ОЧЕРКИ ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ И КИТАЙСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ мысли
ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА


С.-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ОЧЕРКИ ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ И КИТАЙСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
Под ред. профессора Л. Д. Широкорада
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 1992


ББК 65.02 095
Авторы: Белых А. А., Богомазов Г. Г., Воротилов В. А.г Гребенников П. И., Давыдкин С. М., Корицкий Э. Б., Лии Ецинь, Максимов С. Н., Мокичев С. В., Павлова И. П., Румянцев М. А., Семенов В. Ф., Харламова В. Н., Черкасов Н. А., Широкорад Л. Д.
Рецензенты: д-р экон, наук Р. X. Васильева (Киевский ун-т), д-р экон, наук В. В. Орешкин (Ин-т экономики РАН).
Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета С.-Петербургского университета
095 Очерки истории советской и китайской экономической мысли / Богомазов Г. Г., Павлова И. П.» Лин Ецинь и др.; Под ред. Л. Д. Широкорада. — СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1992. — 320 с.
18В\Т 5-288-00947-3
Первый раздел книги очерков написан отечественными авторами и отражает различные взгляды на историю- политико- экономического осмысления ряда важнейших проблем, возникавших в процессе экономического развития СССР. Второй раздел — монографическое исследование китайского ученого — посвящен истории разработки в КНР основных разделов политической экономии социализма.
Для всех, интересующихся проблемами истории экономической мысли.
л 0603000000—086
0 076(2)—92 ,07—92
ББК 65.02
Научное издание
Очерки истории советской и китайской экономической мысли
Редактор В. В. Лебедев Художественный редактор О. В. Угнич Технический редактор А. В. Борщева Корректоры Н. В. Ермолаева, К. Я. Герловина
ИБ № 3828
Сдано в набор 28.11.91. Подписано в печать 19.06.92. Формат 60х90’/1б. Бумага тип. №2.
Гарнитура литературная. Печать высокая. Усл. печ. л, 20; Усл. кр.-отт. 20,31.
Уч.-изд. л. 22,84. Тираж 463 экз. Заказ № 505. Издательство СПбГУ. 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7,9.
Типография Изд-ва СПбГУ. 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7,9.
18В\Т 5-288-00947-3 V Г. Г. Богомазов,
И. П. Павлова, Лин Ецинь и др., 1992


ВВЕДЕНИЕ
За годы так называемой перестройки в нашей стране произошли большие политические изменения, тяжело отразившиеся на жизни народа, но, с другой стороны, вдребезги разбившие многие иллюзии. Тот исключительно ценный, хотя и горький, социальный и духовный опыт, который мы приобрели за этот период, обрушившаяся на исследователей лавина новых фактов и информации, которые ранее искусно скрывались, интенсификация научных исследований в условиях гласности, — все это заставляет совершенно по-новому оценивать наш исторический опыт, в том числе и опыт развития советской экономической науки.
Глубочайший социально-экономический кризис, выхода из которого пока не видно, не в последнюю очередь связан с банкротством советской политической экономии, которая еще совсем недавно пела дифирамбы «развитому социализму», совершенно не замечая подстерегавшие нас опасности. Политэкономия в СССР всегда была заидеологизированной и мифологизированной наукой, видевшей свое предназначение прежде всего в «обосновании» тех идеологических схем и конструкций, которые спускались с верхних этажей политических структур.
Здесь можно было бы вспомнить, например, о концепциях развернутого наступления социализма по всему фронту (конец 20-х — начало 30-х годов), вступления страны в период социализма (начало 30-х годов), диктатуры пролетариата как закона движения советской экономики (1933 г.), завершения строительства бесклассового социалистического общества и постепенного перехода от социализма к коммунизму (1939 г.), полной и окончательной победы социализма (рубеж 50—60-х годов), развернутого строительства коммунистического общества (1959г.), развитого социализма (1967г.). Именно эти и подобные им идеологические мифы определяли содержание, логику и структуру политэкономии социализма, причем переход от од3


ного мифа к другому обусловливался внешними для науки политическими и идеологическими причинами.
Советская политэкономия социализма в том виде, в каком она существовала, — это в значительной степени порождение командно-административной системы. Если мы возьмем все советские учебники и программы по экономической политике, теории советского хозяйства, политэкономии социализма, то увидим, что основной их пафос связан с попыткой разработки теоретической модели безрыночного социализма. Дискуссии, происходившие на различных этапах истории советской экономической мысли, в целом не выходили за рамки этой модели. Даже так называемые «товарники» ограничивались весьма абстрактной постановкой вопроса о сущности, необходимости, причинах существования товарно-денежных отношений при социализме, но разработкой реального механизма функционирования рыночной экономики почти не занимались.
Немудрено, что когда жизнь выявила полную несостоятельность концепции по существу натурального социализма, в которой в лучшем случае допускалось формальное признание товарно-денежных отношений в социалистической экономике, но не было места рынку с имманентными ему законами, престиж политической экономии социализма опустился до предельно низкого уровня. В результате в последние годы произошло устранение из процесса преподавания этого важнейшего, относительно самостоятельного раздела старого курса политэкономии, имевшего свою логику и структуру.
Тем не менее изучение истории советской политической экономии социализма необходимо, ибо это часть нашей гражданской истории. В истории не может быть периода, недостойного внимания исследователей. Всякий исторический опыт, в том числе и негативный, поучителен. А с другой стороны, трудно найти исторический период, который совершенно исключал бы позитивный опыт. История советской экономической науки — это не только история формирования и развития теоретической системы, предназначенной идеологически обосновать необходимость существования и разработать механизм функционирования экономики антирыночного, командно-административного типа. Это и история борьбы с наиболее одиозными проявлениями, а иногда даже с основами этой идеологии, — борьбы, жертвами которой стали многие крупнейшие экономисты.
* *
*
Оценивая заново исторический опыт развития советской политической экономии, мы прежде всего должны выявить теоретические корни концепции безрыночного социализма, явившейся теоретическим фундаментом командно-административной системы.
4


Было бы весьма поверхностно связывать их лишь со сталинскими извращениями ленинской концепции социализма. Было бы весьма упрощенно при характеристике соотношения ленинизма и сталинизма ограничиваться лишь их противопоставлением. Подобное упрощение, конечно, возникает не случайно, оно имеет совершенно определенный политический смысл. Но оно вредно, ибо замазывает идеологической замазкой действительную основу того политического курса, который привел страну на грань катастрофы. Проще всего списать все грехи на И. В. Сталина и неосталинистов и, противопоставив им В. И. Ленина, вновь положить в основу политической стратегии «истинный», якобы освобожденный от разного рода искажений ленинизм.
Каждый из многочисленных учеников Ленина (то же можно сказать и о К. Марксе и его учениках), и среди них Сталин, в значительной мере опирался на идейное наследие учителя, развивал его идеи, хотя в ряде случаев не мог избежать их односторонней и даже искаженной трактовки. Изобретателем концепции безрыночного социализма был не Сталин, хотя именно он во многом определил конкретно-исторический облик той командно-административной системы, которая явилась воплощением такого «социализма».
Идея о несовместимости социализма и рынка господствовала в социалистической мысли XIX — начала XX вв. Активным ее сторонником был К. Маркс, от которого она была воспринята и В. И. Лениным, и А. А. Богдановым, и М. И. Туган-Баранов- ским, и многими другими. Хорошо известно, что еще в работе «Государство и революция» В. И. Ленин, имея в виду первую фазу коммунистического общества, писал: «Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, .. .становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного „синдиката”... Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством оплаты».1
Потерпев неудачу в попытке осуществить непосредственный переход к социалистическим формам, Ленин под угрозой потери большевиками власти в феврале — марте 1921г. принимает решение о переходе к нэпу. Меньшевики и эсеры еще в декабре 1920г. на VIII Всероссийском съезде Советов призывали заменить продразверстку натуральным налогом и допустить свободный оборот излишками сельскохозяйственной продукции. Тогда их предложения были категорически отвергнуты, хотя если бы они были приняты еще в то время, можно было бы избежать и кронштадского мятежа, и развертывания в конце 1920 г. — начале 1921г. мощной волны крестьянских волнений.
Допущение продналога и свободы торговли в рамках мест- 1
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 101. — Обращает на себя внимание отождествление В. И. Лениным всенародного и государственного.
5


ного оборота, т. е. в весьма ограниченных размерах, Ленин рассматривал как «вынужденное отступление», вынужденную и временную уступку крестьянству, сделанную перед лицом «крестьянской контрреволюции».2 В соответствии с его предположениями на смену системе продовольственного налога и свободной торговли излишками сельскохозяйственной продукции должен прийти продуктообмен между городом и деревней, «а дальнейший переход неминуемо состоит в том, чтобы наименее выгодное и наиболее отсталое, мелкое, обособленное крестьянское хозяйство, постепенно объединяясь, сорганизовало общественное, крупное земледельческое хозяйство».3 Таким образом, элементы рыночных отношений, вызванные к жизни заменой продразверстки продналогом, как полагал Ленин, не должны были получить развитие на последующих этапах истории общества.
С другой стороны, и в условиях нэпа новые подходы к решению проблем сочетались и переплетались у Ленина с традиционными военно-коммунистическими подходами. Так, и после перехода к нэпу он продолжал оставаться твердым сторонником продовольственной диктатуры и даже выступал за ее усиление.4 В частности, он подписал целый ряд декретов и инструкций, в которых концепция продовольственной диктатуры получила законодательное оформление.
В 1921 г. В. И. Ленин вынужден был согласиться на развитие товарно-денежных и даже капиталистических отношений, но при одном непременном условии, — если все эти чуждые социализму отношения и формы будут находиться под жестким государственным контролем. Так, он доказывал, что «„правильную” торговлю, не уклоняющуюся от государственного контроля, мы должны поддержать... объявив наказуемым (и преследуя... с тройной против прежнего строгостью)... всякое уклонение, прямое или косвенное, открытое или прикрытое, оч государственного контроля, надзора, учета».5 При этом он не скрывал, что речь идет о таких «злоупотреблениях нэпом, которые во всех государствах легальны и которые мы легализовать не хотим».6 Это означало, что необходимых правовых предпосылок для предпринимательской деятельности Ленин и не собирался создавать. Поэтому и его расчеты на помощь в деле экономического возрождения России со стороны частного капитала оказались преувеличенными.
В целом можно сказать, что при всех качественных отличиях новой экономической политики (как она понималась Лениным в 1921г.) от политики «военного коммунизма», в глав2 Лепин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 28, 320, 371, и др.
3 Там же. С. 148.
4 Там же. С. 321 и др.
5 Там же. С. 236—237.
6 Там же. Т. 45. С. 248.
6


ном и основном — в принципиальном решении вопроса о соотношении рынка и государства — они едины. Оба политических курса не выходили за рамки концепции «государственного социализма».
Субъектом государственного контроля, по Ленину, могло быть лишь государство диктатуры пролетариата, а поскольку монополия на власть в нем принадлежит коммунистической партии, фактически речь шла о едином, тотальном партийногосударственном контроле. Чтобы обеспечить такой контроль, Ленин не останавливался ни перед чем — ни перед драконовскими мерами против оппозиции, даже внутрипартийной, ни перед высылкой политических оппонентов за границу, ни перед террором. Без учета этого обстоятельства невозможно понять характернейшие и существеннейшие особенности ленинского учения о нэпе.
Характерно, что даже самая последняя работа Ленина — его статья «Лучше меньше, да лучше» — была посвящена обоснованию необходимости еще большего укрепления контроля.
Вокруг нее на страницах «Правды» весной 1923 г. развернулась очень интересная дискуссия. С серьезной критикой основных идей, получивших отражение в этой статье, выступили Л. Б. Красин, Н. Осинский, В. Смирнов. Тем самым эти крупные хозяйственные деятели и теоретики-экономисты, раньше других осознавшие пагубность административно-командных методов управления и необходимость определенных реформ, выступили против наиболее одиозных проявлений таких уже утвердившихся (хотя и менявших формы) и успевших себя дискредитировать методов, но не против лозунга «диктатуры партии» как такового.
Однако в ходе XII съезда РКП(б), состоявшегося в апреле 1923 г., а также в ходе предсъездовской дискуссии на них был оказан мощный политический нажим. В частности, Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев обвинили Л. Б. Красина и Н. Осинского в покушении именно на ленинский принцип «диктатуры партии».
Таким образом, голос хозяйственников не был услышан. И потому некомпетентность управления и его бюрократический отрыв от производства, закрепощение производства, постоянные «переброски партийного человеческого материала» с одного командного пункта на другой и другие недостатки, о которых они писали, не только сохранились, но и расцвели пышным цветом в последующие десятилетия. Это не могло не привести к тяжелым экономическим последствиям.
В ходе переосмысливания ленинских взглядов на социализм, происходившего в конце 80-х — начале 90-х годов, особенно большое значение придавалось ленинской статье «О кооперации». Содержащаяся в ней фраза о «коренной перемене всей точки зрения нашей на социализм» нередко трактуется та¬


ким образом, будто эта коренная перемена произошла во взглядах самого Ленина: до 1923 г. якобы эти взгляды не были лишены определенного схематизма и утопизма, и только в статье «О кооперации» ему удалось преодолеть эти недостатки и на основе обобщения практики социалистического строительства выработать во многом качественно иную, гораздо более реалистическую и исключительно современно звучащую концепцию социализма, в которой достойное место занимает кооперация, а значит и рынок. Трагедия же наша связана, в соответствии с такой точкой зрения, с игнорированием этой концепции, с отходом от ленинских заветов, выраженных прежде всего в указанной статье.
Думается, что подобные рассуждения представляют собой яркий образчик модернизации истории. Статья «О кооперации» действительно порождает целый ряд вопросов, на которые Ленин не успел дать ответ. Но, говоря о коренной перемене точки зрения на социализм, он тут же исчерпывающе разъясняет: «Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную „культурную” работу».7 Таким образом, в данном случае речь идет о том, что конкретное содержание и конкретные формы борьбы за социализм меняются на различных ее этапах, соответственно должно меняться и понимание конкретных задач этой борьбы или, как пишет Ленин, должна меняться «точка зрения на социализм». Коренное изменение условий борьбы, естественно, должно привести к коренной перемене этой «точки зрения».
Для правильной оценки ленинской статьи «О кооперации» необходимо иметь в виду, что она была написана почти на два месяца раньше последней его статьи «Лучше меньше, да лучше», в которой очень жестко ставился вопрос о дальнейшем усилении партийно-государственного контроля. В этом ключевом вопросе никакой коренной перемены ленинской точки зрения не произошло в последний период его жизни. Отмечая в статье «О кооперации», что «перед нами являются две главные задачи, составляющие эпоху»,8 Ленин (в полном соответствии с содержанием работы «Лучше меньше, да лучше») в качестве первой из них называет «задачу переделки нашего аппарата» (т. е. прежде всего дальнейшего усиления централизованного контроля, как вытекает из указанной работы Ленина) и лишь в качестве второй — «культурную работу для крестьянства».9
Как отмечает Ленин, «гигантское значение кооперации» вытекает именно из того, что «в нэпе мы сделали уступку кре-
7 Там же. С. 376.
8 Там же.
9 Там же.
8


стьянину, как торговцу, принципу частной торговли».10 11 Таким образом, принцип частной торговли рассматривается здесь, как и в более ранних работах, как уступка, т. е. как нечто вынужденное. Далее. Кооперация высоко оценивается Лениным потому, что она обеспечивает «проверку и контроль» «частного торгового интереса» государством.
Ясно одно: кооперация (и связанная с ней торговля) и в рассматриваемой статье — не самоцель, а лишь средство для достижения внешней по отношению к самой кооперации цели. Поэтому она и допускается только при наличии эффективного контроля над ней сверху. Вот почему Ленин и уделяет столь большое внимание условиям, обеспечивающим такой контроль.
Таким образом, исходя из несовместимости рынка и социализма, Ленин пытался обойтись в строительстве социализма без рынка в той мере, в какой это было возможно. И только под давлением хозяйственной необходимости и прямой угрозы потери власти большевистской партией он делал рыночным отношениям одну уступку за другой. И все же при всех этих уступках В. И. Ленин не вышел за рамки модели хозяйственной системы, в которой рынок занимал подконтрольное, подчиненное положение, находился в подавленном состоянии и потому не мог проявить многих своих потенций.
* *
*
Одна из важнейших причин того, что советская политэкономия социализма в течение многих десятилетий находилась на обочине магистрального пути развития мировой экономической мысли, а в последнее время не смогла удержаться даже на этой обочине, связана с отрывом ее от мировой экономической мысли. И такой отрыв был создан искусственно. Это было следствием некритического восприятия и абсолютизации марксистско-ленинского положения о классовом характере политэкономии.
В 1873 г. в предисловии ко второму изданию I тома «Капитала» К. Маркс писал: после того, как в результате событий 1830 г. буржуазия во Франции и Англии завоевала политическую власть, «пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии». И далее речь идет о «банкротстве буржуазной политической экономии», о том, что «особенности исторического развития германского общества исключают возможность какой бы то ни было оригинальной разработки буржуазной политической экономии»,11 и т. д.
В. И. Ленин, уверовав в этот миф, категорически отвергал саму мысль о том, что хотя бы у крупнейших представителей 10 Там же. С. 370.
11 Маркс К-, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 17—18.
9


«буржуазной» политической экономии второй половины XIX в.— первых десятилетий XX в. можно чему-то поучиться. Даже в конце своей творческой деятельности — осенью 1922 г. — он утверждал, что «после Маркса говорить о какой-нибудь другой, немарксовой политической экономии можно только для одурачения мещан, хотя бы и ,,высокоцивилизованных” мещан».12
Эта обскурантистская позиция еще при жизни Ленина была возведена в ранг государственной политики в сфере образования и науки, которая методично проводилась в жизнь в течение всего послереволюционного периода. В результате наша страна не смогла воспользоваться завоеваниями мировой экономической мысли за более чем полтора столетия. Наша идеология систематически отторгала их, так же как наша экономика отторгала все достижения научно-технической революции. Высокомерное отношение к западной экономической мысли второй половины XIX и всего XX вв. как к чему-то глубоко ошибочному, вульгарному, могущему явиться лишь объектом для критики и разоблачений, в конечном счете и привело нашу политэкономию к острому кризису, к неспособности хотя бы осознать экономические процессы, которые происходят в окружающей действительности.
Западная экономическая теория оказалась намного эффективнее советской, о чем убедительнее всего говорят результаты экономического соревнования двух систем. И не случайно мы вынуждены все чаще обращаться за помощью в разработке проектов экономических реформ к западным консультантам. Это связано с тем, что западные экономические теории более точно отражают общие экономические законы, которые мы из страха перед конвергенцией так боялись допускать в нашу политэкономию.
* *
В ряде очерков первого раздела настоящей книги содержатся попытки критически переосмыслить опыт истории разработки некоторых важнейших теоретико-экономических проблем в советской науке с позиций сегодняшнего дня. При этом различные авторы имеют неодинаковое представление о содержании и глубине такой переоценки. Впрочем, это вполне естественно для нашего переходного времени, когда все устаревшее в экономической теории умирает, но еще не умерло окончательно.
Второй раздел коллективной монографии, составляющий примерно четверть ее объема, посвящен краткой характеристике 12 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 268.
10


истории разработки ряда важнейших проблем политэкономии социализма в КНР.
Сопоставление опыта развития экономической теории в СССР и в КНР чрезвычайно поучительно, ибо показывает, что командно-административная система, существовавшая в наших двух странах в течение десятилетий, получила примерно одинаковое идеологическое отражение в советской и китайской политэкономии социализма. Во многом одинаковыми были не только вопросы, оказывавшиеся в центре дискуссий, но и характер их решения, основные направления в разработке соответствующих проблем.
Если для первых лет после образования КНР высокая степень единства в понимании основных принципов экономической теории была связана с единым политическим курсом двух держав (а политический фактор всегда играл первостепенную роль в формировании и развитии экономической теории в социалистических странах) и с сознательной ориентацией китайской экономической мысли на советские «образцы», то, например, в период «культурной революции» этот фактор перестал действовать. Тем не менее экономическое мышление в КНР в указанный период при всей его специфике во многом напоминало экономическое мышление в СССР в 30—40-е годы. То же можно было бы сказать и о периоде «большого скачка». (Характерно, что сам этот термин впервые появился не в Китае, а в СССР. Так, в 1932 г. один из ведущих советских экономистов того периода Л. М. Гатовский писал: «...весь переходный период представляет собой своеобразный период революционного „большого скачка” от капитализма к социалистическому хозяйству».13)
Подобные совпадения не были какой-то случайностью: общность базиса не может не порождать общности в идеологических надстройках. Столь же закономерным явился переход обеих стран, хотя и в разное время, к новой парадигме экономического мышления, основывающейся на признании регулирующего значения рынка. Это было неизбежным следствием кризиса командно-административной системы и формирования новых рыночных структур в экономике.
При сопоставлении исторических процессов развития экономической мысли в СССР и в КНР обращает на себя внимание также общность в их динамике.
В Советской России господство концепций натуралистического, бестоварного социализма в период «военного коммунизма» сменяется признанием в той или иной форме и степени необходимости развития товарно-денежных, рыночных отношений в советском хозяйстве в 20-е годы. В 1929 г. происходит резкий поворот экономической теории к апологии и попытке 13 Проблемы экономики. 1932. № 8. С. 24.
11


теоретического обоснования командно-административных методов управления, мало чем отличавшихся от военно-коммунистических методов. По словам О. Р. Лациса, «Сталин по сути дела отступил к уровню мышления времен „военного коммунизма”, хотя и не признался в этом».14 Это привело страну к кризису, выход из которого стало искать новое политическое руководство страны во главе с Н. С. Хрущевым. 50-е годы — это период быстрого экономического развития СССР и значительного оживления советской экономической науки. Период 1961—1985 гг. характеризовался непрерывным падением темпов экономического развития в СССР и застоем в экономической теории.
Подобная же волнообразность характерна и для развития политэкономии социализма в КНР. Основные повышательные и понижательные волны в этом процессе выделены Лин Еци- нем в преамбуле ко второму разделу.
В целом динамика экономического развития СССР с 1918 по 1985 г. и в КНР с 1949 по 1978 г. определялась стремлением в максимальной степени приблизиться к идеалу чистого, бестоварного и безрыночного социалистического общества, в котором обобществлена подавляющая часть средств производства и господствуют непосредственно общественные связи. Эта стратегия неизменно приводила к срывам, которые заставляли руководство и СССР, и КНР идти на временные отступления и очередные тактические уступки, выражавшиеся в определенном расширении хозяйственной самостоятельности предприятий и более широком допущении развития товарно-денежных отношений, а иногда и частного сектора экономики. Однако как только в результате таких реформ экономика оживала, вновь возобновлялись попытки по существу насильственно, не считаясь с объективными возможностями, «ввести» социализм. Соответствующие зигзаги в экономической политике адекватно отражались и в развитии экономической теории.
Во второй половине 70-х годов такая стратегия привела Китай на грань катастрофы и вынудила его руководителей решительно отойти от модели безрыночного социализма. Через несколько лет то же самое произошло и в СССР, однако неудача экономических реформ, проводившихся здесь во второй половине 80-х годов, привела к дискредитации социалистического пути развития и к очень серьезным политическим сдвигам в стране. Все это привело к существеннейшим изменениям в понимании задач, предмета исследования, содержания экономической теории, к отказу от многих догм, в рамках которых только и было возможно развитие этой теории вплоть до самого недавнего времени.
Однако даже в периоды, отличавшиеся наибольшей бли14 Л а ц и с О. Выйти из квадрата. М., 1989. С. 396.
12


зостью в структурах и тенденциях развития экономической теории в СССР и в КНР, ее конкретное содержание в каждой из этих двух стран все же было очень разным. Для обоснования одних и тех же концепций в КНР очень часто использовалась оригинальная система аргументации, отличная от той, которая применялась советскими экономистами. Поэтому знакомство наших ученых с историей развития китайской экономической мысли будет способствовать дальнейшему развитию экономической науки в нашей стране.
Введение к коллективной монографии написал Л. Д. Широкорад. Авторами очерков, вошедших в I раздел книги, являются: В. Ф. Семенов и С. В. Мокичев (очерк первый), Е. А. Владимирский (очерк второй), Э. Б. Корицкий и С. М. Давидкин (очерк третий), М. А. Румянцев (очерк четвертый), С. Н. Максимов (очерк пятый), Г. Г. Богомазов (очерк шестой), В. А. Воротилов (очерки седьмой и девятый), И. П. Павлова (очерк восьмой), П. И. Гребенников (очерк десятый), А. А. Белых (очерк одиннадцатый), Н. А. Черкасов и В. Н. Харламова (очерк двенадцатый); автор II раздела — Лин Ецинь.


Раздел I
ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ экономии В СССР
Очерк первый
СТРУКТУРА ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ С ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫМИ СИЛАМИ.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ
Структура производственных отношений, содержание и действие экономических законов — ключевые проблемы политической экономии.
В 20-е годы, освещая вопрос о производственных отношениях и их структуре, А. А. Богданов и И. И. Степанов отмечали, что социально-трудовые отношения людей в узком смысле — это прежде всего те отношения прямого или косвенного сотрудничества, которые соединяют людей в производстве; они связывали определение производственных отношений с формами производства — простой кооперацией, техническим разделением труда, общественным разделением труда и т. п.1 Производственными отношениями людей в широком смысле выступают также присвоение, распределение, обмен, собственность.1 2
Определяя функциональное значение элементов производственных отношений, авторы относили собственность к производным, косвенным отношениям, что, на наш взгляд, неправомерно. Это не позволило им более рельефно раскрыть производственные отношения как исторически особую форму присвоения людьми средств и результатов производства. «Формы производства» как «основной ряд» социально-трудовых отношений не отражают ни особенностей общественного строя производства, ни специфики общественно-экономического статуса его агентов.
На рубеже 20—30-х годов широко обсуждался вопрос о предмете политэкономии в широком и узком смысле слова. При этом раскрывалось содержание производственных отношений.
И. И. Рубин отмечал, что политэкономия сложилась «как наука о заработной плате, прибыли, ренте, словом, как наука о системе стоимостей или как наука о системе производствен- 1 Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т. 1. М., 1918. С. 1—2.
2 Там же. С. 2.
14


них отношений людей».3 При этом автор склонен был анализировать больше отношения обмена, что и вызвало критику со стороны ряда экономистов.4
Г. Абезгауз раскрыл производственные отношения через призму воспроизводства. Он исходил из того, что отношения производства, распределения, обмена и потребления в совокупности составляют экономическую структуру общества.5
В отличие от традиционного подхода к структуре производственных отношений Б. С. Борилин обращал внимание на то, что «эти общественные отношения людей, выражающие прежде всего общественный тип связи двух элементов производства — рабочей силы и средств производства, — представляют собой отношения материальной зависимости между людьми по их участию в общественном труде и вытекающему отсюда распределению продукта общественного труда между отдельными классами».6
С. Кривцов также подчеркивал, что «способ соединения живой рабочей силы со средствами производства дает определенную форму производственных отношений... коллективный рабочий чувствует себя владельцем коллективных средств производства. В силу этого мы имеем перед собой совершенно новые отношения производства».7
На диспуте в Институте красной профессуры в 1929 г. Рубин отметил: «Закон зависимости производственных отношений от распределения средств производства между разными классами есть общесоциологический закон, имеющий силу для всех общественных формаций».8
В качестве всеобщей категории рассматривал производственные отношения Н. И. Бухарин. Он определял их «как отношения между людьми в процессе общественного труда и распределения продуктов этого труда».9
Рассматривая общество как «систему взаимодействующих людей», основным условием равновесия которой является «трудовая связь людей», Бухарин отождествлял производственные отношения с технической организацией труда.10 Такое несколько одностороннее понимание производственных отношений объясняется методом исследования: общество рассматривалось с точки зрения его структуры, состава. «Технические элементы (рабочая сила инженера, директора, механика, мастера, рабо3 Проблемы экономики. 1929. № 4-5. С. 204.
4 См., напр.: Там же. С. 226.
5 Там же. С. 230.
6 Борилин Б. Наши разногласия с механистами в политической экономии//Под знаменем марксизма. 1929. № 12. С. 88.
7 Вестник Коммунистической академии. 1930. № 39. С. 102.
8 Рубин И. Диалектическое развитие категорий в экономической системе Маркса//Под знаменем марксизма. 1929. № 4. С. 94.
9 Бухарин Н. Экономика переходного периода. М., 1920. С. 41.
10 Там же. С. 42.
15


чего, чернорабочего) суть в то же время элементы экономической организации», а поскольку они закрепляются за постоянным кругом лиц, «постольку налицо их социально-классовая характеристика».11
Бухарин видел свою задачу не только в выявлении определенного типа связи между элементами в «иерархической технико-производственной системе», но и в том, чтобы раскрыть процесс возникновения нового типа производственных отношений. В воззрениях Бухарина на новый тип производственных отношений в полной мере нашла выражение идеология «военного коммунизма».
Он неоднократно высказывал мысль о том, что целью пролетарской диктатуры является ломка старых производственных отношений.11 12 Именно с этими представлениями о необходимости уничтожения связи между элементами, или, как говорил Бухарин, «звеньями-пластами иерархической технико-социальной лестницы», связано его понимание перехода к новым производственным отношениям. Обосновывая основную закономерность революционного процесса, автор показывал, что пролетарская диктатура «служит могучим рычагом экономического переворота. Разбиваются капиталистические производственные отношения. Старая экономическая структура перестает существовать. Уцелевшие связи насильственно разрубаются... Элементы старой системы берутся в новых сочетаниях».13
Главным средством формирования новых производственных отношений, по мнению Бухарина, являются государственная власть, насилие, принуждение: «Это революционное насилие... должно активно помочь формированию новых производственных отношений, создав новую форму „концентрированного насилия”».14
Необходимо подчеркнуть, что Бухарин довольно упрощенно представлял себе процесс формирования новых Производственных отношений, видя его как линейно-прогрессивный процесс смены старых связей элементов производственных отношений и организации нового сочетания старых элементов. Бухаринская схема формирования новых производственных отношений оказалась весьма односторонней, а в ряде аспектов — просто ошибочной.
История, как замечал русский философ Вл. Соловьев, представляет не смену каких-то состояний или культурно-исторических типов, а процесс постепенного собирания, подчинения бо-
11 Там же.
12 Бухарин Н. Теория пролетарской диктатуры (1919). М., 1925. С. 111.
13 Бухарин Н. Экономика переходного периода. С. 62.
14 Там же. С. 138.
16


лее узких и частных элементов началам более широкой и универсальной кулыуры.1 >
Концентрация внимания па проблемах власти диктатуры пролетариата заставляет рассматривать прои родственные отношения в качестве лишь «объекта» политического господства властвующего «субъекта». Взгляды Бухарина — пример того, как происходит превращение диалектики в методологию непримиримой борьбы.
Эти крайности были присущи автору и в трактовке внутригрупповых связей элементов производственных отношений. В них мы видим главным образом противоположность и в гораздо меньшей степени — единство. Противопоставление внутригрупповых связей он довел до абсолюта. Исчезло их единство, и остались лишь борьба, противоборство.
Рассматривая вопрос о конкретных формах перехода средств производства в руки организованного пролетариата как господствующего класса, Бухарин утверждал, что основной формой социализации производства является его огосударствление, или национализация.16 С самого начала «экспроприация экспроприаторов» должна стать содержанием нового типа производственных отношений на основе коренного изменения в отношениях собственности.17
Одним из важнейших методологических вопросов, обсуждавшихся в советской экономической литературе 20—30-х годов, был вопрос и о производительных силах.
На его актуальность указал С. А. Бессонов. Он отметил, что существует «крайняя неразработанность учения о производительных силах».18
Выдвижение данного вопроса в число актуальных объясняется тем, что решалась задача: должна ли политическая экономия изучать лишь производственные отношения, или нет.
Богданов и Степанов подчеркивали: «.. .было бы неправильно сказать, что социально-трудовые отношения людей составляют исключительный предмет экономической науки». В то же время они отмечали, что определение в учебниках политической экономии как «науки об общественном хозяйстве... совершенно неточно и ненаучно», ибо «в понятие об общественном хозяйстве входит и вся техника производства».19
Большое внимание Богданов уделял «техническим отношениям человека к природе». Понимая ошибочность включения техники в предмет политэкономии, он тем не менее доказывал, что технические отношения человека к природе являются ис-
15 Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1989. С. 356.
16 Бухарин Н. Экономика переходного периода. С. 112.
17 Там же. С. 111.
18 Бессонов С. А. Развитие машин. М.; Л., 1926. С. 41.
19 Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т. 1. С. 4—5.
2 Заказ № 505
17


ходными при формировании производственных отношений: «Первично развитие определяется в той области, где человек непосредственно сталкивается с природой, — в области технических отношений человека к природе, в области производительных сил. В зависимости от этих технических отношений человека к природе формируются производственные отношения, а в зависимости от тех и других — идеи, нормы, идеология».20
Техника есть объективное материальное средство деятельности человека, условие результативности его труда. Характер и уровень развития техники изменяются в ходе исторического процесса. Однако история производительных сил, в том числе и техники, не была создана.
Определенный вклад в ликвидацию данного пробела внес Бессонов. Он выступал за необходимость политэкономического изучения производительных сил, включая технику: «История техники представляет из себя ключ к человеческой истории вообще. .. именно орудие труда является материальной основой человеческой истории, так как ему принадлежит определяющая роль в развитии производительных сил».21
В действительности для политической экономии важен лишь социально-экономический характер использования техники. Бессонов проявил непонимание данного обстоятельства. Не случайно поэтому, что включение техники в предмет политической экономики вызвало возражения в экономической литературе.
В конце 20-х годов в дискуссии по вопросу о «Диалектическом развитии категорий в экономической системе Маркса» автор дает уже другое определение предмета политэкономии. «Отношения человеческого коллектива к природе, — пишет он,— принадлежат к сфере производительных сил, составляя в то же время, по мнению Маркса, основу и „другую” сторону отношений людей между собою. Представляя таким образом единство противоположностей, обе эти стороны материального процесса производства входят в предмет политической экономии».22
В 20-е годы многие исследователи неправомерно отождествляли производительные силы с техникой.
«Техника производства, или производительные силы, входят в область исследования экономической теории Маркса, как и теории исторического материализма, только как предпосылка,— подчеркивал Рубин, — как исходный пункт, который привлекается постольку, поскольку он необходим для объяснения подлинного предмета нашего изучения, а именно производственных отношений людей».23 Автор не включал технику в предмет политической экономии и считал, что она должна стать предме20 Богданов А. Организационные принципы социальной техники и экономики//Вестник Коммунистической академии. 1923. Кн. 4. С. 272.
21 Бессонов С. А. Указ. соч. С. 61.
22 Проблемы экономики. 1929. № 4-5. С. 209.
23 Рубин И. И. Очерки по теории стоимости Маркса. М., 1924. С. 6.
18


том особой науки — науки об общественной технике. Эта наука, «находящаяся еще в зародышевом состоянии, должна сделать предметом своего изучения производительные силы общества в их взаимодействии с производственными отношениями людей».24
Идею Рубина активно поддерживали ряд экономистов.25
Для теории и хозяйственной практики важное значение имеет вопрос о включении в состав производительных сил пауки.
На необходимость рассматривать науку как элемент производительных сил указал Б. И. Горев: «В производительные силы включают, прежде всего, орудия производства, но к производительным силам мы причисляем также и уменье, сноровку, навык в работе, вообще организацию труда, и сюда же причисляем все знания об окружающей природе, всю сумму технических знаний, т. е. науку».26
В 20-е годы многие экономисты рассматривали отношения общества к природе как главный, конституирующий признак производительных сил.
«Производительные силы, — писал А. Ефимов, — это способ* воздействия людей на природу со всеми его элементами, рассматриваемый как отношение общества к природе, как способность человеческого общества к большей или меньшей производительности».27 Бухарин предложил свое решение этого вопроса, суть которого состоит в том, что общество и природа есть единство, но единство противоречивое. Общество само есть продукт исторического развития природы, но продукт, который относительно противостоит природе, воздействует на нее.28 Вместе с тем Бухарин отмечал, что отношение к природе есть активное, деятельное отношение; это есть труд, процесс производства, «субъектами которого являются общественные индивидуумы», находящиеся в определенного типа общественной связи, а потому это производственные отношения.29
Многие экономисты 20-х годов ставили вопрос о взаимодействии производительных сил и производственных отношений.
Рубин начинает свои знаменитые «Очерки по теории стоимости Маркса» со следующего утверждения: «Как теория исторического материализма, так и экономическая теория Маркса 24 Там же. С. 10.
25 См., напр.: Деборин Г. Предмет политической экономии в современных спорах//Под знаменем марксизма. 1929. № 4. С. 114—116; Б о р и- л и н Б. Наши разногласия с механистами в политической экономии. С. 82—83.
26 Горев Б. И. Очерки исторического материализма. М., 1925. С. 93.
27 Ефимов А. Производительные силы и диалектика их развития // Вестник Коммунистической академии. 1927. Кн. 2. С. 153.
28 Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М.,. 1989. С. 360.
29 Там же. С. 369.
2*


вращаются вокруг одного и того же основного вопроса об отношении между производительными силами и производственными отношениями людей. Предмет изучения у них обоих один и тот же: изменения производственных отношений людей в зависимости от развития производительных сил». Экономическая теория Маркса «изучает производственные отношения людей в капиталистическом обществе, процесс приспособления их к данному уровню развития производительных сил и нарастание противоречий между ними, выражающееся, между прочим, в кризисах».30 31 В последующих изданиях «Очерков...» эта мысль выражена еще более рельефно. Данное методологическое положение Рубина получило отражение и в работах его сторонников/1
Правомерной представляется следующая трактовка вопроса сторонниками Рубина: система производственных отношений, раз возникнув, «имеет некоторую имманентную логику развития», является стимулом развития производительных сил.32
Для многих экономистов 20-х годов стало очевидным, что необходимо кардинальное изменение подходов к проблеме механизма взаимосвязи производительных сил и производственных отношений.
Сложившаяся в период «военного коммунизма» система производственных отношений не соответствовала объективным условиям развития страны, были необходимы кардинальные изменения во всей структуре этих отношений. Нуждались в развитии производительные силы.
Однако в теории чрезмерно переоценивалась созидательная способность государства диктатуры пролетариата. Новая экономическая политика осуществлялась в острой борьбе и переплеталась с тенденциями огосударствления экономики и административной централизации. Окончательному утверждению административно-командных методов управления способствовали и экономические кризисы 20-х годов.
В том варианте, в котором осуществлялась новая экономическая политика, она не решила многих проблем механизма взаимосвязи производительных сил и производственных отношений. Теоретическая мысль оказалась вынужденной в первую очередь обосновывать формируемую авторитарную экономическую политику, находить и доказывать экономические преиму' щества социализма.
Обоснование автоматизма во взаимодействии производительных сил и производственных отношений приводило к недооценке необходимости постоянного обновления производственных 30 Рубин И. И. Очерки по теории стоимости Маркса. С. 5.
31 См., напр.: Деборин Г. Предмет политической экономии в современных спорах. С. 116.
32 К а р е в Н. К вопросу о предмете политической экономии // Под знаменем марксизма. 1929. № 5. С. 47.
20


отношений. Следует, однако, отметить, что данный тезис подвергался критике.
«В нашем переходном строе, — писал Борилин, — зависимость производственных отношений между людьми от уровня производительных сил, конечно, не может не быть подчинена тем же закономерностям, как и во всей человеческой истории. Однако здесь следует отметить некоторые дополнительные обстоятельства. Если в любом обществе производственные отношения ни в какой степени не представляют собой просто пассивную форму развития производительных сил, но обладают способностью обратного влияния на производительные силы, то- особенно следует это иметь в виду в отношении нашего хозяйства. Сознательное регулирование нами отношений между людьми служит одновременно мощным рычагом нашего воздействия на движение производительных сил».33
В связи со сказанным необходимо отметить, что проблема заключается еще и в том, что воздействие производственных отношений на производительные силы виделось не в развитии форм собственности.34
Критическому переосмыслению в экономической системе нэпа подверглись вопросы не только о структуре производственных отношений и диалектике взаимосвязи сторон способа производства, но и о системе экономических законов социализма.
Указывая на объективность развития, В. П. Милютин отмечал: «...в переходную эпоху новая экономическая жизнь течет не в силу ,,свободной воли” и „свободного творчества” той или иной группы лиц, а в силу объективных условий, определяющих ход развития и требующих своего полного и ясного осознания».35
Реальная трудность заключается в том, что объективность действия экономических законов нужно было осмыслить в связи с деятельностью пролетарского государства.
Н. А. Вознесенский по этому поводу писал, что «при изучении экономики социализма в центре внимания должно стоять изучение экономической политики пролетарского государства. Это вытекает из того обстоятельства, что на смену стихийным законам товарно-капиталистического общества пришли новые законы, осознанные и сознательно формулируемые пролетарским государством».36 Здесь, по существу, путем превращения субъективного в особый род объективного автор пытался ра- 33 Борилин Б. К вопросу о теоретическом изучении советской экономики//Большевик. 1929. 11. С. 14.
34 См., напр.: Г а т о в с к и й Л. О задачах теории советского хозяйства //Проблемы экономики. 1931. № 4. С. 29.
35 Милютин В. Экономические задачи переходной эпохи//Сб. экономических статей. Пг., 1922. С. 16.
36 Вознесенский Н. К вопросу об экономике социализма//Большевик. 1931. № 23-24. С. 38.
21


гкрыть активную централизующую роль нового государства, и это рождало иллюзии отпадения самих законов, замены их волевым усмотрением общества.
Еще более категорично отвергал саму мысль о возможности -существования объективных экономических законов в «плановом хозяйстве» С. Г. Струмилин: «Плановое хозяйство по самой своей идее, помимо технико-экономических норм, физико- химических законов и тому подобных детерминант, никаких иных ,,объективных”, т. е. не зависящих от воли общества, „социальных” законов не знает».37 Близко к этой позиции стояла Е. Л. Хмельницкая: «По существу правильнее говорить не о законах (поскольку с ними связано представление о чем-то самодовлеющем, не зависящем от человеческой воли), а о нормах хозяйствования, так сказать, „экономического поведения”».38
Против отрицания экономических законов в советской экономике выступил целый ряд экономистов.39
Причины отрицания экономических законов анализировал Л. М. Батовский. Он отмечал: «Против распространения экономических законов на коммунистическое хозяйство часто выставляют следующий аргумент: в условиях коммунистического общества специфические экономические связи исчезают, остаются по существу лишь технические формы, которые подобно техническому разделению труда в условиях товарно-капиталистического общества не могут сами по себе составить объект для теоретической экономии. Это рассуждение ложно».40
В первой половине 30-х годов общие экономические законы все же прямо отрицались.
К. В. Островитянов, например, писал: «Политическая экономия в широком смысле этого слова ставит своей задачей изучение законов движения различных социально-экономических формаций. Она должна вскрыть специфические законы возникновения, развития и гибели каждой отдельной формации и ее перехода в новую формацию».41 Позже Островитянов, развивая свою теорию, утверждал: «Диктатура рабочего класса уничтожает стихийный закон движения товарно-капиталистического хозяйства — закон стоимости и цены производства — и заменяет 37 Струмилин С. Г. Проблемы планирования в СССР. Л., 1932. С. 107—108.
38 Хмельницкая Е. О теоретическом подходе к изучению нашего народного хозяйства//Экономическое обозрение. 1925. № 3. С. 66.
39 См., напр.: Дементьев Г. Всеобщая политическая экономия: О возможности и необходимости политической экономии в широком смысле //Проблемы марксизма. 1931. № 2. С. 159.
40 Гатовский Л. О предмете и методе теории советского хозяйства //Проблемы экономики. 1930. № 1. С. 72.
41 Островитянов К. К вопросу о закономерностях развития докапиталистических формаций//Вестник Коммунистической академии. 1934. Кн. 5-6. С. 99.
22


его сознательным плановым руководством социалистическим народным хозяйством».42
Признание плана регулятором народного хозяйства неизбежно ведет к отрицанию объективных экономических законов.
В начале 30-х годов все чаще ставился вопрос о законе движения советской экономики (Гатовский, например, в качестве основного закона развития советской экономики выдвигал диктатуру пролетариата43).
Со второй половины 30-х годов начался новый период в разработке проблем структуры производственных отношений и их взаимосвязи с производительными силами. Авторитарные оценки и суждения по данной теме рассматривались как непререкаемые истины, подлежащие лишь комментированию. В условиях деформации системы производственных отношений создалась соответствующая система взглядов, отличительными свойствами которой были догматизм, апологетика, метафизические представления о развитии.
Авторитарные оценки и суждения особо рельефно проявились в дискуссии 1940 г. о полном соответствии производственных отношений характеру производительных сил при социализме.44
И. В. Сталин включал в структуру производственных отношений три элемента: а) формы собственности на средства производства; б) вытекающие из этого положения различных социальных групп в производстве и их взаимоотношение; в) всецело зависимые от них формы распределения продуктов. «Все это вместе составляет предмет политической экономии».45 Сталинская схема структуры производственных отношений вошла в учебники и научные работы.
В 60-е годы, при всей пестроте и противоречивости взглядов на проблему структуры производственных отношений, прослеживается линия на искажение взаимосвязи качественных и количественных изменений в общественном развитии. Качественные сдвиги во взаимодействии производительных сил и производственных отношений связывались преимущественно с переходом к коммунизму.
Содержание их также понималось своеобразно: как замена одной практически неизменной сущности другой, столь же неизменной. Вопрос о развитии элементов производственных отношений, обогащении и внутренней изменчивости форм собственности в течение весьма длительного времени даже не воз42 Островитянов К. Об основных типах производственных отношений//Проблемы экономики. 1939. № 5. С. 187.
4з Там же. 1932. № 8. С. 38.
44 Под знаменем марксизма. 1940. № 3—8; Проблемы экономики. 1940. Л’с 3, 5—6, 11 — 12.
45 Сталин И. В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952. С. 171 — 172.
23


никал. Развитие представлялось преимущественно как накопление количественных перемен в производительных силах при крайне незначительных изменениях частичного характера в производственных отношениях.
Многие экономисты продолжали считать, что предметом политэкономии являются исключительно производственные отношения, которые изучаются данной наукой во взаимосвязи с производительными силами.46 Тезис этот применялся без каких-либо изменений.
С другой стороны, например, Д. К. Трифонов признавал бесспорным факт, что «нельзя рассматривать производственные отношения вне их содержания, т. е. вне производительных сил».47
В исследовании экономических законов в литературе 40-х и 60-х годов также не было однозначного подхода.
Широкое распространение получило волюнтаристское толкование экономических законов.48
Обстоятельный анализ категорий и законов политической экономии дан Трифоновым. Из общих экономических законов, кроме закона соответствия производственных отношений характеру производительных сил и закона повышающейся производительности труда, автором были рассмотрены еще три закона: закон об определяющей роли собственности на средства производства по отношению к формам распределения, закон преимущественного роста производства средств производства и закон пропорционального распределения труда и средств производства по отдельным отраслям общественного производства.49
Я. А. Кронрод исследовал законы политической экономии в двух неразрывно взаимосвязанных аспектах: в методологическом (со стороны самого содержания законов, единства их действий, взаимодействий) и использования в рамках, целостной развивающейся системы. Особенностью методологического подхода Кронрода к проблеме явилось то, что он раскрыл основное производственное отношение и экономический закон движения социализма, показал законы фаз распределения, об46 См., напр.: Козлов Г. А. Предмет и метод политической экономии. М., 1968. С. 13—14, 23, 33—34; Мохов Н. И. Предмет и метод политической экономии. М., 1968. С. 22—23; Смирнов А., Кашин В. Предмет и метод политической экономии//Экономические науки. 1968. № 8. С. 99— 100.
47 Трифонов Д. К. Производительные силы общества и их составные элементы // Вести. Ленингр. ун-та. 1960. № 23. С. 10.
48 См., напр.; Нотки н А. И. Очерки теории социалистического воспроизводства. М., 1948. С. 43; Леонтьев А. К вопросам политической экономии социализма//Плановое хозяйство. 1947. № 6. С. 59; Натовский Л. О хозяйственно-организаторской деятельности Советского государства в послевоенный период//Вопросы экономики. 1951. № 3. С. 5.
49 Трифонов Д. К. Категории и законы политической экономии. Л. „ 1973.
24


мена и потребления, взаимодействие этих законов, проанализировал объективный механизм действия экономических законов социализма.50
Общеметодологический анализ законов социалистической экономики провел Гатовский. Он рассмотрел роль и место экономических законов во взаимодействии производительных сил и производственных отношений, охарактеризовал экономические законы социализма как единую развивающуюся систему, осветил определенные черты ее комплексного использования социалистическим обществом.51
В 70-е годы активно обсуждались такие проблемы, как система и структура социалистических производственных отношений, субординация их отдельных элементов.
В. А. Рыбалкин исследовал структуру путем выявления функционально особых элементов производственных отношений и их соподчинения друг с другом. Вычленение функционально особых элементов производственных отношений позволило Рыбалкину осуществить анализ макро- и микроструктуры производственных отношений социализма как целостной системы.52
Оригинальная трактовка структуры производственных отношений была дана В. К. Черняком. Его работа представляла собой, по сути, модель концепции пофазной классификации экономических отношений, обогащенную идеей о многоуровневой структуре отношений собственности.53
Е. А. Владимирский и И. П. Павлова предложили свою- структуру уровней социалистических производственных отношений. Прежде всего они выделили общенародный уровень экономических отношений, народнохозяйственный уровень отдельного предприятия и уровень непосредственного производителя. Новый подход к структуре производственных отношений позволил авторам показать, что отношения общенародного уровня и уровня индивида выступают двумя сторонами, двумя противоположностями системы производственных отношений как целостности. Все другие уровни экономических связей лежат между этими двумя противоположностями: отношениями общество — индивид.54
Для многих экономистов 70—80-х годов стало очевидным, что необходимо кардинальное изменение подходов к проблеме методологии исследования структуры производственных отно50 Крон род Я. А. Законы политической экономии социализма. М., 1966.
51 Гатовский Л. М. Экономические законы и строительство коммунизма. М., 1970.
52 Рыбалкин В. А. Структура производственных отношений социализма. Киев, 1978.
53 Черняк В. К. Структура экономического развития. Киев, 1981.
54 Владимирский Е. А., Павлова И. П. Система социалистических производственных отношений. Л., 1986.
25


шений. Однако верная постановка вопросов в ряде работ55 еще не означала решения этих вопросов. Некоторые предлагаемые в литературе методы исследования структуры производственных отношений по-прежнему ориентировали на анализ тех уровней, которые не позволяют выявить внутренние противоречия производственных отношений.56
Возникновение и обострение диспропорций в народном хозяйстве, отстранение трудящихся от собственности свидетельствовали о деформации производственных отношений.
Сложность, многообразность исследования делает в принципе возможным изучение производственных отношений в различных аспектах.
Идея многоаспектности структуры производственных отношений была впервые высказана В. Н. Черковцом.57 В отличие от многих других экономистов, сторонников пофазного анализа производственных отношений, он справедливо считал, что данный аспект анализа не может быть единственным. Членение производственных отношений по таким признакам, как субъекты и объекты присвоения, фазы общественного воспроизводства, раскрытие вместе с тем и материально-вещественной стороны производственных отношений — все это позволяет выявить противоречия между составными частями способа производства— производительными силами и производственными отношениями.58
И. Д. Прохоренко предложил выделить в структуре производственных отношений следующие звенья: отношения собственности на средства производства; отношения по поводу использования рабочей силы, трудовых ресурсов общества; отношения соединения рабочей силы со средствами производства; отношения непосредственного производства материальных благ; отношения по поводу произведенных материальных благ.59 Хотя такая группировка производственных отношений и имеет некоторые позитивные моменты, в частности выделение особых отношений по поводу использования рабочей силы, в целом ее нельзя признать удачной.
В 60—80-е годы сформировалось учение об основном и исходном производственном отношении. Из крупных работ, в которых достаточно ярко выражен методологический подход 55 См., напр.: Солодкова С. В. Система производственных отношений социализма. М., 1977;'П а в л о в а И. П. Методология познания закономерностей развития социалистических производственных отношений. Л., 1980.
56 См., напр.: Сергеев А. А. Структура производственных отношений социализма. М., 1979.
57 Черковец В. Н. Вопросы системного анализа производственных отношений социализма//Вопросы экономики. 1969. № 9. С. 70—80.
58 Черковец В. Н. Социализм как экономическая система. М., 1982. С. 120—132.
59 Прохоренко И. Д. Развитие социалистических производственных отношений. М., 1972.
26


к анализу категорий исходного и основного отношения, можно отметить работы Черковца,60 Кронрода,61 А. М. Еремина.62
Многие экономисты полагали, что основным производственным отношением является отношение общественной собственности на средства производства.63 По мнению Н. А. Цаголова и его сторонников, функцию исходного производственного отношения выполняет планомерность.64
Происходило активное обсуждение механизма взаимосвязи производительных сил и производственных отношений.
В частности, была предпринята попытка обобщить достижения советской науки в изучении теоретических проблем взаимодействия производительных сил с производственными отношениями.65 Н. Д. Колесов раскрыл действие данного закона на разных уровнях народного хозяйства.66 К. М. Бостанджян наряду с законом соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил исследовал еще два закона: закон адекватности производительных сил способу производства и закон, определяющий роль материального производства по отношению к науке.67 Все эти работы, безусловно, внесли определенный вклад в исследование диалектики производительных сил и производственных отношений.
Однако анализ производственных отношений осуществлялся лишь на предельном макроуровне. При этом исследователей интересовала не столько их структура, сколько то, кому принадлежат средства производства. И поскольку их принадлежность обществу сохранялась, явно или неявно делался вывод, будто и сами производственные отношения не изменялись.
К концу 80-х годов обсуждение диалектики производительных сил и производственных отношений приняло иной оттенок. В докладе Института экономики АН СССР «Диалектика производительных сил и производственных отношений в условиях ускорения социально-экономического развития», сделанном в 1988 г., предпринята попытка определить критерии эффективности, систему показателей, проанализировать состояние вза-
60 Чер ковец В. Н. О методологических принципах политической экономии как научной системы. М., 1965.
61 Крон род Я. А. Указ. соч.
62 Еремин А. М. Методология определения основного и исходного отношений экономики социализма. Казань, 1988.
63 Абалкин Л. И. Диалектика социалистической экономики. М., 1981. С. 84.
64 Ца голов Н. А. Вопросы методологии и системы политической экономии. М., 1982. С. 169.
65 Социализм: диалектика развития производительных сил и производственных отношений / Под ред. Н. Д. Колесова, Б. В. Марахова. М., 1975.
66 Колесов Н. Д. Законы соответствия производительных сил и производственных отношений при социализме. Л., 1973.
67 Бостанджян К. М. Экономический и социальный прогресс при социализме. М., 1986.
27


имодействия сторон способа производства.68 Однако в данной работе изменение сторон способа производства не было связано с реформированием отношений собственности; не были выявлены формы разрешения противоречий между производительными силами и производственными отношениями.
Развитие народного хозяйства ныне все более сдерживается недостаточно эффективным механизмом взаимосвязи производительных сил и производственных отношений, нарушением требований экономических законов. Накапливающиеся деформации в конечном счете с неизбежностью приводят к кризисному состоянию экономики.
В 90-е годы важнейшая задача экономической науки состоит в дальнейшем глубоком раскрытии содержания производственных отношений, в исследовании механизма их взаимодействия с производительными силами, в анализе механизма действия системы экономических законов, в обосновании эффективных форм их реализации.
68 Диалектика производительных сил и производственных отношений в условиях ускорения социально-экономического развития. М., 1988.
Очерк второл
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Среди экономических проблем, теоретической разработки которых требовала практика строительства социализма, одно из центральных мест занимала проблема собственности.
Установление пролетарской власти и уничтожение частной собственности выдвигались в качестве главных задач революции. Разработка и реализация социально-экономической политики государства диктатуры пролетариата, выбор форм организации общественного производства в значительной степени зависели и от глубины теоретического анализа революционных изменений в отношениях собственности. Все это предопределило круг вопросов, по которым развернулись дискуссии в 20-е, да и в последующие годы.
Прежде всего потребовали научной разработки вопросы взаимосвязи форм собственности и характера государственной власти. В зависимости от способа их решения определялось и отношение к госкапитализму, кооперации, собственности на землю и др. Необходимо было уточнить само понятие собственности, тенденции ее развития и т. д.
Еще летом 1917 г. В. И. Ленин писал, что в начале перехода к социализму достаточно экспроприировать крупнейших капиталистов, банковских и торгово-промышленных воротил, лишить собственности на средства производства одну — две ты- 28


сячи миллионеров.1 Мелкие и средние промышленные и другие капиталистические предприятия предполагалось использовать в интересах победившего пролетариата, под его контролем.
На практике же национализация приняла всеобщий характер, усугубив экономический кризис в стране.
Особенно осложнились отношения собственности по поводу земли. В соответствии с Декретом о земле частная собственность на землю отменялась навсегда. «Вся земля... обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней».1 2 Как подчеркивал Ленин, национализация есть передача всей земли в собственность государства. Собственность означает право на ренту и определение государственной властью общих для всего государства правил владения и пользования землей.3 Причем помещичьи земли должны были быть конфискованы, т. е. собственность на них отменялась тотчас и без выкупа, а владение ими следовало отдать местным крестьянам, оставив собственность у народа.4 Право же распоряжения землей переходило к местным органам советской власти.
Таким образом, из-за недостаточной теоретической разработанности понятий собственности, владения, пользования, распоряжения уже в те годы были заложены противоречия в земельных отношениях, ставшие объектами острых теоретических дискуссий, с одной стороны, и политической борьбы — с другой. Государственная собственность отождествлялась с общенародной, поскольку власть провозглашалась властью народа, государство становилось собственником всей земли, распоряжение ею «передавалось» местным органам власти, пользование же землей переходило «всем трудящимся на ней». Это предопределило бесхозяйственное отношение к земле в последующие годы.
Вопрос о путях и формах обобществления частной собственности, о соотношении собственности и власти (базиса и надстройки) фактически присутствовал во всех последующих дискуссиях.
Прежде всего возник спор вокруг социально-экономических отношений на госкапиталистических предприятиях. Так, Н. Осинский писал: «...государственный капитализм есть высшая, зрелая форма финансового капитализма... Государственный капитализм совместим только с буржуазной диктатурой на основе сращивания государства и трестов».5 Поэтому он делал вывод— развитие госкапитализма невозможно.
Однако противники госкапитализма не учитывали принци1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. ПО, 121—122.
2 Там же. Т. 35. С. 25.
3 Там же. Т. 16. С. 316.
4 Там же. Т. 32. С. 132.
5 Осинский Н. Строительство социализма: Общие задачи. Организация производства. М., 1918. С. 13.
29


пиальных изменений, которые происходят на госкапиталистиче- ских предприятиях после победы революции и установления власти народа.
Показательной в этом плане является и трансформация взглядов на кооперацию, которая в первые послереволюционные годы рассматривалась как носитель буржуазных производственных отношений,6 а впоследствии — как неотъемлемый элемент социалистической экономики; причем простой рост кооперации, по Ленину, был тождествен росту социализма.7
Изменение взглядов на кооперацию (соответственно — кооперативную собственность) позволяло решать и проблему обобществления мелкой трудовой частной собственности.
Широко утвердившиеся взгляды о том, что мелкая частная собственность — база для воспроизводства капитализма, объективно обусловливали поиски форм и методов ее обобществления. Однако было неясно, как конкретно будет проходить процесс обобществления. Потребовалось уточнение и целого ряда теоретических вопросов, и прежде всего определение самого понятия собственности, ее места и роли в системе производственных отношений.
А. А. Богданов в ранних работах определял собственность как идеологическую, а не экономическую категорию (как и некоторые советские экономисты до настоящего времени). Выделяя две области человеческой жизни — технику и идеологию, применительно к характеристике «экономики» Богданов писал, что это понятие объединяет, «с одной стороны, такие отношения технического прогресса, как разделение труда, кооперация, вообще — формы сотрудничества, а с другой — такие идеологические отношения, как отношения собственности».8
В последующих работах Богданов также отводил собственности второстепенную, производную роль. Так, раскрывая содержание системы производственных отношений и место собственности, он писал: «...производственные отношения образуют два ряда. Первый, основной ряд, это — те отношения прямого или косвенного сотрудничества, которые связывают людей в производстве: простая кооперация, техническое разделение труда, общественное разделение труда и т. п. Это — производственные отношения в тесном смысле слова, в прямом и точном его значении. Они являются экономически-первичными... Но ими область социально-трудовых отношений не исчерпывается всецело. Существуют еще производные и косвенные социально-трудовые отношения, которые, естественно, входят также в сферу экономической науки... присвоение, распределение, 6 См., напр.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 225.
7 Там же. Т. 45. С. 375.
8 Богданов А. Из психологии общества. 2-е изд. СПб., 1906. С. 83.
30


обмен, собственность — все это также производственные отношения в широком и общем смысле термина».9
Таким образом, хотя Богданов и признавал собственность экономическим, производственным отношением, но отводил ей второстепенное, производное место.
Возникновение различных форм собственности в первые годы после революции поставило вопрос и об их взаимоотношениях, об отношении политической власти к различным укладам, разным формам собственности.
Наиболее четко и последовательно сформулировал свои взгляды на эти проблемы Е. А. Преображенский, который считал социализм несовместимым с любыми формами частной собственности и выступал за «пожирание» досоциалистических укладов.10 11 Развивая эту мысль, Преображенский утверждал, что нелепо считать, будто «социалистическая система и система частнотоварного производства, включенные в одну систему национального хозяйства, могут существовать рядом одна с другой, на основе полного экономического равновесия между ними. Такое равновесие длительно существовать не может, потому что одна система должна пожирать другую».11
Принципиально иного взгляда придерживался Н. И. Бухарин. По его мнению, многоукладность в экономике должна сохраняться в течение длительного времени. Он, в частности, полагал, что именно крестьянские хозяйства будут оставаться «становым хребтом» сельскохозяйственного производства. Самый глубокий смысл новой экономической политики, считал Бухарин, и «заключается в том, что мы впервые открыли возможность взаимного оплодотворения разных хозяйственных сил, различных хозяйственных факторов, а только на основе этого и получается рост.. .».12 Эти идеи Бухарина особенно актуально звучат в современных условиях.
В экономической литературе 20-х годов обсуждались и проблемы существования категорий прибыли, заработной платы, прибавочной стоимости и другие в условиях советского хозяйства. Наибольшее распространение получили взгляды тех экономистов, которые считали, что такие экономические категории, как «процент», «прибыль», «рента», хотя и являются по форме аналогичными капиталистическим, по существу противоположны им.13
Эта идея «противоположности» наиболее рельефно прояви-
9 Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т. 1. М ; Л., 1925. С. 2.
10 Преображенский Е. Основной закон социалистического накопления//Вестник Коммунистической академии. 1924. Кп. VIII. С. 100.
11 Там же. С. 78.
12 Бухарин Н. И. Избр. произв. М., 1988. С. 93—94.
13 См., напр.: Вольфсон М. Экономические формы в СССР. М.; Л.г 1925.
31


лась в связи с дискуссией по вопросам сущности социалистических государственных предприятий. Переход трестов на хозяйственный расчет, изменения в методах хозяйствования многими были восприняты как их капиталистическое перерождение.14
Критикуя такую постановку вопроса, Ш. М. Двойлацкий, в частности, отмечал, что не учитывается тесная взаимосвязь государственных предприятий с «государственной властью пролетариата».15 Отрицание социалистической сущности государственных предприятий явилось одним из фундаментальных положений экономической платформы «новой оппозиции».
Наиболее четко сформулировал эти проблемы С. Бернинский, который утверждал, что в социалистическом секторе переходной экономики сохраняются экономические категории капиталистического производства. Целью переведенных на коммерческий расчет трестов является извлечение прибыли (прибавочной стоимости) при помощи наемного труда. Рабочая сила в этих условиях остается таким же товаром, как и при капитализме. Сохраняется эксплуатация рабочих со стороны государственных предприятий.16
Принципиальное значение для понимания диалектики развития отношений собственности имела общеметодологическая дискуссия конца 20-х годов. Объективной основой для такой дискуссии явилось завершение восстановительного периода. Резко отрицательная оценка итогов дискуссии, данная И. В. Сталиным, положила начало массовым репрессиям прежде всего против ведущих экономистов. Страх, рожденный репрессиями, оказал отрицательное влияние на желание ученых разрабатывать теорию политической экономии.
Этим закончился один, очень плодотворный для экономической науки, период и начался второй — со своими задачами и проблемами.
Период с начала 30-х до середины 50-х годов наполнен драматическими событиями в истории страны, наложившими глубокий отпечаток на все последующее развитие: индустриализация, коллективизация, кредитно-финансовая реформа 1930— 1931гг., массовые респрессии предвоенных и послевоенных лет, Великая Отечественная война, восстановительный период. Все это обусловило круг и характер проблем, обсуждавшихся экономистами.
С развертыванием социалистической индустриализации и кооперирования крестьянских хозяйств неизбежно встали проблемы сущности и форм социалистической собственности.
Наиболее типичной была статья Г. Александрова, в которой 14 См., напр.: Вестник Коммунистической академии. 1923. № 2. С. 196.
15 Там же. С. 205.
16 Берлинский С. Диктатура пролетариата и экономический базис. М„ 1924. С. 70—72.
32


подчеркивались принципиальные различия между капиталистической и социалистической собственностью.17 Автор защищал тезис о том, что собственность на средства производства является основой экономического строя общества, а потому выступает прежде всего как экономическая категория. В статье просматривается попытка анализа социалистических производственных отношений как системы. Из характера собственности, по существу, выводилась цель социалистического производства: «Пролетарское присвоение, т. е. создание общественной собственности, направлено на подъем благосостояния трудящихся, на подъем их культурного и материального уровня».18
Интенсивно происходивший в городе и деревне процесс обобществления требовал от экономической науки ответа на вопросы о перспективах развития государственной и кооперативной форм собственности, о социально-экономической сущности личных подсобных хозяйств колхозников, о судьбах мелкой частной собственности и др. Обсуждение этих проблем проходило в принципиально новых условиях массовых репрессий.
Принятие Конституции СССР в 1936 г. также оказало влияние на экономическую науку: значительная часть работ носила характер комментариев к этому документу. Так, к примеру, личное подсобное хозяйство колхозного двора Конституцией СССР включалось в социалистический сектор хозяйства, а не в частный, как трактовалось в экономической печати. Соответственно изменилась трактовка ряда других проблем политической экономии. Юридически закреплена была в Конституции СССР и личная собственность как особое отношение. Однако экономисты в те годы еще рассматривали личную собственность как чисто юридическую категорию, и именно поэтому юристам принадлежал приоритет в постановке вопросов о происхождении, сущности и перспективах ее развития.
Массовые репрессии 1937—1938гг., решения XVIII съезда ВКП(б) оказали влияние и на характер проблем, обсуждавшихся в экономической (и партийной) печати. Усилилось внимание экономистов к вопросам соотношения «собственность — власть»,19 перспективам развития форм собственности в процессе движения к коммунизму.
Так, П. М. Павлов, раскрывая сущность государственной и колхозно-кооперативной форм собственности, подчеркивал, что «наличие этих двух форм социалистической собственности неизбежно на низшей фазе коммунистического общества — при со17 Александров Г. Марксизм-ленинизм о капиталистической и социалистической собственности//Юный коммунист. 1932. № 21-22.
18 Там же. С. 41.
19 Стецкий А. Диктатура рабочего класса и построение социализма в СССР // Большевик. 1937. № 21. С. 12—28.
3 Заказ № 505
33


циализме»,20 что «укрепление и расширение колхозно-кооперативной собственности, а не ликвидация и вытеснение ее государственной собственностью... перерастание артели в коммуну, расцвет коммуны — таков путь уничтожения различий между государственной и колхозно-кооперативной формами социалистической собственности».21
В статье Д. Шепилова «Учение о социалистической собственности», претендующей на обобщенную характеристику теории социалистической собственности, привлекает внимание целый ряд положений. Автор считал, например, что «социалистическое обобществление средств производства — безусловный закон переходного периода от капитализма к социализму»,22 «наличие двух форм социалистической собственности отображает своеобразие путей к социализму двух основных классов социалистического общества — рабочего класса и крестьянства».23 Принципиально важным для того времени было и положение о том, что «государственная собственность... растет и укрепляется не за счет вытеснения колхозно-кооперативной собственности».24
Большое внимание уделил Шепилов обоснованию того, что основоположники научного коммунизма отличали частную собственность на средства производства от личной собственности на предметы потребления, что рост личной собственности при социализме неразрывно связан с ростом общественной собственности и предопределяется им. Переход к единой форме всенародной собственности при коммунизме произойдет, по мнению автора, на основе всемерного укрепления и развития государственной и колхозно-кооперативной форм собственности.25
Несмотря на то, что в 30-е годы впервые в экономической теории были разработаны принципиально новые проблемы, вытекающие из факта преобразования частной собственности в общественную, под влиянием сложившейся в те годы политической обстановки подавляющее большинство работ носило «цитатологический», комментаторский характер.
Оценивая состояние экономической науки, журнал «Проблемы экономики» отмечал: «...экономическая научная мысль реако отстает от новых требований, выдвигаемых страной... За последние годы... не было выдвинуто почти ни одной крупной 20 Павлов П. М. Социалистическая собственность — основа социалистических производственных отношений//Пропаганда и агитация. 193& № 10. С. 11.
21 Там же. С. 13.
22 Проблемы экономики. 1940. № 4. С. 60.
23 Там же. С. 68.
24 Там же. С. 71.
25 Там же. № 5. С. 55.
34


народнохозяйственной проблемы».26 Правда, коренные причины создавшегося положения в журнале не назывались.
В годы войны всеобщая тенденция к централизации всех сторон жизни общества, к всеобщему огосударствлению оказала влияние и на политическую экономию, на взгляды экономистов: неоправданно преувеличивались роль и значение государственной собственности и соответственно принижалось значение других форм, в том числе колхозно-кооперативной собственности. Однако процесс этот носил довольно противоречивый характер под влиянием реальностей жизни.
Из опубликованных в первые послевоенные годы работ следует отметить прежде всего монографию Павлова,27 в которой рассмотрен широкий круг проблем социалистической собственности, и статью Л. Сидорова, посвященную анализу личной собственности как экономической категории.28
Большое влияние на экономическую науку в те годы оказывала юридическая наука. Именно правовые аспекты собственности во многом определяли и взгляды экономистов, часть из которых рассматривала собственность как чисто юридическую категорию.
Особую, в том числе и негативную, роль сыграла работа А. В. Венедиктова.29
С одной стороны, проведенный автором уникальный анализ истории развития отношений собственности позволил впоследствии экономистам углубить и расширить понимание отношений собственности.
Прежде всего заслуживает внимания позиция автора (юриста) о необходимости разграничения экономического и юридического содержания понятия собственности. Так, комментируя взгляды Маркса по этому вопросу, Венедиктов писал: «Необходимо иметь в виду, что Маркс говорит в данном месте о „законах собственности” в экономическом, а не в юридическом смысле: об экономических законах развития собственности... а не об издаваемых государственной властью законах о праве собственности».30
И далее: «.. .при переводе марксова понятия собственности как присвоения на язык права необходимо отграничить право собственности от других, хотя бы и неразрывно с ним связанных, но по своей юридической природе и форме отличных от него, отношений. Необходимо учесть при этом, что понятие соб26 Краткий курс истории ВКП(б) и экономическая наука // Там же. № 11-12. С. 6—7.
27 Павлов П. М. Социалистическая собственность — основа советского строя. Л., 1947.
28 Сидоров Л. Общественная и личная собственность в социалистическом хозяйстве//Учен, записки МГУ. 1947. Вып. 2. С. 26—39.
29 Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948.
30 Там же. С. 26.
3*
35


ственности как присвоения включает два момента: 1) отношение индивида или коллектива к средствам (условиям) производства „как к своим”, т. е. распределение средств производства— то, что условно можно было бы назвать „статикой” присвоения, и 2) присвоение индивидом или коллективом продуктов производства, продуктов своего собственного или чужого труда — то, что условно можно было бы назвать „динамикой” присвоения».31
С точки зрения последующих дискуссий важное значение приобретают и взгляды автора на то, что в условиях социалистического хозяйствования правомочия владения, пользования и распоряжения вещами могут обособляться от правомочий собственника, приобретать самостоятельное функционирование. В этом теоретическая основа хозрасчета. В дальнейшем оно позволило сформулировать понятие «право оперативного управления».
С другой стороны, ряд положений, выдвинутых Венедиктовым, отрицательно повлиял как на экономическую теорию, так и на хозяйственную практику.
Так, вслед за А. Я. Вышинским он утверждал, что «единым и единственным субъектом» права государственной собственности является государство.32 Именно этот тезис явился основополагающим для огосударствления всей экономики, лишения экономической самостоятельности предприятий, бюрократизации управления народным хозяйством. По мнению Венедиктова, предприятие, в отличие от собственника (государства), «владеет, пользуется и распоряжается государственным имуществом не своей властью, не в своих интересах, а властью, полученной от государства — собственника, и в его интересах».33 В этом суть, как он считал, теории «права оперативного управления».
Завершился этот период развития политической экономии дискуссией вокруг проекта учебника политической экономии, подготовленного авторским коллективом под руководством К. В. Островитянова, и опубликованием работы Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».
Критика культа личности Сталина не оказала существенного влияния на взгляды экономистов по проблемам собственности. Внимание политэкономов было сосредоточено на разработке как общей теории собственности, так и отдельных ее проблем, вытекающих из хозяйственной практики. Большее внимание стало уделяться вопросам взаимосвязи двух форм общественной собственности (в связи с перестройкой сельского хозяйства), реализации принципа демократического централизма в распоряжении общественной собственностью, концентрации и централизации собственности и др. Однако в связи с ярко вы31 Там же. С. 28.
32 Там же. С. 344.
33 Там же. С. 345.
36


раженным субъективизмом принимаемых решений экономическая наука не «поспевала» за практикой, публикуемые работы продолжали носить преимущественно «комментаторский» характер к принимаемым постановлениям.
Конец 50-х — начало 60-х годов характеризуется мощным всплеском экономических исследований. Обсуждение новой Программы КПСС на страницах печати неожиданно выявило существенные различия во взглядах политэкономов и на вопросы собственности.
Так, в работах Н. Д. Колесова,34 С. И. Сдобнова 35 общественная собственность на средства производства рассматривалась как основное производственное отношение, исследовались пути сближения и слияния двух форм собственности.
Значительное влияние на разработку проблем собственности оказали межвузовские конференции, проведенные в 1959 г. в Ростове-на-Дону36 и в 1960 г. в Москве.37
Указанные научные конференции помогли более глубокой разработке всей теории социалистической собственности, появлению ряда монографических работ, посвященных ее различным аспектам (чего в предшествующие годы не было).38
Характерной чертой дискуссий в те годы было участие в них широкого круга философов, социологов, юристов, журналистов. Одним из острейших вопросов дискуссий довольно неожиданно стала проблема личной собственности.
Ряд экономистов и философов, выводя личную собственность из специфики личного потребления и особенностей потребительских свойств материальных благ, считали, что поскольку личное, индивидуальное потребление сохраняется при любом общественном строе, то и личная собственность имеет место во всех формациях. Сохранится она и при коммунизме.39
Большая группа экономистов, наоборот, доказывала, что личная собственность — историческая категория (как и любая другая форма собственности), что она порождается определенными социально-экономическими условиями и потому неизбежно ее отмирание при коммунизме. Она не может быть вечной категорией.40
34 Ко л есо в Н. Д. Общественная собственность на средства производства— основа производственных отношений социализма. Л., 1959.
35 Сдоб нов С. И. Две формы социалистической собственности и пути их сближения. М., 1961.
36 Экономические проблемы перехода от социализма к коммунизму. М., 1960.
37 Развитие колхозной собственности в период развернутого строительства коммунизма. М., 1961.
38 См., напр.: Колганов М. В. Собственность. М., 1960; Жуковский Я. М. Социалистическая собственность. М., 1959.
39 См., напр.: Гак Г. Коммунизм и личная собственность//Коммунист. 1961. № 1. С. 66—74.
40 См., напр.: Колганов М. В. Собственность в период перехода к коммунизму. М., 1963.
37


Наметилась и компромиссная точка зрения — по мере движения к коммунизму экономическое содержание личной собственности будет постепенно изменяться.
Особое значение для исследования отношений личной собственности имели высказанные в те годы идеи о наличии отношений личной собственности не только в фазах распределения и потребления, но и в фазе производства.41 Поскольку же в общественном производстве вещественные факторы являются общественной собственностью, то естественно возник вопрос об отношениях собственности по поводу рабочей силы.
Впервые четко сформулировал эту проблему М. С. Кукушкин, который выдвинул положение о двойственном характере отношений собственности на рабочую силу при социализме. «...Рабочая сила при социализме, — писал он, — это достояние не только каждой отдельной личности, но и всего общества. Причем роль общества в формировании рабочей силы и ее владельца по мере развития социализма все более возрастает».42
Еще дальше пошли в своих рассуждениях В. П. Корниенко и Ю. Н. Пахомов, которые писали: «В том случае, когда труд представляется в товарной форме, в действительности товаром является рабочая сила».43
Однако в те годы такие подходы к проблеме собственности на рабочую силу были подвергнуты критике и не получили поддержки.44 Вопрос о собственности на рабочую силу оказался в центре внимания экономистов позднее.
Во второй половине 60-х годов в связи с попытками осуществить хозяйственную реформу внимание экономистов привлекли проблемы соотношения собственности и системы производственных отношений, их взаимосвязей с другими категориями; уточнялось и само понимание собственности как сложного отношения.45
Плодотворным направлением исследования собствённости оказалось выяснение ее взаимосвязей с экономическими целями, интересами, стимулами.46
Если в предшествующие годы внимание политэкономов ак41 Радаев В. В. Личная собственность в социалистическом обществе. М., 1963; Серебровский В. С. Личная собственность в социалистическом обществе. Л., 1967.
42 Кукушкин М. С. Народный доход. Л., 1965. С. 11.
43 Корниенко В., Пахомов Ю. Экономическая реформа и методологические проблемы политической экономии//Экономика советской Украины. 1966. № 9.
44 См., напр.: Вопросы экономики. 1967. № 3.
45 Кронрод Я. А. Законы политической экономии социализма. М., 1966; Колесов Н. Д. Общественная собственность на средства производства— основное производственное отношение социализма. Л., 1967.
46 См., напр.: Михайлов М., Моты л ев А. Экономические отношения и интересы при социализме//Проблемы мира и социализма. 1969, №4; Радаев В. В. Экономические интересы при социализме. М., 1971.
38


центировалось на исследовании форм собственности, характера общенародного присвоения и вытекающего из него централизованного распоряжения общенародным достоянием, то в последующем на первый план выдвинулся вопрос об отношениях отдельных производственных коллективов с обществом в целом и его отдельными звеньями. Это неизбежно потребовало теоретического осмысления таких фундаментальных понятий, как «собственность», «присвоение», «пользование», «владение», «распоряжение», «отчуждение», «обособление».
Довольно большая и влиятельная группа политэкономов возвратилась к идее отождествления собственности со всей системой производственных отношений, обосновывая это тем, что в «Капитале» частнокапиталистическая собственность не рассматривается якобы как особая категория, не выделяется в самостоятельное экономическое отношение. В соответствии с такой концепцией был даже написан учебник политической экономии под редакцией Н. А. Цаголова.47
С другой стороны, в эти годы был опубликован целый ряд крупных работ (в том числе и учебников), где собственность рассматривалась как самостоятельное, основное производственное отношение, содержание которого раскрывалось через всю систему экономических категорий.48
Одновременно развернулась полемика и по вопросу о том, является ли собственность и связанные с ней категории (владение, пользование, распоряжение) экономическим или только юридическим понятием.
Наиболее последовательно юридическую трактовку собственности защищал в те годы В. П. Шкредов.49
В развернувшейся дискуссии подавляющее большинство политэкономов убедительно обосновывало положение о собственности прежде всего как экономическом отношении. Право лишь юридически закрепляет реальные экономические отношения. Только при таком подходе можно раскрыть реальное содержание собственности и в хозяйственной практике.
Дальнейшее углубленное исследование отношений собственности объективно потребовало и анализа особенностей отношений по поводу рабочей силы при социализме. Проведенная в 1972 г. Всесоюзная научная конференция «Социально-эконо-
47 Курс политической экономии /Под ред. Н. А. Цаголова. Т. 2. М., 1974.
48 См., напр.: Васюнин М. К. Государственная социалистическая собственность на средства производства: Содержание, формы реализации, пути развития. Саратов, 1973; Семенов В. Ф. Социалистическая собственность и совершенствование форм общественной организации производства. Казань, 1974.
49 Шкредов В. П. Метод исследования собственности в «Капитале» К. Маркса. М., 1973.
39


мические проблемы рабочей силы при социализме» позволила всесторонне рассмотреть эту проблему.50
В ходе дискуссии некоторые экономисты высказали мнение о том, что вопрос о рабочей силе как объекте отношений собственности при социализме вообще неправомерен.51 Другие, напротив, считали, что не может быть производственных отношений, которые бы не включали отношений собственности по поводу рабочей силы.52 Одни утверждали, что рабочая сила — личная собственность, вторые — общественная, третьи — личная и общественная собственность одновременно.53
Дискуссия подтолкнула к углубленной разработке этой проблемы. В 1974 г. были опубликованы две монографии, в которых обосновывалось наличие личной собственности на рабочую силу.54 Корниенко, защищая и развивая этот тезис, пришел к выводу о наличии товарной формы отношений по поводу рабочей силы.
Резкая критика такой точки зрения оказала существенное влияние на всю последующую разработку проблемы.
В монографии Е. А. Владимирского 55 личная собственность рассматривалась как социально-экономическая форма рабочей силы, выражающая неполную, относительную экономическую обособленность индивида (семьи) в условиях воспроизводства рабочей силы (полная обособленность присуща частной собственности); как исторически определенная наиболее полная форма присвоения материальных благ (наряду с пользованием и владением как менее развитыми формами присвоения); как особая социально-экономическая форма индивидуального производства в домашнем и подсобном хозяйстве; как специфическая общественная форма индивидуального потребления.
Такой многоплановый подход к личной собственности позволил показать ее исторически преходящий характер, с одной стороны, и послужил основанием для развития общей теории собственности— с другой.
В конце 70-х годов внимание экономистов привлекли методологические проблемы развития социалистических производственных отношений, определения места и роли собственности в экономической системе.56 Большое внимание уделялось влия-
50 Социально-экономические проблемы рабочей силы при социализме / Под ред. М: Д. Плинера. Л., 1972.
51 Там же. С. 80.
52 Там же. С. 26.
53 Там же. С. 9, 24, 27, 73, 78.
54 Корниенко В. П. Личная собственность при социализме. Киев, 1974.
55 Владимирский Е. А. Личная собственность в системе производственных отношений социалистического общества. Л., 1974.
56 См., напр.: Солодкова С. В. Система производственных отношений социализма. М., 1977; Владимирский Е. А., Павлова И. П. Лпп'ая собственность как экономическое отношение. Л., 1977; Вопросы 40


нию НТП на эволюцию производственных отношений, которые стали рассматриваться как многоуровневая система. Усилился философский аспект в исследованиях экономических процессов, их взаимосвязей с социальными процессами.
В то же время большая группа экономистов вновь обратилась к актуальным проблемам развития аграрного комплекса, кооперативно-колхозной собственности. В центр внимания встали вопросы о возможности и целесообразности преобразования колхозов в совхозы как основном направлении сближения и слияния двух форм общественной собственности, процессы аграрно-промышленной интеграции.57
Как полагали некоторые ученые, именно аграрно-промышленная интеграция позволит осуществить слияние двух форм собственности еще на этапе социализма, т. е. осуществить переход к единой общественной социалистической собственности, не дожидаясь построения коммунистического общества.
Одним из новых перспективных направлений в исследовании собственности стал анализ с точки зрения присущих ей противоречий, форм реализации в процессе воспроизводства. Естественно, возник вопрос и об основном экономическом противоречии общенародной собственности, субъектах этого отношения. В. Ф. Щербина сформулировал это противоречие как «диалектическое противоречие между непосредственно общественным присвоением средств производства и относительным экономическим обособлением социалистических предприятий — товаропроизводителей».58
Расширились в эти годы исследования общенародной собственности с точки зрения ее реализации по фазам воспроизводства, а также в региональном аспекте. Всеобщее распространение получил многоаспектный подход к системе производственных отношений.
И. П. Павлова, рассматривая отношения собственности как целостную подсистему производственных отношений, показала ее в движении.59 Собственность, по мнению автора, является прежде всего предпосылкой производства и в этом своем качестве выступает исходным производственным отношением. Затем развития общественной собственности /Под ред. А. М. Еремина. М., 1978; Сергеев А. А. Структура производственных отношений социализма. М., 1979.
57 См., напр.: Колесов Н. Д., Овчинников В. Н., Тарасов А. Ф. Аграрно-промышленные комплексы. М., 1973; Афанасенко И. Д. Экономическое содержание внутрихозяйственного расчета в колхозах (вопросы методологии). Л., 1973; Барсов А. А., Никифоров Л. В. Аграрнопромышленные комплексы и сближение двух форм социалистической собственности. М., 1976.
58 Щербина В. Ф. Проблемы диалектических противоречий в экономике социализма. Л., 1977. С. 58.
59 Павлова И. П. Методология познания закономерностей развития социалистических производственных отношений. Л., 1980. С. 100—102.
41


она реализуется в характере соединения рабочей силы со средствами производства, выступая тем самым как основное производственное отношение, и, наконец, проявляет себя социально- экономической формой присвоения результатов производства. Такой подход позволил на качественно новом уровне рассматривать проблемы «статики» и «динамики» собственности.
В связи с широким обсуждением в печати в конце 70-х годов проблем человека, его места в системе общественных отношений 60 были выдвинуты новые аргументы в защиту тезиса о том, что рабочая сила при социализме является личной собственностью.61 Проявился в это время и новый подход к проблеме: рабочая сила при социализме не может быть объектом собственности, но по поводу ее проявляются те же отношения собственности, которые имеются по поводу вещей, т. е. отношения общественной и личной собственности.62 Отношения по поводу средств производства и рабочей силы должны быть однотипными, иначе не могло бы происходить их соединение в процессе производства.
Особую позицию занимали экономисты, продолжавшие отстаивать тезис о том, что личная собственность — юридическая категория. Наиболее последовательно эту точку зрения защищал А. М. Еремин, который писал: «...личная собственность является юридической формой распределения предметов потребления при социализме и никакого экономического содержания не имеет».63
Фактическое отрицание личной собственности в качестве особой экономической категории проявилось и в том, что центральные экономические журналы в течение многих лет не опубликовали ни одной статьи по вопросам личной собственности. Не нашлось этой категории места даже в последнем учебнике по политической экономии.64
Между тем переход предприятий на полный хозяйственный расчет, развитие различных форм кооперации, индивидуальной трудовой деятельности, элементов рыночной экономики требовали от экономистов углубленного теоретического осмысления этих процессов и с точки зрения отношений личной собственности, отграничения, в частности, ее от мелкой частной собственности.
Несмотря на определенные успехи в разработке теории соб60 См., напр.: Пуляев В. Т. Главная производительная сила социалистического общества и экономические законы ее развития. Л., 1979.
61 См., напр.: Ожерельев О. И. Механизм действия основного экономического закона социализма. Л., 1979.
62 Владимирский Е. А., Павлова И. П. Система социалистических производственных отношений. Л., 1986.
63 Е р е м и н А. М. Развитие комплекса отношений социалистической собственности. М., 1984. С. 28.
64 Политическая экономия: Учебник для вузов /Медведев В. А., Абалкин Л. И., Ожерельев О. И. и др. М., 1988.
42


ственности, экономическая наука существенно отставала от потребностей практики. Экономисты неожиданно для себя столкнулись с целым рядом новых проблем в развитии отношений собственности в связи с переходом предприятий на полный хозрасчет, развитием кооперации, арендных отношений, созданием смешанных предприятий и т. д.
Вторая половина 80-х годов займет, по-видимому, особое место в истории развития экономической мысли. Начавшаяся перестройка потребовала переосмысления многих, как их назвали, «теоретических догм». Пожалуй, за всю историю политэкономии социализма не было опубликовано столько статей по проблемам собственности, сколько пришлось их на эти годы. С одной стороны, четко прослеживается тенденция к пересмотру ряда принципиальных положений теории о сущности отношений собственности и связанных с ней категорий. С другой стороны, в дискуссию были вовлечены широкие круги экономистов, философов, юристов, ранее не занимающихся этими проблемами, не посвященных в «тонкости» предмета. Это предопределило недостаточную компетентность многих работ, поворот дискуссии в сторону «вечных» вопросов экономической теории.
Прежде всего следует выделить стратегические проблемы в развитии отношений собственности. Долгие годы в экономической науке, да и в хозяйственной практике, господствовали взгляды о том, что процесс общественного развития идет в направлении все большего «единообразия», в соответствии с моделью «пирамиды». Поэтому и развитие отношений собственности идет якобы по пути все большего обобществления, превращения общенародной собственности в единственную форму общественной собственности на средства производства, в форму всеобщего огосударствления. Отсюда на практике — всеобщая тенденция к централизации (экономики, политики, идеологии и др.), к попыткам тотального планирования «всего и вся», разрастание бюрократического аппарата и т. д.
Однако такие представления противоречили фундаментальным законам развития материи (в том числе и ее общественных форм). Особенно отчетливо эти процессы стали просматриваться в современном мире в условиях НТР. Развитие производительных сил происходит на основе все большего разнообразия условий и методов производства. Это, в свою очередь, требует соответствующего многообразия форм собственности, социально-экономических форм производства. Только при этом условии обеспечивается оптимальное соответствие между производительными силами и производственными отношениями, а соответственно и эффективность производства. Таким образом, созрели условия для фундаментального вывода о том, что развитие социалистического общества объективно должно предполагать широкое разнообразие отношений собственности.
Переход к многообразию форм собственности и форм хо43


