МИГЕЛЬ ДЕ СЕРВАНТЕС СААВЕДРА. Назидательные новеллы: В 2 кн. Кн. II. Приложения - 2020
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина»
Фотовклейки
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса
Примечания. Сост. М.Б. Смирнова
Основные даты жизни и творчества Мигеля де Сервантеса Сааведры
Список сокращений
Список иллюстраций. Сост. Т.И. Пигарёва М.Б. Смирнова
Содержание
Обложка
Суперобложка
Text
                    РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Литературные Памятники



Miguel de Cervantes Saavedra NOVELAS EJEMPLARES
Мигель де Сервантес Сааведра НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ В двух КНИГАХ II Издание подготовили СИ. ПИСКУНОВА, М.Б. СМИРНОВА, Т.И. ПИГАРЁВА Научно-издательский центр «ЛАДОМИР» «Н а у к а» Москва
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ «ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ» Серия основана академиком С.И. Вавиловым М.Л. Андреев, В.Е. Багно (заместитель председателя), В.И. Васильев, Т.Д. Венедиктова, Я.7/. Горбунов, Р.70. Данилевский, 7>.Ф. Егоров (заместитель председателя), 77.77. Казанский, 77.7?. Корниенко (заместитель председателя), Я.Б1. Куделин (председатель), Я.5. Лавров, Я.7£. Махов, Я J7. Молдован, С.И. Николаев, Ю.С. Осипов, Л7.Я. Островский, £.5. Халтрин-Халтурина (ученый секретарь), 7СЯ. Чекалов Ответственный редактор 7?.7£. Багно © С.И. Пискунова. Статьи, 2020. © Т.И. Пигарёва. Статья, 2020. © М.Б. Смирнова. Примечания, 2020. © Н.А. Барбашова. Оформление, 2020. © Научно-издательский центр «Ладомир», 2020. © Российская академия наук и издательство «Наука», ISBN 978-5-86218-577-5 серия «Литературные памятники» (разработка, ISBN 978-5-86218-582-9 (Кн. П) оформление), 1948 (год основания), 2020. Репродуцирование [воспроизведение) данного издания любым способолл без договора с издательстволл запрещается
ПРИЛОЖЕНИЯ
С. И. Пискунова ПОУЧИТЕЛЬНЫЕ ПОВЕСТИ МИГЕЛЯ ДЕ СЕРВАНТЕСА Если не брать в расчет пяти с половиной лет алжирского1 плена (1575—1580 гг.) и семи месяцев заключения в севильской тюрьме (1597 г.)2, то 1609—1616 годы, отмеченные утратами близких людей, безысходной бедностью, старостью и тяжелой болезнью, в конце концов сведшей писателя в могилу3, были, пожалуй, самыми трудными в жизни Мигеля де Сервантеса. Однако житейские испытания лишь подстегивали воображение создателя «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» (1605), будили его творческую энергию. Каждый год из оставшихся ему семи лет жизни отмечен публикацией одной, а то и двух книг: «Назидательные новеллы» (1613), поэма «Путешествие на Парнас» (1614), «Вторая часть хитроумного кабальеро Дон Кихота Ламанчского» (1615), 1 Алжир — портовый город-крепость на Северном побережье Африки с населением более 150 тыс. человек, место обитания алжирских пиратов, живших разбоем и продажей захваченных на христианских судах пленников и иного имущества. 2 Причиной этого заключения стало обвинение в растрате казенных денег: Сервантес получил их для осуществления закупок продовольствия и положил для получения процентов в банк, владелец которого прогорел. Пропали и деньги всех его клиентов. Долго — уже и после освобождения Сервантеса из тюрьмы — длившееся расследование его вины не установило. 3 В прологе к «Странствиям Персилеса и Сихизмунды», написанном за несколько дней до смерти, писатель именует свою болезнь «водянкой» и одновременно приводит симптомы, свидетельствующие, на взгляд современной медицины, о диабете. Примечательно также, что Дон Кихот — персонаж Второй части «Дон Кихота» — страдает болезнью почек (гл. 18), а Сервантес, случалось, награждал героя собственными проблемами со здоровьем. Известно и то, что в последние годы жизни у писателя сильно ухудшилось зрение.
556 ПРИЛОЖЕНИЯ «Восемь комедий и восемь интермедий» (1615)... В 1617 году увидел свет опубликованный уже вдовой писателя роман «Странствия Персилеса и Сихизмунды»4. В Мадрид, окончательно утвердивший себя в роли испанской столицы в 1606 году, Сервантес перебрался из столицы врёменной (1601—1605 гг.) — Вальядолида5, осенью 1605(?) года, прожив там больше года (с лета 1604-го), в окружении образовавшейся вокруг него большой «трудной» семьи6, все члены которой, как могли, пытались обеспечить свое существование. Сам же Сервантес — уже автор «Дон Кихота» 1605 года7, имевшего огромный успех у читателей (второе издание было напечатано через полгода после первого), мечтал посвятить себя писательству, как можно меньше отвлекаясь на участие в разного рода коммерческих сделках8. Но и третье (1608) издание «Хитроумного идальго» так и не дало ему возможности выбиться из нищеты. 4 О времени создания «Персилеса» в сервантисгике до сих пор идут споры: возможно, он был задуман и даже частично написан еще в конце 1590-х годов, но основная часть работы над «Северной историей» (второе название романа) пришлась на последнее, «мадридское», десятилетие жизни Сервантеса. 5 Историографы приводят разные объяснения желания Филиппа III перебраться вместе со своим двором в Вальядолид — подальше от Мадрида. Одно из них достаточно убедительно: молодого короля, жаждущего свободы, любителя театральных представлений и разного рода праздников, угнетало присутствие в Мадриде лиц (в том числе и родственников) из окружения отца, в особенности тетки-святоши Марии Австрийской и Португальской (ум. 1603), старшей дочери Карла V. 6 Кроме Мигеля де Сервантеса — единственного мужчины, оставшегося в семье после гибели во Фландрии в 1601 г. младшего брата писателя Родриго, — в ней было пятеро женщин: жена Мигеля Каталина Саласар Паласиос де Восмедиана (существуют разные комбинации составляющих ее фамильного имени), его сёстры Андреа и Магдалена, обе незамужние и поэтому нуждавшиеся в «попечении» родственника-мужчины, дочь Андреи Консганса и внебрачная дочь самого писателя — Исабель де Сааведра. Сестра Сервантеса Магдалена взяла девушку (поначалу — под видом служанки) в свой дом в 1599 г., после смерти Аны Франки де Рохас, оставившей двоих дочерей-сирот (младшей, Исабель, едва исполнилось пятнадцать) на попечение мадридских городских властей. 7 После выхода в 1615 г. продолжения — «Второй части хитроумного кабальеро Дон Кихота Ламанчского» — «Хитроумный идальго...» будет именоваться Первой частью. Здесь и далее будут также использоваться принятые в сервантисгике сокращенные обозначения Первой и Второй частей: ДК 1605 и ДК 1615. 8 Во время судебного процесса по поводу так называемого «Дела Эспелеты», состоявшегося в Вальядолиде в июле 1605 г., на котором рассматривалась причастность семьи
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 557 Впрочем, думать всерьез об оплачиваемой литературной работе, не имея иного постоянного дохода (солдатской пенсии, церковной синекуры, чиновничьей должности) или мецената-покровителя, не мог даже неизменный соперник Сервантеса Лопе де Вега, пьесы которого не сходили с подмостков корралей...9 Но эта возможность была для Сервантеса закрыта10. И всё же... творческих замыслов (например, сочинения аллегорического авантюрно-любовного романа в духе «Эфиопики» Гелиодора, если вспомнить о «Персиле- се») у писателя было множество. В его «дорожном чемоданчике» был запас написанных пьес и небольших прозаических историй, две из которых — рассказ «пленного капитана» и «повесть о безрассудно-любопытном» — удалось вставить в «Дон Кихота». И пускай посвящение ДК 1605 герцогу Бехарскому осталось незамеченным, хотелось надеяться на других грандов... Первый достоверно установленный мадридский адрес писателя — дом на улице Магдалены — относится уже к 1609 году. Здесь Сервантес прожил более двух лет, переехав в конце 1610-го на улицу Леон (д. 8), где в январе 1611 года умерла его младшая сестра. Это была последняя, но не первая, потеря, которую понесла его семья. Шестью месяцами ранее, осенью 1609 года, внезапно скончалась Андреа, старшая сестра писателя, незадолго до кончины первой из окружавших Сервантеса женщин принявшая монашеский постриг в Ордене францисканцев-терциариев (летом 1610 года ее примеру последовали долго болевшая Магдалена и жена писателя — Каталина). Сервантесов к смертельному ранению в уличной стычке поблизости от их дома некоего Гаспара де Эспелета, Андреа, сестра писателя, на вопрос судьи о занятиях ее брата (автора уже прославленного «Дон Кихота») ответила: «Он пишет и занимается коммерцией (trata negocios) и благодаря своим способностям имеет друзей» (цит. по: Canavaggio 2017: 277). 9 Корраль — первоначальная разновидность испанского массового театра: приспособленный для сценических представлений замкнутый прямоугольный двор; в одном из его концов воздвигались подмостки, перед которыми толпилось простонародье и зрители-мужчины, в то время как женщины и знать, сидя, располагались на крытых галереях домов, выходивших во двор (первоначальное значение слова «корраль» [исп. corral) — загон для скота на задах крестьянского дома: именно в таком «коррале» посвящает Дон Кихота в рыцари трактирщик в гл. 3 ДК 1605). 1( Поселившись в Вальядолиде, он снял этаж дома над большим постоялым двором в самом непрестижном районе города, по соседству со скотобойней и больницей, где лечили привезенную из Новой Индии опаснейшую болезнь — сифилис (см. примеч. 1 к «ОС»).
558 ПРИЛОЖЕНИЯ Сам Сервантес стал членом Ордена тремя годами спустя — 2 июля 1613 года. Но вплоть до 1610-го он еще надеялся на относительно достойную жизнь в миру. Более того, на придворную жизнь. И даже на своего рода возвращение в молодость. На горизонте его скудного существования возник мираж Италии. Неаполь, в котором началась его военная служба... Море, которого жители внутренних районов страны, те же кастильцы, не видели годами, а нередко — ни разу в жизни... Существует предположение, что в начале 1610 года Сервантес получил обещание давнего знакомца, о поэтических творениях которого одобрительно отзывался в «Песне Каллиопы», вошедшей в его первый опубликованный роман «Галатея» (1585), — Луперисио Леонардо де Архенсола, литературного секретаря графа Лемосского, — включить его в список поэтов и художников, входящих в свиту графа, направлявшегося в Италию для исполнения обязанностей Неаполитанского вице-короля. Флотилия с графом и его свитой должна была отплыть в Неаполь из Барселоны в июле (?). Известный испанист и каталонист М. де Рикер считал, что шестидесятидвухлетний Сервантес, надеясь оказаться в свите де Лемоса, даже прибыл в Барселону накануне Иванова дня и увидел сверкающее на солнце море (см.: Riquer 2003) — каким увидели его Дон Кихот и Санчо в главе 61 ДК 1615: «Веселое море, ликующая земля, прозрачный воздух, лишь по временам заволакиваемый дымом из орудий, — всё это вызывало и порождало в сердцах людей бурный восторг» (581)11. Но для автора «Дон Кихота», как и для его героя Барселона станет «Троей»:12 на барселонской набережной, в стычке с Рыцарем Белой Луны (переодетым соседом Алонсо Кихано — бакалавром Самсоном Карраско) Дон Кихот потерпит поражение, которое заставит его дать обещание отказаться от рыцарского служения и вернуться домой... Архенсола немолодого гшсателя-инвалида в свиту не включил. И вряд ли Сервантес мог утешиться тем, что в список, составленный Архенсолой, не попал и лучший (но это поймут лишь далекие потомки!) поэт того времени — Луис де Гонгора-и-Арготе (тоже родом из Кордовы13, тоже очень нуждавшийся в деньгах, хотя у него не 11 Здесь и далее «Дон Кихот» в переводе Н.М. Любимова цит. по изд.: Сервантес 2010. Цитируемые тома, главы и страницы указаны в тексте статьи. 12 «Здесь была Троя! <...> здесь закатилась моя счастливая звезда и никогда уже больше не воссияет!» (Ч. П, гл. 66, с. 626) — восклицает, покидая Барселону, Дон Кихот, который не раз сравнивает свои злосчастья с поражением в войне с греками троянца Энея. 13 Предки Сервантеса по отцовской линии (хотя сама фамилия звучит как галисийская) были кордовцы, не исключено, что «новые христиане»: это — прадед писателя, тор¬
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 559 было семьи и была какая-никакая церковная пребенда): высоко ценивший поэзию Гонгоры, Сервантес завистником никогда не был. Как считал М. де Рикер, именно воспоминания о незадавшейся поездке в Барселону, нисколько не развеявшие убежденность Сервантеса в том, что столица Каталонии — красивейший из испанских городов, отозвалась в последних главах Второй части «Дон Кихота» (а к ее написанию — после выхода в свет третьего переиздания Первой части — Сервантес, возможно, уже приступил) (см.: Riquer 2003: 301—303). Но есть основание и для другого предположения, выдвинутого академиком К. Рьера (см.: Riera 2005): независимо от того, был или не был писатель в Барселоне в июне 1610 года, этот факт не исключает того, что он бью ал в столице Каталонии и прежде — еще в 1571 году... Возможно, именно из Барселоны в июле 1571 года он и отправился вместе с младшим братом Родриго в Неаполь, чтобы служить под знаменами Диего де Урбина14. Но для этого Сервантес должен был вернуться в Испанию из Италии, где оказался еще в 1569 году пажом в свите молодого кардинала де Ак- вавива, и это — факт безусловный, в отличие от сопровождающих его подробностей: двадцатидвухлетний, неведомо чем занимавшийся в Мадриде Мигель был вынужден покинуть столицу, чтобы избежать ареста за участие в кровопролитной уличной стычке. Источник — сохранившийся указ об аресте некоего «студента Мигеля де Сервантеса», объявленного в розыск за уличную дуэль. Остается открытым вопрос: о каком Мигеле де Сервантесе идет речь в указе (и фамилия, и имя разыскиваемого были достаточно распространены)? Как преследуемый преступник мог оказаться в кардинальской свите, пускай на положении самого скромного из слуг? В указе об аресте он именуется «студентом», хотя будущий создатель «Дон Кихота», как принято считать, ни в каких университетах не учился... Так или иначе, Барселона появляется на страницах прозы Сервантеса задолго до ДК 1615 — а именно в «Галатее», в рассказе Тимбрио, одного из героев новеллы о «двух друзьях» — Тимбрио и Силерио. Действие новеллы развертывается в рассказах каждого из них поочередно при деятельном участии слушателей-пастухов, включаясь в пасторальное обрамление на правах говец сукном Руй Диас де Сервантес (род. 1430) и его дед Хуан де Сервантес (род. 1470?), изучавший право в Саламанке и женившийся на дочери кордовского врача Леонор де Торребланка. О Хуане де Сервантесе см. преамбулу к примечаниям к «Ц»). 14 Согласно более распространенной гипотезе, Сервантес встретился с Родриго уже в Неаполе осенью 1571 г., накануне битвы при Лепанто (7 октября).
56 О ПРИЛОЖЕНИЯ «вставной»15 повести, по модели, созданной Хорхе де Монтемайор — автором первого европейского пасторального романа «Диана» (1559?). В истории «двух друзей» присутствуют и другие мотивы и образы, возникающие у Сервантеса тридцать лет спустя при воспоминании о пребывании в Каталонии: каталонские разбойники, морская буря, нападение алжирских пиратов, плен... При этом на рассказе Тимбрио лежит густая тень недавно лично пережитого. Те же мотивы — уже как литературные «цитаты» — всплывают в «назидательных новеллах» «Английская испанка» и «Две девицы», время создания которых, так же как и время создания «Персилеса», дискуссионно: то ли это — одни из самых ранних новелл писателя, то ли самые поздние, написанные в 1609— 1611 годы. К. Рьера выдвигает гипотезу, согласно которой для книги «Назидательные новеллы» Сервантес переработал целый ряд своих ранних набросков и даже готовых произведений, использовав сложившийся в начале 1580-х годов «каталонский» текст. В этих новеллах, названных критиками «идеальными», потенциальные драмы ревности и поруганной чести уступают место рассказам об обретении «человеком разумным» семейного счастья и восстановлении всеобщего согласия (об этом см. далее в наст, статье) — того, чего так не хватало Сервантесу ни в окружающем мире, ни в собственной семье. К. Рьера права и в том, что отъезд Сервантеса летом 1610 года в Италию был невозможен хотя бы потому, что ему не на кого было оставить в Мадриде умирающую сестру. На жену, с которой он был в разлуке тринадцать лет? На племянницу — дочь Магдалены Констансу, похоронившую мать и мечтавшую о собственном очаге?.. Что касается родной дочери писателя Исабель, то она ушла из дома первой — к счастью, в полном здравии и расцвете (судя по сохранившейся миниатюре) необыкновенной красоты. Почти сразу после переезда в Мадрид, в 1606 году, Исабель вышла замуж за некоего (никем из биографов не опознанного) Диего Санс де Агила, родила в 1607 году дочь Исабель де Санс и вскоре овдовела, оказавшись на содержании давнего друга семьи, Хуана де Урбина. Пятидесятилетний Урбина, секретарь герцога Савойского, был расторопным дельцом, владельцем солидной недвижимости. Его ь В оригинале: «pegadizas» (в пер. Н.М. Любимова — «пристроенные»); так словами Сида Ахмета в гл. 44 Второй части именует Сервантес любовные истории, включенные в Первую часть на пересечении с рассказом о похождениях Дон Кихота и Санчо Пансы — и тем самым отличающиеся от историй «отъединенных» («sueltas»), вроде «Повести о безрассудно-любопытном» (гл. 33—35).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 561 жена и дочь жили в Италии, в то время как он вел в Мадриде полную удовольствий жизнь. Урбина снял для Исабель-старшей и Исабель-младшей (отцом которой он, судя по всему, и был) дом поблизости от улицы Садов — де лас Уэртас, — на которой проживал сам. Для соблюдения приличий молодая вдова была тут же (в 1608 году) вновь выдана замуж — за королевского писца Луиса де Молина, старого знакомого отца. Де Молина, будучи моложе Сервантеса на пятнадцать лет, также испытал тяготы алжирского плена и тоже занимался банковскими операциями, не довольствуясь небольшим доходом, получаемым от должности. Женитьба была для него неплохой сделкой. Согласно сохранившемуся брачному контракту, составленному за месяц до свадьбы, Сервантес давал за дочерью немалое приданое — десять тысяч дукатов. Таких денег у писателя никогда не было (даром что в 1607 году он просил у Роблеса аванс за еще не вышедшее третье издание «Дон Кихота»!), и эту сумму (по дополнительному секретному соглашению) тремя траншами обещал внести Урбина. Кроме того, во владение Исабель-младшей переходил выкупленный (тем же Урбиной) съемный дом, в котором девочка жила с матерью. Но юридическим владельцем дома был записан Мигель де Сервантес, каковой в случае смерти внучки должен был вернуть его Урбине... 22 апреля 1612 года случилось худшее: умерла маленькая Исабель, и Сервантес — вопреки возражениям дочери — исполнил условия договора и вернул дом Урбине, после чего та прервала с ним всякие отношения16. Похоронив Андреа, большую часть 1611 года писатель с женой и племянницей прожил в Эскивиасе, родном селении жены (на полпути от Мадрида к Толедо): именно там, поехав навестить вдову друга, он в 1584 году познакомился с двадцатилетней Каталиной, с которой обручился две недели спустя17. В Эскивиасе (выезжая и в Мадрид, и в Толедо, где у матери Каталины была небольшая квартира в доме на одной из центральных площадей) он провел три года в ожидании либо военной пенсии, либо назначения на какую-нибудь службу — и сочиняя пьесы, для которых становилось всё труднее найти по- 16 Исабель де Сааведра умерла в Мадриде в 1652 г. — судя по ее завещанию и другим сохранившимся документам, очень небедной женщиной. Мужа, Луиса де Молина, она похоронила еще в 1631 г. В завещании де Молина признался, что жил за счет приданого и других подачек жены. Хотя обряд их венчания в храме, завершающий установленный Тридентским собором (1545—1563 гг.) довольно сложный и длительный процесс заключения церковного брака, имел место в Толедо лишь тринадцать месяцев спустя.
562 ПРИЛОЖЕНИЯ сгановщиков. В 1587 году, получив скромную должность сборщика повинностей и налогов в фискальном ведомстве, Сервантес, согласно его собственному признанию в прологе к сборнику «Восемь комедий и восемь интермедий»18, расстался с мыслями о литературной карьере и, получив должность комиссара по закупке продовольствия для военных нужд, покинул Кастилию. В мае он прибыл в Севилью, где находился штаб по подготовке похода так называемой «Непобедимой Армады», закончившегося полным разгромом (1588 г.), и всю вторую половину года провел в разъездах по андалусийским селам, закупая пшеницу и оливковое масло, а затем стал сборщиком налогов в окрестностях городов Кордовы и Эсихи, со временем обосновавшись в столице Андалусии — Севилье, богатейшем городе Испании. В Эскивиас он вернется толы ко в начале 1600-х (?) годов — воссоединившись с женой, чтобы засесть за письменный стол в доме Саласаров и за 1602—1603(?) годы дописать (или написать почти целиком) начатого еще в 1597 году в Севилье (а быть может, и раньше — в 1592-м, в Кастро дель Рио?19) «Хитроумного идальго Ламанчского» (так, согласно мнению Ф. Рико, изначально назывались как новелла о сошедшем с ума любителе романсов, так и роман о безумном читателе «книг о рыцарстве», из новеллы выросший). И вот — снова Эскивиас. К 1611 году Каталина уже продала почти всю доставшуюся ей по наследству недвижимость. Так что Сервантесы прожили 1611 — начало 1612 года в доме, ставшем владением брата Каталины Франсиско, а за жилье было уплачено из части Каталининого наследства. Вернувшись в Мадрид, они поселились в неказистом домике на упоминавшейся улице де лас Уэртас — в «темном убогом жилище», как его охарактеризовал сам писатель в прозаическом «Дополнении» к «Путешествию на Парнас», а осенью 1615 года перебрались в дом, находящийся на углу уже обжитой ими ранее улицы Леон и улицы Франкос (на последнюю выходил торец здания). Это жилище было лучше прежнего: не одно, а целых три окна, так что Сервантес, не выходя из дома, мог наблюдать жизнь находящегося по соседству театра. Рядом жили Лопе де Вега и многие другие писатели (Ф. де Кеведо, Л. Велес де Гевара): в квартале, одной из границ которого является улица Леон, были расположены крупнейшие коррали Мадрида и популярный игорный дом, куда любил заглядывать автор «Дон Кихота». Именно этот дом, 18 «Нашлись у меня другие заботы, отложил я перо и оставил комедии <...>» (Сервантес 2011: 8). 19 Подробно об этом см.: Пискунова 2019: 193—209.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 563 в котором Сервантес дописывал «Персилеса» и в котором провел последние месяцы жизни, потомки почитают как Дом Сервантеса20. В июле 1612 года Сервантес представил на цензурную апробацию книгу «Назидательных новелл», составленную из произведений, значительная часть которых была создана еще в 1600-е годы, одновременно с работой над ДК 1605, а то и раньше21, — но теперь отредактированных и собранных в книгу, дополненную написанными с 1606 по 1610 год повестями22. На получение всех необходимых для издания книги документов понадобился еще целый год: «Назидательные новеллы» были подписаны в печать наборщиком Мигелем де Льяна 7 августа 1613 года. Незадолго до сдачи (14 июля) Сервантес написал посвящение книги графу Лемосскому и, по всей видимости, «Пролог к читателю». Как раз в этом Прологе исследователи ищут ответ на вопрос, почему, отложив работу над продолжением «Дон Кихота» и оставив на середине пути героев «Персилеса», Сервантес решил стать «испанским Боккаччо», как его назовет Тирсо де Молина в книге «Толедские виллы» (1624) (см.: Тирсо де Молина 1972: 128). Не потому ли, что ему срочно нужны были деньги, а замысел издания сборника новелл был более других близок к осуществлению?.. Именно поиском средств к существованию объясняли критики XIX, да и пер вой половины XX века появление «Назидательных новелл» на свет. Серванти- сгы второй половины 20-го столетия с возмущением бросились отвергать это предположение, исходя из того, что творения Сервантеса — не рыночный про¬ 20 В 1833 г. тогдашний владелец дома, вопреки мнению литературной общественности и отвергнув ходатайство самого короля, здание снес, возведя на его месте нынешнее, на котором и размещена памятная доска с указанием, что «здесь скончался автор “Дон Кихота”». Фасад нового здания был выведен на улицу Франкос, которая с 1835 г. стала именоваться улицей Сервантеса. На ней — парадоксы истории! — расположен и дом-музей Лопе. А вот монастырь Ордена тринитариев, в котором погребен Сервантес, находится на современной улице Лопе де Вега, являющейся, как и улица Сервантеса, частью современного квартала Искусств. 21 Таково мнение Ф. Рико, основанное на наблюдениях над частотностью использования Сервантесом местоимения «cual» («каковой»), характерного для староиспанского, и современного «que» («который»). «Cual» преобладает в «Галатее» и во многих «назидательных новеллах», но постепенно уступает место «que» в «Дон Кихоте» и почти полностью исчезает из «Персилеса» (см.: Rico 2005). 22 г\ (J времени создания каждой из «назидательных» новелл см. далее в наст, статье, а также в преамбулах к примечаниям к «НН».
564 ПРИЛОЖЕНИЯ дукт, а результат сознательных художественных экспериментов писателя, который, хотя и не учился в университетах, был не «гением-недоучкой» («ingenio lego»), как считали критики-романтики, а человеком всесторонне начитанным, знакомым с новейшими достижениями риторической поэтики. Конечно же интерес Сервантеса к жанру новеллы не стоит связывать напрямую с житейской ситуацией, в которой он сочинял свои повести, но нельзя отрицать и того, что всё его творчество (как, скажем, и творчество Ф.М. Достоевского) во многом диктовалось потребностью заработать на жизнь. Солда- ту-отставнику, так и не получившему никакой военной пенсии, действительно нужны были средства для существования, для продолжения работы над «Дон Кихотом», тем более что приблизительно в 1612 или 1613 году ему стало известно о существовании рукописной версии будущего «Лже-Кихота» Авельянеды (1614), которая ходила по рукам в литературных и университетских кругах Кастилии (см.: Пискунова 2019: 210—234). Хотелось надеяться, что этот опус так никогда и не будет издан (судьба многих рукописей той эпохи), но надо было безотлагательно воспользоваться публикацией «Новелл», чтобы напомнить читателю о себе (с момента выхода в свет «Хитроумного идальго» прошло семь лет!), а также еще раз заявить о принадлежности «Дон Кихота» именно ему, Мигелю де Сервантесу23. До конца дней не покидавшее писателя творческое напряжение, роившиеся в голове замыслы («<...> кто властен наложить узду на мысли?» (с. 13 наст, изд.) — восклицает автор в Прологе к «Назидательным новеллам») и гнетущие житейские обстоятельства в совокупности подвигли его на создание книги, жанровую новизну которой он сам прекрасно сознавал. Поэтому и поспешил заключить с читателем «договор», зафиксированный в написанном перед сдачей «Новелл» в печать Прологе: в нем объяснено и название, и назначение книги, но есть и несомненный автобиографический подтекст, без учета которого могут остаться непонятными рассуждения сочинителя на темы сугубо литературные. Такой же двойной нацеленностью — смешением «жизни» и «поэзии», автобиографических откровений и литературных аллюзий, полемики с литературными врагами и рассуждений, касающихся актуальных проблем искусства повествовательного вымысла, — будут отмечены и прологи ко всем другим сочинениям Сервантеса, опубликованным с1614по1617 год. И все они 23 Сведёнию счетов с литературными врагами должна была послужить и поэма «Путешествие на Парнас», написанная в 1613 г. и опубликованная в 1614-м.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 565 кардинально отличны от знаменитого Пролога к ДК 1605, в котором запечатлен диалог создателя романа, предстающего перед читателем в стилизованном образе «автора», не знающего, о чем ему писать, застывшего в меланхолической позе за письменным столом с пером, заложенным за ухо, и ожидающего появления друга-советчика (см.: Weiger 1988: 1-45). Их разговор происходит в присутствии незримого (имплицитного) читателя, которого друг (отнюдь не «автор» и тем более не сам Сервантес!) пытается сбить с пути истинного, заявляя, что смысл романа (который читатель уже держит в руках!) сводится исключительно к тому, чтобы высмеять существующие «книги о рыцарстве». Заслоненная фигурами «автора» Пролога и других «подставных рассказчиков» (безымянного повествователя, появляющегося в первой фразе романа и превращающегося во «второго» автора в главе 8, «ламанчских летописцев»; «первого» автора — Сида Ахмета Бененхели; мориска — переводчика текста Сида с арабского24 на кастильский...), личность творца «Дон Кихота» (сама его фигура!) ускользает из поля зрения читателя, предоставляя тому полную свободу домысливания и оценки происходящего на страницах книги. Напротив, на первой же странице Пролога к «Назидательным новеллам» появляется словесный портрет самого Сервантеса — его и никого другого, «автора «Гала- теи» и «Дон Кихота Ламанчского», сочинившего «Путешествие на Парнас» и другие произведения, которые «бродят по свету неприкаянные, а иной раз и без имени их хозяина» (с. 10 наст, изд.) — имени, тут же оглашаемого: зовут его просто — Мигель де Сервантес Сааведра25. Сервантес спешит встретиться со своим читателем лично, без посредников — въявь, как на портрете. Однако его словесный автопортрет в Прологе к «Новеллам» воспроизводит его портрет... так и не написанный, который мог бы написать Хуан де Хауреги26, чтобы тот послужил основой для гравюры, п Языка, запрещенного в Испании в 1576 г. «Сааведра» — фамилия, добавленная Сервантесом (из не установленных до конца соображений) к своему родовому имени (складывается из фамилии отца и фамилии матери, то есть, в случае с Сервантесом, — де Кортинас), не зафиксирована ни в каких официальных документах, касающихся биографии писателя. Сервантес использовал ее как своего рода псевдоним на титульных листах своих книг, а также в тексте Первой части «Дон Кихота» (гл. 45) — так звали солдата, оказавшегося в алжирском плену вместе с персонажем-рассказчиком истории «пленного капитана» Руем Пересом де Вьедма. Под фамилией «Сааведра» в документах также была записана внебрачная дочь писателя — Исабель. Подробнее об этом см. в статье Т.И. Пигарёвой на с. 684—703 наст. изд.
566 ПРИЛОЖЕНИЯ которую мог бы поместить на фронтисписе (?) книги его «друг» (тот самый, из Пролога 1605 года!), так и не объявившийся на сей раз. Воображаемый портрет реального автора, описанный в сослагательном наклонении, складывается из скупо намеченных и вскользь обозначенных черт лица, на котором вдруг выделяется гротескная подробность, касающаяся зубов портретируемого (скорее всего, на портрете вовсе не видных): сообщается, что их всего шесть и они редко посажены! Тут читателю Пролога стоит «оглянуться» и отметить направленный на него «веселый взгляд» автора: Сервантес смеется. Иронизирует над собой. Шутит с читателем и, пообещав начать говорить с ним напрямую, тут же переходит на язык... намеков и иносказаний. Не дождавшись д руга-соавтор а, он ищет друга-читателя, свободного и имеющего досуг человека, настроенного на игру, на смену фигур, на обманные ходы и удары, на случайное столкновение шаров на бильярдном столе — на праздное, игровое времяпрепровождение: «Я намеревался вынести на широкую площадь нашего отечества своего рода шарокатный стол, к которому каждый мог бы подойти и развлечься без всякого вреда <...>, поскольку пристойные и приятные упражнения скорее полезны, чем вредны» (с. 11—12 наст. изд.). Автор Пролога не только включает чтение в разряд «пристойных развлечений», но и освобождает его от душеспасительной и иных прагматических функций: Ведь не всегда же мы ходим в храмы, не всегда посещаем часовни, не всегда занимаемся делами, как бы важны они ни были. Наступает час и для развлечений, когда наш удрученный дух отдыхает. С этой целью люди насаждают аллеи, ищут источники, сравнивают с землей холмы и разбивают затейливые сады. С. 12 наст. изд. Чтение освобождает человека от гнета повседневности и переносит в мир природы, облагороженной искусством. В таком понимании чтения Сервантес следует за Жаком Амио (Aymont), переводчиком романа Гелиодора «Эфиопика» (кон. Ш — сер. IV в.) на французский язык, предварившего свой перевод (1549) развернутым предисловием в защиту любовно-приключенческих романических вымыслов. Этот перевод, включая и предисловие Амио, вскоре перевел на испанский язык некий «тайный друг своей отчизны»: такими словами аноним-переводчик обозначен на титуле книги, опубликованной под названием «Historia Etiópica» в 1554 году, у антверпенского издателя Мартина Нуция — того самого, который годом рань¬
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 567 ше (1553) опубликовал (а в 1554-м переиздал), также без указания имени автора, повесть Диего Уртадо де Мендоса (?) «Жизнь Ласарильо де Тормес» (подробнее об этом см.: Пискунова 2017: 558 сл.). Этот перевод дважды — в 1563 и 1581 годах — переиздавался в Испании. И хотя традиционно считается, что Сервантес читал «Эфиопику» в переводе Фернандо де Мена (1587), судя по совпадению многих формулировок предисловия Амио и Пролога к «Назидательным новеллам» (см.: Blasco 2005: 164), ему был известен и перевод «тайного друга»27. Защищая право романических вымыслов на существование, Амио обращается к учению об эутрапелии [лат. eutrapelia, от греч. еитратгеХюс — «состязание в ловкости», «остроумие») Фомы Аквинского, который в «Сумме теологии» (опубл. 1485) рассуждал об исконной потребности человека в отдыхе, связанном с пристойными, не вредящими добродетели (virtud) развлечениями, об игре как нацеленном на само себя, но полезном для умственного и эмоционального состояния человека занятии (см. об этом: Thompson 1999). Об эутрапелии вспоминает и близкий друг Сервантеса — фрай Хуан Баутиста, автор одной из четырех апробаций «Назидательных новелл»: по мнению фрая Хуана, развлекая читателя новизной рассказываемых историй, автор «Назидательных новелл» отвлекает его от порочных мыслей. Правда, рассуждая о развлекательных вымыслах, Амио прежде всего имел в виду испанские рыцарские романы («Амадиса Гальского» и его «потомство»), которые с середины 16-го столетия начали переводиться на французский и имели во Франции успех не меньший, чем в Испании и других странах. «Эфиопика» Гелиодора, а также «Левкиппа и Клитофонт» Ахилла Татия и другие греческие романы имели очевидное сходство с «книгами о рыцарстве» (и то, и другое — вымышленные повествования, рассказывающие о разлученных молодых влюбленных, об их странствиях и поджидающих каждого из них на пути к счастью опасностях и приключениях). «Эфиопика» — творение греческого (тем самым, в глазах итальянских гуманистов, клас¬ 27 Есть основание думать, что им был тот же Мендоса. На титульном листе испанского перевода указано, что перевод сделан с французского, но что переводчик сверил текст Амио с греческим оригиналом, то есть с греческим текстом Ш в., доступном далеко не каждому испанцу, владевшему греческим XVI в. А вот для переводчика и толкователя Аристотеля Диего Уртадо такая задача была, конечно, по плечу. О значении самой «Эфиопики» и эллинистического романа в целом для Сервантеса-новеллиста см. далее в наст, статье.
568 ПРИЛОЖЕНИЯ сического!) писателя самим фактом своего существования оправдывала попытки писателей-современников сочинять нечто подобное: просто им надо было бы поучиться у Гелиодора композиционно выстраивать повествование, следить за стилем изложения, избегать фантастических домыслов... На предисловии Амио и на трактате-диалоге Алонсо Лопеса Эль Пинсиано (также Амио читавшего!) «Философия поэзии древних» (1596) Сервантес основывал рассуждения толедского каноника — одного из персонажей «Дон Кихота» (Ч. I, гл. 47) — о возможности создания «усовершенствованного» рыцарского романа (см.: Fordone 1970: Blasco 2005: 63). В Прологе к «Назидательным новеллам» учение об эутрапелии стало доказательством общественной ценности нового для кастильской прозы жанра, обозначенного в оригинале словом novela28. До Сервантеса его уже использовали испанские прозаики (Хуан де Тимонеда, Лукас Грасиан Дантиско, Хуан де Эслава). Оно фигурирует и в названии переведенной с итальянского книги новелл Джиральди Чинцио «Экатоммити» — «Первая часть ста новелл» («Primera parte de las cien novelas por G. Cinthio»; 1590). Хуан де Тимонеда (ум. 1583), валенсийский прозаик, поэт и драматург, а главное, книгоиздатель, непосредственно вовлеченный в дело распространения массовой развлекательной литературы, был одним из первых в Испании, кто использовал «novela» как кальку с итальянского «novella». В книге Тимо- неды, изданной в 1567 году и названной автором демонстративно-пренебрежительно «Небылицы» — «Patrañuelo» (от исп. Patrañas — «измышления», «враки»), в качестве одного из определений своих «россказней» писатель и употреби ляет неологизм «novela», явно отсылающий к Италии, к «Декамерону» Боккаччо, переведенному на испанский еще в 1496 году, до 1550 года не раз переиздававшемуся, но оказавшемуся в первом же «Списке запрещенных книг» 1559 года. 28 В эпизодах, где друзья спящего Дон Кихота изучают содержимое дорожного чемодана, оставленного кем-то из постояльцев на постоялом дворе Хуана Паломеке (Ч. I, гл. 32, 47), среди найденных в нем бумаг фигурируют рукописи (именуемых в оригинале «novela»!) «Повести о безрассудно-любопытном» (ее затем читает вслух, для всех присутствующих, священник) и «Повести о Ринконете и Кортадильо» (священник ограничивается лишь оглашением названия рукописного текста), а вот исповедь «пленного капитана» Руя Переса де Вьедма называется «рассказом» (cuento). Для обозначения жанра своих «больших» сочинений — «Дон Кихота», «Персилеса» — слово «novela» Сервантес нигде не использует: они — «истории».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 569 Правда, Тимонеду мало заботит стиль его «новелл», производящих впечатление незамысловатых пересказов доступных автору источников, рассчитанных на новую жизнь в кругу любителей увлекательных вымыслов. Поэтому для автора важна прежде всего фабула (она же — mythos) попавшей в его поле зрения истории, необычность и даже немыслимость описываемого в ней события, случившегося в некоем абстрактном, почти не связанном с современностью, полусказочном прошлом. Сюжеты «небылиц»» Тимонеда заимствовал из «Римских деяний», современного театра, сказок, произведений итальянских новеллистов. Отнести развлекательную прозу Тимонеды к новеллистике можно с большими оговорками — если использовать слово «novella/novela» в том значении, в котором его использовали итальянские гуманисты первой половины XVI века, такие как Пьетро Бембо и Бальдассаре Кастильоне (при всех расхождениях между ними29), пользовавшиеся в Испании немалым авторитетом. Для Бембо и Кастильоне новеллы — суть небольшие рассказы (исп. cuento, cuentecillo), сродни итальянской фацеции или русскому анекдоту, возникающие из игры слов в процессе развертывания остроумного высказывания в короткий сюжет. Новелла как важная составляющая речевого общения рождается в придворном быту и в жизни гуманистических сообществ, в университетской среде и в монастырских портиках, в собраниях состоятельных горожан и в домах знатных дам или знаменитых; куртизанок. В трактатах-диалогах Бембо «Беседы о народном языке» (1525) и в «Книге о придворном» (1528) Кастильоне — сочинениях, в которьгх осмысливается вклад Боккаччо-новелли- ста в создание итальянского литературного языка, — особо отмечена роль новеллы как «одного из элементов идеального “речевого поведения”» (Стаф 2010: 355): придворный в разговоре должен «уметь с некой сладостностью возвеселять души внимающих ему и приятными своими речами и шутками увлекать их неприметным образом к радости и смеху» (цит. по: Там же). Поэтому в семи небольших новеллах — они включены во вторую часть «Книги о придворном» как часть «высокого» времяпрепровождения кружка гуманистически образованных знатных лиц при дворе герцогини Урбинской — «интерес собеседников направлен прежде всего на рассказ об остроумных или просто смешных ответах» (Там же: 355). 29 Подробнее об этом см.: Стаф 2010.
570 ПРИЛОЖЕНИЯ Правда, в том же «Придворном» один из участников беседы Федерико Фрегосо, вслед за Цицероном («Об ораторе»), предлагает различать два способа рассказывания — рассказ-шутку и рассказ-повествование, более связный и развернутый. С последним пониманием новеллы связано и ее теоретическое осмысление в первом трактате, посвященном этому жанру — «Лекции о том, как следует слагать новеллы» (1574) Франческо Бончани (1552—1620). Согласно Бончани, «новеллы суть подражание одному завершенному в себе действию, дурному и забавному, разумной величины, в прозе и повествованием вызывающим веселье» (цит. по: Стаф 2010: 372). К «Придворному» — одной из самых популярных книг в Испании эпохи Карла V, переведенной в 1534 году на испанский язык одним из основоположников испанского петраркизма, поэтом Хуаном Босканом, — восходит и особая разновидность испанской диалогической прозы второй половины XVI века — «рекреационный диалог», возникший на скрещении опыта итальянской новеллистики первой половины XVI века и испанского ренессансно-гуманистического «обстоятельственного» диалога (см.: Пискунова 1998: 91; Núñez Rivera 2015). Рекреационный диалог был своего рода вместилищем малых повествовательных форм: собственно новелл — коротких историй (relatos breves или cuentos), а также фацеций, апотегм, шуток (gracias, donaires), остроумных речевых высказываний (motes). Кроме «коротких рассказов», в такого рода поли- жанровые компендиумы включались описания студенческих маскарадов, университетских gallos (небольших бурлескных пьес, фарсов), карнавалов и иных городских празднеств. Рассказы — кирпичики в строении рекреационного диалога, опорную конструкцию которого составляет беседа, происходящая в отрешенной от повседневных дел и забот, благоприятной для интеллектуального или просто веселого общения обстановке: это может быть застольная встреча (обязательно в присутствии женщин) в праздничные дни, чаще всего дни карнавала, или разговор попутчиков на постоялом дворе. Образцовый «рекреационный диалог» — опубликованные почта одновременно с ДК 1605 «Диалоги о приятственном времяпрепровождении» («Diálogos de apacible entretenimiento»; 1603, сохранилось изд. 1605 года) Гаспара Лукаса Идальго30. Этот текст, включающий в себя и описание застольных шу¬ 30 Подробнее о нем см.: Gómez 2013. В качестве рекреационного диалога X. Гомес рассматривает и книгу новелл Антонио де Эслава «Зимние вечера» (1609).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 571 точных бесед, и смешные истории, по структуре мало чем отличается от обрамленного сборника новелл в духе «Декамерона». Но утопический средневеково-ренессансный пир во время чумы Боккаччо завершен в себе, отделен от окружающего мира, уподобляясь в этом, равно как и в вертикальном развертывании центральной — любовной — темы книги (от материальнотелесного низа к вершине самопожертвования), миру «Комедии» Данте. Ренессансный диалог — открытый жанр, его границы условны, подвижны и проницаемы. Первая книга Тимонеды — «Застолье и дорожные разговоры» (1563) — самим своим названием говорит о заявке на связь с рекреационным диалогом, но в ней нет описания самого застолья (или встречи путешественников, которым надо скрасить время ожидания на постоялом дворе), а есть письмо автора к читателю: последнему предлагается свод коротких смешных историй, изящных высказываний и «мудрых мыслей» (sentencias), которые тот сможет использовать в разговоре, чтобы блеснуть остроумием и знаниями. О жанре «новелла» Тимонеда в «Застолье...» не вспоминает. Слово «новелла» возникает в «Небылицах» — собрании более развернутых повествований, лишенных, однако, аристотелевского «единства действия» и далеко не всегда «веселых». Автор «Небылиц» не может не учесть симпатий своей, отнюдь не аристократической, аудитории к «высокому» — к рассказу- сказке, к авантюре, к странным происшествиям и чудесным переменам в судьбах героев. Он предлагает читателю — потребителю своей печатной продукции — не заготовки для речевых игр, а литературное — предназначенное для индивидуального чтения — повествование, хотя и сориентированное на имитацию устного рассказа. В числе читателей Тимонеды — не только и не столько образованные придворные и знать (всё же предпочитавшая книгам, даже рыцарским романам, охоту) или же скучающие в своих поместьях сельские идальго вроде Алонсо Кихано, сколько жители стремительно растущих городов (Вальядолида, Мадрида, Валенсии, Барселоны, Севильи): городские чиновники и «деловые люди» (негоцианты), адвокаты и врачи, образованные ремесленники и торговцы... К ним примыкала и умеющая читать прислуга при дворах титулованной знати: изобретательные мажордомы, вроде того, что придумывает развлечения для герцогов, у которых гостят Дон Кихот и Санчо в ДК 1615, писцы и литературные секретари (должность, на которой провел большую часть жизни Лопе де Вега).
572 ПРИЛОЖЕНИЯ Значительную часть нового читательского сообщества составляли женщины: многие из них, особенно девушки из семей «новых христиан»31, умели читать и писать, и у них, большую часть времени проводивших в родительских или мужних домах взаперти, было немало свободного времени. Им в первую очередь был адресован всё увеличивающийся поток развлекательных сочинений разных жанров, правда, пока еще остающийся ручейком рядом с потоком душеспасительных агиографических книжек, в которых сказочности и вымысла было не меньше, чем в рыцарских романах. Тимонеда раньше многих понял привлекательность коротких вымышленных историй для читателей-горожан, более ограниченных, чем бездельники- аристократы, во времени, которое они могли бы уделять развлекательному чтению, к тому же устающих от множества бумаг делового характера или книг, содержащих необходимые для юридической или медицинской практики сведения. Но если для Тимонеды «новелла» — не более чем «ложь», «столь красиво изложенная и составленная, что лишь кажется, что в ней есть видимость правды»32, то Сервантесу известны основные установки авторов итальянских поэтик XVI века (в Испании их продолжателем был Эль Пинсиано), которые на основе аристотелевского разделения словесности на «поэзию» (ее предмет — то, чего не было в действительности, но могло бы быть) и «историю» (рассказ о действительно произошедшем) выработали ключевые принципы нового искусства репрезентации33 — правдоподобного (симулятивно-правдиво- го) словесного вымысла, способного заменить собой реальность. 31 В семье Сервантеса все женщины умели читать и писать. Сомнение вызывает лишь уровень образования Исабель, но, судя по всему, попав в дом к Магдалене, она обучилась не только вышиванию — ремесло, которым сёстры писателя зарабатывали на жизнь. 32 «<...> tan lindamente amplificada у compuesta que paresce que trae alguna apariencia de verdad» (Timoneda 1944: 5). Характерно, что в знаменитом толковом словаре испанского языка С. де Коваррубиаса «Сокровищница кастильского языка» (S. de Covarrúbias. «Tesoro de la lengua castellana o española»; 1611) новелла (novela) определяется как «хорошо сочиненный рассказ или небылица, рассчитанная на то, чтобы развлечь слушателя, подобно новеллам Боккаччо» («<...> un cuento bien compuesto o patraña para entretener los oyentes; como las novelas de Boccaccio». — Цит. no: Damis 2013: 47). 33 M. Ямпольский именует эпохой репрезентации весь период европейской классической культуры от итальянского Ренессанса до романтизма (см.: Ямпольский 2007). См. также: Ginzburg 2002.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 573 Репрезентация возвышается над традиционным пониманием вымышленного повествования как лжи («сказка — ложь»), которая, тем не менее, будучи оформлена в письменном виде, воспринималась народным, низовым сознанием как «чистая правда». Этот двусмысленный статус литературного вымысла объясняет единодушное неприятие «книг о рыцарстве» (и иных вымышленных историй) как церковниками-контрреформаторами, так и «христианскими гуманистами», последователями Эразма Роттердамского, хотя мотивы этого неприятия были прямо противоположны. Преследование церковной цензурой рыцарских романов и вымышленных сочинений в целом (тем более издаваемых анонимно)34 было мотивировано тем, что волшебная сказка и языческие мифы — основной источник игры воображения создателей рыцарских романов, — к великому неудовольствию Церкви, разрушали ее монополию на область воображаемого и рационально не постижимого. Напротив, испанские гуманисты-эразмисты возмущались не столько фантазийностью «книг о рыцарстве», сколько готовностью читателей рыцарских романов принимать за истину любое написанное слово, не отличая вымышленных героев от исторических личностей, а книгу — от жизни, оставаясь в плену тождества слов и вещей (М. Фуко), которое для критически мыслящих людей XVI века уже было поставлено под сомнение. Крушение мира, основанного на единстве слов и вещей, кризис ренессансного утопизма и ренессансного «мифа о человеке», имевшие место в европейской культуре раннего Нового времени, в годы жизни и творчества Сервантеса потребовали полной перестройки структуры сознания, выработки новых принципов постижения действительности, отныне воспринимаемой как репрезентация — видимый, присутствующий феномен, замещающий невидимый, отсутствующий35. Репрезентация заполнила образовавшуюся в сознании чело¬ 34 Оно началось в Испании в конце 1520-х годов (уже в 1531-м был запрещен ввоз вымышленных сочинений, прежде всего рыцарских романов, в Новую Индию) и усилилось в 1550-х, в период отречения Карла V от власти (в 1555 г. он передал корону императора Священной Римской империи своему брату Фердинанду, а в 1556-м отрекся от испанского престола в пользу сына — Филиппа П). Своего рода период «междуцарствия» предоставил почт полную свободу действий инквизитору Фернандо де Вальдесу, издавшему в 1559 г. знаменитый «Индекс запрещенных книг» и обрушившемуся с репрессиями (казни, аутодафе) на немногочисленные кружки испанских вольнодумцев-эразмистов, обвиняемых в лютеранстве. Центром репрессий стал Вальядолид и его окрестности. 35 Первое значение слова «репрезентация», согласно Словарю Испанской Королевской академии, — «фигура, изображение или идея, заменяющие реальность».
574 ПРИЛОЖЕНИЯ века брешь между субъектом и объектом, идеальным (сознательно-консгруи- руемым) и материальным, словами и вещами36, которые можно было метонимически сополагать или метафорически соотносить в пространстве изображения и в воображении читателя-зрителя, но — не отождествлять! Особенно наглядно репрезентация проявила себя в живописи, скульптуре, архитектуре ХУП—ХУШ веков37, а также в театре и в повествовательном вымысле, который почти на двести лет стал основой понятия «литература», отодвинув к середине 18-го столетия риторический концепт «поэзия» на второй план. Литературный вымысел существует в одном измерении с реальностью жизни «человека внутреннего», в его сознании и бессознательном, представая на подмостках жизни «человека внешнего» — читателя книги как словесно воплощенные видёние, фантазм, сон... Импровизированное описание рыцарских армий, которые Дон Кихот, обнаружив в облаках пыли, поднятых стадами овец на ламанчской дороге, стремится представить в словах взору Санчо (Ч. I, гл. 18), или его рассказ об увиденном в пещере Монтесиноса (Ч. II, гл. 23) — классические примеры дискурсивной репрезентации. Сливаясь с миметическим действом, репрезентация превращалась в спектакль (по-испански — la representación), став основой классического испанского театра Золотого века, роль которого в эпоху барокко во многом заключалась в симулятивной организации дезинтегрированной жизни социума и испанского государства (см.: Maravall 1975). Репрезентация как опора государственности — характерная черта имперских культур, даже если от Империи остались одни руины или она находится на краю пропасти, подобно Испании времен правления Филиппа П и его потомков — последних испанских Габсбургов. Катафалк Филиппа (сооружение, в котором тело скончавшегося монарха было заменено искусственной копией38), воздвигнутый в центре Севильи, — предмет известного «хвостатого» сонета Сервантеса «На катафалк короля Филиппа П в Севилье» («Al túmulo del 36 Знак (обозначающее) отныне не был дублером денотата (обозначаемого), а то и вовсе его не имел. 3/ Ср. роль Петербурга в деле создания имперской России Петром I и его преемниками и самый характерный жанр репрезентативной поэзии — воспевающую замысел Петра оду, в форме которой Пушкин написал вступление к поэме «Медный всадник». 38 Самые первые репрезентации — репрезентации в изначальном смысле слова — появились в Северной Европе «осенью Средневековья» как элемент государственного погребального ритуала. Репрезентацией именовалось пустое погребальное ложе, покрытое
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 575 rey Felipe П en Sevilla»; 1598), который построен как диалог между солдатом, с восхищением и ужасом созерцающим роскошную репрезентацию («Voto а Dios que me espanta esa grandeza | y que diera un doblón por describilla!» — «Клянусь Богом, меня ужасает это величие, | и я бы отдал дублон тому, кто смог бы его описать»)39, и неким «бравым малым» (задирой, хвастуном — un valentón), с иронией комментирующим его слова («Es cierto | cuanto dice voacé, señor soldado, | y el que dijera lo contrario miente» — «Всё, | что вы, сеньор солдат, говорите, верно, | и всякий, кто вам перечит, лжет»)40, обличающим тщетность и лживость посмертного имперского великолепия. В упоминании солдатом «дублона» (в пер. А.М. Косс — «червонный») содержится аллюзия на главный мотив репрезентации — двойничество41, на ее главного персонажа — двойника и характерный для Сервантеса композиционный прием — удвоение и раздвоение. Как проницательно замечает П. Руис Перес, в сонете Сервантеса читатель обнаруживает «раздвоение голосов перед грандиозностью искусственного погребения», а сама репрезентация функционирует как игра зеркал, при которой размывается граница между реальным и вымышленным и в то же время парадоксально утверждается взаимная независимость одного и другого пространств <...>. Так складывается поэтика иронии, объединяющая противоположности, которая царит во всех творениях Сервантеса, зиждущихся на двойственности, амбивалентности и скрещении голосов. Ruiz Pérez 1997: 6 Ведь репрезентация как принцип создания правдоподобного симулякра включает в себя и механизм собственного разоблачения, демонстрацию собствен¬ погребальным покровом, которое заменяло тело умершего суверена. Л. Марэн, автор книги «Портрет короля», интерпретировал репрезентации как самое действенное средство превращения мощи во власть, а власти — в авторитет. Нетленный образ государственной власти, указывал Марэн, был предназначен для превращения человека, созерцающего репрезентацию, в объект визуального воздействия и звено символической субординации (см.: Marin 1981). 39 Ср. в пер. А.М. Косс: «Свидетель бог, я нем; сознаться надо, | Здесь всякий онемеет в восхищенье. | Чтоб описать сие сооруженье, | Я отдал бы червонный без досады». 40 В пер. А.М. Косс: «Сеньор солдат, клянусь, вы правы! | Тот подлый лжец, кто будет спорить с вами!» 41 О «двуликом дублоне» см. примеч. 89 к «Ц».
576 ПРИЛОЖЕНИЯ ной иллюзорности, запечатленную в классических темах барочной культуры: «жизнь есть сон», «жизнь — это театр». Референция^2 — связь художественного текста с окружающим его реальным миром, культурным и социальным, с жизненным повседневным опытом читателя, дополняет установку на игру установкой на выход из игры в реальный исторический мир. Спящий проснется, шахматные фигуры, которые в игре что-то значили, как только игра подойдет к концу, лишатся своего значения и будут, по поразившему Дон Кихота своей мудростью наблюдению Санчо, без разбора свалены в мешок (Ч. П, гл. 12). Уже в Прологе к «Новеллам» Сервантес начинает — а в последней из них, сдвоенной новелле «Обманная свадьба и новелла о беседе собак», заканчивает — крайне важную для понимания смысла его книги игру с созвучными, но по происхождению не связанными между собой словами eutrapelia («искусство игры») и tropelía («обман», «подмена», «подстава» — или «магия», как переводит это слово Б.А. Кржевский, то есть «наука <...>, силою которой одна вещь начинает походить на другую» (с. 518 наст. изд.). «Обманная свадьба», традиционная история на тему «вор у вора дубинку украл», является обрамлением «Новеллы о беседе собак» (завершающей книгу Сервантеса в целом42 43). Большую часть последней занимает диалог, происходящий между двумя псами, Бергансой и Сципионом, служащими в охране при госпитале Воскресения Господня в Вальядолиде. Но начинается она с того, что ставит под сомнение сам факт этой «беседы», якобы подслушанной и позднее записанной слово в слово больным поручиком Кампусано в госпитальной палате. Tropelía — центральная тема обеих новелл, представленная во всех своих смысловых ракурсах. Это и взаимное надувательство жениха и невесты — нищего поручика Кампусано, ищущего выгодной женитьбы и хвастающегося добытыми богатствами, и мошенницы доньи Эстефании, выдающей чужой дом за свой собственный в качестве приданого. Но это и авторская фантазия, согласно которой повзрослевшие щенята — собаки-аланы Сципион и Берганса по соизволению свыше получают на одну ночь дар человеческой речи, и базовый принцип репрезентативной эстетики, превращающей записанный Кампусано разговор собак в «правду жизни» (ведь художественный вымысел и не лжив, и не правдив!). 42 См. об этом понятии главу «Референция» в изд.: Зенкин 2018. О «Беседе собак» как философско-поэтологическом итоге и своеобразной «раме» всего сборника см. далее в наст, статье.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 577 Идея «правдоподобного вымысла» рассчитана на читателя, участвующего в игре, погружающегося в игру, но готового выйти из нее в обыденную жизнь, на читателя, умеющего извлечь из развлечения — увлекательного погружения в жизненный и духовный опыт другого — некий смысл, который автор в подавляющем большинстве случаев отказывается сам формулировать, чтобы не уподобиться мудрому псу Сципиону, то и дело пытающемуся что-то задним числом советовать Бергансе. Именно с этим читателем Сервантес и договаривается в Прологе о жанре своей книги и отдельных историй, из которых она складывается. Определение «ejemplares» («назидательные», «поучительные», «примерные», «образцовые»), стоящее в ее названии, — важная составляющая этого жанра, побуждающая интерпретаторов творчества Сервантеса (начиная с М. Менендеса-и-Пелайо) связывать его новеллистику с exempla («пример», «образец») — микрожанром латиноязычной средневековой литературы, историями-притчами, которые средневековые священники вставляли, переводя их по ходу дела на народные языки, в свои проповеди. В Испании существовала своя богатая традиция собраний подобных коротких поучительно-анекдотических историй: от «Disciplina Clericalis» Педро Альфонса (ХП век) до «Графа Луканора» Хуана Мануэля (1335), в котором советы мудрого придворного Патронио, даваемые сеньору, графу Луканору, облечены в форму остроумных рассказов и встроены в «многослойное» текстовое окружение44 — по образцу «обрамленной повести», особого жанра восточных литератур, зародившегося в Древней Индии и ставшего известным в Испании через арабские45 и еврейские переводы: классический образец жанра «Калила и Димна» была переведена на кастильский как с арабского (1265), так и с еврейского языков. Эти и другие средневековые назидательно-развлекательные сочинения издавались (иногда — впервые, как произошло с «Графом Луканором», опубликованным в 1576 году) и не раз переиздавались в Испании с конца XV века (после появления книгопечатания) вплоть до последних десятилетий XVI. Но в большинстве случаев старые рукописи выходили под новыми названиями, в сокращенном и искаженном виде — без мета- фикционального обрамления, в котором в значительной мере и был заклю- 1414 Правда, в публикации 1576 г. структура книги «Граф Луканор» существенно упразднена и сведена к незамысловатому собранию поучительных историй. ь В свою очередь, посредником между древнеиндийской словесностью и арабской была персидская литература.
578 ПРИЛОЖЕНИЯ чен их морально-философский смысл. По сути, издатели извлекали из средневековых книг фабульную «начинку», чтобы предложить читателю компактные развлекательные тексты, которые могли бы соревноваться с рыцарскими романами и агиографической прозой. Такова была участь и признанного классикой два века спустя «Графа Луканора», и даже «Декамерона», как уже говорилось, до 1550 года не раз переиздававшегося в Испании — вплоть до включения в «Список запрещенных книг» 1559 года, но всегда — без деления на Дни, без прологов, с перепутанным (по отношению к авторскому) порядком расположения новелл, приписанных не всегда тем же, что в оригинале, рассказчикам... Таким образом, восстановленная сегодня учеными история рецепции средневековой и раннеренессансной развлекательно-поучительной словесности в Испании XVI века свидетельствует о том, что ее воспринимали прежде всего как хранилище увлекательных сюжетов и поражающих воображение читателя образов, да и жанр «книги новелл», созданный Боккаччо, не стал для испанских прозаиков Возрождения предметом для творческого подражания- состязания (впрочем, и в самой Италии со второй половины XV века этот жанр переживал кризис). Но в испанской литературе не было и «одиночной новеллы», которая, напротив, в итальянской прозе XVI века утвердилась как «самостоятельная литературная единица» (Стаф 2010: 360). Историки-испанисты — в качестве национального образца таковой — вспоминают «Историю Абенсерраха и прекрасной Харифы», сохранившуюся в одной рукописной и в трех печатных редакциях, в том числе и в принадлежащей Антонио де Вильегасу (1522— 1551), долгое время считавшемуся ее автором46. Однако особую популярность история любви гранадского мавра Абиндарраеса из рода Абенсеррахов к Ха- рифе и его дружбы с христианским воином Родриго де Нарваэсом получила, будучи опубликованной — как «вставной» рассказ девицы Фелисмены — во втором издании «Дианы» Хорхе де Монтемайор (Вальядолид, 1561). «История Абенсерраха...» в обработке Монтемайора породила множество поэтических переложений и легла в основу особого жанра испанской прозы рубежа столетий — «мавританской повести». Но как раз участь «Истории Абенсерраха...» демонстрирует бесприютность «одиночной» новеллы на испанском книжном рынке. Сама по себе — в 46 Опубликована в посмертно изданном собрании сочинений Вильегаса «Inventario» (1565), название которого можно перевести и как «Вымыслы».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 579 силу ее относительно небольшого размера, делающего невыгодным отдельное издание, и одновременно излишне сложная для читателя «веревочных» книг (pliegos de cordel47), — она не могла заинтересовать книгопечатников (они же — и книготорговцы!). Единственным «пристанищем» для нее стала «толстая книга» (el libro gordo), как пытаются обозначить этот вид печатной продукции испанские исследователи (см.: Núñez Rivera 2015: 158), и не только роман, но и любой текст — тот же гуманистический «обстоятельственный» диалог. Испанская проза — в лице Хорхе де Монтемайор — выбрала для этой цели пасторальный роман. Пасторальные романы, большими — по сравнению с рыцарскими — никак не выглядевшие (недаром священник в эпизоде осмотра библиотеки Дон Кихота в главе б Первой части называет их «книжечками» — «pequeños libros»), оказались вполне «просторными» для включения в них повествований, не связанных с действующими персонажами пасторального плана (нимфами и пастухами). Сервантес включил в «Галатею» помимо повести «о двух друзьях», целые две «вставные» истории (новеллами их при этом не называя). Если в 1560—1580 годах пасторальный роман стал в Испании своего рода заменой «книги новелл», то в конце столетия его в этой роли сменил роман плутовской: в первом томе «Гусмана де Альфараче» (1599) Матео Алемана, помимо «Истории Осмина и Дарахи», созданной по образцу «Истории Абен- серраха...», фигурирует «кровавая» история о любви Доридо и Кларинии, завершающаяся жестокой местью Доридо своему другу-изменнику Орасио (об этом происшествии, «случившемся в Риме сегодня», рассказывает неаполитанец, заявившийся в гости к хозяину Гусмана — французскому послу). За Алеманом следуют узурпаторы литературной славы ДК 1605 — авторы так называемого «Лже-Кихота» Авельянеды (см. о нем: Пискунова 2019: 210—233), по стилю и мироощущению во многом сходного с пикареской: в шестой книге «Лже-Кихота», принадлежащей, согласно одной из гипотез, перу Тирсо де Молина, почти всё место занимают две вставные новеллы. А. де Кастильо Со- лорсано, также один из гипотетических «авельянед»48, пишет плутовские романы, по сути представляющие собой сборники новелл. 47 Имеются в виду дешевые тоненькие книжки, продававшиеся на ярмарках прикрепленными к веревкам (ср. русские лубочные книги). 48 Согласно современным представлениям, подложное продолжение «Дон Кихота», вышедшее в 1614 г. под именем А. Фернандеса де Авельянеды, было творением целого «коллектива» авторов, руководимого Лопе де Вега (перу великого драматурга и соперника Сервантеса принадлежат и лучшие страницы Седьмой книги «Лже-Кихота»).
580 ПРИЛОЖЕНИЯ Алеман — автор истории Доридо и Кларинии, как и большинство испанских новеллистов ХУП века, ориентируется на сложившуюся в Италии в первой половине миновавшего столетия «трагическую новеллу». Именно эта новая разновидность новеллистического жанра, а также итальянская новеллистика в целом, оказываются к концу XVI века в центре внимания испанских читателей, оттесняя на второй план и рыцарские романы, и агиографию, и даже романы пасторальные (изначально адресованные не самому широкому читательскому кругу). «Бум» публикаций испанских переводов итальянских новелл пришелся на последние десятилетия правления Филиппа II и начало правления Филиппа Ш. Так, «Приятные ночи» Страпаролы выходили в Испании в разном составе и под разными названиями: «Благочестивое и приятное увеселение» («Honesto у agradable entretenimiento». Bilbao, 1580; Granada, 1582—1583; реально — с 1578 года), «Вторая часть благочестивых и приятных увеселений» («Segunda parte del honesto y agradable entretenimiento». Baeza, 1581, 1583, 1583), «Первая и вторая части благочестивых и приятных увеселений» («Primera у segunda parte del honesto y agradable entretenimiento». Madrid, 1598), «Первая и вторая части благочестивых и приятных увеселений дам и кавалеров» («Primera у segunda parte del honesto y agradable entretenimiento de damas y galanes». Pamplona, 1612). В 1586 и 1588 годах в Бильбао и Сарагосе были изданы «Часы отдохновения» («Horas de recreación») и «Первая часть минут отдохновения» («Primera parte de los ratos de recreación») Гвиччардини... Особое место в их ряду занимает самый авторитетный в Европе (и особенно в Испании) итальянский прозаик середины столетия Матео Банделло (1484—1561), создатель классических образцов жанра «трагической новеллы» (первые три части «Новелл» Банделло были опубликованы в Луке в 1554 году, четвертая — посмертно, в 1573-м, в Лионе). В Испании «Трагические назидательные истории» («Historias trágicas ejemplares») М. Банделло выходили в Саламанке, Мадриде и Вальядолиде в 1589, 1596 и 1603 годах. «Трагическими» они именовались во французских переводах, с которых испанские были сделаны, «назидательными» стали в Испании. Жанровая наклейка «ejemplares» могла стать единственным способом для книготорговцев получить в государстве Филиппа П цензурное разрешение на издание вымышленного сочинения, тем более сборника новелл — жанра, с которым связывались представления о «развратности», «соблазнительности», склонности их авторов к изображению запретных любовных сцен. Влияние этого фактора на сервантесовский выбор названия книги никогда не
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 581 отрицалось. Но одним лишь давлением цензуры «назидательность» новелл Сервантеса объяснить трудно: вероятно, автору «Назидательных новелл» было необходимо подчеркнуть свою амбивалентную связь с новеллами Бандел- ло, который в Испании (как и во Франции) воспринимался не только как завершитель созданной Боккаччо традиции, но и как реформатор «декамеро- новского» канона. Некоторые из итальянских новеллистов XVI века формально всё еще ориентируются на каноническое обрамление «Декамерона» (герои Страпаро- лы бегут из Милана на остров Мурано в Венеции, где, укрывшись от бедствий войны, пережидают время, развлекая друг друга рассказыванием историй- «сказок»; у Джиральди Чинцио беженцы из Рима рассказывают свои истории на борту корабля, идущего в Марсель). Но многие уже во второй половине XV века (Мазуччо Гуардати Салернитанец — характерный пример) отказываются заключать свои собрания новелл в какую бы то ни было «раму», предпочитая устанавливать с читателем непосредственный контакт. Композиция книги новелл Банделло более изощренна. Создатель «трагических историй» (хотя не все из них заканчиваются трагически!), отказавшись от застольной беседы как обрамления сборника, сохраняет обрамление для каждой из новелл в отдельности: они представлены как услышанные и записанные Банделло рассказы реальных лиц, «запакованные» в послание-посвящение автора книги кому-либо из современников (приятелю-гуманисгу, знатной даме, церковному чину, светскому влиятельному лицу) — при этом, случается, и тому, кого уже нет в живых. Такое письмо-посвящение, как отмечает И.К. Стаф, по размеру зачастую равняется самой новелле и даже содержит в себе фабульное начало (см.: Сгаф 2010: 395 сл.)49. Таким образом, Банделло выступает от собственного лица лишь как автор писем-посвящений и публикатор чужих рассказов, что позволяет ему играть роль всевёдущего хрониста, чей кругозор вмещает в себя кругозоры, оценки, речевые интонации введенных им в композицию книги персонажей-рассказчиков, — оставляя за собой право оценивать им записанное на расстоянии, в максимально широкой временной (исторической) перспективе (см.: Там же: 395—396). Эту воспаренность Банделло-хрониста над непостижимым ходом событий и бренностью людских дел Сервантес принципиально уничтожает. Большинство «назидательных новелл», в том числе и те, которые начинаются как 49 В русских переводах эти послания-посвящения отсутствуют.
582 ПРИЛОЖЕНИЯ речи-монологи персонажей (начало «Великодушного поклонника»), и те, которые стилизованы под обезличенный «голос молвы» (начало «Цыганочки») еще не стали историей, как пиратские рейды английских кораблей в испанские атлантические порты (с 1605 года Испания и Англия уже находились в состоянии мира), разворачиваются в современности — в точке контакта читателя и автора — того, чей иллюзорный автопортрет читатель созерцает в Прологе. Даже в случае переключения повествования в ракурс восприятия происходящего с кем-либо из героев (описание спальни насильника, увиденной глазами Леокадии в «Силе крови»), в «назидательных новеллах» продолжает ощущаться незримое присутствие автора и звучать его голос. Хроники и документы возникают в «Назидательных новеллах» мельком, между строк рассказываемой истории, а чаще — когда она уже подошла к своему, в подавляющем числе случаев счастливому, концу. Так, описание свадьбы Пресьосы и уже описанные до того в новелле «Цыганочка» скитания двух влюбленных с цыганским табором станут предметом записок «знаменитого лиценциата Посо» (с. 94 наст, изд.), слава Рикардо («Великодушный поклонник»), распространившаяся «по всей Италии и многим другим странам» (с. 144 наст, изд.), будет запечатлена в его имени, рассказ о приключениях Рикаредо за время его двухлетнего скитания («Английская испанка») останется в записи, хранящейся в «железной шкатулке» (с. 227 наст, изд.), а история его возлюбленной — в письменном изложении всего случившегося для прочтения рукописи неким архиепископом... Так и не осуществленное автором «Ринконете и Кортадильо» описание жизни Ринкона в воровском «братстве» Мониподио сохранится как сюжет рассказа, отложенного «до более удобного случая» (с. 186 наст, изд.), беседа собак — в записи поручика Кампусано, история самого Кампусано — в его рассказе лиценциату Перальте... Счастливый (сказочный) конец — главное отличие новелл Сервантеса от «трагических историй» Банделло, которые в Испании воспринимались преимущественно как «трагедии мести» (см.: Damis 2013). Под пером Сервантеса сюжеты ревности и жестокого возмездия за поруганную честь превращаются в уроки щедрости и готовности великодушных героев к прощению и примирению. Я забыл упомянуть о том, что влюбленная владелица постоялого двора открыла правосудию лживость обвинения против Андреса, призналась в своей любви и в преступлении, за что ей не последовало, однако, никакой кары, ибо на радостях,
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 583 что молодые люди отыскались, мысли о мести были «преданы земле» и была «воскрешена» милость», — С. 95 наст. изд. как до того была прощена признавшаяся во всём старуха цыганка, похитившая маленькую Констансу, а алькальд — дядя убитого Андресом солдата — «понял, что пути для <...> мести были отрезаны» (с. 93 наст, изд.): таков «назидательный» конец новеллы «Цыганочка», открывающей книгу. «Все остались довольны, свободны и радостны <...>» (с. 144 наст, изд.) — звучит в финале идущей за ней следом новеллы «Великодушный поклонник». Во многом с ней схожа «Английская испанка», которая завершается (что у Сервантеса — редкость) прямым воодушевляющим читателя «назиданием»: «Настоящая новелла может подтвердить нам, какую силу имеют добродетель и красота, ибо и вместе и порознь они способны вызвать к себе любовь даже со стороны ваших врагов <...>» (с. 229 наст. изд.). Но и в тех «назидательных новеллах», которые заканчиваются не свадьбой влюбленных, а кончиной героя (а таких среди них только две: «Ревнивый эстремадурец» и «Лиценциат Видриера»), речь не идет о мщении и торжестве кровавого кодекса чести. В одном случае смерть героя — это естественный конец жизни шестидесятивосьмилетнего старика Фелипо Каррисалеса, смирившегося с изменой юной жены как следствием собственного заблуждения и простившего оскорбителей50, в другом — героическая гибель солдата Томаса Руэды на поле боя, о которой повествователь сообщает без горечи, но и без гнева (даже для светоча ума и знатока законов, не нужных его согражданам, смерть в бою во Фландрии лучше, чем существование голодного побирушки или господского шута51). И в обоих случаях Сервантес предоставляет читателю простор для различных толкований. В представленной в «Назидательных новеллах» версии «Ревнивого эстремадурца»52 автор-рассказчик демонстративно оставляет читателя в недоумении: он-де и сам так и не понял, почему Леонора не смогла (или не успела?) сообщить умирающему Каррисалесу, что, и лежа в одной постели с соблазнителем Лоайсой, она всё же осталась верна старику мужу. 50 Подробнее о новелле «Ревнивый эстремадурец» см. далее, на с. 620—624 наст, статьи. 51 Подробнее о новелле «Лиценциат Видриера» см. далее, на с. 629—635 наст, статьи. 52 Новелла сохранилась в двух редакциях — в издании 1613 г. и в так называемом Кодексе Порраса де ла Камара (см. сноску 95 к наст, статье).
584 ПРИЛОЖЕНИЯ Ведь Истина, которая освящает собой все представления человека о мире и о себе самом, не может быть предметом вымышленного комического повествования, истин же, открывающихся человеку в этой жизни, — множество: они именуются мнениями, каждому из которых может быть противопоставлено другое. Поэтому автор «Назидательных новелл» исходит из того, что человек, наделенный Богом свободой воли и разумом, в решающий момент жизненного испытания сам делает свой выбор и может сохранить человеческое достоинство перед лицом судьбы, случая, насилия, обмана, несправедливости. Он живет, совершая ошибки, вольно или невольно обманывая других и обманываясь сам, но его судьба — дело его рук, хотя... от судьбы не уйдешь. Но встретить ее удары он должен достойно, полагаясь на Провидение и — на удачу. Такие вот, очень общие, противоречивые и неоднозначные выводы из прочитанного может сделать читатель «Назидательных новелл». Он мало чему научится у их героев, но многое получит от часов общения с автором, изобретающим (при его, читательском, участии) доселе неизвестный кастильской литературе жанр — «назидательную новеллу», в которой нет назидания. Не случайно ряд критиков давно предлагают видеть в слове «ejemplares», стоящем в заглавии сервантесовского сборника, сугубо эстетический смысл: в своей книге Сервантес предлагает не «образцы» поведения человека в различных обстоятельствах, но — «образцовую» (ejemplar) модель жанра новеллы в его особом, испанском варианте, ставшую результатом поисков, как сознательных, так и спонтанных, литературной формы, в которой можно было бы запечатлеть в вымышленном повествовании современную реальность, совместить игру воображения и собственный жизненный опыт. В центре «назидательной новеллы» — не исключительное происшествие, житейский казус или чудесное вмешательство высших сил в обыденный ход событий, а судьба человека как целое, от рождения и до смерти (как в «Лиценциате Видриере») или же до бракосочетания, определяющего не только его будущее (всю оставшуюся жизнь), но и жизнь его потомков. А это уже — предмет не новеллы, а особого нового жанра, который и должен был именоваться «novela ejemplar»: таково мнение ряда испанских критиков53. То есть «назидательная новелла» Сервантеса — отнюдь не устно-письменный жанр, основные параметры которого сложились в «Декамероне» Боккач- 53 X. Бласко предлагает рассматривать словосочетание «novela ejemplar» не как существительное с определением, а как единое субстантивированное целое (см.: Blasco 2005: 177).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 585 чо, а возникший одновременно с романом Нового времени повествовательный жанр, нуждающийся в новом обозначении, которым в Испании на время и стало видоизмененное итальянское «novella», где двойное «1» превратилось в одинарное, хотя и ненадолго — на какие-то сто с лишним лет. И возник этот жанр не только и не столько как трансформация итальянской новеллы, сколько как параллель к роману Нового времени, в котором традиционные средневековые романы (romances) подвергались пародированию и/или «сжатию» в более компактные тексты — повести. При этом в Испании для обозначения повествований такого рода на протяжении всего XVII века всё еще использовалось видоизмененное итальянское слово «novella» — novela, а для «больших» текстов — «история» (historia). Однако уже в начале XVIII века (точнее, в 1722 году) слово «novela» становится в Испании обозначением романа (ср. англ, novel) — развернутого, многопланового и многоаспектного повествования по преимуществу из современной жизни, а по отношению к новелле и по сей день используется обозначение «cuento» (то же, что рус. рассказ) или «novela corta». Последнее используется и для обозначения жанра повести. В терминологическом смешении «большой», «средней» и «малой» повествовательных форм, характерном для испанского языка, запечатлена вполне реальная историко-литературная ситуация, которая, по мысли немецкого испаниста В. Крауса, свидетельствовала о том, что «жанровых границ между романом и новеллой в испанской литературе XVII века практически не существовало или же они были весьма зыбкими» (Krauss 1965: 129). Легко преодолевая эти границы, новелла в Испании превращалась в то, что французы, в том числе англо-французский компаративист Г. Хейнсуорт (см.: Hainsworth 1933), именуют «маленьким романом» (le petit roman). Еще до Крауса Хейнсуорт заметил, что новеллы Сервантеса отмечены рядом необычных для классической итальянской новеллы особенностей. Так, итальянцам присуще стремление рассказывать о происходящем «по порядку», в хронологической последовательности, не возвращаясь в прошлое и не забегая в будущее (ведь новелла по своему происхождению и способу функционирования — устный жанр и, даже будучи записанной, рассчитана и на восприятие на слух), в то время как способ ведёния повествования, избранный автором «Назидательных новелл», свидетельствует о его ориентации на совсем другой — литературный — жанр, развивающийся в условиях книгопечатания, — на роман, как на средневеково-ренессансный, так и на заново открытый в эпоху Возрождения позднегреческий.
586 ПРИЛОЖЕНИЯ Используя для создания своей короткой прозы художественные приемы греческого романа, Сервантес полностью порывает — и в этом заключается его главная оригинальность — с традицией старой новеллы (novella), кладя начало новому жанру — новелле современной (nouvelle, от фр. — «новость») <...> Было бы ошибочным не видеть в сервантесовской новелле своего рода роман в миниатюре. Hainsworth 1933: 26—27 Далее Хейнсуорт всё чаще использует термин «романизированная новелла»54, так как не может найти более краткого — в одно слово — обозначения для созданного Сервантесом жанра, вышедшего из итальянской новеллы и ставшего «миниатюрным» дублером романа: слова «повесть» франкоязычному ученому явно недостает, как недостает точного определения этого жанра в испанском языке55 56. Однако в русском языке такое слово есть. По своей событийной насыщенности, обширности пространственно-временного горизонта, принципам изображения героя (или героини) как наделенной самосознанием личности (необязательно «яркой индивидуальности»!) «назидательные новеллы» Сервантеса могут быть названы одними из самых первых, если не самыми первыми, в европейской литературе образцами жанра повести56, входящей в триаду основных жанров европейской прозы Нового времени: роман — повесть — новелла/ рассказ. Повестям Сервантеса присущи многие из характерных черт этого жанра57, отмеченных Н.Д. Тамарченко: <...> доминирование циклической сюжетной схемы, ситуация испытания героя и поступок как результат этического выбора, принцип обратной («зеркальной») 54 О романизации европейской новеллы ХУП в. пишет и Е.М. Мелетинский (см.: Мелетинский 1990: 136 сл.), не ссылаясь, однако, ни на Хейнсуорта, ни на других исследователей. 55 Испанские историки литературы 2000-х годов также всё чаще жалуются на отсутствие в испанском языке наименования для собственно повестей, отграниченных как от новеллы, так и от романа. 56 Думается, это сходство интуитивно чувствовали русские переводчики «новелл» Сервантеса XVTII — нач. XIX в., неизменно именовавшие их «повестями». При этом нельзя не учитывать и того, что русские переводы в своем большинстве осуществлялись с французских переводов-переработок новелл. 57 Речь идет о повести Нового времени, а не о русской средневековой повести или повести как синониме слова «повествование».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 587 симметрии в расположении важнейших событий; <...> оценочная направленность повествования на этическую позицию героя и возможность авторитетной резюмирующей позиции, тенденция к переосмыслению основного события и приданию ему иносказательно-обобщенного значения; <...> неравноценность изображенного мира действительности автора и читателя и в то же время потенциальная близость кругозоров действующего лица и повествователя <...>. Тамарченко 2008: 169—170 Конечно, не все зафиксированные исследовательницей особенности жанра присутствуют у Сервантеса: от демонстрации «авторитетной нравственной позиции» создатель «Назидательных новелл», скорее, уклоняется, но это же (о чем будет сказано подробнее далее, в нашей второй статье) характерно и для авторской позиции Пушкина — создателя «Повестей Белкина». И русская, и европейская повесть, одними из первых образцов которой были «назидательные новеллы», подчеркнем еще раз, — существуют и развиваются рядом с романам, воспроизводя и пародируя многие из существующих романических традиций, образуя возле современного романа как свободного, принципиально незавершимого жанра свой, условно-завершенный и ценност- u KJ 58 но-осмысленныи, жанровый мир . В барочной Европе процесс «романизации» классической новеллы, превращения ее в повесть мог развиваться в направлениях, определяемых развитием двух основных жанровых линий в «большой» истории романа: романов «первой» и «второй» стилистических линий (по М.М. Бахтину) — они же romances и novels, в согласии с концепцией Э. Райли и Р. Эль Саффар (см. соответственно: Riley 1980; EJ Saffar 1974). Романы «первой стилистической линии» в эпоху Сервантеса были представлены — от этого факта отталкивался и Хейнсуорт — рыцарскими и греческими романами, а также пасторалью; образцовым романом второго типа, предваряющим реалистический роман XIX века, стала испанская пикареска, или плутовской роман (см.: Пискунова 2017), восходящая к жанру менипповой сатиры, или мениппеи, в трактовке М.М. Бахтина58 59. 58 Знаменательно, что и Сервантес, и Пушкин, создавшие свои «собрания» повестей, уже были авторами двух первых (для двух национальных литератур — испанской и русской) современных романов — ДК 1605 и «Евгения Онегина», а впереди у каждого из них было создание произведений, окончательно утвердивших жанр novel в европейской и русской литературах — ДК 1615 и «Капитанской дочки». Подробнее об этом см. далее в наст, статье.
588 ПРИЛОЖЕНИЯ Эти линии определили и сложившееся в сервантистике на протяжении второй половины XIX — XX века разделение новелл, составляющих книгу Сервантеса, на две группы — «идеалистические» и «реалистические»:60 каждая из них состоит из семи и пяти новелл, причем обратимое число тех и других (семь «идеалистических» и пять «реалистических» и наоборот) долго оставалось предметом спора. Вместе с тем очевидно, что наряду с двумя группами новелл («Английская испанка», «Великодушный поклонник», «Сеньора Корнелия», «Две девицы», «Сила крови» vs. «Ринконете и Кортадильо», «Ревнивый эстремадурец», «Лиценциат Видриера», «Обманная свадьба и новелла о беседе собак»), существует третья — новеллы, которые с равными основаниями можно отнести и к тому, и к другому типу: «Цыганочка», «Высокородная судомойка»61. Внутри книги эти новеллы расположены преимущественно в порядке чередования (как всякий художник Возрождения, Сервантес выше всего ставил разнообразие) «высоких» и «низких» новелл, но ближе к концу — перед завершающей книгу «двойной» новеллой «Обманная свадьба и новелла о беседе собак», основанной на разоблачении репрезентативной эстетики, — он помещает две «идеалистические» новеллы подряд: «Сеньора Корнелия» и «Две девицы». Попытки разглядеть в сервантесовских повестях некую сквозную, единую тему, объединяющую их в художественное целое — книгу «Назидательные новеллы», — сегодня кажутся архаичными. Но нельзя и не признавать того, что для любого художника сосредоточенность если не на одной, то на нескольких «магистральных» сюжетообразующих темах и даже на отдельных образах является показательной. 60 Конечно, эта классификация очень условна, как и само обозначение выделяемых «типов новелл, которые в критической традиции также именовались и именуются «идеальными» и «реальными», «высокими» и «низкими», «литературными» и «бытовыми». 61 Наиболее плодотворной из попыток современной классификации «Назидательных новелл» стала идея объединения их в своего рода «семьи» (см.: Mancing 2000) — по принципу фамильного сходства, отталкиваясь от наличия в них общих (сближающих отдельные произведения не только напрямую, но и опосредованно: ср. сходство отца и сына или деда и внука), сквозных тем и повествовательных стратегий, так как именно перекличка мотивов и сходство сюжетных линий играют важную роль в создании целостности сборника: отдельные новеллы книги дополняют друг друга, их сюжеты взаимно освещаются, персонажи свободно переходят из истории в историю. Такой прием позволяет Сервантесу изобразить одну и ту же ситуацию перспективно, с разных точек зрения.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 589 X. Касальдуэро, первый из исследователей, интерпретировавших «Назидательные новеллы» с точки зрения единства формы и содержания сборника, предложил считать таковой тему любви, в каком бы ракурсе она Сервантесом ни трактовалась (см.: Casalduero 1943). Но эта трактовка зависит не только от этических, религиозных и иных мировоззренческих установок писателя, но и от художественного, а значит жанрового, замысла его творений. Изначальная жанровая ориентация любовных повестей Сервантеса определялась жанровым кругозором итальянской новеллы (от которой писатель отталкивался), испанской любовной комедии Золотого века (которую Сервантес-но- веллист активно реконструировал62), но прежде всего (что и было замечено Г. Хейнсуортом) — освоением опыта позднегреческого романа, что позволило бы прозаику эпохи барокко создать современный любовно-авантюрный роман (romance), лишенный всех недостатков, которые всё больше проявлялись в выработавшем все свои содержательные и эстетические ресурсы рыцарском романе. 'k’k'k Сказочно-мифологическая и ритуальная в своих истоках, тема испытания63, проходящая через все любовные повести Сервантеса, непосредственно восходит к так называемому «византийскому» роману. Этот термин испанские историки литературы — по традиции, заложенной в начале прошлого века М. Менендесом-и-Пелайо, — и поныне, хотя всё реже и с существенными оговорками, прилагают (а) к позднегреческому роману II—IV веков, (6) к собственно византийским, преимущественно стихотворным, авантюрно-любовным историям ХП—XIV веков (так это вполне корректно принято в русском литературоведении), а также (в) к испанскому барочному авантюрно-аллегорическому роману, создававшемуся в подражание романам Гелиодора и Ахилла Татия. Классический образец этого жанра — «Странствия Персилеса и Сихизмунды». Гелиодоровские композиционные приемы были усвоены Сервантесом в процессе перечитывания «Эфиопики» в различных переводах на испанский 62 См. об этом: Rey Hazas 1999, а также далее в наст, статье. 63 «Большинство авантюр греческого романа, — писал М.М. Бахтин, — организованы именно как испытание героя и героини, преимущественно как испытание их целомудрия и верности» (Бахтин 1975: 257).
590 ПРИЛОЖЕНИЯ язык, но — с оглядкой на нарративные новации Хорхе де Монтемайор, позволившие последнему, опираясь на греческих романистов, еще в середине XVI века превратить лиродраматическую пасторальную эклогу в романическое повествование. Так, в завязке «Дианы» Монтемайор использует знаменитый гелиодоров- ский прием: погружение читателя в середину — сердцевину — сюжета (in medias res), когда читатель впервые встречается с героями романа, застигнутыми в некой критической ситуации, которая проясняется в рассказе кого-либо из участников о ранее произошедших событиях. Но не только завязка — многие сюжетные ходы и мотивы сближают «Диану» с «Эфиопикой»: рассказы- исповеди влюбленных, разлученных врагами или природными стихиями, пророческие сны, мнимые смерти, образ девы-воительницы, переодевание героев и героинь в одежды противоположного пола, возвращение героини, отстоявшей свою честь и любовь, на родину, ее опознание родными по телесной отметине...64 Так что именно благодаря Гелиодору итальянская пасторальная «фантазия» в стихах и в прозе (как можно было бы обозначить жанр «Аркадии» (1504) Якопо Саннадзаро) под пером Монтемайора превратилась в пасторальный роман. Многие испанские романы, а также европейские романы второй половины XVI — начала XVH века, так или иначе сориентированы на «Диану», даже если их авторы многого у Монтемайора не приемлют, пытаются перевести пастораль в иную тональность, совмещают с иными жанровыми традициями. «Галатея» Сервантеса — прекрасный пример освоения начинающим прозаиком (а также заявившим о себе поэтом и драматургом) законов пасторального жанра, включая композиционные приемы и мотивы греческого романа, которые нужны прежде всего для введения в пастораль побочных по отношению к основному, почти бесфабульному, сюжету авантюрных любовных линий, подобных истории Тимбрио и Силерио. Естественно, что, начав писать повести^ювеллы — единственный (кроме поэзии) жанр, доступный Сервантесу в годы службы, требовавшей постоянных разъездов, — писатель не мог не использовать свой успешный опыт сочинителя «Галатеи». Любовно-приключенческая «начинка» пасторального сюже¬ 64 Ср., напр., опознание Констансы де Менесес в цыганке Пресьосе (новелла «Цыганочка»).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 591 та — исповеди влюбленных героев-пришельцев перед философствующими и мирно страдающими пастухами, бурные события, происходящие с ними за границами пасторального мира, в условной современности, на просторах кишащего пиратами и жадными торговцами Средиземноморья, как то было и в Римской империи времен ее заката, — эти и другие мотивы понадобятся ему как материал для построения его первых новелл, в которых литературные образы причудливо совместятся с опытом алжирского плена, морских сражений с турками, с воспоминаниями об Италии, о придворной жизни... В «Английской испанке», самой сложной для датировки «назидательной новелле»65, фабульная схема позднегреческого романа и мотивы маньерист- ской поэзии соединились с обретенным Сервантесом в 1590-е годы знанием деловой и праздничной жизни Севильи — богатейшего города Испании, с впечатлениями от контактов с местными купцами и итальянскими негоциантами- банкирами. Последняя редакция новеллы создана пожилым, многое повидавшим человеком и адресована читателю, который не может не видеть тонкие связи между происходящим с вымышленными персонажами и коллизиями существования человека в современном мире, где всё раздроблено и рассыпано, где любовь уже не «движет солнце и светила», а включена в цепочку товарно- денежных отношений. «Английская испанка» — одна из самых запутанных и многоходовых сервантесовских повестей, где постоянно отсрочиваемая благополучная развязка любви-испытания испанки Исабелы и сына ее приемных родителей, англичанина Рикаредо, обеспечивается не только стойкостью и верностью влюбленных, но и перемещением денег и разного рода ценных бумаг по разветвленной системе связей европейских банкиров с их клиентами. Финальному соединению влюбленных в «Английской испанке» служат: • сложная цепочка передачи десяти тысяч эскудо, уплаченных английской королевой отцу Исабелы как штраф за нанесенный красоте испанки ущерб, в ситуации, когда между Испанией и Англией нет государствен¬ (х> Разброс дат, предлагаемых публикаторами для установления времени ее написания, максимально широк: от 1590-х (точнее, 1587—1597) годов до 1610-х. Подробнее см. в преамбуле к примечаниям к «АИ».
592 ПРИЛОЖЕНИЯ ных отношений: выплата денег производится через живущего в Лондоне купца-француза, едущего во Францию и составляющего там ценную бумагу на имя другого купца, живущего в Севилье (отец Исабелы получает деньги и восстанавливает утраченное состояние); •осуществленная запасливым Рикаредо (по всей видимости, не желающим брать с собой большие деньги в дорогу) пересылка 1600 эскудо из Рима в ту же Севилью через менялу, предоставившего владельцу денег расписку «на имя флорентинца Роки», живущего в Севилье: последний в момент обсуждения властями правдивости рассказа Рикаредо о причинах его исчезновения, двухлетнего отсутствия и появления ложного известия о его смерти — «волею Неба» оказывается поблизости, чтобы подтвердить слова клиента (до этого наличие той же расписки помогает Рикаредо подвигнуть монахов-тринитариев выкупить его из алжирского плена «в долг»66). Религиозные распри и государственные раздоры, войны и морские пираты, потакание сильных мира сего своим склонностям и желаниям разлучают отцов и детей, женихов и невест. Исабела переходит из рук в руки людей, распоряжающихся ее судьбой (приемные родители, английская королева, жених, настоящие родители), — как «сокровище», как «драгоценность», усыпанная драгоценностями уже в прямом значении слова67, а путь странствий молодой пары может быть отмечен на карте движения капитала по европейским (и не только) землям. «Великодушный поклонник», одна из самых ранних повестей Сервантеса (написана в 1585—1590 годы)68, также включает целый ряд сюжетных мотивов, характерных для «византийского» романа: нападение морских пиратов, насильственное разлучение Рикардо и Леонисы, их пребывание в турецком плену, морские бури, вмешивающиеся в течение событий и разрушающие планы 66 Ситуация, прекрасно знакомая Сервантесу (подробнее об этом см. примеч. 67 к «АИ»). 67 См. описание двух явлений Исабелы — при английском дворе и перед толпой при входе в монастырь Святой Паулы: «Она надела то самое платье, в котором когда-то отправилась к английской королеве <...>. Снова явились на свет жемчужины, замечательный бриллиант, ожерелье и столь же драгоценный пояс» (с. 222—223 наст. изд.). 68 Описываемые в ней события приурочены к началу 1570-х годов (см. примеч. 54 и 73 к «ВП»).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 593 спасения, мнимые известия, получаемые каждым о смерти другого, притязания владельца Леонисы, кади Никосии, на ее ответную любовь и влюбленность жены кади, Алимы, в Рикардо; хитроумные уловки пленников, при помощи которых они отсрочивают исполнение желаний хозяев; гибель уничтожающих друг друга в сражении за обладание Леонисой турок... И начинается новелла в согласии с классическим принципом гелиодоровского повествования — в середине истории, подошедшей к своей кульминации: с речи-жалобы пленника Рикардо на свою судьбу и его рассказа о том, что привело его в столь злосчастное состояние, адресованной мнимому турку Махмуду, другу его детства, итальянцу, притворно принявшему ислам. Обилие речей-исповедей и речей-утешений в композиции новеллы напоминает о сходстве прозы Сервантеса с его, полными высокой риторики, героическими «комедиями» 1580—1590-х годов, действие которых происходит в алжирских «тюрьмах». Вместе с тем, даже в самой фабуле «Великодушного поклонника» есть важные отступления от классической схемы «византийского» романа. Прежде всего, разлученные Рикардо и Леониса — не влюбленная юная пара, а зрелый муж, богатый и знатный житель сицилийского города Трапани, и дочь равного ему по положению сицилийца, в которую Рикардо влюблен, в то время как она Рикардо ненавидит: последний грубо вмешивается в ее нежные отношения с юным, женоподобным красавчиком Корнелио, избалованным отпрыском другого знатного семейства. Испытание в новелле будут проходить не взаимная любовь, не чистота жениха и невесты, а стойкость и благородство Рикардо, а главное, — его способность к осознанию собственных заблуждений. В «Великодушном поклоннике» отменяется основная посылка греческого романа — испытание героев «на самотождественность» (Бахтин 1963: 152). Оказывается, пережитые страдания могут изменить человека и его представления о других и о самом себе. Рикардо неожиданно осознаёт и публично признаёт, что его граничащая с заносчивостью и безумием убежденность в своем праве претендовать на любовь Леонисы, распоряжаться ее жизнью, — раз он, в отличие от «крохобора» Корнелио, заплатил за нее солидный выкуп, — главная причина обрушившихся на него и его возлюбленную бед: не устрой он, одержимый ревностью, бессмысленную кровавую стычку с родственниками Корнелио, гуляющими в прибрежном саду, вряд ли напавшие на город турки смогли бы одолеть итальянцев. Для превращения Рикардо в воистину «зрелого мужа», отрекающегося от привычки думать и выбирать за другого, огромное значение имеет и передан¬
594 ПРИЛОЖЕНИЯ ный герою исторический опыт общения автора новеллы, испанского писателя Сервантеса и его современников-христаан69, с другими — с Другим, представленным в новелле в обобщенном образе «турка»: так в «Великодушном поклоннике» именуются все мусульмане — подданные турецкого султана, с которыми Рикардо сталкивается в плену, независимо от их этнической принадлежности. Среди персонажей новеллы немало ренегатов — христиан, притворно или искренне принявших ислам, людей, родившихся и даже выросших в европейских странах, завоеванных Портой70 (албанцев, венецианцев, испанцев, греков...), в детстве или в зрелом возрасте захваченных «турками» в плен. Это и играющий в новелле роль сказочного «помощника» Махмуд, друг детства Рикардо, и жена кади гречанка Алима, и «греческий ренегат по имени Юсуф», капитан (арраэс) турецкого галиота, напавшего на Трапани, и многие другие. Правители Оттоманской империи не проводили различий между мусульманами в зависимости от их этнического происхождения: ренегат мог сделать в Порте карьеру, достигнув больших чинов или воинских званий. Как только Рикардо завершает свою горестную вступительную речь- исповедь, повествование в новелле смещается в плоскость «псевдодокумен- тального» описания возведения в должность нового «вице-короля» Никосии, паши Али и рассказом Махмуда об устройстве Оттоманского государства, в котором «назначения и места даются <...> не за заслуги, а за деньги», где «всё продается и всё покупается», где «купленные должности доставляют средства для приобретения новых, еще более выгодных», «где всё основано на насилии» (с. 99 наст, изд.), верном признаке недолговечности такого государства, по наивному замечанию ренегата... Своего рода подтверждением слов Махмуда могла бы послужить сцена продажи неким евреем перекупленной им у пиратов пленницы (Леонисы), где в торгах за право обладания красавицей христианкой бьются и кади, и бывший паша Никосии Хасан, и только что вступивший в должность паша Али... Но тут выясняется, что движет всеми ими не жадность или желание угодить султану, для которого каждый из них якобы покупает христианку, а овладевшая всеми троими «любовная порча» — жажда обладания красавицей. К этому добавится влюбленность в Рикардо Алимы и хитроумный план Рикардо по организации их бегства из плена... Сила любви 69 То, что христианский мир, изображенный в «Великодушном поклоннике», представлен итальянцами, значения не имеет; подробнее об этом см. примеч. 2 к «ВП». 70 См. примеч. 7 к «ВП».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 595 и в магометанских краях побеждает силу денег и рабскую угодливость слуг султана. И, пока ослепленные страстью Хасан и паша Али стремятся уничтожить друг друга в морском сражении, пленники захватывают галиот Али и благополучно добираются до берегов Сицилии. Но перед этим Рикардо и его товарищи оказывают посильную помощь кади, лишившемуся всего и оставленному женой, которая хочет вернуться в христианские земли и к прежней вере: они переводят старика на не нужную им теперь бригантину, снабжая всем необходимым для путешествия в Константинополь, — и отплывают восвояси... «Кади стоял на ее палубе и полными слез глазами смотрел, как ветер уносил его состояние, его любовь, его жену и его душу» (с. 139 наст, изд.):71 эта фраза, на мгновение совмещающая точку зрения повествователя с точкой зрения кади, полна искреннего сочувствия автора к потерявшему всё врагу. Так, в одной из самых ранних «назидательных новелл» начинается важнейшая для всего творчества Сервантеса тема диалога разных цивилизаций и культур. Конечно, жителям Иберийского полуострова эта тема была знакома с момента завоевания полуострова арабами в начале УШ века — и на протяжении восьмисотлетней христианской Реконкисты. Но на рубеже 16—17-го столетий она приобрела новый и острый смысл. Начатый Королями-католиками, Фердинандом и Изабеллой, процесс превращения страны, являвшейся вплоть до конца XVI века союзом двух государств, Кастилии и Арагона, — собственно в Испанию, единое государство, возглавляемое одним королем, страну, населенную людьми «одной крови», исповедующими одну веру, заторможенный на время правления в Кастилии и Арагоне их внука, императора Карла V, был энергично продолжен и завершен при сыне Карла, Филиппе П. Последний осуществил эту задачу ценой изоляции страны от большей части Европы, законсервировав на столетия феодальное земельное право, уничтожив наиболее энергичную и мыслящую часть формирующейся испанской нации, а также ростки зарождавшейся промышленности, — и превратив страну в фундаменталистское государство, в котором основные положения Тридентского собора были признаны государственными законами. Временные победы над Портой (сражение при Лепанто) ненадолго отвели нависшую над Европой угрозу... Но страшнее всего для Филиппа был внутренний враг — «новые христиане» и мориски. Когда Сервантес редактировал «На¬ 71 Ср. эпизод расставания Аги Мората (Хаджи Мурат в пер. Н.М. Любимова) с дочерью Зораидой в рассказе «пленного капитана» в гл. 41 Первой части ДК.
596 ПРИЛОЖЕНИЯ зидательные новеллы», сын Филиппа П Филипп Ш, значительно более светский, чем его отец, по образу жизни и стилю правления, но — в отличие от отца — практически устранившийся от управления государством, уже осуществлял задуманное родителем, изгоняя морисков из страны (1609—1613 гг.). Нельзя не признать сложное, двойственное отношение Сервантеса к мусульманскому миру. Его личный жизненный опыт был жесток и поучителен. Но именно в алжирских тюрьмах писатель обрел не только опыт выживания, но и умение понять другого. Завершается «Великодушный поклонник» неожиданным «веселым розыгрышем» — переодеванием возвращающихся на родину христиан в турок: благо, на захваченном ими галиоте остались турецкие одежды, в том числе и роскошное платье, расшитое жемчугом, в котором Леонису выставляли на торги, и разноцветные шелковые флаги и вымпелы, которыми украсили корабль. Встречающая корабль на набережной Трапани толпа, потрясенная, наблюдает, как сходящие на берег «турки» со слезами на глазах целуют землю, явно давая понять, что они — христиане. Это театрализованное зрелище и служит фоном для прозрения и покаянных речей героя. Сервантес любил заканчивать свои истории (в которых развязки, как правило, совпадают с новеллистическим пуантом72) такими вот театрализованными розыгрышами — с ряжением участников и демонстративным узнаванием, казалось бы, навсегда утраченных близких. Здесь был важен эффект неожиданности, производимый на зрителя и читателя (в чем суть пуанта как поворотного момента в развитии новеллистического действия и заключается), потрясения, удивления — admiratio, главного эстетического принципа эстетики барокко. Так что переодевание и перемена имени или платья нередко служат героям Сервантеса не для сокрытия правды, а для ее открытия и смехового катарсиса («скрыть лицо — открыть лицо» — древнейший жест, театральный и натуральный одновременно, вызывающий у ребенка смех). Нередко (как в «Цыганочке») развязка новеллы включает в себя театрализованное судебное разбирательство-розыгрыш, осуществляемое официальными лицами или богатыми знатными людьми, имеющими право заменять государственное правосудие, либо их женами — правящими дамами (как то 72 Пуант — поворотный пункт развития новеллистического сюжета, отмеченный резким, неожиданным изменением ситуации, лежащей в основе новеллистического конфликта, и перераспределением ролей участников новеллистического действа (подробнее об этом см.: Мелетинский 1990: 83 сл.).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 597 делает в новелле «Сила крови» мать Родольфо донья Эстефания, демонстрирующая сыну — перед тем как представить ему красавицу Леокадию — портрет его уродливой «подставной» невесты). На дам (матерей) эта функция нередко возлагается потому, что отношения отцов и сыновей у Сервантеса очень запутаны и за фигурой почти каждого знатного молодого человека таится образ блудного сына. «Великодушного поклонника» часто сравнивают с «Алжирской каторгой» («Los baños de Argel»; начало 1600-х годов) — одной из пьес (формально — «комедий») Сервантеса, написанных под впечатлением от пребывания в алжирском плену. Но сравнивают не столько пьесу и новеллу, сколько материал, из которого они сделаны: сходство между этими двумя произведениями — прежде всего сюжетное. Значительно интереснее эстетическое сходство «Назидательных новелл» (и прозы Сервантеса в целом) с испанской «комедией» Золотого века и с искусством театра как такового (см.: Rey Hazas 1999). Не случайно, наряду с теорией происхождения «назидательных» повестей из скрещения опыта итальянской новеллы позднего Возрождения с жанром «византийского» романа, существует не менее влиятельная концепция театрально-драматургического генезиса сервантесовской прозы (см.: Пискунова 2014). •k-k-k Театральность «Назидательных новелл» достаточно хорошо исследована в сервантистике, включая происхождение многих персонажей, пришедших в сервантесовское повествование с театральных подмостков или из площадного театра, построение новеллистических сюжетов по законам комедии, как позднеантичной, так и современной. Но театральность может быть понята и более широко — как наиболее наглядное воплощение репрезентативной, магически- игровой природы сервантесовского творчества, в котором, как уже говорилось (см. выше, о tropelía), неотделимы друг от друга обман и его разоблачение, иллюзия и разочарование, лживое обличье и подлинная суть вещей, сконцентрированное для творцов эпохи барокко в одном слове: nada — «ничто»73. 73 Фр. Санчес, автор книги «Чтение и репрезентация. Культурологический анализ “Назидательных новелл”», интерпретирует репрезентацию не только как драматическое действо, но и как такое изображение реальности, когда она сама «начинает осмысливаться как конструкция, как продукт человеческого присутствия», человеческого вйдения
598 ПРИЛОЖЕНИЯ Сервантесовскую новеллу и комедию роднит преобладание в обоих дискурсивно-диалогического начала: построение сюжета как цепочки сменяющих друг друга речей74 действующих лиц, встроенных в диалог автора и читателя. Отсюда — бросающееся любому читателю «Назидательных новелл» в глаза обилие в них пар героев (двое — минимальное число участников диалога) или героев-двойников: «великодушный поклонник» и Махмуд (у героя Сервантеса, произносящего монолог наедине с самим собой, обязательно должен быть незримый слушатель!), подростки-бродяги Ринкон и Кортадо («Ринконете и Кор- тадильо»), девицы Теодосия и Леокадия («Две девицы»), брат Теодосии дон Рафаэль и его друг Марк Антонио, двое молодых дворян-басков, оказывающихся свидетелями и участниками драматической любовной интриги («Сеньора Корнелия»), знатный молодой дворянин Хуан де Каркамо (ряженый цыган Андрес) и паж дон Санчо (поэт Клементе), оба (но по-разному75) влюбленные в Пресьосу («Цыганочка»), Диего де Карриасо и Томас де Авенданьо, двое молодых знатных кабальеро из Бургоса, увлеченные «соблазном бродяжничества» («Высокородная судомойка»), лиценциат Перальта — слушатель рассказа поручика Кампусано об «обманной свадьбе» и читатель записанной Кампу- сано беседы двух собак (братьев-близнецов, превращенных ведьмой в животных), наконец, сами собаки Сципион и Берганса — и многие другие. В каждой из «назидательных новелл», отмеченных присутствием как минимум пары таких героев-двойников, участников, свидетелей, зрителей происходящего76, в действительности — за редкими исключениями — фигурирует не одна, а две и более таких пар, между которыми складываются как дружеские, так и конку¬ мира, — а также как зависящую от этого видения назидательную ориентацию сервантесовских повестей, их этическую составляющую» (Sánchez 1993: 46). 74 В данном случае речь идет о диалоге в техническом (и сценическом) смысле слова, разновидностью которого являются и монологи действующих лиц, адресованные либо другому герою, либо зрительному залу, либо самому себе, но обязательно слышимые и/или подслушиваемые «другими», спрятавшимися где-то на сцене или за кулисами. 75 Дон Хуан видит в Пресьосе будущую жену, дон Санчо — идеальное (платоническое) воплощение искусства Поэзии. 76 На их фоне выделяются те, в которых может мелькнуть парочка друзей (двое студентов в «Лиценциате Видриере»), нашедших на пути в Саламанку безымянного мальчика-сироту, спящего под деревом), но новеллистическая интрига развивается вокруг темы неисцелимого одиночества главного героя. Таких новелл в сборнике всего две: «Лиценциат Видриера» и «Ревнивый эстремадурец» (их подробный анализ см. далее в наст, статье).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 599 рентные (соперники, враги) отношения. В процессе их развития один персонаж может одновременно быть связанным сразу с несколькими действующими лицами, что приводит к путанице (лабиринт — символ построения действия в испанских любовных «комедиях плаща и шпаги»), к игровому «обману», к подмене и замене одних лиц другими: прояснение истинной роли и намерений каждого в конце действия знаменует развязку, по существу, комедийной интриги. Так, в новелле «Две девицы» (две редакции которой также отстоят друг от друга на двадцать — двадцать пять лет77) действие начинается в небольшом городке в окрестностях Севильи, разворачивается в Барселоне и завершается там же, где началось. Одна из ее героинь, знатная девица Теодосия, становится возлюбленной Марка Антония, сына богатых и знатных соседей, которые, однако, прочат сыну другую жену, получив от него обещание на ней жениться, подкрепленное дарением бриллиантового кольца. После бегства Марка Антония из города Теодосия, переодевшись в мужское платье, преследует его, чтобы либо заставить исполнить обещанное, либо убить, восстановив свою честь. Монолог-исповедь Теодосии, который она произносит ночью в единственной на постоялом дворе спальной комнате, забыв, что хозяин постоялого двора уступил вторую кровать другому красивому и богатому путнику (ведь первого постояльца он считает мужчиной), превращается в ее саморазоблачение и покаяние: сосед оказывается ее братом, ищущим сбежавшую из дому сестру. Проникнувшись к сестре состраданием, дон Рафаэль, вместо того чтобы тайно убить беглянку и тем самым восстановить попранную семейную честь (а именно этого требует кодекс чести!), соглашается сопровождать ее (оставшуюся в мужском платье и взявшую имя Теодор) в Барселону в поисках Марка Антония, который сел на причаливший в барселонском порту корабль, направляющийся в Италию. Вблизи Барселоны они наталкиваются в лесу на ограбленных и привязанных к деревьям людей, ставших жертвами разбойного нападения (каталонские разбойники на сей раз — в отличие от Роке Гинар- та, персонажа ДК 1615, — выступают в своем неприглядном обличье). Среди жертв нападения особой красотой и юностью выделяется некий Франсиско, который, как «Теодор» довольно скоро выясняет, оказывается второй «девицей» — Леокадией, преследующей того же Марка Антония (правда, ее отношения с соблазнителем не зашли столь далеко, как отношения с ним мнимого 77 См. примеч. 6 к «ДД»-
600 ПРИЛОЖЕНИЯ Теодора). Леокадия считает, что Марк Антоний покинул родной город вместе с Теодосией и, одержимая ревностью, намеревается убить соперницу. Теодор- Теодосия, сочувствуя Леокадии и одновременно ревнуя Марка Антония к сопернице, выслушав исповедь последней, неожиданно выступает в амплуа человека разумного и рассудительного, более того, в роли мужчины — покровителя Леокадии: она вызывается вместе с братом сопровождать ее в Барселону (дон Рафаэль при этом тут же влюбляется в Леокадию, самую богатую и знатную невесту Андалусии). В Барселоне они застают Марка Антония среди моряков с галер, следующих в Италию, сражающимся на шпагах на барселонской набережной с горожанами, не поделившими что-то с кастильцами. (Подобное сражение — обязательный элемент «комедии плаща и шпаги».) Как истинные девы-воительницы (здесь Сервантес открыто апеллирует к Ариосто78), Теодо- сия и Леокадия в мужских одеяниях и со шпагами в руках бросаются на помощь любимому, которого ранит простой камень, брошенный кем-то из барселонцев. Покаяние умирающего Марка Антония, готового оформить свой брак с Теодосией по церковному (государственному) закону, и его чудесное исцеление, а также согласие Леокадии стать женой дона Рафаэля служат — в полном согласии с законами любовных комедий испанского барочного театра — первой развязкой новеллы. Во втором, своего рода спиритуалистическом, финале сообщается о паломничестве всех примирившихся влюбленных в монастырь Монсеррат и в Сантьяго де Компостела, к могиле апостола Иоанна, покровителя Испании. В свете этого финала весь сюжет новеллы приобретает другое измерение: она превращается в историю об искуплении грехов «двух девиц» (одна из которых «девицей» уже не является, что придает названию новеллы игриво-иронический смысл) и безрассудного «галана»79. Последний, третий, финал ознаменован примирением готовых сражаться в конном бою (на манер героев рыцарских романов) отцов Теодосии и Леокадии — и отца Марка Антония, которого родители девиц считают соучастником проделок сына. Прибытие обряженных в паломнические одеяния молодых к месту сражения останавли¬ 78 См. примеч. 43 к «ДД». 79 Галан — молодой влюбленный; наряду с «дамой», основной персонаж любовной комедии испанского барочного театра (как правило, в испанской любовной комедии как минимум две пары «галанов» и «дам», к тому же травестируемых в паре «слуга (грасьо- со) — служанка»).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 601 вает кровопролитие и одновременно придает всему описанному в новелле не только театрализованный, но и пародийный оттенок. По сюжетным лекалам любовной «комедии интриги» (основное действие новеллы разворачивается в Италии, в знаменитом своим университетом городе Болонья, и в ней участвуют семьи итальянской знати) выкроена и «Сеньора Корнелия». Она следует прямо за «Двумя девицами» и написана, по мнению критики, непосредственно в процессе подготовки книги к печати — для усиления ее «идеалистической» направленности. Как и в «Двух девицах», в «Сеньоре Корнелии» несколько сюжетных линий и планов: первый, составляющий своего рода обрамление основного любовного конфликта, касается судеб двух знатных молодых басков — дона Антонио де Исунса и дона Хуана де Гамбоа, которых жажда познания мира приводит в Болонью, где они продолжают начатое в Саламанке обучение в знаменитом Болонском университете и становятся не только свидетелями, но и участниками любовной «трагикомедии» (так именует происходящее дон Антонио)80. Ее главными действующими лицами являются Корнелия Бентивольо, из некогда владевшего Болоньей, но обедневшего старинного рода, и Альфонсо д’Эсте, герцог Феррарский: молодые люди влюблены друг в друга, но их любви противятся мать герцога и брат Корнелии Лоренцо, болезненно переживающий то положение, в котором оказалась его семья, и с малолетства прячущий сесгру-красавицу от всего света (найти Корнелии равного по положению жениха непросто: для современной знати она бедна, для просто богатых — слишком родовита). Тем не менее Корнелия и герцог Феррарский встречаются на некой свадьбе и в течение двух лет изобретают различные уловки, чтобы обмануть стражей девушки и «добиться исполнения желаний», охватывающих обоих при встрече. Плодом их тайной любви оказывается младенец, которого Корнелия вынашивает втайне от брата, рожает (предварительно известив об этом возлюбленного) под покровом ночи и вручает своей служанке, чтобы та передала его слуге герцога у ворот дома Бентивольо. Однако волею судеб раньше слуги у ворот оказывается прогуливающийся по ночному городу дон Хуан де Гамбоа, которого служанка принимает за ожидающего ее слугу. Растерявшись, дон Хуан берет сверток, а когда обнаруживает, что это — младенец, приносит его в дом, который снимает вместе с другом. Передав ребенка экономке, он спешит вер 80 Правда, эти слова он произносит на том этапе развертывания сюжета, когда уже разрешился главный социальный конфликт повествования — противостояние герцога
602 ПРИЛОЖЕНИЯ нуться к месту, где взял младенца, и застает там сражение на шпагах, в котором несколько человек атакуют одного. «Движимый своим доблестным сердцем», дон Хуан вмешивается в неравный поединок на стороне сражающегося в меньшинстве, — и тем самым спасает герцогу Феррарскому жизнь. Тем временем дон Антонио приводит в дом встреченную им на улице и просящую о помощи женщину — сеньору Корнелию. Так мать и новорожденный оказываются в жилище испанцев под одной крышей. Весь последующий сюжет новеллы — запутанная цепь событий, которые приводят влюбленных к счастливому финалу. Их сказочными «помощниками» становятся испанцы-баски (в первую очередь дон Хуан де Гамбоа). Миссия последнего заключена в том, чтобы примирить герцога и Лоренцо, с чем испанец прекрасно справляется, проявив незаурядный дипломатический талант, такт и красноречие. Когда на дороге, связывающей Болонью и Феррару, встречаются возвращающийся в Феррару герцог, так и не нашедший в Болонье ни Корнелии, ни сына, и направляющиеся туда же дон Хуан и Лоренцо, дон Хуан предстает перед герцогом в усыпанной алмазами шляпе, которая была на голове вельможи во время ночного нападения и которую тот оставил на память своему спасителю. Именно эта шляпа и оказывается магическим предметом, превращающим назревающую «драму чести» в любовную комедию, в которой у Корнелии, помимо ее первого «двойника» — портрета, заказанного Лоренцо для демонстрации красоты сестры миру, — оказываются еще две комические дублерши: некая «беспутная бродяжка» по имени Корнелия, которую прячет у себя в комнате слуга испанцев, и крестьянка, кормилица ее ребенка, на которой в шутку обещает жениться герцог, поддержав розыгрыш, затеянный его другом-священником, прячущим у себя в доме настоящую Корнелию с сыном (герцог любил падре «за веселый склад ума»). Священник, ничего не знающий ни о переговорах герцога и Лоренцо, ни о публичном признании герцогом Корнелии своей женой, решает выведать его истинные намерения, для чего устраивает столь характерную для развязок Феррарского и Лоренцо Бентивольо, грозящее перейти в смертельную схватку. Одновременно достигнута «одическая» цель повествования — продемонстрировать читателю особые достоинства испанского дворянина, независимо от его национального происхождения, соединение в его характере отваги и рассудительности, которой-де лишены горячие итальянские кабальеро, безоглядно следующие порывам страсти (герцог Феррарский) и истолковывающие происходящее по прихоти собственного воображения (Лоренцо Бентивольо).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 603 «назидательных новелл» сцену узнавания: герцогу сначала демонстрируют ребенка81, а затем и Корнелию, которую священник выдает за крестьянку — кормилицу младенца. Узнавший и сына и жену герцог, однако, решает продлить «шутку»82 и объявляет, что собрался жениться на мнимой крестьянке-корми- лице, которой-де он дал слово еще до того, как дал его Корнелии (в реальности, поскольку речь идет об одном и том же лице, так оно и есть): так, сюжет новеллы-повести, обращенный в розыгрыш, возвращается к ее началу, но всё заканчивается ко всеобщему удовольствию. В «Сеньоре Корнелии» тема испытания разлученных влюбленных отходит на второй план, а на первый выступает демонстрация красоты Корнелии, а также — благородства и доблести испанского дворянства и итальянской знати, объединившихся для спасения чести и красоты Корнелии. Построенный на подменах и недоразумениях комический сюжет, в котором прислуга оказывается источником недоразумений — благоприятный материал для демонстрации дьявольских козней, то есть для смеха. И вместе с тем, смех в «Сеньоре Корнелии» должен подчеркнуть высоту помыслов геро- ев-аристократов, их блеск и чистоту, символом-репрезентацией коих является головной убор герцога, украшенный россыпью алмазов. Ведь, подчеркнем еще раз, репрезентация — это не только спектакль, но и любой визуальный образ, который подменяет в глазах (в воображении) смотрящего (слушателя, читателя) материальную реальность или интеллектуальную конструкцию. Драгоценный камень, свет и зеркало — центральные мотивы репрезентативного искусства (см.: Alcalá Galán 2009). История потери и обретения «драгоценности» (joya) — архетипический сюжет большинства «назидательных новелл». При этом «драгоценностью» может быть не только имеющий особую товарную и/или символическую ценность предмет (алмазный крест, золотая цепь, драгоценный камень), но и человек, чаще всего ребенок: девочка Исабель — для похитившего ее Клотальдо («Английская испанка»); Пресьоса, са¬ 81 Сцена узнавания герцогом сына построена как антисцена по отношению к той, в которой испанцы в начале новеллы показывают Корнелии ее дитя завернутым в бедные пеленки: герцогу предъявляют нарядно одетого ребенка, украшенного фамильными драгоценностями Корнелии и тремя подаренными ей герцогом «дорогими вещами», что позволяет ему сразу узнать сына. 82 Эти «безобидные» розыгрыши, именуемые burlas, испанская знать и читатели Сервантеса очень любили, чему доказательство — ДК 1615, где описано состоящее из серии burlas пребывание Дон Кихота в замке герцогов.
