Author: Коггинс Дж.
Tags: военное искусство военные науки оборона страны вооруженные силы военное дело военная наука исследования образ эволюции вооружения развитие оружия военные чины
ISBN: 978-5-9524-4226-9
Year: 2009
Text
ЦЕНТРПОЛИ
Л Ф
ВИКИНГОВ
Наполеоновских
войн
Q/hlcek Кожине
эволюция
вооружения
ц европы
GPalcek SKouuhc
эволюуия
вооружения
европы
O^acli Qofyjins
soldiers
and
warriors
An illustrated history
эволюуия
вооружения
европы
От викингов до Наполеоновских войн
Москва
иентрполигрпф
УДК 355/359
ББК 68
К57
Оформление художника
И.А. Озерова
Коггинс Дж.
К57 Эволюция вооружения Европы. От викингов до
Наполеоновских войн / Пер. с англ. В.Д. Кайдало-
ва. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2009. — 254 с.
ISBN 978-5-9524-4226-9^
Книга известного ученого Джека Коггинса представляет подробней-
ший обзор эволюции вооружения Европы. Исследование включает ис-
торию развития оружия, обмундирования и классификацию военных
чинов, характерных для ведущих мировых держав. Применение раз-
личных видов оружия рассматривается на примере ведения боя у ви-
кингов, испанцев, британцев, шведов и французов.
Перед читателем возникает целостная картина развития военного
дела Европы, важным этапом которого стало появление огнестрельного
оружия.
УДК 355/359
ББК 68
ISBN 978-5-9524-4226-9
© Перевод,
ЗАО «Центрполиграф», 2009
© Художественное оформление,
ЗАО «Центрполиграф», 2009
викинги
Достаточно сложной представляется задача — особо вы-
делить какие-то племена из множества их, сражавшихся на
руинах Западной Римской империи. Готы и гунны, вандалы и
франки, англы и саксы да и множество других варваров волна-
ми накатывались на ее обломки и друг на друга, чтобы вместе
с выжившими выходцами из отдаленных провинций в урочное
время заложить фундамент населения новой Европы. В V сто-
летии готы и римляне объединились, чтобы одержать послед-
нюю крупную римскую победу. Двадцать пять лет спустя после
поражения Аттилы при Шалоне был низложен последний им-
ператор Западной Римской империи — юноша с историческим
именем Ромул Августул. И вплоть до 800 года, когда Карл Ве-
ликий был коронован папой Львом III в соборе Святого Петра,
ни один человек не мог предъявить свои права на император-
ский титул. Но еще до того, как этот гигант (как в переносном
смысле, так и буквально — он был ростом около двух метров)
создал свою империю, протянувшуюся от Эльбы до Пиренеев,
другой Карл, грозный Мартелл («Молот»), отразил исламское
вторжение во Францию.
Обитатели Западной Римской империи отнюдь не были но-
вичками на поле брани; почти постоянные войны между собой
и угроза со стороны все возрастающей мощи ислама не по-
зволяли им держать свои мечи тупыми. И все же орды викин-
гов — воинственных полудикарей, населявших север конти-
нента и Британские острова, — наводили ужас даже на этих
бывалых воинов. Одного только вида их парусов и невысоко
поднимающихся над водой бортов их длинных судов — драк-
каров — хватало, чтобы по всему побережью загорались тре-
вожные сигнальные костры, а обитатели прибрежья спешили
укрыться в ближайший укрепленный город или скрывались в
5
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
глубине страны. Ни церковь, ни монастырь не могли стать убе-
жищем от яростных набегов язычников, поклонявшихся Тору
и Одину. Пришедшие с далекого севера Европы, они борозди-
ли на своих драккарах воды большей части заливов и речных
устьев Западной Европы и доходили до самого Константино-
поля. Истерзанные войнами страны Запада только-только на-
чали приходить с себя после последних страшных битв времен
Римской империи и не имели сил противостоять этим варвар-
ским набегам. Благочестивые жители Европы видели в них
знак Божьего гнева, подобно своим предшественникам, на-
зывавшим Аттилу «бичом Божиим», и извлекали из своих тай-
ников запрятанные ценности, чтобы откупиться от лихих при-
шельцев.
Нельзя сказать, что скандинавские воины были совершен-
но непобедимы. Иногда они наталкивались на ожесточенное
сопротивление, и, поскольку их целью в большинстве случаев
была добыча, они возвращались на свои драккары с пленни-
ками и трофеями. Там, где жители какой-либо местности име-
ли сильного предводителя, который обладал достаточной волей
и мог собрать вооруженную рать и повести ее за собой, викин-
ги обычно оставляли подобные местности в покое. Но в боль-
шинстве\поселений не было сколько-нибудь организованных
сил для отпора вторгшимся грабителям. Общий упадок всех
гражданских властей и неспособность местных правителей осу-
ществить что-либо, кроме самого слабого контроля над насе-
лением, сводили на нет все попытки совместных действий.
Противостоять пиратам всегда было сложной задачей, даже
во времена расцвета Римской республики и на ранних этапах
империи. В отсутствие сильной, деятельной центральной вла-
сти не могло быть и мысли о создании постоянных военно-
морских сил. В лучшем случае приходилось рассчитывать на
несколько рыбацких или купеческих суденышек, поспешно со-
бранных вместе и столь же поспешно распущенных, как только
исчезала непосредственная угроза вторжения.
Скандинавские мореплаватели — а они тогда были лучши-
ми моряками во всем мире — имели почти ничем не ограни-
ченную свободу действий и могли высаживать на берег свои
команды грабителей везде, где хотели. Речные пути Европы
были их торными дорогами, а маневренность их отрядов осо-
бенно разительно выделялась на фоне медлительности обо-
6
викинги
роняющихся, сдерживаемых почти несуществующими путями
сообщений. Эта их способность наносить удары там, где име-
лось хотя бы немного воды, по которой могли бы пройти их
длинные драккары, была особенно обескураживающей. В боль-
шинстве случаев к тому времени, когда местные правители со-
бирали достаточные силы, чтобы выступить против пришель-
цев, они уже исчезали, уводя с собой пленников, захватив все
сколько-нибудь ценное и оставив после себя пылающие жи-
лища и многочисленные трупы местных жителей.
Позднее норманны начали предпринимать свои походы не
только для грабежа — во многих случаях земли, а не добыча
стали целью их набегов, и их предводители обзаводились все
более обширными владениями на завоеванных территориях.
Причины, по которым произошел столь масштабный бро-
сок скандинавов в Западную Европу в IX и X столетиях, до-
статочно трудно объяснить. Что побудило население этих стран
внезапно ринуться на юг именно в это время и только затем,
чтобы вскоре снова вернуться к прежнему образу жизни, —
представляет собой загадку, на которую мы никогда не найдем
ответа. Безусловно, страны Севера были весьма неблагопри-
ятны для проживания и не могли обеспечить сколько-нибудь
значительное увеличение числа своих обитателей. Как бы то
ни было, к концу VIII столетия значительное число обитателей
Северной Европы пришло в движение и, будучи народом мо-
реходов с раннего детства, совершенно естественно искало
свою судьбу именно на морях. Начиная с последних десятиле-
тий VIII века число и интенсивность их набегов резко возрас-
тает, а к середине IX века пиратство буквально становится
индустрией — стаи мародеров все чаще набрасываются на оби-
тателей юга.
У берегов европейских стран стали появляться уже не от-
дельные суда, а целые флотилии драккаров. У норманнов во-
шло в обычай зимовать прямо на побережье или неподалеку от
того района, где шансы на хорошую поживу были достаточно
велики. Сначала они действовали по традиционной схеме: за-
нять остров неподалеку от побережья, потом найти уже на по-
бережье место, где можно легко обороняться, и создать там
охраняемую базу для будущих операций. Поскольку нападав-
шие вели себя все более нагло, жители таких местностей, что-
бы спастись, в большинстве случаев бросали свои дома и по-
7
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
селки и всем миром укрывались в глубине страны. Моряки
всегда славились своей способностью приноравливаться к но-
вым обстоятельствам, и скандинавы не были исключением из
этого правила. Они стали прежде всего грабежом добывать в
Прибрежных районах лошадей, а потом отправлять в глубь стра-
ы конные банды, опустошавшие поселения, которые полага-
ли себя в безопасности.
Общим названием для норманнов, которое обозначило даже
целый период истории, характеризующейся многочисленными
разбойными набегами и распространением норманнских за-
воеваний и поселений, стало слово «викинги». Это слово про-
изводится от норвежского vik, обозначающего залив или бухту,
которое вполне оправданно применимо к тем, кто живет на
воде и занимается торговлей и пиратством. Оно стало со вре-
менем обозначать любого скандинава той эпохи, хотя похоже,
что более оседлые норвежцы относились к викингам вполне
определенно — примерно так же, как приграничный фермер
Дальнего Запада смотрел на лесного жителя-траппера, считая
его наполовину торговцем, а больше драчуном, искателем при-
ключений, охотником за скальпами — в общем, человеком, от
которого одни неприятности.
Однако даже самые уважаемые землевладельцы недолго
раздумывали перед тем, как принять участие в летних набегах
викингов. Довольно часто эти грабительские набеги соединя-
лись и с торговыми операциями, хотя есть основания пола-
гать, что во многих подобных случаях «торговцы» платили
8
викинги
только тогда, когда продавцов не представлялось возможным
просто ограбить. Подобные нравы в те времена отнюдь не
были в новинку, и обычный купец-мореплаватель античного
мира да и в Средние века был наполовину пиратом — так же
хорошо знакомым с абордажным крюком, как и с более мир-
ными приемами своей профессии. Не брезговали норманны,
если представлялась такая возможность, и грабежом друг дру-
га. Национальные чувства не играли при этом никакой или
почти никакой роли. Между кровными родственниками или
соседями еще могли быть определенные связи, но в общем и
целом каждый человек был только сам за себя, и царил силь-
нейший.
Какими бы безжалостными и свирепыми ни были норман-
ны, они все же обладали культурой куда более высокой, чем
та, которая им обычно приписывается. Во многих отношени-
ях скандинавская цивилизация даже превосходила уровень
саксонских, франкских и тевтонских царств, расположенных
южнее. А там, где норманны создавали постоянные поселе-
ния, они воспринимали лучшие черты культуры покоренных
ими народов. По большому счету влияние северной крови и
культуры было большим подарком покоренным странам. Од-
нако непросто быть объективными по прошествии стольких
веков, и нескандинавы VIII или IX столетий вряд ли усмотре-
ли что-нибудь ценное в том, что принесли им викинги.
Что касается оружия и защитного снаряжения воина-ви-
кинга, то они мало чем отличались от того, чем располагали
те, на кого пришелся удар норманнов. Основным оружием
пришельцев были мечи, копья и боевые топоры, хотя свою
долю в их победы вносили и луки, а искусные лучники коти-
ровались весьма высоко. Широко были распространены же-
лезные шлемы, порой украшенные рогами или крыльями во-
рона. Для защиты тела служили brynjas, или рубахи, обычно с
короткими рукавами, из плотной материи или кожи, на кото-
рые были нашиты перекрывающие друг друга полосы или че-
шуйки из железа. Такие чешуйчатые куртки были часто рас-
пространены, хотя еще более широко применялись, особенно
в позднейшие времена, кольчуги, которые, как представляется,
были известны в странах Севера с древнейших времен. Неко-
торые из них славились своей прочностью и искусной работой:
«Хьялмар сказал: я хочу сразиться с Ангантиром, потому что у
9
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
меня есть brynjas, в которой я никогда не был ранен; она сде-
лана из сложенных вчетверо колец» (Старшая Эдда).
Далеко не каждый воин обладал подобным защитным до-
спехом. В саге о святом Олафе говорится, что королевская дру-
жина «была так хорошо экипирована, что у каждого из них
была brynja\ и только поэтому никто из них не был ранен».
Щиты делались круглыми, по крайней мере в начале эпо-
хи, и изготовлялись из дерева. Многие из них оковывались
по краю железом, а в центре часто имелся шишак — причем
иногда с ручкой. Почти всегда щиты раскрашивались, иногда
сложными и фантастическими узорами, но чаще одной кра-
ской. Позднее (около 1000 года) щиты становятся суженными
книзу. Во время морских переходов щиты крепились вдоль
бортов на планшире, где они никому не мешали, но прида-
вали драккару особо грозный вид и служили для прикрытия
гребцов.
Однако встречающиеся изображения драккаров, идущих
под парусом с висящими вдоль борта щитами, не соответству-
/ют реалиям. В таком случае было бы достаточно малейшего
ветерка, чтобы щиты оказались за бортом. Щиты, найденные
на драккаре из Гокстада, имели три фута (около метра) в диа-
метре и были расписаны черной или желтой красками.
Мечи, употребляемые викингами, были двух видов: прямые
обоюдоострые либо однолезвийные saxes. Последние были ко-
роче, обычно имея длину 24 дюйма, и отличались более широ-
ким клинком. Обушок однолезвийных saxes от эфеса до острия
выполнялся выпуклым. Будучи самым ценным достоянием
воина, меч часто инкрустировался золотом или серебром, а
эфес и ножны богато украшались. Процесс выплавки стали с
добавлением углерода был еще неизвестен, и различные ре-
гионы славились выплавляемым металлом в зависимости от
природных свойств местной руды. Разумеется, большое влия-
ние на качество готового изделия оказывало профессиональ-
ное искусство мастера-оружейника, и оружие работы извест-
ных мастеров ценилось весьма высоко.
В «Саге об Олафе Трюггвасоне» мы читаем: «Король Атель-
стан дал ему меч с рукоятью и перекрестьем из золота, но кли-
нок превосходил их; этим клинком Хакон разрубил мельнич-
ный жернов до отверстия в центре... Лучшего меча Норвегия
еще не знала».
10
викинги
Самые знаменитые клинки получали собственные имена.
Являясь сами по себе великолепным оружием, они еще делили
и славу своих отважных и искусных во владении оружием хо-
зяев. Многие клинки, как считалось, были наделены магиче-
скими свойствами; они либо «ковались богами», либо получа-
ли такие свойства от заговоров и ритуалов во время ковки, а
порой и от нанесенных на них тайных знаков. Наиболее зна-
менит был, пожалуй, легендарный Тирфинг, меч Сигурлами,
сына Одина. По свидетельству автора саги, он сиял ярче солн-
ца, поражал врага, едва был вынут из ножен, и всегда приносил
победу своему владельцу. Некоторые клинки получали имена
в честь того или иного присущего им качества. Меч Ательста-
на, которым Хакон рассек жернов, звался, разумеется, Кверн-
бит, то есть «Гроза жерновов». Король Магнус имел меч с пере-
крестьем из моржового клыка и крытой золотом рукоятью,
звавшийся Легбит, или «Гроза ног».
«Храунгвид сказал: «Я сеял смерть и разрушение тридцать
три года, зимой и летом, я сражался в шестидесяти битвах,
выиграв большинство из них; меч мой зовется Бринтвари, и
он никогда не тупился».
Мы можем сомневаться в сверхъестественных свойствах
этого знаменитого оружия, но его психологический эффект
мог быть весьма значительным. Торнстену Викинсону был
вручен меч: «Имя его было Ангрвадил, и победа всегда сле-
довала за ним. Отец мой взял его у убитого им Бьёрна Сине-
зубого...» Позже Викинсону пришлось вступить в бой с неким
Хареком.
«Когда Викинг обнажил его, словно блеснула молния. Ха-
рек, увидев это, произнес: «Я никогда не стал бы сражаться
с тобой, знай я, что у тебя есть Ангрвадил... какое несчастье,
что наша семья лишилась его». И в этот момент Викинсон
снес голову с плеч Харека и разрубил его надвое, от плеч и
до ног, так что после этого удара меч вошел в землю по ру-
коять» («Сага о Торнстене Викинсоне»).
У нас нет возможности судить об относительности досто-
инств Викинсона и Харека как фехтовальщиков, но совершен-
но ясно, что в самый критический момент последний больше
думал об утрате семейного достояния, чем о самозащите.
В периоды мира существовал обычай носить мечи, пере-
вязанные ремешком, называвшимся «лента мира». Этот реме-
11
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
шок обвивал ножны и проходил через эфес, так что его надо
было предварительно снять, чтобы обнажить меч. Кроме того,
что это было признаком цивилизованности и вежливости, в
обществе скорых на руку воинов обычай этот служил также
предотвращению ненужных осложнений.
Широкое распространение в качестве оружия получили и
боевые топоры, которые часто тоже украшались золотом или
серебром. Топоры эти имели различную форму и размеры, не-
которые из них делались с очень широким лезвием. Такие то-
поры имели длинную рукоять, чтобы, сражаясь, можно было
держать их обеими руками. Копья тоже разнились по типам —
некоторые служили только в качестве метательного оружия,
другие больше напоминали алебарду, третьи использовались
как тяжелое колющее оружие. Острия некоторых видов дроти-
ков имели зазубрины. У колющих копий, разумеется, не было
никаких приспособлений для того, чтобы затруднить их извле-
чение из раны. Отдельные разновидности этого оружия имели
острия 15 и более дюймов в длину. В отрывке из «Саги Егила»,
повествующей о крупном сражении при Брунанбурге, приво-
дится описание одного из типов колющего копья, применя-
емого как тяжелое орудие для пробивания доспехов: «...у него
(Торольфа) также было в руке копье, наконечник которого
имел в длину четыре фута, а острие было четырехгранным,
нижняя же часть наконечника расширялась, переходя в длин-
ное гнездо с толстыми стенками, куда вставлялось древко ко-
пья. Древко же не превышало в длину человеческой руки, но
было очень толстым. В гнезде для насадки имелся штифт, а все
древко оковано было железом».
Длинные и тяжелые наконечники копий использовались
как для нанесения колющих ударов, так и для оглушения.
«Торольф, держа копье обеими руками, бросился вперед,
разя им направо и налево, как дубиной. Воины врага разбега-
лись перед ним, но он многих поверг на землю. Так он про-
ложил себе путь к знамени Хринга, и ничто не могло противо-
стоять ему. Он сразил воинов, стоявших у знамени, и перерубил
древко. Затем он ударил копьем в грудь ярла (предводителя),
пробив насквозь кольчугу его и грудь, так что острие копья
вышло между лопаток. Он поднял тело ярла на копье над сво-
ей головой и воткнул древко копья в землю. Ярл испустил дух
на копье, на виду у врагов и друзей».
12
викинги
Из всего множества норвежских копий до нашего времени
сохранились только наконечники, но случайные находки в бо-
лотах или могильниках позволяют нам восстановить их внеш-
ний вид. Известная находка в болоте у селения Вимозе содер-
жала свыше тысячи наконечников, но только пять полностью
сохранившихся копий. Это сохранившееся оружие достигало
в длину от 6,5 до 11 футов.
Норвежские луки делались из дерева: из вяза или, намно-
го реже, из тиса — и обычно имели длину около пяти футов.
Стрелы различались по длине, в зависимости от веса и раз-
мера лука. Древки стрел, найденных в болоте под Торсбъёр-
гом, варьировались по размеру от 26 до 35 дюймов, имея при
этом около полудюйма в диаметре. Самые длинные предна-
значались для значительного по размерам лука, причем тети-
ва, по всей видимости, оттягивалась до самого уха, как это
делали и английские лучники более поздних времен.
Норвежцы, ценившие поэзию и искусство стихосложения
наравне с воинским искусством, дали много поэтических на-
званий своему оружию и защитному вооружению. Так, мечи
именовались, помимо прочего, «блеск битвы», «волк раны»,
«ненавистник кольчуг», «язык ножен», «огонь щита».
Копья получают в сагах поэтические имена — «трость Оди-
на», «летучая змея», «летящий дракон раны». Боевые топоры,
многие из которых были ужасным оружием — с широким лез-
вием, великолепно сделанные и украшенные, — превращались
в поэтических строках в «ведьму шлема», «грозу щитов».
Стрелы именовались «градом битвы», «птицею лука», «ле-
тящим древком» и многими другими подобными названиями.
Свои, порой весьма вычурные, имена имели и щиты: «укры-
тие битвы», «сеть для стрел», «стена битвы», «крыша жилища
Одина». Brynjas получали такие имена, как «кафтан битвы»,
«камзол Одина», «волк копий», «вязанье войны» и др.
И совершенно естественно, что столь либимые викингами
драккары тоже получали в сагах поэтические имена: «Олень
прибоя», «Морской конь», «Сани морского короля», «Чайка
фьорда», «Ворон ветра», «Морская цапля» и др. Само же море
именовалось как «страна кораблей», «дорога морского коро-
ля», «ожерелье суши»; а ветры и шторма становились «убий-
цами кораблей», «волками парусов», «уничтожителями лесов»
и т. п. Такими аллюзиями пересыпаны тексты саг, создавая
13
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
специфическую смесь поэзии и варварства, в точности соот-
ветствуя природе викингов той отдаленной эпохи.
Физическая сила и искусство обращения с оружием, есте-
ственно, были весьма значимым фетишем для скандинавов,
как и для всех полуварварских народов. Нет ничего удиви-
тельного в том, что в цивилизации, где физическая сила в
большинстве случаев знаменовала собой право и где сила че-
ловека и искусство в обращении с оружием в значительной
степени определяли его положение в обществе, воинская под-
готовка и атлетические упражнения занимали значительную
часть времени подростка. Скандинавы взрослели очень рано,
как и большинство людей тех лет. Шестнадцатилетний юно-
шауже вполне мог считаться испытанным воином.
Норвежцы, как представляется, обожали соревноваться толь-
ко ради славы, хотя во многих состязаниях и устанавливались
определенные награды. Саги буквально переполнены различ-
ными описаниями (весьма нудными, надо признаться) знаме-
нитых прыжков или выстрелов либо повествованиями о не-
обычайных соревнованиях в силе. Даже предполагая некоторые
преувеличения, нельзя не признать, что они создают представ-
ление о чрезвычайно мужественном и стойком народе, привы-
кающем с колыбели переносить трудности и постоянно гото-
вом к сражениям. Одновременно стремились не пренебрегать
разносторонним развитием личности. Хотя человек мог оста-
ваться незнакомым с чтением, письмом и счетом (да эти та-
ланты, как правило, были ему и не нужны в жизни), хорошо
воспитанный норвежец из хорошей семьи должен был быть в
состоянии подыграть себе на арфе, распевая под ее звуки пес-
ню, которую он тут же сочинил по тому или иному случаю. Он
также должен был знать на память длинные отрывки из раз-
личных саг, уметь играть в шашки и шахматы, загадывать и
отгадывать сложные загадки, которые составляли, похоже, лю-
бимую забаву этого народа.
Бег наперегонки, скалолазание, прыжки, плавание и борь-
ба были чрезвычайно популярны. Даже игры с мячом изоби-
ловали такими жестокостями, что могли удовлетворить самых
кровожадных зрителей. «...Игра была очень жесткая, и к вече-
ру шестеро из людей Страндира были мертвы, из людей же
Ботна никто не пострадал; когда же стемнело, обе команды
разошлись по домам».
14
викинги
Имеются в сагах и упоминания о менее жестоких ежеднев-
ных упражнениях. «...И на следующее утро братья занялись
игрою в мяч и провели за нею весь день; они грубо толкали
людей, и те грохались на землю, а кое-кого избивали. К ве-
черу у трех игроков были сломаны руки, а многие были ис-
калечены...»
Даже невинные на первый взгляд развлечения вроде пере-
тягивания каната могли закончиться серьезными травмами.
«Король сказал: «Завтра в этом зале мы будем перетягивать над
огнем очага овечью шкуру...» Король повелел принести им
шкуру. Они стали тянуть ее каждый на себя изо всех сил, едва
спасаясь от падения в огонь... Хьёрд сказал Хастиги: «Погоди,
сейчас я потяну изо всех сил, и ты не долго проживешь». —
«Проживу», — ответил Хастиги. После этих слов Хьёрд со всей
силы дернул шкуру, и втянул Хастиги в огонь, и набросил шку-
ру на него; потом прыгнул ему на спину, а затем пошел к сво-
ей скамье...» («Сага о Хьялматере и Ольверсе»).
Плавание, так же как и бег и прыжки, часто происходило
в полном воинском снаряжении.
«Затем он (Эгиль) взял свой шлем, меч и копье; он отло-
мил древко копья и бросил его в воду; он завернул свое ору-
жие в свой плащ, сделав из него сверток, и привязал его за
спиной. Он прыгнул в воду и поплыл через залив к острову»
(«Сага об Эгиле»).
Разумеется, главным достоинством воина было его искус-
ство в обращении с оружием. «Сага о Трюггвасоне» повеству-
ет о великом короле Олафе1 следующее: «Король Олаф во всех
отношениях, кто бы ни говорил о нем, был величайшим в
Норвегии знатоком оружия, он был самым искусным и са-
мым сильным воином, и много повествований о его искус-
стве было записано... Он мог одинаково искусно сражаться
обеими руками и бросать два копья зараз».
Про него также рассказывали, что он мог обежать вокруг
драккара, ступая с одного весла на другое, которыми в это
время продолжали грести, да еще при этом жонглируя тремя
1 Олаф II Норвежский (Олаф Святой, Олаф Харальд-
сон — ок. 995—1030) — норвежский король, завершивший введение
христианства в стране. После смерти был причислен к лику святых и
стал почитаться как покровитель Норвегии.
15
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ножами. Сага полна описаниями великих подвигов короля, в
которых он превосходит всех своих соперников в стрельбе,
беге, плавании и скалолазании. Но и все великие военачаль-
ники и короли должны были побеждать в некоторых из этих
видов единоборств — если бы они не были способны на та-
кое, то быстро потеряли бы всякое уважение.
В большом почете было и метательное оружие, и в сагах
мы постоянно встречаем повествования о выдающихся бро-
сках дротиков и о стрелах, пущенных так, что они расщепля-
ли другие, уже сидящие в мишени. Деяние, аналогичное трю-
ку Вильгельма Телля, упоминается в ряде повествований, а в
одном из них место яблока даже занимает орех.
Одинаково свободное владение мечом и копьем любой
рукой было весьма полезным достоинством — неожиданный
переброс меча из одной руки в другую часто приводил к ре-
шающему результату во время боя. «Сага о Фаеринге» пове-
ствует о некоем Зигмунде, который «показал свое искусство.
Он подбросил свой меч в воздух и перехватил его левой ру-
кой, перебросив щит на правую руку, и ударил Рандвера ме-
чом, отрубив ему правую ногу ниже колена».
Подобно всем людям, находящимся на подобной ступени
развития и культуры, норвежцы не сразу пришли к пониманию
необходимости определенного строя для успешного сражения.
Целью каждого честолюбивого воина было прослыть искусным
бойцом. Как указывает один из авторов саг, это было нелегкой
задачей среди людей, «одинаково храбрых и безрассудно игра-
ющих своими жизнями, искусно владеющих оружием».
Но уже начинало появляться что-то вроде общественного
мнения, и случалось так, что местная знаменитость по части
владения оружием становилась также и местной головной бо-
лью и порой была вынуждена искать себе место где-нибудь в
не обжитых еще районах, предпочтительно в далекой Гренлан-
дии, подальше от доведенных до бешенства соседей.
«Во времена Хакона, приемного сына Ательстана, жил в
Норвегии Бъёрн-Буян, который был берсерком1. Он стран-
1 Берсеркер (берсерк) — викинг, посвятивший себя богу
Одину, перед битвой приводивший себя в ярость. В сражении отли-
чался большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли,
безумием.
16
викинги
ствовал по всей округе и вызывал воинов на поединок, если
они противоречили ему» («Сага о Гисли Сурссоне»).
«В стране (Норвегия около 1050 г.) считалось позорным яв-
лением, что пираты — к этому времени слова «пират» и «викинг»
стали считаться синонимами — и берсерки могут спокойно
разгуливать везде, где хотят, и вызывать почтенных людей на
дуэль, где ставкой бывают их деньги или их женщины, причем
в случае смерти не платился никакой штраф. Многие из вы-
званных лишились денег и получили таким образом бесчестье;
другие же лишились жизней. По этой причине ярл Эйрик за-
претил все дуэли в Норвегии и объявил всех разбойников и
берсерков — возмутителей спокойствия — вне закона» («Сага
о Греттире Сильном»).
Самыми ужасными воинами были берсерки (те, кто в бою
сбрасывал все доспехи и сражался без serk, нательной кольчу-
ги). Эти отважные воины, похоже, имели обычай при виде врага
впадать в своего рода бешенство. Они завывали, изо рта у них
шла пена, они кусали край своего щита и вводили себя в нечто
вроде безумия, при котором они начинали считать себя — и их
враги тоже — неуязвимыми. В какой мере эта ярость берсерка
была истинной, а в какой — своего рода игрой, сказать невоз-
можно. В любом случае психологический эффект оставался
тем же самым. Безусловно, существует горячка боя, «кровавый
туман», который в пылу битвы застилает сознание отдельных
людей и придает им силы совершать такие поступки и пере-
носить то, что в обычном состоянии они никогда бы не со-
вершили. С другой стороны, мы узнаем из саг, что такая ярость
порой охватывала берсерков без всякой видимой причины. По-
вествуя о двенадцати братьях, бывших берсерками, «Сага о
Херварере» сообщает: «У них было заведено так, что когда они
были только среди своих людей и когда они ощущали, что их
охватывает неистовство берсерков, то они выходили на берег
и сражались с большими камнями и деревьями, чтобы эта их
ярость не обратилась на их друзей».
О двух берсерках, сопровождавших ярла Хакона, говори-
лось, что, «когда они приходили в ярость, они теряли свою
человеческую природу и становились подобными богам; они
уже тогда не страшились ни огня, ни железа, хотя в обычной
жизни с ними вполне можно было иметь дело, если только
не злить их».
17
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Было ли бешенство берсерка вызвано неожиданным вы-
бросом адреналина, или же это был искусный прием, нечто
вроде психологической войны, но в конечном результате ред-
ко какой смельчак мог устоять против него. С другой стороны,
как нам представляется, в ходе дуэли — если только противник
перед началом поединка не был намеренно разъярен — пре-
имущество всегда находилось на стороне хладнокровного, со-
бранного фехтовальщика, а не того, кто пребывал в состоянии
кусания щита. Как бы то ни было, берсерки считались опас-
нейшими соперниками, а знать и цари всегда старались иметь
их в числе своих сторонников.
Постоянных армий у викингов, разумеется, не существова-
ло, но каждый влиятельный землевладелец и знатный чело-
век держал при себе столько воинов-дружинников, сколько
мог себе позволить. Воинские качества таких дружин варьи-
ровались в зависимости от репутации и влияния их вождя.
Знать и цари, знаменитые своими подвигами и щедростью,
набирали лучших бойцов со всей Скандинавии. В залах их до-
мов дружинники проводили зимние месяцы в пирах и празд-
нествах, а с наступлением весны отправлялись в набеги или
шли сражаться.
Естественным образом, прибытие нового воина далеко не
всегда служило поводом к радости уже привыкших к своему
положению героев. Ревность и заносчивость становились при-
чиной многих поединков, и вождям и царькам приходилось
зачастую силой удерживать своих дружинников от того, чтобы
те не поубивали друг друга.
Когда же происходила формальная дуэль, то она могла быть
одного из двух видов: в которой не существовало никаких пра-
вил и которая проводилась по строгим правилам. В дуэли перво-
го вида каждый из противников мог сражаться любым оружием,
которое он выбрал, и пользоваться своим щитом. Во втором
виде дуэли было принято, чтобы перед каждым из участников
его друг держал щит. В отдельных случаях (а правила, как мож-
но предположить, постепенно менялись) было позволено ис-
пользовать до трех щитов. Когда первый из них приходил в
негодность, сражающийся брал второй щит и т. д. Поле, на
котором происходил поединок, было ограниченным. Дуэль,
как это описано в «Саге Кормака», проводилась на простран-
стве, в центре которого помещался плащ.
18
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
«Таков закон поединка, что плащ должен находится в 3 ме-
трах от одного конца до другого, с петлями по углам, в которые
должны быть вбиты колышки... Вокруг плаща должны быть
начерчены три квадрата, каждый из них по 30 сантиметров в
ширину. Снаружи квадратов следует разместить четыре лунки,
называемые ореховыми лунками; и поле, огражденное таким
образом, называется ореховым полем.
Каждый человек должен иметь три щита, и, когда один щит
станет бесполезным, он может стать на плащ, даже если до это-
го он на него не вставал, и после этого защищать себя своим
оружием.
Тот, кто был вызван, должен нанести удар первым. Если
один из сражающихся будет ранен так, что кровь упадет на плащ,
он не обязан продолжать поединок. Если кто-то из сража-
ющихся станет одной ногой за пределами ореховой лунки, то
будет считаться, что он отступил; а если он ступит туда обеими
ногами, то будет считаться убежавшим. Один человек должен
держать щит перед каждым из сражающихся. Тот, кто получит
больше ран, должен заплатить компенсацию за освобождение
от схватки в размере трех марок серебром».
«Торгилс держал щит перед своим братом, а Торд Арнди-
сарон перед Берси, который ударил первым и расколол щит
Кормака. Кормак ударил Берси таким же образом. Каждый
из них разрубил по три щита своего противника. Затем был
черед удара Кормака, он ударил, но Берси отвел удар своим
Хфитингом. Скофнунг отрубил кончик клинка, и этот кусок
упал на руку Кормака, ранив того в палец, и кровь из пальца
оросила плащ. Поэтому судьи вмешались и не позволили им
продолжать схватку. Кормак сказал: «Не много славы обрел
Берси из-за того, что произошло со мной, думаю, сейчас мы
разойдемся».
Из этого отрывка становится ясно, что поединок отнюдь
не обязательно должен был закончиться смертью одного из
участников. Все это действо имело вполне законный харак-
тер. Также (и это весьма важно) победитель не считался ви-
новным в причиненном противнику ущербе и не должен был
платить никакой «цены крови» — виры (штрафа). Более того,
как повествует «Сага об Эгиле»: «...если он будет побежден,
то у него будет взято все его имущество, а тот, кто убил его,
получит все его в наследство».
20
викинги
Многие из смертей, описанных в сагах, могут быть опреде-
лены как преднамеренное убийство. И здесь снова на ум при-
ходят параллели между Скандинавией тех дней и американ-
ским Диким Западом. Ведь все эти рыцарские обычаи, вроде:
«Доставай свой револьвер, мерзкий вор, и мы посмотрим, кто
из нас прав!» — являются сплошной выдумкой Голливуда. Если
отпетые убийцы времен Дикого Запада (возведенные в ранг
идолов американскими подростками) намеревались убить че-
ловека, то они убивали его без всяких выкрутасов вроде вы-
зовов. А если их жертва еще и проявляла беспечность, держа
руки в карманах и стоя к ним спиной, то тем лучше.
Во времена викингов подобные убийства — многие оправ-
данные обстоятельствами — обычно вызывали цепную реак-
цию кровной мести, по сравнению с которой родовая вражда
горцев из Кентукки выглядит просто милым воскресным чае-
питием добрых соседей. Подобная родовая вражда была обыч-
ным делом в большинстве варварских и полуцивилизованных
племен, и, чтобы избежать ужасных убийств — и потенциаль-
ной опасности для всего племени в результате уменьшения его
численности, — в большинстве таких обществ существовала
система выплат «кровных денег», возведенная в ранг закона и
тщательно проработанная в зависимости от статуса убитого
или раненого и степени причиненного ему ущерба.
В среде норманнов законы эти, регулирующие уплату штра-
фа, были одними из самых подробно прописанных. Ранение
или убийство сразу же становилось делом всего рода; и уплата
штрафа или же продолжение вражды зависели только от реше-
ния его членов.
Последствия убийства поставленного в Исландии вне за-
кона Греттира Сильного Торнбъёрном Англом являются при-
мером того, сколь далеко могли зайти родственники в желании
смыть оскорбление кровью. Брат Греттира, Торстейн, живший
в Норвегии, был тихим и скромным человеком, обладавшим
изрядной собственностью. Торнбъёрн отправился было в Нор-
вегию, но, опасаясь мести, добрался до Миклегарда (Констан-
тинополя), где и нанялся на службу к императору Византии.
Прослышав об этом, Торстейн раздал все свое имущество род-
ственникам и последовал за убийцей. Он также нанялся в ва-
ряжскую гвардию — знаменитый отряд выходцев из Скан-
динавии и Северной Англии, составлявший личную охрану
21
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
восточного императора, и при первой же возможности убил
Торнбъёрна мечом Греттира, которым убийца совсем еще не-
давно похвалялся.
После этого Стурла Законник должен был признать, что
единственной причиной, по которой три тинга1 запомнили
Греттира лучше, чем всех других поставленных ими вне за-
кона, явилось то, что он был отомщен в Миклегарде — «чего
еще никогда не случалось ни с одним исландцем».
Достаточно распространенной была ситуация, когда одна
из сторон, вынесших свой спор на решение тинга, оставалась
недовольна результатами арбитража и организовывала заго-
вор, начиная этим новую кровавую цепь убийств. Несмотря
на то что норвежцы в избытке располагали законами на все
случаи жизни, у них отсутствовал механизм приведения их в
исполнение. Знаменитые тинги, хотя и представляли собой
значительный шаг вперед по пути к самоуправлению народа,
отнюдь не были идеальны в своей практике, так что порой
справедливость олицетворял тот, кто являлся на это сборище,
ведя за собой наибольшее число вооруженных сторонников.
Поэтому каждый человек привыкал к тому, что он в любую
минуту должен быть готов постоять за себя с оружием в ру-
ках. И даже самые миролюбивые из скандинавов, доведенные
до отчаяния жадными соседями или чересчур властным ца-
рем, были вынуждены порой снимать оружие со стены своего
дома. Это упорное стремление к независимости, соединенное
с почти всеобщим владением оружием, и делало скандинавов
такими опасными соперниками на поле брани.
Тяга норвежцев к оружию и воинственным потехам нахо-
дилась в полном соответствии с их религиозными верования-
ми. Как и можно предполагать, это была воинственная вера,
не чуждающаяся вероломства и кровопролития, и в ней цари-
ли боги-воины и облаченные в шлемы и доспехи девы. Самой
завидной долей для воина считалось пасть на поле брани, над
которым реяли девы-валькирии, выбирающие самых достой-
ных из павших. Этих дев-воительниц в полном воинском сна-
ряжении великий Один посылал на каждое сражение с тем,
1 Тинг — народное собрание у скандинавов в Средние века.
22
викинги
чтобы они выбрали среди павших тех, кто был достоин вечно
пребывать в Валгалле. Здесь, в жилище Одина, в чертогах для
избранных героев («val» значит «избранный») могучие воины
проводили время в пирах и богатырских забавах, а прекрасней-
шие валькирии прислуживали им. Вплоть до вечера богатыри
сражались друг с другом, но с наступлением темноты раны их
исцелялись, и победители вместе с павшими садились за пир-
шественные столы. Во время Рагнарока — последнего сраже-
ния, когда сами боги будут сражаться против сил зла, когда с
цепи будет спущен ужасный волк Фенрир, когда весь мир по-
грузится в хаос крови и огня, — эти герои с обнаженным ору-
жием тоже ринутся в бой под знаменем Одина.
Пятьсот сорок
дверей,
Мне помнится, есть в Валгалле:
Восемьсот героев разом выходят через них,
Когда они идут на бой с волком.
В норвежской религии было нечто общее с фатализмом ис-
лама. Три норны, которые сидят, свивая нити судьбы, у под-
ножия мирового ясеня Игдразил, правят жизнью людей и бо-
гов. Они символизируют прошедшее, настоящее и будущее.
И вышли три девы,
Знающие многие мудрости,
Вышли они из зала,
Стоявшего под древом:
Одна из них звалась Урд,
Другая — Верданди,
И третья Скулд.
Они вырезают руны на деревянных плитках,
Они избирают судьбы,
Они дают законы детям людей,
Они выбирают судьбы людям,
И они же внесли хаос
В мир золотого века богов.
В мире все предопределено, и считалось, что человеку не
подобает сражаться против своей судьбы. Для воина было по-
стыдным мирно окончить свой век в постели. И многие из
состарившихся вождей шли на битву, чтобы иметь возмож-
ность умереть в бою, с оружием в руках и таким образом при-
обрести право занять место в Валгалле.
23
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Немаловажную роль в поднятии боевого духа норвежцев
играли поэты, или скальды. Эти барды часто сопровождали
вождей норвежцев в их военных походах, так что их описание
сражений или поведения того или иного воина отражалось в
песнях и передавалось из уст в уста во всех странах Севера.
Восхваление или поношение скальдами (которые и сами весь-
ма часто бывали незаурядными воинами) могло создать или
разрушить репутацию любого из участников похода. Сражаясь
под взглядами этих людей, норвежцы прилагали все силы к
тому, чтобы не допустить ни малейшего проявления слабости,
о которой потом стали бы распевать вокруг бесчисленных оча-
гов долгими зимними вечерами.
«Рассказывают, что король Олаф (1015—1030) накануне бит-
вы при Стикластадире выстроил своих дружинников, а потом
создал shieldburgh (подвижный заслон из щитов, носимых груп-
пой воинов-телохранителей), который должен был прикрывать
его во время битвы и для которого он выбрал самых сильных
и самых отважных бойцов. Затем он призвал своих скальдов и
просил их во время битвы оставаться в пределах shieldburgh.
«Вы будете находиться здесь, — сказал король, — и сами уви-
дите, что будет происходить, и тогда вам не надо будет никакой
саги, чтобы сложить свои песни!»
Человек, вся жизнь которого проходила в сражениях или
в подготовке к ним и надежда которого на вечность после
смерти зависела от его доблести в бою, обладал значитель-
ным преимуществом перед противником, который имел куда
менее воинственный характер. Помимо незаурядных боевых
способностей скандинавы располагали еще и преимуществом
в маневренности, равной или лучшей военной организацией,
дававшими им преобладание сил в точке главного удара. Их
безжалостность и ярость в бою подавляюще действовали на
противника (эффект, который, вероятно, был тщательно про-
считан) — тем более что его боевой дух и без того уже был
подорван повторяющимися победами норвежцев. Хотя мы
мало знаем об их полководческом искусстве, их руководство
на уровне отдельных сражений и набегов было превосходным.
Оно опиралось на сплоченность, поддерживающуюся опре-
деленным уровнем товарищества и ответственности и опи-
рающуюся на доверие к испытанному и находчивому пред-
водителю.
24
викинги
Когда предпринимались походы против других скандинавов
(между норвежцами, шведами и датчанами, как и между более
мелкими племенами, постоянно происходили стычки), отряды
воинов вели в бой их вожди. Эти отряды (sveiter) объединялись
в более крупные подразделения, называвшиесяfylkings. Опреде-
ленной, строго установленной численности воинов для таких
отрядов не существовало. Каждый fyIking имел свой собствен-
ный стандарт. Единственным боевым строем, применявшимся
очень часто, был svinfylking, или строй «свиньей», то есть тре-
угольником или клином, в вершине которого находились са-
мые лучшие воины.
Король Олаф накануне битвы при Стикластадире (1030)
обратился к своим воинам со следующими словами:
«У нас большое и отличное войско. Сейчас я хочу расска-
зать вам, как я задумал построить моих воинов. Я хочу держать
мое знамя в центре войска, а за ним будет следовать моя дру-
жина... слева от него будет стоять Даг Хрингссон и те люди, с
которыми он пришел к нам. У него будет другое знамя. Слева от
моегоfylking будут стоять люди короля Швеции... у них будет
третье знамя. Я хочу, чтобы мои люди держались воедино, чтобы
друзья и родственники стояли рядом, поскольку они знают каж-
дый друг друга и будут защищать друг друга как можно лучше.
Чтобы отличать своих людей в бою, мы нарисуем на на-
ших шлемах и щитах знак войны, а именно — святой крест
белой краской.
Нам придется выстроиться в редкую шеренгу, поскольку
нас меньше, а я не хочу, чтобы они окружили нас.
Теперь же организуйтесь в svelte. Затем sveiter будут объеди-
нены в fylkings, и каждый воин должен будет знать свое место
и держать в голове направление на знамя, к которому он при-
надлежит...» («Сага об Олафе Святом»).
Воины, сражавшиеся в тесном строю, шли в бой плечом к
плечу, так что их щиты образовывали сплошную стену. Такая
стена из щитов, shieldburgh, применялась также и при обороне,
когда воины смыкались в плотный круг вокруг знамени.
В 1066 году король Норвегии Гаральд Гардрада провел круп-
ное сражение при Стамфорд-Бридже против Гарольда Англий-
ского.
«Гаральд водрузил свой стяг, «Разоритель земель», и вы-
строил свою дружину, и организовал строй (fylking) длинным,
25
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
но тонким; затем он завел фланги строя назад, так что они
соединились один с другим, и получился широкий плотный
круг; со всех сторон его прикрывали щиты, и также щиты
сверху. Строй был выбран таким потому, что король знал, что
конники врага будут наносить удары небольшими группами
и тут же отступать; королевская же гвардия, отборные воины,
находилась внутри этого круга, как и лучники, а также и ярл
Тости со своими людьми. Затем король повелел ярлу выйти
вперед и пребывать там, где будет нужнее всего. «Те из вас,
кто стоит в строю в первых рядах, — сказал он, — должны
упереть древки своих копий в землю, а острия направлять в
грудь всадников, когда они будут стараться смять вас; те же,
кто стоит за ними, должны целиться своими копьями в грудь
коням; держите так копья, потому что вы не можете насту-
пать; будем держаться так и не нарушим строй...»
Гардрада был опытнейшим воином. В своей первой битве он
сражался на стороне своего брата короля Олафа при Стикла-
стадире, когда ему было пятнадцать лет. Когда он пал в битве
при Стамфорд-Бридже, ему уже было пятьдесят лет; за прошед-
шие тридцать пять лет он сражался во многих странах — «все это
время тревоги и война были его забавой». География его по-
ходов весьма показательна для демонстрации размаха действий
норвежцев: он и его приверженцы сражались в Африке, на
Ближнем Востоке, на Сицилии, в Италии, Греции и Болгарии.
Несколько лет он провел на службе у императоров Византии.
Выдержка из старой франкской летописи повествует о втор-
жении норвежцев в Испанию: «Норманны, пройдя по Гаронне
вплоть до Тулузы, принялись безнаказанно грабить все окрест-
ности по обоим берегам реки; один их отряд добрался до Га-
лисии и там был уничтожен — частью высланными против них
лучниками и частично случившимся штормом. Но другие, глу-
боко вторгшись в Испанию, вступили в долгие и жестокие сра-
жения с сарацинами, однако в конце концов потерпели по-
ражение и отступили».
Средиземноморское побережье Франции и Италии также
подвергалось их нападениям: «Датские пираты совершили дол-
гий вояж морем, поскольку они прошли под парусами между
Испанией и Африкой, вошли в Рону, разграбили много горо-
дов и монастырей и обосновались на острове, который назы-
вается Камарга».
26
викинги
Несколько позже эти же самые датчане проследовали в Ита-
лию и разграбили там несколько городов, в том числе Пизу.
Небольшие отряды викингов обычно избегали нападать на
обнесенные крепостными стенами города и селения, однако,
если силы норманнов были значительны, а добыча, по их мне-
нию, могла быть обильной, они были способны на основатель-
ную и длительную осаду. Примером такого рода действий мо-
жет служить нападение на Париж — его осада продолжалась с
небольшими перерывами с ноября 885 по май 887 года. Силы
вторгшихся норманнов были весьма значительны: «Семьсот
судов под парусами и неисчислимое множество более мелких
судов...»
Нападавшие, по всей видимости, были прекрасно знакомы
с осадными приспособлениями своего времени: «Затем датча-
не соорудили, к изумлению всех видевших это, три огромные
осадные машины — сущих монстров, о шестнадцати колесах
каждый, сделанные из громадных дубов, связанных вместе, и
под каждым был подвешен таран, укрытый под высокой кры-
шей, внутри и по бокам которого могло укрыться, как говорят,
по шестидесяти человек в шлемах».
Для защиты себя от стрел и камней осажденных норманны
применяли передвижные укрытия и навесы. «Из шкуры, сня-
той с холки и хребта молодых бычков, датчане затем сделали
около тысячи передвижных укрытий, каждое из которых слу-
жило для прикрытия четырех или даже шести человек».
Штурм города с использованием подобных укрытий опи-
сывается таким образом: «...они пошли на приступ, согнув
спины под луками (то есть под стрелами, выпущенными из
луков парижанами), за их спинами крепились луки, полные
стрел, их мечи закрывали собой землю, их кожаные укрытия
скрыли от взглядов Сену; тысячи свинцовых шариков взвились
в воздух и, подобные граду, пали на город, а мощные катапуль-
ты обрушили камни на башни, которые прикрывали мост».
Подобно многим фортификационным сооружениям в За-
падной Европе в те времена, башни эти были сделаны из де-
рева, и, естественно, викинги попытались поджечь их: «Их
грозные орды безуспешно пытались забросать хотя бы один
ров или разрушить башню тараном. Разозленные тем, что им
не удается разбить нас в открытом поле, норманны взяли три
из своих самых больших судов, быстро наполнили их целыми
27
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
стволами деревьев, даже и с листьями, и подожгли их. Вос-
точный ветер погнал эти суда, испускающие пламя, и викинги
с помощью тросов стали подтягивать их вдоль берега, стараясь
разрушить мост и поджечь башню...»
Другой прием был применен во время одного из многих
штурмов Лондона. Деревянные мосты, переброшенные через
Темзу, «были столь широки, что на каждом из них могли сво-
бодно разъехаться две телеги. На мостах имелись борта выше
роста человека, а под мостами сваи, которые были вбиты в
дно реки. Во время штурма вся дружина стояла на мостах и
обороняла их».
В период этой осады Лондона город находился в руках да-
нов — Олаф Норвежский помогал Эзелреду1 обрести трон.
«У Олафа были большие щиты, сделанные из ивняка и мяг-
кого дерева, которые были соединены вместе так, что образова-
ли плетеный дом, которым и накрыли сверху суда. Это укрытие
покоилось на стояках столь высоких, что давало возможность
стрелять из-под него и выдерживало удары камней, брошен-
ных на них сверху. Когда его воины были готовы, они сели в
лодки и принялись грести вверх по реке; но, когда они подо-
шли ближе к мостам, они были обстреляны с них, потом с мо-
стов принялись бросать такие большие камни, что ни щиты,
ни шлемы не могли защитить от них; так что суда их были из-
рядно повреждены и многим пришлось отступить. Но Олаф и
норманны, бывшие с ним, смогли укрыться под мостами, и
привязали там канаты за опоры мостов, и принялись изо всех
сил грести вниз по течению. Опоры мостов были вырваны из
дна реки и не могли больше поддерживать мосты. Потому как
на мостах плотно стояли вооруженные воины и еще там было
много тяжелых камней и оружия, то опоры мостов сломались,
и мосты вместе с множеством воинов на них рухнули в реку; и
лишь немногим удалось добраться до берега и спастись».
Древние скандинавы значительно отличались друг от дру-
га — в одном отряде могли собраться отъявленные дикари из
какого-нибудь богом забытого залива на Балтике, члены же
другого могли несколько лет прослужить в Константинополе,
1 Эзелред — сын короля Эдгара.
28
викинги
самом космополитическом городе мира. Не были они и все
поголовно варварами в своем общении с неприятелем. При-
веденный ниже отрывок взят из «Саги о Орваре Одде». (Сле-
дует полагать, что эти законы были применимы только к на-
бегам на других скандинавов. Достаточно трудно соотнести
кодекс поведения Хьялмара с принятыми в среде викингов
военными обычаями.)
«Хьялмар сказал: «Я не буду придерживаться каких-либо
других законов викингов, чем те, которые были у меня до это-
го». Одд ответил: «Когда я их услышу, тогда и буду знать, по-
дойдут ли они мне». Хьялмар сказал: «Во-первых, я никогда не
буду есть сырого мяса, как не будет делать этого ни один из
моих воинов, хотя у многих людей в обычае носить мясо у себя
под одеждой, а потом называть его приготовленным; так есть
подобает скорее волкам. Я никогда не буду грабить торговцев
или boendr (землевладельцев), разве что когда я буду идти по-
ходом на врага и мне надо будет кормить моих людей, но и
тогда я заплачу за все взятое полной мерой. Никогда я не буду
грабить женщин, даже если окажется, что они владеют боль-
шим богатством, и никогда не возьму женщину на борт своего
судна против ее воли; а если кто из моих воинов возьмет ее
против воли, то поплатится за это жизнью, кто бы он ни был».
Скандинавы во времена викингов редко строили каменные
жилища. Даже королевские покои и дома были деревянными.
Огонь был естественным и любимым оружием, и сжечь дом
или залу вместе с его владельцем и домочадцами было вполне
заурядным делом. Вообще было принято позволять спастись
женщинам, детям и слугам, а порой и членам семьи, не во-
влеченным в родовую вражду. У остальных же выбор был не-
богат: сгореть заживо или задохнуться в дыму либо же пасть от
мечей, выбравшись наружу.
«Часовые Торольфа сидели в доме, пируя, и никто не стоял
на страже. Король (Гаральд Гарфагар, «Прекрасноволосый»)
окружил со своими людьми зал, затем они издали военный
клич и протрубили в королевский рог. Когда Торольф и его
люди услышали это, они бросились к оружию, поскольку у
каждого оно висело за спиной. Король, стоя у входа в залу,
прокричал, что женщины, подростки, старики, рабы и кре-
29
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
постные должны выйти из дома. Сигрид, жена Торольфа, быв-
шая в доме, вышла из дома... Король сказал своим людям: «Вы
должны поджечь залу; я не хочу потерять своих людей, сража-
ясь с теми, кто выйдет наружу, потому что я думаю — они по-
бьют многих из нас, выйдя наружу, хотя их и меньше, чем нас.
Затем зала была подожжена, и огонь быстро охватил ее, потому
что дерево было сухое, стены просмолены, а крыша крыта бе-
рестой. Торольф велел своим людям сорвать обшивку стен,
забраться на потолочное перекрытие и выломать наружную
стену. Им удалось расшатать одну из стенных опор и развалить
стену так, что открылся выход наружу. Торольф вышел первым,
затем Торгилс Гьялланди («Громкоголосый») и все остальные,
один за другим. И началась жестокая битва...»
Из «Саги о Ньяле», одной из самых знаменитых исланд-
ских саг, мы узнаем о том, что происходило дальше.
«Флоси сказал: «Я предлагаю тебе, бонд Ньяли, выйти из
дома, потому что ты не заслужил того, чтобы быть сожжен-
ным». Ньяли сказал: «Я не выйду отсюда, потому что я уже
старик и не смогу отомстить за своего сына, а жить с позором
не хочу». Флоси сказал Берторе: «Ступай отсюда, женщина,
я не хочу сжигать тебя». Бертора ответила: «Я вышла за Нья-
ла молодой девушкой и обещала ему разделить все, что нам
суждено». С этими словами они вернулись в залу...»
Более приятный обычай, который обозначает для нас от-
ношение норвежцев к войне, заключался в том, что поле для
сражения обозначалось и назначалось время для сражения.
Также было принято воздерживаться от грабежа и разбоя до
начала сражения.
«Закон короля Хейдрика был таков, что если войско врагов
войдет в пределы его страны и король страны назначит поле
для сражения и укажет время, то викинги не должны занимать-
ся грабежом до того, как битва начнется».
Подобное отношение к войне, скорее напоминающее ду-
эль, типично для примитивных воинственных племен — лю-
бящих войну саму по себе. Такая война не является «продол-
жением политики» — скорее это просто изрядная потасовка,
на которую настоящие мужчины идут в отличном расположе-
нии духа, как на праздник.
Когда встречались враждебные отряды викингов или их
суда, то на копье или мачте поднимался красный щит в знак
30
викинги
войны. Напротив, белый щит служил знаком мира или, по
крайней мере, переговоров. Другим древним обычаем был бро-
сок копья или выстрел из лука поверх голов противника. Этим
жестом воины посвящались Одину, он также служил знаком к
началу битвы. Знаком к началу сражения был также трубный
звук горнов.
Традиционным способом призыва жителей данной мест-
ности на борьбу с врагом был объезд ее вестником со стрелой
войны.
«Если вестник несет известие о начавшейся войне, он дол-
жен донести железную стрелу до самых дальних границ своей
страны. Стрелу эту доставляют lendirmen (lendirman, или land-
man, был местным официальным уполномоченным и знатным
человеком, нечто вроде английского «рыцаря графства» Сред-
них веков) и везут на борту судна с экипажем, который гребет
не переставая день и ночь (то есть без всяких остановок). Каж-
дый человек, в дом которого заносится стрела войны, считает-
ся призываемым в бой и через пять дней уже должен быть на
борту судна. Если кто-то решит тихо отсидеться дома, он счи-
тается вне закона, будь то theng (благородный человек) или
thrall (раб или крепостной)».
С уверенностью можно сказать, что большая часть сканди-
навов никогда не выбиралась за моря, окружающие их страну.
Они жили на своей земле, ловили рыбу, охотились, растили
урожай, воспитывали детей, точно так же, как и большинство
населения в обществах с сельскохозяйственным и мореходным
укладом жизни; и занимались всем этим многие века. Но их
тесное знакомство с морем за эти столетия научило их кон-
струировать и строить суда, способные плавать в суровых се-
верных водах, заходить на веслах в длинные фьорды и речные
устья или идти под парусом, когда порывы северного ветра де-
лали греблю невозможной.
Самый распространенный тип судов древних скандинавов —
драккар викингов — подробным образом описан в других ис-
точниках. Те, кто поклонялся Одину, верил в то, что для умер-
шего лучше отправиться в последнее странствование, будучи
погребенным под курганом, чем быть помещенным в свой лю-
бимый драккар в компании своих мертвых дружинников (вме-
сте с изрядной долей награбленной ими добычи) и, объятым
пламенем, выйти в открытое море. Именно захоронения в кур-
31
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ганах, где вместе с покойным погребались и его драккар, и его
личные вещи, стали для нас основным источником сведений
об их судах, на которых они не только разбойничали по всей
Западной Европе и частично в Средиземноморье и Африке, но
и колонизировали Исландию и Гренландию и даже добрались
до самой Америки.
Драккар викингов представлял собой длинное узкое пло-
скодонное судно, имеющее значительный продольный прогиб
(это значит, что его корпус резко поднимался вверх к носу и к
корме). Эти суда на большей части корпуса были беспалубны-
ми, лишь у носа и кормы имелись небольшие помосты. Фор-
штевень обычно заканчивался вырезанной из дерева головой
дракона. Голова дракона часто выполнялась съемной и убира-
лась, когда драккар заходил в дружественную гавань.
Драккары норвежцев приводились в движение как пару-
сом, так и веслами. Парус имел квадратную форму и делался
из ткани, обычно из грубого шерстяного материала, хотя по-
рой и из кожи. Очень часто парус расписывался красками
либо делался из продольных полос ткани двух или более цве-
тов. Порой какой-нибудь крупный правитель повелевал вы-
шить на нем свой герб. Когда Сигурд Йорсалафари следовал
на драккаре из Иерусалима в Миклегард (Константинополь),
он, как рассказывали, потерял две недели попутного ветра,
ожидая его перемены на такой, который бы позволил ему во
всей красе продемонстрировать жителям Византии свои от-
деланные бархатом паруса.