зяйствования неизбежно поставил еще один «вечный» вопрос — о их взаимосвязях, взаимоотношениях, перспективах сосуществования, как это уже было в 20-х годах. Мнения, как всегда, разделились.
«Многоукладность, — считает, к примеру, А. Ю. Мелентьев,— абсолютно необходимо влечет за собой пресловутую дилемму „кто — кого” и рано или поздно превращается в едино- укладность»,65 т. е. превращается в «господствующую во всем общественном производстве систему производственных отношений того или иного конкретно-исторического типа, основанную на едином типе собственности».66
Однако, учитывая опыт различных стран, можно все же рассчитывать на создание более или менее равных условий для существования различных форм собственности, разных форм хозяйствования (с помощью кредита, финансовых льгот и т. д.). Главное, чтобы все они заняли свою «нишу» в общественном производстве, где их использование наиболее эффективно.
Острая дискуссия развернулась и вокруг понимания самого содержания собственности, ее общенародной и государственной форм.
Новыми моментами в понимании содержания собственности явились: фактический пересмотр положения о собственности на средства производства как основном производственном отношении, отказ от общенародной собственности как таковой; новая трактовка общественной и частной собственности, расширение границ содержания собственности за счет включения социально-психологических, морально-этических и других отношений;67 усиление акцента на проблеме взаимосвязи собственности и власти, уточнение экономического содержания пользования, владения, распоряжения, присвоения.68
До принятия Закона о собственности в СССР вопрос об основном производственном отношении решался довольно однозначно: общенародная собственность на средства производства, являясь основным производственным отношением, определяла 65 Мелентьев А. Ю. О трактовке ленинского наследия в векторе перестройки//Экономические науки. 1990. № 6. С. 22.
66 Там же.
67 «Собственность имеет не только экономическое, но и юридическое, психологическое, этическое и т. п. содержание и реализуется через всю систему общественных отношений» (Вопросы экономики. 1989. № 9. С. 128).
68 Несмотря на многолетнюю, в общем плодотворную, дискуссию, некоторые экономисты по-прежнему отрицают экономическое содержание этих категорий. Так, А. А. Сергеев пишет: «Не может не настораживать и то, что вновь делаются попытки актуализировать в ходе дискуссии проблему владения, пользования, распоряжения. Имея вполне определенный юридический смысл, эта проблема, как показала многолетняя дискуссия, будучи перенесенной в политическую экономию, порождает лишь схоластические пустопорожние словопрения» (Сергеев А. А. Социализм и товарное производство: о чем стоит и о чем не стоит спорить // Экономические науки 1988. № 5. С. 75).
44


характер всей системы производственных отношений, ее основные «социалистические» признаки (равенство, коллективизм, свободу от эксплуатации, планомерность и др.)- С отказом же в Законе от юридического признания общенародной собственности как таковой проблема встала по-новому: можно ли считать государственную собственность и какую ее форму (союзную, республиканскую, коммунальную) основным производственным отношением и могут ли эти формы определять социально-экономическое единство всей системы производственных отношений?
С точки зрения политэкономии выдвижение в Законе на первый план «собственности граждан» как исходной формы не только не решает задачи, но еще более запутывает саму ее постановку.
Во-первых, сама по себе собственность граждан не предопределяет социально-экономический характер отношений между людьми, а потому не может обусловливать социально-экономические черты всей системы экономических связей, а следовательно, и выступать основным производственным отношением.
Во-вторых, собственность граждан не предопределяет главного— характера соединения работника со средствами производства.
В-третьих, в принятой в Законе редакции она приобретает внеисторические черты.
В законе отсутствует и само понятие общенародной собственности. Реакция экономистов на этот факт была далеко не однозначной: некоторые посчитали это грубой ошибкой,69 другие стали подводить теоретическую базу под отказ от общенародной собственности.70
Выдвигалось положение и о том, что поскольку при социализме не сформировался механизм реализации общенародной собственности, то она приняла форму «ничейной» собственности, что и послужило основной причиной всеобщей бесхозяйственности.71
Наиболее интересной в этом плане представляется логика Корниенко. Из всего многообразия сторон в отношениях собственности он выделяет одну: собственность — экономическая власть. Беря ее за основополагающую черту собственности, автор приходит к довольно неожиданным выводам.
Так, он считает, что «общественная собственность означает принадлежность всего общественного богатства всему обществу в целом», поэтому в обществе «может быть только одна форма общественной собственности — общенародная. Если богатство 69 Афанасенко И. Д. О собственности на землю и аренде // Советский экономист. 1990. № 1.
70 Корниенко В. Общественная собственность как экономическая власть народа//Вопросы экономики. 1989. № 6. С. 87.
71 Там же. № 9. С. 142.
45


принадлежит коллективу, то есть отдельной части общества, то оно не принадлежит обществу в целом, следовательно, не является общественной собственностью... Общенародное богатство— это в первую очередь богатство экономической власти народа. Общенародная собственность — критерий построения социализма... Народовластие как форма прямого общенародного осуществления экономической власти в нашей практике еще не имело место и теоретически пока не разработано».72
Следовательно, общенародной собственности не было и быть не могло, поскольку трудящиеся не имели реальной власти Не было и социалистического общества с его общественной собственностью. Центральной же задачей построения социалистического общества является передача власти народу, создание системы народовластия.
В какой-то степени с Корниенко солидаризировались и другие экономисты. Так, В. П. Шкредов писал: «За долгий ряд лет в политической экономии, да и во всех социальных науках, утвердилось подведение всех форм социалистической собственности, включая государственную (общественную), под единое название „общественная”. А в строго научном смысле определять государственную собственность в качестве общественной неправомерно».73
Еще более неожиданно к этой проблеме подошли В. Г. Соколов и И. И. Искаков. Опираясь на положение Маркса о том, что частная собственность есть противоположность общественной, коллективной, они утверждали: собственность как самая глубокая абстракция существует лишь в двух исторических типах — общественной и частной. Но поскольку частная собственность не может перейти в свою противоположность — общественную собственность «в одночасье», то в результате Октябрьской революции вовсе не был ликвидирован частный тип присвоения и установлены отношения общественной собственности. «Социалистическая и общественная собственность — это далеко не одно и то же... Реальная социалистическая собственность есть лишь особая форма частной собственности... ВСЕОБЩАЯ ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ».74
Таков разброс мнений экономистов по важнейшим проблемам экономической теории.
Существенные изменения произошли во взглядах экономистов и на государственную собственность. Всеобщее признание 72 Там же. № 6. С. 87—92.
73 Шкредов В. П. Экономика и право: Опыт экономико-юридического исследования общественного производства. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1990. С. 83.
74 Соколов В. Г., Искаков И. И. К вопросу о сущности социалистической собственности//Социалистическая собственность: теория и практика / Под ред. В. В. Бублика. Новгород, 1990. С. 13<
46


получил тезис о многоуровневом и многосубъектном характере государственной собственности. Основными субъектами государственной собственности признаны Советы народных депутатов всех уровней (а не министерства и ведомства). Это предопределило и последующий ход событий — передачу экономической власти Советам, признание их сособственниками государственной собственности, что и нашло отражение в принятых законах.
В ходе обсуждения проблем государственной собственности экономисты выдвинули целый ряд новых и важных положений.
Так, А. Пузановский утверждал, что «государственная собственность является экономической почвой, адекватной системе государственного социализма и неадекватной социализму демократическому».75 Следовательно, осуществление хозяйственной реформы, развитие экономики на основе использования многообразных форм собственности неизбежно должны сопровождаться разгосударствлением государственной собственности, в том числе путем выкупа и аренды. При этом считается оптимальным, что процесс передачи имущества под новые формы собственности должен охватить примерно две трети всей государственной собственности. Только на такой основе и может быть создана экономическая база для демократического социализма со всеми присущими ему надстроечными элементами.
В. В. Радаев, наоборот, считает, что передача средств производства коллективам в коллективно-групповую, кооперативную собственность (путем аренды и выкупа) «свела бы общенародную собственность на нет».76 Развитие арендных отношений должно происходить в рамках государственной собственности как формы, позволяющей обеспечить полный хозрасчет.
И. Д. Афанасенко также полагает, что «выкуп коллективами предприятий объектов общенародной собственности ведет к деформации экономического базиса социализма... Реальное владение на праве аренды — единственно правильное направление совершенствования отношений собственности».77
По мнению Л. В. Никифорова, «аренда дает способ и формы разгосударствления отношений собственности и превращения трудящихся в реальных собственников наряду с государством... Ее важнейшие объекты (функционирующие предприятия, ресурсы) смогут превратиться из государственных в общую собственность государства, трудового коллектива, каж75 Пузановский А. Государственная собственность и система государственного социализма//Вопросы экономики. 1989. № 6. С. 103.
76 Радаев В. Хозяйственный расчет: к политико-экономической характеристике сущности и многообразия форм//Экономические науки. 1989. № 10. С. 7.
77 Афанасенко И. Д. Перестройка и собственность, или «По поводу одного законопроекта» // Советский экономист. 1989. № 36.
47


дого его члена, то есть в реальную собственность всего народа».78
В ходе проходившей (и продолжающейся) дискуссии выдвигались и другие интересные предложения: ввести в политэкономию понятие «интеллектуальная собственность», признать собственность на рабочую силу, узаконить наличие трудовой частной собственности, экономически обосновать ее отличие от личной собственности (что очень важно и в практическом плане с точки зрения налогообложения и проч.), расширить содержание понятия собственности за счет категорий «ответственность», «управление» и др. Все это предполагает дальнейшее углубленное изучение отношений собственности в различных формах.
78 Никифоров Л. Арендные отношения: проблемы становления // Вопросы экономики. 1989. № 11. С. 6.
Очерк третий
ПРОБЛЕМЫ ХОЗЯЙСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Перед Советским государством в первые же дни его существования встала проблема поиска организационных форм и методов управления как на отдельном предприятии, так и в масштабах народного хозяйства в целом.
В теоретическом плане вопрос об организации общественного производства в новом обществе широко обсуждался в социалистической литературе еще до 1917 г.
Обзору социалистических учений по этой проблеме были посвящены работы М. И. Туган-Барановского «Современный социализм в своем историческом развитии» (1906 г.) и «Социализм как положительное учение» (1918г.), в которых автор классифицировал формы устройства социалистического общества. В этих работах содержался интересный, на наш взгляд, анализ теоретических основ различных форм организации нового строя, преимуществ и недостатков каждой из них.
Туган-Барановский давал следующую классификацию возможных форм социалистического устройства, выработанных социалистической мыслью, причем в основу деления он положил большую или меньшую централизацию хозяйственного строя:1 1) централистический социализм и коммунизм (государственный социализм);
2) корпоративный (синдикальный) социализм;
3) федералистический (коммунальный) социализм;
4) анархизм. 1
1 В скобках — классификация по работе 1918 г.
48


Анализируя централистический социализм, автор показал: мысль о том, что преобразования общественного строя в интересах рабочих масс возможны лишь при помощи государства (путем государственной организации общественного хозяйства), была выдвинута и обоснована школой Сен-Симона. По мнению ее представителей, все средства производства будут сосредоточены в руках государства; распоряжение средствами производства, распределение их между отдельными местностями страны возлагается на центральное государственное учреждение. Эта система предполагает сложную иерархию в масштабах всего национального хозяйства взаимоподчиненных хозяйственных организаций различного уровня, полное единство плана. Производимые продукты не являются собственностью отдельных производителей, а прямо поступают в государственные магазины для хранения и последующего распределения между всеми членами общества. Само распределение осуществляется при посредстве денег, но они — лишь простые условные знаки, символические выразители ценности.2
Мы так подробно останавливаемся на этой модели потому, что научный социализм в значительной мере основывался именно на идеях утопического социализма, развивая многие его основополагающие принципы.
Туган-Барановский в 1918 г. подчеркивал, что «в настоящее время всего более сочувствия вызывает государственный социализм» с ориентацией на большие хозяйственные единицы, поскольку они позволяют обеспечить большую планомерность; категория «планомерность» считается важнейшей характеристикой социализма.3 При коммунальном и синдикальном социализме планомерная организация хозяйства должна ограничиваться узкими пределами либо данной общины, либо отраслевой ассоциации производителей, а отношения между общинами и ассоциациями будут лишены какой-либо планомерности,4 поэтому социалистическая мысль признавала возможным лишь централистический социализм и коммунизм.
Но централистическая организация, предполагающая, замечал автор, строгое подчинение личности велениям центральной власти и передачу последней всей хозяйственной инициативы и ответственности за результаты труда, не соответствует идеалу наибольшей свободы личности. Туган-Барановский предлагал «известный компромисс» между различными социалистическими системами на основе дополнения и ограничения централистической системы корпоративной и федералистической, позволяю2 Туган-Барановский М. И. Современный социализм в своем историческом развитии. СПб., 1906. С. 132—152.
3 Туган-Барановский М. И. Социализм как положительное учение. Пг., 1918. С. 66.
4 Там же.
4 Заказ № 505
49


щими ослабить элементы принуждения и предоставляющими инициативу и самостоятельность местам.5
Важным в воззрениях видного ученого было то, что по его мнению, «лишь при достаточной подготовленности общества к социалистической организации хозяйства переход к социализму был бы развитием производительных сил», в противном случае такой переход привел бы к разрушению общественного хозяйства, к регрессу «сравнительно с капитализмом».6 «В неподготовленной социальной среде социализм, — писал он, — вместо того, чтобы стать царством свободы и всеобщего богатства, должен стать царством рабства и всеобщей нищеты».7
Нужно подчеркнуть, что строго централизованная организация народного хозяйства, противопоставление рыночного хозяйства собственно социалистическому, полное огосударствление всех средств производства — характернейшие черты теоретических построений подавляющего большинства советских экономистов 20—30-х годов, стоявших, как правило, на ортодоксальной марксистской идейной платформе.
Эта концепция сложилась в результате примитивно-догматического приложения высказываний классиков марксизма относительно будущего общества к действительности переходного периода.8
Немало подобных изречений можно найти у В. И. Ленина в работах как дооктябрьского периода, так и периода гражданской войны. Предполагая, что экономика нового общества будет «нетоварной», «неденежной», Ленин исходил из представлений, согласно которым становление социализма есть построение прежде всего централизованного хозяйства, хозяйства из центра.9
Аналогичные идеи неоднократно формулировались и Н. И. Бухариным, который лишь позднее, в годы нэпа, признал всю несостоятельность, иллюзорность «военно-коммунистических» мечтаний в области хозяйствования: «...военный коммунизм мыслился нами не как „военный”, т. е. пригодный только для определенной ступени в развитии гражданской войны, а как универсальная, всеобщая и, так сказать, „нормальная” форма экономической политики победившего пролетариата»,10 11 как дальнейшее продолжение строительства «централ изаторского планового хозяйства».11
5 Там же. С. 83.
6 Там же. С. 125.
7 Там же. С. 126.
8 См., напр.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 294; Т. 46, ч. II. С. 98.
9 См., напр.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 253.
10 Бухарин Н. И. О ликвидаторстве наших дней//Экономические науки. 1989. № 4. С. 30.
11 Там же.
50


Характерны в этом смысле были взгляды первого председателя ВСНХ Н. Осинского (псевдоним Н. Н. Оболенского).
Для Осинского, «построить социализм» означало, во-первых, овладеть всеми «основными узлами» капиталистического хозяйства, во-вторых, очистить хозяйственный аппарат от всех общественно бесполезных частей и пристроек, в-третьих, одновременно перестраивать его в единый, связный, планомерно и сознательно управляемый обществом аппарат, «работающий на покрытие точно учтенных потребностей общества».12
Под «основными узлами» капиталистического хозяйства он подразумевал:
1. Захват учреждений сферы кредита и денежного обращения (банков).
2. Экспроприацию крупных промышленных и сельскохозяйственных предприятий, а также национализацию земли, ее недр, причем отчуждение предприятий и земли в этих формах должно быть не только юридическим, но и фактическим, позволяющим организовать централизованное хозяйственное руководство й всесторонний хозяйственный учет.
3. Овладение сферой товарного обращения, рынком, что, по признанию Осинского, представляет собой наибольшие трудности. По его мнению, здесь следует: а) взять в свои руки существующие синдикаты и крупные торговые фирмы; б) ввести в эту сферу государственную монополию и систему твердых цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию; в) организовать планомерное распределение продуктов между предприятиями и потребителями, «с заменой по возможности денежного расчета бухгалтерским расчетом».13
4. Организацию «потребительских коммун» для осуществления «низшего обращения». В этой области Осинский предусматривает необходимость решения комплекса задач: а) объявление участия в коммуне обязательным для каждого гражданина; б) обеспечение в коммунах господства пролетариев и полупролетариев, а в деревне — комитетов бедноты; в) передача всех предприятий розничной торговли в руки коммун; г) нормирование потребления всех продуктов первой необходимости.
5. Организацию распределения рабочей силы, основанную на учете рабочей силы и на трудовой повинности и осуществляемую общественными распределительными бюро.
Такова общая программа переустройства народного хозяйства на социалистических началах, разработанная Осинским в первой половине 1918 г., программа, ставшая одним из крае12 Осинский Н. Строительство социализма: Общие задачи. Организация производства. М., 1918. С. 39.
13 Там же. С. 46.
4:
51


угольных камней экономической политики «военного коммунизма».14
Эта крайняя точка зрения сохранялась и в 20—30-е годы. Некоторые позиции ее продолжали отстаиваться многими экономистами, партийными и государственными деятелями.
В полном соответствии с такими воззрениями, уже с середины 20-х годов И. В. Сталин и его окружение предприняли успешное наступление на новую экономическую политику, на еще только формировавшуюся демократическую систему хозяйствования. Это рассматривалось как движение к «законченному» социализму. «При законченном построении социализма,— считал С. Г. Струмилин, — у нас уже не будет рыночного распределения общественной продукции. И потому вопрос о ,,ценах” вообще потеряет всякий смысл и актуальное содержание».15
Центральным вопросом экономической теории в 20-е годы в области организации и методов управления социалистическим производством был вопрос о соотношении рынка и плана.
Для ортодоксальных марксистов рынок был всего лишь труднотерпимым злом, все их чаяния и надежды связывались исключительно с централизованным плановым руководством.
Правда, в рамках «партийной» группы помимо бескомпромиссных ортодоксов были и экономисты, придерживавшиеся умеренных взглядов и отстаивавшие идею сочетания планового руководства центра с широкой хозяйственной самостоятельностью предприятий и объединений. Представлявшие эту точку зрения экономисты доказывали необходимость при наличии нормальных (мирных) условий хозяйственного развития смещения центра тяжести с административных методов управления на экономические рычаги, которые, по их убеждению, действуют с большей точностью и гибкостью, чем громоздкий бюрократический аппарат главков.
Одним из защитников данной позиции был А. И. Рыков — председатель ВСНХ (1918 г.), заместитель председателя Совнаркома, глава правительства СССР (1924 г.), председатель СТО СССР (1926 г.), не являвшийся теоретиком в общепринятом смысле этого слова, но занимавший руководящие хозяйственные посты самого высокого ранга.
Важно отметить, что его взгляды на вопросы управления экономикой не оставались неизменными.
В годы «военного коммунизма» Рыков был твердым сторонником полной национализации всей промышленности, строго 14 Вместе с тем нужно отметить, что Осинский, состоявший в так называемой группе «демократического централизма», в партийных вопросах выступал за широкую демократию, за постоянную борьбу с бюрократизмом в партии, за расширение прав и самостоятельности местных органов и т. д.
15 Струмилин С. Г. Процессы ценообразования в СССР // Плановое хозяйство. 1928. № 5. С. 46.
52


централизованного управления ею. Он видел свою задачу в том, чтобы новая система управления максимально объединяла всю хозяйственную деятельность строго по единому плану, позволяющему согласовывать все экономические мероприятия.16 При непосредственном участии Рыкова формировалась глав- кократическая система руководства, основанная на монопольно-отраслевом принципе управления, утверждавшая неограниченную диктатуру центра и убивавшая какую бы то ни было конкуренцию, предприимчивость, инициативу мест. Главки, центры безраздельно распоряжались предприятиями соответствующих отраслей и видов производств. Они устанавливали предприятиям производственные планы и контролировали их выполнение. Они наделяли предприятия средствами производства, осуществляли слияние предприятий, подчиняли себе заготовку сырья, сбыт всех товаров и т. д.17
Но хаос в хозяйственной жизни, нараставшее недовольство рабочих и крестьян в конце гражданской войны заставили Рыкова (равно как и его единомышленника Бухарина) отказаться от «военно-коммунистических» иллюзий и выработать новые подходы к управлению советской экономикой.
С 1921 г. Рыков стал одним из наиболее искренних приверженцев рыночных форм хозяйствования, сочетаемых с планово- регулирующим воздействием государства на ход экономических процессов, ревностным сторонником децентрализованных структур управления, экономических методов регулирования хозяйственной жизни. Он всемерно поддерживал курс на возрождение товарно-денежных отношений, на реальную хозяйственную самостоятельность мест, на достижение советскими предприятиями и объединениями максимальной прибыли, считая ее важнейшим показателем эффективности производственной деятельности.
Однако осенний кризис сбыта 1923 г. существенно отразился на экономических воззрениях Рыкова, которые с этого времени вновь претерпели определенные изменения, хотя не столь резкие, как при переходе от «военного коммунизма» к нэпу. Их суть состояла в том, что Рыков отказывался от идеи экономического либерализма и свободного рыночного маневрирования децентрализованных хозяйственных структур (трестов, синдикатов, конвенций). Кризис оживил в нем централистические устремления, он почувствовал необходимость административного вмешательства в рыночную экономику, ограничения ее «саморегуляции».
Под руководством Рыкова оперативно была проведена кампания по снижению цен на промышленные изделия, хозяйствен16 Рыков А. И. Положение промышленности и меры к ее восстановлению//Народное хозяйство. 1920. № 12. С. 9.
17 Рубин А. М. Организация управления промышленностью СССР (1917—1932 гг.). М., 1969. С. 43—44.
53


ным органам было приказано снизить цены на 30%. Эта кампания явилась, по существу, первым крупным вмешательством государственной власти в деятельность хозяйствующих субъектов в период нэпа, и с 1924 г. принудительные административные методы регулирования экономики, в принципе чуждые рыночным отношениям, получали все большее распространение.
Но и во второй половине 20-х годов система управления виделась Рыкову как сложная система, синтезирующая централизованное управление с хозяйственной самостоятельностью коммерческих предприятий, приносящих своему хозяину — государству прибыль. «Создание прибавочной ценности и присвоение этой прибавочной ценности государством и есть тот характерный признак, который отличает нашу государственную систему от системы частного капитализма и от системы развернутого коммунистического хозяйства».18 Таким образом, в его модифицированной трактовке рыночные пристрастия были существенно умерены, но все же механизм хозяйственного управления по- прежнему представал как единство централизованного планового руководства и товарно-денежных отношений, единство, в котором приоритет он однозначно отдавал первой составляющей — централизованному административному руководству, «единому хозяину».
В этом смысле еще более последовательным приверженцем экономических методов управления был Бухарин.
Даже в 1928 г., когда сталинизм приобрел уже достаточно зримые очертания и немногие экономисты находили в себе мужество негативно оценивать жесткоцентрализованную систему руководства хозяйством, Бухарин, выступая на июльском Пленуме ЦК ВКП(б), говорил: «По отношению к нашим хозяйственным органам, по отношению к нашим собственным аппаратам мы все виды инициативы заменили одним видом — инициативы со стороны государства и исключительно сверху. Мы низовую кооперативную инициативу, местную инициативу и всякую прочую инициативу придушили, и так как мы гиперцентра- лизовали все дело, получился такой гиперцентрализованный бюрократический аппарат и такая ответственность наверху, что она превратилась в свою собственную противоположность».19
В «Заметках экономиста», посвященных анализу трехлетия реконструктивного. периода и задачам в 1929/30 хозяйственном году, Бухарин доказывал: сложившаяся в экономике гиперцентрализация управления приводит лишь к тому, что «мы сами лишаем себя добавочных сил, средств, ресурсов и возможностей», ибо бюрократические преграды не позволяют действовать более гибко, маневренно, успешно.20 Автор выступал за минимизацию использования административных методов ру18 Рыков А. И. Статьи и речи: В 4 т. Т. II. М.: Л., 1928. С. 158
19 Цит. по: Политическое образование. 1988. № 10. С. 46.
20 Бухарин Н. Избр. произв. М., 1988. С. 417.
54


ководства, поскольку они «тормозят хозяйственное развитие». К сожалению, утверждал он, и в промышленности, и в сельском хозяйстве «в значительной мере процветает политика административного нажима вместо хозяйственной борьбы»,21 новая же обстановка требует управления, опирающегося на широкое использование товарно-денежных отношений, рынка.
Огромное внимание вопросам теории и практики управления экономикой уделял и другой государственный деятель — Ф. Э. Дзержинский, занимавший ряд ответственных хозяйственных постов — нарком путей сообщения (1921г.), член Особого временного комитета наук при СНК (1922 г.), член СТО (1923г.), Председатель ВСНХ СССР (1924—1926 гг.).
Основное содержание системы управления социалистическим производством Дзержинский усматривал в централизованном плановом руководстве. Но он не сводил суть управления при социализме только к централизованному руководству, резко бичуя «слепое исполнение», догматический подход к исполнению решений вышестоящих органов управления. Большое значение Дзержинский придавал самостоятельности в выборе путей и способов реализации плановых заданий и административных указаний «сверху», сопровождающейся, однако, и всей полнотой ответственности. Во многих работах и выступлениях Дзержинский всесторонне обосновывал необходимость предоставления хозяйственной самостоятельности трестам, предприятиям, правлениям дорог при переходе на хозрасчет. Он считал, что «централизм здесь должен быть жестким, но вместе с тем система управления не может быть проводима путем приказов. Линия эта должна покоиться на доверии, т. е. на децентрализации».22
В периодической печати того времени мысли Дзержинского находили широкую поддержку у общественности.
Так, в статье «Режим доверия» отмечалось, что система управления, сложившаяся в общих чертах в эпоху военного коммунизма, была основана на принципе недоверия к «саботажничавшей интеллигенции и специалистам» и что сохранение и в последующие годы этого принципа породило очень прочные, глубоко укоренившиеся привычки и традиции. Система недоверия «выкристаллизовалась» в применяемых почти автоматически организационных и технических приемах и методах управления, определила и укоренила психологию «винтика» как управляемых, так и управляющих, на основе которой выработались соответствующие критерии и оценки деятельности. Все это привело к возникновению у многих хозяйственников боязни ответственности, стремление оградить себя всякого рода бумажками от «неприятностей». «Для этого типа работников, 21 Там же.
22 Дзержинский Ф. Э. Избр. произв.: В 2 т. Т. II. М., 1967. С. 13.
55


составляющих очень большую, чуть ли не преобладающую массу хозяйственников, — указывалось в статье, — важны не суть дела, не результаты того или иного мероприятия, а главным образом возможность меньших или больших осложнений и неприятностей лично для них».23
Кстати, сам журнал «Предприятие» был организован при прямой поддержке Дзержинского и задуман как печатный орган хозяйственных руководителей — «красных директоров». На его страницах было опубликовано немало смелых, умных выступлений.
Особенно выделяются помещенные в журнале статьи хозяйственного руководителя М. Б. Гроссмана.24
Автор неизменно и убежденно утверждал, что предприятие всегда должно быть основным звеном всей системы управления. Централизм ради централизма должен быть решительно отвергнут. Нужно, подчеркивал Гроссман, перенести центр тяжести управления и ответственности за результаты производства на предприятие, перевести его на самоокупаемость и хозрасчет, четко размежевать функции трестов и предприятий. Он не исключал целесообразности и такого варианта, когда предприятия входят в состав треста в виде пайщиков-акционеров.
Одним из первых Гроссман указал на необходимость радикальной перестройки всей системы управления. Рассуждая о проблемах грядущей перестройки, он пришел и к другому, чрезвычайно важному, выводу: эта перестройка должна осуществляться в направлении децентрализации производственных звеньев, развития их инициативы, заинтересованности в экономическом эффекте деятельности и ответственности за конечные результаты. Изменениям должны быть подвергнуты отношения, сложившиеся между главным штабом управления хозяйством— ВСНХ и трестами. Прежде всего из компетенции ВСНХ следует незамедлительно исключить все вопросы, связанные с отдельными предприятиями. Для этого существуют тресты, которые должны быть рассматриваемы не как простая сумма отдельных фабрик-заводов, а как единый хозяйственный организм.
По проблеме взаимоотношений центральных и местных органов управления промышленностью много выступал в печати и другой экономист и государственный деятель — А. М. Как- тынь (в 1919—1920 гг. — председатель Центрального Совета народного хозяйства Туркестана, в 1920—1922 гг. — член Президиума Укрпромбюро).
В книге «Единый хозяйственный план и единый хозяйственный центр», вышедшей еще в 1920 г., Кактынь доказывал: ре23 Предприятие. 1926. № 8. С. 12.
24 См., напр.: Гроссман М. ВСНХ и тресты//Там же. 1927. № Г С. 10—14.
56


зультатом чрезмерной централизации будет то, что центр «задохнется в куче мелочи». По его мнению, местным хозяйственным органам должна отойти значительная доля работы по руководству местным хозяйством, первичным хозяйственным единицам (по горизонтали) должна быть предоставлена «значительная доля свободы, инициативы и самостоятельности» в разработке планов, нахождении средств и способов его реализации, а также в корректировке плана (в определенных незначительных пределах, но самостоятельно, без запросов центра) при неожиданном изменении существующей обстановки.25 Это был очень важный и смелый для тех времен тезис. Причину утрированного централизма и бюрократизма главков и центров периода военного коммунизма Кактынь видел в непонимании необходимости обеспечения преимущественно экономической связи треста, его центрального правления с низшими звеньями, отдельными производственными коллективами, в непонимании того, что «горизонталь с вертикалью образуют вместе одно хозяйствующее целое». Он считал полнейшим абстрагированием от хозяйственного процесса предложения некоторых «ультрацентралистов» построить весь аппарат управления хозяйством всей федерации «лишь по отраслям производства, не допуская никаких районных (областных) горизонталей».26
Одним из первых в советской экономической литературе Кактынь поставил вопрос о связи управления хозяйством с отношениями собственности на средства производства, подчеркнув, что без постановки и решения этой важнейшей проблемы неизбежны извращения организационных форм. Национализация средств производства означала лишь первый шаг к утверждению социалистической собственности. Следующий, решающий шаг должен, по его мнению, заключаться в реальном обобществлении производства, в создании адекватных общественной собственности организационных форм управления производством. Формы, сложившиеся в годы «военного коммунизма», единственно возможные и полезные в условиях блокады и гражданской войны, обеспечившие победу, не соответствуют эпохе нэпа. Новая экономическая политика, а вернее, «старая и... единственно мыслимая и возможная в нормальных условиях при господстве пролетариата»,27 предполагающая широкое использование товарно-денежных отношений, потребовала иных организационных форм управления, более полно реализующих отношения общественной собственности.
Кактыню принадлежит приоритет и в постановке такой важнейшей проблемы науки управления, как методы управления 25 Об едином хозяйственном плане (работы 1920—1921 годов)/ Под ред. А. И. Анчишкина. М., 1989. С. 126.
26 Там же. С. 127—128.
27 Основной недостаток нашей системы управления промышленностью//Народное хозяйство. 1919. № 4. С. 19.
57


производством. Методы управления он подразделял на две группы: административные и экономические. Первые, по его мнению, применяются в чрезвычайных обстоятельствах. Они были характерны, например, для периода «военного коммунизма». Однако в мирных условиях предпочтение должно отдаваться методам экономическим. Главная суть новой экономической политики как раз и состоит в том, что в противовес преимущественно административным методам управления хозяйством выдвигаются экономические методы.28
Существо экономических методов, предполагающих широкое использование товарно-денежных отношений, Кактынь видел в регулировании всех фаз воспроизводства с помощью рыночных форм и в соответствии с общим хозяйственным планом. При наличии полного и точного учета всех экономических процессов через развитый и хорошо поставленный статистический аппарат экономические методы действуют с большей точностью и гибкостью, чем административные. Кактынь считал, что ошибочно думать, будто экономические методы хозяйствования свойственны лишь капитализму, а социализм может осуществлять управление хозяйством только административным способом. Правда, эта мысль не получила развития в его работах, более того, он ее, по существу, дезавуировал рядом противоположных высказываний.
Наиболее полно теоретические воззрения группы «умеренных» экономистов-марксистов отражены в работе представителя бухаринской научной школы А. Айхенвальда «Советская экономика».
Автор полагал, что поскольку в основе плана лежит познание и отражение объективных процессов, включая стихийные, рыночные, он должен быть гибким, в ходе его осуществления необходима оперативная реакция хозяйственных звеньев на меняющуюся ситуацию, а для этого — широкая самостоятельность предприятий социалистического сектора. В переходный период, писал Айхенвальд, план должен строится «не по типу негнущихся жестких диспозиций, а по типу системы директив, проведение которых находится под общим руководством и контролем центра, но отнюдь не под его мелочным административным управлением. Все социалистические предприятия, проводящие план, имеют большую свободу маневрирования и для проведения основной линии в подвижных и разнообразных рыночных условиях».29 Для переходной экономики характерно единство плана и рынка — «вне рыночных отношений у нас не существует планового хозяйства, а плановая связь неотделима от рыночных сделок, от денежного учета и т. д.».30 В этом ав28 Кактынь А. Очерки по организации народного хозяйства. М., 1922. С. 23—24.
29 Айхенвальд А. Советская экономика. М.; Л., 1927. С. 325.
30 Там же. С. 290.
58


тор видел своеобразие особого «советского» типа хозяйственной организации, отличие от социалистической. Для нее характерно:31
— своеобразное соединение товарно-рыночных и плановосоциалистических элементов;
— выражение социалистического плана в денежной форме;
— осуществление путем регулирования продаж и покупок, использования рыночного аппарата централизованного распределения обобществленных средств производства;
— использование отдельными производственными единицами, несмотря на их «последовательно-социалистический тип», товарно-капиталистической формы организации трестов, синдикатов и т. д.;
— оформление отношений между государством и отдельными производителями, рабочими в куплю-продажу рабочей силы, хотя на место отношений эксплуатации поставлено коллективное обладание и использование всем рабочим классом обобществленных средств производства.
«Словом, социалистическое строительство применяет товарные методы, — делал вывод автор, — новые общественные отношения опираются на старый денежно-рыночный аппарат, в товарно-капиталистические формы вкладывается социалистическое существо», создается новый тип товарно-социалистических отношений, характерный для переходного периода.32
Помимо «партийных» экономистов в 20-е годы сложилась группа «независимых ученых». Они также выступали за сочетание рынка и плана, но отдавали предпочтение, в отличие от «умеренных», рыночному регулированию экономики.
Выдающимся представителем группы являлся Н. Д. Кондратьев — профессор Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, директор Конъюнктурного института при Наркомфине, автор большого количества книг и статей, ученый, имеющий мировую известность.
Для Кондратьева необходимость централизованного планового начала была совершенно очевидна, планомерное развитие экономики он противополагал «стихийному, лишенному целевого руководства развитию». Однако, по его мнению, стихийного развития в чистом виде, освобожденного от каких-либо регулирующих воздействий государства на хозяйственную жизнь общества, в истории не существует. Было бы весьма поверхностно представлять товарно-капиталистическое хозяйство как сугубо стихийное, ибо и там государство преследует те или иные экономические цели. Но роль планового начала в условиях капиталистического и социалистического типов экономического базиса различна, причем не только количественно, но и качественно.
31 Там же. С. 290—292.
32 Там же. С. 290.
59


Наиболее глубоко, на наш взгляд, это показано в работе Кондратьева «План и предвидение».33
По мнению автора, воздействие государства на частнокапиталистическую экономику носит преимущественно косвенный, опосредованный характер. Системой разнообразных мероприятий (таможенная и тарифная политика, законодательство о союзах предпринимателей и т. п.) государство стимулирует приоритетное развитие одних отраслей хозяйства, одних форм его организации и, наоборот, ограничивает, сдерживает развитие других. Но при этом, как правило, мероприятия эти не являются административно-командными, ибо государство не выступает в роли непосредственного руководителя народного хозяйства.
Иначе — в условиях социализма. Здесь в руках государства сосредоточены все командные высоты (почти вся промышленность и транспорт, кредитная система и т. д.), и методы косвенного воздействия уступают место методам непосредственного руководства народным хозяйством. И даже несмотря на введение нэпа и перевод государственных предприятий на хозрасчет, оживляющих рыночные отношения, основные нити руководства работой государственных предприятий сконцентрированы в руках центральных органов экономической политики. В нашей стране налицо переплетение и сложнейшее взаимовлияние двух разнородных начал — стихийного, произрастающего из сферы конкурентно-рыночных отношений, и планового, базирующегося на государственной форме собственности на решающие средства производства.
Таким образом, плановое начало, по Кондратьеву, есть необходимое условие существования «нашего социально-экономического режима», но для него (в отличие от марксистов-ортодоксов, рассматривавших план как директиву) план есть прежде всего «система перспектив, реализация которых имеется в виду органами регулирования хозяйства».34 К этой системе автор относит такие, например, перспективы, как рост продукции различных отраслей экономики, повышение производительности труда, изменения организационных типов сельского хозяйства, рост его товарности и т. д.
Кондратьев выступал за то, чтобы система планирования позволяла органично учитывать конъюнктуру, цены, хозрасчет, не деформируя административными приказами рынок, не сжимая в железных объятиях директив творческую самостоятельность и инициативу хозяйственных звеньев. Внеэкономические рычаги, директивное планирование, по его мнению, искажают тонкий рыночный механизм регулирования, вступают в резкое противоречие с объективными законами товарно-денежных отношений, 33 Пути развития сельского хозяйства. 1927. № 2.
34 Там же. С. 6.
60


провоцируют возникновение диспропорций в развитии отдельных отраслей и затрудняют их выявление, ослабляют возможность установления правильного соотношения между товарной и денежной массой.
Таких же взглядов придерживался и В. А. Базаров — экономист, философ, публицист.
С удовлетворением встретив новую экономическую политику, Базаров с самого начала решительно отвергал примитивное противопоставление планового хозяйства нэпу, в соответствии с которым усиление планового начала якобы невозможно без ущемления нэпа. Он утверждал, что «самый приступ к практическому осуществлению планирования... стал возможен только благодаря нэпу, т. е. наличности рынка и тесно связанной с этим последним системы „хозяйственного расчета” в государственных предприятиях... Переход к планированию в народнохозяйственном масштабе требует не ликвидации, а, наоборот, укрепления и развития тех же самых основных начал».35 По мнению автора, нэп сумел обеспечить быстрое хозяйственное возрождение страны, беспрецедентный динамизм экономики благодаря рынку. Во-первых, рынок облегчил восстановление личной заинтересованности каждого работника в результатах труда и личную ответственность за добросовестность труда. Во-вторых, рынок чрезвычайно упростил функции фактической проверки работы предприятий, а следовательно, «всяческое хозяйственное регулирование», осуществляемое аппаратом управления.36
При отсутствии товарного рынка, рассуждал ученый, экономическое значение каждого отдельного хозяйственного акта реально сказывается не там, где такой акт имел место, а лишь на общих результатах всего государственного хозяйствования в целом. «И само собой понятно, что в этих суммарных результатах, где причудливо перекрещиваются между собой и накладываются друг на друга ошибки и достижения, удачи и неудачи тысяч предприятий, практически невозможно выделить долю, падающую на каждое отдельное из них».37
'Таким образом, Кондратьев, Базаров, другие экономисты этой группы реально оценивали ситуацию в народном хозяйстве, видели всю ее сложность и противоречивость и, главное, были далеки от однозначного решения проблем.
В их работах нельзя найти отрицания социалистического пути развития. Сама идея не ставилась под сомнение, а возможность ее реализации считалась вполне допустимой. Но, как ученые, они понимали, что любую идею нужно воплотить в 35 Базаров В. А. «Ножницы» и плановое хозяйство//Экономическое обозрение. 1923. № 10. С. 14.
36 Б а з а р о в В. А. К вопросу о хозяйственном плане//Там же. 1924. №6. С. 11.
37 Там же.
61


жизнь, опираясь на объективные законы, а не вопреки им. Поэтому, рассматривая советское хозяйство как товарное, они отстаивали экономические методы, косвенную форму регулирования народного хозяйства./
В начале нэпа обсуждался и третий вариант системы управления экономикой, фактически отрицавший какое-либо вмешательство государства в экономику и основывавшийся исключительно на рыночном регулировании экономического развития.
Экономисты этого направления выражали свои взгляды на страницах журналов «Экономист», «Экономическое возрождение», «Право».
Так, в одной из статей А. Л. Рафалович, ссылаясь на опыт Великой Французской революции, приводил слова члена конвента Эшассерио: «Экономическая политика хороша, когда... власть поощряет и содействует развитию всех видов производственной деятельности, не стремясь сама что-либо производить».38 В 1922 г. Рафалович писал, что лишь предоставление самого широкого простора частной хозяйственной деятельности, обеспеченной, в свою очередь, правовой и моральной поддержкой общества, может спасти страну от дальнейшего разрушения и гибели.39 40 Это — квитэссенция теории, проповедуемой сторонниками данного направления.
Л. Пумпянский утверждал, что «ни децентрализация управления, ни хозяйственный расчет не могут вывести нашу промышленность из того тупика, в котором она пребывает».10
На чем основывались такие взгляды, из чего они исходили?
Наиболее последовательно и всесторонне раскрывал их Б. Д. Бруцкус в полемической работе «Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе». Автор анализировал хозяйственные принципы социализма, его экономическую организацию, единый план социалистического строительства, распределение и обмен в социалистическом обществе.
Бруцкус доказывал: поскольку социалистическое государства не в силах измерить и взвесить потребности своих граждан, то оно и не может дать надлежащих директив производству. Самое слабое место в социалистическом хозяйстве он видел в стремлении государства централизовать в руках бюрократии все распределительные функции. По мнению автора, нормальное функционирование предприятий в социалистическом обществе «есть не правило, а исключение», ибо у социалистического хозяйства нет никакого механизма для координирования каждого отдельного производства с народным хозяйством в целом. «Стремясь преодолеть „анархию капиталистического производ38 Цит. по: Рафалович А. Л. Новая экономическая политика// Экономист. 192. №1. С. 235.
39 Там же.
40 Пумпянский Л. Новая промышленная политика // Экономическое возрождение. 1992. № 1. С. 55.
62


ства”, — продолжал он, — социализм может повергнуть народное хозяйство в „супер-анархию”, по сравнению с которой капиталистическое государство являет собой картину величайшей гармонии».41
Доказывая несовместимость социализма с принципом хозяйственной свободы, самостоятельности, Бруцкус рассматривал такие ее элементы, как свобода хозяйственной инициативы, свобода организации потребления и свобода труда.
Он утверждал, что в социалистическом обществе условия для хозяйственной инициативы неблагоприятные, так как в нем господствует уравнительность оплаты труда, «эгалитарный дух». Но даже если бы предприимчивость не заглохла в этом обществе, то ей все же «трудно добиться каких-либо результатов, ввиду полной бюрократизации хозяйственной жизни»,42 громадного консерватизма и инерции.
Социализм не способен обеспечить и свободы в сфере потребления ввиду того, что производитель, являясь монополистом, не руководствуется интересами потребителя; из этого вытекает тенденция к авторитарному распределению благ. «Авторитарное распределение хозяйственных благ является, таким образом, необходимой чертой социализма, как системы, отрицающей рыночное регулирование цен».43
Социализм не может обеспечить и свободы труда, поскольку человек в своей экономической деятельности руководствуется эгоистическими мотивами, материальным интересом. Для вовлечения же, например, крестьян в плановое хозяйство надо рассматривать их как батраков, сидящих на государственной земле, обязанных вести хозяйство под диктовку власти и обязанных сдавать весь продукт государству.44 Важнейшей чертой социалистического общества он считал возможность широкого бюрократического влияния по различным политическим мотивам на экономическую жизнь, так как «политическая власть окончательно слита с экономической, ресурсы могут растрачиваться на такие предприятия, которые не являются целесообразными, а вызываются иными соображениями власти».45
(Если подходить к мнению автора без идеологической предубежденности, то надо признать верность многих его высказываний по проблемам, увы, не решенным и в настоящее время.)
Трудности в хозяйственном развитии страны, ориентация на ускоренную индустриализацию и коллективизацию, сильные левокоммунистические настроения, догматическое следование
41 Бруцкус Б. Д. Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе // Экономист. 1922. № 2. С. 172—173.
42 Там же. № 3. С. 56.
43 Там же. С. 57.
44 Там же. С. 68.
45 Там же. № 2. С. 170.
ба


марксистской экономической теории социализма способствовали выбору в конце 20-х годов ортодоксального варианта организации системы управления экономикой.
С начала 30-х годов, в условиях нарастания культа личности Сталина, дискуссии по экономическим проблемам резко сворачиваются, ограничиваясь рамками принятой или одобренной партаппаратом линии. Политическая обстановка вынуждала обходить острые проблемы экономики, на долгие годы способствовала комментаторскому, догматическому подходу к вопросам теории и практики социалистического хозяйствования. Общий уровень экономической науки определяли суждения и оценки тех экономистов, которые вслед за Сталиным связывали перспективу прогресса социализма только с государственной формой собственности, наращиванием централизованного начала, изживанием товарно-денежных отношений. Все другие взгляды выкорчевывались с корнем; выдающиеся экономисты подвергались репрессиям.
В годы Великой Отечественной войны и первых послевоенных пятилеток советская управленческая мысль развивалась весьма вяло. Разработки этого периода велись в основном в прикладном плане. Исследовались, в частности, проблемы диспетчирования оперативного управления и учета производства, внутризаводского планирования, организации поточного производства и целый ряд других практических вопросов.
Среди крупных работ первых послевоенных лет, затрагивающих управленческую проблематику, следует назвать лишь труды А. А. Аракеляна,46 Н. А. Вознесенского, А. В. Венедиктова.
Вознесенский указал на ряд важнейших особенностей планирования, управления и организации социалистического производства и специально рассмотрел проблемы управления военной экономикой. Им были сформулированы особенности социалистического планирования, определены взаимозависимости стоимостных и плановых методов управления производством, детально обоснована необходимость создания материальных и трудовых резервов для ликвидации возможных частичных диспропорций социалистического воспроизводства, изложена концепция долгосрочного планирования.
Заслуга Вознесенского состоит в решении некоторых методологических проблем управления. Организацию и управление он рассматривал как функцию комбинированного совокупного в масштабах страны работника и считал, что в структуре социалистических производственных отношений «необходимо различать производственные отношения, отражающие процесс обобществления труда, и производственные отношения, характеризующие отношения собственности на средства производ46 Аракелян А. А. Управление социалистической промышленностью. М., 1947.
64


ства»,47 т. е. две группы или два слоя отношений. При этом под обобществлением понимался процесс специализации и кооперирования предприятий и целых районов, комбинирования производства на базе электрификации, механизации и химизации как решающих факторов роста производительности труда.
Вместе с тем теоретические построения Вознесенского не выходили за пределы представлений, свойственных утвердившейся административной системе, более того, способствовали упрочению ее господства.
Следует кратко остановиться и на работе Венедиктова «Государственная социалистическая собственность». Хотя она специально не посвящена рассмотрению вопросов управления, в ней автор много размышляет на эту тему.
Так, Венедиктов впервые предложил классификацию государственных органов, выделив хозяйственные, социально-культурные и административные. При этом он предпринял попытку выявить специфические признаки хозяйственных органов.48
В послевоенные годы дальнейшее развитие получили отдельные разделы науки управления, и прежде всего теория народнохозяйственного планирования. Широкое проникновение в науку математических методов привело к появлению принципиально новой концепции — теории оптимального планирования социалистического народного хозяйства.
Наблюдалось некоторое оживление теоретических исследований в области хозрасчета. Большинством советских экономистов хозрасчет трактовался как метод планового ведения хозяйства, основанный на использовании закона стоимости и товарно-денежных отношений.49
В 60—70-е годы проблема управления общественным производством приобрела такую популярность, что ее стали называть «проблемой века». Только в 1965—1975 гг. было издано 670 книг и брошюр и около трех тысяч статей по вопросам управления. Главная особенность методологических разработок этого периода заключается в том, что анализ управления производством как организационно-технической деятельности (преобладавший в 20—50-е годы) дополнялся исследованием управления как системы отношений, характеризующих его социально-экономическую сущность.
Вопрос о природе и структуре управленческих отношений оказался одним из наиболее дискуссионных. Само же управление народным хозяйством вошло в ряд важнейших категорий политической экономии социализма.
47 Вознесенский Н. А. Избр. произв. М., 1979. С. 102.
48 Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М., 1948. С. 591, 597 и др.
49 См., напр.: Козлов Г. А. Хозрасчет в социалистическом обществе. М., 1955. С. 24; Саков М. П. Хозрасчет и рентабельность социалистических предприятий. М., 1955. С. 6.
5 Заказ № 505
65


В ходе полемики высказывались самые различные мнения о месте управления в системе производственных отношений социализма. Одни авторы относили управленческие отношения к надстроечным (например, Ю. М. Козлов,50 В. П. Шкредов 51)> другие — к производственным (например, Л. И. Абалкин,52 О. В. Козлова53), третьи — к системе отношений, вбирающей в себя и базисные, и надстроечные элементы (например, Г. X. Попов,54 В. Н. Черковец55).
Дискуссия позволила установить, что волевые элементы и правовое действие в управлении не могут служить достаточным основанием для отождествления управленческих отношений с надстроечными, ибо любые виды производственных отношений регулируются различными отраслями права. Следует сказать, что «надстроечная» концепция преобладала до второй половины 50-х годов, т. е. до тех пор, пока экономисты не приступили к активному исследованию отношений, складывающихся в процессе управления производством.
Более весомыми оказались аргументы сторонников «базисной» концепции.
Уже во второй половине 50-х годов в печати появились высказывания, согласно которым управление производством, несмотря на возможные изменения его форм, остается экономической категорией, внутренне присущей плановому социалистическому хозяйству. «Тот факт, — пояснял Д. Черномордик,— что управление осуществляется в определенных юридических формах, отнюдь не противоречит положению, что они имеют экономическое содержание».56
Признание управления экономикой важной стороной производственных отношений — бесспорная заслуга авторов «базисной» концепции. Надстроечные концепции, в соответствии с которыми деятельность по управлению рассматривалась как исключительно «властно-волевая», субъективная, были подвергнуты научной критике и существенно пересмотрены.
В ходе экономической дискуссии, развернувшейся на стра50 Козлов Ю. М. Управление народным хозяйством СССР: В 2 ч\ Ч. 1. М., 1977. С. 451.
51 Шкредов В. П. О разграничении предмета политической экономии и теории управления производством//Организация управления /Под ред. Н. П. Федоренко, Д. М. Гвишиани, В. Г. Афанасьева. М., 1972. С. 58, 61—62, 64.
52 Абалкин Л. И. Хозяйственный механизм развитого социалистического общества. М., 1973. С. 17, 30.
53 Козлова О. В., Кузнецов И. П. Научные основы управления производством. М., 1970. С. 16.
54 П о п о в Г. X. Проблемы теории управления. 2-е изд. М., 1974. С. 141—142.
55 Черковец В. Н. К вопросу о характере управления производством при социализме//Экономические науки. 1959. № 4.
56 Черномордик Д. О хозяйственном расчете как экономической категории//Вопросы экономики. 1956. № 8. С. 80.
66


ницах печати в 60-х годах, анализу были подвергнуты выявившиеся к этому времени недостатки и упущения в развитии производства, в значительной мере объяснявшиеся преобладанием административных методов хозяйствования.
«Базисная» концепция послужила теоретическим основанием хозяйственного механизма середины 60-х годов, при формировании которого, как известно, была попытка сделать упор на экономические методы управления. Жизнь, однако, показала, что успешность функционирования механизма управления предполагает необходимость всестороннего комплексного подхода к нему как к сложному явлению, учета всех факторов и моментов, не только экономических, но и социальных, активно влияющих на весь ход экономического движения.
Комплексная трактовка явилась естественным продолжением и дополнением «базисной».
ОднИхМ из первых тезис о комплексности управления в 60-е годы выдвинул Черковец.57
И производство, и управление им — процессы социальные, в которых переплетаются самые разнообразные производственные и надстроечные отношения, или сеть политических, психологических, юридических форм и связей. По мнению сторонников комплексной концепции, управление необходимо изучать таким, каким оно выступает в реальной практике: «В одних случаях за управлением по преимуществу стоят экономические отношения, в других — психологические отношения и т. д. Но гораздо чаще в конкретных явлениях управления сочетаются (на основе ведущей в конечном счете роли производственных отношений) те или иные комбинации разных аспектов или даже комплекс всех их».58
Развитие науки управления в 60—80-е годы протекало противоречиво. С одной стороны, шел бурный процесс накопления теоретико-методологического потенциала науки, который ознаменовался рядом таких крупных достижений, как обоснование комплексного подхода к исследованию проблем управления, создание учения об управлении как целостном хозяйственном механизме общества и др. С другой стороны, в эти же годы сформировалась обширная застойная зона в области исследования конкретных форм и методов управления общественным производством, не отмеченная сколько-нибудь видимым прогрессом по сравнению с 30-ми годами. Именно в этих разделах науки управления, непосредственно «выходящих» на практику, наиболее выпукло проявились такие явления, как схоластическое теоретизирование, схематизм и рутина, косность и прямолинейный догматизм, всегда отвергающие творческий поиск, консервирующие те или иные авторитетные суждения и оценки, 57 Черковец В. Н. К вопросу о характере управления производством при социализме // Экономические науки. 1959. № 4.
58 Попов Г. X. Проблемы теории управления. С. 142.
5"
67


пусть даже верные для своего времени, но устаревающие на новых этапах развития. Следует признать, что экономическая теория оказалась в целом малоприспособленной для решения масштабных проблем в области совершенствования форм и методов управления общественным производством.
Последнее, в частности, убедительно подтвердила хозяйственная реформа середины 60-х годов, вобравшая в себя целый ряд отдельных интересных начинаний, но, к сожалению, так и не получившая развернутого теоретического обоснования.
Принятию реформы предшествовали острые теоретические дискуссии. В ходе полемики рядом советских экономистов59 были обоснованы суждения о небходимости широкого использования товарно-денежных отношений и последовательного перехода к экономическим методам управления. Резкой критике подверглась сложившаяся к тому времени система ограниченного хозрасчета со свойственными ей многочисленными показателями плана, сковывавшими деятельность предприятий.
Особенно интересной была статья В. С. Немчинова.60 Пожалуй, она отразила ту высшую отметку, которой достигла разработка вопросов о формах и методах управления общественным производством. Автор смело и точно обнажил изъяны административной системы руководства хозяйством и предлагал вместо нее более сложный и действенный механизм. Слагаемыми этого механизма становились хозяйственные договоры, оптовая торговля средствами производства, планы-заказы (вместо планов-заданий), экономические нормативы длительного действия и другие компоненты.
Многие из высказанных Немчиновым и другими советскими экономистами мыслей были заложены в хозяйственную реформу 60-х годов.
Реформа мыслилась как комплексная. Можно выделить три основных элемента ее осуществления: 1) восстановление на новой основе отраслевой структуры управления; 2) совершенствование централизованного планирования и повышение его научного уровня при одновременном расширении хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий; 3) усиление хозрасчетной ответственности, внедрение полного хозрасчета, более полное использование экономических методов управления в их правильном сочетании с административными.
Общепризнанно, что реформа заметно оживила темпы экономического роста в' восьмой пятилетке, однако эффект прово59 См., напр.: Петраков Н. Я. Некоторые аспекты дискуссии об экономических методах хозяйствования. М., 1966; Кронрод Я. А. Закон стоимости и социалистическая экономика. М., 1970; Лисичкин Г. С. План и рынок. М., 1966; Ракитский Б. В. Что такое экономические методы хозяйствования. М., 1966.
60 Н е м ч и н о в В. С. Социалистическое хозяйствование и планирование производства //Коммунист. 1964. № 5.
68


димых мероприятий оказался весьма кратковременным. И, думается, не последнюю роль в этом сыграла именно недостаточная теоретическая обеспеченность реформы, повлекшая за собой принципиальный отход от ее идей уже к концу 60-х — началу 70-х годов.
Пожалуй, главный недостаток экономического механизма реформы, как справедливо отмечал О. Р. Лацис, заключался в игнорировании интересов самих коллективов предприятий. И хотя много говорилось о повышении заинтересованности, «ставка по-прежнему делалась не на то, чтобы по-новому формировать интересы предприятий, а на то, чтобы более надежно принуждать их действовать вопреки своим интересам».61 Считалось, что общенародные интересы адекватно выражаются лишь вырабатываемым центром народнохозяйственным планом, который предприятия, «не рассуждая», обязаны выполнить и в зависимости от выполнения которого оценивалась и стимулировалась их деятельность.
Таким образом, переход от административных к экономическим методам управления не получил всестороннего методологического обоснования, одних же интуитивно-эмпирических ощущений правильности намеченного курса оказалось недостаточно. Экономическая теория должна была дать углубленную сбалансированную концепцию новых форм и методов планового управления общественным производством, учитывающую качественные сдвиги в экономике.
В 70-х годах в науке возобладали представления, генеалогически родственные воззрениям 30-х годов с той же заметной аллергической реакцией на такие категории, как товарно-денежные отношения, самостоятельность, полный хозрасчет и т. п., с теми же предостережениями об опасности ослабления централизма и даже подрыва самих устоев социализма. Естест- ственно, что подобные, бурно прогрессирующие представления закладывали необходимые основы для реанимации жестко централизованной, административной системы управления.
Взгляды авторов экономической концепции форм и методов управления были подвергнуты резкой критике в работах А. В. Бачурина,62 А. М. Еремина,63 Н. А. Моисеенко и М. В. Попова,64 других авторов. Суть развиваемого ими подхода к управ61 Лацис О. «По-новому взглянуть...» (размышления экономиста) // Коммунист. 1986. К? 13. С. 33.
62 Бачурин А. В. Планово-экономические методы управления. М., 1973.
63 Еремин А. М. Отношения социалистической собственности и экономическое управление: Очерки теории. М., 1973.
64 Моисеенко Н. А., Попов М. В. 1) Демократический централизм— основной принцип управления социалистической экономикой. Л.» 1975; 2) Теория воспроизводства и управление социалистической экономикой. М., 1976; 3) Управление социалистической экономикой (политико-экономический подход). Л., 1981.
69


лению сводилась к необходимости усиления планового централизованного начала в руководстве экономикой. Данная концепция выглядела более убедительной, «вписывалась» в догматические представления о социализме, а потому и стала, по существу, парадигмой в науке управления 70-х — первой половине 80-х годов.65
Сложившаяся в теории ситуация оказала негативное влияние на развитие хозяйственной практики. На рубеже 70— 80-х годов темпы экономического роста упали до уровня, фактически означавшего наступление экономической стагнации. Возобладавшие централистские тенденции, выразившиеся в недопустимом принижении роли предприятий, ущемлении их самостоятельности, акселерировали такие имманентные атрибуты авторитаризма, как бюрократия, бесхозяйственность, безответственность и ведомственность. Сложившаяся практика ценообразования ориентировала производителя не на общественно необходимые, а на фактические индивидуальные затраты труда, зачастую завышенные. Система управления не обеспечивала восприимчивость народного хозяйства к инновациям, в результате разрыв в научно-техническом развитии в сравнении с наиболее развитыми странами постоянно увеличивался. Монополизм производителя самым плачевным образом сказывался на качестве продукции, уровень которого неуклонно снижался в целом по стране. Хозрасчет был формальным, отсутствовал достаточный материальный интерес к труду. Действующая система управления стала тормозом прогресса общества, она пришла в противоречие с потребностями общества в устойчивом динамизме экономики.
С конца 70-х годов в теории управления неуклонно нарастало понимание необходимости кардинальной ломки административной системы и активизации экономических рычагов хозяйствования. В выпущенных в эти годы работах советских экономистов, по существу, закладывались основы концепции перестройки.66
Разработка концепции коренной перестройки системы управления экономикой, начатая в середине 80-х годов, — несомненно, крупнейшая веха в развитии советской науки управления общественным производством. Исходные установки, положен65 Подробнее см.: Лавриков Ю. А., Корицкий Э. Б. Проблемы развития теории управления социалистическим производством. Л., 1989.
66 См., напр.: Абалкин Л. И. Диалектика социалистической экономики. М., 1981; Аганбегян А. Г. Управление социалистическими предприятиями. М., 1979; Бирман А. М. Экономические рычаги повышения эффективности производства. М., 1980; Бунич П. Г. Хозяйственный механизм развитого социализма. М., 1980; Попов Г. X. Эффективное управление. М., 1985; Стародубровский В. Г. Хозяйственный расчет объединений в условиях развитого социализма. М., 1981; Шаталин С. С. Функционирование экономики развитого социализма: Теория, методы и проблемы. М., 1982, и др.
70


ные в основу разработки новой модели системы управления, сводились к тому, чтобы нацелить систему управления на новое качество экономического роста, его переориентацию на социально значимые конечные результаты, на кардинальное ускорение НТП, на достижение качественно нового уровня благосостояния людей. При разработке концепции реформы предполагалось перейти от преимущественно административных к экономическим методам руководства на всех уровнях, к широкой демократизации управления, создать гибкую, целостную и эффективную систему хозяйствования.
К концу 80-х годов выявились три возможных варианта проведения экономической реформы.
Первый — консервативный — основывался на сохранении старой административной системы, где рынку отводится второстепенная роль. При этом варианте возникающие проблемы решаются преимущественно административными методами: замораживаются цены и ограничивается рост заработной платы, деятельность кооперативов и других организационных форм предпринимательства находится под жестким государственным контролем, борьба с диктатом производителя осуществляется путем запретов снижать объемы производства, отказываться от заключения осуществлявшихся ранее хозяйственных договоров и т. п. Предполагаются умеренный темп финансового оздоровления экономики, сохранение неэффективно работающих предприятий в промышленности и сельском хозяйстве, централизованного планирования и распределения ресурсов, отрицается возможность приватизации части основных фондов.
По существу, в такой модели сохраняются «лучшие» традиции 30—50-х годов и, конечно же, всячески подчеркивается необходимость отстаивания социалистического выбора.
Сторонники централизованно-директивного управления составляют достаточно многочисленную группу экономистов, не собирающихся сдавать свои позиции. Проводимая экономическая реформа, по их мнению, ведет к развалу общенародной собственности и реставрации капитализма, размыванию «коллективистских начал нашего общественного производства».67 Это размывание, как считает А. А. Сергеев, началось еще в середине 60-х годов и достигло апогея в середине 80-х. Выход из кризиса экономики он видит в совершенствовании плановохозрасчетной модели функционирования социалистического предприятия, в принятии новых показателей оценки и стимулирования НТП и повышения производительности труда.68
67 Радикальная экономическая реформа: Истоки. Проблемы. Решения /Под ред. В. И. Крупцова. М., 1990. С. 138—139.
Сергеев А. 1) Социализм и товарное производство: о чем стоит и о чем не стоит спорить//Экономические науки. 1988. № 5; 2) Проблемы обновления экономической теории социализма и концептуальные варианты радикальной перестройки//Там же. 1989. № 3.
71


Очевидна тупиковость названного варианта развития, подтвержденная более чем 70-летней историей нашего народного хозяйства. Но, к сожалению, не для всех.
Второй — радикальный — вариант проведения экономической реформы предлагал коренную ломку сложившихся структур и хозяйственных отношений в кратчайшие сроки по этапам. Главная особенность его в том, что он опирался «на принципиально новую экономическую доктрину. Движение к рынку прежде всего за счет государства, а не за счет простых людей».69 При его избрании должны были проводиться самые решительные мероприятия по разгосударствлению и приватизации, передаче государственного имущества гражданам, по созданию акционерных компаний на базе крупных государственных предприятий, по передаче или продаже за символическую плату определенных категорий жилья и земельных участков. Вслед за этим принимались бы меры по демократизации экономики и устранению некоторых организационных структур (министерств, комитетов и т. п.), постепенному снятию государственного контроля за ценами, ужесточению денежно-кредитной и финансовой политики, направленной на ограничение денежной массы в обращении, создание валютного рынка. Рынок обеспечил бы восстановление действительной зависимости заработка от результата труда, создал бы сильную систему социальной поддержки и гарантий для населения.
Сторонники такого варианта — С. С. Шаталин, Н. Я. Петраков, Г. А. Явлинский и др. — считали, что при его реализации переход к новой хозяйственной системе произошел бы в кратчайшие сроки и результаты реформы сказались бы быстрее всего. На наш взгляд, этот путь перехода к рынку, отвергнутый союзным руководством, был бы наиболее эффективен.
Правительство страны выбрало третий вариант — вариант постепенных преобразований экономики, приняв «Основные направления по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике». Процесс перехода по этому варианту растягивается как минимум на 5—6 лет.
В программе «500 дней» вполне справедливо отмечалось, что такой путь не остановит (и время подтверждает это) процесс дезинтеграции экономической системы, появятся десятки автаркий в границах областей и республик, обмен продукцией между ними будет осуществляться в виде бартерных сделок.70 В результате надо будет выбирать между гиперинфляцией и прямым изъятием денежных средств у населения (что и началось 23 января 1991г.) и предприятий (с 1 декабря 1990 г.). Спад производства углубится, потребительский рынок вытеснится нормированным распределением и «черным рынком», неподчи- 09 Переход к рынку. Концепция и программа. М., 1990. С. 3.
70 Там же.


некие закону (или война законов) будет охватывать все новые сферы жизни общества.
Но ведь и сам автор умеренного темпа перехода к рынку Абалкин подчеркивал, что «длительное сосуществование эде- ментов старого и нового механизмов сохраняет инерци^г'бисте- мы, создает серьезную опасность возврата к старому»?1 Тогда в чем же дело? Видимо, как справедливо заметил П. Г. Бунич, в том, что «переходный период характеризуется весьма сильным тяготением к старому мышлению».72
Успешность проведения радикальной реформы управлял# экономикой во многом определяет перспективы дальнейшего развития советского общества. Существовавшая доперестроечная система хозяйствования должна быть решительно преобразована, а для этого, помимо политической воли, требуются углубленный анализ огромного исторического опыта человечества в области управления народным хозяйством, новые смелые идеи и шаги.
71 Экономическая реформа: Поиск решений. Материалы Всесоюз. научпо-практич. конф, по проблемам радикальной экон, реформы, 13—15 ноября 1989 г./Под ред. Л. И. Абалкина, А. И. Милюкова. М, 1990. С. 100.
72 Там же. С. 175.
Очерк четвертый
ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ПРОИЗВОДСТВА
Вопрос о характере труда при социализме в экономической литературе 1917—1981 гг. основательно исследован Е. И. Вяткиной.1 В учебной же литературе разработки ученых обычно отражены в наиболее простом, схематизированном и доступном для восприятия виде. Но именно в учебниках и учебных пособиях отчетливо обнаруживаются идеологическая функция политической экономии, механизм формирования массового сознания, адекватного господствовавшей социально-экономической системе.
В описании существенных особенностей социалистического производства советские экономисты были единодушны в том, что оно носит планомерно организованный, непосредственно общественный характер: из единого центра заранее планируются параметры и структура производства, номенклатура и объем произведенной продукции, потребности населения и количественная мера их удовлетворения. И, разумеется, осуществляется все это во имя «интересов общества и каждого его члена». Ученые могли расходиться в терминологических нюан- 1
1 История политической экономии социализма /Захарова М. В., Колесов Н. Д., Смирнов И. К. и др.; Под ред. Д. К. Трифонова, Л. Д. Широкорада. 2-е изд. Л., 1983. Гл. 6.
73-


сах, в «допущении» или «недопущении» товарного производства, спорить о степени централизации и огосударствления хозяйства, но в главном — в признании необходимости построения централизованной модели экономического процесса как отражающей коренные черты первой фазы коммунизма — значительных разногласий между ними не было. Подобное понимание характера труда и производства2 и преобладало в многочисленных учебниках и учебных пособиях по политической экономии социализма.
Несомненное влияние на формирование взглядов первых поколений советских экономистов по интересующей нас проблеме (да и по многим другим) оказали воззрения А. А. Богданова — одного из немногих идеологов революционного социализма в России, занимавшихся вопросами экономической организации будущего общества еще до 1917 г.3 Вот почему в первые годы после октябрьского переворота труды Богданова, в которых он попытался очертить основные контуры экономики «коллективистского строя», пользовались спросом. Среди таких работ — «Краткий курс экономической науки», в 7-е издание которого был включен раздел «Социалистическое общество»; написанный совместно с И. И. Скворцовым-Степановым «Курс политической экономии» (т. 2, раздел «Коллективистский строй»); «Вопросы социализма».
Социалистическое («коллективистское») производство, по Богданову, — прежде всего тотально организованное производство, все хозяйственные связи в котором исключительно планомерны: «Верховным организатором и здесь, и там является само общество... оно распределяет труд, оно соответственно этому распределяет и продукты труда».4 При этом вопрос о наиболее рациональном распределении труда и факторов производства решен не как экономическая, а как «научно-статистическая» задача. «Центральный статистический механизм», владея всей экономической информацией, безошибочно, с автоматической точностью регулирует движение труда по отраслям и секторам хозяйства.5
Единственная количественная мера учета труда при таком планировании — рабочее время, окольные же — рыночные — пути 2 Категории «труд» и «производство» в экономической литературе обычно трактуются как близкие по содержанию понятия.
3 Большинство коллег Богданова по революционному движению было озабочено иными, менее созидательными проблемами. Так, меньшевик в прошлом Б. Николаевский вспоминал: «Задача ликвидации старого строя настолько властно господствовала над нашим сознанием, что большая проблематика социализма нас почти не интересовала» (цит. по: Вопросы философии. 1989. № 10. С. 27).
4 Богданов А. А. Краткий курс экономической науки. 7-е изд. М., 1906. С. 296—297.
5 Богданов А. А. Вопросы социализма: работы разных лет. М., 1990. С. 302-303, 139—141.
74


достижения сбалансированности производства полностью исключены. «Между производством и потреблением продуктов не стоит рынок, покупка и продажа — но только сознательно и планомерно организованное распределение».6 Механизм осуществления подобной «планомерности» подробно и с большим пиететом описан Богдановым в технократическом романе-утопии «Красная звезда».
Внешне логика конструирования создателем «всеобщей организационной науки» жестко детерминированной экономической системы социализма была безупречна. Понимая под вещественным фактором производства тип техники, присущий крупному машинному производству, он полагал, что прогресс последнего неотвратимо приводит к неизбежности сознательной и планомерной организации экономики — «организованному сотрудничеству». Превращение «организаторской функции» в доминанту развития всего народного хозяйства порождает общественную собственность на средства производства, социализацию распределения и потребления. А в результате — «все общество становится одним предприятием».7
Исходные принципы, положенные в основание схемы, — представления о преобладающей роли форм производства по отношению к формам присвоения и о хозяйственных формах как функции экономической деятельности, стремление исследовать реальное, а не юридическое обобществление производства,— сомнений не вызывают. Но этого нельзя сказать о конкретном содержании модели «организованного сотрудничества» и выработанных на ее основе прогностических ориентирах социализации России.
Экономическая наука начала века внесла существенные коррективы в суждения ряда ученых прошлого столетия о концентрации и централизации производства и собственности как о безусловных императивах прогресса.
Так, С. Н. Булгаков, указывая на неправомерность таких взглядов вследствие существования наряду с законом концентрации производства тенденции к его децентрализации, писал: «Поэтому общее воззрение Маркса о развитии капитализма, с неотвратимой необходимостью ведущее к коллективизму, также неверно».8 Выводы Э. Бернштейна, К. Каутского, К. Реннера и других о неприемлемости абсолютного обобществления условий воспроизводства знаменовали новый подход к социализации хозяйственной жизни как к длительному и осуществимому лишь в разнообразных и нетрадиционных для ортодок6 Богданов А. А. Краткий курс экономической пауки. 7-е изд. С. 300.
7 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 301.
8 Булгаков С. Н. Капитализм и земледелие. Т. 2. СПб., 1900. 'С. 455—456.
75


сального марксизма формах процессу.9 И уж совсем нереальными выглядели в рамках этих доктрин экстраполяция планомерной организации труда на фабрике на социализирующееся хозяйство в целом и отождествление его с «единым организационным коллективом», «единым предприятием».
Но не только гиперболизация тенденций развития машинной технологии привела Богданова к мысли о всеобъемлющей планомерности. Как и на многих теоретиков того времени, на него оказали влияние позитивистские верования во всемогущество науки, в ее способность целиком и полностью разрешить противоречия буржуазного общества, в предустановленную технократией социальную гармонию. Для возникновения социализма, утверждал он, в первую очередь требуется «мировая строительная наука» — «необходимая руководительница в целостном и планомерном построении техники, экономики, идеологии единой системы коллективно-организованного производства».10 11
Именно для технократического сознания характерно такое перевертывание действительной ситуации, когда не «организаторская функция» представляется одним из системообразующих факторов экономической деятельности, а, напротив, само производство выглядит порождением извне — «от имени общества»— организующих и координирующих его «схем сотрудничества».
Поэтому-то Богданов, одним из первых в мире сумевший теоретически зафиксировать возросшее значение управленческого труда и институциональных экономических форм в хозяйственной практике, и оказался в плену собственной мистификации. Плановый фетишизм не мог не сказаться на интерпретации автором «Вопросов социализма» важнейших характеристик «коллективно-организованного производства». Так, он резко и аргументированно выступал против отождествления социализации производства с его бюрократизацией, против авторитаризма и экономического этатизма. Но, признавая лишь вертикальные, по существу — командные, связи в условиях «коллективистского строя», он указывал на необходимость внеэкономического принуждения к труду — «принудительных законов, например, закона о том, чтобы каждый по столько-то часов в день работал для общества».11
Взгляды Богданова на природу личного фактора (работни9 См., напр.: Бернштейн Э. Проблемы социализма и задачи социал- демократии /Пер. с нем. М., 1901. С. 169—171, 261, 314—318, 324—359; Булгаков С. Н. Два града. Т. 2. М., 1911. С. 36—37; Бердяев Н. А. Возможна ли социалистическая революция? М., 1917. С. 8, 14—15; Реннер К. Теория капиталистического хозяйства /Пер. с нем. М.; Л., 1926. С. 285—329; Каутский К. Материалистическое понимание истории / Пер. с нем. Т. II. М.; Л., 1931. С. 432—434, 593—594.
10 Б о г д а н о в А. А. Вопросы социализма. С. 310.
11 Богданов А. А. Краткий курс экономической науки. 7-е изд. С. 299.
76


ка) социалистического производства были также весьма своеобразны. Факт преодоления в будущем обществе старых, калечащих личность форм разделения деятельности на основе преобразований в содержании труда сомнений у него не вызывал. Осуществиться все это должно было в результате механизации производства и совмещения «организаторского» и «исполнительского труда» в рамках машинных технологий. В итоге различия между видами производственной деятельности погаснут, нивелируются, труд станет однороден, а работники, управляющие машинами, — одинаковыми, идентичными по уровню квалификации.12
Такой поворот мысли вынуждает Богданова идти дальше: «коллективно-организованная» система требует полной однородности составляющих ее «элементов». Вот почему непременным условием развития этой системы является «прогрессивное устранение принудительных норм»: обычая, права и даже... нравственности и патриотизма, как, впрочем, и иных «рудиментов» человеческой психики.13
Мнбго и с пафосом написано Богдановым о необходимости высокой культуры рабочего класса, о невозможности построения социализма в стране с низким уровнем культуры в рабочей среде. Актуальное предостережение, не так ли? Но какую культуру имел в виду теоретик, что предлагал взамен «старой, буржуазной» культуры? И здесь вполне достаточно упоминания о последствиях нигилистической деятельности находившегося под патронажем Богданова Пролеткульта.14
Советские марксисты, в первые послереволюционные годы еще только приступившие к разработке экономической теории социализма, оказались под сильным воздействием стройной логики концепции «коллективно-организованного производства» Богданова. Так, в изначальном ленинском понимании социализма как «единой конторы и единой фабрики» прозрачно проступает как раз богдановская — «одно предприятие» — дефиниция нового строя.
В дальнейшем позитивные элементы доктрины Богданова подверглись идеологическому остракизму, зато его идеи, потенциально содержавшие апологию наиболее грубых форм экономического этатизма и антитоварных представлений о характере социалистического производства, были восприняты и вульгаризированы советской идеологией, в предельно упрощенном виде вошли в ее генотип. Ведь для обоснования популярных в последующие годы утверждений о диктатуре пролетариата как 12 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 299—301.
13 Богданов А. А. 1) Краткий курс экономической науки. 7-е изд. С. 298; 2) Вопросы социализма. С. 181.
14 Об этом см.: Панов М. И. Почему плехановская критика А. А. Богданова не сработала // Марксистско-ленинское методологическое наследит и современная наука. М., 1989. С. 169—170.
77


законе движения советского хозяйства, о непосредственно общественном, планомерном характере социалистического производства и подобных им императивов не требовалось глубоких научных изысков: достаточно было проникнуться духом и мировоззрением послеоктябрьской эпохи, монизмом ее общей идеологической направленности, в продуцировании которого на уровне теоретического сознания Богданов сыграл отнюдь не последнюю роль.
Концепция тотального «коллективизма», нивелирующего личность и подчиняющего экономические и социальные структуры общества мистическому «организационному» началу, пришлась как нельзя кстати при господстве идеократии и тоталитаризма в стране. «Русское коммунистическое государство, — считал Н. А. Бердяев, — есть единственный сейчас в мире тип тоталитарного государства, основанного на диктатуре миросозерцания, на ортодоксальной доктрине, обязательной для всего народа».15
И еще одно немаловажное обстоятельство. Перед страной объективно стояла эпохальная задача индустриализации. Решение ее требовалс механизма экономической мотивации, побуждающего к производительному труду. Отказ от рыночных и традиционных для России хозяйственных стимулов привел к созданию системы внеэкономического принуждения, предполагающей и идеологическую мотивацию работника — приписывание труду и его результатам заведомо мифологических атрибутов. Бердяев отмечал: «Русские крестьяне сейчас поклоняются машине, как тотему... Для индустриализации России под коммунистическим режимом нужна новая мотивация труда, новая психическая структура, нужно, чтобы появился новый коллективный человек».16 Система внеэкономической мотивации труда нуждалась в социальном мифе и, в частности, в выдвинутой Богдановым идее о сугубо «коллективистском» и всецело «организованном» социалистическом производстве.
Для 20-х годов был характерен эмоциональный подход к ряду фундаментальных проблем экономической теории нового строя. В «Курсе политической экономии» В. Е. Мотылева, например, акцент делался на сравнении капитализма и социализма, демонстрации полярной противоположности двух систем.17 В литературе декларировались прежде всего ценностноэтические признаки социалистического труда: «добровольный», «творческий», «свободный», «коллективный». Указывалось на необходимость скорейшей выработки «нового отношения» к труду у работников. В этом идеологическом обрамлении нашли выражение присущие эпохе «военного коммунизма» методы организации производства. «Субботники, трудовые армии, трудо15 Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 117.
16 Там же. С. 116, 119.
17 Моты л ев В. Е. Курс политической экономии. Т. 1. М.; Л., 1925+
78


вая повинность — вот практическое осуществление в разных формах социалистического и коммунистического труда».18
У фетиша всеохватывающей централизации и сплошной машинизации экономики быстро нашлись поклонники. Л. Я. Любимов полагал (и не он один), что «сознательная воля, регулирующая экономическую жизнь и сообщающая ей устойчивость», заменяет собой объективные законы развития хозяйства.19 «Все народное хозяйство, — утверркдал Л. Н. Крицман,— превращается в одно громадное предприятие... Оно вырабатывает те продукты и в таком количестве, как ему укажет его главное управление».20 Свойствами общественного и производительного труда Крицман наделил лишь труд рабочих, «единоличники» же — мелкие производители и крестьяне, труд которых непроизводителен, исчезнут и «все станут фабричными рабочими».21
Экономисты начинают исповедовать взгляды об общенародной собственности как об основном, конституирующем ядре социалистического производства. Так, в учебнике М. Б. Вольфсона указывается, что обобществление средств производства, их переход из частного владения в общественное устраняет частный характер производства и развивает его общественную природу, придает труду планомерный характер.22 В. И. Ленин выводил понятие «коммунистически объединенного труда» из факта отмены частной собственности в России и организации производства на «государственной земле и в государственных предприятиях» на основе централизованного распределения ресурсов.23 Но система экономического этатизма и более эффективный по сравнению с традиционными формами организации производства хозяйственный уклад — далеко не тождественны. Г. В. Плеханов предупреждал: «Перемена собственника не означает еще» позитивной перемены «в организации производства».24
Вопросы социалистического труда в учебной литературе 20-х годов освещались эпизодически, в тезисном плане, а их изложение носило пропагандистский характер. Преодоление ограничительной версии предмета политической экономии и начавшийся процесс разработки категориальной структуры этой науки привели к более широкому истолкованию проблем труда.
Возросло в 30-е годы и количество выпускаемых учебных 18 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 40. С. 315.
19 Любимов Л. Я. Курс политической экономии. 4-е изд. Т. 1. Вып. 1. М.; Л., 1925. С. 12, 15.
20 Крицман Л. Н. Общественный труд рабочего и единоличный (се- мейиый) труд крестьянина. М., 1921. С. 11.
21 Там же. С. 12—13.
22 Вольфсон М. Б. Элементарный курс политической экономии. 3-е гзд. М„ 1924. С. 169.
23 Ленин В. И. Пили собр. соч. Т. 39. С. 273
24 Плеханов Г. В. Избр. филос. произв.: В 5 т. Т. 1. М., 1956. С. 323.


