1987
9
ЖУРНАЛ ЦК ВЛКСМ И ЦЕНТРАЛЬНОГО СОВЕТА
ВСЕСОЮЗНОЙ ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
ИМЕНИ В. И. ЛЕНИНА ДЛЯ ОКТЯБРЯТ

Дорогие ребята, поздравляем вас с Днём знаний!
В классе уютном, просторном
Утром стоит тишина.
Заняты школьники делом —
Пишут по белому чёрным,
Пишут по чёрному белым,
Перьями пишут и мелом:
«Нам не нужна
Война!»
Стройка идёт в Ленинграде,
Строится наша Москва.
А на доске и в тетради
Школьники строят слова.
Чёткая в утреннем свете,
Каждая буква видна.
Пишут советские дети:
«Мир всем народам на свете.
Нам не нужна
Война!»
Мир всем народам на свете.
Всем есть простор на планете,—
Свет и богат, и велик.
Наши советские дети
Так изучают язык.

ПЕРВЫЙ
ДЕНЬ
Виктор ДРАГУНСКИЙ
УТРО
Когда наступило первое сентября, я
встал ещё ночью. Потому что я боялся
проспать. Все ещё спали. Я долго лежал
с открытыми глазами. Лежал, лежал и
чуть снова не заснул. Но тут проснулась
мама. Она стала гладить мою чистую
рубашку. Я скорее вскочил и стал
одеваться. Когда папа увидел меня в новой
форме, он сказал:
— Прямо настоящий генерал.
У ШКОЛЫ
Возле школы стояла толпа ребят.
Тысяч сто. У всех в руках были цветы.
Мамы, папы и бабушки стояли в
сторонке. Дети галдели каждый своё. Я стал в
пару с одним мальчишкой. Он был очень
красивый. Весь в веснушках. Рот до
ушей.
ВЕЩИ
Мне для школы купили много
новеньких вещей. Ранец, тетрадки,
карандаши, ручку, перьев целую коробочку.
Ещё пенал и ластик. Пенал очень
красивый, весь блестит. Я его понюхал,
пахнет леденцами. Лизнул, оказывается,
кисло.
ШКОЛЬНЫЕ СЛОВА
Я, когда не учился, совсем глупый
был. Я знал очень мало слов.
Например, я знал слова: мама, папа, чур не я,
в лесу родилась ёлочка. И ещё знал слов
девять или десять. А в школе все новые
слова: доска, мел, учитель, класс, парта,
звонок, горячий завтрак. Это очень
интересно!
СЕМЬЯ
У меня слишком маленькая семья.
Папа, мама и я. Это потому, что я сам
ещё маленький. А стану большой, и
семья у меня станет большая: папа,
мама, дедушка, бабушка, сестра, брат,
сынок, дочка и четверо внучат.
УЧИТЕЛЬНИЦА
Учительница пришла в класс. Она
сказала:
— Здравствуйте, дети! Будем
друзьями. Давайте знакомиться. Меня
зовут Ксения Алексеевна.
Я сказал:
— А меня зовут Денисом.
Учительница сказала:

— Очень приятно.
А другие ребята закричали:
— А меня зовут Маша!
— А я Миша!
— А я Толя!
— Петя!
— Вася!
Учительница сказала:
— Вот и хорошо! Я вас всех буду
называть по именам. А вы как меня будете
называть?
Толя встал и сказал:
— Мы вас будем называть Се-Севна.
А учительница засмеялась:
— Вот и неправильно! Надо говорить
чётко и ясно: Ксения Алексеевна.
Поняли?
ПИСАТЕЛЬ
На второй урок к нам пришёл
писатель. Он был весёлым и читал весёлые
рассказы. Он сочиняет их сам. Для
детей. Чтобы они смеялись. Потому что
смеяться полезно для здоровья. Мы все
хлопали после каждого рассказа. И
кричали:
— Ещё! Ещё! Ещё!
Потому что нам очень понравились
его рассказы. Он всё может написать. И
пока он читал, я сочинял стихи.
Я встал и сказал:
— Я сочинил для вас стихи!
Он сказал:
— Прочитай, пожалуйста!
И я громко прочитал:
— Стихи. Напишите нам рассказ
Про Чапаева рассказ!
Конец.
Он сказал:
— Хорошие какие стихи!
УЛЕТАЕТ ШАРИК
Потом уроки кончились, и я пошёл
домой. У школы меня встретила мама.
Она подарила мне красный шарик на
ниточке. На улице было очень красиво.
На деревьях висели жёлтые листья.
Люди были все весёлые. Милиционер
показывал машинам, куда ехать. Он был в

белых перчатках. Мой шарик всё
тянулся кверху, дёргал ниточку, как живой.
Я его выпустил. Он полетел. Я задрал
голову и глядел, как в синее-синее небо
улетает красный шарик.
УРОКИ
Ксения Алексеевна задала нам на
дом уроки. Написать четыре палочки.
Я взял тетрадку и написал. Сначала у
меня получилось, что палочки ползут
косо вниз. Тогда я решил переписать.
Получилось ещё хуже. Теперь палочки
полезли косо вверх. Мама посмотрела
и сказала:
— У тебя плохой почерк. Ничего не
поймёшь. Просто каля-маля. Ты пиши
как следует. Ты совсем не стараешься.
Постарайся.
Я снова сел писать. Мама сказала:
— А зачем же ты язык высунул?
Я сказал:
— Это я стараюсь!
ЗАВТРА В ШКОЛУ
А потом я играл во дворе. Я долго
играл. Наконец мама выглянула в окошко
и позвала:
— Денис! Иди ужинать.
Я пошёл домой. На ужин я поел хлеба
с маслом и чаю с молоком. Потом я стал
раздеваться. Папа спросил:
— Ты что, спать захотел? Почему
ложишься?
Я сказал:
— Завтра в школу! Пора.
Он улыбнулся:
— Ещё рано, семь часов. Не бойся,
успеешь выспаться.
Я ему сказал:
— Я так рано ложусь спать, потому
что хочу, чтобы скорее наступило завтра.
Я буду быстро спать!
Он засмеялся и сказал:
— Ну, тогда спокойной ночи!
ПЕРЕД СНОМ
Я лежал в постели и всё старался
уснуть. Но сон ко мне не шёл. Я всё ду-