Нам неизвестно, владели ли норвежцы искусством хожде-
ния под парусом и против ветра. Вполне возможно, что и вла-
дели. Долгий опыт мореплавания должен был научить их слег-
ка разворачивать парус к носу или корме так, что они могли
пусть медленно, но продвигаться вперед, даже если ветер был
встречным. Для соответствующего разворота паруса использо-
вались брус, к которому крепился нижний край паруса, и не-
сколько тросов. С другой стороны, вполне понятно, что ви-
кинги далеко не полностью знали все возможности хождения
под парусом, иначе бы они непременно несколько изменили
как парусное вооружение, так и конструкцию своих судов. Для
того типа судов, которые использовали викинги, был неизбе-
жен значительный дрейф, поскольку квадратный парус эффек-
тивен только при попутном ветре.
32
викинги
Суда древних скандинавов делались двух основных типов —
торговые суда (knerrif) и боевые драккары. О торговых судах
мы располагаем лишь отрывочными сведениями; по отдель-
ным упоминаниям о них в сагах можно заключить, что они
были более короткими, имели более высокие борта (в одной
из саг говорится, что «Ормен Ланге» — любимый драккар Ола-
фа Трюггвасона имел такие же высокие борта, как и торговый
кнорр) и могли лучше противостоять морским штормам.
«Хакон сказал, что моря, окружающие остров, трудно пре-
одолеть из-за сильных ветров и волнения. «Вы не можете от-
правиться туда на драккарах, но я повелю построить для вас
два корабля и дам вам опытных людей, чтобы управлять ими».
Суда этого типа вполне могли иметь палубу, и Бьёрн Лэн-
стром (в своей книге «Корабль») считает, что корабль имел
прямые форштевень и ахтерштевень — в противоположность
резко вздымающимся носу и корме драккаров.
Суда древних скандинавов, которые мы привыкли объ-
единять одним словом — драккары, — для их владельцев под-
разделялись на несколько классов. Все они имели одинако-
вую форму и конструкцию и различались только размерами.
Соответственно этому и число гребных весел было различ-
ным — суда-драконы приводились в движение самым боль-
шим числом гребцов. На судах самых мелких типов на каж-
дое весло приходился один гребец, хотя для резкого ускорения
хода судна к нему рядом на банку мог подсаживаться еще
один гребец.
Один из самых известных кораблей викингов был найден в
Гокстаде. Этот корабль, захороненный в кургане вместе со сво-
им владельцем, был раскопан в 1880 году. Он представляет со-
бой 32-весельное судно, имеющее в длину около 23,5 метра от
носа до кормы и почти 5,2 метра в ширину по бимсу. Судно
относится к типу малых судов — и все же его современная ко-
пия, построенная в 1893 году, пересекла Атлантику за двадцать
восемь суток. Экипаж, совершивший этот переход, сообщил
потом, что судно хорошо слушается руля и обладает отличны-
ми мореходными качествами. Во время перехода скорость по-
рой достигала 11 узлов. В раскопанном в Гокстаде судне был
погребен вождь крупного сложения — его рост достигал 6 фу-
тов 3 дюймов, а рядом с судном были найдены кости прине-
сенных в жертву лошадей.
2 Эволюция вооружения Европы 33
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Отверстия для весел в бортах гокстадского судна отстоят
друг от друга на 38‘/2 дюйма, и по этому расстоянию были вы-
числены приблизительные размеры других судов древних скан-
динавов. «Ормен Ланге», «Длинный змей», как упомянуто в
сагах, имел 34 банки для гребцов (68 весел) и, по всей вероят-
ности, достигал в длину 150 футов. В «Королевской саге» го-
ворится, что его длина составляла 74 элла (122 фута) «на тра-
ве», то есть по килю. Пространства между банками назывались
отсеками, и в каждом из них во время сражения размещалось
по нескольку воинов. Отсеки делились на полуотсеки. В той
же саге упоминается, что на «Длинном змее» в каждом полуот-
секе размещалось по восемь человек, что в целом составляет
более шестисот человек. Для подобного судна это слишком
много, но очевидно, что у корабля на борту находилось мак-
симально возможное количество воинов.
Норвежцы в разгар сражения использовали маневр лишь
в малой степени. Сколько-нибудь систематического исполь-
зования таранного удара мы предположить не имеем основа-
ний — да и высокий закругленный нос корабля не очень-то
делал такой таран возможным. По упоминаниям в сагах мож-
но предположить, что по крайней мере один тип судов (jam-
bardi) имел нечто вроде железного усиления носа или, быть
может, металлические шипы на носу, но ничего подобного
клювообразному подводному выступу греческих или римских
судов не встречается. Перед боем суда, насколько нам извест-
но, группировались в некое подобие эскадр, но сохранялось
такое формирование недолго. Непосредственно перед битвой
более крупные суда связывались вместе и образовывали нечто
вроде боевой платформы. Во время боя воины могли пере-
ходить с одного судна на другое и усиливать те участки, где
это было необходимо.
«Король Олаф протрубил в горн, давая сигнал, чтобы один-
надцать судов связались вместе. В центре был «Длинный змей»,
с одного борта от него «Короткий змей», а с другого — «Жу-
равль», и еще по четыре судна по обе стороны от них...
Воины короля Олафа сразу же связали суда, как было сказа-
но, но, когда король увидел, что они стали связывать форштев-
ни «Длинного змея» и «Короткого змея», он громко воззвал:
«Выдвиньте вперед большое судно, я не желаю быть позади всех
своих людей в этом войске...»
34
Драккар викингов.
Чертеж показывает, как рулевое весло крепилось к корпусу. Ниже:
блоки, ось уключины, черпак и нос драккара (реконструкция),
найденного в Осберге, украшен орнаментом
1 — рулевое весло; 2 — блоки; 3 — ось уключины; 4 — черпак;
5 — нос
2*
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Затем Ульф Рыжий, знаменосец при стяге короля и воин на
носу драккара, сказал: «Если «Змей» будет выдаваться намно-
го вперед других судов, поскольку он больше и длиннее их, то
воинам на его носу придется как следует потрудиться...»
В приведенном выше отрывке из «Саги Олафа Трюггвасо-
на» рассказано о том, как король выстроил свои суда против
намного превосходившего его в численности вражеского флота
в своей последней знаменитой битве при Свольдере, в 1000 году.
Вражеский флот — датчане, шведы и взбунтовавшиеся норвеж-
цы — эскадра за эскадрой принялся наносить удары по строю
судов короля Олафа (по всей видимости, вследствие нехватки
места для маневра совместными силами). Как и предсказывал
Ульф, «воины короля Свейна сбили свои суда в плотную ли-
нию по обе стороны от «Длинного змея», поскольку он нахо-
дился намного впереди остальных судов короля Олафа...»
В морских сражениях широко использовалось метательное
оружие.
«Тогда Эйнар Тамбарскелвир запрыгнул на борт «Длинного
змея» и оказался на его корме в основном отсеке (возможно,
пространство между изгибом ахтерштевня и первой банкой для
гребцов. — Авт.) и выстрелил из лука, а он был лучшим луч-
ником из всех воинов. Эйнар стрелял в ярла Эйрика, и стрела
ударила рядом с ним в румпель, чуть выше головы ярла, и во-
шла до самого оперения...
Ярл же сказал воину, которого звали Финн... и был он са-
мым великим лучником; и он сказал: «Подстрели-ка мне того
юнца, что на корме».
И Финн выстрелил, и стрела попала прямо в лук Эйнара,
когда тот натягивал тетиву в третий раз, и лук разлетелся на
куски как раз посередине.
Тогда спросил король Олаф: «Что это треснуло так гром-
ко?»
И ответил ему Эйнар: «Это Норвегия, король, лопнула пря-
мо у меня в руках...»
Для сцепления с судами противника и удержания их борт
к борту использовались якоря и абордажные крючья.
«...Тогда носовые стрелки забросили якоря и абордажные
крючья на борт судов короля Свейна, и тогда они смогли
стрелять сверху вниз, потому что их суда были намного боль-
ше вражеских и имели более высокие борта, и они поразили
36
викинги
всех воинов на датских судах, которые удерживали рядом с
собой....»
Как бы отчаянно ни сражались люди Олафа, бой мог иметь
теперь только один исход. Захватив более мелкие суда, при-
швартованные к бортам «Длинного змея», и перерезав тросы,
удерживавшие их, противник в конце концов загнал всех остав-
шихся в живых на борт «Длинного змея».
«Ярл сам первым взошел на борт самого дальнего из судов
короля Олафа вместе с Янбарди, очистил его от врагов и пере-
резал тросы; затем он захватил следующее судно и сражался на
нем, пока не перебил всех... В конце концов все суда короля
Олафа были захвачены, кроме «Длинного змея», на котором
собрались все воины, кто еще мог сражаться...»
Воины короля Олафа теперь сражались с мужеством отчая-
ния. Высокие борта «Длинного змея» давали им некоторое
преимущество, но «такой град стрел и ударов мечей обрушился
на «Змея», что воины на нем даже не могли укрыться от них...
Отчаянно сражались люди в форпике (пространство сразу же за
носовым помостом. — Авт.) и воины, защищавшие нос, потому
что в этих местах борт был выше и менее доступен для нападав-
ших. Но когда люди на нем уже стали падать от потери крови
и изнеможения, то началось это с середины судна, и нападав-
шие сказали, что если бы отважные воины на его борту смогли
бы и дальше защищаться, то взять «Змея» не удалось бы».
Тем не менее защищавшиеся отбили несколько попыток
захвата судна. После этого ярл обратился за советом к одно-
му из мудрых ветеранов.
«Тебе надо взять большое бревно и дать ему упасть с тво-
его судна на борт «Змея», чтобы оно сокрушило его; и тогда
твоим воинам будет легче перебраться на «Змея», потому что
тогда высота его бортов сравняется с бортами твоих судов».
Совет был выполнен, и, «когда большое бревно было бро-
шено на его борт, «Змей» стал сильно раскачиваться, и поэто-
му многие из его защитников попадали в воду по обе стороны
от него».
Сражение закончилось тем, что большая часть оставшихся
в живых воинов на «Змее» предпочла выброситься за борт, чем
попасть в плен.
«И поскольку так много воинов ярла уже было на борту
«Змея», а другие суда ярла окружили его со всех сторон, а на
37
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
«Змее» уже осталось так мало людей, чтобы сражаться против
такой силы, то хотя люди короля были и сильны, и бесстраш-
ны, но все же большая их часть пала в бою. Сам же король
Олаф и Колбъёрн (его постельничий) прыгнули за борт, каж-
дый со своего борта; вокруг же было много мелких судов ярла.
И когда ярл снова появился на поверхности моря, то люди на
этих судах хотели вытащить его и повергнуть его перед ярлом
Эриком, но король Олаф закрылся своим щитом и ушел под
воду».
Даже когда численность флотов была более или менее оди-
накова, маневр применялся очень редко. Обе стороны обычно
предпочитали выяснять отношения в сражении на мечах и бое-
вых топорах. В битве при Свольдере, как следует из текста
саги, лишь несколько из судов Олафа были связаны вместе, но
в других случаях это делали обе стороны. Так, например, в бит-
ве при Нисаа (1062) сошлись флоты короля Норвегии Гараль-
да Гарфагара и датского короля Свенда.
«Затем каждый из противников связал свои суда вместе, на-
чиная с середины флотов, но так как они были весьма много-
численны, то много судов осталось непривязанными, и каждое
из них, кто посмелее, стало выдвигаться вперед... Ярл Хакон и
те суда, что следовали за ним, не связали побыстрее свои суда
в единый флот, но стали грести к судам данов, которые не
были связаны, и убивали всех на этих судах, которые попада-
лись им на пути... Сам ярл не покидал поля боя весь вечер,
появляясь впереди там, где он был всего нужнее...»
Такой мобильный резерв во многом способствовал победе
Гардрады. «...Зимой по всей округе пошли толки о том, что ярл
Хакон выиграл битву в пользу короля, а тот стал премного за-
видовать ему и даже пошел было на него войной, но не смог
совладать с ним».
В то время как суда, связанные воедино, давали воинам
хорошие возможности для обороны, они же становились из-
рядной помехой, если надо было оперативно отступить.
«Суда, которые были связаны вместе, оказалось не так-то
просто освободить, поэтому воины, которые были в них, про-
сто попрыгали за борт, и некоторые из них добрались до других
судов, не привязанных к прочим, и все воины короля Свенда,
кто смог, стали грести прочь, но многие из них были убиты.
Там, где сражался сам король, больше всего судов были связа-
38
викинги
ны вместе, и король оставил за собой более семидесяти сра-
женных им врагов».
Почти во всех случаях, когда на море сходились крупные
эскадры древних скандинавов, они сражались друг против дру-
га. К немногим исключениям относятся несколько сражений
сакских королей в Англии, в особенности Альфреда, правите-
ля Эссекса, которые представляются стихийными попытками
сформировать флот, способный противостоять викингам, сра-
жаясь по их правилам. Какие бы сражения ни выигрывали эти
монархи, все они были сражениями достаточно малого мас-
штаба — поражением того или иного незначительного пират-
ского отряда или пары таких отрядов, и ни один английский
флот не был способен обеспечить безопасность всего королев-
ства. Не способны на это оказались и корабли любого из дру-
гих западных царств, и суда древних скандинавов, бесспорно,
безраздельно властвовали на морских просторах Северной Ев-
ропы в течение чем более двух столетий.
Такими в то время были древние скандинавы. Закаленные
физически и морально уже самим образом жизни в жестоком
и суровом климате, они жили только ради войны и поэтому
великолепно владели оружием и были искусными воинами,
знакомыми со всеми секретами военного дела, преподанного
им постоянными упражнениями и сражениями на протяжении
всей их жизни. Подгоняемые жадностью к приключениям и
стремлением к грабежу более мирных ближних и дальних со-
седей, они создали веру, в которой совершенно не ценилась
жизнь человека, но в которой прославлялся кровавый убийца,
как образец всего достойного в человеке.
Для людей, живших в одно время с ними, они представля-
лись сущими демонами — живой волной хладнокровного ужа-
са, которая с ревом, неодолимая, накатывалась на них снова и
снова, и, отхлынув, каждая следующая волна уносила с собой
те немногие обломки, которые не были смыты волной преды-
дущей. Не было силы, которая могла бы справиться с ней, и
лишь когда пересох источник, питавший эти волны, только
тогда западная цивилизация смогла снова обрести дыхание.
История имеет обыкновение окрашивать былые времена
в розовый цвет, и ныне мы чтим отвагу и доблесть викингов,
как-то забывая о творившихся ими бесчинствах. Мы сравни-
ваем их с воинами иных времен, но с древними скандинава-
39
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ми как с воинами, мореходами, искателями приключений мало
кто мог сравниться.
Так пусть же славятся викинги! — и пусть они будут вечно
счастливы в своем раю, где
Высокий зал крыт древками копий;
Высокие стены его составлены из щитов;
А за столами пируют славные герои.
ВИЗАНТИЯ
В то время как германские племена (и особенно древние
скандинавы) господствовали во всей Западной Европе, в кон-
це 1-го тысячелетия нашей эры у восточных ворот Европей-
ского континента стояла, охраняя их, армия, которая по своей
дисциплине, организации, а зачастую и по военному руковод-
ству, вне всякого сомнения, могла быть названа лучшей во
всем тогдашнем мире. Эта сила, армия Восточной Римской
империи, на протяжении веков не была оценена по достоин-
ству. Само слово «Византия» сразу вызывало представления об
упадке, хитрости и коварстве, предательстве и лжи. И все же
на протяжении веков, несмотря на все пороки собственно Ви-
зантии, ее небольшая профессиональная армия удерживала на
границах Востока персов, арабов, турок, авар, булгар и других
недругов. Но самый тяжелый удар был нанесен ей с Запада —
удар кинжалом в спину, за который дорогой ценой пришлось
заплатить всему христианству. И когда Константинополь пал
под натиском турок, то с ним пала не только твердыня креста,
но и великий символ западной цивилизации.
Своей утвердившейся в истории низкой репутацией визан-
тийский солдат частично обязан английскому историку Гиббону.
«Слабости византийских армий были наследственными, — пи-
сал он, — их победы случайными». Эти слова противоречили
исторической правде о военной организации, которая могла
гордиться едва ли не пятью веками почти постоянных войн — и
почти постоянных побед — и о которой византийский импера-
тор писал: «Командующему, который имеет в своем распоряже-
нии шесть тысяч конников нашей тяжелой кавалерии и Божью
помощь, больше ничего не надо». Сильное давление массовых
вторжений извне в конце концов уменьшило территорию им-
перии до такого размера, что она больше не была способна
41
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
обеспечивать себя, но все же ухитрялась сохранять свое суще-
ствование даже в таком бедственном состоянии вплоть де се-
редины XV столетия, что красноречиво говорит о мужестве ее
воинов и прозорливости ее правителей.
Империя располагала непревзойденным по своим качествам
и боеспособности флотом. Монтроз в своей работе «Война в
истории человечества» пишет: «Эффективность действий военно-
морского флота Восточной Римской империи может быть оце-
нена по тому факту, что он был практически флотом без исто-
рии. На протяжении периода в шестьсот лет его могуществу
был брошен вызов только в двух случаях. Лучшего испытания
и не сыщешь, поскольку достоинство флота оценивается по
его результатам действий в качестве предупредительного, а не
целительного инструмента стратегии».
В эпоху вооруженных толп, предводительствуемых отдель-
ными выдающимися личностями, армии Восточной империи
сохраняли мастерство и дисциплину, совершенно запредельные
для понимания их грубыми племенными вождями-воинами
Запада. В то время как мелкие царьки Севера восседали, по-
тягивая мед, в своих длинных домах из грубо обтесанных бре-
вен — в окружении своих еще более диких дружинников, —
военачальники Востока разрабатывали весьма сложные теории
военного искусства, которые принимали во внимание не толь-
ко тактику и стратегию, но и технические аспекты войны, а
также вопросы снабжения (о которых и не слыхивали на Западе)
и даже не упускали из виду особо чувствительные для различ-
ных наций психологические аспекты.
Вполне справедливо будет заметить, что сражения выигры-
вают отнюдь не военные теоретики и что даже самое профес-
сиональное руководство по военному искусству не создает по-
бедоносную армию. Но, по счастью для империи, ее офицеры
и высшие военачальники оказались способными соединять
теорию с практикой, — а подобная комбинация приводила не
одну численно меньшую армию к победе над более многочис-
ленной.
Правители Восточной империи, хотя обычно и сражались
с численно превосходящим их врагом, выигрывали битвы за
счет правильного выбора родов войск (или их комбинации)
и тактики, которые были наиболее эффективными в сраже-
нии именно с данным неприятелем. Имперский военачаль-
42
ВИЗАНТИЯ
ник обычно был в состоянии правильно оценить силы про-
тивника, его вероятную тактику, направления и задачи атак.
Поэтому он мог сосредоточить на направлении удара против-
ника необходимые силы (империя страдала от недостатка люд-
ских ресурсов) и средства для завершения операции.
Следует отметить, что целью византийцев, как правило,
была оборона территории, а не ее захват. Их противники обыч-
но были всадниками, поэтому, совершенно естественно, обо-
роняющимся был необходим прежде всего тот род войск, ко-
торый позволял быстрейшую его концентрацию в минимально
возможное время. Нельзя сказать, чтобы роль пехоты недооце-
нивалась, но в качестве защитника протяженных границ ста-
рой империи на Западе тяжеловооруженная пехота не могла
достаточно быстро реагировать на вторжения, поскольку на-
падающие армии состояли преимущественно или по большей
части из всадников.
Армии раннего периода существования империи, до прав-
ления Юстиниана включительно (527—565), подобно армиям
Запада, состояли по большей части из иностранных (главным
образом тевтонских) вспомогательных частей, называемых/е-
odorati. Подобная политика натравливания одних варваров на
других имела свои преимущества, но была в то же время опас-
ным средством — поскольку эти иностранцы хранили верность
только своим собственным вождям или генералам, которые им
и платили. Кроме того, такая политика требовала расхода все
новых и новых средств — а в империи всегда ощущалась не-
хватка денег. После великих побед армии Юстиниана, одер-
жанных под водительством таких военачальников, как Вели-
сарий и престарелый евнух Нарсес, армия Византии приняла
законченную форму, которую и сохраняла неизменной в тече-
ние столетий, со времени реформ Маврикия1 (582—602), гене-
рала и впоследствии восточноримского императора. Этот му-
дрый военачальник, автор известного «Стратегикона» (своего
рода наставления для высшего командного состава), положил
конец системе, при которой войска были преданы прежде все-
1 Маврикий — восточноримский император (ок. 539—602),
родом из Каппадокии; в 579 г. был главным военачальником в азиат-
ских провинциях империи; в 582 г. сделался зятем императора Тиве-
рия II и вслед за тем его преемником.
43
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
го своему генералу, а уж во вторую очередь императору. Со-
средоточив производство офицеров в звания выше центуриона
в руках центрального правительства, он лишил армию и ко-
мандующих дивизиями изрядного источника влияния и силы.
Он также покончил со значительными отрядами личных при-
верженцев генералов, которые выросли из небольших групп
телохранителей в эпоху Римской республики, а также с домаш-
ними «сотоварищами» романизированных вождей варваров
времен заката Западной Римской империи. Так, по некоторым
данным, численность личных приверженцев Велисария дохо-
дила до шести тысяч человек.
Увеличением набора солдат из состава жителей империи —
армян и исавров, фракийцев и македонцев — соотношение
иностранных наемников в армии было значительно уменьше-
но. Это не только обеспечило большую преданность армии
центральному правительству, но и способствовало восстанов-
лению строгой дисциплины, чего невозможно было добиться
при системе, когда личная популярность командующего поку-
палась ценой ослабления порядка. Была восстановлена старая
система лагерей и полевых укреплений; новые армии Византии
стали уделять окопным работам почти такое же внимание, как
и легионеры Рима.
Основой византийской армии были тяжеловооруженные и
облаченные в защитные доспехи конные лучники — катафрак-
ты. В их снаряжение входили стальной шлем с небольшим
плюмажем, длинная защитная рубаха с нашитыми на нее ме-
таллическими пластинами или кольчуга, закрывавшие всадни-
ка от шеи до бедер; латные перчатки и стальные поножи. По-
верх кольчуги часто надевалась накидка. Кони офицеров и
рядовых первой шеренги в качестве защитного облачения нес-
ли на себе головной доспех и нагрудную броню. Каждый всад-
ник был вооружен длинным копьем с флажком ниже наконеч-
ника (различные части имели плюмажи, накидки и флажки
определенного цвета), луком с колчаном стрел, широким ме-
чом и кинжалом. Позади седла была приторочена шерстяная
накидка.
Теперь в армии использовались фигурные седла, вместо
подкладок или одеял, закрепленных подпругой, как в предыду-
щие эпохи. Примерно в середине V века был сделан большой
шаг в развитии конницы — стали употребляться стремена.
44
ВИЗАНТИЯ
Можно с уверенностью сказать, что этот очень важный пред-
мет конской сбруи удвоил эффективность действий всадника.
Твердая, уверенная посадка в седле позволила в полной мере
использовать ударную мощь конницы; теперь можно было эф-
фективно применять длинное копье, да и пеший воин не мог
больше так просто стащить всадника с коня, схватив его за
ногу, — весьма важный фактор в гуще боя. Не совсем понятно,
почему конница так долго не знала этого предмета снаряже-
ния, но впервые стремена упомянуты в «Стратегиконе», хотя
по некоторым фразам можно заключить, что ко времени на-
писания этого трактата они уже были в ходу.
Воины легкой конницы не имели столь полного защитного
снаряжения, но несли большой щит (которого у конных луч-
ников не было). Вооружены же они были копьем и мечом.
Пехота также была двух видов. Тяжеловооруженные пехо-
тинцы, скутаты, были облачены в стальной шлем с гребнем
и короткую кольчугу и имели большой щит. Щиты эти, так
же как и гребни на их шлемах, были окрашены в цвета пол-
кового знамени. В качестве оружия они имели копье, меч и
тяжелый боевой топор с острием на обухе.
Легковооруженные пехотинцы действовали в качестве лучни-
ков. Их луки были более длинными и мощными, чем у катаф-
рактов. Описывая конных лучников, историк Прокопий писал:
«...Они были искусными всадниками и, несясь во весь опор, без
всякого труда могли стрелять из своих луков в любую сторону,
преследуя неприятеля или уходя от него. Стреляя из луков, они
натягивали тетиву вдоль лица до правого уха и пускали стрелу
с такой силой, что она поражала все, что встречала на своем
пути, и ни щит, ни кольчуга не могли противостоять ей».
Существовали также помощники конных лучников, пред-
положительно вооруженные тем же оружием. Один такой по-
мощник приходился на каждых четырех конников (вероятнее
всего, он держал их коней, когда всадники ссаживались из се-
дел и действовали пешими). Также на каждых шестнадцать
пехотинцев приходился один, который имел тележку, перево-
зившую, кроме прочих вещей, «ручную мельницу для зерна,
треногу для подвески котла, пилу, две лопаты, деревянный мо-
лоток, большую плетеную корзину, серп и две кирки». Если
местность была непроходимой для колесных телег, это имуще-
ство перевозилось на вьючных животных.
45
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
В армии имелась медицинская служба с носильщиками и
хирургами, а также служба квартирмейстера, занимавшаяся
вопросами снабжения. Этот довольно значительный обоз из
телег и людей был отлично организован и находился под
командой особо назначенных офицеров.
Тактической единицей византийской армии времен импе-
ратора Маврикия была тпагма — подразделение, аналогичное
старому вексиллуму, численностью в три или четыре сотни че-
ловек. Каждая центурия состояла из десяти декурий. Это под-
разделение находилось под командой комеса, или военного
трибуна. Три или более тагмы образовывали малую бригаду, а
три бригады — турму. Более крупные соединения имели раз-
личную численность, чтобы вводить в заблуждение неприяте-
ля относительно размеров всей армии — прием, которым впо-
следствии пользовался Наполеон с той же самой целью.
Для нужд военной администрации и задач обороны вся тер-
ритория империи была разделена на регионы, называвшиеся
фемами. Войска, расквартированные в каждой из фем, пред-
ставляли собой, по крайней мере теоретически, совершенно
автономную силу. Они были способны отразить вторжение не-
приятеля (следует помнить, что по большей части нападения
на империю осуществлялись незначительным войском), или
предоставить необходимое количество воинов для какой-либо
экспедиции (хотя ни одна фема не оставалась совершенно без
обороны), либо же оказать помощь другим фемам в отражении
значительных сил нападающих. Естественно, приграничные
регионы располагали более значительными войсками, чем те,
которые были расположены в глубине страны.
Византийская армия больше полагалась на качество войск,
чем на их количество (любой имперский военачальник пред-
полагал, что ему будут противостоять значительно превосходя-
щие по численности силы), так что когда войска империи были
задействованы для отражения набега соседей или для оказания
помощи другой феме, то для участия в боевых действиях на-
правлялись только самые опытные воины — недавно призван-
ные или ограниченно годные оставались нести гарнизонную
службу.
В империи существовала и служба безопасности — отлично
организованные разведка и контрразведка, а также система
связи, использующая сигнальные огни, благодаря чему о втор-
46
ВИЗАНТИЯ
жении в районе гор Тавра становилось практически немедлен-
но известно в Константинополе, то есть за четыреста миль.
Легкая конница весьма практично использовалась для получе-
ния информации; кроме донесений от верховых разведчиков,
каждый командир был обязан «никогда не отвергать ни сво-
бодного человека, ни раба, ни днем ни ночью, даже если вы
спите, едите или принимаете ванну».
Тактика армий Восточной Римской империи — как уже от-
мечалось ранее — была разработана для действий в определен-
ных условиях и против определенных противников. Из пись-
менных источников мы узнаем, что франки считали любое
отступление бесчестьем, поэтому войска предупреждали, что
«они будут сражаться где угодно, так что вам надо будет вы-
брать удобное для вас место и навязать им бой». Поскольку
франкская конница «с ее длинными копьями и большими щи-
тами наносит удар с чрезвычайной стремительностью», их сле-
дует завлекать в гористую местность, если это возможно, где
действия конницы менее эффективны. Военные действия про-
тив франков следует затягивать как можно дольше, так как
«после нескольких недель без сражений их войска... устают от
такой войны и начинают большими группами возвращаться
домой».
Беспечность франков при нахождении в сторожевом охра-
нении также не осталась без внимания, как и их недисципли-
нированность. Имитация отступления, а затем разворот и на-
несение удара по их расстроенным рядам считались хорошим
приемом.
С другой стороны, «турки», под которыми понимались ма-
дьяры и родственные им племена, основу армий которых об-
разовывали многочисленные отряды легкой конницы, воору-
женные луками, учитывались при разработке тактики приемов.
Считалось более действенным разделаться с мадьярами немед-
ленно, а не вступать с ними в перестрелку на дальнем расстоя-
нии.
Подобно большинству кочевых племен, само существова-
ние которых зависело от их коней, им претило рисковать сво-
ими лошадьми, атакуя стройные ряды вымуштрованной визан-
тийской пехоты, чьи луки превосходили в дальности стрельбы
их собственные и чьи стрелы могли причинить невосполни-
мый урон их ничем не защищенным коням.
47
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Из всех своих противников византийцы на более поздних
этапах особо выделяли сарацин, признавая за ними превос-
ходство, как по вооружению, так и в области стратегии. Одна-
ко, хотя и сарацины также с большой эффективностью при-
меняли тяжеловооруженную конницу, они обычно уступали в
сражениях более тяжелой коннице Византии. Наибольшая опас-
ность со стороны сарацин заключалась в их численном превос-
ходстве, а также в их маневренности. У византийцев вошло в
обычай уничтожать отряды нападавших тогда, когда они уже
отходили, нагруженные награбленной добычей, чем пытаться
перехватить их в самом начале их набега.
Стратегически важные пункты, такие как броды через реки
и проходы в горах, на путях возможного отступления занима-
лись подразделениями пехотинцев, и упор делался на то, что-
бы в бою с вторгнувшимися бандами отсечь вражеских пехо-
тинцев от конницы.
Поразительные успехи сарацин в начале их военной экс-
пансии могут быть приписаны скорее фанатичной вере, чем
превосходной подготовке, вооружению или тактике. Как мож-
но видеть на примере обороны Омдурмана (город в Египте) в
1898 году, атака религиозных фанатиков с трудом могла быть
отбита лишь сосредоточенным огнем из магазинных винтовок
и пулеметов «Максим». Натиск их сил, хорошо подготовленных
и оснащенных, на жителей Восточной Римской империи был
неотразим. Лишь когда первый порыв фанатизма несколько
потускнел, стали возможны победы над арабами. К этому вре-
мени они уже успели разграбить Сирийскую империю и всю
Северную Африку. Но следует, однако, отметить, что жители
забытых богом провинций, задавленные имперскими сборщи-
ками налогов и раздираемые расколами внутри христианской
церкви, во многих случаях оказывали захватчикам лишь весь-
ма слабое сопротивление.
Тактика имперской конницы на поле боя строилась таким
образом, чтобы нанести противнику как можно больше чув-
ствительных ударов. Силы конницы обычно располагались в
трех линиях; первая, наносившая основной удар, поддержи-
валась подразделениями, находившимися во второй линии и
располагавшимися через относительно большие интервалы
друг от друга, чтобы не мешать передвижению войск. Под-
разделения, находившиеся в тылу, обычно на флангах, вы-
48
ВИЗАНТИЯ
ступали в качестве резерва. Фланговые прикрытия охраняли
основные силы от любого опасного маневра неприятеля, а в
отдалении от флангов противника располагались еще два под-
разделения, в задачу которых входило пребывать в засаде и, если
позволяла возможность, нанести неприятелю удар во фланг
или в тыл.
Такой боевой порядок был лишь одним из многих, при-
меняемых в различных обстоятельствах. Когда в боевых по-
рядках присутствовала пехота, она обычно располагалась в
центре линии, а конница справа и слева от нее. В любом слу-
чае на неприятеля обрушивались обстрел лучниками и затем
решительная атака закованных в броню всадников.
Такой комбинации обычно с избытком хватало для разгро-
ма противника. Простодушные готы были разбиты при Тагине
(Италия) в 552 году, когда имперские лучники, выдвинувшись
вперед на двух флангах, обрушили град стрел на конных готов,
наносивших удар по центру. Спешенные копейщики, занимав-
шие центр, стойко держались, в то время как смешавшиеся
ряды конных готов все еще наносили по ним свои удары под
градом сыпавшихся на них стрел и копий. Когда же готы в кон-
це концов оставили свои попытки прорвать строй византийцев
и стали отходить, то увлекли за собой и свою пехоту, так что
вся эта беспорядочная масса бежавших была изрублена импер-
ской конницей, до этого пребывавшей в резерве.
Нельзя не заметить определенного сходства между этим
сражением и битвой при Креси (Франция), хотя, безусловно,
Эдуард III никогда даже не слышал о Тагине. Это печальное
обстоятельство наглядно демонстрирует упадок воинского ис-
кусства Запада, которому понадобилось восемь столетий, что-
бы дорасти до подобной тактики.
То, что комбинация «лучник-конник» столь же эффективна
против пехоты, как и против конницы, нашло подтверждение
во многих сражениях — и, пожалуй, более всего в сражении в
Силистрии (941). Русское войско киевского князя Святослава
численностью 60 000 пехотинцев, вооруженное на манер ви-
кингов и, возможно, имевшее в своем составе много норман-
нов, встретилось здесь со смешанными силами византийской
пехоты и конницы общей численностью в 30 000 человек. Рус-
ские, сражавшиеся строем каре, или шильдбургом, погибали
сотнями. Когда их отряды изрядно поредели под градом стрел,
49
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
панцирная конница врубилась в их ряды и разгромила их на-
голову со множеством жертв.
Стратегические и удобные для обороны места часто занима-
лись отрядами постоянного состава, каждое такое пригранич-
ное охранение состояло из офицера и нескольких сотен воинов.
Византийцы предпочитали больше надеяться на быструю кон-
центрацию своих войск, чем на цепь крепостей, но оборони-
тельные сооружения самого Константинополя — в том числе
внешний ров шириной 18,2 метра и 6,1 метра глубиной — были
самыми совершенными и крупнейшими в тогдашнем мире.
Внешняя стена была довольно низкой и представляла со-
бой только укрытие для лучников, державших под обстрелом
ров, но уже вторая стена имела 8,2 метра в высоту, а над ней
еще возвышались 96 башен. Внутренняя стена имела в высоту
9 метров, была очень широкой и насчитывала еще 96 башен,
расположенных так, чтобы прикрывать пространство между
соседними башнями средней стены.
Город пережил много осад, но его мощные стены и господ-
ствующее положение на проливе Босфор позволяли ему отра-
жать все нападения. Флот империи, хотя ему и бросало вызов
растущее морское могущество сарацин, всегда сохранял спо-
собность поддерживать сообщение с Черным морем. В морских
битвах с арабами византийский флот применял изобретение,
сделанное, по-видимому, в VII веке, — знаменитый «греческий
огонь». Состав этого смертоносного оружия, хранившийся в
строжайшем секрете, продолжает оставаться загадкой и по сей
день. По всей вероятности, оно представляло собой смесь сы-
рой нефти, смолы, серы, живицы и негашеной извести. Ис-
пользование в сражениях зажигательных веществ не было чем-
то новым, но «изобретение», приписываемое сирийцу по име-
ни Каллиник, состояло, скорее всего, в добавлении негашеной
извести. Другие компоненты этой смеси, несомненно, воспла-
менялись негашеной известью при соприкосновении с водой.
Смесь выбрасывалась из металлических труб, укрепленных на
носу византийских судов, предположительно, сжатым возду-
хом, как в современных огнеметах. Потушить ее было исклю-
чительно трудно, а действие ее было уничтожающим. И хотя
«греческий огонь» успешно использовался византийцами, все
же главная заслуга в спасении Константинополя заключалась
в воинском искусстве солдат и моряков империи.
50
ВИЗАНТИЯ
Армия и флот Византии долго сохраняли свою боеспособ-
ность и высокий уровень организации, несмотря на поистине
фантастические интриги, заговоры, беспорядки и плохое управ-
ление, которыми характеризовался беспечный и упадочный
двор. Однако под ударами обрушивающихся на нее со всех сто-
рон вражеских орд империя постепенно теряла территорию и
людские ресурсы, пока от ее былого величия не осталась лишь
блестящая оболочка. Последний, окончательный удар был на-
несен ей при Манцикерте (крепость в Малой Азии) в 1071 году.
Здесь новым противником империи выступили турки-сельджуки.
Буйные, злые и лишь недавно обращенные в ислам, они горе-
ли религиозным фанатизмом. Вторгшись в Малую Азию, сель-
джуки навязали сражение императору Роману IV. К сожале-
нию, молодой император, хотя и был отважным человеком, не
обладал способностями военачальника; к тому же в его лагере
свило гнездо предательство — обычное последствие борьбы
кланов, которая всегда раздирает правящие династии. Но даже
и в этом случае если бы его воля к власти соответствовала его
храбрости, то военное искусство византийской армии, ее дис-
циплина и подготовка дали бы ему возможность избежать по-
ражения. После целого дня упорного сражения наступление
темноты побудило императора Романа отдать приказ об отходе
к византийскому лагерю, вокруг которого собрались орды вра-
жеских конников. Император отдал войскам приказ развер-
нуться кругом, чтобы встретить новую атаку неприятеля, но
его арьергард, которым командовал предатель Андроник, про-
должил отступление к лагерю. Яростной атакой турки отрезали
центр войска от его флангов и оттеснили последние с поля боя.
После упорного сопротивления император был ранен и взят в
плен, а остатки византийской армии пали в битве.
Это поражение, которое по своим последствиям может счи-
таться одним из самых значительных в истории, поставило Вос-
точную Римскую империю на грань катастрофы, лишив ее ази-
атских фем, а вместе с ними и значительной части ее людских
ресурсов. Плодородные возделанные поля Малой Азии пре-
вратились в пустоши, над которыми свистел ветер, поскольку
политика номадов-сельджуков состояла в том, чтобы обращать
любую завоеванную ими страну в бесплодную степь.
Сверхчеловеческими усилиями Византийской империи уда-
лось выжить и со временем даже вернуть себе потерянные было
51
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
территории, но она так никогда до конца и не оправилась от
поражения Романа IV. И когда неудачливый Константин (по
странному стечению судьбы последний император, правивший
в Константинополе, был тезкой первого императора) оборонял
город от войск султана Мехмета II, на крепостных стенах сто-
лицы, достигавших тринадцати миль в периметре, но частично
обвалившихся, сражалось только около 8000 человек! Гарнизон
некоторых громадных башен составляли всего три-четыре че-
ловека. Так было утрачено былое могущество империи.
НОРМАННЫ
В 911 году был подписан договор (который должен был иметь
большое значение для мировой истории) между королем Карлом
Французским — его подданные прозвали его Простоватым — и
неким норманном Роллоном.
«Роллон был великим викингом и столь высок, что ни одна
лошадь не могла везти его (имеются в виду маленькие север-
ные пони), поэтому он всюду ходил пешком, за что и был про-
зван Роллоном Ходоком».
Вернувшись с Востока после одного из набегов викингов
(как можно предположить, довольно неудачного в смысле до-
бычи), он совершил ошибку, предприняв рейд на территорию
Гаральда Прекрасноволосого (Гарфагара), короля Норвегии.
Подобно большинству королей-разбойников, Гаральд был весь-
ма чувствителен к любому сколько-нибудь крупному грабежу
в его собственных владениях, так что Ходок был быстро объ-
явлен вне закона.
«Роллон Ходок затем отправился на запад через море в Зю-
дрейяр (Гебриды), а затем в Валланд (Франция), где затеял
войну, в которой добыл себе большое царство и поселил там
много норманнов. Оно было названо Нормандией».
Так «Сага о Гаральде Гарфагаре» описывает основание Нор-
мандии — хотя Роллон вряд ли мог предугадать долгосрочный
эффект от своего захватнического похода. По договору 911 года
с королем Карлом Французским Роллон и его наследники от-
хватили изрядный кусок Франции и вызвали этим целую се-
рию событий, которые привели к распаду англосаксонского
королевства по ту сторону пролива и, спустя три столетия, едва
не вызвали падение самой Франции.
Смешение рас и культур может иметь удивительные послед-
ствия, как оно и произошло в данном случае. Черты характера
53
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
норманнов, хорошие и дурные, с их природной склонностью
к приспособлению, заметно обострились после контакта с дру-
гой расой и цивилизацией. Новое поколение славилось такими
врожденными чертами и признаками, как крепкое телосложе-
ние, отвага и умение обращаться с оружием — равно как и
живо перенятое от франков умение сражаться верхом (причем
в скором времени они превзошли в нем своих учителей). Они
унаследовали всю алчность своих предшественников, а также
скупость и хитрость местного населения, воплотившиеся в не-
избывное стремление к обогащению и власти. Дикость их нор-
вежских предков, усугубившись, превратилась в неистовство,
так что норманны постоянно, если их не держала крепкая рука,
пребывали в состоянии анархии и мятежа. Эта страсть к сво-
боде — наследие викингов — была смягчена принятием ими
феодальной системы, которая царила на их новой родине, и
всепроникающим влиянием церкви.
Норвежская тяга к приключениям соединилась с галль-
ской практичностью, и дерзкие экспедиции в дальние страны
обычно организовывались только после тщательной оценки
их с точки зрения возможности захвата добычи и обретения
новых территорий. Это последнее становилось для них едва
ли не навязчивой идеей. Никто так не привязан к своему дому
и своему клочку земли, как расставшийся с морем моряк; и,
возможно, подсознательное стремление к тихой гавани, столь
свойственное морским бродягам Севера, трансформировалось
в норманнскую жадность к земле.
Унаследовали они и древнескандинавскую страсть к крас-
норечию, а также чрезвычайную любовь к порядку и стремле-
ние к законности. Но, как и у их предшественников, древних
скандинавов, страсть норманнов к судебным тяжбам часто име-
ла весьма мало общего с правосудием — скорее, она представ-
ляла собой некую форму самооправдания. Не имело значения,
сколь тяжко было его преступление, — норманнский барон
обычно мог изыскать чрезвычайно изощренные законные оправ-
дания для своих действий.
Такими и были норманны — яростными, коварными, жад-
ными, отважными воинами и плохими соседями, что на своем
опыте познали потомки Карла Простоватого. Их алчные до
земли младшие сыновья добились для себя владений и власти
на Сицилии и в Южной Италии, Малой Азии и Святой земле,
54
НОРМАННЫ
но гораздо больше известно их завоевание принадлежавшей
саксам Англии. Если от других их завоеваний ныне не осталось
и следа, то в Англии, пока их поток в эту страну вместе с за-
воевателями не иссяк, они ни в каком смысле не были второ-
степенным элементом. Средневековая Англия была, по образу
мыслей и культуре, Англией норманнов, и, лишь когда, со вре-
менем, англосаксонская кровь и англосаксонские черты лич-
ности впитались в плоть и кровь захватчиков, весь характер
английской нации изменился и стал другим.
Герцога, владевшего Нормандией в XI веке, звали Виль-
гельмом, он был сыном Роберта Дьявола1 и прекрасной дочери
кожевника. Вильгельму Бастарду (незаконному сыну) пришлось
силой отстаивать свое право на герцогство. Он был ребенком
семи или восьми лет от роду, когда его отец умер во время па-
ломничества в Иерусалим, и, хотя бароны принесли ему при-
сягу как наследнику его отца, его молодость и обстоятельства
его рождения дали повод для многочисленных покушений на
герцогскую корону. Последовавшие за этим годы были перио-
дом совершенной анархии. Каждый знатный норманн теперь
вместо драккара имел каменный замок или башню — но ста-
рые инстинкты викингов никуда не исчезли, разбой и насилие
по-прежнему властвовали в стране. В 1047 году юный герцог, трое
телохранителей которого уже погибли, защищая его, предпри-
нял попытку обрести контроль над своим герцогством.
С помощью своего сюзерена, короля Франции, он разгро-
мил мятежных баронов и после этого стал править своими
землями железной рукой. В ходе неоднократных сражений со
своими соседями из Анжу и с непокорными баронами Виль-
гельм показал себя отличным солдатом; управляя же делами
своего герцогства, проявил недюжинные государственные и
административные таланты. В 1051 году он побывал у своего
двоюродного брата, английского короля Эдуарда Исповедни-
ка; и там, в Англии, по всей вероятности, ему была обещана
английская корона. У него также были некоторые, довольно
слабые, права на этот трон по линии жены, дочери Балдуина
Фландрского, бывшего потомком Альфреда Великого.
1 Роберт Дьявол — легендарная личность, весьма популяр-
ная в средневековых преданиях: нормандский рыцарь, отличавшийся
чрезвычайной жестокостью, но искупавший затем свои грехи раская-
нием и подвигами благочестия.
55
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Его соперником на пути к трону стал Гарольд Годвинссон
(Годвин, граф Уэссекский). Это самый могущественный че-
ловек в Англии после короля, но в 1051 году он был изгнан
из страны, и его сыновья отправились в ссылку вместе с ним.
В 1052 году тревога саксов по поводу явного желания Виль-
гельма заполучить трон привела к возвращению Годвина в
страну. После его смерти в следующем году его сын Гарольд
стал правителем королевства. Вильгельм же по-прежнему ве-
рил в искренность обещаний симпатизирующего норманнам
Эдуарда, и в 1063 году случай предоставил в его распоряже-
ние самого Гарольда. Корабль, на котором плыл граф, по-
терпел крушение на норманнском побережье и был освобож-
ден только тогда (потерпевших кораблекрушение в те милые
времена обычно приканчивали ударом по голове или же дер-
жали в ожидании выкупа), когда тот торжественно поклялся на
святых реликвиях поддержать претензии Эдуарда на трон. Од-
нако Эдуард, который тем временем примирился с Годвина-
ми, на смертном одре (6 января 1066 года) посоветовал пере-
дать трон Гарольду. Саксы быстро избрали и короновали его
(они не желали в качестве короля герцога-норманна), и он
начал готовиться к грядущим сражениям.
Брат Гарольда Тостиг получил в свое владение обширное
графство в Нортумберленде, но в 1065 году его подданные
взбунтовались, изгнали его и избрали вместо него Моркара де
Мерсия. Гарольд старался уладить это дело, но был вынужден
согласиться с изгнанием своего брата. Тостиг, поклявшись
отомстить Гарольду, отправился к норвежскому королю Га-
ральду Гардраде (Строгому) и убедил того попытаться добыть
для самого себя корону Англии. Этот могучий правитель не
брезговал никакими средствами и стал готовиться к вторже-
нию в лучших традициях викингов. Тем временем Вильгельм,
разъяренный тем, что его обвели вокруг пальца, также начал
собирать воинов и готовить суда — так что Гарольд очутился
меж двух огней.
Наше повествование идет о норманнах и о Гастингсе, но
эти две краткие кампании так тесно связаны между собой, что
вполне могут рассматриваться как одна. При одном «если» — и
мало какие из мировых сражений давали повод для столь многих
«если» — не будь вторжения Тостига и Гардрады или случись
оно несколько позднее, битва при Гастингсе могла бы иметь
56
НОРМАННЫ
совсем иной исход. Нам неизвестно, каковы были потери Гароль-
да в сражении у Стамфорд-Бриджа, но это была практически
рукопашная, и потери были значительны. Особенно крупными
они должны были быть в рядах huscarles — единственного под-
разделения «регулярных» сил в королевстве — и должны были
иметь решающее влияние на исход битвы с Вильгельмом.
Армия саксов была сформирована из национального на-
родного ополчения, набранного на основе краткосрочной мо-
билизации; ополчение, вероятно, находилось в полевых усло-
виях только в течение пары месяцев. В него же первоначально
входили личные телохранители или дружинники знати и короля,
которые, как представляется, трансформировались в платных
воинов-профессионалов. Эта постоянно действующая армия
была, без сомнения, хорошо вооружена и оснащена по стан-
дартам того времени. По всей видимости, все воины носили
шлемы, а у многих имелись и щиты в форме воздушных змеев,
полукруглые вверху и сходящиеся на нет книзу, которые к тому
времени по большей части вытеснили старые круглые щиты.
Народное ополчение, набранное и оплачиваемое по принципу:
один воин с определенного числа акров земли — тоже, по всей
вероятности, было неплохо вооружено. Были в том войске,
скорее всего, и местные добровольцы, но вооружением они
похвастаться вряд ли могли и шли в бой, во многих случаях,
безоружными или же с самым простейшим оружием. Будучи
безмерно отважными — саксы всегда были прирожденными
воинами, — они в то же время не имели никакого понятия о
дисциплине, что в значительной степени повлияло на исход
битвы — и на судьбу Англии.
Норманны, рыцари и воины, с другой стороны, были про-
фессионалами войны и под волевым командованием такого
человека, как Вильгельм, были способны на согласованные
действия. Своим оружием и защитным снаряжением, по всей
вероятности, они мало отличались от несколько лучше оснащен-
ных англичан. Разумеется, они были более привычны сражаться
верхом, что для многих из англичан было внове. Поэтому весь-
ма вероятно, что, хотя многие из ополченцев Вильгельма были
верховыми, их лошади служили главным образом в качестве
транспортного средства, большую же часть битвы они сража-
лись пешими. То обстоятельство, однако, что англичане все-
таки применяли конницу, видно из приводимых ниже выдержек
57
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
из описаний сражения при Стамфорд-Бридже: «...Английские
конники атаковали норманнов; те упорно сопротивлялись, на-
правив копья так, что конники не могли поразить их своим
оружием, когда же они подошли ближе, то лучники норманнов
принялись пускать в них стрелы со всей быстротой, на которую
только были способны. Англичане поняли, что таким образом
они ничего не добьются, и отступили. Норманны решили, что
те спасаются бегством, и пустились за ними в погоню, но, как
только англичане увидели, что они сломали свой строй шильд-
бург, они обрушились на норманнов со всех сторон, разя их
стрелами и копьями» («Сага Форнманна»).
Курьезным совпадением представляется то обстоятельство,
что погоня и контратака повторились буквально через несколь-
ко суток в битве при Гастингсе, а также и то, что стрела стала
причиной смерти обоих королей.
Оружие и доспехи, использовавшиеся норманнами во время
битвы при Гастингсе, являлись лучшими из применявшихся в
западном мире. Копье рыцарей имело в длину около 3 метров,
оно обладало прочным древком и листовидным острием. По-
добные копья обычно украшались флажком, имевшим от двух
до пяти концов. Помимо того, что копья использовались именно
как колющее оружие, они, как представляется, могли приме-
няться и в качестве оружия метательного, то есть как дротики.
В ходу были также длинные мечи, с прямым клинком и обою-
доострые. Эфес обычно имел прямое перекрестье, а рукоять
заканчивалась круглым навершием. Меч носился на левой сто-
роне подвешенным на поясе, а иногда просунутым сквозь про-
58
НОРМАННЫ
Норманнская конница — с гобелена в Байе
резь сбоку кольчуги. Кроме копья и меча, норманнский рыцарь
часто имел еще и булаву. Она, по всей вероятности, висела на
седельной луке, как и в более поздние времена.
Шлем имел коническую форму и обычно был оснащен ши-
роким наносником, прикрывающим нос. Роль нательного до-
спеха играла, как правило, кольчуга. Этот весьма важный пред-
мет снаряжения представлял собой облачение, напоминающее
по форме рубаху, сплетенную из мелких колец, или кожаную
рубаху с нашитыми на ней кольцами либо пластинами из ме-
талла, частично перекрывающими друг друга подобно черепи-
це. Насколько можно судить, она была длиннее, чем у викин-
гов, и часто доходила до колен воина или даже ниже. «Его
(Гардрады) кольчуга звалась Эммой; и была она так длинна,
что доходила ему до середины голеней, и так прочна, что ни
одно оружие не могло пробить ее». Из-за такой чрезвычайной
длины, а также потому, что ее носили всадники, «подол» коль-
чуги разделялся спереди и сзади так, что всадник мог, сев на
коня, прикрыть ноги ее полами.
Верхняя часть кольчуги обычно бывала выполнена в виде
шапочки или защитного капюшона, который защищал все,
кроме лица. Поножи, как можно судить, в те времена не по-
лучили распространения. Ступни ног и лодыжки обычно об-
матывались лентами ткани или мягкой кожи. Однако на от-
дельных фигурах настенных гобеленов можно видеть нечто
похожее на кольчужные поножи. Деревянные щиты имели ка-
плевидную форму, более удобную для применения в бою всад-
ником, чем круглые щиты былых времен.
59
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
О защитном вооружении и оружии пеших воинов Виль-
гельма Завоевателя мы знаем очень мало. Значительную часть
его войска составляли лучники, и знаменитый гобелен из ра-
туши Байе1 изображает их без защитного снаряжения и с не-
покрытой головой; колчан висит на правом бедре. Эти луч-
ники сыграли важную роль в сражении, но не вполне ясны
действия в ней других пеших воинов. Определенно основная
тяжесть битвы пришлась на норманнских рыцарей и союзное
им рыцарство Франции и Бретани.
У англосаксов лук был не в особом почете, хотя с большой
уверенностью можно предположить, что среди воинов Гароль-
да имелось определенное число лучников. Любимым же ору-
жием были боевые двуручные топоры, которые назывались
«датскими», и вполне вероятно, что подавляющее большин-
ство англичан было вооружено именно ими. Предположение
о том, что многие из местных рекрутов были плохо вооружены,
подтверждает и замечание Уильяма из Пуатье, отметившего в
летописи, что англичане отвечали на атаки «копьями и дроти-
ками и всяким другим оружием, как и топорами и камнями,
привязанными к палкам».
Одной из главных проблем командующих в Средневеко-
вье было удерживать в полевых условиях армию, составлен-
ную главным образом из ополченцев или рыцарей-феодалов,
а также наемников, в течение сколько-нибудь продолжитель-
ного времени. Армейская служба была строго определена по
времени; задержка армии в полевых условиях приводила к
резкому росту расходов, что никогда не приветствовалось;
снабжение же армии всегда было сопряжено с труднопре-
одолимыми обстоятельствами. Именно поэтому Гарольд, со-
бравший по общей мобилизации народное ополчение и ор-
ганизовавший значительный флот, исходя из предположения,
что вторжение из Нормандии будет предпринято в середи-
не лета (тогда как оно последовало в сентябре), был вынуж-
ден распустить и флот, и ополчение. Демобилизация была
в самом разгаре, когда пришло известие о вторжении с се-
вера.
1 Байе — город в Нормандии. В ратуше висит гобелен Tapisserie
de Bayeux, картина, изображающая поход Вильгельма Завоевателя, вы-
шитый, по преданию, его женой Матильдой.
60
НОРМАННЫ
Йоркширское ополчение под командованием северных яр-
лов Эдвина и Моркара было разбито (20 сентября) неподалеку
от Йорка, понеся большие потери. Получив известие об этом,
Гарольд немедленно направился туда из Лондона со своими
воинами и теми наемниками с юга, которые еще не были рас-
пущены. Быстроту его броска можно объяснить только тем, что
ведомые им войска были конными. Без сомнения, к нему по
ходу присоединились еще некоторое число наемников и те
воины северных провинций, которые были рассеяны после по-
ражения 20-го числа. К Йорку Гарольд подошел в воскресенье
24 сентября.
«Тем же вечером, уже после захода солнца, с юга подошел
Гаральд, сын Годвина, во главе громадного войска; он был впу-
щен в город с согласия и по доброй воле горожан. Затем все
выходы из города и все городские ворота были закрыты, чтобы
норманны не могли получить никаких вестей и войско остава-
лось в городе всю ночь.
В понедельник, когда король Гаральд Сигурдарсон и его
люди обедали, протрубил рог, призывая выйти на берег; он
поднял свое войско по тревоге и отобрал тех, кто пойдет на
берег, а кто останется в городе. От каждого отряда он велел
двоим идти, а одному остаться... Погода стояла исключительно
хорошая, и солнце так грело, что воины оставили свои доспе-
хи и пошли на бой только со щитами, в шлемах, с копьями и
мечами; многие несли луки и стрелы, и все жаждали боя. Ког-
да они приблизились к городу, они увидели большое облако
пыли и большое войско верхом, с отличными щитами в руках,
облаченное в сияющие доспехи... Оно было так хорошо воору-
жено, и оружие так сверкало на солнце, что каждый воин ка-
зался сделанным из сияющего льда».
Это сияние словно предвещало поражение норманнов. Раз-
горелась яростная битва, но, когда стало темнеть, оставшиеся
в живых норманны пустились в бегство, их короля и ярла То-
стига нашли среди павших.
Но англичанам не пришлось долго наслаждаться своим три-
умфом. 1 октября примчавшийся на запаленной лошади курьер
принес известия о том, что Вильгельм высадился на побережье
у местечка Пивенси. Гарольд не стал терять время. Уже 5 или
6 ноября он был в Лондоне, где оставался до 11-го числа, со-
бирая всех воинов из близлежащих районов, каких только мог,
61
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
и поджидая прибытия основного состава войск, с которыми он
ходил на север.
Выйдя из Лондона 11 октября, армия Гарольда за сорок во-
семь часов преодолела шестьдесят миль до Гастингса — вовсе
не думая о том, что совершила подвиг, — и утром 14-го числа
выстроилась в боевом порядке на возвышенности в поле, рас-
кинувшемся немного к северу от Гастингса. Воины стояли пе-
шими, плотным строем, человек десять в глубину. Эта стена из
щитов вытянулась вдоль возвышенности примерно на шесть-
сот ярдов — неприступный вал из людей и стали. В центре раз-
вевались знамя Уэссекса с разинувшим пасть драконом и лич-
ный штандарт короля — Сражающийся Воин. Фланги строя
были прикрыты поросшей лесом возвышенностью слева от
англичан и болотистой низиной с речушкой справа.
Силы Вильгельма Завоевателя расположились тремя отдель-
ными отрядами. Слева стояли в основном бретонцы, справа —
французы и наемники, а в центре расположились норманны
под командованием герцога. Каждый отряд был построен в три
линии: лучники и арбалетчики впереди, тяжеловооруженная
пехота во второй линии и в третьей — конные рыцари и тяже-
ловооруженные всадники.
Общее число вторгшихся норманнов колебалось между
5000 и 7000 человек.
Англичан, вероятно, было не более 5000 человек. Среди
них, без сомнения, находились и местные рекруты, большин-
ство же были собранными по призыву воинами. Короче го-
воря, армии были примерно равными по количеству воинов.
У норманнов было значительное преобладание тяжеловоору-
женной конницы на хорошо подготовленных боевых конях,
хотя это несколько уравновешивалось сильной позицией ан-
гличан, расположившихся на возвышенности. К тому же луч-
ники и арбалетчики, безусловно, меняли баланс сил в пользу
герцога.
Сражение началось с атаки отрядов норманнов на англий-
ские позиции. Обстрел норманнских лучников, пускавших
стрелы вверх по склону холма, как представляется, на данном
этапе битвы был не особенно эффективным; пехотинцы также
не смогли пробить стену саксонских щитов. Работая своими
двуручными датскими топорами, с боевым кличем «Ут! Ут!»