пособий. В них, как и раньше, декларировались черты, свойства социалистического труда, который определялся как «добровольный», «организованный», «коллективный», «долг чести», «труд на себя и на благо общества», «всеобщий». Констатировалась необходимость «нового отношения к труду» и «введения всеобщей обязанности работать по способностям». Подобные положения следует оценивать в контексте созданного в 30-е годы мощного механизма внерыночной мотивации труда.
Экономисты 30-х годов много внимания уделяли анализу «коллективистских» форм организации труда — ударным, сквозным и хозрасчетным бригадам, общественным буксирам и др. Это нашло отражение и в учебной литературе.25
Нарастающий процесс огосударствления экономики требовал теоретического обоснования бестоварной модели социалистического производства. Появившейся в научном обороте категории «характер труда» был придан предикат «непосредственно общественный». Так, Л. А. Леонтьев подчеркивал в рассчитанной на массового читателя работе «Капитализм и социализм»: «Труд каждого отдельного работника в социалистическом секторе перестает быть частным трудом. Его общественный характер обнаруживается не при посредстве рынка, не при помощи обмена товарами; плановое руководство непосредственно распределяет труд».26
В учебной литературе излагались проблемы не только социалистического производства, но и его факторов; например, указывалось, что рабочий класс не отделен от средств производства и является их хозяином.27 Вопросы личного фактора производства освещались прежде всего в ракурсе распределительных отношений: необходимости распределения по труду, стимулирования работника. Одной из причин неравенства в распределении и потреблении при социализме считалось отсутствие у работников в полной мере коммунистического отношения к труду: «.. .производитель еще не совсем переварился в котле коллективизма».28
Исчерпывающая характеристика вещественного фактора производства усматривалась в «принадлежности средств производства рабочему государству», что «делает наши государственные предприятия предприятиями последовательно социалистического типа».29
В сферу крайнего этатизма попал и человеческий «фактор».
25 См., напр.: Политическая экономия / Под ред. Б. Д. Кофмапа. Вып. 1. М.; Л., 1931. С. 14.
26 Леонтьев Л. А. Капитализм и социализм. М., 1931. С. 38.
27 Политическая экономия /Под ред. Б. Д. Кофмана. Вып. 1. С. 14.
28 Михалевский Ф. И. Политическая экономия. 5-е изд. М.; Л, 1931. С. 360.
29 Сегаль Л. X. Краткий курс политической экономии. М., 1934. С. 108.
80


По мысли Б. Л. Маркуса, само «естественное движение населения уже не составляет только частное дело каждой отдельной семьи. Поэтому Советское правительство запретило аборты».30
Методологические истоки подобных умозаключений — в представлениях об общенародной собственности (а на деле — о юридических отношениях собственности государственной) как о ведущем компоненте экономической системы, априори определяющем природу производства и его существенные признаки.31 Но содержание экономических отношений далеко не исчерпывается оформленными в законе отношениями по поводу условий и результатов труда. Последние выступают лишь правовыми условиями движения экономической субстанции — процессов труда и производства.
Отказ от субстанциональной логики в исследовании приводит к подмене экономических законов иллюзорными структурами наподобие закона «диктатуры пролетариата». Формы же и сферы общественного труда иначе, чем в виде отраслевых министерств, наркоматов, главков, отделов, и не мыслятся. В таком случае из поля зрения теоретика выпадает реальный процесс экономического обобществления производства и становится возможным трактовать национализацию собственности как превращение хозяйственных единиц в «предприятия последовательно социалистического типа».
Только в таком случае и возникают представления о создании крупных «колхозов-мануфактур» как о способе преодоления различий индустриального и аграрного труда — без учета разнотипности экономических укладов в городе и в деревне.32 В рамках этой «научной» парадигмы производительный характер управленческого труда может быть объяснен тем, что он овеществляется в «физических объектах: папках, приказах, телефонограммах, карточках, делах и т. д.».33
Сказанное вовсе не означает, что субстанциональный подход к экономическому анализу был чужд ученым 20—30-х годов. В конце 20-х годов при изучении курса «Экономическая политика СССР» в Ленинградском Коммунистическом университете рассматривался вопрос о противоречии между формальным содержанием и субстанцией экономического процесса в государственном и частном секторах хозяйства.34 Закон дви-
30 Маркус Б. Л. Труд в социалистическом обществе. М., 1939. С. 299.
31 См., напр.: Михалевский Ф. И. Указ. соч. С. 359—360; Сегаль Л. X. Указ. соч. С. 107; Политическая экономия /Под ред. Б. Д. Кофмана. Вып. 1. С. 14.
32 См., напр.: Адлер М. Превращение сельскохозяйственного труда в разновидность индустриального//Проблемы экономики. 1934. № 6. С. 56— 68.
33 НОТ, РКП и партия. М., 1926. С. 161.
34 Учебные планы и программы ЛКУ на 1928/29 учебный год. Л., 1928.
6 Заказ № 505
81


жения советской экономики, писал К. С. Бутаев, «должен выражать самое существенное и самое важное с точки зрения движения и развития — это общественный труд».35 Во время развернувшегося в 1936 г. обсуждения проблем перестройки преподавания политической экономии А. С. Леонтьев высказал мысль, что в учебном курсе тема «Характер труда» должна предшествовать теме «Собственность на средства производства».36 Однако эти идеи не получили развития: идеологическая функция экономической науки возобладала над остальными.
На рубеже 50—60-х годов, как указывает Е. И. Вяткина, участвовавшими в дискуссии о законе стоимости при социализме экономистами «было признано, что характер труда в форме разделения труда первичен по отношению к форме собственности, которая, раз возникнув, оказывает обратное влияние на характер труда».37
Но практически во всей учебной литературе 50—80-х годов в различных интерпретациях преобладало выработанное в 20— 30-е годы понимание проблемы взаимосвязи труда и собственности. В сознание поколений студентов настойчиво внедрялась идея о том, что господствующая — общенародная (государственная)— форма собственности определяет природу и тенденции развития социалистического производства, что устранение частного и утверждение общественного присвоения в корне изменяет способ соединения факторов производства и характер труда, превращает его в непосредственно общественный, создает у работника новое отношение к труду.38
В программах курса политической экономии социализма изменялся порядок расположения темы «Социалистическое производство» по отношению к другим вопросам, прежние «этические» атрибуты труда уступали место новым, например «взаимоотношениям товарищеского сотрудничества и взаимопомощи», суть же изложения проблемы — наделение формы собст35 Бутаев К. С. Диктатура пролетариата как основа экономического развития советского хозяйства//Проблемы экономики. 1933. № 6. С. 52.
36 О перестройке преподавания политической экономии (обзор) //Проблемы экономики. 1936. № 6.
37 История политической экономии социализма. 2-е изд. С. 142.— Идеи о субстанциальной природе труда высказывались и позже (см., напр.: Шехет Н. Труд—материальная основа экономических отношений//Вопросы экономики. 1975. № 2. С. 105—107).
38 См., напр.: Политическая экономия: Учебник. М., 1954. С. 427— 430; Социалистический способ производства: Учебное пособие / Под ред. Г. А. Козлова. М., 1962. С. 61—69; Курс лекций по политической экономии. Коммунистический способ производства / Под ред. В. А. Пеше- хонова. Л., 1963. С. 176—180; Политическая экономия. Социализм — первая фаза коммунистического способа производства / Под ред. Н. Д. Колесова. М., 1974. С. 84—86; Политическая экономия: Учебник для вузов /Медведев В. А., Абалкин Л. И., Ожерельев О. И. и др. М., 1988. С. 346—347, 381.
82


венности способностью «творить» объективный экономический процесс — оставалась неизменной.
В отличие от большинства учебных пособий в учебнике под редакцией Н. А. Цаголова формально не собственность, а планомерность выступала основным системообразующим социалистическое производство фактором. Но сама планомерность определялась в качестве категории, «выражающей неотъемлемую черту общенародной собственности»,39 а централизованное регулирование общественного труда — результатом «сосредоточения основной массы средств производства в руках органа, обладающего политической властью и силой принуждения».40 Такая постановка вопроса понадобилась для придания производству как можно более планомерно организованного, нетоварного оттенка.
Иная точка зрения о товарном производстве была представлена в целом ряде учебных пособий. В них отмечались такие предпосылки существования и развития социалистического товарного производства, как незрелость непосредственно общественной формы труда, неоднородность последнего,, наличие экономического обособления предприятий; подчеркивалось, что товарно-денежные отношения — прежде всего отношения производства, а не распределения или обмена.41
Эти положения в определенной мере обесценивались декларациями о непосредственно общественном характере труда и производства как о первичном качестве хозяйственного процесса. Впрочем, в условиях непрерывного идеологического давления на экономическую науку иного и быть не могло. КПСС, читаем мы в одном из учебников, «вносит коммунистическое сознание в широкие массы трудящихся, организует их труд, воспитывает в них чувство хозяина... с тем, чтобы любая общественно полезная работа воспринималась теми, кто ее выполняет, именно как работа на себя».42
Во второй половине 80-х годов некоторые ученые пытались теоретически воспроизвести экономическую систему социализма при помощи субстанциального подхода к исследованию производственных отношений.43 Но противоречие между культивируемыми в политической экономии императивами («непосред39 Курс политической экономии / Под ред. Н. А. Цаголова. М., 1963. Т. 2. С. 111.
40 Там же. С. 93.
41 См., напр.: Курс лекций по политической экономии. С. 201—203; Политическая экономия. Социализм—первая фаза коммунистического способа производства. С. 86 127.
42 Политическая экономия: Учебник для неэкономических вузов /Румянцев А. М., Козлов Г. А., Волков Г. А. и др. 4-е изд. М., 1985. С. 320.
43 Покрытая А. К- Экономическая структура социализма: функционирование и развитие. М., 1985. Грималюк В. А. Непосредственно обобществленный труд. М., 1985; Ельмеев В. Я- Воспроизводство общества и человека. М., 1988.
6;
83-


ственно общественное производство», «непосредственно общественные отношения» и проч.) и действительностью осталось непреодоленным. Субстанциальная логика наталкивалась на искусственные ограничения процесса познания, проистекавшие из канонизированных принципов «исторического материализма».
Истолкование экономической субстанции лишь как материального процесса приводит к невольной недооценке духовных «ингредиентов» хозяйственной жизни, побуждает исследователя видеть первооснову экономической системы исключительно в предметной деятельности. Так, всегда отстаивавший приоритет субстанциальной логики в познании В. Я. Ельмеев писал, что общественное бытие «имеет одну социальную материальную субстанцию — овеществленный человеческий труд»,44 а известный глубокими разработками вопросов теории социальной деятельности В. П. Фофанов констатировал генетически первичный характер «материально-практической деятельности».45
Хозяйственный процесс в значительной степени детерминирован явлениями нематериального порядка: присущими той или иной цивилизации традициями и стереотипами поведения людей, экономической этикой, мотивацией труда. Все это в конечном счете определяет динамику развития социальной системы, ее способность адаптировать инновации.
(По мнению П. А. Сорокина, материальные средства производства представляют форму реализации преобладающих в исторически данном социуме ценностей и норм поведения.46 Другой американский социолог — Ф. Фукуяма, отрицая познавательное значение «материалистического детерминизма», считает, что «и экономика и политика предполагают автономное предшествующее им состояние сознания, благодаря которому они только и возможны».47 Ценностные ориентиры экономического поведения человека вовсе не сводятся к роли пассивных рефлексов материальных факторов производства. «Успех капитализма, который не предвидели ни Маркс, ни Ленин, — утверждает Дж. К. Гэлбрейт, — кроется не только в изобилии товаров и подъеме покупательной способности населения, но и в создании общества массового спроса, делающего приобретение товаров главной целью жизни человека».48 Фукуяма и Гэлбрейт не оригинальны: еще в начале века М. Вебер и В. Зомбарт открыли сложную, не укладывающуюся в рамки «материалистического понимания истории» зависимость генезиса производствен- 44 Ельмеев В. Я. Указ. соч. С. 44.
45 Фофанов В. П. Социальная деятельность и теоретическое отражение. Новосибирск, 1986. С. 59.
46 Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии//О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 465.
47 Фукуяма Ф. Конец истории?//Вопросы философии. 1990. № 3. С. 139.
48 Гэлбрейт Дж. К. Плюсы и минусы общества потребления // Проблемы мира и социализма. 1989. № 11. С. 59.
«4


них отношений от идеологических, психологических и социокультурных феноменов, а И. Шумпетер рассматривал предпринимательскую мотивацию как важнейшую составляющую хозяйственного прогресса.49 В России указанное направление экономической мысли было представлено прежде всего в трудах Булгакова, исследовавшего ценностные, этические характеристики труда и установившего связь между историческими типами организации производства и мировоззрением его субъектов.50 Критика Булгаковым «экономического материализма» в целом и марксистской версии последнего в частности, этическое начало, привнесенное им в экономический анализ, после 1917 г. были элиминированы из научного оборота.)
В наше время — время поиска оптимальной для страны модели рыночной экономики — проблемы хозяйственной этики приобретают не только академический, но и вполне реальный, практический смысл. Мировой опыт показывает, что абстрактно-всеобщие законы рыночной экономики — вовсе не определяющий своеобразие народного хозяйства фактор. Склонность человека к потреблению или накоплению, к максимизации локального дохода или расширению производства зависит в конечном счете от преобладающих в социуме этических норм. Последние определяют, во-первых, социально-психологические нормативы, регулирующие поведение хозяйственного субъекта» во-вторых, ценностный аспект его деятельности, в-третьих, способ символизации экономического процесса и его результатов в системе общепринятых знаков — деньгах, социальном статусе» формах национального и личного богатства и др.
Присущее ортодоксальному марксизму истолкование идеального лишь как отражения материальных условий воспроизводства явно недостаточно для всестороннего исследования процесса производства товаров и услуг. Необходимым, стало быть» становится иной концептуальный подход к духовным структурам хозяйственной организации и интеллектуальным экономическим ресурсам.
И такое понимание этой проблемы начинает приобретать популярность у советских обществоведов. А. Ф. Зотов отмечает: «В способности творить то, чего не было до сознания и не возникло бы без сознания, — важнейшая характеристика человека» более фундаментальная, чем способность производить орудия труда».51 В центре внимания авторов сборника «Деятельность: теории, методология, проблемы» — вопросы креативного (твор49 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма//Избр. про- изв. / Пер. с нем. М., 1990; Зомбарт В. Буржуа / Пер. с нем. М., 1924; Шумпетер Й. Теория экономического развития /Пер. с англ. М., 1982.
50 Булгаков С. Н. 1) История экономических учений. М., 1910; 2) Очерки по истории экономических учений. Вып. 1. 2-е изд. М., 1918; 3) Философия хозяйства. М., 1990.
51 Право. Свобода. Демократия (материалы «круглого стола»)// Вопросы философии. 1990. № 6. С. 25.
85


ческого) характера человеческой деятельности.52 Идеи о значении нематериальных социокультурных факторов в истории и экономической жизни общества развивали участники «круглого стола» «Формации или цивилизации?» В. Ф. Щербина и В. М. Цветаев, Б. А. Андрианов и Г. Е. Марков, В. Н. Афанасьев.53 Последний, например, полагает, что понятие «экономика» содержит в себе и «способ хозяйствования (единство производственных отношений и отношений надстройки)», и «материальную культуру (единство отношений надстройки с производительными силами)».54
Подводя итоги всему сказанному, следует признать некорректной саму постановку вопроса о социалистическом производстве как категории социалистической (коммунистической) общественно-экономической формации. Термины коммунистической утопии К. Маркса далеко не адекватны реалиям советской экономики, а большей частью — просто несовместимы с ними.
Переход от классического марксизма к постмарксизму приведет, очевидно, к отказу от противопоставления капитализма и социализма как двух противостоящих формаций и к антитезе капитализма и этатизма как двух базисных принципов организации современных экономических систем. В таком ракурсе процесс социализации производства предстает в качестве важнейшей оппозиционной силы внутри, в пределах этих систем, но никак не в виде носителя признаков новой формации.55
Разработка перспективных методологических подходов к анализу категории «производство» невозможна без обращения к теориям цивилизаций, стадий экономического роста и другим достижениям мировой науки. Но это уже иная, связанная с созданием новой парадигмы в политической экономии задача.
52 Деятельность: теории, методология, проблемы / Батищев Г. С., Кассавин И. Т., Злобин Н. С. и др. М., 1990.
53 Формации или цивилизации?//Вопросы философии. 1989. № 10; Щербина В. Ф., Цветаев В. М. Экономические отношения: история и современность. Л., 1987; Андрианов Б. А., Марков Г. Е. Хозяйственно-культурные типы и способы производства//Вопросы истории. 1990. №8; Афанасьев В. Н. Диалектика собственности: логика экономической формы. Л., 1991.
54 Афанасьев В. Н. Диалектика общественных отношений и предмет политической экономии//Вести. Ленингр. ун-та. Серия 5. Экономика. 1989. Вып. 2. С. 55.
55 Стоянович С. 'От марксизма к постмарксизму//Вопросы философии. 1990. № 1.
Очерк пятый ПРОБЛЕМЫ РАСПРЕДЕЛЕНИЯ (20—30-е годы)
Важнейшим отличием развития советской экономической мысли 20-х — начала 30-х годов была острая теоретическая и 86


идеологическая борьба, обусловленная различиями в подходах к исследованию проблем распределения.
Вместе с тем решающее значение для формирования официально признанных воззрений имела, несомненно, марксистская теория. Существенную роль в ее распространении и утверждении в качестве теоретической базы строительства нового общества сыграли работы В. И. Ленина. На сформулированных в них положениях — об обусловленности отношений распределения в новом обществе отношениями общественной собственности, о необходимости распределения по труду при социализме, о возможности использования в хозяйственной практике таких форм, как заработная плата и премии, и т. п. — главным образом и базировались дальнейшие исследования.
Все же, повторим, утверждение этой господствующей тенденции проходило в весьма противоречивых формах и серьезной идейно-теоретической борьбе. На протяжении 20-х годов диапазон позиций был весьма широк—от ортодоксального следования. положениям К. Маркса (а впоследствии и Ленина) в работах большинства авторов, принадлежащих к правящей политической партии, до полного их отрицания в работах таких, например, авторов, как Б. Д. Бруцкус или П. Б. Струве.
Заметно изменилась ситуация к середине 30-х годов, когда «правота» теоретических представлений стала все больше утверждаться весомыми, но явно не научными методами.
Проследить основные этапы движения экономической мысли в указанный период, представить наиболее характерные для них направления разработки проблем распределения — в этом видит автор задачу настоящего очерка.1
Исторически первым этапом в развитии взглядов представителей политически господствующей в стране силы стал период начальных экономических преобразований советской власти и гражданской войны.
В эти годы проблемы распределения в рождающейся советской экономике не стали еще предметом собственно теоретического анализа — в центре внимания находились практические вопросы организации распределения в национализированном секторе экономики. Но прикладная направленность большинства публикаций совсем не означала пренебрежения идейнотеоретическими соображениями. Скорее, напротив, трудно найти в истории советской экономики период, когда теоретические положения столь же непосредственно были связаны с практическими предложениями.
Достаточно типичный пример — отношение к проблеме форм оплаты труда, к возможности и целесообразности использования сдельной платы на национализированных предприятиях.1 2
1 В очерке частично использованы материалы Т. А. Сониной.
2 В конце 1917 г. практически повсеместно была распространена повременная оплата.
87


Несмотря на то что прагматические соображения явно говорили в пользу сдельщины, многие авторы считали ее использование принципиально неприемлемым. Особенно характерна подобная позиция для экономистов, примыкавших по своим политическим взглядам к фракции «левых коммунистов».3
Отрицательное отношение к сдельной заработной плате, за которым, по существу, стояло отрицание дифференциации в оплате труда в принципе, — по-видимому, наиболее характерная черта экономической литературы первых послереволюционных лет.
Такой подход был частью более широкой платформы, оказывавшей определяющее влияние на разработку проблем распределения. Суть ее кратко может быть представлена в двух основных тезисах. Во-первых, для многих из авторов завоевание политической власти уже само по себе представлялось основанием, достаточным для утверждения нового общества.4 Во-вторых, требования немедленного «осуществления» социализма тесно корреспондировались с представлениями о нем на манер представлений раннего грубоуравнительного коммунизма, о которых Ф. Энгельс замечал, что для них «коммунизм есть некая доктрина, которая исходит из определенного теоретического принципа, как из своего ядра, и делает отсюда дальнейшие выводы».5 Таким доктринальным принципом в теоретических конструкциях первых послереволюционных лет был принцип равенства, логическим следствием которого была пропаганда уравнительного распределения. Идеи уравнительности поддерживались многими известными экономистами марксистского направления, в том числе и теми, чьи позиции впоследствии разошлись почти диаметрально, например Н. И. Бухариным и Е. А. Преображенским.6
Более взвешенной была позиция Ленина, активно выступавшего даже в разгар «военного коммунизма» за использование принципа материального стимулирования.7 Хозяйственная практика подтверждала его правоту, показывая, что уравнительное распределение становится существенным тормозом на пути повышения эффективности производства. Это способствовало постепенному отказу от прямолинейной пропаганды уравниловки.
3 «Совершенно недопустимы с точки зрения социалистической организации труда сдельная оплата и хронометраж» (Осинский Н. Строительство социализма //Коммунист. 1918. № 2. С. 9).
4 «Гражданская война неразрывно связана с решительной ликвидацией частной собственности, осуществлением социалистического строя и прямым переходом к коммунизму» (Осинский Н. Гражданская война и коммунизм/,/Коммунист. 1918. 8 марта).
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 281.
6 Бухарин Н., Преображенский Е. Азбука коммунизма. М._ 1918.
7 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 189, 212; Т. 38. С. 98.
88


Среди экономистов-практиков уже в 1918—1919 гг. все чаще стало высказываться мнение о неизбежности, по крайней мере в ближайшее время, использования дифференциации в оплате труда.8 Р. Арский,9 В. В. Шмидт,10 11 Л. Н. Крицман 11 и другие отмечали, что применение различных форм материального стимулирования — сдельной оплаты труда, натурального и денежного премирования — обеспечивает повышение эффективности производства, а потому должно быть использовано в практике хозяйствования.
Изменения в оценке материальных стимулов к труду нашли отражение в документах профессиональных, союзов, игравших в первые послереволюционные годы ведущую роль в формировании политики в области распределения. В резолюции III Всероссийского съезда профессиональных союзов говорилось о необходимости отказа от проведения принципа уравнительности и перехода к дифференциации в оплате труда с широким использованием сдельной оплаты и премий.12 К концу 1920 г. важность такого перехода практически не оспоривалась.
Появились к этому времени и первые теоретические публикации, посвященные обоснованию оплаты по труду. Однако их значение вряд ли стоит переоценивать. Авторы даже наиболее обстоятельных и для того времени зрелых работ (Н. М. Вишневский,13 Крицман) никогда не выходили в своих рассуждениях за пределы переходного периода и не распространяли вывод о необходимости оплаты по труду на социализм.14
К началу 20-х годов налицо было существенное различие во взглядах экономистов марксистской ориентации на принципы и формы распределения в переходной и социалистической экономике. Если по отношению к переходному периоду необходимость оплаты по труду (и в натуральной, и в денежной фор8 «Заработная плата должна изменяться в зависимости от производительности— вот основной лозунг современной рабочей политики» (Гольцман А. (Боярков Я.) Регулирование и натурализация заработной платы. М., 1918. С. 72).
9 Арский Р. Заработная плата и тарифная политика. М., 1919.
10 Шмидт В. Тарифная политика и ее очередные задачи. М., 1920.
11 Крицман Л. Единый хозяйственный план и Комиссия Использования. М., 1921.
12 III Всероссийский съезд профессиональных союзов (6—13 апреля 1920 г.). М., 1921. С. 113—114.
13 Вишневский Н. Принципы и методы организованного распределения продуктов продовольствия и предметов первой необходимости. М., 1920.
14 Крицман, признавая, что в переходный период необходимо «установление известной пропорциональности между отдаваемым государству трудом (затратой рабочей силы), с одной стороны, и размерами государственного снабжения — с другой», считал в то же время, что подобный принцип отомрет с переходом к социализму, где отношения между работником и государством будут строиться на обязанности работника трудиться, а государства— «снабжать работников всем необходимым» (Крицман Л. Указ, соч. С. 29).
89


ме), как правило, признавалась большинством авторов, то в рассуждениях о распределении в социалистическом обществе почти столь же единодушно указывалось на уравнительность как принцип распределения и натуральное снабжение как его форму.
Новый этап в разработке проблем распределения наступил с переходом к новой экономической политике. Необходимость восстановления разрушенного войной хозяйства, курс на безубыточность и прибыльность государственных предприятий, развертывание товарно-денежных отношений были несовместимы с уравнительным натуральным распределением, абсолютно преобладавшим в 1919—1920 гг.15
Экономисты-практики того времени уже в первые месяцы перехода к нэпу не только осознали необходимость кардинальной перестройки существовавшей в стране системы распределения (которую Шмидт справедливо охарактеризовал как систему социального обеспечения16), но и предложили конкретные пути распределения в условиях разрухи, недостатка сырья, продовольствия, промышленных товаров. Результатом их поисков стала разработка системы «коллективного снабжения», в основу которой были положены два основных принципа: установление предприятию фиксированного фонда снабжения, нс зависящего от числа занятых, но уменьшавшегося при невыполнении производственной программы; распределение этого фонда между рабочими в соответствии с их трудовым вкладом.17 Система «коллективного снабжения» стала той формой распределения, которая, позволив существенно сократить численность занятых на госпредприятиях, накопить запасы продовольственных и иных ресурсов, подготовила к осени 1921 г. переход к новой — бюджетно-сметной — системе оплаты труда. Ее применение было предусмотрено декретом СНК «Основные положения по тарифному вопросу» (сентябрь 1921 г.) — документом, в котором были определены основные характеристики распределения потребительских благ в национализированном секторе экономики: прямая и непосредственная связь оплаты труда со степенью участия в производстве, строгое соответствие меры вознаграждения мере труда, несовместимость с уравниловкой.18
15 По оценкам С. Г. Струмилина, основную часть материальных благ население получало в форме оплаты натурой (в 1919 г.—79,3%, а в 1920 г,— 92,6%) вне связи с производительностью труда (Стр ум ил ин С. Г. Проблемы экономики труда. М., 1982. С. 349).
16 IV Всероссийский съезд профессиональных союзов (17—25 мая 1921 г.): Стенограф, отчет. Ч. 1. М., 1921. С. 115.
17 «Снабжение распределяется как между отдельными рабочими, так и группами их (работающими аккордно, сдельно и т. п.) соответственно с достигнутыми ими производственными результатами» (СУ РСФСР. 1921. № 59. Ст. 403). — Подробнее см.: Гольцман А. Коллективное снабжение. М„ 1921.
18 СУ РСФСР. 1921. № 67. Ст. 513.
90


В основу бюджетно-сметной системы был положен принцип, уже использовавшийся при «коллективном снабжении»,— формирование фонда оплаты независимо от числа занятых. Но если при «коллективном снабжении» этот фонд был фиксированным, то при бюджетно-сметной системе он ставился в зависимость от количества выпущенной продукции, что повышало роль коллективной заинтересованности в увеличении объемов производства. Не менее важно и то, что новая система оплаты, в отличие от «коллективного снабжения», предусматривала не натуральную, а денежную оплату, более соответствующую расширению сферы товарно-денежных отношений.
Сосредоточение внимания на вопросах заработной платы, ее практического использования в хозяйственной практике — отличительная характеристика экономической литературы первых лет нэпа.
Существенную роль в разработке этих вопросов сыграли Комиссии ЦК и ЦКК РКП (б) по заработной плате, работавшие в 1922—1925 гг. Особенно плодотворной была деятельность Комиссии в 1924 г., когда ее возглавлял В. В. Куйбышев.19
Анализ влияния заработной платы на рост производительности труда, эффективности производства в целом был предметом особого внимания таких экономистов, как М. Гольдберг,20 И. В. Краваль,21 С. Г. Струмилин.22 В их работах отмечалось, что проблемы организации оплаты труда — это не только проблемы распределения, но и — в неменьшей степени — проблемы эффективности самого производства. Исходя из этого, они также отдавали предпочтение сдельной заработной плате. Отметим, что это предпочтение не носило характера абсолютизации сдельщины, чем зачастую грешили многие экономисты в последующие десятилетия. Например, М. И. Рубинштейн подчеркивал, что нельзя найти единственно правильную систему оплаты; ее выбор зависит от характера технологических процесов, уровня техники, специфики того или иного вида труда.23
Разработка проблем организации оплаты труда стала своеобразным импульсом к попыткам более глубокого изучения
19 Проанализировав с привлечением не только практиков, но и ученых- экономистов уровень и организацию оплаты труда, состояние и динамику производительности труда, Комиссия сделала вывод о том, что рост заработной платы должен быть непосредственно связан с ростом производительности «и притом в формах... прямо стимулирующих поднятие производительности труда, а именно в формах сдельной оплаты труда» (Доклад о деятельности Комиссии ЦК и ЦКК по зарплате. М., 1925. С. 28).
20 Гольдберг М. Союзы и производительность труда//Вестник труда. 1924. № 10.
21 Краваль Н. Заработная плата и производительность труда// Большевик. 1924. № 7-8.
22 Струмилин С. Заработная плата как фактор производства//Социалистическое хозяйство. 1923. № 2-3.
23 Рубинштейн М. Очерки по организации оплаты труда в переходный период. М., 1924. С. 46.
91


проблем заработной платы. К середине 20-х годов появилис. м работы, авторы которых пытались поставить и разрешить пре п блему социально-экономической природы заработной платы н государственном секторе экономики. н
Однако на уровень разработки этих вопросов самое серьез д ное влияние оказало общее состояние обществоведческо в мысли — слабость теоретической подготовки многих исследова телей, распространенное нигилистическое отношение к методе с логическим проблемам, механицизм, господство ограничитель м ной версии политической экономии. Эти черты были характер- ч ны и для большинства исследований в области заработной ч платы при всех различиях в позициях отдельных авторов. 0
Так, В. Е. Мотылев считал, что «даже в государственной в промышленности сохранены организующие формы и. . . движу- т щие силы капитализма», а потому и рассмотрение зарплаты следует начинать «с выяснения степени и характера действии в хозяйстве СССР. . . законов движения заработной платы, () свойственных капитализму».24 Это в дальнейшем вело к безо- говорочному утверждению: заработная плата и в государствен- ном секторе экономики остается ценой товара «рабочая си- и ла».25 Подобной же позиции придерживался Б. Л. Лившиц, ,, писавший, что «предприятие покупает рабочую силу и платит и рабочему соответствующую цену ее».26
Противоположную, как будто, позицию занимал С. К. Го- .. жанский: «...тот факт, что у нас рабочий класс владеет сред-с ствами производства, вносит коренную разницу в заработную Т[ плату по сравнению с капиталистическими странами».27 Эти () принципиальные отличия он видел в том, что заработная плата повышается не в результате классовой борьбы, что на ее уро- () вень не влияет рост безработицы или ее снижение и т. п.28 Слэ- в вом, существо различий было сведено лишь к количественным, 7 а не к качественным изменениям. с
И те, и другие авторы, думается, были далеки от истины, ;1 поскольку игнорировали специфику распределения в государ- п ственном секторе экономики. у
Эту специфику, на наш взгляд, отразил М. Б. Вольфсон. . Он считал, что рабочая сила «в государственной промышлен- н ности не является таким же товаром, как все продукты, сра- с ботанные в советской промышленности... Государство „платит” рабочему — это верно, но плата эта не определяется законами товарно-капиталистического обмена. Эта плата скорее
24 Мотылев В. Е. Заработная плата в капиталистическом хозяйстве и в СССР. Ростов н/Д.; Краснодар, 1924. С. 76—77.
25 Там же. С. 78. — См. также: Мотылев В. Е. Курс политической экономии: В 2 т. Т. 1. М.; Л., 1925. С. 336—337.
26 Лившиц В. Система заработной платы в СССР. Л., 1925. С. 39. ,
27 Гожа некий С. Н. Очерки политической экономии. Вып. 1: Зара- боотная плата. М., 1924. С. 61.
28 Там же. С. 74.
92


■зляется долей общественного дохода, выдаваемой рабоче- '...».29 Думается, что в такой трактовке верно схвачена глав- отличительная черта заработной платы в огосударствлен- -,.1 экономике — ее формирование не на основе законов товар- -.яо хозяйства, но в результате прямого распределения госу- ззрством потребительских благ, пусть и с использованием то- зарно-денежных форм.
По существу, так же подходил к проблеме Струмилин, низший, что под заработной платой в госсекторе следует пони- ль «ту часть... продукта, которую каждый рабочий... полуют из общего котла в соответствии с затраченным им коли- •сством труда».30 Величина же этой части, по его мнению, сделяется необходимой рабочему «нормой средств сущест- з зания». Эта норма должна быть достаточна, чтобы обеспе- ль: «...1) производство сырой рабочей силы работника, т. с. его личное содержание, 2) обработку этой сырой силы в лее квалифицированную, т. е. школьное и профессиональное бучение рабочего; 3) текущий и капитальный ремонт его радей силы, т. е. нормальный отдых и лечебную помощь; ) „амортизацию” нормального износа, т. е. содержание семьи подготовку себе смены в лице детей; и 5) „страхование” от реждевременного износа... — в форме некоторых сбережений а „черный день”».31
Струмилиным была поставлена и еще одна проблема — оста и роли общественных фондов потребления как особой фмы распределения, существенно отличной от распределения роз заработную плату. «Особенностью этого коллективного 'служивания,32 — писал он, — мы считаем то, что услуги госу- ..рства отдельным рабочим совершенно лишены характера ычного вознаграждения за труд. По общему правилу, они ззвсе не пропорциональны количеству и качеству труда обслуживаемых рабочих... Здесь, стало быть, начинает получать вое осуществление уже коммунистический принцип распреде- \ния».33 Отсюда же делался вывод, что закономерностью софистического распределения должно быть постепенное избиение в соотношении этих двух форм распределения в поль- последней: «...за счет заработной платы будет со време- по мере приближения к коммунизму, покрываться отно- тсльно все меньшая доля потребностей рабочего, так как все 29 Вольфсон М. Экономические формы СССР. М., 1925. С. 191.
30 Струмилин С. Г. К методологии изучения заработной платы и чвводительности труда//Плановое хозяйство. 1925. № 8. С. 36.
31 Там же. С. 36—37.
32 Термин «общественные фонды потребления» появился позднее. В ли- атуре 20—30-х годов, как правило, употреблялись понятия «коллектив- й доход», «социализированная заработная плата» и т. п.
33 Струмилин С. Г. К методологии изучения заработной платы и 1вводителыюсти труда. С. 36.
93


большая часть будет обслуживаться в порядке социального страхования и социального обеспечения».34
Оценивая работу Струмилина, обратим внимание на два обстоятельства.
Во-впервых, нетрудно заметить, что его трактовка как социально-экономической природы двух рассматриваемых форм распределения, так и перспектив их развития воспроизводилась почти текстуально в советской экономической литературе в течение десятилетий. Конечно, можно рассматривать это как свидетельство высокого теоретического уровня статьи. Но, на нал взгляд, более верно другое объяснение: эта работа Струмн- лина и бесчисленное множество последовавших за ней рабо на тему социалистического распределения не были вполне ори гинальны, а представляли собой лишь более или менее удач ное раскрытие одних и тех же положений основоположников марксизма, что делало большинство их удивительно похожим., друг на друга.
Во-вторых, статья является, по нашему мнению, одной и, «первых ласточек» нового типа социально-экономической литературы, который тогда только зарождался, а впоследствии стал господствующим в советском обществоведении, литературы «нормативно-инструктивной», не посвященной раскрытию зако номерностей развития общественной практики, а предписываю щей практике определенные нормативы «поведения». Однако в первой половине 20-х годов произведения подобного рода — еще редкость.
В целом же, думается, прав был А. С. Мендельсон, утверждая: «Экономическая литература первых лет нэпа — это лите ратура, по преимуществу, статистическая, описательного, об зорного характера».35 Но эта оценка отражает лишь состоишь литературы «официальной», принадлежащей перу стороннике) правящей политической партии.
Иначе обстоит дело с работами, написанными противника ми социалистических преобразований. Их критика носила, ка правило, теоретический характер и своим острием была направлена на доказательство теоретической несостоятельности практической неосуществимости социалистического устройств общества. Такова, например, была позиция Бруцкуса, Струве ; некоторых других авторов.
В своих работах они исходили из того, что целью социализма является установление возможно большего равенства членов общества, а это неизбежно ведет к уравнительности распределении, являющейся экономически несостоятельной «Распределение хозяйственных благ, — писал Бруцкус в статье. 34 Там же. С. 39.
35 Мендельсон А. Категория стоимости в условиях переходное периода//Плановое хозяйство. 1927. № 6. С. 109.
94


напечатанной в №1—3 журнала «Экономист» в 1922 г., — должно быть согласовано в социалистическом обществе с эгалитарным принципом, ибо если свобода есть руководящий лозунг буржуазии, то равенство есть руководящий лозунг промышленного пролетариата».36 Однако, указывал он, проведение этого принципа в жизнь неизбежно ведет к уравниловке, подрывающей заинтересованность в эффективном хозяйствовании. Поэтому «даже наше социалистическое государство, глубоко проникнутое эгалитарными настроениями, вынуждено было от этого отступить, вводя премиальную систему».37
Струве также видел в уравнительности основной принцип социалистического распределения, а отказ от нее с переходом к нэпу рассматривал как «радикальное» отступление от социализма.38
Подобные утверждения нельзя признать обоснованными. Уравнительные идеи, как мы видели, действительно были распространены среди большевиков, да и не только среди них. Но приписывать их основоположникам марксизма или Ленину можно, либо имея весьма поверхностное представление о их взглядах, либо сознательно искажая их позицию (что гораздо вероятнее, учитывая квалификацию авторов).
Более правомерным представляется высказанное Бруцкусом сомнение в возможности сколько-нибудь точно учесть на нетоварной основе различия в трудовом вкладе отдельных работников или хозяйственных единиц в удовлетворение общественных потребностей, без чего нельзя верно определить меру дифференциации при оплате по труду.39
Интересными, хотя и не бесспорными, были соображения Бруцкуса по проблемам распределения вновь созданной стоимости на потребляемую и накопляемую части. По его мнению, поскольку переход к социализму не может отменить этого деления, а объектом распределения среди населения здесь является лишь потребляемая часть национального дохода, то все «бремя расширенного воспроизводства» должно взять на себя государство, что может оказаться ему не по силам.40 Кроме того, отмечал Бруцкус, необходимой чертой социализма является «авторитарное распределение», отрицающее «право на свободное удовлетворение потребностей».41
В этих утверждениях есть, несомненно, рациональное зерно. Действительно, если государство становится единственным
36 Бруцкус В. Д. Проблемы народного хозяйства при социалистиче- и строе // Экономист. 1922. № 1. С. 52.
37 Там же. С. 56.
34 Струве П. Итоги и существо коммунистического хозяйства. Бер- 1921. С. 22.
39 Экономист. 1922. № 1. С. 56—57.
4П Там же. № 2. С. 180.
Там же. № 3 С. 58.
95,


субъектом накопления и оно же определяет меру деления национального дохода на фонды потребления и накопления, то вполне реальной становится угроза нарушения оптимального соотношения между ними. Верно и то, что централизация распределения как средств производства, так и предметов потребления становится серьезным фактором, ограничивающим экономическую свободу производителей.
Вместе с тем следует отметить, что эти справедливые утверждения направлены скорее против огосударствления экономики, чем против ее социализации (по нашему мнению, это далеко не тождественные понятия).
Впрочем, этого различия не делали не только представители оппозиции, но и сторонники правящей партии. Откликнувшись на публикации Бруцкуса и Струве серией критических статей, они отстаивали экономическую политику государства более эмоционально, чем глубоко. Так, Мотылев, справедливо указывая на неправомерность утверждений Бруцкуса о приверженности классиков марксизма идеям уравнительности, в то же время полностью игнорировал другие соображения автора, отражающие реальные факты, характерные для экономической политики партии большевиков.42 Это существенно снижало теоретический уровень критики, сводило ее к упрекам в «вульгаризации» и «буржуазном» подходе к рассматриваемым проблемам.
Весьма распространенными при критике позиций буржуазных экономистов были указания на непонимание ими органической связи между распределением средств производства и предметов потребления. В значительной мере это справедливо.
Например, один из известных русских экономистов — С. И. Солнцев утверждал, что единственным критерием распределения в буржуазном обществе является соотношение классовых сил: «Высота... составных частей общественного дохода... устанавливается на почве постоянной борьбы... между общественными классами.. .».43 Причем он приписывал это утверждение и Марксу.
Е. Л. Грановский отмечал, что подобное толкование закономерностей распределения не имеет к Марксу никакого отношения: «Законы образования заработной платы у Маркса суть совершенно иные, чем те, которые Солнцев ему приписывает».44 Позиция Солнцева, писал Грановский, согласно которой распределение общественного дохода определяется не экономическими, а социальными законами («соотношением социальных
42 Мотылев В. Об основных проблемах экономической теории социализма//Красная новь. 1922. № 4. С. 195.
43 Солнцев С. И. Заработная плата как проблема распределения. СПб., 1911. С. 306.
44 Грановский Е. К постановке проблем распределения у Маркса // Под знаменем марксизма. 1923. № 2-3. С. 234.
96


сил»), весьма уязвима, так как ведет к отрыву распределения от отношений производства: «Солнцев ошибочно рассматривает распределение как самостоятельную сферу, имеющую свои собственные законы (закон взаимоотношения социальных сил), не стоящие ни в какой связи с законами производства и обмена».45
Но при этом сам Грановский впадал в другую крайность, утверждая, что «никакого распределения... в капиталистическом обществе нет... Законы распределения и законы обмена суть одни и те же».46
Как известно, подобные утверждения также не имеют ничего общего с позицией Маркса, для которого единство фаз воспроизводства «заключается не в том, что производство, распределение, обмен и потребление идентичны, а в том, что все они образуют собой части единого целого, различия внутри единства».47
Другой критик Солнцева — А. Д. Удальцов, по сути, повторял его же ошибку, считая, что областью «собственно» распределения является «лишь распределение продуктов как средств потребления».48 (Подобные воззрения были весьма распространены в советской экономической литературе до последнего времени, что является весьма серьезным теоретическим пороком — независимо от своих желаний авторы, придерживающиеся их, приходят к обоснованию отчуждения работника от распределения средств производства, поскольку-де последние представляют объект общественной (читай: государственной) собственности и сами производители не являются субъектами их распределения.49)
Как видим, подвергая резкой критике положения своих идейных противников, представители марксистского направления сами в то же время совершали весьма серьезные методологические и теоретические ошибки, также подчас примитиви- зируя действительное содержание взглядов классиков марксизма.
Методологически уязвимой была и позиция таких известных в 20-е годы экономистов, как А. А. Богданов и И. И. Степанов,— авторов «Курса политической экономии», пользовавшегося в то время широкой популярностью. Они писали: «Распределение подчиняется условиям и потребностям производства. Его абстрактный закон состоит в том, что каждый элемент общества— группа или отдельный член — должен получать все
45 Там же. С. 235.
46 Там же. С. 236.
47 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46, ч. I. С. 25.
48 Удальцов А. К теории классов у Маркса и Энгельса//Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. Кн. 1. М., 1924. С. 404.
49 См., напр.: Вихляев А. В. Повышение эффективности отношений распределения: Политэкономический аспект. М., 1988. С. 11.
7 Заказ № 505
97


необходимое для выполнения их производственной функции. Закон этот, действующий до сих пор как стихийная тенденция, с постоянными колебаниями и нарушениями, — в эпоху коллективизма становится принципом научносознательной организации общества».50
С подобной трактовкой вряд ли можно согласиться. Сведение распределительных отношений к их «абстрактному» закону есть не что иное, как абсолютизация общеэкономических закономерностей. Но, верные сами по себе, эти общеэкономические закономерности мало что дают при игнорировании конкретных социально-экономических форм их реализации в исторически определенном обществе. Поэтому, даже если согласиться с трактовкой авторами «абстрактного закона распределения», ее явно недостаточно для исследования исторически конкретных отношений распределения.
Импульсом к переходу на новый этап в разработке проблем распределения стало завершение восстановительного периода и начало реконструктивного в становлении советской хозяйственной системы. Изменения в направленности экономической политики потребовали более серьезного внимания к теоретическим проблемам распределения для обоснования практических мероприятий в этой сфере.
Заметно усилилось внимание к такой важной проблеме, как взаимосвязь производства и распределения, причем господствующей постепенно становилась точка зрения, согласно которой отношения распределения всецело определяются отношениями производства. А. Кон писал: «...бессмысленно изучать отношения распределения... изолированно от отношений производства, ибо основные причины этих отношений лежат в производстве и выявить их можно лишь в том случае, если изучать их в связи с производством».51 Ему вторил Р. Е. Вайсберг, подчеркивая, что распределительные отношения в государственном секторе переходной экономики «сидят своими корнями в основных чертах обобществленного производства, которое создало иные, отличные от капиталистических общественные отношения».52 Подобные же утверждения содержались в работах многих других авторов.
Акцентирование внимания на качественных отличиях распределения в обобществленном секторе экономики само по себе было верным. Однако в большинстве случаев оно вело к прямому противопоставлению отношений распределения при капитализме и социализме, так что закономерности и формы рас50 Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии: В 2 т. Т. 2. Вып. 4. М.; Пг„ 1923. С. 292—293.
51 Кон А. Лекции по методологии политической экономии. М.; Л., 1927. С. 59.
52 В а й с б е р г Р. Е. Общественный продукт при капитализме и в СССР//Плановое хозяйство. 1927. № 6. С. 142.
98


пределения в последнем случае представали уже не результатом объективного экономического развития, а следствием определенной политики в этой области (как и в экономике в целом).
А. С. Леонтьев и Е. Л. Хмельницкая писали, например, что при социализме «место господства слепых экономических законов» занимает «сознательное господство общественного человека над хозяйственными процессами»,53 а потому и при рассмотрении проблем распределения следует исходить не из действия экономических законов, а из экономической политики Советского государства. Это требование, читаем в их ответе на критические замечания А. Кармалитова (которой по данному вопросу, по сути, придерживался тех же взглядов), «является одним из основных и исходных положений всей методологической установки нашей работы».54
Нетрудно заметить, что при подобной интерпретации специфики социализма открывается самая широкая перспектива для любой политики, в частности в сфере распределения, так как во всех случаях она «теоретически» обоснована.
Следует отметить, что в потоке подобных утверждений встречались и более зрелые суждения. Так, Г. Абезгауз и Г. Дукор справедливо указывали, что Леонтьев и Хмельницкая явно преувеличивают роль субъективного фактора. По их мнению, преимущества социализма состоят в следующем: экономические законы «в социалистическом обществе будут познаны и будут находиться под контролем самих людей».55
Эта позиция, далеко не безупречная, все же вернее взглядов авторов, названных ранее.
Однако в целом в литературе рассматриваемого периода господствовала позиция полной предопределенности закономерностей распределения в социалистическом обществе: «В социалистическом обществе каждый работник будет получать от общества то количество потребления, которое соответствует степени его участия в общественном производстве».56
Нетрудно заметить (оставляя в стороне вопрос о правомерности самого положения), что здесь явно звучит уже упоминавшийся выше мотив нормативности тезиса, который не мог быть подтвержден или опровергнут в силу отсутствия самой исторической практики.
Подобный же характер носило и обсуждение проблем сущности заработной платы.
53 Леонтьев А., Хмельницкая Е. Очерки переходной экономики. Л., 1927. С. 113.
54 Леонтьев А., Хмельницкая Е. Ответы на критику, мало заслуживающую ответа//Большевик. 1928. № 5. С. 84.
55 Абезгауз Г., Дукор Г. Очерки методологии политической экономии. М., 1931. С. 47.
56 Сегаль Л., Таль Б. Экономическая политика Советской власти, 4-е изд., перераб. и доп. М.; Л., 1930. С. И.
7* 99>


Так, во время обсуждения в Коммунистической академии доклада Преображенского «Закон ценности в советском хозяйстве» резкой критике были подвергнуты утверждения автора о том, что заработная плата и в государственном секторе остается ценой товара «рабочая сила». Следует заметить, что автор не обосновывал это положение раскрытием места работника в системе общественного производства, а выводил его из низкого уровня зарплаты и из того, что воспроизводство рабочей силы осуществляется через потребление рабочим продуктов, имеющих товарную форму.57
Такое объяснение, бесспорно, теоретически несостоятельно, поскольку не учитывает главного — положения работника в отношениях производства.
Но и критика также была малоубедительной. Кон, например, утверждал: «Как бы низко заработная плата ни стояла, мы должны говорить, что мы далеко отошли от капиталистических отношений, потому что у нас нет экономических препятствий для повышения заработной платы... нет экономической основы ее — стоимости рабочей силы».58
Тезис о нетоварности рабочей силы в национализированном секторе экономики, как видим, уже в те годы получил широкое распространение. Были попытки и его обоснования, которые не шли, впрочем, далее следующих положений: «У нас средства производства принадлежат самому рабочему классу, организованному в государство. У нас рабочий не отделен от средств производства, а соединен с ними... так, что весь рабочий класс владеет средствами производства на правах коллективного владения. При таких условиях... говорить о найме рабочего... нельзя, ибо рабочий не может продавать свою силу своему же собственному государству.. .».59
Как видим, все обоснование сведено к утверждению: государственная собственность на средства производства уже сама по себе обеспечивает изменение положения работника в общественном производстве. Историческая практика не подтвердила эти соображения. Однако в 20-е годы (да и много позднее) подобные доказательства рассматривались как достаточные.
Тезис о качественном изменении отношений распределения в государственном секторе экономики прямо развертывался в утверждение о том, что распределительные отношения отныне регулируются законом распределения по труду (хотя сама эта формулировка появилась позднее60), а заработная плата со57 Вестник Коммунистической Академии. 1926. № 14. С. 38.
58 Там же. С. 163.
59 Стрельцов Г. Против демагогии (Политика заработной платы и оппозиция). М.; Л., 1926. С. 18.
60 Маркус Б. Труд в социалистическом обществе. М., 1939. С. 282.
100


ответственно является формой его реализации.61 На базе подобной логики давались и развернутые характеристики заработной платы.62
Следует заметить, что нетоварная трактовка рабочей силы была далеко не безобидной, абстрактно-схоластической оценкой. Она имела прямое отношение к хозяйственной практике,, поскольку так или иначе служила обоснованием для волюнтаристических решений при определении уровня заработной платы. Закладывалась своеобразная теоретическая база под изъятие у работника не только прибавочного, но и части необходимого продукта, что практически и осуществлялось в период индустриализации.
Переход к трактовке заработной платы как формы распределения по труду привел и к смещению аспектов при оценке различных форм оплаты труда.
Так, сдельная заработная плата предпочиталась теперь уже не только потому, что в большей степени заинтересовывала работника в результатах труда, но и потому, что рассматривалась как наиболее адекватная принципу распределения по труду. Н. А. Вознесенский подчеркивал: «В период социализма еще будет сдельная оплата труда, так как она наиболее соответствует принципу оплаты по количеству и качеству труда,, она повышает производительность труда и обеспечивает социалистическое накопление. Формы сдельщины, несомненно, будут меняться, пока не перейдем уже при коммунизме к распределению продуктов по потребностям».63 Абсолютизация сдельной оплаты — весьма характерная черта литературы 20—30-х годов. Это в значительной мере связано с тем, что в условиях низкого уровня механизации, значительного удельного веса ручных работ, индивидуального характера труда данная форма оплаты, конечно, являлась более эффективной формой заработной платы.
В то же время отдельные авторы уже тогда указывали на неизбежность изменений в организации оплаты труда. Так> С. Л. Хейнман писал: «Системы заработной платы должны из61 «Заработная плата является не чем иным, как частью общего государственного дохода, уделяемой рабочим государством в форме вознаграждения за труд» (Шуликов М. Заработная плата и защита материальных интересов рабочих. М., 1927. С. 9).
62 «В условиях социализма оплата по труду не выражает стоимости рабочей силы. Рабочая сила не товар и не имеет стоимости. Оплата по труду определяется ростом материального богатства, производительных сил социалистического общества в целом и находится в зависимости от количества и качества труда каждого рабочего» (Ямпольский М. Вопросы заработной платы на современном этапе//Проблемы экономики. 1931. № 6. С. И).
63 Вознесенский Н. К вопросу об экономике социализма // Большевик. 1932. № 23-24. С. 54.
101


меняться в связи с требованиями новой техники».64 Причем, отмечал он, главным направлением этих изменений является переход к коллективным формам оплаты труда, обеспечивающим большую степень «слаженности, согласованности и взаимной заинтересованности членов коллектива».65 Такой вывод для начала 30-х годов был далеко не традиционным.
Спорным для экономистов в конце 20-х — начале 30-х годов оставался вопрос о взаимосвязи распределения по труду с товарно-денежными отношениями (проблема денежной формы заработной платы).
Часть авторов полагали, что стоимостная форма заработной платы — наследие капитализма, и видели в этом едва ли не главное противоречие этой экономической категории.66 Другие считали, что существование денежной формы — следствие наличия в стране класса мелких производителей.67 68 Но и те, и другие были однозначно уверены в том, что денежная форма зарплаты, как и товарно-денежные отношения в целом, характерны только для переходного периода, но не для социализма. Была и третья группа авторов, утверждавших (без серьезного обоснования своей позиции), что денежная форма заработной платы может рассматриваться как вполне социалистическая.58
Более любопытна в этом отношении позиция Мендельсона, считавшего, что использование товарных форм еще не означает товарной природы заработной платы: «При расчетах заработной платы приходится опираться на стоимостные отношения и стоимостную форму; стоимостной является и форма заработной платы, но размеры, величина заработной платы определяется по совершенно иным законам», чем при капитализме.69
По сути дела, именно так и осуществлялось длительное время распределение предметов потребления в советской экономике: стоимостные формы скрывали за собой нестоимостные, а по существу, и внеэкономические отношения.
Итак, рассматриваемые годы были периодом весьма активного обсуждения проблем распределения, в котором принимали участие представители разных теоретических школ и идейных установок. Но к завершению этого периода отчетливо выявилось стремление навязать по всем вопросам единственную точку зрения, якобы отражающую развитие марксистской теории, что фактически означало ее вульгаризацию и примити64 Хейнман С. Социалистическое соревнование в промышленности СССР//Социалистическое соревнование в промышленности СССР. М., 1930. С. 43.
65 Там же.
66 См., напр.: Сегаль Л., Таль Б. Указ. соч. С. 268.
67 См., напр.: «Лапидус И., Островитянов К. Политическая экономия в связи с теорией советского хозяйства. М.; Л., 1928. С. 123.
68 См., напр.: Маркус Б. Борьба на два фронта в области экономики труда. М., 1932. С. 111.
69 Мендельсон А. Указ. соч. С. 119.
102


визацию. Противники политической власти, да и просто нестандартно мыслящие люди перестали получать возможность для выражения своих позиций. Основное место начали занимать описательность, популяризация и пропаганда сталинских установок. Те негативные тенденции, которые, как мы видели, проявились уже в 20-е годы, стали господствующими, так что содержательные исследования проблем распределения практически оказались замороженными на многие годы.
Очерк шестой
ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЗАКОН стоимости
Понимание социально-экономической природы любой общественной системы, особенно если речь идет о системе с развитыми общественным разделением труда (предполагающим обмен его результатами), специализацией и, следовательно, технологической взаимосвязанностью различных отраслей и сфер производства, во многом зависит от понимания существа форм хозяйственных связей. Эти формы, объективно порождаемые уровнем развития производительных сил, в свою очередь, сами оказывают непосредственное влияние на их развитие, на характер и содержание господствующих в том или ином обществе производственных отношений.
В. И. Ленин считал, что в переходный период товарное производство не только сохраняется, поскольку оно генетически связано с досоциалистическими формами производства, но и активно используется пролетариатом для построения нового общества. При этом важно иметь в виду, что речь шла не о сохранении товарно-денежных отношений в их традиционном варианте, а о необходимости использования их нового содержания в условиях изменившейся социально-экономической обстановки. В частности, Ленин указывал, что товарное производство в условиях господства общественной собственности приобретает ограниченный характер, утрачивает всеобщность, присущую ему при капитализме, так как из сферы свободной купли-продажи в условиях нового строя выпадают основные средства производства — земля, заводы, фабрики и т. д.1
Однако изучение теоретического наследия Ленина убеждает нас и в том, что он всегда рассматривал социализм как строй, несовместимый с товарно-денежными отношениями, и полагал, что переход к безденежному товарообмену, а затем и продуктообмену произойдет в период строительства социализма.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 134—135.


Рассматривая товарно-денежные отношения как один из экономических рычагов социалистических преобразований, правительство к весне 1918 г. в рамках общего плана хозяйственного строительства наметило программу восстановления финансового хозяйства страны путем проведения денежной реформы и реорганизации банковского дела. Однако, исходя из перспективы отмирания товарно-денежных отношений в рамках переходного периода и ограниченного характера их проявления в новых социально-экономических условиях, план приступа к социалистическому строительству в качестве основной формы экономических связей внутри национализированного сектора выдвигал натуральный обмен, всецело регулируемый государством, а отношения между промышленностью и мелкотоварным крестьянским хозяйством предполагалось строить в форме товарообмена.
В этот период речь еще не шла о хозяйственном расчете и даже о торговле в широком плане, хотя она и не исключалась вовсе из хозяйственной жизни. Общенародный сектор рассматривался как нечто абсолютно целое, находящееся в собственности и одновременно во владении социалистического государства. Вполне естественно, что в этих условиях между государственными предприятиями и не могли использоваться товарно-денежные отношения, а измерение затрат общественного труда мыслилось вполне возможным производить даже непосредственно в единицах рабочего времени.
Предполагалось, что товар окончательно превратится в продукт уже тогда, когда крестьянское хозяйство будет полностью обобществлено. Социалистическое государство станет при этом единственным собственником как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.
Было решено организовать товарообмен с деревней на основе хлебной монополии и твердых цен. Намечалось выделить товары широкого потребления, наиболее необходимые в крестьянском хозяйстве. Товарообмен, исключив рост цен, неизбежный в условиях товарного дефицита, инфляцию и спекуляцию, должен был в то же время установить прочную экономическую связь рабочего класса с крестьянством.
Усилия Наркомпрода организовать товарообмен в масштабе страны не имели успеха. Промышленных товаров, которые удалось выделить, недоставало для получения необходимого количества продуктов сельского хозяйства; работа товарообменных органов из-за отсутствия опыта и квалифицированных кадров была нечеткой. Серьезным препятствием товарообмену являлся вольный рынок, который законодательно запрещен не был.
В силу указанных причин товарообменные операции не обеспечивали резко возросших в связи с началом гражданской войны потребностей государства в сельскохозяйственных про- 104


дуктах. В этих условиях оно вынуждено было встать на путь реквизиции хлеба.
Введение продразверстки было первым серьезным шагом в переходе к экономической политике, вошедшей в историю как политика «военного коммунизма», продолжавшейся с января 1919г. по март 1921 г.
В этот период широкое распространение получила идея о возможности форсированного перехода к социализму.
Несовместимость товарно-денежных отношений с социалистической системой хозяйства была настолько общепризнанной, что вопрос об их развитии в годы «военного коммунизма» в- марксистской экономической литературе вообще не ставился. Исключение товарно-денежных отношений из народнохозяйственных связей представлялось одной из первоочередных экономических задач. Вынужденную в условиях хозяйственной разрухи натурализацию экономической жизни страны стали рассматривать как естественный, закономерный процесс, а это приводило к еще большей натурализации хозяйственных связей.
Учитывая особенности хозяйственного положения страны в период «военного коммунизма» и перспективу ликвидации товарно-денежных отношений, в 1919—1920 гг. многие ученые направили свои усилия на разработку вопросов организации безденежного хозяйства.
Одна из наиболее актуальных проблем, которую необходимо было решить для полного исключения денег из экономического оборота, состояла в нахождении новой формы хозяйственного учета, не требующей применения стоимостных показателей. Постановка этой задачи была связана во многом с тем, что в условиях обесценения денег и расстройства всего финансового хозяйства денежный учет не давал должного эффекта, так как не только не отражал, а нередко и искажал результаты производственной деятельности предприятий.
Для разработки новых форм и методов народнохозяйственного учета по решейию правительства были созданы комиссии при Народном комиссариате финансов и Главном управлении Народного комиссариата путей сообщения. Проблемой народнохозяйственного учета занимались также Институт экономических исследований при НКФ и Высший семинарий сельскохозяйственной экономики при Петровской сельскохозяйственной академии. Большое внимание проблемам народнохозяйственного учета уделяли и отдельные экономисты.
В процессе работы выявились самые различные, подчас противоположные точки зрения.
Тем не менее подавляющее большинство экономистов выступило с предложением об организации непосредственного учета трудовых затрат в единицах рабочего времени (тредах). Это объяснялось в первую очередь ориентацией на разработку метода хозяйственного учета для экономики безденежного социа- 105


диетического хозяйства. Такую задачу они и не могли решать иначе, как предложив непосредственный учет затрат труда в единицах рабочего времени; согласно марксистскому учению рабочее время является «естественной мерой для функции рабочей силы» и с отмиранием товарно-денежных отношений становится непосредственной формой выражения затрат общественного труда.
В известном смысле позиция этих экономистов была более понятной и объяснимой, нежели тех, кто искал выход, например, в организации непосредственного материального учета производственных затрат и результатов или тем более в учете энергетических затрат как живого, так и овеществленного труда.2
В годы «военного коммунизма» натуральные отношения стали господствующей формой хозяйственных связей. В 1920 г. функции финансовых и кредитных органов свелись к изготовлению и распределению денежных знаков, предназначенных в основном для частного рынка. В этой связи отпала необходимость в существовании банковской системы. После ряда реорганизаций, направленных на интеграцию финансовых и банковских органов, Государственный банк был упразднен, а единичные операции по кредитованию частных предприятий и кооперации стали производиться органами управления промышленностью. При этом кредиты предоставлялись непосредственно в форме сырья и материалов, необходимых для производства.
В конце 1920 г. закончилась гражданская война, и встала задача организации мирного хозяйственного строительства. Внутреннее положение страны, как известно, было чрезвычайно тяжелым. Вслед за экономическими возникли и политические трудности. Сложившаяся в годы гражданской войны военнополитическая форма союза рабочего класса и крестьянства оказалась неприемлемой в мирных условиях. В стране назревал серьезный политический кризис. Сама жизнь требовала изменения хозяйственной политики — ликвидации продразверстки с тем, чтобы предоставить крестьянину возможность свободно распоряжаться излишками продукции и дать ему стимулы к развитию сельскохозяйственного производства.
С замены продразверстки продналогом начался переход от «военного коммунизма» к новой экономической политике.
Значительная часть важнейших элементов нэпа (государственный и частнохозяйственный капитализм, допущение капитала в оптовую и розничную торговлю, свобода торговли для огромной массы мелких товаропроизводителей) неизбежно вела к возрождению и развитию капиталистических тенденций, 2 Подробнее см.: Богомазов Г. Г. Марксизм-ленинизм и проблемы товарно-денежных отношений в период строительства социализма в СССР. Л., 1974. С. 64—67.
106


активизации старой и возникновению новой буржуазии в городе и деревне. Поэтому требовались специальные меры государственного контроля над частным капиталом, регулирование его деятельности.
Мера допущения капитализма в значительной степени зависела от форм использования товарно-денежных отношений. Не случайно вопрос о развитии торговли в советском хозяйстве впервые был поставлен именно в 1921 г. При этом в целях исключения возможности развития рыночной стихии одновременно решалась задача государственного регулирования рынка, регулирования прежде всего экономическими методами. К осени 1921г. правительство встало на путь более широкого использования товарно-денежных отношений, включая и торговлю.
Однако это вовсе не означало признания ошибочности попытки организации безденежного товарообмена, так как по- прежнему отрицалась необходимость товарно-денежных отношений для социалистического хозяйства.3
С развитием экономики по пути нэпа изменились формы и методы хозяйственного руководства, происходила неуклонная денатурализация экономических отношений, развивались взгляды экономистов по вопросам товарного производства в переходной экономике.
Существо нэпа в области руководства социалистической промышленностью в значительной степени состояло во внедрении экономических рычагов вместо преобладавших в период «военного коммунизма» административных принципов хозяйствования. В этой связи на повестку дня стал вопрос о хозяйственном расчете, который сочетал бы в себе интересы государства, производственных коллективов и отдельных работников. В той мере, в какой эти идеи удавалось реализовать в хозяйственной практике, они играли принципиальную роль в эффективном развитии советской экономики на различных этапах ее истории.
Однако следует отметить, что Ленин никогда не рассматривал хозяйственный расчет как метод социалистического хозяйствования. Определяя хозрасчет, он писал: «Государственные предприятия переводятся на так называемый хозяйственный расчет, то есть по сути в значительной степени на коммерческие и капиталистические начала».4 Использование хозрасчета, как и всей системы товарно-денежных отношений, Ленин рассматривал как обходной путь строительства социализма, как 3 В октябре 1921 г. Ленин говорил: «Было бы гораздо приятнее, если бы можно было взять капиталистическую торговлю штурмом, и при известных условиях (перазрушенность фабрик, высокая экономика и культура) в попытке ,,штурма”, то есть непосредственного товарообмена, никакой ошибки пет» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 217).
4 Там же. С. 342.
107


своеобразный маневр в хозяйственной политике, вызванный тяжелым состоянием экономики послереволюционной России.
Переход к практике широкого использования товарных отношений был бы неосуществим без решительных и действенных мер по восстановлению финансово-кредитной системы страны, находившейся в состоянии крайнего расстройства. Для разработки необходимых мер была создана специальная комиссия, которая занималась проблемами кредита, денежного обращения, денежных налогов, государственного бюджета и т. д. Ее работу направлял Ленин и внимательно изучал полученные результаты.5
Ставились задачи овладения рынком и денежным обращением, стабилизации рубля, уменьшения роли эмиссии денежных знаков, совершенствования налоговой политики и увеличения доходов промышленности.
Работа по нормализации сферы обращения осложнялась тем, что требовалось не просто восстановить старую финансовокредитную систему, а сделать ее отвечающей природе нового социально-экономического строя. Для этого необходимо было решить целый ряд теоретических проблем.
Особенно важно было ответить на вопрос о том, как, на каких принципах следует восстанавливать финансовую систему пролетарского государства, что должно являться основой денежной единицы. В конечном счете предстояло решить вопрос о роли золота в новых социально-экономических условиях. Теоретическая разработка этого вопроса приобретала тем большее значение, что в первые годы нэпа в советской экономической литературе был довольно широко распространен номиналистический взгляд на природу бумажных денег в условиях диктатуры пролетариата, полное или частичное отрицание роли золота как всеобщего эквивалента и меры стоимости.
Начало разработки вопроса о роли золота в советском хозяйстве было положено Лениным. В работе «О значении золота теперь и после полной победы социализма», написанной в ноябре 1921 г., он впервые в советской экономической литературе указал на то, что и в условиях диктатуры пролетариата при наличии торговли и товарных отношений золото продолжает выступать в качестве денег.
Вопрос о роли золота в советском хозяйстве широко обсуждался в экономической литературе. В 1922—1923 гг. состоялась дискуссия о золотом и «товарном» рубле, в ходе которой обнаружился самый различный подход к пониманию сущности бумажных денег и роли золота в условиях новой хозяйственной системы.
Группа экономистов выступила с идеей о том, что в условиях советского хозяйства, поскольку в нем существуют товар- 5 Там же. Т. 53. С. 275—276.
108


но-денежные отношения, роль всеобщего эквивалента должно выполнять золото. Исходя из этого, решение проблемы государственных финансов они видели в установлении неразрывной связи между бумажными деньгами и золотом.
Но существовали и другие точки зрения, согласно которым золото или вообще не признавалось в качестве меры стоимости, или признавалось формально. Высказывались эти мнения экономистами различных идейно-политических направлений.
Одним из первых с идеей создания свободной от золота «товарной» валюты выступил С. Г. Струмилин.6 Он исходил из того, что в новых социально-экономических условиях золото не является мерой стоимости, его функции способны выполнять бумажные деньги, а роль золота по регулированию хозяйственных процессов можно заменить специальными мероприятиями пролетарского государства.
При характеристике предложений, направленных на восстановление финансов путем создания, по выражению А. Дембо, «товарных»,7 не связанных с золотом денег, можно вспомнить о том, что такого рода идеи имели широкое хождение после окончания первой мировой войны в ряде европейских стран, которые имели наиболее тяжелое состояние финансов и экономики в целом (Германия, Польша, Литва).
Главная причина возникновения номиналистических представлений о природе советских денег заключалась в том, что в первые годы нэпа экономисты находились еще под сильным влиянием тех идей «военного коммунизма», в соответствии с которыми экономическая политика периода гражданской войны рассматривалась как путь непосредственного перехода к безденежному социалистическому и далее — коммунистическому хозяйству. Действительный смысл новой экономической политики был понят далеко не сразу и не всеми. Еще долгое время после ее введения большинству советских экономистов социализм представлялся хозяйством безденежным. В связи с этим и период перехода к социализму, т. е. период новой экономической политики, рассматривался как период подготовки к ликвидации товарных отношений, торговли и денег, которые якобы являются в условиях диктатуры пролетариата чем-то временным и в значительной степени условным.
Попытки решить проблему советских денег, минуя золото, встретили серьезную научную критику.
Против номиналистического толкования советских денег резко выступила газета «Экономическая жизнь». В передовой статье от 9 декабря 1922 г. подчеркивалось, что «при товарном и де6 Об установлении твердой учетной единицы: Доклад С. Г. Струмилина в Президиуме Госплана//Экономическая жизнь. 1922. 5 мая; Струмилин С. Г. К финансовой реформе//Там же. 1, 2 и 18 июня.
7 В Президиуме Госплана. К переходу на товарный рубль//Торгово-промышленная газета. 1922. 3 нояб.
109


нежном обращении измерителем ценностей могут быть толь золото и отражающие его товарно-денежные единицы». Особе ный упор статья делала на «никчемность и бесполезность» д. практики тех теоретических абстракций, которыми занимал;, сторонники создания искусственных счетных денег: «Надо, и конец, бросить всяческие теоретические изыскания насчет к; кой-то новой политической экономии, якобы свойственной ли. для Советской России и ставящей на голову все экономичсск положения Маркса. Можно говорить о переходных формах капитализма к социализму, можно их изучать и сопостаз.тя’ с соответствующими капиталистическими формами, но сов? шенно незачем, находясь в этой переходной стадии на ступен новой экономической политики, характеризующейся наличии рынка и товарно-денежного хозяйства, изобретать такие вещ которые диаметрально противоположны основным положения той экономической теории, которую все мы считаем совершен; правильной и продолжаем считать таковой в применении к питалистическим и переходным формам хозяйства».3
Решающее влияние на ход дискуссии о золотом и «това: ном» рубле оказало проведение денежной реформы путем уст новления непосредственной связи советской бумажной денег ной единицы с золотом. Бескомпромиссную позицию в этом в просе занимал Г. Я. Сокольников, бывший тогда народным к миссаром финансов. Под его непосредственным руководство и проводилась денежная реформа 1922—1924 гг.
В представлениях некоторой части экономистов о советски денежной системе была и другая крайность. В поисках п\н нормализации денежного обращения некоторые финансовые р ботники предлагали перейти к золотому обращению или хот бы к свободному размену бумажных денег на золото. С эти предложением выступала группа экономистов, представлявши металлическую теорию денег. По их мнению, введение золотог обращения должно было привести к «самооздоровлению» д. нежной системы и решению всех финансовых проблем.
Однако практика золотого обращения, существовавшего Азербайджане и в Дальневосточной республике, к тому вр. мени уже показала, что, во-первых, эта мера сама по себе , является достаточной для восстановления финансового хозя ства страны, а, во-вторых, она могла еще больше расстрой' денежную систему, так как при отсутствии золотого обращен' и размена бумажных денег на золото в странах Европы введ ние такового в России привело бы к утечке золота за границ; т. е. к потере золотого запаса. Учитывая все это, правительств в ходе денежной реформы встало на единственно правильны 8 Бесполезная затея//Экономическая жизнь. 1922. 9 дек.— Камы видим, в этой статье товарно-денежные отношения в советском хозяй • ве рассматривались как переходные экономические формы.
НО


путь организации денежного хозяйства страны — бумажно-денежное обращение на золотой основе.
Сегодня представляет большой интерес то обстоятельство, что практика государственного регулирования товарно-денежных отношений в первые годы нэпа ориентировалась на использование в этих целях прежде всего экономических методов.
Так, для организационного оформления торговых отношений между различными предприятиями широко использовались товарные биржи. Первая из них возникла в Саратове в июле 1921 г. по инициативе органов потребительской кооперации. 29 декабря 1921г. в Москве была открыта Центральная товарная биржа.
Президиум ВСНХ предложил всем главным управлениям, трестам, объединениям вступить в члены биржи, все торговые операции производить преимущественно на бирже и руководствоваться биржевыми ценами. Ни одно учреждение или предприятие не имело права реализовать свою продукцию по ценам, ниже биржевых. Все это позволяло правительственным органам контролировать объем рынка, направление движения товаров и уровень цен.
В числе рычагов, использовавшихся государством для управления рынком, следует назвать созданную систему государственного ценообразования и контроля за ценами, а также фондовые биржи и фондовые отделы при товарных биржах. В функции бирж входило осуществление торговли иностранной валютой как в наличности, так и траттами или чеками, банкнотами, государственными ценными бумагами, акциями, благородными металлами в слитках.
Наконец, синдикаты. Это были хозрасчетные объединения трестов и автономных предприятий, задача которых состояла в том, чтобы объединить и согласовать торговую, заготовительную и финансовую деятельность входивших в них организаций. Как правило, синдикаты распределяли поступавшие к ним заказы, устанавливали продажные цены, организовывали сбыт продукции на внутреннем и внешнем рынке. Они же занимались и кредитованием своих членов. Позднее их функции значительно усложнились, и синдикаты превратились в своеобразные планирующие органы в своей отрасли производства.
Таким образом, и это крайне важно отметить, в первые годы нэпа государство искало и находило средства экономического регулирования рынка, не уповая на силовые, административные методы. При этом рынок рассматривался как часть единой воспроизводственной системы и управлялся он не изолированно от процесса производства, а во взаимосвязи с ним. Одновременно обращает на себя внимание и сама структура рынка: существовала четко выраженная тенденция к образованию в стране полноценного рынка, включавшего рынок средств производства, рынок капиталов, рынок рабочей силы и, как следст-
111


«ствие, рынок потребительских благ и услуг. Следовательно, несмотря на своеобразие толкования товарно-денежных отношений в экономике переходного периода, характерного, по существу, для всех советских экономистов 20-х годов, в те годы был накоплен интересный опыт использования этих отношений.
Однако в рассматриваемый период не были ясны многие основные методологические проблемы политической экономии, в частности, не был решен вопрос о соотношении объективного и стихийного, объективного и субъективного.
Лишь после дискуссии 1925 г. по докладу И. И. Степанова- Скворцова «Что такое политическая экономия?» в работах советских экономистов все настойчивее стала проводиться мысль о том, что и в советской экономике, в социалистическом секторе хозяйства действуют объективные экономические законы.
Суть проблем, касавшихся товарно-денежных отношений, а также характер их решения в то время наиболее наглядно показала экономическая дискуссия по докладу Е. А. Преображенского «Закон ценности в советском хозяйстве», проведенная в 1926 г. в Коммунистической академии.
В целом ряде выступлений, по существу впервые, речь шла о действии экономических законов в социалистическом секторе хозяйства, и прежде всего о действии закона стоимости. Однако в целом он все еще рассматривался как стихийный закон частнокапиталистической экономики, а социализм по-прежнему характеризовался как хозяйство безденежное.
Особенно большую сложность представил вопрос о соотношении в советской экономике сознательного начала (плана) и стихийного (закона стоимости). С одной стороны, было ясно, что в социалистическом секторе действуют экономические законы, в том числе и закон стоимости. С другой стороны, нельзя было не принять во внимание ту огромную роль, которую уже тогда играл план. Однако определить соотношение, взаимосвязь плана и закона стоимости было крайне трудно.
В результате некоторые экономисты считали регулятором советского хозяйства закон стоимости и логически приходили к выводу, что план должен лишь предвосхищать действие законов товарного производства. Другие же ученые отдавали предпочтение планированию и впадали в иллюзии о всесилии советского государства, о полной его свободе от каких-либо объективных закономерностей. Такая позиция открывала путь волюнтаризму и субъективизму в экономике.
Обсуждение вопроса о существе товарно-денежных отношений в советском хозяйстве не было ограничено рамками дискуссии по докладу Преображенского. Вышло в свет множество работ, посвященных этой проблеме. Однако они не внесли чего-либо существенно нового в разработку проблем по сравнению с тем, что было высказано в ходе дискуссии.
В той или иной редакции, но смысл рассуждений ученых- 112


экономистов сводился к тому, что в социалистическом секторе хозяйства товарно-денежные отношения лишены внутренней основы и используются лишь под влиянием необходимости товарных отношений между социалистической промышленностью и необобществленным мелкотоварным сельскохозяйственным производством.
В отличие от многих советских ученых, А. С. Леонтьев и Е. Л. Хмельницкая вообще не признавали каких-либо экономических законов, и прежде всего закона стоимости, в социалистическом секторе хозяйства и утверждали следующее: «Поскольку социалистический сектор включен в одну общую народнохозяйственную систему с элементами досоциалистических формаций, он должен принять защитный цвет, если угодно, надеть костюм, принятый в этом обществе».9
Вторая половина 20-х — начало 30-х годов ознаменовались рядом крупных, хотя и не однозначных по своим социальным, экономическим и политическим последствиям событий в экономической истории СССР. Страна приступила к форсированному созданию собственной крупной индустриальной базы, так же форсированно была проведена коллективизация крестьянских хозяйств. Происходило активное вытеснение частного капитала из хозяйственного оборота. Был составлен и принят к исполнению первый в истории страны пятилетний план. В 1929—1933 гг. был осуществлен комплекс экономических реформ (реформа управления промышленностью, кредитная, налоговая, тарифная реформы). На смену нэпу довольно стремительно приходит принципиально иная экономическая политика.
В связи с происходившими изменениями в экономике и политике в экономической науке вновь поднимается вопрос об отказе от торговли и товарно-денежных отношений в целом. И это было вполне логично, если принять во внимание, что их использование непосредственно связывалось с проведением новой экономической политики. Появившиеся публикации вновь это подтвердили.
О новом этапе развития советского хозяйства и его социально-экономической характеристике писали в то время многие авторы, которые связывали использование товарно-денежных отношений с новой экономической политикой и считали, что с ее ликвидацией должны исчезнуть и товарно-денежные отношения. Однако по вопросу о сроках отказа от нэпа обнаружились разногласия.
В. Богушевский, в частности, объявил в своих статьях о начале конца нэпа,10 а Л. М. Гатовский, указывая на усиление 9 Леонтьев А., Хмельницкий Е. Очерки переходной экономики. Л., 1927. С. 102.
10 Богушевский Б. 1) О новом этапе // За индустриализацию. 1930. 9, И фев.; 2) Нэп, какого не было, и такой же «новый этап»// Большевик. 1930. № 7-8.
3 3.1 к а} № 505
ИЗ


планового начала в руководстве советской экономикой и организации товарооборота, усматривал в этом ликвидацию сферы обращения, поглощение ее сферой производства.11
Другие же авторы, например Р. Е. Вайсберг,11 12 К. Розенталь,13 полагали, что новая экономическая политика пока себя не изжила и что рано еще отказываться от использования стоимостных показателей, а Б. С. Борилин 14 даже призывал к укреплению хозяйственного расчета, развертыванию торговли, повышению роли денег в хозяйственном обороте.
Разногласия, таким образом, были лишь по вопросу о времени отказа от товарных отношений, тогда как сама идея о неизбежном их отмирании в рамках переходного периода оставалась бесспорной. Убедительным подтверждением всеобщей распространенности этой идеи служит тот факт, что она нашла отражение даже в Программе Коминтерна, принятой VI Конгрессом в Москве 1 сентября 1928 г. При обсуждении вопроса о социально-экономической характеристике переживаемого момента он был определен как последний период нэпа и начальный период социализма. Из этого стали исходить в дальнейших теоретических исследованиях и при разработке мероприятий практического характера.
Представления о том, что страна вступила в период социалистического развития, были закреплены заявлением И. В. Сталина на XVI съезде ВКП(б), проходившем в июне июле 1930 г.
Нигилистическое отношение к товарно-денежным отношениям в теории привело к попытке претворить идею их уничтожения в жизнь. Как только в стране началась сплошная коллективизация сельского хозяйства, заготовки сельскохозяйственных продуктов были заменены контрактацией, а затем обязательными поставками по ценам, оторванным от стоимости. Отношения между городом и деревней стали строиться тем самым на основе прямого и притом неэквивалентного обмена. В ряде мест и районов страны были даже закрыты базары и рынки. Это должно было стимулировать крестьян к сдаче продуктов государству. Однако ожидаемого результата эти мероприятия не дали, а лишь ухудшили снабжение населения городов и поселков.
11 Гатовский Л. О меновых связях на новом этапе//На новом этапе социалистического строительства. Т. 2. М., 1930. — Нужно отметить, что через год, на дискуссии о природе севетской торговли, Гатовский отказался от этих своих взглядов.
12 Вайсберг Р. Идеология и практика «левых» загибов // Большевик. 1930. № 7-8.
13 Розенталь К. 1) На новом этапе//Там же. № 5; 2) О барабанном бое и полемическом задоре//Там же. № 7-8.
14 Борилин Б. Вступление в период социализма и завершение построения фундамента социалистической экономики//Проблемы экономики. 1931. № 4-5.
114


В этих условиях пришлось принимать решительные меры, направленные на восстановление хотя бы относительной свободы торговли для крестьянства.
В конце мая — начале июня 1931г. в Институте экономики Коммунистической академии была проведена открытая дискуссия «О природе советской торговли на современном этапе», в ходе которой была признана необходимость сохранения и дальнейшего развития в советской экономике товарно-денежных отношений.
Например, Г. Дементьев уже тогда указывал, что «социализм сохраняет в течение некоторого времени стоимостные показатели, категории товара, денег и хозяйственного расчета».15 В этот же период советские экономисты поставили перед собой задачу исследования социалистических производственных отношений и создания на этой основе политической экономии социализма.
К этому призывал советских ученых, в частности, Н. А. Вознесенский в статье «К вопросу об экономике социализма»,16 хотя сам термин «политическая экономия социализма» он еще брал в кавычки. Определяя предмет этой науки, автор писал, что она должна изучать «материальное производство», т. е. «производственные отношения социализма, в их возникновении и развитии».17
Одной из наиболее актуальных проблем, стоявших перед экономической наукой, Вознесенский считал проблему товарооборота и денежного обращения. Однако, освещая этот вопрос и справедливо указывая на существенное изменение роли денег и цены в советской экономике, он все же не считал их социалистическим инструментом хозяйствования и утверждал, что социалистическое общество не будет прибегать к услугам денег.18 По мнению Вознесенского, «хозрасчет — это путь к натуральному расчету и контролю, точно так же как советская торговля с денежной куплей и продажей — путь к социалистическому продуктообмену».19 Наличие же товарной формы хозяйства в советской экономике того периода он объяснял незавершенным (в той мере, в какой существует мелкотоварное производство) процессом социалистического обобществления средств производства и труда.
О качественно новом подходе к изучению проблем товарного производства в советской экономике особенно ярко свидетельствует доклад Гатовского. Как и все экономисты того времени, он считал, что советское хозяйство через товарооборот и де15 О природе советской торговли на современном этапе. М.; Л., 1931.
16 Большевик. 1931. № 23-24.
17 Там же. С. 35.
18 Там же. С. 52.
19 Там же. С. 50.
8* 115


нежное обращение неуклонно движется к «прямому социалистическому продуктообмену» и «прямому социалистическому распределению». В силу этого анализ существа товарного производства давался только применительно к своеобразному периоду конца нэпа и начала социализма. И все же автор пошел дальше других экономистов, ибо при освещении проблем товарного производства исходил из анализа труда и тех социально- экономических условий, в которых он осуществлялся. Гатовский проводил четкое различие между «товарной формой» в условиях воспроизводства капиталистических, мелкотоварных и социалистических производственных отношений. «За внешне единой товарной формой, — говорил он, — скрывается различная ее природа в зависимости от того, в каких классовых условиях товарная форма функционирует, какой способ производства она представляет».20 По мнению докладчика, продукты социалистического предприятия имеют «черты товара».
В докладе прозвучала обстоятельная критика широко распространенной в то время концепции, в соответствии с которой использование товарно-денежных отношений в социалистическом секторе хозяйства объяснялось наличием в советской экономике большого удельного веса мелкотоварного производства. По мнению Гатовского, нельзя рассматривать использование товарных отношений в социалистическом секторе «как нечто чисто „внешнее”, существовавшее только благодаря наличию необобществленного еще хозяйства рядом с госпредприятиями».21 Несостоятельность этой концепции докладчик видел в отрыве товарно- денежной формы от социалистических производственных отношений.
Специальному анализу характера труда в советском хозяйстве посвятил свою работу М. Драгилев.22 Он исходил из того, что уже в условиях социализма труд выступает как непосредственно общественный, ибо «здесь каждая трудовая затрата воплощается в потребительной стоимости, идущей в непосредственно общественное потребление не через рынок».23 Что же касается переходной экономики, то и в данном случае отсутствует двойственный характер труда и, несмотря на то что степень его обобществления меньше, чем в социалистическом хозяйстве, он все же является непосредственно общественным трудом. То, что продукты труда, производимые даже в социалистическом секторе, поступают на рынок, не дает права отождествлять их с товарами в собственном смысле этого слова. Отрицая двой- 20 Гатовский Л. О природе советского товарооборота на современ- вом этапе//О природе советской торговли на современном этапе. С. 41.
21 Там же. С. 60.
22 Драгилев М. О характере труда при капитализме и социализме 7 ИКП. 1934. № 5.
23 Там же. С. 130.
116


ствепный характер труда, Драгилев утверждал, что советские деньги не являются воплощением абстрактного труда.
Стремясь найти внутреннюю обусловленность товарно-денежных отношений и связывая их с особенностями труда в социалистическом хозяйстве, многие авторы установили тогда следующий порядок взаимосвязи: качественная неоднородность труда — товарный обмен — деньги.
Именно так, например, определял взаимосвязь производства и денег Вознесенский в статье «О советских деньгах», опубликованной в 1935 г.24 Выясняя своеобразие товарных отношений и признавая, по существу, впервые в советской экономической науке наличие товаров в социалистическом обществе, он исходил из того, что в данном случае «товар не является всеобщей формой богатства», что товарная форма не распространяется на средства производства и рабочую силу. Определяя эту новую для экономической теории того времени категорию, автор писал, что «советский товар является продуктом преимущественно со- циалистйческого производства, идущим в потребление в основном через организованный советский рынок».25
В самом факте признания товара при социализме большая заслуга и достоинство статьи Вознесенского. Отдавая дань времени, он также говорил о том, что основой существования советских денег является товарооборот,26 в первую очередь товарооборот между городом и деревней, однако искал причину существования товарооборота между различными отраслями социалистической промышленности и находил ее в различном уровне организации и механизации производства, различной производительности труда и различной квалификации работников.
Определяя сущность денег, Вознесенский исходил из ленинского положения о том, что деньги — «сгусток общественного богатства, сгусток общественного труда»,27 и полагал, что в условиях советской экономики они выражают новые общественные отношения. В конечном счете Вознесенский объяснял наличие денег в советском хозяйстве комплексом причин: во-первых, различиями в организации труда и формах собственности на государственных предприятиях и в колхозах; во-вторых, различной степенью механизации производства и квалификации работников на самих государственных предприятиях; в-третьих, наличием сферы необобществленного труда (труд, занятый в личном подсобном хозяйстве).28
Не менее интересную позицию занимал А. А. Вознесенский. Констатируя уже в 1932 г. вступление СССР в период социализма, он утверждал: товарная форма продукта труда суще24 Вознесенский Н. А. Избр. произв. М., 1979. С. 280—299.
25 Там же. С. 283.
26 Там же. С. 284.
27 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 352.
28 Вознесенский Н. А. Избр. произв. С. 284—288.
117


ствует в современном хозяйстве и потому, что связь между государственными предприятиями и крестьянскими хозяйствами выражается «в своеобразной товарной форме», и потому, что этого требует сам государственный сектор. Содержание этого требования он видел в том, что социалистические предприятия «пользуются известной хозяйственной самостоятельностью, известной автономностью», что «учет и контроль осуществляются здесь не только в натуральных показателях», но и в «денежной форме», что государственные предприятия работают на принципах хозяйственного расчета. Подводя итоги своим рассуждениям, автор делал весьма интересный вывод: товарная форма «определяется не только наличием разных укладов в нашей экономике, но и степенью социалистического обобществления внутри социалистического сектора». Он подчеркивал: «Некоторые склонны рассматривать товарную форму как нечто внешнее, иррациональное для социалистического сектора, как внутренне ему не присущее. Такой взгляд на роль товарной формы в социалистическом секторе является в корне неверным».29
На прямую связь товарно-денежных отношений с системой социалистического хозяйства обращал внимание и Гатовский: «...советская товарно-денежная форма — необходимый элемент социалистического воспроизводства... пока существуют остатки старого разделения труда, различие между умственным и физическим трудом, между городом и деревней, общественный труд, являясь уже непосредственно общественным, должен еще иметь денежную форму выражения».30 Он подчеркивал, что в советской цене «отражаются процесс социалистического воспроизводства, производительность труда, классовое отношение».31
Таким образом, хотя в первой половине 30-х годов произошли определенные позитивные сдвиги в представлениях советских экономистов о товарно-денежных отношениях в социалистическом хозяйстве и были очевидными усилия, направленные на поиск причин сохранения товарно-денежных отношений в самой системе социалистического хозяйства, говорилось все- таки лишь о «товарно-денежной форме»; подчас велись поиски отдельных причин существования товарной формы продукта труда и денег. Основная причина этого заключалась в состоянии практики использования товарно-денежных отношений. Отход от принципов новой экономической политики, утверждение норм хозяйствования, предложенных в ходе комплекса экономических реформ 1929—1933 гг., значительно сократили по сравнению с 20-ми годами сферу применения и степень значимости товарно-денежных отношений.
29 Вознесенский А. А. Избр. экон. соч. М., 1985. С. 190.
30 Гатовский Л. О советском рубле и советской торговле//Проблемы экономики. 1935. № 2. С. 45—46.
31 Там же. С. 50.
118


Усиление трудностей в народном хозяйстве в связи с форсированной индустриализацией страны и коллективизацией крестьянских хозяйств привели к возникновению серьезных диспропорций в экономике, устойчивому дефициту и средств производства, и предметов потребления, что, с одной стороны, по существу, исключало возможность организации действительной купли-продажи, а с другой — неизбежно приводило к усилению директивного нормированного распределения продуктов производства. Рынок, товарные отношения уже к концу 20-х годов оказались урезанными и деформированными.
Исчезли из экономической жизни страны товарные и фондовые биржи, утвердилась система централизованного установления твердых цен. В этих условиях у ученых не оставалось стимулов для фундаментальной разработки проблем товарного производства.
И не случайно именно в эти годы складывается учетная и распределительная концепции, объяснявшие столь своеобразное функционирование товарно-денежных отношений, которое было принято тогда за норму.
По своему содержанию учетная и распределительная концепции, появившиеся хотя и одновременно, но независимо друг от друга, фактически были тесно связаны между собой и в значительной степени дополняли одна другую различием своих акцентов. В одном случае акцент делался на особенностях характера труда при социализме, а в другом — на особенностях распределительных отношений.
Анализируя товарное и денежное обращение, экономисты правильно указывали на то, что основная масса функционирующих денег непосредственно связана с оплатой по труду, в чем со всей очевидностью выражается социалистическое содержание одной из тех функций, которые они выполняют при социализме. Однако в данном случае речь шла, по существу, не о причине, а о следствии. Более того, поскольку торговля трактовалась как механизм распределения жизненных средств трудящихся, то и она выводилась из принципа распределения по труду. Считалось, что коль скоро принцип распределения по труду характерен только для фазы социализма, то он и определяет необходимость товарно-денежных отношений.
По мере формирования учетной и распределительной концепций в экономической литературе разворачивается их критика. Так, по мнению М. Ф. Макаровой, «принцип распределения по количеству и качеству труда сам по себе непосредственно не может обусловить наличие торговли».32 Н. Бирман считал, что сведение денег при социализме к средству учета является неправильным,33 а В. М. Батырев, критикуя точку зре32 Проблемы экономики. 1940. № 5-6. С. 229.
33 Бирман Н. Журнал, отстающий от жизни//Там же. 1941. № 2. С. 138.
119


ния, согласно которой деньги возникают из необходимости учета и контроля за мерой труда и мерой потребления, писал: «.. .орудием социалистического учета, выражающим непосредственный характер труда, были бы и трудовые талоны, о которых пишет Маркс, учет труда будет необходим и на высшей стадии коммунизма».34
Таким образом, учетная и распределительная концепции, объяснявшие причины сохранения денег при социализме, принимались далеко не всеми экономистами. Несостоятельность первой из них усматривалась в том, что ее защитники отрывали необходимость стоимостного учета от товарного производства, сторонники же второй нарушали принцип примата производства над распределением.
Исследование проблем товарно-денежных отношений в 30-е годы проходило в основном по пути движения от частного к общему, от конкретного к абстрактному. В этот период не только в хозяйственный, но и в научный оборот прочно вошли такие понятия, как «торговля», «деньги», «кредит», «финансы»,, «себестоимость», «цена». Их изучение было своего рода ступеньками в исследовании товарно-денежных отношений при социализме в целом, в неуклонном движении к признанию товара, денег (как всеобщего эквивалента) и закона стоимости, к раскрытию их свойств и особенностей в социалистическом хозяйстве.
К середине 30-х годов уже был накоплен значительный опыт теоретического анализа. Прошедшие в 20-е годы и в начале 30-х годов дискуссии по методологическим проблемам политической экономии, проблемам теории стоимости и абстрактного труда, о хозяйственном расчете и природе советской торговли не могли пройти бесследно.
С необходимостью разрешения проблемы товарно-денежных отношений на более высокой научной основе экономисты сталкивались постоянно в ходе исследования самых различных проблем социалистического хозяйствования, и прежде всего проблем расширенного социалистического воспроизводства — народнохозяйственных пропорций, динамики и рентабельности производства, капитальных вложений, экономического стимулирования и т. п., неразрывно связанных с функционированием товарно-денежных отношений.
В конце 30-х — начале 40-х годов экономисты приходят к окончательному выводу, что «тайну» товарной формы в социалистическом обществе необходимо искать в самой природе социалистического производства.
Это писал, в частности, Я. А. Кронрод.35 Он считал, что тоТам же. 1939. № 6. С. 185.
35 Кронрод Я. А. За творческую дискуссию, против схоластики// 1С-1Э. X? 11-12. С. 70.


