ф
БИБЛИОТЕКА

НАРОДНОПОЭТИЧЕСКОГО
ТВОРЧЕСТВА

БИБЛИОТЕКА

НАРОДНОПОЭТИЧЕСКОГО .
ТВОРЧЕСТВА
РУССКАЯ
БЫТОВАЯ
СКАЗКА
Бытовые сказки,
а также байки, народные анекдоты, притчи,
небылицы и присказки,
бывшие в ходу между русскими людьми
в XVI, XVII, XVIII, XIX и XX веках,
отобрал из старых и новых книг и рукописей
Владимир Бахтин
ЛЕНИЗДАТ ■ 1987

82.3Р
Р89
D 4702000000-253^ __ ~ n 1no_
P M171(03)-87 173^87 ® Лениздат, 1987

Памяти Наташи
ПРИГЛАШЕНИЕ К СКАЗКЕ
Крупнейший знаток фольклора советский ученый Владимир
Пропп* свою книгу «Русская сказка» открывает главой «Похвала
сказке», где говорит: «Замечательно не только широкое
распространение сказки, но и то, что сказки народов мира связаны между
собой. До некоторой степени сказка — символ единства народов» !.
И действительно, обратимся ли мы к родственным белорусам
и украинцам, или к более далеким нашим индоевропейским
родичам — англичанам, французам, немцам, или никак и никогда не
связанным со славянами африканцам, американским индейцам,
мы обязательно встретим произведения, похожие на наши.
Параллель к сказке «Про царя Соломона» (№ 69), записанной на Псков-
щине, находим в рассказе древнегреческого историка Геродота о
царе Кире; известнейший у нас сюжет «Герой попадает в мешок и
хитростью оттуда выходит» знаком и мусульманскому Востоку
(вспомним эпизод из книги про Ходжу Насреддина), и народам
Бисау, и жителям острова Маврикия... Вот трое приятелей (это уже
из сборника западноафриканских сказок) нашли мешок с
деньгами. Решили поделить. Но деньги — зло! Один потихоньку отравил
еду для двоих, а эти двое тут же убили его, затем съели
отравленное и тоже погибли. Теперь прочитайте русскую сказку «Про
золото» (№ 211) и сами убедитесь: в сущности перед нами одно и то
же произведение с одной и той же идеей.
Разумеется, не все сюжеты и герои сказки имеют
интернациональный характер.
Своеобразны природные условия, в которых складывается быт
и даже внешний облик народов. У каждого народа есть немало
таких особенностей образа жизни, культурных традиций,
мироощущения, склада характера, которые присущи только ему. И все это
входит в сказку. Так что в конечном счете всякая сказка, как бы
она ни походила на какую-то другую, национальна. Народы тоже
имеют между собой много общего. Однако каждый — неповторим.
Данная книга посвящена русской сказке, а точнее — одной из
трех основных ее разновидностей: сказке бытовой, или
новеллистической. Бытовая сказка пользуется особой любовью: на ее
долю приходится 60 процентов всех сюжетов, тогда как на долю
1 Пропп В. Я. Русская сказка. Л., Изд-во ЛГУ, 1984, с. 25.
5

волшебной — 30, а на долю сказок о животных и близких к ней —
10 процентов всех зарегистрированных сказочных сюжетов.
В сказках о животных, которые прежде всего стали
достоянием детской аудитории, речь идет о проделках и приключениях
диких и домашних животных, о птицах и рыбах, живущих по
большей части по законам человеческого общения и имеющих
человеческие характеры. Вспомним хитрость лисы, жадность волка,
недалекость медведя.
Сказки волшебные, или фантастические, повествуют о
подвигах героя (чаще это Иван-царевич, реже — Иван — крестьянский
сын, Иван — кухаркин сын) не столько в нашем, сколько в другом
мире — в подземном, подводном царстве, в тридевятом царстве —
тридесятом государстве; тут существуют и действуют персонажи
этого, ненашего мира — Кащей Бессмертный, Баба Яга,
многоголовый Змей, чудесные звери и птицы — конь золотогривый,
олень — золотые рога, жар-птица, чудесные предметы,
помогающие герою добиться цели, — меч-кладенец, дубина-самобойка,
кошелек-самотряс, клубочек, указывающий путь. Концовки
волшебной сказки известны: женитьба на царской дочери и воцарение
героя.
А в сказке бытовой все обыкновенно, привычно, принадлежит
только реальному миру. Даже черт, появляющийся в ней иногда,
обыгранный солдатом в карты или побежденный злой бабой или
перехитренный поповым работником (пушкинский Балда!), ничем
не отличается от остальных персонажей.
Сказки о животных и волшебные сказки возникли в глубокой
древности и отражают (в преображенном виде, конечно) забытые
верования, обряды, отношения. В волшебных сказках даже России,
как таковой, еще нет — ее просто не было, когда они зарождались.
Основная часть сказок бытовых сложилась гораздо позднее и в
общем запечатлела жизнь и представления русского крестьянина
последних двух-трех столетий, хотя некоторые ее виды также
пришли к нам из очень давних времен.
И герои бытовой сказки обыкновенны: мужик, батрак, солдат,
которым противостоят барин, поп и генерал. Царь, особенно если
рядом еще присутствуют бояре или придворные, переонаж обычно
положительный; он сочувствует крестьянину, уважает его
жизненный опыт, знания, находчивость. Нередки в сказке имена Петра
Первого, Ивана Грозного, государственная деятельность и
антибоярская политика которых получили признание. Вряд ли нужно
здесь разбирать и уточнять эти оценки. То, что в народе довольно
долго существовали царистские иллюзии, — факт несомненный,
этими сказками отчасти и доказываемый. Да и исторически они
оправданны.
В указе духовной консистории от 21 декабря 1806 года,
направленном в Архангельск и адресованном протоиерею Соломбальского
собора, весьма живописно и подробно излагается образ жизни
священника этого собора Григория Киврова, который «без оберегатель-
6

ства напивается допьяна», во время богослужения «стоять по
обычаю не может, а веегда...сидит или ходит или приваливается по
окнам... В четверток..» ндучи к себе в домг у публичного моста от
питья упал и валялся к соблазну проходящего и проезжающего
народа... Сие было за полчаса до вечерниц прибыв, однако, и к
вечерне, правил, сидя с дьяконом, отпуск сказал, опершись о престол.
Пошел, опираясь о иконостас, правил,- уцепясъ за налой, молебны,
а потом из дому^в дом при всех сих молебнах едва что говорить
или читать мог». Такое его поведение^ говорится в указе,
«причинить может святыне непочтение, прихожанам, неудовольствие, а
братству урон в доходе», и посему: «на первый случай ему, Кив-
рову, по его слабости и болезни, в первый день рождества христова
хождение соборне со крестом по первым прихожанам запретить, а
на другой и на третий день благословить...» 1.
Какая фантазия или сатира может сравниться с этим
документом? Впрочем, вот начало сказки «Как поп с дьячком искали
рождество»: «В одном приходе служили священник и дьячок и
такие-то были горе-горькие пьяницы, что впроход пили, никогда не
просыпались. Наступает праздник рождества христова, они не
знают — какой день будет».
Не шутя кажется, что именно в этом приходе и поучал свою
паству отец Григорий. И записана сказка неподалеку от тех мест, и
указ консистории появился накануне того же рождественского
праздника.
В сказках, чего греха таить, нередко упоминается
«бутылочка». Безусловно, какая-то связь наших нынешних бед с прошлыми
традициями существует, но она не носит решающего характера.
Для крестьянина хорошее угощение означало, ъо-первых,
щедрость, гостеприимство хозяина (см. сказку № 157 «Про упрямую
жену»), во-вторых, это угощение являлось показателем известного
достатка. Крестьянин много и тяжело работал. Только в праздник
или в ознаменование какого-нибудь важного семейного события
(свадьба, крестины, поминки) мог устраивать он застолье.
Поэтому, видимо, не случайно в сказке пьяницами чаще всего бывают
попы, дьячки, вообще духовные лица.
Сама собой напрашивается мысль о том, как верно и полно
отражает сказка ту действительность, из которой она вышла.
Мужик страдает от безземелья (перечитайте притчу «Две
сестры»), от голода («Голодный мужик»), от притеснений помещиков
(«Нестерка»), от церковных поборов («Попова корова»). Высбкая
точность ощущается в передаче конкретных фактов, быта,
исторических обстоятельств народной жизни (скажем, прочитав не-
+ сколько сказок, невозможно не почувствовать, как важна была в
хозяйстве русского крестьянина лошадь). Четко определены
классовые симпатии и антипатии сказки, безусловны ее социальные
характеристики.
1 Огородников С. Соломбальское селение. В кн.: Труды Арханге-
логородского статистического комитета за 1865 год. Кн. 1.
Архангельск, 1866, с. 29—30 (Отдел статистический).
7

Трудолюбив, смышлен, насмешлив крестьянин-бедняк. Его
отношения в сказке с барином и попом многообразны, порой
неожиданны, перечислить их невозможно. Нередко в сказках говорится
о краже — о краже барского коня, простыни с постели, а то и
самой барыни. По международной классификации сюжет называется
«Ловкий вор» (у нас сказка «Про Климу-вора^> и другие). Было бы
ошибкой придавать этому сюжету современный смысл. На самом
деле речь идет о древнем ритуальном действии, испытании на
смелость, находчивость, известном всем народам. Сказку о ловком во-
ре рассказывали еще в Египте. А по всем еще более архаическим
мифам и преданиям о культурных героях, принесших человечеству
то или иное открытие, умение, знание, эти приобретения
осуществлялись только путем похищения у высших существ, у богов. Так
и Прометей добыл огонь для людей, похитив его. Напомним, чго
и в сказках воровство обычно приравнивается к какой-то трудной
задаче. Барин зачастую сам, под страхом смерти, приказывает
мужику украсть у него что-либо.
Необыкновенно деятелен попов работник. Он часто
прикидывается дурачком, буквально выполняет распоряжения хозяев. А
сам замечает все. Это он разоблачил любовные шашни попадьи
и довел до отчаяния попа (который обычно наказан за то, что
хотел получить дарового работника). Есть и другие варианты этого
образа.
Что же касается солдата, то он всегда и всюду одинаков: бодр,
весел, остроумен, ловок, смел. Нет, кажется, ни одной сказки, где
солдат оказался бы одураченным. Зато он может обморочить кого
угодно. Вспомним его блистательные рассуждения о картах,
которые заменяют ему молитвенник и календарь (№ 117). Солдату
противостоят генерал (офицер), черт или смерть и баба (обычно
глупая, жадная и богатая или просто торгавка). Со всеми он
справляется походя. Двадцатипятилетняя служба не дала ему
ничего, кроме бедности и нездоровья. Но он не унывает. Он щедр,
великодушен. Удивительно яркий и живой образ!
Барин, помещик — жаден, глуп, жесток. Священнослужитель
тоже нередко оказывается и глупым и жадным, но почти
никогда—жестоким; зато, чаще проявляется такая черта, которой нет
в грубо-прямолинейном барине, — лицемерие («Господи, господи!
Обрати порося в карася!»), а самое любимое слово священника —
ласковое обращение «свет»: «Свет ты мой Ванюшка!»
В других сказках, если и не прямо, то все равно достаточно
отчетливо говорится о нелегкой участи младших в семье, о
придирках свекрови, высмеиваются ленивые жены-неряхи, вздорные
супруги, легкомысленные молодухи. Многие тонкие этические
проблемы семейной жизни сказка решает удивительно просто и
мудро. Замечательную сказку «Мена» ,(№ 179) вместе с
противостоящей ей «Золотой тетеркой» (№ 178) поистине следовало бы в
обязательном порядке читать вступающим в брак — в качестве
примера, как нужно и как не нужно строить отношения между
мужем и женой. Иными словами, ни одно сколько-нибудь важное яв-
8

ление народной жизни не остается незамеченным, не
выставленным напоказ, не оцененным должным образом, по справедливости.
Но сказка есть сказка. Одно из ее свойств — установка на
вымысел. Главные события в ней, ее сюжеты все-таки очень далеки
от реально возможных. Жестокую царицу исправляют тем, что
на несколько дней меняют местами с женой драчуна-сапожника;
мужик, нечаянно убивший баринову собаку, по приговору суда
сам обязан лаять по ночам и сторожить имение. Фантазия и
вымысел могут присутствовать при изображении любого явления,
любого персонажа. Это просто один из широко применяемых
художественных приемов.
Все так. Но полистаем еще раз сказки, в которых говорится
о взаимоотношениях барина и мужика. Старый, мудрый
крестьянин поучает царя и обирает его приближенных (подряд идут
«Король-вор», «Мужик и царь», «Царь, старик и бояра»). Бедный
брат, обиженный богатым братом, отплатив ему за обиду, сам
становится богачом («Нужда», «Мужицкое счастье», «Шемякин
суд»). Многообразными способами и средствами бедняк
побеждает помещика — забирает его шубу, лошадей, деньги, а то и все
имение, в ответ на барские побои трижды лупцует самого барина.
Неудачи преследуют в сказках всех, кто в реальной жизни
господствовал над народом, обирал его, обижал. Как мужик берет
верх над барином, так работник торжествует победу над попом,
солдат — над генералом, а сноха, когда речь заходит о семейных
деревенских делах,. — над свекром. Это уже домысел иного рода,
и он имеет неизменную направленность.
Возникают как бы два ряда: жизненный, где все-таки — пусть
до поры до времени — хозяйничают помещики и прочие
угнетатели, и ряд сказочный, где начало каждой истории соответствует
действительному, несправедливому положению дел, а конец
обязательно разрушает эту несправедливость, устанавливает
справедливость.
В отличие от литературы положительный герой сказки
побеждает всегда и безусловно. В том и выражает себя твердая
уверенность народа в торжестве правды, его исторический оптимизм.
Отметим и такое обстоятельство. Ёытовая сказка построена
на том, что положительный герой оказывается более ловкимэ сдо-
бразительным, чем его противник. Прямого физического, силового
единоборства, как в волшебных сказках, боевых столкновений
здесь не бывает. Все победы народного героя основаны на его
умственном, нравственном, то есть человеческом, духовном
превосходстве. В бытовой сказке, в отличие от волшебной, огромную
роль играет слово — меткое, острое, сказанное к месту,
пригвождающее противника. Это тоже примета высокой духовности
жанра.
Форма классической волшебной сказки весьма устойчива. Мы
знаем ее зачины («В некотором царстве, в некотором государств
ве...»), концовки («Я там был, мед-пиво пил...»), так называемые
общие места — отстоявшиеся формулы-описания одного и того лее
действия, используемые в определенных^ эпизодах любой волшеб-
9

ной сказки («конь бежит — земля дрожит*f «встань передо мной,
как лист перед травой», «ни в сказке сказать, ни пером описать»,
«долго ли, коротко ли» и т. д. и т. п.), В бытовой сказке иногда
встречается формула-зачин: «Жили-были...» А чаще просто: «У
матки один сын был...» или: «Шли немец и солдат...» Бытовая
сказка столь же свободна по форме, как и жанры письменной
прозы — рассказ, повесть, роман.
Данная книга построена соответственно основным формам,
героям и сюжетам бытовой сказки и близкого к ней народного
анекдота^ (Четкой границы между этими двумя видами устной
прозы не существует.)
В первом разделе, являющемся Kaic бы вводным,
историческим, охватывающем период XVI—XVIII веков, помещены
образцы ранних пересказов и записей бытовой сказки, взятые из
сочинений иностранцев, из судных дел, из рукописей и литературных
(печатных) переложений и обработок. Раздел, хотя он и невелик,
показывает, как, то изменяясь, то почти: не меняясь, живут
сказочные сюжеты на протяжении столетий.
Далее идут собственно сказки, уже специально, хотя и с
неодинаковой степенью точности, записанные в XIX и XX веках*
Сначала помещены тексты, объединенные темой «Мужик и
барин», далее — «Мужик и поп», «Шел солдат...» (самая частая
ситуация: солдат проходит через деревню), «Мужик и баба»/
Представлялось целесообразным выделить две группы сказок,
которые обычно не выделяются: притчи («Почему люди не
знают, когда умрут?») и сказочные повести («Жил-был первейший
купец в мире...»).
Притчи *— те же сказки, нередко с теми же героями, только
сюжет их и разрешение конфликта имеют подчеркнутую
поучительность* В обычных сказках конечная победа мужика, солдата
или батрака предопределена. Весь интерес сказки заключается
лишь в том, какими средствами, каким способом эта победа
достигнута. В притче концовки непредсказуемы. Очень широк и
круг этических проблем, рассматриваемых притчей: это
размышления народа о смысле жизни, картины человеческой мудрости
и глупости, примеры добра и зла, корысти и бескорыстия.
Встречаются здесь и персонажи легенды, апокрифа — святые, бог.
Раньше люди знали, когда умрут. Старик, которому осталось
три дня жизни, кое-как подправляет забор* «Три дня прошло. Од
год, два живет старик этот, не умирает. Пришлось ограду
хорошую поставить надолго». Это бог «решил так сделать, чтобы
люди не знали про свою смерть, Тогда они не только себе пользу
приносить будут».
Хотя и упомянут тут бог, притча вполне земная, о разумной
земной жизни печется она. Здесь и в других случаях
удивительна простота, прозрачность и вместе о тем глубина мысли. При
этом притча обходится самым малым набором бытовых деталей и
сюжетов из повседневной жизни крестьянина. Как и всякая
сказка, притча ос$ЗДйет, высмеивает лентяя, неумеху, постоянно
возвышает работающего человека.
10

Интересны и сказочные повести. Некоторые из них близки к
анонимным повестям начала XVIII века, где говорилось о
приключениях предприимчивых русских людей — петровских
матросов, солдат, купцов. Другие являются плодом солдатского
творчества. Это сказки длинные, запутанные по сюжету, порой
сложенные из нескольких отдельных сказок, но нередко и
составляющие единое целое. Досуг случается даже на фронте.
Сказочник Л. Л. Леонтьев вспоминает: «Когда я был взводным в
германскую войну, так я побился о^ заклад с унтером Охлопьевым,
что буду рассказывать одну сказку трое суток и не устану, а он
не выдержит и заснет. Переставал я говорить только тогда, когда
обедали. На третьи сутки он заснул, а я выиграл сорок пять
булок по гривеннику и угостил весь свой взвод...» 1,
Солдат в таких сказках на спор с царем или с генералом,
получив от них деньги, добивается руки царской или генеральской
дочери.
Третья группа сказочных повестей принадлежит к более
новому слою и целиком посвящена купечеству (купец ъ
определенные времена —фигура прогрессивная, поэтому в фольклоре он
может выступать и в роли положительного героя).
Действие почти всех сказочных повестей происходит уже не
в деревне, а в городе, или на корабле, или даже в какой-то
иностранной державе. Купцы снаряжают корабли, скупают и
продают товары, заводят лавки. Речь идет тут о прибыли, о товарных
займах — все это с определенным знанием дела. Упоминаются
банки, банкиры, гостиницы, даже фотоаппараты. В этих сказках
уже слышатся мотивы, родственные городскому романсу.
Заключает книгу раздел «Не любо — не слушай, а врать не
мешай», в котором собраны сказки о шутах, глупых людях и
небывальщины, фольклорная пародия («Сказка про Кузьму Се-
рафонтьевича — могучего богатыря»), байки.
Принято думать, что сказка предназначена только для детей.
Детям она действительно необходима. Врачи, специалисты по
детской психологии, утверждают, что народная сказка (не путать с
литературной!), разумеется определенным образом отобранная,
помогает снять с ребенка стрессовые нагрузки. Ж еще: теперь,
когда только и слышны разговоры о феминизации мужчин и
маскулинизации женщин, неизмеримо более важной становится рожь
. народной сказки, сказочных героев в создании стереотипа,
образца мужского и женского поведения. Литература, в особенности
детская, в отличие от фольклора, от сказки и песни, далеко не
всегда дает эти образцы, смазывает мужское и женское начала
в мышлении и поступках своих персонажей.
Как показывает содержание сказок, многие из них
рассчитаны на взрослых. Это прямо относится к большинству бытовых
сказок. Не случайно бытовая, или новеллистическая, сказка поло-
1 Сказки Ленинградской области, серьезные и несерьезные,
озорные и не очень, байки, народные анекдоты и прибаутки. Л.,
1976, с. 274.
11

жила начало такому литературному жанру, как плутовской
роман, легла в основу ряда сборников новелл, самым известным из
которых является «Декамерон» Боккаччо. Аналогичные явления
происходили и в русской литературе XVII—XIX веков.
Сказки — это богатая устная литература, народная
беллетристика, способная удовлетворить самые разные вкусы и
потребности. Это литература живая, развивающаяся. Читатель найдет
здесь не только старые, давно записанные и опубликованные
произведения, но и новые записи. Новых волшебных сказок не
возникает уже очень давно. Однако малые формы бытовой сказки
являются видами продуктивными, рождаются новые
произведения, новые сюжеты (например, рыбацкие и охотничьи байки).
Их устная, а теперь и печатная жизнь только еще начинается.
Будем иметь в виду при этом, что сказка напечатанная,
закрепленная на бумаге, существенно отличается от сказки живой,
рассказываемой, каждый раз в чем-то обновляющейся,
обогащенной личностью рассказчика, его интонацией, мимикой, жестом.
Русская традиция знает немало выдающихся исполнителей
сказки. К сожалению, почти все это большое искусство осталось в
прошлом, не закреплено на магнитной ленте, на киноленте. Но
будем справедливы: старые собиратели, энтузиасты сделали все,
что было в их силах, они сохранили, донесли до нас несметные
богатства русской устной прозы.
А что, казалось бы, нам сказка — та, давняя, связанная с
древними, совсем чуждыми для нас временами, понятиями и
обычаями; и враги те истлели в земле, и жизнь совсем иная, и
заботы не те одолевают... Но почитайте, приникните на миг к
могучему, бурному и чистому этому источнику. Оказывается, радует,
тревожит, тешит душу наивная сказка; замысловатая одиссея
какого-нибудь честного купецкого сына, небывалые соревнования
барина и мужика, соленая свободная шутка, мудрая,
неторопливая притча. И язык блещет всеми красками и стихиями, непри-
глаженный, смелый, точный...
— Откуда начинается Россия? — спрашивает царь у солдата.
•— От восхода солнца! — отвечает солдат.
Но можно было бы ответить и по-другому:
— Россия начинается с живой русской речи, с русской
песни и сказки.
Владимир Бахтин

1. ПРИСКАЗКА
Не знаю, в царстве-то каком жили-были мы
втроем; я, дедушка с бабушкой. Жили-то мы богато.
Деньги загребали лопатой. Хлеба имели много и скота
довольно. Жили привольно. Печь да полати сами
засевали, земь да лавку внайму отдавали. Молотить севр,
успевали, на брусу скирды складали. И скотинкой бог
не обидел: было двадцать пять кошек доёных, да
двадцать пять коров опоёйых. Бывало, дедушка пойдет
коров поить, а бабушка примется кошек доить. И до
тех пор бабушка доит, пока спина не заболит. Много
покойница бабушка трудилась, да одна беда с ней
случилась: зйестрой кот игривой, непослушной,
шаловливой с кошками заигрался да с брусу скирды спокидал,
прямо в лоханку посшибал. Придавило бабушку
колосом, завопила она зычным голосом. Скоро бабушка
преставилась, даже в баньке не попарилась! Тут
дедушка сгоревалод, поминки делать собирался. Хочет
сделать их на славу: в наперстке растворяет опару. И
вот пара слезянок скатилась, да, спасибо, одна
воротилась. Полно, дедушка, горевать! Пора пиво затирать!
В ложке пиво затирали, в чану распускали. Положили
пять хмелин пузырных, нагоняли двадцать пять бочек
пупырных. Такое-то было славное пиво, что всех
соседей с ног сбило! На поминках был обычай тацов: про
гостей напечь блинов. Набежали на поминки соседи.
Напустились на блины, что на мед медведи. Первый
блин своим чередом, а второй стал в горле колом, а от
третьего соседи отказались, сами догадались. Идут
гости домой — качаются, от угощенья ругаются.
«Спасибо!»— да давятся, а всё ругаются. Жили-то мы сыта,
полный амбар был жита: два зерна овеяны да три
зерна просяны, пять зерен гороха, от пыли стены до
порога, рожь была сыромолоченкая и червями вся
источенная. Баушка пекла без перемёшки из году в год
лепешки с гнилым горошком. Ну что тут толковать —
пора сказку начинать. Собирайтесь вокруг меня все
старушки, молодцы и молодушки. Все садитесь около
меня, кто на шесток, а кто на лавку. Да не делайте
давку! А кто станет ахать да дремать— чтобы не
было тесно в хате, полезай с богом на полати!
13

I. ДРЕВНИЕ СКАЗКИ, ЗАБАВНЫЕ ИСТОРИИ
И АНЕКДОТЫ,
СЛУЖАЩИЕ ДЛЯ УВЕСЕЛЕНИЯ И ПОЛЬЗЫ
2. О ПОСЕЛЯНИНЕ И МЕДВЕДИЦЕ
Посол московский Димитрий, отличающийся
веселым и остроумным характером, рассказывал при
громком смехе всех присутствующих, что в недавнее
время один поселянин, живший по соседству с ним,
прыгнул сверху для отыскания меда в очень большое
дуплистое дерево, и глубокая медовая, пучина
засосала его по грудь; два дня он питался одним только
медом, так как голос мольбы о помощи не мог в этих
уединенных лесах достигнуть ушей путников.
Напоследок же, когда он отчаялся в спасении, он по
удивительной случайности был извлечен и выбрался оттуда
благодеянием огромной медведицы, так как этот зверь
случайно, подобно человеку, спустился туда поесть
меда. Именно поселянин схватился руками сзади за кре*
стец медведицы, та перепугалась от этой
неожиданности, а он заставил ее выпрыгнуть как тем, что потянул
ее, так и тем, что громко закричал.
3. ЦАРЬ ИВАН И ЛАПОТНИК
Когда Иван ездил осматривать свое государство,
многие простолюдины и дворяне подносили ему дары»
Один честный лапотник, который плел лапотки и
продавал по две копейки пару, не знал, что поднести
царю, и просил у жены совета.
— Поднеси пару хороших лапоток,— сказала она.
— Это не редкость,— отвечал он,— а есть у нас в
саду огромная репа. Мы поднесем ему эту репу, а
вместе и пару лаптей.
Как сказано, так и сделано. Царь очень милостиво
принял подарок и, износив сам одну пару лаптей,
заставил всех дворян покупать у крестьянина лапти по
14

пяти шиллингов 1 пару. Это составило крестьянину
состояние; он начал торговать и скоро так разбогател,
что оставил после себя значительное имение. Потомки
его получили дворянское достоинство и называются
теперь Лапотскими. Есть одно дерево, подле которого
стоял прежде дом его и на которое проходящие
бросают свои старые лапти в память этого лапотника; это
обыкновение до сих пор ведется.
Один дворянин, видя, что такая награда была
получена за лапоть, хотел также получить награду, и
еще значительнее, за хорошего коня. Но царь, угадав
его намерения, подарил ему взамен ту большую репу,
которую получил прежде, и таким образом заставил
всех над ним смеяться.
4. ИВАН ГРОЗНЫЙ И ВОР
Иногда он переодетый приставал к шайке воров и
советовал им однажды обокрасть казнохранителя.
— Я,— говорил он,— покажу вам дорогу.
Но один из воров занес кулак и сказал, ударив его
"по лицу во всю руку:
— Негодяй! Как ты смеешь предлагать нам
ограбить нашего государя, который до нас так милостив?
Лучше ж мы обкрадем какого-нибудь богатого
боярина, который сам расхищает казну царскую.
Иван очень доволен был его поступком;
расставаясь, обменялся с ним шапкой и велел следующим
утром ожидать себя в дворцовых покоях, через которые
он проходил.
— Там,— сказал он,— я поднесу тебе добрую
чарку водки и меду.
Вор пришел в назначенное место, и царь, увидев
его, подозвал к себе, советовал вперед не воровать*
отличил его при дворе и употреблял впоследствии для
открытия воровских шаек.
5. СКАЗКА О ШИБАРШЕ
Был Шибарша, и пошел тот Шибарша с отцом в
поле, и в поле отец его говорит тому Шибарше:
— Вот это нам хорошо пашню пахать.
И оный Шибарша сказал:
1 Ш и л л и н г~— английская монета; лишнее доказательство,
что эта сказка пересказана своими словами. (См. примечание.)
15

<— Нет, батюшка, это место неугодно!
И нашли при дороге буерак, и Шибарша тому отцу
своему говорит:
— Вот, батюшка, хорошо здесь с дубиною стоять.
И отец ему сказал:
— Дурно, это нехорошо делать!
И по дороге вел мужик быка, и оный Шибарша
тому отцу своему говорит:
— Постой, батюшка, вот я у мужика быка-то
украду!
И отец его ему говорит:
— Где тебе этого быка украсть!
И оный Шибарша забежал вперед к мужику и,
скинув у себя с ноги сапог, бросил его на дорогу. И
мужик, нашед тот сапог, поднял его, несчи тот сапог,
бросил его и говорит:
— Еще-де от этого сапога будет мне худо, скажут,
что будто я кого потерял!
Шибарша, подняв тот сапог, побежал вперед и,
забежав, тот сапог бросил вперед; и мужик, нашед на
тот сапог, поднял и, подняв тот сапог и привязавши
быка- к дереву, возвратился поднять другого сапога,
который он бросил, и того сапога не нашел, а быка у
него Шибарша увел, и, отцу приветчи, тому быку
отрубил голову, и тое голову в болоте воткнул на кол, а
мясо отцу велел варить; а сам пошел у мужика
одёжу красть. И мужик, увидев бычачью голову, раздев-
ся, пошел в болото; и Шибарша у него одёжу и
сапоги украл, и, обувся, пошел к отцу, и, пришед, говорит
тому отцу:
— Дай мне, батюшка, кожу, я понесу в лес и
высушу, легче будет домой нести,
И, набрав в лесу лык, сделал себе кнут, и по
бычачьей коже хлопал, и говорил:
— Государь-царь, помилуй, не я крал — батюшка
крал!
И отец его, услыша то и испужавши и покиня
мясо, ушел домой и, пришедши домой, сказал жене
своей, чтобы она сына его Шибаршу в дом к себе не
пускала. И Шибарша пришел домой и стал в дом к
себе проситься, и отец и мать его в дом к себе не
пустили и говорили ему:
— Иди в Москву, там имеется брат мой родной,
Барма, а твой дядя, поди с ним вместе, воруй где хо- .
чешь.
16

И Шибарша в Москву пришел ночью и увидел
дядю своего, и дядя ему возрадовался, и пошли к дяде в
дом, и тот дядя тому племяннику своему говорил:
— Племянник, чему ты горазд?..
\ И племянник сказал ему, что он ничему не горазд,
и говорил ему:
— А ты, дядя, чему горазд?
И оный дядя его говорил:
— Я умею воровать.
И оный же племянник его говорил ему:
— Пошли же вместе воровать.
И дядя же говорил:
— Куды идти воровать?
И племянник.говорил же:
— Ты в Москве живешь, ты больше знаешь, а я в
деревне живу, так в деревне и в селах больше знаю.
И дядя ж говорил тому племяннику своему:
— Пошли ж в казенную кладовую палату красть.
И сделали себе сумы большие, и, пришедчи к
палате, стену проломали, и казну покрали, и принесли
домой, и стали делить на четыре кучи. И дядя Шибарше
говорил:
— Первая куча мне, другая — тетке, а третья —
тебе, четвертая — тому, кто тебя учил воровать.
И Шибарша дяде своему говорил:
— Я сам горазд воровать, не ты меня учил.
И говорил ему:
— Отдай мне последнюю кучу.
И оный дядя его не дал. И в том пошли судиться к
царю Ивану Васильевичу, и царь Иван Васильевич
приказал последнюю кучу взять тому, кто воровал. И
на другую ночь пошли ж в ту палату, по-прежнему
воровать, и Шибарша стал на карауле, а дядя его полез
в палату, и попал в котел, и в том котле сварился в
смоле; и Шибарша ждал дяди своего и не дождался,
пошел в ту палату сам, и насыпал те ж сумы казны, и
стал дядю своего в котле искать, и, нашед, у того дяди
своего голову отрезал ножом, и принес домой, и отдал
тетке, и говорил:
— Вот тебе казна и мужа твоего, а моего дяди,
голова, поминай его, сварился он в котле, и я, нашед
его, голову ему отрезал.
И поутру того мертвого тело нашли в котле
караульные солдаты и привезли царю Ивану Васильевичу,
и царь Иван Васильевич приказал то мертвое тело
17

бозить по Москве, и кто по нем вздохнет или потужит,
того хватать: тот-де вор. И Шибарша, увидя то,
пришел к тетке и говорил ей:
— Хочешь ли ты, тетка, по дяде плакать?
И она говорила:
— Как же плакать; видишь — не велят плакать.
И оный племянник говорит ей:
— Налей кувшин молока, и понеси продавать, и
поди против него, и как тебя станут от него отбивать,
и ты кувшин-ат урони и заплачь, будто о кувшине-то,
а сама говори им, пойду на вас суда просить: за что-
де вы у меня разбили кудшин молока?
И оная тетка его то и сделала, и караульные напу-
жались и дали ей денег десять рублев, чтобы она не
ходила на них суда просить; и мертвое тело привезли
в Москву по-прежнему и сказали царю Ивану
Васильевичу, что по том мертвом никто не плакал и не
тужил, только одна старуха несла встречу кувшин
молока, и мы стали на нее кричать, чтобы она не ходила, и
она кувшин молока разбила и заплакала, будто о
молоке, и сама говорила: пойду на вас суда просить, и
мы иепужались, дали ей денег десять рублев. И царь
Иван Васильевич приказал то мертвое тело возить по
селам и по деревням, и, ежели кто по нем станет
плакать и тужить, и вы того хватайте; и они то мертвое
тело возили, и никто по нему не тужил и не плакал. И
Шибарша, спознав, на который двор им взъехать и
ночевать, купил вина бочонок, взъехал на тот двор
прежде их ночевать. И как они приехали с мертвым
телом и говорят: что куды-де мертвому уйтить? И Ши*
барша, услыша то, лежа на полатях, закричал:
— Он-де вор был, он еще у меня лошадь уведет.
И оные солдаты на него закричали, не твое-де
дело, и Шибарша уснул, и солдаты ж у того Шибарши
осмотрели бочонок вина, и то вино выпили, и все
переуснули; и Шибарша, проснувши, лошадь свою в
мертвое тело впряг и, ворота растворя, тою лошадь с тем
телом со двора спустил, а сам лег на полати
по-прежнему, и караульные солдаты, проспавшись,
хватились того мертвого тела и говорили: мертвый-де
мужик уехал и лошадь ту у мужика-то увел, и Шибарша
проснулся и говорит:
— И вот-де он вор был, вот-де я вам говорил, пой*
ду-де на вас суда просить.
18

И караульные солдаты испужались и дали ему
денег шесть рублев, чтобы он не ходил бить челом.
И Шибарша от них ушел, и, нашед то мертвое
тело, взял, и привез в дом тетки своей, и зарыл в яму на
дворе, и, зарывши, говорил:
— Ну, тетка, помяни моего дядю, теперь его
схоронили.
И караульные солдаты пришли в Москву и
сказали царю Ивану Васильевичу, что мертвое тело
потеряли, и царь Иван Васильевич приказал тем солдатам
вора изыскивать и велел козлу в рога втереть
алмазное вещи, а того козла водить по Москве, и ежели кто
на того козла поглядит или подивится, и того хватать,
тот-де вор. И Шибарша, увидя того козла, нахватавши
птиц, посадил в короб и повез против козла, и
караульные ему кричали, чтобы ехать дал. И Шибарша
говорит им:
— Я-де сам к царю Ивану Васильевичу везу
заморские птицы.
И караульные ж, пришед к нему, говорили ему:
— Покажи нам, какие заморские птицы.
И он им не показал, и они, взявши у него короб,
рубили, и из того короба птицы разлетелись, и он им
закричал:
— За что-де вы у цеяя птиц распустили!
И они кинулись за теми птицами, и оный
Шибарша того козла у них украл, и привел к тетке своей, и,
убив его, велел того козла мясо той тетке сварить и
тем мясом до заутрень нищих накормить, и тетка его
тех нищих и накормила. И одна-де старушка той Ши-
баршиной тетке говорила:
— Что это — козлячье мясо?
И тетка сказала ей:
— Козлячье.
И старуха ж спросила у ней:
— Нет ли де у тебя рогов козлячьих?
И Шибаршина тетка сказала, что есть, и те рога
отдала той старухе, и та старуха с теми рогами ушла с
двора, и Шибарша, проснувши, побежал, нагнал тое
старуху, и расшиб ее нарозно, и рога у нее отнял; и
на другую ночь, взяв тое старуху и положа на плечо,
и принес к палатам царя Ивана Васильевича, и при-*
морозил ее к снегу, и караульные солдаты, увидя тое
старуху с рогами, донесли царю Ивану Васильевичу,
что старуха-де рога принесла, и царь Иван Васильевич;
19

тое старуху и с рогами велел привесть к себе, и
караульные сказали ему, что она мертвая, и царь Иван
Васильевич велел по кабакам поставить пива и вина, и
казны довольно насыпать, и караулы поставить, и
приказал:
— Кто будет наклоняться или пристально глядеть,
того хватать.
И Шибарша под сапоги насмолил смолы и пошел
по кабакам, и тое казны к нему под сапоги много
прилипло, а караульные, глядя на казну, говорили:
— Кто-де такую казну берет? Кажется-де, никто не
наклоняется и рук не протягает, а казна пропадает.
И Шибарша спился и пьяный лег спать, и
караульные на сапогах у подошев те деньги осмотрели, и взял
караульный сержант бритву, и обрил ему полголовы и
полбороды; и Шибарша поутру проснулся, и
выхватил бритву из кармана, и почал пьяных брить, также
полголовы и полбороды, и как караульные сержант и
солдаты перепились, и им обрил полголовы и
полбороды ж, и караульный сержант проспався, пошел к
царю Ивану Васильевичу объявлять, что он вора
поймал, и царь Иван Васильевич спросил его:
— Как-де ты вора поймал?
И он сказал ему:
— Я-де ему обрил полголовы и полбороды.
И царь Иван Васильевич говорил ему:
— Ты-де сам вор, у тебя-де полголовы-то и
полбороды обрито.
И царь Иван Васильевич приказал такого
обыскивать, и как стали обыскивать и таких обритых много '
сыскали, а вора не изыскали; и вечером царь Иван
Васильевич пошел сам гулять, и встречу ему попался
Шибарша и окликал его:
— Кто-де идет?
И царь Иван Васильевич сказал:
— Я-де московский скосырь *.
И сам его окликал, и Шибарша сказался:
— Я-де деревенский Лабза.
И Шибарша говорил:
— Московский скосырь, куда идешь?
И царь Иван Васильевич сказал ему:
— Гулять-де иду. А ты-де, деревенский Лабза,
куда идешь?
. «•
1Скосырь — забияка, хват.
20

И он сказал ему:
— Я-де воровать иду.
И царь Иван Васильевич спросил его:
— Куда-де идешь воровать-то?
И он сказал ему:
—- Я-де в Москву иду.
И московский скосырь деревенской Лабзе говорил:
— Возьми-де с собою воровать-то.
И деревенский Лабза говорил же:
— Куда-де нам идти воровать-то?
И московский скосырь говорил же:
— Пошли-дё к царю Ивану Васильевичу воровать.
И деревенский Лабза ударил его в щеку и
говорил :
— Не думай-де на нашего царя Ивана Васильевича
лиха, он-де до *нас милостив, поит нас, и кормит, и
всех жалует, пошли-де к главному министру воровать.
И пошли вместе; и Шибарша, пришедши к
главному министру на окошко, и слушал, и министр жене
своей говорил:
— Жена-де, сделай мне лютого зелья.
И жена ж спросила его:
— На что-де тебе?
И он сказал ей:
— Утре-де ко мне государь будет кушать, я-де ему
„поднесу чарку лютого зелья, и он-де выпьет, и ему-де
от этого смерть случится.
И Шибарша, скоча с окна, московскому скосырю
говорил:
— Полно-де, брат, воровать.
И пошли по домам, и московский же скосырь
деревенскому Лабзе говорил:
— Приди-де ты ко мне ко заутрене.
И деревенский Лабза ко заутрене и пришел, и
стали с московским скосырем вместе, и вышедший
архиерей говорил:
— Доселе-де царь Иван Васильевич воров
выискивал, а нонче-де сам с ворами знается.
И московский скосырь деревенскому говорил:
— Надобно-де архиерею насмешку отсмеять.
И деревенский Лабза, дождавши ночи, надел на
себя архиерейское платье, и взял суму болыпу, и пошел
к архиерею на двор; и, пришедчи на двор, под
окошком стукался и говорил:
— Архиерей-де божий, выгляни.
21

И архиерей и выглянул, и спросил его:
— Кто-де тут есть?
И деревенский Лабза сказался:
— Я-де ангел божий; велено-де тебя на небеса к
богу взять.
И архиерей говорил же:
— Разве-де я умолил?
И Лабза говорил:
— Умолил-де, архиерей божий!
И архиерей же говорил:
— Как же де ты меня повезешь на небо-то?
И Лабза говорил же:
— Садись-де в эвту суму-то.
И как оный архиерей сел, и оный Лабза поднял
его на плеча и понес на колокольню Ивана Великого,
и архиерей спрашивал его:
— Далеко ли де, ангел божий, до неба?
И он сказал ему:
— Недалеко.
И взнес его на колокольню Ивана Великого, и с
той колокольни в той суме пустил его по лестницам и
сам говорил:
— Крепись-де, архиерей божий, первое тебе
мытарство!
И как того архиерея по лестницам же на другую
сторону перевернул, то говорил же:
— Архиерей-де божий, крепись, второе мытарство!
И потом в третие то ж говорил, и как оный
архиерей упал наземь, и оный же Лабза говорил:
— На небе-де ты уж, архиерей божий.
И, взявши его, положил к себе на плеча, и дошел к
Спасским воротам, и на тех воротах в стену вбил
железный гвоздь, и повесил того архиерея в той суме, и
написал на той суме: «Деревенский Шибарша». И
возле той сумы поставил дубину, и на той же суме
написал же: «Кто-де в эвти ворота поедет и ра той суме
подпись увидит, да ежели трижды по суме не ударит,
и тот буди проклят отныне и довеку!».
И поутру царь Иван Васильевич, поехавше к
заутрене, увидел на той суме тое подпись, и взял дубину,, й
стал по суме бить, и говорил:
— Я-де не хочу в проклятии быть.
И которые за ним люди ни были, то также били; и
царь Иван Васильевич, отслушавши заутреню, и по-
22

ехал во дворец домой, и архиерей услышал, что царь
Иван Васильевич едет, и возмолился:
— Батюшко-царь Иван Васильевич, помилуй!
И царь Иван Васильевич спросил:
— Кто-де есть в суме?
И он сказал ему:
— Я-де, архиерей,
И царь Иван Васильевич говорил же 2
— Зачем-де ты сюды зашел?
И он сказал ему:
— Приходил-де ангел с неба и сказал-де то, что
велено меня на небеса к богу взять, и я-де спросил его:
умолил-де я, что ли, и он-де мне сказал, что умолил,
архиерей божий, и я-де его спросил: как-де ты меня
понесешь на небеси, и он-де мне сказал: садись в эвту
суму — и понес-де меня, я-де теперя не знаю где.
И царь Иван Васильевич сказал ему:
— Ты-де теперя в суме-та на Спасских воротах
висишь.
И он взмолился ему j
— Помилуй-де меня, батюшко царь Иван
Васильевич!
И он его из сумы выпустил, и посадил в коляску, и
послал его домой, и он домой приехал и, пожив дома
три дня, умре.
6. ПРО ДУРНЯ
А жил-был дурень,
А жил-был бабин.
Вздумал он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Отшедши дурень
Версту-другу,
Нашел он, дурень,
Две избы пусты,
В третей людей нет.
Заглянет в подполье,
В подполье черти
Востроголовы,
Глаза — что чаши,
Усы — что вилы,
Руки — чтр грабли,
23

В карты играют,
Костью бросают,
Деньги считают,
Груды переводят.
Он им молвил:
— Бог вам в помочь,
Добрым людям!
А черти не любят,
Схватили дурня,
Зачали бити,
Зачали давити,
Едва его, дурня,
Жива отпустили.
Пришедши дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет.
А мать бранити,
Жена пеняти,
Сестра-то также:
— Ты, глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил,
А ты бы молвил:
«Будь враг проклят
Именем господним,
Во веки веков, аминь!»
Черти б убежали,
Тебе бы, дурню,
Деньги достались
Вместо кладу.
— Добро ты, баба,
Баба Бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Увидел дурень
Четырех братов,
Ячмень молотят;
Он им молвил:
24

— Будь враг проклят
Именем господним!
Бросилися к дурню
Четыре брата,
Стали его бити,>
Стали колотити,
Едва его, дурня,
Жива отпустили.
Пришедши дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет.
А мать бранити,
Жена пеняти,
Сестра-то также:
— А глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил
Четырем братам,
Крестьянским детям:
«Дай вам боже
По сту на день,
По тысяче на неделю!»
— Добро ты, баба,
Баба Бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!
Пошел же дурень,
Пошел же бабин
На Русь гуляти,
Себя казати.
Увидел дурень
Семь братов —
Мать хоронят,
Отца поминают,
Все тут плачут,
Голосом воют;
Он им молвил:
— Бог вам в помочь,
Семь вас братов,—
Мать хоронити,
Отца поминати.
25

Дай господь бог вам
По сту на день,
По тысяче на неделю!
Схватили его, дурня,
Семь-то братов,
Зачали его бити,
По земле таскати,
В ... валяти,
Едва его, дурня,
Жива отпустили.
Идет-то дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет.
Мать бранити,
Жена пеняти,
Сестра-то также:
— А глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил:
«Прости, боже,
Благослови, дай, боже,
Им царство небесное,
В земли упокой,
Прееветлый рай всем!»
Тебя бы, дурня,
Блинами накормили,
Кутьей напитали.
— Добро ты, баба,
Баба Бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Таков не буду!
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Себя казати,
Людей видати.
Встречу ему свадьба,
Он им молвил:
— Прости, боже, благослови!
Дай вам господь бог
Царство небесно,
В земле упокой§
26

Пресветлый рай всем!
Наехали дружки,
Наехали бояра,
Стали дурня
Плетьми стегати,
По ушам хлестати.
Пошел, заплакал,
Идет да воет.
Мать его бранити,
Жена пеняти,
Сестра-то также:
— Ты, глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил:
«Дай господь бог
Новобрачному князю
Сужено поняти,
Под злат венец стати,
Закон божий прияти,
Любовно жити,
Детей сводити!»
— Потом я, дурень,
Таков не буду!
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Встречу дурню
Идет старец;
Он ему молвил:
— Дай господь бог
Тебе же, старцу,
Сужено поняти,
Под злат венец стати,
Любовно жити,
Детей сводити!
Бросился старец,
Схватил его, дурня,
Стал его бити,
Костылем коверкать,
И костыль изломал весь,—
Не жаль (ему) старцу
Дурака-то,
27

Но жаль ему, старцу,
Костыля-то.
И идет-то дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
Матери расскажет.
Мать его бранити,
Жена журити,
Сестра-то также:
— Ты, глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы ты слово
Не так же бы молвил;
Ты бы молвил:
«Благослови меня, отче,
Святы игумен» —
А сам бы мимо.
— Добро ты, баба,
Баба Бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра Чернава!
Потом я, дурень,
Впредь таков не буду!
Пошел он, дурень,
На Русь гуляти,
В лесу ходити.
Увидел дурень
Медведя за сосной —
Кочку роет,
Корову коверкат;
Он ему молвил:
— Благослови мя, отче,
Святы игумен!
А от тебя дух дурен.
Схватил его медведь-от,
Зачал драти,
И всего ломати,
И смертно коверкать.
И ... выел;
Едва его, дурня,
Жива оставил.
Пришедши дурень
Домой-то, плачет,
Голосом воет,
Матери расскажет.
28

Мать его бранити,
. Жена пеняти,
Сестра-то также:
— Ты, глупый дурень,
Неразумный бабин!
То же бы слово
Не так же бы молвил:
Ты бы зауськал,
Ты бы загайкал,
Ты бы заулюкал.
— Добро ты, баба,
Баба Бабариха,
Мать Лукерья,
Сестра ЧернаваГ
Потом я, дурень,
Таков не буду!
Пошел же дурень
На Русь гуляти,
Людей видати,
Себя казати.
Будет дурень
В чистом поле,
Встречу дурню
Шишков-полковник.
Он зауськал,
Он загайкал,
Он заулюкал.
Наехали на дурня
Солдаты,
Набежали драгуны,
Стали дурня бити,
Стали жолотити;
Тут ему, дурню,
Голову сломили
И под кокору 1 бросили.
Тут ему, дурню,
И смерть случилась.
7. НАСТАВЛЕНИЕ ОТЦА
Некоторый старик имел много у себя детей, и,
дучи при смерти, призвал их пред себя, и, раздав
по пучку прутьев, спросил:
1 К о к о р а — дерево с выгнутыми корнями.
29

— Можете ли вы оных одним разом переломить?
Но как они от того отказались, называя то
невозможным делом. Тогда отец им сказал:
— Отселе научитеся, мои детки, что ежели вы
станете жить единодушно, то будете счастливы и
страшные вашим неприятелям, а если несогласно, то
ослабеете и легко можете быть в порабощении.
8. СТАРУХА В ЦЕРКВИ
Глупенькая старушка, будучи в Церкви, выменя
две свечки, одну поставила пред образом святого
Михаила, а другую, не рассмотря, пред пораженным
демоном. Дьячок, увидя, сказал ей:
— Ах! Что ты делаешь, бабушка, ведь ты эту
свечку ставишь перед диавола.
Она на то:
— Не замай, батюшка, не худо иметь везде
друзей: в раю и в муке; мы еще не знаем, где будем.
9. БЕДНЫЙ БАРИН И СЛУГА
Шляхтич во время бывшей у него пирушки, увидя,
что лакей его несет блюдо, спросил:
— Что ты нам несешь?
— Цыпленка, сударь,— отвечал слуга:
По исходе гостей помещик, призвав к себе того
слугу, сказал ему:
— Федул! Ты глуп, когда я тебя спросил, что ты
несешь, а ты мне отвечал: «цыпленка»—этим ты ме*
ня обесчестил; ты бы должен то же сказать во
множественном числе: «цыплят».
После того случилось опять обедать ему со своими
друзьями; Федул нес блюдо похлебки с говядиною и
бараниной, господин, то увидя, спросил:
— Что ты йам несешь, Федул?
Слуга, хотя простяк, но, памятуя помещичье
наставление, отвечал ему:
— Быков и баранов, господин сударь!
10. КОМУ БУДЕТ ЛУЧШЕ В СУДНЫЙ ДЕНЬ
Богатого отца сын, гуляя по кладбищу, говорил
сыну бедняка:
— Могила моего батюшки выкладена мрамором,
надпись положена золотыми словами, и вокруг пребот
30

гатая ограда, а могила твоего отца земляная,
покрытая дерном.
Тогда бедный сказал:
— Молчи, прежде нежели твой отец может
поворотить свои камни в день суда, тогда уже мой будет в
раю.
11. ДЕДУШКА И ВНУЧЕК
Дедушка у внука спросил:
— Что ты так весел?
— А я, государь, сего дня затравил своею
лебедкою медведя.
Спросил дед:
— Разве маленького?
Отвечал внук:
— А вот, дедушка, как он был мал. Когда же
кожу сняли, то шестеро дровни покрыли.
Дед внуку сказал:
— Пойди, мой друг, я тебя поцелую; хотя ты и
молод, да начал хорош лгать.
Внук сказал:
— Еще тому, дедушка, не конец — триста почек
вынули.
Дед спросил:
— Что так много?
— Для того,— отвечал внук,— медведь триста лет
жил. Ведь у них всегда бывает, что год, то почка
вырастает, сто двадцать пуд сала вынули.
Дед сказал:
— По такой величине быть может.
-„Ав сале нашли мешок с осьмину.
Дед, вскоча, спросил:
— С чем, мой друг?
Отвечал внук:
— С пулями, дедушка, с пулями. В триста лет
Медведева веку много охотников по нем стреляло, и пули,
все собравшись в одно место, заросли салом.
Дед внуку сказал:
— Пожалуй, мой друг, не всякому сказывай: кто
не знает, так и не поверит. Когда я был в твои лета, у
меня была покойная Нахалка, сильная собака,
скакала за зайцем, давши промах, круг пня три раза
обвилась, как змея, и, ухватя хвост в зубы, умерла. Вот
тебе даю благословение, ее шкуру.
31

Внук спросил:
— А как, дедушка, пень был толст?
Старик сказал:
— Охвата в три.
Внук, подивяся, сказал:
— Подлинно, государь-дедушка, я ваш истинный
внук.
12. О ЦЫГАНЕ
Хотя известно, что цыганы домов не имеют, а весь
свет служит им ночлегом; однако неизвестно,
каковым случаем жил в некоторой деревне цыган своим
домом. Случилось ему ехать в лес за дровами, куды он
прибыши, влез на высокий дуб, желая обрубить на
оном ветви. Но был столько глуп, что начал рубить
самую ту ветвь, на коей стоял. Когда упражнялся он в
сей работе, ехал мимо него русский мужик также за
дровами и, приметя оную цыганову глупость, сказал:
— Цыган! Что ты делаешь? Ведь ты убьешься!
— А ты что за черт? — отвечал ему цыган.—
Неужели ты вещун? Почему ты ведаешь, что я убьюсь?
Поезжай, куды едешь.
— Ну! Хорошо,— сказал мужик,— будешь ты и
сам скоро не лучше черта.
— А убирайся ж до матери вражей! — говорил
цыган, продолжая рубить.
Мужик удалялся, но не отъехал еще ста сажен,
как подрубленная ветвь оборвалась с цыганом,
который хотя был не пернатый, но слетел проворно;
только садиться на землю, сказывают, было ему неловко.
По счастью, убился он небольно. Полежав несколько щ
опамятовавшись, побежал он, как бешеный, догонять
мужика, говоря притом:
— Конечно, мужик сей был вещун, что узнал о
моем падении!
Догнав оного, стал пред ним на колени и просил
объявить, скоро ли его смерть будет. Мужик, приметя
глупость его, выдумал над ним пошутить.
— Очень скоро конец твой,— сказал он ему.— Вот
когда ты, накладя воз дров, повезешь домой и,
поднимаясь на известный тебе крутой пригорок, кобыла
твоя трожди1 испустит ветр, тут твоя и смерть.
Т р о ж д и — трижды.
32

Бедный цыган завыл голосом, тужил и прощался
заочно со своей родней, с домом и лошадьми. Считая
ж судьбу свою неминуемою, приготовился расстаться
с светом. Пошел он к своей лошади, наклал воз дров и
поехал домой весьма тихо, ведя лошадь под узду, а на
гору пособляя. Приближаясь к крутому пригорку,
лошадь его, поднимаясь, дважды уже испустила ветр.
Цыган от того был едва жив и кричал в отчаянии:
— Прости, моя мать-сыра земля! Прости, экенка,
детки! Уже я умираю!
Но, въехав на гору, ободрился, думая, что мужик
солгал ему о смерти. Он, сев на воз, стегнул лошадь
плетью, которая, подернув воз, гораздо громко
выпалила. Тут цыган вдруг упал с воза, сказав:
— Теперь-то уж я за истинную умер!
И так лежал на земле неподвижно. Лошадь его
сошла с дороги в сторону и начала есть траву. Уже
смеркалось; цыган не думал встать, считая себя
мертвым. Около полуночи пришли волки и, поймавши
лошадь, начали есть. Цыган при месячном сиянии, видя
сие, приподнял голову и, покачавши оною, говорил:
— Ну, если бы я жив был, я сбегал бы домой за
ружьем и всех бы сих волков побил, а шкуры бы
выделал и сшил бы себе добрую шубу.
Потом опять растянулся в положении, пристойном
мертвому. Волки, конча ужин, разошлись, а цыган
лежал до самого утра. На заре ехал мимо оного места
драгунский объезд. Бывший при оном капрал, увидя
лежащего человека и близ оного съеденную лошадь,
счел и его за мертвого. Для чего и послал одного из
подчиненных своих осмотреть, а сам, остановясь,
дожидался. Драгун, подъехав и видя, что лежит не
мертвое тело, а живой цыган, спросил его:
— Что за черт ты?
Цыган, вскинув на него глазами презрительно,
сказал:
— Много ли у тебя таковых чертей! Ты не слеп,
что я мертвый.
Драгун, рассмеявшись, отъехал и донес капралу,
что он нашел не мертвое тело, а живого цыгана,
который называет себя мертвым.
— Постойте ж, ребята,— сказал капрал,— мы
тотчас его воскресим!
Итак, подъехав, велел драгунам слезть с коней и,
заворотя кафтан, сечь его плетьми. Драгуны начали;
2 Зак. № 177
33

цыган молчал. Но как проняли его гораздо, он
говорил сперва:
— Пане капрале, чуть ли я не жив.
Однако, не дождавшись ответа, вырвался у них и
побежал домой. Приближаясь к деревне, „встретился
он с мертвым телом, которое несли погребать. За
гробом шла горько плачущая мать умершего. Цыган
прибежал к ней, запыхавшись, и, заскоча с глаз,
вскричал :
— Пожалуй, не плачь, старуха! Если хочешь
видеть сына своего в живых, вели его несть йа тот
проклятый Крутояр, там и я был мертв, да ожил.
Оказав старухе столь важную услугу, пошел он
спокойно в дом свой.
Через несколько недель случилось сему цыгану
быть в городе. В то время одна цыганка ходила
просить к воеводе за непочтение на сына. Воевода послал
с нею рассылыциков, чтоб сына ее привели. Цыганка
сия, идучи домой, пожалела о сыне своем и, не хотя
ввести оного в побои, не знала, что делать. По
бессчастию встретился с ними оный, недавно из мертвых
восставший цыган. Тогда она показала рассыльщикам
на него, сказав им, что сей сын. Тотчас схватили его
под руки и потащили к воеводе. По приведении пред
судиею, начал оный говорить ему:
— Для чего ты не почитаешь мать свою? —
указывая на старуху.
Цыган, взглянув на нее, закричал:
— Черт ее возьми! Какая она мне мать!
— О-хо-хо! — сказал воевода.— Так ты и при мне
то делаешь, что и дома. Плетей! Плетей! — закричал
он.
Бедный цыган как ни отговаривался, не верили
ему и, растянув, начали взваривать. Цыган терпел
свою участь, но расчел, что ему не отделаться, и
закричал :
— Ах! Господин воевода! Теперь я признался, что
моя мать^ родимая.
— Но будешь ли ты ее впредь почитать? — сказал
воевода.
Цыган клялся ему в том от всей цыганской
совести. Воевода согласился ему поверить, приказал
перестать; но в знак покорности и смирения велел ему
мнимую мать свою нести на плечах своих до дому.
Цыган не смел противиться и потащил оную на руках
34

с двора воеводского. На дороге встретился с ним
мужик из той деревни, откуда и сам он был, который
спросил его, какую он ведьму везет на себе.
— Ши... Молчи, молчи, сосед,— отвечал цыган,—
Се моя родная матушка.
— Какая твоя родная матушка: я знаю, что у тебя
оныя нет,— сказал мужик.
— Поди ж спроси у господина воеводы,—
продолжал цыган,— он был на моих родинах.
И так донес цыган старуху, куда она приказала, и
не ходил уже в город, коим начальствовал толь
прозорливый воевода.
13. СОЛДАТ-СКАЗОЧНИК
Некоторый купец, имея постоялый двор и будучи
до слушания сказок великий охотник, пускал
ночевать путешествующих, с коих вместо платы брал
сказки. Но как они не суть вещество, то купец наш
никогда обогатиться ими не мог. Некогда, к прекращению
сей его привычки, случилось идти отставному солдату,
который, захвачен будучи в сем селении ночною
темнотою, принужден был просить ночлега у купца.
Купец сим случаем был весьма обрадован, наслышась от
своих собратий, что отставные солдаты сказывать
сказки превеликие мастера, чего для и пустил солдата
с тем условием, чтобы он всю ночь забавлял его
сказками. Прохожий нимало с своей стороны сею
должностью не обеспокоился, но только с тем обещался оную
исполнить, чтобы никто ему в сказывании не мешал, а
если, паче чаяния, подтвердил он, кто преступит сей
договор, тот должен сам сесть на его место. После
такого условия вошел он в избу.
Хозяин тщательно старался приказывать, чтобы
все его домашние наблюдали осторожность в то время,
как начнутся сказки. Однако ж сие его повеление
осталось без успеха. После ужина все легли по
местам, а солдату сего сделать было нельзя потому, что
он долженствовал как купца, так и все его семейство
во всю ночь забавлять сказками. Сперва он думал, что
хозяин в рассуждении сна, который таковым людям
весьма надобен, от сей должности его уволит, однако
ж дело шло не на ту сторону. Итак, солдат, не хотя
быть нарушителем своего обещания, начал
повествовать:
35

.— Сыч сидит на сосне, а сова на ели... Сыч сидит
на сосне, а сова на ели...
Таковое повторение продолжалось более часа.
Хозяин пришел в нетерпеливость слушать более сей
вздор, закричал:
— Ну к черту, что за сказка, неужели у тебя
только и будет?
— Хо! Хо! Хо! — отвечал солдат.— Того-то мне
было и надобно, чтоб тебе сказка моя наскучила.
Спасибо, что избавил ты меня от сего труда, сказывай же
теперь сам.
Хозяину нельзя было от сего отговориться.
— Ну, слушай,— сказал он,— изрядно же ты меня
поддал. Быть так, сказывать сказку, только с таким
же условием, чтоб никто не перебивал.
И начал:
— Где черт не носит, а к нам ночевать... Где черт
не носит, а к нам ночевать...
Сии слова повторяемы были с полчаса.
— Прямой ты черт! — закричала жена, лежа на
печи.— По моему мнению, и черти-то так не врут,
кроме бешеных.
— Хорошо, жена,— отвечал купец,— ежели я
говорю по-чертовски, сказывай же ты по-человечьи.
Выговорив сие, отправился на полати. Купчиха,
боясь побоев, начала:
— Каков черт хозяин, таков и прохожий...
Сии слова препроводили весь остаток ночи, ибо
никто препятствовать им не отважился.
14. ДВА ПРИЯТЕЛЯ
Некогда были такие два молодца, что хотя самый
прекрасный день, но один говорит:, «На дворе дождь»,
а другой закричит: «Какой дождь — снег!» Если один
скажет: «Я имею такую вещь, что во всем городе
подобной не сыщешь», а другой подтвердит: «Не
довольно во всем городе, но и в целом свете такой нет».
В одно время вознамерились они путешествовать
до тех пор, пока не найдут хорошего для себя места,
что и исполнили таким образом.
Отошед несколько верст от города, пришли они в
одну деревню, в коей господин говорил всем своим
крестьянам: ежели кто из них принудит его сказать:
«Неправда», то тот получит от него самое лучшее ме->
36

сто при его доме. Но путешественникам нашим
нетрудно было сего исполнить, ибо один умел хорошо
лгать, а другой лучше того подлыгать. Итак, первый
из них начал следующими словами:
— Мой батюшка имел такую капусту, что во время
дождя мог целый эскадрон под одним листком оной
укрыться.
—- Это не диковинка,-^ отвечал господин, поелику
если б не так сказал, то б должен был исполнить свое
обещание.
— Нет, а как я вам, сударь, что скажу,— прервал
речь другой,— мой батюшка был страстный охотник
до пчел, коих и имел у себя около пятидесяти ульев,
они были все у меня под смотрением." Некогда пропала
из них одна пчела. Отец, узнав о сем, согнал меня со
двора, приказывая непременно сыскать пчелу. Я,
заплакав, пошел в лес, но в каком же был тогда
удивлении, когда увидел пчелу, сражавшуюся с волками с
такой храбростию, что в короткое время победила она
волков с пятьдесят. Я хотел было поймать свою пчелу,
но она, сев мне на нос, столь сильно ужалила, что у
меня нос отвалился, а на месте оного вырос вот дру-
гой.
Господин, слушав довольно сию ложь, в забытии
своего условия, сказал:
— Неправда!
И лишь только выпустил он сие из своих уст, то
два путешественника просили, дабы исполнил он свое
обещание. Господин не мог уже от сего отговориться,
почему производил последнему по сту рублей в
каждый год жалованья.
15. ПОПОВА КОРОВА
Крестьянин пошел в благовещенье к обедне с
женою. Поп по окончании литургии сказывал проповедь,
в которой увещевал прихожан своих к подаянию
милостыни. Между прочими убеждениями, что должно
подавать ради имени божия, доказывал он, что бог
всегда сугубо награждает подаяние, и этот довод
подействовал на крестьянина.
— Жена,— говорил он, выходя из церкви,—
вслушалась ли ты, что говорил батько? Коли бог с такою
лихвою назад отдает, то я отдам нашу корову ради
37

имени его; она ж нам немного дает молока, как ты
думаешь?
— И вестимо,— отвечала баба,— коли мы вдвое
получим.
Итак, муженек решился и, отвязав свою корову,
повел ее к попу, которого усильнейше просил взять ее.
— Она только одна у меня и есть,— говорил он,—
да я отдаю ее тебе ради имени божия.
С этими словами всунул он веревку попу в руки.
Поп весьма похвалил такой поступок своего
прихожанина и от всего сердца желал, чтоб казанье его
таковое же действие произвело в сердцах всех его слушате*
лей.
Когда ушел крестьянин, то поп велел полученную
корову отвести в хлев и связать рогами с его коровою,
дабы они свыклись вместе. По иЬполнении того попова
корова покойно ела, но другая, дичась, стала
дергаться, чтоб отвязаться. Наконец удалось ей вытащить
другую из хлева. Оттуда поволокла она ее из поля в
поле домой, до самого прежнего своего хлева.
Крестьянин, увидев их обеих издали, закричал жене, чтобы
вышла подивиться на чудо. Они радовались оба, что
отдали свою корову, и верили, что поп не обманул их,
сказывая им, что господь всегда сугубо воздает. Но
как хлев их был тесен для двух коров, то они
положили сбыть с рук вновь прибылую, и подлинно: крестьян
иин, не мешкав, повел ее на базар и продал.

М, МУЖИЦКОЕ СЧАСТЬЕ
16. ПРИСКАЗКА
Жил-был старик с мужем, а старуха с женой.
Детей у них не было, а семеро ребят, все по лавочкам
сидят, кашу масляну едят. Жили они богато, да тарова-
то, денег скласть некуда, да мешка купить не на что.
В одном кармане вошь на аркане, в другом — блоха
на цепи. Старуха была красавица, из назему брана,
голиком разрисована. За окошко поглянет — птички
дохнут, собачки лают. Было у них скота много — два
кота дойных да две кошки подойных. Была у них
медная посуда — крест да пуговица. Был огород — репей
да луковица. Хлеба много, а есть нечего. Дети плачут,
а женка ревет, а старик говорит:
— Эй, народы, у меня каково в избе весело, ребята
ругаются, женка ревет, а плясать некому!
17. КОРОЛЬ-ВОР
Едет король. Заинтересовался одним мужиком. Тот
рожь сеет. Сеет-посеет. Остановится. То посеет, то
остановится. И все тихо так.
Король подъезжает. Спрашивает:
— Что ты делаешь? Почему останавливаешься?
— Я знаю, в какую минуту сеять.
Король засмеялся и сказал:
— Ты, наверное, знаешь и когда ты умрешь?
А крестьянин:
— На второй день пасхи.
— А когда я умру?
— На второй день рождества.
Заинтересовался.
— Ты знаешь, когда ты умрешь и когда я умру. А
от смерти избавиться можно?
Говорит:
— Вам можно, а мне нельзя.
39

Король и говорит:
— А как мне избавиться?
— Воровать надо идти! Да.
Теперь улыбнулся король и поехал. А все-таки
занятно!
Во второй день пасхи он присылает посыльного
узнать, правда ли старик умер или нет. Приезжает
посыльный — действительно старик умер. Докладывает
королю.
Король задумался.
— Значит, он не путает!
Король стал все более и более * задумываться.
«Такое ремесло, что и в мыслях не было».
Переоделся в простую одежду и идет по Фонтанке,
на толкучку, на Александровский рынок. Видит —
идут два оборванца.
Он к ним:
— Друзья! Вот дельце есть...
— Мы этого и ждем!
— Я нездешний, а здесь дельце есть. А пойдем
министра обворовать!
А король бывал в гостях — это его первый друг
был, знает, где буфет, несгораемый шкап. Объясняет:
— Там вот буфет...
— Ты знаешь, ты и полезай!
Король полез по водосточной трубе. А там
заседание. Собрались все министры. И друг речь говорит:
— На второй день рождества я сделаю бал и
приглашу короля. Всем налью серебряный кубок, а
королю — золотой. В золотой кубок насыплю яду. Мы и
избавимся от этого короля!
Король так и подумал: «Вот где смерть-погибель
-моя! Теперь уже не проведут!»
Дождались, когда разбрелось собрание. И более от
злости пошел он громить. Очистил все дочиста. Теперь
все выгрузили, стали делить. Он ничего не взял.
— Это вам, а я пойду своей чередой. Что надо —
во дворец идите. Спросите только Ивана первого (или
там Ивана второго), и вам скажут. Бросьте это грязное
дело, пойдемте на хорошее!
Уже те пропили, проели. Пришли к нему. Он
объявил, что он король, оставил их на службе и сделал
своими телохранителями.
А во второй день рождества"— бал. Пригласили
40

его на бал. И вот налили королю золотой кубок, но
король знает, что там отрава есть. Он отказывается:
— Я тебе так доверяю, что выпей мой золотой, а я
— серебряный,— говорит,— вас выше себя ставлю!
Вы — мой, я — ваш.
Министр отказывается, но уже нельзя. Он
принудил его выпить:
— Или тебе могила!
Тому только и осталось выпить. Он и отравился.
С тех пор царь стал верить некоторым деревенским
приметам...
18. МУЖИК И ЦАРЬ
Мужичок пашенку пашет, без шапочки, волоса
сивые на голове, а волосы на бороде — русые, и сивины
нет еще (потому русский народ не брил). Удивило
государя, подзывает мужичка.
— Что это,— говорит,— почему это разнообразные
волосы у тебя?
— Ваше императорское величество, позвольте
сказать?
— Можешь.
— Я,— говорит,— родился с волосами, на голове
были, а до двадцать первого году у меня здесь
(показывает на подбородок) не было ни одного волосу.
— Вумный мужичок. За твой ответ я тебя
награжу. Приди завтра во дворец.
Мужичок наутро поехал в город — и к царскому
дворцу, показывает бумажку, говорит, что к государю.
Ослободил государь его от поставок и наградил его
деньгами. И стал богато жить мужичок.
19. ЦАРЬ, СТАРИК И БОЯРА
Ехал государь с боярами, увидел старичка
белобородого — борода больша, седой.
— Здравствуй, дедушко!
— Здравствуй, свет великия надёжа государь.
— Как же ты, дедушко, поздно встал?
— А я рано встал, да подопнулся.
— А ты бы и в други ж.
— А я и в други ж встал, да подопнулся.
— А ты бы и в третьи ж!
*— А я и в третьи ж встал, да опять подопнулся!
41

— Дедушка, давно ли на горах снеги забелели?
— Двадцать лет.
— Давно ли с гор ручья побежали?
— Пятнадцать лет.
— Дед ушко, прилетят еюды гуси, можешь ли их
теребить?,
— А сколько могу, потереблю.
■— Дедушко, тереби горазней, не жалей!
Распростился царь с дедом, поехали. Приехал царь
домой, стал у бояр спрашивать:
— Чего мы с дедушкой говорили?
Бояра стали сроку просить. Выпросили сроку, с
царем распростились, разошлись, сели на коней и
поехали к дедушку. Приехали, поздоровались.
— Дедушко, чего вы с государем говорили?
— Нет, нельзя сказать.
— Дедушко, дадим по сту рублей!
— Нет, нельзя.
— Дедушко, дадим по двести рублей!
— Нет, нельзя.
— Дедушко, дадим по триста!
— Ну, когда по триста, скажу. Спросил у меня
царь: «Пошто поздно женился?» Я сказал: «Рано
женился, да женка померла».— «А ты бы, говорит, и в
други ж женился».— «Я и други ж женился, и друга
померла».—«А ты бы и третьи ж женился».—«Я и
третьи ж, и третья померла».Спросил царь: «Давно
ли, говорит, волосы на голове поседели?» —«Двадцать
лет».— «Давно ли, говорит, ручьи с гор побежали?»
—«Пятнадцать лет». То слезы из глаз побежали.
— А гусей каких говорил? -г спрашивают бояра.
— А вот вас самих теребить и велел.
Поехали бояра к государю и передали всё, что
узнали.
Другой раз поехал государь, увидел дедушка,
спрашивает :
— Были ли у тебя гуси?
— Были. '
— Ну каково же ты потеребил?
— А сколько мог, теребил, свет великия надёжа
государь.
— А плохо теребил, ты бы так теребил, чтобы
перышки все у них ощипал!
42

20. ПРИСКАЗКА
— Государь ты наш, Василий Семенович, сколько
ты лет по Пинежской земле хаживал?
— Семьдесят, бабушка, семьдесят,
— А когда помирать будешь?
— На петровки, бабушка, на петровки,
— А когда хоронить будут?
— В межговенье, бабушка, в межговенье.
— А чем поминать будут?
— Блинами, бабушка, блинами.
— А во что поп звонить будет?
— В сковородник, бабушка, крюком.
— А на чем тебя повозить будут?
— На собаках, бабушка, на собаках,
— А во что тебя одевать будут?
— В рогожу, бабушка, в рогожу,
— А много ли у тебя детей остается?
— Семеро, бабушка, семеро.
— А кто их поить-кормить будет?
— С сумочкой пойдут, с сумочкой.
— С сумочкой ходить — много биту быть,
— Не обидят, бабушка, не обидят.
— А что давать будут?
— Кто шанюжку, кто маыюшку \ кто пирог, кто
теплый уголок.
21. ПЕТР ВЕЛИКИЙ И КУЗНЕЦ
Вот Петр Первый приезжает к кузнецу на лошади.
— Подкуй-ка мне коня!
— Можно,— говорит.
— Только сделай подкову хорошую!
Ну вот, кузнец занялся подкову делить, Сделал
подкову и подает ему:
— Что, хороша будет эта подкова?
Петр Первый усмехнулся:
— Хороша, да не совсем.
— Почему не совсем?
— Она,— говорит,— слабая.
— Ну, не знаю,— говорит,— что она слабая.
Он берет в руки и разгинает эту подкову. Кузнец
видит:
— Да, действительно, слабая.
1 Манюшка — ягненок.
43

Берется работать вторую.
— Ну, а эта хороша будет?
Он и говорит:
— Да так себе.
И эту разогнул. Он берется третью делать. Третья
готова.
— Ну, этой, пожалуй, можно подковать.
Кузнец сделал четыре подковы и подковал. Петр
Первый и спрашивает:
— Сколько тебе за подкову?
— Четыре рубля.
Он подает ему рубль серебряный. Кузнец взял и
сломал этот рубль.
— Да у вас и деньги фальшивые! .
Он подает ему второй. Он и второй сломал.
— Да дайте,— говорит,— мне деньги хорошие!
Петр Первый вынимает двадцать пять рублей и
подает ему:
— На, не ломай денег, то мы наехали коса на
камень. Я подкову изломал, а ты рубли поломал.
Видать, что сильней ты меня. Ты знаешь, кто я такой?
— Нет, не знаю.
— Я — Петр Великий, ваш государь. Ну так вот,
работай, как работал, и сказывай людям, что государь
ломал подковы, а я — его рубли. Вот мы с ним и
познакомились.
Петр Первый сел и поехал и сказал:
— До свиданья, кузнец, ты — хороший молодец!
И после того его не видал.
22. ЦАРЬ ПЕТР И КРЕСТЬЯНИН
Однажды шел в лесу царь Петр. А здесь
неподалеку старик рубил дрова. Вот старик нарубил дров и со*
брался ехать в путь домой. Царь Петр и спрашивает:
— Довези меня до города.
Он сказал:
— Нет, будет лошади тяжело.
Ну, он после посадил его и поехали с ним. Дорогой
Петр и спросил:
— А хочешь посмотреть царя?
Он говорит:
— Хочу.
— Ну вот, когда мы приедем с тобой в город, кто>
будет в шапке, тот царь.
44

Вот они приехали в город. Старик видит, что
только они двое в шапках. Он про себя и думает: «Я не
царь, наверное, он царь».
А царь Петр засмеялся и пошел по улице. А
мужик поехал домой.
Вот так и узнал царя.
23. ГОЛОДНЫЙ МУЖИК
Вот был бедный мужик, пятеро детей у него, а
хлеба ни куска; не может он ни украсть, ни обмануть.
Пошел он унесть у богатого мужика. Приходит он к
амбару и выглядывает. А мужик вышел покараулить,
поглядеть свой амбар. Пригляделся — какой-то
человек выглядывает из-за угла. И долго они в переглядки
играли. Насмелился хозяин с ломом подойти к этому
мужику и спросить его:
— Ты, мужичок, что пришел?
— Да что ты, то и я!
Этот хозяин говорит:
— Ну, давай же приниматься за дело!
Подошли, замок у них большой. Хозяин говорит:
— Ну, ломай!
Он говорит:
— Чем же я его буду ломать? Я с порожними
руками.
Хозяин говорит:
— Ну, постой, у меня есть железячка, я ее могу
отомкнуть.
А в кармане ключ у него. Туда-сюда погрелся,
махнул и отомкнул. к
— Ну, лезь туда!
Мужик голодный унюхал хлеб мягкий. И там сел,
ломает и ест. Этот говорит:
— Чегой-то там не скоро?
— Погоди, брат, я напхался на мягкий хлеб, до
смерти есть хочу.
Ел-ел — половину ковриги съел и подал ему
другую половину оттуда. Другую ковригу подает.
— Это,— говорит,— тебе.
Он говорит (хозяин):
— Там есть ветчина!
— Эх, шальной,— отвечает голодный мужик,—
нетто мы шли за ветчиной? Тут, слава богу, попался пе-<
ченый хлеб, душу от смерти отвести.
45

Когда он оттуда вышел, тут мужик хозяином
признался. Бедный человек так сильно испугалсЯо Сел на
колени и давай прощенья просить:
— Прости меня!
— Нет, нет, ничего, бери хлеб, я тебе за то
прощаю, что ты ветчину не взял, я вижу, что ты не вор.
Насыпает ему три меры пшена. Он с перепугу не
мог поднять.
— Ах,— говорит,— не могу я взять!
Запряг мужик лошадь и повез ему туда. Входит
тихо в избу без огня. Дети его дожидают, шептушком
спрашивают:
— Принес нам хлебца, папаша?
Этот легонько отвечает:
— Принес ваш папашка, только засыпалась ко-
няшка.
Положил краюшку на стол. Они кинулися, не
отрезали, а зубами глодали. Пока мужик оглянулся, они
коврижку съели.
Заплакал богатый мужик.
— Ах,— говорит,— как я бедняка испужал!
Ну, поехал и сказал:
— Ешь, мужичок, на здоровье!
А он принес им пшена, лег и захворал, недолго
прожил и умирал этот мужичок голодный.
24. КВАСЫ
Мы живем с братом рядом. Квасы у нас хорошие*
Мой с колодца, у брата Сеньки — с болотца. Как
схватятся бороться! Один другого как махнет! Обои
речной водой пахнут.
25. НУЖДА
Ну так вот, под названием «Нужда».
Жили два брата. Один бедный, другой богатый.
Расстояние друг от друга километров пять.
Вот однажды у богатого брата престольный
праздник. А он бедного брата не пригласил. Соседи пошли в
ту деревню все в гости — которые приглашены, а этот
бедный брат смотрел-смотрел и говорит:
— Жена, пойду к брату в гости!
Жена говорит:
— Как ты пойдешь, когда он тебя не приглашал?!
У него ж гости там все одни богачи.
46

Он жене отвечает:
— Нет, все-таки пойду. У него, может, братская
душа, не выгонит.
Вот он отправился. Приходит к брату, сел на кухне
на стул и сидит. Вдруг брат выходит со второй
половины, где у него были собраны гости. Он даже брату и
«здравствуй» не сказал, а молча повернулся, приносит
ему стакан браги и кусок хлеба. Повернулся, ушел и
больше не приходил. Бедный брат сидел-сидел, видит,
что брат больше не выходит, заплакал и пошел домой.
Когда он пошел домой, от стакана браги ему все-
таки в голову стукнуло. Он сам себе и думает:
«Давай-ка я запою песню. Пускай люди подумают, что я из
гостей от брата иду». Когда он запел песню — и сзади
ему подпевают. Он повернулся назад — нет никого.
Тогда он спрашивает:
— Кто ж поет?
Ему отвечает:
— Нужда.
Он и говорит:
— А чего ты тут со мной?
А она и говорит:
— Я всегда с тобой.
Тогда он приходит домой, берет доски, и делает
гроб, и говорит:
— Нужда, ложись в гроб!
Нужда ему отвечает:
— Я легла в гроб.
Он накрывает крышкой, заколачивает и епраши^а-
ет:
— Нужда, ты в гробу?
Она отвечает:
— Да, в гробу.
Ну и все! Он на плечо — и понес. Пошел в поле.
Там стоял высокий дуб. Он выкопал яму и закопал
Нужду. Когда он закопал, он спрашивает:
— Нужда!
Уже Нужда не отвечала. Он пошел домой.
Приходит домой, жена говорит:
— Муж! Корова двух телят телила!..
Вернее всего, с того дня стал богатеть» В течение
одного года он стал богатее того брата.
Когда он стал богатее, в прекрасный престольный
праздник посылает, значит, письмо богатому: «Брат,
приезжай ко мне в гости».
47

А брат уже слыхал это дело, что он стал богатый.
Ну и давай поеду, мол, к брату.
Приезжает к брату и спрашивает у него:
— Как же ты, брат, разбогател?
Тогда брат ему и отвечает:
— А помнишь, я у тебя в праздник был, ты мне
тогда стакан пива вынес? Вот я пошел домой и запел
песню. А за мной подпевало. Я спросил: «Кто?» А
мне ответили: «Нужда». Я тогда пришел домой,
сделал гроб и закопал эту Нужду. (Он честно ему
говорит!) С этих пор у меня пошло богатство.
Брат спросил:
— Куда ты ее закопал?
Он отвечает:
— В поле у дуба.
Тогда брат погостил, пошел домой. Придя домой,
берет лопату. Пойду, мол, раскопаю Нужду. Зачем он
у меня разбогател, пусть обратно бедный будет.
Приходит к дубу. Смотрит — свежая земля.
Действительно, она здесь. Он раскопал эту яму. Видит
гроб. Поднимает гроб, вскрывает крышку и говорит:
— Нужда!
Та еле слыщно пищит:
— Что нужно?
Иди, мол, к брату, он теперь богатый. Она ему
говорит :
— Нет, не пойду к брату! Он меня обратно
закопает.
Тогда он и говорит:
— Нужда, ты в гробу?
— Нет.
— Ложись в гроб!
— Не лягу! В гроб не лягу и к брату не пойду. Я с
тобой пойду.
Он крутился, вертелся, но Нужды сбыть не мог.
Приходит домой, жена говорит:
— Муж, две коровы сдохли!
На второй день амбар с хлебом сгорел. Вернее
всего, стал бедняк бедняком.
Узнал брат, который был раньше бедный.
Приглашает его снова в гости и говорит:
— Брат, что ж ты так обеднел-то? Пропился или
что?
Тогда он говорит:
— Нет» брат, я не пропился, а признаюсь тебе;
48

Нужду раскопал. Посылал ее к тебе, но она не пошла,
а пошла со мной. И с тех пор я стал беднеть.
Тогда ему брат и говорит:
— Поскольку ты раскопал, так и живи с ней!
И так этот жадный брат и помер с Нуждой.
26. МУЖИЦКОЕ СЧАСТЬЕ
Два брата было. Один богатый. Другой бедно жил.
В одно прекрасное время, как земелька пушок дает, у
богатого родится, а у бедного нет.
— Пойду на поле караулить, кто-нибудь пушок
берет с моей жнивы.
Пошел в ночное время на поле, взял кий. А жена
боится сказать, думает — мужик с ума сошел, как
хлопнет кием!.. В двенадцать часов ночи прилетают
три птицы. Ударились об пол, сделались мужчинами.
С бедной нивки берут, на богатую кидают, а с богатой
глыбу берут и кидают на бедную. Тогда этот мужик
бедный подбегает с кием.
— Не тронь! Мы богатого счастье!
— А где ж мое счастье?
— А твое счастье в ракитовом кусту в плисовых
штанах, кумачных рубахах лежит. Пробуди его!
Вот он, значит, приходит домой и говорит:
— Жена, мне на солнечном всходе встать* Не
проспать бы!
Встал, и побежал к этому кусту, и стоит. Видит,
правда, лежит молодчинище здоровый,
широкоплечий, в кумачной рубахе, в плисовых штанах. Вот он
его кием толкает:
— Чего ж ты лежишь? Богатого счастье старается,
а ты... Голодаю!
А он и не' почувствовал! Мужик второй раз развел.
Ба! Стал шевелиться. Вскочил на третий раз.
— Что тебе, мужичок, надо?
— Как же,— говорит,— у богатого счастье
старается. Пушок с моей жатвы берет, а ты...
— На тебе таз! Скажи: «Накорми нас!» Так оно и
будет.
Таз взял, идет домой.
— Ну, ребята-дети, садитесь за стол! Ну,—
говорит,— таз, развернись!
Откуда что взялось!
49

Вот он стал пить-гулять. Всего хватает. Только
денег нет.
Тут богатый приходит.
— Что это брат постоянно пьет-гуляет, песни поет?
— А вот,— говорит,—- сегодня суббота. А обедню
следующую буду стоять. А после обедни всех родных
позову.
Позвал всех родных. Сказал:
— У меня в субботу бал будет. Приезжайте ко мне
на бал.
Всей родне объяснил. А все знали евонны
прожитки, что нищий. А стол у его сделан с досок. Значит,
много народу сесть может. Приезжает к нему родня.
Ничем не пахнет. Сам знаешь: мясной студень
варишь — все-таки слышно.
А там только одни доски.
Когда все собрались гости, все сели, смеются.
Богатый говорит:
— Ты хоть пирог, жена, пшеничный дай, спечен у
нас.
— Нет,-— говорит бедный,— вашего не надо
ничего! У меня хватает. Ну-ка,— говорит,— таз, накорми
всех нас! Напой и накорми. Вот как!
И салфетки все явились, и водка разная, к печенье,
и разные там напитки: и ром, и коньяк, и бальзам. И
все удивляются — не шутка дело!
Забрала богатого зависть... Как бы этот таз
выманить у него? Стал похаживать к бедному.
— У меня-то господа бывают — тебе он на что?
Продай мне этот таз! А я тебе денег дам. И до веку
благодарить будешь. Я тебе пару жеребцов дам. Денег
пару сот, что я имею. Я тебя до веку буду кормить.
Тот и подумал, что я знаю, где счастье, променяю.
Денег не хватает... Да... Пара жеребцов...
Как он променял, все израсходовал. Сам знаешь!
Лошадей продал. Хлеб Съел. Раз ходит. Другой раз
ходит. А третий раз богатый говорит:
— Я тебя кормить не буду. Больше не ходи.
Тут у бедного обдумка:
«Пойду опять к счастью. Я знаю, где счастье мое».
Дошел на солнечном всходе. Тогда стал будить его. ^
Да.
— Тебе что надо?
— Богатому таз отказал, деньги пропил. Больше не
имею. Негде взять!
50

— Как, мать честна! Тебя богатый обманул,
брался до веку кормить, а теперь хлеба не дает?! Водки
нет? Ну, на тебе суму. Как скажешь: «Два с сумы!» —
все будет. Как полно будет: «Два в суму!»
Красивая сумочка, золотая. Блестит все. Красивей
тазу. Таз серебряный, а тут — золотая. Вот он, значит,
пришел домой.
— Садитесь! — говорит.
Ребята — у! Думали, как с тазом. Сели за стол.
— Два с сумы! Два с сумы!
Как выскочили два с нагайками! Ай-ай-ай! Давай
бить, поливать кого попало! Бьют! Бьют! Ай-ай-ай!
, -*— Два в суму! Два в суму!
(Погоди, он обманет богатого!) Встал он и обдумал,
— Иди,— говорит,— жена, меру у богатого
возьми!
А у самого двадцать копеек осталось, десять
копеек и пятнадцать. Из пяти тысяч рублей.
Утром послал. Мерку до вечера держал. Да, да.
— Жена,— говорит,— на тебе двадцать копеек, и
десять копеек, и пятнадцать копеек. Ты затисни за эти
обручи. Богатый посмотрит, что мерено. Он знает,
такой!..
Бедного мужика жена тоже умная была. Взяла
она деньги, мерку и пошла.
И затиснула эти деньги. Поставила мерку:
— Братка, благодарю, что дали мерку на целый
день!
Вздул огонь богатый. Уже темненько было. Как
засветил, как тряхнул меркой — на пол упало двадцать
копеек, десять копеек и пятнадцать.
— Ай-ай-ай! Он, стало быть, деньги мерил!
Переспал богатый ночку и пошел утром. А его
караулят.
— Богатый идет! Дети, пойте песни!*
А у самого сума лежит, так и блестит. Приходит:
— Брат, что это у тебя?
— А вот сума,— говорит,— я тебя деньгам зарою!
А богатый говорит:
— Брат, не серчай. Давай менять!
А тот думал: «Как бы скорее таз от тебя
выхватить! »
— Надо брата уважить, он богатый. Бери!
Вот и поменяли. Таз попал назад, А богатый
говорит:
51

*— Что с ей делать?
— Как сойдешь домой, так скажи: «Два с сумы!
Два с сумы!»
А не сказал: «Два в суму! Два в суму!»
Вот, пришедши, богатый говорит:
— Два с сумы! Два с сумы!
Как выскочат два молодца с двум ремешкам. Как
начали! Жена богатого побежала к бедному:
— Забили моего мужа!
— А так и надо, обманщика! Не обманывай!
А все пошел и говорит:
— Два в суму! Два в суму!
И стал бедный жить спокойно, с этим тазом
проживать.
27
Живучи, не поверю,
чтобы еречушной кашей
да с коровячъим маслом
можно было досыти наесться!
28, ШЕМЯКИН СУД
Жили-были два брата: один был богатый, другой
бедный. Бедный пришел к богатому лошадь
попросить. Богатый лошадь дал, а сбруи не дал. Ну, что
делать бедному брату? Ну и привязал телегу к хвосту.
Поехал в лес, нарубил большой воз дров. Приехал
домой, ворота отворил, а телега застряла. Лошадь
дернула — хвост и оторвался. Приводит обратно лошадь без
хвоста, брат рассердился:
— Я тебя поведу к Шемяке-судье!
Поехали. Ехали, ехали. Зашли к богатому мужику.
Богатый с богатым сидят, едят, водкУ пьют, а бедный
лежит на печке; захотелось ему посмотреть, что
кушают богатые. Свесился с печки, не удержался да и
упал и задавил ребёнка.
Богатый мужик говорит:
— Я пойду к Шемяке-судье!
Поехали уже втроем. По дороге большой мост.
Бедный брат и думает:
«Все равно пропал я. Дай соскочу с моста и
убьюсь».
А там парень вез больного отца.
52

Бедный брат соскочил с моста и убил отца. Парень
говорит i
— Я пойду к Шемяке-судье!
Приезжают к судье. Брат жалуется, а бедный брат
завернул камень в платок и показывает судье. Шемя-
ка-судья думает, что тот ему деньги хочет дать, и
говорит :
. — Отдай ему лошадь, пока не вырастет хвост!
Стал богатый мужик жаловаться, у которого
ребенка убил, а бедный брат опять камень показывает. Ше-
мяка-судья говорит:
— Отдай ему жену, пока не родится ребенок!
Стал парень жаловаться, бедный опять камень в
платке показывает.
— Ты, бедный мужик, встань под мостом, а ты
соскочи на него и убей!
Когда ушли все, Шемяка зовет бедного мужика:
деньги, мол, дай, а тот разворачивает платок и
говорит:
— Не по мне бы рассудил — я бы Шемяку-судью
убил!
Шемяка-судья обрадовался:
— Слава богу, что я так рассудил!
А бедный приходит к брату за лошадью, а брат
ему говорит:
— Я дам тебе корову, несколько четвертей хлеба,
только оставь лошадь!
Взял все это бедный и пошел к богатому мужику
за бабой. Тот испугался и стал его просить:
— Я дам тебе лошадь и несколько четвертей хлеба,
только не бери хозяйку!
Взял. Пошел к парню,
— Ну,— говорит,— я стану под мостом, а ты на
меня прыгай.
Побоялся парень соскочить с моста и просит
бедного брата:
— Возьми козу и несколько четвертей хлеба,
только не буду я прыгать!
Взял все это себе бедный брат и сейчас живет
богато.
29. БАРБОС И БАРИН
Приехал один барин в свое село. Он до этого в
другом месте жил долго-долго, так что мужики не знали,
что там за барин у них.
53

Вот и приехал, да сразу вылез из кареты и пошел в
горницы, а его собака, меделянская ли, либо какая
другая — с длинными ушами, осталась в карете. Вот
одна баба и говорит своему мужу:
— Мужик, пойду-ка я посмотрю, что там за барин
такой?
— Иди,— отвечает мужик.
Вот пошла баба на барский двор и видит, что стоит
карета. Подошла к ней и дивится; подивилась и
пошла себе домой. Вот и спрашивает ее мужик:
— А что, жена, видела барина?
1~~~" х\ как зке.
— А какой он на вид?
— Да какой? Совсем как наш барбос, только уши
длиннее.
30. КАК МУЖИК У ПАНА ПООБЕДАЛ
Были у пана работники. Ну и вот, они косили там
сено. И другие люди там, много было собравши,
косили сено. Они сели закусывать на лугу, ну, на пожне.
Один мужик пас большое стадо быков. Один работник
и говорит:
— Пойдем к моему паку пообедать.
Ну а тот, который пас стадо, говорит:
— А у моего пана во всю жизнь никто не
пообедал. И к нему работник не зашел.
Один мужичок нашелся и говорит:
— Знаешь что, я пойду к твоему пану и пообедаю.
— Ни ты пойдешь, ни ты пообедаешь, он не дает
никому есть,— ответил работник, который жил у этого
пана.
А^мужичок и говорит:
— О чем за ложимся?
— А вот,— говорит,— у меня какое стадо быков!
Любого быка ж тебе дам, если ты ловдешь и
пообедаешь там.
Пошел тот мужик к пану. Приходит. Кланяется,
во-первых, и говорит:
— Милостивый панок, ваше большое величество и
светлое сиятельство, я хотел бы спросить: с мою
голову золото, сколько оно стоит?
Тогда пан и говорит:
— Подходи поближе к столу.
— Нет,— говорит,— я хотел бы гораз знать, сколь*
ко стоит такой кусок золота.
54

А пан еще больше просит, И говорит жене:
— Всего принеси на стол!
Женка всего приперла на стол: и жареного, и
пареного. Ну, пан и говорит:
— Ну, мужичок, давай, давай обедать, давай,
давай оплетать. Давай забирайся, закусывай!
Ну, мужичок после встает и выходит. А пан
говорит:
— Где же твое золото, покажи!
— Да,— говорит,— дорогой, милостивый панок,
ваше большое величество, я хотел только спросить,
сколько оно стоит, а у меня его нет.
Как пошел мужичок к ним в поле, рассказал, а те
в ладоши плескали, удивлялись.
Пришлось отдать ему быка за проигрыш.
» 31. С ЧЕМ ПИРОГИ?
В Петербурге у Гостиного двора продают пироги.
Подходит барин, спрашивает:
— С чем пироги?
— С полевой малиной.
Начал есть, съел половину — одно тесто.
— Да где ж малина?
А продавец:
— В том конце, в том конце!
* 32, БАРИН И ОХОТНИК
Жил барин и мужик-охотник. Это заходит мужик
к барину, а тот пригласил его по дружбе в кабинет,
как охотника. А барин постоянно мужиков называл:
«Ну, эти дураки», А мужик вторил ему: «Да, барин,
мужики — дураки»!
Вот однажды едет в церковь барин, ц идет этот
охотник. Повстречались. Едет барин, а мужик, идя с
коляской рядом, сказал:
— Барин, моя сучка принесла щенят. Хорошие
такие есть, громко лают, а есть — негромко лают. Но их
у меня просят другие охотники.
А барин говорит:
— Ты там для меня, Иван, оставь хороших
охотничьих собачек.
Ну, вошли они в церковь и стали молиться богу,
как барин, так и мужик. Помолясь в церкви, мужик
ему говорит:
55

— Барин, а барин, а каких тебе собачек оставить —
с громким голосом?
А барин говорит:
— С громким, с громким!
— Ас каким громким голосом, покажи примерно.
Барин сказал:
— Гав-гав!
Священник заметил, как барин стал лаять:
— Выведите этого барина вон!
Мужики его под ручки и вывели.*
А охотник и говорит:
— Мужики — дураки?
Барин и отвечает:
— Мужики — дураки, а я еще дурнее.
33. ГДЕ БОЛЬШЕ ДУРАКОВ?
Вот раз стал барин спрашивать кучера:
— В каком брате больше дураков, в барском или в
крестьянском?
А кучер и говорит:
— Я не могу, господин барин, сказать вам.
Поедемте по народу, разузнаем там.
-— Запрягай лошадей, сейчас же поедем.
Запрягли лошадей и поехали. Едет барин с
кучером лесом, а в лесу мужик дрова рубит. Барин
подзывает:
— Мужичок, а мужичок, подойди-ка сюда.
Мужик подошел.
— Что вам, господин барин, нужно?
— Вот разгадай мне загадку: в каком брате
больше дураков, в крестьянском или в барском?
А мужик и говорит:
— Конечно, господин барин, в крестьянском
больше дураков. Ведь в вашем брате две доли неумных да
треть дураков, а остальные умные, что осталось.
Барин не стал больше расспрашивать и поехал
домой. Приехал, думал и надумал:
«Сколько же умных в нашем брате?»
Не мог никак разгадать.
— Поедем, слуга, опять к этому мужику.
Поехали они. Едут. Опять мужик дрова рубит. Вот
барин и кричит:
— Эй, мужичок, подойди-ка сюда!
Мужичок подошел:
56

— Что вам нужно, барин?
— Вы, дядюшка, вчерашний?
— Что вы, батюшка, какой вчерашний? Уж мне
сорок лет.
А барину стыдно сделалось и поехал домой. Так и
не разгадал загадку.
34. КАЛЕНДАРЬ
У барина был календарь, а у старика грыжа. Вот
барин кричит:
— Скорей идите жать, а то завтра дождик будет.
А на другой день вёдро. В другой раз мужик стоит
да вертится около вил. Барин его спрашивает:
— Ты что?
— Да завтра будет дождик.
И правда. Барин и говорит:
— У меня Брюсов календарь и то ошибается. А ты
как узнаешь?
— Да у меня, батюшка, грыжа.
— Ну, ты вот что. Возьми мой календарь, а
грыжу-то мне отдай.
- 35. НЕСТЕРКА „
Жил-был Нёстерка. У него была детей шестерка.
Воровать боялся, милостыню просить стыдился.
Раньше барщина была. Три дня надо было барцну работать
со своим харчам. Жил Нестерка только своим
праведным трудом, как Богатырь. От барина никогда без
спросу не уходил. Все добросовестно делал.
Задумался Нестерка: «Каким ремеслом прикажет
мне бог жить?»
Взял в котомочку хлеба и пошел. Идет дорогою
лесной, раньше таких, как теперь, не было.
И едет навстречу ему Егорий Храбрый 1. На сивой
лошади, золотые стремена.
Нестерка сдалека шапочку снял и говорит:
— Здравствуй, Егорий Храбрый, золотые стремена!
— Здравствуй, Нестерка!
— Куда идешь, Егорий Храбрый?
— К господу богу.
— Вспомяни у бога меня. Я — Нестерка, у меня
детей шестерка, воровать боюсь, милостыню просить
Егорий Храбрый — Георгий Победоносец.
57

стыжусь. А барину надо три дня работать. Чем, скажет
бог, каким ремеслом жить?
— Ладно,— говорит Егорий,— вспомяну!
Пошел Нестерка назад.
Видит — Егорий Храбрый опять едет.
Нестерка сдалека шапочку снял.
— Егорий Храбрый,— говорит,— каким приказал
господь ремеслом жить?
— Забыл,— говорит Егорий Храбрый,—
вспомянуть.
— Я,— говорит Нестерка,— знаю, что святые о
бедных не зоблются, как и богатые... Дай мне тогда
свое золотое стремяно от коня. Будешь на коня
садиться, увидишь — стремяна нет,— вспомнишь обо мне.
Егорий пошел, поговорил с господом богом, а
вспомянуть забыл. Подходит к лошади, видит — одно
стремяно, а второе — у Нестерки.
Воротился он.
— Господи,— говорит,— вот там,— говорит,— есть
Нестерка, у него детей шестерка, воровать боится,
милостыню просить стыдится. Каким ремеслом ему жить
дадите?
Бог и говорит:
— Кого обманет — евонное, без свидетелей
возьмет — евонное. (Потому что свидетелей нет —
доказательства пет. Да, да, дорогие мои.)
Едет Егорий Храбрый назад. Одна нога в стремени,
другой ногой машет.
А Нестерка давно шапочку снял.
— Каким ремеслом бог велел жить?
Егорий говорит:
— Кого обманешь — твое, без свидетелей
возьмешь — твое. Давай, Нестерка, стремяно!
— А ты когда давал? Кто видал?
Засмеялся Егорий Храбрый. Драться не будешь!
Уехал.
После этого он скрывался, Нестерка, целый месяц.
К барину на барщину не ходил.
В одно прекрасное время пошел в баню. Сейчас
доложили соседи барину:
— Нестерка в бане.
Барин посылает кучера Ивана:
— Ты скажи Нестерке, чтоб явился к барину в
воскресенье, в первом часу, когда барин придет с обедни..*
Приходит кучер Иван:
58

— Здравствуй, Нестерка!
— Здравствуй, Иванушка!
(Нестерка всех знал,— как я раньше, бывало, всех
знал.)
Докладывает кучер, чтоб завтра пришел Нестерка
к барину. И ушел домой.
Барин говорит:
— Доложил?
— Да, я сказал, чтоб в первом часу явился.
— Погоди,— говорит барин,— ужо я ему,
мошеннику, вграблю.
(Тогда пороли, ихняя власть была. При Николае
телесные наказания были. Я начинал в поле ходить, это
было. Я помню. Розог дадут, бывало, почешешься!)
«Вот,— думает Нёстерка,— в первом-то я часу не
пойду. Когда человек поевши, рахманыде1 будет».
Он и пошел во втором часу. Святое стремяно в
полотенце завернуто.
— Доложите барину!
А у самого стремяно в руках. Вошел в комнату,
дьявол улетел.
Барыня говорит барину:
— Надо толком расспросить. Где Нестерка
проживал? Месяц гулять не шутовое дело!
А барин:
— Запорю! — говорит. — Ты где, мошенник,
скрывался до се время?
— Барин, батюшка! Вот я! Был в столичном
городе! Лил стремена. Серьги, кольца, цепочки — все
умею! Только золота мне, а работа моя.
Барин говорит:
— А мне такие сольешь стремена?
— Солью. Дай фунтов тридцать золота со всем
прогаром... А вы получите стремена чистые. А дай еще
фунтов сорок серебра — серебряные солью. Только
сроку надо семь месяцев.
(А он не льет, а врет — все равно как я буду лить.)
Дал срок барин — работай! Насыпал ему тридцать
фунтов золота и сорок серебра.
Барин бумагу сделал для памяти себе: «Две пары
стремян серебряных, одну золотую. Остальное за
работу пойдет».
Рахманыые — смирнее, добрее.
59

Проходит лето. Нестерка семян купил, сошку
справил, борону справил, купляет коровушку, лошадку
купил.
Соседи дивуются, где это Нестерка денег берет —
ребят одел-обул, рубашек накупил. Узденку — надо,
хомуток — надо,, лемеха — надо, веревочки — и те
справить надо! Подковки отвалятся — тоже справить
надо. Всё надо!
Нестерка песни поет...
Прошло семь месяцев, восемь стало.
Ноябрь. Дождик. Грязь, а инже и снег бывает..*
Посылает Ивана-кучера барин:
— Может, хоть одна готова?
Приходит Иван-кучер:
— Здравствуй, Нестерка!
— Здравствуй, Иванушка!
— Барин спрашивает, стремена ты слил — двое
серебряных, третьи золотые? Тридцать фунтов золота
давал и сорок серебра. #
— А ты видал? Барин-то не дурак, в соломенную
крышу не поверит такие деньги! А я не брал!..
Приходит Иван-кучер к барину:
— Нестерка говорит; «Я не брал: барин не дурак,
в соломенную крышу не поверит такие деньги! А я не
брал!..»
Барин кричит:
— Я его на суд! В тюрьму забрякаю!
Тогда приходит Иван опять к Нестерке:
— Тебя на суд зовут. В восемь утра приходи.
Хорошо. Опоясался утром Нестерка. Лапотки
надел. Мужик как мужик. Приходит на кухню.
— Доложите барину, что я пришел!
Вышел барин:
— На суд едем, собирайся!
— Что же,— говорит Нестерка,— мне пешком не
дойти. Одели бы меня. Кто поверит, что вы мне дали
такую сумму — тридцать фунтов золота и сорок
фунтов серебра?
Стали его одевать господином. Цилиндр дали, зон*
тик. Настоящим псщещиком одели.
А Нёстерка говорит:
— Дай мне, барин, кучера.
— Василий-работник поедет.
— Барин, ^Василий мой кучер?
— Твой, твой.
60

— Ты слышишь, Василий? Чей ты кучер?
— Твой, Нестерка.
Василию дали лошадей с рабочей конюшни, а
барину — с легковой.
Барин говорит:
— Не отставай от меня^ Нестерка!
Барин вперед поскакал, Нестерка сзаду догоняет,
не догнать — лошади-то рабочие!
Приехали. Барин к прокурору пошел. Пустили
его — барин! Со всеми за ручку здоровается. А
Нестерка сзади ходит. Стал у порога. Подает барин за*
писку.
— Так и так,— говорит прокурору,— а куда он
деньги дел? Ни стремян, ни денег.
Прокурор прочитал: «Тридцать фунтов золота,
сорок фунтов серебра взято от такого-то помещика,
такого-то месяца». Так прокурор и говорит:
— Нестерка, ты брал?
— Никак нет,— говорит,— господин прокурор! Он
скажет, что и пальто на мне евонное.
— Мое! — барин кричит.
— И сапоги евонные?
— Мои!
— И кони евонные?
— Мои!
— И цилиндр евонный?
— Мой!
— Он скажет — и кучер евонный?
— Мой!
Прокурор в окно:
— Нестеркйн кучер, сюда! Ты чей кучер?
— Нестеркйн.
Пошли в комнату и постановили: «Барин в разуме
помешался».
А Нестерку оправдали, лошадей за ним оставили.
На тех лошадях Богатырь домой приехал. Мы еще
выпивали с ним!
36
— Ерема, куда едешь?
— Не скажу.
— Еремушка, голубчик, скажи!
— В город.
— Ерема, возьми меня с собой!
61

— Не возьму.
— Еремушка, голубчик, возьми!
— Садись.
— Ерема, купи мне пряник!
— Не куплю.
— Еремушка, голубчик, купи!
— Куплю.
37. БАРИН И СОБАКА
Жил барин в богатом имении. Пришел к нему
крестьянин по нужным делам* Стал подходить к дому, а
от дому кинулась на него любимая баринова собака.
Крестьянин сильно напугался. А у крестьянина была
в руках палка. Когда собака бросилась на
крестьянина, крестьянин с розмаху ударил собаку и собаку
сразу убил. Барин об этом узнал, и крестьянин сознался
и просил прощения; а барину сильно собаки жалко.
Эта собака очень хорошо его имение хранила, и барин
«го не мог простить и подал на крестьянина в суд.
Лотом вызвали их в суд. Как судьи барина
уважали, и желали по баринову мыслёнку судить
крестьянина. Судьи предложили барину. Судьи говорят:
— Что вы, барин, с ним желаете сделать?
Барин говорит:
— Да я вот что думаю: как у меня была собака
хороша, для меня сильно дорога, мое все имение
сберегала и меня спасала, так вот я желаю, чтобы он у
меня был за собаку, так же жил бы на дворе и человек
ческим голосом чтобы не смел бы говорить ничего, а
лаял бы все по-собачьи и охранял бы мое имение и
спасал бы меня. А я его одену потеплее и прикажу его
кормить хорошенько; как я свою собаку любимую
приказывал кормить хорошенько, и его прикажу кормить
хорошенько. А он чтобы ночи не спал, все бы ночи
лаял и мое имение стерег!
Судьи были согласны, а крестьянин ничего не мог
и перечить, так он, крестьянин, и согласился.
Вот крестьянин и стал жить у барина на дворе и
лаять по-собачьи. Крестьянин лаял хорошо, ночи не
спал, по всему двору бегал, а часто у барина под
окошком пошибче лаял. Барин был доволен собакой, и
приказывал барин:
— Кормите собаку хорошенько.
Вот крестьянин пролаял полгода или больше, по^
знакомился с ворами и воров научил:
62

