АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
СРЕДНИЕ ВЕКА
СБОРНИК
Редакционная коллегия:
А. И. ДАНИЛОВ
(ответственный редактор),
Е. В. ГУТНОВА, Л. А. КОТЕЛЬНИКОВА.
|А. Д. ЛЮБЛИНСКАЯ],
Л. Т. МИЛЬСКАЯ
(ответственный секретарь),
В. И. РУТЕНБУРГ, Г. Э. САНЧУК,
Ю. М. САПРЫКИН, 3. В. УДАЛЬЦОВА,
А. Н. ЧИСТОЗВОНОВ
(зам. ответственного редактора)
СРЕДНИЕ ВЕКА.
ВЫПУСК

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1980
Хронологически статьи охватывают период от IX до на-
чала XVII в. и посвящены проблемам демографии и аграрной
истории Франции и Англии, социально-политической истории
Англии, истории города в Швейцарии, истории культуры и
общественно-политической мысли в Италии и Англии,
В разделе «Сообщения» публикуются исследования молодых
историков по аграрной истории Южной Франции и Испании и
небольшое терминологическое исследование о русско-норвежских
связях в XVI в.
Раздел «Историография» содержит обзор «Основные проб-
лемы ранней истории средневекового города в освещении совре-
менной западной медиевистики», статью посвященную крупно-
му итальянскому историки Армандо Сапори и др.
10603—041
С 042(02)--80 124~80' 0504020000
Гс) Издательство «Наука», 1980 г.
В. В. Иванов
ЛЕНИНСКИЙ ПРИНЦИП ПАРТИЙНОСТИ
И НАУЧНАЯ ОБЪЕКТИВНОСТЬ
Дальнейшее развитие советской исторической науки, в том
числе медиевистики, связано с реализацией и глубоким раскры-
тием познавательной роли методологических принципов партий-
ности, объективности и историзма. Эти принципы в марксистско-
ленинской методологии имеют концептуальное единство. Согласно
материалистическому пониманию истории, «общество рассматри-
вается как живой, находящийся в постоянном развитии организм
(а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому
всякие произвольные комбинации отдельных общественных эле-
ментов), для изучения которого необходим объективный анализ
(курсив наш.— В. И.) производственных отношений, образующих
данную общественную формацию, исследование законов ее функ-
ционирования и развития» *.
В таком подходе — существо марксистско-ленинского исследо-
вания конкретно-исторических и историографических вопросов,
а его результаты играют наибольшую роль для передовой обще-
ственной практики. Надо иметь в виду, что интересы каждого
класса, политических партий нуждаются в историческом обосно-
вании и интерпретации. Поэтому историография является своеоб-
разным фокусом, в котором опосредствованно проявляется мно-
гообразие и противоречивость форм общественной жизни. Вслед-
ствие этого историческое познание по своему содержанию не
ограничивается прошлым, оно неразрывно связано с современ-
ностью, концентрирует в себе остроту общественных противоре-
чий, выраженных в определенных идеологиях.
Марксистская идеология, отражающая интересы исторически
прогрессивного класса и закономерные тенденции общественного
развития, в силу именно этих объективных обстоятельств неот-
делима от научного исторического познания. В данном случае
принцип партийности выступает как предпосылка и обязательное
требование научности исследования конкретных вопросов.
Труды В. И. Ленина, как и произведения К. Маркса и Ф. Эн-
гельса, содержат блестящие исследования важнейших проблем
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 165.
6
В. В. Иванов
исторической науки. В тезисах ЦК КПСС «К 100-летию со дня
рождения Владимира Ильича Ленина» записано: «Главное в ле-
нинском подходе к общественным явлениям и процессам — орга-
ническое единство научной объективности и принципиальной
оценки их с позиций рабочего класса». Это положение имеет
первостепенное значение для выяснения роли партийности в ме-
тодологии исторического исследования.
Принцип партийности, во-первых, отражает социальное, клас-
совое содержание общественно-исторического познания, во-вто-
рых, он предполагает определенную оценку изучаемых явлений
и процессов. Эта оценка окажется научной или ненаучной в за-
висимости от партийности исследователя. Пролетарская, комму-
нистическая партийность обеспечивает последовательно научное
познание явлений прошлого и настоящего. Материалист (марк-
сист), указывал В. И. Ленин, «последовательнее объективиста и
глубже, полнее проводит свой объективизм. Он не ограничивается
указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно
общественно-экономическая формация дает содержание этому
процессу, какой именно класс определяет эту необходимость» 2.
«Объективизм», объективистский подход к историографии вы-
ражается в недооценке классового анализа, в абстрактной поста-
новке социальных вопросов, в игнорировании необходимости их
конкретно-исторического изучения.
Буржуазные идеологи, отделяя принцип партийности от дру-
гих требований марксистско-ленинской методолгии, делают вывод
о несовместимости партийности и науки. Но все дело в том, о ка-
кой партийности идет речь: буржуазной или пролетарской. Марк-
систы-ленинцы отстаивают пролетарскую, коммунистическую
партийность, являющуюся выражением интересов самого прогрес-
сивного класса современности — рабочего класса. Она не только
не противоречит объективному познанию действительности, но и
обусловливает его. Если же речь идет о буржуазной партийности,
то здесь партийность и объективность находятся в принципиаль-
ном противоречии.
Пролетарская партийность означает открытую защиту инте-
ресов рабочего класса, прогрессивных общественных классов.
Если марксистское учение, писал В. И. Ленин, требует от каждо-
го общественного деятеля неумолимо объективного анализа дей-
ствительности и складывающихся на почве этой действительности
отношений между различными классами, «то каким чудом можно
отсюда сделать вывод, что общественный деятель не должен сим-
патизировать тому или другому классу, что ему это „не полага-
ется“? Смешно даже и говорить тут о долге, ибо ни один живой
человек не может не становиться на сторону того или другого
2 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 1, с. 418.
Ленинский принцип партийности и научная объективность
7
класса (раз он понял их взаимоотношения), не может не радо-
ваться успеху данного класса, не может не огорчиться его неуда-
чами, не может не негодовать на тех, кто враждебен этому клас-
су, на тех, кто мешает его развитию распространением отсталых
воззрений и т. д. и т. д.» 3 4.
Из этого следует, что принцип коммунистической партийности
включает в себя критику буржуазной и мелкобуржуазной идео-
логии, всех антимарксистских, реакционных теорий и концеп-
ций. Всякое умаление коммунистической партийности в совре-
менных условиях объективно служит усилению буржуазной
партийности, часто маскирующейся под оболочку «беспартий-
ности».
Конечно, в исторической литературе встречаются работы, ли-
шенные общественной актуальности и открыто претендующие на
«беспартийность». Такие работы всегда оказывались и оказыва-
ются далекими от магистральной линии исторической науки. Но
когда мы говорим о партийности того или иного ученого, то имеем
в виду объективное, социальное содержание его работы, отражение
в пей позиции данного класса. Суть партийности определяют не
словесные декларации, а общественное значение концепций и вы-
водов ученого. Для исследователя-марксиста важно сознательное,
творческое применение принципа партийности в историографиче-
ской практике.
Не подлежит сомнению то, что для познания разных сторон
исторического развития требуется применение различных кон-
кретных методик и процедур исследования, адекватное раскрытие
социального процесса. В этой связи следует отметить органиче-
скую взаимосвязь партийности и историзма. Известно, что мысли-
тели начала XIX в. ввели в общественную пауку принцип
историзма. Но у них он базировался на различных вариантах идеа-
лизма. Критикуя идеалистическое толкование историзма, осно-
воположники марксизма обосновали последовательное диалекти-
ко-материалистическое его понимание с позиций коммунистиче-
ской партийности. Диалектико-материалистическая концепция
общественного процесса и есть фундамент подлинно научного
историзма. Она позволяет найти в многообразии явлений общие
закономерности и специфичность, понять единство теории и
практики в познании \
Нельзя забывать того, что социальная функция истории обра-
щена не только к прошлому, по и к современности, к будущему.
В этом отношении особенно поучительно то, как В. И. Ленин
исследовал принцип партийности в связи с конкретными задача-
3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 2, с. 547—548.
4 См. подробнее: Иванов В, Марксистско-ленинский историзм и исследова-
ние современности.— Коммунист, 1976, № 9.
8
В. В. Иванов
ми рабочего класса и его авангарда на различных исторических
этапах. Он последовательно подчеркивал значение классового
подхода для раскрытия объективного содержания исторических
явлений и событий: «Кто после опыта и Европы и Азии говорит
о «^классовой политике и о неклассовом социализме, того стоит
просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь
австралийским кенгуру»,— писал В. И. Ленин в статье «Историче-
ские судьбы учения Карла Маркса» 5 *. Это положение особенно
актуально звучит сегодня, когда некоторые теоретики, именую-
щие себя марксистами-ленинцами, проявляя полную методологи-
ческую безответственность, предпочитают говорить о возможных
вариантах «демократического социализма», о возможностях «де-
мократии», о «правах и свободах» вообще в.
Здесь уместно вспомнить следующее положение В. И. Лени-
на: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами
обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любы-
ми нравственными, религиозными, политическими, социальными
фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех
или иных классов» 7 8.
Нелишне отметить, что в современной буржуазной историогра-
фии есть различные подходы к проблеме партийности. Некоторые
авторы партийность отвергают. Однако другие не соглашаются
с такой постановкой вопроса и утверждают, что в исторической
науке всегда имеет место борьба мнений, партийных, классовых
концепций. Ряд буржуазных идеологов и историков прямо под-
черкивают партийный характер исторической науки, ее значение
в идейной борьбе нашего времени. Иначе говоря, если часть исто-
риков выступает за деидеологизацию истории, за освобождение
истории от ее социальных функций в современной идеологиче-
ской борьбе, то другая часть историков вполне конкретно ука-
зывает на необходимость политизации исторической науки.
Об этом свидетельствует полемика, развернувшаяся на
XIV Международном конгрессе исторических наук, состоявшем-
ся в США, вокруг основного доклада «История и общество» (ав-
торы: А. И. Данилов, В. В. Иванов, М. П. Ким, Ю. С. Кукушкин,
А. М. Сахаров, Н. В. Сивачев) ’.
5 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 23, с. 4.
• См.: Коммунист, 1979, № 6, с. 6—8.
7 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 47.
8 Reports of the XIV International Congress of the Historical Sciences. New
York, 1977, vol. 1. См. подробнее: Кукушкин Ю. С. XIV Международный
конгресс исторических наук.— Преподавание истории в школе, 1976, № 2;
Сахаров А. М. О некоторых методологических вопросах на XIV Между-
народном конгрессе исторических наук (заметки делегата).— Вестник
МГУ. Сер. IX. История, 1976, № 3; Сахаров А. М., Хромов С. С. XIV Меж-
дународный конгресс исторических наук.— ВИ, 1976, № 3; Тихвин
ский С. Л., Тишков В. А. Проблемы новой и новейшей истории на ХГ
Ленинский принцип партийности и научная объективность
9
Для глубокого осмысления методологического аспекта партий-
ности в исследовании важно прежде всего социальное содержа-
ние источника, мировоззренческие политические позиции учено-
го и их отражение в методе.
Классовая обусловленность источника во многом влияет на
интерпретацию существа социальных явлений. Историк-марк-
сист должен обладать способностью научного отношения к источ-
нику, владеть методикой источниковедческого анализа. Каждый
источник имеет свою социальную природу, и в зависимости от
методологической вооруженности исследователя по-разпому про-
является его познавательная эффективность. По своему содержа-
нию исторические источники могут отражать позиции различных
классов, п историк должен уметь делать правильные выводы из
этих источников. Известно, что К. Маркс использовал в своей
работе над «Капиталом» источники самого различного происхож-
дения. В «Положении рабочего класса в Англии» Ф. Энгельс ис-
пользовал источники буржуазного, феодального происхождения,
однако он с позиции партийности показал реальное положение
рабочего класса в системе капиталистических отношений, даже
на том этапе, когда буржуазия была восходящим классом.
То же самое можно сказать о произведении В. И. Ленина
«Развитие капитализма в России», основанном па исследовании
весьма разноплановых источников. Рассматривая вопросы средне-
вековой истории, дореформенного, пореформенного развития Рос-
сии, В. И. Ленин показывал глубокий антагонизм борющихся
классов. Выводы В. И. Ленина-историка неотделимы от его пози-
ции исследователя-коммуниста. Мастерски используя источники,
В. И. Лепин гениально развил марксистский метод анализа дей-
ствительности.
Таким образом функции исторического метода получают под-
тверждение в правильном комплексном применении теоретиче-
ских положений диалектического и исторического материализма,
всего учения марксизма-ленинизма в целом в историографической
практике. Проблемы методологии истории во многом решаются
на конкретном материале на основе теоретической интерпретации
последнего. Это важно подчеркнуть, ибо представление метода
как нейтрального к предмету познания обедняет процесс позна-
ния, лишает ценности, объективной научной значимости те или
иные выводы исследования.
В целом партийность общественно-исторического познания
требует постоянного внимания к разработке вопросов теории и
метода. По существу это взаимосвязанный процесс, потому что
теорию нельзя разрабатывать без развития метода. Невозможно
Международном конгрессе исторических наук.— Новая и новейшая ис-
тория, 1976. № 1; Жуков Е., Соколов О. История и общество.— Комму-
нист, 1976, № 2.
10
В. В. Иванов
дать научную, объективную оценку событий прошлого и настоя-
щего, не применяя творчески теорию к анализу действительности.
А такая оценка уже означает в известной степени развитие тео-
рии. В этом смысле глубокое идейно-политическое звучание имеет
постановка на XXV съезде партии вопроса о необходимости
дальнейшей творческой разработки проблем марксизма-лениниз-
ма, современных социально-экономических проблем, объективного
изучения истории.
Проблема партийности связана с особенностями историческо-
го познания, с природой исторической науки; более того, прин-
цип партийности приобретает характер закономерности для исто-
рических наук, поскольку пронизывает все стороны деятельности
исследователя, начиная от анализа источника, кончая созданием
той или иной исторической концепции.
Таким образом, принцип партийности образует живую душу
истории. Освобождение от этого принципа или умаление его роли
было бы равносильно утрате фундаментального характера исто-
рической науки. «Пролетарские революции...— писал Маркс,—
постоянно критикуют сами себя... с беспощадной основательно-
стью высмеивают половинчатость, слабые стороны и негодность
своих первых попыток» 9. Эта оценка Маркса имеет определен-
ное значение для осмысления проблем партийности в ее связи с
объективностью познания. Только такая глубокая постановка воп-
роса способствует выработке научной стратегии и тактики борю-
щегося класса. Поэтому характерной чертой коммунистической
партийности является осознанная, целенаправленная реализация
ученым в практике научного исследования коренных мировоз-
зренческих, теоретических и идеологических принципов марксиз-
ма-ленинизма.
Жизнь показывает, что не может быть истории нейтральной
К современной общественной борьбе, к мировоззрению. Встречаю-
щееся противопоставление истории и научной теории противоре-
чит современному научному методу. Изучая конкретные формы
общественного процесса, историческая наука раскрывает прояв-
ление общих законов в специфической обстановке, устанавливает
особенности их действий 10. Творческое применение законов по-
могает исследователю открывать новые стороны и повторяющиеся
связи в социальных явлениях, новые тенденции. Это бесспорно.
Поэтому рассуждения, будто бы удел историка — это лишь эмпи-
рические факты, а не закономерности, нельзя считать правиль-
ными. Единство факта и обобщения есть важное условие исто-
рического исследования.
• Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 8, с. 123.
,(> См.: Жуков Е. М. Социологические и исторические законы.— В кн.: Жу-
ков Е. М., Барг М. А., Павлов В. И., Черняк Е. Б. Теоретические пробле-
мы всемирно-исторического процесса. М., 1979, с. 9—12.
Ленинский принцип партийности и научная объективность
11
В исторических концепциях, если они претендуют на науч-
ность, не может быть нигилистического отрицания всего пред-
шествующего мыслительного материала. В них всегда должны
учитываться предшествующие данному исследованию выводы,
они должны содержать анализ предыдущего состояния историо-
графии, приемов изучения тех или иных сторон конкретной про-
блемы, ее источниковедческой базы. Следовательно, исторический
анализ всегда включает в себя как изучение самого факта, так
и процесс исследования этого факта, события. Поэтому нет осно-
ваний для противопоставления методологии методике исследова-
ния, как это делают буржуазные объективисты.
Научные концепции, отражающие новые, современные этапы
социального процесса, имеют, конечно, сложную генетическую
связь с предыдущими историческими интерпретациями. Новые
условия общественной практики порождают новые исторические
концепции. В этом случае преемственность в познании имеет силу
постольку, поскольку эти новые концепции включаются в общую
логику развития исторической науки.
Логика научного познания свидетельствует о том, что буржу-
азный объективизм ныне бесплоден и в теоретическом, и в прак-
тическом отношениях. Вот почему буржуазные авторы прибегли
к своеобразной переоценке объективизма. Они немало пишут об
ограниченности объективизма, имея в виду его традиционные
формы (в частности, объективизм ранкеанского толка, натурали-
стический объективизм), гораздо больше, чем раньше, апеллируют
к исторической теории, каузальности в объяснении природы фак-
та. В свете ленинской характеристики классовой и методологиче-
ской сущности буржуазного объективизма нетрудно понять под-
линный смысл этих и других аналогичных апелляций.
Но, как показывает научпый опыт, эти поиски не выводят бур-
жуазных историков из методологического кризиса, поскольку
последний носит ярко выраженный гносеологический, социаль-
ный характер.
Ленинский подход к изучению социальной жизни, явлений
прошлого и настоящего всегда отличался научной целенаправ-
ленностью, партийностью, умением выделять главное, определяю-
щее звено в исторической цепи событий. Глубокое понимание
действительности, для достижения которого исторический анализ
выдвигался в качестве обязательного требования, позволило
В. И. Ленину правильно ставить социальные вопросы, возник-
шие перед общественной мыслью и общественной практикой,
и определить пути их решения.
Партийность и объективность выступают как составные части
марксистско-ленинской методологии, лежащей в основе научно-
истинного познания действительности и ее революционного пре-
образования.
12	В. В. Иванов
Новые возможности для плодотворных исторических и исто-
риографических исследований открывает недавно принятое по-
становление ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологиче-
ской, политико-воспитательной работы». Оно еще раз напоминает
всем обществоведам и историкам о том, что сердцевиной всей
идейно-воспитательной работы партии является формирование у
трудящихся коммунистического мировоззрения, воспитание их на
идеях марксизма-ленинизма. Этой задаче в полной мере отвечают
ie исторические исследования, в которых воплощено единство
партийности и объективности.
А. И. Данилов
ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ
И ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА
К числу проблем методологии истории, обсуждаемых за по-
следние десятилетия, относится вопрос о месте категории «собы-
тие» в понятийном аппарате исторической науки, о значении изу-
чения событий в общем контексте научно-исследовательской ра-
боты историка.
Если на протяжении XIX и в начале XX в. в буржуазной
историографии ход исторических событий чаще всего расцени-
вался как предпочтительный, порой даже исключительный пред-
мет исторического познания, то теперь буржуазные методологи
истории нередко расценивают события как третьестепенный
объект изучения: в соответствии с такими взглядами историкам
надлежит заниматься историческими структурами, а не истори-
ческими событиями *, которые недостойны внимания подлинных
ученых.
Критика историографии, рассматривающей события как глав-
ное содержание исторической науки, справедлива в той мере,
в какой она направлена против исследования чисто внешних фак-
тов поверхностно понятой политической истории, сводимой зача-
стую к деятельности коронованных особ и их приближенных2,
‘ Во второй половине 60—70-х годов критика традиционной историографии
историками ФРГ носила весьма радикальный характер, например: Ge-
iss J. Studien fiber Geschichte und Geschichtswissenschaft. Frankfurt a. M,
1972; Ansichten einer kiinftigen Geschichtswissenschaft / Hrsg. J. Geiss,
It Tamchina. Miinchen, 1974, Bd. 1; см. также: Патрушев А. И. «Социаль-
ная история» в буржуазной историографии ФРГ: (Проблемы истории и
методологии).— Новая и новейшая история, 1976, № 4, с. 151—167; Смо-
ленский Н. Я. Проблема исторических понятий в современной буржуаз-
ной историографии ФРГ.— Новая и новейшая история, 1978, № 6. Пред-
метом дискуссии среди историков ФРГ является и вопрос об отношении
к истории политических событий: Zmarzlik Н. G. Das Kaiserreich in neuer
Sicht.— HZ, 1976, Bd. 222; Hildebrand K. Geschichte oder Gesellschaftsge-
schichte.— HZ, 1976, Bd. 223; Wehler H-U. Kritik und Antikritik.— HZ,
1977, Bd. 225.
2	В. И. Ленин придавал большое значение отбору исторических фактов, ре-
шительно осуждал тех историков, которые концентрируют свое внимание
на незначительных событиях. Он очень резко отозвался, например, о не-
мецком историке Г. Эгельгафе за то, что он с педантичной аккуратностью
отмечал даты, относящиеся к коронованным особам, но «не упомянул
14
А. И, Данилов
и в той мере, в какой она в противоположность идиографиче-
скому подходу стремится обратить внимание историков на необ-
ходимость выявить закономерность в исторической действитель-
ности, выяснить подлинные причины глубоких перемен и важней-
ших переворотов в жизни народов. Но в современной буржуазной
историографии во многих случаях противопоставление историче-
ских структур историческим событиям связано с иными методо-
логическими и идейно-теоретическими посылками. Так, среди
представителей квантитативной историографии бытует мнение,
что следовало бы вообще устранить понятие «событие» из исто-
рической науки. Сторонники этих взглядов, которые разделяют
и некоторые представители школы «Анналов» во Франции, усмат-
ривают преимущества квантитативного подхода к истории в том,
что он позволяет заменить понятие «событие» понятиями «ряд»
и «серия»: с помощью такой замены можно, по их мнению,
избавиться от представления, будто бы исторические факты дей-
ствительно зафиксированы в источниках. С точки зрения рас-
сматриваемого подхода, исторические факты сконструированы
учеными, как реальность они не существовали и не могут быть
основой научного познания. Эту фикцию можно преодолеть с
помощью статистики, которая позволяет с никогда ранее недо-
стижимой точностью измерить поток жизни 3.
Попытку теоретико-методологического обоснования такой за-
мены и предпринял, в частности, один из французских методоло-
гов квантитативной истории Франсуа Фюрэ4. По его мнению,
историческое сознание XIX в. склонно было приписывать особое
значение явлениям политической жизни и тем отчетливо высту-
пающим на поверхности явлений качественным изменениям,
с которыми она была связана. Это находило свое выражение в
таких категориях, как «республика», «свобода», «демократия»,
«прогресс», «разум». Именно с этими и им подобными понятиями
было связано и понимание самой истории прежде всего как сово-
купности качественных изменений.
Обновленная же историческая наука, обогатившаяся благода-
ря квантификации подлинно научной строгостью и точностью,
предпочитает иметь дело с количественными изменениями. Те-
перь, по мнению Фюрэ, доказано, что поскольку категория «исто-
рическое развитие» поддается научному истолкованию, постольку
она трактуется как количественный рост, носящий чаще всего
циклический характер. Разные сферы исторической жизни имеют
ни звуком восстания крестьян в Румынии в 1907 году» (Ленин В, И.
Поли. собр. соч., т. 28, с. 663).
3	Могагё Ch. Troi Essais sur histoire et culture. Paris, [1948], p. 35; ChaunuP.
L’histoire serielle.— RH, 1970, t. 243, p. 297—320.
4	Furet F. L’histoire quantitative et la construction du fait historiaue.— Anna-
les E. S. C., 1971, N 26, p. 63—75.
Историческое событие и историческая науп,а
15
разные темпы и разные циклы своего движения. Они не принад-
лежат одному историческому времени, не сводимы друг к другу,
не обусловливают друг друга.
Близок к этим рассуждениям и сторонник структурализма в
западногерманской историографии В. Конце. Исследуя историю
Германии в годы первой мировой войны и революции 1918—
1919 гг., Конце пытается доказать, что социальные изменения в
своих долговременных проявлениях не связаны с политическими
событиями, политическими решениями и политической борьбой 5.
Таким образом, пересмотр значения событий в исторической
науке оказался непосредственно связанным с определенными ме-
тодологическими устремлениями. Следует заметить, однако, что
мы отнюдь не ставим под сомнение самое применение количест-
венных методов в историческом исследовании; все дело в том,
в рамках какой методологии, с какими целями и в каких преде-
лах они используются.
Советские историки, разрабатывающие принципы применения
количественных методов исследования, неоднократно подчерки-
вали необходимость учета сильных-» и слабых сторон этого ме-
тода 6.
Оценка квантитативного метода дается и в трудах историков
стран социалистического лагеря. Так, Ц. Бобинская (ПНР) обос-
нованно отмечала, что одностороннее предпочтение статистических
данных может привести историка к игнорированию качествен-
ных изменений, которые на стадии возникновения этими данны-
ми не улавливаются7.
Критические голоса по адресу квантитативной историографии
звучат и во Франции: «С помощью количественных исчислений
и полноты изучаемой проблемы надеются, как об этом мечтали
старые позитивисты, поставить историю в ряд точных наук... Но не
рискуем ли мы таким образом потерять в дороге то главное, что
составляет истинную ценность исторических знаний,— непосред-
ственный контакт с прошлым? Уверены ли в том, что методы ма-
тематического толка смогут уловить в свои сети все, что есть наи-
более ценного в прошлом человечества? Когда в результате боль-
ших усилий, затраченных на изучение огромного числа архивных
документов, а затем оформление статистических данных, которые
5 Conze W. Die sozialgeschichtliche Bedeutung der deutschen Revolution von
1918—1919.— In: Vom Sinn der Geschichte I Hrsg. 0. Franz. Stuttgart, 1977,
S. 71—84.
6 Кахк Ю. Ю., Ковальченко И. Д. Методологические проблемы применения
количественных методов в исторических исследованиях.— История СССР,
1974, № 5; Ковальченко И. Д., Сивачев Н. В. Структурализм и структур-
но-количественные методы в современной исторической науке.— Исто-
рия СССР, .1976, № 5.
7 Bobinska С. Historiker und historische Wahrheit. Berlin, 1967, S. 78.
16
А. И. Данилов
при этом были получены, историк-демограф наконец нам сооб-
щит, что в тот или иной период население такой-то французской
провинции развивалось по фазам „А“ п „В“, разделенным, в свою
очередь, на периоды „а“ и „в“ ...не будем ли мы разочарованы?»8
Узкоколичественный подход к предмету исторического иссле-
дования, отрицание значения событий, которые не могут быть
выражены в виде «серий» или «рядов», а именно так обстоит
дело прежде всего со многими фактами политической жизни, не-
избежно связаны с поверхностным эволюционизмом или циклиз-
мом, доходящим до понимания развития как движения по замкну-
тому кругу.
В этом нельзя не видеть недооценки или прямого отрицания
роли качественных переворотов в истории. В этой связи вспом-
ним хотя бы рассуждения некоторых советологов о характере
социалистической индустриализации народного хозяйства в СССР,
которая была якобы лишь продолжением стадии роста, характер-
ной для царской России конца XIX — начала XX в.
Попытки элиминировать из исторической науки категорию
«событие» или по крайней мере всемерно ограничить ее значение
не привели и не могли привести к перевороту в историческом
сознании, как это полагал Фюрэ. Но они побуждают историков
вновь вернуться к рассмотрению в методологическом плане места
этой категории среди основных понятий исторического позна-
ния.
Такое рассмотрение тем более целесообразно, что осмысление
понятия «событие» позволяет более всесторонне подойти и к ис-
толкованию категории «исторический факт», а это важно при
постановке вопроса о том, насколько возможна объективность при
познании прошлого. Определение места категории «событие» сре-
ди других методологических категорий исторического познания
существенно и с точки зрения его центральной проблемы — про-
блемы объективного существования исторических законов.
Исторический мир — мир событий. Там, где их нет, нет п из-
менения, движения, развития, а следовательно — и истории как
действительности. Историческая реальность выступает перед тем,
кто обращается к ее рассмотрению, прежде всего как совокуп-
ность множества «событий». Конечно, разные историки будут
различно их оценивать: один будет понимать их как изолирован-
но существующие явления, другой — как взаимосвязанные и
взаимообусловленные, третий — как выражение определенных за-
кономерностей, толкуемых материалистически или идеалистиче-
ски, и т. д.
8 Marrou H.-I. L’epistemologie de l’histoire en France d’aujourd’hni.— In: Den-
ken fiber Geschichte / Hrsg. Fr. Engel-Janosi. Munchen, 1974, S. 105.
Историческое событие и историческая наука
17
И клиометристы, прежде чем начать что-либо считать и вы-
числять, должны определить, к каким сторонам событий и их
результатам будут применены клиометрические процедуры. А это
значит, что те, кто стремится изгнать события как категорию
познания из исторической науки в теории, продолжают иметь с
ними дело в практике исторического исследования.
Историки конструируют «ряды» и «серии» по материалам
источников, допускающих количественные исчисления, поскольку
они фиксируют моменты повторяемости; однако нельзя забы-
вать, что в таких «рядах» и «сериях» тем не менее в преобразо-
ванном виде выступают определенные стороны «событий» или их
результатов. При неправильном методологическом подходе к об-
работке материала и превращении клиометрических процедур в
единственный достойный внимания историков способ исследова-
ния историческая действительность предстает в конечном счете
как печальное круговращение серых теней, связи между которыми
устанавливаются по произволу исследователя. Такое отношение
к историческим событиям не только односторонне — оно неиз-
бежно в конечном счете приводит к искажению действительной
природы объектов исследования.
События — это человеческая деятельность во всех ее сферах,
начиная с производства материальных благ и кончая наиболее
абстрактными сферами интеллектуального творчества. В истории
подлинная деятельность — всегда событие ®. А в бездеятельности,
в свою очередь, события нет. Если же нет события, то нет и свя-
зи, и отношений между людьми. Все исторические связи и отно-
шения есть выражение или порождение деятельности людей. Все
производственные, социальные, в том числе классовые, полити-
ческие, идеологические, научные, религиозные и иные связи и
отношения перестают существовать, если они не получают в той
пли иной форме своего выражения в деятельности, поступках
людей, т. е. в событиях.
Без движения событий нет и исторического процесса. Можно
в известном смысле утверждать, что всей истории, равно как и
всем историческим процессам, присущ событийный характер. То
или иное состояние общества, социально-политический строй, его
появление, изменение, кризисы и гибель — все это воплощено в
многочисленных и противоречивых событиях. Как известно, для
К. Маркса «общество не твердый кристалл, а организм, способ-
9 В истории происходят, указывал Ф. Энгельс, постоянные столкновения
разнонаправленных волевых устремлений людей, определяющихся усло-
виями их жизни. Из столкновения бесконечного количества таких пере-
крещивающихся сил «выходит одна равнодействующая — историческое
событие» {Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 395).
18
А. И. Данилов
ный к превращениям и находящийся в постоянном процессе
превращения» 10 *.
Непрерывную цепь событий, в которых выражается тот или
иной исторический процесс, было бы неправильно рассматривать
только в плане того повторяющегося, что содержится в этих со-
бытиях. Разные качества событий свойственны разным стадиям
и формам развития; если рассматривать капиталистический способ
производства, как это сделал К. Маркс, в его историческом движе-
нии, то внимание исследователей привлекает качественная сто-
рона события, в котором прежде всего находит свое выражение
такое движение. Историчность любого общественного строя про-
является особенно ярко именно тогда, когда его обычное, устояв-
шееся, повседневное существование или, иначе говоря, функцио-
нирование изменяется, приобретает новую качественную окраску.
И в этом, в частности, сказывается коренное отличие марк-
систского истолкования категории «система» от структуралист-
ского; лишь стремление приспособить марксизм к структурализму
может породить мнение, что он является первой по времени
структурно-функциональной теорией общества и.
Марксизм всегда рассматривает любую общественную систему
в определенных исторических рамках. Для него нет системы без
внутренних противоречий, порождающих ее самодвижение, ее
развитие. Современный структурализм способен дать лишь по-
строение, в лучшем случае отражающее то или иное обществен-
ное состояние в его повседневном функционировании. Ахиллесо-
вой пятой структурализма как методологии истории является не-
способность обнаруживать возможность выхода за пределы систе-
мы, заложенную в ней самой12. Отсюда становится понятной и
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. И.
“ Hobsbawm Е. J. L’apport de Karl Marx a 1’historiographie.— Diogene, 1968,
N 64, p. 47.
12 Об этом достаточно громко говорят и буржуазные историки, занимаю-
щиеся методологическими вопросами. По мнению Г. Румплера, ни струк-
турализм, ни системная теория функционализма или функционального
структурализма не разрешили проблем теории истории. Это относится
и к школе «Анналов». Структуры оказались абсолютными константами,
определяющими ход событии {Rumpier Н. Offene Fragen einer Theorie
der Geschichtswissenschaft.— In: Denken uber Geschichte, S. 213). M. Мюл-
лер полагает, что структуралисты обособляют структуры от деятельно-
сти людей, в результате исчезает сознание того, что социально-историче-
ские структуры являются продуктами человеческой деятельности, без
которой они не воспроизводятся, хотя и обусловливают ее {Benz W..
Muller М. Geschichtswissenschaft. Darmstadt, 1973, S. 247). Американский
историк Г. Г. Иггерс отмечает, что у Ф. Броделя политические события,
будучи оторванными от структур, оказываются иррациональными. По
его мнению, историки этой школы оказались не в состоянии проанали-
зировать процесс перехода во Франции от «старого режима» к новому
времени {Iggers G. G. Die «Annales» und ihre Kritiker. Probleme moderner
Историческое событие и историческая наука
19
глубокая противоположность марксистского понимания общест-
венных законов их структуралистическому истолкованию, кото-
рое разрывает законы движения и законы развития. Достаточно
поставить вопрос, чем являются законы классовой борьбы: зако-
нами структуры, законами движения или законами развития об-
щества, чтобы стала очевидной несостоятельность такой типоло-
гии исторических законов.
Существуют единые законы общественного развития, которые
нельзя расчленить на законы структур, законы движения, законы
развития. Доказательством тому является все содержание «Капи-
тала» К. Маркса, если это содержание взять в его целом, а не
подвергать искусственному расчленению на отдельные части, как
это делают современные «неомарксисты», стремящиеся преодо-
леть пороки структурализма с помощью «диалектического мате-
риализма, трактуемого как генетический структурализм» 13.
В советской литературе о применении структурного метода
к изучению теоретических проблем исторической науки на про-
тяжении ряда лет пишет М. А. Барг. В сборнике «Теоретические
проблемы всемирно-исторического процесса» (М., 1979) им совме-
стно с Е. Б. Черняком предпринята попытка системной классифи-
кации законов и закономерностей. Выделив закономерности об-
щественно необходимых отношений и обозначив эти отношения
как структуру «А», авторы полагают, что она в качестве норма-
тивного субстрата «не знает ни региональных, ни стадиальных
разновидностей. Как абсолютное тождество она всегда равна се-
бе» 14. Мы полагаем, что независимо от того, будут ли закономер-
ности данной структуры в дальнейшем предметом рассмотрения
в политической экономил, как полагают авторы, или же к их
исследованию окажется причастной историческая наука, никакой,
даже самый высокий, уровень абстракции не сможет послужить
оправданием для отрицания применимости к структуре «А» ди-
алектики истории.
Что касается законов политической экономии, то нельзя не
вспомнить ту характеристику, которую им дал Ф. Энгельс в ре-
пензиях на первый том «Капитала». Он особо отметил историче-
ский подход, пронизывающий всю книгу и позволивший увидеть
«в экономических законах не вечные истины, а лишь формули-
ровку условий существования известных преходящих состояний
общества...» 15. Заслуга К. Маркса состоит в том, что он поло-
franzosischer Sozialgeschichte.— HZ, 1974, Bd. 219, S. 592—593, 604—605).
См. также: Groh D. Kritische Geschichtswissenschaft in emanzipatorischer
Absicht. Stuttgart, 1973, S. 81—90.
13	Benz W., Muller M. Op. cit, S. 248.
14	Жуков E. M., Барг M. А., Павлов В. И., Черняк Е. Б. Теоретические про-
блемы всемирно-исторического процесса. М., 1979, с. 114.
15	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 16, с. 212.
20
А. И. Данилов
жил конец ограниченному представлению о политической эконо-
мии, согласно которому ее положения рассматривались как веч-
ные истины, а не как «результаты определенного исторического
развития» 1в.
Процесс не тождествен с событиями, его составляющими. Но
это не означает, что в исторической действительности тот или
иной процесс может протекать в каком-либо ином выражении,
кроме событий и их результатов. Это одинаково верно и для по-
литики, и для экономики, и для идеологии, и для культуры в
целом. Исторический процесс потому и является историческим,
что он никогда не является простым воспроизведением уже ранее
существовавшего состояния. Ему свойствен момент качественно
своеобразного движения не только в целом, но и на различных
его этапах. И это-то качественное своеобразие обязательно при-
влекает к себе внимание историка-исследователя. Без этого нель-
зя выяснить общее и особенное в историческом процессе, а затем
перейти к проникновению в присущие ему законы.
Подлинно историческое событие всегда оказывает влияние на
последовавшее за ним развитие. Степень длительности и глубины
такого влияния и определяет его значимость. Отсюда следует,
что исторический процесс не может быть понят без осмысления
всей цепи событий, в него входящих, события же раскрывают
свой смысл лишь как моменты движения этого процесса. Только
так можно обнаружить, с одной стороны, историческую обуслов-
ленность событий, а с другой — историческое содержание всего
процесса 16 17. Чем более значим исторический процесс, чем более
16 Там же, с. 222.
17 С этим связана необходимость осторожности не только при использова-
нии аналогии применительно к историческим событиям и процессам, но
и при разработке исторических типологий.
К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно отмечали, что аналогия между
обезземелением свободного крестьянства в древнем Риме, во Франкском
государстве и в Англии периода первоначального накопления имеет чи-
сто внешний характер, хотя этот процесс повсеместно выражался в при-
менении насильственных средств, вызывающих разорение хозяйств лич-
но свободных непосредственных производителей-земледельцев. Но в каж-
дом из этих случаев процесс завершался по-разному: свободные непо-
средственные производители в первом случае превращались в люмпенов,
во втором — в крепостных и феодально зависимых крестьян, в третьем —
в наемных рабочих (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 120—
121; 514—518, т. 21, с. 151—153; т. 23, с. 738).
«Таким образом,— писал К. Маркс,— события поразительно анало-
гичные, но происходящие в различной исторической обстановке, привели
к совершенно разным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в
отдельности и затем сопоставляя их, легко найтп ключ к пониманию это-
го явления; но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь уни-
версальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко-философской
теории, наивысшая добродетель которой состоит в ее надысторичности»
(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 121).
Историческое событие и историческая наука
21
он глубоко содержателен, тем большее влияние оказывает на
судьбы того или иного народа, общественного строя или на всю
всемирную историю. Вместе с тем огромную роль приобретают
события, знаменующие кульминацию такого процесса, его пере-
ломные рубежи. Это верно применительно к историческим явле-
ниям и процессам, относящимся к самым разным эпохам.
В работе «К истории древних германцев» Ф. Энгельс счел
необходимым дать описание происходивших на рубеже нашей
эры военных столкновений римских легионеров, поддерживаемых
их союзниками из варварских племен, с противостоящими на-
тиску завоевателей германскими племенами. В ряде мест он при-
бегнул к детальному описанию военных действий по годам, что
позволило ему проанализировать и показать все своеобразие
развития исторической ситуации, показать упорство, с которым
ряд древнегерманских племен противостоял завоевателям.
В цепи этих событий он выделил как поворотный момент, име-
ющий решающее значение, разгром легионов Вара в Тевтобург-
ском лесу: «Независимость германцев от Рима была этим сраже-
нием установлена раз навсегда» ,8. пБез этого события все исто-
рическое развитие, полагал Ф. Энгельс, получило бы иное на-
правление.
Взятая в отдельности, оторванная от исторических условий на-
чала I в. н. э., от коренной противоположности социально-поли-
тического строя Римской империи и древнегерманских племен,
противостоящих ее миродержавным планам, битва в Тевтобург-
ском лесу выглядит лишь как одно из многочисленных столкно-
вений между римлянами и варварами; исследуемая как звено в
цепи событий, обусловивших дальнейший ход истории, она при-
обретает то существенное значение, которое подчеркнул в своей
работе Ф. Энгельс.
В нашей стране было торжественно отмечено событие, проис-
шедшее 325 лет тому назад,— Переяславская рада. Внимание
к этому событию обусловлено той ролью, которую оно имеет в
истории нашей Родины. В приветствии ЦК КПСС, Президиума
Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР по случаю
юбилейной даты сказано: «Воссоединение Украины с Россией
явилось результатом многовекового развития их экойомических,
политических и культурных связей, выражало их обоюдное
стремление к единению, имело непреходящее значение для буду-
щего всей нашей Отчизны. Этим историческим актом навсегда
было закреплено единство двух братских народов, столь близких,
как отмечал В. И. Ленин, по языку, по месту жительства, по
характеру и по истории» 18 19.
18 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 465.
19 Правда, 1979, 30 янв.
22
А. И. Данилов
Воссоединение Украины с Россией было результатом многове-
кового развития, но оно требовало для своего завершения опре-
деленного события. Это был исторический акт политического со-
держания, который навсегда закрепил единство двух братских
народов. Именно это обстоятельство вновь привлекает наше вни-
мание к далекому по времени событию января 1654 г. Здесь
сказывается связь времен, их внутреннее единство, влияние ис-
тории на современность. В этом аспекте событие 1654 г. в полной
мере сохраняет свое историческое значение в общественной и
идейно-политической жизни нашего народа.
Особое место в мировой истории занимают социально-полити-
ческие революции, в которых находят свое выражение высшие
проявления классовой борьбы. Они определяют собой длитель-
ную историческую перспективу развития, если являются дей-
ствительно подлинными народными революциями. В. И. Ленин
особо отмечал присущее Марксу понимание того, что в великих
исторических событиях один день может равняться целому пе-
риоду20. Изучение хода событий в великих политических рево-
люциях позволяет отчетливо увидеть подлинную глубину пере-
лома, качественное изменение исторического процесса. Среди
всех революций величайшей является Великая Октябрьская со-
циалистическая революция — главное событие XX в. Она положи-
ла начало имеющему всемирно-историческое значение повороту
человечества от капитализма к социализму.
Именно поэтому советская историческая наука с такой тща-
тельностью изучает каждую деталь этого великого исторического
события. Исследовапие его влияния на мировую историю никогда
не перестанет быть объектом пристального внимания историче-
ской науки.
Вот почему создание научной хроники Великой Октябрьской
социалистической революции, равно как и хроники жизни и дея-
тельности В. И. Ленина, является выдающимся достижением со-
ветских историков.
Прогресс исторического познания, как известно, па ранних
этапах его развития сводился к тому, что от фиксации отдельных
событий стали переходить к выявлению цепи событий, стали
открывать сначала внешние, а затем внутренние связи, а также
их обусловленность конкретной ситуацией, в которой они совер-
шались. Позднее в совокупности качественно близких групп со-
бытий стали усматривать направление изменений, тенденцию раз-
вития, возникло представление об исторических процессах, а затем
20 «Один день октябрьской стачкп или декабрьского восстания во сто раз
больше значил и значит в истории борьбы за свободу, чем месяцы ла-
кейских речей кадетов в Думе...» {Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 16,
с. 26).
Историческое событие и историческая наука
23
и об общих законах и отдельных закономерностях, свойст-
венных лишь определенным процессам. Это стало возможным с
обнаружением противоречивости событий, а затем и внутренней
противоречивости самого процесса.
«Люди сами творят свою историю,— писал В. И. Ленин,— но
чем определяются мотивы людей и именно массы людей, чем
вызываются столкновения противоречивых идей и стремлений,
какова совокупность всех этих столкновений всей массы челове-
ческих обществ, каковы объективные условия производства ма-
териальной жизни, создающие базу всей исторической деятель-
ности людей, каков закон развития этих условий,— на все это
обратил внимание Маркс и указал путь к научному изучению
истории, как единого, закономерного во всей своей громадной
разносторонности и противоречивости, процесса» zl.
Таким образом, прогресс исторического познания привел к
выходу за пределы такого изучения событий, которое сводится
к их описанию. Но он не упразднил необходимости для истори-
ческой науки описывать события с тем, чтобы затем перейти к
последующим этапам исследования. Это верно и по отношению
к историческим процессам. Конечно, описать событие и процесс
еще не означает решить все задачи исторического исследования.
Но взятое в самом общем виде историческое исследование не
может обойтись без описания. Без установления достоверности
событий, без их описания немыслим переход к изучению пробле-
мы. Исследователь может основываться, конечно, на работе, про-
деланной в этой сфере другими историками, но это ничего не
меняет в существе дела, в методологии исследования.
Попытка осуществить изучение любой исторической пробле-
мы без выявления и описания относящихся к ней событий и
процессов, как правило, не дает ничего нового для исторической
науки, а порой превращается в пародию на нее. Это следует ска-
зать и о попытках заменить конкретное описание исторических
событий их абстрактно-структуралистскими определениями. Ни-
чем, например, не обогащает историческую науку рассмотрение
периода между февралем и октябрем 1917 г. в России как време-
ни ожесточенной борьбы между системостабилизирующими и
.системовзрывающими факторами. Боролись, как известно, не
факторы, а партии, классы и массы. И только изучение событий,
в которых нашла свое выражение эта борьба, позволяет понять
подлинное содержание данного периода.
Отношение к описанию событий как якобы к проявлению
слабости и неразвитости исторической науки и тем более прене-
брежение изучением событий и процессов являются свидетель-
ством в лучшем случае методологической незрелости. Такого рода
21 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 58.
24
А. И. Данилов
взгляды не имеют ничего общего с принципами и традициями
марксистской исторической науки. Для нее анализ и обобщение
истории в самом широком теоретическом плане немыслимы без
раскрытия содержания того или иного исторического процесса
или явления, раскрытия, начинающегося с описания событий.
Для марксизма руководящей нитью при изучении истории
является теория классовой борьбы, классовый подход, позволяю-
щий открыть закономерности общественной жизни. Классовая же
борьба проявляется в действиях и событиях, как и всякая борьба
в истории. Кто изучает историю как историю классовой борьбы,
тот неизбежно изучает действия борющихся классов, поступки их
представителей, выясняет содержание этих действий и поступков,
стремится к научному определению источников классовой борьбы,
коренящихся в положении различных классов, и ее результатов.
«При этом все классы и все страны рассматриваются не в стати-
ческом, а в динамическом виде, т. е. не в неподвижном состоя-
нии, а в движении (законы которого вытекают из экономических
условий существования каждого класса). Движение в свою оче-
редь рассматривается не только с точки зрения прошлого, но и с
точки зрения будущего и притом не в пошлом понимании „эво-
люционистов“, видящих лишь медленные изменения, а диалекти-
чески...» “2
Книга К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»
принадлежит к классическим образцам материалистической исто-
риографии. Сделанные в ней выводы о коренном отличии проле-
тарских революций от буржуазных, определение важности взаи-
моотношений пролетариата и крестьянства в революции, тезис о
необходимости слома старой государственной машины в ходе этой
революции навсегда вошли в теоретическую сокровищницу марк-
сизма. Все эти обобщения сделаны в результате последователь-
ного раскрытия роли классовой борьбы как движущей силы исто-
рии и непосредственно вытекают из того анализа исторических
событий, который осуществлен в книге.
Суммируя опыт революции 1848—1851 гг., К. Маркс исходит
из всестороннего исследования событий, их взаимной связи, вы-
являет главные периоды революции, определяя то общее, что
свойственно каждому из этих периодов; вместе с тем он основы-
вается и на описании, порой весьма детальном, наиболее сущест-
венных событий революции. Это описание выступает как необхо-
димая предпосылка исторического анализа и историко-теоретиче-
ских обобщений. Для К. Маркса тщательное исследование
политических событий революции предполагает все более и более
глубокое проникновение в существо тех сдвигов, которые происхо-
дили в социально-экономическом строе Франции и которые, обус-
22 Ленин В. И. Полы. собр. соч., т. 26, с. 77—78.
Историческое событие и историческая наука
25
ловливая в конечном счете политические события, вместе с. тем не
могли быть реализованы вне и помимо определенных событий.
Поразительное по своей точности предвидение политической
судьбы бонапартизма, содержащееся в конце книги 23, обосновано
анализом расстановки классовых сил, сложившихся к концу
1851 г., и именно этот анализ потребовал описания событий ре-
волюции с классовых позиций пролетариата.
Первый том «Капитала» содержит обширные исторические
экскурсы, имеющие принципиальное значение для всего произве-
дения в целом. Они убедительно свидетельствуют, что для
К. Маркса описание исторических событий является неотъемле-
мым этапом исследования законов развития капиталистического
способа производства. Так, рассматривая в главе «Рабочий день»
принудительные законы об удлинении рабочего дня, издававшие-
ся в Англии с середины XIV в. до 1864 г., К. Маркс широко
прибегает к описанию событий, несущему на себе большую идей-
ную и научную нагрузку. Он подробно излагает содержащуюся
в рабочем статуте 1349 г. регламентацию рабочего дня, указывает
па те изменения, которые были внесены статутом 1562 г. Это слу-
жит исходным пунктом дальнейшего рассмотрения борьбы вокруг
продолжительности рабочего дня, тех отношений, которые здесь
складывались. Без описания целого комплекса исторических со-
бытий нельзя было бы осмыслить ни положения о том, что регу-
лирование рабочего дня развивалось из отношений капиталисти-
ческого способа производства, а их «официальное признание и
провозглашение государством явились результатом длительной
классовой борьбы»24 25 26, ни того значения, которое придается в
«Капитале» этой борьбе 23.
24-я глава 1-го тома «Капитала», являющаяся подлинным
шедевром материалистического понимания истории, представляет
собой сплав глубочайшего философского проникновения в соци-
альный процесс, предельной точности экономического анализа,
всестороннего исторического исследования с теоретическими вы-
водами, вооружавшими пролетариат в борьбе с буржуазией мощ-
ным оружием.
Знаменитая формула К. Маркса: «Бьет час капиталистической
частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют»м —
представляет собой теоретическое обобщение, все значение кото-
рого не может быть в должной мере научно осмыслено без уразу-
мения всей полноты исторического исследования, предпринятого
К. Марксом. Он вновь и вновь предстает нам как ученый, прони-
23 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 8. с. 217.
24 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 292.
25 Там же, с. 308, 310—311.
26 Там же, с. 773.
26
А. И. Данилов
кающий в суть исторического процесса, и это достигается им,
в частности, и в последовательном изучении хронологически на-
растающей цепи событий, наиболее существенных для данного
процесса.
События и социально-экономическое состояние общества, пе-
ремены в нем здесь, как и повсюду в «Капитале», слиты, не мо-
гут исследоваться отдельно друг от друга, и это является одним
из доказательств несостоятельности утверждения современного
«неомарксизма», будто бы у К. Маркса история структур как тео-
рия социальной эволюции и история событий разорваны27,
а в исторических разделах «Капитала» К. Маркс изучает не исто-
рическую действительность, а некий логически сконструирован-
ный объект 28.
Нет необходимости доказывать непреходящее теоретическое и
политическое значение классического труда В. И. Ленина «Импе-
риализм, как высшая стадия капитализма». Он обогатил все об-
щественные науки, выдвинув идеи, оказывающие мощное влияние
на их развитие и в наши дни. Эго в полной мере относится к
исторической науке, будем ли мы иметь в виду исследование
истории империализма или методологию исторических исследо-
ваний вообще.
Ленинское произведение представляет собой одно из наиболее
ярких свидетельств того, что с точки зрения марксизма-лениниз-
ма исторические знания имеют фундаментальное значение для
всех общественных наук. За каждым положением книги, за каж-
дой ее формулировкой и выводом стоит огромная работа по из-
учению обширнейшего исторического материала во всей его пол-
ноте. В этой работе В. И. Ленина все вопросы рассматриваются с
позиций последовательного историзма и каждое положение бази-
руется на бесспорных исторических доказательствах. Историче-
ский подход, концентрация внимания на качественно новых яв-
27 Такого рода утверждения противоречат прямым указаниям К. Маркса,
который характеризовал, например, 24-ю главу 1-го тома «Капитала» как
«исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе»
(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 120). Он специально подчер-
кивал историческую конкретность главы о первоначальном накоплении,
указывая, что она «претендует лишь на то, чтобы обрисовать тот путь,
которым в Западной Европе капиталистический экономический строй
вышел из недр феодального экономического строя» (Там же, с. 119).
28 Schmidt A. Zum Problem einer marxistischen Historik.— In: Wozu noch Ges-
chichte / Hrsg. W. Oelmiiller. Munchen, 1977, S. 155, 157.
Историки, заботящиеся о том, чтобы частично, как они пишут, ин-
корпорировать марксистские представления о феодализме в социальную
историографию ФРГ, Л. Кухенбух и Б. Михаэль считают, что взгляды
К. Маркса и Ф. Энгельса по конкретным вопросам истории средних ве-
ков якобы устарели и никак не связаны с их теоретическим пониманием
феодализма (Feudalismus — Materialen zur Theorie und Geschichte / Hrsg.
L. Kuchenbuch und B. Michael. Frankfurt a. M, 1977, S. 11—12, 750).
Историческое событие и историческая наука
27
лениях пронизывают весь ленинский экономический анализ, ни
един из выводов которого не может быть понят вне и помимо
исторической связи, прослеженной в книге 29.
Историческая конкретность, необходимость которой неодно-
кратно подчеркивается в ленинском произведении30, неотделима
и от статистической обработки экономического материала, содер-
жащейся и в самой книге, и в подготовительных материалах к
ней.
Привлекая большое количество специальной исторической
литературы, В. И. Ленин тщательно изучал события политической
истории, относящиеся не только к истории империализма, но и к
его предыстории. В «Тетрадях по империализму» он выписывает
даты событий, позволяющих проследить важное для изучаемой
темы развитие того или иного процесса.
Читая книгу Э. Ульбрихта «Мировая держава и национальное
государство (политическая история 1500—1815 гг.)», В. И. Ленин
выписал бодее сотни дат, относящихся к международным отноше-
ниям и войнам XVI — начала XIX в.31 Эти даты охватывают
почти все основные факты изменения"1 государственных границ в
Европе и частично Америке. О большой роли, которую В. И. Ле-
нин при подготовке материалов для своего произведения придавал
выяснению во всей их полноте событий, связанных с колониаль-
ными захватами и войнами в последней трети XVIII — начале
XIX в., можно судить по таблице, содержащейся в записях по
книге А. Вирта «Всемирная история современности» 32.
Для работы В. И. Ленина с историческим материалом не ме-
нее характерными являются записи хронологической последова-
тельности событий, позволяющие проследить вехи того или иного
процесса или явления. Так, он отмечает даты развития банковско-
го дела в Германии с 1871 по 1910 г., войн Англии и Франции с
XVII по начало XIX в. и события дипломатической истории с
1879 по 1907 г.33 В конце выписок из книги Г. Эгельгафа «Исто-
рия новейшего времени» В. И. Ленин в хронологическом порядке
сделал сводку событий, относящихся к главнейшим кризисам в
международной политике великих держав после 1870—1871 гг.,
а затем на основании материалов Эгельгафа и других источников
составил синхронистическую таблицу событий всемирной истории
29 Нельзя не видеть прямой связи между содержанием «Империализма, как
высшей стадии капитализма» и ленинскими положениями об историзме,
которые сформулированы в относящихся к ноябрю 1916 г.— январю
1917 г. письмах к И. Ф. Арманд и Н. Д. Кикнадзе {Ленин В. И. Поли,
собр. соч., т. 49, с. 319—320, 329—330, 369—370).
30 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27. с. 315, 317, 390.
31 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 28, с, 587—590.
32 Там же, с. 489—494.
33 Там же, с. 345—346, 495.
28
А. И. Данилов
после 1870 г.34 В таблицу вошли хронологически фиксированные*
события, разделенные на 10 граф (войны, дипломатия, колони-
альная политика, экономическая политика, рабочее движение и
социалистические партии, революционное движение непролетар-
ского характера, национальные движения и национальный вопрос,
демократические реформы, социальные реформы); в последнюю
(10-ю) графу включены различные события, не вошедшие в ос-
новные графы. Из таблицы видно, что В. И. Ленин проделал
большую работу по отбору событий и их систематизации. Это го-
ворит о том, что он придавал самостоятельное значение сопостав-
лению исторических событий, важных для различных областей
общественной жизни, определению их временной последователь-
ности и связи.
Все содержание «Тетрадей по империализму» показывает, на
какой солидной исторической основе построено ленинское учение
об империализме, сколь тщательно были исследованы историче-
ские факты, первично чаще всего выступающие как экономиче-
ские, социальные и политические события. Книга «Империализм,
как высшая стадия капитализма» и подготовительные материалы
к ней показывают, насколько теоретические обобщения у
В. И. Ленина связаны с конкретным опытом истории и как все-
сторонне этот опыт анализируется с точки зрения изучения со-
бытий, смысловая и хронологическая последовательность которых
могут не совпадать, но и не могут быть противопоставлены.
Во временной фиксированности событий выражается специ-
фическая для исторического познания констатация присущего
самой действительности единства количественного и качественно-
го, единства, позволяющего поставить вопрос о смысловой связи
событий и таким образом вычленить определенную цепь событий.
Поэтому в отличие от формализованного ряда клиометрии хроно-
логический ряд включает в себя не только количественное
(временное), но и качественное (смысловое) изменение.
Асинхронность различных цепей событий, разновременность
протекания процессов в разных сферах исторической действитель-
ности, равно как часто наблюдаемые различия в темпах развития
в пределах одной и той же цепи событий, не могут служить до-
казательством ни отсутствия единства всемирно-исторического
процесса, ни правомерности отрицания объективности категории
времени в исторической науке 35.
34 Там же. с. 670—687.
