/
Author: Литаврин Г.Г.
Tags: всеобщая история средние века (v – xv вв) история средних веков древняя русь
ISBN: 5-89329-270-7
Year: 2000
Text
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ
СЕРИЯ
ВИЗАНТИЙСКАЯ
БИБЛИОТЕКА
ИССЛЕДОВАНИЯ
Г. Г. ЛИТАВРИН
ВИЗАНТИЯ,
БОЛГАРИЯ,
ДРЕВНЯЯ РУСЬ
(IX—начало XII в.)
1
СЕРИЯ
ВИЗАНТИЙСКАЯ
БИБЛИОТЕКА
Г
ИССЛЕДОВАНИЯ
А
Редколлегия серии «Византийская библиотека»:
Г. Г. Литаврин (председатель), О. Л. Абышко
(сопредседатель), И. А. Савкин (сопредседатель),
С. С. Аееринцев, М. В. Бибиков, С. П. Карпов,
Г. Л. Курбатов, Г. Е. Лебедева, Я. Н. Любарский,
И. П. Медведев, Д. Д. Оболенский, Г. М. Прохоров,
А. А. Чекалова, И. И. Шевченко
\.
qA РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Ко
f ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ |
Г. Г. ЛИТАВРИН
ВИЗАНТИЯ,
БОЛГАРИЯ,
ДРЕВНЯЯ РУСЬ
(IX—начало XII в.)
Научное издание
Издательство
2000
к «АЛЕТЕЙЯ» А
**Ч Санкт-Петербург ЬО
УДК 940.1
БВК 63.3(0)4
Л 64
Литаврии Геннадий Григорьевич.
Л 64 Византия, Болгария, Древняя Русь (1Х-начало XII в.). —
СПб.: Алетейя, 2000 — 398 с. — (Византийская библиотека).
ISBN 5-89329-270-7
В новой книге выдающегося русского византиниста Г. Г. Ли-
таврина рассказывается о становлении Древней Руси как
могущественной культурной державы и о влиянии на этот процесс
Византии и Болгарии. Как пишет сам автор, «главная цель
данной книги состоит не в том, чтобы проследить самый процесс
и обстоятельства крещении Руси, а в том, чтобы показать, как,
несмотря на все перипетии и сложности в отношениях с
Византийской империей, принятие Русью христианства от нее стало
неизбежным... Весь ход становления и развития
Древнерусского государства и само его геополитическое положение
обусловили ту историческую закономерность, которая сделала имено
Византию "крестной матерью" Древней Руси...»
В монографию вошли в переработанном и дополненном виде
статьи Г. Г. Литаврина, публиковавшиеся в 1970-90 гг.
Для самого широкого круга читателей.
fii-Wv
УДК 940.1
ББК 63.3(0)4
|
Г Г, РАН
•Лу->л. ч-тах.|
,'hO ^ii&
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского Гуманитарного Научного Фонда (РГНФ),
проект № 99-01-16138
ISBN 5-89329-270-7 На форзацах: Иоанн Златоуст; Игнатий Бого-
II || носец. Конец IX века. Собор Св. Софии, Констан-
llli I тинополь. Мозаика в нише северного тимпана.
II IlllllllllIII I ® Издательство «Алетейя» (СПб.), 2000 г.
JliJaWJSJJoil ® г- г- Литаврин, 2000 г.
П РЕДИСЛОВИ Е
Значительный рост в последние 10-12 лет интереса образованных
кругов российского общества к истории и культуре Византийской
империи очевиден. Несомненно, существенную роль в усилении этого
интереса сыграло широко отмеченное в 1988-1989 гг. российской и
мировой научной и культурной общественностью тысячелетие крещения
Руси. Внимание к судьбам Византии, более полутысячи лет назад
исчезнувшей с карты мира, и к ее давним связям с Древней Русью не затухает
ни в России, ни за рубежом и в настоящее время, в преддверии
2000-летнего юбилея христианства. Имел некоторое значение также и
проведенный в августе 1991 г. в Москве 18-й Всемирный конгресс византиновед-
ческих исследований, в котором приняли участие около 700 ученых
почти из 40 стран мира и на котором проблема отношений Руси и
Византии была одной из самых приоритетных.
Главная же причина, сделавшая модной «византийскую тему»,
состояла и состоит в том, что Русь снова, как и тысячелетие назад,
оказалась ныне перед судьбоносным выбором дороги в будущее. Снова на
самом разном уровне знаний и культуры в обществе обсуждается вопрос о
якобы открывавшихся некогда перед Русью альтернативных и
«упущенных» предками путях развития и о возможных глубоких и давних
причинах часто поражающих Россию бедствий и крутых поворотов в ее
истории. Снова, как некогда в спорах славянофилов и западников,
поминается Византия — причем нередко в отрицательном смысле, с
предвзятых, а еще чаще — попросту невежественных позиций.
Представляя вниманию читателя данную книгу, я не буду говорить
0 ее содержании и аннотировать свои основные выводы. Я ограничусь
тРемя краткими вводными замечаниями.
Во-первых, я считаю необходимым лишний раз подчеркнуть три
факта, имеющие всемирно-историческое значение: из мрака язычества
6
Византия, Болгария, Древняя Русь
вывела Русь именно Византия, самая культурная в то время страна
Европы. Именно она, Византия, содействовала также Руси в обретении
ею своего государственного достоинства и равноправия в семье
европейских народов. Кроме того, именно Византия была источником
славянской грамоты, ставшей главным фактором быстрого и всестороннего
прогресса древнерусской культуры. Наконец, именно Византия дала
нам само наименование нашей страны в принятой ныне нами и всем
миром форме — «Россия».
Во-вторых, включая в заглавие книги упоминание о Болгарии, я
хотел бы предупредить читателя, что материалы, касающиеся Болгарии,
непропорционально малы. Но малы они не потому, что болгаро-русские
сюжеты имели для Руси второстепенное значение, а только потому, что
относящиеся к этой проблеме источники в большинстве своем не
сохранились до наших дней. Роль Болгарии и болгар в становлении Древней
Руси как могущественной культурной державы сплошь и рядом
недооценивается в отечественной историографии. В системе
русско-византийских экономических, политических и культурных связей Болгария
всегда в 1Х-начале XI в. была не только важнейшим связующим
звеном — она являлась для Руси сама источником высоких культурных
ценностей, играла роль своего рода примера и ориентира для русской
политической элиты, так как исторически на столетие опережала Русь
по важнейшим этапам государственного и духовного развития. Она же
первой создала особую систему отношений с могущественной
империей, — систему, которая обусловила тот факт, что, приняв от Византии
христианство, Болгария продолжала выступать как равноправный и
независимый от империи партнер. Прямо ли на авансцене крупных
событий находилась Болгария в сложном процессе
русско-византийского взаимодействия или же скрывалась за «кулисами» не всегда ясного
для нас хода истории, но ее в целом благотворное для Руси участие
ощущалось всегда. И я надеюсь на то, что читатель, ознакомившись с
книгой, согласится с этим тезисом...
Наконец, в-третьих, я сознательно исключил из проблематики
книги два важнейших сюжета: войны Святослава на Балканах и крещение
Руси при Владимире. Что касается первого, то, как теперь совершенно
ясно, он требует особого, монографического исследования. Что же
касается второго, то я убежден, что новое обращение к нему сейчас
преждевременно: в течение последнего десятилетия этой проблеме
посвятили свои исследования десятки первоклассных ученых. Высказано
множество научных, полунаучных и совсем ненаучных суждений и гипотез.
Буквально каждое слово всех сохранившихся источников подвергнуто
многократно и совсем недавно глубокому и всестороннему анализу. Я не
вижу для себя никакой возможности высказать по данной теме какие-
либо свежие и документально обоснованные суждения и поэтому не
намерен умножать число и без того трудно поддающихся учету
концепций, главным стимулом для создания множества из которых являлась
погоня за пресловутой «оригинальностью».
Главная цель данной книги состоит не в том, чтобы проследить
самый процесс и обстоятельства крещения Руси, а в том. чтобы показать,
Предисловие
7
как, несмотря на все перипетии и сложности в отношениях с
Византийской империей, принятие Русью христианства от нее стало неизбежным.
Здесь для Руси не существовало иных исторических альтернатив.
Вопреки летописной легенде об испытании вер, у Владимира не было выбора:
иудаизм и ислам был представлен соседними с Русью кочевыми и
полукочевыми народами, весь образ жизни и менталитет которых был
абсолютно чужд земледельцу-славянину. А униженный и мало влиятельный
в конце X в. Рим был слишком далеко. Весь ход становления и
развития Древнерусского государства и само его геополитическое положение
обусловили ту историческую закономерность, которая сделала именно
Византию «крестной матерью» Древней Руси...
Глава 1
ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ
Предварительные замечания
(норманны и хазары на Руси)
Прежде всего необходимо отдать себе ясный отчет в том, о каких
народах Восточной Европы, вступавших в первые контакты с Византией
на рубеже VIII-IX вв., пойдет речь в данной главе: о контактах ее
коренных жителей или только о пересекавших транзитом
восточноевропейскую равнину, а затем создавших здесь сначала торговые фактории
и политические объединения норманнах? С момента их появления в этом
регионе источники IX-X вв. (греческие, латинские и арабские)
сообщают главным образом о них. В отличие от большинства живущего здесь
населения (славянского, балтского и угро-финского) они обозначены
особым именем — «росы», или «русы», под которыми, как полагают,
имелись в виду, по крайней мере в IX—X вв., только скандинавы.1
1 Большинство исследователей разделяют в настоящее кремя эту точку
зрения. В. Я. Петрухин и Е. А. Мельникова поддерживают мнение,
согласно которому имя «русь» образовано не от названия какого-либо племени
в Скандинавии (существование такого не доказано), а от обозначения
дружин, призванных славянской знатью по ряду норманнских князей,
постепенно ассимилировавшихся в первоначально этнически чуждой среде
(Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. М.,
1995, гл. 1-3; комментарий Е. А. Мельниковой и В. Я. Петрухина в кн.:
Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Ли-
тявринаиА. П. Новосельцева. М., 1991. Гл. 9. С. 293-307. (далее — Об управ.
Глава первая
9
Я не намерен специально останавливаться на извечной норманнской
проблеме (как, впрочем, и на хазарской), но обстоятельства обязывают
высказать к ней свое отношение. В. В. Седов справедливо заметил, что
настоящее время норманнская проблема обрела «спокойный научный
характер».' Но она не стала от этого, на мой взгляд, менее острой.
Чтобы не загромождать в связи с этим ссылочный аппарат, укажу только
на солидную обобщающую (и в целом весьма полезную) книгу С.
Франклина и Д. Шепарда.2 О роли «славянского субстрата», исключительно
как объекта воздействия преобразующей энергии пришельцев с севера,
ониговорят лишь надвадцати страницах 2-йглавы. «Русских» эти
авторы считают безусловно норманнами по крайней мере до середины XI в.
Формальный (но только формальный) повод для подобных
противоречивых концепций остается в силе до сих пор, и лишь новые
методологические подходы могут дать результаты, достаточно убедительные для
всех. С одной стороны, наука располагает огромным, предельно
объективным археологическим материалом, который свидетельствует об
основополагающей деятельности славянского большинства, определившего
облик окультуренных пространств Восточной Европы к первой трети
IX в., исключая, может быть, лишь верховья Волги, Приладожье и При-
онежье. Славяне здесь также были пришлым населением, как и
скандинавы, уступая им на первых порах в численности и экономической
активности всего в двух-трех центрах.3С другой стороны, письменные
имп.); Петрухин В. Я., Мельникова Е. А. Скандинавы на Руси и в
Византии в X-XI вв.: к происхождению названия «варяг»//Славяноведение.
1994. Ряд историков продолжают, однако, отстаивать славянское
происхождение имени «русь». См., например: Седов В. В. Восточные славяне.
М., 1994. С. 273; Он же. Восточнославянские племенные образования и
земли Древней Руси//Восточная Европа в древности и средневековье.
Материалы к конференции. М., 1998. С. 108; Он же. Русский каганат IX века//
Отечественная история. 1998,4. С.3-15; НазаренкоА. В. О языке
восточноевропейских варягов IX-X вв. (ROD(S) — (?) — РУСЬ — РПЕ — RUZZI)//
Восточная Европа в древности и средневековье. Материалы к
конференции. М., 1998. С. 73-79: к выводу о местном происхождении имени «Русь»
автор приходит на основе прежде всего латинских источников. См. также:
Горский А. А. Проблема происхождения названия Русь в современной
советской историографии//История СССР. 1989, № 3. С. 131-137).
1 Седов В. В. Восточные славяне... С. 251.
2 Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. London and
New York, 1996. На фоне многих других работ иностранных ученых, по-
священых древнерусским сюжетам, монография выгодно выделяется
широким знакомством авторов со старой и новейшей российской
историографией, хотя авторы явно избегают дискуссий с теми учеными, точку
зрения которых не разделяют. Так, например, именно в разделе о ранних
славянах нет ссылок на указанные в библиографическом списке работы
В. В. Седова, крупнейшего специалиста именно в этом вопросе.
3 См.: Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 206;
Он же. Первобытно-общинный строй. Возникновение производящего хозяй-
ства//История крестьянства северо-запада России. СПб., 1994. С. 9-17.
10
Византия. Болгария, Древняя Русь
источники говорят прежде всего о деятельности норманнов,
идентифицируя их с росами (русами) и не оставляя сомнений в том, что именно
они начали предпринимать отсюда далекие внешнеторговые
экспедиции и военные походы на Восток и на Византию.
Даже при неукоснительном следовании далекой от точности
этнической терминологии средневековых хронистов развитие
складывавшейся на территории будущей Древней Руси ситуации можно разделить
примерно на два этапа. На первом численность поселившихся на севере
Восточной Европы в середине VIII—IX в. норманнов, вскоре вступивших
в первые контакты с народами Прикаспия и с Византией, была
незначительной. Ни о славянском, ни о норманнском государстве в данном
ареале Восточной Европы до середины IX в. говорить невозможно.
Небольшому пришлому контингенту норманнов в несколько тысяч (или
десятков тысяч) человек было, конечно, не по силам подчинить
местное население, рассеянное на огромном пространстве, лишенном
удобных коммуникаций.1
Энергичные и отнюдь не многочисленные группы
полукупцов-полувоителей, спаянные узами солидарности, но не связанные в основном
рутиной ежедневного труда по добыванию в новых местах проживания
средств к существованию (они обеспечивали их себе главным образом
либо меновой торговлей, либо грабежом),2 проходили, также с не
легким трудом, через огромные пространства, осваивая торговые и
военные пути на Юг и Юго-Восток, к Каспию и к Черному морю.3
1 С. Франклин и Дж. Шепард подчеркивают, что территория Восточной
Европы, где развертывали свою деятельность норманны, отличалась
труднопроходимыми болотами и реками (с волоками), дремучими лесами и
в целом неблагоприятным климатом (Franklin S„ Shepard J. Emergence...
P. 5). Именно об этом почти в тех же словах, говоря о местах обитания
славян и русов, писал в конце IX-начале Х в. арабский автор Ибн Русте
(Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н.
Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 387).
2 С. Франклин и Дж. Шепард, впрочем, полагают, что норманны
превосходили местных жителей и по уровню агрикультуры и по качеству орудий
труда, но славянское население к северу от верховий Днепра оставалось до
XII в., по их мнению, в меньшинстве (Franklin S„ Shepard J. Emergence...
P. 7, 40). В. В. Седов пишет об имеющихся, по его мнению, в современной
литературе преувеличениях норманнского влияния на ремесло, торговлю,
культуру и институты власти на Руси (его точку зрения разделяет
большинство российских археологов) (Седов В. В. Восточные славяне... С. 251-
253). Ясно выраженная тенденция к ограничению предполагавшегося
ранее влияния Византии на норманнов и норманнов на Русь обозначилась и
в докладах (в том числе скандинавских ученых) на XIX Международном
конгрессе византинистов в Копенгагене (см.: Plenary Session III. Byzantium
and the North//Byzantium. Identity, Image, Influence. XIX International
Congress of Byzantine Studies. Major Papers. Copenhagen, 1996. P. 137-218;
Ibid., Abstracts. № 1213-1215). Ср.: Bibikov M. Byzantinoscandica//Ibid.
Major Papers. P. 201-210 и указ. там литературу).
3 Коновалова И. Г. Русы в северо-восточном Причерноморье и
Приазовье (по данным арабских источников)//Восточная Европа в древности и
Глава первая
11
Торговый и военный путь к Каспию (по Волге, а затем к той же цели
через Оку, Северский Донец, Азовское море и Дон до Переволоки) был
освоен норманнами ранее всего, видимо, уже в начале IX в.1 Время
освоения Днепровского пути остается предметом дискуссии. Следовало бы
при этом, однако, различать (в литературе этого не делается) освоение
пути по реке в бытовых целях и освоение ее в качестве торговой
артерии. Освоение пути по Днепру (включая пороги) как настоятельная
жизненная необходимость для местных жителей (славян с V—VI вв.,
по крайней мере) произошло, несомненно, в глубокой древности. По
свидетельствам о запорожцах XVII в. тот казак — не казак, кто в челне в
одиночку не преодолел все пороги, включая Ненасытец.2 Освоение же
путей по Днепру второго рода зависело не столько от досконального
знания реки, создания отвечающих условиям плавательных средств и от
приобретенных из поколения в поколение навыков, сколько от уровня
социально-экономического развития и общественной структуры
живущего в бассейне реки населения, от его потребностей в торговых связях
и главное — от необходимости перемещать на большие расстояния
значительные грузы. Конечно, не будь освоения первого рода, чрезвычайно
затруднилось бы и второе. Вне всяких сомнений, норманнам и здесь,
как и во всех прочих их предприятиях в Восточной Европе, пришлось
опереться на местных славянских жителей (река — не море). Я
склонен принять точку зрения, согласно которой Днепр стал торговой
артерией к началу 830-х гг. Надежным свидетельством этого является
исчезновение кладов монет в Нижнем и Среднем Поднепровье как верный
показатель оживления экономической активности; одновременно был
освоен и путь, ведущий от устья Днепра вокруг Крыма через
Керченский пролив в Меотиду.3
Росы-торговцы в Восточной Европе представляли с середины VIII до
второй трети — середины IX в. лишь свои колонии-фактории.4 Товары,
средневековье. Политическая структура Древнерусского государства.
Тезисы конференции. М., 1998. С. 34-36 (автор считает данные арабских
авторов достоверными начиная с Ибн Хордадбеха — 2-я половина IX в.
Торговая деятельность русов была особенно активной на северо-востоке
Причерноморья и Приазовья как отправного пункта на пути к Каспию и на Кавказ).
1 См. например: Дубов И. В. Великий Волжский путь. Л., 1989; Штат-
ман И. Л. Волжский путь поступления византийских милиарисиев в
Восточную Европу и Прибалтику в X в. //История и культура славянских
стран. Л. 1972. С. 32-36; Фомин А. В. Русь и Хазария в торговле монетным
серебром в IX в. //Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М.,
1988. С. 109-110; Rolle R. Archaologische Bemerkungen zum Waragerhan-
del//Berichte der Romisch-Germanischen Komission, 69, 1988. S. 472-520.
Дншров1 пороги: Опис Укра1ни и Дншра коло 1640 р. (1з cnoMiHiB
Н. Г. Вопляна)//Исторична б1блютека. Кий, 1925. Ч. 7. С. 12.
Фомин А. В. Русь и Хазария... С. 113; Ромашов С. А. Где находилась
Черная Болгария//Восточная Европа в древности и средневековье.
Спорные поблемы истории. Тезисы докладов. М., 1993. С. 66-68.
См., например: Кирпичников А. Н. Средневековая Ладога (К итогам
археологических исследований)//Древнерусский город. Киев, 1984. С. 48-50.
12
Византия. Болгария, Древняя Русь
пользующиеся спросом на далеких рынках, прежде всего меха1 и
рабов, они приобретали у местного населения через меновую торговлю или
прямые грабежи (включая захват самих местных жителей для
продажи в рабство).2
Что же касается второго этапа, когда норманны приступили к
организации крупных торговых и военных экспедиций, то это оказалось
возможным, когда они стали представлять первые политические
образования, большинство населения которых составляли славянские, при-
балтские и угро-финские племена. Упомянутые функции норманны
По мнению В. Н. Смирнова, экономические связи восточных славян с
Византией в VIII в. осуществлялись исключительно через Хазарский каганат,
и лишь в первой половине IX в. славяне вступили с ней в
непосредственный контакт; с Северным Причерноморьем с начала IX в., а в основном во
2-й его половине было связано главным образом Левобережье Днепра (Смир
нов В. Н. Экономические связи Древней Руси с Византией и Северным
Причерноморьем в VIII-XV вв. Автореферат канд. дис, Л-, 1980).
1 См. Новосельцев А. П., Пашуто В.Т и др. Древнерусское государство...
С. 384 ел.; Фехнер М. В. Бобровый промысел в волжско-окском
междуречье// СА. 1989. 3. С. 71—78; Макаров Н.А. Колонизация северных окраин
Древней Руси в XI-XIII веках. М., 1997. С. 37, 159-168; Львова З.А.
Торговые связи северных районов Восточной Европы VIII-X веков по
материалам стеклянных бус//Научная конференция памяти Алисы
Владимировны Банк. К 90-летию со дня рождения. СПб., 1996. С. 43-46.
2 Старая Ладога, пишет Е. Н. Носов, не имела земледельческой округи
и процветала в основном благодаря внешним торговым связям (Носов Е. Н.
Новгородское(Рюриково) городище... С. 207.). Ср.: Mtihle Е. Von Holmgardt
zu Novgorod. Zur Genesis des slavischen Ortsnamens der Ilmensee-Metropole
im 11. Jahrhundert//Ex oriente lux. Melanges off erts en hommages du profes-
seur Jean Blankof f, a Foccasion de ses soisante ans. I. Bruxelles, 1991. P. 245—
252; Jansson I. Wikingzeitlicher orientalischer Import in Skandinavien//
Oldenburg — Wolin — Staraja Ladoga//Bericht der Romisch-Germanischen
Kommission, 69, 1988. S. 564-647; Даркевич В. П. Происхождение и
развитие городов Древней Руси (X-XIII вв.)//ВИ. 1994. 10. С. 43-60.
Согласно арабо-персидским географам, русы являлись в основном воинами и
торговцами, властителями славян, с которых брали дань, а порой
захватывали и их самих для продажи в рабство; кормились они у славян, пока не
кончали сбор дани, а подчиненные им правители из местной знати
являлись посредниками между высшей властью и местным населением, пока
подвластные им земли не были захвачены великокняжеской (центральной)
династией. Очень скоро арабские авторы стали путать норманнов со
славянами, отмечая, что они и говорят по-славянски, потому что смешались
с ними, и что сами составляют ветвь славян (Калинина Т. М. Арабо-пер-
сидские географы о взаимоотношениях русов и славян//Восточная
Европа в древности и средневековье. Политическая структура Древнерусского
государства. Тезисы конференции. М. 1998 . С. 30-33; Она же. Термин «ахл
ай-байт»(«люди дома») в применении к обществу русов у Ибн Фадлана//
Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы
докладов. М., 1992. С. 20-23).
Глава первая
13
могли выполнять, как убедительно обосновал В. Т. Пашуто, только по
/•оглашению («ряду») с социальной верхушкой местного населения.
Предводители норманнских отрядов, получив право на ведущую роль в
Нормирующихся институтах власти (с резиденциями в таких центрах
славянской и норманнской колонизации, как Ладога, Новгород, Из-
борск и Белоозеро), были обязаны, регулируя социальные отношения
в обществе, «судить по праву» (т. е. по местным обычаям), налаживать
торговые связи и защищать население от внешних врагов, в том
числе — от норманнов, не связанных «рядом» со славянами.1
Снаряжение дальних торговых экспедиций и крупных военных
кампаний норманнов, утвердившихся в Ладоге, Рюриковом Городище
(затем в Новгороде) и, наконец, в Среднем Поднепровье, требовали
мобилизации значительных материальных средств и людских ресурсов.
Крупные предприятия на пути «из варяг в греки» были невозможны
без государственной структуры, опирающейся на целую сеть
населенных пунктов, где дружина кормилась и собирала суда для торговых и
военных кампаний. Раннескандинавское название Руси— «Гарды»
имеет в виду как раз сеть таких пунктов2.
1 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 22-29;
Мельникова Е. А., Петру хин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в
контексте средневековой дипломатии//Славяне и их соседи.
Международные отношения в эпоху феодализма. Сб. тезисов. М., 1989. С. 9-11;
Мельникова Е.А. К типологии становления государства в Северной и Восточной
Европе (Постановка проблемы)//Образование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 38-41; Она же. К
типологии контактных зон и зон контактов//Восточная Европа в древности и
средневековье. Контакты, зоны контактов и контактные зоны. М., 1999.
С. 19-27. Согласно Константину Багрянородному, русы покупали у пак-
тиотов-славян моноксилы, видимо, в соответствии с двусторонними
обязательствами по «ряду» (Петру хин В. Я. Начало... С. 55-56. Ср.: Горский А. А.
Древнерусская дружина. М., 1989).
2 Петру хин В. Я. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилизации//
Путь из варяг в греки и из грек... М., 1996. С. 8-17; Он же. Проблемы
этнокультурной истории славян и руси в IX-XI вв. Автореферат докторской
диссертации. М., 1994. С. 13; Белова О. В., Петрухин В. Я. «Путь из варяг
в греки»: проблемы этнокультурного взаимодействия в средневековом
мире//Славяноведение, 6. 1996. С. 101-103; Мельникова Е.А.,
Петрухин В. Я. Формирование сети раннесредневековых центров и становление
государства. Древняя Русь и Скандинавия//История СССР. 1986. 5. С. 64-
/8; Петрухин В. Я. К проблеме формирования Русской земли в Среднем
Поднепровье//Древнейшие государства на территории СССР. М.,1987; Bibi-
«ои М. Die alte Rus' und die Russisch-Byzantinische Beziehungen im Spiegel
derbyzantinischen Quellen (Ende 11. —-13. Jh.)//JOB, 35,1985. S. 197-222);
idem. Byzantinoscandica //Byzantium. Identity, Image, Influence. XIX
International Congress of Byzantine Studies. Major Papers. Copenhagen, 1996.
P- 203; Noonan T. S. Why the Vikings first came to Russia //Jahrbucher fur
^eschichte Osteuropas, 34, 1986. P. 321-348; Trunte H. Kyj — ein Altrussi-
scher Stadtegriinder? Zur Entmythologisierung der slavischen Friihge-
schichte//Die Welt der Slaven, XXX, 1, 1988. S. 1-25.
14
Византия, Болгария, Древняя Русь
В. Я. Петрухин и Д. С. Раевский в целом, на мой взгляд, несколько
преувеличивающие роль норманнов на Руси, считают все-таки, что и
самый сбор дани (потребной прежде всего для торговых предприятий)
оставался на первых порах «древнейшей функцией славянского князя»,
признавшего верховную власть норманнского верховного правителя1
межплеменного объединения (до конца IX в.) или объединения
племенных княжений (с начала X в.)-2 Большинство норманнских поселений
на севере Восточной Европы было основано на месте уже
существовавших славянских или финно-угорских.3 Уже в IX в. даже в Старой
Ладоге, основанной норманнами в середине — 2-й половине VIII в.,
население приобрело смешанный характер и не может быть определено как
норманнское по преимуществу.4
«Ряд» устанавливался со знатью племенных славянских и финских
княжений, формы организаци которых уже могли обеспечить
взаимные гарантии соблюдения «ряда». Поведение и образ жизни
норманнов, действовавих на просторах Восточной Европы, и норманнов,
терроризировавших в конце VIII-X в. население морских побережий
Западной Европы, существенно различались. В договорах с первыми шла
речь о сотрудничестве на определенных условиях, со вторыми же —
только о заключении мира.5 В целом я разделяю мнение В. Т. Пашуто
1 Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в
древности и раннем средневековье. М., 1998. С. 272-284, 355 и примеч. 7.
Специально об этом см. также: Янин В. Л. Археологический комментарий
к Русской правде//Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М.,
1982. С. 139-155. Ср.: Джаксон Т. Н. «Сбор русской дани» в конце X в.
в Эйстланде по скандинавским источникам//Восточная Европа в
древности и средневековье. Политическая структура Древнерусского государства.
Тезисы конференции. М., 1998. С. 23-27.
2 Седов В. В. Восточные славяне... С. 269-270; Свердлов М. Б.
Образование Древнерусского государства (Историографические заметки)//Древней-
шие государства Восточной Европы. М., 1995. С. 6-15; Он же. Генезис и
структура феодального общества в Древней Руси. Л., 1983.
3 Джаксон Т. Н. и Молчанов А. А. Древнескандинавское название
Новгорода в топонимии пути «из варяг в греки»//Вспомогательные
исторические дисциплины. Л., 1990. С. 226-238. См. также: Глазырина Г. В.
Русский город в норвежской саге//Древнейшие государства на территории
СССР. М., 1984. С. 48-53; Джаксон Т. Н. Древнескандинавская
топонимия Древней Руси и город //Цивилизация Северной Европы:
средневековый город и культурное взаимодействие. М., 1992. С. 48-55; Авдусин Д. А
Смоленск и Гнездово (К истории древнерусского города). М., 1991.
4 Седов В. В. Восточные славяне... С. 243: так же обстояло дело и в Гнез-
дове, возникшем на месте поселения кривичей, и в Рюриковом городище.
5 Мельникова Е.А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании
варягов в контексте раннесредневековой дипломатии//Древнейшие государства
на территории СССР. М., 1990. С. 10-11; Они же. Норманны и варяги.
Образ викинга на западе и на востоке Европы//Славяне и их соседи.
Этнопсихологический стереотип в средние века. Сб. тезисов. М., 1990. С. 54-64:
Глава первая
15
поли норманнов на территории формирующегося Русского государ-
гтва- Ученый писал: «Немало свидетельств о деятельности норманнских
ыходцев на Руси сначала в качестве неудачливых находников (до X в.),
а затем — как наемников-князей, воинов, купцов, дипломатов, сыграв-
тих наряду с тюркскими, прибалтийскими и иными конфедератами в
общем положительную роль в строительстве славянской знатью
огромного и многоязычного Древнерусского государства, однако викинги
встретили решительный отпор, когда попытались выйти из
повиновения Руси. Удар, нанесенный норманнам на Руси, подорвал основу их
имперских устремлений во всей Европе».'
Первые контакты населения Восточной Европы с Византией не были,
строго говоря, первыми: они были развитием — на новом («русском»)
этапе истории восточноевропейского общества — его былых связей с
империей. IX столетие ознаменовалось крупными переменами в
обширном регионе, охватывавшем страны и народы Восточной и Южной
Европы и Ближнего Востока. Среди крупнейших перемен следует назвать
становление Древнерусского государства, расцвет Первого Болгарского
царства, ослабление Хазарского каганата, укрепление Византии,
вторжение венгров в Центральную Европу, появление печенегов в Северном
Причерноморье и, наконец, распад Арабского халифата на
независимые эмираты. В Восточной и Юго-Восточной Европе к арабо- и болгаро-
византийскому и к русско-хазарскому противостоянию, около века
определявшему внешнеполитическую ситуацию в данном регионе,
добавилось византийско-русское и русско-печенежское соперничество.2
Сложившиеся в догосударственный период традиции общения с
Византией, представления о ней в славянском мире отнюдь не исчезли
бесследно ни с появлением норманнской династии во главе Русского
государства, ни даже с принятием Русью христианства. Сущность этих
представлений состояла в убежденности в сказочных богатствах империи,
на Западе викинги представали как жестокие грабители, на Руси же в
основном как люди правящие, воюющие, торгующие в составе руси, вместе с
чудью, кривичами и словенами. Занимаемое ими высокое положение
определялось договором. Они находились на службе у местной, славянской
знати. К 944 г. источники стали отличать среди них «своих» от «чужих», т. е.
от нанятых извне. Конфликты населения и князей происходили именно с
этими варягами-наемниками. В отношениях с окружающим миром русам
были нужны договоры и дань, варягам же — только добыча. От почтения
к первым князьям Руси из скандинавов постепенно утвердилась теория,
согласно которой знатность определялась степенью родственных связей с
варяжскими предками (Там же. С. 58-59, 62).
Пашуто В. Т. Международное значение Древней Руси//1Х
Международный съезд славистов. История, культура, этнография и фольклор
славянских народов. М., 1983. С. 52. См. историографический обзор:
Свердлов М. Б. Образование. С. 62-66.
Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX-X вв.
//История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX
Международный съезд славистов. М., 1983. С. 62-63.
16 Византия, Болгария, Древняя Русь
которыми можно овладеть либо посредством прямого грабежа, либо за
военную службу императору и в отчетливом сознании полной
независимости от империи и возможности самостоятельно определять свою
позицию по отношению к окружающему миру.
Первые упоминания о славянах приводятся как раз в связи с их
столкновениями с Византией и началом проникновения их контингентов на
ее территорию.1 Во второй половине VI и в течение почти всего VII в.
славяне и авары, господствовавшие над частью славян
(представлявших собой уже в это время социально-политические объединения — сла-
винии), являлись главным врагом Византии в Европе. Большая часть
славянских племенных союзов, проникая в империю и постепенно
заселяя значительную часть ее владений на Балканах, пришла сюда из
Восточной Европы. Восточнославянский территориальный союз антов
оказался единственным, который почти три четверти столетия
являлся военным союзником Византии. С начала VII в. наступило, однако,
длившееся около двух веков ослабление контактов, связанное,
вероятно, прежде всего с вторжением в Северное Причерноморье протоболгар,
а затем хазар, прервавших былые коммуникации в низовьях Днестра и
Дуная.2
Однако о том, что эти связи не порвались полностью и в VII—VIII вв.,
свидетельствуют археологические находки на территории Восточной
Европы, хотя они, к сожалению, ничего или почти ничего не могут дать
для восстановления хода политической истории этого региона.
Определенную связующую роль между восточными славянами и империей в
«глухие» VII-VIIIbb. играло, повсейверояности, племя тиверцев,
проживавшее в Среднем и Верхнем Поднестровье: у соседних славян они
слыли «толковинами»,3т. е. переводчиками с греческого (а возможно —
и с восточноманского, так как их соседями были также
романизованные волохи).
Одна из задач историков-русистов и состоит, по-видимому, в исто-
рико-сравнительном изучении проблемы славиний в целом.
Недостаток знаний об общественном строе восточных славян в VI-IX вв. может
быть компенсирован историческими параллелями с известиями о слави-
ниях на Балканах. Для VI-VIII вв. известны здесь наименования почти
30 славиний. Мы знаем имена вождей (князей) многих из них, пределы
их власти, общие параметры внутренней социальной структуры этих
образований, формы их отношений с соседями, в том числе — с
Византией.4
1 См.: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (I-VI вв.).
М. 1994.
2 Ср. об этом: Литаврин Г. Г. О походе аваров в 602 г. против антов//
Литаврин Г. Г. Византия и славяне... СПб., 1999. С. 568-578.
3 Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и
комментарии Д. С. Лихачева. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб.,
1996 (далее — ПВЛ). С. 16.
4 Литаврин Г. Г. Славиний VTI-IX вв. — социально-политические
организации славян//Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья.
М., 1984. С. 193-203.
Глава первая
17
В настоящее время фонд источников, которые конкретизируют наши
нания о постепенно попадавших под власть империи славиниях,
постоянно пополняется благодаря обнаружению новых и новых печатей
гмоливдовулов), принадлежавших славянским вождям (на печатях
приведены славянские имена их хозяев и наименования подвластных им
славиний).10 роли отнюдь не сразу и не на любых условиях
подчинившихся Киеву славиний тиверцев, уличей, вятичей, древлян сообщает и
«Повесть временных лет».
Концентрация внимания только на деятельности норманнов на Руси
не может удовлетворить современную науку. «Аварами» византийские
и латинские авторы VI-VII вв. называли все население Аварского
каганата (огромное большинство которого составляли славяне) потому, что
во главе его стояла группировка аварской знати. Историки, однако,
преодолели терминологическое обыкновение древних информаторов,
выяснив объективно как совместную, так и особую роль и аваров и
славян, нередко составлявших основные силы аварского кагана и
действовавших часто совершенно независимо от него. Кстати говоря, провал
попытки аварского кагана штурмовать Константинполь в 626 г.
произошел в результате размолвки кагана со славянской частью его
объединенных войск, а для одной из очередных осад Фессалоники в конце
10-х-начале 20-х гг. VII в., организованной славянами
самостоятельно, они лишь пригласили кагана в свои союзники, обещая ему щедро
одарить его в случае успеха.2 И это — при всем при том, что весьма
жесткая власть кагана над частью славян опиралась на значительные
соединения аварской (тюркской) конной гвардии.
В определенной мере подобным является положение дел при
изучении также и истории Первого Болгарского царства, во главе которого
стояли булгарские (тюркские) ханы с окружающей их высшей булгар-
ской аристократией, многократно уступавшей численно славянской
знати. И в данном случае историки детально проследили процесс
изживания этнического дуализма, неуклонно прогрессировавшей
ассимиляции протоболгар и обретения ими, включая их социальную верхушку,
славянского самосознания.3
Между тем в случае со славяно-протоболгарским симбиозом, в
отличие от ситуции в Аварском каганате и Древней Руси, имелись факторы,
Информацию о новых находках моливдовулов вождей славиний см.:
oeibt W. Siegel als Quelle fur Slawenarchonten in Griechenland//Studies in
ВУ2. SigilHgraphie. 1998, 6; Idem. Neue Aspekte der Slawenpolitik Justini-
<fns II: Zur Person des Nebulos und der Problematik der Andrapoda-Siegel//
НВ.т. 55/2, 1998. S. 126-132.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.).
J995.C. 79,82, 135, 195-196.
2 -АкгеловД.Образуваненабългарската народност. София, 1981. С. 189 ел.,
а сл.; Литаврин Г. Г. Формирование этнического самопознания болгар-
Кои народности (VII-первая четверть X в.)//Развитие этнического самосо-
чания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 64 сл.
18
Византия, Болгария, Древняя Русь
существенно замедлившие данный процесс, а именно: сравнительно
большая численность протоболгар, сплоченность их
военно-политического союза, резкие отличия их хозяйственно-культурного типа от
земледельческого славянского и обусловленная этим фактором разница
религиозных культов. Попытки аналогий между первыми этапами
государственного развития Первого Болгарского царства и Древней Руси,1
на мой взгляд, несостоятельны. Кстати говоря, отмечу, что и в данном
случае формально подчиненный булгарскому хану князь славинии севе-
ров Славун вел на свой страх и риск войны с Византией, не считаясь
с тем, что хан уже был вынужден заключить мир.2
Изучение проблемы славинии по письменным источникам с
привлечением богатейшего археологического материала, обработанного В. В.
Седовым3 и другими археологами, могло бы, как кажется, предельно
доступно определить соотношение внутреннего и внешнего факторов,
значение фундамента и возводимых на нем политических структур в период
становления Древнерусского государства.
Помимо отзвуков крайних суждений о влиянии норманнов как о
решающем факторе в развитии Руси IX-X вв., имеет место в
историографии (особенно в последнюю четверть века) и вторая крайность:
увлекшись изучением новых источников по хазарской истории, ряд
историков склонен к переоценке значения хазар в судьбах Древней Руси, в
особенности — в развитии ее культуры. Славянская предыстория Руси, как
и история прибалтских и финно-угорские племен, сплошь и рядом
игнорируется полностью. Если верить А. Г. Кунстманну, славяне не
имели даже своего имени: он полагает, что среди названий племен
восточных славян нет почти ни одного собственно славянского.4
1 См. например: Михайлов Э. Образование Киевской PycH//Etudes histo-
riques. Т. XI. Sofia, 1983. P. 83.
2 Иванова О. В., Литаврин Г. Г. Славяне и Византия//Раннефеодаль-
ные государства на Балканах. М., 1985. С. 152-153.
3 Седов В. В. Восточнославянские племена; Он же. Происхождение и
ранняя история славян. М., 1979; Он же. Славяне в древности. М., 1994;
Он же. Славяне в раннем средневековье. М., 1995.
4 Kunstmann H. Die Namen der ostslawischen Derevljane, Polocane und'
Volynjane//Die Welt der Slawen, 30 (N. F. 9), 1985. S. 130; Idem. Wie die
Slovene an den Ilmensee kamen//Die Welt der Slawen, 30 (N. F. 9), 1985.
S. 131. Ср.: Korpela J. Beitrage zur Befolkerungsgeschichte und Prosopogra-
phie der Kiever Rus' bis zum Tode von Vladimir Monomah. Jyvaskyla, 1995.
S. 121 (здесь, напротив, отмечено, что среди имен персонажей истории Руси
до 1125 г. решительно преобладают славянские; греческих среди них всего
19, даже у представителей духовенства); Молчанов А. А.
Древнескандинавский антропонимический элемент в династической традиции рода
Рюриковичей/Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
М., 1992. С. 44-47 (автор пишет о том большом значении, которое
скандинавы, проживая и среди славян, придавали семантике имен предков по
обеим линиям: сохранение имен в роду воспринималось как
преемственность прав. Тем не менее с середины X в. славянские имена князей стали
Глава первая
19
Само собою разумеется, подобное положение дел в немалой степени
бъясняется крайней скудостью, разрозненностью и полулегендарно-
0 ю большей части сохранившихся источников. Объясняется оно
отчасти и нечеткостью этнополитической и этнокультурной
терминологии средневековых памятников. Но главная причина этих тенденций —
несомненно в предвзятой позиции, выражающейся прежде всего в
признании политического и внешнеполитического факторов в качестве
главного двигателя истории. Присутствие норманнов и хазар в
древнейшей истории Руси несомненно, но оно несравнимо ни с ролью
норманнов в Западной Европе, ни со значением аваров в истории Паннонии, ни
с местом булгар в судьбах Первого Болгарского царства.
Что же касается хазар, то они не имели на территории Древней Руси
ни единого поселения, Даже с учетом того факта, что поляне в VIII-koh-
це IX в., а радимичи и северы в VIII-начале Х в. оказались данниками
хазар,1 которые временно подчинили своей верховной власти и первых
правивших на Руси норманнских князей, нет решительно никаких
доказательств того, что их влияние на духовную культуру и политическую
систему Древней Руси было сколько-нибудь глубоким и длительным.
Данные, собранные на этот счет В. Я. Петрухиным, интересны и
важны, но их недостаточно для вывода о заметном «хазарском
компоненте» в культуре Руси.2 Присутствие хазарских (точнее, салтово-маяцких)
древностей на Руси (в Чернигове и его округе), наличие хазарского
квартала (и еврейских ворот) в Киеве, редкое употребление титула «каган»
применительно к русскому князю — явления ординарные для
средневековья: аварские могилы и вещи найдены и на Пелопоннесе,
кварталы евреев и арабов существовали в X-XI вв. и в Константинополе,
чужой титул «короля» («краля») принимали государи множества стран
Европы, дань Византия платила и арабам, и болгарам, и русам.
Главное же состоит в том, что и по хозяйственно-культурному типу, и по
образу жизни, и по религиозным верованиям хазары (кочевники и
полукочевники) представляли совершенно особый мир, чуждый
славянскому земледельческому обществу.
Неслучайно в литературе, помимо этого крайнего мнения (о периоде
безусловного и длительного господства хазар над восточными
славянами3), имеются и концепции почти прямо противоположного характера
(хазары никогда не имели власти в Поднепровье4), и средняя точка
преобладать. В частности, 12 сыновей и 1 дочь Владимира носили
славянские имена).
' Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 365, 369.
Петрухин В. Я. Варяги и хазары в истории Руси//Этнографическое
обозрение. 1993, № 3. С. 68-83.
Zuckerman. С. A Gothia in the Hellespont in the early eighth century//
"yzantine and Modern Greek Studies, 19. 1995; Петрухин В. Я. Норманны
и хазары на юге Руси. Образование Древнерусского государства. Спорные
проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 60-62.
Князькии И. О. Русь. Хазария, иудаизм//Славяне и их соседи.
Еврейке население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе: сред-
ние века — раннее новое время. М., 1993. С. 26-28.
20
Византия, Болгария, Древняя Русь
зрения (был период уплаты дани, как об этом свидетельствует и
«Повесть временных лет», что не мешало, однако, сохранению автономии
и славянских, и позднее русских политических образований, как об
этом также позволяют судить те же русские летописи).
Проанализировав ответ хазарского кагана Иосифа на письмо Хасдая ибн Шапрута,
М. И. Артамонов пришел к выводу, что и данные этого источника не
позволяют говорить «ни о каком подчинении Руси хазарами в X в.».1 По
мнению А. П. Новосельцева, запись легенд царем Иосифом сильно
искажает историю конца VIII-начала IX в.: в X в. еврейская община
действительно уже существовала в Киеве; могли быть в ней и хазары-иудеи,
но сама Хазария с рубежа IX-X вв. не столько укрепляла свое влияние
на Руси, сколько сама клонилась к упадку, начавшемуся еще в IX в.
под давлением именно русов и печенегов, и старалась избегать
столкновений и с теми и с другими.2 Заявление кагана Иосифа о масштабах
своей власти не может восприниматься с абсолютным доверием.
Император Византии Мануил I Комнин также заявлял, не имея на это ни
малейших оснований, о своей власти над Хазарией, отразив эти претензии
в официальном титуле.3
В столь древнем и авторитетном источнике, как договоры Руси с
греками в 911 и 944 гг., как и в сообщениях о деятельности княгини
Ольги, нет ни малейшей аллюзии на само существование Хазарской
державы, не говоря уже о каком-либо хазарском владычестве, под
котором будто бы в 30-40-х гг. X в. (согласно упомянутому ответу Иосифа)
оказался князь Олег, которого то Византия, то хазарский каган
натравливали друг на друга.4
Данные арабских источников, наиболее подробно сообщающих о
контактах русов с хазарами, свидетельствуют неизмеримо в большей
мере о торговле росов (в которой хазары были их партнерами и
посредниками в торговле с Востоком, а росы — в свою очередь посредниками
в снабжении Северной и Западной Европы восточным шелком5 и сереб-
1 Артамонов М. И. История хазар. С. 374-379.
2 Новосельцев А, П. Евреи в Хазарии//Славяне и их соседи. Еврейское
население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе: средние
века —раннее новое время. М., 1993. С. 24-25; Он же. Хазарское государство
и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 216-219.
3 Литаврин Г. Г., Каждан А. П. Экономические и политические
отношения Древней Руси и Византии//ТЬе proceedings of the XIIIth International
Congress of Byzantine studies. London; New York; Toronto, 1967. P. 77-78.
4 Только здесь, в примечании, я могу упомянуть о новой интересной
статье Дж. Шепарда (Constantin VII's doctrine of the Rus//TENNAAIOE. M.,
1999. P. 264-283): 4 года она находилась в печати в одном из издательств
Москвы, но ознакомиться с ней я смог только теперь, когда, к сожалению,
уже нет возможности по достоинству оценить ее. Считаю своим долгом
перед автором сделать это в ближайшем будущем.
s Фехнер М. В. Шелковые ткани в средневековой восточной Европе. СА.
1982. 2. С.57-70.
Глава первая
21
ом')> я °б их П0Х°Дах на Восток,2 чем о каких-либо формах власти ха-
ар над славянами и русами. Также неизмеримо больше, чем об
отношениях хазар с русами, эти памятники говорят об отношениях русов со
славянами, иногда противопоставляя им русов как господ
подвластному им славянскому населению, но чем дальше, тем чаще
идентифицируя их друг с другом.3
Упоминая об известиях арабских географов и историков IX-XI вв.
в целом, я должен оговориться, что эти источники (составляющие
особый корпус древнейших свидетельств о Руси) доступны мне только в
переводах, и это, естественно, делает невозможным их
самостоятельный текстологический анализ, который, кажется, с учетом всей
рукописной традиции не завершен и специалистами-востоковедами. Я буду
по-прежнему использовать эти источники лишь частично и лишь как
дополнительный материал, порой трудно поддающийся согласованию
с показаниями византийских и древнерусских памятников. Сведения
арабских авторов зачастую запаздывают на полвека, век и более,
изобилуют противоречиями, устарелыми данными, отличаются
нечеткостью ономастики, этнонимии и хронологии и т. д. Для целей данной
монографии они важны прежде всего тем, что подтверждают данные
археологии о рано проявившемся упорном продвижении древних русов
на юго-восток, к бассейнам Волги и Дона, а затем и к акватории
Каспия — с явной целью выйти к ближайшим к Кавказу мусульманским
торговым центрам и к самому Багдаду. Арабские источники дают
право также на заключение, что с первой трети IX в. древние русы
начинают проникать в Крым и на южный берег Черного моря.
1 Noonan Т. S. Why dirhams first reached Russia: the role of Arab-Khazar
relations in the developement of the earlist Islamic trade with Eastern Euro-
pe//Archivum Eurasiae Medii Aevi, 1984, 4. P. 151-282; Idem. Khazaria as
an intermediary between Islam and Eastern Europe in the second half of the
ninth century: the numismatic perspective//AEMA,1987, 5. P. 179-204.
2 Ибн-Хаукаль называет Волгу рекой русов, а их стремление закрепиться
в Бердаа тем, что здесь было много шелковичных деревьев, а потому —
и много шелка (Muhammad ibn Hauqal. Configuration de la terre (Kitab surat
al-ard. Introduction et traduction, avec index par J. H. Kramers et G. Wiet,
1.1. Paris, 1964. P. 332, 372). См.: Noonan T. S. When did Rus/Rus'
merchants first visit Khazaria and Baghdad's?//AEMA, 7,1987-1991. P.213-219;
Esperonnier M. Le cadre geographique des pays slaves d'apres les sources ara-
bes^medievales//Die Welt der Slaven, 31, 1986. S. 5-19).
Ибн Хордадбех сообщает о самых ранних путях купцов русов на
Восток, когда арабские авторы только начали отличать их от славян,
находившихся под верховной властью хазар. Ибн Якуб писал, что русы
плавают по реке «славян», говорят по-славянски и смешиваются с ними; пере-
°дчиками в Багдаде им служили евнухи-славяне. Русы — разновидность
лавян, точнее, составляют их социальную группу. Как часть славянского
иРа выступают русы и у Ибн ал-Факиха (Коновалова И. Г. К вопросу о
Датировке сообщения Ибн Хордадбеха о путях купцов Руси//Восточная
вропа в древности и средневековье. Материалы к конференции. М., 1998.
ь- 55-57).
22 Византия, Болгария, Древняя Русь
В целом в 1-й четверти IX в. проявились три главных направления
экспансии Руси — на юго-восток, на юг и на север. Северное
направление было обусловлено прежде всего стремлением добыть рабов, меха,
янтарь, моржовую кость для обмена на юго-востоке и юге на шелк,
серебро, стекло, дорогие ремесленные изделия.1 Торговля и набег с целью
грабежа шли тогда «рука об руку». Совершая свои походы на юг, русы
стремились выйти к Черному, Азовскому и Каспийскому морям,
закрепиться на их берегах, обеспечить богатую добычу и, наконец,
добиться юридического признания своих политических объединений как
партнеров в их торговых и дипломатических контактах с Византией, Хаза-
рией и арабским миром.
Чрезвычайно важным в становлении и развитии отношений русов с
империей было совпадение этого процесса со стимулируемым им
процессом самого формирования и упрочения Древнерусского государства.2
На рубеже VIII-IX вв. внешняя активность русов еще выражалась в
основном в набегах, выполнявших две основные функции племенной
верхушки «варварского общества» эпохи формирования государства:
во-первых, грабеж как способ накопления средств для консолидации
внутреннего управления, создания дружины и аппарата власти;
во-вторых, устрашение ближних и дальних соседей как средство
закрепления под своей властью определенной территории и утверждения своих
претензий на международной арене. Совершался постепенный переход
древних русов от набегов и грабежей к установлению дипломатических
отношений с цивилизованным миром и к регулярной торговле на
крупных международных рынках.
Ко времени прямых контактов с Византией русы уже были знакомы
с ее товарами, торгуя с арабами и с Западом. Северное Причерноморье
было в сфере интересов Древней Руси, но здесь издревле утвердилось
влияние империи и Хазарии. От своевременной осведомленности о
«раскладе сил» в данном регионе зависела безопасность северных границ
Византии. Неуклонное с середины IX в. возвышение Руси было с
тревогой воспринято в Константинополе. Его стратегическая цель состояла
в том, чтобы не допустить распространения русского влияния на юг,
отрезать Русь от морских коммуникаций. Воспрепятствовать
продвижению Руси силой оружия Византия, однако, не могла. Для
выполнения такой задачи у Херсона попросту не было сил (неизвестно ни
одного факта от византийской эпохи, по крайней мере от IX-XII вв., о
какой-либо военной акции этого города против его соседей). Империя
могла лишь не допускать Русь на свои рынки, в том числе и в Херсоне.
И напротив — тогда как географическая отдаленность исключала
прямые военные действия империи против Руси, не была исключена для
русов возможность нанесения по империи внезапных ударов. С начала
и до конца интенсивных связей с империей Русь оставалась их инициа-
1 Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси. С. 162 ел-
2 Подробнее об этом см.: Литаврин Г. Г. Византия и Русь в IX-X вв. /
История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 226-236.
Глава первая
23
пом и наступающей стороной. Поэтому основой дипломатии империи
Т ее сношениях с русами стала политика христианизации русов как
вного Средства ослабления угрозы с их стороны.
Начавшийся в Византии в IX в. экономический подъем городов
совал объективные предпосылки к развитию торговли и увеличению
оса нарусское ценное сырье. Но именно политические причины
(возможная военная угроза со стороны Руси) заставляли империю порой
жертвовать экономическими выгодами от связей с русами. Купцы
государств, не имевших с империей дипломатических отношений и
официальных договоров, были лишены всякой возможности вести
торговые операции не только в столице, но и в провинциальных городах
Византии. Даже если бы русам удалось пересечь ее границы и миновать
таможенные заставы, не только их товары, но и самая их свобода и
жизнь могли оказаться под угрозой. Поэтому русам приходилось
сначала силой навязывать империи торговые связи. Они преодолевали шаг
за шагом создаваемые византийцами препоны, переходя от
обретенного права торговать с Херсоном — к рынкам южного берега Черного
моря, а затем и на огромные торжища самого Константинополя.
Херсон в связи с этим оказывался в противоречивой ситуации. Он
не мог существовать, не развивая транзитную торговлю и не
поддерживая связей с городами метрополии и с народами Северного
Причерноморья — неистощимого источника сырья. По словам Ибн-Хордадбеха
(писал в 840-х гг., но отражал положение дел на несколько
десятилетий раньше), купцы русов (а они — «род славян») «доставляют заячьи
шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин
страны] славян к Румийскому морю».' Но и херсониты опасались
растущей мощи Руси, частых визитов русов в южный Крым и реальной
возможности возникновения поблизости русских колоний (в устье Днепра
или в самой «корсунской стране», как говорится в договорах русов с
греками).
Рии Хордадбех. Книга путей и стран. Перевод с арабского, коммента-
С ооИсслеД°вание, указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986.
АъжГ ^4' ^Р-: Калинина Т. М. Сведения ранних арабских ученых
ноского халифата. М., 1988. С. 81.
24
Византия, Болгария, Древняя Русь
Свидетельства житий Георгия Амастридского
и Стефана Сурожского о походах росов
на Амастриду и Сурож
Перейду теперь к рассмотрению нескольких самых ранних известий
о связях Византии и Руси в конце VIII-IX столетии, а именно двух зна
менитых греческих житий (Георгия Амастридского и Стефана
Сурожского), Вертинских анналов под 838/39 г., двух речей и окружного
послания патриарха Фотия.
Греческое жизнеописание Георгия Амастридского и славянская
версия жития Стефана Сурожского известны загадочными сообщениями о
русских походах в конце VIII-первой половине IX в. на южный берег
Черного моря и в Крым. Первое обстоятельное исследование житий (как
и их научное издание) осуществил В. Г. Васильевский. Прежде чем
изложить его выводы, приведу вкратце свидетельства названных житий,
цитируя лишь наиболее ответственные места.
Первое из них сообщает в своей заключительной части — в качестве
последнего чуда, случившегося в Амастриде, в храме, у гробницы
Георгия Амастридского, — о набеге русов на город: «Было нашествие
варваров Рос, народа, как знают все, крайне жестокого и безжалостного и
не несущего [в себе] никаких признаков человеколюбия.
Звероподобные по поведению, бесчеловечные по делам, самим видом
обнаруживающие убийство, ничему другому, что свойственно людям, не
радующиеся, кроме смертоубийства, это поистине губительное и по делам и по
имени [племя], начав разорение с Пропонтиды (сто xf\q nponovci5oq арийце-
уоутт^ХОцтц;)1 и опустошив прочее побережье, дошло и до отечества
святого». Враги избивали всех подряд, не жалея ни старцев, ни младенцев.
Храмы разрушались, святыни осквернялись, а на их месте совершались
беззаконные жертвоприношения и «то древнее таврическое избиение
иноземцев, возобновленное ими — резня дев, мужей и жен. Не было
никого помогающего, противоборствующего». Почитают они луга,
источники, деревья. Вступив в храм и увидев гробницу святого, варвары
решили ее раскопать, думая найти богатства, но внезапно потеряли
способность двигаться, сохранив лишь дар речи. «Их игемон» (ityencbv)
расспросил «одного из уведенных в рабство», какая тайная сила была
способна совершить подобное. Тот поведал о могуществе истинного Боги
1 Васильевский В. Г. Русско-византийские исследования. Жития свв. Ге
оргия Амастридского и Стефана Сурожского//Васильевский В. Г. Труды
Т. 3. Пг., 1915: греческий текст ЖГА с переводом: С. 1-76, исследование
С. III-CXLI; славянский текст ЖСС: С. 77-98, исследование: С. CXLII
CCLXXXVIIV/Труды. Т. 3. Пг., 1915) переводит — «начав разорение о
Пропонтиды» (см. там же. С. 64).
Глава первая
25
бра. которому подвластно все и который одобряет лишь благие дея-
ия в отличие от ложных богов, которым поклоняются и приносят
Н ео'твы варвары. Они оскорбили своими руками гроб святого и долж-
ж теперь, чтобы избавиться от божьего гнева, умилостивить Бога с
н 0щЬю христиан, а именно — освободить пленных, оказать почтение
квам и ПОзволить совершить службу. Игемон росов выполнил все, и
ни обрели подвижность. «И происходит некое их примирение и
соглашение с христианами». Варвары прекратили бесчинства,
поклоняющиеся рощам и лугам обнаружили почтение к божественным храмам.1
Васильевский всестороннее обосновал концепцию, согласно которой
житие Георгия Амастридского было создано современником описанных
событий диаконом Игнатием в период иконоборчества, во всяком
случае до 842 г., и содержит в целом достоверное описание реально
случившегося несколькими годами или двумя-тремя десятилетиями раньше
нападения Руси на Амастриду.
Что касается жития Стефана Сурожского, то Васильевский пришел
к заключению, что его не сохранившийся греческий прототип был
составлен, возможно, на рубеже VIII-IX вв. и что весьма вероятна
достоверность известия жития о нападении росов на Сурож (Сугдею) и
другие владения империи в Крыму незадолго до написания жития.
Концепция Васильевского вызвала длительную дискуссию, не
прекращающуюся до сих пор, прежде всего по главному вопросу — об
авторстве и времени написания житий и об их достоверности. Впрочем,
замечу, что число исследователей, разделяющих выводы
Васильевского, в настоящее время постепенно увеличивается.
Было бы слишком долго излагать весь ход дискуссии. Среди
оппонентов Васильевского были и А. А. Васильев, и А. Грегуар, и П. Оргельс,
и Ж. Коста-Луйе, и многие другие. Свидетельства ЖСС при этом
отбрасывались безоговорочно как абсолютно фантастические, а главные
усилия сосредоточивались на критике «теории Васильевского» о
достоверности данных ЖГА о взятии Амастриды русами до 842 г. Описанные
там события относили либо к 860, либо к 941 г. В основном, однако,
аргументация основывалась на самых общих соображениях и
логических умозаключениях. Защищали концепцию Васильевского, как
правило, советские ученые (М. В. Левченко, Е. Э. Липшиц).
Более основательные доводы против теории Васильевского пыталась
привести М. Нистазопулу-Пелекиду, по мнению которой, необычный
Для Игнатия стилистический переход в житии — от конечных слов
изложения предпоследнего эпизода ка1 таиш |iev оОтсод» («все это [было]
так») к начальной фразе интересующего нас заключительного расска-
а 1 а 5ё ttfiq щ Xiav яарабо^а («А следующее [предстает] как весьма неве-
Р ятное») — «опрокидывает», по ее мнению, все построения Васильев-
ого. Смысл этого аргумента состоит в том, что именно в этом месте
ооы «зияет», по мнению исследовательницы, та очевидная уже при
Рвом взгляде (для меня — отнюдь нет) лакуна или обрыв оригинально-
екста, в который вставлена или к которому добавлена позднейшая
Васильевский В. Г. Русско-византийские исследования. С. 64 68.
26
Византия, Болгария, Древняя Русь
интерполяция (о нашествии русов). По мнению Нистазопулу-Пелеки-
ду, признание достоверности похода русов на Амастриду противоречит
свидетельству Вертинских анналов о близком по времени
дружественном контакте императора с русами в 838-839 гг.' Что касается второго
довода, то он вообще не заслуживает рассмотрения: обмен
посольствами в одном году никогда не исключал военных столкновений в другом,
Да и первый довод — результат чисто субъективного восприятия.
В сущности, известия ЖГА не отвергаются — они лишь иначе
датируются (на 30-100 лет более поздним временем).2 Основательное
рассмотрение проблемы заново предпринял, учтя всю предшествующую
историографию, И. Шевченко. Скрупулезно исследовав тексты ЖГА с
точки зрения текстологии, лексики, стиля и литературной традиции
VIII-XI вв., анализируя при этом и доводы сторонников более поздней
даты написания жития (или процитированного выше пассажа как
предполагаемой интерполяции), ученый пришел к выводу, что, во-первых,
автором ЖГА являлся, бесспорно, современник событий диакон
Игнатий: житие обнаруживает несомненную стилистическую,
концептуальную, словарную, эмоциональную близость с другими трудами, надежно
атрибуируемыми Игнатию, написавшему также жития патриархов
Тарасия и Никифора I и Григория Декаполита. Во-вторых, что
некоторые стилистические совпадения в житии и в трудах более поздних
авторов (в частности, Фотия) не противоречат только что приведенному
выводу, так как в жанре духовного сочинительства в IX в. имелся ряд
модных в то время образов, эпитетов, метафор и топосов, которые с равной
готовностью использовали разные авторы. В-третьих, ЖГА было
составлено во второй период иконоборчества (815-842), до 843 г., т. е. до
победы иконопочитания (автор жития, будучи не иконодулом, как думал
Васильевский, а иконокластом, скорее всего — поневоле, старательно,
иногда с большим трудом обходит тему икон, чтобы, с одной стороны,
не погрешить против них, а с другой — избежать обвинений в
приверженности к ним). Таким образом, подводит итог своим наблюдениям
Шевченко, Васильевский прав по большинству пунктов, в том числе и
в том, что пассаж о чуде у гроба святого с русами является
органической частью жития, а ни в коей мере не позднейшей интерполяцией.3
Блестящая статья Шевченко убедила, однако, не всех: очередную1
(и на мой взгляд, несостоятельную) попытку доказать справедливость
выдвигавшегося еще А. Куником4 тезиса, что пассаж жития о русских
1 Nystazopoulou-Pilekidou M. Le Chersonese taurique a l'epoque byzantine.
Paris, 1960. P. 106, n. 1.
2 См., например: Ahrweiler H. Les relations entre les Byzantins et les Russes
au IX siecle//Bulletin d'Information et de Coordination de l'Association des
etudes byzantines, 1971, 5. P. 44-70; Wolska-Conus W. Travauxet memoires...
1970., №4. P. 329-360.
3 Sevcenko I. Hagiographie of the Iconoclast Period//Iconoclasm.
Birmingham, 1977. P. 113-131.
4 KunihA. Der Raubzug und die Bekehrung eines Russenfursten, nach der
Biographie des Bischofs Georg von Amastris//Bulletin de la classe historico-
philologique de Saint-Petersbourg. № 111, № 3, 1845.
Глава первая
27
ЯСГА представляет собой вставку, сделанную после 867 г. при опоре
В окружное послание Фотия о нашествии русов на Константинополь в
«60 г. (а может быть, даже написанную самим патриархом), предпри-
ял А- Маркопулос. Автор обосновыает свое заключение путем сравни-
ьного анализа лексики и стиля жития и сочинений Фотия.1
Устанавливаемые Маркопулосом черты сходства не выходят,
однако за пределы мелких деталей, широко распространенных в
агиографии и риторике топосов и штампов, устойчивых оборотов, модных
выражений, что показал уже Васильевский, отвечая Кунику,2 а затем, как
сказано, еще нагляднее обосновал Шевченко.
Колеблющуюся позицию в отношении аутентичности ЖГА заняли
среди прочих после публикации статьи И. Шевченко также Л. Мюллер
и П. Шрайнер. По мнению Мюллера, принадлежность авторства
жития Игнатию не бесспорна, хотя бесспорен факт атаки росов на Амаст-
риду, исходным пунктом которой он, в согласии с Васильевым и Ар-
вейлер, считает Крым (под «Пропонтидой» он понимает Азовское море),
но в отличие от названных ученых датирует нападение не 860 г., а более
осторожно 840-870 гг. На взгляд Мюллера (и это — новое суждение),
поведение русов свидетельствует об их предшествующих встречах с
христианами: русы проявили робость в виду уже испытанных ими ранее
неудач, приписывавшихся «могуществу чужого бога».3
П. Шрайнеру представляются убедительными доводы в пользу
отнесения авторства жития Игнатию, но пассаж о русах в Амастриде он
считает позднейшей интерполяцией, составленной по мотивам похода
860 г. (может быть, даже после 867 г.) и отразившей действительное
нападение русов на этот город по пути к Константинополю от
«Пропонтиды» (Азовского моря), о чем Фотий будто бы знал до своей первой
проповеди. Ученый считает весомым аргументом в пользу этого заключения
тот факт, что и там и тут решающая роль в согласии русов принять
крещение приписана чуду(!).'1
Решительно не согласился с Шевченко (не подвергая его доводы
подробной критике) Ф. Тиннефельд: он по-прежнему считает точку зрения
Васильева, отнесшего известие жития ко времени похода Игоря в 941 г.,
не опровергнутой.3
1 Markopoulos A. La vie de Saint Georges d'Amastris et Photios//JOB, 28,
1979. S. 75-82, См. также: Nystazopoulou-Pelekidou M. Le
Chersonese taurique... P. 106, n. 1.
^Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. VIII-X, XLIV-LII.
Miiller L. Die Taufe Russlands. Die Fruhgeschichte des russischen Chris-
tentums bis zum Jahre 988. Munchen, 1987. S. 28, 31 und Anm. 118.
bchreiner P. Ein wiedergefundtener Text der Narratio de Russorum con-
sione und einige Bemerkungen zur Christianisierung der Russen in byzanti-
nischen Quellen//Byzantinobulgarica, 5, 1978. S. 301.
An fnnefelci F- *Der furchtbare Blitzschlag aus dem fernsten Norden». Der
sclv h ^еГ Rhos auf Konstantinopel im Jahr 860. Das Ereignis, seine Vorge-
no„i te unG" seine historische Bedeutung//Les pays du Nord et Byzance. Up-
psala> 1981. S. 243-250.
28
Византия, Болгария, Древняя Русь
Напротив, не менее решительно выводы Шевченко признал
убедительными О. Прицак, согласно которому написание жития нужно
датировать 820 г., а нападение русов на Амастриду (со стороны
«Пропонтиды» — Азовского моря) — 807-820 гг. в соответствии с тем, что в то
же время викинги совершили серию набегов на приморские районы
стран Западной Европы.1
Немалую роль в скептических настроениях ученых в отношении к
ЖГА имеет тот факт, что византийские источники умалчивают об этом
событии. Здесь уместно напомнить о замечании Васильевского,
который, говоря о скептиках, отрицающих реальность похода русов на
Амастриду до 842 г. со ссылкой на молчание источников, справедливо
заметил, что argumentum ex silentio — не аргумент и не может заставить
науку отказаться от поисков: в русских источниках есть описание
похода росов, о котором нет ничего в византийских источниках (поход 907 г.),
а в византийских упомянут поход, о котором молчат русские
памятники (поход на Амастриду).2 Недавно напомнил об этом и У. Тредголд,
указавший, что о походе Льва V против арабов в 817 г. мы знаем только из
письма Феодора Студита.3
Итак, система доказательств достоверности показаний ЖГА,
разработанная Васильевским с исторической точки зрения и Шевченко4 —
с текстологической, остается на сегодняшний день, на мой взгляд, непо-
колебленной.
Мне не удалось найти каких-либо дополнительных решительных
доводов в пользу того или иного «приговора». Я только лишний раз
убедился в том, что житие Георгия Амастридского не содержит ни
малейших признаков, реалий, аллюзий, ассоциаций, намеков, которые
позволили бы уверенно заявить, что они соответствуют времени после 40-х гг.
IX в.
Укажу, напротив, на несколько деталей, не отмеченных моими
предшественниками, но вписывающихся в предшествующую указанному
рубежу эпоху. Так, в полном противоречии с экономической
ситуацией во вступившем в полосу расцвета Константинополе, а затем и в
портовых городах середины IX в., когда бурно развивалась торговая
деятельность горожан, стимулируемая и регламентируемая
правительством, в житии говорится о торговле как о греховном занятии, повинном
в преступлениях и убийствах, во вражде и падении нравов.5 Такого рода
1 Pritsak О. At the Dawn of Christianity in Rus'. East Meets West//Procee-
dings of the International Congress Commemorating the Millennium of
Christianity in Rus'-Urhaine (HUS, vol. XII/XIII). New York, 1990. P. 94-95.
2 Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. CXXVIII. CXXXIV.
3 Treadgold W. Three Byzantine Provinces and the First Byzantine Contacts
with the Rus'//Proceedings of the International Congress Commemorating
the Millenium... P. 144. Сомнения в датировке Тредголда (без
аргументации) см.: Aovyyiiq Т. 0EMA ПАФЛАГОША£//Н MIKPA ASIA TON 0EMATON.
A0HNA, 1998. Z. 276; EaPfii8i)q A. 0EMA XAAAIAZ-. //Ibidem. Z. 288-290.
4 Sevcenko I. Hagiography... P. 113-131.
5 Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 51.
Глава первая
29
ведения — даже в самых верхах византийского общества — были рас-
СУостранены, в частности, в правление Феофила (829-842), приказав-
го сжечь корабль императрицы, своей жены, вместе с товарами, что-
Т, она впредь не была причастна к столь предосудительному занятию.'
Гообщается в житии и о чрезвычайной суровости властей в отношении
чественных (амасТрИдСКих) купцов, нарушивших таможенные пра-
ила: им угрожала казнь мечом. Мало того, такая кара будто бы была
способна покрыть позором и земляков купцов — жителей Амастриды.2
Полагаю также, что странно прозвучало бы для ушей образованных
византийцев, почитателей и читателей автора (из кругов Фотия),
написавшего житие изысканным стилем,3 если бы он, сочиняя во время
патриаршества Фотия (858-867,877-886), страстного любителя античной
литературы, вдруг заявил бы, что описанные в ней подвиги древних
героев «исполнены срама» .4 Сам автор жития привержен к античному стилю
(Игнатий был любителем творчества Софокла и Еврипида5), употребляя
редкие в литературе последующего времени архаизмы (высокие чиновные
лицаунего— «сатрапы», знатные родителей святого— «евпатриды»).6
Едва ли не самым существенным аргументом, приводимом
скептиками, помимо стилистических параллелей с гомилиями Фотия,
считается указание в житии на то, что «тавроскифы» (русы) начали
разорение имперских земель «от Пропонтиды» (т. е. Мраморного моря) и так,
продвигаясь вперед, достигли Амастриды. Сомнение при этом
вызывают два обстоятельства: во-первых, представляется невероятным,
чтобы относительно немногочисленная флотилия русов не только вошла в
строго охраняемый военными судами Босфор, но даже прорвалась в
Пропонтиду. Во-вторых, если бы тем не менее это случилось, такое
событие не оставили бы без внимания византийские хроники и авторы
других видов письменных памятников, как они упоминают об этом при
описании нападений русов в 860 и 941 гг.7 Поэтому, мол, об одном из этих
нападений (скорее всего о первом — в 860 г.) здесь и следует думать.
Именно этот довод оппонентов сам Васильевский считал достаточно
серьезным и приложил немало усилий, чтобы доказать, что под
понятием «Пропонтида» греки нередко понимали также и самый Босфор как
Theophanes Continiatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius
Monachus. Bonnae, 1838. P. 89. 2-14.
2Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 42.
См. там же. С. 71 (агиограф пишет, что согласился написать житие.
Уступая настоятельным просьбам «любителя изящного» Иоанна).
Там же. С. 42.
Kazhdan A. Ignatios the Deacon//The Oxford Dictionary of Byzantium,
v°l- 2. New York; Oxford, 1991. P. 984.
? Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 4.
Кстати говоря, вполне определенно, хотя и весьма бегло, о проникно-
и Ии ладей Игоря в Пропонтиду сказано только в одном мало известном
з чДике — в письме Константина VII Багрянородного митрополиту Ки-
афе°Дору(см. гл. 2 и Приложение 2).
30
Византия, Болгария, Древняя Русь
ее неотъемлемую часть. Русы, таким образом, по мысли ученого,
достигли Босфора, но поостереглись входить в него и подвергли опустошению,
как делали это в 941 г., лежащие к востоку от Босфора (как части
Пропонтиды) берега Пафлагонии заодно с ее центром Амастридой.
Данный аргумент Васильевского не был, однако, признан
состоятельным даже его единомышленниками (позднее его опровергли Н. Баум-
гартен, Ж. Коста-Луйе, В. Вольска-Конюс). Добавлю и я один довод
против отождествления Босфора с частью Пропонтиды. Васильевский,
как и его сторонники и оппоненты, не заметил возможность иного (я
полагаю — более адекватного) перевода, а значит, и толкования
приведенной выше ключевой фразы ЖГА. Нашествие на земли империи русы
начали не «от Пропонтиды» (от входа в Босфор, по мысли
Васильевского), а «с Пропонтиды» (ало xf\q Tlponoviiboq), т. е. с берегов Мраморного
моря. Считая упомянутую в житии Пропонтиду поистине «камнем
преткновения» , другого рода попытку увязать ее с походом русов на Амас-
триду предпринял А. А. Васильев. По его мнению, под «Пропонтидой»
в данном случае автор жития имел в виду Азовское море, которое в
обыденном значении слова является также «Предпонтьем» («предморь-
ем»).1 Иначе говоря, поход русы начали будто бы с разорения
византийских городов Крыма и затем (вдоль ли восточного, а потом южного
берега Черного моря или напрямую через море2) достигли Амастриды.
Многие историки приняли и до сих пор принимают это толкование,
связывая обычно этот маршрут (как некогда Васильев) не с набегом
русов до 842 г., а с их походом на Константинополь в 860 или в 941 г.
Поскольку о каких-либо нападениях русов на побережье после их отходя
от столицы империи в 860 г. неизвестно, эти ученые считают логически
оправданным допущение, что русы атаковали Амастриду на пути из
Приазовья и Крыма к Константинополю.
Однако и это допущение ни в коем случае нельзя, по моему мнению,
признать удовлетворительным по двум причинам: во-первых, не
отыскано ни единого случая наименования Азовского моря Пропонтидой даже
в просторечном понимании его как предчерноморского морского
бассейна. Во-вторых (и это — главное), сам гидроним «Пропонтида» — про-
1 VasilievA. The Russian Attack on Constsntinople in 860. Cambridge;
Massachusetts, 1945; Idem. The Goths in the Crimea. Cambridge; Massachusetts.
1936. P. 111.
2 В. Ф. Гайдукевич (О путях прохождения древнегреческих кораблей в
Понте Эвксинском//КСИА. 116. 1969. С. 11-19) опровергает
существующее в науке мнение о каботажном плавании греков по Черному морю: уже
со времен Геродота греки умели пересекать море в меридиональном
направлении. См. также: Богданова Н. М. Херсон в Х-XV вв. Проблемы истории
византийского города// Причерноморье в средние века. М., 1991. С. 71-
72; Pillinger R. Der Apostel Andreas. Ein Heiliger von Ost und West im Bild
der frtihen Kirche. 1994; Idem. Die Schwarzmeerkiiste in der Spatantike und
im frtihen Mittelalter. 1992; Paflagonia und Honorias//Tabula imperii Byzan-
tini. Bd. 9. 1996 (охвачен период от 300 до 1460 г.).
Глава первая
31
янственно ориентированное наименование,' данное Мраморному морю
ками — жителями южных причерноморских территорий, которым
ГР проникновения в Понт (Черное море) предстояло преодолеть «Пред-
" нтье» (Мраморное море). Только Мраморное море и только для них,
том числе для автора жития, было Пропонтидой. Меотида и в номиналь-
ом и в обыденном смысле «предморьем» для греков являться не мог-
она могла мыслиться скорее как «Гиперпонтида». К северу от Мео-
лды греки не жили (или жили короткое время и в малом числе), а,
следовательно, назвать Меотиду «предпонтьем» здесь было некому — для
херсонитов же и греков метрополии она могла быть только « запонтьем».
Подобным пространственно ориентированным географическим
наименованием является также, например, Загора — примыкающая с юга
к Балканскому хребту часть Северной Фракии, — она была названа так
болгарами и только для них была подлинно «Загорьем». Таково же
название «Закавказье» — регион к югу от Кавказского хребта,
получивший это название от проживавшего к северу русскоязычного населения
(грузинами и армянами этот топоним и ныне воспринимается как
выражение великорусских амбиций) и т. д.
Таким образом, и этот контрдовод ученых, отрицающих
достоверность сведений жития Георгия Амастридского или стремящихся
интерпретировать данные этого памятника в связи с более поздними
событиями истории русско-византийских отношений, не может быть признан
состоятельным.
В связи с тем что Азовское море не было затронуто русами при
набеге на Амастриду, можно, по-видимому, сделать четыре весьма важных,
на мой взгляд, вывода. Во-первых, мало вероятным (или совсем
невероятным) следует считать отправным пунктом похода Крым и русский
рейд вдоль восточного берега Черного моря или через море. Во-вторых,
приходится признать, что русские пришли от устья Днепра и,
следовательно, умели преодолевать днепровские пороги уже в первой трети IX в.
В-третьих, надо думать, что прибытий к Босфору русский отряд сумел
совершить, пробираясь по мелководью у восточного берега пролива, как
русы делали это в 941 г., грабительский рейд и в Мраморное море (хотя,
скорее всего, весьма скоротечный). О способности ладей русов
незаметно (taiGovxtt) проникать через Босфор в Мраморное море пишет и Пселл,
рассказывая о русском походе 1043 г.2 В-четвертых, наконец, русские
скорее всего знали об отсутствии в столице империи крупных
сухопутных и морских сил, ибо действительно в первой трети IX в. империя
вела напряженные войны: в 809-814 гг. — с болгарами, в 820-825 гг. —
^Узурпатором Фомой Славянином, в 837-839 гг. — с арабами в Малой
зии и на Сицилии. Возможно, одним из этих периодов и нужно пред-
л°Жительно датировать нападение русских на Амастриду.
пы в
См 0
подобных топонимах: ПодосиновА. В. Картографические принци-
д стРУктуре географических описаний древности//Методика изучения
'Вд^ЙШИХ источников по истории народов СССР. М., 1978. С. 26-28.
Т u^Cttel Psellos. Chronographie, Texte etabli et traduit par E. Renauld.
• "• Paris, 1967. P. 8. 4.
32
Византия, Болгария, Древняя Русь
Наконец, никак не прокомментировали оппоненты Васильевскор,
его указание на то, что абсолютно ничего общего с обстоятельствам,
набега на Амастриду не имела отмеченная Фотием в 860 г. недисциц.
линированность войска русов, не имевших авторитетных предводите.
лей.1 Напротив, «тавроскифы» попавшего в беду отряда русов в Амаст
риде беспрекословно, как не раз сказано в житии, выполняли все прц
казания своего «игемона».
У. Тредголд полагает, ссылаясь на вполне убедительные пример,
учреждения новых фем близ угрожаемых пограничных районов импе
рии, что преобразование ок. 818-819 гг. двух турм фемы Армениак в
фему Пафлагония (с Амастридой) и фему Халдия (с Трапезундом) на
южном берегу Черного моря с возможным приданием им военного
флота следует считать дополнительным косвенным аргументом в пользу
достоверности данных жития: ученый увязывает упомянутые админи
стративные меры с только что случившимся набегом русов на
Амастриду и в связи с этим — с осознанием правителями империи серьезной
опасности от русов — единственного здесь врага, способного нападать
моря.2
Что касается жития Стефана Сурожского, то и здесь можно с
полным правом сказать, что никто после Васильевского не добавил ничего
принципиально нового ни в подкрепление, ни в опровержение
достоверности свидетельств жития. Однако возможность для новых наблюдений
отнюдь не исчерпана полностью: копия (она мне недоступна)
утраченного оригинала краткого жития Стефана, сделанная греком из Сурожа
в XIV в. и до сих пор не исследованная, хранится в Константинополе в
патриаршей библиотеке под шифром Chalcensis № 75. Не исключены
важные находки, ждущие исследователя, который решился бы на
изучение всей рукописной традиции славянской версии жития
(сохранилось 15 рукописей, датируемых разным временем).3
Посмертно совершенное Стефаном Сурожским чудо (31-е по счету)
(также в храме и также при попытке варваров осквернить его могилу)
вкратце сводится к следующему: через малое число лет после смерти
святого (ее датируют ок. 787 г.) пришла великая русская рать из
Новгорода, князь Вравлин, «силен зело». Пленив все «от Корсуня и до
Корча», он на 10-й день ожесточенного штурма взял Сурож, взломав
железные ворота.4 Сокрушив двери храма Св. Софии, он вошел в него в
разграбил богато украшенную гробницу святого. И тотчас разболелся:
его поразил жестокий припадок (он один видел будто бы напавшего н■■
1 Васильевский В. Г. Труды. Т. 3, С. СХХХШ.
2 Treadgold W. Three Byzantine Provinces... С. 132-144.
3 Александр Боспорец. Краткое житие Святого Стефана, архиепископ»
Сугдайи (Тексты, переводы, толкования и комментарии). Коктебель, 1994-
С.26-50.
4 Любопытно, что в 1059 г. «стратиг Херсона и Сугдеи« обновил »же
лезные ворота» претория (Херсона) и Сугдеи (Латышев В. Этюды по в*
зантийской эпиграфике //ВВ. Т. И. 1895. С. 185).
Глава первая
33
рго и душившего его старца). Повинуясь его приказу, князь повелел
воим «боляромъ» вернуть все награбленное, войску же, ничего не за-
сватывая, выйти из города, отдать все, захваченное в церквах от Кор-
нИ до Керчи, креститься вместе со всеми боярами, освободить всех
пленных мужчин, женщин и детей, позволив им уйти каждому в свои
места. Когда все было выполнено, здоровье вернулось к князю. Он
одарил храм, почтил город и священников и ушел. Узнав об этом, и другие
«ратные» не смели нападать на город, а если делали это, то уходили
посрамленными.'
Васильевский считал, что описанное в житии событие действительно
произошло в начале IX в. О разорении венграми крымского побережья
свидетельствует и житие Константина Философа.2 Не исключено,
думал ученый, что напавшие были не «уграми», а русами. Если автор жил
на рубеже X-XI вв., он мог знать о существовании и тех и других.3
Сделанные некоторыми исследователями вскоре после публикации
Васильевского попытки увязать рассказанный в житии эпизод с
князем Владимиром и его походом на Корсунь вызвали совершенно
резонное замечание Васильевского, что в русской версии жития абсолютно
исключена подмена имени крестителя Руси на имя неведомого Брав ли-
на (добавлю: как и представление о пути «царицы Анны»
Багрянородной из Корсуня в Киев через Керчь). Как показал В. Г. Васильевский,
изданные им жития Стефана — и греческое (краткое) и славянское
(пространное) — весьма далеки от оригиналов и по содержанию, и по
времени их написания. И составлены они были не очень образованными
людьми. В житии немало противоречий и фактических ошибок, но немало
в них также признаков оригинальности и подлинности исторических
реалий (таких, например, как имя преемника Стефана на посту
епископа Сугдеи Филарета, название главного храма города — Св. София,
титул тархан хазарского наместника Керчи, германская этимология
имени вождя «тавроскифов» Бравлин, топоним близ Керчи Черная Вода,
известный впоследствии как Чуфут-Кале, «железные ворота» Сугдеи,
которые ремонтировал стратиг Херсона Алиат в середине XI в., и др.).
Единственное, что вызывало большие сомнения Васильевского, —
это указание краткой редакции на предпринятое святым специально
путешествие в Афины с целью поклонения храму Богородицы, ибо этот
храм (бывший Парфенон) не был, как почему-то полагал ученый,
популярным у византийцев вплоть до XII в.4 Но Васильевский ошибается:
Василий II, завершив завоевание Болгарии в 1018 г., именно туда
отправился с войском, совершая не ближний путь, чтобы отслужить
благодарственный молебен по поводу победы над болгарами.5
\ Васильевский. В. Г. Труды. Т. 3. С. 95-96.
Оказание о начале славянской письменности. Вступительная статья,
перевод и комментарии Б. Н. Флори. М., 1981. С. 78, 119.
( Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. CCXXVII-CCXXXII.
Там же. С. CCXXI.
loannis Scylitzae synopsis historiarum. Rec. 1. Thurn. Berolini et Novi
bhoracU 1973 p зб4 7(. *з
2 *"■ 3690
34
Византия, Болгария, Древняя Русь
Не все представляется в анализе Васильевского одинаково
приемлемым. Конечно, нападавшая на Сурож Русь не была ни готской, ни
крымской или приазовской. Ныне признано, что уже современник
Васильевского, его ученик Ф. Вестберг в своей критической статье основательно
подорвал догадки своего учителя о походе на Сурож азово-черномор-
ской Руси.1 При византийской системе шпионажа было абсолютно
невозможно осуществить в Крыму или близ него какие-либо
приготовления к военному походу без точной осведомленности об этом
херсонского стратига. Конечно, не могла быть эта Русь и новгородской или
ладожской — Новгорода еще не существовало, а у Ладоги (если речь шла
о рубеже VIII-IX вв.) не было в то время сил для столь отдаленной
военной экспедиции.
Не удалось Васильевскому удовлетворительно объяснить и все
имеющиеся в житии фактические ошибки и несоответствия. Имея в виду
именно эти ошибки (в частости, объявление в житии хазарки «Феодо-
ры, дочери керченского царя», женой Константина V, смешение Льва III
с Львом V и др.). В отличие от жития Георгия Амастридского,
историческая ценность жития Стефана Сурожского остается сомнительной,
хотя и было бы опрометчиво отрицать ее полностью.
Но во многих работах, начиная со статьи Вестберга, сделаны
интересные и порой вполне убедительные объяснения ошибок (автора или
переписчиков), имеющихся в житии. Так, по мнению Вестберга, часть
ошибок следует отнести насчет писцов: женой Константина была
Ирина и в оригинале, возможно, стояло — «{Ирина}, дочь Феодора,
керченского царя» (хазарского правителя).2 Александр Боспорец, в сущности,
принимает это толкование. Он полагает также, что некая загадочная
«корсунская царица Анна», которая разболелась на пути в Керчь у
Черной Воды и была чудесно исцелена, попросив в молитве помощи у
святого,3 вполне могла быть действительно Анной, дочерью царя Льва III:
выданная отцом за стратига фемы Армениаков Артавазда, она,
возможно, была сослана в Херсон после свержения мужа-узурпатора.4
По мнению О. Прицака, в оригинальном тексте вообще не было
имени Ирины — оно возникло в результате переписывания слов «дочь
(керченского царя) Феодора миротворка». Этот ученый считает данные
жития Стефана вполне достоверными, имени Бравлин он находит
германские соответствия в норманнской антропонимии Запада и датирует
нападение русов на Сугдею 802-820 гг., последовавшее вскоре после пер-
1 Вестберг Ф. О житии Стефана Сурожского//ВВ. т. 14, 1908. С. 227-
236.
2 Вестберг Ф. О житии... С. 230 ел.
3 Васильевский В. Н. Труды. Т. 3. С. 96.
4 Александр Боспорец. Краткое житие святого Стефана... С. 26-50.
Автор не учитывает, однако, что ссылка Анны, которую ее муж успел-таки
короновать, в таком случае могла иметь место уже в 743 г. (год свержения
с престола узурпатора Артавазда Константином V), и ко времени смерти
Стефана это была уже весьма пожилая дама...
Глава первая
35
оГо натиска норманнов на страны Запада в 787-789гг. (русы выступа-
В т v Прицака как восточный фланг общеевропейской экспансии викин-
ГоввконцеУШ-Хв.).1
Л, Мюллер, отмечая известные слабости жития Стефана как исто-
пического источника, признает, однако, наличие в нем заслуживающего
ловерия «зерна». Имени Бравлин соответствует по его мнению,
германское «Бровастый» (Augenbraue).2 Ни малейших сомнений в наличии в
житии Стефана Сурожского достоверных данных о набеге русов на Крым
в начале IX в. не выражает и Дж. Хакслей.3 Решительно отказывает
житию в каких-либо качествах исторического источника Ф. Тинне-
фельд.4
Попытаюсь добавить некоторую аргументацию в пользу тезиса
Васильевского, что автор славянской версии пространного жития Стефана
Сурожского, хотя существенно переработал греческий (византийский)
оригинал, иногда рабски следовал ему. Это явствует из сохранения в
славянском тексте очевидных грецизмов — следов перевода с
греческого. Переводчик-славянин, во-первых, сообщает (следуя оригиналу)
такие реалии имперской жизни, которые ничего не говорили русскому
читателю; во-вторых, он был настолько хорошо сведущ в чужом языке,
что даже не замечал беглого употребления грецизмов, хотя мог безо
всяких затруднений передать их вполне адекватно славянскими
соответствиями, особенно в тех случаях, когда речь шла не о редких или
технических терминах, а об обыденных понятиях.
Говоря об упорных иконодулах среди духовенства, автор пишет, что
370 из них царь «въ анумера въсадилъ б'Ь въ темницоу»6 («анумера»
называли самую страшную, лишенную освещения тюрьму в
Константинополе, о существовании которой вряд ли кто-нибудь знал на Руси,
и поэтому переводчик поясняет — «темница»). Употребляет он и
греческое слово «етер» (наравне со славянским «другой»).6
Начальным пунктом нападения русов был, если верить житию,
Херсон (Корсунь). Не ясно, однако, почему штурм Сугдеи был предпринят
ими после разорения двух крайних пунктов территории набега
(Херсона и Боспора). Получается, что русы вернулись от Керчи в Сурожу, мимо
которого сначала прошли на пути от Херсона к Керчи. Если Херсон стал
первым объектом нападения русов, то этот факт отнюдь не
подкрепляет мысль о Восточном Крыме или северных берегах Меотиды как об
исходном пункте набега русов по морю. В целом, однако, проблема
достоверности сообщения жития Стефана Сурожского о взятии Сугдеи руса-
ми остается открытой.
1 Pritsak О. At the Dawn of Christianity in Rus'. P. 87-110.
8 Muller L. Die Taufe... S. 31.
' Huxley G. On the Vita of St. John of Gotthia (VIII c.)//Greek, Roman and
^antine Studies, v. 19, № 2, 1978. P. 166-167.
4 TlnnefeldF. «Der furchtbare Blitzschlag...». S. 243-250.
Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 92.
е Там же. С. 97.
36
Византия, Болгария, Древняя Русь
Отныне опасные «варвары» -русы требовали зоркого надзора — и эти
заботы были важнее для империи, чем выгоды от торговли с ними.
Появлению русов с мечом в руках в Суроже и Амастриде, конечно,
предшествовало посещение ими этих городов ради торговли. Уроженец Ама-
стриды, Никита Пафлагонский (известный также как Давид, «Ритор»
или «Философ») писал в начале X в.: «О Амастрида, око Пафлагонии,
а лучше сказать — почти всей вселенной! В нее стекаются, будто на
общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Евксина, так и
живущие южнее. Они привозят сюда свои и забирают амастридские
товары».1 Воспевая родной город, Никита, видимо, неплохо знал его
историю и его современные и не столь давние торговые связи. Тесными,
и именно с Крымом они остались, согласно Константину
Багрянородному, и в середине X в.2 Под «скифами... населяющими северные
берега» Черного моря, могут для того времени иметься в виду только русы:
нет абсолютно никаких данных о купцах алан, касогов, хазар или
венгров, которые в IX в. пересекали бы ради торговых целей Черное море
или обходили его с какой-либо стороны по берегу. Способными на это
были еврейские купцы, но для того времени нет достоверных известий
о том, что они могли фигурировать под этниконом «скифы». О том что
русы безжалостны, «все знают», сказано в ЖГА(см. выше). О
привычном появлении русов на берегах самой империи в 1-й половине IX в.
свидетельствует и Иоанн Скилица в связи с их нашествием на
Константинополь в 860 г.: «Все лежащее на берегах Евксина и его побережье
разорял и опустошал в набегах флот росов (народ же рос — скифский,
живущий у северного Тавра, грубый и дикий). И вот самую столицу он
подверг ужасной опасности».3 Фотий называет народ рос
«пресловутым», т. е. находящимся у всех на устах, и говорит о том, что известно и
о нападениях росов на своих соседей и их порабощении ими (см. ниже).
Отождествляет с тавроскифами русов, как было сказано выше, и
автор ЖГА, сообщая об их языческих обрядах и о сохранившемся
издревле обычае убивать (точнее — приносить в жертву) попавших им в руки
иноземцев. Но пишет он и о готовности русов к (выгодным) для них
соглашениям, которую они проявили и при нападении на Сурож и
впоследствии, в IX-X вв., также, как правило, после своих набегов.
Короче говоря, известия кратко рассмотренных житий вполне
ложатся в контекст других независимых известий об активности русов до
похода 860 г. в направлении не только Каспия, но и византийских
пределов.
'PG.t. 105. Col. 421.
2 Об управ, имп. С. 274.
•Чо. Scyl. P. 107,44-47.
Глава первая
37
Вертинские анналы о посольстве росов
в Константинополь
Перейду теперь к известию Вертинских анналов под 838/839 г.
(авторство их в данном месте приписывается современнику событий Пру-
денцию) — первому бесспорно точно датированному сообщению о
древних русах.1 Оно свидетельствует о новом этапе в развитии Руси и в ее
отношениях с внешним миром, что выразилось в двух фактах
чрезвычайной важности: в наличии у русов устойчивой политической
системы и в их заинтресованности в официальных дипломатических
отношениях с цивилизованным миром, в частности с Византией.2
Приведу сообщение анналов в русском переводе (с небольшими
купюрами): «Прибыли также послы греков, отправленные императором
Феофилом, а именно Феодосии, халкидонский митрополит-епископ, и
спафарий Феофан, доставившие вместе с достойными дарами письмо.
Император принял их с почетом в Ингельгейме в 15 календы июня3...
[Феофил] послал также с ними неких [людей], которые говорили о себе,
т. е. о своем народе, что они называются Рос,4 которых их король по
имени какан направил к нему ради дружбы, как они говорили, прося
в упомянутом письме, чтобы они могли иметь возможность, по
благоволению императора (Людовика), а также помощь во всем при
возвращении через его империю, так как пути, которыми они прибыли в
Константинополь, они проделали среди варваров и племен величайшей
дикости, и он не хотел бы, чтобы они возвращались теми же [путями], дабы
не подверглись случайно опасности. Император, расследуя более
тщательно причину их прихода, узнал, что они из племени свеонов и, решив,
1 Annales Bertiniani s. a. 839, ed. F. Grat, J. Vieilliard and S. Clemencet.
Paris, 1964. P. 30-31.
2 Именно так расценивают суть этого сообщения и Д. Мюллер (Mtiller L.
Die Taufe... S. 21-23) и Дж. Шепард (Shepard J. Byzantine relations with the
outside world in the ninth century: an introduction//Byzantium in Ninth
Century: Dead or Alive? Hampshire, 1998. P. 167-180).
3 Дата соответствует 18 мая 839 г.
qui se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant. M. Б. Свердлов
переводит, придавая огромное значение нюансам (он полагает, что «шведы»
определенно заявляли, что не они сами, а другие называют их «рос» и что
форма термина не обязательно свидетельствует о влиянии греческой Рщ):
*которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос» (Латиноязыч-
ные источники по истории Древней Руси. Германия. IX-первая половина
£Н в. Сост., перевод, коммент. М. Б. Свердлова. М.; Л., 1989. С. 10-13).
Р-: Schramm G. «Gentem suam Rhos vocari dicebant»// in: Haustein U., Stro-
e' G- W. and Wagner G., eds. //Osteuropa. Berinhte und Forsr.himgen. Stutt-
eart.i98l.S. 1 -10
38
Византия, Болгария, Древняя Русь
что они скорее разведчики в том и в нашем царстве, чем просители друяс-
бы, повелел задержать их у себя до тех пор, пока сможет точнее
определить, честно ли они прибыли к нему или нет. Он не замедлил сообщить
Феофилу об этом через упомянутых послов в письме, что он из любви к
нему милостиво принял их, и если они будут признаны честными,
получат возможность вне опасности для них, с оказанной им помощью
вернуться на родину. В ином случае они с нашими посланцами должны
быть направлены к его персоне, чтобы он сам вынес решение, как с
такими людьми должно поступить».
Данное свидетельство Вертинских анналов комментировалось
сотни раз. При этом перед исследователями сразу же вставало несколько
узловых вопросов: 1. Какой каган послал «шведов», которые
именовались «росами»? 2. Каким путем прибыли «шведы» в Византию? 3. Кто
мешал им вернуться тем же путем? 4. Почему Людовик счел нужным
расследовать этническую принадлежность послов, не поверив
рекомендациям императора Византии? 5. Каковы были цели и результаты
визита «шведов» в Византию?
Действительно, сообщение лишено необходимой конкретности и не
случайно до сих пор возбуждает нескончаемые дискуссии. Послов к
Феофилу, называвшихся «росами», а оказавшихся шведами, связывали
даже с подлинно шведским (неким «росским» в Скандинавии)
политическим образованием и с норманнскими колониями в Прибалтике,
в Старой Ладоге, Сарском городище, или Приднепровье, и с хазарским
каганатом, и, наконец, с так называемым «Русским каганатом» в
междуречье Среднего Днепра и верховий Северского Донца. Один обзор
существующих ныне гипотез о посольстве росов в 838-839 гг. и
расположении «Русского каганата» мог бы составить крупный
историографический очерк.
Специально изучивший дипломатические контакты Византии со
странами Запада Т. Лунгис не определяет ни цели послов, ни их
правителя (кагана). Он уверенно идентифицирует послов-росов со
скандинавами, разорявшими берега Германии, полагая, что они («несчастные»)
по воле Людовика «остались на Западе».1 Ф. Тиннефельд также
полагает, что послы в Константинополь были отправлены из Скандинавии.2 •
По мнению Васильевского, это были послы хазарского кагана,
прибывшие в Констанинополь осенью или зимой 838 г. благодарить
императора Феофила за помощь в построении Саркела. К Людовику
Благочестивому они отправились вместе с посольством Феофила,
надеявшегося на помощь короля против арабов. Подозрительность немцев была
1 Lounghis Т. С. Les ambassades byzantines en Occident depuis la fondation
des etats barbares jusqu' aux Croisades (407-1096). Athenes, 1980. P. 167-
168.
2 Tinnefeld F. «Der furchtbare Blitzschlag... P. 243-250. См. также: Ellis-
Davidson H. R. The Viking Road to Byzantium. London, 1976. P. 57; Muthesi
us A. Byzantine Silks in Viking hands//Byzantium. Identity, Image, Influence.
С 184-192.
Глава первая
39
поавданна — внешний вид и язык «росов» весьма напоминали норман-
в которые с 834 г. бесчинствовали на германском побережье. Всего
а год Д° прибытия послов Феофила Людовик начал строить флот для
отпора норманнам.
Мнение Васильевского, по крайней мере в локализации каганата,
принял Ж.-П. Ариньон. Критически рассмотрев новейшую
литературу он пришел к выводу, что под каганом здесь скорее всего имеется в
виду именно хазарский каган (русский князь не имел такого титула;
титул кагана у Илариона применительно к св. Владимиру — поздний и
особый случай); однако «росы» на самом деле не имели статуса послов
кагана — они лишь назвали его своим повелителем; это были воины-
наемники шведского происхождения, служившие хазарскому кагану
и посланные им Феофилу («ради дружбы») в ответ на его просьбу о
помощи, которую он просил и у Людовика Благочестивого, в связи с
неудачами империи в войне с арабами (они взяли 12 апреля 838 г. родной
город Феофила Аморий). Но новые смуты, вызваные возобновлением
иконоборческих гонений, помешали их использованию в каком-либо
военном предприятии, и Феофил направил их на родину.'
У этой концепции есть два слабых пункта: во-первых, Пруденций
явно говорит о нескольких или, во всяком случае, небольшой группе
лиц, которые никак не могли оказать Феофилу сколько-нибудь
действенную военную помощь. Во-вторых, в письме Феофила идет речь
о возвращении «росов» не на их скандинавскую родину, а туда же,
откуда они прибыли в Константинополь (т. е. к пославшему их кагану), —
следовало только избрать новый, обходной путь, чтобы им вновь не
подвергаться опасности на прежнем. Для возвращения же в Хазарию не
было никакого резона отправляться в Ингельгейм (в Крыму имелись
хазарские колонии, Саркел стерег путь по Дону, но даже в случае, если
бы венгерский барьер оказался и здесь тогда непреодолимым,
посланцам кагана было удобнее переждать лихое время в Крыму, чем идти
в Хазарию через Германию).
Идентификацию каганата с норманнскими политическими
образованиями связывали и продолжают связывать многие исследователи. По
мнению В. Я. Петрухина, посольство отправили скандинавы Старой
Ладоги в поисках новых торговых путей (старые — через Северский
Донец и Приазовье — оказались в 830-х гг. перекрытыми венграми); о
соперничестве этих норманнов с хазарами и стремлении избавиться от
зависимости от них свидетельствует тот факт, что властитель
норманнов Ладоги оспаривал престижный титул кагана у правителя хазар.2
1 Arignon J.-P. Remarques sur le titre de kagan attribue aux princes russes
d'apres les sources occidentals et russes des IX-XP s. //ЗРВИ. 1984, 23.
C. 63-67 (здесь и литература; см. ее также в кн.: Сахаров А. Н.
Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 36-41).
2 Петрухин В. Я. Варяги и хазары... С. 68-83. А. П. Новосельцев
считал этот титул сопоставимым для тюркско-хазарского региона с титулом
императора Римской (и Византийской) империи (Новосельцев А. П. К
вопросу об одном из древнейших титулов русского князя//История СССР.
19°2, №4. С. 150-159).
40
Византия, Болгария, Древняя Русь
Типичной для скандинавской историографии является жесткая
увязка географического расположения каганата с регионом, в котором
среди прочего населения Восточной Европы должна была преобладать
этнически определенная (норманнская) группировка. До сих пор
пользуется признанием предложенная еще классиком норманизма В. Том-
сеном и развитая А. Стендер-Петерсеном теория о созданном на рубеже
VIII-IX вв. или в самом начале IX в. норманнами в верховьях Волги
чисто норманнском государственном объединении,' организованном по
образцу Хазарского и игравшем роль посредствующего звена в
проведении культурного влияния с низовий Волги до ее верховий. Первый
ведущий к становлению у норманнов государства контакт с Византией
имел место не через Днепр, а через тюркские государственные
образования на Волге. Отсюда и тюркский титул конунга «каган» .2
Центром освоенной накануне создания своего государства территории
в треугольнике между Белоозером, Ладожским и Чудским озерами
стала — и очень рано — Ладога (хотя ее норманнское имя Aldeigjuborg
известно только с концаХ в.). Свидетельство Вертинских анналов под 839 г.
автор связывает именно с этим «Русским каганатом», полагая, что
«первая историческая дата в истории России» «представляет только
скандинавско-шведский каганат на Волге» .3 Незадолго перед объединением
Киева с Новгородом в Новгород из Ладоги была перенесена столица
каганата. Конец «норманнского преобладания» автор относит к XI в.4
С. Франклин и Дж. Шепард, рассмотрев три возможные, на их
взгляд, локализации (район Центральной Швеции, Ладога и
Городище), решительно отдали предпочтение Рюрикову Городищу. Шепард
считает также не до конца разрешенной загадкой, какие варвары
мешали послам вернуться в 839 г.: Приазовье было регионом хазарского
влияния, славян здесь еще не было, да и не могли они этого сделать,
будучи слабо организованы.5 О. Прицак объединяет (в целом —
умозрительно) норманнскую и хазарскую теории истоков Древнерусского
государства. В последние десятилетия VIII в., пишет он, важнейшими
торговыми факториями были Старая Ладога и Сарское Городище; Волго-
русский каганат возник в результате объединения династии
Рюриковичей с хазарским каганом, бежавшим сюда в ходе восстания
подданных после принятия им ислама.6
1 См. об этом: Литаврин Г. Г. Вопросы образования Древнерусского
государства...; Стендер-Петерсен А. Проблемы древнейших византийско-
русско-норманнских отношений (Stender-Petersen A. Das Problem des
altesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen//X Congresso Inter-
nazionale di Scienze Storiche, Relazioni, vol. III. Roma, 1955. P. 165-187//
CB, VIII, 1956. С 386-395).
2 Stender-Petersen A. Das Problem... S. 167.
8 Ibid., S. 179-180.
4 Ibid., S. 187.
5 Franklin S., Shepard J. Emergence... P. 80. 84, 117; Shepard J. The Rhos
guests of Lois the Pious: whence and wherefore?//Early Medieval Europe, 4,
1995. P.41-60.
6 Pritsak O. The Origin of Rus'. Vol. I. Old Scandinavian Sources other than
the Sagas. Cambridge Massachusetts. 1981. P. 28-29.
Глава первая
41
Согласно обряднику константинопольского двора X в., подлинно
онституционным, признанным в Византии носителем высокого титула
каган» был только правитель Хазарии.1 Его официальный ранг
определен как несравненно более высокий, чем ранг архонтов венгров,
печенегов, русских и др. Грамоты, посылаемые кагану Хазарии, полагалось
запечатывать печатью не в 1-2, а в 3 солида и именовать его
велеречивой формулой («благороднейший и светлейший»).2 Не исключено, что
вобряднике X в. отражены порядки, имевшие силу уже в IX столетии:
именно в 830-е гг. кагана и императорский двор связывали особенно
дружественные, союзные отношения. Казалось бы, в X в. в чопорной,
приверженной протоколу и традиции столице империи не могли
принять по рангу посланцев кагана неведомых самозванцев, решившихся
оспаривать этот титул, как думает Петрухин, у дружественного
империи хазарского государя. Казалось бы также, посланцы кагана
должны были бы иметь грамоты своего повелителя, исключающие всякие
сомнения на этот счет.
Но и эта, казалось бы, обоснованная констатация не избавляет от
всех трудностей интерпретации. Откуда же могли прибыть от
хазарского кагана его посланцы causa amicitiae, или gracia pacis (напрасно в
этих тонкостях искать разгадку, как это делает Ариньон3), если путь
в хазарские владения в Крыму для них не мог быть перекрыт ни
венграми, никем другим? Можно ли признать в связи с этим давно
высказанную точку зрения, что дипломатическую миссию на этот раз
выполняли росы, уже создавшие подвластную им политическую структуру в
регионе между днепровскими порогами и районом позднейшего
Новгорода (Городищем), но признававшие суверенитет хазарского кагана? Из
четырех возможных мест нахождения этой структуры (Рюриково
Городище, Старая Ладога, район Киева и междуречье между Средним
Днепром и верховьями Северского Донца) можно с большей степенью
вероятности думать только о последних двух: на северные регионы
влияние хазар никогда не простиралось, возникшие же в этом регионе
скандинавские колонии были к 830-м гг. еще слишком слабы в
экономическом и военном отношении, чтобы стать партнерами на уровне
официальных дипломатических контактов с такими державами, как Хазария
и Византия.
В письме Василия I от 871 г. Людовику Немецкому упомянут Chaganus
Nordmannorum (см.: Vernadsky G. The Rus' in the Crimea and the Russo-
Byzantine Treaty of 945//Byzantina-Metabyzantina; vol. I; part 2; Paris.
1946. C. 251). И. Г. Коновалова (К вопросу о датировке... С. 54) отмечает,
что, в отличие от более поздних арабских авторов, Ибн Хордадбех,
сообщения которого датируются 840-ми годами, еще не титулует правителя
РУсов «каканом», ибо еще не имел на этот счет информации, которая,
видимо, запаздывала у него на четверть—треть века).
Constantini Porphyrogeniti De cerimoniis aulae byzanttnae. Vol. I
(далее— De cerim., I), I, Bonnae, 1829. P. 690. 16-20.
8 Arignon J.-P. Remarques... P. 66, n. 18.
42
Византия, Болгария, Древняя Русь
Наиболее основательны, по моему мнению, в настоящее время
попытки локализовать «Русский каганат» в Среднем Поднепровье, в
районе последующего Киева или Чернигова. Новосельцев предпочитает,
видимо, киевщину, говоря о полянской земле, где, по его мнению, та-
койкаганат, под господством варягов, несомненно, существовал.1 Особо
следует сказать о мнении В. В. Седова, который тщательно
аргументировал концепцию о локализации «Русского каганата» на черниговщи-
не. Левобережье лесной зоны между Средним Днепром, верховьями Оки
и верховьями Северского Донца (близко к водоразделу двух речных
систем) было издревле плотно заселено славянами; Черниговская земля
сложилась на праславянском племенном образовании русов,
относившемся к волынцевской культуре и представлявшем собой «Русскую
землю» в узком значении, т. е. коренные земли XI-XII вв. Именно здесь
находится вторая по значению после гнездовской зона древнейших
дружинных захоронений, в целом отразивших ход дифференциации
русского общества и сложения древнерусской дружины (включившей в
себя и иноземных наемников) в IX-первой половине X в., т. е. во время
первых походов на Византию. Именно по соседству с этим регионом,
на своих северо-западных рубежах хазары (скорее всего в первой трети
IX в.) с помощью византийцев возвели, одновременно с Саркелом, 7
новых и отремонтировали ряд старых крепостей ради обороны своих
границ, несомненно, от набегов русов. Скандинавы занимали тогда только
небольшое торговое поселение Ладогу и были абсолютно безопасны для
хазар. Напротив, рядом с ними по Баварскому географу находились
Ruzzi, для племенных образований которых в кругу других славянских
остается место только в ареале волынцевской культуры. Славянами их
именуют и арабские авторы-современники; царем русов был каган. Их
походы в 30-х гг. IX в. и в 860 г. на Византию (как и походы на Восток
в IX в.) Седов связывает именно с этим политическим образованием,
условно обозначаемым в науке термином « Русский каганат» ?
Приведя аргументацию Седова, я не решаюсь на вывод о том,
славянским в основном (как полагает Седов) или смешанным норманно-
славянским при руководящей роли норманнов был данный каганат. Но
в любом случае миссия росов — послов кагана, преследовавшая, несо- ■
мненно, также интересы собственного объединения, не могла быть
совершена без предварительной подготовки в сотрудничестве с местной
славянской верхушкой. Вокруг торговых путей обитало чуждое
норманнам население.3 Княжества у восточных славян или уже
сформировались, или находились в стадии становления.4 Без соглашения с правите-
1 Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 208-209.
2 Седов В. В. Восточные славяне... С. 253-256 (См. здесь также карту:
«Хозяйство и общественный строй в VI-IX вв.»); Он же. Русский каганат.
С. 3-15.
а Носов Е. Н. Первобытно-общинный строй... С. 5-21.
4 Свердлов М. Б. Генезис и развитие феодализма... С. 23-24; Баран В, Д.
Славяне юго-восточной Европы в предгосударственный период. Киев, 1990;
Глава первая
43
ями этих княжеств норманны не могли ставить перед собой какие-либо
ерьезные цели. Даже если послы выполняли разовое (не имевшее ниче-
общего с их собственными интересами) поручение кагана, и в этом
случае остается без удовлетворительного ответа важнейший вопрос —
почему, выполняя волю кагана или действуя от его имени, «росы» не
захотели отправиться из Константинополя в хазарские владения в Крыму.
Признающие суверенитет кагана русы никак не могли быть
жителями Скандинавии также потому, что о правителе с титулом «каган» в
Скандинавии немцы знали бы и в расследовании не встала бы
необходимость. Да и сами «шведы», спешившие домой, и император Феофил
не предвидели никаких осложнений в Германии, ибо русы-«шведы»
действительно были непричастны к набегам норманнов на побережье
Германии. Видимо, подозрения рассеялись к обоюдному удовольствию: эти
«шведы» не заслуживали кары и не были отправлены обратно к Фео-
филу.
Время построения Саркела точно не установлено, но большинство
относят это событие к 30-м гг. IX в., т. е. к дате, весьма близкой к той,
которой датируется посольство.1 Будь Саркел даже построен главным
Котляр Н. Ф. Север или юг (К вопросу о возникновении древнерусской го-
сударственности)//Образование Древнерусского государства. Спорные
проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 29-32; Мотся А. П. Население
Среднего Поднепровья IX-XIII вв. Киев, 1987; Он же. Погребальные
памятники южнорусских земель IX-ХШ вв. Киев, 1990; Он же. Етничный
склад населения пивденнорусских земель (за материалами поховальных
памяток Х-ХШ вв.//Археология, 1992. № 2. С38-46. Ср.: Koder J.
Sklavinien. Lexicon des Mittelalters. VII. 1995; Петрухин В. Я. Проблемы
этнокультурной истории...
1 Построение хазарами Саркела против русов и венгров Дж. Шепард
датирует примерно 840 г. (Shepard J. Byzantine relations... P. 170-179).
У. Тредголд (Treadgold W. A History of the Byzantine State and Society.
Stafford, 1997. P. 132-135) полагает, что послы прибыли со Среднего Днепра,
где уже возникло государство; организация фемы Климатов и постройка
Саркела не случайно совпали — это было ответом на нападение русов на
Амастриду. Его датировка создания фемы не 819-820, а 838-м г. более
основательна: ранее, опираясь на известие Продолжателя Феофана, что
Климаты возникли после поставления патриархом Константинополя
Иоанна Грамматика 24 апреля, в воскресенье, считали, что это воскресенье 24
апреля 832 г. Однако В. Грюмель указал на письмо от 836 г. восточных
патриархов патриарху Антонию Кассимату, предшественнику Иоанна
Грамматика, и предложил дату 24 апреля 838 г. К тому же, согласно Симеону
Логофету, наказание папы Мартина имело место после поставления Иоан-
на Грамматика между летом 837 и концом 838 г. Русы тогда были
враждебны и хазарам и венграм: иначе им незачем было возвращаться через
Ингельгейм. Феофил предпочел, по Тредголду, союз с хазарами потому,
что уже имел отрицательный опыт общения с русами (Тредголд имеет в виду
их набег на Амастриду). Новосельцев (Хазарское государство... С. 206-207)
Условно принимает дату 834-837 гг., не считая вопрос решенным. Ср.:
McCovern M. Sarkel — a Reflection of Byzantine Power or Weakness?// BS,
D°(2), 1989. P. 177-180.
44
Византия, Болгария, Древняя Русь
образом как гостиный двор для купцов, как полагает С. А Плетнева,!
он был все-таки мощной крепостью, охраняющей торговые пути от
аланов, венгров или русов. Об оборонительном значении Саркела прямо
сообщают Продолжатель Феофана и Константин Багрянородный (в
крепости находился, эпизодически сменяясь, гарнизон из 300 воинов).?
О том, что новая крепость — изначально на левом берегу Дона —
строилась не только против сухопутных войск, но и против врага,
способного проникать в глубь Хазарии, поднимаясь вверх против течения Дона
(таким врагом здесь были только русы3), свидетельствует Шамс ад-Дин
Димашки (XIV в.), использовавший труды предшественников: «Они
(русы) имеют острова на море Меотида (Mayuntis), где они живут. Они
воюют против хазар на военных судах...».1 Сообщения этого автора
недостаточно для утверждения, что там же, на Меотиде, находились и
центры росов, но достаточно для вывода, что один из их путей на восток
начинался с устья Дона. Идентификация византийцами росов с тавро-
скифами (обитателями Крыма) косвенно подтверждает эти сообщения.
Таким образом, наиболее вероятным путем послов к
Константинополю был днепровский. К подобному выводу пришли и А. Кроманн и
Й. С. Йенсен.а Эту точку зрения защищают также Л. Мюллер и Е. А.
Мельникова.6 Относительно же того, кого они представляли, возможны три
1 Артамонов М. И. История хазар... С. 297-323. Ср.: Плетнева С. А.
Саркел и «шелковый путь». М., 1996. С. 6-12: город был значительным
уже в 1-й половине IX в., когда путь по Дону был еще не освоен; с места
Саркела виден небольшой участок реки. Никто не угрожал Саркелу: он
лежал внутри Хазарии и служил караван-сараем. Ср.: Науменко В. Е.
Общеполитическая ситуация в Северном Причерноморье в IX в. в связи с
учреждением византийской фемы в Таврике//Проблемы истории и
археологии Украины. К 140-летию со дня рожд. акад. Бм. Ив. Багалея. Тезисы
конференции. Харьков, 1997. С. 59-60; Он же. К вопросу о названии и дате
учреждения византийской фемы в Таврике//Материалы по Археологии,
Истории и Этнографии Таврии, VI. Симферополь, 1998. С. 689-700
(приезд послов хазар и миссию Петроны автор датирует летом-осенью 839 г.,
а весной-летом 841 г. — учреждение фемы Климаты в Крыму. Мадьяры
появились в Причерноморье, в том числе в Крыму, в 830-х гг. Против них
и был построен Саркел. Дружба Византии с Хазарией сохранялась до
последней трети IX в.). Ср.: Noonan Th. S. Byzantium and theKhazars: aspesial
relationship?// Byzantine Diplomacy. London, 1992. P. 114.
2 Theoph. Cont., p. 122. 24123. 1; Об управ, имп. С. 170. 22-23.
3 В. Н. Заходер (Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Гарган
и Поволжье в IX-X вв. М., 1962. С. 32) отмечает, что русы совершали тогда
свои походы только по рекам и морям и никогда — по суше.
4 Fryl R. Remarques on some new islamic sources of the Rus'// Byz., XVIII,
1948. P. 123.
5 Kromann A., Jensen J. St. Byzantine inspired Nordic coinage from the
11th century//Byzantium. Identity, [mage. Influence. Major Papers. C. 184.
6 Muller L. Die Taufe... C. 20-23 (Посольство из Северной Руси («ради
дружбы») автор считает невероятным. И титул «какан» «тяготеет» скорее
Глава первая
45
шения: либо русы назвали своего повелителя каганом фиктивно,
по аналогии, только для того, чтобы ромеям был понятен объем
(значительный) полномочий их государя, так как официальный титул
«конунг» был неслыханным для имперских дипломатов, либо потому, что
они действительно в какой-то мере зависели от хазарского властителя
и отправились в столицу империи от его имени, либо, наконец, в самом
деле усвоили этот титул и своему верховному правителю, оспаривая
верховенство у самого кагана Хазарии.
Первая альтернатива мало вероятна: Византия слишком
длительное время состояла в дипломатических отношениях с хазарами, чтобы
ее можно было обмануть фиктивным титулом. Скорее второе: русы или
действительно были представителями хазарского кагана (их поэтому и
приняли с почетом как послов дружественного государства, хотя они и
прибыли в столицу империи не из Хазарии), или это были посланцы
правителя «Русского каганата» в Среднем Поднепровье. Во всяком
случае пресловутыми «шведами» могли быть в то время послы только про-
тогосударственного славяно-норманнского образования на землях
будущего Древнерусского государства.
Посольства с предложениями мира и союза отправляли в те времена
обычно тогда, когда стороны уже знали друг о друге и когда уже была
либо готовность к контактам, либо возможность силой принудить к ним
упорствующую сторону. Несомненно, отправитель посольства уже
располагал информацией о Византии и о ее императоре Феофиле (829—843).
Путь послов к столице империи шел в основном по воде. Конечно,
местные жители давно освоили путь по нему (включая пороги), не ожидая
для этого иноземцев.1 Но и путь послов через Меотиду не исключен, ибо
восточные авторы связывают ранних русов, их походы на Каспий и
Северный Кавказ, с Азовским морем и Доном. Путь послов (в обоих его
вариантах) мог быть перерезан только венграми, как это и принято в
основном в современной историографии.2 Только они имели
возможность угрожать послам и на суше, и на Днепре у Крарийской переправы
или в порогах.
к югу, где и нужно было иметь базу для торговой экспансии и походов.
Славяне сегодняшней Украины были в IX в. данниками хазар, пока не
оказались под властью «русских». Скорее всего недоразумение в Ингельгейме
рассеялось, и послы вернулись, если избежали несчастья в пути — от
Рейна через Регенсбург. Ясно, что они хотели торговать с Византией. Поход
РУсов в 860 г. не является доводом против заключения договора в 838 г.);
СР-: Мельникова Е.А. «Знаки Рюриковичей» на восточных монетах//Вос-
точная Европа в древности и средневековье. Политическая структура
Древнерусского государства. Тезисы докладов. М., 1998. С. 50
(Рассматриваемые ею знаки неизвестны скандинавской традиции, но издревле
характерны для Причерноморья, как и титул «каган»).
1 Петрухин В. Я. (Варяги и хазары на юге Руси... С. 69 ел.)
сомневается, что послы могли прийти днепровским путем.
1 Артамонов М. И. История хазар... С. 344.
46
Византия, Болгария, Древняя Русь
О целях посольства можно судить только по тональности сообщения:
«шведы» были приняты Феофилом милостиво. Речь могла идти (судя
по более поздним договорам) о возможностях торговли в
Константинополе и о службе норманнов в империи. Я считаю наиболее вероятной
альтернативу: русы-«шведы» представляли либо правящую элиту уже
образовавшегося в районе строящегося Киева княжества полян,
возглавлявшегося по «ряду» норманнской верхушкой росов и
признававшего протекторат Хазарского каганата (зависимость выражалась лишь
в уплате дани), либо политическое образование на Черниговщине, в
котором норманны играли сходную роль, но опирались на более широкие
слои местной знати и нередко оказывали хазарам серьезное
противодействие. Как бы то ни было, знать «Русского каганата» испытывала
уже в первой трети IX в. острую потребность в прямых торговых связях
с Византийской империей. Отнюдь не случайно со 2-й трети этого
столетия наблюдается резкое сокращение кладов в Поднепровье как
свидетельство оживления экономической активности.1 Новосельцев
считал, что в это время Южная Русь, лишь в высшем слое знати которой до
середины X в. преобладали норманны, добилась больших успехов в
борьбе за независимость от Хазарии.2
Возможно, переговоры послов с Феофилом завершились
официальным соглашением: росы обрели право торговать в Константинополе,
обязавшись платить империи за допуск на ее рынки военной помощью, а
кагану — увеличением даней в его пользу. Договор 838—839 гг. не успел,
по всей вероятности, реализоваться: с восстановлением в империи в 843 г.
иконопочитания крупные акции императоров-иконоборцев (прежде
всего последнего из них — Феофила) подверглись осуждению и отмене
при Феодоре и Михаиле III. В ближайшие 17 лет (с 843 до 860 г.) эта
акция византийского двора (отмена договора), абсолютно не
мотивированная («коварная» в глазах «варваров») и оскорбительная для них, еще
не могла быть отомщена, а договор не мог быть возобновлен (для
давления на империю у правителей Среднего Поднепровья еще не имелось
достаточных сил). Но неожиданная для них отмена итогов
дипломатической миссии 838/839 г. не была забыта.
1 Петрухин В. Я. Варяги и хазары... С. 68 ел.
2 Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 210, 229). Ср.:
Петрухин В. Я. Начало... С. 95. Шепард (Shepard J. Constantinople — gateway to
the north: the Russians//Constantinople and its hinterland, ed. by C. Mango
and G. Dagron, 1995. London, P. 243-260), подчеркивая, что Константин
Багрянородный отличает днепровскую Русь от местных славян, считает,
что хотя норманны обрели не-скандинавские черты, не-скандинавы еще
долго не входили в элиту государства (автор ссылается на статью: Mel'ni-
kova E.A. and Petrouchin V. J. The Origin and Evolution of the Name Rus'//
Tor, 23, 1990-1991. P. 203-234). Мне, однако, не ясна логика: до каких
пор можно считать скандинавами тех, кто утратил скандинавские черты?
Глава первая
47
Патриарх Фотий о нападении росов
на Константинополь и об их крещении (860—867)
Предварительно несколько замечаний. Населявшие Среднее Поднеп-
повье славяне платили дань, во всяком случае в первой половине IX в.,
сначала хазарам, а затем и норманнам. Каких-либо сведений, однако,
о столкновениях скандинавов с хазарами на этой почве нет —
возможно, первые походы Руси на Византию были выгодны хазарам,
захватившим Крым и Тмутаракань. Сами норманны, пришедшие сюда,
попали с середины IX в. в сферу влияния Хазарии, и в Киеве проживали,
видимо, до середины X в. представители власти кагана или хазарские
купцы (здесь обнаружены следы салтово-маяцкой культуры).1
Вторжение венгров в 830-х гг. и препоны, которые стали чинить
хазары экспедициям русов в акваторию Каспия, наносили ущерб русской
торговле, однако Русь продолжала хранить мир с хазарским каганатом.
Уже Вертинские анналы как раз и свидетельствуют о начале поисков
норманнами новых путей и о возможных претензиях норманнов к
хазарам, выразившихся в принятии их конунгами титула «каган».
Открытые столкновения начались только после того, как Олег взял Киев
и присвоил платившуюся кагану славянами дань. Таково мнение Пет-
рухина, представляющееся мне вполне правдоподобным.2
Шепард считает возможным, что Киев начал подниматься уже в
конце VIII в. (древнейшим местом поселения был Старокиевский холм),
но до самого начала X в. отдает приоритет арабскому направлению
торговли русов перед византийским: русы играли главную роль в
поставках восточного серебра и шелка (через Бирку?) в Западную Европу. Они,
по мнению ученого, могли двигаться к Багдаду и морем, пересекая его
от Херсона до южного берега, и по суше.3
Петрухин датирует начало заметного экономического подъема в
днепровском бассейне примерно серединой IX в., разделяя мнение В. О.
Ключевского, что хазарское иго в целом способствовало хозяйственному
1 Петрухин В. Я. Три «центра» Руси. Фольклорные истоки и
историческая традиция//Художественый язык средневековья. М., 1982. С. 143-
158. Ср.: Haussig H. W. Der Seidenhandel uber die Chazaren mit Byzanz und
bicadinavien/Les pays du Nord et Byzance (Scandinavie et Byzance)//Acta Uni-
versitatis Upsaliensis Figura, 19. 1981. P. 187-193 (Путь к арабскому
рынку РУсам перекрыла ок. 860 г. Византия, а еще раньше легко доступное
прежде устье Дона заперли хазары).
2 Петрухин В. Я. Варяги и хазары... С. 68-83. Ср.: Noonan Th. S. Byzan-
llum and the Khazars: a special relationship? P. 109-132.
ShepardJ. Constantinople— gateway... P. 243-247, 250. Автор ссыла-
ся на книгу Богдановой, приведшей данные о таких рейдах через море в
То время: Богданова Н. М. Херсон в X-XV вв. С. 71-72.
48
Византия, Болгария, Древняя Русь
развитию Руси как мирная альтернатива (откуп) опустошительным
набегам кочевников. Автор особо выделяет при этом ареал волынцевской
культуры (район Киева и левобережье с Черниговым и Переяславлем),
где, на его взгляд (вопреки мнению Седова), хазарское влияние было
особенно сильным.' Установление даннических отношений со славянами
увеличило торговые возможности норманнской верхушки. В 860-х гг.
активизировалась восточная торговля, а вместе с тем к началу X в.
усилился и приток серебра в Восточную Европу и Скандинавию (благодаря
новым путям в державу Саманидов через Волжско-Камскую Болгарию
в обход Хазарии). В этом плане — как поиск новых торговых путей на
юг — определяет автор и главные цели похода 860 г.2
Видимо, интересы славяно-норманнской правящей военной и
торговой верхушки были тогда неразделимы, как сама эта группировка
знати была тогда неразделима по социальному весу и даже по роду
занятий. В древних дружинных могилах в «Подугорьском урочище»,
упоминаемом летописью в связи с рассказом о том, как Олег, чтобы обмануть
Аскольда и Дира, сказался идущим в Константинополь купцом,
обнаружены захоронения воинов с мечами, весами и набором гирек у пояса.3
Естественно, самым приоритетным источником о походе русов
против Константинополя в 860 г. являются сообщения очевидца и
участника событий патриарха Фотия: его две проповеди («беседы») по
случаю нападения русов и его послание к патриархам Востока с вестью об
их крещении, т. е. памятники, созданные во время самих событий или
вскоре после них.
Не вижу необходимости в приведении полностью или в подробном
изложении содержания этих широко известных источников.
Ограничусь пересказом самых существенных (или спорных) моментов. Первая
проповедь была произнесена Фотием в начале осады города русами.
Согласно Брюссельской хронике, 200 судов русов окружили столицу
империи 18 июня 860 г.4 Вестники херсонитов не успели предупредить
столицу об опасности. Фотий обращался к константинопольцам в храме,
возможно, по мнению Л. Мюллера, в ближайшее воскресенье 23 июня.5
Проповедь эмоционально приподнята, изобилует яркими эпитетами,
1 Петрухин В. Я. Начало... С. 115: варяги и хазары целиком
«реализовали» себя в ранней русской истории — они участвовали в
этнокультурном синтезе, который и привел к становлению Древнерусского государства.
2 Петрухин В. Я. Начало... С. 75, 86, 92-93; Он же. Проблемы
этнокультурной истории славян и Древней Руси. Автореф. докт. дис. М., 1994. С. 11.
3 Перхавко В. Б. Летописное предание о захвате Киева князем Олегом в
882 г. //Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
Тезисы докладов. М.,1992. С. 58. Ср.: Noonan T. S. Why the Vikings first came...
P. 342.
4 Cumont F. Anecgota Bruxellensia. Vol. I. Gand, 1894. P. 33. Все
элементы датировки совпадают. Это единственная точная дата похода,
сохраненная источниками. См. также: Muller L. Die Taufe... S. 32-33.
5 Muller L. Die Taufe... S. 33.
Глава первая
49
бильно уснащена ветхозаветной фразеологией, риторическими вопро-
ямй, метафорами и гиперболами. Ее главная идея — в утверждении,
«то нападение варваров и грозящая городу гибель под мечами врага —
кара Господняя за грехи ромеев.1 Фотий говорил, что росы напали
совершенно неожиданно: жители города услышали о них и увидели их
одновременно. Василеве же (Михаил III) вместе с войском находился
далеко в походе против мусульман, и некому было прийти на помощь,
город, «еще не отведенный в плен, уже отдал в плен надежду на
спасение». Варвары же явились из дальних мест, «с краев ойкумены»,
пройдя много народов, несудоходных (dvauouropou;)2 рек и беспристанищных
морей. Причислявшиеся ранее к рабам, они глумятся над городом, как
над рабом. Лишенные единоначалия, они не сведущи в искусстве
войны, грабят и убивают подряд всех, оказавшихся за стенами.3
Справедливыми представляются заключения Мюллера, что,
согласно этой проповеди, Приазовье исключено как отправной пункт похода
русов и что впечатление о безначалии воинов-росов вынесено Фотием
только на основе невольного сравнения бесчинств «варваров» с
поведением дисциплинированного ромейского войска.4
Вторая проповедь6 была произнесена патриархом тотчас после
ухода росов, 25 июня или, по предположению Мюллера, в начале июля.
Ушли «те, — говорил он, — для которых некогда одна молва о ромеях
казалась грозною», народ, «насколько ранее невидный, незнатный и по
имени вплоть до нападения на нас незнаемый, настолько он нам глыбу
позора и поношений припечатал, триумф воздвигает». И еще: «этнос
1 Mango С. Byzantium and its Image//Variorum Reprints. London, 1984.
P. 30.
2 Photii patriarchae Constantinopoleos Orationes et Homiliae LXXXIII,
ed. St. d'Aristarchi, t. II. Constantinopoli, 1900. P. 16. Издатель
предполагает здесь порчу текста, так как такого слова не отыскивается в словарях,
и предлагает убрать отрицательную частичку d (прилагательное vauoircopot;
было в то время, напротив, весьма употребительным) (Ibid. P. 16, note 9).
К. Манго принимает эту конъектуру (он переводит — navigable: The
Homilies of Photios Patriarch of Constantinople. English Translation, Introduction
arid Commentary by С Mango. Cambr., Mass. 1958. P. 88). Следуют за Манго
и Л. Мюллер (schiffbare: Muller L. Die Taufe... S. 34) и многие другие,
впрочем, конъектура принята в науке давно (учтя ее, дал свой перевод и
А' И. Пападопуло-Керамевс, приведший, кстати говоря, в своей большой
статье почти все византийские свидетельства о походе 860 г.: Пападопуло-
КеРамевсА. И. Акафист Божьей матери//ВВ. 1903. Т. X. С. 325). Я «рис-
Ую» не учитывать эту конъектуру, поскольку спорное определение имеет
Ринципиальное значение (я считаю, что Фотий имеет в виду днепровские
Роги), поскольку правка противоречит всему контексту пассажа и по-
°льку, наконец, для такого ритора, как Фотий, вполне допустимо и не-
е,Сл°вотворчество (к тому же в данном случае весьма незатейливое).
, photii... Orationes et Homiliae. P. 5-27.
, Muller L. Die Taufe... S. 37.
photii... Orationes et Homiliae. P. 30-57.
50 Византия, Болгария, Древняя Русь
невидный, этнос несчитанный, этнос, среди рабов поставленный, незна-
емый, но от нападения на нас обретший имя и, незнатный, знатны^
оказавшийся, низкий и бедствующий, но поднявшийся на блестящую
высоту и к великому богатству, народ, где-то далеко от нас
поселившийся, варварский, кочевнический,1 дерзость обретающий в оружии, нео,.
храняемый, необузданный, в стратегии несведущий... как полев!.^
зверь... Когда море тихо и безмятежно расстилалось... мы увидели вра-
гов наших удаляющимися...» Народ молился вместе с Фотием в храме
Богородицы во Влахернах. Были вынесены ее священные покровы, и их
«для отражения осаждающих ... носил со мною весь город...
Неожиданно было нашествие врагов, нежданно совершилось и удаление их...».2
Справедливы и в данном случае следующие суждения Мюллера: ва-
силевс еще не вернулся и во время произнесения второй проповеди
(иначе он принял бы участие в процессии с покровами Богородицы); враги
ушли, так как поняли, что взятие города им не по силам или что в
разоренной ими самими округе их может настигнуть голод, тогда как в
результате грабежей они уже обрели нечаянные богатства. Византийцы
же приписали свое спасение помощи свыше, т. е. чуду.3
Наконец, о свидетельствах окружного послания (энциклики) Фотия
восточным архиереям. Время ее составления датируется по-разному,
как идетронизация4Фотия: от начала до сентября 867г.,°т. е. долише-
1 Разумеется, это определение употреблено здесь не в собственом
значении: Фотий имеет в виду, скорее всего, дальние рейды норманнов,
связанные с их торговыми и военными экспедициями (кочевничество в
подлинном смысле — особая общественная и хозяйственно-культурная система,
не имевшая ничего общего с образом жизни норманнов).
2 ^hotii... Orationes et Homiliae. P. 43.
3 Muller L. Die Taufe... S. 38-41.
4 Точно известна дата восшествия на трон Игнатия (23. XI. 867 — The
Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 2. New York; Oxford, 1991. P. 983),
сменившего на троне Фотия, но неизвестно, как долго пустовал
патриарший трон. Предпочтительнее, однако, конец лета 867 г.: Фотий, конечно,
не откладывал в «долгий ящик» извещение восточных архиереев об
успехах своей церкви (крещении русов) — мало вероятно, чтобы он ждал со
своей энцикликой до начала 867 г., если бы русы крестились
летом-осенью 866 г. Но и посольство их могло прибыть только летом-осенью 866
или в конце весны-летом 867 г., еще в патриаршество Фотия. Так что я —
сторонник датировки прибытия посольства русов, крещения его
участников, отправки главы русской церкви и крещения правящих верхов в
Киеве периодом с конца мая до сентября 867 г. (еще при Михаиле III — убит
23 сентября — и при патриаршестве Фотия, смещение которого в таком
случае могло случиться только в период с начала июня до конца сентября
867 г.). Ф. Томсон датирует крещение русов осенью 866 г. Резонно,
впрочем, его замечание, что болгар в качестве священнослужителей и
миссионеров направить на Русь (по соглашению с Борисом?) Василий I не мог:
болгарский диоцез еще был тогда подчинен Риму (Thomson F. The Bulgaria"
Contribution to the Reception of Byzantine Culture in Kievan Rus': The Myth3
and the Enigma //Proceedings of the International Congress Commemorating
the Millenium. P. 223-224).
5 MUller L. Die Taufe... S. 59.
Глава первая
51
я фотия патриаршего престола. Фотий извещает патриархов Восто-
об успехах христианской миссии руководимой им церкви. Упомя-
к 0 крещении болгар в 866 г.,1 он продолжает: «И ведь не только этот
тяос сменил на веру во Христа прежнее нечестие. Но вот и многими и
яогажды поминаемый, всех в жестокости и убийстве отодвинувший
яа второе место так называемый народ Рос,2 который, поработив наро-
яы вокруг себя и поэтому вообразив чрезмерное, и на ромейскую
державу РУКУ поднял. Но вообще теперь и они сменили на чистое и непо-
оочное исповедание христиан эллинскую и безбожную веру, которой
придерживались прежде, поставив себя сами охотно в строй подданных
и заступников вместо незадолго перед тем нападения на нас и великой
дерзости. И к тому же настолько воспламенила их любовь и
приверженность к вере (Павел вновь вопиет: "Благословен Бог в веках!"), что они
и епископа и пастыря приняли и совершают с большим тщанием и
заботой обряды христианские» ,3
На крещение русов можно усмотреть намек еще в одном памятнике,
принадлежащем перу Фотия. Примерно к тому же времени (Фотий был
еще патриархом) относится его письмо архиепископу Боспора Антонию:
«Был некогдаНегостеприимным, Скифским Понт: делался ведь он
тяжким — страшно слышать! — и для плывущих иноземцев»... теперь же
его «зверский и варварский нрав» усмирен, и он стал Гостеприимным и
«не только называется Гостеприимным, но является и Благочестивым»,
а если, мол, ты там и иудеев обратишь, то нет таких наград, которых бы
не стал достоин...4
Несомненными из этих известий представляются следующие
факты: еще до нападения на город, в противоречие с первой проповедью
Фотия, русы были «на слуху» у жителей столицы империи: они знали о
случавшихся до 860 г. жестоких атаках русов на прибрежные поселения
империи и много говорили о них (мало того, Фотий, кажется, намекает
на то, что росов уже сближали со сказочным племенем Иезекииля Гог
1 Новую аргументацию на основе не привлекавшегося ранее с этой
целью источника в пользу датировки крещения Болгарии началом 866 г.
привел в последнее время А. А. Турилов (Две забытые даты церковно-полити-
ческой истории IX в. //Старобългаристика. 1999. № I. С. 21 ел.).
Любопытно, что в крайней свирепости и дикости росы, прибывшие в
Константинополь в 838 г., обвиняли другие народы, угрожавшие им в пути
Photios Patriarchos Constantinopolitanos. Epistolae, ed. J. N. Baletta
Hildensheim—New York, 1978. P. 178.
Photios... Epistolae... № 239. P. 548. См. о христианизации народов Се
еРного Причерноморья: Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eas
«rn Europe. 500-1453. London. 1971. P. 218-263; Moravcsik Gy. Byzanti
lsche Mission in Kreise der Turkvolker an der Nordkuste des Schwarzen Mee
^//Proceedings of the XIIIth International Congress of Byzantine Studies
~^"don' New York, Toronto, 1967. P. 24-26. Фотий упоминает также мис
er^^^*"*' и i i liHim-mii — »■■ .«hj» air, He был ли также
скоп Боспора Антоний привлечен по распоряжению патриарха к кре-
ик> знатной киевской верхушки?
52
Византия, Болгария, Древняя Русь
и Магог и его главой — «князем Рош»1). Знал, следовательно, Фотийц
о том, что русы господствовали над славянами. Инициативу мирны»
переговоров в 7-летний период, последовавший за набегом, Фотий при.
писывает как будто также русам, хотя было в его интересах как главы
церкви умолчать о тех мерах, которые приняло правительство импе-
рии для того, чтобы через подкуп склонить к крещению знатную вер-
хушкурусов.
Приведу и другие свидетельства о походе, чтобы дать о нем более
полное представление. О масштабах разорения окрестностей
Константинополя и об ужасе, пережитом его жителями, свидетельствует такой
независимый источник, как отправленное в столицу империи в
сентябре 865 г. письмо папы Николая I (в ответ на угрозы Михаила III
совершить поход на Рим). Папа пишет о несправедливости обвинений против
него. Перечисляя беды империи, он говорит: «не мы, наконец,
умертвили множество людей, сожгли церкви святых в округе
Константинополя до самых его стен. И истинно то, что тем, кто учинил все это, не
было никакого возмездия, а они язычники, они люди иной веры, они
враги Христа, неустанно враждующие со служителями истины; нам же,
божию милостию христианам», направляются угрозы.2
Другой современник событий, Никита Пафлагонский, написавший
около 880 г. житие патриарха Игнатия, два раза упоминает о том, что
суда русов совершили также нападение и на лежащие в 100 км от
столицы Принцевы острова, где патриарх Игнатий находился в ссылке.3
В отличие от свидетельств очевидцев и современников, в «Повести
временных лет», основывающейся на хронике Продолжателя
Амартола,4 василевс, оповещенный эпархом Константинополя Оорифой о
нападении русов., успел вернуться и сумел проникнуть в осажденный
город, приняв участие в молебнах и церковных процессиях; следуя тому
же источнику, ПВЛ говорит также о чуде, вызванном погружением
полы покрова Богоматери в море, — о внезапной буре, потопившей
почти все «корабли» (у Продолжателя Амартола— «лодиа»5) русов.
1 Флоровскии А. В. «Князь' Рос' у пророка Иезекиила»//Сб. в чест на
В. Златарски. София, 1925. С. 505-520. См.: Pritsak О. The Origin of Rus',
vol. I. Old Scandinavian Sources other than the Sagas. Cambr. Massach., 1981.
P. 47, n. 12. i
г Цит по: Рапов О. М. Русская церковь в IX-первой трети XII в.
Принятие христианства. М., 1998. С. 80-82 (до сентября 865 г. не только папа в
Италии, но и высшее духовенство в Константинополе не знали,
по-видимому, о готовности русов креститься).
3 См.: Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских
отношений. М., 1956. С. 58.
4 Истрин В. М. «Хроника Георгия Амартола» в древнем славяно-рУс'
ском переводе. Т. I. Пг., 1920. С. 511.
5 Поскольку Э. Арвейлер в качестве одного из самых серьезных
аргументов в пользу локализации главной базы русов перед их нападением в
860 г. в Крыму, а не в Киеве, указывает на то, что они прибыли на «кораб'
лях», а не на «моноксилах» (скандинавские корабли не прошли бы чер^3
Глава первая
53
пВЛ сообщает и число судов — 200,' что в точности совпадает с
данными Брюссельской хроники. Буря — несомненно, топос, развитие идеи
ч«да, вмешательства покровительницы города Богородицы. Возможно,
буря действительно имела место, но лишь на обратном пути русов (в
Никоновской летописи сказано, что после возвращения из похода Асколь-
да и Дира «в малп дружинп, и бысть в Киевп плачь велий»2). Случись,
однако, буря у Константинополя на самом деле, Фотий не приминул бы
использовать и во второй проповеди и в энциклике этот «очевидный»
знак божий, а он, напротив, говорил, что море при уходе русов «тихо и
безмятежно расстилалось».
А. П. Каждан видит отзвуки нападения русов также в религиозном
гимне, сочиненном современником событий Иосифом Песнопевцем.3
Продолжатель Феофана, характеризуя русов в традиционном стиле,
добавляет, как и Фотий, что они (судя по характеру изложения — еще
до 860 г.) опустошили ромейские земли, предали огню Евксинский Понт
и теперь окружили самый Город. По словам хрониста, первыми после
набега прислали послов русы с просьбой о крещении.4 Возможно,
первый контакт напавших на город русов с властями империи имел
пороги) (Arweiler H. Les relations... P. 50 squ.), я пытался путем сравнения
терминов, употребляемых в источниках IX-X вв. для обозначения
плавательных средств русов, обнаружить на этот счет какие-либо
оправдывающие мнение Арвейлер закономерности. И не нашел их. Скорее всего
исследовательница путает ладьи русов этой эпохи с имеющими мало общего с
ними моноксилами VI—VIII вв.
1 ПВЛ. С. 13.
2 Там же. С. 406.
' Каждан А. П. Иосиф Песнопевец и первое русское нападение на
Константинополь //Славяне и их соседи. Вып. 6. М., 1996. С. 53-60.
4 Theoph. Cont. P. 196. 6-15. Ср.: Продолжатель Феофана.
Жизнеописания византийских царей. Издание подготовил Я. Н. Любарский. СПб.,
1992. С. 84. Издатель считает спорным, откуда прибыли русы, а время их
ухода от Константинополя относит, ориентируясь на А. Васильева (VasiZi-
euA The Russian Attack on Constantinople in 860. Cambrige Mass., 1946.
p- 42 squ.), к началу 861 г. (Прод. Феоф. С. 295, 309). А. А. Каждан (К
характеристике русско-византийских отношений в современной буржуазной
историографии (1947-1957). С. 15) считает, что длительность осады
ограничивалась скорее всего одной неделей (до 25 июня), как полагал в свое
вРемя уже Хр. Лопарев, и отвергает мнение Дж. Уортлея, полагавшего,
что русы стояли под Константинополем до первых дней августа (Wortley J.
The date of Photius' fourth homily//Byz., 39. 1969 (1970). P. 199-203).
l- Шрейнер, анализируя заметку одной из малых хроник о крещении Руси
"од 881-882 гг., которым ПВЛ датирует гибель Аскольда и Дира и захват
лиева Олегом (Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken, 2. Theil.
«istorische Kommentar. Wien, 1977. Append. I. S. 605), высказывает до-
Дку, что напавшие на Константинополь и принявшие крещение русы
°гли принадлежать к разным племенам (Schreiner P. Ein wiedergefund-
«ner Text... S. 301). Ср.: Левченко М. В. Очерки... С. 61-62, 66.
54
Византия, Болгария, Древняя Русь
место еще под стенами столицы империи. Догадываться об этом
позволяет «Слово о положении ризы Богородицы во Влахернах»: «казалось
же, и это убедило вернейшего царя, что начальник стольких тех
народов, для утверждения мирных договоров лично желал его увидеть».1
Если верить этому известию,2 император прибыл с войском (о чем Фо-
тий не знал?! — возможно ли это!), было заключено предварительное
мирное соглашение, русы скорее всего получили богатое отступное и
мирно отчалили, а через 7 лет был заключен официальный договор,
сопровождавшийся крещением верхушки русов. О том, что все это
случалось в правление Михаила III и в патриаршество Фотия, нет никаких
оснований сомневаться: Константин Багрянородный, по
справедливому суждению многих ученых, желая лишний раз прославить деда
(Василия I), искажает ход событий, приписав ему заслугу крещения русов
как апостольский неусыпный труд по спасению душ. Характерно, что
царственный автор восхваляет метод прельщения язычников соблазном
получения мирских благ в награду за принятие христианства. Склонив
к крещению иудеев, пишет Константин, он предоставил неофитам чины
«и избавил от тяжести прежних налогов». Столь же милостивым он
оказался и к болгарскому народу, который хотя принял еще раньше
крещение, но был нетверд в вере, «как листья на ветру», и Василий
«великодушными милостями м дарами» убедил их принять архиепископа
и большее число епископов и отправил к ним много
монахов-анахоретов. И так болгары были укреплены в вере.3 И сразу следом: »А также
народ Рос, весьма трудно одолимый и безбожнейший, прельстив
достаточными выдачами золота, серебра и шелковых тканей и склонив к
мирному договору, он убедил оказаться причастными к спасительному
крещению и уготовил к принятию архиепископа, получившего
рукоположение от патриарха Игнатия».4
Сознательно, по словам Л. Мюллера, Константин заменил и имя
Фотия именем Игнатия, и это было тем легче осуществить, что Фотий в
глазах папы и в кругах своих оппонентов дома слыл «схизматиком»,
а это грозило объявлением и русской церкви «схизматической»;
Константин «повысил» и ранг главы создаваемой на Руси церкви (к русам
был послан не епископ, а архиепископ5); немецкий ученый полагает,
1 Лопарев Хр. Старое свидетельство о положении ризы Богородицы во
Влахернах в новом истолковании применительно к нашествию русских на
Византию в 860 г. //ВВ, II, 1895. С. 593-594, 614-615 (автор полагает, что
слово составил хартофилак Св. Софии не позже 2-й половины IX в.).
2 Намек на мирное и благоприятное для русов соглашение можно
усмотреть и в приведенном выше письме папы Михаилу III: понтифик как бы
противопоставляет милостивое отношение императора к врагам и
язычникам его же позиции, враждебной к своим единоверцам и подданным в
Италии.
3 Theoph. Cont. P. 341. 18-342. 19.
4 Ibid. P. 342. 20-343. 2. Cf.: p. 196. 12-15.
5 В. Пери, напротив, склонен думать, что крестил верхушку росов не
Михаил III, а Василий I (и не Фотий, а Игнатий) либо же крещение совер-
Глава первая
55
«то основы церкви на Руси были тогда заложены, и ее прихожанами
могли быть не только варяги, но и славяне; а их церковным главой был
либо грек, либо славянин; служба же велась на греческом (славянских
священнослужителей было мало в то время даже в Болгарии); Олег, взяв
Киев, уничтожил ростки христианства, видимо, вместе с носителями
прежней власти. Первое крещение русов не имело серьезных
последствий, но традиция стойко и справедливо называла в связи с первым
крещением русов имя патриарха Фотия.1 Хотя не исключено, что и
Игнатию и Василию I пришлось также приложить немало усилий, чтобы
удерживать неофитов в лоне новой религии и предпринимать в связи с
этим какие-то меры, призванные содействовать становлению церкви на
Руси.
Мюллер, как и другие до него, ставит в непосредственную связь
набег Руси в 860 г. и миссию Константина Философа в Крым и к хазарам
осенью того же года. Целью миссии было заключить с хазарами союз
против русов, но прежде всего — изучить возможности их приобщения
к христианству. (Во время переговоров русов с империей о крещении
они должны были уже знать об опасной для себя дружбе ромеев с
хазарами.) Последующие действия империи в Моравии и Болгарии
свидетельствуют о продуманной общей стратегии империи. Казалось бы,
пишет он, обретенные Константином в Крыму «русские письмена» можно
принять за «скандинавские», т. е. за переведенную Ульфилой на
готский язык библию (ибо готская община еще сохранялась в Крыму, а для
византийцев росы — это скандинавы и, может быть, те, которые
нападали в 860 г. на Константинополь, а до этого на Амастриду и Сугдею).
Но и это предположение следует счесть невероятным, так как тогда
пришлось бы признать, что Константин за несколько дней изучил
старонемецкий. Поэтому, полагает ученый, нужно, видимо, согласиться с
широко принятым в науке мнением о вкравшейся в житие ошибке (надо
не «русские», а «сурские», т. е. сирийские).2
Можно согласиться с В. Я. Петрухиным, что Фотий (он до его
избрания патриархом занимал видный пост протасикрита в императорской
шалось в два этапа: поставленного детронированным позднее патриархом
Фотием епископа Игнатий заменил (принимая во внимание важность слу-
чая) архиепископом (Peri V. La brama e lo zelo della Fede del popolo chiamato
«Rhos»//Proceedings of the International Congress Commemorating the
Millenium. P. 122-129).
Miiller L. DieTaufe... S. 63-66. Ср.: БуланинД. «Окружное послание»
Константинопольского патриарха Фотия в древнерусских летописях XVI-
XVII вв. //Старобългаристика. 5. 1981. С. 35-54. По мнению М. Ю. Брай-
чевского (Восточные славяне в I тысячелетии н. э. Автореферат докторской
Диссертации. Киев, 1988. С. 20, 24), существовала «Хроника Аскольда»,
Де будто бы был отражен факт крещения первых князей Киева, выбро-
енный использовавшими хронику книжниками Ярослава, которые пре-
Ратили Аскольда и Дира в бояр Рюрика.
Miiller L. Die Taufe... S. 46-48, 57-58. Видимо, изучить сирийский за
Сколько дней, на взгляд Мюллера, гораздо легче...
56 Византия, Болгария, Древняя Русь
канцелярии и участвовал с конца 830-х гг. в дипломатических миссц.
ях1) не мог не знать о посольстве росов в 838-839 гг., но умалчивал og
этом потому, что они были для него, видимо, еще не «легитимизир0.
ванным» народом, который заявил о себе («актуализировался», выйдя
из мифологического контекста представлений византийцев) только
походом 860 г. и так включился во всемирную историю.2
О «мифологическом контексте» русы не подозревали, но
испытывали настоятельную необходимость отстоять свое место в системе
государств, причем — наиболее крупных и сильных, обозначить свои
границы и свои интересы, предъявить свои претензии на международной
арене. Все это в условиях того времени можно было сделать только
продемонстрировав свой воинский потенциал. Чтобы заставить считаться
с собой, надо было первому нанести удар и обнаружить готовность его
повторить. Иначе не было никаких надежд на то, что такие державы,
как Византия, вступят с новым политическим образованием в
дипломатические (включая торговые) отношения. Характерно в этом смысле
замечание Продолжателя Феофана: узурпатор Фома Славянин понял,
что он не приобретет нужного ему авторитета, если не заявит о себе
какой-либо победой — поэтому он сначала показал свою силу варварам
(агарянам), напав на них и одолев, потом завязал переговоры и
заключил с ними мир, а затем вступил и в союз.3
Аскольд и Дир, несомненно, знали, как я заметил выше, что послы
правителей росов 20 лет назад, в 838/839 г., добились от Феофила
каких-то уступок. Поэтому я расцениваю поход 860 г. как акт военного
давления на империю с целью добиться восстановления
дипломатических отношений, а договор 867 г. как возобновление в общих чертах
«светских» статей договора 838г. (на этот раз империя, по-особому
преданная ортодоксии после победы над иконоборцами, потребовала от
«варваров» принять христианство за честь регулярного и
упорядоченного общения с нею).
В серьезности намерений крестившейся в 867 г. верхушки росов
основать на Руси христианскую церковь трудно сомневаться. Однако, как
резонно полагает Мюллер, церковная организация не успела укрепиться.
Попытки Константина VII приписать Василию I и само крещение русов
и повышение статуса русской церкви — не более, чем позднейшая
фальсификация.4 Шевченко считает, что следы в источниках о первом креще-
1 The Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 3. New York; Oxford, 1991-
P.1669.
2 Петрухин В. Я. Начало... С. 47-51. Автор подчеркивает, что у Фоти*1
уже нет в связи с русами упоминания о «Гог и Магог», но намек на это я
готов усматривать в словах патриарха о «народе пресловутом» (TpuM.o|ievov)'
3 Theoph. Cont. P. 54. 17-23.
4 Muller L. Die Taufe... S. 63-66. Так же думает Л. Гавликова {Havli№
va L. A propos de la christianisation de la Russie au IXе siecle//Byzantiuifl
and its Neighbours. From the Mid-9"1 till the 12th Centuries. Papers read a*
the byzantonological symposium Bechyne 1990. Prague, 1993. P. 102-107)'
Глава первая
57
яи РУС0В можно усмотреть в том факте, что Василий I построил в им-
Ораторском дворце церковь, посвященную тому же святому (Илье,1
0 имя которого была воздвигнута и первая известная церковь в Киеве)
ак знак покровительства царя над народом-неофитом.2
Что касается бури, то это либо реально случившееся событие на об-
тНом пути русов, либо — поздняя легенда, как с основанием
полагает многие исследователи.3 Причиной быстрого снятия осады и ухода
0усов можно счесть, как уже сказано выше, соглашение с подошедшим
Босфору императором, уплатившим русам контрибуцию и
попросившим их немедленно убраться, пообещав позднее обсудить возможный
договор. Могла заставить русов уйти и дурная для них весть с Руси
(опасность для Киева от венгров, хазар или норманнов Ладоги и Рюрикова
Городища).
Мюллер и Ханак с полными к тому основаниями говорят о
сознательной драматизации (в лексике Ветхого Завета) и преувеличениях,
допущенных Фотием при описании зверств русов (мне также кажется,
что Фотий, говоря современным языком, своей первой проповедью сеял
панику среди горожан).4 Такое поведение русов не объяснить только
свойственной им дикостью и склонностью к убийствам, как утверждал
патриарх Фотий.5 На мой взгляд, это была акция устрашения и
демонстрация силы перед жителями и правителями империи.6
Ср.: Петрухин В. Я. Начало... С. 219-221 (автор сомневается, что поход
860 г. был предпринят из Киева — на киевской земле не найдено никаких
археологических следов крещения 867 г.; ведь и на Западе викинги не раз
принимали крещение ради получения даров).
1 Theoph. Cont. P. 329. 19-22. (Добавлю: может быть, не случайно к ней
была_пристроена и молельня во имя Св. Климента: Ibid. P. 330. 4-331. 7.)
zSevcenko I. Ukraine between East and West. Edmonton, Toronto, 1996.
P. 47.
3 В легенду о буре, о которой ничего нет у Фотия, свято верили и в конце
XI в. Патриарх Антиохии Иоанн Оксит, находясь в марте 1091 г. в
Константинополе, ставил в пример Алексею I Комнину благочестие Михаила III,
сына Феофила: когда тавроскифы с большим флотом окружили город, ва-
силевс с архиереем и всем народом помолились во Влахернах, затем
погрузили в море край мафория Богородицы — и последовало чудо: внезапный
ветер с юга разметал флот врагов {Guiltier P. Diataxis de Jean l'Oxite contre
A'-exis I" Comnene//REB, XXVIII, 1970. P. 39).
A MullerL. Die Taufe... S. 32 f.; Hanak W. R. Photios and the Slaves: 855-
S67//Acts XVIIIth International Congress of Byzantine Studies. Selected
Papers: Main and Communications. Moskow, 1991. Vol. I: History. Shepherd-
own, 1996. p. 250 f. Ханак ссылается при этом на кн.: Vasiliev A. The
Russian Attack... 1996. P. 17-34, 35-41, 90-106. Шепард, впрочем, верит
отию, что поведение русов — следствие безначалия, царившего тогда сре-
ди ^номадов» — норманнов (Franklin S., Shepard D. Emergence... P. 51).
6 «ала* W. R. Photios and the Slaves. P. 248-258.
l0- -p.: Shepard J. Some Problems of Russo-Byzantine Relations с 860-
гово Slavonic and East European Review, LII, 1974. P. 12-16: автор
Рус *>ИТ ° долго сохранявшейся в памяти жестокости напавших в 860 г.
ов> не меньшей, чем у норманнов на Западе.
58
Византия, Болгария, Древняя Русь
Конечно, едва в течение недели-двух прославиться набегом на
Константинополь Русь не могла. Безусловно, Фотий имеет в виду
предшествующие набеги приднепровской Руси на империю1 — и набеги не по
пути к столице в 860 г., а совершенные в первой половине IX в. По
мнению Манго, именно эта интерпретация филологически оправдана — ее
дискредитировали в науке лишь опровержения теории о походах Руси
на Сурож и Амастриду до 842 г. Отмечу также, что Манго и Ханак
считают очевидным (указывая на слова Фотия о том, что напавшие
отдалены многими землями, народами, реками и морями),что русь прибыла
не с севера Европы (либо по Волге, Дону и Меотиде, либо через Оку, Се-
верский Донец и Меотиду), не из Крыма и не из Приазовья, а из района
Киева, а также, что славяне, конечно, участвовали, но под
водительством норманнов, хотя у них тогда и не было единоличного
предводителя или вождя, знакомого с воинской наукой (известия об участии в
походе Аскольда и Дира Манго не считает бесспорными).2 В связи с этим
намек Шепарда и прямое утверждение Прицака, что осадили столицу
империи в 860 г., возможно, норманны, прибывшие к 18 июня (!) из
Скандинавии, представляются еще менее оправданным, чем прибытие
оттуда в Константинополь посольства в 838 г.3
Неясно, почему Шепард думает, что слова Фотия о многих реках и
народах, пройденных русами в походе, исключают Днепровский путь:
народов и на этом пути было немало, а что касается рек, то одних поро-
1 К походу 860 г. приурочивают сообщение Жития Георгия Амастрид-
ского Э. Арвейлер (Ahrweiler H. Les relations... P. 67), Дж. Шепард
{Franklin S., ShepardJ. Emergence... P. 52), В. Я. Петрухин (Начало... С. 219-221),
Я. Н. Любарский (Продолжатель Феофана. С. 295) и многие другие. Если
бы русские шли на Константинополь от Керченского пролива, да еще
попутно разорили Амастриду, то крайне трудно было бы объяснить, почему
ни херсониты, ни жители Пафлагонии не подали весть о нашествии росов
(вряд ли суда варваров превосходили скоростью любые византийские).
Несмотря на неоднократную острую критику концепции Приазовской Руси
и недавно — теории Арвейлер Ф. Тиннефельдом (Tinnefeld F. Der furchtbare
Blitzschlag... S. 243-250), Ариньон делает еще более смелые
предположения: он утверждает, что поход 860 г. был акцией не некоего государства,
а последним после длительного «блуждания» (перегринации) набегом ва-
ряжско-славянской дружины, которая после ее неудачи была
инсталлирована империей «на краю византийской ойкумены», в Северо-Восточном
Крыму, в качестве подданных, находившихся под византийской
администрацией и обязанных обеспечить охрану путей на Константинополь; к ним
и был послан Кирилл (Константин) для приобщения их к христианству
(ArignonJ.-P. Les relations... P. 129-132).
2 The Homilies of Photios. P. 74-82, 88-100.
3 Franklin S. and Shepard J. The Emergence... P. 50 sq.; Pritsak O. The
Origin of Rus', vol. I. P. 29-30, 180-181; Zuckermann K. On the Date of the
Khazars' Conversion to the Judaisme and the Chronology of the Kings of the
Rus Oleg and Igor//REB, 1995, T. 19. P. 270. Шепард и Лрицак не
учитывают, на мой взгляд, что прибытие норманнов по рекам и по морю к
Константинополю из Скандинавии к 18 июня исключено по чисто климатическим
и техническим причинам.
Глава первая
59
в мало не показалось бы (именно они, я думаю, и имеются в виду под
т° еСудоходными» реками). Ханак отмечает в связи с этим поразитель-
ое незнание патриархом Фотием географии Восточной Европы, хотя
тЬ по Днепру, по мнению Ханака, был уже освоен варягами
несколькими десятилетиями раньше.1
Заслуживает особого комментария фраза Фотия о том, что до
нападения 860 г. росы числились средь рабов. Я толкую ее отнюдь не как
намек на уплату росами дани хазарам2 или даже на хорошо патриарху
известную старую ханаанскую традицию, согласно которой славяне
связывались с потомками Ханаана (хамитами) и, как хамиты, были
прокляты и обречены на рабство у братьев своих,3 а как намек Фотия на
подчиненность норманнам славян, составлявших большинство
напавших. На положение славян как рабов у русов указывает и восходящее к
IX в. известие арабского автора Гардизи.4 На сохранение этой
подчиненности почти веком позже указывал и Константин Багрянородный.5
В. Пери, отмечая, что название народа (в том числе «рос») отнюдь не
означало в те времени этнической однородности, и имея, конечно, в виду
широкое участие в походе славян, полагает, что слова Фотия о русах
как о «народе, среди рабов поставленном», представляют собой первую
попытку этимологической интерпретации этнонима «славяне» —лат.
sclavi6 (распространенным это толкование стало только в XVII в.). Ив
энциклике Фотия восточным архиереям также содержится намек на
господство норманнов над славянами, которые, подчинив их, возмечтали
об овладении самой столицей империи. Манго проследил стойкую
литературную традицию в жанре предсказаний в Византии X в. о могуществе
и непобедимости русов, которые овладеют и самим Константинополем.7
Наконец, о смысле заявления Фотия об обретении русами огромных
богатств. Он состоит, на мой взгляд, в косвенном указании на богатый
1 Ханак (Напак W. R. Op. cit., p. 255, п. 34) считает, что познания
Фотия в географии были, видимо, весьма посредственными. Со ссылкой на
работу Тредголда {Treadgold W. Т. The Nature of the Bibliotheca of Photios.
Washington, 1980) он пишет, что Фотий в своей «Библиотеке» почти не
использует современную ему литературу. Полагаю все-таки, что о порогах
и волоках Фотий слышал и в своих беседах на них намекал.
2 Так думал и М. В. Левченко (Очерки... С. 43).
^Петрухин В. Я. Начало... С. 34-35.
См.: Петрухин В. Я. Начало... С. 160. Известие Гардизи восходит к
IX в. (Новосельцев А. П. в: Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. и др. Древне-
Русское государство. С. 400). Он пишет, что у русов «находится много
людей из славян, которые служат им (как рабы?), пока не избавятся от
зависимости» (почему «пока»?); Мишин Д. Поставка славянских невольников
в мусульманские страны по Великому Волжскому пути в раннее средневе-
Р°Вье //Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. М., 1998. С. 90-92.
Р- Никоновскую летопись под 864 г.: новгородцы во главе с Вадимом, пре-
^рпев много зла от Рюрика и его рода, оскорбились и бежали в Киев, не
*елая «быти... робомъ» (ПВЛ. С. 405-406).
Об управ, имп. С. 44. 9.
. peri V. La Drama e lo zelo... P. 118-125.
R. Mango С. The Life of St. Andrew the Fool Recosiderated//Rivista di Studi
D1zantini e Slavi, II-Miscellanea A. Pertusi, II. Bologna, 1992. P. 297-313.
60
Византия, Болгария, Древняя Русь
выкуп, полученный варварами под Константинополем от императора,
подоспевшего с войском в конце июня, и (или) на огромную добычу,
взятую ими в окрестностях Константинополя.
Я не считаю, что этой интерпретации противоречит тот факт, что уже
с начала 860-х гг. «тавроскифы» (обычно последовательно
идентифицируемые с русами) служили в императорской дворцовой гвардии.1
Возможно, договор 838/839 г. нашел частичную реализацию; не
исключено, однако, и то, что служба императору этих наемников была их
частным делом. Трудно усмотреть в «тавроскифах» Генесия, участвовавших
в перевороте 23 сентября 867 г., — не русов, а выходцев из Крыма:
о «тавроскифах» (готах?) в империи не известно ничего, тогда как русы
на службе императору появились до 867 г., а может быть,
полустолетием раньше. К. Манго показал, что еще в конце VIII в. две норманнские
(скандинавские) семьи достигли Константинополя, крестились и
влились в состав византийской знати. Около 825 г. один из «Ингеров» стал
иконоборческим митрополитом Никеи (на что указывал уже
Васильевский2), а другой — отцом Евдокии Ингерины (837-883), любовницы
Михаила III, а затем жены Василия I Македонянина.3 Ханак
справедливо пишет о существовании каких-то серьезных причин, приведших
к конфликту 860 г.4 Империя не была его инициатором. Русам она не
угрожала. Господствовать в «ойкумене» Византия могла, если свои
претензии подкрепляла силой оружия, но и в этом случае ее планы и ее
успехи никогда не выходили за пределы христианского ареала.6
Внезапный, опустошительный и репрессивный поход был задуман и
осуществлен русами как наиболее действенное средство для того,
чтобы добиться установления договорных, выгодных и престижных для
Руси отношений с самой авторитетной в глазах окружающего мира
державой того времени — Византийской империей. Последовавший в 882 г.
захват Киева Олегом затормозил развитие отношений с империей.
Византия, видимо, отказала Олегу в признании непосредственной
преемственности между ее отношениями с ним и с Аскольдом и Диром, так
как язычник и узурпатор Олег ликвидировал и, возможно,
по-варварски, христианские общины и начатки церкви на Руси.
1 IosephiGenesii regumlibriquattuor.ed. H.-G. Beck, A. Kambylis.R. Key-
dell. Berolini et Novi Eboraci, 1978. P. 63. 56-64. 83.
г Theoph. Cont. P. 235. 4-8; Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. XCVIII.
3 Mango С. Eudocia Ingerina, the Normans and the Macedonian Dynasty//
ЗРВИ, 14-15, 1973. P. 17-27. См. также: PritsakO. At the Dawn of
Christianity in Rus': East Meets West//Proceedings of the International Congress.
Commemorating the Millenium. P. 87.
4 Hanak W. R. Photios and the Slaves. P. 248-258 (Аскольда и Дира автор
считает варягами из Скандинавии, прибывшими с Рюриком и осевшими в
Киеве. Их активность развертывалась сначала в Приазовье — ареале
источника зерна и другого важного сырья, но главной их целью было добиться
доступа на рынки Константинополя). Петрухин видит в них князей
славянского происхождения («призвания» варягов еще не было) (Петрухин В. Я-
Начало... С. 71 ел).
5 Jenkins R. J. H. The Byzantine Empire on the Eve of the Crusades. London,
1963. P. 5.
Глава 2
РУССКИЕ В ВИЗАНТИИ.
ДОГОВОРЫ С ГРЕКАМИ
К предыстории договоров 911 и 944 гг.
С рубежа IX-X вв. наступил второй раунд домогательств Руси
своего места в системе международных отношений. Захват Олегом
Киева в 882 г. означал устранение прежней правящей верхушки, а
вместе с тем — и ликвидацию возможных прежних соглашений Киева с
соседями, ближними и дальними. Новому правителю Руси
предстояло в отношениях с империей начинать все сначала в еще более
трудных условиях — резко возросло недоверие византийцев к своим
северным партнерам, которых они еще недавно считали своими
крестниками. Конечно, о гонениях на христиан на Руси в Константинополе
Узнали скоро.1
Согласие империи на регулярные отношения с язычниками были
вырваны у нее силой, однако — только под условием принятия крещения.
Следует учитывать, однако, тот факт, что к началу X в. должен был
стечь срок действия договора 867 г. Следовательно, новый конфликт на-
30 пРимеРН0 через 30 лет. Поход Игоря в 941 г. имел место также через
лет после договора 911 г. Именно на 30-летний срок Византия вообще
*> дпочитала заключать длительный мир. Так обстояло дело и в отноше-
т х Византии с языческой Болгарией, когда готовность империи к миру
Же обеспечивалась прямым военным давлением болгар или его угрозой
Вв 1 е Ив. Одна из особенностей ранневизантийских мирных договоров//
■ 1959. Т. 15. С. 64-70).
62 Византия, Болгария, Древняя Русь
Став во главе объединенного государства, считая себя преемник! ъ
прежних правителей Киева, задавив начатки христианской церкви
Олег нарушил именно это условие. Надменный «Новый Рим» снисхо'
дил до регулярных сношений с языческими странами и давал им пра.
вовую гарантию (заключая или продлевая договоры) только при край-
ней нужде — во избежание военной опасности или ради военного сою.
за. Видимо, попытки Олега вступить в контакт с империей на основе
договора 860-867 гг., а возможно и получить дань,1 встретили отпор
и князь начал подготовку к походу (в «Повести временных лет» он
датирован 907 г.).
В историографии нередко утверждается, что и поход русов против
Константинополя в 860 г., как и их нападения в начале X в. и в 941 г.,
были чисто грабительскими предприятиями.2 Однако эти
грандиозные экспедиции требовали мобилизации огромных ресурсов и
приложения сил масс населения страны. В условиях Восточной Европы
добыча от походов на Византию могла не окупить тех затрат,
которые были необходимы на их организацию. Да и сам характер
военных действий русов в округе столицы империи в 860, 904-909 (?) и
941 гг. свидетельствует о том, что русы не столько грабили (хотя и
это было тогда в порядке вещей), сколько громили пригороды
Константинополя и поселения соседних районах, безжалостно избивая
их жителей.
Это была сознательно проводившаяся тактика. «Варвары»
демонстрировали силу у столицы империи, чтобы не только ей, но и
другим «была слышима и знаема» молодая держава, чтобы правители
Византии предпочли дружить с русами,3 чем отлучать их от общения
как «поганых» и варваров.4
1 Не лишены оснований предположения А. Н. Сахарова (За похода на
Олег срещу Византия през 907 г. и за първия руско-български договор//
ИП. 1978. 2. с. 69-86) и М. Ю. Брайчевского (Утверждение христианства
на Руси. Киев, 1989. С. 94), что именно отказом платить дань и был вызван
поход Олега — уплата дани империей была в те времена обычным
следствием удачного похода против нее, а отказ ее платить расценивали не только
как материальный ущерб, но и как оскорбление и нарушение мира (ПВЛ.
С. 150; Рорре A. La derniere expedition russe contre Constantinople//BS,
XXXII [2], 1971. P. 257, n. 153).
г SteinWilkeshuis M. A Viking-age treaty between Constantinople and
northern merchants, with its provisions on theft and robbery//Scando-Slavica>
37, 1991. P.35-47.
3 Рождественская Т. В. Договоры Руси с Византией X в. в структуре
летописного повествования//Восточная Европа в древности и
средневековье. Материалы к конференции. М., 1998. С. 101-103. Именно благодаря
походу 860 г., пишет Ариньон, византийцы были вынуждены признать
новое государство в Восточной Европе {Arignon J.-P. Les relations diploma'
tiques entre Byzance et la Russie de 860 a 1043//RES, 1983. T. 55. P. 132)-
1 Когда византийцы были вынуждены в 915/916 г. заключить npoi'9
болгарского царя союз с печенегами, глава регентского совета при мал"
Глава вторая
63
Среди историков остается все меньше скептиков, ставящих под
омнение поход русов на Византию около 907 г.1 Поход был
соверен по морю и по суше,2 что было мало вероятно без предварительного
оглашения с болгарским царем Симеоном.3 Молчание византийских
«торов о походе можно объяснить его кратковременностью и
отсутствием серьезных столкновений: византийцы, помня о нападении
0усов в 860 г., предпочли сразу же завязать переговоры и пойти на
крупные уступки. Смутный намек на поход, кроме сообщений ПВЛ,
усматривают иногда у Псевдо-Симеона,4 но и его известие
подвергнуто серьезному сомнению как не имеющее к походу русов,
объявляемому поздней легендой, никакого отношения.5
летнем Константине VII патриарх Николай Мистик с отвращением писал,
что при принесении клятв в верности договору печенеги по их обычаю
приносили в жертву быков и собак (Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters.
Greek Text and English Translation by R. J. H. Jenkins and L. G. Westerink.
Washington, 1973. P. 310-312). Этим указанием я обязан С. А. Иванову.
См. также: Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister,
Georgius Monachus. Bonnae, 1838. P. 31. 8-23.
1 Малингуди Я. Русско-византийские связи с точки зрения дипломати-
ки//ВВ, 1995, т. 56. С. 68-91; Она же. Русско-византийские договоры в
свете дипломатики //ВВ, 1997. Т. 57. С. 59-87.
2 Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и
комментарии Д. С. Лихачева. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб.,
1996 (далее — ПВЛ). С. 16: «на конех и на кораблех».
3 См.: Сахаров А. Н. За похода... С. 69 ел; Брайчевский М. Ю.
Утверждение христианства... С. 94. М. В. Левченко, ссылаясь на Новгородскую I
летопись, датирующую поход Олега временем осады Константинополя
Симеоном (922 г.), предполагает, что удача Олега может быть объяснена
прямой военной помощью царя Болгарии (Левченко М. В. Очерки по истории
русско-византийских отношений. М., 1956. С. 117). См. также:
Новосельцев А. П. Внешняя политика Древней Руси во времена Олега//Восточная
Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 52. С. Н. Азбе-
лев высказывает гипотезу (Об истолковании двух известий Повести
временных лет. К болгаро-русским отношениям в X в.)//Изследвания в чест
на М. Дринов. София, 1960. С. 235-240), что походы 941 и 944 гг. были
только сухопутными. Л. Гавликова, напротив, предполагает, что русы в
^41 г. везли на судах и своих боевых коней (Havlikova L. Slavic Ships in
s -12th Centuries Byzantine Historiography//BS, LII, 1991. P. 89-104).
Убедительные возражения скептикам см.: Ostrogorsky G. L'expedition
u prince Oleg contre Constantinople en 907//Annales de l'institut Kondakov.
fi in*' 1940; VasilievA. The Second Russian Attack on Constantinople/ /DOP,
°' 1951. P. 165-224; Pritsak O. The Origin of Rus. Vol. I. Old Scandinavian
purees other than the Sagas. Cambridge Massachusetts, 1981. P. 168-181
^име0
'95°7//Speculum, 24> l949, № 3.
тин Pnojujloc А. Рос-Дромиты и проблема похода Олега против Констан-
н°поля//ВВ, 1988, т. 49, С. 112-118. См. критику этой точки зрения:
п тор считает, что Alawang Масуди — Олег, как и «сильный» у Псевдо-
i ог^1?8!' СР- Jenkins R. J. H. The Supposed Russian Attack on Constantinople
64 Византия, Болгария, Древняя Русь
Самым веским доводом в пользу реальности похода я считаю зя.
ключение русами договора с Византией в 911 г. — такой договор бе,
военного давления со стороны Руси был абсолютно невозможен. Jj.
крупные уступки русам по договору 911 г. как на следствие их во^ц.
ной удачи указывают и Д. Оболенский,1 и А. П. Каждан,2 и А. Муте.
сиус,3 и Я. Малингуди, текстологическое исследование которой д0<
говоров русских с греками является на сегодняшний день наиболее
основательным.4 Русы возобновили давление на границы Византии,
уже в первые годы X в. Император Лев VI упоминал в «Тактике»
написанной около 905 г., о «скифских ладьях», в которых враги рыщу^
у берегов империи.5 Вне всяких сомнений, здесь имеются в виду только
русские ладьи (болгары морских набегов не предпринимали, а о
хазарах, аланах, венграх и печенегах вообще речи быть не может). «По
первому бо слову да умиримся с вами, грекы»,6 сказано в договоре, --
фраза бессмысленна в столь ответственном документе, если «умире-
нию» не предшествовала открытая вражда.
Николаев В. Д. Свидетельство хроники Псевдо-Симеона о Руси-дромитах
и походе Олега на Константинополь в 907 г. //ВВ. 1981. Т. 42. С. 147-153.
П. Карлин-Хейтер указывает на свидетельство Титмара Мерзебургского
(конец XI в.) о некоей области, в которую отовсюду сбежались «беглые
рабы», а более всего «быстрые даны» и которая «до сих пор» противилась
печенегам в побеждала прочих (haec provincia ex fugitivorum robore servo-
rum hue undique conf luencium et maxime ex velocibus Danis, multum se nocen-
tibus Pecenegis hactenus resistebat et alios vincebat//MGH. SS, In usum scho-
larum, p. 258). Под veloces Карлин-Хейтер усматривает прямой перевод
термина Spout-tai Псевдо-Симеона и Продолжателя Феофана (KarlinHay
ter P. «Swift Danes»//Byz., 35, № 1, 1965. P. 359). Ср.: Петрухин В. Я.
Поход Олега на Царьград. К проблеме источников летописного рассказа//
Славяне и их соседи. Греческий и славянский мир в средние века и раннее
новое время. Тезисы XIII конференции. М., 1994. С. 15-16.
1 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500-1453.
London, 1971. P. 242-248. Оценка автором похода 907 г. как чисто
грабительского, в отличие от похода 944 г., противоречит содержанию
договора. См.: Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые проблемы русско-визан-
тийских отношений в IX-XI вв.//История СССР. 1970, № 4. С. 32-53.
2 Каждан А. П. К характеристике русско-византийских отношений '
современной буржуазной историографии (1947-1957)//Международные
связи России до XVII в. М., 1961. С. 7-20
3 Muthesius Dr. A. Byzantine silks in Viking hands//Byzantium. Identity!
Image, Influence. Major papers. XIX International Congress of Byzantine StU'
dies. Copenhagen, 1996. P. 185.
4 См. примеч. 6, а также: Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen Vel"
trage des 10. Jhds. aus diplomatischer Sicht. Thessaloniki, 1994.
bDainA. Naumachicapartimadhucinedita. Paris, 1943, p. 32. У. Тредго-1"
считает поход реальным, но в силу крупных уступок Льва VI не причин!'8'
шим империи большого вреда (Treudgold W. The History of the Byzantif"
State and Society. Stafford, 1997. P. 468-469).
6ПВЛ. С. 18.
Глава вторая
65
Сомнения, однако, не устранены полностью: не установлены
точная дата похода (летописный 907 г. не находит иных подтверждений)
причины похода, не определены связи похода с восточной
политикой Руси, Византии и Хазарии,1 под вопрос поставлена и роль в
походе Олега как исторической личности.2 Я отвлекаюсь от рассмотрения
комплекса этих проблем, считая, что важнее результаты похода,
зафиксированные документально.
По вопросу о том, составляет ли текст договора, помещенный в
летописи под 907 г., особый договор или же в его основе лежит
отделившаяся (или отделенная) часть договора 911 г., переделанная
редактором в особый документ, споры ведутся до сих пор.3 Малингуди
рассматривает договор 907 г. (она датирует его 904-909 гг.) как
предварительное соглашение, оформившее специальной запиской под
стенами Константинополя самые главные пункты достигнутого примирения
(единовременная контрибуция, порядок и форма выдачи «укладов»,
торговые льготы).4 Не все важнейшие статьи соглашения повторены
в договоре 911 г. Нет там больше речи о контрибуции, возможно,
потому, что к 911 г. она уже была выплачена. Не ясно, однако, почему
1 См. о некоторых из этих сомнений: Новосельцев А. П. Внешняя
политика. С. 52-53: Что касается похода на Восток, то обычным маршрутом
(по Масуди) в начале X в. считался путь из устья Днепра вокруг Крыма;
хазары при этом пропускали русов, требуя за это половину добычи (ср.:
Zuckerman С. On the Date of the Khazars' Conversion to Judaism and the
Chronology of the Kings of the Rus Oleg and Igor. A Study of the Anonymous
Khazar Letter from the Genizah of Cairo//REB. 1995. T. 53. P. 237-270).
2 По мнению Г. Острогорского (Ostrogorsky G. L'expedition... P. 54-55),
В. Мошин доказал, что Хельгу Кембриджского документа — не киевский
князь Олег, а скорее всего правитель Тмутаракани (Мошин В. Хельгу
хазарского документа/ZSlavia, 1938. Т. 15. С. 191-200).
3 Ср.: Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г. //
Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 6-10
(в целом дошедший до нас текст говорит, пишет автор, о бережном его
сохранении; оторвавшийся фрагмент договора 911 г. (о купле) был
оформлен по аналогии с другими договорами и помещен в ПВЛ под 907 г.); Ср.:
Захаров А. Н. Русско-византийский договор 907 г.: реальность или
вымысел летописца//ВИ. 1978, № 2. С. 115-135; продолж.: ВИ. 1978, № 3. С. 98-
115; Lind J. H. Russo-Byzantine Treaties and the Early Urban Structure of
Kus'/ /TheSlavonic and East European Review, 62,1984. P. 362-370. По мне-
ник>0. Прицака (Pritsak О. The Origin of the Rus... P. 168-181), были заклю-
ены два договора, но договор 907 г. либо передан не полностью, либо его
асть включена в договор 911 г.; М. Ю. Брайчевский (О первых договорах
сУсД с гРеками//Советский ежегодник международного права. М., 1980.
■ ^64-282.) считает оба договора подлинными, фальсификация же в ос-
вном выразилась в том, что они, будучи заключены Аскольдом и Диром,
ли передатированы при Ярославе.
Малингуди Я. Русско-византийские договоры в X в. в свете
дипломами, с. 77-82.
и* Збоо
66
Византия, Болгария, Древняя Русь
о выплате «укладов» и освобождении от торговых пошлин как регу.
лярной и длительной обязанности империи не сказано в договоре
911 г. ничего. В литературе на этот счет давно сделаны два предполо-
жения: либо соответствующие статьи договора 907 г. действительно
изъяты сознательно из сохранившейся только в виде заголовка
статьи договора 911 г. «О взимающих куплю Руси», но не воспроизведе-
ны полностью, либо они (как оторвавшиеся от основного текста) прц.
соединены случайно (также, видимо, не полностью) к тексту
предварительного соглашения. Пока следует ограничиться констатацией,
что текст договора 911 г. в том виде, в каком он сохранился (без
статей, помещенных под 907 г.), не содержит никаких явных
привилегий для русов. Между тем в историографии считается бесспорным,
что договор 907/911 гг. был чрезвычайно выгоден русам.
Безусловно, обе стороны были удовлетворены условиями мира.
Уже летом того же 911г. 700 русских воинов участвовали в походе
войск империи против арабов Крита.1 Возможно, они остались в
империи, поступив на военную службу уже после похода Олега, не
возвращаясь на родину.
Какие-то неблагоприятные перемены в русско-византийских
отношениях наступили вслед за укреплением внутреннего и внешнего
положения империи. В начале 920-х гг. византийцы еще считали
русов своими союзниками. В книге «О церемониях», в формуляре
посланий императора к иноземным правителям указано, что к «архонту
Росии» посылается грамота императоров Константина и Романа с
печатью в 2 золотых солида.2Того же «ранга чести» (титула «архонт» и
печати в два солида) эти императоры удостаивали, например,
архонтов турок (венгров) и печенегов.3 Образцом для формулы становился,
конечно, первый конкретный случай (прецедент) обращения василев-
са ромеев к иноземному государю. Перемены формулы, вызванные
изменением обстоятельств, были возможны, что и отмечено в этом
же формуляре: ранее правитель Болгарии титуловался в посланиях
«Константина и Романа» архонтом, а «с недавнего времени» (apiico<;)
удостоился титула «василевса болгар».4 Причины этой перемены
хорошо известны: в 927 г. между империей и Болгарией после
длительных войн при Симеоне был заключен мир, скрепленный браком
нового князя Болгарии Петра с внучкой Романа I Лакапина (дочерью
его сына Христофора), в связи с чем Петру был пожалован титул
«василевса болгар». Отмечен в формуляре и второй случай перемен в
«ранге чести»: архонт Васпуракана «теперь удостоен» (6 vCv Ti|ir|06t<;)
титула «архонт архонтов».5 Во всех случаях в формуляре отправите-
1 Constantini Porphyrogeniti De cerimoniis aulaebyzantinae libri duo. Bon-
пае, 1929. vol. 1. (Далее — De cerim., I). P. 651.
2 Ibid. P. 690. 21-691. 1.
3 Ibid. P. 691. 2-7.
4 Ibid. P. 690. 6-16.
5 Ibid. P. 687. 4-8.
Глава ето ая
67
ями посланий названы Константин и Роман. Было бы, однако,
осторожным П0Лагать, что имеются в виду только Константин VII
RаГрянородный и его сын Роман II Багрянородный, поскольку и са-
ый труд «О церемониях императорского двора» был если не напи-
н То заказан и отредактирован Константином VII и имел (как и труд
Об управлении империей») характер поучения наследнику. Но эту
мысль опровергает формула: «Константин и Роман, верные в Боге
самом василевсы ромеев к возлюбленному и духовному сыну нашему и
оТ Бога архонту христианнейшего народа болгар»,1 так как эта
формула употреблялась до 927 г. (до получения Петром титула «василевса
болгар»)» когда Романа II еще не было на свете, а правили империей
Константин VII и Роман I Лакапин. Отнюдь не случайно в формуле
послания к эмиру Египта имеется уточнение — грамота «Константина
и Романа Багрянородных»,2 цель которого — исключить какие бы то
ни было сомнения в том, что в данном случае имеется в виду Роман II
(грамота послана, следовательно, после его коронации отцом 6
апреля 945 или 946 г.).
Таким образом, в формуляре фигурируют две пары соправителей
с одинаковыми именами: Константин VII и Роман I и Константин VII
и Роман II. Как и в приведенном случае с «архонтом Болгарии»,
вторую подпись под грамотой «архонту Росии» {так!} ставил, по моему
мнению, не Роман II, а Роман I Лакапин. Право первой подписи
всегда принадлежало императору-автократору (самодержцу), в данном
случае — Константину VII. Его соправительство с сыном (Романом II)
приходится на период с 6 апреля 945 или 946 г. (дата коронации
Романа) до 9 ноября 959 г. (день смерти Константина). Этот «вариант»
соправителей в данном случае представляется, однако, невероятным:
независимо от того, к 944 или к зиме 944/945 г. относить гибель
Игоря, к 6 апреля в столице империи должны были знать о том, что Игорь
уже не «архонт Росии» и что вся власть находится в руках его вдовы
Ольги, которая в той же книге «О церемониях» официально
титулована «архонтиссой Росии».3 Следовательно, вполне допустимо
предположение, что грамота архонту России была послана в тот период,
когда главным василевсом еще считался не Роман I, а Константин VII,
который 24 сентября 920 г. короновал своего тестя Романа в качестве
своего соправителя. 20 мая 921 г. в той же роли автократора
Константин VII короновал и Христофора, сына Романа I. Между тем через
Г°Д> в апреле 922 г., из трех подписей этих императоров под новел-
л°й о предпочтительном праве крестьян на покупку земли на первом
месте стоит уже подпись Романа I как главного василевса, а подпись
Константина VII — на втором.4
^Decerim. P. 690. 9-12.
Ibid. Р. 689. 19-21.
См. гл. 4.
S <)Pstr°Sorsky G. Geschichte des Byzantinischen Staates. Munchen, 1952.
•^5u. Anm_ 1§
68
Византия, Болгария, Древняя Русь
Поэтому я осмеливаюсь заключить, что грамоту «архонту Росли»
отправляли Константин VII и Роман I между 24 сентября 920 г. и ац.
релем 922 г. Послана же грамота была князю Киева Игорю и содер.
жала скорее всего просьбу, со ссылкой на договор 911 г., о помощи
Руси в войне империи против Болгарии.
Так могла бы, на мой взгляд, найти объяснение та угроза,
которую высказал в своем письме в 922 г. болгарскому царю Симеону
патриарх Николай Мистик, говоря о готовности русов и других
языческих народов (печенегов, венгров и алан) выступить против
Болгарии по воле императора и «вконец уничтожить ее».' Угрозу патриарха
не следует, видимо, считать блефом:2 Мистик мог иметь в виду
посланную Игорю грамоту и надежды василевсов на русов как на
союзников по договору 911 г.3
Дело не дошло, однако, до похода русов против болгар, но договор
911 г. оставался в силе вплоть до 941 г. Отнюдь не исключено, что и
с Болгарией, во всяком случае до 927 г. (смерть Симеона), Киев
сохранял дружественные отношения: как раз в 20-30-х гг. X в.
усилился процесс проникновения на Русь христианства, чему, надо
полагать, содействовали и миссионеры-болгары, проповедовавшие на
понятном русам языке.
1 Nicholas I... Letters... P. 158. 13-21; 161. 66-70. В. Д. Николаев
предполагает, что между Русью и Болгарией в это время назревал конфликт,
вызванный столкновением их интересов в Приднестровье, из-за претензий
на господство над тиверцами и уличами, которые ушли в 917-930 гг. в эти
места с нижнего Днепра, отказав в подчинении Киеву (К истории болгаро-
русских отношений в начале 40-х годов X в. //СС. 1982, № 6. С. 49-55).
В. В. Седов считает справедливой идентификацию подчиненных Олегом
тиверцев с «толковинами»(переводчиками) летописи; для локализации же
поселений уличей археологических данных недостаточно (Восточные
славяне в VI-XIII вв. М., 1982. С. 129-131, 164).
2 А. Н. Сахаров полагает (Дипломатия... С. 201), что договор 911 г. в
данном случае не действовал и угроза Мистика была беспредметной, ибо Русь
находилась в дружественных отношениях с Болгарией. Однако, во-первых,
мы не знаем наверное, оставались ли в начале 20-х гг. X в. отношения
Болгарии с Русью дружественными; во-вторых, неизвестно, препятствовали
ли болгары, возобновив в 913-923 гг. войны с Византией, русам,
торгующим с их врагами-византийцами, выходить на болгарский берег для
кратковременного отдыха. Источники, во всяком случае, не позволяют говорить
о прекращении русско-византийской торговли на 10 лет во время второй
войны Симеона против империи (Литаврин Г. Г. Древняя Русь. Болгария
и Византия в IX-X вв.//IX Международный конгресс славистов. История,
культура, этнография и фольклор славянских народов. М., 1983. С. 72-74).
3 Не лишне, если это так, отметить, что и датировать первое
упоминание в источниках названия «Росия» нужно началом 920-х гг., а не 949"
952 гг., как это принято со ссылкой на труд Константина VII «Об управ'
лении империей» (Константин Багрянородный. Об управлении империей-
Текст, перевод, комментарий / Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосель'
цева. М., 1991, гл. I, 2. С. 36. 4 passim.).
Глава вторая
69
Однако в 930-х же годах какие-то крупные акции русского князя
гчвали неудовольствие в Константинополе. По словам Льва Диако-
В Иоанн I Цимисхий, обращаясь к Святославу, ссылался на печаль-
'ю участь его отца Игоря, который нарушил договор, напав на сто-
ииУ империи, и потерпел жестокое поражение.1 В это время импер-
я дипломатия стала все очевиднее ориентироваться на союз не с
vcaMH, а с печенегами, официальный договор с которыми империя,
огласно письмам Николая Мистика, заключила в 915/916 г.2 В
отличие от трактовки Льва Диакона в самом договоре 944 г. часть вины
„аего нарушение Византия была готова взять на себя (ссылаясь на
происки «враждолюбьца дьявола»),3 но и Русь, как позволяет думать
текст договора 944 г., отнюдь не неукоснительно выполняла условия
договора 911 г. Тревожили империю, видимо, попытки русов
утвердиться в устье Днепра и скорее всего где-то в Крыму. Возможно,
именно между 911 и 944 гг. русы стали соседями империи по
северочерноморским владениям. Масуди, арабский автор-современник,
называл Черное море «Русским» и утверждал, что они живут «на
одном из его берегов» и что только они плавают по нему.4
Поход Игоря против Константинополя не был неожиданностью для
византийцев — о приближении русов они узнали от болгар раньше,
чем от вестников херсонитов5 (Болгарией тогда правил Петр, зять
Романа I Лакапина). Прорвавшись в Босфор и потерпев 11 июня первое
поражение в морском бою близ южного выхода из Босфора,6 часть
русов высадилась на берега пролива, а их главные силы отошли на
мелководье близ малоазийского побережья. По мнению Н. Я.
Полового,7 опиравшегося на Кембриджский документ,8 после первого
1 Leonis Diaconi Historiae libri decern. Bonnae, 1828. P. 106. 4-8.
2 Nicholas I... Letters... P. 310 squ.
'Памятники права Киевского государства. Сост. А. А. Зимин. 1952. С. 31.
4 Бейлис В. М. Сведения о Черном море в сочинениях арабских
географов IX-X вв.//Ближний и Средний Восток. М., 1962. с. 26.
' Gregoire H., Orgels P. La guerre russo-byzantine de 944//Byz., XXIV,
1954. P. 196, n. 1.
6 Локализация сражения спорна. Важно, однако, указание Жития
Василия Нового, Продолжателя Феофана и ПВЛ, что после боя русы разоряли
берега пролива (ВеселовскийА. Видение Василия Нового о походе русских
«а Византию в 941 г.//ЖМНП. Ч. 261. 1891. С. 85; Theoph. Cont. P. 425.
~6; ПВЛ. С. 22), что было бы, на мой взгляд, невозможно, если проигран-
Ук> русами битву локализовать у северного входа в Босфор,
Хп ^олов°й И. Я. Две ошибки древнейшего русского хрониста//ТОДРЛ.
iv- 1958. С. 139-142; Он же. Русское народное предание и византийские
уточники о первом походе Игоря на греков//ТОДРЛ. 26. 1960. С. 105-
I9fii ^Н Же' К В0ПР°СУ ° первом походе Игоря против Византии//ВВ, XVIII.
\а,\' Ср> Bbrtova Kv. Igorova vyprava na Cafigrad r. 941//BS, VIII, 1939-
ТИР-87-108.
Историю изучения Кембриджского документа на начало 1970-х гг. и
л°м положительную оценку работ Н. Я. Полового см.: Феигина С. А.
70
Византия, Болгария, Древняя Русь
поражения Игорь с меньшей частью войска вернулся домой, a борьб*,
до сентября продолжал его воевода Хельгу,1 уведший затем оставщъ.
юся с ним часть войска на Восток, где он и нашел свою гибель. Ныце
ряд историков, привлекая сведения хазарских источников как древ.
нейших для данных событий, полагают, что Олег, идентичный Хельгу
Кембриджского документа, правил в Киеве до 941 г., возглавил в этощ
году поход на Константинополь, увел после поражения свое войско
на Восток и погиб под Бердаа.2 Третья группа ученых, также опир^.
ясь на данные еврейских документов, считают, что существовало два
Олега-Хельгу: старший князь в Киеве, не ходивший в поход 941 г
(его сменил у власти Игорь всего на несколько лет), и правитель
Черниговского (или иного) княжества на Руси, который потерпел пора-
жение от хазар, был принужден ими отправиться в поход на
Византию вместе с Игорем, а затем ушел в Персию, откуда не вернулся.3
Трудно предпочесть одну из этих гипотез и прежде всего об
идентификации Олега с Хельгу. В хазарских документах Хельгу не
назван правителем Киева." Письмо хазарского кагана Иосифа исполнено
Историография еврейско-хазарской переписки X в.//Феодальная Россия
во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 225 -234.
1 Воеводой Игоря считал Хельгу и М. И. Артамонов (История хазар. Л.,
1962. С. 374-379). В. Петрухин видит в Хельгу представителя правящего
(Рюрикова) дома, который обладал значительной независимостью от
Киева, воевал с хазарами, был ими побежден, принужден к участию в походе
Игоря и погиб в походе на Кавказ (Петрухин В. Я. Хазария и Русь:
источник и историография//Скифы, хазары, славяне, Древняя Русь. К
столетию со дня рождения М. И. Артамонова. СПб., 1998. С. 106-108.
2 Zuckerman С. On the Date... P. 237; Pritsak О. The Origine... P. 142-153.
3 Петрухин В. Я. Походы Руси на Царьград: к проблеме достоверности
летописи//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М.,
1997. С. 65-69; Он же. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков.
М., 1995. С. 94 ел.; Он же. Хазары и Русь: источники и историография.
С. 108 ел.
4 Уже П. К. Коковцев показал, что Кембриджский документ —
литературное произведение, созданное после падения Хазарии; хронология
событий в нем нарушена; Олег смешивается с Игорем (Коковцев П. К. Еврейско-
хазарская переписка в X в. Л., 1932; Новосельцев А. П. Хазарское государ'
ство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 216-218;
Он же. Внешняя политика... С. 57). Говоря о сомнениях А. П. Новосельцева.
К. Цукерман подчеркивает, что все решает письмо из Гезиха, согласно ко'
торому Игорь стал править только в 941 г., когда Олег покинул Русь. Пись'
мо написано едва через 10 лет после событий, а такие поздние источники,
как ПВЛ и Новгородская 1 -я летопись измыслили родство между Олегом "
Игорем. Ключ к разгадке, считает Цукерман, — в признании диархий
Олега и Игоря: после невозвращения Олега из похода на Восток Игорь пр8'
вил три-четыре года (Zuckerman С. On the Date... P. 259-264). К. Цукер'
ман критикует и меня за тезис о недоказанности связи похода на БерДа*
с русско византийскими отношенями и за уклонение от этой проблемы (С5"
Глава вторая
71
хорики и преувеличений, призванных создать у иноземцев впечат-
ние об огромных размерах его державы и ее могуществе: факт гос-
л дСТва хазар над всей Русью (во всяком случае над Киевом, а не над
П кой-то окраинной частью Руси) до конца 30-х-начала 40-х гг. X в.
находит подтверждения в других источниках. В договоре 944 г.
_ ни малейшего намека на какого бы то ни было иного правителя
(или недавнего правителя) Руси, кроме Игоря. Лев Диакон прямо
связывает поход на Константинополь только с именем Игоря, что было
бы невозможно, будь он только соправителем старшего повелителя
в княжеской «диархии» на Руси.
Если Игорь действительно вернулся домой раньше, чем большая
часть его войска (принявшая участие в походе на Кавказ), то сделал
он это скорее всего после второго сражения (15. IX), а не первого (11 .VI),
после которого, как будет видно ниже, русы хозяйничали в
Мраморном море.
Что касается древнерусских источников о походе Игоря, то
расхождения в них с показаниями византийских, как и причины этих
расхождений, еще раз, кроме Н. Я. Полового, с учетом его взглядов и
с частичной их критикой, были убедительно прокомментированы
Я. Н. Щаповым, показавшим, что византийские авторы
преувеличивают размеры поражения русских в первом морском бою, а русские
преуменьшают последствия поражения и умалчивают о действиях и
судьбах той части русского воинства, которая отправилась от берегов
империи на Кавказ.1
Связь походов русов на Византию с одновременными (или, точнее
говоря, сопутствующими) их походами на Кавказ и на юго-западное
и южное побережье Каспия следует признать вполне вероятной.2
Причем после набега на Константинополь русское воинство уходило от
его стен на Восток независимо от того, удачным или неудачным
мою статью: Litavrin G. Die Kiever Rus' und Byzanz im 9. und 10. Jahrhun-
dert//Byzantinischen Forschungen, 18, 1992. S. 56, Anm. 59) (Zuckerman С
Op. cit. 67).
Щапов Я. Н. Русская летопись о политических взаимоотношениях
Древней Руси и Византии//Феодальная Россия во всемирно-историческом
процессе. М., 1972. С. 201-298; см. также: Bartova К. Igorova vyprava...
P. 108.
Левченко М. В. Очерки... С. 151. См. также: Калинина Т. М. О походе
РУсов на Каспий 909-912 гг.//Восточная Европа в древности и средневе-
°вье. Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к
°нфереНции. М. 1997. С. 13-18. (автор связывает походы с возможной,
гласно договорам 907 и 911 гг., помощью русов империи против союзни-
в арабов в Армении). И. Г. Коновалова считает важнее собственную за-
. еРесованность русов в обеспечении торговых путей на Восток и необхо-
ость считаться с позицией Хазарии, без ведома которой не предприни-
ся ни один поход русов в этот регион; и поход русов в 912-913 гг. был
8 "ервым: уже в 864-884 г. русы совершили нападение на Абаскун (Коно
ова и. Г. Русско-хазарские отношения на Каспии//Там же. С. 23-25).
72
Византия, Болгария, Древняя Русь
оказалось их столкновение с византийцами. И все-таки — это особа»
проблема, успешное рассмотрение которой возможно только с пом0,
щью востоковедов и кавказоведов.1 Пока их усилия не привели ь
решению всех загадок. Создается впечатление, что русы старались
решить с наименьшей затратой сил и средств сразу двуединую зада.
чу — добиться успеха и в империи и на Кавказе — обе цели лежали
друг от друга недалеко, сравнительно с расстоянием, уже преодолен-
ным до Южного Причерноморья.
В связи с этим остановлюсь на походе Игоря подробнее,
привлекая мало известные источники, которые подкрепляют только что
приведенные заключения Н. Я. Полового и Я. Н. Щапова. В
недавней статье о творчестве Константина Багрянородного И. Шевченко
(выступая как бы от имени самого императора) с сожалением
заметил, что не припомнит, «чтобы какой-нибудь ученый, русский или
иной, использовал отрывки, в которых я упоминаю о нападении
скифа Игоря на нашу столицу».2 «Отрывков» действительно два, но
Константину принадлежат лишь один из них. Кроме того, уже издатеть
Ж. Даррузес увязал эти два ранее неизвестных в науке сообщения с
походом русов на Византию в 941 г. и кратко их прокомментировал.3
Известия Константина и другого автора-современника были давно
известны (в том числе мне), но из-за их краткости и риторичности не
принимались во внимание как не содержащие новых сведений
сравнительно с уже известными.
Упрек И. Шевченко побудил меня специально рассмотреть
упомянутые сообщения.4 Первое из них представляет собой ответ
Константина VII Багрянородного на недавнее послание его друга, митрополита
Кизикского Феодора (Кизик лежал на восточном берегу Мраморного
моря, в 150 км к югу от Константинополя). Василеве заверяет Феодора
в своей дружбе, скорбит, что условленная встреча друзей не состоялась
и указывает причину этого: «Но что за напасть, ненавистный тиран,
разлучитель любящих и непримиримый враг, разделил [нас] и
разделяет доныне?5 Все расстроили дикий вепрь и нашествие скифов».
1 См.: Минорский В. М. Русь и Закавказье/ZActa orientalia Academiae
scienciarum Hungaricae. t. I. fasc. 3. Budapest. 1953. P. 207-210; Zucker
man С On the Date... P. 237-270; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в
середине X века: Проблемы хронологии//Славяне и их соседи. М., 1996.
С. 68-80 (Сокращенный вариант статьи из REB. Т. 53, 1995);
Новосельцев А. П. Внешняя политика... С. 50-57; Коновалова И. Г. Русско-хазар-
ские отношения на Каспии... С. 23-28.
2 Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного//ВВ, С1>
1993. С. 17.
3 Epistoliers byzantins du X* siecle. Ed. par J. Darrouzes. Paris, I960'
P. 321-322 (note 3); P. 75 (note 16).
4 Литаврин Г. Г. Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря
против Константинополя в 941 г.//Восточная Европа в исторической рет
роспективе. К 80-летию В. Т. Пашуто. М., 1999. С. 134-140. Перевод сМ
в Приложениях 2 и 3.
5 Я согласен с издателем, что данная фраза — риторическая фигур8'
обретающая конкретный смысл лишь вместе со словами, следующим"
Глава вторая
73
ЭК- Даррузес считает несомненным, что под помехой к общению
зеЙ следует понимать «экспедицию Игоря в 941 г.» и соответственно
им годом датировать и письмо-ответ Константина Феодору.1 Как
кратка фраза Константина, она содержит некоторую новую инфор-
ацию о масштабах враждебных действий русов в окрестностях Кон-
тантинополя и серьезности угрозы от них региону, прилегающему к
сГолице империи с юга.
В краткой статье об Игоре, суммирующей состояние изучения
похода 941 г. на начало 1990-х гг., А. Каждан не допускает, кажется,
мысли, что воинство Игоря достигло окрестностей столицы империи:
его флот, пишет он, подвергся разгрому уже близ входа в Босфор
И июня, после чего русы на сохранившихся у них ладьях разоряли
побережье Вифинии, от Понтийской Ираклии до границ Пафлагонии,
пока 15 сентября их флот не был разбит второй раз с помощью
греческого огня у фракийского побережья, и остатки воинства Игоря
ушли домой по суше.2
М. В. Левченко, опираясь на главные источники — Житие
Василия Нового3 и ПВЛ,4 заключает, что русы после первого поражения
действовали не только на узком пространстве от Ираклии
Понтийской до Пафлагонии, но и от Ираклии на Черном море до Никомидии
на одноименном заливе Мраморного моря (город расположен почти в
200 км к юго-западу от Ираклии), а также разорили берега Босфора
(«Суд весь пожгоша»5). Но и Левченко полагал, что в Босфор ладьи
русов проникнуть не смогли, свои нападения на побережье от
Босфора до Ираклии они совершали с моря, а на районы до границ
Пафлагонии, на страну Никомидийскую и азиатский берег Босфора — с
суши.6 Иными словами, Левченко допускал, что русы, начав путь к
Никомидии от черноморского побережья либо от восточного берега
Босфора, прошли в глубь вражеской земли около 50 км под
постоянной угрозой атаки византийского войска. Я считаю такой марш мало
вероятным. Все говорит о том, что русы не слишком отдалялись от
непосредственно далее (ничего и никого иного, кроме нашествия русов во
главе с Игорем, Константин здесь не имел в виду). Но я не согласен, что эта
Фраза не имеет реального содержания ('АА.А,а Tt \itv 6iekoi|/E кси uexpi той 8е0ро
mmcohtei <p86voc;, 6 тикр6<; tupavvoq Kai t&v (piXouvtcov бтапаоттц; ксй exSpoq aqnovboq.
aL:^5e KUTeta)|if|vaTo uoviot; аурюс; ral LkdG&v ёфойос;) (Epistoliers... P. 322, n. 3).
'Ibid., p. 59. Cf. P. 322, n. 3.
n The Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 2. New York; Oxford, 1991.
p' 984-985.
Веселовский А. Видение Василия Нового...; Вилинский С. Г. Житие
,.ЯТ?Го Василия Нового в русской литературе. II. Одесса, 1911. См.: Творо-
У- В. Житие Василия Нового//Словарь книжников и книжности Древ-
"и,рУси. Л., 1987. Вып 1. С. 142-143.
ПВЛ. С. 22.
в Там же.
Левченко М. В. Очерки... С. 147-148.
74
Византия, Болгария, Древняя Русь
своих ладей: при серьезной опасности на суше они спасались на cbq
их ладьях. Недаром и Каждан избежал упоминания о Никомидии кац
о камне преткновения при анализе источников.
Свое решение проблемы предложил недавно Шепард. Он призна
ет достоверными известия о разорении русами не только прибре^
ных районов Черного моря и восточного берега пролива (Босфора)
но и «страны Никомидийской». Шепард полагает, что русы
перетащили в Мраморное море свои легкие суда по суше, может быть,
поставив их на колеса.1 Но 50-километровый перевоз ладей от южного
берега Черного моря до Никомидийского залива был исключен.
Невозможно было перетащить ладьи и с восточного берега пролива, так как
и здесь надо было волочить их в обход Хрисополя и Халкидона на не
меньшее расстояние.
Теперь можно уверенно говорить о том, что перетаскивать суда по
суше не было необходимости. Вход в Босфор не был для русов
полностью заперт, несмотря на поражение 11 июня. Восточные берега
пролива были в их власти: по мелководью, недоступному для тяжелых
судов византийцев, ладьи русов тогда же, во второй половине июня
(пока не подошли из Эгейского моря главные морские силы империи),
проникли в Пропонтиду. О том, что русы не опасались на мелководье
оснащенных жидким огнем судов, пишет и западный очевидец,
пребывавший тогда в Константинополе, — Лиутпранд (отчим Лиут-
пранда Кремонского).2
Таким образом, рассматриваемый источник не только
подтверждает мысль Шепарда о проникновении русов в 941 г. в Мраморное
море — он свидетельствует также о том, что русы вообще прервали
сообщение между малоазийским и европейским берегами:
митрополит Кизика Феодор именно поэтому не мог прибыть в
Константинополь. Ладьи русов и после сражения 11 июня рыскали (может быть,
до конца августа) вдоль берегов почти всего Мраморного моря,
поставив под угрозу плавание по нему мирных судов: ведь Кизик был
ближе к Дарданеллам, чем к Босфору. Итак, можно смело допустить, что
лично принявший через несколько лет княгиню Ольгу Константин
мог наблюдать из окон дворца и боевые ладьи ее мужа не в столь
большом отдалении от своей столицы как раз в то время, когда писал
приведенное выше письмо Феодору.
Второе мало известное свидетельство о нападении русов на
Византию в 941 г. содержится в письме опального митрополита Никеи
Александра (оказавшегося около 944 г. в изгнании) митрополиту
Никомидии Игнатию. Письмо датируется издателем примерно 945 г.3
Ссыльный митрополит узнал, что есть надежды на пересмотр дела и
1 Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. London and
New-York, 1996. P. 114-115.
2 Die Werke Liutprands von Cremona, hrsg. von J. Becker, Hannover und
Leipzig, 1915. S. 138. 31-33.
3 Epistoliers... P. 28, 32.
Глава вто ая
75
яГЧение его участи, и поспешил разослать письма бывшим колле-
с митрополитам с просьбами содействовать благоприятному для
r 0 исходу повторного разбирательства. Епархия Игнатия, митро-
и _ита Никомидии, была соседней с митрополией Никеи, кафедру
оторой Александр еще недавно занимал (Никея находится к югу от
Яикомидии едва в 50 км), причем в то время обоих митрополитов
связывала дружба.
Итак, в одном из пассажей письма Александра сказано: «
Поскольку же должно состояться собрание сошедшихся отовсюду иереев, как
0б этом я только что узнал, наставь тех, кто еще не перешел на
сторону врагов, призови в наши союзники... Если ты еще как-то помнишь
о нашей крепкой дружбе [к тебе] и о [нашей] помощи твоим никоми-
дИйцам во имя человеколюбия во время нашествия,1 то пред лицом
тех персон — и из сообщества [иереев] и от святейшей власти — встань
и расспроси нас»2 (митрополит жаждет гласного разбирательства и
возможности оправдаться самому).
Трудно заключить, имеет ли автор письма в виду только
клириков Никомидийской митрополии или вообще всю паству Игнатия.
Не хватает данных и для суждения о том, в чем состояла помощь ни-
комидийцам со стороны Никейской митрополии. Скорее всего она
заключалась в предоставлении беглецам убежища за крепкими
стенами Никеи и в материальной поддержке, оказанной им
митрополией Никеи, пока не миновала угроза со стороны русов. Издатель письма
Даррузес считал, что «никоиидийцы» — это жители города и, со
ссылкой на Л. Брейе, опиравшегося на Житие Василия Нового, полагал,
что русы «безусловно разорили» Никомидию.3
Совершенно невозможно, на мой взгляд, сомневаться теперь в
достоверности известий ПВЛ и Жития Василия Нового о
проникновении войск Игоря морем до Никомидии. Летом 941 г. ладьи русов
господствовали в Мраморном море и, высадившись именно с ладей в Ни-
комидийском заливе, русы подвергли тогда же серьезной опасности
(а возможно — и разорению) не только «страну Никомидийскую», но
и самую Никомидию, и ее бедствующим жителям оказывала
необходимую помощь соседняя Никея, во всяком случае — ее церковь.4
Есть все основания полагать, что масштабы похода Игоря на
Византию были более значительными, а последствия их поражения 11 июня —
менее для них тяжелыми, чем историки до сих пор представляли.
Данную констатацию я считаю (наряду с угрозой повторения похода
русских) отнюдь не маловажными факторами при рассмотрении проблем,
связанных с обстоятельствами заключения и условиями договора 944 г.5
_Ei 5г|яоте auvT(6vou) i'ih&v цёцулаш <piA.iac; Kai aumiaxiaq xfjq ярое; тойс; соис; Niko-
Ц1та<; ev Tfj ёфббео quXavxpojitac. (Epistoliers... P. 75. 24-25).
[ Ibid. P. 75. 18-27.
4 Ibid. P. 75, n. 16.
Epistoliers... P. 75 (note 16).
Как думает Ариньон, по договору 944 г. русы добились включения их
византийскую ойкумену »(ArigrwnJ.-P. Les relations diplomatiques entre
76
Византия, Болгария, Древняя Русь
Вернувшись из неудачного похода на Константинополь, Игорь со.
брал силы для нового похода в союзе с печенегами (т. е. намереваясь
идти по суше и по морю). Сомнения в организации Игорем второго
похода, высказываемые иногда в литературе, покоятся не столько ц3
анализе источников, сколько на цепи логических соображений,
отправной пункт которых чисто умозрителен. Он выглядит примерц0
так: русы потерпели поражение — естественно поэтому, что договор
944 г. должен быть менее выгоден, чем договор 911 г. (и признаки
этого отыскиваются). Следовательно, не было никакого повторного
военного демарша против Византии: если бы он был, договор не был
бы менее выгоден (Idem per idem).
Дата повторного похода Игоря (в летописи он отнесен к 6452/944 г.')