— Приезжайте в такую ночь забрать ценного
имения у барина, я вам тут отопру, и вы не бойтесь, хоть
я и шибко буду лаять; только забирайте поскорей и
уезжайте повеселей, а после вы мне дадите.
Так воры и сделали, А собака в эту ночь еще
сильней лаяла, по всему двору бегала, даже барину спать
не давала, так сильно лаяла. Барин и думал:
«Хорошо собака лает. Надо ее приказать еще
лучше кормить».
А когда утром слуги встали и увидели — кладовая
подломана, имение украдено, доложили барину, а
барин сильно на собаку осерчал, что она его имение не
сохранила, и не мог ее простить и подал на собаку в
суд.
Вот и вызвали судьи на суд барина и собаку.
Барин и говорит:
— Вот собака мне на двор воров впустила.
А судьи-то и спрашивают:
— А что, барин, ночью-то она лаяла?
Барин говорит:
— Сильно лаяла, даже спать не давала; я думал
приказать еще лучше ее кормить,
А вот судьи говорят:
— Видите, барин, в эту же ночь сильно громко
собака лаяла. А вы бы, барин, должны бы выслать
какую-нибудь слугу на двор поглядеть, на что так сильно
собака лает. Ей ведь говорить воспрещено.
Судьи говорят:
— Мы считаем — собака не виновата.
А барину сильно было зло на крестьянина. А по
прежним-то правам барин имел посадить крестьянина
в острог. Барин и думает: «Отвезу его сам и посажу в
острог при своих глазах».
Вот барин этого крестьянина и повез, а нужно
было ехать до острогу верст пятьдесят. И пришлось им
ехать уже вечером в лесу темном. Барин даже уже
сам правил. Мужик и увидал — впереди ветррм
выворочена елка с корнями с большими. Корни-то кверху
поднялись. Как мужичок увидал эту выкорчу и
моментально вздумал для себя удобное. Вдруг схватил
за вожжи у барина и закричал:
— Тпру, тпру, тпру!
Барин сильно испугался:
— Что такое?
И мужичок испуганным голосом и говорит:
63

— Батюшка-барин, батюшка-барин, гляди-ка,
гляди-ка : медведь на задних лапах стоит.
Тут и барин увидал. Барин сильно напугался.
Барин говорит и торопится:
— Давай назад ворочай, давай назад ворочай!
А мужик говорит:
— Барин, барин, нельзя: медведь увидит, что мы
его боимся, он сейчас нас догонит и сломает.
Барин говорит:
— Что же нам делать? Что же нам делать?
Мужичок и говорит:
— Барин, он очень боится собачьего лаю.
Барин закричал:
— Лай, такой-сякой!
Мужичок говорит:
— Я уж лаять не умею; и голосу у меня нет.
А мужик барина пугает:
— Барин, барин, медведь двигается ближе, ближе!
Барин видит — делать нечего, и сам залаял
по-собачьи.
Мужичок говорит:
— Надо, барин, громче лаять.
Барин еще шибче залаял.
Мужичок говорит:
— Медведь боится, пятится назад.
Барин устал лаять и говорит:
— Да лай, такой-сякой!
А мужичок начал лаять:
— Гам, гам!
Никак не лается у него, и говорит мужичок:
— Барин, барин, медведь двигается ближе, ближе!
Так барин всю ночь и пролаял. И барин весь голос
свой потерял — не может лаять.
Стало рассветать. Мужичок и говорит!
— Барин, это не медведь.
— Что же это?
— Да елку выворотило ветром. Это корни-то
торчат кверху... Я ведь знал, что не медведь.
Барин говорит:
— Ах, такой-сякой! Я тебя еще больше в остроге
проморю.
Мужичок говорит:
— Что хошь делай, барин. Ты, барин,— собака, по-*
тому что всю ночь по-собачьи лаял.
Барин еще больше рассердился. Мужичок говорит!
64

— А я умел лаять еще лучше тебя; Только не
хотел. А я хотел, пущай всю ночь чтобы лаял ты.
Мужичок говорит:
.— Теперь я всем расскажу, что барин у меня всю
ночь по-собачьи лаял! Это я его заставил лаять!
Барин еще шибче осердился на мужичка. Барину
это не хотелось слуху пропускать. Барин как ни
стращал, мужичка, а мужичок говорит:
— Что хошь, барин, делай, все равно расскажу.
Барин видит, дело плохо, и говорит мужичку:
— Чего т?ебе дать, чтобы ты не сказывал?
А мужичок говорит:
— Прости меня и не сажай в острог, да еще подари
корову хорошую да два мешка пшеницы, и пущай ,я
дома живу. А тебя, барин, буду благодарить и
хвалить; и всем буду говорить:. «Нет, барин по-собачьи
не лаял!»
38. О ЦАРЕ И ПОРТНОМ
Досюль жил-был царь на царстве, на ровном
месте, как сыр на скатерти. Этот царь был охотник
сказок слушать. И сделал он по царству указ, чтоб
сказали сказку, которой никто не слыхивал.
— За того, кто скажет,— отдам полцарства и
царевну!
Этой сказки сказать никто не находится!
Приходит из кабака швец, говорит царю:
— Ваше царское величество! Извольте меня
напоить-накормить: я вам буду сказки сказывать!
И напоили, и накормили, и на стул посадили.
И стал сказки сказывать:
— Как досюль был у меня батюшка — богатого
живота человек! И он состроил себе дом: что голуби
по шелому1 ходили — с неба звезды клевали! У этого
дома был двор: от ворот до ворот летом, меженным
днем2, голубь не мог перелетывать!..
Слыхали ль этакую сказку вы, господа-бояра, и
ты, надёжа — великий царь?
Тьщ говорят, что не слыхали.
— Ну, так это не сказка, а5 присказка: сказка
будет завтра, повечеру. Теперь меня прощайте!..
'Шелом (избы, кровли) г- доски, набитые вдоль крыши,
в месте, где соединяются ее скаты.
2Меженный день — долгий летний день.
3 Зак. Ко 177 65

Ушел.
. Й приходит опять на другой день, и говорит:
— Ваше царское величество! Извольте меня
напоить-накормить: я вам буду сказки сказывать!
И напоили, и накормили, и на стул посадили.
И стал сказки сказывать.
— Как досюль был у меня батюшка —
богатейшего живота человек! И он состроил себе дом: что
голуби по шелому ходили — с неба звезды клевали! У
этого дома был двор: от ворот до ворот летом, меженным
днем, голубь не мог перелетыватъ! И на этом дворе -
был выращен бык: на том рогу сидел пастух, на
другом — другой; в трубы трубят и в рбги играют, а друг
другу лица не видно и голоса не слышно!..
Слыхали ль этакую сказку вы, господа-бояра, и
ты, надёжа — великий царь?
— Нет, не слыхали!
Шапку взял, да и ушел.
Царь видит, что это человек непутний — жаль
стало царевну отдать, говорит господам:
— Что, господа бояре? Скажемте, что слыхали эту
сказку, и подпишемте!
Господа согласились, что слыхали эту сказку, и
подписались.
На третий день приходит этот портной и говорит:
— Ваше царское величество! Извольте меня цапо-
йть-накормить: я вам буду сказки сказывать!
И напоили, и Закормили, и на стул посадили.
И стал он сказки сказывать:
— Как досюль был у меня, батюшка —
пребогатого-богатого живота человек! И состроил он себе дом:
что голуби по шелому ходили, с неба звезды клевали!
У этого дома был двор: от ворот до ворот летом,
меженным днем, голубь не мог перелетывать. И на
этрм же дворе был выращен бык: на том рогу сидел
пастух, на другом — другой; в трубы трубят и в роги
играют, а друг друга лица не видно и голоса не
слышно! И на дворе была выращена кобыла: по трои
жеребят в сутки носила, все третьяков1. И ён в тую пору
жил весьма богато! И ты, надёжа — великий царь,
занял у него сорок тысяч денег!..
Слыхали ль вы, господа-бояра, этакую сказку? И
ты, надёжа — великий царь?..
Третьяк— жеребенок трехлетнего возраста.
66

Господа видят, что нечего делать*— говорят все,
&то слыхали.
— Ты, великий царь, занял у моего батюшки сорок
тысяч денег, вишь, господа все слыхали! А ты мне
денег до сих пор не отдаешь!
И видит царь, что дело нехорошее: надо отдать
царевну и полцарства — либо сорок тысяч денег!
Отдал ему сорок тысяч денег.
И пошел этот портной опять в кабак с песнями!..
Вот-те и сказка вся!.,
39. БАРИН-КУЗНЕЦ
Барин один кузнецу позавидовал.
— Живешь ты,— говорит,— живешь, еще когда-то
урожай будет и денег дождешься, а кузнец молотком
постучит — и с деньгами. Дай кузницу заведу!
Завел кузницу; лакею велел мехи раздувать.
Стоит, ждет заказчиков. Едет мужик мимо, шины
заказать хочет на все четыре колеса (весь стан).
— Эй, мужик, стой! Заезжай сюда!
Тот подъехал.
— Тебе что?
— Да вот^ барин, шины надо на весь стан.
— Ладно, сейчас, подожди!
*•— А сколько будет стоить?
— Да полтораста рублей надо бы взять, ну да
чтобы народ привадить, сто всего возьму.
— Ладно.
Стал барин огонь разводить, лакей — мехи дуть;
взял железо, давай его ковать, а ковать-то не умеет.
Все сжег. /
— Ну,— говорит,— мужичок, не выйдет тебе не то
что весь стано^', а разве один шинок.
— Ну, ладно, — говорит, «*- шинок так шинок.
Ковал, ковал- барин и говорит:
— Ну, мужичок, не выйдет и один шицок, а
выйдет ли, нет ли сошничок. » *
— Ну, ладно,— говорит мужичок,— хоть сршни-
чок.
Постучал барин молотком, еще железа испортил
много и говЪрит:
— Ну, мужичок, не выйдет и сошничок, а дай бог,
чтобы вышел кочедычок 1.
'Кочедык — шило* для плетения лаптей.
67

— Ну, хоть кочедычок,— говорит мужик.
Только у барина и на кочедычок железа не хвати*
ло: все сжег. Поработал-поработал и говорит:
— Ну, мужичок, не выйдет и кочедычок, а выйдет
один шичок. (Когда железо раскаленное в воду
опустить, так оно шикнет.)
— Ладно,— говорит мужик,— сколько же вам?
— Да ведь я тебе, дурак, говорил, что сто.
— Со мной сейчас нет, я за деньгами пойду.
И поше*л.
А барин й говорит лакею: >
— Ты, когда он придет с деньгами-то, стой да
приговаривай: прибавь, мол, прибавь!
— Хорошо,— говорит.
Вот мужик захватил дома плеть, пришел в
кузницу и давай барина жарить, а лакей стоит да
приговаривает :
— Прибавь еще! Прибавь еще!
Отжарил и ушел.
— Что ты, подлец? Я тебе приказывал, если он
денег принесет, говорить это, а ты видишь, меня бьют,
а орешь: «Прибавь еще!»
Приколотил барин лакея, кузницу разломал и-не
стал больше браться за кузнечное ремесло да
завидовать кузнецу.
40. БАРИН И МУЖИК
Жил-был мужик; имел у себя много овец. Зимним
временем большущая овца объягнилась, и взял он ее с
двора в избу, с ягненочком. Приходит вечер, едет ба«
рин, попросился к нему ночевать. Подошёл под
окошко и спрашивает:
— Мужичок, пусти ночевать!
— А не будете ночью озоровать?
— Помилуй! Нам бы только где темну ночку
проспать.
— Заезжай, барин!
Взъехал барин с кучером на двор. Кучер убирает
лошадей, а барин в дом пошел. На барине был
огромный волчий тулуп. Взошел в хату, богу помолился,
хозяевам поклонился.
— Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!
— Добро жаловать, господин!
Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп увидала
68

и глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ, и
раз, да и два, да и до трех. Барин говорит:
— А что, мужичок, овца ногой топает?
— Она думает, ты волк; слышит волчий дух. Она
у меня волков ловит; вот нынешнюю зиму с десяток
поймала.
— Ах, дорого бы я за нее дал! Не продажна ли
она? Для дороги мне она хороша.
— Продажна, да дорога.
— Эх, мужичок, да не дороже денег; у,барина хва*
тит. -
— Пожалуй, уважить можно.
— А сколько она стоит? 4
— Пятьсот рублей,
— Помилуй, много! Возьми три сотенки.
Ну, мужик согласился, продал. Барин ночь
переночевал, на зорьке встал и в путь собрался; хозяину три
сотенки отдал и овечку взял, посадил в санки и
поехал. Едет. Идут встречу три волка. Вот овца увидала
волков, так и прыгает на санях, сама через
нахлестку * сигает. Барин говорит кучеру:
— Надо пускать: вишь она как раззадорилась.
Сейчас поймает.
(А она боится.)
Кучер и говорит:
— Постой немножечко, сударь, она раззадорится.
Сверстались волки с ними ровно. Барин выпустил
овцу; овца испугалась волков, в лес полетела,
коротким хвостом завертела. Как волки за ней залились,
только снег раздувается, а кучер ,за ней собираете^.
Поколе лошадушку выпрягал, в погонь за овцой
скакал, волки овцу поймали и шкуру с нее содрали, сами
"в лес убежали. Кучер подскакал — овца на боку
лежит, а ее шкура содрана лежит. Подъезжает к барину.
Барин его спрашивает:
— Не видал ли чего?
— Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвадась, а
волкам не поддалась!
Мужичок три сотенки получил, сидит теперь
барину сказочки рассказывает, а три сотенки в кармане
лежат.
Нахлесть^ — тележная продольная гряда.
69

41. МУЖИК И БАРИН (1)
Рубит мужик дрова. Мороз градусов тридцать
пять. Так расстарался мужик, что ему стало жарко»
Он снял с себя кафтан и положил на пень, Й старает*
ся, рубит дрова. С него пот градом.
Едет барин йа тройке. Кучеру говорит!
— Остановитесь!
Подзывает барин мужика, говорит:
— Мужик, что такое — мне в тулупе холодно, а ты
в одной рубахе — и пот градом?
Мужик и говорит;
— Что мне твой тулуп! Вот у меня кафтан
волшебный. На пне лежит, и мне отсюда жарко^
Барин говорит:
— Давай, мужик, менять на тулуп*
Мужик говорит:
— Барин, придачу надо!
Барин говорит:
— Сколько?
— Пятерочку.
Барин достает пять рублей. Мужик берет пять
рублей, подает барину кафтан, у барина берет шубу.
Барин надел кафтан и прехал. А мужик берет шубу и
пошагал домой. Барин с километр отъехал, его так
забрал мороз, что все кости стягивать стало. Он
закричал на кучера:
— Гони скорей лошадей!
Кучер до тех пор гнал лошадей, приехали домой
— все лошади сдохли. А барин попал в больницу и все
время ругался на мужика.
А мужик шубу понашивал да барина похваливал.
42. МУЖИК И БАРИН (2)
Жил-был барин, он был богатый. В его вотчине
жил мужик бедный-разбедный. У этого мужика
умерла жена, осталось трое детей.
Вот барин думает: чем помочь мужику? Вот он
призывает мужика и говорит:
. — Скажи мне — ^его на свете нельзя? Чего нельзя
сделать и чего на свете не бывает? Вот тебе сроку на
три дня. Если ты только скажешь, то вот тебе котелок
золота.
Приходит мужик назавтра и говорит:
70

— Я сейчас иду, а вот пестрый заплат из-под тявки
щелит.
— Ну, да ведь, может, в нашей земле этого нет, а в
иностранных землях, может, и есть.
Мужик ушел. Приходит назавтра, говорит:
— Вот живал да бывал, да на босу ногу топор
надевал, чугункой подпоясывался, а корчагу за пояс
заткнул.
А барин и говорит: *
— Цу чо же, может это и быть; ведь в нашей
земле этого нет, а в иностранных землях, может, и есть.
Ну, мужик опять пошел'домой. Вот на третий .день
мужика нету, нету и нету. Вот барин ходит, в окошко
поглядывает — верно, не придет. Вот смотрит, уж как
перед вечером, идет мужик.
— Где-то сегодня долго не идешь, мужичок?
— Да чо ты, батюшка-барин, вчерась от вас
пришел, а жена-покойница мне письмо прислала.
— А вот чо же она тебе пишет?
*- А, батюшка-барин, зовет к себе на небо.
— Все может быть; быть может, в наШей-то земле
этого нет, а в иностранных-то землях все может быть,
— Да постойте, батюшка-барин, я ведь на небе
побывал.
— Все может быть; в нашей-то земле этого нет, а в
иностранных-то землях все может быть.
— Да вот ведь, батюшка-барин, я и бывал.
— А чего же ты там видел?
— Да видел, батюшка-барин, всех: жену, и
умерших детей, и знакомых много.
— А чо же, не вид&л ли там мово родимова
батюшку?
— Видел-видел, батюшка-барин! Изволил говорить
да и руку подал.
— А чо же он там делает?
— Да что делает — у моей бабы с ребятами
водится да подстилки стирает.
Как сорвался барин со стула, как затопал ногами,
застучал об стол кулаками:
— Нет этого на свете! Нет этого на свете! Не было
и не будет, чтоб у холопей почетные дворяне
подстилки стирали, из-под холопенных ребятишек...
убирали,— нет этого на свете нигде!
— Батюшка-барин, ведь вы так и говорили — нет
чего на свете и не бывало, вот я вам и сказал.
71

Тогда барин одумался и котелок с золотом мужику
отдал.
43. БАРИН-СПОРЩИК
С барином мы спорили. Барин и говорит:
—* Богатырев,— говорит,— я тебя переспорю — год
работником у меня проживешь, а если ты меня
переспоришь — сто рублей тебе.
А свидетелька — барыня. Если он будет говорить,
я поперечу — значит, год в работниках проживу, а
если барин поперечит — он сто рублей Богатырю. Ну,
барин начал говорить:
— Я был в Одессе, верст за двести. И в Лондоне.
— Правильно,— говорю,— ваш капитал. Вы
можете.
— Я был во Франции, в Париже.
— Верю, барин.
Тогда он говорит:
— Я твоего батюшку бил-бил и в землю закопал. И
матушку твою...
Я говорю:
— Так и надо.
Я стал говорить:
— Вот я был в Варшаве, в Москве. Ехали мы,
барин, на рябых тараканах. Вчетвером в два дня
откатали четыре сажени. И то благодаря, что далеко отпих- .
нулись.
Барин все говорит:
— Да-да.
Ну, я потом:
— Барин, мой батюшка на твоем батюшке в
уборную ездил.
— Брось, сукин сын!
Ногой как топнет. А барыня:
— Дурак ты! Сто рублей отдал Богатырю...
44. НИЧЕГО, ПАНОЧЕК, ПРИВЫКНЕШЬ!
Михайлочка служил у пана. Как ему тяжело
стало, он и говорит:
— Ай, паночек, тяжело мне!
— Ничего,— кажет пан,— Михайлочка!
Привыкай!
А как пан помер и попал в пекло и Михайлочка
помер, то пан и говорит:
72

—- Ай, Михайлочка, ратуй меня!
— Ничего, паночек, привыкнешь!
45. БАРИН И ПЛОТНИК
Шел плотник между двумя деревнями — Райковой
и Адковой. Встретился ему барин приезжий из другой
губернии и спрашивает: ,
— Ты, мужик, из какой деревни идешь?
. — Из Райковой.
— А я куда еду?
— В Адкову.
— Ах ты, дурак! Ты, мужик, да из Райкова, а я,
барин, да в Адкову!.. Слуги, взять его и всыпать ему
хорошенько!
Лакей соскочил, схватил плотника и давай его
бить; били сильно, а потом уехали.
• «Ладно,— думает плотник,— не пройдет это тебе
даром!»
Узнал мужик, где барин живет, и идет к нему;
приходит. А барин любил строиться и строит мызу.
Барин не узнал плотника и подрядил его мызу
строить. Зовет его плотник в лес бревна выбирать. Барин
пошел. Пришли. Плотник ходит по лесу, да обухом по
деревьям постукивает, да ухо прикладывает.
— Ты что же это, как узнаешь?
— А ты обойми дерево, приложь ухо, и ты услы- -
шишь.
— Да у меня руки не хватают.
— Ну, я тебя привяжу.
Привязал плотник барина к дереву, взял вожжи и
давай дуть. Дул-дул барина, еле тот жив остался. А
мужик бил да приговаривал:
— Еще тебя, сукина сына, два раза взбучу: не
обижай мастерового человека!
Взял барскую коляску и уехал. Барина еле живого
нашли в лесу через три дня, уж при смерти был.
Хворает барин от мужицкого угощения, а плоткйКг
переоделся так, что не узнать, и приходит лечить
барина. Докладывают барину, что пришел лекарь. Барин
обрадовался, а лекарь велел истопить баню. Пошли в
баню. Помыл, потер лекарь барина и говорит:
— Ну, теперь надо, барин, тебя попарить; только
тебе не вытерпеть, надо тебя привязать к скамье.
Барин согласился, ~и опять вздул барина, да еще по
голому телу хуже пришлось.
73

—^ Ну, еще раз от меня тебе битому быть: не
обижай мастерового человека!
Сговорился плотник с братом: велел брату
прогнать мимо барского дома на барских лошадях,
которых плотник угнал из лесу» Барин увидел в окно и
послал всех своих сдуг' в погоню. Гнали, гнали слуги,
вора не догнали, а пока ездили, барин был один дома,
плотник пришел к барину и еще раз поколотил его:
— Ну, барин, помни смотри, что нельзя напрасно
обижать мастерового человека!
Наутро барин поехал в город, увидел плотника,
спрашивает:
— Мужичок, ведь ты вчерашний?
— Никак нет, мне сорок пять лет, какой я вчерапь
ний.
46. ПРО КЛИМУ-ВОРА
Знаешь село Климино? Так вот оно досталось
одному мужику Климу, страшенному вору. А раньше
село принадлежало одному барину.
Призывает раз барин Климку и говорит:
— Клима, говорят, ты воровать большой мастак?
— Могу.
— Ну, так укради, чтобы не попался!
— Можно!
Пошел Клима с работниками, сено косить. Покуль
тыи косили, Клима украл у них хлеб и съел.
— Кто украл хлеб?
— Говорят, Клима.
— Клима, ты хлеб украл?
— Я!
Пошли работники жалиться барину.
— Клима, ты хлеб украл?— опрашивает барин.
— Я!
— Ну, молодец!.. Вот что, Клима, на первый*раз я
тебя прощу, а вот укради козла у пастухов.
— Можно,— говорит Клима.
Пошел Клима в лес. А барин строго-настрого
приказал козла пастухам стеречь.
Пастухи козла стерегут, чуть за хвост не держут.
А Клима, слышут, вопит:
— Волк, волк, держи волка!
Бросили пастухи козла, волка догонять, а Клима и
спер козла.
74 *

Призывает барин Климу.
— Украл,— говорит,— козла, то теперь укради ко*
ня. А не украдешь, не прощу козла!
— Ладно, постараюсь.
А барин велел как можно строже стеречь коня.
Конюхи и стали стеречь. Один верхом на коня сел.
Другой обеим рукам за поводья держится. Третий под
брюхо лег, четвертый за хвост держит. Внутри стражу
поставили и около дверей. Не спят, А Клима тоже не
дремлет. Купил он бочонок водки, подкопал ст€!ну и
бочонок просунул. Пошел один до ветру, глядит —
бочонок. Понюхал — с водкой. «Вина барин сдогадался
поставить, чтоб нам не скучно было!» Пей-попей,
бочонок и осушили. И все заснули. Вошел Климка, коня
вывел, а пьяных на телку посадил.
Утром барин идет на конюшню и своим глазам не
верит. Спят напропалую сторожа. Один на телке
верхом сидит, другой за веревку держится, третий за
соломенный жгут. Взял барин нагайку и давай будить
сторожей.
Призывает барин Климу.
— Молодец! — говорит.— Ну, теперь укради
барынино платье.
— Можно,— говорит Клима,— и это сделать.
Забрался Клима в барынину спальню, обрызгал
всю постель чем-то вонючим, а сам под кровать лег.
Ночью барин к барыне приходит. Лег.
— Как воняет!
Понюхал — барынина одежа воняет. Сняла
барыня одежу — и под кровать. Наутро Клима приносит
барынино платье... Барин даже удивился. Сам в сцаль*
не был, а платье украдено!
— Молодец,— говорит,— Клима! За все прощу,
укради только барыню.
— Можно! — говорит Клима.
Поехала раз барыня кататься» А Клима вперед за-
бежал, повесился на дерево и качается, как
удавленник.
— Клима, это ты? — спрашивает кучер.
— Я!
Далее поехала барыня, а Клима опять забежал и
опять висит.
— Никак другой повесился? Сходи,— говорит куд
черу,— погляди, а я посижу.
75

Кучер пошел глядеть, а Клима соскочил с дерева
да на козлы. Как ехал — бултых в озеро. Спрятал
барыню... Идет к барину.
— Украл барыню?
— Украл!
— А где спрятал?
' — В озере!
— Ну, вот что, Клима, теперь достань барыню,
Коли достанешь, все село будет твое.
— Ладно, только не обмани!
Взял Клима сковороду, костыль, веревку. В
сковороду костылем бьет, а другой рукой веревку вьет.
Выскакивает на этот шум черт.
— Ты что тут делаешь?
— Не видишь — веревки вью, вас, чертей,
переловлю да на сковороде буду жарить!
Спужался черт и нырнул под воду. Вылазит
старший черт.
— Ты чего делаешь?
— Не видишь — веревку вью, вас, чертей, на
сковороде буду жарить!
— А за что?
— А за что барыня у вас моя спрятана. Выведи, не
то худо будет!
Нырнул старший черт в воду и другого посылает.
— Вот что, давай заложимся! Коли выиграешь,
получишь барыню, не выиграешь, так уйдешь и нам
вреда не сделаешь.
Согласились Клима с чертом бежать. А Клима
говорит:
— Где тебе со мной тягаться! Ты хоть обгони мово
сынишку.
Вынул зайца из-за пазухи и ^пустил. Сразу на
версту черта оставил. Видит бес — дело плохое. Нырнул
на дно, другого высылает.
— Давай,— говорит,— бороться! Кто кого поборет,
тот и заклад выиграет.
— Где тебе со мной бороться! — говорит Клима. —
Ты хоть одолей мово дедушку ста лет, с тебя и тово
будет.
И повел черта в лес к медведю. Облапил медведь
черта и слопал* Только хряснул.
Видят черти — дело худое. Вытолкали барынину
карету с озера.
76

Так и досталось село Климу-вору, Зато и Клими-
ным1 называется,
47
— Куда, добрый человек, идешь?
— Да вон в соседнюю деревню.
— Что ж,, там родня у'тебя?
— Да из нашей деревни отдана туда девка замуж*
— Так зачем же ты идешь?
— Да либо пива напиться, либо подраться.
48. ПРО ВАНЮ-ВОРА
Работать он не хотел. Отец сказал, что
семнадцатый год, а работать не хошь.
— Уйди,— говорит,— из дому, чтобы тебя не было,
лентюжины.
А он дюжий был, а лодырь.
— Иди,— говорит,— в Петербург и работай там.
(Раньше жили —.дорог не было, доченька!)
Иван отправился. Шел-шел и заблудился в лесу, а
потом попал к ворам. Одна старуха дома была...
Он видит, что тут не4 то. Представился дурачком.
Вошел в квартиру, засмеялся, как будто дурачок (а он
хитрый), и без бабушкиного дозволения на печку лег.
Лежит. Приезжают два сына. Они были воры тоже.
Днем рассматривали, а ночью воровали. Они одевались
в господскую одежду и лошадей имели. Богатые были.
Когда они приехали, мать и говорит:
— Дети, у меня гость есть.
Они сели за ужин, водки поставили, а потом она и
говорит:
— Он маленько неполного ума, без спросу лег.
Звать его Ваней.
Так один подошел и говорит:
— Вставай, Ваня, давай ужинать!
Одному ручку дал, другому, а сам смеется.
Видят — он дурак. Дали ему выпить стаканчик-два. Ваня
подвеселился, выпивает.
Воры и говорят:
— Вот, Ваня,— говорят»— если бы ты завтра
помог нам. Мужик богатый быка поведет, укради быка ■—
и ты нам будешь гож.
1 Село Климино находится в местности Заборовье, в 15 вер*
стах от г. Острова. (Примечание собирателя,)
'77

«— Я,— говорит,— дорог не знаю.
— Мы тебе покажем и на целый день дадим
харчей и водки бутылку.
— Украду,— говорит,— братцы.
Вот его утром повели лесной дорожкой. Эта
тропочка на большую дорожку вышла, на шоссейную. Он
все это приметил, чтобы ему возвратиться назад.
Правда, утром мужик богатый ведет быка, а Ваня
идет леском. Думает, что бросит маленько мужик
быка, но мужик никогда не отпускает. Стал оправляться,
а быка держит.
Привел в город. Ев^у дают такую цену (двадцать
ему дают), а он просил сорок и не отдал.
— Другой раз,— говорит,— поведу и продам.
Взял назад и повел. Когда назад повел, а Ваня
отвернулся в лавочку, и украл пару женских камаш1, ц
бегом бежит. Мужика обогнал, а сам стоит в кусте.
Там в леску ожидает его. Взял положил одну камашу
на дорогу и глядит, что мужик с ней будет делать.
А мужик увидел и говорит:
— Хороша, да одна, кабы другая еще!
Поинтересовался и не взял. А Ваня-вор бежит
впереди за километр и вторую положил. Мужик подходит,
и видит — вторая камаша лежит, и ругает себя:
— Ой, дурак, кто пьяный растерял!
А Ваня сидит за кустом. Мужик видит, что никто
не идет и не едет.
— Вот сейчас побегу за другим,— говорит,— при-
вяжу быка и побегу.
Привязал и побежал, а Ваня схватил быка, да на ту
тропинку, да к своим ворам.
Приводит Ваня быка.
— Ты, Ваня, убил?
— Нет, не убил.
— А как же?
— А вот за ужцном расскажу!
Тогда вечером сели за ужин. Ваню угощают, как
дорогого гостя, что быка-привел. А у этого мужика
еще два быка.
— Ваня,— говорят,— он завтра следующего быка
поведет в город. Украдешь?
— Украду,— говорит,— братцы.
1 Камаша (мн. камаши) — штиблеты, накладные
голенища с застежками.
78

Воры видят, что дурак на деле умный!
. — Дайте мне ленку, веревочку свить,— говорит.
Дали ленку, веревочку вьет, какую ему надо. Ут-
ром он пршел. Вышел на дорогу, посмотрел, что ведет
мужик быка. А против той местности, где Ваня, видна
была деревня на горке через кусты. Этот Ваня взял
березку нагнул, и привязал веревочку петлей, и
руками держит себя, как бы задавился. Повел мужик быка
и видит — мужик висит.
— Ах ты, тошнехонько мне, человек задавился!
Полиция скажет на меня, а я сам объявляю.
Покуда собирались — там ведь не скоро. Пошли,
поглядели— и нет ни задавившегося, ни быка —
ушли. А мужик:
— Быченька, быченька!
Ваня пришел домой, рассказывает, как он украл
быка.
— Ай, Ваня, умный! -г- воры говорят.
А мужик опять без быка домой пошел. Воры
говорят:
— Мы все тебе ключи отдадим, укради третьего
быка.
А у мужика было три быка.
Ваня живет хорошо. Водочку выпивает, разные
закуски. Старуху мамашей зовет. Все они холостые. .
Он говорит:
— Украду третьего!
Тогда пошел утром на то место, где пропадали
быки. Когда мужик подвел быка, Ваня замычал:
— Му-у-у-у!
Мужик думает, что его быки вернулись, и кричит?
— Быченька, быченька!..
А Ваня отвязал быка, да и дальше пошел. Уже не
стал бык отзываться, мужик забыл, где привязал быка!
и нет быченьки — и всё.
А Ваня привел быка, его воры и спрашивают:
— Ваня, как же ты украл?
— Постой,— говорит,— за ужином расскажу.
— Когда,— говорит,— я подходил к этому месту
и замычал, он стал прислушиваться. Я еще! Он тогда
кричит: «Быченька, быченька!» Он тянет за собой бы«
ка по кустам, а роги у него большие, не протащились,
да я все «му-му-му», да дальше. Он привязал быка, а
я побежал, отвязал. А он все: «Быченька!» Так и
украл.
79

— Ну, Ваня, как мы говорили, так и сделаем. Все
кладовые тебе покажем. Вот два жеребца, корми, и
Чисть, и катайся.
Ваня все осмотрел. Свинины наворовано много,
масла "и BcerOi Пальто, тулупы, одежды все важные.
Ваня оденется купцом, коляску запряжет и едет в
город. „
— Ну, братцы, поедемте, я укажу, где магазин
золотых дел мастера. Там золотые и серебряные вещи.
Ваня знал заговор, и все караульные спали, а Ваня
открыл лавочку, и выбрал часы, сколько нужно, и
приезжает с большой добычей. Его еще больше
возлюбили. Ваня жил целый год у них и все воровал, не
попадал.
Ваня почувствовал в себе силу большую. У
помещика была дочка Марфа. Он санки ей делал, вместе
катались, и она любила Ваню, когда они детьми вместе
играли.
— Теперь я богатый. Поеду к Марфе замуж брать.
Он поехал на .жеребцах сто километров
насматривать в Псков. Братьям он говорит:
— За Псковом есть склад, поезжайте туда, там
много добра и золота, и привезите.
(Все это зря им говорит.)
Запряг он худшую лошадку, а себе пару жеребцов
и хорошую коляску, взял себе золота и серебра и
вынес. Одевается, ферет летнюю и зимнюю одежду и
берет для лошадей овса мешок.
— Мама, дай мне цельного гуся и четверть водки,
я поеду насматривать^
Та ему сготовила. Он запряг лошадей, старухе
сказал, что завтра приедет.
— На, мамаша, тебе ключи от кладовой, а то,
может, меня и заберут.
Сам поехал домой. Ехать ему двести километров
было. Дорогой остановился в городе, на постоялом
дворе. Дворнику заплатил.
— Напой их,— говорит на лошадей,— овса дай.
Сам пошел в. трактир, выпивает и закусывает. Это
он проехал сто километров. Переночевал и дальше
поехал. Подъезжает к дому своему (он здесь не был год),
он одет чисто, такой молодец. Вошел в хату и
говорит ;
— Здравствуй, папаша!
Мама его узнала.
80

■— Вас,— говорит,— надо звать «ваше благородие»»
— Нет-нет,— говорит,.— я Ваня.
Ваня разделся, своих лошадей отложил от коляски
и поставил их под прикрылечек. Серебро и золото
прибрал. Отец в лаптишках ходит, а Ваня привез разного
кушанья.-
— Папа, а Марфа взамуж вышла?
— Нет, не вышла. Я там был вчера. Два помещика
ее сватали.
— Ступай, папа, и ты в сваты!
— Сынок, я в лаптях.
— Иди тйк, как я посылаю.
А помещик знал его.
— Если помещик спросит: «За кого сватаешь?» —
то скажи, что' за сына, за Ваню-вора.
Пришел отец к помещику.
— Здравствуй, барин!
— Здравствуй, Василий! Ну, Василий, по каким
делам пришел?
— За сына пришел сватать, за Ваню-вора.
Посмеялся барин и говорит;:
— Ну, коль Ваня-вор, так пусть придет.
Приходит старик и говорит:
— Сынок, засмеялся, а велел прийти.
Ваня оделся, запряг лошадей. Цилиндр
надел,„касторового сукна костюм и. поехал — таким богатым,
каких помещиков и нет. Подъезжает к парадной, все
вышли его встречать. Вошел в комнату, дали стул, он
сёл.
— Откуда ты?
— Я вор. *
— Уж если ты вор, укради от меня одеяло и
простыню. Украдешь, и дам тебе тогда я Марфу.
— Барин, завтра в двенадцать часов украду от
тебя, но только бы огня не было.
— Ладно, приходи, а мы тебя здесь на кулачки
вздымем. ,
Барин подобрал хороших мужичков, сильных
бойцов.
Как Ваня придет, так они будут сыпать ему
кулаками.
Часы были сверены. Заведены — минута в минуту.
А Ваня пошел к кладбищу, где покойников раньше
ставили в часовнях. Одел покойника в свитку, шапку,
штаны надел белые. Взял его и пошел.
81

Первый час ночи был. Ваня идет к помещику и
стучит. Как дверь открыли и люди бросились
колотить покойника, а Ваня в это время пошел и взял
простыню и одеяло.
Колотили-колотили — наверное, забили и
засветили огонь.
— Ай-ай-ай, тошнёхонько... колотили покойника.
— Ходите за Ваней, я отдам ему Марфу!
Марфа рада. Она его раньше любила.
А Иван-вор убрал этого покойника. Снял все с
него, положил двадцать пять рублей на домовье.
Приходит к барину, а барин говорит:
— Вот укради у меня еще жарковье из печки,
тогда Марфу бери.
Следующий день надел Ваня парик, стал
.старичком. Купил двух зайцев, кормит их. Взял зайчиков и
пустил их в плотный сарайчик, а там были утята.
Бабка пошла корм давать и там увидела зайцев, и их ей
не поймать. Барин и прислуга пошли ловить зайчиков,
а Ваня в это время взял жарковье и пошел.
Поймал помещик зайчиков, скоро первый час,
барин обедать хочет. Хватился, а в духовке жарковья
нет. Ваня приходит с жарковьем.
— Не отдам Марфу. Вот укради еще ксендза
польского.
— Украду!
Он подкупил сторожей, наловил раков, купил
одежды в городе, коленкоров, венок, крылья и сделал
ангельское платье; и, когда костел открыли, он
подпустил раков и свечки каждому раку на спину поставил.
А сам Ваня был дюжий — двусилок, и у него был
кожаный мешок.
Стал он в райские ворота и сказал, что ангел
требует ксендза и понесет его на небо. Ксендз пошел в
костел. Везде — свечки. Открыл райские ворота, ксендз
и говорит:
— Ангел божий, в чем ты меня понесешь?
— А я в кожаном мешке тебя понесу.
Взял кожаный мешок, ксендз залез в его мешок, а
Ваня понес его.
Ксендз говорит:
— Светлый ангел, ты меня несешь по земле, а не
по небу.
— Я несу тебя до помещичьего дома, а там святое
место, и будем там вздыматься на небо.
82

А у помещика там мнвго гусей, они думали, что
овес в мешке, и стали клевать и кричать. Барин
услышал. Видит — человек в мешке, открыли. Видит
рядом Ваню с огнем и крыльями ангела. ,И помещик
шапку снял. Ваня снял одежду.
— Барин, это я, Ваня-вор.
Так барин отдал Марфу за Ваню-вора, и он стал
настоящим помещиком. Жили счастливо. Ваня уже не
стал воровать. Были и так богаты.
49. КУПЕЦ И ЯМЩИК
Богатый купец часто зазывал к себе всяких людей,
поил, кормил, угощал: только коли кто скажет ему
противное — того непременно поколотит. Раз зазвал
он к себе ямщика. Тот от!пряг лошадей, вошел в
хоромы й после долгого угощения сказал:
— Довольно, хозяин! Мне лора ехать.
Купец давай его бить, так что ямщик едва
вырвался и стал запрягать лошадей. Купец за ним. Ямщик
нарочно начал дугу вкладывать кольцом назад. Купец
закричал:
— Не так вкладываешь!
А ямщик давай его бить да приговаривать:
— Не твое дело указывать! Не твое дело
указывать!
50. ОХОТНИК ДРАТЬСЯ
Один мужичок охотник был драться; зазвал к себе
в гости мужика, велел хозяйке собрать на стол, велит
гостю садиться за стол. Тот отговаривается:
— Что ты, Демьян Ильич, беспокоишься
напрасно?
Демьян Ильич ему плюху, да и по щеке, и
говорит:
— В чужом доме хозяина слушай!
Тому нечего делать, сел за стол, потчует его; он
ест. Хозяин начал рушать хлеба много,- Мужик и
говорит :
— Куда ты, Демьян Ильич, столько хлеба наруши-
ваешь?
Демьян Ильич и другу ему чику.
— Не указывай,-*- говорит,-*?- в чужом доме^ Делай
то, чего хозяин велит.
83

Мужик не рад стал: ежели потчует — не ест, не
слушает Демьяна. Тот его бьет да приговаривает:
— В чужом дому хозяина слушай!
На эту пору ниотйуда возьмись — другой детина,
только в невзрачной лопотине, а парень бойкий, без
спросу отворяет ворота, заезжает в ограду; а Демьян
вышел на крыльцо, кланяется:
. — Милости просим, милости просим! (Охота и
этого побить!)
Детина — неробкий, снимает шапку и говорит:
—г Извини, Демьян Ильич, я не спросился —
заехал.
— Ничего, ничего! Милости просим в избу.
Детина вошел. Хозяин и его садит за стол, жене
велит ставить ествов, нести хлеба, так и потчует! А
детина ест да ест, не перечит. Демьян сколько ни бился ~г
детина ни в чем не перечит: не удалось ему ударить,
Он и пошел на проделки, вынес хорошее, самое
лучшее платье, говорит детине: " *•
— Скидай то, надевай вот это!
Думает сам: . ■
«Ужо-де отпираться станет, я его выколочу».
Детина не прекословит, надевает. Демьян то,
другое подсунет. Детина все не спорит. Вывел хорошую
лошадь, обседлал в лучшее седло, надел добру узду и
говорит детине: ~
— Садись на мою лошадь; твоя-то худая! (Ужо
да не станет ли перечить?)
Детина сел. Демьян велит ехать; тот молчит, по-
нужнул лошадь, выехал из ограды и говорит:
' — Прощай, Демьян! Не черт пихал, сам попал!
И уехал — поминай как звали: только и было!
Демьян посмотрел вслед, хлопнул руками, да и
сказал:
— Ну, видно, нашла коса на камень! Дурак же
я — хотел побить, да лошадь и пробил!
Может, лошадь-то со сбруей-то сот полуторых
стоила.
51. ДВА КУМА —ПЬЯНЫЙ И ТРЕЗВЫЙ
Жили два соседа, два кума. Дружно жили,
никогда не ссорились.
Однажды курица одного соседа забежала во двор к
другому.
84

А тот выпивши был. Хватает он палку толстую —
и за курицей.
Ну, курица, понятное дело, к себе во двор. Этот
пьяный уже разбушевался. Перелез через забор и с
палкой к хозяину.
— Я тебя, такой-сякой! Ты что за скотиной своей
не смотришь!
И палкой замахивается.
А этот хозяин, который трезвый, схватил его за
руки и отнял палку. Пьяный бежит к своему забору,
хочет лезть. Тот держит его.
— Нет,— говорит,— я тебе сейчас покажу, как на
людей кидаться!
Тогда у пьяного сразу половина хмеля сошла. Лег
он спиной на землю и говорит тихонько:
— Ну ла^но, кум, пошутили — и хватит...
52
— Уф, жарко!
— А где был?
— Да дрался.
— А где батька?
— Да еще бьют.
53. КАК МУЖИК У ЦАРЯ ПОБЫВАЛ
Жил-был один помещик. У него хутор был,
который назывался Старый Хомут, а деревня Хомутищева.
Барин одного отдал в солдаты из села. Теперь, через
двадцать пять лет, он вернулся; Прослужил двадцать
пять лет, а царя не видел. Приходит со своей службы,
а ему на селе говорят:
— Какой ты служак, когда царя не видел!
«Эх, дело плохое. Продам корову, съезжу в
Петроград, увижу царя, тогда любому глотку заткну».
Продал корову, поехал в Петроград, приехал, подходит к
дворцу царя. Его не пускают слуги. .А он одно:
— Дайте царя налицо!
Он цельные суткд бился. Волей-неволей выходит к
нему царь, а он г
— Здравствуйте, ваше сиятельство, и прощайте!
— Это что ж такое?
— Я доволен теперь. Служил я двадцать пять лет,
а царя не видал, а вот теперь увидал.
85

— Да это мало, ты побудь у нас. Будет бал у щс, а
ты двадцать пять лет* служил — посмотришь на
людей.
Ну, остался мужичок. Сделали бал, пригласили
его. Пищу подают что ему, то и генералу. Ну, а мы,
крестьяне, нигде не были, кроме каши ничего не
видели. Ел-ел он, все оплетал, что ни подадут. Наелся, аж
под кадык ему лезет. А тут опять дают какие-то
маленькие пирожки. Их и жевать не надо, а прямо в рот
бросать, он растает и сам пролезет в рот. Подали
пирожок, а он не ест — некуда. Царь подходит и говорит:
— Солдатик, ты что не кушаешь пирожок?
— Ваше величество, некуда класть, оттоль лезет у
меня!
Царь отошел, а он пирожок случайно бросил в рот,
а он там и растаял.
Царь подходит:
— Где пирожок?
— Съел.
— Да у тебя по горло. Куда ты дел? Даю срок
день — думай, куда дел пирожок, а то арестую, если
не найдешь выход.
Он переночевал. Думал-думал. Поутру ходит по
городу, видит собор отворен. «Дай пойду, помолюсь».
Пошел.. Там народу было — не только человеку, но и
змее негде пройти. Глядь — приехал в этот собор царь.
Народ кое-как расступился. Царь прошел. А мужичок
и говорит:
— Ага* теперь я найду оправдание пирожку.
Царь — голова, как ни тесно в церкви, а прошел он,
так и пирожок — голова всему, как ни тесно, а он
прошел.
Побыл там. Сели обедать у царя.
— Ну, солдатик, где, пирожок? — спрашивает его
царь.
— Пирожок, ваше величество, на месте,
— Как на месте?
— Да вот как. Я ходил ныне по городу. Зашел в
собор. Там и змея не могла пройти, а приехал царь —
и прошел. Так и пирожок.
— Молодец!
— Я собираюсь домой, царь.
— А чем тебя наградить?
— Ничем; если хотите пожертвовать дайте
старый хомут.
86

— Да лучше новый возьми!
— Нет, ваше величество, дайте старый.
Царь дал ему старый хомут.
— Только здесь, ваше величество, одного не
хватает: напишите бумажку, что вы мне пожертвовали
старый хомут с хомутищем, а то мне не поверят.
Царь сел, черк-черк — и готово. Приложил
штемпель и дает.
— Ну, я теперь доволен.
Пошел на станцию, взял старый хомут да в
отхожее место его кинул. «Пускай лежит царский хомут, у
нас много новых. А вот барское-то имение со старым
хомутом будет мое».
Приехал домой. Барин услыхал, что Терентий» от
царя приехал.
— Ну-ка, позовите его ко мне! Я покажу ему, как
без спроса ездить!
'— Терентий, барин тебя зовет.
— Успеет! Я у царя был, а что мне этот барин.
Доложили барину.
— Так готовьте розги!
Барин садится на лошадь, сам едет.
— Эй, Терентий, чего не слушаешь меня! Царя
нагляделся?
— Сейчас иду.
— Царя ездил глядеть?
— Даже был у царя. И вот теперь иду с вами
говорить. .
— Ну иди-иди, там скамья готова и розги.
— К вам с предложением — сложить все свое
имение, теперь я хозяин его.
— Почему?
— 2ja вот; видите бумажку: «Я, царь, дарю
Терентию старый хомут с хомутищем».
Барин обезумел. И скамья осталась с розгами.
Приезжает домой барин, шумит на кучера:
— Запрягай лошадей, поедем на станцию!
Барин поехал в Петроград, к царю жаловаться,
почему государь неправильно сделал. Приезжает в
Петроград. Входит к царю:
— Ваше величество, Что вы сделали?
— Что?
— Да зачем' вы отдали мой участок Терентию?
— Да я ему никакого участка не отдавал, я ему
только пожертвовал старый хомут.
87

— Вот это и есть мое имение!
«Э, это вот Терентий!»— думает царь.
Собирает царь совет, своих там министров, как
поступить. Придумали так: вызвать Терентия в
Петроград и сделать бал, на балу кто будет выпивать пер- '
вый стакан, то тому сосед должен бить по щеке. И по
уговору вышло: когда пьет Терентий, то его бьет ба:
рин, а когда царь выпивать будет, то Терентий должен
его бить. И когда Терентий ударит царя, то договор
весь рушится. Так и сделали. Вызвали его, царя
посадили по левую руку от Терентия, а барина-то по
правую. Начали пить. Доходит до барина, барин как
тяпнет Терентия, айс нос посинел.
Теперь пришел черед Терентия бить царя.
— Товарищ заседатель, дайте мне словечка три
сказать?
— Пожалуйста!
— Я жил у хозяина в работниках и возил я на
лошади тяжелый груз. В одном месте мне предстояла
гора, груз этот мои кони никак не вывезут. Что мне
тогда делать, если кони не везут?
Начали обсуждать.
— Тебе надо половину свалить, а половину
отвезти, а потом вернуться и забрать остальное.
— Ну, извиняюсь. Мне вперед ехать некуда — тут
гора, а я вот назад поеду.
Да как наотмашь локтем даст барину! Царя так он
и не ударил. Имение-то за ним и осталось. Тогда они и
говорят:
— Мужичок-то сер, да ум-то у него не *нерт съел!
54. СКАЗКА ПРО ИВАНА-УПРАВИТЕЛЯ
Был управляющий старый старичок. Он у барина
несколько лет служил. Управляющим. У него был сын
Ваня. И женатый. У него была одна дочка еще в
молодых летах. А этому старичку барин платил все
золотым деньгам. И этому старичку был подарен фольва-
рок1 за честность. Барин фольварком не , дорожил.
Этот старичок сделался больным. Дал в Петербург
телеграмму своему господину.
Приезжает барин:
— Что тебе, Алексей?
Фольварок (правильно: фольварк) — хутор.
88

— Вот болен, барин.
Подзывает помещика и говорит:
—г Вот я желаю, чтобы сын на моем месте был бы.
Помещик говорит:
— Я очень доволен. Хоть бы вы не сказали, я б
Ваню поставил на ваше место.
Ваня был тоже такого образования, как вы,
например. Принял он от отца все документы. Имение это —
не шутовое дело! Животов всех, движимое и
недвижимое имущество принял. Барин распрощался, уехал в
Петербург. Ваня взял писаря себе, управляет. Урожаи
снимает.
Тогда отец подзывает его, сына своего Ваню:
— Сынок, Ваня, я тебе говорить буду. Смотри,—
говорит,— сынок, слушай меня. Зятя в дом не бери! И
жене правды не говори! А своему помещику все делай
хорошо. Один раз плохо сделаешь, и все пропадет,
Ваня.
Ваня списал это тоже. Списал, да.
Отец умер. Ваня схоронил. Все в порядках идет. И
урожай снимает, и работников нанимает. Урожай
снимает — доход большой дает барину.
. Ваня после родителя пять годов все управлял.
Отчеты большие все давал.
А у Вани дочка уже поднимается. И писарь
ухаживает за ней. И любезничают они. Да. Так уже жена
хочет его, писаря, взять в дом Ванин. .
— Давай,— говорит,— возьмем его в дом! У нас,—
говорит,— фольварок есть и денег.много. Одна дочка,
и я ее далеко не желаю отпустить.
. — Эх,— говорит,— как я не хочу! Лучше бы я
приданое дал бы и отпустил бы вдаль.
А она — ни в какую.
— Ну, пусть будет так.
Взяли зятя в дом. Жена и говорит:
— Видишь, одно семейство у нас стало. Мы,—
говорит,— и дочь. И хорошо!
Приезжает барин из Петербурга и привез
голландского петуна. Такой большой-, толстый, интересный. И
на два гребня. Да.
— Иван,— говорит,— корми и пой этого петуна,
— Хорошо, хорошо,— говорит,— барин! Буду
беречь, наблюдать. " -
А у его птичная цела! Да-да.
Стал этот барин приезжать из Петербурга, каждый
89

месяц этого петуна смотреть. Иван видит, что он
заинтересовался этим петуном, стал приезжать, свово
призывает барщинника-плотника. И говорит:
— Сделай ящик большой дли петуна!
Взял этого петуна посадил. А никто не &нал. Ни
жена, ни зять, ни дочка. Только знал барщинник и он.
Взял да на чердак его. А на чердак была дверина,
вход. На замок запиралась, Иван сам стал петуна
беречь — воды подавать тихонько и овса.
— Нет ли,— говорит Иван барщиннику,— у тебя
голландского петуна большого? А нет — купи от
соседа.
— Есть,— говорит,— у меня, большой.
— Ощипли его и принеси завтра мне.
Тот утром принес.
— Только голову отруби, потому не два гребня —
хозяйка узнает.
Он подал Ивану-управляющему, А Иван пошел к
своей хозяйке. (Это он хочет спытатъ жену и хозяина!)
— Жена, вот,— говорит,— барина петун. Свари и
поджарь его. Что он тут ездит! — говорит.
Ну, та и сготовила этого петуна, сварила (а ведь
обжаривать опосля). Это к обеду было готово.
— Вот,— говорит,— поедим баринова петуна.
Полно ему ездить, хвастать!
— А так и надо! — фто жена говорит.
А Иванову дочку Старостина хозяйка крестила. И
Иван и говорит ей:
— Мы-то поели, а куме-то дай!
(Это петуна). А та-то и говорит:
— Это барина петун, только никому не говори.
Кабы она не спомянула, так и Старостина жена и
не знала бы!
Так начал Иван пробирать старосту. Никогда этого
не было. Годами проходило время, никогда он ему
выговора не давал. (А это он нарочно, чтоб барину
доложил. Понял?)» Вот, значит, он пришел домой- говорит:
—: Вот меня сегодня Иван пробирал, никогда этого
не было.
А жена говорит (быстро!):
— Ты знаешь, он баринова петуна зарезал!
Да» дорогие мои! Богатырю не прожить — надо
брать. Богатый живет, как хочет, а бедный — как
может... Э-э, после нас — не будет нас. Все равно!..
90

Тогда он сейчас телеграмму в Петербург: «Барин,
Иван вашего петуна прикончил. Сам кушал».
Барин получил телеграмму. (Пиши: попал Иван!
Да! Попал! Пиши протокол, пиши, милый! Да!
«Барин,— говорит,— он петуна ел!» Пиши про такого
мошенника! Ване виселъница за петуна! Висельница!)
— Ого-го! Верно, имение колесом, если за петуна
принялся.
Приезжает барин — не к Ивану, а к старосте. Там
это расспрашивает;
— Ела?
— Ела! И мужу давала вашего петуна. А Иванова
жена — кума, мне давала, говорила: «Не говори! Это
баринов петун».
А этот помещик приказал столоб привезти: Ване
висельница за петуна. Тогда Иван приходит к
помещику.
— Доложите,— говорит,— что Иван хочет деньги
разделить на евонном столе.
Тогда, значит, он разрешил.
— Пускай идет, делит.
Иван взял, значит, сумку с золотом и пошел к
барину. Он жену взял и дочку взял с зятем. Всем
семейством. Когда Иван приходит, снял шапочку, сам
знаешь, поклонился. А бывало — за ручку. Барин
хорошо был с ним. Иван ведь сурьезный, сам знаешь.
— Здрасьте, барин! Да. Вот сколько лет папа
служил у вас, получил золотым деньгам, и я служил. Я
хочу,— говорит,— разделить.
Вот он сейчас высыпает золото с мешёчка
кожаного.
*— Вот это,— говорит,— кучка жены, а это —
дочки.
А большую кучку оставил.
— А это тому, кто скорее меня задавит, петлю
накинет на шею.
, А зять стоит и говорит:
— Папа, отдай мне, я тебя скорее всех задавлю.
(За ту кучу и Богатырь давил бы его... Да-да. Ой,
миленькие мои!..)
— Барин,— говорит Иван,— видишь,— говорит.
— Если бы родной сын — не порадовался он бы на эти
деньги. Вот, бери, что мне папа говорил, написано,
смотри: мне папа говорил, что зятя не бери в дом, и
жене правды не говори, и барину все делай хорошо.
91

Один раз сделаешь плохо — и пропадешь. Вот, барий,
этот петун был куплен у барщинника. Твой, спрятан.
Его сейчас принесут. Я спытал жену и это. Я думал,
от жены не выйдет ничего, она скроет меня. А они
дали телеграмму.
Приносит барщинник петуна, который находился
на чердаке.
— Барин, ваш петун?
— Мой.
— Вот, говорил родитель правду: «Все
делай.хорошо». Неужели моя голова дешевле петуновой?
Совестно стало барину:
'— Прости, Иванушка! Никому верить не буду.
Служи у меня. Я доволен твоим доходом.
Тогда барин приказал двадцать пять розог в
задницу этому старосте. Не посылай телеграмм, сукин сын,
ке разузнавши, в чем дело!
Бить его стали. И то —• не удержать бы мужиков,
да спасибо Богатырь помог, раскидал.
* 554 ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ
Один богатый землевладелец прожился совсем. Но •
у него был лакей. Прежние знакомые вздумали
повидать барина. Время подошло, нужно было им закуску
подать. Барин и кличет лакея:
— Человек! Почему же ты обед без салфеток
подал?
— Но у нас их, сударь, нет!
Показалось этому барину обидно перед своими
знакомыми, что у него действительно нет салфеток. Когда
гости уехали, он дал нагоняй лакею:
— Как ты, братец, глупо сделал, так ответил, что у
нас салфеток нет. Должен был сказать, что они в
стирке.
— Хорошо, сударь, в следующий раз я так и
сделаю.
Проходит несколько времени, заявляются опять к
ним гости.
— Человек, подай ножи и вилки!
^— Они, сударь, в стирке.
56. БАРИН И ЛАКЕЙ
• Барин имел лакея себе. И жили они с лакеем.
Лакей был холостой, и барин был холостой. У него в
доме была гостиница, свой дом был, а он в карты его
92

проиграл. И идет он домой, А ему до своего двора сто
километров надо идти. Там мыза была, имение. Он все
проиграл, значит, ничего с собой не взял. (Сам знаешь
— уж гостинец проиграл, дом — так и все отдал.)
Уходят они с лакеем, идут дорогой. Денег у них не
было ни копейки — и не евши. Вот пятьдесят
километров надо около большой реки им идти — дорога. На
вторые сутки они захотели кушать. (Сам посуди! Не
евши одни сутки — и то-о...)
— Давай,— говорит лакей,— отдохнем около
речки.
А в речке щука и плеснула.
А барин и говорит:
— Эх, кабы эта щука да с хреном!
А лакей и отвечает:
— Эх, кабы эта вода — да с хлебом!
— Да, неплохо бы было...
57. В ГОСТЯХ И ДОМА
Был один барин в гостях, и так хорошо там
угощался, ел всякие яства, пил вина, и так нагостился,
что и не почуял, как его и домой привезли. Проснулся
он да и кричит:
— Лакей, вина!
— Нету, барин.
— Ну, тогда пива!
— Нету и пива.
— Так где же я?
— Дома, барин.
— Ну, так давай воды!
58. БАРИН И СЛУГА
— Здравствуй, барин голой.
— Здравствуй, Афонька малой. Принеси-ко мне
стакан водки алой,— говорит барин.
— А где бы я взял?
— Вон там в подставе.
— Какой там черт поставил. Я все четыре обошел
и ничего не нашел...
—« Но где' же ты пропадал?
— Да у богатого мужика в овине был,— говорит
Афонька
93

— Чего ты там делал?
— Кашу варил.
— В чем ты варил там?
— В ведре.
— Что такое, мне плохо слышится?
— В котле, глухой бариц. ^
— Велик ли у тебя котел-то был?.
— Да в сорок ведер.
— Как ты в нем варил?
— Я перегородил, да и варил: одну половину
мусору набил, а в другую пшена навалил.
— Какова у тебя кашица была?
— Попробуйте, батюшко-барин.
— Ах ты, сукин сын, заставляешь барина кашу
пробовать. Какова же у тебя была, спрашиваю?
— Расхлебаешься, батюшко-барин.
— А как бы у тебя овин-то загорелся?
— Да что, я вышел бы, да и погрелся.
— Кабы вспыхнул вдруг?
— Я поел бы, да остатки в огонь — бух...
Афонька ушел. Барин думает про себя: «Экая
какая моя участь — мундира нет, брюки совсем
порвались, а староста нейдет и оброку не несет...».
А Афонька переоделся да тут как тут.
— Здравствуйте, батюшко-барин.
Барин не узнает и спрашивает его:
— Чей ты, сукин сын?
— Я староста ваш.
— Какрго поместья?
— Села Помела, деревня Веникова.
— Да, действительно, это мое поместье. Каково
там мои крестьяне живут?
— Хорошо, батюшко-барин, на семь дворов один
топор...
— Что такое говоришь, мне плохо слышится?..
— По семи топоров у каждого крестьянина!..
— Да, от прожитку нужно иметь семь топоров
крестьянину... Ну, каков год? Каков урожай?
— Хорош, батюшко-барин. Колос от колосу — не
слыхать человеческого голосу, сноп от снопа — неделя
езда, суслон от суслона — как от Москвы до Ростова.
— Что такое говоришь, мне плохо слышится?.
Эх, глухой барин, колос на колосе, сноп на
снопе, суслон на суслоне!
«— А каков примолот был?
94

•*— Хорош, батюшко-барин: мы молотили тридцать
дней, а намолотили одно решето.
— Что такое говоришь, мне плохо слышится?
•— Мы молотили, говорю, тридцать дней и все по
тридцать четвертей...
Барин думает: если молотили тридцать дней да по
тридцать четвертей, то у каждого крестьянина хлеба
должно быть целый магазин, говорит:
— Ну, давай, староста, оброк.
— Эх, батюшко-барин, оброк-то я потерял.
— Врешь, сукин сын!
— Верно, барин, потерял.
— Винись, подлец, т;ы ведь пропил?..
— Верно, батюшко-барин, я пропил: была погода-
то ясная, солнышко печет, а дождик так и сечет, я
задел за сучок, привернул в кабачок, выпил на пятачок*
закусил на копеечку, закурил папироеочку...
Пожалуйте, батюшко-барин, три копеечки — шапку
выкупить..
— Эх, он, сукин сын, не то что оброк не привез, а
еще с барина три копейки требует. Я тебя, подлеца,
сейчас в солдаты запишу.
— Нельзя ли, батюшко-барин, в офицеры?
— Ах ты, сукин сын, ведь воля-то не моя, а
царская.
— Да лучше бы в офицеры, легче служить,
говорят.
59. БАРИН И РАБОТНИК
Жил барин. К нему пришел мужичок наниматься.
— Найми меня, барин, в казаки. Я все могу
делать — кучерить и поварить.
Барин спрашивает:
— А как твоя фамилия?
—'• Имя и фамилия моя вместе — Сысой Косой.
Так его и звали все — Сысой Косой.
Вот призвал его барин в свой кабинет и приказал:
— Сысой Косой, свари мне два яйца. Увари и. не
перевари.
Сысой Косой варил-варил — ничего не знает, как
уварить и не переварить. Взял и съел одно, а другое
несет барину на тарелке.
Барин глядит и говорит:
— Что я тебе велел? Я тебе велел два яйца
сварить, а ты принес одно.
95

— А я, сударь, попробовал.
— Как так попробовал?!
— А вот так.
Взял Сысой Косой и второе яйцо съел.
Барин на него ногами затопал, зубами заскрипел.
— Уйди прочь!
Погодил немного и опять зовет:
— Сысой Косой, сходи на базар, купи мне шапку с
уха на ухо. ,
Дал ему пять рублей денег. Он пошел, купил
шапку и надел с переда на затылок. Идет, лбом тряхнет,
шапка со лба на затылок перескочит.
Увидел барин в окно.
— Эка косая собака! Я велел купить шапку с уха
на ухо, а он не послушал и купил со лба на затылок.
Приходит Сысой Косой.
— Почему ты мне купил такую?
— А те, барин* дороги.
— А почем же?
— Да десять рублей.
— На еще пять, а эту отнеси.
Вот вышел Сысой Косой за усадьбу, переодел
шапку с уха на ухо, идет, головой тряхнет, шапка с уха на
ухо перескакивает.
Увидел барин и говорит:
— Эка шапка интересная. Ничего, что стоит десять
рублей, зато хорошая.
Потом опять зовет Сысоя:
— Свари мне такого кушанья, которого я ввек не
едал. /
— Хорошо, барин.
Задумался Сысой. Сошел вниз — видит: стоят ба-
рицовы Козловы сапоги. Вырезал подошвы, мыл-мыл,
наклал яиц, масла и сварил кушанье превосходное.
Снес к барину.
— Вот так кушанье. Век не едал такого. Гле ты
взял?
— А съешь, так потом узнаешь.
Съел барин.
— Хорошее,— говорит,— кушанье.
В воскресенье утром зовет.барин Сысойку:
— Сысойка!
-*- Что, барин?
— Неси мне енотовую шубу, шапку с уха на ухо,
одевай меня и вези в церковь.
96

Приносит он одежду. Стал барин сапоги надевать»
ноги и проскочили.
— А это что?
— Да вы же сами скушали.
Делать нечего, надел барин худые сапоги и,
поехали.
Вот барин и говорит:
— Ну, Сысойко, ты на меня не смотри, я на тебя
сердит очень.
А ехать было через ручей.
Сысойко едет-едет, а сам потихоньку шкворень
выдергивает.
Въехал в ручей и выдернул его совсем. Кузов-то и
выпал в ручей. Барин орет:
— Сысойко, Сысойко!!!
А он:
— Нет, барин, не наряжен смотреть!
Вот барин и теперь сидит»
Кто мою басню слушал,
Тому соболь да куница,
Да красна девица,
Да карий мерин,
Да сладкий пряник.
60, КОМУ БУДЕТ ЛУЧШЕ НА ТОМ СВЕТЕ?
Заспорились раз барин с мужиком: кому из них
лучше будет на том свете? Барину ай мужику? Барин
говорит — ему, а мужит ,спорит — ему...
— Да ты откуль знаешь? — спрашивает барин у
мужика.
— А я на том свете был.
— Ну и что ж? — допытывается барин.
— Богатые лежат в меду, а бедные в дерьме.
— А что я говорил? — говорит барин. — А что они
там едят?
— Да друг дружку лижут. Богатые лижут бедных,
бедные богатых...
— Фу-фу! Серый мужик, дурай!.. Как ты нехорошо
говоришь!..
— За что покупал, за то и продаю, барин.
61. ВОРОЖЕЯ
Случился царь нездоровый. Вот царица и говорит
царю своему:
4 Зак. № 177 97

— Есть волшебница, вот если позвать ее, так она
скажет, какая у тебя боль.
Ну, ее позвали к нему, она и, пришла:
— Здравствуйте, дитятко, ваше царское
величество!
— А что, бабушка, знаешь, мне смерть или житье
будет?
— А станешь, дитятко, ворожить, как нечего в рот
положить, где же мне знать господню тайность про
это.
— Так, бабушка,' коли не знаешь, так спросят тя
служащие, скажи: смерть будет царю.
Она как пошла, у ей и спрашивают:
— Что, будет царю житье или смерть?
Ну, она и скажи:
— Смерть царю,, утром умрет.
Царь помер. Тут старуху вознесли так, что она на
вековечный хлеб попала.
62. ЗАЛЕТЕЛА ВОРОНА В ВЫСОКИ ХОРОМЫ
В некотором царстве, не в котором государстве
был-жил царь. И у этого царя потерялись деньги. Но
разыскать он их не может. Не может узнать, кто их
украл. Ищет таких людей, колдунов в общем, чтобы
указали, кто их похитил. "
А тут в этом же городе жил старик со старухой.
Старуха и говорит:
— А что, старик, я пойду, скажу, что я могу най*
ти, кто украл деньги.
— Что ты пойдешь, куда ты пойдешь, голову царь
тебе отрубит только зря!
Ну, когда она это повестила, что найдет деньги, то
сразу за старухой приехали в карете, повезли ей во
дворец. И эта карета была темная. И вот как раз
слуги ее везут, она думала-думала и надумала так
сказать:
— Попала топерь коса на камень.
И как раз на дороге коса лежала на каменю. Слуги
и говорят промеж собой:
— Порядочна она колдунья: карета закрыта и
темна, а уж она видит, что коса на каменю лежит.
Наверно, достанется этим ворам, которы скрыли день*
ги.
И вот приехала она во дворец. Конечно, приняли
98

ее там, приготовили обед. Царю там уж сказали, что
так и так, ехала дорогой и видела сквозь стены.
А у царя было две слуги, которы скрыли деньги,—
Брюшков и Хребетов. И эти слуги старухе подавали
обед. Они взяли ей ворону сварили.
— Узнает если, тогда она настоящая колдунья.
Теперь, когда она стала есть, про себя и говорит:
— Залетела ворона в высоки хоромы, дак не знает,
как и вылетит.
Они сразу ей и покаялись.
— Прости, баушка, ведь мы тебе ворону сварили,
мы уберем ей прочь.
— Ладно!
Старуху, конечно, накормили. Приходит царь.
— Ну, уж раз ты, баушка, умеешь гадать, дак
узнай, кто у меня деньги украл.
— Надо истопить байну, я уж там погадаю.
Вот когда байну истопили, этот Хребетов и
Брюшков пошли слушать за двери, как старуха будет
ворожить, и стали за дверью. Да. Старуха берет веник и
начинает париться. Хвощет себя веником и
приговаривает :
— Брюшку-то поменьше, а хребетку-то побольше.
Вот они и говорят:
— Надо старухе покаяться, все равно она уж
узнала.
Вот она выходит из байны, они ей и говорят:
— Баушка, ты царю не говори на нас ничего,
возьми деньги под полом в байне, а только на нас царю не
сказывай.
Она приходит к царю и говорит:
— Вот, ваше величество, я узнала, идите
отрывайте из-под угла.
Те пришли, и правду, там лежат деньги, как раз та
сумма, котора украдена. Конечно, царь очень обрадел.
Наградил старуху деньгами и приказал отвезти
старуху домой. Они со стариком перешли на другую
квартиру жить, а эту квартиру сожгли, чтобы ее больше не
просили гадать.
И вот случилось — у одного купца лошадь
потерялась. Стали ее звать ворожить, а она говорит:
— Стара изба сгорела — и колдовство все сгорело.
На этом и конец.
100

63. КАК МУЖИК КОРОВУ ПРОДАВАЛ
Мужик повел корову продавать в город. Ведет и
увидал: десять Мазуров стоит. Эти мазуры и
уговорились:
— Разойдемтесь на пять пар да и станемте
торговать гуся у мужика.
Разошлись. Мужик заходит в город, первая пара и
спрашивает:
— Мужик, продай гуся!
А мужик им отвечает:
— Что вы, дураки, да ведь у меня корова!
Он плюнул, да и пошел опять дальше. Доходит, а
там другая пара Мазуров стоит и говорит:
— Мужик, продай гуся!
Он поглядел на корову, да и говорит:
— Что вы, ребята, ведь у меня корова — не гусь!
А они ему отвечают:
— Нет, у тебя гусь!
Он опять повел дальше. Опять третья пара
спрашивает:
— Мужик, продай гуся!
Он поглядел на корову:
— Да что, ребята, ведь у меня корова!
До четвертой пары доходит. Опять четвертая пара
говорит:
— Мужик, продай гуся!
Он поглядел-поглядел на корову... «Что же, уж
мне не мрачит ли? Неужели у меня гусь?! Давай ужо
поведу дальше... Что будет?» Ведет. И пятая пара
спрашивает:
— Мужик, продай гуся!
Он им отвечает:
— Ребята, у меня ведь корова!
А они ему говорят:
— Нет, у тебя гусь!
«Видно, мне мрачит, что корова, видно, Fycb
итак...»
— Ну, что вы мне дадите за гуся?
— А полтора рубля дадим,— говорят.
Ой продал и пошел домой. Идет... А те же мазуры
и спрашивают:
— Что, мужик, продал корову?
Он говорит: .
— Да ведь у меня был-то гусь!
101

— Как гусь?
— Ведь тебя мазуры обманули!
Он и приходит домой. И сколько чего ни было, все
продал гладко, и домишко — все продал. И накопил
денег триста рублей. И нашел он шляпу худую,
которая сто годов валялась. И наложил он эту шляпу на
себя и пошел в кабаки, в которые мазуры ходят. И
подал он трем сидельцам по сто рублей и говорит:
— Я скрлько водки ни запрошу, вы налейте, а как
колону в шляпу и скажу: «Квито»—и вы говорите
мне: «Квито». Они меня обманули, так и мне надо их
обмануть.
Он в кабачок пришел, полведра и выпросил. И
выпил эти полведра: и мазурам подает, и мазуры пьют.
Потом... выпили... мужик хлесть в шляпу и говорит:
— Хозяин, квито?
Сиделец:
— Квито!
И в другой кабачок пришел — опять так же. Мазу*
рм его и спрашивают:
— Когда ты деньги платишь?
— А у меня шляпа платит деньги: я вот колону в
шляпу да скажу, что квито, так небось уж будет
квито.
Эти мазуры и говорят:
— Ребята, надо еще поприметить — когда он
деньги платит.
И пришли в третий кабачок» Мужик пришел и
говорит :
— Сиделец, налей по полведра водки, а нет — и
целое ведро!
Тот и налил ведро водки. Пили-пили... Так напи-*
лись. — допьяна! Он хлесть в шляпу и говорит:
— Хозяин, квито?!
Сиделец и отвечает:
— Квито!
Они и спрашивают:
— Когда это ты, мужик, деньги платишь?
— Что вы, братцы, ведь у меня шляпа платит!
Они и говорят:
— Мужик, эту шляпу продай нам!
— Нет, братцы, не продам!
— Нет, что хочешь бери, а продай!
— Нет, не продам! Она меня поит и кормит!
— А нет, мужик, продай нам шляпу!
102

Он и говорит:
— И за пять тысяч не отдам!
— Ну, мужик, дадим пять тысяч, а отдай нам!
Он получил пять тысяч и шляпу подал им. А
шляпа копейки серебра не стоит! Этот мужик пошел
домой и рассмеялся:
— Обманул же таки и я Мазуров!
Эти мазуры пришли в кабачок и говорят:
— Сиделец, налей нам полведра водки.
Он налил им полведра водки, они выпили... да
хлесть в шапку:
— Хозяин, квито!
А сиделец им и говорит:
— Заплатите денежки, так и будет квито!
Эти мазуры и говорят:
— Ох, проклятый мужик, обманул нас!
Они на пятьдесят рублей обманули, а он на пять
тысяч рублей обманул их.
64. ВОТ Я ЖИЛ БОГАТО...
Вот я жил богато. Имел тройку лошадей. Одна
была мышастая, по тройке километров в, день шастала*
А другая — буланая, обуденком 1 с гумна домой
хаживала. А лошадка пегая со двора не бегала. Как
станешь запрягать— под бока надо держать, чтоб не
повалилась. Как еду под гору, заноет сердце. Думаю:
несчастная, телега задавит ее, не сдержать. А как в гору
идет — головой качнет, об землю брыкнет, тележку
все за собой волокет.
Вот лето покрасовался^ Зима глубокая настала.
Вот Павлыч знает, у меня Ефим-кузнец, приятель,
за восемь километров живет. Еду раз к нему. Морозя-
но зимой. Ночь месячная. Снег глубокий. Я вижу —
встречный едет, Я — Богатырь, никому дороги не даю.
Кричу:
— Вороти!
Он не воротит, я не ворочу. Уперлись лбам.
— Что ж, милый, давай коней менять! Только
сбрую назад отдай. (У меня сбруя хорошая была.)
А дровни перетащим по насту, лошадок перевернем.
Сменяли.
А он узнал меня.
Обуденком — в течение одного дня.
103

— Дядя Богатырь, на что менял?
— А чтоб пеших не догонял. А ты зачем менял?
— А затем: как встану с петуна, объеду вокруг
двора — и завтракать пора...
(Раньше у мужика часов не было, по летунам
время узнавали.)
65. КАК БОГАТЫРЬ ГУСЕЙ ДЕЛИЛ
Барин раз говорит:
— Кто разделит гуся на шесть человек?
Никто не нашелся разделить на шесть человек
одного гуся.
А дети и говорят:
— Папа, вот суневский Богатырь разделит, вот
того надо потребовать.
Да... Ну вот, идут они и говорят, что на шесть
человек надо разделить гуся.
Я иду и думаю: «Как бы и самому отведать гуся? *"
Охота!»
Вот я прихожу, говорю:
— Здравствуй, барин! Вот, поздравляю вас с днем
ангела. От бога золотой венец, а вам, барин, доброго
здоровья. А вас** барынька и детушки, поздравляю с
дорогим именинником.
Тогда берет он графин, наливает мне водки бокал,
Я выпил.
— И еще,— говорит,— выпей!
И жена говорит:
— И за меня!
И за ту выпил бокал. А детям я саночки делал,
бывало, и те любили меня.
— Выпей,— говорят,— и за нас!
Я и за них выпил третий бокал. Во как Богатырь!
Вот когда я посидел уже, у меня башка стала
посмелей — в тыщу рублей, помещик и говорит:
— Богатырев, на шесть человек разделишь гуся?
— А если я седьмого себя приделю?
— А если ловко, то придели.
— Выйдет ловко,— я говорю,— барин, дайте
тарелку только.
Ну вот, подали тарелку и дали мне вилку и нож.
Так я говорю:
— Барин, вы всему дому голова с барынькой —
вот вам голова! Два сына — вот две ножки, по ножке
104

им, это к скорой посылочке. Две дочери — они к
чужому папе улетят, им по крылышку. Барин,—
говорю,— а я мужичок неученый и глуп — беру весь гуся
хлуп.
Дали газеты завернуть и хлебом наградили.
— А разделить пять гусей на шесть человек,—
говорят.— У нас в леднике лежат для гостей.
А я говорю:
— Можно, я себя седьмого приделю?
Барин говорит:
— Если ловко, так что же, пожалуйста.
И все тут гости собрались. Тогда приводят меня к
гусям, и гости идут, и барин, и дети — смотреть, как я
буду гусей делить. Я беру одного . гуся и говорю:
— Барин, вас с барынькой двое — вот вам гусь.
Теперь вас трое! Два сына и гусь — трое. Две дочери и
гусь — трое. Два гуся и я — и нас трое.
Тут все закричали:
— Браво, браво!
— Насыпать Богатыреву воз хлеба. Хорошо разде*
лил!
Там сказал тот, кто гусей привез:
— Барин,— говорит,— у его дочка хитрая!
А барыня говорит:
— Богатырь давно "своим разумом живет.
Сейчас потребовали меня обратно туда. Не знаю,
зачем иду. Не беда, что только подарил,— и наказать
может. Боязно.
— Нет,— говорит барин,— у тебя дочь умная,
хитрая, ты не своим разумом живешь.
Сейчас берет катушку ниток и дает три куска
ниток.
— Когда,— говорит,— твоя дочка хитрая, пускай с
трех ниток выткет холст.
Я прихожу с этим ниткам.
— Вот, доченька, барин дал три нитки, чтобы
выткать холст.
— Папа, нитки у меня.
Взяла три лесинки сломала.
— Пускай барин сделает став 1 с трех палочек.
Тогда я вытку холст.
Я и радуюсь, думаю: «Так, моя доченька,— я-^о,
дурак старый, не понял».
1 Став — ткацкий стан, кросна.
105

— Вот,— говорю,— барин, три палочки, став надо
сделать, тогда выткет.
Барин говорит:
— А мне и с целого дерева не сделать!
Так ничего и не вышло!
66. ДОЧЬ-СЕМИЛЕТКА
Один был мужчина бедный, другой богатый.
Поехали в город на заработок. У богатого брата была
телега, а у бедного кобыла. Проехали они день,
пристигла ночь. Остановились,они ночевать в поле. Когда
легли спать, кобыла ожеребилась, жеребенок лег под
телегу. Когда он лег под телегу, братья проснулись и
толкуют. Богатый говор>ит:
— Телега ожеребилась!
Бедный говорит:
— Кобыла!
Зашел серьезный спор между братьями. Дошло
дело до суда, конечно. Приехали братья на суд к царю.
Задает царь вопрос таков, и кто этот вопрос разгадает,
того и будет жеребенок. Говорит им царь:
— Приезжайте ко мне утром не на коне, не на
телеге и не по дороге.
Приезжают братья домой. Бедный задумался.
Богатый спрашивает жену. Она говорит:
— Ты запряги стару-то кобыленку в маленьку
тележку, на которой Ваню-то возим. (У них был сын
Ваня.)
— Верно, так и сделаем.
Богатого брата жена разгадала вопрос. Бедный
говорит своей дочери:
— Вот царь загадал вопрос...
Говорит ему дочь-семилетка:
— Ложись спать, утро вечера мудренее.
Встают утром, отец и спрашивает:
— На чем же ехать?
— Иди к соседу, проси лодку и плыви.
Приезжают, являются к царю. Богатый приехал на
тележке и на кобыленке, а бедный приплыл на лодке.
Спрашивает царь богатого:
— Кто тебя учил?
— Меня,— говорит,— жена учила.
Спрашивает бедного:
— А тебя кто учил?
106

— Меня учила дочь-семилетка.
— Задам я вам вопрос таков: кто в свете богаче?
Приезжают домой. Богатый спрашивает:
— Кто в свете богаче?
А жена его бойка!
— Гмы... да кто богаче!.. Да богаче кума Егора и в
деревне нету.
Говорит бедный своей дочери, отвечает она ему!
— Ложись, утро вечера мудренее.
Когда стал собираться мужик к царю*;
— Ну, кто богаче в свете, дочь?
— А ты скажи: богат бог, а беден бес»
Приезжают туда. Спрашивает царь:
— Ну, кто богаче?
— Да у нас кум Егор есть, так в деревне его богаче
нет.
— Но мне не ходить к нему, не просить его богат*
ство.
Оборачивается к бедному:
— Ну, а ты чо скажешь?
— Да богат бог, а беден бес»
— Вот вам задаю вопрос: кто на свете быстрее?
Кто разгадает, того и жеребенок будет.
Богатый думает: «Ну, у меня баба разгадает!»
Приезжает домой.
— Вот, баба, задал царь вопрос: кто быстрее?
— Дак кто... Вот у кума-то Егора пруд на
мельнице такой быстрый, на ногах не устоишь!
— Правда!
Объясняет бедный человек своей
дочери-семилетке:
— Вот какая штука — задал царь вопрос: кто на
свете быстрее?
Отвечает дочь:
— Ложись спать, утро вечера мудренее.
Встают утром. Бедный и спрашивает:
— Что •ке быстрее на свете?
— Когда приедете, спросит царь, то скажи, что в
свете быстрее всего мысли.
Царь покачал головой, задает вопросы мужикам:
— Скажите мне, что в свете всего милее?
Поехали мужики домой. Приезжает богатый к ба*
бе. Спрашивает ее:
— Кто в свете милее?
Отвечает она:
107

— Гм... Кто милее в свете.., Да вот есть у нас
сыночек Ванюшка, так его милее нет на свете.
Объясняет вопрос бедный мужик своей дочери:
— Вот задал царь вопрос: кто в свете милее?
Отвечает дочь:
— Ложись спать, утро вечера мудренее.
Когда встали, богатый собрался, бедный
спрашивает:
— Что милее в свете?
— Милее всего в свете сон. Человек захочет спать,
не надо ему ни злата и ни серебра.
Приезжают к царю. Спрашивает богатого:
— Кто в свете милее?
— Да есть у нас сын Ванюшка, лучше его нет.
Царь засмеялся. Спрашивает бедного. Тот
отвечает, что милее всего сон. ,
— Когда человек захочет спать, не нужно ему ни
злата, ни серебра.
Задает царь мужикам вопросы:
— Скажите мне, кто в свете сильнее?
Мужики приезжают домой. Богатый спрашивает
бабу:
— Кто в свете сильнее?
— Гм... Да вот у кума-то Егора Карька — нет его
сильнее. Вон каки тяжелы лесины-то возит.
Объясняет бедный мужик своей дочери:
— Кто в свете сильнее?
— Ложись спать, утро вечера мудренее.
Утром встает:
— Ну так что же, дочь, в свете сильнее?
— Сильнее всего в свете вода. Подмывает вон каки
берега.
Приезжарт к царю. Царь спрашивает богатого
мужика:
— Что сильнее в свете?
— Есть у кума Егора Карька, нет его сильнее, вон
каки тяжелы лесины возит.
Усмехнулся царь. Спрашивает бедного мужика. Он
говорит:
— Сильнее всего в свете вода.
Царь засмеялся и спрашивает:
— Почему?
— Да вот, подмывает вода все берега.
— Верно.
Задает снова вопрос:
108

— Что в свете жирнее?
Приезжают домой. Объясняет своей бабе богатый
мужик. . • .
— Кто... Да ты чо, разве не знаешь — вот у кума
Сидора боров, жирнее его нет. ,
Спрашивает бедный свою дочь:
— Что жирнее?
Отвечает ему:
— Ложись спать, утро вечера мудренее.
Когда встали утром, конечно дело, он спрашивает
у дочери:
— Что жирнее?
— Когда придешь к царю, скажи, что жирнее
земля, потому что в земле всё.
Когда приезжают туда, спрашивает царь богатого
мужика:
— Что в свете жирнее?
— Да у нас есть мужик Сидор, так у него есть
боров. Жирнее вот его нет на свете.
Царь засмеялся и спрашивает бедного:
— Что в свете жирнее?
Отвечает бедный царю:
— Жирнее всего земля, потому что в земле всё.
Царь засмеялся и задает вопрос обратно:
— Что в свете мягче?
Приезжают мужики домой. Богатый спрашивает
бабу:
— Что в свете мягче?
— А разве ты не знаешь — у нашей невестки
перина, то вон мягче ее нет.
Обратился бедный к своей дочери. Короче сказать,
она говорит:
— Мягче всего в свете своя рука.
Стали утром, приезжают таким же образом к
царю. Царь спрашивает:
— Что в свете мягче? $
Он отвечает, что мягче всего перина у невестки.
Царь засмеялся и спрашивает бедного мужика.
Бедный мужик отвечает, что мягче всего в свете рука.
Царь спросил, почему.
— А потому, что человек, где бы ни был, как бы
ни устал, когда подложит под голову свою руку — и
уснул. Рука мягче всего.
Теперь спрашивает царь мужиков:
— Кто вас учит?
109

Богатый отвечает:
— Меня учит жена.
— А тебя кто учит?
— Меня учит дочь-семилетка.
Царь покачал головой, вынимает несколько яиц и
говорит:
— Увези своей дочери, и пусть она к завтрашнему
числу немедленно выводит цыплят!
Богатый теперь остается совсем в стороне.
Жеребенок последовал бедному. Приезжает бедный с такой
радостью. Дочь вышла, встречает отца. Отец
задумался и говорит дочери:
— Нам с тобой вопрос еще сурьезнее. Посылает
царь тебе яиц и говорит, чтобы вышли немедля,
вывели к утру цыплят.
Взяла дочь яйца и сказала отцу:
— Ложись спать, утро вечера мудренее.
Встают утром. Дочь затопляет печь и варит яйца.
Когда сварила и говорит:
— Кушай, отец!
Отец заплакал:
— Да ведь с нас обоих теперь голова долой!
Дочь отвечает:
— Ничего не будет.
Пошла к ^соседу, выпросила у него несколько
зерен, завязала в узелок и сказала:
— Увези и отдай царю, пускай посеет, и выжнет, и
намолотит жита к утру, надо свежей пшеницы,
цыплят кормить нечем.
Взял пшеницу, приезжает к царю с таким
докладом:
— Ваше императорское величество, послала дочь
зерна, чтобы вы вырастили к будущему утру пшеницу
и передали ей. Цыплят кормить нечем.
Получил царь пшеницу, покачал головой и дает
мужику три ниточки, чтобы к утру немедленно
выткала из этих трех ниточек полотенце.
Приезжает мужик домой, отдает дочери ниточки.
Сказала дочь мужику:
— Ложись, утро вечера мудренее.
Утром встают, пошли в ограду, нашла брошеный
веник, нашла три прутка, подает папаше и говорит:
— Пусть сделает из этих трех прутков всю кросён-
ную снасть1, что требуется для выработки полотенца.
1 Кросённая снасть — от кросна (ткацкий стан).
110

Привозит мужик прутки к царю и говорит:
— Послала дочь три прутка, чтоб вы из них
выработали немедленно всю кросенную снасть, а то ткать
не на чем.
Получил царь три прутка, покачал головой и
сказал:
— Привези мне ее сам налицо.
Задумался мужик пуще прежнего и говорит:
— Поедем к царю: он просил тебя налицо.
А у них было всего богатства только три кролика.
Когда поехали к царю, то эта девочка взяла всех трех
кроликов с собой. Когда приезжают к дворцу царя,
так в это время было выпущено три льва для
истребления ее. Она пустила кролика, львы убежали за ним,
а она прошла свободно во дворец, невредимо.
Доложили царю слуги о том, что девочка прошла
во дворец невредимо. Царь посмотрел на нее и велел
выйти обратно. Когда девочка пошла из дворца,
обратно львы на нее накрыли. Она выпустила кролика,
львы бросились за кроликом, а она вышла из дворца
невредимой.
Попросил царь обратно завести ее в дворец с
отцом. Она пустила кролика, львы побежали за ним.
Остались они жить на вечно жительство у царя.
67
Расскажи-ка сказку
Про бычка про Ваську!
68. СЕМИЛЕТКА
Жили два брата. Один богатый, а этот бедный. У
бедного одна-единственная дитя, девочка-семилетка.
И вот как стало ей семь-то лет, она говорит отцу:
— Тя^гя, сходи к богатому дяде да попроси каку-
нибудь худеньку корову или телочка. Я буду за ней
ходить.
Пошел он к богатому брату.
— Брат, а брат, дай каку-нибудь худеньку
коровенку.
— Д кто ходить за ней будет?
— Да дочь.
Но богатый разве когда даст хорошу. Он говорит:
111

— Я вот на сорнще1 каку-то падлу вывез. Возьми,
если она еще жива.
Пошел бедный на сорище, а там корова еще жива.
Он взял ее и домой привел.
Девочка зачала ходить за ней. Коровенка
оправилась, отелилась и по ведру молочка дает.
Увидел все это богатый, и его жадность давить
стала. А раньше судили помещики. Пошел богатый к
помещику и говорит. Так и так, мол, отдал брату хоро-
шу корову, а теперь хочу обратно взять.
Велел помещик позвать бедного брата и говорит им
обоим:
— Сейчас я вам загадку загану. Кто отгадает, того
и корова будет. Вот скажите: кто всех милее, кто всех
быстрее и кто всех жирнее?
Пошли братья по домам загадку решать. Богатого
жена встречает.
— Чо, отобрал корову?
— Не-ет, загадку заганул помещик. Кто отгадает,
того и корова будет.
— Кацу?
— Кто всех милее, кто всех быстрее и кто всех
жирнее?
А жена и говорит:
— Да ты чо это? Да наши-то дети всех милее,
быстрее-то всех наш жеребец, а всех-то жирнее наш
боров.
— Ой, и правда, жена. Вот мы и отгадали.
Теперь бедный домой идет, запечалился. Чо же,
выкормил корову, а теперь брат отберет. Встречает его
дочь-семилетка.
— Ты чо, тятя, запечалился?
— Загадал мне помещик загадку. Если не отгадаю,
завтра корову отберет.
— А каку загадку?
— Кто всех милее, кто всех быстрее и кто всех
жирнее?
т— Ну, эти загадки — не загадки. Ложись спать.
Утро вечера мудрене ведь.
Лег бедный спать, а утром дочь и нашептала ему
все отгадки.
Идут братовья к помещику.
— Ну как, отгадали?
Сорище — место для отбросов.
112

— Я отгадал,— говорит богатый.— Всех милее
наши дети, всех быстрее наш жеребец, а всех жирнее
наш боров.
Барину смешно стало.
— Ну, а ты чо скажешь? — спрашивает бедного.
Бедный и отвечает:
— Всех милее — сон, всех быстрее — мысли, а всех
жирнее — земля.
— Молодец, верно отгадал. А кто это так
отгадывает у тебя?
— Моя дочь-семилетка.
Тогда помещик дает ему маленькое веретежко
пряжи и говорит:
— Скажи своей дочери, пусть она из этого веретеж-
ка выткет полотенце, чтоб утираться мне.
Запечалился старик: ну, мыслимо ли из веретежка
выткать полотенце? Шибко запечалился. Приходит
домой. Дочь навстречу бежит:
— Ты чо, тятя, запечалился? *
— Да вот дал мне помещик веретежко, чтоб ты
полотенце выткала утром ему утираться.
— Не печалься, ложись спать. Утро-то вечера муд-
рене.
Утром они стали, покушали. Дочь подает отцу три
прутика и говорит:
— Унеси их помещику. Пусть он из них сделает
кросна, пришву, навои, набелки, сережки, подножки и
берда]. Тогда, на них я ему и полотенце вытку.
Принес схаричок помещику три прута и все
сказал, как дочь велела. Помещик и думает:
«Ох, кака она!» (а он холостой был), сам же
говорит:
— Ты скажи дочери, что я завтра к вам в гости
приеду.
Ой, старик пуще запечалился: чем угощать
будем? Ведь помещик-то. раньше заместо судьи был —
боялись его. Встречает дочь тятьку.
— Что ты, тятя, запечалился?
— Да помещик-то завтра к нам в гости собирается.
— О, тятя, это ничего. Иди спать. Утро-то ведь
вечера мудрене.
А утром и объявляет отцу:
1 Пришва, навой, набелки, сережки,
подножки, берда — части ткацкого стана.
из

— Ты иди, тятя, на работу, а помещика я одна
встречу.
Отец покушаЛ и ушел на работу.
Едет помещик. Она его встретила, коня за повод
взяла и говорит:
— За что же я вашу лошадь привяжу — за лето
или за зиму? (Это значит — 3ft телегу или за сани).
А помещик-то растерялся и не знает, что сказать.
Она говорит:
— Ну, ладно, хоть за лето привяжу.
Привязала к телеге. В избу заходят, она
спрашивает :
— Чем же вас угостить: то ли убытком, то ли
прибытком?
Он опять ничего не понимат, чо ей ответить не
знат. Покушал у ней и поехал. На прощанье и
говорит:
— Завтра ты ко мне в гости приезжай, но чтобы
так: в одежде и без одежды, с гостинцем и без
гостинца, не пешей и не конной.
Утром она стала, завернулась в мережу — невода,
поймала козла, села на него, а на гостинец взяла кота.
Едет к нему.
Увидел ее помещик в окно и спустил цепных
кобелей. Она в ворота, кобели на нее. Она им кота в глаза
бросила. Кобели за котом, она в избу прошла.
Помещик и давай угощать ее да сватать. Высватал.
Хорошо стали они жить.
Вот как-то раз пришли к ним два мужчины.
Нашли они топор в лесу. Делили-делили, никак
разделить не могут. Тому и другому надо. Просят
помещика разделить. Тот делил-делил, тоже не мог разделить.
А жена его стоит, смотрит и говорит:
— А позвольте мне попробовать.
— Пожалуйста.
— Сбейте с топора черень и разрубите его пополам.
Они сбили, разрубили. Она одному дала половину,
другому — половину, а топор себе взяла. Они вышли и
говорят:
— Вот так, паря, помещица.
А ему, помещику-то, конфузно стало: как это баба
умней его?! Он на нее осердился и говорит:
— Чо тебе мило, чо тебе любо, забирай и уходи от
меня.
114

— Ладно,— говорит.— Только давай простимся
хорошо. Выпьем вместе.
И споила его до тех пор, что он упал. Крикнула
тогда кучеру:
— Но-ка, кучер, запрягай лошадей! Да помоги мне
мужа положить на телегу. *
Села сама и поехали. Он посередь поля очнулся и
закричал:
— А-а! Как я тут?
— А как? Ты сам мне приказал взять, чо мне
мило, чо любо. Ты мне мил, ты мне люб — я и взяла
тебя.
Помещик рассмешился совсем и говорит:
— Но давай заворачивай домой, еще лучше теперь
с тобой жить будем.
Так и приехали.
Вот ее верность, и вот ее право.
69. ПРО ЦАРЯ СОЛОМОНА
Царь Соломон сперва в поле ходил, пастухом был.
Он жил в большом селе — около двухсот дворов там
было и больше.
Выгнавши в поле, собрались мальчики и
девчонки — пастухи. Он говорит:
— Надо войну устроить.
— А как эке устроить?
— А вот,— говорит,— так. Вот лягушки квокчут.
А нас собралось много и из другого села пастухи. Кто
запретит лягушкам, чтобы они не квокчали, тот царь
будет.
Как один подбежит:
— Молчать!
Они спрячутся, а потом опять квокчут. Сколько
мальчиков было, и лягушки все клохтали, и ничего не
сделать. Дошла очередь до него. Подходит.
— Замолчите,— говорит,— покудова я вам
разрешу.
Отошел от болота, и лягушки молчали.
— Я,— говорит,— буду царь над вами, буду войны
устраивать. Я пойду лягушкам разрешу, чтоб свое
дело делали — песни пели.
А мальчишку звали Соломоном. Когда он пришел
к болоту и сказал: «Я вам разрешаю песню вести»,
лягушки опять заклохтали при нем.
115

Разделрш этих мальчишек на две части.
— Чья партия возьмет, а я уж буду командовать.
На кулачный бой.
Начали они драться между собой, а он
командовать. Идут домой с побитыми носами, с
поцарапанными щеками. Вот эти пастухи стали звать «царь
Соломон» этого пастуха: «Вот царь Соломон идет, надо
устраивать войну».
Это село было в десяти километрах от столичного
города. > А у государя была коляска золотая и
жемчугом усыпана. Собрал он своих генералов и
профессоров оценить эту коляску. Но не нашлось разумного ни
одного генерала. Не могли решить, сколько она
миллионов стоит. Сказали:
— Мы решить не могли, сколько миллионов она
стоит.
Поехал государь в уездный город на этой коляске
(Запряжена шестерня или может что). А дорога шла
сквозь село, где этот мальчишка жил, царь Соломон.
Вот когда, значит, проехал он это село, вот пасут
пастухи. А царь и спросил:
*-*- Мальчишка,— говорит,— оцени коляску мою.
Государь спросил:
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Соломон. А я над ними, этими
пастухами, царь. Я этим пастухам войну устраиваю, так
они зовут меня царь Соломон.
Рассмеялся государь, что Соломон царь.
— Ну, так сколько эта коляска стоит?
— Ваша коляска вот этого хлеба насущного не
стоит. Это дороже вашей коляски. Когда,— говорит,— не
будет этого куска, то заберет меня тоска. И будет
коляска немила.
Так государь осерчал, хотел голову срубить ему.
— Ваше императорское величество, вы арестуйте
сами себя на трои сутки. Только воды возьми с собой,
а хлеба не бери. На третьи сутки узнаешь, что будет
дороже тебе — хлеб или коляска.
Воротился государь во дворец, исполнил
приказание — и мальчика взял с собой, царя Соломона, а ему
было пятнадцать лет. Арестовал себя (у него
телохранители были).
— И этого мальчишку, царя Соломона, тоже
прослеживайте, пока я с трех суток не выйду. Царю
Соломону давайте пищу.
116

А царь взял с собой воды там сколько бутылочек,
а хлеба сказал, что не надо, что, мол, этот мальчишка
сказал, что хлеб дороже.
Закрыли государя на трое суток. День просидел,
захотел пить и есть. Воды глотнет. А коляска под
окном. Первый день стал уже поглядывать на коляску
голодный. Вот и ночь нашибла. Вот государь с
голодным животом ложится спать, и не спится. Вот ночь
прошла, заступает еще день, второй. Вот государь
давай в дверь стучать, чтобы ему пищу принесли, а на
коляску не смотрит. Но царское слово исполнили.
Никто не подходил близко. Он и стучал — никто не
слыхал.
Вот когда третьи сутки уже проголодал, то видит
уже — все: «Ничего мне не надо — ни золото, ни
бриллианты, а хлеб насущный».
Этот государь старичок был дряхлый и старый.
Так этот мальчишка, царь Соломон, и говорит:
.— Ваше императорское величество, что лучше —
коляска или хлеб?
— Не надо ничего! Поел — и хорошо...
Вот этого мальчишку взял и говорит:
— Будь мой наследник.
И передал ему все государство за его разумный
ответ.
При жизни еще евонной он велел присягнуть всем,
чтобы этого наследника почитали. Вот он и остался
взабылыпным царем, этот царь Соломон.
А когда этот царь Соломон уже хозяйствовал, то
две женщины — и были у них ребятки маленькие — и
у одной мальчик, и у другой мальчик. И одна
женщина прислала своего мальчика. Проснулась поглядеть
— неживой. Взяла того мальчика, положила другой, а
того взяла себе. А та проснулась, по рубашонке своего
узнала. А та говорит:
— Нет!
Между собою у них был спор. Одна говорит:
— Мой!
Другая:
— Мой!
Пошли к царю Соломону. Тогда царь Соломон
призывает обоих — одну и другую; значит, принести
этого ребенка живого, Царь Соломон сказал:
— Этого ребенка рассечь одной и другой.
117

Эта изменщица, которая взяла живого ребенка, та
согласилась на это.
А родная мать этого сына сказала царю:
— Государь-батюшка, отдайте сына ей, только не
губите!
И заплакала. Тогда царь Соломон сказал:
— Это есть единственная мать — и ее сын.
А ту прогнали.
Это первый суд был царя Соломона, первый суд
евонный.
70
Это было давным-давно,
когда на земле ни земли, ни неба не было,
а торчал один плетень.
71. ЯКОВ МАРКОВ
БУДЕТ ПИСАТЬ ПРО СВОЕ ГОРЕ
Пиши!
Я жил с отцом, было мне лет тринадцать только.
Жили мы бедно. Отец свел меня в Эстонию, богатому
помещику отдал в поле. Свел он меня зимой. Хозяин
взял меня в поле. Отец ушел домой. Я у хозяина день
живу и два живу, на третий день хозяин сказал:
— Пастух!
Я говорю:
— Что?
— Обувай лапти, крепче,— ноги! И одевайся
крепче. Я пойду пару коней запрягу, поедем за сто верст
за лучиной.
Тогда хозяин поехал вперед, я, пастух, сзади.
Ехали несколько времени. Я захотел оправиться. А на
дровнях неудобно. Я хозяину кричу:
— Хозяин, постой, я оправиться хочу!
А на дровнях постеснялся. А хозяин не слышит,
кони добрые, полозья скворчат. Я коня остановил да
слез на земь с дровней. Завернул вожжой на оглоблю
коня. Как сам сел, конь увидел, что хозяин уехал
далеко, вожжу сорвал, уехал, а я остался на дороге. А
хозяин думает, что пастух на дровнях — конь
прибежал.
. Зашла погода вихровая — и с снегом, непроглядь,
вьюга. Я с дороги сбился, умаялся и пошел куда по«
118

шло, в лес в середку ушел. Ишел-ишел по лесу, нашел
мельницу ветряную. «Так, слава богу,— думаю,— дом
это!»
Подошел к мельнице, двери просты*, не слыхать
никого. Вошел в мельницу, думаю спать лечь — двери
просты, боюсь, чтоб волк не съел бы. Стоит бочка
болыпенная, дно было вниз, а горло вверх. Я взял этой
бочкой накрылся и заснул под бочкой. Слышу:
приехали на лошадях, на жеребцах. Много — так и стенет
улица вся! Вошел народ, зажгли лампы, огни —
дырка есть в боку в бочке, где воду льют, так видно всё.
Тогда сразу входят мужики, и один на бочку мешок
денег кладет, деньги заревели, серебро и золото, так и
заскворчали.
Я думаю, что это должны быть разбойники. Один
говорит:
— Что это бочка, бывало, вверх дном стояла, а
теперь опружена вниз дном — нет ли кого под бочкой?
Посмотреть надо!
Один поднял бочку ~~ я сижу.
— А, ты, постреленок, как попался сюда в нашу
мельницу?
Я заплакал и сказал, что ехали за лучиной, конь
убежал, я заблудился, так к вам и попал. Тогда один
говорит:
— Давайте убьемте его!
(Меня, пастушка!)
А другой говорит:
— Да зачем бить! Дном заколотим, обруч
железный набьем, в лес завезем, да и кинем. Он и так
пропадет — и бить не надо.
Так и сделали. Вывезли в лес и бочку кинули в
лесу. Сами уехали. Сижу в бочке, плачу. И слышу по
снегу бежит. Снег — шарк, шарк, шарк. Прибегши,
начал бочку обнюхивать — фырк, фырк!
«Ну,— думаю,— это, наверно, волк!»
В эту дыру он втиснул нос, фыркнул, так всего
перефыркал. Обернулся задом, втиснул хвост и начал
меня по лицу стебать хвостом.
Когда я был мальчишкой тринадцати лет —
сильный был! За хвост хватил, да как тюкнул, да матюж-
ком! Побежал по лесу волк. То об ту сосну, то об
другую — пока обручи разбились, свалились с бочки. А
подвез к самой дороге* Вырвал хвост из рук и убежал,
1 Просты — открыты.
119

Глядь — и обоз едет, и хозяин везет на конях
лучину. Меня в охапку схватил, положил на лучину.
— Где ты был?
— А домой приедем, расскажу, а здесь про свое
горе говорить не буду...
72. БЫЛЬ
Я был от отца ушедши маленький. Ну вот, в одном
прекрасном селе нанялся тамотко волов пасть, сто
1птук волов. Леса там были огромные. Мне первый
день дали подпастыря. Потом там сколько времени
пас. Выгнал с вечера — быка нет, ну, конечно, был я
небольшой, заплакал, пошел быка искать.
Вот я пошел — ходил, ходил. Застигла меня ночь.
Мне уже стало и на край не выйти самому. Вот я
залез на дерево и увидал огонек. Я с дерева приметил,
на какую сторону идти, и пошел. Потом шел-шел,
вышел к этому огоньку. Прихожу, смотрю — бандиты
уже варят этого быка.
Вот мне дают ведро и:
— И иди, вот там колодец, зачерпни воды.
Вот я вижу, что мне плохо* я ведро бросил — и
ходу, назад не пошел.
Шел-шел. Прихожу — деревня. Я в крайнюю
избушку попросился, хозяйка пустила ночевать. Ну, я
там лежу на печке. Вдруг слышу — стучат в эту
избушку люди. Хозяйка открыла им, и вижу, входят те
же самые люди, от которых я сбежал. Вот они, значит,
сели за стол, стали угощаться, мясо наварено. Я там
лежал-лежал, кашлянул на печке. Они говорят, у
хозяйки спрашивают: f
— Это кто там? |
— Да вот, мальчишка глупый.
— Это не тот ли, что от нас убежал?
Они говорят :-
— Слезай с печи!
Вот я с печи слез.
— Вот,— говорят,— тот же самый. Вот тебе
задача: в кадушке два ведра творогу (они размутили его
водой) — вот сожри его, тогда отпустим.
Ну, тут, конечно, я хоть глуп, а сообразил:
рубашка длинная, завязал веревочкой и лью туда за пазуху,
за ворот. Все вылил, не повернуться стало, а они едят
тут же, угощаются.
120

— Ну что, черт, сожрал?
— Сожрал.
— Ну,— говорят,— теперь пляши нам.
Вот я пошел плясать, а мне не подняться, у меня
веревочка-то лопнула, творог вокруг упал. Я сам упал
перед себя, не шевельнусь, будто мертвый. Ну, потом
они говорят:
— Требух лопнул, выбросьте его за окно.
Вот они меня за окно выбросили. Окна-то были
невысокие в избушке, я все-таки отлежался. Ну, встал и
побрел. Шел-шел — вижу в огороде стоят пчелы.
Думаю — порожние улья, так спрячусь, переночую. Я
нашел порожний, забрался, сижу. «Ну,— думаю,—
теперь спокойно, лягу».
Потом чувствую, опять какие-то ходят люди, опять
те двое бандитов. Потом они, значит, забирают то
улье, в котором я.
— От,— говорят,— тяжел!
И понесли. Третий раз к ним попал! Понесли с
огороду вон — и дальше, и дальше.
Потом, что ж, вижу, понесут — будет смерть.
А закричу — может, бросят. Тут я, значит, решил
закричать:
— Стойте, воры, бросайте!
Они думали, что хозяин,— испугались, бросили.
Я вышел и пошел домой к отцу. И теперь здесь
живу.
73, ВОТ ОДНАЖДЫ...
Вот однажды шел я с Петрограду пешком со своим
пестрым мешком. Одежина была плохая. Ночевать
проситься совестно. Смотрю — амбар хлебный.
Забрался я под него, думал — ночь пролежу. Потом,
значит, ночью слышу — лезут еще какие-то люди туда.
Оказывается; жулье — воровать. Вот они ощупью
пощупали.
— Вот тоже человек. Ты что тут?
— Я тоже воровать.
— Ну, давай заодно, вместях будем.
Провернули они в полу дырки, выломали. Влезли в
середину мы все. Дверь со середины открыли. Стали
обирать. Что там есть — обобрали все.
Они и говорят:
— Посмотрим, в сундуке, в тряпочках, нет ли
денег?
121

