чтению Kitava.
Но самое поучительное в другом. Даже если бы конъектуру
*Kuava удалось убедительно обосновать, она все равно не помогла
бы доказать первоначальность гипотетического слав. *Kuj- по той
простой причине, что лат. u служил таким же естественным и упо-
требительным субститутом слав. y (др.-русск. ы), как и лат. i, и это
неоднократно отмечалось лингвистами24
.
Оно и понятно — ввиду
отсутствия в немецких диалектах подходящего нелабиализованного
21
Назаренко 2001а. С. 460–462.
22
Возглавляя епархию, паства которой по большей части состояла из недавно кре-
щеных лужичан, Титмар достаточно хорошо понимал по-славянски; это видно и по
его склонности к славянским этимологиям и переводам славянских слов и фраз (На-
заренко 1993b. C . 172–173. Коммент. 59).
23 Thietm. VIII, 32. S. 530; Назаренко 1993b. C. 137, 143.
24
Применительно именно к Титмару см.: Stieber 1967. S . 110.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

379
гласного заднего ряда, так что приходилось прибегать либо к лабиа-
лизованному заднего ряда (u), либо к нелабиализованному — перед-
него (i); нередко в итоге возникал и диграф ui. Если обратиться не-
посредственно к Титмару, то легко убедиться, что такая графическая
двойственность присуща также и ему. Например, название чешского
Вышеграда он передает как Wissegrodi25
, а лужицкого Будышина —
как Budusin26; имя знатного славянина (optimus) *Vьsemyslъ выглядит
у Титмара как Vezemuiscle27; одна и та же антропонимическая основа
слав. *priby- транслитерируется в хронике то Pribu- (Pribuvoius)28
,
то Prebi- (Prebizlavus)29
.
В. П. Яйленко употребляет немало сил и учености, доказывая,
что немецкие авторы регулярно передавали слав. u через лат./нем.
u,аслав.i
—
через лат./нем. i30, хотя доказывать-то нужно совсем
другое: что слав. y не передается через лат. u. Но именно здесь
автор ограничивается указанием, что случаи передачи слав. у с по-
мощью лат. и «единичны», сославшись на три примера из Титмара,
отчасти совпадающие с только что приведенными у нас31
.
Даже
если бы такой случай был единственный, его все равно было бы
достаточно, чтобы бросить тень на гипотетическое слав. *Kuj- как
оригинал Титмаровых Cuieva, Kitava < *Kuava ввиду неотмени-
мого др.-русск. Кыевъ. Однако категоричность В. П. Яйленко не
имеет даже того основания, на которое он опрометчиво ссылает-
ся: «единичным» трем случаям субституции слав. у через лат. и у
Титмара противостоят не многочисленные примеры якобы «регу-
лярной» субституции через лат. i (из которых автор, заметим, не
потрудился привести ни одного), а всего четыре: кроме уже назван-
ных Prebizlavus и Wissegrodi, это имя славянской жены венгерского
правителя Гезы Beleknegini (< слав. *běla kъnjagyni)32
и Cidini — на-
звание польского местечка Цедыни, близ которого Мешко I в 972 г.
25 Thietm. VI, 12. S. 288.
26
Ibid.V,9.S.230(иеще8развтойжеформе).
27
Ibid. VI, 28. S. 308. Имя ободритского князя 40-х гг. IX в. Gestimulus (слав.
Gostomyslъ) (ibid. VII, 13. S. 413) подверстывать сюда, как то делает В. П. Яйленко
(С. 168), не следует, поскольку оно содержится только в приписке, сделанной в кор-
вейской редакции хроники в XII в.
28 Thietm. IV, 58. S. 198.
29
Ibid. IV, 264. S. 204.
30
Яйленко 1993. С . 168, 181–182. Примеч. 30.
31 Там же. С. 168.
32
Thietm. VIII, 4. S . 498.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

380
разгромил войско саксонского маркграфа Ходона33 (не берем в рас-
чет имен с сомнительными этимологиями, которые несколько по-
полнили бы список, но в той же пропорции). В. П. Яйленко, со
ссылкой на названную работу З. Штибера, прибегает еще к одному
решительному аргументу: после k, g слав. у передается Титмаром
только через лат. i, e, — по пути успевая упрекнуть нас в том,
что мы не приняли во внимание этого важного факта34
.
Не при-
ведя ни одного примера, автор снова создает у читателя ложное
впечатление, будто таковых множество; на самом же деле пример
один (!) — всё та же Beleknegini. Достаточно ли этого для обязы-
вающих обобщений?
Другим опорным свидетельством в латиноязычной традиции для
В. П. Яйленко служит Chue немецкого хрониста третьей четверти
XII в. Хельмольда35
.
Исследователю известно, что текст, в составе
которого присутствует эта форма топонима, является буквальной
выпиской из столетием более ранней хроники Адама Бременского,
в которой, однако, читается не Chue, a Chive36
.
Возможность ис-
кажения имени при переписке, представляющуюся В. П. Яйленко
столь очевидной в случае с Kitava Титмара, теперь он категорически
отвергает по причине, которую нельзя назвать иначе, как причуд-
ливой: потому что Титмар пишет через -u -
37
.
Как же так? Ведь при
обсуждении текстологической проблемы нужны текстологические
аргументы? Ситуация приобретает черты комизма — так и слышится
голос недоумевающего читателя: «А Адам пишет через -i -...» Кто
же прав? Вот вопрос для Буриданова осла.
Среди всей этой зыбкости твердо лишь одно впечатление, нера-
достное для источниковеда, а значит, и для историка: как и С. Ро-
спонд, В. П. Яйленко почему-то не желает углубляться в источник,
пусть даже и являющийся краеугольным камнем в его построении.
А ведь Титмар того заслуживает.
Так же, как и Константин Багрянородный.
Прежде всего, надо уточнить, что Константин (кстати, автор Х, а
не IX в., как неоднократно указано у В. П. Нерознака38) употребляет
не только форму το

Κιοάβα, которую приводит С. Роспонд, но и две
33
Ibid. II, 29. S. 76.
34 Яйленко 1993. С . 182. Примеч. 30.
35
Helm. I, 1. S. 6.
36
Adam II, 22. S. 80.
37 Яйленко 1993. С . 167, 181. Примеч. 29.
38
Нерознак 1983. С. 85, 122.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

381
другие, несколько отличные: το

Κίοβα и ο

Κίαβος39. Возможно, та-
кой фонетический и грамматико-морфологический разнобой связан
с тем, что в знаменитой 9-й, «русской», главе трактата Констан-
тина «Об управлении империей» объединены сведения по крайней
мере двух информантов: одного, повествующего о плавании русских
однодеревок в Константинополь (первые два из приведенных трех
вариантов), и другого, автора краткого рассказа о зимнем полюдье
(третий вариант)40
.
Так или иначе, во всех трех случаях Константин
передает корневой гласный славянского оригинала через греч. ι; бо-
лее того, естественно предполагать, что, прибегая к графеме ιο, автор
(или составитель записки, которая легла в основу De adm. 9) пытался
посильно соответствовать необычному для греческого слуха слав. у,
как и латинские писатели, использовавшие диграф ui. Спрашивается,
где критерий субституции у С. Роспонда и В. П. Нерознака, если
и эти греческие формы с ι они считают рефлексами искомого слав.
*Kuj-? Как и в случае с Kitava Титмара, ι греческих форм польский
лингвист с легкостью элиминирует, считая его факультативным, как
то действительно бывало в греческих заимствованиях из славянско-
го: греч. γιάβρανι < слав. *gavranъ. Но если *Κοαβα, образующееся
после устранения псевдо-факультативного ι, еще можно с натяжкой
интерпретировать как отражение слав. *Kuj-, то *Κοβα и *Καβος —
никак (возникает даже весьма неприятное для автора гипотезы по-
дозрение, что о вариантах Κίοβα, Κίαβος он умолчал именно по этой
причине).
Обратимся, наконец, к KWY’BH/Kūyāba арабо-персидских авто-
ров. Все они в интересующем нас месте дают парафраз не сохранив-
шегося в самостоятельном виде сочинения ал-Балхи 20-х гг. Х в.
41
Поэтому, с точки зрения засвидетельствованности этой формы топо-
нима, мы имеем дело, строго говоря, с одним-единственным
упоминанием. Огласовка этой арабоязычной формы никак не может
служить аргументом в пользу первичности слав. *Kuj-, поскольку
уже обсуждавшиеся трудности при субституции слав. у стояли и
перед арабоязычными писателями, располагавшими только тремя
гласными a, i, u. Этой очевидности не принимают во внимание
С. Роспонд и В. П. Нерознак, но В. П. Яйленко ее отмечает — но
39
Const. De adm. 9.8, 15, 111. C. 44, 46, 50.
40
Комм. КБ. С. 291–292 (Е. А. Мельникова, В. А. Петрухин).
41 Заходер 1. С. 49–51, 74–76; 2. С. 101–102; Бейлис 1960. С. 81–86; Новосельцев
1965. С. 408–414.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

382
не более того. Постулируемый слав. *Kuj- все равно представляется
исследователю «предпочтительным» оригиналом арабского Kūyāba.
О причинах нечего и спрашивать, ответ нам уже известен: потому
что Титмар (!) пишет Cuiewa42
.
В середине Х в. известный рассказ ал-Балхи о трех «группах»
(«видах») руси, в составе которого и упоминается Киев, включил
в свое сочинение ал-Истахри, труд которого сохранился также и в
персидском переводе. В этом персидском переводе Киев именуется
Kūnaba. Такое уклонение от исходной арабской формы палеографи-
чески легко объяснимо, ведь звуки n и j обозначаются в арабской
графике одной и той же литерой ر, различаясь только диакритиче-
скими точками. Но В. П. Яйленко столь прозаическое объяснение
не устраивает, и он склонен усмотреть в перс. Kūnaba аутентичную
форму топонима Киев, поскольку известно древнескандинавское на-
звание Киева, также содержащее -n - в корне43
.
Действительно, в ис-
ландских сагах и некоторых других произведениях древнесеверной
письменности Киев именуется Kænugarđr/Kœnugarđr44; в некоторых
памятниках латинской хронистики, отразивших древнесеверную
ономастическую традицию, этот топоним также представлен, но в
качестве названия Руси в целом: Cønogardia у датского историографа
рубежа XII–XIII вв. Саксона Грамматика45 и Chungard у работавшего
столетием раньше схолиаста хроники Адама Бременского46
.
Так как
форма Kænugarđr со своими вариантами представлена в целом ряде
текстов, а Chungard является, в сущности, hapax legomenon, причем
таким, графика которого, по признанию самого схолиаста, находится
под влиянием ошибочной этимологии (< лат. Hunni «гунны»), то
логично было бы думать, что именно Kænugarđr/Kœnugarđr являет-
ся этимологически аутентичным вариантом. Однако В. П. Яйленко
предпочитает, вслед за А. А. Куником47
, исходить из формы Chungard
как первичной — что ж, у этой позиции есть известное оправдание
в том, что Chungard первично по крайней мере хронологически... Но
как этот или подобный скандинавоязычный вариант названия Киев
стал известен переводчику географического трактата ал-Истахри на
42
Яйленко 1993. С . 168.
43
Там же. С. 169.
44 См. сводку: Глазырина, Джаксон 1987. С. 33–34.
45
Saxo Gramm. V, 7, 13. P. 133.
46
Adam IV, 11, schol. 120. P. 240; схолия заимствована Хельмольдом (Chunigard:
Helm. I, 1. S. 6).
47
Куник, Розен 1878. С. 81–82.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

383
персидский? И даже если так, почему в таком случае переводчик
не использовал вместо Kūyāba своего арабского оригинала соответ-
ствующую транслитерацию сканд. Chungard, а действуя под стать
иным современным этимологам, взял да и просто заменил j в одном
на n из другого? Загадка.
Что же касается самого др.-сканд. Kænugarđr/Kœnugarđr (это уже
à propos), то, полагаем, вряд ли стоит искать за ним какой-то славян-
ский оригинал. Аналогичная древнескандинавская топонимика, вроде
Hólmgarđr «Новгород» или Miklagarđr «Константинополь», наглядно
демонстрирует, что речь идет не о заимствованиях из славянского и
не о кальках, а об этимологически оригинальных названиях. Именно
в этом заключается, на наш взгляд, причина неудач всех усилий, по-
рой остроумных, перекинуть этимологический мостик от др.-сканд.
Kænugarđr/Kœnugarđr к др.-русск. Кыевъ48
. Поэтому несколько стра-
ниц довольно замысловатой филологии, которые В. П. Яйленко по-
святил попытке доказать первичность варианта Chungard по отно-
шению к Kænugarđr/Kœnugarđr внутри древнесеверной традиции49
,
являют собой, на наш взгляд, пример напрасного труда: даже если
читатель сочтет доводы автора убедительными, результат все равно
48
См., например: Mikkola 1907. S. 279–280; Рожнецкий 1911. С . 30–44; Schramm
1984. S. 77–93; Джаксон 2001. С. 66. Реконструируемое др. -русск. *Кыянъ городъ, где
Кыянъ представляет собой будто бы genetivus pluralis от др.- русск. кыяне «киевляне»,
трудно признать убедительным результатом, так как в древнерусском (а кажется, и
в других славянских языках) начисто отсутствует топонимическая модель «genetivus
pluralis катойконима + городъ» (Назаренко 2006b. C. 360). От реальной былинной
формулы город Киянов до постулируемого реконструкта *Кыянъ городъ — немалое
расстояние, прежде всего морфологическое (Яйленко 1993. С. 184. Примеч. 38). Кро-
ме того, следует учитывать, что и эта формула встречается лишь однажды, к тому
же — применительно вовсе не к Киеву, а к некоему городу, куда герой былины Чу-
рило («Щурилко Щаплёнкович») дважды является по пути от «короля литовского»
«во свою сторону» (Гильфердинг 1873. No 127 . Стб. 680). Потом Чурило идет слу-
жить к князю Владимиру, столица которого именуется своим обычным именем «город
Киев», «Киев град». Этому обстоятельству можно было бы и не придавать особого
значения, если бы город Киянов не имел параллельного варианта — город Окиянов
(там же. Стб. 678), который прозрачно указывает на возможное искусственное про-
исхождение этого былинного топонима. Поэтому думаем, что связь с др. -сканд. kæna
«разновидность лодки», давно подмеченная лингвистами, отнюдь не носит характера
народноэтимологического сближения (de Vries 1961. S. 77 –78); сама этимология др. -
сканд. kæna, которое, очевидно, является vriddhi-производным от др.- сканд. kani «ми-
ска, сосуд», указывает, какие именно лодки имеются в виду, недвусмысленно отсылая
к μονόξυλα — однодеревкам-д о л б л е н к а м Константина Багрянородного. Вовсе не
хотим сказать при этом, что созвучие с др. - русск. кыяне не могло сыграть своей роли
при возникновении древнескандинавского названия.
49
Яйленко 1993. С . 170–174 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

384
останется иррелевантен для проблем, связанных со с л а в я н с к и м
топонимом Кыевъ.
Итак, из всех ранних иноязычных упоминаний о Киеве, к которым
апеллируют С. Роспонд и В. П. Яйленко в качестве свидетельств
гипотетического изначального *Kuj-, Титмарово Cuiewa и Kūyāba
арабоязычных авторов могут в равной мере служить отражением
обычного др.-русск. Кыевъ, а Κιοάβα, Κίοβα и Κίαβος Константина
Багрянородного не только не говорят в пользу слав. *Kuj-, а совер-
шенно наоборот — недвусмысленно подтверждают наличие слав.
Kyj- уже в середине Х в. Остается разве что лат. Chungard, пробле-
матичное само по себе вследствие вероятного искажающего воздей-
ствия народной этимологии. На этих руинах построить, разумеется,
ничего нельзя, и славистика может со спокойной совестью оста-
ваться при старом добром Кие, будь он князь или «перевозник»50
,
а не напрягать зрение, стараясь разглядеть «исходную иноязычную
основу Ku-, оформленную древнерусским притяжательным суффик-
сом -евъ», и не искать источник слав. Kyjevъ «в других языковых
массивах»51
...
Поставить здесь желанную логическую точку в утомительной и,
по сути дела, крохоборческой полемике не удается. При работе над
заметкой 1987 г. нам была еще не известна публикация упомянутого
выше еврейско-хазарского «Киевского письма», как она осталась не
известна, насколько можно судить, и В. П. Яйленко в 1993 г. В этом
уникальном документе, составленном от имени иудейской общины
Киева, встречаем название города в форме קייוב (QYYWB/qiyyōb)52
.
При всей условности датировки текста временем незадолго до 930 г.,
выдвинутой О. Прицаком53
, она может быть пересмотрена скорее
всего только в сторону удревнения54
, так что в любом случае мы име-
50
ПСРЛ 1. Стб. 9–10; 2. Стб. 7–8.
51
Яйленко 1993. С . 175.
52 «<...> qāhāl shel qiyyōb» — «община Киева» (Golb, Pritsak 1982. P. 12; Голб ,
Прицак 1997. С. 25, строка 8).
53
Голб, Прицак 1997. С. 86–92.
54 О. Прицак исходит из бесспорной посылки, что подтвердительное legimus
тюркскими рунами в конце документа могло быть оставлено только хазарским долж-
ностным лицом, вероятнее всего, в самом Киеве; следовательно, письмо написано
в пору хазарской верховной власти в будущей столице Руси, которое должно было
закончиться с водворением в Киеве князя Олега. Правда, сам О. Прицак считает, что
первым «русским» князем в Киеве был Игорь, появившийся здесь около 930 г., но
с этой предвзятой гипотезой позволительно не считаться. Разумеется, и летописная
дата, 882 г. (ПСРЛ 1. Стб. 22–23; 2. Стб. 16–17), условна, так что единственным
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

385
ем дело с самым ранним упоминанием о Киеве. Недвусмысленная
огласовка древнееврейской формы, казалось бы, снимает все пробле-
мы относительно того, как звучало имя Киев, видимо, уже на рубеже
IX–X вв. Однако не будем обольщаться. Один из публикаторов «Ки-
евского письма», тюрколог по образованию, использовал коммента-
рий к издаваемому документу для того, чтобы высказать свое суж-
дение и по вопросу о происхождении названия Киева55
.
И что же?
«Не ранее первой половины Х в.», по его мнению, возникают «окон-
чательные формы наименования» Киева. Какие? А вcе те же уже
хорошо знакомые нам Kūyāba, Κιοάβα, Cuiewa. Это дает О. Прицаку
повод в дальнейшем забыть о qiyyōb комментируемого им текста и
этимологизировать топоним, исходя из иранского антропонима Kūya
(отчества хазарского визира хорезмийского происхождения Ахмеда
бен Куйа). Такое предположение имеет перед версией С. Роспонда
то преимущество, что не стеснено историко-фонетическими ограни-
чениями, связанными с хронологией перехода u1 > y в славянском,
так как дело можно свести к народной этимологии на основе слав.
*kyjь «дубинка». (Впрочем, сам автор гипотезы в такие детали не
вникает). Но как из ранней огласовки с j «Киевского документа»
надежным terminus ante quem остается 907/11 г. —
время похода Олега на Византию
и последовавшего за этим мирного договора. Terminus post quem — начало правления
византийского императора Василия I (867 г.), который предпринял усилия (или продол-
жил усилия своего предшественника Михаила III) по крещению среднеднепровской
руси после ее набега на Константинополь в 860 г. Таким образом, «Киевское письмо»
следовало бы отнести примерно к последней четверти IX в. Такое предположение не
противоречило бы тому, что известно о времени, к которому относятся древнейшие
документы каирской генизы — около 870 г. (Čekin 1990. P. 384). В то же время надо
иметь в виду, что такая датировка зависит от достоверности интерпретации О. При-
цаком финальной ремарки в документе, написанной тюркскими рунами, как именно
удостоверительной визы (Голб, Прицак 1997. С. 62–65). Не будучи тюркологом, не бе-
ремся ее оценивать. В. Я. Петрухин, отмечая в послесловии к русскому переводу книги
Н. Голба и О. Прицака неосновательность датировки «Киевского письма» О. При-
цаком, указывает, что в самом источнике о хазарском господстве в Киеве речи нет и
что, более того, «зависимость членов еврейской общины от иноверцев свдетельствует,
напротив, о господстве в Киеве русских князей»; поэтому, придерживаясь мнения, что
в IX в. Киев как городской центр еще не существовал, историк предпочитает широкую
датировку письма — Х веком в целом (Петрухин 1997. С. 217–218. Коммент. ** к с.
96). Со своей стороны заметим, что и о «зависимости членов еврейской общины от
иноверцев» в «Киевском письме» тоже ничего не говорится; речь идет всего лишь о
том, что брат Мар Якова бен Р. Ханукки взял деньги у иноверцев, а сам Мар Яков,
будучи поручителем брата, подвергся преследованию кредиторов — а такое, как из-
вестно, случается при всякой власти...
64
Голб, Прицак 1997. С. 75–77 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

386
могли родиться «окончательные формы» с и? Для того, чтобы связать
два этих варианта имени, используется процедура, которую невоз-
можно назвать иначе, как магической. Огласовка еврейской формы
-i y yō- очень походит (по О. Прицаку, «идентична») на «типичный
трифтонг» -ιοα- в греч. Κιοάβα. Не спрашиваем, в чем, собствен-
но, состоит усматриваемая О. Прицаком «типичность» уникального
Κιοάβα Константина Багрянородного, которое не встречается более
ни у этого автора, ни в других греческих текстах. Важнее понять,
почему греч. Κιοάβα, по мнению филолога, можно рассматривать как
свидетельство огласовки с и. Но это значило бы задавать слишком
много вопросов, когда достаточно просто взять да и написать Κιοάβα
между Kūyāba и Cuiewa, в результате чего греческая форма как бы
«инфицируется» корневым и. Дополнительный аргумент своей эти-
мологии О. Прицак усматривает в том, что суффикс -awa типичен
для восточноиранских (хорезмийских, согдийских) прилагательных,
а это больше похоже на финальную часть «окончательных» форм,
чем слав. -evъ, которое стало следствием позднейшей славянизации.
Разве? Нам-то как раз почему-то кажется, что -ewa латинской формы
Титмара ближе именно к слав.
-e vъ — так же как Κίοβα, Κίαβος (ко-
торые О. Прицак, как и С. Роспонд, просто оставляет без рассмотре-
ния), да и Κιοάβα тоже — иначе придется искать иранские суффиксы
в Μιλινίσκα, Τζερνιγω

γα и других древнерусских именах Константи-
на, оканчивающихся на -α. Похоже, у гипотез, старающихся во что
бы то ни стало вывести название Киева не из славянского, а «из
других языковых массивов», есть какая-то непонятная нам гипноти-
ческая притягательность56
. Поиск именно хазарских корней в данном
случае представляется тем более излишним, что источники донесли
до нас оригинальное хазарское имя Киева: Σαμβατάς Константина
Багрянородного57 достаточно убедительно этимологизируется как
хазар.-тюрк. *sam-bat «высокая крепость»58
, своего рода тюркский
56 Идея О. Прицака совершенно незаслуженно нашла себе авторитетную поддерж-
ку (Топоров 1995. С. 516–517) — характерно, что со стороны именно того ученого,
который ранее поддержал гипотезу С. Роспонда (см. примеч. 5).
57 Const. De adm. 9.9. C. 44.
58
Якубинский 1953. С . 346–347; ср. хазарское название Керчи араб. SMKRŠ <
*SMKRC. Еврейская этимология, ведущая Σαμβατάς от греч./евр. Σαμβάθιον/Σαμβάτιον
(ποταμόν) «Субботняя (река)» — река еврейских легенд на краю света, останавли-
вающая свое течение по субботам (Архипов 1984. С. 31–46), не внушает доверия по
семасиологическим соображениям: непонятно, каким образом город на берегу «Суб-
ботней реки» мог получить наименование «Субботы» (ожидалось бы что-либо вро-
де «Субботний город» или т. п .). С той же трудностью сталкивается и высказанная
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

387
аналог слав. *Vyšegordъ. Два одновременных хазарских названия для
одного славянского города были бы, думается, плеоназмом даже для
тюрколога.
ранее более прямолинейная разновидность той же этимологии (< балк. - лат. *sambata
«суббота»), встраивающая Σαμβατάς в топонимический ряд «Субботних (рынков)»,
потому что суббота было обычным днем для рыночной торговли (Голб, Прицак
1997. С . 82. Примеч. 41; ср., впрочем, аналогичные идеи, которые обсуждались еще
В. Томсеном в полемике с С. А. Гедеоновым: Томсен 1891. С. 182. Примеч. 61). Сла-
вянская этимология < *So̧vodь, формально-лингвистически почти безупречная (ср.,
однако: Архипов 1984. С . 31), сталкивается с той принципиальной трудностью, что
восточнославянская топонимия передается у Константина в других случаях уже без
носовых: Νεασητ (< слав. *Nejęsytь «неясыть, пеликан»), Βερουτζη (< слав. *Vьroščь
«кипящий») (Соболевский 1907. С. 20; Шахматов 1915. С. 112. § 193; Лященко
1930. С . 66–72; и др.) . Это фундаментальное обстоятельство попытался релятиви-
ровать А. А. Зализняк, сославшись на имена с сохранением носовых у Константина
(Σφενδοσθλάβος, Ιγγωρ, Λενζανη

νοι), а также на несостоятельность представления о
диалектной нерасчлененности восточнославянского в древнейший период (Комм. КБ.
С. 311. Коммент. 8). В последнем исследователь, конечно, прав, но все три контрпри-
мера нельзя, тем не менее, признать показательными. Славянские княжеские имена
на Σφενδо- (< слав. *svęt-) принадлежали к числу высоконормативных, вошедших в
греческий языковый обиход много ранее середины Х в., так что в их написании могла
действовать орфографическая традиция; ср. Σφενδοπλόκος «Святоплук (Моравский)»
(Const. De adm. 13.6. C. 52; и след.) . Сложнее и в то же время интереснее обстоит
дело с Ιγγωρ, которое подкрепляется современным ему лат. Inger (Liudpr. Antap. V, 15.
P. 137–138). Но о чем говорит такая графика? Носового i в славянских не было, а если
бы написания с греч. Ιγγ-/лат. Ing- отражали слав. ę, то имя Игоря в древнерусском
звучало бы как **Ягорь (ср. довольно многочисленные германские заимствования
типа *pening > слав. *penęgь > др. -русск. пенязь). Остаются две возможности: при
заимствовании древнескандинавского имени славяне могли либо передать др. -сканд.
*Ing- c помощью «чистого» i, либо прибегнуть к вставному ъ: **Inъg-, что со вре-
менем дало бы др.- русск. **Ингорь. Осуществилась, как мы знаем, первая из этих
возможностей. Это значит, что написания на Ιγγ-/Ing- в Х в. надо относить на счет
еще звучавшего для уха информантов скандинавского произношения этого имени,
точно так же как в природной скандинавской, а не в славянской огласовке звучало в
Константинополе в середине Х в. имя княгини Ольги — Ελγα (Const. De cerim. II,
15. P. 594.15, 17). Не может свидетельствовать о славянском оригинале греч. Ιγγωρ
и -о- во втором слоге, так как форма Inger была подслушана Лиудпрандом также у
столичных греков; сбивчивость (е/о) при передаче др. -сканд. а говорит всего лишь о
неотчетливости тембра последнего. Наконец, этноним Λενζανη

νοι относится, вполне
вероятно, не к восточнославянскому, а к лехитскому (западнославянскому) племени
(судя по его локализации на крайнем западе древнерусских территорий, вероятно,
между Саном и верховьями Стыри: Назаренко 1993b. С . 31–34. Коммент. 38), ука-
зывая, таким образом, разве что на разнообразие источников Константина, но никак
не на сохранение носовых в части восточнославянских диалектов. Но даже если бы
это было не так, то все равно славянское название Киева в диалектном отношении
логично было бы объединять именно с названиями близких днепровских порогов, а
не с названием племени на дальней западной периферии восточнославянского ареала.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

388
И в заключение о том, с чего начинают С. Роспонд, В. П. Яйленко
и многие другие, — о легендарности Кия и о последствиях такой
легендарности для ономастики. Конечно, попавшее на страницы ле-
тописи предание о трех братьях Кие, Щеке и Хориве и сестре их
Лыбеди является эпонимической легендой, исходящей из названий
киевских урочищ. Для историка такая ситуация означает необходи-
мость с сожалением отказаться от мысли об историчности подоб-
ных персонажей или, по крайней мере, подвергнуть ее радикально-
му сомнению. Для историка, но не для ономаста: здесь вступают
в силу уже критерии историко-лингвистической правдоподобности.
Никому не придет в голову верифицировать предание о Лехе, Чехе
и Русе — хотя бы потому, что в славянских языках отсутствует
модель бессуффиксального производства этнонимов или названий
других коллективов от личного имени, типа Čexy < *Čexъ; неудиви-
тельно, что *Čexъ в качестве антропонима приводит в затруднение
лингвистов, порождая этимологии ad ideam вроде гипокористики от
*Čьstiměrъ или подобного. Но вот эпонимическое предание, также
зафиксированное «Повестью временных лет», о Радиме и Вятке как
о родоначальниках радимичей и вятичей59 совсем другого рода: оно
производит реальные племенные названия от этимологически и мор-
фологически вполне прозрачных славянских антропонимов *Radimъ
и *Vętъko по реальной морфологической модели патронимов на слав.
*-itj-.
Это не значит, что Радим и Вятко предания существовали в
действительности, но это значит, что если бы названные имена не
были засвидетельствованы другими источниками, то летописный
текст мог бы служить вполне аутентичным доказательством их ре-
ального существования. Иными словами, в родословных легендах
радимичей и вятичей в качестве эпонимов использованы подлинные
имена. Не эпоним отвлечен от племенного названия (как в случае
с Чехом, Лехом и Русом), а племенное название является произво-
дным от реального антропонима. Исторически сомнитель-
ный источник оказывается вполне надежным оно-
мастически.
В отличие от Щековицы и Хоривицы, летописец, что характер-
но, не сообщает, как именно называлась гора, на которой братья
«сътвориша градок в имя брата своего стареишаго». Это нель-
зя счесть случайным умолчанием, ибо описательное «название»
Старокиевской горы (по ее современному наименованию) в ле-
59
ПСРЛ 1. Стб. 12; 2. Стб. 9.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

389
тописном рассказе присутствует: «И седяше Кыи на горе, иде-
же ныне увоз Боричев». Если бы эта гора именовалась, скажем,
*Kыевица или *Кыева гора (не поддадимся на провокацию такой
поспешной реконструкции на основании Kūyāba, Cuiewa), то, не-
сомненно, автор летописного рассказа ее так бы и назвал, ибо
именно это и было целью его этимологических усилий: «<...> а
Щек седяше на горе, идеже ныне зоветься Щековица, а Хорив на
третиеи горе, от негоже прозъвася Хоривица». Следовательно, на-
звание горы Кия для него в этом смысле не подходило, оно было
никак не связано с Кием. Ясно, что предание старалось объяснить
не название Старокиевской горы, а название города в целом, и
именно поэтому Кий был «посажен» на главной киевской горе, на
которой располагался детинец. Иными словами, др.-русск. Кыевъ
не было изначально названием одного из местных урочищ типа
Щековицы или Лыбеди, которые действительно не имеют (по
крайней мере явных) славянских этимологий и, будучи, возмож-
но, наследием какого-то дославянского этнического субстрата60
,
могли стать предметом народноэтимологического осмысления61
.
Название Киева к этому ряду не принадлежит, слав. *Kyjь при
исходном значении «шест, дубинка» представляет собой вполне
правдоподобный антропоним-прозвище, имеющий, к тому же, в
своем качестве эпонима красноречивую типологическую парал-
лель в виде польск. Piast «дубинка, пест» — подчеркнуто «му-
жицкие» имена для простолюдинов — легендарных родоначаль-
ников княжеских генеалогий62 (к слову сказать, шест выглядит
60 В этом смысле поиски иранской этимологии выглядят, на наш взгляд, вполне
оправданными (см., например: Иванов, Топоров 1976. С. 120–121).
61
По этой причине мы не находим удачным сопоставление др.-русск. Хоривица с
названием библейской горы Хорив, заимствованным якобы «славянскими жителями
Киева у еврейско-хазарской общины, которая приурочивала легендарные топонимы
к киевским реалиям» (Петрухин 1997. С . 211. Коммент. * к с. 76; со ссылкой на:
Барац 1/2. С . 482). Дело не в том, что аналогия с упомянутым Σαμβάθιον не может
в данном случае служить подкреплением в силу сугубой проблематичности связи
между ним и киевским Σαμβατάς (см. примеч. 58), а в том, что, заимствуя топоним
Хорив, славяне не могли сделать из него «Хоривицу»; так заимствования не про-
исходят. Если мы действительно имеем дело с иноязычным заимствованием (а не,
скажем, со слав. *Хorevica < слав. *xorь; заметим, что в некоторых списках лето-
писи, например, в Лаврентьевском, находим именно чтение Хоревица), то оригинал
должен был иметь такой звуковой облик, который позволял бы морфологически
переосмыслить его как деантропонимное образование со славянским суффиксом -ica
(Miklosich 1927. S. 125).
62
Трубачев 2003а. С . 148.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

одним из вполне вероятных «профессиональных» атрибутов Кия-
«перевозника»). И хотя это не делает Кия историческим лицом,
зато лишает исследователя эпонимического предания о Кие моти-
ва искать другие, более «научные», этимологии для прозрачного
др.-русск. Кыевъ — тем более, что и весьма ранняя иноязычная
традиция этого топонима, как мы стремились показать, не дает
для этого никакого повода.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

391
XX. К ЭТИМОЛОГИИ CАМОНАЗВАНИЯ СКИФОВ ΣΚΟΛΟΤΟΙ
(
HEROD. IV, 6)*
Этноним сколоты (Σκολότοι/Σκόλοτοι) упоминается только у Геродо-
та, да и у него лишь однажды в контексте скифского этногенеало-
гического предания1
.
У родоначальника скифов Таргитая было трое сыновей — Липок-
сай, Арпоксай и «младший Колаксай» («νεώτατος Κολάξαϊς»); от них
пошли скифские племена авхатов, катиаров, траспиев и паралатов,
хотя «все вместе они называются сколотами по имени царя; скифами
же назвали их греки» («<...> σύμπασι δε

ει


ναι ου

νομα Σκολότους, του

βασιλέος ε

πωνυμίην· Σκύθας δε

Ελληνες ω

νόμασαν»)2
.
Греческий оригинал в процитированном месте выглядит не вполне
исправным — в том числе и потому, что при традиционном его про-
чтении непонятно, по имени какого царя скифы зовутся сколотами.
В этом отношении предлагались даже эмендации. Так, на основании
Геродотова же сказания о Скифе, первом царе скифов3
, фразу пере-
страивали следующим образом: «Все они вместе называются ско-
лотами; скифами же назвали их греки по имени царя»4
.
На другой
эмендации построен, например, перевод Г. А. Стратановского: «Все
племена вместе называются сколотами, то есть царскими»5
.
Впрочем, естественно было бы думать, что царем, по имени ко-
торого прозывались скифы, был Колаксай (Κολάξαϊς), ибо, как го-
ворится у Геродота непосредственно перед сообщением о сколотах,
только его, Колаксая, допустило к себе упавшее с небес золото, так
что «старшие братья после этого, по взаимному соглашению, пере-
* Дополненный вариант работы: Назаренко 1989b. С. 233–237.
1 Herod. IV, 5–7 . Поскольку это hapax legomenon зафиксировано только в косвен-
ном падеже (Σκολότους), то реконструкция формы номинатива возможна двоякая: как
Σκολότοι, так и Σκόλοτοι, поэтому в дальнейшем пишем Σκολοτοι, без ударения.
2 Herod. IV, 6, 2; греческий текст (по изданию C. Hude) и русский перевод см.:
Доватур, Каллистов, Шишова 1982. С . 100–101.
3
Herod. IV, 1, 10.
4 Reinach 1916. P. 11 ff.
5
Геродот. С. 188.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

392
дали всю царскую власть младшему» («του

ς πρεσβυτέρους α

δελφεου

ς
προ

ς ταυ

τα συγγνόντας τη

ν βασιληίην πα

σαν παραδου

ναι τω

̃
νεωτάτω

»),
и потому именно Колаксай мог быть назван царем в собственном
смысле, без уточнения имени6
.
Некоторым подтверждением этой
мысли может служить и принятая иранистами этимология этнони-
ма Παραλάται < paraδāta «поставленные во главе»7
, коль скоро, по
Геродоту, паралаты произошли именно от Колаксая8. Поскольку вто-
рая часть всех трех имен братьев-царей удобно этимологизируется
(-ξαϊς < др.-иран. *xšaya «царь»), то напрашивается вывод, что Σκολ-/
Κολ- являются вариантами одной и той же (ираноязычной?) основы.
Такая точка зрения, действительно, распространена9
.
Формально сближение Κολ-άξαϊς и Σκολ-οτοι возможно (так на-
зываемое беглое s-
10), но в данном случае против него можно вы-
двинуть по меньшей мере два возражения.
Во-первых, личное имя Κολάξαϊς имеет приемлемую иранскую
этимологию: < скиф. *xola-xšaya; ср. др.-иран. *hvar-xšaya, перс.
xoršed «сияющее солнце» < др.-иран. *hvar «солнце»11
.
Если рас-
6
Herod. IV, 5, 4.
7 Грантовский 1970. С. 356; Раевский 1977. С. 67; Доватур, Каллистова, Шишова
1982. С. 209. Коммент. 146.
8
Herod. IV, 6, 1. Греческий текст в данном месте формально безупречен («<...>
α

πο

δε

του

νεωτάτου αυ

τω

ν του

ς βασιλέας, οι

καλέονται Παραλάται»), но буквальное
его понимание — «от самого же младшего из них [произошли] цари, которые зо-
вутся паралатами» — вызывает сомнения. Так, принимая исправление Х. Штайна
«του

βασιλέος» (Herod./Stein), Г. А. Стратановский переводил: «<...> а от младшего из
братьев — царя — племя паралатов» (Геродот. С. 188). Поскольку «του

ς βασιλέας»
выглядит как греческая глосса к скиф. Παραλάται, то отнюдь не представляется неве-
роятной другая давно предложенная конъектура — «του

ς βασιληίους»; в таком случае
фраза приобретает вид: «<...> от самого же младшего — царские, зовущиеся пара-
латами», — отсылающий к царским скифам, о которых Геродот неоднократно
пишет ниже (Herod. IV, 20, 1 ff.) . Такое чтение, если оно верно, усугубило бы обще-
скифский царский статус Колаксая, подтверждая тем самым, что именно его следует
подразумевать под анонимным «царем» в Herod. IV, 6, 2.
9 Brandenstein 1953. S. 198; Болтенко 1962. С. 52; Kothe 1967. S. 63; и др.
10
Мельничук 1986. С. 137–146.
11
Абаев 1949. С. 243; он же 1965. С. 39–40; Грантовский 1960. С. 7 –9; Раевский
1977. С . 63. О непоследовательной рефлексации и.- е. l в иранских языках см.: Абаев
1965. С . 38 –38; именно в скифо-сарматской антропонимике засвидетельствовано его
отражение как l, в отличие от обычного иранского r. Заметим попутно, что это бросает
тень на распространенную этимологию др. -русск. Хърсъ «имя языческого божества» <
др. -иран. *hvar-xšaya, авест. hvarə hšaētəm (Фасмер 4. С. 267. Ст. «Хорс»), коль скоро
она мыслится как именно скифо-сарматская, и делает оправданными поиски источника
этого загадочного теонима в других иранских языках, в частности, в хорезмийском
(Топоров 1995. С . 512–526; сам автор такого мотива не учитывает).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

393
сматривать, вслед за рядом специалистов, -t - в Σκολοτοι как по-
казатель множественного числа12
, то этимология скиф. Κολ-/Σκολ-
< др.-иран. *hvar- оказывается затруднительной семасиологически,
поскольку апеллятив «солнце» во множественном числе мало под-
ходит для племенного названия. И хотя приведенный традиционный
взгляд на морфологическую структуру Σκολοτοι небезупречен, так
как полной аналогии между иранскими этнонимами на -tai (типа
Αυ

χάται) и Σκολοτοι все-таки нет, но приемлемых альтернативных
объяснений не видно. Вряд ли более удачным было бы признание
в -t -, скажем, форманта participium perfecti passivi, что дало бы
ничуть не более вразумительное «озарившиеся (некогда) солнцем»
или т. п.
Во-вторых, по Геродоту, скифы назывались сколотами согласно
ε

πωνυμία их царя, а этот термин содержит отчетливый оттенок смыс-
ла, имея в виду не просто «имя» (для него Геродот тут же пользуется
обычным греч. ο

νομα), а скорее «прозвище» по той или иной характер-
ной черте. Отсюда можно заключить, что наряду с и м е н е м Кол ак-
сайумладшегоизбратьевбылоещеипрозвище,ноне*Σκολοτος,
как, реконструируя первоначальный текст Геродота в этом сомнитель-
ном месте, предполагали в своих изданиях Х. Штайн и К. Абихт13
,
а *Σκολος — в силу явной морфологической границы, пролегающей
после Σκολ-.
Эти обстоятельства, равно как и наличие в литературе различных
этимологий этникона Σκολοτοι, порой совершенно фантастических14
,
делают оправданным новое обращение к теме.
Начнем с того, что напомним известный факт. Геродот утверж-
дает, что, по словам самих скифов, «из всех племен их племя са-
мое молодое» («<...> νεώτατον α