варная форма общественного продукта в советском хозяйстве вытекает из хозрасчетной организации производства и хозяйственной обособленности предприятий, что именно в процессе обмена социалистических предприятий продуктами своего производства проявляется их общественная природа. При этом «товар реализуется лишь в том случае, если доставляется на рынок хозяйственными предприятиями в соответствии с требованиями плана в отношении качества, стандартов, районов сбыта».36 Товарная форма, по мнению автора статьи, позволяет выявить нарушения предприятиями требований социалистического плана.
Идею о том, что причину сохранения товарной формы продукта надо искать в системе социалистического производства, высказала также Макарова. Она утверждала: само производство, а не сфера распределения порождает товарную форму продукта при социализме; непосредственная причина существования товарно-денежных отношений — в недостаточной развитости общественного разделения труда, из которого проистекают две формы общественной социалистической собственности. «Именно это общественное распределение труда между рабочим классом и колхозным крестьянством и делает продукт социалистического производства товаром».37
Таким образом, в конце 30-х — начале 40-х годов советская экономическая наука подошла к выводу об объективной обусловленности в социалистическом хозяйстве товарно-денежных отношений и основных его категорий и законов. И такой вывод был сделан в январе 1941 г. при обсуждении макета учебника по политической экономии, подготовленного учеными Института экономики АН СССР.
На совещании было указано, что представления о существе товарных отношений в советской экономике как о внешней, бессодержательной форме не соответствуют реальной действительности, что непризнание закона стоимости при социализме оказывает отрицательное влияние на практику хозяйственной жизни, приводит к недостаткам в ценообразовании, недооценке роли материального стимулирования работников социалистических предприятий.
Начиная с этого времени закон стоимости получает право гражданства в экономической теории социализма и начинается разработка вопросов его места, роли и функций в системе социалистических производственных отношений.
Естественно, что в связи с начавшейся в 1941г. Великой Отечественной войной интенсивность научных исследований в области теоретической экономии заметно снизилась, но разви36 Там же.
37 Там же. № 5-6. С. 229.
121


тие как науки политической экономии в целом, так и проблем товарно-денежных отношений, в частности, не остановилось. И в трудные годы войны советские экономисты продолжали и теоретические, и прикладные исследования.
Убедительным свидетельством этому является опубликование в 1943 г. в журнале «Под знаменем марксизма» редакционной статьи «Некоторые вопросы преподавания политической экономии», носившей во многом программный характер.
В статье подчеркивалась ошибочность отрицания действия закона стоимости в социалистическом хозяйстве, так как это препятствует правильному пониманию многих теоретических и практических вопросов и находится в явном противоречии с опытом социалистического строительства. «Ошибки прежнего преподавания, — отмечалось в статье, — когда отрицалось действие закона стоимости в социалистическом обществе, создавали непреодолимые трудности в объяснении таких категорий, как „деньги”, „банки”, „кредит” и т. д. при социализме».38 Закон стоимости «действует при социализме, но в преобразованном виде».39 Понятно, что с методологической точки зрения эта идея была совершенно несостоятельной, ибо экономические, как и любые другие объективные законы общественного развития, не поддаются преобразованию.
Однако она неизбежно выходила за рамки методологических проблем экономической теории. В практике хозяйствования идея «преобразованных» закона стоимости и всей системы товарно- денежных отношений выливалась в полную их подчиненность плановой деятельности государства. Именно такую практику пыталась обосновать и утвердить экономическая наука.
«В советском хозрасчете, — писал, например, 3. В. Атлас,— так же? как и во всех других связанных с ним категориях — торговле, себестоимости, цене, прибыли, кредите, налогах и т. д.,— проявляется особый характер закона стоимости, сознательно применяемого советским государством в условиях планового руководства народным хозяйством».40
Необходимость использования закона стоимости объяснялась, с одной стороны, невозможностью на стадии социализма измерять затраты общественного труда непосредственно в единицах рабочего времени, а с другой — действием принципа рас38 Некоторые вопросы преподавания политической экономии//Под знаменем марксизма. 1943. № 7-8. С. 67. — Опубликование статьи было связано с необходимостью совершенствования курса политической экономии социализма, преподавание которой в высшей школе было введено еще осенью 1936 г. Не отвечала возросшему уровню развития экономической теории и потребностям практики прежде всего содержательная сторона учебного курса, особенно по вопросам методологического характера. Не существовало и удовлетворяющей вузы учебной программы этого курса.
39 Там же. С. 72.
40 Атлас 3. Хозяйственный расчет и его роль в условиях Отечественной войны. М., 1944. С. 6.
122


пределения по труду. Таким образом, данная статья объединяла и закрепляла идеи, составившие учетную и распределительную концепции.
Признание закона стоимости, этого основного закона товарного производства, во-первых, открывало возможность решения вопроса о его объективной обусловленности при социализме, а, во-вторых, позволяло рассматривать стоимостные рычаги как составные и взаимосвязанные элементы единого целого — системы товарно-денежных отношений. Последние на этой основе воспринимались уже как неотъемлемый элемент социалистического хозяйственного механизма в целом.
Признание закона стоимости решало одновременно и вопрос о наличии при социализме товара: «.. .принцип хозяйственного расчета заключается в том, что предприятия, ведя учет затрат и результатов производства в денежной форме, производят не продукты для внутреннего потребления, но товары, реализуемые за деньги».41
В целях дальнейшего развития общественных наук в СССР, совершенствования учебных курсов и учебных программ в августе 1944 г. в Москве было созвано III Всесоюзное совещание заведующих кафедрами общественных наук.42
На секции политической экономии вопросам преподавания курса экономической теории социализма посвятил свой доклад К. В. Островитянов, отметив, что советские экономисты далеко нс однозначно трактуют закон стоимости при социализме. Он утверждал, что часть из них преувеличивают роль этого закона, считая его законом движения советской экономики. Некоторые при этом рассматривают стоимость даже как внеисторическую категорию. Другие же, напротив, недооценивают значение закона стоимости. Они связывают его действие с наличием остатков противоречий между частным и общественным трудом в социалистической экономике, выводя его из двух форм социалистической собственности. По мнению же докладчика, «при рассмотрении природы и значения стоимости и товарно-денежных отношений в советском хозяйстве необходимо показать, что в нашем хозяйстве, в отличие от капитализма, они действуют в преобразованном виде, как орудия планового руководства народным хозяйством, как орудия учета труда в денежной форме, планирования цен, орудия хозрасчета и осуществления социалистического принципа оплаты по труду».43 Автор доклада настаивал на том, что в учебном процессе нужно всячески подчеркивать «подчиненную роль товарно-денежных категорий советской экономики по отношению к плановому руководству».44
41 Там же.
42 III Всесоюзное совещание заведующих кафедрами общественных наук. 14—19 авг. 1944 г.: Сб. материалов. М., 1945.
43 Там же. С. 170.
44 Там же.
123


Позиции Островитянова, а они в целом отражали состоянн экономической науки того периода по многим методологически : проблемам политической экономии, были весьма противоречивыми. Так, с одной стороны, ой активно выступал против волюнтаристского подхода к экономическим законам социализма, с другой стороны, и сам не смог полностью преодолеть эту методологическую ошибку. Доказательство тому — и трактовка им роли и места товарно-денежных отношений в системе социалистического хозяйства, и даже формулировки ряда экономических законов, которые он призывал изучать.
«Необходимо, — говорил Островитянов, — в преподавании политической экономии социализма перенести центр тяжести на изложение и обстоятельное обоснование новых экономических законов социализма: планового руководства развитием советской экономики, социалистического принципа оплаты по труду, социалистического соревнования и стахановского движения, непрерывного подъема и невиданно высоких темпов развития производительных сил, неуклонного роста материального и культурного уровня трудящихся и т. п., как решающих законов развития советской экономики».45
По итогам совещания в декабре того же года была утверждена учебная программа курса «Политическая экономия социализма». Вопрос о законе стоимости и деньгах предлагалось рассматривать в рамках темы, где изучался вопрос о планировании народного хозяйства. Этим лишний раз подчеркивалась подчиненная роль товарно-денежных отношений и их зависимость от плановой деятельности социалистического государства. При этом, однако, нельзя не обратить внимание и на тот факт, что в данной программе уже ставился вопрос о труде конкретном и абстрактном, индивидуальном и общественном, простом и сложном.
Признавая закон стоимости при социализме и исходя из того, что в социалистической экономике он «действует в преобразованном виде», многие советские экономисты стремились раскрыть его специфику, различия в его действии при социализме и капитализме, нередко допуская при этом серьезные методологические ошибки.
Так, Л. И. Любошиц писал: «...преобразование закона стоимости. .. связано с. преобразованием самых глубоких основ товарного производства... Это преобразование является... коренным изменением всего содержания и механизма осуществления этого закона».46
«Действительным» законом стоимости признавался только тот закон, который действует при капитализме и действует при 45 Там же. С. 169.
46 Любошиц Л. О законе стоимости при социализме//Записки Воронежского сельскохозяйственного института. Воронеж, 1947. Т. XXI. Вып. 1.
124


этом как закон прибавочной стоимости. Базой его является частная собственность. Поскольку при социализме она отсутствует, то есть все основания считать, что содержание и механизм действия закона стоимости коренным образом меняются.
Признавая закон стоимости, признавали, естественно, и стоимость. Однако ее субстанцией, например, Любошиц считал не абстрактный человеческий труд как таковой, а «специфически общественный труд». Он исходил из того, что изменение характера труда при социализме как раз и изменяет содержание закона стоимости.
Преобразование закона стоимости, по мнению экономистов . 40-х годов, состояло прежде всего в том, что из основного, ка- I ким он якобы является при капитализме, в социалистическом ; хозяйстве этот закон превратился в подчиненный, ограниченный экономический закон социализма, теряющий стихийный характер действия.
Однако сущность любого экономического закона остается неизменной, в противном случае это будет уже совершенно иной закон.
Ошибочным с позиций нынешнего состояния экономической науки было и утверждение ученых-экономистов 40-х годов о том, что «преобразование» закона стоимости произошло не в силу объективных условий его действия при социализме, а, по существу, волею социалистического государства. В этом продолжали проявляться субъективистские тенденции в восприятии экономических закономерностей социализма.
Крайне ценно, что уже в те годы советские ученые считали, то закон стоимости при социализме действует как в сфере ! ращения, так и прежде всего в сфере производства. Н. Воз- сспский писал по этому поводу, одновременно раскрывая в звсстной мере основные функции этого закона: «Закон стоили действует не только в распределении продуктов, но так- * и в распределении самого труда между отраслями народно хозяйства СССР. Государственный план использует здесь : н стоимости для правильного распределения общественного .да между различными отраслями хозяйства в интересах со- - ализма».47
Специальное внимание вопросу о функциях закона стоимости и социализме уделил Островитянов. Он выделил две функции -г закона, используемые, в частности, в планировании,— стную и перераспределительную. Основной из них он считал ) иую, т. е. «учет общественного труда в денежной форме».48 '^распределительная функция проявляется, по его мнению, 47 В о з и е с е и с к и й Н. А. Военная экономика СССР в период Стеной войны. М., 1948. С. 150.
^-Островитянов К. В. Планирование и закон стоимости//Вопро- у ’'омики. 1948. № 1. С. 39.
125


в процессе перераспределения государством прибавочного пр дукта.
Конкретную форму проявления закона стоимости ученые в дели в снижении издержек производства. В связи с этим он выделяли его стимулирующую функцию. Д. Аллахвердян сл дующим образом раскрывал ее содержание: «Закон стоимост используется для стимулирования максимальной экономии м? териальных и денежных ресурсов, а также и труда, стимулир\< борьбу предприятий за рентабельную работу, за сверхплановы накопления».49 Эта функция нередко рассматривалась в кач. стве основной, и с ее использованием, по существу, отождсст влялось действие закона стоимости. Например, В. В. Рейхар; писал: «...если систематическое планирование снижения и держек производства есть закон социалистической экономик то в этом и сказывается действие закона стоимости в преобр: зованном виде».50
Итак, в советской экономической литературе к концу 40-х г дов был окончательно решен вопрос о признании для социал? стической экономики товарно-денежных отношений, закона сто, мости и всех основных категорий товарного производства—т< вара, стоимости, денег, цены, себестоимости, прибыли, кредит, финансов, налогов. Это создавало непосредственные предпосы. ки для признания при социализме товарного производства.
Однако положительно этот вопрос был решен лишь в 50- годы. Они были исключительно насыщенными и плодотворна ми и с точки зрения успехов в развитии экономики стран? и с точки зрения развития советской экономической мысли кч в целом, так и по проблемам товарно-денежных отношений.
Крупным событием в истории советской экономической нау явилось обсуждение макета учебника по политической экон мии (ноябрь 1951 г.).
В обсуждавшемся в ходе дискуссии проекте учебника изл жение проблем товарно-денежных отношений и закона сто мости строилось на основе учетной концепции. Существоваш же таких явлений товарного хозяйства, как товар и стоимост обосновывалось рядом причин — неоднородностью труда при с циализме, действием принципа распределения по труду, суш ствованием двух форм социалистической собственности, испол зованием хозяйственного расчета. Объясняя позицию, занят в данном случае авторским коллективом, его руководите. Островитянов говорил: «Такая постановка вопросов носила н :ебе явный отпечаток компромисса, попытки объединить в. точки зрения, страдала эклектизмом».51
49 Аллахвердян Д. Хозяйственный расчет и закон стоимости гг социализме//Советские финансы. 1948. № 4. С. 39.
50 Рейхардт В. Использование закона стоимости в социалистичеа плановом хозяйстве. Л., 1947. С. 47.
51 Островитянов К. В. Избр. произв. М., 1973. Т. 2. С. 193.
126


На совещании предлагалось несколько вариантов объяснения действия закона стоимости в советском хозяйстве, в том числе наличием капиталистического окружения, противоречием между индивидуальным и общественно необходимым трудом, невозможностью на стадии социализма учитывать затраты труда непосредственно в единицах рабочего времени.
Островитянов счел эти предложения необоснованными и поддержал тех ученых, которые призывали при анализе товара, стоимости и денег соблюдать исторический подход и рассматривать их как категории, перешедшие в социализм из капитализма и подвергшиеся коренному преобразованию. Сам он считал, что правильнее всего объяснять необходимость использования закона стоимости характером общественного труда на стадии социализма, обусловленного, в свою очередь, социалистической собственностью в двух ее формах и достигнутым уровнем развития производительных сил.52
В ходе дискуссии вопрос о существовании товарного производства при социализме еще не обсуждался и даже не ставился. Единства мнений о причинах действия при социализме закона стоимости, равно как и по другим проблемам функционирования товарно-денежных отношений, также достигнуто не было.
И тем не менее дискуссия дала весьма существенные положительные результаты. Во-первых, в экономической науке утвердилась идея об объективности экономических законов, которая теперь уже не отождествлялась со стихийностью. Как следствие этого была признана ошибочность тезиса о действии при социализме закона стоимости в преобразованном виде. Во-вторых, широкой критике была подвергнута учетно-распределительная концепция; она утратила свое доминирующее положение.
После выхода в свет работы И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» в литературе вместо формулы «преобразованный закон стоимости» появилась формула «ограниченный закон стоимости», означавшая, что, во-первых, он не играет роли регулятора в плановом хозяйстве, а, во-вторых, что сфера его действия не распространяется на производство и реализацию средств производства. По существу, всеобщим стало утверждение, что «внутри государственного сектора экономический оборот средств производства не регулируется законом стоимости»,53 а причиной сохранения товарного производства является существование двух форм социалистической собственности.
Естественно, что исключение из сферы товарного производ-
52 Там же. С. 121.
53 Сазанов А. О действии закона стоимости при социализме. М., 1955. С. 34.
127


ства средств производства означало отступление от достигнутых ранее научных позиций, поскольку к концу 40-х годов советские экономисты считали товарами и предметы потребления, и средства производства. Непризнание последних в качестве товаров отрицательно сказывалось не только на дальнейшем развитии экономической теории, но и в хозяйственной практике, ибо приводило к недооценке стоимостных рычагов в управлении производством, не способствовало росту его рентабельности.
Лишь в ходе дискуссии о характере денег при социализме и вопросам себестоимости, прошедшей на страницах экономических изданий в 1954—1956 гг., наметились позитивные сдвиги в преодолении этой ошибочной концепции.
Во второй половине 50-х годов ведущими научными центрами страны была организована целая серия научных совещании и конференций, в их числе: научное совещание в Институте экономики АН СССР (1957 г.) научные конференции в МГУ им. М. В. Ломоносова (1958г.), в Ростове-на-Дону (1959г.), в ВПШ и АОН при ЦК КПСС и в Ленинградском государственном университете (1961г.). В ходе проводившихся научных форумов проходило творческое обсуждение наиболее актуальных проблем развития социалистической экономики, совершенствования форм и методов социалистического хозяйствования. В эти годы было высказано множество мнений и предложений о причинах, месте и роли товарно-денежных отношений в системе социалистического производства. Нередко споры и суждения носили схоластический характер. Однако в конечном счете проведенная работа принесла определенные научные и практические результаты и сыграла положительную роль в дальнейшем развитии советской экономической мысли по проблемам товарного производства при социализме.
В ходе дискуссий выделились два принципиальных подхода к решению проблемы о причинах существования товарного производства при социализме.
Представители первого считали, что существуют особые для социализма причины, заложенные в специфике социалистической системы производства. В процессе поиска этих причин одни ученые приходили к выводу, что они заключаются в действии принципа распределения по труду, другие видели их в невозможности на стадии. социализма учитывать затраты общественного труда непосредственно в единицах рабочего временя третьи говорили о социально-экономической неоднородност: труда на первой фазе коммунизма. В рамках первого подходя к объяснению причин товарного производства при социализм? развивались и такие концепции, как функционирование дв х форм социалистической собственности, использование метоп хозяйственного расчета. Наконец, некоторые авторы исходил: из совокупности социалистических производственных отношений в целом. Как мы видим, здесь, как правило, повторяли?) 12<8


уже высказывавшиеся ранее концепции причин товарного производства при социализме.
Существовал и другой подход. Значительная группа ученых считала, что если следовать учению Маркса о том, что товарное производство может существовать и исторически существовало в различных общественно-экономических системах, то не может быть для каждой из них специфических причин, как бы вновь порождающих товарно-денежные отношения и деньги, что причины эти должны быть общими, хотя и могут выступать в специфической форме. В рамках этого подхода также выделилось несколько концепций. Одна из них объясняла причины товарного производства как формы хозяйства в целом экономической обособленностью хозяйственных единиц, выступающей в условиях социализма в форме относительной экономической обособленности. Представители второго подхода говорили, кроме того, о неразвитости непосредственно общественного характера труда до уровня коммунистического, об остатках прежнего разделения труда, представляя их как специфические для социализма формы общих причин товарного производства.
Начиная с научного совещания, проведенного в Институте экономики АН СССР в 1957 г., концепция двух форм социалистической собственности как основной причины товарного производства при социализме, господствовавшая в первой половине 50-х годов, начинает уступать свои позиции. Ее противники правомерно считали, что, во-первых, объяснение товарного производства двумя формами социалистической собственности означает лишь формальное, но не реальное признание продукции государственного сектора товарами, и, во-вторых, что общественная собственность определяет лишь отличие товарного производства при социализме от товарного производства при других формациях, но не сам факт его сохранения в плановом хозяйстве.
На этом совещании была выдвинута и другая концепция, согласно которой товарно-денежные отношения при социализме порождаются специфическим характером общественного труда в первой фазе коммунизма.
Она была представлена, в частности, в выступлении В. Дьяченко: «.. .общественный характер труда должен привлекаться не только для объяснения стоимостных категорий и их особенностей, но и к объяснению причин, содержания и особенностей товарного производства».54
Нельзя не согласиться с тем, что характер труда во многом определяет специфику проявления законов и категорий товарного производства, но, видимо, все-таки не может являться его причиной, тем более, что при последовательном рассмотрении 54 Закон стоимости и его использование в народном хозяйстве СССР. М., 1959. С. 216.
9 Заказ № 505
129


специфических черт труда при социализме логика неизбежно приведет к вопросу о собственности и ее формах в условиях социализма. Эта концепция в конечном счете сводилась к первой, защищавшейся Островитяновым и его сторонниками.
На совещании была представлена весьма интересная и, как показала жизнь, перспективная концепция, которая уже выдвигалась в экономической литературе 30-х годов, в частности, Н. Вознесенским, но тогда она не получила развития. Суть се состоит в том, что товарно-денежные отношения между различными социалистическими предприятиями определяются их относительной экономической обособленностью.
На совещании с этой концепцией выступил П. Г. Заостров- цев. Он считал, что для социалистических предприятий характерны «обособившееся владение» и «ограниченная форма обособления». Наличие отношений владения внутри государственного сектора экономики и определяет, по его мнению, сохранение при социализме товарного производства и превращает продукты государственных социалистических предприятий в товары.
Данная концепция была обоснована и с теоретической, и с практической точки зрения. Она вполне соответствовала общей логике развития товарного производства, которое, зародившись на стадии разложения первобытного общества, в период возникновения частной собственности, когда и появились обособленные производители, прошло по восходящей линии развития все последующие формации и сохранилось при социализме со всей спецификой его проявления, но не исчезло в силу того, что при социализме существуют не только различные формы социалистической собственности, но сохраняется владение. Последнее проявляется не только в самостоятельном производительном потреблении средств производства, но и в частичном присвоении, в относительно самостоятельном обороте производительных фондов предприятий.
Подводя итоги развития советской экономической мысли по вопросам товарного производства при социализме в 30— 50-е годы, прежде всего необходимо сказать о том, что именно в этот период были решены основные, принципиальные вопросы теории товарного производства при социализме, произошло признание закона стоимости и дано обоснование объективной обусловленности товарно-денежных отношений, предложены наиболее убедительные концепции причин их существования и места в общей системе производственных отношений.
Все это подготовило теоретико-методологическую базу для проведения изменений в системе управления и взаимоотношений между социалистическими предприятиями, в хозяйственном механизме в целом. Однако реально эти достижения экономической мысли использованы не были.
Начиная с 60-х годов положение в экономической науке 130


вновь стало осложняться. С одной стороны, началась теоретическая подготовка экономической реформы, попытка проведения которой была предпринята в середине 60-х годов, реформы, направленной на изменение практики хозяйствования в сторону более полного использования механизма товарного производства, отхода от зацентрализованности и командности в решении хозяйственных проблем на всех уровнях. С другой стороны, в это же время в советской экономической науке возродилось и довольно быстро набрало силу целое направление, взявшее на себя функции апологетики устаревших, превратившихся в тормоз общественного и экономического развития принципов и методов хозяйствования. Оно, по существу, отбросило советскую экономическую мысль на позиции 30-х годов и обрекло советских ученых на новые беспредметные споры и дискуссии, совершенно не связанные с практикой хозяйствования.
Несмотря на определенные успехи в разработке проблем товарного производства в советской (как тогда считали — социалистической) экономике, наука десятилетиями по существу топталась на месте, сосредоточивая свое внимание и силы на преодолении основной догмы марксизма о несовместимости социализма и товарного производства, о возможности подчинения законов товарного производства планомерному воздействию. Как показывала практика хозяйствования в СССР и других странах, приверженных идее социалистического строительства, планировать товарно-денежные отношения, подчинять их плану не представляется возможным ни при каких общественных условиях.
Как писал еще в 1944 г. известный западный экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике Ф. А. Хайек, «и конкуренция, и централизованное руководство становятся плохими и неэффективными методами, если применяются не в полную силу; это разные средства решения одной и той же задачи, и смешение их приведет лишь к тому, что ни одно не окажется успешным и результат будет хуже, чем при последовательном применении чего-то одного. Иначе говоря, планирование и конкуренцию можно совместить, только если первое будет способствовать конкуренции, а не действовать против нее».55
Время было упущено, и потому сегодня, когда в стране взят практический курс на переход к рыночной экономике, советская экономическая наука не может предложить достаточно обоснованных реальных шагов в этом направлении.
55 Хайек Ф. А. Дорога к рабству /Пер. с англ. Лондон, 1983. С. 59.
9
131


Очерк седьмой
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ВОСПРОИЗВОДСТВА. ВОСПРОИЗВОДСТВО ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОДУКТА И НАЦИОНАЛЬНОГО БОГАТСТВА
Первостепенное внимание в работах советских экономистов уделялось закономерностям создания, распределения, использования общественного продукта и национального дохода, особенностям формирования и умножения национального богатства.
Одной из важных проблем, обсуждавшихся в экономической литературе послевоенного периода, была проблема сочетания индивидуального и общественного воспроизводства в масштабах единого народнохозяйственного комплекса.
Когда речь идет об индивидуальном воспроизводстве, имеют в виду экономический оборот фондов производства и продукции в границах отдельного хозрасчетного предприятия; когда речь идет об общественном воспроизводстве, имеют в виду экономический оборот совокупного продукта общества, рассматриваемого в единстве с воспроизводством производительных сил и производственных отношений. Однако в чем состоит это различие? По данному вопросу в 50-е и 60-е годы развернулась дискуссия.
Одна группа экономистов рассматривала общественное воспроизводство как взаимосвязанную совокупность индивидуальных результатов хозяйственной деятельности, не проводила качественных различий между стоимостной структурой отдельного продукта и общественного продукта, ссылаясь на К. Маркса, который писал: «...что верно для одного товара, необходимо остается в силе и для всей суммы товаров».1 Различия индивидуального и общественного воспроизводства сводятся к сфере функционирования (предприятие — народное хозяйство) и к системе факторов, под воздействием которых формируются темпы и структуры воспроизводственного процесса.1 2
Другая группа экономистов придерживалась несколько иных позиций по данному вопросу. Их мнения выразил А. И. Бечин. Общественное воспроизводство, утверждал он, представляет собою не просто совокупность индивидуальных воспроизводств. Они образуют две разные формы экономического оборота, ибо между ними существуют качественные различия.3
Суть различий в том, что такие понятия, как «прошлый труд», «перенесенная стоимость», «вновь созданная стоимость», 1 Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Ч. I. М., 1955. С. 68.
2 См., напр.: Кронрод Я. А. Общественный продукт и его структура при социализме. М., 1958.
3 Б е ч и н А. Вопросы теории воспроизводства // Вопросы экономики. 1962. № 2.
132


получают в каждой из данных форм неоднозначное объективное проявление. С точки зрения предприятия прошлый труд — это не что иное, как труд, который был затрачен на изготовление средств производства вне данного трудового коллектива, а с точки зрения всего общества — это овеществленный труд предшествующих лет, проявляющийся в стоимости совокупного продукта данного года. Значит, в индивидуальном воспроизводстве вся перенесенная стоимость в совокупном продукте совпадает с прошлым трудом, а в общественном воспроизводстве перенесенная стоимость ограничивается лишь частью его, так как другая часть, которая создана живым трудом данного года и потреблена в том же году, включается во вновь созданную стоимость совокупного продукта. Только стоимость средств производства, произведенных в предшествующие годы, но потребленных в данном годовом воспроизводственном цикле, образует здесь перенесенную стоимость.
Указывалось и на другое различие. При анализе движения продукта с позиции всего общества необходимо учитывать и согласовывать стоимостную и натурально-вещественную структуру продукции, т. е. ее деление не только на перенесенную и вновь созданную стоимости, но и на средства производства и предметы потребления.
Очевидно, на состоянии исследований отразилось то обстоятельство, что в период с 30-х по 60-е годы индивидуальное воспроизводство еще не проявило себя в экономике достаточно отчетливо. Для этого не созрели условия.4
Реформой 60-х годов были созданы условия для активизации индивидуального воспроизводства, усиления его роли в общественном воспроизводстве.
В экономической литературе стали широко обсуждаться вопросы согласования индивидуального и общественного воспроизводства при помощи экономических методов, используя для этого такие экономические рычаги, как контрольные цифры, государственные заказы, долговременные стабильные нормативы и лимиты. Углублялась хозяйственная самостоятельность предприятий и вместе с тем осуществлялось экономическими методами согласование индивидуального и общественного воспроизводства.
70-е и последующие годы характеризуются новыми явлениями в развитии производительных сил и производственных отношений. Экстенсивные факторы высоких темпов расширенного воспроизводства в основном к этому времени были исчерпаны. Назрела необходимость качественных изменений в воспроизвод4 «Практически до 1965 года, — отмечает А. Матлин, — в финансовом отношении все государственное хозяйство рассматривалось как единое целое. Вся прибыль предприятий принадлежала государству и ее большая часть изымалась в госбюджет» (Политическое самообразование. 1988. № 10. С. 93).
133


ственном процессе, перевода его на рельсы всесторонней интенсификации. В экономической литературе разворачивалась дискуссия по изучению сущности и особенностей использования такой важной черты социалистического воспроизводства, как планомерное согласование его экстенсивных и интенсивных форм.
Многие экономисты сущность интенсификации трактовали весьма упрощенно, как повышение напряженности живого труда, ускорение технологических процессов, более полную загрузку производственных фондов, дополнительные вложения средств в обработку земли и т. д.
Не эти направления интенсификации, отмечали многие исследователи, характеризуют сущность того интенсивного типа расширенного воспроизводства, переход к которому назрел в нашей экономике. Суть его в поддержании высоких и стабильных темпов экономического роста за счет качественных факторов процесса производства, и прежде всего увеличения наукоемкости производства, высоких темпов его технического обновления, динамичных структурных преобразований, усиления социальной направленности экономики. «В целом понятие интенсивного типа расширенного воспроизводства используется, — отмечает Л. И. Абалкин, — для обозначения всей совокупности глубоких качественных изменений, диктуемых современным этапом научно-технического, экономического и социального прогресса».5 Аналогичные суждения относительно содержания интенсивного типа расширенного воспроизводства содержатся в работах академика Т. С. Хачатурова,6 И. Суслова 7 и др.
В экономической литературе обосновывалась необходимость различать интенсификацию производства и интенсификацию экономики. Последнее, как более емкое и комплексное понятие, включает не только повышение отдачи ресурсов в производстве, но и рационализацию сфер распределения, обмена, потребления, а также взаимосвязи этих фаз. При этом в каждой фазе воспроизводственные процессы специфичны. Все это и означает «всестороннюю интенсификацию».
Одним из дискуссионных оставался вопрос о критерии разграничения экстенсивного и интенсивного типов воспроизводства. Предлагалось, нацример, осуществлять разграничение по критерию приростов продукции за счет увеличения численности работников и роста производительности труда. Первый прирост 5 Абалкин Л. И. Интенсификация и экономический рост // Плановое хозяйство. 1985. С. 13.
6 Хачатуров Т. С. Эффективность производства // Вопросы экономики. 1980. № 4.
7 Суслов И. Интенсификация — объективная закономерность развития экономики //Там же. 1985. № 1.
134


дает количественную оценку экстенсивного, а второй — интенсивного типа воспроизводства.8
Такой критерий может быть использован на уровне индивидуального воспроизводства, но он совсем не работает на уровне общественного воспроизводства. Как отмечал А. И. Ноткин, «переход рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность означает повышение производительности общественного труда и является формой интенсивного расширенного воспроизводства в масштабах всего народного хозяйства СССР. Он является формой экстенсивного расширенного воспроизводства лишь для промышленности, а не для народного хозяйства».9
По мнению Суслова, критерий интенсивного типа воспроизводства— это результаты деятельности, полученные вследствие качественного совершенствования производительных сил, прежде всего техники и технологии. Все результаты, полученные за счет количественного наращивания факторов производства, относятся к экстенсивным. Значит, в соответствии с таким критерием приросты результатов хозяйственной деятельности выступают как вызванные либо количественным ростом производительных сил, либо качественным изменением в их составе.10 11
Однако возможно ли использовать столь весьма расплывчатый и трудно поддающийся количественной оценке критерий? Попытки ряда экономистов построить на такой основе агрегированные показатели не позволили получить достоверной оценки результатов.
Значительное внимание в литературе уделялось теоретическому обоснованию двух форм интенсивного типа расширенного воспроизводства: ресурсоэкономной и ресурсоемкой.11
Задача современного этапа развития экономики, отмечал в 1963 г. Б. П. Плышевский, состоит в том, чтобы перейти от первой формы интенсивного воспроизводства (ресурсоемкой), которой присущи многие экстенсивные тенденции в производстве и использовании средств производства, ко второй форме (ресурсоэкономной), предполагающей рост производительности труда при одновременном повышении отдачи средств производства.12
Воспроизводство общественного продукта образует главную составляющую всего процесса общественного воспроизводства. Возмещение и накопление производственных фондов, повышение 8 3 а до я А. О критерии разграничения экстенсивного и интенсивного путей расширенного воспроизводства//Экономические науки. 1984. № 2.
9 Ноткин А. И. Темпы и пропорции социалистического воспроизводства. М., 1961. С. 90.
10 Суслов И. Интенсификация — объективная закономерность развития экономики. С. 16.
11 См., напр.: Сорокин Г. М. Очерки политической экономии социализма. М., 1984. Гл. 3.
12 Плышевский Б. К определению интенсивных форм воспроизводства//Вопросы экономики. 1963. № 4. С. 54.
135


уровня жизни людей, развитие сферы услуг определяются в конечном счете объемами и структурой производимого в народном хозяйстве общественного продукта.
Что представляет собой общественный продукт и в какой сфере производства он создается? Каковы особенности распределения, перераспределения и использования национального дохода? Каковы методы планомерного управления процессом воспроизводства совокупного общественного продукта? Эти и другие вопросы были объектом первостепенного внимания экономистов.
Уже в 20-х годах, когда перед советской экономической наукой была поставлена задача формирования теоретических основ планового руководства народным хозяйством, начинается дискуссия о границах той сферы общественного производства, в которой создается общественный продукт. Постановка и решение данной проблемы имели принципиальное значение для планирования воспроизводства продукции и услуг, калькулирования себестоимости, распределения и перераспределения результатов производства.
Все экономисты были едины в том, что только производительный труд создает общественный продукт. Однако в трактовке этой категории мнения разделились. Одна группа политэкономов, статистиков, плановых работников к производительному труду относила труд работников сферы материального производства, другая придерживалась расширительной концепции производительного труда при социализме, доказывая, что весь общественно полезный труд, а значит, и труд работников непроизводственной сферы, принимает в условиях социалистических производственных отношений определенность производительного труда, создающего общественный продукт и национальный доход.
Расширительная трактовка производительного труда при социализме впервые была сформулирована в 1926 г. С. Г. Стру- милиным.13 Данная концепция была воспроизведена им в 1936 г. в связи с разработкой баланса народного хозяйства.14 В довоенный период такого же мнения придерживался Ш. Я. Турецкий 15 и другие экономисты.
Продолжалась дискуссия по вопросам производительного и непроизводительного труда и в послевоенные годы. Обоснование расширительной концепции производительного труда содер13 Струмилин С. Г. Народный доход в СССР//Плановое хозяйстве. 1926. № 3. С. 144.
14 Струмилин С. Г. К теории баланса народного хозяйства//Там /гс. 1?°-. 9-10.
15 Турецкий Ш. Я. Себестоимость и вопросы ценообразования. М.» 1940.
136


жится в работах К. К. Вальтуха,16 П. Г. Олдака,17 В. А. Медведева18 и др.
Сторонники расширительной концепции производительного труда аргументировали свою позицию следующим образом: при социализме весь общественно полезный труд выступает как производительный, поскольку он создает потребительную стоимость, обеспечивает воспроизводство рабочей силы и организован социалистически. Исключение труда работников сферы услуг из состава производительного труда означает недооценку этой важной сферы социалистического воспроизводства.
Расширительная трактовка производительного труда встретила возражения со стороны многих экономистов.
В 1927 г. А. И. Петров подчеркивал, что обязательным признаком производительного труда независимо от его общественной формы является создание им вещественных потребительных стоимостей и стоимости. Труд же работников сферы услуг создает потребительную стоимость в невещественной форме, а их труд не представляет собою стоимость.19
Такой подход к производительному труду был поддержан большинством экономистов в ходе дискуссии, которая была проведена в 1929—1930 гг. по проблемам производительных сил и производственных отношений.20
В послевоенные годы была продолжена критика расширительной концепции производительного труда при социализме. Подчеркивалось, что не любой общественно полезный труд выступает в качестве труда производительного. Таким он становится лишь в материальном производстве, главным признаком которого является воздействие труда человека на природу, использование ее сил и законов, приспособление вещества природы для удовлетворения человеческих потребностей. Здесь создаются материальные (вещественные) блага, которые обладают способностью воспроизводиться, накапливаться. Что касается непроизводственной сферы, то здесь предметом труда выступает сам человек. Потребительская услуга всегда индивидуальна. Она не обладает свойством массовой воспроизводимости. Не имея вещественной формы, она не может накапливаться. Тем самым не принижается значение сферы услуг. Общество не может обойтись без услуг непроизводственной сферы, точно так же как оно не может обойтись без средств производства и предметов потребления, т. е. без общественного про16 Вальтух К. К. Общественная полезность продукции и затраты труда на ее воспроизводство. М., 1965.
17 Олдак П. Г. Взаимосвязь производства и потребления. М., 1966.
18 Медведев В. А. Общественное воспроизводство и сфера услуг. М., 1966.
19 П е т р о в А. Теоретические предпосылки исчисления национального дохода//Плановое хозяйство. 1927. № 2.
20 Вестник Коммунистической академии. 1930. № 39.
137


дукта. Услуга непроизводственной сферы и общественный продукт материального производства образуют два вида необходимых обществу потребительных стоимостей. Однако источники их формирования различны.
Исследование вопроса о границах той сферы, в которой создается общественный продукт, дополняется разработкой теоретических проблем общественного продукта как категории воспроизводства.
В переходный период отрицание товарного производства и прибавочного продукта существенно затрудняло исследование структуры общественного продукта и системы показателей его воспроизводства.
В отсутствии стоимостного аспекта общественного продукта усматривалось одно из важных отличий плановой экономики от рыночного капиталистического хозяйства. В этих условиях утвердилось мнение, что продукт создается только конкретным трудом. Наличие абстрактного труда отрицалось. Такой позиции придерживались А. А. Вознесенский,21 М. Н. Смит,22 Г. П. Косяченко23 и многие другие экономисты.
Однако отрицание стоимости и абстрактного труда не означало отказа от трудового и ценового измерения результатов производства. Признавалось, что «нельзя усматривать социалистический характер деления продукта на с + V + т у нас в том, что оно является якобы делением по натурально-вещественному признаку... так как для нас имеет значение не только количество и назначение произведенных вещей, но и затраты труда на их производство».24 Абстрагирование от трудового аспекта, по мнению многих авторов, означало бы, по сути дела, абстрагирование от производственных отношений, сведение экономических категорий к счетным, лишенным экономической содержательности.
При этом цена рассматривалась как простая счетная единица, своего рода условная величина. Например, в учебнике по политической экономии, получившем широкое распространение в конце 20—30-х годов, по этому поводу сказано следующее: «Стоимостные категории, в том числе и цены на продукцию, следует рассматривать как внешние формы, которые помогают нам осуществлять учет в наших госпредприятиях».25
В начале 1941 г. состоялась встреча И. В. Сталина с эконо- 21 Вознесенский А. А. К вопросу о понимании категории абстрактного труда // Под знаменем марксизма. 1925. № 12.
22 Смит М. Н. Экономические основы калькуляции. М., 1925.
23 Косяченко В. П. Проблемы воспроизводства и планирования в СССР. М., 1930.
24 Нотки н А. И., Ц а голов Н. А. К теории и схеме баланса народного хозяйства СССР академика С. Г. Струмилина//Плановое хозяйство. 1937. № 4. С. 100—101.
25 Лапидус И., Островитянов К. Политическая экономия в связи с теорией советского хозяйства. М., 1928. С. 441.
138


листами в связи с обсуждением учебника по политической экономии социализма. На этой беседе было пересмотрено отношение к товарному производству, закону стоимости, утвердилось мнение, что и при социализме не исчезает деление рабочего дня на необходимое и прибавочное рабочее время, а также получили развитие другие аспекты экономической теории. Однако война прервала исследование всех этих новых проблем.
Шла дискуссия и по вопросам показателей воспроизводства общественного продукта и закономерностей формирования его натурально-вещественных и стоимостных структур.
Предметом дискуссии являлся вопрос о том, какой показатель общественного продукта дает достоверное представление о результатах воспроизводства: валовая, чистая или конечная продукция? Ответ на этот вопрос имеет непосредственное отношение к оценке объемов производства, темпов экономического роста, уровня производительности труда.
В 1924 г. Ф. Э. Дзержинский подверг критике практику измерения темпов воспроизводства на базе валовой продукции: «Когда мы берем всю нашу промышленность в целом и подсчитываем всю валовую продукцию, складывая продукцию каждой отрасли, складывая добытое топливо, руду, чугун и другое промышленное сырье с готовыми изделиями... и полученную таким образом валовую продукцию делим на количество участников и получаем среднюю производительность труда на человека, то мы совершенно упускаем наше неэкономное, хищническое обращение с сырьем, с топливом, с материалами».26
Непригодность использования валовой продукции для измерения экономического роста содержалась в работах и других советских экономистов 20—30-х годов.27
Однако в практике планирования и учета валовая продукция продолжала оставаться основным показателем.
Дискуссия по вопросу о том, какой показатель правильно отражает объемы общественного продукта, возобновилась в 50-е годы. Теперь валовой продукции противопоставлялась не только чистая, но и конечная продукция.
Например, Струмилин,28 Бечин предлагали использовать в качестве обобщающего показателя общественного воспроизводства конечный продукт, который в отличие от валового продукта исключает повторный счет предметов труда.29 В этом случае стоимость общественного продукта данного года определялась бы как сумма чистой продукции, амортизации основ26 Дзержинский Ф. Э. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. М., 1967. С. 59.
27 См., напр.: Гинзбург А. М. К вопросу о производительности труда и заработной плате в промышленности. М., 1924; Ротштейн А. Проблемы промышленной статистики. М., 1936.
28 Струмилин С. Баланс народного хозяйства как орудие социалистического планирования//Вопросы экономики. 1954. № 11.
29 Бечин А. Вопросы теории воспроизводства.
139


ных фондов и стоимости материальных запасов на начало года, потребленных в данном году. Значит, стоимость потребленных средств производства учитывается здесь лишь частично. Но так как удельный вес стоимости средств производства, перешедших с прошлого года, в общественном продукте относительно невелик, то общественный продукт был бы почти равен чистой продукции народного хозяйства.
В защиту валовой продукции как основного показателя, поскольку он отражает совокупность воспроизводственных связей, выступили многие экономисты. Например, Я. А. Кронрод, полемизируя со Струмилиным, писал «.. .суммирование в совокупном общественном продукте многократно переносимой стоимости средств производства полностью отвечает объективному процессу образования стоимости и отнюдь не является неким „повторным счетом” и „статистическим искажением”».30
Другие авторы доказывали, что конечный продукт, как и чистая продукция, не могут претендовать на роль основного показателя. С. А. Никитин писал: «Повторный счет в общественном продукте — закономерное явление. Только при его участии возможно правильное определение стоимостной структуры общественного продукта, которая выступает в общественном продукте как средняя из стоимостных структур всех отраслей материального производства. Стоимостная же структура конечного продукта есть не что иное, как стоимостная структура только конечной стадии воспроизводства».31
В. С. Немчинов предложил в качестве оценочного показателя общественного продукта валовую продукцию, исчисленную отраслевым методом, т. е. как сумму оборотов продукции между отдельными отраслями.32
Но этот показатель не нашел широкого применения. Дело в том, что чистых отраслей нет, состав их весьма изменчив, а потому и построенный на такой основе показатель не обладает необходимой достоверностью.
В литературе утверждалось мнение, что для оценки состояния воспроизводства необходима система показателей. Одним показателем обойтись нельзя. Каждый имеет свою сферу применения. Совокупный продукт, исчисленный заводским методом, конечный продукт, исчисленный народнохозяйственным методом, валовой продукт, исчисленный отраслевым методом, призваны выполнять определенные функции в планировании воспроизводства и в экономическом анализе.
Многие проблемы, в том числе относящиеся к показателям натурально-вещественной структуры совокупного продукта, про30 Кронрод Я. А. Общественный продукт и его структура при социализме. С. 80.
31 Вопросы экономики. 1962. № 5. С. 101.
32 Немчинов В. С. О соотношении расширенного воспроизводства// Там же. 1958. № 10.
140


должают оставаться недостаточно исследованными и до настоящего времени.
На это обстоятельство обратил внимание Хачатуров. Необходимо найти, отмечал он, более точные и достоверные критерии разграничения средств производства и предметов потребления в составе совокупного продукта. Действующая практика их разграничения по признаку принадлежности к целым отраслям промышленности не удовлетворяет сложившимся требованиям. Продукция одной и той же отрасли в зависимости от ее назначения может быть объектом и производительного, и личного потребления. Кроме того, очень важно было бы подразделить на средства производства и предметы потребления весь совокупный продукт, а не только продукцию промышленности.33
В натурально-вещественном виде весь совокупный продукт распадается на средства производства и предметы потребления. Необходимые взаимосвязи между ними, между I и II подразделениями общественного производства были и являются предметом обсуждения и дискуссий.
В дискуссии 20-х годов по методологическим вопросам политической экономии затрагивались проблемы соотношения темпов роста группы «А» и группы «Б» промышленности. Особенно актуальной стала эта проблема в период составления первого пятилетнего плана, который предусматривал резкое увеличение темпов роста тяжелой индустрии. Однако вплоть до 50-х годов экономические законы либо отрицались, либо трактовались в субъективистском духе, т. е. как творчество людей, прежде всего государства. Это относилось и к постановке вопросов о соотношении двух подразделений общественного производства. В ряде работ отстаивалась необходимость преимущественного роста отраслей тяжелой промышленности как одного из условий социалистического воспроизводства. Подчеркивалось: в различные отрезки времени могут складываться разные соотношения между темпами роста группы «А» и группы «Б», что, однако, не меняет общей направленности хозяйственной политики по обеспечению более быстрого возрастания средств производства в составе совокупного общественного продукта.34
В экономической литературе послевоенного периода с учетом новых условий и запросов практики продолжалось обсуждение данной проблемы. В 50—60-е годы обосновывалось положение о том, что теория о более быстром росте производства средств производства сохраняет полную силу и для расширен33 Хачатуров Т. С. К вопросам теории социалистического воспро- I водства//Там же. 1969. № 3. С. 3—15.
34 Вознесенский Н. К вопросу об экономике социализма//Большевик. 1931. № 23-24; Моты л ев В. Е. Очерки политической экономии. 1-спа и стоимость в капиталистическом хозяйстве и в хозяйстве СССР. Ростов н/Д., 1935. С. 79; Г а т о в с к и й Л. О некоторых вопросах теории встского хозяйства//Проблемы экономики. 1932. № 8.
141


ного воспроизводства при социализме, так как весь смысл и все значение данного закона состоит в следующем: «...замена ручного труда машинным — вообще прогресс техники при машинной индустрии — требует усиленного развития производства... средств производства для средств производства».35
Во второй половине 60-х годов развернулась дискуссия по вопросу об особенностях действия указанного закона в условиях развивающейся научно-технической революции. В ходе дискуссии высказывались различные мнения.
А. А. Арзуманян подверг критике представления о неограниченном возрастании удельного веса I подразделения общественного производства. Но автор не ставил под сомнение действие закона.36
В ходе дискуссии высказывались иные мнения. Отдельные экономисты стали вообще отрицать действие закона преимущественного роста производства средств производства в социалистическом обществе.
Например, Л. О. Довгань писал, что данный закон «является специфическим экономическим законом, характерным для капиталистической системы хозяйства и теряющим свое действие в условиях развитого социалистического хозяйства».37
Появились утверждения, что этот закон в условиях социалистической системы хозяйства действует лишь в переходный период, являясь «законом индустриализации» страны.38
Высказывалось также мнение, что в социалистическом обществе в зависимости от социальных и экономических условий развития могут складываться различные соотношения между двумя подразделениями общественного воспроизводства. В этой связи Я. Певзнер писал: «Вопреки утверждениям о необходимости постоянного преимущественного роста средств производства не только теория, но и практика показывают, что прогресс производства возможен и при сближении темпов роста I и II подразделений и при быстром росте II подразделения».39
В ходе дискуссии обосновывалась и скрытая форма отрицания действия закона. Предлагалось заменить преимущественный рост производства средств производства обеспечением приоритетного развития прогрессивных отраслей.40
Многие экономисты критически отнеслись к отрицанию за35 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 100.
36 Правда. 1964. 3 марта.
37Довгань Л. О. О темпах роста двух подразделений общественного производства. М., 1965. С. 68—69.
38 Кудров В., Шапиро А. О соотношении между обоими подразделениями общественного производства в СССР//Вопросы экономики. 1973. № 4. С. 51.
39 Певзнер Я. Методология «Капитала» К. Маркса и современный капитализм. М., 1969. С. 130.
40 Никитин С. А. Структурные изменения в капиталистической экономике. М., 1965. С. 103.
142


кона преимущественного роста производства средств производства. Они утверждали, что ни снижение материалоемкости и фондоемкости, ни уменьшение нормы производственного накопления ни в коей мере не отменяют действие закона. Наоборот, условием качественного совершенствования производства и его интенсификации, а значит, снижения материалоемкости и фондоемкости продукции является первоочередное развитие производства средств производства. Снижение удельных затрат овеществленного труда сопровождается в условиях интенсивного* типа расширенного воспроизводства уменьшением удельных затрат живого труда, причем в большей степени, чем снижаются затраты труда овеществленного.
Исследовалось влияние интенсификации на сближение темпов роста двух подразделений. Сокращение экстенсивных факторов роста в процессе перехода к интенсивному воспроизводству позволяет направить сэкономленные в результате этого средства производства на развитие второго подразделения и тем самым сблизить темпы роста обоих подразделений.41
Совокупный общественный продукт состоит из перенесенной стоимости потребленных средств производства и вновь созданной стоимости, которая вместе с натурально-вещественным ее воплощением образует национальный доход общества.
Но что представляет собой национальный доход, если нет стоимости, а значит и вновь созданной стоимости? Этот вопрос встал перед экономистами 20—30-х годов. Высказывались различные взгляды по данному вопросу.
Л. Н. Литошенко определял национальный доход как сумму индивидуальных доходов всех жителей той или иной республики или страны в целом. Такая механическая сумма доходов рассматривалась им вне связи с воспроизводством и реализацией совокупного общественного продукта, и потому она представляла собою лишь простую статистическую сумму, некоторую счетную абстракцию.42 Аналогичные взгляды развивал Я. Герчук.43
С 1929 г. вопросы методологии и методики исчисления национального дохода стали объектом обсуждения на страницах журнала «Проблемы экономики». В ходе обсуждения определились два подхода.
В соответствии с первым из них национальный доход реко41 См., напр.: Соотношение двух подразделений общественного производства /Под ред. П. Н. Федосеева. М., 1988; Анчишкин А. И. Научно-технический прогресс и интенсификация производства. М., 1981; Черская С. Соотношение двух подразделений общественного производства в условиях его интенсификации//Экономические науки. 1986. № 9; Викентьев А. Закон преимущественного роста производства средств производства //Вопросы экономики. 1980. № 7.
42 Литошенко Л. Н. Национальный доход СССР. М., 1925.
43 Герчук Я. Национальный доход и экономические категории в теоретической системе К. Маркса//Проблемы экономики. 1929. № 10-11.
1431


мендовалось определять как вновь созданный продукт. В. Кац, разъясняя такую точку зрения, писал: «Чистая продукция СССР не является вновь созданной стоимостью, ибо категория стоимости вообще не присуща советскому хозяйству, а представляет собою вновь созданную часть общественного продукта».44
Такая точка зрения оказалась весьма живучей. И в последующие годы, когда была выявлена ошибочность взглядов относительно отсутствия в советском хозяйстве товарного производства и закона стоимости, продолжали воспроизводиться сложившиеся ранее определения.45
Определение национального дохода как вновь созданного продукта, писал М. В. Колганов, «было ошибочно не только потому, что оно исходило из отрицания существования стоимости, но и потому, что общественный продукт данного года, взятый в натуре, является полностью вновь созданным продуктом».46
В соответствии со вторым подходом национальный доход определяется как часть продукта, созданного вновь затраченным трудом.
Такое определение является неточным, «поскольку не только национальный доход, а весь общественный продукт материально создается живым трудом данного года. Другое дело, что труд, в силу своего полезного характера, переносит на произведенный продукт стоимость потребленных средств производства».47
В послевоенное время много внимания уделялось методам исчисления национального дохода, его распределения и перераспределения.
Получили обоснование стоимостная оценка национального дохода и его взаимосвязь с натурально-вещественным составом продукции на различных стадиях воспроизводственного процесса.
В. Белкин отмечает, что «определение национального дохода как части совокупного общественного продукта, представляющей вновь созданную стоимость, вполне правомерно и для социалистического общества».48 Теория национального дохода не ограничивается лишь утверждением о том, что национальный доход представляет собою вновь созданную стоимость. Не меньшее значение для понимания сущности этой категории имеет и другая сторона проблемы. Вопрос состоит в том, какая часть совокупного продукта в натуре соответствует вновь созданной
44 Кац В. Основные вопросы методологии и методики исчисления национального дохода//Плановое хозяйство. 1934. № 2. С. 121—122.
45 См., напр.: Аллахвердян Д. Национальный доход СССР. М., 1958. С. 111; Зверев А. Г. Вопросы национального дохода и финансов СССР. М., 1958. С. 20.
46 Колганов М. В. Национальный доход. М., 1959. С. 327.
47Плышевский Б. П. Распределение национального дохода в СССР. М., 1960. С. 19.
48 Вопросы экономики. 1955. № 5. С. 113.
144


стоимости. Во многих работах данная проблема трактовалась односторонне.49 Односторонний подход к трактовке натуральновещественного состава национального дохода был преодолен выявлением модификаций стоимостного и натурально-вещественного состава национального дохода, которые формируются объективно на различных стадиях воспроизводственного процесса.
Выявление и учет этих особенностей является необходимой предпосылкой правильного понимания национального дохода как категории и исчисления его объема на каждой стадии воспроизводственного процесса.
На стадии производства национальный доход выступает как сумма стоимости чистой продукции отраслей материального производства; на стадии первичного распределения — как сумма первичных доходов предприятий и первичных доходов населения, участвующих в материальном производстве; на стадии перераспределения — как сумма конечных доходов предприятий, организаций и учреждений и конечных доходов населения; на стадии потребления — как сумма фондов потребления и накопления.
В первой стадии национальный доход в натурально-вещественной форме представлен частью продукции I подразделения и частью продукции II подразделения, которые остаются за вычетом стоимости потребленных средств производства в этих подразделениях, а на четвертой стадии — как вся продукция II подразделения и часть продукции I подразделения, поскольку она предназначена на расширенное воспроизводство. На второй же и третьей стадиях распределение национального дохода в стоимостной форме не опосредствуется изменениями его натурально-вещественных структур.50
Соответственно в практике планирования и учета различаются произведенный, распределенный и использованный национальный доход.
В научных дискуссиях поднимался вопрос о необходимости и путях распределения и перераспределения национального дохода. Никто не ставил под сомнение необходимость распределения национального дохода. Но по вопросу о перераспределении (т. е. о вторичном распределении национального дохода) высказывались различные мнения.
Большинство экономистов базировали свои исследования на положении о том, что процесс распределения национального до-
49 «По своей натурально-вещественной форме национальный доход охватывает всю массу произведенных предметов личного потребления и ту часть средств производства, которая идет на расширение средств производства» (Политическая экономия: Учебник. М., 1959. С. 185).
50 Подробнее см.: Плышевский Б. П. Указ, соч.; Колганов М. В. Указ, соч.; Кронрод Я. А. Социалистическое воспроизводство. М., 1955.
Ю Заказ № 505
145


хода состоит из двух стадий — первичного распределения и перераспределения. Первичное распределение охватывает весь национальный доход, а перераспределение — только часть его. В результате всего процесса распределения образуются конечные доходы, которые слагаются из первичных доходов (за вычетом той части, которая изъята при перераспределении) и производных (вторичных), полученных путем перераспределения первичных доходов.
Однако высказывалось мнение о нецелесообразности вторичного распределения, которое было представлено сторонниками расширительной концепции производительного труда при социализме. Например, М. Бор писал: «...в самом процессе распределения национального дохода социалистического общества не возникает условий, делающих необходимым процесс перераспределения уже распределенного национального дохода».51 Поскольку, по мнению сторонников данной концепции, работники непроизводственной сферы тоже создают национальный доход, то ни один из контрагентов такой сделки не производит никакого вычета из своего дохода в пользу другого контрагента.
Какова динамика удельного веса национального дохода в совокупном продукте в условиях интенсивного типа расширенного социалистического воспроизводства? Многие экономисты доказывали, что в условиях научно-технического прогресса закономерной тенденцией воспроизводства является повышение удельного веса национального дохода в совокупном общественном продукте, что «эффективность народного хозяйства тем выше, чем выше доля национального дохода в совокупном общественном продукте, ибо это означает более высокий уровень производительности труда».52 Возможность такого соотношения рядом авторов аргументировалась тем, что в условиях научно-технической революции происходит резкое сокращение материальных затрат (прошлого труда) на единицу продукции.53
Получили обоснование и другие подходы к определению динамики национального дохода и совокупного продукта. Например, обосновывалась необходимость повышения удельного веса перенесенной стоимости средств производства и относительного уменьшения вновь созданной стоимости. Более быстрый рост совокупного продукта по сравнению с национальным доходом 51 Бор М. О некоторых вопросах национального дохода социалистического общества //Вопросы экономики. 1954. № 10. С. 86.
52 Плышевский Б. П., Яременко Ю. В. Закономерности движения общественного продукта и национального дохода. М., 1963. С. 3—4.
53 См., напр.: Пешехонов Ю., Шаталин С. Отраслевая структура общественного производства: К анализу факторов структуры соотношения I и II подразделений. М., 1965. С. 6, 25; Ш а т и л о в Н. О соотношении темпов роста совокупного продукта и национального дохода // Вестник статистики. 1962. № 8.
146


объяснялся ростом органического строения производства, повышением производительности труда.54
Высказывалось мнение и о том, что динамика удельного веса национального дохода по стоимостному составу не совпадает с его динамикой по натурально-вещественному составу. Под влиянием роста производительности труда доля его по физическому объему увеличивается, а в стоимостном измерении уменьшается.55 Это положение остается дискуссионным.
Результатом каждого годового цикла воспроизводства совокупного продукта является образование фонда возмещения, фонда потребления и фонда накопления. Их составу, функциям и закономерностям движения в условиях научно-технического прогресса в экономической литературе уделялось большое внимание. Три перечисленных фонда образуются в процессе распределения и перераспределения национального дохода. Стоимостный состав фонда возмещения не тождествен перенесенной стоимости потребленных средств производства, так как он включает и часть прибавочного продукта для возмещения непроизводственных фондов. Точно так же стоимость фонда накопления нетождественна накопляемой части прибавочного продукта, поскольку она включает еще и часть необходимого продукта работников, используемого для накопления предметов длительного потребления в личной собственности — жилых зданий, мебели, автомобилей, домашнего инвентаря и т. д.
Ряд вопросов, относящихся к составу фондов воспроизводства, остаются дискуссионными. К ним относится, в частности, такой вопрос: включать или не включать в состав фонда накопления увеличение непроизводственных фондов или ограничить его только расширением производственных фондов?
Сторонники ограничительной концепции исходят из предпосылки, что накопление представляет собой процесс расширения факторов воспроизводства, т. е. тех факторов, стоимость которых, раз будучи накопленной, сохраняется в процессе кругооборота. Непроизводственные фонды потребляются непроизводительно, их стоимость накапливается лишь временно, и вместе с потреблением потребительной стоимости исчезает и их стоимость.
Подвергая критике концепцию, исключающую из фонда накопления увеличение элементов непроизводственных фондов, Кронрод писал, что «критерий постоянного сохранения в процессе воспроизводства раз накопленной стоимости не выражает 54 Корягин А. Научно-техническая революция и пропорции социалистического воспроизводства. М., 1971. С. 157—179; Ноткин А. Темпы и пропорции расширенного воспроизводства. М., 1961. С. 109—120.
55 См., напр.: Расширенное социалистическое воспроизводство и баланс народного хозяйства /Под ред. Ш. Турецкого. М., 1964. Гл. I; Курс экономической статистики /Под ред. М. Петрова. М., 1954. С. 407,
10*
147


сущности движения накопленной стоимости».56 Накопление фонда социалистического воспроизводства представляет собой, с одной стороны, накопление элементов средств производства, расширяющих этот фонд, и, с другой стороны, накопление запасов жизненных средств, необходимых как для обеспечения потребления вовлекаемых в производство новых его участников, так и для расширения потребления ранее вовлеченных участников.57
Объектом исследования становятся также методические подходы к оптимизации взаимосвязи фонда накопления и фонда потребления в составе совокупного общественного продукта.58 «Задача нахождения оптимальных пропорций между фондами потребления и накопления имеет вполне определенное решение. Этот оптимум достигается как раз в том варианте, в котором ежегодный прирост народного дохода за счет эффектов фондовооруженности и производительности труда обращается на потребление и накопление в равных долях».59
Ноткин предложил и обосновал важный инструмент оптимизации данной пропорции — так называемый коэффициент производственного накопления (он же «коэффициент нормы отдачи производственного накопления»), представляющий отношение прироста совокупного продукта (или национального дохода) в процентах к предыдущему году, к норме производственного накопления (в процентах).60 Уровень и динамика данного показателя позволяют количественно оценивать влияние приращений фонда накопления на темпы роста национального дохода и фонда потребления.
Ориентация на всестороннюю интенсификацию экономики усиливает внимание к исследованию взаимосвязей фонда накопления и фонда возмещения. Одним из важнейших аспектов этой взаимосвязи является выяснение роли амортизации в простом и расширенном воспроизводстве. Можно ли использовать амортизационный фонд, который образует составную часть фонда возмещения, как фонд накопления?
Известно, что Маркс признавал возможность использования амортизации в интересах., накопления. Но каково экономическое содержание этого процесса?
Становится общепризнанным, что со стороны движения стоимости фонд амортизации обслуживает простое воспроизводство.
56 Крон род Я. А: Общественный продукт и его структура при социализме. С. 462.
57 Там же. С. 465.
58 См., напр.: Немчинов В. Избр. произв.: В 6 т. Т. 3. М., 1967; За н е г и н А. Оптимальная пропорция между накоплением и потреблением. М., 1970; Дадаян В. Оптимум в экономике. М., 1965.
59 Струмилин С. Г. К проблеме оптимальных пропорций//Плановое хозяйство. 1962. № 6. С. 11.
60 Вен же р'В. и др. Производство, накопление, потребление. М., 1965. С. 72—73.
148


Он не создает новой стоимости. Однако со стороны движения потребительной стоимости, если происходит технический прогресс в обществе, амортизация может быть частично использована для расширенного воспроизводства без накопления. Старая стоимость в процессе обновления средств труда воплощается в новых орудиях труда большей производительности. Происходит возмещение основных фондов по стоимости на новой технической основе. Взаимосвязь фонда возмещения и фонда накопления состоит не в том, что фонд возмещения начинает выполнять функции фонда накопления.
В основе суждений об использовании фонда возмещения в целях накопления лежит отождествление величины фонда возмещения с затратами прошлого труда. Между тем в условиях научно-технического прогресса происходит уменьшение величины фонда возмещения по сравнению с величиной затрат прошлого труда. В этих условиях часть амортизации высвобождается от возмещения. Она исключается из состава фонда возмещения и входит в состав фонда накопления.61
Важной закономерностью развития структуры совокупного общественного продукта становится повышение удельного веса фонда потребления в национальном доходе.
Обоснование темпов и пропорций расширенного воспроизводства осуществляется с помощью плановых и отчетных балансов народного хозяйства. Разработка научных основ построения балансов началась в переходный период. В 1926 г. был опубликован «Баланс народного хозяйства СССР за 1923/24 год».62 Это был первый серьезный опыт охвата народного хозяйства единым экономическим балансом.
В печати развернулась дискуссия по теоретическим и методологическим вопросам данной проблемы. Обсуждению их был посвящен первый номер журнала «Вестник статистики» за 1927 г. Построение балансов рассматривалось как средство управления воспроизводственными процессами.
Новый импульс дискуссии придала разработка контрольных цифр первого пятилетнего плана.
С учетом результатов научных обсуждений были разработаны отчетный баланс за 1928/29 г. и 1930 г., а затем отчетный баланс за 1931/32 г.63 В последующие годы разрабатываемые ЦСУ балансы не публиковались, они не были доступны широкому кругу ученых и экономистов.
В 1939—1949 гг. в журналах «Плановое хозяйство», «Про61 См., напр.: Черская С. Влияние научно-технического прогресса на структурные изменения в совокупном общественном продукте // Экономические науки. 1981. № 6. С. 53—54.
62 Баланс народного хозяйства Союза ССР за 1923/24 г.//Труды ЦСУ. Т. XXIX / Под ред. П. И. Попова. М., 1926.
63 Материалы по балансу народного хозяйства СССР за 1928/29 и 1930 годы. ЦУНХУ СССР. М., 1932.
149


блемы экономики», «Большевик» появились статьи по вопросам баланса народного хозяйства.
Рассматривались такие вопросы, как значение балансов для отражения и формирования конкретного процесса расширенного социалистического воспроизводства, система балансов и их назначение, методы разработки текущих и перспективных отчетных и плановых балансов.64
В экономической литературе получила одобрение система взаимосвязанных между собой таблиц баланса, в которых стоимостный и натурально-вещественный составы общественного продукта представлены вместе. Такая система включала: а) сводный раздел баланса народного хозяйства, который включает собственно сводный баланс, отдельные балансы воспроизводства в государственном и кооперативном секторах, баланс основных фондов и таблицу уровней, пропорций и темпов развития; б) баланс национального дохода, куда входят сводный баланс производства, распределения и конечного использования национального дохода, баланс расчетных отношений социалистических предприятий, организаций и населения с финансовой системой, баланс доходов и расходов населения, балансы потребления и накопления; в) баланс трудовых ресурсов.65
Дискуссионным был вопрос о том, какой показатель общественного продукта — совокупный продукт или конечный продукт— следует закладывать в основу расчетов.
Высказывалось предложение, чтобы в балансе народного хозяйства отображался лишь так называемый конечный продукт, очищенный от повторного счета средств производства. Аргументировали такую позицию тем, что в цены на продукцию II подразделения входят элементы повторного счета в отличие от продукции I подразделения.
Такое предложение встретило возражение. Задача баланса народного хозяйства заключается в том, чтобы дать характеристику реальных экономических отношений и пропорций между I и II подразделениями, секторами и отраслями народного хозяйства. Он должен отражать движение реальных товарных масс, обращающихся между самостоятельными в хозрасчетном отношении предприятиями. Баланс же, имеющий дело с условными показателями, не может дать правильного представления о действительных связях и отношениях в народном хозяйстве. «Практика составления балансов в СССР показала неприемлемость исчисления стоимости продукта без учета внутригодового 64 См., напр.: Струмилин С. Баланс народного хозяйства как орудие социалистического планирования//Вопросы экономики. 1954. № 11; Москвин П. Некоторые вопросы построения баланса народного хозяйства//Там же. № 12; Соболь В. А. Об основных методологических проблемах отчетного баланса народного хозяйства//Там же. 1958. № 1.
65 См., напр.: Бор М. Проблемы разработки планового баланса народного хозяйства//Там же. № 1; Н о т к и н А. И. Построение баланса народного хозяйства СССР //Там же. № 3.
150


оборота средств производства».66 Тем самым не исключается использование в качестве дополнительного показателя конечного продукта.
Дальнейшее развитие балансовый метод получил в построении межотраслевых балансов расширенного воспроизводства. В 1960 г. был разработан шахматный баланс за 1959 г., опубликованный ЦСУ СССР в 1961г. При помощи межотраслевых балансов становится возможным более глубокое изучение воспроизводственных взаимосвязей между отраслями и производствами, более точное определение не только прямых, но и полных затрат на производство продукции.
Развитие теории и практики разработки межотраслевых балансов сопровождалось острой дискуссией по вопросам применения математических методов в экономических исследованиях.67
Разработка баланса народного хозяйства дополняется исследованием теоретических и методологических проблем построения региональных балансов.68 При этом возникает много новых проблем, относящихся к измерению: а) произведенного в экономическом регионе национального дохода; б) доли национального дохода, созданного в данном регионе и переданного в общесоюзный фонд или полученного из общественного фонда; в) совокупного продукта, использованного на потребление и накопление в данном регионе. Построение регионального баланса потребовало совершенствования методов учета доходов населения в регионе, ввоза и вывоза денег населением. Становится необходимой разработка особой системы целевых показателей сопоставимости хозяйства отдельных республик, краев, областей, городов.
Балансы разрабатываются не только тогда, когда заканчивается составление народнохозяйственных планов (с задачей увязки его частей), но и в начале работы над годовыми и перспективными планами. В этой связи в экономической литературе уделялось внимание совершенствованию методологии построения предварительных балансов. Рекомендовались три основных метода построения предварительных балансов.69
Первый метод связан с расчетом объективно возможного объема производственного накопления и фондоемкости продук66 Нотки н А. И. Построение баланса народного хозяйства СССР. С. 81.
67 См., напр.: Немчинов В. Некоторые теоретические вопросы межотраслевого и межрайонного баланса производства и распределения продукции // Плановое хозяйство. 1960. № 1; Аганбегян А. Г., Гранберг А. Г. Экономико-математический анализ межотраслевого баланса СССР. М., 1968; Коссов В. В. Межотраслевой баланс. М., 1966; Межотраслевой баланс и пропорции /Под ред. А. Н. Ефимова. М., 1969.
68 Плановый межотраслевой баланс союзной республики. М., 1968.
69 Б о р М., Ноткин А. Методологические проблемы баланса народного хозяйства//Вопросы экономики. 1961. № 5. С. 37—38.
151


ции. При определении показателей на перспективу в порядке первого приближения рекомендуется исходить из стабильной нормы производственного накопления.
Второй метод разработки предварительного баланса тесно связан с первым. Он базируется на расчете баланса трудовых ресурсов на перспективный период и объективно возможного роста производительности труда.
Третий метод основан на определении фонда потребления и балансовых связей между I и II подразделениями общественного производства. Расчет фонда потребления производится на базе потребительского бюджета населения за отчетные годы, рациональных норм потребления, нормативов обеспеченности жильем и услугами. Расчет фонда потребления дает возможность определить объем продукции II подразделения. Устанавливается весь объем общественного продукта.
Национальное богатство — одна из важнейших категорий воспроизводства. Вместе с общественным продуктом и национальным доходом ею формируются материальные предпосылки каждого нового цикла воспроизводства.
Уточнению экономической природы данной категории, ее материально-вещественного состава, роли в расширенном воспроизводстве уделялось много внимания. Однако исследование ряда вопросов, относящихся к этой сложной категории, и до сих пор не получило достаточной завершенности.
В литературе представлены три основных определения национального богатства общества как категории социалистического воспроизводства.
Первое определение дает расширительную трактовку национального богатства. Ее авторы включают в состав данной категории все основные производственные фонды, непроизводственные фонды, резервы и запасы, природные ресурсы (земельный и лесной фонды, богатства недр, водные ресурсы, гидроэнергоресурсы), а также накопленный трудящимися опыт производственной деятельности. «Понятие „богатство” социалистического общества, — писал Е. Н. Фреймундт, — включает не только материальные блага, которыми располагает народ, но и накопленный трудящимися опыт по овладению техникой производства, изучению богатства природы, а также повышению уровня их использования».70 Далее автор еще более расширяет содержание данной категории: «Таким образом, в состав богатства общества, кроме разведанных природных ресурсов и накопленных материальных благ, входит еще и весь объем произведенного совокупного общественного продукта за данный период».71
7 О р е й мундт Е. Н. Очерки по статистике национального богатства Л!. 1955. С. 4.
71 Там же. С. 8.


Как отметил Кириченко, это — наиболее широкая трактовка состава национального богатства из встречающихся в нашей литературе, и она, пожалуй, наименее аргументированная.72
Согласно второму определению в состав национального богатства входят запас материальных благ, созданный трудом человека за многие годы, и используемые природные ресурсы, величина которых может быть представлена в натуральных единицах запаса. Наиболее последовательно такой подход к данной категории отстаивали в своих работах М. В. Колганов,73 А. Д. Курский74 и др. Получила отражение данная концепция и в ряде учебников по политической экономии.75
В соответствии с заложенным в третьем определении методологическим подходом к национальному богатству относятся только материальные блага, созданные трудом человека. Сюда не следует включать ни природные богатства, ни опыт и квалификации работников, ни созданный в данном воспроизводственном цикле совокупный общественный продукт. «Следовательно, под национальным богатством следует понимать совокупность (запас) материальных благ, созданных трудом в сфере производства и накопленных в результате превышения производства продукта над возмещением потребленных средств производства и непроизводительным потреблением, которыми общество располагает в каждый данный момент».76 Источником создания национального богатства, как и общественного продукта, является производительный труд.77
В экономической литературе анализировались различия между национальным богатством и общественным продуктом, особенности взаимосвязи и взаимодействия между ними. Общественный продукт — это результат производства, проявляющийся в возобновлении непрерывного потока материальных благ, которым располагает общество в каждый данный момент для производства и потребления. Национальное богатство — запас материальных благ в виде производственных и непроизводственных фондов, имущества населения, резервов. Общественный продукт характеризует результат хозяйственной деятельности в сфере материального производства, его, так сказать, общий 72 Кириченко В. Н. Национальное богатство СССР. М., 1964. С. 8.
73 Колганов М. В. Собственность в социалистическом обществе. М., 1953. С. 107—109.
74 К у р с к и й А. Д. Экономические основы народнохозяйственного планирования в СССР. М., 1959. С. 350—351.
75 Политическая экономия социализма. М., 1960. С. 595—596.
76 Кириченко В. Н. Указ. соч. С. 28.
77 См., напр.: Н о т к и п А. И. Очерки социалистического воспроизводства. М., 1948; Кронрод Я. А. Общественный продукт и его структура при социализме. С. 114—131; Соболь В. А. Очерки по вопросам баланса народного хозяйства. М., 1960. С. 129; Рябушкин Т. В. Очерки по экономической статистике. М., 1950. С. 118; Бухвальд М., Нестеров В. Проблемы воспроизводства общественного богатства. М., 1984.
153


итог, а национальное богатство есть результат превышения текущего производства над текущим производительным и личным потреблением. Оно образуется на основе взаимодействия производства, потребления и накопления в условиях расширенного воспроизводства.
Возмещение и накопление национального богатства происходят на основе воспроизводства общественного продукта. В его составе фонд возмещения поддерживает достигнутый объем национального богатства в производственной сфере. Фонд потребления возмещает текущее потребление непроизводственных фондов, возмещает соответствующие элементы национального богатства. Фонд накопления служит источником расширенного воспроизводства производственных и непроизводственных фондов, образования резервов.
Очерк восьмой
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ОСНОВНОГО ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ЗВЕНА. ТРУДОВОЙ коллектив И ЕГО ФУНКЦИИ
В системе производственных отношений особое место занимают предприятия как организационная форма трудовых коллективов. Именно на производственном предприятии — основном звене экономики — создается продукция, развертываются главные экономические процессы, переплетаются интересы людей, т. е. реально складываются экономические и социальные отношения. Осознание такой большой роли предприятия в теории и ее реализация в хозяйственной практике имеют интересную и поучительную историю.1
Идеи социализма насчитывают тысячелетия. Однако такой «практический» вопрос, как роль предприятия и его трудового коллектива, не нашел своего отражения вплоть до момента решения именно «практических» проблем.
В результате первых революционных преобразований в области экономики уже к весне 1918 г. важнейшие предприятия были национализированы. Однако действительное овладение национализированными средствами производства оказалось чрезвычайно сложным. По словам В. И. Ленина, главной задачей становилось обобществление производства на деле, т. е. «созидательная работа налажения чрезвычайно сложной и топкой * 2
1 В очерке в большей степени используется литература первых лет Советской власти по следующим причинам: 1) эта литература наименее изучена, а ее исследование в рассматриваемом аспекте вообще не проводилось;
2) анализ именно этой литературы позволит выявить истоки ряда теоретических достижений и заблуждений; 3) рамки главы не позволяют сделать столь же подробного анализа всей советской литературы.
154


сети новых организационных отношений».2 К числу таких организационных отношений, через которые осуществляются производственные отношения, относится и планомерное формирование связей между государством и предприятиями, между последними 1и внутри их.
Система планирования и управления в масштабе всего общества предполагает установление прав и обязанностей каждого государственного органа, каждого предприятия. И тут возникает ряд сложнейших теоретических и практических проблем. Они связаны прежде всего с выявлением сути принципиально нового в истории понятия «государственная социалистическая собственность», а также таких сопряженных с ним понятий, как «субъект собственности» и «субъект хозяйствования». Дело в том, что государственная социалистическая собственность по своей сути должна быть общенародной, ее субъект— не государство как таковое (государственный аппарат), а все общество в целом. Понять это, а тем более реализовать, оказалось очень не просто. Отношения общенародной собственности, как выявилось, более сложные, чем частной.
Как же должны строиться отношения между государством, управляющим развитием общенародной собственности от имени всего общества, и отдельными предприятиями, трудовые коллективы которых являются непосредственными производителями материальных благ и равноправными сособственниками общенародного достояния? Проблема практического разделения функций органов государственного аппарата и предприятия стала исторически первой в выявлении экономической природы предприятий.
Однако, как известно, в первые годы советской власти господствовало мнение, что товарно-денежные отношения тождественны капиталистическим. Социалистические же отношения должны строиться на принципиально новых началах — сотрудничестве, коллективности, высокой сознательности, революционном энтузиазме, что несовместимо с «рыночными формами». Это, естественно, не могло не отразиться на понимании роли предприятия.
Так, Н. Осинский в 1918 г. писал: «...мы в сущности неправильно все время называем отдельную фабрику, завод, копь — общественным „предприятием”: предприятие — это самодовлеющая, независимая величина; социалистическая фабрика— только техническая, производственная единица, руководимая из центра . . .при социалистической диктатуре вообще не должно быть отдельных предприятий, хотя бы и государственных».2 3
Весьма показательным в этом плане является обсуждение в 2 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 171.
3 Осинский Н. Строительство социализма. М., 1918. С. 81, 54.
155


1918 г. в ВСНХ проекта, выдвинутого группой капиталистов, возглавляемой А. П. Мещерским, по созданию акционерного общества металлургических заводов. Мещерский считал, что «трест — явление чисто капиталистического хозяйства... Если изгнать из треста частный капитал и заинтересованность в прибыли, то мы имеем уже не трест, а обыкновенное казенное учреждение. Я думаю, что национализированные предприятия будут, несомненно, обладать характерными признаками казенных заводов. Между тем многолетняя практика показывает, что хозяйство их велось весьма неудовлетворительно, оборудование использовалось весьма слабо, производительность труда была весьма низка, а стоимость изделий весьма высока. Неудовлетворительность работ казенных заводов лежит в самой их природе.. . Общие задачи и отдельные перспективы государственных придприятий не настолько понятны для большинства, чтобы принудить людей полностью отдать свой труд данному делу».4
Бюро ВСНХ большинством голосов постановило переговоров с группой Мещерского больше не вести, поскольку дело шло даже «не столько о личных выгодах индивидуальных членов группы, сколько о сохранении определенной капиталистической системы. .. частный капитал надеялся сохранить уцелевшие у него позиции» — так характеризовал В. П. Милютин отношения советской власти к позиции Мещерского.5 Думается, что «образ врага» главенствовал даже при оценке разумных предложений со стороны «враждебного класса».6
А ведь с позиций сегодняшних представлений Мещерский во многом прав. Основное его заблуждение, как и спорящих с ним последовательных марксистов, в отождествлении товарно-денежных отношений с капиталистическими. Они объявлялись чуждыми социализму, всякие попытки их оживления пресекались. Считалось, что «собственническое» отношение рабочих к своему заводу — это плохо, это чуждо социализму.7 Стоит ли теперь удивляться, что общественная собственность «потеряла» хозяина?^
4 Торгово-промышленная газета. 1918. № 14.
5 Там же. № 22.
6 «Поскольку Рябушинские и Мещерские владеют и управляют банками и заводами, они имеют средства для организации белогвардейцев, для пособничества империалистическим захватчикам, для незаметного расстройства производства» (Осинский Н. Указ. соч. С. 32).
7 «Ни в коем случае... рабочие данного завода не должны считать себя полными хозяевами на заводе», поскольку в таком случае развиваются не только «„сепаратизм” и „синдикализм”... но и просто-напросто мелкобуржуазные собственнические взгляды на предприятия» (Осинский Н. Указ. соч. С. 77, 36).
8 Забегая немного вперед, отметим, что уже в 1921 г. И. Смилга в качестве недостатков экономической политики называл «отсутствие хозяйствующего субъекта» и, как следствие этого, полную «расплывчатость нашего хозяйствования» (Смилга И. Промышленность в условиях новой экономической политики. М., 1924. С. 18-—19).
156


Позиция Н. И. Бухарина в эти годы была такова: «Социализм как организованную систему пролетариат строит как организованный коллективный субъект».9 Первой попыткой «поставить» нового «хозяина» — рабочий класс, являются фабричные советы, которые «образуют новую ткань пролетарского экономического аппарата».10 11 В свете самых последних сегодняшних событий любопытны дальнейшие рассуждения автора по этому поводу: «Технически такая система, сопровождающаяся неизбежно широчайшей коллегиальностью, принципом абсолютной выборности... частой сменяемостью и — в силу широкой коллегиальности — децентрализацией и распылением ответственности, весьма далека от совершенства».11
Оценивая взгляды того периода, следует иметь в виду сложившуюся обстановку.12
Ленин, обосновывая необходимость использования принципа демократического централизма, вел постоянную борьбу за правильное понимание этого принципа, который на первый взгляд представляется единством взаимоисключающих, «полярных» противоположностей. Ленинское же его понимание более глубокое— подчеркивалось взаимопроникновение, взаимообусловленность этих противоположностей. Правильное сочетание на каждом этапе централизма и демократизма усиливает как ту, так и другую противоположные стороны.
Решительно выступил Ленин против бюрократических извращений централизма, с одной стороны, и местнических тенденций— с другой. Каждая фабрика имеет право <и обязана «по-своему применять общие советские узаконения (,,по-своему” нс в смысле нарушения их, а в смысле разнообразия форм проведения их в жизнь)».13 Ленин в первые же годы советской власти поставил вопрос о необходимости развития самостоятельности каждого предприятия, самодисциплины, заботы о росте производительности труда, защиты собственности от расхи9 Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. С. 102.
10 Там же. С. 144.
11 Там же. С. 145.
12 Гражданская война вела к неуклонному сокращению трудовых ресурсов в стране, а потребности в рабочей силе все более увеличивались. Пришлось прибегнуть к милитаризации труда. В составе рабочего класса происходили серьезные изменения: значительно уменьшалась концентрация рабочих, ухудшился качественный состав — 60 тыс. квалифицированных кад- вых рабочих погибло на войне, новое пополнение осуществлялось за счет с чайных элементов, выходцев из непролетарских слоев городского населения, мобилизованных из деревни. Произошел процесс деклассирования пропс ;ариата. В стране царила экономическая разруха, нехватка продуктов первой необходимости привела к натурализации заработной платы (подробнее см.: Гимпельсон Е. Г. «Военный коммунизм»: политика, практика, и геология. М., 1973).
Таким образом, на предприятиях сформировавшихся трудовых коллек- ти: ов практически не было.
13 Лепин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 191.
157


щения, обеспечения заинтересованности в результатах коллективного труда, соизмерения «заработка с общими итогами выработки продукта».14
В то же время он был против дробления национализирован- ного имущества, являющегося общенародным достоянием.15
Идея демократического централизма обосновывалась и виднейшими экономистами.
Так, в уже цитированной работе Н. Осинского много внимания было уделено этому вопросу.16 Он подробно и конкретно показывал, как должны разграничиваться функции между различными управляющими звеньями. Но поскольку автор отрицал наличие при социализме «предприятий» как таковых, это сказалось и на трактовке реализации данного принципа. Участие широких масс в управлении мыслилось практически только как выборность всех высших и низших органов управления, при этом «они должны выбираться с низов, но утверждаться центрами».17 Высшие органы должны править, распоряжаться, а фабрично-заводские управления — лишь «выполнять чужое задание» и ни в коем случае не считать себя хозяевами, собственниками.18
А. А. Богданов и И. И. Степанов в «Курсе политической экономии» писали: «Сознательная и планомерная организация производства не может быть 'иной, как централистической».19 Однако роль центра, по их мнению, ограничивается выполнением научно-статистической задачи.20
14 См., напр.: Там же. С. 147—148, 185, 189. — В добавление к сказанному в свете сегодняшних проблем стоит отметить предложение переводить предприятия, не обеспечивающие необходимого роста производительности труда, в разряд «больных», «относительно которых приходится применять меры к их оздоровлению», либо в разряд штрафованных, «которые подлежат закрытию». Ленин подчеркивал, что гласность в этой области «будет уже громадной реформой и послужит к привлечению широких народных масс к самостоятельному участию в решении этих вопросов, всего более затрагивающих массы» (Там же. С. 149).
15 Там же. С. 481.
16 Осинский Н. Указ. соч. С. 38, 60, 72—73, 136.
17 Там же. С. 77.
18 Там же. С. 81.
19 Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т. II. Вып. 4. Общая теория капитализма. Коллективистский строй. М., 1920— 1926. С. 289—291.
20 Это — «статистическое учреждение, в котором непрерывно сходятся и обрабатываются все сведения о количестве рабочих сил и производимых продуктов в различных „предприятиях” и целых отраслях». Центр должен выяснять и осуществлять волю коллектива, но не управлять им, «при товарищеском сотрудничестве центральное объединение не основывается на власти» — в этом отличие коллективистского строя от капиталистического, где централизация основана на подчинении, опирающемся на насилие (Там же. С. 291). Правда, о коллективистском строе говорится как о будущем, когда все общество «становится единым предприятием». Пока же «общество еще не все воспиталось в духе коллективистского труда, товарищеская дисциплина должна включать элементы принуждения» (Там же. С. 341).
158


Е. Варга считал необходимым разделение предприятий на две группы: предприятия местной промышленности, по отношению к которым целесообразным является не огосударствление, а муниципализация, и централизованные предприятия, «свобода» действия которых ограничена лишь весьма незначительными функциями: по приему и увольнению рабочих, их перераспределению, т. е. практически лишенные всякой экономической самостоятельности.21
Тем не менее далеко не до конца и не всеми были поняты идеи демократического централизма. В значительной степени это связано с тем, что политика реализации' данного принципа предполагает на каждом этапе развития экономики определенную меру в соотношении демократизма (самостоятельности предприятий) и централизма.
Так, в 1918—1920 гг. в период иностранной интервенции и гражданской войны, очевидно, объективно необходимой была жесткая централизация планирования и управления как производством, так и распределением — система «главкизма». Кроме того, отдельные предприятия — производственные единицы еще не окрепли как социалистические трудовые коллективы. Поэтому главки выполняли одновременно и административные, и снабженческие, и контролирующие, и регулирующие производство функции. Эта система как составная часть политики «военного коммунизма» была необходимой, но временной мерой. Она обеспечивала максимальную мобилизацию и сосредоточение в руках государства и планомерное использование всех ресурсов страны.
Главкизм исключал хозяйственную самостоятельность предприятий, которые, являясь исходным звеном народного хозяйства, еще не могли быть его первичной самостоятельной ячейкой. Двойственная природа социалистического предприятия как органической части единого общественного производства и как социалистического товаропроизводителя еще не сформировалась.
Однако противоречия этой двойственности уже проявились,22 что и было отмечено в экономической литературе.
Так, Варга искал причину противоречивости интересов в «реманенции идеологии», «в силу которой рабочие, видя в госу-
21 Варга Е. Проблемы экономической политики при пролетарской диктатуре. М., 1922. С. 55—56.
22 Двойственная роль социалистического предприятия нашла свое отражение в создании в них, с одной стороны, заводских управлений, которые <о.шцетворяли собою общие экономические интересы страны», с другой — заводских комитетов, выражающих интересы данного предприятия. Объективно возникавшие между ними противоречия рассматривались как «столкновение интересов общегосударственного регулирования промышленности и местнических синдикалистских интересов рабочих предприятия, большинства которых зачастую не в силах усвоить классовые, производственные интересы пролетариата» (Народное хозяйство. 1919. № 9-10. С. 51).
159:


дарстве или коммуне работодателей, сохраняют в отношении к нему то же враждебное отношение, как и к прежним капиталистам».23 Отсюда важнейшая задача — изменить душевный мир человека, уничтожать эгоистически-алчную психику, развившуюся на почве господствовавшей тысячелетиями системы частной собственности. Автор писал: «Деморализованные в процессе капиталистического производства рабочие не могли понять, почему более слабый, более медлительный рабочий за свой менее продуктивный труд должен получать ту же плату, как и лучшие рабочие».24 Выход он видел в интенсивной агитационной работе, разъяснении, что пролетарское государство не может распределять продуктов больше, чем их произведено. Таким образом, Варга отрицал роль социалистических предприятий в качестве товаропроизводителей.25
Несколько иную позицию занимал Е. А. Преображенский. В том равенстве в период «военного коммунизма», когда «предприятие получало одинаково, выработало ли оно 100% заданий или только 10%»,26 он видел способ чисто физического поддержания пролетариата во время гражданской войны, который в дальнейшем должен смениться «несправедливым» распределением в зависимости от выработки. Однако последнее он считал временной, низшей, капиталистической формой, которую социализм на определенном этапе использует в качестве «лесов при постройке социалистического здания». Зародыш новой формы он видел в коллективном премировании предприятий из государственного фонда, основной путь — в новой системе воспитания, «чтобы новый коллективный человек сменил индивидуалиста периода товарного производства».27
Однако «путь к коммунизму оказался длиннее и труднее, чем мы предполагали.. . Централизм вылился в уродливый, мертвящий главкизм, учет—в бесконечную волокиту с ничтожными результатами».28
Очевидно, именно это явилось одной из причин активизации дискуссии о профсоюзах, их роли в управлении. Следует иметь в виду, что дискуссию вели не «враги социализма» (подобная идея, как известно, в течение довольно длительного времени искусственно навязывалась общественному мнению), а люди, ис-
23 Варга Е. Указ. соч. С. 74.
24 Там же. С. 72. -
25 Более того, он считал, что «торговля затуманивает ясное представление о потребностях, делает невозможным приспособление производства к потреблению, идет вразрез со всем государственным хозяйством, основанным на планомерном производстве и распределении материалов и потребительских благ, и сама по себе является анархическим, контрреволюционным элементом. С ней надо покончить прежде всего» (Там же. С. 109).
26 Преображенский Е. От новой экономической политики к социализму. М., 1922. С. 54.
27 Там же. С. 86.
28 См ил га И. Указ. соч. С. 9.
160


кренне заинтересованные в его построении и озабоченные развитием негативных явлений бюрократической волокиты. Дискуссия о профсоюзах — новый этап в развитии взглядов на роль социалистического предприятия.
Прежде всего необходимо обратить внимание на оценку Лениным самой дискуссии. Так, он говорил об искреннем желании дискутирующих помочь развитию социалистических производственных отношений на предприятиях, предлагал отсеять в их идеях здоровое от нездорового.29 Однако, с другой стороны, Ленин считал, что в тех сложнейших условиях эта дискуссия была непомерной, непозволительной роскошью, отвлекающей внимание от «насущного и грозного»,30 когда «нужна сплоченность, выдержка и дисциплина».31
В «платформе», выдвинутой Л. Д. Троцким, совершенно правильно замечено: «Аппарат союза существует параллельно с аппаратом, управляющим данной отраслью промышленности. Чем далее, тем более развивается самостоятельность и замкнутость административно-хозяйственных органов . . .тем более профессиональные союзы оттираются от действительного участия в хозяйственной жизни».32 Что же предлагалось? «Шире применять методы рабочей демократии: систематическое обсуждение на широких массовых собраниях всех хозяйственно-производственных мероприятий, выборности на целый ряд постов хозяйственно-административного значения».33 Однако политически ошибочным, по оценке Ленина, являлся вывод Троцкого о необходимости «огосударствления» профсоюзов.
Основные идеи «рабочей оппозиции» (авторы «платформы» А. М. Коллонтай, А. Г. Шляпников) таковы: «В основу коммунистического строительства должен быть положен единый хозяйственный план, являющийся началом организованного использования и повышения производительных сил страны», который «исключает всякую анархическую ударность и чрезвычайность».34 Управление «должно строиться... на началах рабочего централизма, выборности и ответственности снизу доверху всех органов управления и организации народного хозяйства перед организованными производителям'и и всеми трудящимися».35 Шляпников предвосхитил также необходимость советов трудовых коллективов — особых заводских советов, в задачи которых входит как руководство производственной деятельностью, так и заботы о всех нуждах производителей.36
Рассмотрению этих проблем, отмечал Ленин, необходимо
29 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 38.
30 Там же. С. 15.
31 Там же. С. 17.
32 РКП(б). Съезд. 10-й. 1921: Стенограф, отчет. М., 1963. С. 816.
33 Там же. С. 818.
34 Там же. С. 819.
35 Там же. С. 820.
36 Там же. С. 366, 822.
]1 Заказ № 505
161


уделить особое, величайшее внимание: «Поскольку ,,рабочая оппозиция” защищала демократию, поскольку она ставила здоровые требования, мы сделаем максимум для сближения с нею».37 Однако при всем этом центральная идея «рабочей оппозиции», согласно которой «организация управления народным хозяйством принадлежит Всероссийскому съезду производителей, объединенных в профессиональные и производственные союзы, которые избирают центральный орган, управляющий всем народным хозяйством»,38 была в тех условиях преждевременной, поскольку, как уже говорилось, пролетариат в то время в своей большей части был деклассирован.
В «платформе», выдвинутой Бухариным, Ю. Лариным, Преображенским, ставились задачи единства и активности самих профсоюзов, правильного соотношения между профсоюзами и широкой беспартийной массой. Предлагалось также проведение выборности сверху донизу. Особо следует отметить следующую идею: «Твердость технического и хозяйственно-административного аппарата, которая является абсолютно необходимой предпосылкой всякого реального, а не бумажного хозяйствования, может проявляться в различных формах, которые определяются прежде всего степенью зрелости и однородности пролетарских масс. Демократичность должна возрастать в общем процессе развития по всему фронту, <и в том числе и в области хозяйственного администрирования, в той мере, в какой воспитываются новые кадры пролетариев, способные управлять».39 Однако общий вывод, который делают авторы, таков: «Если общая программная линия развития есть линия сращивания профессиональных союзов с органами государственной власти, т. е. огосударствление профсоюзов, то, с другой стороны, тот же процесс есть процесс „осоюживания” государства».40
(Из дискуссии о профсоюзах в плане анализируемых проблем можно сделать следующие общие выводы: 1) жесткий централизм, отсутствие необходимой самостоятельности предприятий стали основой зарождения командно-бюрократической системы хозяйствования; 2) можно предположить, что своевременное преодоление зацентрализованности на базе реализации ряда высказанных идей позволило бы избежать сегодняшнего кризиса всей системы хозяйствования.)
Представляется, что в дискуссии проявился поиск методов соединения непосредственных производителей со средствами производства, путей практической реализации социалистической собственности как собственности народа, истинной роли трудового коллектива социалистического предприятия. И то, что эта дискуссия была «задавлена», имело своим последствием полную пассивность профсоюзов и трудовых коллективов. Фактически 37 Там же. С. 380.
38 Там же. С. 120.
39 Там же. С. 826.
40 Там же. С. 827.
162


произошло разграничение предприятия, собственником которого целиком и полностью становилось государство, и производственного коллектива, который «отчуждался» от используемых средств производства.
Обращает на себя внимание высказывание А. Лозовского: профсоюзы выступают не против своего государства как такового, а против тех или иных государственных органов, бюрократических извращений, забвения интересов рабочего класса. Он считал возможным использование в исключительных случаях в качестве крайнего сильно действующего средства даже забастовок, которые «должны остановить и призвать к порядку зарывающихся бюрократических представителей того или иного государственного органа».41
Однако против стачки резко выступил М. Томский, считаяг что «она является не только опасным, но и вредным оружием в экономической борьбе» в условиях уже диктатуры пролетариата.42
В мае 1921 г. Ленин писал о необходимости расширения «самостоятельности и инициативы каждого крупного предприятия в деле распоряжения финансовыми средствами и материальными ресурсами»,43 о «максимальной свободе маневрирования».44 *
Для решения новых задач в период нэпа это было совершенно необходимо. Отсюда — и новый этап в развитии взглядов на. роль предприятия.
Намечались первые шаги по развитию самостоятельности предприятий как социалистических товаропроизводителей. В постановлении президиума ВСНХ от 11 июля 1921 г., составленном Смилгой, было записано: «Необходимо сейчас же перестроиться на следующих основаниях: . . .установить, как принцип, что в области народного хозяйства государство ничего ни- кому не дает даром ... В основу всей экономической политики необходимо положить хозяйственный расчет».43
Однако эта вторая сторона двойственной природы социалистических предприятий еще только начинала формироваться, поскольку восстановление разрушенной экономики требовало еще государственного субсидирования. Поэтому идея Троцкого о закрытии как «нерентабельных» таких ведущих предприятий, как Путиловский, Сормовский, Брянский и другие заводы, не была принята.
Тем не менее систему «главкизма» стало заменять трести41 Лозовский А. Верен ли путь? Русские профсоюзы в новой обстановке. М., 1922. С. 27—28.
42 Томский М. Профессиональные союзы на новых путях. М., 1922,- С. 34.
43 Ленин В. И. Поли. соор. соч. Т. 43. С. 334.
44 Там же. Т. 44. С. 345.
43 Смилга И. Указ. соч. С. 19.
И*
163


рование. Трест, обладая правом юридического лица, становился основной производственной единицей в системе управления промышленностью. Но границы самостоятельности трестов определялись госорганами, а отдельное предприятие правом юридического лица не пользовалось.
В плане развития идей о роли предприятий важными являются высказывания Ленина о реализации именно на них социалистических производственных отношений. Ленин хорошо понимал, что одно дело — провозглашение социалистических производственных отношений, другое — чрезвычайно трудное — их реализация, что осуществляется непосредственно на предприятиях.46
Большую роль в определении места предприятия в структуре социалистического производства сыграл XII съезд РКП (б). В докладе Троцкого впервые прозвучала следующая важнейшая .идея: «Основой хозяйственной деятельности является отдельное предприятие: фабрика и завод, а на фабрике и на заводе — .цех, и отсюда нужно исходить».47
Он отмечал два зла, которые наблюдались во взаимоотношениях государства, треста и завода. С одной стороны, «тресты были чрезвычайно центробежны по отношению к государству, по отношению к ВСНХ, как высшему промышленному органу государства, т. е. маневрировали и оперировали как в голову приходило».48 Школой развращения хозяйственников называл Троцкий отсутствие отчетности, калькулирования, контроля. С другой стороны, тресты по отношению к своим предприятиям «проявляют до сих пор чрезвычайно „трестостремительную” энергию, т. е. не дают дышать отдельным заводам».49
Выход Троцкий видел в том, чтобы перевести каждый завод и фабрику на самостоятельный баланс, считая, что «каждое предприятие должно быть не неподвижной, а эластичной пружиной соединено с трестом, и каждый завод должен иметь возможность проверять, выгодны ли для него те или другие юперации треста».50 Интересна также его мысль о том, что «через самостоятельную калькуляцию и баланс отдельных предприятий можно будет, как через прозрачное стекло, проверить, какую степень централизации допускает данная область промышленности, данный трест».51
В постановлении съезда «О промышленности», составленном Троцким, имеется специальный раздел «Фабрика», где записано: «Корень производственного успеха или, наоборот, неудачи находится в основной промышленной единице, т. е. на фабрике 46 РКП(б). Съезд. 11-й. 1922: Стенограф, отчет. М., 1961. С. 17, 19, 29.
47 РКП (б). Съезд. 12-й. 1923: Стенограф, отчет. М., 1968. С. 331.
48 Там же.
49 Там же. С. 329.
зо Там же.
51 Там же. С. 332.
164


и заводе. Правильная постановка дела на каждом отдельном предприятии, и притом не только с технически-производствен- ной, но и с коммерческой стороны, представляется вопросом решающей важности».52 Это очень важная веха в процессе осмысления истинной роли предприятия при социализме.
В 1923 г. по инициативе красных директоров был создан специальный орган периодической печати «Предприятие». Однако важно было реализовать эти новые идеи, что сделать не удалось.
В первом номере журнала «Предприятие» Л. Сабсович анализирует имевшие место точки зрения, выделяя три течения: 1) крайне децентралистическое, настаивающее на целесообразности растрестирования промышленности и предоставления полной хозяйственной самостоятельности отдельным предприятиям— эта крайняя точка зрения, явно несостоятельная, нашла очень мало поддержки и сторонников; 2) считающее целесообразным существование трестов, но оставив им лишь руководящие и коммерческие функции, превратить их в нечто вроде синдикатов— нашло очень большое число сторонников, но недостаток оборотных средств, которые предполагалось распределить, между предприятиями, сделал ее неприемлемой; 3) считающее необходимым оставление трестов в качестве цельной производственно-коммерческой единицы и полного распорядителя всех: входящих в него промышленных заведений. Именно это течение победило.
Сабсович писал: «Самостоятельными единицами не могли быть сделаны отдельные фабрики и заводы, переведенные на начала хозяйственного расчета, ибо это повело бы к новому распылению государственной промышленности и полной невозможности для государства проводить какие-либо начала планового порядка».53
Однако такой подход незамедлительно и отрицательно сказался на практике, что было отмечено уже во втором и последующих номерах «Предприятия». Так, М. Б. Гроссман писал? «Трагедия наших трестов заключается в том, что, парализуя волю и инициативу своих производственных единиц, они в одно и то же время не в состоянии переварить их в своем общем котле»;54 «пора понять, что централизм ради централизма душит живую работу на фабриках».55
Государство по-прежнему считалось «не только собственником, но и хозяйствующим субъектом в отношении большинства производительных сил», отдельные хозяйственные ведомства, их 52 Там же. С. 541.— Все эти идеи изложены в работе: Троцкий Л. Д. Основные вопросы промышленности. М., 1923.
53 Сабсович Л. Фабрика и завод в современной хозяйственной жизни//Предприятие. 1923. № 1. С. 9—10.
54 Предприятие. 1923. № 2. С. 16.
55 Там же. № 3. С. 5.
165


органы, объединения (тресты) «управляют порученными им частями государственного хозяйства в тех пределах самостоятельности, которые. .. определяются сверху, т. е. вышестоящими государственными органами».56
Перевод предприятий на хозрасчет способствовал развитию роли предприятий как социалистических товаропроизводителей. Однако социально-экономическая суть товарно-денежных отношений в условиях социализма не была до конца понята.
Так, Ю. Ларин из анализа практики нэпа делал вывод о двойственном характере социалистических предприятий, но понимал его следующим образом: «В отношении к частному хозяйству наше государственное хозяйство является тоже как бы частным хозяйством, только очень большим, и этот круг взаимоотношений является товарно-рыночным и по существу. Наоборот, во взаимоотношениях государственных предприятий между собой товарно-рыночной должна быть только форма, а существо является совсем иным — они являются составными частями одного государственного хозяйства социалистической власти».57 58 Однако важно, что он уже определял социалистическое предприятие как живую общественную единицу, в которой рабочий «не работает вслепую, как машина, как отдельный винтик».53
Недооценка роли товарно-денежных отношений в качестве вн) тренпсго источника развития самой социалистической экономики отразилась, в частности, в дискуссии 1925 г. и особенно на XIV съезде партии.
Господствующим было мнение, высказанное Сталиным, согласно которому государственные предприятия являются по типу последовательно социалистическими, а не госкапиталистиче- скими, поскольку «в них представлены не два класса, а один класс, класс рабочих, который владеет орудиями и средствами производства и который не эксплуатируется, ибо максимум того, что получается в предприятии сверх заработной платы, идет на дальнейшее развертывание промышленности, т. е. на улучшение положения всего рабочего класса в целом», однако «это все-таки не полный социализм».59 Сталин связывал это с пережитками бюрократизма. Бухарин же — с сохранением товарных отношений: «Если наше государственное предприятие „последовательно-социалистического типа” покупает у другого государственного предприятия „последовательно-социалистического типа” машины, — это ведь есть товарная форма... Это нс 56 РКП(б). Съезд. 12-й. С. 539.
57 Ларин 10. Итоги, пути, выводы новой экономической политики. М., 1923. С. 41.
58 Там же. С. 146.
59 XIV ВКП(б) съезд. 14-й. 18—31 декабря 1925 г.: Стенограф, отчет. Л1.; Л., 1926. С. 31.
166


есть социалистическая форма распределения.. . А есть ли это капитализм? Конечно, нет».60
Г. Я. Сокольников предостерегал от переоценки «зрелости социалистических элементов» в хозяйстве, утверждая: «Мы можем сказать, что этот тип отношений является типом отношений социалистических»,61 но «вся наша система хозяйства, поскольку она связана с товарным хозяйством, поскольку она связана с системой кредита, поскольку она насквозь проникнута денежными отношениями, — она связана с этими элементами товарного капиталистического хозяйства».62
Наиболее крайнюю позицию занял П. А. Залуцкий, который в брошюре, изданной до съезда, писал: «Мы делаем только первые шаги к подходу превращения современного переходного предприятия „социалистического типа”, но работающего еще на началах „государственного капитализма” в подлинно-социалистическое предприятие... То, что мы имеем сейчас в основном, пока есть то, что В. И. Ленин называл государственнику капитализмом».63
Думается, авторы вышеперечисленных позиций видели, что до предприятий «последовательно-социалистического типа» далеко, да еще и не совсем понятно, что же это за тип (нам представляется, что эта проблема не разрешена и до сих пор). Конкретный анализ в экономической литературе этих вопросов только начинался.
К 1925—1926 гг. восстановление промышленности было в основном завершено. Перед страной встали новые задачи — коренная перестройка всей экономики на социалистических началах на основе индустриализации страны. Новые условия требовали и новых методов реализации принципа демократического централизма: с одной стороны, необходимо было усилить централизованное плановое управление в решении основных вопросов, а с другой — осуществить децентрализацию оперативных функций. Новые экономические условия ставили и новые задачи перед предпр-иятиями, и эти новые задачи были уже им под силу, поскольку сами предприятия, их трудовые коллективы, отношения внутри них и между ними постоянно развивались, совершенствовались. Встал вопрос о раздвижении границ самостоятельности.
Глубинная суть экономических проблем, связанных с реализацией роли предприятия, была все-таки в неразработанности механизма использования товарно-денежных отношений, в необходимости признания хозрасчета, противоречивой двойственно Там же. С. 147.
61 Там же. С. 327.
62 Там же. С. 326.
63 Цит. по: Там же. С. 141.


ности социалистических предприятий «нормальными» социалистическими явлениями.64
В 1927 г. были приняты Положение о государственных промышленных трестах, которое расширяло права трестов, и Типовое положение о производственном предприятии. Правильно оценивалась роль предприятия как основного звена управления промышленностью, нуждающегося в предоставлении ему права юридического лица с самостоятельным балансом, постановлением ЦК ВКП(б) «О реорганизации управления промышленностью» от 5 декабря 1929 г.
Интересно отметить, что с каждой волной понимания необходимости самостоятельности предприятий попутно в литературе возникала волна, связанная с оживлением идей о «частичной собственности» предприятий в том или ином варианте.
Так, Ф. И. Михалевский утверждал, что «предприятие считается как бы условным собственником всех средств производства и продуктов, которыми оно распоряжается».65 В то же время двойственность положения социалистического предприятия в его высказываниях отражается как формально-логическое противоречие: с одной стороны, социалистические предприятия целиком принадлежат государству, с другой — составляют собственность самих трудящихся... «Хозяином средств производства во всей совокупности этих предприятий является. .. коллективный производитель. . . Этим же определяется и цель этих предприятий: она состоит не в извлечении прибыли, а в осуществлении социализма».66
Огромные масштабы капитального строительства в годы первой пятилетки привели к созданию промышленных предприятий нового типа — мощных комбинатов, таких, как Краматорский, Свердловский, Магнитогорский, Березниковский и др. Это были крупные передовые предприятия, отражавшие новую, более высокую ступень концентрации социалистического производства. На дискуссии «О периоде социализма и завершении построения фундамента социалистической экономики», проходившей в Институте экономики в 1931 г., Л. М. Гатовский отметил: «Социалистический комбинат представляет собой и новый тип в развитии социалистических производительных сил (новая форма технических и экономических связей, новый тип организации труда) и тем самым новую ступень в развитии социали64 В 1926 г. Л. Н. Юровский высказал идею об объективно развивающейся системе товарного хозяйства, в которой товарно-социалистическая форма есть следующая за товарно-капиталистической ступень ее развития (Вестник финансов. 1926. № 12. С. 17). За это Юровский подвергся, к сожалению, суровой критике (см., напр.: Леонтьев А. К вопросу о природе хозяйства СССР//Плановое хозяйство. 1927. № 4).
65 Михалевский Ф. И. Политическая экономия. М., 1930. С. 411.
66 Там же. С. 411.
168


стических производственных отношений, в развитии социалистического обобществления труда».67
Однако следует иметь в виду, что хозрасчет предприятий в эти годы так и не состоялся,68 нэп был свернут, в экономике по-прежнему господствовал жесткий централизм, самостоятельность предприятий не была обеспечена.
Более того, развертывался культ личности Сталина, «инакомыслящих» экономистов истребляли. В экономической литературе все больше и яростнее говорилось о «подъеме контрреволюционного вредительства», «клеветнической болтовне капитулянтов», о «вредительских организациях», возглавляемых Кондратьевым, Макаровым, Челинцевым, Чаяновым, Юровским, Клюевым и т. д.69 Уже не шел поиск истины; выискивались «вражеские происки», навешивались ярлыки.
Представления о роли предприятий очень точно выражались в следующих словах: «Каждое отдельное предприятие является? лишь винтиком огромной машины — всего советского хозяйства».70
Из довоенной литературы стоит тем не менее отметить работы А. В. Венедиктова.71
Для периода войны и восстановления народного хозяйства после ее окончания объективно необходимо было усиление централизации. Это, однако, не исключало и развития хозрасчета, а следовательно, самостоятельности предприятий, что и было отмечено в экономической литературе.
3. В. Атлас писал: «Принцип хозяйственного расчета заключается в том, что предприятие, ведя учет затрат и результатов производства в денежной форме, производит не продукты для внутреннего потребления, но товары, реализуемые за деньги... Хозяйственный расчет требует от предприятий выполнения плана как в натуральном выражении... т. е. создания определенных, конкретных потребительных стоимостей, так и в ценност¬
ей Вступление в период социализма и завершение построения фундамента социалистической экономики. М.; Л., 1931. С. 122.
68 Н. А. Вознесенский писал: «Важнейшие решения 1929 г. не были выполнены. Более того, практика работы хозяйственных и кредитных учреждений привела к прямому срыву хозяйственного расчета» (Вознесенский Н. Хозрасчет и планирование на современном этапе // Большевик. 1931. №9. С. 41). Но в то же время он считал последний лишь «обходным путем», который «мы еще используем» (Там же. С. 35), товарная форма «ни в коей мере» не является имманентной социалистическим производственным отношениям (Там же. С. 36).
69 «Только выкорчевав корни кондратьевщины, чаяиовщины, рамзинов- щины и рубинщины в теории и на практике, только борясь с правыми и левыми оппортунистами и примиренцами, мы сможем двигаться вперед» (Проблемы марксизма. 1931. № 1-2. С. 189).
70 Леонтьев А. Капитализм и социализм: Начальный курс политической экономии. М.: Л., 1931. С. 38.
71 См., напр.: Венедиктов А. Органы управления государственной социалистической собственностью//Советское государство и право. 1940. № 5-6. С. 28, 35—37.
169'


ном выражении... Таким образом, в деятельности советских предприятий две стороны товара — как потребительной стоимости и стоимости — органически друг с другом связаны в системе народнохозяйственного планирования».72 И, как нам представляется, в числе первых автор отметил объективные противоречия в деятельности предприятий, связанные с этим.
В 1948 г. вышла интересная и глубокая по содержанию работа Венедиктова «Государственная социалистическая собственность». В аспекте исследуемой нами проблемы заслугой Венедиктова было: 1) рассмотрение предприятия не просто как объекта государственной собственности, а как коллектива трудящихся, который при этом выполняет самую главную задачу — производить, осуществлять процесс производства, т. е. приумножать социалистическую собственность; 2) разработка понятий «владение», «пользование», «распоряжение». Автор в значительной степени преодолел распространенные ранее представления, согласно которым только государство является владельцем государственного имущества и единственным хозяйствующим субъектом. Весьма важным является его анализ распределения функций распоряжения между системой госорганов, и в первую очередь между административными органами и производственными предприятиями, а также разработанные им положения о взаимной ответственности всех госорганов за результаты деятельности; 3) раскрытие тем самым права государственной собственности в действии, в его конкретном осуществлении.73
Однако недостаточная разработанность экономической теории социалистического предприятия как товаропроизводителя, его двойственной природы привела Венедиктова к мысли, что предприятия не могут иметь своего особого экономического интереса, не являются носителями этого интереса.74 Он также отрывал понятия «владение», «распоряжение» и «пользование» от отношений собственности, по-прежнему считая государство единственным субъектом государственной социалистической собственности и рассматривая эти понятия не как экономические, а как чисто юридические.
Новый этап оценки роли предприятия начался в связи с проведением хозяйственной реформы 1965 г. Одним из ее коренных вопросов было расширение прав и хозяйственной самостоятельности предприятий.
Как правильно* отмечал В. А. Сластененко, многочисленные перестройки управления, предпринимавшиеся ранее, «не приносили желаемых результатов главным образом потому, что они почти не затрагивали коренных вопросов, связанных со стиму- 72 Атлас 3. Хозяйственный расчет и его роль в условиях Отечественной войны. М., 1944. С. 5, 9.
73 Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948.
74 Там же. С. 341, 350—351.
170


жированием основного звена народного хозяйства — коллектива предприятия».75
И. И. Кузьминов (его статья, отметим, вызвала «всплеск» экономических исследований предприятия), рассматривая предприятие как социалистический производственный коллектив, считал, что этот вопрос в литературе — нетронутая целина.76 Вопросы жизни и деятельности предприятий, конечно, не проходили мимо внимания экономической науки, но рассматривались в основном в статьях и учебных курсах, посвященных «конкретной» экономике отрасли, в частности экономике и организации промышленных и сельскохозяйственных предприятий, где последнее анализировалось преимущественно с точки зрения его материально-технической стороны; «в результате многие экономические процессы изображаются по существу как простая функция машин и технологических процессов».77
Такой подход постепенно преодолевался некоторыми авторами с начала 60-х годов.
В монографии П. М. Павлова и Е. Д. Каганова 78 обращала на себя внимание глава, посвященная воспроизводству на отдельном социалистическом предприятии, которое рассматривалось как необходимое звено и исходная основа всего общественного социалистического воспроизводства. Авторы анализировали кругооборот и оборот средств предприятия.79
Кузьминов считал, что управление при социализме означает не только наиболее рациональную расстановку производителей в соответствии с технологическим процессом, но и мобилизацию и организацию коллектива на достижение общей цели, выраженной в определенном производственном задании; коллективный характер производства определяет необходимость и коллективного управления им.80
Однако, по мнению автора, товарно-денежные связи характерны только для взаимоотношений между предприятиями, их нет внутри коллективов. Более того, по его мнению, «товарно- денежная форма связей между предприятиями осложняет понимание основного производственного отношения между коллективами» (заметим: не реализует, а осложняет), «одностороннее выпячивание группового материального интереса и товарно-денежных отношений не может не иметь своим следствием проти75 Сластененко В. А. Социалистический производственный коллектив и эффективность производства. М., 1966. С. 5.
76 Социалистический производственный коллектив /Под ред. И. И. Кузьминова. М., 1964. С. 3.
77 Социалистический производственный коллектив как категория политической экономии / Под ред. И. И. Кузьминова. М., 1966. С. 17—18.
78 Павлов П. М., Каганов Е. Д. Социалистическое воспроизводство па современном этапе. М., 1963.
79 Эти положения в значительной степени развиты в последующей работе Павлова (Павлов П. М. Оборот средств предприятия. М.. 1967).
80 Социалистический производственный коллектив. С. 4.
171


вопоставление коллективов друг другу, подчеркивание трений и противоречий между ними и смазывание того, что их объединяет и превращает в органические части коллективного социалистического производства».81 (Нам представляется, что и сам автор недоучитывал двойственности социалистических предприятий, «выпячивая» единство их интересов и недооценивая противоречия, которые объективно присущи социалистическим производственным отношениям, а не просто являются отражением «трений» между предприятиями.)
В. А. Грималюк высказывал мысль, что недостаточное развитие крупного машинного производства и соответствующей ему организации общественного производительного процесса является причиной «известной экономической обособленности предприятий в пределах общенародного сектора»,82 не объясняя, правда, сути этого понятия. Поддерживая в целом позицию Кузьминова на товарно-денежную форму связей, автор считал, что «внутри коллектива отношения товарищеского сотрудничества носят с самого начала только прямой, непосредственный характер» и в этом их большая зрелость, чем отношений между предприятиями.83 В чем же конкретно проявляется суть этой большей зрелости, он не указывал.
Павлов утверждал: «Общественная собственность на средства производства при существовании товарного производства не исключает, а, наоборот, предполагает обособление социалистических предприятий как товаропроизводителей, закрепление за ними необходимых основных и оборотных фондов».84 Таким образом, он выводил двойственную природу социалистического государственного предприятия из наличия товарно-денежных отношений, рассматривая их как необходимый элемент экономической структуры социалистического общества. В результате этого средства производства предприятия выступают, с одной стороны, как объекты общенародной собственности, с другой — как объекты ведения хозяйства на отдельном предприятии. Вторая сторона и предполагает развитие экономических отношений владения, пользования и распоряжения.
О. В. Катихин в диссертации «Социально-экономическая природа государственного предприятия при социализме» попытался раскрыть двойственность природы социалистического предприятия, ее причины.
Социалистическое обобществление, по мнению автора, имеет двойственную природу, предполагая, с одной стороны, реальное обобществление производства как «создание технико-производст81 Там же. С. 56—57.
82 Грималюк В. А. Общественное разделение труда и социалистический производственный коллектив // Социалистический производственный коллектив как категория политической экономии. С. 37.
83 Там же. С. 38.
84 П а в л о в П. М. Оборот средств предприятия. С. 3.
172


венного единства в масштабе общества, отдельные звенья которого связаны непосредственно общественным образом»,85 с другой стороны — формальное, означающее централизацию собственности на средства производства.86 Он считал, что процесс развития формы собственности хотя и находится под воздействием реального обобществления, менее подвержен изменениям, и «поэтому рамки одной и той же формы собственности вмещают в себя различную ступень реального обобществления производства».87 Таким образом, развитие отношений собственности сводится только к развитию формы собственности. Более того, по мнению автора, развитие производственных отношений может опережать уровень развития производительных сил.
Из двойственной природы социалистического обобществления Катихин выводил и двойственность социалистического предприятия: с одной стороны, оно есть органическая часть единого народнохозяйственного организма, с другой — сохраняет известную экономическую обособленность. Последнюю он обосновывал так: 1) хотя товарообмен перестает быть единственной связующей звеньев общественного разделения труда, он не исчезает при социализме и существует как дополнительная к непосредственно общественной форме связь;88 2) новая сфера по сознательному управлению производством, которая возникает при социализме, является не настолько совершенной, чтобы устанавливать всестороннюю связь между производством и общественными потребностями; 3) общественное разделение труда характеризуется тем, что индивидуальные затраты труда на отдельных предприятиях не выступают обязательно как общественно необходимые с точки зрения всего общества.89 Таким образом, в экономической природе социалистического предприятия автор видел противоречие между общенародным его характером и экономическим обособлением.
Наличие двойственности в социально-экономической природе предприятия, по мнению Катихина, отражается и в наличии двух начал в организации его деятельности: самостоятельности и подчиненности. В принципе он, на наш взгляд, правильно понимал хозяйственную самостоятельность предприятий как отсутствие мелочной опеки и самостоятельное, не идущее «сверху» решение им ряда задач. Но потом, «подменяя» понятие «хозяйственная самостоятельность» понятием «экономическая обсобленность», делал ошибочный вывод: «Развитие со85 Катихин О. В. Социально-экономическая природа государственного предприятия при социализме: Автореф. дис. канд. экон. наук. М., 1968. С. 7.
86 Там же. С. 8.
87 Там же. С. 10.
88 Это положение отражает господствовавшую в то время идею о существовании двух параллельно действующих форм связи — непосредственно общественной и товарно-денежной как дополнительной к первой.
89 Катихин О. В. Указ. соч. С. 12.
173


циалистического производства объективно требует усиления централизованного планового начала и сужения хозяйственной самостоятельности социалистического предприятия».90
Большой интерес в плане исследуемой проблемы представляет доклад В. П. Корниенко на республиканской научной конференции «Теоретические проблемы экономической самостоятельности социалистических предприятий». Его позиция такова. Каждую производственную ячейку, образующуюся вследствие разделения производства и труда, характеризуют три фактора: 1) производственно-технический комплекс (определенная группа средств производства, система машин); 2) кооперация труда (коллектив производителей); 3) соответствующее им отдельное управление.91
Однако производственный комплекс, считал Корниенко, пре вращается в предприятие лишь при получении определенно/! экономической самостоятельности. Поскольку последнюю нельзя свести к собственности, он выделяет в системе экономиче ских отношений самостоятельные их формы — отношения хозяйствования, которые складываются «по поводу организации производства и включают в себя элементы руководящей деятельности и самостоятельности действий. Этого рода отношения предполагают распоряжение материальными благами, обусловленное необходимостью их наилучшего применения».92 Эти отношения складываются между обособленными производственными ячейками, которые выступают субъектами хозяйствования и ведут «разделенное хозяйство», осуществляя «разделенное управление собственностью».93 Последнее предполагает осуществление функций собственника, хотя может производиться как собственником непосредственно, так и его представителем, и «само по себе (в отличие от собственности) не означает присвоения или отчуждения».94
Далее автор подходил к выводу, что разделенное управление собственностью предполагает соответствующие права владения, пользования и распоряжения; при этом если право владения и пользования осуществляется исключительно государственными предприятиями, то особенность права распоряжения 90 Там же. С. 16, 19.
91 Корниенко В. П. Объективные основы и сущность экономической самостоятельности социалистических предприятий. Киев, 1969. С. 5.— Еще точнее, на наш взгляд, определил сущность предприятия А. Т. Велико- хатько, который считал, что оно представляет собой: 1) определенную и<дорическую форму функционирования производительных сил; 2) первичи структурное звено общественного производства; 3) первичное звено реализации экономических отношений общества (Теоретические проблемы экономической самостоятельности социалистических предприятий. Вып I Киев, 1969. С. 31).
92 Кор и и е и к о В. П. Указ. соч. С. 6.
93 Там же. С. 14—15.
94 Там же. С. 17.
174


заключается в том, что принадлежит и государству, и предприятию. Таким образом, Корниенко считал необходимым распределение функций распоряжения между административными и производственными органами, на основе которых определяются пределы экономической самостоятельности предприятий, и совершенно правильно утверждал, что «не самостоятельность предприятий нужно выводить из юридических актов, а, наоборот, необходимость юридических актов следует объяснять объективностью экономической самостоятельности предприятий».95
Большой вклад в развитие взглядов на место и роль социалистического предприятия внесла Всесоюзная конференция «Предприятие в системе экономических отношений социализма», проходившая в 1969 г. в ЛГУ.
«Место и роль предприятия в системе производственных отношений,— говорил В. Митрофанов, — определяется прежде всего тем, что оно является наиболее конкретной формой существования общественной собственности на средства производства, тем, что оно представляет собой основную форму взаимодействия главных факторов процесса производства и характеризуется решающей формой проявления экономических шений между участниками процесса производства».96 И дале$ отмечал: «К сожалению, в нашей экономической литературе еще слишком мйло внимания уделяется анализу конкретных проявлений экономических отношений, складывающихся, формирующихся в рамках производственного предприятия».97
Н. Д. Колесов подчеркнул большое практическое и теоретическое значение анализа владения производственных коллективов, который позволяет правильно объяснить экономическую обособленность и самостоятельность предприятия: «При общенародном присвоении на стадии социализма существует экономическая обособленность отдельных производственных коллективов, проявляющаяся в экономической самостоятельности, в ограниченном распоряжении выделенными материальными, финансовыми и трудовыми ресурсами. Предприятие не только использует выделенные ему средства производства, но и вступает в определенные отношения присвоения, которые можно характеризовать как владение, если под последним понимать ограниченное присвоение».98
Корниенко, защищая свою идею «разделенного хозяйства», критиковал эту позицию, считая, что признанием частичного присвоения коллективами предприятий средств и результата производства в рамках общенародной собственности последняя
9 5 Там же. С. 25.
96 П р е д п р и я т и е в системе экономических отношений социализма. Л., 1969. С. 19.
97 Там же. С. 20—21.
98 Там же. С. 4.
175


как таковая отрицается; на практике это приводит к передаче средств производства в коллективную собственность."
На данной конференции была, во-первых, четко сформулирована суть двойственной природы социалистического государственного предприятия (как органической части единого хозяйственного организма и социалистического товаропроизводителя); во-вторых, раскрыты в качестве экономических категорий понятия «владение», «пользование», «распоряжение»; в-третьих, экономическая обособленность и самостоятельность предприятий увязаны с процессом практической реализации отношений общенародной собственности.
Однако последнее положение не нашло единодушного при знания экономистов: одни объясняли обособленность предприятий различиями в характере труда, в материальной заинтересованности, вытекающей из закона распределения по труду,10 другие видели в социалистической собственности элементы групповой, коллективной собственности, которые, по их мнени.о, и служат причиной обособленности предприятий,99 100 101 третьи вообще отрицали наличие такой обособленности.102
С конца 60-х годов в литературе все больше внимания уделялось формированию объединений, которые представляют, по мнению практически всех экономистов того периода, новый высший тип социалистического предприятия.
А. М. Тавасиев и Г. М. Русу обобщили пройденный экономической наукой путь в исследовании предприятия за 60- 70-е годы. Авторы считали, что «предприятие есть экономическая категория поверхностного порядка (как общественно-экономическая форма отдельных комплексов производительных сил), выражающая совокупность производственных отношений между производителями или их коллективами по поводу экономической обособленности основных хозяйственных звеньев экономики и закрепляющаяся в организационно-правовой самостоятельности. Субъектом этих отношений является производитель либо коллектив производителей... На относительно поверхностном уровне экономической жизни социалистического общества товарно-денежные отношения хозяйственных звеньев общественной экономики проявляются как хозрасчетные отношения. Поэтому социалистическое государственное производст-
99 Там же. С. 11—12.
100 Там же.
101 Бадер В. А. Социалистический продукт. М., 1967. С. 32—33; Смирнов А. Социалистическое предприятие и его экономическая основа //Экономические науки. 1968. № 3. С. 11; Теоретические проблемы экономической самостоятельности социалистических предприятий. Вып. I и II. Киев, 1969.
102 Хессин Н. В. 1) В. И. Ленин о сущности и основных признаках товарного производства. М., 1968. С. 28—35; 2) Хозрасчет предприятий и централизованное планирование//Социалистический труд. 1969. № 5. С. 17—22.
176


венное предприятие следует рассматривать как основной субъект хозрасчетных отношений, как основное хозрасчетное звено социалистической экономики».103
Далее авторы характеризовали предприятие как явление историческое, развивающееся и с точки зрения производительных сил, и с точки зрения производственных отношений. Ставился вопрос и о мере экономической обособленности социалистических предприятий, которая имеет тенденцию к уменьшению, но именно лишь тенденцию, поскольку этот «процесс связан и с возвратами назад, с моментами временного усиления меры обособленности».104
Проведенный анализ позволял сделать логичный вывод о двойственной природе социалистического предприятия, «двойственности его положения в системе производственных отношений. Оно выражает разнохарактерные по природе отношения. Практически это означает, что при социализме имеет место планово регулируемое товарное производство, а хозяйствование социалистического предприятия включает в себя использование указанных разных начал».105 Отсюда — двойственность целей и критериев эффективности деятельности предприятия.
Работы последних лет, посвященные непосредственно анализу экономической природы социалистического предприятия, пока кардинально нового ничего в теорию не внесли. Однако стремительно развивающиеся события самых последних лет, даже месяцев и дней, резкое возрастание политической активности всех членов общества, стремление к демократизации не могут не вызывать принципиально новых идей, мнений, концепций. Анализ их — дело будущего.
103 Тавасиев А. М., Русу Г. М. Развитие социалистического предприятия. Кишинев, 1982. С. 41—42.
104 Там же. С. 50.
105 Там же. С. 54.
Очерк девятый
КРУГООБОРОТ И ОБОРОТ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ФОНДОВ
В переходный период в советской экономической литературе закладывались основы теории и практики организации кругооборота и оборота средств на социалистических предприятиях. Исследование политико-экономических проблем сопровождалось разработкой конкретных рекомендаций по нормализации и ускорению оборота производственных фондов. Однако создание целостной научной концепции по данной проблеме сдерживалось отрицанием вплоть до конца 30-х годов товарного про-
12 Заказ № 505
177


изводства, закона стоимости и морального износа основных фондов.
В 1921 — 1925 гг. обсуждались вопросы, связанные с восстановлением оборота средств производства, нарушенного в годы войны и иностранной интервенции.
Происходило снятие предприятий с государственного обеспечения. Оно закончилось в 1923 г. В соответствии с декретом ВЦИК и СНК СССР от 10 апреля 1923 г. «О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета»,1 социалистические предприятия наделялись уставным фондом, т. е. основными и оборотными средствами, необходимыми для самостоятельной хозяйственной деятельности.
Наделение предприятий оборотными средствами рассматривалось как одно из первоочередных условий восстановления нормального кругооборота средств, т. е. превращения их из производительной в товарную, из товарной в денежную форму и т. д. Принимались важные решения по нормализации в стране финансовой политики. Предприятия, для которых недоставало необходимых средств, временно закрывались или передавались в аренду частному капиталу.1 2
В начале 20-х годов в экономической литературе много внимания уделялось проблеме восстановления утраченного в годы войны и иностранной интервенции амортизационного фонда. Проблема эта приобрела для дальнейшего развития всего народного хозяйства первостепенное значение.
Многие ответственные работники Госплана, НКФ, ВСНХ в печати и выступлениях обосновывали возможность решения проблемы восстановления основного капитала путем повышения цен на промышленную продукцию. Такие подходы они пытались реализовать в своей хозяйственной деятельности. В результате осенью 1923 г. разразился «кризис сбыта», который еще больше ухудшил оборот средств в государственном секторе экономики.
Практика формирования ресурсов государства за счет повышения цен была осуждена.
В первые годы восстановительного периода многие предприятия амортизационные отчисления не производили. Не было и единых норм и общепринятой практики организации оборота основных средств. Те же предприятия, которые все же начисляли амортизацию, использовали при этом дореволюционные нормы, а некоторые рассчитывали амортизацию не от себестоимости, а от прибыли. Не было единства и в использовании этих средств. Они направлялись преимущественно на восполнение
1 СУ РСФСР. 1923. № 29.
2 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. М., 1970. С. 418.
178


оборотных средств и частично на восстановительный ремонт оборудования.3
11. Войтехов,4 М. Митлянский 5 6 и другие экономисты искали методические подходы к построению норм амортизационных отчислений в промышленности для создания условий планомерного кругооборота основных средств. В соответствии с разработками этих авторов приказом ВСНХ от 31 мая 1923 г. были утверждены первые нормы амортизации основных средств? Однако нормы эти не имели еще достаточно теоретического и методологического обоснования. Весьма укрупненные, не детализированные по отраслям, по элементам основных фондов, они не учитывали степени загрузки орудий труда. Предусматривалось, что на основе общих норм тресты будут разрабатывать свои, более детализированные и конкретные нормы амортизации основных средств.
В 1924—1925гг. развернулась дискуссия о путях распределения и перераспределения амортизационного фонда. Оставлять, ли амортизацию в распоряжении трестов или частично изымать ее в централизованный фонд государства? Если изымать, то* каким образом?
Ряд экономистов предлагал вообще не изымать соответствующую часть амортизации, другие — изымать частично. Высказывались предложения об использовании амортизационных средств в составе централизованного фонда государства при условии выплаты трестам процентов за временное использование принадлежащих предприятиям денежных ресурсов.7
А. М. Гинзбург в статье «К проблеме воспроизводства и накопления капитала»8 доказывал целесообразность перераспределения амортизации самими трестами и отдельными предприятиями между собой. Каждая отрасль, писал он, должна распоряжаться своими фондами, рассчитывать на свои силы.
Высказывались и иные подходы к данной проблеме. Экономист А. Штерн в статье «Основной капитал народного хозяйства»9 предлагал полностью и безвозмездно централизовать амортизационный фонд предприятий и далее использовать его в интереса* развития всего народного хозяйства. Однако при
3 Так, например, в 1922/23 финансовом году из общей суммы финансирования промышленности в 581 млн руб. примерно 80% ушло на пополнение оборотных средств и 20% —на капитальный ремонт.
4 Войтехс П. Нормы амортизации и оценка имущества. М., 1927.
5 Амортизация в народном хозяйстве / Под ред. М. Митлянского. М.; Л., 1927.
6 1 октября 1923 г. проводилась инвентаризация основных фондов. С этого времени внедряется в обязательном порядке единая для всех процедура включения амортизационных отчислений в себестоимость продукции.
7 Дискуссия по данной проблеме продолжалась на страницах газет «Экономическая жизнь л и «Торгово-промышленная газета» в течение 1924— 1925 г.
8 Экономическая жить. 1924. 21 окт.
9 Там же.
12*
17$


этом централизуемые ресурсы, по мнению автора, должны направляться на поддержание равновесия различных секторов народного хозяйства. Кризис сбыта в 1923 г., полагал Штерн, был результатом того, что отстала промышленность. Теперь отстает сельское хозяйство. Значит, нужно направить средства, в том числе и амортизацию, на развитие сельского хозяйства.
Такие рекомендации встретили возражение. Ф. Э. Дзержинский, например, писал: «Доход одних предприятий не может рассматриваться как доход только данной отрасли. Здесь должна вырабатываться определенная психология относительно распределения соответственно данному моменту и нынешней нашей политике тех средств, которые получаются всей нашей промышленностью. Практически это значит, что надлежит регулировать направление этих средств и маневрирование ими соответственно с общим планом всей промышленности».10 11
Экономические проблемы формирования сферы обращения как обязательного условия кругооборота средств предприятий также стали объектом исследования и разработки конкретных рекомендаций.
Была найдена эффективная форма планомерного движения •фондов социалистических предприятий — советские синдикаты.11 Их задача состояла в том, чтобы обеспечивать реализацию продукции трестов на рынке, своевременно закупать по заявкам трестов необходимые заготовки, сырье, материалы, топливо, обеспечивая тем самым перевоплощение производительной формы производственных фондов в товарную и денежную, и осуществлять на рынке конкурентную борьбу с частным капиталом. Синдикаты создавались распоряжением ВСНХ и являлись хозрасчетными организациями.
Если в годы восстановительного периода в экономической литературе внимание исследователей было сосредоточено преимущественно на проблемах износа и амортизации основных ■фондов, то в годы реконструктивного периода (1929— 1936 гг.)—на вопросах формирования и оптимизации инвестиционного цикла как важной составной части кругооборота и оборота производственных фондов. Выявление источников финансирования реконструкции действующих предприятий и новостроек, путей ускорения ввода в строй производственных мощностей и их скорейшего освоения становятся предметом теоретических дискуссий и конкретных рекомендаций.
Формирование денежной стадии кругооборота вызвало дискуссию об источниках финансирования капитального строительства.
Л. Д. Троцкий и его сторонники стали усиленно пропагандировать идею «первоначального социалистического накопле10 Торгово-промышленная газета. 1924. 2 марта.
11 Канторович В. Советские синдикаты. М.; Л., 1928.
180


ния», суть которой состояла в образовании необходимых для перестройки производительных сил финансовых ресурсов за счет мелкобуржуазных слоев населения, прежде всего за счет крестьянства. Развивая эту концепцию Е. А. Преображенский утверждал, что задача социалистического государства заключается не в том, чтобы брать с мелкобуржуазной части населения меньше, чем брал с них капитализм, а в том, чтобы брать больше. При этом авторы такого рода рекомендаций со всей определенностью заявляли: «С момента своей победы рабочий класс из объекта эксплуатации превращается также в субъект ее».12
В целом господствовала точка зрения, согласно которой «экспроприация непроизводительных классов (буржуазии и дворянства), аннулирование долгов, сосредоточение доходов от промышленности, госторговли (внутренней и внешней) и всей кредитной системы в руках государства и т. п. сами по себе дают возможность такого накопления внутри страны, которое обеспечивает необходимый для социалистического строительства темп развития индустрии».13
Таким образом, все отрасли народного хозяйства, и прежде всего промышленность, приняли участие в наращивании финансовых ресурсов для капитального строительства. Амортизационный фонд также был включен в качестве составной части валовых инвестиций.
В годы реконструктивного периода разрабатывались также вопросы теории и практики управления производительной стадией кругооборота. В этой связи представляют интерес исследования основ абсолютной и сравнительной эффективности капитальных вложений.
Н. Шапошников усматривал сущность эффективности в инвестиционном процессе в том, что капитальные вложения содействуют развитию производительных сил и увеличению текущего потребления.14
Такая формулировка, однако, была очень узкой и неконкретной. По С. Г. Струмилину, сущность эффективности — в обеспечении оптимального соотношения текущего и будущего потребления членов социалистического общества.15 Л. Лито- шенко писал, что проблема эффективности сводится к определению «максимума удовлетворения общественных потребностей при данном запасе производственных ресурсов».16 Предлага12 Цит. по: Лельчук В. С. Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. М., 1984. С. 49.
13 КПСС в резолюциях... Т. 3. М., 1970. С. 313.
14 Шапошников Н. О пределах реконструкции//Пути индустриализации. 1929. № 9. С. 22.
15 Струмилин С. К проблеме эффективности капитальных затрат //Плановое хозяйство. 1929. № 2. С. 62.
16Литошенко Л. Проблема эффективности капитальных вложений //Вестник финансов. 1928. № 3. С. 55.
181


лась система показателей абсолютной эффективности, в том числе чистая продукция, себестоимость, оборот капитала, производительность труда.17 Отмечалось, что абсолютная эффективность инвестиций необходима при разработке планов, однако такие расчеты не дают ответа на вопрос о том, какой вариант из многих является лучшим, если общие показатели имеют различную направленность.
В этой связи появилась потребность в обоснованиях сравнительной эффективности для выбора вариантов затрат в объекты капитального строительства. Впервые вопрос о взаимосвязи между приростом капитальных вложений и снижением текущих расходов был поставлен Л. Юшковым.18 Развивая теорию количественной взаимосвязи между приращением вложений и снижением себестоимости, инженер С. Кугель-Краевский предложил формулу расчета коэффициента сравнительной эффективности капитальных вложений.19
Существенный вклад в теорию сравнительной эффективности инвестиций внес М. Протодьяконов. В его работе была обоснована методология сопоставления текущих и единовременных затрат, предложены правила тождества эффектов при сравнении вариантов.20
Получили развитие и другие аспекты обоснования эффективности перевоплощения денежных фондов в производительные фонды. Многие проблемы, обсуждавшиеся в экономической литературе, имели непосредственное отношение к организации кругооборота средств. Взаимосвязь собственности на средства производства с движением фондов социалистических предприятий получает отражение в ряде работ.21
После завершения переходного периода появились условия и предпосылки для создания целостной концепции, раскрывающей особенности и закономерности движения производственных фондов в социалистической системе хозяйства. Культ личности сдерживал развитие творческих исследований. Но они все же продолжались. В 1939—1941 гг. активизировалась разработка проблем данной концепции в связи с развернувшейся подготовкой к изданию учебника по политэкономии. Но война прервала эти исследования.
Наиболее интенсивно и плодотворно развитие теории и мс- 17 Материалы к изучению эффективности капитальных вложений в промышленности. М., 1930.
18 Юшков Л. Основной вопрос плановой методологии//Вестник финансов. 1928. № 10.
19 Кугель-Краевский С. О методологии определения сравнительной рентабельности различных вариантов контингента потребителей Днепровской гидроэлектрической станции//Днепрострой. 1929. № 1-2.
20 Протодьяконов М. Изыскание и проектирование железных дорог. М., 1934.
21 См., напр.: Лурье Д. Социалистическая собственность. М., 1936.
182


тодологии организации кругооборота и оборота производственных фондов осуществляется в послевоенный период.
В учебниках по политической экономии, в статьях и монографиях ученых-экономистов получили освещение многие актуальные проблемы данной темы.
Что является объектом кругооборота в социалистическом обществе? Вопрос этот затрагивался многими авторами. Определились два подхода: объектом кругооборота является капитальная стоимость, осуществляющая свое движение, в процессе которого она проходит три стадии: перевоплощения из денежной формы в производительную, из производительной в товарную, из товарной снова в денежную;22 объектом кругооборота являются производственные фонды, которые принимают и сбрасывают в процессе своего движения три формы (денежную, товарную, производительную) и проходят через три стадии, каждый раз возвращаясь к исходной стадии.23
Второй подход получил признание. Именно производственные фонды наиболее полно выражают основное производственное отношение социализма. Их движение становится формой выражения обмена хозяйственной деятельностью в обществе. В процессе кругооборота производственных фондов происходит обособление, с одной стороны, сферы товарного обращения от сферы материального производства, а с другой стороны — сферы денежного обращения как от производства материальных благ, так и от товарного обращения.
Какая форма кругооборота средств является типичной для социалистического хозяйства? Мнения специалистов по данному вопросу разошлись. Одни ученые доказывали, что типичной и исходной надо признать денежную форму кругооборота производственных фондов.24 Другие считали, что такова производительная форма кругооборота средств.25
По мнению второй группы экономистов, авансирование денег не следует рассматривать как исходную форму кругооборота. Если речь идет о выделении государственных капитальных вложений на создание новых предприятий и на расширение действующих производственных мощностей, то в данном случае происходит финансирование действующих строительномонтажных организаций, и потому такие средства осущест22 Политическая экономия. Социализм — первая фаза коммунистического способа производства / Под ред. Н. Д. Колесова. М., 1974. Гл. 9.
23 Ленская С. А. Кругооборот и оборот производственных фондов в СССР. М., 1967.
24 См., напр.: Аракелян А. А. Хозяйственный расчет в промышленности. М., 1956. С. 127—128; Такур С. К. Хозяйственный расчет в промышленности. М., 1958. С. 104.
25 См., напр.: Павлов П. М. Кругооборот производственных фондов социалистического предприятия//Вопросы экономики. 1961. № 5. С. 87—88; Вальтух К. К- Кругооборот и оборот фондов предприятий. М., 1964. С. 31.
183


вляют оборот как средства данных строительных организации а не того предприятия, которого еще нет. Но и у каждой строи тельной организации исходной формой кругооборота выступает та же производительная форма, так как свое функционирование как строительная организация она начинает с того, что государство выделило в его распоряжение основные и оборотные фонды. С этой же производительной формы начинается кругооборот средств каждого вновь созданного, восстановленного или реконструированного промышленного предприятия, любого производственного объекта, независимо от отрасли хозяйственной деятельности.
Денежная форма оплаты труда рабочих и служащих также не означает, что авансирование денег становится обязательной предпосылкой начала производства, его, так сказать, вводной стадией, ибо рабочая сила оплачивается не в период ее найма, а после того, как она функционировала, создала продукт, перенесла старую и присоединила новую стоимость. Наем рабочей силы всегда предшествует ее оплате.
Участвуют ли в кругообороте средств затраты на рабочую силу? Вопрос этот также стал предметом дискуссии в советской экономической литературе в послевоенный период.
В одном из учебников по политической экономии социализма такие затраты авторы включали в кругооборот. Соответствующая стадия движения средств предприятий приняла следующий вид: Д — Тз" , где Д — фонд денежных средств, Т — товарные фонды, сп — средства производства, зп — заработная плата. Здесь, таким образом, стоимость рабочей силы заменялась фондом заработной платы.26
Многие другие авторы предлагали модифицировать данную стадию кругооборота средств, ограничив ее содержание перевоплощением денежных фондов в производительные фонды, вследствие чего она принимала вид: Д — СП.27 Что касается заработной платы, то она в соответствии с таким подходом вообще в кругообороте средств не участвует. Кругооборот осуществляет капитальная стоимость, т. е. стоимость основных фондов и оборотных фондов, поскольку она проходит три стадии, принимает и сбрасывает три формы и возвращается к исход26 Политическая экономия. Коммунистический способ производства: Учебник. М., 1963. С. 339. — Ю. Любимцев, считая неправильным исключение из кругооборота рабочей силы, все же полагал, что «денежные потоки, авансированные на приобретение средств производства и на выплату заработной платы, не переходят в стадию производства, а вообще выбывают из оборота предприятий. Вместо этого в его оборот попадают материальные факторы производства и рабочая сила...» (Экономические науки. 1970. № 8. С. 51).
27 См., напр.: Павлов П. М. Воспроизводство основных фондов и закон стоимости. Л., 1959; Павлов П. М. Кругооборот и оборот производ- венных фондов//Вопросы экономики. 1961. № 5; Аракелян А. А. Фонды социалистических предприятий и их оборот//Там же. 1959. № 9.
184


ной, а также накопляемая часть прибавочного продукта, которая в отличие от ранее авансированной стоимости лишь начинает свой кругооборот. Что касается заработной платы, то она представляет ту часть вновь созданной стоимости, которая хотя и включена на определенной стадии в кругооборот, но его все же полностью не осуществляет. Эта часть стоимости выпадает из кругооборота, переходя в сферу потребления, и там прекра* щает свое существование как стоимость и как потребительная стоимость. Но в процессе очередного производственного цикла рабочая сила создает новую стоимость, которая возмещает потребленную. Таким образом, фонд заработной платы воспроизводится, но кругооборота, т. е. движения с возвращением к исходной стадии, не осуществляет.
Много внимания уделялось таким категориям, как «основные и оборотные фонды», «основные и оборотные средства», «методы планирования и оборачиваемости основных фондов и оборотных средств».
В литературе подвергались критике натуралистические подходы к категории основных и оборотных фондов, суть которых состоит в отождествлении основных фондов со средствами труда, а оборотных — с предметами труда, а также уточнялись различия категорий «основные фонды» и «основные средства», «оборотные фонды» и «оборотные средства». Обсуждались вопросы: осуществляют ли оборот основные фонды или же понятие оборачиваемости применимо лишь к оборотным средствам, ограничивается ли оборот средств обращением стоимости производственных фондов или же и потребительная стоимость основных и оборотных фондов тоже осуществляет оборот, происходит ли взаимодействие движения стоимости и потребительной стоимости в процессе кругооборота и оборота производстве иных фондов?
Различия категории «основные фонды» и «основные средства» объясняются в статьях, монографиях и учебниках неоднозначно. По данному вопросу наиболее распространенными являются три подхода: основные средства — это основные фонды, выраженные в денежной форме;28 основные средства — это сумма остаточной стоимости основных фондов и амортизации;29 основные средства — это капитальная стоимость, т. е. стоимость основных фондов и накопляемая часть прибавочного продукта, которая осуществляет свое движение, свой кругооборот, перевоплощаясь из производительной формы (основные фонды) в товарную и денежную формы (амортизация).30
В соответствии с последним определением, наиболее адек28 Политическая экономия социализма: Учебник. М., 1970. С. 333.
29 Поляков Ю. С. Закономерности кругооборота производственных фондов предприятия. Л., 1970. С. И.
30 Политическая экономия. Социализм — первая фаза коммунистического способа производства / Под ред. Н. Д. Колесова. С. 263.
185


ватным природе данной категории, основные фонды представляют собою лишь функциональную форму основных средств А это значит, что различия между основными фондами и основными средствами не просто терминологические. Авторы, придерживавшиеся таких подходов, настаивали: между основными фондами и основными средствами существуют различия. Суть этих различий не в том, что в одном случае речь идет о потребительной стоимости, а в другом — о стоимости. Очевидно, основные фонды представляют органическое единство стоимости и потребительной стоимости. Не раскрывает в полной мере содержание категории «основные средства» определение их как суммы остаточной стоимости и амортизации. Само по себе объединение категорий не дает ответа на вопрос о том, что у них общего. Более убедительным является определение основных средств как капитальной стоимости, осуществляющей свое движение, свой кругооборот, в процессе которого она проходит три стадии, перевоплощаясь из производительной формы в товарную, из товарной в денежную, возвращаясь к своей исходной производительной форме. Основные фонды — это одна из функциональных форм основных средств, т. е. основные средства, находящиеся в производительной форме кругооборота.
Развернулась дискуссия и по вопросу о политэкономической сущности категории «оборотные средства». В большинстве учебников и учебных пособий давалось ее упрощенное определение как совокупности оборотных производственных фондов и фондов обращения.31
Однако при такой трактовке в «одну экономическую категорию механически объединяются разнородные элементы оборотных производственных фондов — производственные запасы, незавершенное производство, полуфабрикаты собственного изготовления и фонды обращения — готовые изделия, денежные средства и расчеты по дебиторской задолженности, и из этой совокупности выводят новую категорию — оборотные средства, в то время как роль оборотных производственных фондов и фондов обращения в процессе социалистического воспроизводства различны. Кроме того, методы выявления и реализации резервов их экономии тоже различны».32
Предлагались и иные определения. «Экономическая сущность оборотных средств, — писал П. С. Бочков, — заключается в том, что они являются денежными средствами, предоставляемыми государством в распоряжение отдельных предприятий для образования оборотных производственных фондов и фондов обращения».33
31 Политическая экономия: Учебник. 4-е изд. М., 1962. С. 535.
32 Бочков П. С. Оборотные средства социалистических промышленных предприятий. М., 1966. С. 21.
33 Там же.
186


Дискуссионным стал вопрос о целесообразности выделения фондов обращения в процессе индивидуального кругооборота. Ряд авторов полагали, что было бы правильнее деление производственных фондов на производительные фонды (основные и оборотные), товарные фонды, куда включается готовая к реализации продукция, и денежные фонды.34
Получало все большее признание понимание оборотных средств как авансированной в оборотные фонды стоимости, которая находится в непрерывном движении, осуществляя свой кругооборот, и выступает в сфере производства как оборотные фонды, а в сфере обращения — в товарной и в денежной формах.
Внимание специалистов было также обращено на выяснение различий кругооборотов основных и оборотных фондов.
Высказывались суждения о том, что основные фонды находятся вне оборота. Оборот осуществляют только оборотные средства. В соответствии с таким подходом амортизация как отчленившаяся от основных фондов стоимость тоже включайся в оборотные средства. Резюмируя такое суждение, С. Берн- гошьц и А. Сухарев писали: «За границами понятия оборотных средств остается, следовательно, только не перенесенная на продукт стоимость основных фондов, иными словами, не начавшая еще своего движения стоимость овеществленного в основных средствах общественного труда».35
Подвергались критике предложения о включении амортизации в состав оборотных средств, а также утверждение, что основные фонды выпадают из сферы кругооборота. В этой связи начинается исследование особенностей кругооборота основных фондов.
В. А. Вихляев поставил вопрос о кругообороте потребительной стоимости. Он писал: «...потребительная стоимость основных фондов совершает движение с их стоимостью через все стадии кругооборота».36 Заслуга автора состоит в постановке вопроса о движении потребительной стоимости основных фондов, хотя он и не раскрывал, в чем конкретно проявляется это движение.
В работах других авторов была предпринята попытка раскрыть особенности такого движения.37 Отмечалось, что если стоимость основных фондов осуществляет кругооборот, то по34 «Что касается фондов обращения, то их выделение в процессе оборота индивидуального капитала, особенно в той форме, в какой оно осуществляется у нас, вряд ли оправдано теоретически и целесообразно практически» (Ленская С. А. Указ. соч. С. 119).
35 Берн гольц С., Сухарев А. Оборотные средства промышленности. М., 1957. С. 23.
36 Вихляев В. А. Амортизационный фонд в процессе социалистического воспроизводства. М., 1974. С. 11.
37 См., напр.: Пути повышения эффективности капитальных вложений и основных фондов / Под ред. Т. С. Хачатурова. Л., 1982. С. 8—16.
187


требительная стоимость — смену форм общественной потребительной стоимости. Новая техника, рядовая техника и морально изношенная (или интенсивная, экстенсивная и регрессивная)— таковы формы общественной потребительной стоимости, которые каждое орудие труда постепенно принимает и сбрасывает в течение всего экономического срока службы.
Управление движением общественной потребительной стоимости парков машин и оборудования потребовало исследования теоретических и методологических вопросов определения сроков службы орудий труда, норм амортизации, учета физического и морального износа в нормах амортизационных отчислений.
Дискуссионным стал вопрос о взаимосвязи в процессе кругооборота средств потребительной стоимости и стоимости основных фондов. Л. М. Кантор доказывал, что моральный износ первой формы сопровождается уменьшением стоимости орудии труда, но не связан с утратой средствами труда их потребительной стоимости.38 Данный подход к проблеме разделялся многими экономистами.39 Он получил отражение и в ряде учебников по политической экономии.
Однако далеко не все ученые были согласны с таким толкованием взаимодействия потребительной стоимости и стоимости при моральном износе первой формы. Например, В. Г. Захаров отмечал, что даже если под воздействием технического прогресса стоимость воспроизводства орудий труда уменьшается, то это не может не отражаться и на потребительной стоимости ранее приобретенных и функционирующих основных фондов, если принять во внимание, что потребительная стоимость средств труда и состоит главным образом в их способности не только облегчать, но и экономить труд.40
Много внимания в экономической литературе уделяется улучшению практики измерения оборачиваемости производственных фондов. В 1950—1952 гг. на страницах журнала «Вопросы экономики» была дискуссия по данному вопросу.41 В дискуссии приняли участие многие научные и практические работники. В ходе дискуссии отмечались недостатки действующей практики измерения оборачиваемости. При этом предложения и рекомендации были направлены главным образом на выбор более совершенного измерителя, при помощи которого можно 38 Кантор Л. М. Основные фонды промышленности и их использование. Л., 1948.
39 См., напр.: Аракелян А. А., Во рот илов В. А., Кантор Л. М., Павлов П. М. Воспроизводство основных фондов в СССР. М., 1970. С. 183.
40 Захаров В. Г. Научно-техническая революция и обновление основных фондов. Л., 1973. С. 112.
41 Итоги дискуссии подведены в № 6 журнала «Вопросы экономики» за 1952 г.
188


было бы более достоверно рассчитывать и планировать показатели оборачиваемости средств.
Обсуждался вопрос о целесообразности и дальше сохранять действующую практику оценки оборачиваемости средств при помощи такого измерителя, как отношение реализованной продукции к остатку оборотных средств. Метод, получивший признание в практике, в ходе дискуссии подвергался критике. Отмечалось, что реализованная продукция не может быть принята для оценки оборота средств, так как она включает прибыль, которая не имеет отношения к обороту авансированных ресурсов. Однако высказывались соображения и в защиту действующей практики, поскольку «прибыль оказывает влияние на оборачиваемость средств, стимулирует ее, входит в процесс кругооборота, и потому ее нельзя не учитывать при оценке состояния оборачиваемости ресурсов предприятия».42
Новые подходы к оценке оборачиваемости производственных фондов получают обоснование в разработках Павлова: «Для правильного исчисления числа оборотов авансированных в производственные фонды средств из всей суммы реализованной продукции за год надо вычесть всю вновь созданную стоимость. Последняя представляет собой вновь затраченный труд рабочих и не может входить в состав авансированных в производственные фонды средств. В создании новой стоимости стоимость производственных фондов не принимает никакого участия».43
В соответствии с предлагаемыми автором методами для определения числа оборотов производственных фондов следует из стоимости реализованной за год продукции исключить вновь созданную стоимость и полученную таким образом перенесенную стоимость, включающую амортизацию и стоимость использованных оборотных фондов, разделить на среднюю годовую стоимость производственных фондов. Затем определяется коэффициент оборота основных фондов (отношение годовой амортизации к среднегодовой стоимости основных производственных фондов) и число оборотов оборотных фондов, для чего из стоимости реализованной за год продукции вычитается вновь созданная стоимость и амортизация, и полученная таким образом воспроизведенная в годовом продукте стоимость оборотных фондов относится к среднегодовому объему оборотных фондов предприятия.
Получила дальнейшее развитие теория эффективности ускорения оборота производственных фондов. Все более едиными становились взгляды на необходимость такого ускорения оборота, в результате которого увеличение амортизационных отчислений не приводит к снижению прибыли и рентабельности, 42 Бернгольц С., Сухарев А. Указ. соч. С. 33—34.
43 Вопросы экономики. 1961. № 5. С. 43.
189


а обновление технической базы производства сопровождает^ такой массой экономического эффекта, которая окупает траты на новую технику, обеспечивает чистый эффект, явля щийся источником новых инвестиций.
Формировалась развернутая концепция эффективности з< трат на денежной стадии кругооборота. Велась дискуссия п важнейшим аспектам данной проблемы: сущность и критер, эффективности инвестиций в плановом социалистическом хозя стве; методы соизмерения текущих и единовременных затра при выборе вариантов новой техники и технологии; особенное' учета «фактора времени» в инвестиционном процессе; эконом: ческое содержание и методические подходы к определению т казателей срока окупаемости, коэффициента эффективное!! приведенных затрат.
Разработка проблем сопровождалась дискуссией, результаты которой получили отражение в работах А. И. Ноткиной; Т. С. Хачатурова,44 45 В. В. Новожилова,46 47 С. Г. Струмилина; В. П. Красовского 48 и др. В 1960 г. была опубликована тит вая методика определения эффективности капитальных вложений и новой техники, которая затем неоднократно после оме- редной доработки переиздавалась.
Ноткин обосновал необходимость определения экономимо ского эффекта по приросту национального дохода, вызванном;, перевоплощением капитальных вложений в производительные фонды. Критерием же эффективности инвестиций, по мнению автора, являются максимальное удовлетворение народнохозяй ственных потребностей и достижение возможно большей эко номии затрат общественного труда на единицу продукции.49
Различные мнения высказывались по проблеме сопоставления текущих и единовременных затрат с целью их оптимизации и сокращения продолжительности инвестиционного цикла Был предложен метод приведения текущих и единовременных затрат будущих периодов к текущему периоду при помощ?: сложных процентов.
Но Струмилин подверг критике теорию процентирования капитальных вложений. Он писал: «...идее самовозрастания капитала, унаследованного от прошлого, нужно противопоставить 44 Ноткин А. И. Вопросы определения экономической эффективно сти капитальных вложений в промышленности СССР. М., 1953.
45 Хачатуров Т. С. Экономическая эффективность капитальных вложений. М., 1964.
46 Новожилов В. В. Измерение затрат и результатов. М., 1965.
47 Струмилин С. Г. Фактор времени в проектировках капитальных вложений//Изв. АН СССР. Отделение экономики и права. 1946. № 3.
48 Красовский В. П. Проблемы экономики капитальных вложений. М., 1967.
49 Ноткин А. И. Указ. соч. С. 30.
190


реальный факт хронического обесценения всех материальных, фондов в меру возрастания производительности труда».50
Один из дискуссионных вопросов теории инвестиционного процесса — вопрос о методах экономической оценки «фактора времени», т. е. оценки изменений продолжительности стадии перевоплощения денежной формы производственных фондов в производительную форму. Группа специалистов, возглавляемая Струмилиным, предлагала осуществлять учет разновременности затрат по результатам влияния производительности труда на результаты производства будущих периодов, т. е. при помощи показателей морального устарения действующей техники. Другая группа, возглавляемая Хачатуровым, придерживалась иного подхода: экономический смысл оценки «фактора времени» в инвестиционном процессе состоит в выявлении «ущерба», который имеет народное хозяйство в связи с так называемым «омертвлением» материальных, финансовых и трудовых ресурсов в незавершенном строительстве, или же, наоборот, в выявлении того эффекта, который оно получит от любого сокращения стадии перевоплощения денежных фондов в производительные. Этот второй подход получил наибольшее признание и был использован при разработке методических рекомендаций.
Обсуждались проблемы эффективности функционирования производительной стадии кругооборота. Дискуссия по данному вопросу началась в конце 60-х годов. Формировалось новое направление научных исследований, связанное с определением эффективности основных фондов. В работах Красовского и других подвергалась критике «фондовая интерпретация инвестиционного процесса», суть которой состоит в отождествлении эффективности основных фондов, представляющих производительную стадию кругооборота, с эффективностью капитальных вложений.
Началось исследование фактической эффективности осуществленных капитальных вложений, их воздействия на результаты производства, на общий оборот производственных фондов. Многие экономисты пришли к заключению, что поскольку фондоотдача не отражает непосредственно результатов научно-технического прогресса, не раскрывает соотношение затрат и результатов, их окупаемость, то она при всей ее важности для оценки состояния использования основных фондов не может выполнять функцию обобщающего показателя их эффективности. Система таких показателей была представлена в ряде работ советских экономистов.51 Однако многие разработки и рекомен-
50 Струмилин С. Г. Фактор времени в проектировках капитальных вложений. С. 20.
51 См., напр.: Сенчагов В. К. Эффективность использования основных фондов. М., 1974; Палтерович Д. М. Технический прогресс и эффективность основных фондов//Плановое хозяйство. 1971. № 6. С. 13—21; Воробьева А. В. Хозяйственный расчет и эффективность основных фон-
191


дации не получили практического применения, что явилось одной из причин стабилизации, а затем и увеличения времени оборота производственных фондов в народном хозяйстве.
Вступление страны в период перестройки экономических отношений и осуществление коренной хозяйственной реформы (1985 г.) порождают новые подходы к проблеме организации оборачиваемости производственных фондов в народном хозяйстве. Исследование таких проблем находится пока еще на начальной стадии. Это проблемы сочетания народнохозяйственных, региональных и отраслевых кругооборотов производственных фондов; поддержания пропорциональности между обособившимися звеньями кругооборота: товарным обращением, инвестиционной сферой и материальным производством; и др.
дов. М., 1970; Воротилов В. А., Гайдаенко Ю. К. Эффективность основных фондов и методы ее экономической оценки. Л., 1975; Методологические вопросы определения социально-экономической эффективности новой техники /Под ред. М. А. Виленского. М., 1977.
Очерк десятый
ПРОБЛЕМЫ ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ (1935—1990 гг.)
В период с середины 30-х до середины 50-х годов разработка теории ценообразования в советской экономической литературе определялась, с одной стороны, практикой жестко централизованного управления всем народным хозяйством СССР, которое рассматривалось как непосредственно общественное, а с другой — официальной интерпретацией сущности и роли стоимостных категорий в социалистическом хозяйстве. Значительные достижения в области исследования цены, которыми к тому времени обогатилась мировая экономическая наука и которые принимались во внимание некоторыми советскими экоиомистами еще в 20-х годах,1 стали восприниматься либо как предмет критики антимарксистских взглядов, либо как учения, не имеющие никакого отношения к советской действительности.
В качестве не подлежащих критике первоисточников при разработке теории социалистического ценообразования в рассматриваемом периоде служили: оценка сущности и судьбы денег в социалистическом хозяйстве, данная И. В. Сталиным в Отчетном докладе о работе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии; характеристика действия закона стоимости при социализме,
1 См., напр.: Шапошников Н. Н. Промышленная конъюнктура и политика цен//Вестник промышленности, торговли и транспорта. 1925. № 1; Новожилов В. В. Недостаток товаров // Вестник финансов. 1926. № 2.
192


приведенная в редакционной статье журнала «Под знаменем марксизма» №7—8 за 1943 г. «Некоторые вопросы преподавания политической экономии»; изложение причин сохранения и особенностей товарного производства в советском народном хозяйстве в книге Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованной в 1952 г. В этих произведениях подводилась теоретическая основа под сложившуюся в то время практику управления общественным производством как хозяйством единого предприятия.
В установившейся к середине 30-х годов системе ведения народного хозяйства СССР централизованно утверждаемый план определял каждому формально хозрасчетному звену, что производить и куда поставлять произведенное при заданных «сверху» нормативах затрат на производство и поставку продукции. Контроль за соответствием фактических затрат плановым осуществлялся посредством специфической категории — отпускной (позднее оптовой) цены предприятия.2 Она устанавливалась на уровне, чуть превышающем плановую себестоимость. Такой принцип лежал в основе всех реформ оптовых цен, проведенных в рассматриваемый период: в ходе реформ 1936 и 1949 гг. оптовые цены были повышены так, чтобы обеспечить рентабельность промышленных отраслей на уровне 1,5—5% к себестоимости, а в 1955 г., когда этот уровень оказался превзойденным вследствие снижения себестоимости в предшествовавшие годы, оптовые цены были понижены, чтобы рентабельность вернулась к «норме».
«Устанавливая цену на тот или иной товар, — разъяснял Н. А. Вознесенский, — пролетарское государство в денежном выражении дает плановую оценку себестоимости или издержек производства товара».3 О том, насколько к тому времени по сравнению с 20-ми годами изменился взгляд официальных советских экономистов на сущность цены в социалистическом хозяйстве, можно судить по следующей цитате из той же статьи Вознесенского: «В своей работе „К вопросу о закономерностях переходного периода” тов. Бухарин писал, что наша цена — это „предварительная антиципация (предвосхищение) того, что при стихийном регулировании установилось бы постфактум”. В этом определении как раз выпало директивное значение советской цены».4
Одно из важнейших требований, предъявлявшихся к отпуск-
2 «Государственный народнохозяйственный план предусматривает, что каждое предприятие производит определенную продукцию, т. е., иными словами, определенные потребительные стоимости. В то же время выполнение плана предполагает определенный уровень затрат труда и материалов производства, т. е., иными словами, определенную стоимость продукции» (Под знаменем марксизма. 1943. № 7-8. С. 74).
3 Большевик. 1935. № 2. С. 41.
4 Там же.
13 Заказ № 505
193


ным ценам, состояло в том, чтобы они обеспечивали равнорек табельность всех видов продукции, запланированных предирия тию. Характеризуя результаты реформы оптовых цен 193(:и А. И. Микоян на XVIII съезде ВКП(б) отмечал: «Была ими ница в отпускных ценах текстильной промышленности, вслед ствие чего промышленность на некоторые мануфактуры имела сверхприбыли, а на другие сорта — большие плановые убытки. Хозяйственники старались перевыполнять прибыльный ассор 111- мент и не выполнять убыточный, а убыточный ассортимент для нас не менее важный, чем сверхприбыльный. Теперь мы это дело поправили».5 В соответствии с тогдашними представлениями советских экономистов цены не должны были влиять ни на объем, ни на структуру производства хозрасчетных предприятий. И то, и другое определялось народнохозяйственным планом.
В 40-х годах было, наконец, официально признано действие закона стоимости в народном хозяйстве СССР, но лишь «в преобразованном виде». Это означало, что закон стоимости действует не самостоятельно, а через хозяйственные решения советского государства, которое овладевает данным законом и использует его при разработке планов. Так же, кстати, изображалось и действие всех других экономических законов при социализме.
Поэтому даже в начале 50-х годов считалось естественным, что «масштабы и темпы воспроизводства на отдельных предприятиях и в отраслях промышленности не определяются уровнем цен на средства производства. Функция цены на средства производства сводится к ее роли в качестве экономического инструмента для калькулирования, для расчетов, для определения доходности и убыточности предприятий».6 Если к тому же принять во внимание, что вся продукция, обращавшаяся внутри государственного сектора, не считалась товаром, то станет ясно, что показатель, именовавшийся в рассматриваемый период отпускной (оптовой) ценой, на самом деле не являлся категорией товарного производства. По существу, это был норматив затрат на продукт той части общественного труда, ответственность за рациональное использование которой возлагалась на предприятие. Оптовая цена не включала в себя преобладающую часть «труда на общество».
Более богатое экономическое содержание в народном хозяйстве СССР тех лет имела розничная цена. Дело в том, что даже в тех теоретических моделях социализма, в которых предусматривалось ликвидировать товарно-денежные отношения, распределение предметов потребления между членами общества дол5 XVIII съезд ВКП(б): Стенограф, отчет. М., 1939. С. 217.
6 Майзенберг Л. Ценообразование в народном хозяйстве СССР. М., 1953. С. 28.
194


жно было осуществляться через удовлетворение их платежеспособного спроса, представленного определенной суммой «трудовых бонов». Чтобы организовать такое распределение, на каждый продукт нужно установить цену, балансирующую спрос и предложение.
Этим объясняется то обстоятельство, что, отрицая товарный характер социалистического производства, советские экономисты всегда признавали зависимость розничных цен не только от величины затрат общественного труда на производство потребительских товаров, но и от соотношения спроса и предложения по каждому из них. Тем не менее, и в данном случае воздействие платежеспособного спроса на уровень цены рассматривалось в советской экономической литературе не как влияние самостоятельной по отношению к волевым действиям государства силы, а лишь в качестве одного из факторов, определяющих решение государственных органов при установлении розничных цен.
Логическим завершением теории и практики социалистического ценообразования на первом этапе развития социалистического хозяйства в нашей стране явилась система двух прейскурантов. Прейскурант розничных цен устанавливался с учетом соотношения спроса и предложения на товар, а прейскурант оптовых цен предприятия — на уровне плановых затрат хозрасчетного звена на производство продукции. Разница между двумя видами прейскурантных цен за вычетом торговых скидок изымалась в государственный бюджет в виде налога с оборота, который по своему существу представлял инструмент «продразверстки». Посредством налога с оборота у производителей изымалось все, что превышало необходимые с точки зрения центральных органов средства для выполнения текущего плана.7
Такая система ценообразования идеально соответствовала модели государственного социализма, утвердившейся в СССР с середины 30-х годов.8 Она позволяла решать в центре все важнейшие народнохозяйственные задачи: определять текущую и перспективную структуры общественного производства, распределять национальный доход между накоплением и потреблением, осуществлять межотраслевое перераспределение производственных ресурсов.
Особенно активно перераспределительная функция государ7 Примечательно, что в тех случаях, когда продукция по каким-либо причинам не распределялась через монопольную закупочно-сбытовую организацию, цена на эту продукцию включала в себя такой «пережиток»- прошлых лет, как дифференциальная рента. Так, с 1949 г. в лесозаготовительной промышленности была введена попенная плата, и оптовая цена здесь определялась по близким к худшим условиям заготовок.
8 «Маневрируя ценами, налогом с оборота и нормой рентабельности, государство может оказывать огромное положительное воздействие на ход развития отдельных отраслей промышленности и предприятий» (Атлас 3. О советской цене//Проблемы экономики. 1939. № 4. С. 92).
13:
195*


ственной цены использовалась по отношению к селу. В период между 1930 и 1953 г. при устойчивом росте оптовых и розничных цен заготовительные цены на сельхозпродукцию неуклонно снижались, так что к 1953 г. не возмещали и четверти себестоимости сельхозпродукции.9 Кроме того, в целях изъятия у колхозников якобы излишних доходов для села были введены повышенные по сравнению с городскими цены на одежду, обувь, галантерею и некоторые другие товары.
Хозяйственный статус промышленных предприятий был таков, что цена выпускаемой ими продукции волновала их мало. И общий фонд заработной платы, и размер среднего заработка трудящихся «спускались сверху» вместе с планом производства, а оценка эффективности хозяйствования и премирование трудовых коллективов осуществлялись по показателю снижения себестоимости.
Не мирились с действовавшей системой ценообразования лишь инженеры-проектировщики. Установление оптовых цен на уровне в основном лишь текущих затрат не позволяло рассчитывать экономическую эффективность капитальных вложений. Поэтому как только на смену рыночным ценам в нашем народном хозяйстве пришли плановые цены, в практике проектирования стали пользоваться своей ценой, по форме напоминающей цену производства и получившей впоследствии название «сумма приведенных затрат».
В конце 40-х годов на страницах советских экономических журналов развернулась широкая дискуссия о методах определения экономической эффективности капиталовложений. В ходе этой дискуссии «проектировщики» были осуждены авторитетными в то время экономистами за трактовку проблемы ценообразования «в духе буржуазной теории производительности капитала».10 * В редакционной статье журнала «Вопросы экономики», подводившей итоги дискуссии, отмечалось, что «при социализме закон стоимости и рентабельность отдельных предприятий не могут рассматриваться как критерий эффективности капитальных вложений»11 и что «социалистическое государство направляет новую и новейшую технику в те отрасли и пред- прияия, где она больше всего необходима в данный исторический период».12
Преодоление последствий культа личности Сталина, начавшееся после XX съезда КПСС, стимулировало творческий характер развития общественных наук. Среди проблем, привлекших в то время наибольшее внимание советских экономистов, были и вопросы планового ценообразования. По вопросам со9 Малафеев А. Н. История ценообразования в СССР. М., 1964. С. 286, 295.
10 Вопросы экономики. 1954. № 3. С. 109,
п Там же. С. ПО.
12 Там же. С. 113,
196


циалистического ценообразования в декабре 1956 г. прошла дискуссия в Институте экономики АН СССР, в мае следующего года здесь же состоялось Всесоюзное совещание «Закон стоимости и его использование в народном хозяйстве СССР», а в январе 1958 г. прошла дискуссия на экономическом факультете МГУ о роли закона стоимости при социализме.13 Это было началом коллективной разработки советскими экономистами теории цены в социалистическом хозяйстве.
Методологическая основа, на которую опирались советские экономисты в то время при исследовании проблем ценообразования, была ограничена в основном изложением теории стоимости и цены производства в «Капитале» Маркса, а объектом их первоочередного внимания в практике социалистического хозяйствования стала оптовая цена предприятия.
Описанная выше практика установления оптовых цен не согласовывалась с положением о том, что цена есть денежное выражение общественно необходимых затрат труда, воплощенных в товаре, не столько потому, что цены на средства производства оказывались ниже стоимости, сколько из-за того, что такое ценообразование не позволяло определить величину отклонения цен от стоимости. Теперь уже и экономисты стали указывать на то, что низкие цены на технику препятствуют выявлению ее истинной экономической эффективности.
В силу этих обстоятельств главным предметом обсуждения в указанных дискуссиях стали вопросы: как определить величину ОНЗТ в социалистическом хозяйстве, выступают ли эти затраты в виде, представленном Марксом в I томе «Капитала», модифицируются ли в цену производства или приобретают еще какую-то специфическую форму?
К числу важнейших теоретических результатов научных обсуждений проблем ценообразования советскими экономистами в конце 50-х годов следует отнести научное обоснование того, что средства производства определяют величину и структуру ОНЗТ не только своей перенесенной стоимостью (амортизацией), но и своим вкладом в создание прибавочного продукта (платой за производственные фонды, процентом), и что межотраслевая конкуренция и перелив капиталов при капитализме является не причиной, а лишь формой реализации объективной необходимости учета прибавочного труда в цене продукции пропорционально ее фондоемкости. Сторонники «цены воспроизводства» — одной из четырех основных моделей ценообразования, выдвинутых в ходе дискуссии, — обосновывали это тем, что величина прибавочного труда зависит от темпа увеличения производства орудий труда, необходимых для расширения производства продукта.
13 Закон стоимости и его использование в народном хозяйстве СССР. М, 1959; Закон стоимости и его роль при социализме. М., 1959.
197


Участниками дискуссии был указан и второй фактор, обусловливающий пропорциональность прибыли в цене фондоемкости продукции, — ограниченность производственных фондов относительно всех возможных вариантов их эффективного применения. Правда, многие ученые-экономисты констатировали эту зависимость окольным путем и не всегда осознанно. Они обосновывали необходимость строить цены при социализме по модели цены производства тем, что труд, вооруженный техникой, более производителен и потому создает большую массу чистого дохода. Сторонники «стоимостной» концепции цены на это возражали, что при повышении производительности труда вновь созданная стоимость в единице продукции уменьшается.
С более аргументированным обоснованием необходимости «модификации стоимости» при социализме выступили «проектировщики» и сторонники «цен оптимального плана».
Л. А. Вааг, представляя первых, обосновывал положение, что единая норма прибыли является тем нормативом, который позволяет найти оптимальную комбинацию сочетания живого и овеществленного труда, обеспечивающую минимальную суммарную затрату труда на единицу продукции, и, следовательно, цена производства позволяет учитывать затраты труда с точки зрения всего общества.14
Относительно благоприятная идеологическая обстановка в нашей стране в конце 50-х годов содействовала развитию теории оптимального планирования, которая значительно расширила методологическую базу исследования сущности и роли цены в общественном хозяйстве. Л. В. Канторович, выступая в 1957 г. на дискуссии в ИЭ АН СССР, обратил внимание на то, что величина ОНЗТ на отдельный продукт определяется не изолированно, а является производной от затрат на создание всего совокупного общественного продукта. В своей монографии он показал, что в целях согласования хозрасчетной и народнохозяйственной эффективностей ОНЗТ должны отражать ограниченность не только капитальных вложений, на что указывали авторы «суммы приведенных затрат», но и большинства други> производственных ресурсов.15
В 60-х годах советские экономисты расширили область исследования ценообразующих факторов. Наряду с изучением обстоятельств, определяющих величину и структуру общественных затрат труда на продукт, большое внимание стало уделяться исследованию ценообразующих факторов, лежащих ни стороне спроса, факторов, «отклоняющих цену от стоимости». В числе последних рассматривались: потребительские свойства 14 Закон стоимости и его роль при социализме. С. 309—314.
15 Канторович Л. В. Экономический расчет наилучшего использования ресурсов. М., 1959.
198