35 Г. Шлейер (ГДР) отметил, что теория плюрализма различно протекаю-
щих времен используется в буржуазной историографии для обоснования
тезиса об отсутствии внутреннего единства общества, которое распада-
ется на ряд не связанных между собой уровней, каждый из которых ока-
зывается самостоятельным (Schleier Н. Theorie der Geschichte — Theorie
der Geschichtswissenschaft. Berlin, 1975, S. 44. См. также: Merei Gy. Struk-
Историческое событие и историческая наука
29
Таков один из существенных методологических выводов, кото-
рый следует сделать историку при изучении обработки историче-
ского материала, осуществленной В. И. Лениным для подготовки
книги «Империализм, как высшая стадия капитализма». Конкрет-
ность истории выступает здесь прежде всего как конкретность со-
бытий в их хронологической связи.
Рассмотрение места категории «событие» в методологии исто-
рии позволяет считать неправомерной постановку вопроса, чему
принадлежит приоритет в познании прошлого: состояниям (струк-
турам) или событиям, какое исследование в научном отношении
предпочтительнее — относящееся к историографии событий или
к структурной историографии?36 Столь абстрактная постановка
проблемы может породить лишь схоластическое теоретизирование,,
так как предполагает, с одной стороны, допустимость смотреть на
состояния, структуры как на нечто по своей природе качественно
неизменное, а с другой — возможность отрывать события от
условий, их породивших. И то и другое создает представление об
истории как о некоем хаосе действительности, к упорядочению ко-
торого призван историк. В этой связи* становится ясным, почему
несостоятельна и постановка вопроса, что ближе материалисти-
ческому пониманию истории — структуралистская или событий-
ная историография. И той и другой недоступно понимание зако-
нов истории, открытых марксизмом-ленинизмом, и их значения
в историческом исследовании37. Так, например, изложение в
turgeschichtsforschung in der biirgerlichen Geschicbtsschreibung in BRD.
Budapest, 1975, S. 22—23).
В статье «Валовой доход крестьянских хозяйств и государственное
налогообложение в Голландии в начале XVI в.», критикуя взгляды Ле
Руа Лядюри о неподвижности европейской экономики в XIII—XVIII вв.,
А. Н. Чистозвонов отмечал, что происходившие здесь сдвиги были в ряде
случаев связаны с изменениями в области социально-политических от-
ношений (борьба внутри господствующего класса, войны и т. д.): «Не
следует думать, как это весьма распространено в новейших исследова-
ниях многих буржуазных историков, будто политические события, а осо-
бенно войны представляли собой некое внешнее по отношению к фео-
дальному строю „стихийное11 явление» (СВ, 1978, вып. 42, с. 89).
36	Когда Ф. Бродель полагает, что историю в целом можно понять, только-
привыкнув рассматривать ее как неподвижную, то в методологическом
отношении это непосредственно связано с присущим структурализму
отрывом исторического состояния от исторического развития {Braudel F.
Ecrits sur l’histoire. Paris, 1969, p. 65).
Уже одно это обстоятельство не дает возможности присоединиться
к мнению М. А. Барга, что основное понятие современной социологизи-
рованной истории — «структура» — проникнуто пафосом объективизации
исторического знания и является воплощением прогрессивной тенденции
ь буржуазном историзме {Барг М. А. Проблемы социальной истории в
освещении современной западной медиевистики. М., 1973, с. 29—30).
37	Из этого следует, что недопустимо механически подменять марксистские
понятия структуралистскими. На это было обращено внимание и в бур-
жуазной историографии. Риттнер считает неадекватным марксизму
структуралистское истолкование категории «базиса» в качестве «эконо-
30
А. И. Данилов
книге Ф. Энгельса «Крестьянская война в Германии» не являет-
ся ни структурной, ни событийной историей. Оно не укладывает-
ся в прокрустово ложе ни той ни другой.
В книге исследованы основные черты экономического и со-
циально-политического строя средневекового общества на глав-
ных этапах его развития, характер идеологии этого общества,
различные формы проявления классовой борьбы (как закономер-
лого порождения феодализма), предпосылки и конкретные собы-
тия Реформации и Крестьянской войны в Германии и т. д. Тру-
ду Энгельса в равной мере чужды и структуралистский, и идио-
графический подход к исторической действительности, хотя,
конечно, при желании в одних его разделах можно усматривать
внешнюю аналогию с первым, а в других — со вторым. Но такие
аналогии будут носить характер явных натяжек и ничего не
дадут для понимания главного в книге: первого по времени при-
менения материалистического понимания истории к проблемно-
монографическому изучению целой эпохи средневековья, к иссле-
дованию многих закономерностей феодализма в их конкретно-
исторических проявлениях.
Для исторического материализма законы истории носят объ-
ективный характер, и, будучи раз открытыми, они не могут уста-
реть даже после того как исчезает то общество, в котором они
действовали. Никакое последующее общественное развитие не
может, например, отменить или упразднить те закономерности
движения феодальной ренты и связанное с ними своеобразие от-
ношений в средневековом обществе, которое было выяснено
К. Марксом38. Открытые марксизмом-ленинизмом законы исто-
рии не могут быть оторваны от действительного исторического
процесса, их реальность заключена в нем самом, и именно поэто-
му они не могут рассматриваться статично. Отсюда проистекает
одно из основных методологических требований, сформулирован-
ных К. Марксом и Ф. Энгельсом относительно применения мате-
мической частной системы». Такая трансформация приводит к предпо-
ложению, что в марксизме экономический оазис выступает в обществе
наряду с другими частными системами, которые являются относительно
равноправными и автономными, образуя вместе с тем единую систему.
Если же базису как субсистеме приписывать определяющую роль по
отношению к другим подсистемам, то, с точки зрения структурализма,
это оказывается актом явного произвола (Rittner К. «Das Kapital» als
historische und als Gegenwarts-Analyse.— In: Ansichten einer kiinftigen
Geschichtswissenschaft, Bd. 1, S. 144—145).
38	В этом отношении весьма показательно то, что писал один из творцов
революции, породившей современную физику, о теории относительности:
«...Не следует думать, что великое творение Ньютона можно ниспроверг-
нуть этими или какими-либо другими теориями. Ее ясные и всеобъем-
лющие идеи навсегда сохранят свое уникальное значение как фунда-
мент, на котором построено здание современной физики» (Эйнштейн А.
Собрание научных трудов. М., 1965, т. 1, с. 680).
Историческое событие и историческая наука
ЗТ
риалистического понимания истории: оно руководство к изучению,
а не рычаг для конструирования схем: «... Материалистиче-
ский метод превращается в свою противоположность, когда им
пользуются не как руководящей нитью при историческом иссле-
довании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраи-
вают исторические факты» 39.
Решительно отвергая шаблонно-догматическое истолкование
марксизма по меркам эпохи II Интернационала, В. И. Ленин
подчеркивал, что реформистам «совершенно чужда всякая мысль
о том, что при общей закономерности развития во всей всемирной
истории нисколько не исключаются, а, напротив, предполагаются
отдельные полосы развития, представляющие своеобразие либо
формы, либо порядка этого развития»40. Такое своеобразие не
меняет характера истории, но его игнорирование означает непони-
мание главного в марксизме — его революционной диалектики.
Отсюда вытекает необходимость исследования в историческом
процессе всей совокупности исторических событий, этот процесс
составляющих; установления того, как в нем выступают законы
общественного развития, каково здесы соотношение общего и осо-
бенного; далеко не в последнюю очередь важно исследовать, ка-
кова на том или ином этапе истории роль активной, целенаправ-
ленной деятельности людей.. Следует подчеркнуть в этой связи,
что одной из важнейших задач исторической науки является
обобщение исторического опыта.
В методологическом отношении категория «исторический
опыт» непосредственно связана с категориями «историческое со-
бытие» и «историческая ситуация». Все они образуют определен-
ное единство, которое требует специального анализа. В рамках
настоящей статьи отметим лишь, что этой триаде принадлежит
важная роль в познании исторической действительности как сфе-
ры активной целенаправленной деятельности людей. Без исполь-
зования этих категорий нельзя понять применительно к тому или
иному этапу данного процесса противоречивую картину соотно-
шения необходимого и случайного, объективного и субъективно-
го, относительно устойчивого и изменчивого. От того, с каких
методологических позиций привлекаются эти категории, прямо
зависит отбор ученым методических приемов работы с источника-
ми, приемов, которые позволяют в одних случаях приблизиться
к проникновению в объективное содержание изучаемых явлений,
а в других — напротив, создают условия для их истолкования с
позиций волюнтаризма или фатализма. Здесь речь идет уже о
переходе от методологии к конкретным методикам, вне и помимо
которого методологические принципы не могут быть реализованы.
И это, конечно, относится и к категории «историческое событие
39	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 351; ср. с. 371.
40	Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 379.
Ю. Л. Бессмертный
СТРУКТУРА КРЕСТЬЯНСКОЙ СЕМЬИ
ВО ФРАНКСКОЙ ДЕРЕВНЕ IX В.:
ДАННЫЕ АНТРОПОНИМИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
СЕН-ЖЕРМЕНСКОГО ПОЛИПТИКА
Каждый, кто хоть раз открывал полиптик аббата Ирминона,
знает, сколь многообразны в нем крестьянские имена. Специали-
стами было подсчитано, что эти имена крайне редко повторялись:
три самых распространенных из них (Raganhilidis, Bernehardus,
Ermenarius) носило лишь немногим более 1% крестьян и даже
10 наиболее популярных имен принадлежали только 3% зависи-
мых людей монастыря *. Для сравнения заметим, что в том же
IX в. во владениях аббатства Сен-Виктор близ Марселя три пер-
вых по распространенности имени носило 8% крестьян, а 10 наи-
более «модных» имен — 16% населения. Что же касается более
позднего времени, то, например, в Париже в 1299 г. имена Жан,
Гильом и Пьер охватывали 30,3% горожан 2.
Несмотря на свою «индивидуальность», имена сен-жерменских
крестьян формировались отнюдь не случайно: в соответствии с
германской традицией имя, которое давали родители ребенку,
обычно включало те или иные части имен родителей или других
старших родственников (в прямом или аллитерационно преобра-
зованном виде) 3. Данная особенность антропонимической систе-
мы в Галлии VIII—IX вв. широко использовалась лингвистами
* Bergh, A. Etudes d’antroponimie proven^ale. Goteborg, 1941, p. 193; Huber K.
Les elements latins dans 1’onomastique de 1’epoque carolingienne.— Vox Ro-
manica, Bern, 1964, N 23/2, ,p. 253. Полный состав именника, использовав-
шегося в Сен-Жерменском аббатстве в начале IX в., воспроизведен
О. Лоньоном (Longnon A. Polyptyque de I’abbaye de Saint-Germain des
Pres, redige au temps de 1’abbe Irminon, IIе partie: Introduction. Paris,
1886, p. 254—404). Общую характеристику результатов антропонимиче-
ского анализа полиптика Ирминона см.: На пл ан А. В. Некоторые вопросы
изучения французской средневековой антропонимики: (Историография
и методика).— В кн.: Европа в средние века: экономика, политика, куль-
тура. М., 1972, с. 422 и след.
2 Bergh A. Op. cit, р. 193; Michaelsson К. Etudes sur les noms de personne
fran^ais d’apres les roles de taille parisiens. Uppsala, 1927, p. 60.
3 Longnon A. Op. cit., p. 262—269; Michaelsson K. Op. cit., p. 184—188;
Bergh A. Op. cit, p. 66, 196—197, 202; Huber K. Op. cit., p. 238—248. Этот же
порядок действовал и в знатных французских семьях: Werner К. F. Be-
deutende Adelsfamilien im Reich Karl des Grossen.— In: Karl der Gross*.
Lebenswerk und Nachleben. Dusseldorf, 1967, Bd. 1, S. 99—101.
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
33
и историками при анализе германизации галло-римского населе-
ния 4. Нельзя ли, однако, использовать своеобразие этой антропо-
нимической системы для решения некоторых проблем социальной
истории, в частности для решения спорных вопросов структуры
семьи, а также для изучения престижа главных ее членов, отно-
шений между ними и т. п.?
Исследование этих вопросов по данным Сен-Жерменского по-
липтика представляет тем больший интерес, что, как известно,
этот памятник уникален по своему содержанию и с давних пор
служит отправным пунктом при изучении экономической, соци-
альной и демографической структуры Северной Франции IX в.
(напомним, что в нем подробно описано свыше 10 тыс. крестьян,
более 2,5 тыс. отдельных семей, разбросанных почти по 200 де-
ревням, от устья Сены до среднего течения Марны — на востоке
и до верховьев реки Луар — северного притока Луары — на
юге) 5. Поэтому, если бы с помощью антропонимического анали-
за удалось бы получить новые материалы о структуре крестьян-
ской семьи в Сен-Жерменском аббатстве, они представляли бы
не только частный, но и более общий ^интерес и могли бы найти
применение в той широкой дискуссии о структуре родственных
групп, которая с нарастающей остротой развертывается в послед-
4 См. подробнее: Каплан А. Б. Указ, соч., с. 421—426.
5 Материалами полиптика широко пользуются начиная с конца XIX в. и
вплоть до наших дней авторы почти всех крупных трудов по истории
раннего средневековья (К. Инама-Штернег, К. Лампрехт, А. Сэ, А. Допш,
Ф. Лот, Л. Альфап, М. Блок, Ш. Перрен, Ж. Дюби, Р. Бутрюш, Б. Слихер
ван Бат. К. Чипола и др.). Парадоксально, что сплошное и комплексное
исследование этого обширного памятника не проводилось ни разу (если
только не считать того анализа, который был предпринят издателями
полиптика Б. Гераром и О. Лоньоном при составлении введений и ком-
ментариев к нему). Первый и притом весьма плодотворный опыт моно-
графической разработки данных всего полиптика с целью освещения
ряда важных аспектов аграрного строя принадлежит советскому медие-
висту Я. Д. Серовайскому («Кризис маисовой системы во владениях
Сеп-Жермепского аббатства».— Учен, труды кафедр всеобщей истории,
государства и международного права Каз. ун-та, Алма-Ата, 1964, вып. 9;
«О путях формирования феодальной собственности на леса и пастбища
во франкском государстве».— СВ, 1969, вып. 32; 1971, вып. 33; «Севообо-
роты средневековой Франции».—СВ, 1972, вып. 35). Сплошное обследова-
ние этой описи предприняла также американка Э. Коулмен (Coleman
Е. В. Medieval Marriage Characteristics: A Neglected Factor in the History
of Medieval Serfdom.—Journal of Interdisciplinary History, 1971, Autumn,
II; Eadem. L’infanticide dans le Haut Moyen Age.—Annales E. S. C., 1974,
N 2). См.: Бессмертный Ю. .1. Крестьянская семья во Франции IX в.: За-
метки о статье Э. Коулмен «Детоубийство в раннее средневековье».— СВ.
1975, вып. 39, с. 240—241. Недавпо Коулмен опубликовала новую статью
по материалам полпптика Ирмипона: «People and Property: the Structure
of a Medieval Seigneury».— Journal of European History, 1977, vol. 6, N 3
(см. ниже, примеч. 52).
2 Средние века, в. 43
34
Ю. Л. Бессмертный
ние годы в медиевистике 8 и которая особенно важна как раз для
периода раннего средневековья: хорошо известно, что многие
важнейшие проблемы генезиса феодализма — начиная от отно-
шений собственности и социальной структуры и кончая вопроса-
ми демографии и социальной психологии — не могут быть по-
настоящему изучены без уяснения путей развития семьи7.
Ограничиваясь в этой статье вопросом о составе и типе се-
мейной группы, отметим прежде всего преобладание среди специ-
алистов мнения о господстве в Северной Франции IX в. малой
супружеской семьи (включавшей родителей и их неженатых де-
тей — преимущественно несовершеннолетних) 8. Для доказатель-
8	Из числа наиболее важных западноевропейских работ последних лет
назовем: Laslett Р. and oth. Household and Family in Past Time. Cambrid-
ge, 1972; Famille et societe.— Numero special de 1’Annales E. S. C., Paris,
1972; Enfant et societes. Paris; La Haye, 1973; Aries Ph. L’enfant et la vie
familiale sous 1’Ancien Regime. Paris, 1973; Heers J. Le clan familial au
Moyen Age. Paris, 1974; Lebrun F. La vie conjugate sous 1’Ancien Regime.
Paris, 1975; Flandrin J. L. Families (Parente, maison, sexualite, dans 1’anci-
enne societe). Paris, 1976; Noonan J.-T. Contraception et manage: evolution
ou contradiction dans la pensee chretienne? Paris, 1969; Lafon J. Les epoux
bordelais. 1450—1550. Regimes matrimoniaux et mutations sociales. Paris,
1972; Armengaut A. La famille et l’enfant en France et en Angleterre. Paris,
1975; The Family in History. New York, 1976; Women in Medieval Society.
Philadelphia, 1976; Famille et parente dans 1’Occident medieval. Roma, 1977;
La femme dans les civilisations des XIе—XIIIе siecle. Poitiers, 1977.
Показательно, что в течение последних лет едва ли не ежегодно на
Западе проходят специальные конференции по истории семьи и брака в
средние века (Нью-Йорк, 1972; Гаага, 1973; Чикаго, 1974; Париж, 1974;
Сполето, апрель 1976; Пуатье, сентябрь 1976). Не удивительно, что проб-
лемы средневековой семьи намечено обсуждать как на секционных, так
п на пленарных заседаниях XV Международного конгресса исторических
наук в Бухаресте (1980 г.). См.: ВИ, 1977, № 12, с. 203—208.
7	Не случайно проблемы семьи специально рассматриваются в таких клас-
сических работах по истории раннего средневековья, как: Маркс К. Фор-
мы, предшествующие капиталистическому производству.— Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. 1, с. 461—508; Энгельс Ф. Происхождение
семьи, частной собственности и государства.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч.
2-е изд., т. 21; Ковалевский М. М. Очерк происхождения и развития семьи
и собственности. М., 1939; Он же. Общинное землевладение, причины, ход
и последствия его разложения. М„ 1879; Неусыхин А. И. Возникновение
зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в' За-
падной Европе VI—VIII вв. М., 1956; Сказкин С. Д. Очерки по истории
западноевропейского крестьянства в средние века. М., 1968; и др.
8	Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957,
с. 223: с каролингской эпохи «крепкую и большую патриархальную
семью заменяет в качестве ячейки общественной жизни супружеская
семья, состоящая главным образом из потомков еще живущих супру-
гов»: Fourquin G. Le premier Moyen age.— In: Hisloire de la France rura-
le. Paris, 1975. t. 1, p. 348: «Les manses tenues de Saint-Germain-des-Pres
autour de Paris semblent occupes non par une famille large, mais par nn
menage et ses enfants»; Coleman E. R. Medieval Marriage..., p. 208: «the
manors belonging to Saint-Germain-des-Pres did not show a trend toward
large families»; см. также: Dubu G. Guerriers et paysans. VIIе—XIIе siec-
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
35
ства этого тезиса широко используются как раз материалы по-
липтика Ирминона: в качестве основной единицы описания кресть-
янского населения здесь действительно чаще всего фигурирует
малая семья. Специалистами было, однако, давно замечено, что
признание полной обособленности малой семьи в Сен-Жермен-
ском аббатстве делает трудно объяснимыми два важных факта:
во-первых, исключительную развитость здесь совладения одним
и тем же земельным наделом (маисом) сразу нескольких малых
семей9, а во-вторых, относительную малочисленность самой этой
семьи 10. Для объяснения этих фактов были выдвинуты различ-
ные гипотезы. Ф. Лот связывал особую узость семьи в Сен-Жер-
les. Paris, 1973, р. 44. Сходную точку зрения высказывает Я. Д. Серовай-
ский («Мане и надел зависимого крестьянина во Франции по материа-
лам клюнийских грамот (X—XII вв.).— Учен. зап. Каз. ун-та, 1960, т. 47,
вып. 6, с. 80: «Большая семья как хозяйственная единица изживает себя
на основной территории Франции уже в V—VIII вв. ...Каждый мане на-
ходился, как правило, во владении одной семьи современного типа...»).
Более осторожен Р. Фоссье, подчеркивающий длительное сохранение —
наряду с малыми — больших семей (Fossier R. La terre et les hommes en
Picardie jusqu’a la fin du XIIIе siecle. Paris; Louvain, 1968, p. 207) и
Ш. Перрен, отмечающий, что, судя по материалам Сен-Жерменского по-
липтика, старшие женатые дети могли иногда жить совместно с роди-
телями в качестве их «совладельцев» (Perrin Ch. Е. Observations sur le
manse dans la region parisienne au debut du IX s.— Annales d’histoire so-
ciale, 1945, p. 45—48; Idem. Note sur la population de Villeneuve-Saint-
Georges au IX s.— Moyen Age, 1963, t. 69, p. 82).
9	Еще Герар отмечал, что, согласно полиптику Ирминона, на один кресть-
янский мане приходится в среднем 1,72 домохозяйства (Polyptyque de
ГаЬЬёе Irminon. I. Prolegomenes / Publ. par B. Guerard. Paris, 1844, p. 898;
Longnon A. Op. cit., p. 243). По подсчетам Я. Д. Серовайского, эта цифра
составляет 1,5 (Кризис.... с. 165). По данным Коулмен, доля населения,
проживавшего на мансах, где было совладение, составляет 40,6% (Me-
dieval Marriage..., р. 208). По нашим подсчетам, доля семей, проживав-
ших на держании совместно, достигает в некоторых поместьях монасты-
ря 85—87% общего числа крестьянских семей (гл. XIII и IX) и лишь
изредка опускается ниже его трети. Совладение неразвито всего в трех
небольших имениях (гл. VIII, XVII, XXIII).
,0 Если в Шампани, Пикардии, Бургундии и ряде областей того же Иль-де-
Франса среднее число детей на малую семью составляло в IX в. около
2.5, а средняя численность семьи — около 4,5 (см.: Fossier R. La terre...,
р. 204—205; Dub у G. Guerriers..., p. 97; Guillaume P., Poissou J. P. Demo-
graphic historique. Paris, 1970, p. 47), то в полиптике аббата Ирминона
эти показатели, по мнению большинства исследователей, равны соответ-
ственно 1.6 и 3,6 (см.: Guerard В. Prolegomenes, р. 898: 10026 крестьян,
2788 семей, средняя численность семьи — 3,6; эти цифры Герара воспро-
изводят: Longnon A. Op. cit., р. 243; Грацианский Н. П. Крепостное
крестьянство па землях аббатства св. Германа в начале IX столетия.—
В кп.: Грацианский Н. П. Из социально-экономической истории западно-
европейского средневековья. М.. 1960. с. 121, 115; Coleman Е. R. L’lnfanti-
cide..., р. 318; и др.); из этих же цифр исходят: Lot F. Conjectures demo-
graphiques sur la France au IX siecle.— Moyen Age, 1921, t. 32. p. 17—18;
Perrin Ch. E. Note..., p. 79—81. Однако в последнее время в некоторых
трудах стали появляться (со ссылкой на Герара или без нее) несколько
иные цифры по Сен-Жерменскому аббатству: средняя численность
2
36
Ю. Л. Бессмертный
мене с тем, что в полиптике учитывались якобы только совер-
шеннолетние дети, подлежавшие монастырскому обложению
Против этого возражал Ш. Перрен, полагавший, что монастыр-
ская опись фиксировала, наоборот, только несовершеннолетних
детей, тогда как взрослые отпрыски держателей мансов фигу-
рировали в описи либо в качестве самостоятельных держателей
мансов, либо как совладельцы родительского надела 12. Этот
последний тезис Перрена вызвал, однако, в свою очередь, возра-
жения Я. Д. Серовайского, утверждавшего, что там, где «на маи-
се проживало несколько семей, они не явля[лись] родственника-
ми»; совладение, по мнению Я. Д. Серовайского,— результат кри-
зиса маисовой системы и фактического распада манса на части 13.
Эти противоречащие друг другу гипотезы как нельзя лучше сви-
детельствуют о недостаточной изученности состава и типа семьи
в Сен-Жерменском аббатстве, а также о том, что для уяснения
ее характера исключительно важно понять взаимоотношения меж-
ду совладельцами, сообща державшими один и тот же мане.
До сих пор эти взаимоотношения и прежде всего наличие в
них родственных элементов освещались на основе единичных
примеров. Если бы эти вопросы удалось изучить на основе при-
влечения массовых данных, можно было бы надеяться на более
надежное изучение природы тех крестьянских общностей, ко-
торые складывались на мансах из основных держателей 14 и их
совладельцев. А это, в свою очередь, позволило бы определить,
насколько обособленными в действительности были малые супру-
жеские семьи и в какой мере можно сводить состав типичной
крестьянской семьи в Сен-Жерменском аббатстве к родителям
и их несовершеннолетним детям. Иными словами, первый и в из-
вестном смысле ключевой вопрос в исследовании состава и типа
семьи в Сен-Жермене сводится к тому, не состояла ли значитель-
ная часть совладельцев из детей (или иных близких родственни-
ков) основного держателя манса? 15
семьи — более 4 человек (Duby G. L’economie rurale el la vie des campag-
nes dans 1’Occident medieval. Paris, 1969, p. 68; Fourquin G. Le premier
Moyen age, p. 340), среднее число детей на семью—«чуть менее двух»
(Duby G. Guerriers..., р. 96). Проделанные нами с целью проверки под-
счеты показали, что средняя численность малой семьи в абсолютном
большинстве имений Сен-Жерменского аббатства существенно меньше
четырех, а среднее число детей на семью чаще всего было менее двух
(см. ниже, табл. 6).
n Lot F. Op. cit., р. 18.
12	Perrin Ch. E. Note..., p. 79—83; см. также: Duby G. Guerriers..., p. 93.
13	Сер.овайский Я. Д. Мапс и надел..., с. 80.
14	«Основным» условно обозначается держатель надела, который назван в
описи соответствующего держания первым: семьи всех остальных держа-
телей того же манса именуются совладельцами.
15	Отдельные случаи такого рода отмечены в самом полиптике: XXIV, § 140:
Aldrada, colona sancti Germani... Et socia ejus ac filia Adalguis; et Gunte-
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
91
Попытаемся решить этот вопрос с помощью антропонимиче-
ского анализа. Наша исходная посылка — сходство имен детей с
именами их родителей. Рассмотрим, насколько велико это сход-
ство внутри малых семей, описанных в полиптике, и сравним его
со сходством имен основных держателей и их взрослых совла-
дельцев. Чтобы произвести такое сравнение, введем особый ин-
декс сходства имен, равный частному от деления числа совпадаю-
щих слогов в двух сопоставляемых именах на общее число слогов
в этих именах. Подобный индекс позволит объективно измерять
сходство имен независимо от длины каждого из них. Если, на-
пример, отца зовут Sicharius, а сына Richarius (VI, § 28), то ин-
34- 3
деке сходства этих имен будет равен 4 _р4~ = J5; другого сына
того же крестьянина зовут Ermenarius; индекс сходства равен
0,44; третьего сына зовут Ermenoldus; индекс сходства в этом
случае считаем равным нулю, так как идентичность одних окон-
чаний — в силу ограниченности их вариантов — нельзя считать
достаточным основанием для вывода о сходстве имен 1в. Порою .
(хотя и не очень часто) индекс сходства достигает единицы —
с учетом аллитераций или даже без них (Vulframmis — Gul-
framnus — IX, 8; Gisleberta — Gislebertus — XIX, 18; Leutar-
dus — Leuthardus — XXIII, 10). Иногда же он оказывается очень
небольшим — 0,25—0,22 (Leudelgis — Waldedruda — XIX, 11; Ber-
neardus — Ermengarius — VI, 11). В целях осторожности мы будем
считать действительно сходными лишь те два имени, где индекс
сходства составляет 0,3 и выше. Случаи сходства имен с индексом
менее 0,3 отнесем к числу сомнительных. Все остальные разделим
на две группы: 1) с сильным сходством (индекс более 0,6); 2) со
средним сходством (индекс от 0,3 до 0,5).
Результаты подсчетов, проведенных в соответствии с разра-
ботанной нами методикой отражены в табл. 1 и 2 17. Как пока-
gisus est ejus filius... Tenent mansum I...; XIII, § 34: Frodegaus colonus...
Et frater ejus, nomine Fredebertus, colonus... Tenent dimidium mansum...;
см. также XII, § 22. Нас интересует, насколько часто встречались подоб-
ные случаи, не будучи зафиксированными в описи.
,е Bergh A. Op. cit., р. 67.
17 Мы приводим результаты подсчетов по шести поместьям монастыря
(включая наиболее представительные по объему данных поместья Ви-
ламильт и Буксидум), которые характеризуют все основные географиче-
ские зоны монастырской вотчины п в которых проживало более 1000 се-
мей (около 40% общего числа). Соавтор этих подсчетов — Г. А. Цело-
вэльнова; в работе использованы также подсчеты, выполненные в Горь-
ковском ун-те им. Лобачевского в соавторстве с В. А. Блонпным, П. Ш.
Габдарахмановым. С. А. Продпной и В. В. Целоуховой. Пользуемся слу-
чаем, чтобы выразить нашу благодарность как нм, так и руководству ис-
торического факультета этого университета, предоставившего нам воз-
можность в течение нескольких лет руководить занятиями перечислен-
ных студентов.
Ю. Л. Бессмертный
Таблица 1. Сходство имен родителей и детей
Глава Сен-Жер- ейского молип- чика	Всего детей с име- нами (100%)	В том числе детей, у которых сходство имен с именами родителей							
		сильное		среднее		сильное и сред- нее		сомнительное	
		(с индексом сходства имен от 1 до 0,6)		tc индексом сходства имен от 0,5 до 0,3)		(с индексом сходства имен от 1 до 0,3)		(с индексом сходства имен менее 0,3)	
		число	%	число	%	число	%	число	%
1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
VI	84	26	31	21	25	47	56,0	3	3,6 VIII	70	7	10	29	41,4	36	51,4	7	10 IX	910	168	18,5	297	32,4	465	50,9	41	4,5 XI	42	9	21	12	29	21	50	-	- XIII	461	95	20,4	201	43,7	296	64,1	21	4,4 XIX	30	9	30	5	16,7	14	46,7	1	3,3									
зывает анализ более 1,5 тыс. имен детей, описанных в составе малых
семей, примерно половина детей носила имена, близкие к роди-
тельским t8. В именах оставшейся половины детей сходство с
родительскими именами, возможно, также имело место. Оно мог-
ло, например, выражаться в неучитываемых (или неулавливае-
кых нами) аллитерациях (стараясь избежать преувеличения
сходства имен, мы отбрасывали все спорные случаи аллитераци-
онного сходства). Кроме того, очень многие детские имена мог-
ли включать части имен не известных нам старших родственни-
ков — деда, бабки и т. п. Во всяком случае ясно, что, исполь-
зуя описанную методику установления родства по именам, мы ни
в коем случае не преувеличиваем число случаев реального родст-
ва. Наоборот, поскольку данная методика позволяет уловить
сходство с именами старших родственников лишь у половины
детей, можно утверждать, что мы очень существенно (возможно,
вдвое) преуменьшаем это число. Эта особенность применяемой
антропонимической методики исключительно важна для оценки
наблюдений над сходством имен взрослых совладельцев с имена-
in основных держателей.
м Подобный антропонимический анализ полиптика Ирминона проводится
впервые. Попытки сопоставления имен родителей и детей, предприни-
мавшиеся О. Лоньоном и К. Микаэлсоном, ограничивались по объему
двумя первымп главами полиптика; при этом не учитывалась количест-
венная мера сходства имен (см.: Longnon A. Op. cit., р. 262 et suiv.; Mi-
chaelsson К. Op. cit., p. 184—188). Более широкий антропономический ана-
лиз полиптика был проделан А. Б. Капланом, исследовавшпм усиление
в именах германского элемента {Каплан А. Б. Указ, соч., с. 425—426).
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
89
Таблица 2. Сходство имен основных держателей и их взрослых
совладельцев
Глава	Всего взрослых совладельцев с именами	В том числе взрослых совладельцев, у которых сходство имен с именами основных держателей							
		сильное		среднее		сильное и сред- нее		сомнитель- ное	
		число	%	число	%	число	%	число	%
1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
VI	23	2	8,7	4	17,4	6	26,1	1	4,3
VIII	6*	—	—	1	16,7	1	16,7*	1	16,7
IX	422	37	8,8	70	16,5	108	25,4	12	23
XI	16	1	0,6	4	25,0	5	31,0	—	
XIII	192	12	6,2	37	19,3	49	25,5	7	3,6
XIX	120	8	6,7	15	12,5	23	19,2	4	3,3
XXV	26	4	15,4	1	3,8	5	19,2	2	7,6
* Еще у 6 совладельцев с именами не указаны имена их основных держателей, таж
что данные цифры должны быть, возможно, удвоены.
д.
Результаты соответствующих подсчетов сведены в табл. 2.
Как показывает стб. 8, сильное и среднее сходство с именами ос-
новных держателей прослеживается приблизительно в 25% имен
взрослых совладельцев. В поместьях монастыря, где общее число
поименованных совладельцев было невелико, эта цифра испыты-
вает те или иные колебания. Но как раз там, где статистические
данные наиболее представительны (см. гл. IX, XIII), сходство
обнаруживается именно в четверти случаев. С учетом только что
отмеченной особенности применяемой методики, существенно
(быть может, вдвое) преуменьшающей число случаев реального
родства, можно предполагать, что доля совладельцев, являвшихся
в действительности близкими родственниками (скорее всего деть-
ми) основных держателей тех же мансов, была намного больше
25% и могла порою вдвое превышать эту цифру. Иными слова-
ми, судя по сходству имен, можно было бы думать, что по крайней
мере в некоторых деревнях до половины всех совладельцев
составляли дети основных держателей тех же мансов 19.
Обращаясь к проверке этого результата антропонимического
анализа, удостоверимся прежде всего в том, что сходство имен
совладельцев с их основными держателями не зависело от обще-
го сходства имен крестьян каждой деревни. С этой целью сопо-
19 Эта цифра близка к предельной, поскольку из числа взрослых совладель-
цев (среди которых преобладали женатые) лишь каждый второй, мот
быть сыном (дочерью) основного держателя.
40
Ю. Л. Бессмертный
Таблица 3. Сходство имен взрослых соседей (основные держатели)
Глава	Всего взрослых с именами в семьях основ- ных держате- лей	В том числе имеют сходство по имени с соседями — основными держателями, проживающими в той же деревне (или имении)							
		сильное		среднее		сильное и среднее		сомнитель- ное	
		число	%	число	%	число	%	число	%
1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
VI	90	3	3.3	13	14,5	16	17.8	6	6.7
VIII	63	1	1,6	8	12,7	9	14,3	6	7,9
IX	427	И	2,6	35	8,2	46	10,8	18	4,2
XI	18	1	6	1	6	2	12	—	—
XIII	167	2	1,2	14	8,4	16	9.6	13	7,8
XIX	81	5	6,2	4	4,9	9	11,1	7	8,6
XXV	69	1	1,4	6	8,7	7	10	11	15,9
ставим по деревням имена основных держателей. Это сопоставле-
ние показывает, что имена взрослых соседей, хотя и обладали в
ряде случаев заметным сходством, совпадали все-таки существен-
но реже, чем у совладельцев и основных держателей (судя по
материалу наиболее представительных поместий — гл. IX, XIII,
XIX,—примерно вдвое реже; ср. табл. 2 и 3, стб. 8). Следова-
тельно, совладельцы основных держателей находились в гораздо
более тесном родстве с ними, чем все прочие жители той же де-
ревни.
Другим способом проверки гипотезы о включении в число со-
владельцев детей и других родственников основных держателей
можно было бы считать анализ того, какие именно основные дер-
жатели имели совладельцев-родичей. Как известно, совладельцы
встречались и у многодетных, и у малодетных основных держа-
телей. Изучим, у каких из них совладельцы чаще находились в
родстве с ними. Как показывает табл. 4 (стй. 15) более половины
совладельцев-родичей жили совместно с теми основными держа-
телями, у которых имелось, кроме того, по 2, 3, 4 и более других
детей. Иными словами, совладельцы-родичи чаще присутствова-
ли на тех мансах, где жили сравнительно более старшие семьи,
уже успевшие обзавестись сравнительно большим числом детей.
Именно в таких семьях скорее всего можно было ожидать обосо-
бления старших детей (особенно женатых) и превращения их в
«совладельцев» своих собственных родителей. Самое распределе-
ние совладельцев-родичей согласуется, таким образом, с предпо-
ложением, что большую их часть составляли старшие дети основ-
ных держателей. Впрочем, некоторые совладельцы-родичи жили
у холостых или бездетных основных держателей (табл. 4, стб. 3—
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
41
Таблица 4. Совладельцы — родственники основных держателей,
проживающие с семьями основных держателей с различным числом детей
XIII 49	6 12,2 3 6,1 11 22	9 18,4 8 16,3 13 26 41 84
XIX	23	5 21,9 4 17,4 2	8,6	5 21,7 3 13,0 4	17,414	60
XXV	9	3 33 — — —	—	5 55,5 — — 1	11,1 6	67
4). В подобных случаях совладельцы представляли, возможно,
братьев (сестер) основного держателя* 20 21.
С нашим предположением о родстве значительной части со-
владельцев с их основными держателями согласуются и некоторые
другие факты. Так, среди основных держателей, имевших совла-
дельцев, почти везде абсолютно преобладают колоны. Они со-
ставляют большинство не только по отношению к общему числу
мансов с совладельцами, но обычно опережают сервов и по доле,
которую представляют впутри своего социального разряда (см.
табл. 5, стб. 4, 5). С демографической точки зрения колоны отли-
чались от сервов, в частности, тем, что имели большие по чис-
ленности семьи и соответственно — больше детей (см.-табл. 6) ”.
Большая частота совладельцев у колонов находит, следовательно,
объяснение в сравнительной многочисленности у них таких стар-
ших детей, которые могли обособляться в качестве совладельцев.
20 Отдельные примеры этого рода отмечены в самом полиптике: XIII, § 34;
XII, § 22.
21 Этот факт не был замечен Э. Коулмен (L’infanticide..., р. 319), которая,
как она сама признает, принимала во внимание только семьи, где гла-
ва— мужчина (Ibid., note 19); к тому же Коулмен включала в подсчеты
лишь парные супружескпе семьи. В нашей табл. 6 учтены в отличие
от этого все малые семьи, в том числе и бездетные, и семьи,
представленные холостяками и вдовами. Естественно, что наши цифры
существенно отличаются от полученных Коулмен (ср.: Medieval Marria-
ge..., р. 208).
42
Ю. Л. Бессмертный
Таблица 5. Юридический статус и земельная обеспеченность семей,
имеющих совладельцев
Глава	। Всего мансов с совла- | дельцами	В том числе мансов									
		где основной держатель						где площадь пахоты на семью			
		колон			серв			больше средней в данном имении		меньше средней в данном имении	
		число	% к числу мансов с совладель- цами	% к числу семей коло- нов	число	% к числу мансов 1		% к числу семей сер- пов ।		число	% к числу мансов с совладель- цами	число	% к числу семей с со- владельцами
1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	И	12
VI	14	14	100	30,2	—	—	—	11	78,5	3	21,5
VIII	3	3	100	8,3	—	—	—	3	100	—	—
IX	152	141	98	34	1	0,6	2,7	94	61	58	39
XI	6	—	—	—	5	83,4	55,5	4	67	2	33
XIII	69	44	64	39	9	13	24,3	37	54,5	32	45,5
XIX	31	31	100	65,2	—	—	—	25	76	6	24
XXV	9	8	89	25,2	—	—	—	6	67	3	33
V	50	50	100	35,7	—	—	—				
XIV	29	25	86	19,4	4	14	28,6				
XVI	23	21	91	25,3	—	—	—				
Среди основных держателей, имевших совладельцев, особенно
иного также крестьян, отличавшихся сравнительной многоземель-
иостью (см. табл. 5, стб. 10). В этом нетрудно видеть важную
предпосылку обособления старших детей: не будь мане достаточно
велик, всякое выделение взрослых детей создавало бы угрозу
чрезмерного раздробления надела и уменьшения жизненных ре-
сурсов каждой семьи. В общем есть достаточно оснований со
всей серьезностью отнестись к гипотезе о том, что среди совла-
дельцев было много старших детей (или других близких родст-
венников) основных держателей тех же мансов 2а.
11 Следует подчеркнуть, что данная гипотеза отнюдь не исключает присут-
ствия среди совладельцев таких крестьян, которые не являлись родст-
венниками основных держателей. Я. Д. Серовайский справедливо видит
доказательство существования подобных совладельцев в том, что неко-
торые из них названы «чужаками» или же имеют правовой статус, от-
личный от статуса основного держателя (Кризис..., с. 167). (Заметим, од-
нако, что разный юридический статус иногда мог быть здесь следствием
повторных браков основного держателя с женщинами различного про-
исхождения.) Сколько-нибудь точное определение доли совладельцев-
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
43
Таблица 6. Различия в составе семей у колонов и сервов
Глава	Всего малых семей	Средняя числен- ность малой семьи	В том числе малых семей		Средняя численность малой семьи		Среднее число де- тей на малую семь»		
			коло- нов	сер- вов *	коло- нов	сер- вов	в целом по име- нию	у ко- лонов	у сер- вов
1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
V	154	3,0	152	2	3,0			1,5	1,5		
VI	66	3,8	61	—	3,8	—	1,9	1,9	—
VII	91 *♦	3,5	76	15	3,4	4,1	1,8	1,8	2,2
VIII	39	3,5	34	3	3,3	—	1,8	1,6	••
IX	505	3,6	411	34	3,6	2,9	1,6	1,8	1,3
XI	18	3,9	—	13	—	4,0	2,3	—	2,2
XIII	201	4,2	117	35	4,1	4,1	2,3	2,3	2,1
XIV	143	3,9	131	12	4,0	2,0	1,9	2,1	1,1
XV	143	3,3	124	19	3,4	2,3	1,5	1,6	0,5
XVI	101	3,5	92	9	3,5	2,9	1,7	1,7	1,1
XVII	48	3,1	45	1	-<3,0		1,3	1.3	
XVIII	29	3,3	27	9	3,3	—	1,6	1,5	—
XIX	107	4,0	104	—	4,0	—	2,3	2,2	—
XXI	90	3,9	70	15	3,7	4,5	2,3	2,2	2,0
XXII		4,2	94	23	4,4	3,4	2,6	2,7	1Л
XXIV	230 ****	3,2	198	31	3,3	2,9	1,5	1,5	1Л
* Включая семьи, в которых хотя бы один из супругов — серв.
** Не считая одной семьи, в которой не указано число детей, так как они не при-
надлежат аббатству.
*** Не считая 7 семей, для которых не указано число детей, так как они не при-
надлежат аббатству.
**** Не считая 3 семей, для которых не указано число детей.
Принятие этой гипотезы влечет существенный пересмотр
взглядов па структуру и тип семейной ячейки, господствовавшей
на землях Сеп-Жерменского аббатства в начале IX в. Выше уже
отмечалось, что доля семей, проживавших на держании совмест-
но с другими, достигала в некоторых поместьях монастыря почти
9/ю общего числа. Если семьи совладельцев представляли в
значительной своей части семьи старших детей (или других близ-
ких родственников) основных держателей, то это значит, что
в соответствующем числе случаев держание находилось не в ру-
ках обособленной малой семьи (включавшей лишь родителей и
их несовершеннолетних детей), но в руках объединения двух
неродственнпков не представляется возможным. Но, учитывая, чт® доля
совладельцев-родственников имела тенденцию к преобладанию (см. «ри-
меч. 19), можно полагать, что совладельцы-неродственники были в мень-
шинстве.
44
Ю. Л. Бессмертный
(и более) родственных семей, соединявшего родителей с их жена-
тыми детьми и внуками или же нескольких женатых братьев и
замужних сестер.
Тип этого объединения во многом определялся комплексом со-
циально-экономических взаимоотношений между его членами. То
же самое следует сказать и об объединениях, в которые входили
семьи, не имевшие близкого родства или же вовсе не связанные
родственными отношениями. Рассмотрим подробнее совокупность
этих взаимоотношений между совладельцами и основными держа-
телями.
Как следует из полиптика Ирминона, все совладельцы выпол-
няли совместно с основными держателями все поземельные по-
винности, включая барщины с тяглым скотом23. Столь же
недвусмысленно подчеркивается в полиптике совместное владе-
ние землею манса 24. Специально оговаривается и тот факт, что
совладельцы и основной держатель проживают вместе в одной и
той же деревне 25. Вряд ли можно сомневаться также в совмест-
ном использовании ими имеющегося па маисе рабочего скота и
сельскохозяйственного инвентаря: трудно себе представить, что-
бы рабочий скот и сельскохозяйственный инвентарь, сообща ис-
пользовавшийся при выполнении полевых барщин, обособлялся
при обработке собственного надела. В полиптике нет указаний на
то, обрабатывали ли основной держатель и его совладельцы всю
площадь держания совместно или же прибегали к временному
разделу манса между отдельными семьями. Ясно, однако, что,
даже если такие временные разделы предпринимались, они не
ставили под сомнение единство держания, рассматривавшегося,
повторяем, как целостный и общий надел всех объединившихся
семей.
Для определения характера этих ббъёдйнёнйи очень важно
далее выяснить, жили ли объединившиеся семьи «одним домом»
23 Ни на одном держании, где есть совладельцы, не встречается раздельной
уплаты поземельных оброков или раздельного выполненпя барщин.
В большинстве случаев подчеркивается, что эти поземельные повинно-
сти «solvunt», «reddunt», «arant», «ducunt» etc. «ipsi qui ipsum mansum
tenent» (или же «solvunt inter totos»; см., например, IX, § 9). О том же
свидетельствуют обороты, подобные «solvunt similiter» или «cetera simi-
liter» (см., например, VIII, § 11; XXV, § 31; XI, § 4; XIV, § 21; Х1Х, § 16).
Иногда, однако, в том же смысле употребляется оборот «solvit similiter»
(XIV, § 52). По мнению М. Блока, «круговая порука» в исполнении сеньо-
риальных повинностей связывала всех совладельцев манса (Характерные
черты..., с. 223).
24 При описании совладельцев в полиптике повсеместно подчеркивается:
«isti duo tenent mansum» (Например, XIV, § 15, 17, 18. 21, 22 и т. д.; III,
§ 2—4; 16, 18, 20 и т. д.).
25 См., например: IX, § 8—22, 24—26, 29—40 и т. д.; XXIV, § 33, 36, 38—39
и т. д.
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в. 45
или врозь. К сожалению, этот вопрос, как и вопрос о распределе-
нии между основным держателем и его совладельцами получен-
ного на держании урожая, не получил в полиптике Ирминона
необходимого отражения. Известно лишь, что в четырех по-
местьях аббатства,'там, где, кроме мансов, отдельно подсчитыва-
лись focus («очаг», «дом», «семья»), число последних существен-
но превышало число держаний и более или менее приближалось
к общей численности семей (включая семьи совладельцев) 2в.
Констатируя этот факт и учитывая, что в описи одного из поме-
стий (гл. XIII) с каждого focus взимался небольшой дополни-
тельный оброк зерном. Я. Д. Серовайский заключил, что семьи
совладельцев имели отдельные дома, вели обособленное хозяйст-
во и обладали полной самостоятельностью 26 27. На наш взгляд, по-
липтик не дает оснований для столь определенного заключения
по данному вопросу. Во-первых, оброки, обособленно уплачивав-
шиеся с focus, не идут ни в какое сравнение со всеми прочими
повинностями, выполнявшимися всеми держателями манса сооб-
ща. Объединение семей в этом смысле явно превалировало над
их обособленностью. Во-вторых, во всех четырех главах полипти-
ка, где указывается число focus (см. выше, примеч. 26), оно
меньше реального числа семей, так что, даже если понимать
focus как «дом», можно думать, что не все совладельческие семьи
таковой отдельный дом имели. В-третьих, нельзя забывать отно-
сительность самого понятия «дом» в рассматриваемый период:
глинобитная хижина или временная землянка, лишенная порою и
очага, не всегда давала проживавшей в ней семье реальную
самостоятельность; наличие такого дома не исключало теснейшей
связи семьи, проживавшей в нем, с семьей основного держателя.
Учитывая все это, нам представляется более осторожным и
оправданным говорить о возможности разных объединений со-
владельцев с их основными держателями: в одних случаях совла-
дельцы жили и питались обособленно, в других — жили отдель-
но, но вели хозяйство и питались сообща с основным держателем,
в третьих — вовсе не отделялись от него. Думается, что второй и
третий варианты могли встречаться в первую очередь у объеди-
нений, охватывавших семьи родителей и. их отделившихся стар-
ших детей (или же семьи нескольких братьев и сестер), тогда
как первый вариант был всего типичнее для семей, не связанных
родством.
26 Так, в гл. XI, где описано 6V2 мансов и перечислено 19 семей, в § 10 го-
ворится: sunt per focos XVT, в Буксидуме (гл. XIII), где держаниями
владеет 190 семей, согласно § 99, sunt mansi inter ingenuiles et lidiles et
serviles LXXXI et pertica I; sunt per focos CLXXXII: в Сикавале (гл. XXII),
согласно § 97, имеется 122 focos и 125 семей; в Каване (гл. XXIII) на 17
мансах проживало 29 семей; а согласно § 26 — «per focos ХУПП».
27 Серовайский Я. Д. Кризис..., с. 168—170.
46
Ю. Л. Бессмертный
В общем полностью обособившаяся малая семья (из родите-
лей и несовершеннолетних детей) не была господствующим ти-
пом у крестьян Сен-Жерменского аббатства начала IX в. Она
была реальностью лишь на той части мансов, где надел был вла-
дением одной малой семьи 28. Всюду, где встречалось совладение,
т. е. на большой части держаний, обособленность малой семьи
была в той или иной мере и в том или ином смысле ограниче-
на. Малая семья существовала здесь либо как часть большой
семейно-хозяйственной группы, либо как часть соседского сооб-
щества 29.
Распространенность совладения и его характер имеют решаю-
щее значение и для объяснения относительной ограниченности
среднего числа детей на малую крестьянскую семью: эта ограни-
ченность была кажущейся, представляя результат пеучета в со-
ставе малых семей, описанных в полиптике, старших детей, ко-
торые входили в качестве совладельцев в те или иные крестьян-
ские сообщества.
Прежде чем окончательно уяснить тип этих сообществ, попы-
таемся понять, чем было вызвано их широкое распространение в
Сен-Жерменском аббатстве начала IX в. Задуматься над этим
вопросом тем более необходимо, что большесемейные общины,
известные в этом регионе, например во времена Салической
правды, к IX в. в силу ряда обстоятельств уже изжили себя.
Обработка давно освоенных плодородных земель Иль-де-Фрапса,
как об этом свидетельствует пример многих крестьян, вполне
могла осуществляться в рамках малой семьи. Площадь пахотной
земли, приходившаяся здесь на мане, была по большей части не
слишком велика для малой семьи 30. Величина плуговой запряж-
ки, в которую впрягались обычно одно-два тяглых животных,
также не превосходила возможностей малой семьи. Не было нуж-
ды в большесемейной общине и с точки зрения взаимопомощи и
взаимоподдержки против насилий извне: превращенные в зависи-
мых людей монастыря, крестьяне Сен-Жерменского аббатства
находились под властью и опекой могущественного сеньора,
предотвращавшего внешние посягательства па крестьянские вла-
28 Следует учитывать, что часть семей, обособленно владевших держания-
ми, не представляла собою малых супружеских семей (в собственном
смысле слова), так как включала, помимо родителей и их несовершенно-
летних детей, взрослых братьев, сестер, старших родственников. См. гл.
VI, § 44, 47—48; XIII, § 16, 39, 48; XXIV, 140 etc.
29 Распространенное среди специалистов представление о господстве на
землях Сен-Жерменского аббатства начала IX в. малой семьи требует,
как видим, определенных коррективов (ср. примеч. 8).
30 Наиболее часто встречавшаяся в Сен-Жерменском аббатстве площадь
пахотного надела (так называемая «мода» пахотной площади) состав-
ляла 4.5 бонуария (Coleman Е. R. People..., р. 683).
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
47
дения эффективнее, чем это могли бы сделать отдельные кресть-
янские семьи и общины.
Общие особенности социального развития изучаемой террито-
рии предопределили давнее возникновение здесь малой семьи, из-
вестной уже по крайней мере со времен Салической правды31
(в среде галло-римского населения малая семья существовала в
еще более древние времена). Поэтому существование в Сен-Жер-
мепском аббатстве начала IX в. больших семейно-хозяйственных
объединений (как и других сообществ) никак нельзя истолковать
просто как пережиток древнего общинного строя, преемственно
сохранявшийся в течение столетий. Условия, определявшие в
прошлом существование большой семьи, были здесь по большей
части изжиты вместе с изживанием свободного крестьянства32.
Необходимо, следовательно, вскрыть те специфические факторы,
которые могли обусловливать складывание сообществ в среде за-
висимого крестьянства начала IX в.
Проще всего заметить воздействие в этом смысле особенностей
сеньориальной эксплуатации. Все основные сеньориальные по-
винности взимались в Сен-Жермене — как и во всех северофран-
цузских вотчинах этого времени — ^земельного держания. Сколь-
ко бы человек ни проживало на мансе, сколько бы ни было на
нем крестьянских семей, объем поземельных повинностей не уве-
личивался. Перед молодой крестьянской семьей, стремившейся
обзавестись собственным хозяйством, стоял поэтому выбор: либо
получить от сеньора отдельное держание 33 и самостоятельно не-
сти за него комплекс поземельных повинностей (включая поле-
вые барщины), либо остаться в пределах отчего манса и, сохра-
нив хозяйственную связь с родительской семьей, лишь участво-
вать в выполнении прежних служб и оброков 34. Большая выгод-
ность второго варианта совершенно очевидна: мало того что
молодая семья освобождалась от необходимости выполнять пол-
ный комплекс повинностей, известное облегчение получала и ро-
дительская семья, поскольку груз прежних сеньориальных обя-
занностей распределялся теперь среди большего числа работни-
ков, включая и жену сына или мужа дочери. Это облегчение
31 Неусыхин А. И. Указ, соч., с. 83—85.
32 Показательно, что древняя большая семья сохранялась у свободных
крестьян и тогда, когда в среде зависимого населения ее уже не удается
проследить (Duby G. Guerriers..., р. 45).
33 Недостатка в свободных землях в это время не ощущалось (Грациан
ский И. П. Крепостное крестьянство..., с. ИЗ).
34 Как полагает Я. Д. Серовайскпй, в Сен-Жерменском аббатстве практи
ковался, кроме того, передел уже существовавптпх мансов с образова
нием дробных частей манса. Так как, однако, объем повинностей, напри
мер с полумансов, намного превосходил половину повинностей прежней
держания, крестьяне, естественно, старались избежать подобного дроб
ления надела (Кризис..., с. 180—190).
48
Ю. Л. Бессмертный
становилось особенно заметным, когда в совладельцев превраща-
лись двое или трое старших детей.
Для вновь сложившихся семей выгоды совладения, вытекав-
шие из особенностей сеньориальной эксплуатации, дополнялись
еще и возможностью пользоваться отцовским тяглым скотом и
инвентарем. Недостаток рабочего скота в рассматриваемый пери-
од хорошо известен. Его приобретение — особенно для ^молодой
семьи — было очень трудным делом. Отсутствие скота и плуговой
запряжки могло поэтому существенно тормозить самое образова-
ние семьи как самостоятельной хозяйственной ячейки. Совладе-
ние во многом снимало эти препятствия на пути складывания
новых семей. Их формирование ускорялось. Оно становилось воз-
можным на очень раннем возрастном рубеже: как видно из вар-
варских правд, агиографии, хроник и церковных установлений,
в Северной Франции раннего средневековья браки для мальчи-
ков разрешались с 12—13V2 лет, а для девочек — с 10—II1/» лет35.
В ранних браках были заинтересованы прежде всего родите-
ли, приобретавшее дополнительные рабочие рукизб. Известную
выгоду такие браки давали и сеньору, поскольку позволяли ему
раньше получить поочажный («посемейный») оброк. Но десяти-
двенадцатилетние женатые подростки вряд ли могли (и умели)
самостоятельно хозяйствовать. Теснейшее объединение с роди-
тельской семьей было для них на первых порах жизненно важ-
ным. Так возникал еще один стимул совладения старших детей
с их родителями; так складывался еще один фактор образования
большой семейно-хозяйственной группы.
Ясно, однако, что хозяйственные ресурсы мансов не были
безбрежными. В условиях застойной урожайности каждый из них
мог прокормить лишь ограниченное число держателей. Чем мане
был меньше по площади и беднее по плодородию, тем скорее об-
наруживалась необходимость выделения части держателей за
пределы родительского манса. В тех случаях, когда отделяющиеся
крестьянские семьи молодоженов не были способны (или не хоте-
ли) нести тяготы самостоятельных держателей, перед ними откры-
валась возможность стать совладельцами на стороне — в семье ка-
кого-либо малодетного и многоземельного крестьянина. Возмож-
ность сократить долю приходящихся на него повинностей по-
35 Л1скё Л. Problemes de demographic historique du Haut Moyen Age (V—
VIII s.).—Annales de demographie historique, 1966, p. 37—57; Idem. L’en-
fant dans le Haut Moyen Age.— L’enfant et societes, p. 95—97; Flandrin J. L.
Families..., p. 129.
36 Судя по обычному праву, во Франции, даже в позднее средневековье,
считалось, что ребенок может с 12 лет прокормить самого себя, а с 15 —
заработать сверх необходимого для него самого; поэтому субсидии опе-
кунам сирот прекращались по достижении опекаемыми 12-летнего воз-
раста (Baulant М. La famille en miettes: sur un aspect de la demographie
du XVIIе siecle.— Annales E. S. C., 1972, N 4/5, p. 962).
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
49
буждала такого крестьянина охотно соглашаться на прием со-
владельцев. Последние же получали возможность пользоваться
недостающим у них тяглым скотом и инвентарем. Вновь возни-
кающее объединение неродственных семей отвечало таким обра-
зом обоюдным интересам сторон. Что касается сеньора, то он при
этом ничего не проигрывал; если же новые совладельцы, как это
легко могло оказаться, были людьми пришлыми или хотя и жив-
шими в той же деревне, но находившимися впе юрисдикции дан-
ного вотчинника, то последний получал и прямую выгоду, так
как увеличивалось число зависимых от него людей.
Среди факторов, способствовавших в начале IX в. складыва-
нию и сохранению различных видов крестьянских сообществ,
следует назвать еще один: традицию общинных и родственных
взаимосвязей. Эта традиция отнюдь не исчезла с изживанием
свободного крестьянства и свободной общины. Коренившаяся в
самих условиях деревенской жизни, она, как известно, сохраняла
жизненную силу на протяжении всего средневековья, включая,
естественно, и рассматриваемый период. В канун составления по-
липтика Ирминона прямые и боковые1 родственники малой суп-
ружеской семьи, в частности старший мужской родственник и
братья, широко привлекались к санкционированию поземельных
сделок, к участию в судебных спорах 37. Подобными же правами
обладали они и позднее — в IX—X вв.38 Пользуясь своим автори-
тетом, эти родичи, несомненно, могли влиять на создание (или
сохранение) родственных сообществ даже в тех случаях, когда
младшие семьи этому противились.
Влияние старших родственников было тем заметнее, что пре-
стиж и прочность малой супружеской семьи в Северной Франции
IX в. были еще сравнительно невелики. Нерасторжимость бра-
ка — в соответствии с церковными канонами 39 — соблюдалась
на практике далеко не всегда40 41. Отказ мужа от жены или же
развод по обоюдному согласию встречались столь же часто, что
и заключение брака без церковного благословения или же насиль-
ственная выдача замуж4|. В самом выборе брачной партии ре-
37 Fossier R. Histoire sociale de 1’Occident medieval. Paris, 1970, p. 95.
38 Ibid., p. 124.
38 Следует учитывать, что даже юридически эта нерасторжимость была за-
креплена лишь в 789 г. (Capitularia regum Francorum. Hannoverae, 1883,
t. 1, N 22. Admonitio generalis, § 43: «...ut nec uxor a viro dimissa alium
accipiat virum vivente viro suo, nec vir aliam accipiat vivente uxore prio-
re>).
40 He исключено, что некоторые повторные браки крестьян, зафиксирован-
ные в полиптике Ирминона, также связаны с непрочностью малой семьи
и стремлением крестьян обеспечить своим детям благодаря браку с жен-
щиной более высокого юридического статуса улучшение их социально-
го положения (см., например, XIII, § 95).
41 Chelini J. Histoire religieuse de 1’Occident medieval. Paris, 1968, p. 152;
Fossier R. La terre..., p. 207; Idem. Histoire sociale..., p. 125.
40
Ю. Л. Бессмертный
шающее влияние оказывали старшие родственники. «Родня» —
в самом широком смысле этого понятия — представляла, несом-
ненно, более авторитетную родственную группу, чем малая
семья42. Особая авторитетность и влиятельность старших родст-
венников отражали, следовательно, своеобразие социально-психо-
логической обстановки в северофранцузской деревне IX в., бла-
гоприятствовавшее сохранению (или созданию) больших семей-
но-хозяйственных групп в среде зависимого населения.
Говоря о родственных связях внутри крестьянства IX в.,
нельзя забывать об их теснейшем переплетении с соседскими от-
ношениями. Соседи крестьянина — независимо от того, были ли
они его родственниками,— не только делили с ним труды и за-
боты повседневной деревенской жизни, по подчас были обязаны
участвовать в его семейных церемониях и торжествах, как и в
решении судебных споров, касающихся его43. Принадлежность к
соседской общине обусловливала таким образом самые непосред-
ственные личные контакты между всеми соседями. Постоянное
общение внутри тесного деревенского мирка сближало порою тес-
нее, чем кровное родство. Сызмальства знающие друг друга, объ-
единенные общностью интересов, устремлений, обычаев, соседи
по деревне представляли поэтому людей, сроднившихся и духовно
и материально. Этот специфический внутренний климат сосед-
ской общины также являлся, на наш взгляд, мощным стимулом
укрепления совладельческих общностей, особенно неродственных.
Характеристика причин и предпосылок, обусловливавших су-
ществование сообществ среди сен-жермепских крестьян, позволя-
ет лучше понять их типологические особенности. Было бы, как
мы видели, совершенно неверным отождествлять большие семей-
но-хозяйственные группы на землях Сен-Жерменского аббатства
IX в. с большой семьей, например, периода Салической правды,
хотя в обоих этих случаях большая семейно-хозяйственная груп-
42 В лексиконе составителя Сен-Жерменского полиптика пе было особого
обозначения ни для большой, ни для малой семейно-хозяйственной груп-
пы. Перечисляя две-три супружеские пары, владеющие мансами, аббат
Ирмпноп ограничивался неопределенными выражениями «isti duo», «isti
Ires», «isti», «omnes isti» etc. Он последовательно фиксировал, кто явля-
ется чьим мужем или чьей женой и от какой женщины прижиты дети.
Но совокупность мужа, жены и детей не получала у него особого наиме-
нования. Даже эвфемизм «Focus» употреблялся лишь в виде исключения.
Если отсутствие понятия большой семейно-хозяйственной группы может
быть естественным следствием невнимания Ирминона к внутрикрестьян-
ским отношениям, то отсутствие понятия малой семьи, являвшейся в
полпптике фактической единицей описания, объяснить этим нельзя.
Здесь сказывались, по-видимому, незавершенность формирования этого
понятия, его недостаточная определенность, меньшая престижность (см.:
Flandrin J. L Families..., р. 10—15; Goffart W. From Roman Taxation to
Medieval Seigneurie: Three Notes.— Speculum, 1972, t. 47, p. 166).
43 Flandrin J. L. Families..., p. 40, 10.
Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.
51
па сочеталась с малой. При всем внешнем сходстве это были по-
рождения двух разных эпох, отвечавшие во многом различным по-
требностям и занимавшие далеко не идентичное место в соци-
альной системе.
Во времена Салической правды большая семья выступала
как отправная точка в формировании малой семьи, как ее исход-
ная ячейка, от которой малая семья «отпочковывалась» 44. Иначе
говоря, большая семья представляла здесь образование, первич-
ное по отношению к малой. В отличие от этого в IX в. «отпочко-
вавшиеся» от большой семьи малые семьи заново объединялись
между собою. Складывавшиеся в результате объединения пред-
ставляли как бы «надстройку» над выделившейся малой семьей,
т. е. образование, вторичное по отношению к ней 45 46. Тем не ме-
нее в качестве изолированного и самостоятельного целого малые
семьи функционировали сравнительно редко. Как показали ре-
зультаты нашего исследования, тенденция к соединению малых
семей в большие семейно-хозяйственные группы была очень силь-
на еще и в начале IX в. Величина таких групп могла достигать
25—29 человек (см., например, XIII, § 78; XIII, § 5), но чаще
не превышала 8—10 человек.
Помимо специфического соотношения с малой семьей, к типо-
логическим особенностям большой семейно-хозяйственной группы
в Сен-Жерменском аббатстве можно, как мы видели, отнести сов-
местное владение и пользование земельным держанием, совмест-
ное выполнение обязательств перед сеньором, большее или мень-
шее единство домашнего хозяйства всех объединившихся родст-
венных семей. Такое родственное объединение близко к так
называемой «многоячейной» (multiple — по терминологии П. Лас-
лета) или «неразделенной» (по терминологии Я. Е. Водарско-
го) 4G семье. Что касается встречавшихся па землях Сеп-Жер-
менского монастыря объединений из неродственных семей, то
они, видимо, были ближе всего к так называемой консортерии 47
как хозяйственному сообществу зависимых крестьян-соседей,
призванному облегчить им обработку держаний и выполнение
сеньориальных повинностей 48.
44 Неусыхин А. И. Указ, соч., с. 85.
45 Поэтому мы считали нужным исследовать факторы объединения малых
семей в большие, а не причины «разъединения» больших семей.
46 Laslett Р. and oth. Op. cit., p. 42; Водарский Я. E. К вопросу о средней чис-
ленности крестьянского двора.— В кн.: Вопросы истории хозяйства и на-
селения России XVII в. М., 1974, с. 121—122.
47 Данная форма консортерии очень близка крестьянским сообществам,
описанным М. Л. Абрамсон (Крестьянские сообщества в Южной Италии
в X—XIII вв.— В кн.: Европа в средние века..., с. 47—61) и П. Тубером
(Toubert Р. Les structures du Latium medieval. Rome, 1973, p. 725 s.).
48 Будучи формой объединения всех держателей манса, консортерия и —
в еще большей мере — многоячейная семья помогали сохранять фискаль-
ное и хозяйственное единство держания в Сен-Жерменском аббатстве.
52
Ю. Л. Бессмертный
*
Значение сделанных выводов во многом зависит от того, на-
сколько общими для Северной Франции начала IX в. были яв-
ления, вскрытые по материалам Сен-Жерменского аббатства.
Вполне уверенное суждение по этому вопросу вряд ли можно бу-
дет когда бы то ни было дать, ибо полиптик Ирминона, как из-
вестно, не имеет себе подобных. Кроме того, учитывая значи-
тельные локальные особенности северофранцузской деревни
этого времени, вообще нельзя рассчитывать на унифицирован-
ность эволюции крестьянской семьи во всей Северной Франции.
Что же касается наиболее продвинутых по своему развитию об-
ластей, подобных тем, что нашли отражение в полиптике Ир-
минона, то, судя по некоторым данным, можно предполагать из-
вестную общность в них структуры крестьянской семьи. Начать
с того, что, как уже отмечалось, владения Сен-Жерменского мо-
настыря, описанные в исследуемом полиптике, были разбросаны
по довольно обширной территории и находились в различных
зонах Иль-де-Франса. Общность картины, существовавшей в
этих разных районах, достаточно показательна. Еще существен-
нее, что нечто подобное структуре крестьянской семьи на землях
Сен-Жерменского аббатства удается подметить и в других обла-
стях Северной Франции IX в., например во владениях Реймсского
монастыря в Шампани49, в некоторых районах Пикардии50,
в вотчине Прюмского аббатства в Лотарингии 5l.
К сожалению, в этих немногих случаях имеются лишь край-
не скудные данные, достаточные только для самых осторожных
предположений. Но историк раннего средневековья не вправе пре-
небрегать и этим немногим. Ему остается лишь надеяться, что
новые исследователи, отправляясь от нынешних фрагментарных
сведений и ограниченных по своей документальной базе гипотез,
найдут пути более интенсивного анализа источников и смогут
подтвердить (или опровергнуть) выводы своих предшественни-
ков 52.
В этом смысле они выступали как своеобразные «подпорки» маисовой
системы, задерживавшие ее кризис и распад (ср.: Серовайский Я. Д.
Кризис..., с. 190 и след.).
49	См.: Шевеленко А. Я. Формы феодального землевладения в Шампани
IX—X вв.— СВ, 1958, вып. ХП, с. 109.
50	Fossier R. La terre..., р. 207; Lot F. La grandeur des fiscs й 1’epoque caro-
lingienne.— Revue Beige de philologie et d’histoire, 1924, t. 3, p. 55.
51	Perrin Ch. E. Le manse dans le polyptique de 1’abbaye de Prum a la fin
du IXе siecle.— In: Etudes historiques a la memoire de N. Didier. Paris,
1960.
52	Э. P. Коулмен «многообразие» семейной структуры у крестьян Сен-Жер-
менского аббатства рассматривает как «изначальную» и постоянную осо-
бенность всего раннего средневековья и связывает его с различием субъ-
ективных устремлений и нужд отдельных крестьянских семей (People
and Property..., р. 693—698).
Я. Д. Серовайский
БОРЬБА ФРАНЦУЗСКИХ КРЕСТЬЯН
ПРОТИВ ФЕОДАЛЬНОГО ОСВОЕНИЯ ЛЕСОВ
ВХ-ХШВВ.
Задача настоящей статьи, являющейся логическим продолжением
предыдущих публикаций автора *,— рассмотреть один из важ-
нейших аспектов отношений общества к лесу, антифеодальную
борьбу крестьянства. Эти отношения отражают характер взаимо-
действия общества с природой, уровень развития производитель-
ных сил, внутрисоциальную структуру, интересы и потребности
различных классовых групп. Материал источников об отношении
общества к лесу заключает в себе большие познавательные воз-
можности и позволяет увидеть в более ярком свете многие сто-
роны жизни средневековой Франции, и в первую очередь — про-
цесс развития феодальной собственности и классовую борьбу,
получившую столь превратное освещение в некоторых трудах
зарубежных ученых 2. В данной статье предпринимается попытка
использовать эти данные 3 и выявить многообразие форм актив-
ного выступления крестьян в защиту своих прав на общинные
угодья. 4
4 См.: Серовайский Я. Д. О путях формирования феодальной собственности
на леса и пастбища во Франкском государстве.— СВ, 1969, вып. 32, с. 48—
60; 1971, вып. 33, с. 61—80; Он же. Режим лесов и пастбищ на территории
Франции в начале средневековья.— В кн.: История: Республиканский
сборник трудов преподавателей истории. Алма-Ата, 1971, вып. 1, с. 162—
174; Он же. Внутрифеодальная борьба за лес во Франции (конец X —
тачало XIV в.).—В кн.: Вопросы истории: Сборник трудов преподавате-
лей вузов КазССР. Алма-Ата, 1975, вып. 7, с. 149—158; Он же. Из исто-
рии социальной борьбы за леса и пастбища во Франции с XI по XIII
век.— Там же. Алма-Ата, 1977, вып. 10, с. 184—200.
2 См.: Гутнова Е. В. Классовая борьба средневекового крестьянства (XI—
XIII вв.) в освещении современной французской, английской и амери-
канской медиевистики.— СВ, 1977, вып. 41, с. 203—229.
3 О том, что эти возможности еще не в полной мере реализованы советски-
ми медиевистами, свидетельствует ограниченный список работ, в кото-
рых затрагиваются поставленные вопросы. См.: Грацианский И. П. Бур-
гундская деревня. М.; Л., 1935, с. 136—162; Конокотин А. В. Борьба за
общинные земли во французской деревне XII—XIV вв.—СВ, 1957, вып. X,
с. 206—218; Он же. Очерки по аграрной истории Северной Франции в
IX—XIV веках.— Учен. зап. Иванов, пед. ин-та, 1958, т. 16; Он же. Борь-
ба крестьян за самоуправление и коммуну на севере Франции в XII—
XIV вв.— ВИ, 1957, № 9, с. 123—139.
54
Я. Д. Серовайский
Если в IX в., по нашему мнению, альменда находилась еще в
полном распоряжении крестьянских общин 4, то характерные для
последующих столетий сдвиги в экономике Франции изменили
роль леса в жизни общества. Численно возросшее население,
в котором повысился удельный вес социальных групп, не занятых
сельскохозяйственным трудом, предъявляло повышенный спрос
на различные предметы первой необходимости, включая и про-
дукты питания. Для их производства требовались новые площа-
ди пашни и пастбищ. Существенно увеличилась потребность в
различных видах древесины (строительный материал, топливо,
поделочные работы) и лесных материалах (дубильная кора, по-
таш, смола). Лесные недра скрывали руду; в жизни населения
большую роль играла охота. Таким образом, общество оказалось
в состоянии видеть и ценить в лесе новые богатства, форма освое-
ния которых изменилась: они приобрели меновую стоимость. Все
это отразилось и в социальной психологии. Люди раннего сред-
невековья считали важнейшим богатством леса желуди, которые
использовались для откорма свиней. Поэтому и площадь леса
определялась ими по числу свиней, которых там можпо было
содержать на откорме4 5. В XII—XIII вв. лес уже приравнивался
к наиболее ценным угодьям, которые в отличие от пашни изме-
рялись при помощи самых мелких единиц (арпан, квадратная
пертика) 6. О ценности леса судили теперь по запасам древеси-
ны и, имея в виду расчистки, по качеству почвы, на которой он
стоял 7.
Об изменившемся соотношении ценностей лесных богатств
свидетельствуют следующие данные. В 1198 г. английское казна-
чейство получило от лесов Нормандии 7866 турских ливров. В их
числе доходы от реализации древесины — 87,13%, а традицион-
ные поступления от выпаса свиней — только 1,55% 8.
Сведения, содержащиеся в «Капитулярии о поместьях» и в
полиптиках, хотя они и не имеют цифрового выражения, неоспо-
римо свидетельствуют о том, что основным источником доходов в
4 См.: Серовайский Я. Д. О путях формирования...
5 См.: Серовайский Я. Д. Изменение системы земельных мер, как резуль-
тат перемен в аграрном строе па территории Франции в период раннего
средневековья.—СВ, 1956, вып. VIII, с. 128; Он же. О путях формирова-
ния...— СВ, 1971, вып. 33, с. 61—68.
6 Beaumanoir Ph. Coutumes de Beauvaisies / Publ. par A. Salmon. Paris, 1844—
1900, I. 1—2, § 753; Fourquin G. Le domaine royal en Gatinais d’apres la
prisee de 1332. Paris, 1963, p. 65—66.
7 Beaumanoir Ph. Op. cit., § 774.
8 Цифры заимствованы из книги: Rubner Н. Unlersuchungen zur Forstver-
fassung des mittelalterlichen Frankreichs.— VSWG, Wiesbaden, 1965, Bei-
heft 49. S. 74—75; Huff el G. Economic forestiere. Paris, 1910, t. 1, p. 7;
Grand R., Delatouche R. L’agricullure an Moyen Age de la fin de 1’Empire
Romaine ап XV siecle. Paris, 1950. p. 429; Duval M. Forests seignenrial et
droit d’usage en Bretagne.— Annales E. S. C., 1953, N 4, p. 485.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
55
соответствующих поместьях являлось барское полевое хозяйство
вместе с оброками, но отнюдь не лес. Значительно возрос удель-
ный вес поместных доходов от леса по сравнению с поступле-
ниями от других угодий. Валовой доход от лесов в королевском
владении Гатинэ за 1332 г. составлял 8708 парижских ливров. Из
них на долю лесоразработок (собственные лесосеки и доля от про-
дажи древесины другими собственниками) приходилось 7466 лив-
ров (85,7%). Выпас и другие виды пользования лесом приносили
королю только 515 ливров (5,94%) 9. Такие же пропорции дохо-
дов имели место не только в королевских поместьях. Рыцарь
Жан де Шаселли захватил на 4 года ряд владений Молемского
аббатства. За это время, как значится в жалобе парижскому пар-
ламенту, он нанес последнему следующие убытки: а) по статье
оброков и полевого хозяйства на 295 ливров; б) по статье леса и
охотничьих парков на 1071 ливр10 11. Примерно такой же удель-
ный вес занимали поступления от леса и во владениях других
духовных конгрегаций и.
В раннее средневековье лес рассматривался как обязательный
придаток к пахотной земле или к домохозяйству. Он включался
в состав «формулы принадлежности» (appenditia, adjacentia), со-
провождавшей почти каждый акт отчуждения земельных владе-
ний. Переходы отдельных участков леса к другим собственникам
вне «формулы принадлежности» представляли тогда сравнительно
редкое явление. В дальнейшем это отношение к лесу изменяется.
Тексты многих грамот, хотя они писались по старым шаблонам,
упоминают владельческие комплексы без участков леса и других
угодий пользования. Собственники при отчуждении того или дру-
гого владения часто сохраняли за собой принадлежавшие им
леса 12 или отчуждали их отдельно 13. О том, насколько увели-
чилось в обращении число владельческих комплексов без угодий
и лесных участков, свидетельствуют следующие данные. В дар-
ственных грамотах Карла Лысого упоминается 3094 владельче-
9 Сведения заимствованы из книги: Fourquin G. Le domaine royal..., p. 81.
10 Les Olim ou registres des arrets./Publ. par Beugnot. Paris, 1889, t. 1 (1254—
1273) (далее — Olim), XXXII, p. 42 (1258).
11 Platelle H. Le temporel de 1’abbaye de S. Ama nd des origines a 1340. Pa-
ris, 1962, p. 268—269.
12 Cartulaire de Saint Vincent de Macon connu sous le nom de Livre enchai-
ne/Publ. par G. Ragut. Macon, 1864, N 488 (1241): Colonicas cum omnibus
appenditis preter silvam reservamus; Cartulaire de leglise d’Autun/Publ.
par A. Charmasse. Paris, 1865, pt. 1—2 (далее — Au tun), N 23 (1190):
...a donatione ista tan turn excipimus nemora nostra...
13 Cartulaire de 1’abbaye de Molesme ancien diocese de Langre, 916—1250/
Publ. par I. Laurent. Paris, 1907—1911, t. 1—2 (далее — Molesme), N 14, 19,
240; Recueil des Chartes de 1’abbaye Cluny / Forme par Aug. Bernard; Publ.
par A. Bruel. Paris, 1876—1903, t. 1—6 (далее — Cluny), № 308, 343, 347,
2427, 2451, 2850, 2944, 3133, 3538, 3796, 3924, 3974 и др.
56
Я. Д. Серовайский
ских комплекса, из них только 293 (9,5%) были отчуждены без
угодий. Лесные участки как самостоятельные объекты отчужде-
ния там встречаются очень редко. Картулярии 11онна (XI—
XIII вв.) рисуют уже иную картину. Из общего числа грамот,
трактующих об отчуждении разных земель, в 33,7% оформляются
сделки по передаче в другие руки владений без угодий и в 35,9% —
одних только угодий, включая и леса 14. Таким образом лес стал
рассматриваться как самостоятельный вид земельных владений,
имеющий большую ценность. Поэтому он превратился в объект
притязаний со стороны различных классовых групп французского
общества, прежде всего господствующего класса. Обладание эти-
ми угодьями, составлявшими резерв земледелия, позволяло фео-
далам использовать в своих интересах рост народонаселения (рас-
чистки, новые поселения). Лес стал для них новым, неведомым
ранее источником феодальных доходов. Обладание лесами и охот-
ничьими угодьями повышало и социальный престиж представи-
телей класса феодалов. Борьба за лес вызывала обострение всех
социальных противоречий, включая и межфеодальные конфликты.
Большое место занимал лес в хозяйстве крестьянина. По
словам К. Маркса, «естественная производительность земледель-
ческого труда» включала «простое собирательство»15, главной
ареной которого являлись леса (дичь, .плоды, корм для скота, топ-
ливо, строительный материал и др.). Хозяйственное освоение
земель, расчищенных в лесу, обеспечивало крестьянам значитель-
ный прирост продукции даже при низком уровне техники16.
Благоприятная рыночная конъюнктура позволяла крестьянам
реализовать появлявшиеся у них продуктовые излишки. Эти об-
стоятельства существенно изменили психологический климат во
французской деревне, созданный прежними условиями натураль-
ного хозяйства. У ее обитателей возникла тяга к освоению новых
земель, явившаяся движущей силой «великих расчисток». Одни
из них расчищали леса в пределах прежних селений. Другие в
поисках неосвоенных земель совершали со своими семьями дале-
кие передвижения, образуя мощные волны внутренней колониза-
ции. Развитие товарно-денежных отношении открывало крестья-
нам возможность доставлять на рынки продукты лесного хозяй-
ства (дрова, строительный материал, уголь, смолу, дубильную
кору, дичь и др.). Это была наиболее выгодная форма приложе-
ния избыточного труда, поскольку цена указанных продуктов
14 См.: Серовайский Я. Д. Проблемы развития феодальной собственности во
Франции в IX—XIII вв.: Дис. ...докт. ист. наук. М., 1969, с. 421—424.
15 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. II, с. 182.
16 См.: Серовайский Я. Д. К вопросу о продуктивности французского зем-
леделия в средние века (IX—XIV вв.).—В кн.: Вопросы истории: Сбор-
ник трудов преподавателей вузов КаэССР. Алма-Ата, 1972, вып. 4, с. 169—
180.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
5?
включала плату не только за труд, но и за природные богатства.
Однако реализация указанных возможностей зависела целиком
от свободного доступа крестьян в леса. Поскольку увеличение
роли леса в жизни общества вызывалось социально-экономиче-
ским прогрессом, то и борьба за обладание этими угодьями, раз-
вернувшаяся в X—XIII вв., была по существу борьбой за присвое-
ние материальных результатов этого прогресса.
Начало этой борьбы уходит своими корнями в IX в. Это за-
свидетельствовали две Сен-Галленские формулы, которые явля-
лись своеобразными инструкциями императорской канцелярии
для решения конфликтов из-за альменды, происходивших на всей
территории франкского государства. Поэтому их целесообразно
рассмотреть, хотя они непосредственной связи с территорией
Франции не имеют. Одна из них сообщает о созыве собрания зна-
ти и простонародья, призванного положить конец длительным
конфликтам из-за альменды между населением графства и коро-
левским фиском. С этой целью было решено разделить марку меж-
ду спорящими сторонами. Доля короля рассматривалась уже как
его полная собственность, где пикто не мог без особого разреше-
ния охотиться пли брать материал 17. На остальной части марки
население графства сохранило прежние права неограниченного
пользования 18. О собрании высших и средних людей округа, со-
званном по аналогичному поводу, сообщает другая формула19.
Монастырь, пытавшийся доказать, что ему как сеньеру местности
принадлежит право собственности на весь лес, очевидно, не смог
обосновать свои претензии. Поэтому он должен был довольство-
ваться компромиссным решением, согласно которому ему была
выделена в собственность только часть спорного леса. Вторая его
часть, где жители округа сохраняли права неограниченного
пользования, должна была находиться под надзором лесничих
монастыря, в обязанность которых входило предотвращение по-
17 MGH, Legum, sectio V, Formulae Merovingici et Karolini aevi/Ed. K. Zeu-
mer. Hannoverae, 1886. Collect. Sangal., N 10: ...quod propter diuternissimas
lites reprimendas et perpetnam pacem conservandam factus est conventus
principium et vulgarium ...ad dividendam marcham inter fiscum et popula-
ces possessiones in ilia et in illo pago... quis sine permissione vel praefecti
procnratores regis aut venationem ibi exercere, vel ligna vel materiamen
cedere convictus fuerit juxta decretum senatorium provinciae componat.
См.: Удальцов Л. Д. Из аграрной истории каролингской Фландрии. М.;
Л., 1935, с. 58; Inama-Sternegg К. Th. Deutsche Wirtschaftsgeschichte bis
zum Schluss der Karol ingerzeit. Leipzig, 1879, Bd. 1, S. 270; Huff el G. Op.
cit., t. 2, p. 83.
19 MGH. Formulae Sangal. Miscel., N 9: ...ad distruendum diutissimorum jur-
giorum litem factum est conventus procerum vel mediocrum... utrum et ce-
teri cives in eodem lignorum materiarumque caesuram pastum vel saginam
animalium habere per suam auctoritatem, an ex ejusdem loci dominis pre-
cario deberent.
58
Я. Д. Серовайский,
рубок дубовых деревьев. А это уже открывало монастырю путь
к дальнейшему освоению крестьянского леса.
Рассмотренные документы отражали противоречия раннефео-
дального периода. Они оформили выделение части лесов и пусто-
шей в собственность представителям господствующего класса. Но
в то же время они признавали права жителей округа на эти
угодья. Судьбу альменды решало исключительно собрание жите-
лей, и лишь с его согласия возможно было изменить традицион-
ные порядки пользования общими угодьями. При всяком нару-
шении своих прав население отваживалось вступать в конфликты
не только с духовными конгрегациями, но и с представителями
короля. Эти конфликты еще не рассматривались как бунт. Для
их мирного решения власти высылали на места своих уполно-
моченных, которые, как правило, прибегали к компромиссам.
Среди конфликтов из-за пользования лесом особого рассмотре-
ния заслуживает восстание крестьян в Нормандии в конце X в.20
Существенные расхождения в трактовке восстания во многом
объясняются состоянием источников. Первое упоминание о нем
мы находим в хронике Гильома Жюмьежского, составленной че-
рез 80 лет после описываемых событий. Тем не менее содержащи-
еся в нем сведения заслуживают доверия, ибо, по мнению уче-
ных, они были заимствованы из не дошедших до нас работ Дудо-
на — капеллана Ричарда II, современника восстания и учителя
Гильома21. Другой источник — рифмованная хроника Роберта
20 Различную трактовку этого восстания см.: Grand R., Delatouche R. Op.
cit., p. 200; Andrieu-Quitrancourt P. Histoire de Fempire normand et de sa
civilisation. Paris, 1952, p. 122—125; Ktenast W. Studien uber franzosische
Volksstamme des Friihmittelalters. Stuttgart, 1968, S. 96; Rubner H. Unter-
suchungen..., S. 8—9; Histoire de Normandie / Publ. de M. de Bouard. Tou-
louse, 1970, p. 52—53; Fossier R. Le mouvement populaires en Occident au
XI siecle.— Acad, des inscription et Belles-Lettres comptes rendus des se-
ances de 1’annee, 1971, Avr.— Join, p. 261; Hilton R. Peasant Society. Pea-
sant Movement and Feudalism in Medieval Europe.— In: Rural Protest;
Peasant Movements and Social Change. London, 1974, p. 76—77. В совет-
ской историографии см.: Бартенев А. С. Из истории крестьянского вос-
стания в Нормандии в конце X в.— Учен. зап. ЛГПИ, 1940, т. V, вып. 1,
с. 117—128; Сидорова Н. А. Очерки по истории раннегородской культуры
во Франции. М., 1953, с. 22—23; Шевеленко А. Я. Движение бретонских
крестьян в первой четверти XI в.— Французский ежегодник. 1967. М.,
1968, с. 241; Серовайский Я. Д. К вопросу возрастания ренты при феода-
лизме.— Учен. зап. Каз. ун-та, 1957, т. XXXI. Сер. историческая, вып. 3,
с. 96; Люблинская А. Д., Прицкер Д. П., Кузьмин М. Н. Очерки истории
Франции с древнейших времен до окончания первой мировой войны. Л.,
1957, с. 44; Конокотин А. В. Классовая борьба во французской деревне в
IX—XI вв.— Французский ежегодник. 1958. М.. 1959, с. 51; История Фран-
ции. М., 1972, т. 1, с. 92.
21 Leblond В. L’accession des Normands a la culture occidentale (X—XIе si-
ecle). Paris; Nitze, 1966, p. 205—206; Histoire de Normandie, p. 109; Hilton R.
Op. cit., p. 76—77.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
59
Васа — возник через 150 лет после восстания. В изложении хода
событий она не расходится заметно с хроникой Гильома, но в то
же время содержит сведения, которые у него отсутствуют. Поэт
вкладывает в уста восставших слова возмущения усилением фео-
дальной эксплуатации и призывы к расправе с сеньерами. Возмож-
но, что Роберт Вас располагал источниками, неизвестными Гильо-
му. Однако установлено, что поэт очень вольно обращался с ма-
териалом 22, проецировал в прошлое сведения о событиях более
позднего времени. Вся социальная обстановка (сеньериальный
режим, положение крестьян) описываемых Робертом событий со-
ответствует уровню феодальных отношений XII, а не X в.23 Сле-
довательно, при изучении восстания 997 г. следует в основном
опираться на свидетельства Гильома Жюмьежского, привлекая
из хроники Роберта Васа некоторые дополнительные данные, ко-
торые можно квалифицировать как сведения, относящиеся к X в.
Гильом Жюмьежский писал о восстании дословно следующее:
«Сельские жители различных графств Нормандского отечества в
полном единодушии стали собирать сходки, на которых выносили
решение жить по своему усмотрению>}. Гильом сообщает, что
крестьяне хотели по-прежнему пользоваться доходами от лесов
и вод согласно своим законам, не испытывая ограничений недав-
но установленного регламента. Следовательно, у нормандских
крестьян существовал давно установившийся обычай пользования
лесами и водами, который был нарушен незадолго до описывае-
мых событий. На своих сходках они выбирали по два посланца
(очевидно, от каждого графства), которые должны были от
имени собрания всей Нормандии вручить жалобы герцогу24. По-
сланцы по дороге были схвачены и подверглись жестокой распра-
ве. Устрашенные крестьяне вернулись к своим плугам25. Восста-
ние было подавлено «в зародыше»26. Больше хроника о нем
ничего не сообщает.
Возникает вопрос: какие же ограничения были введены герцо-
гом? Из текста следует, что они заключались в сокращении объ-
22 Leblond В. Op. cit., р. 27.
23 См.: Серовайский Я. Д. Проблемы развития феодальной собственности...,
с. 493—501; Histoire de Normandie, р. 166—168; Hilton R. Op. cit., p. 76—
77.
24 Willclmi Calculi Gemetiacensis monachi historiae Northmannorum libri
octo.— In: Migne J. P. Patrologiae cursus completus, serin latina, 1853,
t. CXLIX, p. 823—824: ...Nam rustici unanimes per diversos totius Normanni-
ciae patriae comitatus plurima agenles conventicula juxta suos libitus vi-
vere decernebant...; ...quatenus in silvarum compendiis quam in aquarum
comerciis nullo obsistcuite ante statuti juris obice, legibus uterentur suis...
quae ut rata manerant, ab unoquoque coetu furentis, vulgi duo eliguntur
legati qui ad medilerraneum roborannda conventum...
25 Ibid.: ...His rustici expert is festinato concionibus omisis ad sua aratra sunt
reverti.
26 Архив Маркса п Энгельса, т. X, с. 284.
60
Я. Д. Серовайский
ема прав пользования альмендой, но не самой ее площади, как
это имело место во время конфликтов IX в. Характеризуя права,,
которые восставшие хотели вернуть, Гильом Жюмьежский упо-
требляет вместо обычных терминов, при помощи которых обозна-
чали пользование альмендой (usuarium, usaticum, aisantias), по-
нятия рыночных отношений (silvarum, compendiis, aquarum со-
mercciis). Следовательно, в результате ограничений подверглись
умалению не все, а только такие права, которые позволяли
крестьянам извлекать денежные выгоды из пользования лесом или
водами. Один фрагмент из хроники Реберта Васа, связанный со
свидетельствами Гильома Жюмьежского, проливает некоторый
свет на интересующий нас вопрос: он сообщает о надеждах кре-
стьян после победы над рыцарями: «...мы можем пойти в лес,
выбирать на сруб деревья, из садков брать рыбу, а из заповед-
ников — дичь. Всем мы сумеем распорядиться, лесами, водами и
лугами» 27. Этот текст позволяет установить, что крестьяне утра-
тили право свободного пользования лесами, лугами и водоемами.
Отборная древесина, дичь и рыба, очевидно, предназначались не
только для удовлетворения непосредственных потребностей, но
и для рынка. Это, по-видимому, имел в виду Гильом Жюмьеж-
ский. Другие права пользования альмендой, которые удовлетво-
ряли натурально-хозяйственные потребности крестьян, по всей
видимости, не были ущемлены. Поэтому о них не упоминают ав-
торы хроник. Изложение приводит нас к необходимости рассмот-
реть социально-экономическую и политическую обстановку, в ко-
торой происходило восстание.
Благодаря специфическим условиям своего возникновения
Нормандское герцогство уже в X в. оказалось втянутым в систе-
му морских торговых связей, созданных викингами. В самой стра-
не, как пишет Рауль Глабер, вскоре установился прочный мир,
который благоприятствовал развитию торговли и процветанию28 29.
Все исследователи единодушпо отмечают наметившийся в герцог-
стве во второй половине X в. экономический подъем, связанный
с активизацией денежного обращения 2Э. Крупнейший центр гер-
27 Мaitre Wares. Roman de Ron. Heilbronn, 1879, S. 64: Einsi porrum alter
el bois,/ Arbres trenchir e prendre a cliois,/Es vivier prendre les peissuns,
e es forez les veneisuns,/ De tut ferum nos volnntez,/del bois, des euves et
de prez.
28 MGH, SS, t. VII, Rod. Glaberi historian, 1. 5, p. 58.
29 Musset L. Les peoples scandinaves au Moyen Age. Paris, 1951, p. 67—76;
Idem. Relations et echanges d’influences dans FEurope et du Nord-Ouest
(Xе—XIе siecles).— Cahiers de civilisation medieval, 1958, N 1, Janv.—
Mars, p. 73—74; Idem. A-t-il existe en Normandie au XIе siecle une aristo-
cratic d’argent? — Annales de Normandie, 1959. N 4, p. 285—289; Lot F.,
Faw tier R. Histoire des institutions franca ises au Moyen Age. Paris, 1957,
t. 1, p. 5; Rubner IL Untersuchungen..., S. 68; I ver J. Les premiers institu-
tions du duche de Normandie.— I Normani e la loro espansione in Europa
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
61
цогства Руан был связан торговлей со странами Северного моря
и через Сену со всей Галлией. Известный как рынок вина и
рыбы, а также той добычи, которую привозили викинги, он испы-
тывал экономический подъем раньше Парижа30. Нормандское
герцогство поддерживало тесные связи с соседними княжествами
Франции, английскими королевствами и, конечно, скандинавским
миром. Здесь конфликты и войны самым причудливым образом
чередовались и сочетались с союзами и династическими браками.
Параллельно развивались контакты с наиболее влиятельными
центрами религиозной жизни (Реймс, Шартр, Дижон, аббатства
Сен-Дени, Сен-Жермен-де-Пре и Клюни) и непосредственно с
папской курией31. Таким образом герцогство, расположенное в
центре оживленных торговых связей Северного моря, находилось
в то же время на перекрестке всех политических и духовных
влияний того времени. Это не могло не оказать влияние на раз-
витие его институтов. Исследователи считают, что в отношении
эксплуатации лесов Нормандия унаследовала традиции франк-
ского государства, и расходятся между собой лишь в том, на-
сколько этот континуитет был прямы^ и непосредственным32.
Присвоив владения франкского фиска, исчезнувших монастырей
и опустевшие поместья светских магнатов, герцоги вместе с гра-
фами оказались собственниками большей части земель княжества,
и в первую очередь его лесов33. Следуя франкской традиции,
они практиковали сбор платы за откорм свиней в лесах всего
герцогства. По сведениям Дудона, эти доходы аббат Майол просил
пожертвовать клюнийцам за согласие принять монастырь Фекам
в состав конгрегации 34. Из текста видно, что речь шла о пла-
пеИ’аНо medioevo. Spoleto, 1969, р. 337; Fourquin G. Histoire economique
do 1’occident medieval. Paris, 1969, p. 14, 15, 176—177; Histoire de Norman-
die, p. 41—42, 51, 159—169; Fossier R. La lerre el les hommes en Picardie
jusqu’a la fin du XIIIе siecle.— L’information historique, 1973, N 3, p. 130.
30 Для борьбы с процветающим Руаном парижские купцы, торговавшие по
Сене и ее притокам, создали свое объединение (Pirenne II. A propos .de
la hanse parisienne des marschands de 1’eau.— In: Melanges d’histoire ef-
forts a Ch. Bemont. Paris, 1913, p. 91—97; Fourquin G. Histoire economi-
que..., p. 232).
31	Musset L. Les peoples scandinaves..., p. 128; Idem. Relations et echanges
d’influences..., p. 42—73; Andrieu-Quitran court P. Op. cit., p. 125; Wolter
II. S. I. Ordericus Vitalis. Wiesbaden, 1955, S. 24—25; Leblond B. Op. cit,
p. 54—59; Fourquin. G. Histoire economique..., p. 54—59, 128—129, 168;
Histoire de Normandie, p. 105—107; 125—129, 134, 138.
32	Petit-Dutallis Ch. Les origines franco-normandes de la «Foret» anglaiso.—
Tn: Melanges d'histoire efforts a Ch. Bemont, p. 59—76; Rubner П. L’nter-
suchungen..., S. 67—68; Iver J. Op. cit., p. 342.
33	Histoire de Normandie, p. 118—119; Lot F., Fair tier R. Op. cit., p. 5.
34	Migne J. P. Patrologiae cursus completus..., 1853, t. CXLI, col. 848: Excerp-
ta ex libro De revelatione aedificatione et autoritate monasterii Fiscamen-
sis, ex cap. XV... si per totum ducatum tuum consuetudinem que vulgaliter
pasnagium dicitur, Deo donaveris...; Leblond B. Op. cit., p. 34.
€2
Я. Д. Серовайский
тежах, сбор которых по всему герцогству носил характер давнего
обычая. Ричард отказал Майолу, но отдельным конгрегациям он
жаловал такие привилегии. Аббатство Сен-Торин д’Эвре получило
от герцога разрешение содержать свиней на откорме в принад-
лежавших ему лесах35. От Ричарда II оно получило пожалование
на откорм свиней и выпас другого скота в лесах графа Эвре.
Позднее граф пытался лишить монахов этой привилегии, но
Вильгельм Завоеватель подтвердил пожалование своего деда3®.
Дарение этого права подразумевалось и в других аналогичных
грамотах Ричарда II37. Следовательно, сбор платы за выпас сви-
ней и других видов скота в лесах отнюдь не являлся тем новым
установлением, которое, по словам Гильома Жюмьежского, вы-
зывало возмущение крестьян в 997 г. По-видимому, ему пред-
шествовало невыгодное для крестьян коренное изменение во всей
лесной фискальной системе, обусловленное характером экономи-
ческих связей герцогства. Большой спрос на древесину был свя-
зан со строительством боевых и торговых судов, лодок и барж
для рыбного промысла, жилищ, мостов, причалов и бургов. Дре-
весина высоко ценилась38. Известное влияние имели также
внешние факторы. Жители Скандинавии, посещая дальние края,
знали о высоких ценах на привозную древесину в странах, ли-
шенных собственного леса. Благодаря этому в Нормандском гер-
цогстве раньше, чем в других областях Европы, появился лесной
рынок. Соответственно у нормандских властителей был иной под-
ход к оценке лесных богатств, чем у других князей и даже фран-
цузского короля. Свою фискально-лесную политику они ориен-
тировали на рыночную конъюнктуру39. Нормандия, изобиловав-
шая прекрасным строевым лесом, изрезанная множеством рек,
устремлявшихся к морю, имела благоприятные условия для раз-
вития лесной торговли. Герцоги стремились распространить свои
права собственности на все леса своего княжества и монополи-
зировать торговлю древесиной. На осуществление этой политики,
очевидно, влиял хорошо известный им пример Норвегии, где та-
кая монополия была установлена уже в начале X в.40
Появление монополии на торговлю лесом в герцогстве отно-
сится ко времени, которое предшествовало восстанию. Ричард II
35 Recueil des actes de dues de Normandie de 911 a 1066/Publ. par L. Mus-
set. Caen, 1961 (далее — Actes de Normandie), N 5.
38 Lot F. Etudes critiques sur 1’abbaye de St. Wandrille. Paris, 1913 (далее —
St. Wandrille), N 37 (1074).
37 Ibid., N 11 (1024): ...ecclesiam cum consueludines in foresta... villa S. Ste-
phani et consuetudines in forestam.
38 См.: Исландские саги. M., 1956, с. 114, 176, 305, 414, 493—494, 757.
39 Ihibner II. Recherches sur la reorganisation forestiere en France (XII—
XIII s.).—BPhH (a. 1963), 1966, p. 277.
40 См.: Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М.,
1967, с. 112; Musset L. Les peuples scandinaves..., p. 81—83, 111.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
63‘
подтвердил аббатству Сен-Вандрий пожалованное его отцом пра-
во беспошлинного провоза во всех направлениях по Сене таких
товаров, как зерно, вино и лес41. Из этой грамоты ясно, что во
второй половине IX в. лес уже являлся важным товаром наряду
с зерном и вином, а торговля им контролировалась герцогом.
Документы более позднего времени обнаруживают дальней-
шее развитие монополии на торговлю лесом. Рассмотрим некото-
рые из них. Так, два светских собственника подарили аббатству
лес, находившийся в нераздельном владении с другим собствен-
ником, с условием, что на каждые три дерева, вырубленные в
лесу последним для продажи или других целей, монахи будут
брать только одно. Дарителями здесь были шурины Ричарда II,
установившего порядок совладения лесом и санкционировавшего
данный акт отчуждения42. Следовательно, торговля лесом носила
уже систематический характер и контролировалась герцогом,,
в детстве которого произошло восстание. О дальнейшем разви-
тии указанной монополии свидетельствует тенденция герцогов рас-
поряжаться лесными владениями графов и поступающими оттуда
доходами. Такая практика отмечается уже при Ричарде II, а уси-
ливается при Вильгельме. Вильгельм санкционировал дарение-
графа Эвре аббатству Сен-Вандрий (десятина от всех доходов с
леса Бротон, включая поступления от охоты) 43. Ему принадле-
жало также преимущественное право на приобретение лесных
владений графа, причем эта привилегия восходит к давнему вре-
мени 44. К моменту битвы при Гастингсе у нормандских герцогов,
накопился уже длительный опыт фискальной эксплуатации лесов,
который они затем использовали для создания общеанглийского
института foresta 45 * *. Его структура, которая хорошо прослежива-
ется по источникам, ретроспективно бросает дополнительный свет
на систему фискальной эксплуатации лесов, формировавшуюся в
герцогстве Нормандском.
В XII в. фискальная лесная система становится уже важней-
шим источником доходов для герцогов — английских королей. Це-
41 St. Wandrille, N 11 (1024): ...liberum quoque transitum baccomm eorum
sive navium per Sequanam ascendentium aut descendentium vina ant blada
sive a ligna portantium ab omni costuma pontagii vel transversi.
42 Actes de Normandie, N 46 (1017—1026): ...si Oloericns qui tres partes tene-
bat, tres arbores daret vel venderet aut acciperet monachi e contra... quar-
tern acciperent...; St. Wandrille, N 9 (1024).
43 Actes de Normandie, N 234; St. Wandrille, N 40.
44 Actes de Normandie, N 234: ...simili modo consuetudinem habemus in omni
silva comitisia dicli Ricardi... ut si alicui vendere voluerit nullius pecuni-
ary accipiat nisi nostram. Hunc autem consuetudinem habemus ab antiqui
temporis.
45 См.: Серовайская Ю. Я. Собственники английского заповедного леса в
XI—XIII вв. и характер их прав.— В кн.: Вопросы истории: Сб. трудов
преподавателей вузов КазССР. Алма-Ата, 1974, вып. 6, с. 139—147.
64
Я. Д. Серовайский
лые лесные массивы продавались ими с аукциона на сруб или же
сдавались в аренду для лесоразработок. Купцы Руана создали
свое объединение, которое брало на откуп торговлю деловой дре-
весиной, дровами и углем в области, прилегающей к Нижней
Сене и от Нормандии до Ирландии. Они поставляли лесоматериа-
лы даже в Сирию 48 49. К этому времени устанавливается контроль
над лесами графов и частных собственников, которые могли про-
изводить лесоразработки только на основании герцогских лицен-
зий 47. Старонормандское право, которое действовало задолго до
его записи (рубеж XII—XIII вв.), запрещало продажу леса (ле-
соматериалов) без разрешения герцога48. Опираясь на сущест-
вовавшие в герцогстве порядки, Филипп II Август в 1210 г. за-
претил всем собственникам продавать свой лес в ряде портов
Нормандии до тех пор, пока не будет реализована заготовленная
королевская древесина49. В эти столетия герцогская фискальная
система развивалась уже в ущерб правам феодальных собствен-
ников, ограничивая их возможности использовать в своих инте-
ресах рыночную конъюнктуру. Наступление на крестьянские
права по-прежнему продолжалось, но уже в ином направлении.
Оно преследовало цель ограничения их натурально-хозяйствен-
ных потребностей. Все леса Нормандии инспектировались долж-
ностными лицами, которые ведали заготовкой и продажей древе-
сины. Они решали вопрос о предоставлении в пользование кре-
стьянских общин конкретных угодий50. Не имея устойчивых
прав на альменду, крестьяне за особые оброки брали в держание
лес у короля51 или у светских и духовных собственников. На
этой почве возникали характерные конфликты. Рассмотрим один
из них. Жители трех деревень периодически пасли скот в лесу
аббатства св. Стефана в Кадоме и считали, что обязаны платить
только за фактическое пользование. Однако суд под страхом ли-
шения прав выпаса обязал их вносить соответствующие оброки
регулярно, независимо от того, посылали ли они свой скот в лес
48 Rubner II. Untersuchungen..., S. 73—84; De Beaurepaire Ch. De le vicomte
de 1’eau de Rouen et de coutumes de XIII au XIV siecle. Paris; Rouen,
1866 (далее — Vicomte de I’eau), p. 15.
47 См.: Серовайский Я. Д. Внутрифеодальная борьба..., с. 151—152.
48 Tres ancien coutumier — Сои turn iers de la Normandie / Par E. I. Tardif.
Rouen, 1881, pt 1, p. 128, cap. XXIII.
49 Rubner IJ. Untersuchungen..., S. 65.
50 Delisle L. Recueil de jugements de Fechiquier de Normandie. Paris, 1864,
N 499 (1232), p. 119: Preceptum est quod venditores domini regis eunt vi-
dere boscos per lotam Normanniam et reddant hominihus pasturagia et cos-
tumas suas quas ibi debent habere, nisi viderint quod hose us poteret cres-
cere vel ibi non poterit se defendere, ad usus et consuetudines Normannie
de boscus domini regis...
51 Ibid., N 510 (1232). p. 121: Preceptum est quod homines de Longa villa jux-
ta Vernonem, qni tenent boscum a domine pro centum modiis vini annua-
tim... et de quolibet igne ardente debent annuatim duos denarios...
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
65
аббатства или нет52. За отдельными общинами вообще не при-
знавали прав на альменду55. Целые общины привлекались к от-
ветственности за необоснованные, с точки зрения властей, пре-
тензии на альменду5Ь. Именно к этому периоду относятся содер-
жащиеся в поэме Роберта Васа жалобы крестьян, что им нет
покоя от непрерывных тяжб, прежде всего из-за леса55.
Фискальная система нормандских герцогов включала также
ряд монопольных прав пользования водами: права на получение
пошлин с портов, за солеварни, добычу ила, который использо-
вался для удобрений, права на доходы от рыбного промысла (реч-
ного и морского), поступления с мельниц. Совокупность этих
прав называлась aquagium (ewagium). Взимание поборов осуще-
ствляло ведомство vicomte de Геаи. Размеры отчислений в гер-
цогскую казну по каждой статье были закреплены обычным пра-
вом, нормы которого получили окончательную редакцию в XIII в.;
однако они, несомненно, восходят к более раннему времени56.
Уже в одной из грамот Ричарда I упоминается пожалование
земли и воды57. Термин aqua обозначает здесь, очевидно, те
права, которые затем стали называться^aquagium5в* Грамоты Ри-
чарда II, иногда подтверждающие пожалования его предшествен-
ника, показывают, что герцог распоряжался рыбной ловлей во
внутренних водоемах Нормандии и в море 5в. Свои права на до-
ходы от «воды» преемники Ричарда II со ссылкой на прежние
пожалования дарили церковным конгрегациям наряду с оброка-
ми от земли и лесовв0. Владельцы кораблей, предназначенных
для рыбного промысла в море, обязаны были платить герцогу
определенные сборы. Генрих I пожаловал монахам Конша права
получать эти доходы с принадлежавших им крестьян61. Не толь-
52	Ibid., N 301 (1220), р. 76: Judicatum est quod homines de Profundo Rivo,
...reddant abbati consuetudine... pro usuario sive veniant ad pasturam... sive
non...
53	Ibid., N 428 (1228), p. 106. ...homines de Briquevilla amitant pasturam quam
petebant a domina de Columberi...
54	Ibid., N 229 (1218), p. 58: ...quod pasturam de Vilers... de qua contencio
erat inter Nicholaum de Montigne, ex una parte et homines de Vilers ex
altera, remaneat eidem Nicolao... et predicti homines sunt in misericordia
domini regis pro falso clamore.
55	Maitre Waces. Roman de Rou, p. 62.
88 Delisle L. Des revenue publics en Normandie au XIIе siecle.— Bibliotheque
de 1’Ecole des chartes. IIIе serie, L 1, 1849, p. 420—421; См. также при-
меч. 46.
87 Actes de Normandie, N 5 (692—996): ...donavit terram cum aqua...
88 Coutumier de Dieppe, f. LXIV, r°; Magni Rotuli Scacari Normanniae/Ed.
Th. Stapleton. Londinii, 1840, t. 1, p. 53; Delisle L. Des revenue publics...,
p. 421.
»• St. Wandrille, N 11 (1024).
60 Ibid., N 14 (1031—1035).
81 Coutumier de Dieppe, f. LIX, r°: ...apud portum qui vocatur Deppa... si ho-
mines eorum habuerint naves in mari piscantes quiquid de navibus illis
ad me pertinentes concede predictis monachis...; f. XLIII, r°.
3 Средние века, в. 43
66
Я. Д. Серовайский
ко ловля рыбы, но и продажа ее в свежем виде сопровождалась
уплатой герцогу определенных пошлин62. В сборнике обычного
права указывается размер платежей со всех сортов рыбы, про-
дававшейся в Руане63. Рыбаки острова Горнсей обязаны были
продавать угрей купцам герцога (короля) по ценам, установлен-
ным арбитрами. Герцогу принадлежала монополия на крупную
морскую рыбу, а также на китов, заплывавших в Ламанш, кото-
рых прибивало течением к берегам Нормандии. Права на эти до-
ходы часто являлись объектом пожалований *'*. Такие права по-
лучил от герцога архиепископ Руана, в свою очередь передавший
их аббатству Сен-Вандрийе5. Промысел крупной морской рыбы
производился исключительно с разрешения герцога и за особую
платувв. Вылов ее без лицензии карался штрафом ®7. Герцогу
принадлежало также исключительное право ставить свои неводы
и другие сооружения в реках, которые изобиловали рыбой. Рыба-
ки имели туда доступ за особую платувв.
Таким образом одни только монополии на рыбный промысел
и соответствующую торговлю, помимо других привилегий, кото-
рые относились к категории aquagium, позволяли герцогам экс-
плуатировать самые широкие слои населения; профессиональных
рыбаков, крестьян, совмещавших земледельческий труд с рыбным
и морским промыслом, а также покупателей . рыбы и соли. По-
скольку эта эксплуатация осуществлялась через рынок, она огра-
ничивала возможности производителей извлекать из него выгоды.
Материальный ущерб, нанесенный населению, возрастал из-за
лесных монополий.
Указанные монополии, как видно из источников, на рубеже
X и XI вв. уже существовали. По-видимому, они появились зна-
чительно раньше — в период, предшествовавший восстанию. В этой
связи становится понятным свидетельство Гильома Жюмьежского
о возмущении крестьян недавно установленным законом, лишив-
шим их прежних прав на доходы от леса и вод. Произошло это,
несомненно, во время правления Ричарда I (962—996). Его
смерть и малолетство наследника представляли благоприятный
82 Ibid., f. LVI, r°; Delisle L. Des revenue publics..., p. 427.
63	Vicomte de 1’eau..., p. 283—284: ...VIII. De la coustume de Harenc. Pour
I m. IIII d.; et se il vient par eau as sergeeans, Xd... Pour V. m de hareng
venu de 1’Egleterre au toy I m.; cp. p. 285—286.
84	Delisle L. Des revenus publics..., p. 428—430.
85	St. Wandrille, N 18 (1035—1037).
88	За разрешение ловить китов в пределах конкретной полосы купцы Байе
обязались уплатить Иоанну Безземельному 10 фунтов (Delisle L. De re-
venus publics..., p. 431).
87	Magni Rotuli Scacarii..., t 1, p. 2: Pro crasso pisce injusta capto; p. 36:
IIII libris pro crasso pisce capto et diviso sine licentia...
88	Delisle L. Des revenus publics..., p. 433—434.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов	67
момент для выступления крестьян, однако избранная форма про-
теста и тактика действий не могли обеспечить им успех. Пода-
вив в зародыше крестьянское движение, герцоги окончательно
закрепили установленные монополии и расширили их сферу
действия.
Сопоставление хроники Гильома Жюмьежского и поэмы Васа
с данными Сен-Галленских формул позволяет связать нормандское
восстание 997 г. с дофеодальным прошлым. Но вызывавшие его
объективные и субъективные факторы вытекали уже из законо-
мерностей развитого феодализма. Следовательно, познавательное
значение его материалов приобретает особую важность не столько
для понимания раннего, сколько для изучения более позднего
периода средневековой истории. Это восстание явилось первым
организованным выступлением крестьян против феодального
освоения природных богатств в условиях развивавшихся товар-
но-денежных отношений. Оно находилось у истоков формирова-
ния системы фискальной эксплуатации лесов и других угодий
общего пользования, которая получила дальнейшее развитие в
Англии и в других странах Западной ^вропы. Поэтому в истории
феодальных отношений оно имеет особое значение, выходящее
за локальные и хронологические рамки.
Объективные факторы, обусловившие восстание нормандских
крестьян в 997 г., давали о себе знать на остальной территории
Франции позднее и неодновременно. Политическое объединение
страны еще не достигло тогда заметных успехов. Поэтому процесс
феодального освоения лесов и других угодий протекал там асинх-
ронно и в его осуществлении преобладающая роль принадлежала
местным сеньерам всех рангов. Соответственно и выступления
крестьян в защиту своих традиционных прав проявлялись в виде
множества изолированных конфликтов и не могли вылиться в
движение, которое охватило бы значительную территорию. Но в
этих локальных конфликтах легко прослеживаются те же самые
побудительные мотивы, которые в свое время привели в движе-
ние нормандских крестьян. Рассмотрим наиболее типичные из
них.
Текст одной из грамот Ионнского картулярия позволяет за-
ключить, что община деревни Мишери испокон веков свободно
владела лесом того же названия. Совпадение топонимов служит
тому дополнительным доказательством. Аббатство Сён-Коломб-
де-Санс заявило претензии на этот лес и тем самым вызвало
энергичный протест со стороны общинников. На суде в Сансе,
куда обратились с жалобой крестьяне, монахи мотивировали свои
претензии тем, что земля, на которой расположен лес, принадле-
жит им как сеньерам местности. Следовательно, и лес должен
быть их собственностью. Общинники не могли противопоставить
этим утверждениям какой-либо аргумент, выраженный в поня-
3*
68
Я. Д. Серовайский
тиях и нормах феодального права. Их права на лес вытекали из
факта давнего и неограниченного пользования и считались само
собой разумеющимися. Поэтому крестьяне, не вступая в спор с
монахами по поводу их сеньериальных прав на землю, находив-
шуюся под лесом, энергично настаивали на том, что лес принад-
лежит им. Очевидно, доводы монахов не убедили суд и он при-
знал за ними право только на третью часть спорного леса: она
выделялась им в полную собственность совместно с рыцарем
Монасю, который, по-видимому, был фогтом монастыря. Осталь-
ная часть леса сохранилась за общиной, однако ее права были
сильно урезаны. Крестьяне могли брать все виды древесины, но
, только для собственных нужд. Продажа древесины или передача
за пределы деревни категорически запрещались 6Э.
Рассмотренный конфликт напоминает тяжбу из-за леса, о ко-
торой шла речь в Сен-Галленской формуле № 9. Но его решение
отвечало уже изменившимся условиям. Основным богатством леса
считались уже не кормовые ресурсы, а товарная древесина. По-
этому крестьян лишили права распоряжаться ею, а не дубовыми
деревьями. На своей части леса монахи не подвергались таким
ограничениям. Поэтому их права на реализацию древесины при-
обрели характер монополии. Крестьяне уже рассматривались не
как собственники, а как пользователи леса с правами, которые
ограничены рамками натурально-хозяйственных потребностей ”.
Судебное решение данного конфликта не являлось пределом
ограничения прав крестьян. Они могли еще брат^ для себя лесо-
материал в неограниченных размерах и без оплаты. В других
аналогичных ситуациях крестьяне лишались и этих прав. Так,
например, аббат Молемского монастыря, разрешая крестьянам
одного рыцаря пользоваться лесом, точно регламентировал назна-
чение взятой там древесины (запрещалось брать материалы не
только для продажи, но и для изготовления предметов, которые
могли быть проданы) ”. Жители селения Акведукт, принадле-
жавшего церкви св. Стефана в Дижоне, издавна неограниченно
пользовались пастбищем и лесом на общей земле, межевавшейся
с деревней Альта-Вилла. Но этому стали препятствовать сеньеры
последней. Возмущенные крестьяне заявили о готовности защи-
щать свои права при помощи судебного поединка. Курия бургунд-
ского герцога, разбиравшая этот конфликт, разрешила крестьянам
пасти скот в спорных угодьях, а из лесоматериалов брать только 69 70 71
69 Cartulaire general de 1’Yonne/Publ. de M. Quantin. Auxerre, 1860, t. 2
(далее —Yonne), N 486 (1198).
70 Аналогичное решение таких конфликтов см.: Cartulaire de 1’abbaye de
Notre-Dame d’Ourscamp / Publ. par M. Peigns-Delacourt. Amiens, 1865 (да-
лее — Ourscamp), N 120; Les plus anciennes chartes en langue fran^aise/
Publ. par L. Karolus Barre. Paris, 1964, t. 1, N 144.
71 Molesme, N 112 (1102—1111).
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
69
«мертвый лес» и пни72. Все то, что не было включено в эту но-
менклатуру, считалось уже запретным. Крестьяне лишались
права брать материалы не только для продажи, но и для удовлет-
ворения большей части собственных потребностей. Кроме того,
изменилась правовая основа крестьянского пользования лесом.
Она уже рассматривалась в официальных документах как резуль-
тат сеньериального пожалования.
С развитием феодальных монополий возникает новая класси-
фикация леса, которая была неизвестна в раннее средневековье.
Тогда «плодоносящие деревья» (дуб, бук) отличались от всех
остальных пород, которые считались менее ценными. В XI—
XIII вв. первую категорию составлял уже «живой лес», который
мог быть использован для строительных и поделочных работ.
Остальные породы деревьев, сухостой, валежник и сучья, оста-
вавшиеся после лесоразработок, назывались «мертвым лесом» 73 74,
который можно было использовать только для топлива. Понятие
«мертвый лес» имело не только технический, но и социальный
смысл7А. В этом отношении особый интерес представляют из-
данные Людовиком VI кутюмы Лоррц, служившие образцом для
других аналогичных документов. Они признавали за жителями
данного населенного пункта право брать только «мертвый лес»,
но не произвольно, а исключительно для собственных нужд и
не везде, а только за пределами заповедника75 76. Этот текст, воз-,
можно, представлял, подобно предшествующему, феодальную ре-
дакцию традиционных прав общинников, которые благодаря это-
му оказались сильно урезанными. Но не исключено и предпо-
ложение М. Пру о том, что это был конституирующий акт
общинного пользования7в, если только сама община представ-
ляла новообразование. Здесь важно отметить, что в этот период
в отличие от раннего средневековья за общинниками признавали
лишь право на «мертвый лес», и то в ограниченном объеме.
Недостающее количество материалов крестьяне вынуждены
были приобретать у сеньеров за особую плату. Так, например,
Асцелин де Мерри в виде особой льготы предоставил крестьянам
72 Ptrard Е. Recueil des plusieurs pieces curieuses pour servir 1’histoire de Bo-
urgogne. Paris, 1664, p. 99, a. 1128.
73 Delisle L. Etudes sur la condition de la classe agricole et 1’etat d’agriculture
en Normandie du Moyen Age. Evreu, 1853, p. 354—360; Deveze M. La vie
de la foret fran^aise..., p. 83—84; Rubner H. Untersuchungen..., S. 46—47.
74 См.: Серовайский Я. Д. Внутрифеодальная борьба за лес..., с. 149—158.
75 Recueil des actes de Philippe Auguste roi de France/Publ. par H. F. De-
labord. Paris, 1916—1943, t. 1—2, (далее — Actes de Philippe Auguste),
N 202, § 29: Et homines de Loriaco nemus mortuum ad usum suum extra
forestam capiant...
76 Prou M. Les coutumes de Lorris et leur propagations aux XIIе et XIIIе si-
ecles.— Nouvelle revue historique de droit francais et etranger, 1884, t. VIII,
p. 139—209, 267—302, 441—457; Rubner H. Recnerches sur la reorganisation
forestiere..., p. 274—275.
70
Я. Д. Серовайский
право покупать у него первыми древесину, предназначенную для
продажи77. Но нередко им приходилось оплачивать пользование
лесом, которое было закреплено за ними обычным правом. Эти
платежи в отличие от предшествующих приобретали характер
традиционных повинностей. Об этом сообщают многие документы
различных областей Франции. Так, например, с каждого крестья-
нина, который брал дрова в лесах графа Дофина, взыскивали
ежегодно по 6 сетье и 1 эмине овса, помимо платежей в пользу
министериалов7В. Во владениях Клюнийского аббатства за поль-
зование лесами, пастбищами и водой крестьяне не только пла-
тили натуральные оброки, но и обязаны были еще отбывать бар-
щину 7 80®. В ряде случаев эти повинности взыскивались незави-
симо от фактического пользования соответствующими угодьями.
Так, например, парижский парламент, производивший расследо-
вание по жалобе четырех крестьянских общин, признал за ними
право пользоваться в королевском лесу сухостоем, валежником и
сучьями. За это с каждого двора, располагавшего упряжкой, причи-
талось ежегодно по 2 эмины овса. Крестьяне, которые не имели
упряжки, платили только по 1 эмине. Все они обязаны были до-
ставлять к рождеству по одному хлебу. Указанные оброки взы-
скивались с них независимо от того, брали ли они в лесу указан-
ный материал или нет *°. Лишь отдельным общинам после дли-
тельных конфликтов удавалось добиться права платить сеньерам
только за фактическое пользование альмендой 81. Таким образом
признание за крестьянами права пользования лесами и пастби-
щами становилось для сеньеров систематическим источником
ренты.
Выступления крестьян в защиту своих прав на угодья не
ограничивались обращением в суд и выливались в открытые
столкновения с феодальными собственниками. Рассмотрим неко-
торые наиболее типичные конфликты этого рода. Жители дерев-
ни Примпре (Пикардия) в соответствии со своими традицион-
ными правами начали заготавливать древесину для ремонта при-
ходской церкви в лесу, собственниками которого в результате
77 Recueil des pieces pour faire suite au cartulaire general de 1’Yonne/Publ.
de M. Quentin. Auxerre; Paris, 1873 (далее — Pieces de Yonne), N 136, 403.
78 Chaumel V. Un censier dauphinois inedit.— BPhH (a. 1964), 1967, p. 285.
79 Cluny, N 3767 (1100): ...et usuarium omnem propter quos rustici ejusdem
ville corvejam... faciebant tarn in pratis quam in suvis et in pascius...;
N 4911 (1248); Cartulaire de 1’eglise de Notre-Dame de Paris/Publ. par
B. Guerard, Paris, 1850, t. 1, N 10; Recueils des actes du prieure de Saint
Symphorien d’Autun.../Publ. par A. Deleage. Autun, 1936, N 23; Molesme,
N 228; Actes de Philippe Auguste, N 269.
80 Olim, p. 17—18 (1257).
81 Ibid., p. 225, XII: ...et possunt desistere a solutione dictorum tredecim dena-
riorum quamdiu volunt dimittere usagium et redire ad ipsum usagium qu*
ando voluerint, solvendo dictis tredecim denarios.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
71
акта дарения недавно оказались монахи Уркам. Монахи запре-
тили крестьянам делать в лесу заготовки. Крестьяне не подчини-
лись и вывезли заготовленные материалы. В конфликт вмешался
епископ, который потребовал вернуть лес и явиться в суд. В ответ
на отказ крестьян он запретил церковные службы в деревне.
Лишь после этого общинники доставили заготовленную древесину
в усадьбу аббатства и явились в епископскую курию, которая
не признала их прав на лес 82 83. Капитул Оксера, продавая лес на
сруб, лишил крестьян возможности пользоваться выпасом, и те
в виде мести напали на владения капитула, учинив там насилие
и разгром (violentiis et contumeliis) 8?. Так же отомстили люди
сеньера Анри де Вениси аббатству Волюнсан, которое лишило их
права пользования лесом *4. Крестьяне Элоизы де Шомон со-
вершили порубки и хищения в лесу аббатства де Прейи85 *. Мо-
нахи Шартреза пытались закрепить за собой право использования
земли общины Бенонция (Лионский округ) для выпаса и прого-
на своих стад. Но крестьяне не только оказали им сопротивле-
ние, но и сами стали вторгаться во владения указанной конгре-
гации, пасти там скот, рубить й вывозить лесоматериалы8в.
Разбирая этот конфликт, суд нашел, что крестьяне имели полное
право пользоваться этими угодьями. Следовательно, монахи захва-
тили их у крестьян87. Аббатство Сен-Бенин в Дижоне обрати-
лось с жалобой к бургундскому герцогу на жителей двух дере-
вень и Дижона, обвиняя их в том, что они, несмотря на запрет,
пасли скот, ловили рыбу, брали лесоматериалы и производили
расчистки во владениях указанной конгрегации88.
Много подобных фактов зарегистрировано в протоколах па-
рижского парламента. Крестьяне деревни Лонга-Вилла — люди
сепьера Гильома — с ведома последнего вырубили и расчистили
лес аббатства Якор, присвоив весь материал 89. Острый конфликт
из-за пастбища с крестьянами трех деревень возник у аббата
Аррезия. Крестьяне угрожали расправой, сожгли его ферму, сло-
мали мельницу, опустошили запасы сена90. За неуплату паст-
бищных платежей декан церкви Шаритэ захватил и угнал стадо
жителей селения Шэг. Общинники отбили свой скот и отобрали
лошадь у декана. Избив его до крови, крестьяне погнали его в
82 Ourscamp, N 124 (1174).
83 Pieces de Yonne, N 393.
84 Yonne, N 364 (1186).
85 Pieces de Yonne, N 478 (1241—42).
88 Cartulaire Lyonnais / Publ. par C. Guigue. Lyon, 1893, t. 2, (далее — Lyon-
nais), N 564 (1259).
87 Ibid.: ...predicti homines de Benoncia habent et possident vel quasi plenum
usum et percursum in pascius in glandibus nemoribus terrarum de Portis...
88 Perard E. Op. cit., p. 469—470, a. 1248.
89 Olim, p. 180 (1263), VIII, XIV.
90 Ibid., p. 48 (1258), XIX.
72
Я. Д. Серовайский
замок графа и отдали гам под охрану стражников. За это они
обязаны были возместить убытки упомянутой церкви91.
Систематические нападения крестьян вынуждали собственни-
ков принимать эффективные меры по охране лесов и пастбищ.
Соответственно возросла роль министериалов и оформились в осо-
бое сеньориальное право функции охранников, в пользу которых
стали поступать значительные доходы от леса и пастбищ. Мона-
стырь Вевр (Верден) уступил фогту Роберту д’Эш одну из своих
ферм с тем, чтобы он защищал лес данной конгрегации от втор-
жений всех крестьян, которые попытаются производить там по-
рубки и расчистки92. Много порубок и хищений материалов из
лесов совершалось по ночам. У застигнутых при этом крестьян
отбирали лошадей и повозки. Право на реквизированное иму-
щество являлось предметом домогательств со стороны сенье-
ров93 94. Охрана лесов и пастбищ, принадлежавших церковным
конгрегациям, становилась предметом заботы папы римского04.
Несмотря на запреты и бдительность охраны, крестьянам уда-
валось вывозить из  леса дрова и другие материалы не только
для себя, но и для продажи95 96 97. Иногда это получало признание
со стороны сеньеров. Зависимые люди капитула Стена после дли-
тельной борьбы добились от бургундского герцога признания пра-
ва продавать дрова и кору, которую они заготавливали на своих
держаниях9в. Аналогичные пожалования получили некоторые
общины Прованса". Очевидно, таким же путем в свое время
приобрела право на продажу лесоматериалов (дров) община Та-
ломонте98 99. Граф Оксера разрешил жителям Майи Шато прода-
вать деревянные изделия, на изготовление которых расходовал-
ся материал, заготовленный в лесу". Одна из общин капитула
отенской церкви добилась даже от герцогини Бургундской пра-
ва осуществлять контроль над продажей лесоматериалов 10°.
91 Ibid., р. 183—184 (1263), XVI.
92 Chartes cisterciens de Saint-Benoit en Woevre / Publ. par I. Denaix. Verdun,
1959, N 141 (1221); Yonne, N 407; Ourscamp, N 632; Actes de Philippe
Auguste, N 243.
93 Olim, p. 16 (1257), XXIV.
94 Recueil de plus anciens actes de la Grande Chartreuse / Publ. par B. Bligny.
Grenoble, 1958, N 29 (1173—76), 30, 31.
95 Duby G. L’economie rurale et la vie des campagnes dans 1’Occident medie-
val. Paris, 1962, t. 1, p. 245.
96 Autun, N 39 (1206): ...habent homines Beati Nazari tali usagium... possunt...
in tenementis suis lignorum vendere corticis quo ipsi ad comburendum se-
cabunt...
97 Sclafert Th. Cultures en Haute Provence. Deboisements et paturages au
moyen age. Paris, 1959, p. 28—29.
99 Olim, p. 55 (1258), VII.
99 Pieces de Yonne, N 368 (1229).
too Perard E. Op. cit., p. 475 (1231): ...praepositus custodiet nemora, ita quod
nec ipse, nec homines poterunt extrahere vel vendere nisi de consensu com-
munitatis...
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
73
Трудно установить, на каких условиях в каждом конкретном
случае давалось такое разрешение. Но имеются прямые свиде-
тельства тому, что оно обусловливалось особой платой, которая
превращалась в традиционную повинность наряду с другими об-
роками. Право на их взыскание являлось предметом споров среди
феодальных собственников101. Отдельные общины Северной
Франции получили право продавать лесоматериалы с тем, чтобы
вырученную сумму использовать для поддержания приходской
церкви; за это им приходилось платить сеньерам по 12 денье с
каждого ливра выручки,02. Такие разрешения можно рассмат-
ривать как одну из форм экономической реализации монополии
феодалов на продажу древесины.
Очень сложный характер приобретала борьба из-за альменды
в горах Прованса и Дофине. Князья и местные сеньеры в пого-
не за доходами открыли крупным скотовладельцам доступ в вы-
сокогорные пастбища, нанося ущерб хозяйственным интересам
крестьян. Кроме того, они вырубали в больших масштабах лес.
Крестьяне стали оказывать вооруженное сопротивление, нападая
на собственников стад. Наибольший ^размах приобрело это дви-
жение в долине Бриансонэ, где в середине XIII в. возник союз
горожан и сельских общин. Они требовали, чтобы министериалы
дофина прекратили вырубку лесов, являвшихся общим достоя-
нием, и отменили все поборы за пользование альмендой. Они до-
бивались также права производить расчистки без уплаты оброков.
Эта борьба, длившаяся почти сто лет, вынудила дофина пойти на
уступки. Он запретил своим чиновникам опустошать крестьян-
ские леса и признал за общинами право свободного распоряжения
альмендой, заменив все оброки ежегодным денежным сбором ,03.
К началу XIII в. французские крестьяне, очевидно, уже по-
всеместно были отстранены от участия в продаже лесоматериа-
лов. Дальнейшее наступление феодалов на альменду угрожало
уже их непосредственным хозяйственным потребностям. Права
крестьян на леса и пастбища, ранее бесспорные и само собой
разумеющиеся, стали сомнительными. Их нужно было доказы-
вать, прибегая к юридическому обоснованию. Акты парижского
парламента пестрят такими расследованиями. Права некоторых
общин на леса и пастбища трактовались как сэзина, т. е. как
узаконенное право пользования чужой собственностью. Таким
образом исключение крестьян из числа собственников альменды
’о» Lionnais, N 550 (1258).
102 См.: Конокотин А. В. Борьба крестьян за самоуправление и коммуну...,
с. 137; Grand В., Delatouche В. Op. cit., р. 225.
103 Sclafert Th. Culture en Haute Provence, p. 14—49; Eadem. Le Haut-Dauphi-
ne au Moyen Age. Paris, 1926, p. 604—657; Vaillant P. Les libertes des com-
munautes dauphinoises. Grenobles, 1951, p. 398—407; Bubner H. Untersu-
chungen..., S. 55—63.
74
Я. Д. Серовайский
приобретало юридическую санкцию. Парижский парламент при-
знал за общиной Медун право сэзины в лесу сеньера Сепара, но,
как сказано в тексте, это не должно было умилять собственни-
ческие права последнего104. Сэзина как юридический титул не
всегда служила крестьянам надежной гарантией для их фактиче-
ского пользования. Так, например, община Брюэрия жаловалась
на тамплиеров, обвиняя их в том, что они, прибегая к силе, ли-
шили их возможности реализовать свое право сэзины в общем
пастбище. Расследование подтвердило обоснованность крестьян-
ских прав на эти угодья 105. В ряде случаев права крестьян на
лес и на пастбище не квалифицировались как сэзина 10в, а иног-
да вообще не признавались 1у7. Ограничения общинных прав на
альменду принимали различные формы. Сокращалась террито-
рия пользования 108, иногда наступление на права крестьян шло
изнутри общины. Жители деревни Шапель потребовали через
парижский парламент от монахов Кроли Лоци прекратить выпас
их скота на общинных полях, освобождавшихся из-под посевов,
а также и в соседней роще. Свои требования они мотивировали
тем, что у монахов несметное количество скота, а в упомянутую
рощу, как давно уговорено односельчанами, не следует вообще
пускать овец. Монахи заявили, что, поскольку у них имеется
дом в этой деревне, они считают себя в праве пользоваться об-
щими угодиями наряду с другими жителями109. Суд принял
сторону монахов, которые, таким образом, получили санкцию на
использование общинных угодий для выпаса своих огромных стад
в ущерб интересам односельчан. Чаще всего практиковались пря-
мые захваты общинных угодий, вызывавшие бурную реакцию со
стороны крестьян. Наглядным примером тому может служить
захват группой сеньеров во главе с Жаном де Эрменвилем луга
и пастбищ, принадлежавших селению Гонес (департамент Сена
и Уаза) и соседним деревням. Их жители, именуя себя общиной
данной местности (communitas ipsius Patriae), апеллировали к па-
рижскому парламенту и заявили, что указанные сеньеры завладе-
14)4 Olim, р. 50 (1258), XXIX: ...inquesta utrum homines de Meduno habent
usuagium in nemoribus domini de Separa ad pascendum animalia sua: de-
terminatum est quod dicti homines debent habere saisinam dictarum pas-
turarum salva proprietate eidem domino...; V, p. 4; XI, p. 12; XIII, p. 5.
105 Ibid., p. 250—251 (1267): inventum est quod dicti major et homines sunt
in saisina dicti pasturagii et colligendi ibidem herbas tamquam in pastura-
gio communi.
10e Ibid., p. 10—11, III; p. 17—18, VII, p. 144—145, I.
107 Ibid., p. 6 (1256), IV: ...inquesta facta super usagio quod petunt homines
de Tarrivilla in Foresta de Monteforti; Nihil est probatum...; V, p. 252—253;
VII, p. 7, 191; IX, p. 192; XXI, p. 9.
Ibid., p. 49 (1257).
Ibid., p. 138 (1261), IX.
Крестьяне Франции против феодального освоения лесов
75
ли этими угодьями не по праву, а насилием и обманом 11 °. Суд
должен был признать законность крестьянских прав на спорные
угодья. Вынося это решение, парламент, очевидно, хотел избе-
жать конфликта с большой группой объединившихся деревень.
В этом документе через редакцию феодальных юристов XIII в.
пробились восходящие к раннефеодальному периоду крестьянские
представления об альменде как об общем достоянии. Некоторые
его термины (communitas patriae) буквально перекликаются с
текстом Гильома Жюмьежского о нормандском восстании (соп-
ventum patriae). Большое количество жалоб поступало в париж-
ский парламент от сельских общин в связи с тем, что сеньеры,
прибегая к силе, устраивали на крестьянских землях охотничьи
парки (garenae), используя для этой цели не только альменду,
но и пахотные земли, виноградники и даже сады 1Н. В ряде слу-
чаев крестьянам удавалось добиться ликвидации ненавистных им
охотничьих парков, но нередко они встречали на суде отказ.
Однако и в том случае, когда парламент выносил решение в
пользу общин, им предоставлялось лишь ограниченное пользова-
ние угодьями, которые уже считались собственностью сеньеров.
О восстановлении традиционных прав крестьян на альменду
в полном объеме, как это имело место в раннефеодальный период,
не могло уже быть и речи.
Резюмируя анализ конфликтов из-за альменды, происходив-
щих в различных областях Франции в XI—XIII вв., можно ска-
зать, что они, как и восстание 997 г., при всех своих локальных
особенностях были следствием столкновения тех же самых инте-
ресов. Они бросают дополнительный свет на это восстание и,
в свою очередь, обретают большую ясность в сопоставлении с ним.
В настоящей статье мы могли охватить только часть выступ-
лений французских крестьян в защиту прав на альменду. Однако
рассмотренные события при всей их разрозненности и асинхрон-
ности, имеют достаточно репрезентативный характер, чтобы вос-
создать картину единого процесса, который имел одинаковые
объективные предпосылки и один результат. В конкретной истори-
ческой обстановке соотношение сил складывалось не в пользу
крестьян. Поэтому лес, как и другие угодья, превратился в
объект феодальной собственности. Таким путем господствующий
класс присвоил материальные результаты социально-экономиче-
ского прогресса. Это выразилось в том, что совокупная рента, воз-
раставшая ранее исключительно за счет прибавочного труда кре- 110 111
110 Ibid., р. 74 (1258), XXVII: ...praedicti nunquam habuerant еа in расе nisi
per vim vel per munus... sunt marisce et pasturagia pro tota communitate
patriae et pro omnibus gentibus.
111 Ibid., p. 85 (1259), XV; p. 65; IV; p. 44—45, V; p. 105—106, 178; p. 90—91,
XIII; p. 193. См.: Kohokotuh А. В. Борьба за общинные земли..., с. 206—
216.
76	Я. Д. Серовайский
стьянина, получила новый источник для своего расширения в
виде цены природных богатств, превратившихся в жизненные
средства благодаря указанному прогрессу. Производительность
труда крестьянина — потенциальный резерв для удовлетворения
его растущих потребностей112 не могла увеличиваться за счет
этого источника. Более того, в связи с изменившимися отноше-
ниями, крестьянин вынужден был затрачивать часть своего труда
на оплату материалов и природных ресурсов, свободное пользова-
ние которыми составляло ранее норму общественной жизни. Бла-
годаря указанным причинам удовлетворение растущих потреб-
ностей, вызванных изменением уровня социально-экономической
и культурной жизни, становилось привилегией господствующего
класса 113. Уровень жизни основной массы крестьянства при этом
консервировался1Н. Так все более усугублялись по мере даль-
нейшего социально-экономического прогресса различия в уровне
Жизни противоположных классов общества. Результатом явилось
не только абсолютное, но и относительное обнищание крестьянст-
ва — основная причина усиления классовой борьбы в ближайшие
столетия. Именно эти явления, а не внутривотчинные метаморфо-
зы 115 более всего могут объяснить связь между социально-эко-
номическим прогрессом и развитием крестьянских движений в
средние века. Они же объясняют и географию классовой борьбы.
Борьба французских крестьян за альменду, хотя и не увенча-
лась успехом, имела, однако, большое историческое значение.
Она способствовала сплочению членов общины, развитию у них
сознания общности интересов по отношению к господствующему
классу. В развитии общины наступила новая стадия, которая
придала этой организации черты, отличные от эпохи раннего
средневековья. Борьба за альменду не могла вылиться в обще-
французское движение. Но до самой революции она оставалась
непрерывным и повседневным фактором обострения социальных
противоречий в деревне. Тем самым она немало способствовала
накоплению там горючего материала, который периодически взры-
вался в виде крупных восстаний.
1*2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. II, с. 357.
и® Мы в данном случае абстрагируемся от того обстоятельства, что не все
его группы имели в этом отношении одинаковые возможности.
и* Конечно, этому немало способствовали также и традиционные формы
феодальной эксплуатации, которые хорошо известны и не нуждаются в
специальном рассмотрении.
и® См.: Бессмертный Ю. Л. Предпосылки и характер крестьянских движе-
ний во Франции XIV в.— Французский ежегодник. 1974. М., 1976, с. 205—
224.
Ю. И. Писарев
МАГНАТЫ И КОРОНА В АНГЛИИ XIV В.
В комплексе проблем, встающих перед исследователем соци-
ально-политической истории Англии XIV в., особое место с точки
зрения последствий для истории страны занимает вопрос о месте
и роли крупных светских феодалов (баронов — по терминологии
XIII в., магнатов — по определению, начинающему преобладать
в XIV в.) в системе английской сословной монархии и о харак-
терных особенностях политики короны по отношению к ним.
Несмотря на исключительный интерес, который традиционно
проявляли и проявляют буржуазные-^историки к так называемой
конституционной истории Англии в средние века 1, несмотря на
большой фактический материал, накопленный к настоящему вре-
мени буржуазной историографией по этому вопросу, ей не уда-
лось в силу несостоятельности своих методологических посылок,
проявившейся, в частности, в характерном для представителей
буржуазной историографии «конституционном» подходе к собы-
тиям социально-политической истории, дать правильную оценку
роли и места крупных феодалов в жизни средневековой Англии.
Подобный подход к проблеме часто сказывается и на самой
структуре исследования, где взгляд автора перебрасывается от
одной схватки «нации» с королевским деспотизмом к другой, от
одной победы «народа» (под которым понимаются лишь феодалы
и так называемые средние слои — горожане и зажиточные фри-
гольдеры) или «национального целого» к другой; причем основ-
ное внимание неизменно фокусируется на развитии и росте авто-
ритета парламента, где это «национальное целое» находит свое
наивысшее выражение. В результате следует традиционный вы- 1
1 См.: Stubbs W. The Constitutional History of England: In 3 vis. Oxford,
1883—1884; Maitland F. W. The Constitutional History of England. Camb-
ridge, 1908; Tout T. F. Chapters in the Administrative History of Medieval
England: In 3 vis. Manchester, 1920—1923; Jolliffe J. E. A. The Constitu-
tional History of Medieval England. London, 1937; Wilkinson B. The Con-
stitutional History of England, 1216—1399: In 3 vis. London, 1948—1958;
Cam H. England before Elizabeth. London, 1950; Myers A. B. England in
the Late Middle Ages. London, 1952; Green V. H. H. The Later Plantagenets.
London, 1955; McKisack M. The Fourteenth Century, 1307—1399. Oxford,
1959; Jacob E. F. The Fifteenth Century, 1399—1485. Oxford, 1961.
78
Ю. И. Писарев
вод о неуклонном и непрерывном «конституционном прогрессе»
на протяжении всего средневековья, в частности в XIV в., вопрос
же о месте и роли крупных феодалов в системе английской со-
словной монархии приобретает подчиненный характер. Магнаты
рассматриваются либо как вожди «нации» в борьбе против тира-
нии королей 2, либо как своего рода агенты короля, помогающие
короне в несении ее организующих функций путем принятия на
себя части этих функций3.
Между тем для XIV в. вопрос о роли магнатов в английском
феодальном государстве и их воздействии на внешнюю и внут-
реннюю политику английской короны имеет важное и вполне
самостоятельное значение.
В советской историографии, где проблема места и роли круп-
ных феодалов в социально-политическом развитии Англии в
XIII — начале XIV в. была достаточно полно освещена4, этот воп-
рос применительно к XIV в. в общей форме был поставлен еще
Е. А. Косминским в его последних статьях, посвященных соци-
альной истории Англии XIV—XV вв.5 Данная работа является
попыткой дать более полное, основанное на конкретном материа-
ле, освещение роли крупных светских феодалов Англии в систе-
ме государственного управления в XIV в., их влияния па внеш-
нюю и внутреннюю политику английской короны в тот период.
Исследования советских историков-медиевистов сделали оче-
видным тот факт, что развитие товарно-денежных отношений и
мобилизация земли в Англии XII—XIII вв. неодинаково воздей-
ствовали на различные слои английского класса феодалов. Эти
процессы вначале привели к заметным противоречиям между
экономически более жизнеспособным мелковотчинным «рыцар-
ским» землевладением, с одной стороны, и менее гибким, кон-
сервативным в экономическом отношении крупным баронским
землевладением — с другой, а в дальнейшем — к противоречиям
2 Stubbs W. Op. cit., vol. 2, p. 305, 320; Wilkinson B. The Constitutional His-
tory..., vol. 2, p. 11, 24.
3 Cam H. The Decline and Fall of English Feudalism.— History, 1940, vol. 25,
N 99, p. 219, 222.
4 См.: К османский E. А. Исследования по аграрной истории Англии XIII в.
М.; Л., 1947; Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента. М.,
1960; Она же. Ограничение иммунитетных прав английских феодалов
при Эдуарде I.— Доклады и сообщения исторического факультета МГУ,
1947, № 6; Она же. К вопросу об иммунитете в Англии XIII в.— СВ, 1951,
вып. III; Она же. Экономические и социальные предпосылки централи-
зации английского феодального государства в XII—XIII вв.— СВ, 1957,
вып. IX; Варг М. А. Исследования по истории английского феодализма в
XI—XIII вв. М., 1962.
5 См.: Косминский Е. А. Вопросы аграрной истории Англии в XV в.— ВИ,
1948, № Г, Он же. О некоторых характерных чертах английского феода-
лизма.— СВ, 1960, вып. XVII.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
79
между обладателями «старой», основанной на традиционной си-
стеме эксплуатации земли и крестьян, вотчины (основную часть
которых составляли крупные феодалы) и владельцами «новой»
вотчины, по всей видимости генетически связанных с «новым дво-
рянством» XV—XVI вв.4 * 6
Эти противоречия уже в XIII в. выразились в конечном сче-
те в борьбе за землю и раздел ренты, которая заполнила собой
последующие 300 лет английской истории. Несмотря на внутри-
классовый характер, эта борьба оказала значительное влияние
на развитие английского феодального общества и государства в
целом. В ходе ее, в течение XII—XIII вв., когда шел интенсив-
ный процесс централизации страны, английская корона находи-
лась в союзе с мелкими феодалами, а также с городами, объ-
ективно заинтересованными в усилении центральной власти.
Такое соотношение социально-политических сил привело к не-
которым сдвигам внутри английской системы государственного
управления, в результате которых в этой системе определенное
место было предоставлено мелким и средним феодалам и в мень-
шей степени примыкавшим к ним богатым горожанам. Это вы-
разилось, в частности, в возникновении парламента и во включе-
нии в его состав представителей данной категории феодалов. Уча-
стие мелких феодалов в парламентских собраниях, несмотря на
их первоначально незначительную роль там, означало, с одной
стороны, некоторое ослабление политических позиций баронства.
С другой стороны, оно открывало перед «общинами» (в первую
очередь перед мелкими феодалами, составлявшими основное ядро
«общин») достаточно широкие перспективы — возможность не
только установить контроль над действиями короны в области
финансов (подобные попытки со стороны общин имеют место уже
в 1297 и 1300—1301 гг.) 7, но и активно влиять на всю политику
государства, во всех ее проявлениях и сферах. Эти возможности
в конечном счете могли быть реализованы именно через укреп-
ление и расширение функций парламента как государственного
органа, где позиции мелких феодалов были наиболее значительны.
4 См.: Косминский Е. А. Исследования...; Он же. Вопросы аграрной исто-
рии...; Он же. Эволюция форм феодальной ренты в Англии в XI—XV вв.—
ВИ, 1955, № 2; Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента;
Она же. Экономические и социальные предпосылки централизации...;
Барг М. А. Исследования...; Он же. Эволюция феодального землевладе-
ния в Англии XI—XIII вв.— ВИ, 1953, № 11; Ульянов Ю. Р. Рост нового
дворянства в Англии XV в.— В кн.: Из истории средневековой Европы
(X—XVII вв.). М., 1957; Он же. Землевладение семьи Стонор в XI—
XIII вв.— СВ, 1967, вып. 30; Он же. Образование и эволюция структуры
манора Стонор в XIV—XV вв.— СВ, 1971, вып. 34; 1972, вып. 35.
1 Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента..., с. 328—331.
443—457.
80
Ю. И. Писарев
Но политический успех «рыцарства» как особого слоя внутри
класса феодалов во многом зависел от степени его внутренней
консолидации, а также от характера его взаимоотношений с ба-
ронством (магнатами). Между тем развитие товарно-денежных
отношений хотя и способствовало уже к XIII в. появлению и
консолидации мелких феодалов-аграриев, составлявших в то вре-
мя основной костяк «рыцарства», которое противостояло крупным
феодалам в политических конфликтах этого столетия, отнюдь
не означало автоматической победы тенденций, носителями которых
являлись эти далекие предшественники джентри XVI—XVII вв.
Развитие товарно-денежных отношений создавало одновременно
реальную возможность консервации феодальной системы, призна-
ки чего в виде «феодальной» или «сеньериальной реакции» были
отмечены для XIII в. Е. А. Косминским и М. А. Баргом, а для
XIV в. еще Д. М. Петрушевским 8 9.
Это, несомненно, должно было привести к определенным из-
менениям в составе слоя английских мелких феодалов. Если чис-
ло их и в XIV в. продолжало расти, то теперь не только за счет
хозяйственных аграриев, занятых поисками новых и оптималь-
ных способов эксплуатации своих земель, но и за счет феода-
лов, отказывавшихся чем дальше, тем больше от участия в хо-
зяйственной деятельности, а нередко вообще не имевших земли и
не претендовавших на нее либо эксплуатировавших ее методами
«старой» вотчины. А это означало неминуемые перемены в поли-
тических позициях и тенденциях значительной части мелких фео-
далов. Распад старой военно-ленной системы, в немалой степени
обусловивший некоторое уменьшение политического влияния и
военной мощи магнатов в XIII в., сменяется в XIV столетии
своеобразным возрождением военного держания на новой основе
(рентный фьеф) в рамках контрактной системы формирования
войск, необходимость которой диктовала длительная война на кон-
тиненте. Это позволило магнатам вновь вовлечь в орбиту своего
влияния значительную часть мелких феодалов0.
Таким образом, борьба наметившихся в XIII в. двух полити-
ческих тенденций — тенденции к повышению роли мелких феода-
лов в политике и в системе государственного управления и тен-
денции к укреплению политической мощи и влияния магнатов —
в XIV в. вступает в новую фазу и протекает в условиях, от-
8 К ос минский Е. А. Исследования..., с. 400; Варг М. А. Исследования...,
с. 318, 330, 332—338; Петрушевский Д. М. Восстание Уота Тайлера. 4-е
изд. М., 1937, с. 323—335.
9 Подробнее об этом см.: Писарев Ю. И. К вопросу о характере и составе
свит английских феодалов первой половины XIV в.— Вестник МГУ.
Сер. IX. История, 1972, № 3; Он же. Место служилого рыцарства в соци-
ально-политической жизни Англии XIV в.—СВ, 1973, вып. 37.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
81
личающихся от условий, существовавших в XIII столетии. И эти
условия определенно благоприятствуют магнатам.
Между тем к началу XIV в., несмотря на достаточно энер-
гичные попытки королевской власти в лице Эдуарда I решать и
действовать в области внешней и внутренней политики едино-
лично, не считаясь ни с магнатами, ни с общинами, крупные
феодалы занимали важное место в системе государственного уп-
равления, оказывая заметное влияние и на законодательство, и на
внешнюю политику, и в какой-то мере на суд10 11. Вне всякого
сомнения, они не только не собирались упускать свои позиции,
но, напротив, всеми силами старались их упрочить и расширить.
При этом один из главных путей к упрочению своего экономи-
ческого и политического положения магнаты видели в установ-
лении контроля над верховной властью посредством захвата клю-
чевых постов в государственном аппарате, закреплении их за
представителями аристократических семейств или за их ставлен-
никами. В этом смысле чрезвычайно симптоматично требование,
предъявленное королю магнатами в 1301 г., предоставить полный
контроль парламенту (читай — самим магнатам, имевшим в этот
период исключительно сильные позиции в парламенте) над на-
значением королевских чиновников. Это было явной попыткой ис-
подволь подготовить почву для баронской олигархии в условиях
намечающегося усиления роли общин. Однако в 1301 г. предста-
вители графств и городов продемонстрировали очевидное нежела-
ние отдавать этот вопрос в ведение магнатов и объективно вы-
ступили в поддержку короны: в парламентскую петицию, подан-
ную королю, требование о назначении чиновников включено не
было 41.
Вопрос о роли магнатов в органах государственного управ-
ления в период правления Эдуарда II (1307—1327) стоял в цент-
ре длительной и кровопролитной борьбы между основной частью
баронства, на протяжении большей части этого времени возглав-
лявшейся графом Томасом Ланкастером, и королем, поддержи-
ваемым отдельными фракциями баронов.
Стремление феодальной аристократии расширить свое влияние
во всех важнейших областях государственной жизни нашло свое
наиболее четкое выражение в продиктованных королю осенью
1311 г. баронами Новых ордонансах. Назначение всех высших го-
сударственных чиновников, а также королевских наместников в
Гаскони, Ирландии и Шотландии должно было производиться
только «с согласия баронов в парламенте» 12. Шерифы и другие
чиновники на местах назначались и утверждались канцлером и
10 Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента..., с. 466—480.
11 Там же, с. 453.
12 The Statutes of the Realm (далее — Stat.). London, 1810, vol. 1, p. 160.
82
Ю. И. Писарев
другими высшими чиновниками, которые сами были назначены
магнатами и находились под баронским контролем 13. Таким об-
разом, ордонансы 1311 г. создавали систему чиновничьей иерар-
хиИ, на вершине которой царили бароны, освященные авторите-
том парламента. Вся эта система закреплялась необходимостью
для всех без исключения чиновников короны приносить в парла-
менте клятву верности баронским ордонансам, а также держать
ответ за свои проступки перед специальной комиссией магна-
тов 14 15 * 17.
Это был подлинный государственный переворот, в ходе ко-
торого власть была захвачена крупнейшими феодалами страны.
Требование решать все дела только «по совету баронов» 1в, ар-
гументация отмены предшествовавших ордонансам законодатель-
ных актов тем, что они были приняты «без общего согласия ба-
ронотва» 1в, наконец, сам состав ордейперов (верхушка англий-
ской аристократии), а также то обстоятельство, что наиболее
важные положения ордонансов 1311 г. были копиями статей,
выдвинутых в марте 1310 г. епископами и графами, т. е. наибо-
лее важными магнатамип,— все это подчеркивало феодально-
аристократический характер нового управления.
В своих замыслах бароны шли, по-видимому, гораздо даль-
ше. Дважды повторенное требование о пересмотре «темных мест»
в Великой хартии18 должно было обеспечить правовую основу
их контроля над государственным управлением и в конечном сче-
те правовую основу безраздельной и незыблемой баронской оли-
гархии.
Однако последовавший вскоре раскол среди неспособных при-
мирить свои личные интересы магнатов, чем не преминул вос-
пользоваться король, и кровопролитные события 1322—1327 гг.,
в ходе которых потеряли жизнь и Ланкастер, и Эдуард II, от-
резвили баронов. Даже непосредственно после своей формальной
победы, последовавшей в 1327 г. в виде низвержения и убийства
Эдуарда II, обескровленное в ходе столкновений 1311 — 1327 гг.
баронство (только после поражения Ланкастера при Борроубрид-
же в 1322 г. было казнено 92 барона, не считая рыцарей и
сквайров из их свит) не находило момент удобным для возвра-
щения к дебатам о своем праве контролировать королевскую
власть. Временщик Мортимер, бывший сподвижник Ланкастера,
с 1327 по 1330 г. фактически стоявший во главе государства,
13 Ibid., р. 160.
14 Ibid., р. 167.
15 Ibid., р. 159.
18 Ibid., р. 159, 160, 165.
17 Статьи 1310 г. составили первые шесть статей ордонансов.
18 Stat., vol. 1, р. 158,167.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
83
но более занятый сколачиванием своего собственного графства 4в,
чем интересами своего сословия, рассматривался баронами скорее
как препятствие, чем помощь в их делах.
Общая умеренность требований к короне, явное стремление
действовать совместно с общинами, не подчеркивая, не выделяя
особо свои собственные, специфически магнатские интересы,—
характерная особенность тактики магнатов в период 1327—1330 m
Тем более показательно то возвышение сословия магнатов, кото-
рое следует непосредственно вслед за «личной революцией» Эду-
арда III против фаворита своей матери, королевы Изабеллы, Род-
жера Мортимера в конце 1330 г. Главными участниками перево-
рота были молодые отпрыски магнатских фамилий (Уильям
Монтегю, братья Уильям и Эдуард Боэны, Роберт Аффорд, Джон
Невилл из Хорнби и другие), составлявшие личное окружение
Эдуарда III19 20 21 *. Здесь, по-видимому, и берет свое начало тот свое-
образный альянс короля с наиболее аристократическими семьями
Англии, который, почти не прерываясь (за исключением кратко-
временного конфликта 1341 г.), существует на протяжении все-
го долгого царствования Эдуарда III.
Верность и расположение молодых магнатов — любимцев ко-
роля — нуждались в материальном подкреплении. Следствием это-
го явился целый ряд пожалований в виде земель, денежных вы-
дач и выгодных должностей непосредственным участникам пере-
ворота и тем магнатам, которые поспешили примкнуть к
победителям. Уильям Монтегю получил в качестве награды кон-
фискованную у Мортимера сеньерию Денби с годовым доходом
в 1000 фунтов, два замка в Дорсетшире и Гэмпшире и шесть
маноров в различных графствах, а после успешного исхода вой-
ны в Шотландии в 1333 г. он получил вначале 200 марок, а за-
тем 100 фунтов «как дар короля» 24. Сын графа Херефорда Уиль-
ям Боэн, в то время всего лишь рыцарь, получил в 1331 г. из
королевской казны 117 фунтов, а затем еще 60 фунтов «для
того, чтобы он мог лучше поддержать себя на королевской служ-
бе и уплатить свои долги», а в 1333 г. получил «как дар коро-
19 Мортимер стал графом Марч в 1328 г. и не стеснялся в средствах, чтобы
увеличить свое новое графство, притесняя соседей, в том числе даже
крупных баронов, выступивших в свое время на его стороне (Calendar
of the Close Rolls (далее — CCR), 1330—1333. London, 1898, p. 470; CCR,
1333—1337. London, 1898, p. 281, 470).
20 Murimuth A. Continuatio Chronicarum, 1303—1347/Ed. by E. M. Thompson.
London, 1889, p. 61; Rotuli Parliamentorum, ut et petitiones et placita in
parliament© (далее — RP). London, 1768, vol. 2, p. 56—57; CCR, 1333—1337,
p. 174; Calendar of the Patent Rolls (далее — CPR), 1330—1334. London,
1894, p. 74; Foedera, conventiones, litterae et cujuscunque generis acta pub-
lica inter reges Angliae et alios quosvis imperatores, reges.../Ed. by Thoma
Rymer. The Hague, 1739, t. 2, part III, p. 65.
21 RP, vol. 2, p. 56; CPR, 1327—1330. London, 1891, p. 386, 523; CPR, 1330—
1334, p. 462, 464; CCR, 1333—1337, p. 7—8.
34
Ю. И. Писарев
ля» 200 марок22. Его брат Эдуард был назначен судьей Уэльса 23.
Роберт Аффорд, будущий граф Суффолк, помимо земельных по-
жалований из конфискованных у сторонников Мортимера земель,
получил в 1331 г. должность хранителя королевских лесов к югу
от реки Трент, т. е. всей Южной Англии, а в 1333 г.— 200 марок
«как дар короля» 24. Уильям Клинтон, будущий граф Хантинг-
дон, получил в 1334 г. должность констебля Дувра и хранителя
Пяти портов — влиятельной конфедерации городов Юго-Восточ-
ной Англии25 *.
Новый поток пожалований, преимущественно земельных, про-
лился на королевских любимцев в 1337 г. и был связан с созда-
нием Эдуардом III новых графских титулов и раздачей йх маг-
натам из ближайшего окружения2в. Однако щедрому королю оп-
ределенно не хватало земли для того, чтобы наделить ею всех,
кто получил пожалования, и в течение всех последующих лет
его правления значительная часть доходов от пошлин, собирав-
шихся в английских портах, и от фирм городов и графств идет
на «поддержание достоинства» обладателей новых титулов, иног-
да одновременно претендующих на одни и те же доходы. Так,
Генри Ланкастер, граф Дерби, которому король пожаловал вме-
сте с этим титулом 1000 марок в год «либо земли и ренты на
эту сумму», получал эти деньги за счет пошлин от портов Лон-
дона, Бостона и Кингстона-апон-Халл27. Роберт Аффорд, граф
Суффолк, «для поддержания достоинства» своего нового титула
наряду с пожалованными ему землями получал ежегодно 253 фун-
та из казначейства в компенсацию за манор Бенхейл, который
в это время держало иное лицо28. Хью Одли, граф Глостер, по-
лучал 100 фунтов в год, «пока король не дас*г ему земли или
ренты на эту сумму» 29. Уильям Монтегю, граф Солсбери, кото-
рому были обещаны земли, находившиеся в то время в руках
графа Суррей, получал ежегодную компенсацию в виде дохода
такого же размера от оловянных рудников в Корнуэлле. Однако
впоследствии ему пришлось вести за эти доходы нелегкую борьбу
с принцем Уэльским, который претендовал на них по праву своего
титула герцога Корнуэлла, но до поры до времени довольство-
вался заменой их в виде поступлений из пошлин Лондонского
порта30. Уильяму Боэну, графу Нортгемптон, так и не довелось
22 CCR, 1330—1333, р. 266, 352; CCR, 1333—1337, р. 7.
23 CCR, 1333—1337, р. 94.
24 CPR, 1330—1334, р. 73, 106; CCR, 1333—1337, р. 7, 72.
25 CCR, 1333—1337, р. 328.
20 CPR, 1334—1338. London, 1898, р. 416—418, 426, 479, 496; CPR, 1338—1340.
London, 1898, р. 14, 265.
27 CCR, 1337—1339. London, 1900, р. 173, 451.
28 Ibid., р. 60.
29 Ibid., р. 57.
30 Ibid., р. 48; CCR, 1354—1360. London, 1908, р. 360.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
85
полностью получить обещанные ему королем в 1337 г. земли,
взамен которых ему и его наследнику Хамфри выплачивались
суммы из доходов портов Лондона, Бостона и Кингстона-апон-
Халл, из фирмы Эссекса и Нортгемптона 81.
Тот факт, что в королевских хартиях часто оговаривается вре-
менный характер той или иной денежной выдачи и указывается
конкретное земельное владение, предназначенное обладателю хар-
тии, говорит о том, что магнаты из ближайшего окружения Эду-
арда III, рассматривая ежегодные денежные выдачи как паллиа-
тив, видели в земельных пожалованиях от короны главный стимул
для своей службы королю. Между тем на земельные пожалова-
ния от короны рассчитывают не только титулованные аристокра-
ты, но и следовавшая непосредственно вслед за ними в феодаль-
ной иерархии верхушка рыцарства — баннереты, принимавшие
активное участие во всех предприятиях Эдуарда _1П. Они так-
же получают королевские пожалования с обещаниями предоста-
вить землю ч «для поддержания статуса» с временной заменой на
выплаты из доходов от портов и графсТв 32.
В этой связи нельзя не вспцмнить высказанное еще
М. М. Ковалевским предположение о непосредственной связи ро-
ста отчуждений земель королевского фонда в XIV в. с появле-
нием на политической сцене «созданной самим правительством
молодой аристократии» ”. Можно спорить, имеются ли основа-
ния расценивать эту категорию феодалов как особую, противо-
стоящую другим вну трифеода л ьным группам, силу, как некое
«чиновное дворянство», заинтересованное в установлении едино-
властия короля34, однако едва ли можно сомневаться в сущест-
вовании теснейших связей между последними Плантагенетами,
в особенности между Эдуардом III, и крупными английскими
феодалами.
Поддержка, оказанная магнатами Эдуарду III в его военных
предприятиях, по существу определила благоприятный для Анг-
лии исход его войн в Шотландии и на континенте. В 1344 г.
английские магнаты, и ранее активно участвовавшие в военных
походах, торжественно обещали служить лично вместе с королем
за границей ”. Энтузиазм, проявленный крупнейшими феодалами
по отношению к войнам Эдуарда III, особенно впечатляет, если
э* CCR, 1337-1339, р. 49; CCR, 1346—1349. London, 1905, р. 20, 21; CCR, 1349—
1354. London, 1906, р. 14, 298; CCR, 1354—1360, р. 14, 149—150, 353—354,
449; CCR, 1360—1364. London, 1909, р. 482, 487, 488, 496.
32 CCR, 1330—1333, р. 18; CCR, 1333—1337, р. 5, 559; CCR, 1354—1360, р. 18—
19, 39, 127; CCR, 1360—1364, р. 185.
83 Ковалевский М. М. Общественный строй Англии в конце средних веков.
М., 1880, с. 27—28.
34 Там же, с. 28—29.
35 Stat., vol. 1, р. 300.
86
Ю. И. Писарев
вспомнить негативное отношение баронов к экспедициям его деда
и отца на континент в 1297 и 1324 гг. и к походам Эдуарда II
в Шотландию. Однако этот поворот становится в значительной
степени понятным, если учесть положение, которое получили маг-
наты в государстве при Эдуарде III.
Уже в конце 1330 г. в своей декларации по поводу ареста
Роджера Мортимера, направленной всем шерифам Англии, король
заявил, что отныне «дела, касающиеся нас и состояния нашего
королевства, будут вестись по общему совету магнатов нашего
королевства и никоим образом иначе» 3®. С этого момента инте-
ресы короля на долгие годы становятся интересами основной
части магнатов. Война с Шотландией, закончившаяся победой
Эдуарда III при Хэлидон-Хилле (1332 г.), началась как война
за возвращение конфискованных шотландским регентом ленов
английских баронов в Шотландии ”. Активность магнатов в воен-
ных предприятиях на континенте стимулировалась не только тем,
что значительная доля военной добычи Попадала в их руки
но и целой системой пожалований и поощрений со стороны ко-
роля. Значительная часть громадных сумм, прошедших через
английское казначейство за годы войны, была потрачена на содер-
жание магнатских отрядов-свит, на гарантированные им королем
компенсации за потерянных на войне коней, на пожалования и
выплаты за ту или иную услугу, оказанную королю в ходе войны
(охрана крепостей и стратегических пунктов, успешный набор
войск и т. д.). Выплата денег на содержание их отрядов, кото-
рая, согласно условиям большинства контрактов, должна была со-
вершаться в трехмесячный срок, постоянно задерживалась из-за
нехватки средств в казначействе, и король находился в постоян-
ном долгу у своих «капитанов» зв. Уже в период войны в Шот-
ландии Эдуард III разрешил отсрочку выплаты недоимок по раз-
личным налоговым сборам феодалам, находившимся в его войске,
в том числе графу Корнуэллу и баронам Бэдлисмиру, Моубрею,
Грею из Коднора и другим 40. Подобная практика получила свое
продолжение с началом военных действий на континенте, когда
такие отсрочки были предоставлены, среди других, находившим-
зв Foedera..., t. 2, pars III, p. 51—52.
37	Gesta Edwardi de Carnarvan, auctore canonico Bridlingtoniensi cum conti-
nuatione ad A. D. 1377.— In: Chronicles of the Reigns of Edward I and
Edward II / Ed. by W. Stubbs. London, 1883, vol. 2, p. 104—105.
38	Как предводители отдельных отрядов в составе королевского войска,
магнаты, помимо пленников и другой добычи, захваченной ими или их
ближайшими свитскими, забирали себе от одной трети до половины воен-
ной добычи своих подчиненных. См.: Hay D. The Division of the Spoils of
War in Fourteenth-Century England.— TRHS, 5th ser., 1954, vol. 4, p. 94—103.
39	Postan M. The Costs of the Hundred Years’ War.— Past and Present, 1964,
N 27, p. 43.
« CCR, 1333—1337, p. 96, 111, 127, 350, 612.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
87
ся с королем «за морем» графам Глостеру и Ричмонду4|. В 1360 г.
такую отсрочку получил служивший «за морем» барон Бартоло-
мью Бургхерш42. В том же году король направил юстициарию
Ирландии письмо с приказом отменить обложение движимости
барона Уильяма Феррерса в соответствии с королевским распо-
ряжением не облагать налогом магнатов, рыцарей и сквайров,
воюющих на континенте 43.
Магнаты в числе первых получали право беспошлинного вы-
воза шерсти для продажи на континенте в период эмбарго, на-
ложенного Эдуардом III на английскую шерсть в 1337 г. Вслед
за королевой Филиппой и архиепископом Кентерберийским, ра-
нее всех получившими такое пожалование, шерсть на континент
к большой выгоде для себя вывозят графы Нортгемптон и Гло-
стер, бароны Мэнни, Феррере, де Молен 4‘.
Невзирая на протесты общин в парламенте, король широко
практиковал пожалования «за службу» целых административных
единиц — сотен и вапентейков или фирм с них. Джон Невилл,
активный участник Бреста Мортимера в 1330 г., получил «за
свою хорошую службу» сотню Брейдфорд в Шропшире со всеми
доходами от нее в наследственное держание, и Эдуард III, не-
смотря на свои обещания на парламенте 1333 г. изъять у част-
ных лиц дарованные им сотни и вапентейки и вернуть их в со-
став графств45, подтвердил это пожалование в 1333 и 1334 гг.4в
В 1337 г. граф Солсбери получил в наследственное держание
сотню Крайстчерч в Гэмпшире47. В 1338 г. шерифу Шропшира
в его отчете о сборе фирмы с графства было позволено сделать
скидку в размере доходов от двух сотен графства, переданных
королем Генри Феррерсу и Уильяму Фиц-Уорену в держания
«за хорошую службу», с характерной оговоркой: «не отдавая ни-
чего королю» 48.
Положение дел в области государственного управления на
протяжении всего царствования Эдуарда III вполне соответство-
вало содержанию королевской декларации 1330 г. Представители
общин, которым в 1327 г. была отведена важная роль в низло-
жении Эдуарда II, не были допущены к участию в политическом
процессе над Мортимером — его судили пэры4*. Хотя в 1339 г.
CCR, 1337—1339, р. 118, 122—123.
42	CCR, 1360—1364, р. 125.
43	Ibid., р. 50.
44	CCR, 1337—1339, р. 417, 435, 437, 439, 454, 444, 570, 590.
45	Rotuli parliamentorum Anglie hactenus inediti, 1279—1373 / Ed. by H. G.
Richardson and G. O. Sayles (далее — RPA). London, 1935, p. 225, 228.
48	CCR, 1333—1337, p. 174, 207.
47	CCR, 1337—1339, p. 53.
48	Ibid., p. 249, 352.
49	RP, vol. 2, p. 52-54.
88
Ю. И. Писарев
в связи с ростом шотландской угрозы положение на границе было
обрисовано в «полном» парламенте (т. е. с участием общин)
и обеспокоенные представители графств и городов приняли уча-
стие в обсуждении военной обстановки в октябре 1339 г. и январе
1340 г.50, общины на деле были отстранены от решения вопро-
сов внешней политики на протяжении всего царствования Эдуар-
да III. Несмотря на полную вероятность того, что вопрос о на-
чале войны с Францией в 1337 г. служил предметом обсуждения
в «полном» парламенте (парламентские свитки за 1335—1338 гг.
не сохранились, однако в 1343 г. барон Бартоломью Бургхерш,
излагавший от имени короля в парламенте вопрос о перемирии с
Францией, упомянул, что война была начата «с общего согласия
прелатов, магнатов и общин»51 52), Эдуард III явно предпочитал
обсуждать военные вопросы в этот период на великих советах с
участием магнатов и прелатов5Z. В 1348 и 1354 гг. «рыцари
графств» в парламенте заявили, что для них «будет приемлемым
все, что определят король и магнаты в отношении мира и вой-
ны» 53. Подобные заявления отнюдь не означали принципиаль-
ного нежелания общин вмешиваться в политику — война и свя-
занные с ней траты были слишком важным делом, проблемой,
так или иначе интересовавшей любого рыцаря, сквайра, Франкли-
на и горожанина,— однако эти заявления полностью отражали
общее состояние дел в сфере государственного управления. Маг-
наты определенно добились в этот период исключительного по-
ложения в решении вопросов внутренней и внешней политики.
Как показали события 1301 и 1311 гг., наиболее острым во-
просом во взаимоотношениях между королем и магнатами была
проблема полномочий и назначения ближайших к королю чинов-
ников, входивших в состав узкого королевского совета. Этот во-
прос вновь всплыл на поверхность в момент единственного по
существу конфликта короля с его магнатским окружением в
1341 г.
Нехватка средств для ведения войны побудила Эдуарда III
выразить гневное неудовольствие недостаточной, по его мнению,
поддержкой его политики со стороны управлявших в его отсут-
ствие Англией высших чиновников. В конце 1340 г., неожидан-
но вернувшись из Фландрии в Лондон, он сместил канцлера
(епископа Чичестерского) и посадил в тюрьму четырех судей
высших королевских судов и многих других чиновников, назна-
чив на их места светских феодалов подчас невысокого ранга.
50 Ibid., р. 101, 108—109.
51 Ibid., р. 136,
52 Fryde Е. В. Parliament and the French War, 1336—1340.— In: Essays in
Medieval History Presented to Bertie Wilkinson. Toronto, 1969, p. 251—254.
53 BP, vol. 2, p. 165, 262.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
89
Король сместил также всех шерифов и прочих чиновников нэ
местах и направил в графства специальные комиссии для рас-
следования деятельности сборщиков налогов и пошлин54.
Однако поставленные во главе таких комиссий «графы и важ-
ные бароны», которые поначалу «судили столь строго и рьяно,
что никто не избежал наказания, хорошо ли или плохо он испол-
нял дело короля»55, внезапно поменяли фронт и Эдуарду III
на весеннем парламенте 1341 г. пришлось столкнуться с неожи-
данной оппозицией его друзей и советников. Формальным пово-
дом для их выступления было нежелание Эдуарда III передать
решение дела архиепископа Кентерберийского, главного, по его
мнению, виновника военных неудач, суду пэров; вырванное у ко-
роля подтверждение незыблемости права пэров судить и быть су-
димыми равными себе было немаловажной частью изданного впо-
следствии статута5б. Таким образом, главным мотивом действий
магнатов в 1341 г., вне всякого сомнения, был вновь возникший
вопрос о праве контроля крупнейших феодалов над государст-
венным аппаратом.
Главный оппонент короля, архиепдскоп Кентерберийский в
своих посланиях напоминал Эдуарду III о судьбе его отца, дей-
ствовавшего без поддержки со стороны баронов, утверждая, что
только им одним обязан король своими нынешними успехами,
и призывал его вновь позвать к себе «мудрых магнатов своего
совета»57. Выражая точку зрения виднейших магнатов, граф
Суррей заявил, что «только пэры королевства могут помочь и
поддержать» короля, и потребовал удаления с совета магнатов,
на котором он и произнес свою речь, недостаточно родовитых
советников короля 58 *. С удалением этих людей, активно поддер-
живавших короля в его стремлении самостоятельно решить дело
архиепископа, определенно согласились даже ближайшие друзья
Эдуарда III — графы Солсбери и Нортгемптон 5в.
В результате нажима магнатов на короля в новый статут,
изданный в 1341 г., было включено положение о том, что канц-
лер, казначей и бароны казначейства, судьи центральных коро-
левских судов и судьи на местах, сенешал двора и личный каз-
начей короля, а также ряд менее значительных чиновников цент-
ральной власти будут назначаться королем «по доброму совету и
с согласия магнатов» и что они будут приносить клятву пэрам
54 Muri mu th A. Op. cit., р. 116—118.
55 Ibid., р. 118.
56 Stat., vol. 1, р. 295.
57 Wilkinson В. The Constitutional History..., vol. 2, p. 191—193.
58 Wilkinson B. The Protest of the Earls of Arundel and Surrey in the Crisis
of 1341.— EHR, 1931, vol. 46, N 182, p. 179, 186.
» Ibid., p. 180.
90
Ю. И. Писарев
в парламенте, а в случае проступка наказание им будет опреде-
лено «согласно решению пэров» 60 * * * * * *.
Таким образом, в отличие от 1311 г., в 1341 г. не было и
речи об абсолютном и полном контроле магнатов над королем и
его .чиновниками. Статут 1341 г. был достаточно умеренным. Но,
если верить документу, содержащемуся в картуляции Вестмин-
стерского аббатства в1, Эдуарду III в ходе кризиса 1341 г. были
Предъявлены более жесткие требования. От короля потребова'ли,
чтобы на данном парламенте были назначены некие «пэры ко-
ролевства», в функции которых входило бы распоряжение всеми
видами государственных доходов. Все королевские чиновники
должны были приносить им присягу, отчитываться перед ними и
наказываться Теми в случае проступка. Эти пэры должны были
«надзирать над делами короля и государства» от4 парламента до
парламента, «советовать королю и управлять его королевством» ez.
Однако то обстоятельство, что эта версия не вошла ни в офи-
циальный отчет о весеннем парламенте 1341 г.вз, ни в статут,
дает веские основания считать, что в тот период магнаты были
весьма далеки от крайних взглядов, преобладавших среди баронов
в 1311 г. Показательно, что сравнительно быстрая отмена ста-
тута 1341 г. (король отменил его уже в конце 1341 г., «как про-
тиворечащий обычаям страны... и старым статутам», а в 1343 г.
вновь подтвердил его отмену) 84 не встретила оппозиции со сто-
роны магнатов, и аннулирование статута было сделано на совете
короля «с графами, баронами и другими опытными людьми ко-
ролевства» 85. Отменено же было, по-видимому, лишь положение
о назначении и отчетности перед пэрами королевских чиновни-
ков, во всяком случае именно об этом и шла речь на парламен-
те 1343 г.6в Вопрос же о привилегиях пэров даже не был под-
нят на этом собрании, что дает основание предполагать, что они
не были отменены67 68. Во всяком случае, данное годом позже
магнатами торжественное обещание воевать вместе с Эдуар-
дом III за границей, «пока он не увидит успех своего дела» вв,
говорит о полном примирении их с королем.
60 Stat., vol. 1, р. 296.
81 Опубликовано: Chartulary of Winchester Cathedral / Ed. by A. W. Good-
men. Winchester, 1927; Wilkinson B. The Constitutional History..., vol. 2,
p. 194—197.
82 Wilkinson B. The Constitutional History..., vol. 2, p. 195—197.
83 RP, vol. 2, p. 126—131.
84 Stat., vol. 1, p. 297; RP, vol. 2, p. 140.
85 Stat., vol. 1, p. 297.
68 RP, vol. 2, p. 140.
87 С архиепископом Кентерберийским король помирился еще в конце
1341 г., официально обвинения против него были сняты в 1345 г.
88 Stat., vol. 1, р. 300.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
91
v Относительная неудача, постигшая магнатов в их новой по-
пытке поставить под свой контроль высших чиновников короны,
отнюдь не повлияла на их общее положение в системе государ-
ственного управления. Особенно усиливаются их позиции в коро-
левском совете. Исследователи политической и административной
истории Англии XIV в. согласны в том, что магнатский нажим
на короля в 1341 г. положил начало процессу удаления из ко-
ролевского совета преобладавшего там до этого времени чинов-
ничьего элемента. Этот процесс интенсивно идет на протяжении
всего царствования Эдуарда III и имеет своим следствием гос-
подство магнатов в этом органе власти начиная по крайней мере
с 60—70-х годов XIV в.69 И после 1341 г. в королевском сове-
те присутствуют не только магнаты, но и чиновники, однако «ве-
ликие лорды» доминировали не только в совете престарелого
Эдуарда III ив постоянном регентском совете при малолетнем
Ричарде II (когда магнаты вновь на время получили право при-
нимать присягу королевских чиновников) 70, но и на протяже-
нии всего царствования Ричарда II; со вступлением же на пре-
стол Ланкастеров требования «люрдов совета» и стремление ари-
стократии к власти не только не уменьшились, но, напротив,
увеличились 7l.
Во второй половине XIV в. «Conseil» (королевский совет) в
парламентских документах становится, по существу, синонимом
понятия «Grand conseil» 72, с давних пор обозначавшего общий
совет магнатов, а в данный период чаще употреблявшегося как
определение для того государственного органа, который позже
будет назван палатой лордов72. Действительно, трудно отделить
от вершившего все дела государства королевского совета тех
«Grantz du Conseil» 74, «Seigneurs du Conseil» 75, на необходимость
совета и согласия которых ссылается король в своих ответах на
петиции. Если в начале века парламентские петиции адресуются
«королю и совету», то к концу царствования Эдуарда III они
обращены к «королю и лордам в парламенте» 7в. В период несо-
•• Baldwin J. Т. The King’s Council in England during the Middle Ages. Ox-
ford, 1913, p. 93, 98—99; Wilkinson B. The Chancery under Edward III.
Manchester, 1929, p. 112—113, 186—187; Idem. The Protest of the Earls...,
p. 187.
70	RP. London, 1769, vol. 3, p. 115.
71	Wilkinson B. Fact and Fancy in Fifteenth-Century English History.— Spe-
culum, 1967, vol. 42, N 4, p. 678—681.
72	Rayner D. The Forms and Machinery of the «Commune Petition» in the
Fourteenth Century.— EHR, 1941, vol. 56, N 222, p. 218.
73	Richardson H. G., Sayles G. The King’s Ministers in Parliament 1272—
1377.— EHR, 1932, vol. 47, N 186, p. 201.
74	RP, vol. 2, p. 140, 142, 160.
75	Ibid., p. 41, 115.
76	Myers A. R. Parliamentary Petitions in Fifteenth Century.— EHR, 1937,
vol. 52, N 207, p. 398.
92
Ю. И. Писарев
вершеннолетия Ричарда II они направляются не только «королю
и пэрам парламента» 77, но и просто «лордам парламента» 78. Но
еще в 1344 г. на петицию общин ответ был дан «par nostre
Seigner le Roi et par les Grantz en dit Parlement» 79; в 1348 г.
на протест общин против новой пошлины был дан ответ: «Угодно
нашему господину королю; прелатам, графам и другим магнатам,
чтобы эта пошлина оставалась в силе» 80 81, а в 1354 г. другая
петиция показалась приемлемой «as Seigneurs et a les Grantz» 8|.
Ведущее положение занимали магнаты в XIV в. и на иных
великих советах — на особых собраниях, широко распространив-
шихся в период царствования Эдуарда III. Эти великие советы,
рассматривая по существу тот же круг вопросов, что и парла-
мент, в частности вопросы, связанные с налоговым обложением,
и правовые вопросы, не предусматривали в отличие от парламен-
та подачи каких-либо петиций и ответа на них со стороны ко-
роны 82, оставляя, таким образом, в руках последней всю полно-
ту законодательной инициативы. В зависимости от характера
проблем, поднятых на совете, состав вызванных на него лиц
сильно варьировал: представители населения отдельного региона
(например, юга страны — 1342 г.), представители избранных го-
родов или только богатые купцы, ограниченное число «рыцарей
графств» (по одному вместо двух от графства в 1352 г.). Иногда
представители общин вовсе не вызывались83. Но магнаты явля-
лись непременной и главной составной частью всех великих со-
ветов Эдуарда III, и все законодательные акты, явившиеся ито-
гом таких собраний, должны были получить их одобрение. Между
тем среди этих законодательных актов (в отличие от парламен-
тов великие советы издавали ордонансы, а не статуты) были столь
важные, как Ноттингемский ордонанс 1336 г., законодательно
подтвердивший систему королевских протекций в суде, и ордо-
нанс о стапле 1352 г., определивший порядок торговли англий-
ской шерстью.
Характерная черта эволюции сословия магнатов в этот пе-
риод — выделение высшей титулованной знати в особую группу
по отношению к остальной части английской земельной аристо-
кратии. В последние годы правления Эдуарда I, когда состав пар-
ламента достаточно стабилизировался, среднее число баронов,
77 RP, vol. 3, р. 53.
78 Ibid., р. 89, 122.
79 RP, vol. 2, р. 149.
80 Ibid., р. 168.
81 Ibid, р. 262.
82 Richardson Н. G. The Parliaments of Edward III.— BIHR, 1930, vol. 8, N 23,
p. 65, 76.
83 Wilkinson B. The Constitutional History.., vol. 2, p. 44; Fryde E. B. Op. cit,
p. 252—254.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
93
получавших личные вызовы на парламент, колебалось от 80 до
1008<. Но уже в правление Эдуарда II среднее число вызываемых
сократилось до 74, а в эпоху Эдуарда III составляло 43 челове-
ка 84 85 86 — и это в тот период, когда общее число титулованных фео-
далов определенно увеличивалось. Уже в 1341 г. граф Суррей
требует удалить с собрания магнатов барона Стаффорда, как не-
достаточно знатного, чтобы заседать вместе с пэрами88. К 1377 г.
окончательно складывается иерархия внутри прослойки крупных
феодалов — петиция того времени указывает, что в парламенте
заседают «прелаты, герцоги, графы, бароны, те, кто держит по
праву баронии, и те, кто вызывается на парламент [специальны-
ми] приказами» 87. Раздача титулов новым графам в 1337 и по-
следующих годах, появление герцогов (в том же 1337 г. принц
Эдуард, первенец Эдуарда III, стал герцогом Корнуэлл), разви-
тие института пэрства и создание палатинатов были ступенями к
выделению в особую группу крупнейших магнатов, претендовав-
ших на наибольшую близость к королю и на наибольшую долю
его пожалований. Король не только не препятствовал, но и созна-
тельно* способствовал этому, превращая или надеясь превратить
подобным образом потенциальных врагов в друзей. Хитроумная
матримониальная политика Эдуарда III (браки сыновей короля
с наследницами самых знатных и богатых магнатских фамилий)
также была направлена на укрепление связей магнатов с королем.
Принятый в 1352 г. статут, точно определивший понятие «го-
сударственная измена», оговаривал возвращение конфискованных
в пользу короля земель участников феодальных междоусобиц и
стычек (ранее участие в усобице рассматривалось как государст-
венная измена) в руки «главных лордов феода» 88. Таким обра-
зом, магнаты получили возможность вернуть значительную часть
земель своих держателей, перешедшую некогда в руки короны.
Еще одним шагом короля навстречу желаниям его магнатского
окружения явилось аннулирование результатов политических
процессов 30-х годов против фаворитов Эдуарда II Деспенсе-
ров, сторонника этого короля графа Арупдела и его противника
Роджера Мортимера и возвращение большей части конфискован-
ных у них земель их наследникам 8®.
Король жалует лордам новые привилегии и подтверждает ста-
рые. Только магнатам было разрешено в 1343 г. вывозить за ру-
беж изделия из серебра90. Эдуард III подтвердил право членов
84 Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента..., с. 349.
85 Stubbs W. Op. cit., «vol. 2, p. 423.
86 Wilkinson B. The Protest of the Earls..., p. 179.
87 RP, vol. 2, p. 368.
88 Stat., vol. 1, p. 320.
89 RP, vol. 2, p. 254—262.
90 Stat., vol. 1, p. 299.
$4
Ю. И. Писарев
магнатских фамилий на выгодные наследственные должности.
В 1330 г. король подтвердил право графа Уорика на наследствен-
ную должность шерифа Уорикшира, а в 1334—1335 гг. — право
графов Девон на третье пенни из фирмы Девоншира 91. В 1346 г.
юн подтвердил права семьи Клиффордов на наследственное ше-
рифство Уэстморленда, а в 1360 г,— права графов Оксфорд на
наследственную должность главного лесничего в Эссексе 9Z.
В 1335 г. в ответ на жалобы графов Норфолка, Ланкастера и
Херефорда, будущего графа Глостера Хью Одли, барона Моубрея
и других лордов Уэльской марки на нарушение их права не при-
нимать королевский приказ в пределах их владений (право
retumum brevium) Эдуард III обещал «оказать справедливость»
тем лордам, «которые чувствуют себя обиженными» 93. Между тем
лорды Уэльской марки, рассматривавшие себя как собственников
земли по праву завоевания, еще во времена Эдуарда I пытались
сохранить в своих владениях особые «обычаи марки», несовмести-
мые с общим правом и прерогативами короля, а также имели
обыкновение решать свои споры в вооруженных междоусобицах,
что в свое время вызвало резкое противодействие со стороны
короны 94.
В 1347 г . Эдуард III подтвердил право returnum brevium,
которым располагали епископ Даремский и принц Уэльский в
палатинатах Дарем и Честер95. В 1339 г. под предлогом того,
что исполнение статута, разрешающего свободную торговлю анг-
лийских и иностранных купцов по всей стране, нанесет ущерб
иммунитетным правам принца в Честере, король приказал при-
остановить исполнение статута в пределах этого иммунитета9в,
а в 1347 г. на жалобу в парламенте, что чиновники принца в
графстве Корнуэлл препятствуют там торговле оловом, - заявил,
что «в полной воле принца разрешать продавать олово там, где
ему будет угодно», подтвердив это и на следующем парламенте97.
После 1344 г. особенно широкие масштабы получает практи-
ка отчуждения сотен и других частей графств и превращения их
в новые иммунитетные единицы, находящиеся в руках у магна-
тов м. Уже в 1347 г. парламентская петиция утверждает, что
»* CCR, 1330—1333, р. 110; CGR, 1333—1337, р. 341, 376, 399.
92	CCR, 1346—1349, р. 12; CCR, 1360—1364, р. 27.
93	RP, vol. 2, р. 91, 95.
94	Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента..., с. 274—275.
95 RP, vol. 2, р. 171.
99 CCR, 1337—1339, р. 141.
™ RP, vol. 2, р. 180, 203.
98 Обычно отчуждались сотни, вапентейки, рыночные местечки и другие
части графств, но иногда в рубрику иммунитетов попадало право на
различные доходы, должности (RP, vol. 3, р. 305). Жители Ноттингема
жаловались в 1344 г., что должность хранителя местной тюрьмы пожиз-
ненно отдана Джону де Брокас (RP, vol. 2, р. 155). В 1343 г. «рыцари
Магнаты и корона в Англии XIV в.
95
вследствие чрезмерно широких пожалований короля «почти вся
страна иммунизирована»,".
Поскольку поступления от иммунизированных земель изыма-
лись из фирмы графства и составляли доход лорда-иммуниста,
но общая сумма фирмы оставалась прежней и неэкзимированная
часть графства должна была выплачивать ее полностью, раздача
иммунитетов резко увеличивала бремя поборов, ложившихся не
только на зависимое крестьянство, но и на основную часть сво-
бодного населения. Отсюда — нарастающая к концу века лавина
петиций отдельных графств, настаивающих на возврате короне
отчужденных сотен и вапентейков либо на сокращении фирмы
графств в соответствии с ростом иммунитетов. Еще в 1334 г.
шериф Ноттингемшира и Дербишира Томас Лонгвиллерс обра-
тился к королю с просьбой сделать ему скидку с причитающейся
с него суммы фирмы Ноттингемшира, поскольку он не мог ниче-
го получить с жителей иммунитета Тикхэлл, охватывающего поч-
ти половину этого графства 10°. В упоминавшейся выше петиции
1347 г. общины просили короля прекратить дальнейшие пожало-
вания иммунитетов, которые ведут к-i«ущербу для общего права
и к большим тяготам для народа» 101. Другая петиция того же
года настаивала на том, чтобы королевские иммунитеты, корон-
ные земли и феоды не отдавались частным лицам и не отчуж-
дались от короны 102. В 1369 г. представители графств просили,
чтобы, имея в виду большую смертность в графствах и большое
число иммунитетов, пожалованных королем, шерифам было поз-
волено сдавать в казначейство не всю сумму фирмы, которой,
было обязано графство, а лишь то, что они смогут собрать|03.
В 1376 г. в парламенте раздавались жалобы на передачу сотен
в графствах Суррей и Суффолк графу Арунделу и просьбы о со-
кращении фирм графств Эссекс, Хартфордшир и Нортумбер-
ленд iOt. Подобные же просьбы и жалобы раздаются и на пар-
ламентах Ричарда II, о сокращении фирмы в связи с многочис-
ленными отчуждениями сотен просят графства Эссекс, Суссекс,
Хартфордшир, Девоншир, Норфолк, Суффолк, Дербишир и дру-
гие 105. Однако и Эдуард III, и его внук на все подобные прось-
графств» заявили, что бейлифы лордов-иммунистов, располагающих пра-
вом на движимость, конфискованную у преступников, и правом нала-
гать штрафы и проверять свободное поручительство, занимаются вымо-
гательством «риг pier a lour Seigneurs, et риг singuler profit de еих» (RP,,
vol. 2, p. 140).
99 RP, vol. 2, p. 166: ...qe toute ceste Terre est a poi enfraunchee.
io° Ibid., p. 179.
101 Ibid., p. 166.
Ibid., p. 169,
юз Ibid., p. 301.
io* Ibid., p. 348—349.
Ю5 RP, vol. 3, p. 45, 95, 141, 161, 210—212, 280, 290, 305, 321, 330.
96
Ю. И. Писарев
бы отвечали в лучшем случае обещанием «посоветоваться» со
своим советом и магнатами 10в.
На жителей неиммунизированной части графств ложилось
дополнительное бремя и по той причине, что обитатели иммуни-
тетов не вносили своей доли в собиравшиеся по графствам суммы
на содержание представителей графств в парламенте. Практика
сбора этих сумм в пределах иммунитетов, введенная, было,
Эдуардом I в 1305 г., была на деле ликвидирована и лишь фор-
мально, как показывают многочисленные жалобы «рыцарей
графств», восстановлена с 1354 г. В этом году общины в парла-
менте жаловались на то, что держатели сеньеров, которые дер-
жат землю на праве бароиии и получают вызовы в парламент,
отказываются платить на содержание представителей своих
графств в парламенте107. В 1364 г. «рыцари графств» просили,
чтобы средства на их содержание давали бы и жители иммуните-
тов в пределах каждого графства 108. Король на обе петиции от-
ветил, что все в подобных случаях должно делаться так, «как
было в обычае до сего времени», однако жалобы по этому пово-
ду раздаются и на парламентах 1376, 1377, 1379 и 1385 гг.109
Весьма показателен тот факт, что петиции общин второй по-
ловины века вовсе не настаивают на полном прекращении по-
жалований новых иммунитетов и ликвидации старых, ограничи-
ваясь лишь просьбами снять накопившиеся недоимки с шерифов
и сократить сумму фирмы. «Рыцарям графств» в парламенте
явно противостоял казавшийся им непреодолимым альянс маг-
натов, рьяно отстаивавших свои привилегии, с королем, стерео-
типно отвечавшим на петиции ссылкой на необходимость совета
с теми же магнатами. Нельзя не прийти к выводу, что расшире-
ние и сохранение старых (Уэльская марка, Дарем и другие цер-
ковные иммунитеты) и создание новых иммунитетов, в особенно-
сти палатинатов (палатинаты Честер — 1337 г., Пембрук — 1339 г.,
Ланкастер —1351 и 1371 гг.), обладавших всей полнотой имму-
нитетных прав, в частности собственными канцеляриями и пра-
вом returnum brevium, является одним из кардинальных на-
правлений политики английской короны по отношению к крупным
феодалам после 1330 г., резко контрастирующей с действия-
ми королевской власти в соответствующей области в конце XIII—
начале XIV в. После бурных столкновений первой трети века
корона и магнаты явно приходят к соглашению — ив немалой
степени за счет мелких феодалов, «людей из графств».
юв RP, vol. 2, р. 166, 169; RP, vol. 3, р. 45, 210—212, 280.
ют Rp, vol. 2, р. 258.
toe Ibid., р. 287.
toe Ibid., р. 368; RP, vol. 3, р. 64, 212, 293. .
Магнаты и корона в Англии XIV в.
97
Преобладание магнатов в центральных органах государствен-
ной власти подчеркивается фактами магнатского «пэкинга»
(packing — заполнение своими сторонниками) в парламентах
XIV в. После низвержения Мортимера в 1330 г. Эдуард III объ-
явил, что в предшествовавший период, когда «некие магнаты»
чинили притеснения народу, «рыцари, приходившие на парла-
менты от общин графств», направлялись туда «по сговору» но.
По утверждению современника-хрониста, герцог Ланкастерский
Джон Гонт постарался ввести своих сторонников в состав пред-
ставителей графств на последнем парламенте Эдуарда III (пар-
ламент декабря 1376 — января 1377 г.) с тем, чтобы отменить
неугодные ему решения предшествовавшего апрельского парла-
мента 1376 г.111 В той или иной степени с этим согласны мно-
гие современные исследователи. Так, Н. Б. Льюис, считая, что
число свитских Джона Гонта, присутствовавших на парламенте
1376—1377 гг., несколько завышено хронистом и составляло 6,
а* не 12 человек, полагает тем не менее, что к ним следует при-
бавить также не входивших формально в свиту герцога четырех'
представителей от Ланкашира и Лестершира — графств, где Джоп
Гонт располагал почти абсолютным влиянием и властью112. Со
своей стороны Дж. Уэджвуд (на чьих данных о числе свитских
герцога в парламенте 1376—1377 гг. основывал свои соображе-
ния Н. Б. Льюис) указывает на тенденцию к росту числа свит-
ских герцога среди парламентских «рыцарей» на протяжении
1372—1382 гг. (от пяти человек в 1372 г. до десяти в 1382 г.) 113.
Между тем парламентская процедура в XIV в. была весьма дале-
ка по своему характеру даже от парламентской процедуры XVII в.,
не говоря уже о парламентских обычаях более поздних времен,
где решающее значение имеет арифметическое большинство сре-
ди членов палаты общин. В условиях XIV в. десяток или дюжи-
на решительных и активно поддерживаемых своим лордом «ры-
царей графств» могли оказать самое действенное влияние на
решения, выносимые общинами на их совещаниях.
Разумеется, выгоду заполнения парламента своими ставлен-
никами учитывал не только герцог Ланкастерский, но и другие
магнаты, прежде всего из числа его политических противников.
В этом смысле определенный интерес представляет замечание
И. Денхолм-Янга, что так называемый Добрый парламент (an-
no CCR, 1330—1333, р. 16.
Chronicon Angliae ab Anno Domini 1328 usque ad Annum 1388, auclore
monacho quodam Sancti Albani/Ed. by E. M. Thompson. London, 1874.
p. 112.
ns Lewis N. B. Re-election to Parliament in the Reign of Richard IL— EHR,
1933, vol. 48, N 191, p. 381.
из Wedgwood J. C. John of Gaunt and the Packing of Parliament.—EHR,
1930, vol. 45, N 180, p. 625.
4 Средние века, в 43
98
Ю. И. Писарев
рель 1376 г.), традиционно считающийся в буржуазной историо-
графии парламентом, где «конституционная оппозиция», пред-
ставленная в первую очередь общинами и их первым спикером
Питером де ла Маром, одержала значительную победу в борьбе
с «коррумпированной дворцовой партией» 114, был в той же сте-
пени намеренно заполнен сторонниками старшего сына Эдуар-
да III, Черного принца, в какой ставленники его брата, Джо-
на Гонта, заполонили парламент 1376—1377 гг.115 Несомненно,
борьба Черного принца, поддерживаемого графом Марчем, против
герцога Ланкастерского за влияние на престарелого Эдуарда III,
а затем борьба вдовы принца и графа Марча с герцогом за регент-
скую власть при малолетнем Ричарде II, ясно отразившаяся на
составе регентского совета при короле в 1377—1380 гг.iie,
должна была отразиться на составе и общей политической на-
правленности парламентов тех времен. Неожиданный поворот в
делах, когда менее чем через год после принятия весьма выгод-
ных для графств и городов решений на Добром парламенте пред-
ставители тех же общин деятельно способствуют отмене этих ре-
шений на следующем парламенте 1376—1377 гг., несомненно до-
казывает известную обусловленность успеха общин в апреле
1376 г. победой одной из двух боровшихся в то время между со-
бой магнатских группировок.
Первый спикер общин на Добром парламенте 1376 г., Питер
де ла Мар, апологию которого можно найти практически в любой
работе по «конституционной» истории Англии XIV в., был сене-
шалом графа Марча, личного врага Джона Гонта, в то время как
спикером парламента 1376—1377 гг., предоставившего полную
власть герцогу Ланкастерскому и отменившего решения Доброго
парламента, был сенешал этого герцога Томас Хангерфорд117.
Несомненны связи с магнатами и прочих спикеров конца XIV в.
Джеймс Пикеринг, спикер парламентов 1378 и 1383 гг., был тес-
но связан с семьей лордов Клиффордов; спикер парламента 1380 г.
Джон Гилдсбург воевал в Шотландии под началом у Джона Гон-
та в составе свиты другого сына Эдуарда III — Томаса Вудсто-
ка; Джон Баси, спикер парламентов 1394, 1397—1398 гг., состоял
в свите герцога Ланкастерского с 1382 г., а в 1394 г. являлся
главным сенешалом его владений на севере 118.
и* Stubbs W. Op. cit., vol. 2, p. 428; Trevelyan G. M. England in the Age of
Wycliffe. London, 1900, p. 10, 17—23; Tout T. F. Op. cit, vol. 3, p. 297.
ns Denholm-Young N. The Country Gentry in the Fourteenth Century. Oxford,
1969, p. 71.
ив Lewis N. B. The «Continual Council» in the Early Years of Richard II,
1377—1380.— EHR, 1926, vol. 41, N 162, p. 246—251.
in Trevelyan G. M. Op. cit., p. 23; Roskell J. S. The Commons and their Spea-
kers in English Parliaments 1376—1532. Manchester, 1965, p. 119, 156.
ив Roskell J. S. Op. cit., p. 350, 355, 361.
Магнаты и корона в Англии XI V в.
99
В тексте стихотворного памфлета, относящегося к концу
XIV в., в числе сатирически описанных представителей
графств в парламенте фигурируют «нанятые», которые «боятся
шаг ступить без приказа своих хозяев», и те, кто боится магна-
тов, и просто подкупленные, «отказавшиеся от справедливости,
так что графствам не было никакой выгоды от их присутствия»
в парламенте 11в.
Все это относится главным образом к последней трети века,
однако Мортимер, как мы видели, заполнял своими сторонниками
парламенты и в первой трети столетия. Н. Денхолм-Янг, по-ви-
димому, близок к истине, полагая, что «пэкинг» был обычным
методом заполнения мест в парламенте в течение всего века,
причем своего рода «пэкинг» практиковал и король, обеспечивая
на местах избрание либо назначение нужного кандидата через
посредство рыцарей своего хаусхолда119 120, обитавших во всех
графствах страны 121. Нельзя не вспомнить в связи с этим точ-
ку зрения К. Вуд-Лег, считавшей, что в течение всего своего цар-
ствования Эдуард III сознательно предпочитал вызывать в каче-
стве представителей графств на парламенты, где речь шла о
военных вопросах, только полноправных, «опоясанных» рыцарей,
как членов военного сословия, которые из всех подданных короля
с наибольшим энтузиазмом поддерживали его военную политику122.
Само существование подобного королевского «пэкинга», доми-
нирующего в стране и подавляющего частный «пэкинг» магна-
тов, вполне вероятно, в то время как отсутствие прямых жалоб
и нападок на эту систему вполне естественно в тот период, когда
альянс короны и магнатов был крепок и устойчив, т. е. на протя-
жении большей части 50-летнего правления Эдуарда III. В пос-
ледней трети века, в период дряхлости Эдуарда III и малолетства
Ричарда II, в период некоторого ослабления авторитета королев-
ской власти, преобладать начинает магнатский «пэкинг» — при-
сутствие среди представителей графств ставленников и зависимых
лиц того или иного магната становится явной и немаловажной
чертой политической жизни тех времен.
Явным следствием подобного положения была тенденция
представителей графств передать решение важнейших государст-
венных дел в руки магнатов и фактическое установление конт-
роля лордов над палатой общин. Подтверждением этого является
119 Political Poems and Songs relating to English History from the Accession
of Edward III to that of Richard III/Ed. by Th. Wright. London, 1859,
vol. 1, p. 414—417.
120 Household (Hosteil du Roi) — в широком смысле слова — королевский
двор и королевские земли под его управлением.
121 Denholm-Young N. Op. cit., р. 71.
122 Wood-Legh К. L. Sheriffs, Lawvers and Belted Knights in the Parliaments
of Edward III.— EHR, 1931, vol. 46, N 183, p. 382—387.
100
Ю. И. Писарев
укоренившаяся в 1373—1407 гг. практика предварительного об-
суждения дел, подлежащих рассмотрению представителями
графств и городов, при участии специального комитета из нес-
кольких лордов, о назначении которого общины «просят» магна-
тов 12S.
В непосредственную связь с этим обстоятельством надо поста-
вить определившийся к концу века отказ общин от требований о
тотальной ликвидации иммунитетов. Более того, в своих петици-
ях на парламенте 1376—1377 гг. общины просили, в частности,
чтобы «никакого лорда или другого человека, владеющего имму-
нитетом, не принуждали отвечать относительно его иммунитет-
ных прав», а также требовали, чтобы мировым судьям было за-
прещено вмешиваться в дела частных судов иммунистов, владе-
ющих правом проверки круговой поруки 12\ Это последнее тре-
бование находится в явном противоречии с просьбой парламента
о расширении юрисдикции мировых судей на иммунитеты, вы-
сказанной в 1351 г.125
Между тем за истекшее время магнаты не только отстояли и
укрепили свое исключительное положение как сословия, практи-
чески неподсудного суду общего права, но и определенно преус-
пели в сохранении и распространении своего влияния на королев-
ский суд в целом. Королевский судья, состоящий на службе у
крупного феодала,— вполне обычное явление в XIV в. В ходе
конфликта, возникшего в 1351 г. между аббатом Уитби (Йорк-
шир) и его держателями в бурге Уитби, выяснилось, что из шести
королевских судей, назначенных для разбирательства этого дела,
трое «долго были в свите и совете аббата» 126 . В ордонансе о
судьях 1346 г., пространно повествующем о распространенной
в тот период практике «альянсов», т. е. сговора и давления на
судей в ходе имущественных и прочих тяжб127, отмечается,
*	23 RP, vol. 2, р. 316, 322, 363; vol. 3, р. 5, 36, 100, 145, 167, 486, 610.
«24 RP, vol. 2, р. 366.
*	25 Ibid., р. 238. См. также: Ковалевский №. №. История полицейской адми-
нистрации и полицейского суда в английских графствах с древнейших
времен до смерти Эдуарда III. Прага, 1877, с. 204—205.
*	2« CCR, 1349—1354, р. 377—378.
*	27 Подобные «альянсы», жалобы на которые поступают в парламент уже
в начале века (RP., vo], 1, р. 288, 299 — петиции 1314—1315 гг.; о социаль-
ной направленности этих петиций см.: Гутнова Е. В. Возникновение анг-
лийского парламента..., с. 544—547), несмотря на торжественные коро-
левские обещания и парламентские запрещения (Stat., vol. 1, р. 256, 264;
CCR, 1330—1333, р. 422; RP, vol. 2. р. 62; RPA, р. 234), являлись у магна-
тов излюбленным методом расширения владений. В петиции, поданной
на одном из парламентов Эдуарда III, некий Уолтер Станвей из Вустер-
шира жаловался на Джона Батлера, сенешала лорда Деспенсера, и его
подручного Джона Голафра, которые «с одобрения и пользуясь могуще-
ством упомянутого лорда... побудили некоего чужака начать тяжбу про-
Магнаты и корона в Англии XIV в.
101
что многие из тех, кто затевает тяжбы и оказывает протекцию
тяжущимся сторонам в графствах, «поддерживаются и покрыва-
ются лордами», что судьи получают содержание («фьефы») не
от короля128. В 1376 г. представители графств в парламенте
просят не назначать ассизных судей разбирать дела в их родных
графствах, так как каждый из них имеет там своих «лордов, гос-
под, родственников и друзей», а петиция 1386 г. вновь, несмотря
на ордонанс 1346 г., настаивает на том, чтобы судьи королевских
судов не получали содержания ни от кого, кроме самого коро-
ля 12Я. Магнаты-иммунисгы могли влиять на судопроизводство,
вводя своих чиновников — свитских — в состав королевских судеб-
ных комиссий. В 1343 г. общины просили, чтобы «сенешалы маг-
натов, имеющих иммунитеты, не присоединялись бы к судьям,
получившим полномочия судить уголовные преступления» 13°.
В течение всего XIV в. немалые усилия предпринимаются маг-
натами и для того, чтобы заставить служить себе новый и пер-
спективный орган местного управления — мировых судей.
Институт мировых судей почти сразу же после своего возник-
новения стал объектом пристального» внимания магнатов. Однако
попытки, предпринятые феодальными владетелями в первой чет-
верти XIV в., присвоить себе право наследственного отправления
должности «хранителя мира» не удались|31. В течение всего
царствования Эдуарда II «хранители мира» назначались королем
иногда из числа магнатов, иногда из числа менее крупных фео-
далов. Но после 1327 г., когда «община королевства» просила в
своей петиции о назначении «bones gentz et leaux ... a la gard de
la pees» в графствах и это было разрешено статутом132, ста-
новится очевидным нежелание магнатов отдавать юрисдикцию
z на местах в руки «хранителей мира», значительную часть кото-
рых должны были составлять представители «рыцарства». Эта
оппозиция крупных феодалов выразилась, в частности, в стремле-
нии магнатов, окружавших молодого Эдуарда III после его при-
хода к власти, сохранить полномочия традиционных судов и су-
дей (судей по уголовным делам, судей по освобождению тюрем, ас-
сизных судей, посылавшихся в графства,— такие судьи назнача-
лись только из юристов и магнатов) в ущерб полномочиям «храни-
телей мира», которые могли лишь представлять свои обвинения за-
держанным ими преступникам на рассмотрение традиционных
тив упомянутого Уолтера» и полностью разорили его, отняв его земли
в результате подстроенного судебного процесса (RP, vol. 2, р. 385).
128 Stat., vol. 1, р. 303—305.
129 RP, vol. 2, р. 334; vol. 3, р. 222.
i3° RP, vol. 2, p. 141.
131 Ковалевский M. M. История полицейской администрации..., с. 194.
132 RP, vol. 2, p. 11; Stat., vol. 1, p. 257.
102
Ю. И. Писарев
судов133. А в 1332 г., отвечая на вопрос короля, как лучше
сохранить мир в стране, магнаты прямо потребовали, чтобы в
каждом графстве «наикрупнейшие магнаты» были назначены
«хранителями мира» и чтобы все ранее назначенные «хранители
мира» (т. е. «хранители» из числа мелких феодалов, появившие-
ся в графствах после статута 1327 г.) лишь помогали им. Маг-
наты — «хранители мира» должны были получить в отличие от
своих предшественников не только полномочия задерживать пре-
ступников, но и право судить их. Это требование нашло полную
поддержку у Эдуарда III134. Однако уже в 1333 г. общины жа-
луются в парламенте, что такие «хранители слишком многих об-
винили», аналогичные жалобы на «хранителей мира», во главе
которых стояли магнаты, раздаются и в 1334 г.135
В 1338 г. единственный раз за все столетие «хранители мира»
были выбраны на собраниях графств, и в составе их оказалось
очень мало магнатов и юристов 136. Однако магнаты по существу
сохранили контроль над мировыми судьями и в этот период, так
как параллельно с этими выборами королем были назначены свое-
го рода инспекторы над «хранителями», и именно из числа наибо-
лее видных магнатов137. В последующие годы общины неодно-
кратно пытаются добиться избрания мировых судей, если не на
собраниях графств, то в парламенте138, но лишь один раз за
все столетие, в 1390 г., такие судьи были назначены в парламен-
те лордами и «рыцарями графств» 139 *.
Свидетельством глубокой заинтересованности основной массы
«людей из графств» в том, чтобы быть как можно более широко
представленными среди мировых судей, являются часто повторя-
ющиеся просьбы, раздававшиеся в парламенте во второй полови-
не века, о предоставлении мировым судьям платы за исполнение
их должностиио. Однако вряд ли можно утверждать, что в на-
мерения петиционеров входило передать эти должности в руки
всех без исключения «людей графств», в том числе и наименее
состоятельной прослойки фригольдеров полукрестьянского типа.
Постоянные и настойчивые требования в парламенте о назначе-
нии на эти должности только «наиболее состоятельных» жителей
графства 141 наряду с обычным нежеланием видеть на админи-
1зз Rolls of Northamptonshire Sessions of the Peace/Ed. by M. Gollancz. Nor-
thampton, 1940, p. XX.
«з* RP, vol. 2, p. 64—65.
135 RPA, p. 226, 232.
1зв Some Sessions of the Peace in Cambridgeshire in the Fourteenth Century/
Ed. by M. M. Taylor. Cambridge, 1942, p. XXVII—XXVIII.
137 CPR, 1338—1340, p. 134, 141—142.
ns RP, vol. 2, p. 104, 277, 333.
13» RP, vol. 3, p. 279.
no RP, vol. 2, p. 271, 283, 312, 333; vol. 3, p. 65, 83.
Hi RP, vol. 2, p. 151, 252, 257.
Магнаты и корона в Англии XIV в.
103
стративных постах на местах бедных, а следовательно, и более
беззастенчиво занимающихся вымогательством с намерением как
можно скорее обогатиться феодалов говорят о том, что, по мысли
представителей общин в парламенте, должность мирового судьи
должна была стать неотъемлемой функцией лишь наиболее бога-
той и сравнительно немногочисленной категории феодалов «из
графств».
На протяжении всего царствования Эдуарда III петиции о
предоставлении мировым судьям платы успеха не имели. Долж-
ность мирового судьи не оплачивалась и была доступна лишь на-
иболее состоятельным рыцарям и, конечно, магнатам. Только в
1390 г. право мировых судей получать плату за отправление
своих обязанностей было признано в статуте 142, однако и после
этого оплата их производилась крайне нерегулярно нз.
Согласно статуту 1361 г., впервые вполне точно и определен-
но сформулировавшему положения о статусе и функциях миро-
вых судей, комиссии мировых судей в каждом графстве должны
были непременно включать в себя одного магната, несколько
юристов, и несколько менее крупных феодалов144. В таких ко-
миссиях магнаты бесспорно занимали доминирующее положение,
оказывая влияние и на самый подбор и назначение судей. Общи-
ны утверждают в своей петиции, поданной королю в 1376 г., что
«мировые судьи часто назначаются по сговору» (par brocage des
meyntenours) — в ущерб бедным людям графств145. В 1378 г.
представители графств в парламенте жалуются, что магнаты, чле-
ны комиссий мировых судей, передоверяют свои функции людям
небогатым, которые творят беззакония и потворствуют преступ-
никам 14в. Эти «небогатые» подручные магнатов, которым пос-
ледние охотно доверяли исполнение таких общественно важных
функций, как функция мирового судьи, без сомнения, являлись
их доверенными свитскими рыцарями и слугами, т. е. представи-
телями той категории феодалов, которая на протяжении всего
XIV в. была активной участницей всех беззаконий и насилий,
творившихся в стране.
Несмотря на внешнее укрепление престижа королевской вла-
сти, несмотря на известные сдвиги в сторону увеличения веса
мелких .феодалов в парламенте, XIV век ознаменовался несом-
ненным ростом влияния крупных феодалов практически во всех
областях государственной и общественной жизни Англии. Хотя
английским баронам и не удалось полностью осуществить свой
иг Stat., vol. 1, р. 63.
нз Records of Some Sessions of the Peace in Lincolnshire, 1360—1375/Ed. by
R. Sillem. Hereford, 1937, p. XXXI.
144 Stat, vol. 1, p. 365.
us RP, vol. 2, p. 333.
ue RP, vol. 3, p. -14.
104
Ю. И. Писарев
замысел об установлении их безраздельного контроля над цент-
ральным государственным аппаратом, нельзя не признать, что на
протяжении большей части века магнаты занимали в системе го-
сударственной власти положение, весьма близкое к тому, что яв-
лялось их целью в период их открытой борьбы с короной в нача-
ле века.
Примечательно, что значительного расширения сферы своего
влияния в органах центральной власти и на местах магнаты до-
стигли при явно благосклонном отношении со стороны короны,
которая часто предпочитает опираться именно на крупных феода-
лов. На протяжении большей части века в Англии определенно
существовал своеобразный блок, альянс короля с крупнейшими
феодалами. Это позволило магнатам шире, чем в XIII в., исполь-
зовать в своих целях государственный аппарат в целом и обра-
щать себе на пользу политические действия короны внутри и вне
страны. Магнаты в большей степени, чем иные группы феодалов,
извлекали непосредственную выгоду из затяжной войны на кон-
тиненте, развязанной Эдуардом III. Внутри страны под несом-
ненным давлением со стороны магнатов корона фактически отка-
зывается от активно проводившейся в конце XIII — начале
XIV в. политики ограничения иммунитетов и сама способствует
созданию новых, хотя и не очень многочисленных, но обширных
иммунитетов, что ведет к росту поборов, ложившихся на зависи-
мое крестьянство и на основную часть свободного населения
страны, а также к частичной дезорганизацип стабилизировавшей-
ся было судебно-административной системы.
Характерной чертой действий магнатов в XIV в. является
стремление использовать в своих интересах не только выкристал-
лизовавшиеся в ходе процесса государственной централизации
органы королевской власти (королевский совет, центральные ко-
ролевские суды), но и нижнюю палату парламента, выделение
которой в относительно обособленный орган государственной
власти явилось результатом определенного возрастания эконо-
мического и общественного значения слоя мелких феодалов в
этом столетии. Укоренившийся к концу века обычай, когда маг-
наты «советовали» общинам в парламенте при решении важных
дел, и расширяющаяся практика магнатскцго «пэкинга» в пар-
ламенте ясно указывают не только на место магнатов в англий-
ской системе внутригосударственных отношений к концу иссле-
дуемого периода, но и на то значение, которое они придавали
установлению своего контроля и над этим новым и перспектив-
ныхм органом власти.
Р. И. Хлодовский
КОМИЧЕСКОЕ
В ПОЭЗИИ ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
(экскурс в предысторию ренессансного стиля)
1
В средние века комическое играло роль важную и большую.
Устремленные в небо соборы украшали не только химеры, но и
монументальные иллюстрации к забавным фабльо. Подле них
разыгрывались дьяблерии. В самих соборах устраивались шутов-
ские спектакли, в которых преобладала ничем не прикрытая буф-
фонада. Описав один из них, О. М. Фрейденберг изумленно вос-
кликнула: «Перед нами пародия не '’столько на литургию, сколь-
ко на самого бога! И кто же пародирует его при соучастии всего
духовенства? — Осел! Положительно, это такого рода шутка, ка-
ких не перенес бы ни один современный смертный!» 1
Но в средние века такого рода шутки были делом обычным.
В та время жития самых почитаемых и популярных святых до-
полнялись жизнеописаниями их комических двойников-дублеров,
а в новеллистике объектом смеха становилась сама дева Мария
и даже таинства жизни Христа. В одной из новелл Франко Сак-
кетти рассказывает такой случай: «...когда они проходили мимо
св. Марка и братства „Слуг девы Марии" и рассматривали по
обычаю живопись, один из спутников Джотто, увидев находив-
шееся там в стороне изображение богоматери и Иосифа, спросил
художника: „Скажи, Джотто, почему это Иосифу придают всегда
такой печальный вид?“ — Джотто ответил на это: „Разве у него
нет к тому оснований? Он видит жену свою беременной и не
знает, от кого она забеременела"»2.
В данном случае мы имеем дело отнюдь не со стихийным сво-
бодомыслием простого народа, высмеивающего чуждые ему сим-
волы официальной культуры. Франко Саккетти не принадлежал
к низам. Кроме того, он был писателем искренне и глубоко бла-
гочестивым. Джотто ни в коей мере не представлялся ему бого-
хульником. Подобно Боккаччо, он видел в нем просто весельчака
1 Фрейденберг О. М. Происхождение пародии.— В кн.: Труды по знаковым
системам. VI. Тарту, 1973, с. 491.
2 Франко Саккетти. Новеллы / Пер. с нт. В. Ф. Шишмарева. М., 1962, с. 157,
новелла 75.
106
Р. И. Хлодовский
и неутомимого острослова. Саккетти был твердо уверен, что са-
мые фривольные шутки Джотто не расшатывают веру, а, наобо-
рот, укрепляют ее.
Особенно существенной роль комического стала накануне эпо-
хи Возрождения, в тот исторический период, который принято
теперь именовать Проторенессансом3. Так называемая народная
смеховая культура никогда не была целиком и полностью изоли-
рована от культуры серьезной и официальной, пользующейся
языком церкви. Однако на исходе средневековья стирание гра-
ниц между этими двумя культурами происходило особенно ин-
тенсивно. Культура Проторенессанса прежде всего культура
городская. Практическая деятельность купцов и ремесленников
способствовала секуляризации средневековой культуры, проник-
новению в нее мирских интересов «мелкого», трудового люда.
Процесс этот, однако, был до крайности противоречивым. Не
следует забывать, что именно средневековые города конца XIII —
начала XIV в. становились главными центрами народных, ре-
лигиозно-аскетических ересей, возникавших как реакция на уси-
ление мирских притязаний церкви и церковников.
Сближение проторенессансной литературы и искусства с
жизнью «жирного» и «тощего» народа приводило к выявлению в
них как реалистических, так и спиритуалистических тенденций,
столь характерных для культуры «пламенеющей готики». Якопо-
не да Тоди был современником Джотто, а произведения Петрар-
ки и Боккаччо появляются в то самое время, когда всю Италию
захватывает массовое народное движение флагеллантов. Для
Проторенессанса в гораздо большей мере, чем для раннего Воз-
рождения, характерна бурная экспансия volgare, причем не
только в литературу, по также и в другие области культуры, в
том числе в религию и в науку. До «всеобщей карнавализации
сознания» дело, конечно, не дошло. Тем не менее вместе с народ-
ными языками «комическое начало» в той или иной мере орга-
низовывало все наиболее значительные поэтические произведения,
создававшиеся в Западной Европе в канун Возрождения. Не те-
3 Понятия «Проторенессанс» и особенно «Предвозрождение» в последнее
время получили широкое распространение и, видимо, именно в связи с
этим утратили терминологическую конкретность. Б ряде работ Предвоз-
рождение стало даже отождествляться с первым, начальным этапом эпо-
хи Возрождения или с ранним Ренессансом. Между тем Проторенессанс
или Предвозрождение — это всего лишь особая стадия в развитии сред-
невековой культуры. Об этом писал В. Н. Лазарев, считающий Проторе-
нессанс сугубо итальянским явлением (см.: Лазарев В. Н. Искусство
Проторенессанса. М., 1956, с. 123). Об этом же говорит и Д. С. Лихачев,
утверждающий, впрочем: «Предвозрождение и последующее Возрожде-
ние — это стадии культурного развития, которые общи для всего чело-
вечества» (Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X—XVII веков.
Л.. 1973, с. 79).
Комическое в поэзии позднего средневековья
107
ряя своего готического своеобразия, оно способствовало посте-
пенному вызреванию качественно новых нравственно-эстетиче-
ских систем ренессансного стиля.
Комическая природа проторенессансных «Кентерберийских
рассказов» сомнений, по-видимому, вызвать не может. Однако и
Франсуа Вийон — тоже поэт по-средневековому комический4. Та-
ким его изображал Рабле, и именно так воспринимали «бедного
школяра» все его современники. Он сам себя называл «folastre».
Величайшее творение позднего средневековья также было оза-
главлено «Комедия» не только потому, что оно обладает счаст-
ливым концом. В божественной поэме Данте языком и стилем
комической поэзии написан не «Рай», а «Ад». Между «суровым
Дантом» и Франсуа Вийоном существует гораздо большее родст-
во, чем это может показаться на первый взгляд. Комическое не
обязательно тождественно смешному, но оно почти всегда связа-
но с исторически конкретными типами культуры, идеологии и
мироощущения. Поэзия «Ада» и вийоновских «Завещаний» опи-
рается на сходную поэтику и восходит к одной и той же лите-
ратурной, риторической традиции.
Традиция эта особенно ясно выступает в литературе средне-
вековой Италии. На рубеже XIII и XIV вв. «трагическая» лири-
ка нового сладостного стиля преобладала в одной лишь Флорен-
ции — на территории всей остальной Тосканы почти безраздельно
господствовала поэзия, которую современные итальянские иссле-
дователи именуют то бурлескно-реалистической, то буржуазно-
реалистической, то комико-реалистической, то просто веселой или
прямо реалистической5.
Впрочем, первый из комических поэтов проторенессансной
Италии тоже был флорентинцем. Его звали Рустико ди Филиппо.
4 В нашем литературоведении о средневековой комичности Вийона впер-
вые сказали М. М. Бахтин и Л. Е. Пинский. Последний, прямо сопостав-
ляя Вийона с Данте, писал: «Лирика Вийона — в неменьшей мере, чем
„Божественная Комедия",— плод городской культуры, оцененной „сни-
зу" взглядом социальных низов» (Пинский Л. Поэзия Франсуа Вийона.—
В кн.: Вийон Ф. Стихи. М., 1963, с. 14).
5 См.: Sonetti burleschi е realistic! dei primi due secoli/A cura di A. F. Mas-
sera; nuova edizione riveduta e aggiornata da L. Russo. Bari, 1940; Poeti
giocosi del tempo di Dante / A cura di M. Marti. Milano, 1956; Rimatori co-
mico-realistici del Due e Trecento/A cura di M. Vitale. Torino, 1965. Поэ-
зией буржуазной и реалистической комическая поэзия Проторенессанса
именуется в работах Н. Сапеньо и Дж. Петрокки: Sapegno N. Il Trecen-
to.— In: Storia letteraria d’Italia. Milano, 1960, p. 67—113; Petrocchi G.
I poeti realisti.— In: Storia della letteratura italiana. Milano, 1965, vol. 1.
Le origini e il Duecento, p. 689—725. Об условности всех этих терминов
см.: Russo L. La letteratura «comico-realistica» nella Toscana del Duecen-
to.— In: Russo L. Ritratti e disegni storici. Serie terza. Studi sul Due e Tre-
cento. Bari, 1951, p. 159—223. В данной статье цитаты из комических
поэтов (кроме Рустико) даны по изданию Массера — Руссо и в некото-
рых, специально оговариваемых, случаях — по изданию М. Марти.
108
Р. И. Хлодовский
Он родился между 1230 и 1240 гг., принадлежал к гибеллинско-
му роду и дружил с «серьезным» поэтом Паламидези ди Беллин-
донне, автором архаической канцоны «Amor, grande peccato»,
а также с учителем Данте, сером Брунетто Латини, посвятив-
шим ему свой «Favoletto». Из этой небольшой поэмы явствует,
что «новый комический жанр» («tuo trovato adesso»), открытый
Рустико, сразу же получил во Флоренции широкое распростране-
ние ®. У Рустико ди Филиппо обнаружилось много последовате-
лей. Он создал своего рода школу. В конце XIII — начале
XIV в. в нее входили: сер Якопо да Леоне, сер Мино да Колле,
Монте Андреа, Никкола Муша, Чекко Анджольери, Якопо де’То-
ломеи, прозванный Зубастым, мессер Фино д’Ареццо, Иммануэль
Римский, Гверчо да Монтесанто, Гуальпертино да Кодерта, мес-
сер Бартоломео да Сант’Анджело, Парлантино да Фиренце,
Фольгоре да Сан Джиминьяно, Ченне далла Киттара д’Ареццо,
сер Пьетро де’Файтинелли, мессер Никколо дель Россо, сер Мари-
но Чекколи, сер Чекко Ник коли, Пьераччо Тедальди.
Из всей этой плеяды в нашем литературоведении иногда упо-
минаются лишь «итальянский Вийон» Чекко Анджольери и сам
Рустико. Делается это, как правило, мимоходом. Большой зна-
ток средневековой итальянской литературы И. Н. Голенищев-Ку-
тузов писал: «Кроме поэтов сладостного нового стиля, в Италии
XIII в. было немало сатирических поэтов-горожан, которые вы-
смеивали все, в том числе и высокие чувства. Несмотря на то что
многие представители сатирического направления происходили из
зажиточных слоев городского общества, они прибегали к выра-
жениям, почерпнутым из простонародного языка. Их образы раз-
рушали систему штампов, свойственных Гвиттоне д’Ареццо.
Сатирические поэты Тосканы в значительной мере подготови-
ли итальянскую новеллу. В их языке встречаются черты, кото-
рые — если не бояться анахронизма — можно было бы назвать
«натуралистическими». Иногда они откровенно циничны и не-
пристойны. Наиболее значительными представителями сатириче-
ской поэзии были Рустико Филиппо и Чекко Анджольери»7.
Обо многом здесь сказано приблизительно и даже неточно.
Анахронизмов бояться и следует и не следует. О роли натура-
лизма в общей художественной и мировоззренческой системе
готики говорил еще М. Дворжак. Однако понятие о пристойном —
особенно в комическом тексте или контексте — всегда историче-
ски относительно. Определение комической поэзии средневековья
как сатирической по преимуществу тоже не представляется слиш-
* Brunetto Latini II Favoletto.— In: Poemetti allegorico-didattici del sec. XIII /
A cura di Di Benedetto. Bari, 1941, p. 92.
7 Голенищев-Кутузов И. И. Творчество Данте и мировая культура. М., 1971,
с. 290.
Комическое в поэзии позднего средневековья
109
ком удачным. Комические поэты позднего средневековья нередко
прибегали к сатире, особенно когда им приходилось вступать на
почву политики, но сатира не характеризовала ни эстетическое,
ни идеологическое своеобразие их поэзии. Распространение на
комическую литературу средних веков тех представлений об
очищающей общество и исправляющей человека сатире, которые
сложились в западноевропейской эстетике XIX в., не признавав-
шей за «животным смехом» собственно художественной и идей-
ной ценности, неизбежно вело к модернизации литературы Про-
торенессанса, а также к серьезному искажению ее исторического
развития. Стилистические и фразеологические «штампы» город-
ской, нравственно-дидактической поэзии Гвиттоне д’Ареццо были
сломаны не столько низменно-веселой, комической поэзией шко-
лы Рустико, в значительной мере развившей так называемые реа-
листические завоевания гвиттонианцев, сколько возвышенно-тра-
гической поэзией школы флорентинских «стильновистов». Школы
эти возникли одновременно и развивались они почти параллель-
но. Взаимоотношения между ними были достаточно сложными.
Последователи Рустико пародировали выспренный слог Гвини-
целли и Кавальканти, но они вовсе не высмеивали вдохновлявшие
«стильновистов» высокие чувства. Чувства эти, особенно в том,
что имело отношение к богу и сфере трансцендентных ценностей,
могли ими и разделяться. Это было одной из причин, почему они
сознательно не впускали их в поэзию собственного, комического
жанра. Пародия далеко не всегда предполагает полное отрицание
или хотя бы идеологическую критику пародируемого явления.
Как очень верно подметила О. М. Фрейденберг, античная и сред-
невековая пародия «была заложена не на шутке или подражании,
а на смежности с возвышенным» ’.
Неправильно предполагать, будто вульгарный язык комиче-
ских поэтов позднего средневековья был полностью тождествен
той плебейской речи, на которой судачили, сплетничали, кричали
и бранились рыночные торговки, завсегдатаи кабаков и обитате-
ли городских трущоб. В том, что среди комических поэтов италь-
янского Проторенессанса попадались не только «серы», но и
«мессеры», ничего парадоксального нет. Язык комической поэзии
средневековья был таким же особым поэтическим языком, как и
язык трагического «нового сладостного стиля» («стильновизма»).
Он был одним из компонентов общей литературной системы го-
тического стиля. Вослед Горацию Данте писал: «В том, о чем
случится говорить, надо сделать выбор и решить, воспевать ли
это слогом трагедии или комедии... Трагедией мы вводим более
высокий слог, комедией более низкий... Для того что оказывается
необходимым воспевать слогом трагедии, надо применять блиста-
•	Фрейденберг О. М. Указ, соч., с. 493.
по
Р. И. Хлодовский
тельную народную речь и следовательно слагать канцону. А при
слоге комедии брать пошлую, а то и низкую речь» •.
Поэты позднего средневековья сознательно выбирали либо
один, либо другой слог и до Данте никогда не пытались соеди-
нить их в пределах одного произведения. Выбор этот никак не
был связан ни с их религиозно-философскими идеалами, ни тем
более с их социальным положением. Вот, к примеру, сонет, ти-
пичный для комической поэзии позднего средневековья:
Guata, Manetto, quella scrignituzza
e pon’ben mente com’e divisata
e com’e drittamente sfigurata
e quel che pare quand’ella s’agruzza 10.
Объектом комического в сонете оказывается физическое урод-
ство женщины. Поэт уверяет приятеля, что если тому доведется
увидеть эту горбунью разряженной и в сопровождении благо-
родной дамы, то он, если только не спасется бегством, несом-
ненно умрет, лопнув от смеха.
Автор этого комического сонета серьезный, возвышенный «тра-
гический» Гвидо Кавальканти, который даже для Боккаччо был
образцом аристократического писателя-философа, сторонящегося
вульгарных развлечений «толпы».
А вот еще одно по-средневековому комическое стихотворение.
Поэт призывает громы и молнии на голову чем-то досадившей
ему старухи:
Volvol te levi, vecchia rabbiosa n.
И в этом сонете осмеянию подвергается физическое безобра-
зие старой женщины. Автор сонета уверяет, что старуха до сих
пор не умерла только потому, что ее тело вызовет отвращение
даже у коршунов и стервятников:
Ma tant’ hai tu sugose carne e dure,
che non si curano averti tra ma no:
perd rimane, e quest’e la cagione 12.
Этот антифеминистский и малогуманный гротеск принадле-
жит Гвидо Гвиницелли, создателю программной канцоны тоскан-
•	Данте Алигьери. О народном красноречии, IT, IV, 5—6.— В кн.: Дайте
Алигьери. Малые произведения / Пер. Ф. А. Петровского. М., 1968, с. 292.
10	«Взгляни, Манетто, на эту горбунью и посмотри, как она расфуфырилась,
как она прямо-таки омерзительна, и на что это похоже, когда она...» ит. д.
11	Poeti del Duecento/A сига di G. Contini. Milano; Napoli, 1960, vol. 2, p. 566
(«Дьявол пусть унесет тебя, злая старуха...»).
12	Ibid., р. 480 («Но у тебя столь жесткая и пахучая плоть, что они не же-
лают к тебе прпкасаться,— вот причина того, что ты остаешься в жи-
вых»).
Комическое в поэзии позднего средневековья
111
ского стильновизма: «Любовь таится в благородном сердце» («А1
cor gen til repara sempre Ашоте»).
Примеров использования стильновистами тематики и лексики
комической поэзии можно было бы привести довольно много. Вы-
делив их, видный итальянский литературовед Луиджи Руссо при-
зывал отказаться от мнения, согласно которому Гвиницелли, Ка-
вальканти и их последователи во всем противостояли поэтам
«реалистическим» и комическим, образуя в итальянской проторе-
нессансной поэзии самостоятельную школу и направление. Он го-
ворил о стильновистах: «Эти печальные и томно вздыхающие по-
эты умели вдохновляться реалистическим, комическим, житейским
и обнаруживали такой вкус к гиперболизированному гротеску, ка-
ксй, казалось, можно было бы ожидать найти разве что у Чекко
Анджольери» 13 14.
Все это действительно так. Однако столь характерные для
творчества Л. Руссо попытки разрушить существующие историко-
литературные схемы в данном случае ни к чему не привели. Ис-
торики литературы по-прежнему говорят о школе нового сладост-
ного . стиля, обособляя ее как от предшествовавшей ей школы
Гвиттоне, так и от средневековых «реалистов». И для этого у
них имеются достаточно веские основания. То, что стильновисты
могли писать на языке комической поэзии, а комические поэты
демонстрировали искусство владения языком поэзии высокой и
трагической, свидетельствует не о том, что уже до Петрарки и
Боккаччо в литературе итальянского Проторенессанса было до-
стигнуто некое новое стилевое единство, и даже не о многогран-
ности творческих индивидуальностей Гвидо Гвиницелли, Гвидо
Кавальканти, Чекко Анджольери и т. д., а именно о том, что в
поэзии позднего средневековья существовало два поэтических язы-
ка — трагический и комический и что функции этих языков были
различны, хотя и не исключали друг друга.
Поэзия итальянского Проторенессанса по самой природе своей
дуалистична. В ней господствует трансцендентность, и вся она,
так же как средневековое религиозное миропонимание, разры-
вается между душой и телом, между Богом и Сатаной. Это мож-
но более или менее наглядно показать на примере основополож-
ника итальянской комической лирики Рустико ди Филиппо. Его
«Канцоньере» является довольно точной моделью позднесредневе-
ковой поэзии в ту пору, когда в ней еще только зарождаются
проторенессансные тенденции ,4.
13 Russo L. La letteratura «comico-realistica»..., p. 162.
14 Сонеты Рустико цитируются по изданию: Rustico di Filippo. Sonetti/
A cura di P. V. Mengaldo. Torino, 1971.
112
Р. И. Хлодовский
2
«Канцоньере» Рустико ди Филиппо резко делится на две рав-
ные части. Тридцать девять сонетов в нем написаны «высоким»
языком и стилем и тридцать девять — «низким», становящимся
с этого времени языком и стилем итальянской комической поэ-
зии. Разделение проведено предельно четко и проходит по всем
уровням вплоть до лексики и фонетики.
В комических сонетах Рустико употребляет слова: bellezza,
ricordare, vendetta, atare, al mio parer, в сонетах высокого стиля
им соответствуют слова: bieltate, membrare, vengianza, aiutare, al
mio parvento. В первых оц, говорит: dolce, lodare, farabbo, veri-
ta, во вторых — dolze, laudare, faraggio, veritate. Комическим Dio
и no соответствуют трагические Deo и non.
Совершенно очевидно, что такого рода различия никак не свя-
заны с личностью поэта, с его внутренним миром и творческой
индивидуальностью: это просто разные языки, употребляемые,
так сказать, в разных сферах или, вернее в разных мирах.
Двоемирие канцоньере Рустико ди Филиппо еще более отчет-
ливо выступает на уровне идейно-тематическом. Именно при со-
поставлении высоких и низких сонетов на этом уровне явствен-
нее всего выявляются типологические особенности комического
стиля как самого Рустико так и всей его школы, что в свою
очередь дает возможность установить связь литературно-эстети-
ческого двоемирия, стилевой «дихотомии» Рустикова канцоньере,
его «бифронтальности» и т. п. с дуализмом и трансцендентно-
стью позднесредневековой идеологии, мироощущения, социально-
го мышления и таким образом ввести эту типологию в границы
конкретного историко-литературного процесса.
Высокая, трагическая лирика Рустико ди Филиппо значитель-
но более традиционна, нежели его комическая поэзия. В ней он
выступает продолжателем поэтов сицилийской или сицило-тоскан-
ской школы и вместе с тем, как это на первый взгляд ни пара-
доксально, прямым предшественником эпигонов великих стильно-
вистов. Рустико сохраняет архаическую форму сонета, созданную
Якопо Нотарием (перекрестная рифма в катренах), но суживает
п вместе с тем концентрирует (почти что «интимизирует») те-
матику и образные средства торжественной и величаво-припод-
нятой куртуазной поэзии. Он сосредоточивается на печальности
неразделенной любви (doglia и languire — ключевые слова в его
любовной лирике трагического стиля) и, используя минимум тра-
диционных слов, образов и метафор, достигает впечатляющего
художественного эффекта. Отказ от чувств высокого полета обо-
рачивается в них чем-то вроде открытия новой изобразительности,
подкупающей видимостью искренности и как будто бы невыска-
занной глубины.
Комическое в поэзии позднего средневековья
113
Вот, к примеру, поэт, собираясь воспеть красоту своей дамы,
отказывается от этой задачи как бы из стыдливой скромности:
Perch’io non posso dir le grand’altezze
io non so se m’awen per gelosia,
ch’io non oso nomar le sue adornezze.
(XXXI, 12—14) 15 *
А вот он же старается скрыть свое чувство от посторонних
и, видимо, даже от близких друзей:
Ciasciin mi guarda in viso e fa dimando,
veggendomi cangiato lo visaggio:
ed io celo la doglia mia in parlando.
(XLIX, 9—11) «•
Но поэту не удается ни скрыть любовь, ни убежать от нее.
Она переполняет его. Она вошла в его сердце, в его внутренний
мир; от себя никуда не денешься:
...quando i’sono assai gito languendo
io trovo Amor che m’e dentro dal core.
(XLII, 7—8) 17 18
Грустная созерцательность серьезных сонетов Рустико осве-
щалась порой такой идущей изнутри ясностью, что некоторые
литературоведы (Т. Казани, Л. Руссо) склонны были даже ус-
матривать в них прямые предвестия гуманистической и индиви-
дуалистической лирики Франческо Петрарки.
В самом деле, взятый сам по себе, вне стилевой системы,
в которой он существует, великолепный тридцать пятый сонет с
его преднамеренно медлительным зачином звучит совсем по-пет-
рарковски:
Dovunque ео vo о vegno о volgo о giro,
a voi son, donna mia, tuttor davanti;
e s'eo con gli occhi altrove guardo о miro,
lo cor non v’e, poi ch’io faccio i sembianti.
E spesse volte si forte sospiro,
che par chef cor dal corpo mi si schianti;
allor piango e lamento, e non m’adiro,
ma li miei occhi bagno tutti quanti.
(XXXV, 1—8) “
15 «Не могу описать ее высокие достоинства — то ли от робости, то ли по-
тому, что не дерзаю говорить о ее красоте».
18 «Всякий, кто ни посмотрит на меня, спрашивает, почему я так изменил-
ся в лице. А я прячу скорбь за словами».
17 «...когда я, томясь, бегу подальше, то все равно нахожу Амура в своем
сердце».
18 «Куда бы я ни пошел или ни пришел, куда бы я ни посмотрел или ни
взглянул, всюду вижу вас, госпожа моя, пред собою; и если я устрем-
114
Р. И. Хлодовский
С другой стороны, у Рустико можно обнаружить столь люби-
мые Петраркой «кончетти», ту же самую игру со словами и со-
звучиями:
Cosi la репа, ch’ho mi mena e caccia,
che mi fa sofferir 1’Amore amaro,
e spesso il giorno il cor m’arde ed agghiaccia.
(XLII, 7—8) 19
Пожелай ныне кто-нибудь увязать Петрарку с Рустико ди
Филиппо, он мог бы отметить также и то, что сам поэт-гума-
нист, определяя свое место в литературном развитии Италии,
объявлял себя продолжателем, с одной стороны, позднего, эпигон-
ского стильновизма, а с другой — как бы перескакивая не только
через Данте, но и через Кавальканти и Гвиницелли — куртуаз-
ной лирики трубадуров, т. е. с той самой традицией, которую
во второй половине XIII в. развивали серьезные сонеты Русти-
ко 20.
Тем не менее непосредственность связи между сонетом «Do-
vunque ео vo...» и меланхолической лирикой Петрарки не более
чем иллюзия. И дело здесь даже не только в том, что установ-
ление такого рода связи привело бы к игнорированию очень зна-
чительного этапа в развитии итальянской литературы, без которо-
го становление ренессансного стиля Петрарки оказывается мисти-
чески загадочным, важнее другое: истинным новатором Рустико
ди Филиппо выступал не в серьезной, а как раз в комической
поэзии. Если в стилевом развитии европейской литературы суще-
ствует какая-то внутренняя логика, то во второй половине XIII в.
она требовала как религиозно-философского углубления куртуаз-
ных идеалов сицилийской школы (его осуществил стильновизм),
так и их комического отрицания. Без этого, видимо, Беатриче
никогда бы не смогла смениться Лаурой.
Комическая часть канцоньере Рустико ди Филиппо представ-
ляет собой красочную, но не очень приглядную изнанку его тра-
гической лирики. Сонету «Dovunque ео vo...» в ней соответствует
сонет «Dovunque vai, con teco porti il cesso...».
В этом сонете мы опять встречаемся с гротескно-уродливой
старухой, уже знакомой нам по стихотворениям Гвиницелли и
Кавальканти:
ляю взоры в другую сторону, сердце мое не там, хотя я и притворяюсь,
что это не так. Нередко я вздыхаю так сильно, что, кажется, сердце
вырвется из груди; тогда я плачу и жалуюсь, но вас не виню, несмотря
на то что обливаюсь слезами».
«Так мука меня влечет и гонит, ее испытывать меня вынуждает горь-
кая любовь, и не однажды на дню сердце мое пылает и леденеет».
20 См. в петрарковском «Канцоньере» сонет CCLXXXVII и канцону XXIII.
Комическое в поэзии позднего средневековья
115
Dovunque vai, con teco porti il cesso,
oi buggeressa vecchia puzzolente:
che qualunque persona ti sta presso,
si tura il naso e fugge inmantenente.
(XXI, 1—4)
В комическом мире Рустико ди Филиппо царит материально-
телесное начало, и он почти полностью лишен какой-либо духов-
ности, носителем которой в литературе и искусстве Возрождения
станет целостный земной человек, осознавший непреходящую цен-
ность своей индивидуальности. Это в комических сонетах — от
готики. «Не человек,— пишет Л. Пинский,— не целостная его
личность, но именно человеческое тело — любимый герой поэзии
Вийона. Это тело, в концепции готического поэта, живет как бы
независимой от самого человека, от его сознания жизнью, напо-
добие, если угодно, самостоятельных сеньорий и корпораций сред-
невекового государства» 21 22.
В мире готического комизма душно и смрадно. Мир этот на-
сыщен зловониями. Их источают люди и вещи. Подле сонета о
сводне с ночным горшком в руке в канцоньере Рустико распо-
ложен сонет о некоем Луттьери:
Ne’la stia mi par esser col leone,
quando a Luttieri son presso a migliaio,
che pute pin che ’nfermo uom di prigione
о che nessun carname о che carnaio.
(XX, 1—4) 2’
Сравнения прямо отсылают к фактам конкретной действи-
тельности средневековой Флоренции: запах клетки со львом (1о
stia col leone) в XIII в. был знаком каждому флорентинцу, ибо
львов в то время держали в городе в качестве живой эмблемы
прочности государственной власти. То же самое можно было бы
сказать о тюремных больных (’nfermo uom di prigione), которые
всегда находились в антисанитарных условиях, и об ямах (car-
naio) , куда сваливали трупы людей, умерших в больницах. В ко-
мических сонетах Рустико ди Филиппо перед нами то и дело воз-
никает средневековый город и средневековые флорентинцы во
всей их бытовой и повседневной неприглядности. Для комическо-
го стиля готики чрезвычайно характерен интерес к отдельной,
эмпирической детали. Однако мы очень ошиблись бы, предпо-
ложив у комического поэта Проторенессанса стремление к реа-
21 Пинский Л. Указ, соч., с. 21.
22 «Мне кажется, что я нахожусь-в клетке со львом, когда приближаюсь
на версту к Луттьери, ибо он воняет сильнее, чем больной в тюрьме, чем
тухлое мясо и чем больничная яма с покойниками».
116
Р. И. Хлодовский
диетическому или хотя бы натуралистическому воспроизведению
современной ему действительности. Мы не только ничего не узна-
ем о Луттьери и многих других «героях» сонетов Рустико (хотя у
всех этих «героев» были реальные прототипы), но нам трудно
представить, что они вообще когда-либо существовали. И это объ-
ясняется вовсе не тем, что Рустико-комик преднамеренно обра-
щался к изображению мелких, незначительных, «не историче-
ских» личностей. Объясняется это другим — тем, как он изобра-
жал героев своей «комедии», его стилем, его методом, а следова-
тельно, и его нравственно-эстетическим отношением к действи-
тельности.
Так же как в наиболее спиритуалистических канцонах «Но-
вой жизни», в комических сонетах Рустико ди Филиппо преобла-
дают формы презенса 23 24. Однако если у Данте Любовь — это путь
к вечности, то у Рустико — там, где он пользуется комическим
стилем, земная жизнь берется в ее сиюминутности. В мире сред-
невековой комической поэзии жизнь еще не знает ни истории,
ни какого-либо движения во времени или, как говорят ныне не-
которые литературоведы и историки, движения по горизонтали.
Почти все комические персонажи Рустико мертвенно статичны.
Это не люди, а смешные, но и страшные куклы; это — карика-
туры на людей:
Un bestiuola ho vista molto fera,
armata forte d’una nuova guerra,
a cui risiede si la cervelliera,
che del legnaggio per di Salinguerra.
Laida la cera e periglioso ha ’1 piglio,
e burfa spesso a guisa di leone;
torrebbe ’1 tinto a cui desse di piglio.
(XIII, 1—4, 9^11) “
Сравнение «свирепой зверушки» co львом в данном случае
носит явно иронический характер, так же как и указание на ее
мнимую принадлежность к храброму гибеллинскому роду Салин-
гуэрра. Это обычная насмешка. Однако уподобление высмеивае-
мого человека животному существенно и для карикатур Рустико
весьма типично. Это тоже типологическая черта, характеризую-
щая стиль. Именно такие карикатуры получались у Рустико осо-
23 Marti М. Cultura е stile nei poeti giocosi del tempo di Dante. Pisa, 1954,
p. 58.
24 «Я видел очень свирепую зверушку, всю покрытую необычным оружи-
ем; на ней так был нахлобучен шлем, что казалось, будто она из рода Са-
лингуэрра... У нее злая морда и угрожающий взгляд, и часто рычит
она, словно лев; кто тронет ее, побледнеет [от страха]».
Комическое в поэзии позднего средневековья
117
бенно хорошо. Сошлемся на один из лучших его сонетов, став-
ших теперь почти что хрестоматийным:
Quando Dio messer Messerin fece,
ben si credette far gran maraviglia:
ch’uccello e bestia ne sodisfece,
ch’a ciascheduna natura s'appiglia.
(XIV, 1—4) 25
После этого разъясняется, в чем именно мессер Мессерин
причастен природе жирафа, ворона, скотины (XIV, 5—6, 9—10).
Что же до природы человека, то
ed uomo ё somigliato al vestimento.
(XIV, 11) *•
Перед нами великолепный образец комического гротеска, столь
характерного для готики позднего средневековья. То же самое мы
встретим у Франсуа Вийона. Л. Пинский пишет: «Человек —
тело, нецивилизованная плоть, охваченная лишь инстинктивным
желанием жить, полуживотное. С наивной непринужденностью,
обычной для готики, Вийон охотно сравнивает себя с животным,
он — „бедный, съежившийся в уголке пес" („Спор Сердца и
Тела Вийона"). „И ты, туловище, грязное, как медведь или ка-
бан, залегший в трясине" („Баллада-восхваление Парижского
суда“). Взывая из тюремной ямы, он умоляет друзей взять при-
мер у свиней: „заслышав визг поросенка, они толпой сбегаются
к нему на помощь"» 25 * 27.
Тут подмечена важная особенность. Однако вряд ли можно
полностью принять точку зрения Л. Пинского на мировоззрен-
ческую подоплеку описанного им явления. Мне не кажется, что
образ тела в позднесредневековой готической поэзии столь уж
тесно «связан с народно-языческим гилозоизмом — первобытными
поэтическими представлениями об одушевленности всего суще-
го» 28. Во всяком случае в комических сонетах Рустико одухотво-
ренность отсутствует. Их мир — это мир без бога или, точнее,
вне бога. Мессер Мессерин — шутка и причуда творца. Бог со-
здал его, дабы доказать безграничность своего всемогущества:
он может создавать людей и не по собственному образу и по-
добию.
25 «Когда Бог создавал мессера Мессерина, он намеревался явить великое
чудо: не обездолил он пи птицу, ни зверя, ибо мессер прилепился к при-
роде их обоих».
2в «А на человека похож одеждой».
27 Пинский Л. Указ, соч., с. 23.
2а Там же, с. 22.
118
Р. И. Хлодовский
Quando Dio il fece, poco avea che fare,
ma voile dimostrare lo suo potere,
si stranna cosa fare ebbe in talento.
(XIV, 12—14) 2«
Созданный богом гротеск тяготеет, однако, не к богу, а к дьяволу.
Рустико ди Филиппо изображал современную ему действи-
тельность во всей ее пошлости, поверхностности и сиюминутности
вовсе не потому, что он видел в пошлости истинную сущность
действительности. Совсем наоборот: он изображал пошлость по-
вседневной жизни, дабы обнаружить ее неистинность, дабы по-
казать ее связь с низменными сферами негативных, так сказать,
отрицательно заряженных ценностей. Рустико использовал в сво-
их комических сонетах пошлый слог и тривиальные выражения
для комического отрицания земной, материальной действительно-
сти, которая для него, как и для большинства писателей сред-
невековья, не обладала подлинной реальностью и, следовательно,
не заслуживала идеологически серьезного к себе отношения. Если
в комической части его канцоньере почти не заметно движения
по горизонтали, то пресловутая готическая вертикаль выявлена
в ней очень отчетливо.
Вернемся к сонету о старухе. Он написан, но-видимому, до
аналогичного сонета Гвидо Гвиницелли, но обладает большей вы-
разительностью. Рустико концентрирует внимание на вони, исто-
чаемой старухой, и, сгущая краски, гиперболизируя, создает чув-
ственно отталкивающую и именно поэтому впечатляющую карти-
ну. В первом терцете ночной горшок превращается у него в
тысячу смердящих могил:
...par che s’apran mille monimenta
quand’ apri il ceffo...
(XXI, 9—10) *
У Гвиницелли стервятники не прикасаются к останкам умер-
шей старухи, потому что ее бренная плоть даже для них слиш-
ком черства и жестка. У Рустико от живой старухи исходит
тлетворное зловоние смерти. Образ у него отвратительнее, страш-
нее, но в чем-то гораздо конкретнее. Его старуха не просто
старая вонючка, это — сводня (buggeressa vecchia).
Вместе с тем образ старухи подается у Рустико еще более
сниженным. В комическом сонете Гвидо Гвиницелли все-таки
чувствуется столь характерное для стильновизма и не до конца
здесь преодоленное движение вверх — от земли к небу. «Volvol
29 «Бог создал его от нечего делать, только чтобы показать свою силу —
что он сумеет сделать и такую странную штуку».
30 «...кажется, разверзается сотня могил, когда ты разеваешь пасть...»
Комическое в поэзии позднего средневековья
119
ti levi, vecchia rabiosa»,— говорит Гвиницелли. В конце сонета
он смотрит на старуху как бы с высоты птичьего полета. У Рустико
же подчеркнуто только движение вниз. Его старуха находится
много ниже уровня и обыденной реальности, и элементарной че-
ловечности. От безобразной сводни с отвращением и страхом от-
шатываются люди не только из-за того, что от нее смердит, но и
потому, что в ней есть что-то скотское, зверское и звериное.
У нее не рот, а пасть (il ceffo); она воняет, потому что в ее
теле, кажется, засела лисица; и весь комический эффект заклю-
чающего сонет терцета связан с гротеском несколько неожидан-
ного превращения лисообразной сводни в мерзкую кобылу:
Рего che tutto ’1 mondo ti paventa;
in corpo credo figlinti le volpe,
tai lezzo n’esce fuor, sozza giomenta.
(XXI, 12—14) 31
Образ уродливой старухи — традиционен. Он постоянно встре-
чается в фольклоре, где старость и безобразие нередко оказыва-
ются характерными признаками ведьмы, бабы-яги, злой колду-
ньи, связанных с инфернальным миром, и мы не раз еще обнару-
жим его в прозе барокко, в которой рустикова сводня обретет
свою дальнейшую и в чем-то новую жизнь.
Однако к вопросу о литературных традициях позднесредне-
вековой комической поэзии мы обратимся в дальнейшем. Сейчас
же мне хотелось показать не столько традиционность сюжета
безобразной старости, сколько своеобразие его разработки. В кан-
цоньере Рустико ди Филиппо сонет о сводне не лучший, но он
дает достаточно точное представление как о мере его комичности,
так и о главной направленности средневекового комического
стиля.
В комических сонетах Рустико материально-телесная сти-
хия — ив этом коренное отличие готики от ренессанса — почти
всегда лежит гораздо ниже уровня земного, плотского человека,
сохраняющего связь с богом и заключающего в себе божествен-
ное начало. Динамика их предвозрожденческого комизма яснее
всего выявляется в трактовке центральной почти для всякой ли-
рики темы — темы любви. В комическом мире любовь, как пра-
вило, облекается в форму скотской похоти. Недоступная возлюб-
ленная «серьезного» Рустико оказывается вдруг податливой лю-
бовницей, и ее теперь характеризуют уже не слова alma (душа)
и core (сердце), а словечко cul (задница). Если в «серьезной»
части «Канцоньере» Рустико ди Филиппо звучат только печаль-
ные жалобы на неразделенность высокодуховного чувства, то в
31 «Все тебя пугаются; в твоем теле, верно, засела лисица, такое от тебя
исходит зловонье, грязная кобыла».
120
Р. И. Хлодовский
его сонетах комического стиля, наоборот, выставляется напоказ
блудливость дамы, именуемой теперь просто «девкой» (XXVI,
2—4).
Метафоры этого сонета комически экспрессивны, хотя и, с на-
шей точки зрения, пожалуй, непристойны. Такой же экспрессив-
ностью обладает и сразу же следующий за этим сонет, тоже
«неприличный», но художественно очень выразительный и у Ру-
стико один из самых удачных (XXVII, 1—8).
Второй, эротический смысл его метафор более чем очевиден.
Тем не менее в данном случае мы имеем дело не с порногра-
фией и не грязновато-шуточной поэзией, не могущей обойтись
без внелитературного словаря, а с подлинным, хотя и истори-
чески чуждым нам комизмом, достигаемым не только метафори-
зацией, но и в еще большей мере подчеркнутой гиперболизацией
чувственной любви.
Тем не менее никакой «амбивалентности» тут нет. Точно так
же, как нет и цинизма. Движение в сторону «материально-те-
лесного низа» (термин М. М. Бахтина) в пределах той стилевой
системы, которой придерживается Рустико, почти что абсолютно.
Это спуск в ад. Гиперболы выводят сонет за пределы обыден-
ной реальности, придают ему своего рода «сюрреалистичность»,
позволяющую воспринимать его «непристойности» эстетически —
как проявления исторически-конкретной поэтической системы,
в которой комическое теснейшим образом связано с метафизи-
кой и с религиозно-онтологическими концепциями бытия 32. Луид-
жи Руссо был совершенно прав, когда он называл Рустико ди
Филиппо моралистом и утверждал: «При всех ее различиях, поэ-
зия его всегда обладает прочным единством» 33. Двух Рустико не
существует. Внутреннее единство его, казалось бы, столь разно-
планового канцоньере обеспечивается единством по-средневеково-
му дуалистического миропонимания и целостностью системы двух
лишь внешне противоположных друг другу стилей.
Сонеты Рустико предвосхищали не столько «Rerum vulgarium
fragmenta» Петрарки, сколько «Комедию» Данте Алигьери.
3
Такого рода выводы подтверждаются анализом лирики Чекко
Анджольери, Пьетро де’Файтинелли, Пьераччо Тедальди, Муша
да Сьена и многих других позднесредневековых комических поэ-
тов вплоть до Франсуа Вийона, о котором Л. Пинский писал в
уже цитировавшейся статье:
32 О религиозно-этической основе средневековой комической поэзии см.:
Basso L. La letteratura «comico-realistica»..., p. 165.
39 Ibid., p. 174
Кдмическое в поэзии позднего средневековья
121
«На ассоциациях и полисемии слов основаны двусмысленно-
сти его „завещаний". Чаще всего комические ассоциации рас-
считаны на чувственное воображение читателя и предметом своим
имеют нужды тела. Скатологический (связанный с физиологиче-
скими отправлениями) и в особенности эротический юмор — из-
любленные в народно-готическом искусстве!— для Вийона самые
естественные, самые забавные виды комического» 34 35 36.
Такого рода ассоциации можно найти и у Данте, обративше-
гося сразу после «Новой жизни» к языку и стилю комических
поэтов Тосканы. В первом же сонете его тенцоны о Форезе До-
нати читаем (речь идет о жене Форезе):
Di mezzo agosto la truovi innfredata
or sappi che de’far d’ogni altro mese!
E non le val perche dorm a calzata,
merze del copertoi c’ha cortonese.
(26, 5—8) 33 .
Жена Форезе мерзнет в середине ^августа, т. е. в самое жар-
кое время года в Италии, и это несмотря на то, что она плотно
закуталась (donna calzata) в одеяло, сделанное в местечке Кор-
тона, славящемся своей шерстью. Насмешливо-эротический под-
текст сонета заключен в слове «cortonese», семантически ассоци-
ирующемся с прилагательным «corto» («короткий»),— комический
прием, встречающийся во все времена и у всех народов. Данте,
шутливо понося приятеля, упрекает того в невыполнении супру--
жеских обязанностей (26, 10—11).
Обратимся, однако, непосредственно к поэтам школы Русти-
ко. Их комическая поэзия содержит аспекты, существенно допол-
няющие готическую лирику Франсуа Вийона. Несмотря на то что
лирика Вийона, казалось бы, старше по времени, именно в поэ-
зии Чекко Анджольери, Пьетро де’Файтинелли, Пьераччо Тедаль-
ди и особенно Фольгоре да Сан Джиминьяно яснее всего видны
прорывы в Ренессанс. Данте ни разу не упомянул о Рустико,
но он тоже прошел через его школу. Это чувствуется в выше
цитированном стихотворении. Н. Дзингарелли был прав, связав
жену Форезе, которая кашляет в августе, с Гиго, комическим
монстром Рустико ди Филиппозв. В посвященном Гито сонете
Рустико спрашивает у некоего Чербиолино:
34 Пинский Л. Указ, соч., с. 33.
35 Dante Alighieri. Rime/А сига di G. Contini. Torino, 1946 (рус. пер.: Дан-
те Алигьери. Малые произведения, с. 66—67. Но перевод этот не вполне
точен и не передает комической полисемии текста).
36 Zingarelli N. Dante. Milano, s. d.
122
Р. И. Хлодовский
Non vedi che di mezzo luglio tosse,
e 1 guarnel tien di sotto foderato?
(XV III, 5—6) з’
Впрочем, комическая поэзия вливалась в Ренессанс, не только
переплескиваясь через Данте, но и в обход него. Это был мощ-
ный поток.
Почти у всех комических поэтов Тосканы мы обнаруживаем
такое же, как у Рустико, смеховое снижение любви до физиоло-
гии, а затем ее полную аннигиляцию с помощью гипербол, фор-
сирующих движение к материально-телесному низу. Беккина Чек-
ко Анджольери, эта, как ее часто называют, «Анти-Беатриче»
тосканской поэзии конца XIII в, не только соглашается удов-
летворить чувственную страсть поэта, но и заявляет об этом с ха-
рактерной комической радостью:
Сессо, I’umilila tua m’ha si rimossa,
che giamma’ ben ne gioia ’1 mie cor sente
se di te nove mesi non vo grossa.
(Cecco Angiolieri, XLIV, 12—14) 88
Перипетии гротескно-комического «романа» Чекко и Беккины
более или менее известны. Я не стану на них останавливаться.
Для раскрытия заявленной темы важнее другое: вульгарная чув-
ственность капризной Беккины не является у Чекко Анджольери
крайним пределом низменной любви. Он спускается еще ниже,
переступает — подобно Рустико — границы человечности, реаль-
ности и естественности и обращается к комическому изображе-
нию противоестественной страсти. В конце его канцоньере Бек-
кину заменяет некий сер Корсо. Это он заставляет Чекко не про-
сто страдать от ревности, а «непрестанно реветь медведем или
мычать, как бык» («Е facciavi mugghiare a tutte Гоге del gior-
no, come mugghia bue ed orso», CXXIII, 5—6) se.
Мы очень ошиблись бы, предположив, будто в данном случае
имеем дело с декадентской поэтизацией гомосексуализма. Воз-
можно, содомия и была в средневековых городах явлением обыч-
ным, но — скажем об этом еще раз — средневековая комическая
поэзия, как правило, не давала реалистического, зеркального, не
искаженного отражения обыденной действительности. Это было ее
принципом. В своих содомитских сонетах и Муша, и Чекко при-
37	«Не видишь, что он кашляет посреди июля и носит подбитый [шерстью]
халат?»
38	«Чекко, твое смирение меня до того переменило, что сердце мое не уз-
нает радости, пока я девять месяцев не прохожу от тебя беремен-
ной».
39	Та же тема — в сонете Муша да Сьены: «Giugiale di queresima a 1’usci-
ta...».
Комическое в поэзии позднего средневековья
123
бегают к формам и оборотам куртуазной лирики для высмеива-
ния и комического снижения естественной земной любви, во имя
полной дискредитации-ее духовности и человечности. Они следу-
ют тут традиции, восходящей к основателю их школы. Старая,
безобразная старуха Рустико не просто сводня: buggeressa vec-
chia — это сводня, к услугам которой прибегали педерасты.
Чисто комические преувеличения и гротесковость особенно на-
глядно проступают в сонете Чекко. Поэт так запутывается в кур-
туазных оборотах, что у читателя возникает подозрение, будто
он пылает страстью не только к серу Корсо, но и к своему
счастливому сопернику:
Е se non fosse ch’i’non son lasciato,
si mal direi, e vie piu fieramente
al vostro gaio compagno e awenente
che di belezze avanza ogni uom nato;
ma si mi stringe 1’amor infiammato,
che verso lui ho sparato per la mente
(СXXII I, 9—14)
Это — не синтаксическая ошибка: это комический гротеск, по-
строенный с помощью синтаксической двусмысленности.
В связи с содомитскими сонетами следует обратить внимание
также и еще на одну немаловажную деталь. В фольклоре и во
всей восходящей к средним векам литературе противоестествен-
ная любовь является таким же характерным признаком инфер-
нальности, как и отталкивающе-безобразная старость. Последо-
вательное снижение любви от подчеркнуто вульгарной страсти
к Беккине до содомии является, таким образом, форсированным
движением вниз, спуском в глубь ада. По мере того, как в вы-
сокой и трагической поэзии стильновизма женщина все дальше и
дальше удаляется от земли и, как говорил И. Н. Голенищев-
Кутузов, «ангелизируется» *°, в комической поэзии она все боль-
ше и больше отождествляется с чертом.
Внутристилевую оппозицию известному дантовскому сонету
«Tanto gentile...» («Vita nuova», XXVI) представляет сонет Пьетро
де’Файтинелли:
In buon verita non m’e awiso,
awenga ch’ello piaccia a la Scrittura
che femmena pur veggia il Paradiso,
non che v’appressi a far dentro calura;
40	Голенищев-Кутузов И. H. Данте и «сладостный новый стиль».— В кн.:
Данте и всемирная литература / Под ред. Н. И. Балашова, И. Н. Голени-
щева-Кутузова, А. Д. Михайлова. М., 1967, с. 68—69.
124
Р. И. Хлодовский
пё che Dio padre li formasse ’1 viso
a somiglianza de la sua figura:
anzi fu, per sacramento presiso,
la femmena diabolica fattura.
(11,1—8) 41
Обычно здесь говорят о пародии. И это справедливо. Нака-
пуне эпохи Возрождения комическая поэзия в Италии, действи-
тельно, пародировала трагику стильновизма. Однако пародирова-
ла она ее совсем не так, как нынешние пародисты пародируют
своих предшественников и современников. Ее смех глубок, а глав-
ное, содержателен. Отрицая, он утверждал те же самые нравст-
венные, религиозные и идеологические ценности, которые отстаи-
вали Гвиницелли, Кавальканти и автор «Новой жизни». Рустико
ди Филиппо поделил свой канцоньере на две равные части вовсе
не потому, что ему вздумалось поиздеваться над самим собой.
Кроме того, надо иметь в виду, что он и Гвидо Гвиницелли,
основавший школу трагической поэзии нового сладостного стиля,
были одногодками. В допущении, что пародия на стильновизм
могла появиться раньше, чем стильновизм сформировался в осо-
бое направление, нет ничего невероятного. Оно вытекает из из-
вечной сути пародии. «Комизм,— утверждала О. М. Фрейден-
берг,— сопутствие трагизма. Пародия — тот же священный при-
зыв, та же песнь псалма или пэана. Дело лишь в наличии или
отсутствии „существа1*... Единство двух основ, трагической и ко-
мической, абсолютная общность этих двух форм мышленья,— а от-
сюда и слова и литературного произведения,— внутренняя тож-
дественность — вот природа всякой пародии в чистом ее виде.
Это есть природа не только древней комедии, древнего литера-
турного слуги, древнего религиозного обряда: это есть идея
всякой маски и всякого двойника... В пародии лежит не маски-
рование в нашем современном понятии и не отсутствие, как ка-
жется, содержания: в ней лежит усиление содержания, усиление
природы богов, и смеется она не над ними, а только над нами,
и так удачно, что до сих пор мы принимаем ее за комедию,
имитацию или сатиру» 42.
Та симметрия «высокого» и «низкого», трагического и коми-
ческого, пародируемого и пародии, которая создавала внутрен-
нюю структуру канцоньере Рустико ди Филиппо, не была повто-
рена ни одним из его последователей. И это — закономерно.
41 «По правде, я не думаю,— пусть то и угодно Писанию,— чтобы женщи-
на, хотя она и увидит рай, могла бы приблизиться к нему настолько,
чтобы он согрел ее своим теплом, а также, что Бог-отец сотворил ее лицо
по своему подобию; напротив, по священному соизволению женщина по-
лучила дьявольское обличье».
42 Фрейденберг О. М. Указ, соч., с. 496—497.
Комическое в поэзии позднего средневековья
Ш
Именно потому, что структура Рустикова канцоньере отражала
существенные особенности позднесредневековой идеологии, она
развивалась, а развиваясь, разрасталась, ломала рамки книги сти-
хов и превращалась из структуры лирики единичного поэта в
структуру всей позднесредневековой поэзии, в целостность си-
стемы ее стилей.
Одной из типологических черт культуры итальянского Про-
торенессанса является центробежность сил, образующих ее идео-
логическое поле. Расширение функций светской литературы не
сопровождалось накануне эпохи Возрождения соответственной се-
куляризацией общественного сознания. По мере приближения эпо-
хи Возрождения религиозно-аскетические тенденции в культуре
итальянских городов не только не затухают, но, наоборот, уси-
ливаются, хотя и принимают в это время внецерковные и даже
антицерковные формы (радикальное францисканство, «фратичел-
ли», Якопоне да Тоди и т. п.). В светской литературе, вби-
рающей в себя религиозно-этические идеалы времени, происхо-
дит в это время своего рода разделение труда. Подле поэзии,
специализирующейся на низменном и комическом, появляется
поэзия, специализирующаяся на возвьйпенном и трагическом. Тео-
рия этой последней дана в незаконченном трактате Данте «О на-
родном красноречии», а ее практику представляет стильновизм,
в котором происходит дальнейшая — по сравнению с трубадура-
ми, «сицилийцами» и Гвиттоне д’Ареццо — спириту ализация вы-
сокой любви к прекрасной даме. Для стильновизма характерно
еще более резко выраженное движение вверх, от земли к небу,
от эмпирически конкретного и материального к высшим и абсо-
лютным духовным ценностям, от человека к трансцендентному
богу, мыслимому существующим вне человека, за пределами ко-
нечной земной действительности. Поэты трагического стиля та-
ким образом тоже отталкивали от себя повседневность быта и
последовательно преодолевали субъективность (а следовательно,
и единичность, в известной мере случайность и преходящесть)
лирических переживаний, Поэтому, так же как и поэтам коми-
ческого стиля, им часто приходилось прибегать к «сюрреалисти-
ческим» преувеличениям. Отметив, что во втором стихотворном
цикле «Новой жизни» страдания влюбленного «изображены в
очень гиперболической форме», Н. Г. Елина замечает: «Этот ги-
перболизм, т. е. идеализация, свойственная поэзии Данте, про-
тиворечит тенденции к созданию субъективной лирики, которая
была у Кавальканти, и вместе с тем является характерной, т. е.
индивидуальной, чертой дантовской поэзии» 43.
43 Елина Н. Г. Поэзия «Новой жизни».— В кн.: Дантовские чтения. 1971 /
Под общей ред. И. Белзы. М.. 1971, с. 88—89.
126
Р. И. Хлодовский
Но ведь «Новая жизнь» — это и есть наиболее совершенное
проявление стильновизма, в котором трагический стиль поздне-
средневековой поэзии раскрылся во всей своей полноте. Поэтому
индивидуальная черта ее автора является одновременно и типо-
логической чертой школы, рассматриваемой в динамике ее внут-
реннего развития.
На гиперболах строилась высшая гармония. Внешним прояв-
лением ее была «сладостность» стиля, а основой — взаимоотно-
шения между человеком и богом в сфере трансцендентного бы-
тия, находящегося бесконечно выше уровня земной действитель-
ности. Тщательно проанализировав одиннадцатый сонет «Новой
жизни» — «Ne li occhi porta la mia donna Ашоге», H. Г. Елина
пришла к выводу: «Сочетание человеческого и божественного,
гармония между влюбленным «я» и миром достигнута. Эта гар-
мония и в самой поэтической форме, которая стремится пере-
дать не неподвижность царицы небесной, а движение,— жизнь
духовной человеческой красоты. В сонете нет известных нам тра-
диционных эпитетов и ставших условными метафор, придающих,
как торжественное облачение, скованность фигуре. Уменьшилось
количество прилагательных и, по сравнению с сонетами Гвини-
целли и Кавальканти, возросло количество глаголов, преимуще-
ственно в настоящем времени» *4.
Лирика нового сладостного стиля изучена в нашем литера-
туроведении хорошо и достаточно всесторонне. Я останавливаюсь
на некоторых ее чертах только потому, что без них многое в
комичности средневековой поэзии становится малопонятным. Ко-
мическую поэзию итальянского Проторенессанса невозможно обо-
собить от поэзии трагической, а тем более социологически про-
тивопоставлять ей в качестве поэзии «народной», «демократиче-
ской», «реалистической» и т. п. Несмотря на то что комическая
и трагическая поэзия ориентировались, по-видимому, на различ-
ные социальные слои средневекового города, обе они имели одно
и то же мировоззренческое, идеологическое ядро и образовывали
единую литературно-эстетическую целостность, единую стилевую
систему, историческая жизпь которой обусловливалась, в частно-
сти, и тем, что стремительное движение вверх, характерное для
стильновизма, уравновешивалось не менее стремительным движе-
нием вниз, типичным для лирики комического стиля.
Поэты нового сладостного стиля, при всей их тенденции к
субъективности, никогда не идеализировали внутренний мир ре-
альной человеческой личности (реального Гвиницелли, Каваль-
канти, Данте и т. д.), беря человека в его абсолютной объек-
тивности, всеобщности и абстрактности. Гуманистический инди-
видуализм Возрождения проторенессанспому стильновизму был
44 Там же, с. 115.
Комическое в поэзии позднего средневековья
127
еще абсолютно чужд. Как замечает Джанфранко Контини, «даже
когда обычное содержание стильновистской лирики составляет
любовный эпизод, тщательно проанализированный, а затем ипо-
статизированный в своих элементах, этот анализ не может быть
отнесен к эмпирическому индивиду: минуя событие, давшее ему
начало, он относится к универсальному образцу человека, к инди-
виду также объективному и абсолютному» 45.
Вот почему, если и можно говорить о реализме в поздне-
средневековой поэзии, то лишь в специфически средневековом
смысле, т. е. о реализме философско-схоластическом, противо-
положностью которого был номинализм. Это в равной мере отно-
сится и к трагической и к комической поэзии. Обе они, как это
показано в дантовском трактате о поэтике, исходили из одной и
той же религиозно-метафизической концепции человека. «Следует
знать,— говорил Данте,— что, поскольку человек одушевлен троя-
ко, а именно душой растительной, животной и разумной, он идет
и тройным путем. Ибо, поскольку он растет, он ищет пользы,
в чем он объединен с растениями; поскольку он живое сущест-
во — удовольствия, в чем он объедицен с животными; поскольку
он существо разумное, он ищет совершенства, в чем он одинок
или же объединяется с существом ангельским» 46.
И Гвиницелли, и Рустико трактовали человека по сути оди-
наково. Но обращались они к разным сторонам его всеобщности.
Если стильновисты отрицали земного человека, односторонне спи-
ритуализируя его «разумное начало», то комические поэты осмеи-
вали путь всякой плоти, следуя по которому человек превраща-
ется в скотину и делается добычей сатаны. Именно поэтому вряд
ли правомерно говорить об их эпикурействе. Так называемый ге-
донизм средневековой комической поэзии был проявлением не
наслаждения земной действительностью, а отрицания ее разум-
ности.
Радости жизни, восхваляемые комическими поэтами, были
подчеркнуто мизерны:
Тге cose solamente mi so’in grado,
le quali posso non ben ben fornire:
cio e la donna, la taverna e ’1 dado;
questo mi fanno ’1 cor lieto sentire.
(Cecco, XCIX, 7—4) 47
45 Contini G. Introduzione.— In: Dante Alighieri. Rime, p. 14.
46 Данте Алигьери. Малые произведения, с. 289—290.
47 «Три вещи только мне приятны, которыми я никогда не могу пресытить-
ся: женщина, кабак и игральные кости; они наполняют мое сердце ра-
достью».
128
Р. И. Хлодовский
i
Почти о том же говорил Иммануэль Римский. Смысл сущест-
вования сводился для него к тому, чтобы хорошо поесть, напить-
ся и беспрепятственно предаться блуду. О себе он писал:
mal giudeo sono io, non saraclno:
ver’li cristiani non drizzo la proda.
Ma d’ogni legge so’ ben desiroso
alcun parte voter osservare:
de’cristiani lo bever e ’1 mangiare,
e del bon Moises poco digiunare
e la lussuria di Macon prezioso:
che non ten fe de la cintura in gioso.
(II, 7—17) 48
Освобождение от нравственных догм трех главных религий
средневековой Европы в какой-то мере помогло Иммануэлю Рим-
скому по-новому взглянуть на некоторые стороны земной дейст-
вительности и написать один из лучших комических сонетов о
чисто земной природе любви («Ашог non lesse mai 1’avemaria:
Amor non tenne mai legge ne fede...»). Однако религиозный ин-
дифферентизм этого «плохого иудея» для комического стиля
итальянского Проторенессанса в целом не показателен. Поэзия
этого стиля осмеивала, обесценивала и отвергала материальный
мир с позиций если не официальной церкви, то во всяком случае
религиозно-аскетической идеологии. Именно поэтому для нее был
так характерен антифеминизм, и именно поэтому ее смех звучал
скорее жестоко, чем радостно. Почти все последователи Рустико
жаловались на меланхолию. «La mia balia fu malinconia»,— при-
знается Чекко Анджольери (XCI, 4); «La mia malinconia e tanta
e tale...» (XII). Ему вторит Meo де’Толомеи:
Caro mi costa la malinconia,
che, per fuggirla, son renduto a fare
1’arte disgraziata de I’usurare
la qual consuma la persona mia 49.
Служение земной действительности греховно и съедает чело-
века. В комической поэзии итальянского Проторенессанса господ-
48 «...и плохой иудей и не сарацин, и не направляюсь к христианскому
брегу. Но я весьма расположен соблюдать некоторые предписания всех
трех законов: христианского — о питье и еде, доброго Моисея — о ред-
ких постах, драгоценнейшего Макона (т. е. Магомета) — о распутстве,
ибо оп дает мало веры ремню от штанов».
49 «Дорого стоит мне грусть, ибо, дабы убежать от нее, я вынужден был
заняться злосчастным ремеслом ростовщичества, которое съедает мою
личность». Цит. по: Poeti giocosi del tempo di Dante. В сб. Массера —
Руссо этот сонет приписан Чекко Анджольери. О новой атрибуции см.:
Marti М. Sui sonetti attributi а Сессо Angolieri.— Giornale storico della
letteratura italiana, 1950, vol. 127, p. 253—275.
Комическое в поэзии позднего средневековья
129
ствует не божественный промысел, не Провидение, а слепая слу-
чайность — Fortuna, трактуемая здесь не как удача, а как зло-
счастье. Миру высшей, райской гармонии стильновизма — полного
согласия между трансцендентным богом и человеком, подняв-
шимся над своим земным естеством,— в итальянской средневеко-
вой комической поэзии противостоит мир темного хаоса и дисгар-
монии, мир, в котором нарушены и извращены все естественные
связи между людьми. Комических поэтов мучает не только про-
тивоестественная любовь — они обуреваемы не менее противоес-
тественной ненавистью.
Пьетро де’Файтинелли с шутовскими ужимками благодарит
Смерть, не погнушавшуюся войти в тело его жены:
Io non sconfesso, Morte communale,
che pur non tpgna dono о cortesia:
ch’entrasti ’n corpo de la donna mia:
e s’io ne fosse ingrato, farei male.
(ZZZ, 1—4) 50
Пьераччо Тедальди клянет тот пчас, когда женился (VIII),
и ждет не дождется известия о смерти «скотины, именуемой моею
супругой»:
Qualunque m’arrecassi la novella
vera, о di veduta о vuoi d’udita,
che la mia sposa si fussa partita
di questa vita...
io gli darei guarnacchia о vuoi genella,
cintura e borsa con denar fornita.
(IX, 1-6) ’I
Meo де’Толомеи поносит мать, брата и друга. Чекко Анджоль-
ери зло препирается с отцом и тоже с нетерпением ждет смер-
ти своих родителей. Добрые родственники для Чекко — только
флорины:
I buon parenti, dica chi dir vuole
a chi ne pud aver, sono i fiorini:
quei son fratei carnali e ver cugini,
e padre e mad re, figliuoli e figliuole.
(LXXIV, 1—4) 52
5° «Я не отрицаю, смерть людская, что ты даришь подарки и весьма лю-
безна, ведь ты вошла в тело моей жены; и если бы я не был за то бла-
годарен, то поступил бы дурно».
51 «Если бы кто-нибудь мне принес достоверную весть или хотя бы слух
о том, что моя жена ушла из этой жизни... то я подарил бы тому ниж-
нюю юбку или, коли угодно, и юбку, и пояс, и кошелек с деньгами».
52 «Добрые родственники, что там ни говори, это флорины: они — родные и
двоюродные братья, отец и мать, сыновья и дочки».
5 Средние века, в. 43
130
Р. И. Хлодовский
Широкую известность получил сонет Чекко «S’i’fosse foco аг-
derei ’1 mondo...». В нем можно было бы усмотреть дьявольски
нигилистическое отрицание всего земного миропорядка, если бы
в финале громовые проклятия поэта не смягчались шуткой:
S’i’fosse Cecco, com’i’sono е fui,
torrei le donne giovanni e leggiadre:	2
e vecchie e laide lasserei altrui.
(XCVIH, 12—14) 5S
Все это — комические гиперболы. Видеть в «циничных» соне-
тах Чекко, Мео, Пьетро де’Файтинелли и других выражение их
подлинных чувств и переживаний нет никаких оснований. Роман-
тико-позитивистская легенда о «проклятых поэтах» позднего сред-
невековья разбилась о факты. Теперь, например, точно установ-
лено, что цитировавшийся сонет Пьетро де’Файтинелли, в кото-
ром он радуется смерти жены, ни в коей мере не является
автобиографическим. Жена Пьетро де’Файтинелли пережила свое-
го мужа. Пьетро умер у нее на руках и завещал ей все свое
состояние, потому что ближе нее у него никого не было.
Весьма вероятно, что и Чекко Анджольери не был ни баб-
ником, ни пьяницей, ни игроком. В хронике Салимбене Парм-
ского приведено стихотворение Архипииты Кельнского, с помо-
щью которого тот защищался, когда был обвинен в трех грехах:
прелюбодеянии, игре и пьянстве. Великий голиард подробно оста-
новился в своей «защите» на теме, «1а donna, la taverna, ’1 dado».
В данном случае он разрабатывал общие места пародийной ли-
рики вагантов, оказавшей огромное влияние на всю комическую
литературу европейского средневековья, в том числе, конечно,
и на Чекко.
Данте тоже попрекал Форезе нищетой не потому, что тот
был действительно беден (Донати принадлежали к влиятельным
и состоятельным кругам Флоренции), а потому, что темы ни-
щеты требовал комический стиль.
В комической поэзии итальянского Проторенессанса, так же
как в стильновизме, еще отсутствовала реальность быта и реаль-
ная человеческая личность. Гуманистическое «открытие природы
и человека» пока что не было осуществлено, и комические поэ-
ты, даже тогда, когда они широко пользовались материалом, по-
черпнутым из собственного жизненного опыта, строго следовали
литературному этикету и стилю, тщательно разработанному в
средневековых «Artes dictandi». Задолго до того, как Данте кос- 53
53 «А если бы я оказался Чекко, каковым я был п являюсь, то я забрал
бы себе молодых и хорошеньких женщин, а старых и безобразных оста-
вил бы другим».
Комическое в поэзии позднего средневековья
131
нулей проблемы комического языка и стиля в трактате Ю на-
родном красноречии», Гофр у а де Венсоф писал в «Poetria nova»:
Attamen est quandoque color vitare colores,
exceptis quos sermo capit vulgaris et usus
offert communis. Res comica namque recusat
arte laboratos sermones: sola requirit plana5*.
Комическая поэзия итальянского Проторенессанса непосредст-
венно примкнула к комической литературе романского средневе-
ковья. Но продолжила она ее в новых исторических условиях —
в условиях города, постепенно превращающегося в город-госу-
дарство, т. е. в некий политический микрокосмос, соизмеримый
с Церковью и Империей. Все главные темы проторенессансной
поэзии комического стиля: «баба, кабак, вино», «злая жена», «не-
навистные зажившиеся родители», «непостоянная фортуна», про-
фанированная любовь, мужеложество — все это извечно темы фаб-
льо, Рютбефа, второй части «Романа о Розе», «Книги доброй
Любви» Хуана Руиса, латинской эдегии Арриго да Саттимелло
«De diversitate fortunae» и анонимной поэмы «Цветок», припи-
сывавшейся — и это весьма показательно — то Рустико ди Фи-
липпо, то Данте Алигьери ”.
Новым в итальянской комической поэзии было расширение
темы политики (именно с ней больше всего связана проторе-
нессансная реабилитация земной действительности в качестве са-
модовлеющего объекта художественного и идеологического твор-
чества) и пародирование уже не официально-церковной литера-
туры, как это имело место в фольклоре, в народной смеховой
культуре, а поэзии светской, хотя и по-средневековому религи-
озно-возвышенной. Проторенессанс, как уже говорилось, сблизил
комическое с трагическим, заключив их в границы единой ли-
тературно-эстетической целостности. Благодаря этому в литера-
туре итальянского Проторенессанса четче, чем где бы то ни было,
выявлены как типологические, собственно литературные харак-
теристики средневекового комического стиля, так и его мировоз-
зренческие, идеологические функции. Начатая симметрично тра-
гико-комическим канцоньере Рустико ди Филиппо, литература 54 55
54 Цит. по: Faral Е. Les arts poetiques du XIIе et du XIIIе siecles. Paris, 1924
(«Однако порой украшение — избегать украшений, исключая тех, кото-
рые достигаются обыденной речью и которые нам предлагает повседнев-
ное словоупотребление. Ибо комическое ие допускает чересчур отделан-
ных речений и требует пошлостей»).
55 Percopo Е. Il «Fiore» a di Rustico di Filippo? — Rassegna critica della let-
teratura italiana, 1907, a. XII, p. 48—59; Contini G. La questione del «Fio-
re».— Culture e scuola, Roma, 1965, N 13/14; Голенищев-Кутузов И. Рево-
люция в дантологии.— Вопросы литературы, 1969, № 7.
5*
132
Р. И. Хлодовский
итальянского Проторенессанса завершилась «Божественной Ко-
медией», в которой низменно-материальное и духовно-возвышен-
ное оказались опять соединенными в пределах одного грандиоз-
ного художественного произведения, являющегося своего рода мо-
делью трансцендентности, т. е,— с точки зрения средневекового
сознания — мира абсолютных, богооткровенных истин.
Устремленность средневековой комической поэзии к «мате-
риально-телесному низу» не была, конечно, тягой к дьяволу, ко-
торый никак не мог стать для Рустико и Чекко тем, чем он
представится Бодлеру и Кардуччи. Движение это пародийно и
потому является не истинным, а мнимым. В Дантовской «Коме-
дии» комическое и трагическое соотнесены по принципу готи-
ческой иерархии. На примере «священной поэмы» Проторенес-
санса ясно видно, что столь характерный для низкой, комиче-
ской поэзии спуск в ад оказывается абсолютным движением вниз
лишь до известного предела, после Которого движение это, не
теряя своей метафизической прямолинейности, обретает ту же ко-
нечную цель, что и поэзия трагическая, возвышенная. Вслед за
Вергилием Данте спустился на самое дно преисподней, потому
что там проходила самая прямая дорога к богу. Цепляясь за
шерсть Вельзевула, он уже поднимался к звездам:
Мой вождь и я на этот путь незримый
Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
И двигались все вверх, неутомимы,
Он впереди, а я ему вослед,
Пока моих очей ие озарила
Краса небес в зияющий просвет;
И здесь мы вышли вновь узреть светила.
(«Ад», XXXIV, 133—139)
Из всего этого, безусловно, не следует, будто художествен-
ные и идеологические функции позднесредневековой комической
поэзии ограничивались или исчерпывались пародийным углубле-
нием религиозно-аскетического содержания трагической лирики.
Уже по одному тому, что комическая поэзия создавала свои па-
родийные формы из материала конкретно-жизненной действитель-
ности, объектом ее особого языка и стиля могла становиться
реальность, имманентная конечной, земной жизни. Знаменитый
сонет Рустико «О, мой милый муженек Альдобрандино» имеет
отчетливо выраженную вертикальную структуру ренессансной но-
веллы, а мироощущение «знатной и благородной компании», фи-
гурирующей в сонетах Фольгоре да Сан Джиминьяно («Сонеты
о временах года»), прямо предвосхищает веселую жизнерадост-
ность общества рассказчиков «Декамерона». Средневековая паро-
дия, как отметил М. М. Бахтин, «подготовляла новое литератур-
Комическое в поэзии позднего средневековья
133
но-языковое сознание» 56. Ее формы «освобождали предмет от вла-
сти языка, в котором предмет запутывался, как в сетях, они
разрушали нераздельную власть мифа над языком, освобождали
сознание от власти прямого слова, разрушали глухую замкну-
тость сознания в своем слове, в своем языке» ”. Но проблема
вызревания Ренессанса в средневековой комической литерату-
ре — проблема совсем особая. Она требует специального рассмот-
рения. 36 37
36 Бахтин М. М. Из предыстории романного слова.— В кн.: Русская и за-
рубежная литература: (Исследования, статьи, публикации). (Учеи. зап.
Мордовского ун-та, Саранск. Вып. 61). 1967, с. 18.
37 Там же, с. 10.
М. Кёрнер
ГОРОДСКИЕ ИНВЕСТИЦИИ
В ШВЕЙЦАРИИ XVI В.
ОТРАСЛЕВОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ
Следует ли в счетах швейцарских городов XVI в. проводить
резкую грань между инвестициями и текущими расходами?
Оправдано ли исследование такого рода затрат в рамках разви-
тия городской цивилизации (причем под цивилизацией мы пони-
маем всю совокупность материальных благ и продуктов, необхо-
димых как для физического существования, так и для удовлетво-
рения культурных потребностей1), в котором все внимание
уделено инвестициям (финансовым вкладам, расходам, связан-
ным с экономической инфраструктурой) и полностью игнориру-
ются так называемые непроизводительные расходы, так как даже
самые непроизводительные из них (те, которые не реализуются
в услугах или товарах, как, например, военные издержки)
в конечном счете ведут к росту заказов, увеличению спроса на
рабочую силу, росту инвестиций, прибыли и заработной платы 2.
В самом широком смысле слова любой общественный расход в
городе составляет часть капитала, прямо или косвенно, осознанно
или неосознанно предназначенный развивать городскую цивили-
зацию. Современники не знали этого. Историк же должен это по-
нимать, если он стремится рассматривать город в каждый дан-
ный момент его исторического развития как некое целое, а куль-
турные феномены — в их многообразных связях, если он хочет
избежать бесплодного размежевания между экономикой и куль-
турой, их противопоставления друг другу и априорного утверж-
дения их взаимозависимости3.
Все это представляется вполне логичным, пока речь идет об
общественных расходах на имущества и услуги, предназначен-
ных для формирования материальных средств материального
1 Tenentl A. Note a 1’attention des participants a la IXе semaine d'etudes de
Prato «Investissement et civilisation urbaine». Paris, 5 novembre 1976.
2 Bouvier J. «Histoire financiere et problemes d’analyse des depenses publi-
ques», communication dactylograpniee a 1’intention des participants au 4е
colloque de 1’Association fran$aise des historiens economistes. Paris, janvi-
er 1977, p. 2.
• Braudel F. Lettre adressee aux participants a la IXе semaine d’etudes de
Prato «Investissement et civilisation urbaine». Paris, 3 juin 1976.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
135
капитала. Инвестировали капиталы общественные власти, созда-
вавшие резервы зерна, соли и вина для продажи — либо с при-
былью в обычное время, либо в убыток в период кризиса. В эко-
номическом смысле эти инвестиции в ближайшем будущем не
обязательно оказывались прибыльными, однако они были вполне
закономерны для городской цивилизации. Разве можно предста-
вить себе город, не снабжавший своего населения? Каждый круп-
ный швейцарский город чеканил собственную монету. Это состав-
ляло неотъемлемую часть экономической инфраструктуры город-
ской жизни. Следовательно, и авансы чеканщикам монеты были
инвестициями. Города строили мосты, ремонтцровали дороги,
воздвигали церкви, дворцы и укрепления, финансировали строи-
тельство, осуществляемое частными лицами (с целью перепрода-
жи). В этом и состояли реальные городские инвестиции. Швей-
царские города — города-суверены. Они покупали территории,
поборы и доходы. Иногда они применяли военную силу, а в ряде
случаев пользовались финансовой несостоятельностью обременен-
ных долгами князей, чтобы захватить их владения. В этом слу-
чае1 погашение долга, унаследованного городом вместе с обреме-
ненным ипотекой имуществом князя, следует рассматривать как
апостериорную инвестицию.
В затратах на создание нематериального капитала инвестиции
на первый взгляд незаметны. Однако не следует забывать, что
долгое время существующие административные и судебные расхо-
ды создавали юридические и административные нормы, прису-
щие городской жизни Швейцарии. Расходы в сфере внешней по-
литики (посольства, дипломатические курьеры) и на оборону
(вооружение) вместе с расходами на внутреннюю политику (по-
лиция) приносили двойную пользу. В каждый данный момент
они способствовали завоеванию и сохранению независимости
швейцарских городов. В длительной дерспективе они позволяли
Швейцарии избавиться от тяжелых имперских налогов и обеспе-
чить городам дополнительные доходы (папские, французские и
испанские пенсии). Тем самым расходы на внешнюю политику и
оборону прй .определенной политической конъюнктуре могли
быть подлинными инвестициями, весьма полезными городской
общине.
Капиталы, затраченные на войны, в частности на религиоз-
ные войны в Швейцарии, позволили одним городам сохранить
свою приверженность римско-католической вере, а другим —
утвердиться в протестантизме. Суверенитет, политическая и фи-
нансовая независимость, административная и судебная самостоя-
тельность, религиозная автономия составляют культурное достоя-
ние того же типа, что и церкви, дворцы, мосты и памятники.
Хотя последние легче определить и оценить как эстетические и
экономические блага, однако не следует упускать из виду первые.
136
М. Кёрнер
Очевидно, что расходы на образование, профессиональное обуче-
ние, финансовую поддержку церкви, ссуды, предоставляемые горо-
дами, относятся к инвестициям в сфере экономики и культуры.
При таком понимании инвестиции в узком смысле слова труд-
но отделить от текущих расходов. Подобный подход к проблеме
вполне допустим, если признать, что общественные расходы
швейцарских городов в XVI в. состояли из инвестиций в узком
смысле слова (финансовые, торговые, земельные вклады, опера-
ции с недвижимостью...) и инвестиций в широком смысле слова
(обычные текущие расходы и расходы экстраординарные, пред-
ставляющие собой на первый взгляд нематериальные инвестиции) *.
Более того, это позволяет отличать в расходах швейцарских го-
родов, с одной стороны, удовлетворение материальных или эко-
номических нужд, а с другой — удовлетворение политических,
религиозных, культурных и т. п. требований*. В данном сообще-
нии краткий анализ городских расходов в целом предваряет бо-
лее детальное рассмотрение инвестиций в узком смысле слова.
I. МЕТОД
1.	ВЫБОР ГОРОДОВ
Я выбрал шесть городов: Фрибур, Золотурн, Базель, Шаффха-
узен, Цюрих и Люцерн. Они различны по величине: численность
жителей в Золотурне колебалась примерно от 2800 около 1500 г.
до 3200 около 1610 г., в Люцерне — от 3500 до 4100, в Шаффхау-
зене — от 3700 до 6000, в Цюрихе — от 5000 до 7500, в Базеле —
от 8800 до 10000; во Фрибуре в течение всего XVI в. население
не превышало 5200 человек8. Все города, кроме Люцерна, за
* Некоторые термины и наблюдения автора воспринимаются как дискус-
сионные.— Ред.
* Tenenti A. Op. cit.
9 Amiet В. Solothurnische Geschichte. Solothurn, 1952, Bd. 1, S. 454; Amiet B.,
Siegrist H. Solothurnische Geschichte. Solothurn, 1976, t. 2, S. 131; Bickel W.
Bevolkerungsgeschichto und Bevolkerungspolitik der Schweiz seit dem Aus-
gang des Mittelalters. Zurich, 1947, S. 61—65; Mauersberg H. Wirtschafts-
und Sozialgeschichte zentraleuropaischer Stadte in neuerer Zeit. Dargestellt
an den Beispielen von Basel, Frankfurt a. M, Hamburg, Hannover und Mun-
chen. Gottingen, 1960, S. 22—27; Idem. Die Wirtschaft und Gesellschaft Ful-
das in neuerer Zeit. Eine stadtegeschichtliche Studie. Gottingen, 1969, S. 65—
<66; Messmer K., Hoppe P. Luzerner Patriziat Luzerne, 1976, S. 35—37; Pey-
er H. C. Von Handel und Bank im alten Zurich. Zurich, 1968, S. 13; Idem.
Wollgewerbe, Viehzucht, Solddienst und Bevolkerungsentwicklung in Stadt
und Landschaft Freiburg i. Ue. vom 14. bis 16. Jahrhundert— In: Agrari-
sches Nebengewerbe und Formen der Reagrarisierung im Spatmittelalter und
19/20. Jahrhundert / Hrsg. von H. Kellenbenz. Stuttgart, 1975, S. 88—89;
Steinemann E. Der Zoll im Schaffhauser Wirtschaftsleben.— Schaffhauser
Beitrage zur Geschichte, 1950, N 27, S. 205 f.; Walter E. Soziologie der alten
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
137
100 лет расширили подвластные им территории. Наиболее значи-
тельным по сравнению с 1500 г. было территориальное расшире-
ние Шаффхаузена. Три города (Базель, Шаффхаузен и Цюрих)
примкнули к Реформации, остальные (Фрибур, Золотурн и Лю-
церн) сохранили верность римско-католической церкви.
2.	ИСТОЧНИКИ И ПРОБЛЕМЫ, ОБУСЛОВЛЕННЫЕ ИХ ЛАКУНАМИ
Источники моих статистических выкладок — основные и до-
полнительные счета городских казначейств за 1501—1610 гг. •
(дополнительные! счета — за общественные работы, мосты и до-
роги, доставку воды, хлебные амбары, надзор за мельницами и
т. п.). К счетам присоединены другие документы и финансовые
бумаги.
В счетах имеются лакуны. Для Базеля (за 1584 г.) и Золо-
турна (за 1520 г.) они несущественны. В счетах Шаффхаузена
пропущены уже многие годы. В Цюрихе вообще отсутствуют ос-
новные счета за 1512—1530 гг. Прочие лакуны (за 1502, 1506,
1509, 1574—1576, 1581—1582, 1586 гг.) менее значительны. В Лю-
церне казначеи иногда отчитывались только раз в два года, но
при этом за весь период своей деятельности; таким образом здесь
лакуны не очень мешают статистическим подсчетам. Только фри-
бурские счета целы за весь рассматриваемый период.
Для обычных или циклических расходов лакуны за один-два
года можно дополнить среднестатистическими данными того же
периода. Для Шаффхаузена я вынужден был пользоваться сред-
ними десятилетними данными, вычисленными на основании су-
ществующих за различные десятилетия счетов. Для каждого го-
рода восстановлены также по счетам, документам и квитанциям
ссуды, пассивные проценты и погашение общественного долга.
3.	ПРОБЛЕМА СТРУКТУРЫ СЧЕТОВ
Счетоводство в швейцарских городах, за исключением Люцер-
на и Женевы, к счастью, довольно единообразно по своей струк-
туре. Почти повсюду сохранились счета на пассивные проценты,
предоставленные ссуды, оплаченные долги, издержки на пеших
и конных курьеров, на дела Конфедерации, оплату центральной
администрации, обедов и вин, судебных издержек, счета адми-
нистрации бальяжей, счета за общественные работы, покупку ви-
Eidgenossenschaft. Eine Analyse ihrer Sozial- und Berufsstruktur von der
Reformation bis zur franzosischen Revolution. Bern, 1966, S. 136, 146—147,
212 f.
6 Об анализе общественных доходов швейцарских городов см.: Koerner М.
Solidarites financieres suisses au XVIе siecle. Geneve, 1976, p. 66—143 (The-
se dactylographiee).
138
М. Кёрнер
на и зерна, военные расходы и т. п., а также счета по самым
различным статьям расходов.
Последние нередко превосходили все прочие платежи вместе.
Следовательно, необходим отбор счетов, а также сравнение ос-
новных счетов с дополнительными или специальными, чтобы ни-
чего не упустить или не использовать дважды.
Состояние источников не позволило мне распределить обще-
ственные расходы по экономическим категориям7. Я предпочел
применить к данным XVI в. функциональный принцип, разрабо-
танный современной финансово-экономической наукой. Общест-
венные расходы шести изучаемых городов были, насколько это
оказалось возможным, распределены в следующем порядке:
А. Публичные расходы на имущества и услуги.
1.	Формирование материальных средств (материального капи-
тала) (3 вида счетов).
1.1.	Регулярное или спорадическое участие в торговле зерном,
вином, солью, чеканке монеты, постройке судов и барок и т. п.
1.2.	Общественные сооружения, мосты и дороги.
1.3.	Приобретение поборов и доходов (со своей территории).
2.	Формирование нематериального капитала (3 вида счетов).
2.1.	Управление, судопроизводство.
2.2.	Внешняя политика.
2.3.	Церковь, образование, здравоохранение.
3.	Внутренняя и внешняя безопасность (1 вид счетов).
Б. Перемещение капиталов (2 вида счетов).
1.	Пассивные проценты.
2.	Финансовые испомещения.
Эта функциональная классификация, согласно Ж. Бувье, от-
ражает «волюнтаристские аспекты общественных расходов, прямо
преследуемые ими цели, социально-экономические отрасли и сфе-
ры, в которых государство является активной стороной» 8. Веро-
ятно, именно это в первую очередь позволяет историку-экономисту
наиболее отчетливо выявить стремление городских властей к
вмешательству в экономическую деятельность городов или к ее
инвестированию.
4.	ПРОБЛЕМЫ ГЕОГРАФИИ РАСХОДОВ
Разве городская цивилизация ограничена стенами города?
Вместе с А.-М. Пьюз мы спрашиваем: где кончается город и на-
чинается деревня? 9 Швейцарские города, господствующие в сво-
7 Bouvier J. Op. cit, р. 6; Wittmann W. Einfiihrung in die Finanzwissenschaft.
Stuttgart, 1975, 1. Teil. Die offentlichen Ausgaben, S. 4—9.
e Bouvier J. Op. cit., p. 7.
9 Piuz A.-M. Les relations economiques entre les villes et les campagnes dans
les societees preindustrielles. Rapport dactylographic a Fintention des par-
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.	139
их деревнях экономически, социально и политически, вкладыва-
ют в них капиталы, утверждая таким образом и свое влияние.
Главные дороги прокладывались и поддерживались в хоро-
шем состоянии городами, дорожные мосты возводились ими же и
ради них. Если Люцерн выстроил в 5 км от своих ворот искус-
ственное русло для Ренгга, чтобы замедлить его стремительное
течение, то это было сделано для защиты города от регулярных
наводнений в периоды обильных дождей. Когда тот же город вло-
жил капитал в постройку часовни и постоялого двора у горячего
источника в заброшенной долине на расстоянии 50 км от своих
стен, он создал тем самым место паломничества и отдыха своих
бюргеров. Укрепления и центры бальяжей, построенные и под-
держиваемые городами в деревнях и маленьких городках, служи-
ли не только передовыми городскими фортификациями, но также
и зерновыми складами метрополии. Когда городские власти
вкладывали капиталы или брали финансовые обязательства во
внешних предприятиях, они всегда руководствовались своим «свя-
щенным эгоизмом». Следовательно, нам нужно рассматривать го-
род как политический, экономический й культурный центр, по-
стоянно стимулирующий инвестиции.
5.	ПРОБЛЕМЫ ДЕНЕЖНОГО КУРСА
Счета пяти из шести рассматриваемых нами городов пелись в
ливрах, содержавших 20 су или 240 денье (фунтов — шиллин-
гов— геллеров). Несколько люцернских счетов велись в тех же
ливрах, но остальные — в люцернских ливрах, содержавших 15 су,
или в люцернских флоринах (гульденах) по 40 су. Однако реаль-
ная ценность даже формально равных ливров в каждом городе
была различной. В течение 1501 — 1610 гг. у каждого был собст-
венный ритм девальвации. При сравнении счетов даже двух швей-
царских городов необходимо переводить суммы, выраженные в
ливрах, в общее денежное выражение. Это тем более важно, ког-
да речь идет о шести городах, в каждом из которых была своя
система денежного обращения. Но во всех шести изучаемых го-
родах без исключения реально употреблявшейся монетой был зо-
лотой французский экю. Он играл первенствующую роль в любой
важной сделке Швейцарии XVI в., будь то общественные займы,
финансовые операции или процентные платежи. При переводе в
золотые французские экю сумм, исчисленных в ливрах, исследо-
ватель всегда остается в рамках исторической реальности,0.
В дальнейшем изложении слово «экю» каждый раз означает зо-
лотой французский экю.
ticipants au 3е colloque franco-suisse d’histoire economique et sociale. Ge-
neve, 1976, p. 2.
10 Koerner M. Solidarites..., p. 55ss et passim.
140
М. Кёрнер
II. АНАЛИЗ СТРУКТУР
1.	ОБЩИЙ ОБЗОР РАСХОДОВ
Если вычесть из общих расходов шести избранных для иссле-
дования городов 1 522 000 экю, предназначенные для погашения
общественного долга по займам, то сумма расходов на имущест-
ва, услуги и переводы капиталов составит 7 678 000 экю. Не су-
ществует непосредственной корреляции между величиной и зна-
чением города и объемом его общественных расходов, хотя Ба-
Таблица 1. Общественные расходы на жителя за год {1501—1610 гг.)
в золотых французских экю
Города по убы- вающей вели- чине тальи *				
	1501—1510	1551 — 1560	1601—1610	1501—1610
Базель	1,12	1,77	1,76	1,90
Цюрих	1,31	1,72	3,51	2,55
Фрибур	1,07	2,26	1,87	1,93
Шаффхаузен	0,89	1,35	1,42	1,52
Люцерн	1,06	1,94	3,27	2,30
Золотурн	0,94	4,03	4,28	3,30
В среднем ♦♦	0,98	1,99	2,48	2,15
* См. примеч. 5. Для середины века я выбрал средние предложенные авторами
цифры, кроме Шаффхаузена, для которого Штейнман предложил около 5300 че-
ловек.
** Среднее арифметическое.
зель, самый большой город, занимает первое место по расходам
(1960 000 экю), за ним следует Цюрих, второй по населенности
город (1753 000 экю). Среди остальных четырех городов иерар-
хия величин не соблюдается. Одно из объяснений — обществен-
ный заем, с помощью которого каждый город мог в любой мо-
мент повысить свои доходы и таким образом финансировать ин-
вестиции средствами, не ограниченными ординарными поступле-
ниями.
Сопоставление средних ежегодных расходов на жителя за год
в шести городах с размерами городской тальи также обнаружи-
вает «ножницы», никак не соответствующие величине городов
(табл. 1).
В современном анализе общественных финансов принято про-
водить сравнения между долей расходов и долей валового нацио-
нального дохода на жителяи. Для Швейцарии XVI в. вычисле-
11 WtUmaitn W. Op. cit., S. 19.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
141
ние валового национального дохода невозможно. Однако Поль Бэ-
рош применил косвенный метод исчисления национального до-
хода* В * * * 12. Он предложил два* показателя, с помощью которых мож-
но определить национальный доход — в обращающейся монете и
реальный уровень национального дохода на каждого жителя.
Бэрош предупреждает, что «применение этих методов следует
рассматривать как эвристический подход, позволяющий лишь
приблизительно определить искомые данные» 13. Я следую его
Таблица 2. Общественные расходы на жителя в год в сравнении
с валовым национальным доходом (ВНД) *
Город	Около 1500 г.			Около 1600 г.		
	ВНД	Общественные расходы		вид	Общественные расходы	
	экю	экю	% от ВНД	экю	экю	% от ВНД
Цюрих	18,6	1,31	7,0	22,1	3,51	15,9
Фрибур	18,5	1,07	5,8	18,5	1,87	10,1
Люцерн	15,4	1,06	6,9	’’	20	3,27	16,4
* Исчисление	валового	национального	дохода Цюриха,	Фрибура и	Люцерна см. в
Приложении III.
методу, полностью отдавая себе отчет в том, что наши исчисле-
ния приблизительны, и заранее допуская вслед за Бэрошем
15—30% ошибочности. Тем не менее нужно признать, что даже
приблизительное определение номинального валового нацио-
нального дохода может быть полезным, если ограничить свою
задачу определенными рамками, например исчислением расходов
центральных властей в их соотношении с валовым национальным
доходом в обращающейся монете.
В начале XVI в. объем общественных расходов в принятых
ценах, выраженный в процентах валового национального дохода,
составлял в Цюрихе, Фрибуре и Люцерне 5,8—7,0% (табл. 2).
Именно такие показатели обнаружил и Р. А. Масгрейв в кон-
це XIX в. в индустриальных странах Запада — США, Велико-
британии и Германии14. Значит, уже в начале XVI в. в швей-
царских городах общественный сектор обладал определенным ве-
сом. Спустя 100 лет его показатели увеличились до 10,1—16,4%.
12 Bairoch Р. Estimations du revenu national dans les soci6t& occidentales
preindustrielles et au XIXе siecle: propositions d’approches indirectes.— Re-
vue economique, 1977, mars.
12 Ibid.
14 Musgrave R. A. Fiscal Systems.—Studies in Comparative Economics, 1969,
N 10, p. 101.
142
М. Кёрнер
Это доказательство реального роста общественных расходов на
жителя по абсолютной стоимости и по отношению к валовому
национальному доходу. В том, что швейцарские показатели на-
чала XVII в. выше показателей западных стран конца XIX в.т
нет ничего удивительного, поскольку немецкие данные в 1821—
1829 гг.15 16 17, в период, предшествующий экономическому и поли-
тическому либерализму, составляли 15—18%. Впоследствии в
Германии до 1852 г. эти показатели снизились и стали повышать-
ся лишь во второй половине века. Были ли общественные расхо-
ды в XVII и XVIII вв. относительно большими? Во всяком слу-
чае полезно указать на значимость общественного сектора уже в
XVI в. Не лишено интереса и соотношение различных статей
общественных расходов, в частности состав инвестиций в узком
смысле слова или экономических инвестиций.
2.	СООТНОШЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ СТАТЕЙ РАСХОДОВ
Общественные расходы делились на две большие функциональ-
ные группы: расходы на имущества и услуги (49,7|— 77,1%)
и расходы на перемещение капиталов (22,9—50,3%).
В первой группе главное место занимают общественные пост-
ройки и работы по благоустройству дорог и мостов (17,2—37%).
За ними следуют административные и судебные расходы (11,5—
22,6%). Меньшая доля приходится на покупку недвижимости,,
различных прав и пошлин (до 12,2%), на военные расходы (до
11%), на капиталовложения в торговлю и ремесло (до 7,2%)
и издержки, связанные с внешней политикой (до 6,8%). И, нако-
нец, известные суммы города затрачивали на церкви, школы и
общественное здравоохранение; но эти суммы никогда не превы-
шали 1,1% бюджета.
Во второй группе — перемещение капиталов — деление на
пассивные проценты и финансовые вложения под проценты зави-
село от степени задолженности городов. Доля пассивных процен-
тов доходила до 19,6% расходов во Фрибуре, 25,6% — в Золо-
турне, 31,1% — в Базеле. Базель — единственный из городов, чьи
финансы я здесь исследую, обременен в течение всего XVI в.
серьезным неотвержденным долгом 1в. Этот долг поддерживался
займами, неизбежными вследствие того, что Базель, в свою оче-
редь, предоставлял ссуды и финансировал земельные приобрете-
ния Во Фрибуре и Золотурне действовали те же факторы,
причем задолженность Фрибура в большей степени объяснялась
15 Recktenwdld Н. С. Adam Smith. Sein Leben und sein Werk. Munchen, 1976,
S. 116.
16 3a 1501—1510 гг. в Базеле пассивные проценты увеличились и достигли
53,6% общей суммы расходов. В течение века этот показатель снизился.
17 Koerner М. Solidarites..., р. 356—369.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
143
многочисленными земельными приобретениями, а Золотурна —
многочисленными финансовыми претензиями князей и королей.
При этом Фрибур с его 8% финансовых вложений занял в на-
шей классификации по процентным вкладам последнее место, тог-
да как впереди Золотурна (24,7%) оказался только Люцерн
(33,6%). Если же учесть средние годовые общественные расходы
на жителя, то Золотурн с 0,81 экю окажется впереди Люцерна
(0,76 экю). Однако между этими двумя городами есть существен-
ное различие. Люцерн не имел долгов в течение всего XVI в.
и никогда не платил по ним пассивных процентов. Шаффхаузен
Таблица 3. Инвестиции 1501—1610 гг.
Город	Ежегодная сумма на жителя в экю	в % к обществен- ным расходам	в % кВНД
Фрибур	0,87	45	4,7
Золотурн	1,57	48	?
Базель	0,84	44	?
Шаффхаузен	0,97	п 64	?
Цюрих	1,67	65	8,2
Люцерн	1,65	72	9,3
и Цюрих с их незначительными пассивными процентами (6,2—
8,3%) в некоторой степени приближались к привилегированному
положению Люцерна.
Теперь можно сгруппировать инвестиции в узком смысле, т. е.
ссуды под проценты, вложения или беспроцентные авансы в тор-
говлю и ремесло (зерновые, соляные и винные запасы, чеканка
монет, строительство судов и паромов), общественное строитель’
ство и работы по благоустройству дорог и мостов, покупка не-
движимости, различных прав и сборов.
Из этого следует первый вывод: в Люцерне, Цюрихе и Шафф-
хаузене, привлекавших в очень малой степени или совсем не при-
влекавших иностранный капитал, на инвестиции шла гораздо
большая часть расходов, нежели в трех других городах. Цюрих
и Люцерн также впереди по годичным расходам на' жителя в экю.
Здесь следует заметить (подробнее об этом см. далее), что Золо-
турн помещает почти все свои’Капиталы вовне и его экономика
от этого ничего не выигрывает. Если же основываться на исчи-
слении валового национального дохода, можно установить, что по
сравнению с Фрибуром инвестиции Люцерна и Цюриха велики.
Изменение вычисленного для этих трех городов валового на-
ционального дохода дает следующие показатели для 1501—
1510 гг.: если принять за 100 данные 1501—1510 гг., то он равен
130 для Люцерна, 119 для Цюриха и 100 для Фрибура.
144
М. Кёрнер
Отсюда и второй вывод: по-видимому, существует прямая за-
висимость между общественными инвестициями и изменением
валового национального дохода. Чем больше капиталовложения
в экономику, тем больше город стимулирует развитие своей эко-
номики. Я не думаю, впрочем, что общественные инвестиции
были единственным фактором роста региональной экономики. Но
общественная тенденция инвестирования может рассматриваться
как эквивалент частной экономической политики. Крупнейшие
общественные и частные экономические мероприятия определя-
лись патрициатом, т. е. городской аристократией18.
Я подошел к третьему выводу: существует связь между ин-
вестициями и устойчивостью монетного курса. В Люцерне, Цюри-
хе и Шаффхаузене, к которым я присоединяю Сен-Галлен19 20 21,
были в XVI в. (начиная с 1550 г.) хорошо обеспеченные общест-
венные фонды, обладавшие достаточны'м количеством пригодного
для инвестирования капитала1.
Наличие полноценной монеты (главная из находящейся в об-
ращении — золотой французский экю) привело к тому, что в го-
родах Центральной и Восточной Швейцарии девальвация обра-
щающейся монеты происходила не так быстро, как в городах
Западной Швейцарии, например во Фрибуре 2°.
3.	ОБЩЕСТВЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
Можно поставить вопрос, существовало ли различие в обще-
ственных расходах на строительство между католическими и
протестантскими* городами. Казалось бы, протестантские города
должны были вследствие секуляризации церковных имуществ сэ-
кономить на расходах по постройке амбаров, соляных складов,
арсеналов, казарм, тюрем, школ, приютов и больниц, католиче-
ские же города воспользоваться церковными зданиями не могли.
Более того, они должны были финансировать необходимое строи-
тельство, не прибегшая к церковным богатствам 2‘.
18 Amiet В., Siegrist Н. Op. cit, S. 134—136; Geering Т. Handel und Industrie
der Stadt Basel. Basel, 1886, S. 355—397; Messmer K., Hoppe P. Op. cit.,
S. 154; Peyer H. C. Von Handel und Bank im alten Zurich, S. 12—34; Idem.
Die Anfange der schweizerischen Aristokratien.— In: Messmer K., Hoppe P.
Op. cit., S. 16—17; Schib K. Geschichte der Stadt und Landschaft Schaffhau-
sen. Schaffhausen, 1972, S. 324—327.
19 Koerner M. Solidarites..., p. 127 ss.
20 Ibid., p. 59 ss.
21 Профессор Базельского университета и государственный архивист
А. Штелин любезно обратил мое внимание на то, что в Базеле, напри-
мер, монастырь Клингенталь стал казармой, монастырь св. Леонарда пре-
вратили в тюрьму, здания монастыря св. Мадлены были использованы
под приют, а здания доминиканского монастыря — под военный госпи-
таль.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
14$
Для точного ответа на поставленный вопрос следовало бы
разделить расходы, связанные с общественными постройками, на
подгруппы. Однако в общей строительной отчетности расходы на
укрепления, административные здания, церкви, коллежи, част-
ные дома, финансируемые городским казначейством, на мосты и
дороги, как правило, не выделялись. Поэтому пока я вынужден
рассматривать эти расходы в их совокупности.
Если распределить города в соответствии с их средним годо-
вым расходом по общественному строительству на человека в те-
чение 1501 — 1610 гг., выраженным в золотых экю, то мы получим
Таблица 4. Годовые расходы на общественные постройки
(на человека)
Город	1501—1510		1551—1560		1601—1610	
	экю	индекс	экю	индекс	экю	индекс
Фрибур	0,24	100	0,30 л	125	0,39	163
Золотурн	0,43	100	0,58	135	0,51	119
Базель	0,14	100	0,33	234	0,42	300
Шаффхаузен	0,14	100	0,68	486	0,55	393
Цюрих	0,53	100	0,52	98	1,07	202
Люцерн	0,37	100	0,79	214	1,11	326
три пары, каждая из которых состоит из католического и про-
тестантского города: вначале Цюрих и Люцерн (0,85 и 0,78 экю),
затем Золотурн и Шаффхаузен (0,61 и 0,56 экю) и, наконец,.
Фрибур и Базель (0,40 и 0,37 экю). Можно было бы предполо-
жить, что Цюрих занимает вместе с Люцерном первое место, по-
тому что цюрихские цифры учитывают и общественные постройки
за счет церквей. Действительно, реконструкция замка Веденсвиль
финансировалась администрацией монастырей 22. Однако в табл. 4
из цюрихских данных за 1551—1560 и 1601—1610 гг. были полно-
стью изъяты инвестиции за счет церковных имуществ. Тем не менее
и в середине XVI в., и в начале XVII в. каждый раз обнаружива-
ется подобная классификация, т. е. три «Смешанные» пары. С на-
чала Реформации в Цюрихе велось самое крупное строительство.
Базель и Шаффхаузен, находившиеся в 1501—1510 гт. еще в кон-
це списка, за столетие значительно увеличили, так же как и Лю-
церн, расходы на строительство. В Золотурне и Фрибуре рост
вложений был совсем небольшим. Следовательно, нельзя утвер-
ждать, что Реформация сдерживала общественное строительство
в городах 23.
22	Staatsarchiv Zurich, F III 23, 1550—1557.
23	О секуляризации церковных имуществ как факторе обогащения проте-
стантских городов см.: Koerner М. Reforme et secularisation des biens ec-
clesiastiques.— Revue Suisse d’Histoire, 1974, 24, p. 205—224.
146
М. Кёрнер
4.	ФИНАНСОВЫЕ ИСПОМЕЩЕНИЯ
Для анализа структуры финансовых испомещений я распола-
гаю данными девяти городов. Тремя дополнительными городами
являются Женева, Берн и Сен-Галлен. Первая классификация
дает представление о географической структуре, в рамках кото-
рой региональные вклады (в городе и ближайшей округе)* срав-
ниваются с внешними (табл. 5).
Таблица 5. Географическая структура финансовых вкладов
Город	Общий % вкладов			
	город	округа	регион в целом	внешние вклады
Сен-Галлен	84	0	84	16
Женева	76	0	76	24
Люцерн	?	?	46	56
Цюрих	23	13	36	64
Шаффхаузен	19	15	34	66
Фрибур	15	6	21	79
Берн	15	1	16	84
Золотурн	?	?	8	92
Базель	2	2	4	96
Первую группу составляют два города без территорий: Жене-
ва и Сен-Галлен. Все их региональные общественные ссуды шли
городским клиентам, деревня ничего не получала. Если в женев-
ской и сен-галленской области имелись вклады, то они исходили от
частных лиц. Женевская Сеньория не могла ссужать капиталы
деревенской округе. Это объяснялось политической неустойчи-
востью, непрочное же финансовое положение просто не позволя-
ло этого. Женевский кредит удовлетворял почти исключительно
потребности городской экономики. Число савойских клиентов об-
щественного банка, функционировавшего в 1568—1581 гг. м, было
незначительным.
Сен-Галлен не стремился. инвестировать капиталы в деревню.
Купцы-мануфактуристы этого сукнодельческого города очень
опасались аппенцелльской конкуренции. Их деревенским соседям
приходилось отправляться в Люцерн на поиски капиталов, необ-
ходимых для промышленной и торговой инфраструктуры24 25 *.
24 Об истории женевского общественного банка см.: Monter W. Le change
public a Geneve 1568—1581.— In: Melanges Babel, Geneve, 1963, t. 1, p. 265—
290.
25 Bodmer W. Textilgewerbe und Textilhandel in Appenzell-Ausserrhoden vor
1800.— Appenzellische Jahrbiicher, 1959, 87, S. 3f.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.	1АТ
Во второй группе, распределявшей региональные вклады меж-
ду городом и деревней более или менее равномерно, находятся
Люцерн, Цюрих и Шаффхаузен. Кредит предоставлялся прямо
или косвенно, т. е. общественное казначейство дайало финансовые
ссуды или принимало закладные в уплату казенных и прочих
долгов 2в. Предоставляя рассрочки платежей, города увеличивали
подвижность свободных капиталов и стимулировали экономику
своих регионов.
В третьей группе городов, ссужавших округе капиталы в не-
большом количестве, находятся Фрибур, Берн, Золотурн и Ба-
зель. В Базеле был свой общественный банк и достаточное число
кредиторов, готовых предоставить ссуду. Общественное казначей-
ство не занималось местным кредитом и никогда долгое время не
хранило облигаций, поступавших туда по казенным каналам ”.
У Золотурна не было средств, достаточных для денежных ссуд.
Он сам вынужден был занимать капиталы, чаще всего в Базеле,
чтобы удовлетворить многочисленные финансовые требования
иностранных князей. Немногочисленные ссуды, предоставляемые
Бернов своей области, в основном концентрировались в городе.
И, наконец, Фрибур, по-видимому, предпочитал территориальные
приобретения, которым он отдавал 12,2% своих расходов, уделяя
лишь шестую часть этой суммы местным и региональным ссу-
дам 28.
Если же рассмотреть иностранные вложения, т. е. ссуды
князьям и городам, то порядок классификации станет обратным.
Впереди теперь располагаются Базель, Золотурн, Берн и Фрибур,
(от 96 до 79%), далее Шаффхаузен, Цюрих и Люцерн (от 66 до
54%), завершают ряд Женева и Сен-Галлен (от 24 до 16%).
Я считаю это проявлением двух различных тенденций: чем боль-
ше капиталов ссужает город за границу, тем более он достигает
политических целей, а чем больше он вкладывает денег в округу
либо в городское хозяйство, тем важнее для него экономические
мотивы. Это предположение подкрепляется также делением об-
щественных ссуд на политические и экономические и их распре-
делением по отдельным отраслям экономики.
Сразу отметим, что табл. 6 содержит лишь те ссуды, за кото-
рые город взимал с должников проценты. Беспроцентные вложе-
ния в общественную торговлю зерном, солью и в чеканку монеты
отнесены под общим наименованием общественных расходов на
28 Koerner М. Endettement paysan, placements bourgeois et finances urbaines
en Suisse au XVIе siecle. Communication presentee au 3е colloque franco-
suisse d’histoire economique et sociale, avril 1976. Publication prevue pour
1977.
27 Hallauer R. Der Basler Stadtwechsel 1504—1746. Basel, 1904; Koerner AL
Solidarites..., p. 401 ss.
28 Koerner M. Solidarity..., p. 162—173, 311—318.
148
М. Кёрнер
Таблица 6. Структура финансовых вкладов в % от общего числа данных городами ссуд {1501—1610)									
Отрасль финан- сирования	Женева	Фрибур	Берн	Золо- турн	Базель	Шаффха- узен	Цюрих	Сет- Галл ен	Люцерн
Зерно, соль	3	2	4			?	6		7
Сукноделие		3					13	81	6
Банк, монет-	65			1	1		3		2
ное дело Строительство	1	4	3	8	2	?	14	3	18
Иностранная служба (пря-	2	8	9	1					13
мая) Экономическая	71	17	46	10	з	В	36	м	46
мотивация									
Иностранная служба	21	55	74	45	57	25	48	14	8
(косвенная) Беспроцент- ные ссуды		28	10	45	38	40	16	2	28
Контррефор-									17
мация Политическая мотивация	21	83	84	90	95	65	64	16	53
									
имущества и услуги в рубрику «Участие в торговле и производ-
стве» 2в.
В ссудах швейцарских городов, предоставляемых под процен-
ты, единообразия не наблюдается. Интенсивность финансирова-
ния аналогичных отраслей менялась от города к городу в зави-
симости от обстоятельств. В Женеве, где, как правило, денежные
средства казны были скудными, они ссужались скупо. Следует
упомянуть о попытке Сеньории учредить общественный банк,
обеспечив почти весь его денежный фонд. Предполагалось, что
капитал в 40 000—60 000 экю, занятый как 5% ссуда в Базеле,
будет вложен в женевскую экономику в виде 10% займа. Удач-
но начатое в 1568 г. предприятие в результате плохого руковод-
ства и несостоятельности многих клиентов было ликвидировано
Женевским советом в 1579—1581 гг.80
Среди клиентов женевского банка были и купцы-суконщики.
Систематическое изучение счетов этого банка, быть может, поз-
волит когда-нибудь обнаружить величину полученного суконщи-
29 См. выше, с. 138.
30 Monter W, Op. cit., р. 276—281.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
149
ками кредита. Помимо Женевы, капиталами из общественной
казны для ссуд купцам-сукноделам пользовались и другие горо-
да: в значительной степени Фрибур — на покупку сырья (шер-
сти или шелка), Люцерн — на оборудование, Цюрих — на расши-
рение предприятий. Объем инвестиций в сукноделие возрастал от
города к городу: около 5400 экю во Фрибуре, 19 000 экю в Лю-
церне, 35 000 экю в Цюрихе. Впрочем, всех превзошел Сен-Гал-
лен: его купцы и мануфактуристы-сукноделы получили 90 000 экю.
Общественные капиталы в торговле зерном и солью, строи-
тельстве городов Центральной и Восточной Швейцарии имели не
меньшее значение, чем в производстве и торговле сукном. В це-
лом изученные до настоящего времени ссуды в экономику Лю-
церна, Цюриха, Сен-Галлена и Шаффхаузена резко отличаются
от базельских, золотурнских, бернских и фрибурских ссуд.
Люцерн, кроме того, играл главную роль в прямом финанси-
ровании наемничества — важной для старинной Швейцарии эко-
номической отрасли.
Так, люцернское казначейство авансировало около 42 000 экю
полковникам и капитанам, отправлявшймся служить во Францию
и Испанию. Берн дал 27 000 экю своим солдатам, пришедшим
на помощь Генриху Наваррскому. Фрибур принял на себя уплату
15000 экю. Изредка вкладывавшиеся Женевой, Золотурном и
Цюрихом суммы не идут ни в какое сравнение со средствами,
которые предоставляли наемным войскам Люцерн, Берн и Фри-
бур.
К этим прямым инвестициям, предназначенным для иностран-
ной военной службы, следует добавить займы французским ко-
ролям (от Франциска I до Генриха IV), протестантским князь-
ям Франции, курфюрсту Пфальцскому и союзным городам. Все
эти клиенты заняли 825 000 экю, которыми они и оплатили боль-
шую часть расходов за службу швейцарских отрядов, использо-
ванных в войнах. Города ссужали эти деньги отчасти потому,
что поддерживали политику князей, обращавшихся за займами,
отчасти же исходя из интересов швейцарских наемников, кото-
рые в ряде случаев не увидели бы своих денег без финансового
участия городов. Эти «ссуды из любезности» косвенно помогали
швейцарской экономике, поскольку часть платежей и все пенсии
и проценты (например, с французских королей) снова направля-
лись в Швейцарию.
Каждый из девяти городов в тот или иной период предостав-
лял такого рода ссуды. Самыми осторожными были Сен-Галлен,
Люцерн и Женева (15 000—28 000 экю), самыми щедрыми —
Фрибур, Золотурн, Цюрих, Базель и Берн (100000—220000экю).
Беспроцентные ссуды общественных казначейств окрестному
дворянству на первый взгляд не должны как будто стимулировать
городскую экономику. Однако поскольку эти деньги расходовались
150
М. Кёрнер
дворянской клиентурой на поддержание привычного ей образа
жизни, и покупки тканей, вин, оружия и т. п. предметов роско-
ши совершались в городе 3‘, это приносило доход городской эко-
номике. Если же должник не мог вернуть занятого капитала, то
беспроцентная ссуда, предоставленная вначале как бы из любез-
ности, превращалась в земельную инвестицию, особенно в тех
случаях, когда город-кредитор принуждал уступать ему сборы и
доходы31 32 33.
Последним видом ссуды, который следует упомянуть, явля-
ется «политико-культурная» ссуда с целью поддержки Контрре-
формации. В 1589—1610 гг. поборник римско-католической веры
Люцерн (добавочно!) вложил около 48 000 экю в монастыри, аб-
батства и епископства. Таким образом было произведено финан-
сирование монастырей, выросших за счет новообращенных при-
верженцев католического благочестия.
III. КОНЪЮНКТУРА
Конъюнктурные элементы общественных расходов швейцар-
ских городов, в частности инвестиций в узком смысле слова
(в дальнейшем мы будем называть их для краткости просто ин-
вестициями) , будут охарактеризованы лишь в общих чертах.
В данное время я ограничился наблюдением их эволюции по де-
сятилетиям (см. график). Более детальный анализ с построени-
ем кривых на основе годичных числовых данных — дело ближай-
шего будущего.
1.	ОБЩИЕ РАСХОДЫ И ИНВЕСТИЦИИ
За 100 лет общие расходы городов 88 выросли почти в три раза:
примерно с 315 000 экю в 1501—1510 гг. до 895 000 экю в 1601—
1610 гг. Если проследить относительный рост по десятилетиям,
то эволюция не была равномерной (табл. 7). Объяснения требу-
ют резкие скачки в 1511—1520 и 1571—1580 гг. Скачок 1511—
1520 гг. отразил существенное увеличение общих поступлений в
швейцарские казначейства, в особенности экстраординарные пап-
ские, миланские и французские пенсии34. Факторы роста в 1571 —
1580 гг. были иными. За трудный период первой половины века
31 Например, в 1542 г. граф де Грюер, покупая во Фрибуре оружие, упла-
тил 1114 экю за доспехи, копья и т. п. (Archives d’Etat de Fribourg, Comp-
tes des tr^soriers, N 279).
32 Koerner M. Endettement paysan...
33 Фрибур, Золотурн, Базель, Шаффхаузен, Цюрих, Люцерн.
34 Koerner М. Reforme et secularisation des biens ecclesiastiques, p. 221—223;
Idem. Solidarites..., p. 123 ss.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
151
Общественные расходы и инвестиции швейцарских городов (1501—1610 гг.)
в золотых экю
D ~~ общие расходы; I — инвестиции в узком значении слова; С — общественное
строительство, мосты, дороги; F — финансовые вклады; Е — участие в торговле и ре-
месле; Т — приобретение сборов и пошлин, территорий
152
М. Кёрнер
города исчерпали свой резервный фонд. Нехватку капиталов по-
крывали общественным займом. В 1581—1590 гг. был достигнут
рекорд по расходам — 1 135 000 экю. Но уже в следующем деся-
тилетии эта цифра снизилась на 22%, что отражает определен-
ный спад после двух десятилетий «финансовой лихорадки»35 36.
Эволюция инвестиций почти совпадала с общей эволюцией:
расходов (коэффициент поправки +0,95). Но по сравнению с
другими расходами, например с довольно жесткими расходами
на центральную администрацию, инвестиции являются более
гибкими зв< Это ясно из сравнения показателей роста и спада за
100 лет в табл. 7. Обычно рост инвестиций выражен резче, чем
Таблица 7. Сравнительная эволюция общих расходов и инвестиций (в %)
Годы	Общие расходы	Инвестиции	Годы	Общие расходы	Инвестиции
1501-1510					1561-1570	+6,7	+ 11,5
1511-1520	+64,8	+91,6	1571-1580	+49,0	+61,4
1521-1530	+ 1,6	-7,4	1581-1590	+7,1	-5,0
1531-1540	+4,8	+ 15,8	1591-1600	-22,0	-43,2
1541-1550	+4,4	+23,7	1601-1610	+1,0	+20,1
1551-1560	+15,4	+ 16,7			
подъем общих расходов. После резких подъемов в 1511 — 1520 и
1571 — 1580 гг. инвестиции стали медленно сокращаться по мере
того, как замедлялся рост общих расходов.
Снижение инвестиций в 1591—1600 гг. в два раза превысило
снижение общих расходов. Отсюда следует, что инвестиции, со-
ставлявшие минимально 41,9% (1501—1510) и максимально
66,6% (1571—1580) общих расходов, и определяют их колебния-
2.	ОБЩЕСТВЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
В группе инвестиций расходы на общественные постройки об-
наруживают— особенно по сравнению с финансовыми вкладами,,
участием в торговле и ремесле и земельными приобретениями —
относительно небольшую гибкость (см. график). При этом нужно
иметь в виду, что речь идет о всех десятилетних данных по всем
шести городам в их совокупности. Это методическое упрощение
35 О конъюнктурных колебаниях общественных доходов см.: Koerner М.
Solidarites..., р. Ill ss. В большинстве городов рост доходов замедлился
около 1580 г. Однако города продолжали инвестирование по экономиче-
ским и политическим мотивам.
36 Относительно того, насколько быстро и гибко изменялись общественные
поступления и расходы в зависимости от конъюнктуры, см.: Ваггеге А.
Economic financiere. Paris, 1971, р. 298—360.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
158
мешает выявить конъюнктурные колебания в строительстве каж-
дого города в отдельности ”. Общая тенденция такого типа рас-
ходов, однако, постоянно направлена на увеличение, за исключе-
нием двух небольших отступлений в 1551—1560 и 1591—1600 гг.
Реальные затраты на строительство с 1501—1510 по 1601—1610 гг.
выросли в три раза: с 81 000 экю до 246 000 экю, а ежегодный
расход на городского жителя за год — с 0,28 до 0,68 экю.
Обычное содержание города стоит дорого. Нужно регулярно
следить за состоянием стен, башен, мостов, крыш и ремонтиро-
вать их. Растет число водоемов; во Фрибуре улучшается канали-
зация’8. Рост административного аппарата и его престижа тре-
бовал расширения и перестроек парадных зданий ратуши ”.
Частные лица и корпорации, желавшие построить каменные зда-
ния, обращались к старшине строительного дела в своем городе.
Городские власти поощряли подобную инициативу, Люцерн, на-
пример, предлагал своим бюргерам скупать по два-три старых
деревянных дома на слом и строить на их месте большой камен-
ный дом. Городская казна всегда финансировала при этом строи-
тельство фундамента и крыши, а иногДа также стен и доставку
материала37 38 39 40. В других швейцарских городах положение было
сходным. Таким образом менялся облик городов.
Значительных кризисов строительство в XVI в. не испытыва-
ло. Напротив, когда с 1560 г. экономический спад второй поло-
вины XVI в.41 стал ощущаться и в Швейцарии, города продол-
жали инвестирование недвижимости. Увеличивающаяся полити-
ческая неустойчивость заставляла их переделывать укрепления.
В 1560 г. Берн занял в Страсбурге 8000 экю (пистолей) для
укрепления фортов Ивердон, Морж и Эклюз.
Строительство «Мюно» в Шаффхаузене началось в 1563 и про-
должалось до 1585 г. Тогда же и Женеве пришлось усилить си-
стему обороны. Ее новый арсенал датируется 1559 г. В Люцерне
арсенал построен в 1567 г. Золотурн, уже с 1534 г. значительно
усиливавший фортификации, дополнил их в 1564 и 1571 гг. баш-
нями. Фрибур финансирует в 1578—1595 гг. работы в Ромоне. Цю-
37 Применение Средних национальных показателей постоянно ставит проб-
лему истолкования. Уже С. Е. Лабрусс настаивал на этом (Labrousse С. Е.
Quelques observations sur la lecture des courbes economiques.— Annales
historiques de la Revolution francaise, 1937, 14, p. 331—341).
38 Государственный архивист Фрибура и преподаватель Фрибурского уни-
верситета Н. Морар сообщил мне, что система канализации и водопро-
вода существовала во Фрибуре уже в средние века.
39 Во Фрибуре в 1501—1522 гг., в Базеле в 1504—1514 гг., в Цуге в 1505—
1509 г. Женева, Люцерн и Сен-Галлен в течение XVI в. также расши-
рили свои ратуши.
*° Messmer К., Hoppe Р. Op. cit.. S. 97—98.
41 Koerner М. Solidarites..., р. 533 ss.
154
М. Кёрнер
рих строит крепость Веденсвиль в 1551—1557 гг., а по окончании
этих работ расширяет в 1560—1564 гг. замок Грюнинген.
В городском строительстве второй половины XVI в. Реформа-
ция и Контрреформация в разной степени играли важную роль.
Кальвиновская академия в Женеве была построена в 1558—1563 гг.7
Цюрих строил церкви главным образом в деревне. Католические
Люцерн, Золотурн и Фрибур целиком или частично финансирова-
ли строительство церквей и часовен. Золотурн в 1580 г. расши-
рил свою школу. Фрибур в 1584—1592 гг. выстроил иезуитский
коллеж. Люцерн за это время закончил работы во дворце Риттер,
где также разместится иезуитский коллеж. Почти всюду строи-
лись часовенки — за чертой городов, по обочинам дорог, при въез-
де на мосты. Перестройка и расширение городских монастырей
часто велись и финансировались ведомством общественных работ.
Общественные заказы на алтари, на изваяния и прочие украше-
ния церквей выполнялись художниками.
Города инвестировали строительство, пока это было возможно.
Общее сокращение общественных доходов в 1591—1600 гг. выз-
вало одинаково заметное во всех отраслях ослабление инвести-
ций и общих расходов. Какое-то время города должны были сдер-
живать свое строительное рвение42. В начале XVII в. инвестиро-
вание недвижимости вновь увеличилось.
3.	ФИНАНСОВЫЕ ИСПОМЕЩЕНИЯ
Изменение финансовых испомещений отчасти отражает обога-
щение швейцарских городов. Большинство городов еще в начале
XVI в. было обременено долгами, но, постепенно освободившись
от них, сами начали все больше и больше ссужать капиталы под
проценты. В сравнении с прочими инвестициями увеличение фи-
нансовых испомещений — наибольшее. Их подъем, замедление и
спад более четко выражены, чем в инвестициях вообще. Это очень
гибкий вид расходов, поскольку города свободно использовали
свои резервы полноценной монеты или приводили в движение
свой кредит у частных лиц.
Для первой трети века характерны беспроцентные ссуды
местному или областному дворянству, а также соседним со
Швейцарией князьям.
Пик этих операций приходится на 1511—1520 гг. (см. гра-
фик). В эти годы города могли ссужать значительные капиталы,
поскольку они приобрели еще больше во время Итальянских войн
и после их окончания. Впрочем, множество княжеских долгов ни-
когда не было погашено обращающейся монетой. Города возна-
42 В Люцерне замедление общественного строительства заметно с 1580 г.,
в других городах — с 1591 г.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
155
граждали себя конфискациями или приобретением территорий и
закладных на недвижимость43.
Со второй трети века города все более и более облегчали пла-
тежи частных лиц по казенным обязательствам. Долги консоли-
дировались в долговых обязательствах городам. Городские долж-
ники имели право на отчуждение любых имеющихся у них об-
лигаций. Таким образом их подвижность облегчала выплату
долгов без применения наличных денег. Одновременно встреча-
ются и ссуды частным лицам и торговым предприятиям в обра-
щающейся монете. Начиная с 1560 г., т. е. в период стагнации
большинства экономических отраслей, этот тип вложений на сред-
ний и долгий срок приобретает важное значение.
На это уже указали В. Бодмер и X. К. Пайер при исследова-
нии борьбы Цюриха против безработицы и экономического за-
стоя 44. В 1568 г. Ганс Генрих Лохманн, казначей Генрих Томан,
Ганс Келлер и Ганс Конрад Эшер получили из общественной
казны 12 000 экю на суконную мануфактуру. Позднее Совет до-
бавил им еще 3000 экю. Лохманн занял в казне в 1565 г.
6000 экю и в 1567 г. 10 200 экю на собственную торговлю солью.
Вернув в 1568 г. 6000 экю, он вложил 10200 экю в сукноделие.
В 1574 г. город снова ссудил Гансу Келлеру около 2800 экю 45 46.
Тогда же Фрибур пытался оживить свое суконное производ-
ство инвестициями 2900 экю в 1569 г., 7200 экю в 1572 г. и
2800 экю в 1575 г. Политика инвестирования в Сен-Галлене с
1545 г. одновременно направлялась и на ремесло, и на торговлю.
Для этого города не было ничего необычного в выдаче ссуд в
период упадка. Это соответствовало линии поведения городских
властей. Благодаря общественным капиталам и поддержке маги-
страта цюрихские суконщики приспособили свое дело к новым
требованиям и быстро распространили в деревне систему раздачи
сырья. Во Фрибуре традиционные корпорации упорно сопротив-
лялись всякому новшеству в производстве, в торговле и даже от-
казывались подчинить качество сукна требованиям моды. Цюрих-
ские и сен-галленские мануфактуры сумели преодолеть неблаго-
приятную полосу, в то время как инвестирование фрибурских
промыслов не принесло желаемых для магистрата результатов4в.
Предоставляя ссуды купцам, города поощряли также и тор-
говлю. Так обстояло дело с ввозом соли во Фрибур и Женеву
около 1560 г., в Цюрих и Люцерн после 1572 г., в Берн в 1579 и
43 Koerner М. Endettement paysan...
44 Bodmer IF. Die Entwicklung der schweizerischen Textilwirtschaft im Rah-
men der iibrigen Industrien und Wirtschaftszweige. Zurich, 1960, S. 99—
102; Peyer H. C. Von Handel und Bank im alten Zurich, S. 25—29.
45 Staatsarchiv Zurich, С. I, Stadt und Land, 370 I (10 000 L).
46 Peyer H. C. Wollgewerbe, Viehzucht, Solddienst und Bevolkerungsentwick-
lung..., S. 85—86.
156
М. Кёрнер
1580 гг. Шаффхаузен предоставил в 1562 г. ссуду корпорации
перевозчиков, живших в Брютизеллене и Хедингене. Женева под-
держала свои предприятия ссудами в 1565 г. Открытие общест-
венного кредита в 1568 г. явно связано с попыткой магистрата
укрепить женевскую экономику с помощью дешевых базельских
капиталов.
Однако наиболее хлопотным «национальным делом» была
иностранная служба. Пока шла война между Францией и Испа-
нией, швейцарские наемники имели работу и хлеб. Признаки
кризиса обнаружились в 1550—1560 гг. Французский король, ис-
черпав все возможности, вынужден был прекратить войну. Но
столь желанный в принципе мир означал безработицу для тысяч
людей. Если наемники возвращались в Швейцарию с карманами,
набитыми заработанными на войне экю, это было еще не столь
опасно. Они могли прожить некоторое время до вербовки на сле-
дующую войну. Но дело обстояло иначе, если они возвращались
в неурожайный год, когда еды не хватало и оседлому населению.
Нежелательны были и дополнительные едоки, и обременительные
экю, косвенно служившие причиной роста цен из-за увеличения
спроса. С этой точки зрения сотни тысяч экю городских и бюр-
герских ссуд королям Франции приобретали значение инвести-
ций, отодвигавших для наемников угрозу безработицы на буду-
щие времена.
До воцарения Генриха IV ссуды князьям и их агентам по вер-
бовке солдат преследуют аналогичную цель: финансировать по-
средством кредита службу наемных солдат и предотвратить свя-
занную с их возвращением безработицу. Финансовые вложения
городов достигли высшей точки в 1571—1580 гг., а затем, когда
города решили не истощать более свои денежные запасы, стали
уменьшаться. Тогда же города своим поручительством помогли
обоим Генрихам облегчить эмиссию займов в Базеле47. 4 * * * * * * * * * * * * *
4. ЗЕМЕЛЬНЫЕ ПРИОБРЕТЕНИЯ
Наряду с прочими инвестициями шла покупка сборов и пош-
лин, а также оплата долгов, с которыми были связаны земель-
ные приобретения. Обстоятельства сложились так, что в течение
1581—1590 гг. города полностью освободились от обязательств
по закладным, связанным с различными приобретениями. Бла-
гоприятная для швейцарских городов финансовая конъюнктура
в XVI в. позволила им округлить свои территории48.
47 См. раздел «Франко-швейцарская финансовая солидарность» в кн.: Ko-
erner М. Solidarites..., р. 499—526.
48 Единственным городом, который в XVI в. не увеличил своей территории,
был Люцерн. Может быть, это одна из причин его первенства по годич-
ным инвестициям на жителя в области строительства и финансовых
операций.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
157
5. ТОРГОВЛЯ И РЕМЕСЛО
В ремесле й торговле прослеживается относительная стабиль-
ность расходов, предназначенных финансировать определенные
предприятия,— подобно тому, как это совершается в наши дни.
Города стремились обеспечить стабильный запас зерна, вина и
соли. Для этого в каждом городе ежегодно или время от време-
ни выделялись капиталы. Фрибур ежегодно финансирует построй-
ку плотов, перевозивших бюргерские товары в Золотурн и Цюр-
зах. Люцерн содержит верфь на берегу озера Четырех Канто-
нов. Там постоянно строятся транспортные суда для перевозки
транзитных товаров — камня, леса и прочих строительных мате-
риалов. Чеканщики монеты чаще всего получали из казны аванс,
который вместе с их собственным капиталом позволял им чека-
нить монету, приобретать драгоценные металлы, скупать обесце-
нившуюся монету. Выручка делилась между городом и чеканщи-
ком монет. Городские менялы работали на сходных условиях.
В течение XVI в. этот тип городских инвестиций возрос в
шести исследуемых нами городах примерно на 20 000 экю за де-
сятилетие. Особенно эти инвестиции увеличились в 1561—1590 гг.:
вначале в связи с кризисом торговли, а затем сельского хозяй-
ства. Население городов уже не обеспечивается в должной мере
съестными припасами. Частная инициатива оказалась недостаточ-
но динамичной, чтобы удовлетворить растущий спрос увеличи-
вавшегося городского населения. И тогда городские власти вложе-
нием своих капиталов обеспечили снабжение хлебом, вином и
солью не только города, но и деревни.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В XVI в. швейцарские города находятся в благоприятном
положении. Они богаты, располагают достаточными капиталами
и кредитом, чтобы суверенно размещать бблыпую часть своих
инвестиций. Так, например, они определяют характер и качество'
финансируемых ими построек. Если это представляется им нуж-
ным, они приглашают для реализации своих проектов специа-
листов из других стран4®. Города располагают достаточным ка-
питалом, чтобы полностью или частично финансировать полезные*
обществу мероприятия. Как только выдается случай, они расши-
ряют свои территории в ущерб окрестному дворянству. Кроме
того, они выступают в роли банкиров, ссужая деньги под про-
центы. Люцерн, например, смог финансировать за счет активно-
го сальдо 1,7% своих общих расходов. 40
40 В 1560—1561 гг. старшина люцернских строителей нанял итальянских
резчиков и каменщиков для работы над дворцом Риттер (Staatsarchiv
Luzern, cod. 9925, 1560—1561).
158'
М. Кёрнер
В инвестициях можно в известной степени отличить матери-
альные или экономические потребности, с одной стороны, удов-
летворение политических, религиозных и культурных требова-
ний — с другой. Однако нередко — и я надеюсь, что мне удалось
это показать посредством анализа структур и конъюнктуры,—
при решении проблемы инвестирования политические требования
сочетались с экономическими, экономические — с религиозными,
а религиозные — с политическими.
Когда же городам угрожал застой и экономические трудно-
сти, они направляли капиталы на поддержку испытывающих за-
труднения предприятий и, вероятно, для усиления финансовых
возможностей тех предприятий, которым еше только угрожали
сложности. Города делали все для поощрения коммерческих пе-
ревозок, следя за дорогами и мостами, прокладывая новые до-
роги, обеспечивая безопасность на своей территории. В целом в
рамках своего политического влияния они обладали достаточны-
ми финансовыми средствами, чтобы преодолеть упадок с помощью
целенаправленных инвестиций. При этом Люцерн, Цюрих и Шаф-
фхаузен, а иногда и Сен-Галлен и Базель преодолевали грозя-
щие им затруднения лучше, чем Золотурн, Фрибур и Женева.
Это объяснялось тем, что первые сумели быстро аккумулировать
финансовый капитал, что позволило им успешно проводить по-
литику активного инвестирования, тогда как в других городах
накопление капитала было не столь значительным и результаты
инвестирования экономики оказались менее благоприятными.
Приложение I
ПРОЦЕНТНОЕ ОТНОШЕНИЕ
ОБЩЕСТВЕННЫХ РАСХОДОВ ГОРОДОВ ШВЕЙЦАРИИ
К ОБЩИМ РАСХОДАМ В ОБРАЩАЮЩЕЙСЯ МОНЕТЕ
КАЖДОГО ГОРОДА ЗА 1501 — 1610 гг.
Функциональная классификация расходов	Фрибур	Золо- турн	Базель	Шаффха- узен	Цюрих	Люцерн
Л. Общественные расходы на иму- щества и услуги 1. Формирование материального ка- питала 1.1. Участие в торговле и ремесле	3,7	2,6	6,3	6,5	7,2	4,6
1.2. Общественное строительство,	20,6	17,2	18,6	37,0	32,6	34,0
мосты, дороги 1.3. Приобретение сборов и пош- лин	12,2	3,9	7,3	3,7	4,7	0,0
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
159
Приложение I (окончание)
Функциональная классификация расходов	Фрибур	Золо- турн	Базель	Шаффха- узен	Цюрих	Люцерн
2. Формирование нематериального						
капитала						
2.1. Администрация, судопро- изводство	22,6	17,8	14,4	14,2	11,5|	24,0
2.2. Внешняя политика	6,8	3,7	4,8	4,3	6,4]	
2.3. Церковь, образование, здра-	0,7	1,1	03	0,4	6,0	0,3
воохранение						
3. Внешняя и внутренняя безопас- ность	5,8	3,4	5,6	11,0	8,8	3,5
Сумма общественных расходов на	72,4	49,7	57,3	77,1	71,2	66,4
имущества и услуги Б. Перемещение капиталов						
1. Пассивные проценты	19,6	25,6	31,1	6,2	8,3	0,0
2. Финансовые испомещения	8,0	24,7	11,6	16,7	20,5	33,6
Общая сумма переводов капиталов	27,6	5р,3	42,7	22,9	28,8	33,6
Общие расходы в 1000 экю	1104	1089	1960	811	1753	961
Приложение II
ГОДИЧНЫЕ ОБЩЕСТВЕННЫЕ РАСХОДЫ
ШВЕЙЦАРСКИХ ГОРОДОВ
В ЗОЛОТЫХ ФРАНЦУЗСКИХ ЭКЮ НА ЖИТЕЛЯ
(средние данные за 1501—1610 гг.)
Функциональная классификация расходов	Фрибур	Золо- турн	Базель	Шаффха- узен ;	Цюрих	Люцерн
1	2	3	4	5	1 0	7
А. Общественные расходы на иму- щества и услуги 1. Формирование материального капитала 1.1. Участие в торговле и ремесле	0,07	0,09	0,13	0,10	0,18	0,11
1.2. Общественное строительство,	0,40	0,61	0,37	0,56	0,85	0,78
мосты, дороги 1.3. Приобретение сборов и пош-	0,25	0,06	0,15	0,06	0,12	0,00
лин 2. Формирование нематериального капитала 2.1. Администрация, судопро-	0,44	0,59	0,28	0,21	0,29 'J	0,58
изводство 2.2. Внешняя политика	0,15	0,13	0,09	0,06	0,16 J	
160
М. Кёрнер
Приложение II (окончание)						
i	1 2	1 3	1 *	1 5	6	7
2.3. Церковь, образование, здра- воохранение	0.01	0,04	0,01	0,01	0,00	0,01
3. Внутренняя и внешняя безопас- ность	0.12	0,13	0,13	0,16	0,22	0,08
Общая сумма общественных расхо- дов на имущества и услуги Б. Перемещение капиталов	1.44	1,65	1,16	1,16	1,82	1,54
1. Пассивные проценты	0,34	0,84	0,55	0,11	0,21	0,00
2. Финансовые испомещения	0,15	0,81	0,19	0,25	0,52	0,76
Общая сумма перемещений капи- талов	0,49	1,65	0,74	0,36	0,73	0,76
Общая сумма общественных расхо- дов	1,93	3,30	1,90	1,52	2,55	2,30
Приложение III
ИСЧИСЛЕНИЕ НОМИНАЛЬНОГО
ВАЛОВОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ДОХОДА ДЛЯ ЦЮРИХА,
ФРИБУРА И ЛЮЦЕРНА ОКОЛО 1500 И 1600 гг.
Я отдаю себе отчет в том, что основы моих исчислений не-
достаточно прочны. Их необходимо подкрепить тщательным изу-
чением цен и заработков в Швейцарии. Однако метод г-на Бэро-
ша для XVI и XVII вв. можно проверить лишь эмпирически,
и я пытаюсь здесь приступить к такой проверке.
Первый этап.
Согласно П. Бэрошу, нужно знать средний заработок город-
ского неквалифицированного поденщика без пропитания. При от-
сутствии таких данных следует включить в заработок денежный
эквивалент натуральной оплаты.
Цюрих 50.
Начало XVII в.: поденщик без пропитания — 9 су.
Начало XVI в.: поденщик с пропитанием — 2,5 су.
Этот заработок был умножен на общий средний коэффициент
заработка рабочего без пропитания и заработка рабочего с про-
питанием в середине века (1,95). Таким образом, вероятный за-
работок цюрихского рабочего с пропитанием в начале XVI в. со-
ставил 4,9 су.
Люцерн и.
Конец XVI в.: поденщик с пропитанием — 5 су.
поденщик без пропитания — 10 су.
30 Источник: Hauser A. Vom Essen und Trinken im alten Zurich. Zurich, 1962,
Statistischer Anhang: Lohne und Preise 1500—1800.
51 Источник: Messmer K., Hoppe P. Op. cit., S. 94—95.
Городские инвестиции в Швейцарии XVI в.
161
Начало XVI в.: поденщик с пропитанием — 2,5 су.
Умножив этот заработок на 2 (поскольку сравнение возмож-
но, коэффициенты 1,95—2,35 общие для заработков рабочих без
питания и рабочих с питанием), получим 5 су — вероятный за-
работок люцернского рабочего без пропитания в начале XVI в.
Фрибур “2.
Начало XVI в.: заработки поденщиков колебались от 3 до
3,3 су.
Весьма вероятно, что здесь, как и в Люцерне и Цюрихе, речь
идет о заработках рабочих с пропитанием. Но поскольку для Фри-
бура ныне отсутствуют сравнительные данные о заработке рабоче-
го с питанием и без него, то я увеличил вдвое средний зарабо-
ток начала XVI в. Вероятный заработок фрибурского рабочего
без пропитания приближался к 6,2 су. Конец XVI — начало
XVII в.: последние точные цифры счетов относятся к 1581—
1590 гг.: 7,5-8,2 су.
Данными о заработках поденщиков в последние годы мы не
располагаем. Но по аналогии с ростом заработков в период 1551 —
1590 гг. во Фрибуре и тем, который установлен для Цюриха и
Люцерна, средний фрибурский заработок должен был к концу
XVI — началу XVII в. составлять около 12,5 су.
Второй этап.
П. Бэрош предлагает увеличить в 200 раз заработок поденщи-
ка, чтобы получить номинальный валовой национальный доход
в обращающейся монете, т. е. в цюрихских, люцернских и фри-
бурских су. Разделив эту цифру на количество су в каждом ме-
стном ливре и на средние десятилетние показатели курса золо-
того экю, получим выражение номинального валового националь-
ного дохода в реальной монете.
Цюрих: начало XVI в.
начало XVII в
Люцерн: начало XVI в
начало XVII в
Фрибур: начало XVI в
начало XVII в.: ”20x^75' = 18,5 экю.
Перевод с французского
Н. В. Ревуненковой
52 Источник: Archives d’Etat de Fribourg, Comptes des tresoriers, N 193—406.
6 Средние века, в. 43
4,9X200
“ 20X2,63 = 18,6 экю,
9X200
’ 20X4,073 =22,1 экю.
. 5x200
"Т5Х4,32=15,4 экю,
. _10х200
” ”15X6,68 =20,0 экю.
. _§,2Х2ОО
" 20X3,35 =18,5 экю,
Б. Л. Каменецкий
ИДЕЙНАЯ БОРЬБА В АНГЛИИ
В ПЕРИОД КРИЗИСА АБСОЛЮТИЗМА
(КОНЕЦ XVI - НАЧАЛО XVII В.).
ПОЛИТИКО-ЮРИДИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
До конца XVI в. идейно-политическая борьба в Англии ве-
лась, когда английское абсолютистское государство еще не исчер-
пало полностью своего потенциала и играло до известной степени
прогрессивную роль, способствуя или во всяком случае не препят-
ствуя развитию капиталистического уклада. Парламент в это вре-
мя служил, как правило, опорой абсолютистской политики; на-
рождавшаяся буржуазия и новое дворянство в основном поддер-
живали ее, так как абсолютная монархия тогда еще «покрови-
тельствовала торговле и промышленности, одновременно поощряя
тем самым возвышение класса буржуазии, и видела в них необ-
ходимые условия как национальной мощи, так и собственного ве-
ликолепия» \
Положение существенно изменилось в связи со значительным
увеличением удельного веса капиталистического уклада в эконо-
мике страны и укреплением позиции буржуазии и нового дво-
рянства: политика абсолютистского государства, которое теперь
часто «становится поперек дороги торговле и промышленности» 1 2,
перестала удовлетворять эти социальные слои. Назойливое вме-
шательство государства в отношения собственности и регламен-
тация предпринимательской деятельности, внешняя политика, под-
час диктуемая династическими интересами,— все это вызывало
острое недовольство новых классов.
Уже с начала 90-х годов XVI в. начинают проявляться су-
щественные признаки приближавшегося кризиса английского аб-
солютизма. Его причина — нарушение альянса абсолютистского
государства с буржуазией и новым дворянством, его симптомы —
возникновение и усиление дворянско-буржуазной оппозиции в
парламенте, все чаще вступавшей в конфликты с королевской
властью, его результат — сужение сферы воздействия идеологии
абсолютизма на общественное сознание. Кризис обострялся все
возраставшим недовольством низов деревенского и городского на-
селения, возмущенных ростом налогов, свирепостью законодатель-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 4, с. 308. '
2 Там же.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в. 163
ства о бедных, коррупцией королевских чиновников, беспощад-
ным подавлением вспыхивавших в разных частях страны кре-
стьянских восстаний 3.
Надвигавшийся кризис абсолютизма и обусловленные им рез-
кие изменения в положении всех социальных сил естественно
оказали существенное влияние на различные направления поли-
тической мысли. Решительные сдвиги произошли в это время в
идейно-политических позициях как сторонников абсолютистских
концепций, так и идеологов буржуазии и нового дворянства,
борьба между ними стала более острой и открытой. Конфликты
короны с парламентом возникали все чаще. Уже в конце XVI в.,
отмечал К. Маркс, «в Англии сословие горожан с каждым годом
становилось все более дерзким; оно окрепло благодаря (разви-
тию) промышленности и торговли». Язык нижней палаты «стано-
вился все строптивее» 4.
Дерзость и строптивость буржуазии усиливались в связи с
тем, что она могла зачастую действовать вместе с новым дво-
рянством. «Этот связанный с буржуазией класс крупных земле-
владельцев — возникший, впрочем, уже при Генрихе VIII — на-
ходился, в отличие от французского феодального землевладения
1789 г., не в противоречии, а, наоборот, в полном согласии с
условиями существования буржуазии. Земельные владения этого
класса представляли на деле не феодальную, а буржуазную соб-
ственность» 5 6.
В современной буржуазной историографии, проявляющей не-
малый интерес к конфликтам между королем и парламентом в
начале XVII в., существует тенденция всячески затушевывать
классовый характер столкновений сторонников абсолютизма и дво-
рянско-буржуазной оппозиции. Так, например, американская ис-
следовательница М. Джадсон утверждает, что в сущности никако-
го серьезного конфликта между короной и парламентской оппо-
зицией не было: обе стороны находились в полном согласии по
основным вопросам, признавая, что необходимо выработать кон-
ституцию, учитывающую интересы обеих сторон; их споры, по
мнению автора, касались лишь отдельных деталей, мешавших
достижению компромиссов, к которым каждая из сторон по суще-
ству стремилась ®.
Дж. Л. Моссе, хотя и признает наличие серьезных разногла-
сий между королем и парламентом в начале XVII в., видит в
этих разногласиях лишь различное понимание сторонами некото-
3 Английская буржуазная революция XVII века/Под ред. Е. А. Космин-
ского, Я. А. Левицкого. М., 1954, т. 1, с. 82.
4 Архив Маркса и Энгельса. М., 1946, т. 8, с. 86.
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 222.
6 Judson М. The Crisis of the Constitution. New Brunswick, 1949, p. 12—14.
6*
164	Б. А. Каменецкий
рых политико-юридических категорий, а отнюдь не борьбу проти-
воборствующих социальных сил7. В появившихся в последнее
время исследованиях У. Нотестейна и Р. Целлера8 * 10 идейно-по-
литическая борьба в первой половине XVII в. сводится в сущно-
сти к недоразумениям, вызванным особенностями характера Яко-
ва I и некоторых агрессивно настроенных членов палаты общин.
На отсутствии серьезных разногласий по основным политическим
вопросам между Яковом I и парламентом настаивает и
А. Г. Р. Смит, считающий, что столкновения между ними в зна-
чительной степени объяснялись недостатком дипломатического
такта у монарха и излишней самоуверенностью некоторых членов
палаты общин В несколько завуалированной форме попытался
затушевать классовый характер идейно-политических концепций
начала XVII в. Кр. Хилл,0. Он констатирует, что любое на-
правление политической мысли, которое играло значительную роль
в истории, добивалось этого тем, что выражало интересы извест-
ных социальных слоев. Однако в дальнейшем интеллектуальная
предыстория английской революции рассматривается отнюдь не
как борьба идей, выражавших интересы противоборствующих
классов, а как следствие ряда изменений, происшедших в жизни
общества в целом.
Рассмотренные взгляды на сущность идейно-политического
развития Англии в первой половине XVII в.— вполне в духе
давно и широко распространенного в английской буржуазной ис-
ториографии утверждения об исключительности политической эво-
люции островной Англии в противоположность континентальной
Европе, об исконных демократических традициях, существовав
ших в этой стране, и о якобы характерной для Англии склон-
ности к компромиссам и конечному примирению интересов раз-
личных социальных групп. Подобные взгляды приводили к тща-
тельному затушевыванию классовых противоречий и стремлению
доказать, что если и существовали некоторые антагонизмы, то
они не вытекали из социальной природы общества, носили слу-
чайный характер и, как правило, благополучно разрешались в
разумных компромиссах, выгодных всем слоям общества. Госу-
дарство при этом изображается как гарант социального мира и
блюститель высшей справедливости. Л между том Англия, как и
7 Masse G. L. The Struggle for Sovereignty in England. 2nd Ed. New York,
1968, p. 6—7.
8 Xotestein ИЛ The House of Commons, 1604—10. New Haven, 1971; Zaller R.
The Parliament of 1621. Berkley, 1971.
• Smith A. G. R. Constitutional Ideas and Parliamentary Developments in En-
gland, 1603—1625.— In: The Reign of James VI and I. New York, 1973,
p. 172-176.
10 Hill Chr. Intellectual Origins of the English Revolution. Oxford, 1965, p. 3,
Идейная борьба в Англии конца XVI— начала XVII в.
165
другие страны, на всех этапах своего исторического развития яв-
лялась ареной классовой борьбы, и идейно-политическая борьба
в начале XVII в. отнюдь не являлась исключением, хотя компро-
миссы между борющимися силами и имели еще место в это время.
Конфликт между королем и парламентом, разгоревшийся в
этот период и переросший в начале 40-х годов XVII в. в рево-
люцию, был закономерным выражением и формой проявления
классовых противоречий между абсолютистским государством и
образовавшимся тогда буржуазно-дворянским блоком. Определить
особенности идейно-политических конфликтов указанного периода,
охарактеризовать позиции главных ее участников и вскрыть
классовые корни их идей — такова задача этой статьи.
Как известно, в рассматриваемое время идейная борьба бур-
жуазно-дворянского блока с абсолютизмом весьма ярко прояв-
лялась в религиозно-церковной сфере, в пуританском движении.
Эта сторона идейной борьбы в период генезиса капитализма дав-
но вызывает интерес и зарубежных и советских историков. Мы
же сконцентрируем свое внимание на^ политико-юридическом ас-
пекте классовой борьбы в области идеологии в период начав-
шегося кризиса английского абсолютизма, вопросе, который еще
не получил освещения в советской историографии. В связи с
этим объектом анализа будут взгляды мыслителей, в произведе-
ниях которых содержится либо моделирование определенных
структур государственного и общественного устройства, либо юри-
дическое обоснование соответствующего политического строя и
предлагаемых реформ в нем.
Одной из важнейших арен политической борьбы в рассмат-
риваемый период являлся парламент, главным образом палата
общин. При первых Тюдорах парламент превратился из органа,
ограничивавшего королевскую власть, каким он был при сослов-
ной монархии, в послушный инструмент королевской политики.
Тактике английского абсолютизма до наступления его кризиса
было свойственно прикрывать почти неограниченную- власть мо-
нарха маской якобы строго соблюдаемой парламентской закон-
ности и подчинения принципам общего права. Общее право —
это сложившаяся в Англии юридическая система, принципы ко-
торой были извлечены из судебных прецедентов и служили осно-
ванием для толкования законов и регулирования отношений, не
предусмотренных законом. В практике абсолютистского государ-
ства в пору его расцвета была реализована выдвинутая еще в
XV в. Дж. Фортескью идея о целесообразности и возможности
превращения ограничивающих королевскую власть представитель-
ных учреждений сословной монархии в одно из эффективных
средств для ее усиления. В то время как на континенте Европы
уже в XVI в. вследствие укрепления абсолютизма появились си-
стемы политической мысли, обосновывавшие необходимость едй-
166
Б. А. Каменецкий
ноличпой власти монарха (Макьявелли, Боден, Ферро, Грасель),
в Англии большинство стоящих на абсолютистских позициях фи-
лософов и публицистов предпочитало утверждать, что там в отли-
чие от континентальных стран Европы король правит не едино-
лично, а всегда в союзе и согласии с парламентом.
Политический строй своей страны они. вслед за Фортескью,
называли смешанной монархией. Английский абсолютизм в пери-
од своего утверждения не нуждался в характерных для конти-
нента формах абсолютистской идеологии, он предпочитал рядить-
ся в тогу власти, действующей в контакте с сословно-представи-
тельными учреждениями11. Только в конце царствования
Елизаветы I, когда капиталистические элементы стали настолько
сильными, что не хотели уже мириться с монополией абсолют-
ной монархии на политическую власть, начался конфликт меж-
ду абсолютизмом и парламентом, обе стороны — приверженцы аб-
солютизма и буржуазно-дворянская оппозиция — начали выраба-
тывать и противопоставлять друг другу свои взгляды и требо-
вания.
Тюдоровские теоретики и пропагандисты идеологии абсолю-
тизма, обосновывая, защищая и популяризируя формировавшую-
ся в XVI в. структуру английского абсолютистского государст-
ва, изображали его обычно как воплощение высших принципов
права и справедливости. Этими принципами, а не собственным
произволом определялась деятельность монархов — таков был ос-
новной тезис протюдоровских публицистов и политических фило-
софов: Хр. Сент-Джермена, Т. Старки, Т. Смита и др. Они же
всегда подчеркивали, что высшую власть в государстве осуществ-
ляет не король единолично, а король в парламенте. До наступ-
ления кризиса абсолютизма король, как правило, не противопо-
ставлялся парламенту, а был его естественным главой. До извест-
ного времени такая форма правления была выгодна не только
феодальным, но и буржуазно-дворянским слоям, поскольку она
до некоторой степени учитывала и потребности развивавшегося
капиталистического уклада. Однако усиление позиций этих соци-
альных слоев вызывало все нарастающую их оппозицию абсо-
лютизму, стремление противопоставить ему свои собственные ин-
тересы.
Еще с начала 70-х годов XVI в. в парламенте неоднократно
поднимался вопрос о свободе слова. В 1576 г. один из пуритан-
ских лидеров, П. Уэнтуорт, выступил в палате общин с яркой ре-
чью, доказывая, что члены палаты общин имеют право свободно
обсуждать и критиковать все религиозные и политические вопро-
11 См.: Каменецкий Б. А. Формирование абсолютистской идеологии в Анг-
лии XVI в. и ее особенности.— ВИ, 1969, №8.
Идейная борьба в Англии конца XVI— начала XVII в.
167
сы, в том числе и те, решение которых считалось прерогативой
монарха 12.
В 80—90-х годах конфликты между короной и парламентом
участились и усилились. Борьба шла главным образом против
налоговой политики правительства, против непомерных требова-
ний субсидий и поставок. Особенно бурными были атаки парла-
ментской оппозиции в связи с вопросом о монополиях, т. е. о
прерогативе монарха предоставлять отдельным лицам или компа-
ниям исключительное право на занятие той или иной отраслью
промышленной или торговой деятельности, права на монопольное
производство определенных товаров или торговли ими.
Выдача соответствующих патентов использовалась королев-
ским правительством как в фискальных интересах, так и для
осуществления контроля над экономической жизнью, что тормо-
зило развитие капиталистического уклада. Борьба против пред-
оставления монополий делалась все более острой. Если в 1597 г.
парламентская оппозиция обратилась с петицией к королеве Ели-
завете, прося уничтожить некоторые наиболее тяжелые монопо-
лии, то в 1601 г. многие члены палаты общин требовали уже
отмены самой прерогативы предоставлять монополии 13.
Королева в это время в борьбе с парламентской оппозици-
ей неоднократно ссылалась на нарушение* своей прерогативы и
широко пользовалась правом вето, в результате чего многие не-
угодные ей билли, отражавшие интересы буржуазии и нового
дворянства, не превращались в законодательные акты14. Нару-
шение альянса короля и парламента, отражавшее усиление по-
зиций капиталистического уклада в стране, создало новое поло-
жение. Теперь монарх и парламент зачастую выступали уже не
как части одного целого, не как союзники, а как антагонисты,
боровшиеся между собой. Разумеется, каждая из противостояв-
ших сторон стремилась создать свою идейную платформу. В ре-
зультате выкристаллизовываются новые формы идеологии как аб-
солютизма, так и оппозиционной буржуазии и нового дворянства.
Большую роль в формировании идейного арсенала обеих сто-
рон играли вопросы права. Каждая из борющихся сторон стре-
милась переосмыслить и использовать для своих целей сложив-
шиеся и циркулировавшие в то время политико-юридические
концепции. В центре спора оказалось, как уже не раз в про-
шлом, английское общее право, которое еще в XV в. выдающий-
ся политический мыслитель и юрист Дж. Фортескью отождест-
12 Elton G. R. England under the Tudors. London, 1969, p. 317.
13 Ibid., p. 461—463.
14 Neale J. E. Elizabeth I and her Parliaments, 1584—1601. London, 1957, p. 211,
212, 357, 358; Hinton R. W. K. The Decline of Parliamentary Government
under Elizabeth I and the Early Stuarts.— Cambridge Historical Journal,
1957. vol. 13, N 2, p. 116—132.
168
Б. А. Каменецкий
вил с естественным правом, считая его основой государственного
строя Англии и опорой сильной королевской власти 15 16.
В течение большей части XVI в. публицисты абсолютистско-
го направления, следуя за Фортескью, рассматривали общее пра-
во Англии как основание роста и укрепления власти монарха.
Оно признавалось тогда высшим авторитетом даже для самой ко-
роны. И это естественно. Общее право развивалось в средневе-
ковой Англии в целостную юридическую систему в связи с воз-
никновением в этой стране централизованного феодального госу-
дарства. Практика королевской юстиции, особенно института
разъездных судей, т. е. рассылки членов королевской курии на
места для судебных расследований и взимания поборов, способ-
ствовала выработке из пестрой смеси правового материала, свое-
образного в каждом графстве, общего для всей страны права —
common law. Источником общего права были отчеты и записи о
судебных решениях; из них судьи черпали основания для своих
приговоров и решений. В процессе формирования общего права
известную роль сыграли и элементы римского, а также средневе-
кового канонического права, занесенные в Англию с континента.
Общее право с самого начала противопоставлялось как местному
обычному праву, так и чужеземному римскому праву.
Общее право явилась важным орудием централизационной и
интеграционной политики национального феодального государст-
ва, особенно при переходе его в стадию абсолютизма. Оно было
испытанным оружием в борьбе с феодальной раздробленностью и
своеволием феодальных магнатов и надежным защитником инте-
ресов имущих классов от покушения на их собственность со
стороны народных масс. «Суды общего права были королевскими
судами, и судьи в них были королевскими судьями, и осуществ-
ляли они королевскую политику» 1в. Как единая для всей страны
правовая система, общее право оказывало известное содействие
развитию товарно-денежных отношений. Эту юридическую си-
стему поддерживали в ту пору все классы, так или иначе за-
интересованные в развитии капиталистического уклада: новое
дворянство, верхушка йоменов и городская буржуазия.
Общее право играло в истории средневековой Англии не
только значительную юридическую, но и большую политическую
роль. Специфические особенности английского абсолютизма и осо-
бая роль общего права в обосновании и укреплении позиций
феодального государства этой страны в период его временного
союза с нарождающейся буржуазией явились одной из основных
15 Каменецкий Б. А. Джон Фортескью и его учение о праве и собственно-
сти.— Научные доклады высшей школы. Исторические науки, 1960, № 4.
16 Holdsworth W. A. History of English Law. 3rd Ed. London, 1922, vol. 1,
p. 194.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в.	169
Sf
причин того, что Англия избежала в отличие от континента ре-
цепции римского права. А между тем такая возможность суще-
ствовала в Англии в XVI в., во времена Генриха VIII 17 18. Ведь
эта юридическая система освящала неограниченную власть мо-
нарха. Однако при наличии послушного парламента Генрих VIII
решил, что осуществлять свою власть в согласии с лордами и
общинами, опираясь на национальное общее право, значительно
удобнее и выгоднее, чем открыто обнаруживать свой деспотизм.
До нарушения союза королевской власти с парламентом основ-
ными идеологами абсолютизма выступали юристы общего права,
которых всегда было много среди членов палаты общин.
В XIV—XVI вв. на принципы и нормы общего права, отожде-
ствляемые с естественным правом, опиралась в значительной сте-
пени политика английского феодального государства. Высшая
правовая санкция усиливала не только политический, но и мо-
ральный авторитет королевской власти.
Принципы общего права лежали в основе концепций многих
идеологов английского абсолютизма в период его утверждения и
расцвета. До тех пор пока абсолютистское государство пользова-
лось поддержкой еще недостаточно окрепшей буржуазии, доктри-
ны естественного права в указанной выше интерпретации нахо-
дились главным образом на вооружении идеологов абсолютизма.
Однако уже во второй половине XVI в., когда начали появлять-
ся первые значительные трещины в отношениях между абсолю-
тистским государством и буржуазно-дворянскими элементами,
к принципам естественного права, переосмысливая их, начинают
обращаться идеологи возникавшей буржуазно-дворянской оппо-
зиции.
Уже Джон Понет в своем «Кратком трактате о политической
власти» рассматривает естественное право не как средство для
укрепления власти монарха, а как гарантию против произво-
ла ,8. Взгляды Понета были первой в истории Англии попыт-
кой превращения концепций общего права из идеологического
оружия абсолютизма в идейное оружие его противников. В нача-
ле XVII в. этот процесс получил дальнейшее развитие. На прин-
ципы общего права теперь, как мы увидим ниже, все больше и
больше ссылаются не глашатаи абсолютизма, а представители
буржуазной оппозиции. Приспособлению общего права к новым
социально-политическим задачам и его переосмысливанию содей-
17 Maitland F. W. Selected Historical Essays. Cambridge, 1957, p. 142—145;
Ogilvie Ch. The Kings. Government and the Common Law, 1471—1641. Ox-
ford, 1958, p. 73.
18 Ponet J. A. Shorte Treatise of Politike Power. Strassbourg, 1556. См. также:
Каменецкий Б. А. Идейно—политическая борьба в Англии в 30-х — 50-х
годах XVI в.: (К вопросу об идеологической стороне генезиса капита-
лизма).— СВ, 1976, вып. 40, с. 148—149.
170
Б. А. Каменецкий
ствовало то, что эта правовая система представляла собой не со-
вокупность точно очерченных норм, а, как заметил Р. Паунд,
«скорее способ трактовки правовых проблем, чем фиксированную
совокупность определенных правил» 19. Не будучи никогда коди-
фицировано и базируясь на приложении юридических прецеден-
тов к новым обстоятельствам, общее право, очень часто приме-
няемое при разборе имущественных тяжб, накопило ряд сущест-
венных принципов защиты всех форм собственности, в том числе
и возникавшей буржуазной собственности.
Что же касается идеологов абсолютизма, то они произвели в
это время некоторое идейное перевооружение. В противовес прин-
ципам верховенства естественного права они стали выдвигать
принцип верховенства королевской прерогативы, суверенитета ко-
ролевской власти, которая объявлялась стоящей превыше всех
правовых санкций. Элементы подобных абсолютистских взглядов
можно обнаружить уже в ряде высказываний Елизаветы I, осо-
бенно относящихся к концу ее царствования, когда парламенты
неоднократно становились в оппозицию к требованиям короле-
вы 20. Однако в развернутом виде новая форма абсолютистской
идеологии выступает в сочинениях короля Якова I Стюарта,
а также в трактатах ряда юристов и политических мыслителей
того времени. Вспыхнувшая в начале XVII в. острая политиче-
ская борьба между апологетами королевской прерогативы и сто-
ронниками принципов общего права являлась проявлением ост-
рой классовой борьбы в идейно-политической области между
теряющим свое влияние на общественное сознание феодально-абсо-
лютистским государством и все более осознающим свою увеличи-
вавшуюся силу дворянско-буржуазным блоком.
Изменение формы абсолютистской теории в Англии было симп-
томом начавшегося упадка абсолютизма, средством удержания и
укрепления сильно пошатнувшейся власти абсолютистского госу-
дарства. Если в период Тюдоров разрабатывались политико-фи-
лософские концепции, способствовавшие приспособлению фео-
дального строя к новым условиям, то при Стюартах главное вни-
мание глашатаев абсолютизма было направлено на всяческое ума-
ление значения политических и юридических институтов, альянс
с которыми был нарушен, и на всемерное превознесение королев-
ской прерогативы.
Еще до вступления на английский престол, в бытность шот-
ландским королем, Яков I написал два трактата, излагавших его
*• Pound R. The Spirit of Common Law. New York, 1921, p. 13.
20 См.: Штокмар В. В. Идеология английского абсолютизма в письмах Ели-
заветы Тюдор.— Учен. зап. ЛГУ. Сер. ист. наук, 1950, вып. 127; Neale J.E.
Elizabeth I and her Parliaments; Dunham W. H. Regal Power and the Rule
of Law: A Tudor Paradox.— Journal of British Studies, 1964, v61. 3, N 1,
p. 30—32.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в.
171
взгляды на политическую теорию. В этих произведениях, а также
в ряде более поздних работ и парламентских выступлений21
Яков I развивает с наибольшей прямотой политическую концеп-
цию английского абсолютизма периода его упадка, абсолютизма,
осуществлявшего политику феодальной реакции.
В начале XVII в. абсолютизм по существу представлял инте-
ресы наиболее реакционных и отсталых слоев класса феодалов
(главным образом севера и запада страны), ранее сепаратистски
и оппозиционно настроенных по отношению к абсолютизму, а те-
перь превратившихся чуть ли не в его единственную опору. Эта
часть дворянства, потерявшая значительную долю доходов вслед-
ствие падения рент в результате революции цен и не сумев-
шая приспособиться в хозяйственной деятельности к новым ус-
ловиям, была заинтересована в королевской службе, в занятии
административных, судебных, военных и придворных должностей
и связанных с этим доходах и подачках. Дворяне, принадлежав-
шие к названному слою, рассчитывали, что, чем более Король
будет свободен от какого бы то ни было контроля в сборе на-
логов и других поборов с населения, тем больше средств он
сможет предоставить им за службу и поддержку его политики 22.
Кроме того, абсолютизм мог опираться в то время на высшую
иерархию англиканской церкви, находившейся в большой зави-
симости от короны.
Чаяния всех этих слоев фактически выражал в своих сочи-
нениях Яков I, утверждая, что власть короля не знает границ,
кроме тех, какие он сам признает. Яков I не только не допускает
никаких ограничений королевской власти правовыми нормами, он
запрещает представителям юридической мысли даже касаться
этих вопросов. «Что касается абсолютной прерогативы короля»,—
пишет он, то она «нечто такое, перед чем юрист должен прику-
сить язык, и рассуждать о чем беззаконно» 23. Яков I приравни-
вал всякое вмешательство подданных в компетенцию короля к
безбожию и святотатству. «Если спорить о том, что может сделать
бог, равносильно атеизму и богохульству,— поучал далее этот ко-
роль,— и если добрые христиане полагаются на его волю, пове-
данную в его словах, то для подданного вести диспуты о том,
что может и чего не может сделать король, значит проявлять
гордыпю и высокомерие. Подданные должны послушно следовать
тому, что король откроет им в своем законе» 24. Что король стоит
выше права, Яков I пытался обосновать следующими.соображе-
21 The Political Works of James I/Ed. by С. H. Mclllwain (далее — James I.
Works). New York, 1918. Стереотипная перепечатка этого издания вы-
ходила в 1946 и 1965 гг.
22 Английская буржуазная революция..., т. 1, с. 82—83.
23 James I. Works, р. 333.
24 Ibid.
172
Б. А. Каменецкий
ниями. «Законы,— писал он,— не устанавливались ни в одной
стране до появления короля. Короли создавали и устанавливали
законы, так же как и формы управления. Поэтому короли были
творцами законов, а не законы создавали королей» 25 *.
Выступая в 1609 г. на объединенном заседании палаты лор-
дов и палаты общин, Яков I определил свое понимание приро-
ды и границ королевской власти и указал, в чем, по его мне-
нию, состоит прерогатива монарха. Исходя из известной средневе-
ковой теории о священном праве королей, Яков I провозглашал:
«Короли — образ или подобие божественной власти на Земле...
Они имеют власть возвышать своих подданных или принижать их,
в руках королей находится жизнь и смерть их подданных, короли
являются судьями над ними во всех делах, отдавая в своих дей-
ствиях о_тчет только одному богу ... Так же как ныне [любой]
отец может распоряжаться по своему усмотрению тем, что он
оставляет в наследство своим детям... делать из них по своей
воле богачей или нищих... так и король может поступать со свои-
ми подданными»2в. Таким образом, священное право королей
Яков I понимает как абсолютную власть, граничащую с явным
произволом. При этом, однако, он не доходил до отрицания пар-
ламента. Парламент для Якова I лишь королевский большой со-
вет, который он созывает по своему усмотрению и с которым
он советуется об отмене старых и введении новых законов27.
Но король может и не считаться с мнением парламента: твор-
цом законов является король, а парламент — лишь совещатель-
ный орган при нем28. Впрочем, король может и без совета с
парламентом издавать угодные ему законы (статуты и ордонан-
сы), парламент же не имеет права на какую-либо законодатель-
ную деятельность без санкции короля 29. Яков I не отрицал, что
король должен признавать существующую в стране систему пра-
ва, но творить право, по его мнению, могут только монархи.
Вследствие этого король сделался сам как бы воплощением права:
«говорящим правом» 30.
Зная о популярности в стране общего права и о том, что мно-
гие оппозиционные абсолютизму юристы стремились противопо-
ставить общее право королевской прерогативе, Яков I пытался
дать свою интерпретацию этой правовой системы. У короля нет
никаких оснований быть недовольным общим правом, так как ни-
какое другое право не является столь благоприятным и полезным
25 Ibid., р. 62.
.'le Ibid., р. 307—308.
>27 Ibid., р. 287—288.
;28 Commons Debates. 1621/Ed. by W. Notestein, F. H. Relf and H. Simpson.
New Haven, 1935, vol. 2, p. 4.
29 James I. Works, p. 62.
50 Ibid., p. 309.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в.	173
для монарха, как common law, потому что оно не умаляет, а, как
подчеркивает Яков I, усиливает его прерогативу31. Что же каса-
ется римского права, то Яков 1 заявлял о своем высоком ува-
жении к нему и считал обязательным применять его и впредь в
тех судах, которые им пользуются издавна, а также в международ-
ных отношениях. Отмена римского права, заявляет Яков I, об-
рекла бы Англию на варварство32. Таким образом, по мнению
Якова I, и английское общее право, и римское право, поскольку
их творцами были монархи, находились под его властью.
Яков I признавал стоящим над собой лишь так называемое
божественное право, превосходящее всякое человеческое право.
Божественное право, говорил он, «дало мне честь предписывать
внутри государства законы моим подданным»33. Теория о бо-
жественном праве королей возникла в средние века как идеологи-
ческое оружие светской власти королей против притязаний ка-
толической церкви. Яков I пытался использовать эту концепцию
в борьбе против нараставшей оппозиции буржуазии и нового
дворянства. Соблюдать божественное право Яков I обязался в
своей коронационной клятве. Однакол он полагал, что в случае
нарушения им своих обязательств только один бог мог судить его
за это нарушение. В противном случае подданные смогли бы соз-
дать орган власти, стоящий над королем 34.
При такой идентификации высшего права с волей короля по
существу сводилось на нет данное монархом обещание уважать и
защищать собственность и права подданных и создавались усло-
вия для нарушения этих прав, для произвольного обложения на-
логами и другими поборами подданных без их согласия, что не-
однократно являлось поводом для конфликтов короны с палатой
общин, большинство членов которой стремилось оградить собст-
венность от феодальных пут и ликвидировать отжившие свой век
ограничения в распоряжении ею. Основным содержанием идейно-
политической борьбы в этот период были вопросы об отношении
короля к праву, о правах парламента, гарантиях собственности
подданных, правовых основах и границах прерогативы монарха
и т. п. Поэтому участниками борьбы выступали главным обра-
зом юристы, многие из которых были членами палаты общин.
Выраженное в сочинениях и речах Якова I стремление мак-
симально усилить королевскую власть за счет ущемления прав
подданных и его желание поставить монарха выше права нашло
в Англии первых десятилетий XVII в. поддержку со стороны
ряда юристов, стоявших на защите принципов римского права,
81 Ibid., р. 310.
12 Ibid., р. 310—311.
83 Ibid., р. 169.
34 Ibid., р. 65.
174
Б. А. Каменецкий
так называемых цивилистов, и вызвало резкую критику со сто-
роны политических мыслителей, главным образом тоже юристов,
представлявших другую правовую систему — общее право.
Чтобы понять, почему именно сторонники римского права вы-
двинули из своей среды целый ряд апологетов абсолютизма, под-
держивавших и развивавших политические концепции его коро-
нованного глашатая, нужно учитывать роль этой категории юри-
стов в политической жизни того времени. Цивилисты составляли
сравнительно небольшую группу среди английских юристов:
с 1603 до 1641 г. число цивилистов не превышло 200, в то время
как число юристов общего права уже к началу XVII в. достига-
ло 2000 35.
Цивилистов обычно готовили в Оксфорде и Кембридже. Юри-
дическое образование в этих университетах строилось не на
принципах английского общего права, а на основе системы рим-
ского права, несколько адаптированного применительно к анг-
лийским условиям. Римское право считалось опорой абсолютной
власти короля. Цивилисты выступали в качестве судей и адвока-
тов в высших церковных судах и в наиболее близких к королев-
скому двору адмиралтейском и рыцарском судах, судопроизвод-
ство в которых основывалось не на общем праве, а на нормах рим-
ского права. Цивилисты часто занимали высшие должности в
государстве. Выходцы из тех кругов дворянства, которые имели
тесную связь с королевским двором и центральной государствен-
ной властью, эти люди жаждали доходных мест в государственном
аппарате и верхах англиканской церкви, главой которой являлся
корользв. Цивилисты были, естественно, заинтересованы в мак-
симальном усилении королевской власти, особенно в расширении
ее прав на распоряжение доходами подданных, на обложение на-
логами, принудительными займами и иными поборами. Привер-
женность цивилистов к абсолютной монархии укреплялась еще и
надеждой, что король защитит их от притязаний юристов общего
права, которые стремились превратить это право в единственную
юридическую систему в стране. Эта угроза могла быть вполне
реальной в то время в связи с тем, что юристы общего права
имели значительное представительство и сильное влияние в пала-
те общин.
Именно из среды цивилистов вышел ряд публицистов и пар-
ламентских ораторов, которые всячески старались доказать необ-
ходимость максимально повысить роль королевской прерогативы
и свести к минимуму значение парламента. Наиболее видными
из них были профессор римского права Кембриджского универ-
ситета Джон Коуэлл и профессор римского права Оксфордского
35 Levack В. Р. The Civil Lawyers in England, 1603—1641. Oxford, 1973, p. 3.
’• Ibid., p. 34-35.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в.
175
университета, выходец из Италии Альберико Джентили. Оба они
находились под влиянием выдающегося французского политиче-
ского мыслителя и идеолога абсолютизма Жана Бодена; в своих
работах они часто ссылались на его произведения. Не случайно
уже в 1606 г. вышел перевод на английский язык одного из глав-
ных произведений Ж. Бодена «Шесть книг о государстве» 37.
Общеизвестны положения римского права: «Что угодно монар-
ху, имеет силу закона» и «Монарх не связан правом и, следова-
тельно, стоит выше него». На эти положения часто ссылался в
своих сочинениях и Яков I, и некоторые цивилисты. Однако эти,
казалось бы, предельно абсолютистские формулы, определяющие
характер власти монарха, страдали известной уязвимостью. Ведь
постулаты римского права исходили из того, что декларируемые
ими права монарха были якобы уступлены ему в силу соглашения
с народом. В связи с этим от противников абсолютной власти мо-
нарха можно было ожидать возражения: если первоначально
высшей законодательной властью владел народ, то он может при
известных обстоятельствах потребовать, чтобы монарх возвратил
ему это право. И такие возражения действительно имели место38.
Поэтому идеологи английского абсолютизма начала XVII в., даже
из числа цивилистов, предпочитали, как и сам Яков I, ссылаться
не на римское право, а на средневековое, божественное право ко-
роля, гласившее, что короли получают свою власть непосредст-
венно от всемогущего бога, а отнюдь не в силу договора с под-
данными и, таким образом, отдают отчет в своих действиях толь-
ко всевышнему 39. Теория о божественном праве королей возникла
в процессе борьбы за супрематию между феодальной монар-
хией и католической церковью; в начале XVII в. ее приспосо-
били для обоснования права монархов на неограниченную власть.
Свое главное внимание цивилисты — апологеты абсолютиз-
ма — направили на выяснение и уточнение конкретного содержа-
ния таких понятий, как прерогатива короля, его суверенитет,
отношение монарха к праву и парламенту, стараясь юридически
обосновать священное, по их мнению, право английских королей
поступать в любых ситуациях только по своему усмотрению.
Особенно полно и откровенно подобные взгляды выражены
в своеобразной книге Джона Коуэлла «Истолкователь» — толко-
вом словаре политических и юридических терминов ‘°. Интер-
37	Bodin J. The Six Books of a Commonwealth / Transl. by R. Knolles. London,
1606.
38	Kern F. Kingship and Law in the Middle Ages. New York, 1956, p. 118—120;
Carlyle A. J. A History of Medieval Political Theory in the West. Edinburgh,
1936', vol. 6, p. 116—118.
39	Bitter G. Divine Right und Prerogative der englischen Konige. 1603—1640.—
HZ, 1963. Bd. 196. H. 3. S. 585-586.
40	Cou'ell J. The Interpreter, a Book containing the signification of words whe-
rein is set forth the true meaning of all such words and terms as are men-
176
Б. А. Каменецкий
претация в ней таких терминов, как «король», «прерогатива ко-
роля», «парламент», «право» и другие, сводила фактически на
нет законодательную роль парламента, а также его право утвер-
ждать налоги и иные поборы, при этом категорически осужда-
лось сопротивление любому волеизъявлению монарха. В рубрике
«Король» Коуэлл провозглашает, что абсолютная власть англий-
ского короля ставит его над правом. В рубрике «Парламент»
указывается, что абсолютный монарх, хотя и совещается с лор-
дами и общинами, однако стоит над парламентом и может еди-
нолично издавать новые законы, а также отменять любые суще-
ствующие законодательные акты. Парламент же никакой само-
стоятельной власти не имеети. Неудивительно, что появление
книги Дж. Коуэлла вызвало бурное негодование в парламенте,
особенно в палате общин. Многие ее члены требовали привлече-
ния Коуэлла к судебной ответственности, от которой его спасло
только вмешательство самого Якова I, вынужденного, однако, осу-
дить взгляды своего слишком ревностного и откровенного сто-
ронника. Книгу же постановили сжечь.
Подобную же абсолютистскую концепцию развивает Лльбери-
ко Джентили. И он считает английского монарха абсолютным
правителем, т. е. свободным от любых внешних или внутренних
ограничений его власти. Суверенные властелины, к которым
Джентили относит английских королей,— это «те, кто превосхо-
дит всех людей во всех отношениях». Суверенную власть англий-
ских королей Джентили определяет словами Бодена: «абсолютная
неограниченная власть, которую римляне называли ,,majestas“».
Только божественному праву подчинен, по мнению Джентили,
английский король, но он же является единственным толковате-
лем норм этого нрава 42.
Аналогичные в основном взгляды на королевскую прерогати-
ву, право и парламент развивал в ряде своих трактатов Томас
Эльсмер, с 1603 по 1617 г. лорд-канцлер Англии43. Однако в
своей политической деятельности он стремился путем умеренных
реформ и известного компромисса с усиливающейся парламент-
ской оппозицией укрепить позиции абсолютизма.
tioned in the law writers or statutes... requiring any exposition. Cambrid-
ge, 1607. Отрывки из этой книги, содержащие объяснение наиболее важ-
ных политических терминов, помещены в качестве приложения к статье:
Chrim.es S. В. The Constitutional Ideas of Dr John Cowell.— EHR, 1949,
vol. 64, N 253, а также в кн.: Select Statutes and other Constitutional Docu-
ments / Ed. by G. W. Prothero. Oxford, 1934, p. 409—411.
41	Cowell J. Op. cit., s. V. «King», «Parliament».
41 Gentili A. Regales disputationes tres de Potestate regis absolute, de unione
regnorum, de vicivium. London, 1605, p. 8, 9, 17.
43 Knafla A. L. Law and Politics in Jacobean England. The Tracts of Lord
Chancell Ellesmere. Cambridge, 1977, p. 197—262.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в.
177
Особое место среди участников идейно-политической борьбы
в Англии конца XVI — начала XVII в. занимают Уолтер Рэли
(1552—1618) и Френсис Бэкон (1567—1626). Во взглядах этих
весьма разнящихся друг от друга деятелей есть, однако, важные
общие черты. В своих политических трактатах оба выступали
как приверженцы абсолютизма. В рамках настоящей статьи мы
не имеем возможности подробно охарактеризовать политико-юри-
дическое мировоззрение Уолтера Рэли и Френсиса Бэкона — это
тема специальных исследований. Тем более что в советской исто-
рической литературе имеется ряд работ, посвященных каждому
из этих деятелей 44. Мы ограничимся самой общей характеристи-
кой их социально-политических взглядов.
В начале XVII в. при Якове I и Бэкон, и Рэли поддерживали
его политику. Оба были склонны видеть в абсолютной монархии
английского типа в период ее расцвета некий путь к воплощению
ренессансного идеала гармонического общества, процветающего
под эгидой мудрого правителя. И Рэли, и Бэкон остро ощущали
кризис абсолютистской системы. Однакр пути преодоления кри-
зиса абсолютизма эти деятели видели по-разному. У. Рэли видел
единственный выход из создавшегося положения в возвращении
к порядкам, существовавшим при Елизавете I, которые каза-
лись ему, бывшему некоторое время фаворитом этой королевы,
государственным строем, обеспечивающим полную гармонию меж-
ду абсолютной властью монарха и интересами подданных, защи-
щаемыми парламентом. При этом парламент мыслился как учреж-
дение, дающее советы королю, но не посягающее на его преро-
гативу. Считая, что монархия должна быть соединением верховной
власти с правами подданных, Рэли противопоставляет англий-
скую абсолютную монархию, действующую в союзе с парламентом,
деспотическому правлению Филиппа II в Испании45.
Иной выход из создавшегося кризиса усматривал Ф. Бэкон.
Он считал, что нарушенная гармония между королем и парла-
ментом может быть восстановлена при помощи взаимных усту-
пок, в результате которых образуется известное равновесие меж-
44 См.: Яковлева Е. И. Идеальное государство Уолтера Рэли.— Вестник
МГУ. Сер. IX. История, 1972, № 1; Коган-Бернштейн Ф. А. «Новая Ат-
лантида» и «Опыты» Ф. Бэкона.— В кн.: Бэкон Ф. Новая Атлантида.
Опыты и наставления. М., 1962: Шупина В. М. Взгляды Френсиса Бэкона
на право, мораль и церковь.— Учен. зап. Москов. обл. пед. ин-та, 1955,
т. 22, вып. 2 (Труды кафедры истории средних веков); Она же. Государ-
ственная (профессионально-юридическая) деятельность Френсиса Бэко-
на.— Учен. зап. Калининград, ун-та, 1968, вып. 1; Она же. Общественно-
политическая (парламентская) деятельность Френсиса Бэкона.— Учен,
зап. Калининград, ун-та, 1968, вып. 3; Карев В. М. К вопросу о взглядах
Френсиса Бэкона на английскую историю.— СВ, 1975, вып. 38; Михай-
ленко Ю. П. Френсис Бэкон и его учение. М., 1975.
45 Ralegh W. History of the World. London, 1736, vol. 1, p. XXVI, 104.
178	Б. А. Каменецкий
ду королевской прерогативой и суверенитетом, с одной стороны,
и правами и свободами подданных— с другой. Идея такою сба-
лансированного управления была ярко выражена в речи Бэкона
в палате общин в мае 1610 г. «Суверенитет короля и свобода пар-
ламента,— сказал он,— это два элемента и принципа подобного
управления, хотя один из этих элементов может быть более
активным, а другой более пассивным, однако они никогда не
сталкиваются и не разрушают друг друга, но друг друга усили-
вают и поддерживают» 4в. При подобном управлении, по мнению
Бэкона, можно будет сохранить верховную власть в руках монар-
ха и гарантировать порядок и стабильность, которые обеспечат
дальнейшее развитие торговли, промышленности и просвещения.
Для достижения этого Бэкон предлагал свести действующие в
стране законы в единый кодекс, а также осуществить ряд ре-
форм, включающих даже частичную рецепцию римского права 46 47.
Подобно протюдоровским публицистам, Бэкон пе противопо-
ставлял парламент королю. В парламенте он видел инструмент,
совершенствующий монархию, укрепляющий ее своими советами,
содействующий ей48. Предлагая провести реформы в правовой
системе, Бэкон заверяет, что их цель — забота «о лучшей служ-
бе королю и всеобщему благу». Бэкон стремился к предельной
централизации юридической системы и полному подчинению ее
королевской власти. Общая позиция Бэкона по отношению к ко-
ролевской власти не мешала ему неоднократно выступать за от-
мену некоторых устаревших феодальных статутов или же против
обременительных поборов и налогов 49.
Объективный смысл политической позиции Ф. Бэкона заклю-
чался в том, чтобы, маневрируя между двумя противоположными
лагерями — сторонниками усиления королевской прерогативы и
идеологами буржуазно-дворянской оппозиции,— расширить со-
циальную базу абсолютизма и вернуть ему былую силу. Ф. Бэкон
был уверен, что абсолютизм должен и может еще играть роль
силы, направляющей и контролирующей все сферы обществен-
ной жизни. Возвращением абсолютизму его былой мощи Бэкон
надеялся достичь воплощения в жизнь своего идеала обществен-
ной гармонии. Однако попытка при помощи отдельных реформ
вернуть абсолютизму его уже окончившуюся в то время прогрес-
сивную роль и убедить достаточно окрепшую уже буржуазию
удовлетвориться незначительными реформами и подчиниться аб-
солютизму, естественно, была обречена на неудачу.
Нужно сказать, что самому королю Якову I, несмотря на все
46 The Reign of James VI and I, p. 164.
47 The Works of Francis Bacon: In 10 vol. London, 1826, vol. 4, p. 364—368.
48 Ibid. London, 1826, vol. 3, p. 403.
49 Ibid., p. 357—358, 363.
Идейная борьба в Англии конца XVI — начала XVII в.
т
его наступательные абсолютистские декларации, неоднократно
приходилось в столкновениях с непокорным и уже прекрасно
чувствующим свою силу парламентом идти на уступки и для до-
стижения компромисса с ним порой отказываться от своих уже
слишком откровенных авторитарных притязаний. Якову I случа-
лось не рав< публично возвещать о своем неизменном уважении
к принципам общего права, признавать за парламентом право за-
конодательной инициативы и утверждения налогов и займов.
Некоторые зарубежные исследователи, приводя подобные выска-
зывания Якова I, делали вывод, что по конституционным вопро-
сам король и парламент в основном придерживались одних и тех
же взглядов и, следовательно, «при всех своих претензиях он
(Яков I.— Б. К.) являлся конституционным правителем» 50.
В действительности же подобными «уступками» Яков I пытался
избежать резкой конфронтации с оппозицией и несколько осла-
бить таким способом ее нажим. В условиях нараставшего кризиса
абсолютизма подобная тактика являлась, пожалуй, единственным
средством сохранить и продлить существование абсолютизма.
Следует отметить также, что уступай, которые Яков I вы-
нужден был сделать оппозиции, отнюдь не ограничивались только
словесными формулировками. Король вынужден был неоднократ-
но считаться и с парламентом, и с принципами общего права,
и с решениями судов. Из этого следует, что политическую кон-
цепцию Якова I и его сторонников отнюдь не нужно принимать
за адекватное отражение реальной политической действитель-
ности. Эта абсолютистская теория была лишь программой, кото-
рую король безуспешно пытался провести в жизнь, так как столк-
нулся с противодействием уже достаточно мощных тогда социаль-
ных сил. Нужно