англичане отбили все атаки, нанеся врагам такой урон, что от-
62
НОРМАННЫ
Шлем и щит норманна
ряд бретонцев в беспорядке отступил. Паника охватила и цен-
тральный отряд, а еще больше ее увеличило то, что герцог был
выбит из седла. Тут же раздались крики, что он убит, но, пере-
сев на другого коня и сдвинув шлем назад, чтобы быть узнан-
ным, он успокоил своих потрясенных сотоварищей. Это был
самый удачный момент для англичан, чтобы перейти в наступ-
ление и начать теснить бегущих бретонцев, и, прикажи Гарольд
выдвинуть свой штандарт вперед, вполне возможно, что и два
других отряда неприятеля тоже бы поддались замешательству
и пустились бы в бегство, увлекая за собой и конников. Но
контратака норманнских рыцарей оттеснила англичан на пер-
воначальные позиции с немалым для них уроном.
Затем схватка возобновилась по всей линии, рыцари неболь-
шими группами пытались пробить строй щитоносной пехоты —
англичане отбивали их атаки топорами и копьями. Поняв, что
такой тактикой он ничего не сможет добиться, Вильгельм решил
предпринять ложное бегство, чтобы разрушить строй оборо-
няющихся и сместить их с гривки возвышенности. Эта уловка
оказалась удачной, и «норманны внезапно остановили своих
коней на всем скаку, развернули их и обрушились на своих
преследователей, так что никто из последних не ушел живым.
Такую уловку они применили дважды с величайшим успехом».
Продолжающееся целый день сражение и результаты двух
ложных бегств серьезно ослабили позиции англичан. Однако
уже начинало темнеть, и, вероятно, в последней отчаянной
попытке всеобщей атаки герцог отдал приказ своим лучникам
63
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
стрелять поверх голов своих рыцарей, надеясь обрушить на
головы англичан дождь стрел. Именно в этот момент случай-
ная стрела попала Гарольду в глаз, нанеся ему смертельную
рану. Истончившийся строй англичан был наконец прорван
в нескольких местах, и, когда сгустилась ночная тьма, остав-
шиеся в живых англичане были оттеснены с возвышенности.
Но даже тогда они еще не были совершенно разбиты и с боем
отступили небольшими группами, продолжая наносить урон
своим преследователям, кони которых стали вязнуть в боло-
тистой низине.
Однако победа Вильгельма была полной. Цвет английской
армии лежал поверженным вокруг своих знамен, среди них и
Гарольд со своими братьями, — дорога на Лондон и к трону
Англии была открыта. Лучшее командование и искусная ком-
бинация лучников и тяжеловооруженной конницы одолели
отважную армию, занимавшую надежную позицию. Стало уже
обычным возлагать тяжесть поражения на недисциплинирован-
ность англичан, и отчасти это справедливо; но весьма сомни-
тельно, смогла ли бы какая-нибудь армия того времени — за
исключением византийской — проявить большую выдержку
при подобных обстоятельствах. Анналы феодальных войн пол-
ны примерами подобного неповиновения, причем свойствен-
но это бывало в первую очередь благородным рыцарям. Во все
времена вид бегущего неприятеля побуждал воинов ломать
строй и пускаться в преследование, что приводило порой к по-
ражению преследователей, так что несправедливо считать во-
инов Гарольда столь уж виновными.
И норманнская отвага, и саксонская стойкость в полной
мере проявили себя в этом исполненном ожесточения сраже-
нии — предтече грядущих побед, когда две нации сольются в
одну. Из этих двух наций норманны выказали больше горения
и смелости — двух составляющих полной победы. Войны ред-
ко выигрываются теми, кто просто занимает более выгодную
позицию. Противника необходимо атаковать, и именно в ка-
честве атакующих норманны были непревзойденными воина-
ми. Сочетание холодного расчета и порывистости, смелости и
хитрости, инициативность и способность к организации сде-
лали их первейшими в западном мире.
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
XII и XIII столетия в полной мере были отмечены почти
повсеместными войнами, но тем не менее внимание истори-
ков в первую очередь сосредотачивает на себе громадная вол-
на антиисламского движения, известного как Крестовые по-
ходы. Это массированное вторжение продолжалось многие
годы (1096—1271), вовлекая в себя людей всех сословий и за-
нятий — от королей до обывателей. Первый крестовый поход
вполне может олицетворять собой дух крестоносцев в его луч-
ших — или худших — проявлениях, поэтому он и выбран нами
в качестве типичного для всего движения, участники которого
были исполнены веры, алчности и тяги к авантюрам. В среде
многих из этих вооруженных пилигримов господствовало очень
глубокое и искреннее желание освободить святые места хри-
стианства от правления мусульман. Чтобы понять это, необ-
ходимо попытаться проникнуться той смесью веры, суеверий,
невежества, жестокости и нетерпимости, которую представ-
ляли собой верования наших предков. Первейшим мотивом
мощного порыва на восток людей столь разных народно-
стей и столь различного положения было желание захватить
Иерусалим.
Это достаточно неожиданное и ошеломляющее своей ин-
тенсивностью желание завоевать город, который уже несколь-
ко столетий находился в руках мусульман, было вдохновлено
все возрастающей мощью турок-сельджуков. Этот воинствен-
ный кочевой народ завоевал Багдадский халифат, наголо-
ву разбил войска Восточной Римской империи при Манци-
керте и подчинил себе всю Малую Азию. В 1076 году турки
захватили Иерусалим, изгнав оттуда своих же единоверцев-
мусульман (чрезвычайно терпимо относившихся к пилигри-
мам-христианам и их храмам), и, будучи, подобно всем но-
3 Эволюция вооружения Европы 65
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
вообращенным, вдвойне ревнивыми и нетерпимыми, стали
железной рукой править Святой землей, притесняя пилигри-
мов, которые ежегодно направлялись туда на поклон святы-
ням христианства.
Сообщения о жестокостях мусульман и поругании христи-
анских святынь достигли Европы — скорее всего, в сгущен-
ных красках, но вполне достаточных для того, чтобы взбудо-
ражить ревностных церковников, которые с такой же страстью
воспылали желанием освободить Иерусалим, с какой турки
хотели удержать его за собой. Христианская церковь мечтала
направить боевой дух аристократов на дело, более угодное
Господу, чем постоянные стычки друг с другом из-за земли,
неизменно сопровождавшиеся бедами и несчастьями как для
духовенства, так и для простых обывателей. Точно так же и
правители были только рады направить внимание и энергию
своих буйных и неуправляемых вассалов в другую сторону. Те
же, в свою очередь, получали шанс сразиться с достойным
соперником, что вместо обычных осточертевших проклятий
с амвонов давало перспективу прощения грехов и гарантию
рая после смерти.
Европа была переполнена младшими сыновьями аристо-
кратических родов и их дальними родственниками, жаждав-
шими владеть землей своих предков, однако не обладавшими
правами на наследство. Эти искатели приключений всегда
были готовы воспользоваться шансом выкроить себе поме-
стье или королевство из чьей-нибудь страны — а уж возмож-
ности сделать это за счет неверных и с благословения святой
церкви упустить нельзя было никак.
Вторжение на легендарно богатый Восток как магнитом
притягивало и целую армию всякого сброда — отставных сол-
дат, беглых преступников, подавшихся в бега от своих хозяев
крепостных, всякого рода убежденных бездельников, воров и
объявленных вне закона преступников, привлеченных надеж-
дой на возможность вволю грабить и насильничать, причем
под защитой церковных знамен.
Действовали здесь и другие мотивы — зависть и экспан-
сионистские амбиции таких торговых городов-республик, как
Генуя и Пиза, а также интриги Византии, жаждавшей вос-
пользоваться помощью с Запада, чтобы отвоевать часть ото-
бранной у нее территории. Для большинства же воинов кре-
66
Этапы изготовления кольчуги
Вверху: рыцарь в кольчуге и цилиндрическом шлеме, с ним рядом
солдат — примерно 1200 год н. э. Внизу: цилиндрический шлем с
гребнем из металла или вываренной кожи, меч и щит
з*
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ста это было увлекательное приключение, повод на какое-то
время вырваться из надоевшей обыденности своей жизни,
а превыше всего — помахать мечом во имя христианства
и таким образом обрести толику спасения — и толику до-
бычи.
Эта разнородная масса состояла из разнообразных воинов,
но основой этой силы, конечно, являлись тяжеловооруженные
конники. Это были прирожденные бойцы — обладатели до-
рогостоящих защитных кольчуг, выезженных боевых коней и
дорогого оружия. В основном они происходили из мелкопо-
местного дворянства — владельцев небольших поместий — или
из незначительных феодалов, вассалы которых поклялись слу-
жить им мечом и копьем. Они проводили свою жизнь в охо-
те — единственном занятии, к которому имели склонность
помимо войны и с помощью которого не только высвобожда-
ли большую часть своей дикой энергии, но и заполняли кла-
довые своих поместий.
С раннего отрочества они уже были отличными конниками,
знакомыми с мечом и копьем. Их заветная мечта заключалась
в том, чтобы быть посвященными в рыцари — получить пояс
со своим собственным мечом, доспехи, меч, копье и боевого
коня, надеть на сапоги позолоченные шпоры, которые выде-
ляли бы их из прочих людей как членов великого ордена ры-
царей. Тогда они становились по сути равными герцогу или
даже королю, выделяясь тем самым из массы мелкого люда,
простолюдинов, лакеев, слуг и купцов, которые составляли
серый и грязный мир под их стопами — мир, существующий
только затем, чтобы служить им в их новом грубом, но возвы-
шенном состоянии.
Воинами они были великолепными — физически сильные,
превосходно обученные владению оружием, облаченные в бро-
ню и вооруженные лучшим оружием той эпохи.
Их оружие и защитное снаряжение по сути были таки-
ми же, как те, которые использовались норманнами при Га-
стингсе тридцать лет назад. К этому времени в обиход уже
вошли полностью защищающая тело кольчуга и круглый шлем,
закрывающий голову и лицо. Единственным новым допол-
нением к кольчуге была напоминающая штаны кольчужная
защита для ног, которая начала появляться примерно в на-
чале XII столетия. Облаченный в такую броню, конный воин
68
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
неизмеримо превосходил любое количество обычных пехо-
тинцев, плохо вооруженных и не имеющих никакого защитно-
го снаряжения. Именно это поддерживало власть феодала — не
кто другой, а лишь равный по положению человек мог про-
тивостоять ему.
Как солдаты, имея лишь некоторые понятия о дисципли-
не, порядке и повиновении, рыцарство было ничем не лучше
необученных новобранцев. Каждый местный феодал мог ожи-
дать некоей видимости повиновения от рыцарей своего окру-
жения, но в целом же каждый рыцарь вел свою собственную
битву. О тактике боя они имели самое смутное представ-
ление, о стратегии знали еще меньше, а о походном поряд-
ке, организации снабжения, о военных перевозках или о ме-
дицинской помощи не знали абсолютно ничего. Опыт боев в
конце концов приносил им эти знания, как и любому рек-
руту, — и те из них, кто добрался до Иерусалима, уже были
в полном смысле закаленными ветеранами. Но из большой
толпы аристократов, пустившейся на освобождение Святой
земли, лишь очень немногие имели хотя бы какое-то пред-
ставление о ведении военных действий в суровой и бесплод-
ной стране. Мало кто из рыцарей, не говоря уж о простолю-
динах, мог представить себе, как далеко находится Иерусалим,
какие страны — или моря — отделяют от них вожделенный
Восток и какие народы живут на пути к нему. Очень большое
число таких людей отправилось в путь, но можно не сомне-
ваться, что далеко не каждый из них смог преодолеть болез-
ни, голод, жажду, засады и выжить в ряде сражений, прежде
чем им удалось добраться до Святого города.
Многие из них так никогда и не добрались до Константи-
нополя. Невозможно себе представить, чтобы эта разношерст-
ная толпа, не имеющая никакого понятия о дисциплине, в
условиях отвратительного снабжения и отсутствия промежу-
точных баз могла проделать сотни миль даже по дружествен-
ным им странам без грабежа. Так и случилось. Их не знающие
границ грабежи, жестокость в отношении христианского на-
селения стран, лежавших у них на пути, вызывали вооружен-
ное сопротивление. Маршрут следования крестоносцев был
отмечен рядом серьезных стычек. Самыми грубыми оскорби-
телями местного населения были участники так называемого
Народного крестового похода, во главе которых стояли Петр
69
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Пустынник и рыцарь по прозвищу Вальтер Голяк1. Это странное
сборище крестьян, мелкопоместных дворян, всякого рода отъ-
явленных головорезов и сброда — в том числе и женщин —
медленно двигалось весной и летом 1096 года из южных райо-
нов Франции и Рейнской области через Швабию и Баварию,
обрастая по пути такими же оборванцами, напоминая своими
телегами, скотом и женщинами с детьми некое германское
племя времен переселения народов. На территории Венгрии
грабежи и насилие стали уже совершенно невыносимыми. По-
сле нескольких стычек с разгневанным населением дело дошло
даже до схваток с пограничными частями византийского им-
ператора. Соглашения с византийским правителем провинции
о восстановлении порядка и прекращении дальнейших грабе-
жей не возымели никакого воздействия на бредущий сброд.
Неподалеку от Ниша императорские конные лучники нанесли
«крестоносцам» серьезное поражение. Сброд, ведомый Пустын-
ником, лишился большей части своего обоза (и, как можно пред-
положить, большей части награбленного добра); оставшиеся в
живых были взяты под охрану (или под конвой) византийской
кавалерией вплоть до их прибытия в Константинополь.
Император, пришедший в ужас от прибытия такой толпы
головорезов и голодранцев, расположившихся в пригородах
его столицы (помимо всяческих других выходок, они содрали
свинцовые листы с крыш храмов, чтобы продать их на рынке),
постарался как можно скорее переправить их через пролив на
азиатское побережье. Здесь они расположились лагерем, весе-
ло грабя окрестное население и приходя в себя после тягот
длительного перехода. Организованная ломбардцами и бавар-
цами вылазка привела к первому столкновению с турками,
которые отрезали лагерь от источников воды и в конце концов
взяли многих в плен.
«Командир баварцев договорился с турками о сдаче всех
остальных. Все, кто отказался принять их Бога, подлежали
смерти. Турки поставили их как мишени и прикончили стре-
лами, а остальных пленных распределили между собой, про-
давая как животных на рынке».
1 Вальтер Голяк — французский рыцарь, прозванный так
за свою бедность; предводитель пестрой беспорядочной толпы, которая
весной 1096 г. выступила из Лотарингии для освобождения Иерусали-
ма, предшествуя настоящим крестоносцам.
70
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
Восточный шлем и наручь
Пришедший от всего этого в отчаяние Пустынник стал мо-
лить о помощи императора, а в его отсутствие неуправляемая
толпа, несмотря на предупреждения Вальтера и его офицеров,
решила двинуться навстречу врагу. Результат такого броска
можно было себе представить заранее. Осторожные турки от-
ступали до тех пор, пока у них не оказалось необходимое для
маневра пространство, а затем окружили толпу. Вальтер Голяк
погиб одним из первых — семь турецких стрел пробили его
кольчугу, а оставшаяся без предводителя толпа обратилась в
бегство. Турки преследовали бегущих вплоть до их лагеря и
убивали всех, оставляя в живых лишь привлекательных жен-
щин. Несколько сотен человек смогли укрыться в старом фор-
те, в котором они продержались до тех пор, пока их не вывез-
ли оттуда на византийских судах. Так закончился Народный
крестовый поход — печальное напоминание о том, чем могут
обернуться даже задуманные с самыми лучшими намерениями
предприятия людей, отягощенных невежеством, алчностью и
отсутствием дисциплины.
71
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Пришельцам из Европы противостояли турки-сельджуки,
крепкие и фанатично отважные воины. Они были прежде все-
го конными лучниками и применяли проверенную веками так-
тику наступления и отхода — оставляя пространство перед со-
бой перед тем, как противник открывал огонь, чтобы обойти
его с флангов. Физически они уступали пришельцам с севера,
а их легкие изогнутые сабли не могли парировать удары тяже-
лых прямых мечей трех футов в длину, которыми были воору-
жены христианские рыцари. Лишь немногие из турок надевали
легкую броню и шлем с заостренным шишаком, вокруг кото-
рого часто был обернут тюрбан. Большинство имело лишь не-
большие круглые щиты, а некоторые были вооружены еще и
легким копьем.
Однако последователи Магомета испытывали трудности
гораздо большие, чем те, которые давало несоответствие в весе
воинов и оружия. Поскольку мир ислама раздирали междоусоб-
ные войны, империя сельджуков уже распадалась на множество
мелких государств. Если бы не это обстоятельство, крестонос-
цам никогда не удалось бы продвинуться дальше Константи-
нополя. На деле же после первого сражения они почти без
всяких препятствий прошли через христианскую Армению и
осадили Антиохию, чего бы им никогда не удалось сделать,
если бы в живых остался великий сельджукский правитель
Алп-Арслан1.
За исключением схваток с византийцами, с их многовеко-
вой военной организацией, конфликт между Востоком и За-
падом обычно происходил по одной и той же схеме: мощный
наступательный удар, ответом на который была гибкая и по-
движная оборона — удар палицы, парируемый пуховой подушкой.
Удары тяжеловооруженной и защищенной мощной броней кон-
ницы снова и снова наносились в пространство разреженного
воздуха — проворные мусульманские всадники на быстрых ко-
нях совершали угрожающие вылазки, но тут же отступали, рас-
сыпались, наносили острые жалящие удары, кружили вокруг
1 Алп-Арслан Мухаммед ибн Дауд (1030 или 1029—1073 или
1072) — султан государства Сельджукидов с 1063 г. Совершал завоеватель-
ные походы в Грузию, Армению, Азербайджан, Среднюю Азию. 26 августа
1071 г. при Манцикерте одержал победу над византийским императо-
ром Романом IV Диогеном и взял его в плен. Был убит во время по-
хода на Бухару.
72
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
врага, скрывшись в поднятом облаке пыли, выжидая время для
нового удара под постоянный аккомпанемент свистящих стрел.
Так было в Дорилеуме. Отряд рыцарей-крестоносцев, зна-
комых с дисциплиной и возглавляемых более опытным коман-
диром, чем несчастный Пустынник, добрался до Константи-
нополя, ограничившись самыми минимальными грабежами и
убийствами. Помня о своих проблемах с голодной толпой на-
родных крестоносцев, император Византии снабжал каждый
прибывающий отряд продуктами, а также большим и бдитель-
ным эскортом, похожим скорее на конвой. Перебравшись на
азиатский берег и добравшись до Никеи, отряд начал движение
через Малую Азию по направлению к Иерусалиму. Первой це-
лью на этом пути должна была стать большая турецкая кре-
пость Антиохия.
Их путь шел через Дорилеум, и здесь крестоносцы вступили
в свой первый серьезный бой. Отряд христиан двигался колон-
нами, воспользовавшись двумя идущими параллельно дорога-
ми. Одна из колонн под командованием отважного Боэмунда,
старшего сына норманнского герцога Роберта Гюискара, воз-
обновила движение, прервав привал, когда передовое охранение
сообщило о приближении неприятеля. Поспешно был органи-
зован временный лагерь, где остались женщины, дети и обоз
под охраной лучников и пеших воинов, тогда как конники об-
разовали передовую линию. Едва это было сделано, как масса
турецкой конницы пошла на них в атаку по равнине под рокот
боевых барабанов и звон цимбал. Передовая шеренга кресто-
носцев тоже пошла в атаку, но турки рассыпались по полю,
осыпая рыцарей стрелами и обходя их с флангов. Рыцари ни-
как не могли сойтись с врагами в ближнем бою. Легкая турец-
кая конница обрушивалась на них со всех сторон и исчезала,
как только рыцари готовились нанести ей сокрушающий удар,
нанося при этом неожиданные удары по флангам. По равнине
носились рои всадников, наступая и тут же отходя и вновь пре-
следуя. Турецкие стрелы наносили ужасный урон ценнейшим
боевым коням, и многие рыцари, оставшись без коней, были
вынуждены продолжать бой пешими.
На флангах строя крестоносцев появились свежие отряды
турецкой конницы, а большое подразделение их обрушило
удар на лагерь, разметало пехотинцев и ворвалось верхом меж-
ду стоявшими телегами и палатками. Многие монахи и ране-
73
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ные, лежавшие в палатках, были убиты, а женщины изнасило-
ваны и тоже убиты. Затем волна отступавших крестоносцев
смогла выбить турок из захваченной ими части лагеря. Посто-
янные атаки и контратаки совершенно измотали рыцарских
коней. Да и все эти атаки не производили никакого впечатле-
ния на не державшую организованного строя турецкую конни-
цу. Сами же турки атаковали, наваливаясь всей массой коней
и людей под прикрытием туч стрел.
На этом поле в клубах пыли, поднятой конскими копыта-
ми, сошлись в смертельной схватке фанатики двух вер — при-
чем каждая из сторон, вполне возможно, была изумлена отва-
гой и неистовством своих противников. Нигде не было видно
даже и следа второй колонны крестоносцев, а измотанные ры-
цари, несшие тяжелые потери под градом стрел, уже начинали
терять всякую надежду на отмщение. Затем наконец появи-
лась вторая половина отряда и с ходу обрушилась на турецкий
фланг и тыл. Их легкая конница не могла противостоять со-
крушительному удару свежих сил рыцарей. Зажатая между дву-
мя отрядами крестоносцев, она потеряла и пространство для
маневра. Ничто теперь не могло устоять перед ударом тяжело-
вооруженной западной конницы, которая смяла ряды турок,
опрокидывая их коней и рассекая всадников.
Турки пустились в бегство, бросив на произвол судьбы свой
лагерь. Победа осталась за крестоносцами, но и они понесли
тяжелые потери, особенно же досталось лошадям. Рыцарям
предстояло дорого заплатить за это, поскольку им предстоял
долгий и трудный путь по местности, в которой не было для
них ни еды, ни питья. Неизвестный норманнский рыцарь, про-
делавший этот путь вместе с Боэмундом, оставил выразитель-
ное описание трудностей, пережитых крестоносцами. Истори-
ки дали ему имя Аноним. Вот выдержка из этого описания:
«Мы едва переставляли ноги. Нам приходилось питаться зер-
ном, которое мы шелушили и провеивали в ладонях, — жалкая
еда! Большая часть наших лошадей пала, поэтому большинство
гордых рыцарей брело пешком. Из-за недостатка вьючных ло-
шадей нам пришлось использовать скот и, в нашем отчаянном
положении, нагрузить вьюки на козлов, овец и даже собак».
Лишения и полученные в бою раны стали причиной боль-
ших человеческих потерь. Но хотя ряды рыцарей постепенно
таяли от яростных атак турок, палящих лучей солнца, голода,
74
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
жажды и болезней, оставшиеся в живых стали спаянным ядром,
несмотря на вавилонское смешение самых различных языков:
«Кто когда-либо слышал ранее такое число различных наречий
в одной армии? Среди нас были франки, фламандцы, герман-
цы, фризы, галлы, лотарингцы, аллоброги, баварцы, норман-
ны, англы, скотты, аквитанцы, итальянцы, даки, апулийцы,
иберы, бретонцы, греки и армяне... Но мы были братьями во
Христе и стали близки, как кровные родственники».
Переход по значительной части Малой Азии в августовской
жаре был серьезным испытанием, но впереди еще лежали и вы-
сокие горы Тавра. «Лошади срывались в ущелья, и одна упряж-
ка тянула за собой другие. Во всех отрядах рыцари были уже
больше не в силах переносить страдания, они били себя рука-
ми в грудь, вопрошая сами себя, что им делать и как им по-
ступить со своей броней. Некоторые из них продавали свои
щиты и прекрасные кольчуги со шлемами за сумму от трех до
пяти динаров или за столько, сколько им удавалось получить.
Те же, кому не удавалось продать их, просто бросали их и про-
должали свой путь».
При переходе через горы погибло больше крестоносцев,
чем от стрел и мечей турок, но вот, наконец, кошмарное путе-
шествие было окончено: «Вот так в конце концов наши рыца-
ри добрались до долины, на которой раскинулась Антиохия,
царский город, столица Сирии, которую некогда Господь Ии-
сус Христос вручил досточтимому Петру».
Антиохия была мощным укрепленным городом, обнесен-
ным стеной, по которой могли проехать в ряд четверо всадни-
ков, с сотнями башен. По счастью для крестоносцев, им уда-
лось перехватить обоз с припасами, идущий в город, так что
теперь, по крайней мере на какое-то время, в лагере кресто-
носцев было достаточно еды. На военном совете было выска-
зано предложение, что город надо взять штурмом, но большин-
ство сочли оборону города слишком мощной, так что подобная
попытка обернулась бы заведомой неудачей; стены же были
оценены как слишком прочные даже для штурма с примене-
нием осадных орудий — даже если бы подобные орудия и уда-
лось построить. Христиане решили осадить город.
Правитель города оказался сообразительным солдатом и
стал держать осаждающих в напряжении постоянными вылаз-
ками мелких отрядов. В лагере христиан начал ощущаться не-
75
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
достаток продуктов, а провиантские партии, высланные на
поиск пропитания в округе, почти ничего не смогли добыть.
Армянские и сирийские торговцы заламывали за еду запре-
дельные цены, и крестоносцы, которые не могли платить такие
деньги, стали умирать от голода.
После появления подмоги, прибывшей к туркам из Алеппо,
крестоносцы сформировали конный отряд для ее перехвата,
пешие же воины должны были отбивать неизбежные вылазки
осажденных из города. Удалось найти только семьсот годных
для сражения коней, и семьсот рыцарей с Боэмундом во главе
стали ожидать атаки турецкой армии. Согласно легендам, они
сидели на боевых конях — длинная линия всадников в коль-
чугах с поднятыми копьями, на которых развевались флажки,
распевая песни под градом стрел. Поскольку они не двигались
с места, турки пошли в атаку; тут линия копий склонилась, и
рыцари пошли в контратаку. Будучи сначала отброшенными
назад, они собрались с силами — Боэмунд ввел в дело послед-
ний, весьма незначительный резерв — и мощным ударом от-
теснили турок на вторую линию. Те пришли в замешательство,
и началось массовое бегство, причем, отступая через террито-
рию своего лагеря, турки подожгли его. Победа крестоносцев
была полной и еще раз подтвердила, что турецкая конница не
может противостоять западным конникам в ближнем едино-
борстве на узкой линии столкновения. Вылазка отряда из го-
рода тоже была отбита, и длинный ряд копий с насаженными
на их острия головами турок отнюдь не способствовал поднятию
духа осажденных. Голод продолжал делать свое дело, и наконец
турецкий офицер-изменник впустил крестоносцев в город. Так
пал этот великий город — кроме цитадели в его центре.
Победители с отменной жестокостью стали грабить богатую
столицу, но, пока христиане избивали и насиловали жителей,
оскверняли мечети, под стенами города появилась большая
армия, посланная на помощь туркам. Осаждающие теперь, в
свою очередь, стали осаждаемыми, к тому же голод стал свиреп-
ствовать с новой силой. Козлиные потроха продавались за пять
шиллингов — большая сумма по тем временам, — а лошади-
ная голова без языка за три. Христиане совсем пали духом —
голод свирепствовал, за их спинами была невзятая цитадель,
а под стенами города — большая армия. Но тут произошло
одно из тех событий, довольно обычных по сути, которые пре-
76
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
вращают толпу наполовину разбитых людей в разъяренных
львов, порой меняя ход истории. Некий юнбша объявил, что
ему было видение, в котором небесный ангел поведал ему, под
какой из церквей закопано копье, которым пронзили распято-
го Христа. После интенсивных раскопок наконечник копья был
найден — самим юношей, как можно и было предположить.
Но христиане жаждали знамения, как бы ни были подозри-
тельны его обстоятельства. Воины воодушевились и потребо-
вали вести их в бой. В конце концов военачальники уступили
их требованиям.
Странного вида толпы двигались навстречу язычникам. Не-
большой отряд конных рыцарей — гораздо больше шло пешком,
потому что у них уже не было боевых коней, — священники,
женщины, пехотинцы, все изнуренные и голодные, следовали
за волшебным символом — ржавым наконечником копья, при-
вязанным к кресту. За их спинами была голодная смерть, впере-
ди, в клубах пыли, поднятых турецкой конницей, им грезилось
спасение. Армия турок была сильна, но их генерал Кербога
совершил ошибку, недооценив своих врагов. Впрочем, винить
его трудно, так как ряды оборванцев не казались серьезным
противником. И ни один человек, не ходивший в атаку под
знаменами таких христианских воителей, как Танкред, Боэ-
мунд или Готфрид Лотарингский, не мог бы оценить яростную
силу их атаки. Еще более серьезную ошибку совершил турец-
кий полководец, когда он атаковал на слишком узком фронте,
вследствие чего флангам крестоносцев не грозил традицион-
ный для тактики турок охват.
Христианские воины — пехотинцы, копьеносцы, лучники
и арбалетчики — стали к тому моменту закаленными ветера-
нами, победителями во многих сражениях, а влившиеся в их
ряды лишившиеся лошадей рыцари только усилили их мощь.
По всей видимости, сочетание метательного оружия и ударной
мощи во многом способствовало поражению турок. Во всяком
случае, сражение развертывалось вопреки всем правилам — и,
возможно, мусульмане были правы, возлагая вину за пораже-
ние на Кербогу. Арабские отряды, не будучи особо расположе-
ны к туркам, первыми обратились в бегство. По всем канонам
крестоносцы должны были бы быть сотнями и сотнями по-
вергнуты на землю стрелами, а отдельные группы оставшихся
в живых обратиться в бегство. Каким-то образом ничего по-
77
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
добного не произошло. Турки, изумленные фанатичным на-
тиском людей, которые не хотели умирать — и все же были
готовы умереть, — дрогнули, и сражение завершилось торже-
ствующей погоней христиан за турками вплоть до их лагеря и
дальше. Это была сокрушительная победа, столь же удивитель-
ная для христианских военачальников, сколь и для турок, от-
крывшая путь на Иерусалим. Она же, хотя крестоносцы и не
подозревали об этом, подорвала турецкое владычество в Си-
рии. После нее главными воинами-иноверцами станут арабы,
возглавляемые Египетским халифатом. Силы халифата захва-
тили Иерусалим вскоре после Битвы Копья, и, когда кресто-
носцы подошли к городу, он удерживался силами всего около
1000 человек.
Попытка подняться на стены города была отбита, и хри-
стиане осадили город, посылая рабочие партии в ближайший
лес за тридцать миль. Наконец осадные орудия были готовы —
две башни по три уровня каждая, с площадками на самом верху
для лучников, которые должны обстреливать стены, тогда как
уровнем ниже штурмовые партии, перебросив мостки, должны
ворваться на городские стены. Были также сооружены «сви-
ньи» — передвижные навесы для защиты таранов и рабочих — и
многочисленные камнеметные машины. Изготовлено было
множество укрытий-щитов для защиты лучников, которым
предстояло обстреливать стены, и много складных лестниц.
Согласно хроникам, крестоносцы смогли овладеть одной из
башен, откуда затем и заняли стены города. Как только они
получили опорный пункт, все уже было предрешено. Гарнизон
города, слишком малочисленный по сравнению с силами осаж-
давших, не мог организовать сопротивление. После его подавле-
ния крестоносцы устроили подлинную бойню мирных жителей.
Пожалуй, это был вполне закономерный конец Крестового по-
хода, который с самого начала представлял собой на редкость
странное сочетание молитв и проклятий, отваги и трусости,
самопожертвования и грабежа, христианской веры и кровавой
резни.
Достаточно трудно сравнивать относительные достоинства
крестоносцев и мусульман. Религиозный энтузиазм присут-
ствовал как на одной, так и на другой стороне, так что можно
сказать, что этот фактор уравновешивался и его можно не при-
нимать в рассмотрение. Руководство, или, лучше сказать, пол-
78
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
ководческое искусство, играло важную роль, гораздо большую,
чем в настоящее время, поскольку в то времена судьбы солда-
та и командующего были гораздо более тесно связаны между
собой. Там, где сражение представляет собой состязание меж-
ду двумя отдельными группами мужчин, от исхода которого
зависит жизнь не одних только его участников, но очень часто
и их семей, тогда оно и в самом деле становится очень личным
делом. И в девяноста девяти случаях из ста оно требует высоко-
го искусства со стороны военачальника — его способности
верно оценить поле сражения и силы противника — и не в по-
следнюю очередь его личной храбрости для превращения по-
ражения в победу.
Во времена, о которых мы повествуем, затяжные битвы были
редкостью. Большинство же решалось в ту ли иную сторону за
несколько часов. И тогда как победа обычно вознаграждалась
славой, трофеями и некоторым периодом спокойствия, пора-
жение означало не отход на более тихий участок фронта для
переформирования, не пребывание на какой-то срок в тыло-
вом госпитале, но смерть на поле брани или во время неиз-
бежного преследования (обычно куда более кровопролитного,
чем само сражение) либо по крайней мере рабство. Так что
становится вполне понятно, сколь жизненно важно было для
солдат пребывать под началом победоносного командира, сколь
ревниво они охраняли его жизнь и каким смятением сопрово-
ждалась его гибель.
В те времена личная доблесть и репутация человека, обла-
дающего исключительной храбростью, играла громадную роль.
Юный норманн Танкред был именно таким человеком — он,
возможно, не обладал особыми стратегическими талантами, но
его голос и меч воодушевляли воинов на любом участке поля
брани, так что во главе немногих сотен своих приверженцев он
был равен по силе целой армии. Боэмунд также был военачаль-
ником, который соединял в себе силу воина и яростную от-
вагу с опытом бывалого командира, — одного вида его темно-
красного стяга бывало порой более чем достаточно, чтобы
воодушевить рать воинов Христа.
Несколько позже могучий Саладин выступил подобным
великим военачальником уже на стороне мусульманского по-
лумесяца, а его ошеломительная победа в битве при Хиттине,
самом значительном сражении с крестоносцами, навсегда по-
79
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Восточный составной лук — изо-
бражен без тетивы, с наложен-
ной тетивой и в натянутом со-
стоянии
ложила конец христианскому
Иерусалимскому королевству.
Чтобы отомстить за потерю
Святого города, под его стены
снова пришли христианские
воины, во главе с могучей фи-
гурой короля-воителя — Ри-
чарда Львиное Сердце, англий-
ского суверена. При Арсуфе его
личная отвага и воинское ис-
кусство обеспечили победу над
войсками грозного Саладина.
Вид его мощной фигуры в са-
мых жарких местах поля сра-
жения, повергающей наземь
сарацин могучими ударами,
делал его имя боевым кличем
всей христианской рати и на-
водил ужас на полчища не-
верных. Арабы прозвали его
Мелех-Рик, и долгое время
арабские матери пугали им
своих непослушных детей.
По вооружению и личной
выносливости преимущество
было на стороне крестоносцев. Их защитное снаряжение обыч-
но отличалось большим совершенством, их оружие было более
мощным, а их кони более сильными. Арбалет, которым были
вооружены многие пешие воины, хотя и требовал больше вре-
мени для подготовки его к стрельбе, чем луки сарацин и турок,
обладал гораздо большей мощностью. Мусульманский лето-
писец, один из секретарей Саладина, писал, что гамбесоны
(тяжелые стеганые^одеяния, часто покрытые сверху кожей) ар-
балетчиков Ричарда были «так часто утыканы стрелами, что
напоминали ежей», причем их владельцы не получили никаких
ранений — на дальних дистанциях огня легкие стрелы сара-
цинских луков могли нанести лишь незначительные повреж-
дения. При Хиттине большая часть рыцарей была взята в плен
потому, что их лошади были поражены стрелами, а не потому,
что они сами получили ранения, хотя и находились под непре-
80
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ
рывным градом стрел. Другие рыцари, чьи лошади не были
убиты, смогли прорваться сквозь окружившую их конницу и
избежать плена.
Противники его обеих сторон обладали недюжинной лич-
ной храбростью, но, возможно, склонение перед волей Аллаха
предрасполагало этих людей и к склонению перед волей дру-
гих. Безусловно, в большинстве уроженцев Востока было мало
той властной уверенности в себе, которая была свойственна
многим людям Запада и которая снова и снова давала возмож-
ность небольшим отрядам крестоносцев нападать и обращать
в бегство во много раз превосходящие их количественно силы
правоверных.
Что касается тактики воинов креста и полумесяца, то они
мало чем отличались друг от друга. Ни те ни другие не дости-
гали того уровня дисциплины, которой отличались, скажем,
византийцы, а без определенного уровня дисциплины приме-
нение сложной тактики боя, кроме простейших приемов, не-
возможно. Однако христиане быстрее воспринимали новый
стиль ведения военных действий и, сочетая силу удара тяже-
ловооруженной конницы с огнем арбалетчиков (и, уже позд-
нее, конных лучников) и с поддержкой надежных пехотинцев,
вооруженных копьями и топорами, они неизбежно выходили
победителями в сражениях с куда более многочисленным про-
тивником. Легкая конница сарацин редко что могла противо-
поставить объединенным действиям конницы и пехоты хри-
стианских воинов.
Однако христиане попали — а по сути, находились в ней с
самого начала — в стратегически тупиковую ситуацию. Завое-
ванные ими территории в Святой земле требовали не только
сильного централизованного управления из Иерусалима, но и
установления тесных дружественных отношений с палестин-
скими подданными, а также, что было важнее всего, постоян-
ной подпитки людьми, деньгами и поставками из Европы. В те
времена ни одно из этих требований выполнить было невоз-
можно. Поэтому люди Леванта — уже больше не крестоносцы,
но владельцы феодов на Востоке и властелины восточных замков,
селений и рабов — постепенно двигались к своему окончательно-
му поражению и изгнанию, не оплаканные своими прежними
подданными и забытые странами, некогда их пославшими.
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
Роль лучников в войне стара так же, как и сама война. Это
обстоятельство, возможно, затрудняет понимание того, почему
появление на полях сражений сравнительно небольшого коли-
чества лучников обеспечило им такое значительное место в
истории англоязычных народов. О них написано много хвалеб-
ных слов; многие находят определенное удовольствие в чтении
историй о парнях в крестьянских кафтанах, посылающих ме-
тровую стрелу в какого-нибудь мерзкого рыцаря или барона.
Но и швейцарцы были такими же точно крестьянами, смирив-
шими не одного гордого аристократа, и все же они не получили
и доли той популярности, которую обрели вольные йомены-
лучники. Возможно, тут играет роль само оружие, которое мы
воспринимаем как примитивное и в то же время эстетически
привлекательное, — а это объясняет и то, что стрельба из лука
является спортом миллионов, тогда как метание копья увлека-
ет весьма немногих. Как бы то ни было, английские лучники
прочно занимают в истории страны свое место, столь же проч-
но, как и король Артур и Робин Гуд.
Происхождение большого лука трудно установить с точно-
стью; по всей вероятности, он появился в южной части Уэльса.
Летописи, датируемые серединой XII столетия, упоминают об
уэльских луках, способных пускать стрелы, пробивающие ду-
бовую доску толщиной в четыре дюйма, что убедительно сви-
детельствует о чрезвычайной мощности этого оружия. Из мно-
гих десятков тысяч сделанных за всю историю луков до наших
дней дошло только два из них, да и то относящихся к гораздо
более позднему времени. Они были найдены среди останков
поднятой со дна моря «Мэри Роуз»1, затонувшей в 1545 году,
1 «Мэри Роуз» — британский военный корабль, затонувший
в 1545 г. неподалеку от южного побережья Англии во время своего
82
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
и хранятся ныне в Оружейной палате Тауэра. Эти луки имеют
6 футов и 4,75 дюйма в длину и соответствующий вес. Сэкстон
Поуп, известный американский стрелок из лука, охотившийся
с ним на крупную дичь по всему свету и испытавший множе-
ство туземных луков, в точности воспроизвел один из этих лу-
ков, сделав его из выдержанного тиса. Готовый лук весит (на
языке лучников это означает выраженную в фунтах силу, ко-
торая необходима, чтобы оттянуть тетиву так, чтобы наконеч-
ник стрелы коснулся лука) 34,5 килограмма, имеет в натянутом
состоянии длину 91,5 сантиметра и пускает стрелу на расстоя-
ние 234 метра. Спортсмен-лучник наших дней использует стрелы
длиной 71 сантиметр, оттягивая тетиву до уровня своего глаза,
тогда как средневековый английский лучник использовал стрелу
длиной в метр и оттягивал тетиву до уровня уха.
Даже допуская, что человек, посвятивший всю свою жизнь
стрельбе из лука, может достичь самых высоких результатов,
мы все же не можем согласиться с чересчур оптимистичными
оценками дальности стрельбы и мощности лука.
С достаточным основанием можно полагать, что максималь-
ная дальность стрельбы английских луков достигала 300 ярдов.
На такой дистанции совершенно невозможно «расщепить стре-
лой ивовый прутик». Но град множества стрел, пущенных в
наступающее строем войско, однако, достигнет своей цели и
поразит не одного из идущих в атаку. Сила же удара стрелы,
как и любого другого метательного снаряда, зависит от ее веса
и ее скорости, а стрела метровой длины со стальным наконеч-
ником весит немало. Поэтому ее пробивающая энергия весьма
значительна, и даже на пределе своей дальности такая стрела
может нанести серьезное ранение, если не поразить насмерть.
Но на пределе дальности она не сможет пробить броню, поэто-
му на дальних дистанциях ее основным предназначением было
поражать вражеских лошадей — то есть лишать врага подвиж-
ности и маневренности.
Во времена битвы при Креси, да и на всем протяжении
XV столетия лошадь в бою была защищена только попоной из
плотной ткани, если вообще она на ней была. Лишь к тому
времени, когда искусство бронников достигло своего расцве-
первого плавания. Был поднят в 1982 г. и ныне находится в доке рядом
с Королевским музеем военно-морского флота в Плимуте.
83
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
та (приблизительно к середине XV века), конские доспехи
стали достаточно легкими, чтобы не слишком стеснять жи-
вотное (которое уже несло на себе примерно 250 фунтов веса
вооруженного всадника и его брони) и давать в то же время
достаточную защиту. Лошадь не должна была быть убита до
того времени, как закончится сражение. На самом же деле
много правильно организованных атак захлебнулись из-за
падения лошадей, пораженных стрелами лучников на даль-
них дистанциях.
Воздействие стрелы на броню зависит от расстояния, но в
большей степени от типа брони и от угла встречи стрелы с бро-
ней. Доспех середины XV столетия сочетал в себе как кольчугу,
так и пластинчатую броню. Кольчуга могла выдержать удар
стрелы на дальней дистанции, но вблизи даже лучшие из коль-
чуг оказывались пробиваемыми. Знаменитый эксперимент, во
время которого доктор Поуп пустил с короткой дистанции
стрелу в превосходный доспех из кольчуги дамасской стали —
хранитель, предложивший было надеть ее на себя, как говорят,
позеленел, увидев результат, — показал, что стрела с кинжаль-
ным наконечником, то есть тонким, малого диаметра, проби-
вает не только кольчугу, но и дюймовой толщины доску, на
которой та висела. Другое дело пластинчатая броня — если
угол встречи стрелы с ней достаточно велик, то стрела отража-
ется рикошетом в сторону. Превосходные «готические» доспе-
хи середины XV столетия создавались с учетом такого эффекта,
что совпадает по времени с некоторым снижением боеспособ-
ности английских лучников.
Но вернемся к вопросу о появлении и развитии большого
лука в Англии. С уверенностью можно утверждать, что он не
был скопирован, как считают некоторые специалисты, с нор-
маннских луков, которые использовались при Гастингсе. Как
норманнские луки, так и те, которые имелись у саксов, были
копиями луков норвежцев — короткими луками, тетива кото-
рых оттягивалась к груди, а не к уху. То обстоятельство, что во
времена Ричарда I в качестве метательного оружия получил
распространение арбалет, только подтверждает этот факт. По-
скольку Ричард Львиное Сердце был прекрасным солдатом, он
не преминул бы использовать большой лук как эффективное
оружие против сарацин, будь он тогда широко распространен
в Англии. Король Иоанн Безземельный мог быть мерзким пра-
84
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
Доспехи середины XIV века (переход от кольчуги к пластинчатым
доспехам. К шлему-бацинету крепится бармица (кольчужная сетка
для защиты шеи). Поверх нагрудника кирасы надевалась расшитая
накидка из шелка или бархата. Большой шлем (носился не всегда)
подбит мягким материалом там, где он опирается на малый шлем-
бацинет
вителем, но как генерал он был отнюдь не дураком — и в его
правление арбалет продолжал оставаться основным метатель-
ным оружием.
И лишь во время правления Генриха II (1133—1189) в лето-
писях начали появляться упоминания о больших луках в руках
уэльских лучников. Ричард де Клер, прозванный Сильным Лу-
ком (примечательно само это прозвище), использовал уэль-
ских лучников в своих войнах в Ирландии и с их помощью
завоевал восточную часть острова, ставшую известной под на-
званием Пейл.
Но только в ходе сражения при Фалькирке большие луки
заметно вошли в историю войн. Эдуард I, уже знакомый с мо-
щью уэльских луков, имел в своем войске подразделение уэль-
85
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ских лучников. Эти его былые враги (Уэльс был покорен срав-
нительно недавно) причиняли ему немало неприятностей и
даже после изрядной «замятии», в ходе которой погибло не-
сколько священников, взывавших к миру и спокойствию, при-
грозили ему тем, что собираются переметнуться на сторону
шотландцев. К счастью для англичан, они в конце концов от-
казались от своего намерения.
Уильям Уоллес, борец за свободу Шотландии, выстроил
своих не защищенных доспехами копьеносцев, составлявших
большую часть его армии, плотными массами, подобно «ежам»
швейцарцев. Его собственные лучники (шотландские лучники,
как представляется, никогда не пользовались высокой репута-
цией) были рассредоточены между копьеносцами, а их тыл
прикрывало небольшое подразделение конницы.
Английские конники пошли в атаку — одно подразделение
начало широкий фланговый обход, огибая болото. Другое, под
командованием епископа Дурхемского, осталось на месте, под-
жидая подхода короля с основной массой войск. Бароны, с
типичным для них смирением и дисциплиной, умоляя еписко-
па оставить выстроившихся воинов и сотворить мессу, атако-
вали шотландских копьеносцев и были отбиты, понеся много-
численные потери. Другое подразделение конницы, пошедшее
в обход, постигла такая же участь, но король, памятуя о пре-
поданных ему уроках на холмах Уэльса, ввел в бой своих луч-
ников. Шотландские лучники и валлийская конница были
рассеяны еще во время первой атаки, и теперь беззащитные
копьеносцы стояли под смертоносным дождем стрел, вреза-
ющихся в их плотные ряды.
Но доблестные шотландцы неколебимо сохраняли строй,
несмотря на все бреши, образующиеся в их рядах. Когда же в
атаку пошли тяжеловооруженные конники, они не выдержали.
Оставшиеся в живых обратились в бегство, а Уоллес был пле-
нен — чтобы претерпеть мучительную казнь и обрести неза-
служенную смерть.
Это сражение стало образцом для всех последующих побед,
с примечательным исключением при Бэннокберне1 (1314). Ана-
1 Бэннокберн — селение в Центральной Шотландии, место
победы (1314) шотландцев под командованием Роберта Брюса над англи-
чанами, в результате чего была завоевана независимость Шотландии.
86
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
логичная тактика была повторена при Хэлидон-Хилле (1333),
Нэвиль-Кроссе (1346), Хоумилдоне (1402) и Флоддене (1513).
В каждом из этих сражений наступление упрямых шотландских
копьеносцев было остановлено контратаками конницы, а затем
их отряды уничтожались градом английских стрел. Так что хваст-
ливые слова английских лучников «Мы носим у себя на поясе
жизнь двенадцати шотландцев» не были преувеличением.
Своим же катастрофическим поражением при Бэннокберне
англичане целиком обязаны отвратительному командованию
со стороны Эдуарда I. Шотландский король Роберт Брюс смог
бросить массу своих копьеносцев на не успевших выстроиться
в боевой порядок англичан. Лишь небольшая часть английских
лучников открыла было стрельбу, как сразу же, не имея при-
крытия, была уничтожена шотландскими рыцарями. Остатки
армии обратились в бегство, многие из пытавшихся переплыть
реку и спастись на другом берегу утонули.
Преподанный урок показал — чтобы действовать эффек-
тивно, лучники должны быть прикрыты, особенно от неожи-
данной конной атаки с незащищенных флангов. По счастью
для английской армии, следующий Эдуард был в достаточной
мере солдатом, чтобы это понимать, и сражение, в котором он
продемонстрировал всю смертоносную мощь английских луч-
ников, стало шедевром полководческого искусства.
Подробности претензий Плантагенетов на французский
трон запутанны и скучны, а предварительные обстоятельства,
приведшие к битве при Креси, совершенно не важны для дан-
ного повествования. Следует только сказать, что в 1346 году
Эдуард III собрал свою армию для отпора гораздо более мощ-
ным французским силам, которыми командовал король Фи-
липп VI из династии Валуа. Исследователи расходятся в оцен-
ках численности противостоявших друг другу сил. Современный
событиям историк Фруассар определяет английские силы в
2300 рыцарей и тяжеловооруженных пехотинцев, 5200 англий-
ских лучников и 1000 уэльских легких пехотинцев (большие
луки, похоже, считались теперь английским оружием, а уэльсцев
полагали легковооруженным прикрытием). Общее число ан-
глийских сил — с грумами, слугами, обозниками и прочими —
составляло, по всей вероятности, около 11 000 человек. Фран-
цузы, по разным оценкам, располагали армией в 60 000 человек,
в их число входило 12 000 рыцарей и тяжеловооруженных пе-
87
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
хотинцев, 6000 наемных генуэзских арбалетчиков, 20 000 во-
оруженных ополченцев и обычная толпа, всегда сопровождав-
шая феодальную армию. Были здесь и отряды рыцарей со
слугами из Люксембурга, Богемии и других частей Священной
Римской империи.
Эдуард выстроил свою армию в три группы, или рати. Юный
принц Уэльский занял свое место во главе правой рати, графы
Нортхэмптон и Арунделл встали слева, третью же рать король
оставил в резерве. В каждой из этих ратей центр удерживался
спешенными рыцарями, на каждом из флангов находились луч-
ники. Королевская рать вообще не была введена в действие, так
что вся слава этого дня пришлась на 1600 облаченных в броню
уэльсцев и 3000 с небольшим лучников первых двух ратей.
День уже клонился к вечеру, когда приблизились францу-
зы, и было решено устроить армию на ночевку, а утром по-
строить ее в боевой порядок. Однако не так-то просто было
отдать приказ и добиться его выполнения той неорганизован-
ной толпой, которой командовал французский король.
«Король отдал приказ, чтобы исполнить такое решение, —
записал Фруассар, — и два маршала понеслись вскачь, один
перед фронтом войска, другой вдоль его тылов, выкрикивая:
«Остановить продвижение, во имя Господа и святого Диони-
сия!» Передовые отряды остановились; но шедшие сзади за-
явили, что не остановятся, пока не поравняются с первыми.
Когда же остановившиеся передовые почувствовали, что зад-
ние напирают на них, они снова пошли вперед, и ни король,
ни маршалы не смогли остановить их, поэтому они двигались
без всякого строя, пока не оказались в виду неприятеля».
Англичане, спокойно сидевшие на траве, при приближении
французов поднялись и выстроились в боевой порядок. Фран-
цузский король, увидев, что теперь сражение неизбежно, при-
казал генуэзским арбалетчикам выдвинуться вперед, с тем чтобы
находившиеся за ними тяжеловооруженные пехотинцы смогли
выстроиться в боевой порядок для атаки. Как и вся француз-
ская армия, двигавшаяся маршем с самого раннего утра, гену-
эзцы изрядно устали. Они начали жаловаться, что-де «они не
в том состоянии, чтобы сегодня сражаться». К тому же прошел
ливень с грозой, отчего тетивы луков намокли и частично по-
теряли свои свойства. Затем, уже совсем к вечеру, лучи захо-
дящего солнца стали светить прямо в лицо французам.
88
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
«Когда генуэзцы заняли некое подобие строя и стали при-
ближаться к англичанам, они издали боевой клич, чтобы на-
пугать врагов, но те спокойно стояли и, похоже, не обратили
на крики никакого внимания».
Картина была впечатляющей: молчаливые ряды англичан,
солнце, светящее им в спину, и длинные тени вниз по скло-
ну холма; плотная масса генуэзцев, наступающих со своим
неуклюжим оружием в руках наперевес; лучи солнца, бьющие
им в лицо и играющие на начищенном оружии, латах, на-
кидках рыцарей и на полощущихся стягах французского аван-
гарда.
Три раза генуэзцы издали свой боевой клич, затем подняли
арбалеты и открыли стрельбу. И тут словно легкое облачко вы-
порхнуло из рядов англичан, бросило прозрачную тень на гену-
эзцев, и секунду спустя на французской земле впервые раздался
звук, который станет скоро чересчур хорошо знаком слуху фран-
цузов, — шипящий свист тысяч стрел с острыми стальными
наконечниками. Стальная волна хлестнула по арбалетчикам с
сокрушительной силой.
«Когда генуэзцы почувствовали, что эти стрелы, пробивая
броню, впиваются в их тела, руки и головы, то некоторые пере-
резали тетивы своих арбалетов, другие побросали их наземь, и
все они повернулись и в полном замешательстве пустились в
бегство... Король Франции, видя их бегство, воскликнул: «Убей-
те этих негодяев, потому что они без всякой причины мешают
нам наступать!»
Первые ряды конницы врезались в объятую паникой толпу
наемников, топча их копытами коней и рубя налево и направо.
И в ту же минуту они тоже превратились в сгрудившуюся, по-
терявшую строй массу вопящих и стонущих людей. Но все эти
крики перекрывало ржание пораженных стрелами коней — ибо
нескончаемый поток свистящих стрел поражал и людей, и ло-
шадей (опытный лучник мог свободно выпустить до двенадца-
ти стрел в минуту, а в рядах англичан насчитывалось много
тысяч лучников).
То тут, то там несколько всадников сбивались в группы,
пытаясь прорвать строй англичан, но мало кто из них добирал-
ся до первых рядов. Смертоносные стрелы повергали их на
землю, превращали их коней в бьющиеся груды плоти, прон-
зали кольчуги, латы и тела.
89
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Когда лошади рушились наземь вблизи рядов англичан,
уэльские легковооруженные воины выскальзывали из строя и
вытаскивали из-под конских туш облаченных в кольчуги всад-
ников, пока те пытались встать на ноги. Перед рядами англи-
чан росли горы бьющихся лошадей, мертвых тел и умирающих
воинов, препятствуя приближаться тем, кто еще пытался пе-
рейти в атаку. Ни порядка, ни какой-то согласованности в этих
атаках не было. Как только свежая группа рыцарей появлялась
на поле, она пришпоривала своих коней, скользивших по про-
питанной кровью почве, и шла в атаку — чтобы, в свою оче-
редь, быть повергнутой наземь, а на смену ей уже шла новая.
Только в одном месте французам удалось сблизиться с тя-
желовооруженными воинами правой рати под командованием
принца, но и здесь они были отбиты после ожесточенной схват-
ки. К королю был послан гонец с просьбой прийти на помощь
принцу, но тот, узнав, что принц не ранен, отказал ему в по-
мощи, сказав, что желает всем своим сыновьям снискать сла-
вы. В битве пал слепой король Богемии, вместе со своим бое-
вым конем, который был сцеплен с конями двух рыцарей по
бокам от него, поддерживавших короля в седле.
С наступлением темноты атаки стали слабеть. Французы по-
несли ужасные потери, и Филиппа, чей боевой конь был убит
стрелой, удалось уговорить покинуть поле битвы. Но бойня
еще не закончилась, потому что с рассветом, в густом тумане,
сильный отряд англичан, обследовавших поле битвы, наткнул-
ся на свежие подразделения ополченцев и тяжеловооруженных
воинов, спешащих на подмогу своим товарищам и ничего не
знающих о поражении, которое те потерпели накануне вече-
ром. Эти подразделения, вместе с теми, кто во время битвы
потерял своих товарищей, понеся тяжелые потери, были рас-
сеяны англичанами.
«Англичане предавали мечу всех, кого они встречали; мне
это ясно по тому факту, что пеших воинов, посланных на поле
сражения городами, поселками и муниципиями, в это воскрес-
ное утро было убито вчетверо больше, чем в ходе субботней
битвы».
Несколько позже в тот же день король Эдуард послал своих
герольдов и секретарей сосчитать павших и составить списки.
«С тяжелым сердцем принялись они за дело, осматривая
каждое мертвое тело, и провели на поле битвы весь день, и
90
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
возвратились только тогда, когда король уже садился за ужин.
Они представили ему весьма подробное сообщение обо всем,
что они видели, и сказали, что они нашли восемьдесят знамен,
тела одиннадцати принцев, 1200 рыцарей и около 30 000 обыч-
ных воинов».
В ходе этой битвы пало около пятидесяти англичан. Даже
допуская определенное преувеличение, совершенно очевидно,
что соотношение павших с обеих сторон выходит за разумные
пропорции. В число «обычных людей» вошли, разумеется, не-
счастные генуэзцы и ополченцы, погибшие на следующее утро,
а также все обозники, грумы, пажи, слуги, маркитанты и так
далее, которым не удалось вовремя скрыться.
Французское рыцарство усваивало преподанные ему уроки
весьма медленно. Вместо того чтобы признать, что цвет фран-
цузской знати пал от рук простых крестьян, оно вбило себе в
голову, что успех англичан был следствием их применения в
строю спешенных рыцарей. Снова сойдясь с англичанами де-
сятью годами спустя при Пуатье, французский король Иоанн
сохранил только два небольших отряда конных рыцарей, велев
остальным укоротить копья, снять шпоры и сражаться в пешем
строю.
Решение оказалось ошибочным. Вопреки расхожему мне-
нию, рыцарские доспехи конструировались таким образом,
что облаченный в них человек мог двигаться достаточно сво-
бодно — наклоняться, поворачивать торс, сгибаться в седле,
даже править лошадью, — но они не были предназначены для
пешего передвижения. Единственным результатом этого ре-
шения было то, что, когда французы приблизились к пози-
циям англичан, они уже были уставшими.
Как и при Креси, французское командование войсками остав-
ляло желать много лучшего. Король Иоанн решил сражаться
на узком фронте благодаря превосходству французов по чис-
ленности над войском Черного принца втрое — своими рыца-
рями и тяжеловооруженными воинами, построенными в три
большие рати, одна за другой. Отряд конных рыцарей, атако-
вавший англичан первым, был рассеян. Их отступление при-
вело в смятение следовавший за ними эшелон воинов, которые,
когда все же добрались до строя англичан, были тут же отбиты.
Второй эшелон, видя поражение первого, смешал ряды и от-
ступил. Третий, под командованием самого короля, упрямо
91
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
наступал, но тут принц (лучники которого к тому времени, ве-
роятно, уже расстреляли весь свой запас стрел) велел своим
рыцарям садиться на коней и двинул их против короля. За-
кипела жаркая схватка, но появление в тылу у французов не-
большого отряда рыцарей привело их в замешательство. Ко-
роль был пленен вместе со своим сыном и 2000 лордов, рыца-
рей и тяжеловооруженных воинов; тела примерно 3000 павших
усеяли поле боя.
Мощь английских лучников стала совершенно доказанной,
и французы теперь старались избегать лобового столкновения,
предпочитая прибегать к различного рода военным хитростям.