мал, что вот я учусь и скоро буду совсем
грамотный. Сначала я выучу весь
букварь. Буквы от А до Я. А потом выучу
все слоги. Ма-а. Ма. Ме-у. Му. И так
через полгодика мы пойдём с папой
гулять. Я сначала буду молчать, а потом
погляжу на вывеску и скажу ни с того
ни с сего:
— Яйца, масло, молоко.
Папа скажет:
— Что, проголодался? Есть захотел?
А я скажу:
— Да нет, просто я прочитал. Вон,
на вывеске написано!
Тут папа скажет:
— Ого! Сам прочитал?
Я скажу:
— Угу. А всего шесть лет.
Тогда папа скажет:
— Как приятно идти по улице с
образованным человеком!
Публикация Л. ДРАГУНСКОЙ
А. МИТЯЕВ
Самых больших своих сокровищ мы
не замечаем. Кто думает о воздухе,
которым дышит? Но задержи дыхание, тут
же вспомнишь — без воздуха
невозможно жить.
Сходно с воздухом ещё одно
богатство — наша речь, наш язык. Чтобы
оценить это, богатство, представь себя
в мире, где все всегда молчат...
Человек, только народившись, уже
умеет дышать. А говорить не умеет. И
вот, крохотный, беспомощный, он мудро
определяет сам себя учеником в школу
языкознания. Мать, отец радуются
добрым переменам в ребёнке. Поднял
головку. Сел. Встал на ножки. Пошёл.
Наконец свершилось — заговорил!
Слово, слышанное от родных, стало ему
родным и подвластным.
Воздухом все люди пользуются в
равных количествах. Другое дело —
родная речь. Хотя это богатство тоже не
под замком, у всех оно в разных долях.
В русском языке сотни тысяч слов. Иной
усвоит две-три тысячи — «да — нет,
хочу — не хочу, тепло — холодно» — и
доволен. Люди его понимают, и он в
общем-то людей понимает. Чего ещё
желать?
Может быть, и нам остановиться на
этих тысячах? Познание языка — это
ведь труд. Зачем трудиться зря?
Бессмысленных слов нет. Каждое
слово — знак чего-то, звуковой портрет
чего-либо. Всё в жизни обозначено
словами. Значит, чем лучше мы знаем
родной язык, тем лучше знаем
окружающий мир. Если мы знаем окружающий

мир, то и чувствуем себя в нём
спокойно, уверенно, радостно. Вот какое
свойство у родной речи — постигшему
её хорошо жить! А ради хорошей жизни
можно и потрудиться.
Дело, конечно, не только в
количестве слов, которые понимаешь и которыми
сам пользуешься. У родного слова
множество достоинств. Оно — как
драгоценный камень, какой гранью ни
повернёшь, всегда удивительно.
Как и люди, слова живут семьями.
Возраст членов человеческой семьи не
одинаковый. Не одинаков и возраст
слов в семье словесной. Родственники-
люди похожи друг на друга — глаза у
всех голубые или носы курносые...
Родственники-слова тоже имеют общую
примету. Возьмём из этой статьи слова
«родное», «народившись»,
«родственники». Примета их родства — «род».
Добавим сюда «родителей», «родню»,
«родичей», «народ», и слово, которое
пишем с заглавной буквы,— «Родина».
Кто в этой большой семье в
преклонных годах? Вернее, в преклонных веках?
С седой бородой слово «родичи». Мы
его уже почти не употребляем, заменив
сравнительно молодым словом
«родственники». Слово «родичи» ровесник
мало кому известных слов «отчичи» и
«дедичи». Так в прошлые века называли
наследников отцовских и дедовских
земель. Старейшиной же в этой семье
будет само корневое слово «род».
Род — это люди, имеющие общих
предков.
В древности у наших далёких
родичей восточных славян было грозное
божество по имени Род. Ему посвящался
целый город на берегу Днепра. А
назывался город — Родень... Вот в какую
старину привело нас, читатель, родное
слово! Привело нас родное слово к
начальным векам Родины.
Сентябрь — первый школьный месяц.
Первое сентября — День знаний.
Много наук предстоит тебе, читатель,
одолеть в жизни. Все они важные, все они
нужные, чтобы стать достойным
гражданином Советской Родины. Увлекаясь
чем-либо, помни о сокровище, цена
которого равна цене живительного
воздуха.
В журнале «Мурзилка» будут
печататься рассказы о родном языке. Ты,
читатель, найдёшь их под знаком АЗ и
БУКИ.

АЗ и БУКИ
П. ФЕДОРЕНКО
В это трудно поверить, но когда-то у
нас не было печатных книг. Их
переписывали от руки гусиным пером на
особом материале — пергаменте,
выделанном из телячьей кожи. Переписчик
старательно выводил каждую букву.
Особенно красиво вырисовывал заглавные
буквы — красной или золотой краской.
На переписку одной книги уходили
годы. Поэтому книг было мало и стоили
они очень дорого — купить их могли
только князья и бояре.
Впервые печатать книги на станке в
Русском государстве начал Иван
Фёдоров. Теперь его так и называют —
первопечатник. Иван Фёдоров
придумал и напечатал первый букварь. Это
было в 1574 году. За букварём Ивана
Фёдорова появились и другие.
Самым известным в XVIII веке был
букварь Кариона Истомина, буквицы из
которого и показаны на этих страницах.
Букварь не только учил чтению. Под
буквицами помещены стихи. В них рас-