представляет предмет дискуссии. Н. Я. Половой предложил
датировать поход 943 г., и его аргументация заслуживает серьезного
внимания. Слабым я признаю, однако, именно тот довод Полового,
которому он придает особенно важное значение. Половой считает
физически невозможной трехкратную поездку послов между Киевом и
Константинополем, осуществленную между июнем (поход) и
октябрем (?) (заключение договора) одного и того же (944) года в ходе
процедуры заключения договора (прибытие послов империи в Киев,
поездка посланцев Игоря в Константинополь, новый приезд
императорских послов для присутствия при утверждении договора Игорем).
Половой полагает, что для этого было необходимо 8 месяцев, и
поэтому 2-й поход надо датировать годом раньше (лето не 6452/944,
а 6451/943 г.), чтобы не ставить под сомнение летописную дату
договора (осень 6453/944 г.).2
Во-первых, если новый поход (до Дуная) Игорь осуществил в
сентябре, то датировка его в летописи 6452 г. и без иных допущений
Полового соответствовала бы его расчетам (т. е. 943 г.). Во-вторых,
если Половой полагает, что на восток воинство Игоря отправилось во
главе с Хельгу не от Константинополя в 941 г., а от Дуная в 943 г.,
после отмены второго похода, то нельзя исключать того, что первый
приезд послов Игоря в Константинополь после встречи с посланцами
императора на Дунае мог быть совершен уже отсюда, с полпути.
Кроме того, на путь между двумя столицами налегке требовалось,
вопреки Половому, не полтора-два месяца, а почти вдвое меньше.
Учитывая это, можно допустить, что с начала июня 6452/944 г. до октября
6453/944 г., т. е., примерно за 4 месяца, трехкратное путешествие
между столицами было вполне возможно и договор мог быть
заключен в том же 944 г., в котором Игорь отправился во 2-й поход.
Byzance et la Russie de 860 a 1043//RES, 1983. T. 55. P. 133 squ.). Но до
принятия крещения они оставались вне ее (Ср.: Толочко П. П. Киев —
соперник Константинополя//Южная Русь и Византия. Сборник научных
трудов. (К XVIII конгрессу византинистов). Киев. 1991. С. 5-12; Половой Н. Я-
О дате второго похода Игоря на греков и похода русских на Бердаа//ВВ.
1958. Т. XIV. С. 138-147).
1 ПВЛ. С. 23 (6452 г. соответствует 1.IX.943-31.VIII.944 г).
2 Половой Н. Я. О дате второго похода... С. 141.
Глава вторая
77
В числе же наиболее веских, по моему мнению, аргументов Поло-
оГо отмечу следующие: согласно Еллинскому летописцу, Игорь
отправился, вернувшись из похода 941 г., в новый поход через два года
яа 3-е лето», т. е. в 943 г.; у железнодорожной станции Мирча-Вода
в Румынии, близ Констанцы, в 50 км от моря найдена
кириллическая надпись «в Гьрция в лето 6451 при Димитре ...жупане», которую
связывают с какими-то событиями близ Дуная во время стояния на
нем войска Игоря, и с мерами безопасности, предпринятыми в связи
с этим болгарами в 943 г.; во многих кладах в Скандинавии и в
Восточной Европе самыми новыми по времени чеканки являются
монеты 942-943 гг.; по данным арабского автора Ибн Мискавейха,
изменившее маршрут и отправившееся вместо Византии на Бердаа
русское войско, возглавленное воеводой Хельгу, пробыло на Кавказе
б зимних месяцев — с осени 943 до весны 944 г.1
Однако: начав отсчет с 942 г. (следующего после первого похода),
можно в качестве «третьего лета» получить и 944 г.; в 943 г. в
низовьях Дуная могло произойти много и иных событий, помимо
предполагаемого появления воинства Игоря; монеты чеканки 942-943 г. не
вышли из обращения в 944 г.; датировка Мискавейха не является
общепризнанной — А. П. Новосельцев считает более вероятной
датой похода русов на Бердаа 945 г.2
Спорным остается и вопрос о том, какую роль отводил в походе
Игорь нанятым им печенегам и почему, заключив мир с империей,
велел им втогнуться в Болгарию. В данном случае мне
представляется правдоподобной мысль В. Н. Николаева, что в планы Игоря
входило на пути через Болгарию нейтрализовать ее силы с помощью
печенегов (во враждебности к себе нового царя болгар Петра Игорь
убедился во время первого похода — болгары первыми подали весть
Роману I о приближении флота русского князя3). Послы императора
встретили, однако, войско Игоря на Дунае, и мир был установлен.
(Скорее всего, Игорь получил при этом большие откупные.4)
Надеявшиеся на добычу и раздосадованные отказом от похода печенеги
могли отчасти удовлетвориться грабительским набегом на Болгарию.
Прежде чем перейти к договорам, подчеркну мало оцененное в
историографии обстоятельство: вопреки убеждению некоторых
историков в том, что Олег, Игорь и даже Святослав находились в
подчинении у византийских императоров и хазарских правителей, в
договорах 911, 944 и 971 гг. нет и намека на какую-либо зависимость Руси
°т внешних сил. Несмотря на будто бы недавнее в правление Романа I
Половой Н. Я. О дате второго похода... С. 138-147. Ср. Zucherman С.
n the Date... P. 265, п. 101. См. также: Гюзелев В. Добруджанският над-
Пис и събитията в България през 943 Г.//ИП, 1968. № 6. С. 40-48.
д Новосельцев А. Хазарское государство... С. 217.
Николаев В. Д. К истории... С. 50-55.
Ср. заявление Святослава в 971 г.: если греки дань дадут без войны,
0 «и то буди доволно намъ» (ПВЛ. С. 34).
78
Византия, Болгария, Древняя Русь
столкновение русов с хазарами в Крыму или близ него (по еврейским
документам), о хазарах и о Хазарии в договоре нет ни слова.
Напротив, сказано о черных болгарах как о единственном враге, который
мог угрожать «Корсунской стране» (т. е. феме Херсон с Климатами),
Повторный поход Игоря в 944 г. в корне изменил ситуацию:
договор заключался теперь не между победителем и побежденным, а
между двумя сторонами, из которых первая жаждала сохранить мир,
готовая заплатить за него, а вторая, приведя на границу первой свою
армию, была готова к военным действиям, если ее требования не
будут удовлетворены.
Характер отношений Руси и империи
по договорам 911 и 944 гг.
Я не считаю, как упоминалось, мысль о невыгодности договора
944 г. достаточно обоснованной (в свое время я также признавал
договор 944 г. менее благоприятным сравнительно с договором 911 г.,
хотя и не скрывал своих сомнений).1 Но эта мысль — не более чем
логическое следствие argumentum ex silentio. Договор 944 г.
расценивают как менее выгодный для Руси главным образом потому, что в нем
умалчивается об освобождении купцов Руси от торговых пошлин
(тогда как по соглашению 907 г., но не по договору 911 г., они торговали
1 Литаврин Г. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии в
X столетии//ВО, 1991. С. 72-73. Л. Мюллер безоговорочно считает и
договор 944 г. благоприятным (gunstiger) для Руси (Mtiller L. Die Taufe Russ*
lands. Munchen, 1987. S. 80).
Глава вторая
79
Константинополе, «не платяче мыта ни в чем же»1), и потому, что
телка теперь разрешалось покупать — видимо, на одного купца —
более чем на 50 номисм (в договоре 911 г. не сказано на этот счет о
каких-либо ограничениях). Кроме того, указывается и на то, что русы
обязывались впредь защищать владения империи в Крыму от ее
врагов (о чем не было речи в договоре 911 г.). Отмечу пока в этой связи
{подробнее данный вопрос рассмотрен в 3-й главе), что если в
договоре 944 г. нет упоминания об освобождении от пошлин, то не сказано
там и о ее уплате, а между тем по формулярам византийско-итальян-
ских договоров Х-ХП вв. данный пункт включался в них постоянно.
Если в договоре 944 г. установлена квота на объем закупок шелка, то
нельзя также утверждать, что ранее никакой квоты не было (с тем
же правом можно допустить, что она ранее была еще более низкой).
Помимо этого ограничение (50 номисм) как ординарное и (до
претензий русов закупать больше) не требовавшее особой оговорки в
договоре могло существовать и ранее (ведь не давал же договор 911г.
позволения закупать шелк в неограниченном количестве). Не исключено,
что огромный объем русских закупок после заключения договора
911 г. вызвал необходимость определить их максимум (и отнюдь не
низкий).2 Вывоз шелка из империи был всегда ограничен — и по
1 Памятники права. С. 65.
2MuthesiusA. Byzantine Silks. P. 184-192. Шелк был главным товаром,
желанным для русов (как в VIII в. для славянских вождей. Литаврин Г. Г.
Патриарх Никифор о выкупе пленных ромеев у славян//Славяноведение.
1996, № 6. С. 58-65). Обладание шелком было показателем высокого
социального статуса (ПВЛ. С. 17). Иметь шелк стремилось и простонародье:
в праздник перенесения мощей Бориса и Глеба при Владимире Мономахе
в 1115 г. народу разбрасывали вместе с серебряныыми монетами и
беличьими шкурками также лоскуты паволок (ПВЛ. С. 266), Раскопки на Руси
показали, что шелковые изделия (ленты и пр.) модницы использовали даже
в деревенских семьях: Комаров К. И. Импортные вещи во владимирских
кургаиах//КСИА. 210. 1993. С. 79-84 (их ввозили преимущественно из
Византии); Фехнер М. В. Шелковые ткани в средневековой восточной Евро-
ВД//СА. 1982. 2. С. 69; Сабурова М. А, Седова М. В. Некрополь Суздаля //
Русанова И. П. (издатель). Культура и искусство средневекового города.
М„ 1984. С. 121-127. Но шелк был важен для купцов Руси и как наиболее
ликвидный товар в посреднической торговле со странами Западной Европы:
"Усь стала, получив доступ к византийскому шелку,
посредником-монополистом в этой торговле). Литературу об организации торговли шелком
вВосточной Европе (в том числе транзитной) см.: Shepard J. Silks, skills
ok, opportunities in Byzantium: some reflexios//BMOS, 21, 1997. P. 246-
^57. особ. С. 256. Кстати говоря, квартал евреев-шелкоткачей существовал
■X.I в. и в Пере, по соседству с кварталом св. Маманда (Jacoby D. Les
quarters juifs de Constantinople//By z., 1968, 37. P. 175-179). О спросе на шелк
западной Европе и о возможном поступлении его туда через Русь, по
крайни мере до женитьбы Оттона II иа Феофано, когда появился новый канал
г° Доставки из Византии, см.: The correspondence of Leo, metropolitan of
1 y"ada and Syncellus. Greek text, translation and commentary by Martha Pol-
iara-Vinson. Washington, 1985. P. 123-126. См. также: Haussig H. W. Der
80
Византия, Болгария, Древняя Русь
количеству и по качеству, как сказано у Лиутпранда.1 Сами
византийские купцы имели право закупать на рынке столицы шелк не до-
роже 10 номисм.2
Весьма важна общая фраза в обоих договорах, разрешающая русам
торговать, »якоже им надобе».3 Не усматриваю я и в договоре 971 г.,
заключенном между Святославам и Иоанном I Цимисхием, намеков
на какие-либо стеснения для русов в их торговых делах в столице
империи, хотя этот договор был подписан непосредственно после
явного поражения русов. Согласно сообщению Льва Диакона, торговля
должна была быть возобновлена и император обязывался считать ру.
сов по-прежнему «друзьями»:4 о возобновленной дружбе («любви»)
говорится и в договорах 911 и 944 гг.6
Среди многочисленных концепций и точек зрения, высказанных
в литературе о русско-византийских договорах, наиболее
существенными мне представляются следующие: договоры свидетельствуют о
полном юридическом равенстве сторон. Субъектами права с обеих
сторон выступают подданные императора и князя, независимо от
места их проживания,6 социального статуса и вероисповедания;
гарантами соблюдения договоров являются император и князь; нормы,
регулирующие преступления против личности, основаны в целом на
«русском законе (поконе)», под которым следует усматривать
«Русскую правду» — свод юридических норм, действовавших на Руси к
началу X в., т. е. задолго до принятия христианства,7 остальные же
законоположения — византийские или международные. Рассматри-
Seidenhandel iiber die Chazaren mit Byzanz und Skandinavien/Les pays du
Nord et Byzance (Scandinavie et Byzance)//Actes du colloque nordique et
international de byzantinologie tenu a Upsal/ Uppsala, 1981). P. 187-193.
1 Die Werke Liutprands von Cremona, hrsg, v. J. Becker. Hannover und
Leipzig, 1915. S. 204.
2 Византийская книга Эпарха. Вступит, статья, перевод, комментарий
М. Я. Сюзюмова. М., 1969. С. 81 (далее — КЭ). См.: Lopez R. S. Silk Industry
in the Byzantine Empire//Speculum, 20, 1945. P. 35.
3 Памятники права. С. 32, 65.
4 Leonis Diaconi Historiae libri decern. Bonnae, 1828. P. 156. 3-5.
5 Согласно обряднику императорского двора, «если между
государствами существует совершенная дружба» (фЛ1а), то послам оказывается
повседневное внимание (De cerim., I. P. 410. 15-20. Cf. p. 683. 14. 691. 20).
6 В факте первоочередного получения слебного и месячины
представителей (послов и купцов) Киева, Чернигова и Переяславля по договорам 911
и 944 гг. я усматриваю не указание на их более высокий статус, а на факт
более раннего прибытия в Константинополь их флотилии (см. ниже).
7 Щапов Я. Н. «Закон русский» договоров Руси с Византией и «Правда
Русская»//Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М.. 1988.
С. 122-123; Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988.
С. 35-42; Он же. Государственно-юридическое регулирование
правоотношений в международных договорах Руси Х-первой трети XIII
в.//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 77-81.
Глава вторая
81
я правовые нормы в договорах как совокупность норм разного
происхождения, ученые по-разному оценивают их соотношение. Так,
v(. В. Бибиков считает международными в договорах такие нормы,
как сроки пребывания купцов в чужой стране, отказ от обычного бе-
Оегового права, ограничение вывоза шелка, удостоверения у послов
„ купцов от пославшего их государя, право на пользоваие банями.
Византийскими в договорах он считает такие их элементы, как
формы протокола договоров, денежная система, некоторые
фиксированные цены (на рабов), более высокий социальный ранг послов, чем у
купцов, порядок регистрации тех и других в империи, порядок
выкупа пленных за шелк. He-византийскими терминами и положениями
(автор не решается назвать их «русскими») Бибиков считает понятия
«кесарь» (вм. «василевс»), «греки» (вм. «ромеи») с неизбежным
пейоративным оттенком, «бояре» (вм. «архонты»), право кровной мести
и штрафы как карательная норма, принесение клятвы на оружии и
языческими богами, передача имущества убитого или умершего в
империи родственникам на родине1 и др. (больше «византийских»
реалий в более ранних договорах 907/911 гг., больше в них и архаизмов
в лексике и стилистике сравнительно с договорами 944 и 971 гг.).2
Особенно успешный текстологический и дипломатический анализ
договоров 907, 911 и 944 г. произведен Я. Малингуди, плодотворно
применившей два методологических принципа: во-первых, неясные,
искаженные места славянских переводов договоров она уясняет из
обратного их перевода на греческий и, во-вторых, сопоставляет
договоры не с персидско-византийским договором 562 г., а с более
близкими по времени византийско-итальянскими договорами XI-XII вв.3
Признавая факт регулирования случаев убийства и материального
ущерба по законам обоих государств (обе стороны несли по договору
944 г. одинаковую ответственность за провинности друг перед другом),
Малингуди полагает, однако, что преобладали все-таки византийские
1 См., однако, об этом ниже. С. 83, примеч. 3.
" Бибиков М. В. Некоторые источниковедческие аспекты изучения
древнерусской государственности//0бразование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 8-11; Bibikov M. Die alte
Rus' und die russisch-byzantmischen Beziehungen im Spiegel der byzantini-
schen Quellen (Ende 11.-13. Jh.)//JOB, 35, 1985. S. 197-222. См. также:
«озаренко А. В. К вопросу об отражении древнерусского права в договорах
гуси с Византией X века//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к конфе-
Ренции. М., 1997. С. 41-46 (под «Русским Законом» имеется в виду «Рус-
СКая правда», по ее нормам взимались и пени за удар (обиду), хотя и в
нерусском денежном выражении).
Malingoudi J. Die rechtshistorische Hintergrund einiger Verordnungen
£Us den russisch-byzantinischen Vertragen des 10. Jhds. //BS, 1998, LIX (1).
1 ■ 53; Малингуди Я. Русско-византийские связи в X веке с точки зрения
ипломатики. С. 68-69.
82
Византия, Болгария, Древняя Русь
нормы.1 Напротив, по заключению правоведа С. Трояноса, по визац.
тийскому праву при подобных деликтах обычно применялись казнь
членовредительство, ссылка, тогда как кары смертью на месте или а
порядке кровной мести,2 а также штрафы как виды наказаний (обыц.
ныедля «Русской правды»), византийскому (и римскому) праву быдц
неизвестны.3
Договор 944 г. представляет собой развитие и уточнение
положений договора 907/911 г., а не их отмену или пересмотр. В договор^
отражены и новые политические реалии и учтен накопленный за
30 лет опыт взаимного общения. Как выразился М. Б. Свердлов, в
договоре 911г. свобода торговли русов в столице империи
подразумевается, а в договоре 944 г. она регламентируется." Однако для того,
чтобы решить, действительно ли второй договор менее выгоден для
Руси, чем первый, а если это так — то насколько менее выгоден,
необходимо тщательное сравнительное исследование обоих текстов.
В полной мере это может быть осуществимо после нового
критического издания договоров, подготовка к которому начата. Поэтому
высказанные мною ниже соображения могут расцениваться лишь как
предварительные.
По моим подсчетам, в тексте договора очевидно отсутствие 7
статей, содержащихся в договоре 907/911 г. Некоторые из них, по
моему мнению, опущены из договора 944 г. только потому, что касались
1 Малингуди Я. Терминологическая лексика русско-византийских
договоров X в. //Славяне и их соседи. Вып. 6. М., 1996. С. 61-67. См. также
важные в свете дипломатики наблюдения: Каштанов С. М. К вопросу о
происхождении русско-византийских договоров X в. в составе ПВЛ//Вос-
точная Европа в древности и средневековье. Политическая структура
Древнерусского государства. Тезисы докладов. М. 1998. С. 39-42. В частности,
С. М. Каштанов (Об особенностях начальной части договора Святослава
971 г.//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
С. 18-22) также констатирует черты сходства в формуляре этого договора
и договоров с венецианцами.
2 Никольский С. Л. Кровная месть по русско-византийским договорам
X в.// Восточная Европа в древности и средневековье. Язычество,
христианство, церковь. Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто.
Февраль 1996 г. Тезисы докладов. М., 1996. С. 60-62.
3 Troianos S. Die Strafen im byzantinischen Recht. Eine Ubersicht//JUB,
42, 1992. S. 55-74 (По византийскому праву здесь применялась целая
шкала наказаний в зависимости от конкретных обстоятельств и причин
убийства). Установленный договором 911г. штраф за отнятие или кражу вещи>
втрое превышающий ее цену, помимо возврата ее самой, был по договору
944 г. — для обеих сторон — снижен до двойной цены вещи. Случаи
такого рода были, видимо, не редкостью, и компенсация по старым нормам
становилась непосильной для виновных, а значит, нереальной.
4 Ср.: Свердлов М. Б. Государственно-юридическое регулирование-
С. 79.
Глава вторая
83
сторон взаимных контактов, в которых они обрели устойчивый
т оКОйный характер: зафиксированные договором 911 г. нормы
уКоснительно соблюдались и не вызывали более никаких
конфликтов. Кроме того, неупоминание в договоре 944 г. какой-либо льготы,
записанной в договоре 907/911 г., не всегда могло означать ее
отмену а если и означало, то могло подразумеваться, что она компенси-
Оована какой-либо иной льготой договора 944 г.
В договоре 971 г. Святослава с Иоанном Цимисхием сказано, что
Святослав хочет «имети мир и свершену любовь со всяким и
великим цесарем Гречьским [и] съ Васильем и Костянтином, и с богодох-
яовеными цесари, и со всеми людьми Вашими, иже суть подо мною
Русь, боляре и прочий, до конца века» и «Да аще ин кто помыслить
на страну Вашю, да и аз буду противен ему и борюся с ним».1 Еще
яснее о сохранении в 971 г. норм договора 944 г. говорит Лев Диакон:
русы просили у Цимисхия «считать их друзьями, посылаемыми ради
торговли в Византии. Василеве же, милостиво приняв эти условия,
заключил и договор и мир».2
Во всяком случае частично (прежде всего в вопросах о воинской
помощи русов империи и об их праве торговать в Константинополе)
договоры 911, 944 и 971 гг. сохраняли силу, исключая краткие
периоды осложнений и столкновений с Византией. Известия о русах-на-
емниках в империи постоянны на протяжении почти 200 лет: от
начала X до конца XI в.
Вернемся, однако, к статьям договора 907/911 г., исключенным
из договора 944 г. Если следовать букве договоров, нужно допустить,
что все эти статьи утратили силу, т. е. русы лишились права мыться в
банях, составлять завещания в пользу своих близких на родине,3
участвовать в расследовании деликтов и приносить в связи с этим
клятвы, жаловаться при насильственном отнятии их собственности; они
не привлекались более к ответственности сами за такие же
проступки, перестали брать в долг и (как полагают большинство ученых) не
пользовались больше правом беспошлинной торговли и страдали от
ограничений в закупке шелка. Во все это, однако, трудно поверить.
Содержит договор 944 г. и более десятка статей, говорящих о
сюжетах, не затрагивавшихся в договоре 907/911 гг. Действительно ли
Памятники права. С. 59.
Leo Diac. P. 156. 3-9. Иоанн Скилица также пишет, что Цимисхий
'Утвердил все требуемое» (русами) (Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum,
*d.l. Thurn. Berolini et Novi Eboraci, 1973. P. 309. 41).
Сохранилось множество рунических надписей на кенотафах (симво-
"Ческих надгробиях) в честь скандинавов, погибших в Византии и на Руси
WeAbnuKoea E. А. Скандинавские рунические надписи. Тексты, перевод,
комментарий. М., 1977. С. 70-78). Согласно договорам империи с италь-
нскими республиками в XII в., имущество умершего в Византии италь-
Ца подлежало возвращению на родину покойного (Сорочан С. В. Визан-
и« IV-ix веков: этюды рынка. Харьков, 1998. С. 45-46).
84
Византия, Болгария, Древняя Русь
и эти новые статьи ухудшали положение русов в империи и самый
статус Руси? Можно ли считать таковыми такие статьи, как: не
творить «пакости» в городе, выходить из ворот города организованно
как и входить в него,1 вести торг в присутствии чиновника, чтобы оц
тут же исправлял сделанное «криво», предъявлять купленный шелк
для получения пломбы, разрешающей его вывоз. Что же касается
такого новшества, как замена печатей послов и купцов на грамоты,
то оно была введено по инициативе самого князя. Требование к
нему — указывать в грамоте, сколько он послал ладей, имело прежде
всего цель — получить от князя Киева заверение, что русы «с миром
приходят». Новые статьи уточняли старые, предусматривали меры
безопасности, требовали от иноземцев соблюдения элементарного
порядка и корректного поведения в селах империи и в ее столице.
Никакого ущемления прав русских во всех названных
«новшествах» усмотреть нельзя, хотя в ряде новых пунктов договора 944 г.
подобная тенденция очевидна, и следует определить, насколько в силу
этого стали «страдать» интересы русских. Несомненно менее
выгодными для русов стали условия выкупа у них пленных византийцев.
Ранее их выкупали по установленной законом цене раба, не
знающего ремесла, т. е. за 20 номисм. Теперь эта цена за юношей и девушек
была снижена вдвое — до 10 номисм, а для пленных среднего
возраста и для детей и стариков — еще более (соответственно до 8 и 5
номисм).2 Что же касается возврата русских пленных, то цена выкупа
за них осталась неизменной (10 номисм3). Иными словами, в данном
1 Входить в город численно ограниченной группой без оружия было
общим правилом для иноземцев, в том числе — дляпословфесепт., I. Р. 399).
2 Малингуди полагает, что эта цена была отныне стабильной при
выкупе греками своих соотечественников, независимо от того, как они попали
к русам (были ли ими самими захвачены в плен или куплены в иной
стране), тогда как в таких случаях русы за своего единоплеменника,
приобретенного греком на иноземном рынке, должны были возмещать покупателю-
греку его фактические затраты {Malingoudi J. Die rechtshistorische Hinter-
grund einiger Verordnungen aus den russisch-byzantinischen Vertragen des
10. Jhds. //BS, L1X, 1998. S. 57-59). Соответствующие тексты не
оправдывают столь уверенного заключения. По моему мнению, права русов и
греков были в данном пункте равными, да и вообще в договоре 944 г. уже нет
речи об обязательствах русов выкупать в чужих странах рабов-греков для
доставки их в Константинополь (как и сходного обязательства греков в
отношении русов). Соответствующая статья договора 911 г. оказалась,
видимо, мало реальной: договор 944 г. имеет в виду в сущности только обмен
пленными, взаимно захваченными друг у друга.
3 Законной ценой обычного раба, не обученного ремеслу, вХ-Х1вв. было
20 номисм (см.: ProchironLegumpublicato acuradiF. Brandileonee V. Purr
toni. Roma, 1895. P. 197; Тактика Льва VI; PG. t. 107. col. 908; Practice ex
actis Eustathii Romani//JusGraeco-Romanum. Ed. C. Zachariae a LingenthaL
Lipsiae, 1856. Vol. I. P. 134). См. об этом: Letsios D. Die Krigsgefangenschaft
nach Auff asung der Byzantiner//BS, 53, 1992. P. 213-227; Малингуди спра'
Глава вторая
85
yqae греки действительно добились уступок себе, выразившихся,
однако, только в том, что их права были уравнены с правами русов.
Причем для пленных обеих сторон была определена некая
«обменная». или «выкупная», цена в размере, равном половине обычной,
законной цены раба.1
Можно ли здесь усмотреть дискриминацию? Вряд ли...
Византийцы не могли брать в плен русских женщин, стариков и детей, в плен
кним попадали лишь русы-воины. Однако в договоре 911 г.
говорится не только о греках-пленниках и плененных русах, но и о тех и
других, попавших в рабство иными путями и оказавшихся в какой-либо
стране, посещаемой соотечественниками порабощенных, а также на
Руси или в империи. Договор 911г. предписывал в подобных
случаях взаимно выкупать2 таких рабов и возвращать на родину, получая
ведливо замечает в связи с этим, что порядок взаимной выдачи беглых
рабов предполагает налаженный строгий контроль за ввозом русами рабов
как для их продажи, так и для использования в качестве слуг. Автор,
прибегая к методу обратного перевода (на греческий), делает при своем
комментировании статей о пленниках и о рабах ряд убедительных эмендаций,
но в целом оии не меняют существенно смысла текстов, понимание
которых (без эмендаций) весьма сходно с моим (Malingoudi J. Die rechtshistori-
sche Hintergrund einiger Verordnungen aus den russisch-byzantinischen
Vertragen//BS. LIX, 1998 S. 52-64. Цена раба была тем выше, чем дальше
была его родина (уменьшались возможности его бегства) (Ibid. S. 54). При
взаимном выкупе не могло быть особых затруднений: на рынке рабов в
Константинополе была всегда хорошо известна «цена на день».
Византийцы стремились договором 944 г. облегчить возврат соотечественников,
многие из которых были взяты в плен в 904-909 гг., когда сами русы
избегли пленения (Ibid. S. 55-56).
1 В ряде своих статей о русско-византийских отношениях я, видимо,
неопраданно принимал эту (половинную, установленную только для
обмена пленными) цену за цену раба вообще.
2 Памятники права. С. 8. Но русы ие покупали, а продавали рабов в
империи и в странах ислама. Ибн Русте (арабский автор начала X в.) писал,
что русы, торгуя рабами, обращаются с ними хорошо, так как берегут для
рынка. Полагают, что рабы были едва ли не главной статьей русской
торговли с Византией и арабским миром (ПетрухинВ. Я, Раевский Д. С.
Очерки- С. 355; Новосельцев А. П., Пашу то В. Т. и др. Древнерусское
государство... С. 387-389, 397-398; Херрман И. Скандинавы и норманны в ранней
истории Балтийского региона //Как была крещена Русь. М., 1990. С. 254-
^"). Прицак придает этой торговле русов почти глобальное значение: они
обеспечивали «энергетическими ресурсами» (рабочими руками) остро
нуждавшиеся в них страны ислама (Pritsak О. The Origine... P. 23 squ., 136, 143
4U-)- О продаже русами «челяди» в Константинополе упоминается в сочи-
ениах русских паломников (Путешествие игумена Даниила по Святой
^мле в начале XII в. СПб., 1864. С. 155 ел. См. также: Великие Минеи
етьи, собранные митрополитом Макарием. Декабрь. Дни 1-5. М., 1904.
■ 42; Janin R. Constantinople byzantine. Paris, 1964. P. 256 squ.)
86
Византия, Болгария, Древняя Русь
полную компенсацию своих затрат (либо цену, фактически
уплаченную при выкупе на иноземном рынке, либо «цену на день» на
константинопольском рынке). Но эта статья была исключена из
договора 944 г. скорее всего потому, что время показало нереальность
содержащихся в ней пожеланий.1
Статью, запрещающую судить на Руси языческим судом
провинившегося грека, до недавнего времени толковали как пример
юридического неравноправия русов. Однако недавно ее смысл раскрыт на
основе договоров империи с республиками Италии. Подобный запрет был
общим для договоров империи с иноземцами и касался не греков
вообще, совершивших проступок в отношении иностранца, а только
должностных лиц императора.2
Нельзя, наконец, считать ущемлением прав русов запрет им
обосновываться (зимовать) в устье Днепра (в изревле освоенной херсони-
тами в хозяйственных целях зоне, где у русов никогда не было своих
владений), не обижать там херсонитов, ловящих рыбу и добывающих
соль, и не захватывать земли в херсонской земле (колонии империи).
Русам надлежало, напротив, в соответствии с договором 944 г. ее
защищать.3 Русы с весны до осени скорее всего занимались здесь тем
же, но зимовка предполагала устройство постоянных жилищ и
безнадзорное хозяйничанье чужаков на летних станах херсонитов,
которые осенью уходили в свой расположенный едва в 300 км город.
Особо следует упомянуть об освобождении русов договором 944 г.
от обязательства (по договору 911 г.) оказывать помощь экипажам
ладей греков, потерпевших крушение. Сделав обоснованные
поправки в носящий следы искажений текст, Я. Малингуди показала, что
не только в договоре 944 г., но и в договоре 911 г. о потерпевших
крушение ладьях русов нет речи вообще (они плыли большими
флотилиями и в беде помогали друг другу сами). В обоих договорах
говорится лишь о потерпевших бедствие судах греков: по договору 911г.
русы должны были оказывать помощь бедствующему экипажу и до-
1 Ср.: Malingoudi J. Die rechtshistorische Hintergrund... S. 59-64. В
противоречие с этими нормами договоров (не держать в рабстве христианина)
из памятников агиографии X в. известно о значительном числе рабов, в
том числе греков по происхождению, среди домашней челяди у знатных
греков в Константинополе (AngelidiChr. Douloi stin Konstantonopoli//Synr
mikta, 6, 1985. P. 33-36; ср.: Janin R. Constantinople byzantine. P. 97).
2 Видимо, положение, согласно которому должностное лицо, убившее
иностранца, подлежало суду только своего, имперского суда (логофета дро-
ма?), было общим в Византии. В соответствии именно с этим положением
Л. Никольский рассматривает и упомянутую статью договора 944 г.: речь
идет в ней только о представителях императора (прежде всего — о послах),
оказавшихся далеко от родины. Что же касается вообще греков, провИ'
нившихся перед русами в самой империи, то в договоре на этот счет нет
никаких послаблений в пользу греков (Никольский Л. «Мужи цесарства
нашего» в свете статьи 12 русско-византийского договора 944 года//
Восточная Европа в древности и средневековье. Материалы к конференции-
М., 1998. С. 82-85).
3 Памятники права. С. 33.
Глава вторая
87
аВЛять груз и суда в сохранности в безопасное место. По договору
же 944 г. русам предписывалось только не грабить пострадвших от
стихии, не убивать их и не обращать в рабов.1
Согласно Василикам, всякий, кто мог, но не оказал помощи
потерпевшим кораблекрушение или бедствие на суше (например, при
пожаре и землетрясении), присуждался к двойному и четвертному
возмещению ущерба, мало того — в случае гибели человека, не
получившего помощи, того, кто ее мог оказать и не сделал этого,
уподобляли убийце уже по нормам римского права, ставшим
международными.2 Видимо, бывали случаи, когда русы использовали долг
«помощи» как предлог для притеснения бедствующих греков, и они
предпочли отказаться от услуг русов.
Военные обязательствах Руси
по договорам 911 и 944 гг.
Наемники-русы, как упоминалось выше, появились в империи,
причем — даже в императорской дворцовой гвардии, уже в 60-х гг.
IX в., во всяком случае до заключения до говора 907/911 гг., и
поступление их на службу, как и само появление в империи, не регулировалось,
Я. Малингуди, ссылаясь на мой тезис о том, что торговая флотилия
Русов насчитывала во всяком случае не менее 50 ладей (ЛитавринГ. Г. Усло-
вия пребывания древних русов в Константинополе в X в. и их юридический
статус//В0, 1991. С. 60-82), пишет, что в отличие от греков русы в таком
лучае справлялись с бедой сами (Malingoudi J. Die rechtshistorische Hinter-
» und... S. 60, Anm. 38. Коллега ошибается: названная ею моя статья
опубликована в 1993 г. в ВВ. Т. 54. С. 81-92, та же, о которой здесь идет речь, —
и юридическом статусе древних русов в Византии в X столетии»,
действительно издана в ВО).
. Synopsis minor//Jus Graeco-Romanum. Ed. Zachariae a Lingenthal. Lip-
Slae-1856. Vol. II. P. 175.
88
Византия, Болгария, Древняя Русь
по всей вероятности, договорами. Тем не менее уже из текста первого
договора следует, что наемники-русы успели зарекомендовать себя в
империи как воины-профессионалы. Я считаю, что статьи о порядке
найма на службу в империи внесены в договор 911 г. по настоянию
византийской стороны. И русский князь в это время еще не извлек из
этого факта вполне возможных выгод для Руси (как князья делали
это впоследствии при подобных обстоятельствах).
Соответствующая статья 911г. гласит: «Егда же требует на воину
ити и сии хотять почестити цесаря Вашего, да аще в кое время елико
их придеть, и хотят остати[ся] у цесаря Вашего, своею волею да бу-
дуть».' Сколь ни различны текстологические изыскания в связи с этой
статьей, смысл ее достаточно ясен. Из статьи следует, что: 1. Еще до
911 г. установилась практика (может быть, с 904-909 гг., если не
с 867 г.), в согласии с которой император извещал (грамотой или через
вестника) князя о предстоящем походе войск империи (тогда ее
главными врагами были арабы и болгары) и о нужде в связи с этим в
наемниках. 2. Такого рода приглашения посылались скорее всего осенью
предшествующего походу года, так как военные действия империя
начинала обычно весной или ранним летом следующего года. 3. Часть
наемников-русов прибывала в империю на краткий срок (на время
похода?), не оставаясь на чужбине на зиму, а часть решалась нести
службу длительное время. 4. Как видно, до заключения договора
киевский князь либо прямо препятствовал найму русов в армию
империи на большой срок или выражал в связи с этим свое недовольство —
теперь же он дал согласие не чинить препятствий русским
добровольцам, сколько бы их при этом ни оказалось. 5. Данная уступка в пользу
империи была существенной, и вполне резонно допущение, что она
была компенсирована ответными льготами в пользу князя. 6. В
определении конкретных условий найма в это время князь, вероятно, еще
не принимал непосредственного участия; возможно, русы уже знали
нормы, выработанные в империи, издавна прибегавшей к услугам
наемников-иноземцев.2
Что же касается договора 944 г. о военных обзательствах Руси
перед империей, то его статьи на этот счет значительно расширены и
детализированы. Известные данные об условиях найма и несения
службы наемниками в империи (размер платы, снабжение
продовольствием, одеждой и оружием) оправдывают предположение, что здесь
имели место по крайней мере два варианта: согласно договору 911 г.,
договор заключался либо с группой, уже прибывшей в империю, либо
(а после 944 г. — как правило) в результате предварительного
межгосударственного соглашения, когда комплектование отряда
происходило еще на родине, под контролем князя, носило характер военной
помощи и воины заранее знали и о размерах ждущей их платы и °
1 Памятники права. С. 8.
2 См. историографию: Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. 1Х-пеР'
вая половина X в. М., 1980. С, 84-180.
Глава вторая
89
воих обязательствах не только перед императором в соответствии с
ойтрактом, но и перед собственным князем, гарантом соблюдения
сТатей договора.
Плата была и регулярной, независимо от того, участвовал ли воин
я военной кампании, и эпизодической — за участие в походе. В 911 г.,
е. в год заключения договора греков с русами, 700 воинов-русов
0'0лучили перед морской военной экспедицией против критских
арабов 1 кентинарий золота (100 литр = 7200 номисм),1 т. е. примерно по
10,25 номисмы на человека — сумма значительная, превосходящая
стоимость двух быков. По другим данным того же времени, простые
подданные, отказывавшиеся идти в поход лично в качестве воинов
ополчения, должны были уплатить каждый по 5 номисм.2
Содержание же воина в течение года обходилось военнобязанным деревням,
если они не выставляли воина, в 18 номисм. Столько же воин
получал в год от казны, но он должен был в данном случае сам
экипировать себя и обеспечить свое содержание.3
Следует, однако, учесть, во-первых, что эти данные относятся к
ромеям-ополченцам, обязанным нести воинскую повинность.
Во-вторых, в своем подавляющем большинстве они были крестьянами,
обладателями собственных хозяйств. В обозе войска у многих из них
имелись повозки с продовольствием и личным скарбом. Так что
только часть полученной ими суммы они во время похода расходовали на
себя. Ее большая часть являлась наградой за службу. Годовая плата
наемнику должна была по крайней мере в полтора раза превышать
ситиресий ополченца.
Порой говорят о сказочных выгодах для викингов от службы в
империи. Основываясь на крайне сомнительных данных,
утверждается, что воину императорской гвардии уплачивали сразу, при найме,
помимо ежегодной платы, от 10 до 16 литр сразу (от 720 до 1152
номисм!!).4
По мнению А. Н. Сахарова, рассматриваемая статья договора 911г.
содержит только одно обязательство имперской стороны — позволять
РУсам служить в своей армии, союзные же обязательства «несет на
себе лишь Русь по отношению к империи»; причем добровольно
согласившийся на это князь отправлял воинов в империю против их воли
как обязанных «идти на войну в качестве союзников Византии».5
Я согласен с тем, что союзная помощь русов империи была добро-
в°льной. Но я считаю, что князь Киева в 911 г. еще не принимал ее
'Decerim.,I. Р. 654.
3 Об управ, имп. С. 244. 12-15.
t Jus Graeco-Romanum. Lipsiae, 1857. Vol. III. P. 266.
r Muthesius A. Byzantine Silks in Viking Hands//Byzantium. Identity,
(Tlf56' In^uence- Major Papers. P. 184-185. Продолжатель Феофана
од eoph. Cont. P. 81. 8-9) сообщает, что отряд воинов, получавших при
и*аиле II (820-829) каждый по 40 номисм, назывался «сороковником».
Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 171.
90
Византия, Болгария, Древняя Русь
на себя в качестве государственного обязательство оказывать
империи военную помощь — он лишь разрешал русам вступать в наемное
войско империи и оставаться там на угодные им самим сроки. Ни q
каких иных военных обязательствах Руси перед империей договор
911 г. не говорит ни слова, хотя, возможно, такая помощь
предполагалась, но при особом обращении императора к князю, как позволяет
догадываться упомянутая угроза русским нашествием патриарха
Николая Мистика Симеону болгарскому.
Я не вижу в анализируемой статье подтверждения мысли о том,
что император разрешил русам служить в своем войске (этого
разрешения просил у князя сам император). Что же касается русов, то они
сами решали вопрос о том, наниматься им в войско империи или нет,
и князь отнюдь не принуждал их к этому (в данном случае они отнюдь
не были заложниками внешней политики князя) — они сами
стремились служить в империи в надежде на плату, награды и добычу. И эту
их готовность имели в виду обе стороны, вырабатывая указанную
статью договора 911 г.
О русских воинах-наемниках имеется, по моему мнению,
упоминание еще в одной статье договора 911 г., говорящей о находящихся
в империи русских.1 Но прежде следует решить один
текстологический вопрос. А. А. Зимин полагал, что в статье идет речь не о воинах,
а о «находящихся в услужении в Византии» русах, попавших в плен
и выкупавших себя через отработку своей цены.2 Свое утверждение
ученый обосновывает ссылками на одну из статей договора 944 г. и
одну из статей договора 911 г. В договоре 944 г. идет речь о русах,
«работающих у Грек, аще ли суть пленьници», которых можно было
выкупать у тех, кто ими владел.3 Что касается статьи договора 911 г.,
то Зимин имеет в виду ее часть, которую он переводит «или пусть
будет засчитана в выкупную цену поденно [отработанная рыночная]
цена челядина» .4 Возможно, Зимин, а вслед за ним и Б. М. Свердлов5
имеют в виду норму права, по которой пленный мог получить
свободу, отработав за нее 30 лет (и обретя таким образом как бы
собственность на самого себя).6
Но употребления одного и того же термина «работающие» в двух
договорах (944 и 911 гг.) совершенно недостаточно для заключения,
что и там и тут (как и в статье договоров 911 г. о «работающих у Грек»)
речь идет о русских пленных, отрабатывающих свою цену в качестве
выкупа. За словом «работающие» скрывается, несомненно, греческое
причастие SouXeuovreq, чаще всего означающее «несущие службу»-
Кроме того, в названных выше статьях разен и контекст, в котором
1 Памятники права. С. 9.
2 Там же. С. 47.
3 Там же. С. 33.
4 Там же. С. 13,23.
s Свердлов М. Б. Государственно-юридическое регулирование... С. 80.
6 Synopsis minor... cap. 39, P. 18.
Глава вторая
91
тот термин употреблен. В отличие от статьи договора 944 г. о
«работающих У Грек», в 911 г. говорится о «работающих в ГрецехРусиу хре-
тьаньскаго цесаря». Уточнение в конце этой фразы («у ...цесаря») име-
_ решающее значение: имеется в виду служба у императора (и прежде
всего военная), а не отработки пленными-рабами своей цены.1
И статью договора 911 г. я понимаю иначе, чем Зимин. По моему
мнению, в ней идет речь о том, что, обнаружив в какой-либо стране
проданного туда руса, грек был обязан выкупить его и возвратить
выкупленного «в свою страну», получив при этом в возмещение
своих расходов или подлинно внесенную за выкупленного цену или
существовавшую на тот день цену раба. Подобным образом должен был
поступать и купец или посол-рус, обнаружив на чужбине раба-грека.2
Если бы и в упомянутой статье договора 911г. речь шла о подобных
случаях, каким образом тогда могла бы быть зачтена выполненная
пленным работа? Кто при таком зачете за выкуп труда пленного,
прошедшего через несколько рук, должен был возместить расходы
купца, вернувшего пленника на родину? Исходя из толкования Зимина,
на эти вопросы нельзя найти ответа. Следовательно, статья договора
944 г. о «работающих у Грек» не имеет ничего общего со статьей
договора 911 г. «о работающих во Грекох Руси у хрестьаньскаго царя»,
под которыми имеются в виду только воины-русы, «несущие
службу» в империи.3
Приведу теперь полностью текст данной статьи договора 911 г.:
«О работающих в Грецех Руси у хрестьаньскаго цесаря. Аще кто ум-
реть, не уря[ди]в своего именья, ци [и] своих не имать, да възвратить
имение к малым ближникам в Русь. Аще ли сотворить обряжение та-
ковыи, возьметь уряженое его, кому будеть писал наследити именье,
да наследить е».4
1 Как раз накануне заключения договора 911г. Лев VI предоставил
рабами попавшим в плен право завещать свое имущество, но только
родственникам или другим лицам, проживающим в империи. Однако данная
норма, по моему мнению, в трактуемом месте договора не имелась в виду. Если
бы это было так, то спрашивается, каким образом рус-пленник (раб) из
отдаленной, лежащей за морем страны мог реализовать это право без
контактов с соотечественниками, а если контакт имел место, то почему
пленник вплоть до смерти не был выкуплен ими или почему, вместо того чтобы
завещать свое имущество каким-то византийцам, он не употребил его на
собственный выкуп и остался до смерти «работающим у Грек»? (Лип-
ЩЩЕ. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX-XI вв. Л.,
1981. С. 102-103).
Памятники права. С. 8: «...да [искупять и] възвратять искупное в свою
тРану, и возмуть цену его купящии, или мниться в куплю на д[е]нь челя-
Дина цена».
В противоречие с выше изложенным, А. А. Зимин дает верный, на мой
згляд, перевод начала статьи 13-й («О русских, находящихся на службе
'Реции» — Памятники права. С. 13, ср. с. 38). А. Н. Сахаров в связи с этим
"Сказывается осторожно — о передаче на Русь имущества умерших «рус-
ких подданных» (Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 172).
Памятники права. С. 9.
92
Византия, Болгария, Древняя Русь
Статья защищает интересы Руси: к 911 г., видимо, в ходе двух-
трех предшествующих десятилетий, практика показала, что имуще.
ственные права умиравших в империи русов (особенно погибавших в
битвах) оказались недостаточно обеспеченными. Семьям умерших
наносился существенный ущерб. Русы нанимались в войска империи
отнюдь не из любви к приключениям, а ради ратного заработка, ради
своих «малых ближников» на родине.
Таким образом, если служилый рус-воин умирал или погибал в
империи, даже не успев оставить завещание, его имущество должно
было быть доставлено на родину его родственникам, прежде всего —
вдове и детям.1
Из договора явствует, что обеспечение переправки имущества на
Русь (имелись в виду, конечно, деньги, полученные за службу, и
ценные вещи) должны были обеспечить имперские власти. С прибытием
первого русского торгового каравана имущество покойного должно
было с соблюдением всех формальностей передаваться русскому
послу соответствующего княжества или города, откуда происходил
покойный. Если же воин успевал сделать завещание при жизни, то оно,
конечно, заверялось официально в соответствии с законами империи.
При завещании имущества людям на родине его хозяин имел,
конечно, право руководствоваться «русским законом», или «поконом»,
упомянутым в договорах и 911 и 944 гг.2
Рус мог завещать свое имущество и византийскому подданному.
Намек на это можно усмотреть в замечании в статье о том, что
умирающий в империи воин «ци [и] своих не имать», т. е. не имеет
родственников в империи.3 «Своими» в империи у завещателя могли быть
такие же воины, несшие службу в империи, в том числе среди
«крещеных русов», охранявших дворец императора,4 или другие
родственники, прибывшие в Византию для кратковременной надобности.
Часть русов, конечно, могла задерживаться в империи на длительные
сроки, вступать там, приняв крещение, в брак или иные степени
родства с ромеями. В таких случаях в своих завещаниях они
сообразовывали свою волю с законом, действующим на территории империи.
Через треть века в деле найма русов на службу императору
произошли существенные перемены, как позволяет судить об этом дого-
1 Святослав, требуя уплаты дани, учитывал и долю погибшего воина,
говоря при этом, что «возьмет род его» (ПВЛ. С. 34).
2 Памятники права. С. 7 (ст. 5). 9 (концовка договора) и с. 34 (ст. 14).
3 Так понимает эту фразу и А. А. Зимин (Там же. С. 13).
4 Decerim., L. Р. 579. 20-22. Исландец Кольскеге по «СагеоНьяле» стал
на службе империи предводителем варяжской дружины, женился и остался
в Византии навсегда (Бибиков М. В. Бсапс1о-Вугапипа//Иностранцы в
Византии. Византийцы за рубежами своего отечества. Тезисы конференции-
М., 1997. С. 7-10). Если русы становились полноправными подданными
императора, но не оставили завещания и не имели родственников в
империи, то по имперскому праву о выморочном имуществе оно делилось междУ
качной (2/3) и церковью (1/3) (Jus. III. P. 276-278).
Глава вторая
93
о 944 г. Отношения русов с империей попадали с обеих сторон под
Все более строгий контроль центральной власти (киевского князя и
в ператора), в том числе — наем воинов-русов на службу в империи.
Кратко остановлюсь в связи с этим на давно, казалось бы,
решенном вопросе о том, что считать вообще военной помощью Византии
стороны Руси. В западной литературе все чаще высказывается
мнение, что в договорах 911 и 944 гг. о военной помощи русских импе-
иИ вообще нет речи — там говорится лишь о порядке
самостоятельного найма русов на военную службу и об условиях ее несения. Так,
например, Г. Подскальский считает первой подлинной акцией
помощи империи со стороны «независимого славянского государства»
отправку Владимиром в 987/988 г. Василию II 6-тысячного корпуса.1
Оговорка автора о «независимом» государстве знаменательна — она
позволяет заключить, что автор рассматривает, как кажется,
воинскую службу русов в империи по договорам 911 и 944 гг. не как
военную помощь, а как выполнение воинского долга вассальной
(«зависимой») страной (?!). Дж. Шепард также, как видно, не придает серьезного
значения воинской службе русов в империи, выражая недоумение,
чем же можно объяснить крупные льготы русам в Константинополе
по договорам 911 и 944 гг. Пытаясь ответить на этот вопрос, он
пишет о высоком спросе на рабов, продаваемых русами на
константинопольском рынке, о сравнительно дешевых мехах, меде и воске,
привозимых русами, о страхе перед ними византийцев со времени набега
860 г., но только не о военной помощи Византии со стороны Руси.2
Такое понимание соответствующих статей договоров нельзя
расценить иначе, чем недоразумение. В самом деле, вне категории
«военная помощь» может рассматриваться служба в империи в 860-х гг.
в дворцовой гвардии «тавроскифов» (русов).3 Но к этой категории
никак нельзя отнести службу русов-наемников, поступающих в
войска императора в силу межгосударственных договоров по позволению
(договор 911г.) или по приказу (944 г.) князя и участвовавших в
важнейших военных кампаниях империи.
Известно, что с начала X в. среди служилых русов в империи были
и моряки, и конное войско, и пехотные отряды.4 Они входили в
регулярные части — тагмы, гвардейские отряды (их было 4 кавалерийских
1 Подскальский Г. Христианство и богословская литература в Киевской
рУси. СПб., 1996. 90. Примеч. 80.
Shepard J. Constantiinople — gateway to the north: the Russians//
Constantinople and its Hinterland, ed. by С Mango and G. Dagron. London, 1995.
p- 255-259.
Josephi Cenesii Regum libri quattuor. Rec. A. Lesmuller-Werner et I.
ihurn. Berolini et Novi Eboraci. 1978. P. 72. 46-51.
De cerim., I. P. 579. 20-22; 651.18: 8 индикта 935 г. в походе в Лонги-
аРдию среди прочих кораблей находилось 7 русских с 415 воинами (боль-
™е» чем в других отрядах наемников); Ibid., P. 660-661, 664. 8-9, 15-17;
ч°7- 17, 22; 673. 15-19, 674. 12: 9 кораблей русов. Согласно тактике вре-
ени Никисрора II Фоки, конные росы в войске империи использовались
94
Византия, Болгария, Древняя Русь
полка — схолы, экскувиты, арифмы, иканаты — и 1 пехотный
нумеры). Кроме того, имелся отряд императорских телохранителей
(этерия, делившаяся на великую, среднюю и третью и состоявщая
полностью из наемников).1 У всех тагм была своя форма и свои фда.
мулы (знамена). Командующий схолами был одновременно главно,
командующим всей армией империи; согласно «Тактике» Льва VI
тагма (или банда) насчитывала около 300 воинов, друнга (таксиар!
хия) — 1000, а турма — 3 000.2
С 989 г., по мнению Ж.-Кл. Шене, «варяжский корпус», как его
именует ученый, составил почти на три четверти столетия особое
крупное и едва ли не самое главное соединение византийской армии'
его численность (о том, что первоначально он включал 6000 воинов
сообщает только Степей Таронский3), могла падать и до 4000 и еще
ниже, но он всегда составлял элитную часть армии империи,
способную спасать положение в разных концах страны; несколько сотен
русов служили в столичных тагмах и в дворцовой гвардии, а
большинство размещалось в провинциях.4
Вернусь, однако, к «военным» статьям договора 944 г. О наемни-
ках-русах в армии империи здесь имеется единственная, но весьма
красноречивая статья. «Аще ли хотети начнеть, — сказано там, —
наше цесарьство от Вас вой на противящаяся нам, да пишють к
великому князю вашему, и послет к нам еликоже хочем; и оттоле уведять
ины страны каку любовь имеють Грьци с Русью» .5 На первый взгляд,
статья развивает положение соответствующей статьи договора 911г.
На деле, однако, она в корне меняет характер отношений между
сторонами. Раньше князь лишь содействовал найму русов на службу к
императору и не мешал им оставаться в империи после завершения
похода на более длительный срок. Теперь же в ответ на просьбу
императора прислать воинов князь обязался отправить в империю их
столько, сколько хотел император. Конечно, согласие князя выпол-
для внезапной яростной атаки (Traite de tactique... de Nicephore Phocas,
cap. XXV. P. 117. 22 squ.; DainA. Le tactica de Leon VI. Naumachica autem
adhuc inedita. Paris, 1943. P. 10, 35, 37).
1 Частью этерии был, конечно, и отряд дворцовой гвардии из ста
крещеных русов (De cerim., I. P. 579. 20-22).
2 OiKonomides N. Un tacticon inedit du Xlle siecle. Scorial. gr. R-II-11//
Actes du XIIе Congres International d'etudes byzantines. Ochrid 1961. Beo-
grad, 1964. P. 177-183; Blondal S. The Varangians of Byzantium. An Aspect
of Byzantine Military History. Translated. Revised and Rewritten by Benedict S.
Benedikt. Cambridge, 1978. См. также: Левченко М. В. Очерки... С. 243-245.
3 Всеобщая история Степаноса Таронского, Асохика по прозванию,
писателя XI столетия. Переведена с армянского и объяснена Н. Эминым. M-i
1864. С.126-127.
1 Cheynet J.-C. Les effectifs de l'armee byzantine aux Xe-XIP s.// Cahiers
de civilisation medievale. XI- XII siecles. XXXVIII Annee, № 4, Octobre'
Decembre 1995. P. 319-335.
5 Памятники права. С. 34.
Глава вторая
95
ть его просьбу компенсировалось торговыми льготами русским куп-
11 м ранее имел место слабо организованный вольный наем «аще в
uag время» (когда бы то ни было), теперь же большинство наемников
* пРавлялось в империю сформированными на родине под контро-
° м князя отрядами («еликоже хочем») на оговоренных в
официальном порядке условиях.
Возможность для империи в любой момент получить союзную по-
моШь от РУССКИХ стала фактором высокой внешней политики Руси и
Византии. Император был заинтересован в том, чтобы о военном
сотрудничестве с русами знали недруги Византии («и оттоле уведять
ины страны каку любовь имеють Грьци с Русью»1). Именно в тех же
целях, как упоминалось, и патриарх Николай Мистик угрожал
Симеону союзом с Русью. Но Мистик имел в виду возможный поход (как
особую кампанию) против Болгарии русских войск из самой Руси.
В договоре же 944 г. речь идет о службе русов-наемников,
получавших за службу условленную плату. Я не могу согласиться с А. А.
Зиминым, что статья договора о посылке в империю воинов по просьбе
императора была недейственной, так как для привлечения к походу
против болгар Святослава империи пришлось отправить к нему с
послом в 967 г. огромную сумму в 15 кентинариев золота и так как и эта
плата не гарантировала империю от враждебных против нее акций
русского князя.2
Что касается платы за воинскую службу русам-наемникам, то
договор 944 г. ее не только не исключает, а предполагает как само
собою разумеещееся условие. В целом же судить о ситуации в 944 г. по
аналогии с 967 г. нет никаких оснований (в договоре развиваются
сложившиеся и рассчитанные на долгий срок отношения, а не
отдельные акции, которые нуждались в особых соглашениях, как это
имело место и в 967 г. и в 987/ 988 г., когда Василий П обратился к
Владимиру с просьбой о срочной помощи).
Византия, несомненно, добилась усиления военной помощи с Руси,
более регулярной и организованной, чем по договору 911г. Это и было
условлено договором 944 г., свидетельствующим одновременно о
непререкаемом праве князя держать под своим контролем дело найма
РУсов на службу в империи. Их служба перестала быть частным
делом воинов — теперь она приносила дивиденды и великокняжеской
власти. Согласно договору 944 г., воин-рус или их группа,
отправлявшиеся на свой страх и риск в империю для найма на службу, без
ведома и воли князя, рисковали найти дурной прием в Константино-
°ле: они могли быть арестованы впредь до выяснения цели их при-
ытия (путем обмена письмами с Киевом), даже убиты при сопротив-
йии, а в случае удавшегося бегства на Русь подвергнуты наказа-
ю князем.3 Доказательством этого может служить трагический
Памятники права. С. 34.
з там же. С. 49.
Там же. С 31 32.
96
Византия, Болгария, Древняя Русь
эпизод, имевший место в 1024-1025 гг., когда с крупным отряду,
русов, прибывшим в империю без позволения князя и не захотевщ^
подчиниться традиционному порядку найма на службу, было посту*
лено в точном соответствии с договором 944 г. (см. об этом гл. 5).
В связи с военными статьями договоров 911 и 944 гг. уместно ве0.
нуться к рассмотренному А. Н. Сахаровым вопросу о сроках действия
договоров Руси с Византией.1 Согласно имперской дипломатической
практике, такие договоры обычно заключались, как было сказано
на 30 лет.2 Перезаключались они, однако, в случаях, если их действие
прерывалось военными конфликтами или если к власти в той или ^ру
гой стране приходили правители, не намеренные продолжать
политику предшественников. В частности, я полагаю, что договор 911 г.
действовал непрерывно до конца 30-х-начала 40-х гг., а договор 944 г. -
до конца 60-х гг. X в.
Новые и на этот раз кардинальные перемены были внесены в
привычный порядок найма русов и ухода их со службы в 987/988 г.,
когда по просьбе Василия II в империю прибыл от князя Владимира
союзный корпус, насчитывавший 6000 воинов и ставший на сто лет
одним из наиболее боеспособных соединений византийской армии
(независимо от того, постоянно ли все русские воины служили вместе
или временами разделялись на отряды, действовавшие в разных
районах империи).3 Несомненно, уже существовавшие до этого в
империи воинские соединения из русских наемников влились в этот
корпус, а сложившийся механизм его пополнения и обновления был
усовершенствован с обеих сторон. Являвшиеся в империю «новички»
вступали в корпус, а отслужившие договорные сроки уезжали на
родину регулярно во время судоходного сезона на Черном море. Если
соглашения о продолжительных сроках службы заключались на 10-15 лет,
то в течение этого времени состав корпуса должен был, по всей
вероятности, полностью обновиться, т. е. несколько сотен воинов ежегодно
должны были покидать империю и примерно столько же или
несколько больше прибывало им на смену (корпус нес потери в боях).
Юридический статус большинства воинов-русов в империи был,
видимо, одинаков: власти империи были заинтересованы в их
притоке и вряд ли решились бы на введение резких различий в их положе-
нии в войске. Конечно, более высоким был ранг командного состава
русско-варяжских наемников. Если не весь корпус, то его отдельные
части возглавляли соотечественники воинов. Такие командиры из
«варваров» получали от императора почетные титулы и даже
исполняли заметные должности, не только военные, но и гражданские.
Прибывали воины с Руси и из Скандинавии крупными партиями'
как правило, вместе с послами, имевшими на этот счет от князя cool"
1 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 222-258.
2 Дуичев Ив. Одна из особенностей... С. 64-70.
3 Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в
Константинополе XI и XII веков//Васильевский В. Г. Труды. Т. 1. СП6,1
1908. С.176-277.
Глава вторая
9 7
твующие грамоты. В 980 г., Владимиру удалось спровадить в Ви-
ве тию недовольное князем наемное варяжское войско, насчитывав-
' ее несомненно, несколько сотен (или тысяч?) воинов, так как в слу-
е их открытого мятежа возникла бы реальная опасность для князя
киевлян.' В упомянутом эпизоде 1024-1025 гг. отказавшийся по-
"оваться императору отряд некоего Хрисохира насчитывал 800
воинов (см. гл. 5). Гаральд Гардрада привел в империю 500 воинов,
которых он и возглавлял во время своей службы.2
Кроме регулярной платы, наемники получали дары императора и
имели право на часть воинской добычи. В 1018 г., после овладения
войсками Василия II столицами Первого Болгарского царства и его
казной, корпусу русов была отделена 1/3 всей захваченной добычи —
столько же, сколько (треть) было отдано всему остальному войску
империи и сколько пришлось на долю самого императора,3 которому
после этого потребовалось расширять подземные помещения
казначейства для размещения золота и иных сокровищ.4
Наемники из числа иноземной знати, занимавшие командные
должности, получали, кроме платы (руги) и части добычи, богатые дары
от императора. Они пользовались также обычаем, предоставлявшим
им право при смене императора на получение особых щедрых даров.
Всех этих благ удостоился Гардрада, хотя полученные им титулы
(манглавита и спафарокандидата) были весьма скромными. Из
империи он вернулся богачом, но неизвестно, все ли богатства он
приобрел в империи законным путем. Константин IX Мономах не отпускал
его, несмотря на все его просьбы, пока, наконец, благодаря хитрости
и силе, Гаральд не сумел бежать из империи. Не исключено, что
договор о сроках службы нарушил Гаральд, но и сам император
отличался капризным и непостоянным нравом.3
Русские обязались по договору 944 г. защищать от черных болгар
Херсон с Климатами, но, во-первых, о размерах этих военных тягот
(остающихся лишь потенциальными) мы попросту не знаем по
недостатку данных; во-вторых, взамен были узаконены также и
византийские военные обязательства перед Русью («аще просить вой у насъ
князь Руский, да воюеть, дамы ему, елико ему будетъ требе»6). С 944
До 1016 г. я не знаю ни одного случая, когда бы это положение
договора нашло бесспорно реальное исполнение (Святослава пришлось
нанимать в 967 г. за 15кентинариев,агипотезыК. Цукерманао походах
Варяги будто бы требовали у Владимира выкупить город, уплатив по
Наивны с человека, так как город для него взяли они (ПВЛ. С. 37).
Советы и рассказы Кекавмена. Сочинение византийского полководца
„, в' Подготовка текста, введение, перевод и комментарий Г. Г. Литаври-
На' М., 1972. С. 282-284.
, I°- Scyl. P. 368. 75-76.
Michel Psellos. Chronographie. Paris, 1926. Vol. 1. P. 19. 7-17.
Советы и рассказы... С. 595-598.
Памятники права. С. 33, 65.
" 3690
98
Византия, Болгария, Древняя Русь
киевского князя Олега (Хельгу) по приказу Романа I против хаз^
в Крым и Приазовье, а затем по приказу кагана против империи а
А. Поппэ о помощи Владимира в отвоевании для Василия II Херсон»
у узурпатора Варды Фоки, на сторону которого херсониты якобы пере.
шли, я считаю недоказанными).
Самое важное состояло в том, что именно этим договором былй
оформлены весьма престижные для Руси союзные отношения с
империей. Существенны они были и для Византии. Было бы совершенно
не логичным, если бы империя, стремясь якобы ущемить прежние
права Руси, требовала в то же время от нее выполнения значительно
увеличенных перед собой воинских обязательств, не располагая к
тому же средствами для того, чтобы принудить русов к этому.
После заключения договора 944 г. наступил, как кажется,
наиболее плодотворный период в связях языческой Руси с Византией.
Содействовало этому и то, что Болгария с 927 г., по крайней мере до
966 г., также состояла в союзе с Византией. Русы торговали в это
время и в Переяславце (летопись под 960-ми гг. говорит об этих
торговых предприятиях Руси также как о сложившейся системе).1 Русы
участвовали в конце 40-50-х гг. X в. в военных предприятиях империи,
в частности — в 954 г. в Азии, а гарнизоны из русских воинов стояли
в византийских пограничных с Сирией крепостях.2 В 960-961 гг.
отряд русов участвовал в отвоевании Крита.
1 ПВЛ. С. 32. См.: Перхавко В. Б. Летописный Переяславец на Дунае//
Дрененейшие государства Восточной Европы. М., 1993. С. 168-181; Онже.
Несколько комментариев к русско-византийским договорам X
в.//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 57-65. Оде-
нивая печати X в. стратигов и коммеркиариев Преславицы, Н. Икономи-
дис увязывает их с тем фактом, что именно в устье Дуная (Днестра! — Г. Л)
была первая остановка русских флотилий. Поэтому византийские власти
позаботились и о защите этого региона, которую обеспечивал стратиг, и о
взимании здесь торговых пошлин, на что указывают печати коммеркиариев.
Трудно принять, однако, предположение Икономидиса, что здесь, возмоЖ'
но, русы пересаживались с быстрых моноксилов на более широкие и
тихоходные суда, так как у берегов завоеванной Византией Болгарии руса"4
более никто не угрожал (Oikonomides N. Presthlaviza, the Little Preslav//
Sudost-Forschungen. Bd. XLII, 1983). Я считаю, что такая смена моноксИ'
лов (на византийские суда) могла производиться (если производилась в"'
обще) только у Месимврии.
2 В. М. Бейлис (Ал-Мас'уди о русско-византийских отношениях '
50-х гг. X в.//Сб. Международные связи России до XVII в. М. 1961. С. 23)
считает, что это были уже не свободные наемники, а посланные князем к"11'
тингенты в соответствии с договором 944 г.
Глава вторая
99
Юридический статус русских в Византии
Вопрос о юридическом статусе иностранцев в Византии вообще
чен недостаточно.1 При подходе к данной проблеме следует разли-
ать два аспекта: во-первых, правовой статус иностранцев в империи
вообще, а во-вторых, нормы права, регулирующие отношения с
византийской властью каждого данного народа, так как здесь были
возможны весьма значительные нюансы. Позиция имперских властей к
подданным христианских, мусульманских и языческих стран была
различной на разных этапах. Можно только с некоторой долей
уверенности утверждать, что правовой статус в империи
представителей христианских стран был (по крайней мере, до конца XI столетия)
существенно выше, чем статус мусульман или язычников. В данном
случае на иноземцев-христиан как бы переносился статус самих
подданных империи, где также истинно полноправными являлись
только христиане, в отличие от подданных-иноверцев и еретиков.
Высокопоставленный судья Евстафий Ромей (1030-1050-е гг.)
совершенно определенно указывал, что иноземец на службе императора
подлежал действию законов империи наравне с другими ее
подданными.2
Осторожные в отношениях с крупными и сплоченными иноэтнич-
ными контингентами, власти империи не жаловали на своей земле
иноземцев-одиночек, особенно простолюдинов. Ранее я полагал в
связи с этим, что империя представляла собой своего рода « закрытое
общество».3 Пожалуй, это суждение опрометчиво: действительность
была сложнее. Знаменитая «византийская ксенофобия» вряд ли
может рассматриваться как официальный курс внутренней политики:
в империи всегда проживало множество иностранцев, как временно
в нее явившихся для торговли, для службы в войске, для избавления
°т опасности, грозившей им на родине, и т. д., так и проживавших
Здесь постоянно. При заинтересованности властей таких людей
обласкивали, продвигали по ступеням должностей и титулов.
Существенное влияние на положение в Византии иноземных
дипломатов, купцов, наемников, паломников, путешественников и т. п.
казывало состояние отношений империи с той страной, из которой
и прибывали. Анна Комнин говорила, что отношение к диплома-
У'чужеземцу при императорском дворе было прямым отражением
аиЦии правительства империи к тому, кто дипломата отправил.4
в у ^м.: Литаврин Г. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии
Лгстолетии//В0. M., 1991. С. 60-82.
Practice Eust. Rom. P. 39-40.
Литаврин Г. Г. О юридическом статусе... С. 61.
Аппе Сотпёпе. Alexiade. Ed. В. Leib. Paris, 1967. Т. 1. P. 48. 23-25.
100
Византия, Болгария, Древняя Русь
По сообщению западного хрониста Адемара (первая треть XI в.), fi
время нападения норманнов на византийские владения в Италии не.
доверие к «латинянам» в Византии стало столь велико, что ее власти
бросали в тюрьму без всякого разбора даже паломников с Запада, прй.
шедших для поклонения святыням Константинополя или идущих в
Святую Землю.1 Во время столкновений с Русью (например, во время
войны 1043 г.) репрессиям подверглись и русы в Константинополе
(см. гл. 5).
Конечно, инициатива включения в договоры положений о правах
иноземцев исходила не от византийцев, сравнительно редко
выезжавших на чужбину, а от правителей и дипломатов других стран,
гораздо чаще появлявшихся в пределах империи. Юридический статус
иноземцев из одной и той же страны был разен и в зависимости от
того, какую роль он выполнял в империи (дипломат, купец, воин-
наемник или паломник).
Что же касается древних русов, то при определении их правового
статуса в империи нужно, по-видимому, различать три периода:
первый — это время до заключения достоверно известных
русско-византийских договоров (примерно от начала IX в. до 907-911 гг.),
второй — до принятия Русью христианства в 988-989 гг. и третий —
естественно последовавший вслед за этой датой (в данной книге — до
рубежа XI-XII вв.).
В течение всех этих периодов положение русов в империи
регулировалось специальным регламентом, выработанным при
императорском дворе в соответствии с официальной имперской доктриной,
установившей сложную иерархию народов и стран, находившихся в
отношениях с империей. Традиции при этом соблюдались свято, хотя
и здесь, как было показано выше на примерах формуляров грамот,
отправляемых иноземным государям, время могло вносить свои
коррективы.2
1 См. гл. 5 (конец).
2 См.: Lounghis Т. С. Les ambassades byzantines en Occident depuis la
fondation des etats barbares jusqu'aux Croisades (407-1096). Athenes, 1980.
P. 261. Злоключения посла Оттона I Лиутпранда Кремонского в
Константинополе в 968 г. были обусловлены резким ухудшением отношений
Византии с Германией ввиду принятия Оттоном I императорского титула в
962 г. Эта враждебная латинянам позиция была перенесена даже на
простолюдинов-латинян, оказавшихся тогда в столице империи (может быть,
странников и беглецов с родины). Лиутпранд пишет, что византийские
стражники жестоко избивали и даже убивали «латиноязычных бедняков»
(linguae Latinae pauperes), приходивших к дверям его резиденции в надеЖ'
де на милостыню (Liutpr., S. 200). В согласии с этим находится и известие
Михаила Атталиата о том, что во время голода в столице в начале 70-х гГ'
XI в. стали умирать «не только иноземцы», но и коренные жители (Л"1'
chaelis Attaliotae Historia. Bonnae, 1853. P. 211). Иначе говоря, иностраВ'
цу в империи в годину бедствий было труднее выжить, чем аборигену- ^°
наиболее красноречиво высказывание современника Атталиата КекавМр'
Глава вторая
101
jr сожалению, для первого этапа мы не можем судить о статусе
оВ в империи в силу отсутствия официальных документов. До до-
РУ ора 907/911 гг. отошения русов с Византией регулировались со-
Г°ашениями русских купцов с местными властями византийских про-
гЛ цйй, куда они прибывали по своим целям. На этот счет имеется
в хое свидетельство арабских авторов (о взимании с русов десяти-
г властями империи в Херсоне, а возможно, и на Боспоре
Киммерийском1).
Не исключено, что русы до 860 г. на пути к Багдаду с торговыми
телями посещали и Константинополь. В Багдаде, как упоминалось,
оНи выдавали себя за христиан и платили в соответствии с этим
полагающиеся с них сборы. Что же касается Константинополя, то их статус
здесь не известен, так как до 867 и после 882 г. до 907/911 гг. Русь
официально не состояла в договорных отношениях с императором.
Во всяком случае и до 867, и после 882 г. статус русов был здесь гораздо
менее благоприятным, чем в халифате, что и должно было вызывать
острое недовольство самих правителей поднимающейся Киевской Руси,
как об этом позволяет догадываться договор Руси с греками 907/911 гг.
Я думаю, что раздражение русов находит объяснение в том, что их
отпадение после овладения Олегом Киевом в 882 г. от христианства
вызвало в империи остро враждебную реакцию и русы были лишены
тех привилегий, которые им были даны договором 867 г.
Некоторое представление о поведении наемников в империи и об их
правовом сознании может дать инцидент, случившийся на западе Мало-
азийского полуострова и имевший прямое отношение к варяго-русско-
му воинскому соединению, служившему в Византии. Иоанн Скилица
сообщает: весной 1034 г., после воцарения Михаила 1УПафлагоняни-
на, «случилось... нечто, достойное упоминания. Когда из расселенных
на, который советует императору не доверять иноземцам, явившимся в
надежде на его милости или из-за обид, причиненных им на родине.
«Нельзя не доверять им всем, — писал он. — И все-таки не верь, прими с
милостью перебежавших к тебе... но держи их под надзором, пусть их
охраняют, но скрытно, пока ты втайне не выведаешь о них» (Советы и
рассказы Кекавмена. С. 138). Кекавмен предупреждал василевса — не
назначать на высокие посты чужеземцев из простонародья, так как это способно
оскорбить верноподданнические чувства природных ромеев... Если же им-
еРатор надеется, продолжает Кекавмен, привлечь к себе на службу
высоки постами побольше иноземцев, то это плохая мысль. «Если хочешь,
за кусок хлеба и одежду я приведу тебе иноплеменников, сколько ты
°Желаешь... Если они будут служить за одежду и хлеб, знай, что будут
Поднять службу верно и преданно, посматривая на длань твою в ожида-
« нескольких номисм и хлеба... Ни Роман Аргировул, ни другой кто из
р Генных василевсов не возвышали франка или варяга и... процветала
°мания» (Там же. С. 278. 280).
Под Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Ща-
lew Ч- Древнерусское государство и его международное значение. М.,
D£>- С. 385.
102
Византия, Болгария, Древняя Русь
в феме Фракисиев для зимовки варангов один из них, обнаружу
в пустынном месте местную женщину, посягнул на ее целомудрае
и после того как она не согласилась, а он уже и к силе прибегнул, она'
извлекши кинжал мужа, ударила варвара в сердце и убила наповал'
Когда же весть о случившемся разнеслось в округе, варяги увенчал^
женщину, отдав ей и все имущество насильника, а того бросили без
погребения, согласно закону о самоубийцах».1
Это первое в византийских источниках известие, упоминающее
наемников под именем «варягов», усвоенным в империи,
несомненно, от русов. Сами византийцы чем далее, тем чаще стали смешивать
их с русами, так как и те и другие являлись с Руси, служили часто в
одних воинских контингентах, и русские князья нередко выступали
в качестве посредников при найме императором скандинавов.
Поэтому приводимый эпизод нельзя, на мой взгляд, рассматривать в
изоляции от проблемы русско-византийских отношений.
Фема Фракисиев располагалась в прибрежной области на западе
Малой Азии. Впрочем, варягов и русов размещали в то время
(«рассеивали») также в фемах Халдия, Ивирия, Телух. Мы не знаем
условий зимовки варягов — жили ли они по домам местных жителей (на
правах повинности постоя — митаты) или сами устраивали себе
зимний лагерь. В округе где-то рядом находились и соратники убитого и
местные жители. На иллюстрации в Мадридской рукописи хроники
Скилицы изображены варяги, с почтением подносящие храброй
женщине одежду убитого ею.2 Может быть, и одежда была тогда отнюдь
не дешевым имуществом. По договорам русов с греками 911 и 944 гг.
с купца-руса, оказавшегося « в долгах, как в шелках», в уплату долга
или штрафа за провинность могли снять и «порты».3 Скорее всего,
это были шелковые одежды. Возможно, имелось в виду и другое
имущество: и плата за службу, и доля добычи.
Весьма важно было бы определить, какому закону о самоубийцах
последовали варяги. «Русская правда» (краткая, древнейшая) не знает
этой нормы, как и те скандинавские источники, которые дошли до
нас. Скорее всего имеются в виду византийские церковные каноны,
действовавшие в XI в. и действительно запрещавшие не только
погребение самоубийц (добровольно лишивших себя божественного
дара — жизни), но и их похороны в церковной ограде с соблюдением
соответствующей церковной церемонии. Во всяком случае этот
эпизод поразил воображение византийцев, стал известен в столице и
удостоился внесению в хронику. Ни о каком судебном разбирательстве
инцидента Скилица не пишет. Поступить в данном случае по
собственным обычаям в отношении преступника из своей среды варяги,
видимо, имели право.
1 Io. Scyl., p. 394. 70-77 (в ряде рукописей вместо «варанги» стоит
«франги»).
2 Grabar A., Manoussacas M. Illustrations du manuscrit de Scylitzes de la
Bibliotheque national de Madrid. Venise, 1979. Tabl. XXXVII et p. 107; Л*
таврин Г. Г. Варяги и византийка// Славяноведение. 1999, № 2. С. 4-6.
3 Памятники права. С. 7.
Глава вторая
103
документально правовое положение русов в империи (послов, куп-
и воинов) засвидетельствовано в сущности лишь в договорах ру-
в' с греками от 911 и 944 гг. Ясно, однако, что русы любого ранга
стРемились здесь держаться единой социально-профессиональной
С0тя1ПОЙ, обеспечивавшей им гарантию соблюдения предоставленных
м прав. Так, воины-русы являлись преимущественно крупными
партиями, организованными еще на родине, и вступали в воинское
оедИнение, состоявшее из соотечественников. Власти охотно шли им
навстречу, так как воинские части в армии самой империи обычно
комплектовались по признаку этнической общности и землячества.
История русского корпуса в империи полностью подтверждает
постоянство такой политики империи в отношении к наемным воинам из
иноплеменников.1
Как следует из договоров и из описания приема княгини Ольги в
Константинополе, послы Руси (как и других христианских и не-хри-
стианских стран) пользовались наиболее высоким рангом по чину
приема иностранцев в Византии. Именно они допускались к
общению с властями империи и самим императором, представляли
интересы князя и других знатных персон, защищали перед властями
своих соотечественников в империи и отвечали за их поведение. Они
пользовались большими льготами, получали более дорогое и
обильное довольствие и богатые дары императора, принимали участие в
переговорах и в составлении текстов договоров, приносили от имени
князя Киева и других князей Руси клятвы соблюдать достигнутые
соглашения и докладывали по возвращении киевскому князю о
результатах их миссии.
По договору 911 г. в его составлении и утверждении участвовали
14 русских послов — от Олега, «великого князи Рускаго, и от всех,
иже суть под рукою его, светлых боляр». Признание решающей роли
посла князя не исключало, следовательно, участия послов бояр в
выработке текста договора. Термин «боляре» надо понимать,
по-видимому, расширительно: ниже упомянуто о сохранении «любви»
греков к другим «князем нашим светлым Рускым» и к прочим, «иже
суть под рукою светлаго князя нашего», подвластным «великому
князю». О послах членов семьи киевского князя в договоре 911 г. нет
Упоминания. Нельзя с определенностью судить и о том, каких
«боляр» представляли прочие послы: местных ли славянских князей,
признавших власть Олега (что, по моему мнению, вероятнее), или
°кРУЖавших его знатных скандинавов.2
Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина;
бойков М. В. Византийские источники по истории Руси, народов Север-
ого Причерноморья и Северного Кавказа (ХИ-ХШ вв.)//Древнейшие го-
сУДарства на территории СССР. М., 1981.
А. А. Горский (Русь в первой половине X века: государство или
конгломерат
лы
конунгов?//Восточная Европа в древности и средневековье. Материа-
к конференции. М., 1998. С. 21-24) и Н. И. Милютенко (Титулатура
104
Византия, Болгария, Древняя Русь
Через треть века, в договоре 944 г., перечень послов носит прий,
ципиально иной характер. Особо выделен посол Игоря, затем назва.
ны «объчии ели», число которых достигло 24. Их перечень начато
послов членов княжеской семьи: Святослава (малолетнего сына Иго-
ря), Ольги (жены Игоря), племянника Игоря, продолжен именам»
послов двух лиц (мужчины и женщины) со славянскими именами
еще четырех персон со скандинавскими именами, затем еще одного
племянника Игоря (со скандинавским именем), далее еще 14 послов
господ со скандинавскими именами. Причем все имена самих послов
скандинавские. Иначе говоря, установилась система, в которой
ближайшей к князю привилегированной группой были члены его семьи
(малолетний сын-наследник имел при этом престижное преимуще.
ство перед матерью-княгиней) и родственники. Затем поименно
перечислялась прочая знать. Знаменательно, что другие в договоре 944 г,
князьями не названы: речь идет только об одном «великом» князе
Игоре.
Произведенная по инициативе князя замена в канун заключения
договора 944 г. печатей, которые ранее послы и купцы получали
каждый как верительный документ от пославшей его персоны, на
грамоты, выдававшиеся теперь всем послам и купцам только киевским
князем, свидетельствовала, во-первых, о чрезвычайном усилении его
власти за истекшую треть века, а во-вторых, о том, что и
организация торговых предприятий и дело найма русских воинов на службу в
империи оказалось отныне целиком под контролем князя.
«князь» — «каган» — «царь» в Древней Руси//Образование Древнерусского
государства. Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 41-44) не без
оснований заключают, что «светлые и великие» князья договора 911 г. —
это племенные славянские князья, которые в договоре 944 г. уже
оттеснены на место после родственников правящего князя; титул «князь» все
теснее связывался только с династией Рюриковичей; Аскольда и Дира Олег
князьями не признавал. Ср.: Bibikov М. Рец. на: Malingoudi J. Dierussisch-
byzantinischen VertrSge des 10. Jhds aus diplomatischer Sicht. Thessalonike,
1994//Бибиков М. В. Очерки средневековой истории экономики и права-
М., 1998. С. 215. Датируя переводы на славянский, в которых договоры
сохранились, рубежом XI-ХИвв., Н. И. Платонова (Русско-византийские
договоры как источник для изучения политической истории Руси X в./'
Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М. 1997. С. 69-73)
называет в числе терминов-неологизмов, не соответствующих времени
составления документов, также понятия «великие и светлые князья»,
«бояре» и «княжье». Хотя исследовательница считает неосторожным на осне
ве анализа терминологии договоров говорить о снижении статуса князей
Руси (время переводов отстоит далеко от времени заключения договоров''
она признает все-таки наличие такой тенденции. Но князья эти (соратни*
ки Олега, подручники Игоря, оппоненты Ольги — «носители старого Я"'
рядка») являлись не русами, а скандинавами, которых поэтапно лиШ&лИ
политической власти.
Глава вторая
105
Условия пребывания и деятельности
русских послов и купцов в Константинополе
Переходя к вопросу об условиях пребывания и торговли русских в
Константинополе, замечу прежде всего, что в историографии порой
встречаются резкие заявления против традиционных преувеличений
значения этого направления экономической деятельности русов в X-
XI вв. Об этом в свое время писал В. Т. Пашуто.1 Недавно снова
решительно высказался в том же духе А. В. Назаренко, указавший на то,
что уже во 2-й половине IX в. торговый путь через Восточную Европу
в направлении Север—Юг пересек, согласно Раффелыытеттенскому
уставу, не менее важный путь Восток—Запад, связавший в X-XI вв.
хазарский регион через Русь, Венгрию и Чехию с Испанией (не
говоря уже о древнейших связях по Волге и Дону со странами Кавказа и
Востока).2 Говоря откровенно, я не знаю, какое направление
торговли и когда было главным: положение здесь не всегда было
стабильным да и материалы для уверенных суждений на этот счет едва ли
достаточны. Осмелюсь, однако, утверждать, что сами русы, по
крайней мере до середины XI в., именно пути «из варяг в греки»
придавали главное значение не только в торговом, но и в политическом
отношении. В известной мере престиж Руси на Западе в Х-середине XI в.
был отражением ее реноме в императорском дворце на Босфоре.3
Нередко в доказательство ограниченности оборотов византийско-русской
торовли указывают на малое число византийских монет (букально по
одной на клад) в бассейне Днепра.4 Довод этот, однако, сомнителен:
1 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 5-14;
Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Внешняя торговля Древней Руси (до
середины XIII в.)//История СССР. 1967, № 3. С. 81-108.
Назаренко А. В. Русско-германские связи древнейшей поры (IX-
*1 вв.): состояние проблемы//Доклады Научного центра
славяно-германских исследований, 1. М. 1995. С. 26-27; Nazarenho A. V. Die Rus' und
Deutschland vor 988//Nuovi studi storici, Roma, 1992. № 17. P. 19-42; ср.:
Ьелова О. В., Петрухин В. Я. «Путь из варяг в греки» (Обзор
конференции — доклады В. Н. Зоценко и А. П. Моци)// Славяноведение, 6. 1996.
О важности византийского художественного импорта в X-XI вв. см.:
Маркевич В. П. Международные связи/Древняя Русь. Город, замок, село//
^Рхеология СССР. М., 1985. С. 387-399 (в завозе дорогих товаров из Ви-
антии важную посредническую роль играли в X-XI вв. Тмутаракань и Хер-
°н); Щапова Ю. Л. Византия и Восточная Европа. Направление и харак-
*р связей в IX-XII вв. (По находкам из стекла)// Византия, Северное При-
Рноморье, славянский мир. М., 1991. С. 155-177; Она же. Византийское
Гекло. Очерки истории. М., 1998. С. 244-248 (заключение).
Фомин В. Новгородский денежный рынок в 70-е гг. X в. // Обра-
„п а"Ие Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы докла-
°В-М., 1992. С. 69-70.
106
Византия, Болгария, Древняя Русь
есть данные о том, что купцы, торгующие в Константинополе, пред.
почитали вывозить отсюда не деньги, а дорогие и ликвидные товары,i
Обращусь теперь к тем статьям договоров 911 и 944 гг., в
соответствии с которыми была организована русско-византийская торговля
и разрешались конфликты между представителями обеих сторон.
Гораздо больше, чем о русах-наемниках и послах в империи,
известно о положении русских купцов. Помимо того, что сам материал до-
говоров в данном случае богаче, здесь могут быть привлечены также
данные «Книги эпарха», помогающие точнее интерпретировать
свидетельства договоров. Составленная в основном во время заключения
договораЭП г., в правление Льва VI Мудрого (886-912), «Книгаэпар-
ха» имела силу официального свода законов по крайней мере до
конца XI в.
Однако, прежде чем говорить о положении купцов и послов Руси,
нужно рассмотреть вопрос о формах организации торговых
экспедиций русов и о видах товаров, которые они доставляли в
Константинополь и вывозили из него.
Я уже высказывал ранее2 мысль о том, что в весенне-летний сезон
в Византию ежегодно отправлялись не одна, а две экспедиции.
Первыми в начале-середине мая отплывали ладьи, принадлежавшие
князьям и боярам, правившим городами в бассейне Среднего Днепра
(Киевом, Черниговом, Переяславлем, Вышгородом и др.), а месяцем
позже отправлялись в путь ладьи из северных городов (Новгорода,
Смоленска, Полоцка, Ростова и др.), куда весна приходила на 3-4
недели позже. Соответственно первая прибывала в Константинополь
в начале июня, а вторая (ее путь до столицы империи был к тому же
вдвое длиннее и труднее) в конце июля-начале августа.
Дело было не только в разнице географических и климатических
условий на Руси, но и в том, что в квартале св. Маманда (пригороде
Константинополя на северном берегу Золотого Рога3), выделенном
1 О том, что монетная статистика отнюдь не всегда свидетельствует о
размерах торгового оборота, см.: Sorlin I. Les traites...//Cahiers du monde
russeet sovietiques, vol. II, № 3, 1961. P. 475; Толочко П. П. Торговые
связи Киева VIII-X вв.//Новое в археологии Киева. Киев. 1981. С. 356-366.
Однако он же пишет о свертывании торговли Руси с империей после
поражения Святослава, ссылаясь на то, что найдена всего одна монета Иоанна 1
Цимисхия (969-976) (Толочко П. П. Торговые связи... С. 364); Morrisson S-
Le role des Varanges dans la transmission de la monnaiebyzantine en Scandina-
vie//Acta Universitatis Upsalensis. Figura nova, Series 19. Les pays du Nord
et Byzance. Uppsala, 1981. P. 133-135.
2 Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия...
3 Сорочан, приведя разноречивые данные о нахождении монастыря
Св. Маманда, не считает окончательно решенным вопрос, при каком из НИХ
находился квартал, где размещались русы, несмотря на признанные на этот
счет в литературе выводы Паргуара (Pargoire J. St. Mamas, le quartier russe
de Constantinople//EO. 1968, vol. XI. P. 203-210; Janin R. Constantinople-
P. 140, 189, 234, 431-432: квартал — в Пере). Я не считаю, что сомнений
Глава вторая
107
стями имперИИ для постоя русов, не могли разместиться все послы,
в пЦы, рабы для продажи, охрана и прислуга русов с их скарбом и
оварами, если бы все они прибывали в империю одновременно,
формы организации русско-византийской торговли представляли
обой сложившуюся, во всех звеньях отработанную систему, в кото-
оой были учтены географические, политические и социальные
факторы той эпохи, начиная с климатических условий в Киеве и Новго-
оде и кончая днями недели и часами работы константинопольских
сынков. Подготовка к плаванию начиналась зимой: подвластные
правящей по городам Руси верхушке славяне рубили в лесу деревья
(наиболее крупные и скорее всего сухостойные) и изготовляли из них
однодеревки («моноксилы»).1 Весной, вслед за ледоходом, славяне
сплавляли моноксилы по рекам и речкам к крупным городам в бассейне
Днепра, прежде всего — к Киеву. Здесь славяне продавали
моноксилы, и новые их владельцы оснащали их для дальнего пути, снимая со
старых ладей уключины, весла, якоря и прочее снаряжение.
Отплывшие в мае из Киева ладьи на два-три дня задерживались в Витачеве
(Витичеве) (на 50 км ниже по течению), поджидая здесь, как в месте
сбора, запоздавших для совместного пути.
Несмотря на то, что вопрос о величине ладей и их
грузоподъемности многократно обсуждался, осмелюсь на ряд соображений.
Греческое название ладей (моноксилы) является, видимо, переводом
славянского слова «однодеревки», так как они составляли выдолбленный
ствол одного большого дерева. На однодеревках славяне
переправлялись через Дунай во время своих набегов на земли империи и на ее
побережья в VI-VII вв. Эти древние ладьи и были подлинно
«однодеревками», поднимавшими всего несколько человек. «Моноксилы»
русов, на которых они прибывали по морю в Византию, имели с
древними мало общего. Старый термин стал анахронизмом. Это были так
называемые набойные ладьи, у которых единый выдолбленный ствол
мощного дерева составлял лишь придонную, килевую основу, на
которую, начиная снизу, набивались продольные доски бортов
(поочередно накладываясь друг на друга).
Недавно вопрос о набойных ладьях был снова специально изучен
П. М. Штресслем и Л. Гавликовой. Согласно их выводам, ладьи
бывали военными (более быстроходными) и торговыми (более вмести-
мьщи). Но часто оба вида использовали для обеих целей. Размеры
автоРа оправданны (и русские летописи действия русов связывают именно
с Иероном и Судом — Золотым Рогом). Сорочан полагает, что свое подворье
РУсы имели, возможно, с 860-х гг., а зимовать в нем им было запрещено
т°лько договором 944 г. (Сорочан С. Б. Византия IV-IX веков. С. 225-226).
В. А. Кучкин («Русская земля» по летописным данным XI-первой тре-
и XII в. //Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
езисы докладов. М., 1992. С. 79-82), рассматривая вопрос о западных
Раницах Руси и признавая достоверными свидетельства Константина Баг-
Нородного, полагает, что лес для ладей рубили в предгорьях Карпат, где
Ро«ивало племя лендзянов, и сплавляли ладьи от Перемышля до Киева.
108
Византия, Болгария, ревняя Русь
таких ладей колебались в длину от 9 до 14 м. Крупные поднимали д0
40-60 человек.1 Н. Н. Воронин считал достоверным сообщение рус.
ской летописи о том, что ладья вмещала 40 воинов.2 Поданным XVII в
длина, ширина и глубина челнов (кошей) запорожских казаков соот!
носились как 15:4:5, а самые крупные из них достигали в длину 60
в ширину 12 при глубине 15 стоп (при стопе в 30 см получаем
соответственно 18:3, 6:4,5 м).3 Но челны запорожцев не проходили через
пороги: они были слишком велики для этого. Согласно Константину
Багрянородному, порог Неасит (Ненасытец) вообще считался тогда
непроходимым:4 моноксилы разгружали, и одни из них
перетаскивали волоком по суше, а другие переносили на плечах на расстояние
примерно в 2,5 км,5 выставив стражу против внезапных налетов
печенежских банд.6 Следовательно, разные по размерам и по весу
моноксилы не должны были быть слишком тяжелыми для 20-40 мужчин,
одновременно прилагавших свои силы. Попытаюсь представить себе
грузоподъемность и собственный вес « корабля», поднимавшего 40
воинов. Вес самих воинов составлял примерно 3000 кг, вес продуктов
на месяц пути — по 1 кг сухого продукта на каждого на день — 1200 кг
на 40 человек (у запорожцев это было обычно пшено, свиное сало,
1 В военной экспедиции флота империи в 935 г. на 7 своих (русских)
судах разместились 415 воинов (De cerim., P. 660). См.: Strassle Р.-М. «To
HOVo^uXov» inKonstantin VII Porphyrogenetos'Werk «Deadministrando impe-
rio»// Etudes Balkaniques, 1990. 2. P. 93-106; Havlikova L. Slavic Ships in
5th-12th Centuries Byzantine Historiography//BS, LII. 1991. P. 89-104.
2 Воронин Н. Н. Средства и пути сообщения//История культуры
Древней Руси: Домонгольский период. М.; Л., 1951. С. 286.
3 Дншров1 пороги: Опис УкраГни и Дншра коло 1640 р. (1з спомш1в
Г. Бопляна). Исторична б1блштека. Ки1в, 1925. Ч. 7. С. 12-16. Лишь
немного уступали по размерам запорожским морские суда норманнов
(Havlikova L. Op. cit. P. 101). Для походов и торговых экспедиций в империю
эти суда, конечно, как я думаю, не применялись (пороги они пройти не
могли). Дж. Шепард полагает, что норманны пересели на славянские
однодеревки главным образом не поэтому, а из-за малых объемов торговли с
Византией и больших расходов на содержание своих судов {Shepard »/•
Constsntinople... P. 259-260).
4 Вода не скрывала Ненасытец даже в половодье; однако лишь тот муЖ"
чина мог считаться настоящим казаком, который был способен одолеть в
лодке все пороги. За последним, 13-м порогом на островке Кашеварница.
преодолев пороги, путники на радостях варили «пшона на харч» (Дншров1
пороги. С. 12).
5 Об управ, имп. С. 46. 45-48, 53, 323, 324.
6 Кроме этого места, опасным был участок между 10-м Будиливским И
11-м Таволжанским порогами (берега здесь были доступны и пешим и
конным, способным поражать стрелами плывущих); особая угроза таилась
также ниже последнего (13-го) порога, на Кичкасской переправе (ее шири
на равнялась всего 150 м, и кони могли преодолевать ее) (Дншров1 пороги'
С. 12-13).
Глава вторая
109
арИ, куры — их везли живыми. Кур имели в плавании и русы —
онечно, не только для языческих жертвоприношений),1 вес
снаряжения и скарба (канаты, якоря, парус, весла, смола, оружие, одежда
п.) — примерно 300 кг. Итого, грузоподъемность такой крупной
ладьи достигала 4,5 т.2 Принимая коэффициент утилизации водоиз-
ещения для речных деревянных плавательных средств равным 0,6
(по самым осторожным допускам),3 можно определить и собственный
вес такой просмоленной ладьи — он будет равен примерно 3 т. Вес,
конечно, непосильный для того, чтобы 40 человек перенесли ладью
на плечах на расстояние в 2,5 км — такую ладью они могли только
волочить «на катках». А переносили вдвое более легкую, обладавшую
полезной грузоподъемностью не более чем в 2250 кг.
В связи с этим перед организаторами торговой флотилии вставал,
несомненно, не легкий вопрос: нагрузить как можно больше товаров
и в то же время обеспечить каждую ладью необходимым экипажем и
для прохода через пороги, и для плавания по морю. Парус, которым
ладью оснащали в устье Днепра на о. Св. Эферия, значительно
облегчал продвижение по морю, но в безветрие нужно было браться за
весла. Во время военных (стремительных) набегов на каждых двух-трех
воинов в ладье приходилось одно весло (гребли, как я думаю,
посменно, да и по 20 весел с каждого борта было попросту не уместить4).
Поэтому при попытках определить размер дани, которую (по
летописи) русы требовали с греков из расчета на каждый «ключ»
(уключину), следует проявлять осторожность.
Иным было положение дел при плавании с торговыми целями.
Максимум грузоподъемности предназначался под товары. Но
необходимо было разместить и гребцов, и рабов (для продажи), и
прислугу послов и купцов, и их самих. Причем воины имелись в каждой
ладье (хотя и купцы тоже могли играть роль воинов): когда какую-
либо ладью ветер выбрасывал на берег и печенеги были готовы
напасть, все приставали к берегу, чтобы сообща отразить нападавших5.
Можно предположить, что торговая ладья брала на борт вдвое
меньше людей, чем военная, т. е. в большую вместо 40 воинов брали 20
человек, в малую — 10 вместо 20. Вдвое уменьшив скарб и
продукты, в большую могли погрузить более 2 т товара, а в малую — более
тонны.
Об управ, имп. С. 48. 74-78. См. также: Сб. документов по истории
LCCP. М., 1970. Ч. 1. С. 43, 65; Дншров1 пороги. С. 13.
Археолог И. Херрман определяет вес норманнского судна от 4 до 8 т
\*еРрман И. Скандинавы и норманны. С. 254-257). В противоречие со сво-
м Же мнением о значительной (сравнительно с однодеревкой) величине
норманнского судна, Дж. Шепард исчисляет его вес всего в 1,5 T(ShepardJ.
L°nstantinople... P. 256-259; Haulikova L. Slavic Ships... P. 101 squ.).
^СЭ. M., 1952. T. 13. С 121.
Резонно мнение Л. Гавликовой: в ладье имелось около 10 одновременно
Пользуемых весел (Havlihova L. Slavic Ships... P. 101).
°б управ, имп. С. 50. 94-96.
no
Византия, Болгария, Древняя Русь
Судя по договорам с греками и по описанию приема княгини Ольгй
в Константинополе, так сказать, «аккредитованными» официально
в империи было 20-22 посла и вдвое больше купцов (все они названы
в договоре 944 г. поименно).1 Каждый посол представлял интересы
(и это четко обозначено в договоре) своего князя или боярина опреде-
ленного города. Послу были подотчетны торговавшие товаром этой пер.
соны два купца, каждый из которых, как я полагаю, имел на своем
попечении как минимум одну-две ладьи. Таким образом, каждые две-
четыре ладьи принадлежали одному хозяину, которому были
подотчетны три распорядителя (один посол и два купца), ответственные за
товар и исход всего торгового предприятия. Между экипажами
каждой пары ладей осуществлялось, по-видимому, наиболее тесное сотруд.
ничество в ходе всего путешествия. Независимо от размеров двух
ладей в любом случае 40, 30 или 20 человек двух объединенных
экипажей были способны справиться с трудностями и в порогах и на море.
Конечно, мое допущение (одна-две ладьи на одного купца) —
чистейшая гипотеза. Учитывая дальность и выгодность экспедиций,
можно было бы думать и о трех ладьях на одного купца. Не
исключено, что в торговом караване имелись и ладьи, товар в которых
принадлежал не князю или боярину, а одному или нескольким другим
состоятельным людям (их, возможно, имеет в виду договор 911 г.,
где говорится о случаях несостоятельности купцов, ответственных
перед группой хозяев товара: эти купцы влезали на Руси перед
экспедицией в долги и скрывались в империи от заимодавцев ).2
С большей уверенностью можно судить о видах товаров,
продаваемых русами в Константинополе. Об одном из них сообщает
Константин Багрянородный. Это рабы. Их везли в цепях и без крайней
нужды, по-видимому, не принуждали во время пути к работе гребцов и
грузчиков. К тому же не все рабы были крепкими мужчинами. Много
среди них было женщин, девушек и детей. В среднем раб стоил 20
золотых, или 4 куска шелка, как это следует из самого договора.3
Прочие товары должны были удовлетворять по крайней мере двум
условиям: быть прежде всего дорогими и в то же время относительно
легкими либо малогабаритными. Идеальным товаром в этом отношении
были меха — выделанные шкурки добытых в течение осени—зимы
черных и рыжих лисиц, бобров, соболей, горностаев, куниц,
колонков, белок, зайцев..."
1 См. подробнее гл. 4 этой книги, а также: Литаврин Г. Г. Состав
посольства Ольги в Константинополе и «дары» императора // ВО. М., 1982.
С. 71 ел.
2 Памятники права... С. 30-32; КЭ. С. 89. Статья о долге исключена из
договора 944 г., так как она, по мнению Свердлова, ограничивала
возможности русских купцов (?) (Свердлов М. Б. Государственно-юридическое ре'
гулирование. С. 79). Мне кажется, что византийцы попросту уклонились
от хлопот, связанных с чисто русскими делами.
3 Памятники права. С. 32-33.
4 Щапова Ю. Л. Византийское стекло. С. 244-248 (заключ.); Она же-
Византия и Восточная Европа. С. 155-177 (византийцы, явно интересуясь
Глава вторая
111
Согласно сообщению арабского автора ал-Масуди (20-е гг. X в.),
а шкурка черной лисицы стоила 100 динаров.' Динар в ту эпоху
йыл эквивалентен примерно одной номисме, или 12 милиарисиям.2
Значит, мех одной черной лисицы мог стоить 100 номисм, или 5 ра-
, (если это не были рабы-греки, предназначенные для обмена или
выкупа).
Сколь ни велики здесь возможные преувеличения, ясно, что меха
являлись самым выгодным товаром, к которому византийская знать
питала особые пристрастия.3 Добыть меха было, однако, не просто,
и они, несомненно, составляли отнюдь не большую часть привозимых
пусами товаров.4 «Книга эпарха» упоминает о льняных тканях,
привозимых купцами на рынки Константинополя из Болгарии, из
Малой Азии, а также «с Понта» (ало хоо Поутоо).5 Если понимать эту
фразу буквально, следует допустить, что могла иметься в виду также
Русь — о возделывании льна на южночерноморском берегу, в Зихии
или Крыму в то время ничего неизвестно. Льняная пряжа и ткани из
льна ценились на рынке Константинополя дороже шерстяных.6
Говорится в «Книге эпарха» о продаже болгарами на рынке столицы
империи также меда.7 Об обилии меда иа Руси пишут восточные авторы.8
районами, откуда поступали меха, стремились миновать посредничество
Киева); Седов В. В. Восточные славяне. С. 239 (кости диких, в том числе
пушных зверей занимают в кухонных отбросах от 10 до 50%); Martin J.
Treasure from the Land of Darkness. Cambridge, 1986. P. 35-47, 115-118.
1 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963. С. 100.
2SchilbachE. ByzantinischeMetrologie. Miinchen. 1970. S. 161, 185-189;
Книга Эпарха. С. 116. В. Л. Янин считает 5 литр серебра договоров с
греками эквивалентными 12 гривнам «Русской правды». Литра = 136 грамма,
а гривна, следовательно, = 68 г (Янин В. Л. Денежно-весовые системы
домонгольской Руси. Автореферат кандидатской диссертации. М. 1954;
Он же. Русские денежные системы IX-XV вв.//Российское
законодательство Х-ХХ веков. М. 1984. Т. 1. С. 364-370. А. В. Назаренко принимает
гривну примерно равной одной номисме (Немецкие латиноязычные
источники IX-XI веков. М., 1993. С. 74). 5 литр серебра (сумма штрафов по
договорам с греками) эквивалентны в таком случае 12 номисмам, т. е.
больше, чем обменная цена раба.
3 Литаврин Г. Г., Каждан А. П., Удальцова 3. В. Отношения Древней
ГУси и Византии в XI-первой половине XII в.//Proceedings of the XHIth
Intern. Congress of Byzantine Studies. London, 1967. P. 73.
Ипатьевская летопись сообщает под 1114 г. о том, что в районе Ладоги
Дети находят много бус, вымываемых водой из земли (ПВЛ. С. 126-127).
Именно бусы, ввозимые из стран Востока, со времен первых норманнских
находников на Руси служили одним из главных товаров, обмениваемых
ми у жителей северных районах Руси на меха, столь необходимые им для
• еаЗДународной торговли (см.: Макаров А. Н. Колонизация северных окра-
Ин--- С. 37 ел., 159-163; Львова 3. А. Торговые связи... С. 43-46).
^КЭ. С. 58.82.
г Там же. С. 191.
8 Там же. С. 82-83.
Г ?Н°восельцев А. П., Пашуто В. Т. и др. Древнерусское государство...
■ ^7,390, 391.
112
Византия, Болгария, Древняя Русь
Это был тяжелый, но не портящийся, малогабаритный и удобный дда
перевозки (в бочонках и туесах) товар. Восточные же авторы говорЯт
о торговле русов франкскими дорогими мечами и оловом (об их пере
продаже).1 Наконец, Константин Багрянородный сообщает о том, что
печенеги продавали воск херсонитам, которые перепродавали его в
столицу и другие города империи.2 Но сами печенеги не были прича-
стны к производству этого продукта, а скупать его для перепродажи
они не могли ни у кого другого, кроме русов. Не исключено поэтому
что и сами русы везли воск в Константинополь, где он был нужен как
сырье для изготовления свечей, необходимых и жителям и сотням
церквей и монастырей столицы.3 Традиционным в X-XII вв. товаром
русов были также икра осетровых и соленая белая («красная») рыба.
Этот товар был удобен тем, что его не нужно было везти из Киева —-
его брали на борт почти на полпути, в устье Днепра, где товар
заготовляли русы-отходники весной (осетры мечут здесь икру в мае).4
Благо — в этих же местах добывалась и соль.5
Известно, что в XI-XII вв., когда Новгород подчинил себе
значительные заполярные приморские районы, русы продавали в империи
также такой ценный товар, как моржовая кость, которую брали
ювелиры.6
К сожалению, цены большинства названных товаров неизвестны.
Можно сделать лишь предположение, что если исходить из
допущения о возможности загрузить ладью целиком только взрослыми ра-
1 Новосельцев А. П., Пашу то В. Т. и др. Древнерусское государство... С. 397.
2 Об управ, имп. С. 274. 530-532.
3 КЭ. С. 83-8.4, 202-208. Warnhe С. Der Handel mit Wachs zwischen Ost-
und Westeuropa im frtihen und hohen Mittelalter. Voraussetzungen und Ge-
winnmoglichkeiten//Untersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und
friihgeschichtlichen Zeit in Mittel- und Nordeuropa, IV, Der Handel der Karo-
linger- und Wikingerzeit, eds. K. Duwel, H. Jankuhn, H. Siems and D. Timpe.
Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Gottingen, philolog.-hist.
Klasse, 3. Folge, no. 156. Gottingen, 1987. S. 345-369; Мотся О. P. Кшвська
Русь: результати та перспективи дослиджень//Украшський историчний
журнал, 4. 1996. С. 41-49.
4 Обычно в начале XX в., как и в глубокой древности, рыбаки в регионе
древнего Херсона добывали до 8 центнеров рыбы дорогих пород на лодку
за путину (Тахаи А. Анчоус Херсонеса Таврического//Вестник рыбопрс
мышленника. 1917, № 1. С. 18; Кадеев В. И. Очерки истории Херсонеса в
I—IV вв. н. э. Харьков, 1970). Дорогая привозная рыба считалась хорошим
подарком даже у византийской знати, светской и духовной (Karpozelos A-
Realia in Byzantine Epistolography X-XII C.//BZ, 1974, Bd. 77, S. 20-37).
Ср.: Dagron G. Poissons, pecheurs et poissoniers de Constantinople//ConstaH'
tinople and its Hinterland//Mango C, Dagron G. Papers from the Twenthy
seventh Spring Symposium of Byzantine Studies. Oxford, April 1993//Vario'
rum, 1995. P. 57-73).
5 Литаврин Г. Г. Древняя Русь... С. 73.
6 Janin R. Constantinople Byzantine. P. 370 sq.
Глава вто ая
113
. ^и, каждый из которых стоил 20 золотых, то за 30 рабов (при 10
аленах экипажа) можно было выручить 600 золотых. Наличие среди
4 вар0в мехов значительно повышало общую выручку. Так что вполне
ероятно, что общая стоимость товаров даже с одной малой ладьи
гЛа достигать 1000-1500 золотых (или 14-16 литр), равноценных
200-300 кускам шелка (если бы было позволено закупать его в таком
количестве).
Специально следует сказать об общих условиях проживания и
деятельности русских послов и купцов в Константинополе1 и лишь
затем — ° недостаточно четко выраженном в источниках их правовом
статусе, вызывающем до сих пор споры в литературе.2
Прежде всего — о месте и условиях расквартирования русских
воинов и купцов в столице империи. По соглашению 907 г.3 уже тогда
местом пребывания русов был определен правительством Византии
квартал св. Маманда («Приходяще Русь да витають у святаго Мамы »'').
Оговорюсь, однако, что вопрос о размещении послов, прибывавших
в империю по срочной государственной надобности (о таких послах
упоминается в договоре 911 г.5), нельзя, по всей вероятности, решать
однозначно. Данные о том, что послы имели гораздо более высокий
юридический статус в империи, чем купцы, бесспорны (в договорах
907 и 911 гг. имена купцов не приведены вообще). До введения
князем Киева «верительных грамот» к императору, с которыми послы и
купцы являлись в Константинополь, первые предъявляли золотые
печатки, вторые — серебряные.6 Грамотами JK6 КНЯЗЯ с 944 г.
располагали только послы. На втором приеме княгини Ольги императором
его дары послам русов вдвое превышали дары купцам.7 Более высокий
ранг послов учитывался, несомненно, и при их размещении. Лиутпранд
Кремонский, посетивший в качестве посла Константинополь в 949 и
968 гг., жаловался, что во второй раз ему, вопреки всем ожиданиям,
отвели в качестве резиденции неуютный, холодный и лишенный воды
См. статью: Литаврин Г. Г. Условия пребывания древних русов в
Константинополе в X в. С. 81-92.
Обзор литературы о русско-византийских договорах X в. в том числе —
^соотношении договоров 907 и 911 гг. см.: Сахаров А. Н. Дипломатия...;
Каштанов С. М. Русская дипломатика. М. 1988; Малингуди Я. Русско-
изантийские связи...; Она же. Русско-византийские договоры...
Я разделяю мнение значительного числа исследователей, признающих
аутентичность, и практическую значимость всех договоров X в. (907, 911,
4 и 971 гг.). Заново эта проблема была недавно изучена в текстологиче-
°м исследовании Я. Малингуди (Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen
rtruge; Малингуди Я. Русско-византийские связи...; Она же. Русско-ви-
антийские договоры...).
, Памятники права. С. 64-65.
Там же. С. 8.
? Там же. С. 31.
Decerim.. 1. Р. 598. 10-12.
114 Византия, Болгария, Древняя Русь
дом, вдали от императорского дворца, куда на приемы и встречи он
был вынужден ходить пешком.1
Вполне вероятно, что и послы Руси, прибывая вне компании куц.
цов, проживали не в квартале св. Маманда. Но трудно сомневаться в
том, что прибывавшие вместе с купеческими караванами купцы быдц
обязаны прежде всего обеспечивать торговые интересы Руси и в свд.
зи с этим проживали там же, где и купцы, хотя, возможно, в более
комфортабельных условиях. Резиденция послов и купцов Руси была
установлена впервые в квартале св. Маманда уже договором 907 г,
В 944 г. она вновь утверждалась как единственная с тем, чтобы русц
впредь не нарушали этого правила и не пытались (а такие случаи
скорее всего бывали) проживать в иных пригородах столицы или «зимо-
вати у святаго Мамы».2
Квартал св. Маманда — предместье вне стен столицы,
расположенное примерно в 2 км от ближайшего участка северных стен города, на
европейском берегу Босфора (Стена) близ входа из пролива в
Мраморное море и в залив Золотой Рог.3 Пригород получил название от
имени монастыря, основанного в этом месте в честь великомученика
Маманда в начале V в. Монастырь уже существовал, когда император
Лев I (457-474) после пожара 469 г. построил здесь роскошную
резиденцию с портиками, ипподромом и оборудованной гаванью.
Загородный дворец стал местом празднеств и развлечений василевсов.
Сожженный болгарами в 813 г. дворец был еще пышнее отстроен Михаилом III
(843-867), который сделал его почти постоянной своей резиденцией.
Здесь он был и убит в результате заговора Василия I Македонянина.4
Пригород вокруг этого монастыря и дворца и оказался местом
постоя русов. По-видимому, здесь имелись достаточно обширные
меблированные помещения, принадлежавшие государству вместе с
дворцовым комплексом. Примечательно, что русы, хорошо изучившие
здесь побережье, порт, течение и лоцию пролива, тяготели к этому
месту даже во время военных столкновений с имперским флотом.
Именно здесь, против высокого берега у квартала св. Маманда они
строили в боевой порядок свои суда, принимая бой с византийским
флотом и в 941, и в 1043 гг.5
1 Liutpr. S. 206.
2 Памятники права. С. 32.
3 Дискуссию о местоположении монастыря см. выше.
1 Jos. Cenes. P. 72. 46-51; lo. Scyl. P. 107. 44-108, 114. 50-51, 131. 11-12.
5 Локализация этих сражений — предмет дискуссий. Известно, что флот
Игоря построился у Фароса (маяка). Однако неизвестно, о каком Фаросе
идет речь. Источники обычно говорят о Фаросе в Вуколеоне, входящем в
комплекс Большого императорского дворца. Этот Фарос стоял в самом
городе, на террасе близ царской гавани, на южной стороне
Константинополя, а не на Босфоре или на Золотом Роге. Огонь на этом маяке был
сигнальным — его зажигали, когда арабы вторгались в южные пределы малоазиИ'
ских владений империи: Фарос был конечным звеном в цепи сигнальнЫ*
маяков, передающих весть о набеге врага от окрестностей Тарса до столИ"
Глава вторая
115
Согласно «Книге зпарха», иногородние купцы — подданные импе-
яи ~~ останавливались в столице на время торга в ксенодохиях (по-
Р ялых дворах) или в снимаемых за плату частных домах. Что же
асается иностранцев, то их размещали в специально
предназначенных Для этого и занимавших целые кварталы гостиничных комплек-
аХ — митатах, в которых имелись не только спальни и трапезные,
но и ДРУгие бытовые службы, и склады для товаров, и конюшни для
верховых, тяглых и вьючных животных.1 Такой порядок
размещения иноземцев в столице империи удовлетворял одной из главных
забот власти — обеспечению постоянного (и с экономной затратой сил)
надзора за ними, о котором недвусмысленно говорится и в «Книге
эпарха», и в русско-византийских договорах. Размещение даже
посла вне митата влекло дополнительные хлопоты: к дверям
резиденции Лиутпранда на весь срок его пребывания в Констанинополе были
приставлены четыре вооруженных стражника, мешавших его
общению с жившими в городе латинянами.2
Следовательно, и помещения для русов в пригороде св. Маманда
должны были удовлетворять двум главным условиям: во-первых,
быть достаточно обширными для одновременного размещения
нескольких сотен человек3 и, во-вторых, располагать всеми
необходимыми бытовыми службами для автономного проживания массы
людей, элементарными удобствами для которых никак нельзя было
пренебречь, так как ежедневный выход множества вооруженного народа
за пределы предместья и попытки самообслуживания (прежде всего —
поиск продовольствия и приготовление пищи) угрожали бы
опасностью конфликтов и с властями, и с местными жителями.
цы (Theoph. Cont. P. 197-198; Io. Scyl. P. 229. 93-94). Описание сражений
не оставляет, однако, сомнений в том, что они происходили не в виду
императорского дворца, а вдали от него. Тот же Продолжатель Феофана
пишет, что сражение 941 г. имело место близ другого Фароса (подлинно
маяка, «указывающего дорогу плывущим ночью», «у входа в Понт Евксин-
ский», «на Иероне», и после проигранной битвы часть русов разорила
•побережье Стена» (Босфора) и сожгла много церквей {Theoph. Cont. P. 196)
Я уверен в том, что только при таком толковании источников становится
понятным, почему можно одновременно находиться «внутри Пропонтиды»,
•на Стене» и «у устья Понта». К тому же представляется, на мой взгляд,
абсурдньш> чтобы русы, если бы они, потерпев тяжкое поражение у
северного входа в Босфор, тут же ринулись, прорвав блокаду пролива военным фло-
Т°М империи, разорять его берега (впрочем, подробнее о Фаросе см. гл. 5).
КЭ. С. 3. 55. 79. 157. 158. 161. 166. Специально о митатах см.:
Сорочин С. Б. Византия 1V-IX веков... С. 295-302.
^Liutpr. P. 200. 206.
Я по-прежнему считаю, что значительная (даже большая) часть лю-
~и, обслуживавших торговую флотилию в пути, оставалась с момента при-
•тия и до отплытия обратно в Месимврии, где, согласно Константину
рагРянородному, завершалось плавание русов (Литаврин Г. Г. Древняя
Усь... С. 67).
116
Византия, Болгария, Древняя Русь
Согласно «Книге эпарха», иностранцы в Константинополе плати.
ли не только за гостиницу, ной «за проживание» (та evoikkx коа novf|v) i
т. е., как это я понимаю, «за размещение и питание», которое 0ц'и
получали в трапезной своей гостиницы. Наконец, вряд ли русы сами
топили бани (столь непохожие на русские), в которых они мылиСь
«елико хотять».2
Все необходимое для сотен русов в месте их размещения «у свято-
го Маманда» имелось, однако, на мой взгляд, не потому, что эпарх
города велел заранее оборудовать здесь специально пристанище для
прибывавших ради торговли русов. Такое пристанище, как я
полагаю, было здесь создано давно, но для иных целей. Подобные погде.
щения требовались и для прислуги дворца, и для отряда воинов,
несших его охрану (с их помощью Василий Македонянин совершил
переворот в 867 г.).3 В середине X в. отряд «крещеных русов» охранял
Большой императорский дворец.4 Императоры предпочитали в этой
роли иноземцев, а русов и варягов было среди них много уже в
первой половине X столетия. Именно они же, как и в 867 г., могли
охранять загородный дворец и в последующем. Однако для размещения
русских купцов нужны были свободные летом помещения с
бытовыми удобствами. Полностью этим условиям сответствовали бы зимние
квартиры столичных тагм. Они располагались в пригородах и в
предместьях города, у его западной стены и на северном берегу Золотого
Рога, где и находился квартал св. Маманда.5
Плавание по Черному морю зимой было ограниченным даже для
крупных судов: решением Большого Совета Венеции от 18 января
1292 г. запрещалась навигация на Черном море с середины октября
до 31 марта, а запреты статутов Генуи на этот счет охватывали период
с 1 декабря до 15 марта.6 Греческие мореходы придерживались
правила, по которому навигацию следовало прерывать вскоре после
праздника св. Димитрия (26 октября) и возобновлять (судя по погоде) в
середине февраля или в середине марта.7
Так или иначе, но византийские «казармы» у св. Маманда
должны были пустовать как раз во время мореходного сезона на Черном
море: отряд уходил в военный поход либо стоял в летних лагерях на
учениях. Считаю в связи с этим вполне вероятным, что столичная
часть наемного войска, состоявшего в первой половине X в. из русов
1 КЭ. С. 79 (так понимает это место и М. Я. Сюзюмов).
2 Памятники права. С. 64.
"Io.Scyl. P. 131.8-12.
4Decerim.,I. Р. 579.20-22.
5 Miller D. A. Byzantine Treaties and Treaty-Making: 500-1025 AD//BS.
1971. Vol. 32/1. P. 64, note 29.
6 Карпов С. П. Путями средневековых мореходов. М., 1994. С. 31.
7 Dagron G. Das Firmament soil christlich werden. Zu zwei Seefahrskalen-
dern des 10. Jahrhunderts//Fest und Alltag in Byzanz. Hrsg v. G. Prinzing "•
D. Simon. Munchen, 1990. S. 145-156.
Глава вторая
117
скандинавов, квартировала именно в предместье св. Маманда.
Именно поэтому, на мой взгляд, в договоре 944 г. выразительно подчерк-
то что послы и купцы русов «не имеють власти зимовати у святаго
Мамы»1— квартиры следовало освободить для зимовки воинов.
700 упомянутых под 911 г. русов было достаточно для
укомплектования почти двух полных воинских подразделений — турм (или
баид)>2 имевших собственные фламулы (знамена) и не подлежавших
сформированию во время зимовки. Не лишен значения тот факт,
qTo опсоний, или ситиресий (продуктовое довольствие для воинов
тагм), выдавался обычно помесячно, т. е. так же, как и купцам-ру-
сам, чт0 и нашло отражение в термине «месячина» (от греч. та щ\а\а.
ш |tf|vwfla — «помесячное натуральное довольствие»).3 Иначе говоря,
меры по размещению и содержанию русских купцов были весьма
целесообразны: зимние «казармы» с налаженным бытом попеременно
занимали зимой наемники-русы, а летом русские купцы.
Текст договора не оставляет сомнений, что в несколько раз
больше русов (чем 50 допускаемых одновременно) ожидали своей
очереди у св. Маманда. Это были прежде всего купцы (согласно договору
907 г. «Аще приидуть Русь бес купли, да не взимають месячна»,4 а
значит, не имеют права на бесплатный постой). Только у послов и
купцов были «удостоверения» (печати, затем грамоты) от князя в знак
того, что они находятся под его покровительством и имеют право на
предоставляемые договором льготы. Для этого и для не менее
важного — для учета, кто имеет право на закупку шелка, их имена
записывались чиновниками эпарха в реестры расходов.
Но купцов-русов одновременно в предместье св. Маманда было едва
20-22 человека. Следовательно, в группе из 50 русов, посещавших
рынки Константинополя одновременно, было всего 5-6 купцов.
Являлись они туда в сопровождении соотечественников. Прежде всего
в группу входили трое русов, ответственных за предприятие перед
хозяином товара, — посол и два подчиненных ему купца. Но им были
нужны для этого гребцы (для переправы через Золотой Рог и охраны
1 Памятники права. С. 32.
2 Свод древнейших письменных известий о славянах. М., 1991. Т. 1
U-VI вв.). С. 387 (комментарий В. В. Кучмы к «Стратегикону» Маврикия).
3 Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство в X-XI вв. М.,
J-977. С. 240. В типике монастыря св. Маманда этим термином (pjiviaiov)
обозначается также натуральное довольствие монахов, которым заведовал
Диаконит — только он получал продукты из кладовой (Toitikov it\c, ev Kcjvoxav-
tivouj[6Xei povffc -cou ayiou цеуаХоцарторо^ Mdpavxo<;. 'EkS. ото Z. EdaxpaSiaSoo.
WAriviica, 1928, I. L. 271. 9-15. He ясно, впрочем, почему это довольствие
ззывалось и в данном случае «месячным»: продукты были нужны
ежедневно (обитель была общежительной). Название «месячина» для русов
Ыло, видимо, синонимом термина опсоний (ситиресий), который
выдайся и исчислялся зимой для воинов у св. Маманда также помесячно.
Памятники права. С. 64.
118 Византия, Болгария, Древняя Русь
ладьи, ждущей возвращения купцов с рынка), носильщики (для д0.
ставки на рынок своих, а с рынка — купленных товаров), охранцй,
ки, обеспечивающие безопасность товара и самого купца на рынке.
За период с 911 до 944 г. практика показала, что регламентации
торговых норм не избавляла от инцидентов. Необходимо было
ужесточение контроля с обеих сторон, что и было зафиксировано в
договоре 944 г. Империя опасалась не столько избыточного числа русских
торговых судов и слишком большого числа послов и купцов, сколько
появления у берегов империи (что, по всей вероятности, многократ-
но имело место) «под прикрытием » торговых караванов не учтенных
♦ диких» ладей с искателями добычи, за которых правительство Руси
не хотело нести ответственности. И по договору 944 г. князья Киева
и иных центров имели право отправлять в Византию кораблей,
«елико хотять », но отныне с указанием в грамотах их точного числа в знак
того, «оже с миром приходять»,1 и с поименным перечнем всех
послов и купцов.
Между тем, как я полагаю, из примерно 750 человек одного
каравана в столицу империи прибывала его меньшая часть (большинство
оставалось у Месимврии), может быть, треть: 200-250 человек. Не
менее 200 человек находилось в столице империи и с княгиней
Ольгой (только на приемах у императора вместе с нею побывали около
150 человек).2 В связи с этим можно было бы допустить, что у св. Ма-
манда находилось одновременно 4-5 групп по 50 человек.
Вопреки своим прежним сомнениям, я теперь склоняюсь к
мысли, что право на бесплатное размещение и довольствие в
Константинополе имели не только названные в грамотах и внесенные поименно
в реестр чиновника эпарха послы и купцы русов, но и сопровождавшие
их лица. Согласно протоколу второго приема Ольги, вместе с 22
послами русов во дворец были допущены 6 их «людей» .3 По «Тактико-
ну» Филофея (конец IX в.), 30 болгарских посланцев могли взять с
собой во дворец на прием не более 18 «своих людей».4 Лиутпранд
негодовал, что из его 25 спутников ему не позволили взять на прием у
императора ни одного.5
Конечно, свита каждого из более чем 20 русских послов была
намного скромнее, чем у Лиутпранда, да и места в груженных товарами
ладьях были буквально «на вес золота». Но и послы русов (персоны,
несомненно, видные на родине и близкие к высшей знати, а может
быть, и входившие в нее) имели с собой каждый по крайней мере трех
помощников и слуг (рабов?), помогавших послу в быту, в наблюдении
1 Памятники права. С. 31.
2 Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги в Константинополе и «дары»
императора//ВО. М., 1982. С. 72-74. 88. См. гл. 4.
3Decerim.,I. Р. 598. 1-2.
4 Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe et Xe siecles-
Paris, 1972. P. 203. 10-15.
'Liutpr.P. 181.
Глава вторая
119
купцами и в торговле собственным товаром (послы, находясь в сто-
3 це империи, не упускали свой интерес и посещали торжища, как
лал это и аббат Клермонского монастыря Лиутпранд).1
' Безусловно, трех-четырех помощников (слуг или челядинцев) дол-
ей был иметь и каждый купец. Среди них находились и стражники:
аясе греческие купцы, торгуя в своей стране, имели ститоров-охран-
няков.2 В 1043 г. драка на константинопольском рынке русов с грека-
я повлекла гибель знатного руса (см. гл. 5). Все эти люди послов и
уПцов должны были быть в любой момент в распоряжении их
господ: раздельный в пространстве и времени прием пищи и отдаленное
0т господ проживание могли нарушить порядок (таких людей было в
резиденции русов подавляющее большинство). Поэтому я считаю, что
соглашение с греками предусматривало также бесплатное размеще-
ние и питание прислуги послов и купцов, конечно, на условиях,
гораздо более скромных, чем у их господ. Известно, что и в самой
византийской армии ее командный состав, даже во время походов,
питался отдельно от рядовых воинов, что, несомненно, было привычно
распорядителям и обслуге в «зимних квартирах» у св. Маманда.
Общее число русов, имевших право на кров и пищу у св. Маманда,
возможно, колебалось в зависимости от ситуации на Руси и вдоль пути
«из варяг в греки». Как уже упоминалось, к 40-м гг. Хв. установился
порядок, согласно которому число купцов зависело от числа послов,
а их число — от количества городов (или знатных персон) на Руси,
участвовавших в торговле с империей. В договоре 911 г. эта
зависимость еще не очевидна: поименованы лишь 14 послов, купцы не
названы вообще. В договоре 944 г. перечислены 25 послов и 30 купцов,
а с Ольгой в Константинополь прибыли 22 посла и 44 купца (ровно
вдвое больше). Если действительно стало нормой, по которой на
каждого посла приходилось два купца, можно было бы думать, что
каждая группа из трех поименно названных персон (посол и два купца)
была подотчетна одному князю или боярину, продавала в основном
его товары и закупала иноземные, выполняя наказ господина. (Что
касается возможных хозяев товара, помимо князей и бояр, то
заботились о нем, конечно, те же официально «аккредитованные»
купцы, имея для этого дополнительную ладью.3) Учитывая тот факт, что
°""4 из названных в договоре 944 г. послов представляли интересы
'Liutpr.P. 204.
^КЭ. С. 76.
П. П. Толочко (Древнерусский феодальный город. Киев, 1989. С. 40)
итает это наблюдение заслуживающим внимания. Согласно исландским
£ам, норманнская высшая знать поручала своим соотечетвенникам,
ывавшим в дальние края, купить им роскошные одеяния и дорогую по-
аУ^У. т. е. «те ценные вещи, которые трудно достать там в стране» (т. е.
орвегии). См. об этом: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как
ств°ЧНик по ИСТ°РИИ Руси и ее соседей. Х-ХШ вв. //Древнейшие
государева территории СССР. М., 1981. С. 165-167.
120
Византия, Болгария, Древняя Русь
князя Киева и членов его семьи, следует думать, что в целом на Русц
к середине X в. было около 20 центров, способных вести внешнюю
торговлю с Византией.1
Вкратце добавлю еще ряд соображений к вопросу о численности
послов и купцов, вместе с их прислугой, о минимальном числе
опытных мореходов2 и рядовых гребцов, допускавшихся на постой
у св. Маманда, и о числе привезенных для продажи рабов. Принимая
гипотезу о двух ладьях на купца, следует думать, что одновременно
с Руси отплывало до 50 ладей. Если половину их составляли
большие, а половину малые ладьи, то общее число русов одной флотилии
составляло до 750 человек (при самых осторожных расчетах).
Поэтому я полагаю, что вряд ли такое число людей могли одновременно
принять меблированные помещения в квартале св. Маманда.
Следует учесть также, что здесь же скорее всего размещались не только
зимой, но и весной и летом десятки, если не сотни, отслуживших
сроки своей службы наемников (русов и варягов), а также раненых и
получивших увечья в боях, ожидавших прихода караванов с Руси,
чтобы вернуться с ними на родину. Сюда же прибывали с Руси,
иногда крупными партиями в несколько сотен человек, воины,
решившиеся поступить на военную службу империи. Нет сомнений в том, что
император, заинтересованный в военной службе русов, имел вполне
определенные обязательства и перед отъезжавшими домой воинами,
и перед прибывавшими наниматься на службу. Таким образом, число
одновременно квартировавших и получавших довольствие у св.
Маманда русов следовало бы увеличить еще по крайней мере на 300-
400 человек.
Попытаюсь хотя бы приблизительно определить общий размер
месячины — этой своеобразной ежегодной дани империи («укладов»)
в пользу русов. Что касается слебного (Сахаров считает возможным
сближать этот термин с понятием «слюбное»3), то обычно для
эпизодических посольств оно исчислялось особо: содержание иноземных
послов на казенный счет было издревле установившейся
дипломатической практикой в империи.4 Политические расчеты решительно
преобладали при этом над какими бы то ни было соображениями
экономии. Отнюдь не склонное к безоглядной щедрости византийское
1 Примерно столько же городов и зафиксировано на Руси в X в. по
данным археологии и по летописным известиям. См.: Древняя Русь. Город,
замок, село. М., 1985. С. 32-33, карта; КузаА. В. Социально-историческая
типология древнерусских городов. Х-ХШ вв. Русский город. М., 1986.
С.21-22.
2 Во время морских рейдов норманнов у каждого их судна имелся свой
кормчий, ответственный за благополучное плавание (Джаксон Т. Н. Указ.
соч... С. 111, 168).
3 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 111.
4 Бесплатно содержали в империи и персидских послов (Miller D. А-
Byzantine Treates... P. 59; Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 111, 168).
Глава вто ая
121
оавительство иногда само удерживало послов в империи на месяцы
годы. Как ни просил Лиутпранд Никифора II отпустить его, срок
Рго пребывания в столице империи оказался вдвое более долгим
сравнительно с намечавшимся.1 Мало того —этот император нарушил в
данном случае упомянутую традицию — содержать послов бесплатно.
дйутпранд с возмущением писал, что греки не соблюдают «принци-
па», не выплачивая ему и его людям «стипендию» (stipendium), в
результате чего он кормит за свой счет не только себя и 25 своих
спутников, но и четырех византийских стражников. Так что на день (на
30 человек) не хватает и трех номисм на продукты, закупаемые на
рынке. Сумма действительно огромная (28 фоллов вместо обычных
ДО на человека в день), однако, во-первых, в Константинополе в то
время ощущался острый недостаток хлеба и цены подскочили, во-
вторых, ходившего на рынок повара-*латинянина», как жаловался
посол, безбожно обсчитывали.2
Но посланники, прибывавшие с торговыми караванами, могли не
подходить под высокий статус особого посла, выполнявшего
специальную миссию: их было слишком много и прибывали они ежегодно
как гаранты соблюдения договоров по делам найма русов на службу
и по торговым делам соотечественников в Константинополе. Слебное
для них становилось, таким образом, заметной статьей расходов
казны императора и поэтому могло исчисляться вместе с месячиной для
купцов. Официально, однако, слебное уже по договору 907 г. четко
отделено от месячины, что справедливо отмечает И. Сорлен3(«Русь
слебное емлють, елико хотячи, а иже приходячи гости да имлють
месячное»4). Сказано так, как будто послы и купцы являются в
империю в разное время. Такое понимание оправдывается как будто и
выражением в договоре 911 г.: «егда ходим в Грекы или с куплею
или в солбу к цесарю Вашему» .5 Напомню также, что в этом договоре
еще не приведены и имена купцов и что послы особо предъявляли в
империи свои золотые печати, а купцы — особо свои серебряные, как
упомнуто об этом в договоре 944 г., согласно которому только к этому
времени «уведел есть князь вашь посылати грамоты ко цесарьству
нашему» , в которых назывались вместе и число судов, и имена послов и
Купцов.6 Не следует ли в связи с этим думать, что четкий порядок,
в соответствии с которым каждый посол наблюдал за двумя купцами
и всегда сопровождал их в плавании в Византию, был выработан толь-
кок944 г.? Во всяком случае, что касается послов, как специальных,
'Liutpr.P. 192 sq., 199 sq.
2 Ibid. P. 193, 200.
Sorlin I. Le traite de Byzance avec la Russie au Xе siecle // Cahiers du
m°nde russe et sovietique. 1961. Vol. 2, № 3. P. 330 et note 68. P. 345.
1 Памятники права. С. 64.
5 Там же. С. 8-9.
6 Там же. С. 31.
122
Византия, Болгария, Древняя Русь
так и «ординарных» (ежегодных), их слебное, по моему мнению, все-
таки изначально превосходило месячину и по качеству, и по
количеству (слебное послы «емлють, елико хотячи»).1
О том, что во время пребывания в Константинополе (и в Месимв-
рии) русы получали довольствие не деньгами, а натурой явствует из
договоров Руси с греками (это были хлеб, вино, мясо, рыба, овощи)
но я уверен в том, что и эти продукты не выдавались им на руки, а
предоставлялись в виде готовой пищи в трапезных у св. Маманда.
Именно такой порядок существовал даже в оплачиваемых постояльцами-
иностранцами комнатах гостиных дворов Константинополя. Тем
настоятельнее соблюдение такого порядка представлялось в митатах для
русов: их размещали, как я думаю, в зимних «казармах» русских
наемников, где был налажен механизм одновременного питания
большого числа людей, и не нужно было заново и особо обустраивать быт
у св. Маманда во время отсутствия здесь войска и пребывания
русских послов и купцов. Кроме того, византийцы, несомненно,
сознавали (это также видно из договоров), что иноземная публика, часто в
данном случае поневоле по нескольку дней подряд праздная,
вооруженная и не слишком склонная соблюдать непривычные и чуждые
порядки, нуждалась в дополнительном мощном дисциплинирующем
факторе, каким и являлась ежедневная зависимость от общего
дарового котла. Наконец, выплата «укладов» в такой форме обходилась
казне намного дешевле, чем в случае внесения «укладов» деньгами.
Продукты поставлялись, конечно, не с рынка, а из государственных
складов и из пригородных казенных имений. Значительная часть
налогов с крестьян еще вносилась в это время натурой (зерном и
вином). Кроме того, в то время не только правительственные и
благотворительные учреждения, ной «великаяэтерия», т. е. воинское
соединение наемников, владели собственными сельскохозяйственными
имениями, откуда на их содержание регулярно поступали продукты.2
Выше я высказал предположение, что число русов, прибывавших
за сезон двумя флотилиями и располагавшихся у св. Маманда,
достигало 1000-1500 человек.3 Но, как было сказано, прибывали они не
все одновременно и не все останавливались на Босфоре. Сведения в
источниках на этот счет кажутся противоречивыми только потому,
что они не полны.
В самом деле: согласно договору 907 г., русские купцы, получая
довольствие в соответствии с поименным списком, «возмуть
месячное свое, первое от Киева и паки ис Чернигова и ис Переаславля» (эта
же фраза повторена почти буквально и в договоре 944 г.), причем
«емлють месячное на 6 месяць» .4 А в «Книге эпарха», введенной в прак-
Ч1ВЛ. С. 17.
2 Литаврин Г. Г. Византийское общество... С. 47.
3 Он же. Древняя Русь... С. 67; Он же. О юридическом статусе... С. 80-
81.
4 Памятники права, с. 32. 65.
Глава вто ая
123
яКу как раз в это время, трижды и недвусмысленно подчеркнуто,
т0 иноземные купцы (как и иногородние) не имеют права
оставаться в Константинополе на срок более трех месяцев; ослушников ожи-
аЛи конфискация, избиение, позорящая стрижка волос; не
проданный за 3 месяца товар мог быть насильственно распродан властями,
„его хозяин выслан из города.1
По Константину Багрянородному, русы отправлялись из Киева
только в июне, дождавшись подхода ладей из других городов. Через
пЯть порогов они проходили, предварительно облегчив ладьи, и сами
«нагими» (yu|ivoi) сходили в воду, проталкивая ладьи в скалах; осенью
же, «когда наступит ноябрь», архонты «со всеми росами» уходят в
«полюдье» в славинии, где остаются до апреля;2 княгиня Ольга и часть
ее свиты (в том числе послы и купцы) 18 октября еще находились в
Константинополе.3 Во время же походов против империи в 860 и 941 гг.
ладьи русов уже в начале—середине июня достигали царственного
города.4
Некоторые из этих известий не могут не вызвать сомнений. Так,
августейший автор, несомненно, абсолютизирует, говоря о едином
сроке отплытия русов и об одном караване русов в империю за сезон.
Я считаю маловероятным, чтобы киевский князь и высшая знать всего
Среднего Поднепровья, имея возможность, как и при военных
походах, воспользоваться высокой водой, по которой легче преодолеть
пороги, ожидали бы около полутора месяцев «северян» (в краях
которых реки вскрывались на три недели позже и которым предстояло
пройти до Киева от 800 до 1200 км. Я полагаю, что от Киева уходило
а весенне-летний сезон две флотилии: первую снаряжали из городов
Среднего Поднепровья в конце апреля-начале мая (к июню она
достигала квартала св. Маманда). Вторая (из городов Северо-Западной
Руси) прибывала в Киев к середине июня, в конце месяца отплывала
и оказывалась у цели к началу августа.5
Непосредственное подтверждение такой интепретации я вижу
в свидетельствах договоров: первыми получали слебное и месячину
послы и гости из Киева, Чернигова и Переяславля. Я не усматриваю
'КЭ.С. 79.83.89.
2 Об управ, имп. С. 44-50.
3Decerim., I. P. 598. 2-3.
А именно — к 18 июня в 860 г. (Analecta Bruxellensia. Chroniques
byzantins du manuscrit 11370 par F. Cumont. Rec. des travaux publ. par la
Faculte de philosophie et des lettres. Bruxelles, 1894. Fasc. 9. P. 33).
В 1389 г. Игнатий Смоленский (Смолнянин), отправившийся из Моск-
ы в Царьград 13 апреля (его путь пролегал по р. Москве и Оке, далее — по
сУШе до верховьев Дона, а затем до конца — водою), прибыл в
Константинополь в конце июня, т. е. через 2,5 месяца (см.: Majeska G. Russian
Travels to Constantinople in the fourteenth and fiftinth Centuries. Washington,
1984.P. 90-91).
124
Византия, Болгария, Древняя Русь
здесь указания на престижное первенство в «очереди»за
довольствием всех русов, прибывших одновременно. Я вижу здесь только
констатацию факта прибытия первой флотилии русов, которые поэтому
первыми и получали довольствие. Такой порядок организации
отношений с русами представляется наболее целесообразным и с природ,
но-климатической, и с бытовой точек зрения, что и отражено весьма
лаконично в договорах с греками. В конце июля—начале августа
вторая флотилия русов как бы сменяла в предместье св. Маманда первую,
отбывавшую домой.
Однако выражение «первое от града Киева» почти буквально
приведено («первое на Киев») совсем в ином контексте в начале договора
907 г. Проблема дани — особый сюжет. Сахаров считает, что в
первой трети X в. империя, несомненно, платила дань Руси.1
Действительно, Константин Багрянородный наставлял наследника, что
только союз с печенегами позволяет избежать уплаты дани венграм и ру-
сам в обмен на мир.2 По мнению Сахарова, в договоре 907 г. говорится
сначала о контрибуции (единовременной дани), а затем — о
регулярной (ежегодной?) дани — укладах.3Сорлен полагает, что «уклады» —
это особые соглашения империи с каждым из городов Руси об
условиях торговли с империей, включая и вопрос о размещении и о
месячине.4 К этой точке зрения присоединился, кажется, и Д. А. Миллер.3
Я не разделяю этих мнений. Уже Дюканж в своем словаре указал,
что |ir)vaia (n^viaia) — это menstruae distributiones (распределение
месячного запаса продуктов).6 Принимал такое понимание этого
термина и И. И. Срезневский.7 Никаких сепаратных договоров города Руси
в этот период не заключали: в торговых отношениях с империей все
русские города, будучи «под рукою князя» Киева, находились в
равных условиях; имена знатных лиц, интересы которых представляли
послы и купцы договора 944 г., названы не только для фиксации их
прав, но и для констатации их ответственности за поведение
подчиненных им людей (дополнительно к гарантиям о соблюдении
договора со стороны князя), чтобы они не творили «бещинье» и «пакости» в
селах и в столице империи.
Что же касается вопроса о значении термина «уклады», то ответ
на него содержится в самом соглашении 907 г., где это понятие
употреблено дважды, но подразумевается, по моему мнению, четыреж-
1 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 108.
2 Об управ, имп. С. 38. 2-5.
3 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 108.
* Sorlinl. Letraites...//Cahiers du monderusseetsovietique. 1961. Vol. 2>
№ 3. P. 330 et note 68, p. 345.
5 Miller D. A. Byzantine Treaty... P. 67.
6 Du Cange Ch. Glossarium ad scriptores mediae et infimae graecitatis-
nouv. ed. Parisiis, 1943, s. v.
7 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка.
СПб., 1895. Т. II. s. v.
Глава вторая
125
«у. Первый раз «уклады» названы в заявлении (требовании) от
имени Олега в связи с вопросом о самом главном — о дани, которая
состоят из двух разных частей: из единовременно уплачиваемой
денежной суммы (контрибуции) и из регулярных, ежегодных «укладов»:
«$ заповеда Олег дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключь, и
лотом даяти уклады на Руськыа грады: первое на Киев, та ж на
Чернигов [и] на Переаславль [и] на Полтеск [и] на Ростов [и] на Любеч и
на прочаа городы, по тем бо городом седяху велиции князья, под Ол-
гом суще».1 О том, что «уклады» это и есть «слебное» (для послов) и
«месячина» (для купцов), т. е. натуральное продуктовое довольствие,
предоставляемое поименно послам и купцам каждого из городов Руси,
когда русы прибывают в империю по торговым делам, явствует из
дальнейшего, где, на мой взгляд, конкретизируется (также от имени
русов)— из чего же состоят «уклады» (приводится перечень видов
продуктов) и на какой срок (6 месяцев) они выдаются. Особенно
отчетливо видно это из последнего упоминания о месячине — уже от
имени византийцев, принявших требование Олега: сказано о ней здесь
почти в тех же выражениях, в которых в первый раз говорится об
«укладах» («и тогда возмуть месячное свое, первое от града Киева и
паки ис Чернигова и ис Переаславля»2). Здесь термин «уклад»
просто приравнен к понятию «месячина». Я полагаю, что слово «уклады»
договора 907 г. означает не что иное, как ту часть дани, которая
должна была выплачиваться византийцами русам ежегодно в течение 6
месяцев в натуральном виде (бесплатные питание и помещения в
столице империи с необходимыми бытовыми удобствами и снабжение
продуктами и судовым такелажем на обратный путь).
В связи с вопросом об«укладах» уместно высказать еще два
соображения: о расходах казны империи на содержание русских и о
6-месячном их пребывании в Константинополе. Выдачу им слебного и
месячины русы ставили условием мира, так как уже имели достаточно
четкое представление, насколько «уклады» (бесплатное питание и
размещение) могут сократить их расходы на время пребывания в
Константинополе и увеличить выгоды от их торговых операций на
всемирном торжище.
Впрочем, хотя данные о дневном рационе человека, как и примерная
стоимость его содержания в деньгах, в целом известны, они крайне
Противоречивы. Не только в кругу византийской бюрократии, но и
в обыденном сознании византийцев, приученных к чинопочитанию,
Памятники права. С. 64. Тот факт, что соседний с Черниговом Любеч
°тнесен в договоре ко второй группе городов, противоречит моей гипотезе
ДвУх флотилиях (среднеднепровской и северорусской). Но этого недоста-
°чно для отказа от моего предположения: могли иметь значение неизвест-
Ые нам соображения киевского князя, да и Любеч мог иметь особый статус
аПример, его послы должны были представлять великого князя и при
ТоРом караване).
Там же. С. 65.
126
Византия, Болгария, Древняя Русь
существовала убежденность, что потребности человека, в том числе
в питании, непосредственно зависят от его официального статуса в
обществе и от его имущественного положения. Так, согласно типа-
кам монастырей, немощному старцу-игумену полагалось в полтора,
два раза больше продуктов, чем для его молодого прислужника или
рядового монаха.1 Как уже было упомянуто, нищий поденщик,
абсолютно ничего не имевший, кроме рабочих рук, был будто бы вынуж-
ден тратить в столице империи на питание около 10 фоллов в день
(или до 12-13 номисм в год).2 Цифра явно и значительно
завышенная. Обычно прожиточный минимум взрослого мужчины в Византии
в X в. определяют в науке в 5-7 номисм в год.3 Если предпочесть
среднюю цифру (6 номисм), то это составит 5 фоллов в день. В этой связи
особенно важно, что данный расчет полностью соответствует
сообщению самого Константина Багрянородного, подписавшего договор
944 г.: он заявлял в своей новелле, что экипировка и содержание
воина в течение года обходится в 18 номисм.4 В самом деле, если учесть,
что основные затраты делались при этом на покупку боевого коня
(12 номисм), а оружие (меч, копье, щит) составляло в
военнообязанном семействе фемного воина (а как раз о нем и идет речь в новелле)
наследственный реквизит, то на питание воина, видимо, и
предусматривалось именно 6 номисм.
Ориентируясь на эту, безусловно, минимальную сумму (144 фол-
ла, т. е. полномисмы в месяц на человека или полторы номисмы за
3 месяца5), можно, по-видимому, определить общую стоимость
«укладов» на 500-750 человек на три месяца (включая «брашно» на
обратный путь) для одной флотилии в 750-1125 номисм, а на 2 флотилии —
в 1500-2500 номисм, т. е. от 21 до 35 литр (фунтов) золота. Пашуто
высказывал предположение, что дары (в серебряной монете — мили-
арисиях) Константина Багрянородного для княгини Ольги и членов
ее свиты в ходе двух приемов у императора представляли собой слеб-
ное и месячину.6 Неприемлемость этого допущения очевидна,
помимо прочего,7 хотя бы из того факта, что совокупная сумма даров
весьма незначительна — всего 240 номисм, что в 6-10 раз меньше скромно
рассчитанной мною. А в нее я не включал еще и цену якорей,
парусов, канатов и прочих снастей, которыми обязались византийцы
снабжать русов на обратный путь.
1 Литаврин Г. Г. Византийское общество... С. 235.
2КЭ. С. 163.
3 Литаврин Г. Г. Византийское общество... С. 236.
4 Jus Graeco-Romanum. Ed. С. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, v. Ш'
P. 266.
5 Упомянутый поденщик (если только данные о нем имеют в виду не
всю его семью) тратил 300 фоллов в месяц, а Лиутпранд — до 840 фоллов
(см. примеч. 127).
6 Пашуто В. Т. Внешняя политика... С. 67.
1 Подробно смотри: Литаврин Г. Г. Состав посольства... С. 89-92.
Глава вторая
127
q учетом же платы за помещение эту сумму следовало бы
увеличить по меньшей мере вдвое (до трех золотых на человека за 3 меся-
ia)- Таким образом, 10 русов экипажа одной малой ладьи, если бы им
„е давали «уклады», потеряли бы из прибыли примерно 30 номисм,
«ли 6 кусков шелка. Если эти приблизительные расчеты в какой-то
М£ре оправданны, то эта регулярная дань 1500 русов в сезон
обходилась имперской казне при учете расходов только на питание
примерно в 2250 номисм. Если учесть, что контрибуция, запрошенная
Олегом, составляла 960 000 гривен1 (400 000 литр серебра), или около
133 кентинариев золота, то сравнительно с этой ежегодной данью
единовременная не кажется слишком преувеличенной в летописи (в
частной казне византийских магнатов накапливалось до нескольких
десятков кентинариев — см. гл. 5).
Не могу в связи с этим не возразить Дж. Шепарду, полагающему,
что «уклады» отнюдь не были данью, а представляли собой некую
«субсидию» от правительства империи (спрашивается —с чего ради?),
которую русы предпочитали толковать как «дань».2 Византийский
двор действительно издревле старался, вопреки грустным реалиям,
толковать уплачиваемую им дань как милость императора.
Теперь о загадке с 6-месячным (по договорам) пребыванием русов
в Константинополе, тогда как сурово исполявшийся в то время закон
предписывал выдворять иноземных и иногородних купцов,
задержавшихся в столице на срок сверх трех месяцев .3 Это несоответствие
вполне разрешимо, на мой взгляд, при двух допущениях. О первом (о двух
сменяющих друг друга флотилиях в сезон) уже сказано. Второе
состоит в признании того, что в общий счет шести месяцев получения
месячины зачислялись два месяца (по одному на каждую флотилию)
обратного пути русов на родину. Для византийских властей было
важно определить общий расход на содержание русов, а « брашно на путь »
выдавалось им, видимо, по той же норме. Итак, русы первого
каравана содержались в течение июня и июля и получали продукты на
август (на обратный путь), а русы второго каравана снабжались
довольствием в течение августа и сентября и получали («на путь») на
октябрь. Август, таким образом, становился для казны империи месяцем
Двойных расходов на содержание русов. Установленный «Книгой
эпарха» трехмесячный срок пребывания иностранцев в столице при
таком понимании ситуации не нарушался. Более того: русы каждой
флотилии оставались в Константинополе не более двух месяцев, что
совпадало — в силу природно-климатических условий — с их
собственными интересами.
По 12 гривен на 80 000 воинов-русов (Памятники права... С. 64). См.
с' Hi, примеч. 2. Ср.: Новосельцев А. П. Внешняя политика... С. 52-53
(Заращивая эту дань, Олег стремился обеспечить интересы и князей-конфе-
ДеРатов, прежде всего Киева, Чернигова и Переяславля).
ShepardJ. Constantinople... P. 259.
3КЭ. С. 89.
128 Византия, Болгария, Древняя Русь
Иное решение проблемы 6 месяцев предлагала И. Сорлен. Она счц-
тает, что слебное выдавалось на 6 месяцев, а месячина — только наф
на июль — октябрь.' Трудно принять это толкование. Во-первых, в
таком случае новгородцы по естественным причинам, чтобы к начади
июля прибыть в Константинополь, должны были бы отправляться в
путь в середине апреля — почти одновременно с ледоходом или даже
до его начала, что — невозможно. Что же касается возвращения
домой, то, отправившись с чужбины в конце октября, они достигли бы
родного города только в декабре, по санному пути (не говоря уже о
том, что в порогах им пришлось бы бродить в ледяной, предзимней
воде).2 Во-вторых, мало вероятно, чтобы князья и бояре
северо-западных городов Руси отправились в ноябре «в полюдье» (этот срок
указан Константином Багрянородным), не встретив вернувшегося из
Константинополя торгового каравана, не получив отчета от своих
послов и купцов, не осмотрев приобретенные для них заморские
товары...
Наконец, коротко о стоянках для ладей русов. Если действительно
в путь отправлялись одновременно 50-60 ладей, но часть их,
освобожденных от груза, оставалась до возвращения в Месимврии,
вместе с «излишними» для дел в столице гребцами и воинами эскорта,
то до половины или больше ладей все-таки должны был-и бросать
якорь в бухте св. Маманда. Берег гавани высокий, и товар вряд ли
оставляли на борту: его перегружали в склады при митате, откуда он
партиями поступал на рынок и где осматривался властями и оптом
закупался соответствующей торговой корпорацией (здесь можно
думать о корпорациях рыботорговцев, льноторговцев, свечников,
меховщиков).
Все окружающее столицу побережье было поделено на «эпохи» —
причалы и рыбацкие участки со стоянками для судов, имеющие
своих владельцев. Гавань св. Маманда была, конечно, императороской
(казенной), и русы, как и за постой, ничего не платили за стоянку
ладей. Ежедневно (или в дни торга) 4-6 ладей одновременно
перевозили товар, 2-3 послов и 4-6 купцов через устье Золотого Рога к
одним из ближайших обращенных к морю ворот города (такими
воротами могли быть ворота св. Варвары, Пеория или Друнгария).
1 Sorlin I. Les traites...//Cahiers, vol. 2, № 3. P. 350; vol. 2, № 4. P. 458.
2 В расчетах подобного рода ни в коей мере нельзя ориентироваться на
тот факт, что княгиня Ольга 18 октября еще находилась в
Константинополе. Это был исключительный случай, вызванный политическими
причинами. Если в октябре плавание по Черному морю еще не представляет
особых трудностей для малых судов (чего никак нельзя сказать о ноябре) (см.
Черное море. Сб. статей. Варна, 1978. С. 65), то главные тяготы ожидали
флотилию не на море, а в днепровских порогах. В 1389 г. митрополит КиП'
риан, отправившись из Константинополя 1 октября, не пошел днепровским
путем: он поднялся по Днестру до района г. Сороки, откуда по суше напра'
вился в Киев (Majeska J. Russian Travelers... P. 90-91).
Глава вторая
129
В заключение главы остановлюсь коротко на вопросе о различиях
в обозначении места расквартирования русов в византийских и в
русских источниках (точнее — в сохраненных летописями текстах рус-
ско-византийских договоров). По моему мнению, та форма, в
которой в договорах передано название квартала, где квартировали русы,
является передачей не собственно греческого имени, а его
переосмыслением на русском языке, причем — с явно эмоциональным
оттенком. В настоящее время завоевывает все больше сторонников точка
зрения, согласно которой либо перевод на старославянский
договоров с греками был сделан одновременно с их заключением, либо
тогда же была составлена самостоятельная старославянская
(древнерусская) версия, затем сверенная с греческой.' Как известно,
существование на Руси деловой славянской письменности еще до принятия
христианства отстаивал уже Н. Лавровский.2 Считал этот вывод
доказанным А. А. Зимин.3 Мысль об одновременном с заключением
переводе договоров на старославянский разделяет И. Сорлен.4 Д. А.
Мюллер также полагает, что, по крайней мере ко времени заключения
договора 944 г., в Киеве существовала княжеская канцелярия.5Пытался
отстаивать это мнение и я.6
Действительно: имя Мацш; (Мамае), в честь которого был назван
монастырь, а затем и квартал, в именительном падеже в греческих
источниках почти не встречается, так как служит определением к
слову novrj (iiovaoiTipiov) (монастырь) и употребляется чаще всего в родит,
падеже — MajiavToq, а также в других косвенных падежах (с
предлогами): в дательном — Ma|iavTi, в винительном — Мацолаа.
Соответственно в косвенных падежах оно звучало: Мамандос (Мамантос), Маман-
ди (Маманти) и Маманда (Маманта), мало напоминая по звучанию
переданную договорами славянскую фонетическую форму, которая
к тому же в них и склоняется как имя нарицательное «мама» (в
договоре 907 г.: «ПриходящеРусь да витаютьу святаго Мамы», в
договоре 944 г.: «и приходящим им да витають у святаго Мамы», «да не
имеють власти зимовати у святаго Мамы»).7
1 См. обзор: Сергеев Ф. П. Из истории изучения договоров русских с
греками X в.//Старобългаристика. 1985. Т. IX. 2. С. 112-116.
2 Лавровский Н. Византийские элементы в договорах русских с
греками. СПб., 1903. С.17-18.
1 См.: Памятники права. С. 23.
4 Sorlin I. Les traites... P. 376.
" Miller D. A. Byzantine Treates... P. 67-68.
6 Литаврин Г. Г. Культурный переворот в Болгарии и Древняя Русь //
Хиляди и сто години от смъртта на Методий/Кирило-Методиевски студии.
София, 1987. Кн. 4. С. 393-403. См. также: MalingoudisJ. Zur typolohischen
Struktur... S. 717. См. подробнее гл. 7.
Судя по старославянским переводам иных греческих текстов, имя
св' Маманда передавали по-разному, но явно стремились воспроизвести
греческое звучание (См.: Mujoeuh П. Менолог. Историско-уметничка истра-
"^Baja. Београд, 1973. С. 349(Манть): С. 276(Маманьть)и лишьнас. 316—
1 V 3690
130
Византия, Болгария, Древняя Русь
Предположению о сознательном переосмыслении имени квартала не
мешает тот факт, что в договорах неизменно во всех трех случаях стоит
определение в мужском роде— «святаго». Во-первых, это результат
сверки официального документа с греческой версией договора (где
несомненно стояло в муж. роде Ayiou); во-вторых (и это главное),
в просторечье не только язычники-русы не воспроизводили при
произнесении определение «святой», но и сами греки: ката xov А,еуоцеуоу
Мацаута («в так называемом Маманде») сказано у Иоанна Скилицы,1
т. е. «у Маманда», «у Мамы»...
Вдали от родины, в чужой заморской стране, плохо зная ее
порядки и нравы, не понимая или едва разбирая греческую речь,
испытывая постоянный неотступный надзор полицейских агентов эпарха
столицы империи, не имея права брать с собой привычное средство
самозащиты (оружие) при посещении рынков, русы в самом деле
чувствовали себя в безопасности, почти как дома, только «У Мамы».
Только здесь, вплоть до дня отплытия, они вращались в среде
соотечественников, слышали родную речь, имели даровые кров и пищу, мылись в
банях, «елико хотять», советовались с бывалыми людьми —
ветеранами, отслужившими договорный срок в армии императора и
ожидавшими, также «у Мамы», отправления каравана, чтобы вместе с
ним вернуться на родину...
Мама(сь) — в именит, падеже). В Южной Македонии в XIV в.
существовало «село святого Маманда» (то xwpiov тои ayiou Маццуто<;), принадлежавшее
Ватопедскому монастырю (Goudas M. Bu^avTiva eyypaipu zf\q ev 'A8w цоул? той
Ватояебюи Елетлр'ч; Eiaipeiai; Bu^avuvwv LttouSwv. 1927. Т. IV. Ъ. 223. (№ Ю),
235. (№ 14)). Любопытно, что Я. Н. Любарский в своем переводе
Продолжателя Феофана предпочел «летописное» «Мама» (Продолжатель
Феофана. Жизнеописания византийских царей. Изд. Я. Н. Любарский. СПб..
1992. С. 85. 90. 103. 104). При ссылке на договор 907 г. (о месте
пребывания русов в Константинополе) от греческой грамматики отступил и И. Ка-
раяннопулос: кати otov Ay. Маца (KapayiavvoKov^og '/. Oi Bu^avTivoPouXyapiKE^
сиукроиоек; б тег Еицешу Ви^аутшкй, 1991. Т. 11. L. 36).
1 Io. Scyl. P. 108. 73.
Глава 3
К ПРОБЛЕМЕ ПОШЛИНЫ
С КУПЦОВ РУСИ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ
Чем скуднее информация источников о каком-либо историческом
явлении, тем больше относящихся к нему гипотез в историографии.
Правда, специально посвящать свои штудии такому сюжету, не
обещающему успехов, решаются очень немногие, но высказать (среди
прочего) свои соображения и догадки готовы почти все. Отнюдь не случайно
монография Э. Антониадис-Бибику о византийской таможенной
службе, вышедшая 36 лет назад,1 осталась, в сущности, единственной до сего
дня. Суровая критика (во многом, но отнюдь не во всем справедливая)
Крупнейшего авторитета в византиноведении той поры П. Лемерля2
надолго отбила охоту у специалистов рисковать репутацией, занявшись
этой неблагодарной темой.
Такова, в частности, судьба и проблемы пошлины с русских купцов
в Константинополе, принадлежащая практически к почти
неразрешимым: в сущности, единственная основа для размышлений по этому
сюжету — договоры Руси с греками 907/911 и 944 гг.
Как и прочие явления повседневной действительности, мало
отражавшиеся на жизни огромного болынинстванаселения византийской
столицы, условия торговли иноземцев наее рынках оставались вне поля зрения
хРонистов-современников. Имея общие представления о деятельности
. Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanesa Byzance. L'«octava»,
e *kommerkion» et les commerciaires. Paris, 1963.
^ Lemerle P. H. Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanes...//RH,
•^CCXXXII, 1. 1967. P. 225-231.
132
Византия, Болгария, Древняя Русь
имперского фиска, нетрудно предположить, что и для этой сферы
экономической жизни города служители таможен и рыночные мытари рас.
полагали подробными руководствами, подобными тем, какими
пользовались налоговые чиновники для исчисления и сбора податей с
сельских жителей империи. Но для данной сферы деятельности чиновников
таких руководств не сохранилось...
Антониадис-Бибику осуществила почти тотальный учет
сохранившихся свидетельств самых разных видов и самых разных эпох о
деятельности византийских таможен и предложила свою интерпретацию
собранного материала. Несмотря ни на что, ее книга остается и поныне
самым обстоятельным исследованием в означенной области. Однако и
она вынуждена констатировать, что принципы исчисления пошлин,
соотношение их разных видов, порядок их взыскания остаются во
многом неясными.1 Не изменяют кардинально положение дел и не
слишком тщательно учтенные автором сфрагистические материалы
(прежде всего это ставил в вину исследовательнице Лемерль),
опубликованные как ко времени написания книги, так и изданные после этого за
последнюю треть столетия.
Неоднократные заявления автора о возможности по-разному
истолковывать данные русско-византийских договоров 907/911, 944 и 971 гг.
носят, к сожалению, либо характер общих утвердившихся в науке
суждений, либо предположений, лишенных аргументации. Поскольку,
однако, эти заключения принадлежат наиболее компетентному (по
крайней мере для IX-XI вв.) специалисту, коротко остановлюсь на них.
К числу широко распространенных в литературе принадлежит
мнение, что по договору 907/911 гг. купцы Руси первыми из иностранцев
получили право беспошлинной торговли и не были связаны на
константинопольском рынке, предоставленном им как главное место торга,2
никакими ограничениями в отношении видов закупаемых ими товаров,
их качества и количества;3 в договор 944 г. было введено, на взгляд Би-
бику, единственное ограничение — не закупать шелка больше, чем на
50 номисм; уплату пошлины, по ее мнению, не предусматривал и
договор 944 г.4 — суждение оригинальное, но, к сожалению, не
сопровождающееся аргументацией.
В противоречие с этим своим утверждением, Бибику пишет, что при
продаже русами раба, оцениваемого по официальному византийскому
1 Antoniadis-Biblcou H. Recherches... P. 97, 220-224.
2 Ibid. Р. 116, 152-154.
3 Ibid. P. 48-49, 54, 196.
4 Ibid. P. 54. В таблице на с. 124 автор ставит в колонке против обоих
договоров ремарку «никаких пошлин». Однако выше (Ibid. Р. 48-49, п. 1)>
говоря о договоре 944 г., Бибику замечает: «О поражении русских и о рУс'
ско-византийском договоре 945 г. см.: Sorlin I. Les traites de Byzance avec
laRussie au Xе siecle//Cahiers du monde russeet sovietique, 2, 1961. P. 313'
360, 447-475». Но Сорлен считает, что по договору 944 г. с русов стали
брать пошлину.
Глава третья
133
праву в20номисм, с них по договору 911 г. взималась пошлина в 10%.'
Ничего подобного в договоре 911 г. нет. Не указана там и цена раба. Речь
идет только о взаимной выдаче сторонами украденных или сбежавших
оабов.2 Скорее всего, Бибику имеет в виду соответствующую статью
договора 944 г., но излагает ее содержание весьма неточно. Там сказано,
что если сбежавший от русов, «от святаго Маманда», челядинец будет
найден, его нужно вернуть хозяину, а если не будет найден, то после
клятв потерпевших русов (по христианскому или «по закону своему»)
0ни взимают с греков «цену свою, якоже уставлено есть преже, 2 паво-
лоце за челядин»; если же бежит к русам раб от греков и русы вернут и
его самого и в целости все то, что он унес с собой, то хозяин раба даст
русам 2 золотника за поимку.3 Зимин согласен с тем, что эта статья
подтверждает мысль А. Шахматова, что в оригинале договора 911 г. была
указана и цена русского челядинца, установленная, в отличие от раба
греков, в 10 номисм, как и по договору 944 г. (следовательно, пишет
Зимин, одна паволока стоила 5 номисм).4 Я полагаю, в согласии с
Шахматовым и Зиминым, что здесь имелась в виду не рыночная, а
«обменная», половинная цена для рабов, бежавших от хозяев на ту или
другую сторону. В соответствии с этой ценой раба (10 номисм)
устанавливалась и цена двух кусков того сорта шелка, который разрешалось
закупать русам (5 номисм за кусок).
Только по договору 944 г. греки добились, чтобы цена молодых
пленников-рабов и русов и греков была уравнена, а для пожилых греков-
рабов и детей снижена соответственно до 8 и 5 номисм (см. гл. 2).
Второй аргумент против вывода о десятине с русов в 2 номисмы за продажу
ими раба за 20 номисм (эквивалентных будто бы двум кускам шелка) я
вижу в запрете, согласно «Книге эпарха», продавать вообще (без
особого разрешения) иностранцам шелка ценою в 10 и более номисм за
кусок. Это были драгоценные пурпурные ткани. Выдать их русам за
беглого раба, я полагаю, не могли. Только сделав это маловероятное
предположение, Бибику определяет процент вознаграждения, выдавая его
за десятину (10%). На самом деле, при принятой по договору 944 г.
«взаимозачетной» (для размена пленными) цене раба в 10 номисм,
вознаграждение (отнюдь не пошлина) было вдвое большим, составляя 20% от
Цены раба (2 номисмы). Одна паволока в таком случае стоила, как
верно заключил Зимин, 5 номисм. Эти сорта шелка и разрешалось
вывозить (в том числе и русам). Что же касается драгоценных тканей, то их
0тняли даже у посла Оттона I епископа Лиутпранда.
Итак, статьи обоих договоров о беглых челядинцах сведений о
пошлине с русов за продажу ими рабов не содержат. Недоразумением я на-
Вал бы также мысль исследовательницы, что «враждебность» властей
\AntoniadisBibicou Н. Recherches... P. 97-98.
. Памятники права Киевского государства. Составил А. А. Зимин. М.,
1У52. с. 9.
' Там же. С. 32.
"Гам же. С. 44-45.
134 Византия, Болгария, Древняя Русь
империи к русам, являвшимся без товара (им просто не давали содер.
жания и крова), объяснялась тем, что жители столицы были весыча
заинтересованы в товарах, которые доставляли русские купцы.1
Подробный обзор высказанных в отечественной и зарубежной
литературе мнений по вопросу о пошлине с русов в Византии (без оценка
качества аргументации) сделан А. Н. Сахаровым.2 Из обзора явствует
сколь разны оценки договора 944 г. в целом (невыгодный для Руси, ме!
нее выгодный, выгодный для Руси, выгодный для обеих сторон), и сколь
единогласны ученые в одном — считается самоочевидным, что Русь
была лишена права беспошлинной торговли, так как фраза договора
907/911 г. усечена в договоре 944 г.: вместо слов «да творять куплю
якоже им надобе, не платяче мыта ни в чем же» ,3 значится только: «да
творять куплю, якоже им надобе» .4
Именно этот факт и считается решающим при оценке перемен в
русско-византийских отношениях со времени поражения Игоря в 941 г.
Иначе говоря, обойти эту проблему в данной книге невозможно, сколь
ни скудны данные для ее рассмотрения. При существующем
положении дел с источниками трудно, конечно, надеяться на опровержение
утвердившегося в науке вывода об уплате Русью пошлин в
Константинополе по договору 944 г. И тем не менее я считаю возможным во
всяком случае поставить этот вывод под сомнение, используя как
сравнительный материал свидетельства (также довольно скудные и не всегда
ясные) того или почти того же времени об условиях
болгаро-византийской торговли и известия о льготах итальянским купцам в империи от
несколько более поздней эпохи.
Строго говоря, об уплате русами пошлины, как и об освобождении
их от нее в сохранившихся текстах обоих договоров (911 и 944 гг.) нет
ни слова — о них упомянуто только однажды в летописи под 907 г. (в
тексте или соглашения у стен столицы Византии, или в неправомерно
отделенной части статьи «О купле» договора 911 г.). Между тем вопрос о
пошлине неизбежно должен был интересовать обе стороны при заключении
мира и союза: освобождение от пошлины в Византии было делом высокой
политики, считалось очень серьезной привилегией и давалось
иностранцам либо в обмен на оказание значительных услуг империи (как
правило, военных), либо под давлением превосходящих военных сил.5
1 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 49.
2 Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. IX-первая половина X в.
М., 1980, С. 211-222.
3 Памятники права. С . 65.
4 Там же. С. 32.
5 Как огромную привилегию оценивает Анна Комнин освобождение от
пошлин венецианцев, предоставленное ее отцом в 1082 г. (Аппе Сотпепе-
Alexiade, t. II, ed. par В. Leib. Paris, 1967. P. 55. 1—6). Эту льготу и своим
давали все реже и реже (Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 50)). С. Мор"
риссон полагает, что в составе ежегодного бюджета империи доходы от поШ'
лин составляли намного более 12% (Mornsson S. Monnaie et finances dans
l'empire byzantin. Xe-XIVe siecles//Hommes et richesses, II. Paris, 1991-
P. 291-319).
Глава третья
135
Известно, что во всех случаях столкновений с соседями в VII-IX вв.
аварами, арабами и болгарами) империя всегда в случае поражения
1ыпЛачивала врагу или контрибуцию, или ежегодную дань в качестве
ткупного за сохранение мира. Вопрос о пошлинах не мог быть
оставлен в стороне при заключении в этот период любого соглашения с
империей. В частности, вопрос об условиях торговли был одним из главных
в мирном и союзном договоре 716 г. хана Кормесия-Кормисоша с
Феодосией Ш:1 Болгария обязалась оказывать империи военную помощь
(И действительно оказала ее в 718 г. во время осады Константинополя
арабами), а империя обязалась продолжать выплачивать ей дань (она
платилаее с 681 г., исключая только годы военных столкновений2) и
регламентировала торговые отношения. Судить о пунктах договора 716 г.
мы можем (договор не сохранился) только по краткому упоминанию
хрониста Феофана3 под 812 г. о требованиях воевавшего с империей
болгарского хана Крума возобновить в обмен на мир выгодный Болгарии
договор 716 г. Договор предусматривал уточнение границы между
странами и предоставление империей «шелковых одеяний и алых кож
ценою до 30 литр»; « вдобавок » Крум выдвигал два дополнительных
условия: выдавать взаимно политических перебежчиков и «ведущих
торговлю в каждой из стран снабжать сигиллиями и печатями, [у не
имеющих же печатей отнимать4] принадлежащее им и вносить на
казенные счета». Крум угрожал взять Месимврию, если империя не
пойдет на уступки (он и взял ее вскоре). Во время переговоров Михаил I
Рангаве возражал только против политического условия — выдавать
перебежчиков (из-за этого и сорвалось подписание договора).
Документы (здесь — сигиллии) и печати, несомненно, как и в
случае с русскими купцами по договору 911г. (значит, болгарский опыт
был учтен русами), служили удостоверениями, выданными купцам
верховными властями обеих сторон (во всяком случае такого порядка
требовал Крум) на взаимное право вести торговлю и свидетельствовали о
том, что они находятся под защитой и контролем самих государей той
1 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. К дискуссии о договоре 716 г. между
Византией и Болгарией//1ТЕФАГ>Ю1. Studia byzantina ас slavica Vladimiro
"avfinek ad annum sexagesimum quintum dedicata. Praha, 1995. P. 37-43.
-Из договора 1126 г. с венецианцами следует, что для возобновления
действия договоров при установлении мира их переутверждение не всегда было
обязательным (Lilie R.J. Handel und Politik zwischen dem byzantinischen Reich
und den italienischen Kommunen Venedig, Pisa und Genua in der Epoche der
Komnenen und der Angeloi (1081-1204). Amsterdam, 1984. S. 18, 28).
| Theophanis Chronographia. Lipsiae, 1883. P. 497. 16-26.
Рукопись Феофана здесь пострадала от времени: слова в скобках вос-
становлены по латинскому переводу хроники, сделанному младшим совре-
енником Феофана папским секретарем Анастасием Библиотекарем
^nastasii Bibliothecari historia ecdesiastica//Theophanis Chronographia.
0|- П. Bonnae, 1841. P. 280: латинский перевод Анастасия si qui vero sine
'gnaculo inventi fuissent diriperentur издатель Феофана К. Де Боор вос-
р°Изводит: тоц ocppayiSai; рц £%oumv aipmpeaSai (Theoph. P. 497. 25-26).
136
Византия, Болгария, Древняя Русь
и другой страны и имеют право на все определенные договором взаим..
ные льготы. Конкретное место торга не указано (или опущено Феофа.
ном). Здесь следует думать прежде всего о Месимврии,1 пограничном
торговом порте и таможенном пункте, принадлежавшем тогда империи
(Икономидис полагает, что речь шла именно о Месимврии — именно
этот город раздосадованный Крум и взял штурмом2). Я считаю, что
договор имел более широкое значение: он предусматривал ведение торга
купцами империи и на территории самой Болгарии: иначе болгарская
сторона не могла бы конфисковывать товары у византийцев,
явившихся без грамот и печатей.
Обычно считали, что подлинной привилегией по договору 716 г.,
предоставленной империей Болгарии (помимо уступок при уточнении
границ), было только разрешение покупать ограниченные к вывозу из
империи высококачественные товары (шелк и алые кожи) на сумму не
менее 30 литр (2160 номисм3); при этом исследователи ссылались на
сходное ограничение для русов по договору 944 г. (закупать одному
купцу шелка не более чем на 50 номисм4). Я старался, однако, показать,
что этот пункт договора 716 г. не касался условий торговли двух стран,
а имел в виду порядок уплаты Византией дани болгарам, по которому
ее часть (стоимостью до 30 литр) должна была предоставляться
натурой — указанными выше изделиями.5 В доказательство этого тезиса я
1 Напомню, что согласно Константину Багрянородному, плавание
торговых флотилий русов «завершается» именно в Месимврии (Константин
Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий.
Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1991. С. 50. 102-104).
См. об этом специально: Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и
Византия в IX-X вв.//IX Междунар. конгресс славистов. История, культура,
этнография и фольклор славянских народов. Доклады советской делегации.
М., 1983. С. 66-67.
2 Oikonomides N. Tribute or Trade? Bulgarian Treaty of 716//Studia Sla-
vico-Byzantina et mediaevalia Europensia. Vol. I. Studies... in memoriam Ivan
Dujcev. Sofia, 1988. P. 29-31.
3 Любопытно соотношение цифр: 43-44 руских купца (столько
примерно прибывало их с Руси в сезон) могли закупить по договору 944 г. шелка
на близкую к 2160 номисмам сумму — на 2150-2200 номисм).
' Литературу о связанной с этим дискуссии см.: Литаврин Г. Г. К
дискуссии... С.39-42.
5 Так, Кормисош добился того, чего не мог получить каган аваров,
посол которого Таргитий, получивший дань от императора (80 тысяч номисм)
в столице империи, закупал там по поручению господина на часть денег
дорогие товары (Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I
(I-VI вв.). М., 1994. С. 322). Отличие этого случая от рассматриваемого в
том, что часть дани сразу должна была поступать престижными
изделиями. Конечно, это была лишь часть (и меньшая — 30 литр) общей суммы
дани. Доказательства этого очевидны. О какой дани в 30 литр может иДТ*1
речь, если болгары обязывались оказать военную помощь против арабского
войска и если они через несколько лет сами дали экс-императору ФеоД0
Глава т етья
137
ослался на свидетельство Продолжателя Феофана (писать хронику ему
поручил Константин VII Багрянородный), который, говоря о переговорах
(Грума с Михаилом III, кратко изложил и содержание договора 716 г.,
дав. в сущности, и свое толкование плохо сохранившегося текста
Феофана (и толкование, несомненно, более адекватное, чем делающиеся на
этот счет догадки историков наших дней). Он пишет: *Крум, игемон
болгар, притворившийся сговорчивым и дружелюбным и
домогающимся мирного договора, если только ежегодно предоставляемое будет
выдаваться ему в порядке, как я думаю, дани (eiq xa^iv, oip.cu... фброи), как
решено было предками, и добавил, чтобы перебежчики из болгар, а
также из ромеев, выдавались обратно каждому из народов».1
Вне всякого сомнения, в той ситуации, в которой болгары получили
возможность диктовать империи свои условия мира и в 716 и в 812 гг.,
они должны были оговаривать и свое право либо на беспошлинную
торговлю с империей, либо (что менее вероятно) на существенные
торговые льготы. Право пользоваться этими льготами (они, вероятно, были
взаимными) и должны были удостоверяться официальными
документами (сигиллиями и печатями).
В связи с этим я осмеливаюсь предполагать, что в тех случаях,
когда мир заключался после серьезных поражений империи, влекущих,
как правило, единовременную или регулярную уплату дани, имело
место и освобождение купцов победившей стороны от уплаты пошлин на
византийских рынках (или, по крайней мере, предоставление
значительных торговых льгот).
Возможно возражение: договоры империи с итальянскими
городами-республиками конца XI-XII в. свидетельствуют о военных союзах с
ними, а тем не менее лишь в редких случаях, согласно тем же
договорам, империя предоставляла право беспошлинной торговли своим
союзникам. Да, эти случаи были редкими, но одновременно было и
правило: неизменно во всех случаях в обмен на обязательство оказывать
военную помощь империи она давала существенные торговые льготы:
пошлина устанавливалась при этом не на уровне десятины (10% от цены
товара), октавы (12,5%) или додекатона (8,33%), а в размере 4%, 3% и
2%. Т. е. торговые льготы империя в подобных обстоятельствах давала
всегда — даже тогда, когда не было речи ни о какой дани
(символические дары императора, солемнии или облачения для высших духовных
персон итальянских республик данью считаться не могут).2
сию(Щ); пытавшемуся вернуть престол, 5000 литр (почти в 170 раз боль-
"Яе)? Самая незначительная известная мне дань — уплачиваемая арабами
империи в VIII в. и состоявшая из 50 литр золота, 80 арабских скакунов и
0 невольников (Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magis-
«*. Georgius Monachus. Bonnae, 1838. P. 400. 18-23) (т. е. и византийцы
РбДПочитали иногда получать часть дани натурой). Но и эта дань втрое-
Четверо больше 30 литр.
^Theoph. Р. 12. 17-22.
По хрисовулу Василия II от 992 г. венецианцам они должны были платить
качестве коммеркия на таможне в Авидосе по пути к Константинополю
138
Византия, Болгария, Древняя Русь
Между тем ни в договоре 716 г. (по Феофану), ни в ультиматуме Kpv.
ма в 812 г. (по Продолжателю Феофана) нет ничего ни об уплате пощЛин
ни об освобождении от них. Вывод, на мой взгляд, может быть только
один: сведения этих авторов не полны, причем опустили они скорее уц0.
минание именно об освобождении от пошлины, чем о ее размерах (дазне
льготных), если бы пошлина с болгар тогда действительно взималась
Полагаю в связи с этим, что при оценке двух argumenta ex silentio (3g
уплату и против нее) соображения в пользу второго варианта
представляются более оправданными.
Теперь — другой пример из истории торговых связей Болгарии с
Византией, датируемый концом IX в., т. е. временем, близким к
интересующей нас эпохе. Достаточно красноречив в этом отношении конфликт
империи с Болгарией в 894 г. из-за внезапного ухудшения условий
торговли в империи для болгарских купцов. Продолжатель Феофана сообщает:
слуга всесильного временщика при Льве VI Мудром — василеопатора
Заутцы (отца возлюбленной императора), евнух по имени Мусик,
«подружился с мужами торговыми, корыстолюбивыми и златолюбивыми,
происходившими из Эллады, Ставракием и Косьмой. А они, желая
наживаться при посредничестве Мусика, переместили торговлю с
болгарами в городе — в Фессалонике, несправедливо облагая болгар коммерки-
«только два солида», а на обратном пути 15 солидов с корабля. Право
досмотра и взвешивания товаров и право суда над венецианцами император
поручал логофету идика, чтобы не подвергать иностранцев возможному
произволу ведающего торговым делами в столице чиновничества (Jus Graeco-
Romanum, el С. Zachariae a Lingenthal. Vol. III. Lipsiae, 1857. P. 305-306).
По хрисовулу Алексея I Комнина от 1082 г. в обмен на обязательство о
военной помощи венецианцы получили право беспошлинной торговли (Tafel G.,
Thomas G. Urkunden zur alteren Handels- und Staatsgeschichte der Republik
Venedig. Vienne, 1880. P. 97), которое они сохраняли до начала XIV в. (см.
сводную таблицу: Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 122. Детальный
анализ см.: Lilie R.J. Handel und Politik... S. 1-37). Вслед за ними скоро
торговые привилегии (снижение пошлины с 10% до 4%) по хрисовулам 11П,
1136, 1170 и 1192 гг. получили пизанцы, а также генуэзцы — по
хрисовулам 1150, 1169/1170 и 1192 гг. (см.: Antoniadis-Bibicou H. Recherches...
Р. 122, 146 squ.). Для моих целей важно подчеркнуть, что размеры
пошлины зависели от того, свой товар привозили купцы или чужой, закупили
они его в других странах или в провинциях империи. Привилегией
являлось и предоставление мест для размещения людей и стоянок и причалов
для судов. Освобождались (а следовательно, ранее льгот не имели) от
пошлин не только купцы, но и послы; незаконно (без учета льгот) взысканная
пошлина подлежала возврату. При перепродаже ромейских товаров ромеям
же льготы не принимались во внимание: пошлины при перепродажах
иностранцами товаров империи внутри империи взыскивали, «как и с ромеев»
или «как с других латинян» (т. е. скорее всего в полном размере — как
десятину). Во всех договорах, устанавливающих торговые льготы, говорится
о военной помощи империи (военным флотом и воинами, которые должны
были при обращении за помощью императора взойти на имперские суДя''
Глава т етья
139
м» (T11v ^£T" BouXyupcov 7ipuy|iUT£iav £v ifi tcoXei ev ©saaaXoviiqi nexeaxriaav,
акй? коицбркббоуте? xouq BouXyapouq).' К энергичным протестам царя Бол-
яриИ Симеона Лев VI Мудрый остался глух. Симеон, расценив происшед-
шее как нарушение договора 864/866 гг., заключенного 30 лет назад,
_0 время крещения болгар, и как оскорбление, наносящее ущерб
престижу Болгарии и ему лично как ее государю,2 открыл военные действия.
В литературе, как правило(нет необходимости загромождать
ссылками изложение3), до недавнего времени это известие традиционно
трактовали и трактуют как доказательство двух односторонних
нововведений византийской стороны: во-первых, болгарский рынок
переместили из Константинополя (а туда стремилось купечество всех стран)
вфессалонику— при этом рассматриваемой фразе придается смысл
«торговлю в Городе (т. е. в Константинополе) переместили в Фессало-
нику» — и, во-вторых, повысили взимаемые с них торговые пошлины.
Первым усомнился в таком толковании И. Караяннопулос. Он
обратил внимание на особенность фразы, на лишний предлог — уточнение —
«в городе в Фессалонике» и на тот факт, что болгары отнюдь не теряли
права ни до ни после на торговлю в Константинополе, как это
доказывается «Книгой эпарха» .4 Ученый предложил вместо традиционного
перевода «переместили торговлю болгар в Фессалонику» как не менее,
если не более, грамматически оправданный: «изменили торговлю
болгар в Фессалонике», т. е. ввели для болгар вместо прежних льготных
пошлин гораздо более высокие. При этом глагол цетёотпоау
(переместили) у Продолжателя Феофана Караяннопулос счел менее точным, чем
SieoTTiaav (отличили, значит — изменили) у Георгия Монаха.5 Принимая
тезис Караяннопулоса, что все происходило в Фессалонике, я считаю
замену глагола излишней: речь идет, по моему мнению, о том, что два
корыстолюбца, знавшие о действительности торговых льгот только в
определенном месте и на определенном рынке,6 перенесли болгарскую
' Theoph. Cont. P. 357. 14-19. Добавлю в подкрепление мысли
Караяннопулоса, что предлог ev с дательным у Продолжателя Феофана, по моим
наблюдениям, чаще употребляется для указания не на направление («в
Фессалонику»), а на место действия («в Фессалонике»),
2 В оценке причин гнева Симеона я разделяю мнение И. Божилова (Цар
Симеон Велики (893-927): Златният век на Средновековна България.
София, 1983. С. 88-89).
Достаточно указать на труд Н. Златарского, вывод которого со
ссылками на него (или без ссылок) принимают большинство ученых (Златар-
скиЯ. История на Българската държава през средните векове. София, 1971.
£■ 1/2. С. 285-288, бел. 9, 767-771). См. также: Antoniadis-Bibicou. H.
Kecherches... P. 140 и указанную здесь литературу.
Византийская книга Эпарха. Введение, перевод, комментарий М. Я. Сю-
зюмова. М., 1969. С. 82-83.
'Georg. Monach. P. 853. 3-9.
Для иностранцев льгота (всегда для торговли в определенном месте) дава-
ась также на определенный срок, но становилась по традиции постоянной,
140
Византия, Болгария, Древняя Русь
торговлю с прежнего рынка в Фессалонике на другой в этом же городе
сбор пошлин с которого они откупили с помощью Мусика.1
Караяннопулос, однако, не сомневается в том, что до перемещения
рынка (даже в самой Фессалонике) болгары все-таки платили пошли-
ну, но в приемлемых для них размерах. Я же считаю, что источники це
дают права на такое утверждение. Они умалчивают и о беспошлинной
торговле болгар в столице империи после первой войны Симеона, тогда
как вся ситуация того времени в отношениях двух стран делает это до-
пущение в высшей степени вероятным.
Война была победоносной для Симеона. После разгрома войск
империи при Булгарофиге в 896 г. был заключен (видимо, в 899 г.2) мирный
договор, восстановивший, как пишет патриарх Николай Мистик,
«прежний порядок» ,3 в том числе обязательство властей Византии «посылать
также и обычно ... посылаемое от Ромейской державы» .4
хотя и были случаи, когда, в отличие от льгот для церкви и монастырей,
могла быть отобрана императором, если бенефициарий не выполнял заранее
оговоренных условий (Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 116, 152-154),
Так поступали государи не только в Византии. В одном из капитуляриев
Людовика Благочестивого сказано:«Если кто-либо станет избегать
установленных рынков, чтобы не платить пошлины, и вознамерится купить что-
либо вне названных выше мест и будет в том уличен, да будет задержан и
принужден к уплате должной пошлины» (Цит. по: Назаренко А, В.
Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков. Тексты, перевод, комментарий.
М., 1993. С. 80). ИбнХаукаль негодовал, что на византийских рынках, в Тра-
пезунде и в Атталии, с мусульман совершенно произвольно берут пошлину
со всех товаров, а еще больше чиновники воруют у казны империи,
повышают поборы, ибо «нет чести у правителей» (Muchammad ibn Hauqal.
Configuration de la terre (Kitab surat al-ard). Introduction et traduction, avec index par
J. H. Kramers et G. Wiet, 1.1. Paris, 1964. P. 192-193).
1 Kapuyiavvono^oq I. Oi Pu^avTivo-Pou^yapiKet; оиукроиоец ем Euuecov//
BYZANTIAKA, 1991, 11. E. 25-46. Сорочан считает причиной скандала в
Фессалонике с болгарскими купцами нарушение митатного принципа
(беспошлинная торговля в митате): с болгар стали брать «оскорбительную»
пошлину, чего не было в Константинополе (Сорочан С. Б. Византия IV-
IX веков. Харьков, 1998. С. 299).
2 Дата спорная (896, 899 или 904 г.). Я предпочитаю датировку И. Бо-
жилова (Bozilov I. A propos des rapports bulgaro-byzantins sous le tzar Syme-
on//Byzantinobulgarica. T. VI, 1980. P. 73-81.), сославшегося на «Тактикой
Филофея» (899 г.), согласно которому уже тогда император давал
почетные приемы «болгарским друзьям» (послам и сопровождавшим их лицам)
(Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe-Xe siecles. Paris.
1972. P. 167. 11-12, 177. 26 etc.).
3 См. также: Oikonomides N. Le kommerkion d'Abydos, Thessalonique et
le commerce bulgareau IXesiecle//HommesetRichesses, II. P. 241-248(автор
не сомневается, что Симеон добился восстановления прежних условий тор'
говли болгарских купцов в империи. Ibid. P. 247-248).
4 ГИБИ. Т. IV. София, 1961. С. 199. Впрочем, по мнению П. Тивчева.
Николай Мистик имеет здесь в виду не дань, а престижные дары, посыла'
емые Симеону в качестве откупного за мир (там же. С. 199, примеч. !)•
Глава третья
14]
Не считая свое мнение единственно верным, осмелюсь все-таки
утверждать, что весь характер отношений Болгарии с империей в 864-894 гг.
исключает допущение, что болгарские купцы, находившиеся под
покровительством верховной власти своего государя, не пользовались на
имперских рынках (и особенно после договора 899 г.) никакими
льготами. Гораздо правдоподобнее прямо противоположное: Продолжатель
Феофана говорит о благоволении и милостях Василия I (867-886) к
Болгарии как к новообращенной стране (чрезвычайно важно было удержать
ее «великодушными милостями и дарами», как пишет хронист,1 в лоне
христианской церкви и — в напряженном соперничестве с папством —
в сфере влияния империи). Даже новообращенных иудеев Василий I
освободил тогда от гнета прежних податей. Я уверен, что в указанный
период если империя и не платила дань болгарам (весьма вероятно —
платила), то во всяком случае предоставила им либо полное
освобождение от торговых пошлин, либо значительное их облегчение. Именно
вопрос о торговых привилегиях был в это время одним из наиболее
острых (он стал поводом к войне).
Тот же патриарх наставлял епископа Алании, потрясенного упорным
сохранением его паствой языческих обычаев и нравов, быть
снисходительным и предельно терпеливым в отношении недавно принявших
крещение и еще нетвердых в вере аборигенов.2 Согласно «Трактату Фи-
лофея» (899), император приглашал послов Симеона («болгарских
друзей») на почетные приемы во дворец.3 «Книга эпарха» (начало X в.)
также предписывала городским и рыночным властям проявлять
предупредительность и внимание в болгарским купцам на
константинопольском рынке.4 Я решительно не могу допустить, что поставивший в 899 г.
на колени империю Симеон, до глубины души уязвленный случаем с
болгарскими купцами, из-за которого он начал войну, не поднял при
заключении мира вопроса об освобождении от пошлин и не получил на
это согласия Льва VI, оказавшегося в крайне стесненном положении.
Более того, политика Симеона в в данном случае могла стать
образцом для подражания и для киевского князя, получившего в сходной
военной ситуации едва через несколько лет от империи и дань и право
беспошлинной торговли для своих купцов, — торговли, которая к тому
Же не могла осуществляться (или могла, но с большими трудностями
без остановок и дневок русов на болгарском побережье3), если не было
на этот счет достигнуто определенное соглашение с государем Болгарии.
1 Theoph. Cont. P. 341. 18 squ.
4 Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters. Greek Text and English
translation by R. J. H. Jenkins and L. G. Westerink. Washington, 1973.
p-158. 13-21; 161. 66-70.
См. с 140, примеч. 2.
45КЭ. С. 82-83 (IX, 6).
5 Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия. С. 72-73. Соглас-
0 Действовавшим тогда законам, нельзя было торговать с врагами одной
3 связанных мирным договором сторон (Сорочан С. Б. Византия... С. 74-75).
142
Византия, Болгария, Древняя Русь
Не являются ли описанные ситуации настолько типичными и
влекущими за собой почти автоматически предоставление победившей
стороне права беспошлинной торговли, что хронисты не видели необходи.
мости упоминать об этом или не желали упоминать как об актах уНи.
жения империи (во всяком случае, Феофан выплату дани болгарам
считал позором для ромеев1)?
Купцам Руси давно был известен порядок уплаты пошлин на
иноземных рынках и в Хазарии, и в Арабском халифате, и в Византии:
купцы Руси начали свою торговую активность, как кажется, раньше
чем государство стало играть основную организующую роль и
обеспечивать безопасность и соблюдение прав своего купечества.
Иностранные купцы обычно сами стремились соблюдать установленные в чужой
стране правила торговли: слишком опасно было рисковать дорогим
товаром и собственной свободой.2 Самостоятельные сообщества русских
купцов, сформированные иногда по родственно-семейному принципу,
как считает Т. М. Калинина,3 уже в середине IX в. стали на свой страх и
риск появляться со своими товарами в Багдаде, в Херсоне, в Амастириде
ив Константинополе.
Ибн Хордадбех, написавший свою «Книгу путей и царств» не позже
885 г., сообщает: «Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из
разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных
лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин страны] славян к Румий-
скому морю. Владетель ар-Рума взимает с них десятину», как и
властитель хазар, когда они проходят через их земли. По Каспийскому морю
они достигают любого берега. Иногда от Каспия они везут свои товары
«на верблюдах до Багдада. Переводчиками [для] них являются слуги-
евнухи. Они утверждают, что они христиане и платят подушную подать
(джизью)». По мнению Н. Велихановой, до «Румийскогоморя», т. е. до
Средиземного (частью которого считалось Мраморное), а иначе говоря
до Константинополя, они добирались тогда скорее всего по морю.4
Следовательно, в Константинополе (а не в Херсоне или Боспоре) взималась
с них и пошлина.
Строго говоря, мы не знаем, какими были условия прохода
флотилий русов вдоль северного и западного берегов Черного моря (у северно-
1 Theoph. Chronogr. P. 359. 21.
2 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 197.
3 Калинина Т. М. Термин «ахл ал-байт» («люди дома») в применении к
обществу русов у Ибн Фадлана//0бразование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 20-23.
* Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Перевод с арабского, комментарии,
исследование, указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986. С. 124.
По мнению С. Франклина и Дж. Шепарда, однако, пошлину с русов импера"
тор взимал в византийском городе у Черного моря — и этим городом был
Херсон; причем не очевидно, смело предполагают эти авторы, что они прибЫ'
вали туда на судах (Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200.
London and New York, 1996. P. 42, 43). Ср.: Hrbek J. The Russians in Bagdad
in IX Century//Archiv Orientalny. Praha, 1968. T. 36, № 4. P. 563-566.
Глава третья
143
го они опасались, кажется, только печенегов). Херсон не мог, конечно,
помешать выходу русских ладей из устья Днепра (о подобных
попытках нет ни единого известия). Пошлину херсониты с русов могли брать
лишь на рынках самого их города. Что же касается западного берега,
То до завоевания Болгарии важными византийскими таможенными
пунктами были Месимврия, Анхиал и Девельт, особенно первый, а
после завоевания Болгарии — также Малый Преслав (Преславица) в устье
Дуная. По мнению Н. Икономидиса, именно в связи с военными и
торговыми предприятиями русов здесь в 970-х гг. были созданы фема
Месопотамия (вторая после малоазийской с таким названием — в
междуречьях устьев Дуная и соседних рек) для военной защиты региона,
а с 1000 г. — и таможня — для сбора пошлин (о чем говорят найденные
здесь печати чиновников).1 Если какие-то торговые сборы взимались с
русских купцов у западного побережья, то это осуществлялось скорее
всего в Месимврии, где, как говорит Константин Багрянородный и как
уже упоминалось выше, «завершалось... плавание русов» и где
оставалась в ожидании возвращения домой часть русских ладей. Здесь же русы
(во всяком случае до договора 911 г.), должны были бы декларировать
число и цену доставляемых для продажи рабов и платить десятину;
декларировались бы здесь и челядинцы-слуги купцов и послов, не
подлежащие продаже.2 С «экспансией» русской торговли связывают Би-
бику и Арвейлер и усиление пограничной и таможенной службы и
повышение должностных и титулярных рангов военного и гражданского
чиновничества при входе в Босфор из Черного моря (в Иероне).3
Впрочем, пошлина за проход судов через морские проливы была
несопоставима по размерам с собственно коммеркием-десятиной, взимаемой
с продаж и покупок товара на рынках.4 Во всяком случае с 911 г. ни
десятину в Месимврии, ни сборы за проход проливов русы не платили.
Каковы же те перемены в условиях пребывания и торговли русов в
Константинополе, которые произошли по договору 944 г. сравнительно
с договором 911 г.? Прежде всего подверглись уточнению функции
1 Oihonomides N. Presthlavitza, the Little Preslav//Sudost-Forschungen,
1983. Bd. XLII. P. 2-4.
z Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 42.
3 Ibid. P. 182, 193-196, 203, 219-220; Ahrweiler H. Fonctioonnaires et
bureaux maritimes a Byzance//REB, 1961. 19. P. 247-249; Eadem. Byzance
et la mer. Paris, 1966. P. 144-159, 165-170. Ср.: Rouillard G. Les taxes
maritimes et commerciales d'apres des actes de Patmos et de Lavra//Melanges Ch.
Diehl. V. [. Histoire. Paris, 1930. P. 277-279; Oikonomiaes N. Le kommerki-
°n... P. 241-248.
4 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 197, 243. Рвение
провинциальных властей в деле взыскания пошлин подогревалось тем, что часть их жа-
л°ванья, а иногда и вся его сумма, выплачивалась из пошлинных доходов
от Местного рынка. Так, стратиг фемы Халдия получал в X в. 720 номисм
Р°ги из центральной казны, а 720 — из коммеркия фемы. Стратиг же
более богатой фемы Месопотамия целиком оплачивался за счет коммеркия
(Decerim.,I. Р. 87).
144
Византия, Болгария, Древняя Русь
«царева мужа» (василика). Скорее всего, это был легатарий, об
обязанностях которого говорится в «Книге эпарха». В его функции входило
знать о всех иностранцах и иногородних, прибывших в столицу,
откуда они прибыли и с каким товаром. Он устанавливал способы и сроки
его распродажи, особенно внимательно следил за тем, чтобы иноземцы
не вывезли что-либо запретное или разрешенное, но в неразрешенных
размерах. Под конец он приводил их к эпарху со списком закупленных
ими товаров для окончательного досмотра.1 Теперь этот «царев муж»
не только проверял полномочия прибывших русов, составлял их
поименный список на право получения слебного и месячины и закупку
шелка и препровождал их из загородной резиденции в самый город, но и
присутствовал при их торговых операциях. Он, сказано в договоре, «да
хранит я», и если та или другая сторона сделает что-либо «криво», то он
исправит. По окончании торгового дня этот же василик препровождал
всю группу русов через те же ворота в места их квартирования.2
Конечно, это было не новшество сравнительно с договором 911г. — это было
лишь уточнение. Такой порядок был, безусловно, общим для всех
иностранцев, и я не вижу в нем ничего ущемлявшего интересы и
достоинство именно русов.
Из всех перемен, касающихся условий торговли русов по договору
944 г., заслуживают серьезного рассмотрения только два: 1) запрет на
покупку шелка больше («лише») чем на 50 номисм; 2) полное
умолчание о взимании или невзимании пошлины с русских купцов при
продаже своих товаров и при приобретении византийских на
константинопольском рынке.
Что касается первого ограничения, то ему в литературе нередко
придается гораздо больше значения, чем оно того заслуживает: во-первых,
ни в соглашении 907/909 гг., нив договоре 911 г. нет вообще
упоминания о покупке русами шелка в Константинополе, и отсутствие
упоминания об этом не дает права на утверждение, что русы шелк не
покупали; во-вторых, отсутствие в договоре 911г. статьи об ограничении
закупок шелков также совсем не означает, что запретов тогда вообще не
существовало. Традиционно и постоянно в империи ограничивался или
полностью запрещался вывоз не только шелка высокого качества и
особых («царских») раскрасок, ной драгоценных металлов, дорогой кожи,
пурпурной краски, пергамента, ювелирных изделий, жемчуга, оружия,
а иногда также зерна, соли, рабов, оливкового масла.3 Самим
византийцам было запрещено покупать шелк дороже 10 номисм.4 Эти ограни-
1 КЭ. С. 89.
2 Памятники права. С. 32.
3 Antoniadis-Bibicou H. Les recherches... P. 40, 51-55.
* КЭ. С. 54. О строгом контроле за производством и торговлей шелком
см., например: MuthesiusA. The Hidden Jewish Element in Byzantium's Silk
Industry. A Catalyst for the Impact of Byzantine Silks on the Latin Church
before 1200 A. D. //Bulletin of Judaeo-Greek Studies, № 10, Summer 1992.
P.19-25.
Глава третья
145
йИя отменялись или дозировались только по особым распоряжениям
сТей. Они касались решительно всех иностранцев и иногородних куп-
в в (самих подданных императора). Отсутствие (полное) каких бы то
я было заявлений на этот счет в договоре 911 г. никак не означает, что
„вэтом отношении русам была предоставлена неслыханная в империи
свобода закупок всего и вся ив любом количестве. Победоносный Крум,
^рожавший Константинополю осадой, добивался, чтобы хотя бы на
30 литр дань ему уплачивали шелком и пурпурными кожами.
Теперь о втором ограничении — о пошлинах. Предстоит принять или
отклонить мнение многих исследователей, которые полагают, что
умолчание в договоре 911 г. об ограничениях на вывоз шелка доказывает,
что ограничений не существовало, а умолчание об освобождении русов
от пошлины в договоре 944 г. доказывает, что пошлины теперь
уплачивались. Объяснить такой ход мысли можно только исходя из уже
упомянутой презумпции: флот Игоря в 941 г. был разбит греками, значит,
и возобновленный с побежденным договор должен быть для него менее
выгодным.
Действительно, поражение в войне — серьезный фактор при
заключении мира, но серьезный тогда, когда обе стороны —
непосредственные соседи: лишь в этом случае недовольный условиями побежденный
может смириться под угрозой второго удара (так империя и поступала
при благоприятных для нее условиях и с болгарами, и с арабами). Но
Русь и Византия находились на значительном расстоянии друг от
друга, и в то же время сравнительно недалеко от Руси были расположены
крымские колонии империи. Русь всегда могла нанести по ним удар,
тогда как империя зачастую не имела достаточных сил для экспедиции
в Крым своего военного флота и возможностей своевременно найти и
противопоставить русам надежных союзников в Северном
Причерноморье. Имперские политики отлично сознавали, что они никогда не
могут всерьез угрожать Руси, тогда как в любой из мореходных сезонов
русы были способны разорить самую округу Константинополя.
Согласно «Повести временных лет», летом 944 или 943 г. Игорь, как
подробно было рассказано во 2-й главе, привел свое войско на Дунай,
«хотя мьстити себе». Выехавшие ему навстречу послы императора
предложили Игорю столь выгодные условия мира (включая уплату дани —
большую, чем уплачивалась Олегу), что он предпочел мир войне с ее
изменчивым счастьем.1
Так Игорь угрозой Константинополю заставил возобновить договор
у 11 г. (русы хотели «построити мира перваго»). Очень трудно допустить,
что первыми прибывшие ради этой цели в Киев послы императора (что-
ы «обновити ветхий мир») заявили, что договор возобновят, но без
главой льготы — без освобождения от пошлин, предоставленных
договором 9Ц г. ПВЛ имеет в виду, что греки приняли все условия Игоря.
Ризнав историчность похода 943/944 г., я не могу согласиться с тем,
0 князь отказался от главного завоевания своего предшественника —
пРава беспошлинной торговли русов на рынках Константинополя.
'ПВЛ. С. 23.
146
Византия, Болгария, Древняя Русь
Сознание потенциальной опасности со стороны Руси не покидал
правителей империи и после заключения договора 944 г. В конце 40-х. ^
начале 50-х гг. X в. Константин Багрянородный писал, что лишь благо,
даря союзу Византии с печенегами можно обуздать русов, чтобы они ц„
нападали и не требовали « за мир великих и чрезмерных денег и вещей» i
Написано это Константином едва через 6-8 лет после заключения дог0'.
вора, под которым стояла и его подпись. Приведенные слова императ0.
ра можно расценить как прямое подтверждение сообщения летописи -^
империя купила мир у русов уплатой дани и возобновления договора
911 г. с сохранением его основных статей (иначе не стоило бы и
организовывать новый поход на Византию). Об обоюдном удовлетворении от
исхода конфликта свидетельствует включенная в договор фраза «и
оттоле уведять ины страны каку любовь имеють Грьцы с Русью».2 Когда
посол Оттона I Лиутпранд Кремонский во время второго посещения
столицы империи в 968 г. выразил недовольство приемом и заявил, что
этот прием не идет ни в какое сравнение с оказанным ему в 949 г.
Константином VII, сановники ответили, что ныне правящий император
Никифор II Фока * не покупкой делал народы своими друзьями, а
страхом и мечом превращал их в себе подвластных», тогда как «кроткий»
Константин, не покидавший дворца, напротив, «превращал народы в
своих друзей» с помощью выплат денег и предоставления даров
(включая шелковые одеяния).3
Скудость данных «Книги эпарха» о пошлинах объясняется тем, что
градоначальник Константинополя, отвечающий за снабжение столицы
продовольствием и за организацию торговли на рынках города, не имел
непосредственного отношения к сбору главных торговых пошлин — в его
ведении оказывались лишь разного рода мелкие рыночные сборы (с
оценки товаров, с их взвешивания и измерения, складирования, погрузкии
разгрузки и т. п.).4 Согласно «Тактикону Филофея» (899), сборщики
торговой пошлины входили в штат логофета геникона (т. е. управителя
государственного фиска),' а по хрисовулу Василия II венецианцам от
992 г. взимающие с них пошлину были подчинены логофету идика (соб-
ственых имуществ императора).
Из 11 упоминаний в «Книге эпарха» о сборах с торгующих и
покупающих 8 касаются мелких рыночных такс (например, с корпораций
константинопольских торговцев, организованно закупающих оптом
накануне торгового дня или в самый этот день товар у иностранных
и иногородних купцов, взималось едва 0,7% от вложенной в дело сум-
1 Об управ, имп. С. 35. 5-7.
2 Памятники права. С. 31, 34. .
3 Die Werke Liutprands von Cremona. Hrsg. von J. Becker. Hannover, LeiP'
zig, 1915. S. 205-206.
4 Jus... III. P. 305-306. См. о второстепенных рыночных сборах: An-t0'
niadisBibicou H. Recherches... P. 118, 122-123, 134-139; Rouillard G. №
taxes maritimes... P. 277-279.
5 Oikonomides N. Les Listes... P. 313.
Глава т етъя
147
-bj),' До недавнего времени полагали, что собственно коммеркий
имейся в виду в «Книге эпарха» только два раза: в параг. 5 гл. 6 и в па-
оаг- 1 и ^ гл- 15. Только в первом случае пошлина фигурирует под
особым термином — Tipcmiaov. Бибику, сопоставив этот случай с другими
(отнюдь немногочисленными для Х-ХШ вв.), уверенно
идентифицировала пратикий с коммеркием (десятиной).2 В параг. 5 гл. 6 сказано:
приевшие с шелком-сырцом «извне» освобождаются в митате (месте
размещения) от пратикия, как и те, кто у них покупает.3 Бибику,
утверждая, что пошлина взималась однажды, либо на пограничной таможне,
либо на рынке, не исключает и в этом случае взимания коммеркия еще
на таможне.4 То же самое допускал и М. Я. Сюзюмов.5
Но эти мнения ныне опровергаются. И. Кодер полагает, что
пратикий здесь (как и вообще) — не более, чем плата за наем помещения и
никакого отношения к пошлине не имеет.6 К этому выводу склоняется
иСорочан, по мнению которого выставленный в месте размещения
товар для оптовой продажи вообще пошлиной не облагался — ее не брали
ни с продавца, ни с покупателя.7
Этот вывод мне представляется вполне правдоподобным, особенно в
данном случае, так как византийские власти были весьма
заинтересованы во ввозе дорогих товаров, в частности шелка-сырца8 (и, как я
полагаю, дорогих русских мехов). Второй случай-более загадочный: в
параг. 1 гл. 15 говорится, что макеларий (мясоторговец) имел право
закупать для забоя и продажи клейменый скот (крупный рогатый и овец) в
знак того, что «с него взято установленное эпархом». В параг. 5 гл. 15
поясняется: скот «клеймится и обсчитывается по повелению эпарха» —
крупный в расчете — сколько брать с номисмы, а бараны — с сотни.9
1 См. подробно: Литаврин Г. Г. Процент законной прибыли и процент
налога с нее//АДСР, 1973. Вып. 10. С. 39-41.
2 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 117-118.
3КЭ. С. 79.
4 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 69, 211 passim.
5КЭ.С. 166.
1 Das Eparchenbuch Leons des Weisen. Einf tihrung, Edition, Obersetzung
und Indices von J. Koder. Wien, 1991. S. 99: «ausschlisslich nur die Miete».
7 Сорочан С. Б. Византия... С. 287-300.
8 Но и этот принцип (поощрять ввоз дорогих товаров) не действовал, по-
видимому, автоматически. Политика часто преобладала у властителей
империи над материальными расчетами. Арабы и византийцы платили
Взаимно десятину; по договору с арабами от 969 г. десятину с арабских
кУпцов брали при экспорте и с дорогих товаров (от золота до метаксы); до-
кУменты от XII в. прямо свидетельствуют о том, что с мусульман регуляр-
а°ваимали 10% с цены товара, квалифицируемые как коммеркий. Алек-
еи I Комнин пожаловал в 1084 г. пизанцам льготу, по которой за ввоз
дорогих товаров (включая золото и серебро) они не платили никаких пошлин,
аза экспорт — только 4% (Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 99-106).
Кэ. С. 79, 86-87. Сюзюмов сближает порядок и нормы взыскания этой
°Щлины с пастбищным налогом, который взыскивался в империи с круп-
го скота «с номисмы», а с овец — «с сотни» (т. е. с цены сотни овец). (Там
148
Византия, Болгария, Древняя Русь
Имеется в виду, разумеется, пошлина не с макелария-мясоторговца
(сбор с него взимался натурой — шкурой животного), а со скоторговца>
клеймо ставилось в знак того, что пошлина уплачена. Загадка состоит
в том, почему в данном случае начислением пошлины и ее
взысканием (?) занимался эпарх.
Пошлина (а она в IX-ХП вв. была по преимуществу «десятиной»)
взималась главным образом непосредственно при торговле и с
продавца и с покупателя. Неясным, однако, остается: поровну (по 5% или по
10% от цены) платили при этом сборщику продавец и покупатель или
один из них имел право платить меньше. Бибику считает, что владелец
товара редко проигрывал, «накидывая» на цену товара расход на
пошлину и таким образом перекладывая ее на плечи покупателя.1 Если
владелец товара уплатил пошлину на границе, на рынке он
предъявлял сборщику таможенный документ-квитанцию («аподиксис»). Мне
в источниках не удалось найти для X-XI вв. ни одного случая
взимания пошлины с покупателя на константинопольском рынке, прежде
всего — десятины. Это тем более странно, что, поощряя ввоз, имперские
власти не благоволили вывозу (коммеркий за ввоз венецианцам с 992 г.
стоил в 7,5 дешевле, чем за вывоз) и должны были, как кажется, не
предоставлять при этом серьезных льгот. Создается впечатление, что
имперские власти были больше озабочены не столько сбором торговых
пошлин с купцов, сколько досмотром, не вывозят ли иноземцы и
иногородние запретный к вывозу товары, а также и разрешенные, но в
запретном для вывоза количестве.
Невольно возникает мысль, что широко распространенной
маркировкой-квитанцией являлась свинцовая пломба-печать коммеркиари-
ев. Но предположение это трудно подтвердить. Возможно, в начале
использования пломб-печатей коммеркиариев, т. е. в VI-VII вв., они
свидетельствовали одновременно и о разрешении на вывоз товара, и о том,
что с него предварительно уже взята пошлина. Однако в IX в. находки
печатей коммеркиариев-становятся все более редкими, пока к концу
этого века не исчезают совсем. Между тем прекрасно известно, что и
пошлины и их сборщики существовали до конца самой империи. Знаем мы
и о том, что таможенные пломбы по-прежнему прикреплялись к
вывозимым товарам в знак того, что вывоз производится законно. Делали
это теперь, однако, не коммеркиарии, а чиновники разных ведомств и
разных рангов, подчиненные разным ведомствам. Появились пломбы
без надписей, неименные, может быть, прототипы тех, которые
бытовали на Руси в ХП-ХШ вв. и не имели на своей поверхности ничего,
кроме загадочных знаков.2
же. С. 224-225). Но пастбищный налог составлял не 10%, а 8,33% (т- е
1/12 часть цены, т. е. «додекатон», а не «десятину», как коммеркий).
1 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 112 squ., 117.
2 Белецкий С. В. Данные сфрагистики о княжеском аппарате домонголь'
ской Руси//Образование Древнерусского государства. Спорные проблеме
Тезисы докладов. М., 1992. С. 5-8; Он же. К изучению древнерусских кн«'
Глава третья
149
По договору с персами от 562 г. ввозимое и вывозимое послами вооб-
ае не подлежало контролю и обложению пошлиной. Но сколь долго
йь1ла в силе эта договоренность, неизвестно. В X в. в империи
действовали правовые нормы, предоставлявшие значительные льготы
иноземном послам. Однако в разное время и здесь наблюдались существенные
различия. В Малом синопсисе сказано: «Послы иноплеменных народов
за то, что они доставляют от других народов в ромейскую землю,
подвергаются взысканию пошлины, то есть подчиняются требованию
уплачивать за них положенный телос. Но тем, что они вывозят из ромейской
земли в другие страны, они владеют как необлагаемым, не уплачивая
за это никакого телоса».1
Если эта норма действовала в первой половине X в., то вообще
отпадает вопрос о пошли не, по крайней мере с русских послов за вывоз ими
дорогих товаров, включая шелк. Может быть, именно поэтому каждый
год и прибывала с Руси столь внушительная группа послов из более чем
20 человек. Но ясно, что эта привилегия не была постоянной и для
любых послов. В 1199 г. Алексей II Ангел пожаловал пизанцамсигиллий,
которым освобождал их послов от таможенного досмотра и уплаты ком-
меркия.2
Но особенно веским аргументом в пользу права послов не платить
пошлину при вывозе в 960-х гг., а вместе с тем — выразительной
иллюстрацией избирательной позиции верховной власти империи при
предоставлении льгот иностранцам является инцидент в Константинополе
с послом Отгона I Лиутпрандом Кремонским в 968 г. Он был подвергнут
перед отъездом настоящему обыску, у него были конфискованы
купленные им и полученные в дар дорогие шелковые ткани, его жалобы
рассматривали на самом высоком уровне крупнейшие сановники
империи. Претензии посла были отвергнуты: он явно нарушил правила
закупки и вывоза шелковых тканей, которые, как и в прошлый его
приезд в 949 г., * не были осмотрены, не показаны грекам и пломбой не
удостоверены». Власти в таких случаях, пишет епископ, «просто
обыскивают, и если что-либо каким-либо образом будет найдено... волосы сре-
3*ъ, наказывают».3 Немедленная высылка вон из Константинополя
была при этом непременной.4
И здесь хотелось бы отметить два соответствия с «Книгой эпарха».
Запрещалось вывозить и покупать без особого разрешения даже подданным
веских знаков на пломбах из Дрогочина (по материалам свода К. В. Кол-
сУНовского)//Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты,
зоны контактов и контактные зоны. Материалы к конференции. М., 1999.
Г' 106-109).
Jus graeco-romanum. Ed. С. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, 1856. V. И.
2 Antoniadis-ШЫсои H. Recherches... P. 48.
J Liutprand. S. 203-205. См.: Leyser K. Ends and Means in Liutprand of Cre-
4°na//Byzantinische Forschungen. Bd. XIII. Amsterdam, 1988. S. 134-143.
КЭ. C. 68.
150
Византия, Болгария, Древняя Русь
императора шелковые ткани ценою дороже 10 номисм.1 У Лиутпранда
как он жалуется, отняли «пять ценнейших пурпуров»,2 стоивших,
следовательно, все вместе во всяком случае не менее 50 номисм, т. е. cynj.
му, на которую по договору 944 г. одному русскому купцу разрешалось
купить шелковых тканей, но купить при соблюдении всех официально
предписанных правил: у тех, кому разрешено торговать шелком,
ткани того качества и тех расцветок, которые позволено покупать,
показать купленное должностному лицу, который снабдит приобретенную
ткань пломбой (печатью), означающей разрешение на ее вывоз за гра.
ницу. Лиутпранд не имел этого права, купил шелк нелегально (хотя и
на сумму, на которую давалась льгота некоторым иностранным купцам),
не показал ткани ответственному за организацию торговли шелком и
попытался их вывезти, надеясь на снисходительность властей к нему
как к важной персоне. Иначе говоря, посол нарушил еще и закон
против контрабандной торговли, которой занимались даже состоятельные
люди (архонты), создающие собственные шелкоткацкие мастерские, где
тайно изготовлялись ткани запретных сортов и расцветок.3
В связи со сказанным позволительно предположить, что ограничение
по договору 944 г. — закупать шелк на сумму, не превышающую 50
номисм, — было тогда общим для всех иностранцев: во время скандала с
Лиутпрандом речь шла о качестве тканей и о нарушении закона при их
закупке и попытке вывоза, но ни слова не сказано о пошлине (а может
быть, с шелковых тканей ценою до 50 номисм пошлина не взималась
либо вообще, либо по соглашению с русами).
По наблюдениям Бибику, совпадающим с моими, при смене на
императорском престоле обладатели каких-либо торговых льгот спешили
добиться их подтверждения у новой власти. Естественно, было важно
располагать на этот счет соответствующими документами для
благоприятного исхода дела.4 И эти документы (печати) у русов были, но перед
заключением договора 944 г. Игорь «уведел» заменить их более
совершенным «документом»-грамотами, использование которых,
по-видимому, было удобнее обеим сторонам.
Непосредственно с проблемой пошлин связан вопрос о
функциональной роли печатей, пломб и перстней, которые использовались при
торговых операциях между купцами одной и той же страны и
иностранными купцами между собой. Во всех случаях такое применение печатей и
перстней было тесно связано или с внутренней политикой правительства
той или иной страны, или с межгосударственными (в том числе
торговыми) отношениями. Источники употребляют в этой связи в основном
три термина: печать (по-гречески офрауц, или nok)(356(3ouM.ov), пломба
'КЭ. С. 57.
2 Liutprand. S. 205.
3 N. Oikonomides. Le marchand byzantin des provinces (IX-XI s.)//Mercat!
e mercantinell'alto medioevo: I'areaeuroasiaticael'area mediterranea. Spo'e'
to, 1993.
4 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 155.
Глава третья
151
ЖоМАа) и перстень (бактиХю^).1 Их функции, как кажется, были
разными. Но сначало кратко об отличиях между ними. Печать, как правило,
была прежде всего удостоверением: она свидетельствовала о
юридической силе и действенности того письменного документа, к которому
прикреплялась на специальной ленте. Но печать могли крепить также к
таре товара или непосредственно к самому товару направо его вывоза
через таможню за границу или перемещение внутри страны (сохранились
отпечатки вывозимых тканей на оборотной стороне печатей
таможенных чиновников-коммеркиариев). Печать при этом прикреплялась так,
что она затрудняла вскрытие тары без повреждения либо печати, либо
самой тары. Т. е. в таком случае печать и пломбы выполняли одну и ту
же функцию. Они удостоверяли: кому принадлежит товар, давали
разрешение на его вывоз и охраняли его от хищения.2
С конца IX в. печати перестают быть именными, так как к торговым
и таможенным инспекциям стали получать доступ самые разные
категории чиновников. Но прежние функции печать-пломба продолжала
сохранять.3 Печать изготовлялась буллотирием каждый раз и имела
разовое использование. Свинец старых печатей шел на изготовление
новых.
Считают: первый раз на Руси печать употреблена при заключении
договора 971 г., когда обе стороны «своими печатьми запечатахом»
договор. 4 Однако и перед заключением договора 944 г. само
использование грамот Игорем требовало и их соответствующего удостоверения
(скорее всего — печатями). Ведь уже Крум требовал и для своих и для
имперских купцов являться для торговли с грамотами и печатями (т. е.
с грамотами, удостоверенными печатями).
Другой вопрос — почему этого требовал Крум. Не исключено, что
тем самым хан хотел ослабить опасность проникновения в Болгарию
византийских шпионов — известны и другие меры хана, принятые им
1 См. примеры: Из коллекции Н. П. Лихачева. Каталог выставки. Спб.,
1993. С. 67.
2 Соболева Н.А. О ратификации русско-византийских договоров X в.//
Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М., 1988. С. 91-95.
3Белецкий С. В. Данные сфрагистики...; Он же. К изучению
древнерусских княжеских знаков. С. 106-109. (Загадочные пломбы с буквой — тоже
общерусские. Их серийные находки приходятся на перевалочные пункты
ТоРговых путей: Псков, Дубна, Дрогичин.)
4 Памятники права. С. 59. Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X-
Xvbb.T. 1. Печати Х-началаХШ в. М., 1970. С. 15; Т. III. Печати,
зарегистрированные в 1970-1996 гг. М., 1998. С. 13-24 (из почти 3000 печатей
* ""Начала XIII в. более трети относится к концу Х-середине XI в. 35 из них
принадлежат архаичной традиции. Начало их использования относится
^е к языческому периоду); Он же. Две древнерусские вислые печати на-
Чала XI в.//ГЕШАДЮ£. М., 1999. С. 292-303. А. Соболева подчеркивает,
т° перстни-печатки как знак полномочий широко употреблялись и в дру-
, * Раннесредневековых государствах (Соболева Н.А. Русские печати. М.,
а91-С. 36,93, НО).
152
Византия, Болгария, Древняя Русь
с той же целью. Но несомненно также и то, что Крум хотел держать пол
своим контролем внешнюю торговлю (к этому стремились и первые рус.
ские князья) и не допустить к участию в ней тех, кто не имел права ца
льготы, обусловленные межгосударственным договором Болгарии с
империей. Вполне вероятно, что по тем же причинам Игорь заменил перст-
ни грамотами, хотя в договоре об этом сказано так, как будто это
сделано для успокоения византийской стороны: указывалось точное число
ладей в подтверждение того, что «оже с миромь приходять».1 Помимо
того, что перстни-печатки было гораздо легче подделать, чем грамоты
письменный документ был значительно более информативным.2
Возможно, с помощью этих перстней послы и купцы могли и
удостоверять, используя воск для оттисков (так было принято и в Византии),
свои права и свои обязательства в торговых и политических акциях во
время пребывания за границей. Весьма интересно в этой связи
свидетельство Ибн Мискавейха (ум. в 1030 г.) о том, что русы, захватившие в
944/945 г. Бердаа, предложили местным жителям «выкупить свою
жизнь» за 20 дирхемов каждому. Уплатившим они вручали кусочки
глины, на которых были оттиснуты печати (с помощью перстней, как я
считаю), чтобы получившие эти «квитанции» не подверглись
повторному взысканию.3 Не исключено, что нечто подобное имело место и при
сборе дани и во время пребывания русской знати в славянских
селениях и городах во время полюдья.
Но какое отношение имеют все эти функции к пошлине? Думаю —
прямое: перстни, как и грамоты, предъявлялись как документ на
право пользоваться льготами по договорам. Об этом достаточно хорошо
известно: без документов льготы не продлялись при смене власти и при
подтверждении старых договоров. Старый договор цитировал и Крум,
«ветхий» мир 911 г. возобновлял в 944 г. Игорь. Перстни-печатки
удостоверяли права русов с 911 г., в том числе — и право на беспошлинную
торговлю. С 944 г. сменилась лишь форма удостоверений прав русов в
империи, но, как я думаю, не существо и не объем этих прав (включая
право беспошлинной торговли). В этом отношении интересно
сообщение В. И. Татищева, опиравшегося на утраченный источник. Он пишет
в своей « Истории », что в 1006 г. послы волжских булгар прибыли к
князю Владимиру по торговым делам на Волге и Оке; был заключен
договор, и Владимир вручил им печати, удостоверяющие их право на
беспошлинную торговлю с русскими, и, в свою очередь, получил от них
1 Памятники права. С. 31.
2 По мнению Антониадис-Бибику, заменяя печати на грамоты, князь
русов стремился к экономии драгоценных металлов (sic!) (Antoniadis-Bib1'
сои Н. Recherches... P. 167, п. 6).
3 Цит. по: Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе русов на БерДаа
в 332 г. х. (943-944)//ВВ. 24, 1926. С. 64-67. Оригинальный текст: ТЬе
Concluding portion of the Experiencis of the Nations. Oxford, 1921. vol. «•
P. 62-64.
Глава т етья
153
печати того же назначения. В результате этого добрые отношения меж-
_У сторонами сохранялись более 200 лет (вплоть до монгольского
нашествия).1
Если следовать «Книге эпарха», то прежде чем продавать товар «эт-
йикам», надо было показать его эпарху для определения его качества,
асЦветки, объема. Только при благополучном завершении инспекции
давалось разрешение на продажу и покупку и на вывоз,
удостоверявшее пломбой. О пошлине при этом полностью умалчивается,2 как это
ярко обнаружилось в деле Лиутпранда. Т. е. либо пошлина в то время
(во всяком случае, с послов) вообще не взималась либо она была вне поля
зрения чиновников эпарха. Но в договоре-то, если она взималась,
обойти этот факт молчанием было невозможно! А по договору 944 г.,
инспекция производилась «царевым мужем» и пломба (печать)
накладывалась им на купленный шелк не до, а после покупки — и опять-таки в
договоре нет ни слова о пошлине: «творять куплю, якоже им надобе» и
«от тех паволок аще кто крьнеть, да показаеть цесареву мужю, и тъ е
запечатаеть и дасть им» — сказано в договоре 944 г.3 Имея же печать,
покупатель уже не боялся досмотра таможенных чиновников при
вывозе шелка: вывоз был узаконен.
Если в договоре 911г. сказано мало о главном предмете
соглашения — о торговле, то мы можем объяснить это тем, что не
сохранившаяся статья «Окупле» была частью перенесена в особый договор под 907 г.,
а частью была, может быть, утрачена. Весьма трудно, однако,
объяснить, почему в договоре 944 г. о торговле говорится особенно мало:
только об ограничении при закупке шелка и о том, что те русы, которые
явятся «бес купли, да не взимають месячна». Вывод мне представляется
почти очевидным: договор 944 г. также сохранился не полностью (при
переписывании была пропущена либо произвольно усечена фраза,
сохраненная целиком в договоре 911 г. и говорящая о беспошлинной
торговле) или весь договор сам по себе как возобновивший «ветхий мир»
911г. предполагал свободу для русов от пошлин вообще...
Цит. по: Tolochko P. Volodimer Svjatoslavic's Choice of Religion: Fakt
?j" "iction?//Proceedings of the International Congress. Commemorating the
Mlllenium of Christianity in Rus'-Ukraine. New York, 1988/1989 (HUS,
Vo1-XII/XIII). P. 822.
2 По мнению Бибику, коммеркиарий запечатывал своей пломбой товар
°лько после контроля и после уплаты пошлины (Antoniadis-Bibicou H.
perches... P. 164-165).
Памятники права. С. 32.
Глава 4
ДИПЛОМАТИЯ
РУССКОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ
О путешествии правительницы дохристианской Руси княгини
Ольги в Константинополь спорят в науке около двух столетий.
Посещение столицы империи предтечей крещения Руси оценивают как одно
из центральных событий начальной русской истории. Важнейшие
выводы ученых о времени, месте и обстоятельствах ее крещения, о
причинах и целях ее поездки остаются, однако, по-прежнему в области
гипотез.1 Среди трудов, трактующих эту тему в последние десятилетия,
следует отметить работы В. Т. Пашуто,2 Г. Острогорского,3 А. Поппэ,4
1 См. анализ части современной историографии об Ольге: Назаренко А. В.
Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь//ВВ. Т. 50, 1989. С. 66-
69; Miiller L. Die Erzahlung der «Nestorchronik» uber die Taufe 01'gas//Zeit-
schrift fur Slawistik. 33 (1988), 6. S. 785-786; Рапов О. М. Русская церковь
в1Х-первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1998. С. 142-146.
2 Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В, П., Щ&
повЯ. Я. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.
С. 146-152; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 66 ел.
3 Острогорский Г. Византия и киевская княгина Ольга//То Honor oi
Roman Jakobson. The Hague, Paris, 1967, v. VII. P. 1458-1473.
4 PoppeA. Pamiec i pochwala ks. Wk>dzimierza//Sk>wnik Starozytnosci Sto'
wianskich, 4. Wroclaw, Warszawa, Crakow, 1967. s. 16-18; Idem. Once again
concerning the baptism of Olga, Archontissa of Rus'//A. Cutler and S.
Franklin, eds. Homo Byzantinus. Papers in Honor of Alexander Kazhdan// D0P>
46,1992. P. 271-277; Поппэ А. Феофана Новгородская// Новгородский исто'
рический сборник. 6, 1997. С. 102-120; PoppeA. Christianisierung und Kir*
chen-Organisation der Ostslawen inderZeit vom 10. bis zum 13. Jahrhundert//
Osterreichische Osthefte. Jahrgang 30. Wien, 1988. S. 457-506.
Глава четвертая
155
о фидаса,1 А. Н. Сахарова,2 Ж.-П. Ариньона,3 С. А. Высоцкого,4 Д.
Оболенского,5 О. Прицака,6 Ф. Тиннефельда,7 Л. Мюллера,8 В. Водова,9
а, Ю- Брайчевского,10Дж. Фезерстоуна,11 В. Зайбта,12 А. В. Назаренко,13
' 1 Фе(8а$В. 'Н fiyEuovlq тоО KiePou "ОД-уа — 'EA.evn (945-964) цехами 'AvaxoXflq
0i Дйа£ш<;//ЕЕВ1 — 1972/1973 — т. 39/40. I. 630-650.
г Сахаров А. Н. Дипломатия княгини Ольги//ВИ, 1979. №. 10. С. 25-
«1; Он же. Дипломатия Древней Руси. М., 1980.
'Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине
X в. и крещение княгини Ольги//ВВ. 1980. 41. С. 113-124; Arignon J.-P.
Les relations diplomatiques entre Byzance et la Russie de 860 ё 1043//RES.
t55, fasc. 1. 1983. P. 129-137.
4 Высоцкий С. А. Живопись башен Софийского собора в Киеве//Новое
вархеологии Киева. Киев, 1981. С. 234-264; Он же. Светские фрески
Софийского собора в Киеве. Киев. 1989. С. 164-211; Он же. О дате поездки
посольства Ольги в Константинополь//Древние славяне и Киевская Русь.
Сб. научных трудов. Киев, 1989. С. 154-160; Он же. Древнерусская
историческая тема в светской живописи Софийского собора в Киеве//Южная
Русь и Византия. Сб. научных трудов. Киев, 1991. С. 99-119.
5 Obolensky D. Russia and Byzantium in the Mid-Tenth Century: The
Problem of the Baptism of Princess 01ga//Greek Orthodox Teological Review, 28,
№2, 1983. P. 157-171; Idem. The Baptism of Princess Olga of Kiev: The
Problem of the Sources//Byzantina Sorbonensia, 1984. P. 159-176; Idem. Ol'ga's
Conversion: The Evidence Reconsidered//Proceedings of the International
Congress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine. New
York(HUS, vol. XII/XIII, 1988/1989). P. 145-158.
6 PritsaK O. When and Where was Ol'ga Baptized?//Harvard Ukrainian
Studies, vol. IX, № 1/2, juin 1985. P. 5-24.
7 Tinnefeld F. Die russidche Fiirstin Ol'ga bei Konstantin VII und das
Problem der «purpurgeborenen Kinder//Russia Mediaevalia, VI. 1, 1987. P. 30-37.
8 Miiller L. Die Taufe Russlands. Miinchen, 1987; Idem. Die Erzahlung
S. 785-796.
9 Vodoff V. Naissance de la chretiente russe. Vieux-Conde, 1988. P. 54.
10 Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989.
С 102-115; Он же. Ольга и Константинополь/ДОжная Русь и Византия.
Киев, 1991. С. 12-20.
1 Featherstone J. Ol'ga's Visit to Constantinople//Harvard Ukrainian
Stupes, vol. XIV, N 3/4, 1990. P. 293-312.
2 Seibt W. Der historische Hintergrund und die Chronologie der Taufe der
os'//The Legacy of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow. Thessalo-
n'ki, 1992. P. 292-294.
Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь//
°- Т. 50, 1989. С. 66-83; Он же. Попытка крещения Руси при княгине
льге в контексте международных отношений 60-х годов X в.//Церковь,
Щество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 24-40. Он же.
Че раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь. Источниковед-
^е°ДИе заметки// Древнейшие государства Восточной Европы. М., 1994.
Ко ' °н же- ДРевняя Русь и Запад: русско-немецкие связи IX-XII ве-
• Автореферат доктор, диссерт. М., 1998. С. 27-28; Он же. Некоторые
156
Византия, Болгария, Древняя Русь
О. М. Рапова,1 Н. Ф. Котляра,2 Дж. Шеиарда,3 С. В. Цыба4 и многи*
других.
Данные о поездке Ольге сводятся к показаниям ПВЛ и «Памяти и
похвалы князю Владимиру» Иакова Мниха (древнерусская группа)
Продолжателя хроники аббата Регинона Прюмского (латинская груд]
па), книги «О церемониях византийского двора» Константина VII
Багрянородного и хроники Иоанна Скилицы (византийская группа).
Одна из главных причин разногласий среди исследователей — про-
тиворечия в самих источниках. Ссылаясь именно на этот факт, около
20 лет назад Ж.-П. Ариньон стал инициатором возобновления дискус.
сии об Ольге, которая стала еще более оживленной после публикации
моих статей с обоснованием новой даты поездки княгини.3
В неизбежной предстоящей полемике я намеренно оставлю без
внимания большинство некорректных, на мой взгляд, откликов на мои
статьи ряда моих оппонентов (неточное изложение, умолчание об
аргументации или ее голословное отрицание, даже подозрения в плагиате из
сочинений двухсотлетней давности или, напротив, повторение ряда
соображения о договоре Руси с греками 944 г. в связи с политической
структурой Древнерусского государства// Восточная Европа в древности и
средневековье. Политическая структура Древнерусского государства. Тезисы
докладов. М., 1998. С. 58-63.
1 Рапов О. М. Русская церковь в IX-первой трети XII в. Принятие
христианства. М., 1998. С. 142-179.
2 Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и
легендах. Киев, 1986. С. 104 ел.; Котляр Н. Ф., Смолий В. А. История в
жизнеописаниях. Киев, 1990. С. 42-52. См. также: Коршний М. М. Насадження
християнсько'1 вдеологи урядом Кшвськох Рус1//Запровадження христи-
янства на Pyci. Кшв, 1988. С. 1466; Головко О. Б. Зовшшня пол1тика
м1жнародш зв'язки Давньорусько'1 держави//Там же. С. 146.
3 Shepard J. Byzantine Diplomacy A. D. 800-1200: means and ends//
Verona, 1992. P. 41-71; Idem. Constantinople— gataway to the north: the
Russians//Constantinople and its Hinterland, ed. C. Mango and G. Dagron.
Hampschire, 1995; Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200.
London and New York, 1996. P. 134-139.
4 Цыб С. В. Древнерусское времяисчисление в «Повести временных лет»-
Барнаул, 1995. С.47.
5 Впервые новую датировку поездки Ольги (946 г. вместо признанного
957 г.) я пытался обосновать на симпозиуме в Галле (тогда ГДР) в 1980 г.
(текст опубликован 2 года спустя: Литаврин Г. Г. Христианство на РусИ
вправление княгини Ольги//Сезе11зсЬ8:£Ч und Kultur Russlands im friihen
Mittelalter. Halle, 1982. S. 134-143). Развил я свою гипотезу в статьях: ПУ"
тешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источнй"
ков//ВВ. Т. 42, 1981. С. 35-48; О датировке посольства княгини Ольги »
Константинополь//История СССР. 1981, № 5. С. 173-183; Состав
посольства Ольги в Константинополе и «дары» императора//ВО, 1981. С. 71-92;
К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги//
Древнейшие государства на территории СССР. 1985. С. 49-57; Русско-вИ
Глава четвертая
157
.ойх выводов в качестве собственных, акцентирование внимания на
торостепенных или альтернативных заключениях как на главных и
п.). И вообще — реагировать на все просто невозможно (только
анализ литературы —тема для монографии). Поэтому я бы выделил из
названных выше авторов новейшие работы А. Поппэ, Ж.-П. Ариньона,
д, Оболенского, Ф. Тиннефельда, Л. Мюллера и А. В. Назаренко: в поле
их внимания весь комплекс источников, относящихся к теме, и
высказано немало новых конструктивных идей. Их мнения я в основном и
буДУ учитывать ниже.
Известия древнерусских источников
о княгине Ольге
♦Повесть временных лет» датирует поездку княгини в столицу
империи и ее крещение патриархом 6463 г. от сотворения мира,1
соответствующим (при сентябрьском годе) 1 сентября 954-31 августа 955 г.
Учитывая сезонный характер поездок русских в Константинополь,
следует, видимо (если принимать дату летописи), относить пребывание
Ольги на Босфоре либо на осень 954 г., либо на летние месяцы
следующего, 955 г. Осень 955 г., естественно, исключена, так как с 1 сентября
начинался 6464 г., под которым в летописи обозначено начало
правления Святослава. ПВЛ фиксирует скорее всего не начало, а конец
пребывания княгини в Константинополе. Конец же проживания русов в
столице Византии приходился обычно на осень, когда император и
принимал Ольгу. Поэтому я решительно предпочитаю лето-осень 954 г. лету
следующего года. Ниже я вернусь к этой дате, так как она
противоречит показаниям латинской хроники так называемого Продолжателя
"егинона Прюмского и византийской книги «О церемониях». Пока же
отмечу, что именно это противоречие и стало главной причиной
недоверия к летописной дате.
Зантийские связи в середине X в. //ВИ. 1986. № 6. С. 41-52; Реплика на
=татыо А. В. Назаренко//ВВ. Т. 50, 1989. С. 83-84. В данной книге мате-
алы этих статей подвергнуты в основном сокращению и существенной
Р^работке, связанной главным образом с учетом новой литературы.
Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и коммен-
Рии Д. с. Лихачева. Под редакцией В. П. Адриановой-Перетц. Издание
°Р°е, исправленное и дополненное. СПб., 1996. С. 29-30.
158
Византия, Болгария, Древняя Русь
Ученые обычно разделяют наблюдения А. А. Шахматова,1 недавцп
подкрепленное О. В. Твороговым,2 что в основе рассказа ПВЛ об Ольге
находятся краткое церковное сообщение о крещении Ольги патриарх0д,
и более пространное и позднее легендарное повествование о ее отноще.
ниях с императором.3
По мнению Д. С. Лихачева, в состав ПВЛ вставлено шесть
стилистически единых рассказов о христианизации Руси,4 первый из которых
(об Ольге) помещен под 6463 г. в хронологическую лакуну между 6556
и 6471 гг. древнейшего киевского свода 1037 г.5 По мысли Ариньона
версия о крещении Ольги патриархом была создана в окружении Яро-
слава до 1037 г. с целью подчеркнуть только церковную (отнюдь не
политическую!) зависимость Руси от империи, когда дело шло к войне
1043 г., а в Византии снова пропагандировали теорию имперского
универсализма. Достоверными в сообщениях ПВЛ историк признает
только два факта: поездку княгини в Константинополь в правление
Константина VII Багрянородного и ее крещение под именем Елены.6
Обычно придавалось большое значение тому факту, что дату ПВЛ
подтверждает сообщение «Памяти и похвалы Иакова Мниха и жития
князя Владимира», написанной около 1070 г., в составе которого
сохранилась более древняя повесть — «Похвала Ольге», созданная после
перенесения в 1007 г. в Десятинную церковь (сооруженную в конце X в.)
останков княгини. Согласно этому памятнику, Ольга умерла 11 июля
6477 (969) г., прожив христианкой 15 лет, а крещение приняла в
Константинополе.7
Принимая «подкрепленный» Мнихом летописный 6463 г., одни
ученые считают, что путешествовала Ольга в Византию в 957 г., уже став в
954/955 г. христианкой в Киеве.8 Другие предполагали, что Ольга
ездила в Константинополь дважды: в 954/955 г. она приняла там
христианство, а в 95 7 г. хлопотала об организации на Руси христианской церк-
1 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных
сводах. СПб. 1908. С. 111-114.
2 Творогов О. В. Повесть временных лет и Начальный свод:
(Текстологические комментарии)//ТОДРЛ. 1976. 30. С. 3-20.
3 Ср.: Чекова И. Летописное повествование о княгине Ольге под 6453 г.
в свете русской народной сказки. Опыт определения жанровой природы//
Старобългарска литература. 23-24. 1990. С. 77-98 (при перевесе
сказочных мотивов рассказ лежит в русле конкретно-исторического правдоподс
бия. С. 98). Ср.: ГрищенкоЗ.А. Агиографические сочинения о княгине Оль-
ге//Литература Древней Руси. М., 1981. С. 35-46.
4 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значе-
ние. М.; Л. 1947. Ч. 65-66.
5 См.: Ариньон Ж.-П. Международные отношения... С. 116.
6 Там же. С. 115-118, 123-124.
7 Зимин А. А. Память и похвала и житие князя Владимира по древней'
шемусписку//КСИС. Т. 37. 1963. С. 70.
8 Острогорский Г. Указ. соч. С. 1465 ел.; Рорре A. Christianisierung-
S. 461,463.
Глава четвертая
159
Третьи относят первую поездку в Константинополь к 946 или 957 г.,
т0рую, увенчавшуюся крещением, — к 960 г.2
8 указанное совпадение датировки двух древнерусских источников не
„ученые считают заслуживающим внимания, так как эти источники
8 ут находиться в прямой зависимости друг от друга. Ариньон допус-
т, чТ0 либо Иаков Мних, знавший дату смерти княгини и знакомый
начальным летописным сводом, получил число 15 путем простейшего
°ь1читания из даты смерти княгини в 6477 (969 г.) даты ее поездки
(6463 г.) (Ариньон предпочитает этот вариант), либо же, напротив,
летописец, опираясь на «Похвалу», высчитал дату ее крещения, вычтя
15 лет из даты ее смерти.3
Следует, впрочем, заметить, что простейшее вычитание 15 лет из
даты смерти Ольги в 6477 г. не дает 6463 г. Число 15 можно было получить
только при двух условиях: если относить крещение не к лету, а к осени
6463 г. и если пренебречь не менее чем полутора месяцами, которые
Ольга не дожила христианкой до полных 15 лет (до 6478 г.). (Если же
отнести крещение Ольги в Константинополе к лету 6463 г., т. е. к 95 5 г.,
тогда до полных 15 лет не хватало бы не полутора месяцев, а целого года,
что вряд ли позволило бы Мниху утверждать, что она прожила
христианкой 15 лет.)
Скептическое отношение к известиям двух названных русских
памятников, конечно, оправдано, но нельзя без тщательного анализа
игнорировать сообщаемую ими дату крещения Ольги и ряд других
содержащиеся в них сведений о княгине. В самом том факте, что двухвариантная
датировка вполне объяснима, я вижу скорее довод в пользу
достоверности, а не ущербности данных по крайней мере одного из древнерусских
памятников. Мне не ясно, почему заимствование одним источником
сведений из другого непременно ставит под подозрение ценность
самого свидетельства, сохранившегося в одном из них.4
Для моих целей не безразличны наблюдения, которые можно сделать
на основе русских источников о возрасте княгини, когда она решилась
настоль далекое путешествие. Поданным «Проложного жития Ольги»,
См.: Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории
Кишкой Руси X-XIbb. СПб., 1913. С. 10-11. В. Пархоменко (Начало
христианства Руси. Очерки по истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 126-
*") полагал, что Ольга совершила две поездки: в 957 г. (не приняла
кремния) и в 960/961 (крестилась). Ср. \Pritsak О. When and Where... P. 13-14
•We поездки разделяют 11 лет: император принимал ее 9.IX.946 и 18.X. 95 7 г.
Рещение Ольги «как частного лица» он датирует вторым визитом). И. Шев-
Нк°. следуя за О. Прицаком, пишет, что Ольга ездила в Византию, воз-
, *но, в 946, а крестилась, видимо, там же в 957 г. (Sevcenko I. Ukraine
l*een East and West. Edmonton, Toronto, 1996. P. 47, 51).
,°bolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 157.
(jH Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 117. В. Фидас, напротив, полагает, что
^получил 15 лет жития Ольги во Христе, отняв из даты ее смерти «не-
«Ую» летописную дату ее крещения (0ci5ag В. Op. cit. P. 634-635).
LP-: PoppeA. Christianisierung... S. 461.
160
Византия, Болгария, Древняя Русь
дата ее рождения приходится на 894 г. (она умерла в 75 лет) и что «в Гъ
ческую землю» она отправилась «по смерти мужа своего» -1 Все это кя
будто не противоречит летописному известию о том, что Игорь взял CW
гу в жены до смерти Олега осенью 911 г. и что во время гибели отца2 сыв
Игоря Святослав был 5-6-летним мальчиком (уже способным сидет,
в седле3). Следовательно, Ольгу выдали замуж в 16-18 лет, а сына оаа
родила, когда ей было более 40 лет (в чем я отнюдь не склонен усматри.
вать абсолютно недостоверную деталь, как это сплошь и рядом делается
в литературе4).
В созданном при участии Константина Багрянородного труде «Об управ,
лении империей» плавание русов до Константинополя названо
«мучительным и страшным, невыносимым и тяжким».5 Как бы ни берегли
княгиню, путешествие в Византию на судне (в этом, кажется, никто не
сомневается) по Днепру и по морю не могло быть легким для пожилой
женщины. Наконец, напомню и о легендах о сватовстве к княгине
сначала князя древлян Мала, а затем в столице Византии и самого
императора (о старухе такие легенды вряд ли стали бы складывать едва через
полвека после ее смерти, при жизни очевидцев событий). Словом, и с этой
стороны предпочтительнее более ранняя дата.
1 Зимин А. А. Память и похвала... С. 69.
2 Гибель Игоря датирована в ПВЛ осенью 6453 (944) г. Никаких иных
данных на этот счет не существует. Но сентябрь—декабрь 6453 г. (а
согласно ПВЛ Игорь погиб именно осенью) соответствуют только 944 г. Между
тем сплошь и рядом в отечественной литературе, в том числе в
маргиналиях к ПВЛ (включая ее новейшее издание), приводится дата 945 г. (ПВЛ.
С. 26). Здесь имеет место пренебрежение элементарным правилом: при
переводе в год от Рождества Христова года от сотворения мира для периода с
1 сентября до 31 декабря надо вычитать не 5508, а 5509. См. об этом
специально: Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio, v. II.
Commentary, ed. by R. J. H. Jenkins. London, 1962. P. 18-19. Точно такая же
ошибка делается и для периода с 1 сентября до 31 декабря при датировке
договоров 911 и 944 гг. (ПВЛ. С. 17, 23). Подобный некорректный
пересчет дат приводит порой к весьма курьезным и небезобидным ошибкам (см..
например: Высоцкий С. А. Светские фрески... С. 160; Брайчевский М- Ю-
Ольга и Константинополь. С. 12-20). А. В. Назаренко (Попытка... С. 80-
82) также относит смерть Игоря к 945 (или зиме 944/945 г.).
8 Приведу в этой связи некоторые крайние точки зрения,
обусловленные трудностями датировки событий и фактов, сообщаемых на начальных
страницах летописи. Так, К. Цукерман считает Святослава ко времен11
смерти отца двухлетним (Zuckerman К. On the Date of the Khazars' Conver
sion to Judaisme and the Chronology of the Kings of the Rus Oleg and 1£оГ'я
REB, 1985. T. 53. P. 283), О. М. Рапов — 20-летним (Рапов О. М. Pycd ай
церковь... С. 150).
4 Рапов О. М. Русская церковь... С. 149-150, 152-153.
s Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, пер
вод, комментарий. Под ред. Г. Г. ЛитавринаиА. П.Новосельцева. М- > 1"
С.50.103-104.
Глава четвертая
161
Заслуживает внимания и известие ПВЛ о просьбе императора
понять ему на помощь воинов, как и общий тон повествования,
создающий впечатление, с одной стороны, о почетном приеме княгини импе-
атором, а с другой — о ее недовольстве и приемом, и результатами по-
"-дки в Константинополь. Видимо, версия о двух путешествиях и об их
мешении или совмещении в ПВЛ не столь бесперспективна (но
подробнее об это м ниже).'
Невозможно пренебрегать и данными «Похвалы Владимиру» о том,
чТо Ольга отправилась «в землю Греческую» с целью принять
крещение, а по возвращении «требища бесовские сокрушила».2 Не лишено
значения и известие «Похвалы» (как и ПВЛ), что, приняв
христианское имя Елены, она и «в жизни подражала святой цесарице Елене»3
(матери Константина Великого, а не жене Константина VII).
Известие хроники Продолжателя Регинона
Продолжатель хроники Регинона — современник, а отчасти и
свидетель описанных им событий. Вполне вероятно, что он был тем самым
Адальбертом,4 которого в 961 г. Оттон I отправил в Киев в качестве
См. об этом: Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских
'«ошений. М., 1956. С. 223.
, Зимин А. А. Память и похвала... С. 69.
, гам же. С. 67.
;,. hintz^ M. Erzbischof Adalbert von Magdeburg als Geschichtsschreiber-
j5 Lintzel. Ausgewahlte Schriften, v. 2. Berlin, 1961. S. 399-406;
aiid v"c*- Erz°ischof fur Walter Schlesinger, ed. H. Beuman, v. 2. Cologne
Vlenna, 1974. S. 276-353.
** '690
162
Византия, Болгария, Древняя Русь
episcopus Rugorum.' В 953-958 гг. он был нотарием при королевское
дворе и не мог не быть достаточно осведомленным в дипломатически*
акциях своего государя. Хроника сообщает: «LegatiHelenae, reginaeRu.
gorum, quae sub Romano imperatore constantinopolitano Constantinopoj:
baptisataest, ficte, ut post claruit, ad regem venientes episcopum et presby-
teros eidem genti ordinari petebant»2 («Послы Елены, королевы Ругов
которая была крещена в Константинопле при констанинопольском
императоре Романе, явившись к королю, просили неискренне, как потом
выяснилось, назначить тому народу епископа и пресвитеров»). Про-
изошло это в самом конце 959 г.: Оттон принял русских послов во Франк-
фурте-на-Майне во время рождественских празднеств 959 г.
Далее хроника сообщает, что первоначально назначенный
епископом Руси Либуций умер 15 марта 961 г., не успев отправиться в путь
и в том же статусе в конце того же года на Русь прибыл Адальберт, но
миссионеры встретили столь прохладный прием и киевского двора, и
населения, что в 962 г. должны были в спешке удалиться, причем погибло
несколько человек из свиты епископа.3
Хронологию именно Продолжателя Регинона Ариньон принимает
безоговорочно, относя крещение Ольги (в Киеве) к периоду между 9
ноября 959 г. (смерть Константина VII и переход всей власти к Роману II4)
и прибытием послов Ольги во Франкфурт.
Явное противоречие этого вывода сообщению хроники, что Ольга
крестилась в Константинополе при Романе (т. е. между 9 ноября 959 г.
и концом этого года), Ариньон объясняет ложной информацией,
сознательно данной Адальберту в Киеве либо русскими христианами, либо
греческим клиром, одинаково враждебными латинянам.3
Мне остается неясным, почему Ариньон, а за ним также Сахаров,
Шепард и другие, опираясь именно на Продолжателя Регинона,
допускают как альтернативу, что Ольга могла креститься в Киеве (или даже
в Константинополе) в период между началом 960—концом 961 г.
Хронисты действительно вносят порой в хронологическую канву
упоминания о фактах «с опережением времени их свершения» (так, мол, и
Адальберт мог сказать под 959 г. о крещении Ольги, случившемся буД-
1 См. о термине Rugi: Ловмяньскии X. Руссы и руги//ВИ. 1971. № 9.
С. 43-52; Назаренко А. В. Русь или руги в Раффелынтеттенском
таможенном уставе. Об одном мнимом конфликте археологии и истории//Восточ-
ная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. №•■
1990. С.87-92.
2 Reginonis abbatis Prumensis chronicon cum continuatione Treverensi/
Rec. Fr. Kurze. Hannover, 1890. P. 170-171.
3 Ibid. P. 171-172.
4 M. Ю. Брайчевскии (Утверждение христианства... С. 109 ел.; Он -же'_
Ольга... С. 18) делает мало вероятное допущение, что здесь мог иметься в ви
ду и Роман I Лакапин, свергнутый с престола 16.XII.944 г.. т. е. что Ольг
(может быть, вместе с мужем) крестилась в его правление.
5 Ариньон Ж. П. Указ. соч. С. 123-124.
Глава четве тая
163
о бы в 960/961 г.). Но в таком случае нужно вообще отказать в доверии
Ообшению латинской хронике о целях, ради которых Ольга
отправила послов. Закономерно поэтому, что Ариньон предполагает, вопреки
'уквальному смыслу сообщения хроники, что истинной целью
посольства Ольги к Оттону был отнюдь не вопрос об организации церкви, а
желание ввести торгово-политические отношения с Германией в рамки
ридически оформленного межгосударственного договора, подобного
договорам Руси с Византией; о церковной же миссии Ольга не
просила— ее отправка Оттоном I была будто бы выражением его
собственных имперских притязаний.1 Но в таком случае от «достоверного»
известия Продолжателя Регинона не остается почти ничего.2 Конечно, еще
будучи язычницей, Ольга не могла хлопотать перед Оттоном I о
создании церкви наРуси. Действительно, у Продолжателя сказано: «просили
неискренее, как потом выяснилось». Но причины несоответствия
просьбы Ольги оказанному «епископу ругов» приему на Руси — отнюдь не
в лукавстве княгини или выдумке хрониста, а в решительном
изменении политической ситуации на Руси ко времени приезда Адальберта.
Цели посольства Ольги могли быть действительно более широкими, чем
оних пишет Продолжатель Регинона, но несомненно и то, что в
хронике он сообщал о главной из них.
Мне уже доводилось аргументировать тезис, что креститься в
Константинополе в первые 52 дня правления Романа II и успеть прислать
послов к Оттону до начала 960 г. Ольга не могла физически — времени
для этого, да еще в зимнюю пору, требовалось значительно больше.3 Это
обстоятельство считает очевидным и Мюллер, справедливо
полагающий, что ошибка хрониста здесь несомненна.4 Признали это соображение
1 Ариньон Ж.-П. Международные отношения... С. 123 ел.; Сахаров А. Н.
Дипломатия княгини Ольги. С. 25-51. Решительно и неоднократно
против этих домыслов выступает А. В. Назаренко, показавший, что свидетель
ства анналов хильдесхаймовской традиции, независимые от Продолжате
ля Регинона, находятся с ним в полном согласии относительно целей по
мльства Ольги (Попытка... С. 25, 26-29; Он же. Древняя Русь и Запад..
*•. 27-28). В. Фидас (его статью Ариньон не знает, а Фидас, в свою очередь
Яезнает статьи Острогорского) считает, что, помимо торговых выгод, Оль
а искала союза с Оттоном против венгров, общего тогда врага Руси и Гер
***№ЩФ£1дад В. Op. cit. P. 645-646).
Ариньону следовало бы также отказаться и от мысли, что Ольга могла
Ринять при крещении имя «царствующий императрицы», матери Рома-
^а П (Ариньон Ж.П. Международные отношения... С. 121-123). Жена
Кончина VII Елена перестала быть «царствующей» после смерти мужа 9 но-
йрт? ^**^ г" *ЦаРствУющей» стала Феофано, и, крестись Ольга при Рома-
у-> именно ее имя и приняла бы княгиня. Я не говорю уже о том, что
' -ле смерти Елены 19 (20) ноября 960 г. вообще не могло быть и речи о
Снятии Ольгой ее имени. См. об этом: Pritsak О. When and Wehre... P. 9.
, см. подробно: Литаврин Г. Г. Путешествие... С. 39.
MullerL. Die Erzahlung... S. 785-796.
164
Византия, Болгария, Древняя Русь
справедливым и Прицак1 и Поппэ.2 Принять мнение Ариньона правДо
подобным можно только в том случае, если бы Ольга уже была в К0н
стантинополе к началу единоличного правления Романа II (к 9 нодбп
959 г.) и отсюда, наспех крестившись, отправила послов к Оттону, Ко,
торые, следовательно, прибыли во Франкфурт не летом-осенью 959 г
(им долго пришлось ждать возвращения короля с театра военных дей!
ствий), а ко времени приема их Оттоном I в декабре.
Ошибку Продолжателя Регинона можно объяснять и взаимным
плохим знанием языков обеими сторонами,3 и изоляцией Адальберта и его
свиты от христиан в Киеве, и его удаленностью от двора Оттона1 вовре-
мя пребывания послов Ольги во Франкфурте. Адальберт знал (он был
тогда уже в монастыре), что Ольга посетила Константинополь, что она
крестилась здесь под именем Елены (но не знал точно — когда), что цер.
ковной организации на Руси нет, что во время пребывания русских
послов в Германии (как затем и своего собственного на Руси) повелителем
империи был Роман II, — и Адальберт объединил все эти сведения в
единую картину, упустив из виду, что самый акт крещения Ольги мог
произойти в столице империи при предшественнике Романа II, при его отце
Константине VII. Не потому ли Адальберт пишет: «при императоре
Романе», что Ольга приняла имя Елены — матери императора Романа?
Не сам ли Роман II, сообщая Оттону о своем воцарении, мог сообщить
ему, что и Русь находится в числе союзников империи, а
правительница « рутов » Ольга крестилась на его глазах (когда он был соправителем)?4
Иначе говоря, в известии Продолжателя Регинона я подвергаю
сомнению достоверность лишь выражения sub Romano imperatore constan-
tinopolitano, т. е. то самое, которое Ариньон, напротив, считает
единственно верным. По Продолжателю Регинона, Ольга приняла
крещение на Босфоре до декабря 959 г., а из этого с несомненностью следует,
что крещение случилось только при императоре Константине VII, так
как Еленой она стала до оправки послов к Оттону, а отправила она их
до воцарения Романа П. Если бы Ольга крестилась при Романе II (как
утверждает только Продолжатель Регинона), то это могло случиться
только в Киеве, но подобное предположение не находит подтверждения
ни в одном источнике. Строго говоря, постановка самого вопроса о месте
крещения Ольги как исследовательской проблемы не корректна, ибо
означает отказ от показаний решительно всех независимых друг от дрУ'
1 Pritsak О. When and Where... P. 21 (Автор, впрочем, полагает, что «ДРУ*
Оттона I Константин VII даже протежировал Ольге перед германским koj
ролем как опытным могущественным миссионером, способным помочь еи
в организации церкви).
8 РорреА. Christianisierung... S. 462.
3 Так считает Фидас (Фе!5ад В. Op. cit. P. 648).
4 Роман II как соправитель мог, как полагает Прицак, представлять и^
перекую семью при крещении Ольги даже официально: «отцу было неД
суг — он был слишком занят литературным трудом» (!) (PritsaK О. Wie
and Where... P. 20-24).
Глава четвертая
165
источников (русских, латинских и византийских). Противоречия в
яЯх не имеют никакого отношения к локализации событий. Все они,
говоря в полном согласии о крещении Ольги в столице империи, в столь
же полном несогласии датируют этот акт по-разному. Здесь, в
датировке (и только в ней), и следует искать решения проблемы.
В одной из своих первых статей об Ольге я не исключал возможности
того, что версия крещения Ольги в столице империи является своего
рода «идеологической фикцией», сознательно распространенной обеими
заинтересованными в ней сторонами, русской и византийской, чему
могла способствовать хронологическая близость двух событий (приезд
княгини и ее крещение), даже если они в действительности произошли на
большом расстоянии друг от друга. Я предположил, что только под пером
хрониста решение Ольги креститься, принятое ею в Константинополе
при встречах с императорской семьей и отмеченное Скилицей как ее
«выбор» (яросареоц), и самый акт ее крещения могли предстать у
хрониста как одновременные события.1 В последующих статьях я отказался
от этой мысли, полагая, что подвергать сомнению факт крещения
княгини в Константинополе методологически недопустимо — это означало бы
приносить в жертву догадкам ясные и четкие свидетельства источников.
Сообщение хроники Иоанна Скилицы
о княгине Ольге
О приезде Ольги в Константинополь, кроме книги «О церемониях»,
с°общают две византийские хроники: Иоанна Скилицы и Иоанна Зона-
РЬ1' Первый писал в последней четверти XI в., более чем через 100 лет
Литаврин Г. Г. Путешествие... П. 41. Так, в частности, думал и Г. Ост-
'°г°Рский (Указ. соч. С. 1464).
166
Византия, Болгария, Древняя Русь
после визита княгини, но пользуется репутацией надежного
источника.1 Что же до известий Зонары (конец XII в.), то они заимствованы из
хроники Скилицы и ими можно пренебречь.
Скилица пишет: «И жена некогда отправившегося в плавание
против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж,
прибыла в Константинополь. Крещенная и истинной вере оказавшая пред.
почтение, она, после предпочтения [этого] высокой чести удостоенная
вернулась домой» (кш рсотгюбеюа ка! rcpoaipeoiv dXixpivoGc; ErciSeiKvuuevn
к\ахе.щ, аЦах, "пцпбеюа if\q яроодрёоеак; in' oikou dveSpaue)...2 Скилица не дает
точной даты — он поместил свое сообщение среди событий середины
40-х—середины 50-х гг. X в. в правление Константина VII (27.1.945-
9.Х.959), перечислив их в следующем порядке:
6 апреля 945 или 946 г., на Пасху, коронация Константином VII сына
и наследника Романа II (ему было тогда 6 лет); ликвидация двух
заговоров: одного в пользу Романа I (свергнутый с престола 16 декабря 944 г.,
он пребывал до своей смерти 15 июня 948 г. в ссылке на о. Прот),
второго — в пользу сына Романа I Стефана (он был в ссылке на о. Лесбос с
27 января 945 г. и умер в 19 лет, раньше отца3); в 952 г., после
непрерывных набегов на земли империи венгров в 943-948 гг., венгерский
архонт Вулусудис, или Вулцсу (Булчу),4 прибыл в Константинополь,
«притворно» принял крещение, был принят Константином VII,
удостоился титула патрикия и получил в дар большую сумму денег; «вскоре
после» визита Булчу прибыл в столицу империи и другой венгерский
архонт Гилас (Дьюла), который также крестился и удостоился тех же
почестей, но в отличие от Булчу взял с собой рукоположенного в
епископы венгров монаха Иерофея и остался верным сыном церкви, тогда
как Булчу стал вероотступником, возобновил набеги на империю и
Германию, был пленен и казнен по приказу Оттона I в 955 г. ;s приезд в
Константинополь и крещение русской княгини Ольги; смерть обрученной
с Романом II дочери Гуго Арльского Берты-Евдокии в 949 г.6 и
женитьба Романа II (видимо, в 956 г.) на дочери харчевника Анастасии (Фео-
фано); перипетии борьбы империи с арабами в 954-956 гг.7
Совершенно очевидно, что Скилица не придерживается здесь строгой
хронологической последовательности: он группирует события также по
1 Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. I. S. 337 f.
2 Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum, ed. J. Thurn. Berolini et Novi
Eboraci, 1973. P. 240. 77-81.
3 Точные даты низложения и смерти Лакапинов Скилица здесь не дает —
они добавлены мною.
4 О датировке визитов архонтов венгров и об их именах см.: Moravcsik Gy-
Byzantium and the Magyars. Budapest, 1970. P. 194, 106.
5 Io. Scyl. P. 239. 59-76.
6 Ibid. P. 240. 82-86. Lounghis Т. С Les ambassades byzantinesen Occident
depuis la formation des etats barbares jusqu'aux Croisades (407-1096)
Athenes, 1980. P. 202
4o. Scyl. P. 240.87-242.46.
Глава четвертая
167
тематическому принципу (заговоры, отношения с соседями,
матримониальные акции царской семьи). Сообщение об Ольге ассоциативно
связано, несомненно, с известием о венгерских архонтах, а о них хронист
начал разговор в связи с венгерскими набегами на земли империи,
возобновившимися в 943 г. Приезд Дьюлы обозначен как случившийся
«вскоре после» (цех' ой noXii) визита Булчу, хотя между этими
событиями протекло 3,5-4 года.
Относительная хронология Скилицы позволяет отнести приезд Оль-
Рйк 10-11-летию между 945-956 гг. Хронист осведомлен о нападении
Игоря на Константинополь в 941 г., знает он также, что Ольга стала
вдовой до поездки в столицу империи, причем тон его сообщения
таков, как будто между гибелью Игоря и путешествием княгини прошло
совсем немного времени: второе событие произошло вслед за первым.
Представляется все-таки маловероятным, чтобы, говоря о путешествии
вдовы через 13 лет, можно было сказать «когда умер ее муж».1
Аналогия известий о венгерских архонтах и Ольге очевидна — она
представляет собой стилистический штамп: «крещеный (-ная),
высокой чести удостоился(-лась)». Но штамп не исключил и специфику:
среди выражений «чести» для венгерских архонтов назван дарованный им
титул патрикия, «честь» же, оказанную Ольге, хронист не
конкретизирует.
Сознавая, что Скилица дает немного для датировки визита (и
крещения) Ольги, отмечу все-таки, что сообщение о приезде княгини
хронист помещает до известий и о смерти в 949 г. Евдокии-Берты (невесты
юного Романа II) и до его женитьбы на Феофано (в 956 г., как принято
считать).
Ср фразу из «Проложного жития Ольги»: «по смерти мужа своего»
'■■^ин А. А. Похвала... С. 69).
168
Византия, Болгария, Древняя Русь
Описание приемов Ольги в книге
«О церемониях»
Центральное место среди всех источников о путешествии Ольги при-
надлежит, несомненно, описаниям приемов княгини в книге «О
церемониях» Константина VII. Во-первых, это единственное известие не
только очевидца и участника, но и главного организатора описанных в
обряднике приемов. Часть труда «О церемониях», включающая в себя
пассаж об Ольге, либо составлена лично, либо отредактирована самим
Константином VII.1 Во-вторых, труд носит характер специального
предписания. Он излагает нормы дипломатического этикета и придворной
жизни и факты с максимально возможной точностью. В-третьих, при
написании рассказа о приемах Ольги Константин использовал (если
просто не скопировал) официальные протоколы приемов княгини, которые
вели нотарии ведомства дрома и казначейства одновременно с
описываемыми в них событиями. Как бы ни была тренирована память
средневекового книжника-императора, он не мог запомнить состав 12
рангов, на которые были разделены 217 принятых им русских в ходе двух
приемов, число лиц в каждой группе и величины сумм серебряных мо-
нет-милиарисиев, дарованных каждому из них.
К сожалению, относительно точный, несмотря на четыре важных
пропуска, перевод Е. Голубинского2 остался малоизвестным в
отечественной литературе. Анализ же в историографии описания приемов
также, как правило, осуществлялся в отрыве от прочих частей книги
«О церемониях». Даже наиболее внимательные к источнику М. В.
Левченко и Д. В. Айналов, пытавшиеся его комментировать с учетом
других частей обрядника, применяли этот метод непоследовательно и были
не всегда точны в толковании деталей.3 Между тем ключи к
пониманию повествования о приемах правительницы Руси находятся во
многих других частях книги «О церемониях».
Все сказанное позволяет предложить вниманию (прежде всего
русских) читателей полный перевод текста рассказа о приемах Ольги (см.
Приложение I).4 Здесь же я ограничусь разбором лишь важнейших
данных этого источника.5
1 Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd. I. S. 365, 380-381.
2 Голубинский Е. История Русской Церкви. Т. I. М., 1901. С. 99-102.
3 Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде//Труды Двенадцатого
археологического съезда в Харькове. 1902 г. Т. III. M., 1905. С. 12-20; Он же-
О дарах русским князьям и послам в Византии//Известия Отделения рУс'
ского языка и словесности. Т. 13. 1908. С. 290-307; Левченко М. В.
Очерки... С.227. 238-239.
4 Литаврин Г. Г. Путешествие... С. 99-102. К сожалению, и в моем пе'
реводе была допущена опечатка (на с. 44: «18 сентября» вместо нужного
«18 октября»).
5 Подробнее приемы Ольги императором рассмотрены мною в статье:
Литаврин Г. Г. Состав... С. 71 92.
Глава четвертая
169
Прежде всего о контексте, в котором находится рассказ о приемах
Ольги. Повествующая об этом 15-я глава 2-й книги, носящая следы
стиля и содержащая излюбленные выражения автора, имеет название «Что
8ужно соблюдать при приеме в великом триклине Магнавры, когда го-
судари восседают на троне Соломона».1 В главе во всех деталях
изложен церемониал приема императором послов иноземных держав.
Сначала сообщены некоторые общие правила.2
Я опускаю детали рассказа о церемониальных передвижениях
Ольги во дворце и описания его тронных залов. Такого рода комментарий
уже делался в историографии.3 Гораздо важнее уяснить не
материальный, а, так сказать, «дипломатический» реквизит приемов, порядок и
ход церемонии в сравнении с приемами послов других стран, чтобы
уточнить чин, статус, уровень, в соответствии с которыми была принята
княгиня.
Поскольку описания приемов Ольги местами сокращены с
неоднократной ссылкой на то, что часть церемонии шла обычным порядком,
как в «вышеописанных» случаях, необходимо восполнить эту лакуну.
Это тем более важно, что проблема чина приема Ольги получала весьма
разное решение: Левченко усматривал в ходе церемонии ряд моментов,
оскорбительных для достоинства правительницы русского государства.4
Острогорский, напротив, говорил о высокой степени почета,
оказанного Ольге.3 Не предрешая пока своего заключения на этот счет, приведу
из текста 15-й главы те детали, которые опущены в описании приемов
Ольги только во избежание повторов.6
При приеме в наиболее роскошном, главном тронном зале дворца —
в Хрисотриклине Магнавры, когда император восседал на троне
Соломона,7 получавший аудиенцию вводился в зал после того, как
участвующие в церемонии византийцы-носители почетных титулов «встанут
на свои места» в должном порядке. Иноземца вводил остиарий
(привратник). Впереди шествовал логофет дрома. На определенном
расстоянии от трона иноземец падал ниц, совершая проскинесис. Именно в этот
Момент играли органы и совершал, под воздействием скрытых внизу
Механизмов, движение трон Соломона, возносившийся вверх, а затем
опускавшийся в прежнее положение. Встав с колен, иноземец делал
несколько шагов к трону. Следовавшая за послом его свита делала то
Же самое одновременно с ним и расходилась по двум сторонам от
прохода к трону. Когда иноземец вставал на положенном расстоянии,
логофет от имени императора задавал ему этикетные вопросы (о здоровье
1 ConstantiniPorphyrogenitiDecerimoniisaulaebyzantinaeHbriduo, vol. I.
Bonnae, 1829. P. 566. 11 — 598. 12.
2 Ibid. P. 566. 15-570. 10.
3АйналовД. В. Княгиня... С. 14-16; Левченко М. В. Очерки... С. 218-221.
1 Левченко М. В. Очерки... С. 231-232.
Острогорский Г. Указ. соч. С. 1466-1467.
6 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Путешествие... С. 46-48.
'Decerim.,1. Р. 566. 11-570. 10.
170
Византия, Болгария, Древняя Русь
его государя, его вельмож и о благоденствии народа). Затем протонота-
рий дрома (начальник канцелярии ведомства внешних сношений)
вносил дары иноземца. Когда их подношение завершалось, посол вновь
совершал проскинесис и выходил из зала. Если приема ожидали послы
других стран, то по выходу первого по точно такому же ритуалу
вводился второй, затем третий и т. д. После выхода последнего иноземца
покидали зал и придворные. Лишь после ухода всех императоры
вставали, снимали парадные короны и одеяния и по царским переходам
возвращались в жилую часть дворца. Прием был завершен.
Практические цели посольства обсуждались с послом сановниками и самим
императором в другое время, в деловой обстановке.
В описаниях указывается, как специально для приемов были
украшены помещения дворца, площади и улицы близ него, кто из
чиновников отвечал за украшение того или иного объекта, чем он был украшен
и за какой счет (цветные ткани, золотые и серебряные вещи брали на
это время из церквей, богоделен, лавок ювелиров), как и где были
размещены в парадных одеяниях отряды дворцовой гвардии, в том
числе — oi Pcumauevoi 'Рак; («крещеные русы»),1 манглавиты из личной
охраны императора и носители всех титулов, «вплоть до последнего», атак-
же члены цирковых партий, певцы и музыканты. Зал для обеда в честь
иноземцев снаряжали по чину, принятому на Пасху.
Затем в 15-й главе помещены рассказы о нескольких приемах
Константином VII Багрянородным и его соправителем, малолетним
Романом II, состоявшихся с 31 мая по 18 октября.
Следуют 5 параграфов, каждый со своим заголовком: 1. О приеме
послов эмира Тарса, прибывших ради переговоров о мире и обмене
пленными и принятых Константином VII со своим уже коронованным
наследником Романом II 31 мая 4-го индикта, в воскресенье (впрочем,
автор повествует здесь не столько о самом приеме, сколько о
подготовке к нему).2 2. О самом приеме послов в тот же день.3 3. О спортивных
играх на ипподроме, устроенных в честь тарсских послов 6 августа,
в четверг — в день Преображения Господня, а затем, через «немного
дней» — 9 августа, в воскресенье, о торжественном пире у императора,
устроенном в честь тех же послов тарсского эмира.4 4.0 приеме 30
августа, в воскресенье, эмира Амиды, прибывшего в качестве посла эмира
Абу Хамдана (Сейф-ад-Даулы) и тех же послов из Тарса.5 5. О приеме
'Decerim.,!. P. 579. 21.
2 Ibid. Р. 570. 11-582. 22.
3 Ibid. Р. 583. 1.-588. 14.
4bid.P. 588. 15-592. 19.
5 Ibid. P. 593. 1-594. 14. О последовавшем после этого в том же 946 г.
обмене пленными (Константин VII обменял 2252 и отдал за выкуп 230
арабов) см.: Markopoulos A. Le temoignage du Vaticanus gr. 163 pour la periode
entre 945-963//£ищшкти т. 3. 'AGnva, 1979. X. 83-119. Co стороны
византийцев обмен осуществляли полководец Иоанн Куркуас и племянник
патриарха Фотия судья магистр Косма (Markopoulos A. Op. cit. P. 102), а со
стороны арабов — Сейф-ад-Даула (Westerinh L. G. Nicetas Magistras. Lettres
Глава четвертая
171
«Эльги Росены» (щс, "EXyaq PcoaEvriq1) 9 сентября, в среду, и 18 октября,
в воскресенье.2
Послы эмира Тарса прибыли 31 мая с огромной свитой в 1000
воинов (никакой дифференциации внутри этого контингента не сделано).
Принимали тарситов в Магнавре дважды, 31 мая и 30 августа, а6и9
августа того же года собственно приемов не было: послы видели игры на
ипподроме и обедали во дворце.3
31 мая послы из Тарса явились ко дворцу верхом на конях со своей
многочисленной свитой (вся ли она участвовала в церемонии приема,
а затем — на обеде, неизвестно). После приема состоялся обед, а после
обеда с императорами послам вручили в золотых, украшенных
драгоценными камнями чашах по 500 милиарисиев каждому (их было двое),
а их людям всем вместе 3000 милиарисиев (т. е. по 3 милиарисия на
человека — где эти деньги вручали, неизвестно).4 Имеется в 15-й главе
и описание игр на ипподроме, устроенных в честь тарсских послов в
четверг 6 августа,5 а 9 августа, в воскресенье, во время обеда с тарситами
были устроены и театральные игрища.6 На этот раз сказано, что вместе
с послами обедали члены их свиты (все ли — не указано). Кроме того,
на обед доставили из тюрьмы 40 тарситов-пленников. Оба посла снова
получили в золотых чашах по 500 милиарисиев, их люди, все вместе, —
3000 милиарисиев, а 40 пленников — 1000 милиарисиев. Посланы были
милиарисии и остававшимся в тюрьме пленникам-тарситам (их число
и сумма не указаны).7
При рассказе о последнем из описанных в 15-й главе приемов тарси-
тов 30 августа в Магнавре (в перечне приемов он непосредственно
предшествовал приемам Ольги) отмечено, что он был «во всем подобен
d'un exile (928-946). Paris, 1972. P. 136; Weiss N. Die Entscheidung des Kos-
mas Magistros iiber das Parokenrecht//Byz., t. 48, 1978. S. 477-500). Наза-
ренко полагает, что этот обмен мог иметь место также и в 957 г.
1 В оглавлении ко 2-й книге об Ольге сказано в иной грамматической
форме: «[прием] игемона и архонтиссы Эльги [из народа] рос» ("Ekyaq tcov
Puq)(Decerim.,I. P. 511. 5-6).
2 Ibid. P. 594. 15-598. 12.
3 Ibid. P. 570. 11-588. 14.
4 Важно заметить: 1000 розданных милиарисиев составляют ровно 83 но-
мисмы плюс только один милиарисии.
"Ibid. P. 588. 15-591. 16. Согласно «Малому синопсису» («Алфавитной
юридической книге»), составленному в XIII в., но основанному на «Васи-
ликах», являвшихся действующим правом в Х-ХШ вв., по некоему
* новому закону» «в воскресеый день как посвященный богу» запрещались
ИгРы на ипподроме (Jus Graeco-Romanum. Ed. С. Zachariae a Lingenthal.
Lipsiae, 1956, vol. II. P. 45).
__ Любопытно, что «театральные игрища» разыгрывались и в
воскресный день (затем они были устроены также на обеде, данном Ольге
императрицами, но в среду — De cerim., I. P. 597. 7). Либо они считались менее
гРеховными, чем игры на ипподроме, что кажется маловероятным, либо
♦Новый закон», упомянутый в «Малом синопсисе», принят после создания
Книги «О церемониях» (см. примеч. 88).
О возможном числе пленных см. с. 1 70, примеч. 5.
172
Византия, Болгария, Древняя Русь
вышеописанному», хотя на деле был менее торжественным сравнительно
с приемами и 31 мая в Магнавре и 9 августа в триклине Юстиниана: не
были на приеме члены кувуклия и разряды высших сановников, хотя
послы «виделись с василевсом и сколько хотели говорить, говорили»
На обеде в этот день для двух послов-тарситов и посла эмира Амиды
императоры не присутствовали. Обед давали два высших сановника
магистр Косма и паракимомен Василий. Гости были без свиты. За круг-
лым столом, специально выбранным для этого случая, чтобы «друзья-
сарацины» не стремились занять место один выше другого, сидели
всего пятеро.
Иными словами, возникает подозрение, что ссылки на
«вышеописанный» прием в протоколе приема 30 августа имеют в виду какой-то
другой прием, имевший место между 9 и 30 августа, но не отраженный
в сохраненных книгой «О церемониях» протоколах.1 Что же касается
приема Ольги 9 сентября, в описании которого также есть ссылки на
«вышеописанный», то при этом имеется в виду, по моему мнению,
определенно не прием тарситов 30 августа, а либо их прием в Магнавре
31 мая, либо же какой-то другой, случившийся между 30 августа и
9 сентября, описание которого также отсутствует в 15-й главе.
Во всяком случае это не был неизвестный прием Ольги,
предшествовавший приему 9 сентября, весь антураж и ход которого
свидетельствуют о том, что это была первая аудиенция, данная императором
княгине. Из-за этой неувязки приема 9 сентября с «вышеописанным» нельзя
с уверенностью судить о полном сценарии приемов Ольги, в частности,
говорить о том, были ли в ее честь организованы игры на ипподроме,
о которых как о подлинном факте пишут некоторые ученые,2 и
совершала или нет Ольга проскинесис. Если учесть, что перед обедом у импе-
1 Замечу в связи с этим, что Назаренко возражает мне и здесь: он не
считает и подборку протоколов хронологически последовательной, но
ссылается в основном (как Евгений Булгар — см. ниже) на упоминание о
приеме «испанов* 24 октября 949 г. Довод неубедительный: действительно,
Константин отобрал для описания не все приемы, но их помесячная
последовательность осталась в его «обработке» строго выдержанной. Что
касается моей оценки упоминаний об «испанах» как о беглых ремарках для
сравнения особенностей их приема с приемами арабов, то Назаренко ее
игнорирует, как и указание именно на строго помесячный порядок приемов с 31 мая
по 18 октября (Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 70, 73).
2 См. названные выше на с. 155 в примеч. 4 статьи С. А. Высоцкого.
О иной возможности предполагать в «исторических» сценах росписи Софии
Киевской не изображения эпизодов приемов Ольги императором и
посещения ею ипподрома (как думал Высоцкий), а как, например, сцены,
связанные со сватовством Владимира и его крещением, см.: Никитенко
К иконографической программе однофигурных фресок Софийского
собора в Киеве//ВВ, 1987. Т. 48. С. 101-107; Она же. Историческая
проблематика в росписи Софии Киевской. Автореферат кандидатской диссертации'
М., 1992. С. 9-20; Она же. Русь и Византия в монументальном комплексе
Софии Киевской. Киев, 1999. С. 77-122.
Глава четвертая
173
яТриц, когда другие «архонтиссы» делали проскинесис, а Ольга
ограничилась сдержанным наклоном головы, можно было бы предполагать
тоР°й вариант. Конечно, в Магнаврском зале, перед самим
Константном, восседавшим на троне Соломона, ситуация была иной. Но и кня-
'йНя не была простым послом...
Итак, передаю в кратком изложении описание первого приема «Эль-
йросены», «архонтиссы Росии», 9 сентября, акцентируя внимание
лишь на наиболее важных деталях.
Когда Ольгу ввели в зал и она шла к трону императора, за нею
следовали архонтиссы — ее родственницы и наиболее видные из служанок,
а за ними — послы и купцы «архонтов Росии». Все дальнейшее
совершалось по заведенному порядку, включая проскинесис (простирание
вин)> принимаемый близ трона (совершала ли его Ольга, мы судить, как
сказано, не можем).1 Произошел обмен (через логофета дрома)
церемониальными вопросами и ответами о здоровье и благоденствии правителей
и народа Руси. Ольгу провели затем через ряд помещений и
предложили присесть в ожидании нового приема. Его давали ей в другом
роскошном зале женские члены августейшей семьи — старшая императрица
Елена (она села на трон Феофила) и ее невестка (по браку или по
обручении с Романом II) (она сидела на стоящем рядом с троном золотом
царском кресле). Прежде чем ввели Ольгу и ее свиту, в зал по порядку были
введены жены носителей семи основных титулов (впрочем, к первому,
высшему рангу в данном случае принадлежали зосты — обладатели
чисто женского придворного титула). После этого приема и краткого
отдыха Ольгу пригласили в жилые помещения дворца, где ее приняли « ва-
силевс с августой и его багрянородными детьми. Сев по повелению ва-
силевса, она беседовала с ним, сколько пожелала».
В тот же день состоялись два обеда. Обед Ольге с женской частью
свиты давали императрицы (старшая и младшая). На трон Феофила
сели деспина и невестка, а архонтисса стояла сбоку. Когда трапезит
ввел архонтисс и они совершили проскинесис, архонтисса, наклонив
немного голову», села к столу там, где стояла, вместе с зостами, по
уставу. В то же время в другом зале император давал обед, «где пировали
всепослы архонтов Росии, люди и родичи архонтиссы и купцы». После
обеда в соответствии с рангами принимаемых гостей (их на обеде было
более 80) им были вручены от имени императора подарки — разные по
Размеру суммы серебряных монет (милиарисиев) (подробнее см. ниже
Раздел «Состав посольства»).
К десерту Ольга и 24 сопровождавшие ее женщин были приглашены
в Другой зал, где сидели Константин «василевс, Роман —
багрянородной василевс, багрянородные их дети, невестка и архонтисса». В конце
Согласно книге «О церемониях», проскинесис совершался два раза —
нескольких шагах от трона и по окончании аудиенции (De cerim., I.
•566-570); согласно Лиутпранду, проскинесис совершали трижды (Die
ei*keLiutprands von Cremona, hrsg. v. J. Becker. Hannover u. Leipzig, 1915.
u-]55).
174
Византия, Болгария, Древняя Русь
десерта всем русским женщинам были также вручены денежные дары
больше всего, разумеется, Ольге — «в золотой, украшенной драгоце„'
ными камнями чаше 500 милиарисиев».
18 октября, в воскресенье, состоялись снова два обеда, в разных п<>
мещениях, отдельно для мужской и женской частей русского посоль-
ства. Предшествовал ли обеду на сей раз официальный прием у импера.
тора и императрицы, неизвестно (напомню: 9 августа тарситам был дад
также только обед). Мужчин-русов (их было на этот раз 70) угощал
император, а Ольгу с ее 34 женщинами — «деспина с ее багрянородными
детьми и с невесткой». Всем русским были снова преподнесены
денежные дары, причем специально для Ольги и ее племянника
сравнительно с первым разом — значительно более скромные.
О датировке приемов Ольги Константином
Значение датировки приемов Ольги императором1 важно не только
для изучения истории Древней Руси и русско-византийских отношении,
но и вообще для византиноведения: время приемов Ольги является
единственным опорным пунктом (terminus post quem) для датировки
создания такого значительного исторического памятника, как книга «О Де'
ремониях» в целом и, по крайней мере, 15 главы 2-й книги.2
1 Подробнее этот вопрос был рассмотрен мною в статьях: Литаврин Г- '■
О датировке... С. 173-183; Он же. К вопросу об обстоятельствах... С. 49-5"•
2 Constantin VII Porphyrogenete. Le livre des ceremonies. Commentaire
(livre I — Chapitre 1-46/37) par A. Vogt, v. I. Paris, 1935. P. XVIII sq-i
Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. II. S. 381.
Глава четвертая
175
Я решительно поддерживаю тех исследователей, которые
разграничивают вопросы о дате приемов Ольги императором и о дате ее креще-
яяя- Дел0 в том, что только описания приемов Ольги в трактате «О це-
оемониях» заслуживают полного доверия, а в нем о крещении княгини
L сказано ни слова, тогда как во всех иных источниках путешествие
княгини в Византию и ее крещение представлены как события,
произошедшие одновременно и в одном месте. Конечно, данное обстоятельство
требует особого рассмотрения. Поэтому, оставив пока в стороне вопрос
о дате крещения Ольги, я буду говорить только о датах ее приемов и
лаже не о точных датах ее пребывания в Византии (мы не знаем —
летом или к началу осени она приехала и в какой день октября отбыла
домой).
Чтобы облегчить восприятие следующей ниже аргументации,
требующей неослабного внимания, позволю себе начать с конечного
вывода: приемы имели место, по моему мнению, в сентябре-октябре 946 г.1
В мировой же историографии обычно не подвергалась сомнению иная
датировка этого события — лето-осень 957 г. Важнейший довод в
пользу 957 г. привел еще 150 лет назад И. Рейске, автор первого подробного
комментария к боннскому изданию обрядника о дворцовых
церемониях. Он указал на то, что на двух приемах Ольги присутствовала не
названная по имени «невестка» (уицфл) Константина VII, которой могла
быть только Феофано, ставшая женой Романа II примерно в 956 г.2 Эту
дату принял в своем фундаментальном труде и Г. Острогорский,
который считал, что 9 сентября приходилось на среду, а 18 октября на
воскресенье только в 957 г.3 Со ссылкой на него 956/957 г. приняли как
время брака Романа II с Феофано почти все историки. Принимаю ее и я,
но она, как я надеюсь показать, не имеет прямого отношения к
датировке приемов Ольги.
Не принимаю я другого утверждания, а именно — что Феофано в
956-957 гг. уже родила Роману II первенца (будь то Василий, будущий
Болгаробойца, или какой-то другой ребенок, законный или внебрачный).
Обосновывается этот тезис главным образом одной из фраз описания
1 Согласно разысканиям Назаренко, идею о путешествии Ольги в 946 г.
высказывали два немецких историка уже в середине-третьей четверти
XVIII в. (И. Геснер и И. Тунманн), и эту датировку и пытался «возродить»,
как пишет Назаренко, Литаврин, хотя она уже в начале XIX в. была
раскритикована А. Шлецером, затем Ф. И. Кругом и др. (Назаренко А. В.
Когда же княгиня... С. 66-67, 80-81). Не знал Назаренко, однако, что Литав-
Ринмогбы «отыскать» эту идею и поближе: возможность предпочесть 946 г.
(хотя затем им же отвергнутый) предусматривал в 1792 г. и Евгений Бул-
аР> архиепископ Славенский и Херсонский (совершенно убежден — ни Гес-
еРа, ни Тунманна Евгений не читал, как не читал их всех я). См. при-
еч2- 115, а также: Литаврин Г. Г. К вопросу... С. 50.
De cerim., I, P. 700. Главное основание этой датировки — приведенное
Ше известие Скилицы.
s Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. Munchen, 1963.
176 Византия, Болгария, Древняя Р сь
приемов Ольги, а также показаниями Скилицы и Пселла о датах экца.
ни детей Романа II и Феофано, Василия II и Константина VIII. Целесп.
образно поэтому сказать сначала о сообщениях названных хронистов
Скилица пишет, что Василий II умер в 70-летнем возрасте (15) декабри
6534 (1025) г.1 (рождение его следует в таком случае отнести к 955 r.V
что коронован он был ребенком весной (на Пасху) 6468 (960) г. 3 индиц!
та, а в следующем, 960/961 г. родился его брат Константин (VIII),2 умер,
ший будто бы также 70-летним 12 ноября 6537 (1028) г. 12 индикта.3
Византинистам известно, что свидетельства Скилицы о
продолжительности жизни названных василевсов недостоверны (укажу хотя бы на
одно очевидное противоречие в приведенных датах: родился
Константин в 960/961, а умер в 1028 г., т. е. прожил он отнюдь не 70, а 67-
68 лет). Еще более произвольны на этот счет показания другого автора
XI в., Михаила Пселла. Он пишет, что Василий, принявший в 976 г.
власть двадцатилетним, правил 52 года и умер в 1025 г. на 72 году, а
Константин VIII, который был моложе брата на 2 года, воцарился в 1025 г.
на 70-м году, а умер в 1028 г.4 (небрежность Пселла в данном вопросе
вопросе видна хотя бы из того, что продолжительность правления
Василия II он определил в 52 года, тогда как по его же данным она
равнялась 49 годам, а возраст Константина, в котором он воцарился, нужно
определять не в 69-70, а в 67 лет).5
Известно, что во время смерти Константина VII 9 ноября 959 г. его
внук Василий был едва годовалым.6 Византинисты давно отметили все
эти несоответствия. Более полувека назад они были тщательно
проанализированы Г. Острогорским и Э. Штайном,7а недавно еще раз Н. Иконо-
4oScyl.P. 368. 34-369. 15.
2 Ibid. P. 248. 1-2.
Mbid. P. 374. 41-42.
4 Michel Psellos. Chronographie ou 1'histoire d'un siecle de Byzance (976-
1077). T. I. Texte etabli et traduit par E. Renauld. Paris, 1967. P. 24. 7-8; 25.
5-6.
5 В одной из последних статей о поездке Ольги Назаренко
рассматривает имеющиеся в источниках противоречия относительно даты рождения
Василия II (в основном 958 или 955 г.). Он полагает, что альтернативная
дата (955 г.) (вопреки тому, что она отвергнута в византиноведении) никем
не опровергнута, и поэтому можно допустить, что 2-летний Василий
присутствовал на десерте вместе с матерью и отцом (Назаренко А. В. Еще раз о
дате поездки... С. 162-164).
6 Plngree D. The Horoscope of Constantine//DOP, 27. 1973; Sevcenko I-
Poems on the Deaths of Leo VI and Constantine VII in the Madrid Manuscript
of Scylitzes//DOP, 24, 1969-1970. P. 211, 221-223 (магистр Симеон
обращается в поэме к Константину VII, Роману II и младенцу Василию, не уп°
миная Константина (VIII), так как Василий II родился до смерти Констай^
тина VII 9 ноября 959 г., а Константин VIII, бывший по согласному свиД<;
тельству источников моложе брата на 2 года, — после нее) (Markopoulos^-
Le temoignage... С. 96. 34-40, 110).
7 Ostrogorsky G. und Stein E. Die Kronungsordnungen des Zeremonie'1
buches //Byz., 1932, 7. S. 198.
Глава четвертая
177
миДисом, привлекшим исчерпывающий круг источников, в том числе
_оКументальные материалы из южноиталийских провинций империи,
рождение Василия он датировал январем 958, а Константина — 960/
961 г.1
Констатация этих фактов не может, однако, служить
доказательством того, что в сентябре 957 г. Феофано еще не была женой Романа II
и ее не было в императорском дворце. Приведенные данные позволяют
только утверждать, что осенью 957 г. Василий никак не мог, даже в
раннем младенчестве, присутствовать на приемах Ольги: он еще не родился.
Между тем А. В. Назаренко, ссылаясь на Скилицу и на путаное
известие Титмара Мерзебургского о некоей «порфирородной» Елене,
которую пытались сосватать за Оттона II, а затем выдали за князя Руси
Владимира (!), полагает, что она и могла быть старшей дочерью Романа II
ив 957 г., по крайней мере в двухлетнем возрасте, присутствовать на
«интимном» десерте 9 сентября 957 г.; ее рождение тогда следовало бы
отнести к 955/956 г., а брак Романа II с Феофано к 954 г.2
Мои сомнения, однако, сводятся, во-первых, к тому, что, во-первых,
если ребенку было в сентябре 957 г. 2 года, то родился он в 955, а зачат
был в 954-конце 955 г., когда его папе, родившемуся в 939 г., было едва
15 лет. Сочтем и это возможным: по византийским законам юношам
разрешалось жениться, когда им «более 14 лет» и они способны, как
сформулировано в законе, «выделять сперму», а девицам — в 13 лет,
когда они уже могут « сперму принять ».3 Но, во-вторых, десерт не был
столь уж интимен,4 и присутствие двухлетнего ребенка грозило нарушить
1 Oikonomides N. Cronologia dell'imperatore bizantino Constantino VIII
(962). Studi Salentini, f. 19, 1965. P. 174; Idem. Documents et etudes sur les
institutions de Byzance (VIIe-XVe s.). London, 1976, pt. XIII. P. 173-176.
Приняты эти даты и в The Oxford Dictionary of Byzantium. V. I. New York;
Oxford, 1991. P. 281, 503. Икономидис признал данные поздних
источников о рождении Василия в 955 г. малодостоверными (на них ссылается
А. В. Назаренко «Еще раз о дате поездки... С. 162-164). Однако в целом
солидарен с Назаренко в этом вопросе Поппэ (Рорре A. Christianisierung...
S- 461). В этой же статье Икономидис отстаивает пасху 945 г. как
возможную дату коронации Романа II, Назаренко предпочитает 946 г. Не
вдаваясь в детали подсчетов, соглашусь с автором: время коронации сына
Константина VII не противоречит гипотезе о приеме Ольги (на котором Роман
присутствовал как соправитель) осенью 946 г., и поэтому вопрос о начале
•^правительства молодого императора с отцом «из дискуссии о времени
путешествия Ольги в Константинополь надо исключить» (Назаренко А. В,
Когда же княгиня Ольга... С. 77). Странным образом сам Назаренко не
исключает дату коронации из числа доводов в дискуссии: в этой же статье
возможность относить коронацию Романа II к 947 или 948 г. он относит К чис-
"У аргументов в пользу датировки приемов Ольги 957 г. (Там же. С. 68).
. Назаренко А. В. Когдаже княгиня... С. 77-60; Он же. Еще раз... С. 159-
3Jus Graeco-Romanum, vol. IV. Lipsiae, 1865. P. 51.
I0 На некой «интимности» десерта настаивают и Острогорский и Поппэ
,. Сг^рогорский Г. А. Византия и киевская княгиня... С. 146; Рорре A. Chris-
'■"iisirung... S. 464).
178
Византия, Болгария, Древняя Русь
всю чинность дипломатической трапезы. Ведь рядом с золотым столом
за которым сидели августейшая семья и Ольга, трапезничали за
своими столами 34 ее спутницы (и, конечно, не меньшее число сановитых
византиек), которым, как и Ольге, по завершении десерта были препод-
несены милиарисии. Ведь в сущности сходная «интимность» была и на
обеде с императрицами, когда княгиня сидела с ними (справа от
нимфы и слева от зосты или между двумя зостами) за особым столом (апо-
коптом), а рядом пировали с византийками ее 24 женщины. Отличие
на десерте 9 сентября заключалось лишь в присутствии царственных
мужчин, что увеличивало скорее не интимность, а официальность
трапезы.
Остановлюсь на одном из моих важнейших доводов в пользу 946 г. —
на строго помесячном порядке 6 описанных приемов. Об этом доводе
А. В. Назаренко, в отличие от других коллег, даже не упоминает, не
усматривая, как видно, в протоколах столь очевидной детали. Да и само
описание он считает отнюдь не протоколами, а обработанным
литературно текстом, в котором заботливо удалена конкретика в пользу
«модели» — обобщений, типового церемониального формуляра. Здесь он и
указывает, как некогда Евгений Булгар, на некоторые отклонения в
хронологическом порядке описания приемов.1 Напомню, что, не
указывая года, Константин приводит точные числа месяцев и дней недели
всех приемов, в том числе двух приемов Ольги: среда 9 сентября и
воскресенье 18 октября.2 Вслед за Острогорским и другие ученые
полагали, что подобное совпадение кадендарных дней с днями недели
соответствует в самостоятельное правление Константина VII только 957 г.,
который и признали точно доказанной датой приемов Ольги.3
Однако оба названные аргумента (о первенце Романа и о совпадении
чисел месяца и дней недели) отнюдь не бесспорны. Во-первых,
упомянутое совпадение календарных дат с днями недели характерно не
только для 957 г. Кроме того, Роман II был женат дважды: первый раз по
воле своего деда Романа I Лакапина он был еще в 944 г. обручен с
дочерью Гуго Арльского (Прованского) Бертой, переименованной в Евдокию
и умершей в Константинополе 10-11-летней девочкой в 949 г.4
Как для принятого в то время в Византии календаря, так и для
действующего поныне характерно периодическое совпадение календарных
чисел месяцев с одними и теми же днями недели. Полный цикл такой
периодической повторяемости равен 28 годам — в их ходе любое число
любого года трижды приходится на один и тот же день недели с
периодичностью: 11 лет — 6 лет — 11 лет и снова: 11 — 6 — 11 лет.5Посколь-
1 Назаренко А. В. Когда же княгиня... С. 69-70, 73. См. также выШе
с. 172, примеч. 1.
2 De cerim., I. P. 594. 16, 598. 2-3.
3 Laehr G. Die Anfange des russischen Reiches. Berlin, 1930. S. 103-Ю6;
Острогорский Г. Византия и киевская княгиня Ольга... С. 1465.
4 Liutprand. S. 137, 141; Io. Scyl. P. 231. 58; 240. 82.
5 См.: Володомонов Н. В. Календарь: прошлое, настоящее, будущее. М-<
1974. С. 24-27.
Глава четве тая
179
„У в самостоятельное правление Константина VII (945-959) подобные
совпадения чисел месяца с днями недели имели место только два раза:
„ 946 и в 957 г., постольку задача сводится к тому, чтобы определить,
какую из этих дат следует предпочесть.
На указанное совпадение дней недели и чисел месяцев в 95 7 и 946 гг.
указывал уже в конце XVIII в. архиепископ славенский и херсонский
Евгений Булгар, отдавший предпочтение 957 г., следуя той же
аргументации, что и И. Рейске.1
Выдвигая свою концепцию о том, что предпочтителен, напротив,
не 957, а 946 г., я выразил в 1986 г. в одной из статей2 надежду на
критику коллег по существу моей аргументации, с тем чтобы выявить в ней
уязвимые места и тем самым содействовать более убедительному
решению вопроса.
Как я и надеялся, появились отклики на мою гипотезу с
выражениями согласия,3 появилась и критика. Что касается выражений несогласия
со мной (частичного или полного) Фезестоуна, Ариньона, Высоцкого,
Подскальского, Прицака, Брайчевского и др.), то я ограничусь
ремарками в примечаниях, так как их возражения или совсем не
мотивированы и не сопровождаются анализом моей аргументации по существу,
или свидетельствуют о весьма поверхностном и далеком от точности
ознакомлении с моими выводами. Также в примечаниях я отреагирую
и на работы, авторы которых целиком или частично разделяют мою
точку зрения (Водов, Мюллер, Тиннефельд, Зайбт, Толочко, Котляр,
Рапов и др). В сущности, внимательный анализ моей аргументации
сделали лишь Поппэ и особенно Оболенский и Назаренко. Они не только
отводят мои доводы как сомнительные (и имеющие целью лишь
подкрепить, по словам Назаренко, выдвинутую еще в XVIII в. и давно
отвергнутую гипотезу), они высказывают (и это главное) новые
соображения в пользу традиционной точки зрения.
Контраргументы трех авторов во многом совпадают. Они не новы со
времен Рейске и Евгения Булгара. Новым может быть только их
опровержение. Попытаюсь предельно объективно проанализировать все
доводы «за» и «против» как 946-го, так и 957 г.
Необходимо оговориться: один из названных авторов поставил под
сомнение немало сведений источников и в сущности все мои суждения:
пинак 15-й главы 2-й книги, аутентичность пяти заглавий приемов,
Указанный в пинаке и и в двух заголовках 4-й индикт, 946 г. как год
1 Евгения Булгара архиепископа славенскаго и херсонскаго
историческое розыскание о времени Крещения Российской Княгини Ольги. СПб.,
■'•'92. Пользуюсь случаем поблагодарить Б. А. Рыбакова, указавшего мне
1986 г. на это, неизвестное мне ранее сочинение, и предоставившего
возможность с ним ознакомиться.
2 Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах... С. 57. См. также: Ли-
Ъаврин Г. Г. Реплика... С. 83.
3 См.: Muller L. Die Erzahlung... S. 785-796; Idem. Die Taufe... S. 78; Vo-
a°'f Vl. Naissance... P. 30-37; Котляр Н. П., Смолич В. А. История... С. 48 и др.
180
Византия, Болгария, Древняя Русь
приема Константином VII и Романом II арабских послов по поводу 0g.
мена пленными, идентификацию «невестки» с Бертой, дату рождения
Василия II, число детей Романа II, дату коронации Романа II, восседа.
ние свекрови и невестки на одном троне... Часть этих проблем выходит
за рамки трактуемой темы и тесно связана с крупными вопросами
византиноведения в целом, и я не имею возможности с равной степенью
внимания рассмотреть каждый из них.
Как наиболее серьезный из доводов в пользу 957 г. уже Острогорский
справедливо расценил следующее место из описания первого приема.
Говоря о десерте в особом помещении после обеда 9 сентября,
Константин пишет: «Сидели здесь василевс, Роман —багрянородный василевс,
багрянородные их дети, невесткаиархонтисса»,1 т. е. Ольга.
Употребленное здесь местоимение toutcov (их) во множественном числе дает
основание думать, полагают ученые, что детей в это время имел не только
Константин VII, но и Роман II, что естественно не для 946 (Роману было
тогда 7 лет), а для 957 г.2
Но и этот аргумент не бесспорен. Я считаю не подлежащим
сомнению, что речь в данной фразе идет о «багрянородных детях» старшей
пары —о сестрах Романа II: он сам как соправитель отца (василевс)
упомянут в перечне до них. Почему же нет при этом упоминания о старшей
царице — о «деспине» Елене? Ответов может быть несколько.
Главным из возможных объяснений я считаю сознательное,
вынужденное умолчание о Елене в данном месте (сделанное, может быть, по
воле самого Константина VII, весьма внимательно, как это явствует из
упоминания об «испанах», читавшего и правившего протоколы).
Обычно старшей императрице оказывали предпочтение перед ее
багрянородными детьми. На приеме Ольги в царских покоях сидели император
«с августой и его багрянородными детьми». На «женском» пиру 18
октября Елена сидела «с багрянородными ее детьми, с невесткой» и ар-
хонтиссой. Знаменательно, однако, что когда нужно было упомянуть и
автократора и императора-соправителя, места для Елены не нашлось.
Составители протокола оказались перед деликатной проблемой.
Случай был из ряда вон выходящий из дипломатической практики
Византии: принимали женщину — фактическую правительницу крупного
государства. Для двух приемов — в императорских покоях и на десерте
9 сентября — было признано целесообразным — по исключении —
присутствие как мужских, так и женских представителей августейшей
семьи. Перед церемониймейстерами (и, видимо, самим главным
«режиссером» — Константином VII) встала редкая необходимость в практике
дворцовых приемов иностранных послов перечислить членов царской
'Бесепт.Л. Р. 597.20-22.
2 НазаренкоА. В. Когда же княгиня Ольга... С. 80-83; ПоппэА.
Феофана Новгородская... С. 112; Рорре A. Once again concerning the baptism-
P. 277, n. 29. Этот довод приводит и Д. Оболенский, полагающий, чТ°
Константин VII, как и Скилица, говоря о «невестке», имеет в виду ФеоФа
но (Obolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 148-149).
Глава четвертая
181
>мьи и в то же время обеспечить строгое соблюдение полагающегося
^дротоколу порядка титулования. Употребить местоимение «его дети»
чмея в виду Константина VII) было невозможно, так как в таком
случае получилось бы, что детей имел только Роман. Поставить же имя
„густы Елены сразу после имени мужа, как это было обычно в других
.(«чаях (когда не было речи о соправителе), было еще более
затруднительно, так как Роман II был не просто одним из порфирородных, а
соправителем (василевсом) и ему принадлежало второе место в иерархии.
Именно это обстоятельство и было сочтено главным — второе место
Роману И было обеспечено в протоколе (за счет его матери).'
Даже предпочитая это объяснение, я укажу и на другие возможные
гричины отсутствия упоминания о Елене на десерте 9 сентября.
Во-первых, нотарий мог упустить из виду, что на десерте почему-то не
присутствовала старшая императрица. Во-вторых (это и следующее
предположения я считаю теперь менее вероятными,2 так как они противоречат
моему главному объяснению), синтаксис пассажа далек от
совершенства, примеров неверного употребления в протоколах притяжательных
местоимений и форм единственного и множественного числа сказуемых
немало (см. Приложение 1). В-третьих, составитель или переписчик
протокола (трактат «О церемониях» сохранился в единственной
рукописи XII в.3) мог пропустить слово «деспина» («августа») после первого
«василевс». Факт же небольших пропусков в описании приемов мною
уже был отмечен.4
Весьма существенно к тому же, что и в данном случае и на приеме
Ольги 18 октября императрицами в перечне членов правящей семьи
невестка названа на последнем месте, после багрянородных детей
старшей пары. Если допускать, что среди «их детей» имеются в виду также
дети Романа, получится, что они не были в то же время детьми
невестки. Защищая тезис об «их детях» как и о детях Романа II, придется
пойти весьма далеко в разного рода догадках. А именно вообразить, что 18-
летний Романа имел к 957 г. двух-трехлетнего (как минимум)
незаконнорожденного ребенка, а его отец, ревнитель и блюститель строжайшей
придворной обрядности, решился демонстрировать на официальных
приемах иностранных послов младенца — «плод греха» своего
наследника. Между тем как раз в данном пункте Константин VII не мог не быть
особенно щепетильным: его глубоко уязвляли толки о том, что он сам
незаконнорожденный, так как родился от четвертого брака, не
признанного церковью...
Эти соображения я высказал в статье «Русско-византийские связи в
^Редине X в.»(ВИ. 1986, № 6. С. 41-52). К сходным выводам, не зная моей
' атьи. пришел и Ф. Тиннефельд. Он справедливо заметил, что если бы
ТаРий написал «их дочери» или «его сестры», все затруднения были бы
^одолены (Tinnefeld F. Die russische Furstin..., S. 35). Ср. также: Ра
VP'M. Русская церковь... С. 156.
г ,„^екогда я предпочитал именно их (Литаврин Г. Г. О датировке...
Moravcslk Gy. Byzantinoturcica, I. S. 382.
литаврин Г. Г. Состав посольства... С. 72-73.
182
Византия, Болгария, Древняя Русь
Согласно Малому синопсису и обряднику, только после рождецй
невесткой багрянородного дитяти она обретала статус августы и прав
на упоминания ее имени непосредственно за именем мужа.' Нимфа ж
на приемах Ольги еще не августа, она еще не родила Роману II первен.
ца. Она — либо Берта, и это решало бы все, либо Феофано, но еще Нр
ставшая матерью Василия П. Одним словом, аргументе «их детьми» -_
не аргумент против датировки приемов Ольги 946 г.
А. В. Назаренко тем не менее готов отказать в важности сделанных
наблюдений. Он допускает присутствие на приемах если не Василия Ц
то некоей старшей дочери Романа II (Елены ?) (о чем уже была речь
выше). Назаренко полагает также, что порядок титулования членов
правящей семьи, как и придворный церемониал и вообще
«византийский протокол», известны недостаточно, а значит, и ссылки на него
немногое дают.2 Напротив, именно эта сторона дворцовой жизни
достаточно хорошо изучена. Иерархическая последовательность перечня
членов августейшей семьи в официальных документах всегда соблюдалась
неукоснительно. Невестка, повторю я, всюду в 15-й главе названа на
последнем месте, из чего с несомненностью следует, по моему мнению,
что она еще не стала матерью.
Прежде чем рассмотреть отмеченное выше соответствие дней
недели и чисел месяцев, укажу на чрезвычайно важное, но упускаемое из
виду в историографии обстоятельство, имеющее по сути дела
решающее значение для датировки приемов княгини. Все 6 приемов,
названных Константином VII в 15-й главе, расположены в помесячной
хронологической последовательности, начиная с мая и кончая октябрем:
31.V, 6.VIII, 9.VIII, 30.VIII, 9.IX, 18.Х. Кроме помесячного порядка
приемов в качестве второй существенной опоры для точной датировки,
в заглавии к описанию приема тарсских послов 31 мая, в оглавлении
к 15-й книге (в пинаке) и перед рассказом об играх на ипподроме 6
августа имеется указание на 4-й индикт.3 В самодержавное правление Кон-
1 См. Missiou D. ДОо Bu^avtivoi кабеототко! opoi (Айуобота ка1 ВаоЛюоа)//
BYZANTIAKA, 2, 1982. Z. 138. А. В. Назаренко (Когда же княгиня... С. 76.
См.: Он же. Еще раз о поездке... С. 161-162) ссылается на эту же работу
(в ее немецкоязычном варианте: Missiou D. Uber die institutionelle Rolle der
byzantinischen Kaiserin//Akten des XVI Internationalen Byzantinistenkon-
gress. Wien, 1982, T. II. Th. 2 = JOB, 32/2), предпочитая те случаи,
приводимые автором, когда жены соправителей в позднеантичный и ранневи-
зантийский периоды (но не в X-XI вв.) не становились августами. М. МаК'
Кормик, специально занимавшаяся проблемой статуса и придворног°
церемониала женской части правящей семьи (McCormicM. Eternal Victory;
Triumphal Rulership in Late Antiquity, Byzantium and the Early Medieva
West. Cambridge, 1986), со ссылкой на это же исследование Миссиу, пРи
ходит к иному выводу: «начиная к VIII в., по крайней мере, статус имп ^
ратрицы зависел от рождения наследника мужского пола» (The Oxford DlC
tionnary of Byzantium. Vol. I. P. 694).
2 Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 75-76.
3Decerim.,I. P. 511. 1.
Глава четвертая
183
янтина VII 4-й индикт имел место только в 6454 г., соответствующем
Сентября 945-31 августа 946 г.
Создается впечатление, что император при составлении данного тру-
а затребовал у логофетов дрома (главы ведомства внешних сношений)
" оТОколы приемов за определенный срок, насыщенный аудиенциями,
«авными им иностранцам. И император использовал эти протоколы,
частично переписав (или велев переписать) полностью, следуя тому
хронологическому порядку, в каком они были сложены в архиве (или были
вписаны в копийную книгу). Срок этот соответствовал 31 мая-18
октября одного и того же, как я считаю, 946 г. Что же касается 957 г., то
лаю-августу этого года соответствовал не 4-й, а 15-й индикт. Казалось
5ы, уже одного этого достаточно, чтобы предпочесть 946 г. 957-му.
Однако укажу сам на один контрдовод в связи с только что
изложенным аргументом, о котором я не нашел упоминания у моих
оппонентов. Значение указания на 4-й индикт в 15-й главе как на датирующий
признак приемов Ольги ослабляется тем фактом, что с 1 сентября по
принятому в Византии летосчислению (от «сотворения мира» и по
индиктам) начинался новый индикт. Сентябрь-октябрь 946 г. (6455)
приходились не на 4-й, а на 5-й индикт (а в 957 г. на 1-й). Можно с
уверенностью утверждать, что между протоколом от 30 августа 946 г. и
описанием первого приема Ольги 9 сентября Константин опустил какую-то
часть протоколов, вместе с которыми выпало и указание на новый, 5-й
индикт. Это тем более вероятно, что под 30 августа кратко описан один
прием эмира Амиды — посла опасного врага империи Сейф-ад-Даулы,
мира с которым империя всегда искала. Едва ли это был его первый и
последний прием: известно, что в 946 г. переговоры с арабами
завершились успешно, и именно этот эмир с арабской стороны руководил
обменом.1 В конце концов, даже если предпочесть 957 г., то и в этом случае
знаменательно отсутствие в протоколах о приемах Ольги указания на
15-й индикт. Зато есть ремарки, что многие детали «чина приемов»
Ольги совпадали с теми, которые имели место на приемах именно тар-
ситов, о которых было рассказано непосредственно раньше, а не на
приемах каких-либо иных послов, которых Константин мог принять 10-
11 лет спустя, в промежуток между 946 и 957 гг., если бы
предполагаемый 11-летний (а не 10-дневный) пропуск в протоколах действительно
Имел место.
Сторонники датировки приемов 957 г. делают весьма мало вероят-
0е Допущение, что под рукой Константина VII оказались документы
**ЕУХ разных периодов его царствования, которые разделены 11 года-
и> но сохранили строгую помесячную последовательность с 31 мая до
октября. Т. е. «стык» этих разделенных 11 годами периодов при-
лея на десятидневку между 30 августа и 9 сентября, Константин буд-
QTQbI сРазу «перескочил» от протокола 30 августа 946 г. к протоколу
сентября 957 г., когда — по совершенной случайности — кален-
Рные порядки этих разделенных 11 годами лет (946 и 957) также
См-с 170, примеч. 5.
184
Византия, Болгария, Древняя Русь
совпадали.1 Предполагая именно такой казус, Прицак (и не только 0н^
1 Непонятно, почему Назаренко считает, что совпадение дней недели
числами месяцев и помесячный порядок приемов — слабый аргумент п
пользу 946 г. (о помесячном порядке он даже не упоминает), поскольку Со.
впадения «календарных порядков года» — явление ординарное (кто бы
осмелился возражать?!). Он насчитывает в течение столетия таких
совпадений 14-15, исходя из непонятных мне закономерностей (у меня получа.
ется 11, реже — 12). Странно также, что в перечне лет, когда это имело
место, у Назаренко отсутствует как раз отстаиваемый им 957 г. Но причем
здесь столетие? Речь же идет только о времени самостоятельного
правления Константина VII (945-959), когда «календарные порядки» за 14 лет
совпали только 2 раза (в 946 и 957 гг.). Именно на это совпадение прежде
всего и указали И. Геснер, Евгений Булгар, И. Рейске и многие другие
в том числе и я, как на отнюдь не случайность. Случайностью действительно
было только то, что оно имело место в 4-й индикт (в 4-м индикте 9
сентября на среду и 18 октября на воскресенье приходились в X в. только
трижды: в 901, 946 и 991 гг.). Именно 946 г. нам и важен (только для этого года
в интересующий нас отрезок времени имеет место соответствие всех
элементов датировки). Именно поэтому, видимо (хотя я теперь не уверен,
понимает ли меня автор), он предпринял превосходящую всякое
воображение попытку поставить под сомнение само указание в источнике на 4-й
индикт. Он действительно отметил одно явное противоречие в заголовках:
совмещение во времени приема «испанов» (949 г.) и арабов (в 946 или 957 г.).
Назаренко рассматривает заголовки и пинак как поздние и
несовершенные, интерполированные в описания приемов неизвестно когда. Поэтому
в них недостоверны те детали, которые не отыскиваются в самих текстах
описания приемов, недостоверны в том числе и указания на 4-й индикт.
Обоснования этой идеи мне представляются обескураживающими: и
лексика в заголовках и пинаке местами отклоняется от лексики
соответствующих пассажей текста, и время приема испанов (в 949 г.) там совмещено
как одновременное с временем игр на ипподроме в честь арабского
посольства (в 946 или 957 г.), а также упомянуто об обмене пленными как о цели
посольства арабов, а в тексте об этом ни слова (там же. С. 68-70). Но
лексические несовпадения невелики, совмещение приемов испанов и арабов""
действительно явная небрежность, но пленные арабы не только
упоминаются в тексте — некоторые из них участвовали в пирах, приведенные из
тюрем, и получили дары; «испаны» же вплетены в текст как краткие реп'
лики без всякой датировки и совмещение — абсолютно ошибочное — ДаТ
их приема с приемом арабов (сказано: «тогда же») действительно противо'
речит тому, что сказано о них в тексте, о целях же посольств вообще не
говорится в описаниях приемов вообще — и арабов и Ольги (в том числе и
в заголовке). Пинак и заголовки в самом деле могли не принадлежать Кой
стантину, быть составлены позже и интерполированы, но соображени
Назаренко, что индикт 4-й был вставлен автором заголовка потому, что о
увидел об упоминании пленных в тексте описания приема 31 мая и, зН»
об единственном обмене пленными при Романе в октябре 946 г., т. е. в «"
индикте, им и пометил прием 31 мая, который будто бы случился на с
мом деле в 957 г. Он считает, что вся ситуация в арабо-византийских отно_
шениях более «согласуется» не с 946, а с 957 г., когда послы арабов так#
Глава четве тая
185
порит об описанных Константином двух приемах Ольги в
Константинополе: в 946 ив 957 гг.1
Доводом против датировки приемов 946-м г. служило и вставленное
аЖды в рассказ о приемах тарситов летом 946 г. упоминание о при-
мах Константином VII24 октября «испанов», т. е. послов халифа
Коровы,2 дата прибытия которых (949 г.) известна из сочинения Лиутп-
анДа.3 Оба упоминания носят характер беглых замечаний о том, каки-
«лбыли отличия в порядке приема «испанов» сравнительное обычными
приемами (иначе был украшен один из залов Магнавры, а Хрисотри-
кчин не украшался вообще, ибо «испаны» «не обедали вместе с ва-
силевсами»). Именно эти ремарки об «испанах» послужили Евгению
Булгару в качестве одного из главных аргументов в пользу 957 г. (они,
по его мнению, показывают, что хронологический порядок описания
приемов у Константина не выдержан).4 Однако отмеченные фразы об
испанах — не более чем следствие редакторской правки протоколов
самим Константином VII. Обе они вписаны характерным для его
собственного стиля выражением: «Да будет известно» (iaieov).5 Обе эти фразы как
ремарки о возможных исключениях в церемониале ни в коей мере не
нарушают последовательно выдержанной хронологической канвы
рассказа.
Теперь относительно сидения двух цариц на одном сиденье за
обеденным столом. Деспина, говорится в протоколе, на официальном
приеме 9 сентября восседала на троне Феофила, а «сбоку, на золотом
царском кресле» сидела «ее невестка».6 На состоявшемся же в тот же день
могли прибыть в Византию по поводу обмена пленными (там же. С. 70-
73), хотя в источниках нет на этот счет ничего (только ситуация...) (см.
примеч. 5 нас. 170).
Главное совпадение я усматривал не в том, о чем толкует Назаренко,
а в том, что если допускать, что приемы арабов имели место в мае—августе
946 г., а приемы Ольги через 11 лет, в 957 г., то поразительно, что
«календарный порядок» в этом году сохраняется точно таким же, каким он был
в946 г. Назаренко подсчитал, что такого рода совпадения имеют в
столетие процент вероятности, равный 15. Но такого рода подсчет
неправомерен. Следует учесть только 14 лет — с сентября 946 г. до сентября 959 г. —
последнего года правления Константина VII. При этом в каждый сентябрь
Из 14 потенциально мог случиться прием Ольги. Однако лишь в одном году
Из 14 (после 946 г.) — в 957-м — 9 сентября приходилось на среду.
Следовательно, % вероятности такого совпадения составит едва 7% с небольшим.
0Эт°му я писал, что сравнительно со 100%-ной, естественной вероятно-
тью сохранения календарного порядка в пределах одного года, вероятность
повторения в течение следующих 14 лет ничтожно мала.
Pritsak О. When and Where... P. 13.
,Decerim.,I.P. 571. 11-16; 580. 9-15.
^iutprandus. P. 155.
s Евгения Булгара... розыскание... С. 81 ел.
а Подробно об этом см.: Moravcslk Gy. Byzantinoturcica, II. S. 363.
°e cerim., I. P. 595. 14-15, 20-22.
186
Византия, Болгария, Древняя Русь
обеде в том же зале обе императрицы сидели, как сказано в протоколе
на «упомянутом выше троне», т. е. на троне Феофила.1 '
Эту деталь полужитейского-полуцеремониального свойства я пр0.
должаю считать важной для уточнения вопроса о том, Берта (в 946 г )
или Феофано (в 957 г.) присутствовали в составе августейшей семьи на
приемах Ольги. Рейске не стал комментировать это место, но его пере.
вод на латинский почеркивает необычность ситуации у пиршественного
стола: «Residebat ibi Imperatrix in throno, de quo supra diximus; eius nu-
rus ipsi assidebat*,'г Насколько я знаю, кроме Рейске, только Айналов
отметил эту колоритную деталь, не оценив, однако, ее важность как
датирующего признака.3
Известно (укажу на это как на дополнительный, косвенный аргу-
мент), что в Большом императорском дворце того времени имелся
двойной трон, у которого было два отдельных сиденья под общим
балдахином. На таком троне изображены в Мадридской рукописи хроники
Иоанна Скилицы император Александр и слева от него — его
племянник и соправитель после смерти Льва VI юный Константин VII." В той же
рукописи Феофил неоднократно изображен восседающим на одинарном
троне.5 Феофил (829-842) проявлял особую заботу об украшении и
меблировке дворцового комплекса, но он умер, когда его наследнику
Михаилу III было всего три года, и он еще не участвовал в церемониях
императорских приемов. Маловероятно, чтобы этот император был иницато-
ром постройки упомянутого двойного трона. Скорее всего двойной трон
был изготовлен по приказу Льва VI, мучительно долго ожидавшего
рождения наследника и не помнившего себя от радости, когда его четвертая
жена Зоя Карвонопсида родила ему сына (будущего Константина VII).
Из описаний 15-й главы следует, однако, что во время всех
названных там приемов император с соправителем или императрица с
невесткой не сидели на таком двойном троне. В Мадридской рукописи
принимающий Ольгу Константин изображен на обычном одинарном троне.6
Императрицы принимали княгиню также сидя каждая на отдельном
троне. Согласно одной из схолий к труду «О церемониях», где идет речь
о сиденьях императора и его соправителя (соправителей), сиденье млаД'
шего императора находилось на более низком уровне, чем трон импера-
тора-автократора. Ниже было и само кресло и уровень той площадки
пола, на котором это кресло стояло.7 Рейске привел убедительные при-
1 De cerim., I. P. 596. 22-23.
г Ibid., p. 596.
3 Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде. С. 17.
4 Божков А. Миниатюри от Мадридский ръкопис на Йоан Скилица. С°'
фия, 1972. С. 77. № 39. Впрочем, Назаренко не считает в нужной нам свя^
зи миниатюры Мадридской рукописи авторитетным источником {Назаре1*
ко А В. Еще раз... С. 156); Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде. С. *'■
5 Божков А. Миниатюри... С. 41, № 14; С. 43, № 15; С. 45, № 16. СМ-
также; с. 78, № 40; с. 80, № 41; с. 89, № 41; с. 99, № 53.
6 Там же. С. 89, №48.
7 De cerim., I. P. 520.
Глава четве тая
187
рУ из источников о том, что автократор никогда не восседал на одном
оовне с соправителем или с принимаемым им иноземным государем.1
5 В рассматриваемом же случае, однако, ситуация была явно не ти-
йчНОЙ: сидевшие на торжественном приеме порознь, императрицы,
гда в том же зале состоялся пир, воссели на одно сиденье. Когда к цар-
кому столу приглашали патриарха, его усаживали в кресло, сиденье
от0рого было ниже сидения царского трона.2 Однако это не мешало пат-
иарху принимать активное участие в обеде, как оно не мешало и
другим вельможам, допускавшимся к столу василевса (помимо главы
церкви, таких персон было пять).3
В случае же с невесткой Елены кресло соправителя оказалось
неудобным во время пира, и свекровь посадила ее рядом с собой, на свой трон.
Подобное нарушение этикета может быть объяснено, по моему мнению,
только тем, что 7-8-летней девочке было слишком низко сидеть за
пиршественным столом, рядом с взрослыми, на ее «царском золотом кресле».
Елена из внимания к ребенку* возвысила» невестку до своего «уровня».
Для 957 г. такого рода ситуация трудновообразима: Феофано была
взрослой женщиной, ожидавшей тогда ребенка, не говоря уже об
Елене, пожилой женщине, матери шести детей (кроме Романа II, у нее было
пять дочерей). Необходимость тесниться на одном троне во время пира
была бы при этих обстоятельствах совершенно непонятной.
Что же касается Берты, то к ней относилась с симпатией старшая
царственная пара. Сам император в труде «Об управлении империей»,
говоря о своей умершей невестке Берте, всячески старается возвысить
знатность ее рода, умалчивая о том, что она была внебрачным ребенком
Гуго.4 Император заказал портретное изображение юной пары (Романа II
и Берты-Евдокии) художнику-скульптору, который выполнил заказ в
технике барельефа на пластине из слоновой кости.5 После смерти Берты
в 949 г. придворный поэт написал монодию (плач в стихах) по усопшей
от имени ее супруга Романа II.6 Когда в 947 г. Гуго был лишен трона
маркизом Иври Беренгаром, Константин VII в дипломатических
сношениях с маркизом стремился облегчить участь свата.7
Напротив, отношения старшей царской четы со второй их невесткой
(Феофано) приняли роковой для них характер. По подстрекательству
Феофано ее свекр был отравлен медленно действующим ядом. Тяжко болен
°н был уже в 958 г.8 По настоянию Феофано, после смерти Константина VII
1 De cerim., II. P. 199, 600-601, 700.
^ Ibid., II. P. 198.
А именно: кесарь, новелиссим, куропалат, василеопатор и зоста-пат-
рик»я (Oikonomides N. Les listes... P. 135, 137).
s Об упр. имп. С. 100. 66-72.
Byron R. The Byzantine Achivement. London, 1929. P. I. 4.
?BCH, 2, 1878. P. 269.
p Rimbaud A. L'empire grec au dixieme siecle. Constantine Porphyrogenete.
a*s, 1870. P. 311-313.
!o- Scyl. P. 246. 53 — 247. 77, 252. 8-18.
188
Византия, Болгария, Древняя Русь
Роман II не оказывал матери должного почтения, а сестер удалил и
'дворца и заточил в монастырь.1
Судя по этим фактам, отнюдь не Феофано была участницей внецере.
мониальной сцены дружного восседания свекрови и невестки на одно*,
троне за пиршенственным столом. Немногие историки, однако, приня.
ли данное мною толкование описанного эпизода, но уклонились при
этом от анализа соответствующего места источника, просто
предполагая здесь пропуск указания на царское кресло младшей царицы.2
Иначе думает Назаренко. Он считает «необязательным» прочтение
соответствующей фразы текста Рейске, Айналовым и мною («На упомянутый
выше трон сели деспина и невестка»). По его мнению, здесь могла иметь
место небрежность переписчика: он пропустил или забыл указать, на
каком кресле сидела невестка (при этом предлагается конъектура3).
Назаренко полагает, что как нашли кресло для сидения невестки на
приеме, точно также могли найти во дворце и «детское» удобное кресло для
сидения девочки у обеденного стола.4
Доводы слабые, если не сказать неожиданные. Ни о каком детском
кресле ни в протоколе приема, ни в моих статьях речи не было и не
могло быть. Юная невестка занимала на обеде низкое, но царское (сопра-
вительское) золотое кресло-трон, и никакое иное, удобное для ребенка,
занимать не могла. Я по-прежнему не вижу возможности читать и
истолковать текст о креслах иначе, чем он написан, не вводя конъектур.
В качестве еще одного контраргумента против моего мнения можно
было бы сослаться и на тот факт, что Берта-Евдокия еще не могла быть
в 946 г. фактически женою Романа, а была лишь обручена с ним, что в
книге «О церемониях» она всюду последовательно названа не «женой»
(утц), а «невестой», «невесткой» (v6m>r|),3 что умерла она «девой», как
говорит Скилица,6 и что в виду ее малолетства, наконец, она вряд ли
принимала участие в официальных приемах и церемониальных
пиршествах.
1 Io. Scyl. P. 252. 8-15. Сместил Роман II и высших сановников отца
(Ibid. Р. 248. 5-250.61).
2 Пропуск или неловкость стиля предполагает здесь и Оболенский,
отвергая (без анализа текста) мою идею о сидении императриц на одном
троне (Obolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 150).
3 Я разделяю убеждение Назаренко, что при истолковании сложных и
неясных свидетельств источника следует остерегаться неопраданных
конъектур (я добавил бы — в принципе — от конъектур вообще). В одной из
первых статей (О датировке... С. 183) я предложил в описании приемов
Ольги единственную конъектуру (тоитои вместо toutcov — «его дети» вместо «иХ
дети»), от которой отказался почти сразу — во всех других моих статьях
об Ольге). Но мой оппонент счел почему-то именно эту конъектуру глав;
ным (и, как оказалось, совершенно несостоятельным) доводом в пользу моей
теории (Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 74-76. Сам автор
этой статьи готов предложить несколько конъектур, забыв о своем совете)'
4 Назаренко А. В. Еще раз... С. 156-157.
5 De cerim., I. P. 595. 21; 596. 23; 597. 21-22; 598. 7.
6 Io. Scyl., P. 240.82-86.
Глава четвертая
189
Однако все эти соображения несостоятельны. 7-8-летняя девочка,
врученная с малолетним наследником императора, а затем —
коронованная, несомненно, вместе с ним как с соправителем (Роман II был
коронован 6 апреля 945 или 946 г.), получала права младшей императри-
ДЬ1 и занимала (хотя и не была равновеликой августе) соответствующее
ей положение, выполняя при дворе подобающие ей репрезентативные
функции.
Роман I Лакапин обручил своего сына-соправителя Стефана в 933/
934 г., когда ему было 6-7 лет, с дочерью знатного византийца Гавала
Днной и, как пишет Скилица, «вместе с венцом невестки возложил на
нее диадему царства».' Согласно книге « О церемониях », при торжествах
по поводу обручения наследника славословия придворных и народа в
адрес невесты ничем не отличались от приветствий младшей
императрице: ее называли «женой» юного василевса.2
В том же обряднике и в той же 15-й главе 2-й книги сообщается, что
7-8-летний Роман II участвовал в 946 г. в приемах послов и эмира Тар-
са3 и приемов самой Ольги. Церемония августейшего гинекея была
зеркальным отражением церемоний реально правящих императоров.
Участвовал юный соправитель в торжественных акциях автократора —
участвовала и юная императрица в подобных церемониях своей
свекрови, которые, однако, проводились лишь в женском кругу.
И Ариньон и Назаренко считают, что моя датировка поездки Ольги
(946 г.) не вписывается в историческую реальность того времени на Руси.
Разделяя традиционное мнение о том, что Святославу к 946 г. было
5-6 лет, Ариньон считает это обстоятельство даже главным аргументом
против моей датировки: Ольга, по его мнению, никак не могла бросить
дома в 946 г. при сложной внутренней ситации малолетнего
Святослава.4 Назаренко, ссылаясь на свидетельство летописи о том, что «в л'кто
6454» (1 сентября 945-31 августа 946 г.)«стоя Ольга л'кто, и не можа-
ше взяти града» (мятежного Искоростеня), отводит на эту осаду год (с
лета 945 до лета 946 г.), не «оставляя» таким образом времени для дальнего
путешествия княгини. Он также расценивает этот аргумент как один из
важнейших против моей датировки первой поездки 946 г.3 Я понимаю
текст летописи иначе: осада началась весной-в начале лета 945 г. и
продолжалась до осени этого жегода(«л'Ьто» в тексте, а не в названии
статьи я понимаю не как «год», а как сезон года — подлинно лето: Ольга
Убеждала древлян сдаться, чтобы сжать хлеб — «делать нивы своя»,
Дабы не «изъмерети гладомъ»6). К осени 945 г. восстание древлян было
lo. Scyl. P. 228. 77-79. Назаренко считает этот случай исключением,
0 котором будто бы свидетельствует сама стилистика фразы Скилицы. Бер-
!f> думает он, в 946 г. еще не была коронована (Назаренко А. В. Еще раз...
L-157).
2Decerim.,I.P. 379-380.
3 Ibid. P. 587. 6-7; 591.23-4.
^rlgnonJ.-P. Les relations... P. 133, n. 3).
Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 68.
6ПВЛ. С. 28.
190
Византия, Болгария, Древняя Русь
жестоко подавлено и оппозиция Ольге как регентше-правительнице
Руси полностью разгромлена. В сезон полюдья осени-зимы 945/946 г
начались и первые поездки Ольги, сопровождающиеся
реформированием системы управления и взимания даней и пошлин. (Путешествие в
Новгород, по моему мнению, она совершила уже после возвращения из
Византии.)
Состав посольства Ольги
в Константинополе1
Чрезвычайно важно, на мой взгляд, специально остановиться на
составе посольства Ольги, так как анализ источника с этой стороны дела
может помочь, во-первых, уяснить чин приема Ольги как показатель
степени заинтресованности империи в отношениях с Русью; во-вторых,
сделать ряд интересных наблюдений не только о посольстве Ольги, но и
об общественном устройстве Руси, так как микроструктура свиты
княгини в известной мере отражала социально-политическую
макроструктуру русского общества в середине X в.
В литературе весьма редко точно воспроизводили состав посольства
Ольги, как он представлен у Константина. Даже в наиболее адекватном
переводе Голубинского имеются пропуски, приходящиеся также на те
части повествования книги о церемониях, которые здесь предстоит
рассмотреть.2 Пропуски и искажения цифр имеются и у Айналова,3 и у Лев-
1 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Состав... С. 71-92.
2 Голубинский Е. История Русской Церкви. Т. I. Период первый, Киев
ский, или Домонгольский. Первая половина тома. М., 1901. С. 101 -102.
3 Айналов Д. В. Княгиня св. Ольга в Царьграде. С. 17, 19.
Глава четвертая
191
яенко.1 В другой статье Айналов, наконец, пересказал соответствующий
пассаж точно, но его интерпретацию2 принять невозможно.
Итак, сначала — о первом приеме, состоявшемся 9 сентября.
Информатор перечисляет разные категории русских гостей на званом обеде и
указывает суммы денег, врученных каждому из них по завершении
пира: Ольге — в золотой, украшенной драгоценными камнями чаше 500 ми-
диарисиев, ее племяннику (dveyicp) — 30 милиарисиев, 8 ее людям —
до 20, 6 «ее женщинам» —по 20, ее переводчику — 15, 20 послам — по
12 43 купцам — по 12, 2 переводчикам — по 12, священнику
Григорию — 8,18 «отборным служанкам» — по 8, людям Святослава — по 5,
6 людям послов — по 3 милиарисия.3
В перечне есть явный пропуск (недосмотр автора или ошибка
писца): не указано число «людей Святослава». Я надеюсь, однако,
восстановить эту цифру, опираясь на Клиторологий Филофея (конец IX в.).
Согласно этому официальному перечню титулов и должностей и прав и
обязанностей их носителей, на званые пиры во дворце (включая пиры
по случаю приема послов) приглашали точно установленное число
гостей (в том числе иноземцев) и с точностью определяли в номисмах
общую сумму для раздач участникам пира, а в милиарисиях (как
правило) — точные суммы монет для членов каждого ранга и разряда как
византийцев, так и иноземцев (посла и его свиты). Атриклин заранее
составлял соответствующие списки гостей (коубакш) и назначенных для
них сумм.4
Как будет видно далее, на втором пиру была роздана круглая сумма
в номисмах. В целом числе выражалась, следовательно, сумма даров и
впервый раз. Она должна быть кратной 12 (12 милиарисиев
составляют номисму). Не считая «людей Святослава», на первом пиру русам
роздали 1775 милиарисиев. Общая сумма, непременно кратная 12,
включая затраты на людей Святослава, могла составлять
(альтернативно) либо 1800, либо 1860 милиарисиев. Т. е. людям Святослава выдали
на всех или 25 милиарисиев, или 85. Поскольку на каждого пришлось
по 5 милиарисиев, людей юного князя было или 5, или 17. Считаю
очевидным, что предпочесть нужно первую цифру — у самой княгини на
пиру в качестве «ее людей» (мужчин) было всего 8 человек.
Второе уточнение касается ранга на пиру некоторых лиц свиты
Ольги. 6 женщин определены на первом приеме термином i'5icu, т.
е.«близкие», «свои» у княгини. Но они же названы на приеме перед пиром ее
*аРхонтиссами-родственницами» и просто «архонтиссами».5Архонтис-
сь1, совершавшие проскинесис перед пиром у императриц, — ни в коем
1 Левченко М. В. Очерки... С. 221.
Айналов Д. В. Очерки и заметки по истории древнерусского искусст-
Ва/' ИОРЯС, 1908. Т. XIII, кн. 2. С. 298-299.
| De cerim., I. P. 597. 10-598. 2.
p Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IX' et X siecles.
aris, 1972. P. 69, 161. 27-28, 169. 1-10, 203. 1-15, 223. 1-3, 225. 10-23.
°e cerim., I. P. 594. 19, 596. 7-8, 597. 2.
192
Византия, Болгария, Древняя Русь
случае не византийские и русские дамы вместе, а только русские: они
вошли последними, как это было положено по уставу иностранцам
Первыми на официальный прием входили именно «хозяева» (последам!
ми они уходили с приемов, а первыми — с пиров: раздача денежных
даров иностранцам не делалась на глазах толпы придворных). И
вообще: на всех 4 обедах с русскими, описанных в книге «О церемониях»
с византийской стороны перечислены конкретно только члены
императорской семьи. Единственный раз упомянуты зосты и только потому
что Ольга сидела рядом с ними. Формуляр протокола приемов
предписывал, несомненно, уделять главное внимание только императорской
семье и иностранцам.1
Точнее сказано о 18 «служанках» или «наиболее видных из
служанок» (ярокреитотершу 6epcnt£iva>v). Всего на пиру 9 сентября
присутствовали, включая Ольгу, 25 женщин и 87 мужчин, т. е. 112 человек,
получивших вместе 1800 милиарисиев (150 номисм).
В связи со сказанным особо подчеркну, что 2 переводчика,
присутствовавшие на первом и на втором пиру (не говоря уже о личном
переводчике княгини), отнюдь не были чиновниками ведомства дрома — их
Ольга взяла с собой из Киева. То же самое следует сказать и о
священнике Григории — это никак не член патриаршего клира,2 хотя по
происхождению мог быть и греком и болгарином. Изображать дело иначе —
значит противоречить самому духу повествования Константина.
Состав русских на втором пиру существенно отличался от того, каким
он был на первом. Иными стали и размеры жалуемых императором
сумм. После обеда было вручено: Ольге 200 милиарисиев, ее
племяннику — 20, 16 «ее женщинам» — по 12, 22 послам — по 12, 2
переводчикам — по 12, священнику Григорию — 8, 44 купцам — по 6, 18 «ее
рабыням» — по 6 милиарисиев.3 Итак, на обеде с Ольгой были 34
женщины и 70 мужчин. Всего с Ольгой 105 человек. Всем вместе им выдали
1080 милиарисиев, т. е. 90 номисм.
Обед был организован явно на более скромном уровне, чем первый.
Как и тогда, Ольга и ее женщины обедали с императрицами, а
мужчины с императором пировали отдельно. Рассказ об этом приеме особенно
краток. Неизвестно, какое место за столом было отведено княгине,
делила ли она десерт с императором, поднесли ли ей дары снова в
дорогой чаше.
Женский состав свиты Ольги на приеме на этот раз был расширен
более чем на треть (34 женщины вместо 24). По моему мнению, крУг
русских женщин на пиру 18 октября был полностью обновлен. Во-пер'
вых, не названы 6 «архонтисс-родственниц», какие упомянуто ио8
«людях» (мужчинах) Ольги. 16 женщин Ольги также, возможно, были знат-
1 На обеде с тарситами 30 августа присутствовали магистр и паракямо-
мен, но именно они и давали обед послам: императоры в нем не участвовали-
2 Ср., например: АйналовД.В. Очерки... С. 299-300; Фа'ЗадВ. Н f|ye|iovi<;-
Z. 63.
3 De cerim., I. P. 598. 2-12.
Глава четве тая
193
иыми дамами, но, конечно, ниже рангом 6 родственниц. Хотя в
описании десерта после первого пира 6 женских особ обозначены тем же
Тереком («ее женщины»), что и 16 «ее женщин» на втором пиру, но из
пассказа о начале обеда (у императриц) известно, что 6 дам были
именно архонтиссами. Во-вторых, вместо 18 «избранных служанок»
первого приема теперь упомянуты 18 «рабынь» (бойХац). Я считаю, чтонавто-
ооМ пиру Ольга была в окружении двух категорий русских женщин
более низкого ранга, чем на первом пиру.1
Изменилась и мужская часть свиты княгини. В отличие от женщин,
численность мужчин на втором приеме была значительно уменьшена
сравнительно с первым приемом (70 вместо 87). И это было,
по-видимому, не случайным (случайым было лишь незначительное колебание в
численности послов и купцов: вместо 20 послов и 43 купцов на первом
приеме — соответственно 22 и 44 на втором). Однако к вопросу о
причинах сокращении числа русских участников пира 18 октября
целесообразно вернуться позднее.
Значительное число женщин в свите русской княгини — явление
уникальное для той эпохи. Разумеется, тот факт, что посольство
возглавляла правительница крупного государства, объясняет многое. Но
главные причины присутствия 58 или 34 женщин (по крайней мере)
в свите Ольги нельзя, разумеется, объяснить необходимостью
обеспечить личный комфорт княгине во время дальнего путешествия. Скорее
всего, участие в посольстве по меньшей мере 16 архонтисс и боярынь
(помимо, возможно, еще 6 родственниц Ольги) было продиктовано
самим чином посольства, согласованным в деталях в ходе
дипломатических сношений за истекшее после покорения Ольгой йскоростеня
время, т. е. с конца лета 945 до начала 946 г.
Дипломатическая практика Византии не знала прецедентов приема
такого посольства. Тем более было необходимо, чтобы ритуал приема
посольства был как-то согласован с основными принципами
дипломатии империи. Поскольку для приемов иноземной государыни было
сочтено необходимым участие императрицы с ее придворными дамами,
постольку и принимаемая государыня должны была иметь в своей
свите приближенных к ней женщин. Эти нормы этикета могли вполне
соответствовать воле самой княгини — значительное число знатных дам
и служанок (даже рабынь) в свите отвечали и расчетам самой Ольги,
и тогдашним представлениям о престижности. Ознакомление знатных
Женщин с великолепием столицы христианского мира она могла счесть
Полезным для достижения своих планов о крещении Руси.
На обед приглашали тех иностранцев, которых вместе с их послом
Ринял в этот день император. С византийской стороны в пирах уча-
Твовали чиновники и вельможи разных рангов (их место и роль при
°м регламентировалась особыми табелями о рангах). В протоколах
q Д- Оболенский, напротив (на неясных основаниях) считает, что свита
' ги на втором пиру была представлена в целом более знатными персона-
' Чем на первом (Obole.nshy D. Olga's Conversion... P. 151, п. 18).
194
Византия, Болгария, Древняя Русь
званого пира в честь посла их не перечисляли, но члены свиты поел
при этом также как бы распределялись по рангам соответственно том
или иному византийскому разряду (обычно довольно скромному).1 д _
ление это было, разумеется, эфемерным — лишь на время церемоний
но в основу градаций среди гостей были также положены социальный и
политический принципы.
Так, на приеме у императрицы Елены византийские придворные
дамы представляли семь «вил» (разрядов), начиная с высшего и
кончая низшим: 1. Зосты-патрикии (их тогда было две: по одной у старщей
и младшей императрицы). 2. Магистриссы. 3. Патрикииссы. 4. Прото-
спафариссы-оффикиалы (жены протоспафариев, занимающих офицц.
альную должность). 5. Простые протоспафариссы (жены носителей
титула, не имевших должности). 6. Спафарокандидатиссы. 7. Спафариссы
страториссы и кандидатиссы (эти 3 низших разряда здесь объединены
в одну «вилу»).2 Ольгу при этом принимали по рангу зосты-патрикии
(она сидела с ними), но это еще не означает, что ей перед приемом уже
был пожалован этот титул (хотя после ее крещения — вполне
возможно: титул патрикия получили венгерские архонты после крещения).
Можно с уверенностью полагать, что и на пиру у императора 9
сентября сановники-мужчины, как и их жены на обеде у императриц, были
разделены на 7 разрядов-«вил ».3 Скорее всего мужскому титулу зосты-
патрикии, по которому императрицы принимали Ольгу,
соответствовал титул патрикия (предназначенный для племянника княгини).
Каждому разряду была положена своя степень почета и свое место на пиру,
что и было зафиксировано в составленном заранее поименном списке
гостей у распорядителя стола (атриклина).4
Списки гостей и их распределение по «рангам» делались,
несомненно, с участием главы посольства. Такие градации имеются и в свите
Ольги, и статус каждой из групп отражал их положение в обществе по
представлениям самих русских. О различиях в их статусе можно
судить по разницам сумм даров, врученных им императором, как это
имело место и при раздаче даров византийским сановникам.5 Ольга была
при этом как правительница государства вне разрядов (сумма дара для
нее многократно превосходила выданную любому другому члену ее
свиты). Не случайно, судя по различиям сумм, этих различий 7 (30, 20,1о,
12, 8, 5 и 3 милиарисия). Т. е. 111 русских были действительно разде'
лены также на 7разрядов: 1) племянник княгини; 2)8 «людей» княгини
и 6 архонтисс — ее родственниц; 3) личный переводчик Ольги; 4) 20
послов, 43 купца и 2 переводчика; 5) священник Григорий и 18 наиболее
видных служанок Ольги; 6) 5 людей Святослава; 7) 6 людей послов.
1 См. клиторологий Филофея (конец IX в.): Olkonomid.es N. Les listes-
P.29,67,71,143,161,163, 167-169,185, 203, 209, 227-231, 233.
2Decerim., 1. P. 595. 23-596. 5.
3 Ibid. P. 568. 8-13, 569. 21-23, 577. 20-578. 3, 595. 5.
«Ibid. P. 67,69, 135,225.
5 Ibid. P. 227-233.
Глава четве тая
195
Деление безусловно искусственно. Особенно это видно из того, что
,оЛьШе половины числа разрядов представляют 1-2 человека. Тем не
левее эти градации свидетельствуют о том, как сама Ольга и ее ближай-
ее окружение представляли себе общественное положение членов
посольства.
Кратко о каждом из разрядов в отдельности. Термин dveyioc; — чаще
_сего обозначал в то время племянника (сына своей сестры или брата,
но такжа и сына брата или сестры жены), изредка — двоюродного
брата. Напомню: в договоре с греками от 944 г. упомянуты 2 племянника
Игоря — Игорь и Акун (ПВЛ. С. 23). Возможно, один из них и
сопровождал Ольгу. Не исключено, однако, что этот племянник был ее
кровным родственником (т. е. сыном брата или сестры княгини). Он был
вторым лицом в посольстве и выполнял, видимо, функции военного
предводителя флотилии, ответственного за ее безопасность в пути, особенно
в порогах.
В 8 «людях» Ольги я усматриваю представителей высшей киевской
знати из непосредственного окружения княгини. Это ее доверенные
люди, составлявшие вместе с племянником ее совет во время
пребывания в Константинополе. Скорее всего отбор их для поездки был
тщательно продуман еще в Киеве, и они занимали видное положение в
войске или центральном управлении. (Говоря о мужском пире 9 сентября,
Константин пишет, что в составе этой категории были и другие,
помимо племянника, родственники Ольги, видимо, более отдаленные.) К
одному рангу с ними были причислены 6 родственниц княгини. Сам
термин «архонтиссы » предполагает, что они — жены архонтов Руси,
представлявшие вместе с Ольгой правящую династию и, как я полагаю,
6крупнейших центров собственно «Русской земли», Среднего Поднеп-
ровья, составлявшего ядро Древнерусского государства.' Один из
доводов в пользу такого толкования я вижу в том, что и 6 послов из их
общего числа были приняты императором по более высокому чину, чем
другие (хотя это и не выразилось в различии даров) — им было позволено
взять с собой во дворец 6 своих «людей» (по одному на каждого, как я
ДУМаю). Случайно ли, что и Константин в труде «Об управлении
империей» называет 6 городов Руси: Киев, Новгород, Смоленск, Телиуца
(Любеч?), Чернигов, Вышгород.2 В договоре 944 г. упомянуты также
городов. Среди них — Переяславль и Ростов. Если Новгород и
Смоленск трудно отнести к городам «Русской земли» (по Насонову3 — в уз-
к°м смысле), то Переяславль и Ростов могли относиться к ним.
Скорее всего мужей этих 6 архонтисс нужно искать среди первых имен дого-
°Ра 944 г., заключенного всего 2 года назад перед посольством Ольги.
Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерус-
Ск°го государства. М., 1951. С. 28 ел.
з °б управ, имп. Р. 44. 4-8.
Насонов А. Н. Указ. соч. С. 30-33.
196
Византия, Болгария, Древняя Русь
Толочко считает эти наблюдения заслуживающими внимания,1 fja.
заренко — нет (по его мнению, все эти мои «расчеты» где-то не совпада.
ют с точностью до единицы), а соображения о женах родичей правящей
династии-наместников по городам Руси (по мнению ученого,
«архонты» Руси представляли как коллективный господствующий слой
только центральный аппарат власти и их статус в социальном отношении
однороден) являются попросту «гротеском»: Литаврин «лишил их жен»
на все лето, отправив в Константинополь.2 Думаю: могли и потерпеть..
Во всяком случае, эти совпадения (всюду 6) нужно как-то объяснить
Это, во-первых. Во-вторых, уклады-то (дань) русы (послы и купцы)
получали не только в соответствии с тем, какую важную персону на Руси
они представляли в столице империи, но и по городам Руси. И это
совпадение нужно также объяснить, не отвергая с порога толкование
только на том основании, что нет посла Свенельда в перечне послов договора
944 г., что у Святослава не могло быть жены и вообще что на 1-2 посла
(либо представителя наместника в свите Ольги) не сходится что-то, если
считать, что на Руси в то время было 20-22 крупных городских центра.
Да бог с ними — с этими 1-2. Важен же принцип, который здесь
просматривается в источнике и который отражал, как я думаю,
действительное положение дел в административно-политической структуре
Древней Руси. Наконец, о женах «архонтов» Руси. На приеме у
императриц присутствовали жены сановников — и княгиня привела жен
своих вельмож: этого требовал церемониал.
Весьма высок третий в иерархической шкале ранг личного
переводчика Ольги, специально выделенный ему одному. Гораздо ниже его по
положению послы, купцы и еще 2 русских переводчика в свите. Почти
наверняка личный переводчик княгини владел и греческой и
славянской грамотой. Его задачадолжнабыласостоять, помимо прочего, в
сверке греческого и славянского текстов договора, если он будет заключен.
Отнюдь не обязательно этот переводчик — иноземец на службе у
княгини (греческий знали многие из племени тиверцев-толковинов). С
уверенностью можно полагать, что личный перводчик Ольги был
христианином и играл существенную роль в ознакомлении княгини с
различными сторонами византийской культуры и институтами имперского
управления и правопорядка. На приеме 18 октября он уже не
присутствовал (хотя 2 других переводчика на нем были), видимо, потому, что
на этот раз, кроме пира с императрицами, у Ольги не было
ответственных встреч с императором.
Следующей категорией русов по их социальному рангу были послы
и купцы (соответственно 20 и 43 по протоколу от 9 сентября). Объеди-
1 Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев... С. 40. См.
также: Орлов Р. С. Византия и Русь. Проблема диалога культур//Южная РУСЬ
и Византия. Киев, 1991. С. 163.
2 Назаренко А. В, Некоторые соображения о договоре Руси с греками
944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства//
Восточная Европа в древности и средневековье. Тезисы докладов. М., 199Ь-
С.59-63.
Глава четвертая
197
еНие их в одной по престижности группе (мы хорошо знаем — см. гл. 2,
0 послы были выше купцов по социальному статусу) произошло, ко-
чно, по воле княгини, стремившейся повысить перед властями импе-
оии ранг русского купечества, когда в ее встречах с властями империи
еде имело место обсуждение вопросов о торговых делах. Любопытно,
чТо на приеме 18 октября, когда все переговоры были завершены,
статус купцов был понижен вдвое (как, примерно, и было в
действительности) сравнительно со статусом послов. Отнюдь не все послы, вопреки
«нению Назаренко, представляли только киевскую знать. Большинство
их были посланы наместниками киевского князя в городах крупных
провинций: 6 князей «Русской земли» и 15-16 высших боляр других
городов русских земель (?). Вряд ли случаен тот факт, что число купцов
/|3-44) почти или точно вдвое превосходит число послов (20-22).
Обращает на себя внимание и то, что число послов, прибывших с Ольгой,
и число послов, поименованных в договоре 944 г. (25), почти совпадает
(несовпадение с точностью до единицы в принципе ничего не
опровергает:1 и послы болеют, и какие-то из них могли представлять интересы
двух-трех персон и и т. п.). Как я уже отмечал, 3 из 25 послов договора
представляли при этом княжескую семью: самого Игоря, Ольгу и
Святослава, а Ольга в Константинополе в 946 г. представляла свою семью
сама.
Вполне вероятно, большинство послов, путешествовавших с Ольгой,
были теми же самыми и представляли тех же самых персон, которые
известны по договору 944 г. В связи с этим я предполагаю, что к этому
времени на Руси сложились 20-22 крупных административных центра
и что структура управления страной приобрела более сложный
характер, чем простые отношения дани с киевским князем и окружающими
его в столице Руси родичами из Рюриковичей и дружиной. И в
договоре 944 г., и в рассказах о посольстве Ольги речь идет не только о русской
знати Киева, но о всем русском «княжье» (ПВЛ. С. 23-24), т. е. о знати
всего Древнерусского государства, которая включала в себя не только
скандинавов и которую в целом представялял князь Киева. Ведь сидел
уже Святослав (названный славянским именем) до 952 г. в Новгороде,
представяляя там центральную власть.2
Весьма важно, что купцы составляли также достаточно престижную
Туппу посольства (им был отведен 4-й ранг). Напомню: в 944 г. их имена
были внесены в межгосударственный договор. Там названо 25 имен. Не
Следует ли думать, что право иметь на каждого сидевшего в определенной
Назаренко А. В. Некоторые соображения... С. 58-63. Автор подчерки-
ает, что «архонты» Руси, которых представляли послы, носят не славян-
Кие> а скандинавские имена и среди них есть женщины (в том числе со
1авянскими именами. — Г. Л.) (Там же. С. 60). Но я нигде не утверждал,
0 представители центральной власти на местах не могли быть скандина-
ми или что их присутствие в «провинциях» было уже несовместимо в то
Ремя с сохранением в городах Руси местных славянских князей. Ситуа-
я Могла быть сложнее...
°б управ, имп. С. 44. 4-5.
198
Византия, Болгария, Древняя Русь
резиденции наместника киевского князя по одному послу, а на
каждого посла — по два купца, было выработано при киевском дворе и
согласовано с имперскими властями (для гарантии их льгот при поездках в
империю) ко времени посольства Ольги и что этот порядок был
установлен по требованиям знати провинциальных административных
центров? Во всяком случае, купечество Руси того времени еще не
составляло самостоятельного социального слоя. Оно представляло интересы
верхушки правящего класса, зависело от нее, а номенклатура вывозимых
с Руси товаров определялась по преимуществу натуральными формами
централизованной дани с собственных подданных, натуральными же
товарами, контрибуциями и добычей, получаемыми в результате
торгового обмена и успешных военных походов.
Приравненными по рангу к послам и купцам на приеме 9 сентября
были 2 переводчика. Они несли, по-видимому, свою службу при
киевском дворе, их присутствие в свите огромного посольства понятно:
личный переводчик княгини был всегда близ нее, а услуги переводчиков
требовались многим, и не во всем княгиня могла полагаться только на
толмачей ведомства дрома. Лишь на приеме у императриц и в покоях
августы (там состоялся семейный прием Ольги) необходимый
языковой контакт обеспечивали, вероятнее всего, переводчики-евнухи, так
как мужчины, в особенности посторонние, туда не допускались. Не
исключено, что среди русских послов и купцов, ежегодно 2-3 месяца
проводивших в Константинополе, как и среди византийского
чиновничества, были люди, в той или иной мере владевшие обоими языками.
Статус этих двух переводчиков, в отличие от купцов, не был понижен и на
приеме 18 октября. Я думаю, что и эти переводчики были христианами.
К 5-му рангу были отнесены на приеме 9 сентября 18 «наиболее
видных из служанок» и священник Григорий. О священнике я уже
говорил выше (см. с. 192). Что же касается «служанок», то я считаю, что
они не были теми же 18 «рабынями», которые сопровождали Ольгу
18 октября. Вряд ли эти 18 служанок были просто домашней
прислугой княгини. Скорее всего они входили в штат административно-
хозяйственного аппарата по управлению ее поместьями и дворцовым
комплексом в самом Киеве. Потому они и «отборные».
Особо следует сказать о 6-й категории —о «людях Святослава», сына
княгини и Игоря, законного наследника киевского трона (их было, как
установлено выше, пятеро). Им отведено в церемониале приема
неожиданно низкое место — на 4 ранга ниже «людей Ольги». Во столько
же раз меньше и сумма выданных им милиарисиев. Их официальный
статус уступает даже статусу служанок и священника Григория.
Все это, конечно, не случайность и не произвол дворцового церемон-
мейстера. В договоре 944 г. имя Святослава фигурирует сразу после
имени Игоря. Ранее я считал, что низкий статус людей Святослава на
приемах у императора был определен им самим, чтобы специально поД'
черкнуть беспочвенность надежд княгини на брачный союз сына кнЯ'
гини с одной из дочерей Константина VII. Затем, однако, полагая, чТ°
такая ак