При знаменитом полководце Дюгеклене — солдате в истинном
смысле этого слова, а не только феодальном владыке, голова
которого набита лишь помыслами о рыцарской чести, — фран-
цузам удалось вернуть многое из потерянного ими. Затем на-
ступила очередь Генриха V и сокрушительного поражения при
Азенкуре в 1415 году.
При Азенкуре повторилась ситуация Креси и Пуатье — та-
кая же неорганизованная атака на узком фронте; три эшелона
атакующих, наступающие один за другим, первые два, состоя-
щие из пеших воинов, точно так же, как и при Пуатье; и так
же, как при Пуатье, пехота и арбалетчики расположены позади
каждого из эшелонов, перекрывающих им линию огня. Два
конных эскадрона первыми приблизились к англичанам и были
сметены огнем лучников (французы, похоже, начисто позабы-
ли события почти шестидесятилетней давности), а спешенные
рыцари первого эшелона устало брели к английским позициям
в грязи по колено. По дороге они понесли значительные потери
от огня лучников, но многие все же достигли своей цели, и пе-
редовые воины двух ратей сошлись в жестокой битве. И здесь
английские йомены снова продемонстрировали стойкость и
отвагу. Отложив в сторону свои луки, они принялись работать
мечами, топорами и дубинами. (Для самозащиты от конницы
лучники обычно имели при себе колья, которые они втыкали
под углом в землю. Поэтому многие из них носили заброшен-
ный за спину на перевязи длинный молот или кувалду.) Орудуя
этим оружием, способным сокрушить броню тяжеловооружен-
ного воина с такой же легкостью, как ступня рыбака случайно
подвернувшегося под нее краба, лучники обрушились на при-
ближающихся врагов. В обычных обстоятельствах закованному
92
Шлем
Забрало
«Ожерелье»,
защита груди и шеи
Рондель,
защита подмышки
Нагрудник кирасы
Наплечник
Налокотник
Наручь
Латная юбка
Латная перчатка
или рукавица
«Гульфик»,
защита паха
Налядвенник
Набедренник
Наколенник
Наголенник
Латный башмак
«Готические» доспехи — XV век
(«Готические» доспехи — тип доспехов, распространенный в конце
XV века в первую очередь в Германии. Делались из относительно
небольших рифленых деталей. — Пер.)
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
в доспех рыцарю не пришло бы в голову опасаться человека,
защищенного лишь стальным шлемом да еще, может быть,
стеганой курткой, но доспехи того времени весили в среднем
от шестидесяти до семидесяти фунтов, так что облаченный в
них человек быстро уставал. Поэтому часто случалось так, что
проворный лучник был способен свалить закованного в сталь
воина, словно дровосек — громадное дерево.
Первый эшелон дрогнул и откатился назад именно тогда,
когда приближался второй, и при этом возникла неизбежная
сумятица — усталые и израненные люди пытались пробиться
сквозь строй свежих воинов, стремившихся навстречу им. Ужас-
нувшийся их виду второй эшелон преуспел не больше, чем
первый, а третий смешал ряды и благоразумно отступил, не
нанеся удара.
Число сражавшихся с каждой стороны так же, как и раньше,
было неравным — в соотношении более чем четыре к одному
в пользу французов, — а число убитых и раненых в еще большей
степени несопоставимо. Потери французов достигали восьми
тысяч человек из благородных фамилий, в их числе были кон-
нетабль Франции, три герцога, пять графов и более ста баро-
нов, причем еще тысяча человек были взяты в плен. Потери
англичан составили тринадцать рыцарей и тяжеловооружен-
ных воинов, в том числе герцог Йоркский, и около ста лучни-
ков и пехотинцев.
Притом что происходила ожесточенная рукопашная схват-
ка, такое малое число погибших и раненых среди английских
рыцарей и тяжеловооруженных воинов удивляет. Безусловно,
французы, добравшиеся до английских линий, понесли изряд-
ные потери от лучников и устали за то время, пока брели по
грязи. Безусловно также, что упавшие от ран или усталости
английские рыцари остались в живых, тогда как упавшие фран-
цузы были прикончены ударом кинжалов под мышку или сквозь
щель забрала. Но даже при всем этом такое невероятное не-
равенство в потерях может быть объяснено только тем, что по-
тери, вызванные огнем лучников, были чрезвычайно значи-
тельными.
С одной стороны, пешая атака имела больше шансов на
успех, чем такая же атака конной рати. Лошадь гораздо более
уязвима, чем облаченный в броню всадник, гораздо легче впа-
дает в панику, будучи ранена или испугана, а упав на землю,
94
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
начинает биться, становясь опасной преградой на пути других
всадников. С другой стороны, чтобы сократить опасность по-
ражения стрелами во время наступления, следует за как можно
более короткий срок пересечь простреливаемое пространство,
а скользящие и спотыкающиеся французы во время сближения
с англичанами представляли собой идеальную цель для нане-
сения удара.
Также неопровержимым фактом является и то, что до по-
явления на поле брани огнестрельного оружия потери побеж-
денных намного превышали потери победителей. Число по-
гибших в ближнем бою — грудь с грудью — могут быть весьма
значительны, но они чаще всего примерно равны с каждой из
сторон. Лишь когда один из противников не выдерживает и
пускается в бегство, начинается настоящая бойня.
За Азенкуром последовали новые поражения французов:
Краван (1423), Вернёль (1424), Сен-Джеймс-де-Беврон (1426)
и Рувр (1429). Репутация английских лучников выросла до та-
кой степени, что французы бывали уже наполовину побежде-
ны, еще не вступив в битву. Но в 1422 году умер Генрих V, и
неприязнь между домами Ланкастеров и Йорков переросла в
открытую войну. Эта Война Алой и Белой розы, в ходе кото-
рой аристократия едва не уничтожила самое себя, не давала
вести полномасштабные боевые действия во Франции. Незна-
чительные силы, действовавшие там, остались без внимания,
причем как раз в то время, когда боевой дух французов стал
укрепляться (у англичан же соответственно падать) благодаря
их вере в сверхъестественное могущество девственницы, про-
званной Жанной д’Арк. Французы считали ее святой, англи-
чане — ведьмой, но влияние ее на моральный дух обеих сторон
было несомненным.
На первый план военных действий во Франции выдвигался
теперь новый тип профессионального воина, и новая тактика
использовала слабость положения англичан. Так, в отличие от
швейцарских пикинеров, ударная тактика которых всегда тре-
бовала атаки неприятеля, англичане добывали свои победы,
пребывая в обороне. Французские военачальники в конце кон-
цов стали понимать, что наступать на английские войска, ког-
да лучники имеют время, чтобы, стоя в строю, натянуть лук и
вбить в землю свои колья, означает призывать собственное по-
ражение. Но страну нельзя завоевать, используя оборонитель-
95
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ную тактику, а комбинация лука и подобного копью оружия
так и не была никогда разработана.
Поражение англичан при Патэ (1429) снова подтвердило,
что лучники, не имеющие прикрытия и оставшиеся без под-
держки, вполне могут потерпеть поражение в случае внезап-
ного нападения. Столетняя война шла к своему завершению
и закончилась бы тем, что в руках англичан остался бы толь-
ко Кале. Но длинные луки оставались столь же смертоносны,
как и прежде, и лучники с эмблемами Йорков и Ланкастеров
посылали свои стрелы в своих соотечественников со столь же
смертоносным эффектом, что и во франков или скоттов.
Длинные луки англичан продолжали все еще оставаться са-
мым смертоносным метательным оружием в мире, когда Ген-
рих VIII продемонстрировал свою отвагу в качестве лучника на
«Поле из золотой парчи». «Великолепный лучник и сильный
воин», — писал о нем один современник-француз. Генрих так-
же издал ряд эдиктов, требовавших от его подданных постоян-
но практиковаться в стрельбе из лука и на расстоянии от цели
не менее одного фарлонга (200 метров). И в самом конце сто-
летия это известнейшее старое оружие английского образца в
последний раз появилось на поле брани. Силы, собранные в
Девоншире для отпора Великой армаде, имели в своем составе
800 луков, тогда как число единиц огнестрельного оружия со-
ставляло 1600.
В 1590 году сэр Роджер Уильямс писал в своей книге «Крат-
кий обзор войн»: «Что же касается лучников, то я лично убеж-
ден в том, что 500 мушкетеров более пригодны на поле боя,
чем 1500 лучников... Доводы мои следующие: среди 5000 луч-
ников вы не сможете найти 1000 хороших стрелков; если же
они пробудут в полевых условиях от 3 до 4 месяцев, то вы не
сможете найти и 500 человек, способных сделать меткий вы-
стрел...»
В 1595 году Тайный совет (совещательный орган при мо-
нархе) постановил, что лук больше не должен состоять на во-
оружении армии, и свист стрел перестал звучать на полях сра-
жений. «Мерзкая селитра» наконец-то одержала победу.
Победы, добытые лучником, стали теперь достоянием исто-
рии, но какое влияние оказали они на самого лучника? Самое
главное, что они сделали его тем воином, которым он был. Ча-
стично ответ заключается в самом оружии. Лучник не рождал-
96
Шлемы, боевой топор и бое-
вой молот лучника
Типичные английские лучники
Фальшион (однолезвийный меч
с массивным, расширяющим-
ся к острию клинком. — Пер.),
пояс с кинжалом и колчан для
арбалетных болтов (метатель-
ные снаряды для стрельбы из
арбалета. От стрелы отличались
меньшей длиной и большей
толщиной. — Пер.).
Арбалетчик со щитом-укрытием для
стрельбы. На поясе виден висящий
крюк для натягивания тетивы (по-
ставив ногу в стремя арбалета и за-
цепив тетиву крюком, арбалетчик
натягивал ее, используя силу мышц
брюшного пресса и ног)
4 Эволюция вооружения Европы
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ся за ночь. Необходимы были долгие годы тренировок, чтобы
обращаться с луком так, как это делали англичане. Даже боль-
ше чем просто тренировок — с луком надо было провести всю
жизнь. Многие из читателей этой книги наверняка помнят
прекрасный роман Артура Конан Дойля «Белый отряд». В нем
один из героев вспоминает двух маленьких мальчиков, «каж-
дый из которых держал в левой руке палку; они стояли молча
и неподвижно, напоминая статуи». Так маленькие мальчики
вырабатывали твердость руки, а став более взрослыми, учились
«натягивать тетиву не силой руки, как это делали стрелки дру-
гих народов, но силой всего тела». Такое могло происходить
только в стране, где у крестьянства было в обычае иметь ору-
жие и, более того, в которой закон требовал от них практико-
ваться во владении им. (Во времена правления Эдуарда III вы-
шло несколько указов, в которых предписывалось, чтобы по
всей стране мужчины практиковались в стрельбе из лука по
воскресеньям и праздникам. Для обеспечения реализации этих
указов все другие виды спорта были запрещены законом. Тог-
да же законом стали регулироваться цены на луки и стрелы.)
В свою очередь, это стало причиной значительной разни-
цы в социальной структуре Англии и Франции. В первой су-
ществовал многочисленный класс сельских жителей, недав-
но поднявшихся чуть выше положения виллана, крепостного
(который по-прежнему вспахивал полоску земли, принадле-
жавшую его господину, привязанный к ней законом, платя за
нее частью выращенного урожая и службой господину). Эти
свободные землепашцы-йомены и их сыновья — крепкие и
уверенные в себе люди — были источником неиссякаемого
потока лучников и тяжеловооруженных воинов, шедших на
войну по зову того или иного местного господина. Хотя нор-
маннская пята много лет давила на шею сакса, но к XV веку
упрямая независимость англосаксов и англодатчан начала сно-
ва заявлять о себе, к тому же горячая норманнская кровь за-
воевателей уже в определенной мере была охлаждена приме-
сью крови уроженцев этих мест. Средний и низший классы
в Англии ни в коей мере не были свободными в нынешнем
понимании этого слова, но по меркам их мира английский
йомен был свободным человеком, и он крепко держался за
такое положение. Любое нарушение его прав, сколь бы малы
они ни были, вызывало ропот в городах и по деревням.
98
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
Но если какие-либо несправедливости жестокого властели-
на могли собрать народ с луками и топорами в руках, то обыч-
ные отношения между вольными землепашцами-йоменами и
местным мелкопоместным дворянством и их сыновьями стро-
ились на более свободной основе, чем в других странах. О ра-
венстве здесь речь не шла, но имелось, во многих случаях,
взаимное уважение. И там, где французское дворянство всегда
демонстрировало свое крайнее презрение к французским же
пехотинцам, вплоть до того, что позволяло себе порой давить
их лошадьми, чтобы проложить себе путь, английский рыцарь,
граф или барон, не считал для себя зазорным при нужде спе-
шиться и сражаться плечом к плечу со своими лучниками.
Во Франции, напротив, феодальная система пустила глубо-
кие корни. Доля феодального виллана-крепостного была не-
представимо тяжкой, а спорадические яростные и кровавые
восстания наподобие Жакерии1 приводили к тому, что сталь-
ная хватка господ еще крепче сжималась на его горле. Фран-
цузское крестьянство, полуголодное, всю жизнь согбенное под
феодальным гнетом, запуганное, постоянно обираемое до по-
следнего пенни и беспощадной налоговой системой, и помест-
ными привилегиями, не могло произвести на свет ничего по-
добного английскому лучнику.
Но довольно о подоплеке появления наших лучников. Что
касается их снаряжения, то, насколько нам известно, собствен-
но лук на протяжении веков так и оставался неизменным. Де-
ревянная основа его менялась (с течением времени тис в Ан-
глии стал редкостью), и мастерам, изготовляющим луки, было
повелено делать на один лук из тиса по четыре лука из ореш-
ника, ясеня или вяза. Во времена Ричарда III на каждую тонну
ввозимых из-за границы товаров купцы должны были также
импортировать по десять луков из тиса. Но само по себе ору-
жие это оставалось совершенным настолько, насколько это
позволяли технологии того времени.
Лучник, предположительно, носил свои стрелы в колчане,
хотя имеется много упоминаний о том, что стрелы засовыва-
лись за пояс. Кстати, на том же поясе лучнику приходилось
1 Жакерия (от «Жак-простак» — презрительного прозвища,
данного крестьянину дворянами) — антифеодальное восстание крестьян
во Франции в 1358 г.
4*
99
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ XIV И НАЧАЛА XV ВЕКА
Ствол верхней пищали из
бронзы, имеет длину 32 см
Четырехствольное ружье, после
выстрела могло использоваться
как палица
Станок для легкого орудия
Казнозарядная бомбарда.
Зарядная камора, содержащая
порох, удерживалась на месте
клином
носить еще и мешочек с запасными наконечниками для стрел,
тетиву для лука, воск и другое имущество для стрельбы.
Вид и количество доспехов, в которые был облачен лучник,
зависело от имущественного положения господина, в рядах
воинов которого он служил, и от удачи лучника на поле брани.
На иллюстрациях в старинных книгах и свитках часто изобра-
жены лучники XV столетия в прекрасных доспехах, закрыва-
ющих все тело, — в шлеме с забралом, кольчуге и кирасе, — по
всей вероятности добытых на поле брани. Многие лучники
вместо кольчуг носили куртки. Они представляли собой пред-
мет одежды из двойного слоя ткани или кожи, прослоенных
пластинами металла или укрепленных плотной подбивкой и
удерживаемых на месте тесьмой, заклепками или иными сред-
ствами. Поверх такой куртки лучник обычно надевал накидку
с гербом господина, нанявшего его.
Ноги лучника, как правило, не были защищены доспехами,
он был одет в шерстяные штаны и кожаную обувь по времени
года. К поясу были подвешены меч или боевой топор и неиз-
менный кинжал, служивший оружием, а также охотничий нож
юо
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ
в качестве инструмента и ложка с миской, всегда бывшие при
человеке в Средние века. Кроме меча, многие лучники носили
еще и дубинку.
Кожаный наруч, защищавший левую руку от удара спущен-
ной тетивы, завершал облачение лучника.
Хорошим солдатом, по нашим сегодняшним понятиям, ан-
глийский лучник не был. Излишней дисциплиной он не стра-
дал и был изрядно привержен пьянству, мародерству, бого-
хульству (вполне заслуженно нося прозвище Прбклятый Джон)
и другим порокам, присущим военному человеку его времени.
Но, будучи грубым и жадным (и заслужившим весьма опреде-
ленную репутацию воплощенного зла в ходе Столетней вой-
ны), он был также всегда готов ринуться в схватку, смел, стоек,
исполнен гордости за свой островной народ и за свое мастер-
ство во владении оружием. Отметив также его хладнокровие в
схватке и нежелание признать поражение, мы получаем харак-
тер типичного англосакского солдата. Приняв во внимание и
то обстоятельство, что он обладал полной монополией на вла-
дение самым смертоносным на то время оружием, мы можем
понять, почему перед английским лучником так трепетали его
враги.
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
В начале XIV столетия на полях сражений Западной Евро-
пы царили облаченные в кольчуги конники. В течение уже
нескольких веков воин на коне, приверженец и символ ры-
царства и феодальной системы, невозбранно властвовал почти
во всех странах Европы. Но в недалеком будущем на тех же
полях сражений суждено было появиться двум силам, диаме-
трально противоположным по вооружению и тактике. Силам
этим было также суждено кардинально изменить всю обще-
принятую практику ведения средневековых войн и многое сде-
лать для того, чтобы обветшавшая социальная система была
повержена в прах.
Толчок, данный сражениями при Лаупене (1339) и Креси
(1346), в гораздо большей степени лишил закованного в сталь
рыцаря его властного положения, чем это сделало появление
огнестрельного оружия. Наступало время чумазых канониров,
но все же в 1300-х годах лавры побед еще венчали головы креп-
ких швейцарских горцев и английских йоменов. И те и другие
заставляли врагов трепетать от одного только их имени (и питать
к ним отвращение); и те и другие серьезно повлияли на тактику
и стратегию своего времени. Приверженцы мощного удара пе-
хоты, с одной стороны, и метательного оружия — с другой, они
никогда не сходились друг с другом на поле брани. Если бы им
довелось испытать такое, то их столкновение могло бы разрешить
вопрос, который долгие годы мучает военных историков.
Швейцария занимала совершенно исключительное место в
средневековой Европе. Населявший ее народ, спокойно жив-
ший в своих горных теснинах и успешно противостоявший
всем попыткам своих феодальных владык закабалить их, уже в
1291 году создал лигу для самозащиты от любых угнетателей,
имея в виду прежде всего Габсбургский дом — германо-австрий-
102
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
скую династию, которая претендовала на владение этими кра-
ями. Упорно отстаивая свою независимость, швейцарцы за-
щищали свои права столь воинственно, что герцог Леопольд
Австрийский, претендовавший быть их сеньором, принужден
был собрать значительные силы для их подавления.
Путь воинства Леопольда лежал через проход в Моргарте-
не — узкое место между крутым склоном с одной стороны и
холодными водами озера Эгери — с другой. Маленькая армия
двигалась обычным походным маршем — то есть без всякого
строя, с рыцарями впереди, как и подобало благородным го-
сподам, и пешими солдатами, бредущими позади них. Косма-
тых горцев презрительно не замечали, не было ни разведчиков,
ни передового охранения.
Засада из 1500 швейцарцев была обнаружена только тогда,
когда на испуганных австрияков вниз по склону обрушился
град камней и бревен. Затем сбившихся в толпу солдат атако-
вали основные силы швейцарцев, работавших алебардами, ду-
бинками и Моргенштернами1. Сбившиеся и зажатые в толпе
передовые рыцари, не имевшие пространства для атаки, по-
гибли на месте. Их товарищи в центре и глубине строя, лишен-
ные возможности продвинуться вперед, а равно не имея сил
стоять под градом камней и бревен, в конце концов разверну-
ли своих коней и обратились в бегство назад по обледеневшей
дороге. Выжившие из числа рыцарей авангарда, многие из ко-
торых были сбиты с дороги и исчезли навсегда в ледяной воде,
прорвались сквозь строй пехотинцев, давя их своими конями.
Швейцарцы пустились в погоню: «...И горцы расправились с
ними, как с овцами на бойне: не давая никому пощады, они
косили всех без разбора, пока не осталось никого в живых».
С этого многообещающего события и начался, как утверж-
дается, отсчет швейцарской свободы.
Бойня в Моргартене произошла как вследствие беспечно-
сти герцога, так и вследствие многих других причин, в част-
ности потому, что местность была совершенно непригодна для
действий конницы. Но битва при Лаупене состоялась на вполне
ровной местности. Здесь в первый раз швейцарцы применили
1 Моргенштерн (нем. Morgenstern — «утренняя звезда») —
средневековое оружие: два или три шипастых металлических шара, под-
вешенные на цепях к длинному древку, разновидность кистеня.
103
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
в бою атаку тремя плотными колоннами, которым суждено
было в будущем стать их излюбленным боевым построением.
И здесь снова, едва ли впервые со времен Александра Маке-
донского, был продемонстрирован мощный удар массирован-
ным строем дисциплинированных пикинеров. Хотя жители
некоторых районов страны предпочитали алебарду, все же на-
циональным оружием была пика — до девятнадцати футов дли-
ной. Воин держал его на высоте плеч, в широко расставленных
руках, направив острие пики несколько вниз. Острия пик второ-
го, третьего и четвертого рядов также выступали впереди фронта
первой шеренги. Последняя шеренга держала свои пики остри-
ями вверх. Строй этот был довольно глубок и плотен и созда-
вался в расчете на исключительное хладнокровие, дисциплину
и хорошую подготовку воинов, придавая их отрядам сплочен-
ность и маневренность.
Их боевые успехи объяснялись благодаря этим двум послед-
ним факторам — столь долго отсутствовавшим на полях сра-
жений в Европе. Искусство войны в мире Запада было тогда
примерно таким же, как в Персии во времена Александра Ма-
кедонского, и атака строем пикинеров, по существу, ничем не
отличалась от удара македонской фаланги. Рядовой средневе-
ковый воин бывал столь же ошеломлен при виде плотного и
отлично организованного строя швейцарских пикинеров, бы-
стрым шагом идущих в атаку, как и пращник Дария.
В сражении при Семпахе (1386) часть австрийских войск
сражалась пешими, тогда как два других отряда конных воинов
остались в резерве. Первым вступил в бой авангард швейцар-
цев, и началась битва, в которой преимущество оказалось на
стороне облаченных в доспехи рыцарей и тяжеловооруженных
пехотинцев. Но подход остальных сил швейцарцев изменил
ситуацию. Герцог Леопольд III отдал приказ спешиться своему
второму эскадрону, но еще до того, как он был выполнен, швей-
царцы прорвали передовой строй австрийцев и врезались во
вторую шеренгу (именно тут, согласно преданиям, фон Вин-
кельрид и бросился грудью на вражеские копья и упал, прон-
зенный ими, открыв все же своим поступком проход в рядах
врагов). Третий эскадрон австрийцев, решив, что на сегодня
битва проиграна, ускакал с поля сражения. Леопольд со свои-
ми приближенными был окружен, и все они пали до послед-
него человека.
104
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
Образцы древкового оружия XIV и XV веков:
1 — гизарма; 2 — ранняя форма алебарды; 3 — вуж;
4 — интрепель; 5 — билль; 6 — глефа
Так закончилась эта битва, знаменательная в истории Швей-
царии не столько числом ее участников (австрийцев было око-
ло 6000 человек, тогда как швейцарцев 1500 или 1600), сколько
тем, что она знаменовала собой конец всех попыток австрий-
цев покончить с ее независимостью.
Алебарда была излюбленным оружием швейцарских вои-
нов. Сама же алебарда представляла собой древко длиной око-
ло 2,4 метра, на которое был насажен наконечник наподобие
широкого топора, имевший на конце длинное острие и род
захвата — загнутое лезвие, или крюк, или острый выступ со
стороны обуха. Существовало несколько разновидностей ору-
жия такого типа: билль, гизарма, вуж — некоторые с клинками
до 76 сантиметров длиной. В умелых руках они были ужасным
оружием и проникали сквозь доспехи, плоть и кости как сквозь
масло. Кроме воинов, вооруженных этим оружием, были и дру-
гие, предпочитавшие двуручный меч или Моргенштерн — бое-
вой кистень.
Воины с таким оружием обычно занимали место позади
пикинеров, и если наступление фаланги блокировалось, то
они продвигались сквозь весь строй в первую шеренгу.
Широко применялись и легковооруженные воины с мета-
тельным оружием. Сначала это были арбалеты, а ближе к кон-
105
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
цу XV века их начало сменять огнестрельное оружие. В этот
период оно было достаточно грубым и неуклюжим, с очень
низкой скорострельностью, но уже в то время доказавшим
свою силу. Кстати, следует помнить о том, что и арбалеты также
были достаточно сложны в обращении и медленны при пере-
зарядке. Такие подразделения обычно использовались в каче-
стве передовых стрелков, располагавшихся впереди авангарда
пикинеров. Непосредственно перед тем, как шеренги против-
ников сходились на поле боя, передовые стрелки отходили
сквозь строй в тыл формирования. Соотношение легковоору-
женных воинов и остальной армйи менялось — в период битвы
при Муртене1 (1476) их было 10 000 из 35 000 воинов, хотя та-
кая пропорция и представляется исключением.
Трудно судить, в какой мере тактика швейцарцев была по-
рождением их географического положения и общественного
строя. Безусловно, по своему происхождению они первона-
чально были бедняками, неспособными обзавестись стольдо-
рогим снаряжением, как полные доспехи и изысканное воору-
жение. Но бедность эта обернулась благодеянием, поскольку,
как довольно скоро обнаружилось, они оказались в состоянии
обогнать на марше и обойти маневром своих куда более серьезно
вооруженных противников. Громадное большинство швейцар-
цев носило только шляпу сурового полотна и короткую кожа-
ную куртку. Те же, кто имел стальные шлем и нагрудник, ста-
вились в первые ряды. Военачальники были облачены в полные
доспехи и передвигались верхом, но, когда начиналось сраже-
ние, они покидали седло и вели своих людей в бой пешими.
Маневренность была одним из главных достоинств швейцарцев,
а компактность их формирований, резко контрастировавшая с
обычной разбросанностью и растянутостью средневековых «сра-
жений», позволяла им сосредотачивать в нужном месте превос-
ходящие силы для нанесения ошеломляющего удара.
Такое боевое построение осуществлялось уже в базовом ла-
гере, и армия появлялась на поле боя уже готовая в любой мо-
1 М у р т е н — место сражения 22 июня 1476 г., в котором участво-
вали 35 000 бургундцев под командованием Карла Смелого и 24 000 швей-
царцев под командованием Карла Вальдмана. После нескольких часов
ожесточенной схватки бургундцы были оттеснены на равнину и раз-
громлены, потеряв не меньше 8000 челловек. Швейцарские хронисты
утверждают, что победители потеряли только 500 человек.
106
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
мент вступить в сражение. Такое ее появление — уже сформи-
рованной и двигающейся на противника — часто становилось
полнейшей неожиданностью и оборачивалось катастрофой для
вражеских военачальников, которым надо было затратить уйму
сил и терпения, чтобы организовать массу рвущегося в бой
дворянства и медлительных, неповоротливых крестьян хоть в
какое-то подобие боевого строя.
Но не только маневренность швейцарцев придавала им то
тактическое единство, которого столь недоставало обычным
армиям того времени, но и единообразие их снаряжения и
вооружения. В их рядах почти или совсем не было конницы
или артиллерийских орудий, равно как и массы плохо воору-
женных и едва защищенных броней пехотинцев большинства
феодальных армий того периода, которые так затрудняли ма-
неврирование (а зачастую просто снижали имеющуюся бое-
вую мощь).
Их мобилизация также проводилась весьма быстро, застав-
ляя вспомнить о великих временах Древней Греции и зарож-
дения Римской республики. Здесь не было необходимости в
приведении в действие неповоротливой машины, потребной
для сбора феодальной армии. В случае необходимости каждый
человек знал место сбора той части, в которой он должен был
сражаться, и сразу же следовал туда. Подразделение оператив-
но формировалось, выбирались или назначались начальники,
и вся часть оказывалась в полной готовности следовать на-
встречу противнику.
Тактика их была довольно простой: нанести врагу ошелом-
ляющий удар массой пик и, наступая быстро и неуклонно,
навязывать ему сражение и никогда не позволять себе оказать-
ся атакованными. Таким образом, они всегда старались ис-
пользовать преимущество своей превосходящей маневренно-
сти и дисциплины, максимально сокращая время, в которое
они оказывались под обстрелом противника, и опрокидывая
его строй мощью своего удара. Оман писал в своем «Искусстве
войны»: «Скорость наступления швейцарцев таит в себе нечто
зловещее; лес пик и алебард перехлестывает через вершины
нескольких близлежащих холмов; спустя несколько мгновений
они уже волной двигаются навстречу строю своих противни-
ков, и тут — еще до того, как те успеют осознать свое положе-
ние, — они уже наваливаются на врага всей силой своих четы-
107
ДЖ. КОГГИНС ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
рех рядов остриев пик, направленных вперед, и ударов волны
за волной их формирований, выдвигающихся из тыла».
Швейцарцы обычно шли в бой тремя эшелонами. Первый
из них всегда двигался прямо к тому месту на поле боя, где
располагалось вражеское подразделение, по которому было
решено нанести удар. Следующий эшелон наступал парал-
лельно авангарду, но несколько позади, играя роль резерва,
готового направить всю мощь своего удара туда, куда было
необходимо. Такое наступление эшелона за эшелоном имело
преимуществом то, что предохраняло авангард от внезапного
флангового удара противника. Любая подобная попытка за-
кончилась бы тем, что враг, в свою очередь, открыл бы свой
фланг для удара следующему наступающему эшелону.
Такая тактика имела еще одно достоинство — она оставляла
свободное пространство в тылу у атакующей колонны, куда та
могла отступить, если бы ее атака была отбита, не оставляя на
своем пути трупы товарищей в случае поражения, — что сплошь
и рядом происходило во многих средневековых сражениях.
При подобном построении тремя эшелонами также было
удобно отбить удар одного или обоих флангов либо же центра.
Иногда обычное трехэшелонное построение несколько видо-
изменялось. По крайней мере в одном случае швейцарцы по-
шли в атаку одним большим полым квадратом — строем каре.
Будучи окружены конницей либо же намного превосходящими
их силами пехоты, они в таком случае могли бы быстро обра-
зовать «ежа», ощетинившись во все стороны пиками. Именно
так произошло в битве при Сен-Жакобе на реке Бирс. Эта бит-
ва демонстрирует также, как могут сражаться воины, уверен-
ные в собственном превосходстве над противником. Отряд
численностью менее тысячи швейцарцев решительно атаковал
армию в 15 000 наемных солдат из Арманьяка, вторгшуюся в
пределы Конфедерации. Они прорвали центр строя противника,
а потом, будучи окружены большим числом конников, заняли
круговую оборону, выставив пики. Непрерывно атакуемые тя-
желовооруженными конниками, под обстрелом арбалетчиков
и легковооруженных воинов, они удерживали свою позицию
до наступления темноты, стоя среди своих мертвых товарищей
и окруженные кольцом из двух тысяч трупов наемников.
Эта вера в собственную непобедимость наряду с другими
факторами сделала швейцарцев одними из самых знаменитых
108
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
воинов своей эпохи. По мере распространения легенды об их
непобедимости она, совершенно естественно, подавляла дух
их противников. «Бог на стороне конфедерации» — гласи-
ла пословица, а какой солдат в здравом уме будет сопротив-
ляться воле Божией? Да если и найдутся такие смельчаки,
рискнувшие на подобное, то они, конечно, потерпят серьез-
ное поражение без всякого смысла. Исключением стала атака
конфедератов (французов) под предводительством маршала
Лотрека на укрепленные позиции у Бикока в 1522 году. Ата-
кующие успешно преодолели многочисленные препятствия
под плотным огнем испанских мушкетов и аркебуз. Послед-
ним и основным препятствием были глубокий ров и крутой
подъем, на верхней кромке которого выстроились ряды гер-
манских ландскнехтов. Те из французов, кому удалось вска-
рабкаться по откосу, были сражены ударами германских пик.
Войска Конфедерации не прекращали атак, пока тела 3000 уби-
тых их товарищей не заполнили дно рва, — но это тот случай,
когда из подобного материала создаются воинские репутации
и вырастают традиции.
В чем же состояла одна из главных слабостей Швейцарской
Конфедерации? Ее офицеры всегда были прекрасными такти-
ками, что неудивительно при господствовавшей тактике лобо-
вых ударов крупными и достаточно простыми по строю под-
разделениями. Любой бывалый ветеран, осмотрев поле боя и
наметив слабые места в строю противника, в состоянии по-
вести свое подразделение пикинеров на вражеские ряды. Что
же касается высокой стратегии, то ее практически не суще-
ствовало. Одной из причин такого положения было то, что
редко когда имелся Верховный главнокомандующий. Поэтому
ведение войны осуществлялось советом, сформированным из
командующих войсками каждого кантона. Вопросы политики
или стратегии обсуждались и решались путем голосования.
Представляется странным, но в большинстве случаев подобная
система неплохо служила своей цели, возможно, потому, что
все задействованные люди обычно не слишком жаждали сра-
жения, и естественным стремлением было как можно побы-
стрее и лучше уклониться от него.
Против обычных феодальных армий метод лобовой атаки
срабатывал достаточно успешно, поэтому не было особой не-
обходимости в высшем военном руководстве.
109
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Высокая репутация швейцарских войск благодаря их отваж-
ным атакам и упорному сопротивлению была хорошо известна
Европе XIV и XV столетий. Своей вершины она достигла в пе-
риод Бургундских войн1. Раздражительный Карл Смелый, гер-
цог Бургундский, усмотревший нарушение его территориальных
прав со стороны небольшой, но постоянно растущей Конфе-
дерации, начал войну с оккупации небольшого города и замка
Грансон, перевешав весь его гарнизон, состоявший из бернцев.
Другие кантоны Конфедерации пришли на помощь бернцам,
правда, слишком поздно, чтобы спасти гарнизой, но пылая
теперь жаждой отмщения.
Армия бургундцев, по свидетельствам современников на-
считывавшая 30 000 или 40 000 человек и частично состоявшая
из наемников, завербованных в полудюжине стран, выстрои-
лась в боевом порядке на равнине между холмами и озером
Невшатель. Командование ими оказалось не на высоте. Аван-
гард занял позицию на вершинах холмов раньше, чем подошли
две другие колонны, и, спустившись на равнину, был атакован
конницей бургундцев. Первая атака не достигла цели, хотя
передовые конники и смогли врубиться в строй швейцарцев,
но их стащили с коней алебардистами, охранявшими одно из
знамен.
Тогда герцог сам повел в наступление копьеносцев своей
личной гвардии, считавшихся лучшими в Европе. Но отваж-
ные воины, облаченные в великолепные доспехи, не произ-
вели никакого впечатления на плотный строй пикинеров.
Атака за атакой, возглавляемые самим герцогом, были от-
биты, и швейцарцы, ни на минуту не дрогнувшие, перешли
в наступление.
Тогда герцог принял решение отвести несколько назад центр
своих войск и, когда швейцарцы войдут в боевое соприкосно-
вение с ним, охватить их обоими крыльями своего строя и ата-
ковать во фланг. Каким бы мог быть результат этого классиче-
ского маневра, мы уже никогда не узнаем, потому что, едва
1 Бургундские войны (1474—1477) — основной причиной
их возникновения было столкновение интересов Франции и Бургунд-
ского государства. Бургундский герцог Карл Смелый стремился объ-
единить свои разрозненные владения путем присоединения Лотарингии
и ряда других земель, чТо являлось препятствием на пути национально-
территориального объединения французских земель.
ПО
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
только отвод начался, два других отряда швейцарцев успешно
преодолели подъем и быстрым шагом двинулись в атаку. Сви-
детели этой атаки упоминают, что сигнал к ней дали трубные
звуки двух громадных боевых горнов, имевших собственные
имена «Бык Ури» и «Корова Унтервальдена».
Пехота бургундцев, приведенная в замешательство как от-
ходом своего центра, так и неумолимым приближением настоя-
щей стены пик, смешала ряды и в панике бросилась бежать,
оставив свой лагерь со всей награбленной добычей победонос-
ным конфедератам.
Один из летописцев сообщает, что швейцарцы перед на-
чалом кампании сказали герцогу, «что в войне против них он
ничего не приобретет, поскольку в их стране почвы неплодо-
родны, а народ очень беден; в ней нет таких жителей, за ко-
торых бы дали богатый выкуп, и что одни только шпоры и
узда коней в его собственной армии стоят больше, чем все
жители этой страны могли бы заплатить в качестве выкупа,
если бы их всех взяли в плен».
Если это было правдой, то теперь ситуация изменилась,
потому что добыча, захваченная в лагере бургундцев, была
громадной — герцог бросил там свою артиллерию, армейскую
казну, драгоценные украшения и даже свой «воротник из зо-
лотого руна». Бедные швейцарцы даже не представляли, что
им делать со всем этим свалившимся на них богатством. «Они
продавали серебряное блюдо за несколько пенни, считая его
оловянным». Солдат, нашедший громадный бриллиант гер-
цога, хранившийся в усыпанной жемчугами шкатулке, как
рассказывают, выбросил его, «считая его куском стекла», и
сохранил только шкатулку.
Это столь дорого обошедшееся поражение, похоже, только
еще больше разъярило герцога, который провел следующие два
месяца в Лозанне, перегруппировывая свои силы. Несмотря на
совет своего старого врага, французского короля Людовика XI
(который прекрасно знал, что вспыльчивый герцог не после-
дует ему), «вернуться домой и тихо сидеть там, а не лезть упря-
мо со своими ребятами в эти Альпы, где народ столь беден, что
у него нечего брать, зато отважен и упорен в сражении», он в
июне снова выступил с развернутыми знаменами, намереваясь
взять Берн. Наступая на этот город по дороге через Морат, он
решил осадить и его. Конфедераты снова пришли осажденным
111
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
на помощь и предприняли наступление на осаждавшую город
армию. Герцог не располагал легковооруженными пехотинца-
ми, поэтому конфедераты смогли незаметно подойти и сосре-
доточиться напротив правого фланга войск противника. Про-
держав своих бургундцев в боевом порядке шесть часов под
проливным дождем, герцог наконец приказал им вернуться в
лагерь, оставив только пару тысяч человек удерживать тран-
шею на передовой. Авангард конфедератов бросился вперед,
взял палисад и погнал уцелевших защитников вниз по склону,
наступая им на пятки. На бегу они врезались в отряд, идущий
им на помощь, и в сумятице одних, пытающихся оторваться от
преследователей, и других, рвущихся в атаку, последовала на-
стоящая бойня. Конница попыталась было остановить волну
наступающих, но удар тяжеловооруженных бургундцев по сте-
не пикинеров имел не больший успех, чем под Грансоном.
Скоротечная схватка быстро обернулась бегством воинов гер-
цога, в которых авангард швейцарцев, а затем и подошедшие
основные силы принялись преследовать. Тем временем третий
отряд атаковал итальянских союзников герцога и стал теснить
их к озеру, в результате чего из 6000 человек удалось спастись
лишь немногим.
При Морате произошла весьма жестокая битва. Потери с
обеих сторон были очень тяжелыми. В числе воинов герцога
имелось несколько английских лучников. Вполне возможно,
что тетивы их луков, намокнув под дождем, ослабли. Вопреки
обычаю, в составе швейцарцев в бою принимал участие и не-
большой отряд конников (бернские аристократы, скорее всего
не более ста человек), предположительно принявший участие
в преследовании отступающих войск герцога. Это преследова-
ние и последовавшая за ним бойня, осуществленная с изрядной
жестокостью, породили поговорку «Жесток, как при Морате».
Счастливая звезда герцога после этого закатилась. Рене Ло-
тарингский, которого Карл изгнал из его владений, отвоевал
свои земли. В январе 1477 года произошло сражение между его
войсками, среди которых имелось много швейцарцев, и не-
большой армией под командованием отчаявшегося герцога.
Два отряда швейцарцев сдерживали натиск бургундцев, тогда
как третий отряд предпринял фланговую атаку под прикрыти-
ем небольшого леска. Результат можно было предсказать за-
ранее. Бургундцы оказались наголову разбитыми, а сам герцог,
112
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
Пикинер — примерно 1515 год
пытавшийся остановить их бегство, был убит сокрушительным
ударом швейцарской алебарды.
Герцогство Бургундское в то время было значительным го-
сударством в Европе. Его поражение резко подняло престиж
швейцарских воинов. Многим сильным мира сего сразу же за-
хотелось привлечь к себе на службу солдат Конфедерации, и
ни один из них теперь и не помышлял начать очередную кам-
панию, не имея в составе своей армии хотя бы незначительно-
го контингента знаменитых швейцарских пикинеров. Дошло
до того, что немцы, оказывая честь швейцарцам, даже стали
«подделываться» под них, создавая имитацию пикинеров, а им-
ператор Максимилиан организовал в составе своей армии под-
разделение воинов, точно так же вооруженных, — ландскнех-
тов. Им довелось скрестить оружие с воинами Конфедерации
113
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
на различных полях сражений; стычки немцев и швейцарцев
всякий раз оказывались чрезвычайно кровопролитными.
Довольно часто, сходясь таким образом на поле брани, пе-
редовые ряды уничтожали друг друга буквально до последнего
человека. Бой не ограничивался только пиками, потому что,
когда столь длинное оружие и его носители оказывались бук-
вально зажатыми телами сражающихся, тогда свое смертонос-
ное оружие пускали в ход алебардщики. Тот из противников,
который в конце концов был вынужден отступить, оказывался,
разумеется, сильно потрепанным в ходе сражения. Так, ландс-
кнехты, по сообщениям летописцев, потеряли более полови-
ны своего состава после битвы со швейцарцами при Новаре
(1513).
Из народа бедных крестьян, борющихся за свою свободу,
швейцарцы стали теперь народом наемников. Главным экспор-
том нации стали теперь воины, а импортом — золото, концес-
сии, выкупы и добыча. Хладнокровная жестокость, с которой
швейцарцы перебили захватчиков при Морате, стала обычной
практикой после каждой победы. Эффект озверения в войнах,
ведущихся на иноземной территории, когда грабеж, насилие и
убийства стали считаться обычным делом среди простых сол-
дат, имел своим следствием постепенный упадок морали и дис-
циплины. Помимо уже завоеванной славы, швейцарцы стали
теперь известны еще и своей алчностью и даже вероломством.
«Где увидишь серебро, там же увидишь и швейцарца» — гла-
сила пословица.
К началу XVI столетия Швейцария получила признание как
великая военная держава. Ее победа над войском французско-
го короля Людовика XII добавила ей амбиций на европейской
арене, и вполне могло случиться так, что в состав Конфедера-
ции вошло бы герцогство Миланское. Однако при Мариньяно
(1515) войско Конфедерации потерпело серьезное поражение
от армии Франциска I. Это сражение, в котором швейцарцы
не потеряли ни капли своей репутации как отважных и креп-
ких воинов (они отступили в полном порядке после двух дней
сражения, поразив примерно столько же воинов противника,
сколько и потеряли сами), продемонстрировало, однако, ро-
ковую слабость их тактики. Хотя искусство войны начало бы-
стро меняться, швейцарцы, закоснев в своей гордости и высо-
комерии, были равнодушны к новым веяниям. Та тактика,
114
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ
которая была столь успешна в военных действиях против не-
умелых феодальных принцев, оказалась неспособной противо-
стоять первоклассному полководческому искусству, соединен-
ному с быстрым прогрессом в области артиллерии и легкого
стрелкового оружия.
Против сложного сочетания пехоты, кавалерии и огневой
мощи плотные ряды фаланги теперь представляли собой край-
не неэффективный строй. Однажды разработанный метод сра-
жений, из года в год применявшееся одно и то же оружие и
построение уже не отвечали требованиям современного боя.
Исход сражения при Мариньяно решили не тридцать кавале-
рийских атак воинов Франциска I на сомкнутые ряды швей-
царцев, а тот факт, что семидесяти четырем орудиям францу-
зов противостояла только полудюжина швейцарских пушек.
В условиях постоянного увеличения огневой мощи войск ло-
бовые атаки без соответствующей артиллерийской поддержки
были обречены на поражение, а под огнем орудий и аркебуз вся
огромная масса пик оказывалась совершенно беспомощной.
Дальнейшее поражение превосходству швейцарцев на по-
лях сражений нанесли испанцы. Их проворные воины, воору-
женные мечом и небольшим круглым щитом, проскальзывали
под остриями пик и вступали в ближний бой — точно так же,
как римские легионеры действовали против фаланг Пирра.
В ближнем же бою короткое оружие всегда имело преимуще-
ство. Вооруженный пикой солдат должен был бросить свое
главное оружие и выхватить меч. Он тут же терял все свои
преимущества и должен был противостоять врагу не только
имеющему щит, но и защищенному шлемом, нагрудником,
наспинником и наголенниками.
Именно упомянутые выше причины, а не деградация ка-
честв каждого отдельно взятого воина стали причиной того,
что швейцарцы и потеряли то громадное преимущество, кото-
рое они завоевали в качестве лучших пеших воинов своего вре-
мени. Их ошибкой было то, что, видя, как с ходом времени
меняется ситуация на полях сражений, они не желали следо-
вать этим переменам. По отваге, самообладанию и дисципли-
не швейцарским воинам почти не было равных. Вполне может
быть правдой предание, что воин, покинувший строй под ог-
нем орудий, автоматически приговаривался к смертной казни.
Если это так, то столь суровое наказание, скорее всего, должно
115
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
было служить и мрачным напоминанием недавно пришедшим
рекрутам, потому что весьма сомнительно, чтобы ветераны,
заставившие отступить бургундскую кавалерию при Грансоне
или наступавшие под огнем орудий и аркебуз при Мариньяно,
имели в душе какое-нибудь другое желание, как только по-
быстрее сойтись с неприятелем.
Эти люди не горели никаким религиозным фанатизмом,
равным образом, по крайней мере в более поздние годы, па-
триотизм тоже не определял их поведение. И все же они шли
в бой не только ради щедрой платы. Спаянные боевым брат-
ством, неколебимо шли они под овеянными славой знамена-
ми, уповая на победу, но и не страшась поражения.
ИСПАНЦЫ
Иберийский полуостров представлял собой край резких
контрастов. Большую часть его занимали неплодородные зем-
ли. В этих условиях рождались и вырастали суровые и креп-
кие люди. Испанцы с античных времен были известны как
превосходные воины, боевые качества которых неоднократно
отмечали кельты, финикийцы, древние греки, карфагеняне,
древние римляне, вестготы и мавры. Сильные испанские на-
емники шагали в рядах армий Древнего Рима, а знаменитый
испанский короткий меч — гладиус — был принят на воору-
жение римских легионов.
Столетия сражений с вторгшимися на полуостров мусульма-
нами сменились феодальными войнами и мятежами, частыми
и жестокими даже по понятиям Средневековья. Процитируем
историка Уильяма Прескотта: «Многочисленные крошечные
государства, возникшие на руинах древней монархии [вестготов],
относились друг к другу, насколько можно судить, с яростной
ненавистью, сравнимой разве что только с ненавистью к вра-
гам их веры... Куда больше христианской крови было пролито
в этих междоусобицах, чем во всех стычках с неверными».
Если дело обстояло таким образом, то борьба за освобож-
дение страны от мусульман внешне носила облик Крестового
похода, а в воинственном духе народа смыкалась с религиозной
страстью, которая позднее переросла в пылающий фанатизм.
В конце XV столетия полуостров окончательно объединился
под знаменами Кастилии и Арагона, что ознаменовалось за-
воеванием последнего оплота мусульман в Испании. Падение
Гранады совпало с успешным путешествием Колумба. Собы-
тия эти дали неожиданный всплеск испанской энергии. В те-
чение десяти лет войска под командованием прославленного
Гонзальво де Кордобы, «Е1 Gran Capitan» («Великого капитана»),
117
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
громили французов в Италии, а первые конкистадоры закла-
дывали основу великой Испанской империи в Новом Свете.
Все условия созрели для завоевания воинской славы. Сво-
бодные крестьяне, искусные в обращении с оружием и с дет-
ства привычные к трудностям; многочисленный класс мелких
дворян, бедных, но гордых, жаждущих известности и богат-
ства; испытанные во многих битвах офицеры — все они пред-
ставляли собой готовый материал. С этим соединялась исклю-
чительная национальная гордость, религиозный энтузиазм и
вера в непобедимость испанского оружия; причем все это было
спаяно и управлялось железной дисциплиной. Небесным по-
кровителем их был святой Иаков, и боевой клич «Santiago, у а
ellos!» был слышен над многими полями жестоких сражений
от берегов Тихого океана до равнин Северной Фландрии.
Испанские воины были суровым народом, заслужившим
плохую репутацию за свою жестокость и алчность, а в особен-
ности за равнодушие к страданиям как других людей, так и к
своим собственным. Берналь Диас в своей книге «Открытие и
завоевание Мексики» писал: «Мы заночевали на берегу реки.
Поскольку у нас не было масла, чтобы смазать полученные в
бою раны, то мы мазали их жиром, взятым из тела толстого
индейца, которого мы убили и вспороли ему живот...»
Свирепость их обращения с несчастными жителями Ни-
дерландов была чрезвычайной даже по меркам той жестокой
эпохи, и один только страх перед ужасом испанского штурма
побуждал многие из городов открыть свои ворота. Нет ниче-
го удивительного в том, что горстка подобных людей могла
разгромить армию туземцев, насчитывающую тысячи человек,
или в том, что на полях сражений Италии и Нидерландов одно-
го только присутствия ужасной испанской пехоты зачастую
было достаточно для победы.
Американский историк Джон Мотлей вместе с тем отме-
чал: «При всем том, что может быть сказано об их жестокости
и безнравственности, невозможно оспорить то, что своей от-
вагой они вполне заслужили свою славу. Романтическое му-
жество, несгибаемая стойкость, виртуозное искусство войны
всегда характеризовали этих людей».
Их жестокость по отношению к завоеванным народам впол-
не соответствовала строгости их собственной дисциплины.
Казнь ее нарушителей через повешение была обычным делом,
118
ИСПАНЦЫ
и герцог Альба не испытывал никаких угрызений совести, от-
дав приказ отрубить голову нескольким капитанам и полков-
никам войска, которое потерпело позорное поражение от рук
фламандских патриотов.
Организация всех средневековых армий претерпела зна-
чительные изменения на протяжении XVI века. По мере того
как военные конфликты все больше становились искусством
войны, буйные объединения различных банд, вооруженных
чем попало, под командованием своих феодальных владык,
сменились более четко организованными и лучше контроли-
руемыми подразделениями профессиональных солдат. Такая
реорганизация была также частью процесса, направляемого
правителями великих монархий, старавшихся сосредоточить
всю власть в государствах в своих собственных руках. Корон-
ные войска, набираемые и оплачиваемые государством, на-
чали занимать место частных армий крупной знати.
В Испании первое постоянное войско было создано в 1496 году
для охраны границы с Францией. Это войско, получившее на-
звание «пехота порядка», состояло из трех частей. Одна такая
часть была вооружена пиками, другая — мечами и небольшими
круглыми щитами, а третья — арбалетами и аркебузами. Под-
разделения, из которых состояла эта пехота, поначалу были
очень малочисленными — около сотни человек, — однако впо-
следствии они стали более крупными и получили название
banderas (рота). Часто эти banderas объединялись в более круп-
ные формирования, носившие название coronelias, которое,
возможно, происходило от итальянского слова colonello — не-
большая колонна. В 1534 году был организован новый тип под-
разделений, tercio, приблизительно совпадающий с современ-
ным полком. Такой tercio состоял из трех coronelias, в каждом
из которых было по четыре banderas из 250 человек. Каждым
из coronelias командовал офицер, называвшийся coronel. Весь
же tercio находился под командованием Maestro de сатро, а его
заместитель носил звание Sergento mayor.
Как это происходило и со всеми другими военными подраз-
делениями, число воинов в них время от времени изменялось.
Некоторые tercios состояли из большего числа подразделений,
чем другие; со временем увеличивалось и соотношение коли-
чества аркебузиров к пикинерам. Однако tercio всегда остава-
лось подразделением, в которое входили все разновидности
119
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
пехоты, было достаточно ограниченным, чтобы оставаться гиб-
ким тактически, и достаточно большим для автономных дей-
ствий.
Отражение изменений, которых потребовало время, можно
наблюдать в том факте, что теперь уже не считалось недостой-
ным благородного джентльмена сражаться в качестве пешего
солдата. Военный профессионализм того периода имел свое
собственное представление о гордости, и солдат-ветеран, даже
никогда не поднявшийся выше обычного рядового, занимал все
же определенное социальное положение. «Я дворянин, коман-
дую отрядом», — говорит шекспировский ГенрихУ, и Пистоль
тут же спрашивает его: «Орудуешь копьем?» В этом диалоге мы
видим отголосок тех дней, когда рыцарство было вынуждено
оставить конское седло, чтобы как можно быстрее сближаться
с противником.
Изменяющееся время, несущее с собой перемены, требова-
ло основательного пересмотра средневековой концепции веде-
ния военных действий. Но там, где консервативные швейцарцы
упорствовали в сохранении своего массированного строя неиз-
менным, испанцы быстро усмотрели недостатки, изначально
присущие столь относительно маломаневренной организации.
В противостоянии войску, умеющему работать мечом и щитом,
к тому же поддержанному пиками и метательным оружием,
масса воинов, вооруженных только пиками, оказывалась в
серьезном затруднении.
Сплоченная шеренга пикинеров теперь подвергалась уда-
ру, совокупленному с огнем огнестрельного оружия. Позднее
швейцарцы ввели в свой строй и аркебузиров, но их число ни-
когда не достигало той степени, что у испанцев. И упадок ар-
мии альпийских горцев в значительной степени объясняется
именно продолжающимся упованием на пики и пренебреже-
нием метательным оружием. При Павии (Италия, 1525)1, на-
пример, хотя основной удар в сражении и пришелся на герман-
ских пикинеров обеих армий, битва была частично выиграна
благодаря постоянному огню испанских аркебузиров. Имея
1 При Павии произошла знаменитая битва между французским
королем Франциском I и императором Карлом V. Против французов
была выставлена отважная испанская пехота, которая вместе с ита-
льянскими наемниками быстро смяла французов.
120
ИСПАНЦЫ
смешанное вооружение, они применяли его с большим искус-
ством. Битву эту можно считать первой, в которой огонь руч-
ного огнестрельного оружия оказал решающее влияние на ее
исход, сделав ее поворотным пунктом в истории ведения бое-
вых действий.
В этой эффективной комбинации различных видов оружия,
которая предполагала высокую степень подготовки и взаимо-
действия, испанцы были безупречны. В своем противостоянии
ощетинившемуся пиками «ежу» они сначала обрушивали на
вражескую фалангу огонь аркебуз и арбалетов. В момент со-
прикосновения противников, когда первые ряды пикинеров
уже вступали в бой, испанские воины, вооруженные мечами и
небольшими круглыми щитами, старались проскользнуть под
или между вражескими пиками и прорвать строй пикинеров.
Маневр этот удавалось проделать там, где испанские пикинеры
скрещивали свои пики с оружием противника, поднимали или
опускали их — это давало испанским пехотинцам с мечами
необходимое пространство для их действий. Атака такого рода
представляла серьезную опасность и угрозу для массы воинов,
вооруженных одними только длинными пиками. Как только
проворный воин, вооруженный мечом и небольшим щитом,
уворачивался от острия длинных пик противника, тому для
своей защиты оставалось уповать только на пики своих това-
рищей из задних рядов или на алебардистов в тылу.
Хотя весьма сомнительно, чтобы воины XVI века соответ-
ствовали римским легионерам по своей дисциплине или под-
готовке, сходство между тактикой испанцев и атакой легионов
на армию Пирра, когда короткие мечи противостояли 21-футовым
сарисам, просматривается совершенно четко.
Поскольку эффективные действия и даже безопасность каж-
дого рода войск зависят от поддержки и помощи остальных,
боевой порядок, разработанный испанцами и позднее приня-
тый почти во всех армиях, был достаточно сложен в формиро-
вании и маневрировании. Тактикам более позднего периода,
которым приходилось обдумывать организацию подразделе-
ний аналогичным образом вооруженной пехоты и кавалерии,
предстояла гораздо более простая задача по сравнению с вое-
начальниками XVI или начала XVII века. Их пехота состояла
из броненосных пикинеров, а также не защищенных доспеха-
ми пикинеров, алебардистов, меченосцев, аркебузиров и муш-
121
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
кетеров; кавалерия же обычно была представлена двумя раз-
новидностями — тяжелая и легкая конница. Чтобы из всего
этого конгломерата, движущегося походной колонной, сфор-
мировать боевой порядок, приходилось немало потрудиться.
Выстроившиеся в боевом порядке для сражения пикинеры
(первые ряды которых были облачены в доспехи) поддержива-
лись воинами, вооруженными мечом и небольшим круглым
щитом, и алебардистами, которые образовывали массу, или
«войско», обычно более протяженное по фронту, чем в глуби-
ну. Иногда подобное построение было полым в центре, но го-
раздо чаще — сплошным. Отряды поддержки — аркебузиры и
мушкетеры — порой формировали квадратный строй на четы-
рех углах «войска», а дополнительные аркебузиры и/или арба-
летчики могли быть распределены вдоль фронта и флангов
строя. Они также выполняли роль прикрытия. Весь же строй
больше всего напоминал крепость, причем квадраты по углам
«войска» играли роль бастионов. Порой аркебузиры выдвига-
лись в виде «рукавов» на каждом из флангов, причем обычно
строй их занимал меньшее пространство по фронту, чем в глу-
бину. Подобное построение давало возможность вести посто-
янный огонь по фронту — каждая шеренга, разрядив свое ору-
жие, отступала назад между рядами своих товарищей, чтобы
его перезарядить. Она также позволяла вести огонь вдоль
основного фронта, если наносился фланговый удар.
Этот человеческий «форт» поддерживался другими подоб-
ным же образом выстроенными «фортами», и надо было при-
ложить немало труда, чтобы обеспечить их нахождение доста-
точно близко друг к другу, располагая возможностью оказать
помощь друг другу, не сближаясь при этом. Задача эта ослож-
нялась тем, что время от времени каждое «войско» оказывалось
заслоненным от того или другого такого же «войска» тяжело-
вооруженной конницей или легкой кавалерией. Тяжеловоору-
женный конник ближе к концу столетия обычно был вооружен
одним или большим числом пистолетов. Подобно аркебузи-
рам, тяжеловооруженные конники после выстрела по врагу
тоже отходили назад для перезарядки оружия. Первое время
эти pistolle представляли собой просто укороченные аркебузы,
выстрел из которых осуществлялся с помощью фитиля, но позд-
нее они были оснащены колесцовым замком, который, хотя и
представлял собой гораздо более сложное и дорогое устрой-
122
ИСПАНЦЫ
ство, чем фитильный, был значительно более практичным для
использования в седле. Легкая кавалерия, по крайней мере у
испанцев, обычно была вооружена только средней длины пи-
кой. Это было ее любимое оружие, заимствованное у мавров.
Кроме того, что подобный комплексный строй было до-
статочно трудно сформировать, он отличался еще чрезвычай-
ной неустойчивостью. Если противник прорывал его, то строй
было почти невозможно снова сомкнуть и перестроить. Ли-
шившееся строя «войско» обычно тут же распадалось, зача-
стую увлекая за собой и любое формирование, находившееся
у него в тылу.