сказывалось обо всём, что есть на свете.
Чтобы легче запоминались буквы,
художник нарисовал их в виде
человеческих фигурок. Звали этого художника
Леонтий Бунин.
А ведь было такое время, когда наши
предки славяне не имели письменности,
не знали букв. Вот что говорится в
одной древней летописи: «Нашли хазары
полян в лесах, и сказали хазары:
«Платите нам дань». Подумали поляне и
дали с каждой избы по мечу. Понесли эту
дань хазары к своему князю и
старейшинам. Сказали старейшины
хазарские: «Не добра эта дань, мы
доискались её оружием односторонним —
саблями, а у этих оружие обоюдоострое —
мечи, они будут брать дань с нас и
других».
Каждый предмет у наших предков
что-нибудь обозначал, что-то
символизировал. И письма-то они писали не
буквами, а рисунками. Так и
назывались — рисуночные письма.

Но когда же появились буквы, без
которых невозможно сейчас обойтись?
Предполагают, что уже в IX веке были
книги, написанные «русскими буквами».
До нас они не дошли. А книги более
позднего времени написаны уже
буквами старославянской азбуки
«кириллицы». Называют её так по имени
Кирилла — славянского просветителя,
который составил азбуку вместе со своим
братом Мефодием. Кирилл и Мефодий
перевели на славянский язык много
греческих книг. Так они помогали
славянам научиться читать и писать на
родном языке. Вот почему мы их чтим.
А в Болгарии в честь Кирилла и
Мефодия ежегодно 24 мая проводится
праздник просвещения и культуры. Есть
даже орден Кирилла и Мефодия,
которым награждают за работы о языке. На

плече у Кирилла изображена лента с
начальными буквами азбуки АБВГ.
Каждая буква кириллицы имела своё
название.
От первых двух букв «аз» и «буки» и
произошло слово «азбука».
Не правда ли, интересная азбука?
«Веди» значит знай, ведай.
«Глаголь» — говори. «Добро» так и
означает добро. Эти буквы и нарисовал
Леонтий Бунин в букваре.
На Руси не только знатные и
духовенство, но и простые люди умели
читать и писать. При археологических
раскопках находят берестяные грамоты.
Оказывается, в старину русские люди
посылали друг другу письма,
процарапанные на берёсте. Такое, например,
письмо: «Поклон от Петра к Марье...»
А ещё нашли берёсты, на которых
рисовал и старательно выписывал буквы
кириллицы шестилетний мальчик
Онфим.
В старое время говорили: «Корень
учения горек, да плод его сладок».
Грамоту в школяров часто вколачивали
розгами. Вот отчего «корень горек».
Ну а «плод сладок», конечно, потому,
что грамотный человек в мудрых книгах
черпал знания. Да и сам записывал
события, которые происходили на его
глазах. Таковы были наши первые
летописцы Никон и Нестор. Они создавали
«Повесть временных лет, откуда есть
пошла Русская земля». Благодаря этой

летописи мы знаем, каким было наше
государство в древности.
Грамотные русичи записывали и
произведения художественные. До наших
дней дошли немногие — «Слово о
полку Игореве» и «Задонщина», в
которых воспевалась и прославлялась
Русь.
Много веков пользовались
кириллицей наши предки. Только в начале
XVIII века по указу Петра I она была
преобразована в «русскую
гражданскую азбуку». Чтобы Россия стала
передовым государством, понадобилось
много грамотных, образованных людей,
нужны были инженеры, механики,
строители, землепроходцы,
мореплаватели. Потребовалось много книг,
учебников. А тут такая медлительная старая
азбука — 43 буквы. Некоторые из них
обозначали звуки, которых вообще не
было в русском языке. Пришлось отка-

заться от лишних букв, а остальные
упростить.
«Гражданская азбука» или, как её
называли, «гражданина» была
освобождена от «юсов», «кси», «пси», «омеги»,
«ижицы» и «зело». Пётр I
собственноручно вычеркнул буквы сложного
написания.
М. В. Ломоносов, великий русский
учёный, шутливо заметил: «При Петре
Великом не одни бояре и боярыни, но и

буквы сбросили с себя широкие шубы
и нарядились в летние одежды».
Правда, оставались в азбуке ещё
лишние буквы: «фита», «и» с точкой,
«ять». Их отменили только после
Великой Октябрьской революции, когда
надо было обучить грамоте всех рабочих и
крестьян, весь наш народ. Что такое
«ять»? Это же просто «е». Так нельзя ли
без «яти» обойтись? И без «и» с точкой,
когда есть буква «и». Остались в нашей
азбуке самые необходимые буквы —
всего тридцать три.
С помощью этих букв мы выражаем
свои мысли, чувства, общаемся друг с
другом.
В СССР живут люди разных
национальностей. У каждого народа есть
своя азбука, своя письменность. Но
чтобы общаться друг с другом, понимать
друг друга, все пользуются русским
языком, русской азбукой, которой
теперь уже больше тысячи лет.

БОРОДИНСКОЕ
СРАЖЕНИЕ
1812
1987
Есть под Москвой деревня Бородино. Весь мир знает
эту деревню. Сто семьдесят пять лет назад, на рассвете
7 сентября 1812 года, у Бородина началась знаменитая
битва между наполеоновскими и русскими войсками.
Французский император Наполеон, покорив почти
всю Европу, решил завоевать и Россию. Он двинул на
нашу страну невиданную по тем временам армию —
600 тысяч солдат и офицеров.
Русские войска не смогли сразу остановить
противника. С боями они отходили в глубь страны. И вот на
холмистом поле, у неприметной деревни, наш фельдмаршал
Михаил Илларионович Кутузов решил дать противнику
грозное сражение. До самой темноты грохотали пушки,
бились штыками пехотинцы, сшибались в яростных
схватках кавалеристы. Русские стояли насмерть,
закрывая дорогу на Москву. В тот день наполеоновская
армия потеряла 50 тысяч солдат, 47 генералов. Велики
потери были и у русских. Смертельную рану получил
наш храбрейший генерал Пётр Иванович Багратион.
Армия Наполеона всё ещё была сильнее,
многочисленнее русской. И Кутузов, дожидаясь подкрепления,
отвёл свои войска южнее Москвы. Мудрый
полководец знал: французы уже побеждены, хотя они и войдут
в Москву, но скоро побегут из неё. На борьбу с
захватчиками поднялась вся Россия.
Враги вошли в пустынный, охваченный пожарами
город. Считая себя победителем, Наполеон предложил
русскому правительству переговоры о мире. Ответом
заносчивому императору были новые полки,
подходившие к Кутузову. Пока захватчики находились на
нашей земле, о мире не могло быть и речи. Наполеону
стало страшно, он понял, в какую западню попал. 18
октября французы стали отходить из Москвы на запад.
Русские войска и партизаны вели с противником
непрерывные бои и сражения. К концу ноября огромная
армия Наполеона почти вся была уничтожена. Михаил
Илларионович Кутузов обратился тогда к своим
войскам со словами: «Каждый из вас есть спаситель
Отечества. Россия приветствует вас сим именем... Не
останавливаясь среди геройских подвигов, мы идём теперь
далее. Пройдём границы и потщимся довершить
поражение неприятеля на собственных полях его».
В 1814 году русские войска вместе с войсками своих
союзников вошли в столицу Франции. Наполеон, писал
Фридрих Энгельс, «пошёл на Москву и тем самым
привёл русских в Париж». Началом славной победы над
опасным врагом была храбрость и стойкость наших
прадедов в сражении у деревни Бородино. В эти
сентябрьские дни мы с уважением чтим память о героях.

Рис. В. ЛОСИНА

Андрей ЧЕРНОВ
Когда-то, сотни миллионов лет назад,
море отступило от берега. И большая
рыба с мощными, похожими на лапы
плавниками научилась ползать по суше.
Прошла вечность, и дальние потомки
этой рыбы заселили Землю. А некоторые
даже выучились лазать по деревьям.
Внешне они были похожи на обезьян
и питались сладкими лесными
плодами. Но однажды что-то случилось в
природе, и огромный тропический лес стал
уменьшаться. Всё меньше оставалось в
нём сладких плодов, всё труднее было
прокормиться предку человека.
Да, лес отступал, уходил от нашего
предка, как некогда море ушло от рыбы.
И предок человека стал искать себе
пищу в саванне — бескрайней и плоской.
Но в саванне много страшных
хищных зверей и мало деревьев, чтобы
укрыться на них в случае опасности.
И в этот раз предок человека,
выкапывая из земли съедобные корешки,
поздно заметил голодного зверя.

Саванна — это тоже вроде моря.
Только вместо воды — трава. Выше
человеческого роста. И бежать в ней очень
трудно. Тем более если ты бежишь
на двух, а за тобой гонятся на
четырёх.
Он бежал из последних сил, но
расстояние между ним и его четырёхлапой
смертью всё сокращалось. Он знал: у
неё кошачья морда и длинные-длинные
кривые клыки. Умей он говорить, он
сравнил бы их с саблями. Но говорить
предок человека ещё не умел. Да и
никаких сабель в те времена ещё не было,
ведь даже обыкновенный каменный нож
и тот не был ещё изобретён.
Что делать? Если сейчас он погибнет,
значит, и мы с вами никогда уже не
появимся на свет.
Но даже если произойдёт чудо, даже
если ему сегодня удастся добежать до
леса, всё равно большая кошка с
клыками-саблями выследит и убьёт его
завтра!
И вдруг он остановился. А потом
повернулся и, глядя прямо в глаза зверю,
сказал «меу».
И не так, как мы с вами скажем, а на
чистейшем кошачьем языке.
Да, у каждого зверя был свой язык.
Правда, он состоял из одних команд:
«Брысь!», «Дай!», «Берегись!» Ну и всё
в таком роде.
И предок человека произнёс то самое
«меу», которое как раз и означало
«ступай прочь!».
И зверь подчинился.
Потому что ни одно существо во всей
саванне не могло говорить на чужом
языке.
Так, повторив за зверем его «меу»,
человек назвал зверя.
И с тех пор все звери саванны и все
звери леса признали: нет на земле
никого сильнее, чем двуногое существо.
Ибо только оно может приказать тигру
по-тигриному, волку по-волчьи, а
медведю по-медвежьи. И только оно может
окликнуть любого зверя его подлинным
именем.
Есть такое учёное слово — мимикрия.
Мимикрия даётся природой слабому,
чтобы слабый уцелел.
Вот бабочка принимает форму и
раскраску обыкновенного зелёного
листика. Вот крохотная рыбка вмиг
раздувается так, что кажется, это
приближается на жуткой скорости
чудовищная рыбина. А вот маленькая птичка
охраняет птенцов, подражая
змеиному шипу.
И всё это — мимикрия.
Овладев мимикрией, предок человека
на этом не остановился.

Скоро он научился не только
отпугивать хищников, но и сообщать своему
товарищу, какая именно опасность ему
угрожает. Ведь одно дело крикнуть
какое-нибудь «ах!» или «ох!», и совсем
другое дело произнести такую фразу:
«Ой, мяу!» Значит, твоему другу
угрожает не змея, не волк, а та же самая
кошка. Ты заметил это раньше,
предупредил друга, и друг не растерялся.
Человек, сам того не подозревая, стал
создавать человеческий язык.
Всё, что двигалось и звучало, могло
быть названо по имени: ветер свистел,
камень звенел, когда человек его
превращал в рубило, а дерево скрипело и
трещало в костре.
Постепенно человек научился и
человеческим звукам.
Вот я скажу слово «ба», и ты,
наверное, подумаешь, что я зову твою
бабушку. А я произнёс слово, которым десять
тысяч лет назад называлась верёвка.

Или вообще всякая связь чего-то с чем-
то.
А почему? Да потому, что когда
произносишь «ба», губы размыкаются. Не
так ли верёвка лопается, если её
слишком сильно натянуть? Но ведь верёвкой
можно привязать. Значит, словом «ба»
можно назвать многие вещи. И пояс,
и лук со стрелами (он связан тетивой),
и... даже бабушку. Разве ты с ней не
связан родством?
Произнеси слова «кап» и «буль».
Произнеси их вслух и погромче.
«Кап» и «буль» — это не
подражание звуку. Это изображение того, что с
этой каплей случилось.
«Кап» — капля разбилась о раковину
или об пол. «Ка-пп!» — губы
нарисовали, изобразили, как разбилась капля,
как брызнула она во все стороны.
«Бу-лль!» — и язык во рту всплеснул,
будто и впрямь капля упала в воду.
Движения языка и губ во время речи
называются артикуляцией.
Звуков в языке немного. Чем больше
разных слов становилось в языке, тем
больше человек думал, как образовать
новые слова. Появились слова в два,
три слога. Возникло ударение, а в
некоторых языках слова и сейчас
различаются как ноты — по высоте тона.
И чем богаче становился язык, тем
смелее становилась человеческая
мысль.
Мы говорили только о том, как
появились имена предметов. Их теперь
называют именами существительными. А
ещё есть наречия, прилагательные,
глаголы...
Как сказать «вода течёт», если в
языке нет глагола?
«Кап-кап». Может быть, как-то так и
образовывались глаголы в языке
древнего человека?
А как сказать «чёрствый хлеб», если
нет прилагательных? Возьми два
существительных и скажи «камень-хлеб».
Правда, можно догадаться, что такой
хлеб и впрямь чёрствый?
Так рождался человеческий язык.
Прошли сотни тысяч лет, прежде чем из
семечка звуковой мимикрии проросло
и укоренилось дерево человеческих
языков.
А почему — дерево?
Да потому, что языковое дерево
растёт, как обыкновенное.
От ствола тянутся ветки, и эти ветки
ещё ветвятся. А старые, древние,
засыхают и отмирают. Рождаются новые
языки. Вот три братских языка —
русский, белорусский и украинский. Они
относятся к ветви славянских языков.
И появились из одного общего —
древнерусского языка.
В древнерусском слово «хлеб»
звучало как «хлиебо». Похоже, да не
совсем.
Сейчас на земле более 2500 языков.
Но до сих пор учёные спорят: где
появился на земле человек? Кто был его
прямым предком? И как он научился
разговаривать?

Пословицы
Поговорки
Загадки
Много веков русские крестьяне составляли свой
календарь. В нём указано, когда какие работы
делать, когда какие праздники праздновать.
Главная работа крестьянина растить хлеб в
поле. А урожай-то зависит от погоды. Потому в
народном календаре говорится о солнце,
дождях, ветрах, снегах.
Если ты, читатель, живёшь в средней полосе
России, можешь проследить, верны ли
старинные приметы для погоды нашего времени.
Холоден сентябрь, да сыт.
Полна коробочка золотых воробышков.
(Жар в печи.)
Где оладьи, тут и ладно, где блины, тут
и мы!
Хлеб везде хорош, и у нас, и за морем.
Скатерть бела, весь свет одела. (Снег.)
Старик у ворот тепло уволок. (Мороз.)
Приметы
Много желудей на дубу — к тёплой
зиме и плодородному лету.
Ранний урожай рябины — к суровой
зиме.
Если с дерева лист не чисто опадёт,
будет строгая зима.
Первый снег выпадает — сорок дней до
зимы.
Денной снег не лежит, а первый
надёжный выпадает ночью.
Иней на деревьях — к морозам,
туман — к оттепелям.

Юрий Коваль
СУНДУЧОК
К нам на Гору пришла бабка с
мешком и сундучком.
В мешок-то бабка собирала
шиповник и дикие яблоки, а сундучок сам в
себя всё складывал, что попадалось.
Сундучок-то это была собака,
которую, наверно, звали Тузик, а мы сразу
назвали Сундучком. А ещё Рундучком
или Чемоданчиком.
Первым делом Сундучок сложил в
себя таз вчерашней ухи и требуху от
рябчика. Мы были довольны, что
требуха не пропала даром, особенно Витя,
который не любит, когда что-то
пропадает даром, хотя бы и требуха.
Вот Сундучок наелся требухи, сел на
крыльцо и стал ждать, что ему ещё
предложат. Но больше ему ничего не
предлагали. Тогда он сам себе
предложил: копчёной селёдки и украинского
сала из продуктового ящика. Тут мы
поняли, что Сундучок этот бездонный,
и вытолкали его из чулана на крыльцо.
Он плотно сел на крыльцо и уходить не
собирался.
Бабка сундучковская набрала целый
мешок компота и ушла в далёкие края,
где компот не растёт. Мы думали, она
заберёт с собою Сундучка, но она
его, очевидно, бросила. А может, Сун-

дучок сам бросил бабку, не поймёшь.
Всю ночь Сундучок плотненько спал у
нас под крыльцом, а наутро я увидел,
что у него стало теперь два хвоста.
Первый-то был его собственный, а второй
торчал из его же пасти.
И тут я узнал этот второй хвост. Это
был хвост соседского леща! Сосед наш
Ляксандрыч леща поймал, посолил и на
верёвке вялил. Как Сундучок
допрыгал до леща — неизвестно, но, судя по
хвосту, допрыгал.
Я кинулся спасать леща. Ухватился
за хвост, а Сундучок рычит. Не ты, мол,
допрыгал, не отдам.
Долго мы так перетягивали друг
друга, и я всё-таки оказался поздоровее —
отнял леща.
Поглядел я на соседскую
собственность и огорчился. Вторая-то половина,
что к хвосту поближе, ещё туда-сюда, а
уж голова вся изгрызена. В таком виде
лещу на глаза Ляксандрычу лучше не
попадаться.
Взял я топор, разрубил рыбину
пополам. Одну половину искрошил и отдал

Сундучку, а вторую, с хвостом, сунул
себе в сапог, за голенище.
А уж Ляксандрыч, смотрю, по улице
ходит, прохожих расспрашивает:
— Не видели, ребята, моего леща?
— Пока,— отвечаю,— не видели.
— А это что? — Ляксандрыч
говорит.— Из голенища выглядывает?
— Да это,— говорю,— хвост.
Хочешь попробовать?
— Давай,— Ляксандрыч говорит.
Сели мы на брёвнышко, попробовали.
— Хорош лещ,— Ляксандрыч
говорит.— Но у меня был покрупнее и не
такой солёный.
— У тебя-то был крупный лещ,—
говорю,— а это не лещ, так, ерунда —
подлещик.
Посидели мы, поболтали, и
Ляксандрыч дальше пошёл, леща своего искать.
А Сундучок на крыльце хвостом виляет.
— Ну, Сундучище,— говорю я.—
Понял теперь, что ты наделал?! Меня
из-за этого леща могли в тюрьму
посадить!
А Сундучок говорит:
— Да ну,— говорит,— чепуха. Из-за
леща в тюрьму? Такого не бывает.
Законов таких нет.
— Цыц! Будешь ещё о законах
рассуждать! Тоже мне знаток!
— А что? — Сундучок говорит.— Не
такой уж я дурак, кое-что и мне
известно.
Ну, конечно, Сундучок ничего такого
не говорил, пока я на него ругался, он
все эти слова глазами выражал. Он
только сказал:
— Сам полхвоста съел!
— Цыц! Молчать! И не смей больше
у Ляксандрыча лещей воровать!
— А там ничего нету. Один только
лещ на верёвке болтался.— А огурцы
солёные мне не надо.
— Какие огурцы?
— Да там, в бочке которые.
— А ну покажи.
Завернули мы к Ляксандрычу за
сарай и видим — верно. Бочка стоит, а на
самой бочке Ляксандрыч сидит, огурец
ест. Хрумкает.
— Ну как,— спрашиваем,— посол?
Ляксандрыч подумал, подумал,
достал из бочки ещё один огурец, откусил.
— Ничего,— говорит,— посол.
Мерный.
Постояли мы, поглядели ещё на
бочку, домой пошли. Короче, после всех
этих историй стали мы с Сундучком
неразлучными друзьями. Куда я — туда и
Сундучок.
Удивительные были у него уши —
порхающие, как бабочки, а уж лапы
загребастые, как ласты у тюленя. И этими
«ластами» он что хочешь умел
загребать.
Осень тогда стояла, ослепительного
золота и багрянца осень. Она стояла
над нами, над деревней и над Горой, над
бочкой и над Ляксандрычем, над моими
друзьями — Витей и Лёвой, которые
солили опята, над бездонным Сундучком,
который плотно сидел на крыльце и
смахивал лапой с носа прилетевшую
паутину, над дымом костра, который так был
нужен спокойному небу.
Я понимал, что эта осень никогда не
кончится. Но она кончилась. Пришёл
листобой — оборвал листья, выпал
снег.
С первым снегом Сундучок пропал.

Туве ЯНССОН

Четвёртая глава
О ТОМ, КАК ОПАСНО
НОЧЕВАТЬ НА ДЕРЕВЕ
Продолжение
Прошло несколько дней.
Семья начала привыкать к своему
новому удивительному дому. Каждый
вечер, как только заходило солнце,
зажигались красивые лампочки. Муми-папа
обнаружил, что красные бархатные
портьеры можно задёргивать в случае
дождя и что под полом имеется
небольшой чуланчик с покатой крышей. Он
находился возле самой воды, так что их
еда хранилась в холодке. Но самое
большое открытие заключалось в том,
что под потолком висело множество
красивых картин. Их можно было
поднимать и опускать сколько душе угодно.
Больше всего семье муми-троллей
нравилась картина, изображавшая веранду
из светлых брёвен, потому что она
напоминала им долину Муми-дален.
Собственно говоря, они были бы совсем
счастливы, если бы не пугались всякий раз,
когда странный смех обрывал их беседу.
Иногда это было лишь фырканье. Кто-
то шипел на них, но никогда не
показывался на глаза. Муми-мама обычно
ставила миску с едой в тёмный угол, где
стояла бумажная пальма, и кто-то
съедал всё до последней крошки.
— Во всяком случае, это кто-то очень
стеснительный,— объясняла мама.
— Это кто-то чего-то
выжидающий,— возразила Мюмла.
Однажды утром Миса, Мюмла и
фрёкен Снорк расчёсывали волосы.
— Мисе надо изменить причёску,—
сказала Мюмла.— Ей не идёт прямой
пробор.
— И чёлка ей ни к чему,— добавила
фрёкен Снорк и стала начёсывать
шелковистые волосы. Она слегка оправила
кончик хвоста и повернула голову,
чтобы посмотреть, не свалялся ли пушок на
спине.
— Наверное, приятно иметь такую
гладкую шёрстку? — спросила её
Мюмла.
— Очень,— ответила довольная
фрёкен Снорк.— Миса, а у тебя
шёрстка такая же гладкая?
Миса не ответила.
— У Мисы, наверное, такая же
гладкая шёрстка,— сказала Мюмла,
закручивая волосы в узел.
— А может, ей пойдут мелкие
кудряшки? — предположила фрёкен
Снорк.
Вдруг Миса топнула ногой.
— Глупые трещотки! Надоели со
своими чёлками и кудряшками! —
закричала она со слезами на глазах.—
Воображаете, будто всё на свете знаете!
А ещё эта фрёкен Снорк, у которой
платья и то нет! Я бы никогда, никогда
в жизни не стала ходить без платья. Я
бы лучше умерла, чем ходить без
платья! — И, разрыдавшись, бросилась
бегом через гостиную в коридор.
Всхлипывая, она ощупью
пробиралась в темноте, пока не застыла на
месте от страха: она вспомнила о том, кто
так странно смеялся в доме. Маленькая
Миса перестала плакать и испуганно
попятилась. Она шарила и шарила в
поисках двери в зал. Но чем дольше она
искала, тем ей становилось страшнее.
Наконец она отыскала дверь.
Перед обедом Миса грустила в углу
зала.
— Привет! — сказала фрёкен Снорк
и уселась рядом.
Миса искоса посмотрела на неё, но
ничего не ответила.
— Я ходила по дому и искала себе
платье,— рассказывала фрёкен
Снорк.— Нашла несколько сотен
платьев и ужасно обрадовалась.
Миса издала звук, который мог
означать что угодно.

— Может, и тысячу,— продолжала
фрёкен Снорк.— Я всё смотрела и
примеряла, и мне становилось всё грустнее
и грустнее.
— Неужели! — воскликнула Миса.
— Ну разве всё это не
удивительно! — сказала фрёкен Снорк.—
Понимаешь, их было слишком много. Мне
никогда не успеть перемерить их и не
решить, какое из них самое красивое.
Если бы там висело всего два платья, я
бы выбрала самое лучшее.
— Это было бы куда легче,—
согласилась Миса.
— Поэтому я взяла и сбежала из
гардеробной,— закончила фрёкен Снорк.
Потом они помолчали, наблюдая, как
Муми-мама накрывает на стол к обеду.
— Подумать только,— сказала
фрёкен Снорк,— подумать только! Какая
тут раньше жила семья! Тысяча
платьев! Пол, который вращается, картины
под потолком, гардероб, битком
набитый вещами. Мебель из бумаги и
искусственный дождь. Как, по-твоему,
выглядели прежние хозяева?
А за спиной Мисы и фрёкен Снорк,
среди пыльного хлама, за бумажной

пальмой поблёскивали внимательные
маленькие глазки. Они презрительно
разглядывали Мису и фрёкен Снорк, а
потом остановились на маме, которая
раскладывала по тарелкам кашу.
Глазки ещё больше потемнели, а мордочка
насмешливо сморщилась.
— Обед подан! — позвала
Муми-мама.
Взяв тарелку с кашей, она поставила
её на пол под пальму. Все бросились к
столу и уселись вокруг.
— Мама!— сказал Муми-тролль и
потянулся за сахаром.— Мама, ты не
находишь...
Тут он осёкся и выпустил из лап
сахарницу, которая со звоном упала на
пол.
— Глядите! — прошептал он.—
Глядите!
Все обернулись.
Какая-то тень отделилась от стены в
тёмном углу. Что-то серое и
сморщенное прошаркало по полу гостиной,
заморгало от солнечного света и затрясло
седыми усами, враждебно оглядывая
семью муми-троллей.
— Я — Эмма,— представилась
старая театральная крыса.— Я хочу только
сказать, что терпеть не могу кашу. Уже
третий день вы едите кашу.
— Завтра утром будет молочный
суп,— робко пообещала мама.
— Я ненавижу молочный суп,—
ответила Эмма.
— Может быть, вы, Эмма, посидите
с нами? — предложил папа.— Мы
думали, дом всеми покинут, и поэтому...
— Дом,— прервала его Эмма и
фыркнула.— Дом! Это вовсе не дом.
Она подобралась поближе к
обеденному столу, но не села.
— Эмма, а ваша семья спаслась? —
сочувственно спросила Муми-мама.
Эмма не ответила, она смотрела на
сыр... Потом схватила ломтик сыра и
сунула его в карман. Её взгляд блуждал
по столу и остановился на блинчике.
— Это наш блинчик! — закричала
малышка Мю. Она прыгнула на стол и
уселась на блинчик.
— Это некрасиво,— упрекнула её
Мюмла и, столкнув сестру с блинчика,
почистила его и спрятала под скатерть.
— Дорогой Хомса,— торопливо
сказала Муми-мама.— Сбегай и посмотри,
не найдётся ли в кладовке чего-нибудь
вкусненького для Эммы.
Хомса умчался в кладовку.
— Кладовка! — возмутилась
Эмма.— Кладовка! Вы называете
суфлёрскую будку кладовкой! Вы называете
сцену гостиной, кулисы — картинами,
занавес — занавеской...— Она
раскраснелась, и мордочка её
сморщилась.— Я рада,— кричала она,— я
очень рада, что маэстро Филифьонк —
вечная ему память! — вас не видит! Вы
ничего не знаете о театре, даже меньше
чем ничего, у вас нет ни малейшего
представления о театре!
— Там осталась лишь
старая-престарая салака,— сказал Хомса.— Если
это, конечно, не селёдка.
Эмма так и выхватила у него рыбку
из лапы и с высоко поднятой головой
прошаркала в свой угол. Она долго
гремела там и, вытащив наконец большую
метлу, принялась усердно мести.
— Что такое театр? — обеспокоенно
прошептала Муми-мама.
— Не знаю,— ответил папа.— Нам
следует этим поинтересоваться.
Вечером острый запах цветущей
рябины заполнил зал. Птички порхали
под самым потолком, охотясь за
пауками, а малышка Мю повстречала на
ковре в зале большого страшного
муравья. Только теперь все заметили, что
театр плыл уже в лесу.
Все пришли в сильное волнение.
Забыв свой страх перед Эммой, они
сгрудились у самой воды, разговаривая и
размахивая лапами. Они привязали дом
к большой рябине. Муми-папа
прикрепил канат к своей палке, а палку
воткнул прямо в крышу чулана.
— Не смейте разрушать суфлёрскую
будку! — закричала Эмма.— Это, по-
вашему, театр или пароходная
пристань?

— Вероятно, это и в самом деле
театр, раз вы, Эмма, так утверждаете,—
смиренно сказал папа.— Но никто из
нас не знает, что это такое.
Эмма молча уставилась на него.
Покачав головой, она пожала плечами,
презрительно фыркнула и снова
принялась мести пол.
Муми-тролль стоял, разглядывая
высоченное дерево. Рои пчёл и ос
кружились вокруг белых цветов, а ствол
красиво изогнулся, образовав вместе с
веткой колыбельку, вполне пригодную для
какого-нибудь малютки.
— Я буду спать ночью на этом
дереве,— объявил Муми-тролль.
— Я тоже,— тотчас сказала фрёкен
Снорк.
— И я! — закричала малышка Мю.
— Мы будем спать дома,—
решительно сказала Мюмла.— На дереве
могут водиться муравьи, и если они тебя
покусают, ты распухнешь и станешь
толще и круглее любого апельсина.
— Но я хочу стать больше, хочу
стать больше, хочу-стать-больше! —
кричала малышка Мю.
Муми-тролль по-прежнему стоял,

разглядывая зелёную крону дерева.
Здесь всё напоминало долину
Муми-дален. Муми-тролль потихоньку
насвистывал, думая о верёвочной лестнице.
Тотчас прибежала Эмма.
— Перестань свистеть! — закричала
она.
— Почему? — удивлённо спросил
Муми-тролль.
— Свистеть в театре — плохая
примета,— тихо прошептала Эмма.—
Даже этого вы не знаете.
Что-то бормоча и постукивая метлой,
она заковыляла в темноту. Они в
растерянности смотрели ей вслед, и на
какое-то мгновение семейству
муми-троллей стало не по себе. А потом они обо
всём забыли.
Вечером мама постелила
Муми-троллю и фрёкен Снорк на дереве. Потом
приготовила для них корзинку с
завтраком.
Муми-мама долго не могла уснуть.
Она лежала, прислушиваясь к
всплескам воды под полом, и
испытывала смутное беспокойство. Она слышала,
как Эмма шаркала взад-вперёд по
сцене, что-то бормоча себе под нос. В лесу
выл какой-то незнакомый зверь.
— Муми-папа! — прошептала она.
— М-м-м...— просопел из-под
перины папа.
— Я что-то волнуюсь.
— Всё будет хорошо, вот увидишь,—
пробормотал папа и снова заснул.
Мама лежала, вглядываясь в лес. Но
постепенно и она заснула, и в зале
воцарилась ночь.
Наверное, прошёл целый час.
Серая тень скользнула по полу и
замерла возле кладовки. Это была Эмма.
Собрав все свои старческие силы,
удесятерённые гневом, она вытащила
палку из дырки в крыше чулана и бросила
её далеко в воду.
— Я им покажу, как разрушать
суфлёрскую будку! — бормотала Эмма себе
под нос.
Мимоходом она схватила со стола
банку с сахаром и, высыпав
содержимое в карман, отправилась спать в свой
угол.
Освобождённый от швартов, дом
тотчас поплыл по течению.
Переливающаяся гирлянда из синих и красных
лампочек ещё некоторое время мелькала
среди деревьев. Но и она вскоре исчезла, и
лишь луна молочным светом заливала
лес.
Перевели со шведского
Л. БРЛУДЕ и Е. ПАКЛИНА
Продолжение в следующем номере
ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ
ЖУРНАЛ ИЗДАЕТСЯ
С МАЯ 1924 ГОДА
Главный редактор
Т. АНДРОСЕНКО
Редколлегия:
Я. АКИМ,
С. АЛЕКСЕЕВ,
Г. ВИЕРУ,
Н. ЕМЕЛЬЯНОВА,
И. ЗАРАХОВИЧ
(зам. главного
редактора),
М. КОРШУНОВ,
В. ЛОСИН,
Г. МАКАВЕЕВА,
В. МАТВЕЕВ,
А. МИТЯЕВ,
К. ОРЛОВА
(ответственный
секретарь),
Е. РАЧЁВ,
Н. СТРЕЛЬНИКОВА,
В. ЧИЖИКОВ
Редактор отдела
художественного
оформления
В. ШЛЯНДИН
Технический
редактор
Г. БЕЛОВА
Сдано в набор 15.07.87.
Подписано
в печать 31.07.87.
Формат 84x108 1/16.
Печать офсетная.
Условн. печ. л. 3,36.
Усл. кр.-отт. 13,44.
Уч.-изд. л. 4,2.
Тираж 5 500 000 экз.
Цена 15 коп.
Заказ 154.
Адрес редакции
журнала «Мурзилка»:
125015, Москва,
Новодмитровская ул.,
д. 5а
Телефон 285-18-81
Ордена Трудового
Красного Знамени
издательско-
полиграфическое
объединение
ЦК ВЛКСМ
«Молодая гвардия»
Типография ордена
Трудового Красного
Знамени издательско-
полиграфического
объединения ЦК ВЛКСМ
«Молодая гвардия»,
103030, Москва, К-30,
ГСП-4, Сущёвская, 21
Макет Г. ХОЛОДОВСКОГО
Рисунок на обложке
И. КАБАКОВА
Номер разработал
А. МИТЯЕВ

ЧТОБЫ ПОДПИСАТЬСЯ
НА НАШ ЖУРНАЛ,
НУЖНО ОБРАТИТЬСЯ
В БЛИЖАЙШЕЕ ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.
ПОДПИСЫВАТЬСЯ МОЖНО КРУГЛЫЙ ГОД.