604 ПРИЛОЖЕНИЯ мо имя которой означает «бесценная» (preciosa), — для похитившей ее у родителей цыганки, вскоре понявшей, «каким сокровищем (tesoro) [она] владеет»; новорожденный младенец — для всех участников событий в «Сеньоре Корнелии». Драгоценный камень — метафора социальной ценности его обладателя: жемчужина83 — это девственность, тесно связанная в Испании с культом Девы Марии; алмаз — доблесть, благородство и мужская честь, их визуальное воплощение (ср. дорогое одеяние, в котором выставлена на торги Леониса в «Великодушном влюбленном»; герцогская шляпа с лентой, усыпанной бриллиантами, а также дорогие пеленки, в которые завернут ребенок, в «Сеньоре Корнелии»). «Драгоценность» в прагматическом значении слова может быть заменена монетами и банковскими бумагами, домами и убранством домов, богатой одеждой... «Драгоценность» в духовном плане — это символ того, что всё в мире подчинено власти красоты, так как красота — это свет. Сияющий драгоценный камень (в том числе жемчуг, строго говоря, драгоценным камнем не являющийся) для Сервантеса, как для неоплатоника Леона Эбрео, — концентрированная материализация света, основания Божественного порядка бытия. Мотив «света» — обязательный элемент всякого описания женской красоты, проходящий через все творения Сервантеса. «Свет во тьме светит». Свет в искусстве барокко имеет фон — темноту, ночь. Мрак неправедного существования. Поэтому мир, изображенный в «Назидательных новеллах», включая и так называемые «идеальные» (или идеалистические) повести, это — общество беззакония, унижения бедных и торжества богатых, «сильных» мира сего, в котором преступление — кража ребенка84, убийство, мошенничество, воровство, соблазнение честной женщины (а то и просто изнасилование), предательство, адюльтер, обвинение невиновного — обыденные события; они же — мотивы повестей Сервантеса, являющиеся, 83 Ср. расшитое жемчугом платье Исабелы («Английская испанка»), в котором она предстает перед глазами королевы, а затем направляется в храм, чтобы принять монашеский постриг; «щеголяющие обилием жемчуга» жительницы Алжира, на манер которых наряжает купец-еврей выставляемую им на торги Леонису («Великодушный поклонник»); наряд Леокадии в «Силе крови» и т. д. 84 Уже упоминавшийся не раз мотив внебрачного (не ведающего о своем происхождении) или утерянного (похищенного, подмененного) ребенка или ребенка-сироты проходит через всю книгу «Назидательных новелл»: от «Цыганочки» — через «Английскую испанку», «Лиценциата Видриеру», «Силу крови», «Высокородную судомойку» — до «Беседы собак».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 605 однако, далеко не самоценным предметом авторского внимания и тем более не средством нагнетания атмосферы жестокого и ужасного, характерной для итальянских «трагических новелл». «Сила крови» (1606—1610?) — еще одна поздняя новелла Сервантеса, выстроенная по модели «комедии» в испанском значении слова (комедия = любая пьеса), на сей раз — как и в завязке «Сеньоры Корнелии» — «драмы чести», нередко превращающейся в трагедию: в такой «драме» женщина, обесчещенная насильником, считалась утратившей «честь», если случившееся становилось достоянием общественного мнения. Но «честь» для испанцев XVI— ХУЛ веков — это еще и «субстанция» вполне материальная, даже физиологическая. Это—кровь, текущая в жилах члена социума, чистота (незапятнанность) которой гарантирует стабильность существования сословного общества. Сюжет «Силы крови» развивается не столько как опровержение комплекса дворянских предрассудков, сколько как доказательство возможности для жертвы насилия оказаться выше обстоятельств и получить компенсацию за пережитое в форме брачного союза с насильником (согласно всё тем же пост- тридентским представлениям и законам, освященный Церковью брачный союз искупал добрачные грехи врачующихся). Условия достижения такой цели — смиренное и терпеливое ожидание «случая» (ведь случай — это не что иное, как проявление Божьей воли), который даст возможность униженному добиться «оправдания», а также сохранение полного самообладания и рассудительности в самых неблагоприятных обстоятельствах... Родители Леокадии — потомственные, хотя и небогатые дворяне, поэтому в случившемся в их семье несчастье могут рассчитывать на покровительство городских и церковных властей, на уважение, которым пользуются в городе. Но они не могут на это пойти, не сделав случившееся всеобщим достоянием: утратив «чистоту» (а испанцы века Сервантеса были одержимы культом «чистоты»-девственности, являющимся своеобразным приложением к маскулинному «кодексу чести»), Леокадия в любом случае в глазах общества оказывалась обесчещенной. Счастливая развязка новеллы продиктована рассудительным поведением отца Леокадии, с одной стороны, и родителей Родольфо — с другой. Но в основе всех их усилий лежат здравомыслие и самообладание самой Леокадии: в тяжелый для нее час она проявляет удивительную сообразительность — запоминает обстановку комнаты похитителя и ее убранство. Яркий лунный свет, проникающий в спальню Родольфо («греховный ад», в котором обнаруживает
606 ПРИЛОЖЕНИЯ себя пришедшая в сознание Леокадия), уничтожает тьму, в которой произошло насилие, и позволяет девушке разглядеть серебряное распятие на письменном столе владельца жилища. Это распятие Леокадия забирает с собой, словно в обмен за утраченную девственность, — и предъявляет годы спустя родителям Родольфо как доказательство правдивости своего рассказа. На уровне провиденциально-символическом единство «Силы крови» создает сдвоенный мотив жертвоприношения / жертвенной крови — крови Спасителя, запечатленного на распятии, и крови маленького Луисико, пролившейся на толедскую мостовую, когда во время уличных скачек его сбила лошадь отца Родольфо. Пораженный сходством мальчика со своим сыном, пожилой кабальеро поднимает ребенка с мостовой и самолично приносит в свой дом. Таким образом, отец искупает в новелле грехи сына, а сын, нисколько не раскаивающийся в случившемся — попросту забывший за годы привольной итальянской жизни о том, что он содеял на родине, — читает по возвращении из Италии проповедь-поучение матери о том, как должны родители подыскивать пары для своих деток. «Сила крови» могла бы подтвердить мысль А. Кастро о конформизме позднего Сервантеса, как и следует трактовать «донкихотскую» попытку писателя отыскать в испанской аристократии точку опоры — не для себя, а для Испании, стремительно теряющей и экономическую состоятельность, и политическое влияние в Европе раннего Нового времени. Но нельзя забывать о том, что метафора «сила крови» соотносится и с господствовавшим в эпоху Возрождения представлением о «природном» совершенстве человека — основе ренессансной антропологической утопии. Добродетели и красота, заложенные в природе благородного человека, передаются по наследству: так, в ребенке Родольфо и обесчещенной им Леокадии восстанавливается нарушенная «грехом молодости» его отца Божественная справедливость: красота и разумность мальчика привлекают сердца людей, а родной дед узнаёт внука по чертам лица, в котором, как в зеркале, видит лицо своего сына. Ряд «световых» образов новеллы, начинающийся со света луны и блеска серебра на письменном столе Родольфо, продолжают метафора «свет очей» (по отношению к Луисико) и свет свечей, озаряющих «срежиссированное» доньей Эстефанией появление Леокадии перед Родольфо уже в качестве его будущей жены: <...> она (Леокадия. — С.П.) была одета в черное бархатное платье, усыпанное жемчугом и золотыми пуговицами, с бриллиантовым поясом и ожерельем <...>
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 607 затейливые повязки, завитки и блестки из бриллиантов, вплетенные в прическу, ослепили глаза присутствующих. <...> за ней следовали две служанки с восковыми свечами, горевшими в серебряных подсвечниках. Все встали, приветствуя Леокадию точно какое-то небесное существо, чудесным образом явившееся в этих местах. <...> Прекрасный образ Леокадии постепенно завладевал сердцем Родольфо, проникая с помощью зрения в душу. С. 266—267 наст, изд; курсив наш. — С.П. В описании явления Леокадии собраны все основные (подчеркнутые нами) неоплатонические мотивы не только «Силы крови», но и всей книги «Назидательные новеллы». Аристократизм среды, в которой развивается сюжет новеллы, подчеркивается самим местом ее действия: Толедо, древняя, когда-то готская, столица страны, во времена Сервантеса — место пребывания главы испанской Церкви. Прекрасное лицо девушки, озаряемое светом свечей: эта ситуация не раз воспроизводится в еще одной «толедской» новелле сборника (всего их две) — «Высокородной судомойке»85, имеющей немало общего с «Силой крови» и созданной примерно в то же время — около 1610 года. Так, финал новеллы, соединяющийся (как водится в повеет) с ее развязкой, включает в себя мотивы изнасилования беззащитной (спящей) женщины, рождения внебрачного ребенка, особой стати (красоты) выросшей девочки, поднимающей ее над низким окружением, наконец, ее опознание отцом-грешником по особым приметам. «Под занавес» нисколько не кающийся в некогда содеянном (в этом он полностью совпадает с Родольфо) отец девочки, выросшей в доме толедского трактирщика, бургосский аристократ Диего де Карриасо-старший неожиданно выступает в роли «библейского» отца, прощающего блудного сына: его потомок, якобы уехавший учиться в университет, но оказавшийся на дне толедской жизни, изрядно побитый водовозами, «упал на колени и прижался к ногам отца, который со слезами на глазах долгое время держал его в своих объятиях» (с. 379 наст. изд.). 85 Ср. в эпизоде появления трактирной служанки Косгансы перед глазами молодого бургосского аристократа Томаса де Авенданьо.
608 ПРИЛОЖЕНИЯ Диего-младший — товарищ героя-галана любовного сюжета «Высокородной судомойки» (два галана — непременный атрибут комедии), такого же, как и он, бургосского аристократа, Томаса де Авенданьо, влюбившегося в увиденную им в Толедо трактирную «судомойку»: чтобы привлечь внимание неприступной Костансы, Томас решает наняться в тот же трактир на службу батраком. Диего, в свой черед, чтобы не оставлять друга, покупает осла и становится водовозом, что создает, параллельный любовному, комически-плутовской сюжет повести с его центральным эпизодом — спором Диего с водовозами- картежниками из-за карточного проигрыша: последней ставкой в игре он делает хвост своего, уже проигранного по частям, осла86 — и выигрывает. Заключительная часть «Высокородной судомойки» открывается появлением на постоялом дворе коррехидора (отца еще одного поклонника Костансы), а затем и дона Хуана де Авенданьо, отца Томаса, и дона Диего де Карри- асо (отца Диего-младшего, а также, как выясняется в финале новеллы, Костансы). Обнаружение подлинного статуса всех юных персонажей новеллы и создание из их числа (дополненного дочерью коррехидора и дочерью Хуана де Авенданьо) сразу трех новых аристократических семейных пар знаменует ее счастливую развязку. Основное место действия новеллы — постоялый двор на окраине Толедо, принадлежащий некоему Севильянцу87. Прозвание хозяина постоялого двора — ниточка, связывающая две Испании: Испанию толедской феодальной элиты (и соперничающей с ней по древности бургосской) с Испанией торговофинансовой и плутовской88. И ту, и другую роднит дух вольницы и беззакония. 86 См. примем. 130 к «ВС». Сюжет с ослиным хвостом фигурирует и в ДК 1605, а образ осла Санчо занимает важнейшее место среди бестиарных образов романа (см.: Пискунова 2019: 299—314). В «Назидательных новеллах» мотив ослиного хвоста фигурирует также в рассказе Бергансы («Новелла о беседе собак») о его пребывании у цыган (анекдот о цыгане-обманщике, продавшем крестьянину осла с фальшивым хвостом). 87 Сервантес расширяет пространство изображения до всего запада Испании (от Бургоса и Саламанки — до Кадиса и Севильи). Мелькает и «заграница» — Фландрия, куда якобы отправилась парочка друзей — молодых бургосских аристократов, ищущих острых ощущений и желающих узнать на собственном опыте жизнь во всех ее проявлениях, включая быт самых низших сословий и даже особой внесословной общности, вобравшей в себя значительную часть населения страны, — испанских пикаро. См. также примем. 1 к «ВС». Чтобы несколько «обелить» образ Севильи, Сервантес вставляет в новеллу эпизод встречи неподалеку от Толедо Томаса и Диего с погонщиками мулов из этого города,
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 609 Сервантеса, ставящего в своих повестях своего рода нравственные эксперименты, не случайно привлекают либо герои, стоящие высоко на общественной лестнице, чтобы чувствовать и вести себя независимо от властей, либо, напротив, маргиналы: уличные воры и разбойники с «большой дороги», слепцы-побирушки и мнимые паломники, погонщики мулов (в своем большинстве — мо- риски), водоносы и водовозы, содержатели постоялых дворов и вся их обслуга, мельники и мясники (оба занятия традиционно считались «нечистыми»), девицы легкого поведения, сводни, знахарки, площадные актеры, нищие студенты. В «Высокородной судомойке» две Испании сведены вместе, а сама повесть представляет собой синтез любовной «комедии» и пикарески, которая к моменту ее создания была представлена в литературном сознании эпохи повестью «Жизнь Ласарильо де Тормес...» и уже упоминавшейся классикой жанра — двухтомным романом «Гусман де Альфараче» Матео Алемана. Рассказу о любовном служении Томаса де Авенданьо трактирной «судомойке» предшествует описание бродяжьей жизни, которую уже три года как ведет, пристрастившийся к ней с тринадцати лет^9, его друг Диего. Увлекшийся «соблазном бродяжничества» и решивший испробовать вкус свободной жизни, не ограниченной строгим кодексом поведения будущего наследника майората, Диего «отправился гулять по белу свету», переменив множество занятий и обучившись многим навыкам, необходимым для жизни в преступном мире: постиг искусство карточных и иных азартных игр в харчевнях и местах сборищ маргиналов — бродяг Мадрида, Толедо, Севильи; многие месяцы провел на знаменитых тунцовых промыслах в окрестностях Кадиса... «Высокородная судомойка» открывается восторженной хвалой веселой разгульной жизни на берегу моря, где на обширных песчаных отмелях в период нереста собираются несметные стаи тунцов* 89 90. Это «лирическое» отсгупле- которые с восторгом рассказывают о мерах, предпринятых их наместником для очистки Севильи и ее окрестностей от «лихого люда» (см. примем. 36 к «ВС»). 89 Следует еще раз подчеркнуть переходный, но отнюдь не подростковый возрастной статус персонажей Сервантеса: через три года, то есть в возрасте шестнадцати лет, Диего отправится бродяжничать с другом Томасом и окажется в Толедо, где не долгое время спустя после описанных в новелле событий они женятся. См. также примем. 3 к «РК». 90 гл- «сЭи, вы, кухонные пикаро, грязные, жирные, лоснящиеся, вы, притворные нищие, мнимые калеки, воришки, обрезающие кошельки на Сокодовере и на площади Мадрида, вы, зрячие слепцы, носильщики Севильи, сочлены воровских банд <...>;
610 ПРИЛОЖЕНИЯ ние, точнее вступление в повесть, посвященную красоте, которую не может затронуть грязь обыденной жизни (основное занятие «судомойки» Косгансы — чистка столового серебра), формально принадлежит автору-повествователю, но передает восторг юного Диего де Карриасо, для которого тунцовые промыслы — своего рода Елисейские поля, раскинувшиеся на обширных песчаных дюнах. Вместе с тем в авторской передаче восторгов Диего пародируются или иронически освещаются основные темы и образы плутовского романа, что связано с коренным переосмыслением Сервантесом идеологии и эстетики этого жанра. ■л*** Отношение Сервантеса к плутовскому роману — предмет не утихающих по сей день споров ученых-сервантистов. Естественно, в первую очередь он связан с генезисом «Дон Кихота», с поиском ответа на вопрос, насколько и как процесс создания «Хитроумного идальго» может быть сопряжен с выходом в свет в 1599 году первого тома романа Матео Алемана «Гусман де Альфара- че», считающегося первым и одновременно классическим образцом плутовского жанра, а также сколь значим был для Сервантеса опыт Диего Уртадо де Мендоса — автора «Жизни Ласарильо де Тормес...», по образцу которой «Гусман» в значительной степени выстроен. Показательно, что на страницах ДК 1605 роман Алемана нигде не упоминается, а вот ловкач Ласарильо фигурирует в одном из предваряющих «Хитроумного идальго» посвятительных стихотворений. Книга о Ласарильо возникает и в разговоре Рыцаря Печального Образа с каторжником Хинесом де Пасамонте (гл. 20), замыслившим «на досуге» описать свою, еще не завершившуюся, то есть неизвестно чем и как закончащуюся, жизнь, что представляется идальго бессмысленным. Экс- не задирайте нос и не величайте себя пикаро до тех пор, пока вы не поучились годика два в академии тунцовых промыслов! <...> именно там находится обитель труда, неразлучного с шалопайничеством! Только там не переводятся щеголи-замарашки, разъевшиеся толстяки, отличный аппетит, сытость до отвалу, выставленный напоказ порок, постоянная игра, непрекращающиеся споры, непрерывные убийства, неумолкаемое зубоскальство, танцы словно на свадьбах, сегидильи точно в печатной лавке и, наконец, романсы самых строгих и поэзия самых что ни на есть вольных правил! Вот где процветает свобода и кипит работа <...>» (с. 322—323 наст. изд.).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 611 травагантный диспут всадника, обряженного в самодельные рыцарские доспехи, с закованным в цепи преступником, является и замаскированным спором Сервантеса с Матео Алеманом, который использовал форму фиктивного повествования от первого лица, иронически обыгранную автором «Ласарильо»91 для создания автобиографии антигероя, претендующего — в качестве автора псевдоисповедального текста — на роль проповедника-мора- листа. В конечном счете, это — спор об условностях жанра пикарески, многие из которых автор «Дон Кихота» последовательно отвергает. В 1905 году, в знаменитой речи при вступлении в Королевскую академию, М. Менендес-и-Пелайо говорил: Где Сервантес не имеет себе равных, где он неповторим, — это в повествовании и диалоге. Если у него в этом и есть предшественники, то совсем не те, кого обычно называют. Плутовской роман здесь ни при чем: он сложился до него и шел иными путями; Сервантес не использует его нигде <...>. Менендес-и-Пелайо 1969: 251 А. Кастро, посвятивший целую главу «Мировоззрения Сервантеса» выяснению того, как соотносятся творчество Сервантеса и пикареска, точнее, «пика- рескное» (глава именуется «Lo picaresco»), попытался скорректировать позицию Пелайо. «Безусловно, говорить о Сервантесе как о создателе пикаресок было бы ошибочным» (Castro 1987: 231), — пишет Кастро, но делает для «Ласарильо» особую оговорку: <...> «Ласарильо» является источником и отправной точкой развития плутовского жанра, но в то же самое время он заключает в себе зачатки более сложного взгляда на жизнь, нежели тот, что присущ классическим образцам этого жанра, тем, о которых мы вспоминаем прежде всего, когда произносим слова «плутовской роман» <...> В «Ласарильо» отсутствует горечь, зашоренный и безысходный пессимизм, который мы считаем конститутивным для пикарески. Из этой чарующей книжицы мог выйти весь плутовской роман, но в то же самое время и нечто большее. Если Матео Алеман взошел на ее почве, то и Сервантес нашел там составляющие (elementos) для своего синтетического реализма. Ibid.: 233-234 91 К. Гильен точно определил жанровую форму «Жизни Ласарильо де Тормес...» как «рассказанное письмо» (см.: Guillén 1957: 268).
612 ПРИЛОЖЕНИЯ Кроме того, «Ласарильо», подчеркивал философ, — это пикареска, в которой еще нет сложившегося образа пикаро — циника и мошенника92. В «Дон Кихоте» Сервантес полемизирует с алемановским вариантом пи- карески преимущественно в плане метанарративном, перенося спор с автором «Гусмана де Альфараче» в диалоги своих персонажей и лишь дважды сталкивая Дон Кихота с пикаро в действии: в упомянутом знаменитом эпизоде встречи идальго с каторжниками, заканчивающейся избиением Дон Кихота камнями, и с Хинесом де Пасамонте — и в эпизоде приезда Дон Кихота (путешествующего еще без Санчо) на постоялый двор (главы 2—3 ДК 1605), хозяин которого — бывший пикаро, сохранивший плутовскую прыть и задор, — в насмешку посвящает Алонсо Кихано в рыцари. В «Назидательных новеллах» Сервантес не только не скрывает своего знания о существовании романа о Гусмане де Альфараче93, но и представляет свой собственный вариант пикарески. Его привлекает сориентированность этого жанра — уже с учетом и роли Алемана в его создании — на современность, на повседневную деловую и неофициальную жизнь новых испанских столиц (Вальядолида, Мадрида) и богатых портовых городов (Севильи, именуемой «воротами в Новый Свет», Кадиса, Лиссабона, Валенсии, Картахены, Барселоны), продолжающих связывать с миром всё более замыкающуюся в себе, отгораживающуюся кордонами от «лютеранской» Европы Испанию. Самой ранней (по времени создания) из «назидательных новелл», сориентированных на переосмысление и тематики, и повествовательной стратегии плутовского романа94, считается «Ринконете и Кортадильо» — повесть, напи- 92 К. Бланко Агинага, противопоставляя монологизм пикарески и диалогический строй прозы Сервантеса, также выбирает в качестве антагониста Сервантеса — автора «Дон Кихота» именно Матео Алемана, а не автора «Ласарильо» (см.: Blanco Aguinaga 1957: 3-4). 93 О «знаменитом Альфараче» повествователь вспоминает в самом начале «Высокородной судомойки» (см. с. 322 наст. изд.). 94 Если включать в этот ряд «Высокородную судомойку», то в «Назидательных новеллах» всего четыре повести плутовского типа: «Ринконете и Кортадильо», «Высокородная судомойка» и «Обманная свадьба», составляющая диптих с «Новеллой о беседе [собак]»: последняя наиболее близка к пикареске, представляя собой своего рода «плутовской роман в миниатюре» (подробнее об этом см. далее в наст, статье). «Следы» пикарески можно обнаружить и в «Цыганочке», и в «Ревнивом эсгремадурце»: это — то, что X. Мэнсинг называет «семейным сходством» (см. сноску 61 к наст, статье).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 613 санная в начале 1600-х годов95. Тематически она близка к «Ласарильо» (прохождение юношами-подростками травестийного ритуала «посвящения» в жизнь «взрослого» безбожного мира, лицемерно соблюдающего церковные обряды), хотя формально выстроена в ракурсе повествования от третьего лица. Но при этом подвижная, скользящая точка зрения повествователя часто сливается с точкой зрения то одного, то другого из персонажей новеллы, превращая его — а вместе с ним и читателя — в зрителя-созерцателя разыгрывающихся на страницах повести-интермедии сцен плутовской жизни. Кроме того, значительную часть «Ринконете и Кортадильо» занимают миметически воспроизведенные рассказчиком речи и разговоры обитателей севильского «дна», создающие красочный образ языка (жаргона) севильского преступного мира. В «Ринконете...» — не один, а два главных героя: о любимом сервантесовском приеме удвоения (а то и учетверения) числа персонажей, повествовательных мотивов, сюжетных линий и иных атрибутов пишут многие критики (см., напр.: Güntert 1993). Педро де Ринкон и Диего Кортадо (Ринконете и Кортадильо — клички, присвоенные им хозяином севильского воровского притона Мониподио), подростки лет четырнадцати—пятнадцати (то есть ровесники героев «Высокородной судомойки»), предстают перед читателем в момент 95 «Ринконете и Кортадильо» упоминается в ДК 1605, в самой же новелле есть аллюзии на «Гусмана де Альфараче». Вместе с «Ревнивым эстремадурцем», — в редакции, также отличающейся от опубликованной в книге 1613 г., — она сохранилась в списках, сделанных с так называемого Кодекса Порраса де ла Камара (датируется 1603—1609 гг.), представляющего собой рукописный свод разного рода развлекательных текстов, подготовленный служителем Севильского собора Франсиско Поррасом де ла Камара для кардинала Нуньо де Гевара (ум. 1609). Кодекс этот был обнаружен в 1788 г. при каталогизации библиотеки монастыря Святого Исидора в Мадриде, более тридцати пяти лет циркулировал в мадридских академических кругах, но погиб во время реакционного погрома в Севилье в 1823 г., когда одной из жертв торжествующих сторонников вернувшегося на трон Фердинанда VII оказался его последний владелец, библиотекарь-либерал, собиравшийся бежать через Севилью в Кадис на корабле: все его книги и бумаги, включая Кодекс, были выброшены погромщиками за борт в Гвадалквивир. Однако уже первооткрыватель Кодекса Исидоро Босарте сделал с него ряд копий, с которых, в свою очередь, также были сделаны сохранившиеся списки. О новелле «Подставная тетка» («La tía Fingida»), приписываемой Сервантесу на том основании, что она — наряду с упомянутыми двумя — присутствует в Кодексе, см. в общей преамбуле к примечаниям.
614 ПРИЛОЖЕНИЯ встречи в классическом топосе пикарески — на постоялом дворе96, расположенном «по дороге «из Кастилии в Андалусию» (с. 146 наст, изд.), точнее, из Леона в Севилью. Добравшись до Севильи, в первые дни своего пребывания в городе они узнают законы, по которым живет севильское «дно», и наконец в формально заключительной, а по сути дела центральной, части новеллы — оказываются в притоне «сеньора Мониподио»: здесь их принимают в воровскую общину («братство»), живущую по установленным «хозяином и учителем» Мониподио законам, пародирующим устав монастырской общины (хотя сами члены братства относятся к своим обязанностям всерьез). На Мониподио — предводителе воров лежит множество обязанностей: он выступает в должности учетчика всего «заработанного» его подданными и справедливого распределителя добытых благ, в роли организатора новых преступлений и судьи-миротворца, поддерживающего лад среди своих подопечных: полное гротескных подробностей описание «домашнего» быта воровского притона соседствует с комическими сценами свар и потасовок воров с их любовницами — обитательницами соседствующего с притоном дома терпимости, где верховодит старуха Пилота, сервантесовский вариант сводни Селестины, героини популярнейшей в Испании Золотого века трагикомедии для чтения — «Селестины» Ф. де Рохаса (1502). Еще до посещения притона приятели узнают, что вся Севилья поделена между несколькими шайками такого рода. Наблюдая происходящее во дворике невзрачного домишки, они видят, как тесно связан преступный мир со служащими городской управы, таможни, полицейскими-альгуасилами, да и с севильским дворянством: члены шайки оказывают платные «услуги» сеньорам, расправляясь с их личными врагами и иными неугодными лицами. На севильском «дне» нет того, что пытался найти в плутовском существовании Гусман де Альфараче, а вслед за ним искал и, как ему думалось, нашел на кадисских тунцовых промыслах Диего ле Карриасо, один из героев «Высокородной судомойки», — свободы. В поисках свободы от родительского гнета и бедности деревенской жизни покидают родительский кров и герои «Ринконе- те и Кортадильо»: но ни у одного, ни у другого нет того, что дает возможность 96 Это — наряду с дорогой — главный мотив, связывающий пикареску и «Дон Кихота». Отсюда и родился миф о трех истоках романа Нового времени — рыцарском, пасторальном и плутовском романах, который еще М. Менендес-и-Пелайо справедливо отвергал.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 615 Диего купить свободную жизнь бродяги-бездельника — а именно отцовских денег. Впрочем, какое-то время и Ринкон и Кортадо по отдельности как-то добывают средства на пропитание и убогий кров (потратиться на самую скромную одежду, не говоря уже о башмаках, — особая проблема для персонажей- бедняков прозы времен Сервантеса, так как приобретение обуви и платья составляло самую значительную часть расходов испанца): Ринкон пробавляется карточным шулерством, Диего — кражей кошельков. Но, оказавшись в крайней нужде в момент случайного знакомства на постоялом дворе, они объединяют усилия, чтобы удачнее устроиться в жестокой жизни. На улицах Севильи они встречают такого же безродного бродягу — мальчишку-астурийца, который подсказывает им, с какого ремесла сподручнее начинать городскую жизнь. А вскоре находится и вожатый, распознающий в новых носильщиках воришек и показывающий им дорогу на «таможню» сеньора Мониподио. Ведь среди отверженных существует своеобразный кодекс взаимопомощи... Сервантес-эразмисг, в молодости поверивший в братство спасенного во Христе человечества, видящий залог этого братства в подлинной, апостольской, Церкви, символически воплощенной в образе «мистического тела Христова», Сервантес-неоплатоник, убежденный в том, что на идеальной любви и жертвенной дружбе держится гармонический строй мироздания, в «Ринконе- те и Кортадильо» открывает совсем иное устройство «братского» бытия — того, что основано на способах «партидного»97, «стайного» выживания тех, кто оторвался от своих природных корней, в чужом для них городе раннего Нового времени. Описание пиршества собравшихся при «дворе Мониподио» воров и проституток напоминает карнавальные празднества, изображаемые и в диалогах писателей — современников Сервантеса, и на страницах «Дон Кихота». Но застолье, репрезентированное в «Ринконете и Кортадильо», — лишь жалкое подобие средневеково-ренессансного народного карнавала. Это — тайное сборище «добрых людей»98, отгородившихся от городских площадей и улиц, выставивших часового и готовых спасаться бегством по покатым крышам при первом сигнале тревоги; это пародия на карнавал — как пародийны, хотя 97 По-испански слова partido («партия») и partida («шайка», «разбойничья банда») органично дополняют друг друга. 98 Сервантес, как и автор «Ласарильо», употребляет это словосочетание иронически.
616 ПРИЛОЖЕНИЯ остроумны и даже зажигательны, строфы-сегидильи, которые исполняют друг за другом его участники под аккомпанемент нехитрых музыкальных инструментов: туфли, которую шлюха Эскаланта, сняв с ноги, превращает в подобие бубна, пальмовой метлы, издающей звуки под стать звукам туфли, черепков от разбитой тарелки, весело стрекочущих меж пальцев у Монипо- дио... Где-то там, на севере, остались нищие кастильские городки и деревни, из которых бежали Ринкон и Кортадо. Персонажи новеллы от души веселятся, а за стенами притона кипит деловая жизнь Севильи, поглощающей навар со всех совершаемых в городе торгово-финансовых операций (таможенный осмотр судов, пришедших с грузами из Нового Света, отправка всего необходимого в заокеанские колонии, превращение привезенных из Новой Индии драгоценных металлов в ценные банковские бумаги, пересылаемые в Геную и в Антверпен...). По севильским улицам и площадям снуют толпы мальчи- шек-носилыциков, едва успевающих доставлять съестное в дома горожан (первое занятие, к которому приобщились Ринкон и Кортадо по прибытии в город). А во внутренних двориках севильских домов-патио идет своя жизнь. И как свидетельство этой, еще не заглохшей, жизни народа-изгоя звучит музыка... Она играет особую, сюжетообразующую роль и в другой «севильской» новелле Сервантеса — «Ревнивый эстремадурец», созданной приблизительно в то же время и оказавшейся, как уже было отмечено, вместе с «Ринконете...» в Кодексе Порраса де ла Камара. По форме и по теме «Ревнивый эстремадурец»99 — чуть ли не самая близкая к итальянской новеллистической традиции «назидательная новелла»: начиная с Боккаччо, все итальянские мастера жанра рассказывали о том, как молодая жена тайком — при помощи соседки или полагаясь на собственную изворотливость — ловко наставляет рога старому ревнивому мужу100. Естественно, в соответствии с законами жанра novella, никаких уточнений, касающихся обстоятельств происходящего, не дается; все компоненты: старость, подразумеваемая мужская несостоятельность, ревность (как проявление комплекса неполноценности мужа), молодость, ненасытность сексуальных аппетитов жены — даны слушателю новеллы заранее. 99 Точный перевод названия новеллы — «Ревнивец из Эстремадуры», так как слово «el celoso» («ревнивец») — существительное. 100 На эту тему сам Сервантес сочинил интермедию «Ревнивый старик», той же комической направленности.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 617 Но «Ревнивый эстремадурец» — не фарс и не любовная история. Нигде в тексте новеллы нет и намека на то, что Фелипо Каррисалес влюблен в свою молодую супругу, что каким-либо похожим на любовь чувством продиктовано его решение жениться, и притом именно на Леоноре: его женитьба — аккуратно просчитанная торговая сделка, в которой ценой затрат на подарки родителям Леоноры и ей самой, устройство дома, траты на содержание слуг- стражников Фелипо приобретает спокойную приятную старость. И ревность Каррисалеса родилась не при встрече с Леонорой, а вместе с ним самим: именно она как врожденное свойство (своего рода мания) на протяжении всей жизни мешала эстремадурцу создать семью. Леонора же, хотя ей уже пятнадцать лет, в силу особенностей своего воспитания просто не знает, что такое любовь во всех ее проявлениях. Никаких чувств не испытывает она ни к мужу, ни к своему соблазнителю Лоайсе, которому ее соблазнить так и не удается. Да и Лоайса, праздный небедный юноша, решивший переодеться нищим музыкантом, чтобы проникнуть в дом старого ревнивца и «на спор» обесчестить его, не испытывает никаких любовных (и даже эротических) чувств по отношению к жене старика: для Лоайсы Леонора — объект самоутверждения и повод поразвлечься. А главное, Лоайса — герой «назидательной» повести, в которой концы и начала сходятся, обречен на то, чтобы повторить жизненный путь Каррисалеса («Огорченный <...>, он уехал в Индии». — С. 319—320 наст, изд.). В рукописи Порраса де ла Камара Лоайса погибает в сражении с индейцами. В окончательном варианте финал жизни соперника Фелипо не известен, но в случае возвращения на родину его участь можно предсказать. Ведь зачем читателю новеллы вообще знать, что стало с соблазнителем много лет спустя после рассказанного в ней случая? Или о том, что происходило за много лет до того, как Каррисалес нашел свою жену в постели спящей подле юноши-соседа? Незачем, если речь идет о новеллистическом сюжете. Но «Ревнивый эстремадурец» — не просто новелла (как бы часто мы ее так ни называли), а повесть, в которой речь идет не о супружеской измене, а о судьбе человека — современника Сервантеса, идальго, сына благородных родителей, который, «подобно блудному сыну, расточал свои дни и имущество в различных городах Испании, Италии и Фландрии»101, и лишь после «долгих скитаний (когда родители его уже умерли, а деньги были прожиты) <...> очутился в великом городе Севилье» (с. 281 наст. изд.). Из Севильи сорокавосьмилетний 101 Все эти страны — не заграница, а владения испанской короны!
618 ПРИЛОЖЕНИЯ Фелипо отправится в Америку —«пристанище и убежище для людей, потерявших последние надежды в Испании» (с. 281 наст. изд.). На корабле, отплывающем в Новый Свет, он (подобно Гусману де Альфараче?) переживет своего рода обращение и поклянется себе отныне устраивать свою жизнь на разуме и расчете. Двадцать лет спустя разбогатевший старик вернется в Севилью, с которой сюжет «Ревнивого эстремадурца» — несмотря на то, что в названии повести фигурирует не Андалусия, а Эстремадура, — неразрывно связан. Именно среди состоятельных севильянцев существенную прослойку составляли так называемые «индейцы» — те, кто за счет добытых «за океаном» богатств мог, вернувшись на родину, вести безбедный образ жизни, не обременяя себя никакими трудами и хлопотами. Тем более что при отсутствии в стране собственного производства и при нищете испанской деревни (и то и другое было следствием ретроградной внутренней политики Филиппа, разрушившего все основы зарождавшейся в стране промышленности и торговли), инвестировать привезенные из-за океана (чаще всего — в виде серебряных слитков) капиталы было некуда: Каррисалес всё поглядывал на свои слитки, и не потому, что был скрягой, — за годы солдатской службы он научился быть щедрым, — а потому, что соображал, как ему с ними поступить. Хранить их в чистом виде было крайне невыгодно, а держать дома — соблазн для завистников и приманка для грабителей. Поскольку в нем умерло всякое желание вернуться к беспокойному торговому делу и поскольку ему казалось, что при его возрасте ему с избытком хватит денег на жизнь, он хотел уехать на родину, принести ей в дань свое состояние и прожить там в мире и покое остаток своих лет <...>. Но он учел при этом крайнюю нищету своей родины и великую бедность своих земляков; поехать туда — значило превратить себя в мишень всех тех неприятностей, которыми обычно докучают бедняки богатым соседям <...>. С. 283 наст. изд. Такова предыстория рокового решения «ревнивого эстремадурца» построить в центре Севильи отгороженный от всего мира дом-крепость и поселить в нем пятнадцатилетнюю жену. Сюжет «Ревнивого эстремадурца» сплетён кругами, как то в повести и полагается. В круг жизни Фелипо вплетаются круги жизни других людей — прежде всего Лоайсы, ставшего по судьбе и заместителем, и «двойником»
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 619 скончавшегося ревнивца, а также Леоноры, в которой после смерти мужа вдруг просыпается человеческое достоинство и самосознание, и она предпочитает монастырь позорному замужеству за «шутником» Лоайсой, ставшему бы признанием греха, которого она не совершала. Кто в результате не остался внакладе — так это прислуга в доме Фелипо (за исключением сластолюбивой дуэньи): всегда отличавшийся щедростью102, эсгремадурец нашел и для слуг место в своем завещании. Ведь и негров-рабов, и нанятых в подружки к жене — играть в куклы! — белых служанок в затею Лоайсы вовлекла не корысть, а музыка — воплощение стихии чувственной раскованности и подлинной, живой народной жизни, еще уцелевшей в купленном Фелипо в одном из лучших кварталов города особняке, снабженном проточной водой и садом с апельсиновыми деревьями. Изображая пляшущих и поющих, веселящихся втайне от спящего хозяина слуг, отвечающих в том числе и за охрану дома, Сервантес использует тот же, что в «Ринконете и Кортадильо», дантовский образ стаи голубей: голуби — это и вечная зависимость от земли, от поиска пищи в траве или на городской улице, и вечная настороженность в ожидании опасности. Особое место в композиции новеллы-повести занимает ее средняя часть, рассказывающая о том, как Лоайса шаг за шагом хитроумно преодолевает все воздвигнутые стариком преграды и оказьюается в постели Леоноры. Ведь Лоайса — вовсе не одноногий одноглазый нищий музыкант (с виду и по всем символическим приметам — «чистый» дьявол-соблазнитель!), в обличье которого он появляется у стен дома Фелипо, а вполне состоятельный молодой бездельник, ищущий новых ощущений, которых ему, как и его дружкам, недостает в городской жизни. Он обладает и тем, чего Каррисалес лишен, — артистизмом, музыкальным даром, умением играть на гитаре и прекрасным голосом, знанием почти всего репертуара уличных певцов — исполнителей романсов, старинных лирических песен, новомодных сарабанд, а также (судя по его пародийной клятве в чистоте помыслов, с которыми он явился в дом Кар- рисалеса, принесенной на «доподлинной» истории Карла Великого) внимательный читатель рыцарских романов, а быть может, и новейшей пародии на них — «Дон Кихота» Мигеля де Сервантеса... Изобретательный юноша исполь¬ 102 Это качество Каррисалеса, не раз отмечаемое повествователем, придает образу «ревнивого эстремадурца» глубину и неоднозначность (в традиции щедрость — антоним «ревности» и «старости», обязательно отождествляемых со скупостью).
620 ПРИЛОЖЕНИЯ зует для воплощения своего замысла и несомненное (хотя, скорее всего, книжное) знание плутовских хитростей (ряженый нищий музыкант), и даже плутовскую манеру исполнения романсов... Его «друзья» помогают ему добыть у «знакомого врача» снотворные порошки и мази (сюжет, известный из итальянской новеллистики). Он является в дом Фелипо и как Орфей (певец, сдвигавший пением с места горы), и как Авессалом (библейское воплощение земной красоты) в одном лице. И его победа над Каррисалесом (какая уж ни на есть!) — это победа музыки над немотой (на нее обречены почти не говорящие по-испански негр-скопец и рабыни-негритянки) и беззвучием смерти. Ведь дом Фелипо — со всей его великолепной обстановкой — воплощает именно смерть, и не столько карнавальную (ее роль в новелле играет сорокалетняя старуха дуэнья), сколько вполне обыденную — жизнь без продолжения, поскольку Каррисалес по своей воле убрал из своего жилища всё мужское, оставив лишь женское: <...> Фелипо <...> не потерпел в своем доме даже зверей мужского пола! В доме его за мышами никогда не гонялся кот, там ни разу не было слышно песьего лая: все животные были только женского рода. <...> Даже рисунки на коврах, украшавших его покои, изображали только самок, рощицы и цветы. С. 288 наст. изд. ****** Юные «шалопаи» — отпрыски испанских дворянских фамилий, чей образ жизни напоминает образ жизни Лоайсы, представлены во многих «назидательных» повестях. Среди них — и один из двух уже упоминавшихся героев-аристо- кратов «Высокородной судомойки», Диего де Карриасо, ряженый пикаро, в поисках острых ощущений претерпевающий неудобства бродяжьего существования, хотя нисколько не нуждается в средствах. Диего — игрок, отчаянный картежник и актер, который пытается вжиться в амплуа пикаро, особенно и не маскируясь. Правда, ему не всегда удается играть роль щедрого подателя благ, и его попытка освоить ремесло толедского водовоза заканчивается для него плачевно... Однако есть территория, на которой вкусы толпы и вкусы молодых дворян пусть не во всём, но во многом совпадают... Это — область музыки и поэзии, причем как высокой, в петраркисгском стиле, так и «низовой», песенно-
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 621 танцевальной, когда у дверей гостиницы Севильянца погонщики мулов и трактирные служанки затевают пляски под аккомпанемент гитары Лопе Астуриано103 (под этим именем Диего де Карриасо выступает в роли водовоза): «Лопе владел гитарой с таким искусством, что, по общему отзыву, она говорила у него человеческим голосом» (с. 346 наст. изд.). Лопе безо всякой подготовки тут же сочиняет и поет стихи, в которых указано, какие движения должны делать танцоры — трое погонщиков мулов и три трактирные служанки, — чтобы «плясать так, как это делается в театре» (с. 347 наст. изд.). (То есть Диего еще и «режиссер-постановщик», так что нельзя не подумать о том, что имя «Лопе» в качестве псевдонима не случайно дано ему рассказчиком!) Песенка-контр апас, назначение которой не до конца понимает погонщик-танцор Баррабас (ясно, что из варваров!), сменяется в устах Астуриано зажигательной чаконой, которую пляшут сразу двенадцать человек — целая ватага погонщиков и судомоек. Правда, пляска чуть не переходит в классическую карнавальную потасовку, поскольку возмущает кого-то из «прикрытых» (закутанных в плащи) гостей104 импровизированного народного праздника. Но время карнавала проходит, и полиция разгоняет спорщиков, после чего «низкий» повествовательный план сменяется высоким: неожиданно так никем и не опознанный юноша, сидящий на камне напротив гостиницы105, нежным голосом запевает романс, адресованный отсутствующей на сборище Костансе. Песня вызывает резкую критику со стороны Баррабаса, выступающего вдруг как заправский литературный критик: погонщик возмущен тем, что сочинитель (он же — исполнитель) романса адресует Костансе образы, взятые из «высокой» поэзии: «<...> какой дьявол настрочил тебя петь судомойке о сферах, небесах, луне, боге Марсе и о колесах Фортуны!» (С. 353 наст, изд.) Изображение народных плясок и гуляний, цитирование стихов и песен занимают немалое повествовательное пространство в «Высокородной судомойке», значительно большее, что сама история необычайного сватовства Томаса де Авенданьо, принявшего обличье батрака Томаса Педро, к «судомойке» Костансе, оказывающейся незаконнорожденной дочерью отца его друга — 103 Прозвище персонажа буквально значит «астуриец». Астурийцы, как и галисийцы, нередко играли в испанском театре и литературе роль «деревенщин». См. о них примеч. 84 к «ВС». 105 Возможно, намек на Орфея: именно таким он изображен в «Диане» X. де Монтемайор.
622 ПРИЛОЖЕНИЯ дона Диего да Карриасо-сгаршего. Более того: о «высоком» служении Косгансе и любовных переживаниях Томаса в новелле говорится меньше, чем о том, как «Аргуэльо, женщина лет сорока пяти, следившая за постельным бельем и обслуживанием комнат» (с. 331 наст, изд.), пытается соблазнить Диего-млад- шего, или о том, как за самим Томасом приударяет служанка-галисийка, то есть комедийным линиям, пародирующим тему высокой любви к Красоте, которая должна завершиться христианским браком равных по рождению влюбленных. Но — так уж счастливо всё в любовных назидательных повестях Сервантеса складывается — по сути, этот брак оказывается и браком по любви, не знающей сословных преград. *** Музыкальная тема «Ревнивого эстремадурца», песенно-танцевальные эпизоды «Ринконете и Кортадильо», чаконы, звучащие в «Высокородной судомойке», дополненные включением в прозаическое повествование образцов петрар- кистской поэзии и барочных религиозно-аллегорических романсов, вновь воскресают на страницах «назидательной новеллы» «Цыганочка», прежде всего — в описании блистательного выхода танцующей и поющей Пресьосы на улицы Мадрида, окончательно утвердившего себя в качестве испанской столицы. «Цыганочка» — одна из самых поздних по времени создания «назидательных новелл» (написана в Эскивиасе в 1611 (?) году) — помещена в начале сборника как его симфоническая увертюра и, одновременно, как итог опытов Сервантеса по созданию современной испанской повести и его размышлений о назначении Поэзии, о роли свободного выбора в устроении человеком своей судьбы, о самой возможности обрести личное счастье в мире, где столько зависит от желаний сильных мира сего, от расположения звезд и планет в момент рождения человека, в том числе и наследника испанского престола106. Сюжет «Цыганочки» — в этом, как и во многом другом, она соответствует своему жанру, повести Нового времени (см.: Тамарченко 2008) — достаточно традиционен: почти одновременно он был использован Сервантесом как тема для вариаций в «Высокородной судомойке». Знатный юноша дон Хуан де Каркамо, переодевшись в цыгана и взяв имя Андреса Кабальеро, то есть по видимости — но не только! — превратившись в другого человека, ИХ) Об астрологической теме в «Ц» см. также примем. 156 и 157 к данной новелле.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 623 обязался по воле своей возлюбленной, «цыганочки» Пресьосы, в течение двух лет вести цыганский образ жизни, чтобы та смогла убедиться в силе его любви и чистоте его намерений. В испытании цыганской жизнью дон Хуан открывает в себе способность преодолеть сословные и «мачистские», как сказали бы сегодня, предрассудки, победить свое «чувство собственности» по отношению к Пресьосе, дворянскую заносчивость и горячность. До последнего вздоха — или до того момента, когда ему кажется, что он должен расстаться с жизнью, — он борется с самым главным губительным для человека чувством — ревностью... Он научается быть внутренне свободным. Но испытанию подвергается и природное благородство Пресьосы — «сила крови», текущей в жилах знатной девицы Констансы де Менесес, похищенной в детстве цыганами. Предание, жившее в семье Сервантесов107, в «Цыганочке» органично спаяно с темами и мотивами «византийских», пасторальных и плутовских романов: испытанием любви и чистоты молодой пары — девушки и юноши — во время их странствия к месту рождения девушки, похищением ребенка, оговором юноши влюбившейся в него развратницей (правда, не богатой вдовой, а ее дочкой), состязанием героев в пении, идеалом вольной бродяжьей жизни, преломленным в рассказе о свободной жизни цыган, детей природы, главное занятие которых — воровство. С «поучительного» рассуждения на эту тему (единственный в книге случай использования этого приема, известного из итальянской новеллистики) начинается повесть: «Похоже на то, что цыгане и цыганки родились на свет только для того, чтобы быть ворами <...>» (с. 20 наст. изд.). О воровстве говорит и старый цыган во время обряда посвящения дона Хуана де Каркамо в цыганское сословие и его обручения с Пресьосой: «<...> мы <...> работаем днем и воруем ночью <...>» (с. 59—60 наст. изд.). Но читатель Сервантеса может и не заметить глагола, с которого начинается открывающая повесть «мораль»: «Parece»108 — «Кажется». «Казаться», «мниться», «сниться» — ряд глаголов, представляющих мир как репрезентацию, как наглядное воссоздание того, чего нет. Мира, в котором каждое событие и вещь имеют множество значений. Для севильского «братства» воровство — это присвоение чужого, которое переходит из рук в руки, подвергаясь по ходу дела разного рода рыночным операциям: вор платит с украденного «налог» предводителю воровской общи¬ 107 См. об этом далее в наст, статье, а также в преамбуле к примечаниям к «Ц». 108 В переводе Б.А. Кржевского это — вводное слово: «Похоже на то...»
624 ПРИЛОЖЕНИЯ ны, тот делится частью полученного с алыуасилом и судьей, судья — с королевским чиновником и так далее, пока процесс не прервется на ком-то, в чьих руках добро и осядет; или — до той поры, пока кто-нибудь, самый главный, не окажется на виселице: то есть процесс линейно — вверх и вниз — направленный. Напротив, воровство цыган — естественный природный процесс круговращения вещей в природе. Как блаженное человечество Золотого века, воспетое Дон Кихотом в знаменитой речи перед козопасами (Ч. I, гл. 11), цыгане не различают «свое» и «твое», мир как творение Господа и дела людские: «<...> мы владыки полей, пашен, лесов, гор, источников и рек: горы нам дают даром двора, деревья — плоды, лозы — виноград, огороды — овощи, источники — воду, реки — рыбу, заповедные рощи — дичину, скалы — тень, ущелья — прохладный ветер, пещеры — убежище <...>. Для нас люди выращивают вьючный скот на полях, для нас обрезаются в городах кошельки». С. 59 наст. изд. Цыганский мир в речи старого цыгана неотличим от пасторальной утопии: от вольной жизни пастуха-поэта на лоне природы... О «Цыганочке» как разновидности пасторали готовы рассуждать и критики. Только вот в речи Дон Кихота о Золотом веке по полям и рощам бродят невинные девы-пасгушки, а у цыган — всё общее, «за исключением <...> жен и любовниц» (с. 59 наст, изд.): последние, доставшись по жребию мужьям или любовникам, принадлежат им безраздельно; жен-прелюбодеек безо всякого суда и следствия цыгане с «легкостью» убивают и хоронят «в горах и пустынях, как если бы то были дикие звери» (с. 59 наст. изд.). Но сам цыган не может ни изменить жене, ни оставить ее — разве что она вдруг состарится, а он останется молодым. При этом цыгане не заглядываются на чужих жен, так как ненарушимо соблюдают «закон дружбы»... Так похвальное слово цыганской вольнице превращается в набор парадоксов, разоблачающих самих себя. Балаганная риторика цыганского «мудреца» («Благодаря этим и другим еще законам и уставам живем мы и остаемся всегда веселыми <...>». — С. 59 наст, изд.), восхваляющая цыганские принципы устройства супружеской (но не только) жизни («<...> мы имеем всё, чего хотим, ибо довольствуемся тем, что имеем». — С. 60 наст, изд.), с одной стороны, воспроизводит парадоксальный стиль «Похвального слова Глупости» Эразма Роттердамского (1510), с другой — опирается на рассуждения последнего о христианском супружестве.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 625 Тема воровства, заявленная в первых строках повести, оказывается завесой, скрывающей ее истинное смысловое назначение — испытать жизненность идеала христианского союза мужчины и женщины, о котором столько размышляли гуманисты-эразмисты (начиная с самого влиятельного европейского эразмиста Луиса Вивеса и включая любимого прозаика и поэта Сервантеса Луиса де Леон, автора «Идеальной супруги»), утверждающие свободу выбора человеком своего спутника жизни. Но жизнь диктовала необходимость согласовать этот идеал с установлениями Тридентского собора, превращающими брак в государственно-церковную, то есть ритуально и документально закрепленную институцию бюрократической абсолютистской монархии — Испании раннего Нового времени, свято блюдущей патриархальные традиции феодального общества (счастье детей устраивают их родители или другие «старшие» члены рода: братья хранят «честь» сестер, выдают их замуж и т. д.). Утопизм («донкихотизм») подобного согласования и создает поэтическое напряжение, которое пронизывает книгу «Назидательных новелл». Подтверждение тому — повествование о притворных воровских «подвигах» Хуана де Каркамо — Андреса Кабальеро, о его возвышенных беседах с Пресьосой (отданной ему цыганским табором то ли в жены, то ли в любовницы), дружбе с другим прибившемся к табору кабальеро — доном Санчо (Клементе), о попытках исцелиться от ревности... Оно располагается в особом наджанровом пространстве: над пикареской и пасторалью, «византийским» романом и авантюрно-бытовой новеллой (рассказ Клементе, преследуемого властями по обвинению в бытовом убийстве, о бегстве из столицы — классический пример «текста в тексте»), то есть — в пространстве повести. А в повести, как и в романе, звучащее из уст любого персонажа «прямое» слово (о цыганской дружбе, об отсутствии у цыган представлений о чести, о раздаче девушек в жены и т. д.) гротескно переигрывается, пародируется, опровергается другим словом и поступком: так, слова Пресьосы о свободе ее «души» (воли) перечеркивают всю комическую серьезность обряда ее «вручения» Андресу. Дон Хуан де Каркамо, при всех его достоинствах в роли идеального гала- на и бравого кабальеро, по сути мало отличается от тех же Диего де Карриаса из «Высокородной судомойки» и его друга Томаса де Авенданьо, совмещая в себе черты и функции обоих: его богатство и артистическое дарование предоставляют ему возможность справиться со взятой на себя ролью удалого цыгана, ни на минуту при этом не забывая о своем подлинном общественном ста-
626 ПРИЛОЖЕНИЯ ту се: убийство (без мысли о последствиях) посмевшего его оскорбить солдата- фанфарона для Хуана де Каркамо — естественный жест. Благодаря своему богатству Андрес Кабальеро с легкостью откупается от необходимости воровать, зато демонстрирует свои спортивные дарования: Куда бы они ни приезжали, за быстрый бег и высокие прыжки брал он, как никто другой, награды и ставки; в кегли и в «пелену» он играл удивительно; «барру» метал с большой силой и необыкновенной ловкостью, так что в короткое время слава его облетела всю Эстремадуру, и не было такого селения, где бы не говорили о молодецкой внешности цыгана Андреса Кабальеро, о его искусстве и сноровке <...>. С. 66 наст. изд. Вкупе с песенно-танцевальным искусством Пресьосы победы Андреса-ловкача приносят табору неплохую прибыль (не знающие разницы между «своим» и «чужим» цыгане, тем не менее, очень любят деньги). И когда по «случайной», анекдотической в точном смысле слова, причине, уясняющейся из рассказа бабушки Пресьосы об учиненной ею в Севилье проделке, закрывшей для нее путь в город (вставленный в повесть классический пример итальянской придворной новеллы-анекдота!), а также движимый желанием содействовать бегству богача Клементе в Италию, табор, намеревавшийся направиться из Эстремадуры в Севилью, «сворачивает налево» и вступает в Ла Манчу, он оказывается на встречном маршруте по отношению к передвижению Дон Кихота во время его второго выезда и в предварении третьего. Констанса де Менесес и Алонсо Кихано гипотетически могли бы встретиться на дорогах Ла Манчи как герои одного типа — как фигуры, не вмещающиеся в четкие контуры статичного, фольклорного или литературного, прообраза. Такая подлинная героиня повести Нового времени в новелле «Цыганочка» — лишь сама Пресьоса. По крайней мере, таковой она остается до того момента, когда обнаруживается ее истинное происхождение: обретя свой исконный социальный статус, она начинает демонстрировать непоказное смирение и покорность воле родителей109, чем-то напоминая Костансу из «Высоко¬ 109 Напротив, дон Хуан именно в эти минуты демонстрирует перед испытывающим его отцом Констансы подлинную стойкость и верность своей любви, за которую готов заплатить жизнью.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 627 родной судомойки», которая в развязке новеллы, коленопреклоненно и заливаясь слезами, целует руки обретенного отца, до того не ведавшего о ее существовании... Но на протяжении почти всего повествования Пресьоса — полная противоположность «идеальным» героиням «назидательных новелл», и не только Ко- стансе, портретно застывшей в своей чистоте-девственности, но и Леонисе из «Великодушного поклонника», «английской испанке» Исабеле, Леокадии из «Силы крови», чья красота репрезентируется через красоту изысканных одеяний и украшений. Напротив, о внешности Пресьосы в «Цыганочке» сказано немного, да и то устами соседок доньи Клары, довольствующихся общими местами фольклорного эталона красоты («золотые волосы», «изумрудные глазки», ямочка на подбородке). Создание внешнего образа героини повести — исключительно дело воображения читателя, который должен лишь довериться словам некоего анонимного рассказчика, фигурирующего в сказочном по стилю зачине повести: Пресьоса-де выросла «такой красивой и разумной, какой, пожалуй, не найти не то что среди цыган, но и среди всех красавиц и разумниц, возвеличенных молвой» (с. 20 наст. изд.). А когда сказочный флер спадает, выясняется, что Пресьосу, щедро наделенную природой и талантами, воспитала бабушка-цыганка, обучившая ее «всем цыганским ухваткам (de todas sus gitanerías), обманным приемам и воровской сноровке» (с. 20 наст, изд.), и что живут в ней — два существа:110 уличная плясунья-гадалка и дворянка, наделенная чувством собственного достоинства, интуитивным знанием о своем особом предназначении. Цыганская развязность («свобода») в обращении с другими соединяется в ней со скромностью и сдержанностью, а среди площадных (запретных) слов она умеет выбрать те, что могут быть преобразованы в изысканное остроумие. Речь героини Сервантеса, а в особенности ее песни, полные намеков и пророчеств, ее гадание по руке донье Кларе — жене пристава, демонстрируют протеизм и артистическую сущность ее натуры. В отличие от хитроумного идальго из Ла Манчи, Пресьоса в высшей степени рассудительна (она не поддается иллюзиям и уговорам) и даже расчетлива. И в то же время, как она признаётся своему поклоннику, в душе у нее «сидит некий своенравный бесенок» (с. 43 наст, изд.), тот, которого городской начальник — пристав (el teniente), пригласивший ее в свой дом, именует по Подобно тому, как в Дон Кихоте встречаются безумец (loco) и разумник (cuerdo).
628 ПРИЛОЖЕНИЯ «чертом»111, а Гарсиа Лорка назвал бы «дуэнде». Этот игривый, не дающийся в руки дух испанского дионисийства сказывается не только в рискованном решении Пресьосы пригласить дона Хуана пожить в таборе, но в первую очередь в ее магических танцах и шутовском красноречии (см.: Márquez Villa- nueva 1995: 105 if.): оказавшись в высшем свете, в котором она чувствует себя как рыба в воде, но желая скрыть свою сущность, пока ей самой неведомую, стремясь защитить свое «я» от унижений, Пресьоса ведет себя подчеркнуто по-цыгански, позволяя себе то, что позволяли по отношению к знати только шуты. У читателя повести не может не возникнуть ощущения, что Пресьоса цыганку изображает, что это одна из разыгрываемых ею ролей. Однако граница, разделяющая в ней цыганку и дворянку, едва различима... Опять-таки, в отличие от Леонисы, Исабелы, Леокадии, Костансы, Пресьоса не пассивный объект поклонения или домогательств влюбленного. Она сама провоцирует те испытания, через которые ей предстоит пройти вместе с доном Хуаном, сама прочерчивает линию своей судьбы. Эта двойственность образа Пресьосы, соединение в ее натуре несовместимых, казалось бы, крайностей, неуловимость и противоречивость ее облика превращают цыганочку в объект поэтического вдохновения героев-поклонни- ков и в аллегорию самой Поэзии в сервантесовском понимании слова: поэзии как свободы. «Цыганочку» завершает «мурсийский» эпизод странствий влюбленных, являющийся кульминацией испытаний их чувств и одновременно счастливой развязкой их испытаний. Предшествующее кульминации-развязке описание «позорного» въезда Пресьосы и обвиняемого в воровстве и убийстве Андреса, окруженных другими цыганами, в Мурсию зеркально отражает триумфальное появление Пресьосы в Мадриде на первых страницах повести. В свою очередь, общее мнение о цыганах-ворах, которое симулятивно (притворно) разделяет повествователь в зачине и которое подтверждено неопровержимым фактом кражи ребенка у родителей цыганкой — бабушкой Пресьосы, опровергается в финале повести, когда старая цыганка сознаётся в краже девочки и демонстрирует коррехидору Мурсии и его жене вещи и украшения, бывшие на младенце, а также записку со сведениями о том, когда и в чьем доме они были украдены. Эти предметы вкупе с классическим узнаванием выросшего 111 «Черт, должно быть, <...> сидит в этих цыганках» («El diablo tienen estas gitanas en el cuerpo»), — восклицает он, глядя на Пресьосу и ее товарок (с. 40 наст. изд.).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 629 ребенка по телесным признакам (сросшиеся пальцы на ноге, родинка на груди) возвращают родителям их дочь, а дочери — родителей и положение в обществе. С этого момента устройством бракосочетания влюбленных — в согласии с требованиями Тридента (то есть с оглашением, обручением, а затем — венчанием и свадьбой) — будут заниматься их родители. Участие города в свадебных торжествах подчеркивает общественную значимость происходящего, а воспетая поэтами красота «цыганочки» превращает ее образ в миф, лежащий в основе легенды о красавице Пресьосе. *** «Сатана в тебе сидит, девушка <...>. Ведь ты говоришь вещи, которых иной саламанкский студент не скажет <...>. Я тебя слушаю как какую-нибудь одержимую, которая говорит по-латыни, сама того не ведая» (с. 45 наст, изд.), — говорит Пресьосе старая цыганка, слушая рассуждения пятнадцатилетней внучки о любви и ревности. Сказанное старухой — и уже безо всяких «как» — можно было бы переадресовать герою новеллы «Лиценциат Видриера», крестьянскому мальчику, найденному двумя друзьями-студентами спящим под деревом (познания добра и зла?) в сельской местности на пути в Саламанку. Приобщившись возле своих господ к университетской жизни, а главное, к знаниям, Томас Родаха (такое имя выбрал себе слуга молодых господ) мечтает в будущем при помощи «учености и славы» обрести достойный социальный статус. Перед тем как завершить свои университетские курсы, он — что стало обязательной частью образовательного цикла в ренессансной Европе — совершает путешествие по Италии. Очень похоже на то, что в рассказе о странствиях Томаса, открывших сыну кастильского крестьянина мир итальянского Возрождения, Сервантес использовал собственные воспоминания о пребывании в Италии в 1569—1571 (?) годах (трудно датируемый и мало документированный этап жизни писателя). Томас «наметил себе другой путь, имея в виду из Генуи проехать сухим путем в Рим и Неаполь <...> через пять дней прибыл во Флоренцию, заглянув предварительно в Лукку», где «провел <...> четыре дня», после чего «немедленно отправился в Рим», где осмотрел все достопримечательности и посетил все храмы... «К восхищению, оставшемуся от посещения Рима», у Томаса прибавился «восторг, вызванный видом Неаполя», откуда «он поехал в Сицилию, где увидел Палермо» (с. 234—235 наст. изд.). Затем через Неаполь и Рим герой
630 ПРИЛОЖЕНИЯ новеллы добирается до итальянского Севера и, сев на корабль в Анконе, по морю въезжает в Венецию, после чего посещает Феррару, Парму, Пьяченцу и Милан... Что в тщательном описании путешествия Родахи по Италии соответствует реальным передвижениям молодого Сервантеса по стране, а что запечатлело неосуществившиеся мечты писателя о посещении тех или иных игальян- ских городов, остается только гадать... Правда, Родаха, в отличие от Сервантеса, успел побывать и во Фландрии112, как раз накануне восстания местной знати и народа против испанского владычества, то есть приблизительно в 1566 году113. Новеллистическое «неожиданное происшествие» (необходимый фабульный зачин любой новеллы), определившее судьбу новоиспеченного лиценциата прав Родахи, случается в самом начале его карьеры. На пути ученого-зако- новеда возникает безответно влюбившаяся в него заезжая куртизанка, чью любовь Томас отверг. Вкусив предложенного ему распутницей отравленного мембрильо (разновидность мармелада из айвы), лиценциат тяжело заболевает и сходит с ума, вообразив себя сделанным из стекла114 существом, которое может разбиться от любого соприкосновения со всем, что окружает его в мире. В самом характере мании героя пародийно заострена достигнутая Родахой обособленность от жизни и ее искушений: едва способный принимать пищу, он иссох настолько, что стал почти бесплотным. Парадоксальность фабулы «Лиценциата Видриеры» заключается именно в том, что герой новеллы, явно персонаж карнавального плана — если не «мудрый безумец» (слишком уж романтично!), то свихнувшийся умник, — страдает манией, демонстрирующей его полную изоляцию от «тела толпы» (Бахтин) на карнавальной площади, от празднества плотского изобилия и возрождения115. Но его телесная прозрачность и ирреальность вполне согласуются с призрачностью не прожитой им жизни. 112 Подавляющее большинство сервантисгов считает, что Сервантес во Фландрии никогда не бывал, однако проблема эта, как и большинство проблем, связанных с биографией писателя до 1571 г. (битвы при Лепанто), остается открытой. 113 Дата, подкрепленная замечанием о том, что Париж, охваченный гражданской смутой (то есть после 1567 г.), Томас миновал. См. также примеч. 59 к «ЛВ». 114 Об истоках этого образа см. примеч. 63 к «ЛВ». 115 Этот же парадокс лежит и в основе образа Дон Кихота, по многим признакам воплощающего Великий пост (см.: Redondo 1997).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 631 Переодетый друзьями по его просьбе в балахон-«чехол», напоминающий одеяние монаха-отшельника, назвав себя лиценциатом Видриерой, блестящий выпускник Саламанкского университета бродит по городским улицам и ветошному рынку, вступая в «летучие» диалоги (короткий вопрос — быстрый ответ) с толпящимися вокруг него горожанами: он и веселит толпу остроумными замечаниями, и обличает грехи и пороки как отдельных представителей рода человеческого, так и всего мира. Появление ряженого пророка в уличной толпе, подобно появлению Дон Кихота на дорогах Ла Манчи, создает атмосферу вынесенного за временные границы праздничного цикла (какой праздник в июле—августе, в разгар летнего зноя и жатвы?!), экстремально-надвременного карнавала, а шествие «мудрого безумца» по улицам Саламанки прямо соотносится с карнавальным «праздником дураков», хотя, в отличие от карнавального Дурака — прислужника Глупости, сеятельницы карнавального хаоса и разрушения, — безумец Видриера наблюдателен и проницателен во всём, что не касается его болезни, а в ответах на провоцирующие его вопросы демонстрирует немалые умственные способности и всестороннюю образованность. Он, скорее, или юродивый (блаженный, исп. el santo inocente), или шут (исп. bufón, truhán), а то и оба в одном лице: юродивые имитировали безумие и сакральную одержимость, а шуты воплощали дух свободы. Но место шута — всё же не на городской улице, а в доме сеньора. Притворяясь развязными площадными дураками, как бы не отвечающими за свои слова, шуты на деле прекрасно сознавали границы предоставленной им вседозволенности. Потому-то коррехидор — персонаж «Цыганочки», заметив аккуратность Пресьосы в выборе слов во время гадания его жене по руке, готов представить «цыганочку» королевскому двору, — предложение, от которого девушка отказывается, не желая, по ее собственному признанию, превращаться в придворную шутиху... Видриера также отвергает приглашение погостить в столице при дворе у некоего знатного лица, то есть стать шутом, но его удается- таки обманом доставить в Вальядолид — тогдашнюю столицу страны. В Вальядолиде — уже под охраной и под присмотром, с дозволения поселившего его в своем доме вельможи, — «лиценциат Стеклянный» продолжает бродить по городским улицам, ведя с задающими ему вопросы людьми достаточно долгие на сей раз диспуты, воспроизводящие многие размышления Сервантеса на волнующие его в последние годы жизни темы: о «поэтической науке, включающей в себя все остальные науки» (с. 243 наст, изд.), о плохих и хоро¬
632 ПРИЛОЖЕНИЯ ших поэтах, о мошеннических ухватках книгопродавцев, которые в те времена чаще всего были и книгоиздателями, о разного рода занятиях и ремеслах (неизменный объект сатиры с глубокой древности116), в ряду которых исключение делается для актеров, «так же необходимых в государстве, как леса, рощи, приятные глазу виды и все вообще предметы, доставляющие нам благородное развлечение» (с. 252 наст. изд.). Однако, как следует из биографии юного Томаса, отличаясь склонностью к поэзии и изящным искусствам, он с самого начала решил стать юристом, словно предвидя, что в годы правления Филиппа П — создателя Испании как фундаменталистского бюрократического государства — последнему, помимо солдат и монахов, будут нужны многочисленные чиновники (конечно же юристы), архитекторы-строители, фортификаторы, картографы, финансисты, цензоры и издатели разрешенных цензурой книг (Филипп был страстным библиоманом), но вовсе не актеры и поэты. Последние понадобятся после восшествия на престол его сына — Филиппа Ш (1599—1622 гг.), любителя театра, придворных развлечений, карнавалов и пышных церковно-площадных празднеств, вовсе не склонного заниматься государственными делами: Филипп Ш окружил себя корыстолюбивыми фаворитами, на которых были возложены дела управления страной... Но при этом многие из них были не прочь покровительствовать поэтам и художникам, посвящавшим им свои творения. Ходили слухи, что молодой король перебрался со своим двором в Вальядолид, чтобы чувствовать себя свободнее от установленных королем-монахом порядков и ограничений, и вернулся в Мадрид в 1606 году, вскоре после кончины благочестивой сестры отца. В Ва- льядолиде-столице и прошла большая часть жизни «лиценциата Видрие- ры» — столичного шута, а также была написана и большая часть новеллы (ее датируют 1603—1605 годами117). Но завершена она была уже в Мадриде (то есть после 1606 года): судя по проскользнувшему в ее конце упоминанию знаменитой мадридской площади Совета, столицей (куда под именем Томаса Руэды, чтобы найти соответствующую его знаниям должность, вернется исцеленный монахом-иеронимитом лиценциат) будет именно Мадрид, хотя для самого Сервантеса (который любил отмечать в создаваемых им текстах вре¬ 116 Ведь архаический смех нацелен не только и не столько на разделение социума, в котором разделению труда принадлежит ведущая роль, сколько на его объединение. 117 Если отказаться от труднодоказуемой гипотезы о первой редакции конца 1570-х годов.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 633 мя и место их написания) эта смена декораций осталась, судя по всему, незамеченной. В Мадриде лиценциат Томас Руэда окажется не у дел. Карнавал, даже в таком «редуцированном» (по выражению Бахтина), обедненном виде, как шествие по базару и городским улицам одинокого сумасшедшего, наряженного в балахон кающегося постника, перебрасывающегося с шутниками из толпы остроумными фразами, уже превратился в организуемый светскими и церковными властями городской праздник, а главное, перебрался на театральную сцену, стал комедией с дополняющими ее интермедиями, мохигангами и другими малыми жанрами испанского классического театра (см.: Силюнас 2018). Для безумцев же, появляющихся на улицах городов, были созданы специальные лечебницы, они же — места заключения для неисцелимо больных. Поэтому выбор у лиценциата был лишь один: возвращение к самому себе — деревенскому подростку, «человеку безымянному» (Nemo)118, к тому сну, из которого его извлекла парочка саламанкских студентов, чтобы, прожив другой долгий сон, именуемый жизнь-познание и жизнь-разочарование, «закрыть глаза для сна последнего» (по выражению ведьмы Каньисарес — героини «Новеллы о беседе собак», ср. с. 517 наст. изд.). Однако Томас не мог отказаться от иллюзии славы. «Героическая» смерть в бою во Фландрии на поле битвы (именно такой была смерть и младшего брата Мигеля де Сервантеса — Родриго) подводит итог его неосуществившим- ся надеждам, основанным на ренессансно-гуманистических представлениях о совершенном человеке (таким он вышел из рук Творца!) и его безграничных возможностях, на вере в то, что каждый человек — сын своих дел, что миром правят Божественное Провидение и установленные еще мудрецами древности законы, что обладание гуманистической ученостью может сделать человечество счастливым и внести смысл в жизнь ученого-гуманисга: ведь Эразм Роттердамский писал трактаты-наставления, адресованные молодому Карлу V (и тот читал их); друг Эразма Томас Мор, автор «Утопии», служил Генриху VIII (правда, поплатившись за ненужное усердие головой); Франциск I в качестве самого ценного трофея привез из Италии — откуда отступал, теснимый испанскими войсками, — Леонардо да Винчи... Были флорентийские ти¬ 118 О нем не случайно вспоминает лиценциат в ответе на вопрос «Кого можно назвать счастливым?» — либо никого (nemo), либо того, кто или спит, или не ведает, кем он является на самом деле, то есть безумца.
634 ПРИЛОЖЕНИЯ раны Медичи — творцы и покровители искусств, были арагонские правители Неаполя, были Папы Римские, поощрявшие гуманистические штудии... Без финансовой поддержки меценатов ренессансные, да и барочные искусства: архитектура и живопись, скульптура и красноречие, поэзия и театр — никогда не достигли бы тех вершин, о которых будут мечтать поколения европейских художников Нового и Новейшего времени. А Томасу Руэде нужен был даже не покровигель-меценат, а самая (для начала) скромная должность писца или любого другого стряпчего. Но добыть ее ему не удалось: от него ждали другого — продолжения репрезентации... Если воспринимать рассказ о жизни лиценциата Руэды как реалистическое (с вкраплениями личных воспоминаний автора) повествование о том, что от ума — одно горе, а от многой мудрости — много печали, и опираться на имеющиеся в тексте «Лиценциата Видриеры» намеки на исторические факты (от фландрского восстания 1566 года до переезда столицы в Мадрид), то лишь полным смешением сна и яви, или уничтожением времени, можно назвать те непредставимые сорок лет, на которые растянулась его жизнь. Но «Лиценциат...» — не поучительная «реальная» повесть, но «аллегория» или «анатомия», как, независимо друг от друга, определили бы ее жанр соответственно А. Флетчер (см.: Fletcher 1964) и Н. Фрай (см.: Frye 1957), или же мениппова сатира (мениппея), если использовать термины исторической поэтики М.М. Бахтина и его последователей — а таковых в мировой испанистике сегодня великое множество119. Классическими образцами менипповых сатир120 считаются диалоги греко-сирийского прозаика Лукиана Самосатского (ок. 120 — после 180), в которых пародия на упражнения в красноречии современных риторов и философов-софистов соединилась с фантастическими сюжетами и мотивами, заимствованными из греческой и римской мифологии. Правда, Бахтин использует слово «мениппея» не только как синоним словосочетания «мениппова сатира», но и в более широком смысле — для обозначения особой «области литературы» (Бахтин 1963: 142), сложившейся в первые века после Р.Х. на почве архаического площадного, «всенародного» ритуального смеха (карнавального, если опираться на его средневековое воплощение). 119 См., напр., коллективный труд ученых из разных стран, вышедший в Кордове— Бордо в 2017 г., где имя Бахтина как основного авторитета фигурирует почти на каждой странице: SM 2017. 120 Их название произведено от имени легендарного древнегреческого сатирика Мениппа (IV—Ш вв. до н.э.), а принадлежит сатирику Варрону (116—27 до н. э.).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 635 Классические мениппейные образы «мудрого безумца» или же свихнувшегося умника наглядно демонстрируют причастность менипповой сатиры к карнавалу с его переодеваниями, передразниваниями, выворачиваниями вещей и слов наизнанку, переменами верха и низа местами...121 Представляя мир и человека в необычном, фантастическом или гротескном ракурсе, стирающем границы между видимостью и реальностью, мертвым и живым, сном и явью, мениппова сатира предлагает читателю (или слушателю) не новое знание, а новую оптику: способность смотреть на известное с необычной точки зрения (нередко с некой «наблюдательной вышки» — el atalaya). Авторов менипповых сатир отличает парадоксальная, двусмысленная оценка изображаемого, остроумие, изобретательность высказывания. Они не утверждают, а ищут постоянно ускользающую истину и поэтому пародируют такие традиционные жанры дидактической прозы, как схоластическая проповедь, энкомий (похвальное слово), судебное прение или катехистический диалог, в котором участвуют «ученик» и наставник, учитель. Вместе с тем, с менипповой сатирой в сфере серьезно-смехового, по мнению Бахтина, соседствовал и так называемый «сократический диалог», восходящий к Платону, Демосфену, Ксенофонту, Антисфену и другим философам (их труды — за исключением сочинений Платона — мало сохранились), также глубоко проникнутый карнавальным мироощущением (см.: Там же: 142). В его основе «лежит сократическое представление о диалогической природе истины и человеческой мысли о ней» (Там же: 146). Ориентируясь на Лукиана, чьи сочинения («Сновидение, или Жизнь Лукиана», «Похвала мухе», «Сатурналии», «Разговоры богов», «Разговоры в царстве мертвых», «Икароменипп, или Заоблачный полет», «Сновидение, или Петух» и мн. др.)122 были необыкновенно популярны в Европе XVI—ХУП веков123, прозаики-гуманисты, авторы так называемых «обстоятельственных» 121 Отсюда — пародия как характернейший жанр карнавализованной литературы. 122 См. их основное русское издание: Лукиан 1991. 123 Практически неизвестный в средневековой Западной Европе, но изучавшийся в школах Византии, Лукиан стал достоянием итальянских гуманистов еще в 1420-е годы благодаря посредничеству византийских ученых, таких как Михаил Хризостом. Однако общеевропейскую известность он получил в начале XVI в. благодаря переводам его сатир на латинский язык, осуществленным Эразмом Роттердамским, и прозаическим сатирам самого Эразма, таким как «Похвальное слово Глупости», «Разговоры запросто» (вариант перевода: «Домашние беседы»), а также его собранию латинских изречений и поговорок — «Адагии».
636 ПРИЛОЖЕНИЯ диалогов124, соединили и сократический, и спародированный катехистический диалоги с фантастическим повествованием, освобожденным от «требований внешнего жизненного правдоподобия» (Бахтин). Занимающие большую часть художественного пространства «Лиценциата Видриеры» ответы слоняющегося по базарной площади Саламанки (а затем — по улицам Вальядолида) светоча университетской учености на задаваемые ему из толпы вопросы превращают анекдот о сумасшедшем ученом в ренессансную разновидность «сократического диалога», а рассказ о его судьбе — в мениппову сатиру, предметом изображения в которой является не частная жизнь героя125, не его психология или социальная роль, а его сознание, творческое воображение, овладевшая им навязчивая идея: для мениппеи и впрямь характерно «изображение необычных, ненормальных морально-психических состояний человека — безумий всякого рода (“маниакальная тематика”), раздвоения личности, необузданной мечтательности, необычных снов, страстей, граничащих с безумием» (Бахтин 1963: 155—156)126. Сон (как и другие измененные состояния человеческого сознания), — одна из центральных сюжетообразующих тем менипповых сатир, которая в эпоху барокко породила особый литературный жанр — «сновидение». К последнему можно отнести и записанный поручиком Кампусано ночной «разговор» больничных сторожевых псов Сципиона и Бергансы — персонажей уже упоминавшейся сдвоенной новеллы «Обманная свадьба и новелла о беседе собак», завершающей книгу «Назидательных новелл». Вместе с «Дон Кихотом» и «Гусманом де Альфараче», согласно мнению современных испанистов, эта повесть 124 Так именует гуманистический диалог, сопряженный с повествованием, испанский исследователь жанра гуманистического диалога в Испании X. Гомес (см.: Gómez 1988). 125 Мелькнувшая на страницах повести фигура заезжей куртизанки-отравительницы интересна не как объект возможного любовного интереса Томаса, а как аллегория женского начала, чуждого мирочувствованию лиценциата, выросшего без отца и без матери. Но отца ему заменили сначала друзья-студенты, а затем — капитан Вальдивиа, а вот женское так и осталось для него навсегда враждебным... 126 Помимо «лиценциата Стеклянного» и его собрата Дон Кихота Ламанчского, разного рода маниями награждены многие персонажи «Назидательных новелл» и сервантесовской прозы в целом: от «ревнивого эсгремадурца» до парада обитателей сумасшедшего дома, представленных в конце рассказа Бергансы в «Новелле о беседе собак», а также севильского и кордовского сумасшедших, фшурирующих в Прологе к ДК 1615, или безумца из рассказа цирюльника, появляющегося в первой же главе Второй части.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 637 подводит итог развитию жанра менипповой сатиры в ренессансной Испании, увенчанному рождением жанра европейского романа Нового времени (см.: SM 2017). Впрочем, и первые образцы современного романа — два «больших» (двухчастных или двухтомных, да еще и с подложным продолжением Первой части каждого, если речь идет о «Дон Кихоте» и «Гусмане де Альфараче») и один «маленький» (речь идет об «Обманной свадьбе и новелле о беседе собак») — могут быть поняты лишь в контексте развития мениппеи на испанской почве. *** К мениппейной традиции в той или иной мере причастны почти все пародийно-диалогические жанры испанской литературы XVI—ХУП веков, оппонирующие «книгам о рыцарстве», официальной историографии и государственно- одической эпике. Первое поколение испанских писателей и мыслителей-гума- нистов эпохи Возрождения, в своем большинстве последователей Эразма Роттердамского, как и их европейские единомышленники (за исключением итальянцев), восприняло наследие Лукиана через посредничество Эразма-пе- реводчика и Эразма — автора «Похвального слова Глупости» и «Разговоров запросто». На Эразма, в частности, ориентировался Альфонсо де Вальдес, автор знаменитых гуманистических сатир «Диалог между Лактансио и архидиаконом о том, что происходило в Риме» (1527?) и «Диалог о Меркурии и Хароне» (1529)127. Однако многие сочинения испанских прозаиков-эразмисгов «первой волны» или остались лежать в рукописях вплоть до конца XVIII — XIX века, или — вместе с трудами Эразма — оказались в первом же «Списке запрещенных книг» 1559 года, проект которого, по указанию Карла V (некогда восхищавшегося Эразмом!), был составлен еще в 1546 году: эразмистский период развития испанского гуманизма был насильственно прерван. Но именно во второй половине 1540-х годов — сама историческая судьба мениппеи полна парадоксов! — Хуаном де Харава во Фландрии и Франсиско де Энсинасом во Франции были осуществлены и опубликованы первые переводы менипповых сатир Лукиана на испанский язык. И в те же годы испаноязычная мениппова сатира нашла новую опору для своего развития: им стал 127 Авторство этого диалога до сих пор остается предметом спора исследователей.
638 ПРИЛОЖЕНИЯ жанр романа-метаморфозы (превращения). Фантастический роман грекоримского прозаика Апулея «Метаморфозы, или Золотой осел»128, написанный на латинском языке в форме повествования от первого лица, был переведен на испанский гуманистом Диего Лопесом де Кортегана еще в 1514 году и опубликован в 1525-м. Но подлинную известность среди испанских читателей перевод Кортеганы получил лишь после его переиздания в 1536 году, за которым — с небольшим промежутком времени — до 1551 года последовали еще три, что свидетельствовало о необычайном успехе «Метаморфоз», возможно подготовленном популярностью в Испании итальянских рыцарских поэм, в которых немало отголосков из Апулея. Впрочем, истории о превращении людей в животных и иных представителей природного мира (и наоборот) были давно известны испанцам из «восточных повестей» (той же «Панчатантры», ставшей в переводе «Калилой и Димной»), из басен Эзопа, не говоря о родном фольклоре. М.М. Бахтин решительно включает «Золотого осла» (как и всю литературу о превращениях) в «область» менипповой сатиры, хотя зарубежные критики иногда различают мениппею и так называемые «милетские повести» (milesias), к которым относят и творения Апулея, и эллинистические романы первых веков н. э. (для Бахтина «милетские повести», в первую очередь Гели- од ор и Ахилл Татий, равно как и «Сатирикон» Петрония, — также классический мениппейный жанр). Однако никто из исследователей не отвергает родственность этих жанров, их взаимное тяготение и образование в процессе их гибридизации новых нарративных — протороманических — форм. Во второй половине 1540-х — 1560-е годы в Испании были созданы самые значительные образцы ренессансных менипповых сатир с использованием сюжета «метаморфозы» — «Диалог о превращениях Пифагора» (анонимный, вторая половина 1540-х годов), «Погремушка» (два манускрипта 1555 года, подписаны псевдонимом «Крисгофоро Гнофосо»), «Путешествие в Турцию» (1557) 128 Метаморфоза была одним из ведущих литературных мотивов в сатирах Лукиана. При этом Лукиан и Апулей внесли решающий вклад в возникновение особого позднеантичного цикла «текстов об осле» — азинария, предложив две версии истории о превращении человека в осла — греко- и латиноязычную. Будучи представленной в прозе Лукиана как в форме повествования от первого лица («Луций или Осел»), так и в виде диалога («Сновидение, или Петух»), метаморфоза, тем не менее, еще не превратилась у Лукиана в завершенное литературное высказывание (жанр).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 639 Андреса де Лагуна. К мениппейной традиции причастен и «Ласарильо де Тор- мес», особенно его «продолжение» — «Ласарильо-тунец» (1555). Все они, за исключением единственного издания двучастного «Ласарильо» 1555 года (запрещенного почти тут же, в 1559 году), остались неопубликованными. К началу 1570-х годов область серьезно-смехового в испанской прозе, казалось бы, сузилась до предела, если не принимать во внимание пасторальный роман — жанр, который в первые десятилетия посттридентской реакции (1560—1570 гг.) стал основным и развлекательным, и философским чтением для образованной части испанской аристократии (а ее, как и в случае с распространением жанра новеллы, представляли в основном женщины). По мнению Бахтина (мало кем замеченному), пастораль с момента ее возникновения также относилась античными авторами к области серьезно-смехового. И далеко не случайно с этого жанра, нацеленного на изображение «страдающего» сознания условного аллегорического персонажа — пастуха, пребывающего в состоянии диалогического общения с ему подобными страдальцами-поэтами, влюбленными или разлюбившими, — начинается творческий путь Сервантеса — создателя прообраза «романа сознания» Нового времени. Пастораль близка и к позднеренессансному (а также барочному) варианту важнейшей жанровой разновидности мениппеи — утопии, вышедшей из-под пера ближайшего друга Эразма Роттердамского Томаса Мора в начале XVI века, но, как и пастораль, ставшей ведущим литературным жанром лишь в период краха самого Ренессанса как глобальной культурной утопии, после Тридента. Тогда по-новому начала звучать и классическая тема «жизни-сна», подпитываемая в Испании влиянием буддизма, издавна проникавшего в испанскую культуру через арабские источники. Новые стимулы для развития мениппеи испанцы нашли и на севере, в многострадальной Фландрии. Голландский гуманист, философ-стоик Юст Липсий, автор трактата «Сновидение» («Somnium»; 1586), оказал на молодых испанских гуманистов рубежа XVI—ХУП веков (на того же Ф. де Кеведо) влияние, которое историки испанской мысли сравнивают с влиянием Эразма Роттердамского на гуманистов 1520—1530-х годов. Конечно, Юст Липсий не изобретал жанра «сновидения» — одной из важнейших разновидностей менипповых сатир. Но он соединил «сновидение» с по-новому — в свете барочного «разочарования» — осмысленной кинической философией (отсюда и сервантесовский выбор собак-киников в качестве пер-
640 ПРИЛОЖЕНИЯ сонажей его сновидения-пикарески1 , а также стоицизмом — философией, актуальной во все эпохи исторических кризисов. Принятое в переводах и в критическом обиходе деление «маленького романа» «Обманная свадьба и новелла о беседе собак» на две расположенные друг за другом части искажает ее «стереометрическую» композицию: «Новелла о беседе...» не просто следует за «Обманной свадьбой», но встроена в нее как интертекст — как сделанная по памяти в записной книжке поручика Кампуса- но «стенограмма» разговора Сципиона и Бергансы, подслушанного им во время бессонницы в больничной палате, хотя поручик не отрицает и того, что разговор мог ему присниться129 130. По обе стороны границы, которая то ли разделяет, то ли не разделяет явь и сон, реальность и воображение, текст и событие, слово и вещь, жизнь и представление (репрезентацию) — она пролегает в глубине бессознательного «человека говорящего»131, — и развивается сюжет двух историй: злосчастной женитьбы поручика на мошеннице Эстефании, закончившейся для него боль¬ 129 О конкретных фольклорных и литературных источниках этих образов см. преамбулу к примечаниям к «БС». 130 О том, что всё пережитое и переживаемое ими ему и его брату Сципиону приснилось, подумывает и Берганса к концу проведенной ими в разговорах ночи (см. с. 529 наст. изд.). 131 Сам термин «бессознательное» принадлежит, как известно, Зигмунду Фрейду, но возник он — как и вся огромная область гуманитарно-медицинского знания, именуемая «психоанализом», — во многом под впечатлением, полученным от прочитанной Фрейдом еще в отрочестве «Новеллы о беседе собак» в переводе на немецкий язык (испанский он выучит позднее, чтобы читать «Дон Кихота»). Зигмунд Фрейд прочитал новеллу вместе со своим другом, Эдуардом Зильберстайном, — и она тут же превратилась в сценарий для их бытового поведения — репрезентации, в которой каждый играл роль одного из псов: Эдуард — Бергансы, Зигмунд — Сципиона, наслаждаясь возможностью слушать рассказы товарища, пытаясь понять, что с ним происходит, задавая наводящие вопросы, угадывая недоговоренное... Игра (и в жизни, и в переписке) длилась довольно долго. О ней Фрейд помнил и уже в 1883 г. рассказал в письме своей невесте Марте, в момент, когда накануне женитьбы перед ним — по образованию врачом общей практики — стояла проблема выбора более узкой специализации и жизненного пути в целом. Образ Сципиона и сервантесовский тип открытого диалога-беседы, в котором рассказчик пытается понять, кем же он является по существу, а задающий вопросы выступает как соучастник этого процесса (но не как судья и не как учитель), роль человеческого воображения и бессознательного в жизни говорящего, — по мнению последователей Фрейда, были непосредственными истоками его учения (см.: Grinberg, Rodríguez 1993).
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 641 ничной койкой, и скитаний Бергансы по Испании, приведших его в вальядолидский госпиталь. Обе завершаются двусмысленно : полным разочарованием каждого из героев-рассказчиков в возможности изменить жизнь к лучшему и — надеждой на воскресение, дарованной верой в высшую силу, которая наделила всех участников двуполярного новеллистического события (героев, автора, читателя) божественным даром речи: недаром оно локализовано в палате госпиталя Воскресения Христова132, неподалеку от которого в начале «маленького романа» встречаются Поручик и Лиценциат. Поручик, двадцать дней лечившийся от неизлечимой тогда болезни — сифилиса, всё еще надеется вернуться в строй и отправиться воевать во Фландрию, а лиценциат Перальта, читатель текста, вышедшего из-под пера Кампусано133, признаётся, что «порадовал очи духовные» (с. 543 наст, изд.) и готов к радостям телесным. По-видимому, на такую же реакцию читателя надеется и автор книги «Назидательные новеллы», у которой нет традиционного обрамления, но есть Пролог, где именно эта надежда и высказана. И есть завершающая книгу «двойная новелла», служащая, по разделяемому многими критиками мнению В. Пабсга, своеобразным обрамлением книги, являя собой «репертуар» всех ее основных тем и мотивов (см.: Pabst 1947). Развязка новеллы (а значит, и книги в целом) пытается подхватить мотив целительного чтения-игры и радость игры-творчества, но главной опорой для ее героев и читателей остается стоическое убеждение, вложенное автором в уста Сципиона: «Добродетель и ум всегда остаются самими собой и всегда неизменны; в богатстве и в бедности, в одиночестве и в окружении свиты. Правда, люди могут иногда их неверно оценивать, но это отнюдь не сказывается на их внутренней сущности, важности и значении». С. 542 наст. изд. Замечание Сципиона — своего рода якорь, при помощи которого писатель пытается остановить безостановочное движение повествования, пронизанного * 1132 См. о нем примем. 1 к «ОС». 1 Перальта читает запись, пока Кампусано спит в его доме; так и Дон Кихот отправляется на чердак спать, пока его друзья и другие персонажи ДК 1605, собравшиеся на постоялом дворе Хуана Паломеке, слушают чтение «Повести о безрассудно-любопытном». Подробнее об этом см.: Woodward 1959: 81.
642 ПРИЛОЖЕНИЯ тремя пересекающимися темами: превращения (метаморфозы), репрезентации- подставы» (tropelía), жизни-сна. О разного рода «превращениях», «переменах» в «двойной» новелле-повести речь идет постоянно. Это и физические превращения: двух младенцев — в собак, ведьм — в петухов, сов или воронов; это и цепь превращений-превратностей, из которых состоит вся человеческая — «собачья» — жизнь: Берганса за свой собачий век успел побывать и «мясником», и «пастухом», и «альгуаси- лом», и «цыганом», и «актером» (его исповедь построена по схеме плутовской повести «герой — слуга многих господ»). «Превращениям»-извращениям подвергается и душа человека, привыкая и к греху (ведьма Каньисарес), и к смирению, весьма схожему с самоуничижением (рассказ Бергансы о том, как он пристраивался на службу). Искажению подвергается истина в устах лицемера или сплетника... При этом определить результаты и подлинность этих метаморфоз почти невозможно. У каждой вещи, у каждого человека есть несколько обличий, при этом «публичное» — самое ложное (оно — tropelía): пастухи оказываются волками, режущими вверенных их попечению овец; служители правосудия — пособниками преступников; солдаты подрабатывают на жизнь актерством, мясники — воровством, «невинные» девицы — своей невинностью. И над этим всеобщим лицедейством царит Время: «<...> воспоминания исчезают, былая жизнь не возвращается, языки устают болтать, новые дела заставляют забывать о старых» (с. 524 наст, изд.), как проницательно замечает Каньисарес. Потому-то так трудно в этой круговерти превращений ухватиться за устоявшиеся представления о мире, за привычную моральную догму. Поэтому и сам Сервантес, и его герои-псы решительно не желают быть проповедниками: а ведь именно в проповедника — несмотря на весь его ум и ироничность — превращается Гусман де Альфараче134. «Беседа собак» — самый развернутый сервантесовский ответ Алеману, учитывающий принципы построения «Гусмана...» и одновременно возвращающий пикареску к «Ласарильо», к перспективисгскому, свободному взгляду на человека, к диалогу автора и читателя, читателя и героя, двух (и более) персонажей, героя с самим собой, человека с окружающим его миром, писателя — с его современниками. 134 О метаморфозе и плутовском романе см.: Пискунова 2017: 339—349.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 643 Внешне история пса-алана Бергансы, повествующего своему слушателю (и как потом выясняется, брату-близнецу) Сципиону о своих удачах и злоключениях, похожа на похождения Гусмана де Альфараче, но еще больше Берганса напоминает Ласарильо первых глав повести: сирота, существо без роду без племени (у Сервантеса это подчеркнуто тем, что рассказчик даже и не «человек», уже самим своим появлением на свет поставленный в положение быть в услужении у того, кто социально значимее, сильнее и независимее, кому принадлежат блага, от которых зависит его жизнь: тема голода и физической униженности героя в «Ласарильо» жанрообразующая). Берганса ищет для себя наилучшего способа еду добыть, «заработать на хлеб» (который он ест с тем же удовольствием, что и мясо), пользуясь дарованными ему природой разумом (животные у Сервантеса — существа разумные, даже если не могут говорить): Берганса-Гавилан-Барсино135 понимает ситуацию, в которой находится, и что от него ожидает хозяин-благодетель. В основном, как и в «Ласарильо», его поведением руководят самые простые чувства-инстинкты: голод, отвращение, приязнь, благодарность. Пройдя через многие испытания, он находит единственное в мире место, в котором может жить, не умирая с голоду и не подвергаясь побоям и издевательствам, — монастырский госпиталь, где вместе со Сципионом помогает «примерному христианину Маудесу» (с. 537 наст, изд.) собирать вечерами в потемках милостыню136, а в остальное время охранять лечебницу. Чудесно посланный Бергансе и Сципиону свыше на одну ночь «дар речи» превращает Бергансу в рассказчика истории своей жизни и тем самым — в героя пикарес- 135 Три клички Бергансы (ср. три имени Томаса Родахи — Руэды — «лиценциата Стеклянного») отражают разные роли, которые ему приходится играть в жизни, и его разные функции в повествовании: Берганса (исп. — «Бродяга») — персонаж-пикаро, точнее, проживающий жизнь плута, хотя по нравственной сути им не являющийся; Гавилан (исп. — «Дворянин») — пес благородных кровей, каким он видится многим людям; Бар- сино (исп. — «Пестрый», «Красавчик») — его прозвание во время жизни у пастухов, чей образ жизни никак не соответствует идеалу Пастуха-Пастыря или образам пастухов- влюбленных из пасторальных романов. В рассказе Бергансы Сервантес не пародирует жанр пасторального романа, но пытается провести границу между жизнью и литературным вымыслом, даже не пытающимся выглядеть правдоподобным. 136 О символическом смысле этого промысла см. примеч. 4 к «БС». В словах повествователя немало иронии: эразмисты относились очень скептично к нищенствующим монашеским орденам.
644 ПРИЛОЖЕНИЯ ки. Он ведет рассказ о всей своей жизни с момента появления на свет137, хотя о многом сообщает скороговоркой, то и дело подгоняемый слушателем Сципионом и отведенным для рассказа временем — одной ночью. При этом сюжет «Беседы собак» (как, впрочем, и многих других «назидательных новелл» — «Английской испанки», «Лиценциата Видриеры», «Высокородной судомойки») явно перерастает границы новеллы как произведения, выстроенного вокруг одного события. Но Берганса — «пикаро» только по своей жанровой роли. Его превратности — не следствие его неудавшихся проделок и плутней, а результат того, что он последовательно добродетелен и не принимает закона плутовского мира «с волками жить — по-волчьи выть», того, что отказывается пособничать ворам и мошенникам, что иногда не может не удержаться от соблазна... пролаять правду. Как и «Ласарильо», но еще в более акцентированном виде, «Беседа собак» — пикареска без героя-пикаро или — с героем «благородным» (Берганса замечает, что чувствует в себе врожденное благородство, отмечаемое и людьми, окликающими его по имени «Гавилан»). На Бергансу — уже и потому, что он собака, — не распространяется власть первородного греха, которым отмечен герой-пикаро Матео Алемана, а также деление испанцев на касты. Он не «добрый христианин», каковым он видит Маудеса (явно со стороны и иронически), и уж конечно не мусульманин или мориск: крещеных арабов единоверцы — «старые христиане» — могли презрительно именовать «собаками», но Берганса, рассказывая о своей жизни на «огородах»138 у мориска и оснащая свою речь казенной филиппикой о маврах — «врагах отечества», звучащей подчеркнуто нелепо из собачьих «уст», никакого другого порока, кроме скупости, в своем хозяине не находит: жизнь на окраине Гранады была для пса отдыхом, который он использовал, чтобы изучить повадки «врагов» и, кривя душой, поддержать указы Филиппа Ш 1609—1613 годов об изгнании морисков. («Беседа собак» редактировалась после 1610-го, когда стало вполне очевидно, к каким трагическим последствиям для изгнанников и драматическим для страны в целом привело исполнение этих указов.) Бергансу-пса не затрагивает 137 Оно не случайно привязано к Севилье, хотя исходное место действия двойной новеллы — Вальядолид, а факт рождения Бергансы на севильской бойне опровергается рассказом Каньисарес (см. об этом далее в наст, статье). Кроме того, Севилья (а вернее ее пригород, Альфараче) — это еще и родина алемановского Гусмана. 138 См. об этом примеч. 198 к «БС».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 645 и кастовое деление испанского общества, играющее немалую роль в сюжете «Гусмана де Альфараче». Он не обременен и такими пороками, как гордость и тщеславие, которые коснулись уже Ласарильо — городского глашатая и являются главной причиной для выбора Гусманом образа жизни, приводящего его на каторгу. И если в похвальном слове «Гусману де Альфараче», сочиненному Алонсо де Барросом, подчеркнуто, что создатель романа выступает против «невежественного учения», гласящего, что лучшая школа для человека — сама природа, то Берганса и его брат являются доказательствами того, что именно природа наделила их лучшими из имеющихся у них свойств («весьма живым и во многих отношениях чрезвычайно острым инстинктом», «известной долей сознания» и даже способностью мыслить, хорошей памятью и «великой» верностью хозяину), поставив почти вровень с человеком. А вот умение собак говорить — и они сами это признают — находится за пределами законов природы. О речи как о «великом и благодатном даре» и Сципион и Берганса говорят многократно, хотя именно в языке заключено, по их же наблюдениям, и главное зло человеческой жизни. Этот парадокс, распространяющийся и на всю человеческую природу, — основной предмет «философского» диспута двух собак. Им продиктовано и условное распределение ролей в их беседе: Берганса рассказывает о том, что он испытал и чему стал свидетелем (последнему в его рассказе уделено основное внимание), Сципион комментирует рассказ Бергансы и направляет его речь, вставляя в паузы между словами собеседника замечания по поводу сказанного, касающиеся именно формы и стиля речи рассказчика, а также его морального права и нужды говорить о других и о мире то, что хотелось бы сказать. Мотив склонности человека к злословию (злоречивости) и любви посплетничать (murmurar139) о грехах и проступках ближнего — сквозная тема высказываний Сципиона, да и покаянных признаний Бергансы-рассказчика, из чьего повествования складывается картина повседневной жизни испанцев — современников Сервантеса («Беседа собак» продолжает описание нравов, начатое на страницах «Ринконете и Кортадильо», причем продолжает в прямом смысле слова: персонажи «Ринконете...» — мошенник Мониподио со своим «двором», взяточник альгуасил, мясники с городской бойни, в чьих руках сосредоточены главные блага городской жизни, а следовательно, и власть в городе, 139 В пер. Б.А. Кржевского — «болтать».
646 ПРИЛОЖЕНИЯ тщеславные купцы, продажные девицы, не справляющиеся со своими обязанностями наместники — переходят на страницы «Беседы собак», складываясь в единый «севильский текст»). Поэтому в беспрестанных попытках Сципиона «окоротить» рассказчика, напомнить ему об ограниченности дарованного им для разговора времени и о том, что не следует «все вещи называть своими именами» (с. 499 наст, изд.), есть немалая доля сервантесовского лукавства, которое А. Кастро и некоторые другие исследователи не очень удачно определяли как «лицемерие». На самом деле язык Сервантеса, оживающий в высказываниях его героев, представляет собой сплошной парадокс, в котором соединяются эвфемистичность с точностью выбора «единственного» слова, уклончивость с прямым нелицеприятным говорением, авторская ирония с простодушием наслаждающегося даром речи пса-болтуна... Истинный артистизм и смешливость отличают и автора, и пса-рассказчика: недаром последние дни в миру Берганса, столь искусно изображавший перед своими хозяевами наивысшую христианскую добродетель — смирение, провел как преуспевающий актер бродячего театра. Парадоксальна и сюжетная конструкция «двойной новеллы» с ее постоянным переворачиванием верха и низа, прошлого и грядущего, добра и зла... Есть в «Беседе собак» и еще одна интертекстовая часть, которую исследователи считают смысловым центром этой метаповести или «маленького» метаромана, отмеченная не свойственной Сервантесу речевой откровенностью: это рассказ Бергансы о встрече в Монтилье (на пути из Севильи в Картахену) со старой ведьмой Каньисарес, подругой давно скончавшейся ведьмы Монтиелы — как и она, ученицы знаменитой колдуньи Камачи Мон- тильской140. Якобы расставшаяся со своим ведьмовским прошлым и живущая при некоем христианском госпитале, Каньисарес узнаёт в псе- барабанщике, выступающем со своим хозяином-солдатом в селе, где некогда жила Камача, одного из братьев-близнецов, рожденных Монтиелой и превращенных Камачей в минуту рождения в щенков. Характернейший мотив позднегреческого романа — раскрытие тайны рождения героя (чаще — героини), нарушая законы жанра, вписывается в цепь жизненных превратностей героя-пикаро, чье появление на свет со всеми подробностями описывается в начале его исповеди. 140 См. примеч. 151 к «БС».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 647 В свою очередь, смысловым центром рассказа-исповеди Каньисарес является стихотворное пророчество о судьбе детей Монтиелы, к которым-де должно вернуться их прежнее (человеческое) обличье в час, Когда они увидят гордецов, С высот своих свергаемых поспешно, И горемык, из праха вознесенных Рукою, властной это совершить. С. 519, 528 наст. изд. Эти строки в тексте повести воспроизводятся дважды и дважды интерпретируются: сначала — как аллегорическое пророчество о Страшном Суде, затем — «дословно» (а по сути — так же иносказательно, но в комическом плане), как описание игры в кегли. А их смысл, который можно искать до бесконечности, заключается в... его отсутствии, в том, что, как мудро замечает Берганса, «всё пережитое нами до сих пор и всё, что мы теперь переживаем, есть сон» (с. 529 наст. изд.). Но откуда у Бергансы высказываемая тут же уверенность в том, что они — въявь говорящие собаки? Почему Каньисарес, имеющая богатый опыт колдовства и превращений, не верит в россказни про «древних волшебниц», превращающих людей в животных, и в то же время знает, что пес Гавилан, с которым она разговаривает, — превращенный в четвероногого человек? Почему она готова присоединиться к мнению каждой из сторон в теологическом споре (он как раз шел в Испании во второй половине 1600-х годов) о том, в реальности или в воображении ведьм происходят их знаменитые полеты на шабаш в горах Наварры? Ответов на эти вопросы у Каньисарес нет, зато она пытается дать Бергансе- Гавилану главный урок, которому нужно следовать в жизни, — урок лицемерия, не пошедший, однако, ему впрок: когда наутро, после неудачной попытки Каньисарес натереться волшебным снадобьем и отправиться на полет сельчане находят во дворе госпиталя лежащую без признаков жизни «добрую христианку» и сидящего рядом с ней пса, они решают, что женщина умерла, а в собаку вселился дьявол (придя в чувство, Каньисарес набрасывается на пса с проклятиями, а тот, вцепившись ей зубами в живот, начинает таскать ее, обнаженную, по земле).
648 ПРИЛОЖЕНИЯ Таков апогей сражения, которое Берганса, сам того не ведая, всю дорогу вел с женским «мясом»141. И он наконец узнаёт на своей шкуре, что такое не воображаемое превращение, а универсальная форма жизни — обман (tropelía). От палочных ударов крестьян Берганса спасается бегством в «нижний» (ниже некуда) мир — в цыганский табор, в пещеру, а оттуда — в сады-огороды (huertas) гранадского мориска, вблизи которых и встречает поэта, который делится с собакой крошками хлеба и веточками сухого винограда. Мясо грубой «трущобной» реальности, которую так любит воссоздавать мениппова сатира, превращаются в хлеб голодной жизни поэта, делящегося последним со своим слугой — приблудной собакой. Так Берганса открывает для себя ценность подлинного христианского сострадания, в котором нуждается и его хозяин: актерская труппа дружно отвергает пьесу поэта; в эпизоде ее «провального» чтения перед лицедеями нельзя не увидеть иронической самокритики и элементов самопародирования автора «Назидательных новелл», упорно готовящего к изданию свои, так и не нашедшие путь на современную сцену, пьесы... Театр — наивысшее воплощение искусства репрезентации, эстетики обмана и перевоплощения — становится последним житейским опытом Бергансы, рассказ о котором он обрывает на полуслове: то ли критикуя «фальшь» театрального мира, то ли ностальгически восхищаясь театром как еще одной разоблаченной утопией. На полуслове обрывается и «двойная» новелла-повесть-роман, завершающая книгу «Назидательные новеллы»: «Пойдем, — сказал поручик. И оба вышли» («Vamos — dijo el Alférez. Y con esto, se fueron»). Развязка, столь сходная с концом «Сонета на катафалк короля Филиппа...»: «Fuese у no hubo nada...» — «Он удалился. Больше — ничего»142. Но поручика и лиценциата — его слушателя и читателя — ожидает не «ничто», а Эсполон — место отдыха вальядолидцев с красивейшим панорамным видом, куда друзья направляются, чтобы «порадовать телесные очи» — «recrear los ojos del cuerpo». Друзья выходят в жизнь: из мира чтения, книжных фантазий, больничных сновидений и ре¬ 141 г\г Об этом — три следующих друг за другом эпизода из жизни героя: поначалу, когда дело касалось хорошенькой молодой любовницы мясника, пес отказывается пачкать своей мордой белые ручки воровки; затем он молча обкусывает ляжки злобной чернокожей служанки купца, морившей собаку голодом; наконец, добирается до омерзительного полутрупа ведьмы. Из этой, крайней, точки падения Бергансы начнется его восхождение в область «высокого» обмана — в мир поэзии и театра. 142 В пер. А.М. Косс — «И прочь пошел. И снова стало тихо».
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 649 презентаций — в историческую реальность и в Божественную историю, чьи уроки еще не изгладились из сознания европейцев века Сервантеса. •kick Успех, сопровождавший выход в свет «Назидательных новелл» (в ближайшие десять месяцев после публикации они были четырежды переизданы143, а в 1614 году появилась вторая, предположительно подготовленная автором, редакция книги), оправдал самые смелые надежды издателя, да и самого Сервантеса. У писателя появилась возможность полностью посвятить себя литературному труду: изданию книги комедий и интермедий, завершению Второй части «Дон Кихота» и «Странствий Персилеса и Сихизмунды». Главное же: сервантесовский стиль повествования — его диалогическая основа, стремление автора разговаривать с читателем и договариваться с окружающим его миром оказались жизненно необходимы не только в современной ему Испании, но и в Европе раннего Нового времени144. Вдохновленные опытом создателя «Назидательных новелл», испанские сочинители один за другим начали издавать собрания коротких историй, уже своими названиями отсылающими к сервантесовскому образцу: «Исправление пороков» («Corrección de vicios»; одобрено в декабре 1613-го, опубл. 1615) А.-Х. де Саласа Барбадильо145, «Путеводитель и наставление для чужеземцев» («Guia у avisos de forasteros»;146 1620) Антонио де Линьяна-н-Вердуго, «Двена¬ 143 Всего в течение 17-го столетия было осуществлено 23 издания «Новелл» на испанском языке. 144 В первый же год после публикации появились переводы «Новелл» на английский (47 изданий в течение века), французский (56 изданий) и другие европейские языки. 145 Он же — автор одной из апробаций «Назидательных новелл». 146 Полное название — «Guía у avisos de forasteros: que vienen a la corte: historia de mucha diversión, gusto y apacible entretenimiento donde verán lo que les sucedió a unos recién venidos: se les enseña de huir de los peligros que hay en la corte, y debajo de novelas morales y ejemplares escarmientos se les avisa y advierte de cómo acudirían a sus negocios cuerdamente» — «Путеводитель и наставление для чужеземцев, прибывающих в столицу: приятное, развлекательное и отдохновительное повествование о том, что случается со вновь прибывшими, которое учит их, как избегать грозящих им в столице опасностей, а также, при посредстве поучительных новелл и образцовых наставлений, предупреждает их и советует им, как вести себя разумно, устраивая свои дела».
650 ПРИЛОЖЕНИЯ дцать моральных и поучительных новелл» («Novelas morales»; 1620) Ф. Диего Агреды-и-Варгаса, «Паломнические назидательные истории» («Historias peregrinas у ejemplares»; 1623) Гонсало де Сеспедес-и-Менесеса, «Театр для всех: поучительные новеллы»» («Teatro popular: novelas morales»; 1622) Алонсо де Луго-и-Давила, «Происшествия и чудеса любви в восьми назидательных новеллах» («Los sucesos у prodigios de amor en ocho novelas ejemplares»; 1624) Хуана Переса де Монтальбан, «Трагические любовные новеллы» («Novelas trágicas у amorosas»; 1626, опубл. 1637) Марии де Сайяс-и-Сотомайор. Перу Лопе-прозаика также принадлежат четыре любовные повести147, опубликованные в разножанровых собраниях его произведений в 1621 и 1624 годах и изданные как единое целое уже после смерти автора. В оригинале они именуются «novelas» — «Novelas a la señora Marcia Leonarda»— «Новеллы для Сеньоры Марсии Леонарды»148, или просто «Новеллы», как в русском переводе (см.: Лопе де Вега 1969). Подлинная цель их создания, закамуфлированная рассуждениями автора, содержащимися в начале самой ранней и самой совершенной из них — «Приключениях Дианы» (он-де готов отозваться на просьбу дамы сердца и сочинить для нее занимательные истории), на деле заключалась в том, чтобы еще раз продемонстрировать свое превосходство над Мигелем де Сервантесом во всех областях литературной деятельности, включая прозу: посмертная слава Сервантеса — создателя «Назидательных новелл» не давала Лопе покоя. Чуткий к веяниям литературной моды, автор «Новелл для Марсии Леонарды» не мог не отметить художественного достоинства «Назидательных новелл», в которых (пришлось признать!) «Сервантес проявил и изящество слога, и редкое искусство» (Там же: 8); однако он тут же поспешил упрекнуть соперника в том, что в его «новеллах» нет заявленной в названии книги «назидательности», требующей-де от сочинителя искушенности «в светских делах» (без перехода на «личное» Лопе вести литературный спор не мог!). Пытаясь принизить новеллистическое искусство Сервантеса, на роль создателя под¬ 147 В испанской критике этот тип барочной новеллы/повесги, восходящий к «идеальным» «назидательным» повестям Сервантеса, с подачи А. Амесуа-и-Майо именуют «novela cortesana» — букв.: «придворная новелла» (от исп. corte — «двор», «столица»; омонимично corte — «короткий»), хотя ее можно было бы назвать «городская», «любовная», «аристократическая» (но никак не «куртуазная»), а по-русски лучше всего — «светская». 148 Под этим именем Лопе воспевал свою «десятую музу», многолетнюю (в 1616— 1632 гг.) любовницу Марту де Неварес.
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 651 линно «поучительных» новелл Лопе выдвигает Матео Банделло. Более того: Лопе-прозаик на словах возвращает испанскую новеллу в «более старые времена, когда новелла была устным жанром»...149 И вот этот «низкий», долитера- турный жанр, идя навстречу желаниям дамы (ведь новеллы для женщин и сочиняются!), он согласен своим гением возвысить... На деле же «Приключения Дианы» являются классическим образцом барочной любовной повести, возникающей в недрах и на фоне богатой романической/романной традиции, представленной в Испании XVI века не только «книгами о рыцарстве», но и пасторальными и «византийскими» романами: «<...> верно то, что “Аркадия” и “Пилигрим”150 чем-то напоминают произведения этого литературного рода (то есть новелл. — С.77.)», — замечает Лопе в первых же строках своего рассуждения о новелле (Там же: 7). Они-то — вместе с «Назидательными новеллами» — играют в генезисе любовной истории Дианы и ее возлюбленного Се- лио главную роль. Начавшись с сервантесовской темы «двух друзей» (Октавио и Селио), с завязки трагической новеллы чести — с рассказа о любви Дианы и Селио, об утрате Дианой чести (с аллюзиями на «Селестину» Ф. де Рохаса151), о ее бегстве из дома, почти «списанном» из «Сеньоры Корнелии», — новелла Лопе превращается в повесть, в повествование о скитаний двух разлученных влюбленных в духе «византийского романа», чего автор и не скрывает: Можно ли сомневаться, сеньора Леонарда (а такими обращениями автора к читательнице усыпаны повести Лопе! — С.П.), в том, что ваша милость уже давно желает знать, что стало с нашим Селио, о котором, с тех пор как он отплыл в Индии, наша новелла, кажется, совсем позабыла. Да будет известно вашей милости, что то же самое делал неоднократно и Гелиодор со своим Феагеном, в иной раз и с Хариклеей <...>. Там же: 55 149 «Во времена менее просвещенные, чем наши <...>, новеллы назывались просто рассказами, их пересказывали по памяти, и никогда, сколько мне помнится, я не видел их записанными на бумаге <...>» (Лопе де Вега 1969: 7). 150 В качестве образцов этих жанров он называет собственные романы «Аркадия» («Arcadia»; 1598) и «Странник в своем отечестве» («EI peregrino en su patria»; 1604). 151 Мотив роковой лестницы, по которой влюбленный проникает в спальню девуш¬ ки.
652 ПРИЛОЖЕНИЯ Присутствие автора-рассказчика в повести, его многочисленные отступления с рассуждениями на разные темы и о разных предметах («<...> я осмеливаюсь писать вашей милости обо всём, что мне подвертывается под перо <...>». — Лопе де Вега 1969: 65) временами заслоняют сам, лишенный какого- либо правдоподобия, рассказ, нередко пародирующий Гелиодора. Ироничен и финал истории, в котором встретившиеся в Новой Индии герои возвращаются на родину, где обретают рожденного Дианой после бегства из дома и оставленного на воспитание в крестьянской хижине сына — но не младенца, а подростка: здесь Лопе, предваряя Вольтера — автора «Кандида», решил быть правдоподобным: основной закон позднегреческого романа — неподвластносгь происходящего в нем времени — разрушен! Автор же, разлучившись с героя- ми-влюбленными, возвращается в Толедо, где начинался его рассказ, чтобы донести радостную весть о счастливом конце странствий Дианы и Селио... брату и матери Дианы (Лопе ведь читал ДК 1615 и прекрасно понял суть ме- тафикционального повествования). Три другие «новеллы», еще более пространные и многословные, чем «Диана», если и сближаются с трагической новеллой в духе Банделло, то откровенно ее пародируя: творя свою месть по неписаному правилу «за тайное оскорбление — тайная месть», герой топит обидчика, подплыв к тому незаметно под водой во время купания. Или же превращаются в авантюрное житие христианина-мориска («Мученик чести»). В повести о Гусмане Смелом, рассказывающей о героической жизни и похождениях повесы дона Феликса, — агиографический сюжет переосмыслен на светский лад, а рассказ прерывается многочисленными панегириками автора в адрес сильных мира, ради чего псевдорыцарская повесть о Гусмане, похоже, и была написана. Аналогичные примеры жанровых флуктуаций между итальянской трагической новеллой, византийским романом, житием и пасторалью можно найти и в творчестве Тирсо де Молина — прозаика, гипотетического автора двух новелл, включенных в шестую книгу подложного продолжения ДК 1605, а также книги «Толедские виллы», которую следует рассматривать не просто как собрание новелл (повестей), а как барочный пасторальный роман. Композиция «Толедских вилл» соответствует уже упоминавшейся форме бытования повести в Испании второй половины XVI века: включение «полуприсгроен- ных» историй в обширное художественное целое, имеющее собственный сюжет и персонажей, выступающих одновременно как рассказчики и как дей¬
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 653 ствующие лица рассказываемых историй, развязка которых вписывается в основной сюжет152. Большинство создателей плутовских романов первой половины XVU века также широко использовали в своих сочинениях «вставные» новеллы: классический тому пример — А. де Кастильо Солорсано (1584—1648), являющийся не только автором нескольких новеллистических книг («Tardes entretenidas»; 1625; <Jomadas alegres»; 1626; «Tiempo de regocijo y carnestolendas de Madrid»; 1627; «Huerta de Valencia»; 1629; «Las harpías de Madrid y coche de las estafas»; 1631), но и ряда пикаресок, написанных на протяжении 1630-х — в начале 1640-х годов: последние, как уже отмечалось, нередко превращаются в «романизированные» обрамления собраний новелл153. Ранние новеллы Солорсано154 приближаются к скроенным по лекалам рыцарских, «византийских» и пасторальных романов повестям-сказкам. Их героями являются «достославные» и отважные короли, принцы, герцоги и графы (по случаю превращающиеся в крестьян и алжирских узников), прекрасные королевы и принцессы, а также приближенные к ним дворяне-рыцари, события же развиваются на сказочно преображенном острове Тинакрия (то есть на Сицилии — Кастильо Солорсано был внимательнейшим читателем Сервантеса) и в акватории Средиземноморья, где властвуют алжирские пираты и морские бури, а добросердечные рыбаки спасают из бушующих вод единственного выжившего в кораблекрушении пловца — короля Сицилии дона Ремона... Повестями оказываются и некоторые «одиночные» сочинения младших современников и последователей Сервантеса, такие как «Образцовый кабальеро» («El caballero puntual»; опубл. 1615; разрешение на публикацию, полученное в Арагоне, датируется 1613 годом)155 А.-Х. де Саласа Барбадильо. Это 152 В ДК 1615 Сервантес от включения в текст «вставных» новелл отказался, сохранив рассказы-исповеди персонажей «полуприсгроенных» историй (история Аны Феликс и мориска Рикоте). В «Персилесе» рассказы-исповеди действующих лиц занимают значительную часть повествования. 153 Так, «Мадридских гарпий» критики именуют то плутовским романом, то собранием новелл. 154 См., напр., новеллу «Обмануть правдой» (в пер. А.Ю. Миролюбовой) из книги «Занимательные вечера» в изд.: ИНЗВ 1989. 155 Один из авторов рекомендательных писем, предваряющих издание «Назидательных новелл».
654 ПРИЛОЖЕНИЯ произведение критика относит к жанру плутовского романа, но сам автор определяет свое творение как «novela», фактически употребляя это слово в его новоевропейском узусе: ведь читателю предложена лишь Первая часть «новел- лы»-романа (а скорее повести), изображающей цепь комических приключений героя-выскочки в столичной среде, то есть совмещающей плутовской сюжет с — ни много ни мало — донкихотовским сюжетом-ситуацией. Несколько упрощая, можно сказать, что испанская пикареска начинается с повести «Жизнь Ласарильо де Тормес...» (первая и вторая части — 1555 год) и заканчивается повестью Луиса Велеса де Гевара «Хромой бес» (1641). Да и два шедевра, венчающие барочную историю жанра — «Новелла о беседе собак» и «История жизни пройдохи по имени дон Паблос, или Бускон» Франсиско де Кеведо (написана в 1604—1606 годах, почти одновременно с «Беседой», опубликована в 1626-м), в действительности являются «карнавализованными» повестями — мениппеями. Увенчанная творениями самой крупной испанской новеллистки эпохи барокко — Марии де Сайяс-и-Сотомайор (1590—1661?), история испанской барочной новеллы на них, по сути, заканчивается, казалось бы, возвращаясь к итальянскому классическому образцу. «Трагические любовные новеллы» («Novelas ejemplares у amorosas»; 1637) организованы по боккаччиевскому канону (молодые кавалеры и дамы, собравшись в доме одной из них, рассказывают друг другу по очереди — по дням — свои истории), хотя те из них, что представляют собой рассказы-исповеди героев, «новеллами» быть не могут: повествование не просто от первого лица, а от лица героя повествования никак не согласуемо с новеллистической развязкой-пуантом, предполагающей неосведомленность читателя (слушателя) о судьбе героя, тем более — героя трагической истории: во всём разочаровавшийся и отчаявшийся, в одеянии символического цвета, он/она не может сидеть в кругу нарядных сверстников и рассказывать о случившемся! Такой рассказ неизбежно будет не новеллой, а повестью. Тем не менее, в Испании — на родине «Дон Кихота» и «Гусмана» — ни современному роману, ни современной повести (ведь ее судьба теснейшим образом с судьбой романа связана!) не суждено было состояться как доминирующей непрерывной жанровой традиции вплоть до середины 19-го столетия, что особенно заметно на фоне постоянного присутствия романа и повести испанского Золотого века в сознании европейских прозаиков и читателей XVII— ХУШ веков. И когда, закрепившийся на своих жанровых рубежах в Англии
С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 655 и Франции эпохи Просвещения, канонизированный как главный преемник классического эпоса критиками-романтиками, европейский роман Нового времени, этот вечно обновляющийся жанр, на разломе 19-го и 20-го столетий будет переживать очередной «кризис», слово возьмут сервантесовские собаки- киники. Случится так, что в их речи вслушается мальчик, который, став взрослым, напишет «Толкование сновидений»156 — «библию» многих прозаи- ков-романисгов эпохи модерна (да и постмодерна). И роман в очередной раз заживет новой жизнью. См. сноску 131 к наст, статье. 15()
С. И. Пискунова «НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ» И «ПОВЕСТИ БЕЛКИНА» В известном эпизоде из «Авторской исповеди» Гоголя, повествующем о том, как Пушкин вдохновил творца «Исповеди» на создание «Мертвых душ», Пушкин говорит о «нескольких очень замечательных и хороших повестях», которые написал Сервантес, но которые, однако, не смогли составить ему всемирную славу. Если бы, написав повеете, тот «не принялся за Донкишота», — убеждает Гоголя Пушкин, — он «никогда бы не занял того места, которое занимает теперь между писателями»1. Мемуар звучит правдиво: не одного Гоголя на протяжении второй половины 1820-х — первой половины 1830-х годов Пушкин уговаривал написать роман, но «Дон Кихот» в переданной Гоголем оценке Пушкина естественно заслоняет собой «Назидательные новеллы», многие из которых автор «Повестей Белкина» знал не понаслышке. Пушкин, скорее всего, впервые прочел «Новеллы» Сервантеса по-французски в издании 1813 года2. И именно на них позднее он начал самостоятельно изучать испанский3, ломая сложившуюся в России традицию: знакомиться 1 Цит. по: Багно В.Е. Сервантес Сааведра // Пушкин и мировая литература: Материалы к «Пушкинской энциклопедии». URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default. aspx?tabid=412 (дата обращения: 08.06.2018). 2 Правда, этого издания «Назидательных новелл» нет в сохранившейся части библиотеки Пушкина, зато есть их четырехтомное испанское издание 1816 г. (Perpiñan), в котором разрезаны 32 страницы первого тома, а также французское и испанское издания 1835 г., оставшиеся неразрезанными (см.: Багно В.Е. Указ. соч.). 3 Сохранился пушкинский перевод двух фрагментов «Цыганочки», сделанный, очевидно, в учебных целях, с испанского на французский, а затем — с французского на испанский.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 657 с испанской литературой преимущественно через французские переводы (нередко — переделки). С последних осуществлялись и русские переводы сочинений испанских авторов4, которые начали появляться с середины XVIII века5. При этом ни французские, ни русские переводы не воспроизводили в сочинениях Сервантеса главного — стилевого и функционального богатства его языка, дискурсивной полифонии, гротескного столкновения в авторском слове разговорной речи и книжной риторики, площадной шутки и петраркист- ского поэтического клише, пародийной игры с традиционными жанрами, авторской иронии и самопародии. Кроме того, русское слово на протяжении всей первой трети 19-го столетия только искало формы своего литературного воплощения (первый русский роман, продолживший заложенную «Дон Кихотом» жанровую традицию новоевропейского романа, Пушкин создавал в стихах6). Язык русского прозаического повествования («Пишу как говорю») — тот, который должен был стать инструментом для перевода на русский и «Дон Кихота», и «Назидательных новелл», — сложится лишь в сентябре—октябре 1830 года в Болдине, под пером создателя пяти «кратких повестей»7, вошедших в книгу, опубликованную в сентябре 1831 года под названием «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П.». Так что Сервантесу на пути к русскому читателю нужно было дожидаться по меньшей мере Пушкина. А вот Пушкин-повествователь (речь идет о нем не только как об авторе «Повестей Белкина»), благодаря посредничеству английских и французских прозаиков (а также одного американского) — Филдинга, Смоллетта, Стерна, В. Скотта, В. Ирвинга, — мог воспользоваться многими из нарратологических изобретений Сервантеса: пародированием на всех уровнях «старинных» (для автора «Повестей Белкина» к таковым принадлежали уже сочинения Ричардсона) и современных популярных романов, включением в игру образов «подставных» участников создания предлагаемого читателю текста — хронистов, 4 О русских переводах повестей (именно так!) Сервантеса см. общую преамбулу к примечаниям в наст. изд. 5 См. общую преамбулу к примечаниям в наст. изд. 6 Отношение создателя первого русского романа («Евгения Онегина») к первому западноевропейскому роману Нового времени — тема особая, связанная с осмыслением включенности «Онегина» в сложившийся к 1820-м годам в Европе жанр романа «сервантесовского типа» (см.: Пискунова 2013). Один из отброшенных Пушкиным вариантов названия «Повестей Белкина».
658 ПРИЛОЖЕНИЯ рассказчиков, переписчиков, хранителей рукописей, издателей (прием, названный Д.П. Якубовичем «лестницей рассказчиков». — Якубович 1926: 164), стиранием границы между вымыслом и реальностью, сном и явью, но главное, сосредоточенностью повествователя не столько на предмете рассказа, сколько на самом повествовании... Эти и другие особенности прозы Пушкина, даже без учета «памяти жанра», сближают ее с прозой Сервантеса. «<...> в известном отношении тут возможна, при всей отдаленности ее, перекличка с Сервантесом», — проницательно заметил Н.К. Гей в труде «Мир “Повестей Белкина”» (Гей 1999а: 456). «Испанский романист, — развивает свою мысль исследователь, перефразируя Пролог к ДК 1605 в пер. Н.М. Любимова, — занятый поиском своего творческого метода и места читателя в романе о Дон Кихоте, так определяет найденный повествовательный жанр в переводе на русский язык: “Побасёнки, ничего общего не имеющие с поисками непреложных истин”» (Там же). Именно в неприятии таких истин, «не приложимых к живой, капризно-изменчивой жизни», видит Гей символический смысл встречи через века Сервантеса и Пушкина, создателей прозаических вымыслов («побасёнок»), в которых «словесный акт сообщения через “пространство” и “среду” сообщения, становится словом-событием» и «возникает многомерное пространство рассказывания», в котором «слово приобретает актерско-игровые функции внутри целостного повествовательного процесса» (Там же). Мы уже писали о театрально-игровом, «комедийном» начале в творчестве Сервантеса (см. в статье «Поучительные повести Мигеля де Сервантеса» на с. 596—597 наст, изд.) и о происхождении самой сервантесовской «новеллы»- повести из театрального действа, из его опыта сочинителя комедий, правда, далеко не во всём успешного, — и в этом создатель «Назидательных новелл» также схож с автором «Повестей Белкина». «Театр — одно из ранних и сильных увлечений Пушкина, — писала Л.И. Вольперт, исследовавшая связи пушкинской прозы с французской литературой ХУП—XIX веков. — <...> Комедия постоянно манила творческую мысль Пушкина и, хотя не далась этому величайшему “покорителю жанров”, отозвалась в его творчестве разнообразными отзвуками» (Вольперт 1998: 137). При этом, рассуждая о «нетривиальных формах усвоения Пушкиным французской <...> комедийной традиции», Вольперт точно отметила, что попытка преломления этой традиции непосредственно в жанре комедии оказалась для Пушкина не единственной и даже не основной формой усвоения жанра.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина> 65 9 Для него характерны более сложные, иногда неожиданные и парадоксальные пути. Под его пером комедийная традиция «обернулась» трагедией [Каменный гость, Скупой рыцарь), пародийной поэмой [Граф Нулин, Домик в Коломне), коме- дия оказалась «вкрапленной» в виде отдельных сцен в народную драму [Борис Годунов), «растворенной» в ткани «романа в стихах» [Евгений Онегин), преображенной в остросюжетную новеллу [Барышня-крестьянка, Метель). Там же Как и у Сервантеса, предметом изображения Пушкина-повествователя является не только и не столько психология человека, сколько его сознание, а также его бессознательное, его, зачастую скрытое от самого себя, знание о себе, его роковое неузнавание себя в критические моменты жизни, когда он совершает нечто, не мотивированное ни его характером, ни биографией, ни обстоятельствами происходящего: «Бедный смотритель не понимал, каким образом мог он сам позволить своей Дуне ехать вместе с гусаром, как нашло на него ослепление и что тогда было с его разумом <...>» (88);8 9 «Не понимаю, что со мной было и каким образом мог он меня к тому принудить <...>, но — я выстрелил <...>» (64); «<...> он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдернуться <...>» (231)!). Не «психология» (аналитическое описание поведения человека, увиденного глазами всеведущего автора), а особые состояния сознания героя (безумие, влюбленность, сонное наваждение, ослепление, одержимость навязчивой идеей) привлекают внимание Пушкина. Никакая психология — и даже никакой психоанализ, хотя второй здесь уместнее, — никогда не объяснят поворотные поступки в судьбе его персонажей, влекущие за собой утрату смыс¬ 8 Здесь и далее «Повести Белкина» цит. по изд.: Пушкин 1999; в скобках указывается номер страницы. 9 Это — не из «Повестей Белкина», а из «Пиковой дамы», опубликованной в 1834 г. в книге «Повести Александра Пушкина», под одной обложкой с «Повестями...», и отделенной от них словами: «Конец повестям Белкина» (именно «повестям», не «повестей»!): Пушкин расстается с «Белкиным» как (говоря сегодняшними словами) с «проектом», себя исчерпавшим, и выходит на авансцену как подлинный автор всех шести повестей, включенных в книгу. Эта пушкинская последняя авторская воля часто забывается исследователями — апологетами Белкина, расширяющими изначальный контекст повестей, написанных осенью 1830 г. за счет начатой, но так и не завершенной пародийной «Истории села Горюхина», автором которой должен был выступать тот же (но не тот же самый — см. сноску 10 к наст, статье) Белкин.
660 ПРИЛОЖЕНИЯ ла жизни — дочери, денег, чувства собственного достоинства, чести, любви... Разве что «сказочный» — поистине комедийный — финал рассказываемой истории неожиданно не развернет ситуацию на 180 градусов: «Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам <...>» («Метель» (29)). Правда, таких эффектно-новеллистических (но они же — эффектно-комедийные, театральные) развязок в «Повестях Белкина» всего две, включая финал «Барышни-крестьянки», которая, как и «Метель», завершается соединением влюбленных. Две упомянутые «сказки» (так нередко именовал «повести Белкина» Пушкин в переписке и общении с друзьями), сюжетно восходящие к романам ге- лиодоровского типа с их испытаниями и проверками разлученных и/или не узнающих друг друга андрогинных «половин», морскими бурями (у Пушкина заменены метелями), переодеваниями, розыгрышами, обманами и счастливыми узнаваниями, соседствуют в цикле с сюжетами спародированных сенти- менталисгских романов и романтических повестей (включая опыты французских «неистовых» романтиков), в которых действие переносится из поместной идиллии в сферу «низкой» повседневности (армейские будни, быт московских ремесленников-немцев и похоронных дел мастера Адрияна, лишенная частного пространства жизнь смотрителя почтовой станции Вырина) в хронотоп одного из древнейших жанров римской литературы — менипповой сатиры, или мениппеи; по наблюдению М.М. Бахтина, очень важной особенностью мениппеи является органическое сочетание в ней свободной фантастики, символики <...> с крайним и грубым <...> трущобным натурализмом. Приключения правды на земле происходят на больших дорогах, в лупанариях (то есть публичных домах. — С.П.) и воровских притонах, в тавернах, на базарных площадях, в тюрьмах, на эротических оргиях тайных культов ит. д. Бахтин 1963: 153—154 У Пушкина мениппейный хронотоп, реконструированный Бахтиным на основе позднеантичных сатир, плутовских романов и образчиков прозы «неистового» романтизма, выглядит более обыденным, но столь же загадочным (чего стоит одна обстановка «желтого домика» гробовщика Адрияна, в котором гостиная заполнена... гробами, а в светлице обитают, так и не опознанные никем из интерпретаторов «Гробовщика», две (!?) дочери героя — разбитные девицы в желтых шляпках и красных башмаках).
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина> 661 Сдержаннее (но это — в произведениях, предназначенных для печати, а не в письмах друзьям) звучит и смех Пушкина, поклонника карнавальной образности Шекспира и Рабле, так и не успевшего прочесть «Дон Кихота» в оригинале, зато приобщившегося сервантесовской иронии через Стерна и других английских романистов эпохи Просвещения. К сожалению, портрета смеющегося Сервантеса у нас нет... А вот образ смеющегося Пушкина остался: в его рисунках-автопортретах, в памяти современников. Взгляд его был быстрый, проницательный, орлиный. Черты лица очень изменчивые, подвижные, зыбкие. <...> И весь он был такой же: живой, с быстрыми, нервно-страстными телодвижениями — от избытка жизненной силы: с благородной, несколько небрежной походкой <...>. Улыбка его была чрезвычайно приятна: светлая, добродушная, очаровательная своей искренностью. А когда он смеялся, показывая свои великолепные, белые зубы, то это был откровенный, бурный, неудержимый смех. <...> живописец Брюллов говаривал про него: «Какой Пушкин счастливец! так смеется, что словно кишки видны». И в самом деле, Пушкин всю жизнь утверждал, что всё, что возбуждает смех, — позволительно и здорово, а всё, что разжигает страсти, — преступно и пагубно. И «когда он предавался веселости, то предавался ей, как неспособны к тому другие...» Речь Ивана Ильина 1937 года; Цит. по: Ильин 1999: 542. Конечно, пушкинская вера в целительную силу смеха, о которой говорил И. Ильин, лишь косвенно могла опираться на учение Фомы Аквинского, к которому восходит сервантесовская концепция «эутрапелии» — искусства как целительной игры (см. об этом в нашей первой статье, на с. 567—568 наст, изд.): главный источник «веселости» Пушкина-сочинителя (помимо национальной смеховой культуры, еще живой в годы молодости поэта) — французская (шире — европейская) культура ХУШ века в том ее ракурсе, который именуется «стилем рококо» (об этом см.: Дмитриева 2000; Шарафадина 2001). Именно с рококо связаны крупнейшие достижения французской комедиографии (от Мариво до Бомарше) и французской (и не только) прозы ХУШ века: от того же Мариво до Шадерло де Лакло, включая «Философские сказки» («Философские повести») Вольтера, «Нескромные сокровища» Дени Дидро, «Влюбленного беса» Казота. С рококо связаны проза Виланда и Стерна, ранняя ли¬
662 ПРИЛОЖЕНИЯ рика Гёте и английский театр эпохи Реставрации... Один из самых характерных жанров прозы рококо — сказка, как литературная, так и традиционная, но прошедшая литературную обработку (огромное значение для становления культуры рококо имело появление в 1704 году французского перевода «Тысячи и одной ночи»): Пушкин недаром называл «повести Белкина» «сказками» — и не только потому, что слова «повесть» и «сказка» одинаково звучат на его втором родном языке — французском (conte): «сказочного», вымышленного, игрового, не всегда столь уж правдоподобного, как того требовал Лагарп, в «Повестях Белкина» не меньше, чем в «Назидательных новеллах»10. Стиль рококо, этот «нижний этаж» классицизма (определение С.Л. Козлова), и был собственно классицизмом, но в его «домашнем», приватном обличье, разделяющим с «высоким» классицизмом идеал «естественной», разумной упорядоченности бытия. Вместе с тем, рококо многое взяло из искусства барокко, дополнив классицистический порядок изысками барочного воображения, прихотливостью форм, имитирующих «естественную» же неупорядоченность жизни. Стиль несамостоятельный, промежуточный, эклектичный — так нередко характеризуют рококо. Однако именно он оказался той нейтральной территорией, на которой мирно сосуществовали исторически несовместимые мировоззрения и стили, где находило прибежище всё неканоническое, неофициальное, желающее остаться за пределами государственности и социальности. Рококо противополагал общественности — интимность (отсюда особое пристрастие поэтов рококо к любовно-эротическим темам), грандиозному — малое11, сверхличностному — обыденно-человеческое. 10 Белкин — мнимый автор повестей и Белкин-исгориограф, как убедительно доказывает С.М. Шварцбанд, — два разных Белкина (см.: Шварцбанд 1993), и только присоединение пушкинистами «Истории села Горюхина» к «Повестям...» в рамках единого авторского замысла слило их в некий текст, породив большую пушкинистскую проблему. В жанровом плане «Повести Белкина» значительно ближе к пушкинским стихотворным «сказкам» «второй» Болдинской осени (1833 г.), нежели к «Истории села Горюхина», создававшейся одновременно с «Повестями...» и также приписанной Белкину. См. сноску 12 к наст, статье. 11 Особая любовь рокайльных художников ко всему небольшому — и в сфере предметности, и в выборе средств выражения — вполне присутствует в художественном мире Пушкина — автора «кратких повестей» и созвучных им «маленьких трагедий», любителя уменьшительно-ласкательных суффиксов, эпиграмм и мадригалов, знаменитого певца женских «ножек» и героических деяний богатыря-комара.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 663 Протеистический по сути, герой литературы рококо реализует себя в переходе от одного образа к другому, от словесной игры — к классицистической риторике, от высокого одизма — к фривольной эротике... Рокайльный бурлеск тесно связан с традициями европейской бурлескной поэзии XVH—ХУШ веков, со смехом, родившимся на развалинах великой культуры средневекового и ренессансного карнавала, нацеленным на то, чтобы в «чистой» игре со словом как-то сомкнуть края пропасти, разверзшейся между человеком и природой, телесностью и духовностью, разумностью мироздания и абсурдностью человеческого существования, между «высоким» слогом и «низкими» помыслами, между риторикой и неприглядностью факта. Рококо перенял у барокко и высокого классицизма тенденцию к театрализации бытия, сводя, однако, барочно-классицистический глобализм («весь мир — театр») к интимности дворцового или домашнего празднества в пасторальном духе. Как отмечает Д.С. Лихачёв, для рококо в целом характерна наклонность к идиллии, к небольшим галантным празднествам <...>, каприз и кокетливость. <...> При этом во всех интимных и небольших темах рококо были очень важные признаки обращения к неупорядоченной природе. В рококо вступает в силу любовь к меланхолии на фоне природы и к сельской жизни, ставшие типичными для последующего романтизма. Лихачёв 1982: 177 В культуре рококо с пасторальной утопией сопрягаются образы тишины, отдохновения и свободы — прежде всего от лицемерных табу и стеснений феодальной цивилизации, свободы для осуществления всех порывов и побуждений раскрепощенной чувственности. Поэтам, прозаикам и драматургам рококо присуще стихийное жизнеощущение, которое можно определить как «синдром свободы»; суть его заключалась в природно-импульсивном неприятии каких-либо ограничений, свободы не в абстрактно-правовом, а в конкретно-физическом смысле: свободы двигаться, говорить, любить, общаться с друзьями. Соединить в одно целое Природу-Разум и Природу-Свободу, то есть выйти за пределы классицистической метафизики и рокайльной игры к позднепросветительской диалектике, смог мало кто из построкайльных творцов и мыслителей... Дидро, Гёте, Пушкин... Нельзя сказать, что смеховая природа пушкинской прозы полностью игнорировалась первыми читателями и критиками, ощущавшими ее пародий¬
664 ПРИЛОЖЕНИЯ ный, игровой подтекст: как уже было отмечено, «традиционные» сюжеты повестей Белкина разворачивались в интертекстуальном поле, сотканном из общих мест и фрагментов хорошо знакомых современникам — и особенно современницам! — Пушкина готических романов ужасов и тайн, английских «семейных» и французских сентиментальных романов с их внутриродовой и межклановой враждой, соблазненными бедными девушками, развратными «ловеласами» (Лавлас — образцовый герой такого типа из романа Ричардсона «Кларисса»), разделенными социальными преградами влюбленными. Начиная с 1840-х годов, с изменением жанрового репертуара «массового» чтения и забвением аристократических вкусов донаполеоновских времен, пушкинская пародийность перестает ощущаться и критическая полемика вокруг наследия Пушкина переключается в область постижения «неисчерпаемого значения Пушкина для русской духовной и общественной жизни» (Пащенко 1999: 318). Абсолютной глухотой к пушкинскому смеху отличаются уже статьи Белинского (удивительным образом при этом прекрасно воспринявшего смех Гоголя), для которого ни «Повестей Белкина», ни «Графа Нулина» как частей пушкинского наследия как бы не существовало. Недооценка смеховой природы пушкинского творчества в целом и породила многообразные коллизии пушкинистики, касающиеся жанра и духа «Повестей...», исток которых — статьи 1850-х годов спорящего с Белинским Ап. Григорьева, создателя мифа об образе Белкина, возникшего чуть ли не раньше, чем сами повести12, Белкина — выразителя исконно-русского народного мироощущения. Так или иначе, после Белинского и Ап. Григорьева творчество Пушкина начинает осмысливаться в категориях реализма, психологизма, народности, в контексте спора о двух направлениях в русской литературе — «пушкинском» и «гоголевском»... Исчезает живой Пушкин и воздвигается Пушкин-памятник, Пушкин-пророк, трагический Пушкин. Новаторские попытки критиков-формалистов 1920-х годов воскресить пародийно-игровую природу пушкинской прозы осуществлялись на уровне жанрово-композиционного построения пушкинских «новелл» 12 Если и находить в черновиках Пушкина 1828—1829 гг. контуры некоего персонажа, напоминающего Белкина, то речь должна идти не о Белкине — авторе пяти повестей, а о будущем авторе «Истории села Горюхина» — неосуществившегося замысла, который складывался и развивался одновременно с «Повестями...», тематически с ними пересекаясь, но в иной жанровой плоскости.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 665 при нередком забвении их комического содержания (ведь игры бывают и вполне серьезные, пародичные, как сказал бы Тынянов, считавший, что пародия может быть и трагедией). Полуподпольное возрождение в 1970-х годах в России смехового прочтения «Повестей Белкина» и творчества Пушкина в целом13 породило свои проблемы. Так, стремление В. Тюпы прочесть «Повести Белкина» как единый комический текст (см.: Тюпа 2001: 167—189) привело к возведению критиком условной фигуры Белкина в ранг полноправного соавтора шизоидно раздвоенного Пушкина — творца повестей. Спор о роли Белкина в процессе появления на свет цикла «Повестей...» давно разделил пушкинистов на белкинистов — сторонников не только формально-композиционной, но и смысловой значимости образа Белкина в художественном целом цикла, и анти-белкинистов — тех, кто рассматривает этот образ как своего рода «строительные леса», понадобившиеся Пушкину для создания и публикации (начиная с прохождения через цензуру) его первой прозаической книги. При этом все попытки критиков расслышать в тексте повестей голос Белкина-повествователя, как правило, заканчивались ничем. Пушкин «не только механически приписал повести Белкину, но как бы натянул его на все повести», — писал Д.П. Якубович, пытаясь (на наш взгляд, очень точно) определить «способ присутствия Белкина в повестях»: слова Якубовича цитирует С.Г. Бочаров (Бочаров 1974: 131; ср.: Якубович 1928: 171), видя в них поддержку своей концепции, согласно которой, хотя «Белкин и представляет собою композиционную функцию», «эта композиционная функция олицетворена и индивидуализирована, воплощена как “лицо” и “характер”» (Бочаров 1974: 139). Результат бочаровских поисков лица Белкина достаточно двусмысленен: «<...> определенность Белкина равняется его неопределенности, а рисунок его лица изображает безличность. <...> Неопределенность эту можно принять за нуль и за источник возможностей» (Там же: 143—144). Белкин нужен С.Г. Бочарову для утверждения мысли о том, что в прозе Пушкина — по отношению к художественному миру романа в стихах «Евгений Онегин» — «меняется образ лица [автора]» (Там же: 110): «смиренная проза» начинается с отказа от 13 См. эссе А.Д. Синявского «Прогулки с Пушкиным» (1975), а также статьи и книги В.Н. Турбина 1960—1970-х годов, в том числе: Турбин 1997. Без ссылок на труды последнего о Пушкине-пародисте пишет американский исследователь-эмигрант С. Давыдов (см., напр.: Давыдов 1997).
666 ПРИЛОЖЕНИЯ единого всеобъемлющего авторского «я» и «наполняется голосами от разных V’ других и чужих» (Бочаров 1974: 139), что в первом законченном произведении Пушкина-прозаика — «звучащий мир многих и разных “я”, рассказчиков и персонажей, которые говорят от себя, <...> уже обобщен и охвачен единством лица <...>. Но это объединяющее лицо — не пушкинское, а белкинское <...>» (Там же: 111)14. Иными словами, «неопределенный» Белкин нужен Бочарову для уничтожения образа Пушкина как автора-демиурга, писателя-психо- логиста, для приближения создателя «Повестей Белкина» к Достоевскому в интерпретации М.М. Бахтина. Ивану Петровичу Белкину, персонажу, существующему и несуществующему одновременно (компромиссная формулировка Н.К. Гея), посвящена большая часть предисловия, предваряющего первое издание «Повестей Белкина» и подписанного инициалами «А.П.»15. В нем Пушкин-автор скрывается под маской Издателя, сотворенной при помощи пародирования канцелярского стиля обращения к читателю, цель которого — сообщить некие сведения о фиктивном авторе повестей. Таким образом, раздел «От Издателя» — лишь рама, в которую вставлено травестийно-просгодушное жизнеописание покойного автора повестей, принадлежащее перу его немолодого и не очень образованного соседа — ненарадовского помещика...16 И из этой двойной обертки выглядывает безликая и безличностная фигурка Белкина, загробное общение коего с читателем и порождает первый из парадоксов, которыми изобилует книга, изданная А.П.: у «покойника» нет своего, звучащего здесь и сейчас, голоса, хотя его фигура как скрепа вполне подходит для объединения болдин- ских повестей в цикл — прием, доставшийся Пушкину от Вальтера Скотта, использовавшего его в цикле «Рассказы трактирщика» («Tales of Му Landlord...»), открывающемся романом «Ламмермурская невеста» (1819). Цикл продолжает серию исторических романов, начавших выходить под условным 14 Однако если С.Г. Бочаров отказывается «определять» лицо и характер Белкина, то В. Тюпа делает это, используя как материал для построения образа Белкина фигуры рассказчиков из «Станционного смотрителя» и «Выстрела», одновременно превращая их в чистые фикции (каковыми «рассказчики» «Гробовщика», «Метели» и «Барышни- крестьянки» и впрямь являются). См. об этом: Тюпа 2001: 118 сл. 13 О времени его написания в пушкинистике до сих пор идут споры (об этом см. далее в наст, статье). 16 С. Шварцбанд считает, что оно адресовано не читателю книги, а литературным врагам Пушкина — Митрофанушкам и скотининым (см.: Шварцбанд 1993: 17).
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина> 667 обозначением «Веверлейские романы» (Weverley novels) — по названию первого опубликованного романа Скотта, «Weverley» — «Уэверли» (или «Веверли», в написании пушкинских времен). Название «Tales of Му Landlord...», которое нередко переводят и как «Записки трактирщика», хотя трактирщик их не рассказывает и тем более не записывает, — часть рамочной конструкции, понадобившейся В. Скотту для хитроумной игры с читателем, затеянной в сугубо коммерческих целях — для поддержания интереса последнего к творениям автора «веверлейских» романов. Основная роль «Хозяина» (одно из побочных значений слова «landlord») — напомнить читателям о своем литературном предшественнике — владельце постоялого двора в предгорьях Сьерра-Море- ны, на который Дон Кихот и Санчо прибывают в главе 32 ДК 1605 и вокруг которого скомпонованы основные события Первой части: «Хозяин» в названии цикла «освящает» своим присутствием происходящий в стенах «Уоллес Инн» ритуал случайных встреч посетителей-рассказчиков и слушателей их историй, которые записывает и обрабатывает один из завсегдатаев заведения — школьный учитель, романтик-мечтатель Питер Паттисон, а издает учитель и приходской священник Джедидайя Клейшботэм, обнаруживший рукописи среди бумаг скончавшегося коллеги (подробнее см.: Альтшуллер 1996). При этом, устраивая запутанную игру в автора-анонима (Эйдолона), Вальтер Скотт открыто апеллирует к «Дон Кихоту» и сервантесовским подставным авторам, начиная с «ламанчских летописцев» и заканчивая арабским историком Сидом Ахметом Бененхели, используя в качестве одного из эпиграфов к «Рассказам...» цитату из романа Сервантеса, в которой говорится о дорожном сундучке с рукописями, оставленном неким путником у хозяина постоялого двора, где собираются все персонажи Первой части (гл. 36). Однако в повести для «подставного» автора/авторов места не предусмотрено. Ведь оно во многом определено временем, в котором протекают описываемые события, и временем ее рассказывания или чтения. В романе (и особенно в метаромане) эти времена синхронизируются в акте чтения — создания текста вымышленного произведения соавтором романиста — читателем. В роли последнего также выступают и герой романа, и сам романист, которого в вымышленном тексте может заменить подставной автор (или авторы). Между событиями, запечатленными в повести (равно как и в историческом романе), и рассказом о них должен быть временной отступ, разрыв: не случайно почти каждая повесть, по наблюдению Н.Д. Тамарченко, генетически связана с каким-либо традиционным сюжетом, с легендой, преданием и даже с анекдотом
668 ПРИЛОЖЕНИЯ (особенно в классическом понимании слова, сохранившемся у Пушкина) (см.: Тамарченко 2008). Поэтому в противоположность роману, принципиально открытому в современную действительность и лишь условно завершаемому повествованию, повесть — жанр, имеющий завершение, хотя оно не обязательно должно быть однозначным и/или назидательным. И решающую роль в этом завершении играет автор — тот же Сервантес, а все его возможные и мельком упоминаемые предшественники в деле воплощения его сюжетов — легенды о цыганочке, оказавшейся знатной дамой, о великодушном влюбленном Рика- редо, о ревнивом сгарике-эсгремадурце и прочих — «подставными» авторами никак не являются. Поэтому тактика поведения Сервантеса-романисга и Сервантеса — создателя поучительных повестей как минимум вариативна. Подтверждая в Прологе к «Назидательным новеллам» свое личное присутствие в книге, стремясь встретиться с ее читателем лицом к лицу (как герой не существующего, но словесно прописанного портрета), а также представляясь как человек, написавший «Дон Кихота», он идет в бой с литературными врагами с поднятым забралом. Вместе с тем, в завершающую сборник повесть «Обманная свадьба и новелла о беседе двух собак» писатель вводит героя-повествователя, поручика Кампусано — автора рукописного текста, который читает его друг лиценциат Перальта, и героя-рассказчика — пса Бергансу, у которого есть слушатель- собеседник, пес Сципион. Тем самым «обрамляющая» «Назидательные новеллы» «двойная» повесть превращается в своего рода «маленький» метароман, который обрывается — как и полагается роману — на полуслове, на уходе героев новеллы со «сцены» фантастического аллегорического представления о говорящих псах — в радующую горожан современную (1605 года) жизнь испанской столицы Вальядолида... И, всё же ни Кампусано, ни Берганса — не «подставные авторы», за которыми прячется автор «подлинный», а своего рода «доверенные лица» автора-рассказчика. И финал «Обманной свадьбы» естественно возвращает читателя к началу книги — к встрече с автором, который советует ему, как следовало ее читать... Казалось бы, передоверяя в игровой форме авторские права безликому Белкину, Пушкин выбирает амплуа, подобное роли, разыгрываемой В. Скоттом — «донкихотистом»... В действительности дело обстоит несколько по- другому: Пушкин — автор «кратких повестей», скорее, схож с создателем «Назидательных новелл» с их отчетливым «личностным» претексгом — и отличается от Сервантеса лишь степенью своей открытости читателю.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина> 669 «Повести Белкина» — одно из самых «сокровенных» сочинений Пушкина- прозаика. Поэтому и письмо «От издателя», исполняющее в «Повестях...» функцию Пролога, нацелено на то, чтобы бледный бедный Белкин, портрет которого начертан неопытной рукой ненарадовского помещика, заслонил собой Пушкина-повесгвователя от неуместно прозорливого читателя, который смог бы разглядеть в «сказках» автобиографический подтекст: известно, что Пушкин (как и Белкин) был очень скрытен. «<...> близкие друзья его разглядели, сколь нежна, чутка, впечатлительна и скромно-целомудренна была его <...> душа. <...> Он вообще имел склонность скрывать свои чувства и как бы стыдился их», — говорил И. Ильин в цитированной ранее речи (Ильин 1999: 546). Поэтому-то написанная прежде других (закончена 9 сентября 1830 года) «короткая» повесть «Гробовщик» оказалась спрятанной в самой сердцевине цикла, обрамленная с одной стороны сочиненными вскоре после нее «Станционным смотрителем» (14 сентября) и «Барьппней-кресгьянкой» (20 сентября), а с другой — двумя созданными после двухнедельного перерыва, отданного доработке восьмой и девятой глав «Евгения Онегина», повестями — «Выстрелом» (4 октября) и «Метелью» (20 октября). «“Гробовщик” явно нуждался в повышенном вуалировании, — отмечает А. Глассэ, предлагающая свою реконструкцию одной из образных страт повести, связанной с метафорой “книга — гроб”, — так как в нем более, чем во всех других повестях, проглядывает второй план и хитроумные пародийные шалости» (Глассэ 1997: 93). Правда, из рассуждений А. Глассэ трудно понять, почему Пушкин, открыто упрекавший собратьев-журналистов в том, что их «критические намеки и аллюзии темны и совершенно непонятны непосвященным читателям» (Там же: 96), едва приехав в Болдино, вслед за «Бесами» и «Элегией» пишет сатирический памфлет (так трактует исследовательница жанр «Гробовщика»), прочитываемый лишь с учетом языка и предмета давно заглохших литературных споров, полный зашифрованными «шутками», понятными только шести-семи друзьям «арзамасской» молодости автора, да и то не всем... В частности, пытаясь объяснить часто упоминаемую исследователями реакцию Баратынского на пушкинское чтение повестей — Баратынский «ржет и бьется»17, — А. Глассэ предполагает, что в процессе чтения автор 17 Цитата из письма Пушкина к П.А. Плетнёву от 9 декабря 1830 г., где он впервые сообщает о существовании повестей и намерении их печатать без упоминания имени автора.
670 ПРИЛОЖЕНИЯ вставлял в текст повести большие пропуски-цитаты и делал поясняющие комментарии, что сделало ее слушателю понятной... Всё же спонтанная реакция Баратынского на услышанное, столь выразительно Пушкиным воспроизведенная, не позволяет представить его в положении слушателя анекдота, которому одновременно объясняется его суть!.. По-видимому, Баратынский действительно смеялся, слушая Пушкина, хотя последний в письме, адресованном Плетнёву, не уточняет, что же именно он читал... Вряд ли цикл целиком! Какую-то одну из повестей, и уж конечно не дополняя ее пояснениями, а, напротив, сокращая по ходу чтения... Нетрудно догадаться18, что, скорее всего, это был именно «Гробовщик», не только самая личная, но и самая смешная из «повестей Белкина». В том, что Адриян Прохоров — пародийный двойник автора, его автошарж, сегодня согласны многие пушкинисты19, хотя эта точка зрения не сразу была принята в пушкинистике (да и сегодня не все с ней согласятся). Так, Н.Н. Смирнова в статье «Мир отцов и тайны гроба» (см.: Смирнова 1999) выщупает против отождествления Адрияна Прохорова с Пушкиным, несмотря на совпадение инициалов обоих, давно бросившееся в глаза критиков, или на схожесть маршрута передвижений Адрияна, переезжающего из Разгуляя на Никитскую, с дорогой Пушкина, жившего на Старой Басманной, ведшей его к дому Гончаровых на правой стороне Большой Никитской... Однако десять лет спустя в статье «Об имени Адриян в повести “Гробовщик”» (см.: Смирнова 2009), объясняя пушкинский выбор имени Прохорова, Адриян, как отсылку к образу Адрияна — мужа Наталии20 (уже в письмах друзьям, написанных до свадьбы, Пушкин именует Н. Гончарову «женой»), исследовательница фактически соглашается с тем, что Адриян — автопародия и предлагает прочтение «Гробовщика» в контексте «темы свадьбы и супружества», а также «сокровенных размышлений поэта накануне женитьбы», размышлений «о любви, верности и смерти, о судьбе» (Там же: 346). 18 Это пришло еще в голову Б. Эйхенбауму! 19 В том числе и А. Глассэ, которая, однако, не упоминает ни того, кто первым высказал это предположение — В.Н. Турбина, ни русских критиков, эту мысль отстаивавших и развивавших. 20 Адриан и Наталия — римские святые-мученики (П в.). О связи фигуры буточника Юрко — двойника-антагониста Адрияна, с римским императором Адрианом (П—Ш вв.) см. далее в наст, статье.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 671 Эти размышления вполне согласуются с пушкинскими переживаниями осени 1830 года, точно описанными Михаилом Зощенко (писателем, знавшим истинную цену «смешного» в тексте!): «Всё негодование, страсть, тоска, злоба, бешенство на задержку, вся нерастраченная нежность и любовь к своей невесте — всё это в течение трех месяцев “перемалывается”, переключается на творчество» (цит. по: Красухин 1998: 5). Конечно же повесть «Гробовщик» с ее «угрюмым» героем Адрияном Прохоровым (гротескным антиподом автора) была сочинена Пушкиным и в психотерапевтических целях: ее сочинитель бежал в язвительную словесную игру и автопародию, чтобы выбраться из «бесившего» его состояния несвободы и беспомощности, порожденного холерными карантинами, бесконечным ожиданием всё откладывающейся свадьбы, выяснением денежных отношений с той, которую он также уже именовал, трепеща, «тещей»21. Он писал, спасаясь от мысли о будущем, желая и страшась грядущей перемены образа жизни и демонстрируя презрение к неминуемой женитьбе-смерти (это — и мотив, лежащий в основе русского свадебного ритуала). Этот «переход» от независимой, подчиняющейся случайностям и авантюрам жизни к жизни «заодно с правопорядком» (как сказал бы его преемник в грядущем столетии), надо было мысленно пережить в символическом доме — гробе, чтобы воскреснуть к другой жизни — той, к которой надо было себя душевно подготовить и уже сейчас денежно обеспечить, отвлекаясь от литературы на какие-то совершенно ему чуждые дела и занятия22. В сюжете повести ритуал «перехода» реализуется в бытовой форме переезда Адрияна из прежнего жилища в новое и случившегося во сне пробуждения-перехода в другой сон, завершившегося пробуждением реальным. Ее композиция выстроена на двух зеркалирующих друг друга событиях — посещении Адрияном с дочерьми «басурманской», потусторонней, серебряной свадьбы соседа-немца (немцы — «немотствующие» — иномирный народ) и приходе к нему на новоселье его необычных клиентов — «православных мертве¬ 21 См., наир., письма Пушкина от 31 августа и 9 сентября 1830 г. 22 Пушкин—Моцарт не мог предвидеть всех ожидающих его житейских тягот, хотя и готовился их на себя принять: «<...> в последние годы своей жизни, нуждаясь в деньгах и то и дело закладывая свои вещи, он содержал свою семью, помогал своей теще, родителям, брату, содержал у себя дома двух незамужних сестер своей жены и выручал всех просящих» (Ильин 1999: 548).
672 ПРИЛОЖЕНИЯ цов», которых он привык провожать в жизнь вечную прибранными и приукрашенными, а встречает в обличье гремящих костями скелетов, едва прикрытых истлевшими лохмотьями23. Так на глазах читателя и мало что сознающего героя происходит разрушение «эстетики репрезентации» — классицизма и ампира, «высокого» (раннего) романтизма и торжественного масонского ритуала, отголоски которого, несомненно, в повести присутствуют. «Гробовщик» — это фиксация огромного душевного испытания, переживаемого поэтом, связанного с уничтожением границы, отделяющей жизнь от смерти, границы, на которой балансирует гробовщик всю жизнь в силу своей профессии (см.: Бочаров 1985). При этом не стоит во всём доверяться автору, сравнивающему гробовщика с шекспировскими и вальтер-скоттовскими персонажами — веселыми могильщиками: гробовщик могил не копает; его дело — обеспечить погребальный ритуал всем необходимым, начиная с гробов, которые он сам изготавливает — «производит» (правда, где располагается мастерская гробовщика, из описания устройства его жилища неясно, так как дом Адрияна служит лишь лавкой похоронных принадлежностей). И в глазах добродушных соседей-немцев Адриян — производитель вещей, ремесленник, такой же, как и они. Его обидчик — чухонец-буточник Юрко (связь его имени с именем шекспировского шута Йорика давно в критике отслежена), персонаж-трикстер, двойник и антагонист Адрияна. В ритуале Юрко — «страж порога» (равно как и тот, кто переводит через порог), а в жизни — служитель порядка (квартальный), некогда (до пожара) обитавший в круглом желтом доме-будке, пародирующем римский Мавзолей (ныне — замок Святого Ангела) — внушительное сооружение круглой формы, которое начал строить для себя, но так и не достроил римский император Адриан. Именно Юрко предлагает выпить за «клиентов» Адрияна, унижая его в глазах хозяев. Тема, соединяющая начало и конец повести, — так и не состоявшиеся похороны купчихи Трюхиной: благополучие Адрияна связано с ее смертью, которой он — как православный — желать не должен, но желает, что и обнаруживается в его сне, о котором С.Г. Бочаров, упоминая первого клиента Адрияна — сержанта Курилкина, пишет: «<...> он (Курилкин. — С.П) несомненно 23 Если эта встреча и имеет какое-то отношение к сюжету «Каменного гостя», то только пародийное: гость Дона Гуана является к нему в образе возвышенно-патетическом.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 673 является из “подсознания” гробовщика, как его оттесненная совесть. Вообще сновидение Прохорова по отношению к явному плану его бытия есть неявное самосознание» (Там же: 63)24. Однако Трюхина занимает в сюжете повести место не менее, а то и более важное, чем вечно живой Курилкин. Из всех противоречивых, разнонаправленных мыслей и переживаний, терзавших Пушкина в Болдине, отразившихся в его письмах, написанных в деревне, да и в Москве, накануне отъезда в Болдино, пожалуй, самым мучительным для Пушкина-жениха было нетерпение, «бешенство», сопровождавшее его все месяцы (годы!) его сватовства, вызванное медлительностью принятия решений со стороны матери невесты, ее бесконечными отсрочками, отговорками, ее туповатой расчетливостью... Лучшего слова для определения такого поведения, чем «трухать» (ехать мелкой рысцой, плестись, сидя на лошади), Пушкин — нетерпеливый наездник подобрать не мог. Да и какой-то гнилью и трухой это словцо попахивало. Чем-то замогильным... Трюхина — очень точно найденная фамилия умирающей целый год (!) клиентки Адрияна. А ведь грех желать, торопить... Даже себе сказать страшно. Поэтому таким радостным было для пробудившегося из «смертного» сна Адрияна известие, что купчиха жива. Значит, живо и его православное дело. И можно пить чай — и герою, и читателю, посмеявшись вместе с Адрияном над его «профессиональными страхами». Конечно, одновременно с переживаниями настоящего, Пушкина (как всякого «перед концом») могли — должны были — посещать воспоминания о лицейской молодости, о друзьях и приятелях «арзамасских» времен, о поэзии, которую пришло время сменить на прозу... Ритуал общения с «мертвецами» — так Пушкин и его друзья именовали всех почивших властителей своих дум и 24 Правда, С.Г. Бочаров считает, что в развязке повести «самосознание» пушкинского гробовщика «даром проходит» (Бочаров 1985: 65), с чем трудно согласиться и с чем, судя по всему, в конечном счете не согласен и сам критик, замечающий, что «развязка не столь проста, как обычно ее представляют» (Там же: 68), что в развязке светит солнце и Адриян испытывает не так часто посещающую его радость. Поэтому многие другие интерпретаторы повести делают акцент на завершающем ее мотиве пробуждения (от сна), воскрешения героя (пускай лишь наметившегося). Читателю «Назидательных новелл» так трактованная развязка не может не напомнить развязку «Новеллы о беседе собак» и всей книги Сервантеса в целом: пробуждение поручика Кампусано и его выход вместе с товарищем из дома на вальядолидский бульвар — место прогулок горожан...
674 ПРИЛОЖЕНИЯ «учителей» от Гомера до Фонвизина, — одна из постоянных тем ранней лирики Пушкина25. Так что выбор профессии своего alter ego читателям «Гробовщика» из круга пушкинских друзей был вполне объясним. А. Глассэ права в том, что заполнившие гостиную дома Адрияна «гробы» могут быть осмыслены иносказательно: это — тома, в которых «живут» тела Горация, Tacca, Вольтера (см.: Глассэ 1997: 111 сл.). В «Гробовщике» в авторскую повествовательную перспективу явственно встроен взгляд на происходящее с точки зрения самого героя — Адрияна, как бы отодвигающего повествователя на второй план: повествователь и засыпает, и просыпается вместе с Адрияном, не отличая сна от яви, на чем и выстроена «подмена» планов реальности в глазах читателя, играющая столь важную роль в композиции повести. С другой стороны, повествователь вовсе не скрывает своего участия в рассказе («Просвещенный читатель ведает, что Шекспир и Вальтер Скотт <...>»; «Из уважения к истине мы не можем следовать их примеру и вынуждены признаться, что нрав нашего гро6овщика<...>»; «<...> сказал он тем русским наречием, которое мы без смеха доныне слышать не можем <...>» (30)). Однако, испытав свои силы в «произведении» вещи, выстроенной в ракурсе повествования от третьего лица — от лица автора, которому многое в его герое открыто (но многое так и остается неведомым), Пушкин, судя по всему, вспомнил о столь им любимом перволичном рассказе, о начатых (предположительно в 1829—1830 годах), но так и оставленных в отрывках «Записках молодого человека», выстроенных в ракурсе повествования от лица героя и по целому ряду мотивов (смотритель, дождик, коляска, любовь...) совпадающих с повестью «Станционный смотритель»26, хотя наличие общих тем и мотивов — вовсе не доказательство того, что все «Повести Белкина» были написаны по заранее сложившемуся плану как единый текст и так только и могут восприниматься. Общие темы и мотивы могут свидетельствовать, прежде всего, о принадлежности группы произведений одному автору и о присутствии этого автора 25 «Друзья мне — мертвецы, | Парнасские жрецы...» — писал Пушкин в «Городке» (1815), перечисляя авторов книг, стоящих на его полке... 20 Позднее в практически уже завершенного «Смотрителя» будет включен отрывок из «Записок...», посвященный висящим на стене в квартирке Самсона Вырина лубочным картинкам, изображающим историю блудного сына.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 675 со своим голосом и вйдением мира в этих произведениях. Тому пример — столь близкий Пушкину Сервантес, мудро отметивший, обращаясь к читателю, в Прологе к «Назидательным новеллам»: «<...> я <...> тебе показал бы, какие полезные и вкусные плоды можно извлечь» как из всех его «новелл взятых вместе, так и из каждой в отдельности» (с. 11 наст. изд.). «Назидательные новеллы» на протяжении двух столетий до пушкинской эпохи (и четырех — до нашей) жили в читательской среде и как книга, и как собрание историй, каждая из которых могла восприниматься как самостоятельное произведение, хотя чтение в контексте собрания, несомненно, обогащает ее смысл. То же касается и «Повестей Белкина», как бы критики ни превращали их в некий единый «роман». С.Г. Бочаров подчеркивает необычность начала «Станционного смотрителя»: он «открывается не рассказом, но монологом автора27, переходящим лишь постепенно в рассказ» (Бочаров 1974: 157)28, принадлежащий титулярному советнику А.Н.Г. Последний во многом близок автору, речь которого в самый драматический момент «остраненого» повествования от лица А.Н.Г. (после слов «Тут он стал подробно рассказывать мне свое горе <...>» (40) и выразительного тире) подменяет исповедь Вырина, которую было взялся воспроизводить рассказчик29. При этом свое эмоциональное впечатление от исповеди подвыпившего смотрителя («<...> рассказ, неоднократно прерываемый слезами, которые живописно отирал он полою <...>» (44)) рассказчик снимает отсылкой к комической балладе Дмитриева, пытаясь заглушить пафос сенти- менталистского сострадания «малым сим», эстетике Пушкина, явно чуждый30. Точно так же — приземленно-комически — завершается рассказ титулярного 27 Безлично«поучительный» монолог, обличающий и защищающий станционных смотрителей — чиновников самого низшего разряда (будущих «маленьких людей» Гоголя), функционально и композиционно воссоздает начало известной Пушкину повести «Цыганочка», которая открывается «назидательным» рассуждением о цыганах как об особом, живущем воровством, народе, которое и подтверждается, и опровергается всем дальнейшим ходом повествования. Сходство очень нетрадиционного начала двух повестей кажется большим, чем простое типологическое совпадение. 28 См. там же тонкий анализ жанра и стиля этой речи. 29 Достаточно сравнить ее со знаменитой исповедью Мармеладова из «Преступления и наказания», чтобы понять, чем речь прямая (выринская) отличается от двуголосой речи персонажа Достоевского — в содержательном плане явного «потомка» Вырина. 30 См. тонкое наблюдение на этот счет В. Тюпы: Тюпа 2001: 173,
676 ПРИЛОЖЕНИЯ советника А.Н.Г. в целом: воспроизведением сцены запрыгивания мальчишки- шута — рыжего и кривого Ваньки (наблюдение В.Н. Турбина) на холмик на могиле смотрителя и упоминанием о не зря потраченных на посещение почтового домика скончавшегося Вырина «семи рублях» (45). И всё же, даже если к приведенным эпизодам присовокупить откровенно комическое описание «болезни» Минского, читателей Пушкина явно веселившее, на фоне не только «Гробовщика», но и других «повестей Белкина» «Станционный смотритель» кажется самой несмешной, по-своему покаянной историей31 (автор, готовясь к оседлой жизни, мог не вспоминать о своей горячей молодости, проведенной на перекладных, скача «на свете», в нередких стычках со смотрителями на почтовых станциях). Говорить даже о трех первых — по времени написания — «повестях Белкина» как о последовательной реализации некоего плана создания цикла повестей не приходится. «Станционный смотритель», «Записки молодого человека», использованные при написании «Смотрителя», — возвращали болдин- ского пленника в Петербург, в еще не завершившееся прошлое... Пушкин оставляет «смиренную прозу», набрасывает 15—18 сентября «Путешествие Онегина» и тут же — 19—20 сентября — сочиняет «Барышню-крестьянку», после чего возвращается к восьмой и девятой главам «романа в стихах». Таким образом, «Барышня-крестьянка» — своего рода интермедия, пауза в процессе завершения автором его «многолетнего» труда — нового для русской литературы современного романа с его старым как мир и абсолютно новым сюжетом — повествованием о взаимной несбывшейся любви двух созданных друг для друга молодых дворян и о рождении в точке их разрыва — расщепления неоплатонического андрогинного идеала, лежащего в основе всех европейских любовных романов, от Гелиодора до Ж.-Ж. Руссо, — классических героев русской прозы XIX — первой половины XX века: провинциальной русской женщины «на все времена» и русского европейца Нового времени. На фоне этого романа — роман традиционный, повествующий о счастливой любви двух красивых молодых людей, самой судьбой — происхождением, соседством, воспитанием — предназначенных друг для друга, любви, которая должна завершиться сказочной развязкой — «свадебкой», и аккомпаниру- 31 «Болдинскую осень Анна Ахматова так и обозначила — покаянная», — отмечает Н.К. Гей, приводя слова поэтессы: «Пушкин карает самого себя — молодого, беспечного и грешного» (Гей 19996: 142).
Ил. 1 Титульная страница трактата Джамбаттисты делла Порта «О физиогномике человека» (Падуя, 1613)
Ил. 2 Джамбаттиста делла Порта, неаполитанец Фронтиспис издания трактата «О физиогномике человека» (Падуя, 1613)
Ил. 3 Голова орла и профиль императора Сервия Сульпиция Гальбы. Гравюра из издания трактата Джамбаттисты делла Порта «О физиогномике человека» (Падуя, 1613) Ил. 4 Серебряный сестерций с профилем императора Сервия Сульпиция Гальбы. I в. н. э.
Ил. 5 Ил. 6 Портрет Сервантеса де Сааведра, созданный им самим Гравюра на меди Мигель де Сервантес Худ. не установлен (живописная версия рисунка У. Кента, Худ. У. Кент, гравер Дж. Вертю изначально считавшаяся работой Алонсо дель Арко) 1738 г. XVII в. Ил. 7 Ил. 8 Фронтиспис к «Дон Кихоту» с портретом Сервантеса Рисунок Худ. X. дель Кастильо Издание «Дон Кихота» 1774 г. Фронтиспис к «Дон Кихоту» с портретом Сервантеса Гравюра на меди Гравер М. Сальвадор-и-Кармона, по рисунку X. дель Кастильо 1774 г.
Ил. 9 Портрет Сервантеса с отрубленной рукой Худ. не установлен (версия гравюры Якоба Фолкема с рисунка У. Кента, гравер Дж. Хулетт) Опубл. в 1741 г. Эта гравюра — единственная во всей иконографии Сервантеса материализующая его прозвище «однорукий герой Лепанто» (el manco de Lepanto). Рука Сервантеса была повреждена, но не отрублена; возможно, автор гравюры не был детально знаком с биографией писателя.
Ил. 10 Мигель де Сервантес Худ. П. Родригес де Миранда 1762 г.
Ил. 11 Мигель де Сервантес Худ. не установлен Нач. XIX в.
Ил. 12 Мигель де Сервантес Худ. X. Гарсиа Виламалъя, гравер Э. Гомес Поло Опубл. в 1825 г. Копия гравюры, увидевшей свет в журнале «L’Illustration» с подписью: «Написана Веласкесом. Нарисована и выгравирована Бувье. Сервантес. По подлинной картине из Кабинета М. Бриера».
Ил. 13 Портрет молодого Сервантеса Фотография утраченного рисунка Худ. Э. Кано дела Пенья, фотограф Ж. Лорен Опубл. 1864 г.
Ил. 14 Святой Петр Ноласко садится в лодку, чтобы отправиться на спасение пленников Худ. Ф. Пачеко Ок. 1600 г.
Ил. 15 Фронтиспис и титульная страница исследования X. Мария Асенсио «Новые документы, иллюстрирующие жизнь Сервантеса» (Севилья, 1864). Первая публикация фотографии рисунка Э. Кано де л а Пенья «Портрет молодого Сервантеса», сделанной Ж. Лореном. Ил. 16 «Портрет молодого Сервантеса». Обложка журнала «El Ateneo» (1875. № 10)
Ил. 17 Портрет Сервантеса из коллекции маркиза де Каса-Торрес {слева), оказавшийся копией портрета дона Диего Мехиа де Овандо, 1-го графа Уседа {справа) Худ. не установлен XVII в. Ил. 18 Мигелю де Сервантесу грезится Дон Кихот Худ. М. дела Рока 1858 г.
Ил. 19 Портрет Мигеля де Серванеса с подписью «Хуан де Хауреги. 1600 г Худ. не установлен (подпись фальсифицирована) XVII в., добавления XIX в.
Ил. 20 Погребение графа Оргаса Фрагменты Худ. Эль Греко 1586-1588 гг.
Ил. 21 Испания во времена Сервантеса Худ. не установлен 1947 г.
Ил. 22 Вид на город Севилью. Худ. А. Санчес Коэльо Между 1576 и 1588 гг. Ил. 23 Торговая площадь и гавань Лиссабона Худ. Г.-Ф. Мачадо (?) Втор. пол. XVIII в.
Ил. 24 Вид на монастырь Монсеррат со стороны пещеры Святого Мигеля Худ. А. Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1806 г. Ил. 25 Общая панорама монастыря Гуадалупе Худ. А. Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1811 г.
Ил. 26 Золотая Башня Севильи Худ. А.-Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1812 г.
Ил. 27 Кафедральный собор Бургоса Худ. А. Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1820 г. Ил. 28 Аутодафе в Вальядолиде Худ. А. Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1820 г.
Ил. 29 Кафедральный собор Барселоны Худ. А.-Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1806 г.
Ил. 30 Вид на порт Барселоны Худ. А.-Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1806 г.
Ил. 31 Вид на гавань и порт Кадиса Худ. А.-Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1812 г.
Ил. 32 Вид на Гибралтар Худ. А.-Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1812 г. Ил. 33 Вид на гору Кальпе Худ. А.Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1811 г.
Ил. 34 Вид на королевский дворец Мадрида и берега реки Мансанарес Худ. А. Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1820 г. Ил. 35 Вид на сады Аранхуэса Худ. А. Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1820 г.
Ил. 36 Толедо на берегу Тахо Худ. А.-Л.-Ж. деЛаборд Опубл. в 1820 г.
Ил. 37 Госпиталь Воскресения Христова в Вальядолиде в 1605 г. Реконструкция Худ. не установлен Опубл. в 1863 г. Ил. 38 Вид на Вальядолид и госпиталь Воскресения Христова Гравер А. Гуэсдон 1854 г.
Ил. 39 Госпиталь Воскресения Христова в Вальядолиде Фотограф А. Эгурен 1890 г.
Ил. 40 Церковь Святой Леокадии в Толедо Гравюра Худ. И. Лосано 1848 г.
Ил. 41 Университет Саламанки Современная фотография Ил. 42 Вид на город Кордову Современная фотография
Ил. 43 Вид на город Толедо Современная фотография Ил. 44 Ворота Бисагра (Пуэрта де Бисагра) в Толедо Современная фотография
Ил. 45 Кафедральный собор Санта-Мария де ла Альмудена в Мадриде Современная фотография Ил. 46 Вид на кафедральный собор Сантьяго де Компостелла Современная фотография
Ил. 47 Дом-музей Сервантеса в Эскивиасе, где были написаны Первая часть «Дон Кихота» и ряд «назидательных новелл» Современная фотография Ил. 48 Дом-музей Сервантеса в Мадриде Современная фотография
Ил. 49 Педро Фернандес де Кастро, 7-й граф де Лемос Худ. не установлен Опубл. в 1791 г.
Ил. 50 Луис де Гонгора Худ. Д. Веласкес 1620 г. Ил. 51 Лопе де Вега Худ. Э. Какхес Ок. 1627 г. Ил. 52 Тирсо де Молина Худ. не установлен Пер. пол. XVII в. Ил. 53 Матео Алеман Худ. не установлен Нач. XVII в.
Ил. 54 Сулейман I Худ. не установлен Ок. 1530 г. Ил. 55 Селим II Худ. не установлен Втор. пол. XVI в. Ил. 56 «Радужный» портрет Елизаветы I Худ. А. Оливер (?) Между 1600 и 1602 гг. Ил. 57 Полководец дон Хуан Австрийский Худ. А. Санчес Коэльо 1567 г.
Ил. 58 Завтрак Худ. Д. Веласкес 1617 г.
Ил. 59 Три музыканта Худ. Д. Веласкес 1618 г.
Ил. 60 Севильский водонос Худ. Д. Веласкес Между 1618 и 1622 гг.
Ил. 61 Старуха с прялкой Худ. Б.-Э. Мурильо 1642 г.
Ил. 62 Ил. 63 Портрет галисийки Худ. Д. Веласкес Между 1645 и 1650 гг. Девушка с монетой (Девушка из Галисии) Худ. Б.-Э. Мурильо Между 1645 и 1650 гг. Ил. 64 Ил. 65 Дама с веером Худ. Д. Веласкес Между 1635 и 1640 гг. Девочка — продавщица фруктов Худ. Б.-Э. Мурильо Между 1650 и 1660 гг.
Ил. 66 женщины в окне (Галисийки) Худ. Б.-Э. Мурильо Между 1650 и 1660 гг.
Ил. 67 Мальчики, играющие в кости Худ. Б.-Э. Мурильо Между 1665 и 1675 гг.
Ил. 68 Венера, Вулкан и Марс Худ. Тинторетто Втор. пол. XVI в.
Ил. 69 Памятник Сервантесу в Севилье (скульптурная группа) Скульптор Ф. Кульо-Валера 1965 г. Крайние слева: Ринконете (с книжкой Мониподио в руках) и Кортадильо Ил. 70 Памятник водоносу на улице Пласа де л а Романилья (г. Гранада) Скульптор А. Тено 1999 г.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 677 ющая этой идиллической любви история вражды их отцов, правда, не шекспировской, трагической распри, а комической старческой свары, заканчивающейся обоюдным примирением, — как глоток рома после возвращения с объезда на доброй лошадке убранных осенних полей. При этом традиционный роман, хотя и не такой уж старый, в том числе сочиненный популярным современным романистом Вальтером Скоттом, надо будет сократить (временами он очень многословен), сжав до размера повести. Более того, повести «краткой». Можно из романа заимствовать лишь одну линию, псевдорыцар- скую, герои которой — отцы-старики, чью вражду должна преодолеть любовь молодых героев. Как в свое время показал Д.П. Якубович, именно из «Лам- мермурской невесты» Пушкин заимствовал (в принципе, весьма распространенный) сюжет вражды соседей-феодалов лорда Астона (написание имени Ashton в русской транслитерации пушкинских времен) и его врага помещика- феодала Равенсвуда, вплоть до близкого цитирования ряда мотивов из главы 9 вальтер-скоттовского романа, описывающего выезд на охоту лорда Астона и его встречу с будущим зятем (см.: Якубович 1928)32. А историю самой любви можно взять из французской любовной комедии (у того же Бомарше, создателя образов хитроумных слуг или служанок — наперсников господ) и любовного романа (из «Урока любви» г-жи Монтолье), хотя французские комедиографы и романисты, в свою очередь, многое заимствовали у испанских драматургов Золотого века и у Сервантеса — автора «Назидательных новелл», которые, как уже говорилось, не только часто переводились на французский язык, но и переделывались в комедии. Особой популярностью у французских комедиографов и постановщиков пользовались «Две девицы» и «Сеньора Корнелия», самые театрализованные повести Сервантеса — из числа тех, что дали основание литературному врагу Сервантеса, Авельянеде (псевдоним, за которым скрывались трое, а то и более, сочинителей «фальшивого» продолжения ДК 1605, во главе с Лопе де Вега), проницательно заметить, что «novelas» Сервантеса — те же комедии, только не в стихах, а в прозе. Так, в развязке «Двух девиц» не без иронии описывается «рыцарское» сражение двух престарелых кабальеро — отцов молодых героев-«лю6овников», которое прекращают вовремя вернувшиеся в родные места молодые доны и успевшие стать их женами «девицы»: Вальтер 32 В главе 14 «Ламмермурской невесты» фигурируют и шотландские могильщики- шугники, упоминаемые автором-повествователем в «Гробовщике».
678 ПРИЛОЖЕНИЯ Скотт не мог не знать этой, да и других новелл Сервантеса, которые читал на языке оригинала. В «Двух девицах», как и во многих других «назидательных новеллах», а также во всех испанских любовных комедиях Золотого века, обязательно присутствует мотив переодевания — ряжения (очень часто женщин в мужчин, на чем и основана фабула «Двух девиц»). А вот в «Сеньоре Корнелии» Сервантес волей священника-весельчака рядит знатную болонскую даму (по статусу всё еще девицу) Корнелию в крестьянку, выдавая ее за кормилицу пока еще незаконного новорожденного сына Корнелии и герцога Феррарского. Последний же, узнав возлюбленную, желает, тем не менее, продолжить показавшийся ему забавным розыгрыш падре и сообщает брату Корнелии Лоренсо, требующему восстановления фамильной чести, что вынужден жениться на пребывающей в доме священника крестьянке... Сходный сюжет: четырнадцать лет дочь мурсийского градоначальника Консганса де Менесес, украденная в младенчестве цыганами, живет в обличье цыганки-танцовщицы («Цыганочка»). Естественно, счастливое узнавание и установление подлинного статуса ряженых приводит всех к согласию и к восстановлению нарушенного в завязке повести социального порядка. (Поддержанию этого порядка служила и сама испанская комедия эпохи барокко как социокультурный институт, чем, в частности, и привлекала французскую публику XVE—XVTH веков.) В «Барышне-крестьянке» присутствуют многие из только что упомянутых образов и мотивов, а также другие свидетельства, отмеченной когда-то Д.Д. Благим, готовности Пушкина-прозаика к «примирению <...> с жизнью» (Благой 1929: 90). В том числе и на пути перелицовывания старых и одновременно новых жанров. Пушкин не написал ни большого романа, ни водевиля. Но некоторые страницы «Барышни...» (например, разговор Лизы со служанкой Настей) — готовые водевильные сцены, скрепленные авторским повествованием от третьего лица, отнюдь не безличным и не безразличным, а представляющим самого автора в образе друга читателя и в особенности читательниц, увлекающего их в заявленную игру и вовсе не настроенного на соблюдение аристотелевского «правдоподобия» — ни психологического, ни антуражного. Так что умный читатель Пушкина, понимающий, что такое театральная условность, не будет задаваться вопросом, как это Алексей не узнал в покрывшей лицо слоем английских белил соседской барышне Лизе свою смуглую Акулину — как не требует зритель комедии масок от Пьеро быть аккуратнее с гримом.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина> 679 Авторское повествование от лица собеседника-друга, пронизанное «доброжелательной», «сервантесовской» иронией, включает и автопародию: не только русские «передовые» дворяне начала XIX века, не только петербургский щеголь Евгений Онегин были, подобно старику Муромскому, англоманами, но и сам Пушкин, на протяжении всей второй половины 1820-х годов настойчиво учивший язык Байрона и Шекспира. И хотя Мэтьюрина и Скотта Пушкин, конечно, читал на «родном» французском, а то и на русском, но поэтов Вордсворта, Колриджа, Саути — уже в оригинале. Затем в планах был испанский... Пушкинские «краткие повести» рождались на полях истории европейского романа отнюдь не в процессе «развертывания» (любимое слово формалистов — апологетов теории новеллы, выросшей якобы из анекдота33) «малых» форм и их разбухания за счет механического нанизывания на линейный сюжет новеллистических эпизодов, а в процессе компрессии, сжатия традиционных романных и «романических» тем и сюжетов в связное квазироманное повествование34 как некое компромиссное разрешение одной из главных коллизий пушкинского творчества: стремления Пушкина к созданию большого, современного романа (при этом кардинально отличного от обширнейших просветительских авантюрных эпосов типа «Рукописи, найденной в Сарагосе» и «Мельмота Скитальца») и подстерегающих его на этом пути неудач, что может быть объяснено самым разным образом и является предметом отдельного размышления35. Испанская повесть эпохи барокко («Novelas ejemplares» — классический образец жанра), превращенная в русском переводе XX века в «новеллу»36, 33 Один из немногих путей формирования классической европейской новеллы позднего Средневековья и раннего Возрождения как разговорного жанра догуттенберговской эпохи. 34 «В болдинских повестях, — писал С.Г. Бочаров, — уравновешены два движения: рассказывание события расширяет “область”, и оно же своими повествовательными кругами-обручами организует, определяет, “сжимает” ее» (Бочаров 1985: 172). Закавыченное слово «сжимает» процитировано исследователем как выражение Л.Н. Толстого, применившего его к характеристике художественного пространства «Повестей Белкина». 35 О необходимости оценки жанров прозы Пушкина в свете его стремления создать большой прозаический роман см.: Серман 2000. К сожалению, И. Серман в используемой им терминологии не различает повесть и новеллу. 36 «Новеллами» в России стали и short stories (повести) В. Ирвинга, и повести Э.-Т.-А. Гофмана, и многие другие образцы европейской околороманной прозы.
680 ПРИЛОЖЕНИЯ также сложилась и развивалась рядом с «большими» повествованиями (нередко внутри них — в качестве «вставных» историй), используя многие сюжеты и приемы испанской классической комедии и итальянской новеллы XIV— XV веков с их великолепными кульминациями-развязками: согласно теории Гёте, последние станут главной приметой жанра новеллы, освоенной европейской (и американской!) новеллой «фельетонной» эпохи — эпохи возникновения журналов и газет, массовой развлекательной печати, в которой новелла- анекдот наконец займет свое законное место. Конечно, между жанрами литературы 19-го и последующих столетий — романом, повестью и рассказомДювеллой — существует немало промежуточных жанровых образований (романы/циклы повестей «Герой нашего времени» или «Чевенгур», романыДтовесги «Капитанская дочка», «Дым», «Серебряный голубь»), которые сами авторы именовали на разный лад. Для дефиниции новеллы как таковой критики придумали определение «остросюжетная», чтобы слово «новелла» безо всякого уточнения «наклеивать» на любое краткое повествование. Первые критики-хулигели «Повестей Белкина» не находили в них главного, что должно быть в «остросюжетной новелле» — вымысла, фабульной новизны. На худой конец, эффектной развязки, подобной развязкам «Барышни-крестьянки» и «Метели». С жанром новеллы «Метель» сближает не только развязка с новеллистическим пуантом, но и развертывание сюжета как по горизонтали, так и по вертикали — по линии трансформации темы метели (заменившей бури и кораблекрушения греческих романов) из прагматического обоснования роковой путаницы и смешения судеб героев повести в поэтическую метафору человеческой жизни — блуждания вслепую по путям, уготованным Провидением (см.: Шмид 2013). Однако «Метель» — это не просто две хитросплетенные друг с другом новеллистические истории (первая необычным образом вставлена во вторую, последующую), а повествование, в котором эти истории соединены авторским «лирическим отступлением» о войне 1812 года (оно начинается со слов «Это было в 1812 году...»), включающем в себя ироническую парафразу строк из «Горя от ума», превращенных рассказчиком-поэтом в оду русской женщине. В свете авторского воспоминания о «блистательном времени» русской истории, открывающего происходящее на сцене комедии из поместной жизни в перспективу исторического бытия русского «мира», счастливая развязка повести неизбежна (какие бы иные смыслы ни вкладывали постмодернистские
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина) 681 критики в ее финал). Недаром критик Дружинин, первый, кто бросился опровергать легенду о Пушкине — не отягощенном университетской культурой гении (очень похожая сложилась в XIX веке о Сервантесе!), защищал способность Пушкина — автора «Повестей Белкина» (опять-таки удивительно роднящую его с поздним Сервантесом) приходить к светлому итогу жизненных горестей (см.: Дружинин 1983). В «авторском отступлении», трансформирующем «Метель» в повесть, и открывается то бездонное, стереоскопическое пространство повести, которое С.Г. Бочаров — вслед за Л.Н. Толстым — находит и в «Выстреле», написанном чуть ранее, чем «Метель». Комментируя попытку Б.М. Эйхенбаума исследовать композицию «Выстрела» на основе формалистской теории новеллы как линейного повествования, С.Г. Бочаров отмечает: Наблюдение Эйхенбаума фиксировало перестройку классического закона новеллы в мир пушкинской повести. В новелле царит событие, подчиняющее себе и заключающее в свои рамки участников. Здесь, в повести, роли меняются; событие вырастает из существований двух разных людей, из пересечения линий их жизней. В свой черед эти жизни в другое время и в разных точках пересекаются с жизнью третьего, основного рассказчика: он от Сильвио узнает начало истории, от графа ее конец... Событие тем самым осуществляется этимологически как co-бытие трех этих людей... Повесть (рассказ основного рассказчика) окружает событие и разделяет посередине, обособляя конец и начало и размещая их в жизнях героев-участников37. Бочаров 1999: 469 Бочаровское прочтение «Выстрела» как самой «персоналистской» из «повестей Белкина», в которой «Провидение сводит концы истории» (Там же: 478) (то же самое имеет место и в «Метели»!), побуждает исследователя «подвести ей не фабульный только, не формальный, но моральный итог» (Там же). В поисках неформального, смыслового итога повести С.Г. Бочаров склонен присоединиться к одному из самых, на его взгляд, тонких интерпретато¬ 37 И не только в «жизнях» каждого из героев и всех их вместе, но — как и в повести «Метель» — в жизни всех троих, спроецированной на «огромные фрагменты истории и быта», как писал о «Выстреле» Л.П. Гроссман, охарактеризовавший повесть как «целую эпопею, сжатую в один офицерский анекдот», как «“Войну и мир” на четырех страницах» (Гроссман 1930: 235).
682 ПРИЛОЖЕНИЯ ров «Повестей Белкина» — В.С. Узину, который был склонен всерьез поверить объяснению Сильвио, почему тот не стал стрелять в графа: «Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит» (13). Мы, со своей стороны, были бы также готовы разделить прочтение В. Узина, который, издав книжку о «Повестях Белкина», довольно скоро исчезнет на пятьдесят лет из поля зрения читателей и коллег38, объявившись в 1948 году как шекспировед, а в 1953 году как ученый-испанисг, автор комментария к «Дон Кихоту» в переводе Н.М. Любимова... Видимо, В. Узину был знаком и перевод «Назидательных новелл», опубликованный в 1933—1934 годах, а возможно, и их оригинал. Именно в «Назидательных новеллах» Узин мог вычитать очень важное для Сервантеса, много и долго размышлявшего на классическую испанскую тему чести и мести-воздаяния, рассуждение Бергансы — главного рассказчика в «Новелле о беседе собак». Завершая свое жизнеописание, Берганса так отвечает на вопрос своего собеседника Сципиона, почему он не отомстил жестоко покалечившим его актерам: «<...> отомстить я не мог, мне помешал намордник, но потом, когда гнев прошел, я одумался и нашел, что заранее обдуманная месть говорит о жестокости и малодушии» (с. 537 наст, изд.). Отказавшись лишать графа жизни во время их первой дуэли, долгие годы живя мыслью о «заранее обдуманной мести», Сильвио мог дожить и до сервантесовского понимания малодушности этой мысли... В этом контексте и завершающая повесть фраза, сообщающая — от лица молвы — о гибели Сильвио во время восстания Ипсиланти, направлена вовсе не на уничижение героя, а на его возвышение: он погибает как борец за освобождение Греции от турецкого ига, сколь бы бессмысленным и обреченным на поражение ни было восстание, в котором он принял участие. Еще бессмысленней в глазах современных читателей могла выглядеть гибель героя сервантесовской повести «Лиценциат Видриера» Томаса Руэды на войне во Фландрии (формально повесть завершается кратким сообщением о героической гибели Томаса — один к одному, как в «Выстреле»): вот уж эта война была совсем не нужна Испании, растратившей в ней большую часть своего исторического будущего... Когда встал вопрос о собирании пяти написанных новелл в цикл, в книгу, Пушкин, как уже было замечено, поставил вперед две новеллы, написанные после завершения «Онегина», а следом — три, сочиненные вскоре после при¬ 38 Творческая биография самого В. Узина — предмет особого исследования.
С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина? 683 бытия в Болдино. Когда именно это произошло, в пушкинистике до сих пор идут споры: одни считают, что цикл сложился чуть ли не сразу после написания «Гробовщика» и «Станционного смотрителя», другие — лишь тогда, когда Пушкин всерьез задумался о его публикации — в июле 1831 года. Тогда же к повестям были подобраны все эпиграфы. Обстоятельства, при которых Пушкин решился на издание «Повестей Белкина» летом 1831 года, были те же, что у Сервантеса, решившего в 1610— 1611 годах собрать свои уже написанные повести в книгу, дополнив ее несколькими новыми вещами. Сегодня сервантистика смиренно признала, что замысел создания книги «Назидательных новелл» во многом, если не прежде всего, был продиктован необходимостью «продать» свои «рукописи», то есть обстоятельствами сугубо финансовыми. Правда, результат усилий и надежд обоих писателей был для каждого из них различен. ...Осенью 1613 года «Назидательные новеллы» появятся в лавках книгопродавцев, и их успех у читателя оправдает самые смелые ожидания и Сервантеса, и его издателя. В 1614 году будет осуществлено второе (с гипотетическим авторским участием) переиздание «Назидательных новелл», а на протяжении всего XVII века их будет более двадцати. Успех «Новелл» в известной степени возместит финансовые потери автора, связанные с созданием и изданием Второй части «Дон Кихота», которого таки опередит «Лже- Кихот» Авельянеды, изготовленный литературными врагами Сервантеса именно для того, чтобы лишить его доходов за издание продолжения популярнейшего ДК 1605... И если выход в свет «Дон Кихота» ознаменовал рождение новоевропейского «романа сознания», то публикация «Назидательных новелл», которые тут же начали переводиться на основные европейские языки, проложила путь повести, одному из главных жанров романтической прозы и реалистической литературы XIX—XX веков. Пушкин, так и не получив внятных критических отзывов на свои «сказки», вернется к подготовке к изданию «Онегина», к мыслям об историческом романе — семейной хронике, но не забудет о повести — как прозаической, так и стихотворной, как «сказочной», так и «реальной»... Впереди будет вторая Болдинская осень. Будут сказки — пушкинский вариант «назидательных» повестей-аллегорий. Будет петербургская повесть (в стихах) «Медный всадник» и «Пиковая дама», которая и станет итогом развития жанра прозаической повести в творчестве автора «Повестей Белкина».
Т.И. Пигарёва ПОРТРЕТНЫЙ ОБРАЗ СЕРВАНТЕСА Четыре века поисков и мистификаций Пролог к «Назидательным новеллам» начинается с сетований автора на то, что книга будет издана без его портрета. «Что бы <...> стоило, в самом деле (как это у нас в обычае и в порядке), нарисовать или выгравировать меня на первом листе <...>» (с. 9 наст, изд.) — вопрошает Мигель де Сервантес некоего «приятеля». В этой искусной риторической конструкции он не только упоминает «знаменитого дона Хуана де Хауреги», который мог бы предоставить портрет для этой цели, но и самостоятельно исправляет оплошность, опережая издателей. Воздержимся от утверждения, что это уникальный случай в истории мировой литературы, — но уж точно незаурядный. Дабы и на этот раз не остаться «с носом да без лица» и удовлетворить свое «самолюбие и любопытство лиц, интересующихся тем, каковы черты и какова внешность человека, дерзающего всенародно, на площади мира, выступать со своими бесконечными вымыслами» (с. 11, 9 наст, изд.), Сервантес предлагает возможную подпись под тем портретом, который мог бы быть опубликован в книге, то есть создает свой словесный автопортрет. Приведем его целиком: Человек, которого вы здесь видите, с орлиным лицом, каштановыми волосами, с открытым и большим лбом, веселым взглядом и горбатым, хотя и правильным, носом; с серебристой бородой, которая лет двадцать тому назад была еще золотой; длинными усами, небольшим ртом; с зубами, сидящими не очень редко, но и не густо, потому что у него их всего-навсего шесть, и притом очень неказистых и плохо расставленных, ибо соответствия между ними нет; телосложения
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 685 обыкновенного, не тучного — но и не субтильного, с хорошим цветом лица, скорее светлым, чем смуглым; слегка сутуловатый и тяжелый на ноги <...>. С. 10 наст. изд. В переводе Б.А. Кржевского первая фраза знаменитого портрета — «Éste que veis aquí, de rostro aguileño» (известная каждому испанцу1 — точь-в-точь как «Мой дядя самых честных правил» в русской литературной традиции) — была искажена по необъяснимой причине: вместо «орлиного лица» появилось «овальное» (эта ошибка исправлена в настоящем издании). Точность перевода здесь особенно важна, поскольку соотнесение внешности человека с тем или иным животным было крайне популярно в эпоху Сервантеса. Традиция, именуемая современными исследователями «зоофизиогномикой» (см., напр.: Балтрушайтис 2018), зародилась в глубокой древности, во времена культа тотемных животных, была впервые облечена в научную форму в античных трактатах, развита арабскими, а затем и ренессансными учеными. Разрозненные описания зоофизиогномических кодов впервые систематизировал итальянец Джамбаттиста делла Порта в трактате «Физиогномика человека», изданном в 1586 году в Неаполе (см. ил. 7, 2). Этот трактат — в том числе благодаря прекрасным иллюстрациям — имел оглушительный успех: он был сразу же переведен на большинство европейских языков и на протяжении ХУП века десятки раз переиздавался. Делла Порта, анализируя параллельные изображения животных и людей (лев — рядом человек с «львиным» лицом, свинья — со «свиным»), утверждал, что внешнее сходство со зверем предполагает и общность «повадок» и характера. Среди параллельных изображений у делла Порта встречаются как вымышленные персонажи (к примеру, дикарь, похожий на страуса), так и исторические: Сократа он сопоставил с оленем, а Платона — с собакой. «Птичий нос» — имеющий прямое отношение к портрету Сервантеса — мог свидетельствовать, по мнению делла Порта, о разных наклонностях: петушиный — о сладострастии, перепелиный или вороний — о бесстыдстве, а орлиный — о великодушии. В списке обладателей орлиного профиля делла Порта приводит и персидского царя Артаксеркса, и воина Неоггголема, и Сулеймана Великолепного, и его сына Селима, а также особо отмечает Георгия Скандербега, вождя антиосманского албанского восстания, который являет 1 В 2015 г. кантаор фламенко Висенте Сото Сордера даже спел текст портрета Сервантеса в ритме булериас как вступление к концерту «Quijote Flamenco», приуроченному к 400-летию публикации Второй части «Дон Кихота».
686 ПРИЛОЖЕНИЯ нам «образ великого героя» с «орлиным носом» (см.: Porta 1613: 64). На иллюстрации к трактату голове орла соответствует профиль императора Сервия Сульпиция Гальбы, воспроизводящий его изображения на монетах (см. ил. 3, 4). Гальба, патриций и родственник Юлиев-Клавдиев, был последним римским императором, принадлежавшим к старой республиканской аристократии. И хотя он был убит после семи месяцев правления, в памяти потомков Гальба остался как строгий, но справедливый правитель, истинный «древний римлянин»2. После выхода трактата «Физиогномика человека» его иллюстративный ряд — парные портреты людей и животных — тиражировались и продавались отдельно как занимательные эстампы. Можно с большой долей вероятности утверждать, что и сам трактат, и иллюстрации к нему были хорошо знакомы Сервантесу. Тем более что делла Порта — знаменитый астролог, алхимик, метеоролог, ботаник, математик, оптик, а также автор комедий — жил в Неаполитанском королевстве3, входившем в империю испанских Габсбургов; бывал в Испании и преподнес королю Филиппу П свой фундаментальный труд по криптологии, а также посвятил ему третье издание «Естественной магии». Начиная описание своего портрета с упоминания «орлиного лица» — вероятной аллюзии на трактат «Физиогномика человека», — Сервантес ставил себя в ряд императоров и великих воинов, задавая тем самым парадный регистр для своего воображаемого портрета. Образ орла традиционно ассоциировался не только с великодушием, щедростью, отвагой, прозорливостью, благородством (не забываем, что это габсбургская геральдическая фигура), но и с жестокостью. Неспроста с упомина¬ 2 Сервий Сульпиций Гальба стал одним из главных героев «Истории» Тацита, где он, «древний римлянин», порицающий даже предполагаемого убийцу своего врага, противопоставлен Отону, который открыто радуется смерти конкурента в борьбе за власть. Тацит, как и Плутарх, видит в Сервии Сульпиции воплощение старинных добродетелей, которые оказываются неуместными в эпоху империи. 3 В «Назидательных новеллах» Неаполь упоминается трижды: в «AB», «СК» и «ДД»; кроме того, само посвящение книги графу Лемосу появилось как своеобразное напоминание меценату о мечте Сервантеса вернуться в Неаполь, где он неоднократно бывал. На знакомство Сервантеса с оккультными трактатами «великого эрудита и литератора» делла Порта, а также с его комедиями, которым Сервантес, возможно, подражал, указывает, например, Фредерик де Армас (см.: Armas 2014: 96). Однако, насколько нам известно, никто из исследователей не обращал внимания на возможную перекличку автопортрета Сервантеса и трактата «Физиогномика человека», рассмотренную в наст, статье.
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 687 нием «горбатого, хоть и правильного, носа» у Сервантеса соседствует «веселый взгляд», нивелирующий единственную отрицательную коннотацию орлиного облика. К тому же, подчеркивая «правильность» своего «горбатого» носа, автор отметает любые подозрения по поводу чистоты собственной крови4. Следующая деталь портрета — «открытый и большой лоб» — свидетельствует о мудрости в ее классическом понимании, объединяющем благородство, знания и доброту. Именно так трактовал мудрость и ее физиогномические проявления Хуан Уарте де Сан Хуан (1530—1588) — испанский врач, преподаватель и философ, автор трактата «Исследование способностей к наукам», хорошо известного Сервантесу5. Уарте изучал типологию темпераментов, а также влияния «гумора» на способности и предрасположенности человека. «Орлиное лицо» Сервантеса явно перекликается с «худощавым лицом» Дон Кихота — персонажа, наделенного автобиографическими чертами. А портрет хитроумного идальго — «был он крепкого сложения, телом сухопар, лицом худощав» («Complexión recia, seco de carnes, enjuto de rostro») — точно воспроизводит описанные в трактате Хуана Уарте черты человека холерического характера, в котором превалируют сухость и тепло, а значит, «воинственный характер» и «бойцовский дух» (см.: Huarte 1603). Сервантес следует парадной стилистике портрета: орлиную метафору (с ее полисемантичным шлейфом) продолжает «открытый и большой лоб», знак мудрости, а в описании бороды акцентированы возвышенные эпитеты: «<...> серебристая, которая лет двадцать тому назад была еще золотой <...>» (курсив наш. — Т.П) — вместо более привычных и приземленных «седая» и «рыжеватая». Но внезапно в заданную тональность вторгается гротескная деталь — шесть «очень неказистых и плохо расставленных» зубов. Такие подробности на воображаемом портрете никак не разглядеть6, зачем она автору? Здесь Сервантес не только настраивает читателя на ироническую игру7, но и вводит автобиографический подтекст. Тот, кто «не один год служил <...> солдатом и 4 Упоминание «правильной» формы носа имело целью отмести подозрения в еврейском происхождении обладателя оного — тема важная и для Сервантеса, и для любого испанского идальго ХУЛ в. J Связь наследия Сервантеса и Хуана Уарте де Сан Хуана проанализировал Рафаэль Салильяс в книге «Великий вдохновитель Сервантеса» (см.: Salili as 1905). 0 Улыбка, тем более широкая, была недопустима на парадном портрете XVII в.; зубы мы можем увидеть только у карликов Веласкеса либо у простолюдинов Риберы или Мурильо. Подробнее об этом см. в статье С.И. Пискуновой на с. 566 наст. изд.
688 ПРИЛОЖЕНИЯ пять с половиной лет провел в плену» (с. 10 наст, изд.), не мог не остаться без зубов. Недаром и о «несчастиях», и о подвигах при Лепанто, где выстрелом из аркебузы была искалечена его рука, Сервантес упоминает чуть дальше в том же Прологе. С тех пор прошли годы, золотая борода стала серебристой, но память о превратностях Фортуны жива и общий облик «слегка сутуловатого и тяжелого на ноги» человека — писатель не только многое пережил, но еще и страдал от диабета — явлен нам как последний взмах кисти Сервантеса-пор- третиста. Этот словесный портрет, куда более красноречивый, нежели он кажется с первого взгляда, позволяет считать Сервантеса не только создателем жанра современного романа и «первым, кто начал писать новеллы по-кастильски» (с. 12 наст, изд.), но и одним из первых теоретиков психологического портрета. Воплотить в погрудном8 портрете и неминуемый бег времени, и знаки судьбы, и иронию — совмещая облик императора Гальбы и шесть «неказистых зубов», — а также субъективное ощущение (оно же следствие медицинского диагноза), что герой портрета «тяжел на ноги», — задача более чем новаторская. В XVII веке еще доминируют строгие жанровые схемы; Сервантес в своем воображаемом портрете впервые намечает ту многоплановость и многозначность, которая станет привычной лишь с середины XIX века. Не менее характерно, что вокруг сюжета с портретом возникает барочная игра мнимостей. Подобно тому, как текст «Дон Кихота» оказывается переводом историй Сида Ахмета Бененхали, так и автопортрет Сервантеса — всего лишь возможная подпись под тем портретом, который «знаменитый дон Хуан де Хауреги наверное предоставил бы» (с. 9 наст, изд.) для гравюры на фронтисписе, если бы его об этом попросил тот самый «друг», издатель романа. А был ли портрет? Череда сослагательных наклонений обрамляет то ли действительно существовавшую работу Хауреги, то ли воображаемый портрет реального автора, а скорее всего (как мы ранее убедились), портрет «кисти» Сервантеса, приписываемый реальному художнику. Тем не менее, мечта об обретении того самого творения Хуана де Хауреги появилась у издателей ХУШ века и жива по сей день. Что же нам известно об 8 В переводе Б.А. Кржевского была допущена еще одна неточность: фраза «роста обыкновенного, ни большого, ни маленького» могла указывать на портрет в полный рост, в то время как в оригинале речь идет явно о портрете погрудном и упоминается не «рост», а «телосложение» («el cuerpo entre dos estreñios, ni grande ni pequeño»). В настоящем издании эта неточность также исправлена.
Т.И. Пшарёва. Портретный образ Сервантеса... 689 упомянутом Сервантесом авторе ненапечатанного портрета? Хуан де Хауреги (1583—1641) — поэт, теоретик литературы и художник, родился в Севилье в благородной семье, но звучным именем Мартинес де Хауреги-и-Уртадо де ла Саль никогда не пользовался9. У потомков он не снискал громкой славы10, хотя среди современников был довольно известен, прежде всего как литератор. Из трактата Франсиско Пачеко «Об искусстве живописи» мы знаем, что в юности Хауреги совершил несколько поездок по Италии и побывал в Риме. Из юридических документов известно, что в 1611 году он был взят под стражу по обвинению в «несоблюдении брачных обещаний», но вскоре заключил брак, явно нежеланный, с некой Марианой де Лоайса. В 1616 году Хауреги участвовал в поэтическом конкурсе в Севилье, в 1620-м, уже переселившись в Мадрид, — в «состязаниях» по случаю беатификации Исидора-землепашца, а через два года — в «justa poética» по случаю канонизации Франциска Ксаверия. Большинство его выступлений были отмечены премиями. Он получил придворный чин конюшего (1626 г.) при дворе Изабеллы де Бурбон, а за два года до смерти вступил в рыцарский Орден Калатравы. Начал Хауреги как поэт-петраркист. «Рифмы» («Rimas») — главный сборник его стихотворений, в который вошли также переводы из Горация, Марциала и Авсония, был издан в Севилье в 1618 году11. После публикации памфлета «Противоядие от заразной поэзии “Одиночеств”» и «Поэтического трактата против культеранистского слога и темного стиля» (см.: Jauregui 1624) за Хауреги закрепилась слава яростного противника Гонгоры, хотя его критические экзерсисы, в отличие от «ядовитой» стилистики других участников дискуссии между кулътеранизмам и консептизмом, были элегантны и сдержанны. Более того, позднее он встанет на сторону гонгоризма, защищая в «Апологии правды» (см.: Jauregui 1625) последователя этого стиля, просвещенного проповед- ника-эстета брата Ортенсьо Феликса Парависино12, ставшего мишенью напа¬ 9 Свои работы художник и поэт подписывал именем Хуан де Хауреги; в документах иногда встречалась версия Хуан де Хауреги-и-Агилар — с добавлением фамилии одной из его бабушек. 10 Существует несколько переводов стихотворений Хуана де Хауреги на русский, опубликованных в следующих изд.: Хауреги 1974; Хауреги 1990. 11 «Рифмы» были переизданы Педро Эстебаном в коллекции «Испанских классиков» в конце ХУШ в. с комментариями и предисловием. 12 Ортенсьо Феликс Парависино был запечатлен на портрете кисти Эль Греко в 1609 г.
690 ПРИЛОЖЕНИЯ док за «Панегирик», посвященный покойному королю Филиппу Ш. Да и сам Хауреги в поэме «Орфей» и в своем переводе «Фарсалии» Лукана не избежит влияния «испанского Гомера»13. Перевод «Аминты» Торквато Тассо, выполненный Хауреги в 1607 году, заслужил восторженный отзыв Мигеля де Сервантеса, который утверждал, что работа столь совершененна, что «невозможно отличить перевод от оригинала»14. В этом году, скорее всего, они и познакомились, так как Хауреги начал наездами бывать в Мадриде15. Однако и как художник он заслужил похвалу в «Книге портретов» Франсиско Пачеко (для которой Хауреги писал поэтические тексты), а в трактате «Искусство живописи» Пачеко отмечает его исключительную работоспособность и качество портретов его кисти (см.: Pacheco 1649: 417). А Фернандо де ла Toppe Фарфан, севильский священник и писатель, упомянул своего земляка в более чем лестном контексте, рассуждая о главных величинах в современной живописи, таких как «иностранцы Дюрер, Тициан и Рубенс и наши собственные Хауреги, Веласкесы, Мурильо»16. До наших дней из художественных произведений Хуана де Хауреги сохранилось лишь несколько гравюр: иллюстрации на тему Апокалипсиса и портреты Альфонсо де Карранса и Лоренсо Рамиреса де Прадо. В 1773 году поиски упомянутого Сервантесом портрета начала, в процессе подготовки нового издания «Дон Кихота», Королевская академия испанского языка, надеясь все-таки поместить творение Хауреги (если таковое и в самом деле существовало) на уготованное ему автором место. К тому же для академического издания Висенте де лос Риос готовил биографию писателя, и без портрета было не обойтись. К этому времени существовала анонимная аллегорическая гравюра, опубликованная в 1705 году в амстердамском издании «Назидательных новелл», где Сервантесу, сидящему за письменным столом, является вдохновение в виде обнаженного ангела, а также рисунок Уильяма 13 В 1627 г. издатель Хуан Лопес де Викунья опубликовал стихи Л. де Гонгора под заголовком «Поэтические произведения испанского Гомера». 14 Цит. по: URL: https^seviUapedia. wikanda.es/wikijuan_de_jauregui (дата обращения: 06.05.2019) . 15 Нельзя исключить того, что Хауреги и Сервантес могли встречаться ранее в Севилье, в том числе в доме Франсиско Пачеко, но в те годы, когда Сервантес состоял на службе в Севилье, Хауреги был еще слишком молод. 16 Цит. по: URL: https://sevillapedia.wikanda.es/wikijuan_de_jauregui (дата обращения: 06.05.2019) .
Т.И. Пшарёва. Портретный образ Сервантеса... 691 Кента, выгравированный мастером Джорджем Вертью в 1738 году в Лондоне для роскошного иллюстрированного «Дон Кихота», изданного благодаря меценатству лорда Картерета (см. ил. 5)п. В этом издании под гравюрой можно прочесть: «Портрет Сервантеса де Сааведра, созданный им самим». Данная подпись прямо указывает на то, что источником вдохновения для Кента послужил словесный портрет из «Назидательных новелл». Поза Сервантеса на рисунке Кента во многом перекликается с амстердамской гравюрой неизвестного автора; поврежденная левая рука изящно скрыта плащом17 18. Однако в лондонской версии за спиной у писателя не ангел, а Дон Кихот на Росинанте, гарцующий в готических интерьерах (за ним виднеется голова ослика Санчо), а также шлем и меч, будто бы парящие в воздухе и несколько перегружающие композицию19 20. Лондонская гравюра Кента многократно репродуцировалась. Уже в 1738 году на ее основе был сделан погрудный портрет в овальной виньетке, а на следующий год в Гааге в испаноязычном издании «Назидательных новелл» опубликована зеркальная версия — гравюра Якоба Фолкема с портьерой и книжными полками в качестве фона (см. ил. на с. 5 наст, изд.)<2Q. Многочисленные изводы рисунка Кента стали в XVTH веке каноническим изображением Сервантеса. Когда Королевская академия испанского языка начала поиски портрета Хауреги, дабы не только выполнить волю писателя, но и противопоставить 17 Книга была издана в лондонской типографии «J. & R. Tonson» в четырех томах и содержала более 60 эстампов-иллюстраций, выполненных по рисункам Джона Вандербанка. 18 Лишь на одном из известных «воображаемых» портретов Сервантеса увечье руки явно видно — это работа Мариано де ла Рока «Мигелю де Сервантесу грезится Дон Кихот» (1858) из коллекции Прадо. Работа интересна своей темой, но никак не качеством живописи, и хранится в запасниках музея (см. ил. 18). 19 Также на фронтисписе первого тома этого издания приведен полуобнаженный аллегорический портрет Сервантеса, выполненный Джоном Вандербанком. Творец — по стати напоминающий Геракла — выходит уверенным шагом с Парнаса, а стайка муз провожает его. Аллегорического Сервантеса не пугают чудовища — многоголовый дракон, гигант, трехглавый король Герион и прочие химеры: он будет сражаться с этими привычными обитателями рыцарских романов в своем «Дон Кихоте». Сатир вручает ему комическую маску и палицу — орудия борьбы с пороками мира. Лицо Сервантеса, повернутого спиной, здесь почти не видно — оно остается загадкой. 20 Оригинал рисунка Фолкема хранится в Национальной библиотеке Испании.
692 ПРИЛОЖЕНИЯ английской версии свою, национальную и аутентичную, выяснилось, что у дона Мигеля де Эспиноса-и-Мальдонадо, графа дель Агилья, в севильском особняке хранится портрет Сервантеса, приобретенный как работа Алонсо дель Арко (см. ил. 6). Появляется надежда, что это неверная атрибуция и работа Хауреги найдена. Благородный граф дарит работу в Академию — но портрет оказывается масляной репродукцией фрагмента всё той же гравюры Кента (в зеркальной версии). И хотя новообретенный холст пользовался большим успехом21 — именно им будет вдохновляться Антонио Сола в работе над скульптурой Сервантеса, установленной на площади Кортесов в Мадриде в 1835 году22, — академики заказали новый рисунок Хосе дель Кастильо. Известный художник-неоклассик стремился уйти от английского образца (это видно по его рисунку из архивов Академии; см. ил. 7), а вот гравер Мануэль Сальвадор- и-Кармона опять придал ему сходство с «портретом Алонсо дель Арко» [alias Кента). Именно эта гравюра, — украсившая четырехтомное иллюстрированное издание 1780 года, осуществленное мадридским издателем Хоакином Ибаррой под эгидой Королевской академии, — стала общепринятым в Испании портретом Сервантеса до 1911 года (см. ил. 8). Рисунок Уильяма Кента послужил основой для целого ряда живописных портретов испанского классика. В 2016 году мадридский аукционный дом «Alcalá Subastas» представил ранее неизвестный портрет Сервантеса, датированный 1762 годом, работу придворного художника Педро Родригеса де Миранда (см. ил. 10). Интересная особенность этого портрета — старейшего из вдохновленных Кентом: автор «Дон Кихота» запечатлен здесь не с пером и бумагой в процессе работы, а с готовой книгой с надписью «Cerbantes» на открытой странице23. На анонимном портрете начала XIX века, выставленном в доме-музее Сервантеса в Вальядолиде (см. ил. 17)24, писатель сидит всё в той же позе, удачно найденной Кентом, но вместо традиционного воротника-фре- 21 Некоторые испанские эксперты даже пытались доказать, что этот портрет старше рисунка Кента и послужил для него образцом. 22 Копии этого памятника можно увидеть в Москве, Нью-Йорке, Ла Пасе и Пекине. 23 Портрет был продан по стартовой цене 1500 евро анонимному покупателю, музеи заинтересовались этим курьезным экспонатом слишком поздно. 24 Портрет был куплен на аукционе «Крисгис» вальядолидским антикваром и подарен дому-музею в 1984 г. как работа Корнелиса Гарлемского, голландского живописца и архитектора, умершего в 1638 г. Атрибуция была изменена, тем более что сходство с гравюрой Кента явно указывало на ошибку.
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 693 зы — «горгеры» — здесь обычный отложной воротник на шелковом одеянии, весьма похожем на условный театральный костюм, а на фоне — не Дон Кихот на Росинанте, но сцена самобичевания Санчо25, повторяющая рисунок Джона Вандербанка для того же лондонского издания 1738 года. В 1825 году в списке возможных портретистов Сервантеса неожиданно появился сам Диего де Веласкес. Общество друзей изящных искусств в Женеве опубликовало ранее неизвестную гравюру с подписью «Velázquez pinx. Dessiné et gravé par Bouvier | Cervantes | D’aprés le tableau originai du Cabinet de M. Briére» — «Написана Веласкесом. Нарисована и выгравирована Бувье. | Сервантес. | По подлинной картине из Кабинета М. Бриера». Красивой версии встречи двух главных гениев Испании противоречил тот простой факт, что Сервантес умер, когда Веласкесу было всего лишь 17 лет. Однако французский переводчик «Дон Кихота» и «Назидательных новелл» Луи Виардо выдвинул версию, что Веласкес мог сделать копию с портрета, написанного его учителем и тестем Франсиско Пачеко, который был лично знаком с Сервантесом. В статье, опубликованной в журнале «L’Blustration», Виардо торжественно поместил «портрет Сервантеса», утверждая, что нельзя не заметить точного соответствия черт лица на картине Веласкеса тексту пролога «Назидательных новелл». В Испании быстро подхватили сенсацию, новый лик классика был перепечатан многими иллюстрированными журналами, в том числе «La Academia» (том V), где копию с «оригинала» выполнили художник Гарсиа и гравер Гомес (см. ил. 12). Но мода на этот портрет быстро прошла, поскольку весьма условное «сходство» с текстом Сервантеса не могло служить весомым аргументом, а никаких документальных подтверждений существования портрета, воспроизведенного в гравюре из Женевы, обнаружено не было. Зато кандидатура тестя Веласкеса, Франсиско Пачеко, вновь оказалась в центре внимания в 1864 году, когда севильский историк и журналист Хосе Мариа Асенсио-и-Толедо поместил на обложке своей публикации «Новые документы, иллюстрирующие жизнь Сервантеса» (см.: Asensio у Toledo 1864) рисунок Эдуардо Кано с «истинного портрета» молодого Сервантеса (см. ил. 13). Сенсационная находка была фрагментом одной из картин Франсиско Пачеко. Интрига закрутилась, когда в 1850 году Асенсио обнаружил в архиве рукописный перечень событий, произошедших в Севилье между 1590 и 1640 го¬ 25 Эта сцена описана в «Дон Кихоте» (Ч. П, гл. 74).
694 ПРИЛОЖЕНИЯ дами, где среди прочих было упомянуто, что Франсиско Пачеко написал Сервантеса и других «алжирских плеников» на одной из картин, выполненных для севильского монастыря Ордена мерседариев. В этом Конвенто де ла Мерсед с 1835 года — совпадение казалось символичным — располагался Музей изящных искусств. Продолжить поиски Асенсио смог только в 1864 году, после второй удачной находки: ему удалось приобрести манускрипт «Книги портретов» авторства самого Пачеко26, где художник упоминал, что фрай Хуан Берналь выбрал его для работы над серией сцен из жизни Педро Ноласко, основателя Ордена мерседариев. Изучив картины в бывшем монастыре, Асенсио пришел к выводу, что Сервантес — это гребец на монументальном полотне «Святой Петр Ноласко садится в лодку, чтобы отправиться на спасение пленников» (см. ил. 14)27. Бывший воин, освобожденный из алжирского плена — следовательно, здесь ему 33 года, — изображен в желтом колете и фетровой шляпе, спиной, с веслом в руках, но в полуобороте к зрителям. Рыжая борода (та самая, еще не ставшая «серебристой») явилась веским аргументом в защиту теории, а вот ответа на вопрос, почему у Сервантеса, крепко держащего весло, обе руки здоровы, Хосе Мария Асенсио всячески избегал. Рисунок Эдуардо Кано, отснятый Жаном Лореном, одним из известнейших фотографов, работавших в Испании в конце XIX века, получил широкую известность. В 1874 году он был опубликован вместе с репродукцией картины Пачеко в журнале «Ilustración de Madrid» как «самый достоверный» портрет Сервантеса (см. ил. 15), а через год — на обложке «Ateneo» (см. ил. 16), что неудивительно, так как главным его редактором был автор «открытия», Хосе Мария Асенсио28. Молодой Сервантес авторства Кано-Пачеко даже 26 Полное ее название — «Книга описаний истинных портретов выдающихся и достопамятных мужей». Франсиско Пачеко работал над ней между 1599 и 1637 гг. Часть графических портретов современников для этой книги была выполнена с натуры, часть — по словесным описаниям. Велика вероятность, что книга включала и портрет Сервантеса, бывавшего в доме Пачеко, но манускрипт сохранился не целиком. Впервые «Книгу портретов» опубликовал Хосе Мария Асенсио в 1886 г., затем ее несколько раз переиздавали (см., напр.: Pacheco 1985). 27 Холст Франсиско Пачеко и сейчас выставлен в постоянной коллекции Музея изящных искусств Севильи. 28 На формирование теории Асенсио явно повлияла общая атмосфера в стране после объявления войны Марокко в 1859 г. и заключения через десять лет в результате серии испанских побед Тетуанского договора. В годы правления «министра-президента» генерала О’Доннелла в Испании культивировался имперский, либерально-националисти-
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 695 украсил фронтиспис первого издания «Дон Кихота» на каталонском языке («L’enginyos cavalier Don Quixot de la Manxa»), опубликованного в Барселоне в 1891 году, но вскоре его славу затмил портрет... Хуана де Хауреги. Весной 1910 года, вскоре после завершения длительных торжеств по случаю 300-летия публикации Первой части «Дон Кихота», валенсийский художник и реставратор Хосе Альбиоль, на тот момент преподаватель Школы искусств и ремесел в Овьедо, сообщил историку литературы академику Нарсисо Сентенаку, что он владеет тем самым сокровищем — портретом киста Хуана де Хауреги, к тому же датированным и подписанным. Альбиоль купил его у валенсийского коллекционера Эстанислао Сакристана29 и после реставрации обнаружил две надписи, не оставляющие сомнений в подлинности портрета: «Don Miguel de Cervantes Saavedra» было написано сверху, а под портретом, более мелкими буквами, — «luán de Iauregui Pinxit, año 1600» (см. ил. 19). Фотографию находки впервые опубликовал Нарсисо Сентенак в журнале «Bustración Española у Americana» от 11 июня 1911 года, но всеобщим достоянием новость стала после того, как один из самых уважаемых сервантастов, директор Национальной библиотеки Франсиско Родригес Марин напечатал в «АВС» сенсационную статью «Истинный портрет Сервантеса». На основе двух фотографий, показанных ему Альбиолем, он делает окончательное и восторженное заявление: «Да, это, вне всяких сомнений, он, это Сервантес! Лучшим подтверждением здесь служат не столько надписи, сколько эта изящная голова, этот благороднейший лик и выражение этих больших и веселых глаз. В них — всё бескрайнее вйдение “Дон Кихота”!» (Rogríguez Marín 1911: 5) Хосе Альбиоль передал портрет Королевской академиии испанского языка, отказавшись от денег — что для современников послужило еще одним подтверждением его бескорыстия и подлинности реликвии, — попросив взамен лишь постоянное преподавательское место в Валенсии. Кроме Нарсисо ческий дискурс, и Сервантес как алжирский пленник стал одним из патриотических символов. Рикардо Федерико написал сонет, посвященный «Африканским войскам, проходящим мимо статуи Сервантеса», в 1862 г. в Сарагосе поставлен спектакль «Алжирский пленник», а через год найдена «Эпистола к Матео Васкесу», написанная Сервантесом в плену. «Эпистолу...» широко обсуждали, и в данном контексте появление версии Асенсио о портрете Сервантеса, освобожденного из плена в 1580 г., вписывалось в новый виток формирования сервантесовского мифа. 29 В «показаниях» Альбиоля были расхождения: сначала он утверждал, что купил работу в Мадриде у неизвестного торговца.
696 ПРИЛОЖЕНИЯ Сентенака и Франсиско Родригеса Марина, обретение «истинного» портрета воспели в многочисленных публикациях директор Академии Алехандро Пидаль-и-Мон и популярный журналист Мариано де Кавиа30. Все изыски испанской риторики и средиземноморская страстность выплескиваются в славословиях находке. Анхель Барсиа-и-Павон, руководитель отдела Изящных искусств Национальной библиотеки31, публикует образцовый панегирик: «Это был настоящий портрет Сервантеса, тот самый, единственный, такой вожделенный и так загадочно пропавший, — и вот через три века он является нам, неожиданно и провиденциально, очаровывая всех и каждого» (Barcia у Pavón 1911: 7). Опытного искусствоведа не остановил тот факт, что портрет он видел только на фотографии. Слишком велика была радость обретения. В то же время многие эксперты и испанисты, прежде всего иностранцы, менее вовлеченные эмоционально в «обретение национального сокровища» — такие как Раймон Фульше-Дельбоск и Джеймс Фицморис-Келли, — высказали сомнения в подлинности находки. Обеспокоенный директор Академии Алехандро Пидаль-и-Мон выступил 15 января 1912 года в Ассоциации прессы, обращаясь ко всем скептикам с пафосом религиозного проповедника: Подумайте, прежде чем пытаться разрушить то, что составляет мечту и гордость целого народа, всех тех, кто верит в обретение прекрасной и уважаемой реликвии — истинного лика одного из наших национальных идолов. Прежде, чем отрицать, вы должны вспомнить, что существует патриотизм <...>. Цит. по: Lucía Megías 2016: 34. И, не вступая в дискуссии, Пидаль-и-Мон объявил, что портрет Сервантеса работы Хуана де Хауреги займет почетное место над столом президиума в парадном зале Королевской академии языка. Поводов сомневаться в подлинности портрета было множество. Первая, сразу бросающаяся в глаза улика была сугубо филологической: надпись «Дон Мигель де Сервантес Сааведра» противоречила историческим реалиям. Во времена Сервантеса «don» было обращением аристократическим, современ¬ 30 Мариано де Кавиа прославился в 1891 г. статьей-мистификацией о пожаре в музее Прадо, но на этот раз сам не распознал подделки. 31 Вскоре профессионализм возобладает над эмоциями, и Анхель Барсиа-и-Павон перейдет в лагерь критиков подлинности портрета.
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 697 ники никогда не употребляли его с именем писателя32. Защитники портрета пытались объяснить это неуместное обращение особым уважением, которое питал молодой художник (Хауреги в 1600 году было всего 16 или 17 лет33) к «великому писателю». Но в 1600 году Сервантес опубликовал лишь «Галатею» и несколько пьес, известен совсем не был, да и вероятность их знакомства с художником до 1607 года ничтожно мала. А как раз перед именем Хуана де Хауреги обращение «дон» пропущено, хотя он всегда употреблял титул по праву рождения. На его сохранившихся работах встречаются три вида подписи: «Don Io. de Iauregui», «Don luán de Iauregui invent.» и «Donjuán de Jaure- gui». Ho никак не «luán de Iaurigui», как на портрете Сервантеса. Фальсификатор мог скопировать это написание из издания «Назидательных новелл», где в имени была допущена опечатка. Сомнения вызывали не только противоречия в надписях. Художник Аурелиано Беруэте-и-Морет, директор музея Прадо, а также другие эксперты- искусствоведы отмечали низкое качество живописного мастерства, грубое наложение теней, очень тонкий живописный слой, возможно, стертый в результате реставрации, явные следы позднейших вмешательств, подчеркивающих тот самый «орлиный профиль», длину усов, а также размер лба, дабы изображение соответствовало тексту «Назидательных новелл». Один из экспертов выдвинул версию, что это плохая копия портрета Филиппа П, превращенная фальсификатором в Сервантеса. Классик сервантистики Луис Астрана Марин назвал находку «жалкой карикатурой» на портрет из «Назидательных новелл»: «небольшой рот» превратился у Псевдо-Хауреги в мордочку хорька, «длинные усы» — в монструозные нашлепки, свисающие до воротника, также чрезмерного и написанного вопреки законам перспективы, а «открытый и 2 На регистре обращения «дон» построен юмористический эффект названия романа Сервантеса, теряющийся в переводе. «Дон Кихот» звучит примерно как «герцог Сидоров», сочетая «безродную» фамилию с аристократическим обращением. Нейтральным обращением «don» станет гораздо позднее. Сам Сервантес иронизирует в тексте «Дон Кихота» над его неуместным употреблением: во Второй части романа (гл. 2) Санчо пересказывает Дон Кихоту, что в деревне судачат о том, что «звания идальго вашей милости показалось мало и вы приставили к своему имени “дон” и, хотя у вас всего две- три виноградные лозы, землицы — волу развернуться негде, а прикрыт только зад да перед, произвели себя в кабальеро <...>» (Сервантес 2010/2: 39). 33 Фальсификатор ошибся с датой, поскольку не знал дату рождения Хауреги, который был крещен в Севилье 24 ноября 1583 г. Документ о крещении был найден только в 1899 г., так что, вероятнее всего, фальсификация была выполнена ранее.
698 ПРИЛОЖЕНИЯ большой лоб» делает лицо похожим на дыню. Это живопись «холодная, мертвая, без намека на стиль <...> фальсификатор был не только невеждой, но и бездарным художником» (Astrana Marín 1948—1958/1: 40—41). Накануне празднования 300-летия со дня смерти Сервантеса историк и литератор Хулио Пуйоль опубликовал книгу «Предполагаемый портрет Сервантеса» (см.: Puyol 1915), где детально описал и историю находки со всеми разночтениями и нестыковками, и шесть сюжетов, вызывающих подозрения в фальсификации (обращение «дон», роскошный воротник, написание фамилии Iaurigui, дата портрета, шрифт надписей и качество живописи). Его детальный труд, сочетающий научную дотошность и живые воспоминания свидетеля событий, читается как детективный роман34. Хотя после труда Пуйоля не осталось сомнений в том, что портрет — фальсификация, тема была окончательно закрыта в книге Энрике Лафуэнте Феррари «Назидательная новелла о портретах Сервантеса» (см.: Lañiente Ferrari 1948). Это исследование, систематизирующее историю вопроса35 и данные научных экспертиз, было опубликовано в 1948 году36. Специалисты сходятся в том, что, скорее всего в 1870-е годы, когда портрет «молодого Сервантеса» работы Пачеко обсуждался во 34 Например, Пуйоль пересказывает диалог между Анхелем Барсиа-и-Павоном, руководителем отдела Изящных искусств Национальной библиотеки, признанным экспертом в иконографии, и Франсиско Родригесом Марином, главным защитником подлинности портрета. Они рассматривают фотографию портрета, и Барсиа-и-Павон высказывает свое сомнение по поводу роскошного воротника «горгера», который никак не был деталью костюма людей такого социального статуса, как Сервантес. Родригес Марин тут же парирует: «Это был воротник Хауреги, он его одолжил Сервантесу для портрета». Пуйоль иронизирует над ситуацией, но не скрывает и восхищения перед «хитроумным» ответом Родригеса Марина (см.: Puyol 1915: 17). 35 Еще один «прижизненный» портрет Сервантеса появился в 1943 г., когда маркиз де Каса-Торрес опубликовал в Мадриде книгу под названием «Портрет Мигеля де Сервантеса работы дона Хуана Хауреги». Можно было подумать, что маркиз, известный мадридский коллекционер, вступал в полемику по поводу портрета из Королевской академии языка; в действительности же он описывал портрет, полученный им в наследство от сестры, утверждая, что это и есть Сервантес. Главным аргументом маркиза было всё то же сходство с текстом «Назидательных новелл». При внимательном рассмотрении оказалось, что это копия портрета дона Диего Мехиа де Овандо, 1-го графа Уседа, хранящегося в мадридском Институте Валенсия де Дон Хуан. 36 В конце 1940-х годов Рамона Менендеса Пидаля, директора Академии, спросили, почему бы не убрать портрет Сервантеса, признанный подделкой, на что мудрый академик ответил: «Не стоит: если мы его уберем, придется повесить Франко».
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 699 всех газетах, фальсификатор использовал старую доску орехового дерева с портретом неизвестного идальго, изменил его черты для наибольшего соответствия самоописанию Сервантеса, сделал надписи и продал подделку валенсийскому адвокату и коллекционеру, у которого ее и перекупил Альбиоль. К 400-летней годовщине со дня смерти Сервантеса в 2016 году псевдопортрет Хауреги был отреставрирован в мастерских Прадо и участвовал в нескольких выставках как «портрет-апокриф». Последняя попытка обрести «истинный» портрет Сервантеса опять же была связана с текстом пролога к «Назидательным новеллам». С 2014 года началась шумная кампания по поиску останков главного испанского писателя37. Почти все захоронения классиков испанского Золотого века были утрачены, но Лопе и Кальдерону, Веласкесу и Гонгоре хотя бы повезло с портретами. Чаемое обретение останков Сервантеса давало надежду на то, что по черепу будет восстановлена его внешность. А как опознать скелет? Конечно, по шести зубам и изувеченной руке, недаром сам писатель оставил для археологов идеальные подсказки. Сервантес был похоронен в мадридском монастыре Тринитариас Дес- кальсас38. С Орденом тринитариев он был связан особо: тринитарии выкупили Сервантеса-воина из пятилетнего алжирского плена39. Правосудие истории: сначала монахи спасли человека, а потом он — их обитель, поскольку имя Сервантеса защитило монастырь от сноса в XIX веке. Только вот старую цер¬ 37 Подробно о поисках останков Сервантеса см. в нашей статье «Сервантес в роли Тутанхамона» (URL: https://vvww.colta.ru/articles/literature/3837-servantes-v-roli-tutanhamona (дата обращения: 05.07.2019)). 38 О месте захоронения Сервантеса впервые узнали в 1749 г., когда один из издателей «Назидательных новелл» нашел в архиве соседней церкви Сан-Себастьян упоминание того, что с 1609 по 1630 г. в монастыре Тринитариас были похоронены 17 человек, в том числе Сервантес и его жена. 39 С Орденом тринитариев связан и один из трех сохранившихся «словесных портретов» Сервантеса. В «Книге спасенных отцами тринитариями» («Libro de redención de los padres trinitarios») в 1580 г. была оставлена лаконичная запись о выкупленном из плена Сервантесе: «среднего роста, очень бородат, с покалеченной левой рукой и кистью». Второе свидетельство принадлежит Лопе де Вега. В послании герцогу де Cecca он описывал, как на одном из заседаний Академии в 1612 г. ему пришлось читать стихи, одолжив у Сервантеса очки, напоминающие своей формой «дурно зажаренную яичницу». Язвительные слова Лопе подтверждают, что в 65 лет Сервантес носил очки и качество их соответствовало его скудному достатку. Третье описание — автопортрет из пролога «Назидательных новелл».
700 ПРИЛОЖЕНИЯ ковь в 1668 году перестроили, затеряв в процессе останки национального гения. На стене монастыря еще в XIX веке установили мемориальную доску с барельефом, которая подтверждала, что «Мигель де Сервантес Сааведра по своей последней воле упокоился в этом монастыре Ордена тринитариев». Но покоится ли до сих пор и где именно, решили проверить к 400-летию со дня его смерти с использованием последних научных методов. Группа ученых под руководством антрополога Франсиско Эчеберриа выявила пять участков захоронений. В ходе раскопок в юго-восточном углу крипты монастырской церкви были найдены три короба-оссуария с перемещенными останками, а также фрагментами литургических одеяний XVTI века и монетой эпохи Филиппа IV. А через два месяца в монастырском архиве обнаружили книгу счетов за 1697 год, где значилась оплата 13.600 мараведи могильщику Мигелю Ортигосу за перенос в крипту семнадцати захоронений из старой церкви. На пресс-конференции в марте 2015 года Эчеберриа заявил, что «на основании историко-документальных, археологических и антропологических данных» возможно утверждать «с высокой долей вероятности, что среди этих разрозненных останков находятся фрагменты, принадлежащие Мигелю де Сервантесу и его жене Каталине де Пасасиос-и-Саласар»40. Все ждали сенсации — ученые лишь зафиксировали «высокую долю вероятности». Точная экспертиза будет возможна в том случае, если удастся обнаружить захоронения родственников Сервантеса и провести генетический анализ Y-хромосомы. Тем более что один из самых молодых и перспективных методов криминалистики — ДНК-фенотипирование — позволяет восстановить облик человека по его генам. Поиски портрета Сервантеса работы Хуана де Хауреги переросли в мечту о ДНК-фотороботе. Все «разрозненные останки» из оссуария перенесли в монастырскую церковь. На мраморной плите, закрывающей нишу в стене, поместили надпись: «Здесь лежит Мигель де Сервантес Сааведра 1547—1616», а также цитату из «Странствий Персилеса и Сихизмунды»41, его предсмертной книги: «Время 40 URL: https://www.huffingtonpost.es/2015/03/17/localizados-restos-cervantes_n_6884954. html (дата обращения: 08.05.2019). 41 В тексте на мемориальной плите, открытой с огромной помпой в присутствии директора Академии языка и мэра Мадрида, вскоре обнаружили ошибку, вместо слова «Сихизмунды» на мраморе было выбито «Сехизмунды». Опечатка до сих пор украшает «надгробие» классика, как ошибка в фамилии художника «Хауриги» — портрет в Академии.
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 701 идет, силы слабеют, надежды убывают, а между тем желание жить остается самым сильным моим желанием» (цит. по: Сервантес 1961/5: 5). Здесь можно было бы закончить историю поисков портрета Сервантеса, но мечта обрести истинный лик «живого классика» вдохновила испанистов на теорию, не оспоренную до сих пор, хотя и основанную на той же «высокой доле вероятности». На главном шедевре Эль Греко «Погребение графа Оргаса»42 (см. ил. 20) изображен момент, когда святые Стефан и Августин явились во плоти, дабы собственноручно похоронить благородного дона Гонсало Руиса, сеньора города Оргас, душу которого уже ждут в небесных чертогах. Хотя легендарные события относятся к 1323 году, Эль Греко изобразил в «земном регистре» этой сложнейшей композиции вереницу своих современников и друзей: заказчика картины и настоятеля церкви Санто-Томе Андреса Нуньеса, церковного старосту и эконома Хуана Лопеса де ла Куадра, юриста Антонио де Коваррубиаса и его брата Диего, теолога Франсиско де Писа, врача Родриго де ла Фуэнте, а также своего восьмилетнего сына Хорхе Мануэля. Многих персонажей можно распознать либо по одеянию, либо по портретам. Считается, что смотрящий на зрителей идальго в черном — это автопортрет Эль Греко, но несколько персонажей не идентифицированы. В том числе один из центральных, с орлиным носом и рыжеватой бородкой, внимательно разглядывающий фигуры святых, которых почти никто из собравшихся не замечает. Никто, кроме мальчика Хорхе Мануэля и монаха-францисканца. Обратимся к истории. Сестра Андреса Нуньеса де Мадрид — настоятеля толедской церкви Санто-Томе и заказчика «Погребения графа Оргаса» — жила в городке Эскивиас, откуда родом была Каталина де Пасасиос-и-Саласар, жена Сервантеса. Андрес Нуньес часто приезжал к родственникам в Эскивиас и служил вместе с настоятелем местной церкви, Хуаном де Паласиос, дядей жены Сервантеса. Через день после завершения «Погребения графа Оргаса», 26 декабря 1586 года, дон Андрес Нуньес де Мадрид сочетал браком свою племянницу, Эльвиру де Авалос, с Гонсало де Гусманом-и-Саласар, племянником жены Сервантеса, сыном ее двоюродной сестры, Исабель. Венчание прошло в Эскивиасе. Так что семьи Сервантеса и Андреса Нуньеса не просто были знакомы, но и породнились. Сам Сервантес неоднократно посещал То¬ 42 Потомки Гонсало Руиса получили графский титул лишь в 1522 г., так что точное название картины «Погребение сеньора Оргаса», хотя в искусствоведческой литературе продолжает использоваться традиционное название «Погребение графа Оргаса».
702 ПРИЛОЖЕНИЯ ледо в период с декабря 1584 года, после женитьбы на Каталине де Паласиос- и-Саласар, до конца апреля 1587-го43. В Толедо он гостил у двоюродного брата жены, сын которого собирался принять сан и много общался с Андресом Нуньесом. Круг сужается. Сервантес наверняка был хорошо знаком с просвещенным настоятелем церкви Санто-Томе, который одним из первых оценил талант Эль Греко. В дружеском кругу Андреса Нуньеса автор «Галатеи» не мог не встретиться с автором «Эсполио». В момент их возможного знакомства Эль Греко как раз работал над «Погребением графа Оргаса», и ему позировали благородные обитатели Толедо. Весьма вероятно, что одна из фигур в черном — это и есть истинный портрет Сервантеса44. Луис Астрана Марин, один из ведущих сервантистов, автор семитомного труда «Назидательная и героическая жизнь Мигеля де Сервантеса Сааведра», поддержал эту гипотезу, придя к выводу, что, «учитывая изобилие пересечений, можно считать возможным, что Эль Греко включил портрет Сервантеса в свое монументальное полотно» (см.: Astrana Marín 1948—1958/3: 593)45. Так почему же Сервантес не настоял на том, чтобы в «Назидательных новеллах» был опубликован его прижизненный портрет и ограничился словесным описанием, явившись перед читателем без посредников? Быть может, он понимал, что портрет «знаменитого дона Хуана де Хауреги», даже будь он написан — а тем более гравюра с него, — не передал бы тех оттенков смысла, которые ему удалось наметить в кратком тексте пролога? Вдохновляет предположение, что автор «Дон Кихота» все-таки скрывается среди вереницы кабальеро в «Погребении графа Оргаса» Эль Греко и что именно он внимательно смотрит на святых посланцев Небес, которых из всех собравшихся видит только «земная троица»: монах, ребенок и — хотелось бы верить — писатель. История портретов Сервантеса выстраивается в барочный концепт, систему обманчивых зеркал, где единственная объективная реальность — ребус, оставленный писателем в прологе к «Назидательным новеллам». Прославленный 43 В апреле 1587 г. Сервантес переехал в Севилью. 44 История знакомства Сервантеса и Эль Греко стала сюжетом романа «Хитроумный идальго» («El ingenioso hidalgo»; 2016) Альваро Бермехо. Писатель предлагает версию их встречи еще в Риме, где оба были членами еретического братства, откуда вынесли тему вечного стремления к абсолюту, воплощенную в образах благородных идальго, от «Кабальеро с рукой на груди» до «Дон Кихота». 40 Эту гипотезу поддерживает также Хосе Росель Вильясевиль в статье «Сервантес и “Погребение сеньора Оргаса”» (см.: Roseli Villasevil 2001).
Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса... 703 интерпретаторами псевдопортрет Хауреги так часто используется в публикациях, что мистификация уже приобрела ореол аутентичности. Он занимает почетное место в главном алтаре испанской словесности, в парадном зале Королевской академии языка, воплощая образцовый случай «репрезентации» — правдоподобного вымысла, способного заменить собой реальность.
Примечания Мигель de Сервантес Сааведра НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ Miguel de Cervantes Saavedra NOVELAS EJEMPLARES Все современные научные издания «НН» базируются на editio princeps, вышедшем осенью 1613 года в Мадриде, в типографии Хуана де ла Куэста (см.: Cervantes 1613), и допечатанном вторым тиражом со значительным количеством важных исправлений в той же мастерской четыре года спустя (см.: Cervantes 1617). Вместе с тем, издательская традиция также учитывает одно из трех изданий 1614 года, а именно напечатанное в Лиссабоне или Севилье с указанием на обложке Мадрида (два других появились в Памплоне и Брюсселе) (см.: Cervantes 1614). Это издание лучше организовано: в нем исправлены опечатки и ошибки editio princeps, более корректно оформлена прямая речь и абзацы, восполнены некоторые лакуны, а потому оно долгое время считалось вторым изданием Хуана де ла Куэсга, авторизованным самим Сервантесом. Хотя это заблуждение было опровергнуто в XX веке, современные редакторы-подготовители при заполнении лакун по-прежнему предпочитают использовать именно его, нежели прибегать к конъектуре. Первым шагом к русскому освоению «НН» можно считать неизданную рукопись Н.И. Ознобишина «Корнелия» (1761. Рукописный отдел РГБ. Ф. 178. № 3717), найденную и описанную в начале XXI века (см.: Буранок 2006). В 1763 году был издан перевод новеллы «Две девицы» под названием «Две любовницы. Гишпанская повесть Мих. Цервантеса Сааведры, авктора [ж!] Дон Кишота» ([М.]: Печатана при имп. Московском Университете, 1763), с которого начинается публикационная история переводов Сервантеса в целом. До конца XVIH века вышли переводы еще трех новелл: «Силы крови» («Сила родства» в пер. П.И. Фонвизина, младшего брата Д.И. Фонвизина ([М.]: Печатана при имп. Московском Университете, 1764); «Леокадия. Гиш-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 705 панская повесть. (Из Флориана)» в пер. Павла Львова в журнале «Приятное и полезное препровождение времени» (1794. Ч. 2. С. 279—300); «Леокадия. Уподобление Сервантесу. Гипшанская повесть» (В Санктпетербурге [ж!]: Печатано у Вильковского, 1794)), «Цыганочки» («Прекрасная цыганка. Испанская повесть. Сочинение г. Сервантеса, автора Дон Кишота» (Смоленск: В тип. Приказа общественного призрения, 1795)) и «Ревнивого эстремадурца (в пер. — “естремадурца”)» (В Сант-Петербурге [ж!]: Печатано в тип. Вейт- брехта и Шнора, 1781). В начале XIX века круг переведенных новелл расширился, а в 1805 году вышло первое издание книги целиком под названием «Повести Михаилы Сервантеса» в пер. Ф.Ф. Кабрита (М.: В Унив. тип. у Любия, Гария и Попова, 1805). Все эти переводы были выполнены с французского, реже немецкого, языка, за исключением смоленского издания «Цыганочки» 1795 года, который переводился с испанского, хотя и не без участия французского тексга-посредника (см.: Корконосенко 2004: 118). На протяжении XIX и в первые десятилетия XX века стали выходить переводы отдельных новелл, сделанные с испанского оригинала, например, М.В. Ватсон, знаменитой переводчицы «Дон Кихота» (список русских переводов до 1957 года см. в изд.: Умикян 1959: 62—68). Первый и единственный на сегодняшний день полный перевод «НН», появившийся только в 1934 году, был осуществлен представителем так называемой «ленинградской школы переводчиков» Борисом Аполлоновичем Кржевским (1887—1954); стихотворные вставки были переведены М.Л. Лозинским. Именно этот перевод публикуется в настоящем издании. Перевод Б.А. Кржевского (впервые опубл. в изд.: Сервантес 1934—1935) сверен с последним испанским академическим изданием (см.: Cervantes 2013) и подвергнут некоторой уточняющей правке. Ряд изменений касается оформления текста: восстановлено деление на абзацы, принятое во всех испанских критических изданиях последних лет (ориентирующихся в этом отношении на изд. 1614 года), внесена необходимая синтаксическая и пунктуационная правка, имеющая смысловое или стилистическое значение (например, восклицательные и вопросительные знаки препинания, разбивка на предложения, внутренняя прямая речь). Модернизировано написание ряда имен собственных в соответствии с современными нормами русского языка и актуальными тенденциями передачи иностранных имен (арабское Хасан вместо Асам, Махмуд вместо Махамуд; латинизированные Марк Антоний и Сципион вместо Марк Антонио и Сипион; испанские — Мониподио, Вальдивиа
706 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания вместо Мониподио, Вальдивья и т. п.). Поскольку за без малого столетие, истекшее со времени создания данного перевода, сервантистика накопила значительный опыт комментирования и толкования сомнительных или темных мест «НН», в переводе также уточнены некоторые слова или фразы; другая часть вариантов перевода, отражающих современное прочтение текста оригинала, приводится в примечаниях. В настоящее издание не включена новелла «Подставная тетка», входящая вместе с «Ринконете и Кортадильо» и «Ревнивым эстремадурцем» в Кодекс Порраса де ла Камара (см. сноску 95 к статье С.И. Пискуновой на с. 613 наст. изд.). По сложившейся в испанистике к 1930-м годам традиции «Подставную тетку» стали публиковать в качестве приложения к изданиям «НН» под знаком «dubia»: ей следуют и русские публикаторы «Новелл» в издательстве «Academia». Однако спор о принадлежности новеллы Сервантесу продолжается, каждая из спорящих сторон выдвигает в подтверждение своей правоты всё новые аргументы — но не документы или факты, которые могли бы подтвердить правоту одной из них. Очередная «академическая» публикация «Подставной тетки» непосредственно под именем Сервантеса, вынесенном на обложку издания (см.: Cervantes 2018), на наш взгляд, не разрешает проблему, а лишь еще раз обнаруживает очевидные несообразности в приписывании новеллы именно этому автору. Например, публикатор справедливо замечает, что многие структурные и стилевые особенности «Подставной тетки», выявляющиеся при непосредственном анализе текста, такие как рассогласованность нескольких фабульных линий, составляющих сюжет новеллы, ее скабрезная тематика, к которой Сервантес, даже изображая во многих своих произведениях «дам легкого поведения», никогда не обращался (наиболее достопримечательная сцена новеллы строится на отказе проститутки Эсперансы в четвертый раз продавать свою, «залатанную» ее мнимой теткой, сутенершей Клаудией, девственность), словесные излишества повествования — свидетельствуют о том, что новелла может быть одним из ранних творений писателя, своего рода наброском, к которому автор позднее не обращался, но который получил хождение в рукописном виде (см.: Ibid.: 21). Вполне допустимая гипотеза, за исключением того, что, говоря о «Подставной тетке» как «юношеском творении» Сервантеса, А. Саес датирует ее 1605 годом (см.: Ibid.: 23), то есть временем после выхода в свет «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского»), вершинного творения Серванте- са-прозаика, приближающегося по возрасту к шестидесяти (!) годам.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 707 Другим основополагающим, по мнению ученого, доказательством авторства Сервантеса является обнаруженная в начале XIX века в севильской Библиотеке Коломбина (Колумба) рукопись 1630 года, являющаяся копией составленного в 1614—1615 годах еще одного рукописного собрания сатирических сочинений, среди которых — в ряду творений Франсиско де Кеведо, Москера де Фигероа и «Реляции о происходящем в Севильской тюрьме» Кристобаля де Чавес — фигурирует и «Подставная тетка». Сравнение текстов «Подставной тетки» из Библиотеки Колумба и текста из Кодекса Порраса де ла Камара говорит о том, что в собрание 1614—1615 годов включен более зрелый и литературно обработанный текст новеллы, напоминающий переработку Сервантесом для публикации в «Назидательных новеллах» «порра- совских» текстов «Ринконете и Кортадильо» и «Ревнивого эсгремадурца». Однако эти наблюдения Caeca не столько подтверждают авторство Сервантеса, сколько еще раз ставят его под сомнение. Во-первых, для составителя «коломбианской» рукописи «Подставная тетка» является произведением, никак не связанным с творчеством Сервантеса (скорее уж с прозой Ф. де Кеведо), во-вторых, если бы Сервантес до 1614—1615 годов предпринял переработку «Подставной тетки» как «в молодости» написанного текста (что он сделал с текстом ряда новелл, вошедших в книгу 1613 года), то нельзя не признать, что и в (относительно!) «отредактированном» виде «Подставная тетка» не соответствует стилю и духу творчества Сервантеса 1610-х годов, представленному в наст. изд. При составлении примечаний учитывались изд.: Cervantes 1915—1917; Cervantes 1922—1925; Cervantes 1982; Cervantes 2005. ПРОЛОГ К ЧИТАТЕЛЮ PRÓLOGO AL LECTOR Пролог — традиционная часть сборников новелл, начиная с «Декамерона» Джованни Боккаччо. В своем прологе Сервантес, с одной стороны, воспроизводит устоявшуюся схему этого раздела (автобиографические аллюзии, имплицитное или явное обращение к читателю, защита жанра и рассуждения о своеобразной «пользе» новеллы), а с другой — подвергает ее пародийно- смеховому переосмыслению, сразу задавая ироническую ноту, актуальную для всех «НН». Подробнее о «Прологе к читателю» см. статью С.И. Пискуновой, с. 563—568 наст. изд.
708 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 1 ...предисловие, написанное мною для «Дон Кихота», прошло не настолько гладко... — Комментаторская традиция трактует Пролог к Первой части «ДК» (1605) как выпад против испанского драматурга и поэта Лопе де Вега (1562—1635), недруга Сервантеса начиная с 1603—1604 гг. В действительности, содержание Пролога к «Хитроумному идальго Дон Кихоту Ламанчскому» значительно богаче и не сводимо к отдельным закамуфлированным насмешкам автора — персонажа Пролога над некоторыми особенностями творческой манеры соперника, такими как безудержная похвальба своей ученостью и начитанностью, которые не могли заменить Лопе отсутствие у него университетского образования (впрочем, и сам Сервантес был «гуманис- том»-самоучкой). Об этом см. также статью С.И. Пискуновой, с. 563—564 наст. изд. 2 ...нарисовать или выгравировать меня на первом листе этой книги. — В оригинале тавтология: «grabarme у esculpirme»; возможный перевод: «выгравировать на дереве или бронзе», что соответствует издательской практике эпохи Сервантеса. 3 ..Хуан де Хауреги наверное предоставил бы ему для этой цели мой портрет. — Хуан де Хауреги (1583—1641) — поэт, теоретик литературы и художник, не снискавший у потомков громкой славы. Сервантес мог с ним встречаться после 1607 г., когда Хауреги начал наездами бывать в Мадриде. Данная фраза «Пролога к читателю» дала повод предположить существование портрета, написанного Хауреги; гипотеза показалась тем более заманчивой, что вполне достоверного изображения Сервантеса до нас не дошло. Об иконографии Сервантеса см. статью Т.И. Пигарёвой, с. 684—703 наст. изд. 4 ...автор «Галатеи» и «Дон Кихота Ламанчского», сочинивший в подражание Чезаре Капорали Перуджийскому «Путешествие на Парнас» и другие произведения, которые бродят по свету неприкаянные, а иной раз и без имени их хозяина... — Сервантес пользуется случаем, чтобы заявить об авторских правах на свои уже опубликованные произведения: пасторальный роман «Галатея» («La Galatea»; 1582—1584, опубл. 1585), Первую часть «Дон Кихота», а также на еще не изданную поэму «Путешествие на Парнас» («Viaje del Parnaso»; опубл. 1614). Чезаре Капорали (1531—1601) — итальянский поэт и драматург, прославившийся своими сатирами, автор поэмы «Путешествие на Парнас» (1582), послужившей моделью для одноименного сочинения Сервантеса. Подробнее об этом см. статью С.И. Пискуновой, с. 555—556 наст. изд.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 709 5 Не один год служил он солдатом и пять с половиной лет провел в плену... — Период с 1575 по 1580 г. Сервантес провел в алжирском плену. Об Алжире см. сноску 1 к статье С.И. Пискуновой на с. 555 наст. изд. См. также Основные даты жизни и творчества, с. 907 наст. изд. 6 В морской битве при Лепанто выстрелом из аркебузы у него была искалечена рука... — Битва при Лепанто — крупное морское сражение, произошедшее неподалеку от греческого города Нафпактос (в испанском написании — Лепанто, исп. Lepanto) 7 октября 1571 г. между коалицией католических государств (Священной лигой) и Османской империей, в котором огромную роль сыграл испанский флот под командованием Хуана Австрийского (см. след, примеч.). Католическая коалиция одержала победу, на какое-то время притормозив турецкую экспансию в Средиземноморье. См. также Основные даты жизни и творчества, с. 907 наст. изд. Аркебуза — гладкоствольное, фитильное дульнозарядное ружье, использовавшееся с XV в.; в XVI в. стали снабжаться прицелами, что позволяло метко поражать довольно дальние (до 100 м) цели. 7 ...сражаясь под... знаменами сына «Молнии войны» — блаженной палляти Карла V. — Исследователь X. Гарсиа Лопес указывает, что речь здесь идет о полководце Хуане Австрийском (1547—1578), незаконном сыне императора Карла V (см.: Cervantes 2013: 17, п. 22). Карл V (1500—1558) — под именем Карл I — король Кастилии и Арагона (1516—1556 гг.), с 1519 г. — император Священной Римской империи (официально коронован в 1530 г. папой Климентом УП в Болонье). При его правлении Испания достигла наивысшего расцвета и влияния, фактически став «империей, над которой никогда не заходит солнце». Благодаря династическому наследованию, Карл объединил под своим скипетром огромные территории в Западной, Южной и Центральной Европе, а также в Азии, Африке и Америке, до тех пор никогда не находившиеся под властью одного монарха. От отца, герцога Филиппа Бургундского, он получил Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа, Франш-Конте; от матери, здравствовавшей, но объявленной недееспособной Хуаны I Безумной, — Кастилию, Леон, Андалусию, Канарские острова и Вест-Индию, от деда по материнской линии, Фердинанда П Арагонского, — Арагон, Каталонию, Валенсию, Руссильон, Неаполь, Сицилию, Сардинию, Балеарские острова; от деда по отцовской линии, императора Максимилиана I, — австрийские и германские земли: Австрию, Штирию, Каринтию, Тироль, Крайну, южный Эльзас, не считая других небольших владений и
710 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания прав на герцогство Миланское. Продолжая укреплять унаследованную империю, Карл присоединил к ней Гельдерн и Ломбардию (в Европе), Тунис (в Африке), Новую Гранаду, Новую Испанию и Перу (в Новом Свете), а также ряд других земель. «Молнией войны» («El rayo de la guerra») называли также племянника испанского короля Филиппа П Алессандро Фарнезе (1545—1592), который в 1571 г., как и Сервантес, принял участие в битве при Лепанто (см. Основные даты жизни и творчества, с. 907 наст. изд.). См. также пред, примеч. 8 Я назвал их назидательными, и действительно, если как следует посмотреть, среди них нет ни одной, из которой нельзя бы было извлечь полезный пример... — Переводчик использует определение «назидательные» как перевод исп. ejemplar, не только означающего «примерный», «образцовый», «поучительный», но и отсылающего к важному для средневековой европейской литературы жанру примера (exemplum); в Испании он был представлен таким блистательным образцом предновеллистической прозы, как «Книга примеров графа Луканора и Патронио» [староисп. «Libro de los enxiemplos del Conde Lucanor et de Patronio»; 1335, опубл. 1576) Хуана Мануэля (1282—1348). Словосочетание «назидательные новеллы» (novelas ejemplares) не является исключительно изобретением Сервантеса; писатель обыгрывает название книги новелл наиболее известного в Испании итальянского новеллиста Мат- тео Банделло (ок. 1485—1561), которая при жизни Сервантеса трижды (в 1589, 1596 и 1603 г.) выходила в испанском переводе (с французского) под заголовком «Historias trágicas ejemplares, sacadas del Bandello Veronés» — «Трагические и назидательные истории, извлеченные из Банделло Веронца». См. также статью С.И. Пискуновой, с. 580—582 наст. изд. 9 ...своего рода шарокатный стол... — В оригинале: «una mesa de trucos» — игра, и внешне (большой, затянутый тканью стол, мраморные шары и деревянные кии), и некоторыми правилами схожая с современным бильярдом. 10 Наступает час и для развлечений... — В оригинале: «Horas hay de recreación» — букв.: «Наступают и часы досуга (<вариант пер:, отдохновения)». 11 ...к моим пятидесяти пяти годам я успел уже прибавить целых девять лет. — Если учесть, что Сервантес родился в сентябре 1547 г., а на момент написания этих строк ему 64 года, то предположительное время создания «Пролога к читателю» — первая половина 1612 г. 12 ...я первый, кто начал писать новеллы по-кастильски,, ибо все печатающиеся у нас... новеллы переведены с иностранных языков... — Сервантес повторяет
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 711 эту мысль в своем стихотворном «Путешествии на Парнас» (см. о нем выше, примем. 4): «В Новеллах слышен голос мой природный, | Для них собрал я пестрый, милый вздор, | Кастильской речи путь открыв свободный» (Сервантес 1961/4: 201. Пер. В.В. Левша). О становлении жанра новеллы в Испании см. статью С.И. Пискуновой, с. 577—582 наст. изд. 13 ...выпустить «Странствия Персилеса» — книгу, посмевшую соперничать с Гелиодором... — Последний, спешно завершенный на смертном ложе, роман Сервантеса «Странствия Персилеса и Сихизмунды» («Los trabajos de Persiles у Sigismunda»; опубл. 1617) был задуман в жанре «византийского романа» (в отечественной терминологии — «греческий роман»), образцом которого для европейских прозаиков было в первую очередь сочинение позднегреческого писателя Гелиодора (Ш в. н. э.) «Эфиопика, или Теаген и Хариклея» (впервые опубл. в Базеле в 1534 г. по греческой рукописи, вывезенной из захваченного турками Константинополя, а в 1526 г. чудом спасенной из библиотеки короля Матиуша Корвина во время турецкой осады венгерской столицы). С первоиздания на греческом языке «Эфиопика» была переведена на латинский (1552), однако еще раньше — на французский (1547), а с него — на все основные европейские языки (на испанский — в 1554 г.). Почти через три десятилетия (в 1587 г.) появился еще один перевод (впоследствии затмивший первый), выполненный гуманистом, профессором медицины Фернандо де Мена (ок. 1520—1585). См. также статью С.И. Пискуновой, с. 566—567 наст. изд. 14 ...еще раньше, то есть в самом непродолжительном времени, выйдут подвиги Дон Кихота и шутки Санчо Пансы... — Намек на Вторую часть «ДК» (опубл. 1615), наиболее интенсивная фаза работы над которой пришлась на 1614 г. 15 ...последуют «Недели в саду». — Видимо, речь идет об утраченном, а скорее, лишь задуманном произведении Сервантеса. Судя по названию, отсылающему к «Декамерону» Боккаччо, это мог быть еще один сборник новелл. 16 ...я дерзнул посвятить эти «Новеллы» великому графу Лемосскому... — Имеется в виду Педро Фернандес де Кастро Андраде-и-Португаль, 7-й граф де Лемос (1576—1622), испанский аристократ, государственный деятель, дипломат и известный меценат. Помимо «НН», Сервантес посвятил ему «Восемь комедий и восемь интермедий» («Ocho comedias у ocho entremeses nunca representados»; 1615), Вторую часть «Дон Кихота» и «Странствия Персилеса и Сихизмунды».
712 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ДОНУ ПЕДРО ФЕРНАНДЕСУ ДЕ КАСТРО... A DON PEDRO FERNÁNDEZ DE CASTRO... Педро Фернандес де Кастро, граф де Лемос (см. примеч. 16 к «Прологу к читателю»), адресат данного посвящения, был, помимо прочих званий и титулов, командором Ордена Альк^нтары — одного из старейших (основан в ХП веке) духовных рыцарских орденов Испании, на который возлагалась миссия защищать христианскую веру и вести войну с маврами. К ХУП веку этот орден владел тридцатью семью энкомьендами (или командорствами — сельскохозяйственными угодьями, группировавшимися вокруг замка-крепости и платившими регулярную ренту). Такой энкомьендой была Ла Capea (на юго-западе провинции Эстремадура), военно-административным центром которой служил замок Пеньяфьель. 1 ...Фидиям и Лисиппам... — Фидий (V в. до н. э.) и Лисипп (IV в. до н. э.) — величайшие древнегреческие скульпторы периода высокой и поздней классики соответственно. 2 ...укрыл ее под крыльями гиппогрифа Астольфа... — Аллюзия на стихотворный рыцарский роман итальянского поэта Лудовико Ариосто (1474— 1533) «Неистовый Роланд» («Orlando Furioso»; 1532), один из героев которого, рыцарь Астольф, владел чудесным крылатым конем — гиппогрифом, рожденным кобылицей от мифического существа грифона. 3 ...под сенью Геркулесовой палицы... — Традиционный образ: древнегреческий мифологический герой Геракл (рим. Геркулес) часто изображался могучим бородатым мужчиной, вооруженным палицей и одетым в шкуру убитого им Немейского льва. 4 ...наши Зоилы, циники, Аретины и Берни... — Зоил — древнегреческий оратор и философ IV—Ш вв. до н. э., чье имя стало нарицательным для обозначения завистливого, язвительного и мелочного критика; принадлежал к школе философов-киников, призывавших своих последователей ограничивать телесные потребности и отвергавших многие общепринятые ценности и условности (подробнее об этом см. преамбулу к примечаниям и примеч. 83 к «БС»). Пьетро Аретино (1492—1556) — итальянский прозаик и драматург позднего Возрождения, за свои сатирические сочинения (письма, памфлеты) прозванный «бичом государей». Франческо Берни (ок. 1498—1535) — итальян¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 713 ский бурлескный писатель. Громкий успех и атмосфера скандала, окружавшая произведения Аретино и Берни, сделали их имена нарицательными не только в Италии, но и за ее пределами. 5 Мадрид, четырнадцатого июля тысяча шестьсот тринадцатого года. — Данное посвящение было сочинено в то время, когда граф де Аемос находился в Италии, а Сервантес жил и писал в Мадриде. МАРКИЗ ДЕ АЛЬКАНЬИСЕС - МИГЕЛЮ ДЕ СЕРВАНТЕСУ DEL MARQUÉS DE ALCAÑICES, A MIGUEL DE CERVANTES Стихотворное посвящение подписано именем Альваро Антонио Энрикеса де Альманса, 6-го маркиза де Альканьисес (ум. ок. 1642), — одного из пяти титулованных поэтов, которых ценил Сервантес (четверо других: граф де Салинас, принц де Эскилаче, граф де Салданья и граф де Вильямедиана); он упоминается также в поэме «Путешествие на Парнас» (см. примеч. 4 к «Прологу к читателю»). 1 Дон Педро. — То есть граф де Демос (см. примеч. 16 к «Прологу к читателю»). ФЕРНАНДО БЕРМУДЕС-И-КАРАВАХАЛЬ, КАМЕРАРИЙ ГЕРЦОГА СЕССКОГО, - МИГЕЛЮ СЕРВАНТЕСУ A FERNANDO BERMÚDEZ Y CARAVAJAL, CAMARERO DEL DUQUE DE SESA, A MIGUEL DE CERVANTES Фернандо Бермудес-и-Каравахаль (Карвахаль) — влиятельный придворный, оказывавший покровительство поэтам; был ловким версификатором и оставил длинный ряд хвалебных посвящений к произведениям известных поэтов и писателей эпохи Филиппа Ш (1598—1621 гг.) и Филиппа IV (1621—1665 гг.); Сервантес упоминает его в «Путешествии на Парнас». Под «герцогом Сес-
714 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ским» подразумевается Луис Фернандес де Кордова-и-Арагон, 6-й герцог де Cecca (1581—1642), у которого с 1605 года состоял на службе в качестве доверенного лица и секретаря великий испанский поэт и драматург Лопе де Вега. 1 Дёдал (правильно: Дедйл) — древнегреческий мифологический строитель Лабиринта на острове Крит. 2 Крит, где вьется страшный ход... — Намек на знаменитый критский лабиринт, где обитал Минотавр — чудовище-людоед с телом человека и головой быка, которого убил Тесей. См. также пред, примеч. 3 Он бы Вам воздал почет, | Увидав двенадцать новых | Лабиринтов образцовых... — Бермудес-и-Карвахаль сравнивает двенадцать новелл Сервантеса с двенадцатью лабиринтами, подчеркивая повествовательное искусство их автора. В ХУП в. слово «лабиринт» стало часто употребляться в рассуждениях о поэзии, особенно после 1613 г., когда при дворе начали распространяться списки поэм великого барочного стихотворца Луиса де Гонгора (см. о нем примеч. 56 к «Ц») «Полифем и Галатея» («Fábula de Polifemo у Galatea»; 1612) и «Одиночества» [вариант пер.: «Уединения», исп. «Soledades»; 1612— 1613) , принесших ему славу «темного» поэта (см. также примеч. 114 к «ВС»). ДОН ФЕРНАНДО ДЕ ЛОДЕНЬЯ - МИГЕЛЮ СЕРВАНТЕСУ DE DON FERNANDO DE LODEÑA, A MIGUEL DE CERVANTES Дон Фернандо де Лоденья (ум. 1634) — поэт, которого Сервантес упоминает в «Путешествии на Парнас». 1 Нимфы. — В оригинале: «Nereidas» — «нереиды» (в греческой мифологии разновидность нимф, морские божества, дочери Нерея и океаниды Дориды). 2 Дриады — в древнегреческой мифологии лесные нимфы, покровительницы деревьев. 3 Камены — древнеиталийские божества, обитавшие в источниках, родниках и ручьях у храма Весты, древнеримской богини семейного очага и жертвенного огня.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 715 4 Несите все живую ветвь от древа, | В котором скрылась Дафна молодая, I Гонимая влюбленным Аполлоном... — Вторая из этих строк в оригинале звучит так: «del árbol en quien Dafne convertida» — букв.: «от древа, в которое превратилась Дафна». Имеется в виду широко известный мифологический сюжет о Дафне и Аполлоне. Согласно этому мифу, дочь земли Геи и речного бога Пенея (или Лад она), прекрасная нимфа Дафна дала обет целомудрия; однако к ней воспылал страстью бог Аполлон, который вызывал у нимфы ужас. Однажды он, по словам Овидия, погнался за ней, «как собака за зайцем»; Дафна взмолилась отцу о помощи, и боги превратили ее в лавровое дерево, ставшее впоследствии священным деревом Аполлона (см.: Овидий. Метаморфозы. 1.452—567). ХУАН ДЕ СОЛИС МЕХИЯ, ПРИДВОРНЫЙ, - ЧИТАТЕЛЯМ DE JUAN DE SOLÍS MEJÍA, GENTILHOMBRE CORTESANO, A LOS LECTORES Хуан де Солис Мехия — испанский поэт, чье имя в хвалебном контексте упоминается в «Путешествии на Парнас». ЦЫГАНОЧКА NOVELA DE LA GIT ANILLA До Сервантеса тема цыган в испанской литературе разрабатывалась лишь спорадически, главным образом в комедийно-фарсовой традиции (напр., «Ардамиса» («Farsa llamada Ardamisa»; ок. 1530) Диего де Негеруэла, «Аурелия» («Comedia llamada Aurelia»; 1564) Хуана де Тимонеда, «Медора» («Comedia llamada Medora»; ок. 1538) Лопе де Руэда). У Сервантеса цыгане также фигурируют среди действующих лиц комедии «Педро де Урдемалас» (см. примеч. 19 к «ВС»). Оригинальность Сервантеса состоит в том, что он вывел цыганку (правда, мнимую, как выясняется в развязке повести) в качестве главной героини. В названии использована уменьшительно-ласкательная форма слова, что трактуется сервантисгами как проявление личного теплого отношения Сер¬
716 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания вантеса к цыганам. Какое-то время дед писателя Хуан де Сервантес был членом Совета при престарелом Диего Уртадо де Мендоса, герцоге де Ин- фантада, помогая ему в управлении поместьем и улаживании личных дел: незадолго до смерти герцог тайно женился на цыганке, родившей ему сына Мартйна, каковой стал любовником дочери управляющего — Марии (тетки Мигеля). Хуан де Сервантес принимал участие в финансовых спорах между «бастардом» Мартином (матери которого по завещанию супруга досталась почти треть его состояния) и сыном герцога от предыдущего брака. Одновременно он пытался отсудить у Мартина обещанную им Марии финансовую компенсацию за несостоявшийся брак. Возможно, кое-что из этого ему удалось: дочь Марии и Мартина, нареченная Мартйной, а впоследствии ставшая Марией де Мендоса, была женщиной небедной и нередко ссужала деньги двоюродному брату Мигелю. Сам же Хуан де Сервантес, разошед- шись с женой, которую оставил с двумя сыновьями в Алькала де Энарес, вернулся в Кордову, где жил на широкую ногу, оставив по себе славу богача. Скитаясь в поисках заработка по стране, его младший сын Родриго вместе с сыном Мигелем, случалось, заезжал к отцу и даже жил у него какое-то время. Сознание родственной связи семьи с родом Мендоса и предание о породнившей их красавице цыганке могли вдохновлять Сервантеса — автора «Ц». 1 ...цыгане и цыганки родились на свет только для того, чтобы быть ворами... — Цыгане, прибывшие в Западную Европу лишь в пер. пол. XV в. (в Испании они появились в 1425 г.), очень скоро снискали дурную славу. Ко второй половине столетия из-за экономического кризиса заметно увеличилось число бездомных, а вместе с ними — количество краж, разбоев и прочих преступлений. Кочевые, полукочевые или попытавшиеся осесть, но разорившиеся цыгане также стали жертвой строгих законов, направленных против бродяжничества в разных его формах. В Испании преследование цыган стало особенно суровым после возникновения на полуострове нового государства, процесс формирования которого занял 1474—1479 гг. Его юридической основой был заключенный в 1474 г. брак королевы Изабеллы I Кастильской (1451—1504, коронована в 1474 г.) и будущего короля Фердинанда П Арагонского (1452—1516, возведен на кастильский трон как супруг Изабеллы в 1475 г., унаследовал арагонский престол в 1479 г.) — так называемых «Католических королей» (см. ниже, примеч. 89).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 717 Законодательное преследование цыган в государстве, управляемом Изабеллой и Фердинандом, началось в том же 1499 г., когда в Медина дель Кампо вышел королевский указ, предписывавший изгнать из королевства всех «египтян» (цыган в Европе ошибочно считали выходцами из Египта), которые бродят без дела и определенного ремесла. Закон требовал, чтобы формально крещенные цыгане не только отказались от кочевого образа жизни и начали служить тому или иному сеньору, но и отказались от своего языка, манеры одеваться и иных культурных традиций. 2 ...неотделимые от них свойства... — В оригинале Сервантес употребляет схоластический термин «акциденция» (обозначающий врёменное, преходящее, несущественное, изменчивое, случайное свойство вещи), создавая иронический оксюморон: «неотделимые случайные свойства». Ироническое начало вообще является важнейшим жанровым принципом «НН». 3 ..люгла бы снискать звание почетного профессора в науке Кака... — Как (Какое) — в римской мифологии огнедышащее чудовище, сын Вулкана; по одной из версий, к которой отсылает сравнение Сервантеса, он был беглым разбойником, похитившим у Геркулеса (см. примеч. 3 к «[Посвящению] Дону Педро Фернандесу де Кастро...») четырех быков и четырех телиц из Гери- онова стада. 4 Пресьоса. — В оригинале: «Preciosa» — букв.: «драгоценная», имя, подразумевающее физическое и духовное совершенство героини. Исследователь X. Касальдуэро видит в Пресьосе постреформационный символ идеальной католической женщины и предполагает, что это имя могло быть подсказано Сервантесу трактатом испанского теолога и поэта Луиса де Леона (1527/1528— 1591) «Совершенная жена» («La perfecta casada»; 1583), где последовательно (особенно — в гл. 2) проводится сравнение хорошей супруги с редким драгоценным камнем (см.: Casalduero 1943: б7—77). Вместе с тем, сияющие драгоценные камни (алмазы, рубины, сапфиры, бриллианты), жемчуг, кораллы и т. д. образуют традиционные метафоры неоплатонической петраркистской поэзии, в основе которой лежит представление о том, что сквозь земную красоту дамы просвечивает божественное совершенство. Пресьоса олицетворяет не только прекрасную женщину, но и Поэзию (поэтическое слово, песня неразрывно с ней связаны), которая наделяется теми же характеристиками, что и главная героиня: «Поэзия — это прекраснейшая девушка, целомудренная, скромная, умная, живая и любящая уединение, никогда не преступающая границ, установленных благоразумием» (с. 48 наст. изд.). Жемчу¬
718 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания жина была также традиционным символом девственности и Девы Марии. Подробнее об этом см. статью С.И. Пискуновой, с. 604 наст. изд. 5 ...бабушка поняла, каким сокровищем владеет... — Намек на значимое имя героини (см. пред, примеч.). 6 Пресьоса выучила множество вильянсико, куплетов, сегидилий, сарабанд и других стихов, главным же образом романсов... — В согласии со вкусами эпохи, Пресьоса как танцовщица-профессионалка сопровождает свою пляску игрой на ударном инструменте и пением. Вильянсико (villancicos), куплеты (coplas), сегидильи (seguidillas), сарабанды (zarabandas), романсы (romances) — поэтические строфы, которыми были написаны исполняемые ею песни. Все перечисленные жанры предназначались для пения или для пения совокупно с танцем. См. также примеч. 131 к «РК», примеч. 36, 43 и 51 к «РЭ», примеч. 11 и 93 к «ВС». 7 ...есть поэты у слепцов, для которых они сочиняют чудеса, а потом принимают участие в выручке. — Сочинять стихи для слепцов — давнее занятие, которое, например, упоминается в «Книге благой любви» («Libro de buen amor»; 1330—1343) испанского поэта XIV в. Хуана Руиса, где герой-повествователь сообщает: «Слепцам сочинял — чтоб промыслили пищу и кров; | потешные песенки я сочинять был здоров» (Руис 1991: 261). 8 Луга святой Варвары — первоначально участок за городской стеной, в северной части современного Мадрида, в конце улицы Орталеса, рядом с одноименными городскими воротами; ранее там находилась часовня Святой Варвары, а в 1612 г. был возведен монастырь босоногих мерсенариев. 9 ...День святой Анны, заступницы и покровительницы города... — Св. Анна — мать Богородицы, жена св. Иоакима, родившая дочь чудесным образом после долгих лет бездетного брака; покровительница Мадрида. Праздник в ее честь (День святой Анны) был установлен папой Юлием П в 1510 г., отмечался 26 июля. Цыгане особо почитали эту святую и считали ее своей заступницей; за воротами Пуэрта де ла Латина располагался небольшой цыганский квартал (ныне — улица Святой Анны), где они возвели алтарь с ее образом. 10 Церковь Святой Марии — ныне Кафедральный собор Святой Девы Марии де ла Альмудена; во времена Сервантеса этот храм считался самым древним в Мадриде. 11 ...запела следующий романс... — Песня, которую исполняет Пресьоса, основана на легенде о св. Анне (см. выше, примеч. 9) и по форме представляет собой не романс, а романсильо. Для сравнения: романс — изначально
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 719 анонимный песенный лироэпический жанр, первые письменные фиксации которого относятся к нач. XV в., когда оформляется и его структура: 8-слож- ник с ассонансной рифмовкой четных стихов, что дает основание считать, что изначальная романсная строка — 16-сложник, разбитый на два полустишия; романсильо — более простая архаическая форма, в основе которой лежит 7-сложный стих. Поначалу романсы распространялись устным путем, однако с сер. XV в. сложилась практика издания их сборников, получивших название «романсеро». (Самый известный сборник романсов, «Cancionero de romances», напечатанный в Антверпене в 1550 г., являлся вторым изданием; первое вышло без даты двумя или тремя годами ранее в том же Антверпене.) Романсы в наши дни принято делить на «старые» и «новые»: к последним относятся авторские литературные романсы, создававшиеся со втор. пол. XVI в. 12 Древо драгоценное — То есть св. Анна. 13 Чаяньям супруга... — Имеется в виду св. Иоаким, муж св. Анны. 14 Из неплодной глуби... — Намек на бездетность св. Анны (см. выше, при- меч. 9). 15 ...слава зятю, | Дочери и внуку\ — Подразумеваются соответственно Святой Дух, Дева Мария и Иисус Христос. 16 «Что жалеть цветок, молвил голу6ок\» — В настоящем переводе фольклорное своеобразие цитируемой песенки передано весьма отдаленными русскими эквивалентами. Похожие припевы встречаются в интермедии Сервантеса «Избрание алькальдов в Дагансо» («La elección de los alcaldes de Dagan- zo»; опубл. 1615); перевод A.H. Островского гораздо ближе к оригиналу, имеющему отчетливый эротический подтекст, ср.: «Я песочек потопчу | Полегонечку, так; I Я песочек потопчу | Потихонечку, так» (Сервантес 2011: 1026). 17 Аргус — в древнегреческой мифологии стоглазый великан; в переносном смысле — неусыпный страж; популярный образ ренессансной и особенно барочной литературы. 18 Толедская улица — улица, пролегавшая от старых Толедских ворот (построены в XV в.) к одной из центральных площадей Мадрида — Пласа Майор, важной торговой артерии города, по которой, в частности, доставлялись сельскохозяйственные продукты из провинции. 19 ...сыпались очавы и куарто... — Речь идет об испанских монетах очаво и куарто (испанская мелкая монета из меди с очень низким содержанием серебра стоимостью в 4 мараведи (см. ниже, примеч. 61)), составляющих соот¬
720 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ветственно Ve и 1А реала. В эпоху Сервантеса покупная способность реала была в пять раз выше, чем, например, в XIX в. Современный реал равен 25 сантимам, то есть составляет [А песеты. О реале см. ниже, примем. 53. 20 ...королева Маргарита отправилась на послеродовую мессу в Сан-Льоренте в Вальядолиде... — Речь идет об испанской королеве Маргарите Австрийской (1584—1611), жене Филиппа Ш (1578—1621; правил с 1598 г.). 31 мая 1605 г. (после появления на свет 8 апреля 1605 г. будущего короля Филиппа IV) она отправилась на так называемую «очистительную мессу» (первую после родов), которая состоялась в городе Вальядолиде, тогдашней столице Испании, в церкви Святого Лаврентия (в тексте Сервантеса использована просторечная форма: Сан-Льоренте вместо Сан-Лоренсо — «святой Лаврентий»). Здесь же был крещен новорожденный сын Маргариты. 21 ...один из тех поэтов, что у нас наперечет, всё равно как батальонные командиры. — В нач. ХУП в. испанский батальон представлял собой крупную боевую единицу и насчитывал 8 тыс. человек. Число батальонных командиров, соответствовавших современным начальникам дивизии или корпуса, было ограничено. 22 ...запела следующий романс... — Предположительно, этот романс является переработкой пространной стихотворной «Реляции», которая была официально заказана Сервантесу в целях широкой популяризации празднества, связанного с рождением наследника престола — Филиппа IV (о нем см. выше, примем. 20). Первый стих («Salió a misa de parida...») заимствован из романса Хуана де Эскобар о первой послеродовой мессе Химены, жены испанского национального героя Сида («Романсеро и история о наихрабрейшем рыцаре Сиде, Руй Диасе де Бивар»; Лиссабон, 1605; Алкала, 1612). 23 Та, что именем и блеском \ Драгоценней всех сокровищ. — Имя королевы — Маргарита [исп. Marguerita) буквально значит «жемчужина». 24 Рядом с нею — солнце Австрии, | Рядом — нежная Аврора. — Подразумеваются соответственно царствовавший в то время в Испании Филипп Ш (из австрийской династии Габсбургов) и его трехлетняя дочь, инфанта Анна, родившаяся в Вальядолиде в 1601 г. 25 А за нею следом — светоч, | Засиявший ночью поздно, | Тою ночью, о которой I И зелия, и небо стонут. — Будущий король Филипп IV родился 8 апреля, в ночь на Страстную пятницу (см. также выше, примем. 20). 26 Вот Сатурн, летами ветхий... — Имеется в виду Бернардо де Сандоваль- и-Рохас (1546—1618), кардинал-епископ Толедский (с 1599 г.), крестивший инфанта Филиппа.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 721 27 За Сатурном — бог болтливый ~ Купидон — в эмблемах разных, | Где рубин и жемчуг спорят. — Древнеримский бог Меркурий (при отождествлении с Гермесом) считался покровителем искусств и красноречия; Купидон — бог любви в римской мифологии. К кому относятся эти строки, не установлено. 28 Дальше Марс идет свирепый... — Предположительно имеется в виду маркиз де Фальсес, капитан гвардии лучников, сопровождавший Маргариту Австрийскую на подножке кареты к церкви Святого Лаврентия (см. выше, примеч. 20). 29 Возле Солнца — сам Юпитер... — Под Солнцем подразумевается правящий на то время король Филипп Ш, а под Юпитером — герцог де Лерма (1553—1625), всевластный фаворит и министр монарха. Перечисляемые далее мифологические имена членов великолепной королевской свиты, состоящей из придворных, фрейлин и пажей, не соотнесены с конкретными историческими персонажами. 30 Венус — испанизированный вариант имени Венера. 31 Маленькие Ганимеды... — Ганимед — в древнегреческой мифологии прекрасный юноша, которого Зевс похитил с земли и сделал виночерпием на пирах богов (см. также примеч. 24 к «ВП»). Очевидно, под «Ганимедами» имеются в виду мальчики-пажи. 32 Вот Милан в богатых тканях, | Пышно убранный, проходит, | Индия с горой алмазов \ И Аравия с бензоем. — Богатый королевский кортеж блистает итальянским шелком (поставлявшимся в том числе из Милана), индийскими алмазами и благоухает мускусом и другими ароматами, которыми издавна славилась Аравия (Аравийский полуостров). Бензой (бензоин), или росный ладан, — ароматическая смола стираксового дерева, растущего в Сиаме, на островах Борнео, Суматра и Ява, а также в различных арабских странах; употреблялась в качестве благовония. 33 ...грызунья-Зависть... — В оригинале: «la envidia mordedora»; скорее всего, имеется в виду второе значение слова «mordedora» — «наветчица», «сплетница». 34 «Лоза благая, | Возрастай, тянись и плотно \ Обвивай счастливый ясень, I Вознесенный над тобою. — В оригинале в действительности упомянут не ясень, а вяз (olmo). Сервантес обыгрывает восходящую к античности символику лозы и вяза, связанную с любовью и супружеским союзом; кроме того, в христианской культуре лоза ассоциировалась с Девой Марией и Церковью, а в соединении с вязом была эмблемой брака Церкви и Христа, их взаимной опоры и жизнестойкости.
722 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 35 ...белоснежный голубь, | Даровавший жизнь орлятам, | Венчанным двойной короной... — Голубь — символ династии Габсбургов, правившей в Испании с 1516 по 1700 г.; два орленка и корона — аллюзия на герб Австрийского дома, на котором с 1519 г. изображались корона и двуглавый орел империи, объединявшей Восток и Запад. 36 «Перламутр Австрийский! — См. выше, примеч. 23. 37 ...она подходит \ К храму Феникса святого, | Что, испепеленный в Риме, | Для бессмертной славы ожил — То есть к храму Святого Лаврентия (см. выше, примеч. 20). Св. Лаврентий (ок. 225—258) назван Фениксом (мифологическая птица, способная сжигать себя и возрождаться), поскольку погиб мучительной смертью на раскаленной железной решетке. 38 06Атланте, удрученном | Тяжким гнетом царств столь многих \ И владений столь далеких. — Именем могучего древнегреческого титана, держащего на плечах небесный свод, назван Филипп Ш, которому в наследство досталась огромная империя. Ее границы простирались на западе до Нового Света, включая острова Карибского бассейна, а на востоке вплоть до островов в южной части Тихого океана, в том числе архипелага Питкэрн, Маркизских островов, Тувалу, Вануату, Соломоновых островов и Новой Гвинеи. В Европе испанской короне принадлежали еще Фландрия (Нидерланды, Люксембург, Бельгия), значительная часть Италии (включая Неаполь и герцогство Миланское), земли в Германии и Франции. 39 ...строгий трибунал... — В оригинале: «senado» — букв.: «сенат». Многие комедии и кукольные представления завершались обращением к публике (которая иронически именовалась сенатом) с извинением за ошибки и паузы. 40 ...одному из городских приставов. — В оригинале: «uno de los ünientes» — букв.: «одному из заместителей алькальда». Алькальды во времена Сервантеса следили от имени короля за исполнением законов на вверенной им территории. 41 Кабальеро (исп. caballiero — букв.: «всадник», «рыцарь», от исп. caballo — «лошадь») — в XVI в. обозначение знатного (титулованного) дворянина в противоположность представителям более низко стоящего дворянства — идальго и эскудеро. 42 Магарыч. - В оригинале: «barato» — небольшая денежная сумма, которую игроки в карты давали из общего банка или из собственного кармана тем, кто наблюдал за игрой.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 723 43 Крест Калатравы — нагрудный знак в виде красного перекрестья, который носили на груди кавалеры ордена Калатравы (этот же символ, красный крест на золотом поле, украшал их оружие). Это был первый католический орден на испанской земле, основанный монахом-цисгерцианцем Рай- мундо де Фитеро в Кастилии в 1158 г. и утвержденный папой Александром Ш в 1164 г. 44 Золотой эскудо. — Речь идет об испанском эскудо (исп. español) — монете, выпускавшейся с 1535 по 1833 г. с содержанием чистого золота в размере 3,03-3,09 г. 45 ...удивительно то, что его дает мне поэт\ — Бедность поэтов была общим местом в литературе эпохи Сервантеса. 46 «Всеобщий романсеро» («Romancero general») — самая известная и значительная антология «новых» романсов, первое издание которой вышло в 1600 г. в Мадриде. См. также выше, примеч. 11. 47 ...кабальеро прочел следующее... — Приведенные далее стихи представляют собой не романс, а редондильи — четверостишия с опоясывающими мужскими рифмами, восходящие к средневековым харджам (жанр арабо-испанской народной лирики); в Испании XVI в. эта стихотворная форма становится популярной среди профессиональных поэтов. См. также ниже, примеч. 161. 48 Ты зовешься Драгоценной. — Аллюзия на значение имени Пресьосы (см. выше, примеч. 4). 49 Ведь в тебе растет, хитана, \ Василиск, разящий взором... — Хитана [исп. gitana) — цыганка. Василиск, мифологическое существо (чаще всего змея), убивающее взглядом, — в поэтическом языке XVI—XVII вв. частая метафора женской красоты, сочетающейся с жестокостью. 50 Мансанарес мелководный? — Река Мансарес, протекающая через Мадрид, часто становилась объектом сатиры из-за того, что была грязной и мелкой. 51 Золотого Тахо волны... — Золотые (золотоносные) пески Тахо, крупнейшей реки Пиренейского полуострова, упоминаются еще Плинием Старшим (см.: Естественная история. IV.22.115), а в эпоху Возрождения превращаются в литературный топос, как и ее пресловутое «полноводье»: именно на берегах «полноводного» Тахо влюбленные оплакивают свою несчастную любовь. У Сервантеса оппозиция «Мансанарес — Тахо» (см. также пред, примеч.) указывает на низкий социальный статус Пресьосы и ее высокие физические и нравственные достоинства.
724 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 52 Перед ним, смиренья полный, | Ганг померкнет величавый. — Ганг — одна из самых полноводных (вместе с Брахмапутрой занимает третье место в мире по водоносности — после южноамериканской Амазонки и центрально- африканского Конго) и длинных (2700 км) рек Южной Азии. 53 Реал — во времена Сервантеса серебряная монета стоимостью в 34 ма- раведи (см. ниже, примеч. 61); 16 реалов составляли 1 золотой эскудо (см. выше, примеч. 44). 54 ...вернется со своей ватагой... — В оригинале: «con su manada» — букв.: «со своим стадом». 55 Дуэнья — как правило, старая дева или овдовевшая женщина, которая служила в богатой, знатной семье в качестве воспитательницы молодой девушки и повсюду ее сопровождала. Во времена Сервантеса дуэньи пользовались дурной славой, а в литературе выводились в качестве комических персонажей. 56 — Вот это, можно сказать, действительно золотые волосы! Вот это так изумрудные глазки\ — В описании Пресьосы использованы метафоры, традиционные для петраркистской лирики: драгоценные камни, золото, серебро, небесные светила призваны передавать идею светоносности прекрасной дамы, которая отражает божественное сияние. Петраркизм зародился в Италии в нач. XVI в. и в считанные десятилетия стал общеевропейской модой (в Испании — с 1530-х годов). Постепенно к концу столетия петраркистские метафоры, которыми особенно злоупотребляли поэты-маньеристы, стали восприниматься как навязчивые клише и вызвали критическую реакцию — так называемый «антипетраркизм». В Испании петраркистский язык был доведен до гипертрофированных форм поэтом Луисом де Гонгора (1561— 1627) и его последователями, которые составили поэтическое течение, именуемое гонгоризмом или культеранизмом. Сервантес в «НН» не раз иронически полемизирует с таким петраркизмом. 57 Ах ты, золотая моя девушка\ Ах ты, сере6ряная\ Ах ты, жемчужная\ Ах ты, рубиновая! Ах ты, небесная... — Донья Клара вновь использует эпитеты из петраркистского поэтического языка (см. пред, примеч.). 58 ...дайте ей ладонь да еще дайте, чем сделать крест... — Перед гаданием полагалось начертить на ладони монетой крест. 59 Бланка — старинная медная монета очень низкого достоинства, нечто вроде гроша; стоила половину мараведи (см. ниже, примеч. 61). 60 ...хотя бы осъмерным или, в крайнем случае, четверным реалом. — Вось-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 725 мерной (de a ocho) и четверной (de a cuatro) реалы — серебряные монеты стоимостью, соответственно, в 8 и 4 реала. См. также выше, примеч. 53. 61 Мараведи — поначалу золотая, затем биллонная (то есть из низкопробного серебра), а с XVI в. медная монета; служила базовой денежной единицей Испании. См. также выше, примеч. 19, 53 и 59. 62...властитель Альпухарры... — Предположительно, имеется в виду Фернандо де Валор (ок. 1520—1569), вождь испанских мавров, организовавших при Филиппе П восстание в Альпухаррских горах (южная часть Сьерра-Невады). Избранный королем под именем Абен-Умейя (Мухаммад ибн У майя), он стал вести изнеженный и распущенный образ жизни, прославился своими любовными похождениями, воспетыми многими испанскими поэтами; из-за жестокого и буйного нрава, а также склонности к деспотизму стал терять поддержку среди восставших и был убит в собственном дворце людьми из своего окружения. 63 ...Оранская тигрица... — В оригинале: «leona de Orán» — «оранская львица», от названия города Оран на средиземноморском побережье Алжира. Слово «Оран» происходит от искаженного арабского «Wahran», что в переводе с древнего языка берберов означает «Два льва». Местная легенда гласит, что приблизительно в 900 г. до н. э. на месте современного города обитали львы; два последних оставшихся зверя были убиты поселенцами на горе, располагавшейся к западу от будущего Орана, после чего гора была названа Львиной. Впоследствии убитые львы стали символом города и даже были изображены на гербе. В «ДК» (Ч. П, гл. 17) описано приключение главного героя со львами, якобы присланными губернатором Оранским. 64 ...львица из Оканьи. — В оригинале: «tigre de Ocaña» — «тигр из Оканьи». Остроумная аллюзия на гирканского тигра (tigre de Hircania), фигуру средневековых бестиариев, а также распространенное сравнение для свирепого мужчины в литературе XVI—ХУП вв.; встречается, напр., у Шекспира в «Макбете» (Акт Ш, сц. 4) и «Гамлете» (Акт П, сц. 2). Гиркания — область в Древней Персии, расположенная к юго-востоку от Каспийского моря. Аналогичная игра слов использована в «РК» (см. с. 174 наст, изд., а также примеч. 119 к указанному произведению). 65 Потому что пристав — ветрен, | Часто посох прислоняет. — Данная строка, как и предсказание Пресьосы в целом, содержит явный эротический подтекст.
726 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 66 Будет сыну вас каноник, | Хоть собор не обозначен; | | Только вряд ли, что Толедский. — Возможно, намек на то, что в семье есть «новые христиане», то есть принявшие христианство евреи или мавры: в Толедо предъявлялись особо жесткие требования к «чистоте крови», и новообращенные не могли занимать высшие церковные должности. 67 Будет он коррехидором | В Бургосе иль в Саламанке. — Цыганочка пророчит приставу высокие должности. Коррехидор — фактически представитель королевской власти, осуществлявший надзор за городской администрацией и судами в городах и провинциях Испании. Бургос (древняя столица Кастилии) и Саламанка (в XVI в. — университетский центр; о ней см. ниже, примеч. 85, а также примеч. 2 к «ЛВ») — старейшие кастильские города. 68 Антиподы. — Так со времен древних греков называли обитателей диаметрально противоположной стороны земного шара. 69 Валлонский воротник — пышный круглый воротник (во втор. пол. XVI в. достигший огромных размеров), обшитый кружевом, которое поставлялось в европейские страны из Валлонии — области тогдашней Фландрии (о ней см. ниже, примеч. 83), а ныне региона, включающего пять южных провинций Бельгии. 70 ...нечем будет оплатить злоупотребления и не будет средств для обеспечения себе другой должности. — Прежде чем оставить административную должность, чиновник должен был дать финансовый отчет перед специально назначенным судьей и оплатить долги. 71 ...будем с вас тряпочки резать для реликвий. — Отсылка к так называемым «контактным реликвиям», к которым относились личные предметы святого, включая одежду или даже отдельные ее части. 72 ...в богатом дорожном платье. - Обычай надевать в дорогу нарядные и дорогие костюмы (как в данном случае) в эпоху Сервантеса подвергался критике. См. также примеч. 11 к «ЛВ». 73 ...он показал им знак одного из самых почитаемых орденов Испании. — Имеется в виду знак в виде креста одного из испанских рыцарских орденов: Сантьяго (существует с 1151 г.), Алькантары (с 1154 г.), Калатравы (с 1157 г.) или Монтесы (с 1317 г.). Первоначально все эти ордена создавались как религиозные и военные объединения для ведёния Реконкисты — борьбы против арабов-мусульман, завоевавших в VOI в. значительную часть Пиренейского полуострова. См. также выше, примеч. 43.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 727 74 Майорат — наследование недвижимости (прежде всего земли) по принципу первородства в семье или роде, а также, метонимически (как в данном случае), — сама недвижимость. 75 ...я хотел бы быть грандом Испании... — Грандами в средневековой Испании называли высшую знать, которая пользовалась большой властью и особыми привилегиями: например, гранды имели право покрывать голову в присутствии короля. Поначалу звание жаловалось монархом, но в XVI в., после объединения Испании, император Карл V попытался упорядочить запутанную систему грандов и их рангов: в частности, он отобрал 25 вельмож (13 герцогов, 5 маркизов и 7 графов, в основном кастильских), за которыми был закреплен титул гранда 1-го класса как принадлежавший их предкам с незапамятных времен. 76 ...я принес с собой сто эскудо золотом, как бы в залог... — Подобный «залог» (деньги или ценный подарок) жених обычно давал девушке вместе с обещанием жениться на ней. О монете эскудо см. выше, примеч. 44. 77 ...своенравный бесенок... — В оригинале: «espiritillo fantástico» — неоднозначное для перевода место: espiritillo — уменьшительно-ласкательное от espíritu («дух», «душа», «рациональная душа», но также и «дьявол»), fantástico — «фантастический», «удивительный», но также и «изобретательный», «своенравный», «самонадеянный»; X. Гарсиа Лопес трактует как «творческая, изобретательная душа» (Cervantes 2013: 54, п. 157). 78 ..мне исполнится пятнадцать в День святого Михаила... — День святого Михаила в Католической церкви отмечается 29 сентября; следовательно, Пресьоса родилась в тот же день, что и сам Сервантес. 79 ...хотя мне и пятнадцать лет... я уже старуха по своим мыслям... — Сервантес обыгрывает здесь риторический топос «puer senex» [лат. — «мальчик- старик»), который был распространен, в частности, в агиографической традиции. См. также примеч. 9 к «АИ» и примеч. 7 к «СК». 80 ...по прирожденной способности, конечно, а не по опыту\ — Аллюзия на благородное происхождение Пресьосы, в которой сказывается «сила крови» (см. также новеллу «СК»). 81 ...это порождает во мне такую осторожность, что никаким словам и никаким делам я не поверю\ — В оригинале: «ningunas palabras creo у de muchas obras dudo» — букв.: «никаким словам не верю и во многих делах сомневаюсь». Аллюзия на Евангелие от Иоанна: «<...> когда не верите Мне, верьте делам Моим <...>» (Ин. 10: 38).
728 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 82 Стоит только срезать розу с куста, и она легко и быстро увянет). — Одно из символических значений розы в традиционной испанской лирике — девичья невинность. 83 Под предлогом поездки во Фландрию... — Имеется в виду, что кабальеро отправится туда воевать. Фландрия — историческая область на территории современных Нидерландов, Франции и Бельгии, принадлежавшая империи Габсбургов (Священной Римской империи германской нации). Значительная часть последней в 1549 г. была переведена императором Карлом V (намеревавшимся в недалеком будущем передать имперский титул своему младшему брату Фердинанду Австрийскому, а испанскую корону — сыну Филиппу) из-под имперского подчинения под власть испанской короны, что позволяло сохранить за Филиппом влияние на северноевропейскую политику. В 1566 г. в ряде районов Фландрии началось антикатолическое восстание, которое переросло в Восьмидесятилетнюю войну семнадцати провинций за независимость, завершившуюся лишь 30 января 1648 г. подписанием Министерского договора между Испанией и Нидерландами. Всю втор. пол. XVI в. Испания постоянно вела разорительные для ее экономики военные действия во Фландрии, посылая туда солдат, которых вербовала по всей стране. 84 ...со мной всегда должна оставаться моя свобода, которую не задушит и не омрачит ревность... — Ревность в сочинениях Сервантеса, начиная с пасторального романа «Галатея», предстает как источник всех несчастий; ее негативной разрушительной силе противостоит рациональная способность человека. В «НН» можно найти немало метафор, указывающих на пагубные свойства ревности. См. ниже, примеч. 113 и 137, а также примеч. 19 к «ВП». 85 ...саламанкский студент... — Университет Саламанки — древнейший в Испании; в XVI в. там сформировалась так называемая «саламанкская школа» — движение к возрождению и обновлению испанской теологической мысли, с которым связывают начало «схоластического ренессанса», или «второй схоластики». 86 ...словно ты владелец пожизненного права на эстремадурские пастбища). — Поговорка, намекающая (в данном случае иронически) на могущественное объединение крупных кастильских земельных собственников (la Mesta), экспортировавших шерсть за границу и получавших крупные прибыли. Об области (провинции) Эстремадура см. ниже, примеч. 132. 87 ...л чуть было не оказалась на осле и готовилась принять плети... — Подсудимые, приговоренные к наказанию плетьми, ехали к месту казни верхом
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 729 на осле, в то время как глашатай выкрикивал народу, в чем состояло совершенное ими преступление. 88 ...непобедимый герб великого Филиппа, — незачем ходить дальше его «plus ultra». — «Plus ultra» — девиз Карла I Испанского (будущего императора Карла V), который впоследствии был перенесен на герб Испании, где изображались Геркулесовы столбы (с древности означавшие границу мира) с этой латинской надписью. Поскольку герб чеканился на реверсе некоторых монет, «великим Филиппом» и его «непобедимым гербом» в данном случае названы деньги. 89 «Двуликий» дублон (de dos caras) — монета с изображением бюстов королевской четы Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской (с 1499 г. официально именовавшихся Католическими королями, исп. Los Reyes Católicos) соответственно на двух ее сторонах [исп. сага — «лицо», «сторона монеты»); ценилась из-за большого веса и значительного содержания золота и стоила вдвое больше дуката (см. ниже, примеч. 181, а также примеч. 20 к «РЭ»). 90 ...это сущие гарпии: им куда приятнее грабить нас и драть с нас шкуру... — В оригинале: «pelarnos у desollamos» — букв.: «щипать и драть с нас шкуру». На сравнении с гарпиями (мифологическими полуженщинами-полуптицами с когтями грифа) строится описание судебной системы. 91 ..мы всё равно что куртки французишек из Бельмонта: хоть они и грязны и засалены, а набиты червонцами\ — Изречение, обязанное своим происхождением странствующим французам, которые нанимались в Испании на тяжелые физические работы и копили деньги, отказывая себе в еде и хорошей одежде. По сведениям современников Сервантеса, маркиз де Вильена, владевший городом Бельмонте (провинция Куэнка), ввел у себя особый обычай: отбирать под видом благотворительности у всех французов (которые на обратном пути во Францию должны были проходить через его земли) старые куртки и взамен выдавать новые. Рассказывали, будто в этих старых и жалких рубищах порой были зашиты целые сокровища. 92 ...они сделались так же веселы и довольны, как содержатель театра, когда, назло сопернику, про него пишут на всех углах: «Виват). Виват!» — Обычай, пришедший из университетской практики: на стенах колледжа или факультета писали «Victor» [лат. — «победитель») и имя того соискателя преподавательской должности, который выдержал испытание и занял вакансию. 93 ..Андрес Кабальеро, ибо как раз такое же прозвище встречалось среди цы¬
730 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ган. — Такое имя действительно встречается в документах эпохи, однако в данном контексте важно, что оно содержит намек на благородное происхождение так называемого Андреса (а на самом деле дона Хуана де Карка- мо). Сочетание фамильного имени «Кабальеро» с именем «Андрес» гротескно, так как последнее часто фигурирует в испанских непристойных присказках и поговорках как обозначение носителя грубой мужской силы (об этом, в частности, пишет А. Редондо, анализируя эпизод с пастухом Андресом в ДК 1605; см.: Redondo 1990). О титуле кабальеро см. выше, примеч. 41. 94 С поэзией надо обращаться как с величайшей драгоценностью... — Эти слова и вся последующая характеристика, которая приводится в речи героя, указывает на символическое отождествление поэзии и Пресьосы (см. также выше, примеч. 4). 95 ...без «высчитывания»... [как это делают генуэзцы со своими гостями)... — «Без высчитывания» — то есть «без удержек». Генуэзские купцы, обладавшие в Испании монополией на многие секторы торговли, пользовались дурной славой скаредников. Впрочем, Сервантес не столь уж безоговорочно разделял подобные, весьма распространенные, предрассудки и в данном случае прибегает к этому литературному топосу иронически. Его семья и он сам во времена денежных затруднений не раз прибегали к помощи генуэзских финансистов (известно, что в 1605 г. в Вальядолиде он вел дела с генуэзским поставщиком Агустином Раджо); не исключено также, что в жилах писателя текла толика генуэзской крови: его предок по отцовской линии Гонсало де Сервантес (ум. 1453) был женат на дочери Адмирала Кастилии Амбросио Боканегра, генуэзца по происхождению. 96 ...желал бы обладать богатствами Мидаса... — Расхожий топос эпохи: согласно древнегреческой мифологии, царь Мидас обращал в золото всё, к чему прикасался. 97 ...из стихов, которые всегда бывают полны «душ» и «сердец». — Ироническая аллюзия на поэтические штампы эпохи. 98 ...давай обратно эскудо. Так как ты прикоснулась к нему рукой, я буду хранить его как реликвию в течение всей моей жизни. — Еще одно обожествление Пресьосы в духе неоплатонической поэзии (см. также выше, примеч. 4 и 94). 99 ...увидела на нем кабальеро... со знаком красного креста на груди... — Красный крест носили рыцари либо ордена Калатравы, либо ордена Сантьяго (так называемый крест Святого Иакова), что свидетельствует о благородстве рода, к которому принадлежит отец Андреса. См. также выше, примеч. 43 и 73.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 731 100 ...я думала... что ваша милость поклялась именем какого-нибудь двухлетнего лыаденца. Подумаешь, какой крошка — дон Хуанико\ — Насмешка Пре- сьосы связана с тем, что постфикс «-ико» [исп. -ico) — уменьшительно-ласкательный. 101 Соберется ехать в Оньес, а приедет в Гамбоа. — Пресьоса называет города Страны Басков, бывшие центрами двух враждебных феодальных кланов, которые наводили ужас на всю область вплоть до восшествия на трон Католических королей (см. выше, примеч. 89). Названия этих городов, используемые в паре, сделались синонимами непримиримой вражды и несо- гласуемых противоположностей. 102 Мальчик или девочка? — Подразумевается: «Хорошие или плохие новости?». Издревле рождение девочки считалось менее радостным событием, чем рождение мальчика. 103 Стихи были следующие... — Приводящийся далее сонет считается одним из лучших, сочиненных Сервантесом. Такой тонкий испанский лирик XX в., как Хуан Рамон Хименес (1881—1958), включил его в одну из своих антологий jardincillos» («Маленькие сады»), издававшихся им с 1918 г. в качестве рождественских и новогодних подарков. 104 По стрелам Купидоновым идет... — В оригинале сказано, что обе Купи- доновы стрелы лежат у ног Пресьосы — «<...> tiene | amor rendidas una у otra flecha». Согласно мифологии, у Купидона было два вида стрел: золотые, которые вселяли любовь, и свинцовые, ее прогонявшие; ср.: Две он пернатых достал из стрелоносящего тула, Разных: одна прогоняет любовь, другая внушает. Та, что внушает, с крючком, — сверкает концом она острым; Та, что гонит, — тупа, и свинец у нее под тростинкой. Овидий. Метаморфозы. 1.468-471. Пер. С.В. Шервинского 105 Пытка холстом (или пытка водой) — метод дознания, считавшийся одним из самых «мягких» (поскольку обходился без переломов костей, прижиганий и подвешиваний) и применявшийся к преступникам исключительно во время допросов, а не с целью причинить муку. Суть его состояла в том, что истязуемого растягивали на «кобыле» (скамья для пыток; см. ниже, примеч. 114) лицом вверх и в его рот вводили узкую полосу холста, которую проталкивали в пищевод искусно направляемой струей воды; в заключение
732 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания холст с силой выдергивали из горла. Прием этот повторяли несколько раз подряд. 106 Святой Христофор — один из наиболее почитаемых святых мучеников в Католической церкви; согласно западным легендам, он перенес на плечах через реку младенца, который оказался Иисусом Христом; кроме того, в Средние века он считался охранителем от внезапной смерти или несчастного случая. Возможно, упоминание св. Христофора — аллюзия на предстоящие испытания дона Хуана в цыганском таборе. 107 — В четверг его можно будет продать в Толедо\ — По четвергам во многих городах Испании открывались ярмарки скота, однако, по свидетельству графа де Тендилья, давшего описание Толедо XVI в., в этом городе ярмарочным днем был вторник. 108 ...пусть меня обольют кипящим жиром, как беглого негра! — Имеется в виду пытка, применявшаяся к рабам: на раны, оставшиеся после порки плетьми, лили растопленное свиное сало. 109 ...он ведь еще не «закусывает»... — Цыган имеет в виду, что у животного еще не выровнялись зубы; иначе говоря, мулу нет еще и семи лет (возраст, когда у этих животных выравниваются резцы и следующие за ними окрай- ки). 110 Ситовник — род травянистых растений из семейства Осоковые; сорная трава, произрастающая на неплодородных землях. Согласно Плинию Старшему, в Испании он особенно часто встречается в округе Картахена (см.: Естественная история. VTL26). 111 Гаррота — орудие казни, особой формы короткая палка, вводимая в металлическую петлю на шее у истязуемого, чтобы последовательными поворотами вызвать мучительное удушье и смерть. Здесь при помощи гарроты цыгане затягивают шелковую ленту, а вся церемония цыганской «инициации» Андреса-Хуана одновременно является церемонией его обручения с Пресьосой. 112 ...жизнь наша не связана предрассудками и ненужными стеснениями. — В оригинале: «la libre у ancha vida nuestra no está sujeta a melindres ni a muchas ceremonias» — букв.: «жизнь наша не подчиняется жеманству и излишним церемониям». Подразумевается ставшая общим риторическим местом аллюзия на горацианский топос «beatus Ше» — противопоставление безмятежной сельской жизни ложному блеску города и двора (см.: Эподы. П.1—8). Этот топос развивается и далее, в последующей речи старого цыгана.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 733 113 ...не ведая горькой чумы ревности... — В данном случае по отношению к ревности используется негативная метафора болезни (см. также примем. 19 к «ВП»). См. также выше, примем. 84. 114 ..мужества нашего не поколеблют веревки, не умалят дыбы, не устрашат «холсты», не укротит «кобыла»\ — Перечисляются орудия пытки. Дыба применялась по всей Европе, могла быть вертикальной или горизонтальной: дыба-ложе представляла собой большой стол, на который заставляли лечь осужденного, а его ноги и руки фиксировали при помощи деревянных плашек, после чего жертву «растягивали», причиняя ей невыносимую боль, — часто до тех пор, пока мускулы не разрывались; дыба-подвес состояла из двух столбов, соединенных перекладиной, на которой подвешивали допрашиваемого со связанными за спиной руками, иногда к его ногам привязывали дополнительный груз. О пытке холстом см. выше, примем. 105. «Кобыла», или «испанский осел», — обтесанное бревно клиновидной формы из твердых пород дерева, на которое сажали жертву так, чтобы острый угол упирался в промежность; «кобыла» считалась одним из наиболее суровых орудий пытки. 115 ...похваляемся быть «мучениками», а не «исповедниками». — В раннехристианской традиции существовала разница между мученичеством и исповед- ничеством. В отличие от первого, которое подразумевало принятие смерти ради свидетельства о Христе, второе предполагало лишь открытое исповедание веры, сопряженное с гонениями, заточением, муками, но не ценою жизни. Разницу между святыми мучениками и исповедниками Церковь сформулировала еще во П в. н. э. В контексте дальнейших рассуждений старого цыгана о воровских «подвигах» его племени данная аллюзия предстает как ироническая игра слов: «confesor» имело значение «исповедующийся», «признающий предъявленное обвинение». 116 ..мы не плетем заговоры; мы не встаем до зари для того, чтобы подавать прошения, ухаживать за магнатами и хлопотать о милостях. — Цыган снова намекает на придворную жизнь, отличавшуюся, в частности, враждой разных «партий» и практикой утренних аудиенций для подачи так называемых «мемориалов» — прошений о назначении на те или иные должности. 117 Золоченые потолки и пышные дворцы наши — это лачуги и кочевые кибитки... — Еще одна аллюзия на Горация, противопоставлявшего «хижины» «дворцам» (см., напр.: Оды. 1.4.13—14; П.18). См. также выше, примеч. 112.
734 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 118 ...наши картины и фламандские пейзажи... — Фламандская школа — блестящий период развития жанровой живописи XV—XVI вв., центр которой находился в южных Нидерландах, где работали Ян ван Эйк и Рогир ван дер Вейден, Бернарт ван Орлей, Иос ван Клеве и Ганс Боль, откуда происходили Конинкслоо, Херри мет де Блее и целые семьи художников (Брейгель, Винкбонс, Валькенборх, Момпер). Особый вклад фламандцы внесли в развитие пейзажа, который с сер. XVI в. становится одним из наиболее популярных и общепризнанных жанров. К концу столетия нидерландские пейзажи экспортируются во все европейские страны, особенно в Испанию, которая в это время владеет южной Фландрией (см. выше, при- меч. 83). 119 ...«вершины золотя и скаты гор лаская», как выразился один поэт... — Источник цитаты не установлен, что неудивительно, поскольку многие стихи в XVn в. распространялись в списках и не вошли в более поздние печатные издания. Данная строка (одиннадцатисложная в оригинале, то есть явно сонетная) могла бы принадлежать, например, раннему Луису де Гонгора (см. выше, примеч. 56), который в своих «мифологических» сонетах часто описывал приход утра. 120 ...не считаясь со старинной поговоркой: «Церковь, море или дворец»... — В Испании XVI—XVII вв. три вида деятельности считались достойными благородного человека: духовная карьера (Церковь), военная стезя (море) и придворная служба. Остальные профессии (в том числе занятия наукой, не говоря уже о физическом труде) ставились значительно ниже. 121 ...орден, покоящийся на столь разумных и политичных основах... — В испанском языке эпохи Сервантеса слово «político» имело значение не только «политический», но и «цивилизованный», «дипломатичный», «обходительный», «рассудительный», что может быть передано архаизированным русским аналогом «политичный». 122 Эти сеньоры могут, конечно, вручить тебе мое тело, но не душу мою, которая свободна,родилась свободной и будет свободной... — Рассуждение Пресьосы полемично по отношению к речи старого цыгана. Мотив свободы (выбора, воли) явно перекликается с речью Марселы из вставной новеллы ДК 1605, ср.: «Я родилась свободной и, чтобы жить свободной, избрала уединение этих полей <...>» (Сервантес 2003: 96). Ср. также с рассуждением о свободной воле в финале «РЭ»: «<...> мало следует полагаться на ключи, “вертушки” и стены, когда самая наша воля — свободна <...>» (с. 320 наст. изд.).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 735 123 ..латунь принижают за золото... — Имеется в виду латунная фольга, которой покрывали стальные или медные изделия (цепи и другие ювелирные украшения), чтобы выдать их за золотые. 124 ...один поэт... поклялся... Стигийским болотом. — Стигийские болота (или Ахерусийское озеро) — важное место поэтической топографии царства смерти Аида; их воды особенно ядовиты, а поклявшийся ими бог в случае нарушения клятвы изгонялся из сонма бессмертных и в течение девяти лет подвергался человеческим испытаниям. Об этом говорит Вергилий: «Ими поклявшийся бог не осмелится клятву нарушить» (Энеида. VI.324. Пер. С А. Ошерова под ред. ФА. Петровского). 125 ...и этот знак ничуть не хуже самого почетного из всех знаков, которые ваши кабальеро носят на груди. — См. выше, примеч. 43, 73 и 99. 126 ...это для нас зерна какао не стоит\.. — Бобы какао использовались индейцами Нового Света в качестве монет, отсюда и пошло соответствующее испанское выражение. 127 ...зависть так же хорошо уживается в кочевых таборах и в пастушеских хижинах, как и в княжеских хоромах... — Еще одна отсылка к горацианскому топосу (см. выше, примеч. 112 и 117). 128 Толедские горы — горная система, образующая естественную северную границу Ла Манчи — исторической области, где происходит основное действие «ДК» (см. также ниже, примеч. 149). 129 ...алькальду деревни... — См. выше, примеч. 40. 130 ...сокровища Венеции... — Богатства и сокровища Венеции в эпоху Сервантеса вошли в поговорку. 131 ...справили свой «август»... — Бурлескная аналогия: август — месяц сбора урожая, и цыгане «справляют» свою воровскую «жатву». 132 ...отправились в Эстремадуру... — Цыгане перемещаются из центра Испании (Мадрид, окрестности Толедо) на юго-запад (область Эстремадура); впоследствии они изменят маршрут (см. с. 75 наст. изд.). 133 «Пелота» — национальная игра в мяч, пришедшая из Франции в Страну Басков в ХШ в. и затем распространившаяся по всей Испании. Правила игры со временем усложнялись; во времена Сервантеса соревновались две команды, которые поочередно при помощи деревянной биты отбивали от каменной стены мяч, сделанный из жесткого каучука и обтянутый тугой кожей. 134 ...«барру» метал с большой силой... — В Испании, особенно в деревнях,
736 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания была популярна забава, состоявшая в метании на дальность железного лома (барры, от исп. barra — «брус») с заостренными концами. 135 ...завязанный на груди дорожный мешок или рубаха. — Рубаху с перевязанными на груди рукавами часто использовали в качестве вещевого мешка. 136 ...благословилараны... — То есть перекрестила их и прочитала молитвы. Старая цыганка сочетает христианский обряд с народным знахарством. 137 ...жестокая шпага ревности\ — См. выше, примеч. 84 и 113. 138 ...шел он к святилищу Богоматери, находящемуся в Пенья де Франсия... — Имеется в виду обитель Богоматери Пенья де Франсия, основанная в XV в. и расположенная на вершине одноименной горы в провинции Саламанка; до сих пор является местом паломничества, особенно в летние месяцы, поскольку зимой она почти недоступна. 139 ...ответ ваш заставил бы меня потуже затянуть вам веревки. — Андрес намекает на пытку «кобылой» (см. выше, примеч. 114): при затягивании веревок острый угол бревна сильнее врезался в тело допрашиваемого. 140 — Деньги у меня есть ~ В рукавах рубахи... — Употребленное в оригинале слово «manga» означало и рукав, и мешочек без дна, затягивавшийся с двух сторон веревками. В данном случае, возможно, путник нес импровизированный узелок с вещами, сделанный из рубахи, рукава которой служили такими мешочками. См. также выше, примеч. 135. 141 ...схватились... за щиты... — Имеются в виду небольшие кулачные щиты типа так называемого «брокеля» или «баклера», диаметром ок. 30 см. Центральная часть такого щита образовала выпуклую (реже вогнутую) сферу, полую внутри, в которой и находился кулак, держащий щит; кайма же обычно представляла собой прочный железный обруч, ударом которого можно было сломать острие копья или клинок меча. Баклером (брокелем) не столько прикрывались, сколько активно парировали удары, выбрасывая кулак навстречу и как бы сбивая направление атаки. Считается, что в Европу подобные щиты пришли в УП в. из Византии и были в ходу примерно до кон. XVI в. 142 ...убежали в монастырь Святого Иеронима... — Прятаться в «святых местах» от правосудия было в ту эпоху распространенным обычаем. Монастырь, о котором идет речь, был построен в Мадриде в начале XVI в.; во время нашествия Наполеона (Война за независимость) в 1808 г. он был полностью разграблен и частично разрушен, а позже восстановлен; ныне передан в вёдение музея Прадо.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 737 143 ...отправиться вместе с одним иноком в Арагон, и проехать сначала в Италию, а потом во Фландрию... — В состав Арагона, королевства, занимавшего почти всю восточную часть Иберийского полуострова и ставшего в 1476 г. (после брака арагонского правителя Фердинанда и Изабеллы, королевы Кастильской) частью единого Испанского государства, входило и графство Барселонское — Каталония. Во времена Сервантеса Барселона была крупнейшим портом, связывавшим Испанию со странами Западного Средиземноморья, в том числе с Италией, на территории которой Арагон и до унии с Кастилией имел собственные обширные владения. Однако и став частью единого Испанского государства, Арагон сохранил многие из своих прежних «прав» и «свобод», не во всём подчиняясь общегосударственному законодательству. В Арагоне (а также в обладавшей такими же привилегиями области Валенсия) разыскиваемый кастильскими властями преступник мог скрыться от испанского суда и при желании перебраться далее в Европу (Италию, Францию, Фландрию, Германию) и даже в земли Османской империи. 144 ...покинувшего меня в Талавере. — Очевидно, имеется в виду не та Тала- вера, что расположена в приграничной Каталонии, а Талавера де ла Рейна, город в центральной Испании (провинция Толедо). Иначе говоря, рассказчик отправился не на северо-восток, а на юго-запад, где и встретился с цыганами. См. также выше, примеч. 132. 145 ...я не знаю, где находится Пенья де Франсия, хотя знаю, что расположена она где-то за Саламанкой. — То есть совсем в другой стороне (к северо-западу) от Эстремадуры, где и находятся на данный момент новеллы цыгане, почему далее Андрес и говорит: «[вы] сделали крюк». 146 ...там у меня есть один генуэзский кабальеро... часто отправляющий в Геную большие партии серебра... — В XVI в. слово «кабальеро», наравне с титулом, стало употребляться и просто как вежливое обращение к мужчине. В данном случае речь идет не о знатном кабальеро-дворянине (см. выше, примеч. 41), а об одном из генуэзских купцов и банкиров, каких в Испании было много: они давали ссуды под залог золота и серебра, привозившегося из колоний Нового Света. Процент этих ссуд был грабительским, чем, в частности, и объяснялась дурная слава генуэзцев (см. также выше, примеч. 95). 147 ...смогу доехать до Картахены, а оттуда и до Италии... — Картахена в XVI—ХУП вв. служила базой для королевских галер и была одним из важнейших испанских портов (торговых и военных) на восточном побережье полуострова.
738 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 148 ...бабка... одурачила в Севилье одного шапочника по фамилии Тригильос... — Данный сюжет несет явные следы жанра итальянской новеллы, получившей в Испании особое распространение и влияние к концу XVI в., когда, в частности, вышли переводы новелл М. Банделло (1589) и «Экатоммити» Джиральди Чинцио (1592). Комментатор «НН» Ф. Родриго Марин указывает, что в описываемые времена в Севилье действительно жил некий Триги- льос: в 1599 г. он еще держал свою мастерскую (см.: Rodríguez Marín 1915— 1917/1: 96). 149 Ла Манча — историческая область на юго-востоке Кастилии, родина Дон Кихота (см. выше, примеч. 128). 150 Королевство Мурсия. — «Номинально» это королевство со столицей в одноименном городе (см. ниже, примеч. 152) просуществовало до 1833 г., хотя и подчинялось Кастильской короне. 151 ...к атомам солнечного света... — Сервантес апеллирует к атомарной теории света, которая появилась в античности, была почти отвергнута Средневековьем и вновь возродилась в XV—XVI вв. На рубеже XVI—XVQ вв. интерес к атомизму особенно возрос, что предвещало скорые открытия Галилея, Декарта и Гассенди. 152...в четырех милях от Мурсии... — Очевидно, в данном случае речь идет о городе — столице одноименного королевства (см. выше, примеч. 150). 153 ..Андресу корней пробкового дерева, а Клементе под дубом, — каждый с гитарой в руках... — Сервантес воспроизводит традиционный пасторальный декорум, который — начиная с первой ренессансной пасторали, «Аркадии» («Arcadia»; опубл. 1504) Якопо Саннадзаро (1458—1530) — соединял предельную идеализацию пейзажа с дотошным именованием конкретных пород деревьев. Исполнение песен под аккомпанемент музыкального инструмента (преимущественно свирели) — обычное занятие пастухов в пасторальном романе; гитара же считалась «низким», простонародным, инструментом и ассоциировалась скорее с плутовским романом, чем с буколическим жанром. 154 ...вдохновляясь молчанием ночи... — Молчание ночи — сложный символ с мистическим подтекстом; подробнее о нем см. ниже, примеч. 156. 155 ...запели следующие стихи, причем Андрес начинал, а Клементе отвечал... — Далее персонажи исполняют амебейную (попеременную) песню — жанр, пришедший в пасторальную литературу Возрождения из античной буколической традиции (см. также выше, примеч. 153). В Испании эта традиция в ее вергилианском изводе была воспринята поэтом Гарсиласо де ла
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 739 Вега (ок. 1498/1501—1536), которого Сервантес очень почитал. Подобный тип диалогической эклоги, где каждый из двух певцов начинает ответную строфу повтором последней строки предыдущей, Сервантес использовал в своем пасторальном романе «Галатея» (Кн. IV, песня-состязание двух пастухов — Элисио и Эрасгро). 156 На светочи, висящие над бездной... — В оригинале: «de luces bellas adornando el cielo» — реминисценция из оды УШ (иногда ее печатают под названием «Ясная ночь» или «Ясной ночью») испанского поэта Луиса де Леон; ср.: «Cuando contemplo el cielo | de innumerables luces adornado» — «Когда смотрю на небо, | украшенное бесчисленными светочами...» В основе этой оды лежит восходящая к Платону и усвоенная неоплатониками идея о земном мире как копии, или подобии, мира идей — «небес». Сервантес использует восходящий к этой философской основе поэтический язык — неоплатонический (петраркистский) канон ренессансной любовной лирики, где красота дамы изображалась как отражение совершенства мира небесного. Вот почему в следующем стихе Андреса говорится: «И в них ищи сравнений...» 157 И вознести его к пределам рая. — В оригинале: «que le llevara hasta la octava esfera» — букв.: «вознести к восьмой сфере». Согласно Птолемеевой астрономии, вокруг Земли расположены небесные сферы, замыкаемые сферой неподвижных звезд. В «Божественной Комедии» Данте системно изложено птолемеевское (геоцентрическое) мироустройство: семь небесных сфер по числу планет, восьмая — сфера неподвижных звезд, а далее — Перводви- гатель и небесный рай. Несмотря на то, что Птолемеева астрономия была опровергнута Коперником еще в XVI в. (и скорректирована Кеплером в XVH), в испанской литературе позднего Возрождения и барокко продолжали воспроизводить именно такую космологию. 158 Очарованье слуха, | Блаженство чувств, успокоенье духа. — Имя Пресьо- сы здесь уподобляется музыке. Согласно учению ренессансных неоплатоников, истинную красоту, являющуюся отражением небесной гармонии, можно воспринимать трояко: разумом, зрением и слухом; поэтому не только физическое совершенство дамы, но и ее голос, пение — частый топос неоплатонической лирики. 159 Сулит сирены пенье, | Дарующей забвенье... — Еще один музыкальный образ (см. также пред, примеч.). На сей раз чудесное пение Пресьосы по своему магическому воздействию сравнивается с голосами сирен — демонических существ древнегреческой мифологии, верхняя часть тела которых
740 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания была женской, а нижняя — птичьей. Сирена — частый образ петраркистско- неоплатонической поэзии: она была не только воплощением чарующего голоса, но и олицетворяла обворожительную и притом коварную морскую поверхность, под которой скрываются острые утесы и мели. 160 Ты молния, чья сила | И снеговое сердце бы спалила... — Огонь, пламя — один из наиболее частых символов любви в петраркисгском лексиконе. Он соединяет в себе благотворное, живительное — и смертоносное воздействие любовного чувства, которое часто испепеляет (то есть обращает в прах) влюбленного. Молния — здесь: стрела Амура. 161 ...пропела следующие строки, представлявшие... как бы ответ певцам... — «Ответ» Пресьосы представляет собой редондильи (см. выше, примеч. 47), которые изначально принадлежат народной традиции и в жанровом отношении противоположны чисто «литературной» пасторальной поэзии, каковой и было пение Андреса и Клементе (см. выше, примеч. 155). Пресьоса полемизирует с идеализирующей платонической концепцией любви, изложенной в их песне, противопоставляя красоте как высшей ценности честность (то есть добродетель). 162 Самый скромный колос хлеба ~ Может вознестись до неба. — В оригинале: «La que es más humilde planta, | <...> | por gracia o naturaleza | a los cielos se levanta» — букв.: «Самое скромное растение | <...> | по благодати или по природе I поднимается к небу». В этих строках переосмысляется небесная природа воспеваемой дамы. 163....моей невзрачной меди... — Сравнение с медью не случайно: этот «простой» металл латентно противопоставлен золоту, которое служило одним из базовых поэтических топосов, связанных с образом дамы в петраркистской поэзии. 164 Я сама себе устрою \ В жизни счастье и удачу. — Парафраз классической сентенции «Faber est suae quisque fortunae» («Каждый — кузнец своего счастья»), восходящей к древнеримскому историку Криспу Гаю Саллюстию (86—35 до н. э.) (ср.: Письма к Гаю Юлию Цезарю о государственных делах. Письмо первое. 1.2. Пер. В.О. Горенштейна), который, в свою очередь, ссылается на изречение Аппия Клавдия Слепого, цензора в 312 г. до н. э. В эпоху Возрождения данное изречение становится популярным адагием (пословицей); в частности, его цитирует в своей книге «Опыты» позднеренессансный французский философ Мишель Монтень (Гл. 14: О том, что наше восприятие блага и зла в значительной мере зависит от представления, которое мы имеем о них; см.: Монтень 1979/1: 61).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 741 165 Может и душа цыгана \ Одного достигнуть сана \ И с такими, что державны. — В оригинале ничего не сказано о цыганах; вместо них речь идет о пахаре (labrador), душа которого приравнивается к душам мирских владык. 166 Ведь любовь знатней, чем слава, | И садится выше к краю. — В оригинале: «majestad у amor | no tienen un mismo asiento» — букв.: «власть (<вариант пер:, корона) и любовь | не могут усидеть на одном стуле». 167 ...дочь... скорей распущенная, чем красивая. Для большей ясности приба- вим, что звалась она Хуана Кардуча. — Имя девушки усиливает ее негативноироническую характеристику. Оно имеет нарочито плебейское звучание: суффикс -ucha придает новообразованному слову пренебрежительный оттенок; кроме того, слово «carducha» означает «большая железная чесалка для шерсти». 168 ...серебряные патены... — В испанском языке эпохи Сервантеса patena — большой медальон с каким-нибудь изображением или надписью; такие украшения (как правило, старинные и весьма дорогие) обычно носили крестьянские девушки. 169 ...драгоценности Пресьосы... — Именно они послужат в дальнейшем для идентификации цыганочки. См. также ниже, примеч. 176. 170 ...щеголеватый солдат... — Солдаты-наемники во времена Сервантеса одевались в яркие разноцветные одежды, о чем неоднократно упоминается в «НН» (см., напр., примеч. 11 к «ЛВ»). 171 ...дал Андресу такую оплеуху, что тот сразу... вспомнил, что он был не Андрес Кабальеро, а дон Хуан и настоящий кабальеро... он набросился на солдата, выхватил у него из ножен шпагу и всадил ее ему в тело, так что тот упал на зелию мертвьш. — Пощечина была тяжелейшим оскорблением дворянской чести, что объясняет ответную жестокость дона Хуана. 172 ...с подпоркой на шее. — В оригинале: «pie de amigo» — букв.: «нога друга». Имеется в виду разновидность колодок, которые обездвиживали и руки, и шею заключенного: наручные цепи были скреплены с металлическим прутом, который упирался в ошейник. 173 ...отсутствие его светлой Пресьосы... — В оригинале: «la falta de la luz de Preciosa» — букв.: «отсутствие света Пресьосы». Сияющая (в буквальном смысле) красота — общее место неоплатонической ренессансной образности (см. выше, примеч. 4). Противопоставление темницы (в поэзии — метафора любовного плена) и источника света (дамы) — также характерный мотив петраркистской лирики.
742 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 174 Похитила лее в день Вознесения Господня... года тысяча пятьсот девяносто пятого. — Пресьосе пятнадцать лет, похищена она была в 1595 г., а значит, действие новеллы относится к 1610 г., что позволяет исследователям датировать ее как одну из поздних. Вознесение Христа празднуется не только как день Его восшествия на небо, но и как обещание Второго пришествия; возможно, выбор этого дня для исчезновения Пресьосы не случаен. 175 Чопины — обувь на высокой корковой платформе, которая была в моде в XVI—XVII вв. Женщины надевали чопины поверх туфель, чтобы казаться выше, хотя это и затрудняло передвижение. Несмотря на репутацию «распутной», эта обувь приобрела популярность именно в аристократических кругах. 176...посмотрела, находится ли у нее под левою грудью небольшой знак, вроде белой родинки... и нашла то, чего искала: а были это два последних пальца... соединенные посредине кусочком кожи... — Прием «узнавания» по характерной отметине — литературный топос, восходящий к позднегреческому роману (см. примеч. 13 к «Прологу к читателю»). Вместе с тем данный сюжетный ход стереотипен и для древнеримской комедии (паллиаты), где герой или героиня в финале опознаются родителями (и одновременно открывают свое истинное происхождение) по какой-нибудь вещи или примете. 177 Хуан де Каркамо. — Известно реальное историческое лицо с таким именем — коррехидор Толедо и Вальядолида в кон. XVI — нач. XVH в.; впрочем, он был рыцарем ордена Калатравы, а не Сантьяго, как герой Сервантеса. См. также выше, примеч. 43 и 99. 178 ...подобно тому как Нерон хотел поступить с Римом, уничтожив его в один раз\ — Во времена Сервантеса бытовала легенда (почерпнутая из трудов древнеримского историка Гая Светония Транквилла), согласно которой император Нерон (37—68; правил с 54 г. н. э.) сам был инициатором так называемого Великого пожара Рима, разразившегося в ночь на 19 июля 64 г. н. э. и длившегося «шесть дней и семь ночей» (Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. VI.38). 179 ...ревность, как известно, есть некое невесомое тело и легко проникает в другие тела... — В данном случае Сервантес прибегает к терминологии античной анатомии (переосмысленной ренессансными неоплатониками) и уподобляет ревность одной из телесных субстанций — жизненным духам или ветрам. 180 Викарий. — В данном случае речь идет не о младшем священнике при¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 743 хода (как это слово трактуется в наши дни), но о значительно более высокой должности. Подробнее см. примеч. 66 к «АИ». 181 Дукат — золотая монета, чеканившаяся в Европе с XIII в.; дукаты считались очень надежными, так как со временем не меняли своего качества (вес ок. 3,5 г, проба сплава золота ок. 980-й). 182 Архиепископ дал согласие на то, чтобы оглашение ограничить одним только разолг. — Согласно декрету Тридентского собора (1545—1563 гг.) о святости брака, предписывалось в течение трех воскресных или праздничных дней подряд во время церковной мессы оглашать, между кем будет заключен брак. 183 ...празднество... с иллюминацией, быками и «каруселью»... — В оригинале: «con luminarias, toros у cañas» — букв.: «с иллюминацией, быками и тростником». Сервантес перечисляет популярные праздничные забавы. Иллюминация была далека от современной: она ограничивалась тем, что в окнах домов, на улицах и на городских башнях устанавливались горящие лампады. Также проводились бои быков и своеобразные потешные битвы, восходящие к арабским военным обычаям: знатные горожане, верхом на лошадях, выстраивались в две параллельные линии и по очереди метали друг в друга тростник, наподобие копий или дротиков; защищающаяся сторона должна была отражать эти «снаряды», прикрываясь щитами. 184...описание, сделанное знаменитым лиценциатом Посо... — Некоторые комментаторы считают, что имеется в виду реальное историческое лицо — поэт Франсиско дель Посо, в 1602 г. написавший апробацию комедии Лопе де Вега «Целительный яд» («El veneno saludable») (см., напр.: Cervantes 2005/1: 134, п. 132); другие полагают, что речь идет об Андресе дель Посо, упоминаемом в поэме Сервантеса «Путешествие на Парнас» (IV.304—309) (см., напр.: Rivers 1991: 124). О звании лиценциата см. преамбулу к примечаниям к «ЛВ». ВЕЛИКОДУШНЫЙ поклонник NOVELA DEL AMANTE LIBERAL Название данной повести может быть истолковано по-разному. Наиболее очевиден перевод, предложенный Б.А. Кржевским или близкий к нему: «Ве- ликодушньш/щедрьш влюбленный». Однако, учитывая, что названия «НН»
744 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания часто представляют собой оксюморон (напр., «Английская испанка», «Высокородная судомойка»), можно предположить, что Сервантес обыгрывает еще одно значение слова «liberal» — «ветреный», «свободолюбивый» (см.: Cervantes 2013: 874). Сюжет «ВП» полемически ориентирован на схему так называемого «византийского» (греческого) романа (см. статью С.И. Пискуновой, с. 592—593 наст, изд., а также примеч. 13 к «Прологу к читателю»). Вместе с тем, в мусульманском колорите, локализации действия в Восточном Средиземноморье и частых упоминаниях Алжира явно виден автобиографический след (см. примеч. 5 к «Прологу к читателю», а также Основные даты жизни и творчества, с. 907 наст. изд.). Существует тематическое сходство между «ВП» и комедией Сервантеса спорной датировки «Алжирская каторга» («Los baños de Argel») (об одинаковых именах см. ниже, примеч. 36 и 67), а также вставным рассказом «пленного капитана» (ДК. Ч. I, гл. 39). 1 — О жалостные развалины несчастной Никосии... — Город Никосия на острове Кипр (являвшемся в описываемые времена колонией Венецианской республики) был завоеван и разрушен турками 9 сентября 1570 г. Мотив руин — литературный топос позднего Возрождения и барокко. 2 ...невольник-христианин... — Христианский мир, изображенный в «ВП», представлен итальянцами, что, впрочем, несущественно, поскольку особого различия между жителями Сицилии и Кастилии для Сервантеса и его читателей не существовало: христиане — подданные императора Карла V (см. примеч. 7 к «Прологу к читателю»), говорящие на родственных языках, воспитанные на поэзии Петрарки и поэтов-неопетраркистов, изучавшие хорошие манеры по «Придворному» («Il Cortegiano»; опубл. 1528) Бальдассаре Кастильоне (1478—1529). Мотив плена имеет как литературную, так и автобиографическую природу; кроме того, в петраркистском любовном языке был распространен топос любовного плена, восходящий к средневековой куртуазной традиции. Дальнейшая речь невольника, описывающего свои любовные муки, насыщена петраркитскими клише (см. ниже, примеч. 13, 14 и 16). Вместе с тем, сюжет новеллы явно питается личными воспоминаниями Сервантеса об алжирском плене (см. Основные даты жизни и творчества, с. 907 наст. изд.). 3 ...внести требуемый за тебя выкуп... — Размер выкупа был пропорционален социальному положению пленника. За Сервантеса в свое время была
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 745 установлена высокая цена, поскольку, когда его пленили, при нем было обнаружено рекомендательное письмо Хуана Австрийского (см. примеч. 7 к «Прологу к читателю»). 4 ...тебя не содержат в башнях Черного моря... — Имеются в виду так называемые «Семь башен» (Едикуле) — знаменитая крепость в Стамбуле, основанная Мехмедом Завоевателем в 1458 г., вскоре после взятия Константинополя, путем пристройки к четырем древним башням Феодосиевых стен у Золотых ворот города трех более массивных башен. Здесь хранились казна и архивы, а также содержались наиболее важные пленники, находившиеся под личным контролем султана и не подлежавшие выкупу. .._мой господин — кади этого города [а это то же самое, что быть его епископом)... — Кади (араб, o^li — «судья») — мусульманский чиновник, назначаемый правителем и вершащий правосудие на основе шариата. Хотя действующие лица — итальянцы, но государственные и правовые представления у них чисто испанские. В силу сохранившихся феодальных порядков в Испании XVI—XVII вв. большинство епископов было наделено всей полнотой административной и судебной власти в подведомственных им округах. 6 Хасан-паша. — Комментаторы идентифицируют данного персонажа с Хасан-пашой (также Хасан-ага, Хасан Венецианский), родившимся в 1545 г. в Венеции и правившим в Алжире в 1577—1580 гг., хотя и признают, что «историчность» этого героя сводится единственно к его имени. Паша в старой Турции — высший сановник либо генерал, или, как говорили испанцы XVI—XVH вв., «капитан» (см.: Covamibias 1673—1674/1: fol. 88v); у Сервантеса чуть ниже сказано, что турки так «называют вице-королей». 7 Государева Порта (также Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) — принятое в истории дипломатии и международных отношений наименование правительства (канцелярии Великого визиря и Дивана) Османской империи; так же иногда называли резиденцию султана, дворец Топкапы в Константинополе. 8 Визирь-паша с четырьмя подчиненными ему пашами... — Имеется в виду Великий визирь, стоявший во главе Дивана (высшего совещательного органа власти) и пользовавшийся абсолютным доверием султана. Именно у Великого визиря хранилась печать Османской империи, и он мог созывать прочих визирей (министров) для решения государственных вопросов. 9 ...председатель и члены Королевского совета... — Существовавший еще в средневековой Испании, Королевский совет (Совет по делам Кастилии) в
746 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания XVI в. стал основным органом отправления правосудия; его глава считался вторым по объему власти в стране после короля. Именно в Королевский совет поступали дела из местных аудиенсий (audiencias), апелляционных судов регионального значения (Вальядолида, Сьюдад-Реаля, Севильи и т. д.), члены которых назывались «oidores» — букв.: «слушатели», так как на них лежала обязанность выслушивать тяжбу и выносить приговор. В пер. пол. XVI в. в состав Совета, председательствующим которого обычно (но не всегда) назначался служитель Церкви, входили два-три аристократа и семь-восемь чиновников с университетским образованием — летрадо; при Филиппе П состав Совета был расширен. 10 ...еще более выгодных. - В оригинале: «que más ganancia promete» — букв.: «сулящих больший барыш», «доходных». 11 Так обстоит дело в этой империи, где всё основано на насилии... — В данном контексте: в насилии над законом. 12 Трапани - во времена Сервантеса важный торговый порт на западной оконечности острова Сицилия. 13...девушку, которую поэты воспевали в стихах, заявляя, что ее волосы — золото, глаза — два блистательных солнца, ланиты — пурпурные розы, зубы — жемчужины, губы — рубины, шея — мрамор и что все части в целом и целое с частями образуют дивную и непогрешимую гармонию... — Портрет Леонисы является сводом общих мест петраркистской лирики, в которой традиционный портрет дамы ограничивался так называемым «малым каноном», предполагавшим упоминание главным образом лица и шеи, изредка рук, но не более. Чтобы передать идею сияющей красоты (см. примеч. 4 к «Ц»), использовались метафоры, связанные либо с небесными светилами (звезды, солнце, заря и т. д.), либо с драгоценными металлами и камнями или благородными материалами (золото, мрамор, слоновая кость, бриллианты, сапфиры, рубины, хрусталь и т. д.), либо с цветами (наиболее распространенные — розы, гвоздики, лилии), либо с водой в ее разных агрегатных состояниях (лед, снег), либо с огнем (светоч, пламя). Общим для всех этих образов была способность излучать (согласно неоплатоникам, Бог есть свет). Возможно, упоминающиеся здесь поэты — гонгористы (иначе — культеранисты), последователи или эпигоны Луиса де Гонгора, который в своей лирике довел подобную образность до чрезмерной концентрации (см. примеч. 56 к «Ц»). 14 ...она... является единственным источником всех моих радостей и печалей... — Вслед за куртуазными поэтами и Петраркой, петраркисты XVI в.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 747 развивали идею дуалистической природы любви (мука и радость одновременно); лирический влюбленный описывал свое состояние как череду контрастов: умирание и воскрешение, жар и холод, полет и падение и т. д. 15 ...Леониса... львица для меня... — Игра слов, построенная на созвучии имени героини (Leonisa) и исп. leona — «львица». 1(3 ...я не только любил ее, но поклонялся ей... как если бы ни на зелые, ни на небе не было другого божества... — Обожествление возлюбленной — общее место петраркизма. 17 Асканио Ротуло (Ascanio Rótulo). — По мнению исследователя Кэррола Б. Джонсона, имя этого персонажа (в совокупности с именем его сына Кор- нелио) содержит ироничный намек на Асканио де ла Корна, знаменитого испанского полководца, участника Великой осады Мальты (май—сентябрь 1565 г.); ирония заключается в том, что трусливый женоподобный Корнелио косвенно соотносится с победоносным генералом (см.: Johnson 2000: 135). 18 ...изнеженный юноша, с холеными руками, завитыми локонами, сладким голосом и нежными речами, этакой сахар медович, пропитанный амброй... — Амбра — здесь: духй (см. также примеч. 47 к «РК»). Образ Корнелио негативно окрашен: он явно несет черты женоподобия, что передано через его портрет. 19 ...страшное и неистовое бешенство ревности. — Еще один случай негативной метафоризации ревности: в «Ц» она ассоциировалась с холодным оружием (см. примеч. 84 и 137 к указанному произведению), здесь же она представлена как болезнь: использованное в оригинале слово «rabia» одним из своих значений имеет «бешенство» как медицинский термин. 20 ...расположенный на берегу моря по дороге в солеварни. — Речь идет о солеварнях Этторне и Инферса в Трапани, на берегу Средиземного моря (лагуна Оганьоне), расположенных в весьма живописном месте. 21 Я отправился в сад... и увидел, что... в тени орешника сидят рядом Корнелио и Леониса, на некотором расстоянии друг от друга. — Сад имеет несколько культурных ассоциаций, которые актуализирует Сервантес: ( /) место первого грехопадения; (2) традиционный локус гуманистического диалога о любви; (3) пасторальное пространство («приятное/прелесгное место» — лат. locus amoenus), связанное у Сервантеса с мотивом ревности (традиционным для буколической литературы), яростный приступ которой Рикардо переживает именно в саду. 22 ...вскоре огорчение перешло в гнев, гнев — в кровь моего сердца, кровь пробу-
748 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания dima ярость... — Сервантес приводит цепочку образов, основанную на популярных натурфилософских представлениях эпохи Возрождения, которые, в свою очередь, опирались на учение древнегреческого врача Гиппократа (ок. 460 — ок. 370 до н. э.). Согласно этому учению, человеческий организм состоит из четырех основных жидкостей (гуморов): крови, слизи (флегмы), желтой и черной желчи. В зависимости от избытка той или иной жидкости, натурфилософы выделяли четыре темперамента: сангвиники (от лат. sanguis — «кровь»); флегматики (от греч. ¡3Xávvoc — «слизь»); холерики (от греч. XoXrj — «желчь»); меланхолики (от греч. — «черный» и уоХг) — «желчь»). Кровь считалась влажной и теплой, а при чрезмерном нагревании вызывала ярость. Эта доктрина легла в основу знаменитого трактата испанского врача и философа Хуана Уарте (1530—1588) «Исследование способностей к наукам» («Examen de ingenios para las ciencias»; опубл. 1587), имевшего такой успех, что до конца столетия его успели переиздать четыре раза. 23 ...о смертельный враг моего покоя... — В оригинале: «о enemiga mortal de mi descanso!» — букв.: «о смертельная врагиня моего покоя», обращение к возлюбленной, часто используемое в испанском пасторальном романе «Диана» («La Diana»; 1559? — таково общепринятое название книги с более распространенным титулом «Семь книг Дианы» («Los siete libros de Diana»)) Хорхе де Монтемайор (1520—1561). 24 ...вяло тебя обольщающего Ганимеда... — Еще одна аллюзия на недостаток мужественности у Корнелио: прекрасный мифологический юноша Гани- мед, виночерпий и возлюбленный Зевса, в литературе традиционно ассоциировался с гомосексуальностью. См. также выше, примеч. 18. 25 ...неужели и этот юноша... захочет, сможет или сумеет хранить постоянство в любви... — В оригинале: «ha de querer, ni poder, ni saber guardar firmeza en sus amores» — букв.: «[ему] недостанет для этого ни силы, ни желания, ни умения». Если бы Ахилл обладал твоим миролюбием, то Одиссею было бы не под силу удачно справиться со своей задачей... — Еще один намек на женоподобие Корнелио (см. также выше, примеч. 18 и 24). Имеется в виду эпизод из легендарной биографии Ахилла: по повелению своей матери, оберегавшей сына от рокового для него участия в Троянской войне, Ахилл, переодетый женщиной, жил на острове Скирос, ведя изнеженную жизнь среди дочерей царя Ликодема. За ним был отправлен Одиссей, который успешно разоблачил героя: он разложил перед девушками ворох платьев и украшений, а среди
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 749 них укрыл доспехи и меч. Девушки набросились на наряды, а воинственный нрав Ахилла заставил его сразу же остановить свой выбор на оружии. 27 Ступай лучше забавляться с девушками своей матери... — То есть с камеристками матери. 28 ...ворвалась шайка бизертских корсаров... — Бизерта, порт на северном побережье Туниса, в XVI в. стал базой средиземноморских пиратов. 29 Галиот — скоростное и маневренное парусно-гребное судно, разновидность небольшой галеры; пользовалась популярностью у корсаров. 30 ...береговых скороходов-перехватчиков. — Имеются в виду два вида береговой охраны — пехотинцы (corredores) и кавалерия (atajadores), — которая была важной частью обороны от пиратских атак. 31 Фабиана. — Речь идет об острове Фавиньяне в Эгадском архипелаге, неподалеку от западного побережья Сицилии. Сервантес в подробностях знал географию этой части Средиземноморья, что заметно уже по его раннему роману «Галатея» (см. примеч. 4 к «Проло1у к читателю»). 32 Левентцы — еще одно название корсаров или пиратов; происходит от турецкого слова «levend» («морской солдат», употребляется с XVI в.), которое, в свою очередь, является производным от ит. levantino («человек с Леванта») — так генуэзцы и венецианцы называли османских моряков. 33 Арраис (arráez) — слово арабского происхождения, обозначающее капитана галеры или человека, командовавшего гребцами. 34 ...спустить грот-рею... — В оригинале: «entena» — особый тип реи, который в русскоязычной морской терминологии обозначают словом «рю», наклонное рангоутное дерево для латинского паруса (см. ниже, примеч. 38); представляет собой сильно развитый, длинный реёк (тонкий шест), по длине намного превосходящий мачту, на которой установлен. 35 ..моя жестокая врагиня. — Сервантес снова прибегает к традиционной куртуазной лексике в духе X. де Монтемайор. См. также выше, примеч. 23. 36 ...греческийренегат по имени Юсуф... — Ренегаты (принявшие ислам христиане самых разных национальностей) составляли значительную часть алжирских и тунисских пиратов. Вероотступник Юсуф (или Исуф) встречается в комедии Сервантеса «Алжирская каторга». Кроме того, пират с таким именем был известен в XVI в. (см.: Сервантес 2011: 1196). 37 ...шесть тысяч эскудо... — О монете эскудо см. примеч. 44 к «Ц». Для сравнения: за Сервантеса был внесен выкуп в размере 500 эскудо (см.: Cervantes 2005/1: 147, п. 20).
750 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 38 Латинский парус — парус в форме прямоугольного треугольника; был широко распространен на Средиземном море в результате арабских завоеваний и поначалу назывался «арабский». 39 ..либо мальтийский флот, либо одна из сицилийских эскадр. — Мальтийский флот был основан религиозно-военным рыцарским Орденом госпитальеров (впоследствии — Мальтийский орден), который после изгнания их в 1523 г. турками с острова Родос обосновался на Мальте (см. ниже, при- меч. 99), откуда при поддержке Карла V, бывшего также королем Сицилии (см. примеч. 7 к «Прологу к читателю»), продолжал вести борьбу против мусульман. В 1571 г. мальтийский флот в составе Священной лиги разгромил турецкий флот при Лепанто; в этой знаменитой битве принимал участие Сервантес, о чем говорит в «Прологе к читателю» (см. с. 10 наст. изд. и примеч. б к указанному разделу), после чего мальтийская эскадра вплоть до XVH в. оставалась грозой корсаров на Средиземном море. 40 Берберия — общее название, под которым в XVI—ХУП вв. европейцы подразумевали исламские земли, главным образом прибрежные территории Алжира, Туниса, Ливии и Марокко. 41 Остров Пантаналея. — Очевидно, речь идет об острове Пантеллерия в Сицилийском проливе Средиземного моря, между Сицилией и Тунисом. 42 Триполи Берберийский. — Речь идет о порте Триполи на территории современной Ливии. 43 Бизерта. — См. выше, примеч. 28. 44 ...спустить оба якоря... — На испанских галерах XVI в., как правило, было два главных и несколько запасных якорей. 45 ...Фетала не пожелал больше бороться с преследовавшей его судьбой... — В оригинале: «no quiso contrastar contra la fortuna» — возможный перевод: «с преследовавшей его бурей», если слово «fortuna» трактовать как итальянизм (см.: Cervantes 2013: 124, п. 71). 46 ...он велел поднять тринкет на фок-мачте и сушить весла... — То есть велел поднять треугольный парус (тринкет) на первой, считая от носа к корме, мачте (фок-мачте) и некоторое время идти без вёсел под одним парусом, спустив все остальные (так делали, когда начинался большой шторм). 47 ...привязать себя к кормовой балке... — В оригинале: «estanterol» — деревянный столб, располагавшийся в проходе между банками (скамьями) на корме галеры, к которому крепился парусиновый навес; место капитана. 48 Милаццо — порт на северо-западе Сицилии.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 751 49 Палермо — город на северном побережье Сицилии. 50 ...в бухту Мессинского маяка... — Мессина — портовый город на берегу Мессинского пролива, у северо-восточной оконечности острова Сицилия, на склонах Пелоритакских гор. В море выдается кругообразная коса, охватывающая гавань, а на самом конце косы возвышается знаменитый маяк. 51 ...уплатив при этом, согласно обычаю, пятую часть королю... — Речь идет о так называемом «королевском кинто» — 20-процентном налоге на трофеи или сокровища (включая металлы), найденные на территории, принадлежавшей Испанской короне; с 1504 г. им облагались также земли Нового Света. В данном случае имеется в виду налог султану; Сервантес снова переносит испанские реалии на Османскую империю. ...с «алькайдом усопших»... — Алькайд (alcaide — букв.: «комендант») усопших — государственный чиновник, в обязанности которого входило брать на учет, а при необходимости и конфисковать имущество скоропостижно умиравших иностранцев. 53 ...Великого турка... — То есть султана Константинополя. 54 ...его назначили вице-королем Кипра... — Кипр находился в составе Османской империи с 1571 г. Первым его турецким правителем стал Лала Мустафа-паша (ок. 1500—1580); это случилось после завоевания Никосии, упоминаемого в самом начале новеллы. 55 Янычары — в Османской империи регулярная пехота, выполнявшая также полицейские, карательные, охранные и даже пожарные функции; набирались из христиан или детей от смешанных браков между мусульманами и христианскими пленницами. 56 Аркебуза. — См. примеч. 6 к «Прологу к читателю». — Да здравствует Сулейман... — В данном месте Сервантес называет правителем Турции султана Сулеймана I Великолепного (или Великого; 1494—1566; правил с 1520 г.), а чуть далее, на с. 120 наст, изд., — его сына, Селима П Пьяницу (1524—1574; правил с 1566 г.), фактически занимавшего турецкий престол в описываемое Сервантесом время. См. также ниже, примеч. 71. 58 ...все дела, за исключением брачных... — Имеются в виду бракоразводные процессы. Алъгуасил — здесь: судебный пристав (см. также примеч. 84 к «РК» и примеч. 98 к «ЛВ»). 60 Фец (или Фес) — древняя столица Марокко, город, который во времена
752 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Сервантеса славился как центр производства шелковых тканей, плащей, фесок, кожаной обуви и кузнечных изделий. 61 ...не исключая и жительниц Алжира, щеголяющих обилием жемчуга. — О символическом значении жемчуга см. статью С.И. Пискуновой, с. 604 наст. изд. 62 ...кади... был ослеплен еще более других и не мог отвести взора от прекрасных очей Леонисы. — Сервантес следует неоплатонической топике: сияет не только одежда Леонисы, обильно украшенная жемчугом и золотом, но и сама ее красота. См. также выше, примеч. 13. 63 ...какую цену желает он за нее получить. — Начинающаяся здесь сцена торговли за Леонису многими исследователями трактуется как центральная и кульминационная в композиции новеллы. 64 ...четыре тысячи дукатов... — В оригинале названа испанская золотая монета добла (dobla), изначально равнявшаяся двум мараведи (см. примеч. 61 к «Ц») и чеканившаяся до 1497 г. О собственно дукате см. примеч. 181 к «Ц». 65 Дублон. — См. примеч. 89 к «Ц». 66 Альмалафа — мусульманское мужское и женское верхнее платье в виде большого платка или покрывала. 67 Алима (Halima) — арабское имя, встречающееся в комедии Сервантеса «Алжирская каторга». 68 ...турок этот — купец из Родоса... — Имеется в виду город на одноименном острове в Эгейском море; на время действия новеллы входил в состав Османской империи, ныне принадлежит Греции. 69 ...посетить гробницу Магомета в городе Алъмедина... — В Медине, на территории мечети, известной как Зеленый купол, или Купол Пророка, находится могила пророка Мухаммада. ...тому первому юноше... — То есть Корнелио. 71 ...отправить ее... в подарок Великому турку Селиму. — Имеется в виду Селим П, одиннадцатый султан Османской империи и сын Сулеймана I Великолепного. Упоминание его в качестве действующего султана противоречит более раннему эпизоду новеллы, где турки выкрикивают имя Сулеймана, его отца (см. с. 113 наст, изд., а также выше, примеч. 57). 72 Карл Пятый. — См. примеч. 7 к «Прологу к читателю». 73 ...во время похода на Тунис, при осаде Голеты... — В 1535 г. император Карл V лично возглавлял поход на Тунис, который тогда был захвачен зна¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 753 менитым турецким флотоводцем и корсаром, бейлербеем (наместником) Алжира Хайреддином Барбароссой (1475—1546). Голета (Голетга) — крепость, защищавшая вход в Тунисскую гавань. Противостояние испанских войск под командованием Хуана Австрийского (см. примеч. 7 к «Прологу к читателю») с одной стороны и турок с другой, а также осада и взятие Голеты турками в августе 1574 г. описаны в рассказе «пленного капитана» (ДК. Ч. I, гл. 39). 74 ...солнечные лучи... заиграли в ее золотистых кудрях, соперничавших в блеске с самим солнцем... — Мавританка наделена столь чуждым туркам атрибутом, как золотые волосы, поскольку описана по законам неоплатонической красоты, которая ассоциируется с божественным сиянием. Постижение Бога через женскую красоту — топос петраркистской поэзии; эта идея далее эксплицируется в кинтильях «Как над взгорьями востока...», которые исполняют два испанца (см. чуть далее в тексте, на с. 122 наст. изд.). См. также выше, примеч. 13, и примеч. 4 к «Ц». О кинтилье как стихотворной строфе см. след, примеч. 75 ...андалусиец... начал слагать стихи, называемые у них коплами... — В самом общем смысле коплой (copla) называют любую стихотворную строфу испанского песенного фольклора, а наиболее распространенной ее формой являются восьмисложные четверостишия; в данном же случае андалусиец будет исполнять так называемые кинтильи — строфы из 5 строк. Испанская литературная традиция Возрождения и барокко активно использует поэтические формы народной поэзии; в частности, кинтильи нередко появляются в драме Золотого века. 76 ...один — андалусиец, другой — каталонец ~ продолжив и закончив стихи теми же самыми рифмами. — Некоторые комментаторы связывают этот исторический анекдот с двумя испанскими поэтами-реформаторами, которые первыми успешно ввели в испанскую поэзию итальянский сонет, — Хуаном Босканом (1492—1542), барселонцем по рождению, и кастильцем из Толедо Гарсиласо де ла Вега. 77 ...превратишься в идолопоклонника}. — В оригинале употреблено слово «gentil» — букв.: «язычник». 78 — Как над взгорьями востока ~ Грудь разящее с размаха. — Эти же стихи произносит один из персонажей комедии «Алжирская каторга»; ср. их в переводе К.С. Корконосенко:
754 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Бывает, солнце в ранний час Из-за гряды холмов восходит. Такой пейзаж пленяет нас И в умиление приводит, Глядим — и радуется глаз. Бывает, камень драгоценный Играет преломленьем света — Таков твой лик, достопочтенный, Копье прямое Магомета. Ты мне нанес удар мгновенный. Сервантес 2011: 347 Оба варианта перевода неточны, а в том, который дан в комедии, вдобавок нарушены размер и система рифмовки. Перевод М.Л. Лозинского, выполненный для «НН», отступает от испанского текста в следующем: в первой строфе оригинала нет ассоциации солнца и страха (солнце пленяет и умиротворяет глаз), во второй — нет садов Аллаха и рубина, а говорится о драгоценном камне (скорее всего, бриллианте — символе доблести и благородства), который не только сияет, а потому не подвержен порче, но и необычайно прочен. Эта двойная ассоциация (сверкающие лучи и острые грани бриллианта) позволяет уподобить женское лицо копью Мухаммада (среди оружия пророка традиционно фигурируют два копья). 79...образ его запечатлелся в ее сердце и задержался в ее памяти. — Сервантес снова использует неоплатоническую лексику для описания любви мавританки. Образ возлюбленной, выгравированный (grabado) или начертанный (escrito) в душе или сердце, — традиционный мотив петраркисгской лирики. Ср. у Гарсиласо де ла Вега: «Escrito està en mi alma vuestro gesto» — «Ваш образ в это сердце вписан кровью...» [Пер. A.M. Гелескула). См. также при- меч. 22 к «СК». 80 Чилиби (или челеби) — литературное слово турецкого языка, употреблявшееся для обозначения титулованных знатных мужчин. 81 В пятницу, когда кади будет совершать молитву в мечети... — Алима имеет в виду джума-намаз — пятничную молитву, обязательную для всех мусульман-мужчин. 82 Сераль — европейское именование султанского дворца и его внутренних покоев, где содержались наложницы.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 755 83 Разве любовь наша так легковесна, что ею можно управлять и располагать по собственной прихоти? — Слову «любовь» в оригинале соответствует «voluntad» [исп. — «воля»); далее в тексте это же слово переведено как «душа» (ср.: «ты госпожа моей души»; «ты никогда не знала моей души»). Начиная с IV в., в западном христианстве сложилась своеобразная «метафизика воли» — учение, напрямую связывающее волю с памятью и разумом, образующими триединую самостоятельную субстанцию, наделенную онтологической очевидностью (как само бытие). В доктрине св. Августина воля непосредственно связана с любыми аффектами: «Ибо воля присуща всем им (движениям души. — М.С.); более того, все они суть не что иное, как воля» (Августин Блаженный. О граде Божьем. XTV.6). Августин также обосновывает превосходство воли, которая активна, над пассивным разумом. Когда Рикардо говорит, что волю нельзя изменить по прихоти, он совершает намеренную инверсию: его воля целиком находится во власти Леонисы. 84 Карамусаль — в старину турецкое трехмачтовое торговое судно с очень высокой кормой. 85 ...из Берберии в Левант. — То есть из Северной Африки на Ближний Восток или на юго-восток Испании. В широком смысле Левантом [исп. Levante, кат. Llevant — «восход солнца», «восток») во времена Сервантеса называли все средиземноморские земли к востоку от Италии (совр. Сирия, Ливан, Израиль, Иордания, Палестина, Египет, Турция и др.). Однако внутри Испании существовало особое использование этого топонима в качестве названия территории вдоль восточного (средиземноморского) побережья Пиренейского полуострова (в особенности совр. Валенсии и Мурсии), а также Балеарских островов. 86 Хиос — остров в Эгейском море, неподалеку от Турции. 87 ...в... смешении языков, которое здесь в ходу и которое всем нам понятно. — Имеется в виду так называемый «франкский язык» [ит. lingua franca) — над- региональный язык межэтнического общения; в XVI—ХУП вв. такое наречие с упрощенным синтаксисом и пестрым лексическим составом было в ходу на всём побережье Средиземного моря. 88 ...л тебя обожаю. — В оригинале употреблен глагол «adorar», обозначающий не только обожание, но и поклонение божеству. 89 ...взбунтовать экипаж корабля... — В оригинале: «levantarse con el bajel» — букв.: «завладеть кораблем». 90 Бригантина — в XVI—ХЛШ вв. небольшое быстроходное судно с 8—10
756 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания банками (скамьями) гребцов и с одной или двумя мачтами с латинскими парусами (см. выше, примеч. 38). 91 ...где-нибудь около Александрии... — Подразумеваются развалины древней Трои на полуострове Троада у входа в пролив Дарданеллы. Далее в тексте будет идти речь об одноименном острове (см. с. 139 наст, изд., а также ниже, примеч. 95). 92 Анатолия — частое именование азиатских владений Турции. 93 Бизань-мачта — кормовая мачта. 94 Цехин — широко распространенная монета, чеканившаяся в Венеции с XIII по ХУШ в. из высокопробного золота; вес (3,494—3,559 г) и качество монеты оставались неизменными на протяжении пяти веков. 95 ..мимо Александрии... — Предположительно, имеется в виду один из более 200 островов Кикладского архипелага в южной части Эгейского моря (см.: Cervantes 2005/1: 182, п. 86). Не следует смешивать с древней Александрией (о ней см. выше, примеч. 91). 96 ...достиглиукрепленного острова Корфу... — Речь идет об острове в Ионическом море, который в XVI в. принадлежал Венеции и выдержал три турецкие осады. 97 ..миновали опасные рифы Акрокеравнии... — Имеется в виду мыс, составляющий западную оконечность Керавнских гор у Адриатического моря (тот берег считался опасным для мореплавателей). Возможно, здесь присутствует аллюзия на строку из Горация, популярную в сервантесовские времена: «Скал ужасных гряды Акрокеравния...» (Оды. 1.3.20. Пер. Н.С. Гинц- бурга). 98 ...Пакино — мыс плодородной Тинакрии... — Пакино в действительности не мыс, а городок на юго-восточной оконечности Сицилии, расположенный на одном из трех мысов острова (современное название — Пассеро, или Капо- Пассеро). Тинакрия (правильно: Тринакрия, от греч. Tptvocxptoc — «треугольная») — древнегреческое именование острова Сицилии, данное ему из-за его формы. 99 ...в виду... орденского острова Мальта... — Мальта — наибольший из трех островов, составляющих Мальтийский архипелаг; находится в центре Средиземного моря. См. также выше, примеч. 39. 100 Лампадоса. — Имеется в виду Лампедуза, небольшой остров к югу от Сицилии, служивший пристанищем берберийским пиратам. 101 ...новое, неиспытанное блаженство потрясло их души... — В оригинале:
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 757 «alborotáronse sus espíritus con el nuevo contento» — букв.: «их духи были растревожены новой радостью». О духах см. примеч. 179 к «Ц». 102 Фальконет — небольшое артиллерийское орудие, широко использовавшееся во флоте XVI—XVHI вв., в частности, для оснащения легких судов. 103 ..ллой сладостный недруг... — В оригинале: «dulce enemiga mía» — букв.: «моя сладостная врагиня», выражение, типичное для испанской куртуазной поэзии; встречается в испанских кансьонеро с кон. XV в. См. также выше, примеч. 23 и 35. 104 ...увидевшись снова с кумиром своей души... — То есть с Корнелио. 105 ...палач моих сладостных надежд... — Палач — условное имя дамы (так называемый «сеньяль») в испанской куртуазной лирике. См. также выше, примеч. 23, 35 и 103. 106 Такой поступок поистине следует назвать великодушным... — Игра слов: поскольку Леониса, вручаемая Корнелио, сравнивается с сокровищем, из всех значений слова «liberal» на первый план выступает «щедрый». См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 107 ...какое-нибудь особое соображение... — Имеется в виду новая влюбленность, склонность к кому-то другому. 108 ...не считаясь с обычными сроками, тотчас же их обвенчал. — См. примеч. 182 к «Ц». 109 Радость охватила весь город, о чем свидетельствовали в ту ночь в несметном числе зажженные плошки. — В дни общих праздников в окнах домов, на башнях и на улицах выставляли светильники. См. также примеч. 183 к «Ц». РИНКОНЕТЕ И КОРТАДИЛЬО NOVELA DE RINCONETE Y CORTADILLO Данная повесть (как и еще одна из вошедших в изд. 1613 года — «Ревнивый эстремадурец») известна также в редакции, зафиксированной в манускрипте Порраса де ла Камара (о нем см. сноску 95 к статье С.И. Пискуновой, с. 613 наст, изд.), где дан расширенный вариант названия («Новелла о Ринконете и Кортадильо, известных ворах и о том, что произошло с ними в Севилье в 1569 году»), а также более подробно представлен реально-исторический фон. Наличие двух версий порождает множество дискуссионных вопросов (которые в равной мере относятся к обеим «назидательным новеллам»):
758 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания • кто автор текста, включенного в рукопись (например, Э. Эйлворд (см.: Aylward 1982) отказывает Сервантесу в авторстве обеих новелл и считает его лишь редактором чужого текста) ? • как хронологически соотносятся варианты текста? • поскольку «РК» из манускрипта Порраса де ла Камара может датироваться периодом с 1600 по 1609 год (как и сама рукопись в целом), — была ли эта версия расширенным вариантом более раннего текста, или, наоборот, готовя книгу «НН», Сервантес сокращал раннюю редакцию (таково мнение многих исследователей)? • во всех ли случаях правки речь идет о намеренном редактировании, или же иногда это ошибки копирования, и вся ли правка внесена рукой самого Сервантеса или в рукопись вторгался переписчик? • какая версия «РК» упомянута в гл. 47 ДК 1605? Все эти текстологические интриги побуждают современных испанских сер- вантистов публиковать в академических изданиях «НН» оба варианта этих двух повестей. Сюжет «РК» не имеет прямых источников. Среди попыток их отыскать можно сослаться на итальянского переводчика и комментатора «НН» Антонио Гаспаретти, который указывает на отдаленное сходство с новеллой 10 Седьмого дня «Декамерона» Дж. Боккаччо и на персонажа по имени Ринко- нето из сборника новелл итальянца Джироламо Парабоско (ок. 1524—1557) «Потехи» (см.: Cervantes 2013: 881), однако его мнение не нашло широкой поддержки среди сервантистов. Существует очевидное сходство между центральной частью новеллы (воровской «орден» Мониподио) и интермедией Сервантеса «Вдовый мошенник, именуемый Трампагос» («El rufián viudo llamado Trampagos»), что позволяет предположить либо параллельную редактуру новеллы и интермедии, либо даже существование более ранней пьесы, ставшей второй частью новеллы. В редакции Порраса де ла Камара «вставной» характер данного эпизода подчеркнут тем, что сценам во дворе Мониподио предшествует заголовок «Дом Мониподио, отца всех воров Севильи». 1 Молинильо — в XVI в. небольшое селение на полтора десятка дворов (в совр. провинции Саламанка), находившееся на полпути от Толедо до Кордовы.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 759 2...на окраине знаменитых Алькудийских полей... — Алькудия — обширная долина в тогдашней провинции Аа Манча, славившаяся своим плодородием и разнообразием фауны. 3 ...два подростка лет четырнадцати—пятнадцати... — Героям новеллы, к которым в тексте оригинала применяются слова «muchacho» (как в данном случае) или «mozo», по 14—15 лет; по тогдашним меркам они уже считались не подростками и не мальчиками, а скорее молодыми мужчинами, еще не достигшими зрелости (юноши их возраста, в частности, могли жениться или идти воевать). В этой связи в данном издании последовательно исправлен перевод Б.А. Кржевского, называющего героев повести «мальчиками». 4 Альпаргаты — традиционная обувь, подошва которой изготавливалась из пеньки или джута, а верх — из льна или парусины; некоторые виды аль- паргат крепились к щиколотке лентами. Поскольку их носили в основном мориски (принявшие христианство мусульмане), возможно, здесь намек на морискское происхождение героя, что делало его в глазах общества маргиналом (общее место плутовских романов). 5 ...служили... ножнъши колодками... — Во времена Сервантеса деревянные колодки часто привязывали к ногам детей, «сбежавших от родителей или хозяина» (Covarrubias 1673—1674/1: fol. 239). 6 У одного была закинута за плечо и завязана спереди вощеная рубаха цвета верблюжьей шерсти... — В описываемые времена из рубахи путники нередко делали заплечный мешок (см. также примеч. 135 к «Ц»). В данном случае рубаха покрыта воском, что придает ей цвет замши, изготовлявшейся из кожи серны (в оригинале: «de color de carnuza»). 7 Валлонский воротник. — См. примеч. 69 к «Ц». 8 ...отдаст вам приношения ко Дню всех святых, лишь бы вы ему нарезали к Великому четвергу бумажных розеток для монумента. — День всех святых (1 ноября) и следующий за ним День поминовения усопших в католичестве сопровождаются обильными подношениями хлеба и вина — обычай, восходящий к языческим временам, когда считалось, что в этот день умершие возвращаются в свои дома и требуют от живых жертвенной пищи. Великий четверг — четверг Страстной недели, день особого литургического воспоминания Тайной вечери, на которой Иисус Христос установил таинства Евхаристии и священства. В этот день в католических церквах было принято украшать статуи святых резными бумажными розетками. 9 — Мой отец — Божьей милостью портной... — Профессия портного в ли¬
760 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания тературе того времени традиционно ассоциировалась с воровством. Работа отца Кортадильо с ножницами перекликается с его именем — Кортадо (от исп. cortar — «резать»). В описании неблагополучной генеалогии героя (родители — маргиналы и по происхождению, и по роду деятельности) новелла следует традициям пикарески (см. выше, примеч. 4). 10 Полайнас — элемент крестьянской одежды: гетры без пятки, спускающиеся поверх обуви на подъем ноги. 11 ....мог бы сдашь экзамен на мастера... — То есть пройти испытания и получить документ, дающий право работать самостоятельно, без надзора наставника (в отличие от подмастерья или ученика); отголоски восходящей к Средневековью цеховой системы. 12...судьба, которая загнала меня в угол. — Игра слов; подробнее см. ниже, примеч. 16. 13 ...и не такие напасти случаются с хорошими людьми... — В оригинале использована пословица «por muchos buenos acontece» (букв.: «со многими добрыми людьми случается»), которая, в частности, зарегистрирована испанским поэтом, драматургом и собирателем поговорок и фразеологизмов Себастьяном де Ороско (1510—1579) в его «Всеобщем театре пословиц» («Teatro universal de proverbios»; 1558—1580; опубл. 1915). 14 Идальго — первоначально мелкое и среднее рыцарство в средневековой Испании; к XVI в. этим словом обозначался всякий наследственный дворянин, не имевший титула. Во времена Сервантеса привилегированность идальго часто становилась номинальной из-за их массового обнищания, а также из-за пополнения рядов идальгии потомками «новых христиан» (см. примеч. 66 к «Ц»), сумевшими приобрести землю и превратиться в сельских помещиков, что давало возможность путем ряда бюрократических процедур при поддержке заинтересованных соседей-сельчан доказывать свою принадлежность к дворянскому сословию (см., напр., исторический роман испанского писателя — классика XX в. Мигеля Делибеса (1920—2010) «Еретик» («El hereje»; 1998)). 15 ...уроженец Фуэнфриды, селения, известного... именитыми путешественниками... — Перевал Фуэнфрида (совр. Фуэнфрия) через центральную испанскую горную цепь Сьерра де Гвадаррама находился на пути следования королевской семьи из летней резиденции Ла Гранха (в 80 км от Мадрида); отсюда — упоминание об именитых путешественниках. 16 Педро дель Ринкон. — Назьюая свое имя, герой новеллы употребляет
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 761 предлог с артиклем (del — «из»), чтобы облагородить фамилию. Это создает иронический эффект: слово «rincón» [исп. — «угол»; на жаргоне также: «галера») указывает на «захудалость» его рода и «заброшенность», «затерянность» места рождения. «Говорящее» имя носит и Кортадо (см. выше, при- меч. 9). 17 ..мой отец... служит делу крестовых походов: я хочу сказать, что он разносчик папских булл, или булдыга... — Игра слов; имеется в виду глашатай, или продавец булл (в Испании — булл Святого крестового похода, предоставлявших большие привилегии всем, кто финансировал так называемую «войну против неверных», то есть мавров). В плутовской литературе начиная с «Жизни Ласарильо де Тормес...» глашатай — фигура, выставляющаяся в двусмысленном свете (см.: Пискунова 2017: 633). 18 ...весь покрылся... складками, как платок у новобрачного. — Под «платком новобрачного» («pañizuelo de desposado»), вероятно, подразумевается особым образом скрученный (отсюда и обилие складок) кушак, которым жених, согласно традиции, подпоясывался накануне свадьбы. 19 ...привязать меня к столбу и этак... согнать плетями с моих плеч несколько мух... — В оригинале: «me arrimasen al aldabilla» — букв.: «привязали к крюку». Юных преступников обыкновенно секли в стенах тюрьмы, дабы не подвергать общественному позору. 20 ...я зарабатывал себе на жизнь, играя в «двадцать одно»... — Считается, что это первое литературное упоминание карточной игры «в двадцать одно очко». 21 ...я обучился кое-каким уловкам для игры в «пятки» и в «банк», который иначе называется еще «андабоба»... — Перечисляются старые карточные игры: «пягкй» («quínolas») — примитивная разновидность покера, когда игроку надо собрать четыре карты одной масти; «банк» («parar»), или «андабоба», — разновидность «дурака» [исп. andaboba — букв.: «ходи, дура»). 22 ...я могу стать маэстро по части игры в карты... — В оригинале: «ser maestro en la ciencia vilhanesca» — букв.: «стать маэстро в Вилановом искусстве (вариант пер.: науке)». Вилан (или Вильян) — персонаж испанского фольклора (а с XVI в. — и литературы), которому приписывалось изобретение карт. 23 Я родился в богоспасаемом селении, расположенном между Саламанкой и Медина дель Кампо. — Манускрипт Порраса де ла Камара указывает, что это местечко — ныне исчезнувший Мольоридо, загородная резиденция епископа,
762 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания откуда и эпитет «piadoso» — «благословенный», «богоспасаемый». О Саламанке см. примеч. 85 к «Ц» и примеч. 2 к «ЛВ». Медина дель Кампо — небольшой городок в провинции Вальядолид (центральная Испания), в частности известный тем, что там умерла Католическая королева Изабелла Кастильская. 24 ...ниразу еще к токе не подвешивали такой ладанки... — Тока — в данном случае, очевидно, лента, к которой подвешивали медальон для хранения реликвий или памятных вещиц. О токе в традиционном значении слова см. примеч. 75 к «РЭ». 25 ...вещи эти сторожились глазалш Аргуса. — См. примеч. 17 к «Ц». 26 ...криводушный сыщик... — В оригинале: «espía doble» — то есть работающий «под прикрытием». 27 Коррехидор. — См. примеч. 67 к «Ц». 28 ...они принялись играть... пользуясь упомянутыми уже выше картами весьма чистой работы, но довольно-таки засаленными и вероломными... — В оригинале: «se pusieron <...> a jugar <...> con los <...> naipes, limpios de polvo y de paja, mas no de grasa y malicia» — вариант перевода: «принялись играть <...> с чистой совестью, но с коварными и грязными замыслами». 29 Реал. — См. примеч. 53 к «Ц». 30 Мараведи. — См. примеч. 61 к «Ц». 31 ...на постоялом дворе «Алькальде». — Имеется в виду историческая таверна неподалеку от Молинильо (см. выше, примеч. 1). 32 Севилья — в описываемые времена крупнейший торговый центр, обладавший монополией на разгрузку золота, серебра и жемчуга, доставляемых из Нового Света, тогда как из порта Севильи в Америку отправлялись парусные флотилии, груженные товарами из Европы. Из-за пестрого демографического состава этот город был значимым топонимом в плутовских романах начиная с «Гусмана де Альфараче» («Guzmán de Alfarache»; ч. 1 — 1599, ч. 2 — 1604) Матео Алемана (1547—1614). 33 ...от ловкого обхождения обоих плутов... — «Плут», или «mncápo», — терминологически значимое слово; относится не только к социальной группе бродяг и пройдох, странствовавших по дорогам Испании кон. XVI — пер. пол. ХУП в., нанимавшихся на случайные работы к разным хозяевам и не брезговавших воровством и обманом, но и обозначает важнейший литературный тип, протагониста так называемого «плутовского романа» (пикарески). Этот жанр стал одним из главных в испанской литературе первых десятилетий
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 763 ХУП в. (первым классическим образцом считается роман Матео Алемана «Гусман де Альфараче») и оказал существенное влияние на становление новоевропейского романа следующего столетия (Г. Филдинг, Т. Смоллетт, А.-Р. Лессаж). Сервантес творчески использовал мотивы, персонажей и сюжетные схемы пикарески в ряде новелл: «РК», «AB», «ВС», «ОС», «БС». Об отношении Сервантеса к плутовскому роману см. также статью С.И. Пискуновой, с. 610—616 наст. изд. 34 Таможенные ворота. — Севильская таможня была построена по приказу короля Филиппа П в 1587 г. на месте старого въезда в город, который именовался «Угольными воротами», а еще ранее — «воротами Водоносов». 35 Солнечные часы. — Несмотря на то, что в XVI в. уже были изобретены карманные механические часы, переносные солнечные хронометры всё еще были широко распространены. Одна из самых популярных разновидностей дорожных солнечных часов — так называемые пластинчатые часы (первые экземпляры появились в Европе в 1451—1463 гг.); обычно они состояли из двух, а иногда из трех одинаковых по величине четырехгранных прямоугольных пластинок, соединенных подвесками, причем в нижней пластинке обязательно должен был находиться компас. 36 ...на рынке, находящемся за воротами Ареналь... — Словом «Ареналь» (от исп. arena — «песок») называлось место между городской стеной и рекой Гвадалквивир, где располагались лавки старьевщиков; от этого же слова и образовано название ворот. 37 ...подивились величине и великолепию собора... — Речь идет о кафедральном соборе Санта Мария де ла Седа, построенном в 1401—1519 гг. на месте бывшей мечети и вплоть до наших дней являющемся крупнейшим готическим собором Европы (длина здания — 116 м, ширина — 76 м; высота колокольни — 114 м). 38 На реке стояло шесть галер, и... приятели загрустили... при мысли о том дне, когда в наказание за преступления га заставят поселиться на них до скончания века. — Галеры Королевской армады сопровождали торговые караваны, отплывавшие в Новый Свет весной и летом (см. также выше, примеч. 32). Ринкон и Кортадо опасаются, что когда-нибудь их «сошлют на галеры» — распространенный вид каторжных работ. 39 ..множество мальчиков-носильщиков... — Ремесло носильщика с нач. XVII в. ассоциировалось с плутовской жизнью (см. также выше, примеч. 33).
764 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 40 Мальчуган-астуриец... — Население Испании мигрировало с севера, где находится историческая область (ныне — провинция) Астурия, на юг. Астурийцы пользовались дурной славой, хотя и кичились чистотой своей крови. 41 ...носильщику, работа которого не требовала сдачи предварительного испытания. — То есть носильщики не составляли цех или гильдию, допуск в которые решался на экзамене (см. также выше, примеч. 11). 42 ...на площади Сан-Сальвадор... — Рядом с церковью Святого Спасителя есть две площади, на одной из которых (совр. Сан-Сальвадор) раньше торговали фруктами и рыбой, а на другой (совр. Пласа дель Пан — букв.: «Хлебная площадь») — хлебом и овощами. 43 ...в постные дни — около Рыбного ряда... — За особыми исключениями, рыбным днем была пятница; мясо в этот день, по церковному уставу, вкушать воспрещалось. 44 Костанилья (Costanilla — букв.: «Крутая улица») — севильская площадь, где с XIV в. действовал рынок. Не следует смешивать с одноименной улицей в Вальядолиде, расположенной вдоль реки Писуэрги. 45 ...по четвергам — на Ярмарке. — Еженедельная ярмарка проходила по четвергам на площади рядом с церковью Омниум Санкторум (Всех Святых); там до сих пор находится самый популярный рынок в Севилье. 46 Куарто. — См. примеч. 19 к «Ц». 47 ...утратил запах амбры... — После длительного воздействия света и морской воды амбра (твердое горючее воскоподобное вещество, образующееся в пищеварительном тракте кашалотов) приобретала приятный аромат и способность придавать стойкость запахам; использовалась в парфюмерии и при выделке кожи для изысканных и дорогих изделий. 48 Дукат. — См. примеч. 181 к «Ц». 49 Двойной реал — появившаяся в XVI в. серебряная монета стоимостью в 2 реала (см. также примеч. 60 к «Ц»). 50 ...без надежды — что без одежды, день на день не приходится, а где потеряешь, там и найдешь. — Кортадо пересыпает свою речь поговорками (своего рода квинтэссенция народной мудрости), что тоже сближает его с героями плутовских романов, особенно с Гусманом де Альфараче (см. выше, примеч. 33). 51 ...существуют на свете папские отлучения за кражу... — В действительности речь идет о так называемых «малых отлучениях» (cartas de descomunión), которые налагались церковными властями (епископами) местного
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 765 уровня за нарушение заповедей; состояли они во временном запрете на участие в религиозных церемониях, на причащение и благословение. 52...хоть на полушку... — То есть на самую малость. В оригинале: «en un ardite» — «хоть на ардите»; имеется в виду медная или биллоновая монета очень низкого достоинства, чеканившаяся на территории современных Каталонии и Наварры в XVI—ХУП вв. 53 ...на Соборной площади... — Имеется в виду площадь собора Санта Мария де ла Седе (см. выше, примеч. 37). 54 ...не из полупочтенных ли будут ваши милости? — В оригинале персонаж говорит на жаргоне: «<...> ¿voacedes son de mala entrada, o no?» — букв.: «<...> не из воров ли будут ваши милости?» 55 А ну-ка почешите меня, сеньоры мурсияне\ ~ Мы вам не из Мурсии, да и не из Тевы тоже... — Игра слов, не воспроизведенная в переводе. Носильщик коверкает слова и использует жаргонизмы: «murcio», которое созвучно названию юго-восточной испанской провинции Мурсия, но имеет также значение «вор», «карманник», и «entevan» («понимают»), созвучное названию городка Тева в этой провинции, чем и обусловлен ответ Кортадо. 56 Мониподио — говорящее имя, указывающее на социальную роль носящего его персонажа — главы шайки преступников; monipodio («банда», «преступная группа») — производное от искаж. monopolia («монополия»). 57 Алъкабала — налог в пользу королевской казны, которым облагались все торговые сделки на территории Испании и ее заморских колоний. 58 ...выручают их либо шея, либо плечи. — То есть их либо вешают, либо секут. 59 ...четверо из наших угодили на перекладину, человек тридцать попали к заплечным да еще около шестидесяти двух сели на плавучие доски. — То есть были повешены, подверглись бичеванию («заплечные мастера» — палачи) или были сосланы на галеры («плавучие доски»). См. также выше, примеч. 38. 60 ...слова... которые воры называют «херманеско» или «хермания»... — Имеется в виду блатной, воровской жаргон, в котором, помимо экзотических слов, употребляются и обычные, но в специфическом смысле. Слово «хермания» («gemianía») — производное от лат. germanus и однокоренное исп. hermano — «брат». 61 ...л еще не очень опытный и отбываю пока что год послушничества. — Здесь и далее описывается своеобразное братство воров, подобие монашеского ордена, со своим уставом и иерархией. Отсюда и двусмысленность
766 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания многих слов и оборотов: в частности, Мониподио назван «отцом», что соответствует священническому сану и одновременно отсылает к «крестному отцу» преступной банды, а воры на свой манер «служат» Богу, жертвуя часть добычи на нужды церквей. Ср. также с Братством нищих в «Гусмане де Альфараче» М. Алемана (Ч. I, кн. 3, гл. 2—4). 62 ...одного рогача под три страсти поставили за то, что он двух ревунов замотал, и хоть хилый был и лихорадка его каждые четыре дня трясла, а всё перенес и не запел ни разу... — Еще одна жаргонная фраза, которую следует понимать так: одного скотокрада подвергли пытке водой, или холстом (см. примеч. 105 к «Ц»), за кражу двух ослов, но он ни в чем не признался и никого не выдал. Ср. чуть далее в тексте разъяснение этой фразы самим носильщиком. 63 ...первый взмах плети палача. — В оригинале: «las primeras vueltas de cordel» — букв.: «первые обороты веревки» (которой преступника привязывали к приспособлению, напоминающему наклонную лестницу). 64 ..лтогие из нас не воруют по пятницам, а по субботам не вступают в разговор с женщинами, носящими имя Мария. — Иронический намек на воздержания, которыми была ознаменована пятница (день Страстей Христовых; см. также выше, примеч. 43). Упоминание Марии может относиться как к Пресвятой Деве, так и к Марии Магдалине, которая, по народным поверьям, находилась у гробницы Христа на второй день после распятия, то есть в Страстную субботу. 65 ...осведомился Кортадо... — В оригинале Сервантес, сознательно или по недосмотру, преждевременно употребляет уменьшительно-ласкательную форму имени — Кортадильо (см. ниже, примеч. 74). 66 Вскоре их провожатый вышел и пригласил их войти... — Здесь начинается центральная часть новеллы с подробным описанием «дна» севильского общества. Подобные зарисовки вошли в литературную моду с конца XVI в.: ср., напр., «Смеси. Лес диковинок» («Miscelánea. Silva de casos curiosos»; 1594—1595) Луиса Сапаты де Чавес (1526—1595), «Блатной романсеро» («Romances de germani а»; 1609, сосг. Хуан Идальго), бурлескную поэзию Франсиско де Кеведо (1580—1645), всевозможные пикарески. См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 67 ...плохо награвированное... — То есть плохой печати. 68 ...старуха в пышных юбках... — Пышные многослойные юбки — характерная черта сводни, или «селестины», — ставшее нарицательным имя старухи сводни из «Трагикомедии о Калисто и Мелибее» («Tragicomedia de Calisto
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 767 у Melibea»; общепринятое название — «Селестина», «La Celestina»; ок. 1500), приписываемой Фернандо де Рохасу (ок. 1470—1541). 69 ...со шпагами длиннее установленной меры... — В Испании к XVI в. существовало несколько разновидностей шпаг (фехтовальные, дуэльные, боевые, декоративные шпаги-рапиры, короткие даги); их длина официально устанавливалась с точностью до миллиметра. 70...щит, подвешенный к поясу. — См. примеч. 141 к «Ц». 71 ...шпага, вроде тех, что бывают помечены клеймом «собачки»... — Клеймо в виде собаки наносилось на дол (продольное углубление на клинке) шпаг, изготавливавшихся в знаменитой оружейной мастерской толедца Хулиана дель Рей, который таким образом напоминал, что он из новообращенных (крещеных евреев и мавров часто называли perros — «псы» или galgos — «борзые»). 72 ...они достойны вступить в нашу конгрегацию. — Внутри братства воров и нищих используется рыцарская, духовная и юридическая лексика. См. также выше, примеч. 61. 73 ...дело сейчас идет не об установлении родословной на предмет получения какого-нибудь почетного звания. — Имеется в виду практика посвящения в члены рыцарских орденов, которая предусматривала, чтобы претендент доказывал чистоту своей крови (принадлежность к так называемым «старым христианам»). См. также примеч. 43 и 73 к «Ц», примеч. 88 к «ВС». ...чтобы вы, Ринкон, назывались Ринконете, а вы, Кортадо, — Корта- дильо, потому что эти прозвания подходят как нельзя лучше к вашему возрасту и нашим обычаям... — Имена, предлагаемые Мониподио, являются уменьшительными от Ринкон и Кортадо (см. выше, примеч. 9 и 16). См. также примеч. 100 к «Ц». 75 ...особую влепту... — Здесь и далее русский перевод имитирует невежественную речь Мониподио, который перевирает религиозные термины. 76 ..мессы... приносят большую пользу уполлянутым душам, ибо идут они на души чистильщика. — Мониподио использует искаженную формулу «посредством заступничества» [лат. per modum suffragii), которая применялась в заключительной части канонического текста индульгенции. 77 ...наши старательницы... — Имеются в виду проститутки. 78 ...нас назначают в казенный дом или в плавание... — То есть сажают в тюрьму или ссылают на галеры. См. также выше, примеч. 38 и 59. 79 ...смыслю кое-что в науке Билана... — См. выше, примеч. 22. 80 ...умею делать накладку; набил глаза на крапинки; передергиваю одной, дву¬
768 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания мя, четырьмя и восемью; не провороню тебе ни начеса, ни бородавки, ни кличка; в волчью пасть попадаю как к себе домощ третьего играю, что твой третейский судья, и даже самому обстрелянному вставлю перо... — Ринконете перечисляет разнообразные карточные уловки: «el retén» — умение прятать (<вариант пер.: считать) карты; «humillo» — способ метить карты при помощи копоти; «juego bien de la sola, de las cuatro» — умение обходиться без трюков [вариант пер.: без посредников), прятать карты; последний трюк (de las ocho) не идентифицирован. «Начес», «бородавка», «клычок» (в оригинале соответственно: «ras- padillo», «verrugueta», «colmillo») — крапление карт, которое можно обнаружить на ощупь: выскабливание, накалывание иглой или свиным клыком. «Попадать в волчью пасть» (в оригинале: «éntrome por la boca de lobo») — предположительно, хитроумная тактика специально проигрывать поначалу, чтобы усыпить бдительность партнера и затем обыграть его. «Hacer un tercio de chanza» (в пер. Б.А. Кржевского — «играть третьего») буквально означает «быть посредником/подельником в краже»; «dar astillazo» (в пер. Б.А. Кржевского — «вставлю перо») — шулерский прием (наподобие передергивания или фальшивой тасовки), позволяющий менять порядок расположения карт в колоде. 81 ...провести... простака, который после полуночи... сам на нож просится. — Следует понимать: провести новичка, который сам напрашивается на обман, садясь играть в карты после полуночи. 82 ...не платить половины дохода с первой кражи... — Снова ироническая аналогия с церковно-публичной сферой: в оригинале использовано выражение «media nata» (anata); так назывался церковный налог, которым облагались бенефеции или иные доходы в первый год вступления в должность. 83 ...принимать внутрь «некрещеного турка»... — То есть пить неразбавленное вино. 84 ...дозорный альгуасил\ — Имеется в виду альгуасил по надзору за бродягами (alguacil de los vagabundos) — должность, учрежденная в Испании с XVI в., для борьбы с нищими и бездомными, которые наводнили большие города. О должности альгуасила см. также примеч. 59 к «ВП». 85 Эскудо. — См. примеч. 44 к «Ц». 86 Кортадильо Примерный. - В оригинале: «Cortadillo el Bueno» — букв.: «Кортадильо Добрый»; данное прозвище в конце новеллы по ошибке присваивается и Ринкону (см. ниже, примеч. 144), а также фигурирует в конце «ДК», где герой назван Алонсо Кихано Добрый (Ч. П, гл. 74).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 769 87 ...к Алонсо Пересу де Гусману Примерному, бросившему со стен Тарифы нож для убиения своего единственного сына. - Алонсо Перес де Гусман Добрый (1256—1309) — леонский рыцарь, военачальник, которому в 1294 г. король Кастилии и Леона Санчо IV (1258—1295; правил с 1284 г.) поручил защиту крепости Тарифа (у Гибралтарского пролива) от мавров, возглавляемых мятежным братом Санчо, инфантом Хуаном. Согласно легенде, Хуан вывел к воротам крепости старшего сына Гусмана, который состоял при нем пажом, и пригрозил, что, если Алонсо не сдаст город, его сын будет убит. В ответ Перес перебросил через крепостную стену кинжал, сказав, что лучше потеряет сына, чем изменит королю. Взбешенный принц приказал убить мальчика на глазах отца. Мавры, союзники Хуана, пришли в ужас от злодейства инфанта и вернулись обратно через Гибралтарский пролив. Дон Хуан Кастильский, опасаясь вернуться в Марокко, бежал в Гранаду. 88 ...они были в коротких саржевых плащах... — Имеются в виду плащи с особым саржевым плетением, образующим диагональный рисунок ткани; в Севилье, по закону, такую одежду носили проститутки. 89 ...одна из них бросилась... к Чикизнаке, а другая — к Маниферро... — Клички членов шайки (Chiquiznaque, Maniferro) говорящие. Первая (отсылает к названию реки в Алжире) также упоминается в ранней комедии Сервантеса «Алжирские нравы» («Los tratos de Argel»; ок. 1582; д. Ш); кроме того, это имя носит персонаж интермедии «Вдовый мошенник, именуемый Трампа- гос». Второе прозвище образовано от двух слов: mano («рука») и ferro (архаичная форма исп. hierro «железо») — букв.: «Железнорукий»; ср. также пояснение самого Сервантеса чуть далее в тексте на этот счет. 90 Ганансьоса (Gananciosa). — Имя образовано от исп. ganancia — «нажива», «барыш». 91 Сильватильо (Silbatillo) — уменьшительно-ласкательная форма клички Сильвато (от исп. silbato — «свисток»). 92 ...поставить свечечки Богоматери... — Имеется в виду скульптурный образ Богоматери Воды (ХШ в.), принадлежащий церкви Святого Спасителя в Севилье. 93 ...помолиться... святому распятию в церкви Святого Августина... — Данное знаменитое распятие, обнаруженное в 1314 г., ранее находилось в монастыре Святого Августина (располагался рядом с Кармонскими воротами (Пу- эрта де Кармона), в районе нынешней улицы Луиса Монтото), после того как монастырь пришел в упадок, было перемещено в находящуюся непода¬
77 О ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания леку церковь Сан-Роке (Святого Роха). В отношении этого распятия существовала легенда о том, что, когда оно было найдено, рука Христа не была прибита к кресту, а прикрывала рану на боку, а позже, при стечении многочисленных верующих, Христос якобы распрямил руку и вернул ее на перекладину распятия. 94 ...Ренегадо и Сентопьес... — В оригинале: «Renegado у Centopiés» — клички, соответственно означающие «вероотступник» и «стоножка». 95 Подзол (cemado) — едкая смесь золы с щелоком или известью, употребляемая для стирки и отбеливания одежды, а также при обработке шкур. 96 ...хотят приласкать его огромного кота... — То есть украсть кошелек. 97 Эскаланта (Escalanta). — Имя образовано от глагола escalar — «взбираться», «карабкаться». 98 ...дунула на пену... — Считалось, что винная пена вредит здоровью. 99 Это — «Гуадалканал», и есть в нем... самая капелька гипсу. — Гуадалканал — местечко под Севильей и, соответственно, марка изготовляемого там вина. Привкус гипса, который добавляли в вино для ускорения ферментации, должен означать, что оно молодое; впрочем, следующая реплика Мони- подио это опровергает. 100 Пипота (Pipota). — Имя старухи носит уничижительный оттенок, будучи производным от ucn. pipa — «бочонок» и намекая на ее пристрастие к вину, что также роднит ее с Селесгиной (см. выше, примеч. 68). 101 ...поставьте ее святому Михаилу... вторую поставьте святому Власию; это —мои заступники. Хотелось бы еще поставить свечку святой сеньоре Луции, которую я в отношении глаз почитаю... — В данном случае св. Михаил — символ победы над искушениями (часто изображался попирающим дьявола); св. Власий Севастийский почитался как врачеватель болезней горла (возможно, Ганасьоса намекает на виселицу). Св. Луция (или Лучия) отождествлялась с мученицей из Сиракуз, ослепленной и убитой за веру в Христа; считалась покровительницей кающихся публичных женщин, а также слепых. 102 Веселитесь, дети, пока не поздно; настанет старость, и вы будете плакать... — Совет в духе Селестины, воспроизводит известный с античности топос «carpe diem» (лат.) — «лови день». См. также выше, примеч. 68 и 100. 103 ...три каравая белоснежного гандульского хлеба. — Гандуль — селение, находившееся неподалеку от современного города Алькала де Гуадаира (провинция Севилья); славилось своим хлебом. 104 Тагарете (Tagarete) — прозвище с двойной отсылкой: к названию одноименной речки, протекающей через Севилью, и к слову «tagarote» — им на¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 771 зывают «обедневших идальго, которые прибиваются туда, где можно поесть» (Covarrubias 1673—1674: 18L). 105 Кариарта (Cariharta). — Имя означает буквально «круглолицая» или «толсгощекая». 106 ...столько раз спасала от виселицы, что у него волос в бороде больше не наберется! — Брак с проституткой (возможно, в данном случае фиктивный) был ловким способом избежать казни. 107 Реполидо (Repolido) — говорящее имя, буквально означает «разодетый», «расфранченный», «отшлифованный». Женский вариант этого имени (Репулида) встречается в интермедии «Вдовый мошенник...». 108 Кабрильяс. — Слово «cabrillas» имеет несколько значений: ( 7) «созвездие Плеяды»; (2) «барашки на воде»; (3) «плотничьи козлы». 109 Королевский сад — обширный зеленый парк, находившийся за пределами Севильи рядом с акведуком Каньос де Кармона. 110 ...не сняв с него железа... — То есть не сняв пряжки. 111 ...закатаю рукава да и отмахаю в один присест две тысячи стихов... — Позже Мониподио будет утверждать, что не умеет ни писать, ни читать (см. с. 181 наст, изд.); это противоречие трактовалось исследователями по- разному: и как небрежность Сервантеса, и как иронический прием. 112 Все снова накинулись на еду... — В оригинале: «volvieron a su gaudeamus» — букв.: «вернулись к своему gaudeamus», от названия студенческой песни ХШ в. «Gaudeamus igitur» — «Будем веселиться», «Возрадуемся». Ниже также использован латинский оборот «sine fine». Латинизация текста при описании трапезы воровского братства придает дополнительный иронический оттенок повествованию. 113 ...на Бирже... — Севильская биржа была основана Католическими королями (см. примеч. 89 к «Ц») с целью контролировать товарооборот с Новым Светом; здание ее было возведено в 1584—1598 гг., на совр. проспекте Конституции; ныне там располагается Генеральный архив Индий, где хранятся ценные документы, касающиеся истории Испанской империи в Америке и на Филиппинах. 114 ...на Монетном дворе... — Королевский монетный двор (расположен между совр. Хересскими воротами (Пуэрта де Херес), проспектом Конституции и переулком Колумба) был построен в кон. XVI в., чтобы чеканить монеты из золота и серебра, ввозимого из Нового Света, монополией на которое в то время обладала именно Севилья (см. выше, примеч. 32). 115 Гуспатара (guzpátaro) — жаргонизм, означающий «дыра», «отверстие».
772 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 116 ...им полагается пятая часть... как его величеству... — О королевском кинто см. примеч. 51 к «ВП». 117 — Среди них попадаются такие приличные... — Здесь косвенная речь Мониподио превращается в прямую. 118 ...два крючника... — В оригинале: «palaquín» — «носильщик»; жарг. «вор». 119 ...не впускайте этого тарпейского нырка, этого оканьского тигра\ — Кари- арта перевирает слова: «marinero de Тагреуа» (букв.: «тарпейский моряк») — искаженное начало романса «Mira Nero de Тагреуа...» («Взирает Нерон с Торпейской скалы...»), в котором повествуется, как Нерон смотрит с Тарпей- ской скалы на пожар Рима (приводится в первом действии «Селестины» Ф. де Рохаса); «Tigre de Ocaña» — искаж. «tigre de Hircania», то есть гирканский тигр (см. примеч. 64 к «Ц»). 120 ...нечего... кормить обедами дьявола\ — В оригинале: «no debemos de comer all diablo» — фразеологизм, означающий «не будем ругаться». 121 Походная Кровать. — В оригинале: «Trinquete» — жарг. «проститутка». 122 ...я не покорюсь целому полчищу швейцарцев... — Швейцарские наемники, появившиеся на иностранной службе с XIV в., пользовались особой славой из-за своей жестокости и бесстрашия. Испанское правительство в кон. XV в. также начинает прибегать к их услугам, главным образом в качестве охранной стражи испанского вице-короля в Неаполе. 123 ...гвоздь себе в лоб всажу ей на утеху. — Ср. с похожей сценой в интермедии «Вдовый мошенник...»: Сервантес 2011: 1001. Любовное служение, с одной стороны, отождествляется с рабством: невольникам выжигали на лбу клеймо в виде гвоздя (см.: Там же: 1239), а с другой — отсылает к испанской пословице «clavar en la frente», означающей, что сказанные слова являются правдой (см.: Cervantes 2013: 202, п. 312). Ср.: ДК. Ч. П, гл. 28. 124 ...есть у нас в руках такой бубен... — Отсылка к старинной испанской поговорке «En buenas manos está el pandero» (букв.: «бубен попал в хорошие руки»), означающей, что некто сумеет ловко справиться с делом; в данном случае выступает в качестве комической угрозы. 125 ...даже если шпага у него короче на целую четверть... — См. выше, примеч. 69. 126 ...он такой вояка, что Иуде Макарелу под стать. — Кариарта искажает имя Иуды Маккавея (погиб ок. 167 до н. э.), предводителя восстания евреев против Селевкидов, проводивших эллинизацию населения Иудеи.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 773 127 Чопин. — См. примем. 175 к «Ц». 128 ...ни Негрофей, который вывел из ада Араус, ни Марион, севший на дельфина и прикативший на берег... — В оригинале: «Negrofeo», «Arauz», «Marion» — искаженные имена мифологических персонажей. Мониподио имеет в виду знаменитые античные сюжеты: о музыканте Орфее, выведшем из царства Аида свою возлюбленную Эвридику, и об Арионе, легендарном поэте с острова Лесбос, выброшенном в море его спутниками-моряками (пожелавшими завладеть его имуществом) и спасенном дельфином, которого послал Аполлон. 129 ...тот великий музыкант, который основал город в сто ворот... — Имеется в виду древнегреческий миф об Амфионе, который своей игрой на лире заставил камни двигаться и сложиться в стены стовратного города Фивы. 130 ...хочет сойти за Гектора по музыкальной части. — Иронический эффект: троянский герой-воин Гектор упомянут среди мифологических певцов и музыкантов. 131 Сегидилья — веселая, задорная песня и танец под аккомпанемент кастаньет и струнных инструментов (иногда с участием флейт и барабанов), а также поэтический текст, сочиняемый для подобного исполнения. Жанр известен с сер. XV в., однако к кон. XVI в. сегидильи приобретают особую популярность и распространяются через рукописные или печатные тетради (pliegos sueltos), выходившие в виде продолжающихся серий (возможно, отсюда этимология названия, от исп. seguir — «следовать», «продолжать»). См. также примеч. б к «Ц». 132 ...из-за брюнета да зеленой масти... — Возможно, речь идет о мавре и зеленоватом (оливковом) оттенке его кожи, а возможно, о зеленых глазах. 133 ...Тордильо и Серникало... — Блюстители порядка носят птичьи имена: tordillo — уменьшительно-ласкательное от tordo — «дрозд»; cernícalo — «пустельга» (хищная птица из семейства соколиных). 134...полицейских, соблюдавших нейтралитет. — То есть не купленных ни одной бандой. 135 Аркебуза. — См. примеч. 6 к «Прологу к читате.\ю». 136 ...покончено ли с заказанной ему раной в четырнадцать стежков. — Во времена Сервантеса было принято измерять рану количеством швов, о чем писатель хорошо знал с младых ногтей (см. примеч. 17 к «СК»). 137 ...он пришел еще до молитвы. — Следует понимать: до того как стем¬ нело.
774 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 138 Площадь Альфальфы ([plaza] de la Alfalfa — букв.: «площадь Люцерны») — народное название старой севильской площади, которое пережило все ее переименования и сохранилось по сей день. 139 Сильгеро. — В оригинале: «Silguero» — букв.: «щегол». Возможно, на жаргоне это слово означало «доносчик», «стукач» (ср. рус. дятел). 140 Десмочадо (Desmochado) — говорящее имя, образовано от глагола desmochar — «срезать верхушку». 141 ...прикрепление к воротам рогов или санбенито... — Рога на воротах указывали на то, что в доме живет мужчина, которому изменяет жена. Санбенито — особый желтый мешок с красным косым (Андреевским) крестом, который надевался на жертв инквизиции; от него пошла практика помещать в церквах таблички с красным крестом, на которых писались имена грешников и виды назначенного им покаяния, на что иронически намекает текст Сервантеса. 142 Наригета (Narigueta) — говорящее имя, буквально означает: «маленький [вариант пер.: вздернутый) нос». 143 ...без соизволения Божия даже лист не шелохнется на дереве... — Народная пословица, которую часто ошибочно приписывали св. Матфею (см.: Cervantes 2013: 212, п. Збб). Ср.: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего <...>» (Мф. 10: 29). 144 ...Ринконете Примерному... — Выше данное прозвище было дано Кор- тадильо, а не Ринконете (см. выше, примеч. 86). 145...участок, начиная от Золотой Башни по всей заречной части, вплоть до калитки Алькасара... — То есть южную часть города. Золотая башня (построена в 1220—1221 гг.) находится на левом берегу реки Гвадалквивир; в описываемые времена была частью фортификационных сооружений, включавших мощные стены, которые тянулись к Севильскому Алькасару (первоначально мавританский форт, а с XV в. — дворцовый ансамбль, южная резиденция испанских монархов). ш Ганчосо (Ganchoso) — кличка, производная от исп. gancho — «крюк»; может быть переведена как «Крючковатый». 147 ...если вы прихватите еще Святого Себастьяна и Святого Эльма... — Имеются в виду две церкви, находящиеся неподалеку друг от друга, на поле Таблада, где с кон. XV в. проходили аутодафе (публичные сожжения) и
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 775 даже стоял постоянный каменный эшафот, что представляется ироничным, поскольку Ринконете и Кортадильо собираются совершать там преступления. 148 ...велел ему в первой же аптеке вписать туда следующее... — В описываемые времена в аптеках, помимо лекарств, продавались писчие принадлежности. 149 Лобильо де Малага. — В оригинале: «bobillo el de Málaga» — букв.: «Волчок (маленький волк) из Малаги». Слово «волк» употреблено с уменьшительно-ласкательным суффиксом, как и клички Ринконете и Кортадильо. 150 Улица Красильщиков — улочка в Севилье, носившая такое название с 1498 г. из-за проживавших на ней представителей соответствующей профессии; ныне — улица Хоакина Гишота. 151 ...в доме проживают два перуанца... — Так назывались испанцы, которые вернулись из Перу, нажив состояние, а также, расширительно, просто зажиточные горожане. 152 ..мы отложим до более удобного случая рассказ о жизни и чудесах Ринконете... — Нет никаких свидетельств того, что Сервантес продолжил данный сюжет. Возможно, обещание дописать новеллу — не более чем риторический прием. Упоминание о «чудесах» (milagros) Ринконете, вероятно, является иронической отсылкой к жанру агиографии, популярному во времена Сервантеса и пародируемому в пикаресках (см.: Пискунова 2017: 592—593). АНГЛИЙСКАЯ ИСПАНКА NOVELA DE LA ESPAÑOLA INGLESA Читатели начала ХУП века не могли не воспринимать название повести как шокирующее и парадоксальное. В Испании того времени (вплоть до мирного договора 1605 года) были распространены англофобские настроения, которые стали следствием политического и религиозного противостояния двух стран. С конца XVI века с разной степенью интенсивности шла Англоиспанская война (1585—1604 гг.), Англия поддерживала восстание во Фландрии (см. примеч. 83 к «Ц»), английская королева Елизавета I (1533—1603; правила с 1558 г.) поощряла и финансировала пиратов во главе с Фрэнсисом Дрейком (см. ниже, примеч. 1), грабивших и топивших испанские суда, а
77 6 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания также совершавших разбойничьи набеги на города в южноамериканских колониях и в метрополии. Испания, со своей стороны, вынашивала планы реставрации католицизма в протестантской Англии и, по возможности, присоединения ее к испанской короне. Лишь при новом правителе Англии Якове I Стюарте (и, фактически, при новом правителе Испании — Филипп Ш сменил на троне отца в 1599 году) отношения между двумя странами начали улучшаться. Широкий разброс дат, предлагаемых публикаторами для установления времени написания «АИ» (от 1587—1597 до 1610-х годов), объясняется тем, что исследователи ориентируются на исторические события, описываемые в новелле, такие как разграбление англичанами портового Кадиса (см. ниже, примеч. 1), или участие в сюжете реальных исторических лиц — прежде всего, Елизаветы I, графа Лестера (см. ниже, примеч. 2), Арнаута Мами (см. ниже, примеч. 29), а также фиксируемый повествователем возраст героев и другие временные маркеры (к примеру, на момент встречи родителей Иса- белы с ее возлюбленным Рикаредо со времени похищения шестилетней девочки англичанами прошло 15 лет). Однако эти даты и факты плохо согласуются друг с другом. Английские эскадры входили в кадисский порт дважды — в 1587 и в 1596 годах (см. ниже, примеч. 1), и тогда, если датировать время написания новеллы 1610-ми годами, на чем настаивают многие комментаторы, в ее завязке речь идет о нападении на Кадис в 1596 году, а встреча кадисского купца с будущим зятем должна датироваться 1611-м, когда королевы Елизаветы уже не было в живых; развязка же и вовсе относится к 1613 году. Если время создания «АИ» «сдвинуть» к концу 1580-х годов и согласиться с тем, что в ее завязке речь идет о нападении на Кадис в 1587 году, то время действия укладывается в годы правления Елизаветы (ср. также рассказ Рикаредо об алжирском плене, несущий явные черты еще не изжитых впечатлений самого Сервантеса). Однако в этом случае удивляет тональность, в которой в 1590-е (условно говоря) годы Сервантес изображает поведение англичан в Кадисе (их главнокомандующий, именуемый «граф Лестер», тут же принимает, пускай и безуспешные, меры для возвращения похищенной девочки родителям). В благоприятном свете в новелле представлен и образ английской королевы (к слову, прекрасно говорящей на кастильском языке; см. ниже, примеч. 17), что должно контрастировать с резко негативным восприятием испанцами всего английского — и прежде всего деятельности Елизаветы.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 777 Логично предположить, что речь должна идти о двух редакциях новеллы — ранней, 1587—1590-х годов, и поздней — 1610-х. В свете новых отношений Испании и Англии в 1610-е годы становятся понятны — явно конъюнктурные — дополнения, внесенные Сервантесом в первую редакцию: командир английских кораблей, напавших на Кадис, именуется «кабальеро Клотальдо» (затем оказывается, что он с женой тайно исповедует католицизм); королева Елизавета не преследует англичан-католиков, но покровительствует Исабеле, даже зная о ее вероисповедании, более того, ей доставляет удовольствие слышать испанскую речь, и, в конце концов, несмотря на нежелание расставаться с Исабелой, воплощающей царящую в мире красоту, она возвращает ее (правда, уже искаженную болезнью) на родину. Рика- редо, в свой черед, открыто заявляет о необходимости посетить Рим «для успокоения совести» (с. 216 наст, изд.), то есть для получения отпущения грехов от верховного понтифика. В последней редакции также усилены многие темы и мотивы, связывающие «АИ» с романом «Странствия Персилеса и Сихизмунды», над которым Сервантес работал в 1610-е годы. Наконец, в окончательной редакции новеллы — даже при всех ее текстологических рассогласованностях — господствующим началом становится дух всеобщего примирения, в том числе и разных христианских Церквей, граничащий если не с экуменизмом, то с особым отношением к духовным заветам апостола Павла, что подчеркнуто ролью, которую играет севильской собор Святой Паулы в последних эпизодах «АИ». 1 ...вместе с добычей, захваченной англичанами в городе Кадисе... — В конце XVI в. испанский порт Кадис по крайней мере дважды подвергался разграблению англичанами: в 1587 г. — знаменитым корсаром и адмиралом Фрэнсисом Дрейком (ок. 1540—1596) и в 1596 г. — войсками под командованием Роберта Деверё, 2-го графа Эссекса (1565—1601) и лорда Говарда Эффингем- ского (1536—1624). Во время второго рейда город грабили на протяжении трех дней; герцог Медина-Сидония приказал сжечь укрывшиеся в Пуэрто- Реале 32 торговых галеона, поскольку опасался их захвата англичанами; с ними сгорели и товары на 20 млн дукатов (см. примеч. 181 к «Ц»). К какому именно из двух событий отсылает Сервантес, не установлено. См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 2 ...без ведома графа Лестера... — Предположительно, речь идет о Роберте Дадли, 1-м графе Лестере (1532—1588), который был фаворитом королевы
778 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Елизаветы I и часто финансировал рейды Фрэнсиса Дрейка. Возможно, Сер вантес путает его с графом Эссексом, руководившим сухопутной частью осады Кадиса в 1596 г. См. также пред, примеч. 3 ...имя которой было Исабель. — Совпадение имени девочки с именем английской королевы Елизаветы [псп. Isabel I de Inglaterra) не случайно, как и то, что супругу Клотальдо зовут Каталина — так же, как и первую жену Генриха УШ Екатерину Арагонскую (исп. Catalina de Aragón). 4 ...все доллашние Клотальдо были тайными католиками... — Разрыв Англиканской церкви с папским престолом произошел в 1534 г. при Генрихе УШ, который объявил себя «верховным главой Английской церкви». В отличие от континентального протестанизма, англиканство разделяло некоторые догмы Католической церкви, занимая срединное положение между старой и новой Церквями. Однако Мария I Тюдор (известная также как Мария Католичка, Мария Кровавая; 1516—1558) во время своего кратковременного (с 1553 г.) правления попыталась восстановить католичество, и лишь после восшествия на трон Елизаветы I, в 1559 г., англиканство утвердилось как официальная религия. Лица, занимавшие церковные и гражданские должности, должны были принести присягу на верность новому закону. Ве- роучигельный документ Англиканской церкви «39 статей» («39 Articles of Religion»; 1563) сделался обязательным символом веры; культ должен был происходить по установленному служебнику, получившему название «Книга общей молитвы» («Common prayer book»); особым «Актом об единообразии» («Act of uniformity») требовалась внешняя «сообразность» совершения всех таинств, обрядов и церемоний с установленными порядками. Хотя при этом теоретическим мнениям и предоставлялась свобода, но она не могла быть действительною, поскольку от католиков требовалось «сообразоваться» с англиканством вопреки голосу совести. Все не желавшие признать того, что требовалось «Актом о единообразии», были названы «нонконформистами». Семейство Клотальдо пошло на компромисс: признав внешнюю, обрядовую сторону англиканства, оно продолжает тайно исповедовать католичество. 5 ...играть на всех инструллентах, на каких только полагается играть женщине... — Сервантес не уточняет, на каких именно, однако в эпоху Возрождения существовала классификация музыкальных инструментов: для исполнения «высокой» и «низкой» музыки, а также для использования их мужчинами и женщинами. Благородные дамы не обучались игре на духовых (таких, как кларнет или гобой), зато, например, арфа считалась пристойным жен¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 779 ским инструментом. В этом подходе к музыкальному образованию женщин испанские теоретики, и Сервантес вслед за ними, ориентировались на Франческо да Барберино (1264—1348), автора трактата «Правила поведения и обычаи женщин» («Reggimento e costumi di donna»; ок. 1320), во многом определившего ренессансную педагогическую теорию и практику (см.: Lorenzo Arribas 2005: 382-384). 6 ...Небо одарило ее чудесным голосом, и она очаровывала людей, сопровождая свою музыку пением. — Чарующий голос и пение дамы — петраркистско-нео- платонический топос ренессансной и барохшой литературы. См. также при- меч. 158 к «Ц». 7 Врачи не смогли определишь болезнь Рикаредо... — Любовь как болезнь — сквозной мотив куртуазной и ученой литературы эпохи Сервантеса; последняя опиралась, в частности, на популярную и в Средние века, и в эпоху Возрождения поэму «Лекарство от любви» (нач. I в. н. э.) древнеримского поэта Публия Овидия Назона (43 до н. э. — 17/18 н. э.). 8 Если ты дашь мне слово стать моей... — До Тридентского собора брак, заключенный посредством одного только данного слова, считался законным и был распространенным литературным сюжетом (см.: «Ц», «ДД»). См. также примеч. 182 к «Ц». 9 ...несмотря на свои юные и цветущие годы, они проявляли ум и... благоразумие, достойные старцев. — О риторическом топосе «puer senex» см. примеч. 79 к «Ц». 10 Я уповаю на Небо, — а оно, по Божественному милосердию своему, внушит мне... слова, которые не только не будут вам в осуждение, но, напротив, обратятся во благо. — Возможно, аллюзия на Евангелие от Матфея: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф. 10: 19—20). 11 ...хотя душой они и были готовы принять мученичество, тем не менее немощная плоть восставала против столь горькой участи. — Парафраз евангельских слов: «<...> дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26: 41). 12 ...волосы, пышные, белокурые и длинные; они были усеяны и оплетены бриллиантами и жемчугом. — И одежда, и белокурые волосы Исабелы, убранные жемчугом и драгоценными камнями, соответствуют петраркистскому идеалу женской красоты, опосредуя идею сияния. См. примеч. 4 и 56 к «Ц», а также статью С.И. Пискуновой, с. 592 наст. изд.
780 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 13 ...они прибыли во дворец... — Судя по дальнейшему указанию на то, что королевская резиденция находилась в Лондоне (или, по крайней мере, неподалеку от него), можно утверждать, что речь идет о дворце Хэмптон-корт (построен в 1515 г., служил резиденцией до 1760 г.). 14 ...она казалась похожей на звезду или планету, движущуюся сквозь сферу огня в светлую и тихую ночь... — О сравнении дамы с небесными телами см. примеч. 56 к «Ц». Далее Исабела сравнивается с солнцем, кометой, луной, звездным небом и т. д. Сфера (стихия) огня — одна из частей, на которые поделено небо в аристотелевской космологии. 15 ...похожа на коллету, предвещавшую близкий пожар... — Кометы считались предвестием несчастий. 16 ..Амур опалил сиянием прекрасных, как солнце, глаз Исабелы. — Амур в петраркистской поэзии является устойчивым риторическим топосом, восходящим к куртуазной лирике; он предстает и как условный персонаж, коварный бог любви, и как обезличенная стихия, любовная болезнь, вселяющаяся в человека. Лучи, которые источают глаза дамы, часто сравниваются со стрелами Амура (см., напр., сонеты 2 и 3 Петрарки). 17 — Девушка, говорите со мной по-испански: я хорошо понимаю ваш язык... — Известно, что королева Елизавета читала на древнегреческом и латыни, а также говорила на нескольких европейских языках, однако в письме испанского посла при английском дворе от 1564 г. сообщается, что кастильским она не владела (см.: Cervantes 2005/1: 249, п. 17). Кроме того, позже в новелле будет сказано, что английская королева нуждается в Исабеле как в переводчице (см. с. 208 наст. изд.). 18 ...по закону оно — мое. — Королева имеет в виду закон, по которому корсары должны были отдавать короне часть захваченных ими трофеев. 19 Ей не хватает только титула «Изабелла Испанская»... — См. выше, примеч. 3. 20 ...готовятся к отплытию два корабля... — В оригинале: «Dos navios <...> «están para partirse en corso» — букв.: «Два корабля <...> готовятся отправиться в корсарский рейд». Разграбление вражеских судов было вполне принято по законам военного времени. 21 Барон де Лансак. — Данное историческое лицо при английском дворе XVI в. не установлено. 22 ...курс на Терсерские острова, где всегда бывает много португальских кораблей, плывущих из Восточной Индии, или судов, возвращающихся из Индии За¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 781 падной. — Имеются в виду Азорские острова, с 1430-х годов находившиеся во владении Португалии (входила в состав испанского королевства с 1580 по 1640 г.). К XVH в. они стали центром торговли между Европой, Индией и Америкой, а заодно и предметом особого интереса французских, английских, алжирских и турецких пиратов. Под Восточной Индией тогда понималась не только одноименная азиатская территория, но и восточная часть Африки; под Западной Индией — испанские колонии в Новом Свете. 23...ветер, который на Средиземном море называется полуденным... — То есть южный ветер. 24 ...на Океане... — Имеется в виду Атлантический океан. 25 ...на адмиральской форманте... — В оригинале: «sobre la gavia mayor» — букв.: «над главным марсом». Марсами назывались особые корзины, которые устанавливали на мачтах для наблюдателей. 26 ...корабли Рикаредо действовали быстро и ловко, точно у них были весла... — В отличие от большинства испанских судов (галера, галиот, каравелла), на английских кораблях XVI в. не было вёсел. 27 Аркебуза. — См. примеч. 6 к «Прологу к читателю». 28 ...он плывет из португальской Индии... — То есть из Восточной Индии (см. выше, примеч. 22). 29 Арнаут Мами (Албанец Мами) — капитан берберийского пиратского флота из трех галер, захватившего в плен Сервантеса во время его возвращения из Италии в Испанию в 1575 г. (см. Основные даты жизни и творчества, с. 907 наст, изд.); фигурирует также во вставной новелле «Два друга» (Гала- тея. Кн. V) и в продолжении рассказа «пленного капитана» (ДК. Ч. I, гл. 41). 30 ...к находящейся поблизости реке Лараче. — Следует понимать: «к реке города Лараче», то есть к реке Лукос, на левом берегу которой расположен названный город. Лараче — испанизированное название города Эль-Араиш на атлантическом побережье Марокко, который был завоеван испанцами в 1610 г. 31 Эскудо. — См. примеч. 44 к «Ц». 32 ...высокие горы Авилы и Кальпе. — Имеются в виду соответственно горы Авила (совр. Ачо, от исп. Hacho — «Обезьянья гора»), расположенная на африканской стороне Гибралтарского пролива, и совр. гора Пеньон де Ифач, в городе Кальпе на европейском побережье Средиземного моря. См. также примеч. 88 к «Ц». 33 ...пятнадцать лет тому назад, во врелля разграбления Кадиса, я потерял
782 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания дочь... — Возраст Исабелы часто используют для датировки событий «АИ». Подробнее об этом см. преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 34 Дукат. — См. примеч. 181 к «Ц». 35 ...уехать в Америку, убежище всех обедневших благородных людей. — Сам Сервантес, отчаявшись устроить свои дела в Испании, в начале 1580-х годов испрашивал у короля должность в Америке, однако не получил ее. 36 Вестовое судно. — Имеется в виду один из тех кораблей, которые курсировали между Испанией и ее заокеанскими владениями (под прямым контролем Королевского совета по делам Индий), доставляя монаршие указы и почту. 37 Фацеты — в данном случае декоративные, особым образом ограненные детали доспехов, отражающие свет. 38 Миланские латы — первый тип доспеха, в котором стальные пластины закрывали всё тело; появились в кон. XIV в., к XVI в. стали менее громоздкими, но продолжали сохранять популярность. Как следует из дальнейшего описания, Рикаредо снял шлем и поножи. 39 ...шляпа... отделанная по валлонской моде множеством перьев. — То есть перья были наклонены к тулье. Валлония — франкоязычный регион современной Бельгии, славилась своим кружевом и пышными воротниками (см. примеч. 69 к «Ц»). 40 Он был в швейцарских шароварах... — Имеются в виду очень широкие шаровары с большим количеством разрезов, подвязанные под коленом; изобретение моды XVI в. Немецкие ландскнехты и швейцарская пехота довели этот фасон до крайности. 41 Сеньора Танси (señora Tarisi) — вымышленный персонаж; имя созвучно имени девицы Манси (Mansi) — героини одного из известнейших и читаемых во времена Сервантеса португальских рыцарских романов «Пальмерин Английский» («Palmeirim de Inglaterra», 1541—1543; исп. пер. — «Palmean de Inglaterra»; 1547—1548), высоко ценимого автором «НН»: в частности, «Пальмерин» был одной из немногих книг этого жанра, спасенных от сожжения во время знаменитой ревизии библиотеки Дон Кихота (Ч. I, гл. 6). 42...пронзает, словно копьем, сердце завистника. — Метафора копья часто используется Сервантесом для описания ревности. Ср. аналогичное сравнение ревности со шпагой в «Ц» на с. 68 наст, изд., а также примеч. 84 и 137 к указанному произведению. 43 Рикаредо тщательно следил за тревожным поведением этих трех людей, души которых в сомнении и нерешительности колебались между «да» и «нет». —
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 783 В оригинале: «estaba atentísimo a ver los afectos y movimientos que hacían las tres dudosas y perplejas almas, que tan confusas estaban entre el sí y el no de conocerse» — букв.: «следил за аффектами и движениями этих трех душ, которые пребывали в величайшей нерешительности, знают они друг друга или нет». Лексика этого пассажа («движения души», «аффекты») основана на аристотелевском учении (см.: Аристотель. О душе. 406а—409а). 44 ...свободу ценят превыше всего не одни одаренные разумом люди, но и лишенные разума звери. — Ср. с монологом Пресьосы в «Ц» на с. 45 наст, изд., а также примеч. 84 к указанному произведению. 45 ...родимое пятнышко, окончательно подтвердившее ее предположение. — Ср. с аналогичным эпизодом в «Ц» на с. 87 наст, изд., а также примеч. 176 к указанному произведению. 46 ...извести Исабелу тисовым соком. — Почти все части тисового дерева (включая ягоды) ядовиты. 47 ...отравила Исабелу цукатами, заставив ее съесть их как средство, помогающее от сердцебиения... — Пришедшие в Европу с Востока ориентировочно в УШ в. (первые письменные упоминания — ХШ—XIV вв.), цукаты были не только лакомством, которым угощали знатных гостей, но и лекарством. Так, например, считалось, что цукаты из плодов амлы (так называемый «индийский крыжовник») помогают от многих болезней, в том числе от порока сердца. 48 ...дать Исабеле большое количество порошка единорога... — Рог единорога (под видом которого по большей части сбывался клык нарвала, вывозимый норвежцами, датчанами и русскими поморами из полярных областей, а также рог носорога и бивень мамонта) еще и в ХУП в. наделялся чудодейственными целебными свойствами. Испанский врач Хуан Copanан де Риерос (1572—1638) в сочинении «Испанская медицина в народных пословицах нашего языка» («Medicina española contenida en proverbios vulgares de nuestra lengua»; 1616) советует: «Пусть всякий, кто может, погружает в чашу с питьем кусочек подлинного рога единорога на золотой цепочке: ибо это не только ограждает от яда, но и способствует <...> здоровью сердца» (цит. по: Cervantes 2005/1: 269, п. 56). 49 ...запечатленный в моей душе твой дивный образ. — Неоплатонический петраркистский топос (см. также примеч. 79 к «ВП»). 50 — Клянусь католической верой... — Начиная с этих слов и далее, Рикаре- до приносит брачную клятву (см. выше, примеч. 8). 51 ...не женится на шотландке, не съездив предварительно для успокоения со¬
784 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания вести в Рим,. — Церковь Шотландии с 1592 г. официально придерживалась пресвитерианства, то есть даже не компромиссного англиканского, а строго кальвинистского варианта протестантизма. Таким образом, брак Рикаредо (бьюшего тайным католиком; см. выше, примеч. 4) с представительницей этой страны, пусть даже не протестанткой, — несомненный грех в глазах Католической церкви. 52 ...попросила выдать вексель, на основании которого деньги могли бы быть выплачены отцу Исабелы в Севилье или другом порту Испании. — То есть на основании этого векселя отец Исабелы мог получить деньги в любом испанском городе, где у купца были торговые дома или представители. 53 ...составили бумагу на илт севильского купца и пометили ее Францией, а не Англией, так как последняя не поддерживает сношений с Испанией. — Вплоть до 1752 г. английский календарь отличался от того, которому следовали католические страны; последние с 1582 г. приняли григорианское летоисчисление, поэтому дата в документе должна была быть «французская». Кроме того, Англия во времена Сервантеса находилась почти в состоянии войны и не поддерживала торговых отношений с Испанией, а потому весь товар был контрабандным. См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 54 ...высадит пассажиров в Лиссабоне... — В период между 1580 и 1640 гг. Португалия была частью Испании. 55 Монастырь Святой Паулы — иеронимитский женский монастырь, основанный в 1475 г.; существует по сей день, находится в северной части Севильи. Возможно, здесь имеет место автобиографическая аллюзия: некоторые его монахини носили фамилию «Сервантес», а севильский дом Сервантеса располагался неподалеку от этой обители, на улице Святой Паулы. См. Основные даты жизни и творчества, с. 908 наст. изд. 56 Ответа от королевы они не получили... — Иногда это место интерпретируют как попытку автора согласовать две редакции «АИ»: в 1603 г. королева Елизавета умерла. См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 57 ...никаких праздников, кроме церковных, она не признавала. — В оригинале: «no ganaba otros jubileos que aquellos que en el monasterio se ganaban» — букв.: «ей не требовалось иных индульгенций, кроме тех, что дают в монастыре». 58 ...в дни святейшего моления Кресту и семи дарам Святого Духа. — В первом случае имеется в виду часть литургии Страстной пятницы — Поклонение Кресту; во втором — молитва к Святому Духу о семи дарах, читается во
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 785 время так называемой «новены» (девятидневное ожидание торжества Сошествия Святого Духа), отсчитывающейся от праздника Вознесения Господня (40-й день после Пасхи). 59 Она никогда не посещала реш и не ходила в Триану... — Вдоль реки Гвадалквивир, важной торговой артерии, располагались «неблагонадежные» районы, где селился не только торговый люд, но и многочисленные представители преступного мира (см.: «РК»). Триана — исторический (ныне административный) квартал Севильи, который тянется вдоль правого побережья Гвадалквивира, большей частью напротив исторического центра города; в XVI в. был населен португальцами, черными рабами из Алгарве (южной провинции Португалии) и цыганами. 60 ...в День святого Себастьяна на лугу Таблада... — На поле Таблада (см. примеч. 147 к «РК») ежегодно 20 января устраивали праздник в честь св. Себастьяна. 61 Хересские ворота — площадь в Севилье, название которой происходит от имени старых ворот в городской стене, откуда открывался путь по направлению к Херес де ла Фронтера (провинция Кадис). 62 ...сводни стали накидывать цены... — Фигура сводни — важный литературный персонаж всего испанского Возрождения и барокко. Восходит он к знаменитой Селестине, героине «Трагикомедии о Калисто и Мелибее» Фернандо де Рохаса (см. примеч. 68 к «РК»). Ср. также образ старухи Пилоты в «РК» и примеч. 100 и 102 к указанному произведению. 63 Нашлись люди, прибегнувшие даже к помощи так называемых чар... — Ворожба и магия — традиционный топос литературы о своднях, восходящий к «Селестине» Ф. де Рохаса (см. пред, примеч.). Этот мотив особо важен в новеллах «ЛВ» (см. с. 237—238 наст, изд.) и «БС» (см. с. 517—522 наст. изд.). 64 ...встала с помоста... — В оригинале употреблено слово «estrado», означающее возвышение для трона в приемном зале королевского дворца, а также аналогичное возвышение в приемных комнатах частных домов, на котором располагались, верхом на подушках, хозяйка и другие дамы. 65 Коррехидор. — См. примеч. 67 к «Ц». 66 ...заместитель архиепископа и викарий... — В описываемые времена это были схожие должности, поскольку викарий являлся заместителем епископа или архиепископа. Примечательно, что в Севилье начала ХУП в. архиепископом был Фернандо Ниньо де Гевара (1541—1609; Великий инквизитор Испании в 1599—1602 гг.), для которого каноник Франсиско Поррас де ла
786 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Камара создал манускрипт, куда входят тексты «РК» и «РЭ», существенно отличающиеся от опубликованных в книге «ПН». Подробнее об этом см. сноску 95 к статье С.И. Пискуновой, с. 613 наст, изд.; см. также: Cervantes 2013: 256, п. 215. 67...человек, одетый так, как одеваются выкупленные из плена, и носивший на груди знак тринитариев, свидетельствовавший о том, что незнакомец был выкуплен на деньги монахов этого Ордена. — Орден тринитариев (Пресвятой Троицы) был одним из первых католических нищенствующих орденов, получивших распространение в Испании; он уделял особое внимание спасению пленных христиан, на что тратил большую часть подаяний; знаком тринитариев был сине-красный прямой крест. Возможно, Сервантес обыгрывает здесь автобиографический момент: в 1580 г. он был выкуплен из алжирского плена монахом-тринитарием Хуаном Хилем. Правда, существует и другая версия, согласно которой монахи-тринитарии выступили в этой истории скорее в роли посредников, тогда как большую часть денег заплатили родители Мигеля, взявшие — благодаря героическим усилиям матери писателя Леонор — огромную сумму в долг и вынужденные выплачивать его почти всю оставшуюся жизнь. Именно необходимость помогать родным в этой ситуации во многом подвигла Сервантеса оставить успешно начавшуюся литературную карьеру, молодую жену и Кастилию — и поступить на государственную (но отнюдь не престижную) службу в качестве сборщика налогов, податей и недоимок в жаркой Андалусии. См. Основные даты жизни и творчества, с. 908 наст. изд. 68 Я облобызал стопы верховного первосвященника... — Церемония целования туфель понтифика была отменена лишь при Павле VI (1963—1978 гг.). 69 ...исповедал грехи великому исповеднику... — Исследователь X. Гарсиа Лопес предполагает, что речь идет о кардинале, возглавлявшем Апостольскую пенитенциарию, которая ведала изданием индульгенций. Кроме того, в ту эпоху папскими буллами назначались особые пресвитеры, принимавшие паломников, приходивших в Рим в «святые годы», дабы отпускать им грехи, находившиеся в вёдении Папы (см.: Cervantes 2013: 259, п. 226). Начиная с 1470 г. «святой» (или Юбилейный) год, когда было возможно получить полную индульгенцию, освобождающую от временных наказаний за грехи, наступал с периодичностью в 25 лет, чтобы им могло воспользоваться каждое новое поколение; впрочем, иногда, с целью пополнить церковную казну, объявлялись и дополнительные «святые годы».
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 787 70 ...получил необходимые записи, свидетельствующие о моем покаянии и возвращении в лоно нашей соборной матери — Церкви. — Речь идет об официальном обращении Рикаредо в католицизм (ранее он был тайным католиком; см. выше, примеч. 4). 71 ...на илля флорентинца Роки. — Лицо не установлено; возможно, исторический персонаж. 72.. Лквапенденте, — последнее владение Папы по дороге из Рима во Флоренцию. — Имеется в виду местечко в 100 км к северу от Рима, в совр. провинции Витербо: оно было «последним владением Папы», так как располагалось на границе Папской области и бывшей Флорентийской республики. 73 Фелюга (фелука) — небольшое парусное судно, которое могло принять на борт около дюжины пассажиров. 74.. местности, именуемой «Три Марии»... — Имеется в виду небольшой порт рядом с Марселем. Ранние биографы Сервантеса считали, что именно напротив него писатель был захвачен алжирскими корсарами; современные же исследователи склоняются к тому, что это произошло вблизи каталонского побережья. 75 Галиот. — См. примеч. 29 к «ВП». 76 ...они хранились у меня в железной шкатулке. — В описываемую эпоху документы и ценные бумаги перевозили в металлических цилиндрах, которые крепились к поясу. 77 ...для выкупа одного из монахов ордена, оставшегося в Алжире под залог в четыре тысячи дукатов, издержанных им сверх своих наличных денег. — Имеется в виду следующее: монах-тринитарий приехал в Алжир, чтобы выкупить пленных, но тех денег, что он привез с собой, не хватило, и ему пришлось остаться самому, в качестве залога за тех пленных, цена которых превышала израсходованную сумму. Подобный случай произошел и с самим Сервантесом. См. также выше, примеч. 29 и 67. 78 В Валенсии мы прошлись в общей процессии... — Валенсия — город на восточном побережье Испании. Процессии были неотъемлемой частью церемонии разгрузки пленных. 79 ...попросив при этом Исабелу письменно изложить эту историю, для того чтобы ее мог прочесть владыка архиепископ... — Упоминание того, что Исабела запишет новеллу, которую мы заканчиваем читать, отсылает к истории создания манускрипта Порраса де ла Камара (см. выше, примеч. 66). Некоторые комментаторы видят в этом пассаже свидетельство рукописного распро¬
788 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания странения новелл самого Сервантеса в Севилье в кон. XVI в., вплоть до предположения, что «АИ» могла бы войти в манускрипт Порраса де ла Камара (см.: Rodríguez Luis 1980/1: 32—33). 80 ...впоследствии они даже купили этот даму наследников одного бургосского идальго по имени Эрнандо де Сифуэнтес. — Возможно, упомянутый идальго из Бургоса — реальное историческое лицо. Впрочем, не исключено, что здесь имеет место литературный прием, позволяющий Сервантесу «перекинуть мостик» от времени читателей ко времени повествования и придать, таким образом, рассказу правдоподобие. Ср. также финал «ВП» и «СК» соответственно на с. 144—145 и 280 наст. изд. 81 Настоящая новелла может подтвердить нам, какую силу имеют добродетель и красота... — Сформулированная мораль — нечастый случай в «НН»; помимо данной новеллы, она встречается лишь в «СК» (см. с. 280 наст изд.). ЛИЦЕНЦИАТ ВИДРИЕРА NOVELA DEL LICENCIADO VIDRIERA Особенность данной новеллы состоит в явной диспропорции между лаконичной биографической рамкой и развернутой средней частью, целиком состоящей из сентенций, шуток (mote) или острот наставительного содержания — апофегм (в соотношении 37% к 56%). Моделью для подобной композиционной схемы могли послужить античные биографии, где главным содержанием становятся остроумные высказывания философов, в том числе критического свойства. К ним относятся: •• «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртского (исп. пер. Эрнандо Диаса под названием «La vida у escelentes dichos de los más sabios filósofos que hubo en este mundo» («Жизнь и замечательные речения самых мудрых философов, когда- либо бывших в этом мире») на протяжении XVI века выходил по меньшей мере шесть раз); • жизнеописание античного философа-киника «Демонакт» Лукиана из Самосаты (с которым Сервантес мог быть знаком либо по переводу, сделанному гуманистом-эразмисгом Хуаном де Агилар Вильякиран, под заглавием «Vida de Demonacte, filósofo admirable» («Жизнь Демо-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 789 накта, замечательного философа»), либо по итальянским переложениям, часто переводившимся на испанский язык); • «Жизнь Аполлония Тианского» (217 н. э.) — романизированная биография философа-неопифагорейца, написанная Филосгратом, известная в Испании со времен Средневековья и обильно цитировавшаяся в эпоху Сервантеса (например, в книге Педро Мехии «Лес разнообразных наставлений» («Silva de varia lección»; 1540, гл. П—XXXI). Другой возможный источник лежит в русле новеллистической традиции от Дж. Боккаччо (Декамерон. День VI) до М. Банделло. Последний был в Испании особо популярен благодаря переиздававшемуся несколько раз переводу сборника «Historias trágicas ejemplares, sacadas del Bandello Veronés» (см. примеч. 8 к «Прологу к читателю»), где есть новеллы, в которых риторическое начало является преобладающим, а действие — своего рода предлогом для остроумной беседы или ответа («Новелла о Людовике XI» (I: 48), «Разнообразные вопросы и ответы, которые люди своевременно давали» (I: 31), «Быстрое и острое словцо некоего шута...» (Ш: 32) и т. п. В качестве источника сентенций, вложенных в уста протагониста, исследователи чаще всего указывают книгу Хуана Руфо, друга Сервантеса, «Шестьсот апофегм и другие произведения в стихах» («Los seiscientos apotegmas у otras obras en verso»; 1596), а также прочие сборники речений, пословиц и поговорок, которые стали популярны после выхода «Адагий» Эразма Роттердамского (см. примеч. 91 к «БС»), ставших в XVI веке общим цитатным фондом. Лиценциат — академическая степень, следующая за бакалавром (низшей университетской ступенью). В Саламанке на лиценциатов учились в так назьюаемой Большой школе (Escuelas Mayores). Юридическое образование во времена Сервантеса предполагало ораторскую подготовку, что станет важно для последующей трансформации героя в «стеклянного человека» и безумца-проповедника. Об имени персонажа подробнее см. ниже, примеч. 73. 1 Тормес. — Название этой реки отсылает к знаменитой ренессансной повести «Жизнь Ласарильо де Тормес, его невзгоды и злоключения» («La Vida de Lazarillo de Tormes y de sus Fortunas y Adversidades»; 1553), давшей повествовательную формулу для плутовских романов (см. примеч. 33 к «РК»).
790 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Об отношении Сервантеса к плутовскому роману см. статью С.И. Пискуновой, с. 610—616 наст. изд. 2 ...учившихся в Саламанке... — Университет города Саламанки — один из старейших в Европе. В XVI в. он особенно славился преподаванием права. Сервантисты XIX и нач. XX в. склонялись к биографическому прочтению этой новеллы и считали, что сам Сервантес либо учился в Саламанке, либо находился там, не будучи официальным студентом (см.: Amezúa 1956— 1958/2: 150—151), что, однако, впоследствии было отвергнуто; сегодня этот вопрос остается открытым. 3 ..мальчик ответил, что своей родины он не помнит,, а сейчас идет в город Саламанку искать хозяина, которому готов служить, если только его отдадут учиться. — Зачин новеллы, как и данный конкретный пассаж, многие исследователи приводят в качестве аргумента в пользу сходства этой новеллы с «Жизнью Ласарильо де Тормес...» (юный возраст, плебейская генеалогия, берега Тормеса, жизнь в Саламанке). Отдавать ребенка на учение в качестве оплаты за труд слуги было обычной практикой того времени. 4 ...никто не узнает ее названия, как и имени моих родителей раньше, чем я не прославлю их и ее\ — Отказ мальчика назвать имя и родину может указывать на игровую связь новеллы не только с пикареской, но и с другим важным ренессансным жанром (и особо важным для Сервантеса, учитывая его желание модернизировать этот жанр в «ДК») — рыцарским романом, где герой должен был пройти ряд испытаний (рыцарскую инициацию), прежде чем открыть свой статус, имя и происхождение. Ср. также с пассажем из «РК» на с. 162 наст. изд. 5 Мальчик сказал, что его зовут Томас Родаха... — На протяжении новеллы герой трижды меняет имя (далее — Видриера, Руэда), что не только символизирует возрастное, социальное и интеллектуальное состояние персонажа, но и проводит композиционные границы между частями новеллы. Первое имя, Родаха, образовано от исп. rueda («колесо») — но с наращением негативно-пренебрежительного суффикса -aja, что может указывать на колесо грубой выделки или неправильной формы — и недвусмысленно совпадает с грубой, «невозделанной» натурой персонажа, который еще только мечтает улучшить, «культивировать» ее через познание (ренессансная формула «добродетель и ученость», лат. virtus atque doctrina). Другие значения слова «rodaja» — «колесико шпоры», «железный ошейник» (и то и другое — инструмент контроля животного) — могут указывать на сокрытие персонажем сво¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 791 его нехристианского (еврейского или арабского) происхождения из-за чувства стыда (см.: Aüenza 2008: 359—361). Символично, что последнее имя героя, совпадающее с его третьей, последней, метаморфозой, — Руэда, то есть колесо правильной формы. Исследовательница А. Пароди указывает также на значимость имени Томас (Фома), которое восходит к арамейскому «близнец» и тоже свидетельствует о двойственности героя (см.: Parodi 2002: 116). Об именах протагониста см. также ниже, примеч. 73 и 137. 6 ...его одели во всё черное... — То есть в одежды студента. 7 ...обладает редкими способностями... — В оригинале употреблено слово «ingenio», знаковое для культуры кон. XVI — ХУП в. и обозначающее ум с точки зрения его творческой способности (изобретательности). Словарь Ко- варрубиаса дает ему следующее определение: <...> природная сила ума, взыскующая того, чего можно посредством разума или рассуждения достичь во всех науках и дисциплинах, свободных и механических искусствах, хитростях, изобретениях и обманах: таким образом, мы называем изобретательным всякого, кто наделен изощренной и тонкой способностью ума. Covarrubias 1673—1674/2: fol. 78 «Ingenio» противостоит понятию «genio» — природной склонности к тому или иному (в частности, к добру или злу). Ср. также с названием ДК 1605 — «Е1 ingenioso hidalgo don Quijote de la Mancha» и ДК 1615 — «Segunda parte del ingenioso caballero don Quijote de la Mancha». В культуре барокко значение этого слова начинает отождествляться с понятием остроумия; ср., напр., трактат Бальтасара Грасиана (1601—1658) «Остроумие, или Искусство изощренного ума» («Agudeza у arte de ingenio»; 1648). 8 Занимался он главным образом законами, но с особенным блеском проявил себя в гуманитарной науке. — Противопоставление юридической карьеры и гуманитарных наук отражает два типа образования: схоластическое и гуманистическое. Герой склонен к гуманитарным наукам (ciencias humanas), то есть к ренессансно-гуманистическим ценностям. 9 ...в один из лучших городов Андалусии. — Несколькими строками ниже станет понятно, что речь идет о Малаге. 10 На спуске с холма Самбра, по дороге в Антекеру... — Здесь описывается старый путь из города Малаги (город Антекера входит в состав нынешней провинции Малага и находится в северной ее части) в Толедо, а оттуда в
792 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Саламанку. Еще одна аллюзия на «Жизнь Ласарильо де Тормес...»: перемещение Ласаро происходило в обратном направлении: из Саламанки в Толедо. В более позднем плутовском романе Висенте Эспинеля (1550—1624) «Жизнь Маркоса де Обрегон» («La Vida de Marcos de Obregón»; 1618) есть описания Малаги с вершины холма Самбра (Первый рассказ, гл. 17). 11 ...в пышном дорожном платье... — В оригинале: «bizarramente vestido» — в более точном переводе: «одетый в пестрое, разноцветное платье» (см.: Со- vamibias 1673—1674/1: fol. 97r), то есть так, как обычно одевались военные. В этом же смысле Томас, поступая впоследствии в солдаты, «вырядится попугаем» (см. с. 233 наст. изд.). Встреча с капитаном Вальдивией — пример параллелизма-двойничества главного героя и других персонажей, свойственного повествовательной манере Сервантеса. 12 ...он расхвалил солдатскую жизнь, живо расписал красоты города Неаполя, утехи Палермо, изобилие Милана, празднества Ломбардии... — Пассаж носит автобиографический характер: Сервантес и сам служил в Италии и бывал в перечисленных местах в 1569—1571 (?) гг. 13 ...разные «Aconcha patrón, pasa acá Manigoldo, venga la macarela, lipolastri, e li macarroni». — Сервантес имитирует смесь искаженного итальянского с испанским, на которой говорили испанские солдаты в Италии. Фраза примерно означает: «Эй, хозяин, поди сюда, разбойник, подать сюда биточки, цыплят и макароны». 14 ...проразрушительную силу мин... — Имеются в виду сапы — особые подземные траншеи (туннели), которые пролагались под вражескими стенами и заполнялись порохом. 15 Диего де Вальдивия. — Еще одна автобиографическая деталь: так же звали алькальда Королевского суда в Севилье, в 1587 г. посодействовавшего Сервантесу в получении должности комиссара по закупке провианта для Непобедимой армады. См. Основные даты жизни и творчества, с. 908 наст, изд. 16 ...проехаться в Италию, Фландрию... — Пребывание Сервантеса в Италии, хоть и плохо документировано, но является установленным фактом. Что касается Фландрии, то подавляющее большинство сервантистов считают, что писатель там не был, однако проблема эта, как и большинство проблем, связанных с биографией Сервантеса до 1571 г. (битвы при Лепанто), остается открытой. О Фландрии см. примеч. 83 к «Ц». 17 ...выступить в направлении Картахены. — В XVI—ХУП вв. Картахена,
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 793 расположенная на побережье Средиземного моря, имела важное стратегическое значение для испанской короны и была главным портом королевских галер, отправлявшихся, в частности, в итальянские владения Испании. 18 ...власть войсковых комиссаров, строптивость сеньоров капитанов, происки квартирльейстеров, хитрости и уловки казначеев, жалобы селений, выкупы за постойные билеты, наглость рекрутов, драки постояльцев, требование в обоз больше скота, нужно... — Сервантес описывает жизнь испанской армии на марше, часто вступавшей в конфликты с гражданским населением, особенно в итальянских и фламандских землях, где испанцы были оккупантами. См. примеч. 83 к «Ц». 19 Вырядился Томас попугаем... — См. выше, примеч. 11. Сервантес имеет в виду, что Томас стал выглядеть как солдат-головорез. 20 ...настроился на лад «хоть святых вон выноси\». — В оригинале: «púsose a lo de Dios es Cristo» — «настроился на лад “Бог есть Христос”». Данное выражение восходит к поговорке, которая отсылает к непримиримой схватке арианцев, отвергавших единую сущность Бога Отца и Иисуса, и их оппонентов на Первом Никейском соборе (325 г. н. э.). В языке XVI—ХУП вв. эта поговорка использовалась как молодецкая клятва в смелости среди солдат. Ср. с аналогичным примером из «Гусмана де Альфараче» Матео Алемана (Ч. П, кн. 3, гл. 8). 21 ...«Молитвослов Богородицы» и Гарсиласо без коллментариев, причем носил их в своих фальдрикерах. — Герой носит при себе две книги, душеспасительную и светскую: походный молитвенник и собрание стихотворений Гарсиласо де ла Вега, поэта, ставшего после 1580 г. классиком новой испанской литературы и весьма почитавшегося самим Сервантесом. Характерно, что далее гуманистическое образовательное путешествие Томаса будет совмещаться с паломничеством по святым местам. Под «молитвословом» имеется в виду один из часословов, или часовни- ков, — молитвенных книг для обычных прихожан, желающих соблюдать последовательность богослужений, соответствующую монастырскому укладу. В часослове содержатся молитвы, предназначенные для разного времени дня, в данном случае — обращенные к Деве Марии. Подобные часовники, распространявшиеся в Средние века в рукописном виде, после изобретения книгопечатания были в числе первых печатных книг. В Испании известны, например, «Часы Пресвятой Богородицы сообразно Римскому обряду» («Las horas de nuestra señora según la orden romana». [Zaragoza]: Pedro Bemuz y
794 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Bartolomé de Nagera, 1547). Подобных книг на испанском языке сохранилось крайне мало, поскольку Тридентский собор наложил запрет на перевод Священного Писания. В описываемые времена были известны два комментированных издания поэзии Гарсиласо: с комментариями Франсиско Санчеса де лас Бросас, известного как «Эль Бросенсе» (1574), и Фернандо де Эррера (1580). Родаха имел при себе издание без комментариев — или, как мы бы сказали, «карманное»; таким карманом в изображаемую эпоху служил фальдрикер — небольшой мешок, который привязывался к поясу под одеждой. 22 Они погрузились на четыре неаполитанские галеры... — То есть на четыре галеры испанского флота с базой в Неаполе, который в описываемое время принадлежал испанской короне. 23 Его... напугали сильные... бури, особенно же в Лионском заливе... — Предположительно, именно в этом заливе у южного побережья Франции корабль, на котором Сервантес плыл в Барселону, после сильного шторма был захвачен алжирскими корсарами. См. примеч. 3 к «ВП», а также примеч. 29, 67 и 77 к «АИ». 24 ...одна прибила их к Корсике, а другая отбросила обратно в Тулон, во Францию. — Корсика была крайне неспокойным местом: помимо того, что она переходила из рук в руки и на протяжении трех веков за нее боролись генуэзская, арагонская и национальная партии, остров стал пристанищем для пиратов и торговцев невольниками. Тулон — южный французский город и порт, к кон. XVI в. ставший оплотом французской армады. Героев новеллы, следовательно, «бросало» от одной опасности к другой. 25 ...прибыли они в красивый и чудесный город Геную. — Красоты Генуи неизменно вызывали восхищение испанских путешественников и писателей (Франсиско де Кеведо, Тирсо де Молина и др.). Сервантес был из их числа и наделил своими мыслями юного Родаху, пораженного «замечательной красотой города, дома которого были, казалось, вставлены в скалы, подобно алмазам, оправленным в чистое золото» (с. 234 наст. изд.). 26 Там узнали они нежность «Треббианского», достоинство «Монте Фраско- не», крепость «.Асперино», благородство двух «греков» — «Кандии» и «Сомы», доблесть «Пятилозного», сладость и приятность сеньоры «Гуарначи», грубоватость «Чентолы», причем среди всех этих сеньоров даже показаться не смело убогое «Романеско». — Перечисляются итальянские вина; названия их частично соответствуют местностям, в которых они производятся:
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 795 • «Треббианское» — изготовляется в Треббии (долина одноименной реки на севере Италии); • «Монте Фрасконе» — в деревне Монтефьясконе (располагается в регионе Лацио с известными виноградниками); • «Асперино» (от ит. aspre — «терпкий») — на острове Капри или в Неаполе; • «Кандия» — на острове Крит (Candía — его венецианское название); • «Сома» — в одноименной местности, на склоне горы Везувий; • «Пятилозное» — в Генуе (район Чинкуэ Teppe — «Пять земель», откуда, вероятно, и название марки); • «Гуарнача» — область Сан Лучидо в Калабрии (где выращивают сорт белого винограда гуаранача бьянка); • «Чентола» — в одноименном местечке неподалеку от Неаполя; • и, наконец, «Романеско» — в Риме (название происходит от ит. romanesco — «римский»). 27 ...«Мадригалъ», «Коку», «.Алаэхос»... — Перечисляются испанские вина, производящиеся в центральном испанском регионе Кастилия—Леон: знаменитое «Мадригалъ де лас Альтас Торрес», названное по одноименному селению в провинции Авила и часто восхваляемое в литературе, начиная еще с «Селестины» Ф. де Рохаса; не столь известное «Кока» (из одноименного местечка в провинции Сеговия); и «Алаэхос» (из селения в провинции Вальядолид), часто поминаемое поэтами XVI в. См. также пред, примеч. 28 ...«Имперъялъ», то бишь «Реалъ-Съюдад»... — Игра слов со смыслом: «вино скорее имперское, нежели королевское» (исп. Real Ciudad — букв.: «Королевский город»). Имеется в виду вино «Вальдепеньяс», изготовлявшееся в регионе Сьюдад-Реаль и очень высоко ценившееся в эпоху Сервантеса. 29 ...подлинноеубежище бога смеха... — То есть Бахуса, бога вина. 30 ...он включил сюда также «Эскивиас», «Аланис», «Касалью», «Гуадалканал» и «.Мембрилью», не позабыв ни «Рибадавии», ни «Дескаргамарии». — Длинный перечень испанских вин явно противопоставлен названным чуть выше итальянским (см. выше, примеч. 26 и 27). Местами их производства были соответственно следующие: Эскивия (в провинции Толедо), Аланис, Касалья де ла Сьерра и Гуадалканал (города и селения в провинции Севилья), Мем-
796 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания брильо (в Сьюдад-Реале), Рибадавия (в Галисии) и Дескаргамария (город в провинции Касарес). 31 Бахус. — См. выше, примеч. 29. 32 ...из Генуи проехать... в Рим и в Неаполь... он пообещал капитану, что после посещения великой Венеции и Лорето он приедет в Милан... — Военному маршруту капитана Вальдивии Томас противопоставляет типичное для испанцев той эпохи «образовательное» гуманистическое путешествие по главным центрам итальянского Ренессанса (далее упоминается еще и Флоренция). Во многом это путешествие опирается на личный опыт самого Сервантеса (см. выше, примеч. 12). 33 ...Пьемонт, где и разыщет капитана Вальдивию, если только его не отправят с отрядом во Фландрию... — Здесь имеется в виду так называемый «испанский путь». После высадки в Генуе испанские отряды направлялись через северную итальянскую провинцию Пьемонт и северо-восточную часть Франции (Лотарингию и Франш-Конте) в расположение войск во Фландрии, которая входила в состав империи Карла V (родившегося и выросшего в Бургундии), а с 1556 г. стала исключительно владением испанской короны. См. также примеч. 83 к «Ц». 34 ...заглянув... в Лукку, город... где лучше, чем в остальных местностях Италии, принимают и потчуют испанцев. — Возможно, аллюзия на тот факт, что в 1532 г. Карл V предоставил Лукке «привилегию» независимого города. 35 ...реке, вечно наполняющей водой свои берега и освящающей их неисчислимыми мощами мучеников... — Имеется в виду река Тибр, которая часто разливалась и затапливала город, пока в 1876 г. не были построены высокие набережные. Упоминание мучеников — аллюзия на массовые преследования и истребление христиан в Риме в кон. Ш в. 36 Аппиева дорога — самая значимая из античных общественных дорог Рима, проложена в 312 г. до н. э. при цензоре Аппии Клавдии Цеке; вела из Рима в Капую, а позднее была продлена до Брундизия (совр. Бриндизи, важный морской порт на юго-востоке Италии). Через нее было налажено сообщение Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией. 37 Фламиниева дорога — античный ездовой тракт, который вел из Древнего Рима на север, в сторону Аримина (Римини). Строительство его начал цензор Гай Фламиний в 220 г. до н. э. 38 Юлиева дорога (Юлиева-Авгусгова дорога) — античный тракт, который был построен в 13 г. до н. э. императором Августом; пролегал через приаль-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 797 пийские территории и соединял северную провинцию Плаценция с Трансальпийской Галлией, доходя до Арелата (совр. французский город Арль); назван в честь рода Юлиев (к которому Август принадлежал по матери). 39 ...разделение холмов внутри города: Целый ский, Квиринский, Ватиканский с четырьмя остальными, названья которых свидетельствуют об августейшем величии Рима. — Имеются в виду семь холмов (Семихолмие), на которых был построен Рим, а именно: • Авентин (назван в честь мифологического Авентина Сильвия, потомка Энея и второго царя города Альба-Лонги); • Виминал [лат. collis Viminalis — букв.: «ивовый холм»); • Капитолий (от лат. caput — «голова»); • Квиринал (назван в честь древнего италийского бога Квирина, которого римляне позже идентифицировали с Ромулом, первым римским царем); • Палатин (в честь древней богини скотоводства Палее); • Целий (в честь легендарного этруска Целеса Вибенны, который якобы в благодарность за военную поддержку, оказанную одному из римских царей, получил территорию холма для поселения своего отряда); • Эсквилин (сомнительной этимологии: либо от лат. aesculi — наименование итальянской породы дубов, либо от лат. exquilini («обитающие вне города») — антонима лат. inquilini, как называли горожан). Ватиканский холм (возможно, название восходит к этрусск. vates — «прорицатель», «оракул») не причисляется к Семихолмию. 40 ...величие первосвященника римского... — За время пребывания Сервантеса в Италии (см. выше, примеч. 12) на ватиканском престоле сменились папы Пий V (1566—1572 гг.) и Григорий ХШ (1572—1585 гг.); на время публикации «НН» папой был Павел V (1605—1621 гг.). 41 Совершив обход семи церквей... — Этот обычай, сложившийся в сер. XVI в., предполагал паломничество по семи главным римским святыням (паломническим церквам Рима), к которым относились (далее — в порядке следования по маршруту): собор Святого Петра, собор Святого Иоанна Крестителя на Латеранском холме (так называемая Латеранская базилика), базилика Святого Павла за городскими стенами, базилика Санта Мария Мад- жоре, базилика Святого Лаврентия за городскими стенами, базилика Свято¬
798 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания го Креста в Иерусалиме (Санта Кроче ин Джерусалемме) и базилика Святого Себастьяна. 42 ...у великого исповедника... — См. примеч. 69 к «АИ». 43 ...поцеловав ногу его святейшества... — См. примеч. 68 к «АИ». 44 ...увешанный «агнусами»... — В оригинале: «agnusdeis», мн. ч. от лат. Agnus Dei — «Агнец Божий». Имеются в виду восковые таблички с изображением Агнца (символ Христа), освященные Папой Римским. 45 ...стояла жаркая пора, вредная и опасная для всех едущих в Рим и выезжающих из Рима, — если только они путешествуют сушей... — Болотистая местность под Римом (так называемые Понтинские болота) в летнее время была рассадником чумы и малярии. 46 ...он поехал в Сицилию, где увидел Палермо, а затем и Мессину. — Герой морем перебирается из Неаполя на Сицилию, где посещает два порта — Палермо и Мессину, — расположенные на северном побережье острова, на расстоянии 120 км друг от друга. 47 ...отправился к Лоретской Богоматери, в... храме которой нельзя было рассмотреть ни перегородок, ни стен, ибо все они были увешаны костылями, саванами ~ увидел также ту горницу или покой, где состоялось высочайшее и наиважнейшее из всех посольств... — Лоретская базилика (или Святая хижина) неподалеку от порта Анконы, по преданию, является тем самым домом, в котором росла Дева Мария, где случилось чудо Благовещенья и который в ХШ в. ангелами был перенесен из Назарета сначала в Долмацию, а затем в городок Лорето. Нынешнее здание Лоретской базилики в позднеготическом стиле было построено после того, как в 1507 г. Папа Римский подтвердил подлинность Святого Дома с помощью особых булл — и сделал его таким образом одним из важнейших мест христианского паломничества. Описание реликвий, которое дает Сервантес, по предположению некоторых исследователей, носит иронический характер. 48 ...все небеса... — Сервантес вновь обращается к Птолемеевой картине мира (см. примеч. 157 к «Ц»). 49 ...он выехал в Венецию, город, которому — не родись на свет божий Колумб — во всём мире не сыскалось бы равного. — Сервантес намекает на город Теночтитлан в Новом Свете, который, подобно Венеции, стоял посреди воды (соленого озера Тескоко). Итальянский мореплаватель Христофор Колумб (1451—1506) возглавил экспедицию, снаряженную Католическими королями (см. примеч. 89 к «Ц»), и в 1492 г. открыл для европейцев Америку. См. также след, примеч.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 799 50 Возблагодарим же небо и великого Эрнандо Кортеса, завоевавшего великий Мехико... — Имеется в виду столица Ацтекской империи (XIV—XVI вв.) Те- ночтитлан (совр. Мехико), завоеванный в 1521 г. испанским конкистадором Эрнаном Кортесом (1485—1547). Реляции Кортеса (особенно «Второе послание императору Карлу V»), которые считаются первым литературным упоминанием Мехико, были переведены на европейские языки и распространялись в печатном виде с 1520-х годов. 51 Арсенал — одна из главных достопримечательностей Венеции, средневековый промышленный комплекс для постройки и оснащения боевых кораблей, включающий кузницы, судоверфи, оружейные склады и различные мастерские (строительство началось в 1104 г.); сыграл огромную роль в истории кораблестроения. Ко временам Сервантеса он сильно расширился, были построены также Новый и Новейший Арсеналы. 52 Утехи и развлечения... мало чем уступали чарам Калипсо, ибо они едва не заставили его забыть о своем первоначальном намерении. — Герой в данном случае сравнивается с Одиссеем, которого нимфа Калипсо семь лет удерживала на острове Огигия. 53 ...он проследовал в Милан — кузницу Вулкана, предмет зависти французского королевства... — Намек на то, что Милан с ХШ в. славился изготовлением качественного и богато украшенного оружия, а также на давнее соперничество между Испанией и Францией за Миланское герцогство (в 1559— 1714 гг. находилось под испанским владычеством). 54 ...громада... тамошнего собора... — Кафедральный собор Милана является одним из крупнейших в Европе, среди готических храмов по вместимости уступает только севильскому (см. примеч. 37 к «РК»), а среди итальянских храмов — только собору Святого Петра в Ватикане. 55 ...он отбыл в Асти и приехал в такое вреллл, что на следующий день его полк выступал во Фландрию. — Асти — город в североитальянской провинции Пьемонт, где сосредотачивались солдаты, рекрутированные по всей Италии и Албании, чтобы затем пешим порядком отправиться через альпийские гор ные тропы по принадлежавшей Испании полоске земли в восточной Франции («французской дороге») во Фландрию. См. также выше, примеч. 33. 56.. Антверпен, город, поражающий не менее, чем города Италии. — В XVI в. Антверпен был одним из богатейших и красивейших городов не только Фландрии, но и всей Европы. С открытием Америки и воцарением во Фландрии испанских Габсбургов (см. примеч. 83 к «Ц») в город, который еще с
800 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания XV в. был торговым и банковским центром, хлынули потоки золота из Нового Света. Антверпенская архитектура времен Сервантеса сочетала памятники пламенеющей готики, ренессанса и фламандского барокко. 57 Он осмотрел Гент и Брюссель... — Речь идет о городах на территории исторической Фландрии (ныне — территория Бельгии), располагающихся на расстоянии 55 км друг от друга. 58 ...вся страна готовится к войне, собираясь выступить в поход следующими летом. — Возможно, аллюзия на массовые восстания в Нидерландах 1566 г., подавленные в 1568 г. герцогом Альбой (см. также примеч. 83 к «Ц»). По тогдашнему обычаю военные кампании готовились зимой и осуществлялись летом. 59 ...не повидав Парижа, потому что он был охвачен войной. — Иногда эту историческую аллюзию связывают с восстанием гугенотов, кульминационным событием которого была битва при Сен-Дени (1567 г.). Впрочем, религиозные войны раздирали Францию на протяжении нескольких десятилетий (1562-1598 гг.). 60 Вадемекум (от лат. vademecum — букв.: «иди со мной»). — Данное слово означало учебник или студенческую сумку (папку), а также, метонимически, и самого студента. 61 ...по совету одной крещеной мавританки, она дала Томасу в толедском мембрильо какого-то приворотного зелья... — Крещеные мавры (мориски) в Испании XVI—XVII вв. часто ассоциировались с колдунами и ведьмами, поскольку на протяжении всего Средневековья медициной занимались преимущественно арабы и евреи. Мембрильо — мармелад из айвы, традиционный испанский десерт. Данное место новеллы — одно из наиболее «темных»: айва — противоречивый символ, который может обозначать как греховность, так и чистоту. С одной стороны, он содержит эротический подтекст: созвучие слов «membrillo» и «miembro» — «детородный член», а по мнению Коваррубиаса, их этимологическая связь, основанная на сходстве формы айвы и «женского полового органа» (см.: Covarrubias 1673—1674/2: fol. 50v [107v]), отсылает к грехопадению Адама и Евы; в книгах эмблем этот фрукт часто появлялся как атрибут богини Венеры и считался афродизиаком (см.: Garcés 1998: 228). С другой стороны, айва входила в аскетическую диету монахов во время Великого поста, а ее плоды (в частности, в живописи) ассоциировались с воскресением Христовым (см.: Aüenza 2008: 367).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 801 62 ...стало ему сводить руки и ноги, как у больных родимчиком. Он провел несколько часов, не приходя в сознание, по истечении которых стал как обалделый... — Припадок Томаса, описанный как приступ эпилепсии, сопровождается символической смертью героя: он умирает в одном качестве, чтобы затем воскреснуть в другом — в виде лиценциата Видриеры. 63 Несчастный вообразил, будто он сделан из стекла... — Хотя о болезни героя говорится как о чем-то доселе не виданном, судя по историческим и медицинским трактатам XVI—XVII вв., так называемая «стеклянная болезнь» была во времена Сервантеса хорошо известна. Схожие случаи упоминаются, например, в латиноязычных трактатах испанского врача и гуманиста Кристобаля де Вега (1586) и Луиса де Меркадо (1605); в «Распознании и лечении аффектов меланхолии» («Dignocio et cura affectuum melancholicorum»; 1622) врача Альфонсо де Санта Крус, в «Тайной философии» («Oculta Filosofia»; 1634) философа-иезуита Хуана Эусебио Ниремберга; в написанном на французском и переведенном на английский «Трактате о сохранении зрения, о меланхолических расстройствах, о катарах и о старости» («Discours de la conservation de la veue: des maladies melancholiques, des catarr- hes»; 1594) Андре дю Лорана, первого медика Генриха IV, и в изданной на испанском «Книге о меланхолии» («libro de la Melancolía»; 1585) Андреса Веласкеса. Однако чаще всего сервантисты указывают в качестве источника, послужившего Сервантесу для создания образа не только лиценциата Видриеры, но и Дон Кихота, книгу врача и философа Хуана Уарте (1529— 1588) «Исследование способности к наукам» («Examen de ingenios para las ciencias»; 1575), являющуюся прекрасной иллюстрацией ренессансных представлений о психиатрии и психологии. Кроме того, в эпоху Сервантеса был широко известен исторический факт, связанный с французским королем Карлом VI, который с 1392 г. страдал умственным расстройством, выражавшимся, в частности, в приступах лихорадки и горячки, а также в том, что он считал себя стеклянным, никому не разрешал к себе прикасаться и даже вставлял в одежду железные прутья. 04 ...в стекле, веществе тонком и хрупком, душа работает гораздо быстрее и лучше, чем в теле, землистом и тяжелом. — Считается, что описание болезни позаимствовано из сочинения «Исследование способностей к наукам» X. Уарте, который, в свою очередь, ссылался на великого римского врача и писателя Галена (ок. 130 — ок. 200). См. также пред, примеч. 65...обстоятельство, вызывавшее удивление у... преподавателей медицины и
802 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания философии... — «Философия» в данном случае означает натурфилософию, под которой в эпоху Возрождения понималось естественнонаучное знание. 66 Ему дали серое одеяние и очень широкую рубаху... — Скорее всего, речь идет о крестьянской одежде; впрочем, подобные широкие рубашки также надевали на сумасшедших. Кроме того, X. Гарсиа Лопес предполагает здесь аллюзию на так называемые «энкамисадас» (от исп. camisa — «рубашка»), бывшие частью карнавальной культуры, а в Золотом веке — и барочного праздника-маскарада: ночью всадники, надев маски, собирались в группы и разъезжали по городу с зажженными факелами (см.: Cervantes 2013: 278, п. 83). См. также след, примеч. 67 ...опоясался веревкой из хлопка; башмаков он не пожелал вовсе. — Одежда героя похожа на одеяние босоногих монахов-францисканцев, которые носили робы из грубого материла серого цвета и подпоясывались белой веревкой; в теплое время года обувь им по уставу не полагалась. См. также примеч. 62 к «ВС». 68 ...он дрожал, как человек, отравленный ртутью... — Одним из симптомов отравления ртутью является непроизвольное дрожание рук. 69 ...он сдерживал их палкой... — Палка, как и рубаха, — атрибут сумасшедшего (см. также выше, примеч. 66). 70 Черепичная гора. — Имеется в виду холм Тестаччо, искусственная гора на юго-западе Рима, почти полностью состоящая из осколков разбитых амфор времен Римской империи, одна из крупнейших свалок древнего мира. 71 ...к нему обратилась одна продавщица платья... — Здесь начинается центральная часть новеллы, состоящая из апофегм и остроумных речений персонажа, темы которых весьма традиционны для литературы Золотого века: социальная критика, сатира на профессиональные типы, на неверных жен, молодящихся стариков и т. д. Об источниках см. преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 72 — «Filice Hierusalem, plorate super vos et super filios vestros». — Приблизительная цитата из Евангелия от Луки; ср.: «Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших <...>» (Лк. 23: 28). Герой иронически намекает на то, что продавщица платья и ее дети принадлежат к числу «новых христиан», то есть в ее роду были мавры или евреи — распространенный топос в испанской культуре XVI—ХУП вв. (см. примеч. 66 к «Ц»). Вместе с тем важно, что эти слова произносит Иисус Христос, идущий с крестом на Голгофу, чтобы принять великие муки, умереть и воскреснуть.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 803 73 Видриера (Vidriera) — второе имя персонажа, производное от исп. vidrio — «стекло». О «стеклянной болезни» героя см. выше, примеч. 63. Однако исследователи указывают не только на медицинские, но и на литературные источники этого имени: принимая во внимание, что на данном этапе новеллы герой проявляет себя исключительно как оратор-краснобай, они проводят параллели с римским писателем Петронием Арбитром (ок. 14—66), который в «Сатириконе» использует метафору «vitrea fracta» (лат) — «битая посуда» (см.: Х.1. Пер. В Л. Амфитеатрова-Кадашева под ред. А.В. Амфитеатрова, в переработке Б.И. Ярхо) для обозначения избыточного красноречия (см., напр.: Salgado 2014: 922—931). 74 ...он возблагодарил Господа за позволение удалить из дома врага своего. — Возможно, аллюзия на ставшую крылатой фразу Гонсало Фернандеса де Кордова (1453—1515), крупнейшего полководца и флотоводца, состоявшего на службе у Католических королей (см. примеч. 89 к «Ц»), сыгравшего решающую роль во взятии Гранады, в отвоевании Неаполя у французов и сражавшегося с турками в Восточном Средиземноморье. Кордова был прозван Великим Капитаном и высоко ценим королевой Изабеллой; однако после смерти последней в 1504 г. из-за своего независимого нрава он постепенно впал в немилость у короля Фердинанда. Цитируемую фразу произносит и Дон Кихот при встрече с быками (Ч. П, гл. 58; ср. в пер. Н.М. Любимова: «<...> для бегущего врага наводить серебряный мост»). 75 ...крестьянин из числа вечно похваляющихся своим «старинным христианством»... — «Старыми христианами» еще со времен Средневековья называли чистокровных «исконных» христиан, не имевших примеси еврейской или арабской крови, а также предков-некатоликов, или так называемых «обращенных». Им противопоставлялись «новые христиане» (см. выше, примеч. 72), к которым причислялись две категории испанского населения: евреи (марраны), вынужденные принять христианство после погромов кон. XIV в., и арабы (мориски), насильственно обращенные в христианство Католическими королями (см. примеч. 89 к «Ц») в 1502 г. Во времена Сервантеса подозрительное отношение к «новым христианам» было особо сильно и увенчалось жестоким изгнанием морисков в 1609—1613 гг. (см. примеч. 198 к «БС»). 76 — Эй, Воскресенье, посторонись: дай место субботе\ — Воскресенье (Domingo) — имя дурака, часто встречающееся в испанской драматургии XVI в. Скорее всего, Видриера намекает на то, что второй крестьянин — крещеный
804 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания еврей («новый христианин»), а стало быть, чтит субботу (шаббат) — седьмой день творения, когда Бог отдыхал от трудов. См. также пред, примем. 77 ...сводничают обыкновенно не чужие, а свои же знакомые. — В оригинале: «no lo eran las apartadas, sino las vecinas» — букв.: «не те, кто далеко, а соседки». Соседка-сводня — распространенный топос сатирико-дидактической литературы эпохи, восходит, в частности, к «Селесгине» Ф. де Рохаса (см. примем. 68 к «РК»). См. также примем. 13 к «ОС». 78 ...для дворца я не гожусь: я человек робкий и льстить никому не умею. — Сервантес обыгрывает классический топос «de curialium miseriis» [лат. — букв.: «о тяготах придворных»), восходящий к античным авторам (Сенеке, Горацию, Ювеналу) и распространенный у писателей эпохи Возрождения; ему посвящено, в частности, одноименное сатирическое послание итальянского гуманиста Энеа Сильвио Пикколомини (в 1458—1464 гг. — папа Пий П) «О бедствиях придворной жизни» («De Curialium miseriis»; 1444); также популяризирован испанскими сборниками пословиц и поговорок XVI в. 79 Вальядолид — столица и резиденция двора Филиппа Ш с 1601 по 1606 г. Тот факт, что в «ЛВ» Вальядолид назван столицей, используется некоторыми сервантистами для датировки этой новеллы. 80 Состояние моего здоровья всегда среднее, ибо шалости пульса и мозга у меня... уравновешиваются. — Видриера воспроизводит представления традиционной медицины, восходящие к Гиппократу. Под «средним» понимается хорошее состояние здоровья, основанное на равновесии гуморов (основных жидкостей организма). См. также примем. 22 к «ВП». 81 — Я не настолько глуп, чтобы сделаться плохим поэтом, но и не настолько счастлив, чтобы удостоиться чести быть хорошим. — Комментарии о поэтах и поэзии — сквозная тема «НН»; см., в частности, схожие рассуждения в «Ц» на с. 48-49 наст. изд. и в «БС» на с. 533—535, 538—539 наст. изд. 82 ...почитает поэтическую науку, включающую в себя все остальные науки: ибо всеми ими она пользуется и всеми себя украшает, отделывая и выпуская в свет свои чудесные создания, наполняющие весь мир пользой, наслаждением и удивлением. — Защита поэзии и утверждение ее самоценного статуса, равноправного по отношению к почтенным наукам, прежде всего к философии, — сквозная тема Ренессанса, начиная с Петрарки и Боккаччо; ср., напр.: Поэзия, конечно, не просто нечто, она — почтенная наука и, как мы часто видели в предыдущем и как будет явствовать из последующего, не пустое, а
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 805 полное цветущей жизни умение посредством приятного вымысла силой воображения впечатлять чувства. Боккаччо 1981/2: 24 Ср. также с характеристикой поэзии в «Ц» на с. 48 наст. изд. 83 Сит Ducum fuerant ~ sape dabantur opes. — Видриера цитирует стихи 405— 408 из кн. 3 «Науки любви» (I—П вв. н. э.) Овидия; по неустановленным причинам (ошибка наборщиков или самого автора?) строки приводятся с искажениями. Ср. правильный текст: «Cura deum fuerant olim regumque poetae: | Praemiaque antiqui magna tulere chori. | Sanctaque maiestas et erat venerabile nomen I Vatibus, et largae saepe dabantur opes» — «В давние дни о поэтах пеклись владыки и боги, | Песнями хоры гремя, много стяжали наград; | Было священно величье певцов, и было почтенно | Имя певцов, и к певцам грудой богатства текли» [Пер. М.А Гаспарова). 84 ...Платон величает их толкователями воли богов... — Идея боговдохно- венности поэтов изложена Платоном в диалоге «Ион», где устами Сократа они названы «передатчиками богов» (534е. Пер. ЯМ. Боровского). В этой части ответов лиценциата суммированы расхожие представления эпохи о поэзии, воспринятые, в частности, через неоднократно переводившееся «Искусство поэзии» (изначальное название — «Послание к Пизонам»; I в. до н. э.) Горация. Сервантес мог почерпнуть их из многочисленных словарей. 85 Est deus in nobis agitante callescimus illo. — Цитата из поэмы Овидия «Фас- ты» (VL5). 86 At sacri vates et Divum cura vocamus. — Овидий. Любовные элегии. Ш.9.17. Цитата снова не вполне точная; правильно: vocamur. См. также выше, при- меч. 83. 87 Какими словами заклеймить лай современных щенят на древних и важных псов? — Сервантес имеет в виду «спор древних и новых» — долгую литературную полемику о том, могут ли новые авторы превзойти античные образцы, начавшуюся в позднем Возрождении и переживавшую в Испании острую фазу в первые десятилетия ХУП в. В Европе (в частности, во Франции и Англии) этот спор не утихнет вплоть до ХУШ в. 88 ...воспевают дам, буквально заваленных всякими богатствами: ибо волосы у них — из золота ~ дыхание их — чистейшая амбра и мускус... — Весь данный пассаж — собрание клишированных петраркисгских метафор. Иронизирование над уже изрядно поизносившимся и устаревшим петраркистским язы¬
806 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ком, остававшимся с 1530-х годов общеевропейской модой, встречается и в других новеллах Сервантеса: напр., в «Ц» (см. с. 35 наст, изд.), «ВП» (см. с. 100 наст. изд.). См. также примеч. 4, 56, 156 и 163 к «Ц» и примеч. 13 к «ВП». 89 ...хороший художник природу «блюдет», а плохой на нее блюет. — Перевод сохраняет игру слов, но не точно отражает термины. В оригинале: «los buenos pintores imitaban a la naturaleza, pero que los males la vomitaban» — букв.: «хороший художник природе подражает, а плохой ее изрыгает». Здесь развивается важный эстетический тезис эстетики XVI—ХУП вв. — подражание природе; возможно, глагол «vomitar» мог отсылать к прилагательному «vomitado» — «бледный», «хилый» и в данном контексте приобретать значение «уродовать», «лишать жизненной силы». 90 ...покупая у автора права на книгу... — Во времена Сервантеса так называемый Королевский секретарь выдавал патент (privilegio), закрепляющий авторское право, который автор мог единократно продать книгоиздателю (и продавцу) для распространения на определенной территории и в течение оговоренного срока. 91 ...сеньор удивительно похож на «казенную часть» наших ребятишек. — Слово «fiador» (переведенное как «казенная часть»; букв. — «поручитель») означало также ягодицы мальчиков, которых наказывали плетью, поскольку эта часть тела «отвечала» за их проказы. 92 Если бы ты сказал «сводницу»... я мог бы подумать, что речь идет о... карете. — В каретах часто устраивали свидания с проститутками. 93 ...ручных возков... — Речь идет о переносном стуле, или портшезе, — роде транспорта, который зажиточные горожане использовали для передвижения по городу, а также для дальних путешествий. С этой целью нанимались один или два человека, переносивших сиденье на руках; отсюда и его название (исп. silla de manos — букв.: «ручное кресло»). 94 ...они охотнее прибегнут к помощи пары «проклятых дьяволов», чем к тройке мулов. — Под «парой “проклятых дьяволов”» имеется в виду «пара крепких словечек» («dos pésetes»). У возничих была слава сквернословов. 95 ...приправой — голод... — Весьма популярное в эпоху Сервантеса речение; вероятно, намек на приписываемые Сократу слова о том, что голод — лучшая приправа к пище. Впервые они упоминаются в трактате Марка Туллия Цицерона «О пределах добра и зла» (см.: П.28.90). 96 Honora medicum propter necessitatem ~ Altissimus de terra creavit medicinam, et vir prudens non ab[h]orrebit illam. — Не совсем точная цитата из Книги Премуд-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 807 рост Иисуса, сына Сир ахов а (ср.: Сир. 38: 1^1), также известной как Еккле- сиастик (не смешивать с Книгой Екклесиаст, авторство которой приписывается царю Соломону). 97 ...увидев, что в конце рецепта стояло «Sumat diluculo», сказал: «Всё, что входит в состав слабительного, я одобряю, кролле этого diluculo, которое вызывает в теле неуллеренную влагу». — Игра слов, основанная на созвучии лат. diluculum («утром», «натощак») и лат. diluo + исп. culo (букв.: «промываю задницу»). 98 Альгуасил — официальное лицо, следившее за исполнением решений судов и трибуналов. См. также примеч. 59 к «ВП» и примеч. 84 к «РК». 99 ...наллного каратов перевесивший виновность преступников. — Скорее всего, речь идет не о каратах (205 мг), а о квинталах (в оригинале: «quital») — староиспанской мере веса, равной 46,008 кг. 100 ...одетый в костюм ученого. — То есть в сутану и мантию или просто в черную одежду (см. выше, примеч. 6). 101 ...нет даже степени бакалавра... — Бакалавр — низшая ученая степень в старых университетах, предмет частых насмешек со стороны лиценциатов. 102 — Остерегайтесь, дружище, со своим титулом встречи с монахами, выкупающими пленных: отберут они его у тебя как бесхозное имущество! — Персонаж был одет в платье лиценциата, не являясь таковым, поэтому Видриера сравнивает его с ничейным имуществом, которое обычно отчуждалось в пользу монастырей мерседариев или тринитариев — монахов, традиционно занимавшихся выкупом пленных (см. примеч. 67 к «АИ»). 103 ...в отношении наук вы — Тантал, ибо по высоте своей они от вас ускользают, а по глубине своей — для вас недоступны. — Ироническая метафора построена на мифе о Тантале, который в подземном царстве Аида был обречен на вечные муки: стоя по горло в воде и видя спускающиеся с дерева плоды, Тантал не мог утолить жажду и голод, так как вода уходила из-под его губ, а ветвь с плодами отстранялась. 104 ...раз вы ничего не делаете, то, значит, и обманывать никого не 6удете\ — Портной-обманщик — традиционная фигура средневеково-ренессансной сатиры. 105 ...вряд ли найдется один, умеющий сшить костюм «по-праведному», а у остальных все костюмы выходят великими «грешникамшЛ — Аллюзия на Ветхий Завет: «<...> неужели Ты погубишь праведного с нечестивым?» (Быт. 18:
808 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 23); «<...> не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым <...>» (Быт. 18: 25). 106...человек, служивший писцом в гражданском суде... — Писцами назывались служащие суда, которые не только копировали документы, но и занимались составлением прошений и апелляций. Под гражданским судом понимается так называемый Трибунал провинции, или аудиенсия (см. примеч. 9 к «ВП»), — юридическое собрание, которое рассматривало гражданские тяжбы. В Вальядолиде аудиенсия находилась на совр. площади Санта Крус. 107 ...отлично сделал, что отошел, а попадись он в руки палача, пришлось бы ему лететь туда по воздуху. — В оригинале другая игра слов: банкир назван «banco», что также означает «скамья», поэтому Видриера говорит: «Хорошо, что он (банкир/скамья) поторопился умереть прежде, чем на него присел палач». 108 ...расскажите нам какие-нибудь анекдоты. — Не хочу... а то вы их сию же минуту отправите в Геную\ — Слово «cuento» означало и «анекдот» (рассказ), и «миллион», чем и объясняется шутка Видриеры: город Генуя де-факто управлялся купеческой олигархией, которая делала ставку на союз с Испанией, что позволяло ей пускать в оборот добывавшиеся в Америке серебро и золото. О дурной репутации генуэзцев см. примеч. 95 и 146 к «Ц». 109 Про пирожников он говорил, что они уже много лет безнаказанно развлекают себя игрой «в двойную ставку»... — Считалось, что пирожники подмешивают в мясную начинку сомнительные добавки, увеличивая (здесь — «удваивая») вес пирогов. 110 Мараведи. — См. примеч. 61 к «Ц». 111 Полреала. — См. примеч. 53 к «Ц». 112 Раешников он всячески поносил... — История кукольного театра в Испании плохо документирована, зато яркое описание райка мы находим в эпизоде «ДК», который сервантисты называют «Кукольный театр маэсе Педро» (Ч. П, гл. 25—26). Возможно, Сервантес опирался при его создании не только на испанский опыт, но и на свои итальянские воспоминания. Находясь в Италии (см. Основные даты жизни и творчества, с. 906 наст, изд.), он мог видеть представления марионеток, которые приводились в движение сверху при помощи тонких металлических спиц. Впрочем, есть разрозненные свидетельства о распространении в XVI в. вертепов, где ставились спектакли преимущественно на сюжеты из Ветхого и Нового Завета или из житий святых. Сервантес чуть ниже воспроизводит критическое отношение к таким поста¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 809 новкам: «<...> ибо куклы, которых они показывают в своих ящиках, вместо набожных чувств возбуждают у зрителей смех». 113 ...актеры так же необходимы в государстве, как леса, рощи, приятные глазу виды и все вообще предметы, доставляющие нам благородное развлечение. — Похвала театру составлена в схожих выражениях, что и похвала «Назидательным новеллам» (см. с. 12 наст. изд.). Отношение Сервантеса к театру было сложным. С одной стороны, он с юности был покорён театральной иллюзией, всю жизнь мечтал о славе драматурга и неустанно соперничал с главным законодателем испанской «новой комедии» Лопе де Вега; и, хотя покорить сцену ему так и не удалось, он оставил «Восемь комедий и восемь интермедий», оцененных лишь потомками. С другой же — Сервантес порой воспроизводит критические нападки на театр (в особенности на наиболее популярный жанр — комедию), часто звучавшие со страниц моральных трактатов его времени, а возможно, и сводит личные счеты с куда более успешным Лопе. Ср. знаменитый диалог каноника и священника в «ДК», где комедии, в частности, названы «зеркалами бессмыслицы, образцами глупости и олицетворением распутства» (Ч. I, гл. 48. Пер. Н.М. Любимова). См. также рассказ Бергансы о службе на театральном поприще в «БС», на с. 536—537 наст. изд. 114 ...человек, ухаживающий за актрисой, ухаживает в ее лице сразу за многими дамами, а именно: за королевой, нимфой, богиней, судомойкой, пастушкой... — Перечислены наиболее распространенные женские амплуа испанских комедий. Судомойка была новым персонажем, появившимся на сцене в первые десятилетия XVH в. Сам Сервантес вывел его в комедии «Путаница» («La entretenida»; опубл. 1615), интермедии «Бдительный страж» («La guarda cuidadosa»; опубл. 1615), а также в новелле «ВС». 115 ...«пето novit patrem, пето sine crimine vivit, nemo sua sorte contentus, пето ascendit in coelum». — Комбинация библейских и классических аллюзий, возможно заимствованных из словаря или школьного учебника. «Никто не знает отца» — ср.: «<...> никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына <...>» (Мф. 11: 27). «Никто не свободен от греха» — цитата из популярного в эпоху Возрождения сборника моралистических сентенций, созданного, вероятно, в Ш в. н. э. и приписывавшегося римскому писателю и политику Марку Порцию Катону Старшему (234—149 до н. э.), ср.: «Если посмотришь, как люди живут, хуля своих ближних, — I Скажешь, увидя их собственный нрав: и они не безгрешны!» (Дистихи Катона. 1.5. Пер. М.Л. Гас¬
810 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания парова). «Никто не доволен своей судьбой» — реминисценция из Горация, ср.: «Что за причина тому, Меценат, что, какую бы долю | Нам ни послала судьба и какую б ни выбрали сами, | Редкий доволен и всякий завидует доле другого?» (Сатиры. 1.1.1—3. Пер. МЛ. Дмитриева). «Никто не попадет на небо» — парафраз Евангелия от Иоанна, ср.: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3: 13). В эпоху Возрождения данную латинскую фразу использовали в качестве каламбура: лат. Nemo («никто») в шутку рассматривали как собственное имя, тогда предложение получает обратный смысл: «Немо знает своего отца, Немо свободен от греха» и т. д. 116 ...они хотят свести к математическим доказательствам — по существу своему непогрешимым — холерические движения и мысли своих противников. — Намек на тенденцию возводить искусство фехтования в статус чуть ли не точной науки, наметившуюся после выхода в свет трудов Херонимо Санчеса де Карранса (ок. 1539 — между 1600 и 1608) «Философия оружия» («De la Filosofia de las Armas»; 1582) и Луиса Пачеко де Нарваэса (1570—1640) «Книга о величии меча» («Libro de las grandezas de la espada»; 1600). Холерическими вслед за Гиппократом называли людей порывистых и непредсказуемых. См. также примеч. 22 к «ВП». 117 ...он забывал подкрашивать новые волосы. — Имеются в виду отрастающие корни волос. 118 ...получить «подлеца» в самую середину своей великолепной бороды. — Переводчик буквально передает идиоматическое выражение «mentir por la mitad de la barba», означающее «нагло врать». 119.. .0мыться, но не в Иордане... — Вера в омолаживающее воздействие вод реки Иордан восходит, в частности, к ветхозаветному рассказу об исцелении больного проказой Наама, военачальника царя Авраама: «И пошел он и окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия, и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился» (4 Цар. 5: 14). 120 Дуэний Видриера ненавидел... — Дуэньи — частый объект ренессансной и барочной сатиры (см. примеч. 55 к «Ц»). 121 ...речью, которую они пересыпают такими завитушками, каких даже у них на токах не сыщешь... — Дуэньи — как правило старые девы, пожилые женщины или вдовы — носили длинные черные одежды и громоздкие головные уборы, обыкновенно белого цвета (токи). 122.. .возмущался... их никчемностью и мережками да кружевами. — Обыч¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 811 ным занятием дуэний было изготовление кружев или мережек (вышивок в виде узорчатой полоски, сделанных на месте выдернутых из ткани нитей). 123 Нотариус. — Имеется в виду канцелярский служащий для составления и переписывания бумаг, выполнявший также функции судебного писаря (escribano). См. также выше, примеч. 106. 124 «In manu Dei potestas hominis est, et super faciem scribee imponet honorem». — Сервантес приводит слегка искаженную цитату из Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, согласно Вульгате (наиболее авторитетный латинский перевод Библии, основанный на трудах св. Иеронима, признанный каноническим в католической Европе с XVI в.). Правильно: «In manu Dei potestàs hominis est, et super faciem scribae imponet honorem» — «В руке Господа благоуспешность человека, и на лице книжника Он отпечатлеет славу Свою» (Сир. 10: 5). 125 ...они и впрямь его же поля ягода. — В оригинале: «cepas de su majuelo» — букв.: «корневище его лозы», что для благозвучия можно перевести как: «виноград от его лозы». Травестийная аллюзия на евангельскую притчу о работниках в винограднике (см.: Мф. 21: 33-^4). 126 Если же, взимая чрезмерно высокие пошлины, они и вправду творят неправду, то уже одно это обстоятельство может указать на спасительный выход и заставить их всегда быть настороже. — Ироническая игра слов, основанная на двойном значении слов «derecho» и «tuerto», которую трудно передать в переводе. Сказано в оригинале примерно следующее: если нотариусы и взимают чрезмерные пошлины (во втором значении — «держатся слишком прямо»), они также допускают чрезмерные правонарушения (во втором значении — «действуют криво»), так что, сложив эти две крайности, получим середину, что и позволяет писцам с честью выполнять свои обязанности. Писцы и нотариусы — частый объект сатиры XVI—ХУП вв. Некоторые исследователи предполагают влияние на Сервантеса итальянского священника и эрудита Томмазо Гарцони (1549—1589), который в своей книге «Вселенская ярмарка человеческих профессий» («La Piazza universale di tutte le Professioni del Mondo»; 1585) дал сатирический свод всех известных ему человеческих занятий и ремесел. 127 ...какие зелии ему больше нравятся? Он ответил, что скороплодные и урожайные. — Игра слов, основанная на полисемии слова «земля». Видриеру спрашивают про земли в смысле «края, страны», а он отвечает про почву. 128 — В Мадриде — зелия и небо, а в Вальядолиде — дома. — Комментаторы, начиная со Р. Скевилла и А. Бонильи (см.: Cervantes 1922—1925/2: 375), счита¬
812 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ют, что это намек на влажность вальядолидского климата (облака на небе и грязь под ногами). Сопоставление Мадрида и Вальядолида связано с их спором за статус столичного города. До 1561 г., когда Филипп П выбрал в качестве столицы Мадрид, Вальядолид не раз служил резиденцией королей (испанский двор не имел постоянной столицы и кочевал по разным городам); вдобавок Вальядолид имел полное право именоваться судебной столицей Испании. В ХУП в. на короткое время (с 1601 по 1606 г.) королевский двор снова обосновался в Вальядолиде, после чего престол вернули в Мадрид. См. также выше, примеч. 79. 129 ...новая зелия ее «попробовала». — В оригинале обыгрывается фразеологизм «probar mal la tierra» («земля ее не одобрила»), означающий, что кому- либо не подходит климат. 130 — Если жена ваша ревнивая, можно только пожалеть, почему ее зелия сразу не сьела\ — Видриера, обыгрывая предыдущую фразу (см. пред, примеч.), остроумно использует в ответе пословицу «a la mujer celosa, que se la traga la tierra» — «ревнивую жену пусть проглотит земля». 131 ...побеждают дети... — Возможно, имеется в виду, что, получая крещение, младенцы побеждают дьявола. 132 ...«Nolite tangere christos meos». — Видриера приводит слова Бога Отца из Ветхого Завета (ср.: 1 Пар. 16: 22). 133 ...небесные Аранхуэсы... — Аранхуэс — летняя королевская резиденция, богатая садами; топоним фактически стал нарицательным для обозначения «приятного места для отдыха» (Covarrubias 1673—1674/1: fol. 57v). 134 ...язык сплетника — всё равно что орлиные перья: положите их рядом с перьями других птиц, и они сразу же начинают их щипать и сокрушать. — Хорошо известный в эпоху Возрождения сюжет, восходящий к Плинию Старшему (см.: Естественная история. Х.4), о котором Сервантес мог прочитать, в частности, у испанского гуманиста Педро Мехии в трактате «Лес разнообразных наставлений». 135 ...иные пройдохи, заводившие у себя игру в «эстокаду», «репароло», «семь взяток» и в «свои записи». — Перечисляются «быстрые» игры с высокими ставками, которые противопоставлены «пикету» и «полье» (возможно, то же самое, что и ломбер) как играм «медленным». 136 ...один монах Ордена святого Иеронима, с удивительньш искусством и ловкостью учивший немых говорить и понимать чужую речь... — Орден святого Иеронима был основан в Испании в XIV в. и к XVI получил широкое рас¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 813 пространение. Возможно, Сервантес имеет в виду монаха-бенедиктинца, считающегося основателем сурдопедагогики, Педро Понсе де Леон (1508—1584). Как бы то ни было, обучение глухонемых по религиозным и монастырским уставам того времени считалось тягчайшим преступлением, велось в обход законов и чаще всего практиковалось не врачами, а монахами. 137 ...переменив фамилию Родаха на Руэда... — Это третье, последнее, имя героя, однокоренное с первым (Родаха), знаменует его «выправление» [исп. rueda — «колесо») и обретение разума (см. выше, примеч. 5 и 73). Серванти- сты апеллируют к символической многозначности колеса: это и колесо Фортуны, и сакральный символ (например, Святой Дух в виде голубя в центре концентрических кругов или же колёса-кресты, изображавшие Христа в виде спиц внутри колеса), что имеет отношение и к закольцованной биографии персонажа, и к его символическим смертям и воскрешениям, совершающимся через болезни и чудесные «исцеления», и к его амплуа безумного пророка. 138 Площадь Совета (Patio de los Consejos — букв.: «Двор Советов») — двор старого Королевского дворца в Мадриде; Томас же находится в Вальядолиде, где не было такого двора или площади, на основании чего исследователи делают вывод, что Сервантес допустил эту оплошность, редактируя новеллу после 1606 г., когда королевская резиденция снова переместилась в Мадрид. 139 ...вышел в лиценциаты вторым... — То есть фактически первым, ибо, как говорит Дон Кихот дону Лоренсо де Миранда, первая премия неизменно присуждается особам влиятельным или высокопоставленным, вторая же присуждается исключительно по справедливости, — таким образом, третья премия становится второю, а вторая, по тем же соображениям, первою, точь-в-точь как ученые степени в университете. Дон Кихот. 4. П, гл. 18. Пер. Н.М. Любимова 140 ...применить там свои телесные силы, поскольку таланты его здесь никому не понадобились. — В оригинале: «valerse de las fuerzas de su brazo, pues no se podia valer de las de su ingenio» — букв.: «воспользоваться силой своей руки, раз уж он не мог воспользоваться силой своего ума». Здесь, как и в начале новеллы, возникает оппозиция «armas — letras» («оружие — науки»), которая была важной темой для эпохи Возрождения и для самого Сервантеса. Ср., напр., с монологом Дон Кихота: Ч. I, гл. 37—38.
814 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания СИЛА КРОВИ NOVELA DE LA FURZA DE LA SANGRE Формула, вынесенная в заглавие, отражает специфическое понимание чести, свойственное испанцам XVI—ХУП веков, как родовой, фамильной ценности, напрямую зависящей от чистоты крови, что ставило знак равенства между сословным благородством и моральным совершенством. Между тем сюжет новеллы основан также и на другом аспекте чести, который обретает особую актуальность в эпоху барокко. Это честь внешняя, всецело основанная на соблюдении социальных правил и конвенций и находящаяся в прямой зависимости от общественного мнения, из чего следовало, что позор, не преданный огласке, не является бесчестием. Соединение этих двух интерпретаций чести в одном повествовании позволяет разрешить трудную для современного читателя загадку: как может молодая девушка, изнасилованная благородным, но распущенным молодым человеком, через семь лет вступить в счастливый брак со своим обидчиком? Большинство исследователей отказывают этой новелле в каком-либо литературном прецеденте (см., напр.: González Echevarría 2005: 177), а потому в поисках жанрового прототипа обращаются к фольклорным или мифологическим сюжетам: например, Пьер Дарни — к сюжету о красавице и чудовище (No 425С по Аарне—Томпсону) или к его разновидности — мифу об Амуре и Психее, лежащему в основе вставной истории «Метаморфоз» Апулея (см.: Damis 2013: 12); Кармела Матца возводит насилие над главной героиней к мифам о Данае и о похищении Европы (см.: Matiza 2015); Джон Аллен и Олбан Форсионе видят в ней литературную обработку толедской легенды о Христе де ла Вега (см.: Allen 1968; Fordone 1982: 317, 358, 390—393), что открывает возможности чудесно-аллегорического прочтения «СК» (подробнее об этой легенде см. ниже, примеч. 4). Типологически новелла тяготеет к так называемым «драмам чести» (см. статью С.И. Пискуновой, с. 605 наст. изд.). Неудивительно, что она легко адаптировалась к театральным подмосткам: ее фабула полностью или частично использована в пьесах Гильена де Кастро-и-Бельвиса (1569—1627) «Сила крови» (1613—1614), Алонсо де Кастилья Солорсано (ок. 1584 — ок. 1648) «Возмещенный ущерб» («El agravio satisfecho»; 1629), Педро Кальдерона (1600—1681) «Молчание — золото» («Basta callar»; ок. 1638—1639, опубл. 1662).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 815 1 ...старый идальго... — См. примеч. 14 к «РК». 2 ...возвращался в Толедо с прогулки по реке. — Толедо — город в центральной части Испании, древняя, вестготская столица Испании (до 711 г.), одна из резиденций королей Кастилии (до 1561 г.); расположен на реке Тахо. 3 ...умолчим о его полном имени и назовем его Родольфо... — Сокрытие имени персонажа (как и чуть ниже имени Леокадии) — способ создания достоверности рассказываемых событий. 4 ...речь идет о Леокадии,, ибо этим именем будем мы называть дочь идальго...— Св. Леокадия жила в Ш в., во времена правления императора Диоклетиана, в городе Толедо, где развивается действие новеллы. Испанский наместник Публий Дациан бросил ее, молодую монахиню, исповедовавшую христианскую веру, в темницу, где держал без света, подвергая жесточайшим истязаниям. В ночь ее смерти часовые видели над ее камерой чудесное свечение. В Толедо есть церковь Святой Леокадии, куда в 1587 г. были перенесены из Фландрии мощи этой святой мученицы, считавшейся покровительницей города. Старая часовня церкви известна необычным распятием (Cristo de la Vega): правая рука Христа на нем опущена вниз, вдоль тела. Об этом распятии сложили легенду, которая гласит, что один из жителей Толедо нарушил обещание жениться, данное возлюбленной перед этим распятием накануне похода во Фландрию. После возвращения жених не признал невесту; брошенная девушка отвела судей в часовню, призвала в свидетели самого Христа, и, когда те задали вопрос, был ли он свидетелем клятвы, раздался голос: «Да, клянусь». В этот момент собравшиеся увидели, что губы Спасителя приоткрыты, а рука простерта вниз, словно он хотел возложить ее на судебные бумаги. Подробности легендарной биографии св. Леокадии и легенда о чудесном распятии перекликаются с историей героини Сервантеса, которая обрела счастье благодаря чудесному вмешательству Промысла Божьего и распятию, предусмотрительно украденному ею в ночь изнасилования. Именно это распятие «указало» на нее как на подлинную невесту Родольфо и мать его сына. 5 ...в раю невинности или в греховном аду? — В оригинале: «¿Estoy en el limbo de mi inocencia o en el infierno de mis culpas?» — букв.: «в лимбе моей невинности или в аду моих грехов?» Лимбом в средневековом католическом богословии именовалось место, где пребывают души «невольных грешников»: добродетельных людей, умерших до прихода Иисуса Христа, а также некрещеных младенцев.
816 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 6 ...неведомое бесчестие лучше, чем честь, опозоренная во мнении окружающих... — О концепте «честь» см. преамбулу к примечаниям к наст, новелле, а также статью С.И. Пискуновой, с. 605 наст. изд. 7 ...подобные истины: обычно они открываются на основании долгого опыта и в очень зрелые годы, мне же не исполнилось еще и семнадцати лет. — Сервантес обращается к топосу «puer senex», который был использован в речи Пресьо- сы в «Ц» (ср. с. 43 наст, изд., а также примеч. 79 к указанному произведению). 8 ...к большому собору... — Имеется в виду кафедральный собор Святой Марии в Толедо (см. примеч. 53 к «ВС»). 9 ...Родольфо вывел Леокадию на площадь Городского Совета... — То есть туда, куда она и просила: фасад кафедрального собора Толедо выходит на эту площадь. 10 ...этораспятие... было свидетелем твоего несчастья и поможет тебе найти судью, который постоит за твою правду. — Аллюзия на распятие Христа из часовни Крисго де ла Вега и связанную с ним легенду (см. выше, примеч. 4). 11 ...гораздо тягостнее снести малую толику публичного позора, чем всю полноту бесчестия, остающегося в тайне... — См. выше, примеч. 6. 12 ...советы отца, служившего в свое врелля в Италии и утверждавшего, что не может быть настоящим кабальеро тот, кто слывет таковым лишь у себя на родине. — Путешествие в Италию было необходимым этапом в образовании всякого знатного человека эпохи Возрождения (см. примеч. 32 к «ЛВ»). 13 Он с наслаждением думал о роскоши французских и итальянских гостиниц и о свободе, которою пользуются там на постоях испанские солдаты... — Ср. аналогичное рассуждение в «ЛВ» на с. 233 наст, изд., а также примеч. 13 и 18 к указанному произведению. 14 ...«Eco li buoni polastri, picioni, presuto e salcicie»... — Итальянская фраза передана несколько неточно; правильное написание: «Ecco li buoni pollastri, piccioni, presciutto e salciccie». 15 ...знание и добродетель — богатство такого рода, что над ним не властны ни воры, ни та, кого зовут Фортуной. — Возможно, обыграна латинская крылатая фраза Цицерона: «Omnia mea mecum porto» («Всё свое ношу с собой»), которую он приписывал Бианту, одному из так называемых «семи мудрецов» — политиков и мыслителей VII—VI вв. до н. э., сыгравших ключевую роль в возникновении древнегреческой философии. Смысл этого речения в том, что подлинное богатство — мудрость и знания, поскольку никто не может их отнять.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 817 16 ...кабальероустроили конный бег. — Предположительно, речь идет об игре, особо распространенной среди придворных, во время которой всадник на скаку должен был попасть копьем в подвязанное на ленте кольцо. 17 ...велел слугам сходить за цирюльником для оказания помощи ребенку. — В оригинале употреблено слово «cirujano» (букв.: «хирург»), который в отличие от врача (тйсНсо), не имел университетского образования (так называемого «cirujano de cuota»), а лишь сдавал соответствующий экзамен и оплачивал лицензию. «Хирурги» штопали не самые серьезные раны, ставили пластыри, примочки и т. п. Именно такие услуги приходилось оказывать пациентам отцу Сервантеса Родриго, не получившему полноценного медицинского образования в силу врожденной глухоты (поэтому в своих разъездах по стране в качестве своего рода ассистента он возил с собой сына — подростка Мигеля). См. также примеч. 136 к «РК». 18 ...плеллянник такого-то кабальеро... — В данном случае слово «кабальеро» использовано не как титул, но в значении «благородный человек», «господин»: ранее в тексте говорилось, что отец Леокадии принадлежит не к кабальерии, но к идальгии (о разнице между этими сословиями см. примеч. 41 к «Ц»). 19 ...вместе с недугом Бог посылает нам и исцеление... — Пословица библейского происхождения: «<...> Я поражаю и Я исцеляю <...>» (Втор. 32: 39); «<...> Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его же руки врачуют» (Иов 5: 18). 20 — Ты, Господи, был свидетелем содеянного надо мною насилия... присуди мне должное воздаяние. — Еще одна аллюзия на легенду о чудесном распятии (см. выше, примеч. 4). 21 ...платье,усыпанное жемчугом и золотыми пуговицами, с бриллиантовым поясом и ожерельем. — Описание Леокадии опирается на символику драгоценных камней и металлов, характерную для неоплатонической петраркистской традиции (см. примеч. 4 и 56 к «Ц»). 22 Прекрасный образ Леокадии... завладевал сердцем Родольфо, проникая с помощью зрения в душу. — Неоплатонический топос: красота возлюбленного проникает через глаза и отпечатывается в жизненном духе влюбленного, а затем и в крови, после чего образ любимого кровью разносится по всему телу; об этом, в частности, рассуждает Марсилио Фичино (1433—1499) в своем «Комментарии на “Пир” Платона» (Речь 7, гл. 8; см.: Фичино 1981: 226). См. также примеч. 79 к «ВП».
818 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 23 ...описываемый случай происходил в те времена, когда бракосочетание совершалось без особых препятствий по одному желанию брачащихся, без соблюдения справедливых и святых мер, принятых в наше врелля. — То есть события новеллы происходят до решений Тридентского собора (завершился в 1563 г.), после которого признавался только церковный брак, заключаемый при свидетелях и предваряющийся обязательной помолвкой. См. также тгоимеч. 182 к «Ц» и примеч. 8 к «АИ». 24 ...потомки Родольфо и Леокадии... которые и по сей день еще живы... — Связь финала с современностью подчеркивает «правдивость» истории (ср.: «ВП», «АИ»). РЕВНИВЫЙ ЭСТРЕМАДУРЕЦ NOVELA DEL CELOSO ESTREMEÑO Название новеллы (вариант перевода — «Ревнивец из Эстремадуры») в эпоху Сервантеса звучало почти как плеоназм: жители Эстремадуры (область на юго-западе Испании на границе с современной Португалией; см. также примеч. 86 к «Ц») считались ревнивцами, таким образом, выражение «ревнивый эстремадурец» возводит главное качество протагониста повести в высшую степень (вдобавок «extremeño» («эстремадурец») — слово, однокоренное с «extremado» — «крайний», «крайняя степень какого-либо качества»). Тема проделок молодой жены над старым ревнивым мужем глубоко укоренена в итальянской новеллистической традиции (восходящей, в свою очередь, к фольклорным сюжетам), а потому целесообразно говорить не о конкретных литературных источниках, но о разработке Сервантесом архетипического сюжета и образа. Однако в разное время указывались и конкретные новеллистические (или предновеллистические) источники, где присутствуют юноши, хитростью проникающие в неприступный дом ради возлюбленной, разного рода помощники, содействующие прелюбодеям, старики, влюбляющиеся в молоденьких девушек, и т. д.; среди основных: •• «История Флореса и Бланкафлор» («Historia de Flores у Blancaflor»; опубл. 1512) — испанское переложение старофранцузского сюжета о Флуаре и Бланшефлор, возникшее как перевод итальянской новеллы
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 819 на данный сюжет (1600) или через посредничество романа Дж. Бок- каччо «Филоколо» («Б Filocolo»; 1335—1336); • пример 12 из «Учительной книги клирика» («Disciplina clericalis»; нач. ХП в.) Петра Альфонси (ок. 1062 — ок. 1140); • история Флорделисы из рыцарской поэмы Матгео Боярдо (1441—1494) «Влюбленный Роланд» («Orlando Innamorato»; начата в 1476); • новелла IX: 1 из сборника «Приятные ночи» Дж. Страпароллы; • новелла I: 5 из сборника М. Банделло (см. примеч. 8 к «Прологу к читателю»). Схожий сюжет, однако в фарсово-комедийном ключе, разрабатывается Сервантесом в интермедии «Ревнивый старик» («И viejo celoso»; опубл. 1615). Как и «РК», новелла сохранилась в двух редакциях: в так называемой версии Порраса де ла Камара и в издании 1613 года (см. преамбулу к примечаниям к «РК»), однако, в отличие от первой новеллы, вторая демонстрирует гораздо более существенное смысловое расхождение между вариантами. Далее фиксируются отличия двух версий новеллы (см. ниже, примеч. 18, 33, 34, 62, 77 и 83). Наиболее кардинальной переработке подвергаются кульминационная сцена «измены» и финал повествования, что свидетельствует о трансформации изначального художественного замысла и морально-этической установки Сервантеса. В манускрипте Порраса де ла Камара Леонора изменяет мужу, а в книжной редакции она и ее молодой ухажер засыпают, так и не насладившись друг другом. В результате развязка становится более многозначной и драматичной, если не трагичной: старик умирает, уверенный в виновности жены, но перед смертью прощает ее и завещает выйти замуж за обидчика, а Леонора, не успевшая сказать мужу о своей невиновности, добровольно наказывает себя заточением в «один из самых строгих монастырей города» (с. 319 наст. изд.). Не менее существенные изменения коснулись и финала новеллы, который из закрытого стал открытым: если в ранней версии коварный соблазнитель отправлялся сражаться с неверными и погибал нелепой смертью (у него в руке случайно взрывался мушкет), то теперь он уезжает в Америку (точнее, в «Индии», см. ниже, примеч. 83), циклически повторяя судьбу самого ревнивого эстремадурца (см. статью С.И. Пискуновой, с. 617 наст. изд.).
820 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 1 ...сын благородных родителей, который, подобно блудному сыну, расточал свои дни и имущество... — Аллюзия на евангельскую притчу о блудном сыне, иллюстрирующую Божье милосердие и прощение ко всем грешникам, которые с искренним раскаянием обращаются к Нему. Притча повествует о двух братьях, младший из которых потребовал у отца свою часть имения, затем «расточил» его «с блудницами», впал в нищету, а когда вернулся, был ласково принят и прощен родителем (см.: Лк. 15: 11—32). 2 ...в различных городах Испании, Италии и Фландрии... — То есть герой путешествовал по всему Испанскому королевству, включая владения испанской короны в Италии и Нидерландах (см. также примеч. 83 к «Ц» и при- меч. 16 к «ЛВ»). 3 ...он очутился в великом городе Севилье... — См. примеч. 32 к «РК». 4 Америка. — В оригинале здесь и далее: «a las Indias» — «в Индии», как тогда именовали Новый Свет. Сам Сервантес, мечтая поправить свое материальное положение, с 1582 г. обращался к королю с прошением о переводе его на какую-нибудь должность в Новом Свете, однако так и не получил согласия (см. также примеч. 35 к «АН»). 5 Сиертос (от исп. cierto — «верный», «точный») — карточные шулеры, державшие при себе несколько крапленых колод на случай подстраховки (если вскроется обман в отношении одной из них). 6 ...пришло врелля отправляться в Тьерра Фирме... — Тьерра Фирме (Tierra Firme — букв.: «твердая земля»), иногда именовавшаяся королевством, фактически таковым не являясь, — с нач. XVI в. общее название испанских владений, расположенных на материковой части северного побережья Южной Америки и карибского побережья Центральной Америки (в отличие от островов Мексиканского залива). Испанские галеоны обычно отплывали туда в марте. 7 ...припас... камышовую подстилку... — В оригинале: «mortaja de esparto» — букв.: «камышовый саван». В описываемые времена моряки обычно спали на палубе на плетеных подстилках, которые днем сворачивали и складывали в кучу там же; если кто-либо из них умирал, эта подстилка служила ему саваном. 8 Кадис — город-порт (столица одноименной провинции), который во времена греков считался «краем света»; в «Первой всеобщей хронике» («Primera Crónica General») Альфонсо X Мудрого (1221—1284; правил с 1254 г.)
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 821 указан как место расположения Геркулесовых столбов — символического предела и границы познанного мира (см. также примеч. 88 к «Ц» и примеч. 32 к «АИ»). 9 ...вышли на широкую, привольную гладь великого отца вод, Моря-Океана. — Первая из мифологических аллюзий, которые служат важным смысловым пластом новеллы: пересечение реки как умирание в одном качестве и воскрешение в другом (Океан в древнегреческой мифологии считался рекой, опоясывавшей землю и дающей начало всем рекам, источникам и морским течениям — отсюда выражение «великий отец вод»). О других аллюзиях см. ниже, примеч. 29 и 49, а также статью С.И. Пискуновой, с. 618 наст. изд. 10 Фелипо де Каррисалес. — Имя протагониста — Фелипо — исследователи часто интерпретируют как аллюзию либо на короля Испании Филиппа I (об этом см. ниже, примеч. 18), либо как намекающее на богатство персонажа (в XVI в. имели широкое хождение серебряные монеты с изображением Филиппа — так называемые «дукатоны»; см. о них ниже, примеч. 20). Второе имя — Каррисалес (от исп. carrizo — «осока») указывает на бренность и хрупкость человека (ср., напр.: Пс. 89: 6; 102: 15), что еще более очевидно в интермедии на схожую тему «Ревнивый старик», где героя зовут Каньисарес (от исп. cañizo — «тростниковый»). 11 Картахена. — Имеется в виду Картахена де Индиас, порт на берегу Карибского моря, в современной Колумбии. О другой, испанской, Картахене см. примеч. 147 к «Ц». 12 ...свыше ста пятидесяти тысяч «печатных» песо. — Песо — серебряная монета весом в унцию, равнялась 8 серебряным реалам (см. примеч. 53 к «Ц»). «Печатные» песо, о которых идет речь в тексте, были апробированными монетами очень высокой пробы (ensayados); таким образом, Каррисалес скопил весьма солидное состояние: 150 тыс. песо равнялись 1,2 млн реалов. Далее сказано, что герой держал свои деньги в слитках, которые при ввозе в Испанию должны были пройти вторичную апробацию и существенно возрасти в цене. 13 ...покинул Перу, где он нажил свое состояние... — В оригинале: «Pini» — «Пиру»; так в эпоху Сервантеса называли современный Перу. Впервые это именование упоминается в докладе Хуана де Самано, секретаря Карла V, в 1525 г., в связи с завершением первой экспедиции Франсиско Писарро и Диего де Альмагро. Каррисалес, нажив богатства в Америке и вернувшись в
822 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Испанию, стал так называемым «индейцем», или «перуанцем», своего рода нуворишем; последние часто являлись предметом осмеяния в интермедиях. См. также примеч. 151 к «РК». 14 Санлукар. — Имеется в виду Санлукар де Баррамеда — порт в испанской провинции Кадис (см. выше, примеч. 8), игравший важнейшую роль в освоении Нового Света и атлантического побережья Африки. 15 ...уехать на родину, принести ей в дань свое состояние... — То есть купить в отечестве землю или недвижимость. 16 ...посвящая себя Богу по мере сил, ибо земным делам он уделил больше, чем следовало. — Аллюзия на слова Иисуса Христа, встречающиеся в Евангелиях от Матфея, Марка и Луки: «<...> отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22: 21; Мк. 12: 17; Лк. 20: 25). 17 ...увидел стоявшую у окна девушку... — Девушка в окне — в эпоху Сервантеса довольно двусмысленный образ, аллюзия на проституцию. Ср. с аналогичным образом в «БС», на с. 484 наст. изд. 18 Леонора. — В ранней редакции новеллы (версия Порраса де ла Камара) героиню звали Исабель, как и одну из жен короля Филиппа П (1527—1598; правил с 1556 г.), Елизавету (Изабеллу) Валуа (1545—1568), — что дополнительно указывало на связь имени протагониста (Фелипо) с королем Испании (см. выше, примеч. 10). В поздней редакции Сервантес заменил имя на «Леонора» — возможно, ради иронического подтекста: Le-honora созвучно исп. honra (honor) — «честь». 19 ...она еще ребенок... — Девушка 13—14 лет вряд ли могла считаться ребенком: в XVI в. это был общепринятый брачный возраст. См. также примеч. 3 к «РК». 20 ...он тут же назначил ей приданое в двадцать тысяч дукатов... — Довольно солидное приданое по тем временам. Дукаты, золотые монеты, чеканившиеся в Европе с ХШ в., считались очень надежными, так как со временем не меняли своего качества (вес ок. 3,5 г, проба сплава золота ок. 980-й). См. также примеч. 181 к «Ц». 21 ...дом, снабженный проточной водой и садом с апельсинными деревьями... — Дом Каррисалеса является важнейшим символом новеллы: он изображен одновременно и как крепость, и как монастырь. С другой стороны, образ дома имеет явный эротический подтекст. 22 Касапуэрта — нечто вроде вестибюля, образованного сводчатыми воротами и двумя дверями — внешней и внутренней.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 823 23 «Вертушка» (исп. el tomo) — вращающийся на вертикальной оси ящик с полками, устанавливавшийся обычно в монастырях для того, чтобы при получении припасов и т. п. монахи и монахини не вступали в непосредственное общение с посторонними. Эта деталь еще больше усиливает сходство дома с монастырем (см. выше, примеч. 21). 24...помосты... — См. примеч. 64 к «АИ». 25 ...он держал еще двух плохо объясняющихся по-испански негритянок. — В Севилье, которая являлась важнейшим торговым перевалочным пунктом (см. примеч. 32 к «РК»), было много черных рабов. 26 Он договорился также с поставщиком о привозе и покупке пищи... — Поставщик — в оригинале: «despensero». Имеется в виду эконом в богатом доме, обычно в нем проживавший и отвечавший за меню и доставку продуктов; Каррисалес ограничивает его функции и делает так, чтобы тот проживал вовне. 27 Дуэнья. — См. примеч. 55 к «Ц» и примеч. 120 и 121 к «ЛВ». 28 ...если бы этому не помешал хитрый враг рода человеческого... — Первая из аллюзий на дьявола, которые затем будут сопровождать ключевых персонажей, соблазняющих Леонору, — Лоайсу и дуэнью Мариалонсо. 29 ...был Аргусом предмета своей любви. — Еще одна мифологическая аллюзия (см. выше, примеч. 9): на сей раз ревнивец сравнивается с многоглазым великаном, которого богиня Гера приставила стражем и пастухом к возлюбленной Зевса Ио, превращенной в корову. См. также примеч. 17 к «Ц». 30 Даже рисунки на коврах... изображали только самок, рощицы и цветы. — Эта деталь почти дословно воспроизведена в интермедии Сервантеса «Ревнивый старик» (см.: Сервантес 2011: 1084). 31 ...длинные зимние ночи... — В оригинале: «noches del invierno» — вероятно, намек на одноименный сборник новелл Антонио де Эслава (род. ок. 1570), опубликованный в 1609 г. (в рус. пер. — «Зимние вечера»). 32 ...даже золотые яблоки никогда еще так не охранялись... — Аллюзия на древнегреческий миф о Гесперидах, обитавших на Счастливых островах. В саду, где они жили и который охранялся драконом Ладоном, росли золотые яблоки; раздобыть эти яблоки для Эврисфея было двенадцатым, самым трудным, подвигом Геракла. 33 ...особая порода праздных и бездельничающих людей, обычно именуемая «лоботрясами». — В оригинале: «gente de barrio» — букв.: «слободской народец».
824 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Праздные прожигатели жизни или даже распутники — частый объект сатиры, например, в плутовских романах. В манускрипте Порраса де ла Камара дается их пространное описание, которое Сервантес сократил в редакции 1613 г. 34 Один из таких кавалеров... назывался «дротиком» [это значит — холостяк; молодых мужей они величают «платками»)... — В оригинале типы кавалеров именуются соответственно «virote» и «mantón»; первое из этих слов имеет также значение «мясницкий нож», а второе — значения «шаль» и «плащ». В манускрипте Порраса де ла Камара дается более распространенная иерархия прозвищ: В каждом квартале или приходе есть свои титулы, как заведено в итальянских академиях; в одном из них старых и зрелых мужчин, у которых в зад вросли стулья, потому что они не встают с них, отужинав и до самой ночи, называют «платками»; недавно женившихся и не успевших отряхнуть с себя ухватки и привычки холостяков, величают «перевертышами» <...> одиноких молодчиков — «дротиками», потому что, подобно тому как дротики летят в разные стороны, эти юнцы не имеют пристанища и слоняются от одной улицы к другой <...>. Цит. по: Cervantes 2013: 689. 35 ...Лоайса доставал замусоленную гитару... — О гитаре как плутовском инструменте см. примеч. 153 к «Ц». 36 ...романсы о маврах и мавританках... — Мавританские (морискские) романсы — тематическая подгруппа испанских романсов (см. примеч. 11 к «Ц»); хотя их питали воспоминания о подлинных исторических событиях и жизни завоеванной арабами Гранады и приграничных территорий, большинство из них возникло уже после завершения Реконкисты, в XVI—ХУП вв., вместе с распространением моды на мусульманскую экзотику. Сюжет таких песен складывался под влиянием рыцарской литературы и жанра сентиментальной повести, а мавры чаще всего изображались в них не столько как враги, сколько как тонко и нежно чувствующие благородные рыцари. По замечанию испанского исследователя Р. Менендеса Пидаля, галантные мавританские романсы пользовались такой популярностью, что каждый возлюбленный считал своим долгом напевать их своей даме (см.: Menéndez Fidai 1973: 44). См. также ниже, примеч. 41.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 825 37 Веинтикуатро (исп. veinticuatro — букв.: «двадцать четыре»). — Так в Андалусии называли рехидоров, членов городского совета, которые избирались в количестве двадцати четырех. 38 ...у вас сопрано... — В испанском тексте сказано просто «высокий голос» («atiplado»), но возможно, что речь действительно о сопрано, поскольку Луис — евнух. 39 ...л не знаю других песен, кроме «Звездочки Венеры», «На лужок зеленый»... — «Звездочка Венеры» — в оригинале: «Sale la estrella de Venus» (букв.: «Всходит звезда Венеры»); как считается, это первая строка романса, напечатанного в «Новом романсеро» («Romancero Nuevo»; впервые опубл. в 1589 г., пополнялся, вплоть до 1621 г.) и приписываемого драматургу и поэту Лопе де Вега. «На лужок зеленый...» («Por un verde prado...») — первые строки из его же лоа (в испанском классическом театре — своего рода стихотворный пролог, драматический микрожанр, исполняемый перед первым актом иногда в сопровождении музыкальных инструментов, а иногда в виде песни- монолога, первоначально имевший целью восславить знатного покровителя, но постепенно эволюционировавший в драматические сценки), датируемой 1606—1608 гг., где, возможно, воспроизведены слова из народной песни. В обоих романсах идет речь о безысходной любви двух юных влюбленных. 40 У хватаясь шальной рукою \ за чугунную решетку. — Первые строки романса на мавританскую тему (см. выше, примеч. 36), датируемого 1596—1597 гг. 41 ...я ведь знаю все песни про мавра Абиндарраэса и про его даму Харифу... — Имеются в виду «мавританские» романсы (см. выше, примеч. 36) на сюжет чрезвычайно популярной повести «История Абенсерраха и прекрасной Ха- рифы» («Historia del Abencerraje у la hermosa Jarifa»; 1550—1560; опубл. 1561), включенной в сборник стихов и прозы «Инвентарий» («Inventario»; опубл. 1565) Антонио де Вильегаса (ок. 1522 — ок. 1551), а также в кн. IV вальядолидского издания «Дианы» X. де Монтемайор. В основе сюжета — история Абиндарраэса, знатного мавра из рода Абенсеррахов, который, направляясь на тайное бракосочетание с прекрасной и благородной Харифой, попадает в засаду, устроенную христианином Родриго де Нарваэс; тронутый историей любви мавра и мавританки, Нарваэс отпускает Абиндарраэса на свободу. 42...всё, что поется об истории великого воина Томумбея... — В испанском тексте фигурирует имя Томунибей (Tomunibeyo) — вероятно, искаженное Туман-бай, имя последнего мамлюкского султана Египта, который отважно сражался с турками-османами и был повешен ими в 1517 г.
826 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 43 ...все куплеты сарабанды «на священный лад»... — Имеются в виду стихи на сакральные темы, которые использовали мелодию и метрику народных песенно-танцевальных жанров. Сарабанда — танец под гитару и кастаньеты (иногда барабаны), известный с XVI в., предположительно завезенный из Центральной Америки и считавшийся во времена Сервантеса непристойным из-за откровенно-чувственных движений. Судя по описаниям в литературе (Сервантес, Лопе де Вега), поначалу народная сарабанда была резвой и темпераментной, но в XVH в. постепенно стала медленной и даже торжественной, превратившись в придворный танец. См. также примеч. 6 к «Ц» и при- меч. 93 к «ВС». 44 ...они ведь такие, что на них не надивятся даже португальцы... — В литературе XVI—XVH вв. португальцы часто изображались как галантные ухажеры, искусные музыканты и певцы (см.: Herrero 1966: 167—178). Так, образ «лузитанского пастушка» встречается в пасторальной традиции, начиная с романа «Диана» Хорхе де Монтемайор (португальца по происхождению); все упомянутые аспекты стереотипного португальца сосредоточены в театре Тирсо де Молина (см., напр., «Толедские виллы», «Los cigarrales de Toledo»; 1621), a в комическом ключе представлены в интермедиях и вильянсико Золотого века. 45 ...три-четыре гарнца соли... — В оригинале: «moyo» — мера жидкостей и сыпучих тел (во времена Сервантеса преимущественно пшеницы), составляющая 258 л (для сравнения: гарнец равняется 3,27 л). 46 ...обучу вас так, как еще не учили у самого пресвитера Иоанна Индийского...— Имеется в виду легендарный правитель могущественного христианского государства, датировка и местонахождение которого в многочисленных рассказах и свидетельствах на разных языках интерпретируются по-разному. Первое известие о пресвитере Иоанне встречается в летописи немецкого историка Оттона Фрейзингского от 1145 г., откуда оно переходит в другие хроники. Изначально считалось, что царство пресвитера Иоанна находится в Индии, чему способствовали легенда о путешествии туда одного из двенадцати апостолов (Фомы) и слухи о существовании в Индии христианских общин. На смену «индийской» пришла «монгольская» теория, чему способствовали католические миссионеры, ездившие ко двору Чингисхана в Каракорум. С кон. XV в. европейцы искали сказочное государство пресвитера в Африке, а именно в Абиссинии или Эфиопии, веря, что из-за своей изолированности оно сумело сохранить христианство в первоначальном, «неиспорченном» виде.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 827 47 Четверть. — В оригинале: «azumbre» — «асумбре», что составляет два с лишним литра. Таким образом, с учетом добавки, приносимой поставщиком, Луис выпивал за день три асумбры, то есть более шести литров вина. 48 ...пропел потешный романсик... — В оригинале: «romance agudo», что также можно перевести как «романс с мужской ассонансной рифмой», то есть такой, в котором все ударения падают на последний слог, при этом рифмуются только гласные при полном или частичном несовпадении согласных. 49 ...впустил своего Орфея и учителя. — Сравнение Лоайсы с древнегреческим мифологическим певцом и музыкантом содержит иронические аллюзии: музыка Орфея могла двигать деревья и скалы (Лоайса с ее помощью открывает неприступный дом Каррисалеса); Орфей также спускался в царство мертвых за Эвридикой (как и Лоайса проникает в дом, который символизирует безжизненное пространство, фактически склеп, где «погребена» Леонора). 50 ...они услышали звуки «Тяжко мне», сменившиеся дьявольскими наигрышами сарабанды... — И сарабанда (см. выше, примеч. 43) и «Тяжко мне...» (название образовано от первой строки: «Pésame dello, hermana Juana...» — «Тяжко мне, сестрица Хуана...») — народные танцы, создание которых Сервантес в своей интермедии «Саламанкская пещера» приписывает самому дьяволу (см.: Сервантес 2011: 1080), что еще раз подтверждает демоническое начало Лоайсы. Эти танцы были популярны, но из-за непристойно-эротических движений часто запрещались. О «Pésame dello...» нам известно только по упоминаниям Сервантеса: помимо «Саламанкской пещеры», в комедии «Великая султанша донья Каталина де Овьедо» («La gran sultana doca Catalina de Oviedo»; опубл. 1615), в интермедии «Вдовый мошенник, именуемый Трампагос» и в новелле «Высокородная судомойка» (см. с. 349 наст, изд., а также примеч. 99 к указанному произведению). 51 Сегидилья. — См. примеч. 6 к «Ц» и примеч. 131 к «РК». 52 ...превознесли выше его Орфея и Авессалома! — Об Орфее см. выше, примеч. 49. Авессалом — ветхозаветный персонаж, упоминающийся во Второй книге Царств; считался самым прекрасным мужчиной в Израиле и имел великолепные длинные волосы, которые принесли ему смерть: юноша восстал против своего отца царя Давида, но был повержен — во время бегства он запутался волосами в ветвях дерева и был убит (см.: 2 Цар. 8: 9—17). 53 ...хубон... с золотой шнуровкой... — Речь идет о части испанского аристократического костюма, в эпоху Возрождения — разновидности облегающей
828 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания тело куртки с узкими рукавами, заложенной в складки короткой юбкой и стоячим воротником. Хубон также имел фальшивые откидные рукава, которые крепились к нему шнуровкой и обшивались эполетами-козырьками. 54 ...крахмальный воротник, украшенный сквозною строчкой и кружевами... — Имеется в виду знаменитый испанский кружевной воротник, важнейшая деталь костюма, надевавшаяся отдельно; на протяжении 16-го столетия он постепенно увеличивался в размерах и к концу века достиг 15—20 см в диаметре. 55 Мафусаил (Мафусал) — ветхозаветный старец, прославившийся своим долголетием: согласно Книге Бытия, он прожил 969 лет (см.: Быт. 5: 21—27). 56 ...как ручной ученый пес, скачущий во славу его величества короля Франции. — Лоайса имеет в виду трюк, которому во времена Сервантеса слепцы и бродяги обучали своих собак; на вопрос «Что вы сделаете ради короля Франции?» — животные начинали радостно прыгать. Отношения между Испанией и Францией на протяжении XVI в. были напряженными; это являлось следствием так называемых Итальянских войн (1494—1559 гг.), в ходе которых, во время знаменитой битвы при Павии (1525 г.) французский король Франциск I попал в испанский плен. Взаимная неприязнь испанцев и французов сохранялась и в ХУП в., в том числе на бытовом уровне. 57 «Парижская труба» (trompa de París) — нечто вроде варгана — маленького язычкового музыкального инструмента, который выковывается из железного прута либо гнется из гвоздя или проволоки, а в центре его прикрепляется тонкий стальной язычок с крючком на конце. При игре на варгане его прижимают к зубам или губам, а рот служит резонатором. 58 Сераль — еще одно сравнение для дома Каррисалеса, на сей раз с гаремом — женской половиной дома султана или вообще мусульманского правителя. См. примеч. 82 к «ВП». 59 ...провести его в галерею... — В испанских домах крытые либо открытые галереи вокруг внутреннего дворика (патио) или сада обычно использовали для прогулок и солнечных ванн. 60 ...ее подняли на плечи, как какого-нибудь профессора, под возгласы «Виват, виватЫ — Так в ту эпоху чествовали профессоров, прошедших конкурс и получивших университетскую должность (см. также примеч. 92 к «Ц»). 61 ...все мы... девственницы, как... матери, которые нас родили\ — Это ироническое уподобление Сервантес использует и в «Дон Кихоте» (напр., в Ч. I, гл. 9). Возможно, оно представляет собой аллюзию на «Неистового Роланда»
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 829 Л. Ариосто (см.: Romero Muñoz 2003: 363); ср.: «<..> девический ее цвет | Так же свеж, как в первый день рождения». Далее Ариосто дает иронический комментарий: «Что ж, быть может, так оно и было — | Хоть и трудно в то поверить здравому толку...» (1.55—56. Пер. М.Л Гаспарова,', цит. по: Ариосто 1993/1: 32). 62 Мариалопсо (Marialonso). — В манускрипте Порраса де ла Камара имя дуэньи было Гонсалес (González). В редакции 1613 г. этот персонаж подвергся наибольшей разработке по сравнению с другими. Андрогинный характер имени (его женское начало — Мария и мужское окончание — Алонсо), по мнению исследователей, опирающихся на психоанализ, несет смысловую нагрузку, уподобляя героиню гермафродиту (см., напр.: Molho 1990: 743). 63 ...«под сермягой люди бывают» и... «в дырявых плащах ходят добрые пьяницы». — Лоайса иронически цитирует поговорки, противопоставляющие обманчивую внешность и подлинную суть, нечто вроде: «По одежке не суди, а по делам гляди» или «В брюхе солома, а шапка с золотом». 64 ...я согласен принести клятву как честный человек и как католик... — Далее следует клятва, комически сочетающая юридические клише и литературные аллюзии. См. также ниже, примеч. 65—67. 65 ...клянусь пресвятым благочестием и тем, откуда оно изливается щедрым и чистым потоком... — Сервантес иронически передает формулу клятвы, к которой прибегали герои рыцарских романов, когда под рукой не было Библии. 66 ...всеми ходами и выходами святейшей горы Ливана... — Имеется в виду гора Харисса рядом с современным ливанским городом Джуния, важнейшая святыня христиан Ближнего Востока. Вплоть до VI в. ранние христианские общины вынуждены были скрываться в труднодоступных местах — таких, как это. 67...всем, что содержит в предисловии своем истинная история Карла Великого совокупно со смертью великана Фьерабраса... — Подразумевается персонаж французской средневековой эпической поэмы «Фьер-а-Бра» («Fier-à-bras»; ХП в.), сын эмира Б алана, сарацинский великан, принявший христианство. В Испании был популярен перевод более позднего прозаического переложения поэмы (XV в.), опубликованный в Севилье в 1525 г. под названием «История завоеваний императора Карла Великого и двенадцати доблестных пэров Франции» («La historia del emperador Carlomagno y de los doce pares de
830 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Francia»); в этой версии, однако, Фьерабрас не погибает, но получает треть отцовских земель и становится верным слугой Карла Великого. 68 Пропасть Кабра — глубокий провал в одноименной горной цепи на территории провинции Кордова; считался одним из входов в ад; также упоминается в «ДК» (Ч. I, гл. 14). Сервантес вновь прибегает к аллюзии, уподобляющей Лоайсу дьяволу. 69 ...богатоукрашенный помост... — См. примеч. 64 к «АИ». 70 Чубик. — В оригинале: «copete» — нечто вроде кока, высокого начеса надо лбом, который перешел в мужскую моду из женской. 71 Матушка родная, \ Кто любовь стерег? — В оригинале: «Madre, la mi madre, | guardas me ponéis» — букв.: «Матушка родная, | стражу ставишь мне», две строки первого четверостишия из популярной народной песни — коплы (см. примеч. 75 к «ВП»). Далее в тексте четверостишие приведено полностью, и к нему Сервантес прибавляет свою глоссу — поэтическую вариацию на заданную в зачине тему, развивая ее таким образом, что она в сжатом виде передает и предвосхищает сюжет новеллы. Схожий прием и ту же самую коплу Сервантес использует в комедии «Путаница» (см.: Сервантес 2011: 833—835); в пер. А.М. Косс и А.Ю. Миролюбовой четверостишие звучит так: «Матушка родная, | Приставь сторожей, | Только знай — не сдержишь | Волюшки моей» (Там же: 833). 72 Говорят, что где-то | Написал мудрец: \ Не унять сердец \ Силою запрета... — Приведен испанский аналог латинской пословицы: «Privatio est causa appetitus»; зафиксирована в сборнике историка, филолога и поэта Себастьяна де Ороско (отца знаменитого Себастьяна де Коваррубиаса Ороско, автора толкового словаря «Сокровище кастильского языка», 1611), который известен под названием «Libro de los proverbios glosados» («Книга пословиц с глоссами», 1570—1580, во времена Сервантеса не опубл.). Ороско в качестве иллюстрации ссылается на диалогический трактат Ф. Петрарки «О средствах против превратностей судьбы», где изложен анекдот о старике из Ареццо, который ни за что не хотел покидать город, пока тамошний правитель не схитрил и не велел ему под страхом смерти никогда не выходить за городские стены, после чего он не смог устоять перед соблазном нарушить запрет (Кн. П, диалог 68). В оригинале отсутствует ссылка на мудреца, буквально говорится: «написано, что...» («está escrito»). 73 Чудо неживое... — В оригинале: «quimera» — химера, мифологическое
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 831 чудовище с головой и шеей льва, туловищем козы, хвостом в виде змеи. Имеется в виду, что робкая девушка может стать дерзкой и отчаянной. 74.. .ведьма, бородачка... — Образ бородатой старухи отсылает к Селести- не, сводне и колдунье из «Трагикомедии о Калисто и Мелибее» Ф. де Рохаса. См. также примеч. 68 к «РК», примеч. 63 к «АИ», примеч. 77 к «ЛВ» и примеч. 147, 152 и 157 к «БС». О мужеподобии Мариалонсо см. выше, примеч. 62. 75.. .«токи», заведенные для того, чтобы поддерживать благочиние в покоях... — Черное платье и белая тока, которые обычно носили дуэньи, были похожи на монашеское одеяние. См. также примеч. 121 к «ЛВ». 76 ...в согласии со своим почти вынужденным служением\ — Дуэньи, будучи вдовами, часто были вынуждены поступать на службу, чтобы заработать себе на жизнь. См. также примеч. 55 к «Ц». 77 ...Леонора осталась победительницей, и оба они крепко заснули. — В манускрипте Порраса де ла Камара факт измены не подлежит сомнению. Очевидно, в более поздней редакции Сервантес подверг это место цензурированию, что не только отвечало требованиям пристойности, но и усиливало трагико-иронический финал новеллы. См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 78 ...жизненные силы... — В оригинале: «espíritus» — букв.: «жизненные духи». См. примеч. 179 к «Ц». 79 ...наступил день, заставший наших новоявленных прелюбодеев в объятиях друг друга. — Иконографическая отсылка к сцене пробуждения Марса и Венеры, которых обнаруживает Вулкан. Согласно мифу, Венера изменила своему мужу Вулкану (отождествлялся с некрасивым и хромым древнегреческим божеством Гефестом) с молодым богом войны Марсом; но влюбленные были пойманы в сеть ревнивым супругом и выставлены на посмешище созванным богам. В позднеренессансной живописи данный сюжет неоднократно переосмысливался, как, например, на полотне Тинторетто «Венера, Вулкан и Марс» (втор. пол. XVI в.), где особо акцентируется тема «неравного брака»: белоснежное юное тело Венеры явно контрастирует с грубой коричневой кожей и седой бородой Вулкана. 80 ...голос своего нежного врага... — В оригинале: «dulce enemiga» — букв.: «нежной врагини». См. примеч. 23, 35 и 103 к «ВП». 81 ...«вертушку», словно в монастыре\ — См. выше, примеч. 23.
832 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 82 ...почти восьллидесятилетнего старца. — В действительности Каррисале- су шестьдесят девять или семьдесят лет. 83 ...онуехал в Индии. — В манускрипте Порраса Лоайса погибает на войне (см. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле). Об «Индиях» см. выше, примем. 4. ВЫСОКОРОДНАЯ СУДОМОЙКА NOVELA DE LA ILUSTRE FREGONA Название новеллы содержит оксюморон, особенно очевидный для читателей конца XVI — ХУП века, у которых профессия судомойки (fregona), прислуживавшей в трактирах и постоялых домах, ассоциировалась с занятием проституцией. Кроме того, в это время судомойка становится частым персонажем в испанской литературе и театре и даже подвергается фольклоризации. В сервантистике предпринимались попытки найти исторические источники данной новеллы: постоялый двор Севильянца и Техад скал харчевня отождествлялись с реально существовавшими тавернами (см. ниже, примем. 43 и 44), а герои новеллы Карриасо и Авенданьо — со студентами Саламанки (см. ниже, примем. 20); Родригес Марин ссылается на то, что в 1569—1570 годах в Бургосе действительно был коррехидор по имени Диего де Карриасо, и упоминает о документах, где встречается имя доктора де ла Фуэнте, помогавшего матери Костансы при родах (см.: Cervantes 1917: XXXVII—ХХХУШ, XL—XII), — не считая еще обилия реальной топонимики Испании, включающей описание Вальядолида и Мадрида (см. ниже, примем. 1). Наконец, прямые аллюзии на графа де Пуньонростро (см. ниже, примем. 36) даже служат основанием для датировки времени действия новеллы — около 1597 года (см.: Rodriguez Marin 1905: 145; Amezúa 1956— 1958/2: 319). Несмотря на обилие конкретных исторических деталей, Сервантес конечно же не ставит перед собой задач, характерных для более позднего бытописательного (костумбристского) очерка. Он увлечен тонкой игрой как минимум с двумя сюжетными схемами, принадлежащими к разным литературным традициям: история «идеальной» любви галана и дамы (как в испанских комедиях «плаща и шпаги») вписана в «плутовской» контекст, отсыла¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 833 ющий не только к пикареске, но и к малым жанрам испанского театра (интермедии, мохиганге, байле и т. д.). Сам Сервантес трижды обращался к «судомоечному сюжету» («sujetos fregoniles»), о чем говорит в поэме «Путешествие на Парнас» (см.: IV.51): в комедии «Путаница», в интермедии «Бдительный страж» («La guardia vigilante») и в настоящей новелле. Исследователи указывают на возможную связь между «ВС» и тремя пьесами Лопе де Вега (или приписываемыми ему): «Столичный трактир» («El mesón de la corte»; 1588—159?), «Толедская ночь» («La noche toledana»; 1605), «Высокородная судомойка и заправский ухажер» («La ilustre fregona e el amante al uso»; 1619 или 1630), которые либо, как последняя из упомянутых, заимствуют сервантесовский сюжет, либо разрабатывают типологически схожую фабулу. 1 В славном и именитом городе Бургосе... — Топонимика новеллы реальна и одновременно символична. «Славный» Бургос (основан в IX в.), бывшая столица Кастилии, город, ассоциирующийся с национальным героем Испании Сидом Кампеадором (он родился неподалеку, в городке Бивар), является частью обширной географии «ВС». Вместе с двумя другими городами — древней университетской Саламанкой (см. примеч. 85 к «Ц» и примеч. 2 к «ЛВ») и второй столицей Вальядолидом (см. примеч. 79 к «ЛВ») — он противостоит Мадриду, Толедо и Севилье, где традиционно развивается действие плутовских романов (см.: Paulino 1983). 2...Карриасо, увлекаемый соблазном бродяжничества... — В оригинале: «llevado de una inclinación picaresca» — букв.: «влекомый склонностью к плутовству». Таким образом Сервантес с самого начала указывает на литературную игру с жанром плутовского романа (см. примеч. 33 к «РК», а также статью С.И. Пискуновой, с. 612—616 наст. изд.). О сложном переплетении плутовской и идеализированно-платонической линий в «ВС» (начиная с самого названия; см. об этом в преамбуле к примечаниям к наст, новелле) пишут многие исследователи, усматривая в этом ее главный повествовательный принцип (см., напр.: Selig 1969: 118; Zimic 1996: 280). См. также ниже, примеч. 4, 5 и 7. 3 Голландские простыни. — Постельное белье входит в европейский быт только в эпоху Возрождения (по крайней мере, до XV в. о нем нет никаких упоминаний). В ХУП в. Голландия была его главным поставщиком; в Испании соответствующее название (holanda) получила и тончайшая хлопковая
834 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания или льняная ткань, из которой шили такое белье, всё еще считавшееся признаком роскоши. 4 ..ллог бы прочитать лекцию с кафедры знаменитому Альфараче. — Имеется в виду протагонист первого классического образца плутовского романа — «Гусман де Альфараче» (см. примеч. 32 к «РК»). Поскольку датировка «ВС» неизвестна, исследователи гадают, имеет ли Сервантес в виду только первый том или же роман целиком. 5 ...он постиг искусство табы в Мадриде, изучил рентой в харчевнях Толедо и узнал, что такое преса-и-пинта на зелияных валаху Севильи... — Сервантес не только перечисляет плутовские занятия: табу (taba) — игру в бабки, или козны, в которой вместо кубиков использовали кости барашка, а также карточные игры рентой (rentoy) и преса-и-пинта (presa у pinta), последнюю из которых называли еще андабоба (см. примеч. 21 к «РК»), — но и воспроизводит характерную пикарескную топографию. Под «харчевнями Толедо» («Ventillas de Toledo») имеются в виду маленькие постоялые дворы, расположенные в пригородах Толедо на дороге в Мадрид; под «земляными валами у Севильи» (о «плутовских» коннотациях этого города см. примеч. 32 к «РК») — место перед городскими стенами, где собирались и промышляли пикаро. 6 ...с расстояния мушкетного выстрела... — То есть с довольно большого расстояния. В оригинале: «a tiro de escopeta» — «с расстояния ружейного выстрела». Слово «escopeta» применялось по отношению к преимущественно охотничьему стрелковому оружию, получившему серьезное распространение лишь к нач. XVH в. (хотя упоминается в английских законодательных документах 1549 г.). Ср. также его употребление в «РЭ», на с. 310 наст. изд. 7 ...на тунцовых промыслах в Сааре... — Возможно, имеется в виду Саара де лос Атунес, городок в самой южной испанской провинции Кадис, отчего далее он назван «fìnibusterrae (краем земли. — М.С.) в жизненном пути пикаро». См. также примеч. 8 к «РЭ». 8 Эй, вы, кухонные пикаро... — Здесь начинается знаменитая похвала плутовству, в которой перечисляются основные «плутовские амплуа» (кухонный мальчик, воришка, мнимый калека, слепец, носильщик и др.), позаимствованные Сервантесом из «Гусмана де Альфараче» (см. выше, примеч. 4, а также статью С.И. Пискуновой, с. 609—610 наст. изд.). 9 Сокодовер — площадь в Толедо, характерное место на литературной карте плутовского романа (см., напр.: Алеман М. Гусман де Альфараче. Ч. I, кн. 2, гл. 8).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 835 10 ...на площади Мадрида... — Скорее всего, речь идет о площади Пуэрта дель Соль, получившей название в честь одноименных ворот, снесенных в 1521 г. с целью расширения выезда из Мадрида; до 1620 г. (времени открытия Пласа Майор) считалась главной городской площадью. 11 Сегидилья. — См. примеч. 6 к «Ц» и примеч. 131 к «РК». 12 Берберия. — См. примеч. 40 к «ВП». 13 Тетуан — город на севере Марокко, где находили пристанище многие евреи и арабы, высланные из Испании после окончания Реконкисты; служил пиратской базой для нападения на испанский анклав Сеута и южные города Пиренейского полуострова. 14 Реал. — См. примеч. 53 к «Ц». 15 Елисейские паля — метафора для обозначения блаженного, прекрасного места. В античной мифологии Элизий [лат. Elysium, от греч. HXuaiov ttsSíov — «Елисейские поля», «Долина Прибытия») — часть загробного мира, где царит вечная весна и избранные герои проводят дни без печали и забот. Характерно, что Гомер помещает Элизий на западном краю света, у берегов реки Океан, а Сервантес называет Саару «finibusterrae» (см. выше, примеч. 7). 16 «Три уточки, ллалла» («Tres ánades, madre») — дорожная песенка с общим значением «весело шагать» (см.: Covarrubias 1673—1674/1: fol. 46v). 17 Вальядолид. — См. примеч. 79 к «ЛВ». 18 Флалландец — здесь: житель Фландрии (а не Фламандии, одной из современных бельгийских провинций), значительная часть которой в описываемые времена принадлежала Испании. См. также примеч. 83 к «Ц» и примеч. 16 к «ЛВ». 19 Урдиалес (Urdíales). — Смена имени героя, сопровождающая его метаморфозы, — повторяющийся мотив в новеллах Сервантеса, начиная с «Ц» (где благородный дворянин Хуан де Каркамо превращается в «простого» цыгана Андреса Кабальеро). В данном случае герой принимает «плутовское» имя, созвучное тому, что носит персонаж комедии Сервантеса «Педро де Урдемалас» («Pedro de Urdemalas»; 1608—1611), которое, в свою очередь, отсылает к герою многочисленных анекдотов и фольклорных прибауток о ловком пройдохе Урдималасе, или Ордималасе (исп. Urdemalas, Ordimalas — букв.: «Кознодей»). 20 ...Карриасо заявил... отцу, что он тоже желает отправиться вллесте с Авенданьо учиться в Салалланку. — Интересный факт: в списках студентов
836 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Саламанкского университета за 1581 и 1584 гг. действительно зафиксированы фамилии Карриасо и Авенданьо. 21 ...поселить... на общей квартире... — В оригинале: «de ponerles juntos casa» — букв.: «снять на двоих дом». 22 ...успели «снять богатый урожай с своих виноградников»... — В оригинале: «tenían ya hecho su agosto y su vendimia» — «справили свой август и свой урожай». См. также примеч. 131 к «Ц». Об образе виноградника в испанской фразеологии см. ниже, примеч. 123. 23 Эскудо. — См. примеч. 44 к «Ц». 24 ..Лргальский ключ, который лишь тогда начали подводить к городу по высоким и очень длинным акведукам. — Имеется в виду так называемый «Ар- гальский водный путь»; первоначально так именовали источник, который находился на землях, подаренных в сер. XV в. королем Хуаном П Кастильским (1405—1454; правил номинально с 1406 г., официально — с 1419 г.) монастырю Святого Бенедикта. Монахи попытались построить примитивный акведук, чтобы подвести воду к монастырю; однако содержать такой акведук было слишком хлопотно, и они передали его городскому совету Вальядолида. С кон. XVI в. в городе началось строительство новой системы водоснабжения, которую разрабатывала целая команда архитекторов во главе с Хуаном де Эррера (1530—1597); в итоге они спроектировали 5-километровый акведук и несколько общественных источников-фонтанов. Строительство началось в 1586 г. (что позволяет уточнить время действия новеллы), а завершилось в 1622-м. 25 Вальдеастильяс (совр. Вальдестильяс) — город в 20 км к югу от Вальядолида. Упоминается также в «БС» как типично «плутовское» место (см. с. 515 наст, изд., а также примеч. 142 к указанному произведению). 26 ...{несмотря на существование Каньо Дорадо и почтенной Приоры), не в обиду будь сказано для нашего Леганитос и великолепнейшего ключа Кастельяна, пред которым должны умолкнуть как Корпа, так и ламанчская Писарра. — Перечислены названия известных в эпоху Сервантеса источников питьевой воды Мадрида и его предместий. Последний (Писарра де ла Манча) ныне не идентифицируется. 27 Ворота Поединка. — Имеются в виду одни из четырех ворот Вальядолида (точное название: Пуэрта дель Кампо), подле которых во время пребывания в этом городе (1603—1606? гг.) жил Сервантес и которые упоминаются также в других новеллах (см. с. 463, 479 наст, изд., а также примеч. 1 к «ОС»).
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 837 28 Мохадос — местечко в современной провинции Вальядолид, в 25 км к югу от города и в 11 км от Вальдестильяса (у Сервантеса — Вальдеастильяса; см. выше, примеч. 25), куда, по плану мажордома, должны были отправиться путешественники. 29 ...ad pedem liter ce... — Игра слов: латинское выражение «ad pedem litterae (ж!)» буквально означает «у ног [вариант пер:, подножия) буквы» и, использованное в данном контексте, указывает на то, что герои путешествовали пешком. 30 Педро Алонсо. — Так же звали крестьянина, подобравшего Дон Кихота в конце первого выезда (Ч. I, гл. 5). Здесь мы имеем дело с частым у Сервантеса приемом самоцитирования. 31 ...решили переменить Саламанку на Брюссель и Испанию на Фландрию. — То есть предпочесть университету военную карьеру: Испания и после отделения от нее в 1588 г. Нидерландов («Семи объединенных провинций») продолжала вести в южной (совр. «бельгийской») части Фландрии войну, формально завершившуюся только в 1638 г. (см. примеч. 83 к «Ц»). Кроме того, здесь имеет место ироническая аллюзия на распространенный ренессансный топос «armas у letras» — «оружие и науки» (см. примеч. 140 к «ЛВ»). 32 ...«вдели ногу в стреляя»... — В оригинале: «puesto ya el pie en el estribo» — аллюзия на популярную в эпоху Сервантеса кинтилью, которую он также цитирует в написанном незадолго до смерти Письме-посвящении к своему последнему роману «Странствия Персилеса и ды»: «Уже я ногу в стремя заношу, I Охваченный предсмертною тоскою, | И эти строки вам, сеньор, пишу» (Сервантес 1961/5: 5. Пер. Ю.Б. Корнеева). См. также Основные даты жизни и творчества, с. 911 наст. изд. О кинтилье — стихотворной строфе см. примеч. 74 и 75 к «ВП». 33 ...обэтих событиях автор настоящей повести не говорит ни единого слова...— Сервантес вводит подставного автора новеллы, дистанцируясь от его голоса; схожий прием, в гораздо более сложном виде, используется в ДК 1605. 34 Ильескас — город в провинции Толедо, примерно в 40 км к юго-западу от Мадрида. 35 ...кинжалы с крестовинами... — Имеется в виду разновидность больших кинжалов, которые, наподобие шпаги, были снабжены крестовиной, или гардой — узкой металлической планкой, граненой либо плоской, расположенной между рукоятью и клинком перпендикулярно им. 36 ...граф повесил Алонсо Хениса и Риберу... — Имеются в виду реальные
838 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания исторические лица. Дон Франсиско Ариас де Бобадилья, граф Пуньонро- стро, занимал в 1597—1599 гг. должность ассистента Севильи (см. примеч. 107 к «БС») и прослыл яростным борцом с преступностью. Разбойники Алонсо Хенис и Рибера упоминаются в документах 1596 г., однако в действительности они были повешены предшественником Пуньонростро, доном Педро Карильо де Мендоса, графом де Приего (ассистент Севильи в 1593— 1597 гг.). 37 ...не позволив им даже подать апелляцию. — Речь идет об апелляции в так называемую Королевскую аудиенсию (сокр. Аудиенсия) — суд апелляционной инстанции в Испанской империи; в Севилье он действовал с 1493 г. 38 ...предал их собственному суду как солдат, ослушавшихся приказа... — Исследователь X. Гарсиа Лопес трактует это место следующим образом: предал их суду незаконно, поскольку они были солдатами и не подчинялись его юрисдикции (см.: Cervantes 2013: 381, п. 77). 39 Аудиенсия. — См. выше, примеч. 37. 40 ...он... нашу жизнь заедает. — В оригинале: «mete los dedos de su puño en el alma» — букв.: «запускает пальцы нам в душу» (в значении: «ранит в самое сердце»); игра слов, усиливающая сравнение графа Пуньонростро с дьяволом. 41 ...сколько горемык жуют зелллю на кладбище... — В оригинале: «están mascando barro» — фразеологизм, означающий «умерли и похоронены» или «гниют в сырой земле». 42 Коррехидор. — См. примеч. 67 к «Ц». 43 ...переночуй на дворе у Севильянца... — Исследователи XIX в. ассоциировали «постоялый двор Севильянца» с «Кровавой таверной» («Posada de la Sangre») в Толедо, где даже разместили соответствующую мемориальную доску (см.: Martín Gamero 1872). Позже, основываясь на упоминающейся в тексте новеллы близости этого постоялого двора к кармелитскому монастырю, его локализовали по адресу: улица Кармен, д. 23 (см., напр.: Ramírez de Arellano 1919: ХХУП—ХХХП; особенно: Paulino 1983: 97, п. 17). 44 Техадская харчевня. — Возможно, имеется в виду существующая и поныне харчевня Техада на пути из Толедо в Севилью, неподалеку от города Альмодовар дель Кампо (совр. провинция Сьюдад-Реаль). 45 ...неприступна как саягская крестьянка... — Саяго — комарка (район) в Испании, входит в провинцию Самора на западе страны. Саягские крестьяне, со своеобразным говором и грубым нравом, — частые персонажи испанского театра позднего XVI и XVH в.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 839 46 ...на одной щечке у нее — солнце, на другой — луна; одна сделана из роз, другая — из гвоздики, а на обеих вместе — лилии и жасмины. — В описании судомойки использованы клише петраркисгской лирики, где портрет дамы передается через устойчивые метафоры, связанные, в том числе, с небесными светилами и цветами преимущественно белого и алого цвета (розы, лилии, гвоздики и т. п.). См. также примеч. 56 к «Ц». 47 ...наивное описание красоты судомойки, сделанное парнем, возбудило страстное желание ее увидеть. — Любовь «по слухам» или по описанию дамы — распространенный топос куртуазной .лирики. 48 ...повел своего друга по улице Campe de Кристо... — Улочка Сангре де Крис- то (Крови Христовой) в Толедо вела на вершину холма Кармен, где располагался постоялый двор, который исследователи нач. XX в. отождествляли с описанным в новелле (см. выше, примеч. 43). 49 Алькала де Энарес — старинный испанский город примерно в 35 км к востоку от Мадрида; родина Сервантеса; славится своим университетом, который был основан в 1499 г. знаменитым церковным реформатором кардиналом Франсиско Хименесом де Сиснеросом (1436—1517). 50 Костансика — уменьшительно-ласкательная форма имени Костанса (см. также примеч. 100 к «Ц» ). Имя главной героини совпадает с подлинным именем Пресьосы из «Ц» (где использован вариант Консганса, см. с. 84 наст, изд.). Исследователи отмечают параллелизм и расхождения в трактовке этих двух персонажей: девушки в равной мере олицетворяют красоту, добродетель и разумность, но в определенном смысле Костанса-судомойка — противоположность Констансы-цыганочки: если вторая подчеркнуто остра на язык, то первая практически бессловесна. 51 Аргуэльо (Argüello). — Персонаж носит говорящее имя, буквально означающее «грязь» (особенно применительно к засаленной и пропитанной потом одежде), а также «болезненный», «захиревший», «рахитичный». 52 ...до наступления жары нам следовало бы приехать в Оргас. — Оргас — городок в 33 км к юго-востоку от Толедо; как и весь регион, отличается засушливым климатом. См. также ниже, примеч. 73. 53 ...л хочу осмотреть достопримечательности города, а именно: часовню Богоматери, «Механику» Хуанело, гулянье Святого Августина, Королевский огород и Вегу. — Часовня Богоматери (капелла Пресвятой Девы, или Саграрио) находится в кафедральном соборе Святой Марии (ХШ—XV вв.) города Толедо, построенном в готическом стиле и являющемся одним из крупнейших хранилищ ренессансной живописи и средневекового ювелирного искусства. «Me-
840 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ханика» Хуанело — одна из первых в Испании подъемных машин, которая качала воду из реки Тахо в город; построена между 1534 и 1568 гг. генуэзским инженером Джованни Хуанело Турриано (ок. 1500—1585), состоявшим на службе у императора Карла V. Гулянье Святого Августина — ныне не существующий променад с прекрасными видами на берегу Тахо; Королевский огород — большой, образцово содержавшийся парк; Вега — плодородная, искусно возделанная равнина, расположенная напротив Королевского огорода на другом берегу Тахо. Три последних пункта являлись достопримечательностями потому, что в выжженной солнцем и плохо орошенной Центральной Испании богатая растительностью местность представляла большую редкость. 54 ...невозможно отправиться на небо, не совершив добрых дел. — Парафраз из Соборного послания святого апостола Иакова на тему «вера без дел мертва» (Иак. 2: 20), ставший поговоркой. В словах Авенданьо слышен отзвук полемики о свободе воли и благодати (polémica de auxiliis), развернувшейся в Испании во втор. пол. XVI в. между доминиканцами и иезуитами: первые, будучи сторонниками созерцательной жизни, считали, что спасение души возможно лишь через Божью благодать, вторые настаивали на идеале активной жизни и верили в спасение через добрые дела. 55 Орден Алькантара. — См. преамбулу к примечаниям к «[Посвящению] Дону Педро Фернандесу де Кастро...». 56 Майорат. — См. примеч. 74 к «Ц». 57 Королева Гвиневра (Гиневра) — жена легендарного короля Артура, один из эталонов Прекрасной Дамы в средневековой куртуазной литературе. 58 ...безобразием не уступит... чудищам святого Антония\ — Аллюзия на искушения св. Антония, которому в египетской пустыне являлись фантастические чудовища; частая тема в средневеково-ренессансном искусстве и литературе. 59 ...в соседнем Кармелитском монастыре. — Имеется в виду монастырь Босоногих Кармелиток, основанный Тересой де Хесус (Тереса Авильская; 1515—1582), великим испанским писателем-мистиком, монахиней-кармелит- кой и католической святой. Именно здесь в 1577 г. находился в заточении ее последователь, реформатор Ордена кармелитов, знаменитый поэт-мистик Хуан де ла Крус (Иоанн Креста; 1542—1591). 60 В игу эл а — струнный щипковый музыкальный инструмент семейства виол, распространенный в Испании в XV—XVI вв. 61 ...безжалостно поражено копьем ревности. — Об отношении Сервантеса
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 841 к ревности и о метафорах, которые он использует применительно к ней, см. примеч. 84 и 137 к «Ц», примеч. 19 к «ВП», примеч. 42 к «АИ». 62 Пояском ей служил францисканский шнурок... — Имеется в виду светлый веревочный пояс с тремя узелками, на который вешали ключи, чернильницы, перья ит. п.; со времен Средневековья был неотъемлемой частью одеяния монахов-францисканцев. Эта деталь костюма Костансы подчеркивает ее набожность. См. также примеч. 67 к «ЛВ». 63 Тока. — См. примеч. 121 к «ЛВ» и примеч. 75 к «РЭ». м ...девки из Галисии... — Галисия — историческая область на северо-западе Пиренейского полуострова; в эпоху Возрождения и в ХУП в. входила в состав Кастильской короны. Во времена Сервантеса галисийцы пользовались дурной репутацией (см. также примеч. 28 к «К»): их часто нанимали в качестве слуг, и с ними ассоциировались презираемые профессии. «Девица из Галисии» в литературе — как правило, средоточие всех пороков (уродство, алкоголизм, проституция и т. д.). 65 Сеяемин — староиспанская мера сыпучих тел, равная 4,625 л. 66 ...тут для вас словно петушок запоет\ — В оригинале: «a fe que otro gallo os cantase» — фразеологизм, означающий «в новых обстоятельствах всё может измениться к лучшему». 67 Лопе Астуриано. — Предположительно, намек на драматурга Лопе де Вега, чьи родители были родом из Астурии. 68...превращения, способные перещеголять вымыслы носатого поэта\ — Под «вымыслами» имеется в виду поэма «Метаморфозы» древнеримского автора Публия Овидия Назона. Сервантес обыгрывает распространенную в ту эпоху игру слов: когномен «Назон» [лат. Naso) в переводе с латыни буквально означает «носатый». 69 ...ехал... вверх по Кармелитскому косогору... — В оригинале: «por la cuesta del Carmen» — «по склону [улицы] Кармен». См. выше, примеч. 43. 70 Кармелитская площадь. — В оригинале: «plaza del Carmen» — букв.: «Площадь Кармен». Вероятно, речь идет о площади перед монастырем Босоногих Кармелиток (см. выше, примеч. 59). 71 Альгуасил. — См. примеч. 84 к «РК» и примеч. 98 к «ЛВ». 72 Осьмерной реал. — См. примеч. 60 к «Ц». 73 ...проехал к Асекскому перевозу и сегодняшней ночью заночует в Оргасе... — Асека — местечко в 19 км к северо-востоку от Толедо, где можно было переправиться на лодке через реку Тахо. Оргас (см. выше, примеч. 52) находится в 33 км южнее Асеки.
842 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 74 ...обратить внимание на дело Томаса... — Очевидно, ошибка Сервантеса: в прямой речи трактирщик продолжает говорить о Томасе в третьем лице. Многие издания исправляют имя на «Лопе». 75 ...скрипу от них будет больше, чем от самых скрипучих колес\ — В оригинале: «gruñen más que carretas de bueyes» — букв.: «больше, чем от повозки с волами», которая была распространенной эмблемой правосудия. 76 Дукат. — См. примеч. 181 к «Ц». 77 ...заниматься ремеслом водовоза... — Профессия водовоза относилась к числу презираемых. Кроме того, здесь просматривается аллюзия на плутовскую литературную традицию: Ласаро тоже был водовозом в Толедо (см. «Жизнь Ласарильо де Тормес...», рассказ 6). 78 ...угодить под суд за бродяжничество... — В эпоху Возрождения отношение к нищим и попрошайкам меняется (по сравнению со Средневековьем, когда нищий часто был персоной неприкосновенной, так как служил напоминанием о тщете земной жизни и своего рода катализатором милосердия и любви к ближнему): в частности, в Испании их изгоняют из городов. 79 ...глазеть на дурёх. — Испанское выражение «mirar bobas» в описываемые времена было фразеологизмом и означало «валять дурака». В данном случае мы сохраняем буквальный перевод, чтобы не нарушить игру слов, которая продолжается в следующем абзаце. 80 ...вы... подлинный еретик. — Следует понимать: идолопоклонник (язычник), поскольку персонаж поклоняется не Богу, а женщине, замещающей божество. Ср. аналогичную фразу в «ВП» на с. 122 наст. изд. и примеч. 77 к указанному произведению. 81 ...победой над этой Порцией, Минервой, над этой неслыханной Пенелопой... — Здесь упоминаются античные символы верности, стойкости и благоразумия. Порция (ум. 43/42 до н. э.) — древнеримская матрона, дочь Марка Порция Катона Младшего (95—46 до н. э.), во втором браке жена Марка Юния Брута (85—42 до н. э.), который вошел в историю как убийца Юлия Цезаря. Ее любовь и преданность мужу были легендарными; согласно Плутарху, Порция догадалась, что Брут стал участником заговора против Цезаря, и, дабы доказать Марку Юнию, что сможет хранить тайну, нанесла себе серьезную рану ножом в бедро, а затем последовала за мужем в изгнание; узнав о его смерти, покончила с собой, проглотив горячие угли (см.: Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Брут. 13—15, 23, 53). Древнеримская богиня Минерва (в древнегреческой мифологии — Афина) в западноевропейской
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 843 традиции олицетворяла мудрость; в иконографии она часто держит в руках книгу или оливковую ветвь, и ее сопровождает священная сова. Пенелопа, жена Одиссея, на протяжении почти двадцати лет хранила верность мужу, которого все считали умершим, и противостояла притязаниям многочисленных женихов. 82 ...произнес нечто вроде своеобразного обращения... — Следующее далее ироническое обращение Астуриано, превозносящее платоническую любовь, содержит некоторые топосы, схожие со вполне серьезным гимном Золотому веку, который Дон Кихот произносит перед козопасами (Ч. I, гл. 11). 83 ...вознести... на самый верх колеса Фортуны! — Здесь в ироническом контексте использован классический образ колеса Фортуны как синонима переменчивой судьбы; он был усвоен христианской культурой благодаря сочинениям Боэция (ок. 480 — ок. 525); в частности, трактату «Утешение философией» (см.: П.1—2). 84 ...стала натираться свинцовыми белилами... — Имеется в виду модное в то время — и крайне вредное — косметическое средство. (В частности, в описываемую эпоху вошла в употребление «венецианская паста» — смесь свинцовых белил с уксусом; впрочем, эта паста была дорогой, и едва ли Аргуэльо пользовалась ею.) Осуждение использования косметики станет одним из то- посов литературы барокко. 84 ...немало «прикрытых» мужчин... — То есть лиц знатного происхождения, из кастовых предрассудков не желавших открыто смешиваться с толпой и потому демонстративно прикрывавших свои лица плащом для того, чтобы остаться неузнанными. Позже (в XVIII в.) для этих же целей стала употребляться маска. 86 ...они будут плясать так, как это делается в театре... — Постановка испанской комедии Золотого века представляла собой целое праздничное зрелище с пением и плясками. Перед комедией, между актами и по ее завершении игрались маленькие одноактные пьески, сочетавшие текст, танец и музыку: лоа, интермедии, мохиганги и собственно «танцы» [исп. baile — театральный микрожанр). 87 Андалусец Баррабас... — Испанскому «Баррабас» (Barrabás) соответствует русская форма того же имени — Варавва; по евангельской легенде, так звали разбойника, приговоренного к распятию одновременно с Христом, но отпущенного Понтием Пилатом по случаю праздника (см.: Мф. 27: 15—21; Мк. 15: 6—15; Лк. 23: 17—25; Ин. 18: 39—40). В ортодоксальном церковном
844 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания истолковании имя это столь же презренное, сколь и имя «христопродавца» Иуды; недаром Сервантес чуть далее в тексте называет имя андалусийца «мерзким». 88 Рыцарь ордена Компас. — В оригинале: «canónigo del Compás» — букв.: «каноник Компаса» (от исп. compás — «ритм», «такт», то есть то же, что и танец). В этом именовании обыгрывается жизнь каноников в каноникатах — особых конгрегациях с уставом, более вольным, чем монастырский. 89 Пусть выходит та, что ражей, | Сняв передничек и плащ. — В этих строках считывается эротический подтекст: фактически звучит призыв обнажиться. 90 Контрапас — народный танец хороводного типа; название его можно дословно перевести как «противошаг», что связано с определенной комбинацией движений: каждый новый шаг следует за предыдущим в противоположном направлении. 91 ..^мерзкое имя... — См. выше, примеч. 87. 92 ...не величай, кого вздумается, шантрапой... — Не переданная в полной мере игра слов: погонщик путает слово «contrapás» [исп. — «контрапас») с сочетанием «con trapas» [исп. — «в лохмотьях»). См. также выше, примеч. 90. 93 ...обычные сарабанды, чаконы и фолии... — Перечисляются популярные в эпоху Сервантеса танцы, считавшиеся опасными для морали (в частности, из-за откровенных телодвижений). О сарабанде см. примеч. 43 к «РЭ». Чакона — первоначально народный танец в оживленном темпе, в сопровождении пения и кастаньет; известен с кон. XVI в. Фолиа изначально была карнавальным «потешным» танцем, предположительно португальского происхождения, под кастаньеты, погремушки и другие инструменты, производящие шум. В своем словаре Коваррубиас описывает фолию как быструю и беспорядочную (от исп. folia — «помешательство», «безумие») пляску, во время которой танцоры должны были держать на плечах мужчин, переодетых женщинами (см.: Covarrubias 1673—1674/2: fol. 14). См. также примеч. 6 к «Ц». 94 Пусть идет любая нимфа... — На жаргоне «нимфами» (ninfa) называли проституток. 95 ...взять I На руки песку немного | Или этого дерьма. — В оригинале речь идет о земле с мусорной свалки («tierra del muladar»), располагавшейся обычно за городскими стенами. 96 Черту чертовых две фиги | Пусть дадут, перекрестясь... — В оригинале игра слов: «dos higas de su higueral» — букв.: «две фиги из своей фиговой ро¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 845 щи» [исп. higa означает и «кукиш», и «плод фигового дерева», иначе — смоковницы, инжира). 97..Аргуэльо; | Ты прекрасней, чем чума... — О значениях имени Аргуэльо см. выше, примеч. 51. 98 Ах, в чаконе вся сполна \ Прелесть жизни нам дана\ — Повторяющийся рефрен песни имеет фольклорное происхождение. См. также выше, примеч. 93. 99 Сколько разуме пыталась \ Эта знатная сеньора \ Вместе с бойкой сарабандой, I С «Мавританкой» и «Прискорбьем»... — Чакона здесь персонифицируется и называется «знатной сеньорой» (а двенадцатью строками ниже — «смуглой мулаткой», то есть родом из Нового Света). «Прискорбье» («Pésame», см. примеч. 50 к «РЭ») и «Мавританка» («Perra mora») — запевы других народных танцев. 100 Крадучись, проникнуть в щели | Монастырского затвора... — Возможно, аллюзия на существование народных фольклорных песен и танцев «на божественный лад». Кроме того, многие народные танцы (и сарабанда в частности) считались дьявольским изобретением, опасным для общественной морали, что привело к запрету сарабанды Советом Кастилии в 1630 г. См. также выше, примеч. 93. 101 ...испорченность находит... — Аллюзия на непристойные движения чаконы (см. выше, примеч. 93). 102 Ароба (Aroba) — неидентифицированный персонаж. 103 Самбопало — название гротескного народного танца родом из Нового Света. 104 Эмпирей — в античной натурфилософии одна из верхних частей неба, наполненная огнем. В романсе, исполняемом неизвестным юношей, Костан- са заключает в себе весь так называемый «птолемеевский», то есть геоцентрический, космос сверху вниз: Эмпирей, Перводвигатель, Кристальное небо, небо неподвижных звезд и семь небесных сфер — по количеству известных тогда планет, в число которых, кроме Солнца и Луны (тоже считавшихся планетами), входили Сатурн, Юпитер, Марс, Венера и Меркурий. См. также ниже, примеч. 105—113. Данный возвышенный романс построен по контрасту с предшествующей чаконой, исполненной эротических подтекстов. 105 Первый двигатель, собою \ Увлекающий все судьбы... — Перводвигатель — термин аристотелевской физики, заимствованный и адаптированный христианской теологией томистского толка (св. Фомой Аквинским и его последо¬
846 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания в ателями-схоластами) и отмененный только после открытий Галилея; считалось, что он приводит в движение все небесные сферы (см. примеч. 157 к «Ц»). Эта центральная метафора, уподобляющая Костансу Перводвигателю, маркирует ее особую, центральную, роль в сюжете. 106 Кристаллическая чаша... — Имеется в виду девятая небесная сфера — Кристальное небо (см. выше, примеч. 104). 107 Два светила неразлучных... — Глаза как звезды или два солнца — традиционная неоплатоническая петраркистская метафора. См. также примеч. 4 к «Ц». 108 Прародителя, потомство \ Схоронившего в желудке... — Имеется в виду Сатурн (мифологическое божество, поглотившее своих детей), именем которого названа соответствующая планета. 109 Олимпийца, благосклонность \ Ей дарящего большую... — Подразумевается планета Юпитер, названная именем отца всех богов в древнеримской мифологии. 110 Бранного прелюбодея, \ Грозного в сраженьях бурных... — Намек на планету, носящую имя бога войны Марса, который стал любовником богини Венеры, жены Вулкана. См. также примеч. 79 к «РЭ». 111 Твердей твердь, второе солнце... — В оригинале: «cuarto cielo» — букв.: «четвертое небо». В геоцентрической картине мира расположение Венеры среди небесных сфер варьировалось; например, Данте располагает ее на третьем небе перед Солнцем (см.: Чистилище. УШ—IX), а Платон и Аристотель — за Солнцем. Сервантес, говоря о четвертом небе (Венере), подразумевает одновременно планету и древнеримскую богиню красоты и любви, что было традиционной поэтической метафорой для дамы. 112...посланник, говорящий \ Столь неслыханно разумно... — Планета Меркурий сравнивается с одноименным античным божеством, посланцем богов. 113 ...от первого взяла ты | Только яркость ночи лунной... — Аллюзия на богиню-девсгвенницу Диану и ее атрибут — Луну. 114 ...у нас теперь завелись поэты, в писаниях которых сам дьявол толку не сыщет). — Еще одна аллюзия на культеранистов (гонгористов), последователей поэта Луиса де Гонгора, который из-за своей «темной», труднопонимае- мой поэзии был назван «князем тьмы». См. также примеч. 56 к «Ц» и примеч. 13 к «ВП». 115 ...хоть на самого пресвитера Иоанна Индийского\ — См. примеч. 46 к «РЭ».
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 847 11(3 Галисийка. — Начиная с этого места, национальная принадлежность служанки начинает употребляться как имя собственное. См. также выше, примеч. 64. 117 — Медовая сласть, да не про ослиную пасть. — В оригинале: «No es la miel para la boca del asno» — поговорка, вероятно восходящая к «Адагиям» Эразма Роттердамского («Asinus in unguento» — «Осел в благовониях»); дважды встречается в «ДК» (Ч. I, гл. 52; Ч. П, гл. 28; в пер. Б.А. Кржевского — «Осла медом не кормят»). 118 ...л готов померяться силами с парочкой великанов, в случае нужды я берусь своротить челюсти полдюжине... львов... — Лопе называет традиционные рыцарские подвиги, которые, в частности, пародируются в «Дон Кихоте» (напр., Ч. I, гл. 8, 30, 35; Ч. П, гл. 17). 119 ...«датских земель девицами» угостила нас сегодня судьба\ — Девушка из Дании (doncella de Dinamarca) — персонаж первого испанского рыцарского романа эпохи Возрождения «Амадис Гальский» («Amadís de Gaula»; 1508) Гарей Родригеса де Монтальво (ок. 1450 — ок. 1505), помощница принцессы Орианы, возлюбленной заглавного героя. Сервантес сталкивает две романные традиции — рыцарскую и плутовскую: девицами из Дании названы Галисийка и Аргуэлья, плутовки по своему амплуа. 120 ...на ближайший скотный рынок... — Речь идет о рынке, находившемся неподалеку от постоялого двора Севильянца, на площади Непорочного Зачатия перед одноименным монастырем. 121 ...я читаю по-латыни целых четыре молитвы. — Очевидно, имеются в виду самые популярные католические молитвы: «Радуйся, Мария» («Ave Maria»), «Отче наш» («Pater noster»), «Верую во единого Бога» («Credo in Deum», так называемый Символ веры), «Славься, Царица» («Salve Regina»). 122 ...когда вымолитесь по-латыни, вы произносите тысячи несусветных глупостей... — Конечно, контрреформистская Испания подчинялась решениям Тридентского собора, который закрепил латинский язык в качестве единственного, разрешенного для богослужения. Вместе с тем на протяжении XVI в. на Пиринейском полуострове не утихали попытки обновления церковных практик; в частности, появилось несколько кастильских переводов (хотя и печатавшиеся за пределами собственно Испании — в Антверпене или Италии) Нового Завета (1543, 1556), Ветхого Завета (1553, так называемая «феррарская Библия») и, наконец, полный вариант Библии, вышедший в Базеле в 1569 г. — так называемая «Медвежья Библия». Естественно, движе¬
848 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ние за адаптацию слова Божьего к народному языку не приветствовалось официальной Церковью — авторы переводов были по преимуществу реформистами (иначе говоря — «еретиками»), скрывавшимися в других странах империи Габсбургов; однако практика частных молитв была менее суровой, в частности, печатались часословы на испанском языке, позволявшие верующему творить молитву с осознанием произносимых слов. См. также при- меч. 21 к «ЛВ». 123 ...шпарю по нём, как по выполотому винограднику. — То есть легко, без остановки; в оригинале: «como por viña vendimiada» — «как по винограднику после сбора урожая». Образ виноградника был очень распространен в испанской фразеологии; ср., напр.: «la viña del Señor» («виноградник Господень»), «ser una viña» («получить теплое местечко»), «tomar las viñas» («дать тягу», «смотать удочки»), «yo vengo de mis viñas y no sé nada» («моя хата с краю, ничего не знаю»). См. также выше, примеч. 22. 124 ...стишки эти следующие... — Использованная далее поэтическая форма называется «овильехо» (от исп. ovillo — «клубок»); она представляет собой десятистишия, попеременно сочетающие восьмисложные стихи с усеченными четырехсложными, кроме последних четырех строк, являющихся вось- мисложниками (в последней строфе эта закономерность нарушена и в оригинале, и в переводе). Считается, что Сервантес был первым, кто зафиксировал «овильехо» в литературе (см. также: ДК. Ч. I, гл. 27). 125 ...стоит вам два раза ее прочесть — и вашу боль как рукой снимет. — Возможно, аллюзия на «Трагикомедию о Калисто и Мелибее» («Селестину») Ф. де Рохаса, где Селестина просит у Мелибеи молитву св. Аполлонии от зубной боли, являющейся эвфемистическим замещением любовного недуга Калисто (действие 4). См. также примеч. 68 к «РК». 126...осла, скакавшего... вследствие ртути, влитой ему вуши... — Дгть животному ртуть, чтобы оно казалось резвей, чем на самом деле, — распространенная уловка цыган во времена Сервантеса. 127 ...объявили осла сильным, выносливым и быстрым. — В изд. 1613 г. последнее прилагательное в данном ряду — «прожорливый» («comedor»); однако, возможно, это ошибка набора, и в действительности имелось в виду «corredor» — «быстрый». 128 «Примера» (исп. primera — букв.: «первая») — наряду с «пятнадцатью очками» самая популярная карточная игра эпохи; часто описывается в плу¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 849 товских романах. По правилам «примеры», для победы в партии следовало набрать одну из выгодных комбинаций или считать очки по картам одной масти, если комбинация не сложилась. 129 Куарто — здесь: сплав серебра с медью для мелких монет. Об одноименной монете из этого сплава см. примеч. 19 к «Ц». 130 ..Астуриано попросил его принять во внимание, что на карту он ставил всего только четыре четверти осла, а хвост... ему следует вернуть, после чего пусть себе забирает на здоровье всё остальное. — Весь следующий далее эпизод с ослиным хвостом имеет фольклорную основу, включая данное бурлескное выражение. Ослиный хвост — характерный атрибут ослиного «цикла» сюжетов, присказок, анекдотов, построенных вокруг популярнейшего карнавального образа осла. Сюжет с ослиным хвостом фигурирует в «ДК» (Ч. I, гл. 32), а образ осла Санчо занимает важнейшее место среди бестиарных образов романа. Мотив ослиного хвоста встречается и в «БС», в рассказе Бергансы о цыгане-обманщике, продавшем крестьянину животное с фальшивым хвостом (см. с. 530—531 наст. изд.). 131 ...в берберийских баранах обыкновенно считают пять четвертей, причем пятую четверть составляет хвост... — Берберийский баран — парнокопытное животное с крутыми рогами, распространенное в Северной Африке, а также в горах Мурсии, Гранады и Андалусии; из-за сильно развитого курдюка и очень толстого хвоста его тушу делили не на четыре, а на пять частей. 132 «Кинола» (quínola) — карточная игра, для победы в которой надо собрать четыре карты одной масти. 133 Мараведи. — См. примеч. 61 к «Ц». 134 ...если бы это случилось во времена Тамерлана, водовозы тут же провозгласили бы Лопе своим королем. — Согласно легенде, тюркский полководец Тамерлан (Тимур; 1336—1405), прежде чем стать великим завоевателем и эмиром, был пастухом. В испанском языке сравнение с потомком Тамерлана использовали для иронического обозначения знатности. 135 ...было равносильно тому, как если бы он вздумал... отрубать головы у гидры, так как на месте одной головы... в тот же миг вырастало не то что семь, а целых семьсот... — Комическое преувеличение: у Аернейской гидры (гигантской многоголовой змеи, которую убил Геракл) вместо каждой огрубленной головы вырастало лишь по две новые. 136 ...радуйся, что я не донесла на тебя инквизиции... — У Косгансы есть не¬
850 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания сколько поводов для обвинения Лопе перед церковным судом: во-первых, он подделал молитву, что считалось серьезным богохульством, а во-вторых, заговор против зубной боли предполагал обращение к магии. 137 ...как появление кометы вызывает опасения несчастий и злоключений... — См. примеч. 15 к «АИ». 138 Перикито (Periquito) — просторечная уменьшительная форма имени Педро. 139 ...она не из моих домашних, хотя никогда мне чужой не была. — В оригинале: «está en esta casa, pero ni es mi criada ni deja de serio» — букв.: «[она] мне не служанка, хотя и не перестала ею быть». 140 ...для подобной жемчужины... — Ср. с образом и именем Пресьосы (см. примеч. 4 к «Ц»). 141 Ручной возок. — См. примеч. 93 к «ЛВ». 142 ...доктор де ла Фуэнте. — Считается, что речь здесь идет о профессоре Толедского университета, враче и поэте Родриго де ла Фуэнте (ок. 1510— 1589). См. также преамбулу к примечаниям к наст, новелле. 143 Старая Кастилия — историческая область, включавшая северные земли Испании (Бургос, Авилу, Паленсию, Вальядолид, Сантандер, Сорию, Сеговию, Логроньо) и получившая свое название в XVI в. в противоположность Новой Кастилии, которая включала центральные земли прежнего королевства Толедо. 144 ...отправиться на богомолье к Гуадалупской Богоматери... — Имеется в виду монастырь Санта Мария де Гуадалупе (основан в 1340 г.) в городе Гуа- далупе провинции Касарес на западе Испании, славившийся своими больницами, медицинской школой и обширнейшей библиотекой. Туда же отравляется на богомолье (и затем возвращается в Вальядолид) донья Клемента Буэсо в новелле «ОС» (см. с. 471 наст. изд.). 145 ...всё время шепчет свои «Ave Maria»... — В оригинале сказано более прямо: «es una tragaavemarías» — букв.: «она святоша». См. также выше, примеч. 121. 146 ...выправить бы мне четки попышнее\ — В оригинале: «quisiera yo tener un cuento de renta» — букв.: «хотелось бы мне получить свою часть ренты [с этих чудес]». 147...судьба, пожелавшая, чтобы я мог счастливо насладиться вами, погрузила в сон всех ваших слуг... — Аллюзия на миф о похищении Зевсом Европы. Некоторые исследователи также находят здесь параллель со сказочным сюжетом о спящей красавице (№ 410 по указателю Аарне—Томпсона: «Окамене¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 851 лое царство») в изложении Дж. Базиле: отец Косгансы, дон Диего де Карри- асо, идентифицируется с королем-охотником, который проникает в затерянный в лесах замок, где находит Спящую Красавицу, насилует ее и оставляет беременной (см.: Ramond 1983; Damis 2014). ш Алькантарский мост — древний двухарочный мост через реку Тахо, рядом с Алькантарскими воротами, служивший одним из двух въездных мостов в Толедо. 149 ...с такою же исступленною радостью, с какою библейский отец встретил вернувшегося из отсутствия своего блудного сына. — Аллюзия на евангельскую притчу о блудном сыне (см.: Лк. 15: 11—32). См. также примеч. 1 к «РЭ». 150 ...исхлопотать разрешение на брак... — Для заключения брака между родственниками (а отцы жениха и невесты были двоюродными братьями) требовалось особое церковное разрешение. 151 ...поэтам золотого Тахо... — Тахо — традиционный локус испанской любовной поэзии Возрождения. См. также примеч. 51 к «Ц». ДВЕ ДЕВИЦЫ NOVELA DE LAS DOS DONCELLAS Сюжет этого произведения близок к вставной истории о двух влюбленных парах (Карденио и Люсинда, Фернандо и Доротея) в ДК 1605, начинающейся в горах Сьерра-Морена (Ч. I, гл. 24). В то же время ее заключительная часть разворачивается на улицах и пляже Барселоны, что перекликается с ДК 1615 (о Барселоне в судьбе и сочинениях Сервантеса см. статью С.И. Пискуновой, с. 558—559 наст. изд.). Новелла «ДД» считается наиболее близкой к так называемому итальянскому типу новеллы. Вместе с тем указывают и на другую жанровую модель — «комедию интриги», для которой характерны структурообразующие сюжетные ходы: переодевание женщины в мужское платье, отложенное «узнавание» брата и сестры, переконфигурация влюбленных пар, финальные свадьбы. 1 ...село по названию Кастильбланко. — Речь идет о поселении (ныне — городок Кастильбланко де лос Арройос в провинции Севилья (Андалусия)), расположенном в 35 км к северу от города Севильи. Сельский колорит зачи¬
852 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания на — один из аргументов в пользу связи данной новеллы с жанром пасторального романа, к которому Сервантес обратился в своем первом романе «Гала- тея» (см. примеч. 4 к «Прологу к читателю»). 2 ...на прекрасном племенном коне. — В оригинале: «un hermoso cuartago» — букв.: «на прекрасной низкорослой лошадке иностранной породы». 3 Эскудо. — См. примеч. 44 к «Ц». 4 ...настоятель севильский... — В оригинале: «deán de Sevilla» — букв.: «декан севильский». Речь идет о настоятеле Севильского кафедрального собора, или собора Санта Мария де ла Седа (см. примеч. 37 к «РК»). 5 Альгуасил. — См. примеч. 84 к «РК» и примеч. 98 к «ЛВ». 6 ...о фландрских войнах... — См. примеч. 83 к «Ц» и примеч. 16 к «ЛВ». 7 ...о высадке турецкого десанта... — В оригинале: «bajada del Turco» — букв.: «о том, что турецкий флот вышел в море». Слухи о том, что турецкие корабли отчалили от берегов Дарданелл и движутся к средиземноморскому побережью, в кон. XVI в. держали в напряжении не только Испанию, но и всех христиан Средиземноморья (ср.: ДК. Ч. П, гл. 1). Они были более чем обоснованны: на протяжении XVI в. христианские государства вели непрерывные войны с Османской империей: Османо-габсбургские войны (1526— 1568 гг.), несколько турецко-венецианских войн, битвы за Родос (1552 г.) и Мальту (1565 г.), Кипрская война (1570—1573 гг.); кульминацией последней стала битва при Лепанто (см. примеч. 6 и 7 к «Прологу к читателю»). Последнее обстоятельство дает основание некоторым исследователям относить время действия новеллы примерно к 1571 г. (см., напр.: Bonilla 1917: 64). Эти события были постоянной темой досужих бесед, и выражение «говорить о турецком флоте» зачастую означало «вести пустые разговоры». 8 ...о приключениях трансильванского властителя, да хранит его Господь. — Возможно, имеется в виду Жигмонд Батори (1572—1613) — князь Трансиль- вании, племянник короля Польши и великого князя Литовского Иштвана Батори (1533—1586). Этот исторический персонаж был чрезвычайно популярен в Испании на рубеже XVI—XVII вв. Он настаивал на союзе с христианами против турок, заключил антитурецкую коалицию с Валахией (часть нынешней Румынии) и Молдавским княжеством, бывшими, как и Тран- сильвания, вассалами Османской империи, чем объясняются симпатии к нему испанского альгуасила. В зависимости от времени создания новеллы могут подразумеваться и попытки Батори вернуть трон (1600 г.), от которого он отрекся в 1599 г. По менее популярной версии, речь может идти о
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 853 другом князе Трансильвании Яноше II Жигмонде (Заполняй) (правил в 1540-1571 гг.). 9 ...красоту его дорожного платья... — См. примем. 72 к «Ц». 10 Алькальд. — См. примем. 40 к «Ц». 11 Реал. — См. примем. 53 к «Ц». 12 Марк Антоний (Marco Antonio). — Персонаж носит говорящее имя, отсылающее к римскому военачальнику и политику Марку Антонию (83—30 до н. э.), который в молодости пользовался дурной репутацией из-за пристрастия к вину, роскоши и женщинам (см.: Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний. 2-4). Его драматичный роман с египетской царицей Клеопатрой лег в основу множества произведений литературы и искусства. 13 ...несллотря на свое появление здесь... в мужской одежде, я на самом деле — несчастная девушка... — Подробнее об этом топосе переодевания, зачастую связанного с идеей метаморфозы персонажа, см. статью С.И. Пискуновой, с. 596 и 622 наст. изд. 14 Теодосия (Teodosia). — Греческое имя героини подчеркивает связь новеллы с пасторальным и «византийским» (греческим) романом. См. примем. 13 к «Прологу к читателю». 15 ...отправили учиться в Саламанку... — Ср. с новеллами «ЛВ» и «ВС». См. также примем. 85 к «Ц» и особенно примем. 2 к «ЛВ». 16 Я рвала на себе волосы... царапала лицо... — Перечисляются классические проявления страдания и горя; ср. также в «СК», на с. 261 наст, изд., и в «БС», на с. 508 наст. изд. 17 ...отправиться на поиски этого второго предателя — Энея, этого жестокого и вероломного Бирена... — Оба персонажа покинули своих возлюбленных: Эней — герой эпической поэмы Вергилия «Энеида» (29—19 до н. э.) и средневековой анонимной адаптации под названием «Роман об Энее» («Roman d’Enéas»; ок. 1160) — оставил карфагенскую царицу Дидону; Бирен, герой рыцарской поэмы «Неистовый Роланд» Л. Ариосто, бросил свою невесту Олимпию, увлекшись дочерью короля Фризии (песнь X). Точно в таком сочетании неверные любовники встречаются в ДК 1615, в романсе, который исполняет якобы влюбленная в героя Альтисидора при отъезде Дон Кихота из замка герцога и герцогини (гл. 57). 18 ...если даже он и выслушает мои оправдания, мои доводы будут всё же бессильны в его глазах. — В оригинале: «aunque él escuche mis disculpas, el menor punto de su honor pasa a cuantas yo pudiere darle» — букв.: «даже если он при¬
854 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания слушается к моим оправданиям, малейшая толика его чести не обелит их». Во времена Сервантеса брат незамужней сестры выполнял социальную функцию мужа, оберегал ее честь и должен был кровью смыть ее позор. 19 ...л не потеряла чести; хотя уход мой из родительского дома и подверг ее... опасности, она всё же не погибнет для людей, если кара... останется в тайне. — О концепте «честь» в испанской культуре Золотого века см. преамбулу к примечаниям к «СК». 20 ...слова вернули Теодосии присутствие духа... — В оригинале: «cobrar los perdidos espíritus» — букв: «вернули утраченные духи». О жизненных духах см. примеч. 179 к «Ц». 21 ...он едет из порта Санта-Мария, где видел четыре галеры, собиравшиеся плыть в Неаполь... — Имеется в виду Эль Пуэрто де Санта-Мария — город на Атлантическом побережье Испании, в XVI—ХУП вв. служивший важным торговым портом. 22 Адорно (Adorno) — реальная историческая фамилия генуэзских купцов, осевших в Севилье. 23 ...по дороге в Касалью... — Речь идет о муниципалитете Касалья де ла Сьерра, в 80 км к северу от Севильи. 24 ...оказались в двух милях от селения Игуалада, отстоявшего от Барселоны на девять миль. — В действительности поселок Игуалада находится в 70 км к северо-западу от Барселоны. 25 ...я только чудом спасся от шайки разбойников, находящейся в этом лесу! — Разбойник — важный типаж испанской литературы, частый у Сервантеса. Наиболее яркая разработка этого образа — Роке Гинарт, которого Дон Кихот встречает, как и герои «ДД», по пути в Барселону (Ч. П, гл. 60). 26 ...ящичка с «Agnus Dei»... — См. примеч. 44 к «ЛВ». 27 ...едет из Севильи с намерением пробраться в Италию и попытать там, подобно многим другим испанцам, счастья в военном деле... — Автобиографическая деталь. См. примеч. 12 к «ЛВ», а также статью С.И. Пискуновой, с. 558 наст. изд. 28 ...ведущий свой род от благородных и древних Адорно Генуэзских... — См. выше, примеч. 22. 29 ...Теодосия... совладала со своими чувствами, которые чуть было не изменили ей...—В оригинале: «detuvo los espíritus, que poco a poco la iban dejando» — букв.: «удержала свои духи, которые мало-помалу покидали ее». См. выше, примеч. 20. 30 ...под влиянием душившей ее бешеной ревности, которая чем дальше, тем
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 855 сильнее пронизывала ее вплоть до костей... — В оригинале: «entrando por los huesos у médulas» — букв.: «пронизывала до костей и костного мозга». Ревность здесь представлена как болезнь. О ревности см. также примем. 84, 113 и 137 к «Ц», примем. 19 к «ВП», примем. 42 к «АИ» и примем. 61 к «ВС». 31 ...жало ревности... — В оригинале: «lanza de los celos» — «копье ревности», мастый образ у Сервантеса. См. также пред, примем. 32 Я царапала себе лицо, рвала волосы... — Ср. с монологом Теодосии на с. 390 наст. изд. См. также выше, примем. 16. 33 ...под прикрытием темноты... — В оригинале: «cubierta con su negra capa» — «под ее [номи] мерным плащом». 34 ...добралась до селения, именуемого Осуна, откуда,устроившись на телеге, я через два дня добралась до Севильи. — Андалусийское селение Осуна (ныне муниципалитет) находится примерно в 87 км к востоку от Севильи. 35 ...нарушительница моего покоя... — В оригинале: «enemiga de mi descanso» — букв.: «врагиня моего покоя». См. примем. 23 к «ВП». 36 ...в далеких и знойных пустынях Ливии или среди ледяных степей Скифии. — Традиционная антитеза поэзии Возрождения, выражающая контрастность любовного чувства (также: огонь — лед/вода/снег). Ливия ассоциируется с Ливийской пустыней в Северной Африке; представление о Скифии восходит к античной географии: так называли земли, населенные скифами, кочевым народом, — степные районы к востоку от северного Причерноморья, от Дуная до Дона. 37 ...бешеная горячка ревности. — См. выше, примем. 30. 38 ...таковауж сила красоты... в один миг она пробуждает желание того, кто на нее смотрит, а когда взору открывается возможность ее достигнуть... она... легко зажигает душу созерцающего... — О проникновении любви через глаза см. примем. 79 к «ВП». 39 ...путемухаживания... — В оригинале: «el de los regalos» — букв.: «путем подарков». 40 Монастырь Монсеррат — бенедиктинский монастырь, важнейший духовный центр Каталонии, место паломничества католиков со всего мира; расположен высоко в горах, среди известняковых скал причудливой формы; основан ок. 880 г., когда в этих местах был найден деревянный скульптурный образ Девы Марии (из-за мерного цвета дерева статуя получила имя Черной Мадонны, или La Moreneta — «Смугляночка»). 41 Красивое расположение города привело их в восхищение ~ удовлетворяет всему, чего может желать от большого, знаменитого, богатого и хорошо располо¬
856 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания женного города умный и понимающий человек. — Весь этот абзац содержит хвалу Барселоне и выдержан в стилистике ренессансной хвалы городам. Барселона описана также в раннем сервантесовском романе «Галатея»; хвала Барселоне появится и в ДК 1615 (гл. 61). Подробнее о «барселонском тексте» у Сервантеса см. статью С.И. Пискуновой, с. 558—559 наст. изд. 42 Педро Вике (Pedro Viqué). — Имеется в виду Педро Вик-и-Манрике (1537—1607), известный валенсийский мореплаватель, который дослужился до адмирала вест-индийской эскадры. 43 ...новые Брадаманта и Марфиза или Ипполита и Пентесилея. — Сервантес перечисляет известных женщин, искусных в воинском ремесле. Брадаманта и Марфиза — девы-воительницы из поэмы Л. Ариосто «Неистовый Роланд», Ипполита и Пентесилея — мифологические царицы амазонок (известны сюжеты о битве Ипполиты с Гераклом и о подвигах Пентесилеи под Троей). 44 ...из знаменитого рода Кардона... — Речь идет о реальном каталонском семействе: в нач. XV в. герцоги Кардона владели одноименным селением и городом Сольсона. 45 ...он удалился с ненавистной для нее женщиной... — В оригинале: «su mayor enemiga» — букв.: «с заклятой врагиней». См. выше, примеч. 35. 46 Ручной возок. — См. примеч. 93 к «ЛВ». 47 Мне трудно передать... — Вторжение авторского голоса; ср. с аналогичным пассажем в «Ц» на с. 55—56 наст. изд. 48 ...богатством я... мало ему уступаю; что касается природных данных, мне не подобает заниматься самовосхвалением... — В оригинале: «en los bienes que llaman de fortuna no me hace mucha ventaja; en los de naturaleza no conviene que me alabe» — букв.: «богатствами, дарованными мне, как говорят, Фортуной, он меня не превосходит; а теми, что от природы, не пристало похваляться». Сервантес воспроизводит восходящее к аристотеликам и стоикам противопоставление преходящих благ, которые даются судьбой (богатство), и благ, которые даны от природы (благородство, красота и т. п.). 49 ...перед лицом осеняющего нас звездного неба, этого спокойного моря, которое нас слушает, и омываемого морем песка, на котором мы стоим. — Дон Рафаэль предлагает заключить так называемый «тайный брак», который, в отличие от церковного, скреплялся простым произнесением клятв перед лицом Бога. Тайный брак был запрещен решением Тридентского собора, и даже
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 857 сюжеты с ним были изгнаны из литературы (Сервантес отсылает к нему косвенно и с большой осторожностью). См. также примеч. 182 к «Ц», при- меч. 8 к «АИ» и примеч. 23 к «СК». 50 ...священник уже успел повенчать... — Церковный брак предполагал довольно сложную процедуру и венчание в церкви при свидетелях (см. примеч. 182 к «Ц»), однако Теодосии и Марку Антонию дозволен ускоренный и упрощенный вариант, поскольку жених, как все думают, находится при смерти. 51 ...знатной сеньоры из рода Гранольекес, очень древнего и знаменитого у них в кормевстве. — Гранольекес — семейство родом из двух городов, Барселоны и Вика, фигурирующее уже в документах нач. XV в. Под «королевством» понимается королевство Арагон, куда с 1150 г. и вплоть до сервантесовских времен входила Каталония. 52 ..Марк Антоний дал обет... совершить... паломничество в Сантьяго, что в Галисии. — В Сантьяго де Компостела (столица совр. автономного сообщества Галисия), согласно преданию, захоронены останки апостола Иакова [исп. Сантьяго), отчего этот город, начиная со Средневековья, считался третьей (после Иерусалима и Рима) святыней католической Европы и был конечным пунктом знаменитого паломнического маршрута — Пути Святого Иакова. 53 К его обету присоединились дон Рафаэль, Аеокадия, Теодосия и даже Каль- вете, погонщик мулов [довольно редкое явление среди людей его ремесла). — Ср. рассуждение лиценциата Видриеры о погонщиках мулов как о «самых гнусных из всех тварей, живущих на свете», на с. 246 наст. изд. 54 Справив себе одеяние... — В оригинале: «esclavinas» — особые кожаные или тканевые плащи-накидки, обязательная деталь паломнической одежды. 55 ...они yeudejtu статного кабальеро на могучем коне с белоснежным щитом на левой руке и толстым, длинным копьем в правой. — По мнению комментаторов, начинающаяся здесь сцена словно заимствована из рыцарских романов (см., напр.: Amezúa 1956—1958/2: 347). 56 ...увидели, что дон Санчо, отец Леокадии, соскочил с коня... — В испанском тексте (здесь и ниже) отцом Леокадии ошибочно назван дон Энрике, который на самом деле приходится ей дядей (см. с. 399 наст. изд.). 57 ...кое-кто из присутствующих поспешил попросить у родителей и друзей новобрачных поздравительные подарки. — Имеются в виду подарки, которые получал тот, кто принес хорошую весть.
858 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания СЕНЬОРА КОРНЕЛИЯ NOVELA DE LA SEÑORA CORNELIA Данная новелла, как и «Две девицы», относится к новеллам итальянского типа. В качестве возможного источника указывают анонимную итальянскую новеллу «Побег» (см.: Zimic 1996: 309—311). Отмечают также сюжетные параллели с комедией Лопе де Вега «Кабальеро из Ильескаса» («Caballero de Ulescas»; 1602, опубл. 1618) и с комедией Тирсо де Молина «Дающий сразу, дает дважды» («Quien da luego, da dos veces»; 1635), написанной, возможно, по мотивам новеллы Серантеса. 1 Дон Антонио де Исунса и дон Хуан де Гамбоа... — Оба имени имеют реальную основу и связаны с биографией Сервантеса. Антонио де Исунса исследователи соотносят с Перо де Исунса (1530—1593), главным поставщиком галер, под чьим началом писатель служил в бытность свою комиссаром по закупке провианта. Хуан де Гамбоа — служащий Королевского казначейства, тоже имевший дело с Сервантесом. Важно, что оба героя — баски: наряду с комическим персонажем-баском из интермедий, в испанской литературе существовал тип благородного баска; это соответствовало распространенному в ту эпоху представлению, что благородные фамилии родом с севера Испании и об особом пристрастии басков к ученым штудиям. 2 ...в бытность свою студентами в Саламанке... — Как и в некоторых других новеллах (ср.: «ЛВ», «ВС», «ДД»), Сервантес снова упоминает Саламанк- ский университет. Хотя вопрос о том, обучался ли там автор «НН», остается открытым, столь частое упоминание этого заведения может служить аргументом в пользу того, что Сервантес, по крайней мере, мог слушать там какие-то курсы. См. также примеч. 2 к «ЛВ». 3 ...уехать во Фландрию... — См. примеч. 83 к «Ц» и примеч. 16 к «ЛВ». В сочетании с упоминавшимся университетом Саламанки, речь идет о важном культурном топосе «armas у letras» (о нем см. примеч. 140 к «ЛВ» и примеч. 31 к «ВС»). 4 Они прибыли во Фландрию в то врелля, когда дело клонилось не то к миру, не то к переговорам о скором его заключении. — На основании этих сведений затруднительно установить время действия новеллы. Предположительно, имеется в виду период относительного военного затишья, который наступил
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 859 во Фландрии во время правления Луиса де Рекесенс-и-Суньига, наместника в Нидерландах в 1573—1576 гг. См. также пред, примеч. 5 ...они пожелали осмотреть наиболее знаменитые города Италии... — Возможно, герои следуют по так называемому «испанскому пути» (см. примеч. 33 к «ЛВ»), заодно решив совершить образовательное путешествие и религиозное паломничество. Ср с аналогичным путешествием в «ЛВ», на с. 234—237 наст. изд. 6 ...остановились в Болонье... увлеченные преподаванием в ее замечательном университете... — С 1559 г. указом короля Филиппа П Болонский университет (ныне считающийся старейшим) оставался единственным в Европе, куда могли свободно поступать испанцы; кроме того, при нем находилась Испанская коллегия Святого Клименте (Испанский Дом), основанная кардиналом Хилем де Альборнос в 1364 г. 7 ...выказывали себя... чуждыми чванства, которым, по общему мнению, всегда отличаются испанцы... — Заносчивость и гордость считались свойствами испанского национального характера. Дурная слава испанцев приумножалась из-за поведения солдат во Фландрии и Италии (см. примеч. 18 к «ЛВ»); ср. со словами экономки далее в тексте, на с. 444 наст. изд. В данной новелле, действие которой целиком развивается за пределами исторической Испании (но на территориях, куда распространялась власть испанской империи Габсбургов), вообще дана некая «внешняя» точка зрения на типаж испанца; при этом негативные мнения идут вразрез с тем образом «благородного испанца», защитника обиженных и блюстителя чести, который новелла в целом отстаивает. 8 ...сеньора Корнелия Бентивольо из старинного и славного рода Бентивольо, одно врелля владевшего Болоньей. — Имеется в виду знатный род Бентивольо (у Сервантеса — Бентибольи), который известен по документам с 1323 г. и удерживал власть в Болонье с 1445 по 1506 г. Впрочем, Корнелия и ее брат Лоренцо не являются историческими персонажами. 9 ...ему нужно читать обетные молитвы... — Набожность — отличительная черта дона Антонио, которую многие сервантисгы считают автобиографической. 10 ...из каких-то ворот зовут. — В оригинале: «que de una puerta le ceceaban»; имеется в виду пощелкивание языком для привлечения внимания. 11 ...схватив шпагу и щит... — См. примеч. 141 к «Ц».
860 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 12 ...заклинаю вас вежливостью [чьи веления — закон для ваших соотечественников)... — Еще один стереотип в отношении испанцев (ср. выше, при- меч. 7). 13 Дукат. — См. примеч. 181 к «Ц» и примеч. 20 к «РЭ». 14 Герцог Феррарский. — Имеется в виду представитель семейства д’Эсте, правителей герцогства Феррара, которое было независимым с нач. ХШ до кон. XVI в. 15 Альфонсо д’Эсте, герцог Феррарский (1533—1597) — последний правитель суверенного герцогства Феррара (с 1559 г.), был заклятым врагом испанцев; трижды женился, но, в отличие от сюжета новеллы, не имел потомства. Персонаж Сервантеса не имеет с ним ничего общего, кроме имени. См. также пред, примеч. 16 Тока. — См. примеч. 121 к «ЛВ» и примеч. 75 к «РЭ». 17 ...на ее... освобожденном от покровов лице воссиял лик луны или, пожалуй, даже лик яркого, во всей прелести восходящего солнца. — См. примеч. 56 к «Ц». 18 ...проугрожающую мне опасность и про страх за свою жизнь, ибо... брат... подозревал вольность моего поведения. — См. примеч. 18 к «ДД». 19 ...«победил очами рыси глаза Аргуса»... — То есть хитростью победил бдительность. Об Аргусе см. примеч. 17 к «Ц». О рыси см. также примеч. 105 к «Б С». 20 ...если на дело взглянуть со стороны даров Фортуны [что до даров природы, то знатность болонских Бентивольо известна всем и каждому). — См. примеч. 48 к «ДД». 21 ...под защитой Ксерксовых полчищ. — То есть несметных войск. Ксеркс — персидский царь (486—465 гг. до н. э.), который вторгся в Малую Азию и грозил всему эллинистическому миру; сведения о могуществе его армии были сильно преувеличены, в частности, Геродотом, который оценивал ее в 1,7 млн человек (см.: История. УП.бО); современные исследователи считают, что ее численность не превышала 200 тыс. воинов. 22 «Агнус». — См. примеч. 44 к «AB». 23 ...шляпу украшали черные и желтые перья... — Обычай, распространенный среди солдат. См. также примеч. 11 и 19 к «ЛВ». 24 «Пьовано» (piovano). — Слово образовано от ит. pieve — «приход», из чего следует, что экономка имеет в виду приходского священника. 25 Знаю, на какой ноге у меня башмак жмет. — Буквальный перевод фразеологизма «sé dó me aprieta el zapato», означающего «знаю, что говорю».
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 861 26 ...я ведь веду свою линию от миланских Кривелли... — Кривелли (в оригинале: Críbelos) — знатное миланское семейство, к которому, в частности, принадлежали Уберто Кривелли (пала Урбан Ш; 1185—1187 гг.) и кардинал Алессандро Кривелли (1514—1574), бывший нунцием (дипломатическим представителем) в Испании в 1561—1565 гг. 27 ...я стала простой массаройу испанцев, которые меня величают «,хозяйкой»! — Итальянское слово «masara» (или massara) имеет два значения: ( 7) «хозяйка»; (2) «служанка». 28 ...они могут оказаться галисийцами... ни щепетильностью, ни особыми доблестями, свойственными баскам, не отличаются. — О негативном отношении к галисийцам см. примеч. 64 к «ВС». О басках см. выше, примеч. 1. 29 ...я... ожидал, пока моя мать [находящаяся при смерти) отойдет в лучший мир, ибо ей хотелось видеть моей женой Ливию, дочь герцога Мантуанско- го... — Мать исторического Альфонсо д’Эсге Рената была дочерью Людовика ХП (1462—1515; правил с 1498 г.) и кальвинисткой; умерла в 1575 г. Герцогство Мантуанское, независимое государство Италии, в XVI — нач. XVTI в. находилось под управлением династии Гонзаго. 30 ...Лоренцо чуть было не наложил на себя руки. — В оригинале употреблен глагол desesperarse («отчаяться»), который во времена Сервантеса эвфемистически означал «покончить с собой». В контрреформистской Испании после Тридентского собора (завершился в 1563 г.) было запрещено упоминание и изображение самоубийства. Аналогичная конструкция использована в «ОС» (см. с. 471 наст, изд., а также примеч. 29 к указанному произведению). 31 ...беспутная бродяжничающая женщина. — В оригинале употреблено слово «picara» — «плутовка»; возможно, здесь имеет место аллюзия на плутовской роман (см. примеч. 33 к «РК»). Вся комическая сцена с мнимой Корнелией явно контрастирует с возвышенно-серьезной тональностью первой части новеллы. 32 ...стали делать вид, будто бьются головой о стену... — Подобное поведение у Сервантеса может отражать разные состояния: радости (как в данном случае), гнева (как в «ВС», см. с. 364 наст, изд.), безумия (см.: ДК. Ч. I, гл. 25). 33 Сантьяго Галисийский. — То есть святой апостол Иаков, считающийся покровителем Испании. См. также примеч. 52 к «ДД». 34 Священник немедленно обвенчал влюбленную пару... — См. примеч. 50 к «ДД».
862 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ОБМАННАЯ СВАДЬБА NOVELA DEL CASAMIENTO ENGAÑOSO Данная новелла представляет собой единое целое со следующей за ней «БС»: они связаны персонажами, сюжетом, композицией и сквозными мотивами. Исследователи по-разному определяют природу этого структурного единства: об «ОС» говорят как о своего рода раме или прологе к «БС» (см., напр.: Oliver 1953: 296; Pfandl 1933: 366; Alvarez Martínez 1994: 28), их называют «сдвоенной новеллой» или даже вообще одной новеллой, разделенной на две части (см.: Casalduero 1943: 237; Blanco Aguinaga 1957: 333; Cervantes 1982/3: 22; Rey Hazas 1983: 119). «ОС» характеризуют как «плутовскую новеллу» или, напротив, как контрплутовскую, указывая на многие мотивы, характерные для пикарески: брачная афера, лежащая в основе ее сюжета; пара персонажей — солдат-сифилитик и профессиональная мошенница и т. п. Конкретные источники не установлены, однако исследователи указывают на возможное влияние ряда новелл из «Ста сказаний» («Ecatommiti») Джиральди Чинттио (1504—1573), моральных афоризмов, либо вовсе отрицают подражание литературным моделям и ищут опору в действительности (о реальных прототипах Кампусаны см. ниже, примеч. 3). 1 Из госпиталя Воскресения Христова, находящегося в Вальядолиде, за воротами Поединка, вышел военный. — Все упомянутые здесь топонимы исполнены символического значения, которое раскрывается лишь в совокупности со следующей новеллой (см. об этом статью С.И. Пискуновой, с. 641 наст. изд.). Госпиталь Воскресения Христова был основан в 1553 г. на месте публичного дома, располагавшегося сразу за городскими воротами Пуэрта дель Кампо, и на протяжении трех веков служил приютом для нищих и бездомных. Исследователь X. Сибер ссылается на А. Гонсалеса де Амесуа-и-Майо, который приводит следующее описание: В нескольких шагах от его (Сервантеса. — М.Б.) дома, за Пуэрта дель Кампо, занимая обширное пространство, ограниченное просторной площадью Кампо Гранде, Растро, улицей Перу и убогой, тесной улочкой Кандиль, возвышалось простое здание с толстыми стенами <...>, с романской аркой из каменных блоков, с украшенным четырьмя розетками фризом, увенчанное алтарем-нишей в ренессансном стиле, уже эрреровского толка (имеется в
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 863 виду испанский архитектор позднего Возрождения Хуан де Эррера, создатель «неукрашенного» стиля ренессансного зодчества. — М.С.), где располагалось каменное изваяние воскресшего Христа. У его ног, на надвратном карнизе, <...> читалась дата: «1579». Это громоздкое здание было знаменитым Госпиталем Воскресения. Цит. по: Cervantes 2005/2: 281, n. 1. Ворота Поединка — старинные ворота города Вальядолида, возведенные в XIV в.; испанское название их, Пуэрта дель Кампо (puerta del Campo), буквально переводится как «Ворота Поля», поскольку сразу за ними находилось большое поле, обнесенное постройками. Сервантес во время своего пребывания в Вальядолиде жил недалеко от этих мест. 2 ...ему пришлось... потеть дней двадцать, выпуская из себя болезнь, которую нагулял он... всего в один час. — Имеется в виду сифилис, который принято было лечить, вгоняя больного в пот. Для этого человека заворачивали в горячую простыню, помещали в небольшое помещение (желательно без окон), потолок, пол и стены утепляли одеялами и коврами, разжигали жаровню, поили больного гваяковым настоем или отваром корней американского дерева сарсапариль — и по прошествии 30 дней считали излечившимся (в действительности первичная стадия сифилиса с характерными для нее язвами развивается и сама собой исчезает в течение месяца или двух после заражения). Под «болезнью» [исп. humor) в оригинале может также пониматься жидкость (см. примеч. 22 к «ВП»). Физический недуг, полученный от плотского греха, и последующее выздоровление завершится духовным исцелением, которое станет вполне очевидным в «БС» (см. с. 543 наст. изд.). 3 Поручик Кампусано. — Имя героя (Campuzano) неоднократно подвергалось расшифровке. Например, его возводят к исп. campesino (camp-u-sano) — «крестьянин» (см.: Molho 1983: 83); видят анаграмму имени автора (см.: Cervantes 1983/2: 53, п. 11); в сервантистике XIX в. также бытовала версия о том, что этот персонаж списан с реального сослуживца Сервантеса. В оригинале Кампусано имеет звание alférez (переведено как «поручик»), что соответствует самому младшему офицерскому чину. 4 ...вы во Фландрии... — См. примеч. 83 к «Ц» и примеч. 16 к «ЛВ». 5 Лиценциат Перальта. — Фамилия Перальта (Per — вариант имени Pedro [др.-греч. Петров — «скала», «камень»); Per + исп. alta — букв.: «высокая скала»), по мнению М. Мольо, содержит ироническую аллюзию на апостола Петра (усомнившегося в Учителе), к которому обращен упрек Христа:
864 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания <...> Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах. Мф. 16: 18-19 Связь лиценциата Перальты с апостолом Петром возможна, поскольку перед ним, как и перед апостолом, стоит вопрос веры и неверия: он является читателем рассказа Кампусаны, и ему надлежит решить, состоялся ли на самом деле разговор двух собак (сюжет новеллы «БС»), внезапно обретших чудесный дар речи. Вместе с тем, Перальта — персонаж шуточных народных присказок и поговорок, напр.: «Si te casas con Peralta, ¿qué te falta?» — «Вышла замуж за Перальту, чего тебе еще надо?» (см.: Molho 1983: 84). О звании лиценциата см. преамбулу к примечаниям к «ЛВ». 6 ...женился я, во всяком случае, себе на горе, ибо от брака этого или, вернее, от докуки моей много терзаний претерпели душа и тело... — Распространенная в эпоху Сервантеса игра слов: amores («любовь») — dolores («страдания»), casamiento («женитьба») — cansamiento («усталость»). 7 Олья — тушеное мясо с салом, овощами и зеленью; очень популярное в Испании блюдо, которое во времена Сервантеса составляло основу рациона. 8 ...несколькими кусками рутской ветчины... — Руте, городок и муниципалитет в испанской провинции Кордова, славился своей ветчиной. 9 ...сходили к Сан-Аьоренте... — То есть к церкви Святого Лаврентия в Вальядолиде (см. примеч. 20 к «Ц»). 10 Педро де Эррера — еще одно имя, которое пытаются расшифровать исследователи. М. Мольо, например, слышит в нем «бряцание металла» (Herrero — hierro) и указывает, что это — еще один Петр в данной новелле (см.: Molho 1983: 84; см. также выше, примеч. 5). 11 ...в гостинице на улице Ла Солана... — Имеется в виду исторически существовавший постоялый двор в Вальядолиде, носивший название улицы, на которой располагался. 12 ...в костюме ярких цветов — как полагается солдату... — В описываемые времена еще не существовало единообразной военной формы. См. также примеч. 11 к «ЛВ». 13 Я увидел... женщину лет тридцати... — Эстефания отличается от других женских персонажей «НН» как своим амплуа, так и возрастом: прочие женщины — либо молодые девицы (амплуа «дамы»), либо старухи (тип «Селе-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 865 стины»; см. примеч. 68 и 100 к «РК»). В противовес остальным героиням: Пресьосе из «Ц», Леонисе из «ВП», Костансе из «ВС», Леокадии из «СК», — чью сияющую красоту Сервантес передает через традиционные петраркисг- ские метафоры (золото, жемчуг, рубины, солнце, звезды, мрамор и т. д.), ее внешность вполне заурядная; ср. далее в тексте: «Необычайно красивой она не была, но была красивой в такой мере, что при знакомстве можно было в нее влюбиться <...>». Кроме того, чувство любви проникает в героя не традиционным петраркистским путем (через глаза), а через уши: Кампусано покоряет убедительная речь Эстефании о ее достоинствах. Вместе с тем, она не вполне традиционная плутовка. 14 ...я хвастал, сочинял, привирал, предлагал, обещал и делш всё, что находил нужным для того, чтобы ей понравиться... — Отсылка к театральной маске «хвастливого воина», характерной для древнеримской комедии паллиаты (жанр, получивший название от латинского слова «паллиум» — греческий плащ; основные представители — Теренций и Плавт). 15 Эстефания де Кайседо (Estefanía de Caicedo). — По мнению М. Мольо, в фамилии Эстефании зашифровано «cae cedo» — сочетание испанских глаголов «падать» и «сдаваться», указывающее на то, что героиня недолго сопротивляется «любовным атакам» поручика (см.: Molho 1983: 85). 16 ...обстановка моего дома стоит добрые две с половиной тысячи эскудо... — Далее в тексте говорится о таком же количестве дукатов (см. с. 467 наст, изд.). Об эскудо см. примеч. 44 к «Ц». 17 Реал. — См. примеч. 53 к «Ц». 18 ...разум у меня находился в то врелля не в голове, а где-нибудь под пяткой... — Буквальный перевод испанской идиомы (в оригинале: «Tenía entonces el juicio, no en la cabeza, sino en los carcañares»), которой соответствует русский фразеологизм «Ум за разум зашел». Вариант фразеологизма «Tiene el seso en el carcañal» («У него ум под пяткой»), например, вошел под № 498Ь в «Книгу пословиц, выстроенных в алфавитном порядке» («Libro de refranes compilado por el orden del A.B.C.»), составленную Педро Вальесом Мосеном и изданную в Сарагосе в 1549 г. 19 Дукат. — См. примеч. 181 к «Ц» и примеч. 20 к «РЭ». 20 ...три праздничных дня, случившиеся подряд, были употреблены на оглашение, а на четвертый день мы повенчались. — О порядке заключения брака после решений Тридентского собора см. примеч. 182 к «Ц» и примеч. 8 к «АИ». 21 ...спал на голландском полотне... — См. примеч. 3 к «ВС». 22 ...цветники Аранхуэса... — См. примеч. 133 к «ЛВ».
866 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 23 ...благоухали от опрыскивания ангельской... водой... — Имеется в виду настой с добавлением эфирных масел (прежде всего миртового), который со времен Средневековья использовали как косметическое средство. 24 Лопе Мелендес де Альмендарес (Lope Melendez de Almendarez) — иронически напыщенное и «трескучее» имя, возможно подразумевающее, что носящий его персонаж скрывает свое подлинное прозвание. Персонаж с таким именем фигурирует в комедии Сервантеса «Путаница». 25 Дуэнья Ортигоса. — Дуэнья с таким именем встречается в интермедии Сервантеса «Ревнивый старик». Возможно, его звучание отсылает к слову «ortiga» — «крапива», хотя графически оно выглядит иначе (Hortigosa). О дуэньях см. примеч. 55 к «Ц», примеч. 120 и 121 к «ЛВ», примеч. 75 и 76 к «РЭ». 26 Хубон. — См. примеч. 53 к «РЭ». 27 Пласенсия — город и муниципалитет в провинции Касарес, на западе Испании. 28 ...ездила на богомолье к Гуадалупской Богоматери. — В оригинале: «fue а tener novenas» — букв.: «отправилась на новену», то есть на молитвы, совершаемые на протяжении 9 дней по образу девятидневного ожидания апостолами по вознесении Иисуса Христа ниспослания Святого Духа. Такое же паломничество совершала мать Костансы в «ВС» (см. с. 369 наст, изд., а также примеч. 144 к указанному произведению). 29 ...я едва не впал в жестокое отчаяние... — В оригинале: «уо di principio а desesperarme». См. примеч. 30 к «К». 30 ...от тоски напал на меня такой тяжелый сон, что, если бы меня не разбудили, я бы не скоро проснулся. — Иногда это место интерпретируют как аллюзию на эпизод из плутовского романа «Гусман де Альфараче» М. Алемана, где герой, прежде чем «переродиться» из наивного простака в плута, впадает в сон на ступенях больницы Святого Лазаря (см.: Ч. I, кн. 1, гл. 3). 31 ...«Решил наш дон Симуэке, что подсунул мне кривую дочку, а я, ей-богу, — сам кривобокий». — В оригинале: «Pensyse don Simueque que me engacaba con su hija la tuerta, y por el Dio, contrecho soy de un lado». Старинная поговорка, имеющая сефардские (испано-еврейские) корни; зафиксирована в разных вариантах (в частности см.: Vallés 1549: Nq 468b). Родственна другим поговоркам со значением «обманутый обманщик», ср. ниже в тексте с поговоркой «Вор у вора дубинку украл». 32 ...она сумела... разделаться с моими цепями, а вот мне от лживости ее нрава нелегко... — Игра слов: под цепями (cadenas) подразумеваются и те дра¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 867 гоценности, что Эстефания украла, и брачные узы. Кампусано хочет сказать, что этой женщине легче сбыть драгоценности и избавиться от обязательств перед ним, чем ему — перед ней. См. также след, примеч. 33 ...она все-таки—моя избранница. — Еще одна игра слов (см. также пред, примеч.): испанское выражение «mi prenda» означает и «моя драгоценность», «мое сокровище», и «моя дорогая», «моя любимая». Далее Перальта продолжает каламбур: «Возблагодарите Господа, сеньор Кампусано <...> что избранница [вариант пер:, драгоценность) ваша оказалась с ногами <...>». 34 Ché qui prende diletto di far fiode, \ Non si de lamentar si altri Г ingana... — Перальта неточно цитирует итальянский текст; правильно: «Ché chi prende diletto di far frode, | Non si de’ lamentar s’altri lo ’nganna» [Петрарка. Триумф любви. 119—120). Cp.: «Измена самоё себя хулит, | Виня других. Упрек необоснован. I Обман виновным блага не сулит» [Пер. В.Б. Микушевича). 35 ...пришлось переменить и «шерстку»: стали у меня выпадать брови и ресницы, а затем мало-помалу выпали все волосы... объявилась у меня болезнь, называемая «лупиция», а если назвать более прозрачным именем — «пеларе- ла». — Имеется в виду алопеция — вторичный симптом сифилиса (хотя Кам- пусана говорит о нем как о первых проявлениях болезни), характеризующийся выпадением волос, а иногда ресниц и бровей; как правило, он обнаруживается примерно через полгода после заражения. Пеларела — просторечный синоним этого медицинского термина, от исп. pelarse — «терять волосы», «линять». 36 Оказался я в полном смысле слова «голышом»... — В оригинале игра слов, построенная на многозначности прилагательного «pelón»: ( 7) «лысый», «плешивый»; [2) «бедный». 37 ...случалось видеть двух собак, которые ходят ночью с фонарями впереди монахов-лукошников... — Монахами-лукошниками (hermanos de la capacha) в Андалусии называли монахов Ордена святого Иоанна Божьего, которые ходили просить подаяния с пальмовыми корзинами. Иоанн Божий — почетное прозвание португальца Жуана Сьюдада (1495—1550), основателя Ордена милосердных братьев, или госпиталитов (госпитальеров). О собаках см. примеч. 4 к «БС». 38 ...видел этих двух псов, из которых один звался Сципион, а другой — Берганса. — Здесь вводятся главные персонажи следующей новеллы; об этимологии и символике их имен см. примеч. 1 и 5 к «БС». 39 ...вернулись времена Марикастаньи... — Марикасганья — женский персонаж из испанских пословиц, соответствующий русскому царю Гороху (ср.:
868 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания «во времена Гороха», «при царе Горохе»); восходит к легендарной даме XIV в., о которой почти ничего не известно, кроме сохранившихся записей в «Священной Испании» («España Sagrada») историка Мануэля Риско (1735— 1801), составленной во втор. пол. ХУШ в., где утверждается, что она со своим мужем и его родней напала на епископа города Луго (в Галисии) и участвовала в убийстве его мажордома. Впоследствии Марикасганья стала героиней легенд о борьбе народа против церковного и феодального деспотизма. 40 ...времена Эзопа, когда петух беседовал с лисицей и любое животное могло обратиться со словом друг к другу\ — Данная аллюзия на легендарного древнегреческого баснописца, очевидно, отсылает к басне как одному из жанровых источников следующей новеллы — «БС». Говоря о петухе и лисице, Перальта, вероятно, подразумевает басню Эзопа № 264 «Собака, лисица и петух». 41 ...ум был у меня ясный... благодаря большому количеству изюма и миндаля, которыми я питался... — Изюм и орехи составляли тогдашний рацион больных сифилисом; кроме того, считалось, что подобная еда улучшает память. 42 ...л написал ее в разговорной форме... — В оригинале: «en forma de coloquio» — букв.: «в форме диалога». Сервантес вводит еще одно жанровое определение следующей новеллы (см. также выше, примеч. 40), риторически оправдывая появление диалога — жанра, восходящего к античности и актуализированного в эпоху Возрождения, в частности, в таких жанрах, как гуманистический «обстоятельственный диалог» и «рекреационный диалог» (подробнее об этом см. статью С.И. Пискуновой, с. 570—571 наст. изд.). НОВЕЛЛА О БЕСЕДЕ... NOVELA Y COLOQUIO que pasó entre Cipión y Berganza perros del hospital de la Resurrección, que está en la ciudad de Valladolid, fuera de la puerta del Campo, a quien comúnmente llaman los perros de Mahúdes Ради благозвучия в нашем издании сохранено общепринятое русское название данной новеллы, хотя в оригинальном заглавии между словами «беседа» и «новелла» устанавливается сочинительная, а не подчинительная связь: «Новелла и беседа...». Сервантес вписывает эту новеллу в ряд других, где в заголовок вынесены контрастирующие или противоположные понятия, своего
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 869 рода смысловые оксюмороны («Английская испанка», «Высокородная судомойка»). В данном случае название отражает противоборство (или, скорее, противоречивый синтез) двух жанровых начал — повествования и диалога, действия, отнесенного к завершенному прошлому, и речевого акта, совершающегося у нас на глазах. Выполняя роль композиционной рамы и своего рода «метановеллы» (см.: Dunn 1973: 118), «БС» не только соединяет темы и персонажей предшествующих новелл (см. ниже, примеч. 87, 117, 118 и 194), но и содержит напряженную рефлексию над создаваемым Сервантесом жанром. В этой «новелле» Сервантес впервые выводит в качестве протагонистов животных. Об источниках столь неожиданного для писателя обращения к зооморфной фантастике высказано немало версий: это и меннипова сатира, в ее лукиановском и апулеевском изводах, и их ренессансные транскрипции (например, диалог середины XVI века «Погремушка», приписываемый Кристобалю де Вильялон), и литературные обработки животного фольклора, в частности восточного («Калила и Димна»), и басенная эзопова традиция. О влиянии этих жанровых традиций на новеллы Сервантеса см. статью С.И. Пискуновой, с. 637—640 наст. изд. В качестве возможных источников персонажей-собак чаще всего дискутируются тексты разной жанровой природы: бурлескные редондильи «Диалог двух собачек» («Diálogo entre dos perrillos»; ок. 1585) Бальтасара де Алькасар (1530—1606); романс Луиса де Гонгоры «Судачили две овчарки у дворцовых ворот...» («Murmuraban dos mastines a las puertas de palacio...»; опубл. 1604); речи Бонавантюра Деперье (1501—1544) «Кимвал мира» («Cymbalum mundi»; 1538; исп. пер. — 1614; диалог IV, представляющий беседу Гилактора и Памфагуса, двух псов из своры Актеона, которые, вместе с другими растерзав своего превращенного в оленя хозяина, случайно проглотили по куску его языка и обрели дар речи); итальянская комическая рыцарская поэма Теофило Фаленго (1491—1544) «Бальдо» («Baldus»; 1517; исп. пер. — 1542), где два персонажа превращаются в собак; «Рассказ о Далиле-Хитрице и Али- Зейбаке каирском» из «Тысячи и одной ночи» (ночи 698—719). Особо важным представляется влияние на диалог двух собак-филосо- фов Сервантеса «Государства» Платона и, возможно, его позднейших комментаторов, которые последовательно сближали образ собаки и философа- киника. Сам Сервантес, устами своего персонажа Сципиона, указывает на этимологическую связь слов «пес» и «киник»: «Итак, ты называешь филосо¬
870 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания фией сплетню? Вот оно как! Кадй, Берганса, кади фимиам мерзостной язве злословия, называй ее какими угодно именами, а она украсит нас прозванием циников, что значит «псы злословящие» <...>» (с. 499 наст изд.). Известный Сервантесу Диоген Лаэртский в сочинении «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» (об исп. пер. см. в преамбуле к примечаниям к «ЛВ») указывает, что первый киник Антисфен называл себя Просто Пес (см. ниже, примеч, 83). 1 ..жежду Сципионом и Бергансой... — Имена протагонистов противопоставлены друг другу по следующему принципу: латининизированное, отсылающее к классическому и интеллектуальному контексту (Сципион), и романское, возможно, даже вульгарное (Берганса). Один из наиболее известных Сципионов — римский военачальник и политический деятель Публий Корнелий Сципион Африканский (235—183 до н. э.), который имел особое значение для Испании, поскольку вел войны на Пиренейском полуострове, в Иберии, находившейся под властью Карфагена; впоследствии его потомки из рода Корнелиев контролировали так называемую Ближнюю Испанию, хотя Сципиону так и не удалось добиться наместничества. Античная легенда приписывала ему особую связь с богами (см., напр.: Полибий. Всеобщая история. Х.2), а сам Сципион утверждал, что ему дает советы «божественный голос», к чему, возможно, и отсылает Сервантес, нарекая своего персонажа этим именем (далее в новелле развивается тема «божественного дара речи», см. с. 481 сл. наст. изд.). Имя Берганса, по одной из версий, — производное от «bergante» («плут», «мошенник»), по другой — аллюзия на португальскую фамилию Бра- ганса (Bragada), получившую в Испании пейоративную (отрицательную) окраску, поскольку выходцы из Португалии, особенно в Севилье, считались евреями. Кстати, в просторечии крещеных евреев и мавров часто называли «perros» («собаки») или «galgos» («борзые») (см.: Márquez Villanueva 1991: 166). 2 Госпиталь Воскресения Христова. — См. примеч. 1 к «ОС». О символическом значении этого названия и места действия см. статью С.И. Пискуновой, с. 641 наст. изд. 3 ...в городе Вальядолиде, за воротами Поединка... — См. примеч. 1 к «ОС». 4 ...собак этих обычно называют — собаки May deca. — Луис (по другим версиям — Алонсо) де Маудес — реальное историческое лицо; он жил в Вальядолиде во втор. пол. XVI в. и основал небольшой госпиталь на площади Спасителя, закрытый в 1591 г. по решению городского совета, после чего в 1595 г.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 871 открыл уже за городской стеной госпиталь Бесприютных, для содержания которого по ночам выходил на улицы в сопровождении собак и просил милостыню. После его смерти погрязший в долгах госпиталь был поглощен госпиталем Воскресения, к которому отошли и «собаки Маудеса», послужившие прототипами для Бергансы и Сципиона. 5 Брат Сципион... — В оригинале: «Cipión hermano». Данное обращение может быть риторической фигурой, эквивалентной обороту «друг Сципион» (именно так — «друг Берганса», исп. «Berganza amigo» — обращается к нему второй пес). Однако из рассказа ведьмы Каньисарес следует, что у Бергансы был брат-близнец, которым мог оказаться и Сципион (см. с. 519 наст. изд.). Хотя Сервантес оставляет этот вопрос непроясненным, далее Берганса еще 3 раза назовет Сципиона братом (см. ниже, примеч. 16, 58 и 79). 6 ...на алебастровых гробницах... — Алебастр — в данном случае карбонат кальция, особый минерал, похожий на мрамор, но более прозрачный и мягкий; с древних времен использовался в том числе и для изготовления погребальных сосудов и изваяний. 7 ...помещают изображение собаки в знак того, что при жизни они соблюдали... нерушимую верность. — Верность собак — традиционная тема бестиариев и эмблемат, к которой обращается, в частности, испанский писатель и лексикограф Себастьян де Коваррубиас (1539—1613) в «Моральных эмблемах» («Emblemas morales»; 1610, Nо 27); первоначально она восходит к «Естественной истории» Плиния Старшего (см.: УШ.61.142). 8 ...после слона собака занимает первое место в смысле вероятного обладания разумом, затем уже идет лошадь и, наконец, обезьяна. — Иерархия животных, основанная на античных источниках (Аристотель, Плиний Старший), была общепринятой на протяжении многих веков. Слон считался самым умным животным дикого мира, а собака — самым умным одомашненным. Обезьяна служила символом дьявола и животного начала в человеке. 9 Алькала де Энарес. — См. примеч. 49 к «ВС». 10 ...из пяти тысяч студентов, числившихся тогда в университете, две тысячи изучали медицину. — Тема врачей, которая развивается в следующей реплике Бергансы, была одной из главных в сатире эпохи Сервантеса. Кроме того, в этом пассаже звучит еще и сугубо личная сервантесовская тема: поселившись в Алькала де Энарес, его отец — фельдшер (он не получил высшего образования, так как страдал глухотой и потому мог оказывать лишь несложные медицинские услуги, самая популярная — «штопать» раны) не су¬
872 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания мел найти работу в городе, где сотни студентов-медиков искали приработка. См. также примеч. 17 к «СК». 11 Тем не менее, независимо от того, чудесное это знамение или нет ~ не дозволяя сну нарушать блаженство, о котором я давно уж мечтал. — Вся эта реплика Сципиона в первом издании (1613) приписывалась Бергансе. Начиная со второго издания (1614) данную ошибку принято исправлять. 12 ..лечится потением солдат... — Подразумевается один из старых способов лечения сифилиса. Подробнее об этом см. примеч. 2 к «ОС». 13 ...я впервые увидел свет в Севилье, на Бойнях, стоящих за Мясными воротами... — О Севилье см. примеч. 32 к «РК». Мясные ворота (Пуэрта де ла Карне) получили такое название потому, что через них в город ввозили всё мясо со знаменитых севильских боен, которые располагались в нынешнем квартале Святого Варфоломея (Сан Бартоломе). Место рождения Бергансы символично; именно здесь начинаются многочисленные вариации мотива плоти: заклание быков на скотобойне; мясо, которое Берганса носит в корзинке подружке своего хозяина; овцы (жертвенные животные), которых убивают пастухи; кости, которыми его кормит негритянка в доме купца; бездыханное тело ведьмы Каньисарес и т. д., вплоть до обрамляющего весь сюжет сифилиса поручика Кампусаны — физического недуга, приобретенного через утехи плоти. 14 ...родители мои были из аланских псов... — Аланы — порода бойцовых и сторожевых собак, как считалось, родом из Скифии, отличавшихся свирепостью. В Испании их разводили, в частности, для коррид, чтобы злить быков. 15 ...л стал докой по этой части. — В оригинале не без иронии употреблено крылатое выражение «salí un águila en esto» — букв.: «я стал орлом по этой части», что созвучно имени, которое Берганса носит в данном фрагменте истории — Гавилан (см. ниже, примеч. 26). 16 Что же тебе сказать, брат Сципион... — Берганса второй раз называет Сципиона братом. См. выше, примеч. 5. 17 ...в скоромные дни... — В оригинале: «días de came» — букв.: «в мясные дни», когда можно было покупать и есть мясо, в отличие от постных (пятница, Пепельная среда) и «рыбных» дней. См. также примеч. 43 к «РК». 18 Шулята. — В оригинале: «criadillas» — букв.: «яички [животного]». 19 Нет такой убитой скотины, от которой эти люди не урвали бы частицы... — В оригинале: «no lleve esta gente diezmos y primicias» — букв.: «не урва¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 873 ли бы десятины и примисии». В основе метафоры лежат названия церковных налогов: соответственно десятой части дохода прихожанина и первых плодов урожая. 20 ...нож с желтым черенкам... — Имеется в виду особый мясницкий нож; таким же ножом орудует Кортадильо и члены воровского братства Монипо- дио — персонажи новеллы «РК» (см. с. 147, 151, 169 наст. изд.). 21 ...нет такого, у кого не было бы на площади Святого Франциска своего ангела-хранителя, «умасленного» филеем и воловьими языками. — Берганса намекает на подкуп и коррупцию как методы, к которым обращаются мясники: на площади Святого Франциска в Севилье находились здания Городского совета и Аудиенсии (суда апелляционной инстанции). См. также примеч. 37 к «ВС». 22 ...трелт вещами следовало бы королю овладеть в Севилье: Охотной улицей, Костанильей и Бойнями. — Перечисляются бойкие торговые места. В Севилье существовало две Охотные улицы (Большая — «La Caza grande» и Малая — «La Caza chica»); первая заканчивалась у площади Альфальфа, вторая — у площади Сан Исидоро. О площади Костанилья см. примеч. 44 к «РК». 23 Дело в том, что бывают рассказы, прелесть которых заключается в них самих, в то врелля как прелесть других рассказов состоит в том, как их рассказывают... — Первое из поэтологических замечаний Сципиона, которое разделяет повествования на те, что строятся на занимательной фабуле, и те, ценность которых состоит в самой форме. Данный пассаж схож с критическими рассуждениями священника из вставной новеллы «О безрассудно-любопытном» (ДК. Ч. I, гл. 35) и кратким комментарием каноника к рассказу козопаса (ДК. Ч. I, гл. 52). Здесь же коренится исследовательская традиция, восходящая к испанскому кулыурфилософу X. Ортега-и-Гассету («Размышления о Дон-Кихоте», «Meditaciones del Quijote»; 1914), классифицировать на основании этого принципа сами «Назидательные новеллы». См. также сноски 60 и 61 к статье С.И. Пискуновой на с. 588 наст. изд. 24 Возьми лучше в руки язык, ибо в нем сосредоточено великое зло жизни человеческой. — Тема злословия (murmuración) является сквозной для «БС». Кроме того, здесь прослеживается отсылка к М. Алеману («Гусман де Аль- фараче»), который устами своего протагонисга-плута не раз говорит о злых языках; ср., напр.:
874 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Лживые и коварные языки, подобно острым стрелам и раскаленным угольям, язвят честь моих родителей и испепеляют их доброе имя, отчего родителям и мне приходится всечасно терпеть жестокие обиды. Ч. I, кн. 1, гл. 1. Пер. ЕМ. Лысенко О «диалоге» Сервантеса с М. Алеманом см. статью С.И. Пискуновой, с. 610— 612 наст. изд. Острая социальная критика и осуждение всех, кто не разделяет их догм, была характерна к тому же для философов-киников (один из источников персонажей-собак, указанный самим Сервантесом; подробнее об этом см. в преамбуле к примечаниям к наст, новелле). См. также ниже, при- меч. 83. 25 ...надобно ей было только одно: выхватить содержимое из корзины и сунуть туда старый башмак. — В оригинале говорится, что дама (по всей видимости, проститутка) сунула в корзину женскую туфлю, или чопин («chapín»; см. примеч. 175 к «Ц»), что в совокупности со следующей фразой («<...> мясо-то хочет к мясу!») имеет явный эротический подтекст. 26 Гавилан (Gavilán). — Первое имя Бергансы (букв. — «ястреб», жарг. «вор») указывает на то, что в детстве персонажу было свойственно дикое, яростное начало. См. также статью С.И. Пискуновой, с. 643 наст. изд. 27 ...за кварталом Святого Бернарда... — Во времена Сервантеса этот квартал находился за городской стеной, за воротами Пуэрта дель Кампо (или воротами Поединка, см. примеч. 1 к «ОС»), недалеко от Боен. Таким образом, Берганса бежит из города в сельскую местность. Здесь начинается второй, квазипасторальный, эпизод его истории. 28 ...он открыл мне рот, плюнул туда... — Пастух прибегает к суеверному обычаю, якобы позволяющему избежать сглаза. 29 ...на берегового дружинника... — В оригинале: «atajador». См. примеч. 30 к «ВП». 30 Леонсильо (Leoncillo) — уменьшительно-ласкательная форма от Леон (исп. Leon — «лев»). 31 Барсино (Barcino). — Второе имя Бергансы буквально означает «белопегий» (иногда с примесью рыжего), но также «легко меняющий свои убеждения или принадлежность к партии». В данном случае обыгрываются оба значения: масть собаки и перемена жизненных обстоятельств и воззрений героя; кроме того, такое же имя носит пес, которого купил для Дон Кихота бакалавр Самсон Карраско (см.: Ч. П, гл. 74). Имеет оно также и пастораль¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 875 ные коннотации: так звали одного из героев-пасгухов в романе Луиса Гальвеса де Монтальво (1549—1591) «Пастух Филиды» («И pastor de Fílida»; 1582). 32 ...знаменитый античный поэт сказал: «Воздержаться от сатиры — дело трудное»... — Аллюзия на Ювенала; ср.: «<...> как тут [сатир] не писать? Кто настолько терпим к извращениям | Рима <...>» (Сатиры. 1.30—31. Пер. Д.С. Недовича). Сам Сервантес негативно относился к сатире, по крайней мере персональной, о чем писал в «Путешествии на Парнас»: «Мое перо унизить я не мог | Сатирой, приносящею поэтам | Немилости иль полный кошелек» (Сервантес 1961/4: 200. Пер. В.В. Левша). 33 ...л готов тебе позволить посплетничать, но только слегка и отнюдь не злостно... — В оригинале: «consentiré que murmures un poco de luz у no de sangre» — букв.: «позволю тебе позлословить немного огнем, но не кровью». Имеется в виду практика покаянных процессий, участники которых надевали белые колпаки и одежды и устраивали шествие во исполнение какого- нибудь обета или молитвы; при этом кающиеся могли либо просто нести свечи и факелы (de luz), либо выбирать более фанатичный вариант и подвергать себя бичеванию до крови хлыстом с металлическим наконечником (de sangre). Далее Сципион поясняет, что под первым типом «злословия» он подразумевает критику обычаев, а под вторым — персональную сатиру, наносящую вред конкретным людям. 34 ...ожидать повести, которая в одно и то же врелля будет наставлять и услаждать. — Имеется в виду восходящее к Горацию и распространенное в XVI—XVII вв. представление о двойном предназначении поэзии: docere — delectare («поучать — услаждать»; у Горация был еще третий элемент формулы — movere, то есть «волновать»). Ср. с характеристикой поэзии в «Ц» на с. 48 наст, изд., а также примеч. 4 к указанному произведению. 35 ...всё слышанное мною о жизни пастухов — неправда; особенно если иметь в виду пастухов, о которых читала дама моего ллясника в каких-то книгах... — Здесь начинается рефлексия над чрезвычайно популярным ренессансным жанром пасторального романа, которому сам Сервантес отдал дань в «Гала- тее». Далее в реплике Бергансы перечисляются устойчивые клише пастушеской жизни, какой она изображалась в подобного рода повествованиях. См. также статью С.И. Пискуновой, с. 643 наст. изд. 36 ...жизнь их проходит в пении и игре на волынке, свирелях, равелях, гобоях и других диковинных инструментах. — В оригинале Берганса перечисляет музыкальные инструменты, на которых традиционно играли пастухи в пастораль¬
876 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания ных романах и в буколической поэзии: gaita (испанская волынка), zampoña (разновидность пан-флейгы из нескольких соединенных тростниковых трубочек), rabel (маленький пастуший инструмент наподобие трехструнной лютни), chirumbela (деревянный духовой инструмент ок. 70 см длиной, аналог кларнета). 37 ...божественно пел пастух Анфрисо, восхваляя несравненную Белисарду... — Имеются в виду персонажи пасторального романа Лопе де Вега «Аркадия» («Arcadia»), изданного в Мадриде в 1599 г. См. также след, примеч. 38 ...во всех горах Аркадских... — Аркадия — центральная область в Пелопоннесе, которая со времен поэмы Вергилия «Буколики» стала условным пасторальным местом (locus amoenus); была актуализирована в эпоху Возрождения после появления в 1504 г. первого пасторального романа итальянского писателя Я. Саннадзаро «Аркадия». См. также примеч. 153 к «Ц». 39 ...солнце пробуждается в объятиях Авроры... отходит в объятия Фетиды... — Речь идет соответственно о богине утренней зари в римской мифологии и морской нимфе в мифологии греческой. Говоря об «объятиях Фетиды», Берганса, вероятно, имеет в виду, что солнце на закате «погружается» в морскую пучину. 40 Элисио (Elicio) — персонаж «Галатеи», раннего пасторального романа Сервантеса, который он (в прологе к последнему своему роману «Странствия Персилеса и Сихизмунды») обещал продолжить. 41 ...знаменитый пастух Филиды, неподражаемый автор всем известного портрета... — Имеется в виду Сильвано, персонаж пасторального романа Гальвеса де Монтальво «Пастух Филиды» (см. выше, примеч. 31), который создал стихотворный портрет прекрасной пастушки, чье имя вынесено в заглавие. Сервантес высоко ценил творчество Монтальво (который, кстати, написал один из вступительных сонетов к «Галатее»): недаром в «ДК», в знаменитом эпизоде осмотра библиотеки, священник спасает его роман от огня, предлагая «беречь его как некую драгоценность» (Ч. I, гл. б). 42 Относительно обмороков Сирено и раскаянья Дианы она отозвалась в том смысле, что следует-де возблагодарить... Фелисию за то, что она своей волшебной водой свела на нет все запутанные козни и лабиринты всякого рода препятствий. — Аллюзия на первый классический пасторальный роман X. де Монтемайор «Диана». По сюжету его, страдающие от несчастной любви герои романа прибывают в замок чаровницы Фелисии, где есть волшебный источник, испив из которого они начинают любить того, кого ненавидели, и наоборот.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 877 43 Маулеон (Mauleón) — бездарный и невежественный поэт, популярный анекдотический персонаж; возможно, реальное историческое лицо времен Сервантеса. Анекдот, который рассказывает о нем Берганса, будет впоследствии приведен в «ДК» (Ч. П, гл. 71). 44 Академия Подражателей (Academia de los Imitadores) — одна из первых литературных академий (так назывались поэтические кружки) Мадрида; упоминается в книге друга Сервантеса Хуана Руфо (1547—1620) «Шестьсот апофегм» («Las seiscientas apotegmas»; 1596). 45 ...когдау него спросили, что значит «Deum de Deo», он сказал: «Будь что 6удет»\ — «Deum in Deo» — слова из христианского Символа Веры: «Верую <...> во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия Единородного, от Отца рожденного прежде всех веков: <...> Бога <...> от Бога <...>». Анекдот о поэте Маулеоне (см. выше, примеч. 43) строится на фонетической игре слов: вместо «Deum de Deo» он говорит «Dé donde diere» [исп. — «Была не была»). 46 «Эй, куда волк пошел, эй, Хуаника\» — Берганса приводит строку из народной песенки («Cata el lobo dó va, Juanica» — букв.: «Смотри, куда волк пошел, Хуаника!»); этот же стих упоминается в латинском сочинении испанского теоретика музыки Франсиско де Салинаса (1513—1590) «Семь книг о музыке» («Siete libros sobre la música»; 1577). 47 ...называя... друг друга не Амарилис, Филида, Галатея или Диана, равно как и не Лисардо, Лаусо, Хасинто или Рисело... — Сервантес перечисляет женские и мужские персонажи упомянутых прежде пасторальных романов (см. выше, примеч. 37, 40-42); к ним он добавляет Лисардо (из «Галатеи») и Лаусо (из «Аркадии» Лопе де Вега). Рисело — поэтический псевдоним талантливого испанского поэта Педро Линьяна де Риаса (1555/1557—1606). 48 ...придет врелля, и я всё это изложу гораздо лучше и толковее, чем сейчас. — Возможно, аллюзия на завершение «Галатеи», обещанное Сервантесом в прологе к «Персилесу и Сихизмунде» (см. выше, примеч. 40). 49 Павлин, павлин, взгляни себе на ноги и подбери-ка хвост... — В оригинале: «Mírate a los pies у desharás la rueda». Данная пословица основана на поверье, что, когда павлин разворачивает хвост, он предается тщеславию, а когда сворачивает его — стыдится. 50 ...одно обстоятельство, с которого мне... следовало начать нашу беседу, а потому я не столько удивляюсь своему дару речи, сколько ужасаюсь вещам, которые обхожу молчанием. — Намек на эпизод с ведьмой Каньисарес, где дается объяснение дару речи, который обрели собаки (см. с. 519 наст. изд.).
878 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 51 ...у одной знаменитой колдуньи, ученицы Камачи Монтилъской. — История о ведьме Каньисарес, ученице колдуньи Камачи, является кульминационной в повести Бергансы и в новелле Сервантеса (см. ниже, примеч. 151). 52...если только тебя не разбирает охота середину услышать раньше начала. — Возможно, аллюзия на структуру византийского романа, где, как и в его образце — позднегреческом романе Гелиодора «Эфиопика», сюжет часто выстраивается в ретроспективном порядке: вводятся герои и события, о которых читатель еще не знает, и лишь потом дается их предыстория. См. также статью С.И. Пискуновой, с. 592—593 наст. изд. 53 ...праздности — основы и матери всех пороков... — В оригинале обыгрывается латинская пословица «Otia dant vitia» — «Праздность порождает пороки». 54 ...волками оказались пастухи... — Парафраз стиха из Евангелия от Матфея: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а сами суть волки хищные» (Мф. 7: 15). 55 ...нет более опасного и хитрого врага, чем домашний вор... — Фраза Сципиона восходит к испанской поговорке «Ladrón de casa, de éste nadie se puede guardar» со значением: «Or домашнего вора нет затвора». 56 ...нам незачем превращаться в проповедников. — Некоторые исследователи трактуют эти слова как скрытую полемику с плутовским романом М. Алемана «Гусман де Альфараче», где протагонист, он же и повествователь, рассказывает о своей прошлой грешной жизни, используя структуру проповеди: каждое абстрактное рассуждение (о дружбе, о зависти, о злых языках и т. д.) сопровождается примерами (экземпла) — вставными новеллами или эпизодами из жизни самого Гусмана. О полемике Сервантеса с М. Алеманом см. также статью С.И. Пискуновой, с. 610—612 наст. изд. 57 ...самый бедный человек и есть самый богатый ~ записать его в книгу окладов... — Использованное в оригинале испанское слово «gajes» означает не собственно жалованье, а дополнительное к нему вознаграждение. Возможно, здесь имеет место аллюзия на слова Иисуса Христа: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф. 19: 29-30). 58 ...в этих вещах мы с тобой действительно сходимся, и мы еще о них поговорим, как я тебе обещал... — Похоже, еще одна отсылка к эпизоду с ведь¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 879 мой Каньисарес: именно там мы находим объяснение сходству двух псов, которые на самом деле братья (см. с. 519 наст. изд.). См. также выше, примем. 5 и 16. 59 ...помнил басню Эзопа, в которой один осел выказал себя таким ослом, что пожелал приласкаться к своему господину совершенно так, как его... собачка, за что его тут же отколотили палками. — Имеется в виду басня «Собака и хозяин» (No 91). 60 ...пусть показывает ловкость рук и жонглирует скоморох... — В оригинале: «histrión» — «гистрион», профессиональный актер в Древнем Риме. В эпоху Средневековья функции гистриона серьезно расширились: он мог быть одновременно музыкантом, танцором, певцом, рассказчиком, гимнастом, дрессировщиком животных. 61 ...пусть кричит по-ослиному бродяга... — В оригинале речь идет о пикаро (испанском плуте, герое особого жанра — пикарески, или плутовского романа). Кричать ослом считалось свойством пикаро и кресгьян-вилланов. Кроме того, здесь, возможно, присутствует аллюзия на «Гусмана де Альфараче» (Ч. П, кн. 1, гл. 3). См. также примем. 130 к «ВС». 62 ...гордитсяуменьем жонглировать стаканчиками и орешками... — В оригинале речь идет об игре, которая ведется по тем же правилам, что и игра в «наперстки»: у ведущего есть три стаканчика, под одним из которых он прячет кипарисовый орешек и предлагает второму игроку угадать, под каким именно. 63 Чакона. — См. примем. 93 к «ВС». 04 ...вырезал из бумаги тридцать два узора для возложения на монумент... — См. примем. 8 к «РК». 65 ...они обучались латыни в школе Общества Иисуса. — Общество Иисуса (также: Орден святого Игнатия, Орден иезуитов; лат. Societas Jesu) — мужской духовный орден Римской Католической церкви, основанный в 1534 г. Игнатием Лойолой и утвержденный папой Павлом III в 1540 г. Со втор, пол. XVI в. иезуиты фактически контролировали систему образования в Испании и ее заокеанских колониях. В Севилье Орден утвердился в 1551 г., а в 1557-м открыл школу в нынешнем квартале Понсе де Леон, в приходе Святого Спасителя, которая в 1580 г. переехала на улицу Лас Пальмас и была преобразована в коллегию Сан Эрмехильдо (Святого Герменегиль- да). В данном случае речь идет о том, что сыновья купца постигали у иезуитов первую часть классического образования, так называемый «тривиум»,
880 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания включавший три гуманитарные науки: грамматику, риторику и философию (диалектику). 66 Вадемекум. — Имеется в виду студенческая тетрадь для конспектов. См. также примеч. 60 к «ЛВ». 67 Ручной возок. — См. примеч. 93 к «ЛВ». 68 ...выезжал на биржу... — О севильской бирже см. примеч. 113 к «РК». 69 ...добывают для детей... нагрудный знак, который сразу отличает человека знатного от простолюдина. — Имеется в виду знак в виде креста одного из рыцарских орденов Испании (Калатравы, Сантьяго, Алькантары или Монтесы), куда принимали только людей с чистейшей родословной. См. преамбулу к примечаниям к «[Посвящению] Дону Педро Фернандесу де Кастро», а также примеч. 43 и 73 к «Ц». 70 ...«кака»... — В оригинале: «puta» — букв.: «шлюха». 71 ...«потопим это дело в море», как любят выражаться ребята... — В оригинале: «echemos pelillos a la mar» — детская присказка со значением: «Мирись и больше не дерись». 72 ..мне сразу понравилось видеть любовь, благочиние, усердие и искусство, с какими эти святые отцы и наставники обучали детей ~ возненавидев первые и возлюбив вторые, их питомцы исполнили цель своего воспитания. — Общество Иисуса (см. выше, примеч. 65) играло ключевую роль в испанской и европейской образовательной системе, особенно в первые сто лет после своего основания. Теоретическим выражением педагогической мысли иезуитов был «Ratio Studiorum» [лат. — «План занятий»), утвержденный в 1599 г. и содержавший учебные директивы и инструкции по преподаванию разных предметов. Преувеличенная хвала, которую возносит Берганса их педагогическим методам, часто расценивается сервантистами как ирония или пародирование «от противного» положений трактата испанского историка и теолога-иезуита Хуана де Мариана (1536—1624) «Рассуждение о делах Общества Иисуса» («Tratado del gobierno de la Compañía de Jesus»; 1605), где автор обрушивается с резкой критикой на устройство Ордена иезуитов и на их методы воспитания детей. Биографы Сервантеса иногда рассматривают этот эпизод как свидетельство (никак не подтверждаемое документально) того, что писатель мог в детские годы посещать в Севилье иезуитскую школу. 73 Время было зимнее, когда в Севилье бывают в большом ходу молочные хлебцы с маслом... — В оригинале: «los molletes у mantequillas». Имеется в виду популярное во всей Испании (особенно в Андалусии, о которой идет речь в
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 881 данной части повести) блюдо, которое готовят на основе очень хорошего белого хлеба, обжаренного на оливковом масле, иногда с добавлением томатов и чеснока. Само слово «мольете», возможно, имеет еврейское происхождение и восходит к пресным хлебам (опреснокам), которые, согласно Ветхому Завету, использовались во время богослужения. 74 ...не одна пара Антониев была заложена... — Так, по имени автора, называли латинскую грамматику («Introductiones latinae»), составленную в 1481 г. великим испанским филологом, историком и педагогом Антонио де Небриха (1441—1522) и остававшуюся главным учебником по изучению латыни вплоть до XIX в. 75 ...если бы парша и голод не составляли нечто неотделимое от студента... — Голод и нищета школяра — традиционная тема плутовского романа (см., напр.: Кеведо Ф. де. История жизни пройдохи по имени Дон Паблос. Гл. 3-4). 7(3 ...некий сеньор, которого величают «государственное благо»... — Учение о государственном благе (или интересе) было весьма популярно в XVI— ХУП вв., особенно после выхода в свет сочинения итальянского политического писателя, оппонента Макиавелли, Джованни Ботеро (1533—1617) «Государственное благо» («Della ragion di Stato»; 1589), где разрабатывалась консервативная модель государства, которое должно осуществлять полный контроль над населением; главным орудием этого влияния назывался христианский закон, дающий государю власть не только над телами людей, но и над их душами. Таким образом, государство манипулирует умами и чувствами граждан, имея высшей целью улучшение их природы. Вместе с тем власть должна учитывать стремление подданных к удовольствию и удобству и идти им навстречу, не теряя контроля над ними. Учитывая антииспанские настроения Ботеро и его изгнание из Общества Иисуса в 1580 г., тот факт, что подобная терминология ассоциируется у Сервантеса с отцами иезуитами, придает данному пассажу утонченный иронический оттенок. 77 ...какая жестокая вещь переживать переход от счастливого состояния к несчастному\ — Парафраз стихов из «Божественной Комедии» Данте: «Тот страждет высшей мукой, | Кто радостные помнит времена | В несчастий <...>» (Ад. V. 121—123. Пер. МЛ. Лозинского). 78 ...если испытания и бедствия идут сплошной полосой... если они заканчиваются смертью или если самая их непрерывность вырабатывает привычку и навык сносить их, это в самые трудные минуты служит нам облегчением... —
882 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Данная мысль, характерная для философии стоицизма, возможно, восходит к трактату римского философа Луция Аннея Сенеки (4 до н. э. — 65 н. э.) «О безмятежности духа»; ср.: «Не существует ничего столь неприятного, в чем невозмутимый дух не обрел бы утешения» (Х.3.4. Пер. Н.Г. Ткаченко). Впрочем, схожие идеи встречаются и в трудах других мыслителей, высказывавшихся против философии стоиков, — к примеру, у Плутарха (ок. 46 — ок. 147) в его «Слове утешения к жене». 79 Брат Сципион... — Третье обращение к Сципиону как к брату (см. выше, примеч. 5, 16 и 58). 80 ...праздность —мать размышления... — В данном случае имеется в виду так называемый «оциум» (otium), деятельный досуг — понятие, заимствованное гуманистами Возрождения у Цицерона. Ср. с противоположным по смыслу высказыванием «Праздность — мать пороков» (см. выше, примеч. 53). 81 Бывают такие неучи, которые время от времени вставляют в разговор какое-нибудь краткое и сильное изречение, желая выказать себя хорошими латинистами... — Схожая критика показного использования латыни нередко встречается у Сервантеса; ср., напр., в Прологе к ДК 1605: «И так, благодаря латинщине и прочему тому подобному, вы прослывете по меньшей мере грамматиком <...>» [Пер. НМ. Любимова). Рефлексия о соотношении латыни и народного языка — в целом важная тема позднего Ренессанса. 82 ...брат Берганса. — Единственный случай, когда Сципион употребляет слово «брат», обращаясь к Бергансе. См. также выше, примеч. 5, 16, 58 и 79. 83 ...онаукрасит нас прозванием циников, что значит «псы злословящие»... — Сервантес указывает на этимологическую связь слов «киник» и «пес» (др- греч. xuvixot, от xúwv — «собака»). Древнегреческий философ, родоначальник и главный теоретик кинизма, Антисфен Афинский (444/435^-370/360 до н. э.), развивая принципы своего учителя Сократа, утверждал, что наилучшая жизнь заключается не просто в естественности, а в избавлении от условностей и искусственности, в свободе от обладания лишним и бесполезным. Антисфен говорил, что для достижения блага следует жить «подобно собаке», то есть сочетать простоту, следование природе, верность, храбрость, благодарность, а также умение с твердостью отстаивать свой образ жизни. Диоген Лаэртский в сочинении «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» указывает, иго Антисфен называл себя Просто Пес (см.: VI. 1; в пер. М.Л. Гаспарова — «Истинный Пес»). Сервантес мог читать Диогена Ла¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 883 эртского в испанском переводе Эрнандо Диаса под названием «Жизнь и замечательные речения самых мудрых философов, когда-либо бывших в этом мире» (подробнее о нем см. в преамбуле к примечаниям к «ЛВ»). 84 ...рассказ твой выглядит осьминогом: ты всё вреллл к нему хвосты приделываешь. — Исследователи часто видят здесь критику со стороны Сервантеса линейного принципа повествования, принятого в пикареске, а осьминога рассматривают как метафору структуры самой «БС» (см., напр.: Casalduero 1943: 242—244; Forcione 1984: 8). 85 ...у осьминога эта часть называется не «хвост», а совсем иначе. — Из двух испанских слов, обозначающих «хвост» (cola и rabo), Сципион выбирает первое (поскольку второе означало также «половой член» и считалось неблагозвучным), а Берганса, в свою очередь, призывает его не пользоваться эвфемизмами. 86 ...наша негритянка была влюблена в негра, нашего раба... — См. при- меч. 25 к «РЭ». 87 ...негр этот ночевал в подворотне ~ Сходиться они могли только ночью, и для этого они выкрали и подделали ключи. — Схожие образы и сюжеты (негр- сгорож, ночующий в арке ворот, поддельные ключи, тайные ночные свидания) Сервантес использует в новелле «РЭ». 88 ...из мастина я превращусь в борзую... — В оригинале: «daría de mastín en galgo» — букв.: «превращусь из сторожевого пса в легавую». Слово «мастин» использовано фигурально, в значении «всякое сторожевое (а стало быть, крепкое) животное с хорошо развитыми мышцами, из-под которых не торчат кости (как у легавой)». 89...португальцы, надувающие негров в Гвинее\ — Под «португальцами» в данном случае имеются в виду работорговцы, промышлявшие на атлантическом побережье Африки. В Испании времен Сервантеса негров считали простаками или даже дураками. 90 ...тириец по имени Хоронд, установивший закон: чтобы никто в городе, под страхом смертной казни, не смел являться в собрание вооруженнъш ~ вышло так, что он первый установил закон, первый его нарушил и первый понес наказание. — Классический анекдот, имевший хождение во времена Сервантеса. Тириец — житель финикийского города Тир (на территории совр. Ливана). 91 ...адагий, гласивший: «Habit bovem in lingua». — Правильно: «Habet bovem in ligua» — классическая поговорка, широко известная в эпоху Возрождения
884 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания благодаря сборнику античных изречений и пословиц «Адагии» («Adagia»; опубл. 1500), первому значительному сочинению нидерландского гуманиста Эразма Роттердамского (1469—1536), оказавшему огромное влияние на европейскую литературу и мысль. Эта пословица означала молчание, купленное за деньги (скот в древности часто выступал в качестве платежного средства). Остроумие Сервантеса состоит в том, что он буквализирует значение данной фразы: молчание Бергансы покупается мясом. 92 ...судьба послала мне навстречу альгуасила, о котором в начале рассказа я уполляпул как о большом приятеле моего ллясника Николаса Курносого. — В действительности в начале «БС» альгуасил не упоминается, что можно считать авторским недосмотром; впрочем, некоторые исследователи полагают, что таким образом Сервантес намеренно выстраивает связь данного эпизода с первым. Именно здесь начинается четвертый этап истории Бергансы, один из наиболее пространных, повествующий о его «полицейской» службе. О должности альгуасила см. примеч. 84 к «РК» и примеч. 98 к «ЛВ». 93 ...ремень, украшенный мавританской латунью. — В Испании были популярны чеканные изделия из латуни в мавританском (арабском) стиле. 94 ...обизменчивом колесе Фортуны... — См. примеч. 83 к «ВС». 95 ...альгуасил мой водил дружбу с писцом... — О должности писца см. примеч. 106 и 123 к «ЛВ». 96 Обе женщины служили сетью и крючком для ловли рыбки в мутной воде...— Намек на плутовские занятия писца и альгуасила; ср. с названием барочного плутовского романа А. де Кастилья Солорсано «Севильская куница, или Удочка для кошельков» («La garduña de Sevilla y Anzuelo de las bolsas»; 1642). 97 ...когда в Кадис или Севилью приходили корабли... — В оригинале: «cuando llegaba la vendeja a Cádiz y a Sevilla» — букв.: «когда в Кадисе и Севилье наступало время ярмарки». Имеются в виду ежегодные осенние ярмарки, которые проводились в Андалусии, когда в портовые города Кадис и Севилью стягивались корабли с севера Европы для закупки оливкового масла, шерсти, вина и других традиционных испанских товаров. См. также примеч. 32 к «РК» и примеч. 8 к «РЭ». 98 ...кто-нибудь из «чумазых»... — В оригинале: «grasiento» — букв.: «жирный», «сальный». Здесь и далее игра слов, используется двойное значение глагола «подмазать» (untar): «натереть жиром» и «дать взятку». 99 Колиндрес (Colindres) — имя, которое часто давалось девицам из знат-
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 885 ных севильских семейств. Похожий эпизод встречается в ранней редакции «РК» из Кодекса Порраса де ла Камара. 100 Реал. — См. примеч. 53 к «Ц». 101 ...еда лежит в кармане шаровар. — Речь идет о чрезвычайно широких шароварах с большим количеством складок (follados), которые были в моде в сер. XVI в., а затем сделались предметом насмешек, в частности, из-за непомерных карманов (так называемые «фальдрикеры», см. примеч. 21 к «ЛВ»): у Сервантеса персонаж даже носит в этих карманах кусок ветчины. 102 ...приезжий кричал и вопил на ломаном, варварском... языке, чтобы ему вернули его штаны, где у него было «пятьдесят золотых скуди в золоте». — Очевидно, речь идет об итальянце и имеется в виду, что у него было золота на 50 эскудо (см. примеч. 44 к «Ц»). 103 ..муж мой имеет дворянскую грамоту с «a perpenan rei de memoria»... — Речь идет об официальном документе, подтверждающем дворянскую родословную (в данном случае, удостоверяющем, что муж хозяйки — идальго). Как и папские буллы, такие грамоты начинались формулой «ad perpetuam rei memoriam» («в вечную память события»), которую трактирщица коверкает, путая испанский и латынь. 104 ...ценыу меня прибиты на гвоздике и висят на виду... — От всех общедоступных заведений по закону требовалось вывешивать прейскурант на видном месте. 105 ...я тебе не рысь, чтобы через семь стен насквозь видеть\ — Сравнение хозяйки основано на том, что рыси обладают исключительно острым зрением. Кроме того, в Средние века бытовало поверье, что рыси способны видеть сквозь стены; к примеру, слова «Рысь видит сквозь стену и испускает камень черный» были начертаны на карте мира, созданной в Херефорде (Англия) аббатом Хэлдингемом в 1260 г. 106 ...известного высокородного идальго. — Об идальго см. примеч. 14 к «РК» и примеч. 1 к «СК». 107 Наместник. — В оригинале: «Asistente de Sevilla» — «ассистент Севильи», то же, что и коррехидор (исправник) в других городах; в его обязанности входил надзор над местной администрацией и судом. 108 ...нимфы Колиндрес... — «Нимфа» в данном случае — проститутка. См. также примеч. 94 к «ВС». 109...обнаружив, что шпага хоть на волос длиннее установленного образца, они разоряют владельца поборами... — См. примеч. 69 к «РК».
886 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 110 ...на свете, несомненно, существует великое множество порядочных, честных и справедливых писцов ~ не все они такие, что сначала возьмут под стражу, а потом выпустят', сначала поиграют в судью, а потом — в защитника. — Ср. с аналогичным рассуждением в «ЛВ», на с. 254—255 насг. изд. 111 Хересские ворота — в описываемые времена одни из самых известных ворот в Севилье; находились рядом с Золотой Башней, через которую в город ввозили ценные грузы из Нового Света. 112 Родомонт — персонаж рыцарской поэмы Л. Ариосто «Неистовый Роланд», могучий сарацинский воин, полководец царя Африки Аграманта, отличавшийся высокомерием. 113 Коллегия Маэстро Родриго — старое название университета Севильи в честь его основателя, маэсе Родриго Фернандеса де Сантаэлья (1444—1509). Первоначально университет назывался «Коллегия Санта Мария де Хесус». 114...наместнику, которым... был тогда лиценциат Сармьенто де Вальяда- рес, прославившийся впоследствии разгромом Сауседы. — Хуан Сармьенто Валь- ядарес (1536—1599) был судьей в апелляционном суде Гранады, а в 1589— 1590 гг. занимал должность ассистента Севильи (см. также выше, примеч. 106). Он пользовался славой жесткого и решительного человека, успешно боролся с бандами разбойников, которые хозяйничали в горах близ Ронды (город в провинции Малага) и в особенности в лесу, который назывался Сау- седа. 115 Триана — район, расположенный в западной части Севильи и тянущийся вдоль правого побережья реки Гвадалквивир. 116 ...неподалеку от пороховой мельницы... — С XV до кон. XVI в. Севилья была главным производителем и поставщиком пороха в Испании и за ее пределами (чему способствовала такая важная транспортная артерия, как река Гвадалквивир). Заводы по производству пороха (мельницы) располагались как раз в районе Триана (см. пред, примеч.) и были довольно взрывоопасны. Первый взрыв (1579 г.) заставил перенести мельницы подальше от главных улиц (возможно, о таком относительно безлюдном месте идет речь и в «БС»), второй большой взрыв со значительным количеством жертв (1613 г.) и вовсе потребовал вынести их за городские стены. 117 ...он юркнул в один дом... — Речь идет о пристанище Мониподио, главы воровской шайки из новеллы «РК». Обычно этот дом ассоциируют с одним из расположенных на прежней улице Креста, напротив Золотой Башни (см. выше, примеч. 111). См. также примеч. 56 к «РК». 118 Мониподио. — См. пред, примеч.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 887 119 Антекера — андалусийский город в совр. провинции Малага. 120...а хозяину моему достался конь, не менее роковой для владельца, чем пресловутый Сеев конь. — Во времена Сервантеса была распространена древнеримская поговорка о невезучем человеке: «el caballo Seyano tiene» — «У него Сеев конь». Это выражение восходит к легендарной истории о некоем римлянине по имени Гней Сей, который владел конем несравненной величины и красоты, происходившим будто бы из рода коней Диомеда Фракийского (которых Геркулес, убив их хозяина, привел из Фракии в Аргос); однако всякий, к кому впоследствии, после кончины Гнея Сея (приговоренного к смертной казни Марком Антонием), переходил этот конь, погибал страшной смертью (см.: Авл Геллий. Аттические ночи. Ш.9.1—б). 121 Дукат. — См. примеч. 181 к «Ц» и примеч. 20 к «РЭ». 122 Мараведи. — См. примеч. 61 к «Ц». 123 Неутомимый. — В оригинале: «Piedehierro» — букв.: «Железная нога», весьма распространенное имя для лошади в эпоху Сервантеса. 124 Квартал Святого Юлиана — один из старейших кварталов Севильи; назван по имени церковного прихода, находящегося на его территории. 125 ...очутился в Майрене, находящейся в четырех милях от Севильи. — Имеется в виду город Майрена дель Алькор, на самом деле расположенный в 25 км к западу от Севильи. 126 ...рота солдат, двигавшаяся, по моим сведениям, на посадку в Картахену. — См. примеч. 147 к «Ц» и примеч. 17 к «ЛВ». 127 ...барабанщик раньше служил в полиции... — Здесь появляется пятый хозяин Бергансы и начинается пятый эпизод его истории. 128 ...отправиться с ним в дорогу, хотя бы даже в Италию или Фландрию... — См. примеч. 83 к «Ц» и примеч. 16 к «ЛВ». 129 ...путешествия по чужим краям и общение с людьми развивают ум человека. — Почти дословное совпадение с «ЛВ», ср.: «<...> разные другие земли и страны, так как продолжительные странствования делают людей умными <...>» (с. 232 наст. изд.). 130 ...знаменитый грек, по имени Уллис, удостоился прозвания умного как раз за то, что объездил много земель... — Сципион обыгрывает одну из формул, применяемых к Одиссею [рим. Улисс) в одноименной поэме Гомера — «Одиссей многоумный» (см., напр.: П.214; УШ.4бЗ). «Много земель» этот герой объездил во время своего возвратного странствия с Троянской войны на родной остров Итаку, которое длилось 10 лет. 131 Комиссара, который мог бы мешать, при нас не было... — В описыва¬
ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания емые времена военно-полевой суд назначал в каждую роту специального комиссара, который не только осуществлял административный надзор, но и определял маршрут следования легионеров, чтобы избегать стычек с гражданским населением. 132 ...покинул... господский кошт... — То есть оставил господский дом, где был слугой (в оригинале использовано слово «tíñela» — «столовая для слуг»). 133 ...я выучился прыгать через обруч «в честь французского короля»... — См. примеч. 56 к «РЭ». 134 Я умел делать «курбеты» не хуже неаполитанского коня... — Курбет — прыжок лошади с поджатыми передними ногами. В эпоху Сервантеса в Испании господствовала итальянская школа выездки, отсюда упоминание о неаполитанском коне. 135 Вертепщик — тот, кто управляет куклами в вертепе — разновидности народного кукольного театра, распространенного в Европе с XVI в. Сам вертеп изначально восходил к пещере, где был рожден Иисус Христос, и представлял собой ящик, похожий на двухэтажный домик в разрезе; куклы приводились в движение снизу при помощи проволок или руки, озвучивал их сам вертепщик. Ср. с вертепщиком маэсе Педро из «ДК» (Ч. П, гл. 25—27). См. также примеч. 112 к «ЛВ». 136 ...для игры в кольца... — См. примеч. 16 к «СК». 137 Монтилья — город в провинции Кордова. 138 Маркиз де Приего. — Возможно, имеется в виду Педро Фернандес де Кордова-и-Фигероа, 5-й маркиз де Приего (1563—1606). 139 Первая прибаутка... — В оригинале использовано слово «conjuro», означающее также «заклинание», «заклятие», что предвещает центральный эпизод новеллы — встречу Бергансы с ведьмой Каньисарес; отсюда и ремарка, следующая далее, — о дне, «памятном среди всех остальных на свете». 140 ...поскачи-ка в честь мышиного жеребчика... того самого, что ваксит себе бороду... — Ср. замечания и истории лиценциата Видриеры о красящих бороду стариках в «ЛВ», на с. 252—253 наст. изд. Сатира на молодящихся стариков и старух — общее место в современной Сервантесу литературе. 141 ...поскачи в честь роскошной доньи Пимпинелы де Плафагония, горничной девушки галисийской поденщицы... — Комический эффект достигается из-за напыщенного имени доньи Пимпинелы (Pimpinela — букв.: «бедренец», вид однолетних трав семейства зонтичных, которые во времена Сервантеса использовались как лекарство; Плафагония — возможно, искаж. Пафлагония, исторический регион на севере Малой Азии на черноморском побережье), а
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 889 также ее низкого социального статуса (она состоит в услужении у галисийки, то есть проститутки; о галисийках см. примем. 64 к «ВС»). 142 Вальдеастильяс. — См. примем. 25 к «ВС». Этот город также упоминался в прибаутках и пословицах той эпохи как город с дурной славой, напр., в «Словаре поговорок и пословиц» (1627) Гонсало Корреаса: «En Valdeastillas, a la bolsa sacan las costillas» — «В Вальдеастильясе твой кошелек оставят без ребер» (Correas 1906: 121). 143 ...бакалавра Пасильяса, что подписывается “лиценциат”, а степени никакой не имеет. — Предположительно, имеется в виду неустановленный фольклорный персонаж. О лиценциате и бакалавре см. соответственно преамбулу к примечаниям и примем. 101 к «ЛВ». 144 ...в честь влаги, изготовляемой в Эскивиасе, столь же знаменитой, как “Сьюдад-Реаль”, “Сан-Мартин” и “Рибадавия”». — Хозяин Бергансы перечисляет вина, названия которых совпадают с местностями, где их изготавливают (см. также примем. 28 и 30 к «ЛВ»). У самого Сервантеса в Эскивиасе был маленький виноградник; примечательно и то, что именно в этом городе был написан ДК 1605. 145 ...я прыгнул и подтвердил этим его ехидные шутки и лукавые намеки. — В оригинале: «salté yo, у noté sus malicias y malas entrañas» — букв.: «я прыгнул, отметив про себя его лукавство и злой умысел». Фраза, непонятная в том числе и для испанских комментаторов; предположительно, барабанщик хочет спровоцировать скандал (что ему впоследствии удается) и упоминает реальных жителей Монтильи (донья Пимпинела, бакалавр Пасильяс), а также, перечисляя всевозможные вина (см. пред, примем.), не называет в их числе монтильское вино (см.: Cervantes 2013: 588, п. 356). 146 ...она... танцует сарабанду и чакону получше, чем изобретательница этих танцев... — Во времена Сервантеса было распространено поверье, что сарабанда названа по имени своей создательницы. О сарабанде см. примем. 43 к «РЭ» и примем. 93 к «ВС»; о чаконе — примем. 93 к «ВС». 147 ...ты должен это сделать из почтения к знаменитой колдунье, которая жила, говорят, в этих местах». — Здесь начинается центральный эпизод новеллы — с ведьмой Каньисарес, которую, собственно, и имеет в виду барабанщик. См. также статью С.И. Пискуновой, с. 646—647 наст. изд. 148 ...проклиная старуху и ругая ее... старой ведьмой, да к тому же еще бородатой. — См. примем. 74 к «РЭ». 149 Монтиель (Montiel) — еще одно имя Бергансы (см. выше, примем. 26 и 31); под таким же именем представляется персонаж Чанфалья в интермедии
890 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания Сервантеса «Театр чудес» («El retablo de las maravillas»; опубл. 1615), оно же встречается в составе названия местности (поля Монтиеля), где разворачиваются приключения Дон Кихота (Ч. I, гл. 2, 7). См. также статью С.И. Пискуновой, с. 646—647 наст. изд. 150 «Я твердо уповала на Небо, что, прежде чем глаза мои сомкнутся для последнего сна, я увижу тебя, дитямое\ теперь, когда я тебя увидела, пусть приходит смерть... — Возможно, аллюзия на евангельский эпизод о Симеоне Богоприимце (которому было возвещено, что он не умрет, пока в мир не придет Мессия) и младенце Иисусе (см.: Лк. 2: 25—35); произнесенные Симеоном слова («Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое <...>») исследователи соотносят с пророчеством Каньисарес (см. также ниже, примеч. 161). 151 Камача Монтильская (Camacha de Mondila) — исторический персонаж, задокументированный в кон. XV в., иногда идентифицируется с Леонор Родригес, осужденной за колдовство в 1572 г.; последняя принадлежала к известному в Испании семейству кордовских ведьм, которые жили в анда- лусийском селении Монтилье как раз в то время, когда Сервантес разъезжал по Андалусии в качестве комиссара по закупке провианта (см. Основные даты жизни и творчества, с. 908 наст. изд.). 152 ...ни Эрихто, ни Цирцея, ни Медея... не могут с нею равняться. — Каньисарес перечисляет известных мифологических колдуний античности. Эрихто — ужасная фессалийская ведьма-пророчица, олицетворение древнего зла; возрастом превосходила олимпийских богов (см.: Лукан. Фарсалия. VI.507— 830). Цирцея (Кирка) и Медея — персонажи древнегреческой мифологии, владевшие секретами трав и зелий; обе встречаются в эпической поэме Вергилия «Энеида» (см.: VH.10—24, 759). 153 ...чудесным образом врачевала девиц, допускавших неосторожность в соблюдении своего целомудрия... — Имеется в виду распространенная в описываемые времена практика восстановления девственности; в частности, этим ремеслом занимается знаменитая сводня (и ведьма) Селестина в «Трагикомедии о Калисго и Мелибее» Ф. де Рохаса (см. примеч. 68 к «РК»), которая «для одних пользовалась пластырем, а для других — иглой» (Рохас 1959: 46). С Се- лестиной ведьму Каньисарес роднит и другое занятие — приготовление волшебных мазей, которые меняют облик человека (см. след, примеч.). 154 ...у нее под видом осла... прослужил шесть лет один ризничий. — Прямая отсылка к роману «Метаморфозы, или Золотой осел» римского писателя
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 891 П в. н. э. Апулея (исп. пер. Диего Лопеса де Кортегана — 1525), где главный герой Луций был по ошибке превращен в осла служанкой ведьмы Фотидой. Метаморфоза также была одним из ведущих литературных мотивов в сатирах древнегреческого автора Лукиана Самосатского (ок. 120 — после 180 н. э.). И Лукиан, и Апулей внесли решающий вклад в возникновение особого позднеантичного цикла «текстов об осле» — азинарий, предложив две версии истории о перевоплощении человека в осла — греко- и латиноязычную. Вообще, весь эпизод с ведьмой Каньисарес, проникнутый идеей метаморфозы и магии, отсылает к апулеевскому сюжету, где есть странствующий юноша, живущая в горах ведьма, волшебная мазь, превращения в животных и т. д. 155 ..люди уверяют, будто все россказни про древних волшебниц, превращающих людей в животных, обозначают только то, что они... старались влюбить в себя мужчин и покорить их в такой мере, что те... начинали походить на скотов. — Каньисарес отвергает аллегорическое прочтение мифа. 156 ...тут замешалась наука, по названию магия, силою которой одна вещь начинает походить на другую. — Словом «магия» здесь передано одно из ключевых понятий новеллы — tropelía, которое понималось и как обман, ловкачество, мошенничество, и как волшебство, способное менять обличие вещей. Сервантес соотносит его со всеми формами обмана-магии, включая высшую — театр и поэзию. См. также статью С.И. Пискуновой, с. 648 наст. изд. 157 Твоя мать, дитя мое, звалась Монтиела... — Следующий далее эпизод имеет сходство с рассказом Селестины (см. примеч. 68 к «РК») о матери Пармено, слуги Калисто, которая сама отдала ведьме сына еще младенцем, чтобы та его растила и воспитывала (сама она тоже была ведьмой, подругой и наставницей Селестины во всех ее ремеслах). 158 ...я... решила расстаться с пороками колдовства... и позволила себе одну только прихоть: быть ведьмой... — Разница между колдуньей (hechicera), к числу которых принадлежали все знаменитые языческие волшебницы (см. выше, примеч. 152), и ведьмой (bruja) состояла в том, что ведьма однозначно была связана с дьяволом. 159 ..мать твоя родила двух собачонок. — Со времен средневековой демонологии широко бытовало поверье, что женщина, заключившая договор с дьяволом и вступившая в связь с демоном (инкубом), производит на свет животных и чудищ. Такие случаи описаны, например, в латинском трактате «Молот ведьм» [лат. «Malleus Maleficarum», нем. «Hexenhammer»; 1487),
892 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания составленном доминиканцами Генрикусом Инститором (Генрих Крамер; ок. 1430—1505) и Якобом Шпренгером (ок. 1436—1495) и ставшим для Католической церкви официальным руководством в проведении ведовских процессов. 160 ...к детям вернется их истинный облик, когда они меньше всего будут этого ожидать... — Возможно, аллюзия на описание часа Страшного Суда из Евангелия от Матфея, ср.: «<...> в который час не думаете, приидет Сын Человеческий» (Мф. 24: 44). 161 Вернется к ним их настоящий облик, \ Когда они увидят гордецов, \ С высот своих свергаемых поспешно, \ И горемык, из праха вознесенных \ Рукою, властной это совершить. — В данном пророчестве комментаторы видят сразу несколько аллюзий. В качестве литературной отсылки указывают стих Вергилия из «Энеиды»: «parcere subiectis et debellare superbos» — «Милость покорным являть и смирять войною надменных!» (VI.853. Пер. С.А. Ошерова под ред. Ф.А. Петровского). Среди библейских претекстов: Евангелие от Луки, слова Богородицы: «<...> рассеял надменных помышлениями сёрдца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных <...>» (Лк. 1: 51—52) или пророчество Симеона Богоприимца (см. выше, примеч. 150): «<...> се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле <...>» (Лк. 2: 34). В самом тексте, устами Сципиона, оно трактуется в трех смыслах: аллегорическом (пророчество о Страшном Суде), моральном (топос «Sic transit gloria mundi» — «Так проходит мирская слава») и буквальном (игра в кегли) (см. с. 528-529 наст изд.). См. также ниже, примеч. 189. 162 ..june хотелось, чтобы этот способ был так же прост, как тот, о котором рассказывает Апулей в “Золотом осле”: там следовало съесть одну розу. — В «Метаморфозах» Апулея (см. выше, примеч. 154) юноша Луций, превращенный в осла, для того чтобы снова стать человеком, должен был съесть лепестки роз, но всякий раз, когда он видел розовый куст, на его пути вставали различные препятствия. 163 ...эти — не смею сказать пророчества, вернее догадки... — В данном контексте разница между пророчеством (profecía) и гаданием (adivinanza) состоит в том, что первое является результатом Божественного откровения, а второе — скорее заклинанием, заговором. 164 ...ты и брат твой... снова увидитесь... — Похоже, что Берганса с самого начала ассоциирует Сципиона с этим самым братом-близнецом, а их встречу и обретение дара речи — с исполнением пророчества. См. выше, примеч. 5.
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 893 165 ...я порывалась спросить у нашего козла... — То есть у дьявола, который в таком облике появляется обыкновенно на шабашах. 166 ...поездки на эти пиршества происходят лишь в нашем воображении и... дьявол внушает нам образы вещей, о которых мы потом рассказываем как о своих переживаниях... — Ср. с учением св. Августина о том, что демоны «творят не новые природы, а изменяют по виду те, которые сотворены истинным Богом, так что они кажутся не тем, что они есть на самом деле», а потому образы человеческой фантазии, которые и в мышлении, и в сновидениях принимают вид бесчисленного множества различных вещей и хотя не суть тела, но с удивительной скоростью принимают телесные формы, когда телесные чувства бывают усыплены или притуплены, могут каким-то непонятным образом принимать для чувств других телесные образы; так что сами тела людей находятся в другом месте, оставаясь, правда, живыми, но в состоянии усыпления чувств гораздо более тяжелом и глубоком, чем во время сна, а известный фантастический образ является чувству других как бы воплощенный в форму какого-нибудь животного <...>. О Граде Божьем. ХУШ.18 В эпоху Сервантеса шла оживленная полемика относительно того, в самом ли деле ведьмы летают на шабаши или всего лишь подвержены галлюцинациям. Второй, более толерантной, точки зрения придерживался, например, испанский гуманист Педро де Валенсия (1555—1620); в частности, он составил доклад по поводу процесса над баскскими ведьмами, начавшегося в 1609 г. в Логроньо, — «Суждение о байках, что рассказывают про ведьм и прочие волшебства» («Discurso acerca de los cuentos de las brujas y cosas tocantes a magia»; 1611), — в котором настаивал, что ведьмы и колдуны — люди, одержимые либо пороком, либо душевным расстройством. 167 ...существует также другое мнение, согласно которому мы присутствуем там душой и телом... — Возможно, одним из авторов, к которым отсылает данный пассаж, был испанский писатель эпохи Возрождения Антонио де Торкемада (1507?—1569). В своем сочинении «Сад диковинных цветов» («Jardín de flores curiosas»; 1570), созданном в жанре «смеси» (miscelánea), он описывает разных сверхъестественных существ (сатиров, кентавров, киноке- фалов — людей с песьими головами, пигмеев, ведьм и т. п.) как реально существующих в природе.
894 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 168 ...сеньорами инквизиторами были произведены опыты над попадавшими в их руки ведьмами... — Среди многочисленных попыток испанской Инквизиции искоренить колдовство наибольшую известность получило преследование так называемых «ведьм из Сугаррамурди», так называемый «процесс в Логроньо». Подробнее о нем см. ниже, примеч. 170; также см. выше, при- меч. 166. 169 ...зашивают деньги в заплаты одежды, которые я... тщательно обыскиваю. — См. примеч. 91 к «Ц». 170 ...проводили врелля в одной пиренейской долине... — Очевидно, аллюзия на громкий процесс над ведьмами из деревни Сугаррамурди (провинция Наварра), что в Пиренейских горах: в нач. ХУП в. одна из ее жительниц заявила, что она — ведьма и вместе со своими соседками регулярно участвует в шабашах в близлежащих пещерах. Святая Инквизиция арестовала почти всех жителей Сугаррамурди и окрестных сел (около 300 человек), устроив суд по делу «Ведьминской деревни», который длился два года. В 1610 г. процесс завершился: 18 женщин признались в ведовстве и были прощены, 6 не- раскаявшихся — сожжены заживо и еще 5 умерли, не дождавшись решения суда, своей смертью, а потому вместо них самих были сожжены их изображения (манекены). 171 ...она бродит по кладбищам и перекресткам... — Имеются в виду места обитания нечистой силы; перекрестки считались таковыми, поскольку там обычно устанавливали виселицы для преступников. 172 ...из крови удушенных нами детей, как о том говорится в народе. — Обычай приготовлять снадобья из крови детей в Испании того времени приписывался не только ведьмам, но и евреям. 173 ...заключает в себе... и холод... — Холод (frío) в данном контексте означает недостаток «воли» (brío), «отчужденность». 174 ...вернемся к нашим мазям; они такие истомные, что после смазывания мы теряем сознание... в воображении нашем проносится всё то, что нам кажется творящимся наяву. — В состав «ведьмовских» мазей входили галлюциногенные растения: цикута, белена, мандрагора и др., описанные в тогдашних трудах по гербаристике и магии, — например, в трактатах испанского гуманиста, врача и ботаника Андреса Лагуны (1499—1559) или итальянского алхимика, медика и философа Джамбаттиста делла Порта (1535—1615). 175 ...переменив свой облик и превратившись в петухов, сов или воронов... — Ср. с эпизодом из кн. 3 «Метаморфоз» Апулея, в котором описывается, как ведь¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 895 ма Памфила натирает свое тело волшебной мазью и превращается в сову. См. также выше, примеч. 154 и 162. 176 ..june и стукнуло семьдесят пять... — Ранее Берганса говорил, что старухе «за шестьдесят» (с. 516 наст. изд.). 177 ...как ни лживы и обманчивы утехи, посылаемые нам дьяволом, а все- таки они —утехи, да и воображаемое наслаждение всегда превосходит пережитое наяву, тогда как с подлинными усладами бывает как раз наоборот». — Схожее рассуждение встречаем у испанского мистика Тересы де Хесус (см. примеч. 59 к «ВС») в сочинении «Внутренний зймок, или Обители» («El Castillo Interior, о Las Moradas»; 1577), где она разделяет услады (gustos) ложные, обманные, которые посылает дьявол, и истинные, духовные, берущие начало в Боге. 178 ..муравленый... — То есть покрытый глазурью. 179 Тока. — См. примеч. 121 к «ЛВ» и примеч. 75 к «РЭ». 180 ...которую сейчас опишу, как только могу лучше. — Некоторые комментаторы видят сходство между описанием Каньисарес и изображением ведьм (напр., фессалийской колдуньи Канидии) у Горация (Эпод 5, сатира 8). 181 Роста в ней было побольше семи футов... — Испанский фут (pie) равняется 27,03 см; следовательно, рост Каньисарес превышает 190 см. 182 ...от когтей этой ужасной гарпии... — См. примеч. 90 к «Ц». 183 ...л как под набат летел прочь из села... — Берганса обыгрывает испанскую пословицу «а сатрапа herida»; следует понимать: летел сломя голову. 184 ...я сделал двенадцать лиг... — Одна лига равна 5572,7 м; следовательно, герой пробежал приблизительно 67 км. 185 ...прибыл в цыганский табор, стоявший неподалеку от Гранады. — Расстояние от Монтильи, где разворачивались предшествующие события, до Гранады в действительности составляет примерно 102 км. Здесь начинается следующий эпизод в таборе цыган; Сервантес варьирует тему первой новеллы сборника — «Ц». 186 ...несомненные выдумки, ложь или наваждение дьявола. — Ср. с рассуждениями Августина в «Граде Божьем» (Кн. ХУШ, гл. 18: Что нужно думать о превращениях, которые совершались с людьми, видимо, искусством демонским). См. также выше, примеч. 166. 187 ...несмотря на то, что ллы осязаем его своими руками, мы ни в чем не можем быть уверены до тех пор, пока события не покажут, чему нам следует верить. — Исследователи отмечают сходство скептической позиции Сципио¬
896 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания на и персонажа «ДК» Самсона Карраско (Ч. П, гл. 50): «Мы трогали руками эти подарки <...>, а все-таки отказываемся верить <...> мне хочется потрогать и пощупать вашу милость, чтобы выяснить, кто вы такой: призрачный посол или человек из мяса и костей» (Сервантес 2003/2: 286). Образ последнего, в свою очередь, отсылает к библейской истории о св. Фоме (Неверующем); ср.: «<..> если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20: 25). 188 ...небылицы и сказки... которыми развлекают себя старухи у камелька в длинные зимние ночи. — Имеются в виду устные народные сказки; ср. с названием известного сборника поговорок и присказок, которые в XV в. собрал испанский воин, дипломат и знаменитый поэт испанского Предвозрож- дения Иньиго Лопес де Мендоса, маркиз де Сантильяна (1398—1458), — «Пословицы, что рассказывают старухи у камелька» («Refranes que dicen las viejas tras el fuego»). 189 ...не в аллегорическом, а в буквальном смысле следует толковать стихи Камачи... — Сципион трактует пророчество Каньисарес сообразно с традицией христианской экзегезы, которая выделяла четыре уровня смыслов в священном тексте: буквальный, аллегорический, моральный и анагогический. См. также выше, примеч. 161. 190 ...брат Сципион... — См. выше, примеч. 5, 16, 58, 79, 82 и 164. 191 ...всё, что мы теперь переживаем, есть сон... — Еще одна жанровая дефиниция, восходящая к сочинениям Лукиана из Самосаты «Сновидение, или Жизнь Лукиана», «Сновидение, или Петух» и др., пользовавшимся большой популярностью в эпоху Возрождения и породившим в литературе барокко поджанр «сновидения». Подробнее см. статью С.И. Пискуновой, с. 635—639 наст. изд. 192 ...разобраться в бесчисленных хитростях, надувательствах и обманах, а также кражах, которыми они занимаются... чуть ли не с той самой минуты, как покидают пеленки и начинают ходить. — Ср. с зачином «Ц»: «Похоже на то, что цыгане и цыганки родились на свет только для того, чтобы быть ворами: от воров они родятся, среди воров вырастают, воровскому ремеслу обучаются и под конец выходят опытными, на все ноги подкованными ворами <...>» (с. 20 наст. изд.). 193 ...своему королю... которого величают графом и за которым, равно как и за его преемниками, утвердилось прозвание Мальдонадо, отнюдь не вследствие происхождения от этой благородной фамилии... — В словаре Коваррубиса сказа¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 897 но, что цыганским графом называют «предводителя или вожака этого зловредного сброда, главное ремесло которого — воровать в городах и грабить в деревнях» (Covarrubias 1673—1674/1: fol. 158r). Мальдонадо — распространенное имя для цыган во времена Сервантеса; кроме того, такую фамилию с ХП в. носил древний галисийский род Алдана, восходивший к остготскому королю Теодориху Великому (ок. 451—526; правил с 493 г.). Многие серван- тисгы видят в этом пассаже начало условной «второй» части новеллы, характеризующейся быстрой сменой эпизодов, в которых, в отличие от «первой» части, Берганса выступает не столько как персонаж-актант, сколько как наблюдатель. 194...слуга знатного кабальеро... влюбился в цыганку, согласившуюся ответить на его любовь при условии, что он сделается цыганом и возьмет ее себе в жены. — Ср. с условием, которое выставляет Пресьоса, героиня новеллы «Ц», на с. 43—44 наст. изд. 195 Для сокрытия своей праздности они занимаются выделкой из железа всевозможной домашней утвари... — Работа с металлом и кузнечное дело традиционно ассоциировались с цыганами. 196 ...один осел не замедлил обнаружить пропажу другого... — Следует понимать: глупый крестьянин обнаружил пропажу первого осла. 197 ...они вздумали взять меня в Мурсию... — Речь идет о том же маршруте, что и в «Ц» (см. с. 75 наст, изд., а также примеч. 150 к указанному произведению). 198 На окраине Гранады я забежал на огород к какому-то мориску... — Мо- риски — мусульмане, оставшиеся в Испании после завершения Реконкисты и принявшие христианскую веру. Во время правления Карла V (см. примеч. 7 к «Прологу к читателю») морискам было разрешено сохранять свои обычаи, и они жили общинами, не смешиваясь с испанским населением; однако с восшествием на трон Филиппа П и обострением военных действий против турок на Средиземном море их положение стало ухудшаться. Кульминацией стало Альпухарское восстание (1568—1571 гг.), в результате которого десятки тысяч морисков были убиты, а выжившие выселены за пределы Гранады. С 1609 по 1613 г. было издано несколько указов, поэтапно подвергавших изгнанию морисков с территории Испании общим числом ок. 300 тыс. Сервантисты не раз исследовали связь текста «БС» и указов об изгнании морисков и направленных против них диатриб. В данной новелле воспроизводится типичный портрет мориска — виновника всех бед Испании, какой
898 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания встречается в литературе тех лет, например, в сочинении Педро Аснара Кардоны «Изгнание морисков из Испании и его оправдание» («Expulsión justificada de los moriscos españoles»; 1612). Упоминаемые здесь огороды на окраине Гранады располагались неподалеку от монастыря Святого Иеронима (см. ниже, примеч. 211). Мориски часто работали в садах и на огородах; садовник-мориск — традиционный персонаж народных песен и пословиц. 199 ...об этой морискской каналье... — Обыгрывается изначальный смысл слова «каналья» {ит. canaglia — «свора собак»). 200 Было бы чудолл отыскать... одного мориска, искренне верящего в святой наш христианский закон... — Общее место в литературе кон. XVI — нач. ХУП в., когда недоверие к «новым христианам» (именно к ним относились мориски; см. выше, примеч. 198) охватило почти всё испанское общество. См. также примеч. 66 к «Ц», примеч. 72 и 75 к «AB». 201 ...когда к ним в руки попадает реал, в особенности же не простой... — В описываемые времена реалы подразделялись на простые, двойные, четвертные и восьмерные. См. также примеч. 60 к «Ц». 202 ..медленная лихорадка подтачивает жизнь с такой же силой, как и скоротечная... — В оригинале: «como la de un tabardillo» — букв.: «как и тифозная [горячка]». 203 ...от двенадцати сыновей Иакова, вступивших в Египет, к тому времени, когда Моисей освободил евреев из плена, произошло шестьсот тысяч мужей, не считая жен и детей... — Ветхозаветный патриарх Иаков был отцом двенадцати сыновей, чьи потомки образовали племена (колена Израилевы), составившие израильский народ. Число евреев, покинувших Египет вместе с Моисеем, названо в Книге Исхода: «И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Сокхоф до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей <...>» (Исх. 12: 37). 204 ...они найдут от этого зла скорое, надежное и верное средство. — Данное место новеллы часто интерпретируется как аллюзия на будущее изгнание морисков (см. выше, примеч. 198), но, поскольку о нем говорится как о еще не свершившемся факте, некоторые сервантисты предлагают относить дату написания «БС» к периоду до 1609 г. 205 ...я заключил, что бедняга этот — поэт. — Сатира на плохого поэта-ко- медиографа — распространенный топос в современной Сервантесу литературе. Здесь начинается критическая часть новеллы, посвященная драматиче¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 899 ским теориям кон. XVI — нач. ХУП в. Об отношении Сервантеса к театру см. примеч. 113 к «ЛВ». 206 ...погрузился в размышления... — В оригинале: «prosiguió en sus pensamientos y tomó <...> a sus arrobos» — букв.: «погрузился в размышления и транс». Сервантес иронически обыгрывает мистическую лексику. 207 ...ко времени событий, излагаемых в моей комедии... — Под «комедией» в данном случае понимается не жанровое определение, а общеродовое, синоним драмы вообще. См. также статью С.И. Пискуновой, с. 605 наст. изд. 208 ...наступила пора mutatio сарагит, когда кардиналов одевают не в красный, а в фиолетовый цвет... — Автор фундаментального исследования «Мировоззрение Сервантеса» Америко Кастро считает, что Сервантес здесь допускает ошибку, поскольку в действительности mutatio capparum — пасхальный обряд, при котором кардиналы и прелаты меняют свои плащи и мантии, подбитые мехом, на одежду из красного шелка (см.: Castro 1987: 363). 209 «Букет Дарахи» («El Ramillete de Daraja») — утраченная комедия, упоминаемая разными авторами, например, Ф. де Кеведо в сатирическом сочинении «Час воздаяния, или Разумная Фортуна» («La hora de todos y la Fortuna con seso»; 1636, опубл. 1650) и X. де Алкала Янес-и-Ривера в двухчастном плутовском романе «Красноречивый послушник Алонсо, слуга многих господ» («El donado hablador: Alonso, mozo de muchos amos»; ч. 1 — 1624, ч. 2 — 1626). Дараха — прекрасная мавританка, героиня морискских романсов и вставной новеллы о любви Осмина и Дарахи в плутовском романе М. Алемана «Гусман де Альфараче» (Ч. I, кн. 1, гл. 8). 210 ...поэт угощает меня теми самыми нектаром и амброзией, которыми, по преданию, питаются на небе боги и сам Аполлон!» — В древнегреческой мифологии нектар был напитком богов, а амброзия — их пищей. 211 Монастырь Святого Иеронима — обитель, основанная Католическими королями Фердинандом и Изабеллой в Гранаде, сразу после отвоевания города у мавров в 1492 г. (Берганса не случайно упоминает монастырь первым после того, как покинул своего хозяина-мориска). Сегодня это место захоронения «Великого капитана» — Фернандо Гонсалес де Кордова, сыгравший важную роль в освобождении Гранады (см. примеч. 74 к «ЛВ»). 212 ...от избытков его роскошного здмка легко прокормится и моя хижина. — В оригинале: «de las sobras de su castillo se podía mantener mi reai» — «от избытков его замка прокормится мое войско». 213 ..Ангуло Скверный, коего не стоит путать с другим Ангуло... актером,
900 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания едва ли не самым потешным и даровитым из всех лицедеев, выступавших и в наше и в былое врелля в комедиях. — Говоря о «самом потешном из <...> лицедеев», Сервантес, вероятно, имеет в виду Андреса Ангуло эль Мало — подлинное историческое лицо, актера и импресарио театральной труппы; упоминается в «ДК» (Ч. П, гл. 11). Фамилия актера омонимична исп. malo («злой», «скверный») и в случае антрепренера передана как прозвище. 214...актеры, которых было больше двенадцати... — Обычно в театральной труппе, исполнявшей комедии (то есть большие трехактные пьесы), было семнадцать человек: шестнадцать актеров и один сборщик денег. 215 ...они... покачали бы автора на одеяле. — То есть стали бы подбрасывать на одеяле, как карнавальную собаку или куклу, пока у него не закружилась бы голова. Ср. со знаменитым эпизодом на постоялом дворе из «ДК», где Санчо подбрасывают на одеяле (Ч. I, гл. 17). 216 ...«Не мечите бисера перед свиньями»... — Пословица библейского происхождения; ср.: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7: 6). 217 Интермедия — одноактная пьеса сугубо комического содержания с музыкой, танцами и пением, которую представляли между первым и вторым актами комедии. 218 ...в других театрах интермедии, по обычаю, оканчивались палками... — Побои и потасовки — классический финал интермедий. 219 ...я... обратил свои взоры к святости... — Аллюзия на обычай под конец жизни вступать в религиозный орден, как это сделал и сам Сервантес (см. Основные даты жизни и творчества, с. 910 наст. изд.). 220 ...я однажды увидел, как ты носишь ночью фонарь, шагая рядом с примерным христианином Маудесом... — См. выше, примеч. 4. 221 ...на четырех кроватях... лежали: на одной — алхимик, на другой — поэт, на третьей — математик, а на четвертой — так называемый «прожектёр». — Перечисленные персонажи — частые объекты сатиры в литературе ХУП в. Алхимия (одна из областей натурфилософии, в практическом аспекте — преобразование простых металлов в благородные) в те времена еще оставалась вполне актуальной наукой. Математика не только входила во вторую образовательную ступень, так называемый «квадривиум», но и была тесно связана с военным делом (напр., артиллерией). «Прожектёрами» [исп. arbitrista), с негативным оттенком, в Испании называли тех, кто предлагал планы спасе¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 901 ния экономики, увеличения королевской казны и всеобщего благосостояния; новеллистика особенно часто их высмеивала (см.: Vilar 1973: 68—71). 222 Я последовал правилу, возвещенному в поэтике Горация,: выпускать свое творение после того, как со времени его написания пройдет десять лет... — В сочинении древнеримского поэта Горация «Наука поэзии» (оригинальное название — «Послание Пизонам»; 19—14 до н. э.) в действительности говорится о девяти годах: «А ежели что и напишешь — <...> потом до девятого года | Эти стихи сохраняй про себя <...>» (386—389. Пер. МЛ. Гаспарова). Возможно, источник ошибки — испанский перевод (Мадрид, 1591) стихотворного трактата Горация, выполненный Висенте Эспинелем (1550—1624). 223 ...яработал над... сочинением лет двадцать,употребив двенадцать лет на предварительную выучку... — Возможный перевод второй часть фразы: «и с тех пор уже минуло двенадцать лет». 224 ...начало его вполне согласуется с серединой и концом... — Ср.: «И, наконец, сочетает он так свою выдумку с правдой, | Чтобы началу конец отвечал, а им — середина» [Гораций. Наука поэзии. 151—152. Пер. МЛ. Гаспарова). 225 «Она повествует о событиях из жизни короля Артура Британского, которых не коснулся архиепископ Турпин... — Имеется в виду апокрифический автор латиноязычной «Истории Карла Великого и Роланда» («Historia Karoli Magni et Rotholandi»; ок. 1165), или хроника Псевдо-Турпина, в которой пересказаны сюжеты сказаний о Карле Великом; это четвертая часть «Книги святого Иакова», посвященная испанским походам Карла Великого для отвоевания у арабов могилы Святого Иакова. Однако в данном случае Турпин упоминается как автор рыцарских романов о легендарном короле Артуре; такая ассоциация была характерна для эпохи Сервантеса, вслед за Л. Ариосто (автором «Неистового Роланда») сближавшей каролингский и артуров- ский циклы. 226 «Поиски святого Бриаля». — Комическая аллюзия на испанские компиляции и переделки средневекового анонимного цикла прозаических рыцарских романов (так называемую «Вульгату», не путать с одноименным латинским переводом Библии), написанных на темы артуровских легенд, где в центр повествования выдвигалась история Ланселота (одного из рыцарей круглого стола) и сюжет о магическом камне (или чаше) — святом Граале, а также на так называемый «цикл Псевдо-Борона». В частности, к ним относятся «Жалобы мудрого Мерлина» («Ы baladro del sabio Merlin»; 1498) и «Поиски святого Грааля, а также чудесные деяния Ланселота и сына его, Галаха-
902 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания да» («La Demanda del Santo Grial, con los maravillosos fechos de Lanzarote y de Galaz, su hijo»; 1515). Комический эффект достигается в данном случае за счет замены слова «grial» («священная чаша», «Грааль») словом «brial» (средневековое женское одеяние из шелка или другой дорогой ткани, наподобие туники). 227 ...всё это изложено героическим, размером [иногда октавами, иногда белым стихом) с применением “дактилей”, то есть собственно одних дактилических существительных, без единого глагола». — Королевская октава (строфа из 8 одиннадцатисложных стихов со строгой системой рифмовки) стала основной строфой рыцарских поэм и литературного эпоса в Италии эпохи Возрождения («Влюбленный Роланд» М. Боярдо, «Неистовый Роланд» Л. Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо). Эта строфа, как и нерифмованные дактилические одиннадцатисложники в целом (в пер. Б.А. Кржев- ского — «белый стих»), вошла в литературную моду Испании к кон. XVI в. Дактиль — здесь: трехсложная стихотворная стопа с ударением на первом слоге. 228 ...владеть богатствами, превосходящими сокровища Мид асов, Крассов и Крезов. — Алхимик перечисляет легендарных персонажей, олицетворявших богатство. Мидас — в греческой мифологии царь Фригии, обращавший в золото всё, к чему прикасался. Древнеримский полководец Марк Лициний Красе (115/114—53 до н. э.) приобрел огромное состояние во времена диктатуры Корнеля Суллы (82—79 гг. до н. э.) благодаря так называемым «проскрипциям» (списки лиц, объявленных вне закона, чье имущество после смерти или ареста подлежало конфискации). Крез (595—546 до н. э.), последний царь Лидии, как считается, одним из первых начал чеканить монету, установив стандарт чистоты металла и гербовую царскую печать на лицевой стороне (голова льва и быка), и потому слыл в античном мире баснословным богачом; его имя вошло в поговорку: «Богат как Крез». 229 Философский камень — термин алхимии: чудодейственное вещество (своего рода реактив), способное превращать металлы в золото, также необходимое для создания эликсира жизни, который должен возвращать молодость, исцелять от болезней и предотвращать старение. 230 ...близкая возможность... — В оригинале: «en potencia propincua» — букв.: «в ближайшей потенции» (от лат. in potentia propinqua), расхожий термин схоластической философии аристотелевского толка, которая различала «актуальное» и «потенциальное» бытие, а внутри потенциального вы¬
Сервантес. НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ 903 деляла «ближайшее» и «отдаленное». Сервантес неоднократно использовал этот термин, например, в «ДК» (см.: Muñoz Iglesias 1989: 120). 231 ...я стараюсь отыскать неподвижную точку... — В оригинале: «punto fijo» — старинный научный термин (также «фиксированная точка», «точка долготы») для обозначения географической долготы, которую в эпоху Сервантеса еще не умели определять, а поэтому считали ее нахождение неразрешимой проблемой. Испанский король Филипп П в 1567 г. назначил солидное вознаграждение тому, кто предложит метод определения долготы; в 1598 г. при Филиппе Ш оно доросло до б тыс. дукатов единовременно и 2 тыс. дукатов ренты пожизненно; схожие награды были объявлены Португалией и Венецией, что привлекало несметное количество голодных математиков, астрономов и просто авантюристов. 232 Квадратура круга — одна из неразрешимых задач со времен античности, заключающаяся в нахождении способа построения с помощью циркуля и линейки (без шкалы с делениями) квадрата, равновеликого по площади данному кругу. 233 Муки мои похожи на муки Тантала, который, стоя перед плодами, умирает от голода и, видя вблизи воду, погибает от жажды. — См. примеч. 103 к «AB». 234 ...влача на спине, подобно Сизифу, камень своей мучительной пытки». — Мифологический строитель и царь Коринфа Сизиф, подобно Танталу, был обречен на вечные муки в царстве мертвых: он был приговорен богами вкатывать на гору, расположенную в Тартаре, тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз. Гомер в «Илиаде» называет Сизифа наихигрейшим (в пер. Н.И. Гнедича: «препрославленный мудростью». — VI. 153). 235 ...впору челом бить самому турецкому султану\ — В оригинале употреблен испанский фразеологизм «quejarse al Turco» «жаловаться Султану», варианты: «жаловаться самому королю», «жаловаться самому Папе»), указывающий на преувеличенный характер сетований. 236 Кортесы — сословно-представительный орган законодательной власти в Испании; первые кортесы были созданы в 1137 г. в Кастилии. 237 ..ллякина дороже стоит). — В оригинале: «aunque coma alholvas» — букв.: «даже если будет питаться одним пажитником!» Пажитник (или шамбала) — однолетнее растение семейства бобовых, которое встречается в теплых странах Европы и Азии; в пищу используют его молодые побеги и бобы.
904 ПРИЛОЖЕНИЯ. Примечания 238 ...получать чистоганом три миллиона реалов? — В оригинале: «tres millones de reales como ahechados» — букв.: «три миллиона реалов, словно после обмолота». Чуть ниже метафора молотьбы получит развитие: «Este es arbitrio limpio de polvo y de paja» — «Вот вам мой план без соломы и пыли»; ср. в пер. Б.А. Кржевского: «Вот вам мой план во всей его чистоте!» 239 ...не прибегая к посредничеству грабящих казну комиссаров». — Сервантес сам служил комиссаром по продовольственным закупкам и не понаслышке знал о коррупции среди поставщиков провианта (см. Основные даты жизни и творчества, с. 908 наст. изд.). 240 ...отправился... к коррехидору нашего города, подлинному кабальеро и образцовому христианину. — Некоторые комментаторы считают, что Сервантес здесь воздает хвалу Диего Сармьенто де Акунья (1567—1627), коррехидору Вальядолида с 1602 по 1604 г. (см., напр.: Cervantes 2013: 621, п. 596). См. также Основные даты жизни и творчества, с. 909 наст. изд. О должности коррехидора см. примеч. 67 к «Ц». 241 ...сидела собачонка (íтак называемая «комнатная»)... — В оригинале: «perrilla de falda» — букв.: «юбочная собачка». Такие животные были в большой моде во времена Сервантеса; ср.: «Пусть дамы сами скажут, сколь обязательно и важно в наше время держать карманных собачек, обезьянок или попугаев для препровождения времени, которое прежде проходило за прялкой и пяльцами» [Алеман М. Гусман де Альфараче. Ч. I, кн. 3, гл. 7. Пер. ЕМ. Лысенко). 242 Эсполон (Espolón— букв.: «дамба») — площадь и бульвар в Вальядолиде на высоком берегу реки Писуэрга, укрепленном доходившей до уровня груди каменной стеной, откуда открывался живописный вид на городские окрестности.
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА МИГЕЛЯ ДЕ СЕРВАНТЕСА СААВЕДРЫ* 1547 9 октября Крещение в церкви Святой Марии (La Mayor — Большой) города Алькала де Энарес третьего из семерых детей фельдшера-хирурга (врача без университетского образования) Родриго де Сервантеса и его жены Леонор де Корти- нас, дочери обедневшего землевладельца родом из мадридских окрестностей; рожденный предположительно в День святого Михаила (29 сентября), ребенок наречен Мигелем. 1552 Переезд Родриго де Сервантеса, отца Мигеля, с семьей в Вальядолид и его заключение в городскую тюрьму города по обвинению в неуплате долга. 1553 Пребывание Родриго де Сервантеса со старшим сыном Мигелем (первенец Андрес к тому времени уже умер) в Кордове, в доме его отца — городского адвоката, лиценциата Хуана де Сервантеса. * Документально подтвержденные факты жизни Сервантеса (по таблице, составленной Ж. Канав ад жио).
906 ПРИЛОЖЕНИЯ 1564 30 октября Родриго де Сервантес фигурирует в записях городского архива Севильи как «врач-хирург, житель города». В тот же день он составляет генеральную доверенность на имя своей жены, которая должна остаться жить с детьми в Алькала де Энарес. 1566 Пребывание семьи Сервантесов в Мадриде. 1567 Мигель де Сервантес сочиняет свое первое известное произведение — сонет по поводу рождения инфанты Каталины Микаэлы, дочери Филиппа П. 1568 Публикация этого сонета ректором Мадридской городской школы Хуаном Лопесом де Ойос, именовавшего Сервантеса «дорогим любимым учеником». 1569 5 сентября Издан указ Филиппа П о «задержании студента Мигеля де Сервантеса, ранившего на дуэли некоего Антонио де Сегура». 22 декабря Мигелю де Сервантесу, «находящемуся в Риме», дано свидетельство о «чистоте крови». 1569/1570 зима Сервантес состоит на правах слуги (спальничего) у итальянского аристократа Хулио де Аквавива, в мае 1570 года получившего сан кардинала (об этом писатель впоследствии сам признается в посвящении к роману «Галатея» (1585), адресованном Асканио Колонне). 1570-1571 Ничем не документированное пребывание Сервантеса в Италии.
Основные даты жизни и творчества... 907 1571 июль—сентябрь (?) Сервантес, вместе с младшим братом Родриго, — солдат полка Диего де Урбина. 7 октября Под предводительством герцога де Урбина сражается в битве при Лепанто. 1572-1575 Участие Сервантеса в сражениях испанского флота с турецкими войсками на средиземноморском театре боевых действий (остров Корфу, Тунис и др.). 1575 7 сентября Вместе с братом Родриго отплывает из Италии в Испанию; пленен берберийскими (алжирскими) пиратами недалеко от каталонского побережья. 1580 Выкуплен монахами-тринитариями из алжирского плена (октябрем датирован отчет Сервантеса о пребывании в плену; в декабре — согласно прошению отца — он уже находится в Валенсии). 1581-1584 Живет в Мадриде, где сочиняет «комедии» (некоторые из которых ставятся в корралях и в театрах), в том числе аллегорическую героическую трагедию «Нумансия» (1583); работает над пасторальным романом «Галатея» (1582— 1584), опубликованным в начале 1585 года в Алькала де Энарес. 1581 май—июнь Совершает поездку в Оран (а позднее — в Лиссабон), выполняя некое секретное королевское поручение. 1584 12 декабря Заключает брачное соглашение с Каталиной де Саласар Паласиос де Восме- диана.
908 ПРИЛОЖЕНИЯ 1585-1586 Живет в Эскивиасе, селении, находящемся на пути от Мадрида в Толедо; оттуда совершает частые поездки в последние оба города; кроме того, за этот период дважды зафиксировано посещение писателем Севильи. 1587-1599 Перебирается на местожительство в Севилью, оставив жене доверенность на распоряжение их имуществом; проводит значительную часть времени в разъездах, служа комиссаром по закупке провианта в окрестностях Эсихи и других андалусийских поселений, позднее — сборщиком податей в Гранаде. 1590 Обращается к Филиппу П с официальной просьбой о предоставлении ему какой-либо должности в Новой Индии и получает отказ. 1592 5 сентября Подписывает контракт с Родриго де Осорио, согласно которому обязуется предоставить ему для постановки шесть своих комедий. 79 сентября На недолгое время заключен в тюрьму города Кастро дель Рио. 1597 6 сентября По обвинению в превышении служебных полномочий заключен в севильскую тюрьму, где проводит около полугода. 1595-1596 Восстанавливает супружеские отношения с Каталиной Саласар. 1598 В Мадриде умирает Ана Франка де Рохас, мать единственной дочери Сервантеса Исабель де Сааведра (род. 1584), которую сестра Сервантеса Магдалена принимает в свой дом как помощницу по хозяйству, обязываясь научить ее шитью и плетению кружев.
Основные даты жизни и творчества... 909 1559 ноябрь—декабрь Сервантес покидает охваченную эпидемией чумы Севилью и перебирается в Мадрид. 1600 Письменное подтверждение последнего (вероятно, эпизодического) пребывания Сервантеса в Севилье. 1602-1603 Сервантес с семьей проживает в Эскивиасе, где создает основную часть романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», начатого в 1592 (согласно другой версии — 1597) году. 1604 Живет в Вальядолиде. 26 сентября Получает королевское разрешение на публикацию «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского». 20 декабря Выдано оценочное свидетельство на книгу. 1605 12 апреля В Вальядолиде Сервантес передает книгопродавцу Франсиско де Роблесу права на издание и продажу «Дон Кихота» в Португалии, Арагоне, Валенсии и Каталонии. 27 июня Выступает в Вальядолиде свидетелем на судебном процессе, посвященном выяснению обстоятельств смерти дона Гаспара де Эспелета, раненного у дверей дома Сервантесов. 29 июня Судья заключает Сервантеса и членов его семьи под стражу, из-под которой они будут освобождены два дня спустя.
910 ПРИЛОЖЕНИЯ осень Сервантес (а вскоре и его близкие) переезжает в Мадрид. 1608 Декларирует свое местожительство в мадридском квартале Аточа; в Мадриде он живет — меняя адреса — до смерти, вместе с семьей (после кончины отца и гибели брата Родриго во Фландрии в 1600 году на Мигеля легла ответственность за социальный облик ее женской половины); помимо жены, вместе с писателем проживают его старшая сестра Андреа (ум. 1600), ее дочь Консганса, младшая сестра Магдалена (ум. 1611). 1610 июнь Гипотетическая поездка Сервантеса в Барселону в надежде быть включенным в свиту графа де Лемос, направляющегося в Италию в качестве вновь назначенного вице-короля. 1612 сентябрь—октябрь Сервантес получает сопроводительные документы, необходимые для публикации книги «Назидательные новеллы» (опубл. 1613). 1613 2 июля В Алькала де Энарес вступает в Орден францисканцев-терциариев. 1614 сентябрь Выходит в свет «Второй том хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского», автором которого значится некий Алонсо Фернандес де Авельянеда. октябрь Сервантес получает лицензию на публикацию поэмы «Путешествие на Парнас» (1613, опубл. 1615).
Основные даты жизни и творчества.. 911 1615 30 марта Получает лицензию на публикацию Второй части «Дон Кихота» (опубл. во второй половине 1615 года) 25 июля Опубликованы «Восемь комедий и восемь интермедий». 1616 19 апреля Пишет посвящение графу де Лемос романа «Странствия Персилеса и Си- хизмунды» (опубликован вдовой писателя в 1617 году). 22 апреля Умирает в Мадриде.
список СОКРАЩЕНИЙ АИ Английская испанка. Альтшуллер 1996 Альтшуллер М.Г. Эпоха Вальтер Скотта в России: Исторический роман 1830-х годов. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1996. (Современная западная русистика). Ариосто 1993 Ариосто Л. Неистовый Роланд: [В 2 кн.] / Перевод свободным стихом М.Л. Гаспарова; изд. подгот. М.Л. Андреев, Р.М. Горохова, Н.П. Поземская. М.: Наука, 1993. (Литературные памятники). Балтрушайтис 2018 Балтрушайтис Ю. Зоофизиогномика/Пер. с фр. М.Н. Мазур //Мир образов. Образы мира. Антология исследований визуальной культуры. СПб.; М.: Новое издательство, 2018. С. 217—239. Бахтин 1963 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд., испр. и доп. М.: Советский писатель, 1963. Бахтин 1975 Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: очерки по исторической поэтике Ц Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. С. 234-^07. Благой 1929 Благой Д.Д. Классовое самосознание Пушкина // А. С. Пушкин. М.: Никитинские субботники, 1929. С. 239—290.
Список сокращений 913 Боккаччо 1981 Боккаччо Дж. Генеалогия языческих богов / Вступит, статья, пер. и коммент. B. Бибихина Ц Эстетика Ренессанса: В 2 т. / Сост. В.П. Шестаков. М.: Искусство, 1981. Т. 2. С. 7-67. Бочаров 1974 Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина: очерки / Отв. ред. Н.К. Гей. М.: Наука, 1974. Бочаров 1985 Бочаров С.Г. О смысле «Гробовщика» Ц Бочаров С.Г. О художественных мирах: Сервантес, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Достоевский, Толстой, Платонов. М.: Советская Россия, 1985. С. 35—68. Бочаров 1999 Бочаров С.Г. Бездна пространства Ц Пушкин А.С. Повести Белкина: Научное издание /Под ред. Н.К. Гея, И.Л. Поповой. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 1999. C. 461-479. БС Новелла о беседе, имевшей место между Сципионом и Бергансой, собаками госпиталя Воскресения Христова, находящегося в городе Вальядолиде, за воротами Поединка, а собак этих обычно называют — собаки Маудеса. Буранок 2006 Буранок О.М. Русский Сервантес: начало освоения // Проблемы филологии и культурологии. 2006. No 2. С. 177—180. ВП Великодушный поклонник. ВС Высокородная судомойка. Гей 1999а Гей Н.К. Мир «Повестей Белкина» Ц Пушкин А.С. Повести Белкина: Научное издание / Под ред. Н.К. Гея, И.Л. Поповой. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 1999. С. 384-460.
914 ПРИЛОЖЕНИЯ Гей 19996 Гей Н.К. Хронологический очерк Ц Пушкин А. С. Повести Белкина: Научное издание /Под ред. Н.К. Гея, И.Л. Поповой. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 1999. С. 113-180. Глассэ 1997 Глассэ А. О мужичке без шапки, двух бабах, ребеночке в гробике, сапожнике- немце и о прочем // Новое литературное обозрение. 1997. № 23. С. 92—117. Гроссман 1930 Гроссман АП. Цех пера: Статьи о литературе. М.: Федерация, 1930. Давыдов 1997 Давыдов С. Веселые гробокопатели: Пушкин и его «Гробовщик» Ц Пушкин и другие. Сборник статей к 60-летию профессора Сергея Александровича Фомичёва. Новгород, 1997. С. 42—51. дд Две девицы. ДК Дон Кихот. Дмитриев а 2000 Дмитриева Е.Е. «Высокое искусство вуалировать», или О некоторых проявлениях рокайльной эстетики в поэзии Пушкина Ц Московский пушкинист. 2000. Вып. УШ. С. 181-191. Дружинин 1983 Дружинин А. В. А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений Ц Дружинин А.В. Литературная критика / Вступит, статья Н.Н. Скатова; примеч. В.А. Котельникова. М.: Советская Россия, 1983. (Библиотека русской критики). С. 31-83. Ерёмина 1976 Ерёмина С.И. Сервантес-новеллист Ц Cervantes М. de. Novelas ejemplares, escogidas. Moscú: Progreso, 1976. C. 5—22.
Список сокращений 915 Зенкин 2018 Зенкин С.Н. Теория литературы. М.: Новое литературное обозрение, 2018. (Научная библиотека). Ильин 1999 Ильин И. Пушкин в жизни // Пушкин в русской философской критике. Конец XIX — XX век / Сост., подгот. текста, вступит, статья и примеч. Р.А. Гальцевой. М.: ЦГНИИ ИНИОН РАН; СПб.: Университетская книга, 1999. (Российские пропилеи). С. 328—355. ИНЗВ 1989 Испанская новелла Золотого века: сборник / Пер. с исп.; сосг., справки об авторах 3. Плавскина; вступит, статья А. Миролюбовой. Л.: Художественная литература, 1989. К Сеньора Корнелия. Корконосенко 2004 Корконосенко К. С. Перевод с испанского в ХЛТП веке: «Прекрасная цыганка» Сервантеса //Русская литература. 2004. N«4. С. 117—124. Красухин 1998 Красу хин Г. Г. Пушкин. Болдино. 1833: Новое прочтение: Медный всадник. Пиковая Дама. Анджело. Осень. 2-е изд. М.: Флинта, 1998. ЛВ Лиценциат Видриера. Лихачёв 1982 Лихачёв Д.С. Поэзия садов. 2-е изд., испр. и доп. Л.: Наука, 1982. Лопе деВега 1969 Лопе de Вега. Новеллы / Изд. подгот. А.А. Смирнов. М.: Наука, 1969. (Литературные памятники).
916 ПРИЛОЖЕНИЯ Лукиан 1991 Лукиан из Самосаты. Избранная проза / Пер. с др.-греч.; сосг., вступит, статья и коммент. И. Нахова. М.: Правда, 1991. Мелетинский 1990 Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990. Менендес-и-Пелайо 1969 Менендес-и-Пелайо М. Литературная культура Мигеля де Сервантеса и его работа над «Дон Кихотом» / Пер. с исп. Н.М. Любимова, коммент. Е.Н. Любо- мовой // Сервантес и всемирная литература / Под ред. Н.И. Балашова, А.Д. Михайлова, И.А. Тертерян. М.: Наука, 1969. С. 239—267. Монтень 1979 Монтень М. Опыты: В 3 кн. 2-е изд. / Изд. подгот. А.С. Бобович, Ф.А. Коган- Бернштейн, Н.Я. Рыкова, А.А. Смирнов. М.: Наука, 1979. (Литературные памятники). НН Назидательные новеллы. ОС Обманная свадьба. Пащенко 1999 Пащенко М.В. Восприятие и становление репутации (1831—1917) // Пушкин А.С. Повести Белкина: Научное издание /Под ред. Н.К. Гея, И.Л. Поповой. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 1999. С. 293-336. Пискунова 1998 Пискунова С. И. «Дон Кихот» Сервантеса и жанры испанской прозы XVI—ХУП веков. М.: Издательство Московского университета, 1998. Пискунова 2013 Пискунова С.И. От Пушкина — до «Пушкинского Дома»: очерки исторической поэтики русского романа. М.: Языки славянских культур, 2013. (Studia philologica).
Список сокращений 917 Пискунова 2014 Пискунова С. И. Репрезентация как тема и эстетический принцип творчества Сервантеса //Новый филологический вестник. 2014. № 3. Вып. 2 (29). С. 69— 75. Пискунова 2017 Пискунова С. И. Превращения Ласаро де Тормес и метаморфозы плутовского жанра // Книга о Ласаро де Тормес / Изд. подгот. С.И. Пискунова, А.В. Серебренников. М.: Ладомир: Наука, 2017. (Литературные памятники). С. 555— 614. Пискунова 2019 Пискунова С.И. Роман Сервантеса «Дон Кихот»: генезис, поэтика, смысл. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2019. Пушкин 1999 Пушкин А. С. Повести Белкина: Научное издание /Под ред. Н.К. Гея, И.Л. Поповой. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 1999. РК Ринконете и Кортадильо. Рохас 1959 Рохас Ф. де. Селестина: Трагикомедия о Калисто и Мелибее / Пер. с исп. Н. Фарфель; ред. пер., предисл. и примеч. Е. Лысенко. М.: Гослитиздат, 1959. Руис 1991 Руис X. Книга благой любви / Изд. подгот. М.А. Донской, З.И. Плавскин. Л.: Наука, 1991. (Литературные памятники). РЭ Ревнивый эстремадурец. Сервантес 1934—1935 Сервантес Сааведра М. де. Назидательные новеллы: в 2 т. / Пер. и примеч. Б.А. Кржевского, всгуп. статья Ф.В. Кельина. М.; Л.: Academia, 1934—1935.
918 ПРИЛОЖЕНИЯ Сервантес 1961 Сервантес Сааведра М. де. Собрание сочинений: В 5 т. / Под ред. Ф.В. Кельина. М.: Правда, 1961. (Библиотека «Огонек»). Сервантес 2003 Сервантес М. де. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский: С прибавлением «Лжекихота» Авельянеды: В 2 кн. / Перевод «Дон Кихота» по изданию «Academia» 1929—1932 годов под редакцией Б.А. Кржевского и А.А. Смирнова, посвященный памяти профессора Дмитрия Константиновича Петрова; изд. подгот. Н.И. Балашов, В.Е. Багно, А.Ю. Миролюбова, С.И. Пискунова. М.: Наука, 2003. (Литературные памятники). Сервантес 2010 Сервантес М. де. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский: В 2 т. / Пер. с исп. Н.М. Любимова; вступит, статья и примеч. С.И. Пискуновой. М.: ЭКС- МО, 2010. (Библиотека всемирной литературы). Сервантес 2011 Сервантес М. де. Восемь комедий и восемь интермедий / Изд. подгот. [А.М. Косс], А.Ю. Миролюбова, О.А. Светланова. СПб.: Наука, 2011. (Литературные памятники). Серман 2000 Серман И.З. Роман и повесть в творчестве Пушкина // После юбилея / Под ред. Р. Тименчика и С. Шварцбанда. Иерусалим: [s. п.], 2000. С. 101—112. Силюнас 2018 Силюнас В.Ю. Тайны сценического языка испанской классической комедии Золотого века. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2018. СК Сила крови. Смирнова 1999 Смирнова Н.Н. Мир отцов и «тайны гроба» (Повесть А. С. Пушкина «Гробовщик») Ц Вестник РГГУ. 1999. № 1. С. 239—244.
Список сокращений 919 Смирнова 2009 Смирнова Н.Н. Об имени Адриян в повести «Гробовщик» // Московский пушкинист. 2009. № 12. С. 359—363. Стаф2010 Стаф И. К. Новеллистика // История литературы Италии: В 4 т. М.: ИМЛИ РАН, 2010. Т. 2. Книга вторая. С. 353-^24. Тамарченко 2008 Тамарченко Н.Д. Повесть прозаическая // Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий / Гл. науч. ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Издательство Кулагиной: Intrada, 2008. С. 169—170. Тирсоде Молина 1972 Толедские виллы, сочиненные магистром Тирсо де Молина, уроженцем Мадрида / Пер. с исп. и коммент. Е. Лысенко; пер. стихов А. Якобсона; предисл. Н. Томашевского. М.: Художественная литература, 1972. Турбин 1997 Турбин В.Н. Пролог к восстановленной, но неизданной авторской редакции книги «Пушкин. Гоголь. Лермонтов» / Публикация О.В. Турбиной и А.Ю. Панфилова Ц Вопросы литературы. 1997. No 1. С. 58—102. Тюпа 2001 Тюпа В. Аналитика художественного: Введение в литературоведческий анализ. М.: Лабиринт: РГГУ, 2001. Умикян 1959 Мигель де Сервантес Сааведра. Библиография русских переводов и критической литературы на русском языке. 1763—1957 / Сост. А.Д. Умикян. М.: Издательство Всесоюзной книжной палаты, 1959. Фичино 1989 Фичино М. Комментарий на «Пир» Платона/Пер. с ит. А. Горфункеля, В. Ма- жуги, И. Черняка // Эстетика Ренессанса: В 2 т. / Сост. и науч. ред. В.П. Шестаков. М.: Искусство, 1981. Т. 1. С. 139—242.
920 ПРИЛОЖЕНИЯ Хауреги 1977 Хауреги X. де. О временах года; О разбитом судне, выброшенном на берег / Пер. с исп. В. Резниченко; Диалог природы, живописи и скульптуры... (Фрагменты) / Пер. с исп. П. Грушко // Европейская поэзия ХУП века / Вступит, статья Ю. Виппера; примеч. Ю. Бочкаревой, Ю. Виппера, Е. Витковского и проч. М.: Художественная литература, 1977. (Библиотека всемирной литературы. Серия первая. Т. 41). С. 407^12. Хауреги 1990 Мартинес де Хауреги-и-Уртандо де ла Саль X. де. Золото; Сонеты (О временах года; О разбитом судне, выброшенном на берег; О мучениках; Марку Антонию, проигравшему морское сражение) / Пер. с исп. Вл. Резниченко; Определение любви на современный лад; Элегия о счастливой жизни / Пер. с исп. И. Чежеговой Ц Поэзия испанского Возрождения. М.: Художественная литература, 1990. С. 518-527. ц Цыганочка. Шарафадина 2001 Шарафадина К.И. Игра «во вкусе rococo» в мадригале Пушкина «Красавице, которая нюхала табак» (1814) ^Русская литература. 2001. № 4. С. 118—141. Шварцбанд 1993 Шварцбанд С.М. История «Повестей Белкина». Иерусалим: Магнес Пресс: Еврейский университет, 1993. Шмид 2013 Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина» и «Пиковая дама». 2-е изд., испр. и доп. / Пер. с нем. А.И. Жеребина. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2013. Якубович 1926 Якубович Д. Предисловие к «Повестям Белкина» и повествовательные приемы Вальтер Скотта Ц Пушкин в мировой литературе. Л.: Государственное издательство, 1926. С. 160—187.
Список сокращений 921 Якубович 1928 Якубович Д.П. Реминисценции из Вальтер-Скотта в «Повестях Белкина» // Пушкин и его современники. Материалы и исследования / Комиссия для издания сочинений Пушкина при Отделении гуманитарных наук АН СССР. Л.: Издательство АН СССР, 1928. Вып. 37. С. 100—118. Ямпольский 2007 Ямпольский М. Ткач и визионер. Очерки истории репрезентацию О материальном и идеальном в культуре. М.: Новое литературное обозрение, 2007. Alcalá Galán 2009 Alcalá Galán M. Escritura desatada: Poética de la representación en Cervantes. Alcalá de Henares: Centro de Estudios Cervantinos, 2009. (Biblioteca de estudios cervantinos. T. 25). Allen 1968 Allen J.J. El Cristo de la Vega and «La fuerza de la sangre» // Modem Language Notes. 1968. Voi. 83. Nq 2. P. 271-275. Alvarez Martínez 1994 Alvarez Martínez J.L. La estructura cíclica del «Coloquio de los perros» de Cervantes. Mérida: Editora Regional de Extremadura, 1994. (Colección Ensayo. T. 16). Amezúa 1956-1958 González de Amezúa y Mayo A. Cervantes, creador de la novela corta español: En 2 voi. Madrid: Consejo Superior de Investigaciones Científicas, 1956—1958. Armas 2014 Armas F. de. El virreinato de Nápoles en las «Novelas ejemplares» de Cervantes // Hipogrifo. 2014. Nq 2.1. P. 87—98. Asensio y Toledo 1864 Asensio y Toledo J.M. Nuevos documentos para ilustrar la vida de Miguel de Cervantes Saavedra: con algunas observaciones y artículos sobre la vida y obras del mismo autor, y las pmebas de la autenticidad de su verdadero retrato. Sevilla: Imp. y Látogr., Librería Española y Extrangera de José M. Geofrín, 1864.
922 ПРИЛОЖЕНИЯ Astrana Marín 1948-1958 Astrana Marín L. Vida ejemplar y heroica de Miguel de Cervantes Saavedra, con mil documentos hasta ahora inéditos y numerosas ilustraciones y grabados de época: En 7 voi. Madrid: Instituto Editorial Reus, 1948—1958. Atienza2008 Atienza B. Hibridez y Vergüenza en «El licenciado Vidriera» // Clínica e Investigación Relaciona! Octubre 2008. Voi. 2. P. 358—378. URL: http://www.ceir.info/ Portals/0/eJoumalCeIR/V2N2_2008/9B_Atienza_Hibridez-Verguenza-Licenciado- Vidriera_CeIR_V2N2.pdf (дата обращения: 22.01.2018). Aylward 1982 Aylward E.T. Cervantes, pioneer and plagiarist L.: Tamesis Books: Grant & Cutler, 1982. (Colección Tamesis. Serie A: Monografías. T. 93). Barcia y Pavón 1911 Barclay Pavón A. El retrato de Cervantes. Madrid: Revista de Archivos, Bibliotecas y Museos, 1911. Blanco Aguinaga 1957 Blanco Aguinaga C. Cervantes y la picaresca. Notas sobre dos tipos de realismo Ц Nueva Revista de Filología Hispánica. 1957. Voi. 11. Nq 3/4. P. 313—342. Blasco 2005 Blasco J. Cervantes, raro inventor. Alcalá de Henares: Centro de Estudios Cervantinos, 2005. (Biblioteca de Estudios Cervantinos. T. 17). Bonilla 1917 Bonilla y San Martín A. De crítica Cervantina. Madrid: Ruiz, 1917. Canavaggio 2017 Canavaggio J. Cervantes. Barcelona: Espasa libros, 2017. Casalduero 1974 Casalduero J. Sentido y forma de las «Novelas ejemplares». Madrid: Gredos, 1974.
Список сокращений 923 Castro 1987 Castro A. El pensamiento de Cervantes /Nueva edición ampi, y con notas del autor y de J. Rodríguez-Puértolas Barcelona: Noguer, 1987. (Ist ed. — 1925). Cervantes 1613 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: Dirigido a don Pedro Fernandez de Castro, Conde de Lemos, de Andrade, y de Villalua, Marques de Sarria, Gentilhombre de la Camara de su Magestad, Virrey, Gouemador y Capitan General del Reyno de Ñapóles, Comendador de la Encomienda de la Zar$a de la Orden de Alcantara. Madrid: Por Juan de la Cuesta, 1613. Cervantes 1614 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: Dirigido a don Pedro Fernandez de Castro, Conde de Lemos, de Andrade, y de Villalua, Marques de Sarria, Gentilhombre de la Camara de su Magestad, Virrey, Gouemador y Capitan General del Reyno de Ñapóles, Comendador de la Encomienda de la Zar$a de la Orden de Alcantara. Madrid: Por Juan de la Cuesta, 1614. Cervantes 1617 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: Dirigido a don Pedro Fernandez de Castro, Conde de Lemos, de Andrade, y de Villalua, Marques de Sarria, Gentilhombre de la Camara de su Magestad, Virrey, Gouemador y Capitan General del Reyno de Ñapóles, Comendador de la Encomienda de la Zar$a de la Orden de Alcantara. Madrid: Por Juan de la Cuesta, 1617. Cervantes 1915-1917 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: En 2 voi. / Ed. F. Rodríguez Marín. Madrid: Espasa Calpe, 1915—1917. Cervantes 1917 Cervantes M. de. La ilustre fregona / Ed. F. Rodríguez Marín. Madrid: Tipografía de la Revista de Archivos, Bibliotecas y Museos, 1917. Cervantes 1922-1925 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: [En 3 voi.] Ц Cervantes M. de. Obras Comple-
924 ПРИЛОЖЕНИЯ tas: En 6 voi. / Ed. R. Schevill, A. Bonilla y San Martín. Madrid: Gráficas Reunidas, 1922-1925. Cervantes 1956 Cervantes Saavedra M. de. Novelle esemplari: In 2 voi. / Traduz. A. Gasparetti. Milano: Rizzoli, 1956. Cervantes 1982 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: En 3 voi. /Ed.J.B. Avalle Arce. Madrid: Casta- fia, 1982. Cervantes 1983 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: En 2 voi. / Ed. J. Rodríguez Luis. Madrid: Taurus, 1983. Cervantes 2005 Cervantes M. de. Novelas ejemplares: En 2 voi. / Ed. H. Sieber. Madrid: Cátedra, 2005. (Letras Hispánicas). (Ist ed. — 1980). Cervantes 2013 Cervantes M. de. Novelas ejemplares /Ed., estudio y notas dej. García Lopez. Barcelona: Galaxia Gutenberg: Círculo de Lectores, 2013. Correas 1906 Correas G. Vocabulario de refranes y frases proverbiales y otras fórmulas comunes de la lengua castellana en que van todos los impresos antes y otra gran copia que juntó el maestro Gonzalo Correas Van acedidas [!] las declaraciones y aplicación adonde pareció ser necesaria. Al cabo se ponen las frases más llenas y copiosas. Madrid, Estab. tip. de J. Ratés, 1906. Covarrubias 1673-1674 [Covarrubias Orozco S.] Tesoro de la lengva castellana o española: En 2 voi. Madrid: Por Melchor Sánchez, a costa de Gabriel León, 1674. Las dos partes de la obra de Covarrubias con portada propia, la segunda con fecha 1673. Localización: Biblioteca Nacional (España), sig. R-001617(2). URL: http:/Avvw.cervantesvirtual.corn/ob- ra-visor/del-origen-y-principio-de-la-lengua-castellana-o-romance-que-oy-se-vsa-en- espana-compuesto-por-el-4)/html/00918410-82b2-11 df-acc7-002185ce6064.html.
Список сокращений 925 Darnis 2013 Damis Р. ¿Por qué y cómo son ejemplares las «Novelas ejemplares»? Una vuelta a los conceptos de mimesis y ética Ц Artifara. 2013. Nq 13. P. 7—32. Darnis 2014 Damis P. «La fuerza de la sangre», «La ilustre fregona» y «Las dos doncellas»: ¿tres tipos folclóricos?//Edad de Oro. 2014. Voi. 33. P. 151—162. Dunn 1973 Dunn P.N. Las «Novelas Ejemplares» Ц Suma cervantina / Ed. J.B. Avalle-Arce y E.C. Riley. L.: Tamesis Books, 1973. P. 81—118. El Saffar 1974 El Saffar R.S. Novel to Romance: A Study of Cervantes’ «Novelas ejemplares». Baltimore (MD): The John’s Hopkins University Press, 1974. Fletcher 1964 Fletcher A. Allegory: The Theory of a Symbolic Mode. Ithaca (NY): Cornell University Press, 1964. Forcione 1970 Fordone A.К. Cervantes, Aristotle and «The Persiles». Princeton (NJ): Princeton University Press, 1970. (European perspectives). Forcione 1982 Forcione A.K. Cervantes and the Humanist Vision: A Study of Four «Exemplary Novels». Princeton (NJ): Princeton University Press, 1982. Forcione 1984 Forcione A.К. Cervantes and the Mystery of Lawlessness: A Study of «El Casamiento Enganoso» y el «Coloquio de los Perros». Princeton (NJ): Princeton University Press, 1984. Frye 1957 Frye N. The Anatomy of Criticism: Four Essays. Princeton (NJ): Princeton University Press, 1957.
926 ПРИЛОЖЕНИЯ Garcés 1998 Garcés M.A. Delirio y obscenidad en Cervantes: el caso Vidriera // Actas del XII Congreso de la Asociación Internacional de Hispanistas: En 4 voi. / Coord. J. Whicker. Birmingham (AL): University of Birmingham, 1998. Voi. 2. P. 225— 236. Ginzburg 2002 Ginzburg C. Wooden Eyes. Nine Reflections on Distance /Transi. M. Ryle, K. Soper. N.Y.: Columbia University Press, 2002. Gómez 1988 Gómez J. El diálogo en el Renacimiento español. Madrid: Cátedra, 1988. (Crítica y estudios literarios). Gómez 2013 Gómez J. La amenidad del relato breve en los «Diálogos de apacible entretenimiento» Ц Ficciones en la ficción. Poéticas de la narración inserta (siglos XV—ХП). Universidad Autónoma de Barcelona, 2013. P. 145—165. González Echevarría 2005 González Echevarría R. Love and the Law in Cervantes. New Haven (CT): Yale University Press, 2005. Grinberg, Rodríguez 1993 Grinberg L., Rodríguez J.F. Cervantes as Cultural Ancestor of Freud Ц Quixotic Desire: Psychoanalytic Perspectives on Cervantes / Ed. R.S. El Saffar, D. de Armas Wilson. Ithaca (NY): Cornell University Press, 1993. P. 23—36. Guillen 1957 GuilUn Cl. La disposición temporal del «Lazarillo de Tormes» Ц Hispanic Review. 1957. Voi. 25. P. 264-279. Güntert 1996 Güntert G. «El licenciado Vidriera»: función y significado del «viaje a Italia» // Mundos de ficción: Actas del VI Congreso Internacional de la Asociación Española de Semiótica (Murcia, 21—24 noviembre 1994) / Coord. J.M. Pozuelo Yvancos, F. Vicente Gómez. Murcia: Universidad de Murcia, 1996. Voi. 2. P. 831—841.
Список сокращений 927 Hainsworth 1933 Hainsworth G. Les «Novelas ejemplares» de Cervantes en France au ХУЛ siècle. R: librarne Ancienne H. Champion, 1933. Herrero García 1966 Herrero García M. Ideas de los españoles del siglo XVII. Madrid: Gredos, 1966. Jauregui 1624 Jauregui J de. Antídoto contra las Soledades y el Discurso poético contra el hablar culto y estilo obscuro. Madrid: Juan González, 1624. Jauregui 1625 Jauregui J. de. Apología por la verdad. Madrid: luán Delgado, 1625. Johnson 2000 Johnson C.B. Cervantes and the Material World. Chicago (IL): University of Illinois Press, 2000. Huarte 1603 Huarte J. Examen de ingenios para las sciendas: Donde se muestra la diferencia de habilidades que ay enlos hombres, y el genere de letras, que a cada uno responde en particular. [Antwerpen]: En la oficina Plantiniana, 1603. Krauss 1965 Krauss W. Cervantes und der spanische Weg der Novelle // Krauss W. Zur Dich- tungsgeschichte der romanischen Volker. Leipzig: Reclam, 1965. S. 93—138. Lafuente Ferrari 1948 Lafuente Ferrari E. La novela ejemplar de los retratos de Cervantes. Madrid: Dossat, 1948. Lorenzo Arribas 2005 Lorenzo Arribas J. Sutiles contrapuntos, plectros mejorables: El «Quijote», las mujeres y la música // El Quijote en clave de mujeres / Ed. F. Rubio. Madrid: Complutense, 2005. P. 367^108.
928 ПРИЛОЖЕНИЯ Lucía Megías 2016 Lucía Megías J.M. Los retratos de Miguel de Cervantes: de la búsqueda del hombre al triunfo del mito Ц IMAGO Revista de Emblemática y Cultura Visual. 2016. No 8. P. 19-35. Mancing 2000 Mancing H. Prototypes of Genre in Cervantes’ «Novelas ejemplares» // Cervantes. 2000. No 20. Voi. 2. P. 127-150. Maravall 1975 Mar avail J.A. La cultura del Barroco: Análisis de una estructura histórica. Barcelona: Ariel, 1975. (Letras e ideas. Maior. T. 7). Marin 1981 Marin L. Le portrait du roi. P.: Minuit, 1981. Márquez Villanueva 1991 Márquez Villanueva Fr. La interacción Alemán—Cervantes // Actas del П Coloquio Internacional de la Asociación de Cervantistas. Barcelona: Anthropos, 1991. P. 149— 181. Márquez Villanueva 1995 Márquez Villanueva Fr. La buenaventura de Preciosa // Márquez Villanueva Fr. Trabajos y días cervantinos. Alcalá de Henares: Centro de estudios Cervantinos, 1995. P. 741-768. Martín Gamero 1872 Martín Gamero A. Relación de algunas cosas que pasaron en estos reinos desde que murió la reina católica Doña Isabel, hasta que se acabaron las comunidades en la ciudad de Toledo / Ilustrada con un prólogo, varias notas y apéndices. Sevilla: Imprenta y Librería Española y Extranjera de Rafael Tarascó, sucesor de José María Geofrín, 1872. (Sociedad de bibliófilos andaluces. T. 4). Mattza 2015 Matiza C. Mitografia y memoria literaria: hacia una estética de la afectividad en «La fuerza de la sangre» // Cervantes creador y Cervantes recreado. Pamplona: Servicio de Publicaciones de la Universidad de Navarra, 2015. P. 193—208.
Список сокращений 929 Menéndez Ptoal 1973 Menéndez Pidal R. Estudios sobre el romancero. Madrid: Espasa-Calpe, 1973. (Obras completes. T. XI). Momo 1983 Molho M. Antroponimia y sinonimia del Casamiento engañoso y «Coloquio de los perros» Ц Lenguaje, ideología y organización textual en las «Novelas ejemplares»: Actas del coloquio celebrado en la Facultad de Filología de la Universidad Complutense en mayo de 1982 / Coord. JJ. de Bustos Tovar. Madrid: Universidad Complutense de Madrid; Toulouse: Universidad de Toulouse-Le Mirail, 1983. P. 81-92. Momo 1990 Molho M. Aproximación al «Celoso extremeño» Ц Nueva Revista de Filología Hispánica. 1990. Voi. 38. P. 743-792. Muñoz Iglesias 1989 Muñoz Iglesias S. Lo religioso en el «Quijote». Toledo: Estudio Teológico de San Ddefonso, 1989. Núñez Rivera 2015 Núñez Rivera V. Cervantes y los géneros de la ficción. Madrid: Sial Ediciones, 2015. Oliver 1953 Oliver A. La filosofía cínica y «El coloquio de los perros» // Anales Cervantinos. 1953. Voi. 3. P. 291-387. Pabst 1967 Pabst W. Novellentheorie und Novellendichtung: Zur Geschichte ihrer Antinomie in den romanischen Literaturen. 2nd ed. Heidelberg: C. Winter, 1967. Pacheco 1649 Pacheco F. Arte de la Pintura: Su antigüedad y grandezas; descriuense los hombres eminentes que ha auido en ella, assi antiguos como modernos; del dibujo y colorido; del pintar al temple, al olio, de la iluminación y estosado; del pintar al fresco; de las encamaciones; de polimento, y de mate; del dorado, bruñido, y mate; y enseña
930 ПРИЛОЖЕНИЯ el modo de pintartodas las pinturas sagradas. Sevilla: Por Simon Faxardo, impressor de libros, a la Cerrajería, 1649. Pacheco 1985 Pacheco F. Libro de descripción de verdaderos retratos de ilustres y memorables varones / Ed. e introduc, de P.M. Piñero Ramírez y R. Reyes Cano. Sevilla: Diputación Provincial de Sevilla, 1985. Parodi 2002 Parodi A. Las Ejemplares, una sola novela: la construcción alegórica de las «Las novelas ejemplares» de Miguel de Cervantes. Buenos Aieres: Eudeba, 2002. (Colección Ensayos). Paulino 1983 Paulino J El espacio narrativo en «La ilustre fregona» // Lenguaje, ideología y organización textual en las «Novelas ejemplares»: Actas del coloquio celebrado en la Facultad de Filología de la Universidad Complutense en mayo de 1982 / Coord. JJ. de Bustos Tovar. Madrid: Universidad Complutense de Madrid; Toulouse: Universidad de Toulouse-Le Mirali, 1983. P. 93—108. Pfandl 1933 Pfandl L. Historia de la literatura nacional española en la Edad de Oro / Traduc, del aleman por J. Rubio Balaguer. Barcelona: Sucesores de J. Gili, 1933. Porta 1613 Gio. Battista della Porta. Della Fisonomía dell’ huomo. Padua, 1613. Puyol 1915 Puyol J. El supuesto retrato de Cervantes: Sospechas de falsedad que sugiere el atribuido a Jáuregui, propiedad de la Real Academia Española. Madrid: Clásica española, 1915. Ramírez de Arellano 1919 Ramírez de Arellano R. El Mesón del Sevillano. Toledo: Sebastián Rodríguez Impresor, 1919.
Список сокращений 931 Ramond 1983 Ramond М. «Yo soy la ilustre fregona» o la simbolización de un delirio Ц Lenguaje, ideología y organización textual en las «Novelas ejemplares»: Actas del coloquio celebrado en la Facultad de Filología de la Universidad Complutense en mayo de 1982 / Coord. JJ. de Bustos Tovar. Madrid: Universidad Complutense de Madrid; Toulouse: Universidad de Toulouse-Le Mirali, 1983. P. 179—190. Redondo 1990 Redondo A. Nuevas consideraciones sobre el episodio de Andrés en el «Quijote» (1.4 y 1.31) //Nueva Revista de Filología Hispánica. 1990. T. 38. No 2. P. 857—873. Redondo 1997 Redondo A. Otra manera de leer el Quijote: historia, tradiciones culturales y literatura. Madrid: Castalia, 1997. Rey Hazas 1983 Rey Hazas A. Género y estructura de «El coloquio de los perros», o cómo se hace una novela // Lenguaje, ideología y organización textual en las «Novelas ejemplares»: Actas del coloquio celebrado en la Facultad de Filología de la Universidad Complutense en mayo de 1982 / Coord. JJ. de Bustos Tovar. Madrid: Universidad Complutense de Madrid; Toulouse: Universidad de Toulouse-Le Mirail, 1983. P. 119-144. Rey Hazas 1999 Rey Hazas A. Cervantes se reescribe: teatro y «Novelas Ejemplares» / Criticón. 1999. № 76. P. 119-164. Rico 2005 Rico F. Sobre la cronología de las «Novelas ejemplares» // «Por discreto y por amigo»: Mélange offerts ajean Canavaggio/Ed. Chr. Couderc, B. Pellistrandi. Madrid: Casa de Velázquez, 2005. P. 159—165. (Collection de la Casa de Velázquez). Riera 2005 Riera C. Cervantes, el Quijote y Barcelona: Hipótesis de una estancia barcelonesa de Cervantes en 1571 Ц Anales cervantinos. 2005. Voi. XXXVII. P. 33—43.
932 ПРИЛОЖЕНИЯ Riley 1980 Riley E.C. Cervantes: una cuestión de género //El Quijote de Cervantes /Ed. G. Ha- ley. Madrid: Taurus, 1980. P. 37—51. Riquer 2003 Riquer M. de. Para leer a Cervantes. Barcelona: Acantilado, 2003. (Acantilado Bolsillo). Rivers 1991 Cervantes M. de. «Viaje del Parnaso» y poesías varias / Ed. E.L. Rivers. Madrid: Es- pasa Calpe, 1991. Rodriguez Luis 1980 Rodriguez Luis J. Novedad y ejemplo de las «Novelas» de Cervantes: En 2 voi. México D.F.: Porrúa, 1980. Rodríguez Marín 1905 Rodríguez Marín F. Cervantes estudió en Sevilla (1564—1565). Sevilla: Imp. de F. de P. Díaz, 1905. Rodríguez Marín 1911 Rodríguez Marín F. El retrato auténtico de Cervantes //ABC. Madrid, 16 Junio 1911. [n.p.]. Romero Muñoz 2003 Romero Muñoz C. «Novelas ejemplares». Cuestiones ecdóticas (IV) Ц Cervantes: Bulletin of the Cervantes Society of America. 2003. Voi. 23. № 2. P. 357—377. Rosell Villasvel 2001 Roseli Villasvel J. Cervantes y el entierro del conde de Orgaz // Boletín de la Real Academia de Bellas Artes y Ciencias Históricas de Toledo. Toletum, 2001. № 45. P. 87-90. Ruiz Pérez 1997 Ruiz Pérez P. Contexto crítico de la poesía cervantina Ц Cervantes: Bulletin of Cervantes Society of America. Spring 1997. Voi. XVII. № 1. P. 62—86.
Список сокращений 933 Salgado 2014 Salgado O.N. «Vitrea fracta» (Petronio, «Satiricon», 10.1) y «El Licenciado Vidriera» U Comentarios a Cervantes: Actas selectas del VID Congreso Internacional de la Asociación de Cervantistas, Oviedo, 11—15 de junio de 2012 /Coord. E. Martínez Mata, María Fernández Ferreiro. Gijón: Gráficas Apel, 2014. P. 922—931. Sai jilas 1905 Salillas R. Un gran inspirador de Cervantes: El doctor Juan Huarte y su Examen de ingenios. Madrid: Imprenta á cargo de Eduardo Arias, 1905. (Librería de Victoriano Suárez). Sánchez 1993 Sánchez F.J. Lectura y la representación: Análisis cultural de las «Novelas ejemplares». N.Y.: Peter Lang, 1993. Seug 1969 Selig K.L. The Metamorphosis of the «Bustre fregona» Ц Filología y Critica Hispánica. Homenaje al profesor Federico Sánchez Escribano. Madrid: Ediciones Alcalá, 1969. P. 115-120. SM 2017 Sátira menipea y renovación narrativa en España: Del lucianismo a «Don Quijote» (Homenaje a Michel Cavillae) / Ed. P. Damis, E. Canonica, P. Ruiz Pérez, A. Vian Herrero. Pessac: Presses Universitaires de Bordeaux; Córdoba: UCO-Press: Editorial Universidad de Córdoba, 2017. Thompson 1999 Thompson C. «Horas hay de recreación, donde el afligido espíritu descanse»: Reconsideración de la ejemplaridad en las «Novelas ejemplares» de Cervantes Ц AISO. 1999. Act. V. P. 83-99. Timoneo a 1940 Timoneda J. de. El Patrañuelo: El sobremesa y alivio de caminantes. Buenos Aires: Glem, 1940. (Colección Boreal. T. 44). Vallés 1549 Vallés P. Libro de refranes, compilado por el orden del ABC. Zaragoza: En Casa de
934 ПРИЛОЖЕНИЯ Juana Millán Viudad de Diego Hernández a costa de Miguel de (papila, mercader de libros; 14 de sept de 1549. Velar 1973 Vilar B.J. Literatura y economía: La figura satírica del arbitrista en el Siglo de Oro / Traduc, del francés por Fr. Bustelo. Madrid: Revista de Occidente, 1973. (Selecta de Revista de Occidente. T. 48). Weiger 1988 Weiger J.G. In the Margins of Cervantes. Hanover (NH): Published for University of Vermont by University Press of New England, 1988. Woodward 1959 Woodward L.J. El casamiento engañoso y el coloquio de los perros // Bulletin of Hispanic Studies. Liverpool, 1959. Voi. ХХХП. No 2. P. 80—87. Zmnc 1996 Zimic S. Las «Novelas ejemplares» de Cervantes. Madrid: Siglo Veintiuno Editores, 1996. (Lingüística y teoría literaria).
список ИЛЛЮСТРАЦИЙ Ил. на с. 5 Мигель де Сервантес. Гравюра на меди. Худ. У. Кент (William Kent; 1684—1748), гравер Я. Фолкелла (Jacob Folkema; 1692—1767). Публ. по изд.: Miguel de Cervantes Saavedra. Novelas ejemplares: En 2 t / Dirigidas a la exelentissima señora condessa de Westmorland, en esta ultima imprecion; adornadas y ¿Ilustradas de muy bellas estampas. En Haya: A Costa dej. Neaulme, MDCCXXXIX [1739]. T. I. Фронтиспис. Оригинал рисунка хранится в Национальной библиотеке Испании (Мадрид). Ил. 1-3 Публ. по изд.: Gio. Battista della Porta. Della Fisonomía dell’ huomo. Padua, 1613. Российская национальная библиотека (отдел редких книг). Ил. 1. Титульная страница. Ил. 2. Фронтиспис с портретом «Джамбаттисты делла Порта, неаполитанца». Ил. 3. Голова орла и профиль императора Сервия Сулышция Гальбы. Ил. 4 Серебряный сестерций с профилем императора Сервия Сулышция Гальбы. I в. н. э. Частная коллекция. Ил. 5 Портрет Сервантеса де Сааведра, созданный им самим. Гравюра на меди. Худ. У. Кент, гравер Дж. Вертю (G. Vertu). Публ. по изд.: Vida у Hechos del Ingenioso Hidalgo Don Quixote de la Mancha: En 41 / Compuesta por Miguel de Cervantes Saavedra. L: J. & К Tonson, 1738. Ил. 6 Мигель де Сервантес. Худ. не установлен [живописная версия рисунка У. Кента, изначально считавшаяся работой Алонсо дельАрко). XVII в. Холст, масло. Королевская академия испанского языка (Мадрид; далее КАИЯ). Ил. 7 Фронтиспис к «Дон Кихоту» с портретом Сервантеса. Рисунок. Худ. X. делъ Кастильо Qose del Castillo; 1737—1793). Перо, тушь. 30,5 х 22,8 см. КАИЯ. Ил. 8 Фронтиспис к «Дон Кихоту» с портретом Сервантеса. Гравюра на меди. Худ.
936 ПРИЛОЖЕНИЯ X. дель Кастильо, гравер М. Сальвадор-и-Кармона (М. Salvador у Carmona). Публ. по изд.: EI ingenioso hidalgo Don Quixote de la Mancha / Compuesto por Miguel de Cervántes Saavedra: Nueve Edición, Corregida por La Real Academia Española: En 4 voi. Madrid: Por Joaquín Ibarra, 1780—1784. Ил. 9 Портрет Сервантеса с отрубленной рукой. Гравюра. Худ. не установлен [версия гравюры Якоба Фолкежа с рисунка У. Кента, гравер Дж. Хулетт). Опубл. в изд.: Persiles and Sigismunda: A Celebrated Novel; Intermixed with a Great Variety of Delightful Histories and Entertaining Adventures / Written in Spanish by Michael de Cervantes Saavedra, Author of «Don Quixote»; transí, into English from the Original: In 2 voi. L: Printed for C. Ward and К Chandler, MDCCXLI [1741]. Voi. 1. Фронтиспис. Ил. JO Мигель де Сервантес. Худ. 77. Родригес де Миранда (Pedro Rodrigues de Miranda 1696—1766). 1762 г. Холст, масло. 119 х 96,5 см. Частная коллекция. Ил. 11 Мигель де Сервантес. Худ. не установлен. Нач. XIX в. Холст, масло. Дом-музей Сервантеса (Вальядолид). Ил. 12 Мигель де Сервантес. Гравюра. Худ. X. Гарсиа Вилаллалья (Justo García Vilamala), гравер Э. Гомес Поло (Enrique Gómez Polo; 1841—1911). Опубл. в изд.: La Academia. 1825. Т. V. Р. 233. Ил. 13 Портрет молодого Сервантеса. Фотография утраченного рисунка. Худ. Э. Кано де ла Пенья (Eduardo Cano de la Peña; 1823—1897), фотограф Ж. Лорен (Jean Laurent; 1816—1892). Национальная библиотека Испании (Мадрид). Ил. 14 Святой Петр Ноласко садится в лодку, чтобы отправиться на спасение пленников. Худ. Ф. Пачеко (Francisco Pacheco; 1564—1644). Ок. 1600 г. Холст, масло. Музей изящных искусств Севильи. Ил. 15 Фронтиспис и титульная страница книги X. Мария Асенсио «Новые документы, иллюстрирующие жизнь Сервантеса» (Севилья, 1864). Ил. 16 «Портрет молодого Сервантеса», опубликованный на обложке журнала «Е1 Ateneo» (1875. Nq 10). Ил. 17 Портрет Сервантеса из коллекции маркиза де Каса-Торрес, оказавшийся копией
Список иллюстраций 937 портрета дона Диего Мехиа де Овандо, 1-го графа Уседа. Худ. не установлен. ХУЛ в. Частная коллекция. Ил. 18 Мигелю де Сервантесу грезится Дон Кихот. Худ. М. де ла Рока (Mariano de la Roca y Delgado; 1825—1872). 1858 г. Холст, масло. 171 х 210 см. Национальный музей Прадо (Мадрид). Ил. 19 Мигеля де Серванес Сааведра. Подписано: «Хуан де Хауреги. 1600 г.». Худ. не установлен [подпись фальсифицирована). ХУЛ в. (добавления — XIX в.). Ореховая доска, масло. 46 х 35 см. Актовый зал Королевской академии языка (Мадрид). Ил. 20 Погребение графа Оргаса. Фрагменты. Худ. Эль Греко (наст, имя: Доменикос Теотокопулос; Е1 Greco; 1541—1614). 1586—1588 гг. Холст, масло. 480 х 360 см. Церковь Санто-Томе (Толедо). Ил. 21 Испания во времена Сервантеса. Худ. не установлен. Публ. по изд.: Sennet Р. Cervantès: Le chercheur de gioire. P.: Societe der editions Denoél, 1947. Фронтиспис. Ил. 22 Вид на город Севилью. Худ. А. Санчес Коэльо (Alonso Sánchez Coello; 1531/1532— 1588). Между 1576 и 1588 гг. Холст, масло. 150 х 300 см. Мадридский музей Америки. Ил. 23 Торговая площадь и гавань Лиссабона. Раскрашенная гравюра. Худ. Г.-Ф. Мачадо (?) (Gaspar Frois Machado; ок. 1759—1796). Втор. пол. ХУШ в. Дворец Пимента (Лиссабон). Ил. 24-36 Публ. по изд.: Voyage pittoresque et historique de PEspagne: En 4 voi. / Par Alexandre de Laborde, et ime Société de gens de lettres et d’artistes de Madrid; dedie a son altesse sérénissime le Prince de la Paix, généralissime des armées de S.M.C., grand-amiral d’Espagne et des Indies, etc., etc. P.: Imprimerle de Pierre Didot Painé, MDCCCVI— MDCCCXX [1806-1820]. Ил. 24. Вид на монастырь Монсеррат со стороны пещеры Святого Мигеля (Т. I, р. 155). Ил. 25. Общая панорама монастыря Гуадалупе (Т. П, р. 118). Ил. 26. Золотая Башня Севильи (Т. Ш, р. 29). Ил. 27. Кафедральный собор Бургоса (Т. IV, р. 18). Ил. 28. Аутодафе в Вальядолиде (Т. IV, р. 22).
938 ПРИЛОЖЕНИЯ Ил. 29. Кафедральный собор Барселоны (Т. I, р. 137). Ил. 30. Вид на город и порт Барселоны (Т. I, р. 133). Ил. 31. Вид на гавань и порт Кадиса (Т. Ш, р. 30). Ил. 32. Вид на Гибралтар (Т. Ш, р. 30). Ил. 33. Вид на гору Кальпе (Т. П, р. 96). Ил. 34. Вид на королевский дворец в Мадриде и берега реки Мансана- рес (Т. IV, р. 30). Ил. 35. Вид на сады Аранхуэса (Т. IV, р. 27). Ил. 36. Толедо на берегу Тахо (Т. IV, р. 26). Ил. 37 Госпиталь Воскресения Христова в 1605 г. Реконструкция. Худ. не установлен. Публ. по изд.: Moran J. Vida de Miguel de Cervantes Saavedra. Madrid: Imp. Nacional, 1863. П. 5. Ил. 38 Вид на Вальядолид и госпиталь Воскресения Христова. Гравер А. Гуэсдон (Alfred Guesdon). 1854 г. Частная коллекция. Ил. 39 Госпиталь Воскресения в Вальядолиде. Фотограф А. Эгурен (Adolfo Eguren). 1890 г. Частная коллекция. Ил. 40 Церковь Святой Леокадии. Гравюра. Худ. И. Лоцано (Isidoro Lozano; 1826—1895), гравер А. Пик де Леопольд (Andreas Re de Leopold; 1789—1860). Публ. по изд.: Album artístico de Toledo /Ed. M. de Assas. Madrid: Litografia de D. Bachiller, 1848. P. 39. Ил. 41 Университет Саламанки. Современная фотография. Ил. 42 Вид на город Кордову. Современная фотография. Ил. 43 Вид на город Толедо. Современная фотография. Ил. 44 Ворота Бисагра (Пуэрта де Бисагра) в Толедо. Современная фотография. Ил. 45 Кафедральный собор Санта-Мария де ла Альмудена в Мадриде. Современная фотография. Ил. 46 Вид на кафедральный собор Сантьяго де Компостелла. Современная фотография.
Список иллюстраций 939 Ил. 47 Дом-музей Сервантеса в Эскивиасе, где были написаны Первая часть «Дон Кихота» и ряд «назидательных новелл». Современная фотография. Ил. 48 Дом-музей Сервантеса в Мадриде. Современная фотография. Ил. 49 Педро Фернандес де Кастро, 7-й граф де Лемос. Гравюра. Худ. не установлен. Опубл. в 1791 г. Частная коллекция. Ил. 50 Луис де Гонгора. Худ. Д. Веласкес (Diego Rodríguez de Silva у Velázquez; 1599— 1660). 1622 г. Холст, масло. 50 х 40 см. Музей изящных искусств (Бостон, США). Ил. 51 Лопе де Вега. Худ. Э. Какхес. Пер. пол. XVII в. Холст, масло. Частная коллекция. Ил. 52 Тирсо ле Молина. Худ. не установлен. Пер. пол. XVII в. Холст, масло. Частная коллекция. Ил. 53 Матео Алеман. Худ. не установлен. Нач. XVII в. Холст, масло. Частная коллекция. Ил. 54 Сулейман I. Худ. не установлен [по оригиналу Тициана). Ок. 1530 г. Холст, масло. 99 X 85 см. Музей истории искусств (Вена). Ил. 55 Селим П. Худ. не установлен. Втор. пол. XVI в. Холст, масло. Частная коллекция. Ил. 56 «Радужный» портрет Елизаветы I. Худ. А. Оливер (?) (Isaac Oliver; 1556—1617). Между 1600 и 1602 гг. Холст, масло. 127 х 99,1 см. Коллекция маркиза Солсбери, Хэтфилд-Хаус (графство Херфордшир, Англия). Ил. 57 Полководец дон Хуан Австрийский. Худ. А. Санчес Коэльо (Alonso Sánchez Coello; 1531—1588). 1567 г. Холст, масло. 99 х 85 см. Монастырь Дескальсас Реалес (Мадрид). Ил. 58 Завтрак. Худ. Д. Веласкес. Ок. 1617 г. Холст, масло. 108,5 х 102 см. Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).
940 ПРИЛОЖЕНИЯ Ил. 59 Три музыканта. Худ. Д. Веласкес. Между 1616 и 1620 гг. Холст, масло. 87 х 110 см. Берлинская картинная галерея. Ил. 60 Севильский водонос (Продавец воды в Севилье). Худ. Д. Веласкес. Между 1618 и 1622 гг. Холст, масло. 106,7 х 81 см. Музей Веллингтона (Лондон). Ил. 61 Старуха с прялкой. Худ. Б.-Э. Мурильо (Bartolomé Esteban Murillo; 1617—1682). 1642 г. Холст, масло. 61 х 51 см. Музей Прадо (Мадрид). Ил. 62 Портрет галисийки. Худ. Д. Веласкес. Между 1645 и 1650 гг. Холст, масло. 60 х 46,5 см. Частная коллекция (Япония). Ил. 63 Девушка с монетой (Девушка из Галисии). Худ. Б.-Э. Мурильо. Между 1645 и 1650 гг. Холст, масло. 63 х 43 см. Музей Прадо (Мадрид). Ил. 64 Дама с веером. Худ. Д Веласкес. Между 1635 и 1640 гг. Холст, масло. 95 х 70 см. Собрание Уоллеса (Лондон). Ил. 65 Девочка — продавщица фруктов. Худ. Б.-Э. Мурильо. Между 1650 и 1660 гт. Холст, масло. 76 X 61 см. Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина (Москва). Ил. 66 Две женщины в окне (Галисийки). Худ. Б.-Э. Мурильо. Между 1650 и 1660 гг. Холст, масло. 125,1 X 104,5 см. Национальная галерея искусства (Вашингтон, США). Ил. 67 Мальчики, играющие в кости. Худ. Б.-Э. Мурильо. Между 1665 и 1675 гг. Холст, масло. Частная коллекция. Ил. 68 Венера, Вулкан и Марс. Худ. Тинторетто (наст, имя: Якопо Робусти; Tintoretto, né Jacopo Robusti, 1518/1519—1594) Втор. пол. XVI в. Холст, масло. 135 х 198 см. Старая пинакотека (Мюнхен). Ил. 69 Памятник Сервантесу в Севилье (скульптурная группа). Скульптор Ф. Кульо- Валера (Federico Coullaut Valera Mendigutia; 1912—1989). Мрамор. 1965 г. Ил. 70 Памятник водоносу на улице Пласа де ла Романилья (Гранада). Скульптор А. Тено (Aurelio Teno; 1927—2013). Бронза. 1999 г.
Содержание Мигель де Сервантес Сааведра НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ В двух книгах ~П~ ПРИЛОЖЕНИЯ С.И. Пискунова. Поучительные повести Мигеля де Сервантеса 555 С.И. Пискунова. «Назидательные новеллы» и «Повести Белкина» 656 Т.И. Пигарёва. Портретный образ Сервантеса 684 Примечания. Сост. М.Б. Смирнова 704 Основные даты жизни и творчества Мигеля де Сервантеса Сааведры 905 Список сокращений 912 Список иллюстраций. Сост. Т.И. Пигарёва М.Б. Смирнова 935
СЕРВАНТЕС СААВЕДРА, МИГЕЛЬ ДЕ Назидательные новеллы: В 2 кн. /Изд. подгот. С.И. Пискунова, М.Б. Смирнова, Т.И. Пигарёва. — М.: Ладомир: Наука, 2020. — Кн. II — 396 (549— 944) с., ил. (Литературные памятники /РАН). ISBN 978-5-86218-577-5 ISBN 978-5-86218-582-9 (Кн. П) «Назидательные новеллы» являются уже третьей книгой (после «Дон Кихота» и «Комедий и интермедий») Мигеля де Сервантеса Сааведры (1547—1616), изданной в серии «Литературные памятники». И это неслучайно, ведь тенью «Дон Кихота», величайшего романа в истории мировой литературы, оказались незаслуженно заслонены другие прекрасные произведения выдающегося испанца. Свод из двенадцати назидательных новелл, увидевший свет в 1613 году, в пору, когда работа над похождениями хитроумного идальго близилась к завершению, вызвал у современников бурный восторг: в их глазах эти минироманы превосходили хитроумием Критский лабиринт — творение достославного Дедала, а сюжетными поворотами могли сравняться подчас с «вымыслами носатого поэта» Овидия. Вместе с табором цыган читатель отправляется в странствия по бескрайним просторам великолепной Андалусии, в кампании с английскими пиратами ввязывается в кровавые морские переделки, открывает для себя диковинное братство воров, живущее подобно рыцарскому ордену — по законам чести и достоинства, оказывается свидетелем омерзительных бесчинств берберийских пиратов, знакомится с чудаковатым саламанкским студентом, возомнившим себя скроенным из стекла и оттого осененным мудростью, ибо в стекле «душа трудится быстрее и лучше, нежели в теле, землистом и грузном». В венчающей книгу «Новелле о беседе собак» автор обращается к необычной для него животной фантастике в духе Апулея и Лукиана и выводит на сцену пару замечательных представителей песьего племени: четвероногие ведут разговор на манер философов-киников. Но было ли всё это на самом деле или лишь пригрезилось поручику, вздремнувшему на койке вальядолидского госпиталя (по замечанию одного из хвостатых мудрецов, «всё пережитое нами и всё, что мы переживаем, есть сон»), остается загадкой. Смелыми новациями и литературными экспериментами Сервантес предвосхитил многие открытия грядущих времен, вплоть до писательских
приемов 20-го столетия и концепций Зигмунда Фрейда, чье «Толкование сновидений» доподлинно выросло из беседы сервантесовских псов. Ярко представлена в «Назидательных новеллах» и картина обыденной жизни Испании рубежа XVI—ХУЛ веков: схватки на звонких шпагах, скитания плутов по пыльным кастильским дорогам, головокружительные празднества, шумные торжества в пышных хоромах и унылых хижинах бедняков, под сводами церквей и на подмостках корралей. Поистине жизнеутверждающим духом проникнуты повести: безудержные танцы, хватающая за душу музыка и проникновенная поэзия неудержимо влекут за собой завороженного очевидца писательских грез. Тонкая ирония, которой знаменит Сервантес, сочетается в новеллах с меткой сатирой, злые и жестокие розыгрыши персонажей оборачиваются в итоге доброй шуткой, а то и счастливой свадьбой. Приоткрыть завесу над тем, каков он — истинный портрет создателя «Назидательных новелл», погрузиться в мир потрясающего памятника литературы, обнажить сокрытые в нем горизонты помогут статьи и обстоятельнейшие комментарии. Читатель узнйет, что именно «новеллам» Сервантеса суждено было стать произведениями, из которых произросла европейская повесть, как из «Дон Кихота» — европейский роман, узнйет он, в частности, также о том, что не избежал влияния испанского гения и А. С. Пушкин (недаром, чтобы прочитать «Назидательные новеллы» в оригинале, поэт незадолго до гибели взялся учить испанский), косвенным свидетельством чему — его знаменитый цикл «Повести Белкина», в котором наметились черты языка русской повествовательной прозы. Перевод «Назидательных новелл» выверен по новейшим критическим изданиям. Рекомендуется самому широкому кругу читателей.
Научное издание Мигель де Сервантес Сааведра НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ НОВЕЛЛЫ В двух книгах II Утверждено к печати Редакционной коллегией серии «Литературные памятники» Редакторы ГА. Велигорский, А.С. Синицына Корректор О.Г. Наренкова Компьютерная верстка и препресс О.А. Кудрявцевой ИД No 02944 от 03.10.2000 г. Подписано в печать 19.10.2019 г. Формат 70 X 90Ую. Бумага офсетная No 1. Печать офсетная. Гарнитура «Баскервиль». Печ. л. 24,75. Тираж 500 экз. Зак. No К-8134. Научно-издательский центр «Ладомир» 124365, Москва, ул. Заводская, д. 4 Тел. склада: 8-499-729-96-70. E-mail: ladomirbook@gmail.com Отпечатано в соответствии с предоставленными материалами в АО «ИПК “Чувашия”» 428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, 13 llillllim НЕЗАВИСИМЫЙ АЛЬЯНС Подписывайтесь на официальный «ТВИТТЕР» Научно-издательского центра «Ладомир»: https : //twitter. com/LadomirBook