В течение этого периода аркебуза в войсках постепенно по-
всеместно заменила собой арбалет, несколько позже у воинов
стало появляться новое оружие — мушкет. Это огнестрельное
оружие, более тяжелое и имевшее бблыпую дальность стрельбы,
а также бблыпую пробивную способность, чем аркебуза, тре-
бовало для стрельбы из него опору в виде вилки. Мало-помалу
мушкет полностью заменил аркебузу, но в период, о котором
мы говорим, он служил вспомогательным оружием, лишь в не-
большом количестве находившимся в каждом отряде.
Арбалет, которым многие испанские воины были воору-
жены в начале столетия, был почти аналогичным тому, кото-
рый уже был в ходу в течение многих лет. В XVI веке его лук
делался из стали, закреплялся на конце деревянного станка
(ложа) с прикладом, подобного ложу современной винтовки.
Ход тетивы был очень коротким — не более нескольких дюй-
мов, оружие метало стрелу (называвшуюся «болтом») за счет
чрезвычайно большой силы натяжения, во многих случаях пре-
вышавшей 700 фунтов. Подобный лук, разумеется, требовал
для своего натяжения механических приспособлений. «Козья
ножка» (рычаг) более ранних и менее мощных луков была
недостаточной для взведения подобного монстра, поэтому стал
применяться ворот с целым набором шкивов и приспособле-
ний. В нерабочем состоянии он висел у арбалетчика на поясе.
Иногда вместо ворота использовалось устройство из шестер-
ни и зубчатой рейки. Подобные арбалеты были, без сомне-
ния, более точными в стрельбе, чем первые аркебузы, и не
столь подверженными влиянию непогоды. На небольшой дис-
танции пущенная из него стрела или болт пробивали любые
доспехи, кроме самых тяжелых.
123
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Аркебузы же на первых порах представляли собой столь
неудобное устройство — с их фитилем, который постоянно гас,
и его приходилось зажигать снова и снова; с их затравочным
полкбм, открытым ветру и дождю, — что только остается удив-
лять тому, как они вообще выжили. Перезаряжалось такое ору-
жие очень медленно, а выстрелить и поразить цель из него
было крайне трудно даже при самых благоприятных условиях.
Порох тех лет, отличавшийся весьма низким качеством, давал
сильный нагар, скапливавшийся на внутренней поверхности
ствола, так что пулю приходилось силой забивать в ствол шом-
полом, деформируя ее, либо снаряжать оружие пулями меньше-
го диаметра. И то и другое отнюдь не способствовало точности
выстрела. Зная, что дальность стрельбы аркебузы составляла
около двухсот метров, весьма сомнительно, чтобы из среднего
качества аркебузы можно было попасть в цель даже размером
с человека на расстоянии свыше сорока метров. Если же пы-
таться попасть в грудь не защищенного щитом человека или в
голову без шлема, то сделать это можно было бы на расстоянии
не больше сорока футов. Круглые пули были тяжелыми, до-
стигая в весе около унции, а дульное пламя и грохот выстрела
имели большой психологический эффект. Во всяком случае,
аркебузы и их старшие братья — мушкеты — не только не за-
менили арбалеты, но и еще во времена герцога Альбы (ок. 1560)
составляли не больше половины стрелковой силы tercio.
Артиллерия того времени, сравнительно с более поздним
периодом, была тяжелой и неманевренной. Осадные орудия, с
трудом перевозимые упряжкой волов, разнились от кулеврины,
весившей около двух тонн и стрелявшей ядрами весом от 15 до
20 фунтов, до «полупушки», посылавшей во врага 32-фунтовые
ядра, и четырехтонной «королевской пушки», метавшей ядра
весом около 70 фунтов. В большом разнообразии имелись и
более легкие образцы орудий этого рода войск, некоторые из
них были казнозарядными. Среди них мы встречаем такие на-
звания, как серпентин, стрелявший полуфунтовыми ядрами;
двухфунтовик фалькон со своим двоюродным братом, одно-
фунтовым фальконетом, есть здесь и сакер, кулеврина-бастард,
полукулеврина и василиск. Пожалуй, лишь шестифунтовка-
сакер, весивший сам около 1400 фунтов, был достаточно «лег-
ким», чтобы его могли перевозить к месту сражения упряжкой
лошадей. Орудийные лафеты были грубыми и громоздкими, а
124
1
1 — мушкет с фитильным замком; 2 — испанское огнестрель-
ное оружие; 3 — пороховница с отделкой; 4 — колесцовый замок;
5 — завод пружинного механизма в увеличении
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
орудийные передки совершенно неизвестны. Даже самые лег-
кие орудия, однажды установленные на позицию, становились
неподвижными — неспособными передвигаться вместе с на-
ступающей армией и обреченными на захват неприятелем в
случае отступления.
Существовало также несколько разновидностей многостволь-
ных орудий меньшего калибра; некоторые из них монтирова-
лись на повозках, оснащенных остриями пик или лезвиями кос.
Такие «органы», порой имевшие возможность произвести пять-
десят выстрелов одновременно, использовались на небольших
расстояниях для отражения атаки неприятеля, но были почти
бесполезны при наступлении.,
Достаточно странно, но искусство бронников достигло сво-
его апогея после появления огнестрельного оружия, то есть ко
времени, когда порох и пули сделали подобную защиту совер-
шенно устаревшей. Однако доспехи, уже обреченные появле-
нием нового оружия, все еще оставались на поле боя в течение
многих лет. Хотя аркебузиры и канониры играли в рядах сра-
жающихся все более и более значительную роль, исход боль-
шинства сражений все еще решался в рукопашной схватке, где
наличие доспехов проводило грань между жизнью и смертью.
К тому же кираса или шлем, сделанные из хорошей стали, мог-
ли защитить и от мушкетной пули, попади та под некоторым
углом. Но если пуля эта была бы выпущена с небольшого рас-
стояния и попала бы в кирасу или шлем под прямым углом,
то, скорее всего, она бы их пробила. Другие составные части
доспехов, будучи сделанными из более тонкого металла, были
более уязвимыми. По мере совершенствования огнестрельно-
го оружия нагрудник и наспинник кирасы (в особенности пер-
вый) делались все более толстыми. Нагрудник половинных
доспехов (защищавших только туловище), принадлежавших
испанскому королю Филиппу III (ок. 1600), достигал в толщи-
ну 10 миллиметров. На этом необычно толстом доспехе име-
ется семь вмятин, оставленных пулей аркебузы или мушкета
(предположительно выпущенных, чтобы удостовериться в его
защитных свойствах). Наспинник тех же доспехов, однако, бу-
дучи всего 3 миллиметра в толщину, имел сквозные отверстия,
пробитые пулями.
Поскольку составные части доспехов, защищавшие наи-
более важные органы человека, исполнялись более толсты-
126
ИСПАНЦЫ
ми, увеличивающийся вес делал невозможным осуществить
необходимую защиту всего тела воина. С течением времени
броня на теле ниже пояса исчезла вообще или была сведена
к пластинам, перекрывающим друг друга подобно черепице
и защищающим нижнюю часть живота и передние поверхно-
сти бедер (наиболее уязвимая часть тела всадника). Подоб-
ные половинные доспехи оставались в употреблении вплоть
до конца XVII столетия.
Пехота к середине XVI столетия по большей части вооб-
ще отказалась от всякой брони, за исключением кирасы и
шлема. Обычно пехотный шлем относился к типу морион, то
есть был без забрала, причем часто имел высокий гребень.
Этот тип шлема стал считаться испанским, хотя был распро-
странен по всей Европе. Другим часто встречающимся типом
шлемов был бургонет, или бургундский шлем. Мечи в это
время применялись очень длинные и совершенно прямые.
Такой меч был прежде всего тяжелым рубящим оружием, хотя
начинали входить в обычай и колющие удары им. Двуручные
мечи еще иногда использовались конными воинами, причем
перевозились они притороченными к седлу. Кинжал про-
должал оставаться частью повседневного вооружения. Чашки
эфеса меча и наручные щиты делались круглыми и обычно
небольшого размера. Они использовались больше для пари-
рования ударов, чем для прикрытия тела. Пики и алебарды
не претерпели изменений по сравнению с предыдущим сто-
летием.
Дисциплина в войсках была жесткой, как этого требовал
формализованный стиль ведения военных действий в XVI сто-
летии, но ничего неизменного не было в воинском мышле-
нии испанского солдата. Он мог быть непреклонным, строго
формальным внешне, гордым, бескомпромиссным и действо-
вать с повергающей в благоговейный ужас простотой; но, ока-
зываясь перед лицом новой или необычной для него ситуа-
ции, он часто реагировал на нее с быстротой современного
спецназовца. История завоевания Нового Света полна приме-
рами приспособляемости захватчиков — описаниями мостов
из веревок и виноградных лоз, перекинутых через стремитель-
ные реки, и флотилий небольших судов, наскоро сколоченных
гвоздями, подозрительно похожими на гвозди для лошадиных
подков.
127
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Долгие годы осадных войн в Нидерландах изощрили на-
ходчивость испанцев. Малопривычные, по общему мнению, к
действиям на море, испанцы тем не менее с готовностью осво-
или десантные операции привычных к морским судам гол-
ландцев и неоднократно выходили победителями из сражений
с ними по их правилам.
В одну из зим они предприняли нападение на некие гол-
ландские корабли, вмерзшие в лед неподалеку от Амстердама.
Нападение это было отбито голландцами, передвигавшими-
ся на коньках, в ходе небольшого, но кровопролитного боя.
По воспоминаниям герцога Альбы, «совершенно невероятное
зрелище, никогда ранее никем не виданное, представлял собой
вид отряда аркебузиров, шедших в атаку по льду замерзшего
моря». Корабли так и остались незахваченными, но преподан-
ный урок был усвоен.
Снова процитируем историка Мотлея: «Испанцы никогда
не теряли присутствия духа и всегда были способными учени-
ками, даже если в роли учителей выступали их враги. Альба
немедленно затребовал семь тысяч пар коньков, а его солдаты
вскоре выучились совершать воинские операции на этом но-
вом для них снаряжении столь же быстро, хотя, может быть, и
не так искусно, как голландцы».
Испанские солдаты могли штурмовать стены осажденных
городов под градом пуль, камней, под потоками негашеной
извести, расплавленного свинца, охапками горящей соломы и
всего, что удавалось обрушить на их головы отчаявшимся жи-
телям этих городов, или неколебимо стоять в поле на своих
позициях под пушечным и мушкетным обстрелом. Смогли они
и предпринять невероятный марш-бросок протяженностью в
десять миль, борясь с наступающим приливом, по узкой по-
лоске земли, затопленной даже во время отлива на среднюю
глубину в четыре или пять футов. С этим подвигом командира
испанцев Мондрагона позднее сравнивали подобный, но еще
более трудный бросок, во время которого испанским пехотин-
цам пришлось противостоять не только приливной волне, до-
ходившей им до шеи, но и целому флоту баркасов с голландца-
ми на борту, вооруженными аркебузами, цепами, отпорными
крюками и даже гарпунами.
Осуществить подобные предприятия было под силу только
необычным воинам, но и вели их в бой отнюдь не обычные
128
ИСПАНЦЫ
офицеры. И не приходится удивляться тому, что ветераны чис-
ленностью в несколько сотен человек смогли под Намюром
наголову разбить армию в несколько тысяч воинов, нанеся ей
потери, в десять или одиннадцать раз превышавшие потери
испанцев. Силы голландцев были практически уничтожены,
шесть или семь тысяч осталось лежать на поле брани или же
были взяты в плен и повешены.
Но шли годы — и с ними уходила былая слава. Рокот ис-
панских барабанов и мерная поступь испанских пехотинцев
уже не ввергали в почтительный трепет их противников. Не-
истовый взрыв энергии, распространивший славу испанского
оружия по всему миру, потерял свою силу, и полуостров, по-
грузившись в дремоту, стал напоминать уснувший вулкан, все
еще курящийся и временами сотрясающий почву, но никому
уже не опасный.
Почему же это произошло? Возможно, в этом процессе
сыграла свою роль религия. В те дни на Испанию наложила
свою тяжкую длань католическая церковь. Религиозное рве-
ние выродилось в слепой фанатизм и нетерпимость, и густая
тень инквизиции заволокла страну. Вдохновение Изабеллы
уступило место холодным и рассчитанным интригам Филип-
па II. Своеобразие мышления и дух приключений заглохли
в полицейском государстве, и новое поколение испанских
офицеров уже не разделяло буйного порыва своих отцов.
Формализм и консерватизм, в которые все больше погру-
жалась Испания к началу XVII столетия, как представляется,
отражались и на ее военной машине. Тот факт, что, несмот-
ря на огромное количество драгоценных металлов, выве-
зенных из испанской Америки, почти непрерывные войны
XVI и начала XVII столетия ввергли страну в нищету, не-
сомненно является фактором, способствовавшим, но никак
не способным сам по себе объяснить деградацию испанско-
го оружия.
Безусловно, рядовой солдат в этом нисколько не виноват.
Он не утратил ни грана своей стойкости и отваги, что и дока-
зали старые испанские tercios при Рокруа1. В течение полутора
столетий испанский солдат удерживал свою репутацию лучше -
1 19 мая 1643 г. при Рокруа произошла известная битва между фран-
цузами и испанцами.
5 Эволюция вооружения Европы
129
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
го пехотинца в мире. Спустя три столетия ему пришлось сно-
ва доказывать в ходе горькой и кровопролитной гражданской
войны, что он ничуть не утратил боевых качеств своих пред-
шественников.
Как бы то ни было, военная инициатива ускользнула из
рук испанцев. С ней ушло также и самое ценное — вера ис-
панского солдата в то, что он превосходит любого воина на
земле.
ШВЕДЫ
Как и можно было ожидать от столетия, на протяжении
которого почти каждая страна в Европе вела кровопролитные
войны, страницы истории XVII века изобилуют именами про-
славленных солдат. Мориц Оранский, Тилли, Валленштейн,
Тюренн, Конде и Вобан — все они в те или иные годы этого
века прославились как мастера военного искусства. И все же
среди всех этих великих солдат имена двух военачальников
стоят особняком — это Густав-Адольф и Оливер Кромвель;
один — монарх, другой — деревенский помещик (чья дея-
тельность стоила его суверену головы). И все же у них было
по крайней мере одно общее: вера в ударную мощь кавалерии
и вера в непобедимость дисциплинированных и богобоязнен-
ных солдат, сражающихся во благо протестантизма.
ЛЕВ СЕВЕРА
Первому из них, Густаву-Адольфу, прозванному Львом Се-
вера, судьбой было предопределено играть значительную роль
в масштабной полурелигиозной борьбе, получившей название
Тридцатилетней войны1, которая охватила большую часть За-
пада и ввергла в запустение большую часть Германии. «Лучше
править пустыней, чем страной еретиков» — был лозунг Фер-
1 Тридцатилетняя война (1618—1648) — первая об-
щеевропейская война между двумя большими группировками держав:
стремившимся к господству над всем христианским миром габсбург-
ским блоком (испанские и австрийские Габсбурги) и противодейство-
вавшими этому блоку национальными государствами — Францией,
Швецией, Голландией, Данией, а также Россией, в известной мере
Англией.
5*
131
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
динанда, императора Священной Римской империи; кальви-
нистский же генерал граф Петер Эрнст Мансфельд не без осно-
вания получил прозвище «христианского Аттилы». Эти два
факта лучше всего характеризуют дух этой войны и жестоко-
сти, которые практиковали обе стороны, повторяя, только в
большем масштабе, самые ужасные из испанских зверств в Ни-
дерландах.
Причины, приведшие к Тридцатилетней войне, слишком
сложны, чтобы обсуждать их здесь. Религия и международная
политика в них неразрывно связаны, а мотивы участия в ней
шведского короля Густава достаточно неопределенны. Обычно
в исторических исследованиях он предстает защитником про-
тестантизма от сил католицизма, однако он был прежде всего
шведом, и хотя он глубоко воспринимал религиозные пробле-
мы, раздиравшие тогдашнюю Европу, но шведские притязания
на севере были его главной заботой, а больше всего его за-
нимало желание превратить Балтийское море во внутреннее
шведское озеро. Швеция на заре своей истории как государ-
ства, в XVII столетии, включала в себя обширные территории,
которые она в сражениях отбирала у своих соседей. Однако,
сколь бы эффектными ни были успехи Густава на севере, основ-
ным его свершением была краткая двухгодичная кампания в
Германии. Его победы в корне изменили весь ход войны и вы-
вели шведскую армию на первое место в Европе.
При всем том, что крепкое шведское крестьянство было
великолепным солдатским материалом, секрет успехов Гус-
тава заключался в военных реформах и в том вкладе, кото-
рый он лично внес в выработку усовершенствованной воен-
ной тактики.
Даже к концу XVI века построение войск на поле боя про-
должало базироваться на старой испанской системе. Пехота
обычно выстраивалась в центре большой прямоугольной «рати»,
пикинеры посередине, прикрытые бастионами «фортов». Пе-
ред таким строем обычно помещалась артиллерия, прикры-
ваемая цепью стрелков, а кавалерия, составлявшая в среднем
четвертую часть численности всей армии, располагалась на
флангах или в тылу.
Неспособная, как правило, прорвать плотный строй пи-
кинеров, кавалерия стала все больше вооружаться пистолета-
ми, а палаши с копьями отодвинулись на второй план. Кава-
132
ШВЕДЫ
леристы, облаченные в солидную броню, защищающую их от
мушкетного огня, действовали вытянутыми в глубину эска-
дронами. Эти эскадроны на рысях приближались к вражеско-
му строю, и, по мере того как каждая шеренга оказывалась
перед пикинерами, они разряжали в них свои колесцовые пи-
столеты (каждый конник имел два, а порой и четыре таких
пистолета) едва ли не в упор, а затем разворачивали коней и
оттягивались в тыл строя, предоставляя возможность следу-
ющей шеренге проделать то же самое.
Доспехи, принятые в кавалерии в начале и середине XVII сто-
летия, состояли обычно из нагрудника и наспинника, наде-
ваемых чаще всего на куртку из толстой кожи. Такая солидная
подложка в виде куртки представляла собой довольно хорошую
защиту от сабельного удара и зачастую использовалась даже
без кирасы. Самым распространенным шлемом была «раковая
шейка», с пластинчатым прикрытием шеи и подвижным про-
тектором для носа. Высокие кожаные сапоги и поножи завер-
шали облик кавалериста.
Офицеры, а также солдаты подразделений, вооруженных
копьями, обычно были облачены в доспехи из закрытого шлема
(со смотровой щелью и забралом), латного воротника, нарамен-
ников, нагрудника и наспинника, а также брони, полностью
закрывающей ноги до колен. Некоторые офицеры оставались
по старинке приверженцами громоздких доспехов, закрывав-
ших три четверти тела, но их становилось со временем все
меньше и меньше.
Пикинеры обычно были облачены в наспинник и нагруд-
ник, к последнему же прикреплялись набедренники, защищав-
шие переднюю поверхность бедер. Шлем-морион с небольшим
гребнем или низкий «горшок пикинера» с широким опуска-
ющимся козырьком и накладками для щек защищал голову.
Мушкетеры иногда носили круглый шлем, но гораздо ча-
ще — только войлочную шляпу с плюмажем. Время от времени
в их облачении появлялись нагрудник и наспинник.
Густав был большим поклонником Морица Оранского и
поэтому разделял тактику этого генерала, состоявшую в при-
менении на поле боя небольших полков, образованных из от-
рядов менее чем в 150 воинов каждый, в которые входили в
равных пропорциях пикинеры и стрелки. Густав увеличил чис-
ло мушкетов до семидесяти пяти и сократил число пик до при-
133
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Шлем с «раковой шейкой» и колесцовый пистолет
мерно пятидесяти пяти на отряд. Он также уменьшил длину
18-футовой пики до одиннадцати футов.
Облегчен был мушкет, и тяжелые сошки с вилообразной
головкой стали теперь не нужны. Применение бумажного па-
трона (не был изобретением Густава, как порой утверждают,
а впервые принят по его инициативе для использования в ка-
честве стандартного оснащения войска) позволило повысить
темп огня и сделало возможным уменьшение глубокого строя
былых времен до шести рядов.
Совершенно уникальной была его реорганизация отрядов
мушкетеров и пикинеров таким образом, чтобы они поддер-
живали друг друга, позволяя сосредоточить максимум огне-
вой мощи на неприятеле. Эти отряды были сформированы в
бригады, насчитывающие в своем составе от 1500 до 2000 че-
ловек. Схема такой бригады, составленная современным ан-
глийским обозревателем, изображает типичную, но ни в коем
случае не жесткую организацию. Другие отряды мушкетеров
были задействованы, или «командированы», для специальных
134
ШВЕДЫ
Мушкетер
целей. Он также ввел в обычай размещать команды мушкете-
ров в промежутках между кавалерийскими эскадронами.
Основная идея преобразований Морица и Густава состоя-
ла в том, чтобы расчленить большие и потому неуправляемые
«рати» на более мелкие подразделения. Шведская бригада все
еще была, подобно «рати», подвижным «фортом», хотя и мно-
го более маневренным.
Тактика шведской тяжелой кавалерии была разработана та-
ким образом, чтобы вернуть ей эффект таранного удара, кото-
рый был в значительной степени утерян с появлением подраз-
135
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
делений рейтар с их пистолетами. Теперь конники готовились
так, чтобы уметь наступать, идя в атаку галопом, и использо-
вать свои пистолеты в возникающей после их удара общей
схватке. Их ряды формировались теперь по три всадника в глу-
бину и поэскадронно, один за другим, хотя порой применялось
и шахматообразное построение эскадронов.
Густав также ввел в войсках подразделения драгун. По су-
ществу, они представляли собой посаженную на лошадей пе-
хоту, вооруженную карабином и саблей. Они могли действовать
двояким образом — и как легкая кавалерия, и спешенными,
как пехотные подразделения.
Но самые значительные реформы Густава лежали в сфере
артиллерии. Артиллерист XVII столетия был обременен значи-
тельным числом орудий различного веса и калибра — причем
ни одно из них не соответствовало задаче использования их в
качестве мобильных полевых орудий. Станки орудий были тя-
желыми и громоздкими, а вес пушечных стволов — непропор-
ционально велик по отношению к их калибру. Следствием тако-
го положения дел было то, что артиллерия, однажды занявшая
позицию, редко меняла ее после начала сражения, оставаясь
недвижимой и лишь переходя из рук в руки по мере того, как
менялась ситуация на поле боя. Другая причина отсутствия
маневренности заключалась в использовании гражданских по-
гонщиков конских упряжек. Эти господа зачастую пускались
наутек в тыл вместе со своими лошадьми, бросая орудия на
произвол судьбы.
Ощущая необходимость в подразделениях легких полевых
орудий, Густав сначала стал экспериментировать с моделью
орудия, которое он применял в ходе Польской кампании. Оно
имело ствол из меди, усиленный стальными обручами, обви-
тый веревкой и, наконец, обтянутый кожей. Не считая веса
лафета, орудие весило менее сотни фунтов, но было слишком
непрочным для настоящего боя. Отвергнув этот вариант, Гу-
став спроектировал пушку с литым стволом, более короткую и
более легкую, чем стандартная модель. Это орудие, стрелявшее
4-фунтовыми ядрами, имело в длину менее четырех футов и
весило примерно четыреста фунтов. Оно могло доставляться
на поле боя одной лошадью или усилиями нескольких чело-
век. Два таких орудия имелось на вооружении каждого полка.
Единый боеприпас, в котором пороховой заряд и ядро были
136
ШВЕДЫ
соединены воедино, обеспечивал сравнительно высокий темп
стрельбы. Имеются свидетельства, что орудие могло делать до
восьми выстрелов в минуту, тогда как самые подготовленные
мушкетеры могли производить только шесть выстрелов. Более
тяжелые орудия использовались как и раньше, но теперь даже
и они стали настолько легкими, что могли маневрировать на
поле боя.
Как глава мощной страны, претендующей на то, чтобы стать
во главе военной и торговой империи, Густав был отличным
организатором. Он стал одним из тех редких монархов, кото-
рые соединяют в себе множество талантов, — свободно гово-
рил на девяти языках, проектировал здания, писал гимны и
был, по мнению такого военного авторитета, как Наполеон,
вторым после Александра Македонского генералом. Война
всегда стояла первой в ряду его приоритетов (ему пришлось
сражаться за свою корону против датчан почти сразу же после
своей коронации), и он вкладывал в войну всю свою душу и
энергию. В результате возникла армия, небольшая, но в выс-
шей степени эффективная, оснащенная и содержавшаяся на
уровне, о котором другие страны в тогдашнем мире не могли
и мечтать. Была создана система складов военного имущества,
запасено обмундирование для армии и построены казармы.
Армейские обозы были сокращены до самого минимума для
повышения маневренности (предусматривалось по десяти те-
лег для имущества эскадрона и восемь — для отряда). Армию
сопровождал'саперный корпус, но и все солдаты были обучены
проведению фортификационных работ и наведению мостов
через реки.
В противоположность армиям Католической лиги1 шведская
армия была спаяна строгой дисциплиной. Грабеж и насилие
карались смертью. Однако экономика такой бедной страны, как
Швеция, была не способна долго нести бремя военных расхо-
дов, и Густав обеспечивал содержание армии по большей части
за счет системы субсидий своих союзников и наложения кон-
трибуций на завоеванные регионы. Не приходится сомневаться,
1 Католическая лига (1609) — объединение католических
духовных и светских феодалов Германии, созданное 10 июля 1609 г.
для борьбы с Протестантской унией (1608). Стала одной из главных
сил католической реакции не только в Германии, но и во всей Запад-
ной Европе.
137
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
что такая система тяжким грузом ложилась на области, бывшие
ареной военных действий различных армий, но это все же намно-
го лучше, чем грабеж, так сказать, «приватный», которым войска
Католической лиги привыкли добывать себе пропитание.
Имперские войска, с другой стороны, деградировали до со-
стояния профессиональных банд воров и убийц. Империя даже
не пыталась снабжать своих солдат чем бы то ни было — плата
обычно задерживалась на месяцы, если выплачивалась вообще,
и ее отряды существовали целиком за счет грабежа тех райо-
нов, через которые они шли или в которых располагались на
постой. Ситуацию позволяет лучше понять, например, пред-
ложение графа Альбрехта фон Вальденштейна, более извест-
ного как Валленштейн, сформировать армию в 40 000 человек
без всякого финансирования со стороны императора. Полити-
ка Валленштейна лучше всего описывалась его же девизом
«Пусть война кормится самой войной», который на деле озна-
чал, что все тяготы лягут на несчастное население Германии.
Другие армии были ничем не лучше, и вошло в обычай плани-
ровать военные кампании в соответствии с тем, какие районы
оставались еще не разграбленными и могли предоставить до-
вольствие для определенного числа солдат в течение некото-
рого времени. Поскольку армии обычно старались действовать
на «вражеской» территории, методы, которыми они добывали
для себя плату и пропитание, лучше предоставить нарисовать
воображению. Все это делалось еще и с целью не оставлять
ничего пригодного для использования силами противополож-
ной стороны, поэтому, когда одна из этих наполовину частных
армий двигалась по той или иной территории, она системати-
чески уничтожала фермы, деревни, мельницы, мосты и вообще
все, что могло гореть или рушиться. Объятые отчаянием толпы
несчастных, оставшихся в живых, во многих случаях впадали
в каннибализм, и во многих городах на местных кладбищах при-
ходилось выставлять охрану. Орды голодных стариков, женщин
и детей влачились за армиями в надежде поживиться остатка-
ми съестного на местах биваков — а на сожженных руинах опу-
стевших городов и сел завывали волки и рылись дикие свиньи.
Одна только Богемия потеряла в ходе этой войны, эпидемии
чумы и голода три четверти своего населения, а самые осто-
рожные оценки жертв по всей Германии дают на круг около
7 500 000 человек, или треть всего населения.
138
ШВЕДЫ
Подобная свобода поведения
солдатни всегда имела своим след-
ствием падение ее морального уров-
ня, и, хотя дисциплина в строю была
поистине свирепой, это никак не
могло восполнить ее недостаток в
обстановке лагеря. Поэтому офи-
церам все время приходилось быть
начеку, чтобы вовремя остановить
переходящее все рамки мародер-
ство и призвать своих прямых под-
чиненных к выполнению ими сво-
их обязанностей.
Пополнение в армию добывалось
всевозможными методами, честны-
ми и бесчестными, как из числа вра-
Закрытый шлем
гов, так и из «своих». Многие бедолаги, лишившись дома и
средств к существованию, вступали в армию просто от отчая-
ния. «У кого сгорел дом, одна дорога — в солдаты» — гласила
поговорка. Другие вовлекались в армию силой. По воспоми-
наниям, вербовщики в армию Валленштейна заходили в кре-
стьянскую хижину и клали на стол монету и веревку с петлей.
Сомневающийся «доброволец» мог делать выбор. Совершенно
естественно, из таких насильно завербованных в армию ново-
бранцев хороших солдат не получалось, несмотря на жестокие
усилия муштровавших их капралов. После малейшего пораже-
ния они старались разбежаться по домам, если им было куда
вернуться.
Другим источником беспорядка и недисциплинированно-
сти в рядах имперской армии было большое число граждан-
ских лиц, прибивавшихся к ней. За каждой армией тащилась
обычно целая толпа прихлебателей — проститутки, любовни-
цы, маркитантки, мошенники, воры и бездельники всякого
рода, а также инвалиды и голодающие. За одной из армий в
30 000 воинов, по воспоминаниям, двигалось 140 000 беспо-
лезных ртов в надежде чем-нибудь поживиться.
Но, несмотря на все это, имперские войска в основном все
же состояли из ветеранов под командованием опытных коман-
диров. Война была частью повседневной жизни Европы на
протяжении стольких лет, что уже не было недостатка в об-
139
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
стрелянных солдатах, — и, закрывая глаза на все их пороки
(а они были отягощены грехами в той же степени, что и любая
армия, идущая в бой), можно было сказать, что они были хо-
рошими воинами. Они были находчивы, как могут быть на-
ходчивы только ветераны, и тверды в бою, как могут быть твер-
ды люди, давно привыкшие к войне, исполненные солдатской
гордостью за свой отряд или полк.
Об их привязанности к своим офицерам, вероятно, гово-
рить не приходится. Их отношения с офицерами скорее напо-
минали отношения ценного работника и работодателя. О па-
триотизме в подобной войне также не было и речи, поскольку
здесь не шла речь о национальных интересах; трудно также и
представить себе, чтобы большинство закоренелых грешников,
идущих за Тилли и Валленштейном, хоть в малейшей мере ру-
ководствовались религиозными мотивами. Если дом челове-
ка был разграблен или дочь его изнасилована теми, кто при-
надлежал к протестантам, то тем лучше. Если нет, то бедняге
солдату, которому, вероятнее всего, суждено окончить жизнь,
будучи брошенным голым в придорожную канаву на съедение
волкам, вполне можно простить несколько мелких грешков.
Солдаты, которых вел за собой Густав, были не чета средне-
му воину империи. Они представляли собой отборных жителей
шведской глубинки — лучшее из того, что могла дать стра-
на, которой пришлось стать военным государством. Вровень с
ними стояли только английские и шотландские воины, добро-
вольцы — которых привел на континент дух авантюризма, —
желавшие сражаться за реформу веры, добыть воинское уме-
ние и славу, а то и из одной только любви к сражениям, как и
их отцы, в свое время пришедшие в Нидерланды. Строгая дис-
циплина и высокая воинская подготовка превратили шведов в
великолепных солдат, а их победы в польской войне и над рус-
скими вселили в них уверенность в себе и в своем короле. На-
звать Густава военачальником нельзя, не погрешив против
истины. Однако забота командующего о благополучии под-
чиненных всегда завоевывает их преданность, в случае же с
королем она сочеталась с его безрассудной храбростью на поле
боя, с готовностью переносить все тяготы солдатской жизни и
с репутацией победоносного генерала. Соответственно, его
воины были всецело преданы ему и готовы следовать за ним
повсюду. Нижеследующий отрывок взят из книги «Великая и
140
ШВЕДЫ
знаменитая битва при Лютцене»1, напечатанной во Франции
спустя год после этой битвы: «Он прекрасно понимал, что веры
и преданности нельзя ждать там, где мы навязываем рабскую
зависимость и неволю, и потому он временами мог позволить
себе запросто общаться как с простыми солдатами, так и с
офицерами. Все свои стратегические замыслы он проводил в
жизнь быстро и решительно... Перед боем он прежде всего воз-
носил молитву к Богу, а затем обращался к своим воинам, не
упуская из виду возможных маневров своих недругов и следя,
чтобы у его солдат было все необходимое...»
Шведская армия, которую Густав привел в Германию, была
компактной и в высшей степени маневренной, обладала вы-
соким воинским духом, отличной дисциплиной, новейшим
снаряжением и превосходным командованием. Кроме этого,
воинов связывали друг с другом и с их королем тесные узы
патриотизма. Все другие качества войск были примерно рав-
ными, а потому исход сражений между имперскими армиями
и силами Густава мог иметь только один исход. С другой сто-
роны, католические воины и их генералы нимало не сомнева-
лись, что они в самом скором времени сметут вторгшихся за-
хватчиков в Балтику. Потребовалась хорошая битва, чтобы они
наконец поняли — непрерывная череда имперских побед по-
дошла к концу.
Густав высадился на острове Узедом в июле 1630 года и
провел несколько последующих месяцев, утверждаясь в По-
мерании. Отнюдь не встреченный с распростертыми объяти-
ями правителями протестантской Германии, он столкнулся с
пустыми обещаниями или неприкрытой враждой. Имперские
войска так запугали большинство германских княжеств, что
поддержка могла быть получена только под дулами орудий.
Крупный город Магдебург пал и был безжалостно разграблен
и разрушен (май 1631 года), тогда как Густав тщетно пытался
получить разрешение от электора1 2 Бранденбурга на проход по
1 Лютцен — город в Саксонии. Здесь 6 ноября 1632 г. произо-
шла битва между шведами под начальством Густава-Адольфа и войска-
ми императора под начальством Валленштейна.
2 Электор — один из правителей германских княжеств, име-
ющих право избирать императора Священной Римской империи.
141
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
его территории ему же на помощь. Тогда Густав подошел к
Берлину и заставил электора отказаться от своего нейтрали-
тета. Эта демонстрация силы заставила войска Гессена и Сак-
сонии отойти обратно в свой лагерь, а перспектива вторжения
саксонцев под предводительством Тилли побудила сверхосто-
рожного электора незамедлительно заключить союз со шведа-
ми. Тилли и Паппенхайм, который был подчинен покорителю
Лейпцига, передислоцировались к северу от города, чтобы
встретиться там с наступающими союзниками. Две армии со-
шлись у городка Брейтенфельд.
Когда шведы стали переправляться через заболоченную до-
лину, Паппенхайм повел 2000 вСадников в отчаянной попытке
воспрепятствовать этой переправе, но был отброшен авангар-
дом шотландцев и подразделением драгун. Тилли, будучи вете-
раном подобных сражений — он некогда, на заре своей карье-
ры, служил в испанском tercio в Нидерландах, — был знатоком
тактики того времени. В соответствии с этим он выстроил свои
силы в лучших испанских традициях. Его пехота, численно-
стью примерно в 35 000 человек, была сведена в несколько
сплошных прямоугольников от 1500 до 2000 воинов в каж-
дом, с кавалерией, сосредоточенной на флангах. Эта последняя
насчитывала около 10 000 всадников, из которых теми, что
находились на левом фланге, знаменитыми «черными кира-
сирами», командовал Паппенхайм, а конницей на правом
фланге — Фюрстенберг и Изолани. Тилли расположил свою
артиллерию — общим числом в двадцать шесть орудий — дву-
мя группами: легкую артиллерию впереди своего центра, а тя-
желую между центром и своим правым флангом.
Густав поставил свою пехоту в центре, в гибком бригадном
строю, описанном выше, который непосредственно слева при-
крывала кавалерия под командованием Горна. Три полка ка-
валеристов заняли свое место в центре, а основной ее состав,
одиннадцать конных полков под командованием Банера, — на
правом фланге. Мушкетеры и легкие орудия были размещены
между конными полками на передовых позициях — «мушкетеры
в плутонгах по пятьдесят», как записал впоследствии Монро,
командовавший пехотным полком, — тогда как более тяжелые
орудия под командованием Торстенссона были выдвинуты не-
сколько вперед, в самом центре. Саксонцы находились на ле-
вом фланге. Армия союзников, по всей вероятности, насчиты-
142
Типичный испанский боевой порядок:
построение пикинеров полым каре, с алебардистами впереди
и «фортами» аркебузиров по углам
Императорская пехота
Битва при Брейтенфельде — начальный этап
Битва при Брейтенфельде
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
вала около 47 000 человек, из которых примерно 30 000 были
шведы.
Сражение началось в принятой манере, с артиллерийской
дуэли, продолжавшейся два с половиной часа, «во время кото-
рой наши воины, как пешие, так и конные, стояли подобно
стене, а огонь пушек то и дело проделывал среди нас громад-
ные бреши».
Шведские орудия, делавшие три выстрела за то время, пока
вражеские делали один, нанесли противнику значительный
урон, ведя огонь по плотному строю пехоты. Паппенхайм, не
получив никакого приказа, пылая гневом и досадой на своего
командующего, приказал своим кирасирам двинуться вперед
и атаковать шведский правый фланг. Король ответил на это
броском кавалерийского полка из второй линии наперерез ки-
расирам — и тут стало ясно, что пистолеты всадников никак
не могут сравниться по эффективности огня с мушкетами «плу-
тонгов», расположенных между кавалерийскими полками шве-
дов. Семь раз «черные кирасиры» сближались со шведами на
рысях и разряжали свои колесцовые пистолеты, — и семь раз
огонь мушкетов и легких полевых орудий отбрасывал их назад.
И когда они разворачивались, отступая, в последний, седьмой
раз, Банер бросил в бой своих давно стоявших под обстрелом
конников — и не рысью, а мощным карьером. Понесшие тя-
желый урон от огня шведов, да к тому же еще и удрученные
своим отступлением, кирасиры были не в состоянии заметить,
что тяжелая кавалерия шведов пошла на них в атаку самым
быстрым аллюром. Через несколько минут все они оказались
разметанными по полю боя и позорно бежали.
Увидев первую атаку Паппенхайма, командиры имперских
войск на правом фланге решили, что это часть общего на-
ступления, и также атаковали — но с совершенно другими
последствиями! При виде несущейся на них стальной лавины
необстрелянные саксонцы первыми дрогнули и, несмотря на
все усилия своих офицеров, смешали ряды и при первом же
столкновении пустились в бегство. Густав разом потерял тре-
тью часть своей армии!
Хитрый командующий имперскими войсками немедленно
отдал приказ силам своего центра передислоцироваться правее
и скрытным маршем перебросить свои «рати» против шведско-
го левого фланга. Но к тому времени, когда имперские части
144
ШВЕДЫ
заняли свои новые позиции, более подвижные в маневрах шве-
ды уже изменили свое построение, а король стабилизировал
ситуацию на фланге, развернув кавалеристов Горна против но-
вой угрозы и направив на помощь пехоте поддержку из второй
линии. Сражавшиеся теперь переместились на новые позиции.
Монро писал: «Неприятельские войска твердо удерживали по-
зиции и, глядя на нас с довольно близкого расстояния, виде-
ли, как перестраиваются наши бригады, образуя против них
наш строй. Враг был твердо готов обрушить на нас огонь сво-
их орудий и мушкетов; но наши легкие орудия опередили их,
дважды дав залп, а еще до того, как двинуться в атаку, мы дали
залп из мушкетов, которые успели перезарядить. Не в силах
более стоять на месте, наша бригада стала наступать на них с
пиками наперевес и, обрушившись на один из их батальонов,
заставила его смешать ряды и обратила в бегство».
Шведские орудия прорубали целые просеки в плотных ря-
дах противника, а захваченные саксонские пушки были раз-
вернуты так, чтобы вести фланкирующий огонь по солдатам
Тилли. Попав под удары с двух сторон, имперские войска бы-
стро таяли, когда король нанес свой coup-de-grdcex. Собрав всех
имеющихся кавалеристов победоносного правого фланга, Гу-
став повел их в решительную атаку, волна которой захлестнула
имперские орудия и затем, заворачивая влево, обрушилась на
дрогнувшую неприятельскую пехоту. Лишившись артиллерии,
теснимое с фронта и фланга, все каре пикинеров Тилли на-
чало таять. Когда над затянутым пороховым дымом полем сгу-
стилась ночная тьма, имперские войска обратились в бегство,
шведские же кавалеристы с окровавленными саблями в руках
пустились их преследовать.
Густав был не из тех военачальников, которые могли по-
зволить разбитому врагу бежать, и поэтому решительно при-
казал начать преследование неприятеля. Полторы тысячи всад-
ников под командованием самого короля пустились в погоню,
пленив 3000 человек под Мерзебургом, и продолжили пресле-
дование вплоть до городских ворот Галле.
Так закончилась битва под Брейтенфельдом. Ее исход был
ужасающим для всех католических государств империи. Гро-
1 Последний удар, «из милости», кладущий конец мучениям ране-
ного.
145
ДЖ. КОГГИНС ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
мадная армия под командованием прошедших огонь и воду
генералов была уничтожена куда меньшими силами светлово-
лосых варваров. Путь на Вену шведскому монарху был открыт,
а его неудачная попытка взять этот город обсуждается и по сию
пору. Густав предпочел вторгнуться в Рейнскую область. За три
месяца этот богатый оплот католицизма был покорен, а ис-
панцы вытеснены обратно в Нидерланды.
В ходе последовавших за этим передислокаций, схваток и
осад шведский король завоевал ббльшую часть Германии. Тил-
ли, который сумел собрать новую армию, был смертельно ра-
нен в схватке со шведами, пытаясь захватить переправу через
реку Лех. Шведы переправились через нее под прикрытием
дымовой завесы от горящих стогов мокрой соломы и огня сво-
их орудий. Теперь оставался только один человек — Валлен-
штейн, который был в силах спасти Католическую лигу, — но
зависть к его головокружительной и постоянно растущей сла-
ве стала причиной его отставки в 1830 году. Однако победы
Густава не оставляли другого выхода, и император был вынужден
просить Валленштейна вернуться. В конце концов полководец
на это согласился (обставив свое возвращение условиями, ко-
торые делали его власть едва ли не столь же могущественной,
как и императорская) и вскоре встал во главе армии ветеранов,
многие из которых уже служили ранее под его началом.
Последовали новые маневры и контрманевры. Под Нюрн-
бергом две армии сошлись лицом к лицу, шведы закрепились
в городе, а Валленштейн угрожал им из укрепленного лагеря в
двух или трех милях от города. Начавшиеся болезни и недоста-
ток провианта заставили Густава предпринять попытку штурма
лагеря, чтобы таким образом выйти из тупика. Несколько ча-
сов его лучшие части, состоявшие из шведов, финнов и шот-
ландцев, штурмовали высоту, которая была ключом к позициям
Валленштейна, но каждый раз их атаки бывали отбиты. В кон-
це концов король отдал приказ прекратить штурм, потеряв
около 4000 ветеранов; шведы отступили, оставив в городе силь-
ный гарнизон. Несколько дней спустя Валленштейн, войско
которого понесло почти такие же потери, что и шведы, тоже
свернул свой лагерь.
Ближе к концу года, когда большинство армий переходило
на зимние квартиры, Густав передислоцировался в Лейпциг.
Армия Валленштейна закрепилась вокруг селения Лютцен и в
146
ШВЕДЫ
нем самом, и именно здесь 15 ноября 1632 года король вступил
в свою последнюю битву. Имперские войска насчитывали, по
всей вероятности, около 20 000 человек — и еще около 8000
человек под командованием Паппенхайма были расквартиро-
ваны поблизости, готовые прийти на помощь. Когда стало из-
вестно о наступлении шведов, эти войска были подняты по
тревоге, но не успели подойти к началу сражения. Валлен-
штейн выстроил свои войска параллельно дороге на Лейпциг,
правый фланг их опирался на подожженный Лютцен. Его пе-
хотинцы были сгруппированы в пять больших прямоугольных
«ратей», с мушкетерами на каждом углу — знакомый нам строй
«крепости с бастионами». Четыре из этих «ратей» находились
в центре, а одна располагалась ближе к Лютцену. Кавалерия
располагалась на каждом из флангов, причем на левом фланге
было оставлено место для войск Паппенхайма. Вся артиллерия
была сведена в две батареи — одна расположилась перед цен-
тром всего строя, а другая около Лютцена.
Войско короля было построено почти так же, как и в сра-
жении под Брейтенфельдом. Силы противников количествен-
но были почти равны, хотя большинство исследователей счи-
тает, что имперские войска преобладали.
Утро сражения было чрезвычайно туманным, и лишь часам
к одиннадцати развиднелось настолько, что артиллеристы обеих
сторон смогли открыть огонь. Орудия грохотали около часа, и
вспышки оранжевого огня в тумане высвечивали первые ряды
противников. Затем к туману добавились клубы порохового
дыма и гарь сожженной деревни; Густав отдал приказ насту-
пать. Он лично повел в бой своих кавалеристов правого флан-
га, смял передовое прикрытие неприятеля и привел назад свою
конницу. Герцог Саксен-Веймарский Бернгард, командуя ле-
вым флангом, тоже добился успеха, но стоявшая по центру
пехота, хотя и захватила почти все орудия неприятеля, была
все же вынуждена отступить. Получив донесение об этом, ко-
роль повел на помощь отступавшей пехоте кавалерийский полк.
В густом тумане, перемешанном с дымом, он потерял из виду
своих людей и, оставшись только с тремя своими приближенны-
ми, наткнулся на отряд неприятельской конницы и был убит.
Один из его спутников смог избежать гибели или плена и
сообщил Бернгарду, что командование перешло к нему. Из-
вестие о гибели короля — которое во многих случаях станови-
147
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
лось причиной отступления, если не бегства, — лишь разожгло
ярость шведов. Бернгард отдал приказ о новой атаке, и, когда
противники снова сошлись в бою, из мрака вынырнул передо-
вой эскадрон Паппенхайма. Появление этого яростного гене-
рала-кавалериста заставило шведский правый фланг несколь-
ко отступить, но тут Паппенхайм был убит, и становящееся
стихийным сражение распалось на серию ожесточенных ло-
кальных схваток отдельных групп, натыкающихся друг на дру-
га в густом смоге. Всю вторую половину дня сражение пере-
катывалось с одной стороны дороги на Лейпциг на другую;
батареи Валленштейна переходили из рук в руки по крайней
мере пять раз. Но шведы не отказывались от надежды на по-
беду. Герцог Бернгард бросил в бой последнюю бывшую у него
в резерве бригаду, и это последнее усилие заставило имперские
войска отступить. Когда сгустился ночной мрак, они начали
общий отход, но на этот раз им на пятки Густав уже не насту-
пал. Гибель вождя не только лишила шведов плодов их победы,
но и изменила всю военно-политическую ситуацию. Останься
Густав в живых, можно было не сомневаться в том, что он стал
бы полным владыкой всей Германии. Безусловно, затем он
столкнулся бы с Францией, а Ришелье, поддерживавший его
значительными средствами, имея в планах потом прибрать к
рукам империю и Испанию, не смог бы долго противостоять
мощной коалиции из объединенной Германии и скандинав-
ской империи Густава.
Его смерть стала трагедией для народа Германии, посколь-
ку без этого решительного вождя война продолжалась еще це-
лых шестнадцать лет. Армии шведов, французов, саксонцев,
баварцев, австрийцев, испанцев и голландцев наступали и от-
ступали, прокатываясь по странам, которые некогда были са-
мыми процветающими и населенными в Европе. Гремели сра-
жения в Испании и Италии, а однажды наступавшие дошли
почти до самого Парижа. И только когда все воюющие сторо-
ны истощили свои последние резервы, война наконец-то пре-
кратилась. Некоторые из стран, участвовавшие в ней, сумели
отхватить себе немалые территории, но все эти земли теперь
лежали в мерзости запустения.
Что же касается шведов, то ко времени сражения при Лют-
цене многие из ветеранов Густава уже были мертвы — пали под
Брейтенфельдом или на склонах так и не взятых укреплений
148
ШВЕДЫ
Валленштейна у Альте-Весте или умерли от эпидемий, свиреп-
ствовавших во всех армиях. Последняя из армий, построенная
по былому образцу тактики Густава, сгинула в губительной ата-
ке Бернгарда на укрепления под Нордлингеном в 1634 году.
Даже при Лютцене одна бригада еще называлась «швед-
ской», поскольку была укомплектована одними только шве-
дами, — но по мере продолжения войны в ее рядах можно
было обнаружить все меньше и меньше шведов и все больше
и больше солдат других народов. По мере их преобладания,
без твердой указующей руки короля и его доминирующей лич-
ности, дисциплина в шведских частях начала падать. Тесные
узы, объединявшие рядовых солдат и офицеров с монархом,
распались, и шведские солдаты теперь ни в чем не превос-
ходили своих противников. Но шведские военачальники все
еще выигрывали крупные баталии, а шведская тактика боя,
как и их великолепная артиллерия, не знала себе равных. Уже
одного этого было достаточно для того, чтобы сохранить при-
обретенную шведами репутацию вплоть до конца Тридцати-
летней войны. Вестфальский мир 1648 года, покончивший с
этой кровопролитной войной, Швеция подписала как вели-
кая держава.
КОРОЛЬ-МАЛЬЧИШКА
Король Карл X, занявший трон Швеции после отречения
своей неуравновешенной двоюродной сестры, дочери Густава
Христины (1654), присоединил новые земли к шведской коро-
не. Правление Карла XI, большей частью мирное, дало стране
столь необходимую ей передышку, но было отмечено ухудше-
нием военной подготовки, проявившимся в первые годы цар-
ствования короля-мальчишки Карла XII. Особенно это стало
заметно в ходе войны с Бранденбургом и Данией, в которой,
помимо других факторов, крупное поражение под Фербелин-
ном нанесло немалый ущерб престижу шведского солдата.
Однако энергичные экономические реформы позволили
королю компенсировать ущерб, нанесенный армии и флоту
долгими годами войн, и, когда Карл XI умер (в 1677 году), со-
стояние военных дел в его королевстве было вполне благопо-
лучным. Таким же оно было и в 1700 году, когда Польша, Рос-
149
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
сия и Дания объединили свои силы и вторглись на территорию
Швеции. По всей видимости, они рассчитывали, что восем-
надцатилетний король Карл XII будет для них слабым против-
ником. Но юному монарху, этому «безумцу Севера», предстоя-
ло стать одним из крупнейших в мире военачальников и одним
из национальных героев Швеции. Вместо того чтобы попы-
таться защитить границы своей страны, он начал с нападения
на Данию. Он отплыл из Швеции в августе 1700 года и не воз-
вращался в нее четырнадцать лет. Спустя всего две недели по-
сле высадки шведов датчане оказались вынуждены подписать
унизительный для себя мир. Ворвавшись со своим войском в
Ливонию, Карл XII одержал первую свою победу в решающей
битве, разбив численно превосходящее войско под командо-
ванием Петра Великого под Нарвой. Повернув затем в Поль-
шу, он изгнал врага из Ливонии, покорил Курляндию и Литву,
а затем штурмом взял Варшаву и Краков. Король Саксонии и
Польши Август запросил мира, но победоносный король, став-
ший уже знаменитым по всей Европе, не пожелал идти ни на
никакие компромиссы. В 1707 году он заставил Августа отка-
заться от прав на корону и Польшу, а зимой того же года пред-
принял судьбоносный шаг, поведя свою армию против России.
Это была самая большая армия, которую ему к тому времени
удалось собрать, а шведская военная машина находилась на
пике своего могущества.
Но юный король нес в себе микроб того безумства, которое
постигало и более взрослых слишком успешных полковод-
цев, становившихся любимцами фортуны. Тяжкие испытания,
опасности и несчастья были для него лишь препятствиями,
которые следовало бодро преодолевать (а порой и искать их),
ибо все они представлялись ему только восхитительными эпи-
зодами в саге о нем. В последовавшие за этим месяцы он в еще
большей степени утратил восприятие реальности, и невозмож-
ное стало представляться ему сначала вызовом, а затем уже
свершенным делом. Легкий мазок «безумного гения» почти
обязателен для полководца, если тот притязает быть причис-
ленным к сонму великих военачальников. В больших же коли-
чествах, однако, это может привести только к неминуемому
поражению. Довольно странно, но именно тот генерал, кото-
рый требует от своих подчиненных превосходящей всякое во-
ображение стойкости, который ведет их через ледяные пусты -
150
ШВЕДЫ
ни и пышущие жаром степи, а потом бросает в бой против
вдвое более сильного противника, в итоге завоевывает наи-
большее уважение и преданность своих солдат. Такие предво-
дители могут быть Божьим наказанием для подчиненных им
офицеров, но они становятся любимчиками своих солдат. Имен-
но таким человеком и был Карл XII, и, хотя в его блестящее,
но хаотичное царствование шведское королевство скатилось
до статуса третьеразрядной страны, для своих солдат и швед-
ского народа он был героем.
Звезда короля, однако, уже клонилась к закату, и победа в
решающем сражении при Головчине1 (1708) была его послед-
ней. Русские, действуя так, как он вполне мог предположить,
отступали перед шведским войском, оставляя за собой бес-
плодную пустыню и нападая на фуражиров и отбившихся от
войска солдат. Когда стало понятно, что до Москвы ему не
дойти, Карл XII повернул на юг, намереваясь соединиться с
восставшими на Днепре казаками под командованием гетмана
Мазепы. Во время этого перехода, сопровождавшегося посто-
янными стычками — поскольку Карл решил не вставать на
зимние квартиры, — шведы понесли тяжелые потери. Насту-
пившая зима оказалась крайне суровой, ничего подобного не
помнили и старожилы; замерзло все Балтийское море, а также
каналы Венеции и река Рона; замерзало вино в бочонках, а
птицы на лету падали замертво. Тысячи шведских воинов за-
мерзли до смерти, множество оставшихся в живых страдало от
обморожения. Король, с готовностью разделявший все труд-
ности похода со своими солдатами, смог одержать несколько
мелких побед, но весну его войско встретило, сильно умень-
шившись в количестве. Петр I занял столицу Мазепы, и вос-
стание пошло на спад. Еще хуже было то, что, поспешив с
броском на юг, Карлу пришлось теперь поджидать идущую к
нему на усиление армию с большим обозом, а также артилле-
рией. Но русские перехватили и разбили эту армию, так что
все орудия и припасы были потеряны для шведов.
1 Головчин — с. Могилевской губ.; известно по происходивше-
му тут 3 июля 1708 г. сражению между частью русской армии фельдмар-
шала Шереметева и главными силами Карла XII. Вследствие крайней
растянутости позиции русские войска потерпели поражение и должны
были отступить к Шклову, потеряв более 1600 человек и несколько ору-
дий. Урон шведов достиг 1450 человек.
151
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Бургиньот — открытый
шлем XVI века,
с козырьком
и нащечниками
Но это никак не повлияло на
короля. Он был настолько уверен
в себе, что никакие доводы его ге-
нералов не могли побудить его от-
казаться от намерения завоевать
всю Россию. Карл XII осадил го-
род Полтаву. Под этим городом
встретились в битве два великих
человека, и битве этой суждено
было решить не только судьбу не-
большой армии Карла, но и изме-
нить ход европейской истории. Ре-
формы в России, которыми царь
Петр I хотел вывести русский на-
род из вековой спячки, едва толь-
ко начинались. Дремлющая энер-
гия славянского гиганта пока не
имела выхода, и лишь благодаря
нечеловеческим усилиям Петра гигант этот был разбужен от
своего сна. Последствия шведской победы, случись она в такой
критический момент русской истории, предсказать невозмож-
но, поэтому Полтава заслужила свой статус как место одной из
исторических битв.
Исход битв порой решает как тщательное планирование,
так и случай, и пуля, выпущенная по группе шведских всадни-
ков, отправившихся на рекогносцировку русских позиций, ока-
залась во многом роковой для шведов. Попав королю в ногу,
пуля эта нанесла Карлу столь серьезную рану, что в день сра-
жения король был вынужден командовать своими войсками с
носилок. Многие битвы были выиграны при подобных же об-
стоятельствах, но, к несчастью для шведов, сама суть коман-
дования короля на поле боя заключалась в его способности
мгновенно оценивать обстановку и использовать малейшее
преимущество, которую предоставляла ему быстро меняющая-
ся ситуация. Будучи по сути боевым генералом, он выигрывал
сражения личным командованием, скача от одной позиции к
другой и отдавая приказы на месте. Хотя шведам противостоял
значительно численно превосходящий противник, весьма ве-
роятно, что, если бы король был в состоянии управлять тече-
нием боя в своей обычной манере, он вполне смог бы добыть
152
ШВЕДЫ
победу. Но получилось так, что шведская атака оказалась не-
координированной, время и ситуация не использованы, а нуж-
ные люди не задействованы — и возможности оказались упу-
щенными.
Русское войско, насчитывавшее около 60 000 человек, рас-
положилось в хорошо укрепленном лагере и удерживало един-
ственный практически подступ к нему, защищенный несколь-
кими редутами, прикрытыми ружейным и артиллерийским
огнем. Испытывая острую нехватку сил, Карл все же оставил
2000 человек удерживать Полтаву, 2400 человек — охранять обоз,
оставшиеся же 1200 человек образовали фланговое прикрытие.
В его распоряжении остались 12 500 человек, половина из ко-
торых были кавалеристами. Этим людям предстояло атаковать
армию, частично окопавшуюся и имевшую значительно большее
количество артиллерии. Петр располагал более чем сотней ору-
дий, тогда как у шведов атаку поддерживали только четыре лег-
кие полевые пушки. Шведская пехота испытывала столь острый
недостаток в боеприпасах, что войска получили приказ идти в
штыковую атаку.
План короля заключался в том, чтобы четырьмя колоннами
прорвать русские редуты, нанести удар по русской пехоте и
кавалерии, стоявшей за нею, и оттеснить их в лагерь, преследуя
их по пятам. Дерзость этого плана, который должно было во-
площать в жизнь войско, действуя против впятеро превосходя-
щего его численно противника, наступая без артиллерии и
боеприпасов на хорошо укрепленные позиции, больше говорит
о высокой репутации шведского солдата-ветерана, чем об от-
ваге их монарха.
Успех этого плана основывался на стремительности на-
ступления — и едва не осуществился. Колонна, с которой
следовал король, несомый на носилках, «прошла в самой
гуще огня, как ружейного, так и артиллерийского, который,
не прекращаясь ни на минуту, гремел в пространстве между
редутами». Центральная колонна также прорвалась сквозь
окутанные пороховым дымом редуты, и русские части, удер-
живавшие их, отступили. Как утверждается, именно в этот
момент Петр счел было битву проигранной. Но командир
правой колонны шведов вместо того, чтобы прорываться впе-
ред, несмотря на огонь, остановился, с целью захватить реду-
ты один за другим. Русские же упорно обороняли их, и атака
153
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
шведов захлебнулась, командир этой колонны попал в плен,
а его воины были рассеяны.
Это роковое промедление дало царю Петру время, чтобы
подтянуть к этому месту около 40 000 человек подкрепления и
установить батарею из многих орудий, направленных на шве-
дов. Несмотря на превосходящие силы противника, Карл при-
казал своим ветеранам наступать, и 4000 пехотинцев двинулись
мерным шагом на десятикратно превосходящего их в числен-
ности противника. Однако было «невозможно для нашей пехоты
держать строй, как невозможно было нашим воинам устоять
против огня 70 орудий, стрелявших картечью». Те пехотинцы,
которым все же удалось добраться до линии русских войск,
были отброшены назад массированным ударом вражеской пе-
хоты. У шведской кавалерии не было пространства для нане-
сения удара, и к середине дня все было кончено. Короля под-
садили на лошадь (его носилки были разбиты на части ядром
пушки, а почти все солдаты, несшие их, убиты или ранены), и
он спасся бегством.
Победа русских была полной, но доблестное поведение швед-
ской пехоты вписало славную страницу в военную историю.
После многих приключений Карл XII в конце концов вернул-
ся в Швецию и отчаянно сражался с врагами, вторгавшимися
в нее со всех сторон. Пуля из датского мушкета, пробившая
ему голову, положила конец всем его деяниям. Вместе с ним
исчезли и все шведские притязания на роль великой военной
державы. Но былая слава продолжала жить, и в перечне самых
выдающихся воинов шведский солдат занимает одно из первых
мест.
КРОМВЕЛЬ
«ЗА КОРОЛЯ ИЛИ ЗА ПАРЛАМЕНТ?»
Спустя десять лет после битвы при Лютцене в Англии
появилось особое сообщество воинов, которое, не будучи
столь хорошо известным, как солдаты Льва Севера, тем не
менее вписало свое собственное имя на страницы военной
истории. Густав мог бы признать их своими выучениками,
поскольку некоторые из них служили вместе с ним в Герма-
нии, и этот тип солдата был ему хорошо знаком. Но своим
противникам они казались какими-то странными типами,
слишком уж погруженными в пение псалмов и цитирование
Писания. Религией же их, однако, был Ветхий Завет (чем
больше крови и адского огня, тем лучше), и по душе им были
скорее сцены вроде той, где присутствует Самуил, рубящий
на части Агага пред Господом, чем кроткие призывы к брат-
ской любви.
Их облаченные в кружева, с завитыми волосами и укра-
шенные побрякушками противники называли их «круглого-
ловыми», по их обычаю коротко стричь волосы, что сразу вы-
деляло их из рядов длинноволосых напомаженных кавалеров.
По другой версии, происхождение этого прозвища шло от «пра-
восудия» короля, повелевшего обрезать уши тем, кто не же-
лает преклонять колена перед епископами государственной
церкви, и часто проводившего свой эдикт в жизнь. Но все же,
с ушами или без, они были отважными солдатами, обращав-
шими в бегство самых храбрых противников.
К началу противостояния между королем и парламентом
ни одна из противоборствующих сторон не была готова к
войне. В отличие от континента, постоянно раздираемого
конфликтами национальными или религиозными, в Англии
не помнили армий, выстроившихся друг против друга в бое-
155
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
вом порядке, со времен битвы при Флоддене1. Постоянной
армии не существовало, и оборона королевства была возло-
жена на народное ополчение — так называемые подготов-
ленные отряды. Опыт же их применения свидетельствовал,
что эти солдаты мирного времени оказывались весьма нена-
дежными в чрезвычайных обстоятельствах.
Подготовленные за большие деньги,
Храбрецы в мирные дни, но стадо на войне,
Буйная банда, годная на один марш-бросок разок в месяц,
И всегда под рукой, но только не тогда, когда надо.
Такими строками поэт Джон Драйден выразил свое мне-
ние о них, и, надо сказать, в большинстве случаев столь не-
лестное мнение оправдывало себя долгие годы.
Обе стороны располагали множеством отважных джентль-
менов, прибывавших «конными и оружными» для защиты ко-
роля или парламента. Некоторые приводили с собой и своих
арендаторов, но времена феодальных войн давно уже миновали,
и деревенские увальни, сколь бы храбры они ни были, теперь
уже не могли образовать армию. Не требовались и офицеры,
поскольку в дни войн на континенте постепенно выдвинулись
самые энергичные сорвиголовы. Но когда конфликт перешел
в военную стадию, обе стороны продемонстрировали почти
полное отсутствие военного опыта, в строю же оказались в
основном те, кого удалось завлечь в армию посулами или угро-
зами.
За шестьдесят лет до этого один из современников коро-
левы Елизаветы I писал: «Когда нам надо набрать людей на
службу в армию, мы разгружаем тюрьмы от воров, мы выта-
скиваем из всех кабаков и пивных забулдыг и хулиганов, мы
вычищаем наши города и села от мошенников и бродяг».
Положение не изменилось и во времена Карла I, так что
рядовой состав армии отнюдь не блистал достоинствами. Эн-
тузиазм среди обывателей никогда не был высок, и, даже когда
война распространилась по всем городам и весям страны, в ней
принимала сколь-либо активное участие весьма небольшая —
по оценкам, не более 2,5% — часть населения.
1 Флодден — холм на северо-востоке Англии, где 9 сентября
1513 г. вторгшиеся шотландцы были разбиты английскими войсками.
156
КРОМВЕЛЬ. «ЗА КОРОЛЯ ИЛИ ЗА ПАРЛАМЕНТ?:
Мелкое дворянство в каждом из лагерей в большинстве
случаев принимало самое активное участие в происходящем.
Оно было глубоко вовлечено в это противостояние, как эмо-
ционально, так и интеллектуально, но большинство простого
люда, для которого в те дни все разговоры о правах и при-
вилегиях значили чрезвычайно мало, держалось в стороне.
В общем же и целом жители больших городов, чей заработок от
торговли или ремесел в большей степени зависел от налогов
и монополий, близких сердцу короля и его фаворитов, стоя-
ли за парламент. В сельских же местностях, особенно в более
консервативно мыслящих графствах, где еще сильны были
феодальные пережитки в умах их обитателей, симпатии скло-
нялись на сторону роялистов. Это обстоятельство работало в
пользу короля. Хотя к началу активных действий парламент
контролировал большую часть крупных городов, флот и основ-
ные денежные потоки, в королевских войсках сконцентриро-
вались лучшие солдаты. Это объяснялось тем, что большинство
землевладельцев в глубине души были роялистами, а кроме
этого еще и искусными всадниками, которых не надо было
учить держать в руках оружие.
Таким образом, к началу противостояния король обладал
довольно хорошими, разве что несколько недисциплиниро-
ванными кавалерийскими силами. Ему также повезло в том,
что у него на службе находился его племянник, принц Руперт,
герцог Баварский. Этот выдающийся молодой человек — ему
было двадцать три года, когда он поступил на службу к коро-
лю, а перед этим с четырнадцати лет участвовал в войнах на
континенте — стал генерал-лейтенантом от кавалерии в ар-
мии Карла I. Он соединял в себе черты Мюрата1 и Кастера1 2 —
склонность к рисковым авантюрам, блестящие способности
воина и всегдашнее присутствие духа. Его солдаты, почти все
молодые люди-роялисты, преданные своему командиру, раз
за разом одолевали на поле боя парламентских рекрутов, так
что со временем одна их репутация уже наводила страх на их
противников.
1 Мюрат — маршал Наполеона Бонапарта. Участвовал во всех
Наполеоновских войнах, проявив выдающиеся способности в коман-
довании кавалерийскими соединениями и исключительную храбрость.
2 Кастер Джордж Армстронг — американский генерал, участ-
ник войны с индейцами.
157
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Кавалерист армии роялистов
Среди провинциальных дворян, поддерживавших парла-
мент, был и сквайр из Хантингдона по имени Оливер Кром-
вель. Он был членом парламента, глубоко верующим человеком,
Индепендентом1 по убеждениям и не имел никакой военной
подготовки. Но в то же время являлся человеком смелым, ис-
кренним, имел зоркий взгляд и обладал неколебимой реши-
мостью.
Когда стало совершенно понятно, что противостояние ко-
роля и парламента может быть разрешено только силой ору-
жия, Кромвель собрал отряд добровольцев-кавалеристов, ко-
торый вскоре стал известным благодаря своей дисциплине и
1 Индепендент ы (буквально — независимые) — привер-
женцы религиозно-церковного течения, представляющего одно из на-
правлений протестантизма.
158
КРОМВЕЛЬ. «ЗА КОРОЛЯ ИЛИ ЗА ПАРЛАМЕНТ?:
Кирасир армии роялистов
эффективности действий. Сражение при Эджхилле (23 октября
1642 года) дало внимательному капитану кавалеристов два важ-
ных урока: во-первых, таранный удар кавалерийской атаки
должен наноситься на галопе и, во-вторых, совершенно не-
обходимо держать кавалерию под контролем после нанесения
атаки.
Импульсивный Руперт и его отважные кавалеристы упуска-
ли победу за победой потому, что не могли удержать конницу
после нанесения удара; хороший пример тому как раз и по-
казал Эджхилл. Кавалерия роялистов выбила неопытную пар-
ламентскую конницу с поля боя и отогнала ее до Кинтона, где
находился их обоз. Но пока конники-роялисты грабили обоз,
пехота «круглоголовых» нанесла решительный удар по своим
противникам, так что, когда Руперт снова появился на поле
боя, роялисты были выбиты с их позиций. Как говорили, он
159
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
заметил по этому поводу: «Не могу не отдать должного враже-
ской коннице», после чего один из его приближенных, раз-
досадованный происшедшим, выругался и воскликнул: «Да!
И также их телегам!»
Безусловно, не так-то просто управлять кавалерийской ата-
кой и преследованием неприятеля, и в подобных грехах можно
обвинить и герцога Веллингтона, хотя в его время армейская
дисциплина была куда строже, чем в дни короля Карла I. Но
сделать это все же было возможно, как это позднее и доказал
Кромвель, одержавший многие из своих побед благодаря тому,
что жестко командовал своими победоносными воинами в са-
мые решающие моменты боя.
Но для того чтобы разгромить ведомых Рупертом бойцов,
необходимо было призвать на службу и подготовить класс сол-
дат, намного превосходящих тех, на которых обычно возлагал
свои надежды парламент. Кромвель совершенно четко осознавал
это и применял свои принципы, набирая людей в свое войско.
«Ваши солдаты, — как-то сказал он одному из лидеров парла-
мента, — состоят по большей части из старых захудалых слуг
и буфетчиков и тому подобного сброда; а силы роялистов — из
детей дворян, младших сыновей, достойных людей. Так неуже-
ли вы думаете, что подобная мразь может в принципе устоять
против джентльменов, людей с честью и достоинством, реши-
тельных и отважных? Вам надо найти себе людей достойных...
равных по своему духовному развитию и готовых пойти на то
же, что и джентльмены, — или вы так всегда и будете ходить в
побежденных».
В 1643 году Кромвель вернулся на восточное побережье, где
ему удалось собрать достаточное количество добровольцев,
чтобы преобразовать свой отряд в полк. Прекрасно понимая,
что имеющий определенные убеждения человек, при прочих
равных условиях, сражается лучше, чем не имеющий их, «он
особо старался привлечь в свой отряд людей религиозных; та-
кие люди обладали куда большим кругозором, чем обыкновен-
ные солдаты...».
Этот его полк из набожных солдат удостоился упоминания
в одном из писем, написанных ставшим к тому времени пол-
ковником Кромвелем: «...собрал 2000 человек отважных и хо-
рошо дисциплинированных; ни один из них не ругается и не
богохульствует, потому что подобные вещи караются штра-
160
КРОМВЕЛЬ. «ЗА КОРОЛЯ ИЛИ ЗА ПАРЛАМЕНТ?
фом в двенадцать пенсов; если его замечают пьяным, то са-
жают под караул... Как чудесно было бы, — заключает автор
письма, — если бы вся наша армия была столь же дисципли-
нированна».
«Я заклинаю вас, — писал Кромвель, — быть как можно
более осмотрительным при назначении офицеров кавалерии...
Если вы назначите на должности офицеров кавалерии набож-
ных людей, то за ними пойдут честные люди... Я скорее пред-
почел бы офицера в простой сермяге, который знает, за что
он сражается, и предан тому, что он знает, человеку, кото-
рого вы называете джентльменом, у которого нет ничего за
душой».
Новый полк, сформированный из непьющих и неругающих-
ся солдат под командованием облаченных «в простую сермягу»
офицеров, вскоре показал, на что он способен. При Грантаме
(май 1643 года) Кромвель наголову разбил вдвое превосходя-
щее по численности войско противника, выиграв вскоре после
этого битву при Гейнсборо (июль 1643 года). В январе 1644 года
за одержанные победы ему было присвоено звание генерал-
лейтенанта могущественной Восточной ассоциации, а в июне
он командовал силами в 3000 человек под Йорком. В сражении
при Марстон-Муре Кромвель командовал всей кавалерией
Восточной ассоциации, которая вместе с шотландской конни-
цей под командованием Лесли образовала левое крыло армии
парламента. После стояния друг против друга без движения в
течение нескольких часов роялисты, решив, что в этот день
сражения не будет, спешились, а Руперт направился к своей
карете. Это не ускользнуло от острого взгляда Кромвеля, и он
тут же пошел в атаку. Ошеломленные всадники первой линии
роялистской кавалерии были оттеснены назад, хотя характер
местности требовал постепенного введения в бой парламент-
ской кавалерии. Руперт, разъяренный тем, что его захватили
врасплох, подтянул вторую линию и, в свою очередь, оттеснил
воинов Кромвеля, но в этот момент во фланг ему ударил Лес-
ли со своими шотландцами. Разгорелась ожесточенная кавале-
рийская схватка, окончившаяся бегством доселе непобедимых
конников принца. Предоставив шотландцам преследовать раз-
битых врагов и удержав своих собственных людей от погони,
Кромвель смог прийти на помощь правому флангу и центру,
оказавшимся в трудном положении. Его своевременное по-
6 Эволюция вооружения Европы
161
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Пикинер
явление на правом фланге разметало роялистскую конницу, и
вся тяжесть битвы обрушилась на пехоту принца, которая упор-
но сражалась до тех пор, пока не пала или не обратились в
бегство. Согласно преданию, именно при Марстон-Муре Ру-
перт впервые дал победоносным воинам Кромвеля прозвище
«железнобокие».
Результаты усилий Кромвеля по совершенствованию войск,
находящихся под его командованием, были столь очевидны,
что в январе 1645 года палатой общин был издан указ, пред-
писывающий создание регулярной армии в 22 000 человек —
14 400 пехотинцев и 7600 кавалеристов. Пехота должна была
быть сведена в двенадцать полков, каждый из них должен был
состоять из десяти рот по 120 человек. Семьдесят восемь чело-
век из каждой роты были мушкетерами, а сорок два — пики-
нерами. Кавалерия в этой армии «нового образца» была сведе-
162
КРОМВЕЛЬ. «ЗА КОРОЛЯ ИЛИ ЗА ПАРЛАМЕНТ?» .
Кавалерист армии парламента
на в одиннадцать полков, каждый из которых состоял из шести
эскадронов по сто человек. Вооружены же они были по об-
разцу воинов Густава: шлем с назатыльником типа «раковая
шейка», кираса, два пистолета и палаш. Имелась в этой армии
также и тысяча драгун, вооруженных легким мушкетом, но без
кирасы. Они составили один полк из десяти эскадронов.
Артиллерия этой армии со временем стала насчитывать
пятьдесят шесть пушек, не считая мортир, в ней также име-
лось небольшое саперное подразделение.
«Новый образец» на деле был просто моделью реорганизо-
ванной армии с более регулярной платой воинам, облаченным
в красные мундиры (традиционный цвет мундиров британ-
ской армии, как утверждается, восходит именно к тем време-
нам). Кромвель и те люди, которые настаивали на переходе к
армии «нового образца», были индепендентами, доброволь-
е*
163
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
цы же, вступившие в ее ряды, представлялись стороннему
наблюдателю просто сектантами, гораздо более озабоченны-
ми свободой вероисповедания, чем платой или возможно-
стью вволю пограбить.
«Я собрал таких людей, — похвалялся впоследствии Кром-
вель, — которые испытывали страх только перед Богом и
более или менее представляли себе, за что они сражаются, и
должен сказать, что с этого момента они никогда не были
побеждены...»
Новая армия, хотя еще и не полностью организованная и
оснащенная, получила возможность продемонстрировать, чего
она стоит, уже летом того же года, когда 14 июня две армии
сошлись под Нейзби, готовые к решающей битве. Король
смог привести сюда только 7500 человек — 4000 кавалеристов
и 3500 пехотинцев. Ему противостояло 6500 кавалеристов и
7000 пехотинцев. Противники выстроились принятым тогда
образом — пехота с артиллерией в центре и кавалерия на обо-
их флангах.
Роялисты пошли в атаку, и, когда мушкетная пуля ранила
в плечо Генри Айртона, который командовал кавалерией ле-
вого фланга парламентской армии, Руперт воспользовался воз-
никшим при этом замешательством и смог вытеснить ее с поля
битвы. Такое же замешательство последовало за успехом сол-
дат Руперта, которые гнали людей Айртона до самого Нейзби,
где и предприняли неудачную попытку захватить обоз против-
ника. Тем временем королевская пехота, на виду у самого ко-
роля, предприняла яростную атаку на пехоту противника. «Пе-
хотинцы каждой из сторон вряд ли видели друг друга то тех
пор, пока не сблизились на дистанцию мушкетного выстрела,
почему и успели дать один только залп; а потом принялись
работать шпагами и прикладами мушкетов, чем нанесли из-
рядный урон противнику; насколько я мог видеть, их знамена
пали наземь, а ряды пехоты совершенно смешались» (Уокер.
Исторические заметкй).
Кромвель же, в свою очередь, заставил отступить правый
фланг роялистов, но вместо того, чтобы преследовать бегуще-
го противника всеми своими силами, он отрядил для этого три
полка, а оставшиеся в его распоряжении воины по его коман-
де развернулись против фланга роялистской пехоты. Король
уже был готов повести свою гвардию на помощь центру, когда
164
КРОМВЕЛЬ. «ЗА КОРОЛЯ ИЛИ ЗА ПАРЛАМЕНТ?
шотландский граф схватил его лошадь под уздцы. Выругавшись,
он воскликнул: «Вы что, хотите найти свою смерть?» — и раз-
вернул королевскую лошадь, его примеру последовали его
люди, и, прикрывая короля, они покинули поле брани.
Отважная роялистская пехота, теснимая теперь с фронта,
фланга и тыла, поняв, что сопротивление совершенно беспо-
лезно, стала сдаваться сотнями. В этот момент на сцене снова
появился Руперт, но его люди уже не могли держать строй, а
кони еле двигались. Увидев, что пехоте уже ничем нельзя по-
мочь, он тоже оставил поле битвы, преследуемый «железнобо-
кими». Спаслось лишь около 1500 воинов короля, потерявших
все свои орудия, обоз и знамена.
Армия набожных воинов скрестила оружие с противником,
столь же суровым и благочестивым, как и они сами, — с шот-
ландцами, но теперь Кромвель обладал всей полнотой военной
власти, и решительные победы при Данбаре и Вустере лишь
принесли ему новые лавры. Триумф Содружества наций не
ограничивался только морем — на океанских просторах «гене-
ралы моря» Блейк, Попхэм и Дин покрыли себя славой в мор-
ских сражения^ с голландцами и испанцами.
Нелегок и долог был путь от сельского сквайра до лорда-
протектора, но оружие, которое выковал Кромвель, служило
ему в дни мира столь же хорошо, как и в дни войны. Имея у
себя за спиной столь дисциплинированное войско, он мог не
опасаться ни внутренних волнений, ни вторжения извне. Бри-
танские торговые суда бороздили воды множества морей, не
встречая никаких помех, флаги британских военных кораблей
впервые в истории реяли над волнами Средиземного моря, а
британское войско, переправившись через Канал1, выиграло у
испанцев сражение под Дюнкерком.
Ни разу за многие годы престиж Великобритании не под-
нимался столь высоко, как в годы правления Кромвеля. После
его смерти (1658) Содружество наций, которым он правил, с
распростертыми объятиями встретило сына человека, которо-
му он помог взойти на эшафот. «Веселый монарх» взял в руки
бразды его правления, и мрачные дни диктатуры вскоре были
забыты. Но память о былых победах была все же жива, и людям
1 Канал, или Английский канал, — английское название про-
лива Ла-Манш в его самой узкой части.
165
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
оставалось только сожалеть об отсутствии «круглоголовых»
военачальников, когда голландские пушки гремели над водами
Медвея, а в Темзе отражалось пламя горящих британских во-
енных кораблей.
Они боялись Оливера; но еще больший страх они испыты-
вали перед людьми, которые сделали его тем, кем он был: ря-
дами хмурых конников, облаченных в куртки из буйволовой
кожи и закованных в сталь, со сверкающим мечом в одной
руке и Библией в другой.
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
Прослеживая истоки современных войн, можно сделать вы-
вод, что в их основе лежат два фактора: возникновение уни-
тарных государств, с их тенденцией к централизации; стабиль-
ность развития промышленности и торговли, контроль всех
доходов и... изобретение штыка. Первый из этих факторов сде-
лал возможным — или даже неизбежным — организацию ре-
гулярных армий на постоянной основе. Второй позволил осу-
ществить применение этих армий с использованием стратегии
и тактики, соответствующих новым видам вооружений, кото-
рые были внедрены в практику.
За сравнительно короткий промежуток времени все искус-
ство войны совершенно изменилось. Войны больше не начи-
нались ни со съезда в определенное место джентльменов со
слугами и вассалами, ни с вооружения и оснащения отрядов
едва обученных ополченцев. Да и оружие не начинали ковать
только после начала войны — оно уже лежало наготове, на-
точенное и вычищенное, рядом с рукой его хозяина. И воена-
чальник уже не осматривал острым взглядом поле будущего
боя, выбирая место получше, где следовало бы расположить
массу пикинеров, которые прикроют ряды стрелков. Теперь
огонь и таранный удар соединялись воедино. И офицеры уже
не беспокоились о том, что их подразделения стрелков могут
быть разметаны кавалерией, окажись они без прикрытия леса
пик. Теперь, образно говоря, каждый мушкет отрастил себе
стальное острие и каждый мушкетер стал пикинером.
Когда же к этому потрясающему нововведению было до-
бавлено принятие на вооружение в европейских армиях усо-
вершенствованного мушкета с кремневым замком, то огневая
мощь на поле боя стала решающим фактором. Ушли в про-
шлое длинные горящие фитили, столь зависимые от ветра и
167
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
дождя. И туда же удалились темпераментные колесцовые зам-
ки с их ключами для завода и прижимными пружинами. Те-
перь мушкет, пистолет и карабин — все они имели один и тот
же механизм, которые мог содержаться в рабочем состоянии
с помощью самых простых инструментов. При этом не толь-
ко усилилась скорость стрельбы, — ликвидация пикинеров
позволила вдвое увеличить численность мушкетов в боевых
порядках. Неуклонный, но постоянный прогресс шел также
в отношении конструкции и технологии производства артил-
лерийских орудий, в результате чего этот род войск постепен-
но становился все более и более мобильным.
Все это были новые инструменты ведения войны, которые
ожидали появления великих полководцев и блистательных
солдат XVIII века. И эти великие полководцы появились во
множестве: Карл XII, Мальборо, Ойген, Сакс, Клайв, Вольф,
Вашингтон, Суворов и целая плеяда военачальников, носив-
ших трехцветную кокарду. Их судьба и слава, добытые ведо-
мыми ими солдатами, стали частью воинских традиций их
народов. Но, если бы беспристрастного судью воинских до-
стоинств попросили назвать генерала и солдат, заслуживших
самую высокую репутацию в этом столетии, он не колеблясь
выбрал бы Фридриха II — прозванного Великим — и его не-
сравненную прусскую армию.
Этот его выбор не означал бы пренебрежительного отноше-
ния к генералам и солдатам, упомянутым выше. Фридрих не
был столь же успешен на поле боя, как герцог Мальборо; не был
он и отважнее Карла XII. Его пруссаки не превосходили храбро-
стью облаченных в красные мундиры воинов при Фонтенуа, не
были они ни более стойкими, чем привычные к трудностям
крестьяне графа Александра Суворова, ни более патриотичны-
ми, чем те воины армии Вашингтона, которые умирали и за-
мерзали в Вэли-Фордже. Но как военной машине, обученной
маршировать и вести огонь, маневрировать и наступать быстрее
и лучше, чем это делали любые солдаты прошлого и настояще-
го, им не было равных. И человек, который вел их, — государ-
ственный деятель, поэт, стратег, общественный реформатор,
философ и организатор — был, вне всякого сравнения^ одним
из величайших военачальников всех времен.
Возвышение Пруссии представляет собой отличный пример
потенциальной мощи, заключенной в небольшом полумили-
168
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
таристском государстве, управляемом способными и работя-
щими людьми, думающими и заботящимися только о безопас-
ности и упрочении своего государства. История Пруссии как
государства, собственно, начинается только в 1701 году, когда
Фридрих I, маркграф Бранденбургский, короновал себя в ка-
честве прусского короля. Но еще задолго до этого правители
Бранденбурга с помощью войн, браков и договоров умудрялись
сохранять целостность своих земель, а время от времени еще
и приумножать их. Политика эта нашла свое наиболее яркое
выражение в период правления предыдущего маркграфа Фрид-
риха-Вильгельма, прославившегося своей крупной победой
над шведами при Фербеллине и известного как «Великий кур-
фюрст» (маркграфы Бранденбурга были одними из девяти прин-
цев, имевших право избирать императора Великой Римской
империи германской нации). Твердо уверенный в том, что силь-
ная армия столь же необходима в дипломатии, как и на поле
брани, маркграф владел шпагой столь же искусно, как и пером.
Своим разумным правлением и курсом на религиозную терпи-
мость в стране он не только заслужил любовь своего народа
(достаточно необычное чувство в Германии тех дней), но и
привлек в страну тысячи эмигрантов-протестантов из Фран-
ции и Голландии (ставших со временем чистокровными тев-
тонскими предками расы господ).
При Фридрихе армия продолжала увеличиваться в числен-
ности, и на полях Войны за испанское наследство прусские
войска обрели завидную репутацию.
В 1713 году ему наследовал его сын, Фридрих-Вильгельм.
Этот монарх остался в истории как фанатичный деспот — гру-
бый и жестокий, с неуравновешенным нравом, — но в то же
время как крупный организатор и необыкновенный труженик
на троне, фанатически преданный идее возвышения Гогенцол-
лернов и расширения власти Пруссии. Финансы, сколоченные
им путем суровой экономии, которую он ввел в каждой области
государственного управления — в том числе и в расходах на
королевский двор (королева была вынуждена обходиться толь-
ко одной придворной дамой), — он расходовал в основном на
армию. Численность ее была увеличена с 50 000 до 80 000 че-
ловек, набранных в основном насильственной вербовкой. Прой-
дохи вербовщики и банды проходимцев-охмурял стали столь
же привычным антуражем во всех прусских владениях, как и в
169
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
английских портах во время войны, а любой пробел между эти-
ми методами привлечения новых рекрутов в армию заполнялся
той или иной формой воинской повинности. Все аристократы
были обязаны служить в качестве офицеров, что связывало
феодальную знать с короной тесными и жесткими военными
узами. Их юные сыновья занимались в военных школах, и этот
кадетский корпус молодых юнкеров был кадровым резервом
для офицеров все увеличивающейся армии. Его особым увле-
чением, которому он предавался со всей страстью, был полк
гигантов гренадер, которых он завлекал деньгами или даже по-
хищал из всех стран Европы. По словам генерала Фуллера, не-
кий итальянский аббат много выше среднего роста был похи-
щен, когда служил мессу в одном из итальянских костелов.
Добытые такими же способами рослые девицы должны были
стать достойными подругами этих воинов-монстров. Эти лю-
бимые Фридрихом «длинные парни» так никогда и не побыва-
ли на поле боя, и одним из первых своих указов Фридрих II
распустил эту чрезвычайно дорогую коллекцию.
Как и можно было ожидать от столь прилежного монарха-
труженика, в королевской семье насчитывалось четырнадцать
принцев и принцесс. Но смерть не видит никакой разницы между
принцем и нищим, и лишь четвертый сын короля, Карл-Фридрих,
стал наследником престола — и, как можно было заметить, этот
титул скорее был ему в тягость, чем врадость. Фридрих-Вильгельм,
который позволял себе поколачивать тростью даже королеву,
не говоря уже о ком-либо из подданных, попадавших ему под
горячую руку, будь то канцлер империи или лакей, не жалел
розог для воспитания своих детей. К сожалению, чувствитель-
ный ребенок, которому судьба предназначила стать наследни-
ком престола, был прямой противоположностью тому, каким,
по мнению доброго короля, должен быть будущий правитель.
Мало кому из детей выпало на долю такое трудное детство, как
юному Карлу-Фридриху. Жестокие порки, полуголодное су-
ществование, оскорбления, унижения и намеренная жесто-
кость сопровождали его вплоть до самого дня смерти его отца.
Дважды король в слепой ярости едва не убил его — однажды
пытался задушить шнуром от портьеры, а в другой раз от маль-
чика едва удалось отвести клинок отцовской шпаги.
Доведенный едва ли не до безумия подобным обращением,
юный принц задумал побег. План его дошел до ушей отца, и
170
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
Прусский конный гренадер
юноша был посажен под арест, осужден за дезертирство и, по
настоянию отца, приговорен к расстрелу. Лишь вмешательство
многих известных личностей, в том числе самого императора,
побудило старого тирана помиловать сына. Принца, однако,
заставили присутствовать при казни его ближайшего друга, мо-
лодого лейтенанта, который помогал ему в подготовке побега.
Представляется просто чудом, что, имея отцом такое чудо-
вище, юный принц сохранил в своем характере умеренность и
здравый смысл, которые он обычно демонстрировал в отношении
тех, с кем общался. Действия же его в качестве государствен-
ного мужа, наоборот, были отмечены такой печатью цинизма,
безжалостности, лживости и откровенного мошенничества,
171
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
которая редко встречалась даже среди коронованных голов Ев-
ропы.
Но доскональное постижение всего, относящегося к прусским
владениям, от возведения плотин до разведения свиней — а все
эти знания вдалбливались в сопротивляющегося такому по-
знанию юношу силой или посредством силы, — дали молодо-
му принцу такое знание своего будущего королевства, которым
редко какой монарх мог бы похвастаться. К тому же между
принцем и его народом постепенно возникло прочное чувство
привязанности и уважения — что станет весьма важным фак-
тором, когда королевство будет едва не завоевано врагами.
В последние годы правления старого короля было заключе-
но нечто вроде перемирия между отцом и сыном, который во
исполнение своего долга будущего монарха женился на вы-
бранной для него невесте и стал выказывать интерес и даже
рвение в изучении различных державных аспектов прусского
государства. Ему было позволено завести свой небольшой двор
в его замке Рейнсберг. Здесь он погрузился в свои литературные
занятия, играл на флейте и предавался философским размыш-
лениям со своими друзьями, многие из которых были францу-
зами. (Именно эта франкофилия и заставляла порой его отца
впадать в почти неуправляемую ярость.) Такое гедонистиче-
ское существование, которое, как часто говаривал Фридрих,
было самым счастливым периодом его жизни, обмануло мно-
гих из его современников, предполагавших расцвет в Пруссии
новой великой эры культуры и просвещения, когда юный поэт
и философ унаследует трон. Как же они ошибались!
Спустя всего шесть с половиной месяцев после своего вос-
хождения на трон он обдуманно втянул королевство в войну.
Конфликт, который Фридрих столь хладнокровно начал, воз-
ник не по причине недоразумения или из-за порыва гнева мо-
лодого монарха. Напротив, это был намеренный и рассчитан-
ный поступок человека, который тщательно взвесил все шансы.
И стимулом, больше всего побудившим его сделать этот шаг,
были те самые основы, на которых было выстроено прусское
государство: разумная и здоровая финансовая система и армия.
Благодаря строжайшим финансовым мерам его отца казначей-
ство пухло от денег, а армия представляла собой блестяще ор-
ганизованную силу численностью в 80 000 человек, вымуштро-
ванных так, как еще никогда не был вымуштрован солдат.
172
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
Прусский пехотинец
Муштра в армии была столь суровой — с поркой, избие-
ниями и другими формами телесных наказаний, назначаемых
за малейшее нарушение дисциплины или промедление в вы-
полнении приказа, — что участие в боевых действиях воспри-
нималось как благословенное облегчение. Ни с одним солдатом
в те времена не обращались иначе, как с существом определен-
но более низкого класса, но отношения между невежествен-
ной, грубой, ограниченной знатью и даже еще более невеже-
ственным крестьянством, из которого и формировался рядовой
состав прусской армии, были, насколько можно судить, осо-
бенно плохими. Для офицеров прусский солдат был не чело-
веческим существом, но куском облаченной в голубой мундир
173
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
глины, который следовало побоями и муштрой превратить в
бесчувственного робота, неспособного к самостоятельному
мышлению. («Если мои солдаты начнут думать, — заметил од-
нажды Фридрих, — то в строю не останется ни одного».) Его
собственная позиция по поводу солдат и отношений между
офицерами и рядовыми заключалась в следующем: «Все, что
следует дать солдату, — это привить ему чувство чести мунди-
ра, то есть высочайшее почитание своего полка, стоящего пре-
выше всех остальных вооруженных сил в стране. Поскольку же
офицеры должны будут вести его навстречу величайшим опас-
ностям (и он не может быть ведомым чувством гордости), он дол-
жен испытывать больший страх перед своим собственным офи-
цером, чем перед той опасностью, которой он подвергается».
Блестяще вымуштрованного прусского солдата, однако, не
следовало транжирить без необходимости. Он был пешкой в
большой военной игре и в державной политике, причем такой,
которую трудно заменить. Фридрих писал: «Проливать кровь
солдата, когда в этом нет необходимости, — значит бесчеловеч-
но вести его на бойню». С другой стороны, — подобно любому
хорошему генералу, он, не скупясь, бросал их в бой, когда это
служило его целям, и тогда солдатская кровь текла рекой.
Как бы негуманна ни была прусская система муштровки и
боевой подготовки, но на поле боя она давала большие пре-
имущества. Тактика того времени отнюдь не поощряла личную
инициативу солдата или офицера — как раз наоборот, она тре-
бовала безоговорочного повиновения воле вышестоящего ко-
мандира и буквально автоматического выполнения отданного
приказа. Движения по заряжанию оружия и стрельбе из него
повторялись бесчисленное множество раз, пока солдат не на-
чинал выполнять их с машиноподобной точностью при любых
обстоятельствах. Маневры сомкнутым строем с акцентом на
скорость передвижения и поддержание строя отрабатывались
вплоть до самого дня сражения, когда сложные передвижения
выполнялись уже в дыму и сумятице битвы, когда пушечные
ядра косили ряды солдат, а половина офицеров и сержантов
были убиты.
Прусская кавалерия — сплошь крупные мужчины на силь-
ных и выносливых конях — была подготовлена в соответствии
с воззрениями на тактику конницы, которая господствовала
тогда в Европе, то есть движение сплошной конной лавиной и
174
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
наступление медленной рысью, с ведением огня из пистолетов
и карабинов. Это не отвечало присущему Фридриху стилю веде-
ния боя, и после первой же своей военной кампании он пере-
обучил своих конников маневрированию на большой скорости
и атаке всеми наличными силами с саблями в руках. Исполь-
зование всадниками огнестрельного оружия в седле было за-
прещено, а вооружение и снаряжение облегчено. Были при-
няты все возможные меры к тому, чтобы кавалерия могла дви-
гаться быстрее, сохраняя в то же время установленный строй
и равнение в рядах.
Современник, повествуя о том прекрасном состоянии, в ко-
торое Фридрих привел свою кавалерию, писал: «Лишь в Прус-
сии существует такое положение, при котором конники и их
офицеры питают такую уверенность, такое мастерство в обра-
щении со своими лошадьми, что буквально сливаются с ними
и возрождают в памяти мифы о кентаврах. Лишь там можно
видеть, как шестьдесят или восемьдесят эскадронов, в каждом
из которых от 130 до 140 конников, маневрируют столь сла-
женно, что всем кавалерийским флангом можно прекрасно
управлять на поле боя. Лишь здесь можно видеть, как 8000 или
10 000 кавалеристов несутся в общую атаку на расстоянии в
несколько сотен ярдов и, нанеся удар, тут же останавливают-
ся в полном порядке и немедленно приступают к следующему
маневру против новой линии вражеских войск, которая только
что появилась на поле боя».
Внедряя это ошеломляющее изменение в принятую тактику
кавалерии, Фридрих получил полное содействие двух генера-
лов от кавалерии, Зейдлица и Цитена, которые непосредствен-
но и вели прусских конников от победы к победе, и совершен-
но дискредитировал старые методы. Другой военный автор
того же времени писал: «Такого мне еще не приходилось ранее
видеть, но в ходе боев на моих глазах неоднократно эскадроны,
полагавшиеся на свое огнестрельное оружие, были опрокину-
ты и разбиты эскадронами, шедшими в атаку на скорости и не
ведшими огня».
Полковник Джордж Тейлор Денисон, канадский автор, при-
знавал в своей «Истории кавалерии»: «Еще никогда в древней
или современной истории, даже в ходе войн Ганнибала или
Александра Македонского, кавалерией не были совершены
столь блестящие операции, которые можно было бы сравнить
175
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
с деяниями конников Фридриха Великого в его последних
войнах. Секрет их успеха заключался в тщательной подготовке
отдельного солдата, в постоянных маневрах больших масс кон-
ницы, в доверии к сабле и в пламенной энергии, а также в
тщательной расчетливости великих военачальников, командо-
вавших ею».
Он также упоминает одну из заметок Фридриха на полях
его меморандума по тактике кавалерии. «N. В. Если обнаружит-
ся, что какой-то солдат отказывается исполнять свой долг или
желает сбежать, то первый же офицер или унтер-офицер, заме-
тивший это, должен поразить его своей саблей» — целительная
мера, которая сохранялась во имя поддержания дисциплины с
самого начала истории и, как представляется, будет сохранена
и в будущем. Один трус может увлечь за собой всю роту, а не-
надежная рота может стать причиной поражения в сражении.
Расправа с трусливым солдатом прямо на поле боя — это му-
чительное решение, которое, может статься, придется в один
момент принять любому офицеру или унтер-офицеру. Бывают,
однако, времена, когда людей не может удержать в строю даже
страх смерти (что в значительной степени обусловливает то,
почему большинство людей все-таки остаются в строю, хотя
все инстинкты повелевают им бежать). В такие моменты осо-
знание того, что впереди их, возможно, ждет почетная смерть,
а позади — смерть неизбежная, причем бесчестная, удержива-
ет их на месте.
Прусская кавалерия подразделялась на три вида: кираси-
ры, драгуны и гусары.
Кавалерия всегда, с начала истории, подразделялась на три
более или менее обособленные группы — легкую, среднюю и
тяжелую. Легкая кавалерия предназначалась для разведки, ре-
когносцировки и быстрых атак. Средняя, более тяжеловоору-
женная и лучше защищенная доспехами, все же сохраняла бы-
строту маневра. Тяжелая — крупные воины на больших конях,
часто целиком закованные в доспехи, — была значительно мед-
леннее, но побеждала врага шоковым ударом за счет своей
массы. Во времена Фридриха Великого такое деление было
усугублено еще и использованием огнестрельного оружия. Су-
ществовали кирасиры, все еще сохранявшие кирасу из наспин-
ника и нагрудника, которые были вооружены двумя громад-
ными пистолетами и тяжелым палашом; драгуны, как тяжелые,
176
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
Головные уборы гусарского полка «Мертвая голова»
и 2-го гусарского полка
так и легкие, имели на вооружении короткий мушкет со шты-
ком и саблю и были способны вести бой пешими, если того
потребуют обстоятельства; конные гренадеры, чьи функции
почти совпадали с функциями тяжелых драгун; гусары — лег-
кая кавалерия — вооруженные саблей и еще более коротким
мушкетом, называвшимся карабином; в некоторых частях ула-
ны, тяжелые и легкие.
Однако с самого начала такого многообразия видов кавале-
рии существовала все усиливающаяся тенденция (особенно в
прусских частях) использовать легких драгун и гусар в одном
строю с полками тяжелой кавалерии. Эта тенденция особенно
обозначилась в течение следующего столетия, и к тому времени,
177
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
когда конница исчезла с полей сражений, почти не существо-
вало какой-либо разницы в вооружении, оснащении и исполь-
зовании между кавалерийскими полками различных типов.
Кирасиры и драгуны Фридриха были сведены в полки по
пять эскадронов, состоявшие из двух рот по семидесяти чело-
век в каждой. Каждый полк насчитывал семьдесят пять офи-
церов и двенадцать трубачей. Гусарские полки, представляв-
шие собой легкую кавалерию, состояли из десяти эскадронов
каждый. Строй эскадрона, принятый накануне Семилетней
войны, представлял собой две шеренги, а для атаки полк фор-
мировал две линии, эскадроны в первой линии строились с
небольшими интервалами, а во второй, или резервной, линии — в
более свободном порядке.
Поскольку кавалеристы часто использовались небольши-
ми группами, или пикетами, что давало большие возможно-
сти для дезертирства, кавалерия набиралась с определенным
разбором, особым предпочтением пользовались сыновья бла-
гополучных фермеров или владельцев небольших земельных
участков. В случае дезертирства сына его родители несли от-
ветственность за пропажу как солдата, так и коня.
Для поддержки масс кавалерии в бою Фридрих создал пер-
вые подразделения конной артиллерии, легкие орудия, пере-
возимые конной тягой, и орудийные передки с верховыми
пушкарями. Эта мера открыла путь для новых возможностей
тактики кавалерии. В первый раз огневая мощь артиллерии
соединилась с ударной мощью атакующих всадников. До это-
го времени атакующая кавалерия, вплоть до момента непо-
средственного соприкосновения с неприятелем, была откры-
та огню вражеской артиллерии и несла жестокие потери, сидя
верхом на конях час за часом, под разящим огнем врага, не
имея возможности ответить на него.
Артиллерия уже играла заметную роль в войнах XVIII сто-
летия, и армии Фридриха имели в своем составе значительное
число 3-, 6-, 12- и 24-фунтовых орудий. Фридрих также широ-
ко использовал 18-фунтовые гаубицы, которые могли посылать
снаряд по навесной траектории через препятствие, например
холм, и поражать войска неприятеля, скрывающиеся за ним.
Артиллерийский же снаряд, однако, хотя и появился в
XVI столетии, не претерпел изменений к лучшему — да и не
был способен к изменениям до такой степени, чтобы стать
178
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕАИКОГО
решающим фактором на поле боя. Разрывной заряд в нем
был слишком мал, а взрыватели слишком ненадежны — до
такой степени, что ядро порой взрывалось в стволе орудия
или, что случалось чаще, не взрывалось вообще. Эти снаря-
ды стали эффективными лишь с появлением орудий с на-
резным стволом, стреляющим цилиндрическими снарядами
с взрывателями ударного действия. Основным средством по-
ражения была шрапнель, которая и оставалась таковой вплоть
до окончания Гражданской войны в США.
Пехотные полки прусской армии состояли из двух бата-
льонов — в каждом из них насчитывалось по восемь рот. Из
последних одна рота была гренадерской. Правда, сами грана-
ты использовались теперь только в случае осадных действий,
но особые роты, формировавшиеся из самых высоких и силь-
ных воинов, тем не менее оставались, хотя личный состав их
был вооружен мушкетами. Такая рота считалась элитной ро-
той полка и часто носила отличительное обмундирование или
особый головной убор. Для боя батальоны формировали бое-
вой строй по три человека в глубину.
Прусский солдат имел на вооружении металлический шом-
пол, хотя в то время другие армии использовали шомполы из
дерева. Вес и надежность металлического шомпола давали пре-
имущества при заряжании, но лишь в результате бесконечных
тренировок прусская пехота могла делать по пять залпов в ми-
нуту, тогда как командование других армий было счастливо, если
их солдатам удавалось за это же время выстрелить дважды.
Подобная четкость обращения с оружием встречалась ред-
ко в каких армиях, если вообще могла сравниться с прусской.
Она достигалась только в профессиональных армиях, у долго
служивших солдат, которые тратили на подобную муштру из-
рядную долю своей жизни. Во времена битвы при Ватерлоо
мушкетный огонь британской пехоты считался самым убий-
ственным во всем мире. Воинская подготовка требовала, что-
бы британские солдаты могли заряжать мушкет и стрелять
пятнадцать раз в течение трех и трех четвертей минуты — то
есть четыре раза в минуту. Но даже при таком темпе стрель-
бы их огонь не мог сравниться со скорострельностью прусса-
ков Фридриха; разве что стрельба британцев была несколько
более точной, поскольку английских солдат обучали прице-
ливаться перед тем, как нажать на спусковой крючок.
179
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Огонь велся поротно, а не шеренгами и начинался с обоих
флангов батальона. Когда командир, стоявший на фланге роты,
давал команду «Огонь!», командир следующей роты командо-
вал своим подчиненным «Готовсь!» — и так до центра. Когда да-
вали залп две стоявшие в центре роты, фланговые уже закан-
чивали перезаряжать мушкеты и изготавливались к стрельбе.
При наступлении каждая рота перед открытием огня продви-
галась вперед на несколько шагов. Таким образом, наступле-
ние батальона складывалось из последовательных продвиже-
ний отдельных рот, медленно шагавших вперед и изрыгавших
пламя и дым с трехсекундными интервалами. На расстоянии
тридцати шагов от неприятельских рядов либо на большем,
если передовая шеренга под градом свинца теряла строй, от-
давалась команда, и солдаты шли в наступление с примкнуты-
ми штыками.
Уже было сказано о том, что стрелковое оружие того пе-
риода, то есть до принятия на вооружение нарезного мушкета,
вполне соответствовало тактике того времени. Или вернее бу-
дет сказать, что тактика того периода, как и любого другого
периода истории, определялась существующим на тот момент
оружием. По современным стандартам оружие это выглядело
достаточно примитивным. Основным оружием пехоты был глад-
коствольный мушкет. Поскольку такой вид огнестрельного ору-
жия использовался всеми странами вплоть до второй четверти
XIX века, имеет смысл подробно описать его.
Кремневое ружье, которое пришло на смену фитильному и
колесцовому ружью XVII века, представляло собой, по сравне-
нию со своими предшественниками, гораздо более эффектив-
ный механизм. Его замок был более надежен, его можно было
гораздо проще обслуживать и чинить. Воспламенение заряда
осуществлялось от кремня, закрепленного в державке курка,
высекавшего искры при ударе кремня о стальную пластину с
насечкой, называвшуюся теркой. Если ружье было правильно
снаряжено, а кремень в хорошем состоянии (солдат имел за-
пасные кремни. Британцы получали три кремня на каждые
шестьдесят выстрелов) и правильно установлен, порох на за-
травочной полке сухой, а затравочное отверстие не забито на-
гаром, ружье верно служило своему владельцу.
Один офицер в 1796 году жаловался на то, что «ненадеж-
ность мушкета, и в частности крышки затравочной полки его
180
Мушкет «Коричневая Бесс» с ударным кремневым замком
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
замка, приводит к тому, что солдаты называют осечкой. Они
случаются столь часто, что если взять наугад любое число че-
ловек, то после десяти или двенадцати залпов вы увидите, что
по крайней мере пятая часть патронов не была использована.
Следовательно, один человек из пяти практически не участво-
вал в обстреле неприятеля. Такое мы наблюдаем каждый день
во время боевых действий снова и снова; я сам неоднократно
видел, как после команды «огонь» солдаты пытаются выстре-
лить, но тщетно...».
Если исходить из числа операций, необходимых для произ-
водства выстрела, то можно сказать, что кремневое ружье мог-
ло быть перезаряжено и изготовлено для производства нового
выстрела довольно быстро; длительность этого процесса цели-
ком зависела от подготовленности и самообладания каждого
солдата в отдельности. Мушкет системы Тауэра, ставший все-
мирно известным под прозвищем «Коричневая Бесс», пред-
ставлял собой оружие, широко распространившееся во всех
армиях. Как и другие образцы современного ему оружия, он
оставался практически неизменным с начала XVUI столетия.
Его вес составлял одиннадцать фунтов и четыре унции, не счи-
тая веса штыка, сама же пуля сферической формы весила одну
унцию. Пуля вместе с пороховым зарядом хранилась в бумаж-
ном патроне, конец которого солдат перед выстрелом откусы-
вал и, высыпав часть пороха на затравочную полку, засыпал
остальной в ствол. Затем в ствол шомполом загонялась до упо-
ра пуля. Покинув ствол, пуля следовала в том направлении,
которое ей придал последний удар при вылете из дула. При
такой внутренней баллистике о какой-либо точности попада-
ния на расстоянии далее нескольких метров говорить не при-
ходилось. Единичный человек на таком расстоянии имел до-
вольно значительные шансы остаться в живых. На больших
расстояниях точность падала столь быстро, что на рубеже в
137 метров любое попадание было просто чудом. Известный
стрелок, майор британской армии в дни Войны за независи-
мость США, писал: «Солдатский мушкет, если только его ствол
должным образом просверлен и не искривлен, что бывает весь-
ма часто, дает возможность попасть по фигуре человека на рас-
стоянии до 73 метров — а иногда и до 91,5 метра. Но воис-
тину исключительным неудачником будет тот солдат, который
будет ранен из обычного мушкета на расстоянии 137 метров;
182
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕАИКОГО
что же до стрельбы по человеку на расстоянии 183 метра, то с
таким же успехом можно стрелять по луне и надеяться попасть
в нее».
Во многих отношениях это было довольно плохое оружие.
Верно, что оно было надежным и простым в обращении, а
поэтому являлось вполне подходящим товарищем крепкому и
недалекому крестьянину, вооруженному им. Оно также пред-
ставляло собой весьма удачную опору для штыка, посредством
которого все еще решался исход многих сражений, но как ог-
нестрельное оружие оно оставляло желать много лучшего.
Если солдат был снабжен оружием, эффективная дальность
стрельбы которого не превышала 36,5 или 45,7 метра, то нет
ничего удивительного в том, что во многие атаки он шел с не-
заряженным мушкетом, используя только сталь своего штыка.
Существовала, однако, еще одна причина для штыковых атак.
Заключается она в том, что не так-то просто воодушевить зна-
чительные массы людей до такой степени, чтобы побудить их
идти в атаку под сильным огнем неприятеля, особенно если
они уже побывали в бою и понесли урон от этого огня. Бара-
баны могут выбивать дробь, а офицеры кричать и размахивать
саблями, но это не всегда может победить определенное коле-
бание у тех, кто стоит в первой шеренге и должен сделать пер-
вый шаг. Поэтому если строй уже пришел в движение, то весь-
ма существенно, чтобы движение это не прерывалось до тех
пор, пока не произошел контакт с противником. Если первая
шеренга остановится для залпа, то всегда существует вероят-
ность того, что атака перейдет в перестрелку, и наносимый ею
удар потеряет свою мощь.
МИР В ВОЙНАХ
Возвращаясь к Фридриху, надо сказать, что в мае 1740 года
умер старый Фридрих-Вильгельм и на троне оказался эссеист
и поэт, обладающий великолепно вымуштрованной армией и
туго набитой казной. Имелось и искушение в виде слабого со-
седа — причем не только слабого, но и даже не соседа, а со-
седки, причем прекрасной.
Когда в октябре 1740 года умер номинальный глава весьма
рыхлой Священной Римской империи Карл VI, у него не было
183
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
наследников мужского пола — только дочь, Мария-Терезия.
Было составлено соглашение, получившее название Прагма-
тической санкции, которое гарантировало ее наследование.
Договор этот был признан всеми государствами, за исключе-
нием одной только Баварии. Фридрих, который также был
связан этим весьма важным соглашением, нацелился на бога-
тую провинцию Силезию. Он принял решение захватить ее,
обосновав подобное действие весьма шаткими и полузабыты-
ми правами. Но для пропагандистских целей эти права были
извлечены из древних актов и всячески раздувались (на по-
добные действия король был мастером). Втайне он признавал-
ся, что «амбиции, интересы и желания подвигнуть людей го-
ворить обо мне приблизили день, когда я решился на войну».
Король направил эрцгерцогине послание с предложением,
в обмен на легализацию еп> претензий на отторгнутые терри-
тории, организовать оборону остальных ее владений от посяга-
тельств любой другой державы. Подобное предложение, весьма
напоминающее мафиозное предложение «крыши», было с не-
годованием отвергнуто, и австрийцы стали готовиться к войне.
Но Фридрих столь внезапно бросил тысячи своих солдат через
границу Силезии, что юная эрцгерцогиня узнала об этом толь-
ко тогда, когда эта ее провинция уже была захвачена. Совер-
шенно не готовые к такому повороту событий, ее войска, рас-
квартированные в Силезии, были быстро оттуда выведены.
Захват Силезии имел далекоидущие последствия. Процитиру-
ем английского историка Макколи: «Весь мир взялся за ору-
жие. На главу Фридриха пала вся кровь, которая была пролита
в войне, яростно бушевавшей в течение многих лет и в каждом
уголке света, кровь солдатских колонн при Фонтенуа, кровь
горцев, павших в бойне при Куллодене. Беды, сотворенные его
злой выходкой, охватили и те страны, в которых даже не слы-
хивали имени Пруссии; и, во имя того, чтобы он мог грабить
соседние ему области, которые он обещал защищать, черно-
кожие люди сражались на Коромандельском берегу, а красно-
кожие воины снимали друг с друга скальпы у Великих озер в
Северной Америке».
Редко когда карьера выдающегося генерала начиналась столь
неблагоприятно, как в случае с Фридрихом. Первое большое
сражение произошло у Мольвица (10 апреля 1741 года). Прусская
кавалерия была тогда еще не в лучшей своей форме, которой
184
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕАИКОГО
она достигла впоследствии, поэтому удар более многочисленной
австрийской конницы вытеснил ее с поля боя. Король был убеж-
ден, что бой проигран, и спешно покинул поле боя. Затем ав-
стрийская кавалерия снова атаковала, на этот раз центр прусских
сил, но на доблестную прусскую пехоту под командованием
бывалого ветерана, маршала Шверина, трудно было произвести
впечатление какой бы то ни было кавалерией в мире. Храбрые
австрийцы атаковали ее пять раз, но каждый раз мушкетный
огонь отбрасывал их назад. Австрийская пехота имела не больший
успех, чем кавалерия, и наконец маршал отдал своим воинам
приказ перейти в атаку. Стройными рядами, под музыку своих
оркестров, пруссаки двинулись на врага, и австрийцы, не вы-
держав, отступили, бросив девять орудий. Король, как язви-
тельно заметил Вольтер, «покрыл себя славой — и пудрой».
Война все продолжалась. Подписывались тайные соглаше-
ния, заключались сепаратные миры, совершались вторжения,
отступления и предательства. Пруссаки выиграли несколько
значительных сражений — при Хотузице, Хоенфридберге и
Кессельдорфе, еще выше поднявшие престиж их оружия. Кро-
ме этого, Силезия надолго стала владением прусской короны.
В течение 11 лет (1745—1756) в Пруссии царил мир, и Фри-
дрих получил возможность посвятить себя проблемам страны.
Проектировались и возводились здания и мосты, осушались
болота, развивалось сельское хозяйство, поощрялась промыш-
ленность, возродилась захиревшая Академия наук, расширя-
лось народное просвещение. Как и можно было ожидать, боль-
шое внимание уделялось армии. Численность ее увеличилась
до 160 000 человек, и к началу Семилетней войны армия пред-
ставляла собой самые подготовленные и оснащенные воору-
женные силы в мире.
Этот знаменитый конфликт, в ходе которого Пруссия не
единожды оказывалась на грани уничтожения, был прямым
следствием той роли, которую сыграл Фридрих в предшеству-
ющей войне. Мария-Терезия не могла забыть и простить от-
торжение Силезии; Франция, хотя и традиционный враг Ав-
стрии, была обеспокоена возвышением Пруссии (к тому же
многие из язвительных высказываний Фридриха были направ-
лены на мадам де Помпадур, в то время истинную правитель-
ницу Франции). Своими колкими замечаниями он не щадил и
русскую царицу Елизавету; одним из ее прозвищ, данных ей,
185
1 — офицер-кирасир; 2 — палаш; 3 — перевязь с ташкой;
4 — кираса из простой стали рядового кирасира
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
было «папская ведьма». Мария должна была вернуть себе Си-
лезию; в обмен на помощь Франции той были обещаны ав-
стрийские владения в Нидерландах; царице должна была до-
статься Восточная Пруссия; Саксонии были обещаны Магдебург
и Швеция с Померанией. Таким образом, Фридрих восстано-
вил против себя все государства континента, рассчитывать же
он мог только на поддержку английского флота и английских
денег, поскольку Англия автоматически становилась союзником
противников Франции. По сути, никогда не прекращались сра-
жения между двумя державами в их заокеанских владениях — в
Индии, Канаде и Вест-Индии.
Коварный Фридрих, не дожидаясь, пока все его против-
ники объединятся, нанес удар первым. Оставив часть войск
присматривать за русскими и шведами, он вторгся в Саксо-
нию (в августе 1756 года), взял Дрезден и разбил австрийскую
армию при Лобозице. Следующей весной он снова разбил ав-
стрийцев, начал осаждать Прагу и необдуманно нанес удар по
австрийской армии, почти вдвое превосходившей его собствен-
ные силы, у Колина. Здесь король потерпел серьезное пора-
жение — потерял около 40 процентов личного состава своей
армии. После этого началась невиданная концентрация воору-
женных сил различных государств с целью сокрушения Прус-
сии. Русские вторглись в Пруссию, заняв небольшой частью
своих сил Берлин, и получили 300 000 талеров в качестве вы-
купа за то, что оставили его в целости и сохранности. Тем
временем Фридрих, быстро маневрируя, пытался сдерживать
продвижение своих противников, но в конце концов сошелся
лицом к лицу с объединенной франко-австрийской армией
при Росбахе.
Французы насчитывали в своих рядах около 30 000 солдат,
значительно уступавших по своим боевым качествам тем, что
в свое время шагали к победам под предводительством Мори-
ца Саксонского. Один из их собственных офицеров весьма не-
добро охарактеризовал их как «убийц, вполне заслуживающих
быть изломанными на колесе», и предсказал, что при первом
же выстреле они повернутся спиной к врагу и бросятся бежать
с поля боя. Вполне возможно, что и 11 000 солдат австрийских
войск были ничем не лучше своих коллег. Фридрих смог со-
брать только 21 000 воинов, но это все были испытанные вете-
раны, и сражаться их вел сам король.
187
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Гусарские сабли
Битва при Росбахе (5 ноября
1757 года), одно из самых извест-
ных сражений Фридриха, состоя-
лась на открытой равнине с двумя
небольшими возвышенностями,
которые едва ли можно назвать
холмами. Пруссаки как раз рас-
положились лагерем прямо перед
ними, когда увидели своих про-
тивников, двигающихся крупны-
ми силами таким образом, чтобы
атаковать армию короля во фланг
и в тыл. Прусский лагерь был тут
же поднят по тревоге, и кавале-
рия в количестве тридцати восьми
эскадронов под командованием
Зейдлица стала выдвигаться под
прикрытием возвышенностей на-
встречу неприятелю. Пехота и ар-
тиллерия следовали за ней. Союз-
ники, решив, что эти быстрые перемещения означают отход
пруссаков, продолжили наступление уже тремя параллельными
колоннами. Теперь атакующие, еще не осознавая этого, под-
ставили пруссакам свой незащищенный фланг. Как только
плотные колонны оказались перед невысокими возвышенно-
стями, Зейддиц, чьи эскадроны поджидали неприятеля, укрыв-
шись за холмами, неожиданно отдал им приказ атаковать,
перевалив через вершины холмов. Захваченная врасплох вра-
жеская кавалерия, шедшая во главе колонн, едва успела раз-
вернуться в боевой порядок, когда в их ряды врубилась «прус-
ская конница, наступавшая сомкнутым строем, подобно стене,
и с невероятной скоростью». После ожесточенной схватки эска-
дроны кавалерйи союзников были отброшены и обращены в
бегство. Лишившись флангового прикрытия кавалерии, плот-
но сбившиеся колонны пехотинцев попали под сильный огонь
прусской артиллерии, а семь батальонов прусской пехоты, на-
ступая вниз по склону, вступили в бой с передовыми полками
союзников. Пехотные колонны, попав под артиллерийский
огонь и залпы наступавшей прусской пехоты, стали в замеша-
тельстве отступать. Будучи не в состоянии развернуться в бое-
188
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
вой порядок, они сбились в плотную толпу, когда Зейдлиц со
своими кавалеристами ударил им в тыл. Союзные войска дрог-
нули и побежали, а солдаты Зейдлица провожали их мушкет-
ными залпами в спину. Потери союзников составили 7700 че-
ловек, тогда как победители потеряли только 550 человек.
В этом сражении убедительным образом было продемон-
стрировано превосходство прусской военной выучки. Быстрота,
с которой лагерь был поднят по тревоге и построен в колонны
(в течение получаса), а также скорость, с которой передвига-
лись пруссаки, стали большим преимуществом Фридриха.
Превосходство прусской кавалерии было очевидным. Она не
только выиграла первичную схватку, но и сохранила затем дис-
циплину в такой степени, что в любой момент была готова на-
нести решающий удар. Артиллерийская прислуга батареи из
восемнадцати тяжелых орудий много сделала для того, чтобы
сорвать все попытки колонн противника атаковать вверх по
склону холмов, в чем им существенно помогла быстрота и эф-
фективность мушкетного огня семи пехотных батальонов
(единственных пехотных подразделений, принимавших уча-
стие в сражении со стороны Пруссии).
Месяцем позже состоялось сражение при Лейтене (5 дека-
бря 1757 года), ставшее еще одним блестящим примером так-
тики Фридриха и отваги прусских солдат. Соотношение сил
при Лейтене в еще большей степени было не в пользу короля —
33 000 против 82 000. Строй австрийских и саксонских сил был
слишком растянут, но прикрыт естественными препятствиями,
у союзников имелось около двухсот орудий, большей частью
легких. План Фридриха заключался в том, чтобы пройти вдоль
фронта вражеской армии и нанести удар по ее левому флангу,
проведя предварительный отвлекающий маневр небольшими
силами, который должен был выглядеть как удар по правому
флангу. В соответствии с этим планом прусская армия спло-
ченным строем приблизилась к правому флангу австрийцев, а
затем, оказавшись под прикрытием небольшой возвышенно-
сти на поле, повернула вправо, перестроилась в две колонны
и быстрым шагом двинулась вдоль фронта австрийских войск.
Австрийцы же, которые, как представляется, не давали себе
труда отслеживать прусские маневры, по-прежнему продолжа-
ли усиливать свой правый фланг, ожидая удара по нему. Ко-
лонны пруссаков, сохраняя идеальное равнение и дистанцию,
189
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
появились на их левом фланге и перестроились из марше-
вых колонн в боевую линию. Каждый батальон имел при себе
6-фунтовое орудие, к тому же вместе с атакующими колоннами
была подтянута батарея из 10 тяжелых осадных мортир.
Теперь эти мортиры принялись своим огнем крушить за-
секи из поваленных стволов деревьев, которыми австрийцы
укрепили свой фронт, после чего в атаку пошли прусские ба-
тальоны. Наступали они косым строем, известным со времен
Эпаминонда, в этом случае батальоны шли на расстоянии
пятидесяти ярдов друг от друга и таким образом, что правый
фланг каждого из них был ближе к неприятелю, а левый как
бы отставал. Атака эта прокатилась по австрийским позициям
слева направо. Резервы австрийцев, расположенные в дере-
вушке Лейтен, сражались отчаянно; с правого фланга австрий-
цев подошло подкрепление, и те сделали попытку выровнять
линию фронта. Сосредоточенная здесь масса людей была столь
велика, что в отдельных местах оборонявшиеся стояли по сто
человек в глубину. Батальон за батальоном пруссаков шел на
штурм австрийского строя, но не раньше, чем в бой были бро-
шены резервные батальоны, деревня была наконец очищена
от австрийцев. Наступление, поддерживаемое огнем тяжелых
орудий, все продолжалось. Командующий австрийским левым
флангом бросил всю кавалерию, сосредоточенную здесь, в от-
чаянной попытке отбить упорное продвижение прусской пе-
хоты. Но сорок эскадронов прусской конницы, появившиеся
из замаскированных укрытий, перехватили их ударом с фрон-
та, во фланг и в тыл. Австрийские конники рассеялись, и тор-
жествующие пруссаки на своих конях атаковали тылы австрий-
ской пехоты. Когда день стал клониться к закату, австрийцы
дрогнули и побежали, преследуемые кавалерией. Другие стали
бросать оружие и сдаваться, армия перестала существовать как
боевая сила. Потери австрийцев насчитывали до 10 000 чело-
век, около 21 000 попали в плен, захвачено было 116 орудий,
51 знамя и тысячи телег с припасами. Как бы в придачу к это-
му триумфу две недели спустя Фридриху сдался Бреслау вместе
с 17 000 солдат и 81 орудием.
«Сражение при Лейтене, — писал Наполеон, — являет со-
бой шедевр марша, маневра и анализа. Одного этого было бы
достаточно, чтобы обессмертить имя Фридриха и занести его
в ряд величайших генералов».
190
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕАИКОГО
Прусские гусары эпохи Фридриха Великого. Рядовой и офицер
Но непрерывные кампании измотали прусскую армию. Мно-
гие лучшие части пали на поле боя; потери в сражениях при
Праге и Колине были чрезвычайно тяжелы. Такие победы, как
при Цорндорфе (25 августа 1758 года), где пруссакам впервые
пришлось испытать на себе стойкость и боевой дух русских,
достались дорогой ценой. Наряду с победами, при Кунерсдор-
фе (11 августа 1759 года) Фридрих потерпел сокрушительное
поражение, потеряв около 20 000 человек убитыми и ранеными
(почти 50 процентов армии) и 178 орудий. Боевой дух и дис-
циплина в прусской армии продолжали оставаться превосход-
ными, но ветеранов в значительной степени заменили недавно
набранные воины либо солдаты вражеских государств, многие
из которых после сдачи в плен были скопом приняты на служ-
бу в армию Пруссии. Хотя и слаженные в боевые подразделе-
ния строгой прусской дисциплиной, они все же не были теми
воинами, которые могли бы невозмутимо идти как на параде
строевым шагом под ливнем шрапнели и мушкетных пуль или
вести огонь из своих мушкетов со скоростью пять выстрелов в
минуту. Дисциплина, кастовый дух и вера в своих генералов
частично возмещали недостаток подготовки; и хотя дезертир-
ство, эта чума всех армий того периода, стала серьезной про-
191
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
блемой, командованию все же удавалось возмещать убыль ря-
дового состава. Более того, эти войска, хотя среди рядовых в
них было много новобранцев, были по-прежнему способны
ходить в такие атаки, как при Торгау (3 ноября 1760 года), ког-
да они штурмовали окопавшегося врага, имеющего шесть сотен
орудий, извергавших ливень картечи по наступавшим, пока из
шести тысяч гренадер в одной из колонн не осталось на ногах
только шесть сотен.
Тем не менее война настолько обезлюдила страну, что к
концу 1761 года прусская армия сократилась до 60 000 человек.
Совершенную катастрофу предотвратила только смерть рус-
ской царицы и восшествие на престол ее наследника, герма-
нофила Петра III. Этот «достойный» монарх не только пред-
ложил заключить немедленный мир, но и вернул Фридриху
Померанию, а также приказал предоставить в его распоряже-
ние русскую армию численностью в 18 000 человек. При из-
вестии об этом из альянса тут же вышла Швеция. Саксония
потерпела полное поражение, Австрия и Франция были ис-
тощены до предела. Последняя, кроме поражений на полях
Европы, лишилась Канады и Индии. В 1763 году наконец был
заключен мир.
Пруссия лежала в развалинах. По свидетельствам современ-
ников, четыре пятых всех мужчин, служивших за это время в
армии, были убиты или ранены, а в городах осталось чуть боль-
ше половины живших в них до войны людей. Тем не менее
королевство смогло пережить эту бурю и даже выйти из войны
победителем. Всей мощи России, Франции, Австро-Венгрии,
Швеции и Саксонии оказалось недостаточно, чтобы вырвать у
прусского короля хотя бы один акр пространства его страны.
Располагая силами численно несравнимо меньшими, чем его
противники, он вел неравную борьбу в течение семи долгих
лет. Познав горечь случайных поражений и вынужденный по-
рой отступать, он выиграл много достославных сражений. Сла-
ва его затмила славу любого другого генерала того времени, и
рабское копирование военными деятелями во всем мире всего
прусского было лишь еще одним свидетельством репутации
прусской армии и прусского солдата.
Солдат этот мог быть невозмутимым и лишенным вообра-
жения; ему, возможно, не хватало личной инициативы, и без
твердой направляющей руки он терялся. Но у него была при-
192
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО
вычка повиноваться и врожденная стойкость, побуждающая
его выполнять свой долг любой ценой. В большой степени на
создание этой привычки повлияла и жестокая система прусской
муштровки. Да, она была крайне жестокой, а унтер-офицеры —
безжалостны и знали свое дело; но нечто большее, чем страх
перед наказанием, побуждало колонны солдат идти в атаку в
битве при Лейтене, с пением старого германского гимна под
бой барабанов и завывание флейт, или снова и снова бросало
прусских гренадеров на залитые кровью склоны холмов под
Торгау.
7 Эволюция вооружения Европы
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
АРМИИ РЕСПУБЛИКИ
Мифу о непобедимости, который породили блестящие рат-
ные свершения прусской армии, суждено было развеяться в
один из полдней; но еще до того, как эта армия потерпела по-
ражение под Йеной, превратности войны вывели под свет со-
фитов армию другой страны. Французский солдат в последние
несколько лет доказал свою боеспособность, в которой нашли
отражение воинские достоинства его военачальников: под ко-
мандованием виконта де Тюренна он был великолепен; под
командой князя де Субиза — потерпел поражение под Росба-
хом. Но в годы, непосредственно следовавшие за революцион-
ными событиями 1789 года во Франции, в ее армию словно
вдохнули новый дух, который дал возможность только что при-
шедшим в армию новобранцам побеждать регулярные армии
доброй половины европейских государств. И не имело значе-
ние то, что во многих случаях те, кто вел их в бой, в совсем
недалеком прошлом были капралами и сержантами королев-
ской армии. Они были людьми идеи, горевшими желанием не
только освободить свою новую Францию от угрозы вторжения,
но и донести лозунг «Свобода, равенство, братство» до всего
европейского мира.
Слова эти не родились в одночасье, появившись из-под
пера философа. На самом же деле, как это бывает в ходе всех
революций, непосредственным ее эффектом было резкое па-
дение дисциплины и морали. Армия предреволюционной эпо-
хи формировалась как добровольческая на долгосрочной ос-
нове, усиливаемая при необходимости призывом местного
194
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
народного ополчения. Как и во всех профессиональных арми-
ях того времени, офицеры были выходцами из аристократии
или мелкопоместного дворянства. Первым результатом паде-
ния авторитетов стало исчезновение из армии многих таких
офицеров. Этот процесс в разной мере затронул все рода войск
пропорционально их социальному статусу; так, на непрестиж-
ных саперов он повлиял меньше всего, на артиллерию — не-
сколько больше, в еще большей степени он затронул пехоту, а
максимально пострадала от него кавалерия, в которой служили
офицерами самые сливки благородного сословия.
Армии Законодательного собрания — номинально все еще
лояльного королю — возглавляли Рошамбо, Лафайет и Люк-
нер. Однако, когда армии австрийцев, пруссаков и гессенцев
находились на французской границе, экстремисты в Пари-
же взяли верх, захватили Тюильри и отменили Конвенцию
1791 года. Лафайет, будучи либералом по убеждениям, но вер-
ный концепции конституционной монархии, отдал приказ
двум из своих генералов следовать маршем на Париж и осво-
бодить короля. Один из них согласился, но второй, Шарль
Дюмурье, отказался. Когда после ряда интриг Дюмурье был
назначен командующим Северной армией, Лафайет и многие
из его офицеров сдались австрийцам. Люкнер был заменен на
посту командующего генералом Франсуа Келлерманом, а его
высшие офицеры уволены.
Таким образом, в этот критический момент истории страны
армии Франции испытывали неуверенность в своих коман-
дирах и разделялись по своим политическим пристрастиям.
Дюмурье, получив в свое подчинение войска, писал: «Армия
пребывает в самом прискорбном состоянии... не хватает ни
обмундирования, ни головных уборов, ни обуви... ощущается
значительная нехватка мушкетов». Тем не менее остались сви-
детельства ее способности противостоять пруссакам при Валь-
ми (20 сентября 1792 года). Осторожный герцог Брауншвейг-
ский, который командовал объединенной армией пруссаков,
австрийцев, гессенцев и французских эмигрантов, не стал бро-
сать свои войска в бой, который обещал быть весьма крово-
пролитным, и сражение превратилось в затяжную артиллерий-
скую дуэль. Стойкость под огнем французов, как регулярных
частей, так и Национальной гвардии, в ходе этой почти бес-
кровной «канонады при Вальми» убедила герцога в том, что
7*
195
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
ему не удастся прорвать их заслон, и союзная армия в конце
концов отступила. Это в значительной степени говорит о мо-
ральном духе французских войск и нации, так как в то время
победа — или, скорее, не поражение — при Вальми было объ-
явлено поворотным пунктом в истории страны.
Это было просто необходимо сделать, потому что требова-
лось поднять дух нации, чтобы она могла пережить предстоящее
ей трудное время. Казнь короля в январе 1793 года привела к
созданию первой коалиции против Французской республики:
Австрии, Пруссии, Испании, Англии, Голландии и Сардинии.
Против регулярных армейских частей этих государств силы
революционной Франции поначалу представляли собой до-
вольно жалкое зрелище. Существовали большие трудности с
набором в армию рекрутов; оружия и снаряжения катастрофи-
чески не хватало, а появившийся обычай гильотинировать по-
терпевших поражение генералов подавлял инициативу и побуж-
дал многих, подобно Дюмурье, искать прибежище на стороне
неприятеля. В армии были назначены представители прави-
тельства, подобно политическим комиссарам более позднего
революционного режима и практически с теми же самыми пол-
номочиями, производившими совершенно аналогичное влия-
ние на боевой дух офицеров. Дисциплина в войсках падала, но
тем офицерам, которые старались поддерживать ее строгими
мерами, грозил донос на них лидерам революционного терро-
ра. В апреле был создан Комитет общественного спасения,
который выпустил достопамятный указ от 23 августа 1793 года,
вводивший всеобщую воинскую повинность — впервые с эпо-
хи Древнего Рима. Указ этот часто цитировался в литературе,
и его формулировки дают нам представление о степени опас-
ности, угрожавшей стране: «Молодые мужчины будут сражать-
ся; главы семейств будут ковать оружие и подвозить припасы;
женщины будут шить палатки и работать в госпиталях; дети
будут щипать корпию; пожилые придут на площади, чтобы
поднять дух тех, кто будет уходить на бой, будут призывать
проклятия на королей и молиться за республику. Обществен-
ные здания будут превращены в казармы, на фабриках будут
делать боеприпасы; земляные полы подвалов надо обработать
щелоком, чтобы получить селитру. Все имеющееся огнестрель-
ное оружие должно быть вычищено и отдано армии. Все вер-
ховые лошади должны быть переданы кавалерии; все тягловые
196
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Пехотинец эпохи Французской революции
лошади, не занятые на полевых работах, будут перевозить ору-
дия и припасы для армии».
В тот августовский день кардинально изменилась вся кон-
цепция войны. Профессиональные армии, в которых солдаты
служили многие годы, формализованная стратегия прошлых
веков, особое значение в которой придавалось маневру и оса-
де, а не решительной битве, — все это должно было исчезнуть.
Их место предстояло занять вооруженному народу, а основное
значение придавалось теперь массовой бойне и полному раз-
грому неприятеля. Теперь Мориц Саксонский не мог бы ска-
зать своих знаменитых слов: «Мне не по душе затевать сраже-
ния, особенно когда война идет к концу. Более того, я убежден,
что умный генерал может вести военные действия всю свою
жизнь, не будучи принуждаем к этому».
197
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Размах сражений вызвал к жизни концепцию массовых ар-
мий, и они, в образе добровольцев Национальной гвардии и
новых рекрутов, увеличили численность поставленных под ру-
жье до беспрецедентных размеров. Несмотря на дезертирство
и потери в боях, в январе 1794 года численность новой армии
составила около 770 000 человек. Такую массу людей, спешно
призванных и наспех обмундированных и кое-как вооружен-
ных, нельзя было подготовить для действий с машиноподоб-
ной точностью, которую требовала тактика Фридриха. В кругах
военных теоретиков и высших военачальников долгое время
шли споры между приверженцами колонн и линейного строя.
Полевой устав французской армии, выпущенный буквально
накануне революции, представляет собой благоразумный ком-
промисс, отводя главное место линейному строю, но в то же
самое время оставляя значительную роль в атаке колоннам. Он
также ускорял размеренную поступь пехоты с семидесяти пяти
шагов в минуту до сотни.
Но линейная тактика, доведенная Фридрихом до совершен-
ства, требовала точных интервалов, дистанций, построений и
строжайшей огневой подготовки. Новые рекруты, каким бы
энтузиазмом они ни пылали, были не способны на такое, и,
следовательно, ровные, как по линейке, ряды пехотинцев, ве-
дущих огонь залпами, и четко марширующие по полю боя ко-
лонны бойцов уступили место разбросанным группам стрелков
прикрытия. За ними по полю боя шли ударные отряды массо-
вого формирования — которые можно было достаточно просто
сорганизовать и командовать ими, — подобные тем, которые
во многих более ранних сражениях были лишь немногим более
дисциплинированными, чем громадная толпа. Такая «тактика
орды» часто бывала достаточно успешной, особенно тогда,
когда французы значительно превышали численно своих про-
тивников. Отдельные, находящиеся вне строя снайперы, поль-
зуясь малейшими укрытиями, которые предоставляла им мест-
ность, являли собой крайне невыгодную мишень для залповой
стрельбы, которая велась практически неприцельно. Напро-
тив, огонь французов часто был весьма эффективен против
неподвижно замерших на поле неприятельских рядов.
Теперь залпы наступающих батальонов не так были опасны
для неприятеля, как заключительный их бросок в штыковую
атаку. Движущиеся фаланги сомкнутых колонн стали теперь
198
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Пехотинец эпохи Французской революции
главным оружием пехоты, и огонь стрелков прикрытия был
лишь подготовкой к сражению, но не его окончанием.
Одним из преимуществ революционных войск с самого их
создания была их скорость и подвижность. Увеличение скоро-
сти со ста до ста двадцати шагов в минуту позволило француз-
ским батальонам передвигаться с быстротой, казавшейся фан-
тастической их медленно шагающим врагам, особенно если
учесть, что французы не были обременены большими обозами.
Происходило это не потому, что им нечего было везти за со-
бой, но потому, что пруссаки и другие передвигались с боль-
шим количеством снаряжения на все случаи жизни, которое
забивало дороги и делало необходимым значительные дорож-
ные работы и наведение мостов, тогда как оборванные армии
республики шли скорым шагом, почти без снаряжения, но
подвижные. Способность быстро преодолевать значительные
199
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
пространства всегда представляла собой одно из первейших
военных достоинств, и большинство из лучших армий всех
эпох обладали ею. Французы не представляли собой исключе-
ния, и их удивительные по скорости передвижения марши во
многих случаях были ключом к победе. Не однажды эта спо-
собность позволяла их военачальникам сосредотачивать пре-
восходящие силы в определенном месте — хотя во всем районе
военных действий противник численно их намного превос-
ходил.
Французы могли благодарить Вакета де Грибоваля1 (назна-
чен главным инспектором артиллерии в 1776 году) за то, что
французской артиллерии не было равной в мире. Полевая ар-
тиллерия была представлена только 5,5-, 3,6- и 1,8-килограм-
мовыми орудиями. Лафеты были облегчены и улучшены, на
вооружение приняты орудийные передки, в которые лошади
впрягались теперь попарно, а не все цугом. Шесть лошадей
тянули 5,5-килограммовое орудие, запряжка из четырех лоша-
дей — 8-и 4-фунтовки.
Грибоваль ввел в практику также такие усовершенствова-
ния, как винты вертикальной наводки, панорамные прицелы
и снаряженные заряды. Эти последние, хотя и не представляли
собой новейшее изобретение, были приняты далеко не во всех
армиях и позволили значительно увеличить скорость стрельбы по
сравнению с заряжанием рассыпным порохом и затем ядром.
В результате кампаний 1793, 1794 и 1795 годов французский
солдат-гражданин обрел уверенность в своих силах. В ходе этих
кампаний были поражения и отступления, войска немало стра-
дали от скудного снабжения, но французская земля теперь была
очищена от неприятеля. Серьезное восстание в Вандее, для по-
давления которого пришлось прибегнуть к помощи трех респу-
бликанских армий, было подавлено к весне 1795 года, что из-
бавило страну от угрозы распространения гражданской войны.
Голландия была занята войсками генерала Шарля Пишегрю,
которому в его предприятии немало способствовали морозы
ужасной зимы 1794/95 года. Эта операция получила блестящее
завершение захватом голландского флота силами эскадрона
1 Грибоваль — французский артиллерист, усовершенствова-
ния и преобразования которого в артиллерии составляют эпоху в исто-
рии развития этого оружия.
200
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
гусар, которые верхом прошли по льду замерзшего моря у Тек-
села и захватили вмерзшие в лед корабли и их экипажи.
При военном министре Лазаре Карно, выдающемся орга-
низаторе, были заложены основы будущих побед Франции. Он
не только планировал и осуществлял войсковые операции, как
на фронте, так и во Франции, но и обладал безошибочным чу-
тьем на талантливых людей. Список людей, замеченных и вы-
двинутых им, читается как реестр самых великих деятелей пе-
риода империи. Маршалы Франции: Ней, Бертье, Бернадотт,
Ожеро, Макдональд — и сам Бонапарт были воспитанниками
этой системы. При якобинцах было объявлено о блестящих
деяниях французских армий: «Двадцать семь побед в сражени-
ях, 8 из которых были решающими; 120 сражений меньшей
значимости; убито 80 000 врагов; взято 91 000 пленных; взято
штурмом 116 крепостей и укрепленных городов, 36 из которых
были осаждены или блокированы; взяты приступом 230 фор-
тов и редутов; захвачено 3800 орудий различных калибров;
70 000 мушкетов; 1900 тонн пороха; 90 знамен».
Сама армия была основательно реорганизована. Хотя мно-
го полезных ей людей было изгнано в рамках террора — либо
за их благородное происхождение, либо за нежелание поддер-
живать дисциплину безжалостными методами применительно
к толпе полуголодных рекрутов, — но и множество других по-
лучило отставку, как совершенно ненужный ей балласт. Име-
ются данные, что по тем или иным причинам в период с января
1792 по январь 1795 года были отправлены в отставку или уво-
лены 110 дивизионных генералов, 263 бригадира и 138 генерал-
адъютантов. Повышения в звании производились исключитель-
но за заслуги, тогда как в армиях их противников старшинство
в звании автоматически выдвигало многих едва держащихся на
ногах стариков на должности, которые они уже были не спо-
собны занимать.
Теперь сцена была готова для проведения «освободитель-
ных кампаний» — дарования светоча свободы угнетенным на-
родам Европы. Но страстно желающей этого Директории1 было
1 Директория — правительство Французской республики,
существовавшее с 4 ноября 1795 до 10 ноября 1799 г. Состояло из
5 членов (директоров), избиравшихся Советом пятисот и Советом ста-
рейшин. Выражало интересы крупной буржуазии.
201
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
суждено увидеть, что перенос революционных идей за пределы
Рейна и Альп сопровождался насущной необходимостью най-
ти пропитание армиям свободы.
Франции, еще так недавно разрывавшейся между войной
и революцией, становилось все труднее изыскивать средства
для содержания своей армии. Войска пребывали в прискорб-
ном состоянии — многие солдаты стояли в строю босыми,
еще больше безоружными. У кавалерийских лошадей выпи-
рали ребра, даже генералы ходили полуголодными, а когда
генералы недоедают, рядовые вообще перебиваются с хлеба
на воду. И правительство, и генералы были едины и откро-
венны в своей оценке кризисной ситуации — и видели толь-
ко одно средство в преодолении ее.
«Солдаты! — обратился Бонапарт к своим готовым взбун-
товаться войскам. — Вы голодаете и ходите почти нагишом.
Правительство в долгу у вас, но расплачиваться ему нечем.
Ваша стойкость, отвага, которую вы продемонстрировали сре-
ди этих скал, поистине великолепны, но они не принесли вам
славы; ни один ее луч не блеснул на вас. Я поведу вас в самые
плодородные равнины мира. Богатые края, громадные горо-
да — все это достанется вам; там вы найдете честь, славу и
богатство. Солдаты италийской армии, неужели вы не прояви-
те отвагу и стойкость?»
К сожалению, французы «освобождали» не только народ
завоеванных ими стран, но и все, чем они могли завладеть.
Их появление на «плодородных равнинах» больше всего на-
поминало налет саранчи. Все солдаты тех дней были не прочь
пограбить, но французы, похоже, преобразили грабеж в род
изящного искусства, соединив эффективность военной ма-
шины с природной тягой ко всему редкому и прекрасному.
Ничего удивительного, что население тех районов, где дей-
ствовали французы, почти без исключений восставало против
своих освободителей.
Способность порождать ненависть обитателей завоеванных
территорий должна была стать серьезным фактором будущих
кампаний, так же как и посев семян национальной ненависти
и жажды мести, которые длинным шлейфом тянулись за На-
полеоновскими войнами. Так, в частности, произошло в Ис-
пании, где партизанская война шла с небывалым неистов-
ством и жестокостью, — любой посыльный, не сопровождаемый
202
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
охраной, самое малое в половину полка, обязательно оказался
бы в руках испанцев, а караваны с припасами приходилось
охранять небольшими армиями. Партизанские действия в Ис-
пании оказали большое влияние на исход всей войны на Пи-
ренейском полуострове. Один из значительных просчетов На-
полеона заключался в том, что он не полностью осознал, а
потому и не использовал громадное влияние Французской ре-
волюции на европейские народные массы, которые до сих пор
испытывали феодальный гнет. Если бы он дал себе труд заду-
маться над этим, то обещания свободы и равных возможностей
было бы достаточно для того, чтобы привести тысячи немцев,
поляков и итальянцев под его знамена.
ИМПЕРИЯ
История Франции периодов республики и империи насчи-
тывает двадцать три года почти непрерывных боевых действий.
Невероятно быстрый взлет Наполеона Бонапарта от корси-
канского лейтенанта-артиллериста до императора Франции —
одна из самых невероятных карьер во всем мире — представ-
ляет для нас интерес только применительно к его воздействию
на французскую армию, которой предстояло стать одной из
самых эффективных и победоносных военных машин. Это еще
и пример того, сколь велико воздействие на сознание людей
невероятной по своим масштабам личности, которая соедини-
ла в себе все качества великого военачальника с блестящими
дарованиями государственного деятеля, законодателя и орга-
низатора. Одним из отличительных качеств Наполеона было
почти гипнотическое влияние, которое он оказывал на сво-
их солдат. Думал ли, заботился ли он о них на самом деле —
весьма сомнительно. Он жертвовал ими десятками тысяч, за-
ставлял голодать, делать многокилометровые марши, во время
которых они в кровь сбивали себе ноги, и по крайней мере
дважды — в Египте и в России — бросал их, разбитых наголо-
ву, на произвол судьбы. И все-таки он мог ослеплять их и за-
воевывать их сердца рассудочным использованием материаль-
ных благ и высоких наград — блестящей униформой, медалями
и орденами, повышениями в званиях, а также и более искус-
ными способами — знанием по именам многих из ветеранов,
203
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
трепанием за ухо заматеревшего в боях гренадера, порождая в
своих солдатах энтузиазм, близкий к обожествлению.
Подобное преклонение перед своим генералом не является
необходимым залогом победы — британские ветераны пире-
нейской войны, безусловно, не преклонялись перед герцогом
Веллингтоном, который не однажды выражал свое отношение
к ним в совершенно определенных выражениях, но это весьма
существенный фактор, который необходимо принимать во
внимание при оценке морального духа солдат империи. Воз-
можно, еще более важным фактором была долгая серия бли-
стательных триумфов. В сознании его солдат само присутствие
императора на поле боя означало победу, и, когда наконец его
звезда стала закатываться, это сознание продолжало оставать-
ся еще слишком сильным. Даже герцог Веллингтон признавал,
что присутствие его великого противника было эквивалентно
40 000 человек.
Нижеприведенные строки современного тогдашним собы-
тиям французского историка Ламартина, написанные о фран-
цузах при Ватерлоо, дают нам представление о том громад-
ном влиянии, которое имел император на французскую армию:
«...армия и была Наполеон! Еще никогда она не была столь
целиком наполеоновской, как теперь. Сам он был отвергнут
всей Европой, но его армия приняла его с обожанием; она до-
бровольно сделала себя великой мученицей его славы. В такой
момент он должен был ощущать себя более чем человеком,
более чем властелином. Его подданные лишь преклонялись
перед его властью, Европа — перед его гением; но его армия
склонялась в почитании прошлого, настоящего и будущего,
готова была принять как победу, так и поражение, трон или
смерть своего главы. Она была готова на все, готова принести
в жертву самое себя, восстановить для него его империю либо
сделать его последнее падение блистательным».
С самого момента зарождения войны и армий солдаты всег-
да следовали за каким-нибудь знаком, знаменем или религи-
озным символом — будь то бунчук из хвоста яка или крест. Но
из всех таких символов, под которым солдаты сражались и
умирали, первыми на память приходят два: «орлы» Древнего
Рима и «орлы» Наполеона.
Император следил лично за созданием своих «орлов» с его
обычным вниманием к деталям. И отнюдь не было совпадени-
204
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Французский гусар
ем то, что он выбрал в качестве боевого символа для своих ар-
мий птицу легионов императорского Рима, сжимающую в ког-
тях молнию, поскольку в течение многих столетий образ этот
вызывал в сознании европейцев память об империи, охваты-
вавшей большую часть известного мира. Орел должен был быть
символом сам по себе, флаг имел лишь вторичную значимость.
Птица была сделана из меди и позолочена, высотой чуть более
20 сантиметров от головы до лап и 24 сантиметра в размахе
крыльев. Ниже молнии располагалась латунная пластина пло-
щадью 19,4 квадратного сантиметра, на которой рельефными
цифрами стоял номер полка. Общий вес этой конструкции со-
ставлял 14,5 килограмма. Древко из прочного дуба имело поч-
ти 2,5 метра в длину, на нем крепилось полотнище флага пол-
ка размером 84 сантиметра по вертикали и 89 сантиметров по
горизонтали.
205
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Рисунок знамен и надписей, а также декор на них время от
времени менялись; знамена, развевавшиеся при Ватерлоо, несли
на себе вертикальные полосы национального флага4, окаймлен-
ные золотом. На центральной белой полосе золотыми буквами
были вышиты слова «Empire Fran^ais» («Французская империя»),
а ниже — «L’infanterie des Fran^ais au — Regiment d’infanterie de
Ligne» («Французская пехота — линейный пехотный полк») и
принадлежность данного полка. На другой стороне полотнища
был вышит лозунг «Valeur et Discipline» («Достоинство и по-
рядок») и боевые награды полка.
Первое вручение «орлов» состоялось в декабре 1804 года и
было обставлено как торжественное событие, на котором при-
сутствовали по одному подразделению от каждого корпуса и
от каждого линейного корабля — общим числом более 80 000
человек. Им было вручено более тысячи «орлов», по одному
для каждого пехотного батальона и кавалерийского эскадрона.
Но Наполеон очень быстро понял опасность в наличии столь
большого числа «орлов» — утрата его в бою весьма тяжело ска-
зывалась на моральном духе солдат, а неприятель устраивал
вакханалию по поводу каждого захваченного вражеского «орла».
Для целей пропаганды это было неприемлемо, и вскоре после
начала кампании 1805 года было приказано всех «орлов» легкой
кавалерии (гусаров и уланов) возвратить на хранение во Фран-
цию. Позднее эта мера была распространена и на драгунские
полки и на полки легковооруженных пехотинцев. Во всех этих
частях, по роду их боевой службы, «орлы» подвергались особой
опасности быть утерянными или захваченными неприятелем.
В ходе реорганизации Великой армии в 1808 году в полку
оставался один полковой «орел», хранившийся и переносив-
шийся первым батальоном. Другие батальоны имели только
небольшие треугольные флаги из саржи, различавшиеся цве-
том, на которых был вышит номер батальона. В качестве еще
одной меры против утраты «орла» пехотные полки, числен-
ность которых была уменьшена до тысячи и менее человек,
и кавалерийские численностью менее пятисот человек долж-
ны были заменить своих «орлов» на штандарты без них.
Орел охранялся и переносился особой командой, состояв-
шей из офицера-ветерана в звании старшего лейтенанта с
безупречным послужным списком и двух особо отобранных
ветеранов, не умевших ни читать, ни писать, так что их един-
206
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Императорский «орел». Стяг в своем первоначальном виде. Соб-
ственно полотище стяга было вторичным атрибутом, украшением
главного атрибута — императорского «орла»
ственной надеждой на повышение был поступок, исполнен-
ный особой преданности или храбрости. В 1813 году в состав
команды хранителей «орла» были введены еще двое рядовых.
Полк, утративший своего «орла», считался опозоренным и
не получал нового «орла» до тех пор, пока не заслуживал этого
каким-либо выдающимся подвигом или захватом вражеского
знамени. Подобным же образом, уже в более поздние времена,
вновь сформированные полки из призывников должны были
заслужить право на вожделенный символ на поле брани.
207
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Столь же прославленными, как и соединения, имевшие «орла»,
были и многочисленные батальоны и эскадроны император-
ской гвардии, а самой элитной частью ее являлись ветераны
Старой гвардии. Гвардия набиралась из самых достойных сол-
дат линейных батальонов, и зачисление в нее было вожделен-
ной честью. Существовала изрядная конкуренция — у каждого
полковника был свой «лист ожидания», и после каждого сра-
жения в нем появлялись имена тех, кто отличился на поле боя.
Помимо престижа и более высокой платы, гвардия, когда не
участвовала в военных кампаниях, бывала расквартирована в
Париже — что само по себе было изрядной привилегией. На-
полеон трясся за жизнь своих старых гвардейцев, как скупец
над своим золотом. Их в основном держали в резерве и никог-
да не бросали в бой, кроме как в самые напряженные моменты
сражений. Тогда, в четком строю, они величаво появлялись на
поле боя и выбивали с него противника, уже наполовину сра-
женного только одной их репутацией.
Внушающая благоговейный ужас поступь их колонн, которые
решали исход столь многих сражений на обагренных кровью
полях сражений, сотрясла землю в последний раз в сражении
при Ватерлоо. И когда они, подобно многим до них, отступи-
ли под смертоносным огнем и сверкающими штыками англий-
ских воинов в красных мундирах — весть об их поражении
стала подобна смертному приговору. Крики «Гвардия отступа-
ет!» разнеслись над полем битвы, и люди, которые до этого
момента еще верили в конечную победу своего кумира, по-
няли, что сражение проиграно. Но с гвардией еще не было по-
кончено, и три батальона строем каре, которые Наполеон бро-
сил поперек линии отхода, стойко держали свои позиции, пока
не получили приказ к отступлению. Сократив строй в глубину
с трех шеренг до двух, они удерживали свою последнюю по-
зицию на плато Бель-Альянс. Именно здесь граф Камбронн,
их командир, дал классический ответ англичанам на предло-
жение сдаться — не тот, несколько театральный, ответ, кото-
рый ему часто приписывают: «La garde meurt, mais ne se rends
pas» («Гвардия умирает, но не сдается»), но куда более есте-
ственный в устах солдата: «Merde!» («Дерьмо!»)
Ветераны Старой гвардии заслужили громкую славу, но не-
мало пришлось ее и на долю остальной Великой армии. Вся
громада ее деяний все еще не до конца освещена историей,
208
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
хотя прошло уже около двух столетий с тех пор, как их боже-
ственный идол был отправлен в ссылку. Голубые мундиры ее
пехотинцев, сверкающие стальные нагрудники и шлемы с плю-
мажем ее кирасиров, темно-синие куртки, медные нагрудные
знаки и шлемы ее карабинеров блистали сквозь клубы поро-
хового дыма самых знаменитых сражений былого. Аустерлиц,
Йена, Эйлау, Фридланд — их названия все еще сияли отражен-
ной славой наполеоновских «орлов». Тогда в Европе мнилось,
что не существует предела боевых возможностей французских
войск. Но предел все же нашелся, и вскоре мир услышал такие
названия, как Бородино и Березина, Лютцен и Лейпциг. И на-
конец, с роковой неизбежностью из донесений, доставляемых
посыльными, исчезли иностранные названия городов и месте-
чек, сменившись одними только французскими — Минмираль,
Шампобер, Монтро, Лан и др.
С изменением географических названий в реляциях ме-
нялась и армия. Одним из первых указов Наполеона в каче-
стве первого консула было увеличить поток призывников в
армию, число которых впредь должно было составлять мини-
мум 60 000 молодых людей в год. После самого массового при-
зыва 1814 года в армию было зачислено 210 000 человек. Но
по мере увеличения численного состава армии и ненасытной
жажды императора к власти изменился сам стиль той войны,
которую он вел. Если раньше он достигал победы маневром,
то теперь все чаще и чаще стала проявляться тенденция да-
вить противника массой войск, не считаясь ни с какими по-
терями. «Я могу использовать 255 000 человек в год», — од-
нажды сказал он. Но такие потери, даже с учетом того, что
он насытил армию солдатами из числа союзников — немцев,
итальянцев, голландцев и поляков, — были слишком велики
для народа Франции. В начале войны молодость нации ра-
достно маршировала к славе под звуки флейт, а победы дела-
ли службу в армии привлекательной. Но останки ее ветеранов
были разбросаны от берегов Москвы-реки и до гор Испании,
а нация за все эти годы уже устала от славы. Наконец, на-
боры рекрутов нависли над страной подобно мрачным тучам,
и с началом страшной кампании 1814 года армия, которая
была в силах лишь отважно оборонять Францию, состояла в
значительной своей части из гимназистов и стариков. Францу-
зы гордились национальными триумфами; они приветствовали
209
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Пехотинец-строевик
и гренадер
Улан Висленского полка (поляк
на французской службе)
возвращающихся с фронтов ветеранов и с удовлетворением взи-
рали на захваченные трофеи. Однако по мере продолжения
бойни гибель цвета нации стала представляться чересчур вы-
сокой ценой за изорванные знамена и разбитые пушки; так что
многие, кто еще недавно возносил императора как идола, стали
почитать его ненасытным Молохом, пожирающим их детей.
Нежелание служить в армии (к 1810 году процент уклони-
стов от призыва оценивался цифрой восемьдесят) имело свое
влияние на эффективность французских вооруженных сил.
210
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
К 1812 году армия представляла собой конгломерат из ветера-
нов и новобранцев — как французов; так и иностранцев. Из
363 000 человек, вторгшихся в Россию летом 1812 года, только
одна треть были французы. Когда же вектор войны повернул-
ся против императора, иностранцы дезертировали из армии не
только поодиночке, но и целыми группами и подразделения-
ми. Так, при Лейпциге все саксонцы совместно дезертировали.
Очевидно, подразделения такого рода были не очень-то цен-
ным приобретением для императора. По контрасту с достаточ-
но ненадежным призывным контингентом 1813 и 1814 годов
та относительно небольшая армия, которую Наполеон привел
к Ватерлоо, была сформирована почти целиком из ветеранов,
вернувшихся из госпиталей и мест заключения, а также с гар-
низонной службы на всех завоеванных территориях.
Но как бы великолепны ни были ветераны Великой армии,
их победы были в основном все же заслугой одного Наполеона.
Обстоятельства, при которых была достигнута победа, во мно-
гих случаях не позволяли признать за французскими воинами
какого-либо серьезного превосходства над противником. Ярост-
ное сражение при Асперне, ставшее первым серьезным пора-
жением Наполеона, продемонстрировало, что облаченные в
бело-голубые мундиры австрийцы ничуть не растеряли своего
мужества, тогда как кровавая баня при Прейсиш-Эйлау1 на-
помнила Западу, что существует мало столь же отважных и
сильных воинов, как русский крестьянин. По мере того как
война расширяла свои пределы и становилась все более и более
жестокой, недостатки военной системы, при которой один го-
сподствующий гений держит в своих руках все приводные рем-
ни, проявлялись все более очевидно. Новые массированные
военные действия становились чересчур масштабными для
одного человека, будь им даже сам Наполеон. И все же не су-
ществовало никого, кто бы мог занять его место. Он был че-
ресчур крупной фигурой, чтобы кто-либо другой мог существо-
вать в его тени, — если он находился на своем месте, в добром
здравии и бодром состоянии духа, то все шло хорошо. В его
1 Прейсиш-Эйлау — город в Восточной Пруссии. Здесь, в
генеральном сражении 26—27 января 1807 г., русские войска успешно
отразили атаки наполеоновских войск, однако не смогли нанести им
поражение.
211
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
отсутствие либо когда меры по управлению империей или
армией шли вразрез с его мнением, дела часто шли весьма
плохо.
БРИТАНСКИЕ «КРАСНЫЕ МУНДИРЫ»
В годы, последовавшие после Маренго, Аустерлица и Йены,
боевой дух французских солдат был значительным фактором
на поле боя. Насколько можно судить, воздействию этого фак-
тора были больше всего подвержены австрийцы, после них —
пруссаки и немцы, в гораздо меньшей степени русские, бри-
танцы же не были подвержены его влиянию вообще. Но по
мере продолжения войны войска союзников обретали уверен-
ность в себе, а их генералы набирались боевого опыта. Когда
распространились известия о поражении французов в Испа-
нии, а потрепанные и обмороженные немецкие солдаты из
остатков Великой армии заковыляли обратно в Германию, миф
о непобедимости французов сильно поколебался.
По сравнению с громадными и постоянными усилиями кон-
тинентальных держав военный вклад в борьбу с Наполеоном,
сделанный британцами, представляется довольно скромным.
Основная мопц> Британии располагалась на водах, в тех по-
трепанных штормами далеких морей боевых кораблях, кото-
рых никогда не видела Великая армия. Снова и снова ее флот
ломал все планы корсиканца, но великая морская держава мо-
жет лишь блокировать и изнурять великую сухопутную держа-
ву, но не способна покорить ее. Такое может быть достигнуто
только на полях наземных сражений, а в начале революцион-
ных войн вся мощь наземной британской армии составляла
17 000 человек. Она быстро росла количественно, но даже к
концу войны достигла только 250 000 человек, причем самые
боеспособные части были разбросаны на пространстве от Ин-
дии и Вест-Индии до Кейптауна и островов Карибского моря.
В резком контрасте с наземными силами военно-морской флот
в 1814 году насчитывал 594 корабля с экипажами численно-
стью 140 000 матросов и морских пехотинцев.
Вдобавок многочисленные угрозы вторжения вызвали к
жизни активное движение добровольчества, которое в один
момент, на пике своего развития, достигло 380 000 человек.
212
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Эти добровольческие организации росли, крепли, вооружа-
лись и оснащались на средства добровольных взносов, и мно-
гие волонтеры из их рядов затем переходили на службу в ре-
гулярную армию.
Подобно любой другой армии, в рядах британской имелись
и свои «крутые» типы, отсидевшие свой срок уголовники и
тому подобные личности, но в целом качество ее было высо-
ким, особенно в последний период Наполеоновских войн, ког-
да в ее ряды влилось много приличных и образованных людей
из чисто патриотических побуждений. Веллингтон, который
известен особо ядовитыми отзывами о своих подчиненных,
называл их мерзавцами, мразью земли и т. п. «Нет такого пре-
ступления в уголовном кодексе, — писал он, — которые не со-
вершили бы эти солдаты, идущие в армию только из желания
пограбить». Но он же мог сказать о своей армии, что «она пред-
ставляет собой, вероятно, самый совершенный механизм та-
кого масштаба из всех существующих в Европе в настоящее
время». Резкий на слова герцог был не менее сдержан и в сво-
их оценках подчиненных ему офицеров. Один из этих несчаст-
ных был так раздосадован отзывом своего командующего, что
пустил себе пулю в голову. «Нет на земле более тупого созда-
ния, чем храбрый офицер», — высказался как-то герцог, и ему
вторил Наполеон, однажды сказавший о маршале Нее, что в его
армии последний барабанщик больше понимает в стратегии.
Столкновение между двумя армиями было столкновением
не только между двумя национальными характерами — стре-
мительностью французов и бесстрастностью англичан, — но и
столкновением двух диаметрально противоположных тактиче-
ских систем. Англичане сохранили приверженность линейной
тактике Фридриха, но без той жесткости, которая царила в до-
нельзя формализованной прусской системе в течение многих
лет. Их мушкетный огонь, пусть не такой быстрый, имел луч-
ший прицел и со временем стал считаться самым эффектив-
ным во всей Европе.
В нижеприведенном отрывке генерал Максимилиан Фой,
служивший в наполеоновской армии в Испании, описывает
французскую систему атаки: «Сражение началось с действий
множества стрелков прикрытия, как пеших, так и конных...
Они стремительно сблизились с неприятелем, но не вступили
в непосредственный контакт с ним, а уклонялись от него за
213
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
счет своей скорости и огня своих мушкетов, который они вели
рассыпанным строем. Они получили подкрепление, так что
теперь их огонь не прекращался и стал даже более действен-
ным. Затем на галопе подошла конная артиллерия и открыла
огонь крупной и мелкой картечью с близкого расстояния, едва
ли не в упор. Линия фронта сдвинулась в ту сторону, куда ей
был придан импульс; пехота действовала в колоннах, посколь-
ку они не надеялись на огонь, а кавалерийские подразделения
рассыпались по всему полю, чтобы быть в состоянии оказать-
ся там, где и когда они будут необходимы. Когда вражеский
огонь стал более плотным, колонны вдвое ускорили свое дви-
жение с примкнутыми штыками, барабаны выбили приказ к
атаке, и воздух задрожал от криков, тысячекратно повторен-
ных: «Вперед! Вперед!»
Наполеоновская тактика, столь успешная при Фридланде,
основывалась на «закреплении» вражеского фронта непрерыв-
ными атаками и затем подтягивании сокрушительных сил ар-
тиллерии к месту, выбранному для прорыва. Орудия придви-
гались на короткую дистанцию (малая дальность мушкетного
огня позволяла это), и строй противника буквально выкаши-
вался картечным огнем.
Надежда Наполеона на подобную артиллерийскую «под-
готовку» прекрасно выражена в его изречении: «Коль скоро
началась общая схватка, то человек достаточно умный, что-
бы подтянуть неожиданное артиллерийское подкрепление,
скрыв при этом его от противника, безусловно, решит этим
исход сражения». Но если подобное решение было смертель-
но для войск, сошедшихся друг с другом в тесном единобор-
стве, то оно же было неэффективным против войск, выстро-
ившихся в классическом веллингтоновском строю. К тому
же, вместо того чтобы подставлять себя под убийственный
огонь французской артиллерии, англичане, где это было воз-
можно, всегда располагались на обратных склонах возвы-
шенностей. После начала наступления французских колонн
вперед вызывались стрелки прикрытия, и британская пехота,
выстроенная в две шеренги, выдвигалась и спокойно ожида-
ла приказа открыть огонь.
Противоборство между французскими колоннами и бри-
танскими шеренгами почти всегда решалось в пользу послед-
них. Массы французских пехотинцев отбрасывались назад
214
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
огнем легковооруженных рот из состава каждого батальона
или отдельными подразделениями стрелков.
Говоря как-то о французской тактике, Веллингтон заме-
тил: «У них есть новая система стратегии, посредством кото-
рой они могут перехитрить и сокрушить все армии в Европе...
Они могут сокрушить и меня, но я не думаю, что им удастся
перехитрить меня. Во-первых, потому, что я их не боюсь, как,
похоже, все остальные; и во-вторых, если то, что я слышал
об их системе маневрирования, — правда, то она не сработает
против надежных войск. Подозреваю, что все континенталь-
ные армии бывали больше чем наполовину побеждены еще
до того, как сражения начинались».
То, что на британцев ничуть не производила впечатление
репутация Великой армии, впервые стало ясно в сражении при
Маиде 4 июля 1806 года. Это малозначительное сражение на
материковой части Италии примечательно только тем, что пре-
восходящие французские силы были обращены в беспорядоч-
ное бегство и потеряли в десять раз больше личного состава,
чем противник, — обстоятельство весьма необычное для того
времени. Атака французов на легковооруженных британских
стрелков была встречена штыковым ударом, но настоящего
боя не получилось (хотя, как утверждалось, отдельные схват-
ки имели место), и противники разошлись, и нападающие
отступили — этот рисунок боя потом повторялся многократно
на различных полях сражений, пока такая же судьба не по-
стигла в конце концов и ветеранов Старой гвардии при Ва-
терлоо.
К сожалению, при несравненных боевых качествах британ-
ских войск на поле боя их всегда было незначительное коли-
чество, и их командирам вышестоящие военачальники не уста-
вали напоминать, что не следует подвергаться риску и нести
избыточные потери. Веллингтон однажды заметил в разговоре:
«Я могу разбить этих парней [французов] в любой день, но это
будет стоить мне 10 000 моих ребят, а это — все, что осталось
у Англии, и мы должны заботиться о них». Один из француз-
ских маршалов признал, что «английская пехота лучше всех в
мире. К счастью для нас, ее не так уж много».
Британская кавалерия, сколь бы незначительна она ни
была, располагала отличными всадниками на великолепных
конях под командованием закаленных в боях офицеров, ко-
215
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
торые неслись в атаку на французов с таким хладнокровием,
словно охотились на лисиц в своем поместье. Однако у кава-
лерии был один недостаток — излишняя горячность, и герцог
часто был вынужден сожалеть о том, что, хотя она и превос-
ходила французов, ей не хватало дисциплины. Последнее
имело печальные результаты при Ватерлоо, когда после ре-
шительных атак двух английских кавалерийских бригад от
них осталась незначительная кучка всадников.
Об артиллерии английской армии давно уже ходили почти-
тельные легенды, а во время Наполеоновских войн она была
доведена до высочайшей степени эффективности. В 1793 году
в состав армии вошла конная артиллерия, а в 1794 году появил-
ся и особый транспортный корпус для перевозки орудий, сме-
нив собой гражданских возчиков, нанимавшихся в былые вре-
мена. Придание орудий батальонам было завершено в 1802 году,
и орудия эти были сведены в батареи из шести стволов (пять
пушек и одна гаубица). Подразделения конной артиллерии на-
звали дивизионами.
Британскими артиллеристами был изобретен новый вид
боеприпаса, получивший название шрапнель по имени его
создателя, лейтенанта Генри Шрапнеля. Впервые она была
применена на поле битвы под Вимирё в 1808 году. Она пред-
ставляла собой сферический снаряд с дистанционной трубкой,
содержавший в себе мушкетные пули и вышибной заряд, не-
обходимый для разрушения стенок снаряда и разброса пуль.
Когда на предварительно установленной дистанции взрыва-
тель срабатывал, то снаряд взрывался перед целью, а мушкет-
ные пули, которые в нем находились, разлетались в виде ко-
нуса, поражая цель. Несовершенные взрыватели и небольшой
объем снарядов сферической формы, унаследованной от ядра,
в значительной степени предопределяли незначительную эф-
фективность нового снаряда, но тем не менее его воздействие
на французов, как моральное, так и физическое, оказалось
значительным.
Но все же наивысшей оценки заслуживал сам английский
пехотинец. К его скромному осознанию того, что он превос-
ходит любых из иностранных солдат, добавлялось еще и по-
нимание, что он вооружен и снаряжен, имеет лучшее командо-
вание и в целом лучше питается, чем его противник. Кроме
этого, он был подготовлен в более гибкой системе и быстро
216
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
завоевал себе репутацию (имевшую значительную моральную
ценность) самого опасного и меткого стрелка в Европе. В дни,
когда 64—73 метра считались максимальной эффективной даль-
ностью стрельбы из гладкоствольного мушкета, репутация эта
покоилась на способности хладнокровно ждать, пока против-
ник не приблизится на расстояние около 46 метров, а потом
открывать быстрый прицельный огонь.
«Англичане, — писал один французский маршал, — обычно
занимали хорошо защищенные позиции, господствующие над
местностью, и демонстрировали только часть своих сил. Сна-
чала в дело вступала артиллерия. Затем в большой спешке, без
рекогносцировки позиций врага, не получив времени на изуче-
ние того, возможна ли фланговая атака, мы шли маршем пря-
мо в лоб на врага, чтобы взять быка за рога. Примерно за ки-
лометр до строя англичан наших людей охватывало волнение,
они начинали переговариваться друг с другом и ускоряли шаг;
колонна начинала немного терять равнение. Англичане оста-
вались недвижимы, держа оружие в положении «к ноге». Из-за
их неподвижности их строй казался длинной красной стеной.
Эта неподвижность неизменно производила впечатление на
молодых солдат. Очень скоро мы оказывались уже очень близ-
ко от них, крича: «Да здравствует император! Вперед! В шты-
ки!» Мы брали на мушку их кивера; колонна начинала распа-
даться на две, строй ломался, смятение переходило в суматоху;
наконец раздавались наши первые выстрелы. Строй англичан
оставался недвижим, они стояли молча и неколебимо, с ружьем
к ноге, и, даже когда мы приближались метров на 250, они, ка-
залось, совершенно не обращали внимания на бурю, которая
вот-вот должна разразиться. Контраст был поразителен; в глу-
бине души каждый из нас чувствовал, что противник вот-вот
откроет огонь и этот огонь, столь долго сдерживаемый, будет
просто ужасен. Наш порыв глох. Моральное превосходство са-
мообладания, которое ничто не нарушало (даже если это была
только видимость), над беспорядком, отупляющим себя кри-
ками, воздействовало на наше сознание. В этот момент наи-
высшего напряжения строй англичан вскинул ружья к плечу.
Неописуемое чувство охватило наших людей, когда противник
открыл огонь. Сосредоточенный огонь противника косил наши
ряды; при каждом залпе один из десяти падал, сраженный пу-
лей, мы развернулись, стараясь сохранить равновесие; и тут
217
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
три оглушительных крика нарушили столь долгое молчание
наших противников; с третьим боевым кличем они уже броси-
лись на нас, преследуя беспорядочную толпу бегущих».
Маршалы Франции — Ней, Массена, Сульт, Жюно, Виктор,
Журдан, Мармон — дорогой ценой заплатили за уроки, препо-
данные им невозмутимыми английскими солдатами. Их оценил
даже сам Наполеон, сказавший как-то, что «французский сол-
дат не ровня одному английскому солдату, но он не побоится
сразиться с двумя голландцами, пруссаками или солдатами
Конфедерации». Однако утром у Ватерлоо предупреждения его
генералов, имевших опыт пиренейской войны, о том, что будет
трудно выбить с поля сражения британских пехотинцев лобо-
вой атакой, вызвали только гнев императора. Подобно своим
маршалам, он мог учиться только за большую плату.
Даже обычный средний британский солдат — «красный мун-
дир» — в высшей степени был уважаем его французским про-
тивником, но все же сливками британской армии были подраз-
деления знаменитой легкой бригады (не путать с кавалерийской
бригадой периода Крымской войны). Необходимость в особых
подразделениях легковооруженных солдат, которым можно
было бы поручить функции прикрытия, разведки и рекогнос-
цировки, ощущалась еще в былые времена, в период войн с
Францией и в Индии. Такая необходимость стала особо на-
сущной в период американской революции и сражений в Вест-
Индии, а больше всего — с появлением французских стрелков-
пехотинцев в составе революционных армий. С учетом этого в
1800 году был сформирован экспериментальный стрелковый
корпус из солдат, особо отобранных в четырнадцати полках.
Боевая подготовка корпуса осуществлялась двумя опытными
офицерами. Побывав под огнем в Ферроле и в сражении под
Копенгагеном в 1800 и 1801 годах, корпус был преобразован в
95-й линейный полк. Часть получила форму темно-зеленого
цвета с черными пуговицами и нашивками и была оснащена
впервые появившимися на вооружении британской армии ру-
жьями Бейкера. Это было относительно короткое оружие, стре-
лявшее сферическими пулями 20-го калибра и способное, по
утверждению его конструктора, поражать человека на расстоя-
нии в 200 ярдов. В умелых руках облаченных в темно-зеленую
форму стрелков 95-го полка это оружие сослужило хорошую
службу в Испании и при Ватерлоо.
218
Британские легкий пехотинец и стрелок 95-го полка
Винтовка Бейкера
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
95-й полк был объединен с 52-м и 43-м пехотными пол-
ками (оба были преобразованы в легкопехотные полки), во
главе их был поставлен сэр Джон Мур — один из самых вы-
дающихся военачальников, которые появлялись в Англии. Он
задумал сделать бригаду образцовой. Механическую муштру
и парадно-строевую подготовку, соединенные с телесными
наказаниями, которые превращали людей в военных роботов,
он заменил системой, основанной на предпосылке, что солдат
представляет собой человеческое существо, способное адек-
ватно отзываться на разумное обращение с ним. Война, счи-
тал он, требует полнейшего использования солдатской сме-
калки, его моральных и физических сил. Он был сторонником
строгой дисциплины, но считал, что солдат должен обладать
определенной степенью свободы и иметь право думать сам
при выполнении приказа. Такой комбинации индивидуаль-
ного сознания и абсолютного повиновения, делающей солда-
та «думающей боевой единицей», трудно достичь даже в наше
время. Вдвойне трудно это было сделать во времена Мура,
когда мыслительные способности рядового солдата находи-
лись на весьма низком уровне, когда тяжелое пьянство было
обыденным явлением и когда, в очень многих случаях, обыч-
ный офицер покупал свое место, а затем до конца своих дней
предавался выпивкам и азартным играм, а весь его контакт с
подчиненными ограничивался ежедневно парой часов крика
и подзатыльников на плацу.
Несмотря на свою приверженность к бутылке и безразличие
к большинству военных проблем, обычный молодой британ-
ский джентльмен тех лет становился лучшим офицером, чем
можно было бы предположить. Он представлял собой продукт
своего времени и своего класса, а это означало, что он мог
стойко переносить бытовые неудобства, был физически кре-
пок, бесстрашен и, даже будучи связан множеством связей со
своим классом и не лишенным высокомерия, буквально с мла-
дых лет привык к общению с более низкими социальными
слоями в простой и свободной манере. Его природная сооб-
разительность позволяла ему изучать избранную профессию и
извлекать уроки из своих ошибок, а жесткий кодекс чести и
приверженность принципу «честной игры» были весьма цен-
ным качеством в его отношениях с подчиненными. Довольно
странно, но несправедливая система купли офицерских долж-
220
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
ностей и званий, при которой двадцатишестилетние молодые
люди становились полковниками, а мрачные и седые пятиде-
сятилетние капитаны безнадежно тянули лямку своей службы,
не только принималась всеми без излишней озлобленности, но
и довольно неплохо работала на практике. Да и сам Веллингтон
был прекрасным примером продвижения по службе благодаря
семейным связям. Рядовой в восемнадцать лет, он в двадцать
два года был уже капитаном, стал подполковником в двадцать
четыре года, полковником в двадцать семь, генерал-майором
в тридцать три, генерал-лейтенантом в тридцать девять, пол-
ным генералом в сорок два и в сорок четыре года получил выс-
ший чин — фельдмаршала.
Мур предпринял довольно необычный шаг — его офицеры
прежде всего сами постигали и оттачивали то, чему они долж-
ны были учить своих будущих подчиненных. Капитан Уильям
Хэй в своих «Воспоминаниях» описывает, как он в 1808 году
попал в 52-й полк в возрасте шестнадцати лет: «Я, вместе с
другими свежеиспеченными офицерами, был направлен к адъ-
ютанту полка для отработки строевой подготовки. Оказалось,
что в полку было заведено правило — все молодые офицеры
должны были в течение шести месяцев заниматься строевой
подготовкой в общем строю с солдатами, прежде чем им по-
зволялось исполнять свои обязанности в качестве офицеров.
Эта подготовка продолжалась пять часов каждый день, не счи-
тая утренних и вечерних построений...»
Помимо строевых занятий вместе с рядовыми, офицерам
было рекомендовано изучать своих людей с целью оптималь-
ного применения тех или иных их склонностей и способно-
стей. Поощрялись также спортивные занятия во время отды-
ха, большое место уделялось подготовке в полевых условиях,
приближенных к боевым. Что касается преступлений в воин-
ской среде, то упор делался на их предупреждение, а не на
наказание; гораздо чаще применялись меры поощрения за хо-
рошую службу — денежные вознаграждения, медали, почет-
ные нашивки и повышение в звании, — чем телесные нака-
зания. «52-й полк в настоящее время, вне всякого сомнения,
является во всех отношениях самой лучшей частью во всей
армии. Плетка-девятихвостка никогда не используется, и тем
не менее дисциплина в нем поддерживается на самом высо-
ком уровне».
221
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Далеко не последнюю роль играло то, что солдат этого пол-
ка учили навыкам бытового обихода: умению шить, готовить
и обходиться подручными средствами, если бы они оказались
заброшенными на вражескую территорию. Основы боевой под-
готовки этого полка вошли в базовый курс обучения подраз-
делений коммандос во Второй мировой войне, и современные
приверженцы методов сэра Джона ничуть не удивляются тому,
что его идеи возродились спустя 130 лет.
Мур пал на поле боя под Коруньей — похоронен «объятый
ночным мраком», но части, которые он выучил, и система бое-
вой подготовки, внедренная им, продолжали жить в легкопе-
хотной бригаде, а позднее распространились на всю легкопе-
хотную дивизию. В условиях суровой, но разумной дисциплины,
установленной горячим Черным Бобом Кроуфордом, она пре-
вратилась в оплот всей испанской армии. Первые в атаке, по-
следние в отступлении, ее солдаты стали знамениты своим
умением сражаться при всех обстоятельствах; своей способно-
стью выживать в самых трудных и негостеприимных местно-
стях; своей блестящей дисциплиной на маршах, которая по-
зволила им прибыть, уже изрядно усталыми, на поле сражения
при Талавере, преодолев более 115 километров за двадцать
шесть часов. (Хотя этот бросок был осуществлен в самый разгар
жары испанского лета, а каждый солдат нес на себе от пятиде-
сяти до шестидесяти фунтов снаряжения, лишь одиннадцать
человек не смогли добраться до пункта назначения.) Ничуть не
хуже были они подготовлены и в качестве стрелков прикрытия.
При Фуэнте-де-Оноро их стойкость, предотвратившая отход
всего строя, заслужила общее восхищение, их атака в прорыв
при Сьюдад-Родриго, где сам Кроуфорд пал на поле брани,
покрыла их заслуженной славой, и даже в кровавой битве при
Бадайозе дивизия потеряла только треть убитыми и ранеными.
Таковы были войска, которые вытеснили французов из Ис-
пании на территорию Франции; и Провидению было угодно,
чтобы именно отважный 52-й полк в пятнадцатый день июня
1815 года нанес coup de grace (смертельный «удар из милости»)
в последней атаке французских егерей.
Кавалерия в те дни применялась в массовом порядке, а в
особенности французами (в знаменитой атаке сквозь снегопад
в сражении при Прейсиш-Эйлау в Восточной Пруссии уча-
ствовало 14 000 кирасиров, карабинеров, гусаров и егерей).
222
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Конный гренадер французской армии
Пехотные каре, столь часто упоминаемые в повествованиях о
Наполеоновских войнах, выстраивались подобным образом в
качестве оборонительной меры именно против кавалерийских
атак. Отдельные пехотинцы или рассеянные по полю группы
их никоим образом не могли противостоять верховым воинам.
Кавалерийская атака обычно повергала в ужас даже самых хра-
брых пехотинцев, и крупные подразделения пехоты часто от-
ступали при одной только угрозе атаки всадников.
223
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Если атака осуществлялась против пехотной колонны на
марше или с фланга по развернутому в шеренгу строю, то судь-
ба пехотинцев была незавидна — им предстояло быть поруб-
ленными и пасть на поле боя, почти не имея шансов нанести
хоть малейший урон противнику. Потери, которые несли пе-
хотные подразделения при встрече с кавалерией, зачастую были
огромными и несоизмеримыми с численностью атакующей ка-
валерии. Во время войны на Пиренейском полуострове шесть
кавалерийских эскадронов обратили в бегство и рассеяли це-
лую дивизию испанской пехоты, которую они захватили врас-
плох, и не дали ей возможности развернуться из маршевой
колонны в боевой порядок (если бы три эскадрона испанской
кавалерии и артиллерийская полубатарея исполнили свой долг,
вместо того чтобы бежать с поля боя, катастрофы можно было бы
избежать). В результате этого столкновения несколько сотен кон-
ников наголову разгромили и обратили в бегство 4000 человек.
Грозная английская пехота тоже не была защищена от по-
добных несчастий. Из-за безрассудности дивизионного коман-
дования три пехотных батальона из состава бригады в битве
при Альбуере были построены в линию, имея неприкрытые
фланги и без поддержки на расстоянии в пределах полумили.
Два кавалерийских полка французов нанесли им внезапный
удар во фланг, вследствие чего англичане отступили и за не-
сколько минут потеряли 1200 человек из 1600, врагу также до-
стались пять боевых знамен.
С появления конных воинов и до принятия на вооружение
нарезных мушкетов и казнозарядных ружей единственным спа-
сением пехотинца от угрозы кавалерийской атаки было объеди-
нение в группы, образующие кольцо из оружия, направленно-
го в сторону вражеских всадников. Пехотные каре при Ватерлоо
были прямыми наследниками ощетинившихся копьями «ежей»
феодальных войн. Позднее к этим стальным «ежам» добави-
лась огневая мощь гладкоствольных мушкетов. Вновь обретен-
ная британцами стойкость их пехотных каре при Ватерлоо и то
значение, которое историки по праву отводят им в этой по-
беде, может создать впечатление, что это некий особый такти-
ческий прием британской армии. На самом же деле этот строй
широко применялся всеми армиями того периода, и ветераны-
пехотинцы прекрасно знали, что, построившись полым ква-
дратом, они обретают надежную защиту против кавалерии.
224
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
«Самая лучшая кавалерия не вызывает ничего, кроме пре-
зрения, у уверенного в своих силах и хорошо вооруженного
пехотного полка; даже наши люди понимали это и начинали
сожалеть о бесполезной настойчивости противника, и, когда
те снова пускались в атаку, наши пехотинцы ворчали: «Ну вот,
снова прутся эти идиоты!»
Лишь в одном-единственном случае в ходе войны на Пире-
нейском полуострове должным образом сформированный строй
пехоты, доселе не раз отражавший атаки конницы, был ею
прорван. На следующее утро после сражения при Саламанке
два французских батальона были построены в каре на хорошей
позиции в открытом поле, на склоне с легким уклоном. Здесь
они были атакованы тяжеловооруженными драгунами из Ко-
ролевского германского легиона, которых французский гене-
рал Фой называл лучшими из кавалеристов, которых ему при-
ходилось когда-либо видеть. Залп французов нанес изрядный
урон атакующим, и атака, вероятно, была бы отбита, но одна
смертельно раненная лошадь, неся на себе уже мертвого дра-
гуна, последним усилием перепрыгнула через припавших на
одно колено для выстрела пехотинцев первой шеренги. Упав
на землю, она принялась биться и лягаться в смертельной аго-
нии и сбила на землю полдюжины человек, проделав в строю
брешь, через которую тут же прорвался конный офицер, ведя
за собой клин конных драгун. Строй был разрушен, каре дрог-
нуло, большинство солдат просто побросали оружие на землю.
Солдаты во втором каре, потрясенные зрелищем уничтоже-
ния своих друзей из первого батальона, изготовились к стрельбе.
Огонь, которым они встретили атакующих их строй драгун, был
неистов, но все же первая шеренга каре была смята, а спустя
несколько минут и со вторым батальоном все было покончено.
Свидетельством тому, что до того, как произошел инцидент
с лошадью, первый батальон упорно оборонялся, стали пять-
десят четыре погибших драгуна из числа нападавших и шесть-
десят два раненых из общего числа в семьсот человек.
Офицер драгунской бригады Томкинсон, бывший свидете-
лем этого инцидента с лошадью, написал о полке британской
пехоты следующее: «Они были атакованы внезапно, и им при-
шлось выстроиться в каре, не теряя времени, прямо в пшенич-
ном поле. Враг отважно атаковал их, но они встретили его
столь хладнокровно и в таком образцовом строю, что было не-
8 Эволюция вооружения Европы
225
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
возможно прорвать его, лишь только главными силами (что
было вещью неслыханной; пехота либо ломала строй еще до
того, как кавалерия приближалась, либо конников отбрасывал
огонь пехотинцев). Для пехотинцев всегда представляется ужас-
ным зрелищем вид несущейся на них на полном галопе кава-
лерии: солдаты в строю часто начинают пытаться укрыться за
спинами своих товарищей, и этим начинается паника. Она же
не дает им встретить кавалерию залповым огнем. Кавалеристы
же видят все это, и начинающаяся паника побуждает их при-
шпоривать своих коней, а это повышает вероятность того, что
им удастся прорвать строй и прорубиться внутрь каре, тогда
уже все заканчивается за несколько минут. Если строй пехоты
прорван, тогда у нее уже не остается никаких шансов на спа-
сение. Но если она будет держать строй, то кавалерии почти
невероятно добиться успеха против пехоты; и все же я всегда был
настороже, командуя пехотинцами, которых атаковывала кава-
лерия, поскольку мне уже приходилось видеть, как самые луч-
шие части боялись кавалерии куда больше, чем всего прочего».
Лошадь обычно невозможно заставить броситься на стену
штыков, за которыми стоят несколько шеренг кричащих лю-
дей. Если ее все же и удастся побудить приблизиться к такому
барьеру, то в последний момент она неизбежно откажется сде-
лать попытку преодолеть его, и многие всадники, более от-
важные, но менее разумные, чем их скакуны, бывали выбро-
шены головой вперед прямо на поджидающую их сталь. При
Ватерлоо французские кавалеристы использовали любую воз-
можность прорвать строй британских пехотинцев.
«Часть эскадрона отступает, но более смелые все же по-
нукают своих лошадей двинуться на наши штыки.
Во время следующей атаки, предпринятой кавалерией, они
намеренно погнали своих лошадей прямо на наши штыки; и
один из всадников, перегнувшись через холку лошади, сделал
палашом выпад, целя в меня. Я не мог избежать его [Томкин-
сон находился в первом ряду, опустившись на одно колено,
держа мушкет наперевес и оперев его приклад о землю, а це-
вье — о колено] и непроизвольно закрыл глаза. Когда я сно-
ва открыл их, то мой противник лежал прямо перед мной, так
что я мог дотянуться до него. Когда он пытался нанести мне
удар, он был ранен одним из моих товарищей из задней ше-
ренги...
226
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Хотя враг не отступал, но никто особо и не хотел познако-
миться поближе с остротой наших штыков... Отдельные всад-
ники сближались с нашими людьми и старались отбить в сто-
рону наши штыки. Однако единственным результатом этих
попыток были их тела и туши их лошадей, которые вскоре об-
разовали целый вал вокруг нашего каре.
Я просто не могу решить, чем восхищаться в большей сте-
пени — хладнокровным бесстрашием наших каре, ничем не
защищенных от смертоносного огня французской артиллерии,
или отвагой тяжелой кавалерии врага, сближавшейся с нами
едва ли не до упора в дула наших мушкетов. Но храбрость их
была бесполезна, ни одного каре они не смогли прорвать и
всегда должны были отступать под прицельным огнем наших
солдат».
Если кавалерия не могла прорваться внутрь каре, она оста-
валась более или менее беспомощной и могла только в ярости
кружить вокруг каре.
Об этом свидетельствовал и герцог Веллингтон: «Француз-
ская кавалерия некоторое время кружила вокруг нас, словно
она была нашей собственной».
То, что кавалеристы, кружившие вокруг пехоты, не были в
краткий срок уничтожены ее огнем, можно объяснить только ма-
лой точностью гладкоствольных мушкетов. Если бы она была вы-
сокой, то атакующие, безусловно, понесли бы тяжелые потери.
Каре обычно формировались по четыре человека в глубину,
при этом передняя шеренга опускалась на одно колено. При-
нятая в британской армии дистанция между солдатами в строю
составляла 2,5 сантиметра, так что батальон в восемьсот шты-
ков выстраивался в каре со стороной примерно в 27 метров.
Но с началом военной кампании мало какие батальоны имели
полную численность, так что соответственно сжималось и каре.
Если в батальоне оставалось слишком мало солдат, то два осла-
бленных батальона могли быть слиты вместе, чтобы выстроить
одно каре. Батальон указанной выше численности мог пере-
строиться из линии в каре примерно за сорок пять секунд. По-
скольку кавалерия, идя галопом, покрывала расстояние в одну
сотню ярдов примерно за пятнадцать секунд, это оставляло не
так уж много времени для организации обороны, и часто бата-
льоны, захваченные врасплох, погибали, не закончив пере-
строение.
8*
227
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Французские драгун (верхом) и гусар
Если костяк батальона составляли ветераны, то каре могли
маневрировать, свидетельством чему было организованное от-
ступление с поля битвы при Ватерлоо батальонов император-
ской гвардии. В сражении при Фуэнте-де-Оноро знаменитая
легкопехотная дивизия построилась в каре — три британских
и два португальских — и неторопливо отступила, пройдя око-
ло четырех километров; при этом она отбивала атаки двух бри-
гад французской кавалерии, потеряв только одного человека
убитым и имея тридцать четыре раненых. В другом случае каре
французских гренадер, атакованное на открытой местности
британской кавалерией, успешно совершило, обороняясь, пла-
номерный отход, несмотря на столь яростные атаки конницы,
что в одной из них один эскадрон потерял десять человек уби-
тыми и раненными ударами штыков из первой шеренги. За-
нимая боевую позицию, чтобы противостоять серии кавале-
228
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Французский кирасир
рийских атак, подобных тем, которые провел при Ватерлоо
Веллингтон, каре часто располагались в шахматном порядке,
так что огнем из боковых шеренг можно было простреливать
пространство между каре. Артиллерия обычно располагалась
между каре, чтобы орудийная прислуга могла укрыться от на-
летающей конницы внутри каре; орудийные же передки и ло-
шади отводились в тыл.
Осуществление сложных маневров, необходимых для пере-
движения значительных масс людей, требовало интенсивного
229
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
обучения, а если эти маневры осуществлялись под огнем не-
приятеля и в грохоте битвы — то и крепких нервов. Все то же
самое было необходимо и для поддержания строя, когда под-
разделение несло тяжелые потери. Хотя каре было неуязвимо
для конницы, оно было практически открытым для орудийно-
го огня. Одной из задач кавалерии было заставить вражескую
пехоту перестроиться из линии, в которой ее ружейный огонь
имел максимальный эффект, в каре, когда число мушкетов,
могущих быть нацеленными на какую-либо определенную цель,
значительно уменьшалось. Причем кавалерия должна была не
только заставить пехоту образовать каре, но и, продолжая угро-
жать ей своим присутствием, удерживать этот строй, тогда как
артиллерия, действуя согласованно с кавалерией, своим огнем
выбивала пехоту.
Пока над пехотой нависала угроза атаки кавалерии, она не
осмеливалась тронуться с места ни для того, чтобы атаковать
вражеские орудия, ни для того, чтобы отойти. Малейшая не-
уверенность, едва заметный признак слабости — и кавалерия
набрасывалась на нее, как волк на скотину.
Томкинсон продолжает:
«Хотя мы постоянно повергали на землю наших закован-
ных в сталь противников, нам гораздо больше досаждала кар-
течь, которая все время обрушивалась на нас с ужасающим
эффектом и полностью отомстила за поверженных нами ки-
расиров. Часто, когда особо удачный залп вражеских артил-
леристов пробивал брешь в нашем каре, в нее устремлялась
было конница, но всякий раз бывала отбита...
Для своей следующей атаки они подтянули несколько ору-
дий с прислугой, которые были установлены прямо против нас
и открыли почти в упор огонь картечью, пробивавшей в наших
рядах целые просеки, а затем в эти зияющие дыры устремились
конники. Но еще до того, как они приблизились, мы сомкну-
ли ряды, отбросив в стороны трупы наших погибших товари-
щей и укрыв раненых за нашими спинами, так что вражеская
кавалерия снова была вынуждена отступить. Они, однако, не
предприняли больше ничего, как продолжить артиллерийский
огонь, полагаясь больше на картечь».
Войска, часами выдерживавшие яростный огонь артилле-
рии, на который не могли ответить, проявляли невиданную
отвагу. Безусловно, огромную роль играла воспитанная в них
230
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
дисциплина, но мало кто в их рядах был ветераном; большин-
ство же было едва обстрелянными солдатами, чуть больше чем
недавними рекрутами.
Эндрю Барнард, командовавший первым батальоном
95-го полка, отмечал впоследствии: «Лучшими подразделе-
ниями, которые были при Ватерлоо, оказались все вторые
батальоны, едва покинувшие учебный плац. Они стояли и
отбивали атаки, как и обстрелянные бойцы, но было бы весь-
ма опасно попытаться проделать ими какой-либо маневр под
огнем неприятеля, как это можно было бы с ветеранами вой-
ны на Пиренейском полуострове».
Стоять в строю всю вторую половину долгого летнего дня
открытыми смертоносному граду шрапнели и картечи столь
противоречит современной практике войны, что нельзя не
задаться вопросом: не обладали ли наши предшественники
некой особой внутренней силой духа?
Пишет сержант: «...наши люди падали дюжинами при каж-
дом залпе вражеских орудий. Примерно в это же время прямо
перед нами упало большое ядро, и, пока горел его фитиль, мы
могли только прикидывать в уме, сколько из нас будут убиты
при взрыве. Когда же он взорвался, около семнадцати человек
были убиты или ранены его осколками; на мою долю пришел-
ся рваный кусок чугуна размером примерно с конский боб,
который нашел себе место в моей левой щеке...»
Рядовой 52-го полка поведал следующее: «...я видел, как
орудийный ствол был направлен на наше каре, и, когда про-
гремел выстрел, я успел заметить вылетевшее из него ядро,
которое, казалось, несется прямо на меня. Я подумал: может,
сдвинуться? Нет! Я собрал всю силу воли и остался стоять,
сжимая в правой руке древко знамени. Я не знаю точно, с
какой скоростью летят пушечные ядра, но, как мне кажется,
прошло секунды две с того момента, как я увидел вспышку
пламени из ствола до того, как ядро ударило прямо в первую
шеренгу нашего каре...»
После общего наступления в конце дня позиции, которые
занимали каре, можно было определить по телам убитых, ле-
жавших рядами там, где они стояли.
«Наша дивизия, — писал Кинкейд, рядовой 95-го полка, —
которая состояла из более чем пяти тысяч человек в начале сра-
жения, постепенно уменьшилась до одиночной линии стрелков
231
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
прикрытия; 27-й полк полег буквально до последнего челове-
ка, занимая позицию каре в нескольких метрах от нас».
Подсчитанные после сражения потери полка составили
478 человек из 698, бывших в нем на начало сражения.
ВАТЕРЛОО
Заключительное сражение между войсками Наполеона и
союзниками описано во множестве источников. Это было ис-
ключительно солдатское сражение — кровавая рукопашная, в
которой при всем желании нельзя усмотреть проявлений пол-
ководческого гения Наполеона. Исследователи его жизни мо-
гут только удивляться странной апатии императора, которая
охватывала его в самые напряженные моменты сражений, со-
вершенно очевидно сковывая его искушенный стратегический
ум и безграничную энергию. Ватерлоо был именно таким слу-
чаем, и действия императора в этот день вызвали горькое разо-
чарование у тех, кто помнил его былые триумфы. Веллингтон,
напротив, выбирал свои позиции с особой тщательностью и
провел свое сражение с хладнокровием и мастерством.
То, что Веллингтон оставил относительно большие силы
(18 000 человек и 30 орудий, из которых только 3000 человек
были англичанами) у Хала, считается стратегической ошиб-
кой. У герцога, однако, были основания полагать, что часть
французских сил может попытаться осуществить атаку во
фланг, обогнув его позиции с тыла.
Приказ Наполеона, отданный маршалу Груши, имевшему
под своим командованием 33 000 человек и 110 орудий, пре-
следовать пруссаков после их поражения при Линьи был более
серьезным просчетом, в особенности потому, что маршрут от-
хода пруссаков был разведан совершенно недостаточно. Кампа-
ния в целом была великолепно спланирована, а концентрация
французских войск — осуществлена быстро и втайне. Однако
все преимущества мастерски проведенных первоначальных
маневров были сведены на нет ошибками маршала Нея при
Катр-Бра и маршала Груши при Диле. Наполеон в данном слу-
чае тоже сплоховал, поскольку для него было совершенно не-
обходимо сохранять гораздо более строгий контроль за манев-
рами своих маршалов, чем он это делал в тот день. Он, по
232
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
существу, пожал урожай своей собственной самоуверенности.
Он так долго настаивал на необходимости быть в курсе самых
малейших деталей, лично отдавать все приказы, что лишил
подчиненных ему военачальников какой-либо инициативы.
В результате редко кому из них — Ней точно не принадлежал
к числу таковых — он мог доверить действовать по своему соб-
ственному усмотрению.
Кампания, вкратце, сводилась к концентрации француз-
ских сил (которые были рассредоточены по линии Лилль—
Мец—Париж) в районе Шарлеруа, откуда они должны были
продвинуться в Бельгию в проходах между разбросанными со-
юзническими войсками, расквартированными на пространстве
166,7 на 55,6 километра. Французская армия должна была дей-
ствовать тремя частями, двумя фланговыми группами и резер-
вом (гвардия). Все три группы должны были держаться на рас-
стоянии короткой маршевой дистанции друг от друга. При
встрече с противником одно крыло должно было соединиться
с резервом и обрести численность, достаточную для сокруши-
тельного удара, тогда как второе крыло должно было занять
позицию между местом возможного сражения и любым соеди-
нением союзных войск, которое могло бы прийти на выручку
к своим товарищам.
Силы союзников состояли из английских и голландских
войск численностью 93 000 человек под командованием Вел-
лингтона, со штаб-квартирой в Брюсселе, и пруссаков числен-
ностью 116 000 человек, которыми командовал фельдмаршал
Гебхард фон Блюхер, державший свою штаб-квартиру в На-
мюре. Пруссаки были в своей неизменно высокой готовности
к сражению, хотя после Линьи около 8000 человек из их рядов
дезертировали (в основном те, кто был набран на территории,
еще недавно принадлежавшей империи). Личный же состав
сил герцога представлял собой целую коллекцию различных
народов; здесь были нассаусцы, голландцы, бельгийцы, ганно-
верцы, брауншвейгцы и британцы, притом что британцев было
только 24 000 человек, да еще 5500 ветеранов Королевского
германского легиона, весьма надежных в бою. Из числа же
британцев обстрелянных воинов имелось весьма немного —
большая часть ветеранов войны на Пиренейском полуострове
была отправлена в Америку. Большинство подразделений, при-
нимавших участие в сражении при Ватерлоо, были вторыми и
233
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
третьими батальонами, состоявшими из рекрутов, едва способ-
ных к обучению. После сражения герцог сказал, что, если бы
его старая армия была с ним при Ватерлоо, он не задумываясь
атаковал бы первым. Когда же его после этих слов спросили,
сколько времени, по его мнению, продержались бы в этом слу-
чае французы, он ответил: «Примерно минуты три».
Некоторые из 41 000 солдат континентальных войск, сра-
жавшихся под командованием Веллингтона, дрались как ге-
рои; другие бежали, как зайцы, при первом же выстреле. Один
полк ганноверских гусар бежал прямо до Брюсселя во главе со
своим полковником. Прусский фельдмаршал барон Карл фон
Мюффлинг оценивал число беглецов, скрывшихся в одном
только лесу Суаньи, в 10 000 человек. Как отозвался Кинкейд
в «Приключениях стрелка»: «Мы были, в общем, очень плохой
армией». Напротив, 74 000 участвовавших в сражении фран-
цузских солдат были ветеранами Наполеоновских войн, пре-
данными своему императору, — вероятно, одной из самых
великолепных армий такой численности, шедших когда-либо
в бой под имперскими «орлами».
Император закончил концентрацию своих войск и пересек
бельгийскую границу с 124 000 своих солдат на закате солнца
15 июня. Несмотря на небольшую заминку на мосту через Сам-
бру у Шарлеруа, переправа была начата вскоре после полудня
и закончена к вечеру. Ней со своим левым флангом находился
у деревушки Катр-Бра, расположенной на перекрестке дорог,
маршал Груши (правый фланг) должен был вот-вот занять Фле-
ри, а отдельные части центра были во Фрасне.
Быстрота французской концентрации войск застала союз-
ников врасплох, но Блюхер поспешил подтянуть свои части
и расположить их вокруг Сомбрефа, Мази и Намюра; одно-
временно с ним Веллингтон двинулся на подкрепление войск,
удерживающих Катр-Бра.
Утро 16-го застало пруссаков в районе Линьи, где Наполеон
и атаковал их. Тем временем Ней задержался с переброской
войск к Катр-Бра, которым он мог бы с легкостью овладеть.
К тому времени, когда он наконец предпринял атаку (14.00), к
этой ферме уже подошло достаточное количество союзных
войск, чтобы эту атаку отразить. Поле у Линьи между тем стало
ареной яростного сражения между Блюхером, с одной сторо-
ны, и маршалом Груши — с другой. Это сражение имело го-
236
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Французы форсируют Самбру
во второй половине дня 15 июня
раздо более важное значение, чем действия у Катр-Бра, и На-
полеон отдал приказ 1-му корпусу (которым командовал граф
д’Эрлон) выйти из состава сил Нея и следовать маршем на уси-
ление войск у Линьи. Однако Ней, ввиду изменения соотно-
шения сил после появления на поле боя войск Веллингтона и
понуждаемый приказами императора как можно быстрее взять
Катр-Бра, отдал приказ д’Эрлону вернуться. И хотя войска ге-
нерала уже подходили к окраине поля сражения при Линьи
(где их появление вызвало мгновенную панику у части фран-
цузских войск, ошибочно принявших их за пруссаков), он по-
слушно развернул их на 180 градусов и повел обратно к Катр-
Бра. Они прибыли туда к 19.00 (уже когда Ней отошел после
окончания сражения), бесцельно потеряв драгоценное время
в переходах туда и обратно между двумя полями сражений и не
сделав ни единого выстрела.
237
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Сражение за и вокруг Линьи, Сомбрефа и Сен-Амана было
ожесточенным и кровопролитным и завершилось поздним вече-
ром, когда гвардия Наполеона пошла в решающую атаку, закон-
чившуюся поражением пруссаков. Они потеряли 12 000 человек
и 21 орудие, но и потери французов тоже были весьма значи-
тельными (8500 человек). К тому же — Наполеон не знал это-
го — разбитое войско пруссаков отступило не на восток, что
сразу же отрезало бы их от сил Веллингтона, а на север, где они
сохранили возможность соединения с основными силами.
На следующий день, 17 июня, императору было бы логично
поспешить от Линьи на соединение с Неем, и тогда их объеди-
ненных сил оказалось бы достаточно, чтобы сокрушить Вел-
лингтона, который все еще продолжал удерживать перекресток
дорог, не зная (до 7.30 утра), что его прусский союзник по-
терпел поражение. Однако по неизвестным причинам Напо-
леон не предпринял никаких действий, кроме отправки сооб-
щения Нею (примечательному своей неопределенностью), что
он оставляет новую атаку на войска Веллингтона на его, Нея,
усмотрение. В результате этого, когда Наполеон наконец при-
шел в себя (по свидетельствам его окружения, он страдал от
перенапряжения и бессонницы) и отдал приказ о наступлении,
Веллингтон начал спокойно отходить, прикрывая этот маневр
кавалерией и артиллерией. Ливень, едва ли не тропической
силы, препятствовал преследованию, и войска герцога благо-
получно прибыли на подготовленные позиции вокруг Мон-
Сен-Жана.
Французы совершали переход весь вечер, некоторые под-
разделения прибыли на место лишь к полуночи, и две армии
провели ужасную ночь — голодные, мокрые и холодные.
Сержант Вилер из 51-го легкопехотного полка писал:
«...почва была слишком влажной, чтобы можно было на нее
лечь, и мы сидели на наших ранцах, не разжигая костров, не
было никакого укрытия от непогоды; дождь хлестал прямо за
шиворот наших мундиров... Утешала нас только мысль о том,
что и противник находится точно в таком же положении».
Неглубокая холмистая ложбина шириной не более 1100 ме-
тров разделяла две армии. Общая длина поля боя составляла
около 6,4 километра, но большая часть сражения происходила
на фронте длиной менее 3,2 километра. На этом небольшом
пространстве площадью менее двух квадратных миль было со-
238
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
средоточено более 140 000 человек и около 411 орудий. Со сто-
роны французов местность полого понижалась от фермы Бель-
Альянс, а потом снова поднималась, образуя гряду, на которой
и за которой располагался лагерь Веллингтона. Дорога Шар-
леруа—Брюссель проходила прямо через эту ложбину. На ней,
чуть ниже северного, или британского, гребня, располагалась
ферма Ла-Хе-Сент. Поблизости, почти в километре от нее, на-
ходился замок Угумон, садам и обнесенным каменными сте-
нами паркам которого предстояло стать сценой яростных схва-
ток. По правую сторону от него находились фермы Паплотт и
Ла-Хе. Вдоль вершины северного хребта проходила немоще-
ная дорога, в нескольких местах пересеченная канавами глу-
биной 1,5—2 метра и частично обсаженная живой изгородью.
За северным гребнем, на дороге в Брюссель, на одноименном
холме расположилась деревушка Мон-Сен-Жан, а в несколь-
ких сотнях метров за ней начинался лес Суаньи.
Несмотря на всю выгодность занятой позиции, Веллингтон
не смог бы эффективно сражаться здесь с тем сборищем раз-
нородных войск, которое пребывало под его командованием,
если бы Блюхер продолжил отступление. Но мужественный
старый маршал, хотя и был обескуражен своим поражением
под Линьи и едва смог уйти от преследования французских
кирасир, все же прислал в два часа ночи известие о том, что с
рассветом он намеревается подойти на помощь к основным
силам Веллингтона. Рассчитывая на это, герцог распределил
свои силы (67 650 человек и 156 орудий) вдоль гривки возвы-
шенности, причем большую часть расположил на обратном
склоне вне досягаемости огня французских орудий. (Утром в
день сражения при Линьи Веллингтон верхом подъехал к Блю-
херу согласовать свои действия и обратил внимание на то, что
пруссаки в массе своей выдвинуты на обращенный к неприятелю
склон возвышенности и открыты огню французской артиллерии.
«Если они будут сражаться здесь, их изрядно потреплют», — за-
метил герцог.) Ферма Ла-Хе-Сент и замок Угумон были за-
биты войсками, равно как и фермы Ла-Хе и Паплотт.
Французы заняли свои позиции под музыку полковых ор-
кестров и с неумолчными криками в честь своего императора,
но прошло еще довольно много времени, прежде чем начались
военные действия. Впоследствии Наполеон объяснял это тем,
что он хотел, чтобы земля после ливня хоть немного просохла
239
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
и стала пригодной для передвижения артиллерии. Как бы то
ни было, эта задержка позволила основным силам пруссаков
подойти ближе к полю сражения. Лишь в 11.30 утра сражение
началось атакой французов на Угумон, правда задуманной как
ложная, только для того, чтобы отвлечь внимание Веллингтона
от центра его войск, куда и предполагалось направить основ-
ной удар. Однако Жером Бонапарт1 превратил эту ложную ата-
ку в подлинную, в результате чего в битву за замок втягива-
лось все больше и больше французских войск. В Угумоне были
расквартированы легкопехотные подразделения британской
гвардии, которые удерживали замок в течение всего дня, не-
смотря на постоянно возобновляемые отчаянные атаки фран-
цузов.
Для подготовки атаки на центр союзных войск на гривке
справа от Бель-Альянса была установлена батарея из восьми-
десяти орудий. Когда Наполеон был готов отдать приказ о на-
чале орудийного обстрела и еще до того, как стволы пушек
изрыгнули огонь и пороховой дым, которому предстояло ви-
сеть пеленой над полем боя до самого вечера, он разглядел в
свою подзорную трубу темную массу на северо-востоке, непо-
далеку от Сен-Ламбера. Первой его мыслью (безусловно, об-
надеживавшей) была та, что это возвращается Груши, но вско-
ре перехваченный прусский всадник-посыльный сообщил, что
это подходит 4-й корпус под командованием Бюлова — аван-
гард главных сил Блюхера.
Тем обстоятельством, что эти войска были прусскими, а не
французскими, последние обязаны в равной степени Напо-
леону и его маршалу. Груши, преследуя пруссаков, растратил
драгоценное время и был введен в заблуждение неверными и
неполными донесениями, что и предопределило его неверную
тактику. Наполеон, со своей стороны, будучи убежден в том,
что пруссаки не смогут быстро оправиться от своего пораже-
ния 16-го числа и через столь краткий срок снова принять уча-
стие в сражении, отказывался серьезно воспринимать подоб-
ную угрозу. Даже получив от Груши сообщение, что пруссаки
совершенно определенно отступают к северу, он не отдавал
приказ маршалу следовать на соединение с основными сила-
1 Бонапарт Жером — король Вестфалии, младший брат
Наполеона I Бонапарта.
242
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
ми армии вплоть до 13.00, пока не увидел собственными глаза-
ми атаку прусского авангарда. Но было уже слишком поздно.
Груши в это время уже вступил в бой с прусским арьергардом
(3-й корпус под командованием барона Иоганна фон Тильма-
на), да и в любом случае не мог подойти к полю битвы ранее
полуночи.
Появление пруссаков, совершенно нежелательное, все же
почти не повлияло на уверенность Наполеона. Шансы в его
пользу, заявил он, до этого были 90 против 10, теперь они все
же оставались в соотношении 60 на 40. Отправив корпус графа
Лобау и несколько кавалерийских подразделений сдерживать
пруссаков, он предпринял атаку на позиции Веллингтона. Кор-
пус графа д’Эрл она, тридцать три батальона, четырьмя плот-
ными колоннами двинулся в наступление уступом слева. Одна
из колонн, левая, атаковала союзные силы в Ла-Хе-Сенте, дру-
гая, правая, вытеснила нассаусцев из Паплотта. Последние,
которыми командовал принц Бернгард Саксен-Веймарский,
получили подкрепление и отбили ферму, и после этого собы-
тия на левом фланге позиций союзников представляют для нас
весьма малый интерес. Соперники сражались и погибали всю
вторую половину дня у амбразур, в траншеях, в зданиях и в
рвах на этой части поля, но никаких решительных маневров
здесь предпринято не было, и в конце концов бой переродил-
ся в перестрелку между противниками. Остальные силы брели
по насквозь промокшей скользкой земле, через полегшую под
тяжестью влаги пшеницу, и поднимались вверх по склону перед
левым центром войск Веллингтона. Орудия союзников своим
огнем прорубали кровавые просеки в наступающих плотных
колоннах, но французы только смыкали ряды над павшими и
продолжали двигаться вперед под дробь барабанов, подбадри-
вая себя боевыми криками, а их артиллерия вела яростный
огонь поверх их голов. Столь упорного наступления и стены
сверкающих штыков оказалось слишком много для голланд-
ско-бельгийской бригады, которая как один человек пустилась
в бегство. «Маневр этот оставил такое впечатление, как будто
он выполнен по команде».
Но британская пехота на гривке была сделана из более проч-
ного материала. Когда часть французов все-таки поднялась на
гребень, их встретил мушкетный залп и холодная сталь шты-
ков. Через несколько минут они были сброшены обратно, вниз
243
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
по склону. Остальные успели только услышать оглушительный
топот множества копыт и, не успев перестроиться в боевой по-
рядок, были атакованы соединенной бригадой и в полном бес-
порядке сметены в долину, а торжествующие всадники про-
должали работать палашами, догоняя их. Одновременно с этими
событиями по другую (западную) сторону дороги Брюссель—
Шарлеруа крупные силы французской кавалерии (главным об-
разом кирасир под командованием Келлермана), поднимаясь
вверх по склону, смяли батальон ганноверцев, пытавшихся
прийти на помощь защитникам Ла-Хе-Сента, и достигли грив-
ки возвышенности, громыхая доспехами и упряжью. Там они
были встречены атакой Королевской бригады: «...словно со-
шлись две стены, столь совершенны были их ряды», и в грохо-
те боя англичане смешали ряды французов, оттеснив их обрат-
но на прежние позиции. Торжествующие британские солдаты
объединились со своими товарищами из соединенной бригады
и, обрушившись на французские позиции, вырубили всю ору-
дийную прислугу тридцати пушек большой батареи. Но когда
они смешали ряды, а кони их сгрудились в кучу, по ним уда-
рили свежие силы кирасиров и пикинеров и нанесли им тяже-
лые потери. Несмотря на организованный и быстрый отход,
понесенные потери были столь значительны, что Веллингтон,
и так уже с самого начала сражения испытывавший недостаток
в кавалерии, до самого конца его был сильно ограничен в сво-
их маневрах.
244
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Но все же первая крупная атака была отражена, и Ней по-
лучил от императора приказ снова идти на приступ Ла-Хе-
Сента. Приступ этот, довольно слабый, был отбит, но Ней,
считая, что он заметил определенные признаки отхода центра
британцев, приказал возобновить атаку силами трех дивизий
кирасир и драгун. Пытаться прорвать неразбитый строй пехо-
ты при подобных обстоятельствах, не имея должной пехотной
или артиллерийской поддержки, было неосмотрительно, но
Ней настаивал, и сорок эскадронов заполнили пространство
между Ла-Хе-Сентом, поднимаясь вверх по склону. Союзная
пехота была построена в несколько каре, размещенные в шах-
матном порядке; пространство между ними занимала артилле-
рия. Командиры батарей получили приказ не отводить свои
орудия во время боя, при приближении кавалерии орудийная
прислуга должна была укрываться внутри ближайшего каре.
Их огонь совершенно смешал стройные ряды французских
конников. Так, одна из батарей, которой командовал Мерсье,
уничтожила столько врагов, что ее позицию на следующий
день можно было определить по грудам мертвых лошадей и
всадников. Свою долю, причем изрядную, внес в эту бойню и
огонь посгроенной в каре пехоты, но даже видимая бессмыс-
ленность этого кровопролития не отвратила Нея от его реше-
ния. Когда первый приступ захлебнулся и солдаты скатились
обратно по склону в долину, их снова построили в шеренги и
снова повели в пекло.
245
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
Воспоминания Мерсье дают нам точную картину проис-
ходившего тогда на поле боя, столь чуждую нашим нынеш-
ним представлениям о военных действиях, что она представ-
ляется невероятной.
«Вражеские всадники приближались к нам плотными эска-
дронами, один за другим, столь многочисленные, что когда
последние из них были еще ниже бровки, то передовые нахо-
дились ярдах в 60 или 70 от наших орудий. Они шли медлен-
ной, но ровной рысью... С равной решимостью держали строй
и мы... Каждый воин недвижимо стоял на своем месте, орудия
были изготовлены к стрельбе, заряжены картечью, запальные
отверстия засыпаны порохом, в руках у прислуги трещали
пальники... Вражескую колонну вел на этот раз офицер в бо-
гато украшенной форме, на груди его сверкали ордена, его го-
рячая жестикуляция странным образом контрастировала с
угрюмой решительностью тех, к кому она была обращена. По-
этому я позволил им невозбранно приблизиться к нашим по-
зициям и, когда голова колонны находилась примерно ярдах в
50 или 60 от нас, отдал приказ: «Огонь!» Эффект орудийного
залпа был ужасающим. Почти вся передовая шеренга была тут
же сражена в одно мгновение; картечь, хлестнувшая по колон-
не, расстроила ее ряды по всей ее глубине. Земля, и так уже
усыпанная жертвами первого приступа, стала почти непрохо-
димой. И все же эти преданные своим командирам воины рва-
лись вперед, пытаясь добраться до нас. Зрелище было совер-
шенно невероятное. Наши орудия не переставали изрыгать
свинец, наш дух поддерживал также беглый огонь двух наших
каре. Те из наших противников, кому удалось пробраться сквозь
груды тел павших солдат и туши лошадей, могли сделать не
более нескольких шагов вперед, как в свою очередь падали,
сраженные нашим огнем, и создавали новые препятствия для
тех, кто шел за ними. Каждый выстрел каждого из наших ору-
дий повергал наземь людей и коней, точно какая-то гигантская
коса...»
Теперь Наполеон уже прекрасно мог оценить всю безрас-
судность Нея, бросившего кавалерию в столь широком мас-
штабе в эту атаку. Но, однажды предприняв ее, отступать было
уже поздно, и не оставалось делать ничего другого, как только
продолжать и продолжать пытаться взломать оборону против-
ника, бросая на нее все новые и новые эскадроны. В конце
246
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
концов 9000 кавалеристов стеснились на пространстве столь
малом, что местами ни люди, ни лошади просто не могли по-
вернуться. Склоны возвышенности и земля вокруг каре были
завалены грудами мертвых и умирающих, и все же отважные
всадники упорно стремились вперед. Редко когда кавалерия
сражалась столь преданно и предпринимала столь настойчивые
усилия, и все же каждая новая волна нападающих лишь увели-
чивала число их жертв. Если бы атаки были скоординированы
с наступлением пехоты и выдвижением артиллерии, самопо-
жертвование кавалеристов дало бы этим родам войск возмож-
ность более или менее безопасно приблизиться к вражеским
каре на дистанцию, с которой они могли бы нанести удар. Но
в сложившейся ситуации лишь несколько орудий смогло вы-
двинуться, чтобы поддержать кавалеристов. Они нанесли весьма
чувствительный урон союзной пехоте, которая, будучи непре-
станно атакуема конницей, не могла сменить строй и оставалась
стоять в каре и принимать на себя удары вражеских орудий.
«Около шести часов я обратил внимание на несколько ар-
тиллерийских упряжек, поднимающих орудия на нашу высоту.
По цвету кепи прислуги я понял, что они принадлежат импе-
раторской гвардии. Едва я успел указать на них своим коллегам-
офицерам, как два орудия шагах в семидесяти от нас были раз-
вернуты и быстро изготовлены к стрельбе. Первый же их залп
смел семь человек прямо в центре нашего каре. Прислуга бы-
стро перезарядила орудия, которые стали вести беглый огонь,
стоивший нам многих жертв. Но мы могли только гордиться,
видя, как наши товарищи встают на место павших при каждом
орудийном залпе... Мы хотели было предпринять атаку на эти
орудия, но, едва мы развернулись к ним, кавалерия, прикры-
вавшая их, тут же изрядно проучила нас».
Довольно странно, но не было сделано никаких попыток
увести или привести в негодность временно брошенные орудия.
Поэтому, когда атакующие были в очередной раз отброшены и
скатились по склону, британские артиллеристы добрались до
своих орудий и с новой энергией обрушили их огонь на не-
приятеля.
После ночного ливня почва размокла, и артиллерия могла
передвигаться с величайшим трудом. И все же ее можно было
бы использовать с гораздо большим эффектом, в особенности
такому знатоку ее применения, каким был Наполеон. До сих
247
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
пор трудно понять, почему этого не было сделано. Но факт
остается фактом: артиллерия использовалась далеко не в пол-
ную силу, и в результате великолепная французская кавалерия
была перемолота союзниками в ходе ее бессмысленных атак.
Пруссаки подходили медленно, поскольку все дороги раз-
везло после ливня, а из-за пожара в городке Вавр нельзя было
двигаться телегам с боеприпасами до тех пор, пора не справи-
лись с огнем. В результате вместо предполагавшегося часа дня
авангард сил Бюлова лишь в 16.30 прошел узкой ложбиной у
Сен-Ламбера и атаковал правый фланг французов. Их появление,
пусть даже запоздавшее, положило конец всем надеждам Напо-
леона разбить Веллингтона до подхода основных сил Блюхера.
Была предпринята новая попытка овладеть Ла-Хе-Сентом,
и на этот раз она увенчалась успехом. Отважные защитники
фермы расстреляли все свои боеприпасы. Отбивать атаки было
нечем, и в ходе яростного штурма наступавшие заняли ферму.
Майор Бэринг и сорок два человека — остатки девяти рот —
смогли прорваться к позициям герцога. Все значение этих по-
зиций немедленно стало понятным. Французы подтянули ба-
тарею конной артиллерии и установили ее под прикрытием
строений фермы, всего лишь в 300 ярдах от передней линии
союзников. Под прикрытием ее огня и заслона из стрелков
остатки колонны д’Эрлона снова атаковали все больше слабев-
ший центр союзных сил. Давление на этот участок сил герцога
было столь велико, что судьба его висела на волоске. Если бы
248
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Наполеон решился бросить на чашу весов четырнадцать батальо-
нов Старой и Средней гвардии, сражение могло бы закончиться
в его пользу. Одного удара свежих войск было бы достаточно,
чтобы прорвать линию английских войск, ослабленных поте-
рями и дезертирством. Таковым мог стать удар элитного кор-
пуса Старой гвардии, если бы только он получил возможность
оправдать свое существование. Но пойти на такой шаг Напо-
леон не был готов. Когда Ней, нерасчетливо расточавший свои
силы всю вторую половину дня, стал выпрашивать у Наполео-
на хоть немного свежих войск, чтобы прорвать оборону англи-
чан, император раздраженно бросил ему в ответ: «Откуда я их
вам возьму?» Наполеон дней Аустерлица тоже не мог создавать
войска из воздуха, но он мог бы бросить в бой свои последние
резервы и, может быть, победить. Наполеон 1815 года колебал-
ся — и проиграл.
Оба полководца понимали, что настал критический момент
сражения. Под все усиливающимся напором наступающих прус-
саков корпус Лобау был вынужден отступить; селение Планше-
нуа, находящееся правее и сзади французских позиций, было
захвачено, но вскоре отбито силами дивизии Молодой гвардии.
Ее солдаты, в свою очередь, были выбиты оттуда, и лишь вели-
колепно проведенная атака двух батальонов Старой гвардии
вернула селение французам и стабилизировала линию фронта.
Ядра прусских орудий стали падать вокруг фермы Бель-
Альянс, и возникла опасность того, что изрядно потрепанные
249
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
силы Веллингтона будут прорваны еще до того, как Блюхер
сможет обрушить все свои основные силы на французский
фланг. Но промедление Наполеона дало Веллингтону время,
необходимое для реорганизации его центра, а корпус прус-
ского фельдмаршала графа Ганса фон Цитена уже появился
на левом фланге сил герцога, когда Наполеон отдал гвардии
запоздалый приказ атаковать. В парадном строю, с Неем во
главе, с мушкетами, взятыми «на караул», ветераны в послед-
ний раз промаршировали перед своим императором.
Когда темно-синие мундиры поднялись по обильно поли-
тым кровью склонам, их встретил смертоносный шквал кар-
течи из последних оставшихся в строю орудий союзников.
Картечь повергала французских пехотинцев наземь целыми
шеренгами; но, смыкая свои ряды, они упорно двигались впе-
ред двумя колоннами, под рокот барабанов, выбивавших при-
каз «ускорить шаг», заглушаемых криками: «Да здравствует
император!»
Разделившись в дыму и неразберихе, батальоны одной из
колонн первыми вступили в соприкосновение с передовой ше-
ренгой англичан. После краткой схватки британские пешие
гвардейцы оттеснили их. Пока они перестраивались, вторая
колонна двинулась в атаку. Но 52-й полк, прославленный сво-
ими подвигами в ходе войны на Пиренейском полуострове,
почти в полном своем составе уже стоял на правом фланге бри-
танской гвардии. Захватив инициативу, их полковник, Джон
Калборн, вывел своих людей из строя герцога и развернул их
вдоль фланга французской колонны. Сосредоточенный огонь
батальона привел в смятение императорских гвардейцев. Сбив-
шись в толпы, они попытались было восстановить свой строй,
но тут же оставили эти попытки и побежали. 52-й полк, уси-
ленный приданными ему 71-м и 95-м полками, обратил в бег-
ство первую колонну, которая все же сделала еще одну попытку
перейти в наступление. Поражение гвардии {около 20.00) ста-
ло сигналом для общего отступления вдоль всей линии фронта,
отступления, быстро перешедшего в бегство, как только герцог
отдал приказ о наступлении всех союзных войск. Предво-
дительствуемые двумя бригадами легкой кавалерии, союзные
войска пошли, набирая скорость, по склону холма, сметая
перед собой уже обратившуюся в дезорганизованную толпу
французскую армию.
250
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Одновременно с этим корпус Бюлова окончательно поло-
жил конец всем попыткам Лобау удержать Планшенуа и тыл
французского правого фланга, а пруссаки на левом фланге гер-
цога вытеснили французов из Паплотта.
Несколько раньше Наполеон приказал распространить в
войсках известие о том, что маршал Груши идет к ним на по-
мощь. Именно на правом фланге французских войск это из-
вестие сначала вызвало временный подъем боевого духа, но его
ложность особенно тяжело воздействовала впоследствии на
личный состав. Во всех подобных ситуациях осознание неправ-
ды, когда она становится явной, производит сокрушительное
действие. Психологическая уловка Наполеона не удалась, и
защитники Паплотта и Ла-Хе первыми возопили о «предатель-
стве», за чем неизбежно последовало окончательное: «Спасай-
ся кто может!»
Вскоре находившиеся в резерве батальоны гвардии остались
единственными французскими подразделениями, сохранив-
шими свой строй. Все поле было полно толпами отступающих,
на которые то и дело налетали английские и прусские кавале-
ристы, а союзная артиллерия и пехота обрушивали свой убий-
ственный огонь.
Сам же Наполеон покинул поле боя верхом, во главе двух
батальонов 1-го гренадерского полка Старой гвардии. Это была
элита ветеранов армии, и они спокойно и размеренно двига-
лись медленным шагом сквозь толпы бегущих солдат и отсту-
пающих всадников, время от времени останавливаясь только
затем, чтобы дать залп из мушкетов, а затем возобновляли свое
движение под звуки «Марша гренадеров».
В своей книге «Ватерлоо» Эркман-Шатриан писал: «В от-
далении звуки полкового оркестра гренадеров звучали погре-
бальным звоном посреди хаоса смерти; но было в нем нечто
еще более ужасное, чем это, — над полем разносился последний
зов Франции... рокот барабанов Старой гвардии среди нашего
поражения был одновременно и трогательным, и ужасным».
Так уходила в историю Старая гвардия. Редко какая воин-
ская часть так полно соответствовала своей славе, как эти ове-
янные ею усачи-ветераны. Память о них жива и поныне, и
сочетание слов «старая гвардия» ассоциируется со всем твердым,
непреклонным, бескомпромиссным и неколебимым. Вошло в
историю и понятие «Ватерлоо» — ставшее, в свою очередь, си-
251
ДЖ. КОГГИНС. ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
нонимом окончательного и сокрушительного поражения. Даже
по меркам тех времен число участников сражения было не та-
ким уж значительным, а пространство, на котором произошла
эта битва, — просто мизерным клочком земли. И все же в тот
день пало более 40 000 человек, а победа союзников над когда-
то непобедимым блистательным императором изменила ход
истории либо предотвратила ее изменение.
Исследователь истории со временем может испытывать чув-
ство, что поражение Наполеона было и крушением, и благо-
деянием, а победа герцога Веллингтона и Блюхера, представ-
лявших монархов Европы, — триумфом status quo. Безусловно,
яркие обещания первых лет правления Наполеона вселяли
большие надежды в тех немногих интеллектуалов, которые по-
нимали, что постоянное деление Европы на массу суверенных
государств может привести только к окончательной катастро-
фе. Но лишь немногие люди способны, обладая громадной
властью, все же сохранять в себе гуманизм и уважение к другим
народам. Наполеон подобным человеком не был.
Для своих современников он был либо демоном, либо по-
лубогом. Он так возвышался над своей эпохой, влияние его на
нее было столь сильным, а перевороты в обществе, которое он
привел в движение, столь кардинальными, что никто не мог
оставаться нейтральным в своем отношении к нему. Для од-
них он был воплощением мудрости и славы, и умереть за него
почиталось честью. Для других он был Антихристом, и они
страстно желали ввергнуть его в геенну огненную. Победы его
превратились в легенду; военные кампании его сеяли смерть и
разрушение по всему континенту, а грабежи и насилия его сол-
дат сделали французов объектом проклятий и ненависти всей
Европы.
И все же, в соответствии со свойствами человеческой при-
роды, по прошествии времени все ужасы наполеоновского на-
шествия забылись, и в памяти людской осталась только слава
великого полководца, сверкающие золотом «орлы», боевые
подвиги ветеранов императорской гвардии, начинавших свой
воинский путь под знаменами свободы.
Военная история XIX века представляет собой процесс по-
степенного исчезновения небольших армий с их безликим про-
фессионализмом, состоящих из солдат, служивших в них почти
всю свою жизнь, и замены их свободной вербовкой и всеобщей
252
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
воинской повинностью. Из вооруженных граждан, вырванных
из своей обычной апатии и ввергнутых в гущу сражения, не
будучи как следует к нему подготовленными, не получались
хорошие солдаты. Однако если такому человеку случалось по-
пасть под командование достойных военачальников и компе-
тентных командиров, если у него было время проникнуться
кастовым духом и получить практический опыт боев, то из
него мог получиться вполне удовлетворительный воин. Имен-
но из такого исходного материала и вышли те воины, которые
сражались в великих войнах первой половины XX века.
Естественно, среди миллионных армий разных стран невоз-
можно сделать выбор и назвать солдат той или другой страны
в качестве олицетворения идеального воина. И потому, что
многие прекрасные солдаты и многие военные подвиги были
совершенно забыты, автор и обратился к написанию следу-
ющих глав, чтобы хотя бы в малой степени отдать им должное
и восстановить историческую справедливость.
СОДЕРЖАНИЕ
ВИКИНГИ.....................................5
ВИЗАНТИЯ...................................41
НОРМАННЫ...................................53
ПОЛУМЕСЯЦ И КРЕСТ..........................65
ЛУЧНИКИ АНГЛИИ.............................82
ШВЕЙЦАРСКИЕ ПИКИНЕРЫ......................102
ИСПАНЦЫ...................................117
ШВЕДЫ.....................................131
Лев Севера..............................131
Король-мальчишка........................149
КРОМВЕЛЬ. «За короля или за парламент?»...155
ПРУССАКИ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО................167
Мир в войнах............................183
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ВОЙНЫ
Армии республики..........................194
Империя.................................203
Британские «красные мундиры»............212
Ватерлоо................................232
Литературно-художественное издание
Коггинс Джек
ЭВОЛЮЦИЯ ВООРУЖЕНИЯ ЕВРОПЫ
От викингов до Наполеоновских войн
Ответственный редактор Ю.И. Шенгелая
Художественный редактор И.А. Озеров
Технический редактор Н. В. Травкина
Корректор М.Г. Смирнова
Подписано в печать с готовых диапозитивов 19.02.2009.
Формат 84x108’/jj. Бумага типографская. Гарнитура «Ньютон».
Печать офсетная. Усл. печ. л. 13,44. Уч.-изд. л. 13,70.
Тираж 3000 экз. Заказ № 1324
ЗАО «Центрполиграф»
111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15
E-MAIL: CNPOL@DOL.RU
www.centrpoligraf.ru
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «ИПК «Ульяновский Дом печати»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
Фирменные магазины издательства «Центрполиграф»
в Москве и Ростове-на-Дону
«Рижская»
Сущевский Вал
«Новослободская»
Рижский
вокзал
Марьинский
универмаг
4
С
Мост-ул. Октябрьская, д. U, тел.
для справок: (495) 684-49-89, мелко-
оптовый отдел — тел. (495) 684-49-68;
пн—пт — 10.00—19.00, сб — 10.00—
17.00, курьерская доставка книг по
Москве.
Ростов-на-Дону - Привокзальная вл., д. 1/2 (мелкооптовый отдел),
Официальный дистрибьютор издательства ООО "АТОН". Санкт-Пе-
тербург, набережная р. Фонтанки, д. 64, пом. 7-н, тел. для справок:
(812) 575-52-80, (812) 575-52-81. Пн-пт - 9.00—18.30; сб, вскр - вы-
ходной. E-mail: aton@ppp.delfa.net
ОРжеп SKos&uhc
эволюция
вооружения
европы
Книга известного ученого Джека Коггинса пред-
ставляет подробнейший обзор эволюции вооружения
Европы. Исследование автора включает историю
развития оружия, обмундирования и классификацию
военных чинов, характерных для ведущих мировых
держав. Применение различных видов оружия рас-
сматривается на примере ведения боя у викингов,
испанцев, британцев, шведов, французов. Например,
швейцарцы предпочитали использовать круглый щит,
англосаксы — двуручный топор, а викинги — обоюдо-
острый и однолезвийный мечи. Описание Крестовых
походов, Наполеоновских войн, а также многих дру-
гих масштабных кампаний сопровождается подроб-
нейшим анализом тактики и стратегии великих
полководцев. Таким образом, перед читателем воз-
никает целостная картина развития военного дела
Европы, важным этапом которого стало появление
огнестрельного оружия.
116НТРПОЛИГРАЯР