Когда я наклонился туда, они сграбили меня в
этот сундук, закрыли пробой, палочкой заторнули,
там и остался я.
Сижу, дожидаюсь, думаю: «Вот теперь я пропал.
Хозяин придет — плохо будет».
Слышу наутро — приходит хозяйка. «Ох, тошно!
Ох, лихо!»
Вошла.
— Ох, мазурики, всё обобрали. Нужно хоть
посмотреть, в сундуке не оставшись что?
Открывает сундук, а там был горшок гороховой
муки. Забираю пястку муки: как она открывает, я ей
прямо в глаза. Покуда она ковырялась — я бежать.
За мной гнались. Лес был недалеко, убежал я в
лес. Лес большой; бежал я, бежал лесом — выбежал
на частину. Гляжу — мои други делят это добро.
Бочки были с рыбой или, там, с селедкой.
— Ах,— говорят,— товарищ. Поешь-покушай с
нами.
Дали покушать как следует, потом схватили меня,
в эту бочку и заложили. Тут я сижу и думаю:
«Теперь пропал. Здесь с голоду погибнешь в лесу».
Потом приходят волки, кругом бочки стали
ходить, как тут рыбный дух идет. А в бочке гвоздь был
большой. Вынул я его. Тогда один волк положил лапу
на бочку, схватил я его за лапу; вот тут он пошел, а
бочка то об дерево, то об пень. А я держу его. Потом
бочка рассыпалась. Тогда я пустил.
А куда идти — не знаю. Шел-шел, думаю: «Залезу
на дерево, посмотрю, может, увижу край». Вот лез-лез.
Осина толстая. А влез я высоко, а осина была с
дуплом. Я ошибился и прямо в это дупло и по самый
корень въехал. «Ну, теперь,— думаю,— пропало. Не
вылезти».
Слышу, приезжают мужички резать на ульи для
пчел. А для пчел надо пустые стволы. Стали они
обухом бить по деревьям. В аккурат по этому стукнули.
— А вот,— говорят,— пустое дерево, надо срезать.
Резали, резали, стали до ног подрезать/ Я
понемногу на ,/юкти поднимусь, а заморюсь — стану на пилу.
Тогда они говорят:
— Зажало ветерком. Надо клин вбить.
Покуда они клин вбивают — я отдохну да на
локтях опять подтянуся.
Срезали они осину, повалилась осина; она валит*
122

ся, а я прикорчиваюсь, ниже опускаюсь. Когда упала,
остался я на пню...
Тогда эти люди испугались, да бежать. Всё мне
оставили: и лошадину, и хлебишко, и всё. s
Я поел,1 и запряг лошаденку, и пиленку и армя-
чишко взял. И поехал. Ехал-ехал я много-мало, уснул
на дровянках. Потом проснулся да кнутом:
— Эй ты, что же стала!
А там, оказывается, лошаденку волки съели, а
волк шею доедал в хомуте. Когда я подмахнул
кнутом, он вскочил, и прямо в хомут, и повез меня.
Тогда я понял, что это не моя лошаденка. Моя так
н^ везла — тут только деревянки стали подскакивать.
Тогда я стал на коленки, смотрю — что такое? Вижу —
волк меня везет. Я забрал руками за раздуги и
держусь, а он прет прямо дорогою. Подвез меня на мое
поле. Потом встречает мужичок. Узнал меня, что я:
— Ты где, Михаил, такую лошадь взял?
Взмахнул руками, волк в сторону побежал, я
остался. Домой пошел, вот и теперь живу,
74
Давай говорить.
Чего будем варить.
Один положить — маловато,
Два — жалковато.
Друг на дружку поглядим —
Не харчисто ли едим?
75. ЛИПОВАНСКАЯ БАЙКА
В городе Сулине там разный народ есть — греки,
итальяны, наши липоване *, как сказать, хохлы,
разные народы, потому что той город называется город-
интернационал...
, Ну, в то время, допустим, годов пятьдесят или,
может, еще более раньше, большинство было липоване, и
греков было. Ну, липоване, как почти все липоване,
были рыбаки. Он ишел с ловли. А грек ищел туды, к
морю. И встретились они. Грек спрашивает у липова-
на:
1 Липоване — старообрядцы; в XVII—XIX вв. основали
несколько русских поселений за рубежом. В данном случае речь
идет о Румынии.
123

— Ванька! Поймал что, поймал?
А он отвечает:
— Я,— говорит,— поймал.
А тот:
— Чего?
— Два гибана1, две селедки — и сделаю один
борщ на красоту!
А грек — как очумелый, упал без сознания. И вот
в то время он спужался, этот самый липованин,
позвал врача, позвал милицию.
— Я его не бил! Я с ним ничего не имел! s $.
А врач тогда спросил у Ивана: "?
— Хорошо, ты его ничем не обеспокоил, никакое
дело не имел, не дрался, не ругался. А что ты
говорил?
— Да я ему сказал: поймал чигу, поймал гибана,
поймал две селедки.
— И что с него?
— Рыбный борщ с этого дела!
— И что с ним?
— А он,— говорит,— упал — и кончено с ним.
А доктор, врач, потому что знал по-гречески, и
сказал:
— Ванька! Не так с греком говорить!
— Ну, а как?
— Так надо было бы: поймал две селедки и
других, поставил на жар, на сковородочку...
А грек в это,время встал и говорит:
— И трошки надо было лимончик!!.
76. ПОВАР БЕФСТРОГАНОВ
Знаете, откуда кушанье такое пошло —
бефстроганов? В честь повара знаменитого. У него фамилия
была такая — Бефстроганов.
Один раз приехал к нашему царю английский
король. Стали спорить они, у #ого повара лучше.
Английский король говорит:
— Не поверю, что, лучше наших повара бывают.
А русский царь говорит:
— Посмотрим. Я вам докажу.
А сам позвал Бефстроганова.
— Ну-ка, постарайся,— говорит,— удиви его.
Г и б а н (румынск.) — окунь, ч и г а (искаж.) — сиг.
124

Тот отвечает:
— Ладно, что-нибудь придумаем.
И вот цари начали беседовать между собой, а
повар пошел на кухню. Да по дороге он в прихожей
захватил перчатки английского короля.
Взял их, нашпиговал, зажарил и понес.
Английский король поел.
— Действительно,— говорит,— я такого вкусного
блюда не едал.
Потом стал он собираться уходить, ищет, а
перчаток нет.
Спрашивает:
— Где они?
А повар говорит:
— Да вы их съели, ваше величество!
Король и верить не хотел.
77
У нашей бабушки
три гуся были —
и оба белых.
78. КАК СОРОК ЧЕТЫРЕ УГОДНИКА
ВОЗ ОПРОКИНУЛИ •
В нашей деревне Алексеевской жил мужичок,
некто Терехов Андрей Васильевич, с женой Варварой,
Приближался праздник крещения господня, 6 января.
К Терехову, как и ко всем односельчанам, должны
были приехать гости из соседних деревень. Вот жена и
говорит мужу:
— Андрей Васильевич, праздник по рукам бьет,
гости к нам будут, а у нас нету муки овсяной, чтобы
печь блины.
Отвечает Андрей:
— О блинах и муке не сомневайся. Я муку сделаю
через три дня. Вот утром встану, поставлю на дровни
короб и поеду в Замошье за горшками. Горшки буду
променивать на муку по деревням.
Вот 1 января встает Андрей. Устроил для возки
горшков на дровни короб метра полтора вышиной и
около полудни поехал, наказывая жене:
— Смотри, Варвара, в эти дни избу вымой, а
пятого утром ожидай меня, будешь печь горячи блины.
126

Съехал Андрей в Замошье, накупил горшков
цельный воз и поехал обратно, направляясь подальше по
деревням от Замошья, чтоб продать горшки подороже.
По дороге надо было проехать в одном месте
высокую гору, где был овраг на правый бок. Но, отъезжая
от деревни, спросил Андрей, на который бок овраг.
Ему шутя сказали, что на левый бок, но ничего, мол,
поезжай, не бойся — проедешь.
Приехал Андрей к спуску горы, остановил лошадь,
стал на колени, снял шапку и стал молиться:
— Лазарь да Афанасий муромски, Зосим и Савва-
тий соловецки и сорок святых, спасите и сохраните
мой воз, станьте на правый бок моего воза и не дайте
упасть моему возу в овраг на леву сторону.
И, имея твердую веру, что воз его не упадет в
овраг на левую сторону, повел лошадь под уздцы, не
обращая внимания на гору по дороге, углубившись в
молитву.
И вдруг его воз упал в овраг на правый бок — и
полозки кверху, и все его горшки разбились в мелкие
дребезги.
Тут Андрей остановился, почесал свой затылок,
сколько сказал бранных слов своим угодникам, коих
просил на горе стать на правый бок его воза, почему
все они стали на один бок.
Так и поехал наш Андрей, вернувшись домой без
муки и без горшков. Приехал и рассказывает жене о
своей поездке, а главное о том, как молился и
упрашивал святых сохранить его воз от оврага с левой
стороны.
Жена, выслушав его рассказ, говорит ему:
— Старик, ведь ты сам виноват! Почему ты просил
святых стать на правый бок, а не просил сохранить,
сберечь воз? Ну вот, угодники правы — стали все
сорок четыре на правый бок и без оврага могли твой воз
перевернуть,
* 79. ДОГАДЛИВАЯ БАБА
Святой Егорий завсегда на коне, змея копьем
убивает. Приходит раз баба в церкву, ставит свечку и
молится : "
— Егорий милостивый, конь праведный, змей
преподобный! Помилуй нас!..
127

80. ПРО ОДНОГО ПОПА И БЕДНОГО МУЖИКА
Мужик бедный пошел искать себе работы. Так что
семья у него большая, прокормиться ему, думает:
«Пойду поработаю, а потом приду и дома сделаю».
Приходит он к батюшке:
— Здравствуй, батюшка!
— Здравствуй, свет!
— Не надо вам, батюшка, работника?
То он с работником очень сдруговался (обиждал
работника), а так как приход большой у него, что
надо заработать, он мужиков в праздничный день
обманет кое-как, мужики ему и сделают. У него много
денег, хлеба, у отца-батюшки. Он и говорит этому
мужику в насмешку:
— Я найму тебя на год, а ты мне должон год
прослужить не пивши, не евши, тогда я дам тебе денег,
сколько ты можешь понести.
Мужик и говорит:
— Батюшка, как же может человек прожить без
еды и без питья?
— Ну, как хочешь!
Мужик повернулся и пошел. Вышел он за деревню.
Недалеко от деревни тут был лес. Он подходит к лесу.
Встречается с ним старичок — сивая бородушка,
голова беленькая, как снежок, а сам небольшой мужичок.
Он и говорит:
— Здравствуй, дедушка!
— Здравствуй, мужичок!
Дедка у него и спрашивает:
— Откуда ты идешь?
— Да вот, дедушка, вы все-таки постарше меня, вы
уже много лет на свете живете, вы должны знать
крестьянскую бедноту.
Дедушка ему и говорит:
—.Да я и сам бедняк был, то я верю это все.
— Так вот, я, дедушка, ходил подработать,
немного поправить семейство свое, так вот, зашел я к
одному попу и спросил у него работу. А он мне такую
загадку заганул.
— А какую, голубчик?
— Чтоб я цельный год у него служил, не пил, не
ел, то он тогда даст денег, сколько я могу понести.
Старичок ему говорит:
128

— Да, это штучка хорошая, но только трудно
выполнить. Без еды не может человек прожить.
Тут это стоял дуб, где они разговаривали.
Старичок ему и сказывает:
— Сядь-ка здесь, мужичок, посиди немного,
покури, я расскажу, как прежде старики жили. Как я сам
старый, так я больше знаю.
Вот они сели, старичок и мужичок. Мужик сел,
закурил и задремал. Дедушка берет ножик, разрезает
ему брюхо и вешает его кишки на этот дуб. Мужик
прочинается1. Когда проснулся, и говорит:
— Дедушка, я заснул, теперь я чувствую себя, что
я как будто стал здоровше.
А дедушка ему говорит :
— Это такое место хорошее. Ты на этом месте
поспал — тебе здоровье стало, и ты теперь цельный год
ести не будешь. Ступай же ты сейчас к попу, и
нанимайся, и уговорися с ним, что я буду служить год тебе
не евши, только давай мне то, что я могу нести.
Вот мужик и отправился к попу. Приходит и
говорит:
— Батюшка, я могу служить год у тебя не евши,
только давай условимся, чтобы вы не обманули меня.
Батюшка усмехнулся и подумал себе: «Ну, пусть.
Ты три дня проживешь, проработаешь мне дарма, а
потом и сам удерешь, и ничего ты не понесешь».
Батюшка смело дал ему бумажку. Он и остался у
него служить. Живет он неделю. Батюшка замечает:
«Может быть, он и ест хитро как?» Ну и вторую
живет. Там уж стала и матушка следить за этим
мужиком, что как же так: он не евши проживает, а.
работать — работает. За что ни хватится, а работа у него
идет.
Он уже проживает полгода, а батюшка все
замечает, что он не ест ничего. Прожил он уже год, ну и
говорит :
— Я, батюшка, отслужил, давай расчет!
У батюшки пудов пять так было денег: золота,
серебра да медяков-пятаков. А он уже приготовил себе
такой мешок, что на паре коней не повезешь.
Батюшка и говорит:
— Ну, пойдем, бери этот мешок!
Он разворачивает свой мешок, а этот мешок под-
хватил, так что перышко. Он сказывает ему:
1 Прочинается — просыпается.
5 Зак. № 177
129

«— Да что, батюшка, это мало!
— Да больше нету.
Он говорит:
— Это дело не мое. Я прослужил год, не ел, а тебе
надо было копить деньги.
Там у батюшки было в другом месте денег, он и
теи отдал. Он подымает опять одной рукой мешок и
говорит:
'— Да что ты, батюшка, тут мало!
— Да больше нету!
— Ну, это дело не мое, а давай!
Он знает, что батюшка убил кабана, там пудов на
десять. Он ему и говорит:
— Давай и сало мне, все равно за деньги
посчитаем.
Он ему кадушку сала отдает. Он тоже кадушку
сала в мешок кладет.
— Это,— говорит,— батюшка, мало.
Ну, там у батюшки висит одежа хорошая.
— Ну, давай, батюшка, и это сюда! Все посчитаем
за деньги.
И это кладет в мешок. Подымает и говорит, что
мало. (Подымает легко.)
Видит тут у батюшки хорошие кастрюли медные.
Он берет и это бросает в мешок свой.
— Это все на деньги посчитаем,
Он кастрюли в мешок кинул, поднимает.
— Батюшка, мало! Ну, так прибавляй мне хоть
хлеба, все равно я за деньги буду считать.
Тут батюшка израдовалея, что хлеба много не
снесешь. Десять мешков стоят муки.
— Ну вот, возьми, сколько ты можешь взять.
Он выкидает этих десять мешков муки в свой
мешок, и поднимает, и говорит:
— Батюшка, мало!
Батюшка и говорит:
-- Что же я могу тебе дать?
— Что хочешь, батюшка, а давай, чтоб я мог
понести только.
Батюшке дать нечего такого. Хлеб отдал и деньги
отдал, кастрюли, одежу забрал. Батюшка и говорит:
— Теперь мне отдать нечего*
А у батюшки было две коровы.
— Ну, так теперь, батюшка, будем бить коров и в
мешок кидать.
130

— Да что ты, свет! — Он, батюшка.— Как же я бу*
ду жить без коровки, и семейство мое будет
голодовать?
А он говорит:
— А как же я, батюшка, год ничего не ел, и
семейство мое голодовало? А ты мне подавай, а не то и сам
полезай в мешок!
Батюшку делать нечего.
— Ну, иди, бей корову.
Он одну корову убил, кровь спустил, в мешок ук*
лал, подымает:
— Мало, батюшка!
Он и другую корову убил, кровь спустил, в мешок
бросил и говорит:
— Мало, батюшка!
— Да уже,— говорит,— мне больше нечего дать.
Ну, он и сам видит, что забрать больше нечего —
забрал все.
— Так же, батюшка, думал, что пуда полтора
денег сберешь, да дасй. Ты сделал насмешку над
бедным мужиком. Ну и сбирай же еще такое богатство,
какое собрал, а больше таких работников не нанимай!
Закинул на плечи и пошел. Доходит он до этого
места, откудова его послал старичок. Он приходит,
старичок сидит под дубом.
— Здравствуй,— говорит,— дедушка!
Он говорит:
— Здравствуй! Ну что, отслужил?
— Отслужил.
— Ну, сядь, посиди, покури и расскажешь мне,
как ты жил с батюшкой.
Он сел курить и задремал. То дедушка берет но-
жцк, разрезает ему брюшину и вкладает ему кишки
на место..Вдруг он прочинается. Проснулся и говорит:
— Дедушка, я как ести захотел!
А он ему говорит:
— Посмотри-ка на дуб!
Он посмотрел на дуб — половина дуба съедена.
— Это ели твои требухи* Ну вот, попробуй-ка
поднять этот свой мешочек.
А он этого мешка с места не повернет. Он ему и
говорит :
— Ступай же ты в свою деревню, возьми пару
лошадей, найми двух вдужиков, и приедешь сюда, и
заберешь. Тут цело будет, я покараулю.
131

Мужик и пошел. Взял лошадей, приезжает —
никого нету около дуба. Развязывает этот мейок.
Наклали возы. Мужики и говорят:
— Да нашим лошадям и не увезти это!
— Да как не увезти? Я нес на плечах до этого
места, тут стало тяжело, так я пошел за лошадями.
Забрали и поехали. Мужик и зажил сразу. Хлеб
есть, приварка есть, одежа есть и кастрюли есть. Все
как следовало быть. И денег пудов семь. Мужик и
стал проживать, и теперь живет.
81. ПОПОВСКИЕ УВЕРТКИ
Однажды были именины у одного богатого
человека, и среди гостей был священник. А дело было в
великий пост. Среди разнообразных кушаний был: подан
хорошо зажаренный поросенок. Хозяева извиняются и
говорят попу:
— Уж извините, батюшка! Вы ведь поросенка-то не
будете есть!
Поглядел он на поросенка — вкусно! Поправил он
рукава рясы, поднял руку с крестом и перекрестил
поросенка, говоря:
— Господи, господи! Обрати порося в карася! — и
стал спокойно кушать.
82. ЗАВЕЩАНИЕ КОЗЛА
Пошел мужик лыко драть. Козла взял с собой.
Козел холомок нашел, стал бороть, нашел котелок
золота. (Раньше золото в землю клали старики.) Козел
стал блекотать, хозяина подзывать.
— Что это козел блекочет?..
Подошел — котелок золота.
— Ай да козёл, ну и козел у меня!
Пошел с этим золотом домой, а козел сзади.
Приносит котелок золота.
— Вот, жена,— говорит,— козел-то у нас. Нашел
холомок, стал бороть и выбрал котелок золота.
Мужичок стал богатеть, стал козла беречь. Года
три прошло, козел околел. А хозяин очень разбогател.
Хозяин и говорит:
— Пойду козла зарою, отвезу в болото.
— Нет, козла надо похоронить. Ступай, возьми
денег, подкупи дьякона, псаломщика,— я козла
зарывать не дам! (Вот баба как!)
132

Приходит мужик к псаломщику 2
— Вот я с похоронами.
— С какими?
— Козла хоронить.
— Дурак мужик!
— Как козел околевал, вам двадцать пять рублич-
ков давал!
Псаломщик говорит:
— Иди к дьякону!
"Пришел.
— Здравствуйте.
•— Ты зачем?
—• За похоронами.
— Кого?
— Козла хоронит£.
— Дурак ты, мужик. Нешто козла можно?
— А как козел околевал, вам пятьдесят рублей
давал.
— Ах, можно. Ступай к попу.
— Батюшка, здравствуй.
— За чем?
— За похоронами.
— Кого?
— Козла хоронить.
— Дурак, нешто козла можно?
— Как козел околевал, сто рублей вам давал.
— Ходи за дьяконом и псаломщиком.
Козла привезли. Мужик зарыл его. Баба рада.
— Вот так и надо. Мы чем разбогатели?..
Через несколько времени доложил кто-то
архиерею, помещик, что мужик козла хоронил. Сейчас вла-
дыко посылает к попу весть:
— Явиться туды — и мужичку, и попу.
— Смотри,— говорит баба,— дед, бери больше!
Архиерею дай тысячу рублей, чтобы покрыть это дело.
Мужик взял денег много, поехали с попом. Так
сейчас, значит, требует владыко всех.
— Ты,— говорит,— козла привозил хоронить?
— Я, владыко. Как козел околевал, вам тысячу
рублей давал.
Владыко сказал:
— Я,— говорит,— за то беспокоен, что мало тре^
звонили.
И правда, богатые вывернутся.
133

83. ЖАДНЫЙ ПОП
Раньше попы любили деньги.
А жил мужик с женой, вот как мы со старухой, и
был у них ребенок. Так и шло время. Один год забо«
лел у них ребенок л умер. Вот пошел мужик к
священнику.
— Батюшка, у меня ребенок помер, надо его от-»
петь.
— А двадцать копеек есть?
—- Нету, батюшка.
— Ну и не буду отпевать,— говорит.
Пошел мужик домой и говорит старухе, что не
берется батюшка без денег отпевать. Ну, ладно, на
другой день пошли сами хоронить неотпетого мальчика.
Стал старик землю копать для могилы. Копает —
вдруг слышит что-то звякнуло: в аккурат котелок с
золотом (дался ему клад, значит).
Пришли домой старлки — л ребенка обратно
унесли.
Отправился отец опять к попу.
— Батюшка, вот вам за отпевание — получите зо- .
лотой.
У того глаза от удивления вывалились: накануне
двадцати копеек не было.
— Да у меня и сдачи нет с пяти рублей.
— А и не надо, берите всё себе!
Ну, конечно, похоронили теперь ребенка честь
честью.
И вот стал поп с мужиком дружбу водить —
старика к себе в гости звать, всё выпытывать, где он взял
эти деньги. К старику сам приходить стал.
Выпытал все-таки!
Попа заело — надо как-нибудь золото отобрать. А
у него бык был забит. Он надел бычью шкуру на себя,
хвост приделал, рога приделал — сделался чертуш-
ком, решил мужика напугать. Да еще пружины под
ноги подделал. Подошел к дому^ постучал. Старик
открыл дверь. Он как закрлчит да как скочит — выше
князца на крыше.
— Давай золото!
Мужик захлопнул дверь, закрылся.
— Не отдам! — говорит.
На второй вечер опять пои пришел. Опять
закричал страшным голосом:
134

•— Открой дверь, я за золотом пришел!
— Чертушка, мы боимся тебя, не откроем.
На третий вечер снова черт застучал:
— Отдай золото!
— Нет, чертушка, боимся.
— А вы горшок на окно поставьте — в сенях, я не
пойду в избу.
— Чертушка, горшок в сенях стоит, возьми.
Ему того и надо, радешенек. Как схватил котел в
охапку, так и принес домой. А горшок-то прирос к не-
му — и шкура, и рога приросли, и хвост. Станут ре«
зать, он кричит — больно. Вот в постель чертушка лег*
Подошел праздник. Отблаговестили» отзвонила
служки, а чертушка лежит — нет попа. Пошли к нему
миряне, а матушка не допускает их, говорит:
— Болен батюшка.
На следующий праздник опять не приходит поп в
церковь. Пошли снова миряне к нему — опять не до-»
пускает матушка:
— Больной!
Они между собой рассуждать стали:
— Если недюж служить, так надо другого попа ис*
кать нам.
Вот потом поп во сне слышит голос;
— Не тебе дан горшок, не тебе и владеть! Пока
горшок не отдашь, и шкура будет.
Отнес поп горшок. Пришел домой и говорит:
— Ну, теперь порите шкуру!
И стал опять на службу выходить поп. Не при-»
шлось воспользоваться ему золотом бедного мужика.
Только пять рублей и получил. А вот видишь* жад*
ность какая!
84
— Так! — сказал дьяк, подставляя калпак*
85. ПОП И РАБОТНИК
Поп сам ел хорошо, а своего работника кормил
плохо. В праздник работник забрался пораньше в цер-»
ковь, залез под престол и сидит там. Поп пришел,,
начал служить; стал читать:
— Господи, очисти меня, грешного, и помилуЩ
А работник тихонько из-под престола говорит t
135

— Не помилую.
Поп услыхал, изумился. Опять говорит:
— Господи, очисти меня, грешного, и помилуй!
Работник опять:
— Не помилую!
Поп в третий раз говорит так же, и работник ему в
третий раз отвечает то же. Поп осмелился, говорит:
— За что же, господи?
Работник отвечает:
— Работника плохо кормишь!
Поп йришел домой, говорит попадье:
— Мать, какое мне было преставление: я слыщал
глас.— И рассказывает, что было.
Пришел и работник. Его — за стол, стали кормить,
угощать.
86. ПОП И РАБОТНИКИ
Вот жил поп в одной деревне. Приход был у его
большой. Он держал трех работников. И он матушке
сказывает:
— Работники много едят. Как бы сделать так,
чтобы они поменьше ели? (Жадный был.)
— Да поработают — надо поесть,— матушка
отвечает.— Если им посолонее варить, так они будут
побольше воды пить.
А батюшка говорит:
— Нет, я надумался лучше. А вот, чтобы кажное
утро они по цельному ковшику выпили воды, то они
меньше будут есть, потому что брюхо будет полонб.
Батюшка приходит к работникам и говорит:
— Знаете что? Вы утром как встанете —
помойтесь, помолитесь богу, чтоб бог вам отпустил грехи
ваши, что днем нагрешили, и потом, как будете садиться
за стол, чтобы каждый полный ковшик выпил воды.
Это для здоровья будет, потому я в книжке читал от
святого Павла и сам стал выпивать воду каждый день.
Я почувствовал сам себя, что стал здоровым. Так вот
я советую вам так.
Работники сказали:
— Ладно, батюшка.
Начали выпивать. И батюшка каждое утро
приходит, чтобы работники выпили. И вроде как ему пока-
залося, что стали меньше есть. А того не знает
батюшка, что работники крадут от его больше.
136

Проходит несколько время. А поп все под дверями
слухает, что работники сказывают. Один работник
немножко проспал — а эти за столом — и бежит прямо
за стол. А другой был постарше работник, так он и
крикнул:
— Ты куда бежишь, дурак? Небось не помылся, да
не перекрестился, да и кружки воды не выпил, то ты
съести, что цыпленок. Вишь, нам батюшка сказывал
— он читал книжку, святой сказал — что нужно
кружку воды выпивать, то здоровше будешь. И я
чувствую, что здоровше сейчас. Так-то съести, что
цыпленок, а воды выпьешь, так ты съести за многих
молодцов, то, действительно, будешь здоров.
Он пошел мыться, и богу молиться, и воду
выпивать, и галушки поедать. Эти и говорят:
— Вот видишь, теперь ты лупишь вдвойне; съести,
да еще мало будет, что нам принесено. Ну, ешь-ешь, я
пойду попрошу, чтоб батюшка прибавил.
(А они знали, что батюшка слухает.)
Батюшка от дверей побег. Прибегает, матушке
сказывает:
— Сейчас Иван придет просить корма, а Митька
как сел, так все съел!
Иван и приходит: х
— Матушка, маловатый завтрак, прибавь хоть
простокваши нам немного!
— Неужто вы всё поели?
— Да Митька как воды выпил, так еще в три раза
больше съел, как у нас было.
Матушка им прибавила.
Иван приносит эту простоквашу. Съели. Батюшка
и говорит матушке:
— Надо им запретить воду пить. Это
действительно правда выходит, что воды напьется, так он больше
ест — у его брюхо растягнется от воды, так его надо
наполнить. То я вздумал на свой карман. Теперь им
сказать, чтобы воды не пили, а так завтракали.
На другой день батюшка и сказывает:
— Ты, Иван, не пей воды, да и им не давай.
— Ладно, батюшка, сделаем.
Ну вот, наутро вынесли завтрак. А Иван уже
давно поговорил с работниками, чтоб утром воды не пить.
— Я скажу: воды не пить! А вы со мной станьте
спорить: «Что тебе — поповского хлеба жалко!»
(Батюшка будет слухатъ.)
137

Они стали спорить^ когда Иван сказал:
— Не пейте воды!
— Мы воды выпьем, так мы больше съедим? а если
ты будешь жалеть хлеба поповского, мы тебе
лупцовку дадим! (Они сеоворилися между собой.)
Митька побег за ковшиком, сейчас же воды
выпил, Иван — не давать, F их пошла вроде драка, и
поднялся шум — it оиружили это всё; и стол
перевернули, и миски полетели. Ивана наземь свалили
(нарочно) и стали Ивана вдвоем бить. Иван караул
стал кричать. А батюшка под дверьми стоит. Кричит
Иван:.
— Ой, батюшка, выручи!
Тут и батюшка является:
— Что вы деретесь?
— Да вот, батюшка, я не стал давать воду пить
им; они говорят, что я жалею вашего хлеба.
Действительно, они воду пили, так они больше ели. Теперь за
это они дали мне вертовку!.
Батюшка говорит:
— Ну, воды не пейте да не деритеся, а вы там в
согласии живите. У меня хлеба хватит, хоть с водой,
хоть без воды. Я сейчас схожу к просвирне и скажу,
чтоб она вам принесла хоть молочка.
Просвирня приносит молока. Они поели и на
работу пошли. И воды не стали пить больше.
Митька и говорит:
— А надо с попом что-нибудь иначе сделать.
Иван и сказывает:
— Что же сделать?
— А я подобрал ключ от ледника. Не все нам
простоквашу ести, пусть и он поест простокваши, а я буду
носить сметану.
Он и начал ходить в поповский ледник, снимать
сметану и приносить работникам. Просвирница
приходит — на горшках сметаны нету. Она стала матушке
сказывать:
— Кто-то у нас собирает сметану, то масла не
собьешь.
Вот уже несколько разов это собрано. Батюшка все
никак не доберется, кто такай сметану сбирает*
Митька и говорит:
—- Батюшка следит, что мы сметанку едим, то я се-
1 Вертовка — взбучка.
138

годня сметану сберу. Сметану съедим, а скоро будет
праздник Пантелеймонов, пойду да святому Пантелею
губы вымажу. Вот батюшка и подумает, что святой
Пантелеймон к празднику сметанкой подкрепляется.
Так Митька и сделал. Сметану собрал, горшки все
опружил, святому Пантелеймону губы обмазал.
Вот утро приходит. Пошли на ледник. Сметаны
нету, да и горшки олружены все, что и работникам дать
нечего.
Ну, батюшка тут не добрался. Приходит в церкву,
надеёт свою рясу и подумал, что завтра у нас лразд-
ник, к святому Пантелеймону люди собираться будут,
посмотреть хоть, в порядке ли он стоит.
Приходит, а у Пантелеймона все губы в сметане,
да и ноги обкапаны.
— А-а! Так ты за сметаной ходишь?!
Берет палку и начал Пантелеймона дуть. Бьет и
сказывает:
— Сметану поел да еще горшки опружил?!
А церковный староста видал »сё, как он его бил. И
он и работникам шепнул, что батюшка €жл святого
Пантелеймона, что сметану съел. А Митька говорит:
— Да будто святой сметану будет ести:!
— Нет, правда, правда, я сам видал — губы зама- '
заны.— Староста сказывает.
Митька говорит:
— Ну, может быть, и поел.
Ну вот, Митька и говорит своим товарищам:
— Завтра праздник святого Пантелеймона, то я
пойду его возьму с церкви и занесу его в болото. Да и
зарою его в мох. Только оставлю, чтоб одни ноги
торчали. А теперь приход придет —; Пантелеймона не
будет, батюшке доход не будет.
Вот Митя забирает Пантелеймона, ваноеит в
болото, закапывает его в мох. Назавтра батюшка встает,
вдет в церкву. Смотрит — Пантелеймона нету. Удрал
Пантелеймон. Он туда, он сюда — Пантелеймона нету.
На Пантелеймона один мужик был похожий. Он
прибегает к этому мужику:
— Ты выручи меня.
— А как, батюшка, тебя выручить?
— Да вот у меня святой Пантелеймон удрал, а ты
на его походишь, так ты стань на &го место и стой. И
вудут тебе свечки ставить и деньги бросать. Обедня
отойдет, я тебе за это пятьдесят рублей дам,

Мужик и думает: «Что ж, часа три постоять за
пятьдесят рублей можно».
Мужик приходит, скидает с себя одёжу,
подпоясывается, можно сказать — трусики одеёт, и так, как
Пантелеймон стоял, так и он стоит. (Пантелеймон был
отрисован, как живой.)
Тут набралося" народа, даже в церкви пройти
нельзя. Каждому охота Пантелеймону святому
поставить свечку и покласть ему денег. Приходит одна
старуха. То подсвечники были все заставлены, негде
свечи поставить. Старуха говорит:
— О, господи, святой Пантелеймон! Наставили
тебе свечек, что и девать некуда. (А Пантелеймон все
слухает.) Я хоть поставлю тебе на ножку свечку.
И подходит к ножке. Раз капнула на ножку. Он
молчит. Стала ставить свечку — она не пристает. Она
второй раз стала капать на ножку побольше.
Пантелеймон только ногой пошевельнул (все-таки больно!).
А свечка не пристает. Она третий раз между пальцов
стала капать. Воск капает, а она прижигает.
Пантелеймон терпел-терпел, да бабе в зубы и заехал ногой.
Баба полетела. А Пантелеймон через эту бабу — да
ходу, побег. Батюшка и кричит:
— Кто грешный пришел сюда в церкву, что
Пантелеймон не полюбил и сам побег с церкви?
Баба и кричит:
— Батюшка, это я, грешная! Негде было свечки
поставить, то я На ножку стала ему капать. Раз
капнула — не пристает свечка, я и второй раз капнула. То
я стала капать между пальчиков его, поджегчи, чтобы
свечка стояла. Так он в морду мне как ногой дал, так
я и полетела.
А батюшка кричит:
— Ты знаешь, что ты — грешная, не надо бы на
ножку ставить, а рядом бы поставила.
Пантелеймон и побег в лес; в болото это. Вот они
пошли святого Пантелеймона искать, тем следом, куда
он побег. Вот идут, видят — во мху закопанный,
только ноги торчат. Они кричат:
— Батюшка, мы нашли!
Батюшка пришел, кругом с кадильницей обошел,
молитву пропел. Пантелеймона из моха вытягнули, на
ручки взяли, в церкву приставили.
Вот и бабушка эта идет, что «прости мне, святой
Пантелеймон, а больше свечки тебе не поставлю».
140

Так поп праздник и провел. Денег собрал и мужи-»
ку пятьдесят рублей дал.
87
— Откуда ты?
- —Из дворян Господи Помилуй,
Из деревни Аллилуевка,
Из Блинохватателъного уезда!
88. МЕШКОВ БРАТ
Жил-был поп. Нанял он работника пшеницу
молотить. И уговорились они: до захода солнца помоло*
тит — мешок пшеницы получит.
Вот молотит работник до обеда, молотит после обе-»
да, вечер подходит. Солнышко село. Взошел месяц.
Пришел поп на гумно. Работник спрашивает:
— Довольно уж молотить-то? Вечер настал.
— Где вечер? — удивился поп.
Показал работник на месяц:
—* А это что?
— Это? Это солнцев брат,— отвечает поп.
— Ладно, если это солнцев брат, буду молотить.
Молотил до утра. Утром ушел домой. Сшил
огромный мешок и пошел с попом рассчитываться. Стал поп
насыпать ему пшеницу. Высыпал целый мешок, а у
работника всего только на донышке. Рассердился поп.
— Это что? — спрашивает.
— Это мешков брат,— отвечает работник,—
набивай потуже!
89. КАК ПОП С ДЬЯЧКОМ ИСКАЛИ РОЖДЕСТВО
В одном приходе служили священник и дьячок и
такие-то были горе-горькие пьяницы, что впроход
пили, никогда не просыпались. Наступает праздник
рождества христова, они не знают — в какой день будет.
Поп и посылает дьячка:
— Иди, не можешь ли ты найти рождество, в
который день.
Дьячок и пошел. Идет он в деревню и попадает
ему навстречу старушка. Поздоровался он .с ней и
спрашивает:
— Далече ли ходила?
Та отвечает:
141

— Вот ходила в эту деревню, так как завтра
рождество, то купила маслица разговеться. .
— Ну, спасибо, баушка, что ты сказала «завтра
рождество», а то мы с батькой совсем его потеряли.
Приходит он к священнику, тот его и спрашивает:
— Что, нашел ли рождество?
,— Нашел.
— Когда?
— А завтра.
Поп и говорит:
— Иди скорее благовести, время уж поздно.
— Да, батюшка, благовестить-то бы ничего, да в
колоколе языка нет!
— А где же?
— Да я осенью в лесу дрова колол да там и
оставил.
— Ну иди, возьми палку да бей по забору, миряне
подумают, что на пожар,— больше наберется в
церкву.
Дьячок так и сделал: начал бить по забору,
миряне подумали, что на пожар, и набежали — кто что мог
захватить: кто ушат, кто ведро, кто багор, а кто
топор. Прибегают, а между тем у них ведется служба.
Вечерню отслужили.
На другой день так же: и к заутрене, и к обедне
благовестили в забор. Во время обедни заходит
священник в алтарь и стоит, ничего не говорит; потом и
произнес:
— Дьячени, дьячени! Не идет ли моя подружени?
А дьячок отвечает:
— Попени, попени, не пришла твоя подружениГ
А миряне в это время начали молиться богу —
только в землю да в землю! Долгое время стояли,
ничего не служили. Но потом поп опять произносит те
же слова, а дьячок отвечает:
— Попени, попени! Люди узнаени!
Но миряне ничего не узнали. И на третий раз.поп
произносит те же слова, а дьячок отвечает:
— Попени, попени! Пришла твоя подружени!
И началась служба. Схватил дьячок кадило., и
пошел кадить, и начал приговаривать:
— Поберегитесь, миряне, кадило-то ново, цепи
долги — кто его знает, далеко ли хватит?..
...Попу надоело служить, захотелось вылить, и
надо выжить прихожан вон, и он запел:
142

— Запирай окна и двери, будем служить четыре
недели!
Миряне запереговаривались между собой i
— У тебя хлеб-от есть ли?
\ —Нет, а у тебя?
— И у меня нет!
— Побежимте,— говорят,— все вон!
И все вышли, а поп тому и рад.
90. ПОПУГАЙ
Вот был поп в селенье. Архиерей проверял церкви.
Приехал в деркву, ну — не мужик, а хорошо обедню
отслужил. Ну, поп был не скуп, позвал архиерея в
гости. Сели они, пообедали, и запел поп «Херувимскую».
А у него был добрый попугай, с ним рядом «Херувим»
подпевал. Ах, полюбился архиерею попугай!
— Ах ты, батюшка, мне его отдай!
— Ну так что ж, я не буду продавать ни за грош, а
время наберу и так тебе привезу, подарю»
Собирается поп ехать говеть:
— Куда ж мне попугая с собой взять-деть?
Сделал клеточку, посадил его на веточку, нес его
— не трёс, ну, с собой попугая повез* Довез его до
парома и держит на руках его, как дома.
Паромщики ребята молодые. Выл дядюшка Ярём,
погнал на тот бок паром. Был Ярём не дурак,
изругался :
—...Твою так! Тяни так тяни... твою*туды{
Приехал поп к архиерею, принес попугая. Ох, он
этому попугаю рад. Пошли, отслужили обедню,
пришли пообедали, и ходит архиерей по своему дому,
запел «Херувимскую». А попугай не выносит из уст, на-
твердил это слово и на архиерея говорит:
— Тяни, тяни, твою так!
Тот архиерей рассердился, выгнал попа в шею со
всем своим попугаем. И не стал никогда к нему ездить
в гости.
При этом деле я была, такие потехи слыхала.
П
— Как легко вдыхать пыль за отъезжающим архы-
ереем! — сказал священник, у которого архиерей
гостил слишком долго*
143

92. КУЗНЕЦ И ПОП
Однажды поп приходит к кузнецу ковать, а кузнец
только что на сошнике наварил уклад, и лежал
сошник на полу. Поп вздумал его посмотреть,
прикоснулся до сошника и обжег себе руки. Кузнец говорит
ему:
— Нельзя, батюшка, захватывать, прежде нужно
спросить.
Поп, конечно, был сам виноват, обидеться ему не
на кого было, он стоял и мял обожженные руки.
В это время заходит в кузницу трехлетний
мальчик кузнеца и плюет на сошник, на сошнике слюна
закипела, мальчик потряс головой и отошел. Поп
страшно удивился, что трехлетний мальчик умнее его. Поп
ничего не сказал, поехал домой.
Приезжает домой, попадья вытаскивает
муравленую чашку с супом. Садится пол за стол и думает:
«Не горячий ли суп, чтобы не обжечься».
Поп плюнул в щи и думает: «Если закипит, то суп
горячий, а если нет, то холодный».
Но суп от слюны не кипел. Поп, сильно
проголодавшись, хватнул полную ложку супу и обжег все во
рту. И стал себя винить, что везде ему неудача.
93, ПОП, РАБОТНИК И СОБАКА
Жил-был поп. У него были работник и кухарка. А
поп жил с кухаркой. Вот поп задумал валенки
кухарке свалять.
— Работничек, отвези в город валенки свалять.
Работник повез, да и долго там пробыл. Когда он
возвратился, поп его и спрашивает:
— Что долго так?
— Иностранцы, батюшка, приехали. Собак они
учат, чтоб гутарили.
А у попа кобель был борзый.
— Отвези кобёля-то, работник, пусть его поучат.
Работник завез этого кобеля в лес и удушил.
Приехал.
— Что, милый, отвез?
— Отвез, батюшка, отвез! Да только велели ему
продуктов самых лучших привезти.
Работник повез продуктов. Вот возвратился, а
батюшка его ждет — не'дождется. Уж он больно пожить
в городе хочет, чтобы кобель-то у него гутарил.
145

*— Ну, как кобель?
— Батюшка, как он гутарит хорошо! Я прихожу, а
наш кобель на огороде дежурит. Меця не пускают.
Один кобель стоит и говорит: «Ты зачем,— говорит,—
пришел?» А наш-то кобель ему и говорит: «Эй,
пропусти его!,» Ну, меня и пропустили. А гутарят они,
батюшка, хорошо. Он меня спрашивает: «Как живешь?»
Я говорю: «Хорошо».—«А как батюшка живет?» —
«Тоже,— говорю,— слава богу, поживает хорошо».—
«Батюшка,— говорит,— все по-старому с кухаркой
живет?» Я говорю: «Все по-старому живет».
Поп слушает и думает: «Это он все тоже
выучился. Он может все обо мне разболтать!»
— Эй, Иван, езжай, возьми кобеля да удуши его в
лесу!
Ну, а Иван его ведь еще давно удушил в лесу. А
работник ему и говорит:
— Батюшка, денег много надо выкупать!
— За что?
— Да за кобеля, за общежитие, за учение. Мало ли
на него расходов сделали.
Поп ему дал много денег. Работник два дня без
просыпа и гулял. Приехал домой, а поп его опять
спрашивает:
— Что, родимый, удушил?
— Удушил, батюшка, удушил.
94. ХОРОШИЙ ПОП
В одной деревне жил мужик Митряй, Дурак не
дурак и умный не умный. А любил он надевать на себя
что зря: то бабью поневу наденет, то ведро на голову,
и ходит так себе и улыбается. Ничего-то он не делал
по хозяйству, а так, как шут, по деревням и ходил.
Вот достал он раз где-то поповскую ризу и колпак
и нарядился. Снаряженный пошел пов деревне. Вот
идет это он по деревне (не по своей, по чужой), а
навстречу мужики идут. Увидели они Митряя и гово-*
рят:
— Батюшка, а батюшка, ты не пойдешь к нам
служить, а то у нас попа нетути?
Что делать! Пойти служить — молитв не знает, не
пойти — опять нехорошо. «Э*— думает,— авось
пойду»,— и согласился он попом быть.
146

На другой день стал служить. Народу было много-
много: интересно батюшку нового послушать. Стал
Митряй перед христианами, а молитв и не знает. Что
делать? Тогда решил он петь про все, что в голову
ззбредет, и запел:
— Дрова... Осиновые-е... Дрова сгорят в печки-и...
Будет зола-а! Золой бабы холсты будут бели-ить!..
Брал он у мужиков что дадут, и этим им
понравился, а что молитвы непонятные — неважно.
Ну, скоро осмелел Митряй и стал брать не что
дадут, а что можно взять. Стали сердиться мужики:
«Как же, брать стал, как настоящий, а молитвы про
дрова про осиновые читает». Подали мужики
прошение архиерею:
— Что, дескать, смените нам попа, ваше просве-
щенство, потому как он не соответствует своему
назначению: умом тронутый батюшка-то наш и язык у него
заговаривается.
Вот приехал архиерей проверять Митряя. А у Мит-
ряя в церкви стоял шкаф, куда он деньги складывал,
а вместо скобы к ящику шкафа было привязано лыко.
Вот началась служба. Архиерей слушает, а Митряй
ничего не боится, как будто больше архиерея власть
представляет* Запел Митряй и слова стал
выговаривать явственно (раньше так гудел-гудел, а какие
слова — не поймешь):
— Владыко, Еладыко,,
Потяни за лыко.
Я три года жил —
Три тысячи нажил,
Полторы мне, полторы тебе.
И снова:
— Владыко, потяни за лыко!..
Слушает архиерей: «А ведь, правда, умом
тронулся человек».
А Митряй все повторяет:
— Владыко, потяни...
Оглянулся архиерей — лыко висит.
— Что за безобразие — лык в церкви понавешал!..
Взял архиерей лыко, потянул. Ящик с деньгами,
да все золото.
Понял архиерей молитву Митряя. Стал он возиться
в ящике, как будто дела какие церковные проверяет, а
сам в это время деньги считал. Сосчитал — ровно три
тысячи. Полторы взял себе, полторы оставил в ящике.
147

А Митряй все поет про лыко, про лапти, про все, что
взбредет в голову, а христиане молятся.
Когда кончилась служба, архиерей стал говорить
християнам:
— Граждане-християне, какого вам еще нужно
попа? Митряй и службу хорошо сполняет и берет не
помногу. А если я другого пришлю — обдерет.
После этого архиерей уехал, а Митряй опять
остался на поповской должности и уже стал брать, как
настоящий поп, а то и больше.
95. ЗА КОПЕЙКУ —ГРИВЕННИК
Пошел один раз дурак... (Знаешь Ершиша — пятак
пара!) Пошел дурак в церковь, на погост. А поп после
обедни проповедь читает. Дурак и слышат, что кто
копейку подаст, тому бог вдесятеро пришлет. А у дурака
и была-то бсего одна копейка... Кто-нибудь подал.
(Дурак-дурак, а понял, как умный!) Положил дурак
копейку на блюдо, идет и думает: что-то бог пришлет
ему?
Идет-идет. Видит — в евонный овес быки поповы
попавши. «Эва,— думает,— какая оказия! Поп-то не
солгал и верно за копейку десять прислал. Вот ты и
возьми... Ай да поп!»
Загнал быков в хлев. А поп хватился быков. Где
быки? Туда-сюда, говорят, у дурака на запоре. Поп к
дураку:
— Отдавай быков!
— Каких быков?
— Моих!
— А ты что в церкви говорил? Мне их бог
прислал. Бог прислал за мою копейку. Бог прислал —
пускай бог сам и возьмет.
Вот поди ж ты, спорь с дураком... Как бог придет
за быками?
Пошел поп жаловаться к судье. А дурак все свое,
не понимает.
— Да я,— говорит,— копейку положил!
— Ну, так что?
— А то, что бог мне вдесятеро прислал.
Видит судья, что дурак — умный, и велел попу
быков взять. А дурак вопит:
— Як самому богу пойду жаловаться!.г
148

96. КАК ЦЫГАН ОБМАНУЛ БОГА
Жил цыган с женой. Заболела у цыгана жена лю-
. бимая. А еще у него была лошадь — а цыган без
лошади не может. Цыган и говорит:
— О, господи, кабы поправилась жена. Поставил
бы тебе, господи, свечку в десять рублей.
Поправилась зкена*
Цыгану стало жалко этих десяти рублей. Он и
говорит :
— Господи, прости меня, грешного,— когда-нибудь
отдам.
Заболела второй раз жена, еще гораже.
— Ну,— говорит,— господи, двадцать рублей не
пожалею.
Вдруг жена опять поправилась. Цыгану опять
стало жаль своих денег. «Если я еще двадцать рублей
придам,— думает,— какую я лошадь смогу
выменять».
Вдруг жена заболевает в третий раз. Цыган и
говорит:
— Господи, поправь мою жену. (Он очень любил
ее, не как я свою.) Я заплачу весь долг. Всего коня от- .
дам.
А был у цыгана еще кот.
Запрягает он коня и отправляется на рынок
продавать и берет с собой кота. Приехал на -рынок,
становится в ряды (где там коней продают, шут их знает).
Проходят цыгане:
— Продаёшь коня?
— Продаю коня и с котом.
— Сколько стоит лошадь с упряжью?
— Один рубль.
— А кот?
— Девяносто девять.
Те смотрят:
— Что такое? Две скотины, а неподходящих.
Лошадь с упряжью — рубль, а кот — девяносто девять
рублей.
— Продай одного коня. Возьми что хочешь.
— Нет, не продам. Вот с котом, как сказано.
Значит, продает. За коня с упряжью — рубль, за
кота — девяносто девять. Всё за сто рублей.
Забирает деньги в карман, приходит в церковь,
становится на колени перед иконой и говорит:
149

*•—• Вот, господи, тебе всего коня.
Кладет рубль, перекрестился — и из церкви вон.
97. ДВА ЖУЛИКА
Были два жулика. А они одеваются — как
настоящие господа. Один говорит:
— Трудно нам жить! Мне семью свою трудно
содержать.
А второй и говорит:
— А я легко проживаю, мы все довольны. Дела у
нас хватает — и всего хватает. Вот мне,— говорит,—
сейчас объяснили мои товарищи, что в Исаакиевский
собор,— говорит,— поедет архиерей. Вот, товарищ,—
говорит,— давайте будто заложимся: вы говорите:
«Шесть пальцев на ноге», а я — пять. И будто сто
рублей залог у нас.
Взяли они сапоги бумажные, лакированные сапоги
и пошли. Так вот этот жулик, который говорит: «Мы
хорошо проживаем», говорит:
— Едет владыка!
Тогда, значит, жулик (a on сам — господин) стал
на колени и объясняет:
— Преосвященный владыка! Вот я с этим купцом
на сто рублей заложился. Если моя правда будет, то я
сто рублей ворочу свои назад и евонные сто рублей
возьму, а если пб-евонному — он возьмет. Он говорит:
«Шесть пальцев на ноге», ая — пять.
А владыка говорит:
■— Будет твой выигрыш! У меня пять пальцев на
ноге! г
— Разрешите здесь сосчитать при нем.
^— А можно, можно.
Сейчас жулик сдвиг сапог с ноги архиерея и нача^л
отсчитывать:
«— Раз, два, три, четыре, пять... Мой выигрыш!
А тот второй за другую ногу:
— Там шесть,— говорит,— снимай и этот!
— Раз, два, три, четыре, пять... Твой выигрыш,—
говорит.
Сейчас с этим сапогам — марш! — бегом.
А этот владыка — екок с коляски в одних чулках,
А погода была мокрая, грязная.
Тогда говорят:
— Преосвящейный владыка! Убежал он — где ж
150

поймаешь! Мы видим,— говорит,— что жулики
обманули тебя. Вот тебе лакированные сапоги. Они стоят
восемнадцать рублей, а для тебя — двенадцать.
Скинем!
Тогда владыка говорит:
— Ах, молодец! Вот хорошо!
Вот он деньги заплатил. Сапоги обул в коляске. А
погода мокрая... Походил он немного.
— Что это, уж подошва отвалилась?
Ай-ай-ай!
При мне дело было! Я видел эти сапоги...
Ой, обделывают эти жулики, да...
98. ГОСУДАРЬ, ПОП И РАБОТНИК
В маленьком приходе жил священник, он жил ис«
правно, не было заботы никакой; и так он ожирел по-
рато! * И пришлось ему побывать к государю лично. И
спрашивает его государь:
— Вы, отец духовный, из какого приходу, и что вы
ожирели, батюшка, так порато?
— А вот, потому что нет никакой заботы.
— А вот я тебе загану три загадки — отгадай.
Через месяц и приходи ко мне.
— Какие,— говорит,— ваше императорское
величество?
— А вот,— говорит,— первая загадка: чего я
стою? А вторая загадка: на своем коне во сколько
время всю Россию могу объехать? А третья загадка:
чего у меня на уме? (Вот хорошо.) Ступай домой,
подумай и приходи.
У попа жил работник. Приходит поп домой
печальный, в заботе такой: не отгадает — житье будет
плохое. Вовсе похудел, хуже стал. Попадья его
спрашивает.
— Да вот, загадки государь загадал, а отгадать не
могу.
Потом работник спрашивает:
— Отчего это вы, батюшко, похудели?
— Да вот,— говорит,— так и так, загадал государь
три загадки, а отгадать не могу.
— А давайте отгадаю, отпустите меня.
•— А ступай, иди с богом!
Порато — очень, сильно.
151

Оделся во всю одежу попову работник и
отправился туда. Приходит работник, говорит прислуге:
— Доложите, что поп пришел.
Прислуга доложила. Государь и говорит:
— Пусть приходит... Ну что,— говорит,— отгадал
ли загадки?
— Точно так, ваше императорское величество!
— Ну какие загадки?
— Вот первая загадка: чего я стою? А вот чего вы
стоите,— говорит,— Исуса Христа продали за
тридцать серебреников, а вы — первьщ помазанник после
Исуса Христа, так вы двадцать девять серебреников
стоите.
— Хорошо. А вторая,— говорит,— загадка: во
сколько время могу всю Россию изъездить?
— /А вот будь, ваше императорское величество,
ваш конь, как солнце, в двадцать четыре часа
объехали бы весь свет.
— А третья загадка: что у меня на уме?
— Думаете, что мне не отгадать?
— Вот так,— говорит,— поп молодец!
Выхвалил государь попа.
— Нет, ваше императорское величество, я,—
говорит,"— не поп, а я его работник.
— Ну, так будь ты попом, а поп пусть работником!
99. ТРИ ОБМАНА В РЕЛИГИИ
Есть три обмана в религии.
Первый в православной — покойник в церкви, все
плачут, а поп поет. Разве это хорошо? Второй в
католической — поп других венчает, а сам не может
жениться. А третьим обманом все грешны: есть
художники церковные, которые рисуют иконы — бога, а
сами его не видели никогда.
100. ПОСТНИКИ
Ишел один раз солдат и нес деньги. По дороге на
него напали грабители и убили. Стали обыскивать и в
ранце нашли деньги и кокоры 1 с яйцом. Деньги
поделили, а скоромные кокоры бросили в Волхов.
Грабителей разыскали и приставили в суд. На суде
1 Кокора — лепешка, булочка.
152

судья спрашивает, зачем они бросили кокоры, а не
съели их. Грабители и отвечают:
— Никак ты дурак, судья! Ведь избивали-то мы в
середу! Мы не татары, чтобы скоромиться в постный
день!
101. КАК СТАРУХА РОДИТЕЛЕЙ ПОМИНАЛА
— А хочешь послушать, как старуха родителев
поминала?
Было это не то в,радуницу, не то в троицу.
Отправилась старуха в церковь с поминальницей. Книжечка
такая есть— позаписаны там родители. А только у
этой старухи не было книжечки, а на листке записано.
Да!
Дорогой в лесу листик-то она возьми и потеряй.
Хватилась искать: в узелке — нет, в платке — нет,
тут, там — не найти. Пошла обратно. Видит, на дороге
листик белеется.
— Слава богу, нашла!
А листик-то этот лесник обронил, записано, вишь,
у него было — сколько ольхи отпустил, какая береза
срублена.
Старуха пришла в церковь да по неграмотности и
отдала листик этот дьячку. Слышит она, дьячок
начинает читать да все этак спотыкается:
— Помяни, господи... кх-кх... душу усопшей рабы
божьей,., кх-кх... толстой два аршина... кх-кх... рабу
божью ольху три сажени один вершок... кх-кх..0
младенца ясеня одна сажень пятнадцать вершков.
Дьячок читает — ничего не понимает, и старуха
сумлюется!
—- Милостивец, что ты читаешь?
— Я no4eivf знаю? Что написано, то и читаю! Еще
молимся об упокоении раба божия... кх-кх... дуба пять
саженей, младенца сосны... кх-кх... две с половиной
сажени...
«Господи, какие родители-то большущие были!» —
думает старуха.
Помянула она родителев, кутьи на могилках
оставила и пошла домой. Дорогой все думает: «Какой
теперь мелкий-то народ пошел. Раньше младенец был
две с половиной сажени! А теперь-то... мелочь... тьфу!
Длюнуть да растереть!»
г Пришла домой и рассказывает сыну:
153

— Сегодня дьяк в церви родителев поминал. Ка*
кие большущие родители-то были: две сажени, три са*
жени, толщиной два аршина...
— Что ты врешь, мамка?
— Врешь?.. Старые люди, сын, никогда не врут!
На вот поминальницу, сам посмотри, а мамка твоя
никогда не врала! Какое слово скажет... врешь!
Разобрал сын по складам:
— Какие это родители? Тут про деревья написано,
про ольху, березу, ясень..,
— Тьфу! Тьфу!.. Господи* прости наши согреше-
нья! Как же я теперь • перед родителям-то грех за*
молю?
Вот как, родимый, поминала старуха своих
родителей!
102, СКАЗКА ПРО БЕЛУЮ
И ЧЕРНУЮ ЛОШАДЬ
Ну вот. В одном месте, значит, жил мужчина, а в
другом месте, в другом селе* поп. Вот встретились они
на одной дороге. Один едет туда, да и второй»
— Мне туда надо, только подале немного.
— Ну поедем вместях. Веселей.
Поехали. Лошадь за лошадью пошла. Затемняло.
Надо в лесу ночевать. У этого мужика была белая
лошадь, а у попа — черная, вороная.
Уж как ночевать? Мужик лег спать и спит. Поп
ему говорит:
— Друг, чего же спишь? А лошадь-то украдут.
— О! Украдут! Я одним-то глазом вижу, что
белеет. Один спит глаз, а другим вижу. У меня и не
украдут. Я караулю. А твою черную так могут украсть..
— Ой, давай меняться!
У попа-то хорошая лошадь. У того кляча такая,
только что его везет. Он;
— Нет, не сменяю, потому что украдут мою.
— Да ну» украдут! Я придам сто рублей тебе.
— Ну, давай. Уж так и быть.
Вот сменялись. Ну,, мужик лег — храпоток только.
И опять толкает:
— Ты что спишь-то? Ведь лошадь-та украдут!
— А-а! Темна ночь, да она темна, так кто ее
уведет! Твою-то видать. Так подойдут издалека, да и
угонят.
154

Так и обманул мужик этого попа. Утром встали —*
верно, его лошади-то нет, угнали. Этот поехал, а тот
пешком пошел.
Ну вот. Чего ж еще-то соврать?
103. МУЖИК И ПОП
Вот встретились мужик с попом. И разосиорились.
Мужик и говорит:
— Поп, я твоих собак накормлю, а ты моих ребят
не накормишь.
Поп и говорит:
— Ну, не может быть.
Ну вот, значит, что? Поп берет печенья, конфет —*
всего. Несет ребятам, к мужику. Ребята вроде наелись»
больше ничего не хотят.
А мужик что? Кусок мяса отрубил пошел поповым
собакам. Собаки наелись — ив будку. Вот поп прино-»
сит собакам того, другого. Собаки из будки не выхо-*
дят.
А мужик взял мешок репы насыпал, принес до*
мой. Как на пол рассыпал, как ребята начали хва«
тать!
Мужик и говорит:
— Вот видишь, пол: ребятд-то у меня — голодные!
104. ТЫ УМЕН, ДА И Я НЕ ДУРАК
У одного мужика была красивая баба — жена. Botf
поп, дьякон и псаломщик — все подсватьщались к
этой бабе. Как она за водой идет — ей проходу не
дают. Все подсватываются. Ну, она рассказала мужу,
что вот проходу не дают прямо.
Ну, а мужик был не дурак.и говорит:
— Назначь им время. Пускай псаломщик
приносит двадцать пять рублей и приходит в шесть часов.
Дьякону — пятьдесят рублей. В семь часов пускай
приходит. А лону — в восемь часов. И сто рублей
денег пускай приносит.
Ну, так и поступила женщина. Назначила всем
©ремя, сказала, что мужа дома не будет.
Вот на другой день приходит в шесть часов
псаломщик. А мужик его по голове обухом, да и в
подпол. А денежки взял; Ну вот, прибрал он так и дьяжо*
на, и попа — и всех в подвал,
155

Ну, а в девять часов вечера заходит к нему солдат.
Как раз уже темненько было. Мужик вот и говорит
солдату. Говорит:
— Дела-то у меня неважные.
— Ну, а что ж такое? — Солдат-то спрашивает.
— Да вот,— говорит,— пришел какой-то монах и
помер у меня. И вот теперь не знаю, как похоронить.
— Давай,— говорит,— десять рублей, я его
похороню!
Мужик дает ему десять рублей и вытаскивает из
подвала псаломщика. (А они все в рясах ходили
раньше.) Забрал солдат этого псаломщика и с моста бросил
его в реку.
А мужик облил дьякона водой и говорит солдату,
который пришел к нему обратно:
— Да,— говорит,— ты не похоронил его! Он опять
весь мокрый пришел.
Солдат схватил этого и тоже туда же бросил.
А мужик попа облил и говорит.
*— Вот черт! Опять пришел. Только еще больше
мокрый.
(Уже воды не пожалел попа облить!)
Схватил солдат и попа. И понес туда же. Этому и
камень на шею привязал, чтобы не ушел назад
больше. Цу, бросивши, отошел немножко от моста и
посмотрел назад — не идет ли обратно монах.
Смотрит — и правда, по мосту идет монах в рясе.
Солдат подскакивает к нему:
— Ах, черт, опять ты выполз?! Опять идешь туда!
А тот говорит:
— Я игумен. (Старший такой из монахов.)
— Ну, ты умен, да и я не дурак!
И бултых его туда, в реку.
Ну, приходит к мужику обратно.
— Выкинул?
— Выкинул! Он опять вышел! Так я его снова
бросил!
105. ПОП И ВАНЬКА-ДЕГТЯРЬ
Был двор, жил поп. На том же дворе жил Ванька-
дегтярь. У Ваньки была жена — красивая. Во дворе
стоял колодец общий. Как только пойдет Ванькина
жена за водой, поп все в окошко глядит и
приговаривает:
■— Ах, хороша бабка. Вот Ваньке повезло.
156

Так идет время. Поп думает: «Надо немножко под-
разниться».
Как только придет Ванькина жена за водой, он от-
. кроет форточку^ и кашляет. Этак раз, другой раз.
Жена и спрашивает у Ваньки:
— Почему, когда я приду за водой, поп все
открывает форточку и кашляет?
А Ванька и говорит:
— Раз он кашляет, и ты кашляни.
Вот она приходит за водой, а поп: «х;е-хе», и она в
ответ ему кашляет. Опять живут. Поп и думает: «Ага,
раз она кашляет, давай я заржу».
И когда она пришла за водой, он—«ига-га»—и
заржал.
Жена Ивану и говорив:
— Что тут есть? Раньше кашлял, а теперь ржет?
А Иван говорит:
— Раз он ржет, так и ты.
Она так и сделала.
Один раз поп и говорит:
— Надолго твой муж уезжает?
— На пять^шесть дней.
А Ванька с женой задумали над попом
посмеяться, раз он на чужих жен поглядывает. Поп тем
временем наряжается и думает: «Подожду вечерка, тогда и
зайду».
Вот и вечер пришел, поп в гости явился. Ванькина
жена ему говорит:
— Ложись в кровать, а я скоро приду.
А попу того только и надо было. Лежит он голый
на кровати и ждет ее. А тем временем Иван
возвращается и стучит в дверь.
— Ах, боже, муж воротился! — говорит жена, как
будто ничего не зная.
Поп вскочил и не знает, куда ему деться голому.
— Беги в сени и лезь в бочку,— говорит ему
Ванькина жена.
Поп так и сделал. А жена открыла мужу дверь и
спрашивает:
— Что случилось? Почему ты воротился?
— Вот ехал-ехал, и бочка скатилась с телеги. Весь
деготь вылился. Возьму бочку и опять поеду.
Зашел он в сени и начал бочку выбирать, которая
потяжелее. Выбрал бочку, в которой поп сидел, и
говорит жене:
157

— Помоги вынести.
Положили бочку в телегу, и уехал Ванька. И едет
там, где запахано. Трясется бочка, а поп чуть дышит.
Недалеко пани жила с тремя дочками. Она и говорит
своему слуге:
— Трофим, Трофим, посмотри, что там Ванька-де-
гтярь делает? Пойди спроси, чего он пр пашне едет?
Ванька слуге и ответил:
— Чертей ловлю.
— А поймал хоть одного?
— Да, одного поймал.
Как узнали об этом дочки, захотели черта
посмотреть. Велела барыня приехать ВаЪьке сюда. Ванька
приехал и говорит:
— Эта картиночка не дешевая — двести пятьдесят
рублей стоит.
Дочки и говорят:
— Плати, сколько он хочет, но пусть черта
покажет.
Публики собралось много. Пани деньги уплатила.
А попу дыханье замерло. Ванька как открыл бочку,
полился ^деготь, и поп раком-раком выползает, весь
черный, как бес, и в лес побежал.
«Больше жить буду и кашлять не буду»,-г- думает
поп.
106. СОЛДАТ И ПОП
Ну, раз про попа зашел разговор, так и я
расскажу...
Вот была одна деревнюшка, где жил Иванушка. И
в этой деревнюшке была церковь. Зимой в этой
деревнюшке мужики занимались на лесозаготовках.
Уезжали недели на две — на три из этого села. В том числе
и этот Иванушка.
Когда Ванюшка уехал на лесозаготовку, то к Ва-
нюшкиной жене присватался поп. И этот поп, как
поздно вечерком, так все ходит к этой хозяйке.
В одно прекрасное время шел солдат со службы.
Тогда служба солдатам была двадцать пять лет. И вот
он попросился к этой хозяйке ночевать. Мол, я весь
перемерз, мне бы хотя на печке погреться.
«Ну,— хозяйка думает,— ладно, пущу на печку.
Придет поп — так не помешает он на печке».
Вот лег солдат на печку. Не успел заснуть,
видит — стучатся. Пошла хозяйка- открыла. Приходит
158

поп. Тут хозяйка сразу самовар греет, закуску на стол.
Только они сели за стол — снова стучатся.
Хозяйка выходит в коридор, спрашивает:
— Кто там?
Оказывается, Ванюшка приехал. У него сломались
сани. Жена говорит:
— Ты подожди, Ванюшка, я голая. Оденусь, потом
открою.
Сама говорит попу:
— Быстрее! Забирайся быстрее на печку с одежей,
со всем — муж приехал! Когда мы заснем, ты начни
царапаться, я тебя выпущу взамен кошки.
Поп свою шубу схватил под мышку и бегом на
печку. Забрался за солдата. Жена пошла открыла.
Входит муж Ванюшка. Жена и спрашивает:
— Ты что же, Ванюшка, быстро вернулся?
— Да молчи, жена, сани сломались. Поставь-ка
самовар, я перемерз, хоть чаем согреюсь.
А у жены самовар готов. Она говорит:
— Я недавно пила, горячий самовар. Садись,
будешь пить.
Тогда он из корзины достает бутылку водки и
говорит:
— Давай, жена, садись вместе. Я с дороги, так
выпьем по рюмочке.
Жена села за стол, говорит:
— Сейчас выпить-то у меня аппетиту нет. Налей
рюмочку, я в чашечку налью, поставлю в шкаф,
утром выпью.
Она налила из этой рюмочки в кухне в чашку,
отодвигает занавеску. Думает: «Поп последний пришел,
так он на краю». И подает чашку с водкой. А солдат
не растерялся, молча берет чашку. Выпил и подает
пустую обратно. Попу и говорит:
— Батюшка, я теперь запою!
Поп и говорит:
— Что ты, свет мой милый! Нас муж убьет!
Солдат и говорит:
— Отдашь шубу — не буду петь!
— Возьми, только не пой.
Муж налил жене вторую стопку;
— Давай на вторую ногу.
Она обратно:
— Ну ладно, я в одно место вылью* а утром
выпью.
159

Опять подает на печь — все угощает своего попа.
Солдат тут еще смелее стал и вторую дернул. Когда
вторую выпил, и говорит:
— Ну, батюшка, теперь-то запою!
Поп говорит:
— Свет милый, не пой! Догола все отдам, только
не пой!
Тогда солдат и говорит:
— Раздевайся!
Поп разделся. И с испугу понемногу заснул. А
солдат слышал, как она наказывала попу, чтобы
поцарапаться. Он надел всю поповскую одежу и стал
царапаться. Жена подходит, шепчет:
— Выходи!
Солдат выходит в поповской одеже. Открыла
двери — думала, что попу, а пошел солдат. А поп на
печи спит.
Солдат прошел по деревне, и жалко стало ему
мужика. «Дай-ка я вернусь да выручу этого бедного
мужика».
Вернулся и снова стучит. Тогда жена мужу и
говорит:
— Слушай, кто-то стучит, иди открой.
Муж встал, открыл двери. Солдат и говорит:
— Як ночи к тебе попросился, но ночевать-то у
тебя нельзя.
— А что же такое? — хозяин спрашивает.
— У тебя в квартире нечистый дух находится.
Хозяин говорит:
— Да что ты! Я всю жизнь живу, нет никакого
нечистого духа.
Солдат*уверяёт, говорит:
— Есть, хозяин! Тебе надо его обязательно
выжить! Выживешь — будет тебе легче.
Тогда хозяин и говорит:
— Да как же его выжить-то?
Солдат говорит:
— Купишь четверть вина — выживу.
Хозяин говорит:
— Куплю, только выживи.
Тогда солдат начал:
— Скажи жене, пускай греет самовар.
Жена встала, согрела самовар — муж приказал.
Вот тогда солдат и говорит хозяину:
— Бери кочергу, стань к дверям. Сколько раз успе-
160

ешь огреть нечистого духа, как побежит, так бей
крепче.
Солдат наливает ковшик кипятку из самовара,
подходит к печке, отдвигает занавеску... Как плехнет
туда ковшик кипятку! А поп-то голый. Поп запищал.
Хозяин и подумал: «И правда, нечистый дух есть».
Солдат наливает второй ковшик. Обратно как плеха-
нул на печку! Поп видит — спасенья нет. Как скочит
— да бежать. Волосы распущены. А мужик в тот
момент раза два его кочергой как огрел. Поп бежал. А
мужик говорит:
— Спасибо тебе, милый мой, что выжил мне
нечистого духа! Сейчас ложись спать, а утром будет тебе
водка.
Вот утром мужик встал — бегом в магазин.
Притащил четверть водки. И два дня с солдатом гуляли.
И после того поп больше боялся на этот дом взгля*
нуть. Конец.
107. ПРО РЫЖЕГО ПОПА ЛОКТЮ
В одной деревне жил-был рыжий поп по имени
Локтя К У этого попа была хорошая лошадь. Один
крестьянин возьми и укради эту лошадь. Пришло
время исповеди. У попа разговор известный:
— Кайтесь, чады мои, во всех грехах ваших!
И когда мужик пришел к исповеди, покаялся он,
что украл лошадь. Поп говорит ему:
— Вот будет великий пост, покайся перед всем
народом в церкви, бог тебя и простит.
Поп-то он хитрый был, да мужика разве перехит*
ришь?
Настал день великого поста и исповедывания. Вот
покаялись все. Стали было расходиться. Поп громким
голосом и говорит:
— Подойдите, братие, сейчас вам Фома скажет
слово, и что скажет он, то истинная правда.
Вышел мужик на амвон, да и сказал:
— Все, у кого дети рыжие, имеют их от нашего
попа!
Тут попу хоть сквозь землю провались, а делать
нечего — сказанного не воротишь!
Локтя — Локтион.
6 Зак. № 177
161

108. ПОП И ПСАЛОМЩИК
У одного попа попадья сдружилась с
псаломщиком. И вот поп никак псаломщика не поймает.
Наконец один раз запрёг он лошадь и поехал как будто
далеко. А сам поставил лошадь на дороге и пришел
пешком. Вернулся, стучит под окном. А псаломщик-то уж
тут. Попадья испугалась: «Куда мне деть
дружка-псаломщика?»
Вот она взяла его под лавку положила и дровами
всего заложила. Поп вошел и начал искать.
Искал-искал, не найдет нигде. Что делать? И говорит попадье:
— Я уж помолюсь дома, не пойду к вечерне-то.
Раскрыл книгу, перекрестился, говорит:
— Благослови, бог наш, всегда, ныне и присно и во
веки веков...
Как только возглас он дал, псаломщик-то услыхал
его и отвечает из-под лавки:
— Аминь! Слава тебе, боже наш, слава тебе!
А поп подходит к нему, отрывает с него дрова и
говорит :
— Молодчина, брат псаломщик! Здорово бы я тебя
наказал, когда бы ты эдак не сказал.
109. ПРО МОНАХА
Был раз один монах, знаешь, как наш Левон
Марков, ну и гораз постником был большим. Сорок дней и
сорок ночей, как Христос на кресте, без еды и без
питья, ну как есть, не пьет, не ест — так он сильно
постился. А только раз соблазнился, не вытерпел, и
сильно ему яйца захотелось, куриного яйца... Ну и
съесть хочется, и греха страшно — постник. Не
утерпел... Зажал яйцо в щелялку — палочка такая, на
одном конце расщеплена. Да, зажал в щелялку и печен
на свечке...
А на это занятие игумен идет. Игумен — самый
старший монах, ну, как отец Мефодий Печерский... И
спрашивает постника игумен:
— Эх ты, постник, постник! Сорок дней и сорок
ночей без пропитанья живал, а туточка яйцом
соблазнился! Грех, непрощеный грех, и кипеть тебе за это в
смоле огненной...
А постник оправдывается, будто сам не знает,
ребенок какой маленький.
162

— Дьявол,— говорит,— меня смутил, прости, пре-
освященная владыка!
А грех, бес — ну, нечистик,<— выглядывает из-за
двери и говорит:
— Все врет он!. Я не соблазнял. Я и сам в первый
раз вижу, чтоб яйца на свечке пекли.
Постнику и стыдно стало. Вишь, хитрей греха
оказался постник... Вроде нашего отца Василья*
110. ПО ЕДИНОЙ
Один владыко ездил по духовенству. С ним были
протоиерей, благочинный и малогодненький один по-
пишечка. И как раз через приход этого
маломальского-то попишки поехал он вперед. Он устроил обед и
налил по маленькой рюмочке.
— Благословите,— говорит,— владыко
преосвященный, по единой!
Архиерей перекрестил, выпили по единой все.
Потом, маленько погодя, опять наливает, подставляет и
говорит:
— Владыко преосвященный, благословите по
единой!
Опять выпили. И так не по одной, не по две, а,
может, штук по десять, по пятнадцать выпили. Владыко
преосвященный не то что' маленько, а порядком
разошелся, говорит:
— Что ты, доколь будешь малогодным попишком?
Ты можешь быть благочинным али протоиереем!
А благочинный думает: «Ты так сделал, а я еще
получше тебя сделаю! Уж ты попал в благочинные, а
я повыше тебя попаду».
Когда к нему приехали, устроил хороший обед,
набрал дорогих вин, ну и посадил за стол. Стал угощать,
налил вина и говорит:
— Благослови, владыко преосвященный, по
единой! ч
Ну, архиерей благословил, выпили. Потом он
наливает по другой и подает опять:
— Благослови, владыко преосвященный,
повторить!
Как он на него затопал, закричал:
— Ты что, мерзавец, негодяй!? Разве можно
повторить? Расстричь его!
163

111. СТАРЕЦ И КРЕСТЬЯНИН
Старик сначала богу молился. Ну и приходит тут,
уж господь знает какой, приходит, говорит:
— Бог помочь, лесовому лежебочине! (В лесу-то
лежит.)
— А как я лежебочина, как я богу молюсь да
тружусь, труды полагаю, потею.
— Да что твое богомолье! Вот благочестивый
крестьянин на поле пашет, дак знает,— говорит,— когда
господь благовестит, к обедне звонит и каждый обед,
когда пора будет.
Он и взял в разум: «Что мне калика прохожий
говорил, что обедне пора когда будет». Ну и пришел,
мужик на поле пашет:
— Бог помочь!
— А приходи, пожалуй, добрый человек!
— Ну, а обедал ли ты, добрый человек? — у
пахаря спрашивает.
— А я еще не обедал, что когда у господа
благовест не идет еще.
Один посидел на меже, другой попахал, поставил
лошадь и глаза перекрестил.
— А чего ты, добрый человек, глаза перекрестил?
— А вот,— говорит,— благовест к обедне, так надо
идти богу молиться да обедать.
Ну, так он пришел, да стал богу молиться, во
святые попал.
Крестьянин, видно, больше у господа знает, чем
старец1. Старец не домолился.
112. СОЛДАТ И ЧЕРТ
Стоял солдат на часах, и захотелось ему на родине
побывать.
— Хоть бы,-1— говорит,— черт меня туды снес!
А он и тут как тут.
— Ты,— говорит,— меня звал?
— Звал.
— Изволь,— говорит,— давай в обмен душу!
— А как же я службу брошу, как с часов сойду?
— Да я за тебя постою.
Решили так, что солдат год на родине проживет, а
черт все время прослужит на службе.
1 Старец — здесь: отшельник.
164

— Ну, скидавай!
-Солдат все с себя скинул и не успел опомниться,
как дома очутился.
А черт на часах стоит. Подходит генерал и видит,
что все" у него по форме, одно нет: не крест-накрест
ремни на груди, и все на одном плече.
— Это что?
Черт и так и сяк, не может надеть. Тот его в зубы,
а после — порку. И пороли черта каждый день. Так —
хороший солдат всем, а ремни все на одном плече.
— Что с этим солдатом,— говорит начальство,—
сделалось? Никуда теперь не годится, а прежде все
бывало в исправности.
Пороли черта весь год. Изошел год, приходит
солдат сменять черта. Тот и про душу забыл: как
завидел — все с себя долой!
— Ну вас,— говорит,— с вашей и службой-то
солдатской! Как это вы терпите?
И убежал.
113. ИВАН БЕССМЕРТНЫЙ
Стоял часовой на посту. Шли мимо два генерала.
Один говорит:
— Я и красивый, я и ученый, а никак московску
красавицу поглядеть не могу.
А другой говорит:
— Я всех богаче, три года бьюсь, а не могу ее
личности увидеть, она в карете ездит, фатой закрывается.
А солдат говорит:
— Вот сиволапы, да я при таких капиталах с ней
бы и ночь переспал!
Эти генералы услыхали, обиделись. Сейчас царю
доложили. Царь призвал этого солдата:
— Ты как,— говорит,— смел моих лучших
генералов сиволапыми обозвать?! Ты что похвастал? Дам я
тебе денег десять тысяч, и ты если свою хвасту не
исполнишь, я тебе голову с плеч.
" — Хорошо,— говорит,— только дайте мне такое
повеление, чтобы меня всюду пускали.
— Я,— царь говорит,— тебе напишу под полу, под
шинелью золотыми буквами разрешение.
Сейчас взял, ему под полу написал разрешение
золотыми буквами.
Вот солдат все у дома красавицы ходит,
высматривает. И он высмотрел, что она в одну гостиницу едет.
165

Он сейчас туда побежал. Заходит в двери, А к нему
лакей бежит:
— Пошел вон, тут солдатам нельзя ходить!
Он шинель заворотил, тот разрешение прочел да и:
— Пожалуйте, пожалуйте, каку вам горницу
прикажете?
Тот и взял самолучшую горницу. Туда вдруг
приходит московска красавица.
— Я в мою горницу пойду,
— Ваша горница занята.
— А кто в ей?
— В ей солдат спит.
Она разгорячилась, но взяла соседнюю горницу. В
ту горницу к ней красивый генерал пришел. Он и
говорит:
— Дайте нам бутылку вина да закусок.
А солдат кричит:
— Подавай пять бутылок вина да пуд закусок!
Вот ей и обидно, что солдат лучше угощается.
Генерал ей и говорит:
— Я — самый красивый да умный генерал во всем
городу, а вас не видал и у вас не бывал.
— Ну, приходите завтра в это время, вас моя
нянька заведет, скажите: «Московска красавица велела».
Ну, солдат все слышит. Только она ушла, солдат
генерала зовет:
— Ваше благородие, не откажитесь у меня
погостевать.
Генерал к нему в горницу пришел, а солдат
выставил пять ведер вина да пуд закусок. Генерал и
напился, да и заспал. А солдат свернулся — да к красавице.
У ее дома ходит нянька. Солдат и говорит:
— Я, бабушка, к московской красавице.
— Идите,— говорит.
Вот она солдата и привела в темную горницу. Он с
красавицей и слюбился. Стал он раздеваться, у него
пуговка оторвалась, звякнула. Она говорит:
— Это что?
— Это,— говорит,— у меня перстень именной
упал.
— На,— говорит,— мой перстень именной, завтра
сменяемся.
Ну, она заспала, а солдат и убег.
Пришел в казарму, за ним царь присылает.
— Ну, что, исполнил хвасту?
166

— Исполнил, ночь с московской красавицей
переспал.
— Чем докажешь?
Он вынул именной перстень и показал. Ну, делать
нечего. Дал ему царь много денег.
И пошел Иван по своей воле шляться. Шел-шел, до
одной деревни дошел. Зашел в кабак, да и говорит:
— Сколько у тебя, хозяин, есть вина?
— Да двадцать бочек,— говорит.
— Давай сюда двадцать бочек, будем народ поить.
Вот и стал народ поить. Мужики и все дела забы-
. ли, все в кабак побежали.
— Всем,— говорят,— даром вина дают.
Напоил он всю деревню. Женки, да девки, да
ребята — все припили. Тут два мужика поссорились, за
село убежали, да один другого убил. А Иван нанял
мужика себе до Большого плесу везти. Сел на телегу и
поехали. Вот ехали, лежит мертвый мужик. Вот Иван
и говорит:
— Стой, мы втроем поедем, веселей будет.
Взял да мертвого на телегу бросил. Вот поехали
дальше, в лесу огонек пекет.
— Давай, заезжай на огонек.
Приехали они, а это дом большой. Разбойники
деньги делят. Он с мужиком зашел да говорит:
— Здравствуйте.
А они молчат. Он подошел к печке, мясо вынул да
говорит мужику:
— В этом доме и есть нечего, у них мясо занюхло.
Неси наше, посвежей будет.
Мужик принес ему от мертвяка руку. Он понюхал
и говорит:
— И этот занюх. Неси от другого руку.
Мужик вторую руку принес.
Он понюхал и говорит:
— И это нюхлое, давай бери нож, будем свежих
резать, вишь, их сколько.
Разбойники и испугались, кто куда убежали. Иван
взял, деньги забрал, да поделили пополам. Мужику
дал, а сам дале пошел. Шел-шел, в деревню зашел,
просится ночевать. А никто прохожих не пускает. Вот
он одного и спрашивает:
— А это что за дом стоит большущий? Может,
туда пустят?
А тот, говорит:
167

— Дом-от наш, в кем никто не живет, черти
выжили с того дому.
— Ну,— говорит,— мне никаки черти не мешают,
я туда спать пойду.
Он и пошел в кузню, наковал крестов мешок, да
молот, да киски *, да карты, да бутылку взял. И пошел,
в избу зашел, да и лег спать. Все двери закрыл, все на
крючок заложил. Вот лежит. Вдруг гром пошел, хро-
паются черти.
— Что,— ревут,— в чужой дом зашел?
— А как в чужой, меня хозяин запустил.
Они говорят:
— Прежде был хозяйский, а ныне чертянский!
Пусти нас под порог.
Страшенно так ревут. А он говорит:
— А что, черти, можете ли маленькой щелочкой
пролезть?
Они ревут:
— Мы все можем!
— А ну, лезьте,— говорит.
Он взял, к щелке мешок направил да на каждого
черта крест наложит — да в мешок, да в мешок...
Мешок завязал да под лавку и положил. А сам опять
лег.
— Нынче,— говорит,— покою нет нигде.
Только лег, ревет новый нечистик:
— Почему в мой дом чужой зашел?
— Меня хозяин запустил.
— Пусти меня одной ногой в избу, картами
поиграть.
Тот запустил.
— Ну, давай,— говорит,— поиграем.
— А как играть будешь?
— А вот, давай в щелкунках.
Ну вот, они стали играть. Наиграл Иван нечистику
пять щелчков. Ладит его щелкать. А Иван говорит:
— Нет, давай дале играть, там враз
рассчитываться.
Наиграл нечистый дух Ивану пять щелкунков.
— Ну,— Иван говорит — теперь я тебе щелкать
буду.
Завязал ему глаза, да молот взял, да пять раз дал
ему в лоб, так тот и свалился. Еле встал да в ад убе-
жал.
1 Киски — клещи, щипцы.
168

— Ну, ладно,— Иван говорит,— теперь поспать
лягу, покою не было.
Только лег, идет самый главный бес, под дверью
ревет:
— Запусти меня хоть на минуточку в карты
поиграть!
Иван и запустил.
— А как будем играть?
— А будем играть в пятках, кто проиграет, так
будет в печь на огонь плевать.
Черт наиграл Ивану пять плевков. Иван говорит:
— Будем дале играть; потом рассчитаемся.
Ну, Иван наиграл черту пять плевков.
— Давай считаться!
Завязал ему глаза, да взял киски накалил, да ему
язык и приварил. Он и убежал С кисками в ад. Сам
бежит, плачет, а где слезы пали, щельга стала.
— Ну,— Иван говорит,— теперь и спать лягу.
Вдруг заглянула в окно девица, да такая красивая,
да рукой: стук-стук.
— Ты кто там?
— А я, твоя смерть, иду.
— Ну, смерть,— говорит,— можешь ли этой
дыркой пролезть?
Она пролезла да и стала такая красивая.
— А что,— Иван говорит,— теперь делать будем, в
карты играть или как?
А она говорит:
— Что делать будем? Со смертью в карты не
играют, умирать будем.
А он говорит:
— Правда ли, смерть, что ты как угодно
свернуться можешь?
— Я могу. .
— Обернись мухой!
Она обернулась мухой, он ее рукой поймал да в
бутылку и запустил. Запустил и пробкой заткнул. Там и
смерть погибла. Ну, он пошел к хозяину сказал:
— Иди в большой дом и живи, я все очистил.
Ну, хозяин обрадовался. А Иван дал ему мешок и
бутылку и говорит:
— Закопай это в землю на сорок саженей.
Закопал хозяин в землю Иванову смерть в сорок
саженей, и стал Иван Бессмертный — больше смерти
нет у него.
169

Ну, время идет. Жил-жил Иван, скучно ему стало.
Он и пошел на небо.
Шел-шел, в рай пришел. Его приняли в раю.
— Тут,— говорят,— кто не умер, три дня жить
может.
Он два дня пожил.
— Нет,— говорит,— я любитель есть, попивать, а
здесь... скучно у вас.
Да и ушел. Пошел в ад. А как увидели его там
нечистые :
— Не надо,— ревут,— не пускать его, он весь ад
разобьет!
Да и вытолкнули. Он и пошел на земь. Ходил по
земле. Все товарищи примерли, все внуков вырастили,
а он один все ходит. Тут и стало ему плохо. Он сел и
говорит:
— Хоть бы смерть пришла.
Да и вспомнил. Пошел на то место, раскопал
бутылку, вынул пробку — вылетела муха, обернулась
девицей.
— Что,— говорит,— заскучал по мне, Ванюшка?
Да и обняла его. Он и помер.
114. КАК СОЛДАТ ШЕЛ СО СЛУЖБЫ
Прослужил солдат двадцать пять годов и
выслужил пять пятаков. Вот идет, пятаки побрякивают в
кармане, доходит до часовни.
— О, спаситель! Давно,— говорит,— я хотел тебе
свечку поставить, никак не пришлось. Ну вот в
часовне,— говорит,— положу.
Положил в кружку. Идет, стоит вторая часовня,
Марии-девы. Он и тут положил пять копеек — тоже
обещание. Николаю-чудотворцу положил еще пять
копеек, и осталось у него только десять копеек — два
пятака, а идти — дорога дальняя, а поесть охота. И вот
догоняют его два спутника: один такой молодой муж*
чина, а другой — старичок.
— Мир дорогой,— говорит,— солдатик!
— Также и с вами мир, добрые люди.
— Устал,— говорят,— солдатик?
— Да, устал, добрые люди. Сейчас бы вот пирожка
с капустой, да бутылочку винца, да трубочку табач*
ку — и больше не надо солдату.
170

— Так чего же тебе, солдатик, только этого и
надо?
— Да, больше ничего,— говорит,— не надо, был
бы пирог с капустой да бутылочка с винцом, чтобы
никогда не выливалась, да чтобы цельный кисетик
завсегда табаку был.
А старший спутник и спрашивает:
— А ты про рай не думаешь, что когда ты
умрешь?
— Что,— говорит,— про рай думать, надо здесь
рай делать.
Ну вот, хорошо. Они и ушли от него. Он опять
один остался. Садится на канавочку, дескать, поустал,
надо отдохнуть. Хватился, смотрит — в вещевом-то
мешке что-то есть, сумка стала тяжелее. Вот
расстегнул ее, смотрит — пирог с капустой, такой
роскошный, шикарный! И бутылка выглядывает.
— Э, брат, выпьем, посидим.
Налил чарочку, выпил и давай пирог кушать.
Накушался досыта, хватился за кисетик, смотрит —
цельный кисет табаку.
— Ну, теперь,— говорит,— не умру с голоду,
можно идти целый год.
Пошел потихоньку. Идет так неделю, идет вторую.
Вот приходит в одно село. Смотрит, дом шикарный,
хороший. Что такое, смотрит,— все стекла выбиты, ни
одного стекла в окошках* Поглядел, приходит в
первый дом и просится ночевать. Ну, его ночевать
пустили. Сели ужинать, его тоже садят. Дескать, садись,
поужинай, солдатик, только тебе у нас не уснуть ни за
что.
— А из-за чего же не уснуть? — Солдат их
спрашивает.
— Да вот,— говорят,— в барском доме как
нечистая сила появилась, так и все. Хотим,— говорят,—
перебраться в другой конец. Ночью покою нету. Свист,
шум, гам.
— Хе! Дали бы мне волю, я бы выгнал всех
чертей.
— Да что ты, солдатик!
— Ей-ей,— говорит,— выгнал бы. Ну-ка идите-ка
до графа и скажите, что я пойду сейчас ночевать в
этот дом.
Ну вот граф его подзывает к себе:
— Ты, солдат, хочешь в мой дом идти ночевать?
172

— Да, ваше сиятельство.
— И не боишься чертей?
— Ничего они мне не сделают, Только дайте мне
буравчик такой, ну, сверло, и воску, и плеть хорошую,
и книгу интересную.
— Ладно, хорошо,— говорит,— это все будет тебе.
Еще чего надо?
— Больше ничего не надо,— говорит.
Приходит туда, обошел весь дом, выбрал себе
комнату маленькую такую, да чтоб окошка не были
выбитые. Вот зажег лампу и взял книгу и начал читать. Ну
вот, так читает часов до одиннадцати. Вдруг на крыше
ворон заграял. Вот такой появляется свист, шум, гам,
крик. И прямо все ц дом бегут.
— Стой/стой,— говорит,— здесь человек!
Он сидит не оборачивается, только берет нагайку
покрепче. Его хватают, он оборачивается:
— Вам что надо?
За ним загоготали, засмеялись.
Он заорал:
— Смирно! Что вы, дисциплины не знаете? Я вас
научу!
Тут над ним засмеялись:
— Так мы не солдаты, а мы черти!
— А думаете, чертям таким
недисциплинированным быть? Смирно, давай вставай!
И давай нагайкой их пороть.
— Я,— говорит,— вам покажу, как жить.
Ну вот, которые не встаю,т, он, значит, дерет. Рука
устала. Встали все в строй.
— Ну вот, сейчас я вас буду обучать поворотам.
Пока что слушайте команду. Если как кто неладно
повернулся, возьму проверну дыру, и в дыру буду
садить, и воском замазывать.
Вот и давай их вертеть. Как повернутся неладно,
он их в дыры. Вот их человек двадцать и посадил в
дыры и воском замазал. Потом уж третьи петухи
пропели. Они стали проситься. Он их не пускает.
— Да пусти,— говорят,— солдат. Нам нельзя до
третьих петухов.
— Я,— говорит,— вас заставлю не до третьих, а
чтоб дисциплину знали, все сутки морить буду, чтоб
знали. Ну, а завтрашний день, чтоб приходить
потихоньку, полегоньку, чтоб никто не слыхал, а ты за
старшего будешь, дескать,— указал тут на одного.
173

Вот их отправил, лег и уснул. Слышит во сне —
кричит кто-то:
— Солдат, солдат, жив?
Ну он:
— Эй, кто там такое?
— Да граф послал. Если жив, так приходи
завтракать.
— Сейчас иду, подождите, вместе пойдём.
Ну, отправились. Приходят к графу. Ну, граф
здоровается.
— Ну как, солдатик, жив?
— А что мне сделается, ваше сиятельство?
— Так они опять же были!
— Ну да, были. Только что ушли несолоно
хлебавши. Вот еще раз придут, а потом больше не захотят
идти.
— Ежели ты их прогонишь, то ты проси, что тебе
угодно, я тебе все дам.
Ну, ладно. На второй вечер он опять приходит в
тот *дом, берет книгу, опять начинает читать.
Вот опять ворон гаркнул. Слышит — идут
потихоньку. Подходят тихонько, и командует этот,
старшой-то :
— Смирно^
— Команды не слышу. Шибче!
— Солдатик, отпусти,— говорят,— нас. Мы больше
не придем, и отпусти тех, которых заключил.
— Я,— говорит,— вас отпущу! Я вас всех посажу
в эти дыры, чтобы знали дисциплину.
— Да какая же у нас, у чертей, дисциплина? У
нас сроду никакой дисциплины не было.
— Ну вот это и худо. Без дисциплины никто не
может жить.
— Отпусти, солдатик. Уйдем и больше никогда не
придем,
— Ну ладно, хорошо, отпущу. Ну, только если
попадетесь, тогда пеняйте на самих себя.
Вот выпустил, они все убежали на радостях.
Утром опять приходит к этому графу и говорит:
— Ну, граф, дворец готов. Можете переходить.
— Ну, что тебе за это надо? Или оставайся,
живи — ничего не делай, я тебя буду поить, кормить и
сбувать.
И вот он, стал тут у него жить. Без дела солдат не
привык: он взял пчел с собой, за ними стал ухажи-
174

вать. Ну вот, живет, за пчелами ухаживает. А
постирать, значит, некому, и сварить, и обиходить — все
везде сам. Он приходит и говорит:
— Ваше сиятельство, я,— говорит,— хочу
жениться. Дайте мне какую-нибудь старушку, чтобы она
постирала, попримыла, и мне больше ничего не надо.
— Какую тебе надо? На много ли годов?
— Ну годов сорок — под пятьдесят чтоб было.
Ну вот, граф приказал управляющему, чтоб
собрать пожилых вдов и девок, какую он выберет. Ну
вот, собрали человек около ста. И вот одна
понравилась, и он ее взял и обвенчался с ней. И вот зажили
так, что дай бог. И вот он подзахворал и помер.
Приходит на тот свет, значит. И там такая дорога:
направо-то рай, налево-то ад. Он и думает.
— Куда же мне идти? Пойду,— говорит,— в рай.
Отворяет двери рая апостол Петр.
— Эй, солдат, я говорил — тебе рай надо. А тебе
пирога с капустой, да бутылку вина, да кисет табаку.
Так тебе не сюда надо. Иди в ад с этим.
Он сел тут на дороге, задумался:
— Что же мне теперь делать?
А дорога-то узенькая. А там народу много — идут
ведь. Солдата толкают. Он сидит день, второй.
Надоело уж, надо идти в ад. Вот спускается в ад. А там
кричат:
— Сейчас, сейчас!
Только двери отворились, он входит. А один черт
его узнал.
— Куда,— говорит,— вы его пускаете? Он всех,—
говорит,— нас в дыры посадит. Да еще,— говорит,—
дисциплину здесь заведет: заставит,—говорит,—
направо и налево ворочаться.
Так и не пустили солдата, оставили его на дороге.
Проходит с месяц, а он все сидит на дороге. Вот идет
Смерть.
— Ты чего,— говорит,— солдат, здесь сидишь?
— Да не пускают,— говорит.
— Да как в рай не пускают, так в ад иди!
— Да и в ад не пускают.
— Да как это так?
— А вот как хочешь,
— Давай садись на меня, наклоняй голову ниже,
чтоб не видать головы было. Да держись за плечи.
Спросят, так я скажу: «Опившегося принесла».
175

Ну вот он сел на нее, она и потащила его.
Прибежала, спускается ногой в адтто. Там черти увидали.
— Кого тащишь?
— Да вот,— говорит,— один опился вином, так*
пришлось самой тащить.
— Давай его,— говорят,— сюда.
Вот она подбегает, бросила его, они это к нему, он
соскакивает да:
— Смирно! Я,— говорит,— вам дам. Что, забыли
дисциплину?
Схватил березовую палку и давай их утюжить —
крепкая такая попалась. А Смерть бежать из этого
аду.
Ну что, чертей разогнал всех, выбрал себе
комнатку — такая хорошенькая, небольшая, тепленькая.
Постель себе приспособил. Стал жить. Как черти чего
будут хулиганить, сейчас выходит и с ними
распоряжается по-своему.
Вот черти и задумались, запечалились:
— Надо как-нибудь солдата выживать. А то нам
покою не дает, не только что сам чертей не боится, так
и других-то отвадил.
Ну вот, хорошо. Всяко его обманывали. Никак не
обмануть. Потом один и придумал.
— Так давайте сделаем тревогу-то, как в солдатах-
то. Он,— говорит,— спросонок-то и выскочит из
аду-то.
Только он уснул, как брякнет тревога, а черт, как
фельдфебель, закричал:
— Тревога! Вставай скорей!
И солдат вскочил, моментально одеваться — р-раз
и бежать. Как выбежал из ада-то, за ним дверь и
захлопнулась. Он было туда.
— Нет, нет, голубчик, теперь не жди, чтоб ты сюда
попал!
Так опять солдат остался на дороге. Приходит
Смерть:
— Ты что же, опять здесь?
— Да ведь меня обманули, обманом выжили,
тревогой.
— Что мне с тобой делать?
— Да как-нибудь опять не снесешь ли? В рай ведь
не пустят же.
Вот та стукается в ад опять.
— Кого несешь?.
176

— Да удавледника, один тут задавился.
— Кажи,— говорят,— лицо. Может, опять солдата
несешь?
Ну что делать-то — увидали, не пустили.
— Трогайся назад, голубчик!
Ну вот Смерть говорит:
— Ну что мне с тобой делать? Хоть на землю тащи
обратно. (А там на дороге тоже не разрешается жить
беспризорникам-т®.)
— Ну, тащи на землю.
Ну вот, хорошо. Она его опять и потащила и
положила на то место, где похоронили.
Вот он встал и пошел опять к своей женке.
Подходит к этой женке. А женка во как заливается, плачет
да его вспоминает, уговаривает:
— Как мне с тобой было жить хорошо, да как мне
радостно, да как мне весело! А без тебя-то я ведь
совсем пропала.
А он выходит:
— Так вот я и пришел, коли при мне хорошо было.
— Ох ты, милый ты мой, как я рада, как нам
опять с тобой хорошо жить будет!
Так опять и стали жить. Еще годов полсотни жили
после этого. Оба вместе и померли. Старуха-то такая
умная, хорошая была, она-то в рай попала и старика с
собой привела. Так и теперь в раю живут. В ад-то
черти не пустили. Солдат хотел в ад идти, ан не пустили.
В раю-то хуже жить — там табачку не дают покурить
и винца выпить не дают. У него бутылочку с винцом
отобрали, и трубочку, и кисетик с табаком тоже. Ну и
все.
115
Хозяюшка, дай воды напиться,
а то два дня ничего не ел
и ночевать негде.
116. СОЛДАТ ШЕЛ В ДОМОВЫЙ ОТПУСК
Солдат шел в домовый отпуск. Отслужился
двадцать пять лет. Дошел до половины дороги, обедать
сел и думает: «Какой же я солдат, отслужил двадцать
пять лет, а царя не видал! Надо сходить посмотреть
царя». И пошел. Дошел до царского дворца, царю
донесли, что солдат к вам идет. Царь и говорит:
177

— Пустите-ка егоГ
— Здравствуй, здравствуй, ваше императорское
величество!
— Здравствуй, служилый. С какими делами вы к
нам ходите?
— Лично вас хочу поглядеть,— говорит.—
Отслужил двадцать пять лет, получил домовый отпуск,
дошел до половины дороги и думаю: «Какой же я
солдат, отслужил двадцать пять лет и царя не видал!
Надо мной все ребята будут смеяться!»
— Хорошо, смотрите меня!
Крикнул хороший обед собрать, принес водки.
Сели, поговорили, выпили. И говорит солдат]
— Хорошо тебе живется!
— Да, неплохо! — Царь ему отвечает.
Вот дождали вечера. Царь приказал мягкую
пружинную перину постлать солдату. Зажег огонь,
повесил зеркало перед ним и на тоненькую, тоненькую
ниточку саблю над шеей повесил. Вот мой солдат, хоть
выпивши, провертелся всю ночь. «Как свинье,—
думает,— шею отрубит».
Дождались света, ночь прошла, день был.
Этот царь и спрашивает:
— Хорошо ль тебе спалось?
Тот говорит:
— Какое там хорошо! Я и вовсе не спал!
— Отчего ж ты не спал? Приличный огонь был
зажжен, зеркало повешено, пружинная перина
постелена.
— Все это хорошо, а зачем ты саблю разноживши
над шеей повесил?
— Вот, солдатик, ты жизнь мою хвалишь, я,—
говорит,— и в уборную без стражи не хожу. Я каждую
минуту дожидаюсь смерти. Так^вот, я вижу, ты —
солдат боевой, скажи, как до неба высоко?
—■ Да высоко, как высоко. Там стукает, здесь
слышно, не так себе высоко.
— А как свет широк?
— Да не так себе широк. Солнышко встанет, свет
обежит...
— Ну, а как земля глубока?
— Ну, это надо призадуматься. Я двадцать пять
лет дома жил. Папаша ушел в землю. И двадцать пять
лет в солдатах служил. Из дома пишут, что не
воротился и ни одного письма не написал, до того глубоко!
178

— Молодец,— говорит,— солдат! Я,— говорит,—
тебе завтра сошлю трех рябчиков. Сощиплешь?
— Сощиплю.
Вот он призвал трех генералов, которые служивши
ему по двадцать пять лет. Вот и спрашивает:
— Как до неба высоко?
— Да уж так высоко, что не слезешь!
— А как свет широк?
— Да так широк, что его до смерти не обойдешь!
— А как земля глубока?
— Да не глубока! Покопаешь, а там — вода.
— Вот,— говорит,— у меня неученый солдат
отгадал мои загадки, а вы учившись по двадцать пять лет.
(Я маленько пропустил. Когда он загадки сказал ему,
царь письмо дал — иди в гостиницу, ешь-пей что
хошь. Там на тоненькой ниточке не будет висеть.)
— Ну, а солдат-то,— царь говорит генералам,— в
такой-то гостинице!
Вот, понимаешь, они как вбежали к тому солдату,
стали просить:
— Скажи!
Он как заломил их! Все платья переносили, все
деньги переносили и еще в долгу остались.
Тогда царь призвал генералов и спросил:
— Ну, как до неба высоко?
— Да высоко, как высоко. - Там стукает, здесь
слышно, не так себе высоко.
— А как свет широк?
— Да не так широк. Солнышко встанет, свет
обежит... /
— Ну, а как земля глубока?
— Ну, это надо призадуматься. До того глубоко —
солдат двадцать пять лет дома жил, а его папаша в
землю ушел, и двадцать пять лет в солдатах служил.
А из дому пишут, что не воротился и ни одного
письма не написал.
Призвал солдата царь.
— Ну как, общипал?
— Общипал! Один пух на голове остался!
— Хорошо! — говорит.
Приносит золото, говорит:
— Бери,— говорит,— сколько надо!
— А на что мне золото! У меня есть ноги, и руки,
и глаза, и я могу каждый день золото на дорогу
заработать. Дай пясточку на дорогу!
179

Взял, попрощался и пошел. Долго ли, коротко шел,
дошел до деревни. Видит — солнышко порядочно
высоко. «Пойду до другой деревни»*. Там или, может, в
Сибири одна деревня от другой далеко — может,
двадцать пять верст. Вот пустился идти, идет.
А уже вечереет, а деревни все нет и нет. Вот видит
село на горе стоит. Он зашел в село и к барину стучит.
А бывало, к барину в неурочное время не взойдешь!
Тот кричит лакею:
— Пойди взгляни, что за свинья колотит!
Вот лакей вышел: -
— Это кто колотит?
— Солдат!
Вот лакей сошел к барину и говорит:
— Это солдат колотится, просится переночевать!
Барин говорит лакею:
— Иди скажи, что мы ночевать никого не пускаем!
Лакей выходит и говорит:
— Мы ночевать никого не пускаем!
А солдат ему говорит:
— Скажи барину, если у вас костер во дворе
раскладу и дом сгорит — с солдата ничего не возьмете!
А барин лакею говорит:
— Если он дом сожжет, он в тюрьме сгниет!
Вот лакей вышел и говорит:
— Если ты дом сожжешь, то в тюрьме сгниешь.
— А какой же я солдат, если я тюрьмы буду
бояться! Я,— говорит,— ни тюрьмы, никого не боюсь!
Вот лакей приходит к барину и говорит:
— Солдат какой-то серьезный, сердитый!
— Ну, потребуй его сюда!
Вот зашел солдат:
— Здравствуй, барин!
— Здравствуй, здравствуй! Ты что такой грубиян?
В непоказные часы пришел, да еще скандалишь!
— Ничего я не скандалю. Я не зверь, в лесу
ночевать не буду! Я с вас ничего не прошу. Пересплю и
уйду. У меня своя шинель есть.
— Ну, ладно, коли ты такой смелый... Здесь-то я
не пущу ночевать, а у меня есть дом под горой.
Переночуешь в том дому, я тебе триста рублей дам.
А кто туда не зайдет, никто назад не придет —
одни кости находили.
Вот он пошел туда, лег и спит. В десять часов
вкатывается двенадцать чертей. Один кривой.
180

— Ого,— говорит,— попался!
— Это что за слово такое странное — «попался»?
Это кто еще попался: что, я вам или вы мне?
— А как же?
— А давайте плясать, кто перепляшет, тот хитрее!
Вот они плясали, плясали, вот языки высунули...
— А, вот вы какие! Ладно, ничего вам не буду
делать.
И ложится опять на постель. Вот они отдыхались.
— Попался! — говорят.
— Что за странное слово —«попался»? Кто попал?
Или я вам, или вы мне!
— А как же?
— Давайте в карты играть.
У него хоть и перебор, а он все берет. Все золото
взял. И больше играть не хочет.
— Убирайтесь,— говорит,— у вас золота нет, а
играй с вами!
Вот они. опять отдыхались.
— Попался! — говорят.
— Что за слово странное —«попался»? Кто попал?
Или я вам, или вы мне!
"~~~ х\. как ^ке»
— А давайте, кто храбрее! Кто в бутылку влезет?
Они и влезли. Он и запер их в бутылке. Вот они и
так и эдак.
— Солдатик, выпусти!
— Нет, не выпущу!
— Выпусти!
— Выпущу, коль сюда век не заглянете!
— Никогда не заглянем! Век не будем!
Он их выпустил, и они убежали. Вот он разделся,
лег и спит.
Барин утром кричит на лакея:
— Берите выкидайте кости, он уж готов.
Те смотрят, а солдат спит. Как вытянулись
назад — к барину. Прибежали:
— Барин, барин! Солдат спит!
Барин как вытянулся в кальсонах:
— Солдат, не видел ли кого?
— Никого не видел!
Вот он пришел снова к барину и говорит:
— Собирай завтракать! Отдавай деньги, д домой
пойду.
Барину денег жалко.
181

— У меня есть другая комната в том дому. Там,—
говорит,— лежит мертвец. Там еще отчитаешь
псалтырь — получишь еще триста рублей.
Свели солдата в дом, дали ему псалтырь. Вот,
понимаешь, читает псалтырь, откинул мертвец руку. Он
руку положил. Откинул ногу — и ногу положил. Этот
мертйец как лежал — и сел. Он его как хрястнул по
голове! Мертвец встал и ловит его. Он как сгреб
полено, ударил его, тот и рассыпался. Он лег и спит.
Проснулся барин. Свет уже.
— Сходите,— говорит,— поглядите на солдата, не
убегши он?
Те пришли — солдат спит. Пришли назад.
— Спит солдат!
— Да, правду он говорил, что не боится! И я
поверю, что не боится!
Пришел солдат:
— Давай кушать — пойду домой. И деньги давай!
Барин деньги вынул, руки трясутся. Солдату и-
деньги не надо — царь давал, он не взял, но тут
забрал и пошел...
Вся.
117. СОЛДАТ ВЫВЕРНУЛСЯ
В некотором царстве, в некотором государстве, на
ровном месте, как на бороне, при царе Митрошке,
когда народу было трошки, снег горел — его соломою
тушили. Кому не любо, тот не слушай, только врать не
мешай; кому не вкусно, тот не кушай, есть другим не
запрещай. Это еще не сказка, а только присказка.
А сейчас начнется сказка.
Некий солдат задумал помолиться богу и пошел он
в церковь, но не попал он в русскую церковь, а в
польский костел. И видит: все сидят с книжками. А у него
книжки не было. Пошарил он по карманам — вместо
книжки попались ему карты. Он вынул их из кармана
и начал перекладывать. Заметил это другой солдат,
сейчас же подсел к нему и стал с ним играть в очко.
Фельдфебель первого солдата тайно за ним наблюдал.
Пришел он в роту и ротному доложил.
Наутро ротный вызывает солдата:
— Ну, скажи-ка, дуралей, как это ты в польском
костеле в карты играл?
— Не играл я в карты, а одного гражданина
закону божьему учил.
182

— Как закону божьему? Выкручивайся теперь, а
то наказан будешь!
— Вот, господин ротный, учил я его тдк: туз
означает единого бога; двойка означает бога-отца и сына;
тройка означает святую троицу; четверка означает
святую троицу и человека; пятерка означает* то, что
бог в пять дней сотворил видимое и невидимое;
шестерка означает шесть рабочих дней в неделе;
семерка — неделю; восьмерка — Ноя с женою и его трех
сыновей с их женами; девятка означает: «В руки
твои придет дух мой», то есть Христос помер в девять
часов; десятка означает десять заповедей господних,
данных богом Моисею на горе Синае; четыре короля
— четырех евангелистов: Матвея, Марка, Луку и
Ваньку; четыре крали означают: три из них — жены-
мироносицы, четвертая — Мария Магдалина: пришли
помазать тело Христово во гробе; три валета — три
разбойника, распятые с Христом на кресте;
двенадцать карточных фигур означают двенадцать месяцев в
году; пятьдесят две карты означают пятьдесят две
недели в году; триста шестьдесят пять очков — триста
шестьдесят пять дней в году.
Ротный его спрашивает:
— А четвертый валет, которого ты откинул, что
значит?
— А он, ваше благородие, означает
Иуду-предателя или же фельдфебеля, который ложно показал на
меня.
Ротный и говорит:
— Молодец! На тебе на чай и иди еще три дня
гуляй.
Вот какой солдат был.
118
•— Солдат, девок любишь?
— Люблю!
— А они тебя?
— И я их!
119. КАША ИЗ ТОПОРА
Пришел солдат с походу на квартиру и говорит
хозяйке :
— Здравствуй, божья старушка! Дай-ка мне чего-
нибудь поесть.
А старуха в ответ:
183

— Вот там на гвоздике повесь!
— Аль ты совсем глуха, что не чуешь?
— Где хошъ, там и заночуешь!
— Ах ты, старая ведьма! Я те глухоту-то вылечу!
И полез было с кулаками:
— Подавай на стол!
— Да нечего, родимый!
— Вари кашицу!
— Да не из чего, родимый!
— Давай топор; я из топора сварю!
«Что за диво! — думает баба.— Дай посмотрю, как
из топора солдат кашицу сварит!»
Принесла ему топор; солдат взял, положил его в -
горшок, налил воды и давай варить. Варил-варил,
попробовал и говорит:
— Всем бы кашица взяла, только б малую толику
круп подсыпать!
Баба принесла ему круп. Опять варил-варил,
попробовал и говорит:
— Совсем бы готово, только б маслом сдобрить!
Баба принесла ему масла. Солдат сварил кашицу:
— Ну, старуха, теперь подавай хлеба да соли да
принимайся за ложку: станем кашицу есть!
Похлебали вдвоем кашицу. Старуха спрашивает:
— Служивый! Когда ж топор будем есть?
— Да вишь, он не уварился,— отвечает солдат,—
где-нибудь по дороге доварю да позавтракаю!
Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с
хозяйкою и пошел в иную деревню.
Вот так-то солдат и кашицы поел, и топор унес!
120. БАБА НА МАНЕВРАХ
На маневрах много солдат увидала баба.
— Неужели у каждого солдата матка есть?
Солдат и говорит:
— Что ты говоришь! Откуда взять столько? Теперь
солдат солдата рожает.
121. БАБА БОРОВОВ НА РЫНКЕ ПРОДАВАЛА
Солдату свининки захотелось.
— Д^вай, баба, спорить, кто шире рот раскроет.
Кто шире — тому пять рублей.
184

Баба раскрыла широко.
— Ну,— говорит солдат,— твоя взяла! На пять
рублей. Теперь давай — кто дольше жмуриться будет.
— Давай!
Закрыла баба глаза, а солдатовы дружки — разГ
— и унесли борова, а боров завизжал. Баба глаза
раскрыла — а борова нет. Солдат говорит:
— Давай пять рублей!
А боровок-то уже у него. И пять рублей получил.
Вот как!
122. СОЛДАТ И БАРИН
Говорил барин с солдатом; солдат стал хвалить
свою шинель:
— Когда мне нужно спать, постелю я шинель, и в
голова положу шинель, и покроюсь шинелью!
Барин стал просить солдата продать ему шинель;
вот они сторговались за двадцать пять рублей.
Пришел барин домой и говорит жене:
— Какую я вещь-то купил! Теперь не нужно мне
ни перины, ни подушек, ни одеяла; мою шинель
постелить, в голова положить и одеться шинелью.
Жена стала его бранить:
— Ну, как же ты будешь спать?
И точно, барин постелил шинель, а в голова
положить и одеться нечем, да и лежать-то на ней жестко.
Пошел барин к полковому командиру жаловаться
на солдата. Командир велел фельдфебелю позвать его.
Привели солдата.
— Что же ты, брат,— говорит командир,—
обманул барина?
— Никак нет, ваше высокоблагородие,— сказал
солдат, взял расстелил шинель, голову положил на
рукав и накрылся полою.
Полковой командир еще наградил солдата, дал
ему на выпивку.
Вот как поработаешь да долго не спишь, так и на
камне заснешь; а кто ничего не делает, тот и на
перине не уснет!
123. ВОЙНА ГОРШКОВ
У старухи было два сына. Оба солдаты. Мать и
спрашивает:
— Детушки, а что это такое — война?
185

А они говорят:
— Тебе дела нет!
(А с французом тогда дрались, да-да, дорогие мои!
И старухе они никогда не говорили про войну. И тогда
николаевским солдатам земли не давали. Они
побирались. Их дарили хорошо, жалели.)
Приходит солдат николаевский.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, сынок! Ты солдат?
— Солдат.
— Насчет войны-то как?
— Знаю, бабушка. Могу показать. А где ваши
дети?
— Они на сенокос выехали. До вечера не приедут.
— А много у тебя горшков?
— Много,— говорит.— Коров много — и горшков
много.
— Неси,— говорит,— все!
Она наносит полную квартиру.
— Бабушка, поджарь мне подкрепиться. — Солдат
говорит.
Накормила она солдата.
— А мед?
И мед принесла. И свинины, и холста дала.
— А все горшки принесла?
— Нет, в печке один большой поставлен. Со щами.
— Неси и его!
Она принесла.
— Бабушка, все принесла?
— Все, кормилец.
— Теперь колун принеси. Буду войну устраивать.
А ты, бабушка, полезай под печку. А то полетят
шрапнели — убьет еще.
Залезла бабушка под печку. А он: «Та-та-та-та-та!»
— по горшкам.
— Слышишь, бабушка? — кричит. — Это мы на
неприятеля наступаем. Сейчас будем сражаться!
(Раньше только ружья и штыки были у нас в
турецкую войну.)
Как крикнет: «Ура!»—и начал горшки колотить.
Горшки толкает. Рамы, стекла — вдребезги!
Кирпич начал толочь, пока не устал.
А бабушка думает — солдат с ума сошел.
— Ой, кормилец, сколько тут набито!
— Эти черепки — солдатские тела. А молоко —*
186

кровь. Это я один был. А миллионная армия была бы
— чай, и квартиры не было бы... Да, да, да, да.
И пошел*
Приезжают хозяева. Везде ветер свищет.
— Что такое?
— Да солдат войну показывал.
Он — плюх ее. Она — брык на землю.
— Ах ты, дура, дура...
124. С ТОГО СВЕТУ ВЫХОДЕЦ
Приходит солдат к старухе:
— Здравствуй, бабушка!
— Кормилец, откуда ты?
— Я с того свету выходец.
— А мой сынок? В егорьев день его хоронили.
Может^ видел?
— Видел, бабушка! Твой сын у бога коров пасет,
да коровушку потерял; вот бог у него двадцать пять
рублей требует, а где он возьмет?
— Вот у меня,— говорит старуха,— двадцать
рублей есть, а больше нет. У меня в этом сундуке много
денег, да хозяина нет...
— Бабушка, бог не мужик, попросим, за пятеркой
не погонится. Давай сюда!
— Сапоги его еще возьми... снаряды все...
— Возьму, бабушка, все снесу!
И двадцать рублей денег дала. И масла
предлагает, а он говорит:
— Там масла хватает, вот свининки нет.
— Дам окорок! Бери шпику, снеси.
Отдала все снаряды, и двадцать рублей денег, и
окорок свинины, и пошел солдат.
Приезжает хозяин. Она плачет:
— Ты чего плачешь?
— С того свету выходец был. Сынок наш стадо
коров там пасет у бога. Одну коровушку потерял, бог
ругается, двадцать пять рублей требует. А у меня
двадцать только было. Отдала я...
— У, дура, дура!
Запряг лошадку в тарантас. Взял нож с собой.
— Я догоню — луна светит. Свяжу, да и уряднику
свезу!
Нож взял и погнался. Нагоняет солдата в лесу.
187

— Стой,— говорит,— солдат! * Ты мою хозяйку
обманул. Я пойду лыка надеру да тебя свяжу и
уряднику свезу. Держи лошадей!
— Иди, иди, батюшка! Я покараулю.
Он ушел в лес — солдат снял котомочку, положил
и поехал своим чередом. Мужик пришел — лошадей
не видать, и солдат пропал.
— Вот я дурак, прости господи! Хозяйку солдат
обманул на двадцать рублей и на снаряды, а я
лошадей отдал со всею рухлядью.
Идет домой. Голову повесил. «Что бы сделать, чтоб
жена не ругала?»
Пришел.
— А где лошади? — спрашивает.
— А,— говорит,— я отдал. Неужели тебе дитенок,
а мне щененок? Я отдал лошадок. Пусть сынок на том
свете катается!
А вот, родительское сердце!
125. ПРО ПЕТРА ПЕРВОГО
Он имел обычай ночью ходить и со своим
помощником, конечно, шляться, как говорится. И где были
умные парни, умные солдаты, он их сейчас же брал,
учил и производил. Даже до генералов.
Ишел со своим адъютантом (как это?). Да. И с
одного шинка одного солдата рядового, вышвырнули
его. А он стоит, бедный, немножечко был хмельный, и
говорит:
— Розуму — продать, а за что выпить — нет.
Тогда этот самый царь Петр — был одетый в чи-
вильном, в гражданском — и сказал своему адьютан-
— Бери! С нами его!
Он его взял.
— Ну, солдат, идем! Мы тебя угостим.
Зашли в шинок. А шинкарь его опять выгоняет:
— Подавайся, сукин сын, тебе нет за что пить!
А этот самый говорит:
— Ничего, мы его угостим!
— Ну, если вы угостите,— хорошо.
Стали они все трое:
— Давай по столбушке водки.
Дали. Царь сейчас дал там рубль золотой.
— Ну, пей, рядовой!
188

Он:
— Здравия желаем!
Выпили. , „ ,
— Ну, знаешь что, рядовой, ты сказал одно слово
— нам это дело чудное.
— Какое я слово сказал?
— А сказал, что у тебя розуму — хоть продать.
— Ну, допустим. Спрашивайте, я вам отвечу.
— Ну, скажи, рядовой: откудова Россия
починает?
— От дурак (на царя!)\ — отвечает.— Ну откуда —
от Востока, от восхода.
— Ну, хорошо, ну, хорошо. Ну,— говорит,— за то
давай еще ряд.
Дал еще ряд.
— Ну, а где же она, Россия, кончается?
— Ну, вот дурак (царю!)! Там, где заходит солнце.
Давай еще ряд!
— Ну, хорошо. А ты знаешь высоту неба?
— А, большое дело! Вот гремит — а тут стучит. И
только. А не веришь — померь.
— Хорошо... А глубина земли • какая? Большая,
глубокая?
— Да вот тут дело,— отвечает рядовой.— Мой отец
уже двадцать пять лет сошел в нее и еще не вернулся.
126. БУРЦЕВ-ЗАБИЯКА
Государь хорошо знал Бурцева и доверял ему. Вот
дает он ему двести тысяч рублей и отправляет на Дон
купить ремонту1. Получил деньги и зашел развлечься
в заведение. Ночь прокомпановался, а наутро денег не
оказалось — вытянули. «Как же я буду покупать
ремонт?» Пошел топиться.
Пришел на первый плот, посмотрел — нет, тут не
утопишь Бурцева. Пошед на второй плот, нет, и тут не
утонет Бурцев. Приходит на третий плот, посмотрел:
«Тут Бурцева прекрасная смерть». Только в это время
мимо едет красивая дама. Бурцев и говорит:
— Вот хоть бы с такой кралечкой я промотал
деньги, а то галяшка какая-то чумазая была.
Дама эта заметила его и подзывает:
— Что вы, молодой человек, так интересуетесь?
Ремонт (в коннице) — закупка лошадей.
189

Бурцев ей и рассказывает, что пришел топиться
потому-то и потому-то. Она его приглашает в карету к
себе, завязывает ему глаза и привозит к себе в гости.
Там они компановалися всю ночь. Утром он и думает:
«Это хорошо, а все же на что я буду ремонт
покупать?» А дама-то его и спрашивает:
— Чо это вы, молодой человек, не веселы?
*—■ Так и так, все равно помирать надо — ремонт-то
не на что покупать.
Она ему и говорит:
ч?г* Пройдите в мою комнату и возьмите в шкатулке
сколь надо.
Он пошел, открыл шкатулку, видит, лежат деньги
и сверху пачка — двести тысяч рублей. Он ее только и
взял. Сели они в экипаж, завязала она ему глаза и
отвезла его к станции.
Сидит он на вокзале, дожидается поезда, а сам на
арфе так хорошо играет. Когда он играл, к нему
подошел генерал, только с поездом приехал, и слушает его
игру. Он это играет и подпевает еще себе. Тот и
говорит :
— Какой вы веселый, молодой человек! Не
расскажете ли мне какую историю?
— Так чо историю, я могу настоящую быль
рассказать, которая со мной произошла, лучше всякой
истории.
— Ну, расскажите.
— Да вот видите, генерал, меня государь послал
на Дон, дал двести тысяч рублей, чтобы я там ремонт
купил, а я в это время пошел в заведение и всю ночь
компановался там со всякими, а утром денег не стало.
Как быть? Я пошел топиться. Пришел на первый
плот — не утонул, на второй — тоже, пошел на
третий — ну, тут тебе смерть, Бурцев. Только подъезжает
прекрасная дама, подзывает меня к себе и
спрашивает: чо я тут делаю? Я ей все обсказал, и она увезла
меня к себе. Ночь мы с ней прокомпановались, наутро
думаю: «Денег-то все одно нет, на что ремонт
покупать?» Она меня спрашивает, почему я невеселый?
Ну, так и так, ей говорю, а она говорит: «Иди в мою
спальню и там в шкатулке возьми». Прихожу,
открываю шкатулку и беру двести тысяч рублей.
А генерал думает: «Ох, не моя ли это?» Чтоб
узнать, он приглашает Бурцева к себе:
190

— Побеседуем, пообедаем, а потом и поедете
ремонт покупать.
Бурцев соглашается, а за генералом лошади
пришли, сели и поехали. Жена выходит встречать мужа и
видит Бурцева: «Ах, негодяй, зачем он приехал?» Ну,
ничего. Это садятся за стол, а жена и говорит
генералу:
— Разреши, мой друг, подать нашему гостю бокал
вина.
А сама на дне написала: «Пей, да не выдай!»
Вот генерал и говорит:
— Расскажите мне еще раз ту историю, которая с
вами была.
— С удовольствием!
Ну и начинает все снова. Генеральша слушает и не
знает, чо выйдет. А он это говорит:
—...И вот она мне говорит: «Иди в мою спальню,
открой шкатулку и возьми сколь надо». Я это пошел,
открываю и вижу — пачка двести тысдд рублей, я ее
взял — и проснулся.
— Как,— говорит генерал,— разве это был сон?
Вы говорили, что быль?
— Так быль и есть, разве с вами не бывает, что во
сне видишь — как на самом деле было?
Ну, так и оправил жену генерала, и сам прав
остался. Попрощался и поехал на Дон ремонт
покупать.
127. БАБА И СОЛДАТ
Глядит одна женщина на солдата, а он корявый
был и горбоносый, а ростом был — гвардеец. Это в
японскую войну было. Баба смотрит и говорит:
— Сзади корпус красивый, а горбоносый и
корявый.
А солдат ей отвечает:
— Наши-то доктора дурашливы: как мою голову-то
срубили, они взяли, что поближе была, w прилепили...
— А как ты, милый, дом теперь свой знаешь?
— А так вот и брожу по свету...
А баба и верит...
128. АЛЕКСЕЙ ДОБРОДОВИЧ
У маменьки один сын был, Алексей Добродович.
Раньше у Николая двадцать пять лет служба была. Я
191

четырех солдат помню — двадцать пять лет служили.
В одно прекрасное утро Петр Первый поехал на охоту.
Ви^ит — избушка.
«Дай,— думает,— заеду я в избушку, попью
молочка!»
А в избушке, слышит,— старушка молится:
— Дай бог сынку Алексею Добродовичу. И дай
бог Алексею Михайловичу. И дай бог Петру
Алексеевичу, государю-батюшке! И дай бог Алексею
Петровичу!
Государь вынул записную книжку. Записал.
Когда она кончила молитву, вышла.
— Здравствуй, хозяюшка! Нет ли молочка попить?
— На!
Он серебряный рубль дал. А может, и больше дал
бы — да с собой не было.
Петр Алексеевич спрашивает: ;
— А где, хозяюшка, сынок-то твой, Алексей
Добродович?
— А он в Петербурге служит, в Преображенском
полку, третий с краю.
(Вот какой здоровый был! У Петра и другие полки
были — много: Семеновский, Преображенский...)
Когда заступил Преображенский полк в караул,
пошел Петр посты проверять. (Я сам солдат, знаю, все
на сутки посты меняются,)
А Алексей Добродович стоит, храпит —«хр-хр-
хр!»
— Ты чего спишь?
— Никак нет,— говорит,— не сплю!
— А что ты делаешь?
— А звезды считаю.
— Много насчитал?
— А здесь тьма тьмой. А здесь — семьдесят со
мной, а здесь не успел обсчитать — вы помешали.
Тут государь положил ему серебряный рубль в
карман. Может, и больше дал бы — да не было.
Взял государь батарейку1, стал рассматривать.
— Значит, старушкин сын! Хорошо мне ответил!
Как только обед стал, пообедали. Как котелки
мыть — сейчас тревогу:
— К шинелям! Без ружей, но к шинелям!
Алексей Добродович ищет рубль серебряный в
1 Батарей к а — здесь: записная книжка.
192

кармане. Не успел ротному доложить. Тогда
подъезжает государь, кричит:
- — Алексей Добродович! Десять шагов вперед!
Ну, как он знал службу: раз-два.
— Здравствуй, Алексей Добродович!
— Здравствуйте, ваше императорское зеличество!
Вы мне вопросы задавали?
— Сюда, капралы! Его в унтер-офицеры, на
высший оклад. Я тебя домой отпущу!
— Не согласен! Я присягу на двадцать пять лет
давал.
— Дать ему офицера! И домой на четыре года. А
год дослужить!
129. СМЕТЛИВОСТЬ И НЕДОГАДЛИВОСТЬ
Однажды лесом идут два человека. Один из них
капитан, один рядовой солдат. Доходят до камня, на
котором выбиты четырнадцать букв: Е. О. Н. Ч. К. С.
Н. Б. С. Д. П. Б. С. Р.
Капитан удивился, что обозначают эти буквы. А
солдат говорит:
— Ваше высокоблагородие, я знаю, что тут
написано, но читать нельзя,— это тайна.
Капитан вынимает револьвер, наставляет на
солдата и говорит:
— Приказываю прочитать, что тут написано!
Тогда солдат испугался и стал читать:
— Если Отойти Назад Четыре Квадратных Сажени
Найдешь Большую Сумму Денег Положено Бывшим
Стенькой Разиным.
Действительно, они отошли четыре квадратных
сажени и там нашли большую сумму денег. И эти
деньги взял капитан. Солдату ни одной копейки не дал.
Тогда обиженный солдат дело передает в суд. Когда
стали судить капитана и солдата, суд стал судить
больше по капитану, а не по солдату. Но один
заседатель сказал:
— Граждане, господа судьи, я думаю, который
прочитал вперед, тот сумеет прочитать и в обратную
сторону.
— Читайте, капитан.
Но капитан прочитать не смог.
— Читайте, солдат,— предлагает суд.
Солдат стал читать:
7 Зак. № 177
193

— Разин Стенька Был. Положил Денег Сумму
Большую. Нашел Солдат — Казенный Человек, Надо
Отдать Ему.
Ну и суд присудил солдату деньги.
130
Жил солдат в полку,—
не хватило
на трубку
табаку.
131. ДОМ БЫЧКОВ
У одной бабы с мужиком был бык. Проходит раз
по деревне солдатишка и просится ночевать. Мужик с
бабой пустили солдата. Сели ужинать. Давай
солдатишка мужику с бабой разные небылицы в лицах рае-
табаривать, образованность свою показывает всяким
разным французским и немецким словом. Мужик с
бабой диву только даются. Мужик простой, серый
лапоть, щи отопком хлебал, а вот что образовалось.
Солдат бахвалится. Лишей куражится.
— В городу,— говорит,— не только людей, а зверя
выучат! ,
— А неуж и быка нашего выучили бы? Дед, давай
отдам в город, в науку. Робят у нас с тобой нет, пусть
хоть бычок науку превзойдет. Может, нас, стариков,
коли-нибудь добрым словом вспомянет?
Мужик тоже, шиздрик болотный, не умней бабы,
говорит:
— Можно, для чего нельзя. Со всяким нашим
удовольствием.
Навязали солдатику дураки бычка. Повел тот.
Говорит :
— Через три года приходите в город с ученья быка
брать!
Благодарят дураки...
Проходит три года, опять идет солдат. Мужик с
бабой спрашивают:
— Ну что, как? Выучился ли бычок?
— О, еще и как! Разбогател, женился, дома, лавки
свои. Кланялся вам и дюже благодарил.
— А что, дед, не пЬйти нешто в гости к сынку?
— Уж и угоститься... Дома, три лавки.
194

Пошли в город. Спрашивают:
— Где дом бычков?
Городовой не понимает и показывает:
— Вон, прямо за углом.
Пришли, докладываются. На кухне стоят, сами
идти боятся. Докладаются:
— Мы к вам с деревни, с нашей, хотели бы бычка
поглядеть...
Горемышная * ничего не понимает и стала гнать.
— Нет уж, ты доложи, барынька, три годочка
сынка не видали!
Горемышная пошла и докладывает хозяину.
Пришел хозяин и спрашивает, что надо. А баба и
высунься:
— Василька! Совсем человеком стал! Вон она
образованность! И хвоста нетути, и рогов... Как есть
человек!
Рассердился хозяин, бабу в загривок да мужика
взашей. Кубарем скатились с лестницы.
— Ишь ты,— говорит баба,— и задница такая ж, и
глазок один, повредивши такой... А сколько ни образо-
вай — сердце-то бычье осталось.
А дураки того и не знали, что к купцу Бычкову
попали.
132. КАК СОЛДАТ ЗА ВОДКОЙ ХОДИЛ
Послал раз барин солдата за водкой. Допустим,
хоть это было сегодня, 18 августа. Послали, скажем, к
завтраку, а он воротился только через год. И тоже к
завтраку. Как шел через порог, грох об пол — и
растянулся.
— Фу ты, ляд побирай! Чем было торопиться, так
меньше проку... Хорошо, что хоть водку не разлил!
133. ПЯТЬ КОПЕЕК
Шел солдат со службы. А раньше железных дорог
не было — пешком шли. И суточных отпускали мало
— всего пять копеек было у солдата.
Несколько прошел. Заходит к старушке:
— Можно, бабушка, переночевать?
— Пожалуста.
1 Горемышная — горничная.
* 195

Поужинали. Стали спать ложиться.
—- Бабушка, а куда же мне пять копеек-то поло*
жить?
— Да он чо с пяти-то копейкам привязался?
— Ой, бабушка, для солдата пять копеек дорогие.
— Да положи вон на божницу-то.
Маленько уснут — он снова:
— Бабушка, ты пятак-то смотрела?
— Да он чо это, прости господи, с пятаком-то
пристал! Я вон корову продала за три тыщи, они вон,
деньги-то, в банке под печкой — я и то не боюсь.
— О-о, тогда, бабушка, спи спокойно, и я тоже
спать буду.
А когда старуха крепко ^уснула, он деньги из-под
печки вытащил, да и себе положил.
Утром старуха говорит:
— Садись, солдатик, чай пить.
— Ой, бабушка, я буду каждый день чай пить, дак
когда и домой приду?
Ушел.
Она бежит к соседям:
— Ой, дедки, седни солдат у меня ночевал, дак со
своим пятаком всю ночь не спал. Я только засну, а он,
проклятущий: «Бабушка, пятак-то смотрела?» Я ему
говорю: «У тебя кто пять копеек возьмет! Я вон
корову за три тыщи продала, они вон, деньги-то, под
печкой в банке — я и то не боюсь».
— А ты, девка, того... деньги-то смотрела свои?
Бабка побежала в избу, полезла под печку, а
денег-то нема.
* 134. ПРИСКАЗКА
Жили-были два мочалу — вот и сказки начало.
Жили-были два павлина — вот и сказки половина.
Жили-были два гуся — вот и сказка вся!
135. ГЕНЕРАЛ И ДЕНЩИК
У одного генерала был приказчик, или, как
сказать, ордонарец, денщик. Дуже умный, смелый,
храбрый, а заикатый. Но вот теперь дело такое, что надо
было доложить генералу. Он подойдет:
— Господин генерал, хоп-тр-пр-фр...
— Ну, что? — Генерал не мог понять ничего.
196

Тогда он ему приказал, денщику, генерал:
— Знаешь что, Иван, когда какое дело будет, ты
мене докладывай на глас шестый — по закону, понял?
Случилося, что пришел этот самый денщик, бегом,
и взялся ему на глас шестый петь:
— Господи-ин генера-ал, имею честь доложи-ить:
ва-аша ха-ата гори-ит...
И пропала хата!
136. НЕМЕЦ И СОЛДАТ
Шли немец и солдат. У немца жареный рябчик, у
солдата — хлебца кусочек.
— Нет ли у тебя чего съестного? — Солдат
говорит.— У меня хлеб есть, не пожалею.
— У меня рябчик? Давай, кому сон лучше соснит-
ся, тому рябчик.
Идут на ночлег. Приходят под окно солдат и немец
с ним. Двери были закрыты. Солдат в окно. Хозяин и
говорит:
— Кто там?
Солдатик говорит:
— Солдат я, да не один, мы с немцем, нас двое.
Пусти ночевать.
Хозяин посадил ужинать обоих. Для солдата он
поджарил, принял, как сына родного. Постелил
постель обоим. Немец повесил сумку с рябчиком на сте- -
не, где постели.
Вот, значит, как все заснули — и немец заснул,—
солдатик приподнялся и в сумку! Правда — рябчик в
газете завернут. Вытащил этого рябчика — ив свою
сумку.
Встала утром хозяйка. Хотел солдат идти с
немцем.
— Погодите,— говорит,— у моей хозяйки блины
пшенные растворены. С маслом помакаете, тогда ной-
дете.
Солдата они берегут, ну и немца заодно.
Тогда солдат спрашивает:
— Сколько я за ужин и за завтрак заплачу и
немец заплатит?
— У меня не каждый день ночлежники. У меня не
куплено — свое. Ни копейки не возьму — ни с тебя,
ни с немца!
Поблагодарили они хозяина и ушли. Вышедши,
197

идут дорогой. Солдат уже забыл, что у него рябчик. А
немец спрашивает солдата:
— Видел сон?
— Хороший видел, хороший.— Солдат говорит.
— А вот и я видел!
— Ну, рассказывай!
— Я,— говорит,— как спал, видел, прилетели два
ангела и взяли меня, и небо расщепилось на две
половины, и они понесли меня на небо, к богу.
А солдат говорит:
— Правильно! В то время я проснувшись был. И
видел, как тебя понесли на небо, и думал, что ты там
пробудешь долго. У бога хватит всего. А я в то время
встал и твоего рябчика скушал. Так хорошо,—
говорит,— аппетитно!..
Немец раскрыл сумку и говорит:
— Ай-ай-ай!..
t37. ПЕТАН ПЕТАНЫЧ
Ишел раз солдат домой с отпуску. До дому
неблизко было, и пришлось солдату заночевать в одной
деревне. Есть смерть охота, а баба скупая.
— Покормила б, кормилец-солдатушка, да самим
есть нечего, сами в бедности такой живем, что не
всякий день обедать приходится...
И плачет сама. А солдат носом чует, что в печи
петух варится. Покуль баба в сени ходила, солдат
петуха-то с горшка цап — да в ранец, а на место еды
лапоть всурукнул, на стенке висел. И сидит как ни в чем
не бывало. А баба над солдатом потешается:
— Вот что, кормилец-солдатушка, не слыхал ли
ты, где проживает такой Петан Петаныч, Печанской
губернии, Заслонского уезду, Горшевской волости?
Солдат будто не понял и говорит:
— Как же, матушка, слыхивал! Только он уехал в
Сумскую губернию, в Заплечный уезд, а заместо его
Плетан Плетаныч живет.
Баба не поняли. А как ушел солдат, догадалась:
хвать за горшок, а там лапоть вместо петуха.
138. ГАГАН ГАГАИЫЧ
Жил мужик богатый. И никого ночевать не
пускал. Солдат идет, а в деревне собрались мужички
198

толпой вечером. Поздравствовался. Так один мужичок
говорит:
— Солдатик, пойдем ко мне ночевать.
Видит солдат на краю очень богатый дом,
роскошный. Постройка очень богатая.
— Я,— говорит,— пойду к этому мужичку
ночевать.
— Он,— говорит,— ночевать не пускает! Он
жадный, скупой. С хозяйкой живет.
— Не может быть!
, Пошел солдат к этому богатому мужичку. Во Дворе
двери еще не были закрыты. Приходит в избу, снял
шапочку, а они уже Ьа столом ужинают. Наварена
капуста со свининой, свинина поверху плавает, нагусти.
— Здравствуйте,— говорит,— хлеб да соль вам!
— Милости просим,— они говорят.
Солдат и сел рядом.
— Вот как,— говорит,— а под Питером спасибо
лишь скажут. А тут сразу пригласили меня!
Садится рядом. Берет ложку и крою хлеба.
Хозяйка взяла подала мужу ложку еще. Стали втрех есть.
Этот мужик говорит:
— Ах, как я этих приплывнев не люблю! (Это на
солдата.)
— Дяденька! А я этих приплывнев очень- подлюб-
ливаю! — И стал подлавливать свинину из-под евонно-
го краю. Солдат знает, что делает!
Ну, больше ничего не подали — зачем солдат. А
солдат этой капусты со свининой поел вволю.
Постлали постель солдатику.
— Ну вот, дядюшка, хорошо угостил меня!
А тот думает: «Ладно!»
Солдат снял сапоги свои, взялся отдыхать. А у
мужика богатые поршни с оборотом: богатый лапти це
носил. Кладет на црилавок свои поршни, потом
говорит:
— Ты слыхал, где Гаган Гаганыч, командир полка,
служит?
— Дяденька, не слыхал. У нас только свои части
знать надо.
— Ну вот,— говорит,— солдат, а не слыхал.
— Нет, не слыхал, дяденька, А где же он служит?
— Солдат спрашивает.
— Гаган Гаганыч служит в Печи-Печинском на
Сковороды-Сковородынском.
199

Солдат думает: «Ага, погоди!»
— Нет, не слыхал,— говорит,— дяденька!
— Ну вот и солдат!
Вот когда легли,спать, как они работали сильно,
этот богатый мужик, заснули они с женой крепко,
захрапели. Солдатик чувствует, что они спят крепко.
Была лучина на столе у богатого (раньше лучину
жгли). Зажег лучинку, сделал закурить, курит
папиросу. Он чувствовал, что мертвым сном спят они.
Засветил печку. Правда, на Сковороды-Сковородынском
— Гаган Гаганович. Да. Он тогда взял его в свою
сумку, завернул, а на сковороду поставил поршень и
опять заслонил. Лег спать... Проснулся солдат и
думает, что хозяйка станет дров класть — хватится гуся.
Как бы пораньше уйти. Солдат просыпается, а мужик
кашляет. Тогда солдат говорит:
— Дяденька, мне надо встать! (Да, да, да. Я вам
правильно говорю. Как петух пропоет — вставать
надо!)
А двадцать километров ему было до городу идти,
Хозяин и покормить не покормил — вот какой был
жадный!
Солдатик встал, скоро оделся, обулся и берет свою
сумку на плечи. Вот к хозяину подходит и говорит:
— Хозяин, вот я обдумал: Гаган Гаганыч
переведен с того полка; теперь он служит в Сумы-Сумын-
ском, а вместо Гаган Гаганыча там Поршень-Поршин-
ский, в Печи-Печинском.
А хозяин думает:
«Я-то посмеялся, а он думает —- правда, вотдурак-
то!»
Солдат ушел. А хозяйка обулася, стала дрова
класть в печку.
— Митрофан! Гусь-то улетел! Солдат-то догадался.
Твой поршень здесь... Ай-ай!
Мужик только намекнул, а солдатик-то и
воспользовался.
139. ЦАРИЦА И СОЛДАТ
Один солдат стоял на часах, когда Екатерина
царствовала. И она шла мимо его, он улыбнулся. Она
спрашивает:
— То чо же улыбаешься?
Ну, он как простой солдат ничо в свое оправдание
200

^я
v4k

сказать не мог, она и дала ему дело: наутро, как вста*
нет, двадцать палок получить. Ну, это продолжалось
целый год. Как утро, встанет солдат — ему двадцать
палок. Из сил выбился, куда деться ? Вот пришел он
один раз в кабак, печальный и грустный, сидит,
голову повесил. Потом подходит к нему один пьяница:
— О чем, служивый, задумался? О чем печально
голову повесил?
— Чо же тебе сказать? Ты моему горю не
поможешь.
— А почем ты знаешь? Может, помогу?
— Нет, моему горю никто на свете не поможет.
Ну, солдат ему рассказал, чо как было:
— И теперь время год, как я каждый день терплю
тако наказанье.
—; Хм, а купишь полбутылки? Я помогу.
— Да кабы помог, я бы бутылку купил.
* — Нет, мне будет и полбутылки.
Солдат купил ему полбутылки.
— Ну,— говорит,—теперь я напишу тебе лист и
дам,— говорит. — Ты вот приходи завтра вечером в
этот же кабачок, я тебе все расскажу.
Солдат ждет не дождется вечера. Приходит вечер.
Он написал ему лист, дает и говорит:
— Вот возьми этот лист и обойди вокруг дворца;
когда ты пойдешь, стража будет вся спать; когда
обойдешь вокруг дворца, все и придворные уснут.
Тожно заходи к царице в покой, и бери ее на право
плечо, и неси. На такой-то улице на Васильевском
острове есть сапожник, и у него жена точь-точь
Екатерина и зовут Екатериной. Они сходственны, как родны
сестры, а сапожник злющий-презлющий. Ну и вот, ты
положи ее подле сапожника, а жену его унеси, в
покои положи.
Ну, солдат так все и сделал: государыню взял,
принес к сапожнику, а сапожницу принес в покой. Ну
ладно. Сапожник утром проснулся, а он нюхал табак,
толкнул жену в бок и говорит (он гнусавый был):
— Баба, баба, давай рог!
Она говорит:
— Это что тако? Кто тут такой?
— А ты кто така?
— Ах ты, сволочь, я — царица!
Как сапожник соскочит:
— А, ты царица?!
202
/

Как принялся ее волтузить — некогда ей и думать.
Вот она и думает: «4fa> это тако! Если человек, так он
не может мной распоряжаться, а.если я померла, то,
быть может, меня в ад отправили — так это, верно,
черт».
Опять и заснула. Вот она утром лежит, он ее в
бок:
— Баба, чо не встаешь?
— Отвяжись, я — царица!
Он снова волтузить. Заставляет ее завтрак варить*
она, за что ни возьмется, ничего не выходит.
— А, дак ты, верно, и правда царица.— Опять
волтузить.
После обеда он говорит:
— Баба, баба, поищи-ка в голове.
— Да ты что, сволочь, ведь я тебе сказала, что я —*
царица!
Ну, опять то же... На другой день он ее заставляет
рубахи стирать, а ее все хлоп да хлоп, шибко уж злой
был. Она уже боится и не говорит, что царица,
повинуется, а сама думает: «Верно, в аду — и все, как у нас,
такой же город».
Когда стирала, все руки исстирала, а рубахи не
простирала.
Так с Екатериной продолжалось три дня. А в это
время Катерина-сапожница проснулась и видит — все
не так и думает: «Верно, бог за мои мученья простил
мои грехи и отправил в рай».
Проснулась раньше, чем полагалось царице
вставать, походила, посмотрела — туалет, платья, все.
Потом, когда вышли часы, когда надо одевать
государыню, явились фрейлины и давай одевать, напудривать,
локоны навивать (вишь каки у нее локоны были!), и
никто ее не заметил, только старшая фрейлина
заприметила, что она чуть ростом повыше. Только все
удивлялись, в каком покойном настроении: что одели,
причесали — и никаких капризов.
Государыне в этот день надо в сенат ехать,— она
ездила со старшей фрейлиной всюду. У фрейлины у
этой брату суд по политическому делу был, либо
вешать надо, либо в Сибирь на каторгу. Она и говорит
ей:
— Когда будут вам передавать суда решенье,
передавайте мне через плечо и говорите: «Без суда и след*
ствия».
203

Все в сенате удивлены, что Екатерина сегодня
добра. Доходит дело до наказанья воинской
повинностью* та опять ей тихо говорит:
— Говорите, что наказанье телесно отменено.
Она сама добавила:
— Все прощаю, наказанье телесно отменяю.
Прошло три дня. Приходит солдат в тот же
кабачок (по всем войскам радость пошла, что отменены
наказанья), этот говорит солдату:
— Возьми, с этим листом обойди, опять все будут
спать, ты возьми Екатерину, положи в покой, а сапож-
ницу обратно к сапожнику.
Вот солдат унес ее, принес и кладет. Только ушел,
сапожник проснулся, давай локтем толкать:
— Баба, баба, давай рог!
Она говорит:
— Ах ты, сволочь, ведь я — царица!
— А, ты опять царица?!—и давай волтузить.
Проснулась Екатерина, смотрит: в своих покоях, и
думает*: «Чо это я: то ли во. сне видела, то ли наяву
случилось?»
Заходит старшая фрейлина, и спрашивает она:
— Сегодня у нас какой день?
Та посмотрела — ага!
— Вот такое-то число, ваше величество.
Она лежит и думает: «Неужели было
приключенье?» Взглянула на свои руки, а руки-то исстираны:
«Правда, было». Потом и думает: «Ведь вот в три дня
и то сколь я пережила, а солдата-то я наказала, уже
больше году прошло, что он должен вынести, а я
присудила безо всякой пощады». Потом, когда одели ее,
она и говорит:
— Позовите ко, мне такого-то солдата.
Солдата сейчас же привели. Она подошла и хлоп
его по правому плечу.
— Ну,— говорит,— расскажи-ка мне, голубчик,
только всю правду, как было чо? Како вышло
приключенье?
Солдат по чистой совести все рассказал, не мог ни
слова скрыть.
— За муки твои дарую тебя генералом, а за
правду — майором — генерал-майор будешь. Покажи мне, (
где этот живет сапожник?
Потом солдат рассказал, велела запречь тройку э
204

дышла и покатила в своей коляске, в которой всегда
ездила. Приезжает, подкатила коляска, спрашивает:
— Такой-то здесь живет?
Он гнусавит:
— Здесь-здесь.
Она безо всякой помощи спрыгнула, заходит в
лачугу опять, смотрит на его жену, и она точь-в-точь так
же красива. Кладет двадцать пять тысяч на стол и
говорит:
— Вот тебе, сапожник, двадцать пять тысяч, брось
сапожничать и не бей свою жену. Жена твоя будет у
меня младшей фрейлиной.
После этого Екатерина добрее стала.
140. ПРИСКАЗКА
Курылъ да мурыль скосили стожок сенца,
Поставили стожок посередь кольца.
Не сказать ли сказку с конца?
141. МОРОКА
Солдатик служил у государя при дворце. Он свою
службу вел честно-благородйо все время. Когда в
казарму приходил, над товарищами всё шутки шутил:
нет-нет да какую-нибудь шуточку им скажет,
обморочит их или что-нибудь.
Прослуживши пять лет, увольняться стал домой.
Старший офицер доносит государю:
— Вот такой-то солдатик увольняется домой,
служил он честно-благородно пять лет.
Призывает солдатика государь к себе налицо.
— Вот что, солдат, вы служили у меня пять лет,
служили хорошо. Представьте мне какую-нибудь исто-*
рию, потом я отпущу вас домой.
Солдат ему говорит:
— Вот что, вашо величество императорство! Запри-
те двери на три минуты и возле дверей поставьте
часовых, чтобы взад и вперед не пущать никого три
минуты.
В это время у государя самовар стоял на столе.
Когда дверь заперли, государь сидел за чаем. Самовар
шумел, и из самовара пошло воспарение. От этого
воспарения является дождь. Потом сделалася озеринка.
На бережке небольшая лодочка стоит.
205

Живо солдатик садится в эту лодочку с этим са«
мым государем. Поехали на остров. (Островок тутка
среди озеринки.)*Подъезжают на островок: тут
старичок мерёжи выметал. Они у этого старичка купили
небольшого карасика, фунта с два. Вернулись с этого
островка на берег, домой.
На берегу народу собрата толпа, идет волнение:
нашли мертвое тело, а головы нетутка, отрубленная;
признать не могут, чей человек, и голову эту найти не
могут. Тут обыск шел.
Враз к этим рыболовам подходят, к государю с
солдатиком. У государя был мешёчик, и в этом мешё-
чике карась этот был положенный.
— Позвольте вас обыскать: что у вас такое в
мешке лежит?
— Это у нас карась куплен.
Сунулись в мешок: вместо карася очутилась
человечья голова в мешке у него.
— Пошто вы обманываете? Говорили, что карась!
Вы, наверное, голову ссекли?
— Ничего я не знаю! Я куплял карася!
Тут же его живо рассудили на виселицу. И когда
завязали к столбу на вески, начинает креститься?
— Погибай, моя головушка, безвинно!
Головой мотнул, будто в петле-то, а сам носом-то в
стакан чаю.
— Что ты, солдат? Ты сожёг меня!
В это время три минуты прошло.
— Теперь можешь отправляться домой.
142. СМЕХ И ГОРЕ
Однажды был царь грустен. Спрашивает из князей,
из сенаторов, из бывших министеров, чтоб кто ему
сделать мог смех и горе. Князья, сенаторы и министеры
отказались, не могли ему сделать смех и горе. Пошел
царь по войскам, спрашивает:
— Кто может сделать смех и горе, тот шаг вперед!
Один из рядовых солдат из строя шаг вперед. Царь
спрашивает его:
— Вы можете мне сделать смех и горе?
— Могу сделать, вашо царское величество!
— Ну, завтре в десять часов приходи ко мне!
На следующий день приходит солдат к царю в
десять часов дня* Царь сидит за столом. Солдат,говорит:
206

— Имею честь явиться, вашо царское величество!
Что вы меня требовали?
— Вы обещались сделать мне смех и горе. Если
сделаете смех и горе, то уволю со службы. Садись со
мной за стол, солдатик!
Начинает царь речь вести с солдатом:
— Откуда, служивый, будешь? Где ваша родина?
— Вашо царское величество, из Сибири!
— Как вашо семейное положение?
— Да есть у меня одна мать, да и той пятьдесят
пять лет.
Взглянул солдат в окно и видит: подымается потоп-
вода.
— Вашо царское величество! Смотрите, что такое,
подымается какая волна!
Воды подымается выше и выше. Вот уж
подымается до первого этажа, подымается и до второго. Когда
ушли они на второй этаж, вода поднимается выше и
выше. Ушли они и на третий этаж. Вода подымается
все выше и выше.
— Вашр царское величество! Давайте полезем на
крышу дворца!
Зашли они на крышу дворца. Пройти туды было
свободно — недавно ремонтировали трубы. Когда вода
поднимается еще выше, затопляет крышу. Царь
держится рукам за мачту на дворце. Солдат остановился
около тумбы на крыше и видит, плывет лодка. Солдат
и говорит:
— Вашо царское величество! Вот плывет лодка.
Может, как ни поймаем ли мы лодку, не спасем свою
жизнь.
Снимает солдат фуражку и пригребает воду себе,
делает водовороть. Вот подплывает лодка ближе и
ближе. Поймал солдат лодку. В это время было по
пояс воды — стоял солдат. Когда поймал, говорит:
— Ну, садитесь, вашо царское величество, в лодку!
Когда царь сел в лодку, и поплыли они. Гребет
солдат руками обоими.
— Эх, плохо дело, нет у нас весла.
По счастью ихнему, несет бабью хлебну лопату в
воде. Вот они взяли поймали эту лопату.
— Вот теперь, вашо царское величество, все такое
есть у нас и оборона.
Плывут они ,день и ночь. Нигде не видать берега.
Сделался открытый окиян. Смотрят, вдали что-то вид-*
207

неется,— берег. Прибывают они к берегу. На берегу
город. Заходят они с конца города в кирпичные сараи.
— Ну, вашо царское величество, я пойду работать,
кирпичи таскать.
А царь остановился отдохнуть на сутки. Солдат
заработал сорок копеек.
— Вы, вашо царское величество, возьмите мои
сорок копеек, возьмите саек и торгуйте на базаре.
Царь сходил в кондитерску, купил саек на сорок
копеек, зачал торговать. Продал на восемьдесят
копеек и сам прокормился jb этим числе. Приходит к
солдату и говорит:
— Ну вот, солдатик, все-таки выручка есть.
Солдат опять отдает ему сорок копеек.-На
следующий день у них образовалось один рупь двадцать
копеек. Царь купил на один рупь двадцать копеек саек и
начал на базаре торговать. Продал на два рубля сорок
копеек.
— Ну вот теперь и время!.. То был я царем, а
теперь сделался самым низким спекулянтом.
Когда царь продал на два рубля сорок копеек,
тогда вернулся опять к солдату в кирпичны сараи. Сол-»
дат спрашивает:
— Ну, как выручка ваша?
— Да выручка слава богу; имею уж теперь два
рубля сорок копеек.
Солдат дает ему опять сорок копеек. Это уж два
рубля восемьдесят копеек у него сделалось. Опять
берет он хлеба, берет саек, опять торгует на базаре, и вре
ему приходится копейка на копейку дивиденту.
Теперь уж у него находится капитала пять рублей
шестьдесят копеек. К солдату приходит на следующий
раз.
— Ну, как ваши успехи? — спрашивает солдат.
— Да ничего, слава богу,— царь говорит повеселее,
— вот пять рублей шестьдесят копеек имею капитала.
— Ну вот, ваших пять рублей шестьдесят копеек
да моих сорок копеек — вот и шесть рублей у вас
образуется.
Солдат все время работает- на кирпичных сараях,
отдает деньги царю. Царь торгует хлебом на базаре.
Так идет у них быстрая торговля и большая выручка;
всегда копейка на копейку. Проводили они несколько
времени, и торговля получилась на тысячу рублей у
них капитала. Царь и говорит:
208

— Солдат, брось работать, кирпичи таскать, давай
оба торговать будем: все-таки торговать — не кирпичи
таскать.
Солдат говорит:
— Я еще поработаю неделю, так как порядился на
срок; раньше нельзя бросить.
В одно прекрасное время купил царь разного
печенья, выехал на базар, стал торговать. Приходит один
господин, покупает пирог мясной у царя. Когда он его
разломил, то в пироге оказался человеческий "перст.
Закричал этот господин:
— Полиция! Городовые! Идите сюда!
Столкнулась большая толпа народа. Предъявляет
городовому господин:
— Посмотрите, пожалуйста, это кондитер каким
печеньем торгует? Это есть людоед!
Тут-то стало царю очень грустно. Набегают на него
с кулаками, угрожают со всех сторон. Царь думает:
«Вот и конец моей жизни, последни минуты». И
говорит царь:
— Позвольте вам сказать, ведь хлеб не я пеку, а
хлеб пекет кондитер.
v— Мы ничего не знаем этого, что у них с
кондитером сделка. Позвольте ваш документ?
А у царя никаких документов нет. Неизвестен,
откуда и какой человек.
Передают царя в суд. Обсуждают царя на
смертную казнь, на вешалицу. Когда привели его на
указанное место, начинает его спрашивать
священник:
— Ну вот что, свет, покайся в своих грехах,
сколько ты душ погубил?
Царь как этого ничего не знает и говорит:
— Господи, прости меня, этому я не виноват, а
виноват кондитер.
Берут петлю надевать на царя. Царь разбросил
руки, поймал в правую руку петлю...
— Ни за что я погибаю! — закричал царь во всю
голову.
В это время очутился царь в дворце рядом с
солдатом. И поглядел он так усердно на солдата, и не
верится, что он в своем дворце за столом. Этого времени не
прошло около года — показалось царю. Перенес он
много ужастей, а это прошло только два часа. Тогда
царь и говорит солдату:
209

— Но иди, солдатик, в свою часть, завтре
приказом будешь уволен.
И спросил царь солдата путь, куды он должон
ехать.
— Маршлут — такой-то дорогой в Сибирь!
Царь дал приказ по дороге, что пойдет солдат со
службы, дак не пускать его на квартиру. Проходит
солдат деревню, пристигает его ночь. Спрашивается он
в деревне^ ночевать, никто не пускает. Вот уж стемня-
лось. Заходит солдат в крайнюю избу и тихонько
просится у хозяина ночевать.
— Нельзя, служивый, нам пустить ночевать,—
отвечает хозяин,— нам приказ дал царь, что пойдет
солдат со службы, то не пускать его ночевать.
Хозяйка и говорит:
— Пусти, хозяин, бедного солдатика! Пусть он
ночует. Сейчас уж вечером поздно, а завтре уйдет он
утром рано, и никто не узнает, что у нас солдат
ночевал.
Заходит солдат в избу, помолился богу,
поздоровался с хозяевами. У хозяина сидел сапожник, шил
сапоги, и говорит солдату:
— Эх ты, серая шкура! Что ж ты заработал, никто
тебя на квартиру не пускает. Стало быть, ты хорош
человек! — и ударил сапожник солдата по уху.
Сели за стол, поужинали.
— Ну вот, солдат, лезьте с сапожником на полати,
там и ночуйте.
Легли с сапожником на полати. Солдат сапожнику
и говорит:
— А что, брат, ты видишь: я ведь медведь.
Сапожник говорит:
— А, брат, ведь и я волк. Это что такое случилось?
— Ну, теперь, брат, уж в лес побежим, а то убьют
нас охотники.
Пустились они в лес бежать. Что же, надо им и
поесть, время — поесть охота. Около опушки леса ходит
стадо скота. Из леса медведь выскакивает, тихонько
схватывает огромного быка, задавил и тащит в лес.
Когда затащил в лес, волк и говорит:
— Вот тут поедим мы. Теперь, брат, нам хватит
надолго.
Медведь поел немного, а волк поел уж досыта,
сколько хотел. Остается мяса боле половины. Медведь
волку и говорит:
210

— Ну, вот что, брат, я ведь свежее мясо есть не
могу, мне нужно его квасить.
Загребает медведь мясо в землю, волк и говорит:
— Что же, брат, разве это ты готовишь к зиме?
— Да нет, я его квашу, я свежо есть не могу, а
зимой мне пища не нужна, я питаюсь лашрй.
Волк побежал в степь, видит около реки стадо
гусей. Задавил одного гуся, да и другого, несет медведю.
— Ну вот, теперь, брат, давай закусим.
И вот они проживают лето, до самой осени.
Питались они — то задавят овцу, то гуся, то кобылу, то
жеребенка. Вот приходит зима. Медведь говорит волку:
— Вот что, брат, теперь мне нужно выкопать
берлогу, потому что зиму я ходить не могу, а буду
лежать в берлоге. А ты, брат, питайся; ночь ходи, а
день в берлоге лежи.
И вот поживают они несколько времени. Слышат,
звонит колокольчик, и лают собаки, и разговаривают
люди. А это едут охотники. Говорит медведь волку:
— А что, брат, слышишь чего?
— Да, слышу, колокольчик брякает, собаки лают.
— Дак вот что, брат, эти охотники меня убьют,—
это говорит медведь волку,— вот ты ложись к стенке
за меня. Вот когда они меня убьют, а ты, может,
спасешься. Сдерут с меня шкуру, развесят и пойдут чай
пить. И вот в это время прыгай прямо через кожу,
скачи и убегай.
Вот волк к стенке отпятился,. приготовился к
прыжку. Как большим прыжком прыгнет — и упал с
полатей прямо на хозяина с хозяйкой. Хозяйка
закричала:
— Это что такое?
Солдат говорит:
— Хозяйка! Что это есть такой противный
человек, вечор мне плюху дал,, сегодня всю ночь покою не
дает; как попятился, то"с полатей упал. Хотел меня
столкнуть, да сам упал. Ну вот, сапожник, вперед тебе
наука: никогда не обижай прохожего человека!
Ну, вот и конец.
143. ЛЮБИТЕЛЬ СКАЗОК
Пошел солдат в отпуск; шел-шел, много верст
ногами измерил и добрался к вечеру до одной
деревушки. Время было осеннее: то дождем поливало, а тут
211

изморозь пошла. Солдат крепко измочился и весь
иззяб; остановился у одной избы, постучался в окно и
просится ночевать.
—Кто там? — спрашивает хозяин.
— Солдат.
— Откуда тебя черти принесли? Ступай туда,
откуда пришел.
Постучался солдат у другой и у третьей избы, всю
деревню обошел — нигде не пускают; приходится на
улице мерзнуть! Увидал он — на другом краю стоит
еще избушка, пошел туда и говорит:
— Эй, хозяин, пусти на ночь кости обогреть!
— Пожалуй, пущу, только с тем уговором, чтобы
Фы всю ночь сказывал нам сказки.
— Хорошо,— говорит солдат,— я стану сказывать,
только чтоб никто мне не поперечил, а коли кто хоть
едино слово промолвит, так уж не погневись — тому и
сказки рассказывать до белого дня.
— Ладно, ладно, служивый!
Вот поужинали и улеглись на ночь: хозяин с
солдатом на лавках, хозяйка на печке, а работник под
печкою.
— Ну,— сказал солдат,— теперь слушайте,
начинается моя сказка: как у вас, хозяин, на деревне
мужики всё живут дураки! Как у вас, хозяин, на
деревне мужики всё живут дураки!
И пошел твердить одно и то же, разов сто уж
повторил! Мужик слушал-слушал, разобиделся и не
вытерпел :
— Послушай, служивый! Ведь ты и меня заодно
ругаешь, а не я ль тебя в избу пустил?
Солдат вскочил с лавки, хлоп хозяина по уху:
— Мое дело было сказывать, твое — слушать да
молчать!
Пристал к нему вплотную; ничем не отвяжешься!
— Полно, служивый! — говорит хозяин.— Ложись
с богом. Я сам тебе стану сказку сказывать.
Солдат улегся, а мужик начал:
— Дурак будет тот, кто тебя, служивый, вперед
пустит к себе ночевать; а я больше никогда нб пущу!
Дурак будет тот, кто тебя, служивый, вперед пустит к
себе ночевать; а я больше никогда не пущу!
Разов сто повторил он эти речи; на ту пору
проснулась на печи хозяйка, слышит, что в избе все еще
бормочут, и говорит: *
212

— Полно вам болтать, скоро свет, а вы всё не
спите!
Мужик с солдатом вскочили и пристали к
старухе:
— Как ты смела перебить нашу сказку? Теперь
сама рассказывай!
Нечего делать, начала старуха.
— Какой,— говорит,— хозяин подлец, такого ж
подлеца и ночлежника пустил! Какой хозяин подлец,
такого ж подлеца и ночлежника пустил!
Твердила-твердила; вот услыхал работник и
отозвался под печкою:
— Будет вам толковать; из пустого в порожнее
переливать; добрые люди давно спят!
Тут все трое — и солдат, и хозяин с хозяйкою —
уцепились за работника: говори-де нам сказку!
Работник начал:
— Как не спали мы с вечера, так и не спать нам и
до свету; скоро надо на работу идти! Как не спали мы
с вечера, так не спать нам и до свету; скоро надо на
работу идти!
И говорил он эти речи до самого света. Поутру
собрался солдат в дорогу:
— Прощай, хозяин!
— Ну те к бесу!
144. ЩУКА ДА ЕЛЕЦ
Жил-был старик со старухой:
У них под окном-то было озеро.
Тамо щука да елец —
Тут и сказке конец,
145. ВАНЯ И КОЗА
Парень купил пряники и ерт. А девки:
— Ванька, дай пряничка, Ванька, дай пряничка!
Он говорит одной:
— Давай, Машка, дружиться со мной!
После этого каждый раз, как с улицы идет, и дает
ей пряники через плетень. А коза Мащка узнала, что
пряники-то сладки, да вперед успела, все и поела. Все
пряники ей Ваня стравил.
Дал ей последний и говорит:
213

— Машка, ты пряники-то забираешь, а меня никак
не называешь.
А она:
— Ммми...и...и...ки...и,..ти...ич!
146. ГОД ТАКОЙ
В деревне Усть-Ижмы встречаются два мужика и
начинают разговаривать:
— Микулай, а Микулай!
— Чего-о?
— У меня девка-то брюхата!
— У меня тоже.
— Нечто не бай, нынче год такой!
147. КАК ЦЫГАН СВАТОМ БЫЛ
Поехал раз мужик в деревню за сына сватать,* а в
свата взял цыгана. Мужик скажет одно, а цыган вдвое
прибавит.
Мужик говорит:
— У моего сына есть корова.
А цыган:
— Во чучело! Не корова, а две!
— У меня изба.
— Во дурак, во чучело! Две избы! В одной
живешь, в другой не живешь.
Мужик говорит:
— У моего сына конь есть.
— Во дурак, во чучело! Не один конь, а два! На
одном ездит, а на другом не ездит.
Одно слово, что мужик скажет, цыган вдвое подо-
вторит. Мужику даже совестно стало. Наврал цыган, а
выдадут замуж и увидят, что цыган врал. Мужик и
давай помаленьку сына охуливать.
— Он,— говорит,— водку пьет.
— Во дурак, во чучело! Ведром хлещет, не
просыпается!
— Он у меня грешным делом занимается»
— Во дурак, во чучело! Всех девок на деревне
перепортил, ровно кобель!
— Он на один глаз плох.
А цыган знай свое твердит:
-г- Во чучело, во дурак! Он совсем слеп!
— Сын-то у меня на одно ухо глух.
214

-w He верь, хозяин, не на одно ухо* а совсем не
слышит!
— Он на одну ногу хром.
— Во дурак, во чучело! Он совсем без ног!..
Ну, таких сватов за двери.
И довольно цыгана в сваты звать..,
148. КАК ОДИН БОГАЧ
ХОТЕЛ СВОЕГО СЫНА ЖЕНИТЬ
У одного богача сын был с порядочной дурью, но
«богач и быка женит», говорят наши старики, и верно
так! Вздумал богач сына женить своего.
Говорит своей старухе:
— Ну как, баба, думаешь, надо нри своих глазах
женить!
Та очень рада была, что старик желает сына
женить. И давай его мать научать, как бы покруглей
слово говорить, получше.
— Смотри же,— говорит,— когда с отцом поедешь
в сваты, попроворнее будь, словно как духовские
мужики.
И он только это одно и знал, что не бояться и как
бы быть посмелей. Ну, что ж? Они приезжаю* к
одному тоже богачу.
— Ну, что,— говорит,— брат, долго нам нечего
калякать; надо говорить, об чем приехали.
— Ну, говори!
. Тот начал говорить:
— Вот, как я, собственно, знаю, что у вас есть
барышня, а у меня есть женцх, не будете ли согласны
быть со мной сватом?
— Ну, отчего ж,— говорит,— мы вами не
брезгуем!
— Живем мы еще как, по-старинному, слава богу,
и сейчас,— говорит.— Иногда трапляетс^ 1 деньги
мерками мерить. Слава богу, имею шестерку рабочих
лошадей.
А товарищ его, кум, который был крестный тому
жениху:
— Ну, что ты,— говорит,— врешь! А жеребец-то
на стойле четвертый год стоит! Что ж ты не считаешь?
Тот разве не лошадь?
Трапляется — случается.
215

Тот прибавлять начинает:
— Семь штук коров имеем!
А кум опять:
— Ну, что ты врешь? А две-то еще телки по
третьему году ты нешто за коров не считаешь?
— Ну, вот что,— говорит,— садитесь, чего-либо
закусим.
Вот они сели за стол; раньше самоваров, конечно,
не было у мужиков в то время. Подают кусок мяса.
Ну, как жених, конечно, проворный.
— Вы,— говорит,— старики, погомоните! Дай-ка я
займусь крошить мясо!
Столько не крошит, сколько в рот кладет, а
другим хоть ничего не будь! Потом говорит невестин
отец:
— Нет, брат, так мне обсудилось, обождем до нале-
тья отдавать.
Поехали они домой. И говорит жених матери:
— Ну, матушка, и наклался же я мясом в два
ряда, хотя невесту и не засватал. Ужинать не хочу!
— Как же это так?
— А так,— говорит,— я как попроворней, взялся я
мясо крошить, большую часть сам поел!
— Чем же ты крошил?
— Вот еще чем! Да ножиком!
— Эх ты, как я тебя научаю быть попроворнее! Ты
ж бы спросил вилки и ножик, а пальцы в рот не
позволял бы лизать при компании!
— Ну, ладно! Буду знать впредь!
Поехали к другому. Приезжают тоже к богатому.
Богач, понятно, по-богатому! Жених хорошо материно
слово помнит. То их потчуют опять.
— Сядьте-ка,— говорят,— за стол! Не желаете ли
чего закусить?
— Нет, мы только сейчас закусывали!
— Ну, чем же вас угощать? Баба, принеси-ка
орешков. От неча делать займемся покусать!
Приносит та в тарелке орехов. То проворный
жених и говорит:
— Дайте-ка мне ножик и вилку!
Ножом как намерится резать, да: «Стой! —
говорит.— Не так вздумал, надо вилкой поддержать!»
Держит цилкой орех во всей тарелке, какой он
намерился задержать. Как с размаху резанет ножом, орехи
все засыпались .не только с тарелки, а ни одного и на
216

столе не осталось! Чуть и тарелку не разрубил за один
замах. То видит хозяин, что он вовсе дурак.
— Нет, брат,— говорит,— мы не отдадим нынче,
не думаем отдавать!
— Ну, что,— говорит кум,— ничего больше!
Поедем домой.
Приезжают домой.
— Ну, матушка, орехов насыпали полную тарелку,
кусать не пришлось! <
— Как так?
— А так! Вы мне сказывали дома, что надо брать
вилку и ножик. Мне это все было подано; я вилкой
поддержал, ножом так резанул, так не только что в
тарелке, на столе ничего не осталось, и тарелка чуть
пополам не развалилась!
— Эх ты,— говорит,— дурак! Ты ж бы взял
горсточку, да в другую руку, одну бы ты оэбе в карман
положил, а другую бы невесте подал и сказал бы ей:
«На-ка вот тебе горсточку, и эта мне горсточка! Бог
знает, может, господь даст, не пришлось бы вместе
жить!»
Он так и думает: «Ладно ж, матушка, теперь буду
ж умней!»
— Ну,— говорит дед,— съездим еще в село к
одному такому-то, если уж неудача, то уж нынче ездить не
будем!
Тот поехал с кумом. Приезжают. Аккурат попали,
ужинать сели. Оно, значит, удача.
«Поехали от хлеба-соли,— думают,— прцехали
аккурат к делу, все собрание за столом».
— Ну,— говорит,;— садись за стол, Иван Пахомов,
и ты, Василий Мартынов, садись! Садись, брат,
молодой человек!
Но тот хотя не хотел садиться, столбом стоять
неприлично. Делать нечего, наверно, по задаче
пойдем. Много кушанья переменяли, в конце — только
хотели они вылазить из-за стола — хозяйка кричит:
— Подождите, братцы, молочка на закусочку.
Так, приносит на стол молоко с киселем. Думает
жених: *
«Ну, всё не очень ел, ну, уж киселя прохвачу,
силен на молоко с киселем!»
Да и вздумал маткины слова. Как бы ж это
попроворнее сделать? Все едят ложками, он ложку положил
перед собой на стол и думает.
217

— Нет,— говорит,— не так!
Потом вдруг — цап! Горсть в одну руку, потом еще
в другую. Аккурат напротив сидела на скамье неве«
ста.
— На-ка„— говорит,— барышня! Может,—
говорит,— господь даст нам вместе жить — тебе горсточку
и мне горсточку!
Думает, как орешки. Сам весь обрызгался молоком
и товарища своего кстати обмазал* Да и,этот понял$
что он совсем дурак. С тем и поехали домой.
Ну, что ж! И сейчас холостой ходит. В Белом у За*
редкого, мы видали, жил; сам он это рассказываХ
149. КАК ПАРЕНЬ ЖЕНИЛСЯ
Служил мужицкий сын бедный на службе семь
лет. Ну, сам себя он вел чисто, хотя военная одежда
была. Понравилась ему одна девчонка
самостоятельная. Он начал к ней подхаживать, ее обманывать, что
«я тебя бы желал взять замуж, как отслужу службу».
Она говорит:
— А что, ты здесь останешься жить?
Он отвечает ей:
— Как же я здесь могу остаться жить, когда у ме-
ня дома свои две лдвки есть и две мельницы, и я
останусь здесь жить; то тогда надо на военную службу
опять поступать каким-нибудь фельдфебелем, тоже
будут смеяться, что вот за какое-нибудь лычко остался
солдатскую кашу есть.
Она и согласилась:
— Ну, если так, я пойду!
— Ну, давай повенчаемся.
Она и говорит ему:
— А дозволят тебе венчаться? (Раньше не
дозволяли солдатам на службе жениться.)
Он и говорит:
— Попробую проситься у начальства, что мне
остается службы один месяц только.
Он там заявляет фельдфебелю. Фельдфебель
докладывает ротному, ротный докладывает генералу.
Генерал его вызывает. Он приходит к генералу, генерал его
спрашивает:
— Что ты, жениться хочешь?
— Да, желал бы, ваше превосходительство,
жениться, потому что мне — когда приду со службы, мне
218

такую девушку не взять, я бедный. А здесь-то я ска<
зал, что я богатый,— она ж там не была, не знает. Я
сказал, что у меня две лавки есть и две мельницы
своих.
Генерал спрашивает:
— Какие ж ты сказал лавки?
— А на чем мужики сидят в избе.
— А мельницы?
— А что сам мелешь, рукой посыпаешь, другой по*
ворачиваешь — и выходит мука. Вот тут и хлеб.
Генерал ему разрешил. Он оженился. Пожил и
уехал домой со cbo^|i женой. Приезжает. Там его
встречают, их принимают как по-деревенски. Она села
на лавку, он за другую за столом. Они закусили, она и
спрашивает:
— Милый мой, покажи мне лавки свои.
Он ей говорит:
— Да ты сидела на ней, а на другой — я.
— А мельницы?
— Пойдем, я покажу мельницы.
Ведет он ее на сарай и подводит:
— Вот,— говорит,— одна, а эта — вторая. Так
крути правой рукой, а левой рукой подсыпай — и будет
мука.
Она взяла и начала крутить, и говорит:
— Как в Вильне, так и здесь, что замелешь, то и
съешь.
150. КУДА С БАБОЙ?
Шил мужичок лодку и пошел смолы просить у
смоленника. Он говорит:
— Куды тебе со смолой? — спрашивает.
— Лодку смолить.
— Куды с лодкой?
•— Рыбу ловить.
— Куды с рыбой?
— Ребят кормить.
— Куды с ребятами?
— Овец пасти.
— Куды с овцами?
— Шубу шить.
— Куды с шубой? *
— Бабу греть.
— Куды с бабой?
^— Баба — надо спать.
219

151, УПРЯМАЯ СТАРУХА
В некотором царстве, в некотором государстве, а
именно в том, в котором мы живем, на востоке, близ
высоких гор, в одной убогой деревушке жилй-были
старик со старушкой. Живут-поживут до старости лет,
а детей все нет как нет.
Старуха-то была сварливая баба, не давала
бедному старику покою, да к тому же еще упрямая и злая.
Если скажет старик: «Ты, старуха, сделай это!»— она
нарочно возьмет да и не сделает.
А как старик скажет ей: «Смотри, старуха, не де-.
лай этого!»— она возьмет да нарочно и сделает.
Надоела старику старухаГЗахотел он погубить ее.
А недалеко от деревни была речка узенькая, а
глубокая; Старик один раз собрался, взял нарубил хвои,
перебросил через речку два длинных шеста, прикрыл
эти шесты хвоей — и мостик готов.
Пришлось на другой день идти старику со
старухой на ниву, и пришлось переходить им через эту
речку. Старик и говорит своей старухе:
— Старуха, ты смотри, в кошель не полагай
камней, как пойдешь на ниву!
— А вот нарочно положу!
Взяла да и положила целый кошель камней.
— Ну, старуха,— сказал опять старик,— смотри,
как пойдешь через мостик, так не трясись, а то
потонешь.
— А вот нарочно потрясусь!
Вышла на мостик и давай трястись. Только дошла
до середины, шесты-то и переломились, а старуха
полетела вниз головой. Одни только пузырьки
остались. Обрадовался старик, что сбыл беды,— плачет от
радости. Зажил новой жизнью после старухи — живет
себе, ни о чем не думает.
Выехал один раз он на речку рыбу ловить саком.
Опустил сак в воду, держит над водой больше часу —
думает, зараз рыбы больше попадет. Как потянул — и
вытащить не может. Вот, думает, рыбы-то попало!
Тянул-тянул— тяжело; посмотрел в воду — видит, там
сидит человек. Ну, думает, верно, старуха опять.
Хотел было спустить сак в воду, вдруг из-под воды
слышит голос:
— Будь такой добрый, старина, вытащи меня! Мне
с„ тобой нужно поговорить. Я водянник.
220

Старик вытянул, а в саку и верно сидит сам^одян-
ник. Черный такой, шерстяной, с хвостиком, ноги, как
у собаки, рогов только нету.
— Ну, старина, надоела мне твоя старуха хуже
горькой редьки! Не могу я больше вместе с ней в воде
жить! Можешь ли ты как-нибудь научить меня, как
выжить ее оттуль? Я тебе за это дам бочку серебра,
только научи, будь другом!
— Ну, хорошо, научу, только ты сначала мне
серебро отдай.
— Да научи-научи, а потом и серебро получишь.
Запустишь сак, а я там в сак и положу бочку с
серебром. Ну, говори скорее, как?
Старик подумал-подумал, да и говорит:
— Ты как увидишь старуху, так и скажи ей: ты,
мол, не ходи больше на землю, а живи со мною здесь
— она сама и выйдет.
— Ну, спасибо тебе, старичок! Бросай сак в воду.
Старик бросил в воду сак, а водянник юркнул в
воду. Вдруг через несколько времени слышит голос.
— Тяни!
Вытащил — там, в саке, бочка с серебром.
И стал себе старик жить да поживать — и до сих
пор живет и хлеб жует.
А водянник так и сделал, как старик научил.
Только сказал:
— Старуха, там старик просит теперь тебя выйти,
смотри не ходи на землю.
— А вот нарочно пойду!
Взяла да и вышла на гору. Пришла к старику и
говорит :
— Вот я и пришла!
А старик и говорит ей:
— Старуха, теперь у нас серебра много, смотри не
ходи просить.
— А вот нарочно пойду!
И с тех пор старуха ходит, милостыньку собирает.
152, ЖЕНА-СПОРЩИЦА
Мужик сбрил бороду и говорит:
— Смотри, жена, как я чисто выбрился.
— Да разве это брито? Это так только —
стрижено!
— Врешь, каналья! Говори: брито.
221

— Нет, стрижена!
— Я тебя изобью; говори: брито.
— Нет, стрижено.
Муж побил жену и нудит:
— Говори: брито, не то утоплю!
— Что хочешь делай, а стрижено.
Повел ее топить:
— Говори: брито!
— Нет, стрижено!
Ввел ее в глубину по самую шею и толкает в
голову; скажи да скажи: брито! Жена и говорить не
может, подняла руку из воды и двумя пальцами
показывает, что стрижено.
153. КАК БАБА ПОМИРАЛА
Жили-были мужик с бабой, и у них невестка была.
Сын женивши был. Женка Мальцева, стало быть, и
будет невестка родителям.
Побежал раз мужик в город. Да и купил бабам по
обнове. Бабе пальтуху, такую на вате, до колена, и
полсапожки, а невестке — на повой.., На голову такой
повязывается, как выйдет девка замуж, так ей
повойник и надевают... там с кумачу аль с канифасу — по
достатку. Да, так бабе полпальтуху да полсапожки, а
невестке — повойник. Бабе жалко стало повойника.
— Отыми, дед, да отыми! А не отымешь, так
помру! И просить станешь, так не встану... Отыми!
Легла на стол и говорит:
— Дед, отыми! Помирать начинаю!
А дед молчит.
— Дед, отыми!
Дед ни слова.
— Дед, крышкой накрылась! Отыми повой!
Деда злость забрала, а баба все свое:
— Дед, отыми! Землей засыпаюсь! — й глядит на
мужика.
Не стерпел дед, хвать топором бабу по лбу:
— Смерть не люблю, когда покойники глядят!..
Вот, брат, какие на свете бабы бывают...
154. УПРЯМАЯ БАБА
Один, вишь, женился. И поехали к теще в гости. А
ехали они пожней. А она говорит:
222

— Это моего батюшки пожня; да моего батюшки
береза, да моего батюшки косачи да тетери.
. — Ну, нет,— муж говорит,— косачи да тетери бо-
говы.
А она и говорит:
— Скажи: твоего батюшки косачи да тетери, а
не скажешь — помру,
— Косачи да тетери боговы.
Приехали к теще, а она — больная, с телеги не
встает.
— Что ты, баба, встань!
— А скажи: твоего батюшки косачи да тетери.
— Да, баба, не твоего батюшки косачи да тетери.
А она лежит и: «Ох-ох-ох».
— Баба, встань.
— А скажи: твоего батюшки косачи да тетери, а
то помру.
— Косачи и тетери боговы.
Ну, она и померла.
Он с ней прощается и шепчет:
— Баба, встань.
А она ему шепотком:
— А скажи: твоего батюшки косачи да тетери.
—- Косачи и тетери боговы.
Ну, положили в гроб. Понесли на кладбище. ,
Он крышку держит и шепотом:
— Дура, встань, зароют ведь.
А она еле дышит:
— С&ажи: твоего батюшки косачи да тетери.
Принесли на кладбище. Стали с ней прощаться. А
он вытащил плетку да давай ее чехвоетить.
— Ах ты, дура, дура, за упрямство.свое зарыть
себя дала.
Она из гроба выскочила, да и кричит:
— Ох-ох-ох, муженек, косачи да тетери боговы!
Да и пошли домой.
155
Я там была,
Меду пила.
А чашка была с дырой,
А рот был кривой;
Кто рассказывал —
223

Тот размазывал,
Кто слухал —
Тот нюхал.
156. ПРО УПРЯМУЮ ЖЕНУ (1)
Косил муж с женой сено рядом речки. Ну и рас-
скандалились они с женой. А мужу было прозвание
Вшивый. Ну и она его упрекнула, что ты, мол,
вшивый. А муж рассердился на жену, схватил ее и бросил
в речку.
И жена потонула.*
А муж кончил косить и пошел встречь воды,
кверху. Попадается ему сосед навстречу и спрашивает:
— Куда, Иван, идешь?
— Жена потонула, иду искать.
— Так что же ты вверх идешь, ведь надо внизу
искать! Ведь она вниз поплывет-то!
— Она у меня всю жизнь встречь шла., Й по воде
встречь пойдет.
157. ПРО УПРЯМУЮ ЖЕНУ (2)
Ну, раз уже про упрямую жену... Я вам еще про
упрямую жену расскажу.
Вот было три дочери. Две вышли замуж, а одна
еще холостая была. Вот подружилась с парнем.
Приехал парень сватать тую, третью. Вот отец и говорит:
— Вот что, милый мой. Я тебе ее не отдам
замуж — не для того, что ты парень вредный, а для
того, что она вредная, вредней тех двух. И мне хватит
упреков от тех двух зятевей.
Жених ему отвечает:
— Ничего! Отдай, мы с ней поладимся. Я с
упреком к тебе не приеду.
Тогда отец ему и отвечает:
— Ну, если так, то я тебе ее отдам. Но ко мне с
жалобой не ходить.
Ну, так они и поженились, сыграли свадьбу и
стали поживать.
А этот, значит, жених, работал лесником. У него
было ружье, собака. Вот он в одно прекрасное время
начинает замечать: жена начинает хвост поднимать.
Тогда он ей и говорит:
— Слушай-ка, жена, надо в лес, дрова привезти, а
224

то скоро весна, дорога падет, и мы без дров останемся.
Жена отвечает:
— Поезжай-ка один.
Он говорит:
— Нет, давай-ка уж поехали вдвоем.
Жена стала собираться. Муж пошел запрячь коня.
Запряг коня, пришел в избу, взял ружье с гвоздя. Под
столом сидела собака. Собака поняла: раз хозяин
взял ружье — значит, в лес. Она выпрыгнула из-под
стола — и на улицу.
Ну и пошли, хозяин и хозяйка. Сели на коня,
поехали. И за ними побежала собака.
Когда они заехали в лес, то муж заметил: вдалеке
от дороги сидели тетерева на лесу. Зимой обычно они
на лесу сидят, ну на ветках, как хочешь. Вот хозяин и
говорит:
— Жучка, смотри! — показывает в Сторону тетер.
Собака крутилась, но тетер не видела, не
понимала, в чем дело, что он показывает. Тогда хозяин и
говорит :
— Жучка, смотри до трех раз. Раз сказал —
смотри, два сказал — смотри, третьего tfe дожидай.
ЭКучка все равно крутилась. Тогда хозяин снимает
ружье с плеч и с первого выстрела убивает Жучку.
. Хозяйка посмотрела на мужд, но сказать ему
ничего не могла, потому что она поняла его характер.
Приехали в лес. Муж нарубил дров большой воз.
Подъехали — большая гора. А лошадь такая была,
что она большого воза не любила везти, как раньше
называли — зарочная лошадь. Подъехали к горе,
лошадь остановилась — видит, что ей тяжело
поднимать.
Хозяин обратно говорит:
— До трех раз. Раз сказал — вези, два сказал —
вези, третьего не дожидай.
На третий раз хозяин снимает ружье с плеч,
обратно выстрелил лошади в ухо и сразу убил.
Он сам был сильный. Берет за ноги лошадь — в
сторону. Распряг. И говорит:
— Жена, становись в оглобли!
Ну, она уже не двух, не трех не дожидалась.—
сразу в оглобли. Он сам сильный — сзади потащил воз,
толкал, и так они ехали домой.
Вот в деревне смотрят: ой-ой, что такое, везет на
женщине дрова!
8 Зак. № 177 225

Ну, приехали домой. Жена пошла в квартиру обед
готовить, а он остался дрова прибирать.
Так они живут дружно. Что он скажет — жена его
все слушает.
Вот тут как подоспел обычный праздник пасха.
Ну, по обычаю, всегда, значит, молодую за неделю, за
две отпускали к матери в гости. А потом уже
приезжал, значит, зять. Пасха подошла, жена боялась у
мужа спросить. Муж молчал. И так пасха прошла.
Никто не поехал.
Вот наступила весна. Теща и говорит:
— Старик, дочка-то у нас там жива ли? К пасхе не
приехали, ничего. Дай-ка я схожу проведаю. Ничего
не пишут.
Старик говорит:
— Ну что ж, иди.
Вот теща и отправилась. Путь был километров
десять. А время было — уже огороды люди начинали
пахать.
Вот теща приходит к зятю., к дочке, поздоровалась.
А зять видит — теща пришла. Ну, мол, выйду за
дверь, послушаю, что будут говорить теща с дочкой.
Вот мать у дочки и спрашивает:
— Ну как, доченька, живешь?
— Плохо, мама, живу.
— Чего же так плохо?
— Такой у мужа характер: два раза скажет, на
третий убивает. Собаку убил, лошадь убил. Я так
боюсь, что с первого слова все слухаю.
Теща и отвечает:
— Так вот, доченька, давай-ка уходи домой. Иначе
он тебя убьет.
Зятю это дело не понравилось, совет тещи. Вот
тогда он открывает дверь и заходит в квартиру. У жены
уже был готов самовар. И сели пить чай. Когда сели
пить чай,.тогда муж и говорит:
— Вот что, жена. Лошади-то у нас нет, а огород-то
надо пахать. Как раз теща пришла, вот она нам и
поможет. Мы втроем-то и вспашем.
Теща на зятя поглядела, но ничего не сказала. А
дочка матери в бок толкнула и говорит:
— Мама, молчи!
Ну, хозяин выпил стакан чаю, а теща и того не
захотела. Ну, хозяин видит, что не пьют чаю.
226

— Попили,— говорит,— давайте теперь вставайте,
пойдем пахать.
Дочка матери в бок толкает:
— Мама, давай пошли! Он до трех считает, потом
убивает.
У зятя уже был приготовлен плуг с постромками.
Одну постромку дал жене, вторую теще. Сам взялся за
плуг. Ну и стали они пахать. Ну, он там не так уж
плуг глубоко запускал, да и сам таскал его, а
продержал их на полосе с утра до вечера. Притом без
обеда — за плохой совет тещи.
Вечером говорит, значит, муж:
— Давайте кончим. Лучше завтра допашем.
Вот они кончили, пошли домой. Теща и говорит:
— Нет, зятюшка, я и ночевать не буду, пойду
домой. Там дедко один, ему корову не подоить. Я побегу
домой! —- и ужинать не пошла.
Вот теща и побежала. День пахала да десять
километров еще до дому — без водки пьяная.
Прибежала домой. Старик и говорит:
— Ты что, бабка? Что, тебя выгнали, что ли,
ночью домой-то?
— Нет, не выгнали. Тебя зять в гости звал.
(Там огород-то недопахан!)
Старик говорит:
— Ну что ж, звал — с утра встану и пойду.
Старуха думает: «Ну, старый черт, отдал за такого
замуж, так иди сам и попаши!»
Вот старик утром встал. Надел пальто. Как по
обычаю раньше, красным кушаком опоясался и покатил.
Так же самое старик приходит к зятю, как и
старуха. Поздоровался. А в этот момент зять за дверь.
Думает: какой совет будет от отца дочери?
Вот отец спрашивает:
—т Ну как, доченька, живешь?
Она говорит:
— Плохо, папа.
— А что же плохо?
— Вот такой характерный: два слова скажет, на
третье убивает. Лошадь убил, собаку убил.
Отец ей и говорит:
— Доченька, надоть слухать с первого раза, и он
тебя не убьет.
Тогда зять не в квартиру, а в магазин. Берет ящик
водки и тащит домой. А у жены был согрет чай. Вот
227

они сели чай пить, и началась у них гулянка с тестем.
Вот они день пропили, второй пропили.
А теща бегает там дома: ой, старика замучили
там на пашне, что он будет теперь дома делать!
А на третий день тесть встает и говорит:
— Ну, зять, спасибо, угостил хорошо, но домой
надо идти.
Тут зять, тестя опохмелил, с собой в карманы
сунул по бутылке и к кушаку на бок привязал по второй
бутылке.
К дому подходить было поле большое, видеть
далеко. А бабка уже дедка поджидывала, в окно все
посматривала. Смотрит — далеко идет дед и шатается.
Бабка и заплакала:
— Что мы теперь заведем делать — дома не
пахано и деда замучили...
Ближе подошел. Бабка видит: дед пьяный, и
бутылки колыхаются.
Вот она на него закричала:
— Ох ты, пьяница ты! Три дня прогулял, дома
огороды не паханы!
А старик и говорит:
— Бабка! Сама отправила меня в гости. А зять
такой родимый, хороший — вот меня и поил три дня.
Вот прошло некоторое время. У стариков
престольный праздник. Старик говорит:
— Старуха, надо пригласить зятевей в гости, надо
написать. Я-то ведь был у зятя в гостях.
— Ну, что ж, пиши дедко.
Дедко и написал.
Вот приезжают зятевья, все три зятя с женами.
Вот сели за стол. И выпили. И между собой зятевья
разоспорились. Старший говорит на среднего, что у
тебя жена вредная. А средний старшему:
— У тебя еще вреднее. А про младшего,—
говорит,-- и говорить не будем: у того еще вреднее.
А он им отвечает:
— А спорить мы не будем, а давайте на опыте
испытаем. Вот как раз сейчас у тещи тоцится печка. Я
не видел, в каком пальто приехала у старшего жена, в
каком у среднего, и в каком моя — вы не видели.
Начинаем со старшего. Вот скажи своей жене, чтоб с
первого разу бросила в печку свое пальто. Если с первого
разу не бросит, четверть водки ставь. Вот так и
начнем по порядку — со старшего и до меня.
228

Вот старший зять вызывает свою жену:
— Наташа, иди сюда!
Ну, та подходит:
— Что нужно?
— Давай сворачивай пальто и бросай в печку.
Она ему говорит:
— Ты что — дурак? Ты еще мне не купил пальто,
это отцовское. Бросай свое!
Тогда младший зять и говорит:
— Хватит! Четверть вина есть. Теперь давай
средний,— говорит,— вызывай-свою жену.
Вот средний говорит:
— Маруся, иди сюда!
Та спрашивает тоже:
— Что нужно?
Он ей тоже говорит:
— Бросай пальто в печку!
Та тоже обозвала дураком и еще хуже всяко.
Тогда опять младший зять говорит:
— Вторая есть четверть водки.
Тогда младший зять вызывает свою жену:
— Дуся! Иди сюда!
Та прибежала:
— Что, Ванюшка, нужно?
Он ей говорит:
— Дуся, сворачивай пальто и бросай в печку.
Тогда она и говорит:
— Сейчас, Ванюшка, сейчас! — повернулась и
хотела бежать.
Он ей и говорит;
— Отставить! Отставить! Не нужно!
Зятевья поглядели, старший и средний, на
младшего зятя и спрашивают у него:
— Слушай, Иван, как же ты выучил так свою
жену? Она же была вреднее наших!
Он им и отвечает:
— Вот что, друзья. Я не пожалел лошадь и собаку.
Но сейчас живем с женой, живем хорошо. Друг друга
слушаем.
И не бил ни разу — внушением.
158. КТО ЗАГОВОРИТ ПЕРВЫЙ
Жили старик со старухой. Вот захотелось старику
блинов. k
229

— Старуха, ты хоть бы блинов испекла!
— Да, старик, сковороды нету.
— Да попроси у кого-нибудь!
— Попросить можно, а ты отнесешь ее потом?
— Ладно, отнесу.
Ну, пошла старуха по соседкам, выпросила
сковороду, пришла домой, завела блины, напекла.
— Садись, старик, блины есть!
Сели, блинов поели, чаю напились, старуха и
говорит:
— Ну, старик, отнеси сковородку!
— Не пойду, сама лучше неси!
Спорили-спорили и решили за работу сесть, и кто
первый заговорит, тот и понесет. Он чеботной был, сел
t и чеботарит, а у ней пряжа — сидит, прядет, только
веретено жужжит, сами молчат. Вот мимо них ехали
проезжающие, а мороз лютый был, вот они и
подвернули к ним. Ямщик в окошко стучит, спрашивает:
— Разрешите погреться заехать!
Никто не отвечает: «Глухи, что ли?»— думает. Он
в избу; видит — сидят, работают. Он и накрыл:
— Вы какого черта не отзываетесь? Люди
промерзли, а им лень рот раскрыть!
Они всё молчат. Как ямщик хватит старика по
башке, тот:
— Ой-ой, за что ты? Батюшки, караул!
А старуха подскочила:
— Тебе нести сковородку, тебе нести сковородку!
159. ЛЕКАРСТВО ОТ ПОБОЕВ
(Присказка: как баба мужика била)
Жили-были в одной деревне муж с женой. Муж
частенько выпивал — нет-нет да и выпьет. Жена стала
очень худая. Муж ей слово — она ему десять. Муж ее
ударит раз — она его десять. И вот так они жили все
время, всё ругались, всё дрались.
В одно прекрасное время муж напился, не больно
пьяный, но притворился сильно пьяным. Приходит
домой. Жена начинает его:
— Такой-сякой, немазаный! Все пропил.
Заругались и задрались. Муж ей хорошо влепил,
как следовало быть подстегнул.
В соседней деревне была больница. Жена побежала
230

жаловаться. Доктор знал про то, какая она есть, и
говорит :
— Ну, как вы с мужем? Когда он тебя ругает, ты
молчишь?
— Он мне слово, а я ему десять.
— А когда ударит?
— Он меня ударит один раз, а я его пять раз.
Доктор думает: «Хороша ты птица. Я тебя научу,
не будешь мужа бить».
— Я,— говорит доктор,— дам тебе порошков, и
когда увидишь, что муж пришел пьяный, разведи эти
порошки, будет лекарство. И возьми в рот его набери.
Муж придет, будет ругаться, а бить тебя уже не будет.
И станете жить хорошо.
Она поблагодарила доктора и пошла домой.
На следующий день муж напился пьяный. Жена
видит, что муж приходит пьяный, она набирает сразу
в рот лекарства. Муж приходит в квартиру, начинает
ругаться, а жене делать нечего, потому что у ней во
рту вода, так она только:
— М-м, а-м, а-м! — С закрытым ртом.
Муж ей отвечает:
— Что ты ворчишь, как собака? Говори
что-нибудь.
А ей рта не раскрыть. Она одно себе:
— Ам-ам-ам.
После этого раза три приходит муж пьяный, и все
пошло у них хорошо. А жена пошла к доктору и отбла*
годарила его за лекарство. Больше муж не стал бить.
160. ИСКУСНАЯ ЖЕНА
Мужик стащил в лавке куль пшеничной муки;
захотелось к празднику гостей зазвать, пирогами
попотчевать. Принес домой муку, да и задумался.
— Жена! — говорит он своей бабе.— Муки-то я
украл, да боюсь — узнают, спросят: отколь ты взял
такую белую муку?
— Не кручинься, мой кормилец, я испеку из нее
такие пироги, что гости ни за что не отличат от држа-
ных.
161. ВЫДАЛИ ДЕВКУ ЗАМУЖ...
Выдали девку замуж; она сидит и воет:
— Свет-то моя крашенина, у матушки на печи
осталась!
231

— Какая крашенина? Много ли аршин?
— Да я в квасу хлеба накрошила густо-нагусто, и
с лучком и с маслицем!1
162. ДВА НАРОДНЫХ АНЕКДОТА ,
Одна женщина стала говорить своему мужу;
— Когда ты помрешь, я разодену тебя, как макова
цветочка. <
Он взял да нарочно и помер. А она пожалела
одежды, да и завернула его в сетку рыболовную.
Потом она стала голосом плакать, как полагается.
Ты куды же собираешься,
Мое красное-то солнышко...
Он встал да как закричит:
— Так твою мать, да рыбу ловить!
А другая говорила:
— Как ты помрешь, так я хоть сама плакать не
умею, а плакею йайму. А уж так-то я по тебе буду
плакать!
Вот и наняла плакею, как муж помер. (Он нарочно
притворился.)
Плакея стала плакать:
Тужу, тужу по чужому мужу,
Да не знаю, как зовут..,
Та женщина как вылетит из другой комнаты, да с
пляской:
— Тетечка, Кондратом!
163. ИВАН ДА АРИНА
Жил-был мужик Иван да жена Арина. Послал он
ее в поле рожь жать. Вот Арина пришла на полосу,
выжала такое местечко, чтоб можно было одной
улечься; улеглась, выспалась хорошохонько и
отправилась домой, будто и впрямь
потрудилась-поработала.
— Что, жена,— спрашивает муж,— много ли се«<
годня выжала?
— Слава тебе господи, одно местечко выжала.
1 Игра слов, звучащих одинаково: крошенина — хлеб,
покрошенный в квас или щи, и крашенина — крашеный холст.
232

«Ну, это хорошо,— думает мужик. — Одна полоса,
значит, покончена».
На другой день опять пошла Арина в поле,
выжала местечко и проспала до вечера; и на третий
день — то же самое; так всю неделю и проволочила.
«Пора,— думает мужик,— за снопами в поле
ехать».
Приезжает — а рожь стоит вся несжатая; кое-где,
кое-где выжато местечками, да и то такими, что
только человеку улечься. Стал жену искать и видит:
лежит она на одном местечке да так-то храпит! Мужик
сейчас домой, захватил ножницы, патоки и пуху;
воротился на жниву, остриг свою бабу наголо, вымазал
ей голову патокой и осыпал пухом; сделал все это и
воротился на деревню.
Вот Арина спала-спала да наконец и проснулась;
хватилась рукой за голову и говорит сама себе:
.— Чтой-то попритчилось! Кажись, я — Арин.а, а
голова не моя! Пойду домой: коли собака залает, так
я, значит, не Арина.
Пришла на деревню прямо к своей избе и
спрашивает под окошком:
— Что, ваша Арина дома?
Муж смекнул и говорит ей:
— Дома!
Тут вылезла из-под ворот собака, не признала
хозяйки и бросилась на нее, словно на чужую; так за
полы и хватает. Арина бегом да бегом, как бы только
живой от своего дома уйти!
И пошла она бродить по полю; целые сутки
ничего не пила, не ела. После того мужик сжалился,
простил ее, и с той поры стала Арина жать бесхитростно.
164. ПРО ЦАРЯ ДРОЗДА
Жил-был царь Дрозд. У другого царя была дочка,
и вот он не мог подобрать дочке жениха, а за царя
Дрозда ни в какую она не шла. Ну, так царь и
сказал :
— Кто ко mhq первый зайдет в хоромы, за того и
дочку отдам.
А царь Дрозд оделся в нищенскую одежду и
пошел. Приходит к царю. Царь говорит: ,
— Ты будешь моим зятем, а она должна меня
слушаться и идти за тебя.
233

Нищий и говорит:
— Я сам лыко деру, лапти плету и лукошечко
плету.
— Веди мою дочку с собой. Пускай она прядет
пряжу на продажу.
Вот и пошли они. Из дому вышли. Идут они полем,
лесом. И спрашивает она:
— Чья это земля?
А он говорит, нищий-то г
— Царя Дрозда.
Она и думает:
«Чего я не шла за царя Дрозда?»
Привел он ее в избушку, принес костривой па-
кулы 1.
— Пряди, баба.
А у ней ручки нежные, она прядет и плачет,
завернувшись, чтобы он не видал. А он лычки дерет,
лукошки плетет. Так и живут они, поживают в лесу. Он
раз пришел и говорит!
— Баба, не пойдешь ли ты на бал? У царя Дрозда
будет бал. Ты прислужницей будешь, а я дровы
рубить на кухне буду.
Она взяла себе под фартук прицепила горшочек,
чтоб чего туда налить, и торбочку, чтоб положить
чего.
Стал у царя Дрозда бал, стали танцевать. Ну, царь
Дрозд и. вывел с кухни прислужницу-хозяйку
танцевать. Она упиралась, не шла танцевать, но.все-таки он
вывел ее. Как раскрутил царь Дрозд ее, так и
горшочек и торбочка оторвались, а ей со сраму деваться
некуда, заплакала она. Тогда царь Дрозд говорит, что
это моя свадьба гуляется, это я нищий, а ты моя
экена.
И свадьбы такой веселой никогда не было. Я там
был, мед, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
165. ГЛУХОЙ МУЖ
У одной бабы был муж глухой. Раз как-то
надумалось ей приласкаться к мужу. Вот она и говорит ему:
— Ох ты, моя защита и оборона!
— Как, я ощипана ворона? Ах ты такая-сякая! —
и отколотил жену,
1 Пакула, пакуля — пакля, вычески; костривый-•
жесткий.
234

— Что ты, глухой черт! — закричала баба.—
Разбойник, обидчик этакой!
— Вот давно бы так! — сказал муж.
166. ПРО МУЖА И ЖЕНУ
Вот лет десять муж с женой жил. И все время же-
не говорил:
— Жена, жена, ты не прядешь, не ткешь. Ведь я
помру, а чем же ты меня покроешь?
— Ничего, мужик, помирай! Найду чем покрыть.
Мужик и думает: «Ну, чем же она меня покроет?»
А ведь раньше что — бедно жили. Только точем 1
покрывать.
Вот, значит, что? Мужик, значит, и думает: «А
давай я притворюсь да помру — посмотрю, чем же она
меня накроет?»
Вот мужик взял и притворился. Притворился,
значит, лег — и помер. Вот жена его на лавку повалила.
А сама взяла прялку и давай прясть. Вот большой
клубок напряла. И берет с его большого пальца
ноги — и на голову, со среднего — на голову. Вернее
всего, перемотала все пальцы на голову. Села и
заплакала, начала причитывать:
— Милая ты косая лапушка! На кого-то ты
похожа?..
А мужик не вытерпел, да и сказал:
— На гитару!
167. МУЖИК И БАБА
Поспорились раз мужик с бабой, кому тяжелыпе
хозяйство вести. Баба говорит — ей, а мужик говорит —
ему. А баба-то, по правде сказать, была ленущая,
более языком лопотала, нежель работу справляла. И
решили: баба будет мужиково дело справлять, а
мужик бабино, дома. Ладно. Встал мужик спозаранку,
скотину выгнал, печь затопил, хлеба спек, зовет бабу
завтракать с поля. Глядь, а у бабы-то ничего не
сделано. Пошла баба орать да под первым кустом и засйу*
ла.
Вот мужик вернулся домой, взял с собой ножни,
баклагу с дегтем и вернулся в поле. Выстриг бабу на-
Течь, точиво — ткань домашней работы.
285

голо и всю морду дегтем вымазал. Стала баба будто
арап али негра лютая. Вернулся домой и ребятам
говорит :
— Коля придет баба страшная-страшная, да
дегтем вся вымазанная, вы не признавайтесь к ней. А
когда спрашивать станет, где ваша матка, вы
говорите: «Дома».
Проснулась баба, схватилась за голову и думает:
«Моя аль не моя?» И сама себе не верит. «Пойду
домой, коли дети за родную признают, так я, а не
признают— не я». Пришла домой и спрашивает ребят:
— Ребяты, а ребяты, а где ваша матка?
А ребята говорят:
— Дома!
— А я не ваша матка?
— А то, такая страшная! Ты не матка, а негра
лютая!
Спужалась баба, что не знает, она она али не она,
и давай бежать.
А мужик рад, что избавился от ленбй женки.
168. КАК МУЖИК ХОЗЯЙНИЧАЛ
Заспорились раз мужик с бабой, кому тяжелыпе
хозяйство вести. Баба гомонит:
— Мне!
А мужик спорит:
— Мне!
Ну и побились об заклад. Баба обрядилась, всю
мужицкую работу справила и в город за покупками
поехала. А у мужика раз ничего не спорится.
Покуль воду носил, свиньи квашню опрокинули;
вместо масла постного в картофку керосину налил;
покуль с коровой возился, сынишко весь квас
выпустил с квасника. А хуже всего мужику с коровой. Вот
мужик и подумал разом двух зайцев убить: Чтоб
корову в поле не пускать, задумал мужик на крышу в
сарае пустить, благо трава на крыше большая выросла.
Вот взял он большую доску, привязал веревку корове
на шею, да и выволок корову на крышу. А чтоб знать,
что корова с крыши не ушла, веревку через трубу
провел и себя этой веревкой обвязал, а сам щи варить
взялся.
А корова с крыши-то поскользнулась, и повесилась
на веревке, и мужика в трубу втянула. Висит в трубе
236

да ногами болтает. На евонное счастье, баба с городу
воротилась рано. Видит — корова висит на веревке,
сейчас задохнется. Побежала баба, обрезала веревку
ножиком. Корова свалилась, и мужик с трубы прямо
во щи попал...
— Ну что, будешь спорить со мной? — смеется
баба.— Вот и знай наше бабье дело! Хозяйство вести —
не лапоть плести.
Так и проиграл мужик бабе заклад и с той поры
спориться николи боле не стал.
169. ПРО МУЖИКА ДА БАБУ
Жили-были в одной деревне мужик да баба, одни-
одинешеньки, как перст, стары стали, и детей бог
миловал. Скучно стало старикам, и говорит раз мужик
бабе:
— Баба, а баба, давай друг к дружке в гости
ходить. Ты сегодни у меня гостить будешь, а я завтра к
тебе в гости приду.
— Что ж,— говорит баба,— и то ладно... Ну, так я
первая к тебе в гости приду.
На другое утро, чуть светок, мужик взялся за до-
маху — воду носит, печку топит, пироги пекет, гуся
ощипал и на стол положил.
А баба встала — в гости к мужику справляется.
Вымылась, причесалась, повойник новый
прилаживает. Надела сарафан новый. Ходит в обновке и ногами
болтает, дожидается, когда у мужика угощенье будет
готово. А сама помочь — пальцем не вихнет...
Покуль мужик за водой ходил, вскочила собака и
унесла гуся, а баба и с места не сходит. Думает: «Не
мое дело в чужое хозяйство вмешиваться».
Мужик хвать гуся — нетути.
— Баба,— спрашивает,— не видала ли ты гуся?
— Видала, ваша собака утащила даве...
— Чего ж ты, дура, не отняла?!
— Да как же гостье в чужое было мешаться?
— Ах ты, дура ты стоеросовая! — рассердился
мужик.— Ты и взабыль думаешь в гости пришла?!
Схватил ременницу, да и давай бабу стегать. С тех
пор довольно друг к другу в гости ходить.
237

170. ЛЕНИВАЯ ЖЕНА
Жил муж с женой. Жена была ужасно ленива. Ей
ничего не хотелось делать, и до того дошло у них, что
не былб рубашки. Муж и говорит:
— Жена, что же ты не работаешь?
А жена отвечает:
— Мне некогда!
— Что же ты не прядешь?
— У меня мотовила нет; поди же ты сходи в лес,
сруби дерево и сделай мне мотовило; я и стану
прясть.
Муж взял топор и пошел в лес. А она ему и
сказала, где и какое дерево срубить; а сама по дороге
убежала, нашла пустое дупло да в него и села. Муж
приходит, начинает рубить дерево, а она оттуда и
говорит :
*— Мужик, не делай мотовила: жена умрет!
Сделать мужику хотелось, да и жалко, что жена
умрет; он и не стал делать мотовила.
А она вперед его успела прибежать и легла на
печку.
— Муж, что же ты мотовила не сделал?
— Да вот так и так.
— То-то и дело.
Только чрез несколько времени мужик опять
пошел мотовило делать; она опять прибежала другой
дорогой и то же кричала. Так он и не сделал мотовила.
И в третий раз то же.
В четвертый раз взял да и срубил.
— Пусть,— говорит,— жена умрет, а сделаю
мотовило.
Сделал мотовило, приносит домой; а жена раньше
его прибежала, легла на печку. Муж и говорит:
*— Вот тебе, жена, и мотовило!
— Ну как же я буду прясть? Ведь как сяду, так и
умру!
Вот она берет льну, садится прясть; напряла нит-
ку-другую; а третью стала прясть, стала у ней рука
опущаться, а потом и сама повалилась; упала и
захрапела, начала умирать. Муж и догадался, что она
привередничает.
— Жена, не умирай! Я тебя воскрешу!
Она ему ничего не отвечает; дух стал
захватываться.
23«

<— Жена, никак ты кончаешься?
Взял да плетью ее и начал бить. Как она вскочила,
давай бежать. Он бил ее до тех пор, пока она
созналась, что это все от лени; и стала она с тех пор
рукодельная, и стали они хорошо жить.
171. ПРОВОДЫ МУЖА
Поехал молодой мужик на промыслы, а жена
пошла его провожать; прошла с версту и заплакала.
— Не плачь, жена, я скоро приеду.
— Да разве я о том плачу? У меня ноги озябли!
172. ВЫЛЕЧЕННАЯ ЖЕНА
Бабе не хотелось работать; она притворялась
больной. Муж позвал доктора. Бумаги в доме не было.
Доктор написал рецепт йа воротах углем, чтобы его
переписать. Переписать было некому и не на чем —
мужик снял ворота, привез их в город к доктору.
Доктор был не тот, который писал, а другой. Он
прочитал: «Баба ленива, а муж дурак». Он велел фершелу
дать ему в ухо, да в другое, да по лбу.
Мужику сказали:
— Вот три порошка, давай их жене: один утром,
другой в полдень, третий вечером. Если не поправится,
приходи: дадим шесть порошков.
От первых порЪшков жена выздоровела.
173. ПРО ЗЯТЯ И ТЕЩУ
# Дочку-то теща любила и зятька не жаловала.
Поехал раз зять с женкой к теще в гости. Кашей стала
угощать теща гостей; Около дочкиного-то края матка
знай маслит маслом, а около зятя пусто. Зять глядел
и рассердился:
— Кой4 клеп, бабка дурака валяет!
Взял оборотил край с маслом к себе и говорит:
— Обороти, бог, ату чашу, как я люблю дочку
вашу!
Теща живо это сообразила и давай мешать масло
по всей чашке.
■—Смешай, бог, эту кашу, как любовь вашу!.*
239

174. БИТЫЙ МУЖ
Одному крестьянину пришлось ехать через село на
лошади. У его не хватило сена, и он заезжает в одну
деревнюшку. Приезжает в одну избушку и, конечно,
попросился на квартиру. Его спустили. А ему что? Во-
первых, нет у коня сена подать под нос. И приходит в
дом. Видит, жена ходит така бурлива, а муж сидит
плачет. И он сел и думает: «У которого мне таперича
просить сена? Если муж плачет, он, наверно, не знает,
а лучше попрошу у жены, может, хозяйка даст». Он и
заговорил:
— Да. Хорошо, мужичок, ты еще, вишь, как
плачешь битый, а у нас жены бьют, дак и плакать не
дают.
Жена услыхала и говорит, пришла:
— Видишь, что в людях-то деется, а ты плачешь,
губы распустил!
И вот мужичок сразу из дела понял и говорит:
— Хозяюшка, нельзя ли будет сенца лошади
достать?
— Ну, хорошо, мужичок прохожий, поди бери на
сеновале, сколько надь, да лошади клади, да садись
обедай.
Он сходил, конечно, лошади сена наклал да еще
себе оставил несколько волоков. Пообедал и поехал
дальше.
А уж там не знаю, что у них дальше было.
175. ЖЕНУ ВЫПЫТАЛ
Жена имела любовника, а мужу вера была узнать.
Вот он раз пришел невеселой, жена и спрашивает:
— Что ты, Иван, невеселой?
— А вот был на сходке, да сделали такой
приговор, чтобы у каждой жены было два мужа. Я у тебя
один, кого мы другого-то поставим?
Она и говорит:
— Вот об чем печалится! Подгорный-то Федот уж
три года ко мне ходит, вот его и пиши.
176. ДИВО ДИВНОЕ
Жил-был богатый купец. Вот он поезжает
торговать за границу. И спрашивает своей молодой жене:
— Что тебе, хозяйка, гостинца привезти?
240

241

— У меня всего вдоволь, а хочешь меня потешить,
привези мне диво дивное.
— Хорошо,— говорит.
И уехал. А у этой хозяйки был друг-любовник,
молодой приказчик. Они только и ждали, когда купец
уедет, чтоб слюбиться. Она для того и наказала диво
дивное купить, чтоб он подольше искал да домой не
приворачивал. Они сейчас, как он уехал, по-всякому
угощаются, наслаждаются. Стыд совсем забыли, не
соблюдают. Ну вот, хорошо.
А купец этот много денег наторговал, пошел жене
гостинца искать. Ходит, ищет, а за что не возьмет —
все у ней уже закуплено. Никак дива дивного нету.
Вот он совсем запечалился, идет по улице —
навстречу ему старичок.
— Чего, купец, запечалился?
— Да вот наказала мне жена ей диво дивное
привезти, а где взять?
— Ну, это полгоря, я тебе сейчас предоставлю.
Привел его старичок к себе в избу.
— Вот,— говорит,— погляди, кто по двору ходит.
— Гусь,— говорит,— ходит.
Тот старичок и говорит:
— Эй, гусь, иди со двора!
Тот гусь и пошел со двора, зашел в избу.
— Эй, гусь, садись на сковородник!
Гусь и сел на сковородник.
Старичок печку затопил, сковородник в печь:
— Эй, гусь, жарься!
Гусь и зажарился красно и румяно.
— Ну, купец, добрый молодец, садись, пообедаем.
Только косточки под стол не бросай, все в одну кучу
собирай.
Ну, тот купец косточки обсосет, да на стол, да на
стол. Вот поели. Старичок и говорит:
— Гусь, встань!
Гусь и встал, цел как есть.
— Эй, гусь, поди на двор!
Гусь и пошел на двор.
Купец и говорит:
— Это и верно диво дивное; что ты, старик, за
него хочешь?
— А ничего не прошу; свези домой да скажи
жене: «Я тебе привез диво» дивное, чудесного гуся,
зовется тот гусь „Молодой жене наука"»*
242

Ну, купец и уехал. Приехал, жене и * говорит:
— Я тебе привез диво дивное.
— А какое это диво?
— Чудесный гусь. Зовется «Молодой жене наука».
Сейчас вынул гуся.
— Эй, гусь, ложись на сковородник!
Гусь лег.
— Эй, гусь, жарься!
Гусь зажарился. Взяли, поели.
— Эй, гусь, встань!
Гусь встал.
— Эй, гусь, поди на двор!
Гусь и пошел на двор.
Ну вот, хозяин пошел в магазин, а к жене
полюбовник-друг прибежал. Они полюбовались, понаслаж-
дались. Он и говорит:
— Чтой-то я есть захотел.
А она ему:
—- Сейчас я тебя накормлю дивом дивным,
неслыханным чудом.
Она и кричит в окно:
— Эй, гусь, иди со двора!
Гусь и зашел в избу.
— Эй, гусь, садись на сковородник!
А гусь не садится. Ей и досадно стало, что ее
дружок засмеет, она и липнула гуся тем сковородником.
Да и прильнула к гусю.
-г- Ох,— кричит,— друг, оторви меня!
Он и стал ее отрывать, да и сам к ней прильнул.
Она и кричит:
( — Гусь «Молодой жене наука», отпусти нас!
А гусь это на двор, и они за ним. За ним бегут да
кричат:
— «Молодой жене наука»! «Молодой жене наука»!
Тут тот купец пришел и видит жена с
приказчиком слиплись.
— Вот она,— говорит,— молодой жене наука!
Да разлепил их, да и нахлестал хорошо. До того
нахлестал, что они больше баловаться забыли.
Вот тебе и молодой жене наука!
177. СОВЕТ КУПЦА
В одном прекрасном городе, как у нас в
Ленинграде (а раньше on был Петроград), жил-был купец, Де-
243

тей не имел. Жена была красивая у него. Магазин он
держал угол Невского и Гостиного, а квартира у него
была на Крестовском острове, около взморья. В один
прекрасный день заходит в магазин зуюлодой человек
и просит у купца милостыню. Купец отвечает:
— Такой красивый парень, молодой,— и просишь
милостыню. Пошел бы на взморье, лег на берегу.
Авось какой-нибудь барыне понравишься. Она тебя
будет кормить-поить, обует и оденет.*.
Тогда молодой человек отвечает:
— Я так и сделаю. \
Купец ему и говорит:
— Если все это сделается, то приходи ко мне и
говори, как — подадутся твои дела или не подадутся.
И дает ему рубль на чай. Получив рубль, молодой
человек уходит из магазина. Вышел из магазина, сел
на 12-й номер трамвая, доехал до Крестовского
острова, где лесопильный завод был Суслова. Слез с
трамвая, пошел пешим до взморья. Приходит на берег,
выбрал удобное местечко, разделся и лег на песок,
аккурат против дома купца, который его научал.
Долгое время пролежал, коротко ли, выходит
барыня — жена того купца. Позвала его к себе в
квартиру, угостила как следует. А что после угощения
происходило — это тайна.
После этого она дала ему денег и приказала
купить костюм и ботинки:
— Больше в этом костюме ко мне не приходи. А
завтра купишь это все, что я тебе приказываю, и
приходи в десять часов утра.
Молодой человек приходит в магазин, покупает
себе костюм, ботинки, кепочку — все честь честью — и
отправляется на Невский, угол Гостиного, к тому
купцу, который его научил, что делать. Заходит в
магазин, купец у него спрашивает:
— Ну, как дела?
Молодой человек отвечает.
— Дела очень хорошие. Одна барыня позвала меня
к себе в квартиру, угостила. А что там происходило,
так это,— говорит,— тайна. И дала мне,— говорит,—
денег на костюм, на ботинки, на все — одним словом/
переменить одежду.
Купец стал расспрашивать:
— В каком это месте с вами случилось?
Молодой человек ему рассказал:
244

— У такого-то бережка, из такого-то домика
вышла барыня, и она меня взяла, и познакомились мы с
ней.
Купец тогда догадался, в чем дело. «Это моя
жена»,— думает. И спрашивает:
— Завтра велела подходить эта барыня?
Молодой человек отвечает:
— Да, велела в десять часов утра.
Тогда купец дал ему 20 копеек на обед и говорит:
— Спасибо, что рассказал. Когда завтра пойдешь к
этой барыне, зайди вперед ко мне.
Назавтра молодой человек, ничего не подозревая,
стал утром, оделся и уходит к купцу. Купец
спрашивает:
— Что, идете?
— Да, иду.
— Хорошо,— говорит купец,— сходите.
И с этим молодой человек отправился из магазина
к той барыне, которая велела ему приходить.
А купец закрыл магазин и пошел за молодым
человеком, чтобы следить — в какую квартиру пойдет
он. Доходят до Крестовского острова, молодой человек
свернул в тот дом, куда ему велели.
Барин видит, что пошел в евонный дом, и крепко
рассердился: «Оказывается, ходит к моей лсене».
Только молодой человек вошел в квартиру, не
успели угоститься, как вдруг стучит хозяин. Тогда
барыня не знала, куда спрятать молодого человека, и как
раз в квартире стоял бельевой шкап, где были
повешены пальто и разное белье. Барыня спрятала его в этот
шкап. Тогда хозяин вошел в квартиру, стал кругом
обыскивать. Барыня спросила:
— Коля, что вы ищете?
Тогда барин ответил:
— Забыл одну штуку, в магазине нужна.
Все везде обыскал, везде, но не увидел и с этим
пошел в свой магазин торговать.
Когда барин ушел, молодой человек вышел.
Барыня дала ему сто рублей денег, и он пошел на
квартиру. Идя домой, по пути зашел к этому купцу в
магазин, который его научал, как дело делать вернее, как
жить на свете. Когда он вошел в магазин, купец его
спрашивает:
— Ну, как ваши дела?
— Дела-то хороши, да вот чуть хозяин не поймал.
245

Тогда купец у него и спрашивает:
— А где же ты был спрятан?
Молодой человек, ничего не подозревая, и говорит
купцу:
— Барыня поставила меня в бельевой шкап, и я
стоял там, пока хозяин везде обыскал, но меня не
заметил.
Тогда купец сам себе и говорит: «Ладно же,
сволочь, завтра ты от меня не уйдешь!»
Когда молодой человек сказал ему, где он был,
купец у него спрашивает:
— Завтра пойдешь?
— Пойду, в десять часов утра приказано
приходить опять.
Тогда купец спрашивает:
— Ну а как, деньжонок, может, вам дала?
— Дала,— говорит,— сто рублей.
Тогда купец говорит:
— Пойдешь, так зайди ко мне.
Молодой человек отвечает:
— Хорошо.
И с этим ушел из магазина.
На завтрашний день молодой человек встает
утром, позавтракал и отправляется в магазин к купцу,
который его пригласил.
Заходит в магазин, купец его спрашивает:
— Ну, что,— говорит,— идете?
— Да, иду, уже десятый час.
И с этими словами молодой человек вышел из
магазина и пошел на Крестовский остров к той барыне,
которая ему приказывала приходить.
А купец закрыл магазин и тоже отправился сзади
следить. Доходит до Крестовского острова молодой
человек, как и всегда, свернул в тот дом, в который ему
было нужно. Только успел зайти в квартиру, как
сзади стучится хозяин. Барыня не знает, куда деть моло-»
дого человека, а на кухне стояла большая корзина с
пухом. Молодой человек ударился в этот пух и
потонул там, закрылся. Барыня открыла квартиру. Входит
в квартиру хозяин, спрашивает у хозяйки:
— Где тот человек, который сейчас вводил в нашу
квартиру?
Хозяйка отвечает:
— Что вы, Коля, я никакого человека не видала.
Тогда хозяин закричал на хозяйку:
246

— Как не видала, когда я сзади за ним шел?
Тогда барыня отвечает:
— Если так вы говорите, можете искать в
квартире.
И вот хозяин принялся искать. Все везде обыскал,
но не мог найти. После обыска ушел опять в свой
магазин, как и раньше, торговать.
Когда хозяин ушел, молодой человек выходит весь
в пуху — и никак не очистить костюма. После этого с
барыней хорошо угостились.
Барыня дала ему двести рублей денег, приказала
купить все новое, а этот костюм, цол, куда хочешь,
туда и девай.
Молодой человек зашел в магазин, купил себе
одежу и отправился в магазин на угол Невского и
Гостиного к тому купцу, который учил его жить. Купец у
него спрашивает:
— Ну, как ваши дела?
Молодой человек у нас отвечает:
— Дела очень хороши, да только хозяин чуть не
поймал.
Тогда купец спрашивает:
— А где ты был спрятан?
Молодой человек отвечает ему:
— На куйне была с пухом корзина, и я лег туда, и
меня хозяин не нашел. После ухода хозяина мы с
барыней хорошо угостились, и она дала мне двести
рублей купить новую одежу.
Тогда купец спрашивает:
— Завтра пойдешь?
Молодой человек отвечает:
— Пойду.
Хозяин думает: «Завтра ты у меня не спрячешься
9 пух, я тебя найду».
С этими словами молодой человек вышел из
магазина и пошел на квартиру, где он проживал.
На следующее утро, как ему было сказано,
позавтракал и отправляется к той барыне на Крестовский
остров, которая ему велела приходить. По пути зашел
в магазин к этому купцу, который его поучал, как
жить. Заходит в магазин. Купец его спрашивает:
— Идете?
Молодой человек отвечает:
— Да, иду.
И с этими словами молодой человек вышел из ма-
247

газина и пошел на Крестовский остров, куда ходил и
раньше.
Купец закрыл магазин и сразу вслед за ним
пошел. Когда подходит молодой человек до дому,
барыня стояла у окна, дожидала. Видит, что идет молодой
человек, а сзади идет хозяин.
Когда подошел молодой человек к парадной,
барыня открыла ему парадную и сказала:
. — В квартиру не заходи — идет хозяин. Иди
прямо задним ходом во двор. Там стоит именная карета.
Ложись в эту карету и жди, пока хозяин уйдёт.
Хозяин пришел в квартиру, возле все обыскал,- но
молодого человека нигде не мог найти. Тогда купец
взял бак с керосином, облил весь свой дом. Жена
стала просить:
— Коля, давай что-нибудь вынесем.
Купец ей ответил:
— Пускай все горит, на наш век хватит.
И с этими словами зашел в свой дом. Когда
загорелся дом, жена сказала:
— Коля, пускай все горит, но как бы вытащить
именную карету, которая записана золотыми буквами
на ваше имя?
Тогда купец бросился во двор, вытащил эту карету
на берег взморья, бросил на берегу и отправился в
свой магазин.
Молодой человек, когда купец ушел, вылез из
кареты, хорошо угостились с барыней. Барыня дала ему
триста рублей, и он отправился в магазин к тому
купцу, который научал его, как жить. Заходит в магазин.
Купец у него и спрашивает:
■г— Как ваши дела?
— Дела-то,— говорит,— хороши, барин, да чуть не
сгорел сегодня. Спасибо,— говорит,— хозяину: я в
именной карете лежал, так он меня вытащил.
Тогда купец говорит молодому человеку:
— Хороший ты друг,— говорит,— но больше к
этой барыне не ходи. Это есть моя жена.
Тогда молодой человек испугался, а тот ему
говорит:
— Ничего, ничего, раз я тебя научил, никто не
виноват.
И дает сто рублей молодому человеку на чай, и с
этим молодой человек распрощался и ушел из
магазина.
248

А барыня во всем призналась, как было дело, ку«
пец ей все простил. И стали снова жить-поживать и
торговать. А купец по зтому случаю новый бал
сделал.
178. ЗОЛОТА ТЕТЕРКА
Жил-был старик со старухой. Они нужны1
были. И узнали они, чтов сегодня царь именинник, и
старуха насобирала мучки картофельной, и сварила на
тарелку киселя, и послала старика нести царю на
обед. Приводит старик к царю с тарелкой, с киселем,
а царь удивился, что будто у царя есть нечего? Ну и
взял этот царь тарелку киселя и говорит царице:
— Чего ему даем?
Дал ему царь золоту тетерку, старик запоходил
домой. Идет старик от царя, а пасут коней. Спрашивают
старика:
— А куды ты ходил, дедушка?
— Ходил к царю,— говорит,— снес киселя тарелку
на обед.
— А чего тебе царь дал? — спрашивают.
Золоту тетерку!
— Сменяй,— говорят,— нам на коня!
Ну, старик променял золоту тетерку на коня и
пошел с конем. Идет, а пасут коров, говорят:
— Куды, дедушка, ходил? .
— К царю,— говорит,— на обед, нес киселя
тарелку.
— А чего,— говорят,— тебе царь дал?
— Дал мне царь золоту тетерку.
— А где у тебя тетерка, покажи нам!
— Я променял на коня.
— Сменяй нам коня на корову!
Променял старик на корову, пошел дальше. Идет,
а овец пасут. И спрашивают:
— Куды ты, дедушко, ходил?
— А к царю на обед, нес киселя тарелку.
— А чего,— говорят,— тебе царь дал?
— Золоту тетерку,— говорит.
— А где у тебя тетерка? .Покажи нам!
— А я ее сменял на коня.
— А где конь?
— Сменял на корову! *
Нужны — нуждающиеся, бедные.
249

— Сменяй корову на овцу!
Выменял овцу и пошел старик дальше. Идет, а
пасут куриц да петухов. И спрашивают старика:
— Куды ты, дедушко, ходил?
— А к царю на обед, снес киселя тарелку.
— А чего тебе царь дал?
— Дал мне царь золоту тетерку.
•— А где у тебя тетерка, покажи нам!
— А я ее променял на коня.
— А где конь?
— А я его променял на корову.
— А где корова?
— А я ее променял на овцу!
— Сменяй нам на петушка овцу!
И выменял на петушка овцу и пошел домой. Идет,
й попадает старичок встречу другой.
*— Здорово,— говорит,— откуда попадаешь, сосе-
душко?
*- Ходил,— говорит,— к царю на обед, нес,—
говорит,— киселя тарелку.
— А чего тебе царь отдал? N
— Золоту тетерку.
— А, брат, покажи!
— Что тебе, брат, показывать, я уж променял ее!
— А на что ты променял?
— А на коня.
— А где у тебя конь-то?
-*- А сменял начкорову.
— А где у тебя корова?
— Сменял на овцу.
— А где у тебя овца-то?
* — Сменял на петушка.
— А сменяй, брат, ты мне-ка петушка на батожок!
И выменял старик батожок и пошел с батожком
домой. А старуха радуется, дожидает старика, надо
думать, царь чего-нибудь даст — унес киселя тарелку!
А старик приходит домой, заходит в сени, ставит
батожок в угол и заходит в избу. Зашел в избу, а
старуха спрашивает:
— Чего тебе дал царь?
-*-* Золоту тетерку!
— Ой, старик, покажи ты, на веку не видала!
— Что, старуха бедна, я променял тетерку, на
коня!
— А где у тебя конь-то?
250

— Сменял на корову!
— А корова где?
— Сменял на овцу!
— А овца где?
— Сменял на петушка!
— А петушок где?
— Сменял на батожок!
— А где батожок?
— А в сенях-то!
Старуха выскочила в сени, схватила батожок, так
стала бить старика, чуть до смерти не убила. И
остались старик со старухой жить опять бедны, нужны,
179. АЛЕНА
Были-жили старуха^ да старик. Был у них худючий
конь. Остарел, ничего робить не мог. Старуха и
говорит:
— Коня надо продать, зря только сено сводит.
Старик и пошел коня отдавать. Шел-шел, в
Мезени-реке купец тонет. Старик его и вытащил. Купец и
дал ему горшок золота.
— А я,— говорит,— на твоем коне протрухаю.
Мужик срадовался, пошел домой. Горшок нести
тяжело. Встретился ему мужик, ведет корову на вязке.
— А что, мужичок, несешь?
— А горшок с золотом.
— А не хочешь ли сменять золото на корову?
— Давай,— говорит.
Шел-шел, встретился мужик, ведет бальку!.
— А что, мужик, не сменяешь ли коррву на
бальку?
— Давай,— говорит.
Пошел дальше, встретилась баба с гусем,
— А что, мужичок, не можешь ли сменять бальку
на гуся?
— Сменю,— говорит.
- Шел-шел, встретил девку с курой.
— А что, мужичок, не можешь ли сменять гуся на
куру?
Он и сменял. Идет, куру тащит, об сучок портки
ободрал.
Видит, бабушка сарафан шьет.
Б а л ь к а — барашек.
251

— А что, мужичок, портки ободрал, не сменяешь
ли куру на иголку?
— Ладно,— говорит,— мне иголка сгожается.
Шел-шел, в постоялый двор пришел, а там татары
щи хлебают.
— Откуда, старичок, правишься?
Он рассказал про свою вину. Татары и говорят:
— Тебя старуха и в дом не запустит, что худо
делаешь.
Он и говорит:
— Меня старуха еще три раза в губы поцелует.
Эти татары говорят:
— Если тебя старуха в губы поцелует, мы тебе
дадим ящик золота.
Вот они и поехали к его хозяйке. Она и спраши- .
вает:
— Что, старик, коня сбыл?
— Сбыл, взял горшок золота.
— Это хорошо,— говорит,— а где он?
— Променял на корову.
— Того лучше,— говорит,— будем мы с молоком.
Взяла да в губы поцеловала.
Он говорит:
— Я корову променял на овцу.
— Того лучше, будем с шерстью.
— Я овцу променял на гуся.
— Того лучше, старик, буду я гусятничать.
Да еще. его в губы поцеловала.
— Да, ведь, я гуся променял на куру.
— Ой, вот хорошо! Она у нас яйца насидит.
— А я ведь, старуха, променял курицу на иголку.
— Вот умный старик! Я ведь свою иголку
потеряла, а тебе портки зашить надо.
Да^ взяла и еще раз в губы поцеловала. Тут те
татары ящик золота и отдали. Стали они жить богато.
180. ПРО МУЖИКА
В деревне жил мужик. Было у него три сына. Они
все были женатые. Старшего уже сноха считалася
постарше, среднего помладше, а этого — совсем^ еще
молода. И вот они друг с другом спорят, невестки, и там
нашептывают своим мужьям, что эта там так делает,
а другая — так. А для чего они нашептывают? Для
того, чтоб мужики в согласии не жили. Им охота было
252

разделиться. Станут сказывать, ну, брат с братом, как
они дружно жили, старшой и средний, по мордахе.
Ну, потом они говорят:
— Почему меньшой не бьет жены, а вы нас бьете?
Вот старшой среднему и сказывает:
— Давай-ка мы науськаем, чтоб он своей дал.
Пусть обидно не будет, что и эта попробует погонялки.
Ну, а брат младший не знал, что они два
посоветовались так. Вот в праздничный день они и говорят
младшему:
— Пойдем с нами!
Меньшой брат:
— Ну, пойдемте.
Они идут в кабак, садятся. Старшой заказывает
кварту вина (раньше квартами продавали), и они
выпили. Он же требует другую, чтоб напоить младшего
брата, что, может быть, трезвый он жалеет бить своей
жены али совестится, а выпивши будет, так ему и
море по колен.
Они ему и сказывают:
— Мы теперь придем домой, так ты дай-ка своей
жене, кнутов несколько засыпь ей, а то наши жены
обижаются, что мы бьем, а ты нет. Ну, пойдем.
И вот пошли до дому. Это было дело осенью.
Время грязное было. Он нарочно Ао грязи пошел. Замарал,
свои ноги в грязи, даже костюм свой замарал, упал. И
вот идут домой, дверь открывают, старшая невестка и
кричит:
— Ишь, бродяги, налопались!
* Так и средняя. А эта молчит. Постель там была
убрана. Он приходит и ложится на подушку ногами, а
где ноги — там головой. Она подбегает и говорит:
— Не все ж голове спать на подушке, надо и ногам
поспать, ноги больше трудятся головы.
Поправила ноги, получше чтоб лежали на
подушке, и сама пошла. Он встает и говорит:
— Ну вот, видишь, братья, за что же ее бить? Как
к ней можно пристать и ей дать, если смола к дубу не
пристает, пока не помажешь, так и к ней не пристать,
то и не за что ее бить. Ваши, видишь, жёны стали
ругать вас, что мы выпили сегодня. Так вот, я слыхал от
стариков, старики сказывали, что быка хозяин бьет за
зык, а ба*бу — за язык.
Тут братья и стали опять поколачивать, а этот
своей не тронул.
253

181. ПРИБАУТКА
— Понял, Ванюшка?
— Понял, бабушка.
— Что ж ты понял, Ванюшка?
— А ничего, бабушка!
182. БАБЬЯ ВЛАСТЬ
Это дело было давно, когда еще женщины
занимали первое место в обществе, а мужчины — второе.
Жил мужик со своей женой. Жена была бойкая и
часто била его. Однажды вечером жена была на
собрании, а муж сидел дома. К нему приходят Николай-
угодник и Илья-пророк в виде старичков и просятся пе-.
реночевать. Мужик отказывает, говоря, что жены
дома нет, а он без ее позволения боится пускать. Но в
конце концов согласился пустить их, так как они
усердно его просили.
Николай-угодник лег на печке, а Илья-пророк на
лавке.
Поздно вечером приходит с собрания жена,
подвыпивши изрядно. Видит, на печке лежит старичок,
пущенный ночевать без ее позволения. Она набросилась
на мужа и начала его избивать, приговаривая:
— Ишь, пьяница, без моего разрешения пустил
ночевать какого-то пьяницу!
Била-била мужа, а потом, рассерженная,
набросилась на старичка на печке и его истаскала как
следует. » ч
А Илья-пророк лежит ни жив ни мертв, но его баба
не заметила.
После бойла она садится на мужа верхом и прика*
зывает везти ее в баню. Муж ее повез. Илья-пророк
говорит Николаю-угоднику:
— Ложись на лавку, а я на печку, а то она опять
тебя бить будет.
Местами они переменялись.
Жена, выехав на двор, сказала:
— Тпру, Гаврила, мыло забыла, вези обратно.
Он привез ее опять в хату. Она пошла брать мыло
и увидала старичка на лавке.
— А тут у него и другой пьяница!
С этими словами она опять начала возить Николая-
угодника. Отвозила его второй раз, но ночевать их
254

оставила, думая за это завтра их использовать на
молотьбе.
Утром они встали рано — их разбудила баба
молотить. Молотили цепами.
Николай-угодник, желая отомстить бабе,
посоветовал ей молотить другим способом. Он показал, как это
делают: настлал ржи, зажёг ее. Вся солома сгорела, а
зерно чистое, как золото, осталось. Бабе этот способ
понравился.
' Под вечер Николай-угодник и Илья-пророк ушли.
На другой день баба стала молотить новым
методом и сожгла всё скирды, всю деревню. С тех пор бабы
потеряли власть над мужчинами.
183. НИКДОТКА1
У матки один сын был, семнадцати лет. Работать
он не хотел. Пошла она к брату, да и пожалилась:
— Вот у меня сын не слушает*, посылать куда, не
знаю.
А брат и говорит:
— Сходи в волостное правление, заяви старшине.
Его потребуют, вграбят в задницу. Так и будет слу*
шать!
Ну вот, так она и сделала. Тогда ходок приносит
повестку: «Явиться сыну в волость с маткой». А сын,
значит, пошел и маму стал просить:
— Мама, прости меня, больше не буду!
(Он знает, что ему в задницу вграбят!). Матке
жалко стало.
На тот случай около волости много цыган было.
Вот женщина и говорит:
— Цыган, пойдем, распишись в волостное
правление!
Вот потом, значит, приводит его к старшине и
говорит :
— Вот мой сын!
А цыган отвечает:
— Ты черту матка, а не мне! (При старшине, пони-
маешь?).
Потом старшина:
— Повалить его!
Казаки его и повалили. И начали вграбать в задни-»
цу. А он говорит: у
1 Никдотка — анекдот.
255

— Ах ты, матушка моя родная, брось, не бей!..
А сына своего избавила. А старшине стала
говорить, что довольно.
Вот когда он выбежал, значит, еще штаны
не,надеты, с волости и плачет. Да. А другие и спрашивают:
— Что тебе? Что ты плачешь?
— Сходи в эту хатку, и тебе покажут родную
матку!..
184. БУРДУЧОК :
Один молодой паренек женился на молоденькой
девушке. Однажды он ей и говорит:
— Поедем к твоему отцу и матери в гости.
Живо запрягли лошадь, сели и поехали. Когда
приехали, мать увидела дочку с мужем и как бы
испугалась: «Чем же я буду потчевать зятя?»— а надо
было угостить.
Она придумывала, чем угостить, но "никак не
могла придумать, что не из чего было готовить. И вот,
когда они зашли в избу, поздоровались, мать
попросила их пройти вперед и сесть, а сама давай
приготовлять угощение. Могла она сварить только кисель. И
вот этот-то кисель в деревне называли бурдук.
Поставила на стол кисель. Дочка с мужем сели кушать.
Зятю очень понравился кисель. В ихней деревне никогда
его не варили. Сколько он ни ел, а все думал на уме,
как бы спросить у тещи-матушки, как называют это
кушанье.
Наконец набрался духу и решил спросить:
— Теща-матушка, как называют это кушанье?
— Так вот, батюшка, я его проще назову,
называют его «бурдучок».
Когда он выспросил v тещи, и говорит своей
молодой жене:
— Вот что, жена, я ночевать здесь не буду сегодня.
Если только будут просить ночевать, так ты
останешься одна, а я выпрягу лошадь, сяду верхом и поеду
скорее домой.
Молодая жена удивилась и не стала спрашивать,
почему не хочет ночевать.
Он-то думает скорей домой доехать, сказать своей
родной матери, чтобы она такой же бурдучок сварила.
Выходит на двор, выпрягает лошадь, садится
верхом и пустил свою лошадь во весь мах. А сам
твердит:
256

— Бурдучок, бурдучок.
Не захотел он бежать трактом, а вздумал ехать
прямой дорогой. А прямо была большая грязь.
Прибегает он в грязь и заскакивает на лошади до ушей.
Грязь была очень топкая, а пока он из грязи вылезал
с лошадью, и забыл он слово «бурдучок».
«Вот беда-то, где-то уронил, видно, в грязи слово.
Выводит лошадь, завязывает ее за изгородь, а сам
скидает свои сапоги, засучает свои брюки кверху и
начинает в грязи ходить, руками нащупывать и доставать.
Ходил-ходил он, но ничего не мог найти. И вот в это
время подъезжают два брата-приискатели, очень
шикарно одетые, и спрашивают его:
— Ты что тут, брат, бродишься в грязи?
— Не говорите, братцы, засел я в грязи и уронил
хорошую вещь, вот и разыскиваю.
А те думают, наверно, не плохая вещь, а то бы
человек не стал мараться так в грязи.
— А что, молодец, ты не разрешишь нам этак
поискать? .
— Так, пожалуй, ищите, всё равно мне не найти
будет. Найдете, будет ваше.
Те слезают с коней, скидают сапоги и тоже
забродят в грязь, давай рыться в этой грязи, искать.
И вот они все трое полдня возились в этой грязи и
ее сделали жидкой. Один приискатель говорит брату
своему:
— Однако нам тоже будет не найти. Мы и так
грязь сделали, как бурдук.
А парень услышал это слово, заскочил на коня и
побежал, повторяет:
— Бурдучок, бурдучок.
Тогда приискатели и говорят:
— Вот мы искали, да не нашли, а он, видно, нашел
и убежал.
185. СВЕКР И МОЛОДУХА
Один свекр к молодухе приступал... Очень она ему
нравилась — стариковское это дело... Только старуха
собирается выйти, свекровь эта, а свекр к молодухе.
Молодуха говорит:
— Не хочу я с дедом.
А он, только старуха за дверь, приступает,
балуется.
9 Зак. № 177 257

Вот молодуха и говорит старухе:
— Ты только за дверь, а он приступает, балуется.
Старуха говорит:
— А ты посули ему, чтоб пришел в сено, а сама не
иди — я вместо тебя приду...
Вот старик давай теребить эту молодуху. Она
говорит:
— Ладно, приду я в сено, только смотри, чтоб
старуха не узнала.
А сама старухе говорит:
— Условилась я с дедом, уговорилась.
Старуха говорит:
— Платье давай свое, коралины-бусы...
И сама идет в сено. И ложится.
Ночь темна, не месячна была. Старик идет, зовет
молодуху. Старуха ему — шепотом:
— Я тут, иди сюда.
Тут старуха с ним подружилась... Старик лежит,
думает: «Вот тако дело — молодое тело. А моя-то
состарилась — старь осталась».
Старуха молчит. Тут старик вынул рубль денег й
дает: ,
— На тебе...
Старуха — цап-цап.
Он и говорит:
— Овес продам да еще дам...
«Ладно,— старуха думает.— Давай!»
Пришел старик в избу, потодо старуха приходит.
Он говорит:
— Ну, что, старь, где была-шаталась?
А старуха отвечает:
— Где я ни была, а руболь денег добыла... Овес
продаст и мне еще даст...
Старик ухмыльнулся, а потом по лбу себя трах —
все понял!
186. О СВЕКРОВИ
Свекровь невестку бранит:
— Дура, не этак, шельма, не этак! у
А она плачет:
— Да как же, мамынька, да как же?
*— Да я сама не знаю как, да только не эдак.
258

187. СКУПОЙ СВЕКР
В одном селе жил-был старик, да такой скупой,
прижимистый! Как сядет за стол, нарежет хлеба,
сидит да на снох посматривает: то на одну, то на
другую, а сам ничего не ест, Вот, глядя на него, и снохи
тоже поглазеют-поглазеют, да и полезут вон из-за
стола голодные. А старик опосля, только что уйдут они
по работам, втихомолку наестся, напьется и
разляжется на печи сытехонек.
Вот однова отпросилась меньшая сноха, и пошла к
своему отцу, к матери, и стала жаловаться на свекра:
такой-де лютый, ненавистный! Жить нельзя! Совсем
есть не дает, все ругается: ненаеды вы этакие!
— Хорошо,— говорит ей отец,— я приду к вам в
гости, сам посмотрю ваши порядки.
И погодя денек-другой пришел он к старику
вечером.
— Здорово, сват!
— Здорово!
— Як тебе в гости; рад ли мне?
— Рад не рад, делать нечего; садись, так и гость N
будешь!
-г- Как моя дочушка живет, хорошо ли хлеб жует?
— Ништо, живет себе!
— Ну-ка, сватушка, соловья баснями не кормят;
давай-ка поужинаем, легче говорить будет.
Сели за стол; старик нарезал хлеба, сам не ест —•
сидит, все на снох глядит.
— Эх, сват,— говорит гость.— Это не по-нашему;
у нас нарезал хлеба да поел, еще нарезал -— и то поел.
Ну вы, бабы молодые, больше хлеба ешьте, здоровее
будете! .
После ужина стали спать укладываться.
•— Ты, сват, где ляжешь? — спрашивает хозяин.
•— Я лягу на кутничке К
— Что ты! Я тут завсегда сплю,— говорит старик;
вишь, в кутё у него спрятаны были яйца, хлеб и
молоко; ночью, как заснут в избе, он украдкою встанет и
наестся вдоволь.
Сват это дело заприметил.
— Как хочешь,— говорит,— а я лягу на кутничке.
Вот улеглись все спать. В самую как есть полночь
1 К у т н и к (от кут — угол) — прилавок, нары в избе.
259

старик ползком-ползком да прямо в залавок — скрип!
А гость ещё с вечера припас про него большой
ремённый кнут; как вытянет свата раз, другой, третий —
сам бьет да приговаривает:
— Брысь, окаянная, брысь!
Пришлось старику не евши спать. Вот так-то
прогостил сват у свата целых три дня и заставил надолго
себя помнить. Проводил его старик, и с тех пор
полно — перестал у снох во рту куски считать.
188. ДВА БРАТА И ДВА ГОСТЯ
Два брата привели по гостю. А гости эти никогда
их не угощали. Они сговорились проучить их. И
положили две ложки — одну старую, вторую новую.
Один говорит:
— Моему гостю новую ложку!
Другой говорит:
— Моему!
Потом один говорит:
— Вот я твоего гостя!
И бух его гостя в ухо.
Другой говорит:
— А вот я твоего гостя!
И влепил тому тоже.
Гости выскочили на улицу и говорят:
— Вот дураки! О чем дерутся — мы бы и старой
ложкой поели...
189
Жил царь Вату та,
У него сказки были тута.

190. СКАЗКА О ТОМ,
КАК ИСКАЛИ СЧАСТЛИВОГО ЧЕЛОВЕКА
У одного царя заболела дочь. Царь стал собирать
знахарей. Нашелся один знахарь, и сказал он, что
нужна, дескать, рубаха счастливого человека: только
тогда, когда ее найдут, царевна выздоровеет.
И пошли гонцы во все края искать человека
счастливого. Идут, идут они, идут... Зайдут к бедному —
несчастье вокруг, зайдут к богатому — и там счастье
не ночевало.
Так много прошли гонцы. И раз встречают они
сапожников, ичиги-то1 которые шьют. Спрашивают:
— Счастливые ли вы?
Один сапожник и говорит:
— Я, мол, счастливый человек!
Те и говорят:
— Коли ты счастливый, то мы тебе награду
большую дадим!
— Аза что? — не понял сапожник; распахнул он
свой полушубок, а там... грудь голая, и рубашки нет
никакой.
— Нашли счастливого, а у него и рубашки-то нету!
Так царевой дочке и пришлось умереть.
191. ДВЕ СЕСТРЫ
Жили-бьищ две сестры. Одна била за купцом в
городе, а другая — за мужиком в деревне. Вот приехала
городская в' деревню погостить, к сестре. Та стала ее
угощать, а та стала чваниться: то ей невкусно, да то
нехорошо...
— Мы,— говорит,— в городе и домашнице этого не
дадим, не сами есть.
1 Ичиги — мягкая кожаная обувь.
261

А мужик сидит на печи и слушает, стало ему
обидно.
— Эх,— говорит,— у меня земли мало, кабы земли
у меня было много, так и самого черта не убоялся —
не то городских гостей!
А черт за печкой стоял да слушал.
— Ладно,— говорит,— тебе земли дам, да я тебя с
землей и самого возьму.
Ну, сестра погостила, про то да про другое, про
наряды побаила, да и поехала домой. А мужик тот
пошел на пашню и встречается ему мужик.
— Мы,— говорит,— тебе землю даем. Приходи в
тако место и сколько за день земли обойдешь, столько
твоя будет.
(А это, надо быть, бесы, они сговорились его
погубить.)
— Вот с утра и до вечера сколько можешь земли
обойти, только без едча, столько тебе и будет.
Он взял кусок за пазуху и пошел. И пошел бегом.
Думает:
«Еще подальше, еще подальше, баские местечки
хвачу».
Солнце уже садится, а он бежит, бежит...
Прибежал, да тут и пал, да тут и кончился.
Захватил земли на могилку!
192. СОРОКА И ВОРОНА
Вот летят сорока и ворона. Встречаются они
вместе:
— Куда летишь, ворона?
— Да хотела место переменить. (А сорока знала,
что она сидела на одном дереве семь лет.)
Сорока и говорит вороне:
— Тебе же там хорошо было сидеть: тебя ни ветры
не скидали, ни солнце, ни луна.
— Так вот, я там немножко нагрязнила.
— А привычку грязнить с собой несешь? —
спрашивает сорока.
. — Несу с собой.
— Ну, ты и йа новом месте нагрязнишь.
193. ЖЕРНОВА
Раньше на жерновах мололи. Мелют, а жернова
говорят :
— В Киево, в Киево...
262

А поехали в Киев. Там жернова другие. Мелют
они, говорят:
— Как тут, так там, как тут, так там!..
194. ПРО ФОМУ И ЕРЕМУ
Жили-были старик со старухой, и было у них два
сына. Одного звали Фома, а другого Ерема. А
прозвища были у них Недодел и Передел.
Отправит отец Фому теленку сена накосить
охапочку — тот литовку берет и идет на луг. Выберет
траву погуще и напластает... целу горсть. КогДа вернется,
отец его выругает и начинает отправлять Ерему. Тот
тоже литовку забирает, на луг уходит. И косит, и
косит — чуть не весь луг выкосит. Не дай бог дождь!
Ждут его, ждут — нету! Отец побежит, а Ерема уже
вывалил целую полосу. Наберут вязанку, притащат
телку...
Потом матери надо суп заправить. Она посылает
Фому нарвать укропу да свекольного листа. А он
пойдет и притащит перышко укропу да листик свеклы.
Ерему отправят — тот весь укроп, всю свеклу выдерет,
сгребет в охапку и прет матери.
Грешили старики с этими помощничками, грешили
и решили их спровадить странствовать. Мол, пущай
по белому свету походят — ума поднаберутся, может
быть. Говорят сыновьям:
. — Валите, ребяты, постранствуйте по белому
свету, может, вас добры люди уму-разуму научат.
Наложила мать им сухарей по сумке и отправила.
Благословила, как это было заведено. Отправились
Фома да Ерема, горя им мало. Идут, хлеб жуют,
водичкой захлебывают. Неделю идут, другую...
Вот просыпаются раз, хотели поесть — сумки-то у
них просты!
Все съели. Но вот чо им делать? Вдруг слышат:
колокол ударил. Деревня, стало быть, близко.
Побежали на звон колокола. Пришли в деревню. Церковь там,
около церкви поп живет.
Братья подошли к окошку и смотрят. Там поп с
попадьей чай пьют с кренделями. А ребята голодны,
как собаки! Поп их увидел:
— А, нищета! В батраки пришли наниматься?
— Ага, в батраки.
«— Как вас звать-то?
263

— Передел и Недодел.
— Но заходите, только я вам платить не буду, за
харчи будете работать.
— Ладно.
Поп довольный, но чо же — даровых работников
нашел!
Вот собирается поп на церковну службу с
попадьей, а работникам дает задание:
— Ты, Передел, всю посуду песком отчисти, потом
промой хорошенько рамы и стекла в доме. А ты,—
Недоделу наказывает,— вытаскивай на улицу из дома
постели, сундуки — все развешивай, чтобы
хорошенько просохло. Вон какой день разыгрался!
Но ладно. Поп с попадьей в церковь ушли. Поп
начал службу служить, сам в окно поглядывает,
думает: «Вот хороший денек — все как есть просохнет!»
А братья взялись за дело. Недодел всю одежду,
всю постелю повытаскивал во двор, давай хлопать,
трясти, развешивать. А Передел всю посуду трет. Так
разошелся, что все тазы, кастрюли до дыр прошоркал—
просто все светит сквозь! Потом рамы вымыл,
стекла вымыл — тоже чуть не до дыр. Чо же еще делать?
Рамы повытаскивал, стекла тоже повытаскивал.
ШкеМты * из рам выбил, разобрал на части и сложил
у стены.
Недодел не торопится, развешивает все. Вдруг ни-
откуль тучу поднесло — дождик линул! Поп увидел в
окошко, заревел:
— Караул! — и из церкви бегом.— Караул! Все
добро мое пропадет. Все перемочит!
Народ следом бежит...
Вот прибежали. Смотрят: все как есть утонуло! На
матрасах — целы озеры стоят! Рев поднялся! Попадья
кинулась посуду смотреть, схватила таз-от и хотела
парней им возить. Смотрит: дно-то — одни дыры, как
решето!
Братья от греха подальше смотались под шумок.
Вот идут-идут. На третий день пришли в деревню,
подошли к богатому дому. Хозяин спрашивает
братьев:
— Чо, нищета, в батраки?
— В батраки.
— Каку же плату просите?
— Кормили бы — вот и плата вся нам.
1 Шкемты (искажен.) — шпунты.
264

Богач довольный — даровых работников нашел.
— Добро,— говорит,— получайте работу.
Дал Переделу топор, пилу* велел дрова пилить да
колоть. Недоделу достал ведро краски и кисть, велел
крышу красить, крыша у него была железом крыта.
Наказывает:
— Я с женой поеду в поле, а ты к вечеру крышу
покрась, да смотри краски много не трать! Капельки
не роняй зря. Чтоб хватило краски на крышу!
И уехал в поле.
Но братья занялись. Один пилит, колет, в
поленницу складывает. Быстро все дрова перепилил,
переколол, в поленницу уложил. «Паря,— думает,— чо же
еще делать?» Рядом строевой лес лежал. Он давай и
его пилить, хлестать...
А второй-то брат, Недодел, выкрасил одну сторону
крыши и забыл, что вторая сторона есть. Стал по углу
слезать, а тут ветер подул — ведро с краской выпало
из рук — и на землю. Краска вылилась вся. Тут
чушки хозяйские рылись. Подошли к луже краски и
давай в ней кататься. Были белые — стали зеленые! Ко-
торы пеганы.
Тут хозяин едет с поля. Подъезжает к дому с
крашеной стороны.
— О-о, паря, работников-то я. каких добрых нашел!
Тут чушки бегут навстречу, которы пеганы, кото-
ры зелены.
— Это кто же чушек-то догадался выкрасить,
какой хозяин?
Потом присмотрелся — это же его чушки! На дом
взглянул — только полкрыши выкрашено! Там —
строевой лес на дрова ушел!
Давай гонять этих работников! Еле убежали.
Вот убежали они от этого мужика, богача, идут по
дороге. Ночь их пристигла. Видят: избушка стоит,
скотный двор, сенник... Братья боятся стучать.
Залезли в копну сена и уснули.
А в этой избушке жила старушка. Утром она
встала, вышла во двор и видит, что в копне два молодца
спят. Она вернулась домой и давай пирожки стряпать,
чтобы накормить их. Тепериче парни встали.
Старушка им:
— Но чо ж, гости, раз пришли, заходите в избу.
Они зашли в избу. Там уже самовар > шумит,
пирожки готовы.
265

— Но давайте мойтесь да за стол садитесь.
Они помылись, сели за стол и давай пирожки
уминать. Она им не успевает подкладывать. Все-таки
наелись. Старушка спрашивает:
— По какому вы делу?
— Да вот, бабушка, ищем, кто бы нас уму-разуму
научил, а то зовут нцс только Переделом да
Недоделом, а родны имена мы уже сами почти забыли.
После завтрака бабушка отправляет Передела
зерно молоть на жерновах. Ручные жернова были.
Другому дает удочки:
— Иди, паренек, на речку и лови рыбу. Мы к тебе
уху есть придем.
Отправила обоих.
Передел взял мешок пшеницы, унес к жерновам,
да и высыпал весь мешок сразу. Взялся крутить —
жернова не промалывают, круглое зерно летит. Он
пошел к старушке:
— Чо тако, бабка? Мельница у тебя обленилась, не
мелет!
Та пришла, посмотрела:
— Да ить не так ,надо молоть-то. Надо ить горсткой
подсыпать — вот и будет тебе мучка.
— Много молоть?
— Да куда много? Решето намели, и хватит нам
на блины.
Парень взялся молоть — пошло дело. Намолол.
— Ну, теперя пойдем к тому.— Старуха говорит.—
Уху есть. К брату твоему.
Пошли. А Недодел удочки закинул и забыл про
них. Рыба попалась большая, удочки под кусты
утащила. Он — ноль внимания, давай камыши рвать и
дудочки из них мастерить. Все руки порезал камышом
да осокой, а дудочку не сделал. Тут приходят старуха
и Передел.
— О-о! Смотри-ка чо у тебя деется! Доставай-ка
удочки.
Он полез, достал.
— Наживляй да забрасывай снова.
Он забросил. Вот клюнуло! Поймал рыбину. Потом
еще, еще... Чо-то скоро на уху набросал. Почистили
рыбу, давай уху в котелке варить. Наварили ухм,
наелись. Старушка говорит:
— Вот так и делайте: сначала обдумайте, потом
работу исполняйте.
266

И с тех пор все хорошо пошло у ребят. Стали опять
их звать Фомой да Еремой.
195. КАКОЙ ГОЛОС СЛЫШЕН ^ДАЛЬШЕ?
Жил старик со старухой. Умерла старуха — кому
быть болыиухой? Вот старик и спрашивает старшую
сноху:
— Какой,— говорит,— голос дальше слышен?
Та и говорит:
— Да вот, батюшка, намедни бык рычал за рекой,
так верст за пять слышно было. ,
— Ну,— говорит старик,— дура баба!
Спрашивает он вторую сноху:
— Какой голос дальше слышен?
— Да „ вот,— говорит,— батюшка, петух поутру
пел, за версту слышно было.
— Ну,— говорит старик,— и ты дура.
Спросил он младшую:
— Какой голос дальше слышно?
— Не смею,— говорит,—батюшка, сказать.
— Как так, говори, не бойсь.
— Ну,— говорит,— коли так, то хлебный голос
дальше слышно.
— Какой такой хлебный голос?
— Да вот, если кто хорошо кормит, про того
далеко слышно.
— Ну,— говорит старик,— умно ты сказала: будь
ты болыиухой.
196. РАЗУМНАЯ ЖЕНА
Один генерал женился на бедной девушке. Убирая
со стола, она собирала хлебные крошки. Генерал
смеялся и говорил:
— Что ты собираешь? У нас денег хватает.
Началась война. Поехал на нее и генерал. Там не
было даже хлеба, был страшный голод.
Генерал пишет жене, чтоб она прислала ему
посылочку. Жена присылает ему посылочку: золотое
кольцо с бриллиантом и золотые часы. Он получил
посылку и говорит:
— Зачем мне здесь золото?
Жена прислала ему вторую посылку: хлеба, мясо
и другие продукты.
267

Кончилась война. Генерал поехал домой. Дома он
спросил жену:
— Зачем ты мне прислала часы и кольцо?
А она ему отвечает:
— Ведь ты ж сам говорил, что золото и
бриллианты дороже всего. А теперь оказалось, что хлеб дороже
всего!
— Да, хлеб дороже золота, а нет хлеба — ничего
не надо! — сказал генерал.
197. «КАК СОЛЬ»
У царя было три дочери. Он любил саму младшу
дочерь очень хорошо. Пуще всех из дочерей он ее
любил. И в одно прекрасное время сели с ими, с
дочерями-то. Он спросил у старшей дочери:
— Дочь, ну как ты меня любишь?
— Я, папа, люблю тебя, как хлеб.
У второй спросил дочери:
— Ты как любишь меня?
— Я тебя, папа, люблю, как вино!
А у младшей, любимой, дочери спросил:
— Ты,— говорит,— как меня, дочерь, любишь?
— Я люблю, папа, тебя, как соль.
Вот отцу не понравилось и прогонил эту любимку
CBOI6. Она пошла куда головой стоит. Шла, везде
ходила по поселкам и везде не знала, куда голову
преклонить. Тут, инде ли в работницы нанимается, нигде не
нанимают. Пошла дальше. Зашла в царско село.
Пришла к царю.
— Наймете меня в работницы. Давно я уже хожу
и нигде не могу устроиться.— Она царю говорит.
— Ну, ладно, наймем! Живи, работай!
Она жила у их три года. И все ничего не говорила,
откуда, кйка. И понравилась она Ивану-царевичу, и
засватался Иван-царевич на ей. А отец говорит Ивану- .
царевичу:
— Что ты? Ты царевич, а берешь из работниц!
А сын отвечает отцу:
— Ну и что! Такие же люди! (Видишь, какой был
сознательный!)
Зачали сбирать свадьбу. Стали перемены готовить. *
На два стола перемены готовят с солью, а на третий —
без соли. И на два стола солонку кладут с солью, а на
третий не кладут. Вот и созвали на свадьбу всех кня-
268

зей, всех царей, всех королей. И вот уселись гости, и
этот царь говорит, ейный отец, он уж ей не узнал, она
маленька была отгонена, он ей и не спознал. t
— Почему,— говорит,— у вас я поглядел, на двух
столах солонки, а на третьем нету?
Ну вот, этот царь тому царю и заговорил: .-
— Слыхал,— говорит,— такой пример: жил-был
царь, а у того царя было три дочери. Сели они раз с
отцом, он спрашивает старшу: «Как ты меня
любишь?» Она говорит: «Люблю тебя, папа, как хлеб».
Спрашивает он другу дочерь: «А ты как меня
любишь?»— «Люблю тебя, папа, как вино!» А спросил
меньшую дочерь, любимую: «Как ты меня любишь?»
А третья дочь сказала: «Люблю тебя, папа, как соль!»
И он ей прогони л!
И тот царь стал на колени и спросил:
— От кого вы слышали эту сказку?
— А вот от работницы!
— Где эта работница?
Ну, ему и указали, и тут он запрощался, заплакал,
узнал эту дочерь, и свадьбу сыграли, и поехали домой,
повез дочь и зятя за приданым — уж у царя было
приданое! Стала дочь жить за Иваном-царевичем.
(Вишь, отец-то, а не спросил бы про соль, то, может, и
совсем не признались!)
198. КАК НАЗЫВАЮТСЯ ГРАБЛИ
Вернулся с Питеру малец. В услуженьи али в
трактире служил. И до того напитерился, что все забыл,
как что называется. Такой образованный, что близко
не подходи. Видит, в углу грабли стоят. И знает,
канальский дух, что грабли! Нет, дай доломаться.
— Что это, батьк, за штуковина такая? —
спрашивает во отца.
А батьке сильно не нравилось, что дурак ломается.
— Подойди поближе, да и глянь,— говорит батька.
Подошел малец, не заметил, что. грабловище-то
было вверх, наступил, а его грабловищем как тюкнет в
лоб.
— Ах, проклятые грабли! Кой дурак их тут
поставил?
— А, вспомнил, сынок? — посмеивается батька.
269

199. ДВА КУМА
Жили-были у нас два кума, Иван да Петр. Други
такие, что водой не разольешь, что есть — все
пополам. Да вот однажды пошли коров покупать на
ярмарку да за одну корову и хвати лися. Обоим Рыжка
понравилась, и тот кричит: «моя» и другой кричит:
«моя». Чуть в драку лезут. Ну, Иван корову перебил.
С той поры и дружба врозь, уж такие стали вороги,
что смотреть тошно. А тут еще женки масло льют —
все корят:
— Ты с ним вот дружился, а он первющий
душегуб!
Ну, дальше пуще. Петр Ивану кота подпустил, тот
всю сметану слизал, а Ивановы ребятишки Петру
стекла побили. Ну, Иван забор поломал, а Петр гумно
подпалил. Не стерпел тогда Иван да всю избу у Петра
спалил, а в избе той, как на грех, сыночек остался.
Посмотрел это тот, да и говорит:
— Ну, брат, и не замолить тебе этого, и не
отчитать, не будет тебе ни сна ни отдыху!
Да сам в огонь бросился.
С той поры каждую ночь он к Ивану приходит, то
под окном стоит, стучит да воет:
— Отдай мово ребенка!
Потом в избу стал входить, выть. Потом на лавку
сядет, а потом и душить зачал, да все воет. Уж от
Ивана все отступились, в избу к нему никто не ходит. А
он весь сивый стал. Ночи, как огня, боится. И поп не
отмолил и не отчитали. Так и удушил покойник.
200. ВАНЯ И МАХА
Человек молодой ходил в лес. Сидит заяц, под
зайца подошел,, ружье наладил — зайца подстрелить — и
говорит:
— Шкуру продам, на шкуру женюсь, детей будет
двое, Ванька и Машка. Дети вырастут и забалуют, я
их буду унимать: «Ваня да Маха, полноте баловать!»
Вскричал — заяц и убежал.
201..МУЖИК И ЗАЯЦ
Бедный мужик, идучи по чистому полю, увидал
под кустом зайца, обрадовался и говорит: ,
270

— Вот когда заживу домком-то! Возьму этого
зайца, убью плетью да продам за четыре алтына; на те
деньги куплю свинушку, она принесет мне двенадцать
поросеночков; поросятки вырастут, принесут еще по
двенадцати; я всех приколю, амбар мяса накоплю;
мясо продам, а на денежки дом заведу да сам
оженюсь; жена-то родит мне двух сыновей, Ваську да
Ваньку. Детки Станут пашню пахать, а я буду под ок-.
ном сидеть да порядки давать. «Эй вы, ребятки,—
крикну,— Васька да Ванька, шибко людей на работу
не туганьте, видно, сами бедно не живали!»
Да так-то громко крикнул мужик, что заяц
испугался и убежал, а дом со всем богатством, с женой и с
детьми пропал!
202. СТАРИК И СОКОВИЦЫ
Жил старик беднехонько. Уж все приели, корочки
сглодали. Ну вот раз (сказочник садится на лавку,
подпирает подбородок рукой) и завздыхнула старуха:
— Ох-ти, ох!
— Ты чего?
— Тошнехонько! Голодом живем. Для чего спину
гнем? Все сарафаны на лепене^ки * разодрала.
— Нать бы, старуха, торговать.
— Чего продашь, кроме назему, ничего нет.
(Встает, обходит избу, заглядывает в углы, ищет
подходящей для продажи вещи.)
— Ничего нету, дырявая латка одна. (Уныло ей-
дится на лавку.)
— Старик!
— А?
— Наварю я, старик, соковйц2, понеси в город
продавать.
— Ну и баба! Генерал! Продам соковйц — куплю
куру, продам куру — куплю гуся, продам гуся и дом
куплю.
Ну, наварила баба соковйц.
Взял старик кошель (берет кошель с печки), взял
горшок (берет из печи воображаемый горшок), в
кошель поставил (дтавит), на спину привязал (надевает
кошель).
1 Лепенёчки, лепнечки — лоскутья.
2Соковйды — щи.
271

— Прощай, баба! (Крестится,, целует воображав-
жую бабу.)
— Ну, ты постой. Чего купишь-то, как наживешь?
— А всего надо. *
— Мне-ко на рукава купи, дочке на сарафан...
— Шапку новую, моя растрепалась.
— Мне-ко горшков к печи.
— Мне-ко крюк...
— Буренушку надо бы!
Вдруг баба и скажи:
— Нашему зятьюшке ленивому гнедую кобылку
или жеребчика. (Вздрагивает и вытягивается.
Угрожающе наступает на воображаемую бабу.)
— Зятю?!
— Зятю.
— Ленивому?!
— Ленивому.
(Притискивает бабу к печке, идет крикливый *
спор.)
— Чтоб жеребчика купил...
— Надо ведь.
— Да что б я...
— Надо.
— Да я ему... Я ему вот что дам (нагибается,
складывает кукиш).
Это старик как нагнулся, так горшок-то л
опрокинь. Эти соковицы ну и поплыли. Это ему все глаза
залепило, в уши залило. Баба-та — ох! (Опускается
бессильно на скамейку.)
Да и все тут. И торговать нечем!
203. ШЛИ ПРОСЕЛКОМ НИЩИЕ...
Шли проселком нищие ^— старик да старуха;
стали подходить к деревне. Старик говорит:
— Я здесь молока попрошу!
Старуха в ответ:
— А я в молоко хлеба накрошу!
Старик ухватил старуху и давай бить да
приговаривать :
— Не кроши в молоко хлеба, не то прокиснет, не
кроши в молоко хлеба, не то прокиснет!
Пришли в деревню, а молока никто не дал.
272

204. КОГО ПОЗОВЕМ В ГОСТИ?
Сидел старик со старухою на печи. Старуха
смотрит в окошечко на поле и говорит: ,
— Что, старик, кабы был у нас сынок Иванушка
да была дочка Аленушка, вот бы сынок вспахал тут
да посеял хлеба, хлеб-то бы вырос, а дочка сжала;
нарастила бы я солоду, наварила бы пива, всю родню
свою созвала бы, а твоих не позвала б!
— Нет, моих. позови, а своих не надо! — говорит
старик.
— Нет, своих позову, а твоих не надо!
Старик вскочил и ну таскать старуху за косу;
таскал-таскал и с печи столкнул.
Старик поехал в лес за Дровами, а старуха бежать
собралась; напекла пирогов да хлебов, уложила в
большой мешок и пошла к соседке прощаться. Узнал
как-то про это старик, воротился домой, повынул из
мешка все, что баба на дорогу заготовила, отнес
пироги да хлебы в клеть, а сам сел в мешок.
Старуха пришла домой, подняла мешок на спину и
ударилась в беги. Сделала верст пять или шесть,
остановилась и говорит:
— Сесть было на пенек, съесть было пирожок!
А старик из мешка кричит:
— Вижу-вижу, слышу-слышу!
«Ах, проклятый, он, пожалуй, догонит!»—думает
старуха и пустилась дальше.
Опять верст шесть отошла и говорит:
— Сесть было на пенек, съесть было пирожок!
— Вижу-вижу, слышу-слышу! — кричит старик.
Она опять бежать; много верст отсчитала и так-то
приустала, не пивши, не евши, что и сил больше не
хватает.
«Что будет — не будет, остановлюся здесь,—
думает старуха,— отдохну маленько да закушу».
Глядь — а в мешке-то муж. Взмолилась старуха
старику:
— Батюшка, помилуй! Николи вперед не стану
бегать.
Старик ее простил, и пошли вместе домой.
205. СТАРИК И СТАРУХА
Жил-был старику у него одоньев (хлеба) было
много; а этот старик лапти плел. Пошел он лыки резать.
273

Принес лыки, нарезал, положил их в печку на ночь
парить. Поутру встают; пошла старуха в печь; а у
них в печке горшок блинов вместо лык. Старуха
встала, посмотрела:
— Старик! Лык-то нет, а блины тут.
— Ну,— говорит,— топи печку, пеки блины.
Наелись блинов. Опять старик пошел за лыкамрх,
принес, нарезал, положил в печку. Поутру вместо лык
опять блины.
А у этого старика было одоньев много; а жил-то
он подле речки. Вот он и говорит:
— Старуха! Куда нам одоньи? Блинами
проживем; столкнем одоньи в речку.
Пошли, столкнули. Потом пришел старик, набр&л
лык; положил в печь. Поутру проснулся: в печке
лыки, а не блины. И хлеба у них нет, и блинов нет! Вот
он опять пошел, набрал лык, поставил в печку.
Поутру встают: лыки как лыки. И на третий день то же.
Старик и говорит:
— Надо,— говорит,— на лодке ездить, одонья
ловить!
Поехали они на челноке, ловили день целый;
поймали один колосок; а в колоске одно зернушко.
Потом они это зерно сушили, сушили, сушили;
высушили, смололи. Постановила старуха из этой муки
кисель и поставила его на загнетку. Прилетела муха и
ест этот кисель у них. Этот старик увидал, схватил
безмен; и старуха сидела около этого киселя. Хотел
старик ударить по мухе, да и ударил по старухе, и
ушиб ее. И плачет:
— Ах, матушка! Хотел по мухе, да ударил по
старухе!
206. БАЙКА ПРО ТЕТЕРЕВА
Захотел тетерев дом строить. Подумал-подумал:
топора нет, кузнеца нет — топор сделать некому,
некому выстроить тетереву домишко. «Что же мне,—
думает,— дом заводить? Одна-то ночь никуда не идет!»
Бултых в снег! В снегу ночку ночевал, поутру рано
вставал, по вольному свету полетал, громко-шибко
покричал, товарищев поискал. Спустился на землю,
свиделся с товарищем. Они тут поиграли, носом из носу
слюнку принимали, по кусточкам бродили, местечки
искали, гнездышки свивали, яичушки сносили и деток
274

выводили. С детками они в чисто поле ходили, деток
мошками кормили, на вольный свет выводили и по
вольному свету летали и опять зимой в снегу
ночевали. «А одна-то ночь с детями никуда не идет (куда ни
шла)! Чем нам дом заводить, лучше на березыньках
сидеть, в чисто поле глядеть, красну весну встречать,
шулдар-булдары кричать!»
207. МАТЬ И ДОЧЬ
Жили мать да дочь. Мать дочке и говорит:
— Доченька! А чего нам работать сейчас? Ты
замуж выйдешь, а я помру.
Лето прошло — они ничего не работали. А зима-то
пришла — есть-то надо. Они ничего не напахали, не
намахали. Дров ни полена. Мороз пришел. Мать-то на
печку забралась, думает — хоть холодная, а все
теплее. А дочка — на холоду.
Как в угол треснет мороз! Мать-то с печки
соскочила :
— Не молотить ли зовут?
208. ДЕРЕВЕНСКАЯ ПОБЫВАЛЬЩИНА
Жил старик со старухой. Заболели они, сидят на
печке и разговаривают. Старуха говорит:
■— Пойдем, старик, в лес, нарубим немного дров.
— Что ты, бабка, до зимы мы умрем.
Прошло лето, наступила зима. Старик со старухой
на печке сидят, а старуха ругается:
— Вот, старый, не заготовил дров, печка-то
холодная.
Поругалась старуха, и пошли они в лес, да и
принесли две большущие охапки хвороста.
209. ДЕД С БАБОЙ
Жили-были дед с бабой, и были у них сучка да
внучка, пять овец да жеребец-туровец. Приходит раз
волк домой к избе и воет:
— Ву-у-у!... Ву-у-у!.. Жили-были дед с бабой, и
были у них сучка да внучка, пять овец да
жеребец-туровец...
Воет и не отходит. Баба говорит:
— Кинь ему овцу, пусть отстанет.
275

Выкинул в окно мужик овцу, а волк съел и опять
воет:
-— Вуту-у!.. Ву-у-у!... Жили-были дед с бабой, были
у них сучка да внучка, пять овец да жеребец-туро-
вец...
Воет и не отходит. Баба говорит:
— Кинь еще овцу, не сбеднеем.
И так хоть докуда — придет и воет:
— Жили-были дед с бабой, была у них сучка да
внучка, пять овец да жеребец-туровец...
Овец всех перекидали, бросили сучку, потом
внучку, жеребца-туровца съел. А как некого боле есть
стало, взял да и вытянул бабу с окошка... Не
приманивай!
210. СОБЫТИЕ
Был-жил богатый человек. Была у него пара
коней, все богатое было.
И жил на дворе змей. И кусал змей животов.
Лошадь — и тую укусил.
И хозяин пойдет на двор, где змей есть. А у змея
припасен кусок золота. И он, хозяин, хотел убить
змея, что он кусает скот. А через золото он его не бил.
Пойдет хозяин на двор, думает: «Убью змея!»
Видит — на месте кусок золота. Вот хозяин
думает:. «Лошадь не верну, а змея убью — мне пользы не
будет».
Переел змей весь скот. Как он укусит — умирает
скот. Укусил жену хозяина — и она померла.
Пошел хозяин. «Теперь, так ли не так ли,— убью
змея!»
Укусил змей дочку — и та умерла. Опять хозяин
подумал про золото и не убил змея. Схоронился' ич
опять стал жить.
Теперь змей его укусил — и он помер.
И богатство его досталось людям.
211. ПРО ЗОЛОТО
Вот в одно прекрасное .время бабушка-богомолка
пошла до ветру. Посмотрела — золота бочка
разваливши. А два брата едут с дровами. Она говорит:
— Детушки, не ходите сюда. Там,— говорит,-—
тьма!
276

— Какая тьма?
— Не ходите!
— Как не ходите? А-а, золото! Ну, пошли!..
А они ехали в село (а село называется, где есть
церковь). И там аптека была. А в аптеке сулема была.,
И вино в кабаке. Один с топором золото охранять
остался. Другой дрова повез.
Этот, который остался с топором караулить, ду«
мал: «Как он нагнется, я ему голову топором
отрублю, деньги будут мне».
А тот сложил дрова, купил сулемы и купил вина.
«Отравить брата — деньги мои будут».
Правду бабушка говорила!
Приехал. Нагнулся — раз!
— Надо брата помянуть.
Выпил. Помер.
Так бабушка-богомолка правду говорила.
...А деньги Богатырю достались!
212. ИВАН-ДУРАК
Жил старик., У него было три сына — два умных, а
третий — дурак. Этот дурачок с ними все не ладит,
все ругается. Да и говорит:
— Я с вами жить не буду. Я уйду от дома.
Отделился Ваня.
А чего тебе давать?
— Да вот быка возьму.
Братья говорят:
— А куда ты его денешь?
— Я продам его.
— Ну, продавай!
Отдали ему быка. И наутро повел дурак его в лес
продавать. Вот стоит береза — скрипит, качается по
ветру.
— Ты у меня быка-то купишь?
Она все качается.
— Купишь? А за сколько купишь?
Она поскрипывает.
— За большие деньги?
А ветер-то ее качает. Привязал к ней бычка.
— А деньги когда отдашь?
Она все скрипит-скрипит.
— Завтра? Ну, ладно. Завтра приду.
278

Привязал быка, пошел домой. Братья спраши-
вают:
— Где твой бык?
— Где? Продал.
— А кому продал?
— Да кому! Березе!
• — А где она есть-то?
— Ну, где! В лесу!
— Дурак, дурак! Там его волки съедят.
— Да там и волков нет.
Вот собирается наутро, берет топор с собой.
Думает: «Если моего бычка нет, то я эту березу срублю на
мелкие клочья». Тогда приходит он к этой березе.
Быка-то нет, одна березочка стоит — его быка волки
съели. Он покричал на березу — и давай ее рубить.
Срубил ее, а ему воза два денег насыпалось с этой
березы. Он говорит:
— Ух-ух-ух! Куда ж это я буду девать?
Прибег домой. Шумит брату:
— Дай-ка мне лошадь!
— Зачем?
— С березы два воза денег насыпалось. Я ее
срубил, с нее деньги как посыпались!
— Дурак,— говорят,— ты не дури, знай меру!
— Правда, правда! *
Взял лошадь, приезжает туда. Тогда насыпал воз
денег, на потолок ссыпал, приезжает за другой — и
эту полную телегу набрал и на потолок насыпал. Этот
Ваня думает: «Ох, как бы у меня все это не
потаскали! Ну, кто попадется — убью, чтоб не лазил!»
Вот он ушел, а братьев завидки забрали. Говорят:
— Он нам ведь не даст. Возьмем сами немного.
Разве он узнает?
Ну, влезли, взяли по мерке. А Ваня приходит,
беспокоится :
— Эх, поздно я пришел.
Сунулся на потолок:
— А, брали, брали! Ну, ладно, посижу, покараулю.
Вышел опять и караулит. Братья видят: его нет,
вскочили — и на потолок. Насыпали денег в мешок.
Начали спускаться, глядь — он в сенях.
— Э, братья-то мои, а таскаете! Хорошо!
И убил их. Мать загрустила. Он говорит:
— А, не плачь! И ты, старая, станешь мои деньги
брать — и тебя убью! .
279

Похоронили братьев. Этот Ваня и думает: «Что же
теперь делать? Оставлять так деньги — будут брать.
Вырою яму у двора, засыплю их туда». Засыпал их.
Мать-то идет в ригу молотить хлеб. И пошла как раз
на то места, где он деньги засыпал. Да на эту ямку на*
ступила и повалилась. Он подбегает.
— А, старая харя, ты за моими, деньгами!
Как даст ей по башке, и ее убил. Приходит домой.
Отец ему говорит:
— Зачем же ты старую убил? Вот что ты делаешь
со своими деньгами! Ты бы скрылся куда!
— А вы не берите моих денег!
Похоронил мать. Шумит отцу:
— А если ты попадешься — и тебя убью!
Отец осердился:
— Ну, гадина, уйдешь — все унесу!
Ушел он из дому. Отец все выгреб, оставил в
уголочке, а так все унес. Приходит Ваня, видит только в
уголочке осталось, думает: «Ну, тебе прощенья не
будет! »
И своего отца убил. Похоронил его. Остались одни
бабы с детьми. Эти бабы плачут, говорят:
— Ваня, что ты сделал, одних нас оставил!
А Ваня говорит:
— Не я то сделал, а деньги. Берите все их,
проклятые!
А сам ушел. Й стали они жить-поживать да добра
наживать.
213. СУДЬБА
В одной деревне жили два брата, один бедный,
другой богатый. У богатого был сын, и у бедняка тоже.
Сын богатого отца родителей своих не любил и не
почитал, а сын бедных родителей любил и уважал; а
когда богач был болен, то сын его только и ждал,
когда бы отец умер, а когда у бедного заболел отец, то
сын целые ночи не спал, а захочется старику в баню,
так сын его снесет в баню, помоет, попарит и назад
принесет. Умер раньше бедный отец, сын поплакал: и
жаль батьки, да пришлось" везти на погост; и живет
он с женой в любви и согласии. Умер и богатый, и его
похоронили, сын с радости богатые похороны справил»
Все говорили, что у старика много денег было, а сын
после смерти денег не мог найти, но никому пока не
280

говорил, что у него денег нет, все думал, что
где-нибудь найдет.
А богач снес деньги в дупло дерева, которое стояло
на берегу реки, положил он деньги со словами:
«Пусть эти деньги найдет тот, кому бог укажет».
Прошло несколько лет; однажды сын богатого вышел к
реке и видит, что у берега дуплистое дерево. «К
нашему берегу не привалит, верно, хорошего дерева». Взял
багор и оттолкнул дерево. Вышел бедный за водой с
женой, видит дерево и говорит:
— Вот бог дров дал, давай-ка, жена, вытащим да
распилим — на неделю дров будет.
Вытащили и собрались пилить, отпилили полено, а
в дупле видят шкурку кошки; вытащил бедняк, а там
все серебряные деньги, и все рублями набиты, да и
золотых много. Вся деревня узнала про находку
бедняка, узнал и брат, пришел к бедняку и говорит:
— Вся деревня знает, что деньги в дупле были
положены моим отцом. Отдай деньги!
— Да если бы тебе была судьба владеть деньгами,
то дерево-то прежде у твоего берега было, а ты его
оттолкнул.
Ушел брат, а жена и говорит бедняку:
— Может быть, и его отец положил деньги, а ты
ему не отдал; брат пошел в другой конец деревни,
поди брось деньги на дорогу в платке, пойдет мимо и
найдет, если ему сужено; а если тебе бог дал, то твои
будут.
Бросил бедняк деньги на дорогу, а богатого отца
сын так осерчал на брата, что не хотел и мимо пройти,
дошел до его дома, да и свернул в поле и задками
домой прошел.
Взял бедный деньги, принес и спрятал. Однажды
жена и говорит ему: -
— Видно, не судьба брату владеть деньгами, д все
про это думаю. Но, может быть, он мог бы владеть
половиной. Давай сегодня положим сколько-нибудь
денег с рыбой в пирог, и ты снеси к нему; если не
судьба ему владеть деньгами, увидим, что будет,
испытаем.
Принес бедный несколько десятков золотых, жена
положила деньги в рыбный пирог. Бедный пирог
собирается отнести к брату, а тот сам в избу идет. Пришел
и опять заговорил про деньгц.
— Нет, братец,— говорит бедняк,—верно, тебе не
281

владеть деньгами: в прошлый раз, как ты вышел от
меня, я деньги бросил на дорогу, чтобы ты их взял,
как назад пойдешь, а ты задками прошел; не деньги
от тебя бегут, а ты от денег.
Жена бедного подает пирог пришедшему брату и
говорит:
— Братец, не побрезгуй, возьми рыбный пирог,
вчера мы рыбы достали.
— Ая уже давно рыбы не ел, спасибо.
Взял пирог и ушел, а бедняк пошел в сарай сукно
валить. Брат с пирогом идет домой, а навстречу ему
крестьянин.
— Ты куда? — спрашивает сын богатого.
— А сукно было дано валить, так взять, буде
готово.
— Я тоже туда хотел идти, брату пирог понес, да
дела запутались, не дошел; возьми да снеси ему
пирог, да скажи, что брат послал, пусть ест на здоровье.
А сам думает: «Пусть не думает брат, что я до
того дожил, чтб его пирогом нуждаюсь». Удивился
бедняк, когда его же пирог принес в сарай крестьянин,
отдал сукно, а сам к жене с пирогом.
— На, посмотри, что скажешь?
— Да что сказать,— говорит жена,— так, видно,
богу угодно, хоть давай ему деньги, хоть не давай, все
равно и отдашь без пользы. для брата, они у него
сквозь пальцы и пройдут.
Так сын бедняка и не отдал брату денег.
214. УЧАСТЬ
Жили-были на свете два родных брата. Сперва
вместе ^сили, а как склока вышла, разделились —
каждый землю работать. Одному так, скажи, само, бы в
рот прет счастье, и что ни задумает, все выходит
ладно. У него и рожь добрая, и лен, и животов бог
милует, хозяйство исправное. А другой за что ни возьмет-
сй — не упакать, да и все тут. А уж он ли не трудяга!
Везет, как вол, а счастья не может составить. То рожь
градом выбьет, то корова в мочиле потонет, сына в
солдаты сдали — ну одно слово: раззор.
Терпел-терпел сердешный да невмоготу стало, и
пошел он давиться, Пришел в лес, сук покрепче
выбирает, а сам и крест снял. И вдруг видит — старичок
какой-то стоит. Разгомонились: как, что и почему.
Жалиться на свою участь стал.
282

— А может, у тебя участи-то и не было, может,
она где под кустом спит.— Это старичок-то, а сам
усмехается.— Ты поищи где-нибудь.
И скрылся.
Послушался мужик и стал по кустам шарить. И
взабыль — глядит, храпит под кустом баба, здоровея-*
ная, ©громадная, по-городскому одета. Выложил
мужик дубину да как начнет охаживать. Зло-то его
ужасть как забрало. А баба протерла бельмы да
спросонок и гомонить, а сама головы не вздымает:
— Что ты,— бает,— мужик сиволапый,
благородной мадамы поцеловать лезешь?!
— А что ты за барыня?
— А твой участь!
— Чего ж ты думаешь, дому моему не
помогаешь?!
— Вот тебеТюой сказ,— бает баба,—бей не бей, а
не встану, покуль дела своего не сменишь, а работать
ввек не стану.
— Так что ж, давиться мне за тебя, подлая?
— Зачем давиться? Попытай торговать,— и опять
спит...
Продал мужик землю, в город переехал, а в городу
трактир открыл. По грошику, по грошику, глядишь,
через год купцом стал, с квартальным самым чай
пьет.
Завидно стало другому брату. Думает, коли в
деревне удача была, в городу и подавно. Приехал в
город, тож трактир открыл. А только через год вовсе
прожился, спустился на нет и опять в деревню
вернулся, землю, значит, работать. Помалешеньку, помале-
шеньку опять оперился, а потом село купил...
Вот старые-то люди и бают:
— Не всем купцам быть, надо кому-нибудь и
землю пахать. Кому участь какая.
215. БОГАТЫЙ МУЖИК
В деревне жил мужик. Денег у его много было. И
он стал старым. Видит, что у его сына вроде чего не
хватает, то отдать ему все деньги сразу, так он
проведет, и ничего не будет. Он перед смертью говорит ему:
— Сынок, когда я помру, то ты старайся каждое
воскресенье обновочку себе сделать. Будешь ты на по-
283

ле пахать, то ты смушечки подкидывай там
(прибавляй землю). И когда ты будешь, работать, так ты
никому «бог помочь» не давай, а чтобы тебе давали. И вот
когда я помру, так вот висит крюк, то ты возьми
веревочку и на этом крюку задавись.
Отец его помер. Он каждое воскресенье покупал
себе обновки, а это все бросает, которое неделю понаши-
вал. На поле поедет пахать, ну и шапку купит
хорошую, смушек и бросит там. Он думал, что отец ему
сказал, чтоб смушки бросал, а будет ему поле лучше
родить. Ну, а люди идут и подберут, и никому он не
давал «бог помочь»— все думает, чтоб ему давали. Он
пожил год без отца, это все творил, что отец сказывал,
и дожил до того, что и жрать нечего. Он и говорит:
— Наверно, отец мне правду сказал, что
задавиться надо на этом крюку.
Он берет веревку. Ставит стул. Завязывает за крюк
и надевает на шею себе петлю. И стул пихнул, и сам
повис. Крюк оторвался, и он на пол упал, а на него
деньги посыпались.
— Ага, вот это отец и велел задавиться мне, что
сразу мне денег не дал!
, Он и пошел к одному мужику, и говорит этому
мужику :
— Дедушка, почему мне отец так сказал, чтоб я
каждое воскресенье обновки покупал?
Дедушка усмехнулся:
— А еще что он тебе сказал?
— Да вот сказал, чтоб я, когда пахал, смушки
подкидывал. И сказал так, что когда будешь работать,
так ты никому помочи не давай, а чтоб тебе люди
давали.
— Ну так вот же, голубчик! Это тебе отец
наказывал там, чтоб ты обновочки делал каждое
воскресенье : на поле не поедешь, а рукавички у тебя порвали-
ся али штаны, так ты и возьми их почини, вот это
будет и обновка. А на поле будешь пахать, то смушки не
надо кидать. А на каждой полянке есть там поженьки
кусок, то его сразу распахать нельзя ж всё, а ты
понемножку прибавляй, хоть на четверть, вот это будет
смушек. А «помогай бог» он тебе сказал, чтоб не
давать людям, а чтоб люди тебе давали? Так не надо
поздно спать, то люди будут идти и тебе «бог помочь»
давать.
. , Тогда он и сказал:
284

— Да, это правда. Отец наказывал, да не мог я
раньше у людей спросить.
Он к этим деньгам и начал обновки делать: начал
землю прибавлять, стал рано вставать, на работу
ходить и стали «бог помочь» ему 'давать.
216. ОТЕЦ И СЫН
У одного мужика был сын, а мужик жил
самостоятельно. Сын и говорит отцу:
— Отец, я украду у такого мужика быка, убьем
его и мясо будем есть.
Он и говорит:
— Для чего ж нам воровать, когда у нас свой есть?
А он:
— Свой пусть растет, а этого надо взять.
Отец видит, что никак от него не избавиться. Он
, пошел к мужику этому и говорит:
— Продай мне своего быка!
— А купи.
— Сколько?
Ну, бык стоил двадцать пять рублей. Он ему
выкидает деньги и говорит:
— Когда мне понадобится, тогда и возьму. Все
равно и без тебя я возьму. (Он надеется, что сын его
уворует.)
А сын все говорит,, что я быка все равно возьму.
Ну, как отец деньги заплатил, знает, что бык мой,
уже никто его искать не бУдет. То он еказал:
—- Иди бери быка и веди его на сарай, а мы сейчас
его убьем и будем мясо есть.
Сын пошел, быка привел, ну и убили. Когда убили
быка, то отец сказывает сыну:
— Давай-ка, сын, теперь померяемся, кто будет из
нас толщей. (По грудям помериться.)
Вот сын померил отца (вот как на службу
принимают — меряют), завязал в узелок.
— Ну, давай же, сын, я тебя померяю.
Он своего сына померил в грудях. Сын стал
потоньше.
— Ну вот,— говорит,— теперь будем есть это мясо.
Вот и начали варить и кушать, а отец сказал:
— Ты почаще заворачивай ко мне, когда мы будем
обедать.
Этот мужик другой раз зайдет. Вынимают там
мяса, едят. Ну, другой раз мужика этого посадят:
285

*— Ну, садись, садись, Митрий Иваныч!
Он пообедает с ними. Ну, ничего не вспоминает.
Кончили они э^ого быка есть, тогда отец сказывает
сыну:
— Ну, давай-ка, сын, мы теперь померяемся, кто
из нас прибыл. Мяса мы ели досыта. Варить не
жалели, потому что бык дармовой.
Сын отца меряет.
— Так ты почти на вершок, отец, прибыл.
— Ну давай-ка же я тебя померяю.
Вот он его померил. Он на два вершка убыл.
— Что же ты, молодой, должон прибывать, а ты
убываешь. Так вот же, сын, я ел свое мясо, за которое
заплатил деньги, а ты ел ворованное. Когда другой
раз Митрий Иваныч придет обедать, и мы садили его,
то я ел — не боялся, а ты хотя и ел, оно не приставало
к тебе, к твоему сердцу, зато ты и убыл; А я, как ел
свое, так я прибыл. И вот так тебе советую никогда не
воровать. То ты думаешь еси сладко, а оно выходит
горько. Это надо бросить все.
Тогда сын сказал:
— Больше, отец, не буду.
И начал своим трудом жить.
217. ПОЧЕМУ СТАРИКОВ НЕ СТАЛИ ИЗГОНЯТЬ
Когда-то давным-давно был царь. Такой жадный,
что он издал приказ: тот, кто не может работать или
состарился, должен был изгоняться. А у одного
человека был старый отец. Вот пришла пора, что и его
надо вывезти. Что делать? Сын повез его на санях в лес
в большой холод. А когда повез его, то взял и своего
сына на подмогу. Когда привезли старого отца,
посадили его под сосной. Вот и говорит сын деда:
— Пусть дед сидит на санках. Их мы обратно
домой не повезем.
Тогда мальчик и говорит:
— А как же мы оставим санки? Они мне будут
нужны, когда мне тебя придется тоже отвозить.
Загрустил тогда отец и решил не бросать одного в
лесу старика: привез назад домой и спрятал его в осе-
ти 1. Продержал в них старика всю зиму, весну и лето.
Наступила осень, а в том месте начался неурожай:
О с е т ь — овин, рига, постройка для сушки снопов.
286

всё, что посадили весной, к этому времени еще не
всходит.
Ничего не выросло и у этого человека. Он
приходит к старику и рассказал ему все. Тогда старик и
говорит :
— Ты возьми с гумна сдери солому и посей ее.
Этот человек так и сделал. На следующий день
старик посылает сына и говорит:
— Сходи на поле и посмотри, что там видно.
Сходил на поле сын и говорит, что еще ничего не
выросло.
На следующий день старик снова посылает сына:
— Сходи на поле и послушай, что слышно.
Пришел сын на поле, приложил ухо к земле и
вдруг слышит голоса:
— Ой, куда ты? Ой, где ты?
— Я тут!
Пришел домой и рассказал старику, что слышал.
На следующее утро снова старик посылает сына на
поле послушать, что слышно. Сын на этот раз
слышит:
— Дальше, дальше подвинься — мне места нет!
Приходит он домой и рассказал об этом старику. А
старик ему и говорит:
— Видно, завтра пшеница покажется.
На другой день выходит сын и видит: выросла
хорошая пшеница. У других же почти ничего не
выросло. Стали жаловаться на это люди царю.
Захотел сам царь посмотреть, правду ли говорят
люди. Едет он на коне и видит, что нигде ничего не
взошло, кроме как у одного хозяина. Заходит царь к
этому человеку и спрашивает, почему у него одного
выросла пшеница. Тогда пришлось ему все рассказать
царю. Царь и просит, чтобы он показал этого старика.
Стал человек упрашивать царя, чтобы он ничего не
сделал старику. Царь пообещал.
Выходит дед, а царь его спрашивает:
— Если ты такой мудрый, то скажи, скоро ли я
умру?
Старик сказал, что ему надо подумать. Через сут-
кц явился царь, и сказал ему старик, что он скоро
умрет. Испугался царь и говорит:
~ А сейчас ты мне скажи, как мне спастись от
смерти.
287

Дед снова говорит, что ему надо подумать. Через
сутки явился царь, и сказал ему старик, что царь не
умрет, если в ту ночь, когда он должен будет умереть,
пойдет воровать, а эта ночь наступит завтра. Царь
стал возмущаться. Но что делать!
Вот царь дождался ночи, оделся в одежду вора и
вышел из своей спальни, а сам не знает, куда ему
идти и что воровать. Идет и видит царь настоящего вора.
Подходит к нему царь и говорит:
— Давай вместе красть.
Вор согласился и говорит:
— Давай украдем что-нибудь из царского дворца.
Царь согласился. Тогда вор вытащил веревку и
закинул ее в окно дворца, закрепил ее и стал взбираться
по стене. А царь ждет его внизу. Вдруг "видит, что вор
спускается обратно и руки у него пустые. Спрашивает
царь, почему он ничего не украл, а вор и говорит:
— Во дворце идет совещание, хотят убить царя
этой ночью.
Понял все царь, наградил вора деньгами и
отпустил его. Позвал стражу свою и казнил заговорщиков.
На другой день привез богатые подарки старику и
его семье и уничтожил закон свой. С тех пор стариков
уже не изгоняли.
218. ОСЛИНЫЕ УШИ
Один царь держал слугу и все ездил с ним вместе.
Вдруг у царя выросли ослиные уши, и он наказал
слуге строго:
— Не говори об этом никому!
Слуга терпел-терпел и не мог больше терпеть.
Пошел на улицу, к дороге, где он с царем гулял, возле
дороги разгреб землю и припал к ней.
— Есть,— говорит,— у царя ослиные уши, а не
знает об этом никто!
И выросло дерево на этом месте.
Как-то поехал царь со слугой прогуливаться по
этой дороге, а дерево-то царю и кланяется.
— Есть,— говорит,— у царя ослиные уши!
Царь слуге говорит:
— Останови лошадей у березы-то! Что березка~то
кланяется?
— А вот кланяется, говорит: «Не говори, не
выноси в люди, что есть ослиные уши у царя».
288

И признался слуга:
— Я терпел-терпел, да и не вытерпел: землю*
разгреб здесь и шепнул, что у царя ослиные уши. И вот
выросла березка, так объясняется!
— Ну,— говорит царь,— уж если мать-земля не
могла выдержать, то где же крещеным не сказать об
этом друг дружке!
И простил слугу.
219. ЖАДНОСТЬ
В одной деревне жили-былй два брата. Один брат
богат был, другой — бедняк такой, что не приведи бог
каждому крещеному. Бедному брату ни в чем не
везло, удачи, стало быть, не было. Лошади сдохли,
коровы да овцы пропали, женка с робятами померла.
Остался бедняк как перст. ' .
Идет он к старшему брату, к богачу, стало быть, и
просит помощи какой ни на есть. А тот хоть бы что.
Надоело канителиться младшему брату, стало быть,
бедняку, приходит к старшему и просит:
— Ну, дай хоть три копейки, стало быть, на
шнуров — задавиться.
— А, на это можно, с полным нашим
удовольствием!
И дал брату три копейки, стало быть, на
шнурок — задавиться.
Идет младший брат в город, по дороге человека
встречает какого-то.
— Ты куда идешь? — спрашивает он бедняка.
— В город.
— А зачем?
— Шнурок, стало быть, куцить — задавиться.
— А ну, пойдем вместе, и мне по дороге.
— И ты давиться?
— И я давиться.
И пошли. Пришли они в город, купили по шнурку.
-У попутника лишка какого осталось, выпили на
остатки. Идут дорогой обратно и гомонят:
— А где же давиться-то будем?
— Да в братЬвом саду. Выберем сук какой на
яблоне покрепче, да и задавимся. г
— Что ж, можно и. так.
Выбрали они в братовом саду сук покрепче, шнуры
к суку приделали. 1\лядят — низко, ноги будут в зем-
10 Зак. № 177 289

Jiio упираться... Что тут делать? А других суков толще
нет в саду.
— Вот что, иди-ка "ты,— гомонит попутчик
бедняку,— укради-ка у брата лопату тяжелую. Выроем,
подкопаем землю, ноги-то и не будут цепляться.
Украл бедняк у брата лопату железную. Только
копнули раз — звяк! Глядят — дужка из-под котла
торчит. Копнули еще раз... Глядят — и глазам не
верят: котел с золотом! Взяли они кол, продели под
дужку, вытащили котел — и ляки ходу. А потом, как
вынесли за калитку, попутчик-то как крикнет:
— Ахти, богач! Твое золото скрали!
(У богача-то, вишь, под яблоней котел с золотом
был зарыт.)
Выскочили богач с женкой, да в сад. Глядят —
котла-то и нетути.
— Куда какая беда!
, Как завопили — да прямо в петли. Л'ак и
задавились. А бедняк богатым сделался.
220. ПРО ВРАЧА И ЧЕРТА
Вот жил один врач, доктор, значит. Ну вот все, все,
все знает. Жена ушла на прогулку там. Детей не было
у него. Вот сидит в кабинете и сам себе говорит:
— Что вот говорят: черт есть. А что черт знает?
Ничего. Ну, пускай он и есть. А я врач, значит,
хирург. Я все знаю, что у человека есть внутри.
Сидит, рассуждает у стоЛа. Раскуривает он сигару.
Форточка открыта. Вот в форточку залетела снежинка
на стол. Образовался черт с копытом. На ногах
копыто.
— Здорово, дрктор!
— Здорово, черт!
— Чего ты меня вспоминаешь, мол, что черт
ничего не знает, а я все знаю.
— Конечно,— говорит.— Я же врач, значит, хи«
рург знаменитый, знаю у человека все. Или я
операцию делаю, внутри там знаю все, что делать.
— Эх ты, дурак,— говорит.— Знаешь ты! А ты
знаешь, что у человека за совесть? — Черт это ему
говорит.
Он и задумался.
— Дй, пожалуй,— говорит,— не знаю.
— А-а, ну вот! Хочешь, я тебе покажу?
290

— Хочу.
Ну вот. Вынимает его совесть. На руке показывает.
Значит, жидкость такая, как, ну... мозги. Маленько.
Ну вот, значит, показал.
— А ум знаешь у человека какой? Мысли там?
— Не знаю, черт.
Он мысли от него вынял.
Врач сделался совсем дурак дураком, уши
холодные. Не понимает ничего. Сидит в кресле. Ничего ведь
не знает.
Вот он берет этого врача, кладет в брекотушку,
такую, как детям-то брекотушку покупают. И колотит
по столу.
— Вот,— говорит,— кака штука с тебя хорошая
вышла. Вот отдам ребятам. Пускай ребята играют,
чтобы тебя, мол, и не было, врача такого, чтоб ты
черта не вспоминал, что ничего не знает. Да уж ладно,
пожалею я тебя.
Ему это мысли-то пихнул обратно, уложил. Он
стал все:таки, оживел немножко.,
— Ну вот, доктор, сейчас я тебе и твою, значит,
оставлю эту жидкость, которую от тебя взял, совесть
твою.
Вложил. Все нормально стило. Вот с чертом сидят
беседуют.
— Правильно, черт. Ты больше, вы больше меня
знаете.
— Так вот. Никогда,— говорит,— не вспоминай,
что черт не знает. Черт больше вас,— говорит,—
знает. Только вспомнишь меня, я всегда тут буду,—
говорит.
Опять снежинкой сделался, улетел черт.
Тогда врач стал верить, что, мол, черти
действительно больше знают. Вот и все. И сказке конец.
221. ТРИ СОСЕДА
Жило три соседа. Один богатый, один не так
богатый, а один бедный. Решили проверить, какое житье
им .на том свете будет.
Долго ли они, коротко ли шли, перегнали
старичка.
— Куда ж?—говорит,— вы идете?
— А идем,— говорит,— узнать, какое кому житье
на том свете будет.
291

— Ты,— говорит,— этой дорогой, ты — этой, а
ты — той! — Всем показал старичок»
Вот они и пошли. Который дюже богатый был,
милостыню никому не давал, тот попался в болото. А
который богатый, а хотел обокрасть, огрести, если кто к
нему зайдет,— в воду. А который простой^ ночевать
пустит, покормит, хоть сам голодный,-г- тот попался в
комнату короткую.
Тот, который не пускал, тот всю ночь по самые
плечи пробродил по грязи. Тот, который пускал, да
пограбить хотел, тот попался в воду и по шею в воде всю
ночь (на коряге) провисел. А простой попался в
комнату — стол собран, попил-поел, бога поблагодарил и
лег на постельку спать. Всю ночь проспал. А там
заглянул в коридор — а там обед еще лучше припасен,
чем он ел.
Вот они пошли тут, все вместе. Опять перенимают
того старичка на том же самом месте. Вот он и
спрашивает у того, который богатый: как он? А тот его
быком.
— Если тдкая жизнь, то мать ее*.. По самые плечи
по грязи пробродил.
Второго спросил. Тот говорит:
— Если такая жизнь, то тоже плохо — по шею в
воде сидел.
— А у тебя как?
— А мне коли,— говорит,— такая жизнь, то хоть
сейчас помереть! А заглянул я в коридор, так там еще
лучше. •
— Это,— говорит,— для твоей женки. Ты,—
говорит,— хоть пойдешь напоен и накормлен... А она
-пойдет — да хоть корушечку даст бедным.
— Нельзя ли мне такую жизнь получить? —
говорит тот, что на сучку провисел. "
— Отчего ж, можно!
— А как же мне получить?
— А вот я торну яблочный сук, вот ты носи воду
ртом, поливай. Когда он отжйвется, зацветет, а ты все
носи. Яблочки будут — носи. i
Сук этот отжился, а он все носит, годов, может, сто
носит. Он зацвел, а 'тот все носит. Потом уже яблоки
стали, а он все носит. Выбился из сил. Лег под яблоню
и лежит. Приходит старичок к нему — он под яблоней
лежит.
— Ну^ стань-ка, тряхни яблоню!
292

— Не могу!
— Стань! Стань!
Как тряхнул эту яблоню, как дождь мелкий,
посыпались эти яблоки. Опять завалился он под яблоню.
— Встань еще! . -
— Не могу.
— Соберись с силами!
Он как встал, тряхнул — только три яблока
остались на яблони. Он опять завалился.
— Ну, встань еще!
— Не могу.
— Соберись с силами!
Он как встал, трахнул — остатних три дблочка
свалились.
— Вот это самые,— грворит,— твои большие грехи.
Вот,— говорит*,— ты помнишь., как зашел к тебе
человек ночевать? И ты его остатние копеечки вынул. И
вот его это ребенок с голоду помирал. Это есть самые
твои большие грехи. А теперь твои все грехи прощены.
Кто знает, кто старичок был? Бог, должно быть.
Сказка вся, больше нет.
222, ЛЕГЕНДА О САПОЖНИКЕ НА НЕБЕ
— Раньше — как сапожник, так последний
человек, ругатель и пьяница. А этот был справедливый.
Другому дай кожу — он ее украдет и деньги не
отдаст. А этот был честный. Вот он помер. Помер и
пошел в рай. Стоит у ворот апостол Петр.
— Нет бога дома! Он гулять пошёл. И святые с
ним. Садись и жди его. А пока расскажи, как жил ты
на земле? Не крал ли? .
Сапожник говорит:
— Только по себе оставлял, что с-под ножа падет.
— Ну, коли так — сядь за эту дверь и жди.
Стал сапожник в угол и ждет. Видцт — стоит
скамеечка маленькая. Взял он ее и сел на уголок. А
скамейка была бога — бог садится на свое место,'а на
скамейку ноги ставит. Сел сапожник на скамейку и
вдруг целый мир увидал. И жену видит. Та белье
полощет в речке. Взяла и повесила сушить. И домой
пошла. А- другая баба подошла да давай это белье
брать, воровать...
Осерчал сапожник и заорал:
— Ты что делаешь? Ты чужое белье воруешь?!
293

Расстояние очень большое от неба до земли —
ничего не слыщнр. Как схватил сапожник скамейку да
- как пустил в бабу!
А тут вдруг шум, музыка, голоса... Сапожник
скорее спрятался. Это бог назад шел со всеми своими
святыми. Вошли все на^небеса. Стало там светло, красиво.
А сапожник сидит за дверью в уголку. Сел бог на
место, видит — скамейки нет.
— Ну,— говорит,— ищите ее, куда она делась?
Разбежались ангелы, ищут скамеечку. Увидали
сапожника :
— А ты что здесь делаешь?
— Да меня святой апостол Петр впустил сюда.
Бог говорит:
— А где моя скамеечка?
Сапожник рассказывает:
— Да вот как я сел на нее, так все и увидел — как
баба белье крала у моей жены. Я кричал-кричал -—
она ничего не слышит. Не выдержал я, да й бросил
скамейку.
Бог говорит: ,
— Если бы я был, таким, как ты, так мне бы, на
землю глядя, и сидеть не на чем было. Всю мебель бы
вниз побросал... -
И послал сапожника назад на землю.
223. СТАРИК И СМЕРТЬ
Старичок ходил в^лес за дровами. Насек он ви-
чек1. Несет вязанку, завязал. Завздыхал, расхлябался
да бросил вязанку. Сел и сидит.
— Ну, хоть бы смерть-то пришла! Весь испёкался.
А смерть и говорит:
— А я пришла, дедушко!
— Ой, дак спасибо, что пришла! Помоги мне
вязанку поднять... .
224. СМЕРТЬ ПРАВЕДНАЯ
Жил на свете один мужик. Бедный, что, и сказать
нельзя..И родился Ау него сын. Крестить надо. А во
кумовья идти никто не хочет. Кого ни попросит, все
отказываются. А крестить не на что. Идет по полю.
Встречается бог.
— Бог а бог, будь моим кумом!
1 Вица — прут.
294

— Некогда,— отвечает бог.— У меня и так делов
много,— и отказался.
И задумал мужик давиться. А ему прямо
навстречу смерть идет. Думает, коли уж сам бог отказался,
так пусть хоть смерть будет у меня кумом. И стал ее
просить, чтобы смерть кумом евонным стала.
Согласилась смерть.
— Веди,— говорит,— в избу.
— Да у меня и крестика-то не на что справить.
— Ты не толкуй об этом,— говорит,— все, все
будет...
Пришли домой. Уходил из дому — корушки не
было, пришли — всего вволю: гуси, свиньи, водка. А
баба спужалась, думает, за ней смерть пришла. Мужик
успокаивает:
— Не бойся,— говорит,— она, смерть-матушка,
праведная. Бог отказался, а она, матушка, не
отказалась.
Окрестили ребенка, выпили. Смерть и говорит:
— За то, что ты не брезговал мной, я тебя сделаю
лекарем. Какую хошь болесь лечи, только гляди. Коли
я в головах буду — капут, и лечить не берись, а коли
в ногах — на поправку пойдет.
С тех пор разбогател мужик, что помирать не надо.
Сразу по смерти видит, где стоит.
Позвала раз смерть праведная кума в гости. А
ехать пришлось сто дней и сто ночей, в замок смертев.
Угостился как следует быть — и все разное. Позвала
смерть кума свои хоромы осмотреть. И завела она в
одну комнату. Церква не церква, а похожа.
Посередине стол накрыт, будто алтарь, все белое, а около
образов на столе свечки теплются. Одни большие да
толстые, другие коротенькие, заплывши.
— Что это такое? — спрашивает мужик у смерти.
— А этб жизнь человеческая горит! Как станет
свечка потухать, я и, значит, и иду к тому человеку.
Страшно сделалось мужику.
— А моя жизнь которая? — спрашивает.
— А вон эта! — и^ показывает.
Свечка маленькая-маленькая,ф1;а опять потухает,
вспыхнет — и нет.
Спужался мужик, скорей домой. Стал он делать
кровать, чтоб вертелась во все стороны, а сам^ велел
крутить кровать. А смерть ему:
*— Не, кум, вертись не вертись, а помирать надо.
295

225. ПОЧЕМУ ЛЮДИ НЕ ЗНАЮТ, КОГДА УМРУТ?
Раньше люди знали, в какой день умрут, а теперь
нет...
Один старик изгородь городил. Раз кол всадил, два
всадил — кое-как все делает. Ограда ветхая
получается.
Шел мимо прохожий:
— Бог помощь! Ты что изгородь такую ветхую
делаеШь?
— А мне три дня жить осталось— так зачем
крепче? Мне хватит.
— Ты делай для людей, пусть другие
попользуются.
Тот не послушался.
Три дня прошло. Он год, два живет, старик этот, не
умирает. Пришлось ограду хорошую поставить,
надолго.
А тот прохожий — это бог был,— он и решил так
сделать, чтобы люди не знали про свою смерть. Тогда
они не только себе пользу приносить будут,
С тех пор мы и не знаем, когда умрем.
#
*

IV. ЖИЛ-БЫЛ ПЕРВЕЙШИЙ КУПЕЦ В МИРЕ...
226. ПОКУПКА УМА
Был купец. У него был сын. Звали его Ванюшкой.
6я был такой умный — никуда не ходил: ни по
пирам, ни по беседам, никуда-никуда. Купец и говорит
жене:
— Что-то у нас сынок никуда не ходит? Надо
женить его, а он никуда не ходит, никого не^ знает.
А мать говорит:
— Посылай его,— говорит.
Купец и говорит сыну:
— Что ты, Ванюшка, никуда не ходишь?
— Куда я, тятенька, пойду, раз я никого не знаю?
• — Ты бы хоть к^ девушкам на беседу сходил.
*— Вот можно сходить,— говорит сын.
Вот отец дал ему три рубля денег.
— Пойди,— говорит,— купи гостинцев и пойди на
беседу к девушкам и попотчуй!
з*Ну, вот он взял три рубля, сын, и пошел. Взял,
пошел, вошел в магазин, взял себе гостинцев. Ну и идет
по городу и думает: -
«Куда я пойду, раз я никого не знаю? На
господскую беседу неприлично мне, на купечецкую тоже.
Пойду, говорит, где мещанки сидят: там попроще!»
Вот и пришел на мещанскую беседу. Девок беседа
большая сидит. Раз пришел кавалер этакой хороший
— девки все обрадовались-: не бывал такой на беседе
никогда! Одна девка бойкая, Таня зовут.
— Пожалуйте,— говорит,— пожалуйте! Вот место
тут!
Он и сел к Танюшке. Ну вот, и посидел маленько,
и отдал гостинцы эти Танюшке.
— Вот,— говорит,— Танюшка, потчуй подруг!
Она, значит,* взяла гостинцы. Попотчевала подруг.
По разу обнесла, а остальное себе. Вот посидел нем*
297

ножко. Пошел домой это Ванюшка. И остальные
деньги отдал этой Танюшке.
— Вот,— говорит,— тебе, Танюшка, остальные
деньги! Мне,— говорит,— не надо: у нас у тятеньки
денег много.
Ну вот, приходит сын домой. Отец спрашивает:
— Ну-,' что, Ванюшка, понравилось на беседке?
— Да ничего,— говорит,— хорошо! Понравилось!
— Ну, на другой вечерок еще,— говорит,—
сходи! — Отец-то.
— Мне,— говорит,— тятенька, этих денег мало!
Дай,— говорит,— пять рублей!
Вот отец ему дал опять пять рублей. Ванюшка
опять пошел на беседу. Сошел в магазин, взял
гостинцев, сколько ему нужно. Пошел на беседу опять.
Опять садится к этой Танюшке.
Потом уже просит:
— Дай, тятенька, десять рублей!
Опять так же сошел, гостинцев взял, да и опять к
Танюшке. И последние деньги отдал. Посидел, а
она его и провожать пошла. Проводила докуда
нужно.
Ну, он и стал ходить каждый вечер. И денег
просил все вдвойне, все вдвойне. И до двадцать рублей
дошел, и до тридцать рублей дошел. Потом отец и
говорит уже матери:.
—-т Но, мать, в добрый час мы послали сына по
беседам ходить! Теперь он нас разорит! ш
~ Мать говорит:
— Сам послал по беседам ходить!
— Не лучше ли его женить?
— Так что же, жени!
Отец сам ему говорит:
— Ванюшка! Не желаешь ли ты жениться?
— Ну,— говорит,— тятенька, что же, и жените!
— Кого,— говорит,— прикажешь сватать-то?
— Вот сватайте,— говорит,— Танюшку. Девка-то
хорошая!
— Нет! Нам твоя Танька не надо. Не то что в дом,
а дома не надо!
Ну, а сын говорит:
— Ну, мне больше никакая не надо!
— Возьмем ли мы подзаборную? Мы за тебя
найдем невест умных, разумных, благочестивых, он хоро-
298

шего отца и матери, с большим именьем, с большим
приданым.
— Ну, как хотите! Кого возьмете, с тем и жить
буду!
Вот они и поехали сватать и высватали невесту в
городе — умную, разумную, благочестивую, хорошего
отца-матери, с большим приданым. Ну вот и женили
Ванюшку. Потом свадьба была хорошая, богатейшая.
После венца они пировали, танцевали, сколько им
хотелось. После их уклали, молодых, спать. Сами
улеглись. Всё утихло везде. Никто не стал уже ходить. Он
^й говорит:
— Ну,- оставайся, жена! Я пойду к Танюшке*
А она в ответ:
— Ну, ступай с богом!
Сходил. Пришел вовремя: еще, все спят. Утром
встают. Пришли молодых будить. Видят — двое.
Потом на другой день поехали к ейной родне, к
отцу-матери, на отводины. Там тоже пировали, гуляли. Им
стали там кровать приготовлять в третьем этаже. Он и
говорит:
— Я там не лягу! Приготовляйте кровать в
нижнем этаже и ближе к дверям.
Ну, что же, так и приготовили. Как уклались
все спать, как затихло все и замолкло, он и говорит
зкене •
— Оставайся, жена, а я пойду к Танюшке!
Так каждую ночь все и ходит и ходит. А до жены
и перстом не дотронет. Из дома все тащит и,тащит.
Родители заметили это и спрашивают:
— Скажи, Машенька, не ходит куда Ванюшка от
тебя?
— Нет,— говорит,— никуда не ходит Ванюшка
от меня! Постоянно все со мною,— она не
сказывает.
Отец и говорит матери:
— Вот, мать, нужно его послать за границу!
Может, он и отстанет (от Таньки-то.)
— Пошли его! — говорит мать.
Он говорит*
— Ванюшка! Не съездишь ли ты поторговать за
границу? Я тебе нагружу товару корабль.-
— Что же! Я, тятенька, поеду!
Вот ему отец нагрузил товару корабль и отпускает
его.
299

— Вот ты свои товары продашь, 'заграничных
накупишь и опять .привези домой!
Вот направили корабль. Он и говорит отцу:
— Какой тебе, тятенька, подарочек привезти из-за
границы?
— Привези^— говорит,— шапку в пятьдесят
рублей!
— А тебе чего привезти, маменька? у „
— Привези в сто рублей, шаль!
— Хорошо, маменька, привезу!
А потом обернулся к жене:
— Тебе чего нужно?
—- Мне ничего не нужно: своего всего много.
Привези,— говорит,— ума.
— Хорошо, привезу!
«Схожу теперь к Танюшке!» Пришел, да и
спрашивает :
— Какой подарочек привезти, Танюшка? Я
уезжаю за границу торговать.
Она говорит:
— Привези мне в пятьсот рублей салоп!
— Хорошо,— говорит^— привезу! Только мне
нельзя передать подарочек. Приходи на пристань такого-
то числа!
Вот. и поехал за границу. Привалил на пристань
корабль. Вот и пошла у него торговля. Такая торговля
пошла, что и не рядится! Что спросят — какую цену,
ту и дают. Все товары распродал по самой, по самой
дорогой цене. Потом опять набрал товаров
заграничных' по самой дешевой цене. Ну, потом остается ему
подарки купить. Ну, сошел в магазин. Купил отцу
шапку в пятьдесят рублей; купил матери шаль во сто
рублей; купил Танюшке салоп в пятьсот рублей;
остается еще только жене ума^ купить. Вот и ходит по
городу и думает: «Где ума купить? А без ума домой
ехать не смею!»
Пришел в один магазин и спрашивает>
— Что,— говорит,— господа, нет ли продажного
ума? Жена велела ума купить, а съехать без ума не
смею.
— Ох, ты,— говорят,— дурак! Едешь ты без ума
торговать.. Есть у нас умы, да про себя.„А продажных
нету!
Закрыл свои глаза да с большим стыдом из
магазина вышел. Идет по городу — головушка повещена.
- 300
# %

Ну вот, ай попадает ему пьянчужка встречу
рваная.
— Что ты так, голубчик, задумался? Головушка
повешена?
— Уйди,— говорит,— что тебе за дело!
Ну, значит, и, разошлись. Потом и одумался:
— Стой! — говорит..(Этакие, может, и лучше
знают, где ума купить!») — Эй,— говорит,— друг! Воро-
тись-ко!
Тот сейчас вернулся. "
— Вот что,— говорит,— голубчик! Не знаешь ли,
где умы продают? Жена наказывала ума купить, а без
ума приехать не смею.
— Ой,— говорит,— пойдем со мною! Ума сколько
хошь найду!
Вот и привел его в трактир, и посадил его на стул.
— Вот,— говорит,— погоди вот~ тут! Я сейчас тебе
ума привезу, только ум дорог — семьсот рублей!
— Семьсот так семьсот! А без ума приехать не
смею.
Долго он ходил. А Ванюшка ждет. Наконец
пьянчужка является. Вот и несет узелок под мышкой. В
рогожке узелок, укутан веревками накрепко. Вот
приносит. Ну, подает и говорит:
— Денежки пожалуйте, семьсот рублей!
Тот и отсчитал семьсот рублей. Дал этот узелок и
говорит:
— Не смотри до дома узелок, а то уйдет у тебя ум!
Вот он взял узелок и пошел на корабль. Взошел в
казенку, закрыл окна и двери и положил узелок в
уголок. И стали отправляться в путь. Вот мало ли, много
ли места проехали, вот его и мучит.
— За что я семьсот рублей отвалил? Чего я домой
привезу? Пойду посмотрю! — говорит.
Ну, сошел в казенку, затворил накрепко окна и
двери и начал узелок распутывать. Вот путал-путал,
распутал узелок. А там четыре рещи лежат: худые
брючишки, рваные-прерваные, да пинжаченко рвань,
да шапчонка рваная, худая, да. сапоги — обрыши без
голенищ, одни коты.
— Ну,— говорит (хлопнул сам по себе).— За что я
семьсот-рублей отвалил? За этакую рвань? Пойду
брошу в море!
Взял и понес. Только хотел было бросить — да
одумался.
301

— Нет,— говорит,— не брошу. Свезу,— говорит,—
домой!
Вернулся да бросил опять в угол. И поехал
дальше. Ну, потом и приехал домой. Привалил к пристани
корабль. Сошел в казенку. Ему бы приехать назавтра,
а он приехал на сутки раныце. Вот оделся в это ризьё,
обулся-оделся, нищим сдобился.
— Пойду,— говорит,-^ к отцу: они меня не
узнают. Послушаю, что они про меня теперь говорят. .
Приходит к отцу. Помолился у порожка и просит
милостыньку Христа ради. Отец выходит и 30 копеек
выносит.
— Прими,— говорит,— нищенка, милостыньку!
Помолись за моего сына Ванюшку!
И мать приходит, полтинник дает да и говорит:
— Помолись за нашего сына Ванюшку!
Жена выходит, рубль несет.
— Вот,— говорит,— прими, нищенка,
милостыньку! Помолись за моего милого мужа Ванюшку, чтобы
дал ему господи ума да разума!
Вот вышел вон.
— Слава богу,— говорит,— про меня этта хорошо
говорят! А пойду теперь к Танюшке!
Вот к Танюшке пришел. У Танюшки — огонь*
Дверь не заперта. Пришел в ее хижину. У ей стол
раскрыт, как буфет. На столе все разные закуски,
выпивки, рюмки. Все на столе. И сидит у ей за столом такой
рыжик, так просто'ужас! Вот охватываются,
целуются. Обое пьяные. Она говорит:
— Вот, милой друг, я пока жива, от тебя не
отстану!
Хлопнула об стол кулаком.
— И от Ваньки тоже не отстану, пока его по миру
не спущу!
— Милостыньки христа ради!
Она не подошла, -прямо кидком кинула три
копейки.
— Убирайся к черту!
Ну, вот он вышел вон, да и перекрестился.
— Слава тебе,— говорит,— господи! Не жалко мне
семьсот рублей: теперь я ума купил!
Вот пришел на корабль. Оделся, сдобился;
дожидается свету. Ну вот, как светло стало, она, друг, и
едет на тройке. Дама в шляпке, этакая разодетая.
Выходит из повозки Танюшка. Она выходит на платфор-
302

му. Она встречается с ним, Здоровкаются. Ну, там:
— Здравствуй, Танюшка! Всё ли по-здорову? Всё
ли благополучно? Как там ты поживаешь?
Она-то ему и заплакала:
— Про меня-то и не спрашивай! Я о том перепла-
калася, перетосковалася, не пила и не ела! Привез ли
ты мне подарочек?
— Привез-привез, Танюшка! Пойдем в казенку!
Как вошли в казенку, так он ее схватил, Танюшку,
начал ее всю мять да топтать. Всю ее измял. Волоса
все до единой волосинки выдергал. Всю изодрал —
всю в кровь. Как мяса кусок, выкинул. Извозчики ее
не берут.
— У нас,— говорят,— дама ехала! А это что —
мяса кусок. — Стащили, бросили в повозку, потащили.
Ну, он домой и пришел к отцу и к матери..Все его
встретили — отец и мать, обрадовались, здоровкаются
с ним. Поздоровался с отцом, и с матерью, и с женой.
Там приогляделся и стал подарочки дарить. Отдает
отцу шапку в пятьдесят рублей.
— Вот тебе, тятенька, шапка в пятьдесят рублей!
Хороша ли?
— Хороша,— говорит,— Ванюшка!
Потом матери шаль во сто рублей.
— Во тебе, матушка, шаль во сто рублей! Хороша
ли?
— Хороша, Ванюшка!
Салоп подает жене в пятьсот рублей.
— Вот тебе, милая моя жена, в пятьсот рублей
салоп!
Она обрадовалась, да и говорит:
-— Слава тебе, господи! Видно, дал ему ты,
господи, ума-разума!
Полно с тех пор к Танюшке ногой ходить.
Посейчас не бывал.
227. ЛЮБОВЬ ЖЕНЫ
Однажды ездил купец и подыскивал для своего
сына . невесту. Приезжает к леснику, видел девушку.
Девушка роскошна, но в низшем положении.
Понравилась, всем по мысли ему. Приезжает домой, объясняет
сыну:
— Нашел я, сын, для тебя невесту; очень велико-
лепйа!
303

На следующий раз едет сын. Приезжает, объясняет
леснику:
— Где ваша дочь? *-
— Дочь вышла сейчас по грибы.
Ожидает купеческий сын с нетерпением. Приходит
эта дочь. Когда посмотрел купеческий сын, очень ему
понравилась. *
— Позвольте, почтеннейший, предложить
несколько слов?
— Пожалуйста, говорите. Что же ваше
предложение, скажите, пожалуйста?
— Желал бы я на вашей дочери посвататься.
— Довольно смеяться, как мьГ бедного положения,
а вы капиталист.
— Говорю я очень серьезно, как она мне
понравилась. Я не считаюсь с этим, что вы низкого
положения; у нас капитала хватит.
Тогда они дают верное слово. Согласна невеста.
Дает он ей сто рублей на чай:
— Приезжайте в такой-то город, на такой-то улице,
такой-то номер м:агазина.
Когда приезжает невеста в город, по ном-еру нашла
магазин. Дожидается ее жених с нетерпением. Когда
увидал, очень обрадовался. Отпущает ей товара,
какого ей нужно. Прошло несколько время, сыграли они и
свадьбу.
Когда прожили немного, отец и мать.этого жениха
оба померли. Остаются молодые хозяева. Проживают
несколько времени. Жена ему и говорит:
— Протекает у нас время, кажется, давно надо
выехать с торговлей. -
Он отговаривает, считает свои недосуги. Она его
сметила, в чем это дело.
— Скажите, пожалуйста, из-за чего вы не едете?
Он говорит ей то и другое. Она и говорит:
— Нет, этого недостаточно. Скажите, пожалуйста,
какое у вас оумненис?
— Скажу я вам сейчас душевно: я бы выехал две
недели назад тому... Из-за того я не еду, что без меня
сблудуете.
Она и говорит еэду:
— Так вы из-за этого и не едете? Охраняете вы
меня? Если я захочу сблудовать, то вы меня не
укараулите! А вот я вам дам рубашку. Если на рубашке бу«
305

дет черно пятно, тогда я сблудую, а если не сблудую,
то черного пятна на рубашке не будет.
Этому он согласился.
— Ну, еду! Верю вашему честному слову.
— Я еду в той же столицу, откуплю я гостиницу,
буду проживать в ей с прислугой. Ну кто из нас боле
приобретет, вы или я, потом увидим.
Муж едет на судне и смотрит на свою рубашку,
нет ли черного пятна. Сметили его матросы, стали ему
говорить:
— Что вы это ощипываетесь и одергиваетесь;
разве вас блохи кусают?
— Да так, ничего.. — Словом, осмотрел себя
кругом.
В одно прекрасное время кочегар допытался, что
дала жена ему точный завет- белой рубашки, ^то нет
ли черного пятна.
Стает он на гавань. Берет разрешение торговли,
торгует несколько дней. А свою натуру не бросает —
нет ли черного пятна? Рассказал кочегар одному из
студентов:
— Вы спросите, пожалуйста, что это он озирается
и ощипывается.
— Скажите, торгующий, какое это у вас
замечание?
— Да, словом, так... Ничего особенного не имею...
— Нет, я замечаю, что-то у вас есть: или вас блохи
кусают, или что; вы все смотрите на свою рубашку.
Сколько ни мялся, ни медлил времени, принужден
был сказать, отчего он оглядывается на рубашку.
— Так вот что, любезный, я вам объясню, почему
я озираюсь и осматриваю свою рубашку — нет ли на
ней'черного пятна. Дала мне жена-верный завет:
«Если я сблудую, то будет черно пятно на рубашке, а
если не сблудую, то черного пятна не будет, будьте
настолько уверены».
Студенту стало это очень интересно, что, если жена
сблудует, то будет черное пятно, а если не сблудует, то
цр будет черного пятна.
— Скажите, пожалуйста, где находится ваша жена?
— Моя жена находится в таком-то городе, по
такой-то улице, дом номер такой-то гостиницы.
Говорит ему студент: *
— Ну, вот что, торгующий, извините, не знаю, как
звать...
306

— Мвяя звать Михаил Иванович.
— Ну, вот что, давайте ударимся в заклад по
пятьсот рублей. Уверен я, что будет на вашей рубашке
черно пятно.
Торгующий долго не думал, ударился по пятьсот
рублей в заклад. Деньги заложили за руки, сделали
точный договор.
Едет в этот город студент. Захватил с собой очень
великолепных разных заморских вин для угощения
жены этого торговца. Находит в таком-то городе, по
такой-то улице такой-то номер дома-ресторана. Ударил
в звонок. Выходит служанка и говорит:
— Что вам нужно?
— Такая-то мадам здесь находится?
— Да, здесь.
— Дак скажите, пожалуйста, пусть выйдет сюды
сама!
— Сейчас доложусь.
— Вас, барыня, требует какой-то господин и
предлагал вам выйти скорым успехом.
Выходит его жена:
— Что вам нужно, почтеннейший?
— Извините, пожалуйста, что я вас обеспокоил...
— Ничего, ничего! Я таким людям очень довольна.
— Вот переслал ваш муж, предложил побыть у вас
на квартире.
— Пожалуйста, с полным удовольствием! Таким я
людям очень довольна.
Принимает жена гостя. Вытаскивает* его багаж и
чемодан. Теперь начинает угощать.
— Скажите, пожалуйста, дорогая, как вы, молодой
человек, как это вы можете, дескать, проживать без
мужа столько времени?
— Вы знаете наше купеческое дело, что мы
проживаем вместе мало, а больше врозь. Если мы будем друг
"на друга смотреть, то у нас доходов не будет.
У студента разыгрались глаза и взволновалося
сердце о своем предложении, как' предложить этой
женщине насчет любви. Подумал сам себе, каким
предметом, каким словом, как поступить с этой женщиной.
— Скажите, пожалуйста, молодая мадам, могу ли
я вам пондравиться? Желал бы я вас спросить, не во
гнев вашей милости, скажите, пожалуйста!
-*- Говорите что , угодно за всяко просто.— Она,
■— Желал бы я спросить вас, не согласились бы вы
307

со мной поиметь любовь — я бы вас наградил дорогим
цодарком.
—т Ну, дак что же, так и быть... Я проживаю одна
и давно ищу такого человека. С рабочим неудобно, а с
господином и знать никто не будет.
— Ну, ясно дело! — Он.-^ Если мы сделаем — и
концы в воду, никто знать не будет.
Прошло времени до девяти часов. Говорит
господин:
— Очень я устал, как ехал я в дороге. Как бы
скорее отдохнуть.
Говорит ему она:
—Раздевайтесь! Чем волновать один другого —•
скорее дело сделать.
Рассмехнулся господин, подумал своим мечтам:
«Надейся, торгующий, на свою жену, сейчас черно
пятно будет!» Она и говорит ему:
— Вы меня совсем не стесняйтесь, оставайтесь в
рубашке и кальсонах, и я сейчас разденусь.
А господин довольно этому jpafl, снимает с себя
одежу как можно скорее. Она*прибирает его одежу.
Раздеётся сама. Вдруг появился звонок. Он спросил:
— Что такое это звонок у вас?
— Это государыня идет ко мне на совет.
— А я куда?
— Дак вы идите в спальну, ложитесь на кровать*
она туД'а не пойдет. Она це боле пробудет пятнадцать
минут.
Заходит он в спальну и ложится на кровать. Когда
он лег на кровать, она давнула ногой пружинку,
отдернулась кровать под бтенку, и чебурахнулся
господин под пол. Вот так!.. Неожиданный случай
получился!..
Утром встает эта женщина, берет прялку, привязы*
вает кудельку шерсти и берет веретешко, подает ему:
— Если хорошо будете вы работать, хорошо буду
угощать.
На первый случай дала ему пищи: фунт черного
хлеба и полбутылки воды.
— Вот будете вы этим и сыты.
Подумал он сам себе: «Это мне не по вкусу»—да
делать нечего.
У этого торговца смотрят товарищи этого
господина из студентов и говорят между собой:
— Что же это нет черного пятна на рубашке?
308

Он — молодой человек, наверно, поступил с ней сурь-
езными словами, могла она его выгнать. Совестно ему
вернуться к нам.
Говорит другой из студентов:
— Ну, вот что, торгующий, оставим мы тот
задаток и ударимся по тысяче рублей. Давай я поеду.
— Так и быть, давай! -г- говорит купец.
Собирается и другой господин. Приезжает в тот
город. Как довольно ему известен адрес, тогда нашел он
этот ресторан, квартиру его жены.' Ударил в звонок.
Выходит служанка:
— Что вам нужно?
— Нужно бы мне видеть барыню.
— Сейчас я доложу.
Выходит его жена:
— Что нужно вам?
— Ах, извините, дорогая! Я вас побеспокоил, не
поставьте во гнев ваш труд! Вот передал ваш муж,
письмо послал вам, получите, пожалуйста.
— Благодарю вас за дорогой привет!
— Скажите, пожалуйста, нельзя ли у вас поквар-
тировать это время? Как я с вашим мужем довольно
знакомый, часто мы посещаем друг друга.
— Когда вы знакомы моему мужу, заезжайте по-
квартируйтё, с полным удовольствием.
Рассмехнулся господин: «Вот тут-то у нас
что-нибудь да будет!»— подумал, сам себе. Сметила его
женщина:
— В чем же вы это рассмехнулись?
— Извините, пожалуйста, дорогая, у меня такая
есть натура, как я веселый человек.
— Довольно я рада веселым людям!
Заходит в квартиру, достает разных заморских
вин, начинает угощать. Так посмотрел на ее взоры,
очень взволновалося сердце, С нетерпением проводит
свое время. «Эх, какая красавица женщина, вот и
поймай ей счастье!»
— Ах, как я ехал с дороги, очень устал.
Подумал сам себе: «Какие она скажет на мои
вопросы ответы?» Начинает с ней вести ласковы
разговоры, вроде в шутку ударил ее по плечу.
— Вот чертовская натура! Извините, пожалуйста,
может это вам не пондравится!
Сметила женщина, в чем это дело:
— Не извиняйтесь, пожалуйста, чего в шутках не
309

бывает, хотя поймаешь и за титьку — и то ничего.
Рассмехнулся господин и подумал: «Ага, вот того
мне и надо!»
— Как же вы это, молодой человек, молодая
женщина, полнокровая, проживаете вы без мужа? Ведь
это очень странно! Даже можно получить и болезнь.
— Что же делать, если мы будем друг на друга
смотреть, то мы будем голодом.
— Скажите, пожалуйста, хотел я сказать вам
несколько слов, понравится вам или нет?
— Говорите что угодно. Мы только двое, здесь
никого нет.
— Дак вот, предложил бы я вам: могу ли я вам
понравиться и своим обхождением относительно
любви? Очень бы я желал поиметь с вами любовь.
Она и говорит:
— Ну, дак что же... так и быть."
Думает господин: «Надейся на свою жену, купец,
сейчас черно пятно будет на рубашке!»
— Ну, а как не особенно заняты, время полчаса
десятого, не пора ли уж отдохнуть?
— Ну, так что же, раздевайтесь!
Посмотрел господин на женщину; Начинает она го<*
ловной убор снимать с себя. Ну он раздеваться зачал
поскорее.
— Раздевайтесь, останьтесь тольдо в рубашке и в.
кальсонах. Никого у нас нет.
Прибирает она одежу господина. Господин
разделся. Вдруг получился звонок.
— Это что такое?!
— Это государыня идет на совет.
— Ах, да вы советница государыни?
— Да-да.
— Ну, а я куда?
— Идите вы в спальну; ока туда не пойдет. Не
боле пробудет десять-пятнадцать минут.
Когда он заходит в спальну, ложится на кровать,
она двинула ногой пружинку, кровать в стену удерну-
лас£. Чебурахнул под пол* Кричит ему первый
товарищ:"
— Полегче, поосторожнее! Не то прялку
поломаешь, тогда из-за тебя и я буду голодом!
— А, здравствуйте, господин! Вы здесь? Оттого вы
долго и не являетесь? Так вот по этому случаю и я
попал сюда. > *
310

Настает следующее утро. Берет она другое вере-
тешко, прялку и кудельку шерсти:
— Ну вот, работайте! К^к будете работать, так и
буду кормить.
Спрашивает он товарища:
— Чем она угощает? *
— А вот черного хлеба да воды — и все.
— Черный хлеб не принимает у меня желудок.
Она подает первому господину пищу: белого
хлеба, и кусок мяса, и сотку водки, а второму — один
фунт черного хлеба и воды.
Смотрят там на торговца, на ее мужа, что нет
черного пятна на рубашке.
— Эх, болваны, уехали они за каким делом. Стало
быть, не нашли квартиру ее.
Жалко им заложенные деньги. Надо бы их вернуть
обратно. Один граф, лет тридцати, и говорит:
— Ну, вот что, давай ударимся еще по полторы
тысячи. Заложим залог, что я с твоей женой поимею
любовь. Будут ли справедливы слова твоей жены? ,
Отправляется граф. Довольно он знает квартиру
его жены. Нашел он номер гостиницы, ударил в
звонок. Выходит служанка:
— Что вам угодно?
— Пошлите хозяйку сюда!
— Сию минутку!
Выходит его жена.
— Здравствуйте, молодая мадам! Вот я передать
вам письмо от вашего мужа.
— Очень благодарю за дорогой привет моего
мужа!
— Да вот еще что: нельзя ли у вас поквартиро-
вать, как мы довольно знакомы с ём?
— С полным удовольствием!
Тогда приносят, затаскиванзт багаж. Когда они
заходят в квартиру, достает он дорогого своего
угощения.
— Извините, пожалуйста, может, это вам и не по-
ндравится?
— Почему не так... А может быть, вы желаете и
Моего угощения, желаю я вас угостить.
— Не стоит вас беспокоить, как ваше женское
дело.
Время десять часов,
— Скажите, пожалуйста, как же вы, молодой чело-
311

век, и можете так прожить без мужа столько
времени?
-г Куда же деваешься, все-таки надо работать.
Если мы будем друг на друга смотреть, то мы будем и
голодом.
Говорит граф женщине:
— Дак вот, предложил бы я вам свои
предложения, пондравится вам или нет?
— Говорите что угодно; я ведь не девушка.
— Не во гнев вашей милости предложить вам пару
слов. Желал бы я с вами познакомиться насчет все
житейского положения; желал бы я вас спросить
верного слова относительно любви; могу ли я вам по-
ндравиться, полюбить меня?
— Ну, дак что же, можно.
Рассмехнулся граф, думает, своим умок: «Эх,
болваны вы,.зачем вы поехали, не исполнили вы своего
удовольствия... Но уж я-то не вы, конечное дело. Я
обойдусь с такой. женщиной. Вот и думай, хозяин, о
своей рубашке,* вот теперь уж и черно пятно...»
— Ну, так что же время тянуть, пора отдохнуть.—
Это он говорит.
— Ну, так что же, раздевайтесь, пожалуйста!
Раздевается граф, а сам посматривает. Начинает
она сымать головной убор. Снимает верхнее платье, а
граф разделся, остался * в кальсонах и рубахе. Вдруг
получился звонок. _ '
— А это что такое?
— А это государыня идет.
— Ах, как она мне довольно знакома, куда же я
деваюсь?
— Идите в спальну и ложитесь на кровать; она
туда не пойдет.
Заходит граф в спальну и тихо ходит босыми
ногами по комнате, раскручивает свои усы и думает сам
собою: «Ну, уж я не они, я -^ по крайной мере!.. Вот
уж и выиграл полторы тысячи». Походил несколько
по комнате. Слушал ихние тихие разговоры и упал с
маху на кровать. Давнула она ногой пружинку,
отдернулась кровать под стену, чебурахнулся граф под пол*
Там кричат ему товарищи:
— Тише, невежа, прялки поломаешь! То здесь без
работы с голоду пропадешь.
Узнал граф своих товарищей:
— Дак вы здесь?!
312

— А ты зачем попал сюда? Дак вот не прядал
отроду, теперь попрядешь!
Поутру встает женщина, берет третью прялку,
кудельку и веретешко, подает ему:
— Дак вот, хорошо если будешь работать, хорошо
буду и кормить.
Взялся граф за работу. Веретешко не крутится,
шерсть клочками вылазит. Первый товарищ и говорит:
— Эх, плоха твоя работа. Вот я угадаю твою и
порцию сейчас.
— А кака моя будет порция?
— Наверно, будет фунт черного хлеба и
полбутылки воды. -
Первому спускает она порции за его усердную
работу: белого хлеба, полбутылки водки, полфунта
колбасы, и. кусок ветчины, и миску супа, и стакан
молока. Второму — фунт белого хлеба, сотку водки, а
графу дает фунт черного хлеба и полбутылки воды. Граф
и говорит:
— Уделите; пожалуйста, от своей порции мне?
— А нет, друг, здесь приятства нет; как
работаешь, так и поешь.
Ну теперь идет она к попу.
— Здравствуй, батюшка!
— Здравствуйте, здравствуйте! -
— Ну, вот что, батюшка, стыд сказать, грех
утаить. Ну, вот что, как молодая женщина, как у меня
большое полнокровие, не могу я терпеть без мужа. С
кем то нибудь поиметь удовольствие. Есть или нет
грех, вот я пришла спробйть вас.
— Ох, свет, грех! Вот если со мной согласишься, то
я замолю. Знаете, я часто служу* молебны,
причащаюсь и тебя заведу в поминание, во здравие, тебя бог
простит, как ты пришла с покаянием ко мне^
— Ну, так вот чтсуг батюшка, придите в восемь
часов, не ране и не после; я в это время буду одна и
свободна.
— Хорошо, подойду, исполню ваше приказание.
Оградил поп крестом женщину, женщина пошла.
Вместо квартиры да пошла к архиерею.
— Здравствуйте, просвещённый владыка! Вот я
пришла к вашему благословлению. Пришла вас
спросить, как я, молодой человек, полнокровие, проживаю
без мужа целых два месяца, и вот боюсь я, не ударил
бы меня паралич. Поимела бы я любовь с кем то ни-
313

будь, мне бы было много лучше, легче. Так вот,
пришла я вас спросить: есть грех или нет? Была я у
батюшки, так батюшка послал к вам.
— Ну, конечно дело, что батюшка не может. Ну,
вот что, если вы поимеете со мной,* тогда бог простит.
По крайней мере, я служу кажный день обедни, каж-
ный день причащаюсь. За меня служит много попов.
И вот если со мной согласишься, я тебя в поминание,
за это бог простит. В конце концов, пройдёт несколько
время, дойдет твоя горячая молитва до бога, так еще,
может, ты будешь и святая.
— Благбдарю вас, просвещённый владыка, за
ваше наставление. До свиданья.
Ограждает архиерей женщину крестом и спросил:
— А в Которо время приехать?
— Придите в девять часов.
Вместо квартиры пошла ft патриарху.
— Здравствуйте, просвещённый владыка! Прешла
я до вашей милости спросить вас, как я, молодой
человек, не могу я жить без мужа, как проживаю время
три месяца, как у меня большое полнокровие. Боюсь
как бы не получить болезни. Пришла вас спросить:
есть грех или нет, скажите, пожалуйста?
— Ой, грех, великий грех мужней женщине из-за
мужа поиметь любовь. Вот если со мной согласишься,
бог простит. . __
4— А для меня все равно, абы был мужчина
только, да было бы действие!
— Вот я тебя заведу в поминание, тебя бог
простит, как ты пришла с покаянием.
— Так вот, просвещённый владыка, придите в
десять часов.
Поворачивается женщина идти, поблагодарила
патриарха за хорошее наставление. Оградил он ее
крестом.
— Иди, свет, с богом, а4 в десять часов дожидайся!
— Хорошо.
Уходит женщина в свою квартиру. Время еосемь
часов. Ударяется звонок. Служанка выходит:
— Батюшка, пожалуйста, проходите!
Проводит его. Приносит он две бутылки водки и
закуски. Поздоровался с женщиной.
— Ну, так вот что, дорогая, мне ведь долго-то
некогда. Я ведь сказал матушке, что я иду сейчас с
требой.
314

Она подготовила угощение. Сели закусить, да и в$л-
пить. Смотрит она на часы, что время немного уя$.
— Ну, так раздевайтесь, батюшка, поскорее!
Снимает батюшка свой крест и кафтан, весит на
стенку. Остается лишь в рубахе да в кальсонах.
Только успел раздеться, получился звонок.
— Это что такое?
— Да государыня идет.
— А я куда?
Женщина вроде как оробела, посовалась туда-сю-
Да.
— Ах, батюшка, лезьте скорее в чемодан!
Попу разговаривать долго некогда, залазит в чемо«
дан. Задернула она «его цепочкой, замкнула замком,
— Лежи, свет, спасен, может, будешь.
А в это время заходит архиерей, вместо госуда-»
рыни.
— Извините, пожалуйста, не рано ли пришел?
— Ах, каки часы ваши верны! Смотрите-ка —
минута в минуту!
— А я их заводил по Благовещенской каланче,
— И я тоже. Так вот, время-то одно й то же.
Приносит закуски и водочки. Выпили и закусили.
Несколько времени поговорили. Говорит архиерей
женщине:
— Так уж* кажется, время поздно?..
Женщина подтягивает к своему времю. Время
подходит.
— Батюшка, раздевайтесь!
Архиерей раздеётся. Снимает с себя весь убор
свой, весит его на стенку. Только успел раздеться, там
получился звонок.
.— Это что такое?
. — Это государыня идетг
— Ах, куда же я?
Посмотрела она в тот, другой угол.
— Право, я не знаю куда... Да вот лезьте в
чемодан; она посмотрит :\ чемодан, чемодан... да и уйдет,-
Залазит архиерей в чемодан, задергивает она его
цепочкой, замыкает замком.
— Сиди тут, просвещённый владыка! Авось, мо«
жет быть, и в святые попадешь. Вот и будут святые
чемоданные мощи.
В это время, уже в десять часов, идет патриарх.
Приносит закуски и заграничной водочки.
315*

— Ну, вот что, моя дорогая, может, вы не кушали
такой водочки, так вот я вас и угощу. Вот я от
архиерея получил доходности — подати церквей. Крестьян-
ска шея толста. Пойдут с божьей матерью, много
наберут денег, хлеба и холста. Так вот тебе за твой дорогой
привет сто рублей. - > • ^
— Ох, много," просвещённый владыка, напрасно
вы беспокойтесь!
— Ну, что жалеть крестьян, у них ведь всего
много. Собирается копеечками, пятачками, а у меня
составляются сотни. На следующий раз приду, так я
сотни две принесу.
— Я, просвещённый владыка, хотела сотворить
раз...
— А если ты. согрешишь раз, то можно и десять
раз.
Прошло у них несколько времени. Время полных
десять часов. Получился звонок.
— Это что такое?
— Ах, да это с опозданием государыня. Никогда я
не ожидала в это время.
— Что вы — советница государыни? — говорит
патриарх.— Куда же я деваюсь теперь?
— Так лезьте в чемодан.
Задернула она его цепочкой, замкнула замком,
положила в угол. ,
— Лежите, три святых!
Это есть у нас осенний праздник — три святителя,
так они в углу, в чемодане.
Утром встает, посылает прислугу по извозчика.
Приезжает извозчик.
— Вот, пожалуйста, положьте, увезите мои
чемоданы!
Заходит извозчик, берет- чемодан, со второго
этажа — только постукивает.
Спросил извозчик: /
— А что, хозяйка, в этих чемоданах ничего не
поломается?
— Нет, тут такого особенного ничего нету; хотя и
с маху бросите, не разобьется ничего. Вы за это не
отвечаете.
втаскивает все три чемодана. Попросил прислугу:
— Пособите положить, пожалуйста!
Положили чемоданы, садятся на чемоданы и едет
на пристань к мужу. Когда подъезжает к мужу, здо-
316

ровается с мужем, целует мужа с большим
извинением.
—- Ах, как я об вас соскучилась! Ожидала я вас к
себе, и вы что-то ко мне не приехали.
— Знаете что, как' у меня большая торговля, мне
выехать некогда было. Как я понадеялся на твою
рубашку, что нет на рубашке черного пятна.
— Ну, вот что, вы когда поехали, так вот вы
оставили товары. Я вспомнила и вот привезла вам товары.
Достает из кармана ключ, подает приказчику:
— Вот отомкните этот чемодан, достаньте товару.
Открыл приказчик чемодан и ужахнулся: чуть со
страха не упал.
— Ах, батюшки! Это что такое?
Выскакивает поп из чемодана — и ходу как
поскорее. Она кричит:
— Ай, батюшки! Это что такое? Я везла дорогой
товар, а это образовался черт!
Достает второй ключ. С нетерпением говорит:
— Откройте, пожалуйста, поскорее этот чемодан!
Когда открыли второй чемодан, получилось второе
чудовище: выскакивает архиерей — и ходу.
— Ну-ка, откройте и третий чемодан! Что такое, то
был товар* а тут черти? Откройте-ка!
Когда открыли третий чемодан, выскочил
патриарх и опять бежать. Она и кричит:
— Караул, батюшки! Это что такое? Это прямо
разоренье; везла я товары, а это оказались черти. Ну,
вот что, муж, вы прикройте торговлю на несколько
время. Поедемте в мою квартиру. Да, вот что еще, я
ведь совсем растерялась, забыла спросить и про
вашу рубашку. Как, есть черно пятно на рубашке или
нет?
— Никак нет черного пятна, хотя и припачкалось,
но вровне вся рубашка.
Приезжают они на ее квартиру.
— Ну, вот что, вы писали первый пакет?
— Да, давал я адрес твоей квартиры.
—-А сколько адресов давали: один или два?
— Нет, даже три. '
Посмотрел он письма.
— Да, это справедливо*
Говорит она прислуге:
— Принесите большую лестницу!
Когда приносят большую лестницу, спускают под
317 ,

пол и вызывают их оттуда, трех студентов. Она и
говорит ему:
— Вот у меня есть три зверка, но хотя не так
ценны, но пышны.
Когда они выходят:
— Ну, как ваше дело?
— Ваша жена хитрее лисицы!
Тогда он поверил жене, что есть его жена
справедлива. Сумела трех поймать студентов и весь
священнический приход: как попа, архиерея и патриарха.
Конец.
228. ПОДПАСОК
В одной деревне жил мужик богатый, не так чтоб
йолодой, а так годов тридцать пять или под сорок
подходит. Он занимался бондарничеством. Ему надоело в
деревне жить, поехал в город; ну, там жителей
столько, бондарничеством тоже заниматься можно. Купил
себе маленьку квартиру, работает. Работа нешибко так
была: то склепок негде взять, то за квартиру нечем
отдать, ну, так перебивался. У них был мальчик Коля,
лет десяти али одиннадцати.
Мужик этот ехал, видит саквояЯс, он поднял его,
бросил на склепки, поехал дальше. Приезжает домой,
жене говорит:
— Так и так: что-то нашел, то ли деньги, то ли чо.
Пришел вечер, они занавесили окна, давай
смотреть. Деньги. Стали считать — пятьдесят восемь тысяч
насчитали, и половины еще не сосчитали. Ну, мужик,
верно, был не дурак, стал понемногу поправляться —
за квартиру вовремя отдавать, склёпок побольше
купил. Потом стал и работников держать. Дело у
мужика на лад пошло. Потом с женой и говорит:
— Надо Колюшку учить.
Ну, стали его учить, прошел таку школу, потом
схлопотали в гимназию. (Раньше крестьянских детей
не брали, он перевелся мещанином). Потом сын сдал
экзамен, приехал домой. Потом пожил неделю ли,
боле дома, отец спрашивает:
— Ну, что же, сын, каким ремеслом будешь
заниматься?
А сам он стариком стал, брюхо отростил, пузатый
стал. «Докуль буду мастерством заниматься, надо дру-
го чо — лавку ли, магазин снять, сын уж выучен».
Сын говорит:
318

— Тем не хочу и другим не желаю, а ты, папаша,
найди мне такую должность, чтоб я с своего труда
жить мог, чтоб знал всю нужду, все горе-испытал на
своих плечах.
Старик подумал, поговорил с матерью и говорит:
— Подожди, я ему дам дело, он у меня все узнает!
Поехал он к пастуху, спрашивает пастуха:
— Возьмешь подпаска?
(А раньше подпаски последняя должность была,)
— Да у меня уж есть два.
—- А ты одному откажи, а этого возьми, только
обходись с ним как можно строже!
Привел Николая к пастуху:
— Ну вот, да смотри у меня, слушайся! Все
приказы чтоб исполнять.
Он только кивает головой, не как образованный, а
как простой мальчишка.
Ну, ладно. Вот он просит хозяйку:
— Баушка, нет ли у тебя дудочки, чтоб гудеть?
— Ну те к черной-то немочи, погоди ужо, я* тебе
поищу, я, кажись, цидела за печкой — какая-то дуд-
чонка валяется.
Полезла старуха, нашла — она заброшена была;
он с радостью схватил и побежал на речку промыть ее
да подладить подголоски. Когда разобрался с этой
дудочкой — эта дудочка была старинная, червонного
золота. Наутро говорит:
— Дед, я поеду коров выгонять, по улице играть!
— Ну, поезжай.
А он им обоим скоро понравился — чо бы ему ни
сказать, он во всем услужлив. Ну, поехал, заиграл.
Кто йе спал — дивились, а кто спал — слышали и
думали, что во сне видали. Городского головы дочь как
раз проснулась в это время, и подложила под щеку
руку, и слушала, а как слушала, так и уснула. Потом,
когда проснулась, подали чай, сели пить, она нет-нет в
окошко взглянет, сама рассмеется. Горничная с ней
ходила. Она ей говорит:
— Знаешь, что я седни во сне видела?
Горничная засмеялась.
— Знаю.
— А отгадай!
— А хорошо седни музыка играла, я спала и тоже
слушала*
Она и говорит:
319

— Разве это наяву? Я-то думала, что во сне
видела.
-г- А наша кухарка говорит, что это пастушонок
цграл.
Она говорит:
— Что ты? Неужели это пастушонок играл? Я от
роду жизни не слыхала, что человек может так
играть.
А у них как раз в этот день вечером бал был.
. —Аседни.на бал его пригласим. Где он живет?
— У пастуха, кажись.
— Ну, ладно, мы съездим к пастуху, попросим,
чтоб он его отпустил к нам играть.
Ну, потом, когда сели за обед, она и говорит:
- — Папа," папа, у нас музыканты будут?
— Ну, как же, У нас военный оркестр музыки
будет.
— Ой, папа, а ты не слыхал, как утром
пастушонок играл?
— Ну вот, вместо оркестра да пастушонок!
— Ой, папа, хорошо играл! Мы съездим за ним?
— Ну, чтб же, Маня, съезди.
Потом городской голова отправил швейцара к
пастуху за пастушонком.
— Какой-то есть пастушонок, что играет хорошо?
Когда приехали, спрашивают пастуха,- а он
говорит:
— Не знаю, не слыхал, который из них хорошо
играет.
А старуха стоит, да и говорит :N
— Да, наверно, Колька!'
— Ну, так вот, городской голова просит отправить
его на вечер, если отпустите, то вот вам пять рублей.
А старик думает: «А на что он мне ночью-то?»
Потом, когда приехали туда, гости все собрались,
сидели все за столом, и оркестр в полном сборе. Ну,
когда выпили по первому стакану за здоровье
хозяина, ;тут ударил оркестр. Когда подали закуску, стали
подавать по второму стакану, тогда этого самого
пастушонка выпустили. Как заиграл пастушонок,
оркестр схватил шапки в охапки да бежать. А гости,
которые сидели, ни один не мог на месте усидеть,
"старики и те хоть на месте, да потряслись, молоды люди и
барышни не могли за столом усидеть — все повыека-
кали» До той степени удивил всех, что все говорили,
320

что не слыхали еще отроду такой музыки, как играл.
Ну, когда вечер отошел, пастушонка наградили, на
дорогу наделили и старику-пастуху наклали целу
корзину.
Дня через два-три Маня опять уговаривает отца:
— Папа, сделаем вечер, позовем пастушонка,
соберем только молодежь.
— Ну, ладно.
Она велела запрячь лошадь, села и сама к старику
поехала, дала ему двадцать пять рублей, чтоб
отпустил его, • когда надо, и всего угощенья ему отвезла.
Когда он понадобился, старик безо всякого
прекословия отпустил его. Ну, когда отошел вечер, гости не
пили, не ели никто, чо было приготовлено. Она и говорит
отцу;
— Ну, что же, папа, гости не пили, не ели, сложим
ему все и отправим это старику.
-^- Ну, отдавай.
Несколько времени прошло, куда-то городской
голова уехал с женой. Маня вздумала тайком легоньку
вечеринку сделать. Когда несколько человек
подговорила, в саду в укромной беседке устроила вечеринку и
позвала этого музыканта. Она приказала кучеру
лошадей запрягать, сама села и поехала в закрытом эки*
паже; Приехала к старику, старик с радостью. Когда
оттуда поехали, говорит ему:
— Садись .со мной рядом, экипаж закрыт, никто не
увидит.
Когда поехали, она стала с ним разговаривать,
стала то-друго спрашивать. Потом он стал отвечать: в ее
ушах как колокольчики звенят.
— Вижу я, вы не так, чтоб из простых, почему вы
такую-должность заняли?
— Боле местов нет.
— А что вы — читать-то можете?.
— Могу..
— А писать?
— Могу.
— А считать?
— Могу.
— Так вы могли бы к папе в магазин поступить,
(Городской голова купец богатый был.)
— Кто же незнакомого возьмет?
— Ну, я попрошу папу, он возьмет.
Когда начался у них вечер, он мало играл, а боль-
И Зак. № 177 . . 321

ше ходили, гуляли, она не стеснялась никого, взяла
под ручку и пошла (у ней припасен был весь наряд
для него и шляпа пухова, и но нужно было). Когда
обошел вечер, она посылает старику сто рублей, чтоб
он никому не сказывал.
— А я,— говорит,— буду про тебя папе говорить*
чтоб взял тебя в лавку, нам нужон доверенный.
Ну, когда приехал отец, сели за обед, стали
говорить, что доверенный плохой, надо другого, но где его
взять?
— Папа, а пастушонок?
— Да что ты, Маня, надо торговать, а не коров па*
сти!
— Папа, он ведь грамотный хорошо, может читать,
писать и считать. Он по какому-то случаю попал в
подпаски.
— Ну, погоди, посмотрим.
(Раньше никаких это документов не требовалось,
как нонче.) Городской голова написал записку и
послал за ним. Он приехал, стали разговаривать. Он
говорит :
— Я могу таку работу делать.
Говорили-говорили. Голова ему говорит:
— Мне про вас говорили.
Ну, по разговорам видать — подходит.
Сговорились. Купец посмотрел на него и думает: «Такой
красавец и попал в подпаски».
А Маня все размышляет: «Он будет у нас в лавке,
я буду часто с ним видаться». Ну, не тут-то было, не
так скоро увидались: как он дело принял, пошел
народ, полным-полно, не доберешься. В два-три раза
выручка против прежнего. Несколько раз завертывала
она в лавку, по какому-нибудь случаю удавалось: то
не по вкусу ей на платье послали, то еще что-нибудь
выбирать — и то не приходилось никак встретиться
как следует. Так прошло время целый год. Однажды
городского голову позвали со всей семьей на вечер.
Маня сказалась больной.^
— Нет, поезжайте, папа, у меня легко голова
кружится.
Мать хотела остаться.
— Нет, нет, поезжай, мама!
Раньше в магазинах до одиннадцати часов можно
было торговать: пока народ в лавке — и торгуй.
Когда отец и мать уехали, она написала записку и посла-
322

ла с горничной йручить доверенному. Девяти часов не
было, Николай магазин прикрыл. Приказчики
удивляются — что такое?
— Мне нужно отчет сдать.
А те тоже рады — не рады. Потом он зашел с
черного крыльца прямо в ее комнаты. Она была в
комнате одна, обернулась и обвилась вокруг его шеи:
— Коля, Коля, милый, не знаешь моих страданий!
Он смущенно осматривался кругом.
— Выслушай, Маня, вы, наверно, не знаете, что
лежит в душе моей.
Ну, сели, посидели, поговорили. Она рассмеялась и
говорит:
— А во сколько вы мою спальню цените? *
Он осмотрелся и говорит:
<— Ваша спальня дорога.
*— Ну, а сколько?
— Ну, тысяч сто!
Ну, потом он ушел. Приезжают отец с матерью,
Маня больна, случился с ей жар, сейчас до доктора.
Доктор видит, в чем дело, говорит:
— Сейчас пройдет.
Она ему дала сто рублей в руку. С тех пор опять
нельзя увидеться. Уезжают как-то отец с матерью, она
ему записку, он закрыл раньше лавку и пришел к ней.
Вдруг отец и мать — пых домой. Что же, как раз
захватили здесь. Дело неладно. Что делать? Отец было
раскричался, мать его отозвала и велела ни звука
произносить, чтоб из дворни никто не знал:
— Этим мы ничем не поможем; за него отдать —
он из низкого рода, а дочь обесчестит.
Она и говорит ему:
— Знаешь чего? Будто магазин закрываешь,
доверенного уволишь, а вот у такого-то открывается новый
магазин, ты дай ему рекомендацию. У них тоже есть
девка, он, может, скоро с той познакомится.
Ну, он поехал к тому купцу.
— Вот я хочу прикрыть магазин, у меня есть
"доверенный очень хороший, могу рекомендовать — кому
надо.
Расхвалил. Тот с радостью согласился, и Николай
оказался на новом мест$.
Хозяин его был полковник, и у него была дочь.
Вот ихняя барышня, когда он тут в магазине, она за
ним следит. Ну, когда он стал тут торговать, она стала
323

чаще тут бывать. Когда отец с матерью отлупились,
она пишет записку, чтоб закрыл магазин и явился к
ней беспременно. Он рано закрыл магазин, пришел к
ней, у ней все готово, она проводит его в спальню и
спрашивает: во сколько дороже он оценит против
Манькиной?
Он сказал:
— Я оценить не могу, но ваша будто дороже
тысячи на две.
Оценили спальню, разговор другой был. Отец с
матерью скоро приехали и застали его. Чо? Как? Как он
был полковник, то закричал:
— В солдаты!
Отдали его в солдаты. Как раз была война, он
оттуда по письму той и другой написал — как ему
живется плохо, бедно, как голодает. Пришло перво письмо
Кате, она посмеялась, отписала ответ и приложила
десять рублей. Получила и Маня письмо.
— Господи боже мой, неужели моему Коле так
плохо живется?
Подумала-подумала и решила: «У папы нет счету
деньгам». Взяла десять тысяч рублей, отписала й
послала ему. Раньше почта шла на быках да всяко;
когда-то это шло, да когда-то дошло — у него уже жизнь
переменилась. Было как раз военное время, он
отличился и стал жить хорошо, получил чин
командующего войсками. Война утихла, и он отправился домой,
получил письмо первое и другое. Потом приезжает в
свой город, все только и говорят:
— Командующий войсками, командующий
войсками, а чей — неизвестно.
Городской голова был при встрече и даже не
подумал. Приехал домой и рассказывает:
— Приехал командующий -войсками, такой
молодой, такой красивый. Как скоро при нонешних
временах добился службы, за какую-то хорошую отличку
получил такой чин.
А Маня сидит и думает: «Что бы это мой Коля!»
Когда он приехал, всех поставили в строй, он
выбрал себе одного солдата, пузатого-распузатого.
— Ты,— говорит,— приди ко мне.
Вот приходит солдат. Он и говорит:
— Ты назовешь меня Колька?
— Никак нет, ваше превосходительство!
Он бац его.
324

— А теперь назовешь?
— Колька, ваше превосходительство!
— Да ты просто говори: Колька.
— Колька!
— Ну вот, слушай, чо я тебе скажу! Все сделай,
как я тебе говорил, я тебя за это не забуду. Тащи мне
каку-нибудь рвану шинёлишку, брюки, рубаху чо пси
хуже.
Принёс солдат, он переоделся во все рвано, худо.
Теперь дает ему бутылку вина'в карман:
^ — Пойдем!
Пошли по улице, подходят, где полковник живет»
смотрит — Катя у окна сидит. Он подошел,
раскланялся :
— Здравствуешь, Катерина Григорьевна! Ну что,
Катя, ты меня узнала али нет?
Она взглянула: «Батюшки, да ведь это Колька,
что у папы служил!»
— Узнала-узнала.
— Ну вот, я пришел тебя понаведать. Как твое
здоровье? Как живешь? Ведь уже это времени прошло
нять-шесть годов, как жили.
JD.Ha ему машет:
— Уходи-уходи, чтоб папа не видал!
Выбросила ему три рубля, а сама машет, чтоб ско-»
рей уходили.
— Спасибо и на этом. У нас так милостыню не
подают.
Поломался перед окошком:
— Неужели, Катерина Григорьевна, вы забыли все
прошлое?
Пошли они от этого окна.
— Пойдем в друго место.. Смотри, меня тащи и тол«
кай!
Когда подходят к дому городского головы, то Манд
еидела у окна; она сидела задумавшись, а лицо ее
было бледно. Она взглянула в окошко и говорит:
— Господи боже мой, это ты, Ко&я?
А сама едва на ногах стоит; она говорит:
— Где это тебя научили вино пить?
А солдат его под бок. —
— Ну, иди!
— Постой» постой, солдатик, не трогай!
Сама сейчас послала горнишну открыть с черного
хода. k
325

— И проводи их сюда!
А он и расслюнявился, и рассопливился. Горнишна
выскочила, задернула их, чтоб никто не видал. Солдат
его толкает на лестнице, ругает:
— Свинья, скотина... еще лезет по таким домам!
Она подхватила его под руки, солдату говорит*
— Не толкай, видишь, он пьян. Тихо-тихо, чтоб на*
ши не слышали, заведем его наверх.
Завели наверх, она провела: прямо в спальню, он
котосится, ломается, а солдат жалуется:
— Я с им, со стервой, измучился по всему городу
ходить!
Она его уговаривает:
— Пожалуйста, голубчик, не ругай, я все вам за*
плачу, только чтоб тихо было, никто чтоб не знал.
Дала четвертную, проводила солдата:
— Пусть он выспится. Только- никому не говори!
Солдат:
— Да, барышня, он, как свинья,, пьян, он вам тут
нагадит!
— Ничего, ничего!
Когда все ушли, он будто что спит, она села
напротив его и заливается горькими слезами:
— До чего ты, Коленька, дожел! Верно, бедный, и
письмо мое не получил, не на что было и купить себе.
Прошло немного время, он будто проснулся, она
перед ним. Он взял ее обнял и поцеловал. *
— Маруся, неужели ты меня'не забыла?
— Нет-нет, я помру — не забуду!
— Ну, слушай, Маня: наши годы подходящи,
ежели бы я тебя посватал, ты бы за меня пошла?
Она опять заплакала и говорит:
— Коля, разве ты не знаешь — сколь лет я твоя.
— Значит, ты согласна?
— Согласна.
— Постой, я скажу тебе сейчас: как я рядовой
солдат, то ты будешь простая женщина. Мы
обвенчаемся с тобой в маленькой часовне.
— Ну, дак что же... для меня все р^вно.
— Только послушай, Маня, ты иеисшнмшь мое
слово?
— Всегда готова.
— Венчаться пойдешь — како бы я тебе платье ни
справил, ты будешь в нем венчаться. Может, в
тридцать или двадцать копеек?
326

*— Мне все равно.
— Когда же время нам избрать?
— А вот завтра папа с мамой уедут на целы сутки.
— А ты разве не поедешь?
— Я теперь не езжу по балам.
— Я пошлю тебе платье, а ты в таки часы приходи
пешком в часовню у солдатской церкви.
— Хороню.
А сама думает: «Я пойду с Колей венчаться,
никто не будет знать, да при чем нам это? Лишь бы мы
двое знали».
На другой день родители уехали. Солдат принес ей
платье, она приняла шкатулку и ушла в свою
комнату. Когда отомкнула шкатулку, вынула платье и раз?
вернула его^ так и ахнула: «Бедный мой Коля, видно,
деньги, которы я ему послала, qh их на платье мне
издержал. (Платье со всеми приборами стоило не десять
тысяч, а тысяч двадцать пять.) Как же он говорив, что
рядовой солдат, а я простая женщина буду? Как же я
буду венчаться в таком платье? Ну, сам сказал — ка-
ко пошлю, в таком и венчаться будешь». Оделась,
посмотрелась перед зеркалом — красивая. «Ах, кабы
Колю так одеть, он бы красив был, тогда бы нас пара
была». Надела на себя ллащ, чтоб не видно было, что
нарядна пошла, дошла до часовни и стала на паперти.
Стоит на паперти и видиф: все суетятся, паникадила
зажигают, все бегают,ч хлопочут:
— Командующий войсками будет венчаться!
Вдруг двенадцать экипажей. Все в военной форме,
смотрит — и жених заходит, такой красавец. «Кабы
Колю одеть так, разве он хуже будет?» Встретилась
взор с взором, ей стало неудобно, совестно, она скрас-
нела до ушей, и потом глаза: «Что такое? Впервые
увидела человека, и он как впился глазами!» Не
успела подумать, как вхот молодой человек подошел, взял
ее за руку, а другую руку положил на плечо:
— Вот, Маня, и я здесь, и ты моя навеки!
Когда пошли пред налой, она не уверилась и еще
раз посмотрела на него: «Как же меня сердце не
обмануло, когда папа говорил!»
Она только из дому ушла, так уж все знают, что у
городского головы свадьба командующего войсками,
он все туда отправил, и отец с матерью должны были
приехать в эти часы, когда она обвенчается. Тут же
выстроен парад, и кругом везде люстры горят. Гброд-
327

екой голова возвращается домой, подъехал и не верит,
его это дом али не его? Спрашивает:
— 46 тако?
Один выбегает и говорит:
— Женится командующий войсками и берет
городского головы дочь.
Он и догадался: . .
— Ведь я посмотрел на него — походит будто на
тото пастушонка, который у меня доверенный был.
Ну, тут и задали пир на" весь город.
229. ДВА ДРУГА
Два друга в одном селе жили. Один поступил в
золотых дел мастера, другой пошел кузнецом или
слесарем учиться. На пять лет.
И вот они согласно жили в одном городе. А как
вечером на прогулку сходились — вместе. (Сам знаешь,
золотых дел мастер т— чистая работа, а кузнецкая —
грязная работа...)
Тогда они уже отучились по пять лет. Из
мальчиков они уже вышли. Имели свое ремесло каждый. Тот
цепочки золотые, браслеты делал, а кузнец и слесарь,
сам знаешь, что попало. В одно прекрасное время идут
они мимо царского двора (как, в Ленинграде — царь
жил около Невы. Плывучий мост был около него...).
Это вечером дело было, а государь со своим
семейством вышедши был на балкон, с женой. И сын был —
наследник Иван-царевич.
А этих два друга идут и спорят.
Один говорит:
— Я лучше тебя сделаю!
А другой говорит:
;— Я чище сделаю!
А государь слышит, как они спорются...
А часовые-то стоят. Государь часовым говорит:
— Приведите этих спорщиков ко мне!..
Представляют.
— Ну, что,— говорит,— вы спорили между собой?
И какие вы ремесленники? Каким кто ремеслом из
вас?
Вот золоАхх дел мастер и говорит государю,
отвечает :
— Я золотых дел мастер.
А другой и говорит:
328

— А я кузнец и слесарь.
— Так что ж вы,— говорит,— мне изобретете с ва-
шего разума? Чем вы можете доказать?
А этот золотых дел мастер говорит:
— Я,— говорит,— могу лебедя сделать, как
лебедя. Будет летать по вашей комнате и на стол сядет. И
все это будет сто рублей стоить.
—. Получи деньги! К какому времени сготовишь?,
— Недели через две!
А кузнецу и слесарю:
— А вы как?
.—■ А я через две недели спрайлю.
— А сколько вам?
— Пятьсот. Я,— говорит,— только на практике
моту вам показать, что и как.
— Хорошо. На — пятьсот.
Отпустил их государь, гуляют. Выпивают.
Работали неделю и вторую.
Этот золотых дел мастер сделал лебедя из цинку.
Все как есть лебедь: лапы, крылья. И все покрасил.
Потом заходит с этим лебедем к этому товарищу. А
срок был к 10 часам в воскресный день.
— Идем! — говорит.— К государю надо.
— Пособи мне щ нести.
Этот лебедя взял под мышку. А квартирьерный
хозяин и говорит:
— Наш кузнец-слесарь всю ночь не спал, не знаю,
где он был.
И потащили на полозах (это, как в дровнях, сталь
подкладывается — полозы). И они тащат. И все
городовые и народ смотрят, как на чудо.
Пришли они, государю доложили.
— Сейчас,— государь говорит,— пускай обои идут.
А кузнец и слесарь говорит:
— Пусть он идет, я ему на практике покажу. Не
хочу я в хоромы несть. Мое изделье не стащишь.
Золотых дел мастер пошел к государю со своим
лебедем и говорит:
— Тот там остался, ему на практике надо
показывать.
А. сам ставит лебедя на 1стол. Как завел пружины.
4 Этот лебедь пырхнул и полетел по комнате по
царской. Интересно было смотреть им! Опять на стол сел.
Правильно!
Государь и говорит:
329

*— Сколько это изделие? Я тебе* уплачиваю.
Пошлина тебе — дарма, и денег. ,
А второй ожидает. Выходит государь. И наследник
пошли. Обошли кругом, видит государь, что работы
очень много. Видимо-невидимо. Нагибано рукой
проволоки и железа. Все ветреники и колоды.
— Что ж ты мне покажешь?
— А я сейчас! Отойдите только подальше. Я буду
заводить, а то может ветром подхватить вас»
Тогда он вошел в середину в этот самый свой
(самолет) и начал там заводить. Когда завел он все
пружины, сразу поднялся, только скробьнул. Этот
самолет был ветряный, без бензину. Вот и летал.
Во всем городе таких не видели. Господи, как коп-*
на сена летает! Облетел вокруг города, один (а он
государю велел ожидать). Сделал круг и опять опускается
тут, около царского дворца.
— Дайте,— говорит,— я сына покатаю на этом
ероплане.
— Можно!
.Взял с собой Ивана-царевича. .Объехал вокруг горо- -
да. Понравилось Ивану-царевичу.
— Папа,— говорит,— награди!
Ему дали мильои денег,- и от всех поставок
отменили.
— Только,х— говорит,— мы тебя не отпустим, пока
не^ научишь сына обращаться с этим ветряником.
А раньше и компасу не знали. Он научил его в
один месяц, в тридцать дней.
Слесарь купил себе дом, а Иван-царевич начал
путешествовать— улетать по своему царству и по
другим. Ничего ему не мешает — ни реки, ни моря. И без
бензину, главное.
Тогда, значит, когда Иван-царевич ездил, он
заблудился. Летел сутки и другие, он посмотрел в
бинокль — видит сад царский. Но не его царство. А
солнце клонилось. Он и сел. Он, значит, за кусты за густые
ероплан затянул, а сам пошел на дорожку лег.
— Пускай меня найдут и поесть дадут.
Он знал, что садовник царский ходит. Садовник
пошел утром рано осматривать. У этого садовника не
было детей. Тогда, значит, он видит, что
распрекрасный вьюноша спит (а раньше чародейство было. Это
давно было. Это только я помню, а вы не помните). А
садовник сел у этого мальчика и не б.удит. Тогда ког-
330

да солнышко стало подниматься, насекомые стали ему
лицо кусать. Комары, мухи разные. Он стал ручкой
махать. Когда он проснулся, около него старичок, этот
садовник старенький. А он не сказал, какого
государства, не сказал, что царский сын.
— Я,— говорит,— безродный.
— Может, ты у меня будешь за сына?
— Ладно, дедушка. Я тебя буду папой звать. По
ночам^караулить.
Привел он Ивана-царевича домой.
— Вот, жена,— говорит,— нам и сын. Нашёл на
тропинке — спал.
И он стал жить. Год живет. Два живет. А старик
не знает ероплана. И он не говорит.
Иван-царевич все катается. А днем отдыхает. А у
этого короля была одна дочерь. Потом, значит,
государь призвал к себе гадальщицу. Та скинула карты,
— Твоя дочка выйдет замуж за богатого государя,
только безо времени. Да. Она вас не спросит, она
слюбится раньше.
Государь осерчал:
— Неужели моя дочка" такая несчастная!
Взял рассердился. Взял тогда — а девять этажей
был дворец — на подъемной машине поднял от
балкону, дал музыки ей, разные книги. Только старую
мамушку ей, ночью гулять. И дал ликстричество. Тогда
Иван-царевич видит, что на девятом этаже огонь
открылся. Так он, значит, думает: «Кто там, значит,
открыл? Я на ероплане узнаю».
Завел свои ветряники на ероплане, полетел. Ероп-
лан стал этак на балкон*. Вот как. Посмотрел он и
видит: государыня-королевна спит вверх лицом. И огонь
открыт И взял ликстричество уменьшил. Пол-огня -
сделал.
— Пускай царевна спит.
И сонную ее поцеловал. И улетел. Утром
пробуждается она, смотрит, пол-огня сделано, и как будто*
кто-то поцеловал. Приходит мамушка на уборку, она
спрашивает:
— Мамаша* были вы у меня сегодня ночью или
нет? И пришодце, целовали меня или нет?
— Нет% я не была пришодца,— говорит.
Она думает. «А пол-огня кто сделал?»
А целовать — это во сне — подушечку надо
покусать.
331

«На следующую ночь спать не буду. Кто-нибудь да
есть!» А Иван-царевич в три часа утра опять на еррп^
лане. ,
Она слышит — журчит, летит ероплан.
Этот ероплан опять на балкон стал. Тогда, когда
он подошел к ней, тогда она его за шею обняла —
познакомилась, тогда он стал каждую ночь ездить. Й с
тех пор полюбезничали.
Вот и девятый месяц наступает.
Тогда мамушка видит,, что она очень растолстела,
и докладывает государю. Тогда государь входит и
говорит:
— Пойдем, жена! Мамушка доложила, что-то она
растолстела.
Тогда входит государь и говорит:
— Что, доченька, с тобой?.. С кем?
— Это мне знать, а не вам.
— Если ты мне не скажешь, я тебя через три дня
запру в темницу.
А она собирает с собой гуньки1, разные одеяльчи-
ки и берет деньги. И золотой крест с цепочкой берет.
Часы золотые берет,
И вот, когда Иван-царевич приезжает ночью, она
говорит:
— Надо нам уезжать.
Сели оба и уехали. Только он расспрашивал у
садовника, где его государство.
Вот они дорогой отдыхают. Пришло время, и она
родила. Пробыли они тут несколько времечка, взяли
они этого родимого мальчика и давай лететь в свою
стдрону. Как взяли младенца, ероплан не мог
подняться. Как ни старался Ивай-царевич, никак!
Тогда Иван-царевич говорит:
— Напишем письмо и дадим этот крест золотой
ему, чтобы назвали его Колей, кто найдет. И тысячу
рублей денег на прокормление. А кто к нам
приставит — того целым мильоном награжу!
Взял и вынес, где три дороги. Одна идет в город,
другая так..! (показывает рукой). А как раз ехал
крестьянин богатый, у него не было детей. Как
подъезжает, поглядел — ребеночек! Видит — письмо. В этом
письме тыща рублей положено и крест золотой с
цепочкой.
Гун я, гунька — ветхая одежда.
332

— Зачем мне,— говорит,— в город ехать теперь?
Теперь поеду домой.
Приезжает домой, жена говорит:
— Вот находка! А то у нас детей цет.
— Вот государю свезу!
— Нет,— говорит,—■ не надо мне денег. Учить
будем. Мне на утеху.— Жена говорит.
Крестили, назвали Колей. А все ближайшие
деревенские знали, что у него детей не было.,
Он, значит, растет.
Уже поступил в -школу ходить — ему покупают
разные книги. А это письмо и крест муж в шкап
положил отдельно.
Коля как только экзамен сдавать — по первому
разряду сдавал. Как пойдет — за всех отвечает!
А прочие школьники укоряли его"
незаконнорожденным.
, А он все ходил. В университет пошел. Там кончил
по первому разряду. И стал восемнадцатилетним. И
'его тоже укорили незаконнорожденным. Когда он
вышел из университета, отец ему говорит:
— В этот шкап не ходи, сынок!
А он в шкап пошел. Отец будто на ярмарку уехал.
Коля остался дома, открыл шкап. Вот лежит конверт,
письмо там. Прочитал! Ай-ай!..
Видит:
— Я царский сын! Вот за "что меня укоряли, что я
нездешний.
Вот он взял свое письмо отцовское и пошел.
-Приходит в свой столичный город. . Приходит к купцу.
— Ты что,, на должность хочешь?
— Да, не мешает месяц пробыть!
Купец богатый, взял в приказчики его. Залюбил
его. И другой раз на месяц взял. А у этого государя
казначей умер. Ему говорят:
— Коля здесь есть, образованный!
Приходит генерал:
— В банок кассцром!
(А денег-то много там!)
Так, значит, поступил он кассиром в банок. А у
этого генерала была одна дочка. А эта дочка ездила
по государству смотреть на красоту:
— Хоть бедный, а красивый — возьму его.
А этой генеральской Дочери мамушка приходит в
казначейство, в банок. При мне это было.
333

Очень понравился ей.
Что ж ты думаешь, дочь Колю-то пропустила!
— А тебя как звать?
— Николай Иванович! — говорит.
Разменяла деньги и ушла. Вот приходит к
генеральше, и говорит:
— Ты пропустила, наверное, Николая Ивановича —
кассира. Очень красивый. И приятный на разговор.
— Я,— говорит,— нянюшка, не знаю. Я при
старом кассире была.
Она оделась — и марш в банок. Взяла как будто
денег менять (она тож€ сдогадлива!) Она думает:
«Пойду к концу, когда банок закрывается».
А дом ее рядом. Входит, поздравствовались. У нее
лицо закрыто кисеей. А он смелой (как я):
— А нельзя ли с вами познакомиться?
— Пожалуйста. А я,— говорит,— из своего дома
через подземелье проведу ход в банок!
Она проводит ход, убирает землю, никто не знает —
ни отец, никто! Стали они друг с другом хорошо
беседовать. На чай ходят. Когда она провела этот
земельный ход, он начал ходить...
В одно прекрасное время государь думает:
— Дай проверю я кассира Колю!
Пришел. Поздравствовался. Тот думал, это —
писарь. Не знает, что отец: «Разговорился.
Коля и спрашивает:
— Вы кто?
— А" я царский писарь.
А дочь генерала зовет из подземного хода:
— Иди сюда скорее!
Коля и говорит:
— Пойдем побеседуем (писарю), а то меня зовут!
— Пойдем.
Пошли они. Отодвинул он шкаЪ, открыл подвал. И
писарь пошел. Вошли туда. К государю села
нянюшка, а он с дочерью генерала, и пьют чай, беседуют.
А государь и думает: «Вот так-так, можно банок
обобрать и уехать!»
Вот когда государь опять побеседовал, его вызвал *
Николай под утро.
Он призывает генерала:
— Пойдем кассира проведывать. Только тебе надо
бороду сбрить. Только тебе надо молчать.
— Зачем?
334

— Если хочешь узнать то, что я, надо с крепким
сердцем быть. Посмотрим тогда кассира (а раньше па*
риков не было). Подрумянься,— говорит,— а щеки
платком повяжи.
Так и послушали. И пошли.
Николай Иванович принимает их. ^Побеседовали
они. Тогда опять служанка приходит. Опдть звать Ни-»
колая Ивановича на чай, кассира.
А генерал одежды переменил. Одели его тоже цар-
ским писарем, подмазали.
— Николай Иванович! Иди! Требуют тебя пй чай/
— Сейчас — говорит.
А государь говорит:
— Пойдемте побеседуем!
Отодвинул он шкап, опять открыл. Пошли.
Николай Иванович-то вперед идет, а те сзади,
А государь того под бок подталкивает. Впотьмах
идут, по паре. (Это не шутовое дело!) Тогда там,
значит, дверь открывают, видит — дочка еврнная. Сели
чай пить — государь, генерал и Николай Иванович. А
генерал уже зубами скрипит.
— Пойдем,— говорит государь на генерала,— нам
некогда.
Пошли по подземелью опять. Выпустил их,-
закрыл, а сам к генеральской дочери. Государь и
говорит : ,
— Видел?
— Видал. Ах!
* — Что теперь будем делать?
— Теперь ему виселица! А я свою на неделю
посажу.
Завтра его в десять утра весить будут! (Вот его
как — теткину подкурятину! И БогаШря задавят, не
только что его!)
А около них потайная полиция была, сыщики.
(Это не шутка!) • '
Утром все готово — висельница. Приходит
потайная полиция.
— Иди,— говорит,— Николай Иванович. Тебе
висельница готова.
Он берет крест с цепочкой и письмо.
И повели его. Когда подводят его к висельнице,
так он становится на ступень и говорит:
—' Государь-батюшка, разреши мне письмо
прочитать!
335

А там мать его. И весь город (не шутка дело!). Вот
он и начал читать:
— Иван-царевич ехал с младенцем Колей. Ероплан
не мог свезти; он попал к крестьянину крупно
богатому, тот и отправил его в город. Отец Дал крест
именной золотой и письмо написал. И тыщу рублей
положил.
(А у Ивана-царевича было именовано: «Кто сына
Колю найдет *— милъон денег тому»).
—Зот письмо и золотой крест — твой, отец?
— Мой, мой! Веди его, Богатырь!
И вйсельницу долой!
Вот и все...
230. КАК ПАРЕНЬ РОЗУМ ПОКУПАЛ'
Парень расчет получил, идет и видит: вывеска.
Написано, что здесь продается розум. Его заинтересовало
зайти в этот магазин. Он заходит:
— Здрасьте, хозяин!
— Здрасьте, молодой человек!
— Что у вас продается?
— Розум.
— А что за розум?
Хозяин ему отвечает:
— Плати сто рублей, тогда скажем, что за розум!
Он вынимает деньги, платит сто рублей. Хозяин
бросает деньги в выручку и говорит ему:
— Вот, молодой человек. Ты собираешься домой
идти и дойдешь* до такого места, что там будет дорога
три версты, а другая дорога будет десять вёрст; и они
опять вместе сойдутся, эти дороги; ^го если ты
дойдешь этой дорогой, которая десять вёрст, ты скорей
пройдешь, как эти три версты.
Он и спрашивает:
— А еще что? ~
— А больше ничего. '
Он и думает: «За что я отдал сто рублей? Ну,
отдал, больше их не вернешь».
Взял переодел другую одёжу и явился обратным
путем в магазин. Он опять приходит, тоже говорит:
— Здравствуйте!
Они тоже сказывают:
— Здравствуй!
— Что у вас продается!
— Розум. "*
336

— А что за розум?
— Плати сто рублей — скажем!
Он тоже вынимает сто рублей и подает ему. Он
тоже деньги кладет^в выручку и говорит:
— Когда будешь домой идти, то туда не заходи
ночевать, где мужик старый, а женка молодая.
— А еще что?
— А ничего больше.
Он и подумал: «Какой я дурак! Все деньги
ухлопал, а теперь приходится идти пешком. А идти
далеко». „
Все-таки он отправился домой. Прошел он день. На
второй день нагоняют его двенадцать подвод и три
мужика с ими*. Они спрашивают у его:
— Куда идешь, молодой человек?
— Да вот иду из Петрограда до Петрозаводска.
— И мы туда едем!
Мужики были все братья родные, только
раздельные. У двух меньших по три лошади было, а у
старшего шесть лошадей. То, у которого шесть лошадей, тот
пригласил:
-— Так садись на воз, пособляй нам лошадей
гнать!
Они едут. Подъезжают — стоит такая дорога, и
написано: «Эта — три версты, а эта — десять, почтовая.
И они сходятся вместе».
То эти, у которых по три лошади, говорят:
— Поедем мы той дорогой, которая три версты. А
зачем нам семь верст лишних ехать?
А этот молодой человек говорит:
— А з^ы, дяденька, давай поедем этой дорогой, то
там, может быть, грязно — кони завязнут, ты
староват, а я по этой части не специалист.
Дяденька подумал.
— Ну, так давай, поедем!
И вот они друг другу говорят:
— Кто раньше, приедет, тот дожидать должны на
том месте, где сходятся дороги.
Они и поехали — те поехали дорогой, которая три
версты, а эти поехали дорогой, которая десять верст.
Которые десять верст поехали, то раньше приехали и
стали уже дожидать этих. Эти приезжают уже под
вечер и говорят:
— Ну, брат, скажи сп'асибо молодому человеку,
что хоть ты не мучился! А мы сколько помучилися,
337

оглоблей поломали!.. Колесо сломали, пришлося
колесо купить. И сами устали, и лошадей измучили.
Молодой человек и думает: «Сто рублей мои не
пропали, этот правду сказал. Теперь же я буду ехать и
посматривать».
Приезжают они в деревню. Тут уже и вечер
начинается. Они пошли проситься ночевать. Их и пускают
на ночлег. Он видит, что женка молодая, а сам
старик. Он своему дядьку и сказывает:
— Дяденька, тут двор тесноватый — двенадцать
лошадей здесь поместятся плохо, так давай мы поедем
за деревню. Все равно нам лошадей кормить. Мы там
раскладем огонек, поужинаем. Ты поспишь — я
посижу, потом ты встанешь — я отдохну. А они подъедут
— мы вместе и поедем.
Дядька и послухал молодого человека.
— А давай!
Братья и говорят ему: \ ■
— Так ты далеко не едь. А мы завтра подъедем и
поедем вместе.
Так они и сделали. Выехали за деревню. Место
было свободное. Они остановилися. Лошадей выпрягли,
привязали, корму. дали. Подзакусили. Уже стемнело
порядочно. Молодой человек и говорит:
— Дядька!
— А что?
— Дай-ка мне свой топорок!
— На что он тебе?
— Да здесь, я знаю, вон в том лесе есть много
липы, так я нарублю, надеру. А я спец лапти плести, так
пока я до Петрозаводска доеду, я много лаптей
наплету, а там продам эти лапти. В деревню явлюся, хоть
немножко денег будет У меня.
Дяденька и говорит:
— Ну, бери топор, иди. Не жалко липы, да и
небольшой груз будет. Кони свезут.
Он берет топорок и бегом в деревню* Прибегает,
подскакивает под окошко. Там горит огонь, и окошко
занавешено. И он сквозь занавесочки подсматривает, а
там ворочается поп с молодухой. Они советуются:
— Теперь старик спит. Мы его убьем, мужикам в
воз покладем. Когда мужики будут выезжать, то ты
закричишь, что вы у меня хозяина убили, в воз укла-
ли да хочете его вывезти и где-нибудь на дороге
выбросить. То каждый поверит этому.
338

Ну, когда они старика убили, мужикам в воз no-
клали, то мужики не знали, что у них лежит мертвое
тело в возу. А сами и вошли в избу, стали выпивать,
закусывать. Поп и сказывает:
— Теперь нам, дорогая, свободно гулять!
Он взял да в дверь и стукнул, а сам побег к
окошку. То им стало страшновато. ,
— Кто-то добивается в избу.
Она открывает окошко и говорит:
— Батюшка, скачи через окошко, бежи домой!
Батюшка поклал руку на окошко, а этот топором
тяпнул и отрубил батюшку два пальца. Батюшка
побег без пальцев.
Он эти пальцы забирает, в карман себе кладет и
пошел к своему дядьку. Дядька не спит.
— А где же твоя липа?
— А, дядька,— говорит,— полночь, не видать
хорошо. Зубами-то грызть — то ольха, то ива, а на липу
не нарвался — бросил, так и пришел.
Топорок кладет на тое место, где он был.
— Ну, что же, дядюшка, хоть ты отдохни, а я
посижу ; а нет — я отдохну, а ты посиди.
— Ну, ложись! Ты молодой человек, отдыхай. Ты
все-таки ходил, а я на месте сидел.
Молодой человек лег и спит преспокойно себе. Там
под утро дядька его будит:
— Встань, посиди, а я хоть часик отдохну.
— Ну, отдыхай, дядюшка!
И дядюшка лег отдыхать, а он стал посёдывать.
Тут стало уже светло настояще. Он и будит
дядюшку своего:
— Вставай, дядюшка, подзакусим, а то скоро и
братцы приедут твои, ехать надо будет.
Встали, закусили, а братьев нету. Он и
говорит:
— Дядька, сходи туда за ими. Чего они там сидят?
Время ехать.
Дядька и пошел. Приходит туда, а у братьев уже
назад руки связаны: сидят арестованы. Тут уж
явился урядник, становой. Городовой и говорит:
— Видишь, проезжающие люди, видно, не один
раз они такую чушь делают, а веры им нет.
Они и говорят брату:
— Скажи спасибо тому молодому человеку, что ты
не попал с нами вместе!
339

И пошел дядька с плачем, со слезами к молодому
человеку.
Приходит, рассказывает: <
— Спасибо тебе, что ты отвел меня оттудова, а то
бы и я был связанный, да и ты б!
Он и говорит:
— Дядька!
— А что?
— А если б я выручил их? .
— Если их выручишь, бери из шести коней любого
коня* и что есть на возу — то есть все твое, И они
дадут по коню тебе, не пожалеют, только выручи.
— Выручу, дядька! * Давай-ка,— говорит,— мне,
дядька, топорок!
Берет топорок (топорик в крови еще был), кладет
под свое пальтишко и отправляется в деревню.
Приходит. Тут народу уже собралося много, и мертвое тело
лежит здесь. Он подходит к становому и говорит:
— Ваше благородие, разве проезжающие люди
убьют человека?
— А как же не убьют, когда в их воз попал? Он
(старик), может быть, подошел чего-нибудь смотреть к
ихнему возу, то они придумали — он пришел
воровать, и ударили его. Но, видят, что он взвалился уже,
,то, может быть, и второй раз смазали и поклали на
воз. Выехали, выкинули бы, и ищи их тогда, если б
хозяйка не оглядела. Значится, веры нет, что не они.
Он и говорит:
— У нас, кажется, сегодня воскресенье?
— Воскресенье.
— Так время идти в церкву и богу молиться.
— А вам что до моленья? — Становой.
— Мне ничего, только узнать, почему батюшка в
церкву не идет.
— А.что нам до батюшки?
— Ваше благородие, да батюшка придет сюда,
может быть, и скажет, что они не убили.
— Нам до батюшки дело мало. — Становой
отвечает.
— Нет, все-таки, ваше благородие, надо батюшку
позвать сюда.
Становой велит старосте сходить, за батюшкой.
Староста и пошел. Приходит к батюшке" и сказывает:
— Тебя, батюшка, просят туда, разобрать дело. Вот
мужика проезжающие люди убили.
340

Батюшка отвечает:
— Я больной, не могу идти. Ну, скажи, что и
батюшка сказал, верно, они убили.
Староста приходит к становому, сказывает:
— Так и так, батюшка больной и сказал, что
действительно раз у их в возу — их и грех.
Становой говорит:
— Ну, так мы с этими молодцами разберемся!
А он настаивает:
— Нет, ваше благородие, узнать — чем батюшка
больной. Можно его сюда больного доставить, не
придет — так можно и под штыком его привести сюда.
Становой опять:
— Чего вам до батюшки?
— Так вот тогда увидите, что нам до батюшки!
Если вы становой, так надо работать головой. Что люди
. сказывают, то ты должон тоже слухать,* а батюшку
приставить сюда.
Становой видит, чтб молодой человек пристает
что-то. Он посылает двоих человек и третьего
работника :
— Ступайте, приведите батюшку сюда!
Батюшку и ведут. У батюшки правая рука
завязана. Молодой человек и спрашивает у его:
— Что у вас, батюшка, рука болит?
— Да, рука.
— А что с рукой?
~ Да рубил дрова и отшиб, по пальцам тюкнул.
— Так что и пальцбв нету?
— А тебе что такое? Что ты спрашиваешь?
— Нет, вот вы развяжите да публике покажите,
как вы левой рукой могли цравую обрубить. Верно, ты
левшун?
Становой говорит:
— Все-таки вы, батюшка, развяжите, покажите!
Батюшка развязал. Двух пальцбв нет.
— А где пальцы? — Этот молодой человек спра-
i шивает.
— Раз отрублены — они и "брошены, так что,
наверно, собаки съели али кошки. -
ЗМолодой человек вынимает с кармана пальцы:
— Давай-ка,— говорит,— примерим! Не подойдут
ати пальцы к твоей руке?
Подмерили — как раз!
— А не этим топориком я тебе отрубил?
Ц1

Приводит к окошку, померили тонорок — как раз
приходит, где он тюкнул.
— Вот ты же это сделал, а на проезжающих покла*
ли! Вы ж с хозяйкой вместе убивали! Я тое место
стоял под окошком, как вы убили уже ш понесли в воз
прятать, и как вы советовались, я все это слыхал. Я
стугснул вам в двери. Ты спугался. Она открывает
окошко, ты полез. Я тебе и отрубил пальцы.
Тогда этих развязали, проезжающих людей, а попа
арестовали. Ну и он поехал с ими до своего хозяина.
Приезжают к ему, с которым он ехал, они и говорят:
— Бери у нас пару коней и с кладью, любых!
А брат старшой говорит:
— И я даю коня — за то, что он выручил вас.
Вот он приехал в город. Коня продал одного, товар
там тоже продал, а на паре явился домой. Ну, как
приехал — денег привез много и лошадей парочку. Ну
и стал поживать с матерью счастливо.
231. КУПЕЦ СЕРОГОР И ЕГО ДВОЕ ДЕТЕЙ
Жил купец Василий Иванович, и был у его сын, и
звали сына Иван Васильевич, а дочку Авдотья
Васильевна, й вот у этого купца много бьига лавок и
хлебных лабазов. Поехал он за границу торговать.
Нагрузил он двенадцать кораблей и взял с собой сына. И
вот отправилися они с сыном за границу. Подъезжают
они к городу. Привалили они к пристани. И вот этот
купец пошел в город. И вот он откупил у одного купца
свободный магазин, и стал он в этом магазине
торговать с сыном. И пошла у их торговля хорошо. И так
что они прожили в этом городе с год времени.
А дома осталась дочка, и дочка стала так
торговать, что лучше отца. И стала делать пиры. И на пиры
стала приглашать разных богатых людей. А в том
городе она торговала, был попом дядя ейный. Й звали
его Поп-Протопон. И вот стало завидно этому попу,
что тая племянница после отца пиры делает, а его на
пиры не приглашала, потому что он был человек
нехороший. А этот поп нанйсал своему брату письмо, что
дочка ваша стала распутничать ш распустила все
хозяйство.
И вот отец на дочку осерчал, и вот посылает он
сына на родину, и велел этому сыну убить додку, потому
что она распустила все свое именье»
342

И вот приезжает сын и приходит он к дому. Сестра
его встречает. И вот брат вынр револьвер из кармана
и хочет убить сестру. Сестра и говорит:
— За что ты меня, Иван Васильевич, хочешь бить?
— Потому что ты распустила" все именье и стала
гулять с богатым людям.
И вот сестра стала брата просить: что не бей меня,
а отправь лучше куда-нибудь в темный лес.
Тогда, сшили ей кожаный мешок, и надели это
мешок ей на голову. Посадили ее на лошадь и повезли в
лес. Отвезли ее очень далеко, потому что ей оттуда не
выйти, и оставили ее одну там. И вот осталась она
одна в темном лесу. И ходила она в этом лесу несколько
времени (так что месяца три), и продрала этот мешок
об суковьё, и потом разорвала этот мешок, и пошла
куда глаза глядят. И вот ходила она много времени и.
.изорвала на себе всю /одежду, так что сделалась вся
голая. А в то время ездил на охоту царский сын, и
заехал он в этот густой лес, а эта девица спала на
дереве —" и подбегают к ей собаки и залаяли громко. И
услыхал царевич и поехал к собакам. Подъезжает к
собакам и видит на дереве спящую девицу и кричит ей:
— Кто там такое?
Девица эта пробудилася.
— Я,— говорит,— добрый человек,
— Кто ты такой?
— Я дочка купца Василья Ивановича.
— Как ты сюды попала?
— Я сюды попала так, что меня отвезли на
лошади и в кожаном мешке. ч
— А за что тебя отвезли?
— Я и сама не знаю? за что отвезли.
— Ну, так поедем со мной,— говорит.
— Нет,— говорит,— я голая, дайте мне
какую-нибудь одежу. Я надену тогда и поеду с тобой.
И вот он снял с себя верхнюю одежу, отворотил
лицо и подал ей одежу. И вот надела она" эту одежу, и
сели на коня и поехали.
Приезжают они во дворец царевича. И стал он эту
Авдотью Васильевну под скрытием кормить, и кормил
ее три года. И потом отец царевича стал говорить,
чтобы он женился.
— Вот,— говорит,— папенька, есть у меня найдена
себе невеста.
— Где у тебя найдена невеста? — говорит.
343

— Вот я ездил на охоту, и нашел ее голую в лесу^
и вот привез я ее домой, и кормил я ее три года уж.
Да иг эту и лажу взять.
Отец сыну не перечил. И обвенчались они с
Авдотьей Васильевной.
И вот жили рни три года, и стала эта Авдотья Ва-*
сильевна у своего хозяина проситься к отцу за
границу. И вот, отпустил ее хозяин к отцу за границу, и
нарядил он корабль, и дал ей солдат двадцать
человек.
И вот отправились они в путь. И когда они ехали
морем, тогда один офицер и стал нападать на Авдотью
Васильевну, чтобы грех сотворить. И вот она вышла
на палубу и говорит:
— Ну, служивые, кто за меня заступит, тот на
правую сторону отходи, а кто за офицера, тот на левую.
И вот только на ее сторону вышло два солдата. А
остальные те за офицера. И вот опустилися они в
корабль. Она и говорит этому офицеру:
— Когда мы съедем в город, тогда с дороги
закажем байну, и мы в байне с тобой грех сотворим.
И вот приезжают они к городу, и вот выходят рни
на берег. Тогда с дороги заказали они байну в городе,
и вот похвалила она двух солдатов, которые за нее
пошли. И говорит им:
. — Вот что, служивые, ежли придет офицер в
байну, так дам я вам весть, -а вы станьте за байну*
И вот пришли , в байну — офицер с женой цареви- ^
ча. И вот когда офицер стал напирать на нее, чтобы
грех сотворила с ним, тогда она щелкнула об раму, и
прибегают два солдата:
— Что угодно* молодая царица?
— Да вот дайте этому офицеру такую байну, чтоб
он век не вздумал грех сотворить с чужими женами.
И вот схватили два солдата этого офицера и давай
ремёнными плетками драть:
— 4to, больше не будешь напирать на чужих
жен? '
Вот он сказал, что не буду. Тогда она ему и
сказала: -
— Заклянись тепериче небом и землей, что не
будешь больше меня тревожить, ежели назад поедем!
И вот вышла она из байны, взяла двух солдат с
собой и пошла по городу. И купила она себе небольшой
магазин, и стала она в этом магазине торговать рого-
344

жам, а вывеску вывесила, что «продаю пару на
деньги, а дюжину в долг». А этих двух солдат отпустила в
город, и дала им денег, и сказала, что гуляйте, пока я
вас не потребую, а сама стала торговать.
И повалило к ней народу со всех сторон, что не
успеть рогож отпускать. А сама купила себе
приказчицкую одежу, остригла волосы, чтобы никто не мог ее
узнать. И вот не напасти стало рогож. И вот торговала
она целый год. И вот через год понесли ей за эти
рогожи долг. И вот приходит в эту лавку ейный брат Иван
Васильевич и Опрашивает:
— Что же вы так дешево отдаете рогожи?
— Потому я; дешево рогожи отдаю, что от Ивана
Васильевича хочу доход отнять.
И вот торговала она три года, и закрыла она этот
магазин, и пошла по городу, и стала спрашивать:
— Где торгует заграничный купец по фамилии Се-
рогор?
И вот приводят ее к тому магазину, где торговал
купец Василий Иванович. И вот стала спрашивать у
него:
-г- Кто вы такой и давно ли здесь живете?
_ Он сказал, что живу четвертый год здесь.
— А сами,— говорит,— откудова?
— Из такого-то города,-— говорит.
— А как вас зовут?
— А меня зовут Василий Иванович.
— А что, не ваш ли сын хотел убить дочку вашу?
— А кто тебе сказывал?,— говорит.
— Да я в том городе был, в то время как приехал
сын ваш из заграницы и стоял близко у вас. И вот
когда сын уехал к вам обратно, тогда вашу дочку зашили
в кожаный мешок и отвезли в лес. Так вот, не знаю,
жива она или нет. А что, господин купец, не можно
ли у вас переночевать?
— Можно-можно,— говорит заграничный купец.
И вот, когда она взошла в дом (а на тот раз у его
был бал, из заграницы приехал брат купца
Поп-Протопоп, и был тоже офицер, который смущал ее грех
сотворить), и вот завели они промежду собой разговор:
— Не знаете ли кто каких-нибудь сказок?
Тогда этот приказчик поставил посреди комнаты
стул и сказал:
— Ну, слушайте, господа, я вам. былицу скажу,
только с тем уговором, что не любо — не слушай, $
345

врать — не мешай; если кто перебьет, с того сто
рублей денег и двадцать пять палок по пятам. Ну,
слушайте, буду рассказывать былицу. В одном городе
жил купец Василий Иванович Серогор, и был у его
сын Иван Васильевич, а дочка была Авдотья
Васильевна. Когда направлялся торговать за границу, то он
снарядил двенадцать кораблей. Когда он приехал в
город, и откупил он у одного купца свободный магазин,
и стал он торговать хорошо. И прожил он с год
времени за границей, а дома была оставит дочка Авдотья
Васильевна. И стала так торговать, что лучше отца.
Стала делать пиры и созывать богатых купцов. А в
том городе жил дядя ейный, Поп-Протопоп, и завидно
стало этому дяде, что fак дочка стала пиры делать. И
написал письмо своему брату, что провела дочка все
ваше имение. Тогда отец этой послал своего сына,
чтобы убить ее...
А в то время Поп-Протопоп скочил с места.
— Врешь, я,— говорит,— не писал письма!
— Так вот, братец, клади стЬ рублей дене.г, да
дайте ему, двадцать пять палок по пятам, чтобы не
совался в чужие разговоры!.. И вот приходит сын его к
дому, и встречает его сестра. И он вынимает револьвер
из кармана и хочет убить свою сестру (а я в то время
сзади его стоял). И вот она стала своего брата просить,
чтобы не губил ее напрасно, а лучше отправил бы ее
куда-нибудь в темный лес...
А отец с сыном все эти разговоры слушают и
спрашивают :
— А что, вы были с ней в то время?
— Я,— говорит,— все время с ней был, И вот
когда ее посадили в кожаный мешок, и посадили на
лошадь, и повезли ее в лес. А я взади шел и плакал, что
Напрасно повели купеческую дочку в лес. И вот
отвезли ее в лес, и сняли ее с коня, и оставили одною в
темном лесу. И вот она ходила три месяца по лесу,
изодрала на себе всю одежду и осталася голая. И ходила
она так с месяц. А потом время к вечеру; она
забралась на дерево ночевать. И вот утром, пока она спала,
охотился на зверей царский сын. И вот отбился он йт
своих слуг и заехал в этот густой лее. И были у него с
собой собаки. Когда собаки отбежали от него, и нашли
эту девицу, и залаяли, тогда царевич и подъехал и
разбудил ее. А я в то время с ним был, И снял он с себя
верхнюю одежу и надел на ее. И потом посадил ее на
346

коня и повез домой. Привез домой и кормил он ее три
года. Когда отец стал ему говорить, чтобы он жега$л-«
ея, и сказал: «Куда ехать свататься?» Тогда царевич
сказал, что у меня невеста найдена. Отец спросил:
«Где ты ее нашел?» — «А вот,— говорит,— ездил один
день на охоту» и отбился я от своих слуг, vl заехал я в
густой лес, и там ее нашел на дереве, и она в то время
спала. И вот разбудил я е& и надел на ее верхнюю
одежу свою, вот и привез ее домой». Тогда отец ему не ^
стал перечить. И обвенчался этот царский сын на
Авдотье Васильевне. И прожила она $ри года замужем, и
стала она проситься в гости к отцу за границу. Когда
ее муж отпустил в гости, то дал ей в охрану двадцать
человек солдат и одного офицера. Вот когда отвалили
мы от берега, то заехали на средину моря. Тогда этот
офицер стал напирать на Авдотью Васильевну, чтобы
грех сотворить. Тогда она согласилась так, что
сколько солдат на ейную сторону пойдет и сколько на
офицерскую. И вот оказалось, что на ейную сторону
только два солдата, а остальные за офицера. И она согла-
силася до тех пор грех не сотворять, пока не приедут в
город, и заказать байну, и в байне грех сотворить.
Когда они приехали к городу, пришли в город, заказали
байну. А она двух солдат с собой взяла и велела до
приказу ейного за байной стоять, до тех пор, пока не
позову. И вот пришли они в байну. В то время стал на
нее офицер напирать, чтобы грех сотворить, а она
щелкнула в раму пальцами, и прибежали два
солдата: «Что тебе нужно?»—«Вот дайте этому офицеру
такую байну (и указала перстом на офицера); чтобы он
чужих жен не вводил в грех».
Тогда этот офицер с места соскочил.
— Врешь,— говорит,— я этого не делал.
— Слышите, господа! Клади сто рублей денег, и
дайте ему двадцать пять палок!.. И вот когда этому
офицеру солдаты плетками напороли, тогда он ушел в
город и не знает, где он до сих пор находился. А эта
Авдотья Васильевна сошла; откупила у одного купца
небольшой магазин и стала торговать рогожам — па-
ipy на деньги, а дюжину в долг. И вот пошла у ей
торговля хорошо. За рогожи весь долг собрала она. И
потом остригла она себе косу, и купила себе ириказчиц-
ку одежу, и пошла по городу гулять. И вот приходит
©на к Василыо Ивановичу, к купцу в лавку, и
попросилась она у его ночевать. И вот он ей и позволил но-
347

чевать. А вечером приехал брат его Поп-Протопоп и
офицер, который напирал на ее в байне. А я все время
с ней,— говорит,— находился. Так вот, Василий
Иванович, господин Серогор, не можете ли вы узнать кого-*
нибудь из нас за свою дочку? -
Тогда отец стал вокруг себя оглядывать — тех всех
знает, а ее не мог признать.
— Да ей,— говорит,— здесь нету.
— Нет,— говорит,— она здесь! Если хотите, так я
ее приведу к вам.
Тогда купец сказал, что приведите.
И вот этот приказчик вышел из дома, и переоделся
в женскую одежу, и приходит в дом.
. — Ну, что, теперь узнал?
Купец спрашивает:
— Это вы, Авдотья Васильевна?
— Я,— грворит,— папенька.
Тогда отец пал в ноги дочке и стал просить
прощенья:
— Прости, милая доченька, что я неладно
наделал!
И вот они поцеловались с ним, и стал он у ей
спрашивать :
— Где же ты находишься?
— Я нахожусь топерь, папенька, замужем в такоМ-
то городе за царским сыном.
— А что,— говорит,— муж твой здесь?
— Нет,— говорит,— нет, остался дома,.
— Так вот, милая доченька, теперь раздам я все
имение это и поеду с тобой.
А братд. своего отправил муку сеять в монастырь
на три года.
И вот отправились они в путь-дорогу. Взяли с
собой всех солдат. Вот приезжают они к царю. И вот
встречают их муж Авдотьи Васильевны и потом отец
его. И вот проходят они в царский дворец. И задали
такой пир, что всем старикам на память. А офицера
этого, который отправлен, был с ей, разжаловал, а
солдаты, которые за нее шли, тех наградил. Был он
офицером, а теперь рядовым солдатом, а эти были
солдатами, сделал офицерами. И вот созвали они на пир
сколько было в городе народу — старых и малых, хро-
- мых и слепых. И вот в то время я шел мимо этого го- *
рода, тоже зашел на пир; пи$о и вино пил, по усам
текло, а в рот не попало.
* 348

232. СОЛОВЬЕВ И ВОРОНОВ
В некотором царстве, в некотором государстве, а
именно в том, в котором мы живем, не на суше, не на
море, а на одной кочке стоял город Новгород. А там
жили два купца. Соловьев — богатый, а Воронов —>
бедный.
Они день торговали, а вечером заходили в ресторан
выпить по кружке пива и поговорить. Но в конце
концов Соловьев стал говорить:
— Так слушай,— говорит,— как бы нам с тобой
породниться?
Воронов отвечает:
— Д как же,*- говорит,— я могу с тобой
породниться? Ты,— говорит,— мильоном воротишь, а у-
меня какими-то грошами оборот идет. Нам,— говорит,—
никак с тобой не с рук, да и как,— говорит,—
породниться? - -
А у Соловьева была дочь. Красавица. Она училась
в институте. А у Воронова был сын, тоже красавец. В
. этом же институте учился. Но друг дружку не знали.
Соловьев и говорит:
— У тебя есть сын, а у меня есть дочь. Давай,—«
говорит,— поженим их.
А Воронов отвечает:
— А как же,— говорит,— мы юс поженим?
— А ты,— говорит,—у поговори со своим сыном, а
я поговорю с дочерью,— отвечает Соловьев.
Хорошо. Так и сделали.
Соловьев пришел домой, вызвал дочь и начинает ее
уговаривать таким способом:
— Вот так и так вот. Есть ^хороший' жених.
Можешь выйти. Мне,— говорит,— очень нравится.
А она отвечает:
— А хорошо,— говорит,— он меня возьмет. А если.
не возьмет?
— А это,— говорит,— не твоя забота. Мы,—
говорит,— договоримся. Ты только дай согласие.
Ну, конечно, Мария дала согласие.
Воронов пришел домой — то же самое стал сына
{уговаривать таким способом:
— Вот так и так. Тебе .нужно, жениться. Есть у
купца у Соловьева дочь-красавица. Ты,— говорит,—
должен знать ее, она учится в одном институте с
тобой.
349

А Иван отвечает:
, — Я,— говорит,— ее не знаю, кто такая Соловьева.
Может быть,— говорит,— вместе учимся, но друг
дружку не знаем. И хорошо,— говорит,— она пойдет
за меня. Ведь Соловьев богатый, а мы бедные.
А Воронов отвечает:
—А этр,— говорит,-^- не твоя забота, Ты только
дай согласие* Если согласен, взять можно.
Ну, Иван согласился жениться на Марии.
На следующий день опять встречаются таким же
способом в , ресторане после торговли. Соловьев
спрашивает :
— Ну, как,— говорит,— поговорил с сыном?
— Да,— говорит,— поговорил.
— Согласен? — говорит.
— А он ответил: «Пойдет ли,— говорит,— Мария
за меня — ведь она богатая, а я,— говорит,—
бедный».
— И моя,— говорит,— так ответила тоже. Но все-
таки мы,— говорит,— их соединим.
Познакомили. Немного времени прошло, их
поженили. Сделали хорошую свадьбу.,.
Прошло год-два, Соловьев помер. А через год
померла и маты И у этого, у Воронова, тоже немного
прожили родители, померли.
Тогда Мария и говорит:
— Давай,— говорит,— соединим оба хозяйства
вместе.
Иван согласился. Оба хозяйства соединили и стали
жить очень дружно. Мария. торгует, и он торгует.
И подошел кризис какой-то, что товар в кладовых
стал портиться. Не пошел товар. Иван и говорит:
— Ну, что же, погрузим корабль и отправимся в
Америку.
Погрузил корабль и уехал в Америку. А жена
осталась дома, торгует.
А Иван вино не пил, табак не курил, в карты не
играл — в общем, ничего. Когда он продал товар на
сто тысяч рублей (а ведь знаете, что такое — сто
тысяч!), и зашел к банкиру.
А там сидят в карты играют. Ну и его подговорили
выпить стопочку. Он стопочку выпил вина-то, у него в
голове зашумело. И стали подговаривать играть в кар*
ты. А он не умеет в карты-то играть. Ну и сел, и все
сто тысяч проиграл.
350

Что делать? Повернул корабль, приехал обратно
домой. Приехал домой, жена и спрашивает:
— Сколько выторговал?
А он рассказывает:
— Получилось такое-то вот несчастье.
Ну, жена его не бранила, не ругала, не упрекнула
ничем.
— Ну, что же, раз такое дело получилось, видно,
судьба такая.
Он загоревал: «Давай погружу еще корабль!» Еще
корабль погрузил. Съехал опять в Америку, продал на
шестьдесят тысяч рублей. Опять зашел же к этому
банкиру, опять все проиграл.
Приезжает домой. У него уже товару-то мало оста-»
лось. И решил: «Дай-ко я.найду игрока хорошего,
который бы меня научил играть».
Разыскал. Он взялся. Научил его играть* И дал
благословение,
— Поезжай смело! — говорит.
Он погрузил уже последний, корабль, третий. На
тридцать «тысяч только — больше товару никакого не
осталось.
А жена ни за тот, ни за другой корабль не ругала
его.
Приезжает в Америку. Продал за тридцать тысяч
товару. Пошел опять к этому банкиру. Засели играть.
И что вы представляете — он не только вернул все
свои деньги, а даже банкир банк заложил, проиграл.
А этот стал собираться домой, Иван. А банкир и
говорит:
— Я,— говорит,— тебе все отдал. Дай,— говорит,—
мне хоть на житье немножко.
А Воронов отвечает:
— Когда,— говордт,— я вам проиграл, так не
просил у вас помощи? Как же я могу дать?
Тогда банкир пошел на хитрость.
— Слушай,— говорит,— если ты не дашь, я,—
говорит,— у тебя отобью жену.
Он говорит:
— Нет, моя жена тебе не поддастся!
— А вот,— говорит,— поддастся! Полюбит!
А он, банкир, был страшный, корявый, косой.
— А вот,— говорит,— давай поспорим! Или,—
говорит,— ты мне все отдашь, или у меня последнее 'все
отберешь.
351

И поспорили.
Этот банкир сел на пароход -ив Россию, в
Новгород. Приехал туда, разыскал этот дом. Приходит туда,
Мария была на работе, а служанка его не пускает.
Так он что сделал? Достает пятьсот рублей — дает
служанке.
— Меня,— говорит,— пропусти только в комнату,
в спальню.
Ну, служанка на эти деньги поручилась,
пропустила его в спальню. Он в спальню зашел, разделся и за-,
лез под койку.
Мария пришла с работы, ничего не подозревая —
служанка ничего не сказала,— разделась и легла в
постель, на кровать, нагая. Тогда у купцов мода такая
была, что ли,— нагие ложились спать.
Когда она заснула, он потихоньку из-под койки
вылез, вынул аппарат, сфотографировал ее. На столе
лежало кольцо золотое, именное* и платок. Он эти
вещи забрал и спокойно ушел.
Приезжает в Америку. А Иван там, дожидается
его.
— Ну, как? — говорит.
— А вот так! — говорит.—. Все в порядке! Жена
твоя меня полюбила.
— Не верю! — говорит.
— Не веришь? А вот,— говорит*,— носовой платок
подарила.
Он видит: платок-то знакомый.
— А это,—т говорит,— не доказательство.
— Ах, это не доказательство? Вот золотое кольцо
именное.
Подает кольцо. А Иван опять отвечает:*
N — нет>— говорит,— это не доказательство, чтобы
моя жена полюбила тебя.
Тогда он вынимает фотокарточку, показывает.
Как он взглянул, что Мария-то нагая лежит, там
родимое пятно было под грудиной — все показано на
карточке. Вот тут-то он загоревал. Все, что он
выиграл, отдал банкиру. Приехал домой пустой. Но жена
и на этот раз ничего не сказала, в общем, не бранила,
ничего. Он стал к ней привязываться.
— Вот так и так вот. Вы,— говорит,— сделали
такую вот подлость.
— Да что ты,— говорит,— и не думала, и знать,—
говорит,— ничего не знаю!
352

Он:
— Как,— говорит,— не знаю?! А вот,— говорит,—
доказательство у меня. Откуда,— говорит,— он взял
это дело?
.— Ничего,-1- говорит,— не знаю.
— Ах не знаете? Давайте выметайтесь вон! — и
прогнал Марию.
Ну, что Марии делать? Сошла в милицию, как
говорится по-теперешнему (раньше полиция была),
выправила пашпорт на Воронова Ивана. Волосы
подстригла так, все сделала и ушла. Ушла в другой город.
В какой, я уж сказать не могу, но в большой. И там
стала искать работу.
И вдруг попадается один генерал:
— Что, молодой человек, спрашиваете?
— Да вот, так и так,— говорит.— Надо поступить
куда-нибудь работать..
— А мне,— говорит,— требуется кучер. Желаешь
ко мне кучером идти?
Ну, Мария, конечно, согласилась. Он привез домой
Qro (а виду не показывает, что женщина) и стал с ним
зезде ездить. А Мария выйдет и скажет этому...
конюху, чтобы он все подготовил как следует. (Сама-то
она не умела запрягать лошадь!)
И вот в одно прекрасное время было какое-то
выступление на площади. Генерал собрался выступить
там и приказал Ирану лошадь приготовить. Ну,
лошадь приготовили ему, сели, поехали. А он нажимает
так, что только пыль столбом стоит. Подъезжает к
площади. Генерал кричит:
— Иван, потише! А то,— говорит,— проедем.
(А ему было надо, чтобы ни на шаг ни взад, ни
вперед — точно остановиться.) А это все нажимает.
Только подъехали к трибуне, вожжами тряхнул — и
кони как вкопанные стали сразу, с полного ходу.
Генерал поинтересовался:
— Вот это,— говорит,— кучер! Этому можно,—
говорит,— доверить, да.
Ну, там выступление кончилось. Сели, поехали
обратно. Приезжают — таким же способом с полного
ходу останавливает лошадь у крыльца.
Генерал этим заинтересовался очень. А у него
была красавица дочь. Он дочери это рассказал. А дочь:
— А как же бы его,— говорит,— повидать?
— Да очень просто! — говорит.— Сюда придет.
12 Зак. № 177
353

Ну, вызывают его. Дочь очень им
заинтересовалась. Как же так он — молодой парейь. красавец, как
говорится, кучером работает? И его очень полюбила.
И стала просить:
— Поедем на прогулку — покажи, как ты
работаешь этим лошадям?
Ну, он согласился. Конюх запряг лошадь. Поехали
в поселок, на дачу. Приехали туда. А он сразу как
тряхнет вожжами — лошадь стала как вкопанная.
Вышли. Сели на лавочку. Та и говорит:
— Иван, я,— говорит,— тебя очень полюбила.
А он отвечает:
— Я,— говорит,— тоже тебя полюбил.
— А ты,— говорит,— докажи мне свою любовь! —
Генеральская дочь просит.
Ну, а как доказать любовь? Сам... женщина — как
доказать любовь? Ну, тут посидели-посидели. А
чересседельник и спустили у лошади, чтобы она немножко
поела. А сделать-то и не знает как — подтянуть
чересседельник. Сели, поехали домой.
Домой приехали. Иван у лошади-то плечи набил.
Да, а там договорились, каким способом доказать
любовь — вечером на сеновале. Ну так генеральская
дочь согласилась.
Приехали домой. Конь-то разбитый. Конюх ругает:
— Что ты,— говорит,— сделал! Смотри-ко,—
говорит,— лошадь испортил.
— Ничего,— говорит. Вынимает двадцать пять
копеек, дает конюху: — Сходи выпей шкалик и
побрейся. И вечером приди на сеновал. Такое-то время и
такое-то дело. (Ну что, она-то не может!)
Ну, конюх его послушался. Сошел побрился,
шкалик выпил. В указанное время приходит на сеновал.
Генеральская дочь туда приходит.
Спрашивает:
— Иван, ты здесь?
— Я здесь.
Таким способом доказал любовь.
И эта генеральская дочь каждый вечер стала
ходить на сеновал. С конюхом тем. А Иван видит: дело-
то туго подходит. У дочери-то уже вот живот какой,
на нос лезет. Взял расчет. Генерал не отпускал. Но он
сказал:
— У меня родители,— говорит,— очень заболели.
Просят приехать проведать.
354

Тогда генерал дал ему расчет.
А он из города никуда не уехал, а ходил по трак*
тирам. Где переночует, где пообедает. (Мария тоже не
выпивала, как и Иван не выпивал раньше.)
Ну, что же, дочь узнала это дело, что Иван взял
расчет. Прибежала к отцу и напала на отца:
— Что же ты,— говорит,— сделал? Куда ты девал
Ивана?
А отец и говорит:
— Он взял расчет,— говорит.
— Как,— говорит,— расчет взял?! Ведь я,—
говорит,— от него беременная!
— Как,— говорит,— так от него беременная?!
— А вот так,— говорит.— Познакомились и полю*
била его.
Тогда генерал:
— Как-то надо выкручиваться, где-то разыскивать,
А они не знают, откуда Иван приехал. Были
долгие поиски. (А Иван в этом же городе и кочует.) И все
же разыскали его.
Разыскали. Дело передали в суд: почему он
беременную девушку бросил?
А он отвечает:
— Как же я мог сделать ее беременную, ведь я же
тоже женщина.
Судьи не верят, и генерал не верит, и дочь не
верит — все на суде были.
— Я,— говорит,— тоже женщина. Как же я могу
сделать ее беременную?
Ну, что делать? Давай комиссию. Вызвали
врачебную комиссию. Обследовали. Действительно,
оказалась женщина.
Вызывают дочь генерала. Доказывают: вот вам,
пожалуйста, смотрите.
— Она же сама,— говорят,— женщина. Как же вы
могли от нее беременной стать?
Генерал не верит. Тогда дочь вышла, стала
доказывать генералу: вот так и так вот. Потом мужчины
пришли на эту комиссию, то же самое, убедились:
ркенщина! Женщина...
Через некоторое время ее освободили. И она
поступила на военную службу. Но так как была очень
грамотная и память у нее большая, она быстро пошла
кверху — сержантом, лейтенантом там, полковником*
И дошла до генерала. Быстро!
355

А в этот момент взяли и Воронова в армию/И как
раз цопал он в эту дивизию, к ней.
В одно прекрасное время генералу захотелось
проверить свои войска. Собрал он всю дивизию и обходит
войско. И вдруг заметил мужа. Приказывает:
— Три шага вперед такой-то!
Ну, Воронов, конечно, подчинился, раз генерал
приказывает, так и подчинишься, приходится. Вышел,
стал перед генералом навытяжку. Тогда он
приказывает своим охранителям взять и дать пятьдесят розог!
Строй весь возмутился.
— Как,— говорят,— человек ни в чем не
провинился, никому плохого ничего не сделал — и за что
ему пятьдесят розог?!
Но генерал был неумолим. Взяли, дали пятьдесят
розог и отправили обратно.
На второй день обратно собирает всю дивизию и
обратно выкликает Воронова, как дошел. Выкликает:
— Взять! Дать двадцать пять розог!
(А раньше ведь розги были.) Строй обратно так же:
— Что такое? За что это наказывают человека?! В
общем, он ни в чем не провинился — ни командиру...
Никто, ни рядовые, никто не могут доказать евонную
виновность!
Ну, взяли, дали опять двадцать пять розог.
Отпустили.
На третий день обратно собирает. Собирает, опять
выкликает Воронова. Тут уже все зашумели:
—: За что человека наказывают? За что человека
наказывают?! Он ни в чем не виноват!
А он вызывает:
— Пошли со мной!
Приводит его к себе в кабинет. А там уже
приказал бан1б истопить.
— Сейчас пойдем в баню.
Иван растерялся. Как так? Позавчера и вчера
наказывал, а сегодня в баню вместе зовет. Почему это
так? Язык отнялся, и не может слова сказдть. А
делать нечего — приказ командира!
Приходят в баню. Ну, Иван на предбаннике
остался. А генерал вошел в баню, разделся. Спрашивает:
— Воронов, почему вы не идете в баню?
— Я,— говорит,— страшусь, ваше
превосходительство.
— Чего вы страшитесь там?
356

— Так как бы,— говорит,— не прогневались на
меня — вдруг да опять,— говорит,— что-нибудь
получится.
А он боялся, что заманит в баню эту да его там
ошпарит или сожжет что. Вот этого боялся.
— Давай раздевайся и заходи в баню!
Ну, сейчас уж все с себя снял, заходит в баню.
Смотрит — стоит женщина. Как так? Почему? «Это
же,— говорит,— генерал, а тут женщина стоит».
А она спрашивает:
— Вы,— говорит,— что, меня не узнали?
— Нет,— говорит,— не узнаю.
— А я,— говорит,— ваша жена.
. — Как так?
— А вот так,— говорит.— Вы,— говорит,—
Воронов, я,— говорит,— Воронова, а раньше была Соловье-
за, с вами поженились. Вы,— говорит,— ездили в
Америку, все распродали да все проиграли. А потом,
— говорит,— поверили какому-то лживому человеку.
И он вас обманул, все обобрал.
Вот тут Иван думает.
...А когда Мария ушла (это сказка назад
ворочается), Ивану что делать? Все прожито. Остатки кое-что в
магазинах продавать. Это все продал. Дом тот и
другой продал. Остался в бане. В бане и жил, покуда не
взяли в армию. Ну, когда в армию-то взяли, он и баню
заколотил — что тут будешь делать?..
Таким способом он встретился со старой женой.
Жена ему все простила. Все простила и больше
никуда не отпустила. И обратно стали жить, как раньше
жили. Жена уже из генералов ушла, а обосновались
обратно, как раньше. Опять завели торговлю. И до сих
пор еще торгуют, если живы.
233. БЫЛЬ
Вот что дед мой рассказал...
Это дело было давно, в старое время, я сам это
забыл. Когда я был мальчишком, служил в армии.
Отслужил срок, поехал домой. Дали мне три золотых на
дорогу. Но я сам себе и думаю: «Что ж,— думаю,—
поеду домой как-нибудь».
А поездом надо ехать долго. «Пойду,— думаю,—
пешком, призаработаю где-нибудь».
Ну вот, ишел день, ишел два, и вот зашел в одну
хату. Сидит одна старушка, и я у ней спрашиваю:
357

— Не надо ль вам, бабушка, поработать?
Она мне и говорит:
— Надо рожь похлыстать.
Вот я поработал у ней два дня. Она мне и говорит:
— Ну, что ж тебе, сынок, за работу?
А я ей и говорю:
— А что дашь.
Она мне дала десять золотых. Ну вот, я получил у
ней деньги и пошел пешком домой. Думаю сам себ£:
«Хоть год пройду, но деньги не буду никуда нотрачй-
вать. Матери нет, отца нет — приеду домой и
оженюсь, а надо деньги хоть на свадьбу оставить».
Ну вот, ишел день, захватил ночь, а ночевать рань-'
ше нельзя было на земле, в старинное время. Смотрю
— дерево густое. Залез на дерево и лег на суках,
маленько уснул. Слышу — где-то топот на лошадях.
Подъезжают прямо ко мне, прямо к дереву и говорят
мне: >
— Кто тут здесь, слезай, а то застрелим.
Приходится слезать. Слазаю с дерева, а им
говорю:
— Родные, желанные, не троньте меня. Я вам буду
делать что угодно.
Они мне и говорят:
— От такая сволочь. Садись на коня назад и
поедем с нами.
Ну, я, значит, сел на коня и поехал с ними.
Приезжаем, смотрю — озеро. Сам себе и думаю : «Ну*
хорошо попался, лучше б было на поезде ехать, чем
пешком идти».
Скомандовали они своим коням и поплыли вплавь.
Выплыли на берег — кругом островок небольшой. Ну
вот, пришли к дому. Привели меня, заводят в хату,
мне и говорят:
— Вот, ежели ты хороший человек, то вот нам
будешь все работать. Но, смотри*— говорят*— дома мы
не живем. Нас шестнадцать человек. Вот тебе стакан
воды, кусок хлеба, и, смотри, вот подай в окошко
кусок хлеба и стакан воды, а сам не разговаривай е ней*
А ежели будешь разговаривать, пеняй на себя.
Ну вот, значит, они мне говорят:
— Уезжаем на три дня.
Уехали, остался я один. Сам себе думаю. Сейчас
забираю стакан воды, кусок хлеба* подхожу к окошку
и говорю ей;
358

— Черт ли, бес ли, девка ли, может, говори мне!
Она подходам ко мне и говорит:
— Родный, желанный, я вот поймана шайкой
бандитов, царская дочь.
Я ей говорю:
— Ну, кушать хочешь?
— Хочу, шесть дней ничего не кушала, кроме
воды.
Вот я отмыкаю дверь, выпускаю ее вон и говорю:
— Кушайэ что хошь -— вот масло, вот яйца, вот
колбаса.
Она говорит:
— А кушать лишне мне нельзя — я голодная
долго.
Вот она покушала, я забираю мясо. Мне было
наказано шесть собак накормить. Накормил я соба*с. Все
сделал хорошо, в порядке. Приходит ночь. Ложимся
мы вместе спать.» переспали ночь. Приходит утро. Так
с ней я переговорил. Три дня мы с ней разговаривали.
Ну, вот. Мне приказывали бандиты в такое-то время
явиться домой. Надо приготовить кушать. Вот я
приготовил кушать, думаю: «Вот сейчас приедут бандиты»,
Я и горорю:
— Царская дочь, давай в свою комнату, а то будет
плохо.
Смотрю, пррёзжают бандиты, шайка бандитов.
Вскакивает ко мне сразу с шашкой офицер и говорит:
— Ты такая сволочь, разговаривал с ней?
— Родные, миленькие, не разговаривал я ни с кем.
Как вы мне говорили — подать стакан воды и кусок
хлеба, так я и сделал.
А он на меня намахивается ^Шашкой, хочет мне
голову срубить. А после он подскакивает к своим
переводчикам и говорит:
— Вы наврали, что это честный человек, верный
человек.
И срубил своему переводчику голову. Я сам себе
думаю: «Вот теперь же я живу!» Осталось у них
пятнадцать человек — одного убжли, своего переводчика.
Садятся за стол. Вот я наливаю им кушать суп и
кругом обегаю их всех, только что сам не подаю им
ложкой под нос. А офицера даже кормил сам. Покушали
они и мне говорят:
— Ну вот, смотри. Теперь мы уезжаем на три щ$№
Ежели будешь разговаривать, то теперь не минр^Й ?е-
359 ;J

бя. Все равно услышим, что ты будешь разговаривать.
А сам себе думаю: «Только вы, бога ради, уедьтек
Вот они мне дают ключи ото всех комнат и
уезжают. Уехали, остался я один опять.
Я забираю все ключи в карман, отмыкаю комнату,
выпускаю царскую дочь и говорю:
— Ну вот, опять мы с тобой остались на три днд
вдвоих.
Пошли по комнатам. Отмыкаю прежде
офицерскую комнату. Захожу в комнату, смотрю — лежат на
столе два пистолета. На стене висит шашка. Отмыкаю
комод, смотрю — лежит в комоде костюм, что у
самого царя такого нет, как у офицера. Костюм ижно
скрипит. И смотрю — на столе лежат два кольца золотых,
и перстень, и браслет золотой. Царская дочь мне и
говорит :
— Вот мои браслеты, вот мои кольца. Это они у
меня содрали, прямо с пальцами выдрали.
Вот замыкаю комнату опять. Идем на кухню.
Начали мы три дня пировать. Три дня ели. Она мне и
говорит, царская дочь:
— Теперь я не хочу ничего кушать, а хочу
соленых кочнов.
Ну, ладно, я ей говорю:
— Иди опять в свою комнату, а я забираю шашку
офицерскую, надеваю на себя офицерский грязный
дождевик и иду на ихнюю переправу, где они
переправляются через озеро.
Сам себе и думаю: «Все равно мне здесь не жизнь.
Либо пан, либо пропал». Остается один час до ихнего
приезду. Смотрю — едут. Смотрю — гонят много
коров, овец, свиней, ну, много-много животных. Смотрю
— командует офицер: '
— В переправу!
Едет сам первый, ижно волны брызжут. А у меня
сердце бьется, ияШо гляди, что выскочит; Скидаю все
с себя: шапку, рубашку — все с себя сдел. Вот
подъезжает офицер к самому берегу, раскачиваю шашкой,
так у него сразу голова отскочила, а лошадь так и
пошла своим ходом на берег.
Смотрю — едет второй на берег. И второго тоже
голова полетела. И третьего — всех порубил пятнадцать
человек.
Забираю все эти головы, складываю в мешок*
приношу домой. Положил головы на пол. Пошел за лоша*
360

дями. Пригнал лошадей, пустил на двор. А лошадям,
сена — хоть тысячу лет кушай. И воды, и овса, и
всего хватает.
И опять прихожу в комнату, отмыкаю комнату»
выпускаю царскую дочь и говорю ей:
— Ты хотела соленых кочнов. Выворачиваю
мешок с солеными кочнами. Вот смотри — пятнадцать
кочнов как один кочан.
Она мне и говорит:
— Вот, вот — я самых этих и хотела соленых
кочнов. Забираю эти кочны, кидаю собакам.
Мы три дня после этого пировали — все на свете!
Она мне и говорит:
— Как-нибудь надо продолжать отсюда путь. В
этой каторге мы с тобой здесь не будем жить.
Я отмыкаю комнату. Смотрю — лодка. Забираю
эту лодку, выносим на берег, забираем пропитание на
целый месяц. Надеваю сам на себя хороший
офицерский костюм его и надеваю браслет, два кольца,
перстень золотой, забираю наган, кладу в карман, беру
шашку и надеваю сам на себя наверх
грязный-грязный дождевик. И она надевает себе хорошее-хорошее
платье, пальто, плат хороший, которого и у батьки
своего — царя не носила, а наверх тоже надевает
грязный дождевик.
Ну, вот, складываем это все в лодку, натягиваем
парус, садимся в лодку и начинаем плыть по течению
воды. Едем день, едем два, смотрим — пароход
навстречу нам, прямо на нас. Пришел прямо к нам.
Выходит начальник парохода и говорит:
— Кто тут здесь есть? Выходите вон с лодки.
Ну, мы вылезаем с лодки. Он забирает первой
царскую дочь, а у ней спрашивает:
— Где были, куда едете?
— Там-то и там-то, я — царева дочка.
А он, начальник парохода, не стал у нее
спрашивать больше ничего. Начальник парохода говорит
царской дочери:
— Давай убьем этого человека?
Она говорит:
— Он меня спас и вывез на свет.
А я сам себе думаю: «Хорошо, таких-то я много
видал, а тебя-то я с пароходом потоплю!»
^ Ну, ладно, начальник парохода говорит i
361

— Завезем его на середину морж и пустим. Пусть
он куда хочет едет.
Довезли на серед моря, отцепили мою лодку,
остался я один. Вот я начал шевелиться в лодке.
Смотрю — пароход уже далеко, а я остался один серед
моря.
Я начал конопатиться в своей лодке, нужно гресть
— начал гресть. Вот, смотрю, моя лодка ходко пошла.
Я остановился в лодке, сижу спокойно. Гляжу —
опять моя лодка перестала быстро идти. Думаю, что-
то есть, в этой лодке, да не могу определить. Смотрю.
Опять начал конопатиться. Опять лодка быстрей
пошла. Стал я все складывать вещи в один уголок.
Смотрю — кнопка. Я натиснул кнопку, моя лодка как
дернет, даже пошла быстрей парохода. Вот я доехал на
берег* смотрю — городишко. Думаю: «Теперь-то я
жив».
Вывожу лодку на берег, заезжаю в хату, прошусь
к одной старушке переночевать.
Она мне и говорит:
— Родной, миленький да я больная, да я одная.
Сын один, да ушел гулять.
Я ей говорю:
— Хозяюшка, пусти, наладим.
Вот она меня пустила. Я завожу лодку в хату,
раскладываю со своей лодки все на стол — все, что у
меня осталось нропитомства. А хозяйке говорю:
— Давай со мной кушать.
Кладу на стол колбасы, масла, мяса, вина, пива,
— Кушай,, хозяйка!
Вот покушали, приходят сын ж говорит своей
маме:
— Так-то и так-то, нашел начальник парохода
царскую дочь, которая была потерявши. Царь приглашает
нас на бал, что нашел начальник парохода царскую
дочь.
А я сам себе думаю: «Хорошо попался».
Царь говорит:
— Кто останется дома, того буду судить, чтобы все
ушли на бал, старые и малые.
Ну, вот, приходит вечер идти на бал. И ж иду
вместе с ними. Приходим на бал. Становятся в очередь, а
мне говорят:
— Куда ты такой грязный, иди переоденься домой,
А я говорю:
362

— Ничего!
Ну, вот, становятся в очередь. Смотрю —
помаленьку двигается очередь вперед и вперед. Вижу —
подходит народ, берет стакан и кричит г
— Поздравление царскую дочь найденным
капитаном!
Доходит очередь до меня. Я забираю стакан.
Смотрю на бал, на стол. Стоят на балконе дочь, царь и ка~
питан и прислушиваются, кто как поздравляет. А я
забираю стакан и начинаю поздравлять:
— Найденным царскую дочь мною!
Царь смотрит-смотрит: что такое? Поздравляют
капитаном, а здесь поздравляют мной? Царь приказал
быстро обойти еще очередь, чтобы послушать еще, что
я буду говорить. Вот смотрю — очередь пошла еще
кругом. Я скидаю с себя грязный дождевик. У меня
костюм даже засиял. Тут на меня со всех сторон
смотрят: что такое? Человек сразу переменился. Доходит
очередь опять до меня. Я забираю стакан и кричу;
— Поздравление царскую дочь мною!
Вот царь видит, что-то дело неладно опять.
Кричит:
— Быстро этого человека привести ко мне!
Прихожу я к балкону, захожу на балкощ
вынимаю шашку, смахиваю капитану голову. Тут сейчас
царь приказал обобрать тело и сжечь этого человека.
А тут сразу набрасывается царская дочь и говорит:
— Вот кто меня спас, кто меня вывел из такой ядо-
ети! Век бы я не думала, что буду дома, а меня этот
человек спас.
Тут сразу царь приказал балу разойтиться. На
следующий день собрали новый бал и стали поздравлять
царскую дочь уже мною, а не капитаном.
Ну. значит, бал разошелся, и царь говорит:
— Кто эту дочку нашел, отдаю полцарства и
царскую дочь замуж.
И вот я оженился, и стал жить-поживать, и пол*
царством руководить, и добро наживать.
234. УМА МНОГО, ДА ДЕНЕГ НЕТ
У государя в колидоре стоял часовой. Ну* вот*
стоит он ночью — никого нет в колидоре, ланпы горят.
Действительно, он бил грамотный и завсегда имев,
-Сше у «о за. обшлагом* карандаш. Да* вот он жриду*
363

мал на стене написать: «Ума много, да денег нет».
Вынул карандаш и написал. Отстоял свои часы и
сменился. Утром государь встал, пошел по колидору и
видит на стене написано. Подошел, посмотрел и
думает: «Что такое! Ежли бы деньги, что бы он мог своим
умом сделать?»
Вернулся обратно, зашел в свой кабинет, написал
записку в караульный дом караульному начальнику:
«Кто у меня написал: «Ума много, да денег нет»—
послать его ко мне!» Караульный начальник
спрашивает:
— Кто, робята, у вас на посту стоял и написал:
«Ума много, да денег нет?»
Тот и говорит:
— Я!
— Ну, так являйся к государю!
Государь велел его пропустить в кабинет. Когда он
заходит в кабинет, государь его спрашивает:
— Это ты у меня написал в колидоре: «Ума много,
да денег нет»?
w — Точно так, ваше императорское величество!
— А что же бы тебе деньги, ты бы со своим умом
сделал?
— А еже бы мне деньги, ваше величество, я бы
взял французского короля дочь за себя взамуж.
Тогда государь говорит ему:
— Вот тебе тыщу рублей и открытый лист, где
угодно можешь денег взять.
Он встал, берет тыщу рублей и открытый лист и
отправляется во Францию. Когда он въехал в
столичный город, в Париж, и просится у одной бедной вдовы
на фатеру. Та говорит:
— Я бы тебя с удовольствием пустила, но у меня
самой пить-есть нечего.
Он говорит:
— Мне твоего ничего не" надо — была бы только
фатера для меня.
Он зашел в дом, вынимает золотой и посылает ее
на базар купить съестных припасов. Женщина
сходила на базар, купила, что он ей велел, и зачали они с
ей жить. И она довольна от его осталась. Значит,
ходит на базар, и сама питается.
Живет он неделю, другую и каждый день ходит по
городу, и вот узнал, что королевская дочь в одного
принца влюблёна. И занимает в такой-то гостинице
364

номер. Тогда он пошел в эту гостиницу и просит
хозяина этот самый номер. Хозяин ему отвечает, что этот
номер занятой.
— А кем занятой?
Хозяин ему отвечает, что именно королевская
дочь.
Он и говорит:
— Так что ж? Мне ведь один уголок, и я тебе дам
за него хорошую цену.
Хозяин был на деньги зарный и подумал:
«Дескать, ведь он мне хорошую цену дает — дай пущу я
его в задний уголок». Вот поставил ему тут в уголок
койку и поместил солдата.
Сидит он себе, повесил на спичку мундёр и
шинельку. Сидит на койке. Вот настал вечер. Приезжает
королевна и увидала русского солдата. Призывает
хозяина и говорит:
— Как же ты мог пустить в этот номер— ты же
знаешь, что занимаю я?
Да, тот хозяин и говорит:
— Что же, ваше королевское высочество, я человек
небогатый, а он — русский солдат, наш язык он не
понимает.
А королевна подумала: «Да и верно! Так что он
нам не помешает. Ну, пускай тут, ладно!
Тем временем приезжает принец, входит в номер и
увидал этого же самого солдата и спрашивает
королевну :
— Это что за человек?
— А это,— говорит,— русский солдат. Он что —
нашего языка не знает.
Принец подходит к ему и говорит:
— Солдат!
Тот говорит:
— Чего?
— Ты наш язык знаешь а ли нет?
Солдат говорит:
— Знаю!
— Какой же,— говорит,— он?
Солдат говорит:
— Такой же красный, как у меня!
Принец говорит королевне:
— Да ведь он — дурак!
Принец попросил у хозяина полдюжину пива:
хозяин приносит им полдюжину пива, и они начинают
365

выпивать. Солдат посмотрел на них и попросил
дюжину. Он попросил таз и вылил это пиво в таз. Когда
вылил, руки-ноги вымыл и приказал вылить во двор.
Принец говорит:
— Вот мы пьем, а он купил, вымыл руки-ноги и
приказал вылить.
Вот они начали промежду собою разговаривать, а
солдат сидит — слушает. Королевна ему и говорит:
— Вот вы ко мне сегодня в двенадцать часов
являйтесь. Вот под тако-то окно, и царапайте, а я отворю
окно и спущу вам лестницу.
Солдат see это дело слышит. Да, и попрощались и
уехали. Королевна на свое место, а принец на свое.
Солдат, не будь дурак, собрался сейчас в собрание и
пошел.
Когда приходит он под окно королевне и царап-
нулся. Та услыхала и думала, что принец. Отворила
окно и спустила лестницу. Солдат влез, королевна, его
спрашивает:
— Что, душечка, огня, поди, надо вздуть?
Он и говорит: *
— Нет, не для чего. А то, за чем вы меня
пригласили, за тем я и пришел.
Да, королевна сейчас согласна, и вот они легли на
койку и сделали то, что им было нужно...
Тем временем явился принец, и вот постучал в
окно. Королевна спрашивает:
— Кто это там стукается?
Солдат ей и говорит:
— Не паршивый ли этот солдатишка? Дай-ка я его
этим тазом дёрну!
Схватил таз, и бросил за окно, и прямо попал
принцу в лоб. И на лбу его всплыл булдырь. Принец был
таков, да нет — убрался назад.
Солдат и говорит королевне:
— Что ж, душечка, мне теперя нужно уезжать?
Королевна говорит:
— Что ж, можете.
Солдат ей говорит:
— 4tq же, ваше высочество, вы позвольте мне
знак какой-нибудь!
Она и говорит:
— Да какой же я вам дам?
— А позвольте хоть,— говорит,— свое колечко.
Та:
366

— С удовольствием,— говорит, снимает с пальца
кольцо и подает ему.
Солдат надевает на свой палец, попрощался и
ушел. Да приходит в свой номер и ложится спать.
Так же и на второй вечер. Являются королевна и
принец. Когда приехал принец, опять заказывают
дюжину пива. Когда хозяин приносит дюжину пива, а
солдат заказывает полторы. Да, и попросил таз,
вымыл руки-ноги и приказал вылить. Те начали
выпивать пиво, королевна принцу и говорит — увидела на
лбу его рог, булдырь этот самый:
— Этб что же, душечка, у вас такое?
Принец ей и отвечает:
— Седни был на ученье и упал с лошади, лоб себе
зашиб.
Когда они рбспили пиво, тогда королевна ему и
говорит :
— Ну, сёдни опять являйтесь в двенадцать часов
ко мне!
Принец говорит:
— Хорошо.
Затем попрощались и уехали. Солдат этот опять
того же часу собрался и пошел. Приходит под окно,
опять стукнул, она отворила окно и спустила
лестницу. Да, тот влез в комнату, и пошло у них по-старому.
Принец тот раз опять под окном и постукался. Она его
и спрашивает:
— Кто там опять?
Он и говорит опять одно и то же:
— Да не паршивый ли это солдатишка?
- Подходит к окну и говорит:
— Что тебе надо, кто такой ты?!
Принец испугался и только дай бог ноги —
унестись бы. Цогда принец ударился от окна, солдат и
говорит : ^
— Ну, душечка, и мне домой надо.
Она и говорит:
— Так что же, можете.
— А позвольте мне значок!
Она и говорит:
— А что же вам нужно?
,— Позвольте свои часы!
Она снимает свои часы и дает солдату. Солдат по-»
простился и уходит. Приходит в квартеру и ложится
на отдых — спать.
367

Приходит третий день, настает вечер, опять
являются королевна и принец. Принец опять попросил
дюжину пива, а солдат сидит, молчит. Когда они начали
выпивать, то принец говорит королевне:
— Должно быть, солдат прогорел, сегодни не берет
пива.
Королевна и говорит:
— Да налить ему стакан, подать — пускай выпьет!
Принец наливает стакан и говорит:
— Что, солдат, пиво пьешь?
Солдат отвечает:
— Подашь, так выпью!
— Иди пей! — говорит.
Солдат стает с койки, подходит к столу и берет за
стакан. Когда берет за стакан, королевна тогда
увидала свое кольцо на его пальце. Солдат выпил и ставит
стакан. Королевна и говорит:
— Что же это у тебя, служивый, золотое или нет
кольцо?
Солдат отвечает:
— Да, золото.
Королевна и говорит:
— Ну-ка, покажи сюда!
Солдат снимает с пальца и подает ей кольцо.
Королевна посмотрела.
— Да,— говорит,— хорошее кольцо!
Потом взглянула на стену и увидала часы.
— Да у тебя и часы есть?
— Да, есть,— говорит.
— Ну-ка, покажи,— говорит.
Солдат снимает и подает ей часы. Королевна
посмотрела и видит: собственные ее часы, и говорит:
— Да, хорошие часики. '
Отдает солдату назад и долго не стала сидеть.
Говорит принцу:
— Мне сёдни некогда — надо уезжать домой.
Попростилась с принцем и отправляется, и принец
ушел.
Та, когда выехала в улицу и принец уехал,
приказала она кучеру заворотиться назад. Заворотилась и
зашла опять в гостиницу в этот же номер. Да говорит
солдату:
— Как же ты мог это сделать?
Солдат и отвечает:
368

— Как же я не могу это сделать, когда я слышу*
что вы разговариваете?
— Дак у вас же принец спрашивал, знаете ли вы
наш язык, и вы ему сказали, что такой же красный,
как и у меня.
— Да, он — принец, да дурак! Язык обнаковенный
у каждого человека — красный. Он бы спросил:
«Знаешь ли разговор наш?»— я бы тыжно ему и сказал.
Я,— говорит,— сам был первый генерал во дворце, а
не солдат, и обучен на все языки, и могу
разговаривать с каждым!
Она и говорит:
— Когда умели это сделать, умейте меня и взять»
Солдат ей отвечает:
— Я затем и приехал.
И вот они условились, что ежели через три дни,
она может все собрать. А ему чтоб везде были лошади
готовы, задержки не было.
Вот так, через трои сутки она собралась, а он
заготовил лошади, чтоб были везде готовы для проезду их.
Вот через трои сутки он нанял легкого биржевого и
подкатил ко дворцу. Точно так же под это окно. Она
спустила всё это именье свое и спустилась сама. Вот
они сели в карету, покатили по городу. И вот
благополучно доехали до Петербурга и въезжают прямо во
дворец. Да, вот доложили государю, что приехал
такой-то вот солдат.
Государь вышел, смотрит: да, наверно, приехал
солдат и привез дочь французского короля. Когда
государь встретил их и говорив:
— Когда ты был солдат, теперя будь генерал!
-Вот пир пирком и свадебка, и нынче живут
благополучно.
235. ПРО СЕМЕНОВА
Значит, жил-был первейший купец в мире.
Фамилия была ему Семенов. Семья у него была женка и
сын. Больше не было никого.
Ну вот, немного времени тут пожили, сын этот
женился. Взял, конечно, он девушку по любви. Хороша
была девушка, и поженились. Потом немного времени
прожил, ну, две недели так прошло, эта женка
померла. Померла, значит, похоронили на кладбище. (Пол-
километра было кладбище до деревни.) Похоронили,
домой пришли, ну, там пообедали,
369

Потом вечер как стал, это сын, значит, пойдет
куда-то, выйдет с избы, а отец и мать-то думают, что в
клуб («Клубов-то не было!»— закричала Анастасия
Александровна, жена) ... или куда-нибудь пошел. А он
никуда, окроме как на могилку. Женка померла, он
любил очень горазно эту женку, и на могилку пойдет,
и там до двенадцати часов ночи сидит на могилке, и
даже это просит там кого-то («Да бога!»—сказала
Анастасия Александровна), что как бы воскресла бы
вот женка евонна.
— Раз,— говорит,— увидеть бы, и больше все.
Это он ходит... Сороковой день раньше, видишь,
сйравляли.
— Ну,— говорит,— завтра сороковой день. Сегодня
пойду еще вечером. Если ничего — больше не буду, не
стану ходить.
Пошел против 1 сорокового дня-то, и так уж сидит
на могилке, и просит, чтобы вот как бы воскресла бы
женка.
Вдруг — это уж больше двенадцати часов ночи
стало время-то — подходит к ему старичок такой,
старый-старый, седатый такой.
— Чего ты,— говорит,— добрый человек, тут вот
каждый вечер придешь и что вот плачешь на
могилке?
— Да вот,— говорит,— дедушко, женился, была
любая женка, красивая, любил, и вот жалко —
померла. Как бы она воскресла бы, раз бы,— говорит,— еще
увидеть.
— Ну, ладно, я тебе помогу. Только,— говорит,—
смотри: тебе не к лучшему будет, а к худшему.
— Да будь,— говорит,— что хошъ, а только бы
воскресла бы!
Дает ему этот старичок три горошинки.
— Вот,— говорит,— выкопай яму, вырой землю,
открой гроб и на груди положь женке эти горошинки.
(«Да горошинки!»— каждый раз поправляет жена.)
Пять минут не пройдет, женка у тебя выстанет,
воскреснет. Но,-— говорит,— когда это все сделаете, эти
горошинки,— говорит,— ты не бросай никуды!
Прибери себе, они тебе пригодятся.
Ну, ладно. Он обрадовался, лопату прибежал взял,
схватил. А рбхла2 земелька, только зарыта могила*
1 Против — накануне.
2 Рбхла, р 6 х л а я — рыхлая.
370

Вырыл яму, выкидал землю, гроб открыл, горошинки
положил на грудь. Ну ц пяти минут не прошло —
женка открыла глаза, выстала* воскресла. Ой
обрадовался он! С ямы выскочили, ну, в яму обратно землю
зарыл быстренько, женка помогла еще немножко. И
отправились по дороге домой.
А дома там уже выстали мать да отец. Завтра
сороковой день справлять, так надо приготовить ведь
угощение, придут гости на поминки. Справляются
дома.
...Вот отправились домой с женкой, идут по дороге.
Вдруг сын-то этот захотел вот немножко управиться...
(Ну так как же — сказка так сказка!) Ну и остался.
— А, женка, иди,— говорит,— по дороге, я насдо-
гоню тебя.
Она пошла тихонько. Ну, он задержался там
немножко.
Как раз навстречу с Питера едет какой-то большой
начальник на- тройке. Лошадь запряжена в бричку в
эту, экипаж глуховой был, закрывался. Ну, кучер
там. А это был полковник Семеновского полка с
Питера. Вот попадается женщина эта встречу.
— Останавливай,— говорит,—кучер, лошадей!
Кучер остановил.
А она была красивая такая женщина,
завлекательная. Он подает ей руку, этот полковник, здоровкаться.
Она руку подала, и он ее туды, в этот экипаж.
Закрыли. (Закрывался экипаж этот, глуховой был.)
— Ну, кучер,— говорит,— давай гони лошадей!
И поехали.
А этот Семенов-сын отправился по дороге домой.
Бежит, бежит, домой прибежал — не мог насдогнать
женки. (Женку увезли уже дак!) Прибежал домой.
Отец и мать: '
— Где ты,— говорят,— ходишь долго? Сегодня
сороковой день, уж вот справлять надо.
— Да,— говорит,— был на могилке. Женка
воскресла, с ямы вышла, и вот пошли домой. Она,—
говорит,— наверно, куды-нибудь спряталась. Дома,—
говорит,— наверно.
— Да что ты говоришь, сынок! Ведь это тебе
видится, аль бредится, аль что такое — ведь сегодня уже
сороковой день! Где она воскресла!
— Ну, бросьте вы, я сейчас выкопал с ямы, вое*
кресла женка.
372

Начал искать он в дому-то, а дом купеческий был,
так комнат много — двенадцать комнат аль что там.
Ну нет, нигде никак нет. Не может найти!
Потом он что:
— Наверно,— говорит,^— запуталась да пошла
мимо по дороге... К Питеру эта шоссейная дорога-то идет.
Ну, побежал он по этой дороге. А там —
километров пять пробежал — пасет пастух коров, коров пасет
стадо.
— Вот,—^ говорит,— пастух, ты видел аль не — тут
какая женщина проходила по этой дороге?
— Нет,— говорит-,— не проходила никакая
женщина. Только проезжал тут какой-то большой
начальник на тройке и кучер, а рядом сидела,—
говорит,— очень красивая женщина.
— Ну, все. Все! — и махнул ]эукой.
Не пойдешь, не побежишь. В Ленинграде не в
деревне. Где ты искать будешь? Там разве найдешь?!
Вернулся домой.
— Ну, правду,— говорит,— старик сказал, что не
к лучшему, а к худшему. Только воскресла женка и
Опять потерялась. Все.
Ну вот, живут. Жили тут так как-то недели две.
Отец помер, купец этот. Через несколько время,
незадолго тут, и мать померла. Он остался один.
— Что,— говорит,— теперь мне делать? Распродам
все имущество, а сам,— говорит,— пойду служить в
солдаты.
Ну и взял начал продавать — как бы быстрее
только распродать. Например, вот что ни стол — стоит
десять рублей, так он за пять рублей, за половинную
цену, в общем. Шкаф стоит двадцать-тридцать рублей,
так он ну... за половинную цену. Распродал все
имущество. Все же денег, хоть дешево продавал,
накопилось много, больше трехсот тысяч денег.
Деньги в бумажник, в карман, и сел за стол, и
думает: «Куда написать заявление в солдаты
служить?»
— А,— говорит,— мне фамилия* Семенов (а
славился в Питере такой Семеновский полк, раньше был),
напишу,— говорит,— в Семеновский полк.
Ну, а парень был грамотный — сын купца, так он
ученый был, грамотный. И вот написал заявление в
Семеновский полк. Очень быстро пришел ответ:
«Пожалуйста, приезжайте, принят будешь»»
373

Вот он и поехал в Семеновский полк. Конечно, его
приняли сразу. Начал там занятия... Он парень
грамотный, так что все — наизусть.
И стал он служить в Семеновском полку, и стал он
первейший солдат в Семеновском полку.
Потом этому командиру Семеновского полка как-
то надо денщика ему. Вот и взяли, по приказу
провели, что вот Семенова этого к полковнику в денщики.
(А женка там, у этого командира Семеновского
полка!)
Он пришел туда.
— Ну, давай, давай,— этот полковник говорит,—
раздевайся, товарищ Семенов! Вот будешь жить у нас,
будешь тут, все в порядке.
Ну, он сразу пришел, видит — женка сидит за
столом, евонная женка, которая воскресла. Он не
показал даже виду, чтоб узнать ее или чего. Женка тоже
ведь узнала — уж как же. не узнала родного мужика-
то!
Ну и так начал жить. Живет-живет. Все сделает,
выполняет очень хорошо. Но эта женка этому
полковнику говорит:
— Ты,— говорит,— худого, плохого денщика себе
подобрал.
— Почему? — говорит.— Он первейший солдат в
Семеновском полку. Вот его и выдвинули, по приказу
провели.
— Да,— говорит,— он действительно хороший
парень. Но,— говорит,— если этот денщик будет жить у
нас, то меня угробит или тебя. Житья не будет.
Ну, конечно, полковник задумался:
— Почему так? Это что вы так говорите?
— Да вот...
— Ну, расскажите, для чего это так?
Она говорит:
— Он,— говорит,— конечно, бывал мой муж. Я
была померши, и вот я воскресла. Вот помните, тогда
на лошади меня увезли сюда? Тогда с могилки мы
шли. И вот он ©стался там, а вы меня забрали.
Ну, действительно, полковник тут и говорит:
— Конечно, тут уж житье нехорошо будет*
Надо как хоть этого денщика снять его с работы.
А снять — как ты снимешь? Приказом проведено.
Он работает честно, хорошо. Снять нет причины-то шшг
какой.
374

Ну, он возьмет да дает наряд там вне очередь
какой-нибудь — ну, безвинно, не за что дать-то, дак... Он
наряд выполнит, все равно работает честно,
добросовестно, хорошо, выполняет все.
Второй, третий там, до того дошло уж — в
трибунал его дали, Ну, за что-то там. Этот полковник:
— Прямо чисто надо как хошь его выжить!
Ну, в трибунал дали, его судили...
Да! (Позабыл я немножко тут.)
— Мы,— говорит иолковник-то,— поставим его на
пост, вот к этому денежному ящику, и потом*—
говорит,— этот денежный ящик поставим вот...
А деньги эти и документы с денежного ящика (они
там подговорились, полковник этот, с начальством
каким-то) обрали, сняли дно, разбили в ящике.
И они стоят на посту, трое часовых. А он на смену
как поступил на два часа, вдруг сделали проверку по
всем постам — не только что у денежного ящика, но
всем постам проверку сделали. Приходят к этому
денежному ящику. Семенов стоит на посту,
— Что,— говорят,— все в порядке?
— Да все,— говорит,— в порядке. Замок — все в
порядке, сургуч — все залито; ящик в порядке.
Как подняли, так дно разбито, нет там денег, доку*
ментов, ничего. Ну, взяли и арестовали этого Семенов
ва. Семенова арестовали, и начальника караула, и
разводящего — троих. И дали трибунал.
А через двадцать четыре часа... судили их,
присудили высшую меру — дали расстрел. Разводящему,
караульному начальнику и вот этому Семенову,
часовому.
Ну, повезли их в чисто поле. Выкопали яму
большую. Перед ямой их поставили. И взвод солдат
пришел. Только команду дать; «Огонь! Залп!»— и убьют
их. Трупы туда их в яму упадут, зароют, похоронят —
и все, конец. Больше все.
Вот так и сделали. Яму выкопали, поставили их*
Потом перед расстрелом-то дали последнее слово еще
каждому. Караульному начальнику дали.
— У меня,— говорит,— нет ничего, ничего такого.
Разводящему.
— Тоже нет,— говорит,— ничего.
А он (Семенов), когда служил еще в Питере-то
простым солдатом-то, до денщйка-то, он как первейший
солдат был, так егб, зндешь, отпустят немножко по го-
375

роду погулять, ну, он там обзнакомился с одним
сапожником. Сапожник был хороший, шил сапоги по
заказу дак, хороший сапожник. Но он был старый. Он
рассказывал разные анекдоты, сказки. А этот Семенов
интересовался. Вот только спустят, так он никуда
больше гулять не пойдет, а к этому сапожнику и вот
слухает сказки, анекдоты. И так он полюбил этого
сапожника, стал звать его «дядя». А он его
—«племянник». Как родной.
Ну вот, как их поставили к могиле-то, к яме-то,
ра^стрелять-то, а дядя-то этот (а приказ все-таки дали
тогда, что за такое-то, за то-то вот расстреливаются
караульный начальник, разводящий и Семенов, часовой.
Повешали все приказы, бумаги на видных местах, он
и читает там) вышел на улицу, видит, что бумага
висит, прочитал.
— О, Семенов! Расстреливают! За что он, за что
парень попал, такой хороший? Надо,— говорит,— идти
посмотреть, как будут расстреливать-то,, жалко.
И пошел туды.
Ну, публики близко не спустят-тог солдаты стоят,
взвод — прямо дать команду: «Огонь! Пли!»—трупы
упадут, и похоронят тут.
Вот дали последнее слово-то Семенову. Семенов
говорит :
— У меня,— говорит,— так бы нет ничего. Вот,—
говорит,— есть дядя у меня родной, стоит, пускай он
подойдет ко мне, попрощаемся мы с ним. Подам руку,
и все. (А был тогда такой закон, разрешалось.)
Подпустили этого сапожника туда, к могилке. А
он руку в карман засунул, Семенов-то, бумажник
вытаскивает. Там деньги, горошинки эти три.
— Вот,— говорит (как будто прощается, руку
подает — и бумажник — этому дяде)>— вот, дядя, там
деньги, все, и три горошинки. Если можешь,—
говорит,— потом, вот нас расстреляют, если можешь,
выкопай яму, положь эти горошинки мне на груди, и
я,— говорит,— выстану, воскресну. А израсходуй хоть
все деньги эти, деньги — дело нажитое.
— О-о! — говорит.— Смело, племянник,
становись, это я сделаю!
Ну вот, вышел дядя. Залп дали, трупы упали, в
могилу их зарыли, и все, приговору конец.
Пришел домой полковник и женке-то говорит:
— Вот,— говорит,— теперь не беспокойся, все кон*
376

чено, расстреляли, и зарыты землей. Все, ббл&не
ничего не будет.
— Да,— говорит,— расстрелять-то расстреляли да
зарыли...
— А что?
— Караул надо поставить, вечный караул на
могилку, а то он,— говорит,— выстанет тс могилы.
— Да что вы, выстанет! Разве тут выстанегйь ~
землей зарыли, и все... Не выстанет!
— Нет,— говорит,— выстанет!
— Ну, а что же — це хватит людей-то, солдат!
Взяли построили к могилке будку такую,
караульное помещение небольшое. Ну, там караульного
начальника, разводящего, три смены часовых — и вечный
караул. Никого не подпускать, за двести метров даже,
никого не подпускать решительно!
Ну и там дежурят. Прошло несколько времени,
дядя этот, сапожник, говорит:
— Надо идти спроведать племянничка-то, как же
ж,— говорит,— надо выкопать его!
Приходит к могилке, а там часовой стоит, видишь.
Стал поближе подходить этот сапожник.
— Стой, не подходи, стрелять буду! — Ну что ты,
никак не подпускает.
Он начал было:
— Так, товарищ часовой,— говорит,— у меня там
родной племянничек лежит убитый, безвинно его
расстреляли, какой был парень хороший! Надо,—
говорит,— его попоминать на могилке. Что я сделаю вам?
Ничего не сделаю. Пустите,— говорит,— меня. Есть у
меня маленькая вот водки. Выпьем вместе, помянем
племянничка. Ничего я вам не сделаю, все* будет
хорошо. И уйду обратно домой.
Этот часовой посматривает на разводящего.
Разводящий головой качает.
— Пропустите,— говорит,— что же.
Разводящий — на караульного начальника — все-
таки там караул вечный. Караульный начальник
тоже говорит:
— Пропустите!
Ну и пропустили этого сапожника. Он:
— Ну спасибо,— говорит,— вам.
Добывает маленькую водки, и стопочка с собой
взята у него, закуски хорошей, колбаски там, да. На-*
ливает стопочку, часовому подает стопочку.
377

— Вьшейте,— говорит,— за моего племянничка да
помяните,— говорит,— племянничка.
Часовой посматривает — не смеет пить — на раз-,
водящего. Караульный начальник стоит тут. Они
головой качают:
— Пейэ вей!
i<Авось да Ну—думают,— что и нам поднесет».
Выпил часовой стопочку. Вторую наливает.
Вторую — разводящему. Тот выпил. Третью наливает.
Третью выпил караульный начальник/А себе
немножко осталось, он допил это. Допил. Ну что, они солдаты.
Видишь, водки не разрешают там им выпить, да где и
купить — негде. Караульный начальник подходит к
этому сапожнику.
— Дедушко,— говорит,— нет ли у тебя еще
маленькой?
— Да есть,— говорит,— у меня там бутылочка
оставлена. Я не смел взять с собой.
— Принеси тихонько.
Он взял принес бутылку. Бутылку принес, стал
разливать. Уже по две столки им дал* Ну и их
маленько ударило в голову.
— Нет ли еще, дедушко, у тебя немножко?
— Да есть,— говорит,— там немножко еще у меня.
А у него было куплено водки полный кошель. И
спрятал, как стал подходить ближе-то. Не смел взять с
собой. И принес этот кошель весь и начал наливать им
стопку, другую, третью. Напоил их допьяна.
Часовой этот свалился с винтовкой на могилку,
караульный начальник, разводящий — все свалились. А
он не пьет! Пьет немножко, мимо льет, на груди себе.
Ну, потом они опьянели как все... (А это дело было
около одиннадцати часов ночи уже.) А он купил
пятнадцать лопат железных, уплатил по рубль двадцать
пять копеек за лопату. И подговорил там разных
людей в Ленинграде.
— Когда угодно,— говорят,— дедушко, так мы на
работу к тебе придем, позови дак...
Он сейчас вернулся (недалеко от города-то!)*
пошел.
— Давай,— говорит,— на работу!
Сразу все лопаты схватили, пришли. Земелька,
видишь, рыхленькая, только закопана яма эта, зарыта.
Вырыли яму. Сапожник опустился* Горошинки (гроба
не было, какой гроб там!) на груди положил. Да пяти
378

минут не прошло, и племянник этот, Семенов, выстаА
Выстал, смотрит. Видит, что человек пятнадцать туя с
лопатами,, стоят эти.
— Что,-— говорит,— дядя?
— Да что,— говорит^—вот видишь — часовой
лежит, с винтовкой упавши, разводящий — как вечный
караул,— говорит.— Вот я их напоил, да, а так иначе
делать нёкак. Вот вечный караул, а эти рабочие,
нанял я их, так вот выкопали,
— Ну, молодец?
Выскочил с ямы-то.
— Ах,— говорит,— а у меня товарищи-то там, то-
же расстреляны безвинно, тоже караульный нача*
льник и разводящий.
(Они когда караулили денежный ящик^то, на по*
сту,так тоже судили, расстреляли их J Он выскочил
обратно в яму. Одному положил на груди горошинки
эти, второму. Те тоже выстали.
Этот дядя говорит:
— На тебе, Семенов, ключи от моей квартиры. (Он
ведь за городом, этот дядя-сапожник, жил, избушка
своя, маленькая такая.) Идите,— говорит,— ко мне*
Надо все обделать, яму-то обратно зарыть да
рассчитать этих людей за работу. Да ведь не уйдешь —■
пьяны все. Пускай выстанут, потом уйду.
Ну вот, они пошли к сапожнику туда на квартиру*
а он сидит на могилке. Часовой сваливши,
разводящий, караульный начальник. Потом он стал будить
часового.
— Товарищ часовой,— говорит,— вставай, скоро
день будет, светло! И заметят,— говорит,— увидят, и
нехорошо будет, вставайте. Я ухожу.
„ Он выстал, часовой этот. Спохмелья голова болит.
— Ой,— говорит,— дедушко, нет ли немножко
опохмелиться?
— Да есть,— говорит»— бутылочка вот еще
оставит, да.
Налил ему маленькую стопочку: выжил,
опохмелился.
Разбудили караульного начальника* разводящего.
Те опять опохмелились, тоже немножко. Потом:
— Ну,— говорит,— вот и спасибо. Видишь, как
хорошо поминали племянничка. Что я? Ничего я вам не
©делал, ничего, все хорошо. До свиданья! — говорит. —
Спасибо вам! Все в порядке на могилке»
ЗТ&

(А он уже, пока они спали-то, так винтовку в руки
взял и дежурит за часового, никого, не подпускает.
Кто подойдет, так: «Стой! Не подходи!»— кричит.)
Распрощался с этим часовым, с караульным
начальником, с разводящим и пошел домой.
Приходит домой. Они у него на квартире.
— Ну, дедушко, купи водки, выпьем мы,— говорит
тот Семенов.
Он пошел да четверть (раньше четверти были, пять
бутылок),— четверть принес водки. Выпили. Ну, а эти
товарищи — караульный начальник, да... они жили
как-то с Города-то на окраине, где-то далеко там они,
отдельно. Не смеют пить.
— Пойдем мы,— говорят,— домой потихоньку,
знаешь, тайком будем. В случае чего — так в подвале
да прятаться. А то узнают, опять поймают и опять
расстреляют.
— Ну, ладно, идите.
Они пошли по домам. А Семенов с сапожником
остался тут. Сапожник бумажник подает Семенову.
(Когда его расстреляли-то, так там было около трехсот
тысяч рублей денег и горошйнки-то эти. «Вот,—
говорит,— дедушко, дядя,— говорит,— все хоть деньги из-
расходуй, а как хошь — выкопай яму и меня
достань»...)
А он подает ему бумажник-то.
— Вот,— говорит,— племянничек, я твоих денег
израсходовал, считай сам: кошель полный купил
водки да пятнадцать лопат, уплатил по рубль двадцать
пять копеек за лопату, ну и рабочим еще по
пятнадцати рублей дал каждому, на пятнадцать человек. Вот
считай. А остальные деньги все налицо, бери,
пожалуйста. ,
А он говорит:
— Нет, дядя,— говорит,— мое дело молодое,
деньги — дело нажитое. Пускай деньги у тебя, мне не
нужно ничего.
А горошинки эти взял себе.
Ну и вот, начали пить с сапожником с этим. А все
еще ночь на улице. Ну, пили-пили. Четверть-то почти
что всю распили. Опьянел крепко этот Семенов.
Опьянел и пошел по городу. И знаешь, кто попадет встречу,
а он разны похабны песни поет. Кто встречается:
— Что ты,— говорит,— чего попало кричишь-
орешь?
380

А он здоровый был парень такой. Ну, всех
подальше посылает...
Идет по городу-то пьяный и подходит к царскому к
дворцу. Дворник выбегает с царского дворца.
— Куда ты,— говорит,— лезешь? Бродяга! Тут,—
говорит,— у нас царь живет. У царя дочь болеет семь
годов уже. Не могут никакие врачи, волшебники,
колдуны никак вылечить. Семь годов лежит уже, сохнет,
без сознания лежит. Разве царю до этого — ты орешь
^его попало?
— Да иди ты,— говорит,— подальше, от меня, да-
ще к чертовой матери! Я царя дочь за пять минут
вылечил бы! Я первейший врач в мире! (Пьяный, пьяный
очень.) Первейший врач в мире, за пять минут
вылепил бы царя дочь.
А царь-то услышал, на балконе там сидел аль
спал, услышал и дал приказ:
— Задержать такого-то человека и представить ко
мне в дворец!
Ну, знаешь, выскочили человек десять-пятнадцать
там солдат, его за руку, кто за ногу схватили,
потащили пьяного туда.
Царь, пришел, посмотрел — действительно, пьяный
он. Без сознания.
— Ну,— говорит,— повалите его спать в
отдельную комнату, вот здесь, на перину, повалите спать.
А прислугам сказал, что дежурьте.
— Только он выспится, проснется, налейте ему вот
такой большой стакан крепкого вина. Пусть он
поправится, опохмелится,— говорит,— доложите мне, я с
ним поговорю.
Ну, его принесли, на перину бросили такого
пьяного, и он уснул. Уснул. Спит-храпит. Потом выспался^
А дежурят его прислуги эти, все и смотрят. Как
только открыл глаза — видит: не в Плохом месте, на
перине лежит, и комната — так чисто кругом, плакаты *
— все цари, и других-то стран, и генералы. Большие
плакаты такие. А сразу эта прислуга прибежала и
несет стакан вина крепкогб такого.
— Выпейте,— говорит,— пожалуйста!
А он говорит:
— Прежде чем выпить, скажите, пожалуйста, где
я нахожусь? (Он не помнит сам себя: как попал, ког-
да попал туда.) Где я нахожусь?
1 Плакаты —здесь в смысле: портреты.
381

*~- А вы находитесь в царском дворце.
— Ох,— говорит,— как попал — не помню.
Простите, пожалуйста!
Ну, пошли там, царю доложили. Царь приходит:
— Ну, что?
А он, солдат-то, грамотный ведь был, служил в
Семеновском полку. Сразу, как царь пришел, он
выскочил, под козырек царю.
— Ваше высоковеличество,— говорит,—
извиняюсь перед вами, но,-^ говорит,— как сюда попал — не
помню решительно ничего, пьяный был гораз.
— Да,— говорит,— действительно, вы пьяны были.
Ну, ладно, ничего. А вот так и так. Дворник мой
встретил вас и говорит, что царя дочь болеет и что вы
это кричите тут, чего попало болтаете, не до этого
царю и никто не может вылечить царя дочь. А вы что?
А вы говорили этому дворнику, что я первейший врач
в мире, вашего царя дочь через пять минут вылечил
бы. Говорили это?
— А. может быть,— говорит,— и говорил. И если
больная она, можно и вылечить.
— Да, лечите. Если не вылечите, то ответите, я вас
буду казнить.
— Ну, ладно, я вылечу,— говорит,— только
укажите, где она.
А она отдельно в комнату уже брошена, дышит
еще, немножко душа-то есть, но уж не разговаривает
ничего, вся засохши.
— Я,— говорит,— лечить буду один, чтоб не было
там никого. Если когда вылечу, потом доложу вам.
Ну вот, показали ему. В комнату зашел.
— О,— говорит,— тут лечить еще чего. Душа есть,
так что тут лечить.
Взял да эти горошинки ей на груди положил. И пя*
ти минут не прошло, она выстала. Выстала, така стала
румяная, здоровая, красивая, еще красивее — и сразу
этого Семенова за шею поймала.
— Ну,— говорит,— семь годов пролежала, сколько
врачей тут приходило ко мне и колдунов этих разных
— не могли вылечить. Нашелся врач,— говорит,—
вылечил. Я,— говорит,— теперь твоя, ты мой, и не
отстану от тебя никак. И наверно,— говорит,—
царь-батюшка у нас уже старый стал и согласится — передаст
вам царство, и поступите царем, и будешь владеть
царством.
382

— Да,— говорит,— вылечить вылечил, но я
жениться на вас не хочу. У меня невеста далеко, в
тридевятом царстве, Анастасия Кирпитьевна, там я хочу
жениться, на ней.
Она держит, никак не отстает. Он дум&л-думал.
Потом подумал: «Да на время-то, говорит, жениться,
да буду я царем. Когда я буду царем, дам приказ на
смотр войска. Поеду по всем частям, и в Семеновский
полк поеду и узнаю, какие там порядки, да что такое,
да все».
Ну и женился. Поступил царем. Царь и дал
приказ: «Царь поступил молодой, царь вежливый,
грамотный такой». И приказы все эти развешаны по
видным местам по городу везде.
— Ну, через три дня поеду на смотр войска.
Приготовиться всем частям. В первую очередь поеду в
Семеновский полк. (Как славился Семеновский полк.)
Ну вот, а этот дядя-сапожник тоже ведь прочитал
приказ-то там: «Царь поступил молодой... царь...
такой вежливый, поедет на смотр войска...» Кто такой?
А он подумал, что когда Семенов пьяный по
городу-то пошел, да и не вернулся обратно...
— Куда,— говорит,— делся? Да, наверно,—
говорит,— опять поймали его такого пьяного да
задержали, арестовали да куда к месту его прибрали.
Так и думает.
Три дня прошло. Да. Надо ехать на смотр войска.
А в приказе было написано, чтоб подготовиться в
такие-то часы, в такие-то минуты. В первую очередь в
Семеновский полк приедет царь. Что есть у кого какие
претензии — у солдат, у офицеров, у всех, все
выявлять на приеме.
Взял лошадь, оседлал.
— Поеду,— говорит,— утром раненько,
А жена эта, которую вылечил-то он:
— Я,— говорит,— С в£ми поеду тоже.
— Нет,— говорит,— я вот в Семеновский полк. (Не
хочется ему брать туда, там женка родцая у
командира Семеновского полка.) Я,— говорит,— съезжу в
Семеновский полк, потом обратно вернусь, по другим
частям поедем, тогда я возьму вас. А сейчас поеду один.
Вот и поехал. Едет по городу на лошади.
— А давай-ка,— говорит,— заеду к дяде-то, к
сапожнику. Что, он узнает аль нет меня в царском
обмундировании? (Уже царь дак.)
383

Приезжает. Лошадь к столбу привязал под окном.
А у него, у этого сапожника, он сшил сапоги, по
заказу. Хороший сапожник был. Ну и эти сапоги царь
обул, поехал на смотр войска,— наверно, хорошие
были сапоги. Вот приезжает к сапожнику этому. А у
него всегда: шьет там, а дверь снутра на крючок
положена, чтобы никто не заходил бы. А он рассказывал
сказки разные тоже да анекдоты, так ходили к нему
слушать вечером. Он на крючку держит дверь —
экстренно сапоги шьет кому-то там по заказу. Колотит
молотком шпильки, гонит.
Семенов стучится раз — не открывает. Второй раз
стучится — не открывает. Третий раз стучится — а
сапожнику уж надоело, видишь, так пришел, да крючок-
то выдернул, да ногой дверь-то лягнул.
— Заходи, черт тебя, не дают работать-то,
мешают! — говорит. (Не надеется, что царь.)
Ногой лягнул, дверь-то открылась, а сам побежал,
сапог схватил да опять работает, молотком колотит. А
Семенов зашел в избу, видишь. Ну, все-таки надо
посмотреть, кто зашел. Он отвернулся1, как посмотрит —
видит, что царь. И читал приказ-то: «Царь молодой,
царь вежливый такой вот поступил...» Сапог бросил,
прямо к царю:
— Ваше высоковеличество, извиняюсь перед вами!
Я не надеялся и не думал никогда, что вы ко мне
зайдете!
— Ничего-ничего,— говорит,— сапожник,
работайте,— работайте свое дело, ничего-ничего. Я зашел,—
говорит,— заехал к вам случайно. Вот вы читали
приказ?
— Читал,— говорит.
— Вот я еду на смотр войска, и вот, пожалуйста,
посмотрите у меня.— Взял один сапог разувает и
бросил сапожнику.— Посмотрите, пожалуйста, и
исправьте.
Этот сапожник (у него сшиты сапоги дак... А он
подает-то для того, чтобы узнает алъ что — работа
евонна) — он крутил, вертел, вертел сапог. Сапог-то
покрутит, на царя-то посмотрит, не смеет признаться-
то — царю никогда он не шил сапог.
— Ваше высоковеличество, сапог весь исправный,
нет тут браку, фалына никакого. Исправный сапог.
1 Отвернулся — повернулся.
384

— Ах, может быть, второй?
Он второй разул, подает ему. Крутил-крутил, ну,
что крутил — нет, сапоги исправны.
— А скажите, пожалуйста, сапожник, чья работа,
кто шил эти сапоги?
Он на сапог-то посмотрит, на царя-то смотрит.
— Ваше высоковеличество, как будто работа моя.
Но,— говорит,— я вам не шил сапог никогда. А рабо-
*та как будто моя.
. — Да что ты, не признаешь, дядя?
Ой, тогда он схватился!
— Да ты уже царем, Семенов?!
— Да, царем,— говорит.— Вот давай-ко поедем в
Семеновский полк, на смотр войска. Поедем со мной,
посмотрим, какие порядки там, что делается в
Семеновском полку. И тгы,— говорит,— справляйся со
мной так: обувай на ноги лапти, на себя надевай
какую-нибудь рваную фуфайку, рваную-рваную, и
полный мешок какого-нибудь тряпья запихай да за
плечо. Й так и справляйся. Й поедем туда — ты
останешься подальше. Я как туда поеду на смотр войска,
поздоровкаюсь там, и все, и пойдут разные претензии,
а ты потом иди ко мне, прямо ко мне иди. А
претензии ты знаешь какие говорить. Как раньше я служил
в Семеновском полку да как меня расстреливали тут
безвинно. Все расскажешь.
— В два-три раза еще прибавлю! — говорит.—
Знаю, что говорить!
— Вот так и иди.
Ну вот, поехали они. Поехали. Едут в Семеновский
полк. А надо проезжать-то мимо тех, с которыми он
убитый-то был... К разводящему.
— Зайдем,— говорит,— что он,— говори*,— где
он, жив аль?
Заходят — утром, рано время-то еще,1— заходят, а
он увидел и в подвал спрятался. Женка, ребята в избе
тут. Ну, заходит царь в избу, а эта женка уж вся
задрожала, говорит: :
— Наверно, узнали: какой-то большой начальник
щшшел, так опять арестуют и опять возьмут мужа,
расстреляют.
— Здравствуйте, здравствуйте! — поздоровкался.,—
Ну, где, дорогая, ваш муж?
— Да муж, знаешь, ведь убитый, давно уже
убитый, расстреляли его, и зарытый в яму, лежит там.
13 Зак. № 177
385

— Нет, он,— говорит,— жив ваш муж, давайте
его!
А тот слышит в подвале там, дрожит тоже весы
— Жив ваш муж! Давайте, через пять минут
чтобы был здесь!
Женка эта заплакала, ребята плачут. А больше не
мог терпеть этот муж-то, вставает с подвала-то оттуда.
Дрожит весь. Приходит прямо к царю:
— Ваше высоковеличество, это так и так дело
случилось. Был расстрелян. Й вот теперь уже тайком
живу тут тихонькое
— Ну, что же, что ж, жить надо,— говорит,— надо
жить. Ну, что ж, не узнаешь,— говорит,— меня?
— Да теперь-то узнаю. Вы уже царем?
— Да,— говорит,— да, царем. Давай собирайся.
Вот дядя под окном стоит, сапожник. Поедем в
Семеновский полк на смотр войска. Читал приказ?
— Да где я читал! Не смею выходить с избы никак
дак.
— Ну вот, поедем.
И поехали дальше,' Дальше поехали. {Мимо опять
проезжать!) К караульному начальнику заехали. Ну,
таким образом и того забрали с собой и поехали в
Семеновский полк.
Подъезжать стали, а там уже — о-о,
приготовивши, подготовивши все, выстроены все войска, в строю
стоят.
— Ну,— говорит,— вы оставайтесь тут подальше.
Я поеду один на смотр войска, поздоровкаюсь, да
разные потом пойдут претензии. Потом пускай,—
говорит,— дядя заходит ко мне сразу, сапожник, а потом
вы по очереди кр мне тоже с претензиями. Кто будет
вас встречать, офицеры-то, не обращайте внимания,
посылайте всех дальше. Говорите, что я тоже иду к
царю с претензиями, тоже есть претензии у меня. И
ничего,— говорит,— ничего не будет!
Ну и поехал царь — они остались тут подальше,—
с лошади спустился, поздоровкался. Ну, там уж не
жухнут! Всё, стоят смирно.
— Ну,— говорит,— товарищи, как дела? —
говорит; офицеры стоят все тут, полковники,
подполковники, все.— Расскажите, все дело исправим. Какие у
кого есть претензии — всё выявляйте, всё будет дело
хорошо.
Ну и начали потихоньку там солдате, знаешь,—
386

кто говорит: обмундирования долго не меняют, да, ну,
строевой очень горазно там гоняют, ну, кто что, кто
что там. Разные претензии идут. Потом кончились
претензии эти все, и дядя направился туда, к царю.
Идет с котомкой, в лаптях. Офицер ему встречу
бежит:
— Куда ты, бродяга, лезешь! Здесь царь приехад-
чи, царь молодой, разные претензии идут, смотр
войска. Куда ты идешь? Кругом!
— Да я тоже,— говорит,— иду к царю, у меня
тоже есть претензии.
Ну никак — идет и цдет. Он:
— Кругом!
Никаких не спрашивает!
— Иди ты подальше, я тоже к царю иду.
Прибегает этот офицер к полковнику.
— Вот, не могу ничего сделать,— говорит,—
бродяга лезет-лезет, идет, никого не спрашивает, к царю
тоже есть претензии.
Полковник сам побежал. Сабля, шашка в руках.
Побежал* поднял шашку.
— Кругом! Бродяга, куды ты лезешь! Ты смотри:
там царь... разные претензии... осмотр войска идет!
— Иди ты к чертовой матери! У меня тоже есть к
царю претензии! Вы думаете, нету? Тоже к царю^иду
с претензиями.
Он замахнулся было шашкой, а царь-то и...
— Нельзя, нельзя,— говорит,— товарищ
полковник! Пускай, пускай, подходи, подходи, дядя! А
может быть, у него тоже естд> претензии?! Пусть
расскажет, все дело уладим, все дело будет хорошо.
Ну, раз царь так сказал («На свое место,— гово*
рит,— полковник!»), он стал на свое место. Приходит
тот к царю. •
— Ну что, дядя, какие претензии у вас?
— Да вот,— говорит,— претензии: в Семеновском
полку было так и так. Вот такого-то числа, не
помню,— говорит,— безвинно расстреляли первейшего
солдата в Семеновском полку. Был Семенов — расстреляли
его. Да еще разводящего и караульного начальника —•
тоже безвинно. В общем, весь караул. И вот похорони-»
ли, зарыли в яму безвинно...
Он тут рассказал очень много кое-чего.
— Ну, ладно,— говорит,— дядя, становитесь на ле*
вый фланг в строй, пристраивайтесь.
387

Он в лапотках побежал туды на левый фланг,
пристроился.
Идет разводящий, евонный товарищ-то. Приходит,
тоже:
— Да,— говорит,— тут много неполадков в
Семеновском полку. Вот я знаю, Да что ты сделаешь —
ничего не поделаешь.
Ну, тоже рассказал много очень.
Третий — караульный начальник — пришел.
— Становитесь, пристраивайтесь на левый фланг! —
Всех пристроил.
Кончились все эти претензии, больше никто ничего
не говорит.
— Ну,— говорит,— товарищи офицеры, я
приказываю: чтоб через пять-десять минут ваши жены все
были бы здесь на смотре! И вот здесь в одну шеренгу
пускай они строятся.
(Чтобы и евонная женка пришла бы!) Ну, дали
команду, пришли женщины эти все, построились.
Уж тут чего не узнать жене мужа родного! Будь
хоть царем, хоть пастухом, хоть чем хошь, так
родного мужа уж узнала. Ну, узнала, так что ты тут, тут
уж царь, нечего говорить, поздно уже. Да. А он:
— Ну-ко, с левого фланга, дядя, подойдите ко мне!
Подошел. Сразу к царю. Рядом стал.
— Товарищ полковник, подойдите ко мне!
Подошел полковник.
— Товарищ полковник, раздевайте всё свое
обмундирование, передайте вот этому человеку. И ты, дядя,
раздевай свое обмундирование, передавай ему.
Быстренько этот сапожник-дядя скинул лапти,
сейчас выдернул всё, стоит уже наготове. А этот офицер-
полковник пока ремни тут эти, знаешь, застежки, да
расщепляет, да неохота еще, видишь,, да; ну, все-таки
раз приказ царя — разделся. Этот дядя сейчас цоп
брюки (не скинет — так сдернет!), обулся, оделся.
Стоит у царя рядом, шашка в руках уже, сабля. Ну, а
этому полковнику:
— А вы, полковник, на левый фланг
пристраивайтесь туда, на левый фланг.
Тот пошел туда, в лапотках, на левый фланг.
Второй идет там, товарищ евонный, разводящий.
Приходит.
Дядя тут третьего вызвал — караульного
начальника. , . .
388

— Ну-ка,— говорит,— дядя, укажите,— говорит,—
из-за какой женщины такого Семенова солдата-то
расстреливали?
— Вот,— говорит,— там стоит... (Можно бы
сказать тут плохо, гак.. J Бродяга,— говорит,— там стоит,
вот эта.
— Ну-ка,— говорит,— женщина, подойдите,
подойдите сюда! .
Та, видишь, подошла.
— Ну, дядя,— говорит,— давай снимайте голову
саблей, шашкой у этой женщины.
А у него рука не подрожала — взял да махнул,
голова полетела. А другие женщины-то там офицеров
стоят в строю, так все задрожали. Думают, у всех уж
срубит головы.
Ну, срубил голову. Потом говорит:
— Вот, товарищи, я назначаю командиром
Семеновского полка вот этого человека. Будет командиром
полка. Второй будет помощником его. (И третьего
тоже... поставил большим начальником.) И командуйте
Семеновским полком! Так командуйте, чтобы плохого
не было бы. А этого,— говорит,— полковника —
строевой дайте хорошенько, пускай он на ногах так
издохнет, гоняйте его покрепче, пускай он так...
Ну, что ж еще? А потом он уехал.
— До свиданья! — распрощался, говорит: — Надо
мне еще много частей на смотр ехать, некогда тут мне,
поеду.
Поехал. Они остались тут командовать.
(Ну что ж, пожалуй, и кончать можно.) Приехал
домой. Конечно, он тут немножко пожил еще царем, а
потом он уехал искать свою невесту Анастасию
Кирпитьевну, за тридевять земель, в тридесятое
царство. N
Туда приехал к Анастасии Кирпитьевне, а там уже
девятнадцать женихов сватали ее. И сватать как
приедут, а она не пойдет, король прикажет — их в подвал
бросят. Там уже девятнадцать человек в подвале, сва-
тухов, он двадцатый приехал. Тоже захотелось,
видишь, к Анастасии Кирпитьевне. Его тоже в подвал
туда. А кормят их там немножко: овса бросают в
дырку-то, прорублена дыра в полу, ну пить воды
немножко дадут. Живые еще там. А некоторые-то
недавно попавши, так еще бодро чувствуют, а некоторые уж
свяли. И вот некоторые-то и говорят там:
389

— А,— говорят,— и ты захотел к Анастасии Кир«
питьевые! Вот посидишь здесь, так не захочешь. Овса
поклюешь — не захочешь,— говорят,— ничего.
А у него» когда он царем-то поступил, так в дар*
ском дворце, знаешь, все было: гусли-самагуды* скате-
ретка-хлебосолка. Все с собой взял он для всякого
случая.
Ну что ж, он пожил там маленько, день прошел.
Под вечер разостлал скатеретку-хлебосолку — всё на
столе стало, пей-ешь досыта, хватит. И выпить есть
красненького, и всё-всё. Ну и там они ожили все, в
этом подвале-то^ Да, Потом гусли-самогуды завел.
— Что такое? — говорят.— Только двадцатого
человека туда бросили — и все ожили так, и песни поют
уже. Что такое,— говорят,— у тебя?
— Да есть,— говорит,— у меня штука вот.
— А что за штука?
— А,— говорит,— она непродажная, только,—
говорит,— заказна.
— А что за заказ?
— Ну, заказ небольшой тут. Вот,,— говорит,—
ваша дочь; пускай в отдельную комнату пойдем и
пускай вот подолок поднимет выше колен* покажет
ноги — и всё больше, я эту штуку вам отдам, скатеретку-
хлебосолку.
Отдал.
Ну, потом он гусли-самогуды завел — так тоже
там весело.
— Что такое? Да что такое?..
— Вот такое, что вот надо жениться. Сделать
свадьбу...
Ну что ж, ну и вот сделали вечер, свадьбу. И он
отпустил их всех, девятнадцать человек-то, и всех на
вечер.
Свадьбу провели, и вот тоже поступил туда царем.
Царь тоже там был уже старый.. Поступил царем, и
женился на Анастасии Кирпитьевне, и там теперь
поживает.
236. ПРО КУПЦОВ
В одном городе был богатый миллионер, который
производил обмен товаров с заграницей. Он отправлял
сразу по шести пароходов с товарами, а оттуда
привозил, которых в городе товаров не было.
Так он торговал несколько лет. И было у него одно
390

дитя — мальчик. Вот достиг мальчик совершенных
лет. И заглянул он раз в спальню отца своего, и там
ему за занавесью мелькнул необыкновенной красоты
портрет барышни. И решил он во что бы то ни стало
ее достать. Пошел он к матери, стал проситься, чтобы
пустила она его с отцом за границу. Вот пришел этот
купец обедать, а жена ему и говорит:
— Николай Васильевич, ты уже старый, надо бы
тебе Васеньку нашего брать с собой. Пускай он
смотрит, приучается к делу. Надо его натаскать.
Отец согласился. И решил отпустить сына с
приказчиком.
— А то будет он дома жить и проживать только, а
не наживать капиталы.
И вот нагрузили они товаров шесть пароходов.
Отец ему и говорит:
— Ну, Вася, поезжай за границу. Отвези туда
товары, а другие повезешь обратно. Надо, чтобы ты сам
знал все торговое дело,
А у сына одно на уме: дорого ему посмотреть
только эту самую барышню. Отец ему сказал, где
останавливаться в номере, в какой гостинице. Призывает
отец и приказчика старшего:
— Ну, вот, Демьян Васильевич, поезжай с сыном,
да смотри за всем как следует.
Тот и говорит:
— Ну, меня уж учить не придется. Я знаю все это
торговое дело. И будем мы около торгового же дела
вращаться.
Скоро они собрались и поехали за границу.
Приехали. Стали у пристани, Вася и* говорит:
— Я пойду отыщу номер по адресу отца. А как
приду, и будем мы действовать по сдаче товару,
А сам запрятал денег много, капиталу.
Приехал он на ту квартиру и смотрит — в доме
напротив вывеска с расписанием: «Кто хочет посмотреть
красавицу. До колен посмотреть стоит столько-то, до
пояса посмотреть стоит столько-то, а всю во весь
рост — стоит вот столько посмотреть». Выходит гор«
ничная и спрашивает:
— Вам что угодно?
Он ей рассказывает. Она говорит:
— Хорошо,— и выслала к нему ее отца.
Выходит старый старичок и спрашивает:
— Вы что, добрый человек?
391

— Да я,— говорит,— пришел посмотреть по
расписанию вот эту барышню.
— А как вы ее хотите видеть?
— Да во всех видах, как указано в расписании,
— О, это много будет стоить. У вас капиталу не
хватит.
— Хватит.
— Ну, хватит так хватит, мне ваших денег не
жалко.
И он посмотрел на нее на всю, во всех видах, за все
свои капиталы. Барышня эта ему очень понравилась.
Пришел он в свой номер, в свою гостиницу, и
задумался.
«Нету у меня теперь ни капиталу, ни товару. Что
мне делать?»
А на пристани у приказчиков товар принимают.
Они думают, что товар продан, а он на самом деле
товар-то не продал, а проглядел весь. И вот пошел он в
гостиницу. Заходит в общий зал. Взял себе пару чаю и
не знает, что ему делать.
В 12 часов приходит в этот зал одна голышня. А
он сидит, не знает, стреляться ему или вешаться.
Подходит к нему один из них и спрашивает:
— Что вы, молодой человек, так задумались?
— Да нет, я так сижу, планы составляю своему
делу. Я приезжий.
— Расскажите, в чем дело, может, я вам подсоблю.
Он на него посмотрел: «Как может такой
оборванец мне помочь?» Но все же рассказал. Оборванец
этот засмеялся:
— Смотри, я вот какой и каждый день на нее за
так смотрю. Для меня даже неинтересно смотреть на
нее. Вот что. Вы дайте мне только на четверку вина, я
вам все сделаю и свиданье могу устроить.
Тот думает:
«Пускай хоть поминают меня хорошо».
Вынимает 25 рублей и дает им. Те начали пить. А
оборванец и говорит:
— Я пойду, скажу ей про тебя.
Купеческий сын все этому никак не верит. А тот
пошел и, немного погодя, вернулся и говорит:
— Она и сама в тебя влюбилась. Не знает, как бы
тебя увидеть.
И решил он сделать-земельное сообщение.
— У меня такие мастера. Они всё умеют.
392

Пошел купечеСкцй сын к себе в номер. Через
полчаса слышит: к нему стучатся.
«Что они решили меня ограбить, что ли? Да у
меня все равно теперь уж ничего нет».
Открыл он дверь. Оказывается, это пришли
мастеровые с пилкой и топором и стали прорубать
отверстие в полу. Всю ночь работали эти двенадцать
человек. Утром вылезли и говорят:
— Еще ночь придется тебе подождать. Мы больше
половины прорыли.
А сами пошли в город и рассыпались кто куда
попало — пропитание себе искать.
Вечером все они вернулись. Сели за стол.
Купеческий сын дал им опять денег. Они подвыпили,
подзакусили и. принялись опять за работу. К утру они
сообщение сделали. Возвращаются и говорят ему:
— Ход сообщения у н$с готов. Завтра, с шести
часов до двенадцати, ты будешь с ней на свидании. Ее
караулит отец, и всегда ее видеть нельзя. Только на
несколько часов он оставляет ее одну.
Купеческому сыну никак не верится, что все это
может быть так. Сидит, ждет, думал — не дождется
никак шести часов. В шесть часов появляется этот
мастеровой и повел его в подземный ход. Подходят к
какой-то двери. Стукнул он. И смотрит, открывается пол,
как у него в комнате.
Она его приняла. Говорит:
— Ну, садитесь вот здесь.
А сама на койку села. И стала рассказывать:
— Ваш отец с моим уже десять лет знакомы. И я.
Мне восемнадцать лет. Я вас люблю. И осмеливаюсь
предложить: я хочу быть твоей женой.
— Но я беден. У меня ничего нет. Мне все, равно
придется погибнуть.
— У нас деньги §сть,— говорит она.— Мы не
только твои шесть кораблей, но и еще шесть кораблей
купить мо'жем. Но скоро этого сделать нельзя. Видать тп
меня можешь. С шести* до двенадцати я свободна§ а с
двенадцати до утра со мной сидит отец.
* Эти шесть часов пролетели у него за шесть минут.
Хоть бы он сидел с неделю, и она ему показалась бы
за часы. Попрощался он. На прощанье она ему и
говорит:
— Завтра ты приходи в час ночи, и до шести утра
мы будем с тобой вдвоем.
393

Приходит он в свой номер и ждет не дождется,
когда настанут его часы. Приходит к нему мастеровой:
— Ну, как? Был?
— Был.
— Объяснились?
— Объяснились.
— Когда велела прийти?
— Завтра в час ночи.
— Это она составляет план побега. Она мне
говорила.
Приходит первый час. И он направляется по ходу
к ней. Открывает она ему дверь и сажает его с собой
на койку. И вот они беседуют до утра.
— Завтра ты придешь в шесть утра и до
двенадцати будешь сидеть, и мы с тобой договоримся, сколько
надо капиталу, чтобы купить двенадцать пароходов
для товару, тринадцатый для нас с тобой. Отец
уезжает в далекий город. Но мы его опередим и сами
свезем.
И вот он приходит, как она велела. И забирает
денег столько, сколько захватить мог. И стал
пароходы покупать и товары нагружал целую .неделю. При-
казчики удивляются:
— Что это наш Василий Николаич сделал? Как он
мог такое колесо повернуть,* столько товаров накупить
и нагрузить?
Нагрузил он двенадцать пароходов и один легкий
пассажирский.
Вскоре стала она отца провожать. Прощается он с
ней и никого не велит без него принимать. Простился.
Запер ее и поехал. А она поставила к окну чучело,
которое ей художник сделал, и ушла тайным ходом. И
прямо в номер — к своему Василию.
А отец вышел на улицу. Смотрит в окно, а там
чучело на пружине кланяется. Он говорит:
— Прощай, дочка, прощай!
А чучело все кланяется, кланяется.
Василий с невестой на пароход скорее. Приходит
на пристань и отец. Сйрашивает:
— Куда этот пароход едет?
Ему сказали. Он попросился, его пустили, довезли
до какого ему надо города, и он слез.
Как кончил он свои дела, вернулся домой.
Подходит к дому. Смотрит: дочка стоит, раскланивается у
окошка.
394

—- Здравствуй, здравствуй, дочка!
Вошел он в дом, отпер дверь, а там чучело стоит,
кланяется. Как. упал старик, так и умер с испугу, А
Василий с женой к дому подъезжают. Отец вышел
встречать, смотрит — ближе-ближе.
— Мои, мои,— говорит,--1- пароходы» А это, вон, не
мои, не знаю чьи.
Подъезжают. Выходит старший приказчик,
здоровается.
— Чьи это пароходы? —- спрашивает купец.
— Все наши. Это все Василий Николаевич. Он и
сам едет с невестой.
Вот сходит и сам Василий и говорит отцу:
—г Ну, вот как я съездил. Сумел наторговать
хорошо. И привез еще шесть кораблей. А еще того
дороже — я жену привез.
И вот пошли они в дом, и завелся у них брачный
пир,, и пировали так долго, до самой Октябрьской
революции.
Но Советская-то власть их разгрузила. Им хвост-то
накрутила, что они народ эксплуатировали, людей
обирали. Ну и ходят они теперь где-нибудь, шатаются,
побираются по миру.
237. ВАСИЛИЙ КОРЧАКОВ
Ну, ладно, сказать сказочку, да не сказочку, а
былину... Вот в одно престарое время находился Василий
Корчаков в Ленинграде. А в тое время Мишка
Капустин московский приезжал за товаром в Ленинград.
Приходилось ему ехать у трактира по одцой улице, а *
этот Василий Корчаков там случился и поет песню. Да
так поет, что заслушаешься. Заинтересовало это
Капустина-купца. Он и думает: «Пойду закажу чаю и
послушаю. Интересно как поет».
Заказал чаю, сел неподалеку от него,
поинтересовался — послушал. А Корчаков песни поет бурлацкие.
Дал ему Капустин ручку и говорит?
— Послужил бы у меня.
— А то чего ж! Дал бы мне карточку вашу. Я,
когда бы вспомнилось, пришел бы к вам послужить.
Взял карточку, что тот дал.
— Приходи. Во всякое время приходи.
Этот Василий Корчаков пробивался до глубокой
осени, когда холодно стало. Он голехонек, бурлак,
395

Ладно. Плохо ему жить стало. Ни денег, ни одежи. И
квартиры нет.
— А что ж я... В Москву мне дана карточка.
Недолго думая, повернул и отправился в Москву.
Когда ^прибыл он в Москву, ему указали, конечно,
куда идти. Приходит в этот дом, здоровается.
Капустин и говорит:
— Ты кто таков? Я и.не узнал.
Он говорит.
— Ах, вот кто. Ладно, служи. Положу тебе
двенадцать рублей в месяц. И другой дворник есть у меня.
Он за старшего, а ты — за младшего.
И еще дочь у Капустина была молодая — Таня.
Когда он зиму пережил при 12 рублях жалованья
за младшега, весной он пошел по садам гулять. И стал
он песни петь опять прекрасные. А Таня пришла тут,
слушает. Стал он песни петь не бурлацкие, а об любви.
Растаял у ней животок. Когда пришел вечер, вернулся
он из сада, приходит к Капустину в аккурат Чернов,
купец богатый, свататься к Тане пришел, Корчаков,
недолго думавши, как хвость его в ухо — он и с копы-
тков долой.
Не понравилось это Капустину:
— Сукин ты сын! Что ты наделал! Ты бы меня
спросил.
Дело приобошлось... Его на старшего место
поставили, а тому отказали, сказали — не в обычай
пришелся, а он взял расчет.
Рассчитать рассчитали, а он и этому напоследок по
уху. Когда Капустин видит, что он безобразить стал:
— Выгнать его к черту!
Его погнали, вытолкали на панель. Дворников
несколько сбежалось. Он одного по уху, другого в нос.
Окровянил.
— Ничего, как-нибудь сообразим. Возьмем его в
часть для разбору.
Посадили «го, а эта дочка мимо стены стала
бегать, а тут лестница случившись. Она ее возьми да
пихни под окно. И он вылез. Его опять начали
забирать часовые. Он опять разбил несколько человек.
— Отправить его в тюрьму.
Впихнули его в тюрьму, а там еще два дяди сидят.
Один и говорит другому:
— Встань да дай ему, чтобы знал своих.
Тот хлясть Василия по уху, а он говорит:
396

— Нет, не узнал, не так у нас бькл\ Дай-ка я.
Как даст, так тот — как век на ногах не стоял.
— Ха-ха-ха,— говорят,— это наш.
Сидят день, два, три. А как-то надо уйти. А сам
этот Корчаков был промышленный.
— Давайте,— говорит,— спущать меня
как-нибудь, чтобы часовой не увидал.
Вот^они взяли подштанники, разорвали, свили кру-
тцом крепко. У некоторого была пилочка, пропилили
решетку. А часовой на этот грех задремал, и рот
разинут, приваливши дремлет. Этот Корчаков, недолго
думавши, спустился, вырвал веревку и связал его. И те
спустились.
Вот прошли они несколько времени. Видят далече
лес. Вот оди в этот лес. Устроили там шалашку. Стали
проживать, есть нечего. Василий спит беспросыпно. А
два этих детины переговариваются:
— Непривычно что-то. Мы ночью не спим, а он и
днем к спит. Мы пойдем на добычу, а ты дома сиди.
Дождут ночи и пойдут — поесть чего принести.
Ну, конечно, и его покормят. Вдруг молва-разговор:
— У нас война развилась.
И в Ленинграде объявление прибито: «Кто
добровольно пойдет на войну, будет ему все прощено, все
проступки».
Василий Корчаков прослушал — взяла его охота
идти:
— Не привычен я лесом ходить, пойду на войну.
Когда он добрался, его приняли, отправили на
передовую линию. Вот он стал сражаться здорово.
Десять раз ходил. в бой. Выл невредимый,
ненарушенный. В одиннадцатом разе его тяжело ранило.
А Таня эта в аккурат милосердной сестрой стала и
в этом полевом пункте находилась. Привезли его
такого раненного. Стала эта Таня ходить около нега* \Но,
конечно, она не признала его. Разбитый, в кро^
каранный, исхудавший. Когда зашел он маленько в
память, открыл глаза, говорит:
— Таня, это ты?
Та упала — как век на ногах не стояла.
— Что такое? Что такое? — Сиделки все.
А она сама не знает, что такое случилось.
В конце концов, легче стало. Когда он поправился,
вошел в сознание, она стала признавать, что вот
такой-то. Дошли эти речи до начальства.
397

— За такую услугу отпустить их. Его — по болез-*
ни, а ее — как раньше они знались.
Вот они домой отправились, приехали в свой город
Москву, сели на извозчика, приезжают к своему дому.
Когда к дому приехали, отец сидит за столом.
— Папа, вы живы еще?
А он — как век жив не был — назад себя ударил-*
ся. А мать в другой половине тоже еще жива осталась*
Вот по случаю этого подарили их магазином и дом да-*
ли. Стали жить и поживать, купеческим домом вла*
деть.
»

V. НЕ ЛЮБО —НЕ СЛУШАЙ,
А ВРАТЬ НЕ МЕШАЙ
238
Ехала деревня
Мимо мужика,
Вдруг из-под собаки
Лают ворота.
Выбегла дубинка
С мальчиком в руках,
А за ним тулупчик
С бабой на плечах.
Кнут схватил собаку
Парить мужика,
А мужик со страху
Бац под ворота.
Деревня закричала:
— Мужики горят!
Сарафаны с бабам
На пожар спешат,
239. ЕЛИЗАР ЕЛИЗАРОВИЧ
Был некто Елизар Елизарович, был круглый
сирота, ни отца, ни матери, и состояния не было, совсем
голыш. Задумал жениться, нашел себе сваху. Сваха
звилась, в дорожно платье оболоклась и по дороге
поволоклась. Не доходит до купцова дома, двери
находит; как праву ногу через порог перенесла, так
дорожно платье разболокла; стала класть поклоны, где
стоят святы иконы, и говорит с купцом речи. Купец
говорит:
— Об чем, сваха, ходишь, об чем беспокоишься?
— Об добром деле, об сватовстве: у меня есть
жених, а у вас невеста, нельзя ли сообщить в одно
место? Мужик солидный, имеет капиталец видный, дом
новый, крыт небом, окольницы двойны, только щелки
одны, глядит, как из тюрьмы. Конторы содержит,
399

денег своих не издержит, деньги ходят в бараках *, а
родятся в своих руках.
Купец говорит:
— Есть ли у него отец-мать?
— Что отца-мать поминать: отец был Попенйс,
повален в землю внич, а мать Попенйста2, похоронена
по желтому месту.
Купец говорит:
— Из твоих я вижу басен, за жениха я дочь отдать
согласен.
Сваха опять звилась, в дорожно платье оболоклась,
по дороге поволоклась и доходит до женихова дому,
Двери находит, как праву ногу через порог перенесла,
дорожно платье разболокла, стала к печи и говорит с
женихом речи.
— Что, сваха, выговорила ли невесту?
— Высватала, готовься к венчанью.
У жениха был дырявый балахон, и теперь не
знает, где он, сапожонки стары и тесны, не надевал с
осеки до весны — не влезли на ноги, прирвались; был бо-
рбк, на печи сожёг. Вышел на улицу:
— Ати, ати, всемирная брати, нарядите молодца
ради купеческой дочери венца!
Господин сжалился один, дал денег на венец, и
был тому делу конец.
Елизар женился счастливо, хорошо, через год сын
родился, погодя оп#ть другой. Сыны были оба Елизар
Елизаровичи. Подросли, вздумали пашню пахать.
Пахали-пахали, не захотели, взяли прирубили соху
топором, кобылу спустили с высокой горы клепиком и
борону на огонь. Задумали рыбу ловить:
ловили-ловили и утонули; три года тонули — не могли утонуть,
три года черти тянули — не могли утянуть. Вышли на
берег, на берегу колодец, в колодце щука да елец — и
сказке конец!
240. ХОРОШО, ДА НЕ СОВСЕМ
— Вы знаете, откуда я родом? Я с города Ростова.
— А как он толст?
— Я его не мерил.
— Как он силен?
1 Б а ра к — здесь: банк.
2 Попенйс, Попенйста — по предположению
собирателя, собственные имена.
400

■— Я с ним не дрался.
—. А что почем?
— Зерно по мешкам, а деньги по мошнам.
— А что ты купил?
— Пуд гороху.
— Это хорошо.
— Хорошо, да не совеем.
-— Почему?
— Как стал собирать, так набрал два пуда и сечек,
— Это хорошо.
— Хорошо, да не совсем.
— Почему?
— Посеял, но он вырос очень редок,
— Э, это плохо.
— Плохо, да не совсем,
— Почему?
— Редок, да стручист.
— О, это хорошо.
— Хорошо, да не совсем. Как повадились поповы
свиньи, вылущили всю до етрущины.
— Это плохо.
— Плохо, да не совсем. Как повадились поповы
кошки, вытащили мясо все до крошки,
— Это плохо.
— Плохо, да не совсем. Как стал я поповых кошек
бить да шкурки лупить, сшил жене хороший
тулупчик из кошачьих шкурок.
— Это хорошо.
— Хорошо, да не совсем. Женка надела, пошла в
церковь богу молиться, поп узнал и с плеч сорвал
тулупчик. (Он узнал, что с евонных кошек, бродяга.)
— Это плохо.
— Плохо, да не совсем. Как стал я с попом
судиться, так высудил корову с пяти пальцами и пять сот.
— Да это медведь!
— Иди не бредь! У нас такие медведи, которые
шибко по кустам и горам бегают и косо смотрят,
— Это заяц!
— Сам ты мерзавец! У нас такие зайцы, которые
в закромах подгрызывают двери и зерно выпускают
под пол.
— Это мышь!
— У нас такие мыши, которые шибко бегают, кур
ловят, выносят в норы и хвостом следы Затирают,
—- Это лисица!
402

— В глазах у тебя мутится! У нас такие лисицы,
которые стоят во хлеву и кричат «му-му».
— Это корова!
— Поезжай, дурак* здорово! С тобой не
сговоришься, с дураком,
241. ПРО РОСТОВСКОЕ ОЗЕРО
Сошлись два друга, Ростовской и Московской.
— Здравствуй,— говорит,— Ростовской!
— Здравствуй,. Московской!
—- А что ты,— говорит,— знаешь, про кого
пытаешь?
А он говорит:
— Про Фому Крючкова.
— Да,— говорит,— Фома Крючков живет, и черт
его не берет, стоит огород семь ворот, один, халат на
семь палат, один топор на семь дворов.
— Да,— говорит,— правда, Ростовской.
— Правда, Московской.
— А что же, говорят, в городе Ростове озеро
сгорело?
А он ему отвечает:
— Не могу знать, не могу и правды сказать, шел я
около того озера, озеро горит, соломой тушат, лежит
щука на берегу — хвост отгнил, голова отгорела, а
туловище в другое озеро пробирается.
— А что,— говорит,— в городе Ростове мельница
потонула, камешки плавают, собачки сидят да подля-
ницу едят?
— Не могу знать, не могу правды сказать; шел
около трех дубиков, поросятки пищат, желудинки
едят,
— А что же,— говорит,— в городе Ростове поп
женился?
А он ему отвечает:
— Не могу знать, не могу и правды сказать,
свиньи занузданы, собаки оседланы, под крыльцо
подогнаны, нас с вами на свадьбу ожидают.
— А что же,— говорит,— в городе Ростове велика
ярмарка?
Он и говорит:
— Правда, Московской.
— А что,— говорит,— почем?
—т А соль по мешкам, ^абак по пучкам, а деньги
по шкатулочкам.
403

— А что ты,— говорит,— купил?
— А купил,— говорит,— не худо худище, было
денег полушка, купил гороху восьмушку.
— Это дело,— говорит,— хорошо!
— А хорошо, да не так!
— А как?
— Да вот так: поехал я с горохом, ехала
городская полиция* горох при припряжи ударила,
весь.горох рассыпала.
— Так это дело плохо!
— Плохо, да не так.
— А как?
— А вот так: я стал горох месть, да не знаю, как
его увесть.
— Так это дело хорошо.
— А хорошо, да не так.
— А как?
— Да вот так: я посеял его, он у меня уродился
редок.
— А это дело плохо!
— А плохо, да не так!
— А как?
— Да вот так: хотя редок, да стручист.
— Так это дело,— говорит,— хорошо!
— А хорошо, да не так!
— А как?
— А вот так: повадились ходить поповы свиньи и
свели горох до стручины.
— Это дело плохо.
— Да не так!
— А как?
— А вот как: я этих свиней побил, полупил да
семьдесят бочек сала насолил.
'— Так это дело хорошо!
— А хорошо, да не так.
— А как?
— А вот так: повадились ходить поповы кошки да
и повыстягивали мясо до крошки;
— Это дело плохо.
— А плохо, да не так.
— А как?
— А вот так: я этих кошек побил, полупил да
жене,— говорит,— шубу сшил.
— Это дело хорошо.
— А хорошо, да не так!
404

— А как?
— А вот так: пошла жена в церковь, стал поп
ходить да жену за шубу водить, да шубу и снял.
— Это дело плохо!
— Да плохо, да не так!
— А как?
— А вот так: я стал с попом судиться — высудил
коровку с пяти пальцам. t
— Да это,— говорит,— ведь медведь!
— Глаза те раздереть, я тебе про медведя
расскажу: у нас тот медведь, который с горки на горку ска-
кает и от собак убегает.
— Да это заяц!
— Отойди,— говорит,— дурак, буду тебя лаять, я
тебе про зайца расскажу: у нас тот заяц, который с
елки на елку скакает да орешки щелкает.
— Это,— говорит,— ведь белка!
— Мяса тебе тарелка! Я те про белку расскажу: у
нас та белка, которая с загнёты на загнёту 1 скакает
да у баб с рук сало хватает.
— Это,— говорит,— вед„ъ кошка.
— Мяса тебе крошка! Я тебе про кошку расскажу:
у нас та кошка, которая из засека в засек скакает да
зернышко таскает.
— Это мышь!
— Я тебе про мышь расскажу: у нас та мышь,
которая по подземелью ходит да землю роет.
— Это,— говорит,— крот! v
— А, тебе в рот! Я те про крота расскажу: у нас
тот крот, что летает кверху, как грак2.
— Отойди,— говорит,— дурак, всю Россию
прошел, такого дурака не нашел!
242. РЫБАК И ОХОТНИК
Вот встретились рыбак и охотник. Рыбак и
говорит :
— Ну что,— говорит,— ты, охотник! Я вчера
десять уток принес без ружья.
А тот и спрашивает:
— А как же ты без ружья десять штук принес?
1 3 а г н ё т а, загнёт, загнётка — место на передней
части русской печки.
2_Г р а к — по-видимому, ворона.
405

— А вот я заметил, что в этом месте все время
стая уток садится и плавает. Я поехал на это место
рыбачить-. Захватил с собой домашнюю утку и протай
вогаз. Привязал на веревочку домашнюю утку.
Противогаз надел на себя, сумку — тоже на себя. И
вывернул трубку из противогазной коробки. Присел в воду,
чтобы меня не было видно. А утка-то плавает. И вот
дикие утки увидели, что утка плавает, и сели около
нее. А я за ножку — да в сумку, за ножку — да в
сумку. Десять штук уложил, думаю — хватит, и
пошел. Так и принес домой десять штук.
А охотник и говорит:
— Да, это бывает. А у меня еще лучше случай
был: я живого медведя с братом домой принес, пудов
на шесть.
Я знал, где водятся медведи и говорю брату:
^Пойдем принесем медведя». Он говорит: «Как же так?» —
«Слушай мою команду, и принесем*».
Вот мы и пошли. Я взял с собой кувшин с медом и
тряпку. Зашли в лес. Вырубил хороший березовый
стяг. Навернул на него на конец тряпку. И пошли к
малиннику, где водились медведи.
Вот я намазал эту тряпку медом. Подхожу к
малиннику, и выходит медведь на меня. А я ему сую эту
тряпку с медом в рот. И* он начинает сосать. А я ему
все продвигаю палку дальше, дальше — н второй
конец палки оказался у него сзади. Я крикнул брату:
«Давай бери!»
Брат подскочил быстро, взял за второй конец.
Медведь ничего не мог сделать, только ножками дрыгал.
Так и принесли домой,
А рыбак и говорит:
— Ну уж, наверно, неправда..*
А охотник и говорит:
— Ну, если уж у нас неправда, так и у тебя
неправда, что ты десять уток поймал...
243. РЫБАЦКАЯ БАЙКА (1)
Поехали на рыбалку двадцать рыбаков. Взяли с
собой одну поллитровку водки. Вот когда половили
рыбы, сварили уху и задумали, значит, достать эту
поллитровку и распить. Ну, один и говорит:
— Что, ребята, одна поллитровка на двадцать
человек, как делить — не знаю.
406

А второй и говорит:
— Давайте так: кто обхитрит — тому и пол-литра.
Кто» лучше соврет.
Вот первый и говорит:
— Вот, ребята, раз у меня клюнула щука, Я ее
стал тащить — она сильно крупная. Думаю, ее мне в
лодку не вытащить. Я взял топором как тюкнул — и
разрубил пополам. Она от боли сыграла и оторвалась.
Голова ушла, а хвост остался, килограмма на четыре.
Ну, я забрал хвост, принес домой... А на следующий
год на этом же месте закинул блестку — обратно эта
же щука и хватила, без хвоста.
Другой говорит:
— Бывает...
Теперь второй говорит:
— Вот что, ребята. У меня была собака. Как пойду
на охоту — если она заметила одного зайца, делает
стойку, поднимает одну лапу. А если два зайца —
значит, две поднимает лапы.
А другой говорит:
— А если четыре зайца?
— Ну что, тогда она четыре лапы поднимает.
А он ему говорит:
— А на чем же она стоит?
-— На хвосте!
Другой говорит:
— Бывает...
А самый молодой рыбак и говорит:
— Вот, ребята, у нас был такой случай. Поехали
нас трое. Взяли бутылку водки. Задумывали выпить —
распечатывали, распечатывали (распечатать нечем
было), так и не могли распечатать. И пришлось
бутылку домой везти.
А другой-то и говорит:
— Ну уж, это-то не бывает: — чтобы пол-литра
домой с рыбалки увезти!
Он забирает бутылку и говорит:
— Раз вы не можете разделить, то я и эту домой
увезу...
244. РЫБАЦКАЯ БАЙКА (2)
*Тоже вот было дело... Поехали двадцать человек
на рыбалку, а вина взяли — одну бутылку. Ну и
решили, чтобы не размазывать: кто лучше соврет, тому
и бутылка.
407

Вот первый говорит:
— Пошел я раз на рыбалку. Вытащил щуку, а у
нее все зубы — золотые!
— Ну, это бывает! — говорят.
А второй говорит:
— А я пошел на охоту. Смотрю — орел летит, и в
когтях у него баран. Я прицелился — бах! Попал!
Орел упал, а баран дальше полетел.
Все говорят:
ч — Это тоже бывает!
Тогда третий стал говорить:
— Было это дело, ребята, в воскресенье. Говорю я
жене: «Маруся, дай мне двадцать две копейки на
кружечку пива!..» А она говорит: «Вася!- Что тебе
двадцать две копейки! На тебе на бутылку!..»
Тут все закричали:
— Этого не бывает, чтобы жена дала на бутылку
водки!
— Правильно делает! — говорит третий рыбак. —
А вашу бутылку я увезу домой.
245. РЫБАЦКАЯ БАЙКА (3)
Ну, значит, собрался я на рыбалку. Собрал мешок.
В мешок жена положила мне мерзавчика. Пришел,
значит, на бережок. Сел. Закинул удочку. Рыбка не
клюет. Сидел я сидел, сидел, сидел... Что делать? Ну и
решил: дай-ко выпью маленько. Налил в кружку.
Поставил кружку. Вдруг — поклёвочка. Дернул
удочку — маленький-маленький ершик, с мизинец. И попал
прямо в кружку с водочкой. Ну, что делать — не
будешь пить. Я взял в воду ее и вылил.
Только, значит, закинул удочку снова — вдруг
поклевка. Лещ! Пустил его в с&док. Закинул снова.
Окунь! Опять в садок. Третий раз закинул — жерех
хороший. Тоже в садок. Четвертый раз закинул — язь
подходячий. Тоже идет! Потом, значит, пятый раз —
щука. А щука и говорит человеческим голосом:
— Ах,— говорит,— проклятый ершишко!
Нахвастал, что на берегу вино бесплатно дают!
246. ПРО ДВУХ ПОРТНЫХ ПОШЕХОНОВ
Ходили два двоюродные брата (они были портные),
верст за триста ходили, в -Каргополь. Заберут с собой
мешок сухарей, копеек тридцать денег и идут пешоч-
408

ком. Ходили, маленько подвыпили, деньжонки
пробили. Один одному и говорит:
— Братка, придется ведь просить.
— Нет, братка, не будем.
Подходят к деревне. Деревня большая, богатая.
— Ты, братка, вот здесь стой. Если случайно народ
нойдет, ты спрашивай и прислушивайся, что тебе
будут говорить.
Он остановился, а другой пошел дальше. Смотрит,
мужики горох молотят. Он подходит.
— Бог на помощь, мужички! (Это раньше так
говорили.) — Портной останавлиЁается.
— Спасибо, пошехон. Что, у нас жить будешь?
— Нет, ребята, дальше пойду.
— Зачем же ты подошел?
. — Да посмотреть, что вы делаете.
— Да что, ты не видишь, что ли?
— Да чего?
— Да не видишь, что ли? Горох молотим!
— Горох?! Сроду не видывал такого. Это же не
стручки, это хуже мышиного.. У нас в стручке
горошин по пятнадцать-двадцать. Да горошины с голову.
— Да полно врать-то, пошехон!
— А давай пари держать! Вот, ежели моя правда*
с вас двести рублей, а ежели я вру, то у вас всю зиму
даром прошью. . ' .
Ну вот, сейчас мужики собрались — интересно
ведь, портной даром всю зиму будет шить! Послали
двух ходоков, молодых ребят. Те пошли. Встречаются
чс Андреем, с братом двоюродным. Тот выходит из
амбаров.
— Ты пошехон? — спрашивают его.
— Да, я пошехон.
— А далеко от вас, дескать, деревня Гаютино?
— Да от нас не далее верст пятнадцать.
— А вот у нас из Гаютина пошехон есть. И вот у
них, говорит, горошин пятнадцать-двадцать родится, и
горошины с голову человечью.
— А я не знаю, пожалуй, ребята. Я не
интересовался. Вот у них,— говорит,— больших лодок нет, и
вот они в скорлупе переправляются в гороховой.
Восемь человек сидело, но она еще человека > четыре
поднимает.
— Ну, так чего,— говорят,— ребята, идти? Раз
такое дело, значит, давай воротимся.
409

— Ну, воротимся.
Ну, подходят туда. Мужики спрашивают:
— Вы что воротились, дескать, что вы?
— Да вот пошехон говорит, восемь человек по реке
ехали в скорлупе да еще четверых бы подняла.
— Тогда идти нечего, правильно.
Получили двести рублей, пошли далее. Подходят к
другой деревне. А там деревня от деревни верст по
тридцать.
— Братка,— говорит Андрей,— чего еще выдумай!
— Ну ты, Андрюха, вот здесь стой.
А мужики, смотрит, капусту рубят. Подходит
опять.
— Бог на помощь, мужички!
— Спасибо, пошехон. Куда пробираешься? Оста*
яовляйся у нас!
— Нет, я пойду далвг
— Чего же ты подошел?
— Я вот подошел, чего же вы тут, братцы, делаете?
— Да чего же? Как, не знаешь, пошехон? Капусту
рубим.
— Капусту? *— В таком удивлении.— Вот так
капуста!
— А что? У вас какая капуста?
— А у нас как ежели кочан на воз положить — и
лошади везти. Клубень один или два клубня.
— Да ведь врешь, пошехон?
— А вру, так давайте пари держать! Вот как,
ежели совру, так всю зиму у вас задаром прошью. А не
совру, так с вас триста рублей денег.
— Да ты откуда? Какой?
— Да вот такой-то! Такой-то волости, такой-то
деревни.
— Давай, ребята, собирайтесь!
Собрали им по три рубля да хлеба. Они —
молодые, за неделю сходят. Вот хорошо. Пошли они.
Выходит-то опять Андрей, брат двоюродный.
— Здравствуйте, молодчики!
■— Здравствуй, Ты пошехон?
— Да, пошехон,
■— А из какого места?
— Да ермаковский. /
■*— А Гаютино от вас далеко?
— Да еще за Гаютино верст пятнадцать-двадцать.
А вам что?
410

— Да вот у нас пошехон, и говорит: капуста такая
родятся, ежели клубень или два на воз положить — и
лошади везти.
— Да ни к чему, ребята, не видывал я, но только
вот у них на крышах не стружкой, не соломой кроют,
а хоть какая крыша большая, на стороны положат ко
листу капусты и наверх лист — в три листа всю
крышу покроют. Вот какая капуста родится. Так у нмх
каждый год продолжается. Вот простоит год, другим
листом кроют.
— Так тогда и идти нечего. Что идти» зря ноги
ломать.
Ну, воротились. Мужики спрашивают:
— Вы что, ребята, воротились?
— Да вот пошехон говорит, дескать, капуста такая*
то, такая.
— А где пошехон?
— Да вот он.
— А ты откуда?
— Я ермаковский.
Ну, получили они триста рублей и пошли дале.
Идут — смотрят, человек убитый лежит. Одежда
снята, а валенки не сняты. Этот Алексей Антонов берет
топор, голову и отрубил, ноги отрубил: — ив мешок.
— Да что, братка, ведь посадят за это.
— Молчи, братка, молчи, Андрюша! Ведь это
голова тысячная, ты сам должен понимать.
Доходят до следующей деревни. Ну вот, просятся в
самый хороший дом, богатый.
— Пойдем в этот дом.
— Так ведь не пустят: самый большой дом,
богатый.
Вот хорошо. Значит, просятся, дескать*
— Пошехоны?
— Да, пошехоны.
— Портные?
■— Да, портные.
— Ну, ночуйте.
Только сели ужинать за стол, а в аккурат
работница теленка принесла, маленького, только родился. Вот
хорошо. Теленок мякнул. Этот Алексей как закричит:
— Ой, батюшки, теленок ведь съест!
— Да что ты, пошехон? С ума, что ли, сошел?!
— Нет, право, ей-богу, съест*
— Братка, пойдем на печку.
411

— Да что ты, Алеха! С ума, что ли, очумел?!
-*- Нет,* пойдём, . братка! Право, ей-богу, съест!
Как теленок еще мякнул, как он подскочит,
заорет— и скорей на печку. Андрея и спрашивают:
— Что он, дурачок, что ли?
— Да нет,— говорит,— ничего такого не знаю. Или
испугался, или что такое сделалось.
Посмеялись над ним, конечно. Ну, а потом
улеглись спать. Ну, хозяева в другую комнату ушли, а их
в этой на печке оставили.
Ну вот, когда легли все, успокоились, то Алексей
Антонов, слезает и говорит брату:
— Ты, братка,— говорит,— уходи сейчас
потихонечку, чтоб никто не слыхал, и дожидайся там меня, —
говорит, — за амбаром. (А раньше по обе стороны
за деревней все амбары была.) А я,— говорит,-^- к
тебе через часика полтора приду.
Вот хорошо. Этот уходит, он взял голову и ноги и
положил, где Андрей Иванов, брат его, спал. Теленка
отвязал и к голове подвел его. Теленок мякнет это, а
он и кричит:
— Батюшки, батюшки! А где Андрюха-то? (Он
ушел ведь.) Ой, батюшки, — говорит, — теленок съел!
Как хотите, ратуйте, братку теленок съел!
— Да что. ты,— говорят из другой комнаты,— с
ума сошел?
— Как хотите, а братку теленок съел!
Ну, те выходят, смотрят с огнем. Батюшки! А
теленок голову лижет и ноги. Свет-от увидал, да как
мякнет, да на них. Ну, заперлись в ту комнату.
— Батюшки! Караул! Братку теленок съел!
Хозяин-от берет ружье. Бац! Из ружья теленка
прямо из дверей убил.
— Ну, портной, не сказывай ничего! Вот тебе
пятьсот рублей. Иди сейчас и никому ничего не. говори.
Алексей это говорит:
— Нет, у братки голова тысячная была. Менее не
возьму. (Знает, что ему дадут.) А то сейчас всем
расскажу, что братку теленок съел.
Вот хорошо.
— На вот, получай тыщу рублей.
Алексей Антонов взял деньги и пошел-покатил.
Выходит за деревню, увидел брата:
— Хорошо, братка, тыщу рублей получил.
Вот пришли на место. До масленицы попортничали
412

там. На масленицу домой пошли. Деньги хорошо
заработали — что им? Вот хорошо. Значит, рассчитались
друг с дружкой. И один другому грош задолжал, брат
брату. Пришли домой, значит. Вот день проходит,
другой. Андрей приходит, говорит:
— Алеха, ты мне грошик-то отдай.
— Да полно, отдам. Эко грошик — какие деньги!
— Да как без гроша? И рубля не сделаешь...
Девяносто девять копеек с половиной.
Ну вот, раз придет, другой придет, надоела ему
ходьба. Ну вот, значит, приезжает раз, а Алеха
говорит:
— Анна, давай соломы! Я умирать буду.
— Да что ты!
— Да опять приедет грошик просить. А отдавать
придется, как не умрешь.
— Да что ты, с ума, что ли, сошел? Из-за гроша
умирать будешь!
— Да, глупая, не только от него, чтоб за грошом не
ходил.
Андрей приходит, смотрит — лежит покойник.
— Да что это, сестра? Значит, богу молиться?
— Да,— говорит.
Да о маху побежала за рубахой да
подштанниками — одевать покойника.
— Эх, Алеха, Алеха, так мне грошик не отдал! Ну,
ладно, брг с тобой, как-нибудь без гроша обойдуся.
А этот Алексей Антонов вставал рано; часа в
четыре, в пять в лес по дрова пойдет, а тот, другой,
любил поспать. В одно прекрасное время в аккурат
встречаются они.
— Так ты, Алеха, жив?
— Да, ожил, братец.
— Так я сегодня приду к тебе за грошом!
Алексей Антонов приезжает домой, воз свалил,
берет топор, пилу, рубанок и начинает гроб делать. Тут
Анна выходит.
— Ты чего же делаешь?
— Да ведь опять встретились с Андрюшей, ведь
опять сегодня за грошом придет.
— Да отдай ты ему, батька! Хоть не греши-то!
— Да как не отдать! Грош отдать — какое дело-то!
Вот скажи, что умер, чтоб меня в церковь, снес.
Ну вот, приходит Андрей Иванов, смотрит — гроб,
лежит Алексей Антонов.
413

— Что это такое?
—- Умер братец. Вот видишь, в гроб положили.
— Ну, я не уйду!
— Велел тебе до самой церкви проводить,
покойник-то.
Ночь ночевали. Утром повезли в церковь грЪб. Ну,
в аккурат попа не было в церкви, в приходе у нас.
Тогда поставили гроб — пускай постоит, дня через два-три
поп приедет.
Ну вот, Андрей Иванов остался в церкви,
спрятался — дескать, возьму грош. А Алексей Антонов в
дырочку гроба глядит, видит, что не ушел.
А тогда шайка бандитов по церквам работала.
Церковь обокрали — Афанасьевскую, Ильинскую по
большой дороге, туда, к Череповцу, и нашу
Вознесенскую обокрали. И давай деньги делить. Денег цельную
кучу навалили.
Андрей Иванов увидел из-за печи, выскочил,
говорит :
— Братка, вставай, грабители!
Тот это из гроба скочит.
— Я,— говорит,— вам дам!
Грабители испугались да в окошко выскочили.
Деньги те все оставили. Ну, стали делить деньги два
брата. Опять же разделили, опять же один остался
грош другому должен.
А грабители выбежали — жалко стало денег,
много там было денег. Одному и говорят:
— Ты, Васька, посмелей, иди! Как много — не
пойдем, а как немного, так пойдем, отнимем у них.
Тот поднялся и смотрит. А Андрей Иванов все
грошик просит. Алексей Антонов оглянулся, шапку там
видать (Васька подглядывает.} Барашковая, хорошая
шапка, раньше они пять рублей стоили. Он подбег,
схватил шапку.
— Эка же ты жадина! На,— говорит,— тебе шапку
за грош!
(Вот видишь, шапку отдал, а грош все-таки не ог-
дал!)
Ну вот, потом годов тридцать-сорок жил после,
этого, а потом в третий раз помер. Так вот и сейчас не во-»
ротился.
#
414

247. ЛГАЛА И ПОДЛЫГАЛА
Пошли Лгала да Подлыгала в другую деревню*
Лгала — в одну избу, Подлыгала г- в другую. Будто
дорогой чего рассердились. Лгала и говорит:
— Как у вас до неба высоко!
— А у вас, что ль, ближе? — смеются мулСики.
— У нас бабы прямо на солнце портянки сушить
вешают.
— Да ты врешь!
— Нет, не вру! Давай заложимся по сту рублев!
Заложились и деньги на стол выложили.
— Позови,— говорит Лгчала,— того приятеля. Он у
соседа остановивши. Хоть мы с ним рассердивши, а
солгать не даст.
Пришел Подлыгала.
— Правду ль твой товарищ говорит, что у вас бабы
портянки прямо на солнце сушить вывешивают?
— Не, чего не видал, то не видал и лгать не стану,
А только шел я раз ночью по ихней деревне, вижу —
куры звезды клюют. Потом гляжу — петун что-то
белое по улице тягает. Думал, блин. Поглядел, а он
месяц треплет.
Видит мужик, что правда, и спориться не стал, а
отдал сто рублей. Разделили Лгала и Подлыгала
деньги поровну и пошли в другую деревню.
248. БРЕХАЛО И ПОДБРЕХАЛО
Шли два человека, один навстречу другому. Один
из города, а другой из деревди в город. Повстречались.
— Здорово, кум!
— Здорово, кум!
Который в город шел — Подбрехало, а "из города
— Брехало.
— В городе был?
— В городе.
— Ну, как там, в городе?
— А вот я, — говорит, — на базар привез капусту —
и одним листом покрыл четыре кочня.
А Подбрехало и говорит:
— Эко диво нашел! Я,— говорит,— сходил в лес,
да принес щепку от дранки, да этой щепкой покрыл
четыре двора.
А Брехало и говорит:
415

— Зачем ты,— говорит,— врешь-то! У тебя,—
говорит,— голова, наверно, в пятки ушла.
А Подбрехало и говорит:
— А у тебя на плечах сидит? Сходи,— говорит,—
домой да посмотри, сколько у тебя кавалеров сидит.
— А что, они,— говорит,— там- делают?
— А их,— говорит,— жена приняла, гуляет,—
говорит,— с им.
— Эх ты,— говорит,— кум! (Этому Брехало.) Я,—
говорит,— никогда не поверю, чтоб моя жена гуляла с
таким-то.
А Подбрехало:
— Раз ты четыре кочня покрыл одним листком, а
там,— говорит,— четыре кочня с твоей женой сидятг
Брехало побежал домой. Правильно, четыре
кавалера сидят там.
Он бежит обратно в город, Брехало.
Подбрехало обратно попадает ему навстречу у
пруда.
— Эй,— говорит,— кум! Смотри, у тебя лошадь
кверху ногам ходит!
А Подбрехало:
— У мен^ лошадь кверху ногам ходит, а ты, —
говорит,— и сам кверху ногам ходишь.
— Да что ты,— говорит,— врешь!
А Брехало и зеркала сроду не видал. Подходит к
пруду.
— Вот,— говорит,— посмотри, ты кверху ногам
стоишь.
А Брехало и говорит:
— Кум, поверни меня! Поставь на ноги!
А Подбрехало хвать его за ноги да в пруд. На этом
и разошлись кумовья. Брехало, вылез весь в воде.
, 249. ШУТНИК ВАНЮШКА
Сейчас еще побасенку расскажу...
Был в одной деревне такой шутник Ванюшка. Он
любил чего ни соврать. Вот в одно прекрасное время
пошли мужики всей деревней мост делать на
проселочной дороге. Ну, значит, поработали-поработали,
сели курить. А в то время махорки нигде не было в
магазинах. Вот они рассулсдают, где бы достать.
По проселочной дороге как раз идет Ванюшка.
Мужики ему и говорят:
416

i— Ванюшка, Ванюшка, заходи! Чего ни хоть
соврешь.
А Ванюшка и говорит:
. — Ой, мужики, некогда! Спешу. Вот в Чагонцах в
магазине ящик махорки привезли, надо захватить
пару восьмушек.
Ну, он быстро и пробежал. А мужики друг на дру«
га поглядели:
— А что, ребята, может, и правда не соврал?!
Может, верно привезли? Давайте сходим!
А идти нужно было километра четыре до этой
деревни. Мужики топоры спрятали и всей компанией
пошли. А Ванюшка зашел по проселочной дороге за
поворот — ив лес. Подождад, когда пройдут мужики,
и обратно домой.
Му^кики пришли в магазин — никакой махорки. И
говорят:
— Врт дурак, вот дурак — опять опутал нас!
Вернулись на место и стали опять делать мост.
А Ванюшка идет домой — мимо поповского овина.
А поп на овине рожь веет, и увидал Ванюшку, и
кричит:
— Свет Ванюшка! Зайди-ка сюды, хоть чего ни
расскажешь.
А он и говорит:
— Батюшка, некогда, некогда! С удовольствием бы
зашел — да в городе баржа с мукой потонула, мешки
плавают. Надо у дяди лошадь попросить, пару мешкоз
привезти.
А поп подумал: «Да и правда — он на одной
лошади два мешка привезет, а я работника на паре
пошлю. Так он и четыре привезет».
Вот поп бросил работу на овине и побежал домой.
Приходит домой, говорит:
— Работник, запрягай пару лошадей" и поезжай:
там, на Свири, мешки с мукой плавают, наваливай
сколько хочешь.
Работник запряг пару лошадей и уехал. А до
города было сорок километров.
А Ванюшка никуда не поехал. Идет Ванюшка по
деревне, встречается с попом. Поп и говорит:
— Что же ты, Ванюшка, не уехал?
— Да нет, батюшка, у дяди лошадь занята, так и
не уехать было*
14 Зак. № 177 417

Работник съездил в город, приехал на четвертые
сутки домой. Там никакой баржи не потонуло.
Вот встречает поп Ванюшку:
— Так, Ванюшка, что ж ты мне наврал, ведь все-
таки я священник.
— Батюшка! Я вам не наврал — я пошутил...
250
Караул, деревня! Мужики горят!
251. ШУТ БАЛАКИРЬ
Жил в деревне мужичок, к ему много собиралось
слушать басен. Как свободен, так полная изба
набьется, а он всё разные штучки заворачивает. Один раз в
прекрасное время шут Балакирь поехал на поле
пахать.
Попу стало скучно, и он матушке говорит:
— Пойду-ка я, матушка, к шуту Балакирю, пусть
он мне хоть скуку разведет.
И летит прямо к ему на дом. Приходит и у
хозяйки ецрашивает:
— Где зке твой шут Балакирь? Жалко, что я не
захватил его дома, хотя бы он мне скуку развел.
— Так он, батюшка, недалеко пашет. Вот там за
ригачом.
— Ну, я пойду к ему!
Шут Балакирь видит, что батюшка идет,
догадался: «Верно, скуку развесть идет. Ну, я ему разведу
скуку!»
Он взял свою шапку в борозду, да и спрятал.
Батюшка приходит:
— Помогай бог, шут Балакирь!
— Спасибо, батюшка!
—- Шут Балакирь! Мне сегодня так скучно, прямо
деться негде. Развел бы скуку.
Шут Балакирь схватил себя за голову и говорит:
— Эх, батюшка, я забыл дома шапки взять, а
сказки все в шапке, то не могу тебе развесть скуку.
— Ну, так как же будем делать, шут Балакирь? —
Батюшка спрашивает.
— Так вот, батюшка! Дайте мне свою шляпу. Я
одену и сбегаю за своей шапкой. А то без шапки нехог
рошо бегти.
418

Батюшка подает ему свою шляпу» Шут Балакирь
одел и бегом побег;
— А ты, батюшка, посиди здесь*.Тем часом и ло»
щздка отдохнет.
Шут Балакирь махнул прямо к матушке;
• — Вот, матушка* Батюшка меня послал к вам,
чтоб вы насыпали две шлялы денег мне, и я понесу
батюшку. Батюшка покупает сельцо и деревню, так вот
надо деньги.
Матушка собрала все деньги, сколько у их есть.
— Шут Балакирь, не хватает немного.
— Ну, обойдется, м'атушкаГ
Вот она ему насыпала денег. Шут Балакирь и
отправился не к попу, а по свету гулять.
Поп ждал-ждал — шута Балакиря нету. И домой
идти неловко: лошади шута Балакиря здесь. Ну, все-
*аки надоело ему сидеть, и скука пришла.
— Пойду я йомой! Что он так долго ходит?
Матушка и спрашивает:
— Что, батюшка, хватило денег у вас?
— Каких?
— Да шут Балакирь прибег да сказал, что ты
послал за деньгами, что ты будешь покупать сельцо с
деревенькой.
Тут попу скука проходит уже. Он побег к дому
шута Балакиря. Прибегает:
— Где шут Балакирь?
Жена отвечает:
— Да он, батюшка, как уехал пахать — и дома не
был еще.
— Он у матушки выманил две шляпы денег.—
Батюшка отвечает.
— Я, батюшка, ничего этого не знаю.
Батюшка и пошел домой не солоно хлебавши.
Приходит домой, сказывает матушке:
— Ну вот, шут Балакирь тоску развел хорошую!
Уж наверно, мне как своих ушей не видать, так и
своих денег в кармане не видать.
Проходит неделька, проходит вторая. Шута
Балакиря нету, не показывается на глазы.
Через две недели шут Балакирь является:
— Здравствуй, батюшка!
— Здравствуй, здравствуй, шу? Балакирь! Ты что
наделал, шут Балакирь?
419

— А что такое, батюшка?
— Да обманул матушку! Чуть не две шляпы она
насыпала денег тебе.
— Батюшка, эти деньги не пропащие. Мне надо
было на эти деньги купить волшебную шляпу. А ты
бы так их мне не дал. Видишь — волшебная шляпа,
батюшка.
— А что же она может делать, эта шляпа?
— Ас этой шляпой, батюшка, куда ни пойди, все
будешь при деньгах. Я знаю, что и вам понравится. За
эту шляпу ты мне еще, батюшка, даси денег шляпу.
Если, батюшка, не веришь, то еще двух батюшков
позови, и пойдем завтра гулять — эта шляпа покажет
вам.
Шут Балакирь пошел в один трактир, уплатил
деньги и говорит хозяину:
— Смотри, хозяин, когда мы будем с батюшками
гулять здесь, так тогда, когда мы нагуляем на эти
• деньги, так я скажу: «Что, хозяин, в расчете?» А ты
скажи: «Нет». А.я скажу: «А козырек на что?» Так
ты скажи: «Да, в расчете».
Ну вот, шут Балакирь идет в другой трактир,
платит деньги и сказывает второму хозяину, как и
первому. Так и третьему сказывает.
И вот идут они в первый трактир: три попа,
четвертый шут Балакирь. И начал шут Балакирь требовать
закуски, выпивки. Напоил попов. Так что у него,
может, рублей десять остается за хозяином. Ну, он за
этим не гонится. И сказывает:
— Ну, что, батюшки! Довольно в этом трактире
гулять, перейдем в другой.
— Ну, довольно!
Они встают и идут, и шут Балакирь с ими.
— Ну, что, хозяин, в расчете?
' — Как в расчете?! Деньги давай!
Шут Балакирь:
— А козырек на что?
Хозяин:
— В расчете.
Он и говорит:
— Видите, батюшки?
— Видим, шут Балакирь! Верно ты сказал:
волшебная шапка!
Приходят во второй трактир.
— Садитесь, батюшки, за стол.
420

Сели за стол. Шут Балакирь и кричит:
— Подай батюшкам хорошей водки, закуски!
Хозяин поДает. Ну, так что, может, рублей на
тридцать, на сорок нагуляли они.
— Ну, что, батюшки, довольно будет?
— Да, довольно, шут Балакирь.
— Перейдемте еще в один трактир, погуляем.
— Ну, пойдем! — Батюшки крикнули.
Вот все встают вчетвером. Шут Балакирь подходит
к хозяину:
— Что, хозяин, в расчете?
— Как же в расчете?! Ты же не.платил.
Шут Балакирь берется за козырек:
— А козырек на что?
Хозяин отвечает:
— В расчете.
Попы и смотрят: да, действительно, что волшебная
хйапка.
Приходит в третий трактир, тоже велит садиться
за стол. Кричит:
— Хозяин, дай-ка нам бутылочек пару коньяку
хорошего! Может быть, гусятина есть на закуску?
Хозяин подает. Ну, тут тоже, может быть, рублей
на двадцать пять взяли. Тут уже лимонаду
потребовали сладкого.
— Ну,— говорит,— довольно, батюшки, будет?
—- Да, довольно.— Батюшки отвечают.
— Ну, так пойдемте по домам!
Он подходит к хозяину справиться:
— Что, хозяин, в расчете?
Хозяин сказал!
— Как в расчете?! Ты не платил денег.
— А козырёк на что?
— В расчете.
Они выходят и говорят:
— Шут Балакирь!
— А что?
— Продай нам эту волшебную шапку.
— Что же, я продам. А как же я буду действовать
сам? Ты знгаешь, что я за ее сам отдал полторы шапки
денег. Ну, так вот, если хочете купить, так насыпайте
три мне шляпы денег, а я себе новую куплю.
Эти два соглашаются купить, а этот и говорит:
— Шут Балакирь, ты за мои деньги купил?
— Да, .батюшка, за твои.
421

— Так ты, шут Балакирь^ я тебе хоть пол-шляпы
насыплю.
— Как хочешь, батюшка, а меньше не могу отдать,
чем за три шляпы.
Ну, все-таки согласились насыпать три шляпы ему.
Три шляпы ему насыпали. Шут Балакирь и пошел
домой с деньгами, а шляпа осталась у батюшков...
На второй день один батюшка надеёт эту шляпу, и
пошли в этот трактир, где гуляли они. Пришли они в
трактир, заказывают закуску, выпивку. Выпивают,
закусывают побольше (все равно не платить, козырек
ответит). Ну, который заказывает, говорит:
— Ну, довольно гулять, надо и козырька
пожалеть!
Подходит к хозяину:
— Что, хозяин, в расчете?
— Как в расчете?! Деньги давай!
— А козырек на что?
А хозяин отвечает:
— А что мне твой козырек! Пил, так деньги давай!
Батюшкам пришлось платить. Выходят они с этого
трактира. Один и сказывает:
— Ты, верно, не так надел. Давай я надену, я
рассчитаюсь!
Приходят в другой трактир, заказывают,
выпивают, закусывают. Погуляли они. Тот говорит:
— Довольно?
— Довольно.
— Ну, пойдем.
Пошли, подходят к хозяину:
— Что, хозяин, в расчете?
— Да как же в расчете?! Денег не платил, да в
расчете!
Он берется за козырек:
— А козырек на что?
— А что мне ваш козырек? Пил, так деньги плати.
Он заплатил деньги, выходит с трактиру. Третий и
говорит:
— Ты, тоже, верно, неправильно надел шляпку.
Давай-ка я надену.
Вот и третий надел.
Заходят они в третий трактир. Этот побольше
нажимает брать. Выпили, закусили хорошенько и
говорит:
— Ну, может, довольно будет?
422

— Довольно, отец Владимир.
— Ну, так пойдемте.
Подходят к хозяину:
— Что, хозяин, в расчете?
Хозяин усмехнулся:
— Да что вы?! Денег не йлатил, а в расчете хочете
выть*
— А козырек на что?
— А на что мне твой козырек? Ты деньги давай!
Вот они говорят:
— А что, вчера мы здесь гуляли, дак шут Бала-
кирь сказывал: «В расчете?» А ты сказывал: «Давай
деньги». А шут брался за козырек: «А козырек на
что?» И ты сказывал, что «в расчете».
Хозяин им и сказывает:
— Раньше бы ты мне сотню снес да дал, то и ты
был в расчете, и козырек был бы в расчете.
Пришлось доплатить и третьему. Они советуются:
что с им, мошенником, делать? Они сговорилися:
— Пойдем, мы его убьем!
А шут Балакирь знал, что они придут. Они
собрались его убить ночью, а он женке говорит:
— Давай-ка я одену смертную одёжу, и вот
накрой меня покрывалом. И когда батюшки придут, ты
плачь по мне. Когда ж они ничего мне делать не
будут, пусть идут, а если будут надругаться надо мной,
так я их револьвером всех убью.
Они приходят. Шут Балакирь лежит уже на лавке
покойным, а жена приплакивает:
— Ах, помер мой шут, помер, голубчики! Как я
теперь буду жить?
'Го два попа сказывают:
— С покойного взять нечего уже.
А третий говорит:
— Хоть осиновый кол взять завострить и пробить
ему грудь, чтобы он помнил, как обиждать людей.
Пошли вострить кол. А шут Балакирь готовится:
«Перебью я вас».
Завострили кол и подходят. А женка плачет.
Шут Балакирь вынимает револьвер, одного — бах,
и другого, и третьего. Сам встает, одеётся, как следует
быть уже.
— Теперь этих чертей надо сбавить куда-нибудь.
Вот к ему стучится кто-то под окошко.
— Хозяин,— говорит,— пусти ночевать.
423

- — Так вот у меня несчастье сделалось.
—- Какое?
— Да иди в избу.
Когда тот в избу шел, так он двух попов в
подполье спрятал. В избу является солдат. Он и говорит:
— Вот видишь, солдат, какое несчастье вышло.
Поп,— говорит,— пришел по делам и помер. И не
знаю, что с им делать.
А солдат говорит:
— С им только делать одно: взять на плечи,
кинуть его в реку, и пускай плывет. Даси мне рубль, так
я стащу его. Г
Шут Балакйрь:
— Почему,— говорит,— не дать? Дам рубль, еще
ужином накормлю.
Солдат — за попа. Взял, и потащил, и бросил его в
реку. Сам ворочается к хозяину.
Пока он шел, шут Балакйрь вытягнул другого из
подполья и говорит:
— Что, занес?
— Да, хозяин, занес.
— Как же ты занес, когда он лежит?
А он на попа:
— Ты опять пришел?
Берет его обратным путем, под бока натычал,
потащил и этого бросил.
Приходит, шут Балакйрь третьего вытягнул.
— Вот,— говорит,— опять пришел.
Ну, солдату рубля жалко. Схватывает этого, и
этого в речку забарабанил.
Вот он идет и оглядывается. Неизвестно откудова
взялся живой поп. Он подскакивает к этому попу:
— Докудова я тебя буду носить?!
Схватывает этого попа. Тот — такой бог, сякой бог,
— что пусти, солдат.
А солдат свое дело делает. Приносит его к реке и
бросает его в реку. И смотрит на его. Он кувыркался,
кувыркался, то вверх, то вниз, а сапоги тянут. Он —
буль-буль, и нет попа.
Приходит солдат к хозяину и спрашивает:
— Что, хозяин, не пришел уже?
— Нет.
— А если б немного прозевал, то он опять бы
пришел. Уже (из-за) другого угла вывернулся, но я его
схватил. Так в тот раз, как кинешь, так он ничего не
424

делал, так и поплывет, а теперь как бросил, так он
все-таки долго болтался — то вверх, то вниз, а потом
забурлил и вниз пошел. И больше не посматривал. Я
шел всю дорогу и посматривал — больше не видно
было.
Шут Балакирь и подумал: «И четвертого всадил
ты туда».
т— Ну, на за это тебе четыре рубля денег.
— Вот спасибо, хозяин. (Солдату и четыре рубля
— деньги.)
Солдат переночевал, пошел.
Шут Балакирь стал поживать и деньги эти
проживать.
(Вот здесь можно кончить шута Балакиря, а
можно опять начать.)
Шут Балакирь деньги проживает. У его заболела
жена и померла. Шут Балакирь и подумал: «Как же
можно с мертвого деньги нажить, за эти деньги ее по^
хоронить?»
, .А он знал, шут Балакирь, хорошо, что помещик
как едет, так чтоб ему дорогу давали, а если кто
ошибется да скоро дороги не даст, так он велит кучеру
телегу зачепить и по потылице дать.
Ну вот, шут Балакирь запрягает лошадку, садит
свою жену, в мертвые руки кладет вожжи и подпирает
ее, чтобы она не могла упасть (все-таки мертвая!),
и поехал он на тую дорогу, по которой барин ездит каж-
ный день вот в такое-то время.
Уже время подходящее, что барин должон скоро
ехать. Он навстречу пустил своего коня по дороге с
мертвой женой. Видит, барин едет. Он взял и остался
очень далеко. Слышит, там кричат:
— С дороги ворочай!
А она как вожжи держала, так держит, а конь
дорогой идет своей, не сворачивает. Кричали там,
кричали,-что давай дорогу, а потом барин кучеру крикнул:
— Подворачивай лошадь поближе, чтобы ее опру-
жить, чтоб полетела к чертям!
Когда только опружил, она и полетела с возу. А
вожжи крепко держит в руках.
Тут и шут Балакирь является:
— Что ты, барин, наделал?! Ты мне жену убил!
Барин испугался и говорит ему:
— Что ты, мужичок, хочешь? Только молчи, нико- \
му не сказывай.
425

«— Давай пятьсот рублей, так буду молчать^
— Да у меня пятьсот сейчас неду.
— Ну, как хочешь.
— Бот триста есть, я дам тебе,— хватит тебе
похоронить ее.
Барин дает шуту Балакирю триста рублей. Он
берет, ее на воз кладет, поворачивает коня и
отправляется домой. И говорит сам себе:
— Вот недурно я сделал! Хватит похоронить и
этих.
Он ее похоронил и думает: «Ну, что мне теперь
начать? Жены нету — деньги есть. Как прожить?
Одному скучновато».
Он сам себе план разбил, что ему делать:
— Я теперь пойду у попа у такого послужу
работницей, кухаркой буду.
Он пошел, купил себе одежу женскую. Оделся, как
он был молодой еще, и приходит к батюшку, нанимаем
тся кухаркой.
(Последующий отрывок передан нами в кратком
изложении. Печатать целиком его, в прямой передаче
сказателя, считаем нецелесообразным, так как в нем
много неудобопечатаемых слов и выражений. В
опущенном отрывке рассказывается о жизни шута Бала-
киря у попа в кухарках, о сватовстве сына графа к
поповским, дочкам и о женитьбе последнего на
поповской кухарке. В брачную ночь шут Балакиръ (мнимая
невеста) убегает от знатного жениха, подсовывая
вместо себя козу. Затем, вволю натешившись над
графскими лесничими (лесниками) он уезжает в город, где
женится. По возвращении в свою деревню отплачивает
лесничим за то, что они указали на истинного
виновника всех злоключений графа (женитьба,
подсовывание козы и пр.) Шут Балакиръ продает им лошадь,
будто бы производящую деньги. Когда обман
обнаруживается, лесничие идут мстить ему. Шут Балакиръ
притворяется мертвым. Его хоронят. Лесничие
приходят на кладбище.)
Взяли они лопату, отрыли могилу. Балакирь сидит
в ней и смеется.
— Теперь,— говорят,— мы тебя живого не пустим!
Ты нам третий раз делаешь хорошо.
Он:
— Что хочете, то и делайте!
Они взяли его, в кожаный мешок всадили.
426

— Теперь ты не будешь людей обманывать!
Приносят его к реке. И забыли топор взять —
прорубить прорубь, пустить его под лед.
— Ну, пойдем,— говорят,— домой. Никуда шут
Балакирь не денется: из мешка не выскочит. Теперь
©н в наших руках.
Пришли, позавтракали.
— Пусть мерзнет, черт с ним! ,
Шут Балакирь сидит в мешку. Далеко слышно по
льду, что лошади идут. «Может быть, и спасут?»
Вот он и кричит:
— Эх, не умею ни читать, ни писать, и хотят в
короли наставлять! Кто час пролежит, тот в короли
побежит.
Помещик подъезжает и говорит:
— Я умею читать и писать!
— Так ты можешь читать и писать, с тебя будет и
король хороший. Так развязывай мешок да лезь в
мешок! Я уже полчаса пролежал, так тебе полчаса еще
лежать, то тебя развяжут — королем будешь.
Помещик развязал его и дает ему своих лошадей.
,— Ты пользуйся,, а я все-таки буду королем?
— Да, будешь. Ну, полезай, полезай скорей! Црозе-
ваешь, так там секунды пишут.
Помещик в мешок влез.
Он садится на лошадей, свистнул:
— Пошел!
Вот и те приходят:
— А-а! Лежишь, проклятый!
Помещик помалкивает.
— Лежи-лежи!
Прорубь прорубили и пускают его в мешку туда.
Да. Вот когда спустили они, в мешок стала вода
набираться, и он там — буль-буль...
— Лови, лови там бурых коней! — Они сказывают.
Утопили и пошли.
— Теперь людей обиждать не будет шут Балакирь!
Через несколько время шут Балакирь является в
город, на этой паре лошадей и едет. А эти лесники
идут, которые его утопили, и друг другу
показывают :
— Смотри, вон шут Балакирь едет!
Другой говорит:
— Ну, будто не удается человек в человека.
Утопили, а од будет по городу разъезжать.
427

Он видит, что они на него смотрят и признают и не
признают, он им и говорит:
— Что любуетесь? Что на лошадях еду? Вы асе,
когда меня топили, так сказали, что лови бурых
коней. Если б вы сказали, лови сивых, так и сивые там ,
хорошие лошади есть. Не то что пару поймать можно
— поймать можно и четверку, только надо посидеть
подольше там.
И они к ему поближе подошли и просят его:
— Шут Балакирь!
— А что?
— Ты нас не можешь потопить?
— А! Вы видите, что мне хорошо, так и вы хочете
так хорошо жить? Ну, так вот! Пошейте по мешку
кожаному и'по подоотне денег мне дайте, что буду вас
топить. И я вас в мешок всажу и потоплю.
Они согласилися.
— Ну, ладно, и я вас сбуду теперь.
Так они и сделали. Приходят, приносят мешки.
Кажный себе прорубь вырубил, по дырочке. Вот и
спускают одного. Вот мешок и забурлил. Шут Балакирь и
говорит:
— Что, верно, бурые все нравятся вам? Вот с той
стороны сивые стоят.
А этот кричит в мешку:
— Пускай вам сивые остаются!
— А ты любых там выбирай!
Вот он и второго спускает — тоже забурлил. А
третий лежит еще в мешку да слухает. Шут Балакирь и
говорит:
— Лови сивых, не всё бурых!
А этот в мешку отвечает, что они половят всех
там.
А шут Балакирь говорит:
— Хватит и тебе!
Подходит к мешку, и тягнет этого к проруби, и
говорит ему:
— Вот тут вам и сивые, и белые будут, и бурые
будут вам! Когда весной лед разойдется, тогда вы с
конями и выйдете сюда. Ну, так полезай!
И бросил его. И этот бурых стал ловить.
Шут явился к своей жене и стал проживать. И
думает: «Дай я немного остепенюся. Денег у меня
хватает, поживу хоть с женой в согласии», И остался
жить.
428

[. Ну, тут слых прошел и до государя Петра Алексеи-
ча дошел, что вот такой-то есть шут Балакирь и он
много знает рассказов разных. Государь требует его к
себе, чтоб шут Балакирь явился к ему. Ну, делать не-
' чего, надо являться. Приехал он в город. Добирается
до Петра Алексеича. Петр Алексеи^ его принял.
Угостил его, как следует быть.
— Ты,— говорит,— можешь прибауток много рас-
казывать?
Он и говорит:
— Знаю, государь, если понравится вам.
Государь отвечает:
— Да кажная может понравиться.
— Так есть,— говорит,— хорошие, есть худые, так
всё хороших не наберешься.
— А именно, какие худые есть?
• — Да вот первая про царей, другая про князей, а
третья про попов, а четвертые про простых мужиков.
Так всё, царь, выбирай, которая лучше.
Петр Алексеич поинтересовался про царей, как он
царь.
Шут Балакирь:
— Ну вот, начнем. Возьмемся за царя. Вы
слышали, царь, такую прибаутку. В нашем царстве, в нашем
государстве, у нас будет царь Давыд. И он был
молодой, красивый, и любил он чужих жен к себе
забирать, которая ему понравится. Так что там дети, не
дети осталися, а заглянет, что хорошая идет,— давай ее
сюда. И вот он царствовал несколько лет. Однажды, в
прекрасное время, шла одна мадам. Одежа на ей была
ничего, сама была красивая. И он в окошко заметил
ее и кричит: «Верните эту сюда!»
Ну вот, вернули, привели к царю Давыду ее. Царь
Давыд ее держит неделю, две и домой уже не
спускает. А у мужика было двое ребят: один был грудной
ребенок, у этой женщины, а другому года полтора. Ну,
мужик такой был, не хуже, как я. Мужик и думает:
«Как же мне от царя Давыда взять свою жену? Так
он мне не отдаст».
Идет мужик с жалобой. Пришел мужик и говорит
царю Давыду:
— Царь Давыд, рассуди мою обиду.
Стали спрашивать его:
— Какую обиду?
429

— Да вот, государь? У меня была одна овца. У
этой овцы было двое ягнят. А к овце пришёл волк и
аьел эту овцу. И остались малые ягнята. Так: что, это*
му волку сделать?.
А царь Давыд ему отвечает:
— А вот я рассужу так тебя: иди возьми* ружье и
убей этого волка, чтоб он не ел теп ожцы, которые с
ягнятами.
Мужик ему и говорит:
— Государь, так вы дайте мне бумажку, а то я,
если пойду того волка искать,, то скажут: куда ты
пошел? А будет у меня бумажка от вас, что вы своей
рукой запишете, что этого волка убить с ружья, тогда я
смело убью.
Когда он ему написал, мужик, ваял от его расписку
и говорит ему:
— Царь, ты сам себя рассудил. У тебя жен много
есть, а у меня одна жена. И у меня осталося двое
ребят, а ты взял ее сюда. Так вот ты волк и есть! Теперь
я имею право застрелить тебя.
Тогда царь Давыд упал мужику в ноги и начал
просить у его прощенья:
— Оставь живого меня. Я больше не буду иметь
много жен. Клянуся сам собой, что я буду доволен и
одной. Бери свою жену, иди домой* и я тебя награжу
еще деньгами.
Мужик взял и пошел. Ну вот, про царей сказка
моя вся.,
Петр Алексеич выслухал это все и говорит ему:
-г- Да, шут Балакирь,, молодец! Это даже кажному
понравится сказка. Ну, так оставайся теперь у меня
жирь. 1
Щут Балакирь и остался жить, и говорит ему:
— Мне хорошо будет жить, а как же жена моя
будет жить в деревне?
Государь велел привезти ему жену и дал ему дом с
женой проживать. А шут Балакирь стал как на
службе у его жить. Шут Балакирь кажный день коло его, и
он ему сказал уже:
— Ты меня царем не зови, а зови — Петр
Алексеич.
Какие бумаги дают подписывать государю, и он у
шута Балакиря все спрашивает: можно ли их
подписать али нет? Ну, вот он посмотрит:
— Это можно, государь, подписать, это нельзя.
430

Один раз Петр Алемеич задумался, так то* что-то
ему нехорошо стало. Шут Балакирь приходит к ему и
видит по взгляду его, что он что-то заскучал. Царь
ему и говорит:
— Иди, шут Балакирь, отсюдова,
Шут видит, что государь что-то jb тоску впал. Как
его развеселить? Он взял сам себя замазал сажей ш
залез в печку. Государь сидит в зержале за столом, а
шут Балакирь в печке. Когда он взглянул в зеркало,
то ему видно, что кто-то там в печке такой черный.
Когда воротился смотреть, а шут Балакирь за стенку
спрятался уже.
— Неужели мне так подалося?
Он опять в зеркало. Смотрит — и шут смотрит. Он
видит, что опять в печке. Он опять повернулся —
никого нету. Он опять сел, зорко смотрит в зеркало уже.
Шут опять показывается. Он встает.
— Вылазь с печки, а то буду стрелять!
В печке никто не отзывается.
Он опять к зеркалу подошел и смотрит: онят!> на
зеркале показывается! Он опять к печке:
— Вылазь, кто тай! такой есть!
А он кричит:
— Сейчас вылезу, Петр Алексеич!
Тот и вылазит с печки, весь черный. Петр
Алексеич и засмеялся, и скука у его пропала.
— Ну, иди, теперь помойся, шут Балакирь, да что-
нибудь покалякаем. Тоска у женя вся прошла уже!
Всё-таки ты хитро сделал, что тоску снял.
Шут Балакирь помылся, приходит к Петру
побалакать.
А тут приносят к Петру бумажку, что вот
Плещеева осудили на расстрел. Он спрашивает:
— Что, шут Балакирь, правильно это а ль нет?
— Да, можно сказать, что и правильно, а можно
сказать, что неправильно. Ну, вы хотя и Царь, да
впереди не широк один.
— Да как же так? — Он спрашивает у шута Бала-
киря.
— Так вы вот так подпишите, чтоб завтрашний
день вывели Плещеева на такое место и расстрелять
его, и я там буду.
Государь и подписал это. Когда эту бумажку
послали туда, чтоб вывести его расстрелять, то шут Ба-
431

лакирь собрал девяносто девять плешивых (он знал,
что Плещеев плешивый) и приказал им:
— Когда государь придет, я крикну, так вы все
шапки сымайте.
Значится, государь пришел, чтобы Плещеева
расстреливать Ы того не знал, что Плещеева шут Вала-
кирь не вывел, а оставил на месте, в тюрьме), то шут
Балакирь крикнул:
— Шапки долой!
Он и рапортует;
— Вы приказали мне привести сто плешивых, а я
только нашел девяносто девять.
Государь видит, что шут Балакирь вступился за
Плещеева, что действительно девяносто девять стоит
плешивых, то государь усмехнулся и говорит:
— Ну, так теперь до сотни добавить плешивого
Плещеева!
Плещеева выпустили. Царь велел разойтися всем,
и Плещеев в том числе пошел с ими.
И вот уже стали министеры на шута негодовать за
эту штуку, что таких преступников вызволяет.
Опять шут и государь сидят вместе за столом и
разговаривают. А шут Балакирь знал, что одного
осудили на виселицу и государь будет подписывать
бумажку, «и тут мне оставить его нельзя». И он стал
думать и надумался, что «сбавлю и этого с виселицы»,
А у Петра Великого был ученый кот, и он
постоянно сидел у его на столе. Пишет ли, не пишет он, а все
равно он сидит. То шут Балакирь поймал мышку и
держит его в рукаве. И разговаривают. Они подносят
Петру Великому бумажку, чтобы подписал, что вот
такого-то на виселицу. Он и читает. Прочитал и
говорит :
— Шут Балакирь! Ну, а с этим что будем делать?
— А я, царь, не могу сказать, Петр Алексеич. Это
воля ваша: можете помиловать и можете нет.
Помилуйте — вам никто ничего не скажет, и не помилуйте
— вам тоже никто ничего не скажет. Это в ваших ру*
ках сейчас.
Петр Алексеич берется за перо подписывать, что
повесить.
Шут Балакирь говорит ему: с
— Петр Алексеич, да он не виноват. Это природа
одолевает его.
*— А какая,— говорит,— природа?
432

— А это,— говорит,— все вдет по природе. Вот у
нас кот ученый, а природа,— говорит,— его потягнет.
— А как потягнет?
Он взял с рукава и пустил этого мышонка на
бумага* А кот как кинулся на мышонка, ту чернильницу
на эту бумагу опрокинул. И не видно уже, что там
писано. А кот поймал мышонка и в зубах держит. Шут
Балакирь говорит:
— Видишь, Петр Алексеич, какая природа! Вот
так и тот, который осужден на виселицу. И тот не рад
бы это делать, а его природа тягнет.
Государь берет эту бумажку, и рвет, и бросает в
корзину. И пишет, что немедленно выпустить такого-
то из тюрьмы.
И того освободили.
Министеры и говорят:
— Хоть не подноси государю ни одной бумаги
подписывать!
Несколько время проходит, таких сугрозных делов
нету.
Государь идет в синод. И шут Балакирь с им идет
в синод, так что у государя он что вестовой. Ну,
государь не знал, что там чиновники делают, министеры,
а шут Балакирь все пронюхивает, кой-что делает.
Какая бумажка ни придет, там прочитают, подают эту
бумажку старшому, а старшой министеру подает, а
министер не рассматривает эту бумагу, да и говорит:
— Завтра.
Кладут эту бумажку под сукно. Там уже кучка со*
бирается большая бумаг «завтра». Шут Балакирь
государю ничего не сказывает. Он садится, пишет
бумажки и кажному чиновнику и министеру повесил на
спину. Государь и заметил:
— Что у вас такие за бумажки?
Они, действительно, срывают и смотрят, что
«приди завтра» написано. Шут Балакирь и говорит:
— Это, Петр Алексеич, он себя написал, чтоб не
забыть, что у их много жалоб под сукном лежит и они
будут разбирать всё завтра. А они не разбираются,
эти бумаги.
Посмотрели поД сукно: там уже не то «завтра» —
по пять месяцев есть бумаги лежат. Государь на их
стал говорить:
— Так нельзя делать! Если некогда, так можно бы
433

через три дня бумажки равойрать, а ке та что по пять
месяцев держать.
Тут на шута Балакиря они больше напали.
— Как бы его сбыть с синоду?
Они и говорят:
— Государь, ты думаешь, что шут Балакирь —
верный тебе человек? Он тоже может измену сделать.
— А как он,— говорит,— мне изменит?
— А вот как мы сделаем: посадим мы шута
Балакиря коло тебя, а главного министера коло шута
Балакиря, и так нижей и нижей будут сидеть в ряд.
Государь согласился:
— Ну, давайте, попробуем!
Государь садится. Шут садится с правой стороны
государя, министер с правой стороны коло шута. И
так садятся чиновники в ряд, сколько их было там в
синоде. Последний чиновник встает и бьет по щеке,
который сидит под рукой справа, а тот встает, того
бьет. Вот уже доходит до министера, и министера
ударяют. (Ну, они били слегка, пример показывали друг
другу.) Министер встает да шуту Балакирю
прибавляет настоящее. Теперь надо шуту Балакирю встать да
дать государю.
Шут Балакирь встает и говорит:
— Господа, как наш синод есть! Бот если человек
едет на лошади, и стоит большой кряж. Ш у его
лошаденка плохая, а ему надо подняться на этот кряж. А
он видчт, что есть дорога кругом и можно этот кряж
объехать, то как мужику быть?
Они говорят:
— Раз дорога есть, а у мужика лошаденка худая,
так можно этот кряж объехать. Зачем же ш кряж
пялиться?
Он тогда как буркнул этого мшшстера, так этот ео
стула покатился, министер. Они м спрашивают:
— Ты что, шут Балакирь, делаешь?
— Я лее вас спрашивал — можно кряж объехать?
Вот я кряж и объехал, что мне надо было государю
дать, а я объехал.
Шут Балакирь опять своим порядком стал
работать. Как придут с каким докладом государю, то
раньше надо докласть шуту Балакирю* а шут
Балакирь докладает уже государю, что вот такой-то
пришел, и ведет его к царю.
А шут Балакирь внал, что вот такого-то дня дол-
434

эти министер прийти к государю с докладом. То шут
Балакирь купил десяток яиц, в корзинку нтелай,
соломки поклал и уселся на их.
Тут является главный министер к ему. Шут сидит
в коридоре. Министер говорит ему:
— Дожлади государю» что ж пришел!:
— Так вот поспеешь! — Шут Балакирь отвечает.—
Приказ строгий у нас. Государь вот посадил меня на
яйца и захотел, чтобы были цыплята у нас свои,, так
мне некогда; Так toi вот сядь, чтоб яйца не холодели,
а я сбегаю государю скажу. Потом si сяду, а ты
пойдешь туда.
Министер садится на яйца, что® не холодели, а
шут Балакирь побег к царю и говорит:
— Пойдем-кат Петр Алексеич, посмотрим, как
министер на яйцах сидит,, цыплят выводит.
Вот и идут в коридор. А министер сидит. Он и
говорит :
— Вот, Петр Алексшгч, видишь; министер сидит
на яйцах,, так он хочет цыплят вывести,, подарок вам
принести.
Министер встает, посмотрел: там десяток яиц и
есть. Ну и сказал государь министеру:
— Пойдем же.
Ну, тут министеру совестно было перед государем,
что- шут Балакирь подвел.
Тут минигстеры на шута Балакиря стали, наседать.
Его стали сгонять с синоду. И он и говорит: *
— Сколько лет я вам служил, а вреда не делал и
делать не буду, ну все-таки какую-нибудь я дрлжон
заслужить власть себе.
— Ну, а какую же ты власть хочешь?
— Ну, дайте хоть власть над мухами-, чтоб я
власть хоть над ими имел.
Его опять оставили в синрде начальником над
.мухами. Ну вот, он открывает окошко, напускает мух
побольше. Сделал себе хлопалку — мух убивает. Взял
молоток с собой. И вот ходит по синоду и гоняет мух,
что он власть имеет над ими, а больше ни над чем.
Вот он по стенкам бьет, пугает их.
Вот одна муха села министеру на плешь, а он,
должно быть, того дожидал. Он подходит к министеру, и
молотком дунул ио мухе, и приговаривает:
— Что ты, невежа такая, садишься на такое
лицо?
435

Министерам взять нечего, потому что все
подписавши, что мухи — его подданные: что хочет, то и
делает. Они стали государю сказывать:
— Все-таки, государь, его надо с синоду выжить.
Государь говорит:
— Как же его выжить, когда он столько лет живет
у нас и все верно делает. И без спросу он не делает
ничего никогда. А что мы ему даем, то он и подойдет к
нам хитростью, так мы все дураки, а он, пожалуй,
умнее нас всех. (Все-таки государь за его стоит.)
— Тогда, государь, если вы его отсюдова не
уволите, придется заводить новый синод. Так через одного
сколько надо людей променить.
Государь и говорит:
— Да его только взять и сказать ему, чтоб он в
нашем царстве уже не жил, то он, я знаю, не пропадет и
в другом царстве, потому что голова его варит.
Ну, все-таки государь ему и сказывает:
-г- Ну, шут Балакирь, жалко мне тебя, но не так,
как себя: придется удалиться тебе с нашей земли.
Шут Балакирь ответил:
— Рад стараться, Петр Алексеич, сейчас уезжаю!
Шут Балакирь и отправляется, со всеми
прощается:
— Лихом не поминайте, а все-таки чаще
вспоминайте, что был шут Балакирь, работал хорошо, но вам
не нравился. Силой никто не живет. Я со своей
головой и там не пропаду. Только дайте мне бумажку, что
я за границу еду.
Ему дают бумажку в любое царство — куда
хочешь," туда и поезжай.
Шут Балакирь и отправляется. Приезжает в другое
царство, покупает там себе землю, берет бумажку, что
вот «и я купил земли, я на своей земле куда хочу,
туда и еду».
Шут Балакирь купил лошадь, телегу, нагрузил
корзину земли и отправляется в это царство, в
котором раньше жил. Приезжает прямо к синоду. Смотрят,
что шут Балакирь приехал. Они и спрашивают:
— Тебе сказано, чтоб ты на нашей земле не был!
Шут Балакирь сел на землю в корзине и отвечает*
что:
— Я не на вашей земле — я на своей земле еду.
Вот у меня и купчая есть.
Посмотрели: да, действительно, что у его купчая.
436

— Я где угодно теперь могу жить!
Петр Великий и сказывает:
— Ну, вот видите, мы его согнали с земли, а он
теперь на своей земле. Теперь я могу его к себе взять.
Пусть у меня служит. Я в синод его водить не-буду,—
он у меня будет придворным.
Шут Балакирь и говорит:
— Петр Алексеич, хотя бы мы съездили теперь на
охоту. В синод я теперь не хожу, свобода есть. Охота
было б поохотиться.
Они отправляются на охоту. Шут Балакирь
поймал ворону живую, крылья срезал, что она далеко не
улетит, и надумался Петра Алексеича поддеть
немножко. Государь берет собак, а он ворону. Вот едет
на охоту и рассуждает. Петр Алексеич и спрашивает:
— Шут Балакирь, к чему ты эту ворону везешь?
"Что она может поймать?
Он ему и говорит: t
— Да моя ворона может больше поймать, чем
ваши собаки!
Государь усмехнулся.
— А что же,— говорит,— она может поймать?
— А вот, что она поймает, Петр Алексеич, отдаси
мне?
—; Да, отдам, не жалко, что твоя ворона поймает!
— Ну, так дайте мне бумажку.
Государь ему дал бумажку. Подъезжают вот к
такому городу, как Петрозаводск, большой. Он ему
ворону пускает. Ворона с кареты скочила на дом. Тут
бегают ребята. Они кричат:
— Ловите, ребята, эту ворону, это царская ворона!
Ну, вот ребята за этой вороной, а она с этого дома
наг другой перелетит. А он все едет и кричит:
— Ловите, ловите царскую ворону!
И она весь город проскакала до концй. Шут
Балакирь и говорит:
— Вот видите, Петр Алексеич, что моя ворона
поймала?
Государь и говорит ему.
— Верно, шут Балакирь! Ну, не жалко этого
города отдать тебе за твою мудрость. Ну, дак оставайся же
в этом городе. Город твой. Будем ездить друг к другу.
Если что случится, так и я к тебе подъеду.
Шут Балакирь и остался в этом городе проживать.
Вот шут Балакирь прожил несколько время в сво-
437

ем городе, приезжает в этот город в гости к Петру
Алексеичу. Приехал он, и гостят они. Царица и
сказывает:
— Что ж ты один приехал? Почему ты своей жены
не привез сюда в гости?
Он и говорит:
— Знаете, государыня,4^ бы привез свою жену к
вам, да она очень глухая, так что ей надо кричать да
кричать.
Государыня сказывает:
— Так если глухая, так что ж такое? Я покрепче
буду кричать.
— Ну, я в следующий раз привезу ее, дня через
два.
Шут Балакирь приезжает домой и говорит жене
своей:
— Знаешь ты что? Царица хочет, чтоб ты
приехала к ей в гости со мной* Да она очень глухая, царица,
ей надо кричать да кричать.
Тая отвечает:
— Дак что ж, я покрепчей покричу.
— Ну, так поедем.
Шут Балакирь приезжает со своей женой и ведет
ее к царице и говорит:
— Вот, государыня, и жена моя! Так вы
покалякайте с ей, а я пойду к государю.
Они стали калякать.
Царица громко кричит ей:
— Что ж ты раньше не приезжала?
А тая еще крепчей кричит, чтоб царица слухала.
Даже по всем комнатам пошел гул. Петр Великий
спрашивает:
— Что это, шут Балакирь, там крик такой?
А он отвечает ему:
— Это, наверное, Петр Алексеич, наши старухи
разговаривают так.
— Да что они — тихо не могут говорить?
— А не знаю, Петр Алексеич.
— Так вот, сходи узнай, чего они там кричат.
И вот они пошли оба к своим старухам. Приходят,
Петр Алексеич спрашивает:
— Чего вы так кричите?
Царица сказывает:
— Так поневоле надо говорить громко: шут
Балакирь сказывал, что у его женка глухая.
438

А шута Балакиря женка отвечает:
— А мне сказал, что государыня глухая.
Они все засмеялись и стали тихо говорить...
Ну и вот, сказка кончается, время к полночи
подвигается, рассказчик спать захотел...
252. ИВАН-ДУРАК
, Был Ваня-дурак именинник. Мать наварила ему
пива и пошла в рынок да велела ему, как зашипит,
отдать втулку да замешать. А он взял открыл гвоздь, да
все пиво и выпустил. И взял корыто да лопату и
поехал. Мать пришла, стучится.
— Открой, Ваня!
Он говорит:
— Подожди, мама, доеду, догребу.
Он открыл.
— Что ты, дурак, сделал?
— Садись, мамка, перевезу.
Она села, он и перевез.
— Ступай,— говорит,— я забыла горшков купить,
да соли, да крупы.
Он пошел и купил. Идет и увидел три столбика
стоят.
— Эти бедные солдатишки без шапочки стоят.
Взял да надел горшочки им. И:
— Вот хорошо! — говорит.
И взял, да загляделся на них, да проступился в
дыру. Взял да крупой яму засыпал.
— Вот как хорошо,— говорит,— теперь за меня
кто-нибудь богу помолится.
Идет дальше — вороны пьют из лужи. Он захотел
пить, попробовал — вода невкусная. Взял да соль-то и
высыпал.
— Вот теперь,— говорит,— вкусная.
Пришел домой, мать спрашивает:
— Купил горшки?
— Купил.
— А где у тебя?
— А я солдатикам надел, без шапочек стоят.
— Вот дурак-дурак! А круп купил?
— Купил.
— А где они?
— А я загляделся на солдатиков да в дыру
проступился, так дыру и засыпал.
439

(, — А соли купил?
— Купил да воду воронам посолил.
— Ах дурак-дурак! Ну, ступай к отцу на завод, зо«
ви обедать.
— А дай сийю шубу, да красный кушак, да бояр-
ску шапку, да сафьянны рукавицы, так пойду.
Она его и нарядила, как именинника. Идет по
дороге, а ворона кричит:
— Красный * кушак!
А ему слышится: «Краденый кушак!» Взял да
скинул кушак. Потом ворон кричит:
— Сафьянна рукавица!
А он думает: «Демьяна рукавица!» Ну и
рукавицы скинул. «
— Демьян,— говорит,— меня побьет.
Ворона кричит:
— Боярска шапка!
А ему слышится: «Татарска шапка!» Он и шапку
снял. Потом ворон кричит:
— Синь кафтан!
А он слышит: «Скинь кафтан!» Он кафтан и
скинул. Пришел на завод безо всего. Отец говорит:
—Где у тебя вся одежда?
Он говорит:
— Пойдем, татка, покажу, там у меня вся одежда
повешена.
Пришли, а там уж ничего нет. Пришел домой,
мать посылает его:
— Пойди потрись около людей, ума наберись, там
мужики горох носят.
Он пошел, да давай тереться об одного, об другого
— мешает. Ну, его и побили. Он пришел и плачет:
— Мамо, мамо, били меня, колотили меня, в шею
толкали, ус подергали.
— От дура! Ты бы сказал: «Бог на помощь, носить
бы вам не переносить, таскать бы вам не перетаскать».
— Ну ладно, мамка, завтра так скажу^
Ну, назавтра несут покойника, а он и говорит:
— Носить вам не переносить, таскать вам не
перетаскать.
Ну, опять его поколотили.
— Мамо, били меня, колотили меня, в шею
толкали, за ус подергали.
— Надо было сказать: «Царствие небесное, вечный
покой».
441

На другой день везут свадьбу, а ой и говорит:
— Царствие небесное, вечный п<жой!
Ну, его снова побили.
— Мамо, били меня, колотили меня, в шею
толкали, ус подергали.
Она говорит:
— Надо было дудку взять да поплясать.
На другой день у мужика овин горит, а он взял
дудку да давай плясать. Ну, опять его побили.
— Мамо, били меня, колотили меня, в шею
толкали, ус подергали.
— Дурак-дурак, надо было огонь заливать!
Назавтра мужик свинью палит, а он ведро взял,
огонь заливает. Ну, его побили.
— Мамо, били меня, колотили меня, в шею
толкали, ус подергали.
— Ну,— говорит,— дурак-дурак, не натерся, ума
не набрался. Иди к брату Тарасу, паши дорогу
шагами.
И все.
253
Жила-была деревня на возрасте лет.
Жил-был старик с мужем,
а Катерина Ивановна с женой.
У них не было детей, а третий был глупой.
254. ТИТУШКА
Не знаю, где и в какой стороне, жил-был один
бедный мужик. У него был сын Титушка. Отец поехал
раз в город на базар быков продать, а лошадь
молодую купить, а старуха рядна наткала.
— Может быть, там, старик, продадите заодно.
Там аршин двадцать пять.
А Титушка говорит:
— Батя, возьми меня с собой, я никогда не был в
Воронеже.
Он его и взял. Приехали в Воронеж на базар. Отец
говорит:
— Ну, Титушка, сиди тут, смотри, как бы жулики
не унесли, на рядно сядь, а я пойду в трактир, сейчас
приду.
Когда отец ушел, а жулик подошел, увидел, что
442

-они быков прцехали продавать, и видит рядно под
дим. Подходит какая-то женщина:
— Милочек, дюже у меня изжога, дай сердечни-
чек * пососу.
Титушка говорит:
— Соси, соси, пожалуйста, мне что.
Да сам поднялся поглядеть, как это она сосать
будет. А жулик из-под^ него рядно и украл. Он
оглянулся — уже рядна нет. Отец припшл:
— Где рядно?
— А я почем знаю?
— Да это жулики унесли.
Стали быков продавать. Продал дед быков.
— Ну,— говорят,— Титушка, держи да смотри, а я
пойду лошадь посмотрю подходящую.
И пошел. Отошел недалеко, жулик его нагоняет.
— Давай шапками поменяемся.
Старик посмотрел. Его — хорошая, жулика-то, а
старикова — вся хлопьями пошла. Взял променял.
Двадцать копеек додал. Взял.
Жулик прибегает к повозке.
— Титушка, отец подгадал лошадь хорошую,
молодую, да денег не хватило. Давай денег, вот шапка его*
— На.
Отец приходит:
— Давай деньги.
— Какие деньги?
— Как какие?
— Да ты человека присылал.
Отец схватился сына бить. Схватил дугу,
размахнулся одним концом, а другим — себе по затылку.
Подумал на Титушку. Рассерчал;
— Уходи, такой-сякой, со двора долой!
— Да по каких же пор твой двор?
— Вон, вон, с базара вон!
Подходит к Титушке баба.
— Здорово, молодой человек. Ай ты меня не
знаешь? Я матери твоей родная сестра, пойдем погреемся.
Привела его в пустую хату.
— Раздевайся. Снимай тулуп, шапку, валенки,
садись на лежанку.
Приходит парень лет семнадцати. Она ему и
говорит:
1 Сердечник — стержень, болт, на котором
поворачивается передок повозки.
443

— Вот, смотри, брат из деревни приехал. Сходи в
лавку, возьми селедки.
— Да холодно очень.
— Надень Титушкину шапку. \
Он надел и пошел.
Входит девушка.
— Что это,— говорит,— Гришки нет?
— Да пойди погляди, где он.
— Да холодно разумши-то идти, ,
— Да надень Титушкины валенки.
И та ушла. Посидели-посидели. Ни тот, ни другой
не идет. Кого же послать? Надо самой идти. Надела
Титушкин тулуп и ушла. Входит мужик с балалайкой.
Сел на лавку и давай играть и приговаривать: «Эх,
Тит, ты мой Тит, уходи, пока не бит». Размахнулся да
цоп его. Этот выскочил да бежать. Бежит-бежит,
навстречу извозчик, прямой его оглоблей в рот и сшиб.
Он на б&зар, отец ищет, увидел его, скорей в халат
завернул и поехали домой.
Старуха спрашивает:
«— Ну как, Тит, в Воронеже?
— Не дай тебе бог, не Приведи владыка, там одни
разини живут. Когда я бежал, один мне оглоблей в
рот заехал.
С тех пор ни мы, ни Тит в Воронеже не бывали.
255. ГЛУПЫЙ МУЖИК
Жил-был мужик да баба. У них было трое детей.
Мужик поехал в лес £а дровами, да и стал сук рубить,
на каком сидел. (Дурной такой был, ну, глупый как
будто.) Ехал мимо цыган и говорит:
— Мужикх упадешь ведь.
— Куда, к черту, упаду.
Цыган отошел, а он и упал.
— Ну,— говорит,— догоню цыгана. Верно, он
колдун. Все знает. Догоню, узнаю, как доою жену зовут*
Догнал |$ыгана и говорив:
— А скажи, колдун, как мою жену Матрену зо*
вут?
Цыган и говорит:
— А Матреной.
Мужик и думает: «Ну и колдун, уж это так кол«
дун». Да и спрашивает:
— А сколько у меня коров?
444

— А дойные?
Тот и скажи:
— Пеструшка дойная, а Краснушка недойная, а
Черная — та дойная.
— Так у тебя три коровы.
— Ох-ти мне! Да скажи, цыган, когда я помру?
— Три раза чихнешь, да и помрешь/
Ну, он раз чихнул, другой раз чихнул, а потом
третий чихнул, лег и говорит:
-— Помер я.
Руки сложил да в лесу на морозе и остался. Так и
замерз.
256. ПОП И ВОР
Пудыновский поп очень хозяйственный человек: у
него большие запасы разной сбруи. У него,жил
работник, такой немного дурачок, и любил выпить. Вот ему
однажды захотелось выпить. А денег нет. Он украл
хомут у попа и продал. Поп пошел в амбар и смотрит:
нет самого лучшего хомута. Он начал спрашивать у
рабочих. Все сказали, что никто не знает. Тогда он в
большой годовой праздник говорит на проповеди:
— Возлюбленные братья и сестры! Случилась про*
пажа. После обедни усердно помолимся, может быть,
и найдется этот виновник!
Поп выходит посредине церкви и начинает
кланяться. Молились, молились, тогда поп и спрашивает:
— Возлюбленные братья, вы все молились?
Они отвечают: _
— Все, батюшка!
Виновник-вор не нашелся, и ответа нет. Тогда
снова начали мЮлиться еще раз, и опять поп спрашивает:
— Молились вы, братья и сестры?
Те ответили:
— Молились!
Тогда поп спрашивает:
— А тот вор молился?
— Нет, батюшка! — отвечал работник.
Тогда работник пошел и принес хомут.
257. КОБЫЛЬИ ЯЙЦА
Пошел раз мужик^ в город — семена огурешные
куплять. А его обманули и замес огурцов дали тыквы.
Выросла тыква большая-пребольшая, и повез мужик
445

ее продавать в рынок. Подходит к возу баба, а она ни-
коли тыквы не видывала, спрашивает:
— Что за штука такая?
Мужик говорит:
— Кобыльи яйца!
— Неуж жеребжтки будут?
— А коли купишь да станешь дома высиживать,
так и жеребятки будут..
Купила баба три тыквины, сделала дома гнездо и
села на тыкву. Яйца кобыльи высиживает. Тфи недели
сидела, покуль тыква же протухла. Вшштъ стало»
Мужик согнал бабу с гнезда. А баба собрала яйца г— да в
лес. Села на кучу хворосту, а оттуль как бросятся
зайцы! Баба за ими бежать:
— Куды, куды, жеребятачки!
Лови! Пришла баба домой, всяг в слезах, мужика
на чем свет лает:
— Такой-сякой, домешал! Была я в хворосте, а
жеребятки-то и вылупились. Белозаденькие, ушки дол-
гиньки, сами сереньки. Я им воплю: «Я матка ваша, я
матка ваша!» А они наутек...
25&. ВАНЯ-ДУРАНЯ
Жил-был человек, и звали его дуракг Ваня-дураня.
Ни роду, ни племя кетутж у Вани, один головой. И
нанялся дурак в работники к одному барину.
Прослужил Ваня-дураня у барина год, жалованья Ванд у
барина просит. А барин говорит:
— Спасибо!
— На здоровье! — говорит Ваня-дураня.
И стал еще год служить. Проходит другой год.
Опять Ваня-дураня у барина жалованья просит.
Заплатил барин Ване грош.
— И грош давай сюда! — говорит Ваня.— Bee
лучше, чем за спасибо.
И третий год стал служить Ваня-дураня у барина.
Поехал раз Ваня в поле орать., Видит в поле на канаве
человек какой-то сидит и на скрипке играет.
— Продай скрипку! — говорит Ваня.
— А скольки дашь? — говорит мужик.
— Хошь грош?
— Мало, давай пятачок*
— Да грош боле пятака!
* — Ну грош давай!
v
446

— Ас гроша сдача найдется?
— Не, не будет,— говорит мужик.
— Ну так складывай одежу вместо сдата!
Снял мужик кафтан, скрипку Ване отдал, а сам
грош получил.
Стал Ваня богачом: и одежа новая, ж скрипка
новая да гулистая *. И так понравилась барину Ванина
скрипка, что xonib возьми, а продаж. Стали телёкать-
ся2, покуль Ваня скрипку барину не продал. А заме-
сто скрипки дал Ване барин быка.
А куда Ване бык? Повел Ваня быка продавать;
Ведет, видит — по дороге пень березовый стоит. Далеко
до городу идти, не захотел Ваня идти в город.
, — Лучше,— говорит,— пень, тебе продам.
Привязал Ваня быка к пню березовому, а сам
говорит :
— Гляди, пеньтеха, завтра за деньгами приду!
Приходит Ваня на другой день к пню, глядит —
быка и нету, одна веревка болтается.
— Пеньтех, а пеньтех, а где же бык?
Пень молчит.
— Подавай же деньги! — серчает Ваня-дураня.
А/пень все молчит.
Размотовался Ваня, принялся в сердцах пень
разбивать дубиной. Во прах разбил весь пень, за корни
принялся. Только хватил один корень, глядь — котел,
а в нем золота сто миллионов.
— Ну вот, давно бы так! — говорит Ваня-дураня й
давай загребать золото.
Разбогател Ваня, у барина село купил и сам
барином стал. Вот те и дурак!
259, ЛУТОНЮШКА Щ
Жил-был старик со старухой; был у них сынок Лу-
тоня. Вот однажды старик с Лутоней занялись ч«м-то
на дворе, а старуха была в избе. Стажа она снимать с
гряд3 полено, уронила его на загнётку и тут
превеликим голосом закричала и завопила, Вот старик
услыхал крик, прибежал поспешно в избу и спрашивает
1 Гулйстая — гулкая, громкая,
2 Тепекаться — спорить.
3 Грядки, гряди — две жерди над иечъю в курной избе
для сушки дров и лучины.
447

старуху: о чем она кричит? Старуха сквозь слез стала
говорить ем#:
-— Да вот, если бы мы женили своего Лутонюшку,
да если бы у него был сыночек, да если бы он тут
сидел на загнетке — я бы его ведь ушибла поленом-то!
Ну и старик начал вместе с нею кричать о том,
говоря :
— И то ведь» старуха! Ты ушибла бы его!..
Кричат оба что ни есть мочи!
Вот бежит со двора Лутоня и спрашивает:
— О чем вы кричите?
Они сказали о чем:
— Если бы мы тебя женили, да был бы у тебя
сынок, и если б он давеча сидел вот здесь, старуха убила
бы его поленом: оно упало прямо сюда, да таково
резко!
— Ну,-т- сказал Лутоня,— исполать вам!
Потом взял свою шапку в охапку и говорит:
- — Прощайте! Если я найду кого глупее вас, то
приду к вам опять, а не найду — и не ждите меня! —
И ушел.
Шел-шел и видит: мужики на избу тащат корову.
— Зачем вы тащите корову? — спросил Лутоня.
Они сказали ему:
— Да вот, видишь, сколько выросло там травы-то!
— Ах, дураки набитые! — сказал Лутоня, взял
залез на избу, сорвал траву и бросил корове. Мужики
ужасно тому удивились и стали просить Лутоню,
чтобы он у них пожил да поучил их.
— Нет,— сказал Лутоня,— у меня таких дураков
еще много по белу свету! — и пошел дальше.
Вот в одном селе увидал он толпу мужиков у из-*
бы: привязали они в воротах хомут и палками вгоня-
> ют в этот хомут лошадь, умаяли ее до полусмерти.
— Что вы делаете? — спросил Лутоня.
-—Да вот, батюшка, хотим запрячь лошадку.
— Ах вы, дураки набитые! Пустите-ка я вам
сделаю.
Взял и надел хомут на лошадь. И эти мужики с
дива дались ему, стали останавливать его и усердно
просить, чтоб остался он у них хоть на недельку. Нет,
Лутоня пошел дальше.
Шел-шел, устал и зашел на постоялый двор. Тут
увидал он: хозяйка-старушка сварила саламату1, по*
2 Саламата — болтушка, жидкая каша из муки,
448

^тановила на стол своим ребятам, а сама то и дело
ходит с-ложкою в погреб за сметаной.
— Зачем ты, старушка, понапрасну топчешь
лапти? — сказал Лутоня.
— Как зачем,— врзразила старуха охриплым
голосом,— ты видишь, батюшка, саламата-то на столе, а
сметана-то в погребе.
— Да ты бы, старушка, взяла и принесла сюда
сметану-то; у тебя дело пошло бы по масличку!
— И то, родимый!
Принесла в избу сметану, посадила с собою Луто-
ню. Лутоня наелся донельзя, залез на полати и уснул.
Когда он проснется, тогда и сказка моя дале начнется,
а теперь пока вся.
260. ЛУТОНЮШКА (2)
Жила-была старуха, у нее был сын Лутонюшка.
Вот раз — дело было осенью — стал он скотинку бить,
на зиму в запас солить; а мать смотрит Да ругается:
— Ишь,/сколько голов загубил; куда девать-то
будешь? '
— И, матушка, весна придет, все подберет! —
отвечал Лутоня да вслед за тем сел в телегу и поехал в лес
за дровами.
На ту пору шел мимо прохожий — такой
продувной! — услыхал эти речи, смекнул, что баба не то
проста, не то глупа, и прямо к ней на двор:
— Здравствуй, старушка!
— Здравствуй, батюшка!
— Я — Весна красна, за говядиной к тебе пришла.
Старуха обрадовалась, привела его к чану и
наклала ему целый мешок мяса — пудов с восемь будет.
Неумного погодя приезжает из лесу сын.
— Знаешь ли, сынок,— рассказывает ему старуха,
— ведь у меня Весна была.
Лутоня глядит ей в глаза:
— Какая Весна?
— Какая! Сам же давеча сказал, что за мясом
придет; я ей полон мешок наклала.
— Ну, матушка,— говорит Лутоня,— прощай;
пойду по белу свету шататься: коли найду кого
глупее тебя — ворочусь домой, а то и не жди назад!
Пошел он по белу свету шататься; в одну деревню
зашел — там плотники избу строят; окоротили одно
15 Зак, № 177
449

бревно, привязали к обоим концам по веревке,
схватились и давай тянуть в разные стороны.
— Что вы делаете?
— Да вот бревно окоротили, так растянуть хотим.
Рассмеялся Лутоня, показал им, как наставку
приделать, и пошел дальше. Смотрит: на поле люди хлеб
убирают; только не серпами жнут, а всякий колос
зубами отгрызают. Подивился он этому чуду, и жаль
стало ему, что народ терпит такую муку. Сходил в
кузницу, сковал себе серп и воротился назад; тем
временем народ обедать ушел.
«Пусть же знают, как хлеб убирать!»— подумал
Лутоня, нажал сноп, связал и воткнул в него серп; а
сам стоит, дожидается: что будет? Вот люди
пообедали, пришли на поле, увидали серп в снопу и
закричали в один голос:
— Ох, батюшки! Какой червяк проявился, что
хлеба-то попортил!
Не знают, что и делать, как к тому червяку
приступить; принесли ужище, накинули на серп мертвую
петлю и потащили к реке.
— Как же нам его в воду спихнуть?
Не долго думали, сейчас догадались: привязали
мужика к бревну, дали ему ужище и спустили на во-
ДУ.
— Переезжай,— говорят,— на ту сторону и потопи
червяка.
На беду, бревно с мужиком перевернулось:
очутился он головою вниз, ногами вверх.
— Эх, брат,— кричат ему с берега,— что ж ты
онучи бережешь? Коли и намочишь — дома на печке
высушишь.
А мужик совсем потонул.
— Ну, этих дураков не выучишь,— сказал Лутоня
и пошел своей дорогой.
Пришел в другую деревню. Глядь — старуха сечет
курицу, сечет да приговаривает:
— А, негодная! Цыплят целый содом вывела, а
титек не вырастила — кормить нечем!
— Эта, кажись, глупей моей матушки! Надо домой
ворочаться.
Пошел назад и набрел на артель работников:
сидят вместе да обедают.
— Хлеб да соль!
— Садись с нами.
450

in*--
I После обеда стали они считать: все ли налицо? Но
сколько ни считали, всё одного недосчитываются.
— Пожалуйста, добрый молодец, пересчитай нас;
отпустил нас хозяин всего-навсего десять человек, а
теперь сколько ни считаем — всё одного не хватает,
— Да вы этак никогда недосчитаетесь! Каждый из
вас, как станет считать, себя-то в счет и не кладет:
' полно хлопотать попусту, вы все налицо!
— Спасибо, добрый человек!
Простился с ними Лутонюшка и опять в дорогу;,
пришел домой и говорит:
— Здорово, матушка! Воротился с тобой жить;
сколько ни ходил по белу свету, а умнее тебя не
нашел!
264
— Где живешь, мужик?
— Дом рыжий, борода тесом обшита.
262. ТИХОН-С ТОГО СВЕТУ СПИХАН
В некотором селе жил-был старик. У него было два
сына. Один был Гаврила, другой был Дороня. Жили
они неплохо, занимались хлебопашеством.
Через некоторое время старик умер. На хозяйство
стал старший брат Гаврила. Через несколько время
помер и младший сын Дороня. Остался старший сын и
мать. Стали жить. Гаврила женился. Семья была у
них аккуратная, жили хорошо.
Через несколько времени после смерти Дорони
заходит к ним в хату нищий старик.
Мать Дорони спрашивает:
— Дедушка, откуда вы?
Нищий отвечает:
— Я дедушка Тихон — с того свету спихан.
Тогда мать Дорони спрашивает старика:
— Не видал ли там моего Доронюшку?
Старик отвечает:
— Как не видал. Вместе были. Твой Дороня у бога
боронит.
Тогда старуха говорит:
— Как он там поживает?
Старик отвечает:
— Весь оборвавши, голый и босый. Кушать тоже
плохо.
451

Тогда старуха отвечает:
— Когда туда пойдешь, не снесешь ли чего моему
Доронюшке?
Нищий был не промах, смекнул свое дело и
говорит:
— Завтра надо отправляться, утром пораньше.
Мать Дорони говорит старику:
— Минутку подождите, мы приготовим кое-что
своему сыну.
И тут старуха достала хорощий костюм, ботинки,
две пары белья, и все это связала, и дала старику, и
стала приготовлять продуктов. Принесла масла, мяса,
яиц, творогу, хлеба, и все это приготовила и тоже
отдала старику. Старик все это забрал, попрощался и
вышел из дому и пошел своей дорогой, куда ему надо.
Только старик ушел,- через несколько времени
приезжает с работы старший сын Гаврила. Сели обедать,
после обеда мать начинает рассказывать старшему
сыну Гавриле, как у них был в гостях дедушка Тихон —
с того свету спихан и как дедушка видал нашего До-
роню, который у бога боронит голый и босый.
— Тогда мы с невесткой кой-что собрали и послали
Доронюшке.
Старший сын Гаврила спрашивает у матери:
— Что же вы послали?
Мать отвечает:
— Послали костюм, ботинки, две пары белья, а из
продуктов послали масла, мяса, яиц, творогу и хлеба.
Тогда старший сын Гаврила заругался на мать и
на свою жену и сказал:
— С сегодняшнего дня я от вас ухожу. Пойду куда
глаза глядят. Если найду глупей вас, то вернусь
домой, а если не найду, то и совсем меня не увидите.
На следующее утро Гаврила заложил одну лошадь
в телегу и поехал, сам не знает куда.
Ехал долго ль, коротко ль — никому не известно.
Только скоро говорится, да не скоро дело делается.
Едучи дорогой, на пути попалось ему имение. Он
видит — ходит под окном свинья с поросятами. Он
слезает с лошади, скидает шапку, становится на
колени, начинает кланяться. Барыня увидела в окно, что
мужик стоит, кланяется на коленях, и послала дочь
узнать, что.ему нужно. Когда дочь вышла и
спросила:
— Что вам нужно?
452

Гаврила ответил:
— У меня женится Миша и просит вашу Машу на
свадьбу.
Тогда дочь сообщила об этом матери, барыня
сказала:
— Можно отправить.
Барыня вышла из комнаты, и стали ловить
поросят. Поросят переловили, стали сажать в телегу и
посадили туда же свинью.
Когда было все готово, Гаврила не разевал рот:
— Фю!..— на лошадь, и поехал дальше.
Только Гаврила уехал, через несколько времени
приехал домой барин этого поместья. Барыня сказала
своему мужу, что приехавши какой-то мужик за
нашей Машей на свадьбу и мы ее отправили.
Барий заругался и сразу же велел заложить
лошадей кучеру и ехать в погоню за Гаврилой.
Кучер, не долго думая, заложил пару лошадей в
бричку, подогнал к крыльцу лошадей и крикнул
барину:
— Все готово!
Барин вышел из квартиры, сел в карету. И
помчались той дорогой, куда ехал Гаврила.
Гаврила слышит крик и топот. Свою лошадь завел
в куст£1, поставил, а сам вышел на дорогу. Здесь
ходило стадо коров.
Гаврила взял две кирпичины, сел в канаву и стал
тереть. Трет, а с них сыплется порошок. Когда
подъехал барин к этому мужику, который тер порошок, и
спрашивает:
— Не видал ты проезжающего человека со свиньей
и поросятами?
Тогда Гаврила отвечает:
— Видать-то видал, да найти-то вам их не найти.
Они свернули в лес. Дорога пойдет вправо через
ручей, потом влево через косогор, потом прямо в гору,
через гору влево, потом прямо и чуть ли не будет там.
Тогда барин спрашивает у него:
— А что ты это делаешь?
Гаврила отвечает:
— Коров пасу и порошок тру.
Барин спрашивает:
— Для чего этот порошок?
Гаврила отвечает:
— От блох.
453

Барин спрашивает:
— Скажите, сколько стоит у вас натерто это в
чашке?
Гаврила отвечает:
— Пятьдесят рублей, барин-
Барин вынимает кошелек, платит деньги и берет
порошок. Взял порошок, кладет в карман и говорит:
— Свинья с поросятами пропала, так хоть блох
выведем.
Сели в карету и поехали с кучером обратно домой.
Немного отъехали, барин закричал кучеру:
— Стой!
Кучер остановился. Барин и говорит:
— Порошок-то взяли, а как ворожить, не узнали и
у пастуха не спросили. Вороти обратно поскорей, надо
спросить.
Кучер повернул лошадей, и что есть духу
помчались туда, где сидел пастух. А Гаврила знал, что они
воротятся. Доехали до пастуха, остановили лошадей.
Барин выходит из кареты и говорит:
. — Слушай, друг, порошок-то купили, а как
ворожить — у тебя не спросили.
Тогда Гаврила отвечает:
— О, барин, ворожить этим порошком очень
просто: поймай блоху за хребеток, всыпь в рот порошок —
она и сдохнет.
Тогда барин поблагодарил и дал ему десять рублей
на чай. Гаврила поблагодарил. И с этим барин поехал
домой. Проехавши километров десять, барин вспомнил
и говорит кучеру:
— Кучер, стой!
Кучер остановил лошадей и спрашивает:
— Что такое, барин?
— Он же, сукин сын, нас обманул! Если я поймаю
блоху за хребеток, я ее и так раздавлю. Вороти
лошадей. Во что бы то ни стало догнать его.
Кучер повернул лошадей и погнал их обратно.
Гаврила слышал погоню. Отошел дорогой с этого
места, где он сидел, пять километров дальше, скинул с
себя верхнюю одежду и остался в одной рубашке и
брюках. Около канавы собрал кучу грязи, накрыл
шапкой.
Когда подъехал барин и спрашивает:
— Слушайте, молодой человек, не видали вы
бежавшего в такой-то одежде, такого-то?..
454

Гаврила отвечает:
— Да, барин, видал. Бежал такой-то вот. И с
^банкой в руке. Видать-то видал, да вам все равно его не
найти.
Тогда барин говорит:
^—Сколько возьмешь догнать этого человека?
— Нисколько не возьму и не могу догонять,
барин.
— А почему?
Гаврила отвечает:
— Да вот почему. Мы со своим барином охотимся.
И вот барин поймал соловья, посадил под шапку и
посадил меня караулить, пока он придет.
Тогда барин отвечает Гавриле:
— Мы соловья покараулим, а ты догони. Мы тебе
за это хорошо заплатим.
Вынимает пятьдесят рублей, дает Гавриле
двадцать пять рублей за то, что догонишь, и двадцать
пять рублей — залог за соловья.
— Когда вернешься назад, отдашь.
Дожидай!
Гаврила получил деньги и побежал догонять что
есть силы.
А барин и говорит кучеру:
— Ну, слава богу, сейчас догонит.
Когда Гаврила убежал, барин ждет-пождет. Уже и
ночь настает, а Гаврилы все нет. Тогда барин кучеру
говорит:
— Значит, и этот обманул нас. Но,— говорит ба«
рин,— это не беда, хотя соловья купили за пятьдесят
рублей.
Барин кучеру говорит:
— Подымай тихонько шапку, а я буду ловить.
Вот кучер тихонько стал подымать шапку, а
барин — обеими руками соловья ловить. Только кучер
поднял шапку, барин — хоп обеими руками в грязь!
Когда сгреб барин эту кучу, сразу облевался и
закричал кучеру, чтобы мыл руки скорей.
(Блох выморочил, соловья купил!) Вымывши руки,
сели в карету и поехали помаленьку в свое имение.
Когда барин приехал домой, вошел в квартиру,
сели завтракать и говорит своей жене:
— Не одна ты дура. И во мне дурака полно, болы
ше, чем у тебя. Ты,— говорит,— отдала свинью с ши
росятами, а я за сто рублей купил порошку и соловья.
455

Тебя я за это все прощаю, и давай жить, да построже
быть. Чтобы впредь этого не получалось.
А Гаврила в это время вывел лошадь из леса со
свиньей и поросятами. Сел и поехал домой. По пути
заехал в город, продал поросят, купил, что ему
надобно в городе, и поехал домой.
Приехал домой, выпряг лошадь, зашел в квартиру.
Жена и мать ему сильно обрадовались.
Гаврила сел кушать. Покушавши, стал
рассказывать жене и матери все свое происшествие. Когда
рассказал, что с ним было, и сказал „своей жене и
матери:
— Вам все прощаю, потому что на свете есть люди^
глупее вас.
И с этим стали снова жить да поживать и пораба-
тывать на пашне.
263. ПРИБИЛИ ОДНОГО ДУРНЯ НОЧЬЮ...
Прибили одного дурня ночью, и стали ему на
другой день смеяться.
— Ну,— говорит он,— молите бога, что ночь была
светлая, а то выкинул бы вам штуку!
— Какую, скажи, пожалуйста!
— Я бы спрятался!
264. ПРО ВАНЕЧКУ-ДУРАЧКА
Жили-были четыре брата. Из них один был
Ванечка-дурачок. Жил он бедно-бедно, в бане. Были у него
детишки и жена, тоже дура. Хлеба у них не было.
Только откуда, бывало, пёл1 принесет, то и кушают.
Ну вот, зарезал однажды Ванюшка корову свою.
Сели кушать. Он и говорит своей жене:
— Слушай,— говорит,— Маша, покушали мы
мяса, теперь снесу я,— говорит,— кожу продам. Попьем
чайку, тогда и помирать можно.
Вот высушил он кожу и понес в город продавать.
Шел-шел, уж начало стемняться. И решил он зайти
переночевать к купцу одному. А купца как раз самого
дома не было. Была одна купчиха, и был пришедши к
ней побратим. Вот Ванька стучится в двери.
Подходит купчиха, спрашивает:
1 Пёлы (плевелы, полова) — шелуха, лузга.
456

.— Кто там?
Ванька и просится у ней ночевать. Но она не хоте-»
ла его пустить — уж он нахально ворвался в дверь,
забрался на печку и лег спать. Лежит — и захрапел, как
будто бы спит. Тогда купчиха зажгла свечу и
подходит к нему — посмотреть, спит или нет. А он в это
> время зажмурил глаза. Тогда она и говорит своему
побратиму :
— Спит!
А Ванька подслушивал. Тогда она забрала rycHf
бутылку водки и стали выпивать.
Вдруг в это время стучится купец — муж ее. Вот
она говорит:
— Куда тебя спрятать?
Видит, стоит сундук с пухом.
— Иди сюда!
Тогда он подошел, разделся. Она его закрыла в
сундук. А сама пошла открывать купцу. Открывает,
стонается, что, мол, заболела, и жалуется, что пришел
к ней ночевать дурачок. Купец говорит:
— Хотя бы дала нам поужинать!
Она говорит:
— Да нечего! Я сама не ужинала!
Тогда купец на Ванюшку-дурачка говорит:
— Хозяин! Иди ужинать.
Ванюшка-дурачок слез с печки, сел около кожи и
ногой на кожу: тись-тись. Кожа: лоп-лоп.
Купец и спрашивает:
— Что это у тебя лопает?
Ванюшка-дурачок говорит:
— Это у меня колдун колдует.
А сам опять: тись-тись— на кожу, а кожа: лоп*
лоп.
Купец и спрашивает:
■— А что колдун колдует?
— Это мой колдун колдует, что у тебя в печке гусь
жареный и бутылка водки в ямке стоит.
Выпили. Закусили. А Ванька опять: тись-тись. А
кожа: лоп-лоп.
Тогда купец сказал:
— А теперь что колдует?
А Ванька говорит:
— Мой колдун колдует, что у тебя черт в сундуке.
Тогда купец говорит:
— Ну, пойдем смотреть!
457

Только подошли к сундуку, стали открывать, а
побратим' как вскочит. Думал, что пришла купчиха
выпустить его из сундука,
Тогда он как выскочит! Весь вспотевши, пух
приставши к нему.
Купец как закричит:
— Держи, держи его, черта!
Тогда они закрыли его в сундук. А купец Ивануш-
ке-дуранюшке и говорит:
— Продай мне колдуна!
Тогда Ванюшка говорит:
— Купи!
Купец и спрашивает:
— Сколько ты хочешь за него?
Иванушка и говорит:
— Шесть мерок золота.
А купец и говорит:
— Шесть не дам, а пять дам, И еще дам две меры
золота и лошадь, ты завези и утопи черта.
Ванька-дуранька говорит:
— Ладно.
Вот наутро встал, поставили сундук с купцом на
телегу. Ванька и повез. Везет и приговаривает:
— Река близко, черта топить буду.
А побратим и говорит:
— Ванька, не топи, я тоже купец, а не черт! Я тебе
золота дам. Довези до дому, пять мер дам.
Ванька говорит:
— Ладно.
Он привез купца домой. Купец дал ему пять мер
золота. Он взял золото, поехал в город. Накупил
всякой разности! Приехал домой и говорит жене:
— Маша, сходи к братьям, попроси мерочки
золото мерить.
Вот жена приходит и говорит братьям. А брат и
говорит :
— Какое золото, может, пёлы?
— Нет, братанька, ей-богу, Ванька золото привез.
Тогда брат взял и смазал у мерки дно смолой, чтоб
узнать, что они мерили.
Ванька стал мерить золото и не посмотрел, что дно
намазано смолой. Тогда жена принесла братьям меру.
Те и смотрят, что в мере на дне осталась золотая
монета, и глядят, что правда Ванька золото мерил.
Приходят и спрашивают у Ваньки:
458

— Откуда ты золото взял?
— Вы сами знаете! Я зарезал корову, а из коровы
высушил кожу, отнес, продал в город. И вот что за
кожу мне дали — одиннадцать мер золота.
— Давайте зарежемте коров!
Вот зарезали они коров и понесли кожу в город
продавать. А каждая кожа стоила пятнадцать копеек,
тридцать копеек за две.
Тогда приходят они домой и говорят:
— Что сделать с Ванькой, что он нас обманул?
И договорились, что Ваньку потопить. Взяли его,
посадили в бочку, покатили к реке. А веревки дома
позабыли. Тогда говорят, посылают друг друга:
— Беги за веревками!
А сами остаться около бочки боятся, что близко
около речки идет дорога. Тогда один говорит:
. — Побежимте все. Мы быстро сбегаем. Побежали.
Ванька сидит и слышит стук кареты. Ехал поп в
Москву на своих рысаках.
Ванька и кричит:
— Грамоты не знаю — в царство попадаю!
Грамоты не знаю — в царство попадаю!
Поп на своего кучера говорит:
— Стой!
Кучер остановился, поп подходит к бочке и
говорит:
— Ох, я грамотный тут шляюсь, а ты,
неграмотный, в царство попадаешь, вылезай!
Тогда Ванька сел в карету, отъехал в лес, кучера
убил и слушает, что с попом будут делать. Приходят
братья, а поп сидит в бочке и кричит:
— Грамоте знаю, в царство попадаю!
Братья говорят;
— О-о, пока ходили за веревками, ты и грамоте
научился?!
И утопили попа... Теперь Ванька ждет, когда
братья отойдут. Братья отошли, он выехал из леса и
нагоняет братьев. Как закричит:
— Отсторонитесь!
Братья разбежались в стороны и смотрят. Один
говорит :
— Ванюшка-дуранюшка поехал!
Другой и говорит:
— Мы ж его топили!
А третий говорит:
459

— Ей-богоньки, он поехал!
Когда Ванька приехал к своей баенке и выпрягает
лошадей, тогда братья видят, что правда Ванька,— им
самим совестно стало идти, посылают своих жен
узнать, как он выбрался, приехал. Они спрашивают:
— Ванюшка, как же ты жив остался? Наши ж
мужья тебя топили?! ~
А он и говорит:
— В речке только сверху вода, а под водой такой
же свет, как и здесь. Там" около берегов стоят парами
лошади. И кто там жить не хочет, может взять пару
лошадей и выехать. Меня лошади так и вынесли из
воды.
Жены приходят домой и рассказывают. Мужья
говорят:
— Потопите вы и нас!
Забрали бочки и утопили.
Сидят на берегу и ждут, когда они выедут на
лошадях. Ждали-ждали — не дождали. Одна и говорит:
— Что же мы их ждем? Ведь мы их утопили.
Тогда они пошли и подали в суд. А раньше судили
поп, дьякон, пономарь.
Ванька узнал, что они подали в суд, продал своих
хороших лошадей, купил за пятнадцать рублей такую
кошевницу, а сам ребятишкам говорит, чтобы они
караулили, когда придет поп, дьякон, пономарь за ним.
В это время он наменял на золото мелкого серебра
и ждет. Вдруг прибегают ребятишки и говорят:
— Поп идет!
Тогда он запряг свою лошадь и объехал вокруг
двора два раза. И стоит.
Вдруг поп приходит и говорит:
— Машка, где Ванька?
— Он в огороде там пашет землю.
А Ванька взял пригоршню серебра и положил ло*
шади под хвост. Вдруг приходит к нему поп:
— Ванька, мы за тобой пришли! Идем!
Ванька говорит:
— Что же, можно.
Стебанул лошадь. Лошадь дернула, и посыпалось
из-под хвоста. Тогда он говорит:
— Ой, батюшка, постойте!
А поп спрашивает:
— Что такое?
А Ванечка говорит:
460

— Да лошадь серебром опразняется.
Тогда поп говорит:
— Продай нам!
Тогда Ванька говорит:
— Давайте по шестьдесят рублей все трое.
Тогда поп говорит:
— Ванька, что ты, мы у тебя не возьмем. Хватит с
нас по тридцать рублей с брата!
Тогда Ванька говорит:
— Ладно!
Вот взяли, повели лошадь. А спросить-то и
позабыли — чем Ванька кормит. Тогда пономарь
возвращается и спрашивает:
— А чем ты, Ванька, кормил лошадь?
— Да аржаной топленкой1.
Тогда обернулся назад, побежал. Догоняет и
начинает договариваться, кому первому лошадь брать.
Тогда поп говорит:
— Я старший, мне придется лошадь первому
брать!
Вот привел он лошадь домой и думает: «Куда
поставить? Во двор поставить — работник деньги оберет,
в спальню поставить — нехорошо». Вот поставил он в
отдельную горницу. Наболтал таз болтанки, сам лег
спать. Вдруг прибегает дьякон:
— Батька! Ты полчаса лишних продержал! Скажи,
сколько денег выбрал?
Поп говорит:
— Еще не смотрел.
Пошел за лошадью и видит, что там не деньги.
Берет дьякон лошадь, приводит домой. Наболтал тоже
таз болтанки, дал лошади. И сам^ лег спать. Вдруг
прибегает пономарь:
— Ты полный час лишний лошадь продержал!
Отдал ему дьякон лошадь, он привел к себе на
крыльцо, А лошадь подохла.
Жена плачет:
— Сходи попроси у дьякона с попом по пятерочке,
а то денег нет. Все деньги ссорил!
Приходит пономарь к дьякону, говорит:
— Дай хоть пятерочку денег, а то ребятам хлеба
не на что купить!
Тогда дьякон говорит:
1 Топленка — кашица на топленом молоке.
461

—- Наверно, все деньги поп обобрал, у меня денег
тоже нет.
Приходят к попу, а поп говорит:
— Где ж вы слышали, чтоб лошадь опразнялась
серебром?
А Ванька за зто время купил борова, зарезал его и
пузырь кровью надул.. Надул пузырь кровью и
говорит жене:
.— Как поп придет и будет звать меня, так я
скажу, чтоб ты сготовила самоварчик. А ты не готовь,
скажи, что некогда. А когда я тебя ударю под мышку
ножиком, тогда ты завались и лежи. А если стебану
плеткой, скажу: «Плеточка-самошиночка, оживи мою
женочку». Так ты быстро встань и сготовь самовар.
Вдруг приходят поп, дьякон и пономарь и говорят:
— Ну, Ваня, мы за тобой пришли.
Тогда он говорит:
— Сейчас, обождите. Попьем чайку и пойдем.
Говорит: ^
— Машка, согрей самовар!
А она говорит: /
— Некогда, что ты, Ваня!
Тогда он быстро схватил нож, как ударит ее под
мышку, где лежал пузырь с кровью. Тогда поп
говорит дьякону:
— Тише, смотрите! Он, дурачок, еще и нас
зарежет.
И начинают говорить:
— Что ты, Ванька, сделал?! У тебя дети, как ты
будешь жить без жены? '
Он говорит:
— Ничего, она сейчас встанет!
Забирает плеточку.
— А ну, — говорит, — плеточка-самошиночка, — да
как стегнет по полу!
Тогда* жена быстро вскочила, согрела самовар. А
поп говорит:
— Ванька, продай плетку! У меня матка тоже
часто блины не печет.
Ванька говорит:
— Давайте по тридцати рублей — тогда продам.
А поп и говорит:
— Ванька, что ты — хватит с нас и по пятнадцати.
Ванька говорит:
— Ладно тогда, берите!
462

Вот берут плетку, идут. Как пришел поп на кухню,
сразу и говорит:
— Матка, пеки блины!
Она говорит:
— Что ты, батька! Разве вечером пекут блины!
Да говорит:
— Не разговаривай — пеки блины!
— Ты с ума сошел!
Схватил нож и зарезал попадью. За это время
зарезали дьякон и пономарь жен своих. Поп видит, что не
просыпается,— стегал-стегал ее плеткой, никак не
отстегать!
Прибегает дьякон:
— Слушай, батя, дай плетки! У меня жена
зарезана.
Тогда прибегает пономарь.
Дьякон говорит:
— Что будем делать? Моя тоже не оживается!
А поп говорит:
— Где же, чтоб зарезали жен да они ожили?
Теперь не оживут.
Пока они хоронили жен своих, Ванька вырыл в
саду окопчик, купил несколько ульев пчел. Носил в
ульи грязи. И взял с собой прут железный и говорит
своей жене:
— Как придут поп, дьякон и пономарь, так ты им
скажи, что я умер!
А сам сел в окопчике.
Вот приходят поп, дьякон и пономарь — говорят:
— Маша, а где Ваня?
А она как заплачет.
— Почему ты плачешь?
— Так Ваня у меня умер же, после того как вас
обманул.
— А чего бы его к им не привезти в церкву?
—-А он все с вами скандалил, так я побоялась
везти.
— Так покажи хоть могилу, где он похоронен.
— А чего-нибудь еще будете делать!
Поп говорит:
— Что ты, матушка, ведь мы отцы духовные.
Она их привела в сад.
Поп говорит:
— Напрокажу я хоть за все ему на могилу.
463

Только сел, хотел нагадить, а Ванька как стегнет
его прутом.
А дьякон спрашивает:
— Что, батька, с тобой?
А поп говорит:
— Очень смешно!
Дьякон говорит:
— Вот я сяду, за все ему напрокажу!
Тогда Ванька как стегнет и дьякона.
Пономарь говорит:
— Уж я за всех!
Ванька как шукнет его жигалом оттуда. Поп с
дьяконом побежали, а пономарь пока тащил со спины
жигало и рассмотрел, что ульи стоят. Схватил улей да
бежать. А Ванька выскочил из могилы. Как
закричал:
— Воры! Воры! Пчел воруют в белый день!
Он как ударит улей об землю, и здесь из-за улья и
полилась грязь. А тот думал, что мед, цап пястками т-
да в рот.
Так поп, дьякон и пономарь уехали.
С тех пор и Ванька стал жить-поживать и добра
наживать.
265. ТРОЕ ПРОХОЖИХ
ПООБЕДАЛИ НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ...
Трое прохожих пообедали на постоялом дворе и
отправились в путь.
— А что, ребята, ведь мы, кажется, дорого за обед
заплатили?
— Ну, я хоть и дорого заплатил,— сказал один,—
зато недаром!
— А что?
— А разве вы не приметили? Только хозяин
засмотрится, я сейчас схвачу из солоницы горсть соли — да
в рот, да в рот!
266. КАК ПОШЕХОНЦЫ В ГОРОД ЕЗДИЛИ
Это были времена, когда еще были пошехонцы.
Вот они собрались ехать в город за продуктами.
Ну, у них привычка была: если один поехал, то все
поедут, полная деревня. Куда один, туда и все. До
города было ехать им километров сорок. Они все время
464

ночевать останавливались в одной деревне, посреди
этого пути.
Когда распрягают лошадей на ночлег, то
поднимают оглобли и связывают чересседельниками — чтобы
утром не забыть, в какую сторону ехать. А в этой
деревне ихние повадки знали.
Только они легли спать, молодые ребята взяли да
повернули ихние санки в другую сторону оглоблями.
Вот они утром встали, запрягли коней и поехали.
Едут обратно домой. (А они думают — в город!)
Вот один и говорит:
— Иван, вроде наша деревня-то!
Иван отвечает:
— Ну, что ты, Егор, сколько километров проехали —
откуда взялась наша деревня?
А Егор и говорит:
— Ну как же, вон моя Дунька воду несет!..
Вот они едут по своей деревне. Все не верится.
Тогда Дунька закричала:
— Егорушка! Куда едешь мимо своей хаты?
Вот тут они остановились, собрались в кружок и
думают: как же так — столько километров проехали
и в свою деревню попали. И нигде не сворачивали.
267. ПОШЕХОНЦЫ И ОХОТНИК
Идет однажды охотник из лесу, несет зайца.
Навстречу им попадают пошехонцы, десять человек. И
спращивают у него:
— Что это у тебя на плече? — показывая на ружье.
Он им отвечает:
— Это у меня ружье. Вот видите, я зайца убил из
него.
Они ему и говорят:
— Продай ты нам его!
Охотник говорит:
— Ну что же, купите. У меня дома есть другое.
Цена десять рублей.
Ну, они по рублю собрали, десять человек,
уплатили и спрашивают:
— Покажи нам, как же его заряжать и стрелять.
А раньше ружья были шомполки. Вот охотник и
говорит:
— Вот у меня мерка. Одну мерочку пороху
насыпьте и из бумаги туда пыж кладите. А вторую мер*
465

ку дроби кладите и тоже из бумаги пыж кладите.
Показал им, поднял курок:
— Сюда кладите пистон и нажмите на спусковой
крючок пальцем, и у вас получится выстрел-
Охотник сделал выстрел при них, спрашивает:
— Поняли?
Они ему говорят:
— Поняли!
Попрощались и разошлись. Пошехонцы, немного
отойдя, сели курить и говорят:
— Давайте зарядимте, попробуем выстрелить
сами.
Вот один берет, высыпает мерку, как охотник
говорил, пороху, берет бумаги пыж класть. Второй
говорит:
— Погоди! Не клади бумаги! Я мерку пороху
положу, я тоже рубель платил!
Ну и так третий и четвертый. Вернее всего, десять
человек по мерке высыпали пороху. Дело дошло
сыпать дробь. То же само так же один, другой, третий,
каждый говорит:
— Я рубель платил, я всыплю!
В общем, полный ствол они забили.
— Ну, давайте стрелять!
Один берется, как охотник показывал, за ложу,
четыре человека с одной стороны, а четыре — с другой.
Наше ружье — держаться будем! Вернее всего, девять
человек схватились, а десятому места нет. Десятый
говорит :
— Ну, раз мне места нет, я буду в ствол глядеть,
как полетит.
Когда нажал на спусковой крючок который
держался за ложу, получился огромный взрыв. С ружья с
этого осталась только цепочка в ложе, все его
разорвало. Кому руку вырвало, который глядел, куда
полетит,— череп повредил. Вернее всего, покалечило всех,
и охотники кончились.
268. ТОЛЬКО НЕ ВРИ!
Вятские — ребята хватские: семеро одного не
боятся.
Много про вятских рассказывают. Они корову на
крышу таскали, когда там травинка выросла; потом
толокно в проруби разводили...
466

А раз пошли они на охоту. Нашли медвежью
берлогу. Теперь надо посмотреть, есть там медведь или
нет.
Мужика за ногу обвязали, в берлогу опустили...
Только не ври!
Хорошо, опустили мужика. Медведь-то был там, он
ему голову и отъел.
Вытянули мужика. Стали спорить: была у него
голова или нет? Спрашивают у жены:
— Баба, была у твоего мужа голова на плечах?
— Вроде бы не была...
Мужик как вскочит:
— Не ври!
269
Вятские — ребята хватские.
Семеро на омёт,
один подает,
да и то кричат: «Не заваливай!»
270. ПРИШЛИ ВЯТСКИЕ В МОСКВУ
Пришли вятские в Москву. Стоят перед башней
Ивана Великого и говорят:
— Как они туда затащили крест?
А другой стоит и говорит:
— Вот чудо великое! Башню Ивана Великого
нагнули да крест воткнули!
271. КАК ВЯТСКИЕ ЦАРИЦУ ПОЗДРАВИЛИ
Пришли вятские поздравлять в Москву царицу с
именинами. Принесли ковер, бросили ковер под ноги
царице и говорят:
— Царица! Будь здорова, как корова, богата, как
земля, и плодовита, как свинья!..,
272. ВЯТСКИЕ МУЖИКИ
Вот шли из Вятской губернии двое ходоков. А в
Сибири раньше жили все ссыльные. Вот выходят из
тайги и начинают одного лупить, потом другого.
— А что, Ванька, хорошо, что мы с тобой вдвоем!
Тебя бьют, а я отдыхаю. Меня бьют, ты отдыхаешь.
Если бы одного — до смерти бы забили.
467

273. ТРУС
Много вот про вятских мужиков анекдотов
сложено. Вот еще тоже. Шли человек семь ходоков тоже из
Вятской губернии. Выскочил из лесу им навстречу
один мужик. Говорит:
— Стой! Выкладывай, у кого есть деньги!
Ну, они выложили деньги. Он забрал их и ушел.
— Вот,— говорят,— трус какой! Деньги забрал, а
тронуть побоялся.
274
Костромици — в куцю, ярославци — врозь. ОнЫ ш
руку нецисты, они онуци украли: было пять, а стало
шесть. Онной — нет как нет!
275. ПСКОВИЧИ
Когда-то во Пскове было долго ненастное время,
тучи ходили низко, так низко, что православные
думали: небо валится на землю. Собрались на мирскую
сходку подумать: как бы отбыть беду? Три дня
псковичи думали, а на четвертый приладили дело:
«Разобрать городьбы да кольями подпереть небо».
Разобрали городьбы и стали с кольями по всем
концам города. Наступило ведрушко, прошли тучи.
Идет посадский по городу, сам бороду покручивает, на
народ поглядывает, посеред площади становится, а
сам говорит:
— Здорово-те, православны! Отбыла беда, идите по
домам!
276. КАЛУЖАНЕ
Говорят, что старые калужане, сбираясь когда-то в
дорогу, дожидались благоприятной погоды. Сбираться
русскому мужику недолго; другое дело бабьи сборы.
Скоро собрались мужики-калужане. Всякий гадал о
погоде по-своему. Вот досталось одному по жеребью
посмотреть: куда дует ветер? Выходит на двор, ветра
нет; идет на улицу, ветра нет; подходит к погосту:
сидит ворона на осиновом дереве и кричит. Тут мужик
вспомнил приметы старых людей и бежит к избе с
криком:
— О, ребята, буде, буде ведрушко! Щагол щаглует
на осиновом дубе, а воскогурнетх: ткау! ткау!
1Воскогурнуть (от гуркать, гукать) — вскричать.
468

f 277. ОЛОНЧАНЕ
Олонцы добры молодцы. Найш молодцы не
бьются, не дерутся, а кто больше съест, тот и молодец. У
нас один молодец съел тридцать три пирога с пирогом,
да все с творогом. Один молодец ел хлеба мягка, ножа
был востра, а как шапка свалилась, на пол ,
покатилась, до реки пихал ногой, а, войдя, в реку, почуял:
что-то лопнуло. «Не брюхо ли лопнуло?»— подумал.
Глядит: брюхо цело, ремень лопнул. Голову нагнул и
шапку надел.
278. СКАЗКА ПРО КУЗЬМУ СЕРАФОНТЬЕВИЧА —
МОГУЧЕГО БОГАТЫРЯ
В некотором царстве, в некотором государстве, а
именно в том, в котором мы живем, против неба на
земле жил старик в одном селе. Был у него4
единственный сынок Кузьма.
Когда Кузьма вырос, вошел в совершенные свои
лета, тогда отец заставил его жениться. Когда Кузьма
женился, недолго времени старик прожил, помер.
Кузьма остался один на хозяйстве со своей женой
и матерью-старухой. Через несколько времени после
смерти старика померла и мать-старуха. Кузьма,
сколько ни работал в крестьянстве, никак не мог
зажиться, а жил все хуже и хуже, как помер его отец.
Однажды весною выехал Кузьма пахать, как все
крестьяйе. Вспахали пашню, стали сеять. У Кузьмы
лошаденка плохая, но кое-как посеял.
Когда поспел урожай в уборочную кампанию,
тогда убирали рожь и готовили пашню под рожь. В это
время сильно много было слепнев, комаров и мух.
В один прекрасный день Кузьма поехал
подготовлять пашню под рожь. Плугов в тое время не было,
были сохи. У Кузьмы была очень плохая приправа —
хомут ничего не стоил, гужи еще хуже, соха совсем
плохая.
День был жаркий, на его лошаденку насело много
мух и слепней. Он снял шапку, и ударил по лошади
шапкой, и убил много слепней и мух.
Когда убил слепнев, сел на канаву и говорит сам
себе:
— Какого черта я буду на пашне работать, когда с
одного маху столько слепнев и мух побиваху. С меня
469

будет хороший богатырь. Поеду я разъезжаться с
богатырями.
Бросил свою соху, которая ни черта не стоила, и
последки сломал ее. Сел на лошаденку и поехал
домой. Приезжает домой и говорит своей жене:
— Больше я работать не буду на пашне, а уезжаю
разъезжаться с богатырями.
Жена тут закричала:
— Что ты надумал, Кузьма Серафонтьевич! Куда
ты поедешь? Как ты бросаешь дом, и с кем же
останусь я?
Кузьма отвечает:
— С кем останешься? Разве мало баб живут без
мужиков?
Тогда жена отвечает:
— А как же работать — посеять, убирать урожай?
Кузьма говорит:
— Поговорим об этом после, а ты начинай
приготовлять меня в поход — пеки больше лепешек и вари
ботвы.
И тот же час жена стала приготовляться и
принесла дров, затопила печь и стала делать то, что велел
Кузьма. А Кузьма пошел, стопил баню, вымылся,
выпарился, надел чистое белье, принес пол-литра вина,
2ел за стол, закусывает и выпивает.
Два дня отдохнул, после двух дней стал
собираться в поход. Наточил косу хорошо, вообще набрал
продуктов сколько можно. Вывел свою лошаденку со
двора, сел на лошаденку, попрощался с женой, и поехал в
путь-дорогу.
Едет день, едет два — едет всю неделю. Сказка
говорится скоро, а дело делается не скоро.
Подъезжает к лесу, застает его ночь. Он слезает со
своей лошади и располагается ночевать. Раскинул
палатку, поужинал и лег себе спокойно спать.
На следующее утро Кузьма позавтракал, садится
на лошадь и продолжает ехать дальше. Долго ли,
мало ли он ехал *— это никому не известно. Выезжает с
лесу, смотрит — стоит большой столб. На столбе
написаны крупными буквами разъездные дороги, кто по
какой дороге должен ехать. «Направо,— написано,—
ездят одни крестьяне; налево,— было написано,—
всем, кому желательно, тот и поезжай; прямо,— было
написано,— ездят одни богатыри».
Кузьма, остановившись, все это прочитал.
470

— Налево мне ехать,— там мне нечего делать. На*
право ехать — я же теперь не крестьянин, а сильно
могучий богатырь Кузьма Серафонтьевич.
И тут же вынимает с кармана' карандаш и
начинает писать на столбе крупными буквами: «Здесь
проезжал могучий богатырь Кузьма Серафонтьевич».
Написал и садится на лошадь. Косу на плечо — и
поехал дальше.
Проехал он долго иль мало, суток трое иль
четверо, за это время он проехал верст пятнадцать.
Вдруг, спустя это время, подъезжают к этому
столбу два могучих богатыря, смотрят на этот столб, на
котором было написано крупными буквами: «Такого-
то числа, в такие-то часы здесь проезжал сильно
могучий богатырь Кузьма Серафонтьевич».
Богатыри проговорили между собой:
— Что такой за богатырь, которого мы и.не
слыхивали в свете, сколько мы ни ездили?
Сказав эти слова, и говорят:
— Во что бы то ни стало нужно догнать,
посмотреть — что за богатырь.
Сказав эти слова, вскакивают на своих
богатырских коней и помчались догонять Кузьму. Только
разогнали своих лошадей, смотрят — впереди себя едет
человек,- на плечах с косой, с фляжкой с ботвой.
Богатыри переглянулись, взглянули друг на друга
и говорят:
— Что это за богатырь с косой? Это просто смерть.
Ну, какой бы то ни был, подъезжают к нему и
здороваются.
— Здравствуй, сильно могучий богатырь Кузьма
Серафонтьевич.
Кузьма оглянулся и в свою очередь ответил:
— Здравия желаем. *
Богатыри спрашивают:
— Как прикажете ехать: вперед вас ехать или
сзади вас ехать?
Кузьма отвечает:
— Конечно, сзади.
Тогда богатыри поехали сзади. Кузьма едет
впереди, богатыри едут сзади. Если посмотреть со стороны,
то навряд ли что узнаешь — иль вперед двигаются,
или назад.
Сколько они времени проехали, долго ли, мало ли
до царских лугов,— это неизвестно, но только рассказ-
471

чик этой сказки предполагает, что проехали они не
менее как суток восемь. А расстояние было не более
как двадцать пять верст, ну, от силы тридцать. Так
можно предположить, что они ехали с очень большой
скоростью.
Доехавши до царских лугов, все три богатыря
слезают со своих лошадей, раскидывают палатки,
остаются здесь на отдыхе. Живут день-два и всю неделю.
Царь увидел, что кто-то находится на его лугах,
посылает своих слуг к неизвестным людям, которые
расположивши на его лугах, и приказывает узнать,
кто это такие.
Когда пришли слуги к этим богатырям и спросили
их:
— Что за люди?
Богатыри ответили:
— Мы есть богатыри.
Тогда слуги вернулись от богатырей к царю,
рассказали ему, что в наших лугах находятся
неизвестных три богатыря.
Тогда царь снова посылает своих слуг и
наказывает слугам сказать богатырям, чтобы они выехали с
царских лугов.
Приезжают слуги вторично к богатырям и
говорят :
— Царь приказывает вам выехать из царских
лугов куда желаете.
Богатыри, не обращая никакого внимания, как
стояли, так и стоят. Пьют, гуляют, отдыхают — ничего
не знают.
Тогда царь посылает слуг в третий раз и
наказывает своим слугам сказать богатырям:
— Если не уедут завтрашний день, то я посылаю
войско их разбить.
Слуги подъезжают к богатырям и рассказывают
им такую штуку, как им приказывал' царь. Богатыри
тогда ответили царским слугам:
— Войско послать — это дело царя, а выехать —
это дело наше.
Тогда слуги вернулись к царю от богатырей и
сказали такую штуку, как им говорили богатыри.
Царь, спустя дня три, видит, что богатыри не
уезжают с его лугов, собрал большой бал, и на балу
гуляли два дня и две ночи. После балу царь собрал свою
думу и стали советоваться, что делать с этими богаты-
472

рями. Ну и решил пойти на них войной и разбить.
Больше с ними не остается ничего делать.
На следующий день царь собрал много войска:
солдат и офицеров. Командующим выбрал одного
генерала и направил на богатырей.
Когда богатыри увидели, что двигается царского
войска сильно много, тогда один богатырь спрашивает
Кузьму:
— Что будем делать?
Кузьма отвечает:
— Приказываю из вас одному, который старше,
ехать и расправиться с этой ратью.
Сказавши эти слова, Кузьма Серафонтьевич
достает вина и закуски. Садятся все три богатыря вместе,
выпили, закусили. Старший из двух богатырей
садится на свою богатырскую лошадь и выезжает навстречу
царскому войску.
Когда встретился с царским войском, стал бить
направо и налево, и через несколько часов было
перебито все царское войско.
Когда перебили войско, богатырь явился к палатке
к своим богатырям и доложил Кузьме Серафонтьеви-
чу:
— Сильный, могучий богатырь Кузьма
Серафонтьевич, царское войско перебито!
Тогда Кузьма сказал:
— Молодец. Завтракай и ложись отдