Tags: журнал вопросы философии  

ISBN: 0042-8744

Year: 1988

Similar

По ту сторону невидимой руки. Основания новой экономической науки

Современная буржуазная психология

Личность. Теории, упражнения, эксперименты

Нобелевские лауреаты ХХ века. Экономика. Энциклопедический словарь

Text
                    ISSN 0042-8744
b
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
5
1988


АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
No5
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
ИЗДАЕТСЯ С ИЮЛЯ 1947 ГОДА
ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
1988
СОДЕРЖАНИЕ
Актуальные проблемы философии
Б. А. Грушин — Возможность и перспективы свободы (10 полемиче­
ских вопросов и ответов)
3
В. С. Нерсесянц — Право и закон: их различение и соотношение
19
К итогам V III Международного конгресса по логике,
методологии и философии науки
В. А . Лось — Глобальные проблемы в контексте развития современ­
ного научного знания
.
32
К. А. Зуев — Методологические и социальные проблемы компьюте­
ризации .
43
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
А. Ф . Зотов, М. М. Холмянский —Так есть ли «две науки»?
56
Дискуссия по проблеме идеального
А. А . Нуйкин — Истинностная и ценностная компоненты познания . 68
Диалектика и современное научное познание
Ю. В* Сачков — Конструктивная роль случая
82
Из истории отечественной культуры
Л. А. Коган — Пушкин и идея творческой свободы (О философском
значении «Из Пиндемонти»)
95
Социально-философские проблемы мира и прогресса
А. И, Буланов, И. А . Крылова — Соотношение политики и ядерной
войны (Аналитический обзор литератур ы: 1955—1987)
110
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
А. А . Яковлев — Назначение философа
125
Б. Рассел — Человечество в опасности
131
Шаги к миру
133
МОСКВА. ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК КПСС «ПРАВДА». 1988.


Н. С. Юлина — Проблемы женщин: философские аспекты (Феми­
нистская мысль в США)
.
.
.
.
137
Т. А . Клименкова — Философские проблемы неофеминизма 70-х го ­
дов
148
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Л. П. Буева, Е. П . Щудря (Киев) — С. А. Завадский, Л. И. Новико­
ва. Искусство и цивилизация. Искусство на пути к коммунисти­
ческой цивилизации .
.
.
158
В. Б . Куликов, К . Н. Любутин (Свердловск) — Буржуазная филосо-
ская антропология XX века
.
159
Л. А. Гоготшпвили — Новая технократическая волна на Западе
161
Л. В . Поляков — А. Ф . Замалеев. Философская мысль в средневеко­
войРуси (XI-XVI вв.)
.
164
Р. И. Кругликов — П. В. Симонов. Мотивированный мозг. Высшая
нервная деятельность и естественнонаучные основы общей пси­
хологии .
167
Коротко о книгах .
169
ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
Резюме на английском я зы к е
174
Содержание на английском, французском, немецком, испанском язы ­
ках
175
Наши авторы
176
© Издательство ЦК КПСС «Правда». «Вопросы философии», 1988.


АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ
Возможность
и перспективы свободы
(10 полемических вопросов и ответов)
Б. А . ГРУШИН
Ни об одной идее нельзя с таким полным
правом сказать, что она неопределенна,
многозначна, доступна величайшим недо­
разумениям и потому действительно им
подвержена, как об идее свободы, и ни
об одной не говорят обычно с такой малой
с тепе нью понима ния ее.
Гегель. «Фило софия духа»
Вводное пояснение
Поставленные в эпиграф слова, произнесенные 170 лет назад, пол­
ностью сохраняют свое значение и в наши дни. Обширнейшая разно­
язычная литература по проблемам свободы полна неясностей и противо­
речий, вызывает бесконечное множество вопросов и возражений. Про­
фессионалы —философы и юристы, равно как и опирающиеся на их
труды идеологи и политики, особенно принадлежащие к различным си­
стемам культуры, не могут договориться друг с другом о содержании
основных понятий. Более того, из-за чрезвычайной непроясненности ис­
ходных позиций сама дискуссия о свободе оказывается сплошь и рядом
делом малопродуктивным, а то и вовсе невозможным: высказываемые
взгляды расходятся, не пересекаясь, в пространстве и времени словно
параллельные линии...
В подобной ситуации каждое новое обсуждение интересующей нас
темы, чтобы быть эффективным, должно строиться с учетом имеющихся
трудностей и всеми силами стремиться к их преодолению. Лично мне
главные направления решения этой задачи видятся, во-первых, в четком
описании системы координат, в которой излагается та или иная
совокупность рассуждений; во-вторых, в максимально возможном рас­
членении, дифференциации обсуждаемой проблематики; наконец,
в-третьих, в как можно более строгом определении вводимых при
этом понятий.
Имея в виду первое из названных требований, я после критического
просмотра пары десятков «толстых» и «тонких» работ советских и зару­
бежных авторов, посвященных вопросам свободы (включая выполненные
в жанре историко-философских исследований, а такж е обзоров современ­
ных теорий), попытался сформулировать ряд содержательных и фор­
мальных принципов, которых, как мне казалось, следовало держаться
в процессе работы над данной статьей. Можно наверное сказать,
что не все из них оказал ись соблюденными в должной степени. Однако
даже и в случае неудачи они проливают необходимый свет на общие
рамки и характер предлагаемого разговора. Эти принципы следующие:
—
вести разговор исключительно на философском уровне рас­
смотрения предмета, не сбиваясь на позиции политиков, идеологов,
юристов, журналистов и т. д.;
3


—
отказаться от разного рода аморфных, расплывчатых рассуждений
о свободе как «неразобранном целом», перейдя к детальному рассмотре­
нию отдельных составляющих —элементов , сторон, «частей»
и т. д.—этого целого*;
—
из всего набора обнаруживаемых элементов феномена свободы
ограничиться лишь некоторыми, представляющимися наиболее важ­
ными, существенными;
—
при обсуждении тех или иных сторон предмета наряду с абстракт­
ным, всеобщим подходом придерживаться также конкретных спо­
собов его описания, то есть судить о свободе не только с высоты «орли­
ного полета», но и с позиций вполне «заземленных», связанных с реаль­
ными проблемами живых людей, действующих в тех или иных
специфических социально-исторических обстоятельствах;
—
при обсуждении различных сторон предмета не оставаться лишь
в привычных, узких границах его существования (скажем, в сферах
политики, демократии), но попытаться взглянуть на вещи более широ­
ко, с учетом всего разнообразия типов и видов человеческой жизнедея­
тельности.
А теперь после этого необходимого вводного пояснения перейду не­
посредственно к самим вопросам и ответам.
Вопрос 1-й: О чьей свободе — каких социальных субъектов — может
в принципе идти речь? (или иначе: Кто может считаться субъектом
так называемого свободного действия?)
При всей кажущейся неожиданности именно этот вопрос, на мой
взгляд, является логически первым. Устойчивая традиция судит иначе:
начинать надо с самого определения свободы, с раскрытия существа,
основных признаков обсуждаемого феномена. Но в том-то и дело, что
это определение, это существо и эти признаки будут каждый раз раз­
личными в зависимости от того, чья именно свобода, каких типов
социальных субъектов будет иметься в виду.
Решая данный вопрос, та же традиция, особенно классическая (в том
числе в тех или иных ее современных вариантах), едва ли не все сто про­
центов своего внимания уделяет, как известно , индивиду, лич­
ности. Это вполне можно понять. Вместе с тем индивид, личность —
отнюдь не единственный тип социального субъекта, действующий на
историческом поприще. Наряду с ним в подобном качестве, как угады­
вали еще Геродот и Фукидид и как убедительно свидетельствует новое
и новейшее обществоведение, широко представлены разнообразные мно­
жества, совокупности, объединения индивидов —так называемые с о-
циальные общности. В самом простом своем варианте это много­
численные малые (формальные и неформальные) группы и массы.
В варианте более сложном это разнообразные большие группы (социаль­
ные слои, классы, нации и т. д .), а также те или иные конгломераты,
не имеющие собственно группового характера (например, гигантские
аудитории современных средств массовой коммуникации или заключен­
ные в границах отдельных государств те или иные общества). Нако­
нец, в самом сложном случае это глобальная общность, представленная
родовым существом homo sapiens и совпадающая с человечеством
в целом.
Спрашивается, имеем ли мы основания утверждать, что подобно ин­
дивидам все эти социальные общности также представляют собой субъ­
екты, жизнедеятельность которых может быть описана (помимо прочего)
1
Разумеется, вслед за анализом частностей, деталей должна производиться и
интегральная оценка рассматриваемого предмета. Однако, думается, решение
этой задачи пока, увы, преждевременно. Во всяком случае, оно не по плечу автору
настоящей статьи.
4


в терминах «свободы —несвободы»? На мой взгляд, вне всякого сомне­
ния. Коль скоро все эти общности, по данным социологии, социальной
психологии, этнографии, обладают собственным сознанием и самосозна­
нием, стало быть, они могут строить те или иные «жизненные планы»
и либо преуспевать, либо не преуспевать в их осуществлении. Ведь гово­
рим же мы без каких-либо специальных оговорок о свободе (или несво­
боде) различных (например, национальных) меньшинств в тех или иных
обществах, о свободе (или несвободе) народов самостоятельно выбирать
пути своего развития, наконец, о свободе (или несвободе) человечества
в целом отстаивать свое право на существование в преддверии потен­
циальной глобальной катастрофы.
Замечу при этом, что рассмотрение социальных общностей в качест­
ве субъектов свободы получает особенно широкое развитие в социаль­
ной философии и политэкономии К. Маркса, открывшего глубинную
связь между свободой индивида и свободой общества, свободой челове­
чества в целом. Причем последнему предмету —как фундаментальному
основанию решения проблемы свободы —Маркс уделил особенно боль­
шое внимание.
Вопрос 2-й: Поддается ли феномен свободы однозначному определению
per genus proximum et differentiam specificam?
На мой взгляд, нет. По крайней мере, на начальной стадии раз­
говора. Дело в том, что данный феномен представляет собой не просто
сложное, но «многофигурное» образование, допускающее (и предпо­
лагающее) множество различных углов его
измере­
ни я—и в отношении числа и характера входящих в его состав эле­
ментов, и в отношении связей между ними, и в отношении внешних
условий, определяющих не только форму, но и саму природу явления,
и в отношении исторических модусов его практического осуществления.
Все эти аспекты не укладываются в привычные формально-логические
представления о «ближайшем роде» и «специфических различиях». Ясно,
что все они должны входить в определение. Однако ясно и то, что вклю ­
чить их в таковое на начальной стадии работы означало бы провести
анализ до анализа. Не потому ли подавляющее большинство хрестома­
тийных определений свободы —из числа тех, что обычно фигурируют в
учебниках и энциклопедиях,—не выдерживает серьезной критики: не со­
держа в себе всего набора необходимых элементов, они оставляют
множество поводов для разного рода недоумений, упреков и прямых воз­
ражений.
Нет, в случае анализа свободы речь должна идти не об одном,
«о кончательном»,
как того требовал Гегель, о целой серии
«движущихся», сменяющих друг друга определений, поочередно вклю­
чающих в поле зрения исследования все новые и новые аспекты пробле­
мы. Поэтому, начав с каких-то азов, мы должны отдавать себе отчет в
том, что это всего лишь начало и что анализ не раз и не два будет
возвращаться к этому исходному пункту, обогащая первоначальные, бед­
ные абстракции все более конкретным, разносторонним содержанием.
Какое же, однако, определение мы могли бы взять в качестве
самого простейшего, отправного? Проведя в его поисках
контент-анализ многих формулировок, встречающихся в энциклопедиче­
ской и справочной литературе, я получил в качестве наиболее распро­
страненного примерно такое суждение, относящееся к свободе индивида:
«способность человека действовать в соответствии с его интересами
(желаниями, стремлениями, целями и т. д .), а также с познанными зако­
нами природы и общества (объективными обстоятельствами, закономер­
ностями, необходимостью и т. д .)». Получил и сразу же понял, что не
могу согласиться с ним как из-за избыточности одних присутствую­
щих в нем моментов, так и из-за явной недостачи каких-то других.
5


Вместе с тем основные элементы содержания, представленные в этой фор­
муле, показались мне хорошим материалом для анализа.
Если не касаться пока категории «способность», к которой мы еще
вернемся, их, этих элементов, четыре: А —интересы индивида, В —дей­
ствия индивида в соответствии с его интересами, С —познанная объектив­
ная необходимость, Д —действия индивида в соответствии с объектив­
ной необходимостью. Согласно распространенному мнению, о траженному
в приведенной формуле, свобода индивида описывается положительной,
конъюнктивной связью всех этих элементов. Однако в жизни, как из­
вестно, случаются и иные ситуации, которые также заслуживают своего
рассмотрения. Их полное поле (из числа реально наблюдаемых) может
быть выявлено с помощью таблицы, где знак «+» означает наличие
соответствующего элемента, а знак «—»
— его
отсутствие:
Элементы ситуации
АВСD
Ситуация
в целом
Индекс
ситуации
++
++
ABCD
I
++
+—
ЛВСВ
II
++
1—
АВСВ
III
+-
++
ALCD
IV
+-
___
АБСВ
V
++
IECD
VI
—■
—
АВСВ
VII
Итак, не считая ситуации I, приравненной к свободе (действия инди­
вида в соответствии с его интересами и познанной необходимостью),
мы имеем еще шесть ситуаций:
И —действия индивида в соответствии с его интересами, но вопреки
познанной необходимости;
III —действия индивида в соответствии с его интересами при не­
познанной необходимости;
IV —действия индивида вопреки его интересам, но в соответствии с
познанной необходимостью;
V —действия индивида вопреки его интересам при непознанной необ­
ходимости;
VI —действия индивида в соответствии с чужими интересами и по­
знанной необходимостью;
VII —действия индивида в соответствии с чужими интересами при
непознанной необходимости.
Внимательное рассмотрение всех зафиксированных случаев позволяет
прийти ко многим интересным и важным выводам. Например, к тому,
что понятие свободы вовсе (решительно, безусловно) н е приме­
нимо лишь в V—VII ситуациях, а отнюдь не во И —VII, как это опро­
метчиво утверждается в приведенной выше ф ормул е2. Или к тому, что в,
казалось бы, бесспорном случае I присутствие свободы как раз доста­
точно неопределенно, коль скоро нам неизвестно, удается ли ин­
дивиду успешно завершить свои действия или нет. В свою очередь, если
оба эти вывода верны, из них следует, что элемент С (познанная необ­
ходимость), а значит, и Д (поскольку Д невозможно без С) отнюдь не
2
В самом деле, при определенных условиях (если, скажем, необходимость, дол­
жное добровольно оценивается индивидом выше его собственных, личных инте­
ресов) о свободе поведения вполне правомерно говорить даже применительно к слу­
чаю IV (вспомним категори че ский импер атив Ка нта с его максимой: «могу, п ото му
что должен») и уж тем более применительно к ситуациям II и III, если индивиду тем
или иным путем все ж е удается осуществить свои интересы, добиться поставленных
целей.


представляют собой conditio sine qua non свободы индивида 3 и потому
должны быть опущены из общего определения этой свободы. И так далее.
Вместе с тем все эти выводы и следствия, как говорится, сущие
пустяки в сравнении с главным «открытием», к которому нельзя не
прийти при ближайшем рассмотрении ситуаций I—IV: н и одна из
них вообще не описывает (не фиксирует) свободы в узком, собст­
венном смысле этого слова. Ведь речь идет не о свободе ка к таковой,
а лишь о свободном действии, составляющем органическую базу сво­
боды, но не исчерпывающем ее полностью. Иметь возможность свободно
действовать и быть свободным —это, конечно , близкие, но тем не менее
безусловно разные вещи, отмечающие последовательные —низший и
высший —уровни осуществления свободы, поскольку быть свободным
в полном смысле этого слова — значит иметь возможность не просто
действовать, но и добиваться желаемых результатов, прихо­
дить к поставленным целям. А если это так, то на первых ш агах анали­
за, говоря о свободе индивида, мы могли бы определить ее как возмож­
ность человека действовать в соответствии с его интересами, осуществляя
свои желания, намерения, цели, или проще: возможность человека осу­
ществлять (реализовывать) свои интересы, свое «Я».
К данному определению хотелось бы сделать три замечания.
Первое. Речь должна идти, конечно же, не о способности,
а о возможности человека действовать. Одних способностей для
свободы, как в ыясняется, увы, недостаточно, необходимы еще соответст­
вующие условия. Поэтому более широкая категория «возможность» в
данном случае принципиально точнее: она содержит указание не только
на субъективные свойства субъекта действия, но и на объективные об­
стоятельства, в которых ему приходится действовать. Тем самым откры­
вается путь для выявления разного рода «внутренних» и «внешних»
ресурсов свободы.
Второе. В определении, как уже оговаривалось, отсутствует ссылка на
«познанную необходимость». Это связано не только с тем, что свобода
индивида может реализовываться и вне познанной необходимости,
но и с тем, что его действие на основе этой необходимости в принципе
(если оно противоречит фундаментальным интересам личности) может
быть действием несвободным, действием вынужденным, продиктованным
чисто внешними обстоятельствами. Тогда осознанная необходимость
может оказаться дл я личности одновременно осознанием ее собственной
беспомощности, то есть подлинным апофеозом ее осознанной несвободы.
Вместе с тем категория «познанная необходимость» является важней­
шим элементом определения свободы разного рода социальных
общностей. Именно в ней Маркс и Энгельс усматривали главное
основание, центральное свойство феномена свободы человеческого р о д а 4.
И это справедливо. Ведь в отличие от индивида социальные слои,
классы, нации, народы могут двигаться к своим широким, историческим
целям и добиваться желаемых результатов в своей деятельности, лишь
опираясь на понимание необходимости, на знание законов природы и со­
циального развития.
Третье. В определении в высшей степени неясными остались понятия
3 Данное утверждение не следует понимать в том смысле, что элемент С вовсе
не играет никакой роли в свободе индивида. Напротив, в ситуациях II и IV эта роль
достаточно очевидна. Речь тут о другом - о том, что познанная необходимость сама
по себе может быть основанием как свободного, так и несвободного действия. С по­
следним мы постоянно встречаемся в жизни не только в ситуациях VI и IV, но и в
ситуациях I и II.
4 Стоит отметить, что распространенное включение этой категории в определение
свободы индивида, демонстрирующее неадекватное прочтение Маркса и Энгельса,
базируется на просмотре проблемы субъекта свободы, с которой мы
начали разговор, а именно на недопустимом смещении таких столь разных субъектов
свободной деятельности, как индивид и социальные общности.
7


«возможность», «осуществлять» и самое главное —«интересы «Я»». Рас­
крытие их содержания —дело дальнейшего анализа.
Вопрос 3-й: Является ли свобода изначальным и неотъемлемым атри­
бутом человеческого существования?
Под влиянием Ж. - Ж . Руссо и его ближайших последователей, стояв­
ших у истоков теорий «естественного права» и «общественного догово­
ра», философская традиция, как известно, длительное время придержи­
валась скорее положительного ответа на этот вопрос. И хотя данное
решение сыграло поистине великую роль в становлении и развитии за­
падных демократий, оно было тем не менее ошибочным. Истина же за­
ключалась в том, что «первые выделявшиеся из животного царства люди
были во всем существенном так же несвободны, как и сами живот­
ные...» 5.
Хочу подчеркнуть: это очень важно. И это не просто вопрос теории,
это вопрос и практики. Ведь если люди обладают свободой уже от рож­
дения, вся их жизнь должна быть борьбой против всех и всяческих
сил, которые так или иначе ограничивают эту их изначальную свободу,
мешают ей. Если же они, напротив, от рождения несвободны, но хотят
быть свободными,— их жизнь должна быть наполнена борьбой з а эту
свободу, з а ее постоянное совершенствование и развитие. А это ведь, что
ни говори, совершенно разные вещи: что-либо в жизни защищать
и что-либо в жизни завоевывать.
Сегодня надо считать вполне доказанным факт, что проблема свободы
в жизни людей возникает отнюдь н е с первых шагов их суще­
ствования, а лишь на определенном (довольно позднем) этапе
их исторического развития.
Это утверждение верно как применительно к родовой истории
человечества в целом (в рамках филогенеза), так и применительно
к индивидуальной биографии каждой отдельной человеческой особи,
появляющейся на свет в серии сменяющих друг друга поколений
(в рамках онтогенеза)6. При этом оно верно и в плане онтологи­
ческом—в смысле уровня развития самого положения вещей, то есть
возникновения объективной основы свободы —способностей и воз­
можностей социального субъекта развить и реализовать свои силы;
и в плане гносеологическом —в смысле уровня развития само­
сознания субъекта, то есть возникновения субъективной основы
свободы —стремлений, желаний субъекта выразить, осуществить себя и
свои силы, тем самым его способности осознать свободу в качестве усло­
вия и ценности собственного, истинно человеческого существования.
Иными словами, до определенного момента своей всеобщей и частной
истории люди долго еще находятся з а чертой, где свобода —и как
объективный феномен, и как субъективно переживаемая проблема —
в принципе не существует, почему и разговор о ней применительно к
данным обстоятельствам лишен всякого смысла. Если угодно, тут мы
сталкиваемся с царством абсолютной (в смысле абсолютно вы­
раженной и абсолютно неосознаваемой) несвободы, где человече­
ское существо еще не встало на ноги, еще объективно и субъективно не
выделилось из породивших (поддерживающих и одновременно угнетаю­
щих) его природных и социальных связей.
Находясь за этой чертой, человеческое существо оказывается абсолют­
5 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 116 .
8 В рамках генезиса разного рода больших и малых социальных общностей, за­
полняющих «пространство» меж ду родом homo sapiens и отдельным индивидом, ска­
занное сохраняет силу в одних случаях и явно не сохраняет ее в других. Чтобы убе­
диться в этом, достаточно сравнить процесс становления многих больших, спонтанно
возникающих неформальных общностей с процессом создания в наши дни многочис­
ле нны х формальных об ъ ед ине ний.
8


но несвободным прежде всего физически, поскольку его телесный
организм (мозг, мышцы и т. д.) не располагает еще достаточными сила­
ми, чтобы самому, «в одиночку», без посторонней помощи существовать
в окружающем мире, обеспечить себя пищей и жпльем, защитить от
болезней и врагов. Оно абсолютно несвободно такж е духовно, по­
скольку его сознание (мышление, психика, воля) не обладает еще доста­
точными способностями, чтобы более или менее адекватно понимать мир
и более или менее эффективно осваивать его. Наконец,—и тут главный
пункт всего разговора,— оно
абсолютно несвободно и социально,
поскольку ни на уровне своего бытия, ни на уровне своего сознания не
выделилось еще из окружаю щей его общественной среды (родовой общи­
ны, семьи, о бщества), полностью растворено в системе интересов, пред­
ставлений, воли других людей, без остатка подчинено этой системе.
Вопрос 4-3: Каковы предпосылки, или исходные условия, возникнове­
ния свободы?
Теперь средствами логического ан ализа попробуем выяснить, что же
пменно должно случиться, какие минимальные условия должны
состояться, чтобы человек перешагнул описанную выше черту и глотнул
первый пьянящий глоток свободы. В самом общем виде после всего ска­
занного выше сделать это, пожалуй, нетрудно. Ведь если свобода —
это возможность субъекта реализовать свое «Я», значит, для возникнове­
ния свободы необходимо, во-первых, чтобы появилось само это «Я»,
во-вторых, чтобы возникли какие-то возможности для его выраже­
ния, воплощения в тех или иных действиях.
Что касается более конкретного содержания «Я», то, при всей исклю­
чительной важности этой проблемы для понимания нашего предмета, на
данной стадии его анализа она не должна волновать нас вовсе. Ни в
случае, если речь идет об индивиде, ни в случае, если речь идет о со­
циальных общностях. Нам тут достаточно любого «Я», важно лишь ,
чтоб оно только было, то есть чтоб индивидуальный или совокупный
субъект обладал собственными (или принимаемыми за таковые!)
потребностями, интересами, ценностями, равно как возникающими на их
основе представлениями, желаниями, стремлениями, а также осозна­
вал себя самостоятельной, отличной от других субъектов фигурой (лич­
ностью, группой, организацией и т. д .), способной к активному социаль­
ному действию. Именно здесь, на мой взгляд, проходит первый решаю­
щий рубеж, с которого начинается бытие свободы, правда, бытие еще
потенциальное.
Для того же, чтобы оно превратилось в действительность, объективно
и субъективно выделившийся из социального целого субъект должен рас­
полагать еще определенными возможностями для свершения сво­
бодного, то есть выражающего его интересы и соответствующего его на­
мерениям, действия. Тут, как уже было сказано, мы сталкиваемся
со второй принципиальной, базовой предпосылкой возникновения свобо­
ды, но в отличие от первой она нуждается в конкретизации уже сейчас.
Как, собственно, следует понимать эти возможности? Что тут кон­
кретно имеется в виду? Выше, касаясь этого вопроса, мы различили
объективные и субъективные возможности субъекта, скрывающие в себе
соответственно внешние и внутренние ресурсы свободы. На первый
взгляд именно о них теперь и должна идти речь. Однако при ближай­
шем рассмотрении выясняется (по крайней мере такова моя точка зре­
ния) , что в числе собственно исходных условий возникновения
свободы могут и должны фигурировать лишь так называемые субъек­
тивные возможности субъекта, совпадающие с его способностя­
ми, с его разнообразными личностными (совокупными) качествами —
когнитивными, эмоциональными, волевыми и т. п. Главные из них:
умение адекватно понимать и выражать собственные интересы и стрем­
9


ления, формулировать цели действия и разрабатывать программы их осу­
ществления, способность ориентироваться в ситуациях и принимать эф­
фективные решения, управлять своими чувствами и волей и т. д. Что же
касается разного рода объективных возможностей, связанных с внешни­
ми обстоятельствами жизнедеятельности индивидов и общностей, то они
относятся не к проблеме возникновения, а к проблеме осуще­
ствления свободы и потому не могут интересовать нас сейчас7.
Конечно, эти обстоятельства уверенно могут свести возникшее свободное
действие на нет. Это случается постоянно. Однако это случается
уже потом, post festum. Д ля самого же возникновения свободы не тре­
буется благоприятных условий. Напротив, она избирает в качестве своего
девиза гордые слова Вильгельма Оранского: «Предпринимая что-либо,
я не нуждаюсь в надеждах, упорствуя в чем-либо, я не нуждаюсь в
успехах».
Вопрос 5-й: Становится ли свобода действительностью? (или иначе:
Возможна ли свобода в жизни людей?)
Можно предвидеть, что специ аль ная постановка этого вопроса, да еще
не в самом начале разговора, а лишь «в-пятых», вызовет у некоторых
недоумение: да разве мы не исходили уже до сих пор из предположения,
что свобода, конечно же, возможна и что она, конечно же, реальна суще­
ствует? —иначе зачем же было городить весь этот огород?! Все верно.
Однако то, что было до сих пор лишь предположением, нуждается в до­
казательстве. И доказательство это должно состояться именно теперь,
после того ка к мы договорились, что будем понимать под свободой,
и выяснили, в каких «точках» жизни людей (отдельных индивидов
и различных общностей) она возникает, с чего начинается.
Итак, в определенный момент всеобщей и индивидуальной исто­
рии человек переступает решающий рубеж, отделяющий царство абсо­
лютной несвободы от царства... Какого? Свободы? Увы, до этого пока еще
очень далеко! Ведь каждый первый глоток свободы неизменно оказы­
вается одновременно и спазмом удушья от несвободы, поскольку намере­
ние родившейся личности (общности) реализовать себя мгновенно при­
ходит в острое противоречие с аналогичными намерениями других лич­
ностей и общностей, наталкивается на огромное количество больших и
малых препятствий, в том числе совершенно непреодолимых. Т ак свобода
лицом к лицу сталкивается с несвободой, в результате чего ее осуществ­
ление оказывается возможным лишь в борьбе с многочисленны­
ми враждебными обстоятельствами, совпадающими как с внешними,
противостоящими субъекту силами природы и общества, так и с его
внутренними качествами —неразвитостью интеллекта, нехваткой воли,
силы духа и т. д.
Таким образом, царство, в которое мы теперь попадаем, представляет
собой царство относительной (в смысле: относительно выражен­
ной и относительно осознаваемой или не осознаваемой) свободы —
несвободы, где это подобное кентавру образование принимает мно­
жество различных конкретно-исторических форм. Маркс называл его, как
известно, царством необходимости и полагал, что в нем размещается вся
история человечества со времен его выхода из родового строя до созда­
ния бесклассового общества.
Спрашивается, возможно ли в подобных условиях осуществление пол­
ной, истинной свободы, го есть не только свершение свободного
действия, но и его успешное завершение? Огромное число эмпири­
7
Интересно отметить, что различия м еж ду субъективными и объективными воз­
можностями, подчас в самом деле весьма тонкие, рельефно схватываются во многих
языках путем разведения глаголов «мочь» - быть самому в состоянии и «мочь» -
иметь возможность, зависящую от других (ср. англ, сап и may, нем. кбппеп и diir-
fen ит. д.).
10


ческих фактов убедительно свидетельствует: да. Причем и тех, что от­
носятся к прошлому, и тех, что наблюдаемы сегодня, и тех, что связаны
с жизнедеятельностью отдельных индивидов, и тех, что касаются функ­
ционирования различных групп, объединений, организаций. Особенно
убедительными они кажутся применительно к действиям отдельных лич­
ностей —мужественных преобразователей Земли и ее самых скромных
тружеников, снискавших всемирную славу героев и безвестных мастеров
своего дела, людей, облеченных огромной властью, располагающих ги­
гантскими возможностями, и одиночек, могущих рассчитывать лишь на
себя: действовавшие и действующие в различных сферах общественного
бытия многие из них, без всяких скидок и оговорок, в самом деле умели
и умеют раскрыть свои личностные возможности, до конца реализовать
свои жизненные планы, добиться поставленных целей.
То же, хотя, по-видимому, с меньшими основаниями и в более
скромных масштабах, мы можем сказать и о действиях различных типов
социальных общностей, включая —даже! —общества в целом. Характе­
ризу я в «Капитале» царство необходимости, Маркс отмечал, что на вы ­
соких уровнях его существования свобода в жизни людей отнюдь не
исклю чается и состоит здесь в том, что «ассоциированные производители
рационально регулируют... свой обмен веществ с природой, ставят его
под свой общий контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними
как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при усло­
виях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей» 8.
И все же, несмотря на обилие, казалось бы, вполне достаточных эм­
пирических свидетельств, философская теория на протяжении столетий
постоянно сомневается в действительности свободы, выдвигая как мини­
мум две группы контраргументов, доказывающих основательность ее со­
мнений. В первом случае, тесно связанном с традициями классического
детерминизма, речь идет о несвободной природе самого чело­
веческого «Я», о н еизбежно зависимом характере его потребностей, инте­
ресов, желаний, волений; здесь под сомнение ставится, а то и прямо
отвергается не только возможность осуществления свободного действия,
но и сам факт его возникновения, существования. Во втором случае
центр тяжести, напротив, переносится на невозможность для сво^
бодного субъекта осуществить свои намерения, реализовать свои
интересы, справиться с всесильными внешними обстоятельствами, состав­
ляющими естественный и социальный контекст его бытия.
Стоит ли доказывать, что обе эти тенденции схватывают вполне
реальные, действительные характеристики человеческого существования
и потому никак не могут быть отнесены к разряду абсолютно ложных?
Однако, с другой стороны, они учитывают явно н е весь круг указан­
ных характеристик и, останавливаясь на одних, вовсе упускают из виду
другие, противоположные первым. Отсюда неполнота предпринимаемого
в их рамках анализа, отсюда же и серьезное искажение объективного
положения вещей.
Возьмем, к примеру, аргументы второй группы, оставив пока пробле­
му свободного «Я» в стороне. Один из них, в частности, утверждает, что
«люди не вольны в выборе объективных условий своей деятельности».
Да разве это на самом деле так? Разве данный аргумент не является
всего лишь отражением некоторого ограниченного исторического
опыта некоторых отдельных типов общностей н обществ? И разве он не
опровергается в качестве имеющего всеобщее значение бурной, динамич­
ной жизнью обществ XX столетия с их мощными потоками социаль­
ной и пространственной миграции, периодическими революциями в про­
фессиональной структуре, выразительной статистикой браков и разводов?
Пли другой, считающийся еще более сильным тезис —о невозмож ­
8 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. 2. с. 387.
11


ности дл я субъекта преодолеть «объективную необходимость», о всеси­
лии над ним многочисленных законов и закономерностей социального
развития. Ведь он, подобно предыдущему, снова отвлекается от того об­
стоятельства, что социальная необходимость, социальные законы и зако­
номерности в отличие от природных не действуют автоматически, сами
по себе, вне и без людей, а, напротив, реализуются п р и активном
участии социальных субъектов, поскольку те, помимо прочего, обла­
дают сознанием, то есть способностью ставить перед собой те или иные
цели и добиваться их осуществления. Если же это так, то получается,
что социальная необходимость столь же властвует над субъектами дея­
тельности, сколь и подвластна им. И вся череда бесконечных изменений
в самом существе и характере этой необходимости, происходящих как
раз в резуль тате действий, в том числе свободных субъектов (индивидов
и общностей),—великолепное тому доказательство.
Так почему же, спрашивается, обнаружив слабость всей этой (и по­
добной ей) аргументации, мы не можем отбросить полностью упоминав­
ш ихся сомнений теории и признать, что действительность свободы во
вчерашнем и сегодняшнем мире —безусловный состоявшийся факт?
А все дело-то как раз в том, что, если брать данный факт в качестве
безусловного, он окажется не состоявшимся в огромном числе реальных
ситуаций, если же его брать в качестве состоявшегося, он будет, напро­
тив, не безусловным, а всего лишь условным, относительным. Именно
поэтому, говоря о той обширнейшей эпохе в истории человечества, кото­
рая начинается с преодоления абсолютной несвободы, мы должны оцени­
вать ее как царство, где свобода, вне всякого сомнения, возможна, но
свобода н е абсолютная, а относительная .
Характеризуя эту относительность, хотелось бы отметить, прежде все­
го, что она проявляется трояким образом: во-первых, в том, что свобода
одних социальных субъектов (индивидов и общностей) в описываемых
условиях неизменно соседствует и взаимодействует с несвободой других;
во-вторых, в том, что в рамках жизнедеятельности одного и того же
субъекта он оказывается свободным в одних действиях и несвободным в
других; в-третьих, в том, что, даже будучи полностью свободным, ни
один субъект не имеет твердых социальных гарантий сохранения этой
свободы и потому постоянно должен бороться за нее, чувствуя непроч­
ность, условность своего положения.
Кроме того, весьма существенным представляется и другой момент —
то, что в случае деятельности различных типов социальных субъектов
рассматриваемая относительность сказывается различным образом, про­
является в неодинаковой степени. Если, к примеру, в качестве показате­
ля свободы взять меру достижения социальным субъектом поставленных
целей, то широким социальным общностям, думается, при прочих равных
обстоятельствах будет значительно сложнее осуществить свою свободу,
нежели малым социальным общностям и тем более отдельным индиви­
дам,—и в плане формулирования целей своего развития, и в плане эф­
фективного движения к этим целям. Особенно, если речь идет о таких
гигантских общностях, как нации, отдельные общества-государства, раз­
нообразные союзы, объединения тех и других, наконец, человечество в
целом. Достижение желаемых целей в данных случаях чрезвычайно за­
трудняется не только бесконечными ошибками в познании объективной
необходимости, в прогнозировании результатов собственной деятельно­
сти, но и выраженной (вплоть до открытых антагонизмов) разорванно­
стью этих общностей, их многократной гетерогенностью, сопровождаю­
щейся плюрализмом интересов, стремлений, действий.
Как, кстати говоря, в этой связи следует относиться к таким расхо­
жим словосочетаниям, как «свободный мир», «свободное общество»
и т. д.? На мой взгляд, единственно возможным образом —как к фигу­
ральным выражениям, которые, отражая некоторые действительные ха­
12


рактеристики соответствующих миров и обществ, делают это весьма не­
адекватно, в расчете на выполнение далеких от серьезной науки
функций, и потому не могут использоваться в собственно философском
обсуждении проблемы.
Вопрос 6-й: Каковы общие условия осуществления свободы?
(пли иначе: Что людям нужно для того, чтобы быть свободными, и что
нм мешает в этом?)
Итак, если свобода в своем относительном варианте в принципе воз­
можна, но в одних ситуациях находит, а в других не находит своего
осуществления, очень важно разобраться, когда и почему, в силу дейст­
вия каких факторов срабатывает тот или иной механизм. При этом те­
перь, в соответствии с логикой нашего анализа, речь должна идти,
естественно, уже об объективных, внешних условиях, в кото­
рых приходится действовать субъекту, стремящемуся реализовать свое
«Я».
Достаточно очевидно, что эмпирический ряд таких условий практиче­
ски бесконечен, равен всей совокупности элементов человеческого бытия,
начиная с уровня развития производительных сил и кончая уровнем
здоровья индивида (бытует же среди наших социологов шутейная мак­
сима: «Побеждает здоровейший!»). Поэтому, оставаясь философами,
мы не можем пускаться в их простое перечисление. Тут нужен какой-то
иной путь. И лично мне он видится в последовательном решении двух
задач: 1) в каком «секторе» общественного бытия — «природном» (свя­
занном с обменом веществ между социумом и природой) или собственно
«соцпальном» (связанном со свойствами самого социума) — следует
искать главные, решающие условия осуществления-неосуществления
свободы? и 2) каким образом, с помощью какого методологического клю­
ча можно выйти на общие характеристики искомых условий?
Что касается первой задачи, то ее решение представляется совершен­
но однозначным: хотя природа постоянно «дает о себе знать», буквально
-ежедневно «вмешивается» в жизнь людей, существенно ограничивая их
возможности,—главные факторы свободы-несвободы кроются все же в
свойствах самого социума. В этой связи нельзя не вспомнить
об известной формуле В. И. Ленина: «Жить в обществе и быть свобод­
ным от общества нельзя» 9. Забавная вещь: иногда, по явному недоразу­
мению, ее рассматривают как констатацию невозможности свободы вооб­
ще. В действительности же в ней речь совсем о другом, а именно о
теснейших связях любого субъекта, живущего и действующего в том
или ином обществе, с разнообразными характеристиками этого общества,
о прямой зависимости его свободы и несвободы от этих характер истик.
Что же касается второй задачи, имеющей в виду как раз более близ­
кое определение характеристик социума, выступающих в качестве ката­
лизаторов, инспираторов или, напротив, ограничителей, стопоров свобо­
ды, то она, конечно же, значительно сложнее. В сущности, это не
одна, а несколько различных задач, которые возникают при проведении
в анализируемом предмете ряда принципиальных различений
1) (в общем поле искомых условий) —условий свободы и условий
несв ободы10; 2) (в структуре искомых условий) —условий-о б-
стоятельств, в которых совершается свободное действие, и условий-
средств, которые используются при его совершении, 3) (в структуре
самой свободы) —собственно с в ер ш е н и я свободного действия и
его успешного завершения. Их сокращенный вдвое (в целях эко­
номии изложения) перечень принимает вид: а) обстоятельства сверше­
9ЛенинВ.И.Поли. собр. соч., т. 12, с. 104.
10 Упрощая задачу, мы, естественно, берем в данном случае лишь два крайних
значения явления, равные 1 и 0, и полностью отвлекаемся от его иных количествен­
ных (степенных) определенностей.
13


ния (исключающие свершение) свободного действия; б) обстоятельства
завершения (исключающие завершение) свободного действия; в) средст­
ва (отсутствие средств) дл я свер шения свободного действия; г) средства
(отсутствие средств) для завер шения свободного действия.
Если теперь на этой основе по пытаться в общей форме ответить на
обсуждаемый вопрос, можно было бы, по -видимому, сказать: свободы у
людей тем больше, чем больше в их распоряжении разнообразных (ма­
териальных, духовных, технических и т. п .) средств, которые они могут
использовать для реализации своего «Я», и чем шире и гибче многочис­
ленные (экономические, социальные, политические, идеологические,
нравственные и т. п.) обстоятельства, в которых им приходится осу­
щ ествлять этот процесс; и, напротив, у них свободы тем меньше, чем
беднее, малочисленнее указанные средства и чем сильнее, жестче разно­
го рода запреты и регламентации, ограничивающие их свободную дея­
тельность.
Заранее соглашусь, что все это сильно смахивает на тавтологию.
И все же это совсем не тавтология, поскольку тут содержатся вполне
отчетливые указания на направления дальнейшего, более конкретного
анализа обсуждаемой проблемы.
Вопрос 7-й: В каких сферах человеческой жизнедеятельности свобода
всего важней?
Вопрос, прямо скажем, некорректный, из серии известных уже в
древности мнимых суждений типа «Перестал ли ты бить своего отца?».
Позитивно ответить на него при всем желании нельзя. Между тем имен­
но в таком виде он довольно часто обсуждается в последние годы под
влиянием разного рода весьма далеких от философии свободы интересов.
Решается он, как мы знаем, чаще всего в пользу политики, и тогда вер­
шинными ценностями человеческого существования объявляются свободы
мысли, слова, собраний, творчества.
Ясное дело, ни у одного профессионального философа, как, впрочем,
и любого другого интеллектуала, язык не повернется как-либо, хотя бы
на самую малость поставить под сомнение значение всех этих свобод.
Помимо всего прочего, разве будешь рубить сук, на котором сидишь?!
Однако, с другой стороны, философы не могут не знать, что многие дру­
гие люди «сидят на других суках» и что эти, их собственные, «суки»
для них всего дороже и ближе.
Жизнь каждый день подтверждает, что в большинстве реальных си­
туаций голодный и сытый в самом деле не разумеют друг друга и что
построить какую-либо единую, общую для всех иерархию ценностей
в мире, разделенном на множество существенно различающихся, в том
числе противостоящих друг другу с точки зрения их интересов, субъек­
тов, увы, невозможно. Я, во всяком случае, не взялся бы доказывать,
что несвобода людей в удовлетворении таких потребностей, ка к есть и
пить, что хочется, жить там, где хочется, заниматься тем, чем хочется,
и т. д., менее важны в общей системе человеческой жизнедеятельности,
нежели несвобода в утверждении новаций в науке и искусстве или в
публичном выражении мнений по различным вопросам общественной
жизни...
Вопрос 8-й: В каких формах осуществляется свобода?
Если иметь в виду все разнообразие конкретно-исторических условий,
свойственных различным типам и видам оСяцеств в различных точках
их развития, таких форм, очевидно, будет очень много. Их анализ мог
бы позволить со всей полнотой описать великий плюрализм путей и
перепутий свободы. Однако нас, на мой взгляд, должны интересовать
прежде всего не эти конкретные формы, а некоторые всеоб­
щие модели реализации свободы, которые воспроизводятся в различ-
14


яых исторических обстоятельствах, демонстрируя как раз определенную
независимость от них. С помощью такого подхода мы получаем еще одну
возможность проникнуть в само существо, в саму природу обсуждаемого
феномена.
Не претендуя теперь на какую-либо полноту ряда, скорее лишь в це­
лях пояснения того, о чем идет речь, назову четыре таких модели, ши­
роко распространенных в пространстве и времени:
— органическая модель, связанная с ситуациями, когда ин­
тересы и цели социального субъекта, так сказать , изначально , естествен ­
но совпадают с интересами и целями господствующих в обществе
сил, так что реализация его «Я» (являющегося частью господствующего
«Мы») происходит в «нормальных» (от слова «норма»), узаконенных об­
ществом (на уровнях идеологии, морали, права и т. д.) формах;
—
страглистская
модель (от англ, struggle —борьба),
связанная с ситуациями, когда социальный субъект для достижения
своих целей вступает в открытый конфликт со стоящими на его
пути силами и обстоятельствами и преодолевает их, доводя свою дея­
тельность до победного конца любой ценой;
—
эскапистская модель (от англ, escape —бегство, побег),
связанная с ситуациями, когда социальный субъект, сталкиваясь со стоя­
щими на его пути силами и обстоятельствами, находит способ «абстра­
гироваться», сбежать от них, скрыться «в скит» или «в себя», чтобы в
тех или иных латентных, «внутренних» формах реализовать свое
«Я» и;
—
адаптивная модель, связанная с ситуациями, когда соци­
альный субъект так или иначе приспосабливает, модифицирует
(в том числе сознательно меняя) свое «Я» к окружающ им обстоятельст­
вам, осуществляя его именно в этой модифицированной форме.
Поскольку во всех этих случаях мы имеем дело с миром, где свобода
по определению относительна, сопряжена с несвободой, все формы реа­
лизации, осуществления свободы тут, естественно, неизменно связаны с
борьб ой1112, а следовательно, и с огромной важности (рассмотренной
в свое время Г. Уолличем) проблемой цены, выплачиваемой в том
или ином случае за свободу. В прейскуранте этого безумно дорогого
пока «товара» мы находим и человеческую ж изнь (в том числе самого
субъекта свободы), и несвободу других людей, и измену собственному
«Я», отказ от него во имя иных, действительных и эфемерных, ценно­
стей...
Вопрос 9-й: Чем отличается свобода подлинная от свободы мнимой?
(или иначе: Что собой представляет истинная свобода?)
Сказав об измене субъекта свободы самому себе, мы подошли, нако ­
нец-то, к центральному и наиболее сложному пункту во всей обсуждае­
мой проблематике —к вопросу о том, что есть, в сущности, человече­
ское «Я», какие именно его интересы и цели имеются в виду, когда —
в случае их осуществления —говорят о свободе как свершившемся фак­
те? До сих пор мы довольствовались абстрактным представлением о
любом, всяком «Я», уверяя, что нам не важно, насколько это «Я»
детерминировано внешними обстоятельствами, какие оно реализует ин­
тересы —свои собственные или навязанные извне, так называемые под­
линные, истинные или принимаемые за таковые, иллюзорные. Однако в
действительности же все это, конечно, предельно важно. Еще бы!
Если бы свободой называлось, как мы приняли в самом начале, просто
11 В отличие от фроммовского бегства о т свободы тут налицо бегство о т
мира во и мя свободы, к своб оде .
12 Это верно в том числе по отношению к первой из перечисленных моделей, коль
скоро всякое господство также представляет собой определенное социальное напря­
жение, покоится на оппозиции, противоборстве господствующих и подчиненных сил.
15


осуществление субъектом его (тех или иных) интересов, достижение
(тех или иных) целей, число свободных людей и общностей в современ­
ном мире мгновенно увеличилось бы на много-много порядков. Помимо
всех прочих, среди них очутились бы и бедняк, сумевший найти зарабо­
ток, достаточный, чтобы прокормить себя и свою семью, и преступная
банда, удачно провернувшая очередную операцию и увильнувшая от
возмездия, и философ-апологет, оддажды решивший продать свой талант
за 30 серебреников, а получивший 30 золотых.
Между тем, как свидетельствует опыт, названные субъекты вряд ли
чувствуют себя свободными. А если это даже и происходит, то речь тут
должна идти все же не об их объективной свободе, а всего лишь
о некоторой иллюзии свободы. Скрывающие под собой то откровен­
ную нужду, то погоню за призрачным счастьем, то жажду власти над
вещами и людьми, то самое примитивное тщеславие, все эти и бессчет­
ные подобные им ситуации при строгом подходе никак не могут быть
занесены в каталог истинно свободных деяний: ведь реализуемые тут
интересы диктуются отнюдь не в нутренней природой человеческого
«Я», а, напротив, разного рода сугубо внешними обстоятельствами,
не стремлением этого «Я» раскрыть свои подлинные сущностные
силы, а его стремлением удовлетворить некоторый поверхностный, част ­
ный, текущий интерес, порождаемый теми же внешними обстоя­
тельствами.
Другое дело, что выдержать до конца такой строгий подход, то есть
суметь провести вполне надежные, четкие границы между «внутренним»
и «внешним», «подлинным» и «мнимым»,— задача чрезвычайной трудно­
сти. В чисто теоретическом плане она предполагает решение двух фун­
даментальных проблем: во-первых, ответа на вопрос, каким образом, на
каком основании могут оцениваться в качестве внутренних те или иные
свойства субъекта (его потребности, интересы, стремления, цели дея­
тельности и т. д .), если все они в конечном счете неизменно де­
терминированы естественными и социальными (то есть как раз, так ска­
зать, внешними) условиями его существования, являются продуктом
жизнедеятельности других людей, более широкого социального целого 13;
во-вторых, определение критериев, с помощью которых среди всех внут­
ренних свойств человека можно было бы различить «овец» и «козлищ»,—
интересы и цели, соответствующие исти нной природе, истинному
назначению человеческого «Я» и, напротив, не соответствующие им, де­
монстрирующие разнообразные исторические отклонения от них, а то и
их прямые искажения.
Наиболее перспективные решения обеих этих проблем, на мой взгляд,
мы находим у Маркса. « . . .Сущность человека —утверждал он,—не есть
абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности
она есть совокупность всех общественных отношений» 14. А это значит,
что то самое «социальное», которое по традиции неизменно рассм атрива­
лось в качестве внешнего по отношению к любому субъекту (будь то
индивид или какие-либо общности), на самом деле заключено н е вне,
а в самом этом субъекте, причем не просто заключено, а составляет
естественную базу развертывания его витальной активности
в широком диапазоне рефлективных отношений ко всем поступающим
извне, от других людей и общностей импульсам —начиная с их полного
отторжения, неприятия для себя (когда внешнее так и остается внеш­
ним, чуждым по отношению к данному субъекту), включая их некрити­
ческое усвоение, простое репродуцирование (когда внешнее хотя и ста­
новится своим, внутренним, но своим -неорганическим, своим-заимство -
13 Именно эта проблема, как известно, находилась в центре внимания не одного
поколения представителей классического детерминизма, однако в рамках этого на­
правления так и не удалось найти ее решения.
14 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 3.
16


ванным) и кончая их критической переработкой, творческим продуциро­
ванием собственных, новых импульсов (когда внешнее трансформируется
в свое-органическое, свое-виутреннее).
Таким образом, собственно свободными, или свободными в строгом
смысле этого слова, следует признать прежде всего те способы жизне­
деятельности субъекта, которые диктуются не нуждой, внешней целесо­
образностью, стремлением всего лишь сохранить и воспроизвести свою
жизнь, а единственно желанием удовлетворить внутренние потребности
и интересы, формирующиеся в структуре самого действую­
щего «Я». Вместе с тем этого мало. Необходимая для свободы независи­
мость от внешнего мира, чужого давления достигается л иш ь тогда, когда
эти внутренние потребности и интересы не имеют заимствованного, а тем
более вынужденного характера, когда они не случайны, а выражают
главное, что есть в человеке,—его
творческую натуру, его из­
начальный и неистребимый дар постоянно менять окружающий мир и
самого себя в этом мире.
Конечно, понимаемая таким образом свобода оказывается гораздо ме­
нее распространенной в минувшей и нынешней жизни людей, нежели нам
этого хотелось бы. Но что поделаешь! Слишком уж велико и слишком
значимо в истории человечества это слово «СВОБОДА», чтобы его можно
было «снашивать» по будням...
Вопрос 10-й: Можно ли говорить о каких-либо общих тенденциях и
перспективах развития свободы?
Отвечая на этот последний вопрос, я хотел бы снова обратиться к
Марксу и полностью согласиться с ним прежде всего в том, что развитие
рода homo sapiens в рассматриваемом отношении имеет вполне отчетли­
вую направленность, которая выразительно пробивается через
все отступления и отходы в сторону, через все зигзаги и случайности
исторического движения отдельных отрядов землян. Это —вектор, веду­
щий из царства абсолютной несвободы через царство необходимости (или
относительной свободы-несвободы) к царству истинной свободы. Он фик­
сируется не только на уровне чистой теории, но и на уровне всем до­
ступной эмпирии, практики, в том числе находящей отражение в соци­
альной статистике. Среди такого рода его проявлений: медленный, но
верный рост числа социальных субъектов (отдельных индивидов и их
разнообразных общностей), которые получают возможность относитель­
но свободно реализовывать себя в процессах своей жизнедеятельности
(в частности, на базе широко захватывающих современные общества
процессов массовизации, ведущих к образованию не только атомистиче­
ских масс, с входящими в их состав несвободными, атомизированными
индивидами, но и масс ассоциативных, действующих в форме кооперации
множества свободных, ассоциированных
индивидов15); внушительное
расширение числа и масштабов различных «зон свободы», в озникающих
в жизни многих обществ (ср. переход от труда крепостного крестьянина
к труду юридически свободного рабочего, от систем ограниченного изби­
рательного права к всеобщему избирательному праву), и т. д.
Чрезвычайно важным представляется далее проделанный Марксом
анализ факторов, лежащих в основе отмечаемого движения. Среди
них в числе наиболее существенных фигурируют: развитие производи­
тельных сил, обеспечивающее постоянный рост производительности тру­
да и соответствующее увеличение в гигантских размерах объемов произ­
водства всевозможных (материальных и духовных) благ на душу земного
населения; развитие собственно науки и иных форм знания, обеспечи­
вающее возрастание могущества человека в системе его взаимоотноше-
15
Более подробный анализ этих явлений см. в статье: Г р у ш и н Б. А. Процессы
ма ссовизации в современны х общ ествах (Сущностные хар актер ист ики, формы выра­
жения, последствия). - «Рабочий класс и-современный мир», 1986, No 5.
2 Вопросы философии, Me 5
17


нпй с природными и социальными силами; развитие (Nota Bene!) со­
циальных (экономических, политических* юридических, культурных
и т. п.) отношений, обеспечивающее изменение их характера* постепенное
приобретение имй все более гибких* эластичных свойств, ослабляющих
действие механизмов отчуждения, делающих их все более «прозрачны­
ми» Как с точки зрения понимания йх различными субъектами* так и с
точки зрения активного овладения* управления ими.
Наконец, особый интерес вызывает тезис Маркса о том, что перс­
пективы развития свободы следует связывать не только И даже не
столько с разного рода количественными изменениями в рассматривае­
мой области, сколько с изменениями в самом качестве свободы. Истинно,
полностью, до конца свободный субъект должен иметь возможность не
просто проявлять, выражать, осуществлять свое «Я», но й —прежде все­
го —всесторонне развивать его, постоянно совершенствуя весь комплекс
своих физических, психических* интеллектуальных и в узком смысле
слова социальных (связанных с общением) способностей. Достижение
же этого Идеала предполагает качественное изменение характеристик са­
мого социума и прежде всего полной ликвидации всех видов зависимости
людей друг от друга, а также связанного с этим исторического преодо­
ления феномена отчуждения.
Следует отметить, что до недавнего времени такого рода перспективы
казались хотя и отдаленными, но вполне реальными. Ныне же, к сожа­
лению, ситуация несколько меняется. Созданное человеком мощнейшее
смертельное оружие, способное нанести роду homo sapiens огромный
ущерб, а то и вовсе уничтожить его как таковой, привело в действие
новый фактор, который не только потенциально, но уже и актуально
(ср. существующий в современном мире феномен страха со всеми выте­
кающими йз него последствиями) начинает ограни чивать свободу
огромных масс людей, ставя их в зависимое положение от чужой злой
воли или нелепого случая. Сумеет лй человечество приостановить, а за ­
тем и вовсе устранить действие этого фактора? Должно!


Право и закон: их различение
й соотношение
В. С. НЕРСЕСЯНЦ
В современных условиях перестройки необходимость совершенство*
вания советского законодательства и улучш ения качества законов приоб­
ретает особую актуальность. Решение этих задач требует прежде всего
усиления и обогащения правового содержания закона* приведения всего
законодательства в соответствие с объективными требованиями правовой
формы общественных отношений, с правовым принципом регуляции со­
циальных явлений. Развитие правовых начал в жизни общества и госу­
дарства, развертывание и применение всего арсенала правовых средств и
методов являются одним из важных условий реализации всей программы
перестройки.
Успешное решение практических задач в области совершенствования
законодательства тесно связано с углубленной разработкой целого ряда
общетеоретических и философских проблем правопоиимания, в том чис­
ле и проблематики соотношения права и закона. В данной статье рас­
сматриваются лишь некоторые общеметодологические аспекты этой боль­
шой темы, которая как объект исследования имеет множество граней и
представляет значительный интерес не только для юристов, но также и
для философов, социологов, политологов, экономистов, историков, психо­
логов.
*
$
Различение права и закона имеет давнюю традицию. Проблематику
подобного различения освещали, если ограничиться лишь самым крат­
ким перечнем, в античности —Демокрит, софисты, Сократ, Платон, Ари­
стотель* Эпикур, Цицерон, римские юристы; в средневековье, новое и но­
вейшее время —Фома Аквинский* Гроций, Гоббс, Спиноза, Локк, Мон­
тескье, Кант, Фихте, Гегель, Фейербах, представители исторической шко­
лы права, приверженцы различных социологических, психологических,
феноменологических, экзистенциалистских и ряда иных концепций права.
Применительно к западноевропейской правовой мысли последнего сто­
летия можно сказать, что почти все её разноликие направления, за иск­
лючением разве что юридического позитивизма, развивали и продолжа­
ют развивать в той или иной вариации й модификации идею различения
права и закона.
Различение или отождествление права и закона проводит принципи­
альную грань между двумя противоположными типами правопонймания —
юридическим (от jus —право) и легистским (от lex —зако н). Данная
типология йе означает, конечно, отрицания существенных различий меж-
2*
19


ду разными концепциями внутри самих этих типов правопонимания. Это
обстоятельство необходимо особо отметить в связи с распространенным
предрассудком, будто любая концепция различения права и закона носит
естественно-правовой характер и исходит из признания той пли иной
версии естественного права. На самом деле (и это будет показано ниже)
право в его различении с законом —это не обязательно именно естест­
венное право, так что естественно-правовая концепция —лишь частный
случай (исторически распространенный, но далеко не единственный)
юридического типа правопонимания, подобно тому ка к различение есте­
ственного права и позитивного права —тоже лишь одна из многих воз­
можных версий различения права и закона.
Только с точки зрения легистского правопонимания (внутри которого
тоже имеются различные направления), сводящего право к закону и счи­
тающего правом лишь позитивное право (отсюда и «юридический пози­
тивизм» ка к одно из исторических наименований этого типа трактовки
пр ава), право в его различении с позитивным правом —это естественное
право. При этом под позитивным правом имеется в виду все то, что
признано, «позитивировано» публичной властью в качестве права, то
есть наделено силой закона. С учетом данного обстоятельства при раз­
личении права и закона под «законом» имеется в виду все позитивное
право (все его источники —1законодательство, обычное право, прецеден­
ты и т. д .), а не закон в специальном смысле (как акт верховной власти
и источник высшей юридической си лы).
История правовой мысли показывает, что в концепциях, различаю­
щих право и закон, под «правом» (все равно, обозначается ли оно как
«справедливость», «естественное право», «естественный закон», «естест­
венный разум», «правовая природа вещей», «разумный закон», «идея
права» и т. п. или просто как «право»), по сути дела, имеется в виду
нечто предшествующее и определяющее (первичное, безусловное, необ­
ходимое, обусловливающее, имеющее приоритет и т. п.) по отношению
к «закону» (официальным установлениям, законодательству, позитивному
праву). «Закон» в этом его соотношении с «правом» трактуется как неч­
то вторичное и обусловленное, как верно или неверно, хорошо или плохо
изготовленный, сконструированный (то есть искусственный) продукт че­
ловеческого творчества.
Понятие права в его различении с законом в подобных концепциях
включает в себя —с той или иной мерой определенности, явно или скры­
то, осознанно или фактически —ту совокупность объективных свойств
права как специфического социального феномена, которая предшест­
вует закону, не зависит от воли законодателя и должна найти свое при­
знание и выражение в законе как правовом явлении.
Различение права и закона как теоретическая конструкция выполняет
две основные функции: оценочную и объяснительную. Существо оценки
при этом состоит в характеристике закона в качестве правового или не­
правового (антиправового) установления. При этом право выступает в
качестве основания и критерия для суждения о юридической ценности
закона, его соответствии своему назначению и т. п. Значимость и сила
подобной оценки состоят в ее концептуальном характере: ведь оценка
закона как правового явления, формы выражения права дается здесь не
с какой-то случайной, необязательной или безразличной для него пози­
ции, а с точки зрения права, то есть чего-то для него необходимого и
безусловного. Иначе говоря, в своем оценочном отношении к закону пра­
во предстает как концентрированное выражение всех тех требований, без
соответствия которым закон дисквалифицируется: не соответствующий
праву закон (то есть неправовой, противоправный, правонарушающий
закон) —это произвол, злоупотребляющий формой закона.
Оценочная функция концепций различения права и закона тесно свя­
зана с их объяснительной функцией и опирается на нее. Требования к
20


закону («каким должен быть закон?») представляют собой лишь след­
ствие соответствующей трактовки права («что есть право?»).
Объяснительное значение концепций р азл ичения права и закона со­
стоит прежде всего в том, что исследование того, что есть право в его
отличии, соотношении и взаимосвязи с законом, по сути дела, представ­
ляет собой анализ как объективной природы и специфических качеств
самого права, так и той совокупности факторов (цриродного, социально­
го, общественно-исторического, этического, духовного, психологического и
т. п. характера), которые определяют и обусловливают правовые свой­
ства закона, его надлежащее место и значение в человеческой жизни.
С противоположных же (легистско-позитивистских) позиций, сводя­
щих с самого начала право к закону и отождествляющих их, по сути
дела, невозможно сказать что-либо содержательное о законе (позитивном
праве), поскольку с этой точки зрения в принципе безразлично (да и
невозможно выявить), формой выражения какого именно содержания
(правового или произвольно-противоправного) является закон. Тут су­
ществование закона (публично-властная его данность) в роли права пред­
шествует той правовой сущности (и того правового содержания), выра­
жением которой этот закон как носитель права должен быть.
Отсюда ясно, что прежде всего именно большая содержательность (в
социально-политическом и теоретико-методологическом п л ане ), подразу­
меваемая и охватываемая проблемой различения и соотношения права и
закона, постоянно пр ивл екала внимание многочисленных исследователей
и служила источником смысловой нагрузки различных, казалось бы, лишь
абстрактно-самодовлеющих схем и построений. Концепции различения
права и закона сыграли в истории правовых учений и философии права
значительную теоретико-познавательную роль, по-своему отражая и
фиксируя в различных своих модификациях результаты прогресса в по­
знании закономерностей общественных, политических и правовых я в ­
лений, в уяснении механизма объективной обусловленности законода­
тельства реальными факторами общественной жизни.
*
*
*
История становления и развития юридического позитивизма тесно свя­
зана с формированием буржуазного этатизма и этатистского правопони-
мания. У истоков такого подхода к праву в Новое время стоит Гоббс
с его концепцией всемогущего государства и трактовкой права как при­
каза верховной власти. «Правовая... сила закона,—подчеркивал он,—
состоит только в том, что он является приказанием суверена» *. Под «за­
коном» здесь имеется в виду все действующее право. В дальнейшем та­
кое понимание права было взято на вооружение представителями различ­
ных направлений юридического позитивизма.
В конкретно-историческом плане становление и развитие юридическо­
го позитивизма было связано с победой и укреплением буржуазного
строя, с возвышением роли государства и увеличением в этих условиях
удельного веса и значения государственных нормативных актов в систе­
ме источников права 12 и т. д.
1ГоббсТ.Левиафан. М., 1936, с. 214.
2 В юр ис пруденции принято ра зл ич ат ь источ ник права в формал ьном смысле
(фор мальный источник права) и источник права в материальном смысл е (матери­
альный источник права): под первым имеется в виду та или иная форма выражения
(форму лиро вания) права (со ответс тву ющ ий нормативно-правовой акт, пр ецеде нт,
обычное право и т. д .); под вторым —то, что, согласно соответствующей точке зре­
ния, порождает (формирует) право (природа человека, общество и т. д .) . В этой
связи сл едует отметить, что для юридического позитивизма (и вообще д ля легизма)
закон (вс е источники позитивного права) являе тся, по существу, источ нико м права
в материальном смысле,, поскольку, с этой точки зрения, закон не выражает и-фор-
21


В идейном отношении юридический позитивизм отразил изменившее­
ся юридическое мировоззрение победившего класса буржуазии, уж е до­
бившегося официального признания в законе («позитивации») своих пра­
вовых притязаний, идеологию защиты официального, наличного законо-
порядка против всякого рода критически и оппозиционно («непозитив­
но») звучащих требований и представлений о «естественном», «долж­
ном», «идеальном» , «разумном», «справедливом» и т. п. праве.
Основные идеи юридического позитивизма (трактовка права как тво­
рения власти, властная принудительность как в конечном счете един­
ственная отличительная особенность права, формально-логический и юри­
дико-догматический методы анализа права, отрыв и «очищение» права
от общественных отношений, а юриспруденции —от «метафизических»
положений о природе, причинах, ценностях, сущности права и т. д .) с
той или иной модификацией разделяются представителями его различных
вариантов в XIX веке (Д. Остин, Ш. Амос и другие в хАнглии; Б. Винд-
шайд, К. Гербер, К. Бергбом, П. Лабанд, А. Цительманн п другие в Гер­
мании; Кабанту и другие во Франции; Е. В. Васьковский, А. X. Гольм-
стен, Д. Д. Гримм, С. В. Пахман, Г. Ф . Шершеневич в России и т. д .),
а в целом ряде отношений —также и приверженцами юридического
неопозитивизма в XX веке («реформированная общим языковедением
юриспруденция» В. Д . Каткова, «чистая теория права» Г. Кельзена, линг­
вистическая юриспруденция X. Л . Харта и другие).
Так, Дж. Остин характеризовал право как «агрегат правил, установ­
ленных политическим руководителем или сувереном», и подчеркивал:
«Всякое право есть команда, пр иказ» 34. Так же и согласно Ш. Амосу
«право есть приказ верховной политической власти государства с целью
контроля действий лиц в данном сообществе» \ Г. Ф. Шершеневич при­
держивался аналогичных воззрений. «Всякая норма права,—писал он,—
п р ик аз» 5. Право, по его оценке,—это «произведение государства», а го­
сударственная власть характеризуется им как «тот начальный факт, из
которого исходят, цепляясь друг за друга, нормы права» 6.
Своим приказом государственная власть порождает право —таково
кредо данного типа правопонимания. С этой точки зрения получается,
будто все, что приказывает власть, есть право. Отличие права от произ­
вола тем самым в принципе лишается объективного и содержательного
смысла и имеет дл я приверженцев юридико-позитивистского подхода
лишь субъективный и формальный характер: явный произвол, санкцио­
нируемый определенным субъектом (органом государства) в определен­
ной форме (в форме того или иного акта —закона, указа, рескрипта, по­
становления, циркуляра и т. д .), признается правом. В позитивистской
трактовке за приказом государственной власти признаются магические
возможности. Получается, что приказом решаются задачи не только
субъективного характера (формулирование норм законодательства), но
и объективного плана (формирование, создание самого права), а также
собственно научного профиля (выявление специфики права, его отличия
от иных социальных норм и т. д .) .
Прошлые и современные приверженцы легистского подхода, отожде­
ствляя право и закон, сводят проблему социального смысла и роли права
к вопросу о регулятивном значении норм законодательства. Праву при
этом придается узкое технико-инструментальное значение: оно выступа­
ет лишь как официальное орудие наказания и подходящее средство для
мулирует право, а порождает и формирует его. Отсюда и характерные для такого
подхода «юридические иллюзии» о всемогуществе закона и свободе («свободной
вол е») за ко нода тел я творить любое право.
3 Austin J. Lectures on Jurisprudence or the Philosophy of Positive Law. L.
4873, vol. 1, p. 89, 98.
4 Amos Sh. A Systematic View of the Science of Jurisprudence. L. 1872, p. 73.
5 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права, вып. I. М., 1910, с. 281.
*Тамже,с.314.
22


осуществления социального управления, регламентации и контроля. При­
чем выбор тех или иных форм и направлений правовой регуляции ока­
зывается, согласно такому подходу, субъективным результатом право­
творческого решения законодателя, а соотношение и взаимодействие
различных социальных норм —волюнтаристски манипулируемой техно­
логией, приноровленной к целям той или иной концепции социальной
инженерии.
Такой односторонний инструментально-технический взгляд на право,
игнорируя его объективную социальную природу, сущность и функции,
закрывает путь к выяснению его действительного места и роли в социо-
нормативной системе, его подлинной специфики и социальной ценности,
его объективно обусловленных и общественно необходимых связей с дру­
гими социальными нормами и т. д. Однако ясно, что субъективистская
манипуляция арсеналом социальных норм, сопровождаемая искусственной
поддержкой и активизацией одних регуляторов и произвольным подавле­
нием или вытеснением других, может в лучшем случае привести лишь к
кратковременному удовлетворению тех или иных социорегулятивных по­
требностей и целей. Но, по существу, и в более или менее долгосрочной
перспективе подобное субъективно-волевое оперирование социальными
нормами (ставка на регулятивно «сильные», силовые нормы закона, иг­
норирование как правовой природы норм законодательства, так и соци­
альной ценности, объективных границ и специфики действия других зи-
дов норм, подмена регуляторов и перекладывание регулятивных функ­
ций одних норм на другие и т. д.) неизбежно приводит к их деградации
и атрофии, к девальвации выражаемых в них ценностей и регулятивных
возможностей, к нарушению и бездействию системных связей и разру­
шению целостности различных видов социальных норм общества, к раз­
валу единого механизма социальной регуляции и постепенному распаду
всего соционормативного порядка.
Для различных (прошлых и современных) вариантов легизма, как,
впрочем, и для традиционных естественно-правовых концепций, х ар акте­
рен метафизический подход к теме «право и закон» . В истории право­
вой мысли диалектическая разработка этой темы (на идеалистической
основе) впервые была осуществлена Гегелем. Вся его «Философия пра­
ва», ос вещающая сферу объективного духа (то есть сферу объективации
форм свободы), представляет собой изображение процесса диалектической
конкретизации понятия права —восхождения от абстрактного к конкрет­
ному, движения от наиболее абстрактного понятия права (абстрактного
права) ко все более конкретным формам выражения и наличного бытия
этого понятия в виде собственности, морали и нравственности (семьи,
гражданского общества и государства). «Право,— писал Гегель,—состоит
в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли. —
Право есть, следовательно, вообще свобода как идея» 7 Как форма кон­
кретизации понятия права, закон, по Гегелю, это такое определение права,
благодаря которому оно предстает в качестве позитивного права, то есть
право «становится зпаемым как имеющее всеобщую силу» 8. Т ак ая трак­
товка закона как диалектической конкретизации права, по существу,
представляла собой преодоление прежних м етафизических естественно­
правовых концепций различения и соотношения права и закона. Важно
не только то, что закон у Гегеля —это конкретизированная форма выра­
жения философски трактуемого понятия права вообще (а не выражение
или отрицание естественного права), но и то, что в гегелевской концеп­
ции различения права и закона раскрыт также и момент их диалекти­
ческой взаимосвязи и единства, момент совпадения права и закона («пра­
во как закон»).
7 Гегель. Соч., т. VII. Философия права. М ,- JL, 1934, с. 53,
8Тамже,с. 230,
23


Определенное влияние гегелевская концепция различения права и за­
кона оказала также и на правовые воззрения К. Маркса и Ф. Энгель­
са, которые как в своих ранних, так и в последующих произведениях про­
водили различие между правом и законом 9.
Так, в младогегельянский период своей деятельности К. Маркс, раз­
личая право и закон, с революционно-демократических позиций интер­
претировал ряд положений гегелевской «Философии права» (идею разум­
ного права, понимание права как идеи свободы и наличного бытия сво­
бодной воли, трактовку закона как формы выражения права и т. д .) .
При этом Маркс в отличие от Гегеля придает концепции различения права
и закона отчетливо критическое звучание и с этой целью резко проти­
вопоставляет разумное право (право как идею свободы) позитивному пра­
ву, реально существовавшему тогда прусскому законодательству. В этих
же критических целях Маркс проводит принципиальное различие между
действительным законом (как подлинным выражением права, то есть
идеи свободы) и произволом в форме закона (формальным законом).
Данное различие в этот период используется Марксом, например, в хо­
де критики прусской цензурной инструкции, которая, несмотря на свое
облачение в форму закона, продолжает оставаться по своей сути произ­
волом, репрессивной полицейской мерой предосторожности против сво­
боды 1011. В отличие от такого произвола в форме закона, закон о печати,
выражающий идею свободы, Маркс называет действительным законом,
то есть подлинным выражением права. «Закон о печати, —пишет он,—
есть, следовательно, законодательное пр изнание свободы печати. Он есть
выражение права, так как он есть положительное бытие свободы. Он по­
этому должен существовать, —даже тогда, когда он совсем не пр именя­
ется, как, например, в Северной Америке,—между тем как цензура, так
же как и рабство, никогда не может стать законной, даже если бы она
тысячекратно облекалась в форму закона» и .
Имея в виду именно правовой закон, К. Маркс отмечал, что юридиче­
ски признанная свобода существует в государстве в форме закона:
«законы —это положительные, ясные, всеобщие нормы, в которых сво­
бода приобретает безличное, теоретическое, независимое от произвола от­
дельного индивида существование. Свод законов есть библия свободы
народа» 12.
Мысль о первичности и определяющей роли права (идеи свободы) по
отношению к закону отчетливо звучит и в другой работе Маркса 1842 го­
да: закон «является всеобщим и подлинным выразителем правовой при­
роды вещей. Правовая природа вещей не может поэтому приспособлять­
ся к закону —закон, напротив, должен приспособляться к ней» 13. Имен­
но в праве («правовой природе вещей») законодатель должен найти
« разумное правило» и «объективное мерило» 14 для формулируемых им
положений закона. Такая обусловленность закона правом придает зако­
нотворческому процессу объективный характер. «Законодатель ж е, —под­
черкивает Маркс,—должен смотреть на себя как на естествоиспытателя.
Он не делает законов, он не изобретает их, а только формулирует, он
выражает в сознательных положительных законах внутренние законы ду­
ховных отношений» 15.
9 См.: Нерсесянц В. С. Марксова критика ге ге ле вс кой философ ии права. —
«Вестник Московского у ниверси тета . Право», 1965, No 1, с. 52; Мамут Л. С. Вопро­
сы права в «Капитале» К. М аркса. - «Советское государство и право», 1967, No 12,
с. 4; «Актуальные пробл емы теор ии социал истич еск ого го сударс тва и права». М.,
1974, с. 23 -24 . (автор - Д. А. Керимов), с. 129 и сл. (автор - Э. Л, Розин),
10 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Сочм т. 1, с. 62.
11Там же, с. 63.
12Тамже.
13Там же, с. 122.
14См.там же,с.63,122,
15Тамже,с. 162,
24


Развивая в рассматриваемый период представление о том, что разум­
ный закон должен выраж ать правовую природу вещей (идею свободы),
Маркс вместе с тем в ходе анализа реально существующих законов за­
мечает, что последние выражают лишь право верхушки общества, право
частного интереса, тогда как право неимущей массы населения не нахо­
дит своего законодательного признания и закрепления. Осознание Марк­
сом социально-классовых корней такой ориентированности законодателя
все более углублялось в процессе его перехода на материалистические и
коммунистические позиции.
Последующее материалистическое объяснение основоположниками
марксизма политико-правовой надстройки, выявление ее социально-клас ­
сового характера, раскрытие механизма обусловленности возводимой в
закон воли господствующего класса материальными отношениями и т. д.,
не игнорируя саму проблематику различения права и закона, ставят ее
понимание и решение на принципиально иную основу. С изменением
представлений о праве и законе изменяется и существо концепции их
различения и соотношения. С новых позиций данная концепция исполь­
зовалась основоположниками марксизма как для критики идеалистиче­
ских воззрений, «юридических иллюзий» и т. д., так и для позитивной
разработки историко-материалистического взгляда на общество, государ­
ство, право, законодательство.
Так, авторы «Немецкой идеологии», о твергая отождествление права и
закона и высмеивая иллюзорное представление о том, «будто закон ос­
новывается на воле, и притом на оторванной от своей реальной основы,
свободной воле» законодателя, в адрес сторонников подобных воззрений
критически замечают: «Точно так же и право в свою очередь сводят за­
тем к закону» 16.
Критическая характеристика буржуазного права в «Манифесте Ком­
мунистической партии» 17 тоже подразумевает различение прав и зако­
на: отвергая иллюзорные представления о том, будто буржуазное законо­
дательство отражает «всеобщие» представления о свободе, праве и т. д.,
Маркс и Энгельс подчеркивают, что законом становится лишь право бур­
жуазии, буржуазное представление о том, что есть право, поскольку в за­
кон возводится лишь классовая воля буржуазии.
Обстоятельный анализ этого круга проблем содержится в «Капитале»
и «Критике Готской программы», где право (в его различении с зако­
ном) раскрывается как дозаконодательная по своему генезису, объективно
обусловленная материальными отношениями необходимая форма их про­
явления (правовая форма, правовое отношение), форма их иллюзорного
осознания (правовые иллюзии участников общения, их правовое созна­
ние), как мера, масштаб и норма социального общения (право как фор­
мально равная мера), как притязание (право-притязание) и т. д. Вся
эта правовая «материя», все эти моменты п р ав а —не порождение законо­
дательной воли, не результат, а предпосылка законодательства; закон мо­
жет лишь официально признать и санкционировать их с точки зрения
воли и интересов господствующего класса, с учетом результатов классо­
вой борьбы других классов за законодательное признание их права, счи­
таясь с уровнем культурного развития общества, имеющимися правовы­
ми и иными традициями, специфическими особенностями законотворче­
ского процесса и т. д.
В правовом отношении (и в праве в целом) его субъекты, по словам
К. Маркса, «предположены как равные и выявляют себя в качестве рав­
ных», поэтому здесь (в правовой форме общения вообще) «к определению
16 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 63.
17 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 443,
25


равенства присоединяется еще и определение свободы» 1819. Будучи состав­
ными моментами права, свобода и равенство входят в «юридическое по­
нятие лица» 1Э. Это означает как свободу (независимость друг от друга,
равенство) субъектов права («юридических лиц ») , так и то, что свобода
представляет собой содержание правовой формы отношений, предметную
область права (правового равенства) и сферу правовой регуляции (по­
средством всеобщей равной м еры). Право тем самым выражает равную
меру (масштаб) свободы.
Как свойства и характеристики права свобода и равенство —подобно
праву в целом —носят формальный характер. Вся эта формальность
права (с ее особенностями, достоинствами и недостатками) находит свое
концентрированное выражение в принципе равенства как специфике и
отличительном свойстве права. «По своей природе,— отм ечал К. М аркс, —
право может состоять лишь в применении равной меры...» 20. При этом
правовое равенство предполагает фактическое различие: нравное право
есть неравное право для неравного труда» , «оно по своему содержанию
есть право неравенства, как всякое право» 21. «Всякое право,— писал
В. И. Ленин,—есть
применение одинакового масштаба к раз­
личным людям...» 22.
Имея в виду именно этот присущий праву специфический принцип
формального равенства, К. Маркс и В. И, Ленин подчеркивали необхо­
димость права при социализме в качестве регулятора общественных от­
ношений и прежде всего —меры труда и меры потребления. С такой
оценкой роли права неразрывно связана и марксистско-ленинская крити­
ка уравниловки и утопическо-уравнительных требований фактического
(потребительского) равенства.
Право и уравниловка —два противоположных типа социальной регу­
ляции, исходящих соответственно из двух взаимоисключающих принци­
пов социального равенства: правового принципа формального равенства и
уравнительного принципа фактического (потребительского) равенства.
Поскольку и в праве, и в уравниловке выражено, хотя и по-разному, тре­
бование всеобщего равенства в общественной жизни, постольку оба они
в принципе могут осуществлять (с разными целями, средствами и успе­
хами) функции всеобщего социального регулятора и выступать в качест­
ве общеобязательных норм. Отсюда ясно, что нормы общеобязательных
актов (законов, постановлений и т. д.) могут быть как правовыми норма­
ми, так и нормами уравниловки —в зависимости от того, выражением
требований какого принципа они являются. При этом порождаемые урав­
ниловкой тип, способы и система норм принудительной регуляции —
несмотря на их мимикрию под право, злоупотребление его словарем и
формами выражения —являются антиподами правового регулирования.
Уравниловка как принцип и система общеобязательной регуляции,
отрицая правовой принцип равенства и игнорируя различия, присущие
людям и реальной жизни, стремится ко всеобщей пивелировке, к мини­
муму дозволений и максимуму запретов. Равную для всех меру права она
посредством силовых норм подменяет ограниченной мерой в труде, по­
треблении и во всем остальном. Правовое равенство свободных и незави­
симых лиц, их равенство в мере свободы и ответственности уравниловка
заменяет произвольным подчинением всех принудительному минимуму,
который па практике с необходимостью обрастает разного рода исключе­
ниями (привилегиями). Эти неизбежные (в силу наличия лишь вербаль­
но отвергнутых фактических различий) нарушения принципа уравнилов­
18 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 190. См. также: т. 46, ч. II,
с. 456; т. 23, с. 187.
19 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 190.
20 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 19.
21 Там же.
22 Ленин В. И, Поли, собр, соч., т, 33, с. 93.
26


ки в ходе его реализации коренятся уже в его собственной ложности и
внутренней несостоятельности как принципа фактического равенства.
Опыт социалистического строительства полностью подтвердил марк­
систское положение о несовместимости уравниловки с основным прин­
ципом социализма: от каждого — по способности, каждому —по труду.
Актуальность этой проблемы и настоятельная необходимость преодоления
уравнительного подхода были вновь подчеркнуты на февральском (1988 г.)
Пленуме ЦК КПСС, где серьезное внимание уделялось критическому
анализу порождаемых уравниловкой негативных социальных явлений.
В противовес уравниловке как нормативному механизму торможения
общественного развития право, в ыр аж ая объективно обусловленную меру
свободы и форму отношений, открывает тем самым исторически необхо­
димый простор для творческого развития личности и прогресса общества.
Право как форма отношений по принципу равенства, не игнорируя и
не отвергая фактические различия, лишь упорядочивает и формализует
эти р азличия по одному-единому основанию, общему масштабу и р ав­
ной мере и тем самым трансформирует стихию и хаос неопределенных
различий в единый для всех формально-определенный порядок призна­
ния, реализации и защиты различных прав и соответствующих им юри^
дических обязанностей. В этом, по существу, состоят смысл и специфика,
ценность и возможности, границы и вместе с тем ограниченность право­
вого типа регуляции, правовой формы опосредования и упорядочения,
правового механизма «взвешивания» и регламентации общественных от­
ношений. При этом исходные фактические различия между людьми, рас­
смотренные (и урегулированные) с точки зрения абстрактно-всеобщего
правового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде
неравенства в правах (неравных по их структуре, содержанию и объему
прав различных субъектов права).
История права и правовой формы регуляции отражает диалектику
свободы и несвободы в различные эпохи всемирной истории. «Равенство
и свобода в современном понимании,—писал К. Маркс,— предполагают
такие производственные отношения, которые еще не существовали в древ­
нем мире; не существовали они также и в средние века»23.
Принцип правового равенства —при всей исторической изменчивости
его содержания —означает абстрактную всеобщность единой меры регу­
ляции.
Необходимая внутренняя взаимосвязь равенства, всеобщности и един­
ства меры очевидна: мера всеобща лишь в тех пределах и постольку,
пока и поскольку она остается единой (и, следовательно, равной) для
различных объектов измерения (регуляции), в своей совокупности обра­
зующих сферу этой всеобщности, то есть круг различных явлений, изме­
ряемых общей (единой) мерой. Эта абстрактная всеобщность, следова­
тельно, относительна, она ограничена пределами действия единой меры
в различных отношениях. Само равенство состоит в том, что поведение
л положение субъектов общего круга отношений и явлений подпадают
под действие единой (общей, равной) меры.
Так, уже в различных представлениях о божественной справедливо­
сти принцип правового равенства в наглядном виде представлен в образе
единых весов правосудия, с помощью которых равной для всех мерой
«взвеш иваются» и оцениваются дела и поступки людей, воздаются поощ­
рения и кары.
Более глубокие представления о мере и равенстве как характеристиках
справедливости были развиты пифагорейцами (в VI—V веке до н. э .) .
Определяя справедливость как воздаяние равным за равное, пифагорей­
цы обратили внимание на связь равенства и меры и трактовали надле­
23МарксК пЭнгельсФ.Соч., т.46,ч.I,с.192.
27


жащую меру как известную пропорцию (числовую по своей природе),
то есть как некое приравнивание, словом, равенство.
Здесь отчетливо проявилось их представление о том, что сущность
мира есть число, а справедливость (как и все остальное в мире) имеет
цифровую природу и характеристику. Отсюда и их математический под­
ход ко всем явлениям, включая справедливость, равенство, меру и т. д.
Оставляя в стороне мистические аспекты социальной математики пифа­
горейцев (например, их идентификацию справедливости с числом четы­
ре) , следует отметить рациональные моменты в их математическом под­
ходе к проблеме равенства, столь существенного для характеристики
специфики права. Дело в том, что равенство —в его наиболее абстракт­
ном, «чистом» и безразличном ко всякого рода различиям объектов (кро­
ме самой их измеряемости) виде — стало сферой именно математики, ме­
тод которой, по сути, состоит в разного рода ур авниваниях — составле­
нии и решении уравнений. Распространив абстрактно-математическое
понимание равенства на всю сферу социальных явлений, пифагорейцы
не дошли до четкого уяснения специфического смысла правового равен­
ства, абстракцией которого явл яется сама справедливость 24. В социаль­
ной сфере математическое равенство конкретизируется в виде правового
принципа равенства как равной меры свободы. Если математика опери­
рует «чистыми» равенствами, то право —этот своеобразный аналог мате­
матики в социальной области — имеет дело с формальным равенством и
свободой в общественных отношениях. Право — это математика свободы.
Пристальное внимание проблеме равенства (вслед за пифагорейцами
и под заметным влиянием их идей) уделяли Сократ, Платон и Аристо­
тель. Трактуя равенство в качестве принципа справедливости и права,
они различают два вида равенства: арифметическое (равенство меры,
числа, веса и т. д .) и геометрическое (равенство по достоинству). «Ибо
для неравных,—писал Платон,— равное стало бы неравным, если бы не
соблюдалась надлежащая мера» 25. Аналогичные представления о равен­
стве л ежат и в основе предложенного Аристотелем деления справедливо­
сти на уравнивающую и распределяющую. Аристотель отмечает, что
«право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нор­
мой политического общ ения»26. Это означает, что право регулирует
лишь политические отношения, то есть такие отношения, субъектами ко­
торых, согласно Аристотелю, могут быть только свободные и независи­
мые друг от друга (политически равные) индивиды —граждане полиса.
Идея правового равенства и справедливости в римской юриспруден­
ции нашла свое выражение в понятии aequitas, означавшем равенство,
равномерность, соответствие. Право, отвечавшее требованиям такого
справедливого равенства, называлось ju s aequum.
В эпохи рабовладения и феодализма принцип равенства имел весьма
узкую сферу применения, ограниченную кругом свободных и независи­
мых друг от друга субъектов правового общения. С переходом к буржу­
азному строю утверждается принцип всеобщей формальной свободы и
24 Хара ктер ист ика справед ливос ти как абс тр актнейш его выраж е ния самого
права (см.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 273) фиксируе т собс твенно
пра вовой смысл и с од ер ж а ни е этого поняти я. С праведливо сть как именно юриди­
ческое понятие (абстрактное определение права) сохраняет свой правовой харак­
тер и тогда, когда оно и с по л ь зу ет ся в ка че стве оценоч ной к атегории в морали, нрав­
ствен нос ти, религии и т. д. Р1менно в силу с во его правового свойства и характера
справедливость (во всех ее проявлениях) включает в себя момент равенства: «равен­
ство ес ть вы ра же ние справедл ивос ти» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20,
с. 63 6). Если мы говорим и мыслим юридиче ски, писа л Ф. Энгельс, то, сл ед овате ль­
но, мы прилагаем к явлению масштаб справедливости (см.: М а р к с К. и Эн ­
гельс Ф. Соч., т. 18, с. 268). Иначе говоря, когда мы прилагаем к явлению масштаб
спр авед ливос ти и равенства, мы под х од им к н е му именно юриди чески.
25 Платон. Соч. М., 1972, т. 3, ч. II, с. 231.
26 Аристотель. Соч. М., 1983, т. 4, с. 380.
28


равенства всех перед законом. Принцип формального равенства присущ
праву и при социализме.
Подобно всякому принципу, равенство как специфический принцип
правовой регуляции носит социально-исторический характер. Этим обус­
ловлено разнообразие конкретно-исторических форм проявления принци­
па правового равенства в различных социально-экономических формаци­
ях, на разных этапах исторического развития права, изменения его
места и роли в жизни общества.
Вместе с тем данный принцип — при всем историческом многообра­
зии и различии его проявлений —имеет универсальное значение для всех
исторических типов и форм права и выражает специфику и отличитель­
ную особенность правового способа регулирования общественных отно­
шений. Где нет принципа формального равенства, там нет и права как
такового. Формальное равенство тем самым явл яется наиболее абстракт­
ным определением права, общим для всякого права и специфичным для
права вообще.
В законе как наиболее конкретной форме выражения права принцип
правового равенства (и вместе с тем всеобщность равной меры свободы)
получает государственно-властное пр изнание и защиту, становится обще­
обязательным. Лишь будучи конкретизацией (то есть формой конкретно­
го выражения) объективно обусловленных свойств права, закон приобрета­
ет характер правового феномена, является правовым законом и становит­
ся одним из источников действующего права. Поскольку не закон создает
право (право —продукт общественных отношений), а право находит свое
конкретное выражение в форме закона, закон является именно формаль­
ным, а не материальным источником права (то есть источником в фор­
мальном, а не в материальном смысле). То, что здесь сказано о законе,
по существу, относится и ко всем другим формам выражения (источникам)
позитивного права (обычному праву, прецеденту, нормативным актам раз­
личных государственных органов и т. д .) .
Понятие права в его целостности и развитости охватывает и включа­
ет в себя все основные определения (существенные х арактеристики)
права (право как принцип равенства, как равная мера свободы, как спра­
ведливость, как воля, как общеобязательное установление и т. д .) . Все
эти абстрактные определения права отражают те или иные существенные
свойства права, подразумевают и дополняют друг друга и лишь в своем
единстве конкретно выражают общее понятие права в целом. Синтезом
всех этих абстрактных определений (свойств) права в конкретное един­
ство и является правовой закон (в его понятийно-логическом выражении
и реально-историческом, практическом проявлении) . Правовой закон —это
и есть право (со всеми его объективно необходимыми свойствами), полу­
чившее официальную форму выражения и законную силу. Таким обра­
зом, в своем конкретном выражении и проявлении право —это общеобя­
зательный принцип формального равенства, или, иначе говоря, это рав­
ная мера свободы, обладающая законной силой 2\
*
*
*
Соотношение права и закона относится к числу проблем, недостаточно
исследованных в нашей юридической литературе (философы к этой теме,
к сожалению, не обращались).
В работах советских юристов 20-х и начала 30-х годов (Е. Б . Пашу-
каниса, П. И. Стучки, И. П. Разумовского, М. А. Рейснера и других),27
27
Бол ее подроб ное об основани е такого пра во понимания см.: Нерсесянц В. С.
Право и закон. М., 1983, с. 330 -364; е г о ж е. Право: многообразие определений и
единство понятия. — «Советское государство и право», 1983, No 10, с. 26 —35; е г о ж е .
Право в системе социальной регуляции. М., 1986, с. 2 7 -64 ,
29


не потерявших в ряде отношений свою значимость и для современного
этапа р азвития юридической науки, в связи с исследованием проблем
сущности права, общего определения его понятия и т. д. были освещены
и некоторые аспекты соотношения права и закона, правда, без формули­
ровки самой концепции различения права и закона и уяснения ее прин­
ципиального значения для правопонимания и всей теории права. В по­
следующие десятилетия эта проблематика и вовсе оказалась вне поля
зрения исследователей: принятое в юридической литературе с конца
30-х годов определение права, по сути дела, под «правом» имеет в виду
совокупность государственно установленных или санкционированных
норм, т. е. государственное нормотворчество, позитивное право и, следо­
вательно, сводит право к закону (законодательству), отождествляет их 2\
Такое понимание и определение права, условно именуемое теперь «узко­
нормативным», до сих пор без существенных изменений остается наибо­
лее распространенным в нашей литературе.
Со второй половины 50-х годов с критикой этого определения права
выступили ряд исследователей — сторонников так называемой «широкой
концепции права» , которые для преодоления «узконормативного» подхода
предложили включить в понятие права наряду с нормами также и пра­
воотношения (С. Ф. Кечекьян, А- А. Пионтковский, А. К. Стальгевич
и др.), правоотношение и правосознание (Я. Ф. Миколенко и др.),
субъективное право (Л. С. Явич и др.) и т. д.2829. Эти и другие схожие
предложения по своему смыслу и целям продиктованы интересами повы­
шения практической действенности законодательства, его реализации в
жизни. Отдавая должное усилиям приверженцев указанной «широкой
концепции права», мы вместе с тем полагаем, что их полемика против
сторонников распространенного правопонимания носит непринципиаль­
ный характер, поскольку и те, и другие, не различая право и закон, по
сути дела, в своих теоретических построениях остаются в рамках госу­
дарственного нормотворчества, законодательства30.
В отличие от этих двух подходов в нашей литературе в 60—80 -х го­
дах были выдвинуты разные варианты третьего подхода, сторонники ко­
торого в той или иной форме признают идею различения права и
закона 31.
Появление новых подходов к праву в целом обогатило советскую тео­
рию права и, на наш взгляд, содействовало также и определенной мо­
дернизации —под влиянием критики и новых идей —всех прежних на­
правлений правопонимания. Заметную роль в этих позитивных сдвигах
28 См.: «Тезисы доклада А. Я. Вышинского». М., 1938, с. б; «Основные задачи
науки советского социалистического права». М., 1938, с. 37, 183. «Право,- писал
Вышинский, откровенно игнорируя различение права и закона,- это не один закон,
а вся сумма пли вся совоку пность законов» (Вышинский А. Я . Вопросы теории
государства и права. М., 1949, с. 421).
29 См. об этом: Лукашева Е. А. Общая теори я права и много ас пектный ана ­
лиз правовых явлений. - «Советское государство и цраво», 1975, No 4, с. 29 —36.
30 Все те элементы, которые наряду с нормой права сторонники так называемой
«ш ирокой к онцепции» предл агают включить в по нятие права —то есть правоотнош е­
ние, правосознание, субъективное право и т. д., — являются результатом, реализацией,
производными от самой «нормы права», под которой имеется в виду норма законо­
дательства.
31 Помимо уж е упомянутых работ этого направления, см. также: Н е р с е-
с я н ц В. С. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная
пр обл ема. В сб.: «Вопросы фил ософии права». М., 1973, с. 3 9 —44; Марксистско-ле ­
нинское учение о государстве н праве. История развития и современность. М.. 1977,
с. 28 и сл. (автор —Л. С. Мамут), с. 163 и сл. (автор - В. а!Туманов); Маль­
д е в Г. В. Социальная спр авед ливос ть и право. М.. 1977. с. 216 п сл.; Зорькин В. Д.
Позитивистская теория права в России. М., 1978, с. 182 и сл.: Т е н е н б а у м В. О.
О сущности права.- «Правоведение», 1980, No 1, с. 35 -42; Керимов Д. А. Фило­
софские основания политико-правовых исследований. М.. 1986. с. 152 -198 . Выступ­
ления представителей этого направления в дискуссии о правопонимании см.: «О по­
нимании советского права» .- «Советское государство и право», 1979, No 7, с, 58 —59,
70-72; No 8, с. 53-56, 59-60, 62-63, 68-71,
30


сыграли, в частности , положения третьего подхода о различении, соотно­
шении и взаимосвязи права и закона, о праве как объективно обуслов­
ленной всеобщей и равной мере (форме и норхме) свободы, о наделении
права законной силой и о правовом законе, о многообразии определений
права и единстве его понятия и т. д. Дальнейшее развитие теории и фи­
лософии права требует перехода от вербальных признаний этих положе­
ний и идей к их логико-понятийному осмыслению и систематическому
теоретическому оформлению, к синтезу накопленных знаний на единой
концептуальной основе правопонимания, опирающегося на диалектику
различения, соотношения и взаимосвязи права и закона 32.
32
Акту ал ьность те оре тико-ко нцецту альдо го об ъед и не ния ид ей, выдвинутых в
советс кой юридич еской н ау к е предс тави тел ями различ ных под ходо в, сп равед ливо
отме чена в статье В. Н. Кудрявцева и А. М. Вас иль ева. См.: Кудрявцев В. Н
.,
Васильев А. М. Право: развитие общего понятия. - «Советское государство и пра­
во», 1985, No 7, с. 12,


К ИТОГАМ VIII МЕЖДУНАРОДНОГО КОНГРЕССА ПО ЛОГИКЕ,
МЕТОДОЛОГИИ И ФИЛОСОФИИ НАУКИ
Глобальны е проблемы
в контексте развития
Современного научного знания*
В. А. ЛОСЬ
С 18 по 20 августа 1987 года в рамках VIII Международного кон­
гресса по логике, методологии и философии науки был организован
« круглый стол» на тему «Методологические аспекты глобальных про­
блем», в котором приняли участие крупнейшие советские ученые, а так ­
же известные зарубежные специалисты и общественные деятели —пред­
ставители ведущих международных организаций (ЮНЕСКО, ЮНЕП,
Экофорум за мир, Международный институт жизни, Римский клуб и
другие).
Участники «круглого стола» обсудили философско-методологические,
социально-экономические, научно-технические, политико-пдеологическпе,
социокультурные аспекты глобальных проблем. Как отметил академик
И. Т. Фролов, исследования в области глобальных проблем должны
подняться на новый качественный уровень, «при котором проблемы гло­
бального масштаба рассматриваются не разобщенно, а во всей их при­
чинно-следственной взаимосвязи, то есть как система взаимозависимых
проблем» \
Открывая дискуссию, В. В. 3 а г л а д и н сформулировал примерную
совокупность вопросов, поставленных на обсуждение: в чем сущность гло­
бальных проблем? Как соотнести концепцию «целостного мира» и специ­
фику проявления общечеловеческих проблем в различных социально-эко ­
номических условиях? в чем диалектика интернационального и клас­
сового в интерпретации глобальных проблем? какова роль науки в
преодолении противоречий глобального масштаба? и другие. Один из
этих вопросов звучал следующим образом: что дает исторический опыт
для преодоления современных трудностей мирового развития?
Очевидно, что современная система глобальных проблем, фиксирую­
щая «болевые точки» нынешнего этапа развития цивилизации, является
феноменом эпохи научно-технической революции. Иными словами, вряд
ли можно рассчитывать, что в трудах мыслителей прошлого содержатся
прямые ответы на вопросы, поставленные современной наукой и соци­
альной практикой. Всемирно-исторический процесс —не только смена
общественно-экономических формаций и достижений научно-технического
прогресса, но это войны и насилие, борьба с голодом и нищетой, поиск
энергетических и сырьевых ресурсов и т. п.; обостряющиеся противоре­
чия развития приводили подчас к гибели локальных цивилизаций. Ко­
нечно, острота проблем и масштабность задач, которые общество вынуж-*1
* Продолжение. Начало см. «Вопросы философии», 1987, No И; 1988, No«N*2 3, 4.
1
«Глобальные проблемы современности». - «Приложение к «Вестнику АПН» «Со­
ветска я панор ама» от 25 июл я 1987 г.», вып. 1. М., 1987, с. 2.
32


депо было реш ать на предшествующих этапах всемирно-исторического
развития, ни в какое сравнение не могут идти с характером противоре­
чий современной цивилизации, приобретающих поистине общепланетар­
ные масштабы. Вместе с тем феномен глобальных проблем, становясь
составной частью научного знания и социальной практики современно­
сти, во все большей мере обнаруживает «корневую систему» в духовном
наследии прошлого.
Именно в этом контексте В. В. Загладин подчеркивал непреходящее
значение марксистско-ленинского анализа для адекватного рассмотре­
ния современной системы глобальных проблем; академик Д. М. Г в и-
ш и а н и обратил внимание на значение философии марксизма-лениниз ­
ма как методологии глобального моделирования. Академик Н. Н. М о и-
сеев рассмотрел значение наследия В. И. Вернадского, в том числе и
его концепции ноосферы, для современной интерпретации взаимоотно­
шений общества и природы как одной из важнейших в системе глобаль­
ных проблем.
В дискуссии приняли участие представители ведущих международ­
ных организаций, располагающие современной информацией, которая ха­
рактеризует основные тенденции мирового развития; некоторые из них,
например, представители «Экофорума за мир» или члены «Международ­
ной комиссии по окружающей среде и развитию» 2, ознакомили участ­
ников «круглого стола» с резул ьтатами проведенных исследований.
Таким образом, сформировался своеобразный «банк» мировых данных,
позволяющий судить о динамике мирового развития глобальных процес­
сов.
Дискуссии, проходившие в рамках «круглого стола», дали немало са­
мого разнообразного фактического материала. Из этих данных очевидно:
динамика региональных и мировых проблем свидетельствует о том, что
современная цивилизация находится в состоянии некоторого «переходно­
го периода». Цивилизация преодолеет возникшие трудности развития
лишь в том случае, если будут решены проблемы войны и мира, ибо
предотвращение мировой термоядерной катастрофы определяет не толь­
ко реализацию позитивных перспектив современной цивилизации, но и
само сохранение ее материальных природных и духовных ценностей. Этот
тезис развивался во многих выступлениях (В. Н. Орел, Л. С
.
Семей-
ко, В.М.Коллонтайидругие).
Участники обсуждения опирались на результаты исследований, про­
веденных зарубежными и советскими учеными, которые показали, что
после обмена ядерными ударами между потенциальными противниками
последует период «экстремального» понижения температуры как в се­
верном, так и в южном полушарии и «каскадных» биологических разру­
шений. Именно исследования подобного рода подвели научный фунда­
мент под важнейший политический вывод современности: реальности
«ядерного века» требуют нового мышления, иных взаимоотношений по­
литики с наукой. Дальнейшее научное и политическое обоснование по­
лучил вывод о том, что военные действия с применением ядерного ору­
ж ия не только не будут способствовать преодолению возникающих
противоречий, но и приведут к деградации и гибели современной циви­
лизации. Гонка ядерных и других неконвенциональных вооружений де­
стабилизирует международные отношения и нарушает природное равно­
весие (А. Кытов, Н Р Б ). Вовлечение ресурсов (энергетических, мате­
риальных, финансовых, трудовых, интеллектуальных и других) в военную
сферу приближает «критический порог» взаимоотношений общественного
производства и биосферы (Н. Бехар, Н РБ). В то же время —и на
это также обращалось внимание —ограничение и ликвидация вооруже­
ний, сокращение военных расходов, переключение ресурсов на цели со-
2 См. «Экологические импер ативы мира». Варна, 1986.
33


циалъного и экономического развития открывают возможности для прин­
ципиального разрешения глобальных проблем.
Условно можно выделить две точки зрения на характер современных
глобальных противоречий. Разм ыш л яя о будущем капиталистического
общества, некоторые буржуазные исследователи проводят аналогии с
«великой депрессией» 30-х годов. Анализ современных тенденций мирово­
го развития (характера промышленного производства, изменений демо­
графической ситуации, масштабов деградационных изменений биосферы
и других) приводит их к выводу об обострении всей системы глобаль­
ных проблем, то есть в известной степени поддерживаются результаты
исследований, в наиболее отчетливой форме сформулированные в «Пре­
делах роста» (1972 г .) . В своем выступлении Д. Медоуз (США)
подчеркнул, в частности, что современная глобальная ситуация в мире,
по его мнению, подтверждает, к сожалению , выводы модели «Мир-3»
(«Пределы роста»). В то же время многие специалисты, отнюдь не за­
тушевывая трудностей, стоящих перед современной цивилизацией, от­
вергают положение о сугубо негативном характере развития мировых
процессов. Именно в конце 80-х годов создаются предпосылки для созда­
ния благоприятных военно-политических, социально-экономических и со ­
циокультурных условий, обеспечивающих преодоление противоречий
глобального масштаба. Трудно переоценить в этом смысле роль научно-
технического прогресса.
Новый этап научно-технической революции связывается е широким
внедрением прогрессивных технологических процессов, основанных на
электрификации, химизации, роботизации, компьютеризации производст­
ва, биотехнологии, которые являю тся подлинными катализаторами науч­
но-технического развития. Именно эти достижения НТР будут оказывать
в ближайшее десятилетие воздействие на социально-экономический про­
гресс.
Главным стратегическим направлением в развитии систем управления
является, по мнению академика И. М. Макарова, переход к микро­
процессорным средствам
вычислительной
техники3. Робототехника
должна быть органично включенной в общую систему средств комплекс­
ной механизации и автоматизации, что позволит заложить основу созда­
ния гибких автоматизированных производств, связанных с принципиаль­
но новой технологией с высоким уровнем автоматизации, охватывающей
все звенья производства: от проектирования технологии до доставки
продукции потребителю. Научно-технический прогресс делает необходи­
мым создание достаточно широкой гаммы специализированных роботов,
используемых для работы в экстремальных средах, например, в освое­
нии космического пространства, что является, несомненно, важнейшей
глобальной проблемой.
Космонавты В. В. Джанибеков и В. И
. Севастьянов оста­
новились не только на специфических условиях работы человека в экст­
ремальных условиях космоса, но и на возможностях применения косми­
ческой техники в земных условиях. Речь шла о возможностях оценки
качества окружающей среды, поиске полезных ископаемых, прогнозах
развития сельскохозяйственных культур и т. п. Выход человека в кос­
мическое пространство, с одной стороны, открыл новую сферу деятель­
ности, иные области применения достижений научно-технического про­
гресса, а с другой —позволил по -новому взглянуть на производительные
возможности биосферы, в том числе и в области сельскохозяйственного
производства. Именно биотехнология, основанная на компьютерной тех­
нологии, открывает поистине неограниченные возможности для интенси­
фикации сельского хозяйства. Таким образом, результаты космических
3 См. «Глобальные пробл емы современности», вып. 2. М., 1987, с. 12.


исследований дают существенное приращение знаний и способствуют
решению важнейш их практических проблем современной цивилизации.
Участники «круглого стола» обсуждали проблемы мировой энергетики
в условиях, когда человечество вступило в «переходный период» — от
энергетики, базирующейся на органических природных ресурсах, кото ­
рые в принципе ограничены, к энергетике на практически неисчерпаемой
основе: ядерная энергия бридеров, термоядерная энергия, солнечная
энергия, солнечная радиация и другие (академик М. А. Стырикович),
Немало задач ставится перед наукой и практикой в сфере освоения
ресурсов Мирового океана, представляющих значительный интерес как
для развитых, так и для развивающихся стран.
При обсуждении роли научно-технического прогресса в решении гло­
бальных проблем чрезвычайно важен информационный а с п е к т \ Поввь-
щение степени использования имеющихся информационных ресурсов и
рационализация системы информационного обеспечения открывают перед
человечеством огромные возможности. Как показывают исследования,
из-за неполного использования накопленной в мире информации науч­
ные исследования и опытно-конструкторские разработки в значительной
мере дублируются. Чрезвычайно велика роль информации для развития
современного научного знания — естественных, технических и обществен­
ных наук, для решения острых проблем социальной практики.
Впрочем, развитие науки и техники, особенно в условиях капиталис­
тических стран, выявляет двойственное к ним отношение. С одной сто­
роны, вряд ли кто будет отрицать —и на это обращали внимание участ­
ники «круглого стола» ,—что научно-технический прогресс в известной
степени уменьшил зависимость человека от природных ресурсов, создал
фундаментальную основу для позитивного развития цивилизации. С дру­
гой,—и на это такж е указывалось (С. П . Капица; Л. Толкингтон,
США и другие) —«новая НТР» оказывает отнюдь не только положитель­
ное влияние на структуру и характер общественного прогресса.
Порою приходят и к выводу о том, что научно-технический прогресс,
разреш ая конкретные проблемы, возникающие на данном этапе общест­
венного развития, подрывает долговременные условия существования
цивилизации, способствует существенной деградации естественной среды
обитания человека.
Научно-технический прогресс, рассматриваемый как процесс корен­
ного преобразования науки, техники и производства, ведущий к ради­
кальным изменениям в структуре и динамике производительных сил
общества и способствующий повышению статуса человека в системе об­
щественных отношений, не только изменил технический базис матери­
ального производства и расширил сферу науки, но и существенно
трансформировал характер взаимоотношений между обществом и приро­
дой. Человек стал реальной геологической силой на планете. Если в кон­
це 60-х
— н а ч а л е 70-х годов осознавался глобальный характер воздейст­
вия человека на естественную среду его обитания, и во многих странах
стали активно разрабатываться соответствующие природоохранные меро­
приятия, то в 80-х годах стало очевидно: принимаемые меры, направлен­
ные на охрану природы и рациональное использование природных ресур­
сов, не дают должного эффекта в планетарном масштабе.
Сегодня ситуация изменилась принципиальным образом: природу
следует беречь от человека (У. Лёнинг, Великобритания). Под воз­
действием человеческой деятельности существенно трансформировалась
естественная среда обитания человека. Пока трудно адекватно оценить
реакцию биосферы на антропогенные воздействия (академ ик В. Н. Боль­
шаков). Иными словами, общепланетарный характер воздействия об-4
4
См.: Виногр адо в В. А. Информация и глобальные проблемы современности,
вып. 2. Мп 1987,


щества на биосферу требует выявления новых —глобальных —законо ­
мерностей в системе «человек—биосфера» (академик А. В. Ж ирмун­
ский). Проблема окружающей среды заключается сегодня в том, что­
бы сохранить ее в состоянии, которое обеспечивало бы необходимые ус­
ловия для существования человечества, в то же время используя и
улучшая ее. Результаты локальных мер, хотя и дают эффект для отдель­
ных временных интервалов и участков пространства, в целом эфемерны,
ибо радикальное решение экологических проблем требует усилий гло­
бального масштаба 3.
Деградационные изменения природной среды приобретают общепла­
нетарный характер, что подтвердили и представители Международного
конгресса ЮНЕСКО—ЮНЕП по образованию и подготовке кадров в об­
ласти окружающей среды (Москва, август 1987 г.), присутствовавшие на
заседаниях «круглого стола». Антропогенные изменения затронули се­
годня, по существу, все элементы экологических систем планеты: ухуд­
шились качественные условия жизни человека.
Таким образом, с одной стороны, стремительное развитие научно-
технического прогресса открывает невиданные возможности для удовле­
творения материальных и духовных потребностей человека, улучшения
условий его жизнедеятельности, а с другой,—в окружающей среде уси­
ливаются процессы, чреватые радикальной трансформацией «лика» пла­
неты, ставящие под угрозу развитие и существование многих населяю­
щих ее видов, включая человека. Специфика мировой экологической си­
туации вынуждает научное сознание трансформироваться, то есть
перейти от понимания экономической взаимосвязи мирово­
го хозяйства к фиксации экологической зависимости миро­
вого сообщества, ибо в конце 80-х годов характер и масштабы экологи­
ческих проблем оказывают самое непосредственное воздействие на
перспективы мирового экономического и социального развития.
Выход из «экологического противоречия» научно-технического про­
гресса заключается отнюдь не в отказе от прогресса, а в преодолении
негативных последствий развития. « Циклизация» человеческой деятель­
ности в самом широком смысле слова позволит не только сократить ис­
пользование естественных ресурсов, но и уменьшить выбросы в среду
обитания, а в перспективе исключить их вообще, что создаст объектив­
ные предпосылки для улучшения «качества» биосферы (академик
И. В. Петрянов-Соколов). Конечно, развитие новых технологи­
ческих процессов —радикальное направление преодоления кризисных яв ­
лений в структуре современной экологической ситуации. В то же время
ставится задача изменения традиционных научных представлений с уче­
том тенденций социально-экологических изменений в мире. Достаточно ли
подготовлены современные политические, экономические или образова­
тельные институты для того, чтобы ответить на «экологический вызов»?
(У Лёнинг).
Очевидно, что даже экологически ориентированные технологические
решения не дают должного эффекта, если их реализация не связывается
с радикальными социальными преобразованиями. Более того, новые тех ­
нологии становятся подчас источником существенных негативных соци­
ально-экологических последствий,— об этом достаточно объективно гово­
рили представители развивающихся стран,—которые трудно было зара­
нее предвидеть. Так, западные модели развития, непосредственно
перенесенные в условия стран Азии, Африки и Латинской Америки, ве­
дут к деградации традиционных сельскохозяйственных систем (негатив­
ные социально-экономические последствия «зеленой революции»), а ис-5
5
См.: Косыгин Ю. А. Чтобы жить и управлять окружающей средой, челове­
чество должно объединиться.- «Глобальные проблемы современности», вып. 2.
36


пользование западной гигиены без учета местных механпзмоз в о с ~ :г с -
гюдства населения оборачивается обострением демографической c n ry an z z .
Иными словами, эффективное решение экологических проблем пред­
полагает создание не столько технико-технологических, сколько со циаль­
ных предпосылок. Отнюдь не случайно такой мощный размах получило
в мире движение общественности, в рамках которого современная миро­
вая социально-экологическая ситуация рассматривается в реальном кон­
тексте социокультурных процессов. В выступлениях советских и зару­
бежных представителей (Дж. Валлентайн, Канада; Ж. Красов­
ский, Франция; и другие) вскрывались особенности «альтернативного
движения» на Западе, специфика позиции партии «зеленых», основы кон­
цепции «экосоциализма» и т. п.
Альтернативное движение является неотъемлемой частью обществен­
но-политического движения в современном мире. Именно в рамках массо­
вых демократических движений в борьбу против засилья монополий,
реакционной политики правящих классов все активнее включаются ин­
теллигенция, служащие, фермерство, представители городской мелкой
буржуазии, национальных меньшинств, женские организации, молодежь
и студенчество.
Альтернативное движение не имеет общей концепции. Отдельные аль ­
тернативные проекты основываются на самых различных представлениях:
от р еализации на практике разнообразных форм «гармоничного комму­
нального общежития» до провозглашения идеи «всемирного единства».
При этом «альтернативистов» объединяют по крайней мере два мо­
мента. Во-первых, в рамках альтернативного движения развивается су­
щественная критика разл ичных сторон деятельности «индустриального
общества», его представители придерживаются антикапиталистических
взглядов. И, во-вторых, взгляды и деятельность альтернативистов имеют
социально-экологическую направленность. Как заметил Дж. Валлентайн,
«биосфера —наш дом. У нас нет другого дома». Иными словами, движе­
ние «зеленых» (экологизм) становится элементом альтернативного движе­
ния, являясь вместе с тем мощной самостоятельной силой.
В 70-х годах, когда возникло движение «зеленых» (его генезис свя­
зывают с публикацией «Пределов роста», работы, имевшей значительный
общественный и научный резонанс), интересы его представителей кон­
центрировались преимущественно вокруг системы экологических проблем.
В основу концепции «зеленых» были положены представления о единст­
ве человека и природы, о путях «всеобщей эмансипации» человека и фор­
мирования «экологической личности». Однако к началу 80-х годов эколо­
гическое движение распространяет свое внимание на весь комплекс
острых социальных проблем, стоящих перед современной западной циви­
лизацией, смыкаясь тем самым со многими движениями на Западе., в том
числе и с антивоенным движением. Е . В. Петушкова как представи­
тель советских спортсменов поддержала идею Ж. Красовского об органи­
зации международного велопробега ветеранов за мир и сохранение при­
роды.
Активность экологического движения дает свои результаты. Так, в на­
шей стране с помощью общественности удалось решить многие крупные
проблемы экологического характера. Поддержаны предложения общест­
венности о создании комитета по охране природы. Активность «зеле­
ных» на Западе способствовала смягчению ряда социально-экологических
проблем: в ФРГ, например, за последнее десятилетие уменьшилась за­
пыленность воздуха в промышленных районах, увеличилась насыщен­
ность Рейна кислородом. Очевидно и то, что решение глобальной эколо­
гической проблемы требует объединения усилий международного сооб­
щества. Иными словами, речь идет о выходе на уровень такого научно-
технического, социально-экономического и духовного развития, при ко­
тором прогресс сочетался бы не только с сохранением естественной среды
37


обитания человека, но и с улучшением качественных характеристик
биосферы. Западные исследователи говорят о необходимости формирова­
ния «этики Земли», в рамках которой должен реализовываться принцип
«равной справедливости» по отношению как к социальной, так и природ­
ной среде.
Человек в конце концов должен доказать, что он как качественно но­
вое явление природы способен управлять окружающей средой в интере­
сах своей жизни и продления человеческого рода (академик Ю. А. К о с ы-
гин). Необходимо выделить средства на создание проектов восстановле­
ния окружающей среды и на улучшение жизни в последующие
десятилетия (У. Лёнинг). Экологизация науки, научно-технического про­
гресса, образования, культуры и воспитания, производства и всех видов
социально-практической деятельности должна стать нормой функциони­
рования и развития общества (А. Кытов). Факт существования экологи­
ческого императива заставляет нас перестраивать ориентацию исследова­
тельской деятельности, отдавая приоритет исследованиям экологии чело­
века и другим проблемам общечеловеческого значения (Н. Н. Моисеев).
Ученые, представляющ ие различные политические, идеологические, рели­
гиозные и социальные направления, должны объединиться, чтобы способ­
ствовать выживанию человечества (В. Н е й к о в, Н Р Б ). Именно в этом
контексте разрабатывается долгосрочная экологическая стратегия, при­
званная обеспечить устойчивое развитие человечества в будущем.
Д. М. Гвишиани остановился на методологических и социальных ас­
пектах глобального моделирования, обратив внимание, в частности,
на взаимосвязь глобального моделирования с основными принципами
системного подхода. Системный характер глобального моделирования
наиболее полно выражается, во-первых, в диалектическом характере как
предмета, так и метода глобального моделирования, во-вторых, во все бо­
лее адекватном отражении объективной реальности, в-третьих, во все
более полном учете социальных факторов развития глобальной системы.
Именно в этом последнем контексте большое значение придается дина­
мике формализованных и неформализованных подходов в моделировании
глобальных процессов (член-корреспондент АН СССР Н. И. Лапин).
Интересно коренное различие между моделированием глобального раз­
вития и моделированием процессов в физических системах. Специфика
глобального моделирования состоит в том, что опытная проверка его вы­
водов оказывается только ретроспективной. Правильность же моделиро­
вания в физических системах в конечном счете проверяется на опыте6.
Методы глобального моделирования эффективно применяются для по­
строения глобальных экономических моделей, экспериментальных мо­
дельных расчетов перспектив мировой экономики до 2000 го да 7. В вычис­
лительном центре АН СССР ведется работа по построению математиче­
ской модели биоты.
Д. Медоуз напомнил о том, что, хотя первые глобальные модели под­
верглись резкой критике, с их помощью удалось привлечь внимание к
компьютерному моделированию, предназначенному для поиска решений
общечеловеческих проблем. Результаты глобального моделирования спо­
собствовали формированию в системе общественного сознания целостных
образов будущих перспектив развития цивилизации.
Участники «круглого стола» ознакомились с исследованиями по сис­
темному моделированию и анализу процессов глобального развития, ко­
торые проводятся во ВНИИ системных исследований АН СССР. Как по­
8
См.: Басов II. Г., Виноградов А. В. Глобальные проблемы и методология
естествознания. В кн.: «2000 год: глобальные проблемы и будущее человечества». М.,
1987, с. 57.
7См.: АганбегянА. Г., ГранбергА.Г.Исследование мирохозяйственных
взаимосвязей. В кн.: «2000 год...», с. 8 2 -88 .
38


яснил С. В. Дубовский, исследования ориентированы на развитие че­
ловеко-машинного подхода, где концептуально-теоретические и сценарные
разработки соединяются с формальными методами, а также с возможно­
стями ЭВМ по переработке больших объемов информации. В дискуссии,
в которой приняли участие сотрудники ВНИИСИ, советские и зарубеж­
ные ученые, анализировался опыт глобального моделирования, намеча­
лись перспективы будущих исследований.
Действительно, первые глобальные модели («Мир-3» и другие), не­
смотря на известную методологическую и социальную ограниченность,
показали, что сохранение тенденций мирового развития ведет к кризису
«глобальной системы». Этот вывод, сформулированный в начале 70-х го­
дов, в середине 80-х годов получает иное звучание, особенно в контексте
признания необходимости формирования «глобального знания» , «новой
этики» в отношениях с природой и т. п. Именно в первых моделях гло-?
бального развития в резкой форме был поставлен вопрос о жизненной
необходимости выявления новых путей прогресса современной цивили­
зации.
На сегодняшний день известно более 20 глобальных моделей, в рам­
ках которых предпринимались попытки выявления мировой динамики,
перспектив развивающихся стран, динамики мировой демографической
ситуации и т. п. Некоторые авторские коллективы прекратили разработку
Своих моделей; другие модели, например, модель «Мойра», продолжают
совершенствоваться. Что же дает опыт глобального моделирования? Этот
вопрос был в центре дискуссии (П. Б р е с к е, США, Н. Бехар, У. Лёиинг,
Э.С.Маркаряи, И.Б.Новикидругие).
Конечно, ни одна глобальная модель не может дать адекватного отве­
та на вопрос о перспективах развития «мировой системы» в целом. Речь
может идти лишь о выявлении соответствующих тенденций мирового
развития, которые могут быть реализованы при определенных условиях
(экономических, политических, технических и т. п .) . Глобальные модели
создаются не для «предсказания будущего», а для его формирования.
Главный фактор формирования будущего —реальная военно-политиче ­
ская и социально-экономическая ситуация —пока с трудом поддается
вводу в систему существующих глобальных моделей. Впрочем, с помощью
компьютерных моделей у же на сегодняшнем уровне можно получить не­
формализованное представление о моделируемой системе, которое будет
достаточно полезно в процессе пр инятия решения. Более того, свою осо­
бенную эффективность методы глобального моделирования демонстри­
руют при решении специфических проблем общественного р азвития.
В то же время глобальное моделирование, двигаясь, по выражению
Д. Медоуза, «ощупью во тьме», сег одня находится на перепутье, выби­
рая конструктивные направления развития. Неудивительно поэтому, что
в дискуссии задавалось много вопросов (сколь отдаленное будущее можно
прогнозировать в системе глобального моделирования? что делать при
отсутствии информации о важнейших элементах модели? на кого рассчи­
таны глобальные модели? и т. п .) , но не на все удалось ответить.
Перспективы моделирования глобального развития связаны с более
фундаментальной проработкой его методологических и социальных осно­
ваний, широким включением социальных, политических и культурных
факторов в моделируемую глобальную систему. Практика свидетельст­
вует: моделирование глобального развития, сохраняя общепланетарное
видение мира, стремясь к использованию представлений самых различных
культур, ориентируется на изучение отдельных гл обальных проблем
(исследование положения развивающихся стран, перспективы решения
продовольственной, энергетической и сырьевой ситуации, будущее эколо­
гического развития и другие). Разработка отдельных элементов мировой
глобальной системы позволит более полно представить ее возможные
контуры, то есть перспективы цивилизации третьего тысячелетия.
39


Реальные интеграционные процессы, происходящие в современном
мире, нередко абсолютизируются, что приводит, с одной стороны, к пред­
ставлению о национальном суверенитете как основном препятствии на
пути к решению общечеловеческих проблем, а с другой —к слишком
большим надеждам на создание наднациональных организаций («всемир­
ное правительство», «всемирный суд» и т. п .) . Конечно, адекватное реше­
ние всей системы глобальных проблем требует —и это отмечалось участ­
никами «круглого стола» —актив но го выхода на уровень «нового мирово­
го экономического порядка» .
Однако формирующаяся концепция
долгосрочного развития цивилизации, учитываю щая интересы всего чело­
вечества, вместе с тем должна ассимилировать и национальные интересы.
Здесь мы подходим к одному из самых непростых вопросов, постав­
ленных развитием международных отношений во второй половине
XX века: о соотношении независимости и взаимозависимости 8. Эти ка­
тегории вступают в противоречие, которое отражает одновременное раз­
вертывание двух разновременных исторических процессов: национального
самосознания, завоевания самостоятельности и интернационализации,
сближения народов. Объективные потребности человечества благоприят­
ствуют борьбе сил прогресса за то, чтобы расту щая взаимозависимость
стран и народов вела к объединению сил и средств во имя достижения
новых высот в развитии общечеловеческой цивилизации.
Важнейшим элементом цивилизации будущего явл яется выход на
уровень гармонических взаимоотношений между человеком, обществом и
природой (Н. Н. Моисеев, А. Кытов и другие). Сторонники концепции
«экологического общества», ко торая л ежит в основе западного «зеленого
движения» , нередко исходят из социальных иллюзий, наиболее рельефно
выражаемых в представлениях «экосоциализма». С одной стороны, эко-
социалпсты критикуют «бесчеловечность капитализм а» , х ар актер его про­
изводства и специфику социальных отношений, ведущих к деградации
природы и отчуждению человека, а с другой стороны, социалистические
принципы развития не рассматриваются как альтернатива капитализму.
Иными словами, сторонники экосоциализма пытаются соединить экологи­
ческие представления с идеями о «постиндустриальном обществе»,
функционирующем на основе принципов общественного самоуправления,
для производственной деятельности которого характерны мелкомасштаб-
ность и децентрализация. Критически относясь к достижениям научно-
технического прогресса, экосоциалисты тем не менее связывают реаль­
ность общества будущего с новыми технологическими процессами (мик­
роэлектроника, информатика, биотехнология и т. п .) , ибо их применение
позволит, по их представлениям, создать малые производственные еди­
ницы, способные конкурировать с крупномасштабным производством,
но не ведущие, однако, к деградационным изменениям биосферы.
Действительно, научно-технический прогресс —один из «ключей»
к позитивному развитию цивилизации будущего (И. В. Петрянов-Соколов,
С. П. Капица и другие). Н о ж е формы энергетики и конструкционных
материалов (промышленная керамика, технические полимеры и т. п.)
создают основы для качественных преобразований всей производственно­
хозяйственной системы общества. Генная инженерия превращается в
мощную отрасль промышленности, которая революционизирует сельское
хозяйство, пищевую промышленность и т. п. Научно-технический про­
гресс наряду с долгосрочным экономическим ростом принадлежит к числу
ключевых факторов, оказывающих решающее влияние на развитие боль­
шинства гл обальных проблем.
Анализ результатов моделирования мировой экономической системы
8_См.: Шахназаров Г. X. Интернационализация мирового сообщества: неза­
виси мост ь^ -и -взаи мозави симо сть .- «Глобальные пробл емы с овреме нности», выл. 1.
40


показывает9: при сохранении существующих тенденций в механизме
управления, несмотря на большие различия в темпах роста экономики
отдельных стран и регионов мира и уменьшение разрыва в региональ­
ных уровнях доходов на душу населения, к концу XX века не произой­
дет принципиальных изменений в соотношении экономических потенциа­
лов развитых и развивающихся стран. Вместе с тем ускорение научно-
технического прогресса и интенсификация использования производствен­
ного потенциала способны оказать большое влияние на долгосрочный
экономический рост.
В конце 80-х годов с особой остротой встал вопрос: сумеет ли совре­
менная цивилизация воспользоваться достижениями научно-техническо ­
го прогресса? В этой связи И. В. Петрянов-Соколов напомнил о концеп­
ции «автотрофносги человечества» В. И. Вернадского, суть которой —
в выявлении путей превращения человека из существа, полностью зави­
сящего в своем материально-энергетическом обеспечении от биосферы,
в существо, относительно от нее не зависящее. Реализация этой концепции
связывается с созданием новых энергетических источников, с широкомас­
штабным производством синтетических материалов и продуктов питания,
с формированием относительно замкнутой системы производственной дея­
тельности человечества. Иными словами, интенсификация и рационализа­
ция производственно-хозяйственной деятельности общества, осуществляе­
мые на базе современного научно-технического прогресса, создают
техническую предпосылку «автотрофности человечества» . Тем самым
открывается путь «снятия» реального противоречия между относитель­
ной ограниченностью ресурсов биосферы, ростом материально-энергети­
ческих потребностей общественного производства и усилением деграда-
ционных изменений естественной среды обитания человека. Более того,
«автотрофность человечества» явл яется одной из предпосылок превраще­
ния биосферы в ноосферу.
Защищать жизнь, подчеркнул М. Мару а (Франция),—значит защи­
щать человека, который является самым совершенным достижением из­
менчивой живой природы. Реальности современного мира создают усло­
вия, когда катаклизмы, спровоцированные человеком, могут уничтожить
все живое на планете, привести к деградации генетическую информацию,
накопленную в процессе всемирно-исторического развития. Однако новые
тенденции в мире позволяют оптимистически смотреть на будущее чело­
вечества и человека.
В рамках современной цивилизации идет процесс становления куль­
туры нового типа, призванной изменить структуру и характер человече­
ских потребностей, сам тип личности, целевые установки которой будут
соответствовать экологическим принципам развития. Цивилизация всту­
пает в век человека и нау к о человеке 10. Проблема человека становится,
таким образом, центральной проблемой, обеспечивающей позитивное р аз­
решение противоречий глобального масштаба, стоящих перед современ­
ной цивилизацией, устремленной в будущее.
Позитивное разрешение всей системы глобальных проблем современ­
ности явл яется своеобразной «лакмусовой бумагой», вы яв л яющ ей «сте­
пень выживаемости» цивилизации. Исследования глобальных проблем,
проводимые на действительно научной основе, позволяют найти пути ре­
шения общечеловеческих проблем развития. Именно поэтому форумы
подобного рода вызывают такой значительный научный и общественный
резонанс. Участники «круглого стола», собравшиеся для обсуждения наи­
более важных проблем современной цивилизации, не принимали никаких
9 См.: Гвишиани Д. М
., Геловани В. А., ДубовскийС. В. Долгосрочный
экономич ес кий рост стран и регион ов мира на поро ге третье го т ысяч ел етия. «Гло­
бальные пробле мы современности», вып. 1.
10 См. «Социализм и про гре сс ч ел овеч ес тва: глобальны е пробл емы цивилизации».
М., 1987, с« 432,
41


документов, обобщающих р езультаты дискуссии. Однако можно попы­
таться сформулировать некоторые ее итоги: участники «круглого стола»
зафиксировали, во-первых, прямую взаимосвязь между проблемами
мира й разоружения и выходом на уровень позитивного развития совре­
менной цивилизации, обеспечивающего решение жизненно важных обще­
человеческих задач; во-вторых, диалектический характер взаимоотноше­
ний классовых и общечеловеческих интересов; в-третьих, дальнейшее
усиление интеграционных тенденций в структуре современного научного
знания, которые приобретают общенаучный характер; при этом акцент
ставится на «человеческом измерении» научно-технического прогресса;
в-четвертых, известную переориентацию глобальных исследований —со ­
хранение внимания к проблемам деградации окружающей среды, исчер-
паемости энергетических и сырьевых ресурсов сочетается с усилением
интереса к проблемам деградации социальной среды и перспективам раз­
вития человека; в-пятых, реальность лозунга —не только мыслить, но и
действовать глобально,—под эгидой которого могут решаться общечело­
веческие проблемы современности; наконец, в-шестых, необходимость со­
здания национальных программ глобальных исследований.


Методологические
и социальные проблемы
компьютеризации
К. А. ЗУЕВ
Компьютеризация самых разных сфер жизни общества —от мате­
риального производства, науки и образования до быта и досуга —одно
из ярких проявлений развертывающейся в мире технологической рево­
люции —современного этапа НТР. По мнению ряда исследователей,
именно компьютеризацию следует считать ядром, наиболее существенной
характеристикой этой революции. Вполне закономерен поэтому растущий
интерес к философским, методологическим, социальным проблемам ком­
пьютеризации со стороны представителей естественных, технических и
гуманитарных наук. Одним из конкретных выражений этого интереса
явился «круглый стол», проведенный в рамках конгресса. Сопредседате­
лями «круглого стола» были Д. Скотт (СШ А), академики Г. С. Поспелов
и А. П. Ершов, ученым секретарем —В. Г. Горохов. Первый день работы
был посвящен в основном философским и методологическим, второй —
социальным, психологическим и лингвистическим проблемам компьютери­
зации. Правда, это деление выдерживалось с известной долей условности,
поскольку социальные проблемы рассматривались и в первый день, а вы­
ступления ряда участников не были ограничены рамками одной пробле­
мы и нередко включали как философско-методологические, так и социаль­
ные «компоненты».
Д. Скотт отметил, что, говоря о «компьютерной революции» , не сл е­
дует забывать: революция —это всегда не простое отрицание прошлого,
но качественный скачок, определяющий связь прошлого и будущего.
Когда возникает нечто принципиально новое, мы далеко не всегда в
состоянии дать адекватный прогноз его дальнейшего р азвития, примене­
ния и воздействия на общество. Однако именно поэтому возрастает от­
ветственность в первую очередь тех, кто причастен к этому новому,
за изменения, которые оно вызовет в обществе. Компьютерная револю­
ция, охватывающая в перспективе все стороны жизни общества, нужда­
ется в самом серьезном и всестороннем изучении, обосновании прогнозов
ее дальнейшего хода, разработке конкретных мер, способных минимизи­
ровать возможные, хотя далеко не всегда непосредственно очевидные
негативные социальные следствия. Наиболее пристального внима­
ния заслуживают те структурные изменения в экономике и тесно с ними
связанные социальные сдвиги, которые уже сегодня ощутимы в инду­
стриально развитых странах. В качестве примера Д. Скотт привел свои
личные наблюдения изменения характера труда и занятости в издатель­
ском деле. Хотя эта отрасль и не относится к числу экономически наи­
более весомых, происходящие в ней под воздействием компьютеризации
радикальные изменения достаточно показательны и могут рассматривать-
43


ся в определенном смысле как модель трансформаций, характер ных для
экономики в целом. Д. Скотт подробно говорил о взаимосвязи компьюте­
ризации и лингвистики, необходимости более тесной координации теоре­
тической и практической работы лингвистов и специалистов в области
компьютерных дисциплин. Мы все мечтаем об автоматическом компью­
терном переводе, но эффективная программа, способная его реализовать,
возможна лиш ь при соответствующих базах данных. Их создание —это
не только практическая и техническая проблема, поскольку ее решение
тесно связано с ответами на такие философские вопросы, как: «что есть
знание?», «каковы принципы его организации и структурирования?».
Ответы эти во многом определяют подход к практической проблеме на­
копления, хранения и распространения знаний. Были описаны работы по
созданию компьютерных баз данных дл я словарей, в частности для Окс­
фордского энциклопедического сло варя английского языка, проводимые в
университете Карнеги-Меллон и Питтсбургском университете (США),
а также рядом научных учреждений Великобритании при поддержке
английского правительства и корпорации ИБМ. В ходе таких разработок
накапливается ценный эмпирический материал для проверки различных
лингвистических концепций, в частности теорий грамматики. Д. Скотт
остановился также на серьезной практической проблеме, связанной с
правом собственности на информацию. В англоязычных странах тексты
и соответствующие права на них принадлежат издателям, которые весь­
ма небезразличны к любым формам воспроизведения текстов, в том числе
к электронному копированию. Отсюда трудности в обмене информацией
с другими исследовательскими группами. Расширение работ в области
автоматизации перевода, особенно в аспекте развития международного
сотрудничества, требует внимания к этим вопросам.
Академик Г. С. Поспелов говорил о важном теоретическом и прак­
тическом значении исследований по искусственному интеллекту. На ос­
нове принципов ИИ разр абатываю тся ЭВМ новых поколений и происхо­
дит становление современной информационной технологии, которая поз­
волит эффективно решать научные и практические задачи, не поддаю­
щиеся решению сегодня. Особое значение имеет разработка и реализация
на ЭВМ нового класса моделей (логико-лингвистические модели, семан­
тические сети, фреймы, продукционные системы). С точки зрения прак­
тических приложений наиболее важными следствиями распространения
интеллектуальных систем являются следующие: резкое повышение обще­
го уровня профессиональной культуры, особенно в тех сферах деятель­
ности, в которых возможности быстрыми темпами формировать опытных
специалистов весьма ограничены (медицина, биология, геология и дру­
гие) ; повышение эффективности массового обучения; пол ная автомати­
зация большого числа производственных процессов. Отвечая на один из
вопросов, Г. С. Поспелов подробно остановился на содержании термина
«информатика» в связи с созданием в структуре АН СССР Отделения
информатики, вычислительной техники и автоматизации.
Новым направлениям эпистемологического анализа в связи с работами
по искусственному интеллекту было посвящено выступление Л. Т о н д л*а
(ЧССР). Он отметил, в частности , важность анал иза «систем знания».,
под которыми понимается проблемно ориентированное и контролируемое
взаимодействие ряда подсистем: целевой, фактического знания, немоло­
гических суждений (законов, гипотез, норм, ценностей и т. д .), правил
вывода. При классификации систем знания возможен учет следующих
критериев: типов эпистемических операторов («знание—что», «зна ние—
как» , « знание—почему» и т. д .) , типов соответствующих областей (эмпи­
рическая область, область, определяемая посредством конкретных разре­
шающих процедур —проблемы диагноза или оценки и т. д .) . В отноше­
нии помологических компонентов систем знания должны быть решены
следующие проблемы: окончательная структура помологических сужде­
44


ний; основания и критерии их принятия (включая методы подтвержде­
н и я); основания для изменения системы номологических суждений. Ре­
шение указанных проблем стимулирует широкую сферу исследований,
которую можно обозначить как сферу «мета—знания» . Здесь необходимы
методы современного логического анализа, другие средства философии
науки. Что касается различных сфер и типов знания, Л. Тондл подчерк­
нул возрастающее значение «знания пределов» (включая «пределы ро­
ста», «пределы технологических возможностей» , «пределы ресурсов»
и т. д .) . Другими словами, сегодня во многих принципиально важных
сферах необходимо достаточно точное знание пределов и ограничений,
которые определяются как конкретными закономерностями развития этих
сфер, так и потребностями и перспективами цивилизации как целого.
В носившем достаточно
специальный характер
выступлении
И. Джорджеску (СРР) были описаны основные характеристики
системы параллельной обработки знаний, разработанной отделом робото­
техники и искусственного интеллекта Института компьютеров и информа­
тики (Бухарест). Он подчеркнул, что развитие исследований и разрабо­
ток в области ЭВМ новых поколений приводит к усилению взаимодейст­
вия между технологией, информатикой и вычислительной математикой.
Четыре поколения вычислительных систем были созданы без радикаль­
ных изменений в их архитектуре. В разработке систем пятого поколения
нар яду с более совершенной элементной базой особое значение приобре­
тает разработка принципиально новых архитектур и все более сложных
и совершенных программных средств. В проведенной работе была исполь­
зована модель рассуждающей системы, основывающаяся на многозначных
логиках и алгебрах. Хотя большинство успешных реализаций искусствен­
ного интеллекта опирается на логику предикатов первого порядка, зна­
чительно перспективнее применение более широкого арсенала логико­
алгебраических средств, позволяющих эффективнее решать сложные
задачи, выдвигаемые практикой. Теоретический анализ структуры рас­
суждающих систем позволил обосновать и разработать соответствующую
специализацию процессоров. Весьма интересным моментом в выступлении
И. Джорджеску было обоснование им важности реальной связи философ­
ских, методологических принципов с выбором конкретных путей и средств
создания новых поколений информационно-вычислительных систем, не­
обходимости при разработке систем ИИ серьезных усилий фундаменталь­
ных наук, а не только технической изобретательности.
Пути развития и применения рассуждающих компьютерных систем
(РКС) анализировались В. К. Финном. Одним из важнейших для се­
годняшнего и завтрашнего дня достижений в развитии информатики
явл яется охват компьютерными системами тех областей, где знание слабо
формализовано, но данные достаточно хорошо структурированы. К ним,
в частности, относятся биология, медицина, геология, социология, техни­
ческая диагностика. Были названы и логические средства, используемые
в РКС: неклассические логики, логическое программирование в широком
смысле, формализация правдоподобных рассуждений, введение терминов,
дающих логическое описание структурных объектов и процессов (напри­
мер, химическая реакция как отношение между множествами молекул,
состоящих из атомов). Экспертные системы, располагающие соответствую­
щими логическими средствами, являю тся примерами РКС. Усложнение
РКС и их все более широкое применение дают основания говорить о воз­
можности достижения на этом пути расширения интеллектуальных ресур­
сов человека.
Б.В.Бирюков иЛ.Г
.
Бирюкова говорили о слабой коор­
динации логики и информатики, в частности в преподавании. Необходима
логизация курсов информатики и информатизация курсов логики. При
этом речь должна идти не только о математической логике, но и о логи­
ке в более широком, традиционном смысле как науке, изучающей нормы и
45


правила мышления, а также те внелогические и внелингвистическйе
структуры, которые в этих правилах отражаются. Для плодотворного
взаимодействия логики и информатики необходимо выполнение двух ус­
ловий: во-первых, нужны работы по всему фронту логики, поскольку
невозможно заранее предсказать, какие логические направления могут
оказаться полезными завтра для теории и практики программирования,
разработки новых поколений компьютерных систем; во-вторых, четкость
логических идей и результатов и в определенном смысле их общедоступ­
ность. Сегодня монографии по логике, как правило, рассчитаны только
на специалистов, хотя в предисловиях обычно говорится, что они требу­
ют минимума специальных знаний. Здесь образцом должны служить рабо­
ты таких классиков науки, как Н. Винер, Дж. фон Нейман, Г. Вейль,
Д. Гильберт. Это особенно важно для правильной ориентации ученых с
гуманитарным образованием, в той или иной степени профессионально
связанных с информатикой.
И. Н. Непейвода показал значение разработки конструктивной
компьютерной логики, а также подверг критике некоторые догмы и ил­
люзий, распространенные в сфере программирования.
Одной из тем, рассматривавшихся в ряде выступлений, была взаимо­
связь компьютеризации и математизации знания. Математика со времен
Галилея постоянно завоевывала все более прочные позиции в естество­
знаний й технике, составляя неотъемлемую часть их содержания. Совре­
менный этап ее взаимодействия с естественными и техническими, а так ­
же рядом гуманитарных дисциплин характеризуется не только разработ­
кой все более сложных и абстрактных математических теорий, но и
интенсивным применением разнообразных вычислительных методов в
связи с быстрым развитием компьютерной техники. Одним из принципи­
ально новых и весьма эффективных методов исследования стал вычисли­
тельный, илй машинный, эксперимент, который диалектически синтези­
рует некоторые особенности теоретического и эмпирического исследования,
позволяя получать результаты, ранее недостижимые. Вычислительный
эксперимент сегодня Известей не только в научных кругах —один из
результатов его применения оказал существенное воздействие на поли­
тическое мышление й общественное сознание в мировом масштабе: речь
идет о моделировании возможных последствий ядерной войны, незави ­
симо осуществленном в СССР й США. Значительный вклад в развитие и
применение вычислительного эксперимента внесли советские математики
академики Г. И. Марчук, Н. Н. Моисеев, А. А. Самарский, А. Н. Тихо­
нов. Некоторые существенные характеристики этого метода исследования
были рассмотрены Г. И. Рузавиным. Он отметил, в частности, что,
хотя раньше математики и создавали теоретические модели изучаемых
объектов и процессов* нередко в силу математической сложности Моде­
лей получить решение, а следовательно, и реальную информацию оказы­
валось невозможным. Именно ЭВМ Позволили не идти по обычному ранее
пути упрощения, нередко чрезмерного, соответствующих моделей, в ре­
зультате чего они становились неадекватными или недостаточно точными,
терялась принципиально важная информация. Вычислительный экспери­
мент позволяет не только избегать подобного упрощения, но и экспери­
ментировать самими моделями, м еняя соответствующие параметры.
ЭВМ все шире применяются й для решения собственно математичек
ёКйх проблем, например, доказательства теорем, в том числе длительное
время остававшихся недоказанными. Характерным примером является
решение с помощью ЭВМ известной топологической проблемы четырех
цвётбв (смысл ее легко объяснить в географических ‘терминах: для того
чтобы раскрасить карту так, чтобы каждая страна граничила лишь со
странами, окраШённь1Мй в другой цвет* достаточно четырех цветов). При
таком использовании ЭВМ возникают непростые методологические проб­
лемы* некоторые из них анализировал Н. М. Нагорный. По его Мне­
46


нию, применяя ЭВМ для доказательства теорем* важно учитывать* что
математика всегда имеет дело с абстрактными объектами* поэтому экспе­
римент* в котором используются материальные объекты, не имеет для
нее доказательной силы. Математическое доказательство основано на рас­
суждении* представимом в виде текста. К ажды й текст может быть понят,
дополнен, прокомментирован, исправлен, в результате чего появляется
новый текст (за йравйлъность Каждого текста отвечает его автор).
Поэтому применение ЭВМ при доказательстве математических утвержде­
ний вполне корректно* лишь когда это применение не противоречит сущ­
ности математического доказательства. В любом случае за правильность
результата ответствен автор, использовавший соответствующую програм­
му. Таким образом, вряд ли правомерно считать, что применение ЭВМ
заметно изменяет наше понимание сущности математического доказатель­
ства, хотя относительно возрастает для математики вес конструктивной
и интуиционистской логики по сравнению с классической логикой.
В выступлении М. Ш. Ц а л е н к о освещалась проблема представле­
ния знаний и интеллектуализации автоматизированных информационных
систем (АИС), к которым относятся информационно-поисковые системы,
экспертные системы, системы искусственного интеллекта й т, д. Проекти­
рование и использование АИС сопровождается интенсивным развитием
их теории, при этом широко используются современная алгебра, матема­
тическая логика, теории алгоритмов и сложности. На наших глазах фор­
мируется новая область математического моделирования. На смену не­
прерывным структурам математического анализа, играющим основную
роль в классических моделях естествознания X IX века* приходят дискрет­
ные алгоритмические системы* моделирующие процессы информационно­
го поиска* распознавания образов* дедуктивного вывода, принятия реше­
ний и т. п. По-вйдимому* центральной для теории АИС является проб­
лема представления знаний, вокруг которой интегрируются исследования
в таких областях, как базы данных, искусственный интеллект и языки
программирования высокого уровня. В этих Исследованиях широко ис­
пользуются достижения лингвистики в области семантики языка и ког­
нитивной психологий. Тем самым теория АИС оказывается лежащей на
границе между естественными й гуманитарными науками. Большие АИС
будущего можно рассматривать как специфическую форму социальной
памяти, порожденную компьютерной революцией. Информационный по­
иск в социальной памяти, который всегда считался прерогативой челове­
ка, во все большей мере будет осуществляться АИС,
Вопрос о способности ЭВМ создавать принципиально новую информа­
цию рассматривался К, А* Зуевы м, Этот вопрос является спорным,
нередко высказывается мнение, что компьютер такой информации не со­
здает* осуществляя лишь переработку данных* заложенных в него чело­
веком, и представляя их в иной форме. Здесь правомерно рассмотреть
две качественно различные ситуаций. Первая —когда в ЭВМ вводятся
неадекватная информация и как следствие появляется результат, имею­
щий весьма малую, а ТО й Нулевую ценность, Это тот тривиальный, хотя
и нередкий случай* для Описания которого в компьютерном фольклоре
появилось выражение «garbage in —garbage out» («мусор туда и мусор
оттуда») . В иных случаях происходит прирост знания, хотя, конечно, не
всегда есть основания характеризовать его как принципиально новое.
В то же время тот факт* что сегодня компьютер не формулирует каче­
ственно новых Проблем, еще не означает* что он не может дать прин­
ципиально нового знания. Так* численный расчет сложных математиче­
ских моделей дает информацию, Получить которую иным путём сегодня
невозможно, Правда, на это можно возразить, что она уже была закоди­
рована в структуре соответствующих уравнений* алгоритмах й програм­
мах их решения, однако подобное возражение неубедительно, В дейст­
вительности информация о поведении и характеристиках изучаемого объ­
47


екта отсутствовала, имелась лишь потенциальная возможность ее получе­
ния при наличии практически действенных методов решения, которые
во многих случаях реализуются лишь с помощью ЭВМ. Поэтому даже
при сегодняшнем уровне развития компьютерной обработки информации
правомерно утверждать, что она способна давать и дает принципиально
новое знание.
Компьютеризация сегодня явл яется мощным средством, стимулирую­
щим развитие научного знания. Конкретные пути этого воздействия были
проанализированы В. Г. Гороховым. Через компьютеризацию сегод­
ня эффективно осуществляется математизация различных наук, включая
социально-гуманитарные. В то же время компьютеризация выполняет
интегрирующую функцию в отношении самых различных инженерных и
научных знаний и представлений. Процесс построения теории, особенно
в современных научно-технических дисциплинах, ускоряется за счет
адаптации заранее разработанных (для определенного класса задач)
средств имитационного моделирования на ЭВМ. Компьютеризация оказы­
вает все большее воздействие на сам характер научной деятельности —
и не только за счет сокращения в ней рутинной работы: например, ма­
шинный эксперимент (в отличие от традиционного естественнонаучного)
становится мощным средством теоретизации различных дисциплин. Изме­
няется и характер соотношения научно-технического и социально-гума­
нитарного знания —компьютер постепенно становится жизненно необхо­
димым в общественных науках (социологии, истории, археологии и т. д .) .
В то же время все четче осознается необходимость гуманитаризации
компьютерной науки и всего научно-технического знания, проникновения
в него идеалов, норм и ценностей гуманитарного познания. Использование
компьютера со все более широким арсеналом программных средств тре­
бует формирования особого видения мира, системных понятий и пред­
ставлений, системно -кибернетической онтологии. Поэтому сегодня акту ­
ально не только развитие методической базы компьютеризации, но и р аз­
работка системных концептуальных и онтологических схем, требующая
активного участия философов и методологов науки.
А. И. Ракитов отхметил, что вторая компьютерная революция, свя­
занная с разработкой информационно-вычислительных систем пятого
поколения, выдвигает ряд методологических проблем, связанных с орга­
низацией, содержанием, структурой, логико-эпистемологическими хар ак­
теристиками и институционализацией систем знания. Сейчас научное
знание в целом радикально меняется, поэтому следует говорить не о чи­
сто методологических проблемах научного знания, а о социометодологпче-
ских проблемах. Могут возникнуть новый идеал научного знания и новые
формы его организации, адекватные инфюрмационному обществу и ин­
формационной культуре, которые должны прийти на место традиционных
классических форм. Информационная технология —первая технологиче­
ская система в истории человечества, реально преобразующая существу­
ющую культуру и создающая новую. Наиболее важный результат ком­
пьютерной революции —быстро развертывающийся процесс информати­
зации общества, становление информационной цивилизации. Концепту­
альный анализ и прогнозирование этого процесса требуют координирован­
ных усилий методологического и социально-философского мышления.
Социальные следствия компьютеризации уже сегодня столь значи­
тельны, что к их анализу все чаще обращаются даже те, кто раньше
орентировался в основном на логико-методологическую проблематику.
Так, известный специалист в области логики II. С у п п е с (США) ос­
новную часть своего выступления посвятил анализу некоторых социаль­
ных аспектов компьютерной революции в США. Компьютеры, роботы,
гибкая автом атизация меняют жизнь быстрее и глубже, чем предшеству­
ющие технологии. Сегодня в США лишь немногим более 20% работаю­
щих по найму занято в материальном производстве. Само производство
48


все более х арактеризуется не массовым выпуском однотипных изделий,
а выпуском малых серий или единичных изделий при постоянно расту­
щей производительности труда. Этот процесс заметен, например, в такой
современной отрасли, как микроэлектроника. Компьютеризация все
больше пронизывает сферы управления и обслуживания, систему обра­
зования. Происходит формирование первого компьютерного поколения,
с раннего детства приобщенного к ЭВМ, последствия чего для жизни об­
щества уже в ближайшие годы, а тем более через 15—20 лет могут быть
весьма глубокими. В частности, жизненная перспектива тех, кто в детстве
и юности не достигнет определенного уровня компьютерной культуры,
может оказаться значительно суженной. Интересно, что в США разгово­
ры о необходимости индивидуализации обучения, то есть должном учете
индивидуальных особенностей обучаемых, велись еще в X IX веке, но
только сейчас компьютеризация, развитие информационных систем дела­
ют ее возможной и реальной в широких масштабах. Конечно, компьюте­
ризация, роботизация вызывают новые проблемы (быстрая структурная
перестройка экономики, сопровождающаяся ростом безработицы в тради­
ционных отраслях и нехваткой специалистов в новых отраслях, усиление
нестабильности на рынке ценных бумаг в условиях компьютеризации
операций с ними, компьютерная преступность и т. д .), которые нужда­
ются в серьезном изучении. Пока, несмотря на обилие работ, серьезных
обобщений и анализа недостает. Все более необходимой становится опти­
мизация эргономических характеристик компьютерной техники на основе
солидных медико-физиологических и психологических исследований ее
воздействия на людей, продолжительное время с ней связанных. Важно
также, особенно для развития робототехнических систем с искусственным
интеллектом, существенно углубить наше понимание механизмов вос­
приятия человеком окружающего мира (прежде всего зрения, слуха),
поэтому можно утверждать, что компьютеризация прямо или косвенно спо­
собствует самопознанию человека.
А. Ф. Зотов рассматривал особенности трансформации социальных
структур в условиях компьютерной революции. Важным условием, поро­
дившим информатизацию современного общества, является его «ситуаци­
онная изменчивость», то есть гибкое реагирование в меняющихся в про­
странстве и времени обстоятельствах. Если инертное доинформационное
общество чревато тенденцией к окостенению своих структур и обособле­
нию различных функций, то быстро меняющееся информационное обще­
ство стремится «размягчить» эти структуры. Истоки сегодняшней измен­
чивости, как «внешние», типа гл обальных проблем, так и внутренние
(взаимодействие науки с производством, самообновление внутренней сре­
ды общества), вызывают особую форму нестабильности, создается и рас­
ш иряется подвижное поле свободной деятельности индивидов. Отсюда
следует если не необходимость, то желательность создания общедоступ­
ной, всеобъемлющей и изменчивой информационной сети: социум транс­
формируется в сверхсложную систему, одновременно и дисперсную, и
организованную. Эта целостность не столько структурно-бюрократиче­
ская, сколько динамически-информационная: самоуправление —свобод­
ная деятельность индивидов и их сообществ на основе обработки
максимально полной и общедоступной информации, изменчивость кото ­
рой не позволяет информационному управлению превратиться в «тради­
цию». Отсюда —параллельные процессы кризиса жесткой централизации
(секретности, информационной закрытости как обязательных черт бюро­
кратии) и развития информационных каналов, средств дисперсированно­
го выбора, поиска и потребления информации. Информация превращает­
ся из «центробежной», ино гда дополненной обратной связью, в сетевую
или полевую. Нетрудно видеть, что бюрократический и информационный
типы организации общества несовместимы: развитие информационной
среды делает бессмысленной бюрократию, мерилом значимости индивида
3 Вопросы философии,
5
49


становится не его место в структуре, а компетентность, способность ра ­
ботать в информационном полё.
Ряд важных проблем был проанализирован в выступлении В. Ц и м-
мерли (Ф РГ). Во-первых, Он остановился на принципиальном вопросе,
связанном с постоянным ростом Сложности компьютерных систем. Чело­
веческое мышление уже сегодня* а тем более в перспективе, в принципе
неспособно моделировать (а следовательно, контролировать) реальное
выполнение даже относительно коротких программ для больших ЭВМ.
Тем более это справедливо в отношении сложных программ с параллель­
ным выполнением операций й тёх огромных программ, в создании кото­
рых участвовало так много специалистов, что в конечном итоге никто не
в состоянии охватить ее в целом, и она превращается в своеобразную
«вещь в себе». Мы вынуждепьг полагаться йа весьма спорное допущение
о том, что хар актер действий, реализуемых компьютером, не изменяется
существенно при переходе ко все большим скоростям и числам, намного
превосходящим те, с которыми нам обычно приходится сталкиваться в
своей деятельности. Даже если мощная ЭВМ работает «правильно», про­
верить эту правильность может лишь еще более мощная ЭВМ, в отноше­
нии которой встает все тот же вопрос контроля. Мы, таким образом,
сталкиваемся в сфере современной компьютерной техники с новой вер­
сией старой проблемы «кто контролирует контролера?» . В связи с этим
В. Циммерли сформулировал тезис, названный шм парадоксом информа­
ционной технологии: возможность контроля систем обработки информа­
ции обратно пропорциональна числу систем контроля. Главной причиной
этого парадоксального положения является то* что именно в информа­
ционной технологии контролируемые и контролирующие устройства в
принципе идентичны. Учет данного парадокса особенно важен в контек­
сте исследований по искусственному интеллекту* поскольку контроль ус­
пешности действий ИИ возможен лишь посредством суперИИ; Поэтому
разработка совершенного ИИ предполагает одновременную разработку
суперИИ, способного моделировать функционирование ИИ. На этом пути,
следовательно, можно ожидать все большего отдаления систем ИИ от
человека, а «социализация» этих систем будет осуществляться, так ска­
зать, в их собственном же кругу. В. Циммерли рассмотрел такж е некото­
рые аспекты проблемы «загрязнения» информационной среды. Он отме­
тил, что типы «ошибок» (искажения данных), встречающиеся при ком­
пьютерной обработке информации, нуждаются в серьезном изучении и
классификации, при этом в практическом плане особенно важно обосно­
вание степени моральной и юридической ответственности за подобное
« загрязнение» .
Д ж. Ф енстед (Норвегия) отметил особую важность на нынешнем
этапе р азвития компьютерных систем разработки проблемы представле­
ния знаний. Здесь семантика должна тесно взаимодействовать с логикой,
вообще логикам следует больше орйентироваться на проблемы, встающие
в ходе компьютеризации. Далее он говорил о конкретном опыте примене­
ния ЭВМ в медицине. Их потенциальные возможности в этой области ве­
лики, достаточно назвать компьютерную томографию, позволившую прин­
ципиально расширить возможности диагностики, получать ранее недо­
ступную информацию о состоянии внутренних органов человека; Посте­
пенно расш иряется применение диагностических экспертных систем. Не
следует недооценивать существующие здесь сложности, но работы в этом
направлении надо развивать. Эти системы можно рассматривать как одну
из форм накопления и сохранения живого медицинского опыта, позво­
ляющую повышать общий уровень компетентности при постановке диаг­
ноза и выборе тактики лечения. Эффективное использование таких си­
стем, конечно, возможно лишь при условии компьютерной грамотности
медицинского персонала и их органичном включении в существующую
медицинскую практику.
50


Одним из быстро развивающихся и практически важных направлении
компьютеризации является автоматизация проектирования, способная в
принципе обеспечить радикальное повышение эффективности этого вида
труда. Однако в этой сфере немало практических трудностей и методоло­
гических проблем, некоторые из них анализировал И. П е й ш а (ЧССР).
Типичным подходом к автоматизации проектирования в недавнем прош­
лом и во многих случаях сегодня является автоматизация некоторых
произвольно выбранных компонентов процесса проектирования, без учета
его системного характера. Подобный подход мог считаться эффективным,
возможно, лишь на начальном этапе автоматизации проектно-конструк­
торской деятельности. Сегодня необходим системный подход к решению
этой задачи. Он в данном случае означает следующее: подход к процессу
проектирования как системе видов деятельности по преобразованию ин­
формации (алгоритмизируемой и пеалгоритмизируемой); создание соот­
ветствующей модели этого процесса и разбивка всего процесса до уровня
базовых элементов; описание базовых элементов (входы, выходы,
связь с другими элементами); определение всех источников информации
для проектирования; создание базы данных проекта; выделение ступеней
проектирования для достижения максимальной степени автоматизации;
определение путей диалога проектировщика с ЭВМ, особенно при «сты­
ковке» алгоритмизируемых и ^алгоритм изируемых этапов проектирова­
ния. Компьютеризация должна всегда быть ориентированной на создание
у пользователя ощущения своей активной роли, а не вытеснения его из
творческого процесса компьютером. Последнее является важным услови­
ем успеха при автоматизации любой деятельности. Сохранение человеком
своей активной роли при работе с информационно-вычислительными си ­
стемами, особенно интеллектуальными, важно как в социальном плане,
так и с точки зрения получения максимального практического эффекта
от создания человеко-машинных систем .
И. Хронски (ВНР) обосновывал важность прогнозирования путей
развития и вероятных социальных последствий применения любой совре­
менной технологии, в том числе информационной. Что касается развития
информационной технологии, то очевидна связь между ростом числа се­
тей быстродействующих ЭВМ и необходимостью значительно более гибкой
системы социально-экономического и политического управления, чем су­
ществующая. Компьютеризация, с одной стороны, настоятельно требует
такой системы, с другой —создает необходимые предпосылки для ее
формирования. При этом важно, чтобы компьютеризация органично со­
четалась с развитием и углублением демократии. В этой области мы стал­
киваемся с двумя крайностями: либо с появлением новых разновидностей
технократических иллюзий, либо с отрицанием значимости компьютерной
технологии вследствие непонимания ее реальных возможностей. Сегодня
в дискуссиях о путях информатизации общества участвуют главным об­
разом лишь работники государственных органов управления, инженеры и
экономисты. Этой дискуссии следует придать гораздо более широкий х а­
рактер с тем, чтобы она охватила всех, кто так или иначе связан или
будет в ближайшем будущем связан с развитием информационной техно­
логии. В частности, были бы чрезвычайно полезны серьезные обсуждения
путей, средств и перспектив компьютеризации образования, обмен накоп­
ленным в этой сфере опытом. Малоисследованной проблемой является и
воздействие компьютерной революции на сферу культуры. Позволяя осу­
ществлять самые различные преобразования знаковых, графических, зву­
ковых структур, компьютер способствует возрастанию гибкости нашего
восприятия, создает дополнительные возможности для развития современ­
ного искусства.
В выступлении Л. Р о п о й и (ВНР) обсуждался вопрос о том, как в
создании все более совершенных информационно-вычислительных систем
отражается уровень технологического и социального развития общества.
3
51


Этим уровнем определяется как материальная основа компьютериза­
ции —ЭВМ, микропроцессоры, системы связи и т. д., т ак и ка чес тво
программного продукта. В частности, интегральные схемы, другие элект­
ронные компоненты производятся в конкретных технологических и соци­
альных условиях (технологическая дисциплина, уровень кооперации,
«ноу-хау» и т. п .) . Быстрый рост компьютерной индустрии в социали­
стических странах в последние годы, как и сохраняющееся их заметное
отставание от наиболее передовых компьютерных держав также иллю­
стрируют эту зависимость. Сейчас идет активный поиск новых путей
развития компьютерных систем —от элементной базы до архитектуры,
алгоритмических и программных языков. Все это иногда прямо, а чаще
косвенно и опосредованно связапо с усложнением жизни современного
общества в целом, объемом и структурой решаемых им задач. Поэтому
и с методологической точки зрения следует учитывать не только значи­
мость проблемы «компьютер в обществе», но и проблемы «общество в
компьютере».
Переход к решению все более сложных творческих задач в системах
«человек —компьютер» обусловлен повышением уровня их интеллектуа­
лизации. Однако в последнее десятилетие обнаружились трудности, свя­
занные, по мнению В. С. Т ю х т и н а, с недооценкой познающего субъ­
екта (пользователя ЭВМ, создателя программного обеспечения) и пере­
оценкой машинного фактора, попытками приписать человеческую актив­
ность компьютеру. В этой связи он критиковал технократический стиль
мышления, наиболее очевидно проявляющийся в следующем: необосно­
ванные попытки теоретиков и проектировщиков превратить базы данных
в базы знаний, ибо так называемая внутренняя интерпретация пред­
ставляет собой лишь перекодировку символов, не обеспечивая предметную
интерпретацию данных, их перевод в знания; неправомерность приписы­
вания современным автоматам способности строить модели внешней сре­
ды (М. Минский, А. Ньюэлл, Дж. Шоу, Г. Саймон, Д. Поспелов) и ин­
формационно выходить из сферы внутренних состояний в мир вещей;
фиктивность проектов самообучающихся систем (обучение без у чителя),
поскольку в них замаскировано участие человека: ошибка кроется в не­
верной трактовке функции подкрепления реакций при обучении как фор­
мального оператора, хотя подкрепление — функция активно-потребност-
ных состояний; «машинное понимание» нередко сводится к полю син­
таксических соответствий вопросов и ответов, однако как постановка
задач, так и интерпретация ответов —прерогатива человека, а не ЭВМ.
Функции творческого воображения —генерация многообразия элементов,
возможностей, гипотез и синтез целостных образований —несводимы ни
к генерации случайных состояний (У Эшби), ни к комбинаторике. Чет­
кое разграничение функций автомата и человека —важнейшее условие
оптимизации их взаимодействия при решении творческих задач. Этому
должна способствовать разработка психологической, в отличие от фор­
мальной информационно-логической, классификации задач.
Компьютерная революция оказывает все более значительное воздей­
ствие не только на формы и х арактер интеллектуальной деятельности,
но и на всю в целом психологию людей. Проблемы, связанные с этим
воздействием, привлекают все более пристальное внимание специалистов.
Член-корреспондент АПН СССР В. П. Зинченко подчеркнул необхо­
димость более тесной взаимосвязи и координации психологических и со­
циально-психологических исследований с развитием компьютерной техно­
логии. Очень часто говорится, например, о пользе освобождения человека
от рутинных процедур, передаче их ЭВМ, однако нельзя считать доказан­
ным, что появляющиеся у человека дополнительные резервы времени ис­
пользуются для продуцирования продуктов интуиции. Ведь для их по­
явления необходим инкубационный период, который, возможно, приходит­
ся как раз на время, заполненное механической деятельностью. При
52


моделировании таких функций сознания, как восприятие, опознание, па ­
мять, интеллект и т. д., полезен опыт их изучения, накопленный в психо­
логии и других гуманитарных науках. Растущая роль информации в
современной инженерной деятельности привела к появлению новой про­
фессии — «инженера по знаниям», или когнитолога, но таких специали­
стов, необходимых для разработки новых информационно-вычислитель ­
ных средств, пока явно недостаточно. Высшее образование не дает
систематических знаний о сущности человеческого фактора в технике,
закономерностях распределения функций между человеком и сложным
техническим устройством, о возможностях и ограничениях механизмов
приема и переработки информации человеком при принятии решений
и т. д. А ведь получение таких знаний инженерами, другими специали­
стами сегодня не только желательно, но и совершенно необходимо.
Понимание психологических, эргономических, вообще социокультурных
проблем технологического развития — одно из важнейш их условий пре­
одоления упрощенно-техницистского подхода, гуманизации стиля мышле­
ния и профессиональной деятельности тех, от кого во многом зависит
«человечность» научно-технического прогресса.
Д. А. Поспелов рассмотрел соотношение образного и логического
мышления под углом зрения новых возможностей, создаваемых развитием
компьютерной технологии. Первые ЭВМ усиливали тенденцию к алгеб-
раизации мышления, отказу от использования наглядно-образных его
компонентов. Сегодня все шире и эффективнее применяются графические
средства. Это очень существенно, поскольку человеческое восприятие в
целом характеризуется огромной ролью зрительных образов, в том числе
при формулировке принципиально новых идей. Образы несут в весьма
компактном виде большой объем информации, перевод которой в знако­
вую форму нередко представляет сложную проблему. С этим приходится
сталкиваться, например, при разработке медицинских экспертных систем.
Скажем, для математического описания функционирования тазобедренно­
го сустава необходимо огромное количество информации, но у опытного
врача вся эта информация может быть в основном сосредоточена в не­
скольких зрительных образах. Необходимо стремиться к максимальному
расширению творческого потенциала человека, опираясь на углубление
нашего понимания закономерностей восприятия и переработки информа­
ции человеком и на быстрый рост возможностей компьютеров, в том
числе по обработке графической информации. В решении этой задачи
следует эффективно использовать взаимодействие и взаимодополнение
двух основных каналов восприятия —логического и образного.
Большинство прогнозов относительно психологических последствий
компьютерной революции оптимистично, отметил Б. М. Величков-
с к и й, но встречаются и очень пессимистичные, и их не следует игно­
рировать. Эти прогнозы основываются главным образом на исследовании
поведения компьютерных фанатиков —хакеров, у которых наблюдается
серьезная деформация эмоциональной сферы и стиля мышления вследст­
вие прежде всего конфронтации между человеческой психикой и инфор­
мационной технологией. ЭВМ нередко рассматривается не просто как тех­
ническое средство, а персонифицируется, приобретает черты друга или
врага. Потенциально наиболее опасно в условиях массовой компьютери­
зации ограничение межличностных и социальных контактов, поскольку
увеличение дистанции между людьми способствует росту агрессивности и
преобладанию чисто прагматических компонентов в общении. В будущем
трансформация значительной части человеческого знания и деятельности
в компьютерные данные и алгоритмические процедуры может сопровож­
даться ослаблением субъективной мотивации к активности. В многочис­
ленных искусственных язы ках отсутствуют полисемантичность, скрытые
смыслы, характерные для обычного языка. Трудно представить, что в
этих условиях будут успешно р азвиваться творческие механизмы нашего
53


мышления. Не зам енят ли комбинации типовых мыслительных модулей
творческую деятельность, как случилось, например, в современном градо­
строении? Эта и другие проблемы нуждаются в самом серьезном изуче­
нии, они не менее важны для будущего, чем проблемы экологии.
В ряде выступлений компьютерная революция анализировалась с точ-
ки зрения понятий и методов лингвистики. Так, В. А. Звегинцев
рассмотрел некоторые проблемы взаимодействия интеллектуальных ком­
пьютерных систем с человеком. Здесь надо иметь в виду три главных
фактора интеллектуального процесса: мысль, знание, язык. Мысль гене­
рирует знание, которое дискретизируется, объективируется и фиксируется
в языке. И наоборот, язык используется мышлением не только как сред­
ство выражения и передачи знания, но и как важный элемент когнитив­
ной активности, создающей новое знание. Конструируя интеллектуальные
компьютерные системы (ИКС), мы стараемся воссоздать звенья этой
цепи с помощью технических средств. Однако надо иметь в виду, что
ЭВМ неспособны производить знания или создавать свой собственный
язык. Поэтому невозможно воссоздать искусственную мысль. ИКС опе­
рируют с «готовым знанием» , источником которого является человече­
ский язык. В процессе перекодирования этого знания на язык, доступный
ЭВМ, происходит его отчуждение от человека, что создает принципиаль­
ные проблемы. Сама идея ИИ основана на признании возможности осво­
бождения знания от его человеческих качеств и превращения его в ин­
формацию. Именно информация обеспечивает функционирование ИКС
и, будучи обработанной ими, вновь возвращается к человеку, который
извлекает из нее новое знание. Поэтому ИКС как таковые не могут осу­
ществлять интеллектуальную деятельность, их интеллектуальность опре­
деляется включенностью в качестве особого инструмента в интеллекту­
альную деятельность человека.
Роль компьютеризации в расширении коммуникации анализировалась
Б. Ю. Городецким, Компьютерные модели коммуникации должны
исходить из того фундаментального факта, что универсальной формой че­
ловеческого общения является общение на естественном языке. С мето­
дологической точки зрения компьютерные системы должны моделировать
вербальную коммуникацию в рамках определенных типов коммуникатив­
ных актов. Такое моделирование предполагает глубокое изучение процес­
сов вербализации и понимания, без чего невозможна эффективная разра­
ботка искусственных языков и форм представления знаний. Реальная
человеческая коммуникация всегда сопровождается различными комму­
никативными ошибками (погрешностями), вероятность которых не умень­
шается в человеко-машинной коммуникации. Поэтому компьютеризация
делает исключительно актуальной типологизацию коммуникативных по­
грешностей, разработку процедур их установления и избавления от них,
для чего необходимо широкое теоретическое и экспериментальное иссле­
дование.
И. В. Смирнов рассмотрел некоторые вопросы моделирования вос­
приятия человеком внешней информации под углом зрения практических
приложений, в частности для оценки качества фильмов по степени их
информационной насыщенности и характеру воздействия на зрителя. Им
была предложена модель восприятия информационных раздражителей,
позволяющая выработать конкретные рекомендации по оптимизации не­
которых видов профессиональной деятельности, и было проиллюстриро­
вано их возможное применение в кинопроизводстве. Речь идет о создании
банка оценочных данных по событиям множества разносюжетных филь­
мов, использование которого при создании новых фильмов может помочь
в прогнозировании и планировании их воздействия на зрительскую ауди­
торию.
Атмосфера «круглого стола» была живой и непринужденной. Его
участники не ограничивались изложением заранее подготовленных тек­
54


стов, постоянно возникало активное обсуждение. Аудитория задала мно­
го вопросов, далеко не на все из которых ввиду ограниченности времени
удалось ответить. Встречались вопросы, авторы которых, по существу,
выражали обоснованную тревогу за низкий уровень и недостаточные
темпы развития компьютеризации, современной информационной техно­
логии в нашей стране. Так, в одном из вопросов отмечалось, что пока у
нас реально действует очень ограниченное число информационно-поиско­
вых систем, и поэтому научные работники продолжают весьма малопро­
дуктивно тратить время и силы на поиск необходимых ориентиров в по­
стоянно растущем океане информации. В другой записке выражалось
сомнение, что для компьютеризации средней школы в нашей стране вы­
брана оптимальная стратегия, если вообще можно считать, что такая
стратегия существует. Один из присутствующих написал, что случай с
нарушением советской границы спортивным самолетом доказывает, что
для любой технически сложной системы всегда может найтись достаточ­
но простой и дешевый способ «обмануть» ее, и в этом смысле системы
ИИ ничего принципиально не изменят. Отсюда можно сделать вывод, что
бесполезно полагаться на компьютеры в стремлении к военному прево­
сходству, лучше отказаться от попыток его достижения. В целом прошед­
шее обсуждение достаточно наглядно показало, что интерес к компьютер­
ной проблематике во всем мире растет, она постоянно расширяется, при­
влекая специалистов самого разного профиля, вызывая растущий резо­
нанс в общественном мнении.


ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Так есть ли «две науки»?
А. Ф . ЗОТОВ, М. М. ХОЛМЯНСКИЙ
С тем, что проблема организации исследований и руководства науч­
ной деятельностью сегодня не только актуаль на, но и болезненна, соглас­
ны, видимо, все. У же не нужно доказывать, что непременным условием
общественного развития стал научно-технический прогресс (хотя тр ак­
товка этого понятия ныне менее однозначна и наивна, чем полвека
назад). Тот неоспоримый факт, что нужно научиться учитывать не толь­
ко видимые и ближайшие, но также и отдаленные, косвенные послед­
ствия научных открытий, делает эту проблему еще более сложной, а ее
решение —еще более настоятельным.
Почему мы поставили в центр внимания «прикладную» науку? Во-
первых, в науке «академической» занята сравнительно небольшая часть
исследователей. Во-вторых, коль скоро нау ка стала производительной
силой, основные коллизии ее бытия р азвертываются там, где исследова­
тельская мысль напрямую состыкована с производством. В-третьих, по­
ложение в этой сфере науки нам пр едставляется наиболее тяжелым.
Здесь мы не можем останавливаться на вопросе, как сложилась си­
туация, когда формы организации и механизмы управления вступили в
противоречие с содержанием и задачами научно-исследовательской дея­
тельности. Мы постараемся показать, в чем именно противоречие это со­
стоит и каковы направления его разрешения.
Сейчас руководство отраслевыми НИИ возложено на министерства и
ведомства, а также отделы местных Советов. И первый вопрос заклю ­
чается в том, чем они располагают, чтобы осуществлять такое руковод­
ство, и притом успешно? Пожалуй, в основе их деятельности по руко­
водству научными учреждениями пока нет ничего, кроме опыта управ­
ления производством (который и в отношении производства сегодня
плохой советчик). Хотя давно существует науковедение и убедительно
доказано, что развитие науки имеет собственные закономерности, среди
тех, кто занят управлением отраслевой наукой, вряд ли наберется с деся­
ток людей, знакомых с науковедческой литературой, не говоря уже
о науковедческой подготовке. Иное дело —подготовка в области управ­
ления производством... Но ведь это значит, что вмешательство в дела
науки совершается непрофессионально. И в самом деле, мини­
стерства не столько руководят своими НИИ с установкой на будущее,
которое, как показывает исторический опыт, отнюдь не может быть пред­
ставлено как простая экстраполяция настоящего, сколько используют
свои НИИ для преодоления сиюминутных трудностей, начиная с работы
на овощных базах. Реальная, ощутимая, сегодняшняя польза —вот уста­
новка оперативного руководства, которым сегодня в основном заняты
56


министерства. За добросовестную помощь и послушание НИИ иногда
могут обрести относительную свободу, и тогда исследования идут в более
или менее нормальном русле, определенном собственной логикой решае­
мых проблем. Но беда, когда ведомство начинает руководить «своей»
наукой всерьез, в никая в детали тематики и требуя подробных отчетов
о выполнении «конкретных» планов. Но, быть может, в «прикладной»
науке так и должно быть: прорывы в неизведанное —это дело «боль­
шой», « фундаментальной» науки, где планировать открытие к определен­
ной дате нелепо и где даже отрицательный результат имеет ценность?
А «прикладному» ученому всегда должно быть ясно не только то, чего
конкретно он хочет (то есть чего от него ждут руководители из мини­
стерства), но и когда и с какими затратами он получит искомое. И тогда,
конечно, руководить отраслевыми НИИ можно так же, как и производ­
ственным предприятием: требуя пунктуального выполнения плана по­
квартально и оценивая работу по отдаче в рублях. Но оба эти положе­
ния ошибочны*
1. Делится ли сама наука на два вида?
В организационном плане деление науки на «академическую» и «от­
раслевую» есть факт. Однако утверждать на этом основании, что подоб­
ное деление связано со свойствами самого знания, вр яд ли можно. Не
случайно, что общности позиции по данному вопросу у самих ученых
нет, а сомнения в оправданности такого деления в современных усло­
виях, когда даже академические институты напрямую связываются с
предприятиями, возрастают1. Чтобы этот тезис проиллюстрировать, мы
рассмотрим три группы попыток оправдать подобное разделение.
а)
П о принципу важности целей. Спора нет, цели, кото­
рые ставят перед собою ученые, различаются по важности. Однако, во-
первых, великие открытия делались нередко в ходе решения скромных,
с научной точки зрения, проблем. Так, начало учению о микробах
Л. Пастер заложил, решая практические задачи, интересные для пиво­
варов. А как часто важнейшие научные результаты достигались вопреки
первоначальным надеждам исследователей! Известнейший пример —от­
крытие Г. Герцем электромагнитных волн. Во-вторых, ученые существенно
расходятся в выборе системы отсчета, позволяющей оценить важность от­
крытия или исследования. Так, большинство немецких физиков 20-х го ­
дов нашего века считало всю теоретическую физику «неважной» вслед­
ствие ее «бумажно-карандашного» характера, а в адрес генетиков, экс­
периментировавших с дрозофилами, солидные биологи, ставившие опыты
на коровах, выдвигали тот аргумент, что дрозофила для народного хозяй­
ства интереса не представляет. Но, с другой стороны, разве нет резона
в аргументах академика А. Н. Крылова, когда он, критикуя решение о
ликвидации отделения технических наук в системе Академии, возмущен­
но констатирует: «Короче говоря, изучать паразита в заднем проходе
таракана —это наука, а изучать имевшие место неправильности конст­
рукции дейдвудных труб корабля—это техника . Но от паразита только
чешется у таракана, а я не пожелал бы ни Вам, ни сочленам быть даже
пассажирами на пароходе, у которого в океане от недостатков в дейдвуд-
ной трубе произойдет поломка гребного вала, и машина разлетится вдре­
безги» 12.
1 Тема эта на страницах «Вопросов философии» у ж е обсуждалась: см.: Горо­
хов В. Г., Р о з п н В. М. К вопросу о специфике технических наук в системе научпого
знания. - «Вопросы философии», 1978, No 9. Мы солидарны с главными идеями этой
статьи, которые не у с тар е л и за минувш ие д есять лет. Однако наша цель нес колько
иная, что и оправды вает п овторение зд е сь некоторых тезисов на зва нной статьи.
2 См. переписку А. Н. Крылова с академиком Ольд енбургом. - «Вопросы истории
естествознания и техники», 1982, No L
57


б)
П о подходу к исследованиям. Вот что думал об этом
П. Л . Капица: «Фундаментальные исследования —это когда ученый
хочет разобраться в каком-то явлении по существу, прикладные —когда
он подходит к явлению с точки зрения возможного его применения» 3.
Нетрудно видеть, насколько слаб этот критерий: разве действительное
место открытия в науке зависит от того, обращал ли автор внимание на
возможности его применения или, напротив, видел ли он далекие теоре­
тические последствия находки, сделанной в ходе практически ориенти­
рованных поисков? Д. И. Блохинцев считает, что «четко делить деятель­
ность ученого на фундаментальную и прикладную практически не­
возможно. Однако различие между ними существует, так же как
существует различие в направленности человеческих способностей к
одной или другой области науки. Во всяком случае умеренная доля фун­
даментальных исследований в прикладном институте, так же как уме­
ренная доля прикладных исследований в институте, занятом фунда­
ментальными
исследованиями, может 'быть весьма полезной. Все
дело в мере»4. Но есть ли некоторая общая «мера», и откуда возь­
мется сознание этой «меры» у тех, кто по должности наукой руко­
водит, а научными исследованиями не занимается? Остается третий
подход.
в)
Деление науки в зависимости от ведомствен­
ной подчиненности. Оно, несмотря на «очевидность факта» , пре­
тендовать на обоснованность не может: коль скоро отделение техниче­
ских наук некогда было ликвидировано, почему бы ему снова не появить­
ся в составе Академии в один прекрасный день? Конечно, корни
«отлучения» техников от «большой» науки были не в злой воле или не­
домыслии людей, имевших тогда право «принимать решения» . Они —
в развитии объективной тенденции к онаучиванию производства, пусть
даже это покажется на первый взгляд странным. Точнее, в исторических
особенностях этого процесса в первой половине нашего века. Хотя темпы
качественных перемен в технологиях были тогда куда меньшими, чем
сейчас, и базировалось производство, в общем* на процессах традицион­
ных, давно исследовавшихся наукой, но потребности совершенствования
производства у ж е не могли удовлетворяться помимо науки: инже­
нерные решения требовали серьезной научной базы. Это же факт, что
программы технического вуза в то время по сложности вряд ли уступали
программе университетской, хотя разрыв между научными основами тех­
нологии, которые изучали будущие инженеры, и передовыми дости­
жениями «академической» науки был весьма значительным. Он и стал
главной причиной размежевания науки, которая развивалась в Академии,
и науки, которая применялась в «прикладных» НИИ. Эти различения
можно попытаться перевести в плоскость специфики методов, которые
используют при решении своих задач «академики» и «прикладники».
Думается, что ими оправдывают свою практику управления наукой те,
кто зан ят организацией работы отраслевых институтов (коль скоро они
вообще считают нужным оправдывать теоретически эту практику). Аргу­
ментация сводится к тому, что якобы для «прикладных» исследований в
принципе достаточно «простого опыта» , что поста вл енную производством
задачу всегда можно решить, не уг лубляясь в теоретические дебри.
И в самом деле, разве нельзя, скажем, определить оптимальную темпе­
ратуру закалки резца, просто перепробовав разные температуры? Однако
может ли «прикладная» наука существовать и давать максимальный эф­
фект, вдохновляясь такой идеологией?
3 Капица П. Л. Будущее науки. В сб.: «Наука о науке». М., 1966, с. 108.
4 Блохинцев Д. И. Пропорции в науке. В сб,: «Наука и жизнь», 1972,
с. 77.
58


2. Структура «простого опыта»
Попробуем дать описание процесса, характеризующегося един­
ственным параметром. Пусть требуется определить предельное у дли­
нение бетона при растяжении. Обозначим его величину через у . Прежде
всего придется выявить факторы, от которых зависит эта величина.
Допустим, что их п от Xi до Х п. Из опыта следует найти y =f(Xi...x n).
Если каждый фактор может принимать тп значений, то полный перебор
составит 7— гт— 1
—
ггт опытов. Обычно п не более 10, но только пото-
[m\(n—m)\]
му, что разумный ученый, обладающий определенной интуицией, чисто
феноменологическим путем не идет никогда: он выбирает значащие
факторы на основе своих представлений о сущности явления, приобре­
тенных в процессе обучения й ознакомления с теоретическими работами
своих коллег из Академии. Он отбрасывает малозначащие (по его мне­
нию!) факторы и пользуется обобщенными. Если бы он захотел избрать
чисто феноменологический путь, то, перебирая виды исходных материа­
лов, их пропорции, условия твердения бетона и характеристики окру­
жающей среды, он получил бы п порядка 50 при тп=4, и для перебора
сочетаний пришлось бы провести не менее 10 000 опытов. Поскольку
искомая физическая характеристика не детерминирована жестко, ее раз­
брос весьма велик, и потому для получения достоверной информации
рассчитанное число опытов придется увеличить в несколько раз. Опыты
не слишком просты, й осуществить такое количество их просто невоз­
можно. Поэтому-то исследователь неизбежно покидает феноменологи­
ческую позицию, ограничивая число факторов и их сочетаний. Произве­
дя опыты, нужно описать йх результаты, что даже при п = 10 весьма
трудоемкое дело. Допустим, что и это сделано, результаты можно пере­
дать потребителю. Но тут снова возникают два вопроса: насколько эти
данные надежны и как далеко можно экстраполировать результаты за
пределы области измерений факторов, осуществленных в лаборатории?
Если экспериментатор отбирал факторы, руководствуясь здравым смыс­
лом, можно почти наверняка утверждать, что к числу второстепенных
был отнесен и главный. В данном случае главным фактором является
длина образца —в описанном примере она не учитывалась. Стремясь
уменьшить не только п, но и т, экспериментатор сужает область иссле­
дований. Надо бы ее точно очертить, но чаще всего это сделать забы­
вают, а иногда безоглядно в ерят в универсальность, общность получен­
ной формулы. Так или иначе при ее использовании выходят за пределы
проверенной области, допуская при этом погрешности, иногда неболь­
шие, а часто очень большие. Особенно очевидны недостатки такого типа
исследований, если проследить за их ходом в течение длительного вре­
мени. Обнаруживается, что опытные формулы бесконечно корректируют­
ся, первоначальные серии опытов обрастают дополнительными. Но вмес­
те с тем эти формулы и сама философия такого подхода образуют пре­
пятствие попыткам проникнуть в сущность процесса! Ведь эти попытки
требуют больших мыслительных усилий, часто приводят к более слож­
ным результатам, каковые к тому же нуждаются в непростой интерпре­
тации, прежде чем стать успешно йрименимыми на практике.
Но вернемся к нашему примеру. Как же обстоит дело с определением
предельной растяжимости? Поиски были начаты примерно 100 лет назад.
В начале века появились сенсацйонные публикации, в которых предель­
ная растяжимость ставилась в зависимость от наличия или отсутствия
арматуры. Затем результаты были вроде бы опровергнуты, примерно
через 50 лет поиски были продолжены, результаты новых опытов внача­
ле бурно обсуждались. Затем бум утих, и ... вопрос о предельной растя­
жимости остается открытым до сего дня. И это предельно простой при­
мер из области «прикладной» науки. Более сложный —с исследованием
свойств сплавов —привел П. Л . Капица. Если описание одного сплава
59


занимает страницу, то описание сплавов тройных систем из набора в сто
возможных элементов занимает миллион страниц! И автор делает отсюда
вполне обоснованный вывод о «естественных пределах» эмпирического
метода исследований5. Поэтому трудно не согласиться с категорическим
заявлением А. Пуанкаре: «Нередко говорят, что следует экспериментиро­
вать без предвзятой идеи. Это невозможно» 6.
Но мы еще не сказали о главном недостатке феноменологического
подхода. Если даже признавать, что «прикладная» наука в основном
должна работать по «прямым заказам» производства, то нельзя все же
отрицать, что она дол жна позаботиться и о саморазвитии —иначе она
не сможет эффективно выполнять такие заказы. Когда появились ЭВМ
и алгоритмические языки, обнаружилась «прикладная» роль математиче­
ской логики, которая до этого развивалась в порядке саморазвития
математики, что, как известно, вызывало нередко нарекания со стороны
«прикладных» математиков. Можно напомнить такж е судьбу тензорного
анализа и теории движения тел со сверхзвуковыми скоростями.
Раньше мы мимоходом отметили и еще одну особенность р азвития
науки: практические резу льтаты всякого опыта содержат непредвиден­
ную информацию (на которую, правда, далеко не всегда обращают вни­
мание). Но именно этот «побочный продукт» исследования нередко ока­
зывался в перспективе самым главным. Если нужна историческая ил­
люстрация —достаточно сослаться на исследования Резерфорда по
рассеянию а-частиц различными веществами. «Отскоки» незначительно ­
го процента этих частиц стали опытной основой представления об атом­
ном ядре. Если говорить о современности и «прикладной» науке, то в
развитых промышленных странах нередко проводится установка на не­
предвиденные результаты: одним из расхожих аргументов, которым
пользуются сегодня сторонники рейгановской программы СОИ, яв ляется
именно этот. Нужно задуматься над тем фактом, почему сегодня уро­
вень экономической развитости страны определяет ее научно-техниче ­
ский потенциал в куда большей степени, чем объем производства на
душу населения, выраженный в тоннах стали или проката. И над дру­
гим —почему такая развитая страна, как Япония, некогда делавшая
ставку на использование зарубежных патентов, теперь ориентируется на
развитие собственных научно-технических программ. Важно поскорее
понять, что импорт даже самых прогрессивных технологий, который на
первый взгляд кажется более практичным делом, чем затраты на науку,
не только осуждает страну на положение «вечно догоняющей» (и, как
показывает история, открывает возможность использовать в отношении
такой страны экономический, политический и военный ш антаж). Он не
решает проблемы и потому, что передовая технология требует соответ­
ствующих кадров: либо «импорта» образованных людей, либо создания
собственной системы эффективного образования, которая немыслима без
того, чтобы педагогические кадры знали современную науку и технику —
то есть активно работали на их переднем крае.
Сейчас мы часто слышим, что наша фундаментальная наука-де на
мировом уровне, а вот с прикладной дело обстоит неблагополучно.
И сама по себе эта констатация в общем справедлива. Но вот вывод,
который отсюда делают очень часто —что нужно еще больше «подчи­
нить» науку производству (читай —отраслевому руководству)неверен
в корне. До тех пор, пока «производственников» приходится силком з а ­
ставлять «внедрять» даже те новые технологии, которые у нас создают­
ся, они, руководя наукою, вр яд ли будут стремиться к тому, чтобы «их»
НИИ увеличивали запасы новшеств, которые придется «внедрять».
Сегодня такое руководство заинтересовано по преимуществу п в луч­
60
5 См.: Капиц а П. Л. Эксперимент, теория, практика. М., 1981, с. 411.
6 Пуанкаре А. О науке. М., 1983, с. 93.


шем случае в рационализации существующих технологий, чем и объяс­
няется его стремление ориентировать «отраслевую» науку на опытные,
феноменологические исследования, которые для саморазвития науки не
дают почти ничего. Мы слишком часто подходили к решению важных
практических вопросов, отталкиваясь от общих соображений, базируясь
на абстрактных схемах. И потом дорого платили за это. Говоря
в общей форме, производство, конечно же, ставит задачи науке,
и потому наука должна служить производству. Но масштабы и глубина
задач, которые волнуют производство и которые оно в состоянии
ставить перед наукой, сильно меняются и во времени, и в зависимости
от конкретных условий в стране, отрасли, регионе, группе предприятий.
Вряд ли можно советовать рыбаку оснащать удочку для ловли щук той
же леской, которую используют при ловле пескарей. А вот в отношении
управления отраслевой наукой мы считаем возможным предложить
общее решение, и притом такое, которое в современных усло­
виях чревато тем, что обрекает «отраслевую» на уку на вырождение...
3. Наука как единая открытая система
Весьма распространено (хотя и не всегда явно выражено) представ­
ление, что любая система, которою управляют, относится к замкнутым,
то есть таким, где деятельность, ее результаты, их оценка, возмещение
затрат и корректировка деятельности образуют замкнутую цепь. Подоб­
ные системы и в самом деле очень устойчивы и легко управляемы:
в них четко действует обратная связь —плохо сработал —мало по ­
лучил; неправильно сделал —переделай; много сделал —много полу­
чишь. А если резуль тат неочевиден или однозначную его оценку дать
невозможно? Тогда система лиш ается регулирующего воздействия обрат­
ной связи и должна рассматриваться как открытая.
Откуда появился стереотип трактовки любой управляемой системы в
качестве замкнутой? Видимо, из практики управления производством,
где эта схема реализуется с максимальной полнотой (если, конечно,
позволительно игнорировать целую серию аспектов: скажем, производ­
ственная система может считаться замкнутой с точки зрения управления,
даже если производство не я вл яе тся безотходным или экологически чис­
тым). Чем система больше, чем разнокачественнее ее элементы, чем
сложнее структура, чем более затянуты во времени оценки деятель­
ности и восполнение затрат —тем больше оснований трактовать ее как
открытую. А это означает, что тем менее эффективны в отношении
таких систем управленческие подходы, оптимальные в отношении систем
замкнутых. И не случайно управлять отраслью труднее, чем предприя­
тием, модель замкнутой системы не слишком удовлетворительно «рабо­
тает» даже в промышленности (где, казалось бы, «все св яза но со всем»
в рамках согласованного народнохозяйственного плана), еще хуже —
в сельском хозяйстве, в силу его зависимости от погоды. А если поки­
нуть производственные сферы, то мы встречаем сплошь незамкнутые
системы. Возьмем, например, художественную литературу. Рано или
поздно здесь все оценивается правильно. Но как часто признание заслуг
приходит уж е после смерти писателя! Разве по достоинству оценивались
современниками сочинения Достоевского, Цветаевой, П астернака и
даже —страшно сказать —Пушкина? С музыкальным творчеством дело
обстоит не лучше. Бедняками умерли Моцарт и Бетховен, запоздало
признание Баха, Малера и Брукнера. Напомним эволюцию оценок произ­
ведений Шостаковича, Шнитке, Губайдуллиной. Рано или поздно все
встает на свои места. Но разве похожа система литературы или музыки
на привычные для техника следящие системы, где малейшее отклонение
от режима тут же гасится? И насколько губительными были послед­
ствия попыток превратить искусство в подобие таких систем!
61


Как же обстоит дело с наукой? Если тонная оценка результатов дея­
тельности здесь возможна, то наука —система замкнутая, и .ею можно
управлять так же, как другими подобными системами. К сожалению,
такое представление превалирует, и не только в публицистике. Причем
если журналисты сетуют на то, что в с е е щ е не найдено хоро­
ших критериев оценки труда ученых, то люди, по долгу службы связан­
ные с управлением наукой, просто-таки уверены в скором успехе таких
поисков. Бла жен, кто верует... Конечно, если руководствоваться здравым
смыслом в рамках своего завода или отрасли, то и в самом деле
все просто: если предмет не значится в номенклатурном списке изде­
л и й —есть новизна; если достигнута экономия сырья и трудозатрат —
есть эффективность; если заводы быстро подхватили предложение —
есть «широта внедрения». Однако, даже закрыв глаза на то, что
потребитель снова остался в стороне, не м е тае т учесть, что для про­
фессиональной оценки новизны нужно знать мировой уро­
вень —а в отношении патентной информации мы еще далеки от мировых
стандартов; нужно, далее, найти надежное лекарство против «псевдо­
новизны», вроде «ночного горшка с ручкой внутри», если воспо льзо ва ть ся
грубоватой миниатюрой из репертуара А. Райкина. А с появлением
особых планов по новой технике подобные новации двинулись в произ­
водство широким потоком. Не легче с оценкой значимости: Г. Герц был
убежден, что открытые им электромагнитные волны никакой практиче­
ской пользы не обещают; Резерфорд за 20 лет до взрыва в Хиросиме
невысоко оценивал практическое значение работ в области атомной
энергии; ни Ампер, ни Фарадей не ожидали практических приложений
от исследований электричества; французская академия наук времен
Наполеона сочла не имеющим практического значения проект парохода,
представленный Фултоном... Не пора ли признать, что адекватная оценка
принципиально нового просто невозможна, особенно «со стороны»? И з­
вестный ученый и историк науки В. Брэгг шутил: «Для чего можно ис­
пользовать то или иное открытие? Приходите через 50 лет, и я скажу
вам» 7.
С другой стороны, немало примеров того, когда прикладные аспекты
тех или иных исследований переоценивались. Более того, всякого рода
проходимцы, которых, к сожалению, в науке немало, разглагольствуя о
предполагаемом эффекте от своих исследований, многие годы оказыва­
лись «на гребне волны». А научные ошибки? Пожалуй, у нас наиболее
известным примером такого рода является лысенковщина. Но ведь это
случай далеко не редкий. К сожалению, мало кто в нашей стране знаком
с историей «открытия» в 1970 году в США «хромосом убийства» (приме­
ненного в судебной практике), исследований немецких физиков в Гей­
дельберге, на основе которых В. Бете сделал вывод о невозможно­
сти использовать водород как замедлитель ядерной реакции; открытие
(в Институте физической химии АН СССР) в 1962 году «полимеризации
воды»; американского «открытия» «фактора переноса» в иммунной си­
стеме (которое нобелевский лауреат Д. Уотсон, руководитель исследова­
ний проблем рака в Гарварде, назвал «революцией в медицине») и т. д.
ит.п.8
Но признать, что адекватные оценки хотя бы затруднительны —это
значит признать, что наука подобно литературе является открытой си­
стемой. А отсюда следует, что ни относить науку к разновидностям про­
изводства, ни руководить ею соответственно нельзя. Что будет, если все
же попытаться это делать? А вот что: если неверны оценки, неверна и
система оплаты и других поощрений. Более того, система эта «выверну­
та наизнанку»: чем значимее в перспективе работа, тем труднее ее
7БрэггЛ.Что создает ученого? - «Наука и жизнь», 1970,No 9, с. 80.
8 См.: F б 1s i n g A. Das Mogel-Factor. Hamburg, 1984,
02


понять «со стороны», тем более низкую оценку она получит, тем с боль­
шими трудностями встретится при попытках внедрения —тем меньшим
будет вознаграждение. И наоборот —тем лучше будет встречена подмена
науки рационализацией технологий. Но можно ли тогда вообще руково­
дить наукою?
4. К прикладной науке следует подходить как к открытой системе
Что сегодня представляет собою отраслевой НИИ? Это отнюдь не
только исследовательская организация. На него возложены обязанности
помощи министерству, заводам, распространения передового производст­
венного опыта и т. п. Но научная деятельность по своей сути чужеродна
той организационной форме, которая оптимальна для решения задач этого
класса. И чтобы сделать НИИ действительно научными центрами, их сле­
дует от таких функций избавить, а вместе с ними —и от соответствую­
щих методов руководства. У нас вовсе нет сомнений в том, что «отрасле­
вая» наука обязана приносить производству ощутимую пользу. Но в
том-то и дело, что в науке полезный результат получается как следствие
решения научных задач, которые вовсе не тождественны задачам произ­
водственным. Об этом свидетельствует не только польза от «бесприбыль­
ных» исследовательских центров США, но и зарубежный опыт организа­
ции научных лабораторий промышленных корпораций. Здесь детермини­
рующие воздействия, по существу, ограничиваются поиском компетент­
ных сотрудников, финансированием и организацией информационного
обеспечения, зачастую (например, в электротехнической лаборатории
японских компаний «Хонда» и «Мацусита») ограничивая «целевое» ру ­
ководство запретом проводить исследования, направленные на достижение
непосредственного производственного эффекта. Работоспособный иссле­
довательский центр полезен компаниям прежде всего находками, озна ­
чающими переворот в технологии или хар актере производимой продукции.
Звучит парадоксально —от научного центра ожидают неожиданного ре­
зультата. Но это — живой парадокс науки.
Что же нужно, чтобы исследовательская организация давала такую
продукцию, кроме финансирования и информационного обеспечения?
И, напротив, что делает ее бесплодной (случай «жесткого» управления
некомпетентными в науке руководителями мы разбирать не будем как
тривиальный)? Здесь, как показывает история науки, изучающей опыт
признанных ПаучнЫх школ, многое, если не все, зависит от того, как ре­
шены три проблемы: а) проблема лидера, б) проблема роста научной
квалификаций и в) проблема развития поля деятельности. Ну а как же
с организационными формами, структурой организации, поисками опти­
мальных характеристик которых сейчас, кажется, озабочены все?
На наш взгляд, сама устремленность на такие поиски —результат тради­
ции управленческого (лучше сказать — бюрократического) мышления,
стремящегося унифицировать в целях простоты управления —все и
вся. Вряд ли случаен тот факт, что даже в поисках оптимальной органи­
зации научного коллектива науковедение обращается не столько к теории,
сколько к примерам («например, копенгагенская школа физиков», «на­
пример, школа Ландау», «например* конструкторское бюро Туполева»...) .
А теперь Попробуйте найти инвариант организации в этих трех школах.
Если конструкторское бюро Туполева работало, в общем, в рамках «офи­
циальной» организационной структуры, со штатным расписанием, служеб­
ной иерархией и должностными окладами —впрочем, постоянно «выби­
ваясь» за жесткие организационные рамки, то школы Бора или Ландау
были неформальными объединениями ученых, к тому же очень непохожи­
ми одна на другую. Казалось бы, это обстоятельство должно сразу обра­
тить на себя внимание. Но тем не менее типичны как раз попытки
использовать опыт той или иной школы ученых в качестве «патерна»
63


для структуры учреждения, способного «делать открытия» . То, что такая
установка сомнительна, подтверждают и факты непродуктивности многих
НИИ, обладающих той же структурой, что и продуктивные. Не значит ли
это, что добиться эффекта в научном учреждении, изобретая оптималь­
ную организационную структуру, — все равно что получить гармонию в
результате перестановок участников крыловского «квартета»? Здесь,
в научной работе, человеческие качества (среди них — творческие и ор­
ганизаторские способности) лидера имеют первостепенное значение.
При всей разнице блестящих научных школ инвариант у них все же есть:
их лидерами были яркие личности. Если такие личности становились «на­
значенными» директорами (А. Ф. Иоффе, С. П. Королев, Н. И. Вавилов),
НИИ давал результаты мирового класса. Совершенно справедливо писал
П. Л . Капица: «Когда мы в Академии приходим к выводу, что какая-то
научная область у нас отстает, то сразу ставится вопрос о материальной
поддержке какой-либо лаборатории. ...Гораздо правильнее сосредоточить
усилия там, где мы сильны людьми. Главным образом надо развивать те
направления в науке, где нам посчастливилось иметь крупного, смелого
и талантливого ученого.
Как ни поддерживай неодаренного человека,
все равно он ничего крупного и ведущего в науке не сделает. Нельзя ду­
мать, что, создав в консерватории отделение по написанию гимнов и кан­
тат, мы их получим. Если нет в этом отделении крупного композитора
все равно ничего не получится» 9.
К сожалению, мы не знаем , есть ли исследования другой
ориентации —как развиваются те НИИ, где администрация «спущена
сверху» и формирует и научную политику, и кадровый состав лично,
а не через компетентных заместителей...
Мы не случайно назвали организационный талант лидера наряду с
его творческими способностями. Тогда, когда они не слиты в одном чело­
веке, лидер научной школы может стать коллективным (азбучный при­
мер —роль Е. М. Лифшица, бывшего, кстати, и ученым «милостию бо­
жией», в школе Л. Д. Ландау). Но заметим здесь, что и организацион­
ный талант научного лидера вовсе не бюрократический —это высокая
способность организовывать межличностные отношения. Отметим нако­
нец, что научный коллектив может быть работоспособным и без четко
выделенного одного лидера или небольшой лидирующей группы (хотя
это, видимо, все же типичная ситуация). Коллективное творчество необя­
зательно предполагает стабильное и четкое разделение труда между
«генератором идей», «организатором» и т. п . — в
хороших научных кол­
лективах даже неформальная структура подвижна. Нужно лишь, чтобы
были хорошая проблема, хорошая программа и способные люди.
Теперь о второй проблеме научного коллектива — организации непре­
рывного научного роста. Аксиома, что в условиях развивающейся науки
остановка в работе означает деградацию. Но и здесь термин «организа­
ция»
имеет нетривиальный («небюрократический») смысл: графика
творческих отпусков недостаточно, чтобы научный рост происходил.
Нужно, чтобы он стал внутренней необходимостью, естественным
условием жизни коллектива. Изу чая работу знаменитых научных школ,
обнаруживаешь замечательное свойство —бурное расширение интересов.
Оно вытекает из самой логики познания, явл яется следствием целостно­
сти науки, определяемой, в свою очередь, единством ее предмета —мате ­
риального мира, при всей его сложности и многоаспектности. Это прояв­
ляется как в «большом» (эффективность исследований на стыках наук),
так и в «малом» (изучая свойства какого-либо материала, исследователь
рано или поздно обращается к его структуре, затем —к свойствам родст­
венных по структуре материалов, потом —к попыткам понять закономер­
ности поведения этой группы материалов и т. д .) . В некотором смысле
9 Капица П. Л. Экс перимент, теор ия, практика, с. 193.
64


логика предмета исследования всегда уводит ученого «в сторону» от темы,
которая была сформулирована первоначально. Существующая практика
планирования научной работы (во всяком случае в отраслевых институ­
тах) часто противоречит этой логике работы, объективному, естественно­
му ходу исследований. А при его учете можно было бы в значительной
мере отказаться от «административного» создания новых подразделений
и лабораторий и большую часть ассигнований на развитие науки исполь­
зовать для развития существующих эффективно работающих коллективов.
Не исключено, разумеется, что такое развитие будет заканчиваться
«почкованием», а т а кж е сменой тематики «материнского» учреждения
(или даже его самоликвидацией).
Теперь попытаемся рассмотреть в общей форме механизм де­
градации научного коллектива. По нашему мнению, сама логика раз­
вития научной проблемы никаких «программ самоликвидации» не содер­
жит. И потому, если научному коллективу, состоящему из честных лю­
дей, не мешать , минимизируя организационные воздействия и позволив
ему самоорганизовываться в соответствии с логикой развития проблемы,
он будет выдавать полезные результаты. Но этот механизм нередко ока­
зывается блокированным, и начинается процесс, аналогичный развитию
раковой опухоли. Тогда только оперативное вмешательство способно спа­
сти организм от гибели, да и то не всегда. Д ля наглядности рассмотрим
случай лаборатории из 25 человек, в составе которой оказался сотрудник,
который представляет собою «инородное тело» (И Н Т). Его параметры
могут быть очень разными —от легкого отклонения от нормы научной
этики до зловещего. Пусть ИНТ немного менее грамотен, немного более
ленив, нравственно чуть менее чист, чем положено нормальному челове­
ку. Важно, на каком месте служебной иерархии он находится, но пред­
положим, что где-то в середине. Первое, что произойдет сразу же, —
нарушение гармоничности лаборатории, состоящей в том, что работники
занимают в ней место соответственно своим способностям (при этом ча­
сто независимо от служебного положения). Последствия этого нарушения
всегда серьезнее, чем показали бы подсчеты, при которых ИНТ просто
исключается, и в лаборатории остается 24 сотрудника. Вредно само су­
ществование ИНТ. Но еще вреднее его «научная» деятельность —даже
ошибка в эксперименте, неряшливость в описании результатов, поверх­
ностная трактовка опыта приводят к такому потоку дезинформации, что
для выявления истины нужны многие годы. И все же наибольший вред
наносит деятельность ИНТ, направленная на повышение своего статуса
(понятно, служебного, поскольку ни на какое место в неформальной
иерархии он претендовать не может «по определению»). ИНТ естест­
венно напр авляет свою активность на дискредитацию деятельности
своих коллег, стремясь доказать, что именно его работа приносит поль­
зу. И, как ни странно, в «отраслевом» НИИ его «научные» установки
звучат в согласии с настроениями управленцев. Послушайте: «Мы люди
маленькие, теорий не строим; но должен же кто-то заботиться о произ­
водстве, о внедрении, о простых и доступных вещах?!» Или: «Они больше
своими диссертациями заняты, чем делом. А нам некогда всякой ерундой
заниматься —ведь кто-то и работать должен!» И ИНТ переходит в на­
ступление, в котором основные направления удара —прямое шельмова­
ние коллег, попытка сдвинуть коллектив с направления научного поиска,
обработка общественного мнения в духе принижения теоретических
изысканий и поиска «быстрых оперативных решений» , «немедленной
практической пользы» . И начинается борьба, в которой ученые чаще все­
го оказываются в «битых», по скол ьку к такой борьбе ученый «по опреде­
лению» приспособлен хуже, чем ИНТ. Но главное не в этой органической
неспособности настоящего ученого к дрязге. Корень зла в том, что обще­
ственная позиция ИНТ в «отраслевой» науке более прочна, чем позиция
ученого: обещание быстрых практических решений будит в сознании
65


общественности образ старого «книжного червя» — конс ерватора, отгоро­
дившегося от запросов жизни. Если конфликтная ситуация выходит за
рамки обсуждения в кругу специалистов, и поисками истины займутся
неспециалисты, триумф ИНТу обеспечен. Т ак есть ли у него вообще
«слабые места»? К счастью, есть: И НТ не выносит подлинно научной
атмосферы. Всякое обсуждение научных работ по существу, участие в
профессиональных совещаниях, выступление с научными докладами
и т. п. (если, разумеется, доклад пишется самим его автором) действует
на ИНТа, как ладан на нечистую силу. Поэтому-то так важны для науч­
ного коллектива атмосфера научной дискуссии, практика постоянной уче­
бы, дух демократизма, которые составляли традицию всех настоящих на­
учных школ. И административное руководство наукой должно состоять
в том, чтобы эту традицию поддерживать, прибегая к «хирургическому»
вмешательству тогда, когда возникает опасность разруш ения этих обяза­
тельных условий научной жизни.
5. О престиже научного труда а его стимулах
Вопросы касательно определения пригодности к научной работе, а так ­
же моральных и материальных стимулов труда ученого («вторая сторона»
проблемы оценки результатов науки) последнее время стали «модными».
Мы также не можем их обойти. Начнем с вопроса о диссертациях. Сис­
тема подготовки и защиты диссертаций имеет давнюю всемирную иото^
рию. Что и сейчас привлекает в этой системе? Во-первых, наличие уче­
ной степени в качестве «допуска» к самостоятельной научной работе
(и к замещению научных должностей) создает определенный барьер для
чуждых науке элементов. Охотники до легкой жизни преодолевать эти
барьеры не любят. Во-вторых, не следует недооценивать значение дис­
сертации в становлении молодого человека в качестве ученого. Дело в
том, что «текущие» научные исследования все больше становятся кол­
лективными, и молодому работнику часто не хватает навыка в целостном
и систематическом видении проблемы. Этот опыт дает ему работа над
диссертацией. Нет спора, процедура защиты небезупречна (и, может
быть, прежде всего для неординарных исследований, судить о которых
далеко не всегда в состоянии члены постоянных ученых со ветов).
Трудно отрицать и факт «посерения» диссертаций. Но лечить эту болезнь
посредством отмены защ ит —все равно что решать проблему голода в
отсталой стране, запрещая разводить скот и сеять кукурузу.
Вопрос оплаты труда не представляется чем-то особым: она должна
соответствовать квалификации, учитывать результаты труда работника,
принимаемые научным сообществом, не быть завышенной (иначе усилит­
ся засорение науки ИНТами), но и не заниженной до того, чтобы моло­
дой ученый способен был прокормить себя не говоря о семье —только
дополнительными заработками. Вс« это непросто. Сегодня обществу
свойственно двойственное отношение к представителям науки: с одной
стороны —безмерное почитание «вершин», а с другой —представление о
научной работе как легком деле с неплохой оплатой. В создании и под­
держании такого имиджа неплохо поработали литература и драматургия,
не говоря уже об эстраде, где некоторое время назад «тупой доцент» про­
сто не исчезал с подмостков сцены. А чего стоит типовой сюжет масштаб­
ного произведения: герой отвергает лестное предложение вести научную
работу или поступить в аспирантуру по окончании института и едет в
тайгу (пустыню, Арктику, «провинцию») что-то преодолевать и с чем-то
бороться. Его товарищ (соперник) остается «делать карьеру в науке» .
Потом герой возвращается, и после короткой схватки с карьеристом за­
нимает свое место в науке. Карьерист отвергнут героиней, которая в фи­
нале приходит к герою. Трудно оценить вред, который нанесла науке
такая^прохгатанда. Скажем лишь, что получивший неплохое образование
66


и подающий надежды исследователь, вернувшийся из тайги (пустынп,
Арктики и пр.), часто уже не может наверстать упущенное, поскольку
все приходится начинать практически сначала: слишком у ж быстро раз­
вивается сегодня наука,
*
*
*
Подведем итог. Наш главный тезис в том, что «прикладная» наука
является органической частью всей науки, мы бы сказали —целостной
научной культуры, и представляет собою открытую систему. Это делает
науку трудной для традиционной формы управления. Но ситуация не
безнадежна, если не настаивать на жестком административном, директив­
ном управлении, обратив внимание на демократические принципы само­
организации, характерные для деятельности знаменитых научных школ,
на «человеческий фактор». Поиски же некоей универсальной организа­
ционной формы, как и стремление усилить связи с производством посред­
ством ужесточения «планового начала» в самой науке, с соответствую­
щим жестким и пунктуальным контролем за выполнением принятых
конкретных обязательств, как, впрочем, и попытки внедрить в науку
прямолинейный хозяйственный расчет, по нашему глубокому убеждению,
ведут в тупик. В конечном счете жесткая детерминация научной дея­
тельности, столь характерная для «отраслевой» науки, вредна как для
прогресса научных знаний, так и для развития производства.


ДИСКУССИЯ ПО ПРОБЛЕМЕ ИДЕАЛЬНОГО *
Истинностная и ценностная
компоненты познания
А. А. НУЙКИН
Не составляет секрета, что эстетика переживает сейчас стадию весьма
затянувш егося кризиса. Отгремели грозы «великого десятилетия», утихли
споры, обмелел поток книг и статей по эстетике, исчезло ощущение близ­
кого разрешения «ключевых вопросов»... Все как-то вроде бы устали и
смирились с фактом одновременного существования в научной литера­
туре чуть ли не двух десятков «концепций эстетического» и соизмеримо­
го числа точек зрения на природу, смысл и назначение искусства. Добро
бы еще эти концепции и точки зрения хоть как-то дополняли друг друга!
Нет, достаточно часто они просто отрицают одна другую, да и внутри
себя содержат, как правило, впечатляющее количество противоречий,
недомолвок и темных мест. Вполне естественным в таких условиях стало
стремление многих авторов отойти от глобально-эстетических вопросов по
причине их «абстрактности» и даже «схоластицизма», приблизившись к
«жр1вой жизни» на базе более конкретной, более локальной проблемати­
ки. Естественно и то, что большая часть их отождествила «почву реаль­
ности» с искусствоведческой проблематикой. Вновь обрела популярность
точка зрения на эстетику как на философию искусства. Вряд ли есть
хоть малейший смысл эстетике идти еще раз по этому, много раз прой­
денному «кругу». Заведомо ведь ясно, что все равно придется вернуться
к той точке, на которой замерли споры 60-х годов. Явно нужен иной
путь. Какой?
В подобной ситуации весьма полезно бывает на некоторое время от­
ключиться от чисто эстетической «злобы дня» и взглянуть отстраненным
взглядом на собственное хозяйство «с высоты пирамид» , иными сл ова­
ми —критически присмотреться к тому, насколько строго мы, разраба­
тывая методологические вопросы, соблюдаем методологические принципы.
Самые широкие, самые важные, самые проверенные на практике, самые
незыблемые для нас. Присмотреться, так сказать , к методологии мето­
дологических изысканий. Думается, в этом сейчас есть весьма острая
потребность.
*
*
*
С той поры, как в ходе промышленной революции наука из призва­
ния превратилась в профессию, ученый больше всего на свете начал бо­
яться репутации дилетанта. Для углубленного развития конкретных сфер
знания такая установка была и остается чрезвычайно полезной. Чего,
пожалуй, нельзя все-таки сказать о разработке проблем, требующих са­
мого широкого философского, системного подхода. Философия потому и
♦ Продолжение. Начало см. «Вопросы-философии», .1987, NoNo 9, 10; 1988, .NoNo 1,.3 .


философия, что предполагает слияние в едином понимании проблем
и явлений, с позиций конкретных наук ничего общего на первый взгляд
не имеющих. Но чем больше философия явл яется именно философией,
тем меньше у нее шансов на слияние в одном творческом сознании
требуемого числа «профессиональных» эрудиций. Ведь достигнуть про­
фессионального уровня знаний одновременно во многих (притом далеких
друг другу) сферах в наше время практически невозможно. А выхвачен­
ные из не очень глубоко понимаемых сфер кем-то другим открытые там
факты к слиянию в «единое знание» не пригодны. Ими можно разве что
иллюстрировать уже известные философские истины. Но в том-то и дело,
что новые философские истины рождаются только от органического слия­
ния разнородных, более того —разнотипных знаний и пониманий. Круг
замыкается.
Выход из него философы зачастую ищут в еще большей профессио­
нализации философии. В итоге —некогда «единое и неделимое» фило­
софское знание все больше и больше дробится на комплексы так назы­
ваемых философских проблем: философские проблемы физики, философ­
ские проблемы математики, биологии, психологии, геронтологии...
Эстетика тоже не осталась в стороне от этого магистрального для XX века
процесса.
Если в прошлом все выдающиеся философы разрабатывали эстетику
как важнейшую органическую часть целостной философской системы,
часть обязательную, функционально необходимую для понимания всех
прочих ее частей, то ныне эстетик обычно не считает, что он вправе втор­
гаться даже в столь родственную ему епархию, как этика. Ныне, если
ученый занимается логикой, то обычно только ею одной, если атеизмом,
то теорию познания он в лучшем случае «использует», но не разрабаты­
вает. «Диаматчики» очень часто отделены «китайской стеной» от «истмат-
чиков», а в сфере эстетики и те и другие ведут себя порой как перво­
курсники...
Философии накопление конкретных знаний, разумеется, не противо­
показано. И в меру этой необходимости специализация внутри нее ока­
зывается полезной, но вряд ли стоит забывать, что количество конкрет­
ного знания прямо в философичность не трансформируется. Ни в физике,
ни в химии, ни в биологии, вообще-то говоря, нет «философских про­
блем». Философские проблемы могут быть только в философии.
Наша ссылка на страх перед дилетантизмом кем-то может быть истол­
кована как попытка реабилитировать некомпетентность, поверхностность,
легковесность. Во избежание такого понимания оговариваюсь, что речь
идет, наоборот, о необходимости большей компетентности и глубины, ко­
торым давно уже (и об этом прекрасно сказано А. Герценом) препятст­
вуют некоторые догматы профессионализма в нынешнем его варианте.
Речь идет о важности широкой образованности (в герценовском опять
же понимании), противостоящей «цеховой ограниченности», о том, что
человек, обладающий такой образованностью, имеет право на собствен­
ное мнение и на публичное его отстаивание, даже если он «не знает по-
латыни» и не успел законспектировать всех сочинений всех существую­
щих по затрагиваемому вопросу авторитетов. Цеховые догматы профес­
сионализма стояли и стоят непреодолимо!! стеной на пути решения до­
статочно большого количества вопросов конкретно-научного характера
(можно было бы привести примеры из области психологии, биологии,
социологии), но особенно печальные результаты получаются, когда под
«цеховое» понимание подгоняют философское знание, рассматривая его
чуть ли не как простую сумму профессиональных эрудиций. Это путь
воистину для философии гибельный и тем более опасный, что поклонни­
ки «цехового» профессионализма готовы в случае кончины философии
даже вздохнуть с облегчением, ибо то, что они считают философией, дей­
ствительно способно только отвлекать от серьезных дел и чинить помехи.


Эстетика —наука философская, и только в меру своей философично­
сти она способна быть методологией искусствознания. Тут обнаружива­
ется целая цепь иерархических зависимостей в сфере познания, исклю­
чающих полную изоляцию отдельных его подразделений и гарантирующих
в меру исторических возможностей целостность человеческого знания.
Методологические принципы искусствознания — ключ ко всем его пробле­
мам, но (хоть это прискорбно для искусствоведов) формируются они не
в искусствознании как таковом, а «этажом выше». И то обстоятельство,
что любую систему, находясь внутри нее, обосновать невозможно,
к природе методологического знания имеет самое прямое отношение.
Но и эстетика в изоляции от целостного философского знания не способ­
на быть методологическим инструментом, пригодным для решения кон­
кретных задач в «подведомственных» сферах.
Думается, бурные эстетические дискуссии 50—60 -х годов именно по­
этому и не дали желаемых результатов, что эстетики пробовали ключевые
эстетические вопросы разрешать, не выходя всерьез за пределы чисто
эстетической проблематики. В итоге эстетик стал походить на человека,
который готовит по осени горшок под кашу, не потрудившись посеять
просо по весне. Для иллюстрации этой мысли позволю себе сослаться на
собственный опыт.
Научную деятельность много лет назад я начал с попытки разобрать­
ся в вопросе, для литературы сугубо методологическом: что такое социа­
листический реализм? Однако очень скоро убедился, что сделать это мож­
но, только сопоставив данный метод с другими художественными метода­
ми. Но сравнение с критическим реализмом, романтизмом и т. д. ясности
не принесло, стало очевидным: членение производится с грубейшим на­
рушением законов логики —не на основе одного и того же критерия.
Производя его, мы сплошь и рядом типологическое пробуем сопоставлять
с конкретно-историческим, идеологическое противопоставляем формаль­
но-художественному. Чтобы устранить противоречия, нужно было понять,
что такое метод вообще, чем научный метод отличается от художествен­
ного, а оба они —от философского. По этим вопросам обнаружилось не­
малое количество литературы, но четкого принципа размежевания уловить
тоже не удалось. Из рассуждений типа: нёльзя смешивать художествен­
ный метод с философским (поскольку философский не учитывает специ­
фики искусства) —позитивного решения еще не следовало. Но стало яс­
но: начинать надо с выяснения этой самой специфики. Начал —литерату­
ры еще больше, авторитеты еще выше, но единственно бесспорной в ней
выглядела только общая, абстрактная формула: специфика искусства в
том, что оно, в отличие от науки, есть познание эстетическое. Формула
важная, но
Что же она значит реально? Углубляюсь в проблему сущ­
ности эстетического. Литературы —за всю жизнь не перечитать, имена
у авторов такие, что произносить Страшно, а итог? Те самые два десятка
противоречащих друг другу концепций, среди которых нет ни одной, спо­
собной внести достаточную (об абсолютной й речи не может идти) яс­
ность в простой вопрос: что именно все-таки мы Познаем, когда познаем
эстетически? Однако вехи, зовущие дальше по путям философского рас­
следования, вроде бы обнаруживаются. Не Поняв общей природы всех
духовных ценностей (нравственных в Том числе), к разгадке сущности
эстетического не подобраться, это очевидно. Но (вконец запутанный в
нашей литературе) вопрос о природе духовных ценностей естественно вы­
водил на вопрос о структуре сознания, в частности, требовал выявить
внутри сознания субординацию и специфические функцйи таких феноме­
нов, как разум, знание, мышление, воля, эмоции, побуждения, идеалы...
Однако хорошо выявлять структуру явления, сущность и границы ко­
торого ясны. Увы, из литературы по природе сознания я не извлек до­
статочного (для того, чтобы можно было решать структурные вопросы)
понимания столь фундаментальных категорий, как субъективное, психи­
70


ческое, идеальное, духовность... В аннотации к книге Д. И. Дубровского
«Проблема идеального» редакция издательства «Мысль» отмечает, что
монография явл яется первым в советской философии фундаментальным
исследованием данной проблемы*. По поводу этого, конечно, следует
оговориться, что вполне «фундаментальную» статью под аналогичным
названием за 21 год до того опубликовал в «Философской энциклопедии»
Э. В. Ильенков. И она, и острая, полемическая книга «Об идолах и идеа­
лах» вызвали долгие горячие споры о природе идеального. Еще более
радикально вопрос о сущности идеального (именно как пока еще не раз­
решенная проблема) осознан им в статье «Проблема идеального» 12. Мож­
но утешить себя рассуждениями на тему: прогресс в науке определяется
не по «валу», одна статья может продвинуть научную мысль вперед бо­
лее, чем десяток толстых монографий. Это так. «И все же, все же, все
же...»,— как говаривал Твардовский. Не случайно, думается, во всех на­
ших словарях и энциклопедиях до сих пор отсутствует понятие «духов­
ность» (не как синоним идеального, а как качественная его определен­
ность) .
«Бедные эстетики», которым не помогли в решении их главных за­
дач специалисты по другим разделам философии? А может быть, «бед­
ные специалисты по другим разделам философии», которым эстетики не
помогли понять их задачи? И то, и другое утверждение в равной мере
справедливо именно потому, что такие проблемы, как проблема идеаль­
ного, философией, разделенной на цеха, не решаются. Попробую (хотя
бы в самом общем виде) обосновать, почему именно и при чем здесь
эстетика.
Упомянутая книга Д. И. Дубровского —не первая работа, где он пы­
тается выявить природу идеального. Автор последовательно отстаивает
информационно-сигнальную концепцию сознания, но идет, надо сказать,
дальше обычных, кибернетических трактовок информации, с позиций ко­
торых машинные операции совершенно лишены качественных отличий
от движения человеческой мысли. Д. И. Дубровский исходит при этом
из принципиальных отличий понятий содержательности и значимости
информации. Значимость обретает смысл только для действительно само­
регулирующихся систем, обладающих и реактивностью, и активностью.
Носителем значимости является сигнал. Сигнал включает в себя физико­
химическую характеристику, информация же в собственном смысле сло­
ва «свободна от нее», хо тя и входит в сигнал, как некий инвариант (по­
этому разные сигналы могут нести одну и ту же информацию). Эта вот
инвариантная природа и позволяет информации на психическом уровне
самоорганизации образовать особую «внутреннюю форму» бытия сигпа-
лов, которая представляет собой наиболее концентрированную форму
существования информации в «чистом виде» (когда взаимодействуют не
содержания, а значения), то есть стать субъективным переживанием,
психическим образом...
Такое понимание информационных процессов, бесспорно, приближает
нас к улавливанию специфичности «бесплотных теней мозговых процес­
сов», то есть субъективных явлений» 3, ведь оно связывает идеальное с
тем, к чему никак не могла приблизиться общепринятая трактовка ин­
формации как меры любой материальной неоднородности,— к осознанию,
раскодированию информации, выявлению ее значимости для организма.
Все это очень интересно и будит мысль, но самых глубинных противоре­
чий проблемы идеального все же не разрешает. Тайна сознания, тайна
субъективности только перемещена чуть дальше, вглубь, прячется в дан­
ном случае «между», ка зал о сь бы, близкими по смыслу словами: раско­
дирование и осознание.
1 См.: Дубровский Д. И. Пробле ма ид еа льного . М., 1983.
2 См. «Вопросы философ ии», 1979, NoNo 6 —7.
3 Дубровский Д. И. Психические явления и мозг, М., 1971, с. 111.


Растение —бесспорно, сложная и саморегулирующаяся система. Но
оно, хотя и регулирует свои взаимоотношения со средой в основном за
счет прямого взаимодействия с биологически значимыми компонента­
ми этой среды, вполне способно и к раскодированию опосредованных сиг­
налов. Сигнал при этом, естественно, членится на физико-химическую
форму и биологическую значимость. И что? Складываются эти «чисто
информационные», бестелесные значимости в особую субъективную реаль­
ность? И не думают даже, вопреки уже почти забытым нами сенсацион­
ным «открытиям» Клива Бакстера. Есть у них и реактивность, и актив ­
ность, но совсем не те, что свидетельствуют о наличии идеального. Чтобы
перейти от мира объективности к миру субъективности, надо от значимо­
сти перейти к его смыслу. Сделать этот переход в пределах любого в а­
рианта теории информации, думается, невозможно, тут требуется уже
теория познания.
Значимость вполне поддается объективному ее истолкованию. Раско-
дировка сигнала растениями —это улавливание системой именно значи­
мости. Но смысла полученного сигнала мухоловка, энергично захлопы­
вающая свой «зубатый» лист от любого прикосновения к ее чувстви­
тельным волоскам, не улавливает. Смысл —это уже не раскодирование,
а осознание, и вывести, вычленить смысл напрямую из значимости не­
возможно. Смысл л ежит по другую сторону барьера между материально­
стью и идеальностью. Смысл любого явления, как подчеркивает Д. По­
спелов, связан со всей суммой знаний о мире (а не только со знаниями
об объекте), его «нельзя вычленить », «нельзя выразить посредством к а­
ких-то формальных операций» 4.
Но в приведенном выражении внимание акцентируется все-таки на
сложностях количественного характера, а к ним проблему идеального
никак не свести. Количество информации в «памяти» будущих компьюте­
ров будет фантастически огромным, способность к ее переработке и ин­
тегрированию тоже возрастет, но ... Очень сомнительно, чтобы эти инфор­
мационные системы хоть когда-нибудь обрели внутренний, субъективный
мир, которым, бесспорно, обладает самый простейший животный орга­
низм. Компьютеры совершенствуются, увы, по сугубо растительной
схеме.
Трактовка Д. И. Дубровского тоже, к сожалению , не поднимает пси­
хическое выше этого уровня. Это проявляется хотя бы при рассмотрении
взаимоотношений психического и нейродинамического. Из бесспорного для
каждого материалиста факта невозможности возникновения у человека
какого бы то ни было субъективного ощ ущения без соответствующего
материального (нейродинамического) эквивалента автор делает вывод о
допустимости сведения в конечном счете психического к физиологическо­
му. Увы! «Складывается необоснованное убеждение в принци­
пиальной невозможности «свести» психические явления к мозговым
иейродинамическим явлениям. Отсюда у ж е один ш аг до дуализма, ибо
психическим явлениям не остается места в головном мозгу; но тогда они
вообще выносятся за его пределы» 5,—черным по белому написано в кни­
ге «Психические явления и мозг». О босновывается данный «монизм»
прежде всего фактом (тоже бесспорным) одновременности возникновения
психического явления и соответствующего ему нейродинамического про­
цесса.
Но проблема идеального не была бы проблемой, если бы при бес­
спорной нерасчленимости факта сознания и обеспечивающего его реаль­
ность физиологического акта (и при очевидной одновременности их) со­
знание не оказывалось феноменом не только более высокого порядка, но и
(по крайней мере во многих случаях) ведущей, направляющей, активной
4 «Литературная газета », 28.04 .1976 .
5 Дубровский Д. И. Психические явления и мозг, с. 75 (разрядка наш а. -
А Я.>.
72


стороной данного двуединства. Фантастично и непонятно! Получается
ведь, вроде, как в христианском постулате о триединстве, согласно кото­
рому отец и сын имеют один возраст. И тем не менее это так. Кроме
случаев пассивных, автоматических сенсорных констатаций внешних
воздействий, да сонных видений, при которых физиологические процес­
сы вроде бы действительно способны неотвратимо предопределять харак­
тер и последовательность движения своих субъективных «теней», мы
вправе говорить о процессах сознания как о процессах, управляемых
волей субъекта. При этом само сознание в ходе деятельности будет по­
рождать необходимые ему нейродинамические процессы, б е з которых,
д о которых, действительно, существование субъективных явлений мы до­
пустить не можем. Целостное образование —обладающий сознанием
субъект видит мир, слышит звуки, думает, чувствует, мечтает и т. д.
Субъект видит, слышит, думает, а не субъектом видят, слышат, думают
его собственные физиологические процессы.
А согласно информационной схеме Д. И ? Дубровского (вопреки его
воле) получается что-то похожее . «Всякое субъективное явление —это
проявление для личности некоторых объективных мозговых нейродина-
мических процессов...» 6. Хотя автор такого, разумеется, нигде не гово­
рит, но получается: субъективное, идеальное есть отражение не самого
по себе мира, а разрозненных (раз уж сознание ими не управляет),
сменяющих друг друга в мозговом веществе под воздействием потока
всякого рода внешних и внутренних материальных воздействий процес­
сов. При такой схеме хоть как-то можно, конечно, объяснить, вернее —
связать тот факт, что человек, глядя на дерево, видит дерево. Но мы со­
вершенно бессильны будем при этом объяснить, допустим, механизм воз­
никновения образа дерева в памяти или в воображении.
Активность самоуправляющихся систем типа растений и ЭВМ регу­
лируется извне. У ЭВМ программа задается человеком и полностью оп­
ределяется его целями, у растений програмхму составил естественный от­
бор, но-регулируется ее выполнение автоматически —сигналами извне.
Хотение, желание (нежелание), стремление, воля, цель —понятия при­
менительно к растениям бессмысленные. Но и для компьютеров они
столь же эфемерны! «Наиболее трудна проблема имитации мотивацион­
ной деятельности. Об успехах здесь говорить пока, к сожалению ,
рано»,—признает в уже цитировавшейся нами статье Д. Поспелов. З а­
метьте, даже с имитацией мотивации активности в кибернетике дело
не клеится, а ведь сколько десятилетий нам обещали ее сотворить (о
вероятности «бунта» машин пишут отнюдь не только фантасты,
а «бунт» этот возможен только при обретении машинами собственных
целей, мотивов, желаний, воли).
Этот «ужас нерожденного» (говоря языком героев Гашека) давно
бы рассеялся, если бы в исследовании эмотивной стороны сознания пре­
успели психологи и философы. Но пока об этом тоже говорить «рано»
и тоже «к сожалению» . В своей последней книге Д. И. Дубровский
много и горячо пишет о важности ценностного параметра в структуре
субъективной реальности, о роли эмоций и т. д. Ценностный аспект
идеального он временами ставит почти вровень с истинностным, но...
Показательная деталь: ценностные характер истики информации он име­
нует при этом «прагматическими» и решительно отделяет как от син­
таксических (формальных), так и от семантических (содержатель­
ных) 7.
Отказ ценностным реакциям (в том числе и эмоциям) в праве на осо­
бое смысловое «содержание» , требующее особого типа (и особых меха­
6Там же,с.270.
7 См.: Дубровский Д. И. Проблема идеа льного, с. 129.


низмов) познания, как мне кажется, и не позволил автору всерьез при­
близиться к разгадке тайны идеального.
Вопрос о диалектике пристрастности и беспристрастности, истины и
ценности, объективной логики и субъективных эмоций в познании тем
и хорош, тем и актуален, что выводит нас на коренные философские
проблемы. Мало того, сопоставление этих двух соотносительных начал —
ключ к пониманию (насколько это вообще возможно) природы сознания,
И прежде всего потому, что такого рода сопоставление позволяет рас­
смотреть процесс зарождения и развития сознания в динамике, в борь­
бе противоположностей, структурно и функционально.
До сих пор существуют теоретики, ставящие под сомнение познава­
тельный характер художественного творчества. Мы не поставим в этом
затянувшемся споре точки, не разобравшись в соотношении пристраст­
ности и беспристрастности, истины и ценности.
«Мне тогда (в 1927 г.) показалось, что научный метод предпочти­
тельнее других, более субъективных способов формирования картины
мира —философии, поэзии... Теперь я смотрю на мою прежнюю веру в
превосходство науки перед другими формами человеческого мышления
как на самообман» 8. О чем ведет речь Макс Борн? О каких «формах»,
«методах», «способах» формирования картины мира, отличных от нау ч­
ных? О поэзии, и только? «Наука внутри себя не содержит этического
критерия,—написал
однажды еще один представитель точного знания
Е. Л . Фейиберг. —Более того, очарование наукой влечет за собой, осо­
бенно при первом увлечении, фетишизацию логического мышления, а это
может привести (и часто приводит) к пренебрежению этическим эле­
ментом, которому нет необходимого, естественного места в научной си­
стеме. Он вне ее» 9. Может быть, М. Борн имел в виду и эту вот
загадку неуловимости нравственных критериев средствами «всемогу­
щей», как принято считать, науки? Смею утверждать, что и на этот
вопрос можно ответить только после того, как мы разберемся в диа­
лектике истины и ценности.
«Природа, в зятая абстрактно, изолированно, фиксированная в отор­
ванности от человека, есть для человека ничто» 1011. Боюсь, что- и эти
очень важные для многих коренных философских проблем слова Марк­
са останутся для нас загадкой, пока мы не уясним динамику пристраст­
ности и беспристрастности в познании на всех его уровнях —от за ­
рождения первичного атома психики до вершин человеческой духов­
ности.
Ну, а главным феноменом, главным объектом, который способен рас­
крыть нам эту динамику, являются, бесспорно, эмоции.
*
*
*
Сознание —говорится про категорию сознания в «Философской энцик­
лопедии» — «это не только по знание, но и отношение к миру, в выра­
ботке которого большую роль играют э м о ц и й » 11. «Большая роль»—
чего же больше? Однако обратите внимание, что и «отношение» и «эмо­
ции» при этом прямо противопоставлены познанию. И не познанию
объективного мира, что было бы с позиций онтологии справедливо, но
познанию вообще. Заглянем еще в один том «Философской энциклопе­
дии». «Э м о ц и и —особый класс психич. процессов и состояний,
связанных с инстинктами, потребностями и мотивами. Э. выполняют
8 Б о р н М. Физика в жизни моего поколения. М., 1963, с. 7.
9 Фейнберг Е. Л. Обыкновенное и необычайное.-«Новый мир», 1965, No 8,
с. 228.
10МарксК. и ЭнгельсФ.Изранних произведений.М., 1956, с. 640.
11 «Философская энциклопедия», т. 5. М., 1970, с. 46.
74


функцию регулирования активности субъекта путем отражения значи­
мости внешних и внутр. ситуаций для осуществления его жизнедеятель­
ности» 12. В цитируемой статье, написанной А. Н. Леонтьевым, приво­
дятся и другие трактовки, наиболее распространенные в нашей
литературе. П. К . Анохин, например, исходит из общей идеи о приспо­
собительном значении эмоций и их связи с потребностями. Н апр яжение
потребности вызывает отрицательные, а их удовлетворение —положи ­
тельные эмоции. IL В. Симонов сформулировал «информационную» гипо­
тезу эмоций, предполагающую их зависимость от соотношения информа­
ции, прогностически необходимой для приспособительного поведения,
и наличной информации.
Не вдаваясь в детали, подчеркнем общую черту существующих в на­
шей философской и психологической литературе трактовок эмоций —
они исходят из приспособительного характера «этого класса психических
состояний», из ак ти визирующей, мобилизующей их роли в достижении
разных (в том числе познавательных) целей. В итоге «пристрастное»,
ценностное познание получает у нас во многих работах весьма искажаю­
щее его функцию и роль в человеческой жизни толкование. Сознание
при этом проявляет негласную тенденцию отождествиться с мышлени­
ем 13, познание — с поисками объективной истины, искусство становит­
ся эмоционально подсиропденным «мышлением в образах», красота —
«диалектически противоречивым единством» чего угодно с чем захочет­
ся, а совесть —высшей формой послушания начальству.
Достаточно широко распространилось мнение, согласно которому по­
знавательное отражение является отражением в образах, а эмоции,
страсти, желания, волевые усилия и другие психические явления обра­
зами не являются. В этом якобы и заключается качественное различие
между познанием и другими сферами психики. Так говорится, напри­
мер, в книге Ф. А. Селиванова «Заблуждения и пороки». Не берусь су­
дить о пороках, но заблуждение тут налицо. Автор берет отнюдь не до­
казанный им тезис о том, что познавать можно только в образной фор­
ме, затем на этом основании без труда выводит за пределы познания
все, что не является образом. А ведь решать, является ли та же эмо­
ция формой познания или нет, полагалось бы, исходя не из общих ап­
риорных формул, а из исследования их собственной природы.
Собственная же их природа такова, что дает основание утверждать:
без понимания смысла, сути, функций, происхождения и законов раз­
вития пристрастной, эмотивной части сознания мы не сможем разобрать­
ся ни в вопросе о происхождении психического, ни в «проблеме идеаль­
ного». ни в природе эстетического, ни в критериях нравственности, ни
во многих других, столь же значимых гносеологических и методологиче­
ских вопросах.
Начнем с генетических аспектов. В материальном мире духовности
нет. Ни атома. Откуда же взялись, из какого «материала» оказались со­
тканными и «мир субъективной реальности», который так убедительно
описывается в книге Д. И. Дубровского, и духовное, и идеальное, и воля?..
Ленин не случайно заинтересовался словами Гегеля из «Науки ло­
гики» о «конструирующем самого себя пути» 14. Что ж, даже Гегель
подчеркивал, что в разговоре о духе только в исследовании этого конст­
руирующего самого себя пути «философия,., способна быть объективной,
доказательной наукой» . Это очень в аж ная мысль. Онтологически
«понять», что есть идеальное, наверное, просто невозможо. Идеальное
надо брать как данность, феноменологически, а к «пониманию» идти че­
12Тамже,с. 553.
13 Я ничуть не преувеличиваю. «Сознание в своей сущности может быть опреде­
лено как понятийная умственная д еятельность»,- говорится в книге В. П. Тугарино-
ва. См.: Тугаринов В. П. Фило софия со знания. М., 1971, с. 51.
14 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 80.


рез генезис. И наиболее трудным для понимания, наверное, станет акт
возникновения самых простейших, исходных феноменов психики. Тем
более трудным, что произошел данный акт там, где о «нейродинамиче-
ских структурах» говорить не приходится.
У нас нет возможности подробно комментировать факт отмежевания
Д. И. Дубровского от решения вопроса: возможно ли возникновение з а ­
чатков психики у простейших («в данном вопросе наука не дает опре­
деленного ответа») 15. Н аука не дает, а философия должна. Рассмотрение
психического как субъективного осознания нейродинамических структур
превращает в загадку возникновение центральной нервной системы и
мозга. Если отвергнуть допущение (увы, действительно «ыагурфилосо-
фическое»), что их формировали нужды зарождающейся и развиваю­
щейся психики, то придется признать справедливым другое допущение:
существование некой внешней силы, которая предвидела появление пси­
хики на более позднем этапе и готовила для нее загодя физиологиче­
ский аппарат. Т ак что, думается, у нас все-таки нет «научных» причин
ставить под сомнение допущение, что формирование мозга, центральной
нервной системы началось одновременно с первыми проблесками пси­
хического и что дальше они шли «нога в ногу».
И произошел акт возникновения психики тогда, когда у простейших
на базе всеобщего свойства живых организмов —раздражимости возник­
ла чувствительность. Физиолог П. Купалов, думается, правильно связы­
вает «это величайшее событие в ходе эволюции жизни» с «обогащением»
раздражимости «свойством переживаемости» 16. И справедливо отож­
дествляет это свойство с возникновением субъективности. А это значит,
что возник тот зародыш, из которого произрастут со временем и психи­
ка, и сознание, и духовность, и воля, и познание (в отличие от отра­
жения как всеобщего свойства материи), в форме именно пристрастно­
сти. Да и не мог он ни в какой другой форме возникнуть.
Познание*-не самоцель, даже у человека. «Инстинкт познания»,
поисковый рефлекс тоже появились только потому, что они полезны.
Элементарных существ свойства мира сами по себе тем паче не волну­
ют. Чтобы выжить, им важно «знать» одно: полезно или вредно для них
явление, с которым они встречались? Для всех низших этапов развития
животной жизни познание и приспособление —практически нерасчлени­
мые понятия. Вот схема старого классического опыта, проводившегося
профессором С. С. Чахотиным. В капле воды под микроскопом поме­
щено простейшее одноклеточное существо. Кап ля покрыта тонкой плен­
кой глицерина. Одноклетка, ткнувшись несколько раз в пленку, начина­
ет двигаться по кругу. В этот момент ученый посылает в каплю силь­
ный ультрафиолетовый луч. Подопытное существо натыкается на него
и отскакивает. Т ак несколько раз. Наконец, луч обойден. При следую­
щем столкновении с ним одноклетка уже намного быстрее совершает об­
ходной маневр. Наконец, она начинает огибать луч, даже не доплыв до
него. По этому безопасному маршруту одноклетка движется некоторое
время и после того, как луч убрали, но постепенно снова выходит на
круговую орбиту.
Поведению этого существа аналогию в неорганическом мире подоб­
рать трудно. Насколько оно ведет себя «разумно» — улавливает опас­
ность, уклоняется от нее, запоминает ее, предугадывает ее приближе­
ние и забывает, когда опасность исчезает? Почему одноклетка отпря­
нула. столкнувшись с гибельным лучом? «Поняла» опасность? Ч е м ей
понимать? И откуда у нее само желание бороться за жизнь? Где
спрятаны механизмы воли? Слова «жизненная сила», ин стинкт, реф­
лекс сами по себе ничего нам, право же, не объясняют, они сами тре­
15 Дубровский Д. И. Пс их ические я вл ения и мозг, с. 97.
16Цит.по:ПлатоновК.К.Осистемепсихологии. М., 1972,с.37.
73


буют объяснения. Ключи ко всем эти «загадкам» надо искать
аго­
рением содержании ощущения, которое зарождалось, напомн:-:. как: ;а .± -
ство переживаемости. Появл яясь при контакте с тем нлп пным :-и:и_ти-
чески значимым явлением, именно сама по себе эта «пристрасти
(поначалу только она) становилась «субъективным образом объектиаи:-
го явления» . Бесстрастные, «информационные» чувства—ощущения по­
явились гораздо позже, в итоге сложной функциональной дифференпиа-
ции... А поначалу в ощущении все было слито воедино: образ, сигнал,
побуждение к активности... Все это выражалось в разделении ощущений
на некое смутное удовольствие (признак полезности, благоприятности)
и неудовольствие (признак вредности, неблагоприятности). Удовольствие
и неудовольствие, в исходной позиции, надо полагать, имевшие форму
созидания и разрушения каких-то материальных структур внутри орга­
низма, имеющих сходство с процессами созидания или разрушения, что
произошли бы с организмом при глубоком контакте с тем объектом,
о котором сигнализируют эти самые удовольствие и неудовольствие...
Но не слишком ли «субъективным» оказывается тот исходный феномен,
из которого развились потом все формы идеальности (пристрастной или
беспристрастной)? Субъективность, что и говорить, обладает целым р я­
дом особенностей, которые с позиций наивного метафизического мате­
риализма выглядят не просто помехами, но даже пороками в деле по­
знания. Из-за нее «природа в объективном смысле», к а к ко нста тировал
Маркс (без всякого огорчения, между прочим), «не дана человеческому
существу адекватным образом» 17, она всегда позволяет видеть только
крохотную часть окружающей действительности, она пристрастна... Но
не потому-ли Маркса не огорчали «помехи» субъективности, что он рань­
ше многих понял простую (уже упоминавшуюся нами) истину: «При ­
рода, взята я абстрактно, изолированно... есть для человека ничто?» Объ­
ективность, взята я абстрактно, безгранична и бессмысленна. В ней все
взаимодействует со всем. Она есть бесконечность. К объективности
можно приближаться как угодно близко, но охватить ее невозможно.
И уменьшить, отделив от нее часть для удобства познания, тоже. Бес­
конечность, деленная на любое конечное число, дает бесконечность. По­
этому субъективность —это не часть объективности, а преобразованная
объективность. Бесконечность, искусственно превращ енная в конечную
величину' (математики тоже без подобной операции не могли бы опе­
рировать с бесконечностью). Иного пути нет. Видеть все —не видеть
ничего. Субъективность —единственный путь к объективности в ее по­
знании.
Объем статьи не позволяет хотя бы бегло остановиться на значимых
этапах развития из атома психического —смутного ощущения удоволь­
ствия всех неисчислимых феноменов психики, сознания, духовности. Но
нам важно было подчеркнуть: именно из пристрастности
соткала
природа ткань
идеальности,
способность
видеть, слышать, обонять, осязать, то есть воспринимать
мир в его пусть субъективно преобразованных, но объективных в своей
практической значимости качествах, притом воспринимать его не как
поток разрозненных воздействий, а предметно, целостно. Само мышле­
ние, без которого невозможны поиски объективной истины, то есть исти­
ны, как бы очистившейся полностью от этой самой пристрастности, воз­
никло, как известно , на базе чувств. И еще нам важно подчеркнуть вот
что. Развитие сознания вовсе не представляет, как кажется некоторым
теоретикам, однолинейного процесса, неуклонного движения от пристра­
стности к беспристрастности, от чувств к понятийному мышлению, кото ­
рое, подобно куполу, венчает все здание духа. Одновременно с развити­
ем разума столь же быстро и неотвратимо шло развитие человеческой
17 Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 632,
J7


«души». На этом полюсе, в отличие от объективно-познавательных
процессов, нацеленных в пределе на полное «снятие» человеческой при­
страстности,
концентрируются ценностно-познавательные, ду­
ховно-эмоциональные
процессы, развивающие и совершенствующие
именно субъективно-пристрастную сторону нашего сознания. И именно
в этой, «пристрастной» сфере обретают свою реальность
гума­
нистические начала, социальность, идеологическое, духовность,
цели, идеалы, мотивы, побуждения, в то время как истинностная, объ­
ективно-познавательная деятельность сознания позволяет адекватно вы­
являть причинно-следственные зависимости, понимать мир, его за ­
коны, самих себя, вооружает средствами в достижении целей и
идеалов.
Но в том-то и дело, что и мир для человека —это не сумма объ­
ективных его качеств, и сам он не является самим собой без мира ду­
ховных ценностей, эмоциональных симпатий и антипатий,
идеалов,
стремлений, хотений. А они открываются не истинностной стороне
сознания (изучать их научно мы, разумеется, можем, но это иное),
а духовно-эмоциональной. Подобное познается подобным!
Здесь уместно сделать несколько оговорок относительно конфликта
между «двумя культурами». Между культурами обычно конфликтов не
бывает, конфликты возникают между культурой и бескультурьем. Одним
из проявлений последнего нельзя не счесть сциентизм, проявляющийся,
в частности, и в упорном нежелании отличать такие понятия, как гу­
манитарная наука и гуманитарное знание. Гуманитарные науки —это
пауки со всеми вытекающими из этого факта следствиями. Они иссле­
дуют свой предмет средствами логики, они должны быть аналитичны,
доказательны, и цель их исследования —истина . Но есть у этих наук
одна особенность —в предмет их исследования входит с неизбежностью
(и как предмет исследования, и как средство познания) гуманитарное
знание, то есть знание прежде всего ценностное. Различать их не так
уж и трудно. Чувство красоты —это открытие красоты, это акт ценност­
ного познания. Эстетика —наука об эстетических ценностях и о законах
эстетического (ценностного) познания. Чувство совести открывает нрав­
ственное веление, это акт ценностного познания. Этика —наука, изучаю­
щая природу этой разновидности гуманитарного познания. Аксиология —
наука, познающая ценности, сама она ценностным познанием является
не больше, чем арифметика. Вот о чем вполне справедливо говорил
Е. Л . Фейнберг, вот о чем писал М. Борн! Сциентисту же не дано та­
кое понять. Все виды знания, которые не удовлетворяют требованиям
бесстрастного, объективного, логически и опытно проверяемого знания,
он рассматривает как знания, просто не проясненные, недозрелые. По­
этому качественную разнородность естественнонаучного и гуманитарно­
го знаний он рассматривает лишь как перманентное отставание гумани­
тарных наук, объясняя это отставание неумением их представителей
пользоваться универсальными, как ему представляется, естественнонауч­
ными (прежде всего математическими) методами, столь блестяще пока­
завшими свое могущество в области естественного и точного познания.
Генетически (в конце концов) в основе любого гуманитарного (цен­
ностного) знания лежит то же* что лежит в основе психического вооб­
ще —членение явлений на благоприятные (полезные) и неблагоприят­
ные (вредные). В основе эстетических оценок тоже... Внешние приметы
того, что нашим предкам (в том числе и самым отдаленным —на живот­
ном уровне) было нужно, полезно, стали в конце концов приятными и
сами по себе, своей «чистой» формой. Принцип «разумного эгоизма»
природа открыла очень давно; Она конструировала и «воспитывала»
живые существа так, что полезность для вида, рода, позже —общества
превращалась в неодолимую собственную потребность индивида, в его
личную интимную радость, а то, что вредно для них —в неудовольствие,
78


неприятность. При генетическом подходе (который, напомним, Гегель
счел в развитии духовности для философий единственно «объективным
И доказательным») и к другим НелОвеческим ценностям: свободе, сча­
стью, любви, добру, справедливости —мы в конечном итоге обнаружим
тот же общий корень: польза —вред. Когда-то пристрастные ценност­
ные реакции были только средством, но в итоге действия психологиче­
ского закона «сдвига мотивов» средство постепенно всё больше превр а­
щалось в цель (средством они не переставали быть* ведь служение це­
лям с таким генетическим прошлый приносило и приносит величайшую
пользу); И цели эти для духовно развитого человека зачастую даже бо­
лее важны, чём удовлетворение биологических потребностей.
В этой «чисто духовной» функции утилитарная сторона ценностей
доминировать не может. Тут на первый план выходят чувственная не­
повторимость их пёрёживанйя* радоёть, счастье, смысл жизни , эмоцио­
нальная фактура; А в этом каждая Из духовных ценностей настолько
Своеобразна и Несводима И чему бы то ни было (тем паче —в мире
объективности)* Ч-го никакие логические операции, никакие параллели и
упрощения приблизить нас к постижению этого качественного своеоб­
разия не в силах; Каждая оказывается найвысшей в свовхМ роде.
Существеннейшей особенностью «ценностного суждения» явл яется
тО, что оно есть Оценка (или побуждение) через внутреннее состояние.
Диапазон этих состояний поистине неисчерпаем: от горя, уж аса, отвра­
щения* Ненависти До радоСтй, восхищения, любвй, счастья. Это все, ко­
нечно, не объективное познание* а очень пристрастное, очень субъектив­
ное, но.;; Мы дайвём ведь не в абстрактном (говоря словами Маркса)
мире* а в мире очеловеченном. Он раскрашен красками наших отноше­
ний к нему; Сотрите эти краёки —и для нашего сознания мир превра­
тится в ровное бесёмыСленйое пространство; Ведь мы воспринимаем мир
через Сознание, а оно само всё соткано Из опыта взаимоотношений с я в ­
лениями жизни, из йх чёЛойеческих смыслов;..
Нужно еще подчеркнуть* что Ценности, при всей их неповторимости,
не существуют (и не формируются) В изоляций одна от другой. Они на­
лагаются, входят друг в друга составными частями, усиливают одна Дру­
гуюит.д.
Ценностное познание —вполне самостоятельный тип познания, ни ­
чуть не менее важный для человека* чек познание теоретическое, по­
нятийное, объективное. Стоит вспомнить хотя бы тот общеизвестный
факт, что понимание, знание сами по еебе социальной (в том числе
нравственной) позиции человека не определяют. Позиция и поведение
определяются отношением к жизни* обществу, людям, тем, в о
и м я чего индивид живет* какие чувства й настроения у него вызы­
вают те или иные явления. Даже польза, понятая рассудком, сама по
себе не создает стимула к ее достижению. Сама наука в ее исканиях
истины черпает стимулы для вдохновения в мире Ценностном. А. Пуан­
каре писал в свое время о том* что ученый изучает природу, «потому
что это доставляет ему удовольствие, потому что она —прекрасна. Если
бы природа не была прекрасной, она не Стоила бы того труда, который
тратится на ее познание, й жизнь нё стойла бы того труда, который
нужен, чтобы ее прожить» .
И еще одно соображение. В уже упоминавшейся (очень интересной)
статье Э. В. Ильенкова сделано весьма неожиданное предложение: не
считать идеальными явлениями чувственно-конкретные, единичные и
случайные, «сугубо-индивидуальные состояния отдельных л иц в дан­
ный момент» 18.
Категорию идеального философ связывал с существованием всеобщих
18
Ильенков Э„ В. Проблема идеал ьного..- «Вопросы философии», 1979, N° 6,
с. 140.
79


идей, с теми духовными явлениями, которые обладают достоинством
всеобщности и необходимости.
Духовные явления любого уровня нигде, кроме как в голове конкрет­
ного индивида, реально существовать не могут. В этом отношении они
всегда в той или иной мере будут обладать качествами конкретности,
сиюминутности, случайности, всегда будут базироваться на более про­
стых психических актах и состояниях. Т ак что Д. И. Дубровский совер­
шенно прав, отвергая данное «предложение». Действительно, если «мои
чувственные образы, моя «мимолетная» мысль о чем-либо (а по сущест­
ву, всякое сознательное переживание, ибо оно соткано из подобных «ми­
молетностей») не могут о пределяться посредством категории идеально­
го», то «тогда они должны быть названы материальными» 19. Что, есте­
ственно, недопустимо.
Думаю, что Э. В. Ильенков попал в своих рассуждениях в термино­
логический «капкан». У нас нет пока другого понятия, соотносимого со
словом «материальное», кроме как «идеальное». «Нематериальное» — не
звучит. «Духовное» — от «духа», к а к нематерии? Но этим словом давно
уже начали обозначать качественную (высшую) ступень этого самого
«нематериального» , так что во зм ожна двусмысленность... Но и Ильен­
кова в его исканиях понять можно. Психическое —не монополия чело ­
веческого сознания! И животное видит предметы, слышит звуки, реаги­
рует эмоционально на благоприятное и неблагоприятное. Однако, дума­
ется, у нас все-таки есть все основания («натурфилософские» , и с этим
ничего не поделать) считать, что дочеловеческий субъективный мир
даже в высших его проявлениях лишен той целостности, широты, глу­
бины, осмысленности, временной определенности, которые он обрел в
результате появления языка, разума (логического мышления, понятий),
способов объективации внутренних переживаний (искусство)...
В человеческом сознании материальные объекты уже не просто от­
ражаются и запоминаются по каким-то признакам, они начинают «жить»
как особые явления, причем не в конкретном, соответствующем опыту
пндивида виде, а в том, что соответствует опыту человечества. Честно
говоря, именно такую форму (она вовсе не чисто понятийная) суще­
ствования объектов материального мира и хочется называть идеальной.
В отличие от только психической, дочеловеческой. Но как это сделать,
не вступая в противоречие с общепринятым пониманием идеального как
нематериального, я не представляю. И разговор мой сейчас о другом.
В том «внутреннем мире человека», в котором материальные объек­
ты начинают «жить» своей «самостоятельной», но не материальной жиз­
нью, живут ведь и явления духовные (в смысле их ценностной природы)
и тоже не в форме разрозненных, конкретных, сиюминутных эмоцио­
нальных реакций, порывов, состояний души, симпатий и антипатий. Эта
реальность, как п реальность понятий, представлений, мысли, тоже при­
надлежит сознанию конкретных индивидов, но и она не в меньшей мере
обладает качеством надындивидуальности и всеобщности. И эти реально­
сти не просто появляются и исчезают в конкретных сознаниях, а «жи­
вут» как бы сами по себе, непрерывно и неохватно для восприятия, взаи­
модействуя друг с другом, помогая друг другу и борясь... Органическая
слитность всех ценностных, духовных явлений (разумеется, в неразрыв­
ном единстве с отражаемой картиной объективной действительности) в
некоем субъективном человеческом духовном мире —для философии
факт чрезвычайной значимости.
Мы не просто чувствуем красоту, глядя на скульптуру, а как бы «от­
крываем» красоту, приобщаемся к красоте, которая получается там,
в мире, а не в нас! Мы не просто поступаем по совести, а как бы слы­
шим ее «веление». Мы приобщаемся к миру нравственности, открыва­
19 Дубровский Д. И. Проблема идеального, с. 35,
80


ем для себя добро, справедливость, любовь. Именно не в себе, а в той
общечеловеческой надындивидуальной духовной реальности. Познаем их.
Духовно, но, естественно, не без подключения разума, аналитических
способностей, знаний. И познание —это не фикция, не игра с эфемер­
ностями. Идеальное, сознание без этих ценностных явлений, обретших
как бы независимое от нас существование,— пустая абстракция. (Вот
почему «специалистам всех других разделов философии» так необходима
была помощь со стороны эстетики, давно и упорно пытающейся понять
законы и свойства этих идеальных духовных реальностей.) Во многих
отношениях существующие вроде бы только в духовном мире явления
для нас даже реальнее (не говоря о значимости) каких-то явлений ма­
териального мира. Об этом хорошо сказал Ленин: «Это, конечно, сплош­
ной вздор, будто материализм утверждал «меньшую» реальность созна­
ния» 20.*4
20 Ленин В* И?Поли* собр, соч., т, 18, с, 296.
4 Вопросы философии, No5


ДИАЛЕКТИКА И СОВРЕМЕННОЕ НАУЧНОЕ ПОЗНАНИЕ
Конструктивная роль случая
Ю. В . САЧКОВ
Введение: подступы к познанию случая
Широко известно выражение: «Случай идет навстречу тому, кто
ищет его не вслепую». Оно означает, что случайность в жизни человека
может играть конструктивную роль. Более того, нередко можно услы­
шать, что о развитости и умении личности можно судить по ее отно­
шению к случайности: чем более она способна и развита, тем быстрее
примечает случай, лучше учитывает в своей деятельности.
Представления о случае зародились в древности, при самых первых
попытках осознания человеком своего бытия. Они стали необходимыми
при объяснении поведения человека или же, как сейчас нередко говорят,
его жизненной траектории в многомерном мире. И также уже давным-
давно выяснилось, что случай сопоставлен с необходимостью. Поэтиче­
ский язы к древних воплотил соответствующие представления в образах
богинь человеческих судеб: Ананке —неумолимая необходимость,
Тихе —слепой случай. Вне случая невозможно понять жизнь человека
во времени. Более того, случайность характеризовалась как «регулятор»
жизненных процессов. Эмпедокл, отмечал Б. Рассел, «рассматривал ход
вещей как регулируемый скорее случайностью и необходимостью, чем
целью. В этом отношении его философия была более научной, чем фило­
софия Парменида, Платона и Аристотеля» *.
В дальнейшей истории культуры представления о случае также пре­
имущественно связывались с раскрытием основ поведения человека, его
судьбы. Наиболее концентрированным образом они высвечивались при
раскрытии представлений о свободе воли человека. Свобода воли преры­
вает те жесткие неумолимые связи и воздействия, в которые вплетен че­
ловек, и тем самым позволяет ему стать творцом нового и осознать свою
силу и самостоятельность. Представления о случае начали соотноситься
с раскрытием высших творческих возможностей и ценностей человече­
ской личности.
Особый этап в познании случая начинается со времени развития фи­
зико-математического естествознания. Физика изучает глубинные уровни
строения материи, а потому ее «слово» в познании случая имеет перво­
степенное значение: значимость случая в общих воззрениях пропорцио­
нальна тому, какую роль он играет в «основаниях» строения материи.
Это, так сказать , содержательный аспект взаимоотношения физических
представлений и случайности. Весьма важное значение имеат и форма-1
1 Рассел В. История западной философии. М., 1959, с. 743L
82


Лизованный аспект. Фйзйка породила наиболее совершенные формы вы­
ражения знаний —научные теории как относительно целостные и замк­
нутые концептуальные системы (системы понятий и законов). Соответ­
ственно этому понять случай — значит ввести его в научные теории,
в развитые структуры законов, понятий жпредставлений.
Классическая мехашжа —отторжение елучая
Первоначально опытное естествознание отторгало случай. В структу­
ре классической механики как первой относительно целостной и замкну­
той научной теории не было места для случайности. И в наше время
классическими воззрениями в физике выступают те* для которых базис­
ными структурами являются законы и представления классической ме­
ханики. Модель мира здесь строится по образу и подобию этой механи­
ки. Все связи и отношения рассматривались наподобие механических,
то есть имеющих строго однозначный характер. Неоднозначность и не­
определенность в связях и отношениях мыслились как неполное выра­
жение знаний об исследуемых объектах, лишь к ак подход к истине или
же как результат некорректной постановки задачи. Однозначность и не­
обходимость полагались синонимами. Соответственно этому конструктив­
ную роль в познании играла лишь необходимость, к тому же понимаемая
наподобие механической. На раскрытие таких необходимых связей и
ориентировалось развитие познания. З а случайностью объективной осно­
вы практически не признавалось. Как писал в то время П. Гольбах:
«Ничего в природе не может произойти случайно; все следует опреде­
ленным законам; эти законы являю тся лишь необходимой связью опре­
деленных следствий с их причинами... Говорить о случайном сцеплении
атомов либо приписывать некоторые следствия случайности —значит
говорить о неведении законов, по которым тела действуют, встречаются,
соединяются либо разъединяются» 2.
Ограниченность классических воззрений вскрыта у же давно, со вре­
мени признания собственной ценности и значимости других физических
теорий. Особенно ясной эта ограниченность стала в нашем веке, в ходе
осмысления теории относительности и квантовой механики. Однако так
понимаемая ограниченность воззрений есть ограниченность, обусловлен­
ная внешними обстоятельствами: самим фактом существования других
теорий. В последнее время классические воззрения подвергаются крити­
ке и в содержательном отношении, и прежде всего по вопросам понима­
ния существа процессов развития в материальном мире. Наиболее ради­
кально это делается в школе И. Пригожина.
Классическое описание основывается на двух «китах»: на знании ос­
новных законов (уравнений) движения и на задании определенных на­
чальных условий. Предполагается, и это весьма существенно для рас­
крытия классических представлений о мире, что знание основных законов
движения некоторой материальной системы и строгое (точное) задание
ее начальных условий в определенный момент времени позволяют пол­
ностью (исчерпывающе) описать (теоретически воспроизвести) все из­
менения этой системы, включая все ее прошлое и все будущее. Послед­
нее означает, что сами исследуемые системы с течением времени
никаких качественных изменений не претерпевают, что системы ничего
нового не могут приобрести во времени, а происходит только непрерыв­
ное развертывание количественных форм. Представления о развитии, ко­
торые базировались на классической физике, являют собою упрощение
столь сильное, что в них не находят отражения наиболее характерные
признаки развития вообще. Каждое состояние системы содержит всю
2
Гольбах П. Избранные антирелигио зные пр оизведе ния, т. 1. М.,
1934,
с. 34—35.
4*
83


информацию о других ее состояниях. «Мир классической физики —мир
атемпоральный, лишенный времени» 3. Подобный мир «есть не что иное,
как грандиозная тавтология»4. Ход времени не обладает созиданием.
Случайность и хаос
Первой физической теорией, которая внесла в основы физики дух
«во зникн овения», я в л яе тс я термодинамика с одним из основополагаю­
щих ее принципов —законом возрастания энтропии. Анализ идеи разви­
тия в физике стал рассматриваться в неразрывной связи с теоретическим
анализом тех оснований, на которых базируются представления об энт­
ропии, и тех следствий, которые из них вытекают. Центральное место в
этом анализе отводится представлениям о необратимости материальных
процессов. Понятие необратимости, как отмечают И. Пригожин и И. Стен-
герс, представляет «самый важный вклад термодинамики в естествозна­
ние» 5.
Вопрос о необратимости, конечно, вставал и в р амках классической
картины мира. На необратимость обращали внимание, когда рассматри­
вали такие явления, как теплопроводность, вязкость и трение, в кото­
рых происходила диссипация энергии. Однако во всех подобных случаях
необратимость рассматривалась как нечто побочное, второстепенное,
далеко не основное для характеристики материальных процессов. Более
того, зачастую молчаливо допускалось, что к представлениям о необра­
тимости наука вынуждена обращаться вследствие незнания глубинных
механизмов соответствующих физических процессов и что в основе фи­
зики в конечном счете л ежат обратимые механизмы. В противополож­
ность таким подходам в современных исследованиях подчеркивается, что,
начиная с термодинамики, необратимость стала рассматриваться как
первичная и фундаментальная черта материального мира. Признание
основополагающего характера необратимости имеет далеко идущие след­
ствия, и прежде всего оно означает, что в самом фундаменте материи
есть свойство, ответственное за процессы развития материи.
Физические основания необратимости стали проясняться по мере
вхождения статистических идей и методов в физические исследования.
Создание статистической физики привело к революционной перестройке
во взглядах науки на сами «основы» материального мира. Статистиче­
ские теории суть такие теории, которые базируются на идеях и методах
теории вероятностей. Соответственно этому изменилась сама внутрен­
няя логическая структура научных теорий —она стала включать в себя
связи и отношения, в философском плане характеризуемые как случай­
ные. Вероятность и случайность стали в представлениях ученых нерас­
торжимы. Однако принципиальный характер случайности в понимании
как структуры теоретических систем, так и основ материального мира
осознавался весьма долго и мучительно. В широких научных кругах не­
обычайно длительный период статистические теории трактовались как
неполные, то есть как временные и в логическом отношении неполноцен­
ные. Предполагалось, что к статистическим теориям мы вынуждены об­
ращаться в силу того, что по тем или иным причинам мы не можем
получить полное описание исследуемых систем. Предполагалось также,
что по мере своего прогресса наука будет добывать все более полное
знание о таких системах и из внутренней структуры теории будет
исключена случайность. Такие взгляды на природу случая, по существу,
были навеяны ранее выработанным классическим подходом к анализу
основ мироздания.
Развитие статистических представлений привело к статистической
3 Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986, с. 95.
4Там же,с. 126.
5Там же, с. 162.
84


трактовке законов термодинамики, к более углубленному их пониманию.
И сразу же необратимость стала связываться с вероятностью и случай­
ностью. Согласно статистическим взглядам второе начало термодинами­
ки —закон возрастания энтропии —выражает постоянную тенденцию
системы к переходу ко все более вероятному ее состоянию. Максималь­
но вероятностным состоянием явл яется состояние термодинамического
равновесия, а потому и говорят, что случайность в случае термодинами­
ческих изменений ведет к деструктивным необратимым изменениям
систем.
Что же говорят о случайности статистические теории? Наиболее ти­
пичными материальными системами, исследуемыми в р ам ках статистиче­
ских теорий, являются газы , газообразное состояние вещества. Через
представления о случайности характеризуется структура этих систем,
взаимоотношения элементов систем (молекул газа) друг с другом. Со­
стояния элементов в таких системах относительно независимы и равно­
правны. Можно сказать, что состояние каждого элемента в таких систе­
мах самодостаточно, характеризуется лишь внутренними степенями сво­
боды, и следовательно, устойчивых взаимосвязей между элементами
здесь нет. Подобная структура систем наиболее емко выражается словом
«хаос». Хаотические состояния между элементами систем (молекулами
газа) и есть воплощение случайности. Наиболее хаотическим состоянием
системы является состояние с максимальной энтропией, состояние термо­
динамического равновесия. Соответственно этому согласно статистиче­
ским теориям структура систем в состоянии термодинамического равно­
весия и определяется как истинное воплощение действия случая.
Концептуальная перестройка в науках о природе, вызванная разра­
боткой статистических теорий, основывается на признании случайности
как самостоятельного начала мира, его строения и эволюции. Случай­
ность стала рассматриваться как родственная таким понятиям и пред­
ставлениям, как независимость , неоднозначность, неопределенность,
спонтанность и, обобщенно, хаотичность. Тем самым основания нашего
мира стали рассматриваться как нечто «зыбкое», находящееся в постоян­
ном изменении и пертурбациях.
Случайность и уровни
Классическое, основанное на статистических представлениях опреде­
ление случайности получило дальнейшее развитие в ходе разработки
квантовой теории. В классической физике вероятность соотносилась с
массовыми процессами, с системами, состоящими из огромного числа
частиц. Согласно квантовой механике отдельные элементарные физиче­
ские процессы, процессы атомного масштаба являю тся принципиально
вероятностными. Понимание подобного, случайностного поведения кван­
товых объектов ведет к тайнам их внутреннего строения: следует исхо­
дить из признания неисчерпаемости внутренних свойств и наличия ин­
тенсивной внутренней динамики квантовых объектов, что и обусловли­
вает случайностный характер их поведения на квантовом уровне.
В дискуссиях по методологии квантовой механики обращается вни­
мание лишь на воздействие случайности на понимание, трактовку кван­
товых процессов. Остается в тени весьма важный вопрос —
- как развитие
интерпретации квантовой механики воздействует на наше понимание
случайности? Обратные связи рассматриваются весьма редко. Лишь в не­
которых статьях квантовая мёханика мыслится как высшее проявление
идей и методов вероятности (а следовательно, и случайности) в физике.
А между тем концептуальная схема квантовой теории имеет важное
значение и для понимания природы случайности. На наш взгляд, она
впервые ясно и четко выдвигает идею зфовней в строении и детермина­
ции систем для понимания оснований вероятностных процессов.
85


Квантовая механика дает возможность анализировать строение и
свойства отдельных микрообъектов —объектов атомного масштаба. Дл я
понимания квантовой механики весьма существенно, что используемые в
этой теории понятия (физические величины) для характеристики микро­
объектов делятся на два класса, имеющих различную логическую приро­
ду. Первый класс составляют так называемые непосредственно наблюда­
емые понятия (например, координата й импульс), которые в теории
рассматриваются как типично случайные (в теоретико-вероятностном
смысле) величины; второй класс образуют квантовые числа (собственно
квайтовЫе величины типа спина). Различия между этими понятиями за­
ключаются прежде всего в «степени близости» к непосредственно данно­
му в физическом опыте. Первые выражают более внешние характери­
стики микрообъектов, вторые —более глубокие, внутренние. Первые по­
зволяют индивидуализировать квантовые процессы, вторые носят обоб­
щенный характер. Первые тяготеют по своей природе к классическим
понятиям, вторые выражают специфичность квантовых явлений. Первые
непрерывно изменяются, вторые более устойчивы. Первые более связаны
с явлением, вторые с сущностью (хотя и несомненно, что сущность яв­
ляется, а явление существенно). Весьма важно, что различия в логиче­
ской природе этих двух классов понятий выражаются в характере свя­
зей и зависимостей между ними. На уровне непосредственно данных
прямые зависимости между значениями понятий вообще отсутствуют
(царство случайности). На уровне обобщенных понятий (собственно
квантовых) зависимости носят однозначный характер. Зависимости
между параметрами, относящимися к разным уровням, включают в себя
неоднозначность, неопределенность. Естественно, что полнота теоретиче­
ского описания квантовых процессов достигается, когда используются по­
няти я обоих классов, относящиеся к различным логическим уровням.
Весьма существенно, что установление взаимосвязи, синтеза в рамках
единой теории этих двух классов величин оказалось возможным на ос­
нове вероятностных представлений.
Рассмотрение концептуальной структуры квантовой теории ясно сви­
детельствует, что раскрытие природы случайности неотделимо от идеи
уровней. В мире нет «чистой» случайности: любой материальный процесс
всегда содержит и случайные и необходимые черты. В познании мате­
риальных связей и зависимостей первостепенное значение имеет диа­
лектика необходимости и случайности. Вместе с тем дл я познания «ме­
ханизмов» их взаимодействия весьма важно, что они соотносятся с раз­
ными уровнями объектов и систем, рассматриваемых достаточно
целостным образом.
Эволю ция и простая статистическая парадигма
Случайность в физике (как классической, так и квантовой) связана
с раскрытием структуры исследуемых физических систем. Вместе с тем
в качестве базовых моделей, в наибольшей степени воплощающих идею
случая, практически выступают модели газа, модели типа газовых. Имен­
но на примере этих моделей строится исходное понимание случайности.
Подобные модели представляют, так сказать , простую статистическую,
вероятностную парадигму.
С развитием науки усложняются и наши представления о случайно­
сти. В настоящее время достаточно выяснена ограниченность простой
статистической парадигмы для понимания структуры процессов разви­
тия. Эта ограниченность становилась все яснее по мере перехода науки
к исследованиям все более сложных систем.
Более глубокое понимание случайности возможно в рамках анализа
оснований ее включенности в структуру не просто физических, а эволю­
ционных процессов. Исходной здесь выступает дарвиновская модель, ко­
86


торак является наиболее разработанной моделью развития, по крайней
мерё что касается наук о приводе. Д ля пониманий эволюционных про­
цессов, согласно модёлй Дарвйна, ойрёделЙк>ы$ёе значение имеют мута-
цконйая изменчивость, к ’аскедсткёйнёсть й естественный отбор. Через
йрёдставлёкик о случайности характеризуютск прежде всего мутации,
их отношёнйе друг к другу: ойи нё направлётк, и результат одной му­
тации не зависит й нё определкёт собою результаты других, последую-
кфнх мутаций. Другймй словамй, разкйтйё Живого проиёхбкит на основе
кнутрёкних побудительных причин, на о'снёкё кнутрекних изменений,
которыё предоставляют многие различные возможности для дальнейших
преобразований.
Конструктивна я роль Случая в дарвиновской модёлй развития доста­
точно очёкидна. Как гойёрят, СЛучайкоЬть отражает наличие разнообра­
зия в матёркальйбм мйрё, создает нёисйёрпаеМую генетическую измен­
чивость, которая упорйдочйваётск и канйлйзируётск путем о тбора6.
Однако пойийкнйё сайой йрироды ёлучайности здесь не столь просто.
Зачастую случайность трактуют в духе простой статистикёскои парадиг­
мы: предполагается, Что первичпые живые структуры возникли в ре­
зультате случайных столкновений атомов вещества, первоначально на­
ходившихся в некотором хаотически распределенном состоянии. Если
исходить из того, что жизнь возникла в результате чисто случайных
столкновений атомов или же что все существующее многообразие видов
живого возникло в ходе простого перебора мутантов, то для создания
эволюционным путем наблюдаемого разнообразия существующих видов с
их фантастически сложными органами и поведением не хватило бы ни
времени существования наблюдаемой Вселенной, ни исходного материа­
ла 7. Здесь случайность еще не может продуктивно овладеть време­
нем, еще эффективно не вписывается в структуру эволюционных про­
цессов.
Недостаточность простой статистической парадигмы для объяснения
эволюцйойнЫх изменений, для понимания самого процесса возникнове­
ния йшзнй обуслоНлёна рядом причин. Прежде всего здесь Молчаливо
допускается, что биологическая эволюция началась с некоторого хаоти­
ческого состояния, с некоторой газообразной Модели исходного рас­
пределения вещёств. Представления о первоначальном хаосе зароди­
лись еще в глубокой древности, а в сравнительно недавнее время они
поддерживались и питались «выводами» о р анней или поздней тепловой
смерти Вселенной. Если в наших представлениях об эволюционных
процессах делать упор йа идее равновесности как базовой, то к иным
выводам трудно прийти. Подобные представлекйя о хаосе ка к некотором
исходном и основном состоянии Материи в литературе получили оценку
ка к один из мифов прошлого, ешё владеющий мышлением современного
человека. Рассматривая эти вопросы, Ст. Бир пршкей к выводу: «Поря­
док более естествен, чем хаос. Этб, мнё кажется, весьма неожиданное
утвержденйё, ибо, когда я недавй'о опубликовал его, ряд читателей на­
писали пйсьма с указкнйём на «опечатку». Однако это йе опечатка. Бо­
лее того; это утверждение играет для меня дёйетвительйо важную роль,
так как, придя к нёМу, я порвал с Описательными постулатами Гесиода,
давившими на мёё сознание тяяскиМ грузом почти трехтысячелетней
давности. Это утверждение Позволило мне совершенно по-новому взгля­
нуть на системы» 8. Соответственно Меняются и наши представления о
6 См.: Чайковский Ю. В. Разнообразие и случайность. В кн.: «Методы науч­
ного познанйя и физика». М., 1986, с. 149 и .сл.
7 См.: Мора П. Несостоятельность вероятного подхода. В кн.: «Происхождение
предбиологических систем». М., 1966, с. 47 й сл.; Уоддйнгтон К. X. З ависит ли
эвол юция от случ айного поиска? В кн.; «На пути к теоретич еской биологии». М.,
1970, с. 108 и сл.; Волькенштейн М. В. Сущность биологиче ск ой эво люции. —
«У спехи физич ес ких наук», т. 143, вып. 3, 1984, с. 429 и сл.
8 Б и р Ст. Кибернетика и у пра вл ени е про извод ством. М., 1965, с. 285.
87


роли хаоса в эволюционных процессах: «Если мы конструируем структу­
ру реального мира как переход «хаос—порядок—хаос», то таковой она и
будет, и наши системы должны будут включать в себя огромные управ­
ляющие устройства, способные создавать и поддерживать стадию поряд­
ка. Но если структуру бытия мыслить как переход «порядок—хаос —по ­
рядок», то мы получим другое бытие, и наши системы станут в значи­
тельной мере самоорганизующимися. Хаотическая стадия в последнем
с л у ча е—это возмущения, действующие на систему извне; управляющие
устройства потребуются здесь только для того, чтобы отфильтровать
эти помехи, насколько это возможно, и обеспечить соответствующий за­
пас разнообразия, способный поглотить помехи подобно губке, восстано­
вив тем самым порядок» 9, С такими утверждениями в целом можно со­
гласиться, но с одним существенным замечанием: х аотическая стадия в
развитии систем не равносильна лишь внешним воздействиям на нее,
а включает в себя и определенные внутренние основания, что станет
ясно при рассмотрении в дальнейшем бифуркационных моделей.
Простая статистическая парадигма, идеализирующая состояние хао­
са, не учитывает тот факт, что любые эволюционные изменения включа­
ют в себя компоненту необратимости и направленности, что развитие
представляет собою атрибут материи. Современные эволюционные взгля­
ды исходят из признания сильнейшей неравновесности в развитии мате­
риального мира, начиная от Большого взрыва и кончая процессами
социально-экономического и духовного прогресса человека. Кроме того,
любой эволюционный процесс берет начало не с хаотического состояния,
а явл яется порождением других эволюционных процессов. Эволюция
звезд накладывается на космологическую эволюцию, эволюция солнеч­
ной системы —на эволюцию звездных систем, геологическая эволюция —
на эволюцию солнечной системы, эволюция живого —на химическую
эволюцию, эволюция человека —на эволюцию биологическую. Вся си­
стема этих эволюционных процессов пронизана мощным потоком необра­
тимых, а тем самым —направленных изменений. На таком общем фоне,
на такой базе и нужно рассматривать «игру случайностей», но в то же
время неверно было бы допускать, что случайность вносит лишь некото­
рые возмущения в этот поток: случайность воздействует на направлен­
ность этого потока и конструирование его. Случайность тем самым прида­
ет черты неповторимости эволюционным процессам. Если же признавать,
что случайность вносит лишь возмущения в основной поток, то отсюда
следует вывод о принципиальной обратимости эволюционных процессов.
При анализе любых процессов развития важнейш ее значение имеет
раскрытие их направленного характера. Вне направленности нет разви­
тия. Вместе с тем, как говорят, направленность направленности рознь.
Уже простое механическое движение требует для своего описания опре­
деленных представлений о направленности. Такие характеристики меха­
нического движения, как скорость, импульс, сила, носят векторный ха­
рактер, то есть их действие пространственно ориентировано. Однако
такая пространственная направленность обратима —она не связана с
наличием каких-либо внутренних механизмов качественных изменений
соответствующих систем. В более развитых случаях представления о
направленности становятся значительно интереснее и богаче. Направ­
ленность в живых системах —это прежде всего адаптационный характер
их развития. Задача состоит в том, чтобы теоретически проследить и вы­
разить это обогащение наших представлений о направленности. Статис­
тические методы сделали на этом пути первые шаги. В физике, через
термодинамику, они ввели представления об особом виде необратимо­
сти —необратимости изменений внутреннего состояния систем, но эти
изменения для самих систем носят деструктивный характер. В случае
9Там же, с. 286—287.
88


живых систем простая статистическая парадигма, как уже отмечалось,
не в состоянии объяснить реальные темпы, скорость эволюционных про­
цессов.
Представления о направленности эволюционных процессов в послед­
нее время наиболее интересно были рассмотрены в работах М. В. Воль-
кенштейна. « Даже в лучших современных монографиях и руководствах,
посвященных эволюции, — пи шет
он, — направленность эволюции почти
не обсуждается... Направленность эволюции не противоречит движуще­
му естественному отбору...
Современная теоретическая биология придает первостепенное значе­
ние второму направляющему, векторному фактору —ограничениям, оп­
ределяемым уже сложившимся типом строения и характера его измене­
ний в индивидуальном развитии...
Мощь естественного отбора ограничена типом строения организма и
динамикой его онтогенеза. Понять, что не может сделать отбор, не менее
важно, чем понять , что он может сделать» 1011.
И далее: «Онтогенез предсуществующих организмов задает напр ав­
ление эволюции, канализирует ее. Геном и механизмы, сохраняющие его
и меняющие его структуру, непосредственно направляю т эволюцию. Эти
механизмы изменения геномов независимы от какого-либо давления сре­
ды, и, таким образом, эволюция канализирована внутри организма...
Естественный отбор не может сдвинуть вид с пути, намеченного его исто­
рией,— отбор действует лишь на предлагаемые варианты» и .
Наше понимание случайности становится весьма зависимым от ее
соотношения с направленностью процессов развития.
Бифуркационные модели
Ориентированные в будущее эволюционные процессы пробивают себе
дорогу далеко не простым образом. Направленность развития не равно­
сильна жесткой предопределенности или же стремлению к заранее уста­
новленной цели. Сложность обусловлена уже тем, что здесь задействовано
множество разнообразных факторов: в структуру этих параметров входят
и такие, которые в логическом отношении характеризуются как случай­
ные. Случайность как бы предопределяет первичный поиск в изменениях
систем, а осуществившаяся случайность делает сам процесс изменений
необратимым, то есть направленным. Разработка таких представлений в
последнее время привела к рассмотрению бифуркационных моделей р аз­
вития, на которые обратили внимание в ходе познания физических основ
явлений самоорганизации.
Проникновение физики в анализ явлений самоорганизации происхо­
дит на общем фоне концептуальных преобразований в нашем понимании
эволюционных процессов, что глубоко и обобщенно исследуется в рабо­
тах школы И. Пригожина. Эволюция в природе ныне рассматривается в
глобальном плане, включающем биологическую эволюцию, эволюцию
Земли, солнечной системы и эволюцию Вселенной. Д ля понимания су­
щества эволюционных процессов определяющее значение стали приобрел
тать представления о неравновесности, необратимости и нелинейности.
«... Неравновесность,—пишут И. Пригожин и И. Стенгерс,—обретает
ныне новое, космологическое измерение. Без неравновесности и связан­
ных с ней необратимых процессов Вселенная имела бы совершенно
иную структуру» 12.
Довольно длительное время наука при рассмотрении строения и эво­
люции мира преимущественное внимание уделяла представлениям о ста­
тической устойчивости, обратимости, однородности, замкнутости и рав­
10 Волькенштейн М. В. Сущность б ио ло гич еской эволюции, с. 4 4 1 -4 45 .
11Там же, с. 444-445.
12 Приг ожин ИСтенгерс И. Порядок из хаоса, с. 296.
89


новесности. Смена акцентов и упор на идеи неравновесности, необрати­
мости и нелинейности означают концептуальные изменения в наших
представлениях об эволюции на уровне фундаментальных физических
законов. Эти изменения связаны с переходом науки к «строгим» мето­
дам анализа весьма сложных структур и систем, к познанию механизмов
их перестройки.
Согласно развиваемым новым подходам, процессы формообразования,
становления новых форм происходят в те моменты времени, когда систе­
мы в ходе своих внутренних изменений и усложнений приобретают черты
крайней неустойчивости, что с необходимостью приводит к качественным
Преобразованиям. Эти переломные моменты характеризуются рядом
существенных особенностей, и прежде всего здесь открываются весьма
разнообразные направления и пути таких качественных преобразований
систем и процессов. Соответственно эти точки в историческом развитии
систем и процессов называются точками ветвления, точками бифуркаций.
Принципиально по-новому выглядят и «механизмы» выбора того идц
иного пути дальнейшей эволюции —эти механизмы носят нелинейный
характер. В неустойчивых состояниях перестройка структур происходит
«спонтанно»: на базе отбора тех или иных флуктуационных изменений.
«...Вблизи точек бифуркации, —пи шут И. Пригожин и И. Стенгерс, —
в системах наблюдаются значительные флуктуации. Такие системы как
бы «ко леблется» перед выбором одного из нескольких путей эволюции...
Небольшая флуктуация может послужить началом эволюции в совер­
шенно новом направлении, которое резко изменит все поведение макро­
скопической системы» 13 Другими словами, в точках бифуркации на­
блюдается своего рода «царство случайности» . Встает вопрос: что же
воздействует на выбор тех случайностей, которые предопределяют даль­
нейший ход событий? На уровне макропроцессов (физики и химии) в
школе И. Пригожица важнейшее значение придается своеобразным адап­
тационным механизмам, непосредственно связанным с историей самих
систем. В точках бифуркации, повторим, системы весьма неустойчивы
относительно флуктуаций —и внутренних, и внешних, и в то же время
они необычайно чувствительны к глобальным характеристикам систем,
таким, как их размеры и форма, граничные условия, и т. п. Острая
«чувствительность» систем в состояниях сильных неустойчивостей при­
водит к тому, что выбор дальнейших путей в точках бифуркации может
характеризоваться сильными адаптационными изменениями по отноше­
нию к внешним условиям. Как отмечают И. Пригожин и И. Стенгерс:
«В сильно неравновесных явлениях достоверно установлено весьма важ­
ное и неожиданное свойство материи: впредь физика с полным основа­
нием может описывать структуры как формы адаптации системы к внеш­
ним условиям. Со своего рода механизмом дредбиологической адаптации
мы встречаемся в простейших
химических системах. На несколько
антропоморфном языке можно сказать, что в состоянии равновесия ма­
терия «слепа», тогда как в сильно неравновесных условиях она обретает
способность воспринимать различия во внешнем мире (например, слабые
гравитационные и электрические поля) и «учитывать» их в своем
функционировании» 14. Следует добавить, что в процессах преобразова­
ния структур первостепенную роль начинают играть «коллективистские»
(собственно синергетические) аспекты поведения множеств элементов,
образующих системы, и каталитические явления, что необычайно ускоря­
ет протекание этих процессов. Из сказанного следует, что механизмы
преобразования структур характеризуются высокой степенью нелиней­
ности: весьма незначительные причины ведут к громадным следствиям.4344
43Тамже,с.56.
44 Там же, с. 55—56.


На такой основе становится понятным утверждение: «Если бы жизнь
возникла и развивалась вновь, путь эволюции был бы совершенно
иным» 15.
Нелиней на я природа случайности
Весьма интересно, что бифуркационная модель фактически у нее рас­
сматривалась А. Пуанкаре, однако анализ этой модели рц связывал не
с раскрытием физцческих основании процессов развития, а с анализом
природы случайности. Рдудаинрсть, отмечает Пуанкаре, проявляет себя
прежде всего в состояниях неустойчивого равновесия, классический при­
мер тому дает уже такая простейшая задача цз области механики, как
конус, стоящий на вершине. «Если конус стоит на вершине,—пишет
Пуанкаре,—то мы знаем, что он опрокинется, но не знаем, в какую
сторону. Нам представляется, что это полностью зависит от случая.
Если бы конус был совершенно симметричен, если бы ось его была со­
вершенно вертикальна, рели бы рц не был подвержен действию никакой
силы, кроме тяжести, то он не упал бы вовсе. Но малейший изъян в
симметрии заставил бы pro слегка наклониться в ту или иную сторону;
наклонившись же, хотя бы и весьма незначительно, он уцадет в сторо­
ну наклона окончательно.. Если бы даже симметрия была совершенна,
то самого легкого дрожания, легчайшего дуновения ветерка было бы
достаточно, чтобы наклонить его на несколько секунд дуги; и этим ще
только было бы решено его падение, было бы предопределено и направ­
ление этого падения, которое совпало бы с направлением первоначаль­
ного наклона. Таким образом, совершенно ничтожная причина, усколь­
заю щая от нас по сворй малости, вызывает значительное действие, ко­
торое мы не можем предусмотреть, и тогда мы говорим, что это явление
представляет собой результат случая» 16. Подобные примеры можно при­
вести не из одной только механики. Результат, который является следст­
вием действия малых причин (флуктуациодных изменений), характери­
зующих исходное неустойчивое состояние, и выступает перед нами как
случайный.
Случайность в общем виде рассматривается как отсутствие закономер­
ности или же как нечто ей противоположное. Бифуркационная модель и
демонстрирует, что на уровне резуль тата (большие следствия) нет непо­
средственных и «равновеликих» причин, его обусловливающих, а потому
он и характеризуется как случайный.
Определение случайности на базе бифуркационной модели показыва­
ет, что здесь важны такие понятия и представления, как состояние
неустойчивого равновесия, существенная неравковесность, малые при­
чины —большие следствия и эффект усиления (самодействие) флук-
туационно выбранного направления изменений. Другими словами, здесь
мы имеем дело с существенно нелинейными процессами. Последнее до­
зволяет сделать весьма важный и интересный вывод —случайность есть
существенно нелинейная характеристика, характеристика нелинейного
мира. С таких позиций оказывается возможным более глубоко понять
сами основания случайности. В самом деле, наши исходные представле­
ния о структурной организации мира основываются на том, что в мире
нет беспричинных явлений, что каждое явление имеет свою причину.
Случайность цри таком подходе обычно выступает как следствие весьма
сложного, запутанного, а потому и опосредованного действия множества
причин. Нелинейный характер взаимодействий раскрывает, как возможна
подобная опосредованность. Идея случайности существенно опирается
на представления о том, что причины не всегда могут быть разумно
соотнесены со своими следствиями, что во взаимосвязях в мауерйялъцрм
*5ВолькенщтейнМ. В,Сущность биологической эволюции, q.4£3.
16Пуанкар еА.6 науке. ]\f., 1983, с, 322-323*
'
u"
)и


мире существуют своего рода «иррациональные», несоизмеримые элементы.
Однако последнее не означает, что случай беспричинен. Трудности здесь
скорее связаны с тем, что происходит отказ от модели линейного мира
как базовой, что вырабатывается «нелинейное мышление» с его коренной
ломкой устоявшихся понятий и представлений. Случайность в ходе этой
ломки приобретает новое конструктивное звучание. Ранее в «линейных
моделях» случайность была в основном ответственна за наличие по­
стоянных иррегулятивных колебаний значений некоторых свойств систеА\1
вокруг средних величин. При анализе нелинейных процессов в точках
бифуркации случайность становится ответственной уже за перемены
глобальных масштабов. Конструктивная роль случайности неизмеримо
возрастает, и соответственно меняются основания ее включения в ход
созидательных процессов.
Автономность
Глубокое понимание случайности, повторим, возможно лишь на базе
анализа ее вхождения в структуры процессов развития. Выше эти эво­
люционные процессы рассматривались, так сказать , в чистом виде,
в слабой связи с процессами структурирования материи. Вместе с тем
ведущим признаком любых эволюционных изменений явл яются процес­
сы порождения новых, более совершенных форм. Если случайность есть
нечто существенное в понимании «оснований» мира, то она должна
проявить себя в принципах строения сложных систем. И здесь обращает
на себя внимание прежде всего идея об относительной автономности в
поведении сложных и высокоорганизованных систем и их подсистем.
Эта идея также является следствием нелинейного характера материаль­
ных взаимодействий.
Представления об автономности, конечно, не являются совершенно
новыми для современной н а у к и 17. Автономность в самом общем виде
принято определять как существенную независимость поведения соответ­
ствующих систем от окружения этих систем. Отмечается также, что эта
независимость имеет определенные границы, что только в рамках этих
границ независимость носит существенный характер и автономные си­
стемы действуют вполне самостоятельно. Вместе с тем идея независи­
мости рассматривается как центральная при определении автономности.
В этих случаях говорят, что быть автономным значит быть независимым.
Однако так понимаемая автономность еще не раскрывает того основного,
наиболее интересного и существенного, что отраж ается в этом понятии.
Представления о независимости, конечно, необходимы для определе­
ния автономности, но они скорее являю тся предварительным условием
или предпосылкой для раскрытия ее существа. Эти представления, как
уже отмечалось, получили права гражданства и начали интенсивно раз­
рабатываться в физико-математическом естествознании в ходе становле­
ния теоретико-вероятностных методов исследования и являю тся цент­
ральными для раскрытия структуры простых вероятностных систем.
Именно в этих случаях независимость проявляет себя максимальным
образом и характеризуется через философскую категорию случайности.
Идея автономности основывается на раскрытии того наиболее ценно­
го, что заключено в понятии случайности. Природу автономности, ее осо­
бенности и назначение можно понять, рассмотрев автономность в живых
системах. Такой анализ сразу же показывает, что к раскрытию роли и
значения автономности в жизнедеятельности живых систем необходимо
подходить в плане эволюционных представлений. Анализу этих вопросов
принципиальное значение придавал И. И. Шмальгаузен. «Как в жизнен­
ных отправлениях, так и в своем индивидуальном развитии,—писал он,—
17
Подробнее см.: Балашов Е. П
., Сачков Ю. В. Системные исс ледо ван ия:
идея автономности.— «Природа», 1985, No 6, с. 63 и сл.
92


организм в известной мере независим от изменений, происходящих во
внешних факторах, и даже отдельные части организма обнаруживают
известную автономность. Эта автономность имеет, правда, лишь относи­
тельное значение. Однако она является вместе с тем одной из наиболее
яр ких характеристик всего живого» *8. При «освоении» факторов внеш­
ней среды в живых системах происходят внутренние преобразования.
Зависимые процессы р азвития преобразовываются в авторегуляторные,
и далее они могут принимать вполне независимый —автономный —ха ­
рактер. «Новые функциональные дифференцировки возникают всегда на
базе жизнедеятельности самого организма. В связи с новым расчленени­
ем функций устанавливаются и новые структуры как результат функ­
циональной деятельности организма. Функциональные дифференцировки
возникают под влиянием самой функции, а в дальнейшей эволюции про­
исходит их стабилизация и включение через смену морфогенных факто­
ров в число автономно развивающихся структур» 1819.
Из сказанного следует вывод, что автономность подсистем в процессе
эволюции возникла и получила развитие ради усиления эффективности
функционирования и поведения живых систем в целом. На такой основе
оказалось возможным расширение сферы, ареала устойчивого существо­
вания живых систем, предохранения их от разрушения в изменяющихся
условиях. Эволюция связана с тем, что живое овладевает все новым я
новым разнообразием в пространстве и времени. Происходит усложнение
связей и зависимостей живых систем с окружением, расширение их
функций. Чтобы успешнее овладевать новым разнообразием, развитие и
совершенствование живых систем пошло по пути выработки автономно
действующих подсистем. Другими словами, автономность предполагает
не только независимость, но прежде всего наличие внутренней у поря­
доченности сложных систем, специализацию их подсистем на выполне­
нии определенных функций на началах саморегуляции и самоорганиза­
ции. Независимость и эффективность, упорядоченность и специализация,
саморегуляция и согласованность действий целого —ведущие признаки
автономности.
Если связывать автономность только с независимостью в поведения
соответствующих подсистем или систем, то раскрытие ее содержания
ведет к хаосу. Хаос, как уже отмечалось, это такое состояние материи,
где составляющие ее элементы относятся друг к другу вполне «равно­
правно», где нет не только выделенных связей между ними, но и вообще
поведение элементов максимально, насколько это возможно, независимо
друг от друга, а некоторое единство или целостность совокупностям эле­
ментов могут придавать лишь внешние условия или воздействия. Д ля
высокоорганизованных систем независимость важна не сама по себе:
она «позволяет» сложным системам реагировать на воздействия среды
весьма разнообразным, гибким образом. Выбор же определенного способа
реагирования начинает существенным образом определяться внутренни­
ми изменениями, внутренней структурой и динамикой систем. Соответ­
ственно сказанному автономность, а следовательно и случайность, нужно
понимать в плане развития организующего начала в сложном мире.
Случайность и философская модель мира
В марксистской философии анализу случайности всегда придавалось
принципиальное значение. Глубоко проанализированы объективные осно­
вания случайности, характер ее соотнесенности с необходимостью, место
и роль случайности в учении о детерминизме и в общем учении о раз­
18 Шмальгаузен И. И. Факторы эволюции. М., 1968, с. 7.
19Там же, с. 297.
93


вити и20 Центральным же для раскрытия природы случайности являет­
ся, конечно, анализ ее места и значения в общем учении о строении и
эволюции материального мира, в разработке базисной модели мирозда­
ния. Какова наша общая (философская) модель мира, таковы и наши
представления о случайности. Базисная модель является интегральным
выражением глубины проникновения науки в тайны строения и эволю­
ции мира. Она задается прежде всего физико-математическим естество ­
знанием как исследующим наиболее фундаментальные уровни материи.
На основе базисных моделей строятся модели организации материй
высших порядков, позволяющие синтезировать знания в различных конк­
ретных областях действительности.
История познания природы знает не так уж много базисных моде­
лей мира. Во время становления опытного естествознания базисная мо­
дель создавалась на основе идей и представлений классической механи­
ки. Таким был классический атомизм. Когда в физике ведущими стали
статистические теории, в качестве базовой выступила модель газообраз­
ного состояния вещества, газовая модель. В структуру последних И во­
шла случайность. Раскрытие природы случайности здесь стало связы­
ваться с раскрытием природы хаоса. Однако роль и значение случая в
структурной организации материи отнюдь не сводятся к тому, чтобы
оправдывать и обосновывать хаос. Раскрытие современного содержания
понятия о случайном основывается на анализе особенностей его Вхожде­
ния в базисную модель мира, формирующуюся в ходе разработки пред­
ставлений о самоорганизации. Соответственно этому «назначение» случая
в этом мире состоит скорее в том, чтобы обеспечивать переход одних
структур в другие, порождать новые формы и открывать дорогу эволю­
ционным процессам.
Принципы строения и эволюции материального мира уже в своих
(физических) основах имеют и жесткое и пластичное начала, и оба они
необходимы для целостного анализа реальных процессов и систем.
Жесткое начало характер изуется однозначными неизменными связями.
Случайность олицетворяет собою гибкое начало мира. Именно случай­
ность ответственна за появление нового в процессах развития. Особо
взаимопроникновение жесткого и пластичного начал необходимо учиты­
вать прп анализе сложных систем. По своей структуре сложные процес­
сы и системы характеризуются определенным синтезом этих двух начал,
что и находит свое отражение в идее автономности. Раскрытие конструк­
тивной роли случайности становится неотделимым от анализа оснований
й значимости автономности. Идея автономности является одной из веду­
щих обобщающих идей современной науки. К раскрытию природы авто­
номности, как и к анализу случайности, необходимо подходить с эволю­
ционных позиций, в плане борьбы с нарастающей сложностью и расши­
рением функциональных возможностей систем. Тем самым раскрываются
пути к познанию основ целенаправленного, гибкого, результативного и
надежного поведения сложных систем. Через дальнейший анализ про­
блем самоорганизации и лежит путь развития наших представлений о
случайности.
20
См., например: Пилипенко Н. В. Диал ектика не об ходи мо сти и случайности.
М., 1980; «Д етерминизм: системы, ра звитие». Минск, 1985.


ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
Пушкин и идея
творческой свободы
(О философском значении «Из Пиндемонти»)
Л. А. КОГАН
Лишь тот д остоин ж и зн и и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой.
Гете
. . . Свободы вер ный воин...
Пушкин
В своей пушкинской речи 1921 года —«О назначении поэта» Алек­
сандр Блок характеризует понимание Пушкиным свободы, представлен­
ное в стихотворении «Из Пиндемонти» и других произведениях, словами
« тайная свобода». В сущности, это определение было дано еще Пушки­
ным за столетие до упомянутой речи: «Любовь и тайная свобода внуши­
ли сердцу гимн простой».
Что означает это словосочетание применительно к величайшему поэ­
ту России?
Слово «тайная» не содержит здесь, разумеется, ничего иррациональ­
ного, «инфернального». Речь идет о другом: о прикровенной (как выра­
ж ал ся Пушкин), первозданной, основоположной свободе, наиболее г лу­
боко залегающей в сущностной структуре человека, наиважнейшей для
него. В том же 1836 году, когда создавалось стихотворение «Из Пинде-
монти», Пушкин писал в статье о Радищеве, что нет истины там, где
нет любви. Этот вывод характеризует и его отношение к свободе. Сокро­
венная, сущностная свобода нераздельна для Пушкина с совестью, лю­
бовью, «сердцем». Творить —это значит в первую очередь творить добро
(нераздельное с истиной и красотой). Таковы, мне кажется, исходные
параметры тайной свободы в пушкинском (и блоковском) понимании.
Название «Из Пиндемонти» может ввести (и не раз вводило) в за­
блуждение читателей, создавая впечатление, что они имеют дело с чем-то
вторичным —переводом или пересказом зарубежного источника. В дей­
ствительности же перед нами глубоко самобытное, оригинальное произ­
ведение. Обращает на себя внимание, в частности, то обстоятельство,
что вначале Пушкин озаглавил его иначе —«Из Альфреда Мюссе», но
затем отказался от этого названия, зачеркнул его. Если бы у него име­
лись серьёзные основания приписать это сочинение кому-то другому, по ­
добная переадресовка была бы немыслима; тем более что итальянец
Пиндемонте был писателем иного склада, чем француз Мюссе. Суть во­
проса явно не в них. Хотя отсюда не следует, что Пушкин относился
безразлично к их творчеству. Он хорошо знал сочинения Мюссе; многие
из них находились в его личной библиотеке, он писал об их живой пре­
лести. Во взглядах этих поэтов есть точки соприкосновения: неприязнь
к политиканству, высокая оценка духовной свободы. Были, однако,
в мировоззрении французского автора черты, которые не могли импони­
ровать Пушкину: усиливавшееся с годами неверие в народ, негативное
отношение к нравственной проблематике, мизантропия, философия «ми-
95


ровой скорби». Это и побудило, вероятно, Пушкина отказаться от пер­
воначальной наметки названия. В сочинениях поэта-романтика И. Пиы-
демонте (с одобрением встретившего некогда Великую французскую ре­
волюцию, а затем разочаровавшегося в ней) возобладали созерца­
тельно-элегические мотивы, любовь к уединению, меланхолии. И хотя
неустанно ищущий, неудержимо страстный, преисполненный в своем
мироощущении шекспировской трагедийности русский поэт существенно
отличался от «умеренно» настроенного итальянского, Пушкин все же
счел возможным воспользоваться фамилией последнего.
Для чего понадобилось Пушкину вводить в название своего произве­
дения фамилию иноземного автора? Судя по всему, этот прием пресле­
довал отвлекающую цель, камуфляжную по отношению к цензуре. Ведь
как должно было бы называться, сообразно своему содержанию, это
программное и дерзкое (при всей своей кажущ ейся «невинности», вне-
политичности) стихотворение? Едва ли мы ошибемся, предположив, что
вероятное его название могло быть «Свобода». Такое эпатирующее гос­
подствующие круги заглавие, естественно, исключалось в той огнеопас­
ной обстановке, в которую снова был ввергнут поэт к концу своей жиз­
ни. Уж слишком бы вызывающе это выглядело: начать свой творческий
путь «Вольностью» и увенчать его «Свободой». Вот и пришлось приза­
думаться- о сугубо условном, амортизирующем, отвлекающем заглавии.
Возможно также, что Пушкин хотел привнести в сложившуюся ситуацию
элемент самоотстраненности с тем, чтобы «легализовать» и как бы уни­
версализировать существо отстаиваемой им идейно-эстетической пози­
ции, придать ей черты некоей всеобщности, общезначимости. Но никакие
ухищрения с его стороны, если они и имели место, не дали результа­
тов —стихотворение увидело свет лишь посмертно, много лет спустя.
В нем ставятся столь острые, глобальные вопросы жизни и дается
такое смелое, бескомпромиссное их решение, что фактически поэт, не
будучи революционером в политическом отношении, поднимает здесь
руку на основу основ всякой ретроградно-охранительной идеологии. З а­
мах, как видим, прометеевский: дело идет, по сути, о коренном просвет­
лении умов, о радикальном духовном раскрепощении личности, об уроке
на все времена. Этим и определяется особое место «Из Пиндемонти» в
пушкинском наследии. Стихотворений такой обобщающей концептуаль­
ной силы, такого исповедально-провидческого звучания даже у Пушкина
не так уж много: «Пророк», «Поэт», «Арион», «Воспоминание», «Элегия»,
«Осень», еще несколько.
Дополнительный свет на интересующее нас произведение проливает
то, что оно не просто существует само по себе (хотя обладает, конечно ,
полной самостоятельностью), а входит, как полагают пушкинисты, в оп­
ределенный структурно-композиционный комплекс —Каменноостровский
цикл (названный так потому, что относящиеся сюда стихи написаны или
завершены в 1836 году, во время пребывания поэта на Каменном острове,
где он снимал дачу). Часть этих произведений пронумерована поэтом в
определенном порядке, чем, видимо, подчеркивалась их принадлежность к
некоей локальной системе. Существует мнение, что в состав этого цикла
входят: «Из Пиндемонти» (С. А. Фомичев датирует его 5 июня, другие
авторы —5 ию л я), «Отцы пустынники и жены непорочны» (22 июня,
помечено Пушкиным цифрой И ), «Подражание итальянскому» (22 ию­
н я —под знаком III), «Мирская власть» (5 июля —под знаком IV):
«Когда за городом задумчив я брожу...» (14 августа), «Я памятник себе
воздвиг нерукотворный...» (21 августа) *.
В Каменноостровском цикле просматриваются сквозные темы: свобо­
ды, творчества, крестного пути художника. Они сливаются в конечном
счете воедино —в доминантный мотив творческой свободы.1
1 См.: Фомичев С. А Поэзия Пушкина. Твор ческая эвол юция. Л ., 198 6,
96


*
*
*
Вначале, на заре жизни, свобода выступала для Пушкина как общий
гуманистически-просветительский идеал, светлая мечта, в гедонистиче­
ском, эпикурейском преломлении, как сладостный дар природы, естест­
венное состояние человека, наделенного «природной простотой», одно из
ярчайших проявлений чувственного упоения жизнью, ассоциируясь с
дружеством, любовью, счастьем . Наше предназначение, считал юный
поэт,—быть свободными. Он предстает перед нами как «поклонник дру­
жеской свободы/ веселья, граций и ума» . «Свобода, радость, восхи­
щенье» фигурируют в одном ряду как однопорядковые понятия-символы .
Вскоре, по мере сближения с радикально настроенным кругом моло­
дежи, участниками тайных антиабсолютистских обществ, понятие свобо­
ды приобретает у Пушкина ярко выраженную политическую окраску,
заметно демократизируется. В нем выдвигаются на первый план роман-
тически-бунтарские и гражданственные мотивы, тесно связанные с со­
чувствием угнетенному народу, чье «рабство тощее влачится по браз­
дам». Исключительно важную роль в духовном формировании Пушкина
сыграл Радищев. Поэт открыто это подчеркивает, назвав по -радищевски
свое программное юношеское произведение о свободе и признавая впо­
следствии, что он восславил свободу «вслед Радищеву» . В поэзию Пуш­
кина все решительней входит «гражданин с душою благородной,/ возвы­
шенной и пламенно свободной», поэт задумывается «о судьбе русского
крестьянина». Свобода трактуется им как гроза царей. «Хочу воспеть
свободу миру, на тронах поразить порок»,—восклицает он в оде «Воль­
ность». Самовластительному злодейству противопоставляется вынужден­
ное насилие революционных заговорщиков, «свободы тайный страж, ка ­
рающий кинжал». Правда, нарастание кризисных явлений в мировоззре­
нии поэта приводит в 1823 году к выводу о преждевременности упований
«зи ждителей свободы» на ее скорое торжество, связанное с насильствен­
ным переворотом. «Свободы сеятель пустынный/ я вышел рано, до
звезды...»
Было бы неверно заключать отсюда, что эти настроения и даже ут­
вердившееся с годами неприятие установки на бунт, перенос центра тя­
жести на мирное реформаторство путем просвещения и смягчения нравов
означали отказ от идеалов свободы. К ак бы ни м енялись представления
поэта о путях и средствах ее достижения, она всегда оставалась для
Пушкина высшей, абсолютной ценностью: «Одна свобода мой ку ­
мир... »,—говорил он. «Свобода! Он одной тебя/ еще искал в пустынном
мире»,—пишет Пушкин о своем герое в «Кавказском пленнике». В «Раз­
говоре книгопродавца с поэтом» на вопрос книгопродавца: «Что ж из­
берете вы?» —поэт без колебаний отвечает: «Свободу». В «Демоне» нас
вновь встречают «возвышенные чувства,/ свобода, слава и любовь». В по­
слании «В Сибирь», обращаясь к декабристам, поэт говорит: «Темницы
рухнут и свобода/ вас примет радостно у входа...» . В «Плане статьи о
цивилизации» читаем: «О рабстве и свободе (как противовес)».
По мере духовного роста поэта становилось все более тонким, основа­
тельным и понимание им сущности свободы, оно приобретало глубинный
нравственный параметр, философски-историческую масштабность. Чер ­
ты, присущие ему смолоду,—чувственно-поэтическая непосредственность
и страстное жизнелюбие, сердечный демократизм и благородная гр а ж ­
данственность не увядали, не отходили на задний план, а включались ,
органически врастали в постоянно обновлявшуюся, усложнявшуюся си­
стему взглядов Пушкина, дополнялись трезво-проницательным историче­
ским тактом, объективностью и многосторонностью анализа, глубиной
психологического проникновения в человеческую душу. Свобода все
больше воспринималась им как собственно-человеческий феномен, перво-
$2


исток творчества. Большую роль в формировании историзма Пушкина
дграли труды Гизо, Минье, Тьерри, Карамзина и других, а также его
собственные исследования эпохи Петра I и Пугачева. П. Я. Чаадаев, раз­
делявш ий с молодым поэтом мечты о «вольности святой» , содействовал,
по-видимому, введению его представлений о свободе в широкий фило-
софски-исторический контекст. Это относится, в частности, к его идеям
о смысле истории и ее уроках; о свободном почине и исторической ответ­
ственности человека; о пути к подлинной свободе, лежащем не через
обособление личности, а через ее единство с другими людьми, со всем
мирозданием; о совпадении «царства свободы» с «порядком нравствен­
ности»; о грядущей победе людей мира и разума. Вряд ли подлежит
сомнению й обратное влияние Пушкина на его старшего друга —особен­
но в вопросах об исторических судьбах России, веры в русский народ,
преемственности его традиций.
Развитие понимания Пушкиным свободы сказывалось прежде всего в
ее соотнесений с необходимостью. « Блажен, кто понял голос строгий/
необходимости земной,/ кто в Жизни шел большой дорогой, /большой до­
рогой столбовой»,—Писал о н 2. Иногда собственно философское по­
нятие необходимости приобретало у Пушкина очертания рока, судьбы,
восходящее к античному мировосприятию; порой ассоциировалось с
промыслом, провидением. В целом для него не характерно фаталистиче­
ское толкование необходимости, ее сведение к абстрактно-прямолинейно­
му рационалистическому детерминизму и тем паче провиденциализму
теологического толка. Это связано с тем, Что в центре его мировоззрения
находится человек, чьи воля, стремления, страсти естественно вписы­
ваются в сложную Мозайку бытия, в динамическую систему всеобщей
детерминации; они составляют ее существенные специфические звенья.
Развивая свою мысль о земной необходимости, Пушкин увязывает реше­
ние этой проблемы с общественной активностью человека, его сознанием,
целеполагающей деятельностью: блажен, продолжает он, «кто цель имел
и к ней стремился, /кто знал, зачем он в свет явился...» (V, 466). Идея
закона и даже рока дополняется и корректируется в размышлениях поэ­
та понятием игры. «Играют» страсти, «играет» молодая жизнь. Народы
и цари —«игралища таинственной игры». А там, где игра, там, естест­
венно, вступают в действие случайность и неожиданность, складываются
различные возможности и тенденции, происходит столкновение множест­
ва воль, разных вариантов и шансов, возникает ситуация выбора. Не
претендуя на предвосхищение всех подробностей истории и зигзагов лич­
ной судьбы, мы вправе рассчитывать лишь на уяснение общей картины
развития, его основной линии. «Не говорите: —иначе нельзя было быть,—
пишет Пушкин. —Коли было бы это правда, то историк был бы астро­
ном, и события жизни человечества были бы предсказаны в календарях,
ка к затмение солнечное. Но провидение не алгебра. Ум человеческий,
по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий
ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто
оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая —мощно­
го, мгновенного орудия провидения» (V, 299). Хотя Наполеон выражал в
определенных условиях объективную историческую необходимость, Мно­
гое зависело и от его собственной воли. «Свобода есть возможность по­
ступать по своей воле»,—утверждает Пушкин. И далее, обращаясь к
Поэту, подчеркивает роль творческого воображения, личной творче­
ской свободы: «В твоей предметы воле». Соотнося закономерность с к а­
тегориями случайности, отчасти возможности и вероятности, Пушкин
продвигался тем самым к выявлению Новых горизонтов понимания раз­
2 Пушкин А. С. Поли. собр. соч. в 10-и томах, т. V. М., 1976, с. 466. В дальней­
шем ссылки на это издание даются в тексте (римская цифра - том, арабская
стр аница).


вития, к уяснению связи объективного и субъективного, необходимости
и свободы. Они опосредуются творчеством.
Будучи антитезой необходимости, свобода яв л яется вместе с тем ее
порождением и преобразованием. Переход внешней прогрессивной необ­
ходимости во внутреннюю есть ее подъем на новую ступень. Вну тренняя
необходимость может, в свою очередь, трайсформйроваться Ь свободу.
Пушкина-художника особенно интересовал этот высший Момент, отли­
чающийся наибольшей духовной продуктивностью. И это неудивительно,
поскольку рождение нового, одаряющего, обогащающего жизнь, есть
творчество. Оно и составляет, по ПуЩкину, живое ядро свободы, ее душу.
Обращаясь к исследованию художественного творчества, его психоло­
гии, Пушкин блестяще показал на этом материале диалектику перехода
внутренней необходимости в свободу. Чем более властно захватывает
поэта (вообще жизнетворящего человека) сила вдохновения, чем глубже
он проникается этой внутренней необходимостью, тем свободней он вы­
ступает как художник. Творческий акт —это тождество противоположно­
стей, где высшая необходимость, предельная самоотдача есть одновремен­
но кульминация нравственного самоутверждения, духовной свободы. Вы­
растая из жизни и возвращаясь к ней, ее истокам, продолжая и обога­
щ ая ее, подлинное искусство к ак бы перерастает себя самого, становится
душой и голосом утверждающейся жизни. Перерастание внутренней не­
обходимости творчества в художественную (и шире —духовную, обще­
человеческую), творческую свободу гениально выявлено Пушкиным:
И забы ваю мир —и в сл адкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душ а стесняется лирическим волненьем,
Трепещ ет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявл ен ьем —
И ту т ко мне ид ет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуют ся в отваге,
И рифмы ле гкие навстр ечу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге.
Мину та и стихи свобод но потекут.
Свобода и отвага нераздельны у русского гения.
❖
*
*
. . . Шел 1836 год. Близилась к развязке жизненная драма Пушкина.
Рождались его новые шедевры: «Капитанская дочка», статья о Ради­
щеве, «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» и другие. Начинает
выходить пуш кинский «Современник». Особое значение имело для поэта
то, что 1836 год был своеобразной юбилейной датой: минуло десять лет
со времени казни вождей декабризма и ссылки остальных участников
этого движения. Сколь ни изменилось отношение Пушкина к декабриз­
му к ак политическому течению, идейно^нравственные уроки, преподанные
обществу первыми русскими революционерами, и верность поэта его
пострадавшим друзьям оставались незыблемыми. Пушкин никогда не
прерывал с ними связей, переписывался с Кюхельбекером, добился (при
содействии друга семьи последнего —С. Н. Дирина) издания в 1836 го­
ду книги декабриста «Русский Декамерон 1831 года». Тогда же вышла в
переводе Дирина книга итальянского карбонария Сильвио Пеллико «Об
обязанностях человека, наставление юноше». Пеллико отбыл десять лет
тюремного заключения —отсюда символическая параллель с судьбой
декабристов. Его произведения, кстати сказать , дошли до некоторых из
них и были ими высоко оценены. О том, какое значение придавал Пуш­
кин книге Пеллико, свидетельствует помещение им в I II выпуске «Сов­
99


ременника» своей восторженной рецензии на нее, причем еще до выхода
русского издания в свет. Поэт явно торопился, быть может, хотел при­
урочить свой отзыв к памятной декабристской дате с тем, чтобы содей­
ствовать облегчению участи друзей своей юности, а может быть, и их
освобождению3. Но все более сгущались тучи над его собственной голо­
вой. В этой тревожной, предгрозовой атмосфере рождается «Из Пинде-
монти». Новый гимн свободе. Припомним это небольшое стихотворение.
Не дор ого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой у ча сти оспоривать на логи
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухо в, иль чутка я цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова *.
Иные, лу чш и е мне дороги права;
Иная, лу чш а я по треб на мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа -
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, се бе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться зд е сь и там,
Дивясь бож ественны м природы красотам,
И пред со зда ньями искусств и вдо хн овен ья
Трепеща радо стно в восторгах умиле нья.
-
Вот счастье! Вот права... (III, 336).
* Ha mlet.
Некоторые авторы усматривают в этих лирических раздумьях отказ,
отступничество Пушкина от его прежних позиций. Спору нет, момент
переос^юления,
переоценки радикально-романтических увлечений
20-х годов тут сказался (как и в мировоззрении поэта в последнее де­
сятилетие его жизни в целом). Не следует, однако, однозначно тракто­
вать духовную эволюцию Пушкина. Отказываясь от одних сторон или
проявлений прошлого, он сохранял и развивал другие. Как бы ни ме­
нялся Пушкин, он оставался в главном и решающем самим собой. Он
мог разочароваться во многих проявлениях политической жизни и мыс­
ли, но это не дает оснований усматривать в его взглядах огульное отри­
цание политики (подобное, например, позиции Мюссе). Нельзя согла­
ситься и с теми, кто полагает, будто Пушкин противостоит в «Из Пин-
демонти» общественному мнению вообще. Его инвективы не имеют ни­
чего общего с равнодушием к народным нуждам. Они направлены не
против политики вообще, а против подмены действительной борьбы за
освобождение далекими от нее «громкими» словопрениями, против игры
в политику, против политиканства.
В стихотворении «Из Пиндемонти» особо выделена личная свобода.
Отсюда не следует, что другие свободы тут недооцениваются. К аж д ая из
них играет свою роль, и все они так или иначе связаны. Поскольку,
8 Сообщая во всту питель ной за метке «От переводч ика» о по дготовке ру сс кого
издания книги Пеллико, С. Н. Дирин особо выделяет заслуги Пушкина в этом деле.
«Но для это го,- пишет о н ,- надобно было найти голос, сильный голос, любимый пуб­
ликою и владе ющий ее доверенностью, который бы бескорыс тны м приговором у твер ­
дил у нас достоинство писателя и защитил бы его от нападений клеветы и невеж е­
ства. Я ж д а л не долго. Вышел 3 No Современника, а с ним и статья о моей книге, т ут
только мы увидели Пеллико в его голубиной чистоте; его душа, которую не сокру­
ш ил и несч а стия, была ра згада на поэтом. Эта харак тер ист ика, краткая и силь ная, по­
ка зал ас ь мне лу чш им предисл овием, какое я мог только приба вить к сво ей книге,
и я не могу от каза ть в удовольствии списать ее здесь» (Об обяза н но ст ях человека,
наставление юноше. Сочинение Сильвио Пеллико. СПб., 1836, с. III). За этим следует
текст пуш кинс кой р ецензии.
100


однако, перед нами исповедь художника, вполне естественно, что его
особенно занимает личностный аспект свободы, составляющий основу
творческого акта и важнейш ее звено, через которое связаны, опосреду­
ются все другие виды свободы. Тот, кто не преодолел в самом себе
раба, кто внутренне не свободен от эгоизма, страха, человеконенавист­
нических предрассудков, тот не поможет освободиться и другим. Начи­
нать надо с себя, с отстаивания личной свободы и ответственности. По­
ложение личности, отношение к ней, мера ее развития —существенней­
ший показатель состояния общества.
Важной стороной свободы, подчеркиваемой Пушкиным, явл яется ду­
ховная независимость личности, которую он ставит в один р яд с храб­
ростью, благородством, честью.
Открытое провозглашение независимости от цар я было смелым вызо­
вом самовластию. Характерно, что поэту пришлось в интересах прохож­
дения рукописи через цензуру заменить слово «царь» более неопределен­
ным, «обтекаемым» понятием власти: «зависеть от властей»; так это и
печаталось почти во всех предшествующих изданиях. Р атуя за независи­
мость от царя, связывая с этим возможность реальной свободы, Пушкин
отчетливо —до дерзости —продолжает традицию граждански-волыю дум-
ной лирики 20-х годов. В известной мере это (сюда я отношу и стихо­
творения «Мирская власть», « Памятник», некоторые другие) может рас­
сматриваться как проявление его своеобразной самокритики по отноше­
нию к своим «примирительным» выступлениям начала 30-х годов.
Но что означало в устах Пушкина отрицание зависимости от народа?
Не говорит ли оно об отходе, хотя бы частичном, от присущей поэту
демократической ориентации? Нет, конечно. Пушкин не рассматривал
понятие «народ» как однозначное, не фетишизировал его. Применитель­
но к различным условиям оно выступает в разных ракурсах. Иногда
поэт имел в виду «толпу глухую», подвластную разрушительным ин­
стинктам и легко становящуюся орудием в руках демагогов и авантюрис­
тов. Вполне возможно, что в данном случае он нацеливал свою критику
на квазинародную буржуазную государственность и юриспруденцию.
В другом контексте народ выступает у него как активная и влиятель­
ная историческая сила —то, ли в качестве нации, народности, то ли в
качестве определенной социальной общности, трудового люда, составляю ­
щего основу нации. Об этом свидетельствуют, в частности , его заметки
«О народности литературы» (где выдел яется «образ мыслей и чувство­
ваний» народа), «Заметки по истории французской революции» (в кото­
рых речь идет о том, «что был народ?», о «народном представительстве»),
«Заметки о народной драме», в особенности же «Борис Годунов» (где
народ с его оглушительно-потрясающим безмолвием выступает как дей­
ствующее лицо).
Возражая против зависимости человека, и прежде всего художника,
не только от царя, но и от народа, Пушкин имел в виду насильствен­
ную зависимость, навязывание извне каких -либо догм, схем, стереотипов,
противоречащих убеждениям творца, подавляющих его индивидуаль­
ность, унижающих его достоинство. «Никакой закон,— писал
онв
1836 году в статье «Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности...»,—
не может сказать: пишите именно о таких-то предметах, а не о других»
(VII, 275). «Поэт сам избирает предметы для своих песен», —говорит
Чар ский в «Египетских ночах» (V III, 249). Искусство и его деятели
должны не подлаживаться рабски к народу, не угодничать перед ним
(и людьми, учреждениями, говорящими от его имени) сообразно реп­
тильному девизу «чего изволите », а честно и не лицеприятно делать свое
дело, как подсказывает совесть.
Требование Пушкина «никому отчета не давать» понимается иногда
как своего рода особый случай, «запасной выход», остающийся для поэта,
загнанного в угол, в тупик враждебными обстоятельствами. Не отрицая
No


того, что это действительно был крик оскорбленной души, голос боли и
отчаяния, я хотел бы вместе с тем заметить, что вряд ли можно сво­
дить это, непривычно звучащее на первый взгляд требование, только к
особой, чрезвычайной ситуации, к поэтическому ultim a ratio regum
(последнему доводу королей). Мне кажется, что любая локализация
(даже в самом ее трагическом повороте), невольно ограничивает масштаб
пушкинской мысли. Он не локален, а глобален. Не об открытии поэтом
некоего «запасного выхода» (то есть крайнего шага, отчаянного акта,
к которому он вынуждается, когда все другие, более приемлемые, сред­
ства уже исчерпаны, чего-то вроде нажатия стоп-крана экстренного тор­
можения) следует, по-моему, здесь говорить, а о нахождении им всеоб­
щего закона внутренней свободы творчества, магистрального пути твор­
ческого духа. Суть этого закона в естественной самопроизвольности
творческого процесса, устремленного к наиболее полному осуществлению
лучших жизнеутверждающих возможностей личности, и принципиально
неподотчетного, неподвластного при всей его детерминированности воз­
действию каких-либо внешних, чуждых ему сил. Отвергая правомерность
их вторжения в душу художника, который сам в первую очередь при­
зван отвечать за свои произведения, «сам свой высший суд», Пушкин
никогда не отрицал при этом его долга по отношению к людям, роли
критики как выразителя общественного мнения; народное признание^
считал он, —решающий критерий ценности искусства.
Творческая воля находится в центре внимания Пушкина. Нет свобо­
ды без творчества, как и творчества без свободы.
*
*
Свобода в представлении Пушкина неотделима от нравственности.
Человек, лишенный духовной свободы* неспособный самостоятельно
ориентироваться в борьбе м ежду добром и злом, не отвечающий за свои
поступки, не может быть нравственным*
Пушкин писал еще в 1823 году:
Рекли безумц ы, н ет Свободы,
И им повер или народы,
Добро и зло —все стало тенью,
Все было пред а но пре зренью,
Как ветру предан дальний прах (II, 165).
Но и человеческая свобода не может существовать з сколько-нибудь
развитом виде без нравственного вектора. Безнравственная свобода —
это, в сущности, антисвобода, сводимая к волюнтаристскому произво­
лу, вседозволенности и, стало быть, бесправию, она явл яе тся обратной
стороной рабства, разновидностью социальной несправедливости.
Пушкину принадлежит выдающаяся заслуга в проведении четкой
демаркационной линии между волей, или вольностью (понимаемой как
свобода), и своеволием (своевольничеством —по его определению),
их принципиальном размежевании и противопоставлении. В постановке
этой проблемы, по линии которой проходит водораздел между добром й
злом и без решения которой невозможно правильное, разумно-человече ­
ское понимание свободы, он является ближайшим и крупнейшим пред­
шественником Достоевского и Толстого.
Преодоление субъективистски-индивидуалистического понимания сво­
боды к ак чисто волевого, ничем не обусловленного и не корректируемого
акта, стоящего по ту сторону добра и зла и могущего не считаться с
желаниями и интересами других людей, ярко показано Пушкиным еще
в «Цыганах» . Сводя свободу к вседозволенности, герой поэмы Длеко
присвоил себе право распоряжаться чужой судьбой и даже жизнью. Его
жертвой становится Земфира. Преступивший черту, растоптавший нрав­


ственный закон, он сам ставит себя вне закона, изгоняется из челове­
ческого общества. «Ты для себя лишь хочешь воли» — таков приговор от­
торгающих его свободолюбивых людей. Суровому осуждению подвергают­
ся у Пушкина и Германн из «Пиковой дамы», и Скупой рыцарь, и Салье­
ри, и Мазепа, трактующие свободу как ничем не ограниченно^ своеволие,
вседозволенность, право распоряж ать ся цо своему произвожу чужими
жизнями.
Произвол и вседозволенность были ненавистны Пушкину кац в обще­
ственно-историческом цлане (в смысле неприятия дм волевого, волюнта­
ристского обращения с историей, судьбами народов), так и в личных
отношениях. Он решительно выступал против того, чтобы «забвение вся­
ких правил почиталось законною свободой».
Свобода должна обеспечиваться золотым запасом нравственности.
Пушкин не терпел дидактики, риторики и плоского морализирования
в искусстве. «Поэзия,—писал он,—выше нравственности, или, по край­
ней мере, совсем иное дело». Это надлежит понимать не в смысле вы­
страивания какой-то особой субординации (в духе решения вопроса, что
лучше, а что хуже) и, конечно, не в смысле противопоставления искус­
ства и морали —такая альтернатива была бы невозможна у величайшего
гуманиста в русской поэзии. Речь идет р другом: каждую область чело­
веческого сознания следует постигать и оценивать с учетом ее специфи­
ки, ее особых закономерностей, у каждой из них своя точка отсчета,
свои критерии, своя шкала ценностей. Нравственный аспект в искусстве
не отбрасывается и не приглушается —роль его поистине неизмерима —
но он выступает здесь не в «голом» виде, не в качестве отвлеченной про­
поведи, а в эстетически преобразованной форме, как органический «срез»
или атрибут самого искусства, подчиненный его нормам и требованиям.
«Цель художника есть идеал, а не нравоучение» —та к определил эту спе­
цифику Пушкин (VI, 126). Он горячо ратовал за «нравственное чув­
ство», «уважение к нравственному достоинству», выступал против «нрав­
ственного бездействия». «Сохрани нас боже, — писал
он в рецензии
1830 года на книги Делорма и Сент-Бёва,—быть поборниками безнрав­
ственности в жизни (разумеем слово сие не в детском смысле, в коем
употребляют его у нас некоторые журналисты)!» (VII, 168).
Принимая все это во внимание, вернемся к Каменноостровскому цик­
лу, тем его звеньям , которые вплотную примыкают к «Из Пиыдемонти»,
находятся с ним в кровнородственной связи.
Давно замечено, что произведениям этой группы присуща религиоз­
ная эмблематика; их сюжетная канва созвучна евангельским цритчам и
соответствует последовательности событий Страстной недели Великого
поста. Отсюда иногда делается вывод, что «Отцы пустынники...» и неко ­
торые другие произведения этого цикла имеют чисто религиозный
характер.
Не отрицая наличия евангельских мотивов у Пушкина (представлен­
ных, кстати, в переосмысленном, художественно преобразованном виде),
я все же полагаю, что вывод об отходе поэта в последний период его
жизни от свободомыслия к церковному правоверию противоречит дейст­
вительности. Другое дело, что с годами все большее место в его миро­
созерцании занимали искания правды, прочных нравственных устоев,
вера в спасительную силу добрых человеческих чувств. Эти нравствен­
ные искания принимаются порой за набожность, возвращение «блудного
сына» в лоно православия. Надо, однако, различать религиозную (или
кажущую ся таковой) форму от реалистического, жизненного содержания
и не смешивать правдоискательство с богоискательством.
Пушкин хорошо знал Ветхий и Новый Завет, не раз с интересом их
перечитывал и высоко ценил, причем, судя по всему, не в качестве
догматов священного писания, а как выдающиеся памятники духовной
культуры, запечатлевшие наряду с собственно религиозными мифами и


канонами многовековые напластования народной поэзии и мудрости. Его
особенно привлекал Христос, и он собирался писать о нем, опять-таки
имея в виду не мистико-теологическую интерпретацию этого образа, а его
светски-этическое толкование как символа высшей человеческой доброты,
благородства и самоотверженности4.
Тот факт, что поэт прибегает в ряде случаев к религиозным образам
и сюжетам, был, по-видимому, связан с желанием придать своим ито­
говым раздумьям как можно более возвышенный, впечатляющий харак­
тер, надындивидуальную, всечеловеческую направленность;- слова «боже­
ство», «божественное» звучали при этом как синонимы и эталоны совер­
шенного, идеального, абсолютного. Высшее сознание предполагает в этой
связи несводимость человеческого «я» к одному лишь «рацио», не чистый
интеллектуализм, а нравственно-эстетическую одухотворенность, духов­
ность. Это так же мало может служить доказательством фидеистических
устремлений поэта, как библейская проблематика художников Возрожде­
ния —свидетельством их церковной ортодоксальности.
Стихотворение «Отцы пустынники... » делится на две резко контрасти­
рующие части. Первая окрашена в иронически-скептический цвет. «Отцы
пустынники» и «жены непорочны», кичащиеся своим аскетическим бла­
голепием, не вызывают у Пушкина сочувствия, «не умиляют» его. Иное
дело —вторая часть стихотворения, воспроизводящая молитву древнего
сирийского поэта-проповедника Ефрема Сирина (хотя и не без некото­
рых отступлений от ее текста).
Вот заключительный фрагмент стихотворения:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любон ача лия, зме и сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои. о боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И д ух Схмирения. те рпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи (III, 337).
У Сирина первая строка звучит так: «Господи, владыка живота
моего». Пушкин опускает слово «Господи». Опускает он и обраще­
ние Сирина «Господи, царю» в одной из последующих строк. Преобра­
зуется в изложении Пушкина и просьба Сирина, обращенная к богу,
о даровании «рабу твоему»: «даруй» заменяется Пушкиным на «дай»,
а упоминание о рабе исчезает вовсе. «Смиренномудрие» Сирина у ступает
место «смирению». И что, на мой взгляд, особенно знаменательно, место
просьбы Сирина к богу — «даруй» занимает пушкинское «оживи», пред­
полагающее изначальную принадлежность человеку (хотя бы в потен­
ции) исходных добродетелей, подвергшихся последующему ослаблению
или частичному омертвлению 5. Сходно, кстати, поставлен вопрос Пуш­
киным в «Памятнике» , где речь идет о пробуждении поэтом добрых
чувств в людских душах, а не об их даровании, привнесении извне.
Все это показывает неправомерность вывода о том, что «Отцы
пустынники...» явл яю тся простым изложением или переложением велико­
постной молитвы Ефрема Сирина.
Не так все просто. Достаточно сказать, что в осуждении пороков,
упоминаемых Пушкиным,—праздности, празднословия, любоначалия
(чинопочитания) и других —нет ничего специфически религиозного. Как
нет его и в провозглашенных Пушкиным добродетелях: терпении, смире­
нии, любви и целомудрии (понимаемом как моральная чистота). Чело­
вечество издавна, на протяжении всей своей истории стремилось учиты-
4 Касаясь литературны х плано в Пушкина, П. В. Анненков пишет о его намере нии
«олицетворить идею о человеке, нравственно, так сказать, из чистого зол ота, который
не теряет ценности, куда бы ни попал, где бы ни очутился». («Друзья Пушкина»,,
т. 2. М., 1984, с. 361).
5 См. «Православный молитвослов». М., 1970, с. 114.


вать и обобщать свой многострадальный опыт, упорядочить, нормализо­
вать отношения между людьми. Т ак постепенно складывались исходные,
элементарные общечеловеческие правила общежития. Они откристалли-
зовывались в фольклоре, зетфах, преданиях, песнях , пословицах и по­
говорках, творчески обобщались и переосмысливались в художественной
литературе, в общественной мысли. Неудивительно, что в преобразован­
ном на свой лад виде эти блестки народной мудрости ассимилировала и
религия. Существовали к тому же посредствующие звенья, через кото­
рые осуществлялся контакт между различными формами общественного
сознания. Одним из них была в древности философия стоиков. Энгельс,
отмечая преемственность между поздним стоицизмом и ранним христиан­
ством, называл Сенеку дядей христианства. Пушкин не раз ссылался на
стоиков —Сенеку, Марка Аврелия, Эпиктета и других. Отзвуки стоициз­
ма сочетались в мировоззрении нашего поэта с другими идеями: влия­
нием эпикуреизма* древней и новой русской и мировой литературы, про­
светительства, свободомыслия. В данном случае уместно обратить внима­
ние на то, что черты нравственного облика, отстаиваемые Пушкиным,
восходят —•через христианство и независимо от него —к стоицизму.
Идеал добродетельной жизни, постулировавшийся стоиками, предполагал
необходимость нравственного самоусовершенствования, внутренней сво­
боды, стойкости, бесстрашия, согласия с природой. Большое место в эти­
ческом кодексе стоицизма уделялось терпению (толкуемому как «терпе­
ливое мужество»), сдержанности, умеренности и, наконец, смирению6.
Не менее важно то, что в привычные термины Пушкин вкладывает
зачастую свое, далеко не тривиальное содержание. Т ак обстоит, напри­
мер, дело с понятиями «терпение» и «смирение». Нельзя брать их пуш­
кинское толкование за одни скобки с религиозно-церковным каноном.
Говоря о терпении, Пушкин имел в данном случае в виду не безропот­
ную покорность судьбе, обстоятельствам, а нравственную выдержку,
самообладание, самодисциплину, терпимость, неотделимые от чувства
личного достоинства. В этом именно ключе он обращался к декабристам:
«Во глубине сибирских ру д/х р а н и т е гордое терпенье». В этом же смыс­
ле Пушкин смело соединяет в стихотворении «Предчувствие» понятия
«терпенье» и «непреклонность» , «гордость», движущиеся, казалось бы, по
разным орбитам. Т ак же обстоит дело со смирением: и этот термин
берется не в обычном церковно-аскетическом значении, не как слепое
послушание, коленопреклонение перед царем земным иди небесным.
Недаром Пушкин отказался от «смиренномудрия» Сирина. Смирение,
принимаемое в качестве нравственной нормы, противопоставляется поэ­
том высокомерию, тщеславию, проповеди элитарной исключительности
любого типа —от сословно -иерархического до ыационалистически-расово-
го. Смирение ассоциируется Пушкиным со скромностью и самоотвержен­
ностью. Мечтая о поездке в деревню, он писал, в «Послании Юдину»:
«Туда с зарею поспеш аю ./С смиренным заступом в руке». Подобное
смирение нисколько не противоречит требованию, выдвинутому в «Из
Пиндемонти»: «Для власти, для ливреи /н е гнуть ни совести, ни помыс­
лов, ни шеи». Подход Пушкина к этой проблеме предшествует извест­
ному обращению Достоевского: «Смирись, гордый человек!». Это не
простое совпадение. Достоевский прямо выводит в своей пушкинской
речи этот афоризм из осуждения Пушкиным гордыни Алеко в «Цыга­
нах». Он ссылается также на пушкинского Онегина, шедшего от горды­
ни, составляющей исток его душевной драмы, к нравственному само­
ограничению. Хотя в общем контексте мировоззрения Достоевского
призыв к смирению и трудно толковать однозначно (имея в виду при-
6
См.: Луций Анвей Сенека. Нравственные письма Луцилию. М., 1977,
с. 35, 115, 121, 175, 200; Марк Аврелий Антоний. Разм ыш ления. Л., 1985,
с. 6, 80; Эпиктет. В чем н аш е благо? В кн>: «Древнеримские мыслители. Свидетел ь­
ства, тексты, фрагменты». Киев, 1958, с. 115.
105


чудЛйвое, противоречивое сочетание у него религиозных и богоборческих
устремлений), всё Жё домйнйрующим, ведущим и тут мне представляет­
ся рёаяйстйческй-гуманйстййескоё содержание: призыв к смирению про­
тивостоит не нравственно ориентированной духовной свободе человека,
не его Законной гордостй —достоинству, а гордыне, спёсй, бесовскому
сайовозвёяйчёнйю. И Пушкин, й Достоевский исходят В конечном счете
из народной мудрости: «Спесь в добро не вводит. Спесь к добру не
ведет», «Смирение поборает гордыню». Преодоление гордыни есть необ­
ходимый шаг к свободе.
Следующим шагом по пути нравственного обеспечения свободы яв­
л яется осуждение предательства и соответственно апология верности в
« Подражании Итальянскому», на писанн ому одновременно со стихотворе­
нием «Отцы пустынники...» . Двоедушие, вероломство Пушкин считал
тягчайшим смертным грехом. Другая сторона проблемы соотношения
свободы й нравственности раскрывается в стихотворении «Когда за горо­
дом задумчйв я брожу...» . Здесь сопоставлены два кладбища: «публич­
ное», пом пезно-обывательское по своему оформлению — «купцов, чинов­
ников усопших мавзолеи, / дешевого резца нелепые затеи» , и другое —
сельское, скромное, куда «проходит селянин с молитвой и со вздохом...» .
По сути, однако, эти и некоторые другие, близкие им стихи («Стою пе­
чально на кладбище...», «Два чувства дивно близки нам» и т. п.) меньше
всего могут быть отнесены к разряду «кладбищенских», пронизанных
идеямй беспросветности, эсхатологии. Они преисполнены светлой пуш­
кинской печалью. В горьких размышлениях поэта о жизни и смерти есть
и тоскливое предчувствие собственного ухода, но все же и здесь домини­
рует в итоге жизнь. Чём более она преходяща, эфемерна, тем она желан ­
ней. В этих стихах ставится важнейший вопрос об отношении к прошло­
му, об уважении к предкам, об исторической памяти и преемственности
поколений: Человек, каков он есть,—не только дитя своего времени, но
и порождение йстории: настоящее в нем переплетается е отзвуками
прошлого и ростками, залогами будущего. Пренебрегая прошлым, мы
разрыйаем связь времен, обедняем и обездушиваем себя. Без чувства
связи с прошлый, способности ценить й творчески наследовать все луч­
шее в нем нёт и не может быть, по Пушкину, подлинной культуры,
а значит, й достойного настоящего й желанйого светлого будущего. У ва­
жение к минувшему он считал чертой, отличающей подлинную образо­
ванность От дикости, связывая это с уважением к нравственному до­
стоинству. «Гордиться славою свойх йредков,— подчеркивал поэт,—
не тойькО йойшо, но й должно; не уважать оной есть постыдное
малодушие» (VII, 41). И еще: «Заметьте, что неуважение к предкам есть
первый признак дйкостй й безнравственности» (VI, 380).
Сохранение связй времён —необходймое исторйческоё условие свобо­
ды. Пушкйй особенно выделял два чувства, которые «дййно близки
нам» ,—aib «любовь к родному пепелищу» й «любовь к отеческйм гро­
бам». В слове «пепелище» сопрягаются представление о родном доме,
очаге, обители семьи и предков, как естественной точкё опоры, без кото­
рой не может быть счастлив человек, й воспойиканиё 6 ранах, нанесен­
ных родине вражескими нашествиями,—о горящей Москве 1812 года,
о других сожженных городах й селах, —это
символ вЫстраданности
сыновйей любви к Отечеству. И вот что особенно хочется отметить в
свйзй с рассматриваемой нами темой: без этой любви, без этих корней,
без этой животворящей святыни Пушкин не мыСлйл истинной свободы.
На них, у твер ждал он, основано От века «самостоянье человека / залог
величия его». Личность обладает свободой, возможностью выбора и реше­
ния и несет поэтому ответственность за свои действия. Все эти моменты
охватывающей пушкйнским неологизмом «самостоянье», вкл ючающим не
только наличное состояние, но и становление, й не только самосознание,
но и самодеятельность. В самостоянье находит свое концентрированное


выражение пушкинское понимание свободы как творчески-созидательно-
го, нравственно ориентированного процесса. Характерно, что и здесь сво­
бода (самостоянье) нераздельна с любовью и творчеством.
Отчетливо перекликается с «Из Пиндемонти» и стихотворение «Мир­
ская власть».
В муках гибнет распятый Христос. Неподалеку Ьт него в скорбном
молчании стоят непорочная дева Мария и грешная Мария Магдалина.
Но вот велением властей на их место ставятся вооруженные солдаты,
караульные.
подножия теперь креста честного,
Как будто у крыльца пр авите ля градского,
Мы зрим поставл енных на мес то ж е н святых
В ружье и кивере двух грозных часовых.
К чему, скажите мне, хранительная стража? -
Или распятие казенная поклажа,
И вы боитеся воров или мышей? —
Иль мните важности придать царю царей?
Иль покровител ьством с па с ае те могучим
Влады ку, тер нием вёнч аййого колючим,
Христа, преда вш его по слуш н о плоть свою
Бичам муч ите лей , гвозд ям и копию?
Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила
Того, чья казн ь весь р од Адамов искупил а,
И чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ? (III, 333).
Высказывалось предположение, что поводом к написанию этого сти­
хотворения явилось то, что в страстную пятницу были выставлены часо­
вые у плащаницы и креста в Казанском соборе. Это возмутило Пушкина,
да и многих других. Но суть дела все же не в единичном факте, сколь
бы нелепым, грубо-солдафонским он ни явл ял ся. У же само подчеркнуто
обобщающее название, которое поэт дал своему произведению, ясно гово­
рит о социально-исторической масштабности его замысла. А пушкинские
вопросы, каждый из которых звучит как пощечина или, может быть,
вернее сказать, как обвинительный выпад против самовластия в трибуна­
ле истории! Требование независимости от цар я и представляющих его
властей, провозглашенное в «Из Пиндёмонти», утверждается и конкрети­
зируется здесь в форме протеста против насильственного вторжения в
святая святых человека—его сокровенный внутренний мир, душу. Важно
и то, что Пушкин открыто вступается здесь за униженное и оскорблен­
ное «простонародье». Словом, перёд нами новый акт борьбы за человека,
его личное достоинство, его духовную свободу и нравственные идеалы.
О том, какой смелости требовал этот вызов, 'сделанный не в зирая на
лица, нечего и говорить. Недаром это стихотворение осталось неопубли­
кованным при жизни поэта, как и «Из Пиндемонти», да и другие произ­
ведения Каменноостро.вского цикла. «Истина сильнее царя», —писал Пуш­
кин накануне дуэли. Эта идея красной нитью проходит фактически через
все разбираемые нами стихи. С особой силой она звучит в поэтическом
завещании Пушкина, апофеозе творческой свободы—исповедальных
стихах о памятнике нерукотворном.
Гораций, едва Ли не первым посвятивший стихотворение подобной
теме, видел сВое бессмертие В могуществе Римской империи. Д ерж авин
вменял себе в заслугу то, что он умёл «истину царям с улыбкой гово­
рить». И тот, и другой связывали монумент своей славы с пафосом абсо­
лютной держАвнбсти. В отличие от свойх предшественников Пушкин
противопоставляет вечно живое, творчески-человеческоё начало преходя­
щей имперской плацпарадности. Голова поэта до конца остается свобод­
ной, непокорной, она Возносится выше «Александрийского столпа». Эта
непокорность —родная сестра мужественной независимости от царя,
которая окрыляет «Из Пиндемонти». Бесстрашие, равно как творчество
и милосердие, Пушкин считал залогом свободы.
107


Но вот заключительная строфа стихотворения,—не противоречит ли
она сказанному?
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца (III, 340).
Не благостное ли это признание божественного диктата? Мне кажет­
ся, что скорее всего божье веление, о котором идет здесь речь, следует
понимать аллегорически, как высшее предназначение искусства, выра­
жающее так или иначе неутолимую духовную ж ажду и голос естествен­
ной необходимости. Хочется обратить внимание и на другую сторону во­
проса, обычно ускользающую от внимания. « Мирская власть» зачастую
пыталась себя увековечить ссылкой на свое небесное происхождение:
несть власти, аще не от бога. Пушкин пренебрегает этим доводом. При­
веденные выше его слова можно ведь (и нужно, по-моему) понимать в
том смысле, что муза должна быть послушна только божьему велению
и никакому другому (включая царское). Это соответствует отрицанию за­
висимости от царя, прямо выраженному в «Из Пиндемонти», и требова­
нию духовной свободы в «Мирской власти». Да и раньше Пушкин был
убежден, что Поэт (шире: всякий человек-созидатель) —сам себе царь,
то есть не просто следствие каких-то предшествующих обстоятельств, но
и причина, зачинатель , первооткрыватель нового, генератор новых идей,
инициатор, первопроходец.
Ты —царь: живи один. Дорогою с вобод ной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовер ш енс твуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный (III, 165).
Таков своеобразный пролог и автокомментарий к «Памятнику» и ко
всему Каменноостровскому циклу, резюмирующему идейно-философские
искания Пушкина, его раздумья о человеке, смысле жизни, о художнике
и его подвижнической, провидческой миссии.
*
*
*
Величайшим открытием Пушкина является то, что он первым из
поэтов смело и широко ввел в русскую литературу, в искусство вообще
могучую, всеохватную, животворящую стихию свободы. Эта заслуга тем
более велика, что она осуществлялась в темные, глухие годы реакцион­
ного безвременья. Характеризуя горестную картину русской жизни после
поражения декабристов, Герцен писал: «Только звонкая и широкая песнь
Пушкина раздавалась в долинах рабства и мучений; эта песнь продол­
жала эпоху прошлую, полнила своими мужественными звуками настоя­
щее и посылала свой голос в далекое будущее. Поэзия Пушкина была
залогом и утешением» 7.
Если бросить общий, панорамный взгл яд на Каменноостровский цикл
с входящим в него ключевым стихотворением «Из Пиндемонти» и рас­
смотреть весь этот комплекс с идейно-философской точки зрения, то
можно сказать, что перед нами своего рода поэтическая феноменология
человеческой души и прежде всего личной творческой свободы. Основ­
ными моментами движения пушкинской мысли, восходящей в этом на­
правлении, являются: идея духовно независимой личности, представляю­
щей собой высшую цель и ценность социального развития; понимание
личной творческой свободы как архетипа, первоэлемента, первосущности
всякой свободы вообще; осознание свободы как процесса самоосвобожде­
7 Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти томах, т.-7. М., 1956, с. 214 -215 .
108


ния, постоянной борьбы со всеми видами бесправия, беззакония, не­
справедливости (недаром поэт называл —и не раз —творческий труд под­
вигом) ; совестный суд —покаяние, самоусовершенствование, самообнов­
ление, милосердие. Человек —по своей сущности, своему назначению —
не только Homo Sapiens (Человек Разумный), но и Homo Liber
(Человек Свободный). «Мысль! великое слово! Что же и составляет ве­
личие человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен
быть свободен человек...» (VI, 356).
Свобода, творчество, человечность —таково пушкинское триединство,
отвечающее лучшим традициям русской и мировой гуманистической
культуры.


СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ П РОБ ЛЕ М Ы МИРА
И ПРОГРЕССА
Соотношение политики
и ядерной войны
(Аналитический обзор литературы: 1955—1987)
А. И. БУЛАНОВ, И. А. КРЫЛОВА
Во второй половине XX века, когда человечество вступило в эру
промышленного использования атомной энергии и навязанной империа­
лизмом гонки стратегических вооружений, все аспекты проблем войны
и мира (и особенно вопрос о соотношении политики и ракетно-ядерной
войны) оказались в фокусе пристального внимания мировой обществен­
ности, в центре острой идейно-теоретической борьбы, так к ак от их пра­
вильного и своевременного решения зависят судьбы не только отдельных
народов, а буквально всего человечества, существование самой жизни
на Земле.
В этих условиях резко возрастает роль творческого философского
мышления в преодолении тенденции к отрыву общественного сознания
от объективной реальности, преодолении субъективизма и односторонно­
сти в познании, которые стали особенно опасны в решении проблемы
войны и мира в ядерную эпоху. Ракетно-ядерная революция в военном
деле создала объективную необходимость нового философского осмысле­
ния всего комплекса проблем мира и безопасности в современной гло­
бальной ситуации. Огромная теоретическая работа в этом направлении
получила свое отражение в документах КПСС, международных форумов
марксистов и прогрессивных ученых планеты. Как известно, КПСС всег­
да уделяла большое внимание разработке конкретных инициатив по во­
просам защиты мира и предотвращения военных бедствий.
Руководствуясь ленинским принципом мирного сосуществования, Со­
ветский Союз последовательно проводил и проводит миролюбивую внеш­
нюю политику, учитывает законные интересы всех народов, прояв­
ляет реализм в решении международных проблем. Еще в 1946 году СССР
предложил заключить международную конвенцию о запрещении атомно­
го оружия. С тех пор он твердо и последовательно выступает за прекра­
щение гонки вооружений, прежде всего ядерных, за недопущение ее
распространения на космическое пространство, за широкое международ­
ное сотрудничество, в том числе в рам ках международных организаций.
Это постоянно подтверждается крупными инициативами Советского Сою­
за по оздоровлению международной обстановки и созданию климата
доверия и взаимопонимания в международных отношениях. Их суть пре­
дельно ясна: бл ижайш ая задача состоит в том, чтобы всемерно ослабить
угрозу возникновения ядерной войны; дал ьнейш ая —отодвинуть вероят­
ность ее возникновения; и ко нечная—полностью ликвидировать все
ядерные арсеналы и навсегда исключить всякую и тем более мировую
ядерную войну из жизни человеческого общества. Как известно, именно
в этом жизнеутверждающем направлении свою положительную роль дри-
110


зван играть подписанный в декабре 1987 года Договор между СССР и
США о ликвидации ракет средней и меньшей дальйос® ii
Важное значение имели расчеты американских (Г. Вудвелла, К. Сага­
на, П. Крутцена, И. Эрлиха и других), а также советских ученых
(Г. С. Голицына, А. С. Гинзбурга, С. П. Капицы, Н. Н. Моисеева,
Г. Л . Стенчикова* и других), представленные на международной конфе­
ренции «Мир после ядерной войны» (Вашингтон 31 октября — 1 ноября
1983 года), р езультатом которых явилось общее заключение* сконцентри­
рованное сегодня в понятиях «ядернай ночь» и «ядерная зима», позволи­
вших взглянуть на проблему войны й мира в современной глобальной
ситуации совершенно по-йовоМу не только с естественнонаучной, но и с
философской точки зр ения2
*
*
*
В предлагаемом кратком обзоре отечественной литературы по со-
цйальжо-фйлософскйм проблемам войны и мира в условиях ядерной эры,
который ни в коей мере не претендует на всесТороййость, в основном
внимание сосредоточено на выяснении позиции тех или иных авторов по
отношению к таким центральным ключевым вопросам в современной
идейно-теоретической борьбе на мировой арене, как: может ли ядерная
война служить орудием политики и достижима ли победа в такой войне?
Принимать или не принимать к руководству призыв Манифеста Рассе­
ла —Эйнштейна —Жолио-Кюри 3 к тому, что, если человечество думает
выжить в условиях ядерной эры, оно должно научиться мыслить по-
новому?
Впервые в нашей печати содержание этого Манифеста в развернутом
виде было представлено в статье видного советского ученого, академика
М. А. Маркова «Научились ли мы мыслить по-новому», где было выделе­
но следующее место из Манифеста: «Мы должны научиться мыслить
неоновому, мы должны научиться спрашивать себя йе о том* какие шаги
надо предпринять для достижения военной победы тем лагерем* к кото­
рому мы принадлежим, и б о таких шагов больше йе суще­
ствует; мы должны задавать себе следующий вопрос: какие шаги
можно предпринять для предупреждений вооруженной борьбы, исход ко­
торой должен быть Катастрофическим для йсех ее участников))4. Анализ
международных событий последнего десятилетия показывает* отмечает
М. А. Марков, что «там, Где мы мыслим по-новому, « как представите­
ли рода человеческого»* нам сопутствует успех, но там, где мы оказались
йе в силах Мыслить по-новому, мы терпели поражение. Если иметь в
виду решение основной задачи —сделать войны невозможными, то здесь,
к сожалению, мы дол жны ответить на вопрос отрицательно^ К сожале­
нию, в мире еще представляют большую силу люди, которые не только
не научились мыслить йо-новому* но, как иногда кажется, разучились
мыслить вообще»56.
Хотя многие советские исследователи (философы, историки, военные
специалисты и представители естествознания) уже давно настойчиво
подчеркивают жизненную необходимость мыслить по-новому по пробле­
1 См. «Визит Генерал ьного се кре тар я ЦК КПСС М. С. Горбачева в Соединенны е
Штаты Америки. 7 - 1 0 декабря 1987 г.: Д окументы й материалы»* М., 1987.
2 «Марксизм-л ейинизм й Глобальные пр обл емы современности», вып. 2. М., 1983,
с. 122 -132; Александров В. В
., Моисеев Н. Н., Ядер ный конфликт гла зами
климатологов и математиков. - «Вестник АН СССР», 1984, No 11; «Бороться против
войны, пока она не началась ». — «Природа», 1985, No 6, с. 3 —62; «Марксистско-ленин ­
ская концепция глобальных проблем современности». М., 1985* с* 175-176 .
3 См. Манифест Рассела - Эйнштейна.- «Мир науки», 1979* No 3, с. 11 -12 .
4 Марков М. А. «Научились ли мы мыслить по-новомуЬ> —«Вопросы ф илосо­
фии», 1977, No 8, с. 30.
6Там же,с.81,
111


мам войны и мира в качественно новых условиях ядерной эпохи0, тем
не менее приходится констатировать, что из-за мощной силы инерции не
только на Западе, но и в нашей стране процесс преодоления устаревших
представлений по указанным проблемам значительно затянулся, охватив
примерно три десятка лет (если отсчет времени вести от 1955 года, когда
был обнародован Манифест Рассела —Эйнштейна —Жолио-Кюри). Вот
почему коренной поворот к новому политическому мышлению значитель­
ных слоев населения произошел далеко не сразу, получив свое наиболее
развернутое и яркое выражение в материалах XXVII съезда КПСС.
Это был одновременно и глубокий концептуальный поворот, по словам
М. С. Горбачева, к новому представлению о соотношении классового и
общечеловеческого начал в современном мире, а также о взаимосвязи по­
литики и войны, войны и революции. «Основной, исходный принцип но­
вого политического мышления,-- пишет М. С. Горбачев,— прост: ядерная
война не может быть средством достижения политических, экономиче­
ских, идеологических, каких бы то ни было целей. Этот вывод носит по­
истине революционный характер... В глобальном ядерном конфликте не
оказалось бы ни победителей, ни побежденных, но неминуемо погибнет
мировая цивилизация»67. Во-вторых, было отмечено, что ядром нового
мышления является признание приоритета общечеловеческих ценностей
и еще точнее —выживание человечества . В-третьих, на XXVII съезде
КПСС в новой редакции Программы партии были четко разграничены
тема революции и тема войны. При этом было исключено положение, со­
державшееся в прежней редакции, а именно: «В случае, если империали­
стические агрессоры все же осмелятся развязать новую мировую войну,
народы не будут больше терпеть строй, ввергающий их в опустошитель­
ные войны. Они сметут и похоронят империализм» . «Это положение, до­
пускавшее теоретически возможность новой мировой войны,—отмечает
М. С. Горбачев,—было снято как не соответствующее реальностям ядер­
ной эпохи» 8. В -четвертых. «Новое политическое мышление требует,—по
словам М. С. Горбачева, —признания еще одной простой аксиомы: безо­
пасность —неделима. Она может быть только равной для всех или же ее
не будет вовсе... Нужно, чтобы собственная безопасность сочеталась с та­
кой же безопасностью всех членов мирового сообщества»9.
Таким образом, путь к новому мышлению был долгим. «Новое мыш­
ление,—как отмечено в упомянутой книге М. С. Горбачева,—...
резуль­
тат глубоких размышлений над реальностями современного мира, пони­
м ания того, что ответственное отношение к политике требует научного ее
обоснования. И отказа от некоторых ранее казавшихся незыблемыми по­
стулатов. Необъективность в подходе, уступки конъюнктуре ради дости­
жения преходящих целей, отступления от научной строгости в анализе
ситуации дорого нам обходились» 10.
Два подхода к вопросу о том, может ли ядерная война быть
орудием политики и достижима л и победа в такой войне
Острая теоретическая борьба по вышеупомянутому вопросу разверну­
лась в мире давно —с того момента, когда над планетой нависла, по вине
наиболее агрессивных кругов империализма, угроза развязывания ядер-
6 См.: Кузин А. М. Чем угрожают человечеству ядерные взрывы. М., 1959; Б и-
рюзов С. С. Политика и ядерное оруж и е. - В сб.: «Ядерный век и война». М., 1964;
Крылов А. И. Ядер ная опаснос ть и фил ософия маркс изма. М., 1964; Николь­
ский Н. М. Ос новной вопрос современно сти. М., 1964; Таленский Н. А. Р аздумья
о минувшей войне. - «Международная жизнь», 1965, No 5, Емельянов В. С. Атом
и мир. М., 1967 и др.
7 Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего
мира. М., 1987, с. 143.
8Там же,с. 151.
9Тамже,с. 145.
10Тамже, с. 148.
112


ной войны против СССР и других социалистических стран. Фактически
едва ли не сразу после второй мировой войны воинствующие милитари­
сты в США начали активно говорить и писать о «советской угрозе».
Критически анализируя крайнюю ограниченность ряда заокеанских стра­
тегов, рассчитывающих на достижение «полноценной победы» в ядерной
войне против СССР, американский публицист Фред Кук писал, что по
инициативе военного ведомства США при университете ш тата Пенсиль­
вания в свое время был издан документ под названием «Стратегия даль­
него прицела». Центральная идея этого труда выражена так: «В основе
нашей политики должна лежать следующая предпосылка: мы не можем
допустить, чтобы выжила политическая система, противоположная
нашей... У нас нет иного выбора, кроме применения стратегии Като­
на» 41. (Под стратегией Катона имеется в виду формула «Карфаген дол­
жен быть разрушен». В представлении многих реакционеров Карфаген
наших дней —это Советский Союз.)
Реакция большинства отечественных военных авторов по этой тема­
тике в значительной мере была аналогичной. Это нашло свое достаточно
четкое отражение во многих отечественных публикациях по различным
аспектам проблем войны и мира за последние десятилетия. Несомненно,
в этом факте проявилось действие мощной силы инерции «доядерного
мышления». Примеров такого толкования проблемы соотношения полити­
ки и ракетно-ядерной войны (в которой якобы вполне достижима реаль­
ная победа) можно привести огромное множество. Так, во втором изда­
нии коллективного труда «Марксизм-ленинизм о войне и армии» для
обоснования исторической неизбежности победы социализма над капита­
лизмом в мировой ядерной войне был выдвинут следующий «довод»:
«Анализ современной международной обстановки, нового соотношения
сил на международной арене и возросшей роли народных масс позволяет
сделать вывод о том, что, если империалисты р азвяжут новую мировую
войну, народы сметут и похоронят капитализм... Роль народных масс в
ядерно-ракетной войне будет еще весомей, чем во всех предыдущих» 1112.
И дальше читаем: «Не ракеты с мегатонными ядерными зарядами, а мо­
ральные силы человека в конечном счете добудут победу» 13.
Фактически в течение трех десятилетий многие наши авторы (вместо
конкретного анализа конкретной ситуации) применяли формулу о «нео­
долимости нового прогрессивного» в качестве главного философского до­
вода в защиту явно ненаучного умозаключения о «перспективности»
ядерной войны (в случае ее развязывания империализмом) как способа
разреш ения основного классового конфликта современной эпохи. Так,
например, в коллективной монографии «Военная стратегия» (три изда­
ния: 1962, 1963 и 1968 годов) главный идеологический довод в пользу
возможности достижения полноценной победы в мировой ядерной войне
выражен в следующем тезисе: «По своей политической, социальной сущ­
ности новая мировая война будет решающим вооруженным столкновением
двух противоположных мировых социальных систем. Эта война законо­
мерно окончится победой прогрессивной коммунистической обществен­
но-экономической формации над реакционной капиталистической общест­
венно-экономической формацией, исторически обреченной на гибель. Га­
рантией такого исхода войны служит реальное соотношение политиче­
ских, экономических и военных сил двух систем, которое сложилось в
пользу социалистического лагеря. Однако победа в будущей войне не
придет сама по себе. Она должна быть всесторонне подготовлена и обес­
печена» 14.
11 К у к Ф. Государство войны. Джаггернаут. М., 1'962, с. 123.
12 «Марксизм-ленинизм о войне и армии» 2-е изд. М., 1961, с. 193.
13Тамже,с.331.
14 «Военная стратегия». М>, 1982, с. 237; во втором и зд а н и и - с . 258; в третьем
изда нии —с. 253.
5 Вопросы философии, JSfe 5
113


Неудивительно, что подобные заявления со стороны отечественных ав­
торов давали повод нашим идеологическим противникам на Западе изоб­
ражать внешнеполитическую стратегию СССР в искаженном виде, разду­
вать миф о «советской военной угрозе» 13 и форсировать гонку вооруже­
ний. Приведем еще несколько примеров. Так, в первом издании книги
«Военная стратегия» мы встречаем тезис о губительных для человечества
последствиях всеобщей ядерной войны и абсурдности гонки ядерных во­
оружений. « . . .При наличии у обеих сторон чрезвычайно больших запасов
ядерного оружия и различных средств доставки его к целям, главным об­
разом средств стратегического назначения, всеобщая ядерная война таит
в себе огромную опасность полного взаимного уничтожения, следователь­
но, чем больше накапливается средств массового поражения, тем силь­
нее растет уверенность в невозможности их применения. Таким образом,
рост ракетно-ядерной мощи обратно пропорционален возможности ее ис­
пользования» 151617.
Уместно отметить, что признание вывода о губительном для противо­
стоящих сторон характере ядерной войны, ее абсурдности в качестве
орудия политики могло служить исходным пунктом для приведения в со­
ответствие военно-политического мышления с объективными р еал ьно стя­
ми ядерной эпохи и развер тывания всемирного движения народов против
атомных маньяков империализма и угрозы ядерного уничтожения чело­
вечества. Однако данного тезиса во втором и третьем изданиях книги
«Военная стратегия», к сожалению, не оказалось. И, очевидно, не слу­
чайно.
В этот период в большинстве публикаций выдвигались аргументы в
защиту «умозаключения» о том, что ядерная война в случае возникно­
вения будет якобы не только продолжением политики, но и средством
достижения определенных политических целей. Х арактерный пример
то м у —цитата из статьи «Война и политика в ядерный век» Н. Я, Суш-
ко и Т. Р. Кондраткова: «Ядерная война не может обеспечить агрессив­
ным кругам достижения их реакционных политических расчетов и за­
мыслов. Со стороны же социалистического лагеря война будет продолже­
нием его справедливой, освободительной политики. Это будет самая спра­
ведливая из всех войн, которые знала история. Победа в этой войне будет
на стороне мировой социалистической системы »1?. «Таким образом,—
делают вывод авторы,—...положение
о войне как продолжении политики
насильственными средствами сохраняет свою силу и по отношению к тер­
моядерной войне» 18.
В то же время следует отметить, что господство инерции «доядерного
мышления» даже в 1960-е годы не было абсолютным. Против концепции
достижимости «победы» в ядерной войне как антинаучной и опасной в
обстановке глобального ракетно-ядерного противостояния выступили в
печати такие исследователи и специалисты, как доктор военных наук
генерал-майор Н. А. Таленский, Маршал Советского Союза С. С. Бирю­
зов, академик М. А. Марков, А. И . Крылов, А. Е. Вовин, М. В. Белов,
В. Ф, Славин, Н. М. Никольский, журналист-международник В. С. Зорин.
Таким образом, в этот же период в советской литературе был выражен и
противоположный субъективизму и догматизму методологический подход
15 См.: Pipes R. U -S . — Soviet Relations in the Era of Detente. Boulder, 1981. «So­
viet Military Thinking. L. 1981; Wieseltier L. The Great Nuclear Debate. - «The New Re­
public», 1983, January, 10 -17 , pp. 7 -38; «Air Special Report Global Showdown. The Rus­
sian Imperial War»; Pipes R., Team B. The Reality Behind the Myth. —Commentary.
1986, v. 82, N 4, pp. 25 —40; Simonen Pekka. On Understanding the Development
of Nuclear Strategies: The Relevance of Political Motives and Institutional Background.
TAPRI YEARBOOK 1986, Tampere, N 30, pp. 3 -23 , «Soviet Military Doctrins (1945-
1985)». N. Y., 1986.
16 «Во енная стратегия», с. 74.
17 «Коммунист Вооруженных Сил», 1964, J4s 2, с. 20.
18Там же, с. 21,
114


к вопросу о соотношении войны и политики в ядерный век. В противо­
вес выразителям доядерной ориентации, отвергающим даже постановку
вопроса о признаний угрозы общепланетарной катастрофы в ядерный
век, эти авторы прямо указывали на ее существование, приводя обстоя­
тельные доводы дл я обоснования объективной необходимости и реальной
возможности предотвращения термоядерной войны и экологической к а­
тастрофы.
Выступая против догматического толкования классической формулы о
войне как продолжении и орудии политики, Маршал Советского Союза
С. С. Бирюзов в своей статье «Политика и ядерное оружие» писал:
«Мировая война как средство «подталкивания» истории не нужна наро­
дам социалистических стран. Т акая война при современном состоянии
средств борьбы нанесла бы человечеству огромный, ни с чем не сравни­
мый урон. Продолжение политики с помощью ядерной войны неизбежно
сопровождалось бы истреблением сотен и сотен миллионов людей... Это
был бы гигантский реакционнейший скачок вспять» 19. И далее: «Ядер-
ная война н е может служить (разрядка н а ш а Авт.) орудием по­
литики в силу своего совершенно небывалого истребительного характе­
ра... Вот почему политика защиты социалистического Отечества, интере­
сов социализма и коммунизма, всемирного прогресса состоит... в том, что­
бы отстоять международный мир... Эта политика исключает войну как
средство достижения поставленных целей» 20.
На абсурдность всяких расчетов на достижение какой-либо реальной
победы в мировой ядерной войне или безудержной гонке ядерных воору­
жений было обращено внимание И. М. Никольским, «Действительно,—
писал автор,—ни о какой военной победе в мировой термоядерной вой­
не говорить не приходится; исход такой войны по размерам жертв и раз­
рушений был бы равнозначен поражению. В отношении ряда стран нет
приемлем будет даже термин поражение, так как они совсем исчезнут с
лица Земли» 21. И далее: «Исчезновение возможности победы в мировой
термоядерной войне как средстве достижения политических целей го­
сударств, отрицание всех военных категорий института войны в термо­
ядерной войне свидетельствует о том, что мировая термоядерная вой­
на —это уже в сущности не война, а самоотрицание войны. Это тот диа­
лектический предел развития всех явлений, когда они перестают сущест­
вовать как явления» 22.
А. И. Крылов в книге «Ядерыая опасность и философия марксизма»
прямо указывал, что опасность ядерной войны используется империали­
стами и реакционерами как средство давления, как средство политики.
Но данная политика продолжается до тех пор, пока нет ядерной войны.
Сама же ядерная война подводит роковую черту для всякой обществен­
ной и политической деятельности. Таким образом, «ядерная война,—
заключает автор,—ни под каким предлогом не может рассматриваться
как орудие политики и средство достижения каких-то целей, так как она
ведет к всеобщей катастрофе и уничтожению самой жизни на нашей
планете» 23.
В дальнейшем совместные исследования ученых ряда стран, получив­
шие свое отражение в концепции «ядерной ночи» и «ядерной зимы»,
подтвердили вывод о том, что «ядерное оружие не может быть ни ин­
струментом политики, ни инструментом войны» 24. Надо сказать, что ис­
19 Б и р ю з о в С. С. Политика и ядерное оружие.— В сб.: «Ядерный век и война».
М., 1964, с. 19 -20 .
20Тамже,с.20.
21 Никольский Н. М. Ос новной вопрос с овременнос ти. Проблема у нич то ж ени я
войн. М., 1964, с. 371.
22Там же, с. 381.
23 КрыловА. И. Ядерная опасность и философия марксизма. М., 1964, с. 91.
24 Велихов Е. П. Ученые - против угрозы ядерной войны, за жизнь на Зем­
л е . - В сб. «Ученые против войны». М., 1984, с. 51.
5*
115


ходные посылки для столь ясного категорического вывода, имеющего
большое значение для преодоления инерции догматического мыш ления,
содержались уж е в Манифесте Рассела —Эйнштейна —Жолио-Кюри, не
получившего, к сожалению, в свое время в нашей стране широкого при­
знания и распространения. Фактически из-за доминирующего положения,
которое занимали у нас в те годы сторонники доядерной ориентации,
было отодвинуто почти на три десятилетия исследование отечественными
учеными губительных дл я человечества и биосферы последствий любого
варианта ядерной в ойны25, кстати сказать, и такого ее феномена, как
«ядерная зима», хотя на возможность подобного явления указывал еще
в 1955 году английский ученый Дональд Дж. Арнотт, выступивший на
Всемирной ассамблее Мира в Хельсинки (22—29 июня 1955 года) 26. Он
ссылался при этом на работы американского метеоролога У. Дж. Хэм-
фриза, который высказал прогноз о вероятности охлаждения земной по­
верхности в результате взрывов водородных бомб, напоминающих в из­
вестной мере последствия извержения вулканов.
Поскольку вплоть до последнего времени в нашей печати не были
подвергнуты обстоятельной критике многочисленные работы отечествен­
ных авторов, активных пропагандистов концепции достижимости победы
в ядерной войне (в случае ее возникновения), остается неясным даже
для ведущих ученых нашей страны вопрос о том, как же все-таки могло
случиться, что ученые просмотрели «феномен ядерной зимы» в 40—
70 годах» 27. Отвечая на этот вопрос, Е. П. Велихов отмечает, в част­
ности, что «исследованиям о последствиях ядерной войны везде у дел я­
лось недостаточное внимание. Здесь есть психологическая причина —
никому из больших, настоящих ученых не хотелось думать о событиях,
которые могут привести к концу цивилизации» 2829. И дальше: «Только
при
комплексном междисциплинарном подходе... представилось воз­
можным понять всю совокупность взаимосвязанных явлений, казавшихся
ранее разрозненными фактами и событиями. Кроме того, феномен «ядер­
ной зимы» относится к категории глобальных проблем, ставить, а тем
более исследовать которые ученые научились лишь в последние годы» 2\
Несомненно, упомянутые автором обстоятельства и причины, привед­
шие к тому, что наши ученые, представители естественных наук, с боль­
шим опозданием приступили к фундаментальному исследованию всего
спектра катастрофических последствий ядерной войны, действительно
сыграли свою тормозящую роль в этом деле. Однако при таком освеще­
нии, как нам представляется, оказалась невыделенной главная причина
торможения такого рода исследований, а именно —активная наступа­
тельная позиция тех, кто, отстаивая концепцию достижимости нашей
«победы» в ядерной войне, в случае ее развязывания империализмом,
25 По данным ученых, у ж е в начале 60-х годов запасы накопленного ядерного
о р у ж и я (вкл ючая хр анил ищ а) были эквивалентны 250 млрд, тонн тринитротолуола,
а тр ех пр оц енто в этих запа сов было до ст аточ но (по признанию амер иканск их специ­
алистов) для полного у н ич то ж ен ия такой большой страны, как, например, США, или
страны, р авной им по территории (см. «Коммунист», 1963, No И , с. 1 4). При этом
уместно напомнить, что вся огнева я мощь втор ой мировой войны была равна пяти
мегатоннам (5 Мт., или 5 млн. т) тринитротолуола. А уже к 1968-1969 годам в мире
было накоплено только яд ер ны х б оепр ипасо в мощностью 440 тыс. Мт (см.: Чуй­
ков В. И. Гражданская оборона в ракетно-ядерной войне, изд. 2-е. М., 1969, с. 11).
В последующие годы ядерные арсеналы, включая хранилища, еще более выросли,
достигну в ур овня примерно 600 тыс. Мт. Это означ ает, что р азруш ите ль на я мощь
мирового ядерного арсенала возросла более чем в 100 тыс. раз по сравнению с сум­
марной огневой мощью ору жи я, примененного во второй мировой войне (см. «Маркси­
ст ско- ле нинская концепция гл обальны х пробл ем соврем еннос ти», с. 173).
26 «Всемирная ассамблея Мира. Хельсинки, 2 2 - 2 9 июня 1955 года». М., 1956,
с. 573 -581 .
27 В е л и х о в Е. П. Советская программа мира и задачи советских ученых.-
В кн.: «Климатические и б иоло гич еские по сл ед ствия яд ер ной войны», М.3 1987, с. 13.
28Тамже.
29Там же.
116


любые заявления (и даже исследования) о губительных для человечества
последствиях такой войны квалифицировал как «буржуазно-пацифист­
скую пропаганду» , якобы подрывающую обороноспособность и безопас­
ность нашей страны.
Это противоборство двух концепций по проблемам войны и мира в
нашей литературе можно наглядно представить, если мы сопоставим
публикации сторонников нового мышления и реакцию на них. Так,
в книге «Атом и мир» член-корреспондент АН СССР В. С. Емельянов,
отстаивая необходимость мыслить по-новому, писал: «В настоящее вре­
мя —время ядерного оружия и глобальных ракет —отчетливо видно, что
произойдет, если разразится третья мировая война; исчезнут не отдель­
ные города, а целые страны, погибнет цивилизация. Особую опасность...
представляет искусственная радиоактивность»30. И дальше: «Проблема
разоружения, безусловно, должна быть разрешена. У человечества друго­
го выхода нет, так как термоядерная война означает для него само­
убийство» 31.
В своей статье доктор военных наук генерал-майор Н. А. Таленский
отмечал: «В наше время нет более опасной иллюзии, чем представление,
будто термоядерная война еще может служить орудием политики, будто
можно добиться достижения политических целей, применяя ядерное ору­
жие, и одновременно уцелеть самому, будто можно найти приемлемые
формы ядерной войны» 32.
Что касается ответной реакции на такие публикации, то об этом
можно судить хотя бы по следующим выдержкам из статей и книг, на­
писанных в русле «доядерной ориентации». Так, например, критикуя по­
зицию таких советских авторов, как В. С. Емельянов, А. И. Крылов,
Н. М. Никольский и других, за отрицание ими возможности «победы»
в мировой ядерной войне, Е. И. Рыбкин твердо отстаивал прямо противо­
положную концепцию, а именно: «Никто не вправе,—писал он,—закры­
вать глаза на всю серьезность последствий ядерной войны... Однако
утверждать, что победа в ядерной войне вообще невозможна, было бы не
только неверно теоретически, но и опасно с политической точки зре­
ния...» 33. И дальше: «Априорное отрицание возможности победы вредно
потому, что ведет к моральному разоружению, к неверию в победу, к фа­
тализму и пассивности. С такими взглядами и настроениями нужно вести
борьбу. Советские люди уверены в своей победе над силами реакции» 34*.
Выступая против ряда советских авторов (Н. Таленского, В. Зорина,
Бор. Дмитриева, Н. Никольского и других) за их несогласие с тезисом
о том, что ракетно-ядерная война может служить средством достижения
политических целей, Н. Я. Сушко и Т. Р. Кондратков приводят следую­
щий аргумент в защ иту своего понимания данной проблемы: «Сущность
ракетно-ядерной войны... не изменится в своей основе. К ак технический
прогресс... не в состоянии изменить природу общественного строя, так и
прогресс военной техники и оружия не может изменить социальную при­
роду войны, нарушить ее связь с политикой» 3\ Отстаивая «оптимистиче­
ский» взгляд на последствия и конечный исход мировой ядерной войны,
Т. Р. Кондратков пишет: «Марксисты-ленинцы исходят из того, что победа
в мировой войне, если ее не удастся предотвратить, будет на стороне
стран социалистической системы, отстаивающих прогрессивную, восходя­
щую тенденцию в общественном развитии, новую общественную форма­
цию. Такой исход подсказывает логика истории, ее объективные законы,
30ЕмельяновВ.С.Атомимир, изд.2-е. М., 1967, с.330.
31Там же, изд. 1-е, с. 263;изд. 2-е, с. 352.
32ТаленскийН.А. Раздумья оминувшей войне, с. 23.
33 Рыбкин Е. й . О сущности мировой ракетно-ядерной войны . - «Коммунист
Вооруженных Сил», 1965, No 17, с. 55.
34Тамже,с.56.
33 «М етодол огические проблемы военной т еор ии и практики». М., 1966, с. 34.
117.


выражающие неодолимость нового, прогрессивного в общественном
развитии36.
Более концентрированное выражение концепция достижимости победы
в мировой ядерной войне (силами социального прогресса) получила у
К. Бочкарева, который выразил решительное несогласие со статьей
А. И . Крылова «Октябрь и стратегия мира». «В ядерный век,—сказано
в статье,—традиционная военная стратегия имеет смысл только при ус­
ловии, что она подчинена здравой и миролюбивой политике, высшей
стратегии —политической стратегии предотвращения мировой термоядер­
ной катастрофы, то есть стратегии мира, значение которой все больше и
больше возрастает» 37.
Выражая несогласие с выводом А. И . Крылова о том, что в случае
возникновения мировой ядерной войны у тр атят свое обычное значение
такие категории, как «военная победа» и т. д., К. Бочкарев ставит во­
прос «ребром»: «Одно из двух: либо надо признать, что социалистические
государства действительно должны быть готовы к разгрому агрессора в
любой войне, и тогда должны быть отброшены суждения о неприемлемо­
сти понятия «военной победы» в ядерной войне, о невозможности военной
стратегии в такой войне, а заодно с этим и вывод о неизбежности гибе­
ли в ядерной войне «обеих сторон»; либо, подобно автору, настаивать на
этих последних суждениях, как верных. В таком случае окажется бес­
смысленным сам призыв к повышению боевой готовности наших воору­
женных сил, совершенствованию их способности к разгрому любого аг­
рессора. Другого выхода здесь нет и не может быть» 38.
В последующие годы с острой критикой исходных положений этой же
статьи А. И . Крылова выступили такие военные философы, как М. В. По­
пов, Ф. Д . Хрустов, И. А. Грудинин, Н. Д . Табунов и другие. Подчерки­
вая решающую роль духовного фактора в победоносном (с точки зрения
социализма) исходе ядерной войны, М. В. Попов в своей брошюре отме­
чает: «Ошибочность альтернативы «быть или не быть» (в статье
А. И. Крылова. —Авт.) имеет своей коренной причиной ничем не оправ­
данную абсолютизацию роли термоядерного оружия и военной техники,
их влияния на общий характер войны, на ее исход и на судьбы челове­
чества» 39. «Утверждать,—пишет в своей монографии Ф. Д . Хрустов,—
что в ракетно-ядерной войне не будет «ни победителей, ни побежденных»,
что в такой войне возможен только один исход —гибель человечества —
значит играть на руку империализму» 40.
Выступая против концепции, изложенной А. И. Крыловым в брошюре
«Методология ленинизма и современный прогресс» (М., 1970 г . ) ,Н .Д .Т а ­
бунов пишет: «Нет необходимости убеждать... в том, что мир предпочти­
тельнее войны. Но когда советских людей начинают убеждать, что
эта война (ядерная . — Авт,), если она все же станет фактом, не может кон­
читься не чем иным, как глобальной катастрофой,—это очень и
очень
опасно... Такая концепция, независимо от того, какими бы субъективно
честными намерениями ни руководствовались ее сторонники, подрывает
веру у советских людей, и прежде всего у воинов, в возможность разгро­
ма агрессоров, в победоносный исход ожесточенной борьбы с ни м и » 41.
Выступая против научно обоснованного положения о том, что мировая
ядерная война была бы не продолжением и средством здравой политики,
38Тамже,с.57.
37 «Вопросы философии» , 1968, No 3, с. 12.
88 Бочкарев К. К во про су о социол огич ес ком аспе кте борьбы с сил ами агр ес­
сии и войны. - «Военная мысль», 1968, No 9, с. 15.
39 Попов М. В. Соотношение материальных и духовных сил в войне. М., 1969,
с.7-8.
40 X р у с т о в Ф. Д. О причинах, характере и типах войн современной эпохи. М.,
1969, с. 32.
41 См. «XXIV съезд КПСС и вопросы укрепления обороны страны». М., 1972,
с. 292 -293 .
118


а продолжением безумия, авторы книги «Война и армия» пишут: «Марк­
систско-ленинское определение сущности войны полностью применимо и
к мировой ракетно-ядерной войне». И дальше: «Ракетно-ядерная война
в случае ее возникновения была бы самой «политической» из всех войн,
известных истории» (как продолжение и средство политики) 42. И нако­
нец: «Особенно сложно,—отмечено
в книге, —оценить роль духовного
фактора в ядерной мировой войне... По своей социально-политической
сущности эта война явится бескомпромиссным, крайне ожесточенным
классовым противоборством двух мировых социальных систем, в котором
закономерную победу одержит социалистическая система»434445. Будучи
убежденным в абсолютной непогрешимости концепции достижимости
«победы» в ядерной войне, Г. Н. Хватков в своей книге провозгласил:
« Ядериая война не только не перестает быть продолжением политики, но
все более срастается с ней... Ракетно-ядерная война... приобретает еще
более политический х арактер. Она явилась бы продолжением преступной
империалистической политики... Со стороны сил социализма и прогресса
эта война была бы продолжением справедливой и освободительной по­
литики» 4\
В 1980-е годы, особенно после того, как стали широко известны ре­
зультаты исследований советских и американских ученых о возможных
климатических и биологических последствиях ядерной войны для судеб
жизни на Земле, когда стало ясно, что ядерное оружие практически не
может быть ни орудием политики, ни самой войны, так как оно угрожает
всеобщим истреблением, —в такой ситуации с особой остротой встал во­
прос о том, правомерно ли механически распространять категории «спра­
ведливая», «прогрессивная» и «освободительная», к а к это делают неко­
торые авторы, на абсолютно абсурдную ядерную войну?
Одним из первых, кто поднял вопрос о неправомерности распро­
странения категорий «справедливая» и «прогрессивная» на ядерную
войну, является известный американский философ Д жо н Соммервилл.
В своей статье «Марксизм, мир и научно-техническая революция» он
убедительно показал: с точки зрения творческого марксизма далеко не
достаточно признать, что понятия «справедливая война» и «ядерная вой­
на» абсолютно несовместимы. Важно также уяснить, по его словам, что
в этой связи нуждаются в пересмотре прежние представления об основ­
ном способе перехода от капитализма к социализму, а также о харак­
тере их взаимоотношений в условиях наличия глобальной опасности. Бо­
лее того, коренные изменения в энергетическом базисе производства и
военном деле, которые наиболее драматично проявились в расщеплении
атома и ядерном синтезе, неумолимо требуют столь же существенных
изменений в общественной надстройке, в политике и морали. «Приме­
ненная в целях созидания,— пишет Дж. Соммервилл,—эта
гигантская
новая сила может создать для человека новую жизнь на земле. Приме­
ненная в целях разрушения, она может положить конец всей жизни
на нашей планете. Человеку явно требуется новая теория и практика
морали и политики, чтобы жить в мире с этой новой силой, продолжать
существовать и развиваться» 43.
Такого рода изменения, как известно, нашли свое отражение в ма­
териалах XXVII съезда КПСС, где изложены основные принципы, со­
блюдение которых необходимо для выживания человечества в век ядер-
ного оружия и которые в сжатом виде могут быть выражены так: мир­
ное сосуществование и сотрудничество всех государств и народов без
ядерного оружия и насилия, при взаимном уважении друг к другу и
42 «Война и армия». М., 1977, с. 4 7 —48.
43Там же,с.241.
44 Хватков Г. И. Антикоммунизм на службе реакции и войны. М., 1981, с. 172.
45 «Современная про грессивная ф ило соф ска я и социо ло гич еска я мысль в США».
М., 1977, с. 3 6 —37.
119


терпимости. Это-единственная альтернатива для самосохранения челове­
чества в век глобальной опасности46.
Отстаивая тезис о правомерности распространения понятий «спра­
ведливая» и «прогрессивная» на ядерную войну, Т. Р . Кондратков пи­
шет: «Если империалистические агрессоры н авяжут социалистическому
содружеству войну, то с его стороны война будет продолжением справед­
ливой, оборонительной и освободительной политики, борьбой за социа­
лизм, за новую общественно-экономическую формацию, за прогрессив­
ную, восходящую тенденцию в общественном развитии против империа­
листической агрессии и реакции. Ядерная война, следовательно, по своей
социальной сущности и характеру, по своей общественно-исторической
направленности была бы классово-политической войной... Значение по­
литики в ведении войны не ухменыпится, а в огромной степени возра­
стет» 47. Говоря о путях достижения политических и стратегических це­
лей посредством ядерной войны как о вполне реальной возможности,
Т. Р . Кондратков отмечает: «Если в обычных войнах политические и
стратегические цели реализуются в основном путем уничтожения воору­
женных сил противника и навязывания ему своей воли, то в мировой
ядерной войне они будут осуществляться путем уничтожения как враже­
ских вооруженных сил и ядерного потенциала, так и подрыва его эко­
номических и морально-политических возможностей» 48.
В коллективном труде «Марксистско-ленинское учение о войне и
армии» Т. Р. Кондратков и Н. Д. Табунов подчеркивают: «...Среди за­
рубежных теоретиков-пацифистов находятся такие, которые войну с
применением ракетно-ядерного оружия рассматривают как несправедли­
вую с любой стороны. В этом ошибочном утверждении отражено недо­
пустимое смешение двух разных, хотя и взаимосвязанных проблем,
а именно: вопроса об огромных разрушительных последствиях ядерной
войны и вопроса о ее социальном характере, политической направлен­
ности» 49.
Выступая против механического перенесения доядерных представле­
ний в качественно совершенно иную ситуацию, А. Е . Бовин пишет: «Ни
при каких условиях, ни при каких обстоятельствах ядерная война не
может рассматриваться как разумный выбор, как рациональное средство
продолжения политики... Абстрактно рассуждая, ядерная война может
быть справедливой —ответный ядерный удар, удар возмездия. Но это
пустая, бессодержательная абстракция. Ибо различение справедливого
и несправедливого имеет смысл только для живых, только для истории,
которая длится. Там же, где история кончается, кончается и указанное
различение. Поэтому применительно к ядерной войне отрицание ее
правомерности есть единственно разумная и нравственная, нравственная
и политически оправданная позиция» 50.
Примерно такая же точка зрения изложена (за исключением отдель­
ных мест, требующих дополнительного обсуждения) в статье Г. Ганева,
Е. Казаря и С. Митры «Ядерная угроза и политика», где сказано:
«В случае... ядерной войны под угрозой оказались бы не просто судьбы
стран и социальных систем —империализма и социализма, но и жизнь
человечества. Изменить эту антисоциальную сущность начавшейся вой­
ны были бы не в состоянии никакие справедливые ответные меры. При­
рода ракетно-ядерного оружия такова, что его невозможно обратить
только против какого-либо правительства, класса , общественного строя в
46 См. «Материалы XXVII съ езд а К оммун истич еской партии- Сове тского Союза».
М., 1986, с. 110 -111; см. также: «К парламентам и народам мира».— «Правда»,
20.XI.1986.
47 Кондратков Т. Р. Идеология, политика, война. М., 1983, с. 192.
48Тамже,с. 193.
49 «Марксистско-ленинское учение о войне и армии». М., 1984, с. 51.
50 Бовин А. Е. Новое мышление - требование ядерного века.— «Коммунист»,
1986, No 10, с. 116 -117 .
120


той или иной стране. Оно бьет по всем системам обеспечения земной
жизни. Рассуж дать по-другому при определении отношения к ядерной
войне значило бы блуждать в лабиринтах недостоверного. Вывод один:
ядерная война недопустима. Тут не может быть недомолвок, не­
ясности» 91.
Ссылаясь на это высказывание, В. В. Серебрянников выражает не­
согласие с авторами упомянутой статьи и приводит следующие доводы:
«Ядерное нападение агрессора может вынудить нас обратиться к это­
му крайнему средству защиты... Такая война со стороны социализма
была бы последовательно справедливой, законной, свящ е нной»515253.
И дальше: «Законы истории, прогресса работают на социализм. К сожа­
лению, не всегда глубоко эта проблема освещается в печати. Примеча­
тельна в этом отношении статья «Ядерная угроза и политика»... В ней
развиваются марксистско-ленинские взгляды по ряду важных вопросов —
о сущности, характере и качественных отличиях ядерной войны»33.
«Вместе с тем,-- продолжает В. В. Серебрянников,—ряд положений ста­
тьи вызывает возражения... Авторы, по существу, утверждают идею аб­
солютной антисоциальной сущности ядерной войны... Такая постановка
вопроса не дает возможности определения конкретного социально-поли ­
тического характера войны с той или другой стороны, воспитания лич­
ного состава социалистической армии в духе глубокого понимания
справедливости ответных действий против агрессора, необходимости со­
вершить возмездие над ним» 54.
Здесь мы действительно сталкиваемся с трудной ситуацией, с точки
зрения наших военных философов. Если ядерная война ни с какой сто­
роны не может быть признана «справедливой», то как же в таком слу­
чае поддерживать моральный дух советских воинов, который гар анти­
ровал бы высокую готовность к ответному сокрушительному удару по
любому агрессору, развязавшему такую войну? В этой связи, как нам
представляется, особую актуальность
имеет
марксистско-ленинское
положение о том, что война может иметь революционную, справедливую
и прогрессивную направленность (по своим целям) и в то же время,
при определенных условиях, оказаться регрессивной и катастрофической
по своим объективным последствиям. Так бывало в минувшие времена.
Тем более это важно иметь в виду в век ядерного оруж ия55.
В силу наличия глобально-ядерной угрозы, основным источником ко ­
торой являю тся наиболее реакционные силы современности, наш а го­
товность к ответному удару, несомненно, является законной и справед­
ливой по своей
социально-политической
направленности. Сама же
ядерная война, разумеется, станет концом всякой социальной жизни,
а значит, и всякой справедливости. После первых же массированных
ударов ракетно-ядерная война приобретет хар актер глобального смерча,
неотвратимо выйдет из-под всякого политического контроля. Поэтому у т­
верждать, как это делают Е. А. Жданов и В. П. Океанов, что «значе­
ние политики в ведении войны (ядерной. — Авт.) не уменьшится, а в ог­
ромной степени возрастет»56,—значит
отрываться от неумолимых
реальностей ядерного века.
В своей речи на международном форуме «За безъядерный мир, за
выживание человечества» М. С. Горбачев заявил: «Мы пришли к выво­
дам, которые заставили нас пересмотреть кое-что из того, что раньше ка­
51 «Проблемы мира и социализма», 1984, No 4, с. 53 .
52 «Ф илос оф ско-соц иол оги че ск ие проб лемы морал ьно-по лит ич ес кой и псих ол оги­
ческой подготовки воинов социа листич еской армии». М., 1986, с. 17.
53Там же, с. 18.
54Там же.
55 См.: К р ы л о в А. И. Методология ленинизма и современный прогресс. М., 1970,
с. 25—26.
58
Жданов Е. А
., Океанов В. П. Л ени нски е принципы и сс лед ован ия войны
и мира. - «Вопросы философии», 1986, No 4, с. 8.
121


залось аксиомой. Ибо после Хиросимы и Нагасаки мировая война пере­
стал а быть продолжением политики другими средствами. В ядерной вой­
не сгорят и сами авторы такой политики» 57.
Уместно отметить, что в последние годы, особенно после XXVII съез­
да КПСС, многие философы и политологи в нашей стране, бывшие сто­
ронники концепции достижимости «победы» в ядерной войне, начали пе­
ресмотр привычных догм доядерной эры, осуществляя тем самым пово­
рот к новому мышлению по всему комплексу проблем войны, мира и
Оезопасности в век Н Т Р 5859, В то же время следует признать, что «до-
ядерные» стереотипы в нашей отечественной литературе преодолены не
до конц а39, хотя они цротиворечат сегодня авторитетнейшему мнению
ученых, которые подчеркивают, что в условиях нарастающей экологиче­
ской напряженности на планете не только ядерная, но даже обычная
мировая война явилась бы непоправимой катастрофой для современной
цивилизации6061. «Восстать из экологического пепла ядерной, да и не­
ядерной мировой войны человечество ныне не сможет,— п одчеркивает
Н. Ф. Реймерс,— Война —предел, причем абсолютно бессмысленный,
прожигания видовой жизни человечества в условиях экологической на­
пряженности» S1. В силу губительных последствий ядерной войны для
экологических основ существования общества «грань между ядерным
убийством и ядерным самоубийством, преступлением и наказанием по­
просту стир ается»62. Иначе говоря, от новейших видов оружия нет и
не может быть эффективной защ иты. Поэтому ученые предупреждают,
что победа в такой войне практически невозможна, поскольку «челове­
чество не сумеет пережить ее катастрофических последствий. Ядерное
оружие, в отличие от других средств насилия, не прекращает своего дей­
ствия после окончания войны, его поражающая сила, как показал тра­
гический опыт Хиросимы и Нагасаки, охватывает даже последующие по­
коления. Это обязаны помнить все, в том числе и «специалисты», рас­
считывающие «сценарий» ядерной войны» 63. А это означает, что нет и
не может существовать такой политической цели, ради достижения ко­
торой имело бы смысл начинать ядерную войну, зная, что это приведет
к уничтожению жизни на Земле.
Как известно, согласно К. Клаузевицу, война есть только средство,
целью же является политическая задача, «и никогда нельзя мыслить
средство без цели» 64. Вместе с тем, если исходить из формулировок
Клаузевица, то добиваться поставленной политической цели (в зависи­
57 Горбачев М. С. Избранные речи и статьи, т. 4. М., 1987, с. 380.
58 Это наиболее рельефно проявилось в следующих публикациях: «Военно-теоре­
тическое наследие В. И. Ленина и проблемы современной войны». М., 1987, с. 73 —74;
В о л к о г о н о в Д. А. Современный джингоизм.- «Вопросы философии», 1987, No 3,
с. 115 —116, 118; е г о ж е. Оружие истины. М., 1987, с. 204 и др.
59 См. Средин Г. В. Ленинское учение о мире, войне, армии и современность.-
«Вопросы философии», 1980, No 4, с. 66; Средин Г. В
., Во лкогонов Д. А
., Ко­
робейников М. П. Ч ел овек в со време нной войне. М., 1981, с. 115; Сере брян-
ник о в В. В. Основы марксистско-ленинского учения о войне и армии, 1982, с. 40:
«Основы фил ос оф ски х знан ий. Историч еский материа лизм (Философско -со циол огиче ­
ские пробл емы мар ксистско-л енинского у ч е н ия о войне и ар мии) » (Рук . авт. кол лек ­
тива - А. С. М иловидов). М., 1986, с. 37, 144; Мамонтов Ю. В. Архмия: целостность,
система, ор га низация. 3VL 1986; Серебрянников В. С учетом р еал ьн остей яд ер -
ного века. Развитие системы знаний о войне и мире. — «Коммунист Вооруженных
Сил», 1987, No 3, с. 15.
60 МоисеевН. И
., Александров В. В., Т а р к о А. М. Человек и биосфера.
М., 1985, гл. 4; Крылов А. И. Проблема войны и мира в совр ем енной экол огичес кой
ситуации. - В кн.: «Экологические проблемы в современной идеологической борьбе».
Киев, 1984, с. 150 -157 .
61 Реймерс Н. Ф. Новая тенденция в развитии современной кул ьтуры . - «Ве­
стник АН СССР», 1980, No 12, с. 89.
62Александров В. В., Моисеев Н. К. Ядерпып конфликт глазами кли­
матол ого в и матема тиков. —«Вестпик АН СССР», 1984, No 11, с. 73.
63 «Кибернетика, н оо сф ер а и проблемы мира». М., 1986, с. 58.
64 Клаузевиц К. О войне. М., 1934, с. 27.
122


мости от конкретной ситуации) можно либо мирными средствами («перо
и дипломатическая нота»), либо использовав военную силу («шпага и
сражение»). Причем оба варианта в принципе равноправны, то есть пра­
вомерны, рациональны, конечный же выбор определяется лишь целесо­
образностью.
Возникает вопрос, можно ли в нынешних условиях рассматривать
мировую ядерную войну как «иное», но в се -таки разумное средство го­
сударственной политики? Точнее говоря, как один из целесообразных
вариантов политического поведения? Представляется, что современный
политик, имеющий в своем распоряжении ядерный арсенал, практиче­
ски лишен выбора. «Именно тут Клаузевиц устарел,— утверждает
А. Е . Бовин. — Оставаясь в пределах рассудка, невозможно найти аргу­
менты, выделить цель, которая оправдывала бы развязывание всеобщей
ракетно-ядерной войны» 656667.
Исходя из расчетов возможных губительных последствий ядерно го
конфликта (в случае его возникновения) для всего человечества и био­
сферы, ученые пришли к однозначному выводу: «...Ядериому оружию
больше невозможно приписывать какой бы то ни было военный или по­
литический смысл: это оружие просто нельзя применять ни в каких
целях, кроме самоубийства. Военные средства превратились в триггер,
включающий цепную реакцию перестройки природы... Все эти обстоя­
тельства накладывают... абсолютный запрет на ядерное столкновение» , 6.
Следовательно, преступно, аморально и абсурдно рассматривать ядерную
войну как разумный выбор и рациональное средство продолжения поли­
тики. «Ядерная война,—пишут Б. Ф. Славин и В. С. Чесноков,—...
ни­
когда не станет... средством достижения политических целей» G\
Примечательно, что возможность утраты политической цели с нача­
лом войны предполагалась и самим К. Клаузевицем: «Мысль, что поли­
тическая точка зрения с началом войны должна исчезнуть, была бы воз­
можной лишь в том случае, если война была бы боем не на жизнь, а на
смерть вследствие одной только вр ажды »68. Ядерный век как раз и
привнес то, указывает Ю. А. Жилин, что можно было бы назвать «объ­
ективным вытеснением ядерной войны как «продолжения политики», ка к
возможного средства достижения каких бы то ни было политических це­
лей» 69. Поэтому порочность формулировок о возрастании роли полити-
тики в ведении ядерной войны заклю чается в том, что в них логически
подразумевается возможность достижения политических целей посредст­
вом такой войны, признание за ней возможного средства реализации по­
литики, а значит, в конечном итоге концепция достижимости победы в
любом ядерном конфликте.
Причнна подобных иллюзий кроется в полном игнорировании специ­
фики ядерного оружия, а также возможности случайного возникновения
ядерной войны вследствие самопроизвольного срабатывания техники, зло ­
намеренных действий террористических групп или отдельных лиц, пси­
хического расстройства людей, находящихся у «пульта» и т. д., вероят­
ность которого ныне велика и имеет тенденцию к возрастанию70.
«Факты современной действительности подтверждают возможность даже
внезапного несанкционированного военного конфликта,—констатируют
Б. Ф. Славин и В. С. Чесноков. — Причем эта возможность резко возра­
65 Б овин А. Е. Политика и война. - В кы.: «Мир и разоружение. Научные иссле­
дования». М., 1982, с. 96.
66 «Вестник АН СССР», 1984, No 11, с. 76.
67 Славин Б. Ф
., Чесноков В. С. О сис те мных пр инципах мод ел ир ования тен­
денций войны и мира в условиях становления ноосферы. - В сб.: «Кибернетика, но­
осф ера и проблемы мира», с. 58.
68КлаузевицК.Овойне,с.562.
89 См. «Вопрос всех вопросов». М., 1985, с. 1 19 —120.
70
См.: Велихов Е. А . Советска я программа мира и зад ач и со ве тских учены х
с. 27.
123


стает с распространением ракетно-ядерного оружия в различных регио­
нах Земли, в частности с размещением ракет среднего радиуса действия
в Западной Европе, с угрозой милитаризации космического пространст­
ва» 71. При этом подчеркивается, что «вопреки иллюзорным концепциям
о возможности ведения «ограниченной ядерной войны» или «затяжного
ядерного конфликта» ракетно-ядерная война будет иметь всеобщий ха­
рактер, она подчинится закону крайнего напряжения сил, с необходимо­
стью будет проходить в форме взаимного обмена мощными ядерными
ударами, практически одновременными. Это делает невозможным рацио­
нальное вмешательство политики в ход войны, сводит на нет преиму­
щества всяческих превентивных действий» 72.
Кроме того, следует учитывать то обстоятельство, что в современных
условиях агрессивная политика империализма и наличие ядерного ору­
ж ия делают вполне возможной «абсолютную» войну (о которой в свое
время писал К. Клаузевиц) 73. «Есть все основания полагать,—отме ­
чают Б. Ф. Славин и В. С. Чесноков,—что ядерная война, став «абсо­
лютной войной», будет подчиняться своей собственной всеразрушающей
логике. Здесь не следует делать первого шага, не думая о последнем» 74.
Все это свидетельствует о самоотрицании войны в ядерную эпоху, ко ­
торое предвидел еще В. И. Ленин, говоривший, что «будет такое время,
когда война станет настолько разрушительной, что она вообще станет
невозможной» 75.
Таким образом, ракетно-ядерная война, хотя и может быть порожде­
на безумной и авантюристической политикой наиболее воинствующих
кругов современного империализма, ни под каким предлогом не может
рассматриваться как орудие политики и средство достижения каких-либо
социальных целей, кроме самоубийства, так как она, неизбежно выходя
из-под контроля политики и уничтожая основы существования чело­
вечества, станет концом всякой социальной жизни, а значит, и всякой
политики.
Отсюда следует, что в современной глобальной ситуации любая са­
мая блестящая военная стратегия при ее тщательном рассмотрении, осо­
бенно в свете данных концепций «ядерной ночи» и «ядерной зимы», на
деле оказывается стратегией не победы, а всеобщего уничтожения и са­
моубийства. Понимание всей серьезности глобально-ядерной и экологи­
ческой опасности есть основа для вывода о том, что у военно-силового
подхода к решению международно-политических проблем нет иного бу­
дущего, кроме катастрофы, и поэтому все народы заинтересованы в
разработке и развитии только таких концепций и доктрин, которые под­
чинены задаче предотвращения вселенского бедствия. Именно в этом
духе сформулирована военная доктрина государств—участников Варшав­
ского Договора, которая носит строго оборонительный х арактер и «под­
чинена задаче недопущения войны как ядерной, так и обычной»76.
С данной точки зрения, все наши усилия, как и любого другого ми­
ролюбивого государства, подчинены главной задаче современности —
задаче предотвращения глобально-ядерной и экологической катастрофы,
ибо без ее своевременного решения ставится под вопрос не только воз­
можность дальнейшего социального прогресса человечества, но и воз­
можность сохранения жизни на Земле.
71 Славин Б. Ф
., Чесноков В. С. Цит. статья, с. 57«
72Тамже, с. 58.
73Там же, с.57.
74Тамже,с.58.
75КрупскаяН.К.ОЛенине, М., I960, с. 40-41-
76 «Правда», 30.V .87 .
124


НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
И ПУБЛИКАЦИИ
Назначение философа
(Предисловие к публикации)
А. А . ЯКОВЛЕВ
23 декабря 1954 года по британскому
радио прозвуч ал и ставш ие знаменитыми
слова Бертрана Рассела: «Я обращаюсь
к вам как человеческое существо к дру­
гим человече ским существам: помните ,
что вы люди, и забудьте обо всем осталь­
ном. Если вы сможете это сделать, перед
нами будет открыт путь в новый рай;
если нет, то ждать нечего, кроме всеоб­
щей смерти». Публикуемое выступление
Рассела
«Человечество в опасности»1
предст авляет
знач ител ьный
интерес.
Это прежде всего призыв к здравому
смыслу, к тому, чтобы люд и задумались
о са мой основе ч еловечес кой ж изни ,
о сво ем существовании. Любые ценно сти
об ес смысл иваются, когда чел овечество
стоит п ер ед прямой угр о зой гибели.
Рассел жил долго и пережил многое.
Становление его как ф илософа проис­
ходило еще в прошлом веке (он ро­
дился в 1872 году). Нельзя сказать, что
он придерж ива л ся какой-то одной раз и
навсегда установленной системы идей и
взгляд ов; менял ись и его оцен ки важ ­
ней ш их событий века, и это было свя­
зан о н е только с изм е нени ем социальной
и историч еской ситуации, но и с внутр ен­
ним, духовным ра звитием мыслител я.
Философ всю свою ж из нь искал «твер­
дой», «последней», оконч ательной основы
чел овеч еского бытия, той ед инственной
истины, ко торая прида ет смысл и цель
1 См.: Russell В. Portraits from Me­
mory. L., 1956, pp. 215 -220 . Предлагается
также перевод выступления Б. Рассела
на Всемирной ас са мбл ее Мира в Хел ьс ин­
ки 1955 года (ibidem, рр. 221 -227).
чел овеч еской ж и зни . Поэтому борьба за
мир для Рассела была не прихотью ин­
т елл ектуа ла или чем-то, что «слояшлось»
само собой в его жизни, а являлась
вполне сознатель ны м ч ел овеч еским и
философским выбором. Можно д аж е
сказать н авер ное, что гл убоко личные
усилия в этом направлении составляли
смысл жизни философа вплоть до его
смерти в 1970 году.
Несколько слов о конкре тном истори­
ческом конте ксте п убликуе мого выступ­
ления и обстоятельствах его произнесе­
ния. В середине 1954 года Рассел обра­
тил ся в Бп-б п-си с письмом: «Как и все,
я глубоко обеспокоен будущим челове­
чества в связи с созданием водородной
бомбы, и очень х от ел бы что-то сделать...
чтобы люди осознали серьезность поло­
жения» 2. Далее он просил дать ему воз­
мо жность выступить и и зл о жить по­
след нюю главу своего труда «Ч ело ве­
ческое общество: этика и политика».
В ответ на письмо ради окорпорация
предложила Расселу роль одного из
участников перед ач и «Три поколения»,
которая по замыслу должна была на­
чаться с р асс каза о том, каким был мир
2 «Russell —Ronald Lewin», 17 July,
1954, R. А. Это письмо, как и боль ш ая
часть переписки Рассела, содержится в
обширном «архиве Рассела», находящем­
ся во вла де нии Макмастерского у нив ер ­
ситета (Канада). Многие письма пока не
опубликованы,
п оэтому
дальнейш ие
ссылки на них (с отметкой R. А.) идут
по изданию, где приводятся отрывки из
некоторых: С 1а г k R. W. The Life of Ber­
trand Russell. L., 1975.
425


до войны, скажем, в 1935 году, затем
сл ед овал разговор с Рассел ом, а заве р ­
шалось все беседой со спортсменом-
л егкоатл етом — так сказать,
символом
быстробегущего времени. В ретрос пек­
тиве это реш ен ие Би-би-си каж е тс я
смех отворным и д а ж е оскорбительным,
но с л е дует учитывать, насколько плох о
сознавал а тогд аш няя публика ситуацию,
создавшуюся
в связи с появле ние м
ядерного оружия, как мало значения
придавала ф акту его возн икновен ия на
пла нете . «Очень об есп око ен вашим пись­
мом,— ответил Рассел редактору. — Ведь
я до статочно ясно ска зал, что х оте л бы
обратиться к человечеству с очень
серьезным вопросом: как убереч ьс я от
всеобщего самоубийства, по ка не поздно. ..
Такое обращ е ние было бы со верш енно
нево змож н о как часть предс тавле ния
насчет трех поколений, и я не хочу
со глашаться па ваше легкомысле нное
п редл ож ение ... У верен, что найти какого-
нибудь старика для этих целей труда не
составит»3. Письмо возымело действие.
Выступление Рассела
пришлось на
канун рождества, его слушали люди,
у которых было х ор ош е е, приподнятое
на стр оен ие, и занимали их наверняка
приятны е заб оты. Однако слова мысли­
теля заставили многих задуматься над
серьезностью положения. Рассела никак
нельзя было причислить к левым, а уж
тем бол ее к коммунис та м, по этому идеи,
которые он высказывал, тр удно было
сч есть про стой «про пагандой».
Перед
английскими гра жд а на ми выступал с
речью лояльный, за с л уж е н ный человек,
воплощ ение стар ой Англии, и приводил
высказывания н е мен е е лояльных гр а ж ­
дан, в том числе представителей воен­
ных ведомств, д л я которых здравый
смысл т ож е кое-что значил: во всяком
сл уч ае , он был под крепл ен опытом про­
шедшей войны.
Речь Р ас сел а вызвала много численные
отклики. Одно из писем философ полу­
чил от Фред ерика Жолио- Кюр и, изве ст ­
ного
французского
ученого-ф изика ,
участника дви ж ен ия Сопротивления,
коммуниста, тогдашнего президента Все­
мирной фед ер ац ии н ау чны х работников.
Жолио-Кюри пр едлагал Р а сс ел у созвать
конфер енцию по вопросу о яд ер ном ору­
жии . «Опасность, с которой столкнул ось
3 «Russell - Eileen Мокшу», 24, 1954,
R. А.
человечество,— писал
он,— кажется на­
столько реальной, что, я думаю, сущест­
венно важно, чтобы пользующиеся ува­
жением известные ученые собрались
вмес те и подготовил и объективное з а­
ключение по этому вопросу»4. Рассел
ответил: «У всех нас есть предрассудки
в пользу той или другой стороны, но в
свете общей опасности, мне кажется,
люди,
способные к научной беспри­
стр ас тности, д ол ж ны прийти к интел­
лектуальному нейтралитету, вне зави­
симости от того, насколько нейтраль­
ными являются их эмоции»5. Не до­
ж ид а яс ь ответа Жолио-Кюри, он напи­
с а л Эйнштейну: Жол ио-Кюри об есп еч и­
вает поддержку в лагере коммунистов —
не знае т ли Эйнштейн американцев,
которые смогут оказать содейст вие в
ор ганизации форума? Получив со гла си е
Эйнштейна на помощь в организации
кон ференции, Р асс ел перепис ал
свою
предрождественскую речь, и в резуль­
тате появился первый вариант те кста,
пол учивше го впосл ед ствии широкую и з ­
вес тнос ть как «Манифест Рас сел а —
Эйнштейна». В нем указы вал ось на воз­
можные последствия ядерной войны, со­
держался призыв к встрече ученых;
Рассел также предлагал, чтобы уч еные
обратились к правител ьствам всех стран
мира с заявлением о невозможности в
сложившейся ситуации решать полити­
чес кие зад ач и военными
ср ед ствами .
В окончательной р едакции этого д о ку­
мен та активное у ча ст ие принял и Ф. Жо­
лио-Кюри, Дж. Бернал и другие. Именно
Манифест положил идейное начало Пагу-
ош скому движению, история ор гани за­
ции и р азвития которого — инте рес ней­
ша я тема д ля специального и деталь но го
исс л ед овани я,
которое, к сожалению,
пока н е проведено.
Участием в орган изаци и Пагу ошского
движения началась деятельность Рас­
села в борьбе против ядерной угрозы.
Философ выступае т в 60-х год ах ин ициа ­
тором не скол ьких антиядерных и анти­
военных организаций и кампаний, о сно ­
вывает так называемый фонд Рассела,
вносит свой вклад в ур егул ир ова ние
ряда международны х территориальных
конфликтов, оказы вается о дним из д ей ­
4 «Frederic Joliot-Curie - Russell»,
31
Jan., 1955 (архив профессора Ю. Берхо-
па).
5 «Russell —Joliot-Gurie», 4 Feb., 1955
(Burliop).
126


ствующ их лиц драмы «карибского кри­
зиса», состоит в личной переписке с гла­
вами несколь ких го сударс тв, в том числе
СССР и США. В середине 60-х годов сов­
местно с Ж. -П. Сартром он со зд ает
«Ме ждунар одный трибунал» по военным
пре ступ ле ниям
американцев во Вьет­
наме — одну из первых
орга низаций,
вы ступивших на З ап ад е
против этой
войны.
Ядерная эпоха имеет свои собствен­
ные историч еские вехи: первый п е ­
риод — 1945—
- 1950 годы, когд а США об­
лада ли монопол ией на пр оизводс тво и
испо ль зо ва ние атомных бомб; второй
период связан с по явлением ядерного
ор у жи я у СССР. Постеп ен но стало ясно,
ос обе нно лицам ко мпетентным, что у
ядерной войны нет другого исхода,
кроме всеобщего уничтожения. Именно
в этот второй пери од возникает фено мен
нового политического мышления, учиты­
вающего яд ер ну ю реа льность и стараю­
щегося сделать максимум возм ожно го
для сохранения мира.
Во время войны Б. Рассел жил с
се мьей в США* од нако при первой воз­
можности
вернулся
в
Англию —
в 1944 году, почти од новре мен но с вы­
садкой десанта союзников в Нормандии.
Обстановка на родине была тяжелой,
как и везде в Европе перед окончанием
войны и в первые посл евоенны е годы.
В годы войны Рассел стал очень попу­
ляр ным человеко м, что об ъяс нял ось ,
в частности, нес колькими выступл ениями
по радио , в том числ е исключительным
успехом дискуссии с отцом-иезуитом
Ф. Коплстоном о «существовании бога»
и с Дж. Б. С. Халдейном на тему
«Должны ли ученые участвовать в обще­
ственной ж изни? ».
Решение посвятить
себя политике, разумеется, не было слу­
чайным —- гл убокий интер ес к конкрет­
ным человеческим отношениям, между­
народным дел ам и буд ущ ему че ловече­
ского общества определялся своего рода
перел омом в ценн остны х ор иен тациях
ученого. «Истина логиче ская ни гроша
не стоит, если никого не останется в
живых, чтобы е е услыша ть» 6. Так теперь
философ предс тавлял с еб е относитель­
ную значимость своих прежних занятий
и задач на будущее.
6 «Russell Interviewed». «Compass and
Fleet» (L. S. E. Student Journal), Dec.,
1964.
Рассел почти сразу понял всю серьез­
ность возм ож ных посл едс твий яд ер ной
реальности для будущего человечества
и всей плане ты в целом. Об этом с вид е­
тельствую т его вы ступления и статьи
того периода. Применение ядерного ору­
ж и я в Я пон ии было фактом, ускорившим
наступление нового этапа в его деятель­
ности и мышлении. Рассел понял, что
пришло время еще раз испытать идеи о
всеобщем мире. Нет никакого сомнения,
что спасение человеческого рода от
яд ерн ой у гро зы составляло главную
жизненную задачу Рассела после второй
мировой войны: и именно в этом см яг­
чающем свете сл едует рассматр ивать те
крайне неудачные заявления, с кото­
рыми он высту пил в связи с отказо м
СССР согласиться на так называемый
план Барух а. Опр авдания этим за явл е­
ниям самим по себе нет, но необходимо
понять, что Рассел искренно имел в
виду благую цель — спасение человече­
ства, поэтому вопрос о ср ед ства х ка­
зался ему уж е не столь существенным.
На этом примере мы еще раз убеж­
даемся, насколько важно помнить о не­
разрывной связи целей и средств их
осуществления. Позднее Рассел сделал
очень много д ля борьбы против о пас­
ности ядерной войны и укрепления
международных отношений.
Идеи, которы е Ра сс ел высказывал в
конце 40- х годов, не были чем-то ос об е н­
ным, не было здесь по большей части и
нич его воинственно го. Наоборот. На кон­
ференции, ор ганизова нной газе той «Нью-
Йорк геральд трибюн», предлож ившей
ее уча стникам ответить на вопрос о
«причина х
современного дисбаланса
между прогрессом науки и уровнем мо­
ральной ответс твеннос ти», а т акж е о
возмо ж нос ти выправления
положения,
Рассел высказался следующим образом:
«Люди до лж ны науч ить ся мыслить о
человечестве как одной семье, и это из­
менение в мировоззрении может быть
осуществлено уж е в следующем поколе­
нии, если воспитатели будут сотрудни­
чать в том, чтобы растить д е тей как
граждан мира, а не как грабителей и
вояк». В декабре 1950 года в «Нобелев­
ской» ле кции он говорил приб лизитель но
то ж е : «Атомная бомба и бактериал ьная
бомба, находящиеся в руках злого ком­
муниста или злого капиталиста,— и в
том, и в другом случае заставляют дро­
ж ать от стр аха и В ашингтон и Кремль
127


и приводит людей все ближе к краю
пропас ти. .. Если мы хотим улу чш ить
положение дел, первым и существенным
шагом будет нахождение способа умень­
шить страх. Мир сегодня одержим конф­
ликтом соперничающих идеологий, и од­
но й из оч евидн ых причин конфликта
является желание, чтобы победила наша
собственная идеология, а другая потер­
пела поражение» 7.
На протяжении всех 50-х годов Рас­
сел вообще отрицал, что его предложе­
ния конца 40- х заключал ись в том, что­
бы начать пр евен тивну ю войну. Анализ
источников п озвол яе т сдел ать
вывод,
что приписывание Р ас с ел у такой п ози­
ции было следствием журналистской не­
добросовестности и погони за сенса­
циями. В 1959 году в интервью Джону
Фримену он говорил: «Дело не в том,
что я предлагал начать ядерную воину:
я считал, что на Россию следует оказать
сильное д авле ние с тем, чтобы она при­
няла план Баруха... Я думал, что рус­
ские согласятся, и я все еще думаю, что
это могло предотвратить ситуацш о суще ­
ствования двух равных сил с их сред­
ствами разрушения — то, что является
причиной страш ного риска сегод ня» 8.
Надо сказать, что эта п озици я —
не «пре вентивной войны», но — «давле­
ния» и «угроз», которую занял Рас­
сел,— пусть в целях, казалось бы, бла­
гих ,— была встречена крайне
отрица­
тельно в либеральных кругах Велико­
британии.. Типич ной была оценка, вы­
сказанная в газете «Рейнолдс
ньюс»:
«Концентр иро ванной сущностью всей
мудрости, кото ру ю он нака пливал всю
жизнь, является это послание смерти и
безнадеж ности. Откажитесь от всякой
веры в че ловечес кий разу м, говорит он
нам. Подч инитесь бес конеч ной оргии
убийст в, р а зру ш ен ия городов, отравле­
ния земли ядерной радиацией. Лорд Рас­
сел, знаменитый философ, выдвигает
древнейшее и самое кровавое заблужде­
ние в истории: война с цел ью прекращ е­
ни я войны» 9.
Рассел счел необходимым оправдаться
7 Russell В. What Desires Are
Politically Important. — «Nobel Lecture»,
11 Dec., 1950.
8 «Russell - John Freeman, in В. В. C.
Interview, 4 Mar.,
1959»,
«L istener»,
19 Mar, 1959.
9 «Reynolds News», 21 Nov., 1948, edito­
ri al.
в письме в «Таймс», гд е отрицал, будто
настаивает на немедленной войне с Рос­
сией,— тезис,
который стала
припи­
сывать ем у крикливая и — как все гда —
не спр аведл ива я молва. «Я говорил, что
демократии должны быть готовы приме­
нить силу, если это будет необходимо,
и что готовность к этому должна быть
совершенно ясна для России, поскольку
стал о
оч евидным, что коммунисты...
могут быть о становле ны в их попытках
установить господство над Европой и
А зией только реш ительным и со вмест­
ным сопр отивлением, при помощ и любых
средств, находящихся в нашем распоря­
ж е ни и, не исключая и военных методов,
в случае если Россия будет продолжать
отказываться от какого-либо
компро­
мисса» 10.
Пытается оправда ться Ра сс ел и в
книге «Насколько близка война?». Обра­
щаясь к своей п озиции ко нца 40-х годов,
он писал: «Я думал, что, поскольку одна
стор она имел а монополию на бомбу, мы
могли, видимо, ск аза ть русским: «Послу ­
шайте! Вот предложение, которое вполне
отве чает вашим ж е инте реса м. Пред ло­
ж е н и е интер нац ионал изир овать атомную
бомбу. И если вы не примете это пред­
ложение — тогда мы почти вынуждены
вывести самы е мрач ные с ледс твия из
вашего отказа». В то время я думал, что
в попытке зас тавить р ус с к их согла­
ситься на план Б аруха что-то есть» и .
Поразител ьно, как пр оницател ьный ум
Рассела мог не увидеть «мрачных» след­
ствий самого пла на Бару ха . В конце
1945 года Расс ел , выступая на д ву х­
дневных дебатах по международной об­
ст ановке в пала те лордов, говорил, что
если р ус ск ие согла сятся участвовать
в системе международного контроля,
то « будет правильным информиро вать
их обо всем как можно скорее, частично
по той причине, конечно, что секреты
эти будут все равно вскоре раскрыты...
мы имее м та кой козыр ь лишь на корот­
кое время». Время, создавшиеся возмож­
ности, говорил Расс ел , до лж ны быть ис­
пользованы дл я того, чтобы вынудить
русских к соглашению; конечно, если
западные страны будут действовать
честно, не имея в виду достижение пре­
имуществ для самих себя. В этом случае
10 «The Times», 30 Nov., 1948.
11 Russell В. How Near i s War. L.,
1952, p. 9.
128


« русские должны отозваться» — «во вся­
ком случае, я на это надеюсь» 12.
Но это условие — «если
запа дн ые
страны будут д ействовать честно» —
и было са мой сутью вопроса. Ра сс ел
видел в плане Баруха только одно:
международный контроль над ядерным
оружием; ему не удалось взглянуть на
дело с точки зрения тех, кого, как он
полагал, приходил ось «уламывать» для
и х ж е собс твенного блага. Не об основа н­
ность своей позиции Рассел каким-то
краем со знан ия д а ж е и понимал: имен­
но по этому для его формул ировок
х аракт ер ны н еизменны е
оговорки и
самоопр авда ния.
А ситу ация складывалась из ряд а по­
след оват ельных ш агов нового правитель­
ства США, пр иш ед ш его к власти после
смерти Франклина Рузвельта.
Уж е в мае 1945 года в американской
печати появились материалы, в которых
говорилось о «н еизб еж но сти» конфл икта
с русскими; очень скоро такого рода
статьи и высказыва ния стали превали­
ровать, влиять на общ ественное мнение ,
а также на официальное мнение адми­
нист рации.
6 августа в 8 часов 45 минут над
Хиросимой
появи лс я
американский
самолет с атомной бомбой на борту.
Чер ез нес колько минут 80 тыс яч человек
погиб ли. По общей оц енке многих
вое нны х специал истов За пад а , этот взрыв,
как и взрыв над Нагасаки 9 августа ,
не был необходим в военных целях, для
быстрейшего достижения мира. Факти­
ч ески капиту ляция Японии была дел ом
нескольких дней, а утверждения Г. Тру­
мэна, будто атомные взрывы спасли н е­
сколько со тен тысяч ж и зн е й амер икан­
цев, не соответствовал и истине, по ­
скольку нападение на японские острова
пла нировал ось не ра нее н оября 1945 года,
притом что у этой страны у ж е не было
ни военно-воздушных сил, ни флота,
практически около 40'% кажд ого из
крупных гор одо в Японии было ра зру ­
ш ен о при б омбардировках , страна была
полностью заб локиро ва на с мор я. Зач ем
были произвед ены эти взрывы? — Они
могли воспринимать ся только как д е ­
монстрация силы, а то, что они были
произвед ены н ак а ну не об ъявл ени я войны
Японии со стороны СССР, союзника
12 «Hansard, Lords», 28 Nov.,
1945,
cols. 87 -92 ,
США в борьбе против фашизма, ясно
указывало на цел ь такой демонстрации,
о тнос итель но кото рой все было р еш ено
уже к июню. Не было дано даже пре­
дупреждения, хотя испытания показали,
что за оружие оказалось в руках США.
Оправдание ,
вы двинутое
Трумэном,
о спасении нескольких сотен тысяч аме­
риканских жизней , было впо сл едствии
«ра сш ирено» д о миллионов американских
жизней, которые следовало бы «спасти»
с помощью пре вентивной войны, не до ­
жидаясь удара со стороны русских.
16 августа 1945 года в палате общин
прозвуч ал а речь У. Ч ерчилля, который
сказал, что атомная бомба д ол ж н а быть
исп оль зо вана в качес тве инс труме нта
политики силы, при этом д ол ж н а быть
со х ра нен а амер икано-британская моно­
полия на ядерное оружие. Практически
той же
позиц ии
придерживался
и
Г. Трумэн (ес ли учес ть , что у Велико­
британии тогда не было бомбы).
И наконец, лишь через три месяца
по сле взрывов над японскими города ми
амер иканцы за ве ли ра зговор о том,
чтобы начать «обмен информацией» по
по воду бомбы. Первое, однако, что
за про сил З апад, ничего ко нкре тно не
предлагая взамен, кроме обещаний,—
эт о тщ ательную инспекцию и контроль
со ветской промыш ле нности. Это были
вовсе не «шаги к миру», а жесткий раз­
говор с позиции силы и угроз: вы даете
о с е бе всю информацию, а мы посмот­
рим, сбрасывать на вас бомбы или нет!
Одновр еменно были разр аботаны д е ­
тальные планы уничтожения всех круп­
ных со ве тс ких городов и оккупации
территории СССР — разумеется, секрет­
ные. Часть из них — видимо, по ка­
кому-то недоразумению — была рассек­
речена в 70—80 -е годы. Было бы наивно,
однако, считать, что эти планы н е были
известны информированным круга м у ж е
в то время, во втор ой половине 40- х годов.
Именно такой с итуация виде лась «рус ­
ским». Пл ан Баруха , оч ен ь тщательно
оговар ивавш ий различны е пункты, их по­
след овательность, ставил пе р ед а чу и н­
формации о тех нол огии изготовления
атомной бомбы на самое последнее по
времени ис пол нен ия мес то , а контроль
и ин сп екти рование советс кой промыш­
ленности— на первое. Произнесен он
был на заседании «ядерной» комиссии
только что созданной ООН и ни к чему
н е обязывал официальный западный
.1 29


мир — это было лишь «предложение»,
одно из многих.
И когда его стали
обсуждать в печати, когда он оказался
в центре внимания западной общест­
венности, никто не стал думать о том,
какой смысл имел этот план, или ему
подобные, для ру сск их, каким он пред­
ставлялся с «их точки зрения». Никого
на З ап ад е не интересовала точка зр е­
ния р усск их, все казал ось предельно
ясным — СССР либо агресси вен,
либо
нет; если он отка зы вается от инспекти­
рования, значит, он агрес си вен и не­
об ходи ма пр евентивная война.
Но у СССР тоже была вполне опреде­
ле нная позиция. С точки зр ения СССР,
США готовились к войне, на это ясно
указывали все дейс твия американской
а дм инистрации, и в этом свете пр едло­
ж е ни я об обмене информац ией, не под­
кре пле нные р азумным уч етом интересов
другой стороны, выглядели крайне не­
серьезными. Многие зап адные д еятел и
могли иметь самые бл агие мотивы, у них
могли быть самые высокие цели, они
могли говорить пре кра сные фразы о
мире, о злых п осл е дс твиях войны, но за
фразами другой стороне, обессиленной
войной,
громадными
разруш ениями,
невосполнимыми поте рями и не обл ад ав­
шей ядерным оружием, виделся злове­
щий и вполне реаль ный атомный кош­
мар, возмож нос ть ещ е од ного на паден ия.
Рассел и многие другие на Западе не
сумели верно оценить создавшуюся
ситуацию и сочли отка з СССР от плана
Баруха
свиде те льством
зл ой
воли.
Можно только сожалеть, что в про­
паганде идей международного контроля —
самих по себе, разумеется, здравых и
благих, но оказавшихся орудием на­
правле нной во зл о политики,— принял
тогда участие и Рассел, не сумевший
вникнуть в реал ьную под оп леку внеш не
привлекательны х ло зунго в.
В заключение хотелось бы сказать
нескол ько слов о взгляд ах, выраженных
Расселом в двух публикуемых работах.
Следует подч еркнуть, что это — вы ра же­
ние позиции здравого смысла, а не сви­
детельство изменения убеждений мысли­
теля, его мнен ия о ко ммунизме и социа ­
лизме. Рассел вовсе не «полевел» за
период с начала 50-х годов. Дело в дру­
гом: после появления ядерного оружия
у СССР видение им ситуации ради­
кально изменил ось. Если раньш е ещ е
была, с его точки зр ения, кака я-то
надежда на то, что применение бомбы
будет иметь ограниченный, локальный
хар актер, то теп ер ь на это уповать не
приходилось. Кроме того, речь шла о
бомбах
гора здо больш ей мощности,
про извед енны х в горазд о большем коли­
честве.
Впоследс твии Ра ссел а н еред ко обви­
няли в том, что он «стал коммунистом»
и что его проповедь мира и борьбы за
мир «выгодны русским». В аж но понять,
что в данном случае мы имеем дело с
мыслителем, пришед ш им к борьбе за
мир во многом из чисто рацио нальных
со ображений. И такая позици я вполне
возможна, причем даже в среде консер­
вативных людей, не говоря уж о либе­
ралах, к которым примыкал Расс ел .
Она, по-видимому, и вполне оправдана.
Борьба за мир, разоружение, между­
нар од ную
безопасность — дел о
все х
людей планеты, желающих жить, а не
умер еть в н аше м мире. Против мира
вы ступает с егод ня, да и все гд а высту­
пала лишь небо льш ая группа людей,
стремящихся нажиться на йгре в ядер-
ную политику, втягивающих в этот б из­
не с на краю б езд ны массы людей, мани­
пу лиру я и х со зн анием, нра вственностью,
совестью. Задача всех мыслящих, про­
гр ессивных, рационал ьных л юд ей пла ­
неты — помеш ать этому, вернуть плане те
Земля безопасность, а человечеству —
шанс на дальнейшее социальное и
духовное развитие. Непреходящая за­
слуга Бертрана Рассела — в том, что он
осознал важность этой задачи и сделал
все, что вытекало из его убеждений и
зависело от него лично, для предупреж­
дения человечества о возможной гибели.


Человечество в опасности
Б . Р&ССЕЛ
Я говорю с ейч ас н е как британец,
евр опеец или предс тавитель за пад ной
демократии,
но
как
чело веч ес кое
существо, представите ль рода ч ело ве­
ческого, дальнейшее существование кото­
рого поставлено под со мне ние. Мир полон
конфликтов: конфликты м е ж ду евреями
и арабами, инд ийцами и пакистанцами,
белыми и неграми в Африке; наконец,
затмевающая все другое титаническая
битва между коммунизмом и антиком­
мунизм ом.
Почти каждый политически сознатель­
ный
человек
испытывает
сильные
чу вства в отнош ении по крайней мере
одпого из этих вопросов; но я х от ел бы,
чтобы вы, если во змо жно , на время
отвлеклись от таких чувств и помыслили
себ я только в качестве предс тавител ей
имеющего замеч ател ьну ю историю б ио­
логического вида, исч езн овения коего
не пожелал бы, наверное, никто из нас.
Я попытаюсь не сказать ни одного
слова, которое бы отдавал о предпо чте ние
какой-то одной из сторон. В се в равной
степени находятся в опасности, и, если
эту опасность осознать, появится надеж ­
да, что совместными уси ли ями мы ее
избежим. Мы должны научиться мыс­
лить по-ново му и спрашивать себя не
о том, какие шаги можно предпринять
для обеспечения военной победы,— ибо
таких шагов более не существует,—
по: ка кие шаги мож но
предпринять,
чтобы предотвратить военный спор с
катастрофическими для всех результа­
тами?
Широкая общественность и д а ж е мно­
гие люди у власти не понимают, что
это такое — война с испол ьзованием
водородны х бомб, и все ещ е мыслят в
те рминах бомбардировок городов. При­
знае тся,
что новые
бомбы мощ н ее
старых, и если од на атомная бомба р а з­
рушила Хир осиму, то од на водородная
бомба м ож е т разруш ить бол ее крупные
го рода — Ло ндон, Нью-Йорк или Москву.
Нет никакого сомнения, что в такой
воине большие города будут уничто­
жены. Но это лишь малая доля всех ее
последствий. Если бы даже в Лондоне,
Нью- Йорке и Москве было вс е унич то­
жено, мир все же смог бы через не­
сколько стол етий оправиться от удара .
Но сегодня мы знаем, особенно после
испыта ний на Бикини, что всл ед стви е
взрыва водородной бомбы ра зруш е ния
п осте пенно распро стр аняются на гора здо
более обширны е территории, чем р анее
предпола галось. По авторитетным оцен­
кам, се годня мож но созд ать бомбу,
которая будет в 25 000 раз мощнее той,
что была сброшена на Хиросиму. Взрыв
такой бомбы на зе мл е или под водой
вызовет поток радиоактивных частиц,
которые достигнут вер хн их слоев атмо­
сферы. Эти частицы по ст епенно о сядут
в виде пыли пли дождя. Именно такая
пыль отравила японских рыбаков вместе
с их уловом, хотя они и находились за
границами опасной зоны, опр ед ел енной
американскими эксп ер тами. Никто не
знае т, насколько широко могут рас­
пространиться смертоносны е радиоак ­
тивные частицы, но самые авторитетны е
лица ед инодушны во мнении, что война
с испол ьзо ванием водородных бомб,
по всей вер оятнос ти, обречет челове­
чество на гибель. Если в ход будет
пущено много вод ородн ых бомб, погиб­
ну т все:
счастливо е мен ьшинство —
сразу же, а для большинства смерть
окажется медленной пыткой.
Приведу несколько примеров. Сэр
Джон Слессор, нес омненны й авторитет
по вопросам вое нно-воздушных сра ж е ­
ний, говорит: «Мировая война в наши
дни и в нашу эпоху была бы всеобщим
самоубийством»; и пр од ол жает: «Ни­
когда не было и не будет никакого
смысла в ун ич то ж ен ии любого конкрет­
ного орудия войны. Должна быть унич­
тож ена
сама
война». Лорд Адриан,
ведущий
английский
специалист по
нейроф изиол огии, п ре зиде нт Британской
Ассоциации, недавно сказал: «Мы дол ж­
ны считаться с возмо жно сть ю, что не­
сколько атомных взрывов вызовут такой
общий урове нь радиации,
которого
никто не смо ж ет выдержать и от кото­
рого нет спасения», и добавил: «Если
мы не о ткаж емс я от старых привязан­
ностей, то ввяжемся в драку, которая
уничтожит человеческий род». Главно­
131


командующий английскими во ору ж ен ­
ными силами сэр Филип Жубер говорит:
«С появле ние м вод ород ной бомбы чел о­
веч ество под ош ло к той черте, когд а
оно д о лж но отка заться от войны как
продолжения политики — или же согла­
ситься с возмож нос ть ю тотального р аз­
рушения». Я мог бы бесконечно при­
водить такого род а цитаты.
Предостережения высказывались мно­
гими видными учен ыми и специалис тами
по
военно-стратегич еским
вопросам.
Никто из них не утверждает, что ре­
зультатом будет самое скверное; они
говорят, что такой р езу л ьтат во змож ен
и нет уверенности, что катастрофа не
произойдет. Причем мнения экспертов
не зависят здесь от политики или пред­
рассудков. Они зависят, по моим набл ю­
дениям, только от знан ий. Я обнаруж ил,
что самые знающ ие люди — о дновре мен­
но и на ибо ле е мрачно настроены . Итак,
перед нами страшная и неизбежная
проблема: поги бнет чел овеч ес кий род —
или ж е человечество откажется от
войны? Сама альтернатива трудна дл я
воспр иятия. Искоре нен ие войны — н е ­
легкое дело, ведь это будет означать
неприятные огр анич ен ия национального
сувер енитета. Но бол ее всего, п ож а лу й,
меш ает пониманию си туац ии расплыв­
чатость и абстрактность слова «ч елове­
чество». Люд и никак н е могут понять,
что опаснос ть грозит им самим, их д етям
и внукам, а н е какому-то т уманно му
«человече ству». И они надеются, что,
если запретить современное оружие,
война,
возмож но,
и позво лительна.
Боюсь, что такая надежда есть иллюзия.
Какие бы со гла шения о н епримене нии
водородной бомбы ни закл ючались в
мирное вре мя, с ними п ер ес танут счи­
таться, как только н ач ну тс я военные
дейс твия:
обе
стороны
непр еменно
начну т производ ство водород ны х бомб,
ибо если одн а стор она будет производить
бомбы, а другая нет, то первой на­
верняка будет обеспечена победа.
По обе стороны железного занавеса
имеются
политические
пре пятс твия,
меш ающ ие обратить внимание на р аз­
рушительный характер будущей войны.
Если люба я из стор он об ъявит, что она
ни в коем случае не начнет войну,
то ди пломатич ески о ка ж ет ся во власти
другой стороны. Каждая сторона ради
самосохранения должна будет говорить,
что некоторых прово каций она н е
потерпит. Каждая сторона может стре­
мить ся к примир ению, но ни одна н е
осме лится честно ск азать об этом стрем­
лении. Положение аналогично старин­
ным дуэлям . Не вызывает сомнения,
что дуэлянты зачастую боялись смерти
и желали примирения, но никто при
этом н е хот ел прослыть трусом. Единст­
венной надеждой в таких случаях слу­
жило вмешательство друзей, предлагав­
ш их примирение, с которым могли бы
со гл ас иться оба дуэлянта . Это точная
аналогия тепе р еш не му пол ож ен ию про­
тивников, находящихся по разные сто­
роны железного занавеса. Если мы
хотим до стигнуть со гла ш ен ия, кото рое
с дел ал о бы возникновение войны собы­
тием невероятным, оно д о лж н о быть
выд винуто нейтраль ными странами,—
по сл ед ние могут говорить о нес ч аст ьях
войны, не навле кая на себ я обвинений
в политике «умиротворения». Нейтра ль ­
ные страны имеют по лное право, д а ж е
с точки зрения своих самых узких
эгоистиче ск их интере со в, де ла ть все, что
в их силах, для предотвращения миро­
вой войны, ибо, если т акая война нач нет­
ся, в высшей степени вероятно, что
вмес те со все м человеч еством поги бнет
и население нейтральных стран. Если
бы я наход ил ся во главе пра вительства
нейтрал ьной страны, то считал бы пер­
вым своим долгом сохранить в стр ане
жителей, а единственный путь к дости­
ж е ни ю этого — спос обс твовать примире­
нию между силами, находящимися по
разные стороны железного занавеса.
Лично я, конечно, не нейтрал ен в
своих чувствах и не желал бы, чтобы
угроза войны была устранена за счет
кап иту ляции Запада . Но, как чел ове­
ческое существо, я понимаю, что споры
Востока и Запада должны разрешаться
таг:, чтобы это хоть кому-то принос ило
пол ьзу — комму нис ту или
антикомму­
н исту, а зиа ту , евр опейцу или амери­
канцу, белому или черному,— поэтому
они не должны разрешаться военным
путем. И х от ел бы, чтобы это понимали
по обе стороны железного занавеса.
Явно нед ос та точно, чтобы понимание
было проявлено только одной стороной.
Думаю, что нейтрал ьные страны, по­
скольку они не находятся в плену тра­
гической дилеммы, могут, если захо тят,
способствовать та ко му осознанию. Одна
или несколько нейтрал ьных стран могут
образовать комиссию экспертов, которая
132


составила бы отчет о ра зру ш итель ных
по сл ед ствия х войны с испо ль зованием
водородн ых бомб, прич ем не только дл я
воюющих, но и дл я нейтра льных сторон.
Этот доклад можно было бы передать
правительствам всех великих держав с
тем, чтобы они выразили сво е со гл ас ие
или нес огла сие с его выводами. В оз­
мож но, это заставило бы великие д ер ­
жа вы согласиться, что мировая война не
может служить их целям, поскольку ско­
рее всего уничтожит не только врага, но и
друга, а такж е нейтральные стороны.
По часам геологического вре мени
Человек существует
самое боль шое
1 000 000 лет. Достигнутое им, особенно
за пос ле дни е 6000 лет, явл яет ся чем-то
совершенно новым в истории космоса,
во всяком сл уч ае, насколько мы зна ем
эту историю. В теч ение бес численных
веков сол нце вставало и заходи ло , луна
прибывала и убывала, зве зд ы светил и
в ночи, но только с появле нием чело века
эти вещ и были познан ы. В великом мире
астрономии и в малом мире а тома ч ело­
век раскрыл тайны, которые мо жн о
было бы
сч есть
непознаваемыми.
В искусс тве, ли тера туре и религии н е­
которые люди д остигли под линной ут он­
ченности чувств, и из-за одного этого
стоило бы со хр анить р од людской.
Неужели все должно закончиться три­
виальным у ж ас о м, пото му что лишь
немно гие спос обны думать о человеке,
а не о той или иной группе людей?
Неужели человечество настолько лишено
мудрости, неспособно к беспристрастной
любви, столь слепо даже в отношении
пр ос тейш и х треб ований само сохра нен ия,
что п осл ед ним до казател ьством его глу­
пости должно стать уничтожение всей
жизни на планете? — Ибо погибнут не
только люди, но и животны е, которы х
никто бы не стал под озр евать в комму ­
н изме или антикоммунизме.
Я не верю в это. Давайте забудем
наш и ссоры и поймем, что, е сли мы
позволим с е бе выжить, нас
ожидает
полное триумфов буд ущ ее , неизме римо
превосходящее достижения
прошлого.
Перед нами дорога непрерывного про­
гр есса в счастье, по знан ии и мудрости.
Неужели мы выберем вместо этого
смерть — пото му что не мо же м забыть
о наших ссорах? Я обращаюсь к вам
как человеческое существо к другим
человеч еским существам: помните, что
вы люди, и забудьте обо всем остальном.
Если вы сможете это сделать, перед
нами будет открыт путь в новый рай;
если нет, то ж д ать неч его, кроме все ­
общей смерти.
Шаги к миру
Б. РАССЕЛ
Человечество стоит пер ед альтернати­
вой, нико гд а ранее не возникавшей в
истории: или от войны следует от­
каза ться, или мы до лж ны
о жид ать
уничтожения человеческого рода. Об этой
опасн ости говорили многие выдающиеся
ученые и военные авторитеты. Никто из
них не стал бы утверждать, что худшее
случ итс я наверняка. Точно известно,
однако, что теперь уж е невозможно по­
бед ить ни одной из сторон — побед ить в
том смысле, как это д о си х пор понима­
лось; и если битва между учеными не
будет остановлена, то после следующей
войны скорее всего никого не оста нет ся
в живы х. Следовательно, ед инстве нные
возмо жн ости ч ел овеч ества — это либо
мир, достигнут ый с помощью согл аше­
ний, либо царство смерти.
Ряд шагов, которые я предл агаю, по­
может нам, я думаю, достигнуть более
счастливого исх ода . Имеются, не со мн ен ­
но, другие пути к достижению этой цели,
но важно —чтобы апатия отчаяния нас
не па рал изо ва ла — помнить по кр айней
мер е об одном вполне опреде л енно м ме­
тоде обеспечения надежного мира.
Прежде чем рассмотреть такие шаги,
мне х отел ос ь бы проко мментировать одно
мнение, которое выражают подл инные
друзья мира: они говорят, что нам нужно
соглашение между великими державами
о полном непр имен ении яд ер ного ору ­
ж ия. Не думаю, чтобы такое со гл аш ение
133


что-то дало. Во-первых, ядерное оружие
сего дн я м ож но пр оизве сти на столько
секретно, что это создаст непреодолимые
трудности дл я инспектир ован ия. Следо­
вательно, даж е если соглашение о запре­
щении бомб будет достигнуто, каждая из
сторон будет думать, что другая сторона
та йно их производит, и взаимные по до ­
зрения сделают отношения еще более
напр яж енны ми.
Второй аргумент: даже если каждая из
сторон возд ерж и тся от пр оизвод ства
такого о р уж и я, пока д литс я номиналь­
ный мир, ни одна не будет чувствовать
се бя связа нной согла шением, когда р а з­
разится война, и смо ж ет начать п рои з­
водство водородных бомб ср а зу после
того, как нач нутся военные д ействия.
Многие люди тешат себя надеждой,
что водородные бомбы не будут приме­
нены, указывая па тот факт, что отрав­
ляющие газы не и спол ьзо вал ись во
второй мировой войне. Боюсь, что это
полнейшее заблуждение. Газы не исполь­
зовались, по то му что не имели р еш а ю­
щего значения; кроме того, противогазы
обес печ ивал и защ иту . Водор одная бомба,
папротив, является оружием решающего
знач ения, против которого д о сих пор
не обнаружено никакой защиты. Если
одна сторона применит это оружие, а дру­
гая нет, то первая, веро ятно, приведет
другую в состояние полного бессилия с
помощью оч ень небол ьш ого числ а бомб,
которые при счастливо м стеч е нии обсто я­
тельств не на не су т слишком большого
вреда той ст ороне, котора я и х применила;
ибо случится гораздо более страшное
зло, если будет взорвано больш ое коли­
чество бомб. Думаю, по этому, что война,
в которой водородн ые бомбы применит
только одна сторона, еще может закон­
читься чем-то, что м ож е т быть назва но
победой для этой стороны. Но не ду­
маю,— и в этом я согласен с военными
авто ритетами,— будто имеется хоть ма­
л ейший ш анс, что в мировой войне водо­
родные бомбы вообще не будут исполь­
зованы. Следовательно, мы дол жн ы пли
предотвратить такие широкомасш табные
войны, или ж е погибнуть. Заставить пра ­
вительства мира признать это — н ео б ­
ходимый шаг на пу ти к миру. Короче
говоря, уничтожение водородпой бомбы,
чего все мы должны желать, сможет ока­
заться д ейственным шагом лишь п осл е
того, как обе стороны искренне по­
пы таются пол ож ить ко нец враждебны м
отношениям меж ду блоками. Как этого
достичь?
Прежде чем станут возможными какие-
либо соглашения и меры, следует обеспе­
чить д ве вещи: во-первых , вел икие го су ­
дарства должны осознать, что их цели,
какими бы они ни были, не достижимы
п осред ств ом
войны;
во-вторых,— как
следствие универсальности такого осозна­
ния,— подозрения каждой из сторон, что
другая готовит войну, должны утихнуть.
На ваше р асс мотре ние предста вляются
некоторые соображения о шагах, которые
можно сделать в направлении этих двух
целей.
Первым шагом должно быть заявление,
сд ел анн ое небо льш им числом выдаю­
щихся ученых, в котором были бы ука­
заны ожидаемые последствия ядерной
войны.
В этом документе не должно быть
выра жено ни мал ейш его пр едпоч те ния
какой-либо из сторон. Ва жно, чтобы на*
учные автор ите ты расска зали, пол ьзу ясь
простым языком, что следует ожидать от
войны, чтобы они да ли по возмо жн ости
то чную информацию, а в тех слу ча ях,
когда достоверные сведения отсутст­
вуют,— выд винули н аибо ле е вер оятные
гипотезы. Многие факты у ж е известны:
они уст ано вл ены людьми, которые идут
на б ол ьш ие неприятно сти, собирая таку ю
информацию. Не обходи мо, чтобы это зна ­
ние было сфор мул ировано как мож но
проще, оно должно быть доступным для
понимания и широко известным. Итак,
должен существовать авторитетный доку­
мент, к ко тор ому мож но было бы апел­
лировать.
В этом заявлении должно быть сказано,
что ядерная война не принесет победу
ни одной из сторон и не создаст ни мира,
ж ела тел ьно го дл я коммунистов, ни мира,
жел ател ьно го
для их противников,
ни мира, желательного для неприсоедп-
нивш ихся наций.
Ученым всего мира будет предложено
подписать т ехн ич ескую часть до кумент а,
и я над еюс ь, что зате м он станет основой
для действий одного или нескольких не­
присо ед инивш их ся правительств, кото­
рые могли бы высту пить с этим за явл е ­
нием или ж е прибегнуть к помощи собст­
венных науч ных специалисто в. За явл е ­
ние обращ алос ь бы ко всем правитель­
ствам мира с предложением высказать
свои мнения. Документ долж ен иметь
та кой нау чный вес, чтобы его выводы не
134


могли быть оспорены. Правительства по
обе стороны железного занавеса могли бы,
не те ряя лица, признать, что война
более не может являться продолжением
по литики. Среди нейтрал ьных стран на и­
более бла го приятна позиция Индии, по ­
скольку она находится в дружеских
отнош ениях с обеими группами и имеет
опыт успешного посредничества в Корее
и Индокитае. Я хо те л бы, чтобы зая вл е­
ние ученых было представлено всем ве­
ликим дер жа ва м. Над еюсь, все пр изна ли
бы, что ничего не выиграют от яд ер ной
войны.
В то же время необходимы определен­
ные поправки к ид еям, ярыми стор онни­
ками которых были д о сих пор как ком­
мунисты, так и антикоммунисты. Следует
ос ознать, что резка я критика о ппонента
не служит никакой полезной цели, нет
пользы та кж е наст аи вать на его прошлых
грехах или относиться с подозрением к
его мотивам. Не над о будет отказы­
ватьс я от мнений насч ет того, ка кая си­
стема луч ше, или отказы ваться от па р­
тий ной политики внутри наш их стран.
Но все должны признать, что пропаганду
своей точки зрения следует вести с по­
мощью убеждения, а не силы.
Допуст им, что вел икие держ а вы ока за­
лись вынужд ен ными признать, что ни
одна из них не может достичь своих
целей с по мощью войны. Это самый труд­
ный шаг. Рассмотрим, какие ещ е шаги
возмож ны в даль нейшем.
Первое, что следует сделать сразу ж е,—
это об ес печ ить временно е пре кращ ение
конфликта, будь он «горячий» или «хо­
лодный». пока не будут приняты более
долговр еме нные меры. А до тех пор
перемирие должно
основываться на
st at u s quo, поскол ьку другие основания
п одразу мевал и бы трудпые пер еговоры.
В свое время такие переговоры п ос ле ­
дуют: чтобы принести у сп е х , они не
должны вестить в той атмосфер е вра ж ­
деб но сти и подозрител ьности, которая
существует сегодня. В течение этого
периода журналистскую брань необ­
ходимо прекратить, следует воздержаться
даже от умеренной критики. Необходимо
при ветствовать взаим ную торговлю и
визиты дел егаций, ос об енн о по вопросам
культуры и образования. Все это подго­
товит по чву для всемир ной конференции*
которая ни в коем случае не должна
стать ар ен ой ж е ст ок ой борьбы за власть.
Когда с помощью этих методов будет
создана сравнительно дружеская атмо­
сфера, следует созвать всемирную кон­
ференцию, кото рая об судит невоенные
способы разрешения споров между госу­
дарствами. Это гига нтск ая по своей
важности задача, не только по масшта­
бам и сложности, но также из-за очень
реальных конфликтов м е ж ду интере са ми.
Конференция будет успешной при долж­
ной подгото вке общественного мнения.
Делегаты конференции, каждый иэ них,
придут на нее с двумя твердыми убеж ­
дениями: во-первых, в том, что война
означает полную катастрофу; и, во-вто ­
рых — что разрешение спора путем согла­
ш е ний выгоднее спор ящ им сторо нам, чем
его продолжение, даж е если соглашения
не вполне удовлетворяют какую-либо из
сторон. Если на ко нфере нции буд ет гос­
подствовать этот дух, есть надежда на
успех в обсуждении важнейших проблем,
которые будут на ней поставлены.
Во-вторых, следует обсудить вопрос о
сокращении национальных вооружений.
Пока они остаются на тепер еш не м
уровне, отказ от войны не будет искрен­
ним.
Должны быть восс тановле ны свободы ,
которые существовали д о 1914 года,
ос обе нно своб ода путе шест вий , сво бода
распрос тран ения книг и газет, и у ничто­
жены препятствия для свободного обмена
идеями. Это необходимо для того, чтобы
чел овечество поняло, что являе тся одной
семьей, а правительственные р азноглас ия,
ко гда они стано вятся непримиримыми,
возво дят сер ьезны е преграды на пути
мира .
Если эти цел и бу дут достигнуты, кон­
фер енци я могла бы продвинуться в во­
про се о мировом правительстве , попытки
создания которого были уж е дважды
предпри няты, сначала с помощью Лиги
Наций, а затем ООН. Я не намер ен
входить сейчас в детали этого, скажу
лишь, что если его не создать, все дру­
гие меры не будут иметь долговремен­
ного зн ач ен ия.
Начиная с 1914 года мир испытывает
чувство по стоянно нар астающ его у ж а с а .
Огромное число мужчин, женщин и
детей погибло, а и з выживших очень
многие испытали
страх неми нуе мой
смерти. Когда люди на Западе думают о
русских и китайцах, или когда русские
и китайцы думают о людях на Западе,
они видят в них главным образом источ­
ник разрушения и несчастья, а не обыч­
135


ных чел овеч ес ких существ, которым
сво йственно рад оват ься и горевать. Все
чаще при ход ит на ум, что легкомыслие —
единственное спасение
от отча яния.
Здравость и констру ктивность в упр авл е­
нии гос ударствами стали казаться не­
достижимыми. Но апатия и безнадеж­
ность — не единственное умонастроение
в том мире, где мы себя находим. Почти
каждый человек в мире станет более
счастливым и преуспе вающим, если Во­
сток и З а п ад прекратят свои ссоры.
Никому не нужно будет ни от чего от­
казываться, если это не мечты о мировой
империи, которые сегодня нисколько не
реальнее самых д иких о птимистичес ких
утопий. Ч ел овеч ес тво м ож е т достигнуть,
как никогда раньше, изо бил ия н еобх од и­
мых вещей и удобств. Россия и Китай,
в случае если мир будет обеспечен, могли
бы посвятить производст ву товаров ши­
рокого потребл ен ия все силы, которые
сегодня уходят на
перевооружение.
Огромный науч ный потенциал, затрачи­
ваемый на пр ои зводство ядер ного ору ­
ж и я, заставит пустыни цвес ти и прольет
дождь над Сахарой и Гоби. С избавле­
нием от стр ах а воспр янут новые силы,
чел овеч еский д ух воспарит и вновь ста­
нет творческим, а ужасы, таящиеся с
древнейших времен в глубинах сознания,
пос тепе нно исч е знут .
В войне с использованием водородн ой
бомбы не мож ет быть побед ител я.
Мы можем жпть вместе — или погибнуть
вместе. Я твердо убежден, что если
сознающие это люди посвятят себя разъ­
яснению создавшейся ситуации, то и
весь мир это поймет. Ко ммунисты и
антикоммунисты одинаково пред поч тут
смерти ж из нь и изб еру т пути, которые
необходимы для ее сохранения. Эта
надежда потребует большого напряжения
сил, ибо отнимет у т ех из нас, кто видит
вопрос во в сех его ломаных оч ерта ниях ,
затраты огромной энергии на убеждение;
при этом с л едует понимать, что времени
остало сь мало, и всяч ес ки б ороться с
иску ш ен ием истерии, во зника ющей от
близости к пропасти. Но эту надежду не­
обходимо хранить. Не надо терять ее ни
при каких обстояте ль ств ах. Она до лж на
вдо хновлять жи знь, пусть снач ал а ж и зн ь
сра вните льно немногих, но за тем все
большего числа людей, пока с громким
криком радости люди не соединятся и не
отпразднуют
конец
организованного
убийства и наступление самой счастли­
вой эры, котор ая когд а-либо приходил ась
на долю ч еловека.
Перевел А. А* Яковлев.


ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
Проблемы женщин:
философские аспекты
(Феминистская мысль в США)
Н. С. ЮЛИНА
Еще ср авнительно недавно, вплоть до
70-х годов, ж е н ск а я проб ле матика редко
фигурировала на Западе среди острых,
обсуждаемых в научной и широкой пе­
чати проблем. Не ль зя сказать, что о н ей
вовсе ничего н е писал ось . Можно н азвать
кл ассич еские работы Симоны д е Бовуар,
Маргарет М ид*. Но в делом она была
«фигурой умолчания». В последние 15—
20 лет ситуация ре зко изм енил ась.
За этот период по проблемам женщин
нап исан о огромно е кол ичество работ в
самых
различных отра сл ях знан ия.
Особенно интенсивным становится поток
литер атуры в де с ятил е ти е 1975—1985 го­
дов, объ явл енн ое ООН «дес ятил ет ием
жен щи н». Существенный плас т в нем
со ставл яет фил ософская литература.
История женского движения как в
США, так и в других странах за послед­
н ее д ес яти л ет ие чрезвычайно инте нсивна
и богата по содержанию. Анализ его
тр ебует особого ра зговора. Д ля наших
целей необходимо отметить следующее.
В женском движении можно выделить
два этапа: первый этап — с возн икнове ­
ния феминистского движения в середине
прош лого века вплоть д о конца 60-х годов
наш его стол етия — ха ра ктер изо валс я ло­
зунгом «равенства полов», что, по сущ е­
ству, означал о требо вание формального
равенства. В последние два десятилетия
этот лозунг был вытеснен другим —
«равенство в различии», зна менующим
со бой от каз от об езлич ивающ его урав­
нения мужчин и женщин под видом1
1 Beauvoir S. The Second Sex. N. Y.,
1953; M e a d M. Male and Female: A Study
of Sexes in a Changing World. N. Y., 1949.
о бе спе ч ения равенства. Но как только
был поставлен вопро с о различии, он
сразу же повлек за собой множество дру­
гих вопросов, от нос ящ их ся как к соци­
альному обеспечению «равенства в раз­
личии», так и теоретическому осмысле­
нию с пецифики же нс ко го бытия. Какова
природа женщины в свете ее особых
репродуктивных и социальных ролей?
Является ли вторичное положение жен­
щины в обществе резу льта том ее биоло­
гич еских функций или с лед ствием исто­
рически огранич енных форм семьи и об­
щества? Является ли куль тура нейтраль­
ной по отношению к женщине или она
оста ется патр иархатной, за крепл яя гос ­
подствующее
положение
мужчины?
Какова роль фило софии в представле ни и
бытия женщины как ущербного, и может
ли она стать ср ед ством освобо жде ния
женщин?
Эти вопросы были сфор мул ирова ны в
начале 70-х годов в феминистской лите­
ратуре, появившейся прежде всего в
США, а т акж е в Великобритании и Фран­
ции на волне подъема массового жен­
ского д виж ени я, и ставившей целью
осмысл ен ие его иде ологии и практики.
Первоначально эта лит ер атура была
ид ео логич ески-пол ит ич еской,
публици­
стической. Но очень скоро женская
проб лематика становится пр ед мето м ака­
демической деятельности, что выра­
зилось в появлении особой области —
«женских исследований».
По­
следние представляют собой междисци­
пли нарные курсы и нау чны е программы,
охватывающ ие самые различ ны е об ­
лас ти — культур-антропологию,
этноло­
гию, социологию, психологию, филосо­
фию, политэкономию, теорию образова­
137


ния и т. д. 2 Открытие нового малоиссле­
дованного пласта ре ал ьности — бытия
женщины в современном мире — при­
влекло к чтению курсов и разработке
программ и многих муж ч ин3. Определен­
ны е резуль таты, до стигнут ые в рамках
«Центров по ж енским исследованиям»,
о казал и зам етн ое влияние на а кад емич е­
скую жизнь. В частности, в рамках Аме­
риканской философс кой ас социации нач и­
ная с 1974 год а стали систе матич ески
проводиться заседания по философским
проблемам ж енщ ин. Пока за тел ем знач и­
мости исследований по женской пробле­
матике является также тот факт, что на
обсуждение секции следующего XVIII
Международного философского конгресса
вынесена тема «Женское и мужское на­
чало в фило софии» 4.
В данной статье будут затронуты
только некоторые темы, обсуждающиеся
в фило софск ой феминистской мысли
США — критика
патриархатной куль­
туры, ф еминист ская ревизи я истории
философии и философии, а также
дискуссии о природе женщины.
Феминистская мысль разноречива , она
существует не в виде систематической,
логиче ск и с вязанно й ед иной теории, а во
множестве конфликтующих меж ду собой
позиций. Вряд ли мож но выделить
какого-то одного т еоретика или «ид ео ­
лога», взгляды которого определяли бы
всю ф еминистску ю мысль. В целом,
вер оятно, мо ж но сказать, что американ-
2 Учитывая столь широкое поле жен­
ской пробл ема тики, мы по лагае м, что
весьма частое отождествление женской
мысли с «феминизмом», а по сл еднего с
«идеологией» (см.: Sаbгоsку J. А.
From Rationality to Liberation. Westport,
L., 1979) или с политической философией
(см.: Jaggar A. Feminist Politics and
Human Nature. Sussex, 1983), сужает ее
реальное содержание.
3 В нашей статье мы используем тер­
мин «ф еминистская мысль», имея в виду
теоретическую деятельность как жен­
щин, так и мужчин по осмыслению ж ен­
ской пробл ематики.
4 Поворот к исследованию женской
проблематики характерен и для социоло­
гич ес кой и полити ческой мысли. На про ­
х оди вш ем в июне 1987 года Всемирном
конгрессе женщин среди многих актуаль­
ных международных проблем обсужда­
лась тема «Феминизм и гл обальные пр об­
лемы». На Международном конгрессе ас­
с оциации пол итических наук (Вашин­
гтон, 1988) будут обсуждаться вопросы:
«С ексуальные роли и полит ика», «Гло­
бальное понятие патр иарх атност и» и
другие.
ская фемини стск ая мысль тяготе ет к
с оциол огизму. При этом используютс я
самые различные ид е и — Д. С. Милля,
Д. Дьюи, Д. Мида, М. Вебера, функцио­
нал истских
социол огич еских
теорий,
психоанализа, концепции Т. Куна, а так­
ж е идеи, почерпнутые у Г. Маркузе,
Л. Троцкого и других. (Во французском
феминизме сказывается влияние С. д е Бо­
вуар, Ж. Лакана, Ж. Деррида, струк­
ту рал изма .) Это не означает, что амер и­
канска я феми нист ская мысль вовсе не
п од д ае тс я тип ологпзации. Исслед овате ли
обычно выделяют в ней четыре тече­
ния — либ ераль но е, марксистско е, ради­
кал ьное и социал истич еское 5. При этом
по сл ед ние три теч ения либо фигурируют
под ярлыком «марксизма» 6, либо ра зд е ­
ля ют ся на радикал ьное и социал истич е­
ское 7. Мы считаем, что усл овно для
тип ол огич еских целей такое д е л ен ие
мож но принять, памятуя вместе с тем,
что в реш ении конкретных, в том числе
и фил ософских, проб ле м эти различия не
всегд а фиксируются.
Патриархатная культур а и феминистский
вызов
В 1963 году журналистка Бетти Фри-
ден опубликовала книгу «Мистика ж е н­
ственности», в котор ой, п одвергнув ана­
л изу со знан ие американских ж енщ и н,
с удивлением констатировала, что их
предста вления о личной са мо то жд ес тве н-
ности, о себе как человеке существенно
отличаются от м уж с ки х. Общий е е вывод
со стоял в том, что же нщ ины являются
ж ер тва ми социа льной мистики. «Наша
культура не позволяет женщинам осу­
ществлять или удовлетворять их фунда­
ментал ьную потребнос ть в р азвитии и
реализовывать их собственный потенциал
как ч ел овечес ких существ» 8.
Собственные рецепты Фриден не по­
шли дальше либерально-реформистских
пожеланий приобщения к общественному
труду и образованию, однако ее анализ
«мистики ж ен ственн ости » дал толчок для
5 См.: Jaggar A. Feminist Politics and
Hu man Nature, pp. V, VI.
6 Cm.: Ferguson K. Seif, Society and
Womankind. The Dialectic of Liberation.
Westport, L., 1980, pp. 4 -5 .
7 Cm.: Bouchier D. The Feminist
Challenge. The Movement for Women’s Li­
beration in Britain and the United States.
L., 1983, p. 62.
8 Friedan B. The Feminine Mystique.
N.
1963, p. 290,
138


пробуждения женского сознания. В спе­
цифич еском социал ьно- духовном климате
США начала 70-х годов, рад ика ли зиро ­
ванном высту плениями новых левых,
движением за гражданские права негров,
выходят книги, в которых уж е в более
резкой форме ставится вопрос о н е об х о­
димости демис тификац ии
положения
женщин как важнейшем условии ликви­
дации дискриминации и достижения
равноправия. В вызвавш ей большой ре­
зо н ан с книге Суламифь Файер стоун
«Диалектика секса» пр ед ставл ение ж е н ­
щин о себ е как «вторичном» бытии свя­
зы вается с тем, что они являются
«эксплуатируемы м сексуал ьным кл ас­
сом». Подвергнув истор ич еский ма териа­
лизм «новому прочтению» с точки зрения
«диалектики секса», она утверждает, что
«сексуал ь но- репр одуктивная организация
общества всегда со ста вляет реальный
базис, отправляясь от которого мы только
и можем выработать конечное объясне­
ние все й надс тройки экономич ес ких,
юридич еских и пол итичес ких институтов,
а такж е религиозных, фил ос офс ких и
других идей данного исторического пе­
риода» 9.
Публикуются
книги
К. Миллет,
Дж. Грир, Э. Джейнуэй, Г. Г. Эткинсон,
М. Розал ьд о и Л. Лэмфере, в которых
утверждается, что общество проводит
совершенно определенную сексуальную
политику отождествления женщин с ме­
ха низмо м биологич еского воспрои звод ­
ства нас ел ени я, направл енного н а лише­
ние женщин права распоряжаться своим
телом и душ ой1011, что мужская власть
«кастрировала же нщ ин» ; вместо того,
чтобы утверждаться в общественной
сфере, женщина уходит в личную жизнь,
теряет инициативу, не ищет путей для
активного ли чнос тного
самоутвержде­
ния и . Культивируе тся мифол огия семьи,
заставляющая женщин быть рабами до­
машнего очага, сем ейна я экс плуа тация
женщин является моделью для всех
иных форм эксплуатации 12, сама любовь
пр ед ст авляет собой социал ьный фено­
9 Firestone S. The Dialectics of Sex.
The Case for Feminist Revolution. N. Y.,
1970, pp. 12 -13 .
10 См.: M i 11 e 11 K. Sexual Politics.
N. Y., 1970.
11 Cm.: Greer G. The Female Eunich
N. Y., 1972.
12 Cm.: Janeway E. Man’s World, W o­
man’s Place: A Study in Social Mythology.
Murrow, 1971.
мен — деструктивную для женщины за­
висимость от мужчины. У тверж д ае тс я
также, что угнетение женщин в семье
воспроизводится во всех формациях и во
всех обществах 13.
Все эти книги, ставшие «классикой»
феминистской мысли, написаны с ра з­
личных ф илос офс ких позиций. Вместе
с тем им присущ ряд общих идей. Одна
из них состоит в том, что западная куль­
тура, как в прошлом, так и в насто ящем,
являе тся патр иарх атной, маскул инистс ки
о рие нтир ованной культурой, отмеч енной
мужской доминантой. Возникшая под
влиянием мех анизм ов, детер минирован­
ных неравноправными социальными ро­
лями, которые выполняют муж ч ина и
ж енщ и на, она оказа лась не только по­
строенной по мужскому образцу, но и
проникнутой сексистскими пр едрассуд­
ками относите льно ж ен щ ин (термин
«сексизм» используется по аналогии с
термином «расизм»). Женщина в такой
к ул ьтуре - вто ричное бытие, или вообще
не-бытие. Феминистс кие теор етики при­
знают, что предос тавле ние ж енщ ин ам
юр иди ческих прав, провозглаш енный во
многих странах доступ к образованию и
пр оф есс иям явл яютс я важными этапами
на пути освобождения женщин. Вместе
с те м они подч еркивают, что эти права
о ст аю тс я в значитель ной мере формаль­
ными, поскол ьку па тр иарх атна я куль­
тура отводит женщине подчиненную
роль.
Согласно ф еминистск им авторам, патри­
ар хатн ая ор иентация ку льтуры про явл я­
ется во всех ее сферах. Прежде всего
в том, что «власть», понима ем ая ими
в широком смысле как пр ич астность к
принятию решений, находится в руках
мужчин и осуществляется по мужскому
образцу. В ней воплощены мужские
черты — ж есткост ь, агрессивность, д оми­
нантность и т. п. Мужская власть про­
является и в научном описании Вселен­
ной: западная наука ориентируется на
« муж с кие парадигмы» с и х у ста новкой
на господство, пред ставле ние о том, что
«знани е — сила», а насил ьственное поко­
рение природы — высшая доб лесть. В об-
13 См. «Women, Culture and Society».
Ed. by M. Z. Rosaldo, L. Lamphere. L.,
Standford, 1974. Из английских работ сле­
дует назвать книги: Mitchell J. Wo­
man’s Estate. N. Y., 1973, из французских:
Irigaray L. Speculum, de l7Autre Fem­
me. Paris, 1974.
139


ласти морали пр иор итетно е место от­
дается таким ценностям, как индивиду­
аль ная сво бода, об лад ание правами, ра­
венство, которыми ,в пол но й мере мо гут
пользоваться одни мужчины. В семейной
сфере женщина продолжает оставаться
эк сплуатируемым существом: привлече­
ние ее к профессиональному труду
преврати ло эту эк сплуа тац ию в дв ойную ,
поскольку нормы, действующие как в
семье, так и на производс тве, стр оятся
по патриарха тной модел и. Мужская ори­
ентация свойствен на и христиа нской
религии. Бо г зд ес ь — бог-отец, всевластие,
господство, всеведение и т. п. Представ­
ление о том, что обожествление образа
Мадонны в религии озна ча ет признание
высокого статуса женщины,— иллюзия.
Мадонна — это образ матери и только
матери, то есть образ тела. Вне репро­
дуктивной, по существу биологической,
функции у не е нет никаких других со­
циальных ролей. Евр оп ей ско е искус ст во,
создавшее культ женщины — «богини
любви и красоты», та кж е проникнуто
сексистскими предрассудками, поскольку
ее суть ставилась в зависимос ть от эс те­
тических и с ексуал ьных потребнос тей
мужчины. В том же духе продолжают
вести свою пропа ганду совр ем енны е
кино, тел евид ение, реклама. Вся система
индустрии, работающая на женщин —
косметический бизнес, индустрия быта и
т. д.,— заставляет
женщину следовать
ими д жу , с озд ава емо му патриархатной
кул ьтурой.
Важнейшую и актуальнейшую задачу
современн ости фе министска я
мысль
видит в том, чтобы бросить вызов патри­
а рхатной ку льтуре, прервать ее «моно­
лог», сломать структуры, ук оре нивш ие ся
в общественных института х и со знании.
Смысл вызова состоит в том, чтобы не
просто и зме нить по ло ж ени е же нщины,
а ревизовать все обла сти социальной
реальности, а такж е все сферы знан ия,
начиная с ф илос оф ии и наук о человеке
и конча я ес тествознанием. Б ез этого н е ­
возможно подлинное освобождение жен­
щин. Это нужно и для освобождения
мужчин, ибо культура, отводящая жен­
щинам роль «вторичного бытия», ни для
кого не являетс я под линно демократич­
ной и гуманной. Бол ее того, гос под ство
культуры с маскулинистс-кими чертами
созда ло «отрицательный поте нциал», ко­
торый про явил ся в том, что мир стал аре­
ной сто лкновения агрессивных амбиций,
будь то установление господства над
природой, за во евание колоний или поко­
рение космоса. Но «вызов» — это только
первый, де структивный шаг. Констру к­
тивный ш аг феминисты видят в том,
чтобы в сбалансированной культуре жен­
ские социальные роли и духовные потен­
ции приобрели ценность и значимость
для общества. Пред пол агается, что выход
женского бытия из репрессивного состоя­
ния в активное и самоп ола га ющее будет
иметь огромный полож ите льный эффект,
с ка ж е тся на гуманно сти и многомерности
культуры14. Предполагается также, что
такая перес тр ойка благотворно отра­
зи тся на общем человеческом климате на
Земле , не исключено, что она мо же т
предотвратить эколо гический кризис 15.
Такова в общих чертах суть ф еминист­
ского «вызова». Среди его поборниц и
поборников имее тс я мно же ство ра зно ­
гласий по поводу тех или иных положе­
ний; выдвигаются конфликту ющ ие у т о ­
пии относительно будущего культуры —
быть ей феминистской, б исексуал ьной
или же следует положиться на стихий­
ный х од е е развития. Особенно острые
споры ведутся по поводу стратегии и
та ктики борьбы. Либер ал ьно настро ен­
ные авторы считают возмож ны м изме ­
нить нер авноправные социальны е роли
мужчин и женщин с помощью реформ и
про пага нды. Социалисты и марксисты,
усматривая истоки эксплуат ации пр е ж д е
всего в сис теме капита лизма, связывают
освобождение женщин с ломкой этой си­
стемы. Вместе с тем многие из них
полагают, что патр иарх ат - это форма
угнетения, имеющ ая о тно шен ие к капи­
тал изму, но несво димая к не му, так как
для женщин она означает двойную
эксплуатацию. По этому муж с кой власти
следует противостоять на уровне, отлич­
ном от борьбы против капитал изма.
Радика льные феминисты,
усматривая
источник угнетенного положения жен­
щин в мужчине, точнее, в «мужской
14См.: Jaggаг A. Feminist Politics
and Human Natu re, p. 22.
15 Феминистские мыслители считают
неслучайным совпадение но времени жен­
ского освобод ител ьного и экологического
движений; существу ет
связь
между
экспл уат ацией ж енщи н
и эксплуата­
цией природы. (См.: Griffin S. Wo­
man and Nature: The Roaring inside Her.
N. Y., 1978; Merchant C. The D eath of
Nature, Woman, Ecology and Scientific Re­
volution. N. Y., 1980.)
140


власти», видят выход в се пара тистс ких
женских действиях, в переоценке значи­
мости семьи, в борьбе за власть16.
Но всем вариантам ф е минизма в боль­
ш ей или меньш ей степе ни свой ственно
упование на «революцию
сознания»,
на пробуждение собственного самосозна­
ния ж е нщ ин , формиро вание «се стри н­
ского со зна ния», об ъеди няющ им факто­
ром которого явл яетс я универ сальнос ть
же н ско го опыта 17.
В феминистской ку льтуро логич еской
концепции маркс ист ск ому исс ледователю
нетрудно заметить идеологические заим­
ствования, миро воззре нч еск ие сл абости и
теор етико- методол огич еские
изъяны.
Чувствуетс я сильное влияние идеологий
моло де жно го про теста и борьбы негров
за гр ажд ан ские права, утопий контр­
куль туры, ид ей се ксу ал ьн ой революции.
Бросается в глаза внеисторизм и псих о­
логизм взятых на вооружение объясни­
тельных модел ей. В рамках ф ем инист­
ской мысли существуют различные объ­
ясн ения фе номена господс тва патриар-
х атно й культуры. Чаще всего исполь­
зуе т с я соц иол оги ческая объяснител ьна я
модель. Во всяком случ ае, за исключе­
нием неко торых р адйкалистских концеп­
ций, неп ри язн ь к биологицистским мод е­
лям об ъяс не н ия совер шен но оч евидна.
И тем не менее парад окс феминист ской
мысли сос то ит в том, что, отвергая био­
логицизм, она постоянно воспроизводит
его в форме психо логизма. Р аспрос тра­
нена точка зр ения, что в па тр иарх атнои
кул ьтуре воплотились черты, свойс твен­
ные мужчине,— стремление к господству,
ж е с тк ая власть, агрессивность, со перни­
чество, авантюризм и т. п. В качес тве
альтернативы предл агае тся, чтобы в ра з­
личных формах материал ьной и духовной
16 См.
«Radical Feminism». Ed. by
A. Koedt, E. Levine and A. Rapone. N. Y.,
1973; «Redstockings Manifesto». N. Y.,
1979.
17 Cm. «Sisterhood is Powerful». Ed. by
R. Morgan. N. Y., 1970. Следует сказать,
что вера в объединяющую силу универ­
сал ьного ж е нс ко го опыта и «сестринско-
ге сознания» была характерна для пер­
вой половины 70 -х годов. По мере того,
как женское движение становилось бо­
ле е многообразным, в нем п рои сходил о
смещение фокуса с проблем различия
женского и мужского начал на проблемы
различия женщ ин по классовым, расо­
вым и рел игиозн ым признак ам. (См.
«The Future of Difference».
Ed. by
H. Eisenstein and A. Jardine. Boston,
1980, p. XIX .)
ж и зн и могли проявить себ я черты, при­
сущие женщине-матери, такие, как мяг­
кая власть, н енас илие , терпимость, аль­
труизм, коммуникабельность, у в а ж е н и е
ко всему живому и т. п.
Вместе с тем было бы ошибкой рас­
сматривать ф ем инистску ю кул ьтуро ло­
гию как ч истую утопию и акцентировать
внимание исключительно на ее слабых и
нер еал истич ес ких моментах. В отличие
от времен Фурье, когда мечтание о ра­
венстве муж ч ин и ж е нщ ин выглядело
чудачеством, в нашу эпоху — это требо­
вание реальности. НТР и связанные с
не й социаль но -духовные процессы сти­
мулировали мощный приток ж е нщ ин во
все сферы производс тва и в куль туру,
зас та вили ж е нщ ин выполнять новые дл я
них социал ьные р о л и 18. Причем темпы
роста этих процессов таковы, что пер ­
спектива трансфор мации культуры в сто­
рону ее боль шей феминизаци и не выгля­
дит нереальной. Точнее, с оз д ае тся объ ек ­
тивная не обх од имос ть в изме не нии куль­
туры с учето м специфики бытия ж е н ­
щины и ее труда, особого положения
ж енщ ины в обществе, ее изменяющ и хся
с емей ных отнош ений.
При всех теоретических и идеологиче­
ских изд ерж ка х феминистск ое мы шление
заф иксировало реальные противоречия
социал ьно -духовной ж изни, связанны е
с изменением положения женщины в
проце ссе материал ьного и духовного про ­
изводс тва . В ка питал истиче ских странах
эти противоречия принимают б ол езне н­
ный характер, ибо до сих пор женщина
сталкивается с в ез д есущей системой
дискриминации. Этим вызваны экстре­
мист ск ие крайности радикал ист ских у то ­
пий и построенных на них сепаратист­
ских стратегий женского движения.
(На наш взгляд , сепа ратис тские страте ­
гии, напра вленные против «мужской
власти», н е только не эффективны, но и
про тиворечат демократич еским у стре мле -
18 В США в последние 20 лет произо­
шел резкий приток женщин в производ­
ство, науку, культуру и бизнес. Женщи­
ны с ейч а с составл яют 40% всей рабочей
силы. Среди них р аст ет числ о те х, кто
овл ад евает типично му жс кими профе с­
сиями — во д ител ей автобусов, опер ато ­
ров, механиков и т. п. Ожидается, что к
1990 году число женщин, самостоятельно
ведущих бизнес, увеличится в восемь раз
по сравнению с 60-ми год ами (см.: N a i s-
bett J. Megatrends. Ten New Directions
Transforming Our Lives. N. Y.,
1982,
pp. 235 -236).
141


яиям ж е нско го ос вободительного д ви ж е ­
ния.) Но экстр емизм и се пара тизм не
должны заслонять того факта, что мно­
гие и з этих противоречий нос ят глобаль­
ный характер и поэтому требуют серьез­
ного внимания со стороны марксистских
исследователей.
Первый вопрос, возникающий в связи
с этим, состоит в сл едующ ем: насколько
правомерно говорить о патриархатной
куль туре , имея в виду, что это по нятие
включает в се бя социо-половое изм е р е­
ние? На наш взгляд, говорить об этом
можно и нужно.
Все хар актер ист ики человека прони­
заны признаками пола, имеют м уж с ку ю
и женскую окраску. Сфера чувств, эмо­
циональные реакции,
повед енч еские
стереотипы, типы взаимо дейс твия с ми­
ром, формы усвоения и присвоения цен­
ностей существуют в мужском и жен­
ском вариан тах. Одним словом, м уж ск о е
и женское начала — это универсальные,
сущностные характер истики чел овеч е­
ского бытия. Поэто му игнориро вать их
при исс ледовании человека, как это д е ­
лалось до сих пор, непозвол итель но. Эти
признаки сформирова лись в проце ссе
биологической и социал ьной эволюции,
прир одная специфика пола подвер галась
со циал изации в зависимости от выпол­
няемых каждым полом ролей в кон­
кре тн о- историче ск их усл о виях.
Иначе
говоря, половые призна ки выступ ают как
сплав би ол огического и социального.
А если все, что человек делает и творит,
он делает и творит как мужчина или как
же нщ ина , это значит, что все человече­
ские деяния — будь то социальные отно­
ш ения, социал ьные институты, сис те ма
морали, фил ос оф ия, искус ство и рели­
гия — не явл яются нейтрал ьными с точ­
ки зре ния пола.
Как известно , ч ел овеч ес кая история
сложилась таким образом, что женщ ина
была отодвинута с арены, гд е разверты­
валос ь основное д ейс твие ист ори ческих
сил и происходило созидание нового в
культуре . Здесь царили муж чины. Это не
могло не сказат ься на ха рак тер е кул ь­
туры; создававшаяся
тысячеле тиями
европейская кул ьтура оказалась одноб око
патр иарха тной.
Считая правомерным приме нен ие пон я­
тия «патриар хатная культура», мы все
ж ё по лага ем ошибочным широко приня­
то е в феминистской мысли о то жд ес твле ­
ние патриархата с нер азде ль ной властью
мужчин. Образно говоря, на сцене исто­
рии и культуры звуч али не только му ж ­
ские голоса. На деле их сопровождал
мощный хор, состоящий из голосов жен­
щин. Те важны е социал ьные роли, кото­
рые во все века выполняли женщины —
репродуктивные , воспитательные, функ ­
ции вед ен ия домаш него
х озяйс тва,
заботы о престарелых, без чего не может
существовать никакое общество ,— го­
ворят о том, что женщина вносила суще­
ст венну ю лепту в патриар хатну ю куль­
тур у.
Особенность совр еменного период а со­
стоит в том, что становятся бол ее види­
мыми не только эта традиционная д е я ­
тельность, но и ее значение для духовной
ку льтуры. Первые шаги по активизации
тысяч ел етиями
не использовавш егося
инте ллектуаль ного и социал ьного потен­
циала женщин ведут к тому, что в самой
ку льтуре нач али появляться пласты,
вы ражающ ие вид ение мира ч ер ез специ-
фичёский женский подход, отражающие
внутренний мир ж е нщ ин, их самор еф лек-
сию (женская литература, женское кино
и т. п . ) . Все это — симптомы выравнива­
ния маск улинистско го крена.
Сейчас во всем мире заговорили о про­
исходящей на наших глазах ломке
па тр иархатной культуры, о том, что, воз­
можно, мир на ход итс я на пороге новой
эры — эры биархата, в которой му ж с к ое
и женское начала будут сбалансированы.
Этот разговор нач ат и в наш ей лит ер а­
туре. Мы име ем в виду статью Ю. Рюри­
кова «По закону Тезея» 19. Мы разделяем
мысль е е автора о том, что би ар хат иые
перес тр ой ки предс тавляют собой об ъек ­
тивные, глобальные процессы, не сущ ие
несо мненны е социальные
плюсы, но
вмес те с тем чреватые и не предвиде н­
ными последствиями. Биар хатн ые ломки
особенно болезненно протекают при ка­
питализме, но и при социа лизме они
пр оходят непросто; они затра гива ют не
только мужчин и женщин и их семей­
ные отношения, но также весь уклад
жизни, демографическую структуру и
многое другое 20.
19 См.: Рюриков Ю. По закону Те­
зея.- «Новый мир», 1986, No 6.
20 Ю. Рюриков справедл иво отмечает,
что «наши обществовед ы понимают эти
перевороты обедненно, просто как жен­
скую эмансипацию. А ведь ос вобо жд ен ие
женщин —только одно русло этой гигант­
ско й револ юции, только одна ипостась
рождающегося в муках нового социаль­
142


Ревизия- философии и истории
философии
В рамках общего ф еминистского вы­
зова п атр иархатной ку льтуре ва ж н ое
мес то отводится «переоткрытию» прош­
лого, с тем, чтобы выявить, где и поч ему
началось искажение и замалчивание
же нс ко го бытия. Пересматриваю тс я исто­
рия экономических уч ений , история
литературы, событийная история и т. д .
Особое внимание уделяется новому про­
чтению истории фило софии.
Один из тезисов феминистской ревизии
истории фил ософии с остоит в том, что
все стандартные ис тор ии фил ософ ии
пиш утся с «м ужс кой перспективой»
и поэтому являются неаде кватными.
В них взгляды ф ило софов прошлого на
природу женщины либо вовсе опуска­
ются, либо представлены как и сторич е­
ские анекдоты, либ о в том случ ае, когда
для философа прошлого женщина — это
небытие, не стоящее размышления,—
эти взгляды не получают должной оцен­
ки, Сплошь и рядо м в ра зр яд гуманистов
попад аю т мыслители, которые, а бстракт­
но реш ая проб ле му природы чел овека с
прогре ссивных д л я свое го вре мен и по зи­
ций, от ож де ствл яли «человека» с «м уж ­
чиной», а в отношении женщин придер­
живались ретроградных, а подчас и
откровенно ре акционных взгл ядов. У пу­
ск аетс я из виду, что сво им толкованием
пробл емы ч еловека ф ил ософ ия вносила
существенную лепту в утверждение и
оп равд ание ма скул и нистс кой культуры.
Одним словом, н у ж е н пер ес мотр исто­
рии философии, и начинать его, естест­
венно, следует с античности 21.
ного уклада, небывалого уклада отноше­
ний между мужчинами и женщинами»
(там же, с. 180).
21 Феминистские мыслители, конечно,
ещ е д але ки от выпол нения этого замы сл а.
Вместе с тем уж е проделана большая ра­
бота по публикации разного рода хресто­
матий, пок азыва ющ их позиц ии ф ило со­
фов прошлого и настоящего по пробле­
мам женщин, а также идейные истоки
современного феминизма. (См. «History of
Ideas on Woman: a Sourcebook». Ed. by
R. Agoznito. N. Y., 1977; «Philosophy of
Woman: Classic al to Current Concepts».
Ed. by Mahewald Hackett, N. Y.,
1978;
«Philosophy and Woman». Ed. by Sh. Bis­
hop and M. Weinzweig. Belmont, 1979; R o-
senberg R. Bey o nd Sep arate Spheras:
Intellectual Roots of Modern Feminism.
New Haven, L., 1982; «А History of Wo­
men Philosophers», v. 1. «Ancient Women
Philosophers 600 В. C .- 500 A. D.» Ed. by
M. E. White. Minnesota, 1986.)
Различные феминистские авторы схо­
дятся в том, что Аристотель был первым
философом, который зад а л «биологицист-
с кую паради гму» в трактовке ж енщ ины .
Мужчина уподобляется им активной
форме, ж ен щ и на — пассивно й материи,
«телу». Аристотелевская концепция ж е н ­
щины как неполноцен ного бытия, счи­
тают они, не есть просто исторический
предрассудок , случайный для судьбы
философ ии. Эта концепция повлияла на
всю фи ло софию. Опред еления человека,
которые да вались в истории фило со ­
фии ,— «общественное животное» (Ари­
стотель) ,
«полит ическое
существо»
(Гоббс), «существо, обладающее свобо­
дой» (Руссо), «рациональное существо»
(Кант), «существо, обладающее само-
детер мин аци ей свобод ной воли» (Фихте)
и т. п ., — по сути дела были определе­
ниями му жчины, поскольку, во-первых,
ж е нщ ина была исключена из сферы
общественной, политич ес кой, про изводст­
венной ж изни, и, во-вторых, женщ ину
считали н осител ем качес тв, противо­
поло жны х рацио нал ьности, свободе , воле­
изъ явл ени ю, а име нно — иррациона ль­
но сти, эмоциональности, чу встве нно ст и
ит.п.
Феминистские теоретики вовсе не счи­
тают, что вся
прошлая философия,
в силу того, что она делалась мужчи­
нами, отмечена слепотой и предрассуд­
ками в отнош ении ж ен щ и н. Философы-
энциклопедисты, предл ож ивш и е с оци ол о­
гич еский объяснител ьный принцип в по­
нимании человека, с вязавш ие пр обл ему
человечес кой свобод ы не только с соци­
альным, но и половым равенство м, поло­
жили начало
другой — эгалитарной —
тр адиции в трактовке специфики бытия
женщины. Кондорсе упоминается среди
первых мыслителей, выдвинувших идеи
универ са льно сти че ловечес кой природы,
равенства полов, их подобия и компле-
ментарн ос ти, с вязавш их пр обл ему равен­
ства с равным воспитанием и образова­
нием (к этой позиции во сход ят ранние
феминистские мыслители,
включая
С, де Бовуар и Б. Фриден). Дидро вы­
ска зал ся против подобия полов: м у ж ­
чины и женщины различны, но это раз­
личие в за имо до пол няющ ее (именно его
феминистки 7 0 - 8 0 - х год ов, выступивш ие
с ло зунго м «равенство в различии»,
считают
своим
предшественником).
Высоко оцен иваются взгляды Фурье и в
ос обе нности Д . С. Милля, поставивш его
Ш


вопро с об экс плуатации обществом р е ­
продуктивных функций ж енщ ин.
Следует особо ос тановиться на отнош е­
нии феминистской мысли к маркс ист­
ской тр актовке человека.
Многие фемини стски е теоретики дают
высокую оценку марксизму, считают,
что им дана наиболее развитая концеп­
ция человека. Если рассматривать при­
роду человека в социологических измере­
ниях, тогда подчиненное положение
женщины следует считать функцией от
нес овер ш енны х социал ьно-историче ских
условий, которые в отличие от биологи­
ческой природы п од ле ж а т исправлению
и улучшению. Устраивает их и то, что
зд е сь поставлен вопрос об ист ока х чел о­
веческого неравенства, о семье как сфере
экс плу атации ж е нщ и н. Напр имер, книга
Ф. Энгельса «Происхождение
семьи,
частной соб ственно сти и го сударс тва»
послужила толчком для размышлений
многих ф еминистских авторов. Вместе с
тем фемини стски е мыслители по лагают,
что пробл емы семьи и источ нико в сп еци ­
фической эк сплу атации ж енщ ин не полу­
чили в марксизме такой ж е разработки,
как, скажем, теория классовой эксплуа­
тации. По этому зад а ча состоит в том,
чтобы проанализировать сф еру семьи и
же нск ого неравенства , роль социальной
диффере нциац ии полов в формировании
социальны х институ тов и сферы общест­
венного созна ния.
Ревизия истории философ ии, пред при ­
нятая
феминистскими мыслителями,
имее т целью не только пер еоценить ф и­
лософов прошлого в зависимости от ре­
шения ими проблем женщин, но и пока­
зать, каким образом это реш ен ие влияло
на само содержание философии, на пара­
дигмы в метафизике,
эпистемологии,
этике, философии наук и22.
22 См.: FirestoneS. The Dialectics of
Sex; «Capitalist Patriarchy and Case for So­
cialist Feminism». Ed. by Z. R. Eisenstein,
N. Y. 1979; Mitchell J. Woman’s Esta­
te; Rowbottom Sh. W om an ’s Concious-
n es s , Man’s World. Harmon s worth, 1973;
Gould C. The Woman Ouestion: Philo­
sophy of Liberation and Liberation of Phi­
losophy. In: «Women and P'hilosophy, To­
ward a Theory of Liberation». N. Y., 1980;
Hartmann H. The U nh appy Marriage of
Marxism and Feminism. L., 1981. Некото­
рые ф ем инист ские мы слители полагают,
что предложенные ими анализ положе­
ния женщины и исследование механизма
действия социополовой и сексуальной си­
стемы общества дают им право пр е тенд о­
вать н а посл едо ватель ный историч еский
Один из вопро со в, который ч аще всего
за да ют феминис тски ориентированным
философа м и который своими корнями
уходит в аристотелевскую метафизиче­
ск ую тр адицию, состоит в сл едующ ем:
является ли вообще философски право­
мерной постановка проб ле мы о природе
женщины? Ведь фи ло софия все гда име­
ла дел о с универсал ьным, все общим,
с человеком вообще, а не со специфиче­
скими проявл ен иями чел овеч ес кого бы­
тия — половыми, на циональными, возра­
стными и т. д. Скептицизм такого рода
феминистские теор етики считают не­
обоснованным. Например, К. Гулд вы­
двигает три контраргумента: во-первых,
позиция, отрицающа я фил ос офс кую пра­
вомерность во прос а о прир од е ж енщ ины,
основана на абстрактном понимании у ни ­
версальности, которое коренится в отож­
дествлении философии с исследованием
не ких
фундаментальных
сущностей.
Между тем универсальность должна по­
ни матьс я как ко нкретная универ са л ь­
ность. Ун иверс аль ная проб л ема приро­
ды человека не может быть решена в
абстракции от существования разл ичий
между мужчинами и женщинами. Во-
первых, история фил ософии демонс тр и­
рует нам, что философы, по ла гавш ие,
будто они занимались анализом аб­
стра ктно- универсал ьных ч ерт человека,
в дейс твитель нос ти со зда ва ли ценнос тно
ориентированные теории, от раж авш ие
сексистские предрассудки определенных
со циал ьных групп. И на конец, пред став­
ление о человеке есть не раз навсегда
данная сущность, а исторически изме н­
чивая дефин иция. Это относ ится и к по­
ни манию пр ед мета фило софии. Совре­
менный контекст требует « осво бо жд ени я
философ ии», что предп ол агает вовлече­
ние в сферу философии социальных
вопросов, в том числе вопросов о приро­
де женщи ны , прич инах мистификации
ее подчиненного положения, деформа­
ции ее самосознания и т. д . 23*
Нам предс тавл яется, что ряд ин тере с­
ных и дей высказан феминистскими тео ­
ретиками в связи с анализом морально ­
го созна ния, в частности го спо дс тву ю­
щей в за пад ной мораль ной мысли этики
индивидуализма. У ходящ ая своими кор-
материализм (S. Firestone, A. Jagger,
N. Hartsock, Н. Hartmann).
23 Gо u 1d С. The Woman Question: Phi­
losophy of Liberation and Liberation of
Philosophy, pp. 7 -16 .
144


нями в кантовское-учение-этика инди­
в идуализма живет и поныне, например,
в политической философии Дж она Ро­
улза . Главными ее принципам и являют­
ся свобода , автоном ия личности, равен­
ство, справед л ивость и т. п. Однако, как
верно отмечают феми нист ск ие критики,
равенство и автономия существу ют в об­
ществе только в ограниченных пр ед е­
лах —меж ду социально и экономически
равными партнерами, к ч исл у которых
не относились и до сих пор не относят­
ся
ж енщ ины.
Индивидуалистическая
этика, будь она всеобщей, на пра ктике
привела бы к отчуждению и изоляции
людей. Этого не про изо ш ло потому , что
наряду с ней действовала другая этика -
этика заботы, главные импера тивы ко ­
торой - забо та о других, чувство при­
частности, ответственность. Хо тя к «эти­
ке заботы» сейч ас стали скло няться и
мужчины, наиболее чутки к ней женщи­
ны, для которых забота о детях и пре­
старел ых все гда была главной обяза н­
ностью 24.
Весьма часто в феминистской литера­
ту ре мо жно встретить т ези с о том, что
про явл ен ие нового феминист ско го мыш­
л ен ия сл едует рассматривать как симп­
том сдвига парадигм в различных обл а­
с тях зн ания. Все гос под ствовавшие до
этого парадигмы не позволяли видеть
факты, относящиеся к субстанциальным
сферам женского бытия, новой реально­
сти. Пере смотру гос под ство вавши х в фи­
л осо фии парадигм посвятили свои ис­
сл ед ован ия, в частности, авторы труда
«Открываемая р еальность», которые одну
из своих главных задач сформули­
ровали следующим образом: «Мы долж-
24 Психолог Кэрол Джиллиген, основы­
ваясь на исследованиях женского мо­
рального опыта «в т ермина х самих ж е н ­
щин», пр ишла к выводу, что «не спо соб ­
ность видеть иную реальность ж изни
женщин и слышать различия в их голо­
с ах прои сте кает частично из предп ол о­
жения, что существует только одна мо­
дель социального опыта и интерпретации
(то есть мужская.-Я . Ю.). Утверждая
вместо этого существование двух моде­
лей, мы приходим к более сложному
изо бражению женского опыта». Тонкая
диалектическая взаимосвязь между муж­
чиной и женщиной проявляется, в част­
ности, в различии и вместе с тем допол­
ните льности этики автономии, права и
справедливости, характерной для муж­
чин, и этики заботы и ответственнос ти,
типич но й для женщ ин. (См.: Gilli-
gan С. In a Different Voice. Cambridge
(Mass), L., 1986, pp. 173—174.)
ны искоренять сексистские искажения
и извращения в эпистемологии, метафи­
зике и философии науки — «твердом яд­
ре» абстр актного мыш ления, которое ка­
жется наиболее непроницаемым для
внедрения социальных ценностей25*.
Подвергнув анализу бытующие в анг­
лоязычной философии понятия опыта,
онтологии, рационал ьности, языка, на у­
ки и отметив ценностную «нагружен-
ность» эт их поняти й, авторы считают н е ­
достаточным ограничиваться этой кон­
стата цией. Они пр ед лага ют ис следо вать
ха рактер с амих ц енн ос тей , зависимость
ценностных посылок философии от «мас-
к ул ини стс ких стереотипов культуры».
Эти стер еотипы они вид ят в традиции
а бстрактного, дискретного, инд ивидуали­
стического подхода к опыту, сознанию
и т. д., во взгляде на познание как на
«агрессию» по отношению к объекту,
в проведении жестких дихотомий и де­
маркаций, в размежевании философии и
с оциа льной философии и т. д. В проти­
вовес такой трад иции авторы пр ед ла га­
ют подх оды , уч итыва ющие историч ескую
конкретность и контекстуаль нос ть зна­
ния, зависимость его от характера цен­
н остных посылок; им свойс твенны при­
з на ние соотно си тел ь но сти явлен ий, отказ
от р езкого противопоставл ен ия суб ъ ­
екта и объекта, телесного и духовного,
природн ого и социального.
Нельзя не признать , что в книге «От­
крываемая реальность» содержится не­
мало верных критических суждений от­
носитель но современн ой философ ии, от­
мечены ее существенные пробелы и упу­
щения. Вместе с тем вряд ли можно
считать, что авторам удалось наметить
контуры новой «феминист ск ой паради г­
мы». Взяв за ориентир «парад игму»
Т. Куна, фем ини стски е теор етики отте­
нили ее релятивистский момент, зави­
симость парадигм от принятых в да нном
со обществе верований, имею щ их соци­
альные корни. Но в парадигме есть и
логиче ская сторона, в ее р амках сх ва­
тываются реаль ные, истинные стороны
объ екта . Если од носторонне сводить все
со д ер ж а н ие теорий к социально-истори­
ческим и ценностн ым детер минантам или
а кцентирова ть роль цен нос тны х посы-
25 См. «Discovering Reality. Feminism
Perspectives on Epistemology, Metaphy­
sics, Methodology and Philosophy of Scien­
ce». Ed. by S. Harding and M. Hintikka.
Dordrecht, Boston, L., 1983, p. IX.
6 Вопросы философии,
5
145


лок, зависимы х от социо-половой при­
надлежности субъекта, исчезает логика
развития пред мета и абсолютный момент
зн ания.
Проблема природы женщины:
социологическая
и «биологическая» объяснительные
модели
Ключевой и наиболее трудной для фи­
л ос офс кой феминистской мысли явл яет­
ся проблема природы женщины. Пред­
ставители ф еминистс кой мысли пр ед п о­
читают со циол огичес кую об ъяс ни тел ь ­
ную модел ь. Одна из принципиал ьн ых
установок этой объяснительной модели
состоит в том, что различие между муж ­
чиной и женщиной носит социальный
характер. Ра зу ме е тс я, при этом не отри­
цается существование анатомических,
биологических особенностей двух полов.
Однако считается, что они сл учайны
(лингвистически это р азл ич ае тся с по­
мощью понятий «секса» и «пола »). Вме­
сте с тем в истории человечества полу­
чило сь так, что случ айный характер ана ­
томич еского ст рое ния ж енщ ины (лиш ­
няя хромосома X) оказался для пее ро­
ковым; «власть» использовал а его дл я
того, чтобы ж е нщ и не была отведе на роль,
подчиненная социальной роли мужчи­
ны 26. Отсюда попу ляр нос ть тезисов: «че­
ловек — это совок упнос ть социальных
условий»,
«личностное есть по литич е­
ское».
Альтер на тивную концепцию пред пол а ­
гает «биоло гиче ская» о бъ ясните л ьна я
модель, для которой пр об лема природы
женщины - это прежде всего проблема
биолого-а нато мич еских ос об ен нос тей, ко­
торые де терминируют особы е социа ль ­
ные роли и «вторичное» положение ж ен­
щины. Такая точка зр ения пр ед по ла га­
ет, что под л инно чел овеч ескими качес т­
вами —свободой, активностью, сп о со б­
ностью к со зид анию нового и т. п. о бла­
дают только те человеческие существа,
которых природа освобод ила о т репр о­
дуктивных функций. Отвергая биол оги­
цизм, фемини стск ие те ор етики, н апри ­
мер, кр итикуют Фрейда, который отвел
женщине роль пассивного начала, ущерб­
ного по отнош ен ию к муж чине. Сартра
они упре каю т в «традиционном с ек си з­
ме», за непо следовательность его кон­
цепции человека: только му жч и не припи­
сы вается са мотворч еское, своб одно е на-
28 См.: Laws L. Th e Second X: Sex
Role and Social Role. N. Y., 1979.
чало («Бытие-для-себя»), женщины же
у него «обладают фиксиро ванной при­
родой, де тер минирова нной и х нес ча стл и­
вой сек суал ь ной а натомией, кото рая ли­
митиру ет их ролями, близкими к б ез- со -
знате льн ому, нес во бодн ому «Бытию-в-
се бе» 27.
Но особенно резко феминистская
мысль вы ступае т против социобиологов,
за нявш их на иб ол е е четкую биологици-
ст ск ую п озиц ию в отнош ении природы
чел овека во обще и природы же нщи ны
(Э. О. Уилсон, Л. Тайгер, Р. Фокс и дру­
гие). Кратко их позицию можно пред­
ставить сл едующ и м образом.
Дифференциация половых ролей в со­
циу ме имее т огромну ю историю. Они
сформировались в ту далекую эпоху,
когда мужчина был охотником, постоян­
но относивш имся агрес си вно к природ­
ному окружению и другим племенам.
Женщине, в силу ее биологических осо­
бенностей, оставалась роль матери и
хр анител ьницы до ма шнего очага. В даль ­
нейш ем в различ ных кул ь турах эти об­
разцы поведе ния могли обретать ра зно­
го рода особенности, но за ними лежат
стереотипы, сф ор мировавшиес я ещ е в
период становления человеческого рода.
То же самое относится и к семье, кото­
рая, считают соц иобио логи, явл яетс я
веч ной ун ивер са лией чел овеч еской со­
циальной орга низации 28.
Противостояние социологи ческой
и
«биологической» моделей представляет­
ся на первый взгл яд абсолютным. Мы
думаем, однако, что это не так. Прежде
всего бросается в глаза сходство между
теоретико-методоло гиче ск ими уста новка­
ми ф еминистс ких теоретиков и социобио ­
логов. И те ы другие ищут сущность ин­
тересующего их явления - дифференци­
а ции полов и ра зл ич ных социальных ро­
лей мужчины и женщины, но видят ее
в разном: феминисты —в сл о ж ивш их ся
в ранний пер иод истории от нош е ниях
па тр иархатнос ти в семье, со циоб иол о­
ги —в сложившихся в еще более давние
времена гене тич ески х де тер минан тах по­
вед ения. Однако получ ают они искомую
сущность одинаковым образом — с по ­
27 См.: Collins М. and Pierce Ch.
Holes and Slime: Sexism in Sartre’s Psy­
choanalysis. In: «Women and Philosophy»,
p. 125.
28Cm.: Wi1sоn E.0.OnHuman Natu­
re. Toronto. N. Y., L.,
Sydney, 1982,
pp. 125 -155 .
146


мощью мет од а редукции, то есть сводя
мно гоо бразие социал ьно-культурн ых ро­
лей человека к чему-то первичному, ис­
ходному. И тех и других интересует ге­
нези с, и они мало обращают внимания
на анализ конкретных для каждой исто­
рической формации форм про явл ения
мужского и женского начал. Рассматри­
вая дифференциац ию социальных ро лей
мужчин и женщин, сложившихся еще в
пе ри од ста новл ения человеческого ге но­
типа, как веч ную ун ивер сал ию, социо­
биологи, на наш взгляд, а бсол юти зи­
руют насильственный хара ктер е ст е­
ственного отбора. С по явл ением социо­
ку льтурной реаль нос ти, то есть нового
бытия, возникают кач ествен но новые з а ­
ко номер нос ти, ко торые активно вза имо­
дейс твую т с биол огиче ск ой прир одой че­
ловека, де терми ниру ют на сущностном
уровне его поведе нч еск ие образцы. По­
этому пр обл ему природы чел овека невоз­
можно решать с помощью однолинейно­
го метода р едукции.
Вместе с тем нельзя игнорировать вер­
ные те зисы со циобиологов об огро мной
роли сложившихся в процессе биологи­
ческой эво люции стерео типов п оведе ния.
Правы они и тогда, когда утвержд а ют,
что под авл ен ие новыми социал ьными ро­
лями ва жне йш их био логич еских функ­
ций ж е нщины — р епродуктивных и се­
мейных —может обернуться непоправи­
мыми по сл едс твиями д ля ч еловечества.
Однако все д ел о в том, что совр еме нное
общество уж е вступило в фазу, когда
об ъективные проц ессы развития цивили­
зации отрывают женщину от домашне­
го очага и привлекают ее к выполнению
новых д л я н ее социал ьных ролей, й по­
следнее является фактом нашей жизни.
Все это, конечно, не может не влиять на
то, что мы называем «природой женщи­
ны».
Социологический подход к проблеме
природы ж енщ ины , хар актер ный для
большей части феминистской мысли, так­
ж е пр едс тавл яе тся нам односторо нним,
а потому неадекватным. Здесь абсо лю­
тизируется способность человека на ос­
нове рациональ ного р еш ения изм енят ь
стереотипы поведе ния, ус ваивать новые
социал ьные роли. Эта способн ость, впро­
чем, имеет свои пределы. Она может по­
родить опас ные синдромы, е сли не будет
считаться с законами природы.
Нельзя не отметить и такой момент: ф е ­
министские мыслители, т яготеющ ие к с о ­
циологизму, посто янно прибе гают к пси­
хологическим и биологическим объясне­
ниям. Противоречие м еж д у эксплицит­
ным социол огизмо м и имплицитным б ио ­
л огизмом пронизы вает т еор етиче ские ра­
боты по женской проблематике и во
многом о п ред ел я ет мир овоззренч еские
заблуждения феминистской мысли.
Проблема социального и биол огиче ск о­
го, одним из а спектов которой явл яетс я
во прос о природе человека, в том чис­
ле о природе женщины, чрезвычайно
сложна; решение ее зависит не только
от общей философской аргументации,
но и от имеющихся в нашем распоряже­
нии — и пока нед остаточ ных - научных
данных. Конфликт социол огически и би о­
логиче ск и ориентированных объ яс ни ­
тельны х мо д ел ей ещ е раз акцентировал
внимание на многогранности и глубине
проблемы.
Возникну в как форма альтернативно­
го сознания, как идеология освобожде­
ния, фе минис тска я мысль способствова­
ла пробуждению самосознания женщин,
заставила общество задуматься об их не­
равноправном положении. В философ­
ском отнош ении за сл у га феминистской
мысли со сто ит в иссл ед овании культуры
и со ста вляющ их ее компоненто в, а так­
ж е философских проблем под углом
зрения зависимости ценностных ориен­
таций в реш ении этих проб лем от пат-
риархатыых стереотипов культуры. Спор­
ность предложенных в ее рамках реше­
н ий, кото ра я чаще всего связа на с ги­
п ер тр офированием социопол овых пара­
метров, не д ол ж на ставить под сомне­
ние опра вда ннос ть такого рода р ассмот­
рения.
Особенно актуальны все эти вопросы
в наше время, когда перед всеми стра­
нами встал а зад ач а выработки науч но
обо сн ован ной политики в отно шении
женщин. Без этого невозможно реали­
стич ес кое р е ш ен ие многих практических
проблем, в том числе проблем укрепле­
ния семьи, улучшения демографической
ситуации, со хр ан ен ия зд оровья му жч ин
и женщин. Вот почему государствами —
участниками ЮНЕСКО тема «П ол ож ени е
ж е нщ ин» включена в число гло бальных
проблем, тр ебующ их исс ледо ват ель ских
и практических усилий мирового сооб­
щества.
6*


Философские проблемы
неофеминизма 70-х годов
Т. А. КЛИМЕНКОВА
Возникшие в 70-е годы много числен ­
ные организации и группы обнаружива­
ют такую пеструю картину разнообраз­
ных точек з ре ни я (иногда соверш ен но
противоположных по направленности),
что говорить о какой-то единой те ор е­
тической у стр емл ен нос ти ф еминизм а вряд
ли имее т смысл. По этому мы попытае м­
ся вычленить лишь о д ну из тенд енц ий,
котор ую, на наш взгляд, мо ж но пред­
ставить в виде некоей более или менее
целостной и законч енной концепции, со­
держащей глобальные культуркритици-
стские прете нзи и. Зада чей на стоящ его
обзора в этой связи будет не изложение
или демонстрация материала, а скорее
попытка выявить общую логику
этой т енд енции, получ ивш ей название
«радикального ф еминизма» или « неоф е­
минизма».
Пред ста вите ли этой точки зр ен ия ис­
ходят из критического анализа на пер­
вый взгл яд не заметн ой, но устойч ивой
т енд енци и связывать «муж ское» с «куль­
турным», а « женско е» с «природным».
Они полагают, что ее ис сл е до вани е име­
ет т ео р ет ическ ое знач ение, потому что,
во-первых, сближение женщины с «при­
родным» пр инял о форму осмысл ения ее
как п ол а (и, таким образом, стало отно­
ситься к любой женщине), а также по­
то му, что имен но в нем кро етс я начало
«се ксизма» —особого типа угнетения по
пр изн аку пола. В связи с этим фемини­
стки обратили внимание на то, что по
традиции с собственно половой точки
зрения рассматривается лишь женщина,
мужчина ж е понимается как представи­
те ль все го «человеч ества », призванный
говорить от его лица. Миссия муж чины
понимается как общезначимая, связан­
ная с выполнением основной и важней­
шей для цивилизации задачи. В услови­
ях зап ад ной культуры эта зад ач а сво­
дится прежде всего к поддержанию ори­
ентации на познаватель ный тип отнош е­
н ия к миру — той ориентации, которая
в настоящее время привела к разрыву
м еж ду абстрактной наукой и сферой ее
«конкретного применения»*. Представи­
тельницы рассматриваемого н апра вления
в связи с этим по лагают, что одни и те
ж е исторические условия развития нау­
ки вызвали, с одной стороны, ряд содер­
жательных смещений негативного харак­
те ра (таких, на пример, ка к появл ен ие
военной технологии, способствующее воз­
никновению мировых вой н), а с другой —
практику се кси зма . Р азвиваема я при этом
философская критика обсуждает грани­
цы и возможности традиционно по нима е­
мого нау чно го ана лиза. Инач е, по мне-1
1 Феминистки полагают, что дейс твие
этого меха низм а ку льтуры па губно ска­
зывается буквально на всех стор онах че­
ловеческой деятельности (от милитари­
зации гражданского общества до бю­
рократизации экономики). Заявленная
ими «ф ем инистская перспекти ва» миро-
вйдения призвана в первую очередь за­
полнить именно этот разрыв. При этом
они, конечно, н е ставят целью р евизию
науки как таковой, и речь идет не о по­
строе нии какой-то «женской» науки вме­
сто «му жс кой». Их критика каса ется
только статуса познания в культуре,
иными сл овами, они критикуют не науч ­
ные истины, а существующие в тради­
ционной кул ьтуре способы п олуч е ния и
по треб л ения зна ния. См.: Allen С. Con­
ceptual History as a Methodology for Wo­
men’s Studies.— «McGill Journal of Educa­
tion» 10, Spring, 1975; В oxter A. Wo­
men’s Studies and American Studies; The
Using
of Interdisciplinary. - «American
Quarterly», 26, N 4, October, 1974,
148


ншо феминисток, нельзя будет и пробле­
му женщины сформулировать в ее спе­
цифике, и де ло ограничится со пос тавле ­
нием статистических подборок2.
Специфика «позиции» женщины
Обычное, скла ды ва вшее ся века ми по­
нимание этой проблемы, как считают ф е­
министки, предпо лагае т свое образну ю
подмену: привычное для всех «собствен­
но биоидное» значение пола по традиции
незаметно замещается совсем иным —
той ку льтур но- символ ич еской функцией ,
которая ему приписывается3.
Через анализ категории пола феми­
нистки и пытаются выра зить смысл про­
исх о д ящ ей зд есь подмены.
Обсуждение начинается с первичного
до -те оретич еско го пр ед ста вле ния этой ка­
тегории,. с указания на особенности отно­
шения к женщине как персонифициро­
ванн ому полу. Однако в том-то и дело,
что задача эта, по их мнению, весьма
т руднор азр еш им а с самого начала. Если
понимать этот вопрос как обычную проб­
2 См.: «Discovering Reality: Feminist
Perspectives on Epistemology, Metaphysics,
Methodology and Philosophy of Science».
Dordrecht, 1983; Held V. Feminism and
Epistemology: Recent Work on the Connec­
tion betweem Gender and Knowledge. -
«Philosophy and Publ. Affairs». Princeton,
1985, v. 14, N 3; Griffin S. Wo man and
Nature. N. Y.,
1980; Rationalite aujo-
urd’hui. Ottawa Press de l’Universite d’Ot-
taw a, 1979.
3 «Биоидное» чаще все го р ассматрива­
етс я как инстинктивное . Фе министки, не
возражая против обсуждения вопроса об
инстинкте, полагают, что он нуждается
в уточнении. В частности, понятие «ин­
стинкт» они стремятся употреблять для
о бозн ач ения того, что только пред зад ан о,
а не д ано реал ьно (аналогичная си ту а­
ция складывается и в других областях -
нравственность, на пример, т о ж е ч ел овек у
лишь предзадана в его исторической дея­
тельности, а то, что реа льно да но —это
«нравы»,
которые весьма изменчивы:
нравы, относящ иеся к XVIII веку, отли­
чаются от нравов XX века и т. д.). То же
рассу жд ен ие , по мнению феминисток,
можно провести и отно сите льно инстин­
кта: он сам никогд а не дан нам конкрет­
но - все, с чем мы можем иметь дело,—
это только те или иные его проявления,
которые неотдел имы от о пред ел енной
куль турн ой интерпретации. Н ера злич ение
этих положений и приводит, по их мне­
нию, к во зникновению «идеологии ин­
стинкта», сп ос обс твующ ей в конечном
итоге ап ологетике s tat u s quo, поскол ьку
она возводит конкретную си ту ац ию в
ранг извечного принципа.
лему, подлежащую теоретическому опи­
санию, то мы см ож ем по луч ить только
инте рпретац ию, огр анич енную рамками
уж е у помяну той позн авател ьной направ­
ленности,
вы ражающ ей
маскул инист-
ский тип видения. Поэтому ре зул ьта том
исс ле д ова ния в обычном его по нимании
будет оценка, принципиально не учиты­
вающ ая компонент « немуж ского» в куль­
турном опыте. Иными словами, простого
теоретического интере са , по мнению ф е ­
министок, зд е сь недос таточ но, поскольку
в конечном итоге речь идет об исследо­
вании самого теор етич еского интерес а в
той технологической форме, которую он
п риобретает в трад иционной культуре
(и в форме а нализа его куль тур ной по­
доплеки —сексизма)4*. В своих трудах
они не ра з подч еркивают: то, что назы­
ваетс я «женской» проблемат икой, в тра­
диционно орие нтированных теориях не
п росматривается принципиально. Стало
быть, ес ли и мо жно тео ретич ески анали­
зировать «позицию» или «точку зрения»
женщины, то, по мнению феминисток,
только в ф орме п остро ен ия гума нитар­
ного исс лед ования особого типа, где ка­
тегория «позиция же нщ ины» д ол ж на от­
ражать и лежащий «за пределами тео­
рии» момент (который с трудом поддает­
ся определению), момент, напоминающий
как бы «неп ос ред ствен ную
вовлечен­
ность». Это необх од имо дл я того, чтобы
получить возмож но сть в той и ли иной
форме заф иксировать за висимость са ми х
условий жизни и ввести их в исследова­
ние. Здесь феминистки, по все й вероят­
ности, пытаютс я выразить особый тип
ч еловеческой практической активности.
Человек, в данном случае
женщина,
в соответстви и с этой посылкой пони­
мается ч ер е з этот конкретный тип актив­
ности. Иными словами, с пец ифи ку по зи­
ции женщины фе министки пытаются п о­
нять, р ассматривая ее не широ ко, не
комплексно, а под углом зрения преиму­
щественно одного обстояте льс тва —си ­
туации подавления. Конечно , проб лема
унижающ е го пода вле ния и связанного с
ним сопротивления имеет в данно м слу ­
чае важное значение, но, положенная в
4 Повороты ф еминистской теор ии во об­
ще часто на первый взгляд кажутся
странными, что, веро ятно, мож но о б ъяс ­
нить
реф лективной
напр авл енностью
этого уч ени я, стремле ние м исх одить из
учета факторов, которые оказывают кос­
венное воздейст ви е.
149


с амое основан ие теории, она, нес омненно,
обедняет исследование, хотя и открывает
возмож нос ть развить
точку зр ений с
«монистической)) последовательностью8.
Что ж е опр ед ел яе т, по мнению фемини­
сток, сп ецифич ность «позиции ж енщ и­
ны»? Прежде всего они обращают вни­
мание на тот оч евидный факт, что ж е н ­
щины часто оказываются в ситу аций
своеобразной дефектности (которую объ­
яс няли факторами би оидного порядка:
3. Фрейд, нап ример,
говорил в этой
связи 0 «б иологич еской трагедий» ж е н­
щины). Эту-то «деф ектность» и анал изи ­
руют феминистки, но они идут в своем
анализе не по пути понимания ее как
чего-то «прир одного», а ск ор ее по пути,
который мож но было бы назвать «фило­
софско-онтоло гическим» (в том смысле,
что в и х у че нии вводится теор етич еский
запрет на натуралистическое объяснение
п роб ле мы). Говорить о «дефектн ости»
же нщины, с их точки зр ения, мо жно
лишь в смысле налич ия особой си ту а ­
ции, возобно вляющ ей ус л овия постоЯн-
ного вме нени я ж е нщ и не некоей «прош­
лой дефе ктности» с испол ьзованием каж ­
дый ра з истор ической инерции, которая
сама по себе препятствует осознанию
того, что пр ои зош ло. Иначе говоря, р а с­
крывать проблему пола означает здесь
не обсуждать пол как факт, а отвечать
на вопрос о том, как создается субъект —
носител ь этой хар актеристики. Каковы
условия и стад ии его возникновения?
Роль разделения труда е процессе
подавления женщины
Первым фактором, влияющ им на фор­
мирование
субъективного самообраза
ж енщины, являе тся, по мнению фемин и­
сток, разделение труда, которое строго
определенным образом закрепляет в куль­
ту р е ряд характеристик, Имеющих отно ­
шение к полу. На мужчину здесь возла­
га ет ся активность, с вязан на я с про изво-
5 Нет ничего удивительного в том, что*
с ущ ественно опираясь на ра ссмотрение
феноменов подавления, неофеминистки
используют в своих исследованиях мето­
дики, приме няемые д л я ан ал иза власти;
в частности, те. что о тнос ятся к прие мам
«археологии» французского структурали­
ста М. Фуко. (См.: Foucault М. L’ar-
eheologie du Savoir. P., 1969.) Последний
со зда вал эти методики в ра сч ете на вос­
с тановл ение те х сод ерж а ний, которые
расположены вне магистрал ьного на­
пр авле ния ра звития культуры.
дительным трудом,
а на женщину -
с воспрои зводством р абочей силы - лю­
дей и условий по поддержанию жизни.
Феминистки пытаются показать, что р а з­
деление труда по полу относится к числу
факторов, имеющ их аналитич ес ко е зн а­
чение, поскольку с ним связан опреде­
лённый тип дискр иминации женщ ины.
Такого рода разделение труда, по их мне=-
нию, означает для женщины «отодвига­
ние» в сф еру домашнего хозяйства, то
есть за пределы социально удостоверен­
но й), в то, что скрыто, что «никто не у ви ­
дит», что предназначено только для внут­
реннего упо треб ле ния, что нео бх одимо ,
но никчемно. Феминистки обращ ают вни­
мание на то, что этот вид труда не учи­
тывается в обществе как ре ально знач и­
мый, и женщина как его носительница
Соответственно приобретает довольно
свое образный статус. С одной стороны,
она, бесспорно, выполняет определенную
работу , связа нну ю с затратой энергии,
нервов, сил , с другой ж е стороны, об­
щественного коррелята, уста навл иваю­
щего меру социальной зн ачимос ти этого
вклада5 по сути дела, нет. Даже сейчас,
когда женщина участвует в Процессе
производства и создает социально учи­
тываемую приба во чную стоимость, раб о­
тая в своем доме, она продолжает созда­
вать некото рую
неуч итыва емую ст ои­
мость в.
Поскольку цель нашей работы закл ю­
ч ается в выяснении
лишь
основной
смысловой направлен ности не оф е мин из­
ма, мы не будем рассматривать этот
вопрос подроб но, а Ограничимся у к а за ­
нием на метод ол огич еску ю роль с иту а­
ции разделения труда, которая заклю­
чается во введении в анализ «мужской»
Нозицйи как про тиво ст оящей «женской».
Такой поворот позвол яе т пер евести об­
суждение
ж енск ой
проб лематики на
язык, принятый в с овр ем енной западной
философии, поск ол ьку ч ер ез «мужское»
зд ес ь вводится ситуаци я вза имоотнош е­
ния «Я - Другой»* которая относится к
числу существенных методологических
правил совр ем енного за пад ного гу ман и­
тар но-философ ск ого иссл едова ния.6
6 По этому поводу см., в частности:
«Monthly Review», Sept.,
1969; Веn-
ston М. The Political Economy of Wo­
man's Liberation. Leviathan, May, 1970;
Harrison J. Political Economy of Hou­
sework.— «Bulletin of Conference of Soci­
alist Economics», N. Y., Spring, 1974.
ISO


С помощью разделения труда по полу,
утвер жда ют феминистки, же нщ ййа как
бы выбрасывается из социаль ной сферы;
оно пр епятствуе т признанию ее как со­
циального существа,
й эта ситуа­
ция выступае т как первый (аналитиче­
ски) вид под авле ния. Такого рода пор я­
док, по мысли феминисто к, чре ват дл я
же нщины не просто запр етом на какие-
либо самопроявления в той или иной со­
циальной сфер е. Он, так сказать, «по бы­
тию», отнимает у женщин возможность
быть коммуницирующ им существом (ибо
социальный смысл комму никации осу­
ществляется в основном на ур овн е произ­
водственно-познавательной ориентации),
а это, в свою очередь, помещает женщи­
ну в п ол ож ение , в принципе равносиль­
но е «гр ажданской смерти».
Цель неофеми низма на этом эта пе те о ­
ретической работы - показать, что пер ­
вое условие, создающее женщину как
субъект* оп ред ел яет некоторо е « внеш нее
правило» пола, суть которого со сто ит в
за пр ете на коммуникацию. Р а зум ее тс я,
речь идет не о конкретном правиле пове­
дения (думать так было бы упрощ ением),
феминистки об су ж да ю т пр об л ему постро­
ения конст итути вных с оста вляю­
щих. действующих на уровне возможно­
стей, условий, обе спеч ивающ их форми­
рование определ енно го типа со зна ния.
Проблема сексуального самочувствия
женщины
Новым витком анализа , новым типом
правил, которые дол ж ны быть «встрое­
ны» в субъективность женщ ины , дабы
она стала субъектом, пригодным для вос­
приятия и вос про извед ени я своей «де­
фектности», являе тс я, согласно феми­
нистским во ззр ени ям, груп па сх ем , опи­
сывающих непо ср ед ственн о содержа­
тельные моменты ф ор мообразова­
ния пола. Сюда относится пробл ематика,
св язанна я с конституированием пола как
объекта со стороны «муж ско го» — «Дру­
гого» воспринимающ его со зна ния, п ред ­
ста вле нная,
по мнению феминисто к,
прежде всего на уровне общей порногра­
фической парадигмы
по нима ния се к­
суал ьности.
Для того чтобы р азъ яснить ф ем инист­
скую точку зрения по этому вопросу,
укажем на метод ол огический источник
эт их воззр ен ий. Дело в том, что в этом
пункте ан ализ феминисток, как пред­
ставлявшей, на ибо ле е бли зок с тру ктур а­
листской метод ике. Во всяком слу ча е,
Заметны смысловые переклички с и с сл е ­
дованием так называемых дисципл инар ­
ных тел М. Фуко. Этот фило соф, как и з­
вес тно, попы тал ся вычленить и о бсудить
некоторые процедуры «тренаж а», приме­
няемые для создания того, что в его тер­
минологии на зы вает ся
«социально
необходимыми телами». Так, на­
пример, в работе «Надзирать и наказы­
вать» он пок аза л исто рию ста новл ения
од ного из видо в таких «построенных по
правилам»,
«нормал изо ванных»
тел -
«тела
преступника» - и те
«законы»,
в соответствии с которыми оно создает­
ся 7.
Фуко показал также , что т радицион­
ное общество нуждается в наличии не
только опр ед ел ен ны х стандартов, но и не
менее твердо определенных видов откло­
нений от них, это общество жестко упо­
рядо чивае т не только свои нормы, но и
отклонения. Он утверждал далее, что тело
мо же т стать объекто м дисциплинир ова-
ния только в том случае, если оно, со­
глас но по ряд ку традицио нной культуры,
разложено на некоторые своеобразные
«орга низмйч еские части», при этом оно
тож е как бы социально «убивается», но
уж е в ином смысле, чем на разобранном
нами р ан е е категориальном уровне.
Точка зрения познания (которую фе­
министки все время имеют в виду
в её наиболее общем виде)
пред­
ставл ена зде сь как бы в ином ва­
рианте —в виде, так сказать, исследо­
вательской активности «Другого» , со ед и­
н енн ой со стр емл е нием к вытеснению.
Иными словами, по мнен ию фе министок,
7 См.: FoucaultМ.SurveilleretPunir:
Naissanse de la Prison. Paris, 1975. По
мысли французского структуралиста, су­
ществует неотъемлемая «теневая» зави­
симость фигур и кате горий тр адиционно ­
го с озн ан ия от его «пр отивополож но­
стей». Идеал Разума базируется на су­
ществовании Н ера зуми я, ид еа л Нормаль­
ного чел овека оп ирае тся на налич ие впо л­
не конкретно для каждой эпохи сформи­
рованного Безу мно го .
Соответственно
идёал «сильного мужч ины» ба зир уе т ся на
наличии «слабой женщины». Такое поло­
жений дел продиктовано одним из суще­
ственных меха низмо в работы тр ад ицион­
ного порядка культуры. В этих условиях
смысл и ценнос ть пере чи сл енны х куль­
турны х норм, по мнению ф еминисток,
снижаются, поскольку такой идеал мо­
жет существовать только как бы «за чу­
жой счет».
151


пол женщины выступает в этом случае
как нечто исследованное с о стороны
и с применением насилия. Наиболее яр­
кое, парадигма ль ное выра же ние этот
конститу тивный с лой явл е ни я по ла на­
хо д ит в порнографии. Как пишу т фе ми­
нистки, общая «мужская стратегия ори­
ентации на позн ание » пр оявл яет ся зд есь
в особого рода наблюдающей ак­
тивности. В этом момен те ста но витс я
вид на оборо тная сторона самого идеа ла
дедуктивизма, он показывает себя как
исследование тела через насилие. Феми­
нистки назы вают порнографию «ма ску-
динистским способ ом представления»:
са ма ее логика, ст ру ктурны е со ста вляю­
щие и средства воздействия разработаны
в рамках классических структур созна­
ния, являются их порождением и след­
ствием. Говоря бо л ее конкретно: этот
способ базируется на предположении о
налич ии некоторой абсо лютной точки,
из которой во змо ж но набл юде ние, орга­
низующее вокруг себя все другие части
«уль тра-орга низмического»
распределе­
ния пространства исследуемого объек­
та 8. В такой си туации (в соответствии
с пр авилами при меняемой модел и ана­
л иза) достаточно только манипул иро ва ­
ния органами, поэто му порядо к ма нипу­
л ир ования выступ ае т столь явно как в
смысле постоянного обращения к теме
интимной сцены, так и в смысле показа,
что кон еч ная цель такого типа об ъе кти­
вирования - в разру ш ени и. Эту логику
мож но уподоби ть действию силовой со­
циальной
машины,
кото рую
описал
М. Фуко в упомянутой работе, когда об­
суждал использование так называемой
арифметики боли. Суть этой ситу аци и в
том, что в классическую эпоху практи­
ка пытки, которая, как и звестно, была
делом обычным, имел а сво еобразную
смысловую функцию, с вязанн ую с тем,
что боль до зир овал ась в со ответствии с
тяжестью преступления и, таким обра­
зом, играла важную роль в самом про­
цессе получ ения истины. Напомним:
М. Фуко специально ставил цель ю по­
казать, что момент пол уч е ния истины в
то время был нер азры вно связан с про­
цедурами насильственного воздействия
на тело. Истина получ ал ась тогда при
поср ед стве юридич еского до знан ия, а по-
8
См.: Parturier F. L ett re o uv ert e
aux hommes. Paris, 1968,
знание (исследовательская стратегия)
по дразу ме вал о пытку.
Итак, анализ взаимоотношения между
познавател ьными стратегиями и р азл ич ­
ным пон има нием «тела» начал М. Фуко ,
а не феминистки, но, как представляет--
ся, они в своих исследованиях иногда дви­
ж утся в том ж е русле. Возвращаясь к
нашему непосредственному предмету,
возьмем подборку высказываний, со бран­
ных французской иссл ед овател ьн ицей
Б. Гру. Она составлена из различных
фрагментов художественной литерату­
ры, причем д а ж е не собственно порно ­
графического плана, а вполне буржуаз­
но -ре спектабел ьной литературы — из про­
изведений маститых писателей —Ж. Ба-
тая, д е Сада, А. Миллера. Приведем вы­
сказывания, хар актер ные дл я этого типа
созн ан ия и илл юстрирующ ие только что
предложенные положения: «...я исполь­
зую женщину в соответствии с моей не­
обходимостью как круглую и пустую ко­
робку», «...состояние ее ума и сердца
мо жн о абсол ютно не принимать во вни­
мание...», «...чувствуете ли вы жалость к
цыпленку, которого ед ите, нет, вы об
этом даже не думаете, то же и с женщи­
ной...», «...чтобы са мому получ ать удоволь ­
ствие, нет никако й не обх оди мости д а­
вать удовольствие им. Мужчины могут
рассматривать и х как сотворенных д л я
себя, чья слабость должна служить един­
ственно только д ля му ж ск ого пре зр е­
ния»ит.д.,ит.п.9.
Хотя при вед енн ая нами подборка вклю­
чает в се б я отнюдь не самые выразител ь­
ные из приведенн ых Б. Гру фрагментов,
однако даже и здесь, как представляет­
ся, ясно намеч ен, во-первых, момент ис-
сл ед оват ел ьски-п озна вател ьны й и, во-вто ­
рых, момент вытеснения, унижения, ос­
корбления — попытка конститу ирования
«казненного пола». Женщина рассматри­
вается здесь наподобие ритуальной жерт­
вы, которая должна быть (как призна­
вал и Ж. Батай) открыта импер со наль-
ному насилию 10, она должна всегда быть
«в цепях», должна быть избита, под­
вергнута наказа нию (как пишут ф ем и­
нистки, ма ск ул инистская тактика зде сь
со стоит в том, чтобы сбить с ног, а по­
том поучать). Однако этим дело не огра­
ничивается. При демонс тр ации фильмов
9 Цит. по: «New French Feminism».
Brighton , 1981, p. 68.
10 Bataille G. Death and Sensuality.
N. 1977, p. 90.
152


по доб ного толка часто звуч ит тр ебова ­
ние не только представить пытку ж е н ­
щины и разъятие ее на части, но и ее
убийство. В со ответствии с этой точкой
зре ния, все , что не относ ится к «моему»,
что есть «не-Я», по нимается как враж­
дебное, чужое (как враг) и , и само бу­
д ущ ее оказывается под вопросом, боль­
ший ин тер е с вызывает прош ло е. Все это,
по мнению феминисток, —с ле дс твие по­
тери спос обно сти пер еж и ть «Другого» в
его по лно ценно м опыте и проявление
разрыва с вяз ей ч ел овеч ес кого существа
с другими и с миром в условиях господ­
ства «традиционного со знания».
Феминистки резко возр аж аю т против
подобной интерпр ет ац ии полового пове­
дения, считая, что не существует необ­
х од имой связ и м еж ду практикой порно­
гр афии и чел овеч еской се ксу а льн остью
как таковой. Такая связь, по их мнению,
мо ж ет возникнуть только в рамках тра­
дици онной. сис темы ц енно стей. Именно
т радиционной напра вл енност ью за пад но ­
го литературоведения они объясняют,
в частности, высокую оце нку про изведе ­
ний Сада, Ба тая и некоторых других
писа тел ей. Однако чер ез эти про изведе ­
ния (н езави симо от сознатель ного ж ел а ­
ния их авторов) в сф еру общественного
обсуждения проникала одна из суще­
ственных тайн буржуазного мирочув-
ствования, а именно то, что тип с е кс у ­
ально сти, который оно зад ае т, имеет сво­
ей основой порнографич еску ю парадиг­
му 1112. Логика порнографии пред ста вл я­
ет ся феминисткам логикой клас си ческ о­
го тре наж а и дисцип линиро ван ия. Вся
соответствующая литература, как им ка­
жется, изображает женщину как суще­
ство с единственным же л а ни ем - быть
порабощенной. Сексуальный акт зд ес ь
ст рож айш им образом контрол иру ется по
л инии о тнош е ния раба и господина: пор ­
н ография, таким образом, высту пает как
про паганда «патр иар хатного мифа о п ас ­
сивности и мазохистской женской сек­
суальности», к которой женщину нужно
принуждать 13.
11 См.: St о11е г R. Perversion. The
Erotic Form of Hatred. N. Y., 1975, p. 88.
12 Буржу азный тип мировидения, с точ­
ки зр ен ия феминисток, х а ра ктер изует
подмена ре лигио зно-нравстве нной ори­
ентации невро тич еским типом сознания.
13 Об этом см.: Domenique Р. Une
apologie des rapports de domination. -
«La quinzaine litterature». August, 1976.
Смысл и порядок социализации
в условиях
«традиционной ку льтур ы»
За счет чего ж е, по мнению фемини­
сток, поддерживается эта дисциплинар­
ная норма? Вопрос этот предста вляе тся
им вес ьма существенным. Относитель ная
неудача первой волны фемин изма , по их
хмнению, как раз и объяснялась тем, что
этот момент не был в до ста точ ной ст е­
пени осо зна н. В первый пери од своей
деятельности фемини стк и критиковали
различные социаль ны е и по литич еские
институты «патр иарх атной зап ад ной си ­
стемы» за отс утствие юридич еского рав­
ноправия, но ос тавлял и б е з внима ния
подспудные процессы, которые обеспе­
чивали возмо жн ость ус тан овл е ния тако­
го р ода норм; и только когд а эта скрытая
микро-сфера стала предметом обсужде­
ния, для них прояснился ряд существен­
ных моментов.
Это про изошл о, когда нач алс я анал из
стр уктуры и порядка социализации.
Процес с этот действитель но являе тс я
чрезвычайно важным для любой куль­
туры, поскольку физическое рождение
человека в конкретный и опр ед ел енн ый
момент времени —это одно, а психоло­
гическое его «рождение» —другое, оно с
этим моментом н е совпадае т, а явл яетс я
скорее следствием сложного взаимоот­
нош ен ия мн ож ес тва различных факто­
ров. Дело в том, что в ходе социализа­
ции формируют ся такие качества, как
темпер амент, цен ностны е по зиции, эмо­
ции, то есть то, что и составляет психо­
логическу ю структуру , на кото рую во з­
действует общество.
По мнению феминисток, ст ано вле ние
со циал изации в ус л ови ях патриарха тной
системы проис ход ит как болезненный
тр енаж , цел ь которого сос тоит в том, что­
бы ребен ок нау ч ил ся вос принимать мир
«объективно», то есть в соответ ствии со
стр уктур ами все той ж е познавательной
ориентации. Прежде всего это предпола­
гает выработку у него сп особ ности отли­
чать «себя» от «не-себя» именно по тем,
а не иным правилам, ос ознавать сит у а­
цию в тер минах «моего» и «не-моего»,
что не об ход имо д л я выполнения именно
этого типа автономного про тивостояния
миру.
Сами по себе опыты первых месяцев
детства, по мнению феминисто к, совсе м
не соответствуют будущ ей норме. Как
153


показано в псих ол огиче ской л и тер а тур е
(в том числе и нефеминистского толка),
в них нет четких границ, отделяющих
среду ребенка от внешнего мира. Основ­
ная среда для него в это время - мать,
и тот факт, что именно женщина несет
отве тс твеннос ть за ф и зич еск ое сос тояние
реб ен ка в раннем возр асте , воспр инима ­
ется обществом в соответствии с опреде­
ленными культурны ми правил ами. Имен­
но форма этой ответствен ности и ока­
зывается «местом воздействия» опреде­
л енны х символ иче ск их порядков, имен­
но она пр оинтерпретирована так, что ока ­
зывает негативное в озд ей ствие на ж е н ­
щ ину 14.
Как полагают феминист ки, в ус л ов иях
господ ст ва «стр уктур традиционного со-
знания» этот ранний инфантильный опыт
рассматривается как то, что нужно обя­
зат ел ьно вытеснить. Как ж е про ис ход ит
такое вытес нение? Оно н епо ср ед ствен но
вплетается в работу ребенка по осозна­
нию с еб я существом, отличным от мира.
Первоначальный эмоционал ьный объ ­
ект ребенка - мать. В возрасте от 1 до
6 месяцев он живет в состоянии симбио­
за с ней, без представления о границах
собственного тела. С осознанием матери
как отличного от н его бы тия он получ а­
ет травму, в которой, как п ол агают пси­
х ологи, ему откр ывае тся момент его за ­
ви симости от матери. Да л е е, с одной сто­
роны, возникает не обх од имос ть вновь вос­
становить у тр ач ен ное единство, но вме-
сте с тем растет и удовольствие от ав­
тономии, кото рая по степ енн о высвоб ож ­
дает самость из мира. Ос ознание одн о­
вре менного присутствия себ я вместе с
матерью зам ещ ае тс я направл енностью в
сто рону «реального». Вы полняя э ту ра­
боту, р ебе но к развивае т свое автономное
Эго. Трад иционна я кул ьтур а, по мнению
феминисток, нашл а спос об предписы вать
разным полам15 вполне конкретные и
разные порядк и и пути вы тес нени я ин­
фантильного отношения. Мужская са ­
мость, в соответстви и с этим типом со­
знания, должна формироваться через
смещение либидо (и идентификации) от
14 См.: Mitchell J. Psychoanalysis
and Feminism. N. Y., 1975.
Cm.: Flax J. Political Philosophy and
the Patriarchal Unconscious.— «Discovering
Reality», Dordrecht, 1983; Chodorow N.
The Reproduction of Mothering. Berkeley
and Los Angeles, 1978; «Psychoanalysis
and Women». Baltimore, 1973.
матери к отцу. В первые месяцы жизни
от нош е ния матери и сына —это просто
часть самого сына. В психиче ском отно­
шении он еще принадлежит сфере ж ен­
ского, однако в дальнейшем ему пред­
стоит стать м уж ч и ной (чтобы это про­
изошло, он должен стать не женщиной,
по скол ьку в традиционном пон имании
половые реал ьнос ти интер претируются
как про тивопо лож ные, а не прос то как
разные). Он, стало быть, дол жен вытес­
нить свою иде нти чность с матерью и па­
мять своего отношения к ней. Здесь раз­
ные типы куль тур ы могли бы пра ктико­
вать р азн ые типы отнош ения: мож но
представить себ е, на пример, заче ркива­
ние, забывание, плавный переход в дру­
гое состояние, но традиционный тип
ку льтуры практикует* и менно вытес­
нение инф ант иль ного опыта, то есть
тот тип от нош ен ия, который предп ол а­
гает изъятие содержания из сознания при
сохранении его в подсознательном поле
с негативной пометкой. Поэтому
пер вич ное инфа нтильн ое «сознание» сво­
ей зависимости от женщины мужчина в
дальнейшем сохраняет как вытесненное
в сфере подсознания и действует с ним
так же, как и с другими вытесненными
опытами, то есть б ес с озн ате л ь но «склеи­
вает» его с другим материал ом, так до
конца и не освобождаясь от него и про­
игрывая его всю жизнь на различных
ситуациях.
В осмысление этого проц есса, по мне­
нию феминисток, большую лепту внес
3. Фрейд, который описывал его так:
в опыте негации прош лого мальчик об­
ращается к отцу за защитой: именно отец
должен вторгаться в раннюю любовь
мальчика к матери и обещать сыну бу­
дущее братство 18. Но, как пишут феми­
нистки, Фрейд зд ес ь не у читывал того,
что начало процесса положено еще до
«Эдипова комплекса», то есть все, что
связа но с объ ективацией, у ж е д о этого
момента дано на мужской стороне, а то,
что с ней не связано —на женской. В про­
цессе идент ификации с отцом сыну не­
обходимо специфическим образом обес­
ценить мать. Это поддерживается и уси­
лива ется че рез кул ьтурные каналы, че­
рез окружающую человека среду. Для
наш его анал иза ва ж но , что этот тип ин-16
16 См.: «Women and Psychotherapy;
An Assessment of Research and Practice»,
N. Y., 1980.
154


фантильной драмы приписы вается, по
мн ению феминисток , только одн ому
полу —мужскому —по отношению тоже
только к одному —женскому. В этом ди­
агн озе тр адиционной культуры ф емини­
стки согласны с Фрейдом, но выводы из
диагноза они дел ают разные.
Если бы в ситуац ии детства родитель^
ские функции были представл ены по-
другому —р од ител и выпол няли бы иные
роли в социализации,—положение дел,
по мнен ию феминисток, было бы иным
(что мы д о некотор ой степ ени набл юда­
ем сейчас, когда происходящие процес­
сы, конечно, не меняя анато ми ческих
различий м еж д у полами, несколько и з­
мен яют куль турны е у сл ови я социализа^
ции).
Если бы ребенку в процессе социали­
за ции были изначал ьно даны обе поло­
вые роли, то его «откол» от родите лей
имел бы другие формы. Как считают ф<ь
минисгки, вне патриарха тных форм со^
циализации и усиления этого «откола»,
его последующего укоренения в структу­
рах социал ьной ре ал ьности, оба пола,
возможно, были бы несколько более схо­
жи, и для мальчика не было бы необхо­
димости в иллюзий полного контроля
над другими людьми и средой. Но в
условиях трад иционной культуры, по
мнению ф еминисток, проис ход ит имен ­
но это, причем такой ойыт предл ага ет­
ся понимать не как специфически муж­
ской, а как обусловленный общечелове­
ческими свойствами.
Философия, как считают п редс тавите ­
ли рассматривае мого нами направлен ия,
много ле т п одряд пытал ась обо сновать
этот спосо б по зна ва тель ной ориентации,
базирующейся на стратегии «облада­
ния», навязывания гос подства и норма­
лизации, пока не обнаружила, что сама,
в п роце ссе о писания, экс пли циро вала
некоторые его слаб ые стороны, а глав­
ное, обусловила таку ю рационал ьну ю
установку, при которой ст ало во зм ож ­
ным сф ормул ировать и те оретич еские
претензии к «к лас си ческ ому сознан ию».
Именно в этом отношении ф еминистки
и уповают на особую «позицию» жен­
щины.
Но верне мся к описа нию процесса
циализации. Он, как мы уж е упомина­
ли, должен утвердить тот или иной дет­
ский смысл пола. Ос ознание ребенком
своего пола, по мнению феминисток,-
процесс отнюдь не нейтральный; оно
должно практически означать осознание
того факта, что мужчина и женщина не
равны в у сл о ви ях трад иционной куль­
туры. К пяти годам мальчик уж е должен
вытеснить «же нскую » часть с е б я и раз­
вить в себе «нормальное презрение к
женщине», которое составляет важную
часть м уж с к ой идентичности. Как счи­
тают феминист ки, у мальчика этот про­
цесс предполагает осуществление отри­
цания и попытки к господству, поэтому
в дальнейшем стремление защититься
от женщины и относиться к ней как к
предмету постоянного контроля в плане
т ела и чу вств ст ановится частью обыч­
ного поведения мужчины. Возможность
контроля с тан овитс я и необх од имость ю,
и символом мужественности. Этот тип
о тнош ений возникает, по мнению ф еми­
нисток, в результате расщепления еди­
ной направ ленно сти на про тивопол ож ­
ные полюсы и сосредоточения на муж­
ском по люс е позна ватель но-а ффективной
автономии, а на ж ен ск о м — гетеро номии
и зависимос ти.
Женщина как объект
ми кр о-по лити ческ ого
подавления
Приступая к рассмотрению еще одн о­
го у ровня модел и формирования пола,
обратим внимание на то, что наш ана­
л и з все бол ьш е на чинает напоминать
философско^психологич еско е исс ле до ва ­
ние отно шений власти. Фе министки зд есь
рассуждают так: поскольку социализа­
ция цолов должна привести к господ­
ству одного из них —то есть должна
обеспечить одной персоне возможность
воздействовать на поведение другой —
значит, мож но говорить о «патриархат-
еой политике пола» 17.
По их мнению, в чел овеч еской анато ­
мии укоре нен ы только различ ия по по­
лу, а то, чем подменяет их традицион­
ная куль тура — темпераменты, со­
о тветствующи е
«му же ствен ности »
и
«Же нственности»,— это приобретения ци­
17 См.: Millets К Sexual Politics.
N. Y.tDoubleday, 1970; Randо11V.Wo­
men and Politics. L., 1982; Jagg аг A.
Feminism, Politics and Human Nature. To-
towa, 1983; Fгiedan B. The Feminine
Mystique, N. Y., 1964; «Femmes et Politi­
que». P.. 1983; Sedgwick P. Psychopoli­
tics. N. Y., 1979; «Women, Power and Po­
licy». N. Y., 1982; «Women and Politics in
Wester n Europe». L., 1985.
155


вил иза цио нного пла на, сл едс твия опре­
деленной ку льтурной политики, от ко­
торой, как им п ред ст авл яет ся, стр ада­
ют не только женщины, но и мужчины,
поскольку не мужская анатомия повин­
на в агрессивности, а определенная нор­
ма куль тур ы 18.
Переч исл им некоторые другие вопро­
сы, ча сто под нимаемы е в феминистской
литературе. Это прежде всего вопрос о
ме сте и ста тус е семьи в современном
мире: семья расс матрива ется фемини ­
стками как институт, в значитель но й
мере сформирован ный в соответствии с
т ребова ниями трад иционной культуры и,
в свою оч ер едь, оказы вающий вл иян ие на
ряд социал ьных структур . Учитывая
важную роль семьи, эти исследователь­
ницы всяч ески поддерж ива ют ра зного
рода эксперименты в этой сф ер е, иног­
да принимают в них и практическое уча­
ст ие 19.
Однако в настоящее время, по их мне­
нию, возн икают и иные формы контро­
ля, призван ны е выполнять те ж е функ­
ции: от ко нтроля семейного, от фамиль­
ного авторитета отца и мужа осуществ­
ляется переход к власти профессиона-
лов-мужчин (независимо от реальной по­
ловой принадлежности ее исполните­
лей). В результате роль женщины в це­
лом не под вер гаетс я пер есмо тру, а лишь
частично р а сш ир яется за счет включе-
18 Поэтому термины «патр иар хат ная»
и «мас кул инистская» кул ьтура, строго
говоря, не д ол ж ны совпадать с термином
«мужская культура» - ведь, в соответ­
ствии с пр ед ла га емой логикой, мужч ина
«вправляется» в патриархатную норму с
таким ж е трудом, как и женщина. Это
происходит посредством жесткого упоря­
дочения сферы подсознания, что, по мне­
нию п ред ст авите л ей рассматривае мого
те чения, не мину емо приводит к невр озам,
поскол ьку трад иционно е общество может
испол ьзовать инди вида лишь настолько,
на сколько он н евро тизир ован. Это был
вы нужд ен признать и 3. Фрейд, который,
как известно, писал о том, что вся со ци ­
альная ж изнь невротична. «Па триарх ат-
ная культура», таким образом, должна
оказывать свое деструктивное воздей­
ствие на любого индивида. Однако в этом
вопросе, как, впрочем, и почти во всех
других, среди феминисток нет единоду­
шия. Многие из них считают необходи­
мым прид ер живать ся
сепаратистской
тактики, ра сс матри вая при этом муж чив
только как носителей угнетения.
19 Заметим, что в 80 -е годы понимание
проб ле мы семьи в ф ем инистских теориях
основательно меняется, но это уж е пред­
мет особого разговор а.
ния ее в структуры, дейс твующ и е по
маскулпнистскому образцу20.
Другой важнейш ей сферой подавления
же нщ ины ос таются, по мнению ф емини­
сток, экономич ес кие огр аничения: до
XIX века женщина вообще не имела ле­
гал изо ванного экономического статуса;
выходя замуж, она теряла право распо­
ряжаться своим имуществом и т. д.
В настоящее время этот вид принуждения
осуществляется в более скрытой фор­
ме (нера вна я оплата за равный труд, за ­
трудненный доступ к высокооплачивае­
мым профессиям и т. д.) 21. Очень часто,
по мнению феминисток, принуждение
производится и через использование пра­
ва: в ряде стран женский адюльтер, наг
пример, по традиции кар ается смертью,
в то время как мужской вообще таковым
не призна ет ся; му ж чи нам высшей ка­
сты позволяется соблазнять женщин
ни зш ей и т. д. Стремление к контр олю
за женской производительной способ­
ностью приводит к смерти от нел ега ль ­
ных абортов (к этому ну ж н о добавить
и больш ой пр оцент самоубийств н а этой
по ч ве). П атриар хатное наси ли е реал и­
зуется в актах изнасилования и в обы­
чае «вендетты» как меры на каза ния од­
ного мужчины по отношению к друго­
му —изнасилование «его» женщины. Во­
обще, указы ваю т феминистки* традици­
онна я реа кция на насил ие по отнош ению
к женщ ине амбивалентна (упоминание
об изб итой ж е н е , например, вызывает
смех).
Феминистки считают, что в у с л о вия х
«патриархатного общества» п од видо м
«защиты ж енщ ины» ид ет «битва полов»,
гд е считаются до зволе нными варварские
с редс тва и акции. В этой связи они вспо­
минают «охоту на ведьм», стоившую
жизни тысячам женщин, замученных и
20 Так называемая сексуальная сла­
бость используется для вторжения психо­
терапевта, социолога и т. д. в сферу лич­
ности для поддержания под видом «здо­
ровья» все той же буржуазной нормы по­
вед ения. Один из французских авторов
пишет по этому поводу: хочешь быть здо­
ровым - поддерживай
ка питал ист иче­
скую с ис тему (то есть соответствуй прин­
ципам нормализации, устра ивающим тех,
кто «делает погоду»). Во всех остальных
случаях придется чувствовать себя «от­
клоняющ имся» со всеми вытекающими
отсюда п ос л ед ствиями. См.: Donze-
1о t J. The Policing of Families. N. Y..
1979.
21 Cm.: Millett K. Sexual Politics.
156


сожженных на кострах; приводится и
м нож ес тво обы чаев, связанн ы х с тради­
ционным калечением тела — «зол отой
лотос» в Японии и другие. Это перечис­
ление различных способов приложения
власти можно без труда продолжить.
Еще одн ой важ ной для феминист ского
анализа власти проблемой является «не­
возм ожно сть
представить
собственно
женскую точку зрения в рамках куль­
туры». Непрерывный над зор , кото ро му
подвергается женщина, должен приве­
сти ее (и реальн о приводит) к инфан-
тилизации. Во всех сферах жизни, вклю­
чая образование, она находится под конт­
ролем. Сам тип репрезентации женщи­
ны на любом уровне культурного це­
лого (будь то кино, средства массовой
куммуникации и т. п .), по мнению фе­
министок, отрицатель но во здей ству е т на
ее само-образ в силу постоянной, хотя и
едва уловимой атмосф еры неч естн ости и
унижения, царящей вокруг нее. То ж е
касается и деятельности самих фемини­
сток: горек и во многом безнадежен был
их политический опыт — именно этим,
а отнюд ь не моральным легкомысл ием
о бъ яс н яе тс я вызыва ющая стилистика их
работ. Больше всего западную прессу
возм утил и за явл ен ия феминис ток о том,
что се ксуал ьность не есть нечто б е з ­
нравственное само по себе. Они и дей­
ствите льно не инте рпретируют с ексуа л ь­
ность как нечто дурное —вот спекули­
ровать на этом в куль турн ом и симво­
личе ском пл ане, по их мнению, д ейс тви­
тельно дурно. Но в том-то и де ло, что
для того чтобы выглядеть позором, сек­
суал ьнос ть в традиционных ус ло виях
должна показывать присущий женщине
«мазо хизм»,
ее «распутнос ть», а это
должно побуждать ее постоянно возоб­
новлять свой с тр есс (и тем самым спо­
собствовать продл ению ее « дефе кт но­
сти»). Кстати, западная пресса проде­
монстрировала свою полную неспособ­
ность понять и общий смысл этого д ви­
ж е н и я. Политический компонент повед е­
ния
феминисток интерпр ет ировал ся
вкривь и вкось. Б о л ее того, реа кция
средств информации на каждую более
или менее значительную феминистскую
рабо ту была, как правило,
недру­
желюбной. Феминисток обвиняли в пла­
гиате, н еверной интерпретации науч ных
данных и т. д., осуждали за «отступле­
ние от о бщеприняты х норхМ морали»,
упрекали их в том, что они ставят себе
целью превратить женщину в машину,
разрушают «мужскую романтическую
мечту» и т. п.
В итоге можно сказать, что ф емини­
стки призывают к пре од оле нию тради­
ционного пор ядка соци ал изации , про хо ­
дящ е го по параметрам ст атус а, роли и
те мпер амента . Только так мож но , как
им п ред ста вляе тся, осуществить основ­
ную зад а ч у « сексуал ьной революции» —
за д ачу выведения сек суальности
из-под власти м икрополит и-
к и 22. Во всех иных случаях женщина
буд ет оставаться существом, анато ми я
которого политизирована,—в
этом со ­
стоит основной смысл феминистского
вызова структур ам «традиционно го об ­
щества».
22 Цель феминистского д ви ж е н ия зд есь,
конечно, не в утверждении практики сек­
суальной распущенности, а совсем в дру­
гом - в преодо ле нии политического по ­
давления.


КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
С. А. ЗАВАДСКИЙ. Л. И. НОВИКОВА. Искусс тво й цивилизация. Искусс тво
на пу ти к коммунистич еской цивилизации. М., «Искусство», 1986, 271 с.
Достоинство данной книги - в живом
и заи нтерес ованн ом отклике на зл об о­
дневные вопросы сл о жи вш ейс я теорети­
ко-познаватель ной и социокул ьтурной си­
туации. Пробле ма «искусство - ци вили­
зация» рассма тривается исс ледо ва тел ями
в связи с пред посы лк ами исторического
саморазвития общества как цел ос тного
о рганизма, с пол итич ескими и идеол оги­
ческими ре ал иями наш его века. В книге
обобщен большой научный и философ­
ский матери ал по этой пробл ема тике, на­
чиная с середины XVIII века, когда ут­
ве р жд а ет ся само пон ятие «цивилизация».
Последо ватель но рассмотрены парадигма
соо тнос ител ьно сти про гре сс а культуры и
цивилизации, р у ссо изм как ее аль терна­
тивный вариа нт, романтическая парадиг­
ма, у тилитар изм в р еш ении проблемы
«искусство - цивил изация» ,
парад игма
эквивалентны х культур; вскрыта не со ­
стояте ль ность п ре те нзий «имманентного
критицизма » пре од оле ть антиномию прог­
ресса и циклич но сти. В этом историч е­
ском ракурсе глубже распознаются гене­
тич еская связь культуры и цивилизаций,
ценностный смысл моде лей и ал ьтерна­
тивных вариантов* зак реп ивш ихс я в ис­
то рии философ ско- куль туро ло гич еской
мысли.
Авторы попытал ись представить кон­
цептуально целостную теорию цивилиза­
ции в ее динамической взаимосвязи с
культурой. Ц ивилизация х ар ак тер и зу е т­
ся ими как «со бс тве нно социальная
орган изац ия общественной ж изн и
индивидов, их общежития и культуры
на основе воспроизвод ства обществен­
ного богатства, о беспеч ивающ его
их существование и общественное разви­
тие» (с. 1 6). Цивилизация - многоур ов­
невое образование, обладающее мощным
кумулятивным и интегративным потен­
циалом, накладывающим печать и на
развитие искус ст ва.
Большое внимание в книге уделено
вопро са м, связанны м с о предел ен ием
сущности искус ства, его ку льтурол огич е­
ских функций по отнош ению к циви ли за ­
ции. Проблема закл ючае тс я в том, чтобы
в о п ред ел е нии принципо в единства ми­
рового художественного процесса вычле­
нить и категориально о со зна ть те у стой­
чивые* сущностные качества искусства,
на основании которых ок азы вается во з­
мо жн ой его историч еск ая сувере нность
в систе ме культуры и цивили зации. Толь­
ко о блада я представление м о таком ин­
варианте искусства, можно говорить о
единстве мирового художественного про­
цесса с учетом его многообразия. Теоре­
тич еское осно ва ние при ответе на п о­
ставленный вопро с авторы усматри вают
в характеристике искусства М. М. Бах­
тиным как «со-бытия бытия» (с. 1 01).
Эта инвар иа нтная сущность искусства
раскрывается в со зд ани и особ ого мира
(со -б ы тия) , приобретающего объективно е
значение, но всегда соотнесенного с бы­
тием, п о- ново му орга низованного, у пор я­
доченного вокруг человека как его цен­
ностное окружение (см. с. 102). Таким
образом, самобытность и самодо ста точ­
ность иску сства все гда соо тносительны
с бытием. Оно выпол няет функцию ц е ­
л остного предс тавл ения мира и полага-
ния идеальной, желаемой и возможной
цели человека в нем, то есть модели ми­
ра как прекрас ного мира ч еловека.
Интересна попытка авторов дать типо-
Логизацию цивил изаций по темпо-ритму
их развития и характеру воздействия на
с оциал ьно-ку льтурный процесс. В соот­
ветствии с этим в книге вы дел яют ся и
ан ал изир уются три основных типа циви­
л изации: стационарный (Древний Еги­
пет, Индия, К ит ай), адаптивный (араб о­
мусульманская цивилизация в период ее
возн икновения и ра сц вет а) , ди намич е­
ский (европейская цивилизация). Наряду
с этим авторы о тмечают существование
пере ход ны х смеш анны х типов, к которым
может быть отнесен «метисный тип» ци­
вилиза ции ла тино амер иканского ре гиона.
Для искусства цивилизаций стационар­
ного типа х ар актерны глубокий тради­
ционализм , ка ноничность, включенность
в ритуал, ориентация на абсолютные
ценности — «свящ енны е начала». Тради­
ционализм не отрицает возмо ж нос ти р а з­
вития и скусства. Ставя запреты на инно­
вации, циви лизации стационарного типа
158


побуждают искусство на совершенство­
вание своих выразител ьных средств, уг­
л убление символического смысла «свя­
щенных начал», их пе реинтер претацию
в свете современного опыта.
В цивилизаци ях ада птивного типа ис­
ку сство вы пол няет инте гр ативную функ­
цию по отношению к разнородн ым куль­
турам, на почве которых оно возникает
й развивается. Это о пр ед е л яет его ст иле­
вые осо бенно ст и: мозаич ност ь (в смысле
с озд ан ия цел остн ости из разнород ных
эл ементов) * орнамвита льность как общую
характеристику художественной культу­
ры, функционирование искусства преж­
де всего в эстетизиро ванны х фор мах
(см. с. 16 4). Адаптивный стиль иску сс т­
ва делает его восприимчивым к чужерод­
ным эл ем ентам . На эт ой осно ве форми­
руется его посредническая функция по
отношению к искусству «чужих» куль­
тур. Жизн енност ь ис кус ства ада птивного
стил я о бе спе чи вае тся постоянным при­
током новых образов, и дей, мотивов. Пре­
кращ ение этого притока веде т к кон сер ­
ватизму, к кано низаци я исходны х «на­
чал». либо требует рад икальной смены
стиля.
В цивилизациях динамического типа с
их п ост оянной сменой социал ьных струк­
тур искусство, включенное в сис те му ме­
ханизмо в и х са мор егуляций, ор ие нтиро­
вано на реф л екс ивное о тнош ение не
только к внеш нему пр ивх од ящ ему опы­
ту, но и к со бственной тр адиции. Отсюда
реализм и постоянная рефлексия по от­
ношению к своему собственному п чу­
жому опыту как характерные особенно­
сти этого искусства. Потребность эс те ти ­
ческого освое ния все новых и новых
слоев бытийного мира побужд ает искус­
ство к п осто ян ному соверш енс твованию
«художественных технологий» (методов
т во рчества). Таким образом, в ци вилиза ­
циях динамического типа искусство мо­
ж е т быть функци ональным и афункцио-
нальным. Эта двойственность обе с пе ч и­
вает искусству суверенное положение в
обществе, п редо хра няет его от полной
утилизац ии.
Понимая ценность предложенного ав­
торами подхода и его реализации, хоте­
лось бы выразить сожаление в связи с
тем, что из типологии «выпала» р усс кая
цивилизация, хотя к опыту русской ху ­
дожественной культуры авторы обраща­
ются п остоянно. Чем вызвано это «само­
ограничение» - нетипичностью
русской
цивилизаци и или, быть мож ет, опа се ни­
ем авторов ока за ться вовлеч енными в
слишком «горячую» д иску сс ию но эт ому
поводу? Ощущая, по -видимому, непо л но­
ту пр овед енной ими типол оги зации, ав­
торы в сноск е на с. 264 отмечают, что д ан­
на я пробл ема «требует специа ль ного ана ­
л иза». Под обн ая ссылка, однако, не мо­
ж е т удовлетворить ч итателя. Специфи­
ка социоку ль турны х типов ц ивилизации
не заслоняет их. единства. В книге про­
слеживается общая тенденция, которая
может быть обозначена как превращение
су ммат ивно- все мирной кул ьтуры в миро­
вую.
Книга С. А. З ав адского и Л. Й. Нови­
ковой носит поисковый характер, отли­
чается иссл едо ва тел ьским пафосом, твор­
ческим Подходом к реш ению поставле н­
ных проб лем.
Л. П. БУЕВА, Е. П. ШУДРЯ (Киев)
Буржуазная философская антропология XX века. М.* «Наука», 1986, 295 с.
В современной философ ии, пож ал уй ,
трудно назвать более популярную тема­
тику, чем ан тр опол огич еская. Поток пуб­
ликаций, в заглавии которых зна читс я
«человек», либо «антропология», не ис ся ­
кает, а, наоборот, у сил и вает ся. Наряду
с образцами ф ило соф ск их антрополо гий
первой половины XX века во зникают но­
вей шие модели так назы ваемых регио­
нальных антропол огий (медиципской,
психо логич ес кой, экол огической, истори­
ческой, пед агогич ес кой, экономической,
политической и т. д .) .
Критически разобраться в этом сл ож ­
ном «а нтр опологич еском буме», выявить
истоки и сод ержа тел ьный смысл концеп­
ций чел овека - такова цель иссл ед о ва­
ния, п редпринятого авторским колл екти­
вом под руковод ством Б. Т. Григорьяна
(авторы - В. А. Подорога, Г. М. Таври-
зян, Т. А. Кузьмина, С. И. Вел иковский,
А. Б. Зыкова. Н. С. Автономова, Н. С.
Юлина, Э. В. Д еменчонок, С. А. Николь­
ский, В. М. Лейбин, К. А. Свасьян, А. Ф.
Зотов, Б* Л. Губман, В. 1L Гараджа).
Книга, по существу, представляет собой
итог д литель ной работы в этой обла сти,
проводимой в Институте фил ософ ии АН
СССР, начиная с и звестной публикации
коллективного труда «Проблема ч ел ове­
ка в современной философ ии» (1969).
Это обстоятельство, конечно, пред ъявл я­
ет особый счет к тому, что сделано па
данный период. Ин тер есно та кж е со о тне ­
сти уровень данной публикации со ве т­
ских философов с уровнем зарубежных
исследований последних двух десятиле­
тий по фило соф ск ой антр опологии.
Чаще всего западные исследователи
дают хроноло гичес кий анализ самых р аз­
личны* учений и точек зрения на чело­
века, начиная от Ф, Ницше и М. Шелера
и кончая п осл ед ними вариантами антро­
пологий (см.
например: Zimmer­
man и A. Der Mensch in der modernen
Phiiosophie, Essen, 1975). Философская
антропология п он им ает ся при этом, как
по дч ер кивает А. Дймер , в качес тве «ме­
тафизи че ск ой антр опологии» хрис тиан ­
ского, эк зистен циалис тс кого , материа ли-
159


стич еского, марксистского типа (D i е -
т е г A. Philosophische Anthropologie, Dus-
seldorf — Wien, 1978, S. 25).
В теории и современной практике фи­
лософского образования на Западе полу­
чила ра спрос транение точка зр ени я на
философ скую антропологию как на спе ­
циальную философскую дисциплину, су­
ществующую наряду с другими: онтоло­
гией, гносеол огией , этикой, эсте тикой
и т. д. (см. «Philosophische Antropologie
(Systematik), Lehrveranstaltungen Som-
mersemestr 1983». In: «Universitat Diissel-
dorf Sommersemestr 1983»).
Наконец,
наиболее
традиционный
взгл яд на фи ло софс кую антропологию
зак люча ется в пон имании ее в качес тве
особо го фило софского те че ния, за родив­
ш его ся в 20-е годы на шего стол етия, ро­
доначальниками которого являются Макс
Шелер и Гельмут Плесснер.
Добавим ко вс ему эт ому имеющ ие
х ожд ение проекты «мета-антропологии»,
вбирающей в себя как теоретические ва­
рианты антропол огий, так и внет ео рети-
ч еские подх од ы к чел овеку.
В рецензируемой книге за исходную
точку критического философского иссле­
дования при нимается т ез ис о том, что
пробл ема человека явл яется не рядовой
теоретиче ск ой проблемой, а проб лемой
философск ой , обл ад ающ ей
гл обальной
универс ал ьной значимостью. В со знан ии
XX века ее питают социал ьные причины
дейс твительно глобального характ ер а:
мировые войны, револ юционные про­
цессы в обществе, н ауке и технике , эко­
логический кризис. В то ж е вр емя нет
другой такой пробл емы, в которой столь
мощно было бы выраж ено лич нос тное
начало. Отношение к пробл еме человека
стало не только пробным камнем для
множества философских школ и тече­
ний, но и определило их содержательную
и предм етную напол ненность. При этом,
как показано в книге, модифицированные
философские учения современности до­
вольно-таки точно с л едуют «традицион­
ному руслу философского субъективиз­
ма и об ъективизма, антр оп ологизма и он­
то логизма» (с. 1 3). Здесь, конечно, ска­
зывается приверженность к обыденному
смыслу, который стремитс я со единить
прот иво пол ожны е изм ер ения в по нима­
нии чел овека, все гд а пытается зан ять не­
которую срединную позицию в обоснова­
нии человека.
Так что выдвинутая в книге «рабочая
типол огия» современны х концепций че­
ловека - субъективистско -антр опол огиче­
ских,
о бъективистско-онтологических,
синтетич еских и рели гиозно -а нтро пол о­
гич еских по дх одо в — впол не адек ватно
отражает форму и содержание фило­
соф ско-антроп ол огиче ск их
исканий в
XX веке.
Выявление внутреннего смысла каж­
дой из форм антропологического ф ило­
софствования - еще одна важная задача,
реш аемая в д анной раб оте.
Реализация замысла начинается с ана­
ли за субъективистских вариантов антро­
пологии в л иц е таких е е значитель ны х
представителей, как К. Ясперс, М. Хай­
деггер, Г. Марсель, Ж. -П. Сартр, А. Ка­
мю, X. Ортега-и-Гассет и другие. Инте­
рес к этому типу философствования в
современном мышлении о ста ется высо­
ким. Экзисте нциаль ная антропология, яв­
ляясь реакцией на процесс дегуманиза­
ции общественной и индивидуальной
ж и зн и, отвергает всякие объе ктивные,
о бщезначимые принципы и «веде т к
с убъективистскому и рел ятивистск ому
плюрализму» (с. 3 1). Средства и возмож­
нос ти «растворения» человека в ирра­
циональном потоке выбираются разл ич ­
ные: коммуникация (К. Я сперс), экзис­
тенция (Г. Марсель), ничто (Ж.-П. Сартр),
ж изне нны й р азум (X. Ортега-и-Гассет)
ит.д.
Оценивая р азд ел по субъективистской
антропологии, отметим в то ж е время
не вполне удавшуюся, на наш взгляд,
попытку ана ли за « фунда ме нта льной ан­
тропологии» М. Х айдеггера , одного из
ключ евых предс тавител ей эк зисте нциа ­
л изма. Мы имее м в виду ориентацию авто­
ра статьи на «радикально неантропо ло­
ги ч ес кую уста новку Хайдеггера» и п ред ­
при нятую им попы тку выявить некото­
рые ее антр опол огич еские основания.
« Ауратическая пр ивлекател ьнос ть хай-
деггер овского мы шл ения» о стае тся не­
вы ясненн ой, д ля ч ита тел я по крайней
мер е.
Если анализ «субъективистской» ан­
тропологии в изве ст ной степе ни привы­
чен, б е з него немысл имо критич ес кое ис­
сл ед ова ние
современной буржуазной
антропологии, то следующий раздел кни­
ги, посвящ ен ный «объе ктивистским» ко н­
цепциям человека, вызывает особый ин­
терес. Ведь сложился определенный сте­
реотип, в соответствии с которым в сци­
е нтистских теор иях человеков ед ч еска я
пр облематика якобы л ибо о тсу тствуе т,
либо третьес тепенна. Комментатор ска я
лит ер атура за ча стую навязы вает такое
восприятие. В дейс твительнос ти ж е об ъ­
ективистские ф илос офс кие теч ен ия на ­
прямую осмысливают социальный опыт,
местоположение человека в мире. Акти­
виза ция антр опологич еской пробл ема ти­
ки в XX веке объективно отражает диф­
ференциацию научного знания и тенден­
цию к интеграции н ауч но-т еор етич еских
иссл ед ований в направлении к омпл екс­
ного изучения человека. В этих условиях
мето до ло гич еская функция философии
при обретает особ ое зна че ние. Ф ило соф­
ские устано вки подс тра иваются к новым
фунда ме нтал ьны м пред ста влени ям науки
о ч еловеке. А нтропология пр иобретает
зн ач е ние сп ециал изир ованной научной
теории.
В книге анализирую тся в ка честве
н аи бо ле е ярких вариантов «сциентист ­
ской» антропол огии концепции с тру кту­
рализма, физи кал изма, бихевиор изма, со­
циобиоло гии, привнесш их в теор етич е­
ские по иски запад ного ч ел овекознания
ряд новых моментов. Первоначально в
указанных теориях было за метн о тяго­
160


тение к о пр ед е л ен но му конкретно-науч ­
ному способу анализа, что обусловлено
новизной привл екаемого эмпирич еского
материала из таких науч ных ди сц ипл ин,
как этнография, пси хо физиол огия, пси­
холингвистика, био логия чел овека. Даль­
не йш ая эво люция сциентизированных
форм ф илософствован ия, как показы ва­
ют авторы книги, приобретает все б ол ее
обществовед ч ес кое зву ча ние, связа нное
с осмы сл ени ем пробл ем культуры, циви­
лизации, структур общественного созна­
ния и пове де ния лич ности.
Следует отметить оригинальность кри­
тического
анал иза структур ал истской
а нтр опологии, пре тендующ ей стать «но­
вым гу манизмом», и физи калис тско- объ -
ективистской моде ли человека «научного
мате риал изма». Вместе с критикой о пе ­
рацион аль но- би хеви ор истской и соцпо-
биологической концепций указанный ана­
лиз вскрывает совр еме нные пот енции и
на правл ен ия ра звития объекти вистского
подхода к человеку.
Ограниченность
антро пол огич еских
те нденций как субъективистского, так и
объе ктивист ского толка стимулиро вала
появле ние
синтезирующих
вариантов
философ ск ой антр опологии.
Важнейшее место в их ряду принадле­
жит специальному философско-антропо­
логич ескому теч ению, возн икш ему в пер ­
вой четверти на ше го сто ле тия и получ ив­
шему «второе дыхание» в последние де­
сятил етия. Начиная с Макса Ш ел ер а,
философ ская антр опол огия пытае тс я ос­
воб од ить ся от крайнос тей «эк зист ен циа­
листского а нтисциент изма и сци ентист-
ски-рационал истического»
объяснения,
претендуя на «единство философского и
конкретно-науч ного подходо в к чел ове­
ку» (с. 188).
Но,
как свидетельствует проведен­
но е критичес кое р ассмотрени е ключе­
вых, почти кл ассич еских дл я со вр ем ен­
ного буржуазного человековедения уче­
ний М. Шелера, А. Г елена, Э. Ротха кера,
М. Ландмана, Г.-Э. Х ен гс тенбер га , Ф. Хам­
мера, попытка си нте за обор ачива етс я
воспр оизвед ен ием в иной форме фил ос оф ­
ского дуализма. В этом ж е русле напи­
саны статьи по пробл ем ам пси хо ан ал и­
тич еской антр опол огии и по пр обл еме че­
ловека в фил ософии Э. Кассир ер а.
Религиозные учения о человеке, как по­
казывают авторы за кл ючи тел ьного р а зд е ­
ла, претендуют на особое постижение
проблемы человека по ср авнен ию с д ру­
гими антропологическими те ориями. Вы­
являемая в последнем разделе специфи­
ка религиозного подхода к человеку
справедливо усматривается по отноше­
нию к нео то мизму в мод ер низации неко­
торых традиционных взгл ядов на о снове
обращ е ния к куль турно-историче ск ой
деятельности; по отно шен ию к про те­
ста нти зму —в развитии диало гиче ск ой
модели общения меж ду людьми и богом.
Диалогический характер р ели гиозно ­
антропологич ес кого об осно вания ч ел о ве­
ка наиболее ярко проявился во взглядах
Мартина Бубер а . Однако критическому
анализу этого направления в религиоз­
ной антропологии, к сожалению, не на­
шлось места в заключительном ра зде ле .
Следует отметить , что в книге немал о
т ехн ич ес ких погр еш ностей, от су тству ет
резюме на английском и немецком язы ­
ках. И это немаловажно, если учитывать
большой интерес среди зарубежных фи­
ло софов к посл ед ним публикациям, вы­
ходящим в нашей стране, тем более в
преддверии очередного Международного
философско го конгр есса , который посвя­
щен проблеме человека. В целом данное
исследование
открывает пер спективы
дальнейш его критич еского а нализа но­
вейш их фи лософско-а нтр оп ологич еских
концепций.
В. Б. КУЛИКОВ, К. Н. ЛЮБУТИН
(Свердловск)
Новая технократическая волна на Западе. М., «Прогресс», 1986, 447
Книга пр ед ставл яет собой сборник п е­
реводных работ, о тра ж ающ их раз ли чные
направления западной философии техни­
ки. Здесь содержатся как ставшие уже
классич ескими (но тем не ме не е впер вые
переведе нные на русск ий язык) работы
по фило соф ии техн ики первой половины
века, так и самые «свеж ие» материалы
середины 80-х годов. Тексты сгруппиро ­
ваны таким образом, что п ер ед внима­
тельным ч ита тел ем развор ач ивается мно­
госто ро нняя картина той ситуации, кото­
рая сложилась в западной философии
техники к середине 80-х годов.
В книге три р азд ел а. В первом («Т ехни­
ка как со циал ьный феномен: ф ил ософ­
ские традиции») помещ ены работы клас ­
сиков
за па дн ой философии техник и
(М. Хайдеггер, К. Ясперс), а также от­
рывки из книг известного современного
французского ку льтурол ога Ж. Эллюля,
к онцепция которого, видимо, ра сценива ­
ется со ставител ями сб орника как сер ье з­
ное теоретическое приращение к фило­
софским тр ад ициям. Второй р а зд ел («Со­
временная философия техники на Запа­
де») включает р аботы тех со временны х
запа дны х исс лед ова тел ей, которые, по
мнен ию со ста вител ей, перерабатывают
и по-новому ар анж иру ют фил ос оф ские
тр адиции в связи с ос обе нно стями со вре­
менной ситуации, но при этом не пере­
водят собс твенно ф ило соф скую пробл ема­
тику тех ники на повер хно стно -публици­
стич еский ур ове нь и тем самым не ра­
туют жестко за какое-либо однозначное
разрешение сложившейся на Западе
критической ситуации. Это такие авторы,


как Д ж . П. Грант, А. Димер, Г, Кан,
Ж,-П. Кантен, Р. Коэн, О. Тоффлер,
X. Сколимовски и другие. В тр етьем раз­
деле («И нфор мационное общество - ком­
пьюте рная революция») помещ ены рабо ­
ты, отражающие наиболее распростра­
ненную версию того возможного выхода
из совр ем енного технол огич еского тупи­
ка, который с вязы вае тся с больш ими
ожиданиями от нового - информационно­
го —этапа в развитии технологии и
который, соответственно, и отражает су­
щество той «новой техно кратич ес кой
волны», объяснение которой было обе­
щано читателю названием книги. Этот
информационно- компьютерный бум, со ­
ставляющий с точки зрения западной
философии техники специфику современ­
ного этапа тех нол огиче ской эвол юции,
представлен в третьем разделе уж е не
столько дейс твител ьно ф ило софски ми ра­
ботами, сколько экономической, а в двух­
трех случ аях пропагандистской публици­
стикой (сюд а отне сен ы такие авторы,
как Р. Айрис, Д. Белл, У. Дайзард,
Дж. Мартин и другие).
По материал ам сб орника читатель
имеет во змож нос ть пр ос ледить р азвитие
западной философии техники, ее фунда­
ментальных проблем, по ст авле нны х ещ е
в т руде Э. Каппа «Основные черты ф ил о­
софии техники» (1877) и до сйх пор со ­
ставляющих сердцевину каждой серьез­
ной работы в этой облас ти.
В своих многообразных вариациях про­
слежена здесь, например, такая класси­
ческая д ля этого н апр авле ния тема, как
антиномич ная природа техники, которая,
с одной стороны, есть позитивное следст­
вие прогрессивно го р азвития за пад ной
культуры, а с другой стороны, таит
в себе и взрывчатую силу самоотри­
цания. Альтернативный путь развития
видится в восточной культуре с ее антп-
технол огич ескои у становкой, причем е с­
ли, например , Р. Коэн ра сцен ивае т от­
су тствие в восточной куль туре те хн ич е ­
ской вл ас ти человека над природой как
в ыра жение застойного хара ктер а общест­
венной жизни в этих странах, то X. Ско­
лимовски, напротив, сч итает, что, на при ­
мер, в Китае XIV века было до стигнут о
идеальное соответствие между высоко
развитой тогда техникой и общественным
строем; это фактически нй разу не уда­
лось реализовать в западной цивилиза­
ции. Дл я О. Тофф лер а тот несомненный
рост влияния восточной куль туры, кото­
рый наблюдается в последние десятиле­
тия, связывается прежде всего с тем,
что Восток эффективно вос пол ьзовал ся
зап ад ными р ецептами тех нол огий, но от­
нюдь не собстве нным культурным пр е­
восходством.
Эта же классическая тема «техника и
западная культура» развернута в сбор­
нике и в других своих аспектах, прежде
всего — как
собственно философская
пробл ема. Согласно М. Хайдеггеру, на­
пример, неповерхностное отношение меж­
ду техникой и человеком в их сущност­
ной глубине впервые окрепло в новое
время, и по это му данный истори ческий
период есть йё только расцвет освобож­
дающейся личности, не только субъек-
тйви зация культуры, но и па раллельный,
опосред ствованный
техникой процесс
об ъекти ваций, «овещ ествле ния» за пад ­
ной куль туры, проце сс формирования не­
вед омого р анее по своему оезл ич но ст ному
ка честву коллективного со знан ия, кото­
рое, как мы зна ем, про являе тся впос лед­
ствии в «массовом обществе» . Если за ­
падный человек, говорит М. Хайдеггер ,
не распознает сущность феномена техни­
ки, не увидит его бытия внутри себя,
не д об ер етс я до его «потаенного» куль­
турного смысла или, напротив, про гля­
дит «непотаённое» и перетолкует его,
То он вступит в сферу исторического рис­
ка. Нужно познать сущность техники,
так как только в этом сл у ч ае мы освобо­
димся от тупого ф ата лизма ее сле пых
служителей и приобретём сознательную
ответ ственность за судьбы культуры.
На про тяж ен ии всего сборника чувст ­
ву е т ся то глубинное влияние, которое
оказали на западную философию техни­
ки М. Хайдеггер и К. Ясперс; их работы
содержат в себе, по существу, все ос­
новные д ля совреме нной философии
техники темы. Конечно же, эти темы
получ ают у совреме нны х авторов ину ю
ар анж ировку, но это все те ж е «вечные»
вопросы о со отно ш ении тех ники с чело­
веком, куль тур ой, природой и общ ест ­
вом.
Так, есл и М. Хайдеггер говорил о по­
тен циаль ных оп асн ос тях, связанны х с
техникой в будущем, то современные фи­
лософы мыслят этими кате гориями у ж е
в настоящем, и будущее для них - не
поле возможной опасности, но поле опас­
ности преодо ленной. Чтобы защ ититься
от мрачных по следс твий со юза те хники
и бюрокра тии, человек, со гл асно Ж. Эл­
люлю, д о л ж ен освободить ся от всяких
рудиментов технологической эйфории,
а дл я этого —претерпе ть кач ес тве нную
психо л огич еск ую мутацию. Те хнол огиче ­
ская цивилизация - это не только исто ­
рически неизбежная «судьба» западного
мира, но и его «рок» (Дж. П. Грант), воз­
мож ност ь пр еодо л ени я которого мы слит­
ся современными философами в двух ос­
новных ве рси ях: л ибо техника сама пре о­
долеет свои «демонические» п оте нции за
счет есте ственного самор азвития, либо
духовной культуре нужно предприни­
мать
контртехнократичес кпе у сил ия.
Так, Г. Кан, признавая, с одной сто­
роны, что раннее индустриальное общест­
во Жестко подавляло все, кроме экономи­
чес ких инте ресов, с другой стороны, все
же считает, что закономерно возникшее
пос тин дустриа л ьное общество само в се­
бе содержит ростки возрожденного духа.
Ж.- П. Кантен, напротив* видит выход из
со зд авш ейс я критической ситу ации не в
«закономерном» восхождений к постин­
дустриа ль ному общ еству, но (как й
Ж. Эллюль) в ка чественной мутации об ­
щества и всей культуры в целом. Пес­
симистически нас трое н и Р. Коэн* описы­
162


вающий пол итич еские, социальные и
ид ео ло гич ес кие опасности, которые несе т
с собой тотальный те хниц изм. Выход,
согла сно Р. Коэну, в том, чтобы сверять
успехи техники «по шкале гуманизма».
О. Тоффлер и здесь (как и в вопросе о
западной и восточной культурах) зани­
мает п ро ме жу то ч ную позицию, считая,
с одной стороны, что «третья волна» тех ­
нологии сама привед ет к демас сификации
общества (инфор мация инд ивидуализи­
рует) , но, с другой —он не отказыва ется
и от парал лельного формирования «но­
вого набора ценностей» , от необходимо­
сти « пер ево ору жить созн ани е». Единст­
венным из «теоретиков», которого можно
с опред ел енн ыми оговорками от нести к
«информационным оптимистам», являет ­
ся А. Этциони. Понимая необ ходимос ть
духовного возрождения общества, он тем
не ме нее сч итает включение духовных
стимулов исторически пре жде вр еме нны м
и даже опасным. Необходим, по его мне­
нию, еще один полностью технологиче­
ский период - реиндустриализация на ба­
зе информатики, и только посл е этого
можно будет надеяться на духовное воз­
рождение.
Естественно, что авторы третье го раз­
дела несколько оптимистичнее вгляды ­
ваются в будущее. И здесь звучат при­
зывы к гу манизации общественных от­
ношений (Р. Белл, Ф. Джордж), но в це­
лом те хнол огия в е е информативно­
компьютерной ипостаси пр од о л жа е т счи­
тать ся единственным средством от со ­
циальных заб ол еваний и единственны м
двигателем социального про гре сс а. Т ех ­
нологию ни в коем случае не нужно сдер­
живать, говорит у ж е упо минавш ийся
выше у вле ченный оптимист- те хнок ра т
Дж. Мартин, ее ну ж но всяч ески ра зви­
вать, и тогда она сама с пас ет мир.
Безу с ло вн о, понятие информации яв­
ляе тс я как бы духовно-те хнол огич еским
кентавром: оно еще сохраняет свое ду­
ховное,
« иде ал ьное»
происхождение,
но у ж е объективировалос ь, «ос вободив­
шись» от человека и слившись с техно­
логией. Эта двойная природа информации
манит к се б е как гуманитарно, так и
технокра тически настрое нные умы, гото­
вые увид еть в информатике у ж е не былую
«бездуховную» технологию, по техноло­
гию с овещ ествленным в ней духом. Так
ли, однако, существенны в информатике
ее «духовные » корни? Не предст авляет
ли она собой еще более сконцентрирован­
ную «демон ическую» потенцию тех но л о­
гии? Ведь как ни толковать само пон я­
тие информации, она есть объе ктивиро ­
вание частного момента из целостного
ч ел овеч ес кого со зна ния и как таковая не
может не способствовать, будучи зало­
женной в технологическую структуру об­
щества, дальнейшему расщеплению че­
ловеч ес кой психики на д иффер енциро ­
ванные со циа льные роли. И так ли б е з­
условно прав А. Турен, который в прин ­
ципе стоит за «и ндивидуальность» и
«уникальность» ли чности, в том, что
структура пр офе ссио нал ьной деятельно­
сти в о бщественной сис теме коммуника­
ции будет детерминироваться не техни­
кой, но социально-пол итичес кими прич и­
нами? Действительно ли следует, как он
пишет, «ос терегаться легковесного и в
зна чительной мер е элитаристского крити­
цизма ср едс тв массовых коммуникаций»?
Равномер ное ра спрос тра нение информа­
ции в обществе, авто матизация ср ед ств
ее хранения и использования еще не мо­
жет служить гарантией социального ра­
венс тва и источником д л я ра звити я са­
мобытных индивидуальных форм п сих и­
ки, напротив, как предупреждают авто­
ры второго р а зде л а сборника, автомати­
зац ия информационны х пр оцессов в об­
ществе в равной мер е м ож ет привести
и к такому сращению информатики й бю­
рократии, при котором лич нос тное на­
чало будет фа ктически нево змож ным.
Даже беглого обзор а основных анти но­
мий западной философии техники - как
она отражена в данном сборнике - до­
статоч но, чтобы возбудить интере с к са­
мой книге. По этим пр облемам сборник,
как мы считаем, не только удовлетворит
интере сы широкого читателя, но и, не­
сомненно, будет стимулировать дальней­
ш ие ра зработки этих вопросов.
Осуществив отбор интер есны х текстов,
придав книге продуманную структуру и,
наконец, зафиксир овав свою теор ети че ­
скую п озиц ию по основным вопрос ам ф и­
лос офии
техники
во вст упитель ной
статье (П. С. Гуревич), составители сб ор ­
ника вмес те с тем д опус тил и некоторые
погрешности. Если первый - и самый су­
щественный - раздел книги снабжен ис­
черпывающ им комментарием пер ев одч и­
ка (В. В. Бибихин), то два других разде­
ла факти чески совсем не прокомменти­
рованы, что значительно ослабляет це­
лостное впечатление, заставляя читате­
ля ин огда ги пот ет иче ски нащупывать
ло гич ескую нить в п осл ед овател ьности
текстов. Так, в частности, е сли бы ком­
ментарий был д остаточно полным, то
яс не е ока зал ись бы причины, по которым,
например , статья Ж. Эл люля все ж е по­
мещена в первом разделе, а не во вто­
ром, хотя его работы относятся к 1975-
1982 годам, а статьи Ф. Джорджа и
Р. Белла помещены в третьем разделе,
хотя их тексты намного ближе к содер­
жанию второго раздела.
Сборник, как нам представляется,-
фактически первый образец принципи­
ально нового типа изд а ния пер еводной
лите ратуры. Особую ценно сть это му сбор ­
нику придае т, конечно, точно у гада н н ая
тематика: западная философия техники
представляет сейчас не столько историко­
академичес кий, сколько ж ивой не по сред ­
ственный интерес. В целом полу ч енн ая
из сборника информация им ее т ск оре е
негати вное, чем по зи тивно е зна че ние,
вернее даже будет ее сравнить с преду­
предите льным знаком на доро ге истории:
осто рож но,
крутой поворот! Поворот
дейс твительно крут: мы видим, что фи­
лософская теория Запада более пессими­


стична в этом отнош ении, чем его ж е
с тихийна я практика, пр од ол жающ а я пи­
тать технократ ическ ие иллюзии. Д а ж е е с­
ли считать, что мы знае м, как реш ать
свои
спе цифиче ские
тех ноло гич ес кие
проблемы в их связи с социа ль но-духов­
ной сферой, то все ж е наша философ­
ская теория должна озаботиться поис­
ком устойчивых источников оптимизма
и в проблемах, стоящих перед западной
ку ль турой, ибо развивающ аяся тех нол о ­
ги я мо ж ет и нас впло тную поставить пе­
ред ситуацией, которая будет в чем-то
аналогич на запад ной.
Л. А. ГОГОТИШВИЛИ
А. Ф. ЗАМАЛЕЕВ. Философская мысль в средневековой Руси (XI—XVI вв.).
Л. «Наука», 1987, 247 с.
« Древнерусская философия». До сих
пор это сл овосоч етание вызывает за пре­
делами очень небольшого круга «специа­
листов» либо искреннее удивление, либо
ироническое недоумение, а то и просто
скепсис. Удивляет и вызывает настор о­
женность не столько предикат - ибо в ко­
нечном сч ете выясняется, что «древне­
русская» стоит в одном ряду, например,
с «запад ное вропейской», а не, скаж ем,
с
«древнефранцузской»,- сколько
сам
субъект. Русское культурное самосозна­
ние XIX века выработало и за кр еп ил о
такое понятие, как «древнерусская ли­
тература», XX век внес в наш кул ьтур­
ный обиход «древнерусскую живопись».
Философии в этом отно шении повез ло
знач ительно меньш е. Вот у ж е почти
150 лет 1 предпринима ются попытки вве­
сти фил ос офию в контекст древнеру с­
ской культуры X I —XVII веков. Й всякий
раз это оказывается проблематичным.
Автор р ец ензируе мой книги о со знае т
эту проб лемну ю ситуацию. С самого на­
чала он отме чает, что « древнеру сс кая
философия, как это ни п арадоксально,
все еще продо лж ае т сч итать ся чем-то
вроде интелл ектуал ьной экзотики, б ол ее
доступной воображению, неж ели уму...»
(с. 5). Да, действител ьно, «древнерусска я
философия» еще не имее т у широкого
читателя такого прочного реноме, как
древнеру сс кая литер атур а или живоп ись .
Но именно в последнее пятилетие иссле­
дователями была проде лана (и продо л­
ж а ет де лать ся) многосторо нняя р абота
по изуч е нию философско го аспе кта древ­
неру сс кой культуры.
Подход А. Ф. Замалеева к проблеме
древнерусс кой философии изнач ально на­
целен на решение вполне определенной
«сверхзадачи». Ему ва жно не просто ис­
следовать этот сложный (и даже эмпи­
рически ещ е не вполне выявленный!)
феномен, он х оч ет убед ить читателя, что
философ ская мысль в ср едне вековой Ру­
си неизменно «по своему содержанию,
по своей на правленности... была пр еж д е
всего анти хр истианской, анти рел игиоз­
ной» (с. 239).
Задач а, оч евидно, н е из прос тых. Ведь
1 Если вести отсчет от книги: Архи­
мандрит Гавриил (В. Н. В оскре сен ­
ский) . История философии, ч. VI. Казань,
4840.
в ходе ее решения придется считаться
хотя бы с тем фактом, что абсол ютн ое
большинство персонаж ей книги, попа­
дающ их в р азряд
«философов»,— это
кру пнейш ие иер арх и православной церк­
ви или просто хр истианские мыслители.
Попробуйте-ка превратить в а нтихр и­
стиан и антиклерпкалов митрополитов
Илариона и Климента Смолятича, епи с­
копа Кирилла Туровского, игу менов Ни­
ла Сорского и Ио сифа Волоцкого , по ле ­
мистов Максима Грека, А ндрея Курб­
ского. Автор пробует.
Христианизация Киевской Руси р асце­
нивается им как негативный процесс,
в х о д е которого «правосл авие действи­
тельно ока за ло гл убокое отрицатель но е
влияние на общественные отношения и
идеол оги ю древнерус ско го го сударства .. .»
(с. 24 1). Согласно автору, христиа нская
церковь, едва появившись на Руси, не­
медленно занялась деструктивной дея­
те льностью, напра вл енной на развал
центра лизо ванного го судар ства и вел ико ­
княжеской власти, определяемой им в
заимство ванных из л е топ ис е й тер минах
«самовластье» и «единодержавство» .
Тезис о В ладимире как «самовлас тьце
земли русской» понадобился автору для
того, чтобы о соб о акцептировать антиго ­
сударственную деятельность древнерус­
ской цер кви. Она, якобы испытывая тай ­
ное отвращение к великокняжеской вла­
сти и будучи переполняема собственны­
ми по литич ескими амбициями, ис пол ь зо­
вала осуществленную по наивности Вла­
димира за ме ну «центра лизации д ина сти­
ческой системой» (с. 3 4 -35) 2*. Возникнув
на Руси по воле князей-рюрико вич ей п
держась единственно их опекой и покро­
вительством ср еди стихии соверш ен но
чуждого и враждебного ей восточносла­
вянского язычества, церковь, согла сно
автор у, у ж е в XI веке «стала стре миться
всячески ограничить и ослабить светское
единодержавие, претендуя на роль глав­
ного связующ его центра ф еода ль но -р аз­
общенного государства» (с. 35).
Чтобы доказать ан тиго судар ственную
деятельность древнерус ской церкви, ав-
2 Альтернатива «централ изации» - не
«династическая», а «удельная» система,
во времена Владимира еще не существо­
вавша я.
т


тор пытается по-с воему интерпр етиро ­
вать смысл «Повести временны х ле т».
Оказывается, этот первый ле то писный
свод ес ть не что иное, как антивелико-
к н яж е ск ий трактат, поскол ьку его ав­
тор - печерский монах Нестор - «отвер­
гал светское единодержавство, считая
его неправедным и беззаконным» (с. 52).
Доказательством сл ужит то, что летопи­
сец, «разумеется», осуждает Святополка
Окаянного не за убийство Б ор иса и Гле­
ба, а за то, «что цель ю его было ед ино­
державство» (с. 53). А делает это Нестор
по то му, что его ид еал - « династическое
княжение, выражаемое формулой «кож-
до да держить отчину свою» (там ж е).
Знакомый с о теч ес твенной историей
читатель помнит, конечно, эт у са крамен­
тальную фразу, прозвучавшую в 1097 го­
ду на любечском съезде древнерусских
князей. Помнит и ее смысл, объяснен­
ный В. О. Ключевским. Тогда ус та вш ие
от междоусобных войн, связанных с оче­
редным порядком кн яж ен и я (впервые
описанным и о бъ яс ненны м С. М. Со­
л овьевы м), князь я реш или пер ейти на
«вотчинный» принцип. То' есть по ло ж ил и
действите льно е
начало
раздроблению
единой и неделимой до тех пор княже­
ской семейной власти над всей рус ­
ской землей и постепенному превраще­
нию «империи Рюриковичей» (по о пред е­
лению К. Маркса) в диффузную рядопо-
ло ж енно ст ь «великих» (ибо все Рюрико­
вичи были «великими») кн яж ес тв, свя­
занны х у ж е не столько кровным родс т­
вом, сколько у за м и едино верия. Полити­
ческий центр ру сской зем ли мог теперь
сво бодно пер е мещ а тьс я от юго-запада
до северо-востока (от Волыни до Сузд а­
ля), лишь митрополичья кафедра сохра­
няла за Киевом роль духовного центра,
объ ед инявш его «христиан» п ер ед лицом
неу мол имо н ад вигавш егося с юго- восто ­
ка мира «поганых» («язычников» ) 3.
Таков был ес те ственн оис торич е ский
процесс эвол юции Киевской Руси. Но, со­
гласно А. Ф. Замалееву, во всем этом
н у ж н о видеть властные политич ес кие
при тязания древнерус ской церкви, ис­
пользованные татаро-монгольскими за ­
воевател ями. З ах ватив Русь , они взяли
церковь «целиком под свое покрови­
тельство» и сде лал и «духовенство непод-
3 Ср. «В формировании древнерусс кого
языка и народности существенная роль
при над л еж ал а распрос тр анению христи­
анства и письменности. Очень скоро по­
нятие «русский» и «христиа нин» начали
о тож д ествл ять ся. Церковь играла много ­
стороннюю роль в истории Руси. Это бы­
ла ор ганизация, спо собствовавш ая уси­
лению русской государствен­
ности (разрядка м оя . - Л. П.) и сыграв­
шая пол о жи тел ьн ую роль в формирова­
нии и развитии ку льтуры восточных сл а­
вян, в развитии просвещения и в созда­
нии важ ней ш их л итературн ых ценн о­
стей и про изведений искус ства» (Седов
В. В. Восточные славяне в VI—XIII ве­
ках. М., 1982, с. 27-3).
судным орудием ханской политики»
(с. 17 1).
Ясно, что дл я автора н ево змож но свя­
зывать генезис древнерусской философии
с христианизацией Руси. Свою позицию
он стремитс я обосновать, о пира ясь на
«разработанный Г. В. Плехановым спо соб
историко-философского а нализа» (с. 1 4),
согласно которому на Руси, как и на За­
пад е, первым толчком к формированию
общественной мысли послужила борьба
между светской и духовной властью. Од­
нако, во-пе рвых, Г. В. Плеха но в писал
истор ию и мен но «общественной мысли»,
то есть мысли об обществе, тра ктующ ей
прежде всего (если не исключительно)
« пол итич ес кие
вопросы»4. Во-вторых,
х о тя он и призна вал факт «столкнове­
ния» на Руси духовной власти со свет­
ской, но при этом подчеркивал, что
«зд е сь стол кнов ен ия этого рода никогда
не до стигали зна чител ьной степ ени обо ­
стрения» 5. Более того, он специально от­
метил, что лиш ь «когда возник вопро с о
се к ул яри зац ии церковных
имуществ,
московское духовенство стало в оппози­
цию к светской власти» 6.
Точка зрения А. Ф. Замалеева резюми­
руется в его решении вопроса о специ­
фике древнерус ской философ ии. Он счи­
тает, что в древнерусской книжности не
имее тся соб ственно ф ил ософ ск их памят­
ников. Есть лиш ь «л итер атурные памят­
ники», которые можно назвать философ­
скими в соответствии с та ким критерием:
«Характер древнеру сс кого источ ника на­
ходится в непосредственной (раз­
рядка моя. — Л. П.) связи с конкре тной
политической ситуацией; он является
философским в той мере, в какой выра­
жает интересы мирской, светской жизни,
и остается сугубо теологическим, если ис­
ходит из целей и задач церковной поли­
тики» (с. 20).
Автор пишет, что наши идейны е про­
тивники - «буржуазно-националистиче­
ские и кле рикальные круги За пада» вку­
пе с иде ол ога ми русско го правосла вия
упорно связывают древнерусскую фило­
со фию с религией (см. с. 2 3), поэтому,
с его точки зрения, недопустима даже
сама возм ожно сть постановки вопрос а о
религиозной философии. Игнорируя тот
факт, что трактовка, напри мер, за па д но ­
евр оп ейс кой сред невековой философии в
качестве р ел игиозной - аксиома д ля ис­
ториков философии, он упорно проводит
мысль о нес овместимости «философии» и
«христиа нства». И это несмотря на то,
что сам же анализирует «философские
идеи в восто чно-христианск ой патр ист и­
ке», выделяет «умеренно рационалисти­
ческое теч ение» (каппадокийцев Васил ия
Великого, Григория Нисского и Григория
Богослова), Д иони сия Ареопагита, Иоан­
на Дама ск ина как философов (см.
4 См.: Плеханов Г. В. И стория ру с ­
ской общественной мысли, т. I. М . - Л.,
1925, с. 101.
5Там же,с. 103.
eТам же,с. 106.
Ш


с. 74 -93). Даже более, автор справедли­
во пишет, что «святоотеческая литерату­
ра» в ср едн евек овой Руси «выступал а
ед ва ли не ед инственным ле гальным ис­
точником для приобщения к духовной
культуре и философским учениям греко­
римской эпохи» (с. 9 3).
Но это написано в главе об «истоках
философской традиции». А переходя к
самой Руси, автор утверждает, что «не­
приязненное отношение к философии
церковные книжники насаждали на Руси
вплоть до петровских пре образований»
(с. 59). Маленькая неточ ность - речь
должна идти только о «языческой» фи­
ло соф ии - ок азы вается основанием кон ­
цепции. А. Ф. Замалееву известен ca*f
факт существования византийской хри­
стиан ской философии как особо го, хо тя
и наследующего античную традицию,
типа философствования. Идя по им ж е
на меч енн ому пути, он мог бы, спра вед ­
ливо отме чая в ос новном скепти че ск и-не -
гативное ( хо тя были и исключ ен ия) от­
ношение древнерусских книжников к
философии языч еской, х от я бы поставить
вопрос о древнерусской философии как
разновидности христиа нской. Однако он
буквально «придумывает» у сл овную «фи­
ло со фию» в рамках весьма проблематич ­
ного «светского направл ения». Насколь­
ко н еудачна эта попытка, показывает
уже то обстоятельство, что А. Ф. Зама-
леев проходит мимо фундаментальней­
ше й с пециф ики хр истианс кой (и древ­
нерусской в том числе) философии, кото­
рую можно обнаружить у излагаемого
им Иоанна Дамаскина (см. с. 85 —90).
Приводя на с. 108 определение филосо­
фии (в б-и вар иантах) по Дамаск ину,
он делает вывод о том, что оно «стало
своего рода ба зисным виде нием фил осо ­
фии в эпоху феодализма, на него ориен­
тировалис ь сх ол асти че ские мыслители и
в Византии, и в З ападн ой Европе...» .
И в то же время, определяя специфику
«ср ед невековой философии» (во обще) ,
автор утверждает, что развивалась эта
философ ия «внутри тео логии, и спо л ьзу я
ее категории и определения» (с. 17).
Это утверждение нуждается в аргу­
мен тированном об осно вании, пр ед пол а­
гающем различение, к примеру, «фило­
софии» и «логики» («ди ал ектик и»). Но,
если говорить конкретно о Дамас кине и
его «б азисном» понимании фил ософии,
то нужно помнить, что у него философия,
разделяясь на «умозрительную» и «прак­
тическую», объемлет почти весь круг
ср едне век ово го зн ани я, за исключ ением
«тривиума» - гра мматики, риторики и
диалектики. А высшую часть «умозр и­
тельно й» фил ософии сос тавл яе т теолог
ГИЯ 7.
Поэтому вр яд ли стоит игнорировать
базисное определение Дамаскина и пони­
мать
ср ед не веко вую фил ософ ию как
часть теоло гии. Так что, видимо, нет
смысла дет ал ьно опровергать попытки
7 См. «Антол огия мировой философии»,
т. 1, ч. 2, М., 1969, с. 623.
автора превратить Иларио на в по сл ед о­
вател я арианск ой ер ес и, Вл адимира Мо-
но маха —в «гуманиста и своб одомысл я­
щего апологета язычества и «арианца»,
Климента Смолятича и Кирилла Туров­
ского - в «пантеистич еских рационал и­
стов» и проводнико в «с холастич ес ко й ме­
тодологии на Руси». Все это, как и «сво­
бодное отношение к священному писа­
нию, вы явивш ее ся в уч ении Иосифа Во-
лоцкого» (с. 222), как и Андрей Курб­
ский, к ид еям которого «восхо дит вся
позднейшая традиция русского полити­
ческого либерализма» (с. 230), подчине­
но главной цели —не до пу ст ить «оцер-
ковления» древнеру сс кой философии.
Обращает на себя внимание и несколь­
ко «своб одное» обращ е ние автора с ис­
точниками. Ему нуж но, например, дока­
зать, что у Мономаха «б ож ест во слитно
с природой, неотделимо от нее», то есть
что он «последовательно придерживался
язычества» (с. 129). Для этого им бе­
рется отрывок из « Поуч ения» в таком
виде: «- .и узревше солнце, и прославити
бога с радостью». Вернем отрывок в кон­
текст: « Зау треннюю отда вш и богови хва­
лу, и потомъ солнцю въсходящю, п уз­
ревше солнце , и пр ославити бо га с ра­
достью и рече: «Просвети очи мои, Хри­
сте боже, иже дал ми еси светъ твой
красный»8. Можно ли здесь усмотреть
по сл ед овате ль ное языч ество?
Рассмотрим также пример обнаружен­
ного А. Ф. Замалее вым радикального
расхождения между Кириллом Туров­
ским
и
«аф оно -пе черской моралью»
(см. с. 152) в вопросе о свободе воли. Со­
пос тавляя кирилло во «аллегоричес кое»
толкование изве стно й евангель ской прит­
чи о расслабленном с толкованием не­
коего «церковного автора» и з «У спе нск о­
го сборника X II —XIII вв.», А. Ф. Зама-
леев делает вывод, что в первом случае
сво бода воли оцен ивае тся позитивно,
во втором негативно. Кирилл - вполне
пра восл авен, а «церковный автор» по­
тенциально нет, ибо недооценивает фун­
даментальный по стул ат хр ис тиан ской
антропологии, обосн овы вающий теод и­
цею. Кто ж е этот «церковный автор»?
Иоанн Златоуст9.
Оценивая общий результат книги, не­
обходимо прежде всего указать на то,
что в концепц ии автора уж и ваю тс я
взаимоисключающие утверждения. Так,
пола гая, что ср едне веко вая фил ософ ия
существовала в фор ме теоло гии, автор
одновременно борется с ее (философии)
«оцерковлением». В х од е борьбы он ис­
п ол ь зу ет «ч ер но-белый» принцип, имея
в ви ду, что духовенство бывает «черное»
(монашество) и «белое» (священство).
Цвет предопределяет выбор. Разумеется,
«черное» —пл ох ое , мракобесное, антиго­
судар стве нное . антифило соф ское ц т. д.
(см. с. 36 —41); «белое» — хорошее, раз­
8 См. «Изборник». М., 1969, с. 154.
9 См. «Успенский сборник ХП -Х Ш вв.»
М., 1971, с. 409.
166


вивавшее рацио нал изм, эмпиризм, язы­
чество, а л ле гор езу , с хол ас тику, арианст­
во и горой ст оявшее за центр ал изацию
(см. с. 116, 141 и др.) . «Черные» - теоло­
ги, «белые» - по литики, а значит - «фи­
лософы».
Теология, освобожденная от
«пут» церковности и редуцированная к
политике, и ес ть древнеру сск ая «фило со ­
фия», но А. Ф. Замалееву, Таков безу­
словный вывод из этих суждений.
О чем же эта книга? Речь в ней идет
о фило софско-п ол итич ес кой мысли на
Руси в XI —начале XIII века и в
XV—XVI веках. Период X IV -X V веков
практич ески выцал совсем, ибо нельзя
ж е считать его хар актеристикой нес кол ь­
ко страниц (160-173 , 188 -192), которые
посвящены б егло му обзору переводных
«флор илегиев» (типа «Пч елы»), очерку
ордынского завоевания Руси и ер еси
стригольников 10.
П. В. СИМОНОВ. Мотивированный
п ес тест ве ннонау чны е основы общей
Одна из особе нно стей современного
этапа развития науч ного зн ан ия состоит
в возн икновен ии проблем, масш таб ко­
торых выход ит за пр едел ы одной опре­
деленной нау чной дисциплины и носит
ме ж дисциплинарный хар актер. Успе ш ­
ная и продуктивная разработ ка таких
меж д исци пли нар ны х пробл ем возмож на
лишь при исполь зовании адекватной ме­
тодологии. Другим важнейш и м усл овием
их ус пеш н ого исс ледова ния явл яется
гл убокое прон икновение в сущность тех
разд ел ов и направлений частных нау к,
совокупность которых лежит в основе ис­
следуемой междисциплинарной пробле­
мы.
Убед итель ной ил люстр ацией спр авед ­
ливости этих положений может служить
н овая моно графия П. В. Симонова. Она
представляет собой дальнейшую разра­
ботку и углубление идей, выдвинутых
автором в книге «Эмоциональный мозг»
(1981). Вместе с тем она содержит пред­
посылки под готавливаемой автором за ­
ключительной части трилогии — «Сози­
дающий мозг». Все это, как полагает
автор, позвол ит дать до статочно полно е
представление об эвристических возмож­
но стях «потр ебностно-информационного
подхода» к изучению психики и поведе­
ния.
Главное содержание книги - естествен­
нон ауч но е обосно вание так их ключевых
поняти й общ ей психол огии, как по треб ­
ность, эмо ция, воля, пов еде ние , индиви­
дуальные (тип ол огические) о собе нности,
созна ние,
неос озн аваемы е про явл ен ия
высшей нервной деятельности человека.
Автор посл ед оват ел ьно рассматривает:
безусловные рефлексы высших живот­
ных как фил огене тич ескую преды сторию
по треб но стей чел овека, кл ассификацию
эт их потребнос тей, о траж ател ьн о-оц ено ч­
ную и ре гу л яторную функции эмоций,
Обычно недо ста тки принято считать
продолжением достоинств. Можно ска­
зать, что есть в книге одно несомненное
достоинство как непосредс тве нн ое про ­
должение недостатков. В своем стремле­
нии противопоставить хрис тиани заци ю и
генезис философии в средневековой Руси
А. Ф. За малее в пр оявил максимум по­
сл ед овател ьности. Бл а годар я эт ому, на
мой взгляд, с тада яс ной непл одо твор -
ность исследования, исходящего из та­
кого противопоставл ения.
JL В. ПОЛЯКОВ
10 О богатых возможностях, которые
открываются пер ед исс л ед ова тел ями эт о­
го периода , свиде тел ьст ву ет книга: Про­
хоров Г. М. Памятники пер еводной и
русской литературы XIV—XV веков. Л.,
1987,
мозг. Высшая нервная д еятел ьнос ть
психол огии. М., «Наука», 1987, 237 с.
физиологические механизмы орга низа ­
ции ц ел енапр авле нного поведе ния, проб­
л е му индивидуальных (типоло гиче ских)
различий, со знан ие и неос озн авае мые
проявления высшей нервной деятельно­
сти человека , во спитание как мотивиро­
вание. Завершается монография естест­
веннонауч ны м обосн ование м ключевых
понятий общей псих ологи и.
Начав с характеристики сложнейших
безусловных рефлексов высших живот­
ных, автор пок азы вает, что эти рефлексы
служат биологическими предпосылками
возникновения псих ики ч еловека, его по­
требн остей и эмоций. Он специально
выделяет так называемые безусловные
рефлексы самор азвити я, к ч исл у кото­
рых относятся исследовательское поведе­
ние, безусловный рефлекс свободы и реф­
лексы пре вентивной «во ор уж ен ности» -
имитационный и игровой. Главные осо ­
бенности этой группы рефлексо в сос тоят
в том, что они непосредственно не свя­
заны с ада птац ией к текущей ситуации,
а ориентированы на будущ ее, на освое­
ние новых прос тр анственно-вр еме нных
сред. Безусловные рефлексы этой груп­
пы не выводимы из других потребностей
орга низма и не сводимы к другим моти­
вациям. Автор о соб о подч еркивает, что
исс ле доват ел ьск ое по веде ние живот ных
основано на с амостоятельно й по тр еб но­
сти в п олу че нии информации. При этом
под крепл ен ие и ссл едо вател ьского пове­
дения связано с механизмом положи­
тельных эмоций. Этот факт, на наш
взгляд, сл у ж и т ещ е од ним доказательств
вом в по ль зу р азвиваемой автором ин­
формационной теории эмоций.
Харак тер изуя по тр еб ности ч еловека,
П. В. Симонов подч еркивает, что у ч ело­
века нет чисто биол огич еских потребн о­
стей, поскольку их удовлетворение опо­
сред ован о влиянием социальной среды ,
167


то есть очеловечено с самого раннего
детства. В то же время социальное и
ид еа л ьное в человеке имеют свою пре­
дысторию на до чел овеч еских этапа х эво­
люции. Именно поэтому «о бн ару ж ен ие и
дальнейшее исследование филогенетиче­
ских связей между сложнейшими безус­
ловными рефл екса ми (инстинктами) ж и ­
вотных и потр еб но стями ч еловека (при
всем их кач ественном различии) спо соб ­
ствует утверждению материалистическо­
го подхода к изучению деятельности че­
л овеч еского мозга, ее высш их ( пси хи че ­
ских) форм и движущих сил поведения»
(с. 4 7). Идя этим путем, автор выделяет
с ле дующ ие чел овеч еские потребности:
1) витальные (биологические) потреб но­
сти в пище, воде, сне и т. д., обеспечи­
вающие инд ивидуальное и видовое су­
ществование человека; 2) социа ль ные
потр ебности в узк ом и собс тве нном смыс­
л е слова, включа ющие потребнос ть при­
надлежать к социальной группе и зани­
мать в этой группе определенное место.
Среди социальных по тр еб нос тей автор
особо выд еляет по тр ебность сл ед ова ть
нормам, принятым в данном обществе.
Эти хорошо усвоенные нормы в опреде­
ле нный момент пер естают контролиро ­
ваться сознанием и переходят в сферу
подсо зна ния; 3) идеал ьные потребнос ти
в виде потребностей познания окружаю­
щего мира и своего места в нем. Говоря
о потребности познания, автор неодно­
кратно подчеркивает, что эта п отр еб ­
ность не явл яе тся про изводной от био­
ло гиче ск их и социальных потребнос тей,
а ведет свое происхождение от универ­
сальной, свойственной все му ж ивому
п отр еб ности в информации. У местно в
связи с этим заме тить, что В. А. Энгель­
гардт к числу атрибутов живого относил
узнавание. На субклеточно-мол екул яр ном
уровне узнавание реализуется в виде
взаимо действия комплементарных ц еп ей
ну кле иновых кислот, фер ме нт-субстр ат-
иых вза имодействий и т. д. Надо пола ­
гать, что такого рода «узнаван ия» есть
н е что иное, как удовлетвор ен ие потреб ­
ности в информации. Эта заложенная в
самой сущности жизни потребность по
мер е эво люционного развития организмов
п риобретает специфи че ские формы, пр е­
вращаясь на ур овне человека в потр еб­
ность позна ния о кру ж ающ е го мира.
Характеризуя далее потребности чело­
века, автор выд еляет две и х разновид но­
сти: потребн ос ти со хр а нен ия и ра звития.
Эти две разновидности потр ебно стей по­
рождают две основные формы эмоций —
полож ител ьные и отрицате льные. В х од е
апа ли за со отнош ения потреб ностей и
эмоций автор пр иход ит к принципиаль ­
ному положению о том, что знание этих
соотношений должно лежать в основе
воспитательны х мер. «Для н ад еж но го
предотвращения нежелательных дейст­
вий необходимо,- пишет П. В. Симо­
нов. —ч тобы эти д ей ствия утра тили свою
привлекател ьность дл я субъекта, пер е­
стали вызывать у него пол ожител ьные
эмоции» (с. 52). Говоря об отражатель­
но-оценочной и регуляторпой функциях
эмоций, П. В. Симонов указывает, что
с точки зр ен ия по треб иос тно-ииформа-
ционной теории «эмоции есть о тр аж е ни е
мозгом человека и высших ж ивотны х
какой-л ибо актуаль ной потребнос ти (ее
ка чес тва и величины) и вероятности
(возможности) ее удовлетворения, кото­
рую субъект непроизволь но оценивает
на основе врожденного и ранее приобре­
тенного инд ивидуального опыта... Эмоция
отражает предметы и события окружаю­
щей среды в их отношении к актуаль­
ным потребностям субъекта, откуда и
возникают категор ия знач имости эт их
предметов и событий, их с убъективная
оценка» (с. 6 3). Опир ающаяс я на боль ­
шо е ко личество эксперимента льных да н­
ных, инф ормационно-п отреб ностна я тео­
рия эмоций пред ст авляет собой нагл яд ­
ную илл юстрацию «выхода» спе циал ьно ­
нау чной проблемы за свои ис ход ны е
рамки. О бл ада я со верш енно очевидны ми
те ор етико-познавательны ми
аспектами,
эта тео рия открывает путь н е только к
пониманию ц еннос ти информации, но и
убеждает в невозможности существова­
ния «чистой», б е зэмоциона льной инфор ­
мации. Здесь следует еще раз напомнить
важнейший по своему значению факт
связи приобретения новой информации
с мех а низма ми по лож ите льн ых эмоций.
По сути дела, познание и эмоции ока­
зы ваются неразр ывно связанными: эмо­
ция неизбежно включается в любые по­
знавательные (о траж ател ьны е) акты.
Интересен анализ в книге соотноше­
ния с озн ан ия и не осо знавае мых прояв­
лений высшей
нервной деятельности
человека. Совершенная методика со вр е­
менны х ней роф изиол огич ес ких ис сл ед ова­
ний, подч еркивае т автор, с д е ла л а проб­
л ем у с озна ния, р анее монопольно при­
надлежавшую философии и описатель­
ной психо ло гии, пр ед мето м п овсед нев­
ной экс пер имента ль ной практики. Бл а­
годаря этому проблема сознания приоб­
ретает пограничный характер, о бл ад ая
философским и естественнонаучным ас­
пектами. Но это озн ачае т, что д а льней­
шее продуктивное исследование пробле­
мы сознания возможно лишь при сочета­
нии об оих эт их аспектов. Это ж е отно­
ситс я и к нео созн аваемым проявлениям
высшей нервной деятельности человека.
Среди последних автор выделяет группу
явлени й
«подсознания».
Подсознание
возникло как сред ство защиты со знани я
от лишней работы и непереносимых на­
грузок. Вторую груп пу не осознаваемого
пси хич еского со ста вл яют явле ния свер х­
со зна ния (или над со зна ния, по М. Г. Яро-
шевскому). К нему относятся первона­
чальные этапы творческого проц есс а -
п о ро жд е ни е гипотез, догадок, творческих
озарений. Сверхсознание, по определе­
нию автора, «есть защита от преждевре­
менного
вмешате льства со знан ия, от
чрезмерного давления ранее накопле н­
ного опыта» (с. 183). Функция сверх­
сознания —порождение нового, и иссле­
дование механизмов и принципов тако­
168


го порождения может существенно обо­
гатить философскую и общенаучную
пр обл е му возникновен ия нового.
Специального внимания з ас лу ж и ва е т
проводимый автором ана лиз соо тнош е­
ния д етер минизма и свободы воли. Мни­
мое противоречие меж ду объективной де­
терминированностью чел овеч еского по­
ведения и субъективно ощущаемой сво­
бодой выбора снима ется фактом лишь
частичного осо знан ия человеком д в и жу ­
щ их им потр ебностей. Указы вая на н е­
с остоятел ьнос ть к онцепции с амодетерми-
нации поведе ния, П. В. Симонов под ч ер ­
кивает, что «реально сущ еству ющ ее про­
тиворечие м е ж ду детер минизмом и сво­
бодой выбора мо же т быть снято только
путем привлеч ения при нципа до пол ни­
тельности» (с. 1 9 2). На наш взгляд , при­
вле чение принципа д опо лн ител ьнос ти
для исследования соотношений детерми­
низма и свободы воли выдвигает множе­
ство вопросов, реш е ние которых затра­
гивает как философскую, так и естест­
ве нно на уч ну ю пробл ем ат ику. По-видимо­
му, предстоит еще большая углубленная
тео ретич еска я работа по об основанию ис­
поль зования принципа д опо лн ител ьн ос ти
при исследовании ряда философско-мето ­
дологических и естественнонау ч ных проб­
лем.
Логическим пр од ол ж е нием авторского
ана лиза явл яетс я глава, в которой вос­
пита ние ра сс матри вае тся как мотивиро ­
вание. В свете развиваемых автором по­
ложений «...первым принципом продук­
тивной теории воспитания должен стать
решительный переход от обучения одно­
му лишь знанию норм поведения к бо­
л е е гл убоким основам — к формированию
такого н абора и такой иерархии потреб ­
ностей во спитуемого , которые н аибо ле е
благоприятны для развития общества и
реализации личности во всем б ога тст ­
ве
ее поте нциаль ных возмо жно стей»
(с. 212). В отличие от обучения, адре­
сующегося к сознанию субъекта, воспи­
тание, как считает автор, д о л ж но быть
направлено на подсознание воспитуемо­
го. Это может достигаться путем опоры
на потребность в подражании, на силу
непосредственного примера, но в то же
время о граниченность возмо ж но ст ей пря­
мого возд ействия на п од со зна ние тре­
бует использования опоср едованны х
пу тей к по тр еб ностям и мотивам. «. . .Путь
к потребностям лежит через сознание
субъекта, точнее, через его вооружение
такой инф ор мац ией , которая сод ейство­
вала бы развитию и укре пле нию со­
циально ценны х мотиваций, исключая
их социально неприемлемые, уродующие
личность тра нсформации» (с. 2 1 3).
Книга, на наш взгл яд, явл яет ся хор о­
шим пример ом плодо творности истори­
ческого подхода к сложнейшей специаль­
но-науч ной и фил ософско- мет од ол огич е­
ской пробл еме. Сл едует подчеркнуть,
что в ней содержится много ценных све­
дений о д етерминации деятел ьно ст и мо з­
га, о мотивации как одно м из главных
детерми ниру ющ их факторов. Это позв о­
л яет считать кн игу и серь езны м вкладом
в разр або тку пробл емы детер минизма.
Затр аги ва я самые «горячие» точки
науки о мозге и по вед ении, раскрывая
пр ед ысторию ч еловечес кой психики, мо­
нография П. В. Симонова заинтересует
самые шир окие круги читател ей - ней­
робиологов, психол огов, педагого в, вра­
чей и, конечно, ф ило софов.
Р. И. КРУГЛИКОВ
Коротко о книгах
Г. Г. ДИЛИГБНСКИИ. В поиска х смысл а и цел и. Проблемы массового с озн ани я
с ов ременного кап ита листич еского общества. М., Политизд ат , 1986, 265 с.
Новая работа Г. Г. Дилигенского - од ­
на из первых в нашей литературе попы­
ток ко мплексного ана ли за со циа льно­
псих ол огиче ски х изме нени й, проис шед­
ш их в капитал истиче ском обществе после
второй мировой войны. В целом в этот
период общее мироощущение в капита­
листическом мире пре терп ел о эволюцию
от так назы ваемой «революции р астущих
ожиданий» к «революции падающих ожи­
даний». Традиционное объ яс не н и е этого
процесс а связывает сдвиги в сознани и
масс с внешними причинами, с и зме не ­
ниями общественно -пол итиче ских у с л о ­
вий их жизни. В этом случае не учиты­
ваются вну трен ние характеристики и
со стояние самого со зн ан ия масс . Г. Г.
Дилигенский исходит из «многофактор ­
ного» понимания д анного процесс а. Это
позв оляет
е му по казать,
что в 50—
60-е годы в ус ло виях относительно высо­
ких те мпов экономического роста мас со­
вое сознание характеризуется настроем
«на перемены, на будущее» (с. 90). В та­
кой соц иально-психоло гичес ко й атмосфе­
ре ра ст ет социал ьная требовательнос ть,
инициати вность масс, ус ил ива етс я на ­
ступательный характер рабочего движе­
ния и других массовых движений. Про­
исходит полевение общественных на­
стр оен ий, р азвитие демократического, ан­
тимонополистического и антикапитали-
стич ес кого со знани я.
Характеризуя ситуацию, сложившую­
ся в общественном сознании капитали­
стич ес ких стран с сер едины 70-х годов,


Г. Г. Ди лиге нский показы вает ряд но­
вых во зникающих зде сь те нденций. Так,
кр изисные явления социал ьно-эко номи ­
чес кого развития оказал и негативное
воздействие на общественную психоло­
гию, превра тили в до минирующую тен­
денцию «рост неу вер ен ност и, страх а за
будущ ее » (с. 1 48). Обострилось противо­
речие между возросшими потребностями
и ухудшившимися условиями их реали­
зации, д авле ние кризиса снизило ур о ­
вень запросов ш ир оких масс. Социально-
пс ихо логи ческим с лед ств ием такой си­
туации явилось пр иглуш е ние антыкапи-
та листич еских компоненто в созн ания, со ­
средоточение их в сфере идеальных, по­
тенциал ьных, а не реальных, практиче­
ских побуждений, усиление различных
форм конформистского мышле ния и по­
вед ения.
Такие субъективные сдвиги сп особст ­
вуют уступч ивости, умер еннос ти, о ст о­
рожности, расчетливости массовых субъ ­
ектов в их взаимоотношениях с господ­
ствующим клас сом. Это выступ ает общей
соц иал ьно-психол огич еской причиной ро­
ста консерватизма в общ ественном со­
знании и политической ж и зни боль шин­
ства развитых капита л ист ических стран,
осуществления в них политики «социаль­
ного реванша ». Консерва тизм рассматри­
вается в нашей литературе больше как
ид ейно-политическое, чем социал ьно-пси ­
хол огич еское явле ние. Автор п ытается
дать разверну тую х ар актерист ику с оци­
аль но-п си хол оги ческ их источников мас­
сового консерват изма,
коренящихся в
противоречивом, конфликтном соч етании
различных состояний со знани я масс в
условиях роста социал ьно-экономич еской
неу стойчивости, ин ди видуальной и груп­
повой конкуренции в стра на х капитала
(см. с. 200 -216).
Исторически капита лизм хар а кт ер и зу­
ет ся д ву мя основными видами масс ового
сознания: конформистским и пр от есту ю­
щим. В книге содержится богатый мате­
риал, касающ ийся природы, динамики и
направл енности вза имод ей ствия И взаи­
мовлияния эт их т ен денций. В ней рас ­
смат ривае тся широкий спектр мотивов
массового протеста, выра жающ их его об ­
щественных дв иж ений . В с вете истори­
ческого опыта ясн о, что о бщ ее субъектив­
но е непр иятие не только отдель ных про­
явлений, но и всей системы государст­
ве нно -мо нопол истич ес кого
господства
пр оистека ет из у сво е ни я массовыми
субъектами «новых цен нос тей» , выра­
жающих их гуманистические, демокра­
тиче ские, антимоноп олистиче ск ие, анти-
кап ита листич еские и антиимпе риалис ти­
ческие устремления. Эти устремления
питают р азлич ные формы пр отес тующ е­
го со зна ния, о предел яют готовность со­
циальных слоев к разн ообразным акци­
ям протеста, степень и масштаб ы с опро­
т ивления существующ им капитал ист иче­
ским порядкам.
Книга Г. Г. Дилигенского содержит
немало интер есны х идей, сп ос обс твую­
щих более глубокому постижению "со­
циально -псих оло гич еских процесс ов в
стр анах капитал изма.
В. В. КРАМНИК (Ленинград)
Ю. Б. ТАТАРИНОВ. Пробле мы оценки эффективнос ти фунд амента ль ны х
иссле дова ний: логико -мет од ологиче ск ие аспекты. М., «Наука», 1986, 230 с.
Исслед ование фунд аме нтал ьнос ти как
характер истики нау чного зн ан ия имее т
важное методологическое значение. В фи­
лософской, науковедческой, а особенно
экономической литературе в последние
годы, как правило, речь идет о « фунда ­
ментальны х иссл ед ованиях» и о « фунда ­
ментальных науках», тогда как а нализ
этих понятий не по зво ляет пер ейти к
колич естве нной оценке науч ны х р езул ь ­
татов. А для разъяснения понятия «фун­
даментальность», позволяющ его открыть
такую возможность, нужно его исследо­
вать и в других контекстах , в частности
как характер ист ику результата на­
учного исслед ования, нового науч но го
знания. Для оценки последнего необхо­
димо учитывать не только с пециф ику ис­
след ователь ского пр оц есса, ре зуль татом
которого оно явл яе тся, но и того места
в сис теме на уч ных знаний, которое оно
за нимает. Надо учитывать т акж е знач е ­
ние данного науч ного знания дл я по­
строения новой нау ч ной системы, теории
и т. п. Рассмотрение понятия фундамен­
тальности в таком конте ксте позво ляет
автору говорить об уровне фунд а мен­
тальности. Все последующие исследова­
ния автора, связанны е с поиском б о ле е
о птимальны х методо в измере ния, ос но­
вываются на критериях уровня фунда­
ментал ьности науч ных р езул ьтатов. В ка­
ч естве гнос ео логического кри тер ия оц ен­
ки ур овня фунд амента ль ности научного
результата предлагается определение его
места в на уч ной картине мира, степени
его возд ейс твия на н ее. При этом учиты­
вается значение научного результата в
пр оц есс е ф ор миро вания новой картины
мира или изме не ни я старой.
Как замечает Ю. Б. Татаринов, для
оценки фунда ме нтал ьны х научны х ре­
зул ьта тов не обх оди ма разрабо тка других,
внеэкономич еских критериев и п ок азат е­
лей (см. с. 48). Чем выше уровень фун­
даментальности научного ре зул ьта та,
тем мен ее осущ ествима при про чих рав­
ных у сл о виях его объ екти вная оценка
на о снове пока зат ел ей экономической
эфф ективнос ти. Поэтому в книге речь
ид ет скор ее не об экономич еской, а об
эвристич еской оцен ке научных нсследо-
No


ваний как познаватель ного, так и при­
кладного характера и определении уров­
ня их фунд аме нтал ьно сти.
В книге критикуются та кж е не кото ­
рые чисто формальные методы оценки
на уч ных работ, широко прим еняющ иес я
в систе ме эксп ер тизы . Таковыми являют­
ся, например, р азлич ные систе мы ф орма­
лизованны х
балльных и экспертно­
балльных оценок, в которых вел ичи на
ранга или ба лл а науч ного резул ьта та
определяется прежде всего формой его
«упаковки», суммарным числом и объе­
мом публикаций, а не содержанием этих
работ. «Живучесть» и « привлека тель­
ность» этих методов, нес мотря на то, что
они да ле ки от об ъе ктивных критерйен
научной значимости, о бъ я с няе т ся их про­
стотой и возмож нос тью широкого при­
менения ЭВМ (см. с. 103 -109). Как по­
казывает автор, приме нен ие этих мет о­
дов «нанесло оп ред ел енн ый вред пр ед ­
ставле ниям об объективном ко нтрол е и
управл ении науч ны ми иссл ед ованиями,
исказив мнение о возможностях подлин­
ной оценки н аучного продукта (с. 1 03).
По мнению Ю. Б. Татаринова, несостоя­
тельным являе тс я та кж е мето д оценки
эф фективнос ти
нау чной деятельности ,
основывающийся на критерии «цитируе-
мости», ибо число ссы лок почти ничего
не говорит о содерж ате л ьн ой ценности
научной работы (см. с. 104).
К сожалению, автор не всегда последо­
вателен в изложении своей позиции. Как
ни парад оксаль но, ввод я новую кла сси ­
фикацию научны х исс ледо ван ий, он не
учитывает ее в названии книги. После
знакомства с ее содержанием выясняет­
ся, что в книге речь идет об оценке эф­
фективности не фунд амента ль ны х , а ско­
рее вообще исследйвайий. Согласно собст­
венной концепции Ю. Б. Татаринова ,
фунда ме нта льны ми могу т оказать ся и
прикладные иссл ед ован ия, а оценка их
эффективности д ол ж н а проводиться в
первую очеред ь на осно ве экономиче­
ских критериев, которые в д анной книге
Не ра ссматр иваются.
Автор расш иряет границы фундамен­
тальных технических наук й к числу
технических дисциплин относит такие
сферы науки, как кибернетика, инженер­
ная псих ол огия, космонавтика и т. п.
(см. с. 46). Однако с этим вряд ли мож­
но со гла си ться. То, что в подобных ис­
следованиях наряду с данными многих
естественных наук используются также
данные техники, недостаточно для отне­
сения их к техническим наукам. По сло­
вам самого автора, космонавтика возни­
ка ет ско рее всего на стыке ес тес тве нны х,
общественных и технических наук (см.
с. 47). Безусловно, таковыми являются
также кибернетика и инженерная пси­
хол огия.
С. С. ХАЛИЛОВ (Баку)
В. Ю. БОРЕВ, А. В. КОВАЛЕНКО. Культур а н м ас сова я коммуникаци я. М.,
«Наука», 1986, 304 с.
Среди мно ж ест ва книг, пос вящ е нных
проблемам культуры, рецензируемое ис­
сл ед ован ие за нимает сво еобразное место.
Анализ проблем взаимодействия культу­
ры и массовой комму никации позво ляе т
по-новому взгл януть на р яд мет од оло ги­
чес ких вопросов, «высветить» некоторы е
оста вш иеся в тени аспек ты пробл емы
куль туры.
В книге подробно р ассматривается ком­
муникационный проце сс как в его струк­
ту рном, так и в и стор ическом п лане.
Введя р азли ч ение понятий «массовая
ко ммуникация» и «массовое общение» ,
авторы получ ают возмо ж нос ть выделить
различные истор ич еские типы культур,
а такж е показать роль коммуникации в
функци онировании и с охр ан ении ку ль ту­
ры, ибо, по и х мнению, ни одна из куль­
тур «не может существовать без транс­
ляции в синхрон ном и ди ахр онном ви­
де» (с. 94).
Обычно в литературе, особенно запад­
ной, де л ае тс я упор на деструктивность
средств массовой коммуникации по от­
ношению к кул ьтурной традиции. Авто­
ры книги резонно полагают, что в со хр а­
нении и широком освое нии кул ьтурного
на сл ед ия СМК могут и до лжны играть
позитивн ую роль - все за висит от того,
в каких целях их использовать. Ведь и
печатный станок в свое вре мя был св ое­
образным сред ством масс овой ко ммуни­
кации, но никому се год ня не приходи т
в гол ову обвинять книго печ атание в под­
рыве культуры.
Большой интерес представляет выпол­
ненный в книге а нал из историч еских
форм масс овых коммуникаций, р азвития
СМК в XX веке. На примере телевидения
по казан противоречивый хар актер воз­
действия СМК на массову ю аудиторию,
ее восприятие художественной культуры,
приобщение к ценностям искусства. Дей­
ствитель но, с о дной стороны, тел евизор
явился источником упрощенной адапти­
рованной куль туры, о тби вая подч ас при­
вычку к серьезному чтению, с другой —
по будил огромное число людей обратить­
ся к культурным пер воисточ никам, бо ­
л е е глубоко ознакомиться со многими
п ро изведе ниями высокой культуры. Та­
кова диал екти ка функцио ниро ва ния СМК.
Авторы ан ал изиру ют понятия мас со ­
вости й народнос ти. СМК в социа лист и­
ческом обществе позволяют, по мнению
В. Ю. Борева и А. В. Коваленко, сд елать
к ул ьтуру и масс овой, и народной, то есть
вы ра жающ ей интересы и чаяния народ­
ных масс. Надо помнить, что в соцпа-
171


диетическом обществе цель культуры
двуед ина: это не только с оци ал изаци я
индивида , приобщение человека к со­
циальным нормам, но и персониф икация,
развитие самоц енной
ли чности (см.
с. 208).
К достоинствам книги можно отнести
и то, что исследование носит не абст­
рактный, схе матичный хар актер , а опи­
рается на богатый конкретный материал .
Оправданным, на наш взгл яд, являются,
в частнос ти, критический а нал из концеп­
ции мозаичной культуры, принадлежа­
щей перу известного французского куль­
туро лога А. Моля, а т акж е публикация
его работы «Художественная футуроло­
гия. К роли китча и копии в социал ьно­
эс те тиче ск ом развитии» в кач естве при­
ложения к рецензируемой книге.
Вместе с тем в этой связи хочется вы­
сказать и кр итич еские за меч ани я. Рабо­
та Моля вес ьма сл ож на по языку, что
находит отражение и в переводе. Так,
например, на с. 269 мы читаем: «Китч
разд ел я ет про извед ение на фрагменты
вместо того, чтобы размножить его в
своей тоталитарнос ти». Что это — «тота­
литарность» - неточность перевода или
сл ед ует читать «тотальность»? Или зд е сь
мы имее м де ло с нестандартным исп оль­
зованием термина Молем? Аккуратный
комментар ий, думается, избавил бы нас
от под об ных вопросов.
Склонность к пересказу без необходи­
мого а нал иза свойствен на авторам и в
собственном те ксте, поэтому книга иног­
да приобретает характер реф ера та. Но
все же она информативна и окажется
полезной тем, кто интересуется теорией
культуры и пр облемами, связанными со
ср ед ства ми ма сс овой коммуникации.
В. И.-КЕРИМОВ
В. Г. АЛАДЬЙН. Проблема человека и общества в философии Аргентины.
М., изд-во УДН, 1986, 162 с.
В книге, как видно у ж е из е е названия,
рассматр ивается пробл ем ат ика, мало ра з­
работанная в нашей литературе. Автор
прослеживает два периода в истории
социал ьно-ф илософ ской мысли Аргенти­
ны - эпоху возникновения и становления
арге нтинской философии и совр еме нные
тен денции е е развития. Первый пер иод
пр ед ставл ен в книге характеристикой
философского творчества «поколе ния-37»
(Э. Эчеверрия, X. Б. Альберди) и «пси­
хо логизи рован ного позитивизма» К. О.
Бунхе.
Анализируя творчество «поколения-37»,
автор раскрывает сво еобразие гумани ст и­
ческой тенд енции социал ьно -фил ософ­
ской мысли Аргентины X IX века, выра­
зи вш ее ся в трактовке субъекта всемир­
ной истории.
Содержание гуманизма
зд е сь со ставл яет не пробл ема защиты
достоинства отде льной лич нос ти, ее все ­
стороннего развития и свободы, как это
было характерно дл я европейского гу ма­
низма, а пробл ема фор мирования и ста­
новле ния общества в цел ом, на ции и го­
сударства.
Что ж е касается позитивизма в Арген­
тине, то в книге отме чается его социаль­
но-практич ес кая направленност ь, о бус­
ловл енная особ енно ст ями историч еского
развития страны и регио на. В то ж е вре­
мя позитивизм оц енива етс я автором кни­
ги как собс твенно начало ста новления в
Аргентине совр еме нного социал ьно-фи­
лосо фс кого с ознания, навыков фил ософ­
ской рефлексии. Интер есен в этой связи
а нали з в книге авто хтонного, или само­
бытного, позитивизма, который, как опре­
деленное «у мон астрое ние практицизма»,
не пос редстве нно предш ествова л появле­
нию в Латинской Америке ид ей европ ей ­
ского позитивизма (Конта,
Спенсера,
Милля). Автор подробно анализирует
основные ид еи X. Б. Ал ьберди, одного
из пр ед стави тел ей этого самобытного
движения, но, к сожалению, практиче­
ски не р ассматри вае т взгляды Д. Ф.
Сармьенто, с позиций позитивистской
метод ол оги и поставивш его пробл е му «ци­
вилизации» и «варварства», а т а кж е
А. Аль варе са и X. А. Ферр ейры, главы
аргентинского позитиви зма.
Второй этап р азвития аргентинской
философ ск ой мы сли связы ва ется в книге
с окончанием госпо дс тва позитиви стс ких
идей. В плане социаль но-экономич еском
это был период вступления Аргентины
вмес те с другими странами регион а в
эп о х у нео кол ониал истской экс панс ии ми­
рового капитала, так назы вае мую эпо ху
«второй конкисты». Эти процессы ак­
т уа лизиро ва ли формиро вание самобыт­
ных фи ло софс ких концепций и явились
предп ос ылкой для попыток ар гентин­
ских мысл ител ей вписа ть ф еном ен л ати­
ноамер иканского фи лософ ск ого со знан ия
в ру сло мировой философии. Открывают
этот период, как показано в книге, ос­
новополо жники ф ило софской трад иции
в Аргентине А. Корн и X. Инхеньеро с.
Автором впервые в наш ей лит ера туре
дан об ст оятель ный анал из творчества
А. Понс е, одного из пер вы х предс та ви­
тел ей маркси стской философской мысли
региона.
Антипозитивистское направлени е в со­
циально-философск ой мысли Аргентины
пред ставл ено в книге рядом мыслителей,
таких , как К. А. Эрро, А. Вассальо, М. Г.
Касас, и другие . Специал ьному анал изу
под вер гаются взгляды К. Астрады - о д­
ного из крупнейших представителей эк­
зи стен циал изма в философской мысли
Латинской Америки.
Книгу за верш а ет краткое за ключение,
в котором лишь обозн ач аются (что явно
172


нед оста точ но) основные черты творче­
ства Э. Агости.
Отмечая познавательную ценн ость кни­
ги, н ел ь зя не обратить внимание на под ­
час встр еч ающуюся бегло сть и фраг­
ментарность а нализа, излиш нюю катего­
ричность и прямоли ней нос ть выводов.
В отношении изучения философских
идей, ко нцепций, во зникаю щих в рамках
ид ео ло гич ес ких теч ений так на зываемого
«третьего мира», как правило, возникает
необх од имость ут оч нен ия мар ксистских
принципов историко-философск ой мето­
дологии на конкретном кул ьтурно- ист о ­
рическом материал е, выработки общих
методологических подходов к его анали­
зу. Если говорить о методологической по­
зиции, п ред ста вл енной в книге, то автор
в целом придерживается интерпретации
социа льно -ф илософской мысли Аргенти­
ны главным образом с точки зр ен ия об­
щих закономерностей историко-ф ило соф­
ского процесс а, которые, как известно,
сл о жи лис ь под непосредствен ны м воз­
действие м европейс кой мысли. Хотя в ра­
боте и говорится о самобы тности ар ген­
тинской философии, в ц ел ом анализ
конкре тно го материала подч инен выяв­
лению традицион ны х структур, все об­
щих закономерностей философского р аз­
вития.
Н. И. ПЕТЯКШЕВА


SUMMARIES
V. S. NERSESYANTS. Right and Law: The Difference and Interrelationship.
It is shown that differentiation between right and law or their equation draws
a principled line of demarcation between two opposite types of understanding right:
the juridical and the legist. The concept of right in its difference with law includes
a combination of the objective properties of right as a specific social phenomenon which
precedes the law, does not depend on a lawmaker’s will and must find its official re­
cognition in the law as a legal phenomenon. The right in its correlation with the law
represents a concentrated expression of all those requirements without the correspon­
dence to which the law (and, on the whole, the positive law) is disqualified: a law
which does not correspond to right (i. e. a non legal, right-breacking one) means arbit­
rariness, the abuse of the legal form. The specific feature of right is the principle of
formal equality which is an antipode of the requirement of actual (consumer) equality
typical of the levelling.
A. A. NUIKIN. Truth and Value Components of Consciousness.
In our times aesthetics has ceased to be an indispensable part of philosophical sys­
tems. Present-day aesthetics fails to provide convincing answers to ‘'eternal” ques­
tions of aesthetics: what is the aesthetic? what are the specific features of artistic cog­
nition? what is the relationship between truth, beauty and good? On the other hand,
this state of affairs hinders the elucidation of the key issues of philosophical knowledge
pertaining to the origin and nature of consciousness, the essence of the ideal, the spe­
cific character of natural-science and humanitarian cognition. The author stresses that
the isolation of different spheres of philosophy should be overcome, and maps out some
ways of doing this.
YU. A. SACHKOV. The Constructive Role of Chance.
The present-day development of our knowledge about evolutionary processes, and
primarily, the elaboration of the concepts of self-organization, reveals newT aspects of
the nature of chance. Chance is an essentially non-linear characteristic, a characteris­
tic of the non-linear world. The concepts of self-sufficiency is analyzed at this angle
of vision. In accordance with such an appoach our ideas of chance can be developed
through analysis of the problem of self-organization.
L. A. KOGAN. Pushkin and the Idea of Creative Freedom
(The Philosophical Importance of the Poem “From Pindemonti”)
The idea of freedom is the main conceptual principle of the great Russian poet’s
world outlook. Pushkin’s philosophy of freedom underwent some evolution. In Pushkin’s
works of the 1830s, the philosophical aspects assumed ever greater importance in the
poet’s understanding of freedom. He came to the conclusion that history is of a poly­
variant nature, that its laws are implemented through the class of different possibilities
and trends, combined with the play of chance. This explained Pushkin’s attention to
the problem of choice and his definition of freedom as man’s opportunity to behave
at his own will.
Of particular interest is Pushkin’s interpretation of the idea of personal and, pri­
marily, creative freedom. Having reached its apogee, the internal creative necessity is
transformed into freedom. Creativity is the soul, the quintessence of not only artistic
freedom, but of any freedom. This emphasizes the substance-constructive essence of ge­
nuine human freedom. Freedom, as Pushkin saw it, is inalienable from ethics. It pre­
supposes the adequate level of moral development —spiritual independence, personal
dignity, “king feelings” (humanity).
m


CONTENTS
В. A. GRUSHIN. Possibilities and Prospectives of Freedom: 10 Polemical Questions
and Answers. V. S. NERSESYANTS. Right and Law: The Difference and Relationship.
V. A. LOSS. The Global Problems in the Context of Development of the Present-Day
Scientific Knowledge. K. A. ZUYEV. Methodological and Social Problems of Computeri­
zation. A. F. ZOTOV, M. M. KHOLMYANSKY. Do Really Exist “Two Sciences?” A. A. NUI-
KIN. Truth and Value Components of Consciousness. YU. V. SACHKOV. The Construc­
tive Role of Chance. L. A. KOGAN. Pushkin and the Idea of Creative Freedom (The Phi­
losophical Importance of the Poem “From Pindemonti”). A. I. BULANOV, I. A. KRY­
LOVA. The Correlation of Politics and Nuclear War (An Analytical Review of the Li­
terature of the Years 1955-1987). SCIENTIFIC REPORTS AND PUBLICATIONS; PHI­
LOSOPHY ABROAD; BOOK REVIEWS; ENGLISH SUMMARIES.
SOMMAIRE
B. A. GROUCHINE. Possibility et perspectives de la liberte (10 questions et repon­
ses polemiques). V. S. NERSESIANTS. Droit et loi: leurs distinction et correlation.
V. A. LOSS. Les problemes globaux au contexte du developpement du savoir scientifique
moderne. К A. ZOUIEV. Les problemes methodologiques et sociaux de la computeri­
sation. A. F. ZOTOV, M. T. KHOLMINSKI. Ya-t-il «deux sciences»? A. A. NOuI-
KINE. Les components de verite et de valeur dans la structure de la conscience. Iou. V.
SATCHKOV. Le role constructif de la chance. L. A. KOGAN, A. S. Pouchkine et
l’idee de la liberte creatrice (le sens philosophique «De Pindemonti»). A. I. BOULA-
NOV, I. A. KRYLOVA. Correlation de la politique et de la guerre nucleaire (revue ana-
lytique: 1955-87 -s annees). LES COMMUNICATIONS ET PUBLICATIONS SCIENTI-
FIQUES; PHILOSOPHIE A L’ETRANGER; NOTES CRITIQUES; RESUME EN ANGLAIS.
INHALT
B. A. GRUSCHIN. Moglichkeit und Perspektive der Freiheit: Zehn polemische Fra-
gen und Antworten. W. S. NERSESJANZ. Recht und Gesetz: Ihre Unterscheidung und
Wechselbeziehung. W. A. LOSS. Die Globalprobleme im Kontext der Entwicklung des
gegenwartigen wissenschaftlichen Wissens. K. A. SUJEW. Methodologische und gesell-
schaftliche Probleme der Computerisierung. A. F. SOTOW, M. M. CHOLMJANSKIJ.
Gibt es wirklich «zwei Wissenschaften»? A. A. NUJKIN. Wahrheits- und Wertkompo-
nenten der Erkenntnis. Ju. W. SATSCHKOW. Die konstruktive Rolle des Zufalls.
L. A. KOGAN. Alexander Puschkin und die Idee der Schaffensfreiheit (von der philo-
sophischen Bedeutung seines «Aus Pindemonti»). A. I. BULANOW, I. A. KRYLOWA.
Wechselbeziehung der Politik und des Kernwaffenkriegs (Eine analytische Litera-
turubersicht 1955-1987). WISSENSCHAFTLICHE BERICHTE UND VEROFFENTLI-
CHUNGEN; PHILOSOPHIE IM AUSLAND; REZENSIONEN; ENGLISCHE KURZFAS-
SUNGEN.
SUMARIO
B. A. GRUSHIN. Posibilidades у perspectivas de la libertad: diez preguntas у res-
puestas polemicas. V. S. NERSESIANTS. Derecho у ley: su distincion у correlacion. Los
problemas globales en el contexto del desarrollo. del saber cientifico contemporaneo.
K. A. ZUIEV. Problemas metodologicos у sociales de la сотри terizacion. A. F. ZOTOV,
M. M. JOLMIANSKI. <Шау en realidad «dos ciencias?» A. A. NUIKIN. Componentes del
conocimiento en aspectos de verdad у de valor. Iu. V. SACHKOV. El papel constructive
del caso. L. A. KOGAN. Pushkin у la idea de la libertad de creacion (la significacion
filosofica de su «De Pindemonti»). A. I. BULANOV, I. A. KRYLOVA. Correlacion de la
politica у de la guerra nuclear (una revista analitica de la literature de los anos 1955—
1987). COMUNICADOS Y PUBLICACIONES CIENTIFICAS; FILOSOFlA EN EL
EXTRANJERO; CRITICA Y BIBLIOGRAFIA; RESUMEN EN INGLES.


Наши авторы
ГРУШИН-
Бор ис Андреевич
НЕРСЕСЯНЦ-
Влад ик Сумбатовпч
ЛОСЬ-
Впктор Александрович
ЗУЕВ-
Константин Александрович
ЗОТОВ-
Анатолнй Федорович
ХОЛМЯНСКИЙ-
Марк Моисеевич
НУЙКИН-
Андрей Александрович
САЧКОВ-
Юрий Владимирович
КОГАН-
Леонид Александрович
ЮЛИНА-
Нина Степановна
КЛИМЕНКОВА-
Татьяна Але ксе евна
доктор философских наук, первый заместитель дирек­
тора Всесоюзного центра изучения общественного мне­
ния
по со циал ьно-экономиче ским во про сам
при
ВЦСПС и Госкомтруде СССР
доктор юридических наук, заведующий сектором Ин­
ститута государства и права АН СССР
доктор философских наук, ведущий научный сотруд­
ник Института философии АН СССР
кандидат философских наук, доцент ИОН при ЦК
КПСС
доктор философских наук, профессор, и. о. заведую­
щего кафедрой философского факультета МГУ
им. М. В. Ло монос ова
доктор технических наук, заведующий сектором НИИ
железобетона
канд ида т искус ствовед ения, заме ст ител ь дире ктор а
Всесоюзного нау чно-и ссл ед овате ль ского инст итута ки­
ноискус ст ва
доктор философских наук, заведующ ий отделом Ин­
ститут а фил ософии АН СССР
доктор философских наук, консультант Института фи­
лос офии АН СССР
доктор философских наук, ведущий научный сотруд­
ник Института философии АН СССР
к ан дида т фил ос офс ких наук, научный со трудник Ин­
ститута ф илос офии АН СССР
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
В. А. Лекторс кий (главный р ед а ктор), В. Г. Афанасьев, Л. П. Буева , Б. Т. Григорьян,
М. Т. Иовчук, В. Ж. К е лл е , Ф. В. Конс тантинов, Н. И. Лапин, С. Р. Микул ииекий,
Т. И. Ойзерман, Н. В. Пил ипе нко. В. С. Семенов, 10. IL Семенов,
И. Н. Смирнов, А. И. Титаренко, В. И. Шинкарук.
Технический редактор Е. Ю. IIодлесных.
Адрес редакции: 121002, Москва, Г-2, Смоленский бульвар, 20.
Телеф он 201-56-86.
Сдано в набор 28.03.88
В ысокая печать.
Подписано к печати 28.04.88.
Уел. печ. л. 15,4.
Уел. кр.-отт. 15,75.
Тираж 26000 экз.
Зак. X» 1466.
Формат бумаги 70хЮ8716
Учетно-изд. л . 17,31.
2-я типография издательства «Наука», 121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6


Цена 80 коп.
Индекс 70156
ВЫШЛИ В СВЕТ КНИГИ:
Маркс К-, Энгельс Ф.,
Ленин В. И.
Афоризмы, изречения.— М .: Политиздат.
1987. —
541с.—
1р.60к.
В. И. Ленин и библиотечное дело.— 3 -е изд.,
доп. —
М.: Кн. палата, 1987.—
656 с.—
2р.50к.
Алексеев П . В . Революция и научная интел­
лигенция.— М .: Политиздат, 1987. —
272с.—
1р.30 к.
Вачнадзе Г. Агрессия против разума: инфор­
мационный империализм. —
М.: Политиздат, 1988.—
272с.—
1р.10к.
Введение христианства на Руси. Ин-т философии
АН СССР. —
М.: Мысль, 1987.—
304с.—
2р.40к.
Вопросы научного атеизма: Вып. 36 . Религия
и политика. —
М.: Мысль, 1987.—
318с.—
1р.40к.
Вопросы теории и практики идеологической ра­
боты: Вып. 19. —
М.: Мысль, 1987.—
285с.—
1р.40к.
Грушин Б. А . Массовое сознание. Опыт опре­
деления и проблемы исследования. —
М.: Политиз­
дат, 1987. —
368с.—
70 к.
L
Духовная сфера социалистического общества /
Ж. Т. Тощенко и др.—
М.: Мысль, 1987.—
367с.—
1р.70к.
Мельник Л. Мир, открытыйзаново. Рождение
экологического мышления. —
М.: Молодая гвардия,
1988,— 256 с. —
45 к.
Книги по вопросам философии, психологии, науч­
ного коммунизма можно приобрести в магазинах,
распространяющих общественно-политическую ли­
тературу.
ВГО «Союзкнига»
В
о
п
р
о
с
ы
ф
и
л
о
с
о
ф
и
и
.
1
9
8
8
.
No
5
,
1
—
1
7
6
.