фодукции, ее социальная значимость, соотношение между спросом и предложением на отдельный товар.16
Формально изящное решение сложной задачи построения алгоритма совместного учета взаимодействия всех ценообразующих факторов в процессе установления цены представляла из себя концепция «цен оптимального плана». Кроме создателей этой концепции — Л. В. Канторовича и В. В. Новожилова, заложивших ее основы еще в конце 30-х годов, в 60-е годы в этой области активно работала группа экономистов и математиков ЦЭМИ АН СССР во главе с академиком Н. П. Федоренко. В интерпретации «оптималыциков» «основой цены продукта в условиях социалистической экономики является вклад, который вносит приращение единицы продукта в приращение народнохозяйственного критерия оптимальности»,17 в качестве которого принимался максимум удовлетворения общественных потребностей. Связь цены с затратами общественного труда в теории оптимального планирования сводится к тому, что «цена — средство минимизации затрат труда на весь конечный продукт общества. Поэтому цена отдельного товара может сколь угодно отклоняться от его стоимости, вплоть до того, что цену могут иметь предметы, не имеющие стоимости».18
Теория «цены оптимального плана» в 60-х годах большин- стом политэкономов была воспринята как отход от марксизма. Ее критиковали за то, что «труд ставится на одну доску с природой и средствами производства, — а это престарая теория трех факторов производства... это теория цены без трудовой стоимости».19
Активное развитие советской экономической мысли после XX съезда КПСС создало теоретическую основу экономической реформы середины 60-х годов, включавшую в себя и реформу оптовых цен 1967г. Научные исследования того времени в области ценообразования воздействовали на практику тем, что в ходе разработки новых оптовых цен впервые в истории планового ценообразования в определенной мере учитывались фондоемкость продукции, степень ее дефицитности и экономическая эффективность использования продукции у потребителей. В новой модели цены часть прибыли включалась пропорционально фондоемкости; рентная составляющая характеризовала экономию общественного труда, полученную за счет применения более эффективных дефицитных средств производства; экономи16 Учет потребительских свойств продукции в ценообразовании. М., 1964; Вальтух К. К. Общественная полезность продукции и затраты труда на ее производство. М., 1965; Корниенко В. Т. Цены и потребительский спрос. М., 1964.
17 Дискуссия об оптимальном планировании. М., 1968. С. 17.
18 Новожилов В. В. Проблемы измерения затрат и результатов при оптимальном планировании. М., 1967. С. 333.
19 Дискуссия об оптимальном планировании. С. 85.
109


ческий эффект у потребителя учитывался при установлении цен на новую технику.
В 1969 г. Госкомцен СССР утвердил «Методику определения оптовых цен на новую продукцию производственно-технического назначения», в соответствии с которой уровень цены определялся в области между ее «верхним» и «нижним» пределами. Под нижним пределом цены подразумевались полные затраты общественного труда на изготовление техники, а под верхним - валовой эффект ее использования в производстве. По замыслу авторов, такой порядок ценообразования должен был создавать экономическую заинтересованность как у производителей, так и у потребителей новой техники.
И господствующая теория, и практика ценообразования, утвердившиеся в СССР во второй половине 60-х годов, просуществовали без каких-либо серьезных изменений последующие 20 лет.
Если сопоставить взгляды советских экономистов на сущность и роль цены при социализме в периоды 1935—1955 гг. и 1956—1985 гг., то следует признать, что, несмотря на некоторое обогащение теории планового ценообразования, имевшее место в последнее тридцатилетие, существенных изменений в представлении о цене как экономической категории и методах .*е использования в социалистическом хозяйстве не произошло. Это связано главным образом с тем, что понимание сущностных черт социалистического хозяйственного механизма — форм реализации общественной собственности на средства производства, планомерности, распределения по труду — у большинства советских обществоведов осталось в основном тем же, каким оно было в начале 30-х годов.
Несмотря на то что во всех решениях съездов КПСС, начиная с XXII съезда, указывалось на необходимость полного использования товарно-денежных отношений в социалистическом хозяйстве в соответствии с их новым содержанием, практическое ведение народного хозяйства СССР вплоть до начала радикальной экономической реформы второй половины 80-х годов основывалось на представлении, что социализм не есть тип товарного производства.
Применительно к цене это означало, что из рыночной категории она превращается в плановый норматив. «Такое превращение цены обеспечивается в социалистическом народном хозяйстве монопольным правом государства устанавливать цены»,20— говорилось в коллективной монографии, обобщающей достижения теории и практики социалистического ценообразования к началу 80-х годов.
Многочисленные исследования советских экономистов по выявлению ценообразующих факторов и определению функций 20 Цена в хозяйственном механизме. М., 1983. С. 53.
200


цены преследовали одну цель — обеспечить центральному экономическому органу возможность наиболее точно устанавливать цены на каждый товар. Даже концепция оптимального планирования, предусматривавшая переход от административных к экономическим методам управления народным хозяйством, исходила из того, что цены рассчитываются и устанавливаются центральным экономическим органом. В начале 80-х годов, как и 50 лет назад, в советской экономической литературе господствовало мнение, что «экономическая самостоятельность звеньев народного хозяйства, выражающаяся в их конкуренции, ориентации только на свои материальные интересы, „свободном” ценообразовании („по соглашению сторон”, а также „договорных цен”), не только, по сути дела, ликвидирует директивное планирование, но и подрывает экономические основы социализма».21
Так как ценообразующие факторы, лежащие на стороне спроса, в принципе не могут быть в достаточной мере учтены при централизованном установлении цен (советские политэкономы вынуждены были это признать в ходе длительной дискуссии о том, возможно ли исчислить стоимость при социализме22), то практика планового ценообразования в СССР всегда была односторонней, «затратной».23 Предпринимавшиеся попытки учесть в цене новой техники ее экономическую эффективность неизбежно вели лишь к значительному росту цен в расчете на единицу производственной мощности.24
Связано это с тем, что в «центре» практически нельзя рассчитать экономическую эффективность каждого вида новой техники на всех возможных участках ее использования, хотя некоторые экономисты и надеются на это.25 Поэтому «верхний предел цены» в каждом конкретном случае показывает не только расчетный, но часто и случайный эффект применения новой техники.
Беспрепятственная же реализация средств производства по действующим оптовым ценам происходит сегодня во многом лишь из-за того, что на государственных предприятиях отсутствует подлинный хозрасчет.
21 Там же. С. 119.
22 См., напр.: Мендельсон А. Стоимость и цена. М., 1963.
23 Планирование оптовых цен предприятия всегда основывалось на принципе: цена должна возмещать каждому предприятию предусмотренные на производство затраты, расходы, финансируемые из поощрительных фондов и отчисления в госбюджет.
24 Например, за период с 1970 по 1985 г. средняя цена металлорежущих станков увеличилась почти втрое при росте их производительности на 25—30% (Коммунист. 1987. № 4. С. 88).
25 «Целесообразно, чтобы Госкомцен СССР при утверждении цен на наиболее важные виды новой техники одновременно с анализом расчета ее экономического эффекта определял ответственных за ее реализацию» (К и- риллов С. Учет потребительной стоимости продукции в ценообразовании //Вопросы экономики. 1988. № 4. С. 77).
201


Но главный недостаток плановой цены, представляющей собой нормированную государством величину общественных затрат труда на продукт, состоит в ее непригодности для измерения экономических результатов работы первичных звеньев народного хозяйства. И по мере того как становилось все очевидней, что неправильно оценивать конечный результат хозяйствования социалистических предприятий по степени выполнения директивных заданий, в советской экономической литературе появились предложения по построению различного рода измерителей общественной полезности произведенной продукции. В качестве таковых предлагались «саны»,26 «трудоотдачи»,27 баллы 28 и другие показатели, которые, однако, из-за своей искусственности не нашли применения на практике.
Обреченность таких попыток была предопределена тем, что функция измерения общественной полезности по традиции возлагалась на центральный планирующий орган, стоящий над потребителями.29 По аналогичной причине «цены оптимального плана» не могут служить в качестве действительных цен реализации: они характеризуют вклад продукта не в удовлетворение потребностей реального потребителя, а в приращение критерия, избранного составителем оптимального плана.
Недостатки централизованного установления цен являются лишь частным проявлением общей неэффективности административной системы управления народным хозяйством. В свою очередь, только такая система хозяйствования нуждается в «затратной» цене. Начавшаяся в СССР во второй половине 80-х годов радикальная экономическая реформа привела к тому, что господствовавшая в советской экономической науке концепция ценообразования оказалась непригодной ни в теории, ни на практике.
Новый хозяйственный механизм предусматривал, что все первичные звенья народного хозяйства независимо от того, на какой форме собственности они функционируют, являются товаропроизводителями. Они самостоятельно разрабатывают и утверждают текущие и перспективные планы производства, исходя из того, что их производственная и социальная деятельность (а также оплата труда) осуществляется за счет средств, полученных от реализации своей продукции, как по заказам и 26 Смирнов В. Т. Общественная полезность при социализме. Минск, 1979. С. 63.
27 Лангштейн М. С. Приоритет общенародных интересов — основа хозяйственного расчета // Социологические исследования. 1985. № 1. С. 29.
28 Лахтин Г. Что считать ориентиром?//Правда. 1980. 15 мая.
29 «Субъектом реализации критерия общественной полезности выступает общенародный экономический центр в лице государства, а формой реализации является социальная программа государства» (Общественная потребительная стоимость в системе производственных отношений коммунистического общества. М., 1980. С. 167).
202


договорам, так и на свободном рынке. В соответствии с новыми условиями хозяйствования применяются следующие цены и тарифы: централизованно устанавливаемые, договорные и самостоятельно устанавливаемые предприятиями. Народное хозяйство признается тем самым разновидностью товарного производства, в котором рынок играет активную роль в организации общественного воспроизводства, принимая на себя ряд функций, возлагавшихся ранее на государство.30 К числу последних относится и ценообразование на преобладающую часть продукции и услуг.
В такой ситуации вопросы о сущности, образовании и роли цены снова оказались в ряду актуальнейших проблем нашей экономической науки. В 1987 г. на страницах журнала «Вопросы экономики» началась дискуссия по вопросам ценообразования в СССР. Активно обсуждалась эта тема и на страницах других экономических изданий.
Ход дискуссии продемонстрировал наличие значительной «инерции мышления» в советской экономической науке. Большинство участников научного обсуждения явно или неявно исходило из того, что наше народное хозяйство должно сохраниться в качестве планомерно организованного хозяйства. Эти экономисты по-прежнему интерпретировали цену как норматив, производный от народнохозяйственного плана. Об этом говорилось либо прямо,31 либо косвенно — при интерпретации цены как «единства денежной формы стоимости и планового норматива».32 Под таким единством подразумевалось уже знакомое нам утверждение, что государство в ходе планирования цен должно учитывать общественную полезность продукции, согласовывать экономические интересы покупателей и продавцов, отражать в цене соотношение спроса и предложения на отдельные товары. По мнению сторонников плановой цены, требовалось лишь усовершенствовать ее модель.33
Наряду с таким традиционным подходом к проблемам цено30 «Само государство оплату по труду ввести не может, это чистой воды утопия. Сделать это может только развитый социалистический рынок» (Правда. 1988. 17 дек.).
31 «Установление цен и их изменение в соответствии с уровнем и динамикой ОНЗТ может быть только результатом планового регулирования на общегосударственном уровне» (Дерябин А. Основы перестройки ценообразования//Вопросы экономики. 1987. № 1. С. 57).
32 Шехет Н. Противоречия плановой цены//Там же. 1988. № 11. С. 124.
33 «Использование этих двух взаимодополняющих теорий», т. е. теории трудовой стоимости и теории оптимального планирования, «даст возможность создать такие модели ценообразования, которые будут стимулировать обновление номенклатуры товаров, позволят в полной мере освоить достижения современной научно-технической революции» (Коган А. И. Анти- затратные цены и теория трудовой стоимости//Там же. 1989. № 5. С. 102).
203


образования ряд участников дискуссии34 обращали внимание на то, что преобразование народного хозяйства СССР в современное рыночное хозяйство с активной экономической ролью государства обусловливает иное понимание сущности и роли цены.
Достоверные цены могут формироваться только рынком. Компетентное государственное регулирование общественного хозяйства сопровождается не трансформацией рыночной цены в плановый норматив, как полагают сторонники плановой цены, а одновременным существованием двух экономических категорий: реальной цены, определяющей эквивалентность обмена результатами хозяйственной деятельности между товаропроизводителями, и «теневой» цены, представляющей собой компонент плана. Первая отражает реальные хозяйственные процессы в общественном воспроизводстве, вторая производна от идеальных представлений об этих процессах.
Цена в регулируемой государством рыночной экономике не представляет собой ни плановых затрат общественного труда на продукт, ни приращения критерия оптимальности, избранного плановыми органами для определения роста общественного благосостояния. Являясь результатом столкновений экономических интересов самоокупающихся субъектов общественного производства, эта экономическая категория служит мерой затрат и результатов хозяйственной деятельности товаропроизводителя с позиций удовлетворения индивидуальных потребностей всей совокупности платежеспособных потребителей.35 Поэтому путь к исследованию процесса ценообразования проходит через изучение закономерностей формирования спроса и предложения, поведения производителей и потребителей, изменения структуры и видов рынка.
Возникновение к концу 80-х годов в советской экономической науке двух принципиально различных позиций по вопросу о сущности и роли цены нашло свое логическое завершение в двух концепциях реформы ценообразования в СССР: концепции союзного правительства, реализованной в начале 90-х годов, и концепции, содержавшейся в Программе перехода к рыночной экономике группы экономистов во главе с С. С. Шаталиным и Г. А. Явлинским.
34 Бороздин Ю. Закон стоимости и цена в социалистическом хозяйстве//Там же. 1987. № 12; Гальперин В. Теория цены и практика ценообразования//Там же. 1988. № 1.
35 Обратим внимание на оригинальное определение стоимости, приведенное А. М. Матлиным еще 20 с лишним лет назад: «Стоимость как объективная категория есть то, что признается всеми членами общества в качестве общественной оценки затрат и результатов производства» (Научные основы планового ценообразования. М., 1968. С. 301).
204


Реализация правительственной концепции означала продолжение практики планового ценообразования. Как и в прежние годы, реформа цен свелась к централизованному установлению нового (повышенного в среднем вдвое) уровня оптовых и закупочных цен, вслед за которым в таком же порядке были повышены государственные розничные цены. Прежней осталась и цель реформы — обеспечить государственным предприятиям возмещение затрат на производство продукции и получение прибыли для расчетов с бюджетом и формирования поощрительных фондов. Проблема сбалансированности товарных рынков присутствует при этом лишь на заднем пдане: предполагается, что, работая в новой системе цен, государственные предприятия со временем насытят платежеспособный спрос.
В Программе «500 дней» предусматривался переход к свободному рыночному ценообразованию: «Государство отказывается от административного повышения розничных цен на товары народного потребления... С либерализацией розничных цен должна быть увязана либерализация оптовых и закупочных цен».36 Главной задачей ценовой реформы в этой концепции являлась ликвидация диспропорций спроса и предложения. «Последовательное освобождение цен позволит сбалансировать потребительский рынок, устранить дефицит. Чем шире круг товаров, реализуемых по свободным ценам, и больше товарное предложение, тем скорее цены стабилизируются и начнут снижаться».37 Проблему рентабельности производства в данном случае предусматривалось решать посредством ускоренных темпов разгосударствления и демонополизации экономики, развития конкуренции и предпринимательства, рыночной инфраструктуры.
Таким образом, к началу 90-х годов в советскую экономическую науку была возвращена рыночная цена как экономическая категория, исследованием которой экономисты в последние 60 лет почти не занимались. В связи с этим для дальнейшей научной разработки теории и практики ценообразования в народном хозяйстве особую актуальность приобретают как труды зарубежных экономистов, так и содержательные исследования цены в русской экономической литературе конца прошлого и начала нынешнего веков.
36 Переход к рынку. Концепция и программа. М., 1990. С. 93, 95. 37 Там же. С. 94.
Очерк одиннадцатый
МАТЕМАТИЧЕСКИЙ МЕТОД В ПОЛИТИЧЕСКОЙ экономии
Математический метод, количественный анализ сыграли большую роль в развитии советской экономической науки. При205


менение математики советскими экономистами имело свои традиции.
Ученые, стоявшие на марксистских позициях, полагали, что применять математический метод необходимо, ибо этим методом пользовался К. Маркс, создавший схемы воспроизводства общественного капитала. Хотя уравнение обмена между двумя подразделениями экономики было записано им только для случая простого воспроизводства, данный аргумент содействовал легитимизации применения математики в экономической науке.
Определенный вклад в разработку схем воспроизводства внес В. И. Ленин, который построил числовой пример для случая расширенного воспроизводства при наличии технического прогресса. Однако значение схем воспроизводства оценивалось им по-разному. С одной стороны, Ленин утверждал, что схемы сами по себе ничего доказывать не могут,1 с другой — когда ему потребовалось подвергнуть критике позицию Р. Люксембург, он сам построил схемы воспроизводства для капитализма и для социализма.1 2 Впрочем, ленинские работы по схемам воспроизводства долгое время не были известны советским экономистам— работа «По поводу так называемого вопроса о рынках» считалась утраченной, а материалы о книге Люксембург были опубликованы только в 1933 и 1975 гг.
Экономисты, не придерживающиеся марксистских взглядов, считали использование математических методов вполне естественным— в России до революции существовало немало последователей математической школы. Достижения таких ученых, как В. Д. Дмитриев и Е. Е. Слуцкий, составили им мировую известность.3
Отметим также, что для развития экономико-математических исследований большое значение имели работы А. А. Богданова, опубликовавшего в 1913 г. первую часть «Всеобщего организационной науки». Он считал, что математические соотношения представляют частный случай тектологических соотношений и что одним из тектологических методов является метод аналогий. Концепция единства организационных структур различных явлений позволяла изучать экономические закономерности с помощью моделей, разработанных другими науками.4
Сразу после революции и в период гражданской войны экономико-математические работы почти не появлялись. Можно 1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 52.
2 Ленин В. И. Замечания на книгу Р. Люксембург «Накопление капитала» //Ленинский сборник. Т. 22. С. 337—390; Набросок плана и материалы к работе о книге Р. Люксембург «Накопление капитала» // Ленинский сборник. Т. 38. С. 86—94.
3 Подробнее см.: Шухов Н. С. Математическая экономия в России (1867—1917)//Экономика и математические методы. 1987. Т. 23. Вып. 4. С. 602—617.
4 Богданов А. А. Всеобщая организация науки (тектология). Ч. I. М., 1913. С. 38.
206


отметить лишь статью А. В. Чаянова «Очерки по теории водного хозяйства»5 и монографию Л. Н. Юровского, считавшего, что «политическая экономия имеет дело с величинами, и в этом смысле она — математическая наука».6
При рассмотрении экономической литературы 20-х годов необходимо учитывать, что термин «политическая экономия социализма», который был введен, по-видимому, Чаяновым,7 в это время не употреблялся. Экономисты, применявшие математический метод, обычно говорили об использовании математики в экономической науке.
С окончанием гражданской войны началось быстрое развитие советской экономической науки, в том числе в экономике стала активнее применяться математика. Конечно, роль традиций в этом процессе не нужно переоценивать. Перед победившей советской властью стояли сложные экономические задачи, для решения которых экономистам были необходимы методы как количественного, так и качественного анализа. Особенно это относилось к организации планирования, вопросам денежного обращения, конъюнктуры, проблемам темпов экономического роста. Необходимо отметить также хорошее состояние статистики и относительную свободу экономических дискуссий. Все это быстро дало свои результаты.
Поначалу, однако, экономисты использовали математику без специального обоснования. Впервые эта проблема обсуждалась на дискуссии, прошедшей в ноябре 1922 г. в Коммунистической академии по докладу О. Ю. Шмидта. Шмидт утверждал, что «экономисты слишком мало и недостаточно строго пользуются математическим методом», а большинство экономистов избегают и неприязненно встречают всякую попытку точных формулировок и точных выводов».8 По мнению Шмидта, ему удалось открыть закон денежной эмиссии — она возрастала с постоянным темпом в течение определенных периодов. Его позиция была подвергнута критике Е. А. Преображенским, считавшим, что с помощью математики нельзя открыть экономический закон.9 Такая точка зрения, однако, не была поддержана большинством участников дискуссии.
Шмидту все же не удалось открыть закона эмиссии — его подход содержал ряд неверных предпосылок. Так, Базаров отметил, что использовались специальные приемы вычислений, 5 Вестник сельского хозяйства. 1917. 17 дек. С. 5—8; 24 дек. С. 8—12.
6 Юровский Л. Н. Очерки по теории цены. Саратов, 1919. С. 71.
7 Чаянов А. В. Понятие выгодности социалистического хозяйства (опыт построения безденежного учета советских хозяйств) //Методы безденежного учета хозяйственных предприятий. М., 1921. С. 27.
8 Шмидт О. Ю. Математические законы денежной эмиссии//Вестник Коммунистической академии. 1923. Кн. 3. С. 99
9 Там же. С. 256—257.
207


^обусловившие полученные Шмидтом результаты.10 11 Действительно, данные о выпуске денег брались усредненными за три месяца, т. е. осуществлялось выравнивание по экспоненте уже сглаженного ряда. За счет этого и получалось хорошее соответствие исходных данных и построенной экспоненциальной кривой.
Исследованиями количественных закономерностей денежной эмиссии занимались также Базаров11 и Слуцкий,12 однако после осуществления в 1922—1924 гг. денежной реформы интерес к этим проблемам снизился.
С 1923 г. начинается активная полемика по поводу схем воспроизводства Маркса, связанная с обсуждением взглядов Р. Люксембург, считавшей, что расширенное воспроизводство при капитализме возможно лишь путем эксплуатации «третьих лиц». Определенный итог этой дискуссии подвел Н. И. Бухарин, который первым осуществил аккуратную формализацию схем расширенного воспроизводства, представив их в виде системы уравнений.13 Тем самым подход Р. Люксембург был опровергнут.
Следующим шагом в исследовании схем воспроизводства стало изучение возможности их применения для анализа советской экономики. Схемы воспроизводства долгое время были единственной моделью, описывающей экономику в целом, поэтому дискуссии о них имели особое значение и во многом определили применение математического метода в политической экономии социализма в целом.
Первой работой, в которой было проведено обоснование применимости схем Маркса к советской экономике, стал известный баланс ЦСУ. Во Введении к этой работе утверждалось, что «законы, по которым совершается воспроизводство капитали- стическогсг общества, являются, в известной мере, и законами, определяющими воспроизводство общественного хозяйства вообще».14 В связи с этим авторы баланса считали возможным построение схем воспроизводства для советского хозяйства. Они, однако, столкнулись с необходимостью дать новое понимание категорий, обозначаемых в схемах с, V и т. П. И. Попов 'считал, что «в хозяйстве плановом с — средства производства в натуральной форме, а V — труд в его натуральной форме».15 При этом оставалось неясным, как можно складывать неоднородные величины. Несмотря на имеющиеся недостатки, баланс
10 Б а з а р о в В. А. К методологии изучения денежной эмиссии//Там же. Кн. 4. С. 69.
11 Там же.
12 Слуцкий Е. Е. Математические заметки к теории эмиссии//Экономический бюллетень Конъюнктурного института. 1923. № 11-12.
13 Бухарин Н. И. Империализм и накопление капитала. М., 1925.
14 Баланс народного хозяйства Союза ССР за 1923/24 год//Труды ЦСУ. Т. XXIX / Под ред. П. И. Попова. М., 1926. С. 14.
15 Там же. С. 346.
208


ЦСУ сыграл особую роль в развитии советской экономической науки — в нем впервые был построен шахматный баланс производства и распределения продукции.
Несмотря на большое число работ, в которых использовался математический метод, лишь немногие экономисты анализировали общие вопросы его применения.
Особая роль принадлежит И. Г. Блюмину, опубликовавшему в 1926 г. в «Вестнике Коммунистической академии» работу «О математическом методе в политической экономии», которая не потеряла своей актуальности и сегодня. В ней Блюмин дал правильное решение многих методологических вопросов.
Прежде всего, по его мнению, математический метод — это не метод изложения и не средство иллюстрации, а метод исследования экономических процессов. Применение математического метода отнюдь не тождественно любому использованию математики, оно осуществляется лишь тогда, когда «экономист пытается извлечь из формул при помощи математического аппарата соответствующие выводы».16 Справедливыми являются утверждения Блюмина о том, что нет никаких доводов против применения математического метода в политической экономии, что математический метод имеет ряд преимуществ. Возражения против математики, заключающиеся в ссылках на сложность и неизмеримость экономических явлений, Блюмин отвергал, поскольку первое несущественно, а второе характерно лишь для субъективной школы.
В то же время Блюмин недооценивал математический метод, сводя его роль лишь к углублению количественного анализа отдельных экономических проблем. По его мнению, математический метод «движется в рамках, очерченных экономической теорией», и «не в состоянии создавать какие-то новые понятия».17
Последующее развитие экономической науки опровергло это утверждение. Но уже в 1926 г. Блюмин предсказал, что «пределы применения математического метода будут расширяться с развитием экономической науки».18
Большую роль в выработке методологии применения математики в политической экономии сыграл доклад Л. Н. Крицма- на, сделанный им в 1926 г. в Коммунистической академии. Докладчик четко сформулировал то положение, что применение математического метода основано на абстрагировании, «отвлечении от несущественного». При этом он, однако, отметил, что «суть дела не в самом отвлечении, а в том, что результат 16 Цит. по: Блюмин И. Г. Критика буржуазной политической экономии. Т. I. М., 1962. С. 475—476.
17 Там же. С. 463.
18 Там же. С. 481.
14 Заказ № 505
209


отвлечения может замещать его первичный материал».19 Криц- ман фактически дал описание метода моделирования. Он подчеркивал также, что нужно избегать недопустимого с экономической точки зрения абстрагирования и устранять возможность восприятия добавочных исходных пунктов в скрытом виде.
Попытка построить модель, описывающую норму прибыли как функцию ряда показателей, зависящих от прогресса техники, оценить пределы изменения и динамику этих показателей и, следовательно, определить закономерность движения нормы прибыли для всего капиталистического хозяйства была не вполне удачной. Проблема ставилась Крицманом слишком абстрактно, отсутствовала статистическая проверка выдвинутых гипотез.
Важно, однако, то, что никто из участников состоявшейся дискуссии по докладу не высказал сомнений в полезности применения математического метода в политической экономии.
К середине 20-х годов были заложены методологические основы для применения математики в экономической науке. Общая атмосфера для этих исследований была благоприятной: математическая культура большой группы экономистов была достаточно высокой, ведущие журналы — «Вестник Коммунистической академии», «Плановое хозяйство», «Экономическое обозрение» — публиковали много экономико-математических работ. Большую роль играл возглавлявшийся Н. Д. Кондратьевым Конъюнктурный институт при Наркомате финансов. В институте работали многие известные экономисты-математики — А. Л. Вайнштейн, Я. П. Герчук, А. А. Конюс, Е. Е. Слуцкий, Н. С. Четвериков и др. Важдый вклад в исследование коньюн- ктуры внес В. Г. Громан, активно использовавший в своих работах методы количественного анализа.
Сам Кондратьев попытался с помощью методов математической статистики открыть новую экономическую закономерность— существование больших циклов конъюнктуры. Работы Кондратьева 20 оказали большое влияние на мировую экономическую науку, а гипотеза о существовании больших циклов исследуется и в настоящее время.
Достигнутый к середине 20-х годов уровень количественного анализа повлиял на экономическую культуру в целом. Подтверждением этому служат директивы по составлению первого пятилетнего плана, принятые в 1927г. XV съездом ВКП(б), предусматривавшие разработку плана в двух вариантах — от- 19 Крицман Л. Н. Падение нормы прибыли и прогресс техники// Вестник Коммунистической академии. 1926. Кн. 18. С. 204.
20 Кондратьев Н. Д., Опарин Д. И. Большие циклы конъюнктуры. М., 1928; Кондратьев Н. Д. Динамика цен промышленных и сельскохозяйственных товаров//Вопросы конъюнктуры. М., 1928. Т. 4. Вып. I.
210


нравном и оптимальном. В директивах подчеркивалась необходимость добиваться оптимального сочетания производства и потребления.
В 1929 г. научное понимание роли математического метода в политической экономии было четко сформулировано Э. Коль- маном, который писал, что «применение к политической экономии математического метода, не только как метода изложения, но прежде всего как метода исследования, возможно лишь при условии, что этому применению предшествует социально-экономический анализ, настолько вскрывший количественные соотношения между экономическими категориями, что сложные взаимодействия приведены к достаточно простым, что предпосылки сформулированы и что достигнута соизмеримость экономических величин».21 При этом Кольман отмечал, что эффективность применения математического метода будет ограничена эффективностью математических приемов.
В 20-е годы экономико-математические исследования активно развивались. Прогресс сдерживался, однако, нерешенностью ряда проблем. Используемый экономистами аппарат в основном был заимствован из математического анализа и математической статистики. Линейное программирование еще не было создано. Не был разработан и вопрос об измерениях в экономике из-за недооценки роли товарно-денежных отношений в советской экономике. Могло казаться, что выработанный правильный подход, объективно существовавшая необходимость экономико-математических расчетов обеспечат быстрое развитие рассматриваемого направления советской экономической науки.
Этого, однако, не случилось. Развертывание индустриализации столкнулось с большими трудностями, главной из которых была проблема источников накопления. В условиях существования цен на хлеб, не возмещавших издержек производства, возникли трудности с хлебозаготовками. Для их решения начиная с 1928 г. стали применяться чрезвычайные меры. Постепенно новая экономическая политика была свергнута. В результате процессов, происходивших в конце 20-х—начале 30-х годов, сложился хозяйственный механизм, охарактеризованный впоследствии как «административно-хозяйственная система партийно-хозяйственного руководства».22
Изменения в экономической структуре общества не могли не повлиять на экономическую науку. Преобладание командных методов в управлении экономикой приводило к тому, что в экономической науке сложилась субъективистская трактовка эко- 21 Кольман Э. К исследованию количественных закономерностей процесса капиталистического производства, взятого в целом//На борьбу за материалистическую диалектику в математике. М.; Л., 1931. С. 192.
22 Горбачев М. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. М., 1987. С. 13.
14* 211


комических законов, выразившаяся в концепции диктатуры пролетариата как закона движения советской экономики.
Вследствие этого стало невозможно давать точный анализ ряда экономических процессов, что не могло не сказаться и на экономико-математических исследованиях.
Созданная в этот период модель хозяйственного механизма не была эффективной. Современные исследования показывают, что более сбалансированный рост в период первой пятилетки позволил бы добиться больших результатов. Ошибки в проведении индустриализации и коллективизации приводили к неэффективному использованию ресурсов, инфляционным процессам.
Многие негативные явления, выявившиеся в экономике, были объявлены результатом деятельности вредителей. Во вредительстве обвинялись многие крупные экономисты, которые оценивали проводившуюся экономическую политику иначе, чем большинство.
На конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. И. В. Сталин назвал баланс ЦСУ «игрой в цифири» и заявил, что «не подходит к делу трактовка Громана и Базарова проблемы баланса народного хозяйства».23 Взгляды Чаянова были названы антинаучными. Такая резкая оценка баланса ЦСУ, на наш взгляд, объясняется тем, что его авторы разделяли взгляды Бухарина на теорию равновесия, а тот уже был объявлен лидером так называемого правого уклона.
После выступления Сталина термин «равновесие» употреблялся лишь в негативном смысле, а составление сводных стоимостных балансов постепенно прекратилось. Вскоре Базаров, Громан, Кондратьев, Чаянов, Юровский и многие другие были арестованы. Их взгляды подверглись резкой тенденциозной критике. Вредительским было объявлено и использование ими в своих работах математического метода.
В принципе после критики научного применения математики так называемыми буржуазными экономистами было возможно как расширение использования математического метода в политической экономии в тех границах, которые задавались марксизмом, так и отказ от математики.
За развитие по первому пути активно выступали Кольман и группа четырех статистиков — А. Я. Боярский, В. Н. Старов- ский, И. С. Хотимский и Б. С. Ястремский, которые сами совершали немало ошибок субъективистского толка.
Однако выступления ученых в защиту математического метода не смогли ничего изменить. В условиях господства субъективизма в политической экономии применение объективного математического метода было невозможно. Негативную роль 23 Сталин И. В. К вопросам аграрной политики в СССР//Соч. Т. 12. С. 171—172.
212


сыграло также резкое сокращение публикаций статистики, которое произошло в начале 30-х годов.
Негативное отношение к использованию математики марксистами впервые проявилось при обсуждении результатов работы комиссии Н. А. Ковалевского по составлению генерального плана развития СССР, расчеты которой велись на основе модели экономического роста Г. А. Фельдмана. Это обсуждение состоялось в Институте экономических исследований Госплана СССР 25 февраля и 5 марта 1930 г. Большинство участников дискуссии к применению математики отнеслись скорее отрицательно и упрекали комиссию в игнорировании качественного анализа. М. Власов даже критиковал Фельдмана за использование при анализе воспроизводства формулы связи двух подразделений, выведенной Бухариным, и доказывал, что «на основании ошибочной формулы т. Бухарина совершенно неизбежна ошибка и во всех дальнейших формулах».24 Между тем формула Бухарина была верна.
Работа комиссии Ковалевского была вскоре прекращена, а сам он за примиренческое отношение к правому уклону был снят с поста редактора журнала «Плановое хозяйство». Экономические журналы, число которых в этот период резко сокращается, постепенно перестали публиковать экономико-математические статьи.
Репрессии среди экономистов в начале 30-х годов и резкая критика применения математических методов в экономике привели к быстрому падению математической культуры у экономистов. Всякое использование математических формул воспринималось как ненужное усложнение, как преувеличение роли количественного и забвение качественного анализа.
Подвергалось критике якобы избыточное применение математики не только при теоретических разработках. Выступая на заседании президиума Госплана СССР 26 февраля 1931г., В. В. Куйбышев сказал: «Наши планы до сих пор страдают „статистико-арифметическим” уклоном».25 Этот упрек не был справедлив, однако применение математики в планировании в 30-е годы постепенно прекращается.
Последняя модель, которая обсуждалась экономистами, это схемы воспроизводства Маркса. В 1929 г. были опубликованы замечания Ленина на книгу Бухарина «Экономика переходного периода». По поводу суждения Бухарина о том, что «конец капиталистического общества будет и концом политической экономии», Ленин заметил: «Неверно. Даже в чистом коммунизме хотя бы отношение 1(у + /п) к Пс?».26 Однако когда в 1936 г.
24 К построению генерального плана//Плановое хозяйство. 1930.
№ 3. С. 158.
26 Куйбышев В. В. Плановая система1—мощный рычаг социалистической переделки страны//Статьи и речи. М., 1937. Т. 5. С. 78.
26 Ленинский сборник. Т. 40. С. 384.
213


С. Г. Струмилин, ссылаясь на это замечание, попытался доказать, что при построении баланса народного хозяйства необходимо учитывать равенство I (у+ т) =Пс,27 его подвергли резкой критике. Утверждалось, что была извращена мысль Ленина и что «отношение 1(у + ш) и Пс и других элементов воспроизводства определяется каждый раз диктатурой рабочего класса в зависимости от задач социалистического строительства, а не на основе закона стоимости».28 В Послесловии редакции статья Струмилина была названа контрреволюционной, а ее публикация— политической ошибкой.29
К концу 30-х годов применение математического метода в политической экономии уже отождествлялось с традициями буржуазной математической школы. По своей сути применение математических методов в экономике заключается в нахождении рациональных способов использования ресурсов, а в так называемой буржуазной экономической науке определение ее предмета связывалось с задачей распределения ограниченных ресурсов для достижения определенных целей. Тем самым появлялось «основание» для обвинения советских экономистов-математиков в буржуазности.
Несмотря на неблагоприятные условия, развитие экономикоматематических методов не могло быть остановлено. В конце 30-х годов Л. В. Канторович открыл линейное программирование, а В. В. Новожилов обратился к проблемам эффективности капитальных вложений. В работах этих ученых были получены результаты, обеспечившие в дальнейшем новый подъем экономико-математических исследований в СССР.
Решая задачу распределения различного вида сырья по обрабатывающим станкам с целью максимизации выпуска продукции в заданном ассортименте, Канторович пришел к выводу о том, что эта задача является частным случаем широкого класса задач, связанных с нахождением экстремума линейной функции при линейных ограничениях. При этом с каждым ограничением может быть связана определенная величина, названная Канторовичем разрешающим множителем (позднее — объективно-обусловленной оценкой). Эти оценки обладали интересными свойствами, позволявшими дать им экономическую интерпретацию. Так, ненулевую оценку получали только дефицитные ресурсы, оценка ресурса показывала, на какую величину изменилось бы оптимальное значение целевой функции при изменении запаса ресурса на единицу.
Полученные результаты исследований Канторович изложил 27 Струмилин С. Г. К теории баланса народного хозяйства//Плановое хозяйство. 1936. К? 9-10. С. 87.
28 Ноткин А. И., Ца голов Н. А. О теории и системе баланса народного хозяйства СССР академика Струмилина//Там же. 1937. № 4. С. 83—84.
29 Там же. С. 111.
214


в брошюре «Математические методы организации и планирования производства», изданной в 1939 г. в Издательстве Ленинградского университета тиражом 1000 экз. (За эту работу он, единственный из советских экономистов, в 1975 г. был удостоен— совместно с Т. Купмансом — Нобелевской премии.)
До появления работы Канторовича в экономической науке существовало два подхода к соизмерению разнородных потребительных стоимостей — по стоимости у марксистов и по полезности у представителей субъективной школы. Разрешающие множители давали третий вид измерения — по влиянию на целевую функцию, и, естественно, встал вопрос о соотношении этого подхода с первыми двумя.
В условиях негативного отношения экономистов к математике Канторович не мог открыто высказывать своих взглядов и при написании брошюры был вынужден «максимально избегать термина „экономическое”, а говорить об организации и планировании производства».30 В 1942 г. автором была написана большая рукопись, в которой он развил свою концепцию, однако опубликовать ее удалось лишь в 1959 г.31
Канторович оказал влияние на Новожилова, с которым познакомился в 1940 г. Новожилов исследовал проблему сравнения вариантов капиталовложений. Применение метода разрешающих множителей к задаче минимизации себестоимости производимой продукции при ограничении на фонд капитальных вложений привело к следующему подходу. Для выбора вариантов вложений необходимо исходить из минимума величины приведенных затрат—С + ЕНК/, где I — номер варианта, С\ и — текущие и капитальные вложения по г-му варианту, а Ен — норматив эффективности капитальных вложений. Этот норматив равен разрешающему множителю, соответствующему ограничению по фонду вложений. В случае наличия различных лимитирующих факторов к текущим затратам необходимо добавлять сумму величин расходов этих факторов, умноженных на нормы их эффективности (соответствующие разрешающие множители). Эту сумму Новожилов назвал затратами обратной связи.32
Затраты обратной связи равны затратам, возникающим в народном хозяйстве в связи с дополнительным производством единицы данного продукта. Это — новая категория, введенная в результате использования математического метода.
В сущности, Новожилов предложил новый подход к плани30 Канторович Л. В. Мой путь в науке//Успехи математических наук. 1987. № 2 (254). Т. 42. С. 201.
31 Канторович Л. В. Экономический расчет наилучшего использования ресурсов. М., 1959.
32 Новожилов В. В. Методы нахождения минимума затрат в социалистическом хозяйстве//Труды Ленингр. политехи, института. Л., 1946. «№ 1. С. 365.
215


рованию и новый хозяйственный механизм для советской экономики. Получение оптимального плана предполагалось на основе развитой системы хозрасчета, организованного с помощью цен, включающих затраты обратной связи. Тем самым использование математической модели позволило выработать новый вариант хозяйственного механизма.
В 1946 г. В. С. Немчинов начал выступать за создание нового раздела советской экономической науки — эконометрики, который он определял как теорию плановых расчетов.33
Взгляды экономистов-математиков находились в резком противоречии с господствовавшими в тот период в экономической науке представлениями. Неудивительно поэтому, что эти ученые были подвергнуты критике, а их предложения не были приняты.
Положение стало меняться после XX съезда КПСС, на котором острой критике было подвергнуто застойное состояние экономической науки. Рост требований к экономической науке был обусловлен задачами, стоящими перед советской экономикой, тем, что от экономистов ждали четких практических рекомендаций. Популярной становится та идея, что экономическая наука должна стать точной наукой. Все это способствовало признанию полезности математики.
В 1958 г. Немчинов организовал в АН СССР первую в стране Лабораторию экономико-математических методов, в которой активно развернулись работы по составлению межотраслевых балансов. В 1959 г. вышли упоминавшаяся книга Канторовича и сборник под редакцией Немчинова, в котором была помещена большая статья Новожилова «Измерение затрат и результатов в социалистическом хозяйстве».34 В том же 1959 г. ЦСУ начало составление отчетного межотраслевого баланса СССР. В 1960 г. состоялось Всесоюзное научное совещание о применении математических методов в экономической науке и планировании. Математический метод в экономической науке получил признание.
В рассматриваемый период основными политэкономическими проблемами, связанными с применением математического ,мето- да, были проблемы оптимального планирования и теории стоимости. По мнению Канторовича, основными чертами оптимального планирования должны быть: одновременный расчет основных плановых показателей и объективно-обусловленных (о. о.) оценок, координация текущего и долгосрочного планирования, гибкость планирования, осуществление планов с использованием системы стимулов и хозрасчета. О.о. оценки должны были бы 33 Немчинов В. С. Избр. произв.: В 6 т. Т. 1. М., 1966. С. 182.
34 Применение математики в экономических исследованиях /Под ред. В. С. Немчинова. М., 1959. Т. I.
216


играть ключевую роль в ценообразовании, в определении ставок платежей за ресурсы.35
Концепция Канторовича вызвала немало споров. Такие экономисты, как А. Я. Боярский, А. Кац, обвинили его в отходе 01 марксизма и в следовании теории предельной полезности.
Подобная критика не имела научного характера. На самом деле Канторович пытался осуществить дальнейшее развитие трудовой теории стоимости. Ограниченность ресурсов объективна, и любая экономическая теория должна это учитывать.
Проблема, однако, заключалась в том, что модели, рассматриваемые Канторовичем, носили в основном технико-экономический характер. Фактически рыночные отношения не моделировались. Неудивительно поэтому, что после описания механизма планирования, сопровождающегося постепенным уточнением о.о. оценок, Канторович замечает, что этот процесс лишь «внешне напоминает процесс конкуренции в капиталистическом мире».36 На самом же деле, утверждал автор, речь идет не о действительной конкуренции на рынке, а о «конкуренции» планов и способов в процессе плановых расчетов.37 Получалось, что о.о. оценки были необходимы не столько в процессе выполнения планов, сколько при их подготовке. Это противоречило тезису о необходимости широкого использования о.о. оценок в действующем ценообразовании.
Новожилов также попытался углубить марксистскую теорию стоимости. По его мнению, дифференциальные затраты, являющиеся суммой текущих затрат и затрат обратной связи, представляли собой особую превращенную форму стоимости, основанную не на средних, а на предельных издержках. Определение дифференциальных затрат, по его мнению, должно было бы происходить в результате расчетов по модели, в которой минимизировались бы суммарные затраты труда при ограничении на ресурсы 'и плановый выпуск продукции. Цены, как считал Новожилов, должны были бы быть пропорциональны дифференциальным затратам, а в сумме быть равны сумме стоимостей товаров.38 (Отметим, что дифференциальные затраты на производство определенного продукта фактически равны о.о оценке этого продукта.)
Модель определения оптимального плана Новожилова соответствовала полностью централизованной системе. Это факти- тически противоречило его идеям о косвенной централизации, о необходимости внедрения хозрасчета и рационального цено35 Общие вопросы применения математики в экономике и планировании. М., 1961. С. 83.
36 Канторович Л. В. Экономический расчет наилучшего использования ресурсов. М., 1960. С. 169.
37 Там же.
38 Новожилов В. В. Теория трудовой стоимости и математика // Вопросы экономики. 1964. № 12.
217


образования. Модели как Канторовича, так и Новожилова имели единственную целевую функцию и не описывали рынка. Цены тем самым являлись внешним фактором. Это противоречие давало возможность различных интерпретаций их концепций.
С одной стороны, критика Канторовичем и Новожиловым существовавшего экономического механизма использовалась как аргумент в пользу необходимости экономической реформы, которая обеспечила бы децентрализацию экономики, увеличение роли рынка в распределении ресурсов, ввела бы рациональные цены. С другой стороны, возможны были и прямо противоположные выводы — оптимальное планирование рассматривалось как осуществляемое в виде директив, спускаемых из центра, и основанное на переработке в центре огромного количества информации о всех экономических процессах.
Сами Канторович и Новожилов интерпретировали свои результаты в духе децентрализации. Их концепции во многом определили дальнейшее развитие математики в советской экономической науке.
Предельный анализ в принципе не противоречил марксизму. Проблема заключалась в другом. Оптимальный план для всего народного хозяйства рассчитан не был. Математический критерий оптимальности для всего народного хозяйства также не был построен. Тем самым и концепция цен как о.о.оценок или дифференциальных затрат имела скорее теоретическое значение. Да и сами модели имели не столько прикладное, сколько по- литэкономическое значение. Существенно также то, что о.о.оцен- ки и дифференциальные затраты определялись в результате решения статических задач, в которых ограниченность ресурсов непреодолима. (Динамическая задача Канторовича была разработана менее детально.) В этих статических задачах лучше всего моделировались рентные отношения.
В начале 60-х годов экономико-математическое направление быстро развивалось. Началась подготовка студентов по этой специальности, создавались кафедры, научные организации. В 1963 г. был создан Центральный экономико-математический институт (ЦЭМИ) АН СССР под руководством Н. П. Федоренко. С применением математических методов связывались большие надежды. Утверждалось, что их внедрение позволит удвоить темпы экономического роста.39
Интересно, что до середины 60-х годов говорилось в основном о применении математики в экономической науке, а не в политической экономии. Постепенно, однако, было осознанно, что развитие экономико-математического направления должно изменить и саму политическую экономию.
39 Глушков В. М., Дородницын А. А., Федоренко Н. П. О некоторых проблемах кибернетики//Известия. 1964. 9 сент.
218


Решительный шаг был сделан Федоренко. На дискуссии об оптимальном планировании, проходившей 14 и 16 ноября 1966 г. в отделении экономики АН СССР, он заявил, что «есть два подхода к разработке важнейших проблем экономической науки — описательный и конструктивный. Теория оптимального планирования и есть конструктивный подход к анализу социалистической экономики. Речь идет о создании такой экономической теории, которая позволила бы дать точный механизм функционирования экономики».40 В сущности, эта идея восходит к трудам Базарова, доказывавшего необходимость внедрять в общественные науки «конструктивные модели».41 В выступлениях Федоренко и его сторонников поначалу речь фактически шла о создании новой политической экономии социализма на основе системы оптимального функционирования экономики (СОФЭ).
СОФЭ явилась обобщением и развитием идей таких ученых, как Канторович, Новожилов, Немчинов. Первое достаточно полное описание концепции СОФЭ было опубликовано в 1968 г.42 Важнейшими исходными положениями этой концепции были: признание невозможности полностью централизованного планирования экономики, являющейся сложной системой; идея существования целевой функции социалистического производства, определявшей необходимость оптимизации; рассмотрение экономики как иерархической системы, что приводило к итеративным процессам составления плана, а его выполнение стимулировалось хозрасчетными отношениями. Цены предполагалось рассматривать совместно с оптимальным планом на основе о.о. оценок. С появлением СОФЭ центральной проблемой применения математического метода в политической экономии социализма становится построение моделей хозяйственного механизма.
Концепция СОФЭ не могла не вступить в противоречие с многими господствовавшими в тот период в политической экономии представлениями, что и послужило причиной острых дискуссий. Ярко выраженный нормативный характер СОФЭ служил основанием для необходимости радикальных перемен в хозяйственном механизме, направленных на децентрализацию управления экономикой, развитие товарно-денежных отношений.
Однако после свертывания в конце 60-х годов экономической реформы произошел сдвиг к усилению административных методов в управлении. В 1971 г. на XXIV съезде КПСС была одобрена программа построения общегосударственной автома40 Дискуссия об оптимальном планировании. М., 1968. С. 28.
41 Базаров В. А. Капиталистические циклы и восстановительный процесс хозяйства СССР. М., 1927. С. 3.
42 Ф е д о р е н к о Н. П. О разработке системы оптимального функционирования экономики. М., 1968.
219


тизированной системы управления (ОГАС), которая должна была обеспечить централизованное управление экономикой на основе использования экономико-математических методов и сети вычислительных центров. Одним из основных теоретиков ОГАС был В. М. Глушков, видевший в ЭВМ средство управлять экономикой, не используя рыночный механизм.
По мере усиления в экономике централистских тенденций предложения, выдвигаемые экономистами ЦЭМИ АН СССР, становились все более умеренными. Тем не менее продолжалась разработка систем моделей, в которых реализовывались идеи гибкого планирования и основной упор делался не на текущее регулирование, а на решение долгосрочных проблем. Речь шла уже не о создании новой политической экономии, а о модернизации существующей политической экономии с помощью ряда категорий и положений, разработанных экономистами-математиками.
Конечно, концепция СОФЭ имела немало недостатков, а некоторые ее идеи не выдержали проверки временем. Так, в течение 70-х — начале 80-х годов тезис о социалистической экономике как сознательно оптимизируемой системе приходил все в большее противоречие с реальностью развития экономики, в которой нарастали кризисные явления. Сама идея единой целевой функции в обществе, содержащем группы и слои населения с различными интересами, является серьезным упрощением. В связи с отсутствием оптимального планирования идея цен оптимального плана, рассчитываемых как о.о. оценки, оказалась практически нереализуемой.
В то же время критика, которой подвергалась концепция СОФЭ, носила порой ненаучный характер. Так, утверждалось, что в СОФЭ осуществлялось «заимствование понятий буржуазных теорий (предельной полезности, фактором производства и концепции рыночного социализма, об автоматическом регулировании социалистической экономики „ценами оптимального плана”), отрицание законов воспроизводства и подмена марксистско-ленинской теории воспроизводства буржуазной теорией равновесия».43
При рассмотрении этих обвинений с современных позиций становится ясно, что такая критика лишь подтверждала прогрессивность идей, выдвигаемых экономистами-математиками. Многие эти идеи впоследствии легли в основу экономической реформы, которая начала осуществляться в процессе перестройки.
Итогом развития концепции СОФЭ стала серия из десяти монографий, объединенных общим заглавием «Проблемы оптимального планирования и управления в социалистической эко43 Б о р М., Логвинов С. О книгах «Комплексное народнохозяйственное планирование» и «Проблемы планирования и прогнозирования» // Плановое хозяйство. 1975. № 9. С. 134.
220


номике». В рецензии на эти книги, опубликованной в журнале «Коммунист», подчеркивалось, что «ряд основных положений СОФЭ, раскрываемых в обсуждаемых монографиях, отвечают современным представлениям о перестройке экономической науки и системы управления народным хозяйством».44
Действительно, традиционно поддерживаемые экономистами- математиками идеи о децентрализации управления, развитии рыночных отношений, увеличении роли финансовой политики, введении платы за используемые ресурсы стали общепринятыми. Не случайно и то, что среди разработчиков программы перехода к рынку «500 дней» было немало экономистов-математиков.
В то же время происходящие в обществе и экономической пауке изменения приводят к существенному изменению и роли математического метода. В результате ряда дискуссий, проходивших в период 1988—1990 гг., сформировалась и приобрела многих сторонников та точка зрения, что на современном этапе экономико-математические методы приобретают характер общего экономического инструментария, которым должен владеть каждый экономист. Вместе с этим, однако, исчезает обособленность экономико-математических исследований, которые длительное время развивались как отдельный раздел экономической науки.
В этом направлении и изменяется советская политическая экономия, которая во все большей степени вбирает в себя достижения западной экономической науки. На Западе же математический метод традиционно играл большую роль в экономической теории.
Сейчас трудно предугадать, каков будет конечный результат такого заимствования, однако ясно, что сфера применения математического метода, позволяющего политической экономии стать точной наукой, будет расширяться.
44 Валента Ф., Гранберг А., РаяцкасР., Румянцев А. Оптимизационный подход в экономике: результаты и уроки // Коммунист. 1987. № 14. С. 121.
Очерк двенадцатый
ГЕНЕЗИС ТЕОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА В СЭВ (конец 40-х — конец 80-х годов)
Сегодня о Совете Экономической Взаимопомощи говорят уже в прошедшем времени. После вхождения ряда стран в СЭВ не стали быстрее реализовываться достижения научно-технической революции и не произошел переход на мировые критерии эффективности в их национальной экономике. Стремительный 221


распад этой организации, несостоявшаяся «социалистическая» интеграция означают и кризис соответствующего раздела политической экономии социализма — теории мирового социалистического хозяйства.
Экономистам необходимо теперь попытаться вскрыть объективные причины этого, осуществив беспристрастный анализ практики сотрудничества в СЭВ и ее теоретических обоснований, избегая крайних (позитивных и негативных) оценок развития «содружества социалистических государств».
С конца 80-х годов большинство стран — участниц СЭВ проводили революционные преобразования сформировавшейся в них политической и экономической системы. При этом усиливались как тенденция к развитию интеграционного взаимодействия между Восточной и Западной Европой, так и дезинтеграционные тенденции во взаимном сотрудничестве государств, ранее представлявших «содружество». Отсюда и проявившееся у многих экономистов и политиков негативно-критическое, нигилистическое отношение ко всему предшествующему развитию международных экономических связей стран СЭВ, к его теоретическому обобщению.
На наш взгляд, подобный нигилизм связан с весьма упрощенными подходами и к теории, и к практике хозяйственного взаимодействия в рамках СЭВ.
Да, новые требования к внешнеэкономической деятельности заставляют критически переосмысливать сущность и содержание сотрудничества в СЭВ. При этом приходится преодолевать традиционные (нередко чисто комментаторские) подходы к объяснению и оправданию прежней практики хозяйственных связей входивших в него стран. Но крайне важно также иметь в виду, что эта практика имела и позитивные стороны и что политико-экономические исследования, проводившиеся в прошлом, содержали не только догматические оценки, но и такие теоретические выводы, которые явились исходной базой для определения направлений сегодняшних преобразований.
Знакомство с эволюцией научных представлений относительно того, каким должен быть механизм взаимодействия стран, вступающих на социалистический путь, позволяет, во-первых, уяснить корни кризиса СЭВ, причины несостоятельности выводов многих научных работ, обосновывавших создание особой системы управления сотрудничеством; во-вторых, строить новую теорию не на «голом месте», а с учетом определенных не только негативных, но и позитивных итогов исследований прошлых лет (к сожалению, далеко не всегда востребованных практикой); в-третьих, выделить основные этапы в процессе эволюции взглядов на проблемы СЭВ: 1) с конца 40-х до начала 60-х годов; 2) с начала 60-х до начала 70-х годов; 3) с начала 70-х до конца 80-х годов.
Первые работы, объектом анализа в которых стали пробле222


мы формирования экономического механизма сотрудничества в условиях «социалистического выбора», относятся к концу 40-х — началу 50-х годов. Причем первоначально в литературе, посвященной «мировой системе социализма», политико-идеологический подход совершенно отчетливо преобладал над экономико-аналитическим. Это было обусловлено не только новизной объекта исследования, но и особенностями процесса образования СЭВ.
Новая международная организация была создана прежде всего по политическим мотивам. Для тех стран Восточной Европы, которые вошли вместе с СССР в число .учредителей СЭВ, взаимные связи ранее не являлись ведущим направлением внешнеэкономической деятельности. До 90% их товарооборота приходилось на страны, находившиеся за пределами формирующегося нового «экономического пространства». Весьма скромные масштабы до второй мировой войны имела торговля этих стран с Советским Союзом (на ее долю приходилось в среднем чуть более 1% их суммарного внешнеторгового оборота).
В то же время на исследованиях «мировой системы социализма» непосредственно сказывалось общее состояние экономической науки в СССР и других странах — участницах СЭВ, жесткая идеологическая цензура, догматическая интерпретация вопросов политической экономии социализма.
Фундамент сотрудничества в СЭВ закладывался в годы, когда члены этой организации в силу известных причин копировали не только политические, но и экономические структуры, сформировавшиеся в СССР, когда ими создавались закрытые от широкого влияния мировой экономики народнохозяйственные комплексы. Были скопированы жесткая централизация, планово-директивное управление внешнеэкономическими связями, специфический отраслевой принцип организации внешней торговли, что не только привело к деформации государственной монополии внешней торговли, превратившейся в монополию одного ведомства, но и изменило саму суть торговли. Уже на начальной стадии функционирования СЭВ соответствующий характер национальных механизмов внешнеэкономической деятельности имел своим следствием отстранение от нее непосредственных производителей экспортной продукции, что, естественно, существенным образом повлияло на формирование механизма сотрудничества.
Характерной чертой изысканий в области мирового социализма являлось классово-антагонистическое мышление, резкое противопоставление целей и законов международных экономических отношений при капитализме и социализме. Экономические отношения между странами СЭВ рассматривались (прежде всего в советской экономической литературе) через призму выдвинутого И. В. Сталиным тезиса о распаде единого мирового рынка на два параллельных.
223.


Так, в учебнике «Политическая экономия», подготовленном Институтом экономики АН СССР в 1954 г. и переизданном в 1955 г., в монографических исследованиях ряда экономистов1 говорилось о возникновении и росте нового мирового «демократического рынка», об экономических связях на этом рынке как отношениях, определяемых принципами пролетарского интернационализма, равноправия, товарищеской взаимопомощи, законом планомерного развития экономики.
Фактически вся концепция разделения послевоенного мира на две системы хозяйства, два типа международных экономических отношений — социалистических (демократических) и капиталистических, с обязательной пропагандистской демонстрацией преимуществ первых, ориентировалась на создание режима коллективной автаркии стран СЭВ. Она подкреплялась идеологическими установками, говорящими о пагубном влиянии мирового рынка (с конкуренцией, «игрой» цен, валютно-финансовыми кризисами) на экономику социализма, необходимости оградить народные хозяйства социалистических стран от этой «опасности». Разумеется, на такие установки и на теоретические исследования влияла «холодная война» с Западом.
В итоге, однако, внешняя торговля в «системе международного социалистического разделения труда», по существу, свелась к натуральному обмену, развивавшемуся в режиме балансирования встречных поставок на двусторонней основе. Пропорции этого обмена определялись не законом стоимости, а административно-распределительными методами, игнорирующими критерии общественно неообходимых затрат труда. Соответствующим образом определялись и особенности ценообразования в сфере взаимной торговли стран СЭВ.1 2
Исходя из представления о том, что закон стоимости в отношениях между социалистическими странами не выступает как стихийная сила, вообще принижалась его роль в развитии обмена и международного разделения труда при социализме.
Внимание экономистов под влиянием идеологических факторов сосредоточивается в этот период на процессах согласования (координации) народнохозяйственных планов, понимаемых 1 Ваганов Б. Вопросы организации внешней торговли стран народной демократии. М., 1954; Фигурнов П. К. Строительство социалистической экономики и развитие внешней торговли в европейских странах народной демократии. М., 1956; Внешняя торговля стран народной демократии / Под ред. М. Ф. Коврижных, А. Б. Фрумкина, В. С. Позднякова. М., 1955; Международные расчеты и валютные отношения стран народной демократии / Под ред. Б. Ф. Быстрова, Г. С. Лопатина. М., 1956, и Др.
2 «Цены на товары, обращающиеся на мировом демократическом рынке, устанавливаются не под действием стихийного спроса и предложения, как это имеет место на капиталистическом рынке, а в порядке согласования, с учетом взаимных интересов сторон» (Внешняя торговля стран народной демократии. С. 39).
224


как директивно-распределительные процессы. В соответствии с общепринятой точкой зрения некоторые авторы характеризовали «увязку народнохозяйственных планов, постепенно охватывающих все возрастающую долю материального производства»,3 как важнейший элемент экономического сотрудничества стран СЭВ.
Правда, определенное внимание обращалось и на закон стоимости, рассмотренный в качестве основы хозрасчета и режима экономии «во всех звеньях мировой системы социализма».4 Условия обмена на «мировом демократическом рынке» тем не менее рассматривались упрощенно, подчеркивалось, что в плановом хозяйстве на таком рынке не могут возникать серьезные затруднения при реализации продукции.5
Новый подход к изучению проблем хозяйственного взаимодействия в СЭВ сложился в начале 60-х годов.
В результате научных разработок в странах — членах СЭВ появился совместный теоретический документ — «Основные принципы международного социалистического разделения труда», определивший на многие годы стратегию «планомерного» сотрудничества. Большое влияние на его положения и выводы оказали идеологические установки Совещания представителей коммунистических и рабочих партий (1960 г.), обратившего внимание на необходимость эффективного использования принципов международного разделения труда и планомерности социалистической экономики.
В 1961 г. И. Верещагин и В. Рыбалкин предприняли одну из первых попыток проанализировать развитие форм и методов международного экономического сотрудничества при социализме. Особое внимание они уделили координации планов, рассмотрев изменения в этой области в период с 1944 по 1960г. и введя новое понятие «непосредственное согласование планов».6 Положительной стороной данного исследования можно считать то обстоятельство, что формы и методы сотрудничества было предложено рассматривать как проявление системы экономических законов, в том числе совместное использование достижений науки и техники—как одно из проявлений основного экономического закона социализма во взаимоотношениях стран СЭВ, координацию народнохозяйственных планов — как проявление закона планомерного, пропорционального развития экономики, сотрудничество в области капитального строитель3 Международные экономические отношения /Под ред. Н. Н. Любимова. М., 1957. С. 431.
4 Там же.
5 «.. .На этом рынке не может быть пассивных платежных балансов и практически не возникает валютной проблемы» (Сергеев С. Д. Экономическое сотрудничество и взаимопомощь социалистических стран. М., 1964. С. 106).
6 Верещагин И., Рыбалкин В. О закономерностях экономического развития мировой социалистической системы. М., 1961. С. 146.
15 Заказ № 505
225


ства — как проявление закона социалистического накопления в международной сфере.
Л. И. Абалкин подчеркивал, что закон планомерного развития предполагает установление и международных пропорций, в частности между сырьевыми и обрабатывающими отраслями, между накоплением и потреблением, между процессом международной специализации и кооперирования производства и развитием транспорта и др.7 В связи с этим в научный оборот были введены новые понятия и показатели пропорциональности, которые могли бы применяться при координации планов.
На практике же скоординированные планы и программы несли на себе явный отпечаток негативных сторон административно-распределительной системы (используемой уже не только на национальном уровне), не подкрепленной реальными товарно-денежными отношениями. Односторонний подход к организации сотрудничества преимущественно как к проблеме развития планомерности целиком соответствовал такому пониманию проблем хозяйствования в политической экономии, при котором рынок в социалистической экономике, в том числе «мировой социалистический рынок», рассматривался как некое новообразование. Отсюда и попытки «наделить» его особыми функциями, дать «научное обоснование» «планового» ценообразования (стабильность цен, их единство и т. п.).
Правда, несмотря на односторонность трактовок, известное признание получил методологически верный в целом подход к цене как важнейшему инструменту, обеспечивающему углубление рациональной международной специализации производства.8 В соответствии с таким подходом О. Т. Богомолов выдвинул тезис о необходимости международного экономического расчета.9
Уже в 60-е годы в связи с постановкой задачи интенсификации социалистической экономики внимание ученых стало сосредоточиваться на оценке экономических выгод от различных форм международного разделения труда, экономической эффективности обусловленной им внешней торговли.
Впервые был выдвинут ряд положений, имевших (и имеющих) принципиальное значение для повышения эффективности хозяйственного взаимодействия стран — членов СЭВ: об оптимальных размерах машиностроительных предприятий в условиях международного разделения труда, учете мировой горной ренты при оценке эффективности сотрудничества, необходимости применения экономико-математической модели кооперирования работы флота при организации международных перевозок 7 Абалкин Л. И. Планомерное развитие и пропорции мирового социалистического хозяйства. М., 1965.
8 См., напр.: Богомолов О. Т. Теория и методология международного социалистического разделения труда. М., 1967. Гл. VIII.
9 Там же. Гл. V и VIII.
226


и др.10 11 Такие характеристики потребовали и политэкономиче- ского анализа. С этой целью были вскрыты взаимосвязи принципов и показателей экономической эффективности международного разделения труда, международной специализации и комплексного развития национальной экономики.11
Положительным итогом ряда исследований можно считать попытку характеристики параметров эффективности сотрудничества с учетом интересов отдельно взятой страны и интересов СЗВ в целом. Например, Г. Л. Шагалов писал, что «в связи с возможностью двух подходов к оценке эффективности международного социалистического разделения труда — с точки зрения отдельных социалистических стран и с позиций всей системы (или группы) социалистических стран — естественно возникает вопрос, какому из них отдать предпочтение? По нашему мнению, предпочтительнее первый метод.. .».12
Таким образом, уже в 60-е годы исследователи экономического сотрудничества социалистических стран вплотную подошли к важнейшей проблеме — проблеме экономических интересов.
К сожалению, во многих случаях разработки ее носили весьма абстрактный характер. Судя по всему, на эту тему было наложено особо строгое «табу». Конкретные формы проявления национальных экономических интересов, способы их гармонизации оценивались крайне поверхностно. Вопрос о национальных интересах подчас отождествлялся с вопросом о национализме. Основное внимание (особенно в партийно-государственных документах и документах СЭВ) уделялось интернациональным интересам, которые объявлялись ведущими.
Проблема согласования экономических интересов и разрешения противоречий в отношениях между странами — членами СЭВ дала толчок оживленным дискуссиям, в ходе которых обнаружились значительные расхождения во взглядах, прежде всего по вопросу о ценах во взаимной торговле и их экономической основе.
Практически все экономисты, участвовавшие в разработке вопроса о формировании цен на рынке СЭВ, сходились на том, что их основой должна быть интернациональная стоимость. Тем не менее сразу же возникли расхождения как по поводу интерпретации интернациональной стоимости, так и в подходах к механизму реализации закона стоимости в отношениях между социалистическими странами.
Ряд экономистов полагали, что главным направлением со10 Проблемы международного социалистического разделения труда / Под ред. П. М. Алампиева, Н. А. Черкасова. Л., 1967.
11 Черкасов Н. А. Международное социалистическое разделение труда и индустриализация страны. Л., 1968.
12 Шагалов Г. Л. Экономическая эффективность товарного обмена между социалистическими странами. М., 1965. С. 20.
15* 227


вершенствования ценообразования на рынке СЭВ следует считать внесение улучшений в методику определения контрактных цен, построенную на использовании мировых цен. В. И. Золотарев, например, подчеркивал, что «при наличии двух социально- экономических систем и двух мировых рынков, связанных между собой рыночными отношениями, нет двух мировых стоимостей, а есть лишь одна интернациональная стоимость, образующаяся на всемирном рынке, исходя из общественно нормального уровня производительности труда в товарном производстве всех стран, как капиталистических, так и социалистических».13
Другие ученые обосновывали точку зрения, согласно которой специфические социальные условия обмена создают объективные предпосылки для формирования самостоятельной региональной стоимости как основы взаимного обмена между социалистическими странами; при этом «построение цен мирового социалистического рынка на основе интернациональных общественно необходимых затрат труда в рамках социалистического содружества или же в рамках СЭВ с учетом всех других ценообразующих факторов позволило бы более полно учитывать условия производства и реализации товаров, обращающихся на мировом социалистическом рынке».14
Заметную роль в углублении анализа проблем ценообразования и эффективности хозяйственного взаимодействия в СЭВ сыграла работа, подготовленная сотрудниками Научно-исследовательского экономического института Госплана СССР. В ней обращалось внимание на необходимость совершенствования международных сопоставлений национальных показателей, в том числе себестоимости продукции, оптовых цен, затрат на транспортировку грузов, способов выражения национальных затрат в мировых ценах.15 В итоге длительной дискуссии (большую роль в которой сыграла проведенная в 1967 г. в Будапеште международная конференция по вопросу о возможных путях перехода к собственной базе цен в рамках СЭВ) широкое признание получил вывод о том, что идея собственной базы цен, несмотря на ее привлекательность, при существующем механизме сотрудничества практически не реализуема.
Примечательно, что сторонники собственной базы цен (региональной интернациональной стоимости) при ее разработке обнаружили ряд серьезных методологических проблем, недостаточно учитываемых при определении цен. К ним были отнесены 13 Золотарев В. И. Мировой социалистический рынок. М., 1970. С. 191. См. также: Попов К. И. Развитие экономических связей стран социализма. М., 1969. С. 139.
14 Олейник И. П. Мировое социалистическое хозяйство. М., 1969. С. 273—274.
^Экономическая эффективность международного социалистического разделения труда: Вопросы методологии / Под ред. О. Т. Богомолова. М., 1965.
228


несопоставимость внутренних цен, ограниченная репрезентативность изделий, отсутствие единой интерпретации «очищенной» себестоимости, условность валютных коэффициентов, применяемых при пересчете национальных цен, недостатки конструирования региональной стоимости на основе исчисления только затрат.
Становилось очевидным, что неудача попыток определить собственную базу цен для взаимной торговли стран СЭВ была тесно связана с «формализацией» стоимостных отношений в данном регионе мировой экономики, игнорированием на практике требований закона стоимости, в том числе в его функции международного распределителя национального труда, инструмента формирования общественно необходимых интернациональных затрат. Поэтому ряд экономистов небезосновательно подчеркивали, что создание собственной базы цен в СЭВ означало бы формирование автаркической системы, вело бы к регрессу в технике и технологии, поощрению высоких издержек производства.16
Однако в большинстве других исследований и в документах СЭВ господствующей была точка зрения о том, что использование «чужеродной» базы цен не позволяет сделать контрактные цены объектом планового управления, реализовать качественно новую социально-экономическую природу социалистических производственных отношений.17 Поэтому важнейшим фактором, обеспечивающим плановое воздействие на внешнеторговое ценообразование, считалась практика «сознательной корректировки мировых цен» путем очищения их от «вредных влияний» мирового рынка (спекулятивных, циклических колебаний и т. д.), применения принципа стабильности цен, поскольку якобы только стабильные цены обеспечивают плановый характер экономики и ее устойчивость.18
До 1975 г. принцип стабильности находил свое выражение в неизменности контрактных цен в течение 5 лет («стоп-цены», рассчитанные на базе мировых цен, усредненных за 5-летний период, предшествующий заключению торговых соглашений на следующую пятилетку). Использование этого метода привело к значительному несовпадению динамики и структуры контрактных цен на рынке СЭВ и цен на мировом рынке и не обеспечило решения проблемы взаимовыгодности сотрудничества.
Потребность в радикальных реформах назревала по мере 16 Золотарев В. Интеграция стран СЭВ и развитие мирового социалистического рынка // Международная жизнь. 1971. № 12. С. 26.
17 Ценообразование на мировом социалистическом рынке / Под ред. В. П. Дьяченко. М., 1968.
18 Курс политической экономии / Под ред. Н. А. Цаголова. В 2 т. Т. 2. Социалистический способ производства. М., 1970. С. 634.
229


исчерпания экстенсивных факторов экономического развития, обострения проблем экономического роста в «социалистической» экономике. На рубеже 60—70-х годов в этой связи в странах СЭВ появились первые работы, в которых была поставлена проблема развития социалистической экономической интеграции. В конце 60-х годов статьи по вопросам интеграционного сотрудничества почти одновременно были опубликованы в Венгрии, ГДР, Польше, СССР, Чехословакии.
Внимание ученых занимал вопрос об экономическом механизме интеграции в регионе СЭВ. Причем подчеркивалось, что «мероприятия по интеграции должны носить комплексный характер».19 М. В. Сенин,20 обосновывая тот же вывод, сформулировал ряд важных положений о соотношении и тенденциях двустороннего и многостороннего сотрудничества в условиях организованной интеграции, об эволюции координации планов, противоречиях в использовании товарно-денежных отношений при развертывании интеграционного процесса.
Еще в 1970 г. был поставлен вопрос о необходимости формирования объединенного рынка СЭВ для развития интеграции. Серьезной критике был подвергнут односторонний подход к координации народнохозяйственных планов, при котором преувеличивалось значение натурально-балансовой увязки ресурсов и потребностей и недооценивалась роль стоимостных факторов. Впервые были выдвинуты теоретические положения о расширении сотрудничества на микроуровне с учетом прямой заинтересованности в таком сотрудничестве трудовых коллективов.21
«Комплексная программа социалистической экономической интеграции», принятая на XXV заседании Сессии СЭВ в 1971 г.,22 дала новый толчок исследованиям совместной плановой деятельности, товарно-денежных «инструментов» и стимулов, организационно-правовых основ интеграционного взаимодействия. Но при реализации этой программы выявились недостатки не только в практике сотрудничества, но и в теории интеграции, обусловленные прежде всего обособленным анализом проблем совместной плановой деятельности, с одной стороны, ценообразования и валютно-финансовых отношений — с другой.
В работе, подготовленной Институтом экономики мировой социалистической системы АН СССР, был выделен специальный раздел, посвященный проблемам формирования интегра19 Вопросы экономики. 1968. № 12. С. 81.
20 Сенин М. В. Социалистическая интеграция. М., 1969. Гл. V, VII.
21 См., напр.: Проблемы экономической интеграции стран—членов СЭВ /Под ред. Г. М. Сорокина, П. М. Алампиева. М., 1970.
22 Комплексная программа дальнейшего углубления и совершенствования сотрудничества и развития социалистической экономической интеграции. АГ, 1971.
230


ционного механизма, доказана необходимость разработки долговременной концепции сотрудничества на двусторонней основе. Отмечалось, что такая концепция «должна охватывать возможные направления координации технической и производственной политики, политики капиталовложений с учетом долговременных связей на основе специализации и кооперирования производства, а также согласование взаимных действий с задачами многосторонних связей в рамках СЭВ и экономических связей с другими странами».23 Одновременно подчеркивалось, что структура, способ функционирования международного механизма во многом являются производными от национальных систем управления народным хозяйством и что для успешного интеграционного сотрудничества необходимо их реформирование, сближение.
В январе 1971 г. в Ленинграде был проведен первый общесоюзный симпозиум по проблемам управления внешнеэкономическими связями и организации экспортного производства.24 Экономистами Ленинграда, Москвы, других городов были приняты рекомендации, направленные на совершенствование планирования и стимулирования экспортного производства, развитие прямых международных связей хозяйственных организаций, управления внешнеэкономической деятельностью, на согласованные изменения в национальных системах управления и механизме интеграционного взаимодействия стран — членов СЭВ.
Особое место в развитии теории социалистической интеграции занимает монография Ю. С. Ширяева «Экономический механизм социалистической интеграции». Характеризуя интеграционный механизм, Ю. С. Ширяев сформулировал его отличительные черты, противоречия, обусловленные развитием национально-государственной собственности, интернациональными и национальными экономическими интересами. Автор дополнительно подчеркнул и обосновал вывод о невозможности реальной интеграции без существенных преобразований и сближения национальных и международного механизмов управления, в том числе без децентрализации сотрудничества, развития хозяйственного взаимодействия не только на межгосударственном уровне, но и на уровне предприятий, расширения их прямых производственных связей. Правильно был определен автором и курс на «конституирование элементов единого воспроизводственного комплекса»25 стран СЭВ.
Последнее утверждение имело особое значение, поскольку в экономической литературе внимание исследователей зачастую 23 Производственная интеграция стран СЭВ /Под ред. Ю. С. Ширяева, С. М. Иовчука. М.., 1972. С. 53.
24 Повышение эффективности производства продукции для экспорта. Вып. 1—3. М., 1971.
25 Ширяев Ю. С. Экономический механизм социалистической интеграции: Очерк теории. М., 1973. С. 33.
231


сосредоточивалось либо на производственном, либо на внешнеторговом, либо на научно-техническом сотрудничестве, что затрудняло системный воспроизводственный подход к интеграции.
Определенные изменения в согласованной плановой деятельности стран СЭВ и в управлении внешнеэкономическими связями, вызванные интеграцией, потребовали теоретического обоснования оценок народнохозяйственной эффективности производства экспортной продукции, экспорта и импорта, комплексных форм сотрудничества, направлений совершенствования управления внешнеэкономическими связями (в том числе на уровне хозяйственных организаций) и всей плановой деятельности в целом.26 Несмотря на ряд интересных научных достижений, плановая деятельность в рамках СЭВ по-прежнему развивалась на основе административно-распределительных отношений. В результате принятые странами СЭВ согласованные планы многосторонних интеграционных мероприятий, долгосрочные целевые программы сотрудничества в ряде отраслей, генеральные схемы развития международной специализации и кооперации, а позже Комплексная программа НТП стран — членов СЭВ до 2000 г. и Коллективная концепция международного социалистического разделения труда на 1991—2005 гг. фактически во многом оказались декларативными документами, не обеспеченными реальными механизмами реализации.
С 1975 г. на рынке СЭВ корректировка цен стала проводиться ежегодно на базе средних цен основных мировых товарных рынков за предшествующие 5 лет методом «скользящей базы цен». Но применение и такого весьма сложного способа ценообразования в конечном счете не обеспечило повышения эффективности сотрудничества стран СЭВ, особенно в области международной специализации и кооперирования производства.
При переходе к технологическому этапу НТР стали очевидными искусственность построения контрактных цен в регионе СЭВ, их иррациональный характер, обусловленный отрывом цен от интернациональной стоимости, от тенденций НТП, игнорированием важнейших рыночных факторов ценообразования: спроса, предложения, конкурентоспособности изделий, в том числе полезного потребительского эффекта, и т. д. Так называемое плановое ценообразование, порожденное, поддержанное, разрекламированное административно-командной бюрократической системой, явилось одним из факторов, способствовавших кризису СЭВ.
«Неуслышанными» оказались выводы экономистов, придер26 Рыбаков О. К. Экономическая эффективность сотрудничества СССР с социалистическими странами: Теоретические и методологические проблемы. М., 1975; Сотрудничество стран СЭВ в области плановой деятельности /Под ред. Н. В. Баутиной. М., 1975; БаутинаН. В., П р о м с к и й Н. И. Роль хозяйственного расчета в совместной плановой деятельности стран—членов СЭВ. М., 1978.
232


живающихся иных позиций и критиковавших и в 60-е и в 70-е годы сложившуюся практику ценообразования. Административно-командная система не воспринимала и отторгала рекомендации по совершенствованию сложившегося механизма хозяйствования и сотрудничества.
Декларируя глубокие изменения во взаимодействии национальных хозяйств на основе вышеназванных программ, страны— члены СЭВ, по существу, сохранили механизм сотрудничества, сформировавшийся в начале 60-х годов: двусторонний клиринг, разные цены на аналогичные товары, отрыв контрактных цен от мировых, узость сферы применения многосторонних расчетов, затруднения в реализации, невысокую эффективность кредитования и т. д.
Особенно значительные упущения в теории и на практике связаны с разработкой проблем валютных отношений в СЭВ.
В 70—80-е годы вышла целая серия работ, посвященных валютным отношениям.27 Но практика показала их полную несостоятельность. Несовершенство теории (а соответственно и практики) международных валютно-финансовых отношений в СЭВ в значительной степени отражало недостатки «социалистической теории денег», до последнего времени опиравшейся на догмы эпохи застоя.
Когда в 1964 г. был создан переводной рубль, в странах СЭВ он сразу был объявлен одной из самых прогрессивных разновидностей международных денег, хотя новые деньги всегда лишь постепенно реализуют свои функции. Более того, переводной рубль обнаружил на практике свою неспособность выполнять все функции коллективной валюты.
История исследований экономического сотрудничества стран СЭВ — это история возникновения и преодоления целого ряда заблуждений. В то же время это история накопления знаний; история не только неудач, но и успешного теоретического поиска, определенных научных достижений. В ряде работ28 углуб- 27 См., напр.: Константинов Ю. Международная валютно-финансовая система стран—членов СЭВ на службе социалистической интеграции //Внешняя торговля. 1977. № 12; Любский М. С., С ул я ев а Л. X., III а ст ит к о В. М. Валютные и кредитные отношения стран СЭВ. М., 1978.
28 К о р м н о в Ю. Ф. Развитие социалистической экономической интеграции. Проблемы и перспективы. М., 1976; Ширяев Ю. С. Международное социалистическое разделение труда. М., 1977; Беляев Ю. Н. Национальные экономические интересы в условиях социалистической интеграции. М., 1979; Социалистические международные производственные отношения /Под ред. Н. П. Варзина, В. Н. Кашина. М., 1979; Социалистическое расширенное воспроизводство: Вопросы экономической теории и политики /Под ред. К. И. Микульского. М., 1980; Мировое социалистическое хозяйство: Вопросы политической экономии /Под ред. О. Т. Богомолова. М., 1982. (2-е изд. — 1988 г.); Богомолов О. Т. Страны СЭВ в международном разделении труда. М., 1982 (2-е изд. — 1986 г.); Ширяев Ю. С. Мировое хозяйство: новые технологические и социально-экономические факторы развития. М., 1984; Лез ник А. Д. Управление междуна233-


лились теоретические оценки тенденций развития международной кооперации и разделения труда, внешнеэкономической деятельности и направлений интенсификации хозяйственных связей в регионе СЭВ.
Специально следует отметить разработку проблемы прямых связей между предприятиями стран СЭВ, различных аспектов деятельности международных хозяйственных организаций, совместных предприятий этих стран,29 анализ конкретных вопросов развития хозяйственной деятельности таких организаций: развития отношений совместного присвоения, хозрасчета, совершенствования ценообразования, валютно-финансовых отношений и др. Эти разработки позволили поставить вопрос и о коренной перестройке механизма сотрудничества в СЭВ и принять ряд мер по изменению законодательства в области внешнеэкономических связей.30
Вместе с тем ориентация преимущественно не на рыночные, а на административно-бюрократические формы и методы организации сотрудничества помешала реализовать подобные перспективные разработки и в результате привела к фактической самоликвидации СЭВ.
Анализ теории и практики международного экономического сотрудничества в рамках этой региональной межгосударственной организации делает вполне обоснованным утверждение о том, что неудачная попытка сформировать особую социалистическую интеграционную систему является прямым следствием недооценки и полного игнорирования общих экономических законов развития нашей единой цивилизации. Стремление отдельных исследователей 31 сконцентрировать внимание на изуродной специализацией производства стран СЭВ. М., 1982; Международная специализация и кооперирование производства стран СЭВ / Под ред. Ю. С. Ширяева. М., 1982; Гаврилов В. Н. Вопросы управления международной кооперацией производства стран СЭВ. М., 1983; Ильин М. С. Научно-технические потенциалы стран СЭВ: состояние и взаимодействие. М., 1984; Внешнеэкономические отношения социалистических стран в условиях НТР / Под ред. И. П. Фаминского, М. Н. Осьмовой. М., 1985; Степаненко С. И. СЭВ: международное сотрудничество в области науки и техники. М., 1985; Разделение труда и товарно-денежные отношения в условиях интернационализации социалистического производства /Под ред, Н. А. Черкасова, А. Н. Малафеева. Л., 1985, и др.
29 Лацис О. Р. Объединения в странах СЭВ: формы национальной и международной концентрации. М., 1978; Баковецкий О. Д., Лопухова Н. Р. Международные хозяйственные объединения в системе управления внешнеэкономической деятельностью стран—членов СЭВ//Экономические науки. 1979. № 3; Международные хозяйственные организации социалистических стран. Проблемы управления / Под ред. А. И. Зубкова. М., 1981.
30 Механизм внешнеэкономической деятельности: Сб. документов. М., 1988.
31 Михеев В. В. В поисках альтернативы. Азиатские модели развития: социалистические и новые индустриальные страны. М., 1990; Международные экономические отношения: проблемы и тенденции развития
234


чении таких общих законов не получило необходимой поддержки. Сложившаяся практика ведомственного регулирования внешнеэкономической деятельности в странах — членах СЭВ, упрощенное, далекое от науки противопоставление социализма и капитализма, социалистической и капиталистической интеграции, оказались непреодолимым препятствием на пути реализации позитивных выводов из экономических исследований.
Конечно, огромное влияние на состояние экономической теории в рассматриваемой области оказал общий кризис политической экономии социализма, марксистской философии и историографии, и прежде всего интерпретация социализма как нетоварного хозяйства, а также претензии на особую (мессианскую) роль СССР и других «развитых» социалистических стран.
Игнорирование на практике общих закономерностей научно- технической революции и транснационализации производства, решающей роли всемирных экономических отношений в развитии современной национальной экономики, искусственное конструирование модели социалистического мирового хозяйства как феномена, противостоящего мировой капиталистической экономике,— в этом кроются причины глубокого экономического и политического кризиса «социалистического содружества».
К числу первоочередных задач экономической науки следует отнести комплексный анализ всей системы экономических законов цивилизации на технологическом этапе НТР и проблем включения бывших социалистических стран в общее русло развития мирового сообщества, разрешение которых предполагает поиск оптимального сочетания глобальных и региональных процессов интеграции и транснационализации производства и взаимного обмена деятельностью в целом.
Под ред. Н. А. Черкасова. Л., 1990; Основы внешнеэкономических шаннй / Под ред. И. П. Фамипского. М., 1990, и др.