πάντων ε

θνέων ει


ναι το

σφέτερον»)15
.
Давно замечено, что это свидетельство находится в противоречии
с показанием Юстина в его кратком переложении истории Пом-
пея Трога, будто «народ скифский всегда считался самым древним,
12
Известен не только по скифо-сарматским этнонимам, вроде уже упомянутых
авхатов (Αυ

χάται) или паралатов (Παραλάται), но и по близкородственным, но лучше
засвидетельствованным языкам — осетинскому, хорезмийскому, согдийскому (Гран-
товский, Раевский 1984. С. 50–51).
13
Herod./ Stein; Herod./Abicht; Доватур, Каллистова, Шишова 1982. С . 209–210.
Коммент. 147 .
14
Упомянем, например, о предположениях Я. Зборжила Σκολοτοι = «воины»
(< и.- иран.*skal- «рубить, ранить») (Zbořil 1959. S. 419) и И. Г. Куно, который пред-
лагал производить Σκολοτοι от слав. *skala «скала» (!) (Cuno 1871. S . 324).
15
Herod. IV, 5, 1.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

394
хотя продолжительное время между скифами и египтянами и был
спор, чей род старше»16
.
Разумеется, вовсе нельзя исключать, что у
одного и того же народа могли существовать различные предания о
собственном происхождении, да и хронологический разрыв между
писавшим в V в. до н. э. Геродотом и автором III в. н. э. Юстином
(Помпей Трог жил в эпоху Августа) слишком велик, чтобы возникло
впечатление непосредственного столкновения обеих легенд. Словом,
на указанное противоречие можно было бы закрыть глаза. Но его
можно и объяснить.
Посмотрим, нет ли указаний на возможное направление поиска
в самих текстах, упоминающих скифские имена на Skol-.
Кроме ге-
родотовских Σκολοτοι, мы располагаем еще именем скифского царя
Scolopitоs, засвидетельствованным у того же Юстина. И вот что за-
мечательно: в обоих случаях в комментариях к этим именам присут-
ствует определение молодой, младший. Геродотовы сколоты называ-
ются так по прозвищу младшего брата-царя. Юстин, излагая одно из
преданий о происхождении амазонок, возводит их к женам молодых
скифов, которые, будучи изгнаны с родины, во главе с молодыми
царями («regii iuvenes») Илином (вариант: Плином) и Сколопитом
поселились в Каппадокии на реке Термодонте17
.
Здесь уместно на-
помнить и об остроумных соображениях О. Н. Трубачева18
относи-
тельно скифов-сколотов как м л а д о ариев, откочевавших на восток
от геродотовой «С т а р о й Скифии» («’Αρχαίη Σκυθίη»)19
, в которой
исследователь видит одну из областей индо-иранской общности.
Факт разделения этой общности и отселения скифов на восток усма-
тривается исследователем в скифском этногенетическом предании,
зафиксированном у Диодора Сицилийского, который пишет о двух
сыновьях царя Скифа — царях Пале и Напе; от них подвластные
им скифские племена назвались палами (Πάλοι) и напами (Νάπαι)20
,
причем последний этникон этимологизируется О. Н. Трубачевым от
др.-иран. napāt «потомок, сын, внук» (ср. лат. nepos, -otis «племян-
ник, внук», нем. Neffe «племянник», др.-русск. нетии «племянник» <
16 «Scytharum gens antiquissima sеmper habita, quamquam inter Scythas et Aegyptios
diu contentio de generis vetustate fuerit» (Iust. II, 4, 1).
17
«Sed apud Scythas medio tempore duo regii iuvenes, Ylinos et Scolopitos, per
factionem optimatum domo pulsi ingentem iuventutem secum traxere et in Cappadociae
ora iuxta amnem Thermodonta consederunt» (Iust. II, 4, 1–2).
18
Трубачев 1979. С. 29–45 .
19 Herod. IV, 99, 2.
20
Diod. II, 43.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

395
слав. *nepъtjь «то же» и проч.), исходной семантикой которого было
именно значение «несовершеннолетний, молодой»21
.
Эти сами по себе не более чем любопытные совпадения неожи-
данно приобретают весомость в свете лингвистических данных.
Учитывая, что скифо-сарматские диалекты, как можно думать, не
знали арийского ротацизма (и.-е. l > др.-инд./др.-иран. r)22
, то скиф.
23
skol- имеет фонетически точное соответствие в слав. *xol-
24
, при-
сутствующем в слав. *xolpъ «холоп»,*xolstъjь «холостой», *xolkъjь >
др.-русск. холокыи «то же». Основа *xol- является общеславянской, и
названные ее производные включены в праславянский лексический
фонд25
.
Слав. х- в начале слова, как известно, представляет собой
сложную и в полной мере пока еще не решенную проблему26
,но
одним из вероятных его источников следует признать и.-е. *sk-
27
,
возможно, в лексемах с детериоративным значением28
, каковое, не-
сомненно, несут славянские лексемы гнезда на *xol-.
21 ЭССЯ 24. С. 24. Ст. «*nepъtjь» (Л. В. Куркина).
22
Абаев 1965. С. 35–41.
23
Употребляя здесь и далее применительно к основе *skol- определение «скиф-
ская», мы делаем это условно, так как для нашего анализа несущественно, была ли
эта лексема исконно иранской или, скажем, как иногда считают, заимствованной из
языка доскифского индоевропейского этнического субстрата.
24 Принципиальным препятствием для такого сопоставления могло бы служить
популярное с некоторых пор сближение антропонима Σκύλ-ης (имя скифского царя:
Herod. IV, 78 ff.) и др.- иран. *skūδ- (отразившегося в этнониме Σκύθαι) в силу будто
бы характерного для скифского перехода l < δ (см., например: Грантовский, Раевский
1984. С. 50–51, здесь и прочая литература). Если, далее, основу skol- в Σκολοτοι ото-
ждествить с графически сходной Σκυλ-, как то часто делают, то родственная связь
между скиф. skol- и слав. *xol- станет невозможной. Однако ограниченность сведений
о языке северопричерноморских иранцев делает такие сопоставления проблематичны-
ми. Если встать на изложенную точку зрения, то надо будет признать, что Σκύθαι —
это либо стадия в эволюции этнонима на собственно скифской почве (до перехода
l < δ), либо иранская, но в то же время нескифская форма, заимствованная греками,
скажем, из иранских языков Передней Азии. Но каким образом, в таком случае, после
передвижения l < δ могла возникнуть форма Σκολοτοι/*Σκυλοτοι вместо ожидаемого
**Σκυλαι? И чем хуже другое объяснение, предлагавшееся еще Н. Я . Марром и под-
держанное В. И. Абаевым, согласно которому Σκύθαι < *Skul-ta (где -ta — показатель
множественного числа) (Абаев 1949. С. 243–244). Тогда в Σκύθαι можно было бы ви-
деть *Skul-ta, первоначально достигшее греков через искажающую передачу иноязыч-
ной, нескифской, среды.
25 ЭССЯ 8. С. 61–65. Ст. «*xoliti», «*xolkъjь», «*xolpъ», «*xolpьcь», «*xolstiti»
и др.
26
Бернштейн 1961. С. 164–165; Бирнбаум 1987. С. 111–112, 193, 282.
27 Brückner 1923. S. 221 –242.
28
Otrębski 1970. S . 60 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

396
Еще более точная параллель скиф. *skol- (с германским переходом
ŏ > ă) сохранилась в германских языках: гот. skalks, др.-англ. scealc,
др.-сакс./д.-в.-н. scalc «слуга, раб»29
.
Этимология этой общегерман-
ской основы в целом признается неясной30
, но, думается, нельзя от-
рицать связи между герм. *skal-k- и слав. *xol-p-/*xol-k-, на которую
указывал в свое время А. Брюкнер31
, несмотря на то что аналогичное
германскому значение «несвободный слуга, раб» присутствует не во
всех славянских языках. Славянские материалы отчетливо демон-
стрируют свойственное этой лексеме еще одно значение — детства,
молодости: болг. хлапак, макед. лапе, в.-сорб. khłop, укр./юж.-русск.
хлопец «мальчишка, юноша». О первичности возрастного значения
говорит оттенок возрастной неполноценности, присутствующий в
прочих производных от основы слав. *xol- : *xolkъjь, *xolstъjь «хо-
лостой (неженатый мужчина)». Эволюция семантики от возрастной
к социальной недостаточности естественна и вырастает из их не-
расчлененности в архаических обществах32
.
(Это значит, заметим к
слову, что славянские языки в данном случае сохранили значения
более близкие к этимону, чем германские.)
Если исходным значением слав. *xol- и герм. *skal- было значение
молодости, несовершеннолетия, вытесненное в германских семантикой
возрастного, а затем и социального подчинения, то логично связывать
эти основы с и.-е. *skol-/*skel- «резать» → «стричь», как подсказыва-
ет аналогия греч. κόρος «юноша», κόρη «девочка, девушка», восходя-
щих к греч. κείρω «стричь»; ср. значение отрезания, сохранившееся в
слав. *xoliti «холить, заботиться» и *xolstiti «холостить (кастрировать
животных)»33. На вероятную изначальную семантику «стричь» для
исследуемой группы славянских слов указывал О. Н. Трубачев34
.
По-
29 Feist 1939. S. 428; Kluge 1999. S. 720, прав. стб. Ст. «Schalk».
30
Feist 1939. S. 428; de Vries 1961. S . 482; Kluge 1999. S. 720.
31
Brückner 1927. S . 180. К сожалению, эта связь осталась вне поля зрения поздней-
ших этимологов и не отмечена ни в немецком словаре Ф. Клюге, ни в славянском —
О. Н . Трубачева (при критическом учете даже совершенно факультативных сближе-
ний), хотя формально тождественный случай слав. xorbrъ(jь) «храбрый» : др.- исл.
skarpr, нем. scharf «острый» справедливо признается этимологически релевантным
(ЭССЯ 8. С. 72. Ст. «xorbrъ(jь)»).
32
Соболевский 1914. С. 444; Brückner 1927. S . 180.
33 Именно семантика отрезания, четко прослеживаемая в славянских производных
от основы *xol-, делает менее вероятной деривацию от и.- е. *skel- «отросток, побег»
(Schuster-Šewc 1964. S. 241–246; Шустер-Шевц 1986. С. 237), хотя и в этом случае
значение «молодой» должно принадлежать к одному из исходных.
34
Трубачев 1959. С. 117; он же 2003a. С. 221 –222; ЭССЯ 8. С. 65.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

397
добная метаморфоза значения понятна: обычай коротко стричь волосы
несовершеннолетним и несвободным свойствен многим народам, тогда
как длинные волосы — или даже запрет на их обрезание (Меровин-
ги!) — во многих культурах служили показателем возрастной и соци-
альной значимости или знатности.
Итак, этимологический анализ дает основания предполагать в
скиф. *skol- отражение основы и.-е. *skol-/*skel-, претерпевшей ха-
рактерную семантическую эволюцию «стриженый» → «несовершен-
нолетний, молодой», так что самоназвание скифов Σκολοτοι должно
было значить «подстриженные, младшие». В таком случае опреде-
ление νεώτατοι «младшие (из всех народов)», как характеризует Ге-
родот скифов-сколотов, можно было бы рассматривать в качестве
(невольной?) глоссы скифского самоназвания.
Косвенным, но ярким подтверждением предложенной этимо-
логии может служить греч. σκυθίζω «брить, стричь коротко, на
скифский манер»35
.
Учитывая известную длинноволосость ски-
фов36
, в такой характерной семантике можно видеть актуализа-
цию этимологического значения самоназвания скифов — «корот-
ко стриженные».
Сказанное способно внести относительную логику в сбивчивую
фразу Геродота, поскольку мы получаем право думать, что νεώτατος
«младший» как раз и могло быть тем прозвищем Колаксая (вернее,
греческим переводом прозвища — скиф. *Σκολος), которого столь
явно не хватает читателю в Herod. IV, 6. Иными словами, приве-
денный в начале нашей заметки фрагмент следовало бы точнее
перевести так: у родоначальника скифов Таргитая было трое сыно-
вей — Липоксай,Арпоксай и Колаксай Младший.От них пошли
скифские племена авхатов, катиаров, траспиев и паралатов, хотя «все
вместе они называются сколотами по прозвищу царя; скифами же
назвали их греки». Это прозвище отражало положение Колаксая по
отношению к братьям согласно этногенетическому преданию.
35
Ср. также α

ποσκυθίζω «снимать скальп» — термин, в котором обычно видят
отражение скифского обычая скальпировать врагов, но который, ввиду изложенного,
позволительно было бы понимать и как результат (иронически?) преувеличенной се-
мантики греч. σκυθίζω.
36 Длинные, рассыпанные по плечам волосы присутствуют на всех аутентичных
изображениях скифов — на серебряном сосуде из воронежских Частых курганов, на
электровом сосуде из Куль-оба, на серебряном сосуде из Гаймановой могилы, на ри-
тоне из кургана Карагодеуашх и др.; эти изображения публиковались многократно,
см., например: Раевский 1977. Рис. 1–6 .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Таким образом объяснялось бы и противоречие между рассказами
Геродота и Юстина, потому что свидетельство Геродота, будто, по
словам самих скифов, «из всех племен их племя самое молодое»,
можно было бы истолковать как не вполне понятое утверждение
информанта, что имя скифов значит «самые молодые».
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

399
ADDENDA
(к с. 99)
Предположение о территориальной компенсации, предусмотрен-
ной Вячеславу Владимировичу за лояльность по отношению к ди-
настическому плану Мономаха — Мстислава, можно попытаться
подкрепить конкретными данными.
Когда в 1146 г. династическая судьба и симпатии киевлян все-
таки привели Изяслава Мстиславича на киевский стол, сидевший в
Турове Вячеслав, «се слышав, надеяся на стареишинство <...> от
радости не приложив чти (чести.
—
А. Н.) к Изяславу, отя городы
опят[ь], иже бяше от него Всево[ло]д отял, не токмо же то, но и
Володимер зая и посади в нем Андреевича» (ПСРЛ 1. Стб. 314; 2.
Стб. 330). Выясняется, что киевский князь Всеволод Ольгович, со-
глашаясь на возвращение Вячеслава из Переяславля в Туров в 1142 г.
(ПСРЛ 1. Стб. 310; 2. Стб. 312–313), отделил от Туровской волости
какую-то ее часть. Почему? И почему Вячеслав, немедленно после
водворения племянника Изяслава в Киеве, посчитал себя вправе не
только вернуть ее в состав туровских земель, но и распорядиться
волынским столом?
Наиболее естественное объяснение видится нам в том, что отня-
тые Всеволодом у Вячеслава в 1142 г. города как раз и были при-
даны Турову при Ярополке Владимировиче в качестве отступного за
отказ от прав на Киев в пользу Мстиславичей. Понятно, что в таком
случае Всеволод Ольгович, снова передавая Туров Вячеславу, имел
все резоны вернуть под Киев города, уступленные Ярополком. Вя-
чеслав же воспринял вокняжение Изяслава Мстиславича в Киеве как
неожиданное торжество уже не раз похороненного династического
проекта Мономаха — Мстислава и потому, не спросясь у нового
киевского князя («не приложив чти Изяславу»), просто восстановил
соответствующий status quo ante.
Это дает ключ и к пониманию загадочных действий Вячеслава
относительно волынского стола. Высказывалось авторитетное мне-
ние, что Вячеслав тем самым пытался «войти в роль старейшины и
распоряжаться волостями», то есть уже видел себя киевским князем
(Пресняков 1993. С. 85). С таким толкованием согласиться трудно.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

400
Если Вячеслав действовал как киевский князь de iure, вследствие
своего генеалогического старейшинства, то присоединение к Турову
каких-то киевских городов теряет всякий смысл. Остается продлить
логику наших рассуждений и на эпизод с Волынью: вероятно, она
также была обещана Вячеславу (или его потомству?) Ярополком по-
сле смерти сидевшего во Владимире их младшего брата Андрея; если
так, то под рукой Вячеслава (или Михаила Вячеславича?) по плану
Мономаха — Мстислава предполагалось объединить Туров и Волынь,
воссоздавая владельческий комплекс, некогда находившийся в руках
Ярополка Изяславича. Заметим, что в ответ на простодушное само-
управство туровского князя Изяслав Мстиславич, который, очевидно,
не намеревался соблюдать старые договоры, немедленно лишив дядю
Турова, отправил его не куда-либо, а именно во Владимир.
Достойна внимания и обнаруживающаяся расчетливость Андрея
Владимировича: перейдя при Ярополке из Владимира в Переяславль,
он постарался, тем не менее, по возможности обеспечить в свое время
отчинную Волынь своему единственному сыну Владимиру, причем
договорился об этом, оказывается, с обоими старшими братьями: как
с Юрием Суздальским (ПСРЛ 2. Стб. 486), так и с Вячеславом Ту-
ровским. Имелся в виду не только случай восшествия Вячеслава или
Юрия на киевский стол, но и, как показали действия Вячеслава в
1146 г., случай вокняжения в Киеве их племянника Изяслава. Иными
словами, борясь против плана Мономаха — Мстислава, Андрей счи-
тался с вероятностью последующего возвращения к нему.
(к с. 136–137)
Собственно говоря, особые доводы против допущения о Ярославе
Святополчиче как отце Всеволодка Городенского нам представляются
излишними, так как оно делает с несомненностью засвидетельство-
ванный брак Юрия Ярославича Туровского с дочерью Всеволодка
совершенно скандальным союзом между кровными родственниками
3-й степени — дядей и родной племянницей (1 : 2)! И все же приво-
дим их в качестве некоторого дополнительного, пусть и косвенного,
подтверждения тому, что канонические запреты на близкородствен-
ные браки на Руси действовали — ибо многие наши коллеги, как
выясняется, не склонны принимать их в расчет.
(к с. 177–178)
Вероятность первого из двух обозначенных предположений о
времени учреждения Галицкой епископии заметно подрывается
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

401
конфликтностью отношений между киевским князем Всеволодом
Ольговичем и митрополитом Михаилом, как можно думать, уже с
самого начала правления Всеволода.
В 1145 г., по лапидарному сообщению «Лаврентьевской летопи-
си», «митрополит Михаил иде Ц(е)с(а)рюгороду» (ПСРЛ 1. Стб. 312).
Конечно, в посещении патриархии русским митрополитом не было
ничего необычного, такого рода визиты случались как по нуждам
митрополии, так и для участия (в свой черед) в заседании постоянно-
го патриаршего синода. Однако на сей раз отъезд митрополита был
чрезвычайным; в этом не оставляет сомнений необычная мера, его
сопровождавшая, — затворение кафедрального Софийского собора
в Киеве, которое было скреплено соответствующим письменным
распоряжением («рукописанием»). Согласно ретроспективному из-
вестию о поставлении в 1147 г. на митрополию Климента Смоляти-
ча, новгородский епископ Нифонт и смоленский — Мануил заявили
Клименту: «<...> ве взяла от Михаила от митрополита рукописание,
яко не достоить нам без митрополита в с(вя)теи Софьи служити»
(ПСРЛ 2. Стб. 341). Нечего и говорить, что интердикт главного ка-
федрального собора представлял собой шаг из ряда вон выходящий.
Обычно в отсутствие митрополита архиерейское богослужение здесь
должен был проводить викарный епископ, роль которого в то время
исполнял, как есть основания считать, епископ белгородский. Все
это означало, что митрополит Михаил покидал Русь в состоянии
жестокого конфликта с княжеской властью.
Но в связи с чем и, главное, когда возник этот конфликт? Иными
словами, когда Нифонт и Мануил могли «взять» от митрополита
Михаила его «рукописание»? Применительно к Нифонту его итине-
рарий, насколько он известен, предоставляет для этого только одну
возможность — длительное пребывание новгородского владыки в
Киеве в 1141–1142 гг., когда Всеволод Ольгович в течение года удер-
живал здесь новгородское посольство во главе с епископом, желая
навязать на новгородский стол своего сына (НПЛ. С. 26, 211–212;
ПСРЛ 2. Стб. 307–309). Выходит, противостояние между митропо-
литом Михаилом и князем Всеволодом Ольговичем обнаружилось
вскоре после восшествия последнего на киевский стол, и уже в
1141/2 г. Михаил считался с возможностью своего отъезда из Руси.
Это помогает понять возможные причины конфликта между митро-
политом и киевским князем.
Михаил, прибывший на Русь в 1130 г., был деятельным помощни-
ком киевских князей Мстислава, а затем Ярополка Владимировичей.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

402
Результатом такого соработничества стало, в частности, учреждение
Смоленской епископии, которое было одним из звеньев в задуман-
ной еще киевским князем Владимиром Мономахом династической
реформе, призванной обеспечить киевский стол потомству его стар-
шего сына Мстислава (см. статью IV). В другом месте мы пытались
показать, что элементом этой реформы и отчасти наградой митро-
политу явилось упразднение (одновременно с созданием епископии
в Смоленске) Переяславской епископии, из состава которой как раз
и выделялся Смоленск и остаток которой, территория собственно
Переяславского княжества, присоединялся к митрополичьей области
(об этом и о дальнейшей церковной судьбе Переяславля см.: Наза-
ренко А. В. Об обстоятельствах учреждения Смоленской епископии //
Великий Новгород и средневековая Русь: Сборник статей к 80-летию
академика В. Л. Янина. М., 2009. С. 468–481). Восстановление кафе-
дры в Переяславле в 1141 г. (ПСРЛ 2. Стб. 308) произошло в качестве
компромисса между Всеволодом Киевским и переяславским князем
Андреем Владимировичем. Единственным, чьими интересами при
этом пренебрегли, был митрополит Михаил, из епархии которого
изъяли целое княжество. Обида была глубока. Михаил загодя соста-
вил распоряжение о затворении Софийского собора в случае своего
отъезда, вручил это «рукописание» тем из епископов, на которых
мог положиться, и стал выжидать удобного момента. Такой момент
настал, когда Всеволод Ольгович был вынужден, в свою очередь,
озаботиться судьбой киевского стола. Как только стало известно о
назначении снема черниговских князей в Киеве для десигнации Иго-
ря Ольговича в качестве преемника старшего брата (ПСРЛ 2. Стб.
317–318), митрополит тут же покинул столицу Руси, оставив планы
Всеволода без владычного благословения.
Все изложенное служит, на наш взгляд, существенным препят-
ствием для предположения о сотрудничестве Всеволода Ольгови-
ча и митрополита Михаила в отношении Галицкой епископии. Да,
Михаил уступил в переяславском вопросе и хиротонисал епископа
Евфимия, но здесь речь шла об упразднении церковной новизны, а
там — напротив, о ее введении, что легко позволяло оформить отказ
ссылкой на каноны.
Не помогает делу и возможная отсылка к обсуждаемому на с. 197
списку галицких епископов, в котором у поставленного в 1156 г.
Космы значится один предшественник — Алексей, поскольку для
верификации упоминания об Алексее достаточно естественного до-
пущения, что он был рукоположен митрополитом Михаилом или его
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

403
преемником Константином I в пору их вынужденного пребывания
в Константинополе (см. ниже addendum к с. 197). Образующаяся
таким образом третья (сверх двух, обсуждаемых в основном тексте)
возможная гипотеза о времени создания епископии в Галиче и пред-
ставляется нам наиболее вероятной, поскольку учитывает показания
всех источников.
(к с. 197)
Недавно кембриджский русист С. Франклин, обсуждая совсем
другую тему, пришел к заключению, что существующее в науке
псевдоочевидное убеждение, будто киевский митрополит Констан-
тин I был поставлен только после того, как в марте 1155 г. в столице
Руси утвердился суздальский князь Юрий Владимирович Долгору-
кий (см., например: Поппэ 1996. С. 456; Макарий 2. С. 663 [список
архиереев, составленный А. В. Назаренко]), по всей видимости, нуж-
дается в пересмотре (Franklin S. Annotationes Byzantino-Russicae //
ГЕNNАДIОС: К 70-летию академика Г. Г. Литаврина. М., 1999.
С. 223–226).
Со своей стороны заметим, что, и в самом деле, было бы стран-
ным, если бы в Константинополе, категорически не соглашаясь на
изъятие Русской митрополии из-под юрисдикции патриархии (а
именно это, вне сомнения, имел в виду Изяслав Мстиславич, ор-
ганизовав собор, избравший в 1147 г. Климента Смолятича), в те-
чение почти десяти лет медлили, оставляя киевскую кафедру без
законного, с точки зрения греков, предстоятеля, и, тем самым, толь-
ко подкрепляли позицию Изяслава и Климента. Это было бы тем
более непонятным, что на Руси у Константинополя были в этом
вопросе сторонники как в церкви, так и среди князей-претендентов
на Киев (Юрий Долгорукий). Согласно С. Франклину, Константин I
мог быть поставлен уже в первое княжение Юрия Владимировича в
Киеве, которое продлилось, с небольшим перерывом, с конца августа
1149 по март 1151 г. Отнюдь не исключая такой возможности, все
же думаем, что определяющим для поставления нового киевского
митрополита должно было стать не появление в Киеве дружествен-
ного Константинополю князя, придерживавшегося традиционных
взглядов на статус Русской церкви, а смерть или официальный уход
на покой митрополита Михаила, который после 1145 г. на Русь так
и не возвратился — причем, как позволительно думать, отнюдь не
обязательно из-за кончины, а под тем самым каноническим пред-
логом (источники его не сообщают), под каким он оставил свою
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

404
епархию в 1145 г.; собственно, именно невозвращение Михаила, как
видно, и стало главной причиной революционных действий Изясла-
ва Мстиславича.
Поэтому либо сам Михаил, либо его преемник Константин I, пре-
бывавшие вне Руси, но считавшиеся в Константинополе и отчасти на
Руси единственно законными возглавителями Киевской митрополии,
вполне могли рукоположить первого галицкого епископа (Алексея,
если полагаться на список галицких архиереев), коль скоро подхо-
дящий кандидат был представлен галицким князем и препровожден
в Византию. Властный Владимирко Володаревич, бывший с самого
начала союзником Юрия Суздальского, вряд ли преминул как можно
скорее воспользоваться удобной возможностью получить в Галиче
«собственную» епископию под предлогом непризнания галицким
клиром незаконной власти митрополита Климента.
Изложенные соображения делают, в наших глазах, наиболее веро-
ятной датой учреждения Галицкой епископии первые годы после по-
ставления в июле 1147 г. Климента Смолятича и служат косвенным
подтверждением данных перечня галицких епископов.
(к с. 202)
Почему Ярослав Владимирович, строитель Софийского кафедрала
в Киеве, применительно к периферийным епархиальным центрам,
учреждавшимся, как мы считаем, в середине 1040-х гг., отказался
от практики «софийских» посвящений эпохи Владимира Святосла-
вича в пользу «успенских»? Этому шагу, который в рамках нашей
гипотезы кажется на первый взгляд парадоксальным, на самом деле
найти объяснение не так уж сложно.
Не будем забывать, что в 1039 г. по каким-то причинам произо-
шло обновление (новое освящение) Десятинной церкви митрополи-
том Феопемптом. В кратком летописном сообщении (ПСРЛ 1. Стб.
153; 2. Стб. 141) об этих причинах ничего не говорится, но вряд
ли они были рутинными. В другой обширной работе, находящей-
ся в печати (Назаренко А. В. К истории почитания свт. Климен-
та Римского в Древней Руси: Источниковедческий и исторический
комментарий к «Слову на обновление Десятинной церкви»), нами
подробно обосновано предположение, что именно в связи с обновле-
нием Десятинной церкви при Ярославе на древнерусский язык были
переведены с греческого главные памятники свято-климентовского
круга — «Мучение святителя Климента Римского» и «Чудо об отро-
ке» псевдо-Ефрема (Карпов А. Ю. Древнейшие русские сочинения о
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

405
св. Клименте Римском // Очерки феодальной России. М.; СПб., 2007.
Вып. 11. С. 27–36, 91–103; подчеркнем, что наши представления о
происхождении древнерусских переводов существенно отличаются
от изложенных в работе А. Ю. Карпова), а также создано похвальное
слово святому Клименту Римскому как небесному заступнику Руси
и Русской церкви, которое впоследствии, в середине XII в., в пере-
работанном виде отразилось в «Слове на обновление Десятинной
церкви». В таком случае акция 1039 г. становится идеологически
насыщенной, программной.
Еще одна грань этой программы Ярослава Мудрого обнаружилась
в 1044 г., когда в Десятинную церковь были перенесены останки
братьев Владимира Святого — Ярополка и Олега, подвергнутые
предварительно сомнительной процедуре посмертного крещения
(ПСРЛ 1. Стб. 155; 2. Стб. 143); здесь же уже почивали мощи само-
го Владимира (мысль о церковном почитании которого зарождается
уже в первой половине XI в.) и его бабки княгини Ольги. Все это
делает весьма правдоподобным так или иначе уже высказывавшееся
предположение (Поппэ 1995. С. 61), что некрополь обновленного
княжеского собора виделся в то время Ярославу в качестве своего
рода династического пантеона, который призван был наглядно де-
монстрировать единство княжеского рода и управляемой им держа-
вы — своего рода манифестацией идеологии братского совладения
(corpus fratrum) (см. о нем подробнее в статьях I–III).
Бурное развитие церковного почитания святых Бориса и Глеба,
приведшее к канонизационной процедуре 1050/1 г. и положению
мощей братьев-страстотерпцев в Вышгороде, придало первоначаль-
ной идее Ярослава несколько иной поворот, так что сам он, вместе
со скончавшейся в 1051 г. супругой Ингигерд-Ириной, оказался по-
гребен уже в собственной ктиторее — Софийском соборе. Но ведь
основание новых епархий Ярославом и митрополитом Иоанном I
состоялось, по нашей гипотезе, ранее, еще около 1046 г. Важно и то,
что это открытие новых епархий в стольных городах Ярославичей
происходило одновременно (или примерно одновременно) с наделе-
нием столами Всеволода (быть может, в связи с его женитьбой на
гречанке) и, видимо, Игоря Ярославичей: здесь снова проявляется
династический подтекст церковно-идеологических акций киевского
князя.
Сказанное подводит к заключению, что новое освящение Десятин-
ной церкви в 1039 г. могло стать результатом каких-то программных
перемен в интерьере: существенных архитектурных поновлений с
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

406
целью организовать место для задуманного династического некро-
поля, появления новых обширных стенных росписей, которые от-
ражали свято-климентовскую тематику, или т. п.
Необходимо отметить и одно обстоятельство более общего порядка.
Критикуемая нами гипотеза А. Поппэ о печерском источнике «успен-
ских» посвящений кафедральных храмов исходит из молчаливого до-
пущения, что выбор посвящения определялся правящим архиереем.
Но такое допущение ни на чем не основано и даже более того — вы-
глядит не слишком правдоподобным. Затруднительно думать, чтобы
церковный народ не имел в таком деле никакого голоса, а тем более
князь, на средства которого, собственно, и возводилась постройка.
При открытии новых резиденций для правящего архиерея внутри,
как правило, весьма обширных древнерусских епархий посвящение
нового храма обычно воспроизводило посвящение первоначального,
коренного, кафедрала: собор в Каневе был посвящен святому велико-
мученику Георгию (как в Юрьеве), соборы в Суздале и Владимире
Залесском были Успенскими (как в Ростове). Но вот посвящение со-
бора, построенного Владимиром Мономахом в Смоленске в 1101 г.
в качестве резиденции переяславского епископа (ПСРЛ 2. Стб. 250),
оказалось отличным от посвящения переяславского кафедрала: пер-
вый был Успенским, второй — Михаило-Архангельским. Невольно
закрадывается мысль, что на выбор повлияли предпочтения Влади-
мира Всеволодовича, которому традиция приписывает построение в
это же время Успенских соборов в Ростове и Суздале (см. статью Х,
с. 236–237). Но откуда происходят сами эти предпочтения? Наша ги-
потеза дает тому объяснение, гипотеза А. Поппэ — нет.
(к с. 242–243)
Может сложиться впечатление о противоречивости нашей позиции
в отношении титулярных митрополий: с одной стороны, мы считаем,
что этот ранг усваивался именно кафедре, а не проистекал из инди-
видуального отличия возглавлявшего ее митрополита (как считает
А. Поппэ), с другой же — исходим из необходимости утверждения
новоизбранных митрополитов в патриархии, то есть именно под-
тверждения их индивидуального митрополичьего звания.
Следует помнить, что обычной практикой поставления митропо-
литов — на титулярные митрополии в том числе — было их на-
значение в Константинополе. В такой ситуации коллизия, какую
мы предполагаем в случае с переяславскими епископами Петром
и Николаем, в принципе невозможна. Иное дело, когда в патриар-
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

407
хию является кандидат из зарубежной епархии — ведь право его
утверждения (или неутверждения) и хиротонии все равно остается
за императором и патриархом. Но как быть, если прибывал, веро-
ятно, даже не сам кандидат, а всего лишь посол с ходатайством
утвердить задним числом свершившийся факт — епископское ру-
коположение княжеского ставленника. Отменить епископскую хи-
ротонию, совершенную действующими (то есть не запрещенными в
служении) архиереями, нельзя, можно только переместить архиерея-
неудачника в другую епархию (как то, например, случилось около
1180 г. с епископом-греком Николаем, которого митрополит Ники-
фор II поставил было на ростово-суздальскую кафедру, но ввиду
сопротивления владимиро-суздальского князя Всеволода Юрьевича
вынужден был отправить в Полоцк: ПСРЛ 2. Стб. 629–630), но для
этого требовалось согласие правящего князя. Стоило князю (в дан-
ном случае переяславскому Всеволоду Ярославичу) проявить неко-
торое упорство в надежде настоять на своем, как в существовании
Переяславской митрополии неизбежно возникала пауза — и даже
не потому только, что во главе митрополии не мог стоять простой
епископ, а потому, что во власти императора и патриарха было не
только возвысить епархию до статуса титулярной митрополии, но и
вернуть ее в прежнее состояние. Между тем, Всеволод Ярославич
имел, похоже, склонность влиять на назначение архиереев (походя
в этом на своего отца): на основании совсем других данных анало-
гичная ситуация вырисовывается в 1091 г. (или, может быть, уже в
1089 г.), когда Всеволод, будучи киевским князем, пытался «прода-
вить» в качестве кандидата в киевские митрополиты «своего» пере-
яславского митрополита Ефрема (см. статью XI, с. 261–263).
И вообще летописный образ Всеволода — мягкого традиционали-
ста, склонного к компромиссам, — кажется, не вполне верен: в него,
например, во всяком случае, отнюдь не вписывается скандинавское
имя князя — Хольти Смелый (Джаксон Т. Н. Исландские королев-
ские саги как источник по истории Древней Руси и ее соседей в
X–XIII вв. // ДГ, 1988–1989 годы. 1991. С. 159–163), равно как и
волевой разрыв в 1091 г. договора, заключенного в свое время с
покойным киевским князем Изяславом Ярославичем, о Святополке
Изяславиче как наследнике киевского стола (статья IV, с. 89–91).
(к с. 288)
Приведенный афоризм блаженного Иеронима фигурирует в тради-
ции также и в несколько ином виде: «Похвально не побывать в Ие-
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

408
русалиме, а в Иерусалиме пожить добре» («Non Hierosolymis fuisse,
sed Hierosolymis bene vixisse laudandum est»), — что не лишает его
«антипаломнической» заостренности, но выдает в авторе не евро-
пейского монаха-домоседа, а трепетного обитателя Святой Земли,
в глазах которого никакое паломничество не заменит жизни у под-
ножия Креста Христова (Иероним, как известно, последние 34 года
провел в вифлеемской пещере при храме Рождества Господня).
(к с. 298, примеч. 1)
Говоря о человеческих (и именно детских) жертвоприношениях у
славян, в том числе и восточных, не следует упускать из виду, что
цитирумое нами сообщение «Повести временных лет» (и «Началь-
ного свода») содержит недвусмысленную аллюзию на Пс. 105, 37:
«И пожроша сыны своя и дщери своя бесовом». (Отметим, кстати,
что эта цитата не значится в числе библейских цитат в «Повести»,
суммированных А. А. Шахматовым на полях своей реконструкции:
Шахматов 1916. С. 95). Это, конечно, несколько колеблет значение
данных слов «Повести» как исторического свидетельства, но нали-
чие археологических подтверждений детским жертвоприношениям
заставляет отнестись к ним всерьез.
Не можем удержаться в этой связи от одного замечания à propos.
В летописеведении последних десятилетий имеют активное хожде-
ние взгляды, согласно которым библейские образцы могли служить
для средневекового книжника источником, моделью представлений
об окружавшей его реальности; тем самым, летописный текст дела-
ется исторически мало релевантен и превращается в литературный
конструкт, подлежащий декомпозиции средствами ученой культуро-
логии. В этом отношении только что представленный пример весьма
показателен: летописец действительно пользовался библейскими об-
разцами, но не для построения виртуальной реальности, а со зна-
чительно более прозаической целью: для облечения в литературную
форму вполне конкретного исторического содержания.
Да и нам как историку, не скроем, такой в меру ответственный
летописец много милее.
(к с. 333)
В настоящее время наиболее предпочтительной датировкой от-
ветного послания епископа Матфея к Бернарду Клервоскому нам
представляется примерно первая половина 1148 г. До апреля 1148 г.
папа Евгений III пребывал к северу от Альп, а Бернард находился
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

при папе, так что именно в 1147–1148 гг., вероятно, и возник план
«искоренить нечестивые обряды и церковные обычаи русских». Он
имел следствием намерение папы отправить с этой целью на Русь
посольство во главе с известным цистерцианским проповедником
Герхохом из Райхерсберга, которое, конечно, имело в виду восполь-
зоваться церковным расколом между Киевом и Константинополем
при киевском князе Изяславе Мстиславиче и митрополите Клименте
Смолятиче. Однако посольство не состоялось из-за конфликта Гер-
хоха с венгерским королем Гезой II, посредничеством которого как
главного иностранного союзника Изяслава, очевидно, хотели вос-
пользоваться (Назаренко А. В. Несостоявшееся посольство папы Ев-
гения III [1145–1153] на Русь // ДРВМ. 2009. No 4, в печати).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

410
БИБЛИОГРАФИЯ
Абаев 1949 — Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.; Л.,
1949. [Т.] 1.
Абаев 1965 — Абаев В. И . Скифо-европейские изоглоссы: На стыке
Востока и Запада. М., 1965.
Авенариус 1890 — Авенариус Н. П. Дрогичин Надбужский и его древ-
ности // Материалы по археологии России. СПб., 1890. No 4.
Аверинцев 1972 — Аверинцев С. С. К уяснению смысла надписи
над конхой центральной апсиды Софии Киевской // Древнерусское
искусство и художественная культура Древней Руси. М., 1972 (=
Аверинцев С. С. София-Логос: Словарь. Киев, 2001).
Акентьев 1995 — Акентьев К. К. Мозаики киевской Св. Софии и
«Слово» митрополита Илариона в византийском литургическом
контексте // Литургия, архитектура и искусство: Труды XVIII
Международного конгресса византинистов (Москва, 8–15 авгу-
ста 1991) и другие материалы, посвященные памяти о. Иоанна
Мейендорфа. СПб., 1991 (ВР. Т. 1).
Алексеев 1966 — Алексеев Л. В. Полоцкая земля в IX–XIII вв.: Очер-
ки истории Северной Белоруссии. М., 1966.
Алексеев 1975 — Алексеев Л. В. Полоцкая земля // ДК.
Алексеев 1980 — Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв.: Очер-
ки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии. М., 1980.
Амосов 1999 — Амосов М. В. К вопросу о русском митрополите
Ефреме, 1092–1097 гг. // САМИ.
Андрияшев 1887 — Андрияшев А. М. Очерк истории Волынской зем-
ли до конца XIV столетия. Киев, 1887.
Аничков 1914 — Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь. СПб.,
1914.
Аннинский 1940 — Аннинский С. А. Известия венгерских миссионе-
ров XII–XIII вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический
архив. М.; Л., 1940. Т. 3.
Ант.
—
Лопарев Х. М. Книга паломник: Сказание святых мест во
Цареграде Антония, архиеп. Новгородского в 1200 году // ППС.
1899. Т. 17.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

411
Апр. Мст.
—
Апракос Мстислава Великого / Под ред. Л. П. Жуков-
ской. М., 1983.
Арх. СССР — Археология СССР.
Архипов 1984 — Архипов А. А. Об одном древнем названии Киева //
История русского языка в древнейший период. М., 1984 (= ИРК
2/1; цитируется по этому последнему изданию).
Атл. СССР 1991 — Атлас истории СССР: 8 класс / Отв. ред. В. Н. По-
ляков, Н. А. Смирнова; науч. конс. Я. Е. Водарский, С. В. Думин. М.,
1991.
Багрий 1914 — Багрий А. Киевский список Чуда св. Николая об
утопшем детище // Известия ОРЯС. 1914. Т. 19/2.
Базилевич 1952 — Базилевич К. В. Внешняя политика Русского цен-
трализованного государства (вторая половина XV в.). М., 1952.
Барац 1/2 — Барац Г. М. Собрание трудов по вопросу о еврейском
элементе в памятниках древнерусской письменности. Берлин,
1924. Т. 1. Отд. 2.
Бармин 1996 — Бармин А. В. Современная историография о дати-
ровке церковной схизмы между Западом и Востоком христианской
экумены // Традиции и наследие Христианского Востока: Мате-
риалы международной конференции. М., 1996.
Баумгартен 1908а — Баумгартен Н. А. Первая ветвь князей галиц-
ких: потомство Владимира Ярославича // Баумгартен 1908с.
Баумгартен 1908b — Баумгартен Н. А. К родословию великих
князей Владимирских: Мать Александра Невского // Баумгартен
1908с.
Баумгартен 1908с — Баумгартен Н. А. Родословные отрывки,
V–VIII. М., 1908 (Лет. ИРО. Год 8. Вып. 4/16).
Баумгартен 1911 — Баумгартен Н. А. Ярослав Святополкович, князь
владимиро-волынский: Его происхождение, браки и потомство //
Изв. РГО. 1911. Вып. 4.
Бегунов 1973 — Бегунов Ю. К. Козьма Пресвитер в славянских ли-
тературах. София, 1973.
Бегунов 1974 — Бегунов Ю. К. Русское Слово о чуде Климента Рим-
ского и кирилло-мефодиевская традиция // Slavia. 1974. R. 42/1.
Бегунов 1976 — Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII в.
«Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1976.
Бегунов 2006 — Бегунов Ю. К. Св. Климент Римский в славянской
традиции: Некоторые итоги и перспективы исследования // ВР.
2006. Т. 4: Clementina Nordica: Почитание Св. Климента Римского
на севере христианского мира.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

412
Бейлис 1960 — Бейлис В. М. Про назву Києва в арабських географiв
Х ст. та спроби iï тлумачення в iсторичнiй лiтературi // Украïнський
iсторичний журнал. Киïв, 1960. No 1.
Белецкий 1960 — Белецкий А. А. Греческие надписи на мозаиках
Софии Киевской // Лазарев 1960.
Бенешевич 1–2
—
Древнеславянская кормчая XIV титулов без тол-
кований / Труд В. Н. Бенешевича. СПб., 1906. Т. 1; София, 1987.
Т. 2 / Ю. К. Бегунов, И. С. Чичуров и Я. Н. Щапов; под общ.
руков. Я. Н. Щапова.
Бережков 1963 — Бережков Н. Г. Хронология русского летописания.
М., 1963.
Бернштейн 1961 — Бернштейн С. Б. Очерк сравнительной грам-
матики славянских языков. М., 1961 (= Бернштейн С. Б. Сравни-
тельная грамматика славянских языков. М., 2005).
Бибиков 1988 — Бибиков М. В. Византия — славянский мир —
Русь — христианство // Культура и общество Древней Руси,
X–XVII вв. (Зарубежная историография). М., 1988. Ч. 1.
Бибиков 2004 — Бибиков М. В. Byzantinorossica: Свод византийских
свидетельств о Руси. М., 2004. [Ч.] 1.
Бирнбаум 1987 — Бирнбаум Х. Праславянский язык: достиже-
ния и проблемы его реконструкции / Перев. с англ. и вступ. ст.
В. А. Дыбо; общ. ред. В. А. Дыбо и В. К. Журавлева. М., 1987
(английский оригинал вышел в 1983 г.).
Бицилли 1925 — Бицилли Р. М. Очерки теории исторической науки.
Прага, 1925.
БЛДР — Библиотека литературы Древней Руси. СПб.
Бодянский 1870 — Бодянский О. М. Житие святых мучеников Бориса
и Глеба, I: По харатейному списку XII в. // ЧОИДР. 1870. Кн. 1.
Отд. III.
Болсуновский 1894 — Болсуновский К. В. Дрогичинские пломбы.
Киев, 1894 (на титульном листе альбома с таблицами год выхо-
да — 1892).
Болтенко 1962 — Болтенко М. Ф. Herodoteanea // Материалы по
археологии Северного Причерноморья. Одесса, 1962. [Вып.] 4.
Бородин 1989 — Бородин О. Р. Географические знания // Культура
Византии: вторая половина VII–XII в. / Отв. ред. З. В. Удальцова,
Г. Г. Литаврин. М., 1989.
Бромберг 1931 — Бромберг Я. А. Запад, Россия и евразийство: Опыт
пересмотра еврейского вопроса. Прага, 1931 (= Бромберг Я. Евреи
и Евразия. М., 2002).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

413
Бугославский 2 — Бугославский С. А. Текстология Древней Руси. М.,
2007. Т. 2: Древнерусские литературные произведения о Борисе
и Глебе.
Вайан 1952 — Вайан А. Руководство по старославянскому языку /
Перев. с франц. В. В. Бородич, под ред. В. Н. Сидорова. М.; Л.,
1952 (= М., 2002).
Вакулина 1986 — Вакулина Е. Н. Известия Киево-Печерского пате-
рика о Древней Руси // ВИ. 1986. No 9.
Варганов 1945 — Варганов А. Д. К архитектурной истории суздаль-
ского собора (XI–XIV вв.) // КСИИМК. 1945. Т. 11.
Варганов 1977 — Варганов А. Д. Еще раз о суздальском соборе //
СА. 1977. No 2.
Васильев 2005 — Васильев В. Л. Архаическая топонимия Новгород-
ской земли (Древнеславянские деантропонимные образования).
Великий Новгород, 2005.
Васильевский 1 — Васильевский В. Г. Труды. СПб., 1908. Т. 1.
ВВ — Византийский временник. М.
ВЕДС — Восточная Европа в древности и средневековье: Чтения
памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто. М.
Ведюшкина 1995 — Ведюшкина И. В. «Русь» и «Русская земля»
в Повести временных лет и летописных статьях второй трети
XII — первой трети XIII в. // ДГ, 1992–1993 годы. 1995.
Ведюшкина 2001 — Ведюшкина И. В. «Римляне», «ромеи» и «греки»
в древнерусском переводе хроники Георгия Амартола // Норна.
Вел. хр.
—
«Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях / Пе-
рев. Л. М. Поповой, вступ. ст. и коммент. Н. И. Щавелевой. М.,
1987.
Вернадский 2001 — Вернадский Г. В. История России: Киевская
Русь / Перев. с англ. Е. П. Бернштейн, Б. Л. Губман, О. В. Стро-
гановой; подгот. текста Б. А. Николаева. Тверь; Москва, 2001 (анг-
лийский оригинал вышел в 1948 г.).
Веселовский 1974 — Веселовский С. Б. Ономастикон: Древнерусские
имена, прозвища и фамилии. М., 1974.
ВИ — Вопросы истории. М.
ВИД — Вспомогательные исторические дисциплины. Л.; СПб.
ВИЛИ — Вестник истории, литературы, искусства. М.
Вилкул 2007 — Вилкул Т. Л. Повесть временных лет и хронограф //
Palaeoslavica: International Journal for the Study of Slavic Medieval
Literature, History, Language and Ethnology. Cambridge (Mass.),
2007. Vol. 15/2.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

414
Виноградова 1995 — Виноградова Л. Н. Вода // Славянские древ-
ности: Этнолингвистический словарь / Под ред. Н. И. Толстого.
М., 1995. Т. 1: А–Г.
Вiнокур, Забашта 1989 — Вiнокур I. С., Забашта Р. В. Монумен-
тальна скульптура слов’ян // Археологiя. Київ, 1989. No 1.
Висковатый 1939 — Висковатый К. К вопросу об авторе и времени
написания «Слова к Изяславу о латинах» // Slavia. 1939. R. 16.
Войтович 1990 — Генеалогiя династiï Рюриковичiв: Бiблiографiчний
довiдник / Л. В. Bойтович; вiдп. ред. Я. Д. Iсаєвич. Киïв, 1990.
Воронин 1954 — Воронин Н. Н. Древнее Гродно (по материалам
археологических раскопок 1932–1949 гг.). М., 1954 (Материалы и
исследования по истории древнерусских городов. Т. 3; Материалы
и исследования по археологии СССР. No 41).
Воронин 1955 — Воронин Н. Н. Политическая легенда в Киево-
Печерском патерике // ВВ. 1955. Т. 11.
Воронин 1961 — Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси
XII–XV веков. М., 1961. Т. 1: XII столетие.
Воронин 1962 — Воронин Н. Н. Андрей Боголюбский и Лука Хри-
соверг // ВВ. 1962. Т. 21.
Воронин 1963 — Воронин Н. Н. «Житие Леонтия Ростовского» и
византийско-русские отношения второй половины XII в. // ВВ. 1963.
Т. 23.
Воронин, Раппопорт 1979 — Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Зод-
чество Смоленска XII–XIII вв. Л., 1979.
Востоков 1842 — Востоков А. Описание русских и словенских ру-
кописей Румянцевского музеума. СПб., 1842.
ВР — Византинороссика — Byzantinorossica: Труды Санкт-
Петербургского общества византино-славянских исследований.
Высоцкий 1966 — Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии
Киевской XI–XIV вв. Киев, 1966. Вып. 1.
ВЯ — Вопросы языкознания. М.
Гальковский 2 — Гальковский Н. Борьба христианства с остатками
язычества в древней Руси. М., 1913. Т. 2: Древнерусские слова и
поучения, направленные против остатков язычества в народе (=
М., 2000).
Гардзанити 2007 — Гардзанити М. У истоков паломнической ли-
тературы Древней Руси: «Хожение» игумена Даниила в Святую
Землю // Дан. 2007.
Герберштейн — Герберштейн Сигизмунд. Записки о Московии /
Перев. с лат. А. И. Малеина и А. В. Назаренко, [перев. с раннего
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

415
нововерхненем. А. В. Назаренко]; вступ. статья А. Л. Хорошкевич;
под ред. В. Л. Янина. М., 1988.
Геродот — Геродот. История в девяти книгах / Перев. и примеч.
Г. А. Стратановского, под общей ред. С. Л. Утченко, ред. перев.
Н. А. Мещерский. Л., 1972 (Памятники исторической мысли).
Гильфердинг 1873 — Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфер-
дингом летом 1871 г. СПб., 1873.
Гиппиус 2003, 2004 — Гиппиус А. А. Сочинения Владимира Моно-
маха: Опыт текстологической реконструкции, I–II // Русский язык
в научном освещении. М., 2003. No 2 (6); 2004. No 2 (8).
Гладкова 1996 — Гладкова О. В «Слово на обновление Десятин-
ной церкви» // Древнерусская литература: Восприятие Запада в
XI–XIV вв. М., 1996.
Глазырина, Джаксон 1987 — Глазырина Г. В., Джаксон Т. Н. Древне-
русские города в древнескандинавской письменности. М., 1987.
Гол б , Прицак 1997 — Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские до-
кументы Х в. / Перев. В. Л. Вихновича; науч. ред., послесл. и
коммент. В. Я. Петрухина. М.; Иерусалим, 1997 (английский ори-
гинал: Golb, Pritsak 1982).
Голубинский 1/1, 1/2 — Голубинский Е. История Русской церкви. Изд.
2-е. М., 1901. Т. 1/1; 1904. Т. 1/2.
Горский 2002 — Слово о полку Игореве, Игоря, сына Святъславля,
внука Ольгова / Вступ. ст., подг. текста, перев. с древнерусск.,
коммент. и прилож. А. А. Горского. М., 2002.
Горский 2007 — Горский А. А. Князь «всея Руси» до XIV века //
ВЕДС. 2007. [Вып.] 19: Политические институты и верховная
власть.
Горский, Невоструев 3 — [Горский А. В., Невоструев К. И.] Опи-
сание рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1917.
Отд. 3.
Грантовский 1960 — Грантовский Э. А. Индо-иранские касты у
скифов // XXV Международный конгресс востоковедов: Доклады
делегации СССР. М., 1960.
Грантовский 1970 — Грантовский Э. А. Ранняя история иранских
племен Передней Азии. М., 1970.
Грантовский, Раевский 1984 — Грантовский Э. А., Раевский Д. С.
Об ираноязычном и «индоарийском» населении Северного При-
черноморья // Этногенез народов Балкан и Северного Причерно-
морья. М., 1984.
Греков 1953 — Греков Б. Д. Киевская Русь. [Изд. 6-е]. М., 1953.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

416
Григ. Тур.
—
Григорий Турский. История франков / В. Д. Савукова.
М., 1987 (ЛП).
Григорович 1854 — Послание митрополита Иоанна II / В. И. Григо-
рович // Ученые записки II Отделения Императорской Академии
наук. СПб., 1854. Кн. 1. Отд. 3.
Грушевський 2 — Грушевський М. Iсторiя України-Руси. Львів, 1905.
Т.2.
Дан. 1883–1885 — Веневитинов М. А. Житие и хоженье Данила Русь-
скыя земли игумена, 1106–1107 гг. // ППС. 1883. Т. 1/3; 1885. Т. 3/3.
Дан. 1997 — Житье и хоженье Данила, Русьскыя земли игумена /
Г. М. Прохоров // БЛДР. 1997. Т. 4.
Дан. 2007 — «Хожение» игумена Даниила в Святую землю в на-
чале XII в. / О. А. Белоброва, М. Гардзанити, Г. М. Прохоров,
И. В. Федорова; отв. ред. Г. М. Прохоров. СПб., 2007.
Данилевич 1896 — Данилевич В. Е. Очерк истории Полоцкой земли
до конца XIV столетия. Киев, 1896.
Данилевский 1998 — Данилевский И. Н. Мог ли Киев быть Новым
Иерусалимом? // Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами совре-
менников и потомков (IX–XII вв.): Курс лекций. М., 1998.
Данилевский 2007 — Данилевский И. Н. Зарождение государственной
идеологии в Древней Руси // ЯМ.
Данилов 1954 — Данилов В. В. К характеристике «Хожения» игумена
Даниила // ТОДРЛ. 1954. [Т.] 10.
ДГ — Древнейшие государства Восточной Европы (до 1991 г.
—
Древнейшие государства на территории СССР). М.
ДГМЗ — Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шуша-
рин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его между-
народное значение. М., 1965.
ДДГ — Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей
XIV–XVI вв. М.; Л., 1950.
Джаксон 2000 — Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Вос-
точной Европе (середина XI — середина XIII в.): Тексты, перевод,
комментарий. М., 2000 (ДИ).
Джаксон 2001 — Джаксон Т. Н. AUSTR Í GÖRÐUM: Древнерусские
топонимы в древнескандинавских источниках. М., 2001.
ДИ — Древнейшие источники по истории Восточной Европы (до
1991 г.
—
Древнейшие источники по истории народов СССР).
Дімнік 1997 — Дімнік М. Любецький з’їзд і пониження статусу Оле-
га Гориславича // Любецький з’їзд князів в 1097 року в історичній
долі Київскої Русі. Чернігів, 1997.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

417
ДК — Древнерусские княжества X–XIII вв. М., 1975.
ДКУ — Древнерусские княжеские уставы XI–XV вв. / Я. Н. Щапов.
М., 1976.
Дмитриев 1987 — Дмитриев Л. А. Сказание о Борисе и Глебе //
СлККДР. 1987. Вып. 1.
Доватур, Каллистов, Шишова 1982 — Доватур А. И., Каллистов Д. П .,
Шишова И. А. Народы нашей страны в «Истории» Геродота: Тек-
сты, перевод, комментарий. М., 1982 (ДИ).
Домбровский 2006 — Домбровский Д. Из исследований генеалогии
смоленских Ростиславичей: Была ли дочь Мстислава Мстислави-
ча матерью Александра Невского? (Возвращение к проблеме) //
ДРВМ. 2006. No 2 (24).
ДРВМ — Древняя Русь: Вопросы медиевистики. М.
ДРГЗС — Древняя Русь: Город, замок, село / Отв. ред. Т. А. Колчин.
М., 1985 (Арх. СССР).
Дубынин 1972 — Дубынин А. Д. Из истории изучения суздальского
собора // СА. 1971. No 2.
Дьяконов 1890 — Дьяконов М. А. Кто был первый великий князь
«всея Руси»? // Библиограф: Вестник литературы, науки и искус-
ства. СПб., 1890. Год 1889, No 1.
Дьяконов 2005 — Дьяконов М. А. Очерки общественного и государ-
ственного строя Древней Руси. СПб., 2005 (перепечатка 4-го изд.:
М.; Л., 1926).
Евс. Ист.
—
Евсевий Памфил. Церковная история / [Перев. с греч.,
автор перев. не указан]; коммент. С. Л. Кравца. М., 1993.
Еремин 1947 — Еремин И. П. Литературное наследие Феодосия Пе-
черского // ТОДРЛ. 1947. [Т.] 5.
ЖЗЛ — Жизнь замечательных людей.
Живов 2002 — Живов В. М. Slavia Christiana и историко-культурный
контекст Сказания о русской грамоте // Живов В. М. Разыскания в
области истории и предыстории русской культуры. М., 2002 (пер-
вая публикация — в 1992 г.).
Жит. БГ — Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им /
Д. И. Абрамович. Пгр., 1916.
Жит. Евфр. Пол.
—
Повесть о Евфросинии Полоцкой // Памятники
старинной русской литературы, изд. гр. Г. Кушелевым-Безбородко.
СПб., 1862. Вып. 4: Повести религиозного содержания, древние
поучения и послания / Н. Костомаров.
Жит. Ис. Рост.
—
Житие святого Исаии, епископа ростовского //
Православный собеседник. Казань, 1858. Март.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

418
Жит. Конст. — Žitije Konstantina — Život Konstantinův / R. Večerka //
MMFH 2.
Жит. Меф.
—
Žitije Mefodija — Život Metodejův / R. Večerka //
MMFH 2.
Жит. Феод. Печ.
—
Житие Феодосия Печерского / О. В. Творогов //
БЛДР. 1997. Т. 1.
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения. СПб.
Завадская 2003 — З[авадская] С. В. Слово о чуде св. Климента об
отроке // ППИДР.
Зайцев 1975 — Зайцев А. К. Черниговское княжество // ДК.
Зап. АН — Записки Императорской Академии наук. СПб.
Заходер 1–2
—
Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной
Европе. М., 1962–1967. Т. 1–2.
Зверуго 1975 — Зверуго Я. Г. Древний Волковыск X–XIV вв. Минск,
1975.
Зверуго 1989 — Зверуго Я. Г. Верхнее Понеманье в IX–XIII вв.
Минск, 1989.
Зотов 1892 — Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому си-
нодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892.
Зыков 1999 — Зыков П. Л. К вопросу о реконструкции суздальского
собора конца XI — начала XII века // САМИ.
Иак. Мних — Иаков Мних. Память и похвала князю русскому Вла-
димиру / Н. И. Милютенко // БЛДР. 1997. Т. 1.
Ибн Хорд.
—
Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Перев. с араб.,
коммент., исслед. и карты Н. Велихановой. Баку, 1986.
Иванов 2003 — Иванов С. А. Византийское миссионерство: Можно
ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003.
Иванов, Топоров 1974 — Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Исследова-
ния в области славянских древностей. М., 1974.
Иванов, Топоров 1976 — Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Мифоло-
гические названия как источник для реконструкции этногенеза и
древнейшей истории славян // Вопросы этногенеза и этнической
истории славян и восточных романцев: Методология и историо-
графия. М., 1976.
Иванов, Топоров 1983 — Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. К реконструк-
ции Мокоши как женского персонажа в славянской версии основно-
го мифа // Балто-славянские исследования, 1982 год. М., 1983.
Иванов, Топоров 1994 — Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Славянская
мифология // Мифы народов мира. Изд. 2-е. М.; Минск; Смоленск,
1994. Т. 2.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

419
Ивановский 1889 — Ивановский Н. И. Проскинитарий Арсения Су-
ханова // ППС. 1889. Вып. 21 (Т. 7/3).
ИЗ — Исторические записки. М.
Изв. РГО — Известия Русского генеалогического общества. СПб.
Изгоев 1933 — Изгоев А. С. Рожденное в революционной смуте
(1917–1932). Париж, 1933.
Ильин 1965 — Ильин М. А. О наименовании Десятинной церкви //
СА. 1965. No 2.
ИРК 1, 2/1 — Из истории русской культуры. М., 2000. Т. 1: Древняя
Русь; М., 2002. Т. 2/1: Киевская и Московская Русь.
ИСССР — История СССР (с 1991: ОИ). М.
Казанский, Кирпичников 1998a — Казанский Н. Н.,
Кирпични-
ков А. Н . Византийская митрополичья печать, найденная в Ста-
рой Ладоге // Ладога и эпоха викингов: IV чтения памяти Анны
Мачинской. Старая Ладога, 21–23 декабря 1998 г. Материалы к
чтениям. СПб., 1998.
Казанский, Кирпичников 1998b — Казанский Н. Н.,
Кирпични-
ков А. Н . Печать византийского митрополита из Старой Ладо-
ги // ЦА. 1998. Вып. 4: Материалы II Всероссийской церковно-
археологической конференции, посвященной 150-летию со дня
рождения Н. В. Покровского (1848–1917), Санкт-Петербург,
1–3 ноября 1998 г.
Карамзин 1/1–4, 4 — Карамзин Н. М. История государства Рос-
сийского. Изд. 5-е, И. Эйнерлинга. СПб, 1842. Кн. 1: Томы 1–4;
СПб., 1844. Кн. 4.
Карамзин 2–3
—
Карамзин Н. М. История государства российского /
В. Ю. Афиани, В. М. Живов, В. П. Козлов; отв. ред. А. Н. Саха-
ров. М., 1991. Т. 2–3.
Карпов 1992 — Карпов А. Ю. «Слово на обновление Десятинной
церкви» по списку М. А. Оболенского // Архив русской истории.
М., 1992. Вып. 1.
Карпов 1997 — Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997 (ЖЗЛ.
Вып. 738).
Карпов 2001 — Карпов А. Ю. Ярослав Мудрый. М., 2001 (ЖЗЛ.
Вып. 1008).
Карташев 1959 — Карташев А. В. Очерки по истории Русской церк-
ви. Париж, 1959. Т. 1.
Каштанов 1976 — Каштанов С. М. Интитуляция русских княже-
ских актов X–XIV вв. (опыт первичной классификации) // ВИД.
1976. Т. 8.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

420
Клейн 1995 — Клейн Л. С. О древнерусских языческих святили-
щах // РХВЕ.
Клосс 2003 — Клосс Б. М. «Анонимное сказание» о князьях Борисе
и Глебе // ППИДР.
Ключевский 1 — Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1 //
Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. М., 1987. Т. 1.
Кн. прав.
—
Книга правил святых апостол, святых соборов вселен-
ских и поместных и святых отец. М., 1893.
Коз. Праж.
—
Козьма Пражский. Чешская хроника / Вступ. ст.,
перев. и коммент. Г. Э. Санчука. М., 1962 (ПСИНЦВЕ).
Колчин, Черных 1977 — Колчин Б. А., Черных Н. Б. Дендрохроно-
логия Восточной Европы. М., 1977.
Комм. КБ — [Комментарии] // Const. De adm.
Конецкий 1995 — Конецкий В. Я. Некоторые аспекты источнико-
ведения и интерпретации комплекса памятников в Перыни под
Новгородом // РХВЕ.
Котляр 1985 — Котляр Н. Ф. Формирование территории и возник-
новение городов Галицко-Волынской Руси. Киев, 1985.
Котляр 1998 — Котляр Н. Ф. Древнерусская государственность.
СПб., 1998.
КПП 1911 — Патерик Киевского Печерского монастыря / [Д. И. Абра-
мович]. СПб., 1911.
КПП 1997 — Киево-Печерский патерик / Л. А. Ольшевская, Л. А. Дми-
триев // БЛДР. 1997. Т. 4.
КПП 1999 — Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик,
Волоколамский патерик / Л. А. Ольшевская, С. Н. Травников. М.,
1999 (ЛП).
Круглова 2007 — Круглова Т. А. О сроках новгородского княжения
Мстислава Великого // ДРВМ. 2007. No 1 (27).
КСИА — Краткие сообщения Института археологии Академии наук
СССР. М.
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной
культуры. М.
Куза 1989 — Куза А. В. Малые города Древней Руси. М., 1989.
Куза 1996 — Куза А. В. Древнерусские городища X–XIII вв.: Свод
археологических памятников. М., 1996.
Куни к 1907 — Куник А. А. Объяснительное введение к грамотам и ле-
тописным сказаниям, касающимся истории Червонной Руси в XIV в.,
с приложением подлинных текстов // Болеслав-Юрий II, князь всей
Малой Руси: Сборник материалов и исследований. СПб., 1907.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

421
Куник, Розен 1878 — Куни к А., Розен Р. Известия ал-Бекри и других
авторов о Руси и славянах. СПб., 1878. Ч. 1 (Зап. АН. Т. 32/2.
Прилож. No 2).
Купранис 1998 — Купранис А. А. Датированные печати иерархов
Русской церкви (домонгольский период) // ЦА. Вып. 4: Материалы
II Всероссийской церковно-археологической конференции, посвя-
щенной 150-летию со дня рождения Н. В. Покровского (1848–
1917), Санкт-Петербург, 1–3 ноября 1998 г.
Кучкин 1971 — Кучкин В. А. «Поучение» Владимира Мономаха и
русско-польско-немецкие отношения 60–70-х годов XI века // СС.
1971. No 2.
Кучкин 1984 — Кучкин В. А. Формирование государственной терри-
тории Северо-Восточной Руси в Х–XIV вв. М., 1984.
Кучк ин 1985 — Кучкин В. А. «Слово о полку Игореве» и междукня-
жеские отношения 60-х годов XI века // ВИ. 1985. No 11.
Кучкин 1986 — Кучкин В. А. К биографии Александра Невского //
ДГ, 1985 год. 1986.
Кучк ин 1995a — Кучкин В. А. «С тоя же Каялы Святоплъкъ...» //
RM. 1995. T. 8/1.
Кучк ин 1995b — Кучкин В. А. «Русская земля» по летописным дан-
ным XI — первой трети XIII в. // ДГ, 1992–1993 годы. 1995.
Кучкин 1996 — Кучкин В. А. Дреговичи в Х — начале XIII века //
ВЕДС. 1996. [Вып.] 8: Политическая структура Древнерусского
государства.
Кучк ин 1999 — Кучкин В. А. Чудо св. Пантелеймона и семейные
дела Владимира Мономаха // Россия в средние века и новое время:
Сборник статей к 70-летию члена-корреспондента РАН Л. В. Ми-
лова. М., 1999.
Кучкин 2003а — Кучкин В. А. Договорные грамоты московских кня-
зей ΧΙV в. (внешнеполитические договоры). М., 2003.
Кучкин 2003b — Кучкин В. А. Формирование и развитие государ-
ственной территории восточных славян в IX–XIII веках // ОИ.
2003. No 3.
Лазарев 1960 — Лазарев В. Н. Мозаики Софии Киевской. М., 1960.
Лаушкин 2006 — Лаушкин А. В. К вопросу о развитии этнического
самосознания древнерусской народности («хрестеяни» и «хре-
стьяньскыи» в памятниках летописания XI–XIII вв.) // СР. 2006.
[Вып.] 6.
Левченко 1956 — Левченко М. В. Очерки по истории русско-
византийских отношений. М., 1956.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

422
ЛЕР 1 — Летописец Еллинский и Римский. СПб., 1999. Т. 1: Текст /
О. В. Творогов, С. А. Давыдова.
Лер-Сплавинский 1965 — Лер-Сплавинский Т. Еще раз о названии
города Киев // Проблемы современной филологии. М., 1965.
Лет. ИРО — Летопись Историко-родословного общества. М.
ЛЗАК — Летопись занятий Археографической комиссии. СПб.; Л.
Лимонов 1987 — Лимонов Ю. А. Владимиро-Суздальская Русь:
Очерки социально-политической истории. Л., 1987.
Лисовой 1993 — Лисовой Н. Н. «Знай свой род»: Размышления над
книгой О. Н. Трубачева // Домострой. М., 1993. No 20.
Лисовой 1995 — Лисовой Н. Н. Под знаком Софии (к предыстории
идеи «Третьего Рима») // Римско-константинопольское наследие на
Руси: Идея власти и политическая практика — L’eredità Romano-
Costantinopolitana nella Russia medioevale: Idea del potere e pratica
politica (IX Международный семинар исторических исследований
«От Рима к Третьему Риму», Москва, 29–31 мая 1989 г.). М., 1995.
Лихачев 1909 — Лихачев Н. [рец.:] Лет. ИРО. М., 1905–1908. Вып.
1–4 // Изв. РГО. 1909. Вып. 3.
Лихачев 1928 — Лихачев Н. П. Материалы для истории византий-
ской и русской сфрагистики. Л., 1928. Вып. 1 (Труды Музея па-
леографии. Т. 1).
Ловмяньский 1972 — Ловмяньский Х. Русско-литовские отношения
в XIV–XV вв. // ФРВИП.
Ловмянский 2003 — Ловмянский Г. Религия славян и ее упадок
(VI–XII вв.) / Перев. с польск. М. В. Ковальковой. СПб., 2003
(польский оригинал: Łowmiański 1979).
Лопарев 1889 — Лопарев Х. М. Хожение инока Зосимы // ППС.
1889. Вып. 24 (Т. 8/3).
Лосева 2001 — Лосева О. В. Русские месяцесловы XI–XIV веков.
М., 2001.
ЛП — Литературные памятники.
Львов 1975 — Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М.,
1975.
Любавский 1910 — Любавский М. К. Очерк истории Литовско-
Русского государства. М., 1910.
Лященко 1930 — Лященко А. И. Киев и Σαμβατάς Константина Ба-
грянородного // Доклады Академии наук СССР. Л., 1930. No 4.
Макарий 2 — Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коло-
менский. История Русской церкви. М., 1995. Кн. 2: История Рус-
ской церкви в период совершенной зависимости ее от констан-
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

423
тинопольского патриарха (988–1240) (комментированное переиз-
дание 2-го издания 1868 г. томов 1–3).
Макарий 1849 — [митр. Макарий (Булгаков)]. Три памятника рус-
ской духовной литературы XI в.: 3) Сказание страстей и похвала о
убьении святую мученику Бориса и Глеба // Христианское чтение.
СПб., 1849. Кн. 2.
Мареш 1961 — Мареш Ф. В. Древнеславянский литературный язык
в Великоморавском государстве // ВЯ. 1961. No 2.
Мельникова 1992 — Мельникова Е. А Русская историография зарубе-
жья в научном наследии В. Т. Пашуто // Пашуто 1992.
Мельничук 1986 — Мельничук А. С. О сущности беглого s- // Этим.,
1984. 1986.
Милютенко 2006 — Милютенко Н. И. Святые князья-мученики Бо-
рис и Глеб. СПб., 2006.
Молдован 1984 — Молдован А. М. Слово о законе и благодати Ила-
риона. Киев, 1984.
Монгайт 1961 — Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961.
Мошин 1963 — Мошин В. Послание русского митрополита Леона об
опресноках в Охридской рукописи // BSl. 1963. [T.] 24.
Муравьева, Кузьмина 1975 — Именной и географический указатели
к Ипатьевской летописи / Л. Л. Муравьева, Л. Ф. Кузьмина; отв.
ред. В. И. Буганов. М., 1975.
Муравьева, Кузьмина 1998 — Именной и географический указатели
к Ипатьевской летописи / Л. Л. Муравьева, Л. Ф. Кузьмина; отв.
ред. В. И. Буганов // ПСРЛ. М., 1998. Т. 2: Ипатьевская летопись
(воспроизведение издания 1908 г. с дополнениями).
Мюллер 1995 — Мюллер Л. Как я полюбил русскую культуру: Замет-
ки слависта // Путь. 1995. No 7 (в новом переводе под названием:
Как я стал славистом и чем я занимался в славистике // Мюллер
2000; цитируется по этому последнему изданию).
Мюллер 2000 — Мюллер Л. Понять Россию: Историко-культурные
исследования. М., 2000.
Назаренко 1980 — Назаренко А. В. Об имени «Русь» в немецких
источниках IX–XI веков // ВЯ. 1980. No 5.
Назаренко 1987а — Назаренко А. В. По поводу одной гипотезы о
происхождении названия Киев // ДГ, 1985 год. 1987.
Назаренко 1987b — Назаренко А. В. Родовой сюзеренитет Рюрико-
вичей над Русью (Х–XI вв.) // ДГ, 1985 год. 1987.
Назаренко 1987c — Назаренко А. В. Русь и Германия в 70-е годы
Х века // RM. 1987. T. 6/1.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

424
Назаренко 1989а — Назаренко А. В. Житие Антония Печерского
и датировка русско-польского союза при Казимире I и Ярославе
Мудром // Славяне и их соседи: Международные отношения в
эпоху феодализма. М., 1989.
Назаренко 1989b — Назаренко А. В. К этимологии этнонима Σκολοτοι
(Геродот IV, 6) // ДГ, 1987 год. 1989.
Назаренко 1990a — Назаренко А. В. Южнонемецкие земли в евро-
пейских связях IX–X вв. // Средние века. М., 1990. Вып. 53.
Назаренко 1990b — Назаренко А. В. Попытка крещения Руси при
княгине Ольге в контексте международных отношений 60-х годов
Х в. // ЦОГФР.
Назаренко 1990с — Назаренко А. В. Русь и Германия при Святославе
Игоревиче // ИСССР. 1990. No 2.
Назаренко 1991 — Назаренко А. В. Концепция истории Древней
Руси в синтезирующем труде немецких историков «Руководство
по русской истории» // Русь между Востоком и Западом: Культу-
ра и общество X–XVII вв. (К XVIII Международному конгрессу
византинистов, Москва, 8–15 августа 1991 г.). М., 1991. Ч. 1.
Назаренко 1992а — Назаренко А. В. [рец.:] Труды Международно-
го конгресса, посвященного тысячелетию христианства на Руси-
Украине (Гарвардские украинские исследования. Т. 12/13, 1988–
1989) // ОИ. 1992. No 4.
Назаренко 1992b — Назаренко А. В. «Натиск на Восток» или «свет
с Востока»? История русско-немецких отношений в кругу стерео-
типов // Слав. 1992. No 2.
Назаренко 1993a — Назаренко А. В. Неизвестный эпизод из жизни
Мстислава Великого // ОИ. 1993. No 2.
Назаренко 1993b — Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источ-
ники IX–XI вв.: Тексты, перевод, комментарий. М., 1993 (ДИ).
Назаренко 1993c — Назаренко А. В. Два лица одной России (К вы-
ходу в свет книги В. Т. Пашуто «Русские историки-эмигранты в
Европе») // Слав. 1993. No 4.
Назаренко 1994 — Назаренко А. В. Русь и Германия в IX–X вв. //
ДГ, 1991 год. 1994.
Назаренко 1995 — Назаренко А. В. Архиереи Русской православной
церкви: конец Х — середина XIII в. // Макарий 2.
Назаренко 1996а — Назаренко А. В. Некоторые соображения о до-
говоре Руси с греками 944 г. в связи с политической структурой
Древнерусского государства // ВЕДС. 1996. [Вып.] 8: Политиче-
ская структура Древнерусского государства.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

425
Назаренко 1996b — Назаренко А. В. Происхождение древнерусского
денежно-весового счета // ДГ, 1994 год: Новое в нумизматике.
1996.
Назаренко 1996с — Назаренко А. В. Была ли столица в Древней
Руси? Некоторые сравнительно-исторические и терминологиче-
ские наблюдения // Столичные и периферийные города Руси и
России в средние века и раннее новое время (XI–XVIII вв.): Тези-
сы докладов научной конференции (Москва, 3–5 декабря 1996 г.).
М., 1996.
Назаренко 1999а — Назаренко А. В. Западноевропейские источни-
ки // Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред.
Е. А. Мельниковой. М., 1999 (= М., 2003).
Назаренко 1999b — Назаренко А. В. К проблеме княжеской власти и
политического строя Древней Руси. Замечания и размышления по
поводу книги: Толочко А. П. Князь в Древней Руси. Киев, 1992 //
СР. 1999. [Вып.] 2.
Назаренко 2000а — Назаренко А. В. Порядок престолонаследия на
Руси X–XII вв.: наследственные разделы, сеньорат и попытки де-
сигнации (типологические наблюдения) // ИРК 1.
Назаренко 2000b — Назаренко А. В. Русская церковь в Х — первой
трети XV в. // ПЭ. [Том вне нумерации:] Русская православная
церковь. М., 2000.
Назаренко 2000с — Назаренко А. В. Городенское княжество и горо-
денские князья в XII в. //ДГ, 1998 г. 2000.
Назаренко 2001a — Назаренко А. В. Древняя Русь на международ-
ных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых,
политических связей IX–XII веков. М., 2001.
Назаренко 2001b — Назаренко А. В. Империя Карла Великого: идео-
логическая фикция или политический эксперимент? // Карл Вели-
кий: реалии и мифы. М., 2001.
Назаренко 2001c — Назаренко А. В. Андрей Юрьевич Боголюб-
ский // ПЭ. 2001. Т. 2.
Назаренко 2001d — Назаренко А. В. Немцы в окружении св. Ме-
фодия? // Византийские очерки: Труды российских ученых к
ХХ Международному конгрессу византинистов. М., 2001.
Назаренко 2001е — Назаренко А. В. Русское национально-
государственное самосознание между Царством и Церковью //
Восточнохристианская цивилизация и восточнославянское обще-
ство в современном мире. М., 2001 (сокращенный журнальный
вариант с рядом досадных неточностей: Москва. 2000. No 12).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

426
Назаренко 2002a — Назаренко А. В. О язычестве эльбо-одерских сла-
вян // Религии мира: История и современность, 2002. М., 2002.
Назаренко 2002b — Назаренко А. В. Черниговская земля в период
киевского княжения Святослава Ярославича (1073–1076) // А СЕ
ЕГО СРЕБРО: Збiрник праць на пошану чл.-кор. НАН Украïни
М. Ф. Котляра з нагоди його 70-рiччя. Киïв, 2002.
Назаренко 2002с — Назаренко А. В. Русско-немецкие связи домон-
гольского времени (IX — середина XIII в.): состояние проблемы
и перспективы дальнейших исследований // ИРК 2/1.
Назаренко 2003 — Назаренко А. В. Борис и Глеб // ПЭ. 2003. Т. 6.
Назаренко 2004а — Назаренко А. В. Владимиро-Волынская епар-
хия // ПЭ. 2004. Т. 8.
Назаренко 2004b — Назаренко А. В. Россия и Запад в свете их гене-
зиса из единой christianitas // Восточнохристианская цивилизация
и проблемы межрегионального взаимодействия. М., 2004.
Назаренко 2005а — Назаренко А. В. Галицкая епархия (середина
XII–XIII в.) // ПЭ. 2005. Т. 10.
Назаренко 2005b — Назаренко А. В. «Зело неподобно правоверным»
(Межконфессиональные браки на Руси в XI–XII вв.) // ВИЛИ. 2005.
Т.1.
Назаренко 2005с — Назаренко А. В. 1054 и 1204 годы как вехи рус-
ской истории // Международная церковно-научная конференция
«Православная Византия и латинский Запад: К 950-летию разде-
ления Церквей и 800-летию захвата Константинополя крестонос-
цами», Москва 26–27 мая 2004 г. Сборник материалов. М., 2005.
Назаренко 2005d — Назаренко А. В. Древнерусский паломник // От
Древней Руси к новой России: Юбилейный сборник, посвящен-
ный члену-корреспонденту РАН Я. Н. Щапову. М., 2005.
Назаренко 2005е — Назаренко А. В. У истоков русского паломни-
чества (исторические, богословские, дисциплинарные и правовые
аспекты) // ППТС 1.
Назаренко 2006а — Назаренко А. В. Владимир Мономах и киевское
столонаследие: традиция и попытка реформы // ДГ, 2004 год: По-
литические институты Древней Руси. 2006.
Назаренко 2006b — Назаренко А. В. Новый свет на происхождение
Древней Руси? (О последней книге проф. Г. Шрамма) // СР. 2006.
[Вып.] 6.
Назаренко 2007а — Назаренко А. В. Древнерусское династическое
старейшинство по «ряду» Ярослава Мудрого и его типологиче-
ские параллели — реальные и мнимые // ЯМ.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

427
Назаренко 2007b — Назаренко А. В. «Слы и гостие»: О структуре
политической элиты Древней Руси в первой половине — середи-
не Х века // ВЕДС. 2007. [Вып.] 19: Политические институты и
верховная власть. М., 2007.
Назаренко 2007с — Назаренко А. В. Митрополии Ярославичей во
второй половине XI века // ДРВМ. 2007. No 1.
Назаренко 2007d — Назаренко А. В. Владимир Мономах и Вельфы
в конце XI в. // СP. 2007. [Вып.] 7.
Назаренко 2007e — Назаренко А. В. Киевский митрополит Иоанн I //
ДРВМ. 2007. No 3.
Назаренко 2008a — Назаренко А. В. Братское совладение, отчи-
на, сеньорат (династический строй Рюриковичей в X–XII вв. в
сравнительно-историческом аспекте) // ДГ, 2005 год: Рюриковичи
и российская государственность. 2008.
Назаренко 2008b — Назаренко А. В. Греч. ‛Ρωμαι
̃
οι — др.-русск.
грьци/хрьстьяни (псевдоэтноним на «пути из варяг в греки») //
ВЕДС. 2008. [Вып.] 20.
Назаренко 2008с — Назаренко А. В. «Новороссия», «Великороссия»
и «вся Русь» в XII веке // ВИЛИ. 2008. Т. 5.
Назаренко 2008d — Назаренко А. В. К истории православного па-
ломничества // ППТС 2.
Назаренко 2009 — Назаренко А. В. Территориально-политическая
структура Древней Руси в первой половине Х века: Киев и «Внеш-
няя Росия» Константина Багрянородного // Сложение русской го-
сударственности в контексте раннесредневековой истории Старого
света. СПб. (в печати).
Насонов 1951 — Насонов А. Н. «Русская земля» и образование тер-
ритории Древнерусского государства: Историко-географическое
исследование. М., 1951 (= Насонов А. Н. «Русская земля» и об-
разование территории Древнерусского государства: Историко-
географическое исследование.
—
Монголы и Русь: История та-
тарской политики на Руси. СПб., 2006; ссылки даны по этому
последнему изданию).
Насонов 1969 — Насонов А. Н. История русского летописания XI —
начала XVIII в.: Очерки и исследования. М., 1969.
Нерознак 1983 — Нерознак В. П. Названия древнерусских городов.
М., 1983.
Никольский 1906 — Никольский Н. К. Материалы для повременного
списка русских писателей и их сочинений (X–XI вв.): Корректур-
ное издание. СПб., 1906.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

428
Никольский 1907 — Никольский Н. К. Материалы для истории древ-
нерусской духовной письменности // Сборник ОРЯС. СПб., 1907.
Т.82.No4.
Ницше 1–2
—
Ницше Ф. Сочинения. М., 1990. Т. 1–2.
Новосельцев 1965 — Новосельцев А. П. Восточные источники о вос-
точных славянах и Руси VI–IX вв. // ДГМЗ (= ДГ, 1998 г. 2000).
Норна — Норна у источника судьбы: Сборник статей в честь
Е. А. Мельниковой. М., 2001.
НПЛ — Новгородская первая летопись старшего и младшего изво-
дов / Под ред. А. Н. Насонова. М.; Л., 1950.
ОИ — Отечественная история (до 1991 г.: ИСССР). М.
Орлов 1946 — Орлов А. С. Владимир Мономах. М.; Л., 1946.
Орловский 1897 — Орловский Е. Ф. Основание г. Гродны и его исто-
рия до 1241 г. // Труды IX Археологического съезда в Вильне,
1893 [год]. М., 1897. Т. 2.
ОРЯС — Отделение русского языка и словесности Имп. Академии
наук.
Остр. ев.
—
Остромирово евангелие 1056–1057 гг. / Митр. Питирим
(Нечаев) и др. Л., 1988.
Павлов 1878 — Павлов А. С. Критические опыты по истории древ-
нейшей греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878.
Пападопуло-Керамевс 1903 — Пападопуло-Керамевс А. И. Восемь
греческих описаний Святых мест XIV, XV и XVI вв. // ППС. 1903.
Вып. 56 (Т. 19/2).
Паренти 1994 — Паренти С. Глаголический список римско-
византийской литургии св. Петра // Palaeobulgarica — Старобъл-
гаристика. София, 1994. Год. 18.
Пашуто 1965 — Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней
Руси // ДГМЗ.
Пашуто 1968 — Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси.
М., 1968.
Пашуто 1971 — Пашуто В. Т. Реваншисты — псевдоисторики Рос-
сии. М., 1971.
Пашуто 1992 — Пашуто В. Т. Русские историки-эмигранты в Ев-
ропе / Отв. ред. Б. В. Лёвшин. М., 1992.
ПВЛ — Повесть временных лет / Подгот. текста, перев., статьи и
коммент. Д. С. Лихачева. Изд. 2-е. СПб., 1996 (ЛП).
ПДРКП 1–2/1 — Памятники древнерусского канонического права.
СПб., 1908. Ч. 1 / [А. С. Павлов]. Изд. 2-е (РИБ. Т. 6); Пгр., 1920.
Ч. 2. Вып. 1 / Под ред. В. Н. Бенешевича (РИБ. Т. 36).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

429
Петрухин 1997 — Петрухин В. Я. Послесловие, комментарии // Гол б ,
Прицак 1997.
Петрухин 2000 — Петрухин В. Я. Древняя Русь: Народ, князья,
религия // ИРК 1.
Петрушевский 1853 — Петрушевский А. С. О соборной Богоро-
дицкой церкви и святителях в Галиче // Галицкий исторический
сборник. Львов, 1853. Вып. 1.
Платонов 1993 — Платонов С. Ф. Лекции по русской истории.
М., 1993 (последнее авторизованное издание книги вышло в
1917 г.).
Плахонiн 2000 — Плахонiн А. Всеволодко Городенський: Василь
Tатищев i джерела до вривчення генеалогiï Рюриковичiв // Запи-
ски Наукового товариства iм. Шевченка. Працi комiсiï спецiальних
(допомiжних) iсторичних дисциплiн. Львiв, 2000. Т. 240.
Плахонин 2004 — Плахонин А. Г. «История Российская» В. Н. Татище-
ва и исследование генеалогии Рюриковичей // СР. 2004. [Вып.] 4.
Погодин 6 — Погодин М. П. Исследования, замечания и лекции о
русской истории. М., 1855. Т. 6: Период удельный, 1054–1240.
Подскальски 1996 — Подскальски Г. Христианство и богословская
литература в Киевской Руси (988–1237 гг.) / Изд. 2-е, исправл.
и дополн. для русск. перев.; перев. А. В. Назаренко под ред.
К. К. Акентьева. СПб., 1996 (Subsidia Byzantinorossica. T. 1).
Понырко 1992 — Понырко Н. В. Эпистолярное наследие Древней
Руси, XI–XIII вв.: Исследования, тексты, комментарии. СПб., 1992
(ЛП).
Попов 1875 — Попов А. Историко-литературный обзор древнерус-
ских полемических сочинений против латинян. М., 1875.
Поппэ 1968, 1969 — Поппэ А. Русские митрополии константино-
польской патриархии // ВВ. 1968. Т. 28; 1969. Т. 29.
Поппэ 1995 — Поппэ А. О зарождении культа свв. Бориса и Глеба
и о посвященных им произведениях // RМ. 1995. T. 8/1.
Поппэ 1996 — Поппэ А. Митрополиты и князья Киевской Руси //
Подскальски Г. 1996.
Поппэ 1997 — Поппэ А. Феофано Новгородская // Новгородский
исторический сборник. СПб., 1997. Вып. 6 (16).
Поппэ 2003 — Поппэ А. Земная гибель и небесное торжество Бориса
и Глеба // ТОДРЛ. 2003. [Т.] 44: Памяти Д. С. Лихачева.
Поппэ 2007 — Поппэ А. Гертруда-Олисава, русьская княгини: Пере-
смотр биографических данных // Именослов. Историческая семан-
тика имени. М., 2007. Вып. 2.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

430
ППИДР — Письменные памятники истории Древней Руси: Летопи-
си, повести, хождения, поучения, жития, послания. Аннотирован-
ный каталог-справочник / Под ред. Я. Н. Щапова. СПб., 2003.
ППС — Православный Палестинский сборник. СПб.
ППТС 1–2
—
Православное паломничество: традиции и современ-
ность. I общецерковная конференция, 27 октября 2004 г. М., 2005;
II общецерковная конференция, 28–29 ноября 2005 г. М., 2008.
Пресняков 1993 — Пресняков А. Е. Княжое право Древней Руси:
Очерки по истории X–XII столетий // Пресняков А. Е. Княжое
право в Древней Руси: Очерки по истории X–XII столетий.
—
Лекции по русской истории: Киевская Русь. Изд. 2-е. М., 1993
(впервые — в 1909 г.).
Приселков 1939 — Приселков М. Д. Русско-византийские отношения
в IX–XII вв. // Вестник древней истории. М., 1939. No 3.
Приселков 2003 — Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической
истории Киевской Руси Х–XII вв. СПб., 2003 (первое издание кни-
ги вышло в 1913 г.).
ПСИНЦВЕ — Памятники средневековой истории народов Централь-
ной и Восточной Европы.
ПСРЛ 1–2, 4/1, 6/1, 7, 9, 15, 23, 24, 38, 42 — Полное собрание рус-
ских летописей. Л., 1928. 2-е изд. Т. 1; СПб., 1908. 2-е изд. Т. 2;
Пгр., 1915. 2-е изд. Т. 4. Ч. 1; М., 2000. Т. 6. Вып. 1; СПб., 1856.
Т. 7; СПб., 1862. Т. 9; СПб., 1863. Т. 15; СПб., 1910. Т. 23; М.;
Пгр., 1921. Т. 24; Л., 1989. Т. 38; СПб., 2002. Т. 42.
Пуцко 1982 — Пуцко В. Г. «Богородица Десятинная» и ранняя ико-
нография Покрова // Festschrift für Fairy von Lilienfeld. Erlangen,
1982.
Пушкарев, 1927 — Пушкарев С. Г. Россия и Европа в их историче-
ском прошлом // Евразийский временник. Париж, 1927. Кн. 5.
Пушкин 6 — Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 10 томах.
Изд. 4-е. Л., 1978. Т. 6.
Пыпин 1862 — Пыпин А. Н. Для объяснения статьи о ложных кни-
гах // ЛЗАК. 1862. Т. 1 (1861).
ПЭ — Православная Энциклопедия. М.
Радз. лет. 1767 — Летопись Несторова с продолжателями по Кениг-
сбергскому списку, до 1206 года / [И. И. Тауберт, И. С. Барков] //
Библиотека Российская историческая, содержащая древние лето-
писи и всякие записки, способствующие к объяснению истории
и географии российской древних и средних времен. СПб., 1767.
Ч. 1.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

431
Раевский 1977 — Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских
племен: Опыт реконструкции скифской мифологии. М., 1977.
Рапов 1977 — Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в Х —
первой половине XIII в. М., 1977.
Раппопорт 1982 — Раппопорт П. А. Древнерусская архитектура
X–XIII вв. Л., 1982 (САИ. [Вып.] Е1–47).
Раппопорт 1993 — Раппопорт П. А. Древнерусская архитектура.
СПб., 1993.
Реймс. гл.
—
Catalogue général des manuscrits des bibliothèques
publiques de France: Dépаrtements. Paris, 1904. T. 38. N 15.
РИБ — Русская историческая библиотека.
Рогов 1970 — Рогов А. И. Сказания о начале Чешского государства
в древнерусской письменности. М., 1970 (ПСИНЦВЕ).
Рожнецкий 1911 — Рожнецкий С. Из истории Киева и Днепра в
былевом эпосе // Известия ОРЯС. 1911. Т. 16/1.
Розанов 1930 — Розанов С. П. Евфимия Владимировна и Борис Ко-
ломанович: Из европейской политики XII в. // Известия Академии
наук СССР. VII серия: Отделение гуманитарных наук. Л., 1930.
No 8–9.
Розов 1963 — Розов Н. Н. Синодальный список сочинений Иларио-
на — русского писателя XI века // Slavia. 1963. R. 32/2.
Роспонд 1968 — Роспонд С. Значение древнерусской ономастики для
истории: К этимологии топонима Киев // ВЯ. 1968. No 1.
Роспонд 1979 — Роспонд С. Miscellaneа onomastica Rossica, II: Еще
раз о Киеве // Восточнославянская ономастика: Материалы и ис-
следования. М., 1979.
РП — Русская Правда / Т. Е. Новицкая, Я. Н. Щапов // Законода-
тельство Древней Руси. М., 1984 (Российское законодательство
Х–ХХ веков. Т. 1).
Русанова, Тимощук 1993 — Русанова И. П., Тимощук Б. А. Языче-
ские святилища древних славян. М., 1993.
РХВЕ — Распространение христианства в Восточной Европе: Мате-
риалы 1-й Всероссийской конференции. СПб.; Псков, 1995 (ЦА.
Вып. 1).
Рыбаков 1940 — Рыбаков Б. А. Знаки собственности в княжеском
семействе Киевской Руси X–XII вв. // СА. 1940. Т. 6.
Рыбаков 1964 — Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI–
XIV веков. М., 1964 (САИ. [Вып.] Е1–44).
Рыбаков 1982 — Рыбаков Б. А. Киевская Русь и древнерусские кня-
жества XII–XIII вв. М., 1982 (переизд.: М., 1993).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

432
Рыбаков 1987 — Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987.
Рыбина 1986 — Рыбина Е. А. Иноземные дворы в Новгороде XII–
XVII вв. М., 1986.
Рычка 2007 — Рычка В. М. «Город Ярослава»: символическое со-
держание летописного образа // ЯМ.
СА — Cоветская археология. М.
CАИ — Археология СССР: Свод археологических источников.
Салмина 2003 — Салмина М. А. К вопросу о датировке так называе-
мого Новгородско-Софийского свода // ТОДРЛ. 2003. [Т.] 54.
САМИ — Средневековая археология и монументальное искусство:
Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб., 1999.
Свердлов 1983 — Свердлов М. Б. Генезис и структура феодального
общества в Древней Руси. Л., 1983.
Свердлов 2001 — Свердлов М. Б. «Завещание» Ярослава и наследова-
ние княжеских столов в русском государстве Х — середины XI в. //
Норна.
Свердлов 2003 — Свердлов М. Б. Домонгольская Русь: Князь и кня-
жеская власть на Руси VI — первой трети XIII вв. СПб., 2003.
СДПИС 1 — Свод древнейших письменных известий о славянах. М.,
1991. Т. 1: I–VI вв. / Л. А. Гиндин, С. А. Иванов, Г. Г. Литаврин.
СДРЯ 1–7
—
Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. М., 1988–
2004. Т. 1–7– (издание продолжается).
Седов 1953 — Седов В. В. Древнерусское святилище в Перыни //
КСИИМК. 1953. Вып. 50.
Седов 1982 — Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982
(Арх. СССР).
Седов 1994 — Седов В. В. Славяне в древности. М., 1994.
Седов 1995 — Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. М.,
1995.
Семенченко 1989 — Семенченко Г. В. Древнейшие редакции жития
Леонтия Ростовского // ТОДРЛ. 1989. [Т.] 42.
Семенченко 2003 — Семенченко Г. В. Житие Леонтия, епископа
Ростовского // ППИДР.
Сергеевич 1908 — Сергеевич В. Древности русского права. Изд. 3-е.
СПб., 1908. Т. 2: Вече и князь; советники князя.
Серебрянский 1915 — Серебрянский Н. Древнерусские княжеские
жития (Обзор редакций и тексты). М., 1915.
Серегина 1994 — Серегина Н. С. Песнопения русским святым: По
материалам рукописей певческой книги XI–XIX вв. «Стихирарь
месячный». СПб., 1994.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

433
Сидоров 2003 — Сидоров А. И. О характере королевской власти у
франков в VIII–IX вв. // Мир Александра Каждана: К 80-летию
со дня рождения. СПб., 2003.
CК — Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, храня-
щихся в СССР (X–XIII вв.). М., 1984.
Скабаланович 1898 — Скабаланович Н. А. Византийское государство
и церковь в XI в. СПб., 1898.
Сказ. Агап.
—
Сказание отца нашего Агапия / М. В. Рождествен-
ская // БЛДР. 1999. Т. 3.
Слав.
—
Славяноведение (до 1991 г.
—
СС). М.
СлККДР — Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л.
Сл. п. Иг.
—
Слово о полку Игореве / О. В. Творогов // БЛДР. 1997.
Т.4.
СНСП — Сказания о начале славянской письменности / Вступ. ста-
тья, перев. и коммент. Б. Н. Флори. М., 1981 (ПСИНЦВЕ).
Сн. Стурл.
—
Снорри Стурлусон. Круг земной / А. Я. Гуревич и
др. М., 1980 (ЛП).
Соболевский 1907 — Соболевский А. И. Лекции по истории русского
языка. 4-е изд. М., 1907 (= М., 2005).
Соболевский 1914 — Соболевский А. И. Несколько заметок по сла-
вянскому вокализму и лексике // Русский филологический вест-
ник. Варшава, 1914. Т. 71/2.
Соловьев 1 — Соловьев С. М. История России с древнейших времен.
Т. 1–2 // Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. 1 / Г. Д. Цин-
зерлинг, В. С. Рыкалов; отв. ред. И. Д. Ковальченко, С. С. Дми-
триев.
Соловьев 1847 — Соловьев С. М. История отношений между русски-
ми князьями Рюрикова дома. М., 1847 (= М., 2003; цитируется по
этому последнему изданию).
Соловьев 1935 — Соловьев А. В. Новые раскопки в Гродне и их
значение для русской истории // Записки Русского научного ин-
ститута в Белграде. Белград, 1935. Т. 13.
Соловьев 1947 — Соловьев А. В. Великая, Малая и Белая Русь //
ВИ. 1947. No 7 (= ИРК. Т. 2/1; цитируется по этому последнему
изданию).
Соловьев 1992 — Соловьев А. В. Городенские князья и Деремела:
К толкованию Слова о полку Игореве // RM. 1992. T. 7/1 (работа
была написана в 1966 г.).
Спекторский 1936 — Спекторский Е. В. Принципы европейской
политики России в XIX и XX веках. Любляна, 1936.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

434
СР — Средневековая Русь. М.
Срезневский 1–3
—
Срезневский И. И. Материалы для словаря древ-
нерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1893–1903.
Т. 1–3.
Срезневский 1853 — Срезневский И. И. Дополнения к записке: Древ-
ние жизнеописания русских князей // Известия по ОРЯС. 1853.
Т.2.
Срезневский 1860 — Срезневский И. И. Сказание о святых Борисе и
Глебе: Сильвестровский список XIV в. СПб., 1860.
Срезневский 1862 — Срезневский И. И. Русские калики древнего
времени // Зап. АН. 1862. Кн. 1.
Срезневский 1893 — Мусин-Пушкинский сборник 1414 года в ко-
пии начала XIX в. / В. И. Срезневский. СПб., 1893 (Зап. АН.
Т. 2. Прилож. No 5).
СРЯ 1–27
—
Словарь русского языка ΧI–XVII вв. М., 1975–2006.
Т. 1–27 – (издание продолжается).
СС — Советское славяноведение (с 1991 г.
—
Слав.). М.
Стефанович 2007 — Стефанович П. С. Отношения князя и знати
в Галицком и Волынском княжествах до конца XII в. // СР. 2007.
[Вып.] 7.
Столярова 2000 — Столярова Л. В. Свод записей писцов, худож-
ников и переплетчиков древнерусских пергаменных кодексов XI–
XIV веков. М., 2000.
Стороженко 1919 — Стороженко А. В. Малая Россия, или Украи-
на // Труды подготовительной по национальным делам комиссии:
Малорусский отдел. Одесса, 1919. Вып. 1.
Строев 1844 — Строев П. М. Родословные росписи князей владе-
тельных // Карамзин 4.
Татищ ев 1–2, 4 — Татищев В. Н. История Российская // Тати-
щев В. Н. Собрание сочинений в восьми томах. М., 1962. Т. 1;
1963. Т. 2; 1964. Т. 4.
Творогов 1979 — Творогов О. В. Античные мифы в древнерусской
литературе // ТОДРЛ. 1979. [Т.] 33.
Творогов 1995 — Творогов О. В. Городец (или Городно, Городен) //
Энциклопедия «Слова о полку Игореве». СПб., 1995. Т. 2.
Тершаковець 1928 — Тершаковець М. Переказ про Кия, Щека i Хо-
рива та iх сестру Либедь // Юбiлейний збiрник на пошану акад.
М. С. Грушевського. Киïв, 1928. Т. 2.
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института рус-
ской литературы Академии наук (Пушкинского дома). СПб.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

435
Токарев 1976 — Токарев С. А. Религия в истории народов мира.
М., 1976.
Толочко 1987 — Толочко П. П. Древняя Русь: Очерки социально-
политической истории. Киев, 1987.
Толочко 1989a — Толочко П. П. Древнерусский феодальный город.
Киев, 1989.
Толочко 1989b — Толочко П. П. О торгово-ремесленном пути станов-
ления древнерусских городов // История и культура древнерусско-
го города. [Сборник статей к 60-летию В. Л. Янина]. M., 1989.
Толочко 1992 — Толочко А. П. Князь в Древней Руси: Власть, соб-
ственность, идеология. Киев, 1992.
Толочко 2005 — Толочко А. «История Российская» Василия Татище-
ва: источники и известия. М., 2005.
Толочко О. П., Толочко П. П. 1998 — Толочко О. П., Толочко П. П.
Київська Русь. Київ, 1998 (Україна крiзь вiки. Т. 4).
Томсен 1891 — Томсен В. Начало русского государства / Пер. с нем.
Н. Аммона. М., 1891 (= ИРК 2/1; цитируется по этому последнему
изданию).
Топоров 1984 — Топоров В. Н. Прусский язык: Словарь, K–L. М., 1984.
Топоров 1995 — Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной
культуре. М., 1995. Т. 1: Первый век христианства на Руси.
Топоров 1996 — Топоров В. Н. Боги древних славян // Очерки по
истории культуры славян. М., 1996.
Топоров 1998 — Топоров В. Н. Предыстория литературы у славян:
Опыт реконструкции (Введение к курсу истории славянских ли-
тератур). М., 1998.
Тр. лет.
—
Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция тек-
ста. Л., 1956 (= СПб., 2002).
Троицкий 1889 — Троицкий И. Иоанна Фоки Сказание вкратце о
городах и странах от Антиохии до Иерусалима, также Сирии,
Финикии и о Святых местах Палестины конца XII века // ППС.
1889. Вып. 23 (Т. 8/2).
Трубачев 1–2
—
Трубачев О. Н. Труды по этимологии: Слово, исто-
рия, культура. М., 2004. Т. 1–2.
Трубачев 1959 — Трубачев О. Н. История славянских терминов род-
ства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М.,
1959 (= М., 2006).
Трубачев 1979 — Трубачев О. Н. «Старая Скифия» (’Αρχαίη Σκυθίη)
Геродота (IV, 99) и славяне: Лингвистический аспект // ВЯ. 1979.
No 4 (= Трубачев 1999).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

436
Трубачев 1985 — Трубачев О. Н. Праславянская лексикография //
Этим., 1983. 1985 (= Трубачев 1).
Трубачев 1990 — Трубачев О. Н. В поисках единства, 2: Откуда есть
пошел Киев... и другие вопросы // Русская речь. М., 1990. No 1.
Трубачев 1993 — Трубачев О. Н. К истокам Руси (наблюдения линг-
виста). М., 1993.
Трубачев 1994 — Трубачев О. Н. Мысли о дохристианской рели-
гии славян в свете славянского языкознания (по поводу книги:
Leszek Moszyński. Die vorchristliche Religion der Slaven im Lichte
der slavischen Sprachwissenschaft. Köln; Weimar; Wien, 1992) // ВЯ.
1994. No 6 (= Трубачев 2).
Трубачев 1997а — Трубачев О. Н. В поисках единства: Взгляд фило-
лога на проблему истоков Руси. Изд. 2-е, дополн. М., 1997.
Трубачев 1997b — Трубачев О. Н. Продолжение диалога // Этим.,
1994–1996. 1997 (= Трубачев 2).
Трубачев 1999 — Трубачев О. Н. Indoarica в Северном Причерно-
морье: Реконструкция реликтов языка, этимологический словарь.
М., 1999.
Трубачев 2003а — Трубачев О. Н. Этногенез и культура древнейших
славян: Лингвистические исследования. Изд. 2-е, дополн. М., 2003.
Трубачев 2003b — Трубачев О. Н. Опыт ЭССЯ: К 30-летию с начала
публикации (1974–2003). Доклад пленарного заседания на 13-м
Международном съезде славистов в Любляне (Словения), 2003 г.
М., 2003.
Трубачев 2004а — Трубачев О. Н. Заветное слово. М., 2004.
Трубачев 2004b — Трубачев О. Н. Слово о «Русской энциклопедии» и
некоторых библейских энциклопедических статьях // Трубачев 2.
Тургенев 1841 — Акты исторические, относящиеся к России, извле-
ченные из иностранных архивов и библиотек А. И. Тургеневым.
СПб., 1841. Т. 1: Выписки из Ватиканского тайного архива и из
других римских библиотек и архивов.
Ужанков 1994 — Ужанков А. Н . Когда и где было прочитано Ила-
рионом «Слово о законе и благодати» // Герменевтика древнерус-
ской литературы. М., 1994. Сб. 7/1.
Ужанков 1999 — Ужанков А. Н . Из лекций по истории русской
литературы XI — первой трети XVIII вв.: «Слово о законе и бла-
годати» Илариона Киевского. М., 1999.
Ус ко в 2001 — Усков Н. Ф. Христианское монашество в Западной
Европе раннего средневековья (Германские земли II/III — сере-
дины XI в.). СПб., 2001.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

437
Усп. сб. 1899 — Сборник XII века Московского Успенского собора /
Изд. под наблюдением А. А. Шахматова, П. А. Лаврова // ЧОИДР.
1899. Кн. 2.
Усп. сб. 1971 — Успенский сборник XII–XIII вв. / О. А. Князевская,
В. Г. Демьянов, М. В. Ляпон; под ред. С. И. Коткова. М., 1971.
Фасмер 1–4
—
Фасмер М. Этимологический словарь русского язы-
ка / Перев. с нем. и дополн. О. Н. Трубачева. Изд. 2-е. М., 1987.
Т. 1–4.
Феннел 1989 — Феннел Дж. Кризис средневековой Руси, 1200–
1304 / Перев. с англ. В. В. Голубчикова; вступ. статья и общ.
ред. А. Л. Хорошкевич и А. И. Плигузова. М., 1989 (английский
оригинал вышел в 1983 г.).
Флоря 1992 — Флоря Б. Н. Отношения государства и церкви у вос-
точных и западных славян. М., 1992.
Флоря 2005 — Флоря Б. Н. Вячеслав // ПЭ. 2005. Т. 10.
Франклин, Шепард 2000 — Франклин С., Шепард Дж. Начало Руси,
750–1200 / Авториз. перев. с англ. Д. М. Буланина и Н. Л. Лужец-
кой; под ред. Д. М. Буланина. СПб., 2000 (английский оригинал
вышел в 1996 г.).
ФРВИП — Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе:
Сборник статей, посвященный Л. В. Черепнину. М., 1972.
Хабургаев 1974 — Хабургаев Г. А. Старославянский язык. М.,
1974.
Хлебн./Погод.
—
The Old Rus’ Kievan and Galician-Volhynian
Chronicles: The Ostroz’kyj (Xlebnikiv) and Četvertyns’kyj (Pogodin)
Codices. Cambridge (Mass.), 1990 (Harvard Library of Early Ukrainian
Literature. Texts. Vol. 8).
Хрусталев 2002 — Хрусталев Д. Г. Разыскания о Ефреме Переяс-
лавском. СПб., 2002.
ЦА — Церковная археология.
Цветаев 1888 — Цветаев Д. Памятники к истории протестантства
в России / Д. Цветаев. М., 1888. Ч. 1.
ЦОГФР — Церковь, общество и государство в феодальной России.
М., 1990.
Цукерман 2008 — Цукерман К. Дуумвираты Ярославичей. К вопросу
о митрополиях Чернигова и Переяславля // ДЬНѢСЛОВО: Збiрка
праць на пошану дiйсного члена Нацiональноï академiï наук
Украïни П. П. Толочка з нагоди його 70-рiччя. Киïв, 2008.
Чельцов 1879 — Чельцов М. Полемика между греками и латинянами
по вопросу об опресноках в XI–XII вв. СПб., 1879.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

438
Черепнин 1972а — Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме
Древнерусского государства Х — начала XIII в. // ИЗ. 1972. Т. 89.
Черепнин 1972b — Черепнин Л. В. Русь: спорные вопросы истории
феодальной земельной собственности в IX–XV вв. // Новосель-
цев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма
(Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). М., 1972.
Черепнин 1974 — Черепнин Л. В. Пути и формы политического раз-
вития русских земель XII — начала XIII в. // Польша и Русь:
черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и
Польши XII–XIV вв. М., 1974.
Чичуров 1990а — Чичуров И. С. Политическая идеология средневе-
ковья: Византия и Русь. М., 1990.
Чичуров 1990b — Чичуров И. С. «Хождение апостола Андрея» в
византийской и древнерусской церковно-идеологической тради-
ции // ЦОГФР.
Чичуров 1996 — Чичуров И. С. Схизма 1054 г. и антилатинская по-
лемика в Киеве (середина XI — начало XII в.) // RM. 1996. T. 9/1
(= Чичуров 2007).
Чичуров 2007 — Чичуров И. С. Избранные труды: К 60-летию
И. С. Чичурова. М., 2007.
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских
при Московском университете. М.
Шайкин 2004 — Шайкин А. А. «Повесть временных лет» о язычестве
на Руси // ТОДРЛ. 2004. [Т.] 55.
Шахматов 1915 — Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода
истории русского языка. Пгр., 1915 (Энциклопедия славянской
филологии. Вып. 11/1).
Шахматов 1916 — Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пгр.,
1916. Т. 1: Вводная часть, текст, примечания (отдельный оттиск
из: ЛЗАК. Вып. 29).
Шахматов 1920 — Шахматов А. А. К вопросу о критическом из-
дании Истории Российской В. Н. Татищева // Дела и дни. Пгр.,
1920. Кн. 1.
Шахматов 1938 — Шахматов А. А. Обозрение русских летописных
сводов XIV–XVI вв. М.; Л., 1938.
Шахматов 1940 — Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее
источники // ТОДРЛ. 1940. [Т.] 4.
Широкова 1979 — Широкова Н. С. Идеализация варваров в антич-
ной литературной традиции // Античный полис. Л., 1979 (Про-
блемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 5).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

439
Шляпкин 1881 — Шляпкин И. Русское поучение XI века и перене-
сение мощей Николая Чудотворца. СПб., 1881 (Памятники древ-
нерусской письменности и искусства. No 19).
Шпенглер 1–2
—
Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии
мировой истории. М., 1998. Т. 1–2.
Шрамм 1997 — Шрамм Г. Реки Северного Причерноморья:
Историко-филологическое исследование их названий в ранних
веках / Перев. полностью переработанного изд. А. В. Назаренко.
М., 1997 (Взгляд издалека: Немецкие историки о прошлом Вос-
точной Европы. Т. 1).
Шубарт 1997 — Шубарт В. Европа и душа Востока / Перев. с нем.
З. Г. Антипенко, М. В. Назарова. М., 1997 (немецкий оригинал:
Schubart 1938).
Шустер-Шевц 1986 — Шустер-Шевц Х. Древнейший слой славян-
ских социально-экономических и общественно-институциональных
терминов и их судьба в сербо-лужицком языке // Этим., 1984.
1986.
Щавелева 1990 — Щавелева Н. И. Польские латиноязычные источ-
ники: Тексты, перевод, комментарий. М., 1990 (ДИ).
Щавелева 2004 — Щавелева Н. И. Древняя Русь в «Польской
истории» Яна Длугоша (Книги I–VI): Текст, перевод, коммен-
тарий / Под общей ред. и с дополн. А. В. Назаренко. М., 2004
(ДИ).
Щапов 1965 — Щапов Я. Н. Церковь в системе государственной
власти в Древней Руси // ДГМЗ.
Щапов 1972 — Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней
Руси XI–XIV вв. М., 1972.
Щапов 1978 — Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское право-
вое наследие на Руси в XI–XIII вв. М., 1978.
Щапов 1989 — Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси
X–XIII вв. М., 1989.
Щапов 2004 — Щапов Я. Н. Туровские уставы XIV в. о десятине //
Щапов Я. Н. Очерки русской истории, источниковедения, архео-
графии. М., 2004 (первое издание работы вышло в 1965 г.).
ЭССЯ 1–33
—
Этимологический словарь славянских языков: Прас-
лавянский лексический фонд. М., 1974–2007. Вып. 1–33 – (издание
продолжается).
Этим.
—
Этимология. М.
Юшков 1939 — Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Ки-
евской Руси. М.; Л., 1939.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

440
Ягич 1886 — Ягич И. В. Служебные минеи за сентябрь, октябрь
и ноябрь в церковнославянском переводе по русским рукописям
1095–1097 гг. СПб., 1886.
Яйленко 1993 — Яйленко В. П. Введение в проблему происхождения
названия Киев: Иноязычные его передачи X–XII вв. и выявляе-
мые ими исходные основы топонима // Ономастика и эпиграфика
средневековой Восточной Европы и Византии. М., 1993.
Якубинский 1953 — Якубинский Л. П. История древнерусского язы-
ка. М., 1953.
ЯМ — Ярослав Мудрый и его эпоха. М., 2008.
Янин 1 — Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X–XV вв. М.,
1970. Т. 1: Печати Х — начала XIII в.
Янин 1963 — Янин В. Л. Русская княгиня Олисава-Гертруда и ее сын
Ярополк // Нумизматика и эпиграфика. М., 1963. Т. 4.
Янин 1978 — Янин В. Л. Печать новгородского епископа Ивана По-
пьяна: 1110–1130 гг. // ВИД. 1978. Т. 9.
Янин 2003 — Янин В. Л. Новгородские посадники. Изд. 2-е. М.,
2003.
Янин, Гайдуков 3 — Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати
Древней Руси X–XV вв. М., 1998. Т. 3.
Ястребицкая 1999 — Ястребицкая А. Л. «Drang nach Osten» как
проблема исторического познания и тема новой социальной исто-
рии // Славяне и их соседи. М., 1999. Вып. 9: Славяне и немцы.
1000-летнее соседство: мирные связи и конфликты.
Abh. Mainz — Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften und der
Literatur Mainz. Geistes- und sozialwissenschaftliche Klasse.
Adam — Adam von Bremen. Hamburgische Kirchengeschichte /
B. Schmeidler. Hannover; Leipzig, 1917 (MGH SRG. [T. 2]).
Alc. Vita Willibr.
—
Vita Willibrordi archiepiscopi Traiectensis auctore
Alcuino // MGH SRM. Hannover, 1919–1920. T. 7: Passiones vitaeque
sanctorum aevi Merovingici (V) / B. Krusch, W. Levison.
ALMAe — Archivum Latinitatis Medii Aevi: Bulletin Du Cange.
Bruxelles.
Аltaner 1924 — Altaner B. Die Dominikanermissionen des 13.
Jahrhunderts: Forschungen zur Geschichte der kirchlichen Unionen und
der Mohammedaner- und Heidenmission des Mittelalters. Habelschwerdt,
1924 (Breslauer Studien zur historischen Theologie. Bd. 3).
Altaner 1958 — Altaner B. Patrologie: Leben, Schriften und Lehre der
Kirchenväter. 5. völlig neu bearb. Aufl. Freiburg i. Br., 1958.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

441
Althoff 2000 — Althoff G. Die Ottonen: Königsherrschaft ohne Staat.
Stuttgart, 2000 (UTB. Bd. 473).
Amelung 1964 — Amelung P. Das Bild des Deutschen in der Literatur der
italienischen Renaissance (1440–1559). München, 1964 (Münchener
Romanistische Arbeiten. Bd. 20).
Ann. Alt.
—
Annales Altahenses maiores / W. de Giesebrecht, E. L. B.
ab Oefele. Hannover, 1891 (MGH SRG. [T. 4]).
Ann. Aug.
—
Annales Augustani / G. H. Pertz // MGH SS. 1839.
T.3.
Ann. Bert.
—
Annales Bertiniani / G. Waitz. Hannover; Leipzig, 1883
(MGH SRG. [T. 5]).
Ann. Fuld. — Annales Fuldenses sive Annales regni Francorum orientalis /
F. Kurze. Hannover, 1891 (MGH SRG. [T. 7]).
Ann. Magd.
—
Annales Magdeburgenses / G. H. Pertz // MGH SS.
1859. T. 16.
Ann. r. Fr.
—
Annales regni Francorum inde ab a. 741 usque ad a. 829,
qui dicuntur Annales Laurissenses maiores et Einhardi / F. Kurze.
Hannover, 1895 (MGH SRG. [T. 6]).
Ann. Saxo — Annalista Saxo / G. Waitz // MGH SS. 1844. T. 6.
Anon. Gesta Hung.
—
P. magistri, qui Anonymus dicitur, Gesta
Hungarorum / Ae. Jakubovich, D. Pais // SRA 1.
Anton 1979 — Anton H. H. Zum politischen Konzept karolingischer
Sуnoden und zur karolingischen Brüdergemeinschaft // HJb. 1979.
Bd. 99.
APH — Acta Poloniae Historica. Warszawa.
Appelt 1967 — Appelt H. Die Kaiseridee Friedrich Barbarossas.
Wien, 1967 (Sitzungsberichte der Österreichischen Akademie der
Wissenschaften. Bd. 252/4).
von Baader 1867 — von Baader F. Kurzer Bericht an das deutsche
Publikum über meine im Herbst des Jahres 1822 unternommene
literarische Reise nach Russland und deren Erfolg // von Baader F.
Sämtliche Werke. Leipzig, 1867. Bd. 15.
Bach 1952 — Bach A. Deutsche Namenkunde. 2. Aufl. Heidelberg, 1952.
Bd. 1/1.
Balzer 1895 — Balzer O. Genealogia Piastów. Kraków, 1895.
Balzer 1897 — Balzer O. O następstwie tronu w Polsce // Rozprawy
Akademji Umiejętności. Wydz. filoz.-histor. Kraków, 1897.
T. 36.
Bauer 1855 — Bauer B. Die russische Kirche. Charlottenburg,
1855.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

442
Baumgarten 1927 — Baumgarten N. Généalogies et mariages occidentaux
des Rurikides russes du Xe au XIIIe siècle. Roma, 1927 (Orientalia
Christiana. Vol. 9. N 35).
Beck 1977 — Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im
Byzantinischen Reich. 2. Aufl. München, 1977 (Byz. HB. Bd. 2/1).
Benz 1950 — Benz E. Die abendländische Sendung der östlich-orthodoxen
Kirche: Die russische Kirche und das abendländische Christentum im
Zeitalter der Heiligen Allianz. Mainz, 1950 (Abh. Mainz. Jg. 1950. N 8).
Berges 1952 — Berges W. Das Reich ohne Hauptstadt // Das
Hauptstadtproblem in der Geschichte: Festgabe zum 90. Geburtstag
F. Meineckes. Tübingen, 1952.
Beumann 1966 — Beumann H. Das Paderborner Epos und die Kaiseridee
Karls des Grossen // Karolus Magnus et Leo papa: Ein Paderborner
Epos vom Jahre 799. Paderborn, 1966.
Beyerle 1925 — Beyerle K. Das Reichenauer Verbrüderungsbuch als
Quelle der Klostergeschichte // Die Kultur der Abtei Reichenau.
München, 1925. Halbbd. 2.
Böhmer 1 — Böhmer J. Regesta imperii / Neu hrsg. von der
Österreichischen Akademie der Wissenschaften. Innsbruck, 1908.
Bd. 1: Die Regesten des Kaiserreiches unter den Karolingern, 715–
918 / E. Mühlbacher, J. Lechner.
Boshof 1981 — Boshof E. Unitas ecclesiae — Unitas imperii — Unitas
regni: Von der imperialen Reichseinheitsidee zur Einheit der Regna //
Nascità 2.
Boshof 1990 — Boshof E. Einheitsidee und Teilungsprinzip in der
Regierungszeit Ludwigs des Frommen // ChH.
Böss 1961 — Böss O. Die Lehre der Eurasier: Ein Beitrag zur
russischen Ideengeschichte des 20. Jahrhunderts. Wiesbaden, 1961
(Veröffentlichungen des Osteuropa-Instituts München. Bd. 15).
Brandenstein 1953 — Brandenstein W. Die Abstammungssage der
Skythen // Wiener Zeitschrift für die Kunde des Morgenlandes. Wien,
1953. Bd. 52/1–2.
Braune 1975 — Braune W. Althochdeutsche Grammatik. 13. Aufl. /
H. Eggers. Tübingen, 1975 (Sammlung kurzer Grammatiken
germanischer Dialekte. Hauptreihe A. N 5).
Brückner 1923 — Brückner A. Slawisches ch- // Zeitschrift für
vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiet der indogermanischen
Sprachen. Göttingen, 1923. Bd. 51.
Brückner 1927 — Brückner A. Słownik etymologiczny języka polskiego.
Kraków, 1927.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

443
Brun. Ep.
—
Epistola Brunonis ad Henricum regem / J. Karwasińska.
Warszawa, 1973 (MPH NS. T. 4/3).
Brun. Vita Adalb.
—
Św. Wojciecha biskupa i męczennika żywot drugi
napisany przez Brunona z Kwerfurtu / J. Karwasińska. Warszawa,
1969 (MPH NS. T. 4/2).
Brutzkus 1944 — Brutzkus J. D. The Khazar origin of ancient Kiev //
The Slavonic and East European Review. London, 1944. Vol. 22.
BSl — Byzantinoslavica: Revue internationale des études Byzantines.
Praha.
BT — Bibliotheca scriptorum Graecorum et Latinorum Teubneriana.
Buczek 1960 — Buczek K. Jeszcze o testamente Bolesława Krzywoustego //
PH. 1960. T. 60/4.
Burr 1964 — Burr V. Die Anmerkungen zum Konflikt zwischen
Methodius und den bayerischen Bischöfen // Cyrillo-Methodiana:
Zur Frühgeschichte des Christentums bei den Slaven, 863–1963 /
M. Hellmann, R. Olesch, B. Stasiewski, F. Zagiba. Köln; Graz, 1964
(Slavistische Forschungen. Bd. 6).
Byz.
—
Byzantion. Bruxelles.
Byz. HB
—
Byzantinisches Handbuch im Rahmen des Handbuchs der
Altertumswissenschaft.
BZ — Byzantinische Zeitschrift. München.
CC CM — Corpus Christianorum. Continuatio mediaevalis.
Chekin 1990 — Chekin L. S. The Role of Jews in Early Russian
Civilization in the Light of a New Discovery and New Controversies //
Russian History — Histoire Russe. Irvine (Calif.), 1990. Vol. 17/4.
ChH — Charlemagne’s Heir: New Perspectives on the Reign of Louis
the Pious (814–840). Oxford, 1990.
Chr. Hung. — Chronici Hungarici compositio saeculi XIV / A. Domanovszky //
SRA 1.
Chr. Pol. m.
—
Chronica Poloniae maioris / B. Kürbis. Warszawa, 1970
(MPH NS. T. 8).
Сhr. reg. Col.
—
Chronica regia Coloniensis (Annales maximi
Colonienses) / G. Waitz. Hannover, 1880 (MGH SRG. [T. 18]).
Chr. Rosenf.
—
Chronica ecclesiae Rosenfeldensis seu Hassefeldensis
// Monumenta inedita rerum Germanicarum, praecipue Bremensium /
J. Vogt. Bremen, 1740. T. 1.
Chr. Salern.
—
Chronicon Salernitanum / U. Westerbergh. Stockholm,
1956 (Studia Latina Stockholmensia. T. 3).
Čičurov 1998 — Čičurov I. Ein antilateinischer Traktat des Kiever
Metropoliten Ephraim // Fontes minores. Frankfurt a. M., 1998. Bd. 10.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

444
Ciggar 1973 — Ciggar K. N. Une description de Constantinople du XIIe
siècle // Revue des Etudes Byzantines. Paris, 1973. T. 31.
Classen 1972 — Classen P. Karl der Grosse und die Thronfolge im
Frankenreich // Festgabe für H. Heimpel zum 70. Geburtstag.
Göttingen, 1972. Bd. 3 (Veröffentlichungen des Max-Planck-Instituts
für Geschichte. Bd. 36/3).
Claude 1971 — Claude D. Adel, Kirche und Königtum im Westgotenreich.
Sigmaringen, 1971 (VuF. Sonderbd. 8).
Claude 1974 — Claude D. Problem des wandalischen
Herrschaftsnachfolge // DA. 1974. Jg. 30/2.
Const. De adm.
—
Константин Багрянородный. Об управлении им-
перией: Текст, перевод, комментарий / [Перев. с греч. Г. Г. Ли-
таврина]; под ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева. М., 1989
(ДИ).
Const. De cerim.
—
Constantini Porphyrogenneti De cerimoniis aulae
byzantinae libri duo / I. I. Reiske. Bonnae, 1829. T. 1 (Corpus
Scriptorum Historiae Byzantinae).
Cosm.
—
Die Chronik der Böhmen des Cosmas von Prag / B. Bretholz.
Berlin, 1923 (MGH SRG NS. Bd. 2).
Cuno 1871 — Cuno J. G. Forschungen auf dem Gebiete der alten
Völkerkunde. Berlin, 1871. Bd. 1.
DA — Deutsches Archiv für Erforschung des Mittelalters. Köln; Wien.
Dag. iud.
—
Kürbisówna B. Dagome iudex — studium krytyczne //
Początki Państwa Polskiego. Poznań, 1962. T. 1.
Darrouzès 1970 — Darrouzès J. Recherches sur les ΟΦΦΙΚΙΑ de l’église
byzantine. Paris, 1970.
DD Heinr. IV — MGH. Diplomata regum et imperatorum Germaniae.
Weimar, 1952. T. 6/2: Die Urkunden Heinrichs IV. / D. von Gladiss.
Dhondt 1948 — Dhondt J. Etudes sur la naissance des principautés
territoriales en France (IXe
–X
e
siècle). Brugue, 1948 (Rijksuniversiteit
te Gent. Werken Fac. Letteren, 102).
Diod. — Diodori Bibliotheca historica / C. H. Oldfather et al. Cambridge
(Mass.); London, 1933–1967. Vol. 1–12 (LCL).
Dipl. Pipp. II — Recueil des actes de Pépin I et Pépin II, rois d’Aquitaine /
L. Levillain. Paris, 1926.
Div. regn.
—
Divisio regnorum // MGH Capр. 1. N 45.
Dlug. 1, 3 — Ioannis Dlugossii Аnnales seu cronicae incliti regni
Poloniae. Varsaviae, 1964. [T. 1:] Libb. I–II / Cur. et introd. scripsit
A. Dąbrowski; rec. atque praef. instr. V. Semkova-Zaremba; comment.
conf. C. Pieradzka, B. Modelska-Strzelecka; [T. 3:] Libb. V–VI /
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

445
D. Turkowska, adiutr. M. Kowalczyk; moder. M. Plezia; comment.
conf. C. Pieradzka.
Doizé 1898 — Doizé J. Le gouvernement confraternel des fils de Louis le Pieux
et l’unité de l’Empire (843–855) // Le moyen âge. Paris, 1898. T. 11.
Dölger 1953a — Dölger F. Die «Familie der Könige» im Mittelalter //
Dölger 1953c.
Dölger 1953b — Dölger F. Die mittelalterliche «Familie der Fürsten und
Völker» und der Bulgarenherrscher // Dölger 1953c.
Dölger 1953c — Dölger F. Byzanz und die europäische Staatenwelt:
Ausgewählte Vorträge und Aufsätze. Ettal, 1953.
Dölger, Wirth 2 — Regesten des Oströmischen Reiches von 565–1453 /
F. Dölger. München, 1995. T. 2: Regesten von 1025–1204 / 2. verbess.
und erweit. Aufl. von P. Wirth.
Donner 1971 — Donner H. Die Palästinabeschreibung des Epiphanius
Monachus Hagiopolita // Zeitschrift des Deutschen Palästina-Vereins.
1971. Bd. 87.
Donskoï 1991 — Donskoï D. Généalogie des Rurikides: IXe
– XIVe s.
Rennes, 1991.
Dopsch 1–2
—
Dopsch A. Die wirtschaftliche Entwicklung der
Karolingerzeit vornehmlich in Deutschland. 2. Aufl. Weimar, 1922.
Bd. 1–2.
DOS — Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters als Problem der
europäischen Geschichte. Reichenau-Vorträge 1970–1972 / W. Schlesinger.
Sigmaringen, 1975 (VuF. Bd. 18).
Dralle 1984 — Dralle L. Rethra: Zu Bedeutung und Lage des redarischen
Kultortes // Jahrbuch für die Geschichte Mittel- und Ostdeutschlands.
Berlin, 1984. Bd. 33.
Ebo — Ebonis Vita sancti Ottonis episcopi Babenbergensis / J. Wikarjak,
K. Liman. Warszawa, 1969 (MPH NS. T. 7/2).
Eger. Peregr.
—
Peregrinatio [Egeriae] ad loca sancta saeculi IV
exeuntis — Паломничество по святым местам конца IV в. / Изд.,
перев., предисл. и объяснения И. В. Помяловского // ППС. 1879.
Т. 7. Вып. 2 (20).
Eggenberger 1997 — Eggenberger Ch. Tuotilo // LMA. 1997. Bd. 8.
Einh. — Einhardi Vita Karoli Magni / O. Holder-Egger. Hannover, 1911
(MGH SRG. [T. 25]).
Eiten 1907 — Eiten G. Unterkönigtum im Reiche der Merowinger und
Karolinger. Heidelberg, 1907.
Erdmann, Zettler 1974 — Erdmann W., Zettler A. Zur karolingischen
und ottonischen Baugeschichte des Marienmünsters zu Reichenau-
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

446
Mittelzell // Die Abtei Reichenau / H. Maurer. Sigmaringen,
1974.
Eus. Hist.
—
Eusebius. Kirchengeschichte / E. Schwarz. 2. Aufl. Leipzig,
1914.
Ewig 1–2
—
Ewig E. Spätantikes und fränkisches Gallien. München,
1976–1979. Bd. 1–2 (Beihefte zu Francia. Bd. 3/1–2).
Ewig 1953a — Ewig E. Die fränkischen Teilungen und Teilreiche (511–
613). Wiesbaden, 1953 (Abh. Mainz. Jg. 1952. N 9) (= Ewig 1).
Ewig 1953b — Ewig E. Die fränkischen Teilreiche im 7. Jahrhundert
(613–714) // Trierer Zeitschrift. Trier, 1953. Bd. 22 (= Ewig 1).
Ewig 1976a — Ewig E. Résidence et capitale pendant le haut moyen
âge // Ewig 1.
Ewig 1976b — Ewig E. Descriptio Franciae // Ewig 1.
Ewig 1981 — Ewig E. Überlegungen zu den merowingischen und
karolingischen Teilungen // Nascità 1.
Ewig 1988 — Ewig E. Die Merowinger und das Frankenreich. Stuttgart;
Berlin; Köln; Mainz, 1988 (UTB. Bd. 392).
Falkenstein 1966 — Falkenstein L. Der «Lateran» der karolingischen
Pfalz zu Aachen. Köln; Graz, 1966.
Faulhaber 1931 — Faulhaber R. Der Reichseinheitsgedanke in der
Literatur der Karolingerzeit bis zum Vertrag von Verdun. Berlin, 1931
(Historische Studien. Bd. 204).
Feist 1939 — Feist S. Vergleichendes Wörterbuch der gotischen Sprache.
3. Aufl. Leiden, 1939.
Florovsky 1934 — Florovsky A. La littérature historique soviétique-
russe: Compte-rendu, 1921–1931 // Bulletin d’information des siences
historiques en Europe Orientale. Varsovie, 1934. T. 6/3–4.
Florovskij 1935 — Florovskij A. Gegenstand und Inhalt der «Geschichte
Russlands» oder der «russischen Geschichte» // Zeitschrift für
osteuropäische Geschichte. 1935. Bd. 9 (Neue Folge. Bd. 5).
FMASt — Frühmittelalterliche Studien: Jahrbuch des Instituts für
Frühmittelalterforschung der Universität Münster. Berlin.
FOG — Forschungen zur osteuropäischen Geschichte. Wiesbaden.
Förstemann 1 — Förstemann E. Altdeutsches Namenbuch. Bonn, 1900.
Bd. 1: Personennamen. 2. völlig umgearb. Aufl.
Franklin 1982 — Franklin S. Some Apocryphal Sources of Kievan Russian
Historiography // Oxford Slavonic Papers. Nova series. 1982. Vol. 15.
Franklin 1983 — Franklin S. The Empire of the Rhomaioi as Viewed
from Kievan Russia: Aspects of Byzantine-Russian Cultural Relations //
Byz. 1983. T. 53/2.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

447
Fried 1998 — Fried J. Der Weg in die Geschichte: Die Ursprünge
Deutschlands bis 1024. 2. Aufl. Berlin, 1998 (Ullstein-Buch.
N 26517).
Fritzemeyer 1931 — Fritzemeyer W. Christenheit und Europa: Zur
Geschichte des europäischen Gemeinschaftsgefühls von Dante bis
Leibniz. München; Berlin, 1931 (HZ. Beiheft 23).
Fröhlich 1980 — Fröhlich H. Studien zur langobardischen Thronfolge.
(Diss.) Tübingen, 1980. Teile 1–2.
FSl — Forum Slavicum.
GABQu — Geschichte Altrusslands in der Begriffswelt ihrer Quellen:
Festschrift zum 70. Geburtstag von G. Stökl. Stuttgart, 1986 (Quellen
und Studien zur Geschichte des östlichen Europa. Bd. 26).
Gall.
—
Anonymi Galli Chronicae et gesta ducum sive principum
Polonorum / K. Maleczyński. Kraków, 1952 (MPH NS. T. 2).
Ganshof 1956 — Ganshof F. L. Zur Entstehungsgeschichte und Bedeutung
des Vertrages von Verdun (843) // DA. 1956. Jg. 12.
Garzaniti 1997 — Garzaniti M. [рец.:] Külzer 1994 // Ostkirchliche
Studien. Würzburg, 1997. Bd. 46/4.
Gąsiorowski 1977 — Gąsiorowski A. Wielkopolska // SSS. 1977. T. 6.
Gause 1952 — Gause H. Deutsch-slawische Schicksalsgemeinschaft:
Abriss einer Geschichte Ostdeutschlands und seiner Nachbarländer.
Kitzingen, 1952.
Gelzer 1891–1892 — Gelzer H. Analecta Byzantina, I: Ordo ecclesiasticus
ab Isaacio Angelo imperatore constitutus // Index scholarum hibernarum.
Jena, 1891–1892.
Gelzer 1892 — Gelzer H. Ungedruckte und wenig bekannte
Bistümerverzeichnisse der orientalischen Kirche // BZ. 1892. Bd. 1.
Gelzer 1901 — Gelzer H. Ungedruckte und ungenügend veröffentlichte
Texte der Notitiae episcopatuum: Ein Beitrag zur byzantinischen Kirchen-
und Verwaltungsgeschichte // Abhandlungen der königlichen Bayerischen
Akademie der Wissenschaften. Philos.-philol. Classe. München, 1901.
Bd. 21.
Gieysztor 1967 — Gieysztor A. Małopolska // SSS. 1967. T. 3.
Gieysztor 1982 — Gieysztor A. Mitologia Słowian. Warszawa, 1982.
Goehrke 1981a — Goehrke C. Die geographischen Gegebenheiten
Russlands in ihrem historischen Beziehungsgeflecht // HBGR 1.
Goehrke 1981b — Goehrke C. Gross-Novgorod und Pskov/Pleskau //
HBGR 1.
Golb, Pritsak 1982 — Golb N., Pritsak O. Khazarian Hebrew Documents
of the Tenth Century. Ithaca; London, 1982.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

448
Görich 1993 — Görich K. Otto III., Romanus Saxonicus et Italicus: Kaiserliche
Rompolitik und sächsische Historiographie. Sigmaringen, 1993.
Gotifr. Viterb. Mem.
—
Gotifredi Viterbiensis Memoria saeculorum /
G. Waitz // MGH SS. 1872. T. 22 (выдержки).
Gotifr. Viterb. Panth.
—
Gotifredi Viterbiensis Pantheon / G. Waitz //
MGH SS. 1872. T. 22 (выдержки).
Götz 1908 — Götz L. K. Staat und Kirche in Altrussland: Kiever Periode,
988–1240. Berlin, 1908.
Graboïs 1974 — Graboïs A. Le pèlerin occidental en Terre Sainte à
l’époque des croisades et ses réalités: la relation de pèlerinage de Jean
de Würzburg // Etudes de civilisation médiévale (IXe
–XII
e
siècles):
Mélanges offerts à E.-R. Labande. Poitiers, 1974.
Greg. Nyss. Ep.
—
Gregorii Nyssensis Epistolae / G. Pasquali. Leiden,
1959 (= Gregorii Nyssensis Opera omnia. T. 8/2).
Greg. Tur.
—
Gregorii Turonensis Оpera. Hannover, 1937–1951. T.
1: Libri historiarum decem / B. Krusch, W. Levison (MGH SRM.
T. 1/1).
Gringmuth-Dallmer, Hollnagel 1971 — Gringmuth-Dallmer E., Hollnagel
A. Jungslawische Siedlung mit Kultfiguren auf der Fischerinsel bei
Neubrandenburg // ZfA. 1971. Bd. 5.
Groh 1988 — Groh D. Russland im Blick Europas: 300 Jahre historische
Perspektiven. 2. Aufl. Frankfurt/M., 1988 (Suhrkamp-Taschenbücher.
Bd. 1527).
Grumel, Darrouzès 1/2–3
—
Les regestes des actes du Patriarcat du
Constantinople. Paris, 1989. Vol. 1. Fasc. 2–3: Les regestes de 715 à
1206 / V. Grumel, 2
e
éd. par J. Darrouzès.
Guillotel, Werner 1983 — Guillotel H.,
Werner K. F. Bretagne
(Frühmittelalter) // LMA 1.
Hägermann 1975 — Hägermann D. Reichseinheit und Reichsteilung:
Bemerkungen zur Divisio regnorum von 806 und zur Ordinatio imperii
von 817 // HJb. 1975. Bd. 95.
Hamm 1979 — Hamm J. Das glagolitische Missale von Kiew. Wien,
1979 (Schriften der Linguistischen Abteilung der Balkankommission
der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil.-histor. Kl.
Bd. 26).
Hauck 2 — Hauck A. Kirchengeschichte Deutschlands. Berlin; Leipzig,
1954. 8. Aufl. Bd. 2.
von Haxthausen 1–3
—
von Haxthausen A. Studien über die inneren
Zustände, das Volksleben und insbesondere die ländlichen Einrichtungen
Russlands. Hannover, 1847. Bd. 1–2; Berlin, 1852. Bd. 3.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

449
HBGR 1 — Handbuch der Geschichte Russlands. Stuttgart, 1981. Bd. 1 /
M. Hellmann.
Hellmann 1954 — Hellmann M. Grundfragen slawischer
Verfassungsgeschichte des frühen Mittelalters // JbbGOE. 1954.
Jg. 2/4 (= Hellmann M. Beiträge zur Geschichte des östlichen Europa
im Mittelalter: Gesammelte Aufsätze. Amsterdam, 1988. N 1).
Helm. — Helmolds Slavenchronik / B. Schmeidler. Leipzig, 1937 (MGH
SRG. [T. 32]).
Herb.
—
Herbordi Dialogus de vita Ottonis episcopi Babenbergensis /
J. Wikarjak, K. Liman. Warszawa, 1974 (MPH NS. T. 7/3).
Herod.
—
Herodoti Historiae / C. Hude. Oxford, 1933. Vol. 1, 4
th
ed.
Herod./Abicht — Herodotos / K. Abicht. Leipzig, 1886. Libri 3–4.
3. Aufl.
Herod./Stein — Herodotos / H. Stein. Berlin, 1896. Libri 3–4. 4. Aufl.
Herrmann 1970 — Herrmann J. Feldberg, Rethra und das Problem der
wilzischen Höhenburgen // SA. 1970. T. 16.
Herrmann 1974 — Herrmann J. Arkona auf Rügen: Tempelburg
und politisches Zentrum der Ranen vom 9. bis 12. Jahrhundert
(Ergebnisse der archäologischen Ausgrabungen 1963–1971) // ZfA.
1974. Bd. 8.
Herrmann 1978 — Herrmann J. Zu den kulturgeschichtlichen Wurzeln
und zur historischen Rolle nordwestslawischer Tempel des frühen
Mittelalters // SlArch. 1978. T. 26/1.
Herrmann 1983 — Herrmann J. Archäologie, Dendrochronologie und
militärisch-politische Ereignisgeschichte: Zu den Forschungen in Gross-
Raden und anderen slawischen Burgenanlagen // Ausgrabungen und Funde:
Nachrichtenblatt für Vor- und Frühgeschichte. Berlin, 1983. Bd. 28.
Herrmann, Lange 1982 — Herrmann J., Lange E. Die Pferde von Arcona:
Zur Pferdehaltung und Pferdezucht bei den slawischen Stämmen
zwischen Elbe und Oder // Beiträge zur Ur- und Frühgeschichte.
Berlin, 1982. Bd. 2.
Hieron. Epp.
—
St. Jérome. Lettres / Ed. et trad. J. Labourt. Paris,
1949–1963. T. 1–8.
HJb — Historisches Jahrbuch der Görres-Gesellschaft. München.
Holtzmann 1935 — Holtzmann R. Einleitung // Thietm.
Honigmann 1944 — Honigmann E. Studies in Slavic Church History //
Byz. 1944. T. 17 (1944/5) (American ser. T. 3).
Humb. Comm.
—
Humberti Brevis et succincta commemoratio eorum
quae gesserunt apocrisiarii sanctae Romanae et apostolicae sedis in
regia urbe // Will 1861. N VIII.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

450
HUS — Harvard Ukrainian Studies. Cambridge (Mass.).
HZ — Historische Zeitschrift. München.
IEFM 1–2
—
Die Iren und Europa im früheren Mittelalter / H. Löwe.
Stuttgart, 1982. Bd. 1–2.
IEKFM — Irland und Europa: Die Kirche im Frühmittelalter / P. Ní
Chatháin, M. Richter. Stuttgart, 1984.
Ioan. VIII Ep. — MGH. Epistolae. Hannover, 1912–1928. T. 7: Epistolae
Karolini aevi [V] / E. Caspar, G. Laehr et al.
Ioan. Chrys. Contra Iud.
—
Ioannis Chrysostomi Contra Iudaeos et
gentes quod Christus sit Deus // PG. T. 48.
Ioan. Dam. Contra imag. calumn. — Ioannis Damasceni Contra imaginum
calumniatores // Kötter B. Die Schriften des Johannes von Damascos.
Berlin; New York, 1975.
Ioan. Wirz.
—
Ioannis Wirziburgensis presbyteri Descriptio Terrae
Sanctae // PL. T. 155.
Ioan. Wirz. 1994 — Peregrinationes tres: Saewulf, John of Würzburg,
Theodoricus / R. B. C. Huygens. Turnhout, 1994 (CC CM.
T. 139).
Irgang 1993 — Irgang W. Ostsiedlung, deutsche // LMA. 1993. Bd. 6.
Iust.
—
M. Iuniani Iustini Epitoma historiarum Philippicarum Pompei
Trogi / L. Santi Amantini. Milano, 1981.
Jasiński 1992 — Jasiński K. Rodowód pierwszych Piastów. Warszawa;
Wrocław, [1992].
JbbGOE — Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Neue Folge. München;
Wiesbaden.
Jodkowski 1933 — Jodkowski J. O znakach na cegle «teremu» książęcego
w Grodnie // Wiadomości numizmatyczno-archeologiczne. Kraków,
1933. T. 15.
Jodkowski 1948 — Jodkowski J. Pieczęcie ruskie z XI–XII w. znalezione
w Grodnie i Drohiczynie // PH. 1948. T. 37.
Jugie 1941 — Jugie M. Le schisme byzantin. Paris, 1941.
Jung-Stilling 4–5, 7 — Jung-Stilling. Joh. Heinrich Jungs, genannt
Stilling, sämtliche Werke. Stuttgart, 1841. Bd. 4–5, 7.
Kadl.
—
Magistri Vincentii Chronica Polonorum / M. Plezia. Kraków,
1994 (MPH NS. T. 11).
Kahl 1964 — Kahl H.-D. Slawen und Deutsche in der brandenburgischen
Geschichte des zwölften Jahrhunderts: Die letzten Jahrzehnte des
Landes Stodor. Köln; Graz, 1964.
Kappeler 1986 — Kappeler A. Ethnische Abgrenzung: Bemerkungen zur
ostslavischen Terminologie des Mittelalters // GABQu.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

451
Kaštanov 1986 — Kaštanov S. M. Zum Herkunftsproblem des Begriffes
KREST’JANE // GABQu.
Kazhdan 1990 — Kazhdan A. Rus’-Byzantine Princely Marriages in the
Eleventh and Twelfth Centuries // MChRU.
Keller 1985 — Keller M. Perspektiven: Vorstellungen von «Riuzen» in
der deutschen Literatur des Mittelalters // Russen und Russland aus
deutscher Sicht: 9.–17. Jahrhundert / M. Keller unter Mitarb. von
U. Dettbarn und K.-H. Korn. München, 1985 (West-Östliche
Spiegelungen: Russen und Russland aus deutscher Sicht und Deutsche
und Deutschland aus russischer Sicht von den Anfängen bis zum 20.
Jahrhundert = Wuppertaler Projekt zur Erforschung der Geschichte
deutsch-russischer Fremdenbilder unter Leitung von L. Kopelew. [Bd.]
A1).
Klug 1987 — Klug E. Das «asiatische» Russand: Über die Entstehung
eines europäischen Vorurteils // HZ. 1987. Bd. 245.
Kluge 1999 — Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen
Sprache. 23. erweit. Aufl. / E. Seebold. Berlin; New York, 1999.
Koch 1944 — Koch H. Die vier Tarnungsformen der Moskauer
Weltrevolution // Volkswirtschaftliche Feldpostbriefe. Prag, 1944.
Februar. H. 1.
Königswahl — Königswahl und Thronfolge in fränkisch-karolingischer
Zeit / E. Hlawitschka. Darmstadt, 1975 (Wege der Forschung. Bd.
247).
Kothe 1967 — Kothe H. Pseudoskythen // Klio. Berlin, 1967. Bd. 48.
Krzemeńska 1964 — Krzemeńska B. Krystian-Strachkwas // SSS. 1964.
T. 2/2.
Külzer 1994 — Külzer A. Peregrinatio graeca in Terram Sanctam: Studien
zu Pilgerführern und Reisebeschreibungen über Syrien, Palästina und
den Sinai aus byzantinischer und metabyzantinischer Zeit. Frankfurt/M.;
u. a., 1994.
Labuda 2 — Labuda G. Studia nad początkami Państwa Polskiego. Poznań,
1988. T. 2 (Uniwersytet im. Adama Mickiewicza, Seria Historica.
N 140).
Labuda 1959 — Labuda G. Testament Bolesława Krzywoustego //
Opuscula Casimiro Tymieniecki septuagenario dedicata. Poznań,
1959.
Labuda 1988 — Labuda G. Prawne i polityczne aspekty dokumentu
Dagome iudex // Labuda 2.
Lamp.
—
Lamperti Annales // Lamperti monachi Hersfeldensis Opera /
O. Holder-Egger. Leipzig, 1894 (MGH SRG. [T. 38]).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

452
Lanko 1954 — Lanko T. Jung-Stilling und Russland: Untersuchungen des
Verhältnisses Jung-Stillings zu Russland und zum «Osten» während
der Regierungszeit Alexanders I. (Diss.) Marburg, 1954.
Laudage 1992 — Laudage J. Hausrecht und Thronfolge // HJb. 1992.
Bd. 112.
Laurent 5/1А — Laurent V. Le corpus des sceaux de l’Empire Byzantin.
Paris, 1963. T. 5: L’église. Partie 1: L’église de Constantinople, A: La
hiérarchie.
LCL — Loeb Classical Library.
LECUB 1 — Liv-, Esth- und Curländisches Urkundenbuch nebst
Regesten / F. G. von Bunge. Reval, 1853. T. 1.
Leg. Chr. — Legenda Christiani. Vita et passio sancti Wenceslai et sancte
Ludmile ave eius / J. Ludvíkovský. Pragae, 1978.
Lehmann 1963 — Lehmann E. Die Baugeschichte des Marienmünsters
auf der Reichenau // Zeitschrift für Kunstgeschichte. Berlin; München,
1963. Bd. 26.
Leib 1924a — Leib B. Deux inédits traités Byzantins sur les azymes au
début du XIIе siècle. Paris, 1924.
Leib 1924b — Leib B. Rome, Kiev et Byzance à la fin du XIe siècle.
Paris, 1924.
Leitsch 1978 — Leitsch W. Einige Beobachtungen zum politischen
Weltbild Alexander Newskijs // FOG. 1978. Bd. 25.
Lemberg 1985 — Lemberg H. Zur Entstehung des Osteuropabegriffs im
19. Jahrhundert: Von «Norden» zu «Osten» Europas // JbbGOE. 1985.
Jg. 33.
Lemberg 1992 — Lemberg H. Der «Drang nach Osten» — Mythos und
Realität // Deutsche und Polen: 100 Schlüsselbegriffe / E. Kobylicka
u. a. München, 1992.
Lewicki 1893 — Lewicki A. Napis na paliuszu z XI wieku // Kwartalnik
Historyczny. Lwów; Warszawa, 1893. R. 6.
Lib. de unit.
—
Liber de unitate ecclesiae conservanda /
W. Schwenkenbecher // MGH. Libelli de lite imperatorum et pontificum
saeculis XI et XII conscripti. Hannover, 1892. T. 2.
Lib. confr. Aug.
—
Liber confraternitatum Augiensis / P. Piper // Libri
confraternitatum Sancti Galli, Augiensis, Fabariensis. Hannover, 1884
(MGH. Necrologia Germaniae. [Supplementband]).
Liudpr. Antap.
—
Liudprandi episcopi Cremonensis Antapodosis //
Die Werke Liudprands von Cremona / J. Becker. 3. Aufl. Hannover;
Leipzig, 1915 (MGH SRG. [T. 41]).
Livl. Reimchr.
—
Livländische Reimchronik / L. Meyer. Paderborn, 1876.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

453
LMA — Lexikon des Mittelalters. München; Zürich.
Löwe 1982 — Löwe H. Methodius im Reichenauer Verbrüderungsbuch //
DA. 1982. Jg. 38.
Łowmiański 4–5
—
Łowmiański H. Początki Polski: Z dziejów słowian
w I tysiącleciu n. e. Warszawa, 1970. T. 4; 1973. T. 5.
Łowmiański 1979 — Łowmiański H. Religia Słowian i jej upadek (w.
VI–XII). Warszawa, 1979 (русский перевод: Ловмяньский 2003).
Łoziński 1963 — Łoziński Ph. L’origine prakrite du nom de la ville
Kiev — l’implication des données historiques des sources arabes //
Etudes slaves et est-européennes — Slavic and East European Studies.
Montreal, 1963. T. 8.
LUB 1/1 — Lübeckisches Urkundenbuch. 1. Abt.: Urkundenbuch der
Stadt Lübeck. Lübeck, 1843. Teil 1.
Lübke 3 — Lübke Ch. Regesten zur Geschichte der Slaven an Elbe und
Oder vom Jahr 900 an. Berlin, 1986. Teil 3: 983–1013 (Osteuropastudien
der Hochschulen des Landes Hessen. Reihe I: Giessener Abhandlungen
zur Agrar- und Wirtschaftsforschung des europäischen Ostens. Bd. 134).
Luc.
—
Lucan / J. D. Duff. Cambridge (Mass.); London, 1988 (LCL).
Ludat 1952 — Ludat H. Die Slaven und das Mittelalter // WaG. 1952.
H. 2.
Ludat 1956 — Ludat H. Der europäische Osten in abendländischer und
östlicher Sicht // Osteuropa und der deutsche Osten. Köln, 1956. Reihe
1. Buch 3.
Mańczak 1965 — Mańczak W. A propos d’une nouvelle étymologie de
Kiev // Revue internationale d’onomastique. Paris, 1965. Vol. 17/1.
Manuscr. Gertr.
—
Manuscriptum Gertrudae filiae Mesconis II regis
Poloniae / V. Mieysztowicz // Antemurale: Dissertationes in X Internationali
congressu scientiarum historicarum Romae a. MCMLV a sociis Societatis
historicae Polonorum in exteris praesentatae. Romae, 1955. T. 2.
Mareš 1971 — M a r e š F. V. Die Namen des Slavenapostels Methodius von
Saloniki und seiner Gefährten im Verbrüderungsbuch des Reichenauer
Klosters // Cyrillomethodianum. 1971. Vol. 1.
Mass 1976 — Mass J. Bischof Anno von Freising, Richter über Methodius
in Regensburg // Methodiana. Wien, 1976 (Annales Instituti Slavici.
T. 9).
Matth. Crac. Ep. — Matthaei Cracoviensis episcopi Epistola ad sanctum
Bernardum abbatem Clarevallensem de suscipienda Ruthenorum
conversione // Щавелева 1990.
MChRU — Proceedings of the International Congress Commemorating
the Millennium of Christianity in Rus’-Ukraine / O. Pritsak,
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

454
I. Ševčenko, with the assistance of M. Labunka (HUS. 1990. Vol.
12/13 [1988/1989]).
Meyer 1957 — Meyer H. C. «Drang nach Osten» in den Jahren 1860–
1914 // WaG. 1957. Jg. 17/1.
Meyer 1996 — Meyer H. Drang nach Osten: Fortunes of a Slogan-
Concept in German-Slavic Relations, 1849–1990. Bern, 1996.
MGH — Monumenta Germaniae Historica.
MGH Capp. 1 — MGH. Legum sectio II: Capitularia regum Francorum.
Hannover, 1883. T. 1 / A. Boretius.
MGH Epp. 4, 7 — MGH. Epistolae (in quarto). Hannover, 1895. T. 4:
Epistolae Karolini aevi (II) / E. Dümmler et al.; 1912–1928. T. 7:
Epistolae Karolini aevi (V) / E. Caspar, G. Laehr et al.
MGH SRG — MGH. Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum
separatim editi.
MGH SRG NS — MGH. Scriptores rerum Germanicarum. Nova series.
MGH SRM — MGH. Scriptores rerum Merovingicarum.
Mikkola 1907 — Mikkola J. J. Om några ortnamn i Garđaríke // Arhiv
för nordisk filologi. Lund. 1907. Årg. 23.
Miklosich 1927 — Miklosich F. Die Bildung der slavischen Personen-
und Ortsnamen. Heidelberg, 1927.
Miklosich, Müller 1–2
—
Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et
profana / F. Miklosich, I. Müller. Vindobonae, 1860–1862. T. 1–2.
Mitteis 1974 — Mitteis H. Der Staat des hohen Mittelalters: Grundlinien
einer vergleichenden Verfassungsgeschichte des Lehnszeitalters.
9. Aufl. Weimar, 1974.
MLWB 2/1 — Mittellateinisches Wörterbuch bis zum ausgehenden 13.
Jahrhundert / In Gemeinschaft mit den Akademien der Wissenschaften zu
Göttingen, Heidelberg, Leipzig, Mainz, Wien und der Schweizerischen
Geisteswissenschaftlichen Gesellschaft hg. von der Bayerischen
Akademie der Wissenschaften und der Deutschen Akademie der
Wissenschaften zu Berlin. Berlin, 1969. Bd. 2/1.
MMFH 2 — Magnae Moraviae Fontes Historici. Brno, 1967. T. 2.
Mohr 1954 — Mohr W. Bemerkungen zur «Divisio regnorum» des Jahres
806 // ALMAe. 1954. T. 24.
Mohr 1959 — Mohr W. Nochmals zur «Divisio regnorum» von 806 //
ALMAe. 1959. T. 29.
Moszyński 1992 — Moszyński L. Die vorchristliche Religion der Slaven im
Lichte der slavischen Sprachwissenschaft. Köln; Weimar; Wien, 1992.
MPH NS — Monumenta Poloniae Historica — Pomniki dziejowe Polski.
Nova series.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

455
Müller 1959 — Müller L. Zum Problem des hierarchischen Status und
der jurisdiktionellen Abhängigkeit der russischen Kirche vor 1039.
Köln-Braunsfeld, 1959 (Osteuropa und der deutsche Osten: Beiträge
aus Forschungsarbeiten und Vorträgen der Hochschulen des Landes
Nordrhein-Westfalen. Reihe 3; Westfälische Wilhelms-Universität zu
Münster. Buch 6).
Müller 1971 — Müller L. Eine westliche liturgische Formel in Ilarions
Lobpreis auf Vladimir den Heiligen // Die Werke des Metropoliten
Ilarion / Eingel., übers. und erläut. von L. Müller. München, 1971
(FSl. T. 37).
Musianowicz 1957 — Musianowicz K. Wczesnośredniowieczny
ośrodek handlowy w Drohiczynie, pow. Siemiatycze // Wiadomości
archeologiczne. Warszawa, 1957. T. 24/4.
Narbutt 1838 — Narbutt Th. Dzieje starożytne narodu litewskiego.
Wilno, 1838. T. 3.
Nascità 1–2
—
Nascità dell’Europa ed Europa carolingia: Un’equazione
da verificare. Spoleto, 1981. Vol. 1–2 (Settimane di studio del Centro
italiano di studi sull’alto medioevo. Spoleto. T. 27/1–2).
Nazarenko 2007 — Nazarenko A. V. Fürstliche Residenz und Hauptstadt in
der Alten Rus’ // Places of Power — Orte der Herrschaft — Lieux du
Pouvoir / C. Ehlers. Göttingen, 2007 (Deutsche Königspfalzen: Beiträge
zu ihrer historischen und archäologischen Erforschung. Bd. 8).
Necr. s. Emm.
—
Das Martyrolog-Necrolog von St. Emmeram zu
Regensburg / E. Freise, D. Geuenich, J. Wollasch. Hannover, 1986
(MGH. Libri memoriales et necrologia. Nova series. T. 3).
Nelson 1992 — Nelson J. L. Charles the Bold. London; New York,
1992.
Nestorchr. — Die Nestorchronik / Ins Deutsche übers. von L. Müller. München,
2001 (Handbuch zur Nestorchronik / L. Müller. Bd. 4; FSl. Bd. 56).
Nil. Anc. De octo spirit. — Nili [Ancyrensis] De octo spiritibus malitiae //
PG. T. 79.
Nil. Anc. Ad Eulog.
—
Nili [Ancyrensis] Tractatus ad Eulogium // PG.
T. 79.
Nil. Dox. Not. patr.
—
Nili Doxopatrii Notitia patriarchatuum ad regem
Rogerum // PG. T. 132.
Nolte 1976 — Nolte H.-H. «Drang nach Osten»: Sowjetische
Geschichtsschreibung der deutschen Ostexpansion. Köln, 1976.
Not. ep.
—
Notitiae episcopatuum ecclesiae Constantinopolitanae /
Texte crit., introd. et notes par J. Darrouzès. Paris, 1981 (Géographie
ecclésiastique de l’Empire Byzantin. T. 1).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

456
Oikonomos 1868 — Του

ο

σίου πατρο

ςη

μω

ν ’Ιωάννου, μητροπολίτου
‛Ρωσσίας, ε

πιστολη

προ

ς Κλημέντα, παπα

ν‛Ρώμης/’Εξα

πογράφου
τη

ςε

ν Πατμω


ιερα

ς μονη

ς ’Ιωάννου του

Θεολόγου νυ

ν πρω

τον
ε

κδιδόντος Σ. του

ε

ξΟι

κονόμου. Αθήνησι, 1868.
Ord. imp.
—
Ordinatio imperii // MGH Capр. 1. N 136.
Ostrogorski 1963 — Ostrogorski G. Geschichte des byzantinischen
Staates. 3. durchges. Aufl. München, 1963 (Byz. HB. 1/2).
Otrębski 1970 — Otrębski J. S. Das expressive ch- im Slavischen //
Die Welt der Slaven: Halbjahresschrift für Slavistik. Wiesbaden, 1970.
Bd. 15.
Ott. Fris., Rahew. Gesta Frid.
—
Ottonis et Rahewini Gesta Friderici I
imperatoris / G. Waitz, B. von Simson. Hannover, 1912 (MGH SRM.
[T. 46]).
Palm 1937 — Palm Th. Wendische Kultstätten: Quellenkritische
Untersuchungen zu den letzten Jahrhunderten slavischen Heidentums.
Lund, 1937.
Parthey 1866 — Parthey G. Hieroclis Synecdemus et notitiae graecae
episcopatuum, accedit Nili Doxapatrii notitia patriarchatuum et locorum
nomina immutata. Lipsiae, 1866.
Penndorf 1974 — Penndorf U. Das Problem der «Reichseinheitsidee»
nach der Teilung von Verdun: Untersuchung zu den späteren
Karolingern. München, 1974 (Münchener Beiträge zur Mediävistik und
Renaissanceforschung. Bd. 20).
Περι

φραγγ. — Περι

τω

ν φραγγω

ν και

λοιπω

ν λατίνων / J. Hergenröther //
Monumenta graeca ad Photium eiusque historiam pertinentia.
Regensburg, 1869.
Petersohn 1994 — Petersohn J. Rom und der Reichstitel «Sacrum
Romanum Imperium». Stuttgart, 1994.
Peyer 1964 — Peyer H. C. Das Reisekönigtum des Mittelalters //
Vierteljahresschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte. Wiesbaden,
1964. Bd. 51.
von Pflugk-Harttung 1890 — von Pflugk-Harttung J. Zur Thronfolge in
den germanischen Stammesstaaten // ZSRG Germ. 1890. Bd. 11.
PG — Patrologiae cursus completus. Series graeca / J.-P. Migne.
Paris.
PH — Przegląd Historyczny — Revue Historique. Warszawa.
Philipp 1956 — Philipp W. Die religiöse Begründung der altrussischen
Hauptstadt // Festschrift für M. Vasmer zum 70. Geburtstag. Berlin,
1956 (Slavistische Veröffentlichungen des Osteuropa-Instituts an der
Freien Universität Berlin. Bd. 9).
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

457
Piccol. 1699 — Enea Silvio Piccolomini. Opera geographica et historica.
Helmstedt, 1699.
PL — Patrologiae cursus completus. Series latina / J.-P. Migne. Paris.
Poppe 1964, 1965a — Poppe A. Uwagi o najstarszych dziejach kościoła
na Rusi, cz. 2–3 // PН. 1964. T. 55/4; 1965. T. 56/4.
Poppe 1965b — Poppe A. Le traité des azymes Λέοντος μητροπολίτου
τη

ςε

ν ‛Ρωσία

Πρεσθλάβας: Quand, où et par qui a-t -il été écrit? //
Byz. 1965. T. 35 (= Poppe 1982. N VII).
Poppe 1966 — Poppe A. Fundacja biskupstwa smoleńskiego // PH. 1966.
T. 57.
Poppe 1968 — Poppe A. Państwo i kościół na Rusi w XI wieku.
Warszawa, 1968 (Rozprawy Uniwersytetu Warszawskiego —
Dissertationes Universitatis Varsoviensis. T. 26).
Poppe 1969 — Poppe A. Le prince et l’église en Russie de Kiev depuis
lafinduX
e
siècle // APH. 1969. T. 20 (= Poppe 1982. N IX).
Poppe 1971 — Poppe A. L’organisation diocésaine de la Russie aux
XIe
–XII
e
siècles // Byz. 1971. T. 40 (1970) (= Poppe 1982. N VIII).
Poppe 1972 — Poppe A. Rhosia // SSS. 1972. T. 4/2.
Poppe 1979 — Poppe A. The Original Status of the Old-Russian
Church // APH. 1979. T. 39 (= Poppe 1982. N III).
Poppe 1981 — Poppe A. The building of the church of St Sophia in
Kiev // Journal of Medieval History. Amsterdam, 1981. T. 7 (= Poppe
1982. N IV).
Poppe 1982 — Poppe A. The Rise of Christian Russia. London, 1982.
Poppe 1984 — Poppe A. O tytule wielkoksiążęcym na Rusi // PH.
1984. T. 75.
Poppe 1986а — Poppe A. Drohičin // LMA. 1986. Bd. 3.
Poppe 1986b — Poppe A. The Enthronement of the Prince in Kievаn
Rus’ // The 17th
International Congress of Byzantine Studies. Abstracts
of Short Papers. S. l. 1986.
Poppe 1988a — Poppe A. Werdegang der Diözesanstruktur der
Kiever Metropolitankirche in den ersten drei Jahrhunderten der
Christianisierung der Ostslaven // Tausend Jahre Christentum in
Russland: Zum Millennium der Taufe der Kiever Rus’ / K. Ch. Felmy,
G. Kretschmar, F. von Lilienfeld, C.-J. Roepke. Göttingen, 1988.
Poppe 1988b — Poppe A. Christianisierung und Kirchenorganisation
der Ostslawen in der Zeit vom 10. bis zum 13. Jahrhundert //
Österreichische Ostehefte. Wien, 1988. Jg. 30.
Poppe 1989 — Poppe A. Words that Serve the Authority: On the Title
of «Grand Prince» in Kievan Rus // APH. 1989. T. 60.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

458
Poppe 1991 — Poppe A. Jaroslav I. der Weise // LMА. 1991. Bd. 5.
Pritsak 1969 — Pritsak O. [Рец.:] Пашуто 1968 // Kritika. Cambridge
(Mass.). 1969. Vol. 5/2.
Proc. De bello Goth.
—
Procopii Caesariensis De bello Gothico //
Procopii Caesariensis Opera omnia / J. Haury. Lipsiae, 1963. Vol. 2:
De bellis libri V–VIII / G. Wirth (BT).
Rajewski 1974 — Rajewski Z. Święta woda u słowian — źródła, rzeki,
jeziora // SA. 1974. T. 21.
Regel 1897 — Regel W. Analecta Byzantino-Rossica. Petropoli; Lipsiae,
1897.
Registr. Greg.
—
Das Register Gregors VII. / E. Kaspar. Berlin, 1920.
Bd. 1 (MGH. Epistolae selectae. T. 2/1).
Registr. Patr. Konst. 1–2
—
Das Register des Patriarchats von
Konstantinopel / H. Hunger et al. Wien, 1981–1995. Bd. 1–2.
Reinach 1916 — Reinach Th. Le roi Scolotos // Revue des Etudes
Grecques. Paris, 1916. T. 39.
Revelli 1993 — Revelli G. Monumenti letterari su Boris e Gleb — Ли-
тературные памятники о Борисе и Глебе. Genova, 1993.
Ric. Ung. M.
—
De facto Ungarie Magne a fratre Ricardo invento
tempore domini Gregorii noni / I. Deér // SRA 2.
Richter 1946 — Richter L. Leibniz und sein Russland. Berlin, 1946.
RM — Russia Mediaevalis. München.
Ruffmann 1952 — Ruffmann K.-H. Russlandbild in England Shakespeares.
Göttingen, 1952 (Göttinger Bausteine zur Geschichtswissenschaft. Bd. 6).
Rupp 1939 — Rupp J. L’idée de chrétienté dans la pensée pontificale
des origines à Innocent III. Paris, 1939.
RuR — Rilke und Russland: Briefe, Erinnerungen, Gedichte /
K. Asadowski. Frankfurt/M., 1986.
Rüss 1981 — Rüss H. Das Reich von Kiev // HBGR 1.
Rüss 2006 — Rüss H. Eupraxia-Adelheid: Eine biographische
Annäherung // JbbGOE. 2006. Jg. 54.
SA — Slavia Antiqua. Poznań.
Sächs. Weltchr. — Sächsische Weltchronik / L. Weiland. Hannover, 1877
(MGH. Scriptores qui vernacula lingua usi sunt. T. 2).
Sall. Cat.
—
C. Sallusti Crispi Catilinae coniuratio // C. Sallusti Crispi
Catilina, Iugurtha, Fragmenta ampliora / Ed. tertia, post A. W. Ahlberg
ed. A. Kurfess. Leipzig, 1967 (BT).
Saxo Gramm.
—
Saxo Grammaticus. Gesta Danorum / Primum a
C. Knabe & P. Herrmann recensita rec. et ed. J. Olrik, H. Ræder.
Hauniae, 1931. T. 1: Textum continens.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

459
Schieffer 1990 — Schieffer R. Väter und Söhne im Karolingerhause //
Beiträge zur Geschichte des Regnum Francorum / R. Schieffer. S. l.,
1990.
Schlesinger 1948 — Schlesinger W. Die Anfänge der deutschen
Königswahl // ZSRG Germ. 1948. Bd. 66 (= Schlesinger 1963; ци-
тируется по этому последнему изданию).
Schlesinger 1957 — Schlesinger W. Die geschichtliche Stellung der
mittelalterlichen Ostbewegung // HZ. 1957. Bd. 183.
Schlesinger 1958 — Schlesinger W. Kaisertum und Reichsteilung: Zur
Divisio regnorum von 806 // Forschungen zu Staat und Verfassung:
Festgabe für F. Hartung. Berlin, 1958 (= Schlesinger 1963).
Schlesinger 1963 — Schlesinger W. Beiträge zur deutschen
Verfassungsgeschichte des Mittelalters. Göttigen, 1963. Bd. 1:
Germanen, Franken, Deutsche.
Schlimpert, Witkowski 1969 — Schlimpert G.,
Witkowski T.
Namenkundliches zum «Rethra-Problem» // ZfSl. Bd. 14, 1969.
Schmid 1985 — Schmid K. Zum Quellenwert der Verbrüderungsbücher
von St. Gallen und Reichenau // DA. 1985. Jg. 41.
Schmidt 1905 — Die Dresdener Handschrift der Chronik des Bischofs
Thietmar von Merseburg / L. Schmidt. Dresden, 1905.
Schmidt 1961 — Schmidt R. Königsumritt und Huldigung in ottonisch-
salischer Zeit // VuF. 1961. Bd. 6.
Schmugge 1993 — Schmugge L. Pilger (A: Westlicher Bereich) // LMA.
1993. Bd. 6.
Schneider 1964 — Schneider R. Brüdergemeine und Schwurfreundschaft:
Der Auflösungsprozess des Karolingerreiches im Spiegel der caritas-
Terminologie in den Verträgen des karolingischen Teilkönige des 9.
Jahrhunderts. Lübeck; Hamburg, 1964.
Schneider 1972 — Schneider R. Königswahl und Königserhebung im
Frühmittelalter: Untersuchungen zur Herrschaftsnachfolge bei den
Langobarden und Merowingern. Stuttgart, 1972.
Schneider 1995 — Schneider R. Das Frankenreich. 3. Aufl. München,
1995 (Oldenbourg Grundriss der Geschichte. Bd. 5).
Schramm 1929 — Schramm P. E. Kaiser, Rom und Renovatio: Studien
zur Geschichte des römischen Erneuerungsgedanken vom Ende des
karolingischen Reiches bis zum Investiturstreit. Berlin; Leipzig, 1929.
Bd. 1–2.
Schramm
1973 — Schramm
G. Nordpontische Ströme:
Namenphilologische Zugänge zur Frühzeit des europäischen Ostens.
Göttingen, 1973.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

460
Schramm 1982 — Schramm G. Die Herkunft des Namens Rus’: Kritik
des Forschungsstandes // FOG. 1982. Bd. 30.
Schramm 1984 — Schramm G. Die normannischen Namen für Kiev und
Novgorod // RM. 1984. T. 5/1.
Schramm 2002 — Schramm G. Altrusslands Anfang: Historische Schlüsse
aus Namen, Wörtern und Texten zum 9. und 10. Jahrhundert. Freiburg
i. Br., 2002 (Rombach Wissenschaften; Reihe Historiae. Bd. 12).
Schreiner 1993 — Schreiner P. Manasses Konstantinos // LMA. 1993.
Bd. 6.
Schubart 1938 — Schubart W. Europa und die Seele des Ostens. Luzern,
1938.
Schuldt 1985 — Schuldt E. Gross-Raden: Ein slawischer Tempelort des
9./10. Jahrhunderts in Mecklenburg. Berlin, 1985.
Schulze 1926 — Schulze A. Kaiserpolitik und Einheitsgedanke in
den karolingischen Nachfolgestaaten (876–962) unter besonderer
Berücksichtigung des Urkundenmaterials. (Diss.) Berlin, 1926.
Schuster-Šewc 1964 — Schuster-Šewc H. Zur Bezeichnung des Bauern
im Slawischen: *chlopъ, *kъmetь, *smьrdъ // ZfSl. 1964. Bd. 9.
Schutz 1974 — Schutz J. Die Reichssynode zu Regensburg (870) und Methods
Verbannung nach Schwaben // Südost-Forschungen: Internationale Zeitschrift
für Geschichte, Kultur und Landeskunde Südosteuropas. München, 1974.
Bd. 33.
Schwarzmaier 1972 — Schwarzmaier H. Ein Brief des Markgrafen Aribo
an König Arnulf über die Verhältnisse in Mähren // FMASt. 1972.
Bd. 6.
Seemann 1970 — Игумен Даниил. Хожение — Abt Daniel.
Wallfahrtsbericht / Nachdruck der Ausg. von Venevitinov 1883/85
mit einer Einleit. und bibiliograph. Hinweisen von K. D. Seemann.
München, 1970 (Slavische Propyläen. Bd. 36).
Semmler 1960 — Semmler J. Reichsidee und kirchliche Gesetzgebung //
Zeitschrift für Kirchengeschichte. Stuttgart, 1960. Bd. 71.
Semmler 1983 — Semmler J. Benedictus II: Una regula — una
consuetudо // Benedictine culture 750–1050 / W. Lourdaux, D. Verhelst.
Louvain, 1983.
Semmler 1990 — Semmler J. Renovatio Regni Francorum: Die Herrschaft
Ludwigs des Frommen im Frankenreich 813–829/30 // ChH.
Ševčenko 1964 — Ševčenko I. The Civitas Russorum and the Alleged
Falsification of the Latin Excommunication Bull by Kerullarios //
Actes du 12е Congrès international d’études byzantines, Ochride 10–16
Sept. 1961. Beograd, 1964. T. 2.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

461
Sickel 1903 — Sickel Th. Das Thronfolgerecht der unehelichen
Karolinger // ZSRG Germ. 1903. Bd. 24.
Slavia — Slavia: Časopis pro slovanskou filologii. Praha.
SlD — Die Slawen in Deutschland: Geschichte und Kultur der slawischen
Stämme westlich von Oder und Neisse vom 6. bis 12. Jahrhundert.
Ein Handbuch / Neubearbeitung, hg. J. Herrmann. Berlin, 1985
(Veröffentlichungen des Zentralinstituts für Alte Geschichte und
Archäologie. Bd. 14).
SlArch — Slovenská Archeólogia. Bratislava.
Słupecki 1993 — Słupecki L. P. Słowiańskie posągi bóstw // Kwartalnik
Historii Kultury Materialnej. Warszawa, 1993. T. 41/1.
Słupecki 1994 — Słupecki L. P. Slavonic Pagan Sanctuaries. Warszawa,
1994.
Słupecki 1997 — Słupecki L. P. Au déclin des dieux slaves // Clovis:
Histoire et mémoire. Le baptême de Clovis, son écho à travers
l’histoire. Paris, 1997. T. 2.
Soloviev 1957 — Soloviev A. Le nom byzantin de la Russie // Musagetes.
Mouton; La Haye, 1957. T. 3 (= Soloviev 1979. N XI).
Soloviev 1962 — Soloviev A. Metropolitensiegel des Kiewer Russland //
BZ. 1962. Bd. 55 (= Soloviev 1979. N IXa).
Soloviev 1971 — Soloviev A. Un sceau gréco-russe du XI
e
siècle // Byz.
1971. T. 40 (1970/71) (= Soloviev A. 1979. N V).
Soloviev 1979 — Soloviev A. Byzance et la formation de l’Etat russe:
Recueil d’études. London, 1979.
Spengler 1–2
—
Spengler O. Der Untergang des Abendlandes: Umrisse
einer Morphologie der Weltgeschichte. München, 1972. Bd. 1–2 (пер-
вое издание — в 1922 г.).
Sprigade 1964 — Sprigade K. Zur Frage der Verfälschung von Karls des
Grossen Divisio regnorum // ZSRG Germ. 1964. Bd. 81.
SRA 1–2
—
Scriptores rerum Hungaricarum tempore ducum regumque
stirpis Arpadianae gestarum. Budapest, 1938. Vol. 1–2.
SSS — Słownik Starożitności Słowiańskich. Wrocław; Warszawa;
Kraków.
Stieber 1967 — Stieber Z. Die slawischen Namen in der Chronik Thietmars
von Merseburg // Onomastica Slavogermanica. Berlin, 1967. Bd. 3.
Stökl 1965 — Stökl G. Das Bild des Abendlandes in den altrussischen
Chroniken. Köln-Opladen, 1965 (Arbeitsgemeinschaft für Forschung
des Landes Nordrhein-Westfalen. Geisteswissenschaften. H. 124).
Tellenbach 1979 — Tellenbach G. Die geistigen und politischen Grundlagen
der karolingischen Thronfolge: Zugleich die Studie über kollektive
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

462
Willensbildung und kollektives Handeln im 9. Jahrhundert // FMASt.
1979. Bd. 13.
Theg.
—
Thegani Vita Hludovici imperatoris / G. H. Pertz // MGH SS.
1829. T. 2.
Theoph.
—
Theophanis Сhronographia / C. de Boor. Lipsiae, 1883.
Thietm.
—
Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und ihre
Korveier Überarbeitung / R. Holtzmann. Berlin, 1935 (MGH SRG
NS. T. 9).
Thoma 1985 — Thoma G. Namensänderungen in Herrscherfamilien des
mittelalterlichen Europa. Kallmünz OPf., 1985 (Münchener Historische
Studien; Abteilung Mittelalterliche Geschichte. Bd. 3).
Thomson 1978 — Thomson F. J. The Nature of the Reception of Christian
Byzantine Culture in Russia in the Tenth to the Thirteenth Centuries
and Its Implications for Russian Culture // Slavica Gandensia. 1978.
Vol.5.
Trawkowski 1983 — Trawkowski S. Bolesław III. Krzywousty // LMA.
1983. Bd. 2.
Tschižewskij 1957 — Tschižewskij D. Zwei Ketzer in Moskau //
Tschižewskij D. Aus zwei Welten: Beiträge zur Geschichte der slavisch-
westlichen literarischen Beziehungen. ’s-Gravenhage, 1957.
Turek 1998 — Turek J. Zbigniew // LMA. 1998. Bd. 9.
UTB — Urban-Taschenbücher.
Večerka 1963 — Večerka R. Velkomoravska literatura v přemyslovských
Čechach // Slavia. 1963. R. 32/3.
Verbrüd. Reich.
—
Das Verbrüderungsbuch der Abtei Reichenau /
J. Authenrieth, D. Geuenich, K. Schmid. Hannover, 1979 (MGH. Libri
memoriales et Necrologia. Nova series. T. 1).
de Vincenz 1990 — de Vincenz A. West Slavic Elements in the Literary
Language of Kievan Rus’ // MChRU.
Vita Cyr. Phil.
—
La vie de saint Cyrille le Philéote, moine byzantin
(† 1110) / E. Sargologos. Bruxelles, 1964 (Subsidia Hagiographica.
T. 39).
VMHH 1 — Vetera Monumenta Historica Hungariam Sacram illustrantia /
A. Theiner. Budapestini, 1859. T. 1.
Vodoff 1974 — Vodoff W. Un «parti théocratique» dans la Russie du
XIIe siècle? (Remarques sur la politique ecclésiastique d’André du
Bogoljubovo) // Cahiers de civilization médiévale. Poitiers, 1974. T. 17.
Vodoff 1983 — Vodoff V. La titulature des princes russes du Xe au début
du XIIe siècle et les rélations extérieures de la Russie Kiévienne //
Revue des Etudes Slaves. Paris, 1983. T. 55.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

463
de Vries 1961 — de Vries J. Altnordisches etymologisches Wörterbuch.
Leiden, 1961.
VuF — Vorträge und Forschungen hg. vom Konstanzer Arbeitskreis für
mittelalterliche Geschichte. Konstanz; Lindau.
WaG — Die Welt als Geschichte: Zeitschrift für Universalgeschichte.
Stuttgart.
Weingart 1935 — Weingart M. První česko-církevneslověnská legenda o
sv. Václavu // Svátováclavsky sborník. Praha, 1935. T. 1/1.
Wern. Gart.
—
Meier Helmbrecht von Wernher dem Gartenaere /
F. Panzer, 6. Aufl. von K. Ruh. Tübingen, 1960.
Wer n er 1979 — Werner K. H. F. Gauzlin von St.-Denis und die
westfränkische Reichsteilung von Amiens (März 880) // DA. 1979.
Bd. 15.
Wid.
—
Die Sachsengeschichte des Widukind von Korvei / O. Hirsch,
H.-E. Lohmann. Leipzig, 1935 (MGH SRG. [T. 60]).
Wilh. Tyr. — Guillaume de Tyr. Chronique / R. B. C. Huygens. Tournhout,
1986 (CC CM. T. 63.63A).
Will 1861 — Will C. Acta et scripta, quae de controversiis ecclesiae
Graecae et Latinae saeculo undecimo composita extant. Leipzig;
Marburg, 1861.
Wip.
—
Wiponis Gesta Chuonradi imperatoris // Die Werke Wipos /
H. Bresslau. 3. Aufl. Hannover; Leipzig, 1915 (MGH SRG. [T. 61]).
Wippermann 1981 — Wippermann W. Der «deutsche Drang nach Osten»:
Ideologie und Wirklichkeit eines politischen Schlagwortes. Darmstadt,
1981.
Wiśniewski 1969 — Wiśniewski J. Nazwa Wielkopolska // Dzieje
Wielkopolski. Poznań, 1969. T. 1.
Witkowski 1968 — Witkowski T. Der Name der Redarier und ihres
zentralen Heiligtums // Symbolae philologicae in honorem Vitoldi
Taszycki. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1968.
Witkowski 1970 — Witkowski T. Mythologisch motivierte altpolabische
Ortsnamen // ZfSl. 1970. Bd. 15.
Witkowski 1971 — Witkowski T. Perun und Mokoš in altpolabischen
Ortsnamen // Onomastica: Piśmo poświęcone nazewnictwu
geograficznemu i osobowemu. Wrocław. 1971. T. 16.
Wolverton 2001 — Wolverton L. Hastening toward Prague: Power and
Society in the Medieval Czech Lands. Philadelphia (Pennsylvania),
2001 (The Middle ages series).
Wood 1977 — Wood I. Kings, Kingdoms and Consent // Early Medieval
Kingship / P. H. Sawyer, I. N. Wood. Leeds, 1977.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Worthley, Zuckerman 2004 — Worthley J., Zuckerman C. The Relics of
Our Lord’s Passion in the Russian Primary Chronicle // ВB. 2004.
Т. 63 (88).
Zagiba 1964 — Zagiba F. Der historische Umkreis der Kiever
Sakramentarfragmente: Zur Frage der Priorität der Texte westlichen
oder östlichen Ritus in der kirchenslavischen Übersetzungsliteratur //
Slovo. Zagreb, 1964. Knj. 14.
Zatschek 1935 — Zatschek H. Die Reichsteilungen unter Kaiser Ludwig
dem Frommen: Studien zur Entstehung des ostfränkischen Reiches //
Mitteilungen des Instituts für österreichische Geschichtsforschung.
Wien, 1935. Bd. 49.
Zbořil 11959 — Zbořil J. Herodotova Skythie a soŭsede // SlArch. 1959.
T. 7/2.
Zeillinger 1990 — Zeillinger K. Kaiseridee, Rom und Rompolitik
Kaiser Friedrichs I. Barbarossa // Federico I Barbarossa e l’Italia
nell’ottocentesimo anniversario della sua morte: Atti del convegno,
Roma, 1990. Roma, 1990 (Bollettino del Istituto storico italiano per
il medio evo e Archivio Muratoriano. T. 96).
Zettler 1983 — Zettler A. Cyrill und Method im Reichenauer
Verbrüderungsbuch // FMASt. 1983. Bd. 17.
ZfA — Zeitschrift für Archäologie. Berlin.
ZfSl — Zeitschrift für Slawistik. Berlin.
Zhishman 1864 — Zhishman J. Das Eherecht der orientalischen Kirche.
Wien, 1864.
Zotz 1984 — Zotz T. Königspfalz und Herrschaftspraxis im 10. und frühen
11. Jahrhundert // Blätter für deutsche Landesgeschichte. Wiesbaden,
1982. Bd. 118.
ZSRG Germ.
—
Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte,
Germanistische Abteilung. Weimar.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

465
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ*
авест.
—
авестийский
балк.-лат.
—
балканско-латинский
болг.
—
болгарский
в.-сорб.
—
верхнесорбский (верхнелужицкий)
герм.
—
германский
гот.
—
готский
греч.
—
греческий
д.-в.-н.
—
древневерхненемецкий
диал.
—
диалектальный
др.-англ.
—
древнеанглийский
др.-бавар.
—
древнебаварский
др.-инд.
—
древнеиндийский
др.-иран.
—
древнеиранский
др.-исл.
—
древнеисландский
др.-русск.
—
древнерусский
др.-сакс.
—
древнесаксонский
др.-сканд.
—
древнескандинавский
евр.
—
еврейский
и.-е.
—
индоевропейский
и.-иран.
—
индоиранский
итал.
—
итальянский
лат.
—
латинский
макед.
—
македонский
нем.
—
немецкий
перс.
—
персидский
польск.
—
польский
рус.
—
русский
с.-в.-н.
—
средневерхненемецкий
скиф.
—
скифский
слав.
—
славянский
тюрк.
—
тюркский
* Библиографические сокращения см. в общем списке библиографии.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

466
укр.
—
украинский
фин.
—
финский
хазар.
—
хазарский
церк.-слав.
—
церковно-славянский
чеш.
—
чешский
юж.-русск.
—
южнорусский
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

467
УКАЗАТЕЛЬ ЛИЧНЫХ ИМЕН И АНОНИМНЫХ СОЧИНЕНИЙ*
Абаев В. И. 392, 395
Абихт К., см. Abicht K.
Абрамович Д. И. 212
Август, имп. римский (31 до н. э.
—
14 н. э.) 394
Авель, библ. 14
Авенариус Н. П. 145
Аверинцев С. С. 111
Агафия Владимировна, д. киевского кн. Владимира Всеволодовича
Мономаха, ж. городенского кн. Всеволодка 124, 127, 129, 131, 137,
138, 141, 142, 151
Агнешка, д. польского кн. Болеслава III, ж. владимиро-волынского
кн. Мстислава Изяславича 276
Адальберт (Войтех/Войцех), св., еп. пражский (983–997), миссионер
16, 282
Адам Бременский, историограф гамбургско-бременской церкви
(втор. пол. XI в.) 56, 111, 112, 304, 309, 310, 314, 380, 382
Адриан II, п. римский (867–872) 162
Азадовский К. 335
«Академическая летопись», см. «Московско-Академическая лето-
пись»
Акентьев К. К. 111, 193
Александр, патр. иерусалимский (ум. в 250/1 г.) 293, 294
Александр, вел. кн. литовский, кор. польский (ум. в 1505 г.) 272
* Составлен автором. Указания на авторов работ, приводимых в библиографиче-
ских сносках, учитываются, указания же на летописи, прямо не названные, а «за-
шифрованные» в виде отсылок к соответствующим томам Полного собрания русских
летописей, — нет. Add. отсылает к добавлениям в конце книги (Addenda). В указа-
теле приняты следующие сокращения: архиеп.
—
архиепископ, библ.
—
библейский
(персонаж), вел. кн .
—
великий князь, герц.
—
герцог, д.
—
дочь, еп.
—
епископ,
ж.
—
жена, имп.
—
император/императрица, кн.
—
князь (князья), кнг.
—
княгиня,
кор.
—
король (короли), мгр.
—
маркграф, митр.
—
митрполит, м-рь — монастырь,
о.
—
отец, п.
—
папа, патр.
—
патриарх, преп.
—
преподобный, с.
—
сын, св.
—
святой, уб.
—
убит, ум.
—
умер.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

468
Александр Ярославич Невский, кн. новгородский, вел. кн. владимир-
ский (1252–1263) 324, 347
Алексеев Л. В. 44, 143, 144, 154
Алексей I Комнин, имп. византийский (1081–1118) 218, 222, 223,
228, 243, 251, 253, 262
Алексей, св., митр. киевский и всея Руси (1348–1378) 267
Алексей, еп. галицкий (?) 197, add.
Алкуин, англо-саксонский поэт и ученый при дворе Карла I Велико-
го (ум. в 804 г.) 105
Альберт I, еп. рижский (1209–1229) 342
Альмош, герц., с. венгерского кор. Гезы I, о. венгерского кор. Белы II
(ум. в 1123 г.) 274
«Альтайхские анналы», см. «Annales Altahenses (maiores)»
Амосов М. В. 237
Амфилохий, еп. волынский (1105–1122) 197
Андрей II, кор. венгерский (1205–1235) 323
Андрей Владимирович Добрый, с. киевского кн. Владимира Всево-
лодовича Мономаха, кн. волынский (1119–1135), переяславский
(1135–1142) 26, 85, 97, 99, 137, 175, add.
Андрей Дмитриевич, с. вел. кн. московского Дмитрия Ивановича
Донского, кн. можайский (ум. в 1432 г.) 35
Андрей Юрьевич Боголюбский, кн. владимиро-суздальский (1157–
1174) 67, 81, 84, 102, 109, 125, 142, 186, 195, 196, 234, 256, 257,
265–267
Андрей Ярославич, брат вел. кн. владимирского Александра Ярос-
лавича Невского, вел. кн. владимирский, кн. суздальский (ум. в
1264 г.) 129, 347
Андрияшев А. М. 126, 134, 135
Андроник II Палеолог, имп. византийский (1282–1328) 186, 187, 250
Аничков Е. В. 299
Анна, д. византийского имп. Романа II, ж. киевского кн. Владимира
Святославича 21,
Анна, ж. кн. Святослава Давыдовича (Николы-Святоши) 152
Аннинский С. А. 259
Аноним Галл, см. Галл Аноним
Антоний IV, патр. константинопольский (1389–1397, с перерывом)
344
Антоний, митр. галицкий (1371–1391/2) 183
Антоний (в миру — Добрыня Ядрейкович), архиеп. новгородский
(1212–1219, 1225–1229, с перерывом, ум. в 1232 г.) 285, 291
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

469
Антоний, еп. волынский (?) 197
Антоний Печерский, преп., о снователь Киево-Печерского м-ря
(ум. в 1073 г.) 118, 198, 199
Ар(и)бон, мгр. дунайских графств на востоке Баварии (посл. четв.
VIII — нач. IX в.) 171
Арнульф, кор. восточнофранкский (887–899), имп. франкский (с 896 г.)
171
Арпоксай, легендарный царь скифов 391, 397
Архипов А. А. 386, 387
Астрея, в греческой мифологии д. Зевса и Фетиды 19
Афанасий I, патр. константинопольский (1289–1293, 1303–1309) 250
Афанасьев М. И. 132
Афиани В. Ю. 132
Ахмед бен Куйа, хорезмийский военачальник на хазарской службе
(30–40-е гг. Х в.) 385
фон Баадер Ф., см. von Baader F.
«Баварский географ» («Geographus Bavarus», «Descriptio civitatum et
regionum ad septentrionalem plagam Danubii»), южнонемецкая этно-
географическая записка (втор. пол. IX в.) 167, 168
Багрий А. 287
Базилевич К. В. 272
Байерле К., см. Beyerle K.
Балдвин, еп. краковcкий (1103–1106) 128
ал-Балхи, арабский географ (ум. в 934 г.) 381, 382
Бальцер О., см. Balzer O.
Барац Г. М. 389
Бармин А. В. 270
Бауер Б., см. Bauer B.
Баумгартен Н. А. (Baumgarten N.) 65, 126, 129, 137, 141, 148, 151–
153, 194
Бегунов Ю. К. 106, 292, 324, 325, 347, 371
Бейлис В. М. 381
Бек Х.-Г., см. Beck H.-G.
Бела I, кор. венгерский (1060–1063) 66
Бела III, кор. венгерский (1173–1196) 129
Белецкий А. А. 111
Бёме Якоб, немецкий философ-мистик (ум. в 1624 г.) 334
Бенедикт Анианский (Аньянский), св., реформатор Бенедиктинского
ордена (ум. в 821 г.) 78
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

470
Бенешевич В. Н. 107, 128, 154, 155, 179, 228, 273, 288
Бердяев Н. А. 350, 355
Бережков Н. К. 97, 99, 119, 124–126, 129, 139, 140, 143, 216
Бернард Клервоский, св., богослов, проповедник, основатель Ци-
стерцианского ордена (ум. в 1153 г.) 333, add.
Бернхард, внук франкского имп. Карла I Великого, кор. итальянский
(813–818) 63, 64, 66, 78
Бернхард, мгр. Саксонской северной марки (ум. после 1044 г.)
341
Бернштейн С. Б. 395
«Бертинские анналы», см. «Annales Bertiniani»
Бибиков М. В. 211, 224, 330
Бирнбаум Х., см. Birnbaum H.
Бицилли П. М. 358
Бодила, ж. датского кор. Эрика I Доброго 285
Бодянский О. М. 212
Божена, наложница чешского кн. Олдржиха, мать чешского кн. Брже-
тислава I 56
Болеслав I Храбрый, кн. польский (992–1025), кор. (с 1025 г.) 21,
22, 25, 44, 84, 85, 272, 377, 378
Болеслав II, кн. польский (1058 — ок. 1080), кор. (с 1076 г., ум. в
1081 г.) 25, 235, 277, 280
Болеслав III Кривоустый, кн. польский (1102–1138, с 1107/8 г. — еди-
новластно) 13, 22–24, 26–28, 32, 33, 56, 74, 109, 128, 274, 276
Болеслав IV Кудрявый, кн. польский (1146–1173) 22, 24, 27
Болеслав I, кн. чешский (929/35–967/72) 15, 54
Болеслав II, кн. чешский (967/72–999) 15, 16
Болеслав III, кн. чешский (999 — ок. 1103, с перерывом, ум. в
1037 г.) 16
Болеслав-Юрий II Львович, кн. галицко-волынский (уб. в 1340 г.)
250, 259
Болеславичи (см. также: Владислав II Изгнанник, Болеслав IV Ку-
дрявый, Мешко III Старый, Генрих, Казимир II Справедливый),
сыновья польского кн. Болеслава III 22, 26, 27
Болсуновский К. В. 145–147
Болтенко М. Ф. 392
Больцманн Л. 369
Боняк, хан половецкий (XI в.) 101
Бопп Ф., см. Bopp F.
Борживой II, кн. чешский (1101–1107, 1117–1120) 19, 20
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

471
Борис Владимирович, св., с. киевского кн. Владимира Святославича,
кн. ростовский (уб. в 1015 г.) 21, 31, 45, 83, 119, 120, 144, 146,
193, 207, 214, 241, 252, 286, 287, add.
Борис Всеволодкович, кн. городенский (1141/2 — не позднее 1166)
124–126, 144, 146, 147
Борис Всеславич, с. полоцкого кн. Всеслава Брячиславича (ум. в
1128 г.) 154
Борис Вячеславич, с. смоленского кн. Вячеслава Ярославича (уб. в
1078 г.) 42, 60, 89, 90, 116
Борис Кальманович, с. венгерского кор. Кальмана, претендент на
венгерский престол 274
Борис Юрьевич, с. ростово-суздальского кн. Юрия Владимировича
Долгорукого (ум. в 1159 г.) 102
Бородин О. Р. 295
Бранденштайн В., см. Brandenstein W.
Бретхольц Б., см. Bretholz B.
Бржетислав I, кн. чешский (1034–1055) 13–19, 21–23, 27, 28, 32, 33,
56, 74
Бржетислав II, кн. чешский (1092–1100) 19, 20
Бромберг Я. А. 357
Бруно (в монашестве Бонифаций) Кверфуртский, св., миссийный
архиеп., агиограф (уб. в 1009 г.) 15, 301
Бруцкус Ю. (Brutzkus J. D.) 373
Брюкнер А., см. Brückner A.
Брячислав Изяславич, кн. полоцкий (ум. в 1044 г.) 65, 182–184
Бугославский С. А. 212
Бурр В., см. Burr V.
Бурхард, еп. хальберштадтский (1059–1088) 304
Вакулина Е. Н. 118
Вальгер, сотрудник св. Мефодия (?) 168, 169
Варганов А. Д. 238
Варлаам, преп., игумен Киево-Печерского м-ря, затем киевского м-ря
св. Димитрия (вероятно, в 1060-е гг.) 285
Василий I, имп. византийский (867–886) 9, 57, 58, 73, 385
Василий II Болгаробойца, имп. византийский (976–1025) 21
Василий I Дмитриевич, вел. кн. московский (1389–1425) 267, 344
Василий III Иванович, вел. кн. московский (1505–1533) 332
Василий, монах Киево-Печерского м-ря (кон. XI в.) 57
Васильев В. Л. 373
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

472
Васильевский В. Г. 234
Василько Романович, кн. владимиро-волынский (1238–1269) 128,
198
Василько Ростиславич, кн. теребовльский (ум. в 1124 г.) 76, 92, 100,
101, 150
Василько Юрьевич, с. ростово-суздальского кн. Юрия Владимиро-
вича Долгорукого (ум. после 1162 г.) 102, 188
Вацлав (Вячеслав), св., кн. чешский (921–929/35 г.) 15, 54
Ведюшкина И. В. 11, 42
«Великопольская хроника», см. «Chronicon Poloniae maioris»
«Венгерский хроникальный свод XIV в.», см. «Chronici Hungarici
compositio saeculi XIV»
Веневитинов М. А. 296
Вергилий, римский поэт (ум. в 19 г. до н. э.) 14
Вернадский Г. В. 180, 352, 353, 369
Верхуслава, д. новгородского кн. Всеволода Мстиславича, ж. поль-
ского кн. Болеслава IV 274
Веселовский С. Б. 167
Видукинд Корвайский, саксонский историограф (втор. пол. Х в.) 63,
310
Вилкул Т. Л. 299
Вильгельм Тирский, архиеп. (1175–1186), историограф Иерусалим-
ского королевства 296
Виноградова Л. Н. 301
Винокур (Вiнокур) И. С. 311
Винцентий Кадлубек, см. Кадлубек Винцентий
Випон, жизнеописатель германского кор. Конрада II (сер. XI в.)
45
Висковатый К. К. 276, 316
Витковски Т., см. Witkowski T.
Вихинг, еп. нитранский (880–893, ум. в 912 г.) 170, 171
Владимир Андреевич, с. волынского и перяславского кн. Андрея
Владимировича Доброго (ум. в 1170 г.) add.
Владимир Всеволодович Мономах, кн. переяславский и ростовский
(1094–1113), киевский (1113–1125) 26, 27, 43, 48, 60, 61, 66, 75–77,
85, 89, 92–102, 105, 115–118, 121–124, 127, 129, 130, 132, 137–142,
153, 154, 158, 174, 175–177, 187, 225, 237–239, 241, 261, 274, 275,
278, 285, 286, 298, 315, 316, 340, 341, add.
Владимир Давыдович, с. черниговского князя Давыда Святославича,
кн. черниговский (1139–1151) 127, 141
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

473
Владимир Рюрикович, кн. киевский (1223 — после 1239, с пере-
рывом) 346
Владимир Святославич, св., креститель Руси, кн. киевский (978–
1015) 11, 12, 21, 44, 45, 57, 65, 67, 69, 70, 83–85, 106, 107, 110, 112,
179–183,195, 196, 202, 205, 264, 270, 286, 317, 365, 377, add.
Владимир Ярославич, кн. новгородский (1034/6–1052) 61, 82, 105,
194, 201
Владимир Ярославич, c. галицкого кн. Ярослава Владимировича
Осмомысла, кн. галицкий (1189–1199) 84
Владимирко Володаревич, кн. звенигородский (с 1124 г.), кн. галиц-
кий (1040-е
—
1053) 124, 177, 178, add.
Владимировичи (см. также: Борис, Глеб, Мстислав, Святополк, Су-
дислав, Ярослав Владимировичи), сыновья киевского кн. Влади-
мира Святославича 45
Владислав I Герман, кн. польский (1079–1102) 23, 24, 25, 56, 66,
273, 280
Владислав II Изгнанник, кн. польский (1138–1146, ум. в 1159 г.) 22,
24, 26, 27, 274
Войтех, см. Адальберт
Войтович Л. В. 126, 136, 139, 152, 153
Войшелк, с. литовского кор. Миндовга, вел. кн. литовский (1264–
1268) 148
Володарь Глебович, кн. минский (ум. после 1166/7 г.) 143, 144
Володарь Ростиславич, кн. звенигородский, перемышльский (ум. в
1125 г.) 66, 92, 101, 150
Вольтер (Аруэ Ф. М.) 335
Воронин Н. Н. 133–135, 139, 142, 144–147, 149, 196, 237, 238, 257,
346
«Воскресенская летопись» (1542/4 г.) 208
Вратислав I, кн. чешский (ум. в 921 г.), о. св. Вацлава 15
Вратислав II, кн. чешский (1061–1092), кор. (с 1085/6 г.) 17–19, 24,
56
Всеволод Давыдович, с. черниговского князя Давыда Святославича,
кн. муромский (ум. после 1124 г.) 126, 127, 130, 131
Всеволод Игоревич, с. волынского, затем смоленского кн. Игоря
Ярославича, внук Ярослава Владимировича Мудрого 42, 150
Всеволод Мстиславич, кн. новгородский (1117–1136, ум. в 1138 г.)
85, 95–99, 132, 175, 176, 274
Всеволод Ольгович, кн. черниговский (1123–1139), киевский (1139–
1146) 94, 98, 102, 124, 127, 129, 131, 141, 142, 174, 177, 274, add.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

474
Всеволод Юрьевич Большое Гнездо, вел. кн. владимиро-суздальский
(1176–1212) 84, 102, 173, 174, add.
Всеволод Ярославич, кн. переяславский и ростовский (1054–1078, с
перерывом), киевский (1078–1093) 8, 26, 28, 30–33, 42–44, 59, 60,
62, 73, 74, 76, 77, 80, 86, 89–92, 95, 96, 106, 107, 114–123, 127, 138,
172, 173, 176, 182, 184, 185, 192, 195, 196, 204–207, 210, 212–215,
224–226, 229, 231, 233, 235, 236, 238, 240, 253, 257, 260–263, 265,
270, 273–275, 278, 280, 331, 341, add.
Всеволодко, кн. городенский (ум. в 1141/2 г.) 124–127, 129–139, 141,
145, 147–151, 156–160, add.
Всеволодковичи (см. также: Борис, Глеб, Мстислав Всеволодковичи),
сыновья городенского кн. Всеволодка 142–144, 147, 148
Всеволодовичи, сыновья владимиро-суздальского вел. кн. Всеволода
Юрьевича Большое Гнездо 173
Всеслав Брячиславич, кн. полоцкий (1044–1101) 31, 76, 115, 154,
184, 234, 235, 241
Всеславичи (см. также: Изяславичи), потомки полоцкого кн. Все-
слава Брячиславича 66, 75, 153, 154
Высоцкий С. А. 57
Вятко, легендарный прародитель вятичей 388
Вячеслав, см. Вацлав
Вячеслав Владимирович, с. киевского кн. Всеволода Владимировича
Мономаха, кн. туровский (1125–1146, с перерывами), затем во-
лынский, пересопницкий, киевский (1151–1154, в соправлении с
племянниками Изяславом и Ростиславом Мстиславичами) 96, 97,
99, 102, add.
Вячеслав Ярославич, с. киевского кн. Ярослава Владимировича Му-
дрого, кн. смоленский (1054–1057) 8, 28, 30–33, 42, 59, 73, 74, 80,
178, 184, 192, 194, 233
Вячеслав Ярославич, с. волынского кн. Ярослава Святополчича, кн.
клеческий (упом. в 1127 г.) 136–138, 140, 142
Гайдуков П. Г. 109, 146, 225, 231, 243, 251, 260, 261
Галл Аноним, польский историограф (перв. четв. XII в.) 23–25, 56,
128
Гальковский Н. М. 301
Гардзанити М., см. Garzaniti M.
Гедеонов С. А. 387
Геза, кн. венгерский (ок. 971–997) 379
Геза II, кор. венгерский (1141–1162) 274, add.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

475
Гейзерих, кор. вандалов (428–477) 54
Гейштор А., см. Gieysztor A.
Гельмольд, см. Хельмольд
Гельцер Х., см. Gelzer H.
Генрих I, кор. германский (919–936) 27, 109
Генрих II, кор. германский (1002–1024), имп. (с 1014 г.) 280
Генрих IV, кор. германский (1056–1106), имп. (с 1084 г.) 20, 273,
282, 331, 339, 341, 368
Генрих I, кор. французский (1031–1060) 286
Генрих, с. германского кор. Генриха I, герц. баварский (948–955)
27
Генрих, с. польского кн. Болеслава III Кривоустого, кн. сандомир-
ский (ум. в 1166 г.) 22
Генрих, кн. ободритов (1090–1127) 307
Генрих Длинный (Высокий), мгр. Саксонской северной марки (1082–
1087) 273, 341
Георгий, св. (умучен в 303 г.) 107, 200
Георгий, митр. киевский (1062 — не ранее 1073) 119, 205–208, 211,
226, 231, 242, 243, 251, 252, 270, 316
Георгий Амартол (Мних), византийский хронист (втор. пол. IX в.)
322
Герберштейн Сигизмунд, австрийский дипломат и писатель (1486–
1566) 272, 330–332
Гердер И. Г. 343, 345
Герман II, патр. константинопольский (никейский) (1222–1240) 266
Геродот, древнегреческий историограф (ум. в 425 г. до н. э.) 246,
247, 391–395, 397, 398
Гертруда Нивельская, св. (ум. в 659 г.) 279
Гертруда, д. польского кор. Мешка II, ж. киевского кн. Изяслава
Ярославича 57, 61, 194, 195, 277–282, 317
Герхох из Райхерсберга, цистерцианский проповедник, богослов,
церковный реформатор (ум. в 1169 г.) add.
Гиацинт (Иакинф, Яцек), св., польский миссионер-доминиканец (ум.
в 1257 г.) 346
Гида, д. англо-саксонского кор. Харальда, ж. переяславского кн. Вла-
димира Всеволодовича Мономаха (ум., вероятно, в 1098/9 г.) 275,
285
Гильфердинг А. Ф. 383
Гиндин Л. А. 300, 301
Гиппиус А. А. 101
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

476
Гладкова О. В. 106
Глазырина Г. В. 382
Глеб, кн., вассал вел. кн. литовского Войшелка (упом. в 1250-х гг.)
148
Глеб Владимирович, св., с. киевского кн. Владимира Святославича,
кн. муромский (уб. в 1015 г.) 21, 31, 45, 119, 120, 144, 146, 157,
193, 207, 214, 241, 286, 287, add.
Глеб Всеволодкович, кн. городенский (не позднее 1166–1170) 124–
126, 144, 146, 147
Глеб Всеславич, с. полоцкого кн. Всеслава Брячиславича, кн. мин-
ский (ум. в 1119 г.) 124, 130, 139–141, 146, 152–154, 158, 159
Глеб Ольгович, c. черниговского кн. Олега Святославича, кн. кур-
ский (ум. в 1138 г.) 99
Глеб Святославич, с. черниговского и киевского кн. Святослава
Ярославича (уб. в 1078 г.) 43, 60, 115–117, 121, 235, 241
Глеб Святославич, с. черниговского и киевского кн. Святослава Всеволо-
довича, кн. белгородский, черниговский (ум. после 1212 г.) 129, 152
Глеб Святославич (ошибочно), якобы кн. смоленский 130
Глеб Юрьевич, c. ростово-суздальского кн. Юрия Владимировича
Долгорукого, кн. переяславский (1155–1169), киевский (1169–1171)
81, 102, 125
Глеб Юрьевич, с. туровского кн. Юрия Ярославича, кн. дубровиц-
кий, туровский (1190–1195) 134
Гоголь Н. В. 371
Годофрид, датский конунг (в Хедебю?) (рубеж VIII–IX вв.) 53
Голб Н., см. Golb N.
Голубинский Е. Е. 110, 120, 173, 177, 180, 181, 185, 191, 195, 196,
202, 204, 205, 210–212, 221, 223, 225, 243, 264, 286, 316
Гонорий Августодунский (Отёнский), полигистор (перв. пол. XII в.)
299
Горазд, св., ученик св. Мефодия 170
Горский А. А. 108, 143, 264
Горский А. В. 107
Готфрид из Витербо, полигистор (ум. в 1192/1200 г.) 259
Готшальк, кн. ободритов (после 1043–1066) 314
Грантовский Э. А. 392, 393, 395
Греков Б. Д. 49, 114
Григорий VII, п. римский (1073–1085) 277, 280, 321
Григорий IX, п. римский (1227–1241) 324
Григорий, диакон, писец «Остромирова евангелия» 105
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

477
Григорий Нисский, св., еп., богослов (ум. ок. 394 г.) 293, 294
Григорий Палама, св., митр. фессалоникийский, богослов (ум. в
1359 г.) 294
Григорий Турский, еп., франкский историограф (ум., вероятно, в
593/4 г.) 11, 33, 34, 55, 58, 59
Григорий Цамблак, митр. литовский (1415–1419/20) 267
Григорович В. И. 227
Гро Д., см. Groh D.
Грушевский (Грушевський) М. С. 61, 98, 114, 121, 127, 133, 194
Грюмель В., см.: Grumel V.
Гунтрам(н), с. франкского кор. Хлотаря I, кор. бургундский со сто-
лом в Орлеане (561–592) 10, 35
«Густынская летопись» (XVII в.) 126, 130, 131, 299
Давыд Всеславич, с. полоцкого кн. Всеслава Брячиславича, кн. по-
лоцкий (ум. после 1129 г.) 154
Давыд Игоревич, кн. волынский, затем дорогобужский (ум. в 1112 г.)
30, 42, 59–62, 66, 76, 77, 92, 94, 100, 101, 126, 127, 131–136, 148–
150, 153, 157, 160
Давыд Святославич, кн. черниговский (1097–1123) 77, 90–92, 94,
100, 101, 105, 115, 123, 130, 153, 154
Давыдовичи (см. также: Всеволод, Изяслав Давыдовичи), сыновья
черниговского кн. Давыда Святославича 141
Дамиан, еп. юрьевско-каневский (упом. в 1147 и 1154 гг.) 192
Даниил, игумен, автор хождения в Святую Землю (нач. XII в.) 154,
264, 285, 290, 291, 294–296, 320
Даниил Романович, кн. галицкий (1238–1264) 128, 129, 266, 347
Данилевич В. Е. 143
Данилевский И. Н. 111
Данилов В. В. 294
Даррузес Ж., см. Darrouzès J.
«Деяния венгров», см. «Anonymi Gesta Hungarorum»
Джаксон Т. Н. 274, 382, 383, add.
Димник М., см. Dimnik M.
Диодор Сицилийский, античный историограф (ум. ок. 29 г. до н. э.)
394
Дионисий, игумен Юрьева м-ря в Новгороде (1158–1194) 226
Дитрих, великий магистр Тевтонского ордена (1335–1341) 250
Длугош Ян, еп. краковский, польский историограф (ум. в 1480 г.)
134, 299, 346
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

478
Дмитриев Л. А. 216
Дмитрий Иванович Донской, кн. московский (1359–1389), вел. кн.
владимирский (с 1362 г., с перерывами) 35, 267, 268
Добравка, ж. волынского кн. Василька Романовича 128
Добрыня Ядрейкович, см. Антоний, архиеп. новгородский
Доватур А. И. 247, 391–393
Додило, еп. бранденбургский (965/8–980) 337
договор русско-византийский 911 г. 53, 284, 321, 322
договор русско-византийский 944 г. 53, 55, 321, 322
договор вел. кн. московского Дмитрия Ивановича Донского с твер-
ским вел. кн. Михаилом Александровичем (1375 г.) 322
Домбровский Д., см. Dąbrowski D.
Донской Д. И. (Donskoï D.) 152, 153
Допш А., см. Dopsch A.
Драгаис, сотрудник св. Мефодия 163, 167
Дубынин А. Д. 238
Дуда, настоятельница м-ря Херцеброк в Саксонии (втор. пол. IX в.) 337
Дудика, холоп новгородского еп. Луки Жидяты 337
Дудо, еп. хафельбергский (947–983) 337
Дудо из Сен-Кантена, нормандский историограф (ум. в 1026 г.)
337
Дьяконов М. А. 264, 267
Дюма А. 157
Дюмезиль Ж., см. Dumézil G.
Евдокия-Афинаида, ж. римского имп. Феодосия II 285
Евдокcия, д. киевского кн. Изяслава Мстиславича (?), ж. польского
кн. Мешка III Старого 276
Евгений III, п. римский (1145–1153) add.
Евпраксия, д. киевского кн. Всеволода Ярославича, ж. саксонского
мгр. Генриха Длинного, затем — германского имп. Генриха IV
(ум. в 1109 г.) 273, 282, 331, 341
Евсевий Кесарийский, еп., церковный историограф (ум. в 340 г.) 292,
293
Евтихий, ересиарх (ум. после 454 г.) 199, 277
Евфимий, еп. переяславский (1141 — ранее 1156/7) add.
Евфимия, д. киевского кн. Владимира Всеволодовича Мономаха, ж.
венгерского кор. Кальмана 274
Евфросиния, д. киевского кн. Мстислава Владимировича Великого,
ж. венгерского кор. Гезы II 274
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

479
Евфросиния Полоцкая, преп. (ум. в 1173 г. [?]) 285
Екатерина II Великая, имп. всероссийская (1762–1796) 255
Елена, св., мать римского имп. Констатина Великого (ум. между
327/8 и 337 гг.) 110, 279, 281, 285, 288, 292
Елена, д. вел. кн. московского Ивана III, ж. вел. кн. литовского Алек-
сандра 272
Епифаний Агиополит (Святоградец), византийский автор описания
паломничества в Святую Землю (втор. пол. VIII в. [?]) 295
Епифаний Кипрский, св., еп. Констанции на Кипрe, богослов (ум.
в 403 г.) 247
Еремин И. П. 276, 316, 341
«Ермолинская летопись» (кон. XV в.) 90, 91
Ефрем, митр. киевский (не позднее 1055 — вероятно, 1061/2) 231,
251, 263, 270, 316, 337
Ефрем, митр. переяславский (не позднее 1076 — после 1091) 119,
120, 173, 177, 206, 208–211, 216, 224–227, 230–232, 236–239, 241–
243, 253–255, 262, 263, add.
Ефрем, еп. ростовский (суздальский) (ошибочно) 237, 238
Ефрем Сирин, преп., богослов (ум. в 373 г.) 289
Живов В. М. 319
«Житие св. Александра Невского», см. «Повесть о житии Алексан-
дра Невского»
«Житие св. Владимира» 110, 286
«Житие св. Вячеслава (Вацлава)» (церковнославянское) 15, 54
«Житие св. Вячеслава (Вацлава)» (латинское), см. «Legenda Chris-
tiani»
«Житие св. Евфросинии Полоцкой» 285, 297
«Житие св. Исаии Ростовского» 204, 205, 242
«Житие свв. Константина и Елены» 295
«Житие св. Константина-Кирилла» 165
«Житие св. Леонтия Ростовского» 181, 195–198, 206
«Житие св. Мефодия» 165, 168, 170
«Житие св. Ольги» 264
Жюжи М., см. Jugie M.
Забашта Р. В. 311
Завадская С. В. 106
Зайцев А. К. 94, 98, 114, 123, 140, 142, 158
Зализняк А. А. 387
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

480
Захария, писец «Псалтири 1296 г.» 322
Заходер Б. Н. 381
Збигнев, с. польского кн. Владислава I, кн. великопольский и мазо-
вецкий (1102–1107/8, ум. после 1114 г.) 24, 26, 56
Зборжил Я., см. Zbořil J.
Звенислава, д. киевского кн. Всеволода Ольговича, ж. польского кня-
жича Болеслава Высокого, с. польского кн. Владислава II 274
Зверуго Я. Г. 135, 142, 146
Зееманн К., см. Seemann K.
Зонара, см. Иоанн Зонара
Зосима, древнерусский автор хождения в Святую Землю (перв. пол.
XV в.) 296
Зотов Р. В. 152
Зыков П. Л. 238
Иаков Мних, древнерусский агиограф (XI в.) 264
Ибн Хордадбех, арабский географ (ум. ок. 912/3 г.) 339
Ивакин И. М. 100, 101
Иван I Данилович Калита, кн. московский (1325–1340), вел. кн. вла-
димирский (с 1328 г.) 249
Иван II Иванович, кн. московский, вел. кн. владимирский (1354–
1359) 267
Иван III Васильевич, вел. кн. московский (1462–1505) 272, 333
Иван Дмитриевич, с. вел. кн. владимирского Дмитрия Ивановича
Донского 35
Иван Ростиславич (?), кн. волынский (ошибочно) 177
Иванов Вяч. Вс. 301, 373, 389
Иванов С. А. 344
Ивановский Н. И. 296
Игнатий, сотрудник св. Мефодия 163, 165, 166, 168–170
Игоревичи, потомки киевского кн. Игоря 55
Игорь, кн. киевский (ум. после 944 г.) 69, 264, 384, 387
Игорь Ольгович, св., брат киевского кн. Всеволода Ольговича (уб.
в 1147 г.) 102, add.
Игорь Ярославич, кн. волынский (1054–1057), смоленский (1057–1060) 8,
30–32, 42, 43, 59, 76, 77, 80, 121, 127, 131, 184, 192, 195, 233, add.
ал-Идриси, арабский географ при дворе сицилийских кор. Роджера II
и Вильгельма Ι (ум. в 1165 г.)
Иероним Стридонский, св., церковный писатель (ум. в 420 г.) 288,
292, add.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

481
«Изборник 1073 г.» 247
Изгоев А. С. 358, 359
Изяслав Василькович, с. полоцкого кн. Василька Святославича 143
Изяслав Владимирович, с. киевского кн. Владимира Святославича, родо-
начальник полоцкой княжеской ветви (ум. в 1001 г.) 65, 67, 182, 183
Изяслав Владимирович, с. киевского кн. Владимира Всеволодовича
Мономаха (уб. в 1096 г.) 93
Изяслав Давыдович, кн. черниговский (1151–1157), киевский (1157–
1158, ум. в 1161 г.) 141
Изяслав Мстиславич, кн. волынский, переяславский, киевский (1146–
1154, с перерывами) 77, 98, 99, 124, 142, 175, 188, 274, 276, 316,
320, 322, 341, add.
Изяслав Ярославич, кн. киевский (1054–1068, 1069–1073, 1077–1078)
8, 13, 20, 22, 28, 30-33, 40–45, 57, 59–61, 73, 74, 76, 80, 83, 86,
89–93, 95, 105, 106, 114, 117–119, 121, 138, 152, 156, 172, 173,
176–178, 184, 194, 195, 207, 210, 212, 215, 224, 225, 233–236, 241,
242, 253, 256, 260, 270, 277, 280, 282, 317, add.
Изяславичи (см. также: Брячислав Изяславич), потомки полоцкого
кн. Изяслава Владимировича 65, 66, 75, 94, 96
Изяславичи (см. также: Святополк, Ярополк Изяславичи), потомки
киевского кн. Изяслава Ярославича 151, 261
Иларион, митр. киевский (1051 — не позднее 1055) 110, 193, 194,
264, 318
Иларион, еп. ростовский (XI в.) 196
Илин (Плин?), царь скифов 394
Илия, св., архиеп. новгородский (1165–1186) 226
Илия, еп. волынский (?) 197
Ильин М. А. 201
Ингеборг, д. киевского кн. Мстислава Владимировича Великого, ж.
ободритского кор. Кнута Лаварда 274
Ингигерд (на Руси — Ирина), д. шведского кор. Олафа Шётконунга,
ж. киевского кн. Ярослава Владимировича Мудрого (ум. в 1051 г.)
282, add.
Иннокентий III, п. римский (1198–1216) 323
Иннокентий IV, п. римский (1243–1254) 128
Иоаким, сотрудник св. Мефодия 163, 165, 166, 170
Иоанн VI Кантакузин, имп. византийский (1347–1354) 249
Иоанн VIII, п. римский (872–882) 86, 165, 167
Иоанн VIII Ксифилин, патр. константинопольский (1064–1075) 235
Иоанн I, митр. киевский (1040-е гг.) 193, 208, 251, add.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

482
Иоанн II, митр. киевский (до 1076/7–1089) 107, 179, 181, 193, 202–
206, 227, 228, 242, 251, 263, 270–273, 276, 281, 316
Иоанн III, митр. киевский (1090–1091) 261–263
Иоанн IV, митр. киевский (1163–1166) 226, 256, 262, 266
Иоанн, еп. волынский (?) 197
Иоанн, еп. мекленбургский (уб. в 1066 г.) 314
Иоанн, еп. ростовский (1190–1214) 203
Иоанн, еп. черниговский (до 1086/7–1111) 119, 216, 236, 253
Иоанн Вюрцбургский, автор записки о паломничестве в Святую Зем-
лю (XII в.) 297
Иоанн Дамаскин, св., церковный писатель, богослов (ум. ок. 750 г.)
294
Иоанн Златоуст, св., еп. константинопольский (398–403, ум. в 407 г.),
церковный писатель, богослов 225, 286
Иоанн Зонара, византийский историограф и канонист (ум., вероятно,
после 1159 г.) 370
Иоанн Креститель (Предтеча), св. 134, 225, 286
Иоанн Малала, византийский историограф (ум. вскоре после 570 г.)
299
Иоанн Фока, византийский автор хождения в Святую Землю (втор.
пол. XII в.) 295
Иосиф, еп. рязанский (упом. в 1284 г.) 108
«Ипатьевская летопись» (нач. XIV в.) 61, 76, 97, 99, 119, 124–127,
130, 133, 144, 148, 153, 159, 194, 208, 209, 300
Ираклий, имп. византийский (610–641) 82
Исаак II Ангел, имп. византийский (1185–1195) 219, 229, 243, 250,
253
Исаия, еп. ростовский (1078 — после 1089) 120, 176, 177, 197, 204,
205, 210, 238, 242
Исидор Севильский, еп., полигистор (ум. в 636 г.) 318
ал-Истахри, арабский географ (сер. Х в.) 382
Йодковский И., см. Jodkowski J.
Кадлубек Винцентий, еп. краковский, польский историограф (ум. в
1223 г.) 22, 26, 109
Каждан А. П. 340
Казанский Н. Н. 224
Казимир I Восстановитель, кн. польский (1038/9–1058) 25, 26, 194, 277
Казимир II Справедливый, кн. польский (1177–1194) 22, 27, 128
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

483
Казимировичи (см. также: Болеслав II, Владислав I Герман, Мешко),
сыновья польского кн. Казимира I Восстановителя 26, 75
Каин, библ. 14
Каллистов Д. П. 247, 391–393
Кальман (Коломан), кор. венгерский (1095–1114) 65, 66, 274
Кальман (Коломан), с. венгерского кор. Андрея II, кор. галицкий
(1214–1219, ум. в 1241 г.) 323
Карамзин Н. М. 84, 126, 132, 133, 137, 209
Карл I Великий, кор. франкский (768–814), имп. (с 800 г.) 10, 11, 37,
39, 52, 62–64, 69, 72, 73, 77, 78, 82, 109, 164, 344
Карл II Лысый, кор. западнофранкский (840–877), имп. франкский
(с 875 г.) 40, 64, 65, 68, 72, 86
Карл, с. франкского имп. Карла I Великого (ум. в 811 г.) 11, 38, 39, 69
Карл Мартелл (Молот), франкский майордом (до 720–741) 39, 55
Карломан, с. франкского майордома Карла Мартелла, франкский
майордом (741–747, ум. в 754 г.) 39
Карломан, с. франкского кор. Пипина III, франкский кор. (768–771) 39
Карломан, с. западнофранкского кор. Людовика II Заики, западно-
франкский кор. (879–884) 27
Каролинги, династия франкских кор. и имп. (VIII–X вв.) 9, 27, 37,
39, 52, 54, 56
Карпов А. Ю. 106, 107, 111, 201, 286, add.
Карташев А. В. 180, 234
Каштанов С. М. (Kaštanov S.) 51, 260, 320
Керенский А. Ф. 358
Кёсслер М., см. Kössler M.
«Киево-Печерский патерик» (перв. четв. XIII в.) 57, 117, 118, 120,
197–199, 206, 225, 237, 238, 291, 371
«Киевские листки», глаголический текст католического миссала
(X/XI в.) 162
«Киевское письмо», окружное послание иудейской общины в Киеве
(кон. IX
—
перв. пол. Х в.) 375, 384, 385
Кий, легендарный киевский кн. 373, 388–390
Кириак, св. (умучен ок. 303/4 г.) 279
Кирик, иеродиакон, доместик новгородского Антониева м-ря, соста-
витель «Вопрошания Кирикова» (втор. четв. XII в.) 283, 287
Кирилл (в миру Константин), св., первоучитель славян (ум. в 869 г.)
162, 164–166, 170, 319
Кирилл I, митр. киевский (1224–1233) 266
Кирилл II, митр. киевский (1242/7–1281) 108, 129, 257, 266
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

484
Кирилл II, еп. ростовский (1230/1–1262) 197
Кирилл Филеот, преп., пустынножитель (ум. в 1110 г.) 289
Кирпичников А. Н. 224
Кирша Данилов, предполагаемый составитель первого сборника рус-
ских былин (XVIII в.) 288
Клейн Л. С. 312
Климент I, св., п. римский (ум. ок. 99/100 г.) 106, 107, 286, add.
Климент III, (анти)п. римский (1080–1100) 227, 228, 316
Климент Охридский, св., еп., ученик св. Мефодия, церковный писа-
тель (ум. в 916 г.) 167
Климент Смолятич, митр. киевский, не утвержден Константинопо-
лем и не признан в ряде русских епархий (1147–1155, ум. после
1161/2 г.) 106, 178, 188, 256, 262, add.
Клосс Б. М. 216
Клюг Э., см. Klug E.
Клюге Р.-Д., см. Kluge R.-D.
Клюге Ф., см. Kluge F.
Ключеский В. О. 11, 63, 69, 114
Клячко Ю. 342
книга побратимства (liber confraternitatum) м-ря Райхенау 163–
171
Кнут Лавард (Хлебодавец), с. датского кор. Эрика I Доброго, герц.
датский, кор. ободритов (1129–1131) 274
Кнут I Могучий (Великий), кор. английский (1016–1035), датский
(с 1019 г.), норвежский (с 1028 г.) 56
Ковалевский П. Е. 352
Козлов В. П. 132
Козьма Пражский, чешский историограф (перв. треть XII в.) 13–20,
25, 56, 301, 339
Козьма Пресвитер, болгарский церковный писатель, автор трактата
против ереси богомилов (Х в.) 292
Колаксай, легендарный царь скифов 391–393, 397
Колчин Б. А. 122, 142
Комнины, династия византийских имп. (сер. XI–XII в.) 291
Конецкий В. Я. 312
Конрад I, с. чешского кн. Бржетислава I, кн. брненский (ум. в 1091 г.)
17–19
Константин, св., первоучитель славян, см. Кирилл
Константин I Великий, св., имп. римский (306–337, единодержавно
с 324 г.) 110, 279, 281, 285, 322
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

485
Константин VII Багрянородный, имп. византийский (913–959, в 919–
944 в соправлении с Романом I Лакапином) 17, 27, 53, 104, 190,
265, 339, 380, 381, 383, 384, 386, 387
Константин VIII, имп. византийский (976–1028, самостоятельно с
1025 г.) 21
Константин IX Мономах, имп. византийский (1042–1055) 220, 275,
315
Константин Х Дука, имп. византийский (1059–1067) 222, 233, 244
Константин I, митр. киевский (до 1156–1159) 178, 188, 256, add.
Константин II, митр. киевский (1166/7–1169/70) 81, 108, 256, 321
Константин Всеволодович, вел. кн. владимирский (1216–1218)
173
Константин Манасси, византийский писатель (XII в.) 295
Копелев Л. В. 330
«Кормчая книга» 108, 128, 154, 155, 257, 273, 288
Косма, еп. галицкий (1156/7 — после 1165) 177, 178, 197, add.
Космолинская Г. А. 132
Котляр Н. Ф. 8, 70, 114, 133
Котэ Г., см. Kothe H.
Кох Х., см. Koch H.
Коцел, кн. паннонских славян (ок. 860
—
ок. 874) 168, 169
Круглова Т. В. 90, 91
Куза А. В. 42, 135, 142, 144, 145, 149
Кузьмина Л. Ф. 125, 126, 133, 137
Кульманн Квирин, немецкий мистик, прововедник (казнен в 1689 г.)
333
Кунигунда (на Руси — Ирина), д. майсенского мгр. Оттона, ж. во-
лынского и туровского кн. Ярополка Изяславича 282, 283
Куник А. А. 250, 382
Купранис А. А. 231
Куркина Л. В. 395
Кучкин В. А. 11, 42, 44, 76, 89, 90, 97, 114, 116, 121, 122, 129, 142,
200, 210, 235, 322
«Лаврентьевская летопись» (нач. XIV в.) 65, 67, 76, 98, 116, 124, 133,
139, 176, 177, 194, 197, 208–210, 236, 275, add.
Лавров П. А. 212
Лазарев В. Н. 193
Лазарь, еп. переяславский (1105–1117) 225
Лазарь, сотрудник св. Мефодия 165–168, 170
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

486
Ламперт Херсфельдский, нем. историограф (втор. пол. XI в.) 331
Ланка, кнг., ж. тмутараканского кн. Ростислава Владимировича (?) 66
Лаушкин А. В. 320, 325
Лебедев Г. С. 336
Лев VI Мудрый, имп. византийский (886–912) 187, 223, 284
Лев I Великий, св., п. римский (440–461) 199, 277
Лев III, п. римский (795–816) 109
Лев IX, п. римский (1049–1054) 269
Лев, сотрудник св. Мефодия 163, 166, 168, 170
Левченко М. В. 213
«Легенда Христиана», см. «Legenda Christiani»
Лейбниц Г. В. 334
Лемберг Г., см. Lemberg H.
Леонт (Леонтий), митр. киевский (?) 211
Леонт, митр. лаодикийский 224
Леонт, митр. переяславский (втор. пол. XI в.; вероятно, ум. в 1071/2 г.)
120, 210, 211, 216, 224–226, 230, 231, 236, 242, 270, 316
Леонт (Леонтий), еп., затем архиеп. ростовский (1158 — не позднее
1183, с перерывами) 243
Леонтий, св., еп. ростовский (1075/6 [?] — 1077) 195, 196, 198, 205,
206, 210
Леонтий, священник, древнерусский паломник 291
Лермонтов М. Ю. 296, 332
Лер-Сплавин(ь)ский Т., см. Lehr-Spławiński Th.
Лех, легендарный прародитель поляков 388
Лёве Х., см. Löwe H.
Лимонов Ю. А. 174
Липоксай, легендарный царь скифов 391, 397
Лисовой Н. Н. 111, 361
Лиудпранд, еп. кремонский, историограф (ум. в 970/2 г.) 387
Лиутгар, сотрудник св. Мефодия (?) 169, 170
Лихачев Д. С. 42, 126
Лихачев Н. П. 145, 146, 152
Ловмян(ь)ский Х., см. Łowmiański H.
Лозиньский Ф., см. Łoziński F.
Лопарев Х. А. 296
Лосева О. В. 107, 193
Лотарь I, имп. франкский (840–855) 9, 12, 39–41, 43, 71–73, 82
Лотарь III, герц. саксонский (1106–1125), кор. германский (1125–
1137), имп. (с 1133 г.) 304
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

487
Лука Жидята, еп. новгородский (1036–1058) 337
Лука Хрисоверг, патр. константинопольский (1157–1169/70) 196, 234,
257, 265–267
Лукан, римский поэт (ум. в 65 г.) 14, 16
Львов А. С. 340
Любавский М. К. 143
«Любечский синодик» 152
Любуша (Либуше), легендарная правительница чехов, ж. Пржемысла
20
Людовик I Благочестивый, имп. франкский (814–840) 9, 11–13, 38–
43, 63, 64, 69, 70, 72–74, 78, 79, 82, 86, 343
Людовик II, с. франкского имп. Лотаря Ι, кор. итальянский (850–875),
имп. франкский (с 855 г.) 9, 57, 73, 82, 86
Людовик II Заика, c. франкского имп. Карла II Лысого, кор. запад-
нофранкский (877–879) 27
Людовик III, с. западнофранкского кор. Людовика ΙΙ, кор. западно-
франкский (879–882) 27
Людовик IV, с. западнофранкского кор. Карла III Простоватого, кор.
западнофранкский (ум. в 954 г.) 27
Людовик II Немецкий, с. франкского имп. Людовика I Благочестиво-
го, кор. восточнофранкский (840–876) 12, 39, 40, 71, 86, 170
Лябуда Г., см. Labuda G.
Лященко А. И. 387
Макарий (Булгаков), митр. 180, 195, 210–212, 234, 275, add.
Малала, см. Иоанн Малала
Малфрид, д. киевского кн. Мстислава Владимировича, ж. норвежско-
го кор. Сигурда I, затем — датского кор. Эрика II Эмуна 274
Мануил, еп. смоленский (1136 — не ранее 1168) 199, add.
Мануил I Комнин, имп. византийский (1143–1180) 129, 185, 187,
219, 317
Мареш Ф. В., см. Mareš F.
Марина, кнг., заказчица «Псалтири 1296 г.» 322
Мария, д. византийского имп. Мануила I Комнина 129
Мария, д. киевского кн. Мстислава Владимировича, ж. киевского кн.
Всеволода Ольговича 129
Марк (Маркел), еп. переяславский (1125–1135) 174, 225
Маркс К. 356, 358
Марр Н. Я. 395
Матфей, еп. краковский (1143–1166) 333, add.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

488
Маханьков И. И. 335
Мейштович В., см. Mieysztowicz V.
Мелитон, еп. сардский, церковный писатель (II в.) 292–294
Мельникова Е. А. 265, 350, 351, 381
Мельничук А. С. 392
Меровинги, династия франкских королей (V–VIII вв.) 41, 48, 52, 55,
56, 59, 74, 397
Мефодий, св., первоучитель славян, архиеп. сирмийский (паннон-
ский) (ум. в 885 г.) 6, 162–171
Мефодий I, патр. константинопольский (843–847) 164
Мечников И. И. 350
Мешко I, кн. польский (ум. в 992 г.) 21, 22, 54, 380
Мешко II, кор. польский (1025–1034, с перерывом) 21, 25, 26, 44,
45
Мешко III Старый, кн. великопольский, краковский (1173–1177,
1199–1202 г.) 22, 24, 27, 276
Мешко, с. польского кн. Мешка I 21
Мешко, с. польского кн. Казимира I Восстановителя (ум. в 1065 г.)
25
Милорадович Г. А. 152
Милюков П. Н. 352
Милютенко Н. И. 193, 286
Минорский В. Ф. 353, 359
Михаил I Рангаве, имп. византийский (811–813) 58
Михаил III, имп. византийский (842–867) 385
Михаил VII Дука, имп. византийский (1071–1078) 212, 224, 236
Михаил I Кируларий, патр. константинопольский (1043–1058) 220,
269, 270, 315
Михаил, митр. киевский (1130 — после 1145) 175, 177, 199, add.
Михаил, еп. юрьевский (упом. в 1072–1073 гг.) 205, 207, 208, 252
Михаил Александрович, вел. кн. тверской (1368–1399) 267
Михаил Вячеславич, с. туровского кн. Вячеслава Владимировича 97,
add.
Михаил Ярославич, кн. тверской (1282/5–1318), вел. кн. владимир-
ский (1304/5–1317) 128, 264, 267
Михалко Юрьевич, с. ростово-суздальского кн. Юрия Владимирови-
ча Долгорукого, кн. владимирский (1175–1176) 84, 102
Моймир II, кн. великоморавский (894–904/5) 17
Молдован А. М. 110, 318
Монгайт А. Л. 174
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

489
Мономашичи (см. также: Андрей, Вячеслав, Изяслав, Мстислав, Ро-
ман, Святослав, Юрий, Ярополк Владимировичи), сыновья киев-
ского кн. Владимира Всеволодовича Мономаха 26, 27, 85, 94, 96,
99, 102, 142, 175, 274
«Московско-Академическая летопись» (XV в.) 76, 209
Мошин В. А. 211, 359
Мошиньский Л., см. Moszyński L.
Мстислав, внук волынского кн. Игоря Ярославича 131
Мстислав Владимирович, с. киевского кн. Владимира Святославича,
кн. черниговский (1024–1036) 26, 43, 44, 65, 179, 184, 213, 215
Мстислав Владимирович Великий, кн. киевский (1125–1132) 26, 27,
48, 66, 75, 85, 90, 91, 93, 95, 96, 98, 99, 101, 102, 124, 129, 136,
137, 140, 141, 174–177, 187, 199, 261, 274, add.
Мстислав Всеволодкович, кн. городенский (1170 — не ранее 1183)
125, 126, 144, 147
Мстислав Изяславич, кн. владимиро-волынский (1154–1170), киев-
ский (1158–1159, 1167–1169, 1170) 77, 81, 125, 142, 188, 276
Мстислав Мстиславич Удатный (Удалой), кн. новгородский (1212–
1216, с перерывом), галицкий (1219–1228) 129, 188, 324
Мстислав Святополчич, с. киевского кн. Святополка Изяславича 56,
57, 135, 136, 139, 157
Мстиславичи (см. также: Всеволод, Изяслав, Ростислав Мстислави-
чи), сыновья киевского кн. Мстислава Владимировича 26, 99, 142,
175, add.
«Мстиславово евангелие» (до 1117 г.) 263
Муравьева Л. Л. 125, 126, 133, 137
Мусянович К., см.: Musianowicz K.
«Мучение св. Климента Римского», древнерусский перевод (XI в.)
add.
Мюллер Л., см. Müller L.
Нап, скифский царь 394
Насонов А. Н. 11, 42, 133, 135, 143, 157, 210
«Начальный свод», реконструируемый печерский летописный свод
конца XI в. 30, 31, 270, 301, add.
Невоструев К. И. 107
Неофит, митр. черниговский (до 1072–1085) 118–120, 173, 180, 207,
208, 211, 212, 214, 216, 222, 226, 227, 231, 236, 241, 252, 253
Нерознак В. П. 142, 150, 373–375, 380, 381
Нестор, еп. ростовский (до 1148–1156) 177, 238
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

490
Нестор, преп., древнерусский агиограф и, возможно, летописец (кон.
XI — нач. XII в.) 106, 115, 177, 180, 205, 208, 253
Никита, митр. киевский (1122–1126) 174
Никита I, еп. белгородский (упом. в 1072 г.) 120, 180, 207, 229,
252
Никифор I, имп. византийский (802–811) 164
Никифор II Фока, имп. византийский (963–969) 187
Никифор I, митр. киевский (1104–1121) 128, 270, 275, 276, 315,
316
Никифор II, митр. киевский (до 1183 — не ранее 1198) 108, 256,
321, add.
Никифор, еп. волынский (сер.
—
втор. пол. XIII в.) 198
Никифор Каллист, византийский церковный историк (XIV в.) 295
Никлот, языческий кн. ободритов (1131–1160) 306
Никола-Святоша, см. Святослав Давыдович, с. черниговского кн.
Давыда Святославича
Николай II, имп. всероссийский (1895–1917, уб. в 1918 г.) 358
Николай I Мистик, патр. константинопольский (901–907, 912–925)
223
Николай III Грамматик, патр. константинопольский (1084–1111) 228,
244, 262
Николай, св., еп. Мир Ликийских (IV в.) 287
Николай, митр. киевский (упом. в 1097 — 1101 гг.) 225, 263
Николай, еп. переяславский (после 1072 — до 1076) 120, 205, 224,
225, 230–232, 236, 238, 241, 242, add.
Николай, еп. полоцкий (1183/4–?) add.
Николай, игумен Иоанновского м-ря в Переяславле (скорее всего,
тождествен Николаю, еп. переяславскому) 225
Никольский Н. К. 210, 286
Никон Великий, преп., игумен Киево-Печерского м-ря (ум. в 1088 г.)
208
«Никоновская летопись» (перв. пол. XVI в.) 124, 126, 180, 181, 196,
210, 211, 370
Нил Анкирский, церковный писатель (IV/V в.) 289
Нил Доксопатр, византийский канонист при дворе сицилийского кор.
Роджера II (ум. в 1154 г.) 251, 266
Нифонт, патр. константинопольский (1310–1314) 128, 264
Нифонт, еп. новгородский (1131–1156) 128, 282, 283, 287, 288, 292, add.
Ницше Ф. 348
Новалис (Ф. фон Харденберг) 330
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

491
«Новгородская I летопись» 28, 30, 32, 33, 43, 60, 73, 85, 90, 95, 97,
99, 115, 116, 128, 207, 208, 211, 216, 226, 235, 238, 240, 282, 301,
317, 319, 324, 337, 346, 347, 373, add.
«Новгородская IV летопись» (XV в.) 30, 73, 208
«Новгородская Карамзинская летопись» (перв. пол. XV в.) 208
Новосельцев А. П. 381
Ньютон И. 369
«О сорока каликах со каликою», былина 288
Овидий, римский поэт (ум. ок. 18 г.) 14
Ода, вторая ж. польского кн. Мешка I 21
Ода, двоюродная племянница германского имп. Генриха IV, вторая
ж. киевского кн. Святослава Ярославича 283
Олдржих, кн. чешский (1012–1034) 16, 56
Олдржих, кн. брненский (ум. в 1113 г.) 19, 20
Олег, кн. киевский (ум. после 911 г.) 107, 384, 385
Олег Святославич, с. киевского кн. Святослава Игоревича, кн. древ-
лянский (уб. ок. 976 г.) 11, 57, 69, 193, add.
Олег Святославич, кн. тмутараканский, с 1094 г. в Черниговской зем-
ле (ум. в 1115 г.) 60, 61, 89, 90, 92–94, 98, 100, 101, 105, 115–117,
121–123, 140, 154, 275
Олег Ярославич («Настасьич»), с. галицкого кн. Ярослава Владими-
ровича Осмомысла от наложницы Анастасии (ум. после 1187 г.)
84
Ольга, св., ж. киевского кн. Игоря, кнг. киевская (ум. в 969 г.) 55,
110, 264, 387, add.
Ольговичи (cм. также: Всеволод, Глеб, Игорь, Святослав Ольговичи),
потомки черниговского кн. Олега Святославича 94, 98, 99, 158
Ольшевская Л. А. 57
Онисим, адресат еп. Мелитона Сардского (II в.) 293
Орлов А. С. 100
Орловский Е. Ф. 133
Остромир, посадник новгородский (1054 — после 1057) 105
«Остромирово евангелие» (1056/7 г.) 105
Оттон I Великий, кор. германский (936–973), имп. (с 962 г.) 27, 63,
203, 341, 343
Оттон II, имп. германский (973–983) 21, 45
Оттон III, имп. германский (983–1001) 109, 110, 344
Оттон II, гр. дисенский (ум., вероятно, в 1122 г.) 341
Оттон, с. польского кн. Болеслава I Храброго (ум. в 1033 г.) 45
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

492
Оттон, с. чешского кн. Бржетислава I, кн. оломоуцкий (ум. в 1087 г.)
17–19
Оттон, св., еп. бамбергский (1102–1139), миссионер среди лютичей
и поморян 306, 307
Оттоны, Саксонская династия германских кор. и имп. (919–1024) 343
Павел, св., апостол (умучен ок. 65 г.) 145, 286
Павел, еп. анконский, легат римского п. Иоанна VIII 165, 167
Павлов А. С. 154, 155, 203, 204, 211, 227, 270, 316
Пал, скифский царь 394
Пальм Т., см. Palm T.
«Память перенесения мощей св. Николая из Мир Ликийских в Бар-
град» (кон. XI в.) 261
Пападопуло-Керамевс А. И. 295
Паренти С. 163
Партай Г., см. Parthey G.
Пастер Л. 327
Пасхалий II, п. римский (1099–1118) 128
Пашуто В. Т. 5, 29, 45, 49, 274, 340, 342, 349–360
Передслава, д. киевского кн. Святополка Изяславича, ж. венгерского
герц. Альмоша 274
Передслава, д. киевского кн. Рюрика Ростиславича, ж. волынского
кн. Романа Мстиславича 129, 152
перечень волынских епископов (втор. пол. XIII в. [?]) 197, 198
перечень галицких епископов 197, add.
перечень русских епархий Константинопольского патриархата
(1170-е гг.) 61, 185–192, 195, 197, 199
перечни митрополий Константинопольского патриархата (notitiae
episcopatuum ecclesiae Constantinopolitanae) 213–223, 228–233, 236,
239, 240, 242, 250–255, 266
Петр, св., апостол (умучен ок. 65 г.) 286
Петр I Великий, царь всея Руси (1682/9–1725), имп. всероссийский
(с 1721 г.) 335
Петр III, патр. антиохийский (1053–1057) 316
Петр, св., митр. киевский и всея Руси (1308–1326) 128, 264
Петр, еп. переяславский (упом. в 1072 г.) 120, 205, 207, 214, 216,
217, 222, 224–226, 228–232, 236, 241, 242, 252, add.
Петр Дмитриевич, с. вел. кн. московского Дмитрия Ивановича Дон-
ского, кн. дмитровский (1389–1428) 35
Петр Могила, митр. киевский (1633–164) 201
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

493
Петрухин В. Я. 265, 300, 381, 385, 389
Петрушевский А. С. 197
Пий II (Энео Сильвио Пикколомини), п. римский (1458–1464) 333
Пипер П., см.: Piper P.
Пипин II Средний, франкский майордом (687/8–714) 55
Пипин III Короткий (Младший), о. франкского имп. Карла I Велико-
го, франкский майордом (741–751), кор. (751–768) 39
Пипин, с. франкского имп. Карла I Великого, кор. итальянский (ум.
в810г.)11,38,39,52,63,64,69,71
Пипин I, с. франкского имп. Людовика I Благочестивого, кор. акви-
танский (814–838) 12, 39, 40, 63, 71, 72
Пипин II, с. аквитанского кор. Пипина I, кор. аквитанский (838–
848/52, ум. после 864 г.) 63, 64, 66, 68
Пирмин(ий), св. (ум. ок. 755 г.) 162
Платонов С. Ф. 180
Плахонин (Плахонiн) А. Г. 127, 129, 132, 140, 148–151, 153–158, 160
Плин, см. Илин
«Повесть временных лет» (нач. XII в.) 7, 12, 13, 29–31, 60, 73, 75,
76, 83, 89, 91, 92, 100, 105, 107, 115, 116, 122, 126, 180, 193, 194,
207–209, 237, 253, 284–286, 298, 303, 388, add.
«Повесть о житии Александра Невского» (кон. XIII в.) 347
Погодин М. П. 126, 153
Подскальски Г., см. Podskalsky G.
подтвердительная грамота Пражской епископии (1086 г.) 339, 368
Покровский М. П. 355
Поликарп, печерский архимандрит, один из авторов «Киево-
Печерского патерика» (перв. треть XIII в.) 225, 291
Полилов Н. 348
Помпей Трог, римский историограф (I в.) 393, 394
Понырко Н. В. 130, 227, 315, 316
Попов А. Н. 211
Поппэ А., см. Poppe A.
Потемкин Г. А., генерал-фельдмаршал, правитель Новороссии (ум.
в 1791 г.) 255
Пресняков А. Е. 11, 13, 31, 32, 54, 61, 69, 81, 98, 114, 121, 194, 195,
add.
Пржемысл, легендарный прародитель династии Пржемысловичей
20
Пржемысловичи, династия чешских кн. (IX–XIV вв.) 16, 20, 54, 75
Прибыслав, языческий кн. ободритов (1131–1143) 306
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

494
Приселков М. Д. 119, 181, 183, 185, 196–199, 212–214, 232, 316
Прицак О., см. Pritsak O.
Прокопий Кесарийский, византийский историограф (ум. ок. 562 г.)
300, 301
«Против франков и прочих латинян», полемический трактат, при-
писываемый константинопольскому патр. Фотию 316
«Прохирон», краткий свод византийского права, принятый, вероятно,
при имп. Льве VI Мудром 155
Пруденций, еп. Труа (ок. 846–861), один из авторов «Бертинских
анналов» 64
«Псалтирь 1296 г.» 322
«Псалтирь Одальрика» (XI в.) 286
«Псковский апостол» (1307 г.) 193
Пуцко В. Г. 202
Пушкарев С. Г. 354
Пушкин А. С. 331, 347, 353
Пыпин А. Н. 291
Пяст, легендарный прародитель династии польских кн. 389
Пясты, династия польских кн. и кор. (Х–XVII вв.) 25, 27, 54, 75
«Радзивиловская летопись» (нач. XIII в.) 76, 209
Радим, легендарный прародитель славянского племени радимичей
388
Раевский Д. С. 392, 393, 395, 397
«Размежевание королевств», см. «Divisio regnorum»
фон Ранке Л., см. von Ranke L.
Рапов О. М. 69, 114, 115, 126, 136, 137, 144
Раппопорт П. А. 144, 145, 147, 345
Рахевин, немецкий историограф (ум. в 1170/7 г.) 110
Регинфрид, датский конунг (в Хедебю?) (перв. четв. IX в.) 53
«Реймсская глосса», запись на полях «Псалтири Одальрика» о фран-
цузском посольстве в Киев (сер. XI в.) 286
Рейнберн, еп. колобжегский (нач. XI в.) 272, 273
Рем, один из братьев, легендарных основателей Рима 14
Рикард, венгерский доминиканец, автор «Донесния о Великой Вен-
грии» (перв. пол. XIII в.) 259
Рильке Р. М. 335
Рогволод, кн. полоцкий (970-е гг.) 67
Рогволод Борисович, с. полоцкого кн. Бориса Всеславича, кн. по-
лоцкий, затем друцкий (ум. после 1171 г.) 143
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

495
Рогнеда, д. полоцкого кн. Рогволода, ж. киевского кн. Владимира
Святославича (ум. в 1000/1 г.) 65, 67
Рогов А. И. 15, 54
«Рогожская Кормчая» (втор. пол. XV в.) 154, 155
Роджер II, норманнский кор. Сицилии (1105/12–1154) 251
Рождественская М. В. 290
Рожнецкий С. 383
Розанов С. П. 274
Розен В. Р. 382
Розов Н. Н. 194
Роман I Лакапин, имп. византийский (919–944, ум. в 948 г.) 223
Роман II, имп. византийский (959–963) 83
Роман III Аргир, имп. византийский (1028–1034) 233
Роман IV Диоген, имп. византийский (1068–1071) 233, 235, 236
Роман, митр. литовско-галицкий (1355–1362) 267
Роман Владимирович, с. киевского кн. Владимира Всеволодовича
Мономаха (ум. в 1119 г.) 97, 141
Роман Даниилович, с. галицкого кн. Даниила Романовича (ум. после
1260 г.) 148
Роман (Михайлович?), внук туровского кн. Вячеслава Владимирови-
ча (упом. в 1164 г.) 97
Роман Мстиславич, с. волынского и киевского кн. Мстислава Изя-
славича, кн. волынский (1170–1205, с перерывом), галицкий
(с рубежа XII–XIII вв.) 129, 152, 323
Роман Святославич, с. киевского кн. Святослава Ярославича, кн.
тмутараканский (уб. в 1079 г.) 89, 116, 117, 121
Ромул, один из братьев, легендарных основателей Рима 14
Роспонд С., см. Rоspond S.
Ростислав, кн. великоморавский (846–870) 53, 162
Ростислав Владимирович, с. новгородского кн. Владимира Яросла-
вича, кн. тмутараканский (1064–1067) 65, 66
Ростислав Глебович, с. минского кн. Глеба Всеславича, кн. минский (до
1151 и 1158 — после 1160), полоцкий (1151–1158) 143, 152–154
Ростислав Мстиславич, кн. смоленский (1132–1159), киевский (1159–
1167) 81, 102, 125, 175, 176, 189, 199, 262, 265, 267
Ростислав Юрьевич, с. ростово-суздальского кн. Юрия Владимиро-
вича Долгорукого (ум. в 1151 г.) 322
Ростиславичи (см. также: Василько, Володарь, Рюрик Ростиславичи),
потомки тмутараканского кн. Ростислава Владимировича 60, 61,
65, 66, 75–77, 94, 96, 100, 101, 153, 177
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

496
Ростиславичи, потомки смоленского и киевского кн. Ростислава
Мстиславича 67, 125, 129
Рус, легендарный прародитель руси 388
Русанова И. П. 299, 312, 365
«Русская Правда» (XI в.) 31
Руссо Ж.-Ж. 335
Рыбаков Б. А. 114, 147, 177, 310
Рыбина Е. А. 346
Рычка (Ричка) В. М. 111
Рюрик Ростиславич, с. тмутараканского кн. Ростислава Владимиро-
вича, кн. перемышльский (ум. в 1092 г.) 65
Рюрик Ростиславич, кн. «Русской земли» без Киева (1181–1194),
киевский (1194 — после 1207, с перерывами, ум. в 1212 [?] г.)
129, 152
Рюриковичи, династия русских князей и царей (X–XVI вв.) 47–49,
51, 55, 65, 151, 156
Савицкий П. Н. 352
Савукова В. Д. 34
Cаксон Грамматик, датский историограф (ум. ок. 1220 г.) 304–306,
310, 311, 312, 382
Салах-ад-Дин (Саладин), султан Египта и Сирии (1174–1193) 297
«Салернская хроника», см. «Chronicon Salernitanum»
Саллюстий, римский историк (ум. в 35 г. до н. э.) 112
Салмина М. А. 268
Саломея, вторая ж. польского кн. Болеслава III Кривоустого (ум. в
1144 г.) 22, 24
Санчук Г. Э. 19, 20
Сбыслава, д. киевского кн. Святополка Изяславича, ж. польского кн.
Болеслава III Кривоустого (ум. в 1114 г.) 24, 128, 274
Сватоплук, см. Святополк
Свен, с. датского и английского кор. Кнута I Могучего, кор. норвеж-
ский (1030–1035) 56
Свентепелк, см. Святополк
Свердлов М. Б. 8, 12, 14, 44, 53, 69
Святополк (Сватоплук) I, кн. великоморавский (870–894) 17, 53, 170,
171
Святополк (Сватоплук) II, младший брат и соперник великоморав-
ского кн. Моймира II 17
Святополк (Свентепелк), с. польского кн. Мешка I 21
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

497
Святополк Владимирович (Ярополчич), с. киевского кн. Владими-
ра Святославича, кн. киевский (1015–1016, 1018–1019, ум. после
1019 г.) 21, 65, 83, 183, 184, 272, 273, 377, 378
Святополк Изяславич, кн. киевский (1093–1113) 24, 48, 56, 57, 61,
66, 76, 77, 89–96, 100, 105, 128, 132–137, 139, 140, 152–154, 156,
177, 182, 185, 194, 204, 225, 260, 261, 274, 317, add.
Святополчичи (cм. также: Мстислав, Ярослав Святополчичи), сыно-
вья киевского кн. Святополка Изяславича 95
Святослав Владимирович, с. киевского кн. Владимира Всеволодови-
ча Мономаха (ум. в 1114 г.) 96
Cвятослав Всеволодович, кн. черниговский, затем киевский (1176–
1194, с перерывом) 129
Святослав Давыдович (Никола-Святоша), с. черниговского кн. Давы-
да Святославича, монах Киево-Печерского м-ря (1106–1142) 130,
152, 153
Святослав Игоревич, кн. киевский (ок. 960–972) 11, 12, 55, 69
Святослав Ольгович, кн. новгородский, черниговский (1154–1164, с
перерывом) 102, 128, 129, 282
Святослав Ярославич, кн. черниговский (1054–1073), киевский
(1073–1076) 8, 26, 28, 30–33, 40, 42–44, 60, 61, 73, 74, 76, 80, 82,
92, 93, 106, 114–123, 127, 172, 173, 176, 184, 194, 195, 205–207,
210, 212, 214–216, 226, 229, 233, 235, 236, 240–242, 247, 253, 257,
270, 283, 331, 341
Святослав-Иаков, деспот болгарский (втор. пол. XIII в.) 108, 257
Святославичи (см. также: Владимир, Олег, Ярополк Святославичи),
сыновья киевского кн. Святослава Игоревича 12, 69, 70
Cвятославичи (см. также: Глеб, Давыд, Олег, Роман, Ярослав Свя-
тославичи), сыновья черниговского и киевского кн. Святослава
Ярославича 60, 61, 77, 92–96, 116
Седов В. В. 143, 312, 313, 339, 367
Семенченко Г. В. 181, 195, 196
Серафим Саровский, преп. (ум. в 1833 г.) 292
Сергеевич В. И. 36, 48, 49
Cергий, патр. московский и всея Руси (1943–1944) 354
Серебрянский Н. И. 264
Серегина Н. С. 107
Сиагрий, правитель Северной Галлии (476–486, ум. после 486 г.) 34
Сигиберт I, с. франкского кор. Хлотаря I, кор. франкский (ум. в
575 г.) 10, 35
Сигурд I Крестоносец, кор. норвежский (1103–1130) 274
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

498
Cидоров А. И. 53
«Сильвестровский сборник» (кон. XIV в.) 212
Cимеон, еп. волынский (1123–1136) 145, 157
Симеон, еп. переяславский (упом. ок. 1100 г.) 262
Симеон Богоприимец, св. 145, 146, 157
Симеон Иванович Гордый, кн. московский, вел. кн. владимирский
(1341–1353) 267
Симеон Столпник, преп. (ум. в 459 г.) 145
Симон, еп. владимиро-суздальский (1214–1226) 120, 196, 197, 199,
225, 238, 371
Симон (Симеон?), сотрудник св. Мефодия 163, 165, 166, 168
cинодик м-ря св. Эммерама в Регенсбурге, см. necrologium s. Em-
merammi
Скабаланович Н. А. 231
«Сказание о свв. Борисе и Глебе» (вероятно, третья четв. XI в.) 21,
45, 193, 264
«Сказание отца нашего Агапия о хождении в рай», апокриф 290
«Сказание чудес свв. Романа и Давида (Бориса и Глеба)» (посл. треть
XI — перв. четв. XII в.) 119, 120, 180, 207, 208, 212, 216, 252
Скиф, легендарный первый царь скифов 391, 394
Сколопит, царь скифов 394
«Слово на обновление Десятинной церкви» (вероятно, сер. XII в.)
105–107, 286, add.
«Слово на перенесение честного перста Иоанна Крестителя, десныя
его руки, в Русь от Царяграда» (перв. пол. XII в.) 286
«Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере» 301
«Слово о грамоте русской» (XII [?] в.) 319
«Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Иванови-
ча» (кон. XIV–XV в.) 268
«Слово о погибели Русской земли» (втор. пол. XIII в.) 324, 371
«Слово о полку Игореве» 89, 143, 309
служба свв. Борису и Глебу (сер. XI в.) 193
служба св. Владимиру 107
служба на память освящения церкви св. Георгия в Киеве (сер. XI в.)
107
Снорри Стурлусон, составитель сборника древнеисландских саг
«Круг земной» (ум. в 1241 г.) 53
Соболевский А. И. 309, 387, 396
Соловьев А. В. 126, 127, 131, 147, 213, 247, 256, 258, 260, 264, 265,
359, 360
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

499
Соловьев С. М. 36, 48, 114, 121, 122, 126, 132, 133, 210
«Софийская I летопись» (XV в.) 30, 73, 208
София, предположительно д. волынского кн. Ярослава Святополчи-
ча, ж. минского кн. Ростислава Глебовича 152–154
София Палеолог, племянница византийского имп. Константина XI Пале-
олога, вторая ж. вел. кн. московского Ивана III (ум. в 1503 г.) 333
Спекторский Е. В. 352
«Список новгородских князей» (в Комиссионном списке «Новгород-
ской I летописи») 90, 91, 115
«Список русских городов дальних и ближних» (XIV в.) 319
Спытигнев II, кн. чешский (1055–1061) 17–22
Срезневский И. И. 105, 107, 212, 288, 297
«Степенная книга царского родословия» (1560/3 г.) 370
Степун Ф. А. 350
Стефан, еп. волынский (ум. в 1094 г.) 180, 197–199
Стефанович П. С. 133
Столярова Л. В. 105, 323
Стороженко А. В. 247
Страбон, греческий географ (ум. ок. 20 г.) 247
Стратановский Г. А. 391, 392
Cтрахквас (Христиан), с. чешского кн. Болеслава I 15, 16
Строев П. М. 126
Струве П. Б. 355
Судислав Владимирович, с. киевского кн. Владимира Святославича
(ум. в 1063 г.) 31, 32
Суханов Арсений, русский дипломат и паломник (XVII в.) 296
Тарасевич Л. А. 350
Тарасевич-Пашуто Н. А. 350
Таргитай, легендарный царь скифов 391, 397
Татищев В. Н. 65, 114–116, 126, 127, 130–132, 135, 136, 148, 150
«Тверская летопись» («Тверской сборник») (XVI в.) 32, 205
Творогов О. В. 143, 299
Теган, жизнеописатель франкского имп. Людовика I Благочестивого
(ум. в 849/53 г.) 82
Теодеберт I, с. франкского кор. Теодерика I, кор. франкский (ум. в
547 г.) 59
Теодерик I, с. франкского кор. Хлодвига, кор. франкский (ум. в
533 г.) 33, 34, 59
Теодульф, еп. орлеанский (798–818, ум. в 821 г.) 78
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

500
Тершаковець М. 373
Тимощук Б. А. 299, 312, 365
Титмар, еп. мерзебургский (1009–1018), немецкий историограф 16,
21, 22, 54, 105, 272, 273, 286, 300, 301, 303, 304, 307, 310–312,
330, 374–382, 384
Токарев С. А. 302
Толочко А. П. (Толочко О. П.) 8, 12, 13, 32, 69, 114, 115, 263, 338
Толочко П. П. 114
Тома Г., см. Thoma G.
Томсен В., см. Thomsen V.
Томсон Ф., см. Thompson F. J.
Топоров В. Н. 301, 302, 310, 365, 373, 386, 389, 392
«Трирская Псалтирь», см. «Эгбертова Псалтирь»
«Троицкая летопись» (нач. XV в.) 209, 210
Троицкий И. Е. 295
Трубачев О. Н. 6, 246–248, 252, 258, 299, 300, 338, 361–367, 369–372,
389, 394, 396
Тургенев А. И. 128
Турилов А. А. 107
Тутило, книжник и художник из Санкт-Галленского м-ря (ум. oк.
913 г.) 337
Туто, еп. регенсбургский (894–930) 337
Ужанков А. Н. 106
Усков Н. Ф. 289
Успенский Б. А. 373
«Успенский сборник» (кон. XII
—
нач. XIII в.) 106, 115, 119, 177,
180, 208, 210, 212, 254, 285, 290
«Устав князя Владимира о десятине и судах церковных» (кон. Х
—
втор. пол. XII в.) 211, 287
«Устав князя Всеволода» (XII/XIII в.) 66, 67
«Уставная грамота Смоленской епископии» (1136 г.) 175, 176
«Уставная (?) грамота Туровской епископии» 182
«Устроение империи», см. «Ordinatio imperii»
Фасмер М. (Vasmer M.) 296, 309, 392
Федор Федорович, кн. ярославский (?) (втор. четв. XV в.) 320
Феннел Дж., см. Fennell J.
Феогност, митр. киевский и всея Руси (1328–1353) 249, 267
Феогност, еп. сарайский (1269 — не ранее 1291) 288, 290, 292
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

501
Феодор, митр. киевский (1160–1161/2) 262, 266
Феодор, еп. ростовский (XI в.) 180, 196
Феодор (Феодорец), кандидат владимиро-суздальского кн. Андрея
Юрьевича Боголюбского во владимирского митр. (1160-е гг.) 81
Феодор, св. (не тождествен ни одному из двух нижеследующих)
145
Феодор Стратилат, св. (умучен в 319 г.) 145
Феодор Тирон, св. (умучен в 306 г.) 145
Феодор, монах Киево-Печерского м-ря (кон. XI в.) 57
Феодосий II, имп. римский (408–450) 285
Феодосий Грек, игумен Киево-Печерского м-ря (1148–1156) 199, 276,
277, 316, 341
Феодосий Печерский, преп., игумен Киево-Печерского м-ря (ум. в
1074 г.) 93, 115, 119, 199, 225, 236, 262, 276, 286, 316, 341
Феодот, св. (неизвестно, какой) 145
Феопемпт, митр. киевский (упом. в 1039 г.) 106, 193, 211, 251, add.
Феофан Исповедник, византийский историограф (ум. в 817/8 г.) 52
Фив, св., ученик св. Климента Римского 286
Филин Ф. П. 6, 369
Филипп В., см. Philipp W.
Филофей Коккин, патр. константинопольский (1353–1354, 1364–
1376) 183
Флавиан, патр. константинопольский (446–449) 199, 277
Флоровский А. В. 357, 359
Флоря Б. Н. 15, 17, 167, 173
Фотий, патр. константинопольский (858–867, 877–886) 316
Фотий, митр. киевский и всея Руси (1408–1431) 267
Франклин С., см. Franklin S.
Фридрих I Барбаросса, кор. германский (1152–1190), имп. (с 1155 г.)
110
фон Хакстхаузен А., см. von Haxthausen A.
Харальд, кор. англо-саксонский (1066) 275
Харальд Заячья Нога, с. датского и английского кор. Кнута I Могу-
чего, кор. английский (1037–1040) 56
Харальд Прекрасноволосый, кор. норвежский (ум. ок. 930 г.) 53
Хардекнут, с. датского и английского кор. Кнута I Могучего, кор.
датский (1035–1042), английский (с 1040 г.) 56
Хариберт I, с. франкского кор. Хлотаря I, кор. франкский (ум. в
567 г.) 9, 10, 35, 43, 58
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

502
Хаури И., см. Haury J.
Хейтон, еп. базельский (803–823), аббат м-ря Райхенау (с 806 г.)
163, 164, 166
Хелльманн М., см. Hellmann M.
Хельмольд из Бозау, немеций историограф (ум. после 1177 г.) 301,
306–308, 310, 311, 314, 346, 380, 382
Хемминг, датский конунг (в Хедебю?) (ум. в 812 г.) 53
Херборд, жизнеописатель св. Оттона Бамбергского (сер. XII в.)
307
Хериольд, датский конунг (в Хедебю?) (перв. четв. IX в.) 53
Херрманн И., см. Herrmann J.
Хильдеберт I, с. франкского кор. Хлодвига, кор. франкский (ум. в
558 г.) 33, 35, 59
Хильперик I, с. франкского кор. Хлотаря I, кор. франкский (ум. в
584 г.) 10, 35
Хильтибальд, сотрудник св. Мефодия (?) 168–170
Хлодвиг, кор. франкский (ум. в 511 г.) 11, 33-35, 50, 55, 59, 104
Хлодомер, с. франкского кор. Хлодвига, кор. франкский (ум. в 524 г.)
33, 35, 59
Хлотарь I, с. франкского кор. Хлодвига, кор. франкский (ум. в 560/1 г.)
9, 10, 33, 35, 58, 59
Ходон, мгр. Саксонской восточной марки (ум. в 993 г.) 380
Хойгенс Р., см. Huygens R. B. C.
Хорив, легендарный кн. полян 388
Христиан, см. Страхквас
Хродехильда, вторая ж. франкского кор. Хлодвига 33, 59
«Хронограф по великому изложению» (XI в.) 299
«Хронограф 1512 г.» 370
Хрусталев Д. Г. 215, 216, 223–225, 232, 234, 239
Хумберт, кардинал, папский посол в Константинополь (ум. в 1061 г.)
220, 269
Цеттлер А., см. Zettler A.
Цукерман К., см.: Zuckerman C.
Цымбурский В. Л. 300, 301
Чекин Л. С. 385
Чельцов М. В. 211
Черепнин Л. В. 29
Черных Н. Б. 122
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

503
Чех, легендарный прародитель чехов 388
Чехов А. П. 289
Чижевский Д. (Tschiževskij D.) 334
Читеевичи, половецкий род 101
Чичуров И. С. 58, 106, 270, 316
«Чудо св. Климента об отроке», древнерусский перевод (XI в.) add.
«Чудо св. Николая об утопшем детищe» (XI в.) 287
Шайкин А. А. 312
Шахматов А. А. 30, 131, 133, 193, 208, 209, 212, 247, 276, 298, 299,
316, 367, 369, 387, add.
Шекспир В. 332
Шепард Дж., см. Shepard J.
Широкова Н. С. 331
Шишова И. А. 247, 391–393
Шлезингер В., см. Schlesinger W.
Шлимперт Г., см. Schlimpert G.
Шляйхер А., см. Schleicher A.
Шляпкин И. А. 261
Шмид К., см. Schmid K.
Шмурло Е. Ф. 352
Шпенглер О., см. Spengler O.
Шрамм Г., см. Schramm G.
Шрамм П. Э., см. Schramm P. E.
Штайн Х., см. Stein H.
Штёкль Г., см. Stökl G.
Штибер З., см. Stieber Z.
Шубарт В., см. Schubart W.
Шустер-Шевц Х., см. Schuster-Šewc H.
Щавелева Н. И. 21, 134, 235, 275, 346
Щапов Я. Н. 108, 118, 120, 155, 173, 174, 177, 181–185, 189, 192, 195–
199, 208, 214, 215, 221, 224, 226, 229, 232, 233, 239, 253, 257, 287
Щек, легендарный кн. полян 388
Эбон, жизнеописатель св. Оттона Бамбергского (сер. XII в.) 306
Эвиг Э., см. Еwig E.
Эгберт, архиеп. трирский (977–993) 277
«Эгбертова Псалтирь» («Трирская Псалтирь») (втор. пол. Х в.) 277,
280
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

504
Эгерия (Этерия), марсельская (?) монахиня, автор хождения в Свя-
тую Землю 295
Эйнхард, жизнеописатель франкского имп. Карла I Великого, исто-
риограф (ум. в 840 г.) 39
Эрик I Добрый, кор. датский (1095–1103) 274, 286
Эрлебальд, аббат м-ря Райхенау (823–838) 163, 165, 166
Юдита, д. чешского кн. Вратислава II, ж. польского кн. Владислава
I Германа 24
Юнг-Штиллинг, см. Jung-Stilling
Юрий Владимирович Долгорукий, кн. ростово-суздальский, киевский
(1149–1151, с перерывом, 1154–1157) 26, 84, 85, 96–99, 102, 122, 125,
142, 175, 177, 178, 188, 190, 192, 202, 237, 238, 274, 322, add.
Юрий Всеволодович, вел. кн. владимирский (1218–1238) 173, 203,
237
Юрий Дмитриевич, с. вел. кн. московского Дмитрия Ивановича Дон-
ского, кн. галичский, вел. кн. московский (ум. в 1434 г.) 35
Юрий Львович, кн. галицко-волынский (1300–1308 [?]) 250
Юрий Онцифорович, боярин новгородский (XIV/XV в.) 320
Юрий Ярославич, с. волынского кн. Ярослава Святополчича, кн. ту-
ровский (ум. в 1167/74 г.) 127, 134, 136–139, 141, add.
Юрьевичи (см. также: Андрей, Борис, Василько, Всеволод, Глеб,
Михалко, Ростислав Юрьевичи), сыновья ростово-суздальского
кн. Юрия Владимировича Долгорукого 84, 102, 142, 188
Юстин, римский историограф (III в.) 393, 394, 398
Юшков С. В. 49, 70
Ягич И. В. 107
Яйленко В. П. 375–377, 379–384, 388
Якубинский Л. П. 386
Ян из Глогова, краковский магистр (рубеж XV–XVI вв.) 332
Янин В. Л. 81, 108, 134, 146, 157, 185, 225, 231, 243, 251, 256, 260,
261, 280
Янь Вышатич, киевский боярин (XI в.) 121, 122
Янька, д. киевского кн. Всеволода Ярославича, игумения киевского
Андреевского (Яньчина) м-ря (ум. в 1112 г.) 263
Яромир, с. чешского кн. Болеслава II, кн. чешский (1004–1013, 1034,
ум. в 1035 г.) 16
Яромир (Гебхард), с. чешского кн. Бржетислава I, еп. пражский
(1068–1089) 16–19
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

505
Ярополк Владимирович, кн. киевский (1132–1139) 85, 94, 96, 98, 99,
102, 120, 122, 175, 176, 187, 202, 225, add.
Ярополк Изяславич, с. киевского кн. Изяслава Ярославича, кн. во-
лынский и туровский (1078–1086/7) 60, 61, 89, 90, 133, 135, 138,
139, 151, 154, 157, 159, 182, 184, 194, 204, 273, 277, 278, 281–283,
317, 341, add.
Ярополк Святославич, кн. киевский (972–978) 11, 12, 57, 69, 193,
341, add.
Ярослав Владимирович Мудрый, кн. киевский (1016–1018, 1019–
1054) 7–9, 12–14, 17, 20, 21, 26–29, 32, 33, 40–47, 61, 65, 67, 70,
73–75, 80–83, 85, 95, 105, 106, 110, 111, 113, 114, 123, 126, 127,
129, 138, 152, 172, 176, 179, 181, 182, 184, 192–196, 200–202, 207,
208, 210, 212, 231, 233, 235, 240, 253, 270, 277, 282, 286, 318,
340, add.
Ярослав Владимирович Осмомысл, кн. галицкий (1153–1187) 84,
323
Ярослав Всеволодович, кн. переяславский, вел. кн. владимирский
(1238–1246) 129, 324
Ярослав Святополчич, с. киевского кн. Святополка Изяславича,
кн. волынский (ум. в 1123 г.) 48, 57, 96, 97, 101, 129, 134–140,
152, 154, 157–159, 174, 275, add.
Ярослав Святославич, с. черниговского и киевского кн. Святосла-
ва Ярославича, кн. черниговский (1123–1127), муромский (1127–
1129) 92, 98, 153, 283
Ярослав Ярополчич, с. волынско-туровского кн. Ярополка Изясла-
вича, кн. берестейский (ум. в 1103 г.) 135, 136, 138, 151, 154,
155, 158
Ярослав Ярославич, с. вел. кн. владимирского Ярослава Всеволодо-
вича, кн. тверской (1247–1271/2), вел. кн. владимирский (с 1264 г.)
347
Ярославичи (см. также Владимир, Всеволод, Вячеслав, Игорь, Изя-
слав, Святослав Ярославичи), сыновья киевского кн. Ярослава
Владимировича Мудрого 8, 17, 26, 28–33, 41–43, 46, 59, 61, 65,
66, 74, 76, 80, 81, 85, 90–93, 95, 114, 121, 123, 154, 172, 179, 184,
187, 194, 195, 200, 208, 212, 214, 215, 226, 232, 233, 235, 236, 240,
257, 265, 270
Ярославичи, сыновья вел. кн. владимирского Ярослава Всеволодо-
вича 129
Ясиньский К., см. Jasiński K.
Ястребицкая А. Л. 342
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

506
Яцек, св., см. Гиацинт
Abicht K. (Абихт К.) 393
Altaner B. 247, 293, 342
Althoff G. 110
Amelung P. 330
«Annales Augustani» («Аугсбургские анналы») (XI в.) 310
«Annales Altahenses (maiores)» («Альтайхские анналы»), анналы Аль-
тайхского м-ря в Баварии (втор. пол. XI в.) 25
«Annales Bertiniani» («Бертинские анналы»), продолжение «Annales
regni Francorum» (IX в.) 40, 64, 68, 82, 86
«Annales Fuldenses» («Фульдские анналы») (кон. IX в.) 17
«Annales Magdeburgenses» («Магдебургские анналы») (70–80-е гг.
XII в.) 334
«Annales regni Francorum» («Франкские королевские анналы»), анна-
лы Франкского королевства (перв. треть IX в.) 53, 63, 82
«Annalista Saxo», саксонская хроника (сер. XII в.) 283
«Anonymi Gesta Hungarorum» («Деяния венгров») (рубеж XII–
XIII вв.) 259
Anton H. H. 51
Anythi (? искажено; возможно, составляет одно имя со следующим
Codrius [=Amphilochius]), еп. волынский (?) 197
Appelt H. 110
von Baader F. 334
Bach A. 310
Balzer O. 54, 194
Bauer B. 328
Baumgarten N., см. Баумгартен Н. А.
Beck H.-G. 187, 211, 220, 221, 223, 224, 228–231
Beleknegini, ж. венгерского кн. Гезы (Х в.) 379
Benz E. 334
Berges W. 104
Beumann H. 109
Beyerle K. 163–165
Birnbaum H. 395
Böhmer J. 40, 72
Bopp F. 363
Boshof E. 51, 78
Böss O. 357
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

507
Brandenstein W. 392
Braune W. 310
Bretholz B. 19
Brückner A. 395, 396
Brutzkus J. D., см. Бруцкус Ю.
Buczek K. 22
Burr V. 164, 166
Čekin L. S., см. Чекин Л. С.
Choranzanus, сотрудник св. Мефодия (?) 169, 170
«Chronici Hungarici compositio saeculi XIV», венгерский хроникаль-
ный свод (XIV в.) 65, 66
«Chronicon Poloniae maioris» («Великопольская хроника») (нач.
XIV в.) 22, 109
«Chronicon Rosenfeldense», хроника Розенфельденского м-ря в Сак-
сонии 331
«Chronicon Salernitanum» («Салернская хроника») (XI в.) 9, 58
Čičurov I., см. Чичуров И. С.
Ciggar K. N. 285
Classen P. 51
Claude D. 54
Codrius (? искаженo, возможно, часть одного имени с Anythi [см.]),
еп. волынский (?) 197
Cuno J. G. 393
Dąbrowski D. 129
«Dagome iudex», регест 1085/7 г. документа польского кн. Мешка I,
адресованного папскому престолу 21
Darrouzès J. 185, 186, 214, 217–219, 221–223, 228, 233, 241, 254
Dhondt J. 50
Dimnik M. 94
«Divisio regnorum» («Размежевание королевств»), документ о пре-
столонаследии франкского имп. Карла I Великого (806 г.) 10, 11,
38, 39, 43, 51, 52, 62, 69, 71, 72, 77, 78
Doizé J. 51
Dölger F. 222, 223, 229, 233, 344
Donner H. 295
Donskoï D., см. Донской Д. И.
Dopsch A. 338
Dralle L. 303
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

508
Dumézil G. 300
Eggenberger Ch. 337
Eiten G. 64
Erdmann W. 164
Ewig E. 11, 34, 48, 51, 59, 103
Falkenstein L. 109
Faulhaber A. 51
Feist S. 396
Fennell J. 347
Florovskij A., см. Флоровский А. В.
Förstemann E. 169
Franklin S. 13, 47, 48, 75, 111, 114, 322, add.
Fried J. 45
Fritzemeyer W. 333
Fröhlich H. 54
Ganshof F. L. 40
Garzaniti M. 294
Gąsiorowski A. 259
Gause H. 327
Gelzer H. 185, 221
Gestimulus, кн. ободритов (IX в.) 379
Gieysztor A. 259, 300, 311
Goehrke C. 336, 346
Golb N. 375, 384, 385, 387
Görich R. 110
Götz L. K. 180
Graboïs A. 297
Gringmuth-Dallmer E. 310
Groh D. 334
Grumel V. 217, 218, 222, 223, 228, 233, 241, 254
Guillotel H. 248
Hägermann D. 70
Hamm J. 163
Hauck A. 337
Haury J. 301
von Haxthausen A. 335
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

509
Hellmann M. 126, 327
Herrmann J. 303, 308, 311–313
Hollnagel A. 310
Holtzmann R. 377
Honigmann E. 213
Hude C. 391
Huygens R. B. C. 297
Irgang W. 342
Jasiński K. 21, 25, 194, 276
Jodkowski J. 134, 147
Jugie M. 270
Jung-Stilling (Jung J. H.) 334
Kahl H.-D. 306
Kappeler A. 325
Kaštanov S., см. Каштанов С. М.
Kazhdan A., см. Каждан А. П.
Keller M. 345
Klug E. 332
Kluge F. 396
Kluge R.-D. 326, 327, 329, 336, 342, 343, 346, 347
Koch H. 354
Kothe H. 392
Krzemeńska B. 16
Külzer A. 294
Labuda G. 22, 24, 26
Lange E. 308
Lanko T. 334
Laudage J. 51
Laurent V. 231
«Legenda Christiani», житие свв. кн. Вячеслава (Вацлава) и его бабки
кнг. Людмилы (X/XIV в.) 15, 54
Lehmann E. 164
Lehr-Spławiński Th. 373
Leib B. 211
Leitsch W. 347
Lemberg H. 332, 342
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

510
Lewicki A. 282
«Livländische Reimchronik» («Ливонская рифмованная хроника») (ру-
беж XIII/XIV вв.) 345
Löwe H. 164
Łowmiański H. 22, 165, 169, 264, 278, 299, 310
Łoziński F. 373
Lübke Сhr. 303
Ludat H. 327
Mańсzak W. 373
Mareš F. 162, 164, 166
Mass J. 166
Meyer H. 342
Mieysztowicz V. 279
Mikkola J. 383
Miklosich F. 249, 267, 344, 389
Mitteis H. 51, 53
Mohr W. 52
Moszyński L. 299
Müller I. 249, 267, 344
Müller L. 31, 183, 209, 213, 214, 318, 335
Musianowicz K. 145, 147
Narbutt Th. 142
necrologium s. Emmerammi, синодик регенсбургского м-ря св.
Эммерама 25
Nelson J. L. 64
Nolte H.-H. 342
notitia episcopatuum ecclesiae Constantinopolitanae, см. перечни
епархий Константинопольского патриархата
Oikonomos S. (Οι

κόνομος Σ.) 227
«Ordinatio imperii» («Устроение империи»), документ о престолонас-
ледии франкского имп. Людовика I Благочестивого (817 г.) 9, 12,
39–41, 43, 45, 51, 70–74, 78, 79
Ostrogorsky G. 318
Otrębski J. S. 395
Palm Th. 311
Parthey G. 221
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

511
Penndorf U. 51
Petersohn J. 110
Peyer H. C. 104
von Pflugk-Harttung J. 51
Philipp W. 110, 111
Piper P. 163
Podskalsky G. 110, 162, 185, 199, 201, 276, 277, 291, 316
Poppe A. 13, 21, 51, 53, 57, 75, 118–120, 139, 173, 174, 176–178,
181–189, 191–196, 198–201, 203–205, 209–211, 213–217, 221–225,
227, 229–233, 237, 239, 242, 243, 253, 256, 258, 273, 277, add.
Pritsak O. 354, 375, 384–387
Rajewski Z. 301
von Ranke L. 326
Regel W. 252
Reinach Th. 391
Revelli G. 119
Richter L. 334
Rospond S. 373–377, 380, 381, 384–386, 388
Ruffmann K.-H. 332
Rupp J. 321
Rüss H. 273, 341, 346
«Sächsische Weltchronik» («Саксонская всемирная хроника»), первая
немецкоязычная хроника (вероятно, 1229 г.) 341
Schieffer R. 51
Schleicher A. 363
Schlesinger W. 52, 53, 342
Schlimpert G. 309
Schmid K. 165, 166, 168, 170
Schmidt L. 377
Schmidt R. 104
Schmugge L. 288
Schneider R. 51, 54, 109
Schramm G. 47, 338, 370, 382
Schramm P. E. 110
Schreiner P. 295
Schubart W. 335
Schuldt E. 312
Schulze A. 51
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

512
Schuster-Šewc H. 396
Schutz J. 162
Schwarzmaier H. 171
Seemann K. D. 296
Semmler J. 78
Ševčenko I. 221
Shepard J. 13, 47, 48, 75, 111, 114
Sickel Th. 56
Słupecki L. P. 311, 312, 365
Soloviev A., см. Соловьев А. В.
Spengler O. 335
Sprigade K. 52
Stein H. 392, 393
Stieber Z. 309, 378, 380
Stökl G. 347
Tellenbach G. 51
Thoma G. 282
Thompson F. J . 340, 341
Thomsen V. 370, 387
Trawkowski S. 56
Tschižewskij D., см. Чижевский Д.
Turek J. 24
Večerka R. 162
de Vincenz A. 340
«Vita s. Cyrilli Phileoti», житие преп. Кирилла Филеота (XII в.) 289
Vodoff W. (V.) 53
de Vries J. 383, 396
Weingart M. 15, 54
Werner der Gartenaere (Вернер Садовник), немецкий поэт (сер.
XIII в.) 345
Werner K. H. F. 27, 248
Will C. 269
Wippermann W. 342
Wirth P. 222, 223, 229, 233
Wiśniewski J. 259
Witkowski T. 301, 309
Wolverton L. 19
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Wood I. 36, 48
Worthley G. 285
Zagiba F. 162
Zatschek H. 51
Zbořil J. 393
Zeillinger K. 110
Zettler A. 164, 165, 168
Zotz T. 101
Zuckerman C. (Цукерман К.) 230, 239–244, 285
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

514
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ................................................................................................................. 5
I.
Древнерусское династическое старейшинство по «ряду»
Ярослава Мудрого и его типологические параллели —
реальные и мнимые ..................................................................................... 7
II.
«Ряд» Ярослава Мудрого в свете европейской типологии .................... 29
III. Династический строй Рюриковичей X–XII веков
в сравнительно-историческом освещении ................................................ 47
IV. Династический проект Владимира Мономаха: попытка
реформы киевского столонаследия в 30-е годы XII века ...................... 88
V.
Была ли столица в Древней Руси? Некоторые сравнительно-
исторические и терминологические наблюдения ................................... 103
VI. Черниговская земля в киевское княжение
Святослава Ярославича (1073–1076 годы) .............................................. 114
VII. Городенское княжество и городенские князья в XII веке .................... 124
VIII. Немцы в окружении святителя Мефодия,
архиепископа моравского? ......................................................................... 162
IX. Территориально-политическая организация государства
и епархиальная структура церкви в Древней Руси
(конец X–XII век) ....................................................................................... 172
X. Митрополии Ярославичей во второй половине XI века ....................... 207
XI.
«Новороссия», «Великороссия» и «вся Русь» в XII веке:
церковные истоки этнополитической терминологии ............................. 246
XII. «Зело неподобно правоверным»: межконфессиональные браки
на Руси в XI–XII веках .............................................................................. 269
XIII. У истоков русского паломничества (исторические,
богословские, дисциплинарные и правовые аспекты)........................... 284
XIV. О язычестве славян..................................................................................... 298
XV. 1054 и 1204 годы как вехи русской истории.......................................... 315
XVI. «Натиск на восток» или «свет с Востока»? История русско-
немецких отношений в кругу стереотипов ............................................. 326
XVII. Два лица одной России: В. Т. Пашуто как русский историк............... 349
XVIII. *Gno- suom genom «Знай свой род»: размышления историка
на междисциплинарном пограничье (памяти О. Н. Трубачева)........... 361
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

XIX. К спорам о происхождении названия Киева, или о важности
источниковедения для этимологии ........................................................... 373
XX. К этимологии самоназвания скифов Σκολοτοι (Herod. IV, 6) ............... 391
Addenda ..................................................................................................................... 399
Библиография ........................................................................................................... 410
Список сокращений................................................................................................. 465
Указатель личных имен и анонимных сочинений .............................................. 467
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Научное издание
Древнейшие государства Восточной Европы
2007 год
А. В. Назаренко
ДРЕВНЯЯ РУСЬ И СЛАВЯНЕ
Редактор И. В. Подосинова
Верстка Н. А. Колгарёва
Подписано в печать 21.09.2009 г. Формат 60 × 90
1
/16.
Гарнитура «Таймс». Бумага офсетная. Печать офсетная.
Объем 33 п. л. Тираж 3000 экз. Заказ No
Русский Фонд Содействия Образованию и Науке
Университет Дмитрия Пожарского
119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 13
www.s-and-e.ru
121099, Москва, Шубинский пер., д. 6
ППП «Типография “Наука”»
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»