Раздел II
ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ СОЦИАЛИЗМА В КНР
Теоретическая разработка проблем политической экономии социализма прошла сложный путь в процессе строительства социализма в КНР. Окидывая взглядом прошлое, можно выделить в истории развития науки четыре периода.
Первый период — с момента образования КНР до середины 50-х годов.
Основное внимание в этот период было уделено начальному обучению, распространению марксистской политической экономии социализма, изучению таких проблем, как предмет политэкономии социализма, диалектика производительных сил и производственных отношений, понятие способа производства. После издания работы И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» началось ее изучение в КНР, и в связи с этим развернулись дискуссии об основном экономическом законе социализма, о законе планомерного, пропорционального развития народного хозяйства, о законе распределения по труду, а также о товарном производстве и действии закона стоимости при социализме.
Второй период — с середины 1955 г. до первой половины 60-х годов.
В эти годы было продолжено обсуждение вопросов о товарном производстве, о существовании и роли закона стоимости при социализме.
Некоторые ученые отметили и проанализировали недостатки сложившейся экономической системы, с которыми все чаще сталкивалось народное хозяйство. Они указывали на необходимость считаться с объективными экономическими законами в развитии народного хозяйства, обращать внимание на обусловленность конкретных форм и темпов социалистических преобразований состоянием материально-технической базы, необходимость учета при разработке основ экономической политики спе- 236


ифических условий отсталой в экономическом и культурном шошении страны.
Эти же экономисты разработали начальный проект проведе- ия экономической реформы в КНР.
Однако он был отвергнут после принятия в 1958 г. курса на большой скачок» и создание «народных коммун». В основе ;ого курса лежала так называемая теория волнообразного раз- ития, предполагавшая необходимость составления различных о существу субъективных «планов» развития народного хозяй- тва, намечавших задания, как правило, превышавших объек- вные возможности страны. Авторы «большого скачка» исхо- пли из того, что социализм освободил способности и инициалу трудящихся. Поэтому социалистическая экономика дол- на якобы развиваться не по дням, а по часам, крутыми скач- ами. Эта концепция стала на время основополагающей, что анесло большой практический ущерб народному хозяйству.
Начиная с 1959 г. в процессе обобщения исторических уро- ов политики «большого скачка» на страницах печати более рачительное место стало отводиться дискуссиям о товарном роизводстве, о законе стоимости, о распределении по труду, соотношении темпов и пропорций развития экономики стра- ы, большое внимание было уделено также обсуждению вопро- в хозрасчета, эффективности процесса воспроизводства. В этот ериод были теоретически обоснованы некоторые важные на- равления экономической политики, нацеленной на построение ииализма в КНР.
В исследовании вопроса о путях обеспечения сбалансирован- ого развития народного хозяйства многие ученые-экономисты бращали внимание на недопустимость резкого повышения тем- ов экономического роста за счет одностороннего промышлен- ого развития при отсутствии соответствующего развития сель- охозяйственного производства, на недопустимость отрыва попики пропорционального роста сельского хозяйства, легкой тяжелой промышленности от регулирования соответствующих ропорций между накоплением и потреблением. Все это актив- содействовало выполнению курса ЦК КПК и правительства а «урегулирование, укрепление, наполнение и подъем», направ- енного на преодоление общего спада в производстве.
Однако начиная с осени 1962 г. атмосферу в стране стал пределять лозунг «Опора на классовую борьбу», что явилось ущественным препятствием для научных исследований в обла- и теоретической экономии.
Третий период—с конца 1962 г. до 1978 г.
Во время «культурной революции» (1966—1976 гг.) научная абота в основном находилась в застое и запущении, традиционно научные экономические взгляды были подвергнуты абсурд- ой критике, многие экономические журналы перестали изда- аться, многие ученые-экономисты были направлены в деревню 237


или на предприятия на «трудовое переобучение» и потеря.; возможность заниматься исследовательской работой. А нема., прагматических взглядов, например, о необходимости развит товарного производства и обмена, были названы «ядовитыу травами», «теплицей рождения капитализма».
Четвертый период начался в 1978 г.
В основу курса, принятого на третьем Пленуме ЦК КП XI созыва (декабрь 1978 г.), были положены тезисы «раскрои щение сознания», «практика — критерий истины». Центр тя/К< сти был перенесен на экономическое строительство, что прида. импульс возобновлению исследований в области экономичен наук. Развитию экономической науки немало способствова. крупный поворот в экономической политике — от прежних я. вацких экспериментов к учету действия объективных эконом; ческих законов, к поиску средств повышения эффективности хс зяйствования для ускоренного осуществления модернизации народного хозяйства, к проведению соответствующей этому рс формы хозяйственной системы.
Наиболее крупные исследования в это время были посвя щены ряду важных теоретических и актуальных практически вопросов: стратегии социально-экономического развития, струн туре собственности, соотношению плана и рынка, эффективност; производства и хозяйственного механизма, ценовой модели реформы экономической системы, косвенному экономическому регулированию, соотношению макроконтроля с активностью н< микроуровне, использованию закона стоимости и проведению реформы цен, теоретическому обоснованию открытой политик;: и т. д. Одновременно начались исследования во многих новы\ областях наук, значительно расширилось систематическое изу I чение зарубежного опыта в области управления хозяйством I: реформы хозяйственного механизма.
В этот период, который можно назвать «весной расцвета» экономической науки, бурное оживление теоретических разработок проявилось не только в расширении масштабов исследований (включая восстановление и создание многочисленны: экономических исследовательских институтов и журналов), но. что гораздо важнее, в осуществлении ряда «прорывов», выразившихся в переосмыслении некоторых коренных вопросов экономической теории строительства социализма.
В первую очередь было покончено с традиционной «нетоварной» теорией, постепенно разработана и признана теория социалистической товарной экономики, был сделан важный вывод о том, что КНР еще находится на начальном этапе социализма с неразвитым товарным хозяйством. Именно на основе этих фундаментальных теоретических построений был совершен в экономической теории ряд сдвигов переломного характера. Главными среди них, непосредственно связанными с перестройкой хозяйственной системы, являются следующие.
238
Во от ст вень «чем о стр переп индив нения же о хозяй
Во фу нк хозяй нейш прият среди была лируе ванно вым
В- вопро ществ вклю доход дов н ления дов в чей с хране благо добит
О КНР, в пер сфер; ний, лизм
К относ стр\к 41


Во-первых, в вопросе собственности теоретики отказались ст старых взглядов — «чем крупнее масштабы, чем выше уровень обобществления — тем лучше», «чем чище — тем лучше» и «чем слитнее — тем лучше», выработали новые представления о структуре собственности, при которой сосуществуют и взаимо- переплетаются многообразные формы собственности (включая индивидуальную и частнокапиталистическую) на основе сохранения ведущего положения общественной собственности, а также о возможности разделения права собственности и права хозяйствования.
Во-вторых, в процессе переосмысления вопроса о механизме функционирования экономики была разработана новая система хозяйствования, в которой органически взаимоувязываются важнейшие элементы хозяйственного механизма: деятельность предприятия, рыночный механизм и государственное управление, среди которых главное — рыночный механизм. Такая система была облечена в простую и ясную формулу: «Государство регулирует рынок, рынок ориентирует предприятия», концентрированно отражающую органические взаимосвязи между плановым и рыночным регулированием на макро- и микроуровне.
В-третьих, были отброшены уравнительные представления в вопросе распределения доходов, получили признание идеи сосуществования разнообразных форм и механизмов распределения, включая возможность существования узаконенных нетрудовых доходов, например процентов на банковские вклады, дивидендов на акции и т. д. Были сформулированы основные представления о внедрении конкурентных начал в распределение доходов в соответствии со спросом и предложением на рынке рабочей силы. В этом отношении интересно отметить, что при сохранении в качестве одной из стратегических целей повышения благосостояния народа поощряется стремление части людей добиться состояния зажиточности раньше других.
Обобщая опыт теоретико-экономических исследований в КНР, следует отметить, что для оздоровления научной работы в первую очередь необходимо создавать благоприятную атмосферу, условия для проведения свободных дискуссий, изысканий, отбрасывая различные догмы в познании экономики социализма, соблюдая принцип сочетания теории с практикой.
Очерк первый
СИСТЕМА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ СОЦИАЛИЗМА
К исследованию системы политической экономии социализма относится изучение исходного пункта анализа, основы, логики и структуры этой системы.
Чтобы создать научную систему политэкономии социализма. 239


лрежде всего необходимо найти отправной пункт исследования всех других экономических проблем.
В китайской экономической литературе общепринятой была и остается точка зрения, в соответствии с которой политическая экономия социализма прежде всего должна дать характеристику переходного периода от капитализма к социализму, социалистического переустройства общества, начинающегося с экспроприации экспроприаторов.
Ранние учебники политической экономии социализма, которые выходили в КНР, обычно начинали анализ экономической системы социализма с образования общественной собственности на средства производства. Такое понимание исходного пункта получило отражение в работах многих китайских экономистов 50-х годов: Чэн Сыциня — «Очерки политической экономии», Шу Дисиня — «Научно-популярные очерки политической экономии», Цзян Сюэмо — «Основы политической экономии» и др. В 1960 г. на экономическом факультете Китайского народного университета был составлен один из первых учебников политэкономии социализма. Авторы учебников и учебных пособий считали, что анализ общественной собственности на средства производства должен получить приоритетное значение в системе политической экономии социализма. Они полагали, что общественная собственность на средства производства, будучи основой производственных отношений социализма, определяет законы и тенденции экономического развития при социализме.
Несомненно, эта точка зрения определялась воздействием первого послевоенного советского учебника политической экономии, ибо в 50—60-е годы изучение политэкономии социализма в КНР только начиналось.
В настоящее время часть китайских экономистов продолжают поддерживать указанное представление об исходном пункте анализа в политэкономии социализма.
Так, Шу Дисинь отмечал, что К. Маркс в «Капитале» начал анализ капиталистического способа производства с товара. «Начать анализ капиталистического способа производства с товарных отношений — это значит начать его с анализа капиталистической собственности на средства производства. Это предположение К. Маркса укрепило нашу веру в то, что начать анализ коммунистического способа производства также надо с общественной собственности на средства производства, т. е. с социалистического преобразования собственности на средства производства».1
Наряду с Шу Дисинем другой экономист — Ху Таобэй считал, что Маркс начал изучать капиталистический способ произ-
Ежемесячник науки. 1979. № 2. — Здесь и далее в переводе на русский * язык даются названия периодических изданий, выходящих в КНР на китайском языке. То же относится и к приводимым далее сборникам статей и монографическим исследованиям китайских авторов.
240


водства с капитала, а анализ капитала — с анализа товара. Капитал, по мнению автора, основа изучения макроэкономики, а товар — категория микроэкономики. Значение социалистической собственности на средства производства для социалистического способа производства равноценно значению капитала для капиталистического способа производства. Социалистическое преобразование производства в целом, осуществление планирования народного хозяйства, распределение по труду и т. д. могут осуществляться только на основе социалистической собственности на средства производства. Поскольку при социалистическом способе производства это имеет основополагающее значение, именно собственность целесообразно поставить во главу угла политэкономии социализма, что соответствовало бы проведенному Марксом анализу перехода от капиталистического способа производства к социалистическому.2
Эта позиция получила отражение и в учебнике политической экономии социализма, написанном в 1987 г. под руководством Цзян Сюэмо. Таким образом, представление об общественной собственности на средства производства как исходнОхМ пункте системы политической экономии социализма остается самым распространенным.
Не соглашаясь с вышеуказанным суждением, некоторые экономисты считали, что анализ политэкономии социализма должен начинаться с общественного продукта.
Лин Зли, Ма Чиячжу отмечали, что разработка системы политэкономии социализма предполагает первоочередное изучение процесса производства. Вся продукция при социализме прежде всего принадлежит обществу и распределяется им на общественное и личное потребление. Производственные отношения между людьми, воплощающиеся в продукции, можно раскрыть лишь посредством анализа общественного продукта.3
Обосновывая эту точку зрения, Сунь Ефань писал, что производственные отношения являются отношениями между людьми в процессе производства материальных благ, т. е. различных видов продукции. Отношения по распределению созданного продукта входят в состав производственных отношений социализма. Анализ общественного продукта позволяет раскрыть двойственность труда, и в дальнейшем — сущность процесса социалистического производства. Подобно этому Маркс начал анализ процесса капиталистического производства с первичной клеточки капиталистической экономики — товара.4
Согласно этой точке зрения общественный продукт является исходной категорией политэкономии социализма именно потому, что экономика социализма является нетоварной.
2 Экономические вопросы в КНР. 1983. Дополнительный номер.
3 Экономическое исследование. 1957. № 3.
4 Там же. 1959. № 9.
]6 Заказ № 505
241


Однако в настоящее время общепризнанно, что социалистическое хозяйство остается товарным, а не продуктовым. Развивая такое представление, все большее число экономистов полагало, что анализ в политической экономии социализма необходимо начинать с товара или планового товара.
Хон Цыфэнь считал, что в современных условиях товар в конечном счете остается формой выражения богатства, созданного трудом, служит основным элементом хозяйства. «Раз экономика социализма остается товарной и товар остается клеточкой экономики социализма, то все взаимосвязи в системе производственных отношений формируются лишь через товарообмен. Поэтому в целях правильного познания экономических законов социализма и создания научной системы политэкономии социализма, анализ необходимо начинается с формы выражения труда — товара».5
Некоторые экономисты, делая особый акцент на своеобразие товара при социализме, подчеркивали, что экономика социализма представляет собой плановую товарную экономику. Все экономические категории социализма могут быть выведены из анализа планового товара.
Чжин Цзянсин утверждал, что «если начать с анализа товара, то можно объяснить все явления капиталистического товарного хозяйства, в котором основной экономической категорией становится капитал. На стадии же товарной экономики социализма исходной экономической категорией становится плановый товар».6
Поиск исходного пункта анализа социалистических производственных отношений проводился еще в одном направлении.
Ли Ган, Лин Зли считали, что труд (или общественный труд) занимает такое же место в системе экономических категорий социализма, как товар — в системе экономических категорий капитализма. Труд представляет собой самые простые отношения, самую простую экономическую категорию, служит предпосылкой и условием осуществления эффективного хозяйствования. Труд при социализме представляет собой единство абстрактного и конкретного труда. Анализируя характер труда, можно раскрыть особенность всей системы производственных отношений, основывающейся на общественной собственности на средства производства, а также можно раскрыть и незрелость общественной собственности. Отсюда вытекает, что «труд является первоначальной категорией политической экономии в целом. Начиная с анализа труда, можно создать научную систему политэкономии социализма».7
5 Учеба и поиск. 1983. № 4.
6 Экономическое исследование. 1980. № 9.
7 Экономическая наука. 1983. № 1.
242


Логическим началом анализа в политэкономии социализма должна быть самая абстрактная категория. А формы труда, по мнению экономистов, несогласных с указанной точкой зрения, постоянно находятся в изменении. Помимо этого, труд как таковой не является экономической категорией, а потому было бы неправильно видеть в труде исходную категорию политэкономии социализма.8
В китайской экономической литературе в последние годы некоторые статьи посвящены обоснованию точки зрения, в соответствии с которой исходной категорией в политэкономии социализма должно быть предприятие. Главный аргумент, выдвигаемый сторонниками этой концепции, состоит в том, что предприятие является экономической клеточкой социализма.
Сун Тао считал, что в «Капитале» Маркса анализ капиталистического способа производства начинается с отдельного предприятия. «Анализ закономерностей развития производственных отношений социализма вытекает из закономерностей развития производственных отношений на уровне предприятия. То, что трудящиеся заняты на предприятиях, означает начало производственных отношений между ними. На предприятии складываются основные экономические отношения. Процесс воспроизводства на отдельных предприятиях составляет в совокупности процесс общественного воспроизводства. Все экономические законы при социализме начинают действовать именно на предприятии. Поэтому изучение предприятия является основанием и отправным началом комплексного изучения структуры экономики социализма и производственных отношений социализма».9
Одним из важнейших аспектов вопроса о системе политэкономии социализма является проблема основы этой системы. Одни считали, что ею является основной экономический закон социализма (согласно которому цель социалистического производства— максимальное удовлетворение потребностей общества — является ключевой проблемой политэкономии социализма), что этот закон определяет все главные процессы и направления развития социалистического производства.
Цзян Сюэмо говорил, что «если закон прибавочной стоимости является основой политэкономии капитализма, то основной экономический закон социализма, ядро которого заключается в непосредственном соединении средств производства и трудящихся, должен быть своего рода основой политэкономии социализма».10
К этой точке зрения приближается мнение Сунь Ефаня, который неоднократно отмечал, что достижение максимальной
8 Экономические вопросы в КНР. 1984. № 3.
9 Экономическое исследование. 1979. № 9.
10 Фронт дискуссий. 1982. № 4.
16*
24>


эффективности при наименьших затратах отражает цель социалистического производства. Поэтому, как он полагал, объективная необходимость планомерного выпуска максимально возможного объема продукции, способной удовлетворить потребности общества при наименьших общественных затратах, должно быть основой политэкономии социализма.11
Шу Дисин и Лю Чжичэн считали, что прибавочный продукт, который создан трудящимися на предприятиях и присваивается государством, должен находиться в центре внимания при характеристике процесса социалистического производства. Основной экономический закон социализма, по сути дела, требует, чтобы трудящиеся создали больше прибавочного продукта при меньших затратах труда.11 12
В ходе методологических дискуссий в китайской экономической литературе обсуждался и вопрос об основном экономическом противоречии социализма.
В качестве такового Цзя Кайки, например, рассматривал противоречие между равным трудом и фактически неравными доходами, которое пронизывает весь процесс воспроизводства при социализме. Анализ этого противоречия и поиск путей его решения является поэтому основой политической экономии социализма.13 Сторонники этой точки зрения стремились направить политэкономические исследования по линии анализа противоречий между производительными силами и производственными отношениями, между базисом и надстройкой.
Несколько слов о дискуссии по вопросу о логической структуре политической экономии социализма.
Одни китайские экономисты исходили из того, что систему политэкономии необходимо создавать в основном по образу «Капитала» Маркса. Лин Зли, например, отмечал, что при создании системы политэкономии социализма необходимо применять метод восхождения от абстрактного к конкретному. Он предлагал начать изложение с исследования общественного продукта и проанализировать последовательно: процесс производства, процесс обращения и процесс социалистического производства, взятый в целом.14 По мнению Сунь Ефаня, логическая структура курса политэкономии социализма должна быть такой: общественный продукт или товар; двойственность общественного продукта и двойственность труда; стоимость, деньги, цены; цены производства; обращение; сельское хозяйство; промышленность; транспорт; система планирования и управления и т. д. При этом автор особо подчеркивал значение стоимости. В процессе исследования процесса социалистического производства, взятого в целом, как он полагал, необходимо рассмот11 Общественные науки Китая. 1983. № 3.
12 Ежемесячник теории. 1979. № 2.
13 Освобождение. 1957. 4 апр.
14 Экономическое исследование. 1957. № 3.
244


реть вопрос о комплексном балансе народного хозяйства на основе теории Маркса о воспроизводстве.15
Существовало и противоположное мнение, в соответствии с которым подражать структуре «Капитала» было бы совершенно неправильно, так как социально-экономическая форма социализма коренным образом отличается от социально-экономической формы капитализма, которую проанализировал Маркс., Исходя из своеобразных экономических условий, существующих при социализме, политэкономия социализма должна изучать особенности соединения трудящихся со средствами производства при социализме, отыскивать и раскрывать особенности: производственных отношений социализма.
15 Там же. 1959. № 9.
Очерк второй ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ И ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Многие китайские экономисты исходили из того, что производительные силы включают человека и средства производства. Ясно, что при этом из производительных сил исключалось отношение разделения труда и сотрудничества между людьми.
Разногласия возникали именно в понимании роли человека.
Согласно традиционной точке зрения человек как составной элемент производительных сил — это индивидуум вне трудового* коллектива.
В отличие от этого Пин Син говорил, что человек как элемент производительных сил — это не просто индивидуум, а результат общесоциальных отношений. Поэтому производительные силы обладают двоякими свойствами — материально-техническими и социальными. Социальное свойство производительных сил — это социальное положение, образ жизни и моральный облик трудящихся на определенном историческом этапе, социальный характер труда, цель использования средств производства и т. д.1
Син Цзинчин и Су Шаоцжи в принципе были согласны с Пин Сином. Они считали, что обобществление труда и социальный характер производства придают производительным силам «социальное свойство». «Управление производством, организация труда носят двойственный характер: технический и социальный. Техническая сторона определяется материально-техническим характером средств производства и относится к категории производительных сил».1 2
Но большинство ученых-экономистов не соглашались с ними, 1 Ежемесячник теории. 1959. № 9.
2 Новое строительство. 1960. № 8.
245


считая, что объяснения Пин Сина затушевывают разницу между производительными силами и производственными отношениями. Утверждалось: первое «сняло» много элементов последнего, даже часть элементов надстройки, в результате категория «производственные отношения» стала «дефектной».
Надо отметить, что взгляд Пин Сина более соответствует принципу марксизма, согласно которому коренная причина развития природы и общества заключается во внутренних противоречиях. Реальные производительные силы в каждой общественно-экономической формации существуют и развиваются при определенных производственных отношениях. Последние оказывают влияние на первые. Ведь классики марксизма неоднократно излагали вопрос о свойстве производительных сил как капитала при капиталистических производственных отношениях. Помимо этого, если отрицать социальный характер производительных сил, влияние, которое оказывает на них форма собственности на средства производства, то пришлось бы признать, что характер, внутренние противоречия и закон развития производительных сил при любой социально-экономической формации одинаковы.
Из-за несправедливой критики и давления дискуссия не получила развития.
После большого перерыва, в конце 70-х годов снова возникла дискуссия о понятии и свойствах производительных сил. Главным пунктом разногласий в дискуссии остается отношение к человеку.
Цзян Сюэмо считал, что человек в производительных силах является «человеком в естественном значении».3 Ясно, что при этом автор отрицал общественное разделение труда как элемент производительных сил.
Но большинство экономистов начали признавать, что социальная организация в процессе производства должна стать элементом определения производительных сил. Юй Гуаньюань отмечал, что трудящиеся включаются в понятие производительных сил «не только как индивидуумы, но и как члены трудового коллектива».4 Лин Хуайхон, Чэн Эн также считали, что традиционная формулировка производительных сил отражает лишь часть их существенных свойств, а именно способность людей покорять и преобразовывать природу, игнорируя необходимость координации соотношений человека и природы в процессе труда. «Поскольку производство обладает определенным социальным и историческим содержанием, постольку производительным силам логически присуще не только техническое, но и социальное свойство, отражающее глубину и широту познания 3 Народная газета. 1962. 6 апр.
4 Экономика производительных сил. Цзи Линь. 1983. С. 10.
246


и покорения природы человеком в определенный исторический период, с учетом общих достижений развития общества».5
Рассматривая историю общественного развития, можно заметить: революция в средствах производства, развитие творческой активности и квалификации трудящихся и рациональность их организации и сотрудничества в процессе труда всегда находятся под влиянием определенных производственных отношений. Исходя из этого, представление Пин Сина о двойственности производительных сил является правильным. В 80-е годы оно было возрождено и получило новое развитие.
По вопросу о структуре производительных сил долгое время продолжался спор между сторонниками так называемых «двух элементов» и «трех элементов».
Точка зрения сторонников «двух элементов» состоит в том, что производительные силы включают трудящихся и средства производства; сырье не входит в состав производительных сил, ибо оно создается рабочей силой при помощи средств труда.
Чэн Линь считал, что «улучшение качества и структуры сырья является лишь результатом прогресса рабочей силы и средств труда. Поэтому сырье не должно относиться к составным элементам производительных сил».6
Согласно этой точке зрения хотя предметы труда необходимы для функционирования производительных сил, но сами по себе они не входят в состав производительных сил.
Находившиеся на другой позиции экономисты доказали, что производительные силы включают в себя 3 элемента.
Ранее других эту точку зрения высказал Ван Сюэжень. Он считал, что «в производительные силы должны включаться и предметы труда, без которых производительные силы не являются цельными и не функционируют».7
По мнению Ло Гэнмо, «предмет труда, как и другие два элемента, тоже представляет собой необходимый элемент производства человеком продукции. Он как сила, которая преобразуется рабочей силой и средствами труда, включает как обрабатываемое сырье, так и естественные ресурсы, вовлекаемые в производство».8
Сунь Ефань более подробно изложил эту концепцию. Он отмечал, что, по Марксу, производительные силы состоят из трех элементов: труда (или рабочей силы), средств труда и предметов труда. По логике концепции «двух элементов», только рабочая сила должна быть признана производительной силой, потому что, как и предметы труда, средства труда тоже создаются ею и весь прогресс в средствах труда является производным от прогресса рабочей силы, т. е. от результатов развития 5 Вестник Чжэн Чжанского университета. 1983. № 2.
6 Учеба. 1950. № 6.
7 Народная газета. 1949. 9—10 окт.
8 Экономическое исследование. 1962. № 3.
247


науки, техники и квалификации трудящихся. Если это верно, то можно было бы сказать, что существует только один единственный элемент производительных сил. Кстати, с развитием современной науки и техники постоянная революция в области предметов труда позволяет им играть все более и более важную роль в процессе производства. Автор подчеркивал также необходимость использования передовых предметов труда в современном производстве.9
Представление о трехэлементной структуре производительных сил поддерживают большинство китайских экономистов.
В последнее время некоторые экономисты пытаются соединить обе концепции.
Ван Диянзень утверждал: «Когда речь идет о величине производительных сил или производительности труда, тогда предметы труда являются важным элементом. А когда речь идет о соотношении производительных сил и производственных отношений или эволюции производственных отношений, то выделяются только два элемента: трудящиеся и средства труда».10 11
В последнее время получила распространение точка зрения, в соответствии с которой бурное развитие современных производительных сил давно вышло за рамки «двух или трех элементов». Современные производительные силы являются сложной системой, и поэтому их составные элементы тоже весьма разнообразны, многоукладны и динамичны. Наряду с рабочей силой, средствами труда и предмета труда, являющимися основными составными элементами производительных сил, последние включают в современных условиях также науку, технологию, организацию и управление процессом производства.
Цай Цзяньхун, например, выделял 5 элементов современных производительных сил: средства труда; рабочую силу; сырье; науку и технику; управление. В частности, отмечая необходимость включения управления производством в производительные силы, он подчеркивал, что «только объединение всех элементов производительных сил в процессе управления превращает их в реальные производительные силы».11
Цун Жун разделял систему составных элементов производительных сил на два уровня в зависимости от степени влияния каждого элемента на процесс производства: первый уровень системы производительных сил включает основные их элементы— рабочую силу, средства труда и предметы труда. А наука, управление производством и педагогика относятся ко второму из этих двух уровней. По мнению Цун Жуна, не все элементы второго уровня непосредственно участвуют в процессе производства, но они прямо связаны с производством, являясь 9 Там же. 1980. № 1.
10 Там же. 1978. № 9.
11 Там же. 1980. № 9.
248


важными звеньями, без которых не может функционировать современное производство.12
В современной китайской экономической литературе общепринято, что наука и техника являются производительными силами или потенциальными производительными силами. При: этом подчеркивается все более важная роль управления в современном производстве.
Никто из участвующих в дискуссии о составных элементах производительных сил не мог избежать вопроса: какой из элементов, составляющих производительные силы, является, главным?
Некоторые экономисты считали, что рабочая сила является главным и определяющим элементом производительных сил. В течение длительного времени была широко распространена точка зрения, согласно которой при социализме трудящиеся играют более важную роль в развитии производства, чем средства труда. При этом политическая сознательность важнее трудовых навыков трудящихся.
Мао Цзэдун неоднократно призывал весь народ на мобилизацию инициативы и всех сил на строительство нового общества по принципу: «Больше, быстрее, лучше и экономнее». Позднее роль человека в производстве искусственно возвеличилась сверх всяких разумных пределов. Считалось, что в условиях социализма, в отличие от предыдущих формаций, роль человека впервые поднимается до достаточной высоты и начинается господство человека над природой. Сам же человек становится важнейшим и наиболее динамичным элементом современных производительных сил.
В настоящее время некоторые теоретики все еще придерживаются этой точки зрения. На их взгляд, поскольку средства производства создавались и создаются самими трудящимися, а достижения в науке и технологии, которые играют все более важную роль в развитии производства, тоже являются результатом их творческих усилий, необходимо признать решающую роль человека в производительных силах. Такое признание позволяет обращать большее внимание на воспитание квалифицированных кадров.13
Возражая против такого подхода, Пон Тин, Дун Фужень утверждали, что сознательность человека нельзя рассматривать как производительную силу, хотя она, несомненно, оказывает активное обратное влияние на производительные силы. Они исходили из того, что уровень сознательности работников не может определять производительные силы: ведь если признать ведущее место субъективных качеств человека, придется признать и то, что дух определяет материю. В условиях современного про12 Цзян Гуй теория. 1981. К? 3.
13 Тяньцзинская газета. 1979. 30 окт.
249'


изводства новые прогрессивные средства труда создаются трудящимися при помощи имеющихся средств труда, а рост квалификации трудящихся возможен лишь при широком применении новых средств труда. В современных условиях создание и распространение новейших средств производства имеет решающее значение в развитии производительных сил.14
Чэн Кэцзиян считал, что в условиях использования ручных средств труда квалификация рабочей силы играет определяющую роль в развитии производительных сил. А в современных условиях быстрого развития науки и техники ведущую роль в развитии производительных сил уже играет наука, техника и их внедрение в производство.15
В последнее время китайские экономисты все чаще и чаще обращают внимание на то, что изучение, разработка и применение передовых средств труда вызывают бурное развитие производительных сил, и подчеркивают ведущую роль совершенствования средств труда, науки и техники в развитии производительных сил. Несомненно, при этом нельзя забывать: революция в науке и технике и результат их внедрения в производство — появление более передовых средств труда — всегда тесно связаны с обеспечением научной организации процесса труда и мобилизации инициативы трудящихся.
Согласно сталинскому определению, производственные отношения включают в себя: а) формы собственности на средства производства; б) вытекающие из этого положения различных социальных групп в производстве и взаимные отношения между ними; в) всецело зависимые от них формы распределения продуктов. На рубеже 50—60-х годов некоторые экономисты начали сомневаться в научности этого определения.
Гу Шутон говорил, что оно «слишком абстрактно и не совсем правильно». Ясно, что «разделение труда и сотрудничество в процессе производства (на отдельном предприятии), взаимный обмен деятельностью между рабочими различных цехов и сама эта совместная деятельность в масштабе отдельных производственных единиц также входят в структуру производственных отношений».16
В течение длительного времени в китайской экономической литературе господствовала сталинская формула. Однако со второй половины 70-х годов она начинает подвергаться критике.
Юй Гуаньюань, например, писал, что отношение собственности— это отношение между людьми, рассматриваемое с позиций взаимосвязей между ними и материальными элементами производства. Оно включает четыре звена: производство, распределение, обмен и потребление, составляющие органичную
14 Философское исследование. 1978. № 6.
15 Экономические проблемы Китая. 1979. № 1.
16 Новое строительство. 1962. № 8.
250


<истему, т. е. собственность отражается в четырех фазах процесса воспроизводства, и ее нельзя отнести лишь к какой-либо одной из этих фаз. Игнорируя это обстоятельство, Сталин тем самым совершил методологическую ошибку.17
Согласно Юй Гуаньюаню, собственность — это совокупность производственных отношений, и она не может быть отделена от четырех звеньев процесса воспроизводства. Что же касается (.талина, то он рассматривал собственность как лишь один, лотя и основной, элемент производственных отношений. Таким образом, анализируя отношения собственности, Сталин не рассматривал целостную систему производственных отношений.
Сунь Ефань отмечал, что форма собственности или отношения собственности, т. е. производственные отношения, содержит 3 элемента: производство, обмен и распределение. Согласно .'Марксу, капиталистическая собственность есть не что иное, как совокупность всех производственных отношений капиталистического общества. А по Сталину, собственность может быть определена независимо от производства, обмена и распределения. Причем в своем определении он игнорировал сферу обмена.
Трактовка Сталина оказала негативное влияние на процесс строительства социализма. Еще в 1956 г. Компартия Китая выдвинула в целом правильный генеральный курс на строительство социализма в условиях переходного периода. Исходя из закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил, партия поставила задачу осуществить коллективизацию сельского хозяйства за 18 лет. Но затем этот процесс был значительно ускорен, и была поставлена задача провести коллективизацию за 2 года. Эта «бешеная» скорость привела к нарушению структуры производительных сил и к росту недовольства народа и партийных кадров. В целях подавления недовольных применялся принцип «Классовую борьбу — во главу угла».
Одной из важнейших причин этого, писал Сунь Ефань, имея в виду провал политики «большого скачка», «является односторонний взгляд на форму собственности, т. е. переоценка собственности и возможностей ее коренного преобразования форсированными темпами». Игнорирование Сталиным обмена товаров как такового привело к непризнанию товарного обмена в государственном секторе при социализме. Сунь Ефань подчеркивал, что сталинское понимание отношений собственности и производственных отношений является метафизическим.18
Сторонники сталинской теории считали, что собственность является сущностью и основой производственных отношений.
Чжу Цзянлон отмечал, что собственность отличается от про17 Юй Гуаньюань. О социалистической собственности и распределении по труду. Пекин, 1978. С. 9—10.
18 Экономическое исследование. 1979. № 8.
251


изводственных отношений тем, что она есть лишь одна из составных частей последних. Как в общем процессе воспроизводства, так и на отдельных его фазах (производство, обмен, распределение и потребление) существуют отношения собственности, которые «являются основной проблемой при изучении любого типа производственных отношений».19
У Сиангонь полагал, что, будучи самостоятельной составной частью и основой производственных отношений, собственность на средства производства играет определяющую роль в развитии всех других сторон производственных отношений: она определяет способ сочетания рабочей силы с материальными элементами производства, различное положение людей в непосредственном процессе производства, в обмене и распределении, определяет цель производства и коренную причину изменения производственных отношений.20
Если сравнить столь различные взгляды, то видно, что основная разница между ними состоит в том, возможно ли обособлять собственность на средства производства от других элементов производственных отношений, и превосходит ли она по важности эти элементы.
Большинство экономистов, принимавших участие в дискуссии в последнее время, отмечают, что сталинское понимание собственности на средства производства как основы производственных отношений, определяющей характер всей системы производственных отношений, является отступлением от марксистской теории.
Как показала практика строительства социализма в СССР, субъективистский подход, применявшийся, например, в ходе коллективизации, связан с теоретической некомпетентностью в подходе к проблеме собственности. Похожие ситуации имели место в историческом развитии КНР. Таким образом, изучение производственных отношений в органическом единстве и взаимосвязях всех сторон наиболее целесообразно.
Нужно сказать, что рассмотрение отдельно взятых производительных сил и производственных отношений далеко недостаточно. Очень важно изучить взаимосвязи между ними.
Горячая дискуссия, посвященная этой проблеме и охватившая широкий круг теоретических и практических ее аспектов, развернулась в КНР с середины 50-х годов. В центре дискуссии оказался вопрос о противоречии между передовыми производственными отношениями и отсталыми производительными силами, проявившемся после преобразования собственности на средства производства.
Участники дискуссии исходили из того, что социалистическая революция произошла в КНР в такой исторический период,. 19 Там же. 1980. № 1.
20 Обучение и изучение. 1980. № 2.
252


огда уровень производительных сил в Китае серьезно отставал от уровня производительных сил в развитых капиталистических странах. Они подчеркивали, что в тот период социальная революция в основном была уже завершена, а техническая революция в производстве только еще начиналась. В результате преобразования производственных отношений происходит 'ыстрое возрастание материальных и культурных потребностей народных масс, которое оказывается невозможным удовлетворить на основе старой научно-технической базы. В этом отражается отсталость производительных сил.
В Китае отсутствовала материальная основа производственных отношений социализма, поскольку не'была завершена индустриализация народного хозяйства. Таким образом, по мнение китайских экономистов, в КНР после социалистического реобразования собственности производительные силы отставали от производственных отношений.
Развивая указанную точку зрения, Хон Лун, Лян Тэчжон обращали внимание на то, что такое отставание не противоречит [нону соответствия производственных отношений характеру и ровню развития производительных сил, потому что производственные отношения опережают производительные силы при словии их общего соответствия друг другу. Таким образом, производственные отношения соответствуют характеру производительных сил, но не соответствуют их уровню развития».21
Цзин Юань утверждал, что «противоречие между передовыми производственными отношениями и отсталыми произво- .ительными силами является выражением закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития про- ■ водительных сил. Это является общим явлением».22
Высказывались также иные взгляды, суть которых заклю- алась в том, что производственные отношения не опередили : не могут опережать производительные силы. При этом выдавались следующие аргументы:
а) если признать опережение производственных отношений, ) это означает, что эти новые отношения возникли не в ре- \льтате действия закона соответствия производственных отнесений характеру и уровню развития производительных сил, . по чисто субъективным причинам;
б) всякое общественное производство является единством производительных сил и производственных отношений. Последние всегда определяются первыми. Если признать, что производственные отношения уже опередили производительные силы, о единства указанных двух категорий может и не быть;
в) в настоящее время в КНР еще существует частная собственность. Принцип распределения по труду пока не является 21 Гантсу газета. 1957. 20 янв.
22 Свет. 1957. 9 янв.
253


всеохватывающим. Это означает, что в стране существуют нс только социалистические производственные отношения. Поло му требуется дальнейшее совершенствование этих отношений.2
Любая социальная революция непременно открывает определенный простор развитию производительных сил. Такая возможность обеспечивается и социалистическим преобразованием отношений собственности, образованием общественной собственности на средства производства. После завершения в основ ном социалистического переустройства общества в стране утвердилась передовая общественная система, которая позволяет быстро развиваться производительным силам. В таких условия; основное внимание должно быть переключено именно на развитие производительных сил, чтобы не допустить нового несоответствия. Конечно, формирование нового типа производстве}! ных отношений не отрицает необходимости дальнейшего совершенствования некоторых сторон существующих производстве}} ных отношений в соответствии с развитием производительны; сил. С другой стороны, оно означает необходимость смены форм собственности только при наличии необходимых зрелых условий, потому что в период, пока существует общее соответствие нового типа производственных отношений характеру и уровню производительных сил, развитие последних является главной задачей.
При социализме производственные отношения в целом соответствуют характеру и уровню развития производительных сил. Но это не означает, что никакого несоответствия между ними нет. В действительности, между этими двумя сторонами способа производства постоянно существует противоречие. В связи с этим встает один вопрос: что же является определяющим в этом противоречии?
Ян Быминь полагал, что главным его источником являются отсталые производительные силы, потому что после победы революции и установления общественной собственности на средства производства первоочередная задача состоит в использовании и мобилизации преимуществ передовой социалистической системы, в сосредоточении всех усилий для развития производительных сил. С другой стороны, решающим условием укрепления новой экономической системы является преодоление отсталости в производительных силах. Так как центральным звеном в развитии указанного противоречия является прогресс производительных сил на основе нового типа производственных отношений, главный лозунг нашего времени: «Все для развития производительных сил».23 24
Сторонники другой точки зрения считали, что, несмотря на имеющиеся противоречия, социализм представляет собой пере23 Народная газета. 1956. 9 дек.
24 Освобождение. 1957. 28 марта.
254


довую систему, открывающую простор развитию производительных сил. Именно передовые производственные отношения являются основой рассматриваемого противоречия, поэтому их постоянное совершенствование и изменение является коренной предпосылкой развития производительных сил.25
Защищая свой взгляд, Ян Быминь отмечал, что если мы будем усматривать в изменении производственных отношений решающую сторону данного противоречия, то неизбежно придем к выводу: «.. .производственные отношения у нас все еще противоречат развитию производительных сил, и потому в дальнейшем необходимы постоянные изменения в их системе. Такой взгляд препятствует достижению истины и оказывает негативное влияние на развитие производства».26
Понимание Ян Быминем главного источника противоречия между производственными отношениями и производительными силами при социализме, его предложение о необходимости концентрации внимания именно на производительных силах и активного содействия их развитию при условии их общего соответствия производственным отношениям в основном отражали реальность, сыграли важное значение для правильного анализа этого противоречия. Однако в условиях, когда искусственно форсировались темпы построения коммунизма в КНР, и был выдвинут лозунг: «Чем быстрее, тем лучше», такой взгляд не мог получить достаточно широкое распространение.
Критикуя господствовавшие в то время теоретические представления, другой известный экономист — Пин Син отмечал, что «главное направление мышления в настоящее время сводится к абсолютизации производственных отношений и упрощению производительных сил. Получается, что развитие производительных сил от начала до конца полностью зависит от производственных отношений и не имеет никакой самостоятельности. Трудно представить себе, как любое, даже незначительное изменение в производительных силах можно увязать с соответствующим изменением в производственных отношениях. Ведь последнее может способствовать прогрессу и развитию первого лишь в случае соответствия производственных отношений производительным силам и не может определять их развитие. Если подчеркивать определяющую роль производственных отношений в любом случае, то тогда придется признать, что самым активным и революционным элементом в производстве являются не производительные силы, а производственные отношения, и нам пришлось бы переименовать закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил в закон соответствия производительных сил производственным отношениям».27
25 Цзян Хай. 1962. № 9.
26 Освобождение. 1957. 28 марта.
2 7 Ежемесячник теории. 1959. № 9; 1960. № 7.
255


Этот взгляд, существенно отличающийся от общепризнанного, подвергся несправедливой критике и осуждению. Однако идеи Ян Быминя и Пин Сина не исчезли из поля зрения научной общественности, хотя прошло много лет до начала нового раунда дискуссии. Все больше и больше участвующих в обсуждении этой проблемы вспоминают их взгляды и становятся их сторонниками.
Например, оценивая Пин Сина, Сунь Ефань отмечал, что «многие его мысли по поводу производительных сил, взаимосвязей между производственными отношениями и производительными силами были правильными и остаются правильными сегодня».28
Анализ истории разработки вопроса о диалектике производительных сил и производственных отношений позволяет сделать следующий вывод: раньше мы слишком подчеркивали ведущую роль производственных отношений и их решающее влияние на производительные силы, стремились к изменению прежде всего производственных отношений, невзирая на замедленное развитие производительных сил, не понимая того, что преобразование производственных отношений опередило потребности развития производительных сил и препятствует развитию последних. Мы не обращали внимание на необходимость стабилизации новых производственных отношений. Теперь мы признаем, что наглядное проявление преимуществ и укрепление влияния социализма в конце концов зависит от зрелости производительных сил. Уровень же их развития является конечным и единственным критерием оценки целесообразности поли- тическо-экономической системы и отношений собственности на средства производства. То, что способствует развитию производительных сил, то и соответствует коренным интересам народов и требованиям социализма.
28 Сунь Ефань. Сб. избр. работ. Тайюань, 1984. С. 616.
Очерк третий
ГОСУДАРСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА
Проблема собственности на средства производства является одной из наиболее сложных экономических проблем, теоретические изыскания в этой области претерпели немало зигзагов. Вообще говоря, в прошлом многие аспекты проблемы социалистической собственности получили научное толкование, особенно результативным было обсуждение вопроса о строительстве социализма с китайской спецификой. Однако делались и неверные выводы, связанные с тем, что проблема собственности рассматривалась изолированно от других проблем.
256


К закостенелости взглядов на собственность приводила и недооценка марксистского принципа соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Считалось, что тот или иной уровень развития социализма не связан с уровнем развития производительных сил общества, а зависит лишь от того, насколько развиты производственные отношения, в какой мере собственность «поднята» до уровня общенародной. При этом умалялось значение коллективной собственности и полностью игнорировались индивидуальные и другие формы собственности. Тем самым предполагалось, что социалистическая собственность должна быть «кристально чистой», социалистическое общество должно допускать лишь общественную собственность и отвергать другие формы собственности, которые квалифицировались как чуждые социализму. Коллективное хозяйство должно было постепенно подниматься на более высокий уровень, превращаясь в общенародную собственность. А индивидуальные хозяйства, крохотные приусадебные участки, домашние подсобные хозяйства должны были превратиться в коллективные или исчезнуть. Таким образом, государственная форма собственности считалась высшей и конечной формой социалистической собственности.
Серьезной ошибкой было и то, что проблема собственности рассматривалась без учета всей совокупности производственных отношений, по существу, сводилась лишь к вопросу о присвоении средств производства, а вопросы владения, распоряжения и пользования средствами производства не рассматривались. В соответствии с этим представлением подчеркивалось, что право собственности и право хозяйствования (владение, распоряжение и пользование средствами производства вместе взятые) должны быть слиты воедино, применительно к общенародному сектору разделение этих «двух прав» считалось неправомерным. В результате многочисленные актуальные вопросы с трудом находили правильное решение.
Начиная с 1979 г. эти традиционные взгляды постепенно преодолевались. Все большее число экономистов отбрасывало ограничительное толкование собственности, началось изучение этого вопроса в рамках целостной системы производственных отношений. Было покончено с прежней унификацией общенародной собственности и признано, что выбор форм собственности должен происходить независимо от субъективных желаний и представлений, что его надо проводить, руководствуясь факторами объективного характера. Реальная оценка достигнутого уровня и потребностей развития производительных сил привела к выводу о правомерности существования многообразных форм социалистической собственности, о допустимости развития индивидуального, частнособственнического и частнокапиталистического хозяйствования. Кроме того, было осознано, что разделение права собственности и права хозяйствования, воз17 Заказ № 505
257


можно, необходимо и дает ключ к решению вопроса об оживлении деятельности предприятий общенародной собственности.
Ведущее положение общенародной собственности в структуре социалистической собственности непосредственно определяет развитие народного хозяйства и судьбу реформы экономической системы. С другой стороны, углубление этой реформы, совершенствование механизма управления народным хозяйством и повышение его эффективности все чаще и чаще затрагивали проблему реформы существующих отношений собственности. Это означало, что реформа всенародной собственности стала актуальной и неотложной задачей.
Естественно, что этой проблеме было уделено основное внимание в ходе дискуссии о реформе форм собственности. В частности, было разработано немало проектов реорганизации всенародной собственности. Среди них предложение о приватизации государственной формы собственности, превращении ее в акционерную собственность обсуждалось особенно горячо.
Вопрос о присвоении, владении, распоряжении и использовании средств производства и вопрос о разделении права собственности и права хозяйствования начали обсуждаться еще на рубеже 50—60-х годов.
Сунь Ефань в одном из своих выступлений в 1961 г. сказал, что после завершения социалистического преобразования собственности на средства производства и создания всенародной собственности вопрос о праве хозяйствования и управления должен быть выдвинут на первый план. Он утверждал, что в условиях всенародной собственности один субъект (государственное предприятие) должен обладать правом владения, распоряжения и пользования средствами производства, а другой (государство)— правом собственности. Таким образом, он четко понимал необходимость разделения права собственности и права хозяйствования, подчеркивая, что без такого разделения было бы невозможно преобразование и улучшение общественно-экономической системы.1
В последующем сторонники этой точки зрения напомнили, что, по Энгельсу, государство пролетариата может предоставлять землю в аренду кооперативам, которые самостоятельно ведут хозяйствование под руководством государства. При этом государство остается хозяином земли. Ленин также утверждал, что при особых исторических условиях государство пролетариата может сдавать в аренду часть средств производства и предприятия капиталистам, характер отношений собственности на средства производства при этом в условиях аренды не изменяется. Разделение функций присвоения, владения, распоряжения и использования средств производства существовало в рабовладельческом, феодальном и капиталистическом обществе. Такое 1 Сунь Ефань. Сб. избр. работ. Тайюань, 1984. С. 241.
258


разделение необходимо и при социализме, ибо в случае непосредственного государственного управления всеми предприятиями государство не в состоянии эффективно выполнять свои экономические функции. В целях обеспечения положения предприятия как относительно самостоятельного товаропроизводителя необходимо признать за ним право хозяйствования, отделив его от права собственности. При этом характер государственной собственности не изменяется, а изменяется лишь форма хозяйствования или форма организации труда.2
Другие экономисты считали, что присвоение, владение, распоряжение и использование органически взаимосвязаны, представляя собой необходимые проявления права собственности. Государство владеет не просто правом собственности, но и другими правами. Поэтому было бы невозможно осуществлять единый государственный план и обеспечивать единое руководство народным хозяйством со стороны государства, если бы государство не могло реализовать свое право собственности на средства производства.
Согласно взглядам Хэ Ванляна и Ху Дона, разделение права собственности и права управления (хозяйствования) при феодализме и при капитализме не обязательно означает, что такое разделение необходимо и при социализме. При капитализме на предприятиях функции собственности и управления разделены между собой, а при социализме на предприятиях: трудящиеся выступают в двух лицах: хозяйственника и собственника. При этом государство является основным субъектом: права собственности, а предприятие реализует право собственности от имени государства.3
По сути дела, эта точка зрения означает, что предприятие не должно пользоваться правом на самостоятельность и независимость в вопросах производства, снабжения, сбыта, использования трудовых, финансовых и материальных ресурсов. Все эти права должны быть сконцентрированы в руках государства, а вся деятельность предприятий должна ориентироваться и направляться административно-управленческой системой. В противном же случае всенародная собственность якобы перестает быть всенародной, а распадается на местную, ведомственную собственность или собственность предприятий. Согласно этой точке зрения государственная форма собственности характеризуется непосредственным слиянием трудящихся со средствами производства, что означает сосредоточение в лице производителя одновременно функций собственника средств производства, субъекта их присвоения, владения, распоряжения и пользования. В условиях реформы предоставление предприятиям: 2Хэ Ван лян, Ху Дон. Теория и практика реформы собственности в социалистических странах. Пекин, 1987. С. 98.
3 Там же. С. 99—100.
17*
259»


права хозяйствования и соединение ответственности, прав и интересов не означают отделения права собственности от права хозяйствования.
С углублением дискуссий по этому вопросу, в связи с развертыванием реформы экономической системы все большее число экономистов признавали, что при государственной собственности все средства производства предприятий принадлежат государству, но на самом деле они используются и управляются не государством непосредственно, а предприятиями. Следовательно, разделение права собственности и права хозяйствования целесообразно и необходимо. Наличие у предприятий права хозяйствования (владение, распоряжение и управление средствами производства) не ведет к ослаблению общественного характера государственной собственности, а, наоборот, •способствует адекватному проявлению отношений государственной собственности.
Практика показывает, что в случае сосредоточения административно-командной хозяйственной функции в руках государства предприятие является только придатком административного органа, не имея достаточной возможности самостоятельно использовать средства производства и хозяйствовать. А это обязательно ведет к нерациональному использованию средств производства и низкой эффективности хозяйствования.
Учитывая общепринятую точку зрения о необходимости и возможности разделения «двух прав» и требование улучшения хозяйственного механизма в государственном секторе, государство внедрило экспериментальную систему «подрядной хозяйственной ответственности», направленной на расширение прав предприятий и их директоров на относительно самостоятельное хозяйствование. Отмечалось, что предоставление предприятиям соответствующих прав хозяйствования и управления способствует оживлению и оздоровлению их хозяйственной деятельности, является центральным звеном укрепления активности и жизненности предприятий. В центре всей экономической реформы находятся вопросы совершенствования хозяйственной деятельности предприятий на основе принципа отделения права собственности от права хозяйствования. Реализация этого принципа призвана постепенно создать самоконтролирующийся механизм поведения предприятий, их новую организационную структуру, отвечающую требованиям модернизации крупного общественного производства.
В реальной экономической жизни всенародная собственность выступает в форме государственной собственности и на протяжении достаточно длительного периода эти два понятия отождествлялись друг с другом. Считалось, например, что средства производства как объекты всенародной собственности должны управляться лишь из общественного центра или «общественным органом» — государством. Хотя средства производства го260


сударственных предприятий юридически принадлежат всему народу, но каждый человек в отдельности лично и непосредственно распоряжаться ими не может. Эту функцию может выполнить лишь орган, являющийся выразителем интересов всего народа. Таким органом может быть при существующих условиях, лишь государство диктатуры пролетариата.
Поэтому Цзян Сюэмо, У Цзянлян и ряд других экономистов доказывали, что при социализме государство не просто» формально, но и на деле представляет интересы всех членов, общества. Поскольку на протяжении всего периода существования социализма государство будет существовать, постольку всенародная собственность будет выражаться в форме государственной собственности. Непосредственный характер соединения трудящихся со средствами производства при государственной собственности обусловливает своеобразие всенародной собственности. Хотя использование и распоряжение средствами производства осуществляется через государственные органы управления, но это всего лишь конкретная организационная форма производства, соответствующая условиям крупного общественного производства. При государственной форме собственности трудящиеся принимают участие в управлении на всех его ступенях. Помимо этого, основная часть прибавочного продукта государственных предприятий принимает форму централизованного чистого дохода государства и используется последним в интересах всех членов общества. Это означает, что государственная собственность и всенародная собственность по сути одно и то же. С другой стороны, лишь государственная собственность позволяет формировать основу производственных отношений социализма, согласовывать различные интересы общества и планомерно развивать экономику. Практика же показала, что недостатки, которые имелись в развитии народного хозяйства,, в деле повышения эффективности хозяйствования, обусловлены не наличием государственной собственности, а явились следствием ошибок в экономической политике.4
Этот взгляд имел относительно широкое распространение до начала экономической реформы и в начальный ее период. С развертыванием же дискуссии все больше утверждалась другая точка зрения: государственная собственность не является всенародной собственностью, потому что соединение средств производства с производителями в действительности происходит не непосредственно, а косвенно, ибо ряд звеньев воспроизводства находится под контролем административно-государственных органов. Хотя государство распоряжается большей частью прибавочного продукта предприятий, но эта часть на самом деле используется не всем обществом.
4 Ежемесячник теории. 1979. № 10.
26!


Дун Фунжен утверждал, что социалистическая общенародная собственность — это общественная форма собственности, прямо соединяющая работников со средствами производства, делающая необходимым, чтобы трудящиеся непосредственно управляли средствами производства, составляющими общенародную собственность, управляли производством, обменом, распределением и другой деятельностью предприятий. Чтобы трудящиеся лучше хозяйствовали и управляли этими средствами производства, необходимо, чтобы их интересы были напрямую связаны с интересами своего предприятия. Однако государственная форма собственности не в состоянии соединить подобным образом работника со средствами производства, трудящиеся не имеют права подвергать сомнению какое бы то ни было решение вышестоящих государственных административных органов, состояние хозяйства предприятия не имеет прямой связи с их интересами. Каким же образом люди труда могут играть роль хозяина средств производства? И как они могут лучше управлять, лучше использовать эти средства производства?5
Развивая эту мысль, Чжао Пинцу и Хэ Вей отмечали, что на самом деле в настоящее время «не существует всенародной собственности, а существует лишь государственная». Все средства производства не принадлежат всем членам общества: крестьяне, например, составляющие около 80% всего населения, не имеют права собственности на средства производства, являющиеся всенародной собственностью. К. Маркс и Ф. Энгельс многократно указывали на то, что пролетариат, получив власть и осуществив национализацию средств производства, должен создать государственную собственность. «Как государственная собственность, так и всенародная собственность являются лишь отдельными формами общественной собственности. Если бы мы объективно признали создание в результате социалистического преобразования собственности лишь государственной собственности, а не чистой всенародной собственности, то возможно избежали бы поспешности в осуществлении перехода от индивидуальной собственности к народной коммуне и от коллективной к так называемой всенародной собственности в прошедшие годы... Если же у нас существует всенародная собственность, то трудящиеся должны иметь право участвовать непосредственно в управлении средствами производства, в то время как на государственных предприятиях они не имеют этого права. Руководство предприятиями выбрано не самими рабочими, хозяйственный план предприятий установлен государственно-административными органами, функции сбыта продукции и распределения прибыли тоже остаются за этими органами».6
5 Экономическое исследование. 1979. № 1.
6 Вестник Цзян Си университета. 1981. № 1.
262


Согласно суждению, которое одержало верх в дискуссии, государственная форма собственности не полностью совпадает с всенародной собственностью по уровню обобществления и управления. Однако в современных условиях она все-таки остается основной формой общественной собственности. Между тем ряд недостатков, которые выявились в ходе строительства социализма, связаны с несовершенством этой формы. Поэтому экономисты-теоретики относительно единодушно утверждали, что немедленное усовершенствование и преобразование государственной собственности является важным звеном реформы экономической системы в целом.
Вместе с тем существует разнообразие мнений в отношении путей осуществления реформы государственной собственности.
Одни полагают, что реформа собственности должна быть ограничена рамками сохранения доминирующего места государственной собственности в структуре социалистической собственности. Цель реформы, согласно их представлению, состоит в защите и усовершенствовании государственной собственности, а не в ее изменении. Такое усовершенствование предполагается осуществить главным образом путем внедрения системы подрядной хозяйственной ответственности, арендной системы, которые характеризуются не изменением отношений собственности, а лишь расширением некоторых прав предприятий в хозяйствовании. Замена метода директивного административного планирования методом экономического, правового управления укрепляет жизнеспособность предприятий и повышает эффективность их хозяйствования.7
Суть вышеизложенной точки зрения заключается в том, что- оы не ослабить, а сохранить доминирующее положение государственной собственности в ходе реформы системы социалистической собственности. Главный путь к этому видится в расширении права хозяйствования предприятий.
Это действительно необходимо в начальный период реформы для освобождения предприятий от жестких оков традиционной системы хозяйствования, которая тесно связана с монопольной структурой общественной собственности. Но, на наш взгляд, было бы ошибочно видеть цель и перспективу реформы отношений собственности лишь в разделении «двух прав» и в расширении права хозяйствования предприятий.
Допуская возможность изменения положения государственной собственности в социалистической экономике, некоторые ученые полагают, что для улучшения хозяйствования и повышения эффективности «части мелких государственных предприятий можно использовать коллективную или другие формы хозяйствования (например, сдать предприятие в аренду или продать), при этом небольшая часть государственной собственности 7 Свет. 1982. 3 апр.
233


превратится в коллективную или частную собственность, это не только не изменяет коллективистскую основу социалистической экономики в целом, но и представляет собой необходимое звено в процессе преобразования и улучшения общественной собственности и повышения уровня хозяйствования предприятий государственного сектора».8
Эта точка зрения представляла шаг вперед по сравнению с первым взглядом, так как допускала продажу части мелких предприятий коллективу или индивидууму. Вместе с тем эти мелкие предприятия не играют определяющей роли для улучшения отношений государственной собственности и для повышения эффективности народного хозяйства в целом. Что же нужно делать с остальными — крупными и средними государственными предприятиями?
В ходе эксперимента и дальнейшего развертывания процесса разделения «двух прав» на крупных и средних государственных предприятиях появился ряд трудностей. Например, многие предприятия, пользуясь имеющимися правами, проявляют заботу только о собственных интересах, игнорируя и даже нанося ущерб государственным интересам в целом. Все большее число ученых начали искать пути решения этой проблемы.
Цзян Ивый и Чжин Чжонхуа отмечали, что эксперимент по внедрению системы подрядного, арендного хозяйствования и даже продажа части мелких предприятий не разрешили вопрос о разграничении имущественных отношений между государством и предприятием. А такая нерешенность ведет к вмешательству в производство и хозяйствование со стороны административных органов, к косности хозяйственного мышления, к сохранению обособления отраслей, ведомств и районов, препятствующего развитию горизонтальных связей между предприятиями в соответствии с требованиями высокосоциализированного производства. При сохранении монопольного положения государственной собственности предприятия будут и в дальнейшем лишены права собственности. В этом случае трудно достичь целей коренного оживления экономики на микро- и макроуровне. Следовательно, одним из желательных направлений реформы государственной собственности является преобразование государственных предприятий в акционерные.9
Хэан Чиго также полагал, что главным препятствием в обеспечении эффективного функционирования народного хозяйства является неопределенность соотношения имущественных и хозяйственных отношений в рамках государственной собственности. Внесение полной ясности в этот вопрос — основное требование товарного хозяйствования. Для создания экономической системы, базирующейся на товарном хозяйствовании, необхо8 Там же. 1984. 26 авг.
9 Экономическое исследование. 1988. № 4.
264


димо перестроить государственную собственность. «А акционерная собственность как раз и позволяет идеально разграничить имущественные и хозяйственные отношения. Поэтому, бесспорно, это одно из основных направлений реформы государственной собственности».10
По мнению этих ученых, акционерная собственность является активной формой осуществления непосредственного присвоения и владения средствами производства со стороны трудящихся в условиях товарного социалистического хозяйства. Она соединяет материальные интересы трудящихся как собственников и акционеров с хозяйственными интересами предприятий и, таким образом, непосредственно заинтересовывает трудящихся в повышении эффективности хозяйствования на своих предприятиях. Помимо этого, акционерная собственность позволяет мобилизовать свободные денежные средства в целях увеличения накопления для развития производства и повышения конкурентоспособности продукции, осуществлять рациональное распоряжение имеющимися средствами и ресурсами, а также направлять народное хозяйство в целом в русло динамического эффективного развития, вырастить кадры высококвалифицированных хозяйственников и предпринимателей. Сторонники акционерной собственности также доказывали, что ее развитие не изменит общественной природы собственности на государственные предприятия.
По мнению Ли Илина и Лю Шбая, развитие акционерных предприятий создает возможность увеличения количества денежных средств, которые присваиваются общественным хозяйством. Превращение государственных предприятий в акционерные способствует лишь плюрализации форм общественной собственности, но не изменяет общественный характер предприятий. Монопольному положению государства приходит конец, ибо акционерный капитал формируется за счет не только государственных, но также коллективных и индивидуальных паевых взносов. В каком объеме допускается индивидуальный пай? В настоящее время, как правило, индивидуумы не могут стать главными пайщиками крупных акционерных предприятий. Но если бы даже они стали таковыми, акционерные предприятия все равно остались бы социалистическими предприятиями, так как сами индивидуумы — это трудящиеся. Индивидуальные акции базируются на единстве и сочетании «двух прав»: права на присваиваемую индивидуумом часть продукта как прошлого, так и живого труда. Доходы и прибыль, которые получают трудящиеся акционеры (проценты, дивиденды и т. д.), не только воплощают их общие интересы, но и возлагают на них общую ответственность за хозяйственный риск. Доходы, полученные в виде процентов и дивидендов, являются результатом как 10 Свет. 1987. 10 окт.
265


прошлого, накопленного, так и живого труда. Как зарплата, они представляют собой форму реализации принципа распределения по труду.11
Обосновывая необходимость развития акционерной собственности, Гу Бейдон и Лю Еижун подчеркивали, что такое развитие способствовало бы достижению оптимального сочетания интересов и имущественных прав государства и предприятий, укреплению комплексной реформы на макроуровне в соответствии с углублением реформы предприятий. Они отмечали, что «надо постепенно создавать орган управления государственными денежными средствами и совершенный рынок акций, совершать переход и соединение различных форм хозяйственной ответственности предприятий с акционерной собственностью».11 12
Создание акционерных предприятий в государственном секторе, будучи смелым и оригинальным направлением реформы государственной собственности, вызвало различные сомнения и критику. Некоторые экономисты утверждали, что акционерная собственность применяется буржуазией для ослабления противоречий между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения средств производства и потому носит капиталистический характер. Их беспокоит то, что акционерная реформа собственности превратит общественную собственность в частную.
Так, Ма Бин полагает, что акционерные предприятия, средства которых присваиваются непосредственно акционерами, отнюдь не носят какой бы то ни было общественный характер. Превращение государственной собственности, принадлежащей всему народу и находящейся в распоряжении государства, в акционерную форму означало бы, что в общественном секторе экономики развивается частная собственность.13
Гуань Мэнцзэ обратил внимание на то, что акционерные предприятия в КНР, как правило, могут выпускать З.вида акций: всенародные, коллективные и индивидуальные. Это ведет к изменению характера собственности государственных предприятий. Такие акционерные предприятия являются предприятиями смешанной собственности, включающими элементы как общественной, так и частной собственности, и соответственно они уже не носят всенародного характера. «Происходит расслоение и распад всенародной собственности и приватизация государственных предприятий».14
Согласно другому мнению характер акционерных предприятий зависит от того, в чьих руках находится контрольный пакет акций. Цзян Сюэмо опасался, что «если контрольный пакет акций будет принадлежать не государственным организациям, 11 Народная газета. 1986. 26 сент.
12 Общественные науки Китая. 1988. № 3.
13 Обзор экономической литературы. 1986. № 10.
14 Сравнительный анализ социально-экономических систем. 1987. № 3.
266


а коллективам или отдельным лицам, то характер всенародной собственности на государственных предприятиях изменится коренным образом. В таком случае оно перестанет быть предприятием всенародной собственности».15
Исходя из такого понимания, предлагалось запретить индивидуальные акции, так как их использование приводит к расколу между трудящимися. А доходы, состоящие из дивидендов и процентов, носят отчасти эксплуататорский характер и приводят к образованию слоя тунеядцев в обществе.
Такого рода точки зрения полностью отрицают любую возможность экспериментировать с внедрением акционерной системы в государственном секторе. В ходе дискуссии они, однако, не получили широкого распространения.
Существовала и другая точка зрения, согласно которой акционерная реформа собственности — одно из наиболее перспективных направлений реформы государственной собственности — может сначала применяться экспериментально для проверки на практике, но не может сразу и всесторонне развертываться на всех государственных предприятиях, пока не накоплен достаточно успешный опыт.
Сэ Муцзя отмечал, что «при сохранении ведущей роли государственной собственности можно допустить выпуск акций на некоторых предприятиях, провести соответствующие эксперименты, а также создать акционерные компании, характер деятельности которых связан с удовлетворением наиболее важных потребностей общества, но необходимо сохранять в них доминирующую роль государственных ведомств или специальных государственных предприятий. А распределение прибылей, процентов и дивидендов должно осуществляться в пользу государственных акционеров».16
У Кианци же утверждал, что по сравнению с арендной и подрядной формами хозяйствования акционерная форма имеет определенные преимущества, но и она далеко не является панацеей от всех бед. Некоторые ее преимущества, очевидные в капиталистической экономике, не обязательно должны реализовываться в КНР — в условиях несовершенной рыночной системы, неотработанной системы ценообразования. В последние годы уже обнаружился ряд трудностей в связи с бесконтрольным ростом акционерной формы собственности. Поэтому «необходимо объективно анализировать возникающие в ходе введения акционерной формы собственности различные противоречия и надлежащим образом разрешать их». Во-первых, необходимо изучить отрасли, в которых целесообразно проводить акционирование собственности, вводить акционерную систему, исходя прежде всего из интересов развития всего народного хозяй15 Экономическое исследование. 1988. № 3.
16 Там же. 1987. № 12.
267


ства. Во-вторых, государство должно установить более благоприятные условия для вложения капитала в акционерные предприятия, действующие в отраслях инфраструктуры. Необходим государственный контроль и централизованное управление для обеспечения концентрации средств в нужных направлениях, а также для того, чтобы содействовать здоровому развитию акционерной реформы собственности.17
Этот вариант развития акционерной реформы собственности более соответствует реальностям, существующим в стране в настоящее время. Он также позволяет избегать острых социальных потрясений, которые могли бы быть результатом поспешного осуществления этой реформы. За короткое время этот вариант приобрел множество сторонников среди экономистов.
По прогнозу некоторых экономистов, акционерные компании будут быстро развиваться, потому что эта форма, будучи хорошим видом организации имущественных отношений при социализме, позволяет организовать эффективную систему, включающую различные формы собственности на одном предприятии.
Некоторые экономисты отдают предпочтение так называемой «собственности предприятия». По мнению сторонников этих взглядов, собственность предприятия есть одна из форм социалистической собственности, образуемая безвозмездно или за плату путем превращения государственной собственности в форму собственности предприятия. В последнем случае предприятие должно возвратить государству стоимость средств производства путем отчислений из той части прибыли, которая остается предприятию после того, как произведены все другие расчеты между государством и предприятием. Собственность предприятия отличается, по их мнению, от коллективной собственности тем, что денежные средства предприятия образуются за счет государственных источников накоплений предприятия, а не за счет личных взносов работников предприятия. Работники предприятия не являются непосредственными владельцами средств производства предприятия, как на коллективных предприятиях.
Хэ Вы утверждал, что «переход от государственной собственности к собственности предприятия является шагом вперед, а не наоборот. Экономические отношения на таком предприятии более соответствуют требованию развития производительных сил, что позволяет в значительно большей мере мобилизовать активность трудового коллектива и внутренние резервы предприятия. Благодаря тому, что предприятие сосредоточивает в своих руках право собственности на средства производства и осуществляется действительно непосредственное объединение собственника и хозяйственника в одном лице, собственность предприятия представляет собой переходную форму от государ17 Там же. 1989. № 5.
238


ственной собственности к собственности объединения свободных людей».18
Суть этого представления заключается в том, что предприятие должно иметь право собственности на средства производства, осуществлять непосредственное соединение собственника и хозяйственника в процессе производства, окончательно разрешить вопрос о разграничении имущественных и хозяйственных отношений между государством и предприятием, что позволит предприятиям стать настоящими независимыми товаропроизводителями.
Не соглашаясь с этим мнением, Цзян Сюэмо отмечал, что собственность предприятия будет способствовать, по сути дела, эволюции всенародной собственности в коллективную собственность. Если все государственные предприятия будут предприятиями такой собственности, то в народном хозяйстве будет потеряна опора. Планомерное и пропорциональное развитие народного хозяйства в целом не будет гарантировано. При этом работники разных по размеру предприятий находятся в неодинаковом положении, что ставит их в конечном итоге в неравные условия с точки зрения величины средств производства, которыми они могут распоряжаться.19
По мнению большинства экономистов, собственность предприятия, по существу, не отличается от коллективной собственности. Результаты эксперимента, осуществлявшегося в последние годы в этой области, оказались противоречивыми: активность трудящихся повысилась, возросла эффективность хозяйствования на отдельных предприятиях, однако государственный контроль и регулирование на макроуровне ослабли. Проявилось нерациональное поведение предприятий, особенно в вопросах распределения материальных ресурсов между государством и предприятиями. Теоретические предложения о развитии собственности предприятий разработаны пока недостаточно, и эксперимент в этой сфере широко не распространяется.
Надо также отметить, что в китайской экономической литературе в последние годы часто звучали призывы к приватизации государственной собственности; в подтверждение правильности этой теории приводился довод о том, что создание «собственности трудового индивидуума» позволит преодолеть существенный недостаток — фактическое отделение трудящихся предприятия от прав присвоения, распоряжения средствами производства.
Нельзя не согласиться с экономистом Ли Вы сином, который писал: «...осуществление собственности трудового индивидуума представляет собой лишь овладение трудящимися частью стоимости средств производства предприятия, которая накоплена прошлым трудом трудящихся этого предприятия. Превраще18 Там же. 1986. № 9.
19 Там же. 1988. № 3.
269


ние государственной собственности на эту часть средств производства в индивидуальную собственность трудящихся позволит коренным образом решить проблему нерационального поведения предприятий в процессе эксперимента с подрядной и арендной формами хозяйствования, разделить отношения собственности и отношения хозяйствования на предприятии. После того как трудящиеся купили пай предприятия или получили безвозмездно все средства производства от государства, государство больше не имеет на них прав, оно не может назначать директоров предприятия, так что создаются условия для развития экономической демократии, для реализации возможности осуществлять всеми трудящимися самостоятельное хозяйствование».20
Хуа Сен, Чжан Сюэчэн, Ло Сяопэн писали, что «в процессе строительства социализма компартия может кратко выразить суть своей экономической политики следующими словами: заново создать собственность трудового индивидуума. В экономике, где полностью ликвидирован такой вид собственности, как собственность трудового индивидуума, выбор экономически рационального поведения на уровне коллектива или общества лишен защиты от режима».21
Су Шаоцжи и Фань Лицжи подчеркивали, что волна приватизации распространилась по всему миру с начала 80-х годов. Частная собственность необходима и при социализме. «Не осуществив проведение приватизации народного хозяйства, невозможно провести реформу ценообразования, реализацию прав и интересов субъектов арендного хозяйствования в КНР. Приватизация средств производства является единственным путем к окончательной победе реформы экономической системы... Государственная собственность исчерпывает свои возможности, с ней тесно связаны взятки и коррупция. Частная экономика играет важнейшую роль в современных условиях, придает жизненность, движущие силы всему народному хозяйству, полезна как отдельному индивидууму, так и государству и всему народу. Важнейший секрет экономических успехов „четырех азиатских тигров” заключается именно в предоставлении достаточно большой экономической свободы индивидууму, в создании строгой системы защиты и поощрения частной собственности... Если семейная аренда является первым шагом реформы в сельском хозяйстве, то развитие частной собственности должно быть вторым радикальным шагом на пути реформы в КНР».22
Эта точка зрения выражает стремление к коренному изменению отношений собственности, подчеркивая важность повышения инициативы трудящихся посредством соединения в одном лице собственника и хозяйственника, посредством повышения 20 Там же. 1986. № 11.
21 Там же. 1988. № 11.
22 Обзор мировой экономики. 1989. 6 февр.
270


материальной заинтересованности трудящихся в результатах производства, посредством организации народного хозяйства по рыночным принципам.
Подъем настроений в пользу этой теории был обусловлен многими факторами, важнейшие из которых вытекали из последствий эксперимента по разделению «двух прав». В его ходе выявились реальные трудности в четком определении демаркационной линии в практике разграничения «двух прав». В действительности дело сводилось либо к чрезмерно жесткому контролю со стороны государства над хозяйствованием предприятий, либо к слишком слабому макрорегулированию, что приводило к нерациональному хозяйственному поведению предприятий.
Необходимо было найти наиболее рациональный вариант реформы. К тому времени произошло заметное повышение эффективности хозяйствования и улучшение управления на предприятиях, которые превратились из государственных в частные. Увеличение числа мелких предприятий частной собственности принесло определенные положительные результаты: расцвет рынка, повышение уровня зажиточности части людей и т. д. Помимо этого, немалое влияние на часть экономистов оказало изучение зарубежного опыта в сфере частного предпринимательства.
Бесспорно, эта теория, обосновывающая необходимость достаточно широкой приватизации в КНР, далеко не совпадает с традиционной теорией социалистической собственности и,, естественно, вызывает со стороны некоторых экономистов осуждение и критику.
Например, Сэ Муцзяо считает, что «приватизация средств производства (государственных и коллективных), превращение общественной собственности в частную не только не укрепляют общественную собственность, но и ослабляют ее».23
Лю Гогуань утверждал, что «путь приватизации или капиталистическая модель развития отнюдь не отвечает условиям Китая. Одностороннее подчеркивание критерия производительных сил, игнорирование критериев социализма, даже стремление к замене общественного хозяйства частным хозяйством в целях развития товарного хозяйствования, не является правильным».24 Согласно этому взгляду приватизация противоречит социализму, частная собственность, конечно, целесообразна для развития товарного хозяйства, однако это не может стать основанием для приватизации средств производства государственного сектора. Любая реформа может идти лишь в рамках обеспечения ведущего места государственной собственности.
Кроме того, некоторые экономисты опасаются возможности возникновения трудностей в процессе осуществления приватизации государственных предприятий, особенно крупных и средних.
23 Экономическое исследование. 1987. № 2.
24 Там же. 1989. № 9.
271


Ма Циндон и Хо Циянчжон, например, высказали сомнения в том, найдется ли у трудящихся достаточно денег для покупки средств государственных предприятий в случае продажи их акций. Сможет ли народ пережить крупные социальные потрясения в результате перемен? Сможет ли государство по-прежнему осуществлять эффективное управление хозяйственной деятельностью общества в целом? Если же безвозмездно распределить между отдельными работниками средства производства предприятия, то крупные средства производства будет трудно разделить на равные мелкие части. Нелегко будет и рассчитать разницу в стоимости средств производства между различными предприятиями. Если даже предположить, что эти вопросы можно разрешить, так что все трудящиеся будут собственниками средств производства предприятия, то кто из них будет фактически выполнять функции собственника? По мнению Ма Цындона и Хо Циянчжона, в настоящее время можно допустить сначала продажу или сдачу в аренду индивидуумам мелких и средних предприятий. Что касается крупных предприятий, то главная задача не заключается в немедленном изменении формы существующей там собственности.25
Отличаясь друг от друга, вышеперечисленные варианты реформы государственной собственности имеют общую особенность, которая состоит в том, что предлагается заменять государственную форму собственности другой формой собственности (акционерной, собственностью предприятия или частной). В процессе дискуссии, желая преодолеть односторонность каждого варианта, все большее число экономистов отдает предпочтение такому направлению реформы монопольной государственной собственности, которое заключается в ее замене смешанной или многоукладной формой собственности.
Согласно этой точке зрения у каждой формы собственности, в том числе у каждой формы общественной собственности, есть свои преимущества и недостатки.
Цель экономики, базирующейся на общественной собственности, легко согласуется с общими целями всего общества; хозяйствование на основе общественной собственности, занимающей ведущее место в народном хозяйстве, обеспечивает реализацию этих целей, социальную справедливость, социалистическую направленность развития народного хозяйства. Однако отсутствие разграничения имущественных отношений между государством и предприятиями ведет к низкой эффективности хозяйствования государственных предприятий.
А индивидуальная и особенно частная экономика активно участвуют в рыночной конкуренции под воздействием экономических интересов и рыночного регулирования. Несмотря на высокую эффективность хозяйствования, в то же время она нано25 Там же. № 4.
272


сит ущерб делу социальной справедливости и увеличивает разницу в доходах.
При современной архитектонике экономических и политических отношений в Китае существует определенная опасность сползания страны на путь бюрократического капитализма. Все это требует сохранения ведущего места общественной собственности и осуществления необходимого регулирования развития индивидуальной собственности. Наиболее целесообразно было бы создать многообразную структуру во главе с различными формами общественной собственности, заменяя старую структуру собственности, в которой государственная собственность занимает диктаторское положение.
Дун Фунжэнь утверждал, что сохранение государственной формы собственности необходимо в отраслях народного хозяйства, касающихся политических и экономических основ государства, обеспечивающих совокупные интересы общества, или в отраслях, требующих монопольного хозяйствования. Остальные государственные предприятия могут быть преобразованы в предприятия коллективной, смешанной, индивидуальной или частной собственности. «Такое многообразие форм собственности позволит обеспечить взаимодополнение преимуществ, связанных с каждой из них. Оно поможет урегулировать взаимосвязи между социальной справедливостью, эффективностью, общим благосостоянием и преодолением нерациональной разницы в доходах, общественными и индивидуальными интересами, планомерностью и гибкостью хозяйствования, а также эффективностью хозяйствования па макро-, микроуровне. Формирование и развитие многообразной структуры собственности будет содействовать образованию совершенной рыночной системы и рационального механизма хозяйствования при социализме».26
Экономическая жизнь является сложной и динамичной системой, условия развития общественного производства многообразны. Следовательно, структура производственных отношений, прежде всего отношений собственности, также должна быть многообразной и гибкой. Стремление к замене многообразных форм собственности одной «чистой» и «совершенной» нецелесообразно и нереально.
Лю Гогуань отмечал, что в современной экономике Китая смешанная (многообразная) собственность и рыночный механизм могут взаимно сосуществовать в течение довольно длительного периода времени, который можно прогнозировать. «Видимо, курс на смешанную экономику в высокой степени отвечает условиям Китая. Он может, с одной стороны, соответствовать рыночной ориентированности реформы, а с другой—поддержать курс на социализм, где общественная собственность является главной».27
26 Там же. 1988. № 7.
27 Там же. 1989. № 9.
18 Заказ № 505
273


В результате анализа материалов дискуссии о реформе отношений собственности можно сделать заключение, что вывод о целесообразности замены традиционно монопольного положения государственной собственности многообразными формами собственности определяет главное направление теоретических разработок по этому вопросу. Правильность этого вывода в конечном итоге должна получить подтверждение в ходе проводимого в настоящее время в КНР эксперимента и в последующей практике.
Очерк четвертый
ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЗАКОН стоимости
Отвечая на вопрос об объективной причине существования товарного хозяйства при социализме, традиционная теория ссылалась на факт существования двух видов социалистической собственности на средства производства — всенародной и коллективной.
Так, Гуань Мэнцзэ писал, что существуют только две формы общественной собственности. «Чтобы создать нормальные хозяйственные связи между государством и народными коммунами, а также между самими народными коммунами, необходимы товарное производство и товарный обмен. Все средства производства и средства потребления, которые попадают в обмен между предприятиями, представляющими две формы собственности, и между коллективными предприятиями путем купли-продажи, являются товарами. Помимо этого, купля-продажа товаров широкого потребления между работниками коллективных и государственных предприятий также отражает товарные отношения. А средства производства, которые распределяются между государственными предприятиями, не являются товарами, потому что в конце концов они остаются в руках государства и, таким образом, собственник этих средств производства не изменяется. Одним словом, в настоящее время главной причиной существования товарного производства и товарного обмена остается сосуществование всенародной и коллективной собственности».1
Сунь Ефань также считал, что обмен продуктами между предприятиями, представляющими различные виды собственности, является товарным, а внутренний обмен в рамках всенародной собственности — не товарный обмен, а лишь продуктообмен. По его мнению, обмен между государственными предприятиями не означает действительного перехода права присвоения 1 Экономическое исследование. 1959. № 2.
274


товара из одних рук в другие, так как у них единый собственник — государство.2
Очевидно, что эта точка зрения сформировалась под влиянием теории И. В. Сталина о причине существования товарного производства при социализме, которую он изложил в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР».
Начиная с 1957 г. некоторые ученые стали высказывать несогласие с этой точкой зрения.
Ло Гэнмо, например, утверждал, что купля-продажа товаров между государственными предприятиями объясняется хозрасчетными отношениями между государством и предприятиями, принципом самоокупаемости и возможностью получения премии за счет прибыли предприятия.3
Юй Ляньсин также отмечал, что необходимость товарного производства и товарного обмена при социализме связана с действием закона распределения по труду, который требует от трудящихся заботиться о развитии и улучшении всего общественного производства, исходя из индивидуальных интересов. Распределяя потребительские товары между индивидуумами, общество использует главным образом принцип эквивалентного обмена.4
Развивая эту тему, Чжан Ецен отмечал, что существование товарного хозяйства не имеет никакой связи с сосуществованием двух видов социалистической собственности. Товарные отношения между государственными предприятиями существуют потому, что «сохраняется разница в материальном положении между организациями всенародной собственности. Материальное стимулирование служит одной из движущих сил производства. Государственные предприятия обычно очень заботятся о своих производственных результатах и материальном стимулировании. Это порождает разницу в интересах между различными государственными предприятиями, из которой неизбежно вытекают товарное производство и товарный обмен».5
На рубеже 50—60-х годов некоторые экономисты отказались от шаблонного объяснения необходимости товарных отношений сосуществованием двух видов общественной собственности. Они отмечали, что товарно-денежные отношения существуют и в государственном секторе и начали исследовать причину существования товарно-денежных отношений при социализме с позиции различия интересов. Эта точка зрения, несомненно, была шагом вперед. Однако в течение длительного времени она все же не могла одержать верх.
В 60—70-х годах нормальной дискуссии по этому вопросу не было.
2 Общественные науки Китая. 1980. № 11.
3Ло Гэнмо. Товар и деньги при социализме. Шанхай, 1957. С. 16.
4 Обобществление. 1957. 27 янв.
5 Экономическое исследование. 1959. № 6.
18*
275


В соответствии с авторитетным для того времени и получившим отражение в учебнике политической экономии социализма взглядом, «при социализме в обмене между различными формами собственности на средства производства и различными собственниками возникает переход права собственности. Поэтому такой обмен сохраняет основные черты общего товарообмена, представляет собой товарный обмен... товарный обмен при социализме, судя по основному свойству, все-таки не отличается от товарного обмена в старом обществе».6
Ясно, что в качестве причины существования товарных отношений при этом рассматривалось наличие разных видов собственности.
С начала 80-х годов экономисты вое чаще стали обращать внимание на вопрос о причине существования товарно-денежных отношений между предприятиями внутри всенародной собственности. При этом они исходили из наличия разницы в экономических интересах между ними.
Так, Ма Хун говорил, что на государственных предприятиях между трудящимися сохраняется различие в индивидуальных интересах, которое необходимо урегулировать путем обмена эквивалентного труда. Эти отношения эквивалентного обмена труда между трудящимися «в первую очередь находят свое отражение в эквивалентном обмене продукцией между государственными предприятиями. Все это определяет относительную самостоятельность экономических интересов отдельного предприятия, его относительную обособленность от других предприятий. Поэтому отношения между государственными предприятиями могут строиться только на принципе обмена эквивалентов, т. е. на принципе товарного хозяйствования».7
У Чжаншэн подчеркивал, что причиной существования товарного производства и товарного обмена внутри всенародной собственности является различие в интересах, связанное с тем, что труд остается средством для жизни. Он отмечал: «Поскольку труд остается средством для жизни, необходимо осуществлять оплату по труду. А поскольку оплата по труду составляет основной источник благосостояния трудящихся, различия в интересах существуют не только между индивидуальными, но и между государственными предприятиями... различия их материальных интересов требуют установления эквивалентного обмена труда, т. е. формы товарного обмена».8
Надо признать, что объяснение необходимости товарного производства при социализме исходя из различия экономических интересов между трудящимися и между государственными предприятиями является более обоснованным, чем из существования двух видов общественной собственности.
6 Политическая экономия социализма. Шанхай, 1975. С. 256.
7 Экономическое исследование. 1984. № 12.
8 Свет. 1984. 23 дек.
276


По мнению Вый Шинхуа, однако, такое обоснование все же не является вполне убедительным, ибо различия в интересах между предприятиями являются лишь результатом, а не предпосылкой сохранения товарных отношений между государственными предприятиями. Предприятия выступают как относительно самостоятельные товаропроизводители еще до реализации своих материальных интересов через закон товарного обмена. Иными словами, если предприятия не выступают в качестве товаропроизводителя, то между ними не будет товарного обмена. Приводился еще один аргумент, суть которого состоит в следующем. Своеобразие интересов различных цехов и участков внутри предприятий в условиях хозрасчетного, подрядного и арендного хозяйствования также сохраняется. Почему же цехи и участки не превращаются в относительно самостоятельных товаропроизводителей? Дело в том, что между цехами и участками нет разницы в отношениях собственности, в то время как внутри всенародной собственности, между государственными предприятиями, между административно-государственными и хозяйственными организациями фактически существуют отношения собственности. Одно предприятие не может присваивать, использовать средства производства другого предприятия. Помимо этого, различные объективные условия и уровень хозяйствования на разных предприятиях определяют разницу в их требованиях к достижению материального благосостояния. Все это означает неизбежность сохранения товарного хозяйства в государственном секторе.9
Здесь, таким образом, в качестве причин существования товарных отношений рассматриваются как относительная самостоятельность предприятий, так и различия в интересах между государственными предприятиями.
Общепризнано, что при социализме существуют товарное производство и товарный обмен, однако в трактовке характера и особенностей товарно-денежных отношений при социализме в китайской экономической литературе существуют заметные разногласия.
Некоторые экономисты отмечали, что товарное производство при социализме является принципиально новым видом товарного производства в человеческой истории, который не связан с каким бы то ни было элементом частной собственности.
Чжун Цзянлун считал, что товарное производство при социализме отражает «отношения товарищества и взаимопомощи. Оно не является всеохватывающей, всеобщей формой производства, как при капитализме, и главным образом ограничено предметами потребления и лишь частью средств производства. Рабочая сила не является товаром. Товарное производство здесь регулируется государством, что исключает возможность 9 Экономическое исследование. 1985. № 6.
277


возникновения капитализма, и действует на благо социализма и коммунизма».10 11
В отличие от этой точки зрения, Юй Линь подчеркивал, что товар, деньги, стоимость и цены являются остатками капитализма, которые придется сохранять в социалистическом обществе. «Товар при социализме все-таки имеет общие черты с товаром при капитализме. Невозможно появление какого-то социалистического товара, который полностью отличался бы от товара при капитализме». Именно потому, что товарный обмен связан с остатками частной собственности, существует возможность реставрации капитализма. В социалистическом обществе необходимо бороться со стихийными силами капитализма, которые порождают, в частности, товар, деньги и цены.11
Опасение, будто существование и развитие товарных отношений порождают возможность реставрации капитализма, было сравнительно широко распространено в 60—70-е годы, особенно в период «культурной революции». Тогда же широко распространилось мнение, будто бы реставраторская деятельность буржуазии как старого, так и нового поколения, а также коррупция, взяточничество, перерождение кадров работников государственного аппарата и другие злоупотребления тесно связаны с товарно-денежными отношениями. Если «не ограничить товарное производство и товарный обмен, буржуазия будет рождаться, а влияние капитализма будет все более возрастать».12
В 70-е годы Мао Цзэдун неоднократно высказывал мысль о том, что в условиях отсутствия существенной разницы в товарно-денежных отношениях при капитализме и социализме мелкое частное товарное производство легко порождает новую буржуазию. В связи с этим он отмечал, что в условиях диктатуры пролетариата частное производство должно быть ограничено.
Такие высказывания Мао Цзэдуна противоречили его сравнительно верным взглядам на развитие товарного производства и обмена, которые он высказывал в 50-е годы. Тогда он подчеркивал значение и необходимость сохранения и развития товарного производства и использования закона стоимости при социализме.
Бывший председатель КНР Лю Шаоци и видный экономист, государственный деятель Чэн Юань еще тогда предлагали разрешить ввести семейный подряд в деревне и развивать товарное производство, уважать и использовать принцип хозрасчета на предприятиях.
Но эти их теоретические установки были раскритикованы в середине 60-х годов, и эксперименты с подрядной системой в деревне получили лишь весьма ограниченное распространение. 10 Фронт теории. 1959. № 1.
11 Новое строительство. 1965. № 6.
12 Флаг. 1975. № 4.
278


Под влиянием левацкого представления «товарное производство— это реставрация» нормальное товарное хозяйство жестко ограничивалось. Принцип эквивалентного обмена в отношениях между государственными предприятиями или вообще игнорировался, или заменялся безвозмездным снабжением. В деревнях подсобному хозяйству, которое называлось «хвостом капитализма», был нанесен тяжелый удар.
В первые годы после «культурной революции» жесткой критике было подвергнуто положение о том, будто товарное хозяйство неизбежно должно вызвать реставрацию капитализма. Отмечалось, что товарное производство при социализме не является мелкотоварным производством, а последнее не во всех случаях перерождается в капиталистическое.13
В процессе развертывания политики «открытых дверей» и углубления экономической реформы росло осознание необходимости перехода к товарному хозяйству при социализме. Практика доказала: одна страна при особых социальных условиях может перепрыгнуть через историческую стадию капитализма, но не может перепрыгнуть через этап бурного развития товарного хозяйства. Капитализм — это общественно-экономическая формация, имеющая определенную социально-экономическую характеристику. Полное развитие товарного хозяйствования вовсе не равносильно возникновению и развитию капиталистических производственных отношений. Оно в большей степени относится к критерию развития производительных сил. Поскольку развитие товарного производства представляет собой длительный процесс, то невозможно перепрыгнуть через этап полного развития товарного хозяйства и полного развития производительных сил. Итак, анализируя особые условия своей страны, многие китайские экономисты признали, что такой социалистической стране, как Китай, стране, перепрыгнувшей через историческую стадию развития капитализма, но имеющей неразвитую товарную экономику, необходимо дополнительно усиленно заниматься развитием товарного хозяйства.
С другой стороны, товарное хозяйство при социализме имеет своеобразные черты.
Как отмечал Ма Хун, при социализме товарное хозяйство, основывающееся на общественной собственности и «развивающееся без участия капиталистов», отражает производственные отношения такого типа, которые характеризуются взаимопомощью, равенством между трудящимися, а не отношениями эксплуатации человека человеком. Оно развивается в условиях плановости общественной экономики, а не в условиях анархии товарной экономики, как при капитализме.14
Что касается анархии как черты товарного хозяйства при 13 Народная газета. 1978. 22 мая.
14 Экономическое исследование. 1984. К? 11.
279


капитализме, то Лю Гуаньджи, наблюдая тенденцию укрепления макрорегулирования экономики в капиталистических странах в современных условиях, подчеркивал, что необходимо переосмыслить ту точку зрения, согласно которой товарному хозяйству присуща анархия, поскольку плановость не является «внетоварным» явлением. Отсюда следует, что товарное производство необязательно имеет внутреннюю связь с анархией.15 Несомненно, что мнение Лю Гуаньджи отражает реалии современной капиталистической экономики.
Но преобладающими среди китайских экономистов являются иные представления.
Хэ Фуй считал, что «товарная экономика является детищем развития человеческого общества. Если в процессе развития экономики можно выделить три этапа: натуральной, товарной и плановой экономики, то весь мир сейчас находится на этапе товарной экономики. Первый этап уже прошел, условия же для претворения в жизнь последнего, что особенно касается развивающихся стран с их неразвитым производством и низким уровнем управления хозяйством, еще не созрели... нам нельзя отказываться от этапа товарного хозяйства, нельзя отождествлять товарное хозяйство с капитализмом, так же как и деньги с капитализмом». Классики марксизма предсказали то, что лишь на высшем этапе развития социализма появится обмен продукцией. А на низшем и среднем этапах социализма возможно только товарное хозяйство.16
Суть противоположной точки зрения состоит в том, что в качестве основной черты экономики социализма должна выступать не товарность, а плановость.
Го Сэци и Шу И писали: «Несмотря на то, что товарные отношения являются необходимой формой взаимосвязи между элементами экономики социализма, рабочая сила уже не является товаром, земля, ресурсы, полезные ископаемые, предприятия и т. д. больше не являются предметами купли-продажи. Особенно важно то обстоятельство, что труд при социализме имеет непосредственно общественный характер, экономические связи между различными организациями определяются планом в соответствующих пропорциях, исходя из потребностей общества в целом. Товарное производство отражает главным образом отношения обмена эквивалентов между социалистическими предприятиями, являясь побочной, а отнюдь не главной стороной социалистических производственных отношений. Взаимосвязь интересов государства, трудовых коллективов и индивидуумов эффективно регулируется лишь плановой экономикой и не может полностью регулироваться товарными отношениями. Отсюда вытекает, что товарное производство не является су-
1 ’ Т-м же. 1985. № 5.
13 Обзор экономической литературы. 1979. № 3. 280


щественной чертой экономики социализма. В противном случае, если мы называем экономику социализма товарной, то можем упустить существенную разницу между экономиками двух противоположных социальных систем».17
Вышеуказанное мнение стало временно господствующим направлением, особенно в течение 1982—1983 гг.
Анализируя историю строительства социализма, ряд экономистов утверждали, что традиционное непризнание регулирующей роли принципов товарного хозяйства (эквивалентности обмена товаров, конкуренции на рынке, кредита и т. д.), игнорирование предприятий как самостоятельных' производителей товаров и принципа материальной заинтересованности как могучего двигателя развития экономики привели к тому, что эффективность хозяйства резко снизилась, ритм его движения стал менее гармоничным; необходимо поэтому подчеркивать товарный характер экономики социализма. С другой стороны, если отрицать необходимость планового характера экономики, предлагая ликвидировать планирование в народном хозяйстве и делая упор на стихийно регулируемый рынок, то придется столкнуться с серьезными последствиями: диспропорциями, дисбалансом, анархией, кризисами и т. д.
Имея в виду изложенное выше, некоторые ученые предлагали, чтобы экономика социализма органично сочетала плановое и товарное начала.
Так, Ван Циэ, Бун Уцзэ считали, что экономика социализма не является ни чисто плановой, ни чисто товарной. Она органично сочетает единство обоих принципов. Это является коренной чертой социалистического хозяйства и исходным пунктом рыночного регулирования при государственном плане.18
Однако эта точка зрения лишь в самом общем плане утверждала необходимость сочетания двух указанных сторон, а не объясняла, каким должно быть их соотношение в рамках единства.
Лю Гогуань считал, что плановое хозяйство и товарное хозяйство, плановое регулирование и рыночное регулирование едины, несмотря на существование противоречий между ними. Все они могут сосуществовать и сочетаться в экономике социализма. Однако это не означает, что эти понятия имеют одинаковый вес, их сочетание обладает характером главного и второстепенного, является сочетанием существенной и подчиненной черт. Плановое хозяйство является существенной чертой экономики социализма, товарное—подчиненной чертой. Таким образом, теоретически в первую очередь надо определять экономику социализма как плановую, а затем можно говорить о ее товарном свойстве. Прежде всего необходимо уделять внимание пла17 Экономическое исследование. 1982. № 6.
18 Гэаньцзян экономика. 1981. № 9.
281


новому регулированию и только потом — рыночному.19 Отсюда видно, что Лю Гогуань подчеркивает ведущее положение планирования, не ставя плановое и товарное хозяйство на «одну доску».
Подчеркивая единство товарного и планового начал в экономике социализма, ряд экономистов предложили называть экономику социализма планово-товарной экономикой.
Так, Сэ Юйцжуан и Ху Пейдао утверждали, что экономика социализма, по сути дела, является планово-товарной экономикой на основе общественной собственности. Она отличается как от анархичной товарной экономики при капитализме, так и от плановой бестоварной экономики при коммунизме.20
В процессе углубления дискуссии все больше экономистов утверждали, что экономика социализма является планово-товарной экономикой, соединяющей товарность и плановость на основе общественной собственности. В соотношении же планового и товарного начал последнее является главным и основным. Этот взгляд существенно отличается от приведенного выше, согласно которому основным является плановое начало.
По словам Юй Цзунжао, товарное свойство экономики социализма есть внутренне присущее свойство производственных отношений социализма. При социализме товарно-денежные отношения являются основными и господствующими производственными отношениями.21
Практика показала, что товарное хозяйство представляет собой объективный элемент в экономике социализма, а планирование— субъективный элемент хозяйственной деятельности. Любое планирование возможно в экономике лишь на основе товарно-денежных отношений. До и после 1984 г. в экономических кругах эта точка зрения относительно коренной черты хозяйства социализма в основном доминировала. В этом проявился тот факт, что уровень осмысления проблемы, ее анализа поднялся на новую высоту. Если бы не было «открытой политики», различных экономических экспериментов и развертывания реформы в целом, такого существенного сдвига в теории не произошло бы.
Вывод о том, что социалистическая экономика является товарной, означал, что экономическая реформа в КНР будет развиваться по социалистическому пути при направляющей роли рынка. Рождение «концепции социалистического товарного хозяйства» в определенной мере можно назвать одним из краеугольных камней теории экономической реформы в КНР. Самым главным достижением экономической теории явился отказ от традиционных представлений о социализме как о нетовар19 Свет. 1982. 10 июня.
20 Сборник дискуссий по закону стоимости при социализме. Пекин, 1979.
21 Экономическое исследование. 1984. № 11.
282


ном хозяйстве. Это был шаг вперед, имевший эпохальное значение в развитии экономической теории в КНР.
В вопросе о роли закона стоимости в социалистической экономике существуют две основные точки зрения.
Согласно первой из них закон стоимости занимает подчиненное место в системе экономических законов социализма.
По мнению Ян Цисюэ, при социализме закон стоимости действует лишь в «определенных пределах и не является регулятором обобществленного производства. Здесь он является лишь вспомогательным экономическим законом». Будучи одним из важнейших экономических законов капитализма, закон стоимости уже по этой причине не может использоваться в качестве основы социалистического планирования и статистики.22
Юй Лин исходил из того, что закон стоимости — это основной закон товарного производства и соответственно один из важнейших законов высшей формы товарного производства — капиталистического производства. Таким образом, закон стоимости, естественно, носит капиталистический характер. Следовательно, невозможно существование закона стоимости, имеющего социалистический характер. Юй Лин подчеркивал, что «хозяйство определяется у нас отнюдь не законом стоимости, а составленными нами планами».23
С конца 70-х годов популярность подобных абсолютизированных представлений стала падать. Но и до сих пор немало китайских экономистов все-таки полагают, что закон стоимости не может стоять в одном ряду с законом планомерного развития, играя лишь вспомогательную роль.
Гуан Муцзэ объяснял это тем, что «у нас развивается экономика социализма, а не капитализма. Поэтому регулирующая функция закона стоимости должна занимать подчиненное положение по сравнению с ведущей ролью планового регулирования и быть ограничена определенными рамками».24
Эта теория, по сути дела, непосредственно увязывает действие закона стоимости со стихийным товарным хозяйством и с анархией производства при капитализме, а его функционирование при социализме объясняет сохранением в недрах нового строя «родимых пятен» капитализма. Согласно ей роль закона стоимости при социализме все более ограничивается и шаг за шагом ликвидируется. Безусловно, такой вывод не соответствует действительности.
Представители другой точки зрения утверждают, что закон стоимости является важным экономическим законом социализма, который играет регулирующую роль во всей хозяйственной деятельности. Составление научно обоснованного плана разви22 Там же. 1957. № 6.
23 Новое строительство. 1965. № 6.
24 Общественные науки провинции Цинхая. 1984. № 2.
283


тия народного хозяйства невозможно без серьезного учета активной роли закона стоимости в условиях социалистической экономики.
Сунь Ефань считал, что закон стоимости является основополагающим законом для общественного производства в целом и представляет собой основу для составления планов. С 50-х годов он неоднократно подчеркивал необходимость соблюдения закона стоимости в практике хозяйствования. По его мнению, только план, учитывающий закон стоимости, превращается в реальный план. Статистика должна не только отражать масштабы производства, но, что гораздо важнее, его стоимость, осуществлять учет и анализ себестоимости и производительности труда. Для этого необходимо резко повысить роль категории стоимости в системе политической экономии социализма, а также в практике хозяйствования, в частности в оценке эффективности. Сунь Ефань выступал против широко распространенного игнорирования стоимости и роли закона стоимости, доказывая, что себестоимость, эффективность капиталовложений и норма прибыли не являются категораями капитализма, решительно отстаивал тезис о том, что прибыль — центральный показатель в системах планирования и статистики, самый комплексный показатель, отражающий технический уровень и состояние хозяйствования предприятия.25
Надо отметить, что труды Сунь Ефаня пронизаны творческими идеями и соответствуют реальностям строительства социализма. Однако его рациональные предложения были подвергнуты критике как ревизионистские. В частности, в одной статье отмечалось: стремясь к экономической реставрации капитализма, «современные ревизионисты теоретически переоценивают роль закона стоимости, пропагандируют его регулирующую и определяющую роль во всем общественном производстве» и, таким образом, «пытаются перевести экономическое строительство из русла социализма в русло капитализма».26
С 1978 г. начало возрастать число экономистов, освободившихся от догм традиционного мышления, исходивших из практики, признававших закон стоимости важным регулятором общественного производства. В итоге на основании относительно единого мнения большинства экономистов, был сделан вывод, что плановое хозяйство социализма должно сознательно опираться на закон стоимости.
Характеристика места закона стоимости в экономике социализма вытекает из понимания соотношения между законом стоимости и законом планомерного развития народного хозяйства. По этому вопросу высказываются различные мнения.
25 Сунь Ефань. Сб. избр. работ. Тайюань, 1984. С. 128.
26 Флаг. 1970. № 2.
284


По утверждению одних, закон стоимости играет подчиненную роль по сравнению с законом планомерного развития.
Так, Чжан Цин говорил, что при социализме закон стоимости играет регулирующую, но не ведущую роль в сфере производства и обращения. Поскольку общественная собственность па средства производства занимает господствующее место, государство может осуществлять плановое руководство экономикой, используя прежде всего основной экономический закон и закон планомерного и пропорционального развития народного хозяйства. Поэтому закон стоимости играет лишь «частичную и вспомогательную, а не определяющую роль».27
Развивая эту точку зрения, Ян Киянбай утверждал, что там, где действует закон планомерного развития народного хозяйства, закон стоимости не действует или почти не действует. В процессе социалистического строительства роль закона стоимости все более ограничивается, и в конце концов, когда товарное хозяйство исчезнет, закон стоимости также перестанет действовать. Роль закона планомерного развития при этом должна непрерывно возрастать.28
По существу, закон планомерного развития и закон стоимости рассматриваются здесь как взаимно противоположные и даже непримиримо враждебные. По этой логике там, где действует закон планомерного развития, закон стоимости не может действовать или должен действовать слабо. Само собой разумеется, что при этом закон планомерного развития и закон стоимости рассматриваются как силы, отличающиеся друг от друга по характеру. Второй из этих законов является якобы производным от первого. Это тесно связано с переоценкой субъективного фактора в регулировании хозяйственной деятельности и с игнорированием товарно-денежных отношений.
Это относительно влиятельная теория. Даже в настоящее время некоторые китайские экономисты все-таки являются ее сторонниками. Признавая, что два этих закона действуют одновременно, они подчеркивают, что их взаимодействие в разных ситуациях приводит к различным результатам. Что же касается экономики социализма в целом, то закон планомерного развития народного хозяйства играет ведущую роль.29
В отличие от сторонников этой теории, часть китайских экономистов подчеркивают основополагающую роль закона стоимости по сравнению с законом планомерного развития народного хозяйства. Согласно этой точке зрения указанные законы не только не противоположны друг другу, но даже взаимодействуют.
Сунь Ефань еще раньше предлагал осуществлять планиро27 Новое строительство. 1956. № 12.
28 Экономическое исследование. 1959. № 2.
29 См., напр.: Там же. 1979. № 6.
285


вание и статистический учет на основе закона стоимости. Он отмечал, что если экономическая политика и хозяйственные планы, составленные произвольно, игнорируют закон стоимости, то это в конце концов приведет к диспропорциям, серьезно замедляющим развитие народного хозяйства. В обществе товарной экономики закон стоимости действует стихийно. При социализме же этот стихийный закон преобразуется в сознательно используемый закон. Ссылаясь на слова Мао Цзэдуна о том, что закон стоимости, закон обмена эквивалентов является объективным законом, только опираясь на который можно построить социализм, Сунь Ефань подчеркивал, что «закон стоимости является основой составления плана».30
Чжан Жэньдэ, доказывая взаимную непротиворечивость закона планомерного развития и закона стоимости, приводит следующие аргументы:
а) требование планомерного и пропорционального распределения общественного труда между отраслями соответствует требованию закона стоимости, согласно которому величина стоимости товара определяется затратами общественно необходимого труда;
б) исторически закон стоимости начал действовать в условиях мелкого товарного производства, а закон планомерного развития — лишь при социализме;
в) практика строительства социализма свидетельствует о том, что нарушение планомерного и пропорционального развития народного хозяйства происходит не в связи с применением закона стоимости, а, наоборот, в связи с отступлениями от требований этого закона.
Отсюда видно, что указанные два закона не противостоят друг другу, а реальные планы развития народного хозяйства могут составляться лишь на основе закона стоимости.31
Особенность этой точки зрения состоит в подчеркивании того, что отношения стоимости носят объективный характер, и потому закон стоимости играет важную роль независимо от воли человека. А закон планомерного развития может эффективно действовать лишь при соблюдении закона стоимости.
Исходя из важности учета закона стоимости в процессе хозяйствования, все больше китайских экономистов доказывают,, что существует единство двух рассматриваемых законов в условиях товарного хозяйства при социализме.
Шу Тисин отмечал, что в соответствии с обоими законами все общественное рабочее время должно распределяться пропорционально между различными отраслями, исходя из потребностей самого общества. Это положение является основой их единства. Закон планомерного развития народного хозяйства: 30 Сунь Ефань. Сб. избр. работ. С. 421.
31 Экономическое исследование. 1979. № 3.
286


отражает эту объективную необходимость, с одной стороны, а закон стоимости — с другой. Если план соответствует требованиям закона планомерного развития, то это ограничивает действие слепой и стихийной стороны закона стоимости.32 33
На деле все экономические законы социализма составляют органичную систему законов. Закон стоимости и закон планомерного развития народного хозяйства, как две стороны одной закономерности, отражают необходимость пропорционального распределения общественного труда и одновременно вместе содействуют пропорциональному развитию народного хозяйства. Взаимно дополняя друг друга и находясь во взаимном соответствии, два данных закона совместно играют регулирующую роль, так что нельзя сказать, какой из них занимает первое место, а какой — второе.
Согласно общему мнению необходимым и важным представляется обеспечение правильного сочетания закона стоимости с законом планомерного развития народного хозяйства. На практике нельзя противопоставлять государственный план и закон стоимости, план и рынок.
Следует отметить, что в ходе дискуссии по вопросу соотношения указанных двух законов в последние годы основное внимание уделялось обсуждению проблемы соотношения между планом и рынком. Выдвижение этой проблемы на первый план тесно связано с практикой экономической реформы. Область действия закона стоимости — это рынок, который подводит общий итог всем экономическим отношениям в товарной экономике.
Как отмечает Чжан Чэнпи, вся хозяйственная деятельность осуществляется через рынок, регулируется рыночным механизмом. Регулирующая роль закона стоимости в основном отражает действие рыночного регулирования в экономической жизни. Таким образом, соотношение между законом планомерного развития и законом стоимости в социалистическом товарном хозяйстве практически сводится к соотношению между плановым и рыночным регулированием, т. е. тем же планом и рынком.35
В 50—70-е годы понятия «рынок» и «рыночное регулирование» почти не применялись из-за переоценки роли планового* регулирования. Постоянно отмечалось, что в условиях осуществления планомерности производства и отсутствия противоречий между частной собственностью и обобществленным производством реализация продукции происходит при отсутствии конкуренции, без учета динамики спроса и предложения на рынке.
Только с конца 70-х годов начались дискуссии о возможности использования рыночного механизма. Постепенно экономисты пришли к выводу, что при социализме хозяйство остается
32 Там же. 1978. № 8.
33 Там же. 1986. № 11.
287


товарным и что закон стоимости оказывает воздействие на развитие экономики, которая, в свою очередь, не противоречит рынку. Таким образом, в условиях товарного хозяйства государственный план должен разрабатываться с учетом существования рынка и действия закона стоимости и полностью использовать роль рынка как важнейшего фактора при осуществлении реформы хозяйственной системы, в процессе улучшения планового управления народным хозяйством.
В вопросах определения соотношения между плановым и рыночным регулированием выделяются в основном две точки зрения.
Согласно первой из них все народное хозяйство делится на две части, в одной из которых используется непосредственное регулирование в форме директивного планирования, а в другой — рыночное регулирование. Аналогично и вся народнохозяйственная продукция подразделяется на две части, движение каждой из которых регулируется соответственно планом и рынком.
Гон Люэлинь говорил, что производство и обращение продукции, важной для народного хозяйства, необходимо регулировать при помощи плана, а производство и обращение остальной продукции — при помощи рынка.34
(На наш взгляд, экономика социализма представляет собой единое целое. Можно вести речь лишь о соотношении между планом и рынком, а искусственное деление экономики на две части является безосновательным).
Согласно другой точке зрения плановое и рыночное регулирование тесно связаны между собой, проникая друг в друга.
Хэ Цзянчжон утверждал, что плановое и рыночное регулирование представляет собой две формы осуществления пропорционального развития экономики, тесно переплетаются между собой и не могут быть разделены без ущерба друг для друга.35 Народное же хозяйство представляет собой целостность и не может делиться на две обособленные сферы, которые отдельно регулируются плановым и рыночным механизмами. Целесообразно формировать систему регулирования народного хозяйства, которая будет органично сочетать государственный план с рыночным механизмом. В настоящее время существует относительно единое мнение по вопросу о том, что ключевая проблема реформы состоит в том, чтобы постепенно создать экономический механизм, основанный на сочетании планового хозяйства с рыночным регулированием. Степень, способ и границы их сочетания должны постоянно регулироваться и совершенствоваться на основе обобщения практического опыта.
34 Общественные науки. 1982. № 9.
35 Экономическое исследование. 1980. № 5.
288


Очерк пятый
СИСТЕМА ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ
В дискуссиях, которые велись в середине 50-х годов по проблемам ценообразования, экономисты были единодушны в том, что цена товара непосредственно основана на его стоимости. Цены на основные товары определяются государством в соответствии с основным экономическим законом, законом стоимости и законом планомерного развития народного хозяйства.
Юй Гуаньюань говорил, что «государство устанавливает цены, исходя из экономических законов, а также руководствуясь сложившейся экономической ситуацией, задачами строительства социализма и повышения благосостояния народа. При определении уровня цен следует исходить из того, что их величина должна колебаться вокруг стоимости товара и учитывать соотношение спроса и предложения. Вырабатывая политику в области цен, а также формируя спрос и предложение, надо придерживаться политики единства цены и стоимости. Разница между ценой и стоимостью не должна быть чрезмерно большой. В перспективе изменение цен должно привести к дальнейшему сближению их со стоимостью».1
Аналогичную точку зрения высказывал и Ло Гэнмо. Он говорил, что «при социализме цены на товары, как правило, колеблются не вокруг стоимости и не вокруг цен производства. Данное положение особенно касается средств производства, так как цены на них не только находятся под влиянием закона стоимости, а, что гораздо важнее, определяются, исходя из основного экономического закона социализма и закона планомерного развития народного хозяйства. Таким образом, определенная разница между ценой и стоимостью товара не только не нарушает процесса воспроизводства, но и позволяет осуществлять расширенное воспроизводство».1 2
Изложенные взгляды были широко распространены в кругах экономистов. В соответствии с ними государство является активным субъектом при определении основных принципов формирования плановых цен, имея возможность воздействовать на цены, в том числе и на рыночные, в нужном направлении.
Позднее некоторыми экономистами стали высказываться суждения о неизбежности совпадения стоимости товара и его цены производства. Именно на основе цен производства, утверждали они, образуется плановая цена. Главный представитель этой точки зрения Сунь Ефань отмечал, что при социализме необходимо существование «цен производства» и нормы прибыли. Признание «цены производства» является логическим 1 Учеба. 1957. № 10.
2 Экономическое исследование. 1957. № 3.
19 Заказ № 505
289


следствием признания нормы прибыли. В то же время, лишь признав существование цены производства, можно осуществлять расчет эффективности капиталовложений. Он подчеркивал, что «определение цен товаров, исходя из средней нормы прибыли и цены производства, вытекает из требования объективного экономического закона и не зависит от воли человека».3
Развивая взгляды Сунь Ефаня, Ян Гэнбай утверждал, что понятие «цена производства» возникло при обобществленном крупномасштабном производстве, поэтому оно присуще и социализму. При социализме уровень технической вооруженности, уровень производительности труда, а также органическое строение производственных средств и размер денежных средств, которыми распоряжается предприятие, неодинаковы в различных отраслях производства. Поэтому правильное определение вклада различных отраслей в народное хозяйство, создание в них одинаковых условий для воспроизводства, надлежащее регулирование экономических отношений между ними — все это возможно только на основе формирования цен производства и средней нормы прибыли.4
Таким образом, в этой концепции подчеркивается необходимость учета закона стоимости, роли прибыли и конкуренции при определении цен на товары.
В то же время некоторые ученые-экономисты высказывали противоположные точки зрения, утверждая, что при социализме в основе ценообразования должна находиться стоимость товара (т. е. среднеотраслевая себестоимость плюс прибыль, рассчитанная по среднему коэффициенту зарплаты), никакого превращения стоимости в цену производства не происходит, потому что «цена производства» образуется только в условиях частной собственности на средства производства. При этом они исходили из того, что «цена производства» неверно отражает затраты общественного труда, а норма прибыли не является рациональным показателем оценки эффективности хозяйствования предприятия. Отрицание этого якобы несовместимо с признанием основного экономического закона социализма и с принципом государственного планового управления. Также утверждалось, что «средняя норма прибыли как стихийно складывающийся регулятор не соответствует требованию планомерного и пропорционального развития народного хозяйства. Если руководствоваться такими показателями, как цена производства и средняя норма прибыли, то это может затруднить процесс экономического планирования и привести к неравномерности в развитии отраслей, поскольку воспроизводство в каждой отрасли зависит от внутриотраслевой прибыли».5
3 Там же. 1959. № 9.
4 Там же.. 1963 № 12.
5 Там же. 1964. № 4, 9.
290


Суть этой точки зрения заключается в том, что она видит в «цене производства» категорию, чуждую экономике социализма, а в уравниловке — преимущество социализма. Фактически это — отказ от принципа хозрасчета, который невозможно реализовать без использования средней нормы прибыли в хозяйствовании и в ценообразовании.
Существовала и третья точка зрения, сторонники которой полагали, что в основе цен должна лежать среднеотраслевая стоимость продукции, т. е. цены должны состоять из среднеотраслевой себестоимости и прибыли, рассчитанной по этой себестоимости.
По их мнению, распределение прибыли по коэффициенту средней себестоимости имеет следующие преимущества:
— себестоимость товара является основой расчета рентабельности;
— указанный метод распределения прибыли позволяет всесторонне учитывать роль овеществленного и живого труда в процессе ценообразования;
— несмотря на то что себестоимость является лишь частью стоимости, предприятия могут точно прогнозировать изменение всей стоимости, исходя из динамики изменения себестоимости;
— этот метод позволяет рационально использовать денежные средства предприятий, используемые на производственные цели, и определять эффективность капиталовложений.6
Таким образом, анализ вышеизложенных трех точек зрения показывает, что, несмотря на всю их несхожесть, они едины в том, что исходят из необходимости рассматривать в качестве основы ценообразования не себестоимость отдельного товара, а среднеотраслевую себестоимость. Различие же между ними состоит в том, что неодинаково понимается принцип распределения совокупной прибыли по отраслям.
В обстановке господства жестко централизованной административной системы управления условия для определения цен товаров, исходя из цен производства, не могли возникнуть. Наоборот, предложения по установлению плановых цен на основе цен производства, само использование категорий цены производства и нормы прибыли, имманентных якобы капиталистическому способу производства, рассматривались как проявление ревизионизма.
В центре разгоревшейся во второй половине 70-х годов дискуссии вновь оказался вопрос о том, что является основой плановых цен — стоимость или цена производства.
Выразителем точки зрения, в соответствии с которой в основе ценообразования должна лежать общественная стоимость товара, является Сэ Муцзяо, который писал, что «и при социа6 Дайджест прессы. 1964. 13 июля.
19*
291


лизме цены отражают денежную форму стоимости товаров. При определении цен различных товаров государство должно в первую очередь учесть общественно необходимый труд, затраченный на их производство, а также сохранить соответствие между ценами всех товаров».7 По его мнению, понятие «цена производства» не может быть применено к социалистической экономике, так как цена производства и средняя прибыль существуют лишь там, где господствуют капиталистические производственные отношения. Ценообразование при социализме основано на стоимости, определяемой затратами общественно необходимого труда.
По мнению Шу И, в основе цены товара лежит себестоимость плюс определенная прибыль. Основные положения его воззрений состояли в следующем:
1) при социализме цены не являются монопольными, они не определяются и ценами производства;
2) при социализме закон стоимости требует рационального распределения прибыли, а не уравнительности.8
Хунь Уаньбон доказывал, что при социализме при определении плановых цен товаров государство должно исходить из закона стоимости с тем, чтобы цены соответствовали стоимости товаров.9
В последние годы ряд экономистов вновь выдвигают концепцию «цены производства». Они доказывают, что построение плановых цен на основе цен производства является требованием экономической реформы, условием повышения степени хозяйственной самостоятельности предприятий, формирования системы оптимальных отношений между государством и предприятиями, системы рыночного регулирования и защиты конкуренции, необходимо для осуществления расчета эффективности хозяйствования различных предприятий и ведомств. Эта точка зрения заняла ведущее место среди множества других.
Однако в последнее время с ней успешно конкурирует новейшая концепция — концепция ценообразования в условиях рыночной конкуренции. В соответствии с ней традиционная теория ценообразования является теорией планового ценообразования, в основе которой лежит принцип определения цены через непосредственный учет общественных трудовых затрат, но без учета конкуренции, отношений спроса и предложения на рынке. В действительности процесс ценообразования обусловливается как изменяющимся соотношением между спросом и предложением, так и условиями постоянно обновляющейся технологии производства. Таким образом, стоимость существует лишь как средняя величина, которую трудно рассчитать и которая не 7Сэ Муцзяо. Проблемы экономики Китая. Пекин, 1979. С. 133.
8 Ш у И. Проблемы ценообразования при социализме. Пекин, 1982. С. 23.
9 Общественные науки Китая. 1984. № 5. С. 73.
292


имеет практического значения при быстром изменении рыночной конъюнктуры. С учетом этого необходимо вырабатывать научную шкалу рациональности реальных цен, главным образом исходя из условий и среды их формирования. В условиях сравнительно развитой рыночной экономики, например, все товаропроизводители сами устанавливают план производства и цены, основываясь на информации, исходящей от рынка. Колебания рыночного спроса и предложения непрерывно корректируют план и поведение предприятий, что позволяет достигнуть рационального распределения ресурсов, урегулирования деятельности товаропроизводителей в целях удовлетворения потребностей общества в целом.
Однако на практике не созрели пока условия для проведения в жизнь этой теории ценообразования, поскольку конкуренция на рынке реализуется не полностью. В этой ситуации рыночные цены ведут к беспорядку в распределении ресурсов, затрудняют решение вопросов урегулирования производства, а распределение доходов через рыночные цены порождает социальное неравенство. Но в перспективе принципы рыночного ценообразования могут использоваться для корректировки и развития реформы ценообразования. Для того чтобы это стало возможно, необходимо уже в настоящее время усиленно развивать товарное хозяйство и постепенно создавать условия для формирования механизма функционирования системы рыночного ценообразования, т. е. создавать единый рынок товаров.
При установлении цены товара необходимо начинать с установления цены на средства производства, что является начальным пунктом и основой процесса планового ценообразования. С завершением в 1956 г. в основном социалистических преобразований в сельском хозяйстве, в промышленности, традиционно использовавшей преимущественно ручной труд, в частной торговле началось быстрое увеличение числа предприятий, обеспечение средствами производства которых осуществлялось по государственному плану. В связи с этим перед экономистами встал вопрос об определении стоимости средств производства, поставляемых государственными предприятиями, и об объективных основаниях определения цен на эти средства производства.
К слову говоря, в 50-х годах только меньшинство экономистов считало, что средства производства имеют стоимость. Так, признавая средства производства в качестве товаров, обмениваемых внутри всенародной собственности, Лан Пин и Со Чжэн доказывали необходимость превращения труда, затрачиваемого на их создание, в стоимость. В доказательство необходимости такого подхода они выдвигали следующие аргументы:
а) если бы труд, затрачиваемый на производство средств производства, не превращался в стоимость, то было бы невозможно сравнивать трудовые затраты отдельных производите293


лей, а в этом случае обмен продуктами между государственными предприятиями был бы неэквивалентным, что неизбежно нарушило бы принцип самостоятельности государственных предприятий как относительно независимых хозяйственных единиц;
б) в социалистической экономике существует государственная и коллективная собственность, отрасли I и II подразделений. Но вместе с тем воспроизводство представляет собой единый процесс. И если бы труд, затраченный на производство средств производства, не принимал форму их стоимости, невозможно было бы определить и стоимость предметов потребления, производство которых всегда требует определенных затрат средств производства;
в) если рассчитывать стоимость средств производства только как их себестоимость, не включая прибыль, то это означало бы, что в труде, расходуемом на производство средств производства, не содержится прибавочного труда.10
Сторонники этой точки зрения исходили из необходимости признания и использования закона стоимости и товарных отношений в народном хозяйстве в целом. Однако в то же время большинство экономистов не признавало это. Они считали, что в обмене между государственными предприятиями средства производства сохраняют лишь форму товара, не являясь таковыми по существу, и поэтому они якобы не имеют стоимости.
В процессе многолетней дискуссии в конечном счете было признано, что обмен средствами производства между государственными предприятиями, по существу, является обменом товаров и должен осуществляться на основе принципа эквивалентности.
Дискуссии велись и по вопросу о том, каким образом определять цены на средства производства. По мнению одних, необходимо осуществлять политику низких цен на средства производства. Так, Ло Гэнмо отмечал, что сравнительно низкий уровень цен на средства производства будет являться для предприятий стимулом к снижению себестоимости, укреплению хозрасчета, внедрению новой техники и технологии, специализации и кооперации в производстве.11
Суть этой точки зрения заключается в том, что цены на средства производства должны определяться, по существу, субъективным методом. Ее критики доказывали, что цены на средства производства нужно ориентировать на их стоимость. В противном случае будет нарушена пропорциональность в развитии народного хозяйства и созданы благоприятные условия для неэффективного использования средств производства. Против концепции низких цен на средства производства ими были выдглнуты следующие контраргументы:
: Экономическое исследование. 1957. № 1.
1 Плановая экономика. 1956. № 2.
294


а) политика низких цен на средства производства уродует структуру капиталовложений и содействует нерациональному обновлению техники. Поставка средств производства по ценам ниже стоимости ведет к неполному возмещению затрат труда в отраслях, производящих средства производства, что, в свою очередь, ведет к понижению уровня технического обновления данной отрасли и народного хозяйства в целом;
б) использование налоговых рычагов позволяет гораздо эффективнее, чем с помощью регулирования цен, укреплять хозрасчет предприятий. Причем, как свидетельствует опыт СССР, политика низкого индекса цен на средства производства наносит ущерб развитию промышленности страны. А в КНР подобная политика, которая проводилась в сельскохозяйственном машиностроении, также дала отрицательные результаты. В настоящее время заниженный индекс цен на продукцию добывающей промышленности представляет собой актуальную болезненную проблему, так как его следствием было возникновение диспропорций между отраслями промышленности и другие негативные последствия.12
Понимание основных принципов политики цен на средства производства тесно связано с трактовкой характера средств производства при социализме. Именно потому, что при социализме средства производства не рассматривались как товары, считалось, что в отношении их необходимо осуществлять политику низких цен, которые бы определялись искусственно, а не исходя из объективных требований закона стоимости. Позднее было признано, что отношения обмена между государственными предприятиями носят товарный характер, поэтому и обмен средствами производства также должен быть товарным. Таким образом, в результате длительных дискуссий в конечном счете сформировалось единое мнение о том, что определение цен на средства производства должно подчиняться закону стоимости.
Вопросы ценообразования на продукцию сельского хозяйства, взаимоотношение цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию неразрывно связаны с проблемами дифференциальной ренты. Одной из важнейших проблем ценообразования является также проблема ножниц цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию.
При определении цен на продукцию сельского хозяйства существовало единое мнение, что они должны рассчитываться с учетом факта существования дифференциальной ренты, однако имелись разногласия по вопросу о том, каким образом учитывать в них качество земли.
Одни экономисты считали, что при социализме цены на сельскохозяйственную продукцию должны определяться исходя из производственных условий не «худшей», а «средней» земли, 12 Экономическое исследование. 1957. № 2; 1986. № 4.
295


так как при социализме целью производства является не достижение прибыли, а удовлетворение общественных потребностей. Сельскохозяйственное производство регулируется государственным планом, а не законом средней прибыли.13
По мнению других экономистов, цены на продукты сельского хозяйства должны устанавливаться, исходя из производственных условий «худшей земли». Поскольку существуют естественные и экономические условия для появления дифференциальной ренты, постольку необходимо определять цены, исходя из затрат на производство сельскохозяйственных продуктов на «худшей» земле и из рациональной прибыли. В соответствии с этой точкой зрения нехватка земли существует при социализме объективно, «худшая» земля составляет большую долю и в КНР. Для обеспечения общества продуктами сельского хозяйства необходимо использовать и «худшую» землю. Если бы общественная стоимость продуктов сельского хозяйства определялась условиями на «средней» или «лучшей» земле, тогда коллективам, пользующимся «худшей» землей, трудно было бы добиться даже простого воспроизводства. Поэтому государство было бы вынуждено предоставлять последним определенные дотации, что противоречит основным принципам хозрасчета.
Сторонники рассматриваемой точки зрения признают, что, помимо плодородия и местоположения соответствующего участка земли, при определении цен на сельскохозяйственную продукцию необходимо учитывать и другие условия общественного производства: техническую вооруженность, уровень квалификации труда и управления.14
Существовала также отличная от вышеуказанных точка зрения, заключающаяся в том, что при определении цен на сельскохозяйственную продукцию в качестве основы цен необходимо рассматривать не только общественно необходимые затраты труда на «худшей» земле, но и затраты труда на повышение урожайности в условиях хозяйствования на «лучшей» земле. Такое сочетание помогло бы сохранить единство цен со стоимостью сельскохозяйственных продуктов.
Общее во всех этих концепциях состоит в признании того, что при нормальных условиях хозяйствования необходимо, чтобы большинство производственных коллективов смогли компенсировать трудовые затраты на производство сельскохозяйственных продуктов.
Разногласие же заключается в том, какова должна быть база цен на продукцию сельского хозяйства, обязательно ли должны эти цены отражать общественно необходимые затраты труда на производство сельскохозяйственных продуктов. В этих разногласиях отражалось различное отношение к проблеме
13 Вестник «Цзян хун». 1962. № 6.
14 Экономическое исследование. 1962. № 2. 296


обеспечения равновесия между промышленностью и сельским хозяйством и, в частности, к вопросу о «ножницах цен» на промышленные и сельскохозяйственные товары.
Некоторые экономисты рассматривали «ножницы цен» как определенный пережиток. Дело в том, что в старом Китае капиталисты искусственно взвинчивали продажные цены на промышленные товары и понижали закупочные цены на сельскохозяйственные товары, что и привело к образованию «ножниц цен». При этом высказывалось предположение, что этот пережиток еще не изжит окончательно.15
Однако преобладающим было мнение, что «ножницы цен»— это неизбежное следствие различной динамики стоимостей сельскохозяйственных и промышленных товаров, которое обусловливается различиями в скорости изменения производительности труда в сельском хозяйстве и в промышленности. Высказывалось также мнение, что «ножницы цен» обусловлены той политикой в области ценообразования, которая реально проводилась государством.16
Нам думается, что в каждой из этих точек зрения есть известная доля истины.
Необходимо ли сохранение «ножниц цен» при социализме? Отвечая на этот вопрос, Сунь Ефань еще в 1956 г. отмечал, что в определенные периоды государство может сознательно устанавливать «ножницы цен» в качестве рычага для увеличения размеров накопления и перераспределения национального дохода. Однако такое вмешательство государства в процесс ценообразования на сельскохозяйственную продукцию не может быть безграничным. В целях достижения эквивалентности обмена между сельским хозяйством и промышленностью необходимо заменять форму накопления финансовых средств в централизованный фонд государства через механизм «ножниц цен» сельскохозяйственным налогом, потому что прямое налогообложение является более рациональной формой накопления бюджетных средств по сравнению с «ножницами цен», которые можно назвать скрытым налогом. В течение длительного времени вклад крестьян в процесс накопления при социализме недооценивался, причем размер этого вклада не был определен. Не всегда учитывалось, что чем больше сельхозпродуктов продается государству по заниженным ценам, тем тяжелее бремя, которое вынуждена нести деревня, тем больший удар наносится по активности крестьян. Поэтому необходимо отказаться от косвенного налога, который неизбежно образуется в результате использования механизма «ножниц цен», и применять прямой налог. После уплаты строго определенного сельскохозяйственного налога крестьяне должны получать полностью в свое рас- 15 Там же. 1985. № 5.
16 Теория и практика ценообразования. 1984. № 5.
297


лоряжение стоимость вырученной от продажи государству дополнительной (сверх контракта) сельскохозяйственной продукции.17
Точка зрения Сунь Ефаня, безусловно, соответствует требованиям закона стоимости. Постепенное сокращение «ножниц цен» на сельскохозяйственную и промышленную продукцию отражает должное уважение к крестьянскому труду и имеет важное значение для мобилизации активности крестьян в расширении производства сельскохозяйственных продуктов и для установления правильного соотношения цен между различными видами сельскохозяйственной продукции. Однако в течение длительного периода господствующим было представление о необходимости проведения политики, предполагающей сохранение «ножниц цен». Согласно этому взгляду изъятие части прибавочного продукта крестьян через «ножницы цен» являлось необходимым условием построения социализма и, с другой стороны, являлось более приемлемой для крестьян формой такого изъятия, чем прямые налоги.
В настоящее время часть экономистов по-прежнему придерживается такой точки зрения. В КНР еще весьма слаба промышленная основа, поэтому, чтобы ускорить осуществление индустриализации, необходимые средства изымаются как у рабочих, так и у крестьян. После уплаты сельскохозяйственного налога крестьяне отдают государству часть получаемой прибыли через «ножницы цен» при обмене сельскохозяйственных продуктов на промышленные товары.18
Эта концепция стала теоретической основой политики ценообразования на сельскохозяйственную продукцию, отчуждаемую государству в порядке госзаказа.
В течение многих лет цены на сельскохозяйственную продукцию не повышались нс в пример ценам на промышленную продукцию. Поэтому наличие «ножниц цен» стало совершенно очевидным. Только в 1979 г., признав негативное влияние диспропорций в обмене сельскохозяйственных и промышленных товаров на повышение активности крестьян, государство предприняло меры по повышению цен на сельскохозяйственную продукцию.
В связи с этим часть экономистов пришла к выводу, что в 1979 г. «ножницы цен» уже исчезли, однако, по мнению большинства, они не исчезли, а только сократились и будут по- прежнему существовать за счет того, что рост производительности труда и отношение нормы прибыли к себестоимости продукции в сельском хозяйстве ниже, чем в промышленности, а динамика государственного регулирования цен отстает от измене17 Экономическое исследование. 1956. № 6.
18 Проблемы ценообразования при социализме. Пекин, 1980. С. 276— 277.
293


ний соотношения темпов роста производительности труда в сельском хозяйстве и в промышленности.19
В настоящее время общепринятым является мнение о том, что при социализме «ножницы цен» должны не расширяться, а постепенно сокращаться, так как это способствует достижению одного из важнейших принципов социализма—углублению союза рабочего класса и крестьян. При этом сокращение и в конечном счете ликвидация «ножниц цен» позволит создать единую рациональную систему ценообразования при социализме.
Конкретные пути для достижения этой цели, предлагаемые экономистами, разнообразны и, в частности, включают в себя следующие направления:
а) повышение производительности труда в промышленности, снижение себестоимости и цен на промышленную продукцию сельскохозяйственного назначения на основе продолжения и развития процесса индустриализации;
б) ускорение модернизации сельского хозяйства, повышение производительности сельскохозяйственного труда, снижение себестоимости сельскохозяйственной продукции при сохранении на нее прежних цен;
в) повышение закупочных цен на сельскохозяйственные товары, улучшение в последующем взаимоотношений между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары.20
Проблема «ножниц цен» при обмене сельскохозяйственных и промышленных товаров остается весьма сложной и в настоящее время, ее нельзя решить в одночасье, применяя какой-либо один способ. Необходимо осуществить комплекс мер, постепенно сокращая «ножницы цен» в ходе продвижения всесторонней реформы ценообразования и создания такой ее новой целостной системы, которая бы способствовала развитию товарного хозяйства. Таким образом, был сделан вывод, что решение проблемы лежит на путях проведения реформы ценообразования.
С первых дней осуществления реформы экономического механизма в КНР проблема преобразования системы ценообразования встала в повестку дня. Несмотря на то, что начиная с 50-х годов политика управления ценообразованием неоднократно реформировалась, однако до начала 80-х годов всестороннего преобразования проведено не было. В настоящее время существует ряд серьезных недостатков в системе цен и ценообразования в связи с игнорированием закона стоимости как объективной основы формирования цен. Цены на многие товары не отражают ни стоимости, ни качества товара, ни соотношения спроса и предложения. Это препятствует выполнению ценами 19 Обзор экономической литературы. 1984. № 1.
20 Там же. 1980. № 10.
299


функции соизмерителя затрат труда, приводит к огромным растратам общественного труда. Нерациональная система ценообразования все в большей степени становится препятствием в деле проведения экономической реформы. Этому способствует и чрезмерно высокий уровень централизации в решении вопросов, связанных с установлением цен. В связи с расширением прав предприятий на самостоятельное хозяйствование объективной необходимостью стало делегирование прав по установлению цен непосредственно производителям товаров.
Начиная с 70-х годов в процессе обсуждения проблем ценообразования подчеркивалась необходимость и актуальность проведения реформы ценообразования и политики управления ценообразованием. Сейчас общепринято, что от реформы системы цен зависит успех реформы экономической системы в целом. С чего начать первый этап в преобразовании системы цен?
Часть ученых-экономистов предлагали, чтобы упор был сделан на ликвидации деформаций закупочных цен и оптовых цен на сельскохозяйственную продукцию. Они полагали, что улучшение качества цен на сельскохозяйственную продукцию явится предпосылкой совершенствования всей системы цен. В частности, сокращение и последующая ликвидация государственных дотаций, введение научно обоснованного расчета себестоимости промышленной продукции в значительной степени зависят от сокращения и ликвидации деформирования закупочных цен и оптовых цен на сельскохозяйственную продукцию.
Однако большинство экономистов исходит из того, что реформа системы цен должна начинаться с разрешения проблемы цен на средства производства. Они полагают, что необходимо постепенно и стабильно урегулировать и преобразовать прежде всего цены на промышленную продукцию, а в дальнейшем организовать и все более расширять и раскрепощать рынок промышленной продукции, особенно рынок средств производства. Предполагается постепенно создать единую систему ценообразования, сближать плановые цены с рыночными на основе упрочения народного хозяйства и улучшения структуры производства. При этом необходимо в качестве центральной рассматривать реформу цен на средства производства именно потому, что степень деформации в ценах на средства производства наиболее серьезная. Не изменяя эти цены, невозможно оживить всю систему цен, особенно на основные промышленные товары; создать новый механизм ценообразования, который позволил бы преодолеть застарелую болезнь традиционной экономической системы — голод на капиталовложения; укрепить базовые отрасли промышленности и избежать дисбаланса в капиталовложениях. В ближайшее время необходимо повысить заниженные цены на энергию и сырье в целях содействия экономии затрат овеществленного труда и повышения эффективности хозяйствования. Все эти мероприятия должны осуществляться 300


комплексно и взаимно дополнять друг друга. Со временем через реформу цен на основную сельскохозяйственную и промышленную продукцию будет осуществлен переход к рациональной системе цен. В зависимости от качества продукции ее цена может изменяться. Весь процесс урегулирования и преобразования системы цен должен завершиться в течение 5—6 лет при стабильном увеличении производства и сознательном эффективном контроле над общим уровнем цен. Реформа цен, как отмечал Чжан Вэньюань, должна осуществляться постепенно, без спешки и быть продолжительной по времени.21
Цены на различные товары взаимосвязаны. Так называемый начальный пункт реформы системы цен не означает проведения в жизнь лишь каких-нибудь односторонних мер по регулированию и преобразованию цен. Последовательность мероприятий реформы системы цен обусловливается объективной логикой экономической реформы в целом. В качестве первого шага было осуществлено значительное повышение закупочных цен на основную продукцию сельского хозяйства, особенно на зерновые. Это в определенной мере уменьшило деформацию закупочных и оптовых цен на сельскохозяйственную продукцию и способствовало интенсификации труда крестьян. После повышения цен на сельскохозяйственную продукцию наиболее актуальной проблемой стало урегулирование нерациональных цен на сырье, материалы и энергию в соответствии с переходом центра тяжести реформы из деревни к городу.
В процессе урегулирования и преобразования системы цен невозможно уйти от разрешения таких наболевших проблем, как стабилизация общего уровня цен и зарплаты.
Считалось, что реформа системы цен прежде всего заключается в урегулировании нерациональных цен, т. е. в приведении их в соответствие с принципом эквивалентного обмена, в зависимость от изменений соотношения между спросом и предложением. На практике это не означает обязательного повышения цен на все товары, цены на одни товары должны повышаться, а на другие — понижаться. Курс на реформу системы цен предполагает обеспечение общей стабильности уровня цен. Но эта стабилизация не означает, что цены должны замораживаться. Ведь урегулирование цен и стабилизация их уровня не противоречат друг другу. По мнению Бэй Дафаня, важно, чтобы при этом изменение цен соответствовало изменению стоимости, а стабилизация цен — стабилизации стоимости. Урегулирование цен в связи с изменением производительности труда столь же важно, как и стабилизация их уровня в течение определенного периода.
Как подчеркивали Лю Цзопу и другие экономисты, для того чтобы достигнуть относительной стабильности общего уров21 Экономическое исследование. 1984. № 11.
301


ня цен в условиях регулирования и преобразования системы цен, необходимо всесторонне учитывать интересы государства, предприятий, коллективов и трудящихся. И правильно разрешить следующие проблемы:
1) уровень цен и взаимоотношения цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию должны способствовать рациональному распределению национального дохода. Конкретно, закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию и оптовые цены на промышленную продукцию в сельской местности должны устанавливаться на таком уровне, чтобы можно было постепенно сокращать раствор «ножниц цен». Степень повышения уровня жизни народа должна ограничиваться размерами повышения производительности труда и увеличения производства;
2) сохранять рациональные соотношения цен на товары в разных звеньях процесса воспроизводства (от производства до потребления), чтобы все предприятия имели возможность получать нормальную прибыль в нормальных условиях хозяйствования и были заинтересованы в непрерывном улучшении уровня хозяйствования;
3) контролировать увеличение фонда потребления, сохранение основного баланса покупательной способности общества и возможного совокупного предложения товаров; осуществлять только экономически обоснованный выпуск денег в целях ликвидации инфляции.22
К сожалению, на практике на эти предложения не обращали должное внимание. Наоборот, теория, согласно которой во время регулирования и реформы цен определенная инфляция неизбежна (так как искусственный выпуск денег якобы позволит стимулировать развитие экономики), временно одержала верх и привела к негативным последствиям. Повышение цен на продукцию сельского хозяйства и подсобных промыслов, а также на сырье и энергию, особенно увеличение крупномасштабного капитального строительства, что вызвало экономически необоснованную эмиссию бумажных денег, — все это привело к повышению общего уровня цен и фактическому падению трудовых доходов населения. С другой стороны, государство выделило большие дотации для стабилизации цен на ряд товаров и повышения зарплаты. Отсюда возник сложный вопрос о том, как предотвратить цикличное повышение зарплаты и уровня цен, как обеспечить эффективный контроль за уровнем зарплаты и урегулированием цен.
Общепринято, что рост зарплаты должен происходить медленнее темпов повышения производительности труда, но в то же время быстрее темпов подъема цен или наравне с ними.
22 Там же. 1982. № 5.
302


Л разногласие состоит в следующем: надо ли осуществлять- увязку зарплаты с индексом цен?
Одни полагали, что это будет надежная гарантия от снижения реальной зарплаты в случае изменения цен, и в то же время позволит не ограничивать реформу цен текущим уровнем зарплаты.23
Другие считали, что более эффективным средством защиты интересов трудящихся в условиях вероятного роста цен является обеспечение гарантированного роста зарплаты. По мнению Жуон Вэньюаня, увеличение зарплаты в связи с ростом индекса цен может привести к бесконтрольному колебанию цен, цикличному подъему зарплаты и цен и, наконец, к серьезной инфляции. «Большой эффект могло бы принести правильное разрешение противоречия между накоплением и потреблением — контроль над капиталовложениями и фондом потребления, развитие производства товаров широкого потребления, планомерное повышение зарплаты трудящихся на основе повышения производительности труда при условии роста цен не выше размера повышения зарплаты».24
В первой концепции подчеркивается необходимость гарантировать реальные трудовые доходы от понижения, вот почему ее сторонники настаивают на том, чтобы размер повышения зарплаты не был ниже размера повышения уровня цен, предлагая зафиксировать эту зависимость в особой формуле. В условиях инфляции установление жесткой зависимости между ростом цен и ростом зарплаты играет позитивную роль и частично может уберечь живущих на зарплату от отрицательного эффекта роста цен. Но применение этой теории в КНР принесло бы больше вреда, чем пользы, поскольку колоссальные дотации к зарплате при повышении цен войдут в себестоимость, не приведя к повышению экономической эффективности. Это, в свою очередь, в условиях расширения прав предприятий в области ценообразования вызовет повышение уровня цен, что вновь потребует увеличения дотаций к зарплате. Таким образом, попеременный рост цен и зарплаты должен будет происходить постоянно.
Вторая же концепция выдвигает на первый план перспективные интересы общества в целом и исходит из того, что стабилизация и повышение уровня жизни народа могут происходить лишь в меру повышения эффективности хозяйствования в целом. С углублением процесса урегулирования и реформы цен все большее число экономистов утверждает, что последняя точка зрения более верно отражает требование обеспечения коренных интересов государства и народа. Предлагается, чтобы государство не отказывалось от права регулировать и контро-
23 Обзор экономической литературы. 1984. № 6.
24 Экономическое исследование. 1984. № 11.
305


лировать масштабы роста общего фонда заработной платы и средней зарплаты. Существует относительно единодушное мнение о том, что главным условием, позволяющим предотвратить попеременное повышение цен и зарплаты, является постепенное повышение производительности труда. Реформа цен включает в себя 2 аспекта: реформу системы цен и системы управления ценообразованием.
Самые большие недостатки существующей системы управления ценообразованием связаны с тем, что она ограничивает возможности для эффективного выполнения ценами присущих им функций. В зацентрализованной системе управления, которая функционирует в жестких рамках директивного планирования при господстве субъективных, административных методов руководства экономикой, остается очень мало места для учета требований закона стоимости. Для преодоления этого недостатка предлагалось, в частности, постепенно сократить сферу применения единых устанавливаемых государством цен и расширить права районов и товаропроизводителей по установлению цен. В соответствии с преобразованием всей экономической системы цель заключается в том, чтобы цены гибко отражали прогресс техники и технологии производства и изменение соотношения спроса и предложения. Множественность цен должна быть важной характеристикой новой их системы, обусловленной диверсификацией каналов обращения общественного продукта и расширением прав регионов и предприятий по установлению цен.
В последнее время выдвинуты три модели преобразования системы управления ценообразованием. Суть первой состоит в том, что в системе единых плановых, «плавающих» и свободных рыночных цен основным видом цен должны быть «плавающие» цены.
По мнению Чжан Выда, единые плановые цены, обладая тем преимуществом, что они являются объектом непосредственного планового урегулирования, в то же время не могут гибко отражать изменения стоимости товаров, а также рыночных отношений спроса и предложения. Поэтому они не могут занимать ведущее место в системе цен. Этой формой ценообразования целесообразно охватывать лишь немногие важнейшие товары, имеющие народнохозяйственное значение. С формированием и совершенствованием системы государственного косвенного контроля над ценами масштабы и удельный вес единых плановых цен в общей системе цен должны постепенно сокращаться. Что касается свободных рыночных цен, то их преимущество заключается в способности гибко отражать динамику сложных рыночных соотношений спроса и предложения. С этим преимуществом, однако, связан и их главный недостаток—их зависимость от стихийных колебаний рыночной конъюнктуры. Поэтому рыночные цены могут играть лишь вспомогательную роль 304


в процессе регулирования экономики и не могут быть доминирующей осью в системе ценообразования.
В отличие от указанных двух видов цен, «плавающие» цены отражают требования как государственного плана, так и соотношения спроса и предложения на рынке. Опи, таким образом, являются достаточно гибкими и, во всяком случае, обладают несомненными преимуществами по сравнению с едиными плановыми и свободными рыночными ценами. В процессе постепенного формирования планового товарного рынка предполагается осуществить постепенный переход от непосредственного контроля над ценами в основном к косвенному контролю. А это будет означать расширение сферы применения «плавающих» цен, которые в результате превратятся в основной вид цен.25
Как нам представляется, концепция плавающих цен Чжан Выда возникла как результат применения к сфере ценообразования модели планового товарного хозяйства в специфических условиях современного Китая.
В отличие от Чжан Выда и его сторонников, Чжан Чжоюань и ряд других экономистов полагают, что основным направлением реформы всей хозяйственной системы должно быть создание такого хозяйственного механизма, в котором главным было бы рыночное регулирование. «В таких рамках, — отмечают они,— мы и должны определить целевую модель системы цен. .. в механизме функционирования экономики, в котором главным является рыночное координирование, предполагается, что цены играют роль регулятора экономических процессов. Регулирование цен —это ядро рыночного регулирования. Говоря более конкретно, на макроуровне цены должны обладать способностью правильно отражать соотношение рыночного предложения и спроса, способствовать гибкому реагированию структуры производства на изменения, происходящие в структуре потребления. На микроуровне же цены призваны создавать благоприятную внешнюю среду для равной конкуренции товаропроизводителей. .. Централизованно устанавливаемые государством цены неспособны выполнять эти две функции. Только рыночные цены могут полностью выполнять функцию регулятора цен. Выбор такой модели цен, в которой главным являются рыночные цены, представляет собой объективное требование социалистического планового хозяйства».26
Собственно говоря, модель системы свободных рыночных цен означает то, что право определения цен в основном передается от государства к товаропроизводителю. Это, разумеется, способствовало бы более полной и более точной реализации требований закона стоимости и повышению активности пред25 Там же. 1986. № 3.
26 Финансовая экономика. 1987. № 5.
20 Заказ № 505
305


приятия как товаропроизводителя. Однако все это предполагает существование развитой рыночной системы, которой пока нет.
Надо сказать, что некоторые экономисты выражают принципиальное несогласие с предложением о переходе к рыночному ценообразованию. По их мнению, нерегулируемый конкурентный рынок не может быть целью социалистической плановой товарной экономики. Стихийно образованные цены и их рыночное регулирование неизбежно приводят к диспропорциям в народном хозяйстве и к непроизводительной затрате ресурсов. В этих условиях осуществление целей макроэкономического характера могло бы достигаться лишь очень извилистым путем и при этом сопровождалось бы глубокими потрясениями. Очевидно, в соответствии с моделью плановой товарной экономики надо выбрать такую модель реформы системы ценообразования, в которой сосуществуют гибкие плановые единые цены и плановые рыночные цены во главе с последними. Последняя точка зрения подчеркивает ведущее место плановых цен и важность планомерного ценообразования. В ближайшее время в условиях несовершенства системы рыночной экономики и существования нерациональной системы цен, по мнению большинства экономистов, необходимо использовать различные методы управления ценами, постепенно сокращать масштабы применения единых цен, расширять сферу применения свободных рыночных цен и в конце концов осуществить переход к рыночным ценам через «плавающие» цены.
Нам представляется, что эта точка зрения является более правильной, так как она отражает перспективу развития реформы цен и экономической реформы в целом.
Очерк шестой
РЕФОРМА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
С завершением процесса социалистического преобразования собственности на средства производства выявились такие отрицательные стороны в хозяйственном механизме, как бюрократическая централизация, командно-административная система управления экономикой, игнорирование закона стоимости, уравнительное распределение, отсутствие органических связей между правами, обязанностями и интересами субъектов хозяйствования в процессе производства, а также между производителями и потребителями и т. п. Эти недостатки проявлялись все более болезненно, все острее сталкиваясь с оздоровительными тенденциями развития экономики.
В 1956 г. с идеей реформы экономической системы выступил Сунь Ефань. В ряде своих статей он доказывал, что планомерное, пропорциональное развитие народного хозяйства может 306


быть обеспечено лишь на основе соблюдения закона стоимости. Экономическая политика (включая политику цен) и план, проникнутые субъективизмом и игнорирующие закон стоимости, неизбежно ведут к разрушению всей системы народнохозяйственных пропорций и препятствуют быстрому развитию народного хозяйства. Главный вопрос экономической реформы — не распределение полномочий между административными органами, а установление взаимовыгодных отношений между предприятиями, как самостоятельными хозрасчетными единицами, и государством, определение их полномочий и обязанностей. Он предлагал, чтобы полномочия на принятие решений внутрипроизводственного характера (изменение номенклатуры продукции; совершенствование производственных процессов; технические преобразования, не требующие дополнительных капиталовложений; определение форм и величины зарплаты персонала) были переданы непосредственно предприятиям, но вместе с тем, чтобы стратегические решения (по капиталовложениям, снабжению и сбыту и т. д.) находились под контролем государства и регулировались плановыми органами. Говоря о форме стимулирования инициативы предприятий, Сунь Ефань подчеркивал, что «необходимо повышать роль показателя прибыли в экономической системе, поощрять те передовые предприятия, которые активно увеличивают прибыль и снижают себестоимость».1
В то же время Сэ Муцзяо и ряд других ученых-экономистов писали о необходимости правильного отношения к объективным экономическим законам, особенно к закону стоимости, о необходимости обеспечения рационального соотношения между планом и рынком, государством и предприятиями. Юй Гуаньюан утверждал, что при социализме предприятия являются относительно самостоятельными производительными единицами, что хозрасчет имеет важное значение, что в управлении производством необходимо надлежащим образом использовать такие рычаги, как цены, себестоимость, норму прибыли и т. д.1 2
Вышеуказанные мнения соответствовали тогдашней ситуации в системе управления экономикой страны, отражали первоначальные представления о содержании и характере реформы экономической системы.
В связи с необходимостью решения ряда принципиальных вопросов, связанных с управлением народным хозяйством, Мао Цзэдун в своей речи «О десяти главных взаимосвязях» (1956 г.) отмечал в качестве основного недостатка традиционной советской системы чрезмерную централизацию прав принятия решений, наносящую вред инициативе местных органов управления, производственных единиц и производителей. Он подчеркивал, что КНР не должна следовать примеру Советского Союза,, 1 Экономическое исследование. 1956. № 6.
2 Учеба. 1957. № 10.
20’
30?


концентрируя свою власть в руках центральных органов, отрицая право местных органов на независимые действия, что было бы неправильным не предоставлять предприятиям какой-либо ■самостоятельности.
Это свидетельствовало о том, что руководство страны также заметило негативные явления в системе управления народным хозяйством и признало необходимость улучшения этой системы. Следуя этому подходу, в 1958 г. Китай начал реформу экономики, но она столкнулась с неадекватной политической обстановкой в связи с началом в стране кампании против «правого уклона» и в связи с кампанией «критики югославских ревизионистов». Кроме того, необходимость и актуальность экономической реформы не были осознаны в достаточной степени. В результате расширение прав предприятий в конечном счете было осуждено. В таких условиях начавшие проявляться недостатки в экономической системе и ошибки в управлении не только не преодолевались, но накапливались и развивались.
Подводя итоги сказанному, можно сделать вывод, что в этот период не была разработана комплексная теория реформы системы управления и хозяйствования, дискуссия по этой проблеме была ограничена достаточно узкими рамками, хотя в ее ходе говорилось о необходимости реорганизации органов управления, изменения рамок их деятельности, пересмотра взаимоотношений между государством, местными органами и предприятиями в системе управления хозяйством. Лишь после завершения «культурной революции» стал проводиться сравнительно ■систематизированный анализ старой хозяйственной системы, были выдвинуты относительно всесторонние и глубокие проекты ее реформы.
В начале реформы было рассмотрено предложение по разделению функций государственно-административных и хозяйственных организаций.
Как отмечал экономист Дон Фунжэн, при социализме необходимо, чтобы хозяйственной деятельностью ведали различные хозяйственные организации, а государственно-административные органы, управляющие экономикой, должны быть преобра- зованны в хозрасчетные организации. «Экономические функции государства должны выражаться не в подмене функций хозяйственных организаций и осуществлении прямого руководства всей и всяческой хозяйственной деятельностью различных производственных единиц, а в том, чтобы на базе независимого хозяйствования, осуществляемого различными хозяйственными организациями, путем проведения консультаций и согласований вырабатывать единые народнохозяйственные планы, устанавливать пропорции в народном хозяйстве, согласовывать разные стороны деятельности хозяйственных единиц, обеспечивать сбалансированность народного хозяйства, формировать единую экономическую политику, улаживать противоречия между раз- 308


посторонними экономическими интересами, вырабатывать экономическое законодательство и обеспечивать его выполнение и т. д.».3
Цзян Ивы писал, что разделение функций государственноадминистративных и хозяйственных организаций означает то,, что государство должно руководить деятельностью хозяйственных организаций и контролировать их не прямо, а через экономические рычаги (цены, кредит, налоги и т. д.), не вмешиваясь непосредственно в их повседневную деятельность.4
Таким образом, эта группа экономистов видит в радикальном изменении соотношения функций государственно-административных и хозяйственных организаций главное содержание и основное направление реформы системы хозяйствования. Согласно этой точке зрения важнейшие макроэкономические проблемы должны концентрироваться в руках государства, а проблемы, касающиеся предприятий, решаются предприятиями. Государство и предприятия не должны мешать друг другу, ибо только в этом случае предприятия могут стать самостоятельными товаропроизводителями, а управление хозяйствованием на каждом из указанных двух уровней может быть достаточно эффективным.
Некоторые экономисты выражали сомнение в возможности точного разграничения функций государства и предприятий.
Так, Ван Жэнджи говорил, что на практике трудно определить границу между макроэкономической и микроэкономической деятельностью, так как они всегда тесно взаимосвязаны и переплетены. Если же микроэкономическая деятельность будет целиком осуществляться предприятиями, которые в большинстве случаев будут исходить из своих собственных интересов, то* будет нелегко обеспечить нормальное развитие макроэкономики, т. е. разделение макроэкономики и микроэкономики обязательно приведет к тому, что интересы макроэкономики будут серьезно ущемлены. Помимо этого, государство не только представляет собой административную организацию, но и является собственником средств производства. Оно непосредственно управляет предприятиями путем директивного планирования,, что не является внеэкономическим административным вмешательством, а представляет собой внутреннее требование и выражение экономических отношений всенародной собственности при социализме. Трудно представить отсутствие непосредственных связей между государством и государственными предприятиями. Отсюда следует, что предложение о необходимости разделения функций государственно-административных и хозяйственных организаций является ошибкой.5
3 Экономическое исследование. 1979. № 1.
4 Общественная наука КНР. 1980. № 1.
5 Там же. 1982. № 6.
309


Особенность этой точки зрения заключается в том, что необходимо сохранять традиционный жесткий макроконтроль за деятельностью предприятий со стороны государства в качестве как администратора, так и хозяйственника.
Признав достаточную аргументированность проекта разделения «двух функций», третья группа экономистов высказывает мнение, что если все государственные предприятия станут полностью самостоятельными, то невозможно будет заставить их соблюдать единый государственный план, а всенародная собственность превратится в коллективную. Возник еще один вопрос, связанный с разграничением рассматриваемых двух функций.
Сэ Муцзяо отмечал, что капиталовложения предприятий в освоение новой технологии и новой продукции при осуществлении НТР обычно выходят за рамки нового строительства и технической реконструкции предприятия и очень сложно определить границу между простым и расширенным воспроизводством в таких условиях. Если вообще ограничить право самостоятельности предприятия на осуществление расширенного воспроизводства, то это, конечно, не пойдет на пользу ускорению технической реконструкции и нанесет ущерб НТР.6
Таким образом, сторонники этой точки зрения выступают лишь за относительное, а не за абсолютное разделение двух функций.
Подводя итоги сказанному, следует отметить, что предложение о необходимости разделения функций государственно-административных и хозяйственных организаций завоевывало все большее число сторонников и в итоге стало доминировать. В период с 1978 г. до 1984 г. начали проводиться эксперименты в области расширения прав предприятий. А с 1984 г. в связи с тем, что центр тяжести реформы переместился из деревни в город и укрепление жизненности предприятий стало центральным звеном осуществления реформы, начали проводиться преобразования в сфере обращения и распределения путем расширения прав в производстве и в присвоении, распоряжении получаемой прибыли. Самостоятельность предприятий в области распределения собственных средств, проведения кадровой политики,осуществления снабжения и сбыта продукции была расширена. Государственные предприятия начали выходить из подчинения ведомств по многим вопросам управления и хозяйствования. В ходе эксперимента по разделению права собственности и права хозяйствования и по расширению прав предприятий на самостоятельное хозяйствование главным образом применяются следующие конкретные формы хозяйствования: подрядная, арендная и акционерная системы. Их суть и главное содержание состоят в том, что при условии сохранения ведущего места за государственной собственностью на средства производства рацио-
6 Свет. 1982. 19 мая.
310


нализируется соотношение обязанностей, прав и интересов субъектов собственности и субъектов хозяйствования, создаются необходимые условия для того, чтобы предприятия могли работать на основе принципов самостоятельного предпринимательства и самоокупаемости.
В середине 1989 г. на более чем 90% промышленных предприятий государственного сектора существовали подрядная, акционерная или аредная системы хозяйствования. Практика разделения функций государственно-административных и хозяйственных организаций в различных гибких и рациональных формах реализации принесла очевидные результаты. В частности, получила развитие инициатива, направленная на улучшение хозяйствования предприятий.
История строительства социализма в КНР показывает, что определение правильного соотношения между отраслевым и территориальным принципами управления тоже является важной и сложной проблемой совершенствования экономической системы в целом.
В ходе первой пятилетки (1953—1957 гг.) была сформирована система управления на основе прямого отраслевого подчинения. С 1958 г. — большое количество предприятий центрального подчинения перешло в местное управление. В начале 60-х годов, в период «урегулирования экономики», многие предприятия вновь перешли в подчинение центра. А с середины 60-х годов почти все государственные предприятия центрального подчинения снова перешли в управление местных органов. Подобные зигзаги в изменении системы управления свидетельствуют о том, что существует серьезное противоречие между отраслевым и территориальным принципами управления, ликвидация которого представляет собой сложную, но актуальную задачу.
В поисках путей решения этого противоречия одни экономисты исходят из того, что централизованное управление экономикой социализма должно осуществляться через систему центральных водомств. Самые крупные преимущества такой системы управления состоят в обеспечении концентрации финансовых и материальных ресурсов на нужных направлениях, для достижения необходимых результатов. По их мнению, нынешней системе управления народным хозяйством еще не хватает должной степени централизации, что является серьезным препятствием в деле выполнения народнохозяйственных планов.7 Суть этой точки зрения состоит в поддержке жесткой командной системы управления народным хозяйством.
Ее противники считали, что рассредоточенное управление экономикой в большей степени подходит для КНР, в которой существуют различия в естественных условиях и уровнях раз-
7 Экономическое исследование. 1982. № 9.


вития народного хозяйства. Во многих районах слабо развита производственная инфраструктура, централизованное управление оказывает отрицательное влияние на развитие народного хозяйства, ограничивая мобилизацию активности местных организаций и предприятий и препятствуя рациональной специализации и сотрудничеству между предприятиями, которые находятся в одном районе, а подчинены разным ведомствам. В то же время система управления по чисто территориальному принципу не способствует углублению специализации и разделения труда в более широких рамках хозяйствования, легко приводит к изоляции районов. Поэтому, анализируя положительные и отрицательные стороны централизованного и децентрализованного управления, ряд экономистов подчеркивают необходимость избегать одностороннего решения вопроса о системе управления социалистической экономикой.
Сэ Муцзяо утверждал, например, что экономика социализма должна основываться на крупном обобществленном производств ве и что система управления только по ведомственному или только по территориальному принципам идет вразрез с этим требованием. Отсюда вытекает, что «система ведомственного подчинения предприятий или подчинения предприятий по территориальному признаку требует серьезной реформы. Предприятия должны быть отделены от административных органов различных ступеней. В свою очередь, требуется создать разнообразные объединения предприятий и союзы ведомств», т. е. осуществлять органическое сочетание управления «ведомств и мест». «Это соответствует объективному требованию развития товарной экономики, состоящему в том, чтобы ликвидировать ведомственные и территориальные ограничения».8
Представление о необходимости органического сочетания принципов управления предприятиями, исходя из их ведомственного подчинения и из их территориальной принадлежности, является наиболее правильным и потому не случайно, что в последние годы оно стало преобладающим.
Как осуществить такое объединение?
Хэ Чжанкай предлагал применять различные пропорции сочетания управления «ведомств и мест» в зависимости от уровня развития экономики в тех или иных районах или определять ведущее место ведомства или места в зависимости от уровня управления: проблемы макроэкономического характера решаются центральными ведомствами, а проблемы микроэкономического характера — местными административными органами.9
Недостатки этого предложения очевидны: оно противопоставляет ведомства и места, на практике же весьма трудно 8 Сэ Муцзяо. Урегулирование и реформа народного хозяйства нашей страны. Пекин, 1982. С. 20—21.
9 Народная газета. 1983. 14 сент.
312


четко разграничить сферы их деятельности. Относительное единство существует по вопросу о том, что необходимо развивать горизонтальные связи и создать сетевую систему экономических, межотраслевых и межрайонных связей с упором на города в связи с тем, что центральные города являются местами дислокации ведомств и местных органов власти, а большинство предприятий, находящихся в подчинении как ведомств, так и местных органов власти, также концентрируются в этих городах или около них. Центральные города и сами непосредственно организуют различные производства и обращение. Суть этой теории заключается в том, чтобы организовать хозяйствование и управление общественным крупным производством не по традиционному методу, а исходя из внутренних требований товарного производства и обращения. Принцип опоры на центральные города, в которых товарная экономика наиболее развита, считается отражением этого требования в современных условиях.
По вышеприведенной схеме начиная с 1982 г. стал проводиться эксперимент по созданию экономических районов и сетевой системы с упором на крупные и средние города. В ее основу вместо изолированной системы управления, в которой отсутствовала органическая связь между товарным производством и обращением, между ведомствами и районами, была положена новая система управления, которая позволяет содействовать подъему товарного хозяйства. Особый акцент в реформе был сделан на изменение системы бюджетного финансирования и единого централизованного распределения продукции. Государство допустило использование части налоговых поступлений на нужды экономического строительства на местах позволило предприятиям оставлять часть прибыли сверх нормальной величины на техническое перевооружение, реконструкцию, строительство и другие виды расширенного воспроизводства.
Особенно государство поддерживает и поощряет объединение производственных компонентов, мест, ведомств и предприятий, взаимное вложение капитала и взаимное внесение паев на добровольной основе, стимулируя, таким образом, рационализацию организационной структуры производства, ориентируя ее на интеграцию товарного производства и обмена, на содействие разработке и внедрению передовой науки и технологии. В конце концов постепенно формируется усовершенствованная система механизма хозяйствования в целом, сочетающая эффективную рыночно-хозяйственную систему с рациональным косвенным регулированием па макроуровне. До начала 1987 г. в стране появилось более 32 тысяч зарегистрированных хозяйственных объединений, 24 сети горизонтальных хозяйственных объединений.
Еще в конце 50-х годов известный экономист Гу Жун уже говорил, что наиболее целесообразной является модель, при 313


которой предприятия вправе свободно принимать решения в соответствии с изменением рыночных цен (так ставили вопрос в то время и некоторые другие экономисты). Между тем его мнение вскоре было предано забвению, так как он был подвергнут критике за свои «правобуржуазные» взгляды. Поэтому дискуссия по этому вопросу в то время не получила развития, и лишь в последние годы вопрос о модели экономики вновь стал обсуждаться в экономической литературе.
С точки зрения Дон Фунжэня, анализировать модель экономики надо с двух сторон: во-первых, с точки зрения формы и структуры социалистической собственности; во-вторых, с точки зрения принципов хозяйствования. Он предложил изучать вопрос о модели экономики в сочетании этих двух сторон при условии укрепления и развития производственных отношений социализма.10
Как теоретик, раньше других начал изучать проблему модели экономики Лю Гогуань, который довольно систематически работает над проблемами стратегии реформы. Осуществляя сравнительный анализ моделей экономики социалистических стран, он с конца 70-х годов выдвинул теорию стратегии экономического развития или теорию модели экономики.
В соответствии с ней объектом анализа при рассмотрении социалистических систем хозяйствования должны быть: структуры собственности; структуры принятия решений; структуры регулирования; структуры интересов и движущих сил; организационные структуры. Вышеназванные пять структур являются основными, входящими в различные хозяйственные системы при социализме. Они взаимосвязаны, взаимообусловлены, образуют общий каркас экономики и общую систему ее функционирования, в соответствии с этим он выделяет следующие пять типов социалистической экономики.
1-й тип. Система натурального обеспечения военно-коммунистического типа. Ее особенность состоит в том, что в руках государства сосредоточена власть в сфере принятия решений в масштабе всего народного хозяйства. Вся экономика приводится в движение лишь с помощью системы административного принуждения, основанной на приказах и духовной мобилизации.
2-й тип. Система традиционного централизованного планирования, характеризующаяся тем, что в руках государства сосредоточены права на принятие решений в сфере макроэкономической деятельности и текущей деятельности предприятий. Но принятие решений в сфере хозяйственной деятельности отдельных лиц и семей в основном рассредоточено.
10 Дон Ф у п ж э и ь. Экономика КНР на путях перелома. Цзинянь, 1984. С. 418—419.
314


3-й тип. Усовершенствованная централизованно планируемая экономика. Ее основные черты состоят в том, что частично право принятия решений на микроуровне передано предприятиям, в основном сохраняются основные признаки традиционного централизованного планирования.
4-й тип. Плановое хозяйство, в котором органически сочетается плановое регулирование с рыночным механизмом. Его особенности таковы: право на принятие макроэкономических решений, которые касаются интересов всего народного хозяйства, централизовано в руках государства. А решения, относящиеся к текущей хозяйственной деятельности предприятий, принимаются в основном самими предприятиями. Выполнение макроэкономических плановых решений государства осуществляется через рыночный механизм, и тем самым создается внутреннее органическое единство планового регулирования и рыночного механизма. Предприятия хозяйствуют как относительно обособленные товаропроизводители.
5-й тип. Рыночная социалистическая экономика, при которой принятие и выполнение всех хозяйственных решений опосредованы рынком и ослаблена макрорегулирующая функция государства.
В процессе анализа основных особенностей различных типов экономической модели социализма Лю Гогуань отдает предпочтение 4-му типу модели экономики. Непрерывно обобщая опыт реформы, он разработал своеобразные рекомендации в отношении выбора модели экономики, а также направления реформы экономической системы. По его мнению, эта модель должна включать следующие компоненты.
1. Создание многообразной структуры собственности во главе с общественной собственностью, в которой также существуют коллективная, индивидуальная собственность и различные экономические объединения, и развиваются многообразные формы хозяйствования.
2. Создание многоукладной структуры принятия хозяйственных решений (государство, предприятия и трудящиеся) на основе разделения права собственности и права хозяйствования. Центр должен обеспечивать укрепление жизненности предприятий.
3. Создание системы урегулирования на основе укрепления косвенного планирования, которое должно заключаться в применении экономических рычагов, прежде всего цен.
4. Создание системы материального стимулирования, позволяющей обеспечить зависимость величины доходов от эффективности производства, учитывающей государственные, коллективные и индивидуальные интересы.
5. Создание хозяйственно организационной системы, обеспечивающей разделение функций государственно-административ315


ных органов и предприятий, с упором на горизонтальные связи и центральные города.11
В отличие от Лю Гогуаня, Ван Зо и Фань Чунбо доказывали, что существуют две основные модели плановой экономики. Первая модель соответствует натуральному производству, вторая функционирует в соответствии с законами товарного производства. Реализация второй модели является конечной целью экономической реформы.11 12
Согласно их представлениям, система плановой экономики в будущем должна стать основной системой социалистической экономики, важнейшим ее элементом остается плановый характер экономического развития.
Оценивая вышеназванные взгляды, Дон Гуй делал вывод, что модель экономической реформы Лю Гогуаня является наиболее точной, верной и систематизированной по сравнению как с моделями, разработанными другими экономистами, так и с его первоначальными концепциями. В конце 70-х годов и в начале 80-х годов Лю Гогуань говорил, что плановое хозяйство, в котором органически сочетается плановое регулирование с рыночным механизмом, должно основываться на ведущем положении государственного регулирования всенародной собственности и централизованного единого планирования.13
Преобразование хозяйственной системы представляет собой переход от одной модели хозяйствования к другой. При этом следует иметь в виду, что преобразование системы хозяйствования не может произойти мгновенно. На протяжении определенного периода времени функционируют элементы как старого, так и нового хозяйственного механизма, что обусловливает двойственность и противоречивость действующей системы хозяйствования. Многие экономисты предупреждали, что нельзя допускать двойственности системы хозяйствования, потому что у каждой системы есть своеобразный механизм функционирования и внутренняя логика. Смешение разных систем неизбежно ведет к снижению эффективности функционирования общественного производства. В процессе осуществления экономической реформы появилось множество негативных явлений, вызванных двойственным характером системы хозяйствования. Ни старая командно-административная система управления, ни формирующийся рыночный механизм не в состоянии были обеспечить эффективное функционирование народного хозяйства. Чрезвычайно обострилось противоречие между различными механизмами ценообразования, ценами на одну и ту же продукцию— плановую и внеплановую.
Учитывая негативные последствия, привнесенные в экономи11 Лю Гогуань. Сб. избр. работ. Тайюань, 1986. С. 529—531.
12 Ван Зо, Фань Чунбо. Об экономическом обусловлении. Харбин, 1983. С. 66—75.
13 Экономические исследования. 1988. № 7.
316


ческую и общественную жизнь противоречиями и трениями, вызванными сосуществованием двух хозяйственных систем, необходимо как можно скорее покончить с такой двойственностью и по возможности быстро перейти к такой стадии, в которой новая система стала бы главенствующей. Поэтому некоторые экономисты предлагают перейти от старой к новой системе «одним махом», так как постепенный переход не может устранить существующие плановые органы и изменить старый механизм управления. К тому же при постепенном переходе невозможно укрепить новый механизм хозяйствования. Отсюда вытекает, что все мероприятия реформы должны одновременно проводиться в жизнь во всех областях.14
Лю Гогуань и ряд других экономистов в ходе дискуссии отмечали, что в силу сложного характера экономической реформы в КНР, обусловленной, в частности, неравномерностью регионального и отраслевого развития страны, нельзя использовать принцип «одним махом», а необходимо идти путем поэтапных, постепенных преобразований. Однако при выборе способа перехода необходимо исходить из состояния национальной экономики. С одной стороны, реформы на макроуровне должны осуществляться поэтапно и постепенно. С другой стороны, на каждом этапе все мероприятия реформы должны проводиться комплексно. По всей видимости, двойственность системы хозяйствования следует сохранять в разных сферах и на довольно большой период времени. Степень длительности этого процесса в большой мере зависит от улучшения экономической среды, в которой происходит развертывание реформы. Но в отношении того, какая экономическая среда благоприятна для проведения реформы, существуют неоднозначные мнения.
С самого начала реформы Лю Гогуань неоднократно выступал за создание и сохранение такого положения, при котором совокупное предложение намного превышает совокупный общественный спрос. По его мнению, такая обстановка будет подталкивать предприятия на проведение реформы, способствовать повышению роли механизма рыночной конкуренции, обеспечивая при этом поддержку перестройки определенными финансовыми и материальными резервами.15
У Цзянлянь также утверждал, что в целях обеспечения стабильности в проведении экономической реформы «в первую очередь необходимо создать благоприятную среду, т. е. осуществить координацию макроэкономических решений, сформировать ненапряженный рынок. . .».16
В начале 80-х годов ученые экономисты в основном были и Там же. 1986. № 9.
15 Там же. 1980. № 11.
16 Народная газета. 1985. 11 февр.
317


согласны с изложенными выше положениями. На основе этих взглядов был правильно разрешен вопрос о соотношении между экономическим урегулированием и экономической реформой. Л с 1984 г. появилась другая точка зрения: благоприятная экономическая среда не может быть предпосылкой реформы, она способна сформироваться лишь в результате перестройки; так как дефицит изначально присущ старой системе, то реформа может проводиться в напряженной ситуации, когда предложение не удовлетворяет спрос, и только через перестройку удастся ликвидировать причины дефицита, заложенные в самой системе. Некоторые ученые также считали, что Китай вступил в новую стадию ускоренного роста и поэтому выступали против искусственного ограничения капитальных вложений и потребительского спроса. Более того, на основе изучения опыта развития товарной экономики развитых капиталистических стран они пришли к выводу, что инфляционная политика содействует «чудесному подъему» экономики. По их мнению, на современном этапе развития экономики сильная покупательная способность, которую дает чрезмерная денежная эмиссия, является могучей движущей силой, содействующей оживлению производства и обмена товара.
Экономист Ли Илин отмечал, что политика контроля над увеличением денег теоретически целесообразна, но ее претворение в жизнь зависит не от субъективного желания, а от объективных потребностей развития экономики. Искусственное ограничение масштабов капиталовложений и потребительского спроса является нелегкой и скорее всего невыполнимой задачей. Превышение совокупного предложения над совокупным спросом не только нереально, но и необязательно благоприятно.17
Одним словом, согласно этой точке зрения проведение экономической реформы в КНР в настоящее время возможно лишь в условиях напряженного состояния рынка. Суть этой точки зрения заключается в том, что необходимо стимулировать ускоренное развитие народного хозяйства искусственными средствами, в том числе и путем чрезмерной денежной эмиссии. Эта точка зрения оказывала определенное влияние на политику КНР в области финансов, кредитов, капиталовложений в 80-е годы, что привело к «перегреву экономики». Следствиями этой политики стало возникновение таких явлений, как диспропорции в народном хозяйстве, инфляция, бурный рост капиталовложений, превысивший объективные возможности экономики. Все это ухудшило состояние среды проведения экономической реформы. Именно из-за тяжелого положения в сфере макроэкономики была отложена намеченная на 1987 г. комплексная реформа цен, налогов, финансов и денежного обращения с упором на реформу цен на средства производства.
17 Развитие экономики и реформа экономической системы. 1986. № 5.
318


Опыт последних лет реформы в КНР подтвердил необходимость координации и согласования мер по стимулированию развития экономики при проведении реформы. Острые потрясения в экономическом развитии зачастую ведут к сбоям реформы, даже отбрасывают ее назад. Конечно, в переходный период перестройки под влиянием инерции старой системы и из- за воздействия множества других факторов трудно надеяться на появление стабильной, во всех отношениях благоприятной среды. Но это не означает, что по этим причинам возможно отказаться от усилий по созданию такой среды.
После возникновения негативных явлений в экономике КНР, естественно, мнение о необходимости создания благоприятной среды для проведения реформы одержало верх.
Выбор ключевого звена реформы, как один из множества острых вопросов в ходе ее осуществления, в последние годы привлек особое внимание ученых-экономистов.
Одни подчеркивали значение перестройки по линии «собственность — предприятие», исходя из того, что оживление предприятия является целью реформы, что без перестройки предприятия как основы микроэкономики трудно наладить рыночный механизм, косвенное регулирование и контроль на макроуровне. В этом вопросе мнение Ли Илина оказалось весьма влиятельным. Он утверждал, что «неудачи реформы экономики могут проистекать из неудачи осуществления реформы цен. Но успех реформы зависит не от реформы цен, а от реформы отношений собственности. Ибо реформа цен создает главным образом благоприятную среду для развития товарной экономики, а реформа собственности затрагивает жизненный вопрос о движущих силах развития экономики. Поэтому реформа собственности представляет собой ключевое звено осуществления экономической реформы».18
Другие экономисты отдали предпочтение такому направлению осуществления перестройки, как «цена — рынок», исходя из того, что если цены деформированы и закостенелы, то рыночные механизмы не функционируют и предприятия не могут стать подлинно самостоятельными товаропроизводителями, ответственными за результаты своей деятельности. Итак, они полагали, что вопросы реформы цен должны находиться в центре всей реформы.
Сравнение вышеизложенных двух концепций показывает, что каждая из них имеет свою внутреннюю логику, несет в себе определенную долю рационального, но обе они делают упор лишь на определенную сторону дела. В реальной же действительности эти два направления реформы не исключают друг друга, ибо являются неотъемлемыми органическими частями целостной хозяйственной реформы, двумя ее основными эле-
18 Пекин (ежедневная газета). 1986. 19 мая.
319


ментами, между которыми существует тесная взаимосвязь: одна основная линия — это деятельность по созданию рынка, другая — создание благоприятной среды для рыночной конкуренции. Оба названных направления- реформы должны осуществляться одновременно, в комплексе, хотя в разные периоды и в различных условиях акценты могут меняться в ту или иную сторону.
Исходя из этого анализа, ряд экономистов подчеркивали необходимость проведения комплексной реформы.
Лю Гогуань, например, считал что путь перестройки действующей и формирования новой хозяйственной системы ясен — «это комплексное сочетание трех звеньев: создание рыночного механизма, реформа механизма финансирования предприятий и создание новой системы макрорегулирования».19
Рассматривая данную точку зрения, некоторые ученые- экономисты отмечали, что комплексная реформа (координация предприятий, рынка и механизма макрорегулирования), безусловно, более рациональна, более практична. Но если встроить ее в рамки традиционной модели социализма, не проведя соответствующую реформу политико-административной системы, то эта теоретически целесообразная трехсторонняя комплексная реформа будет функционировать с трудом, потому что система макрорегулирования не вписывается в рамки политико-административной системы.
Исходя из этого, Юй Зуньао отмечал, что для того чтобы «осуществлять систематическое превращение механизма хозяйствования от старой системы к новой, необходимо сделать упор на реорганизацию политико-административной системы».20
Как известно, с конца 70-х годов реформа экономической системы в КНР прошла относительно динамичный путь. Однако, чем дальше она идет, тем больше трудностей встречает. Немало ученых-экономистов, деловых людей, как в Китае, так и за рубежом, несколько лет тому назад уже предупреждали о том, что экономическая реформа шаг за шагом движется к тупику из-за застоя и отставания в деле реализации политической реформы. Ситуация столкновения старой политико-административной системы с новым механизмом хозяйствования, возникшая в процессе развития экономической реформы, становится все более серьезной, так что, по их мнению, созрела обстановка, когда успешное развитие экономической реформы уже невозможно осуществлять без соответствующей политической реформы.
19 Там же. 1989. № 9.
20 Там же. № 5.


ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Раздел I. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ В СССР 14 Очерк первый. Структура производственных отношений и их взаимо¬
связь с производительными силами. Экономические законы. . —
Очерк второй. Социалистическая собственность 28
( Очерк третий. Проблемы хозяйственного управления 48
। Очерк четвертый. Проблемы социалистического производства . . 73
1 Очерк пятый. Проблемы распределения (20—30-е годы) .... 86
( Очерк шестой. Товарно-денежные отношения и закон стоимости . ЮЗ
,Очерк седьмой. Основные черты социалистического воспроизводства.
Воспроизводство общественного продукта и национального богатства . 132
Очерк восьмой. Экономическая природа основного производственно¬
го звена. Трудовой коллектив и его функции 154
Очерк девятый. Кругооборот н оборот производственных фондов . 177 Очерк десятый. Проблемы ценообразования (1935—1990 гг.) . . 192 Очерк одиннадцатый. Математический метод в политической эко¬
номии 205
Очерк двенадцатый. Генезис теории экономического сотрудничества в СЭВ (конец 40-х — конец 80-х годов) 221
Раздел II. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ СОЦИАЛИЗМА В КНР 236
Очерк первый. Система политической экономии социализма . . . 239
Очерк второй. Производительные силы и производственные отно¬
шения . 245
Очерк третий. Государственная собственность на средства производства 256
Очерк четвертый. Товарно-денежные отношения и закон стоимости . 274
Очерк пятый. Система ценообразования 289
Очерк шестой. Реформа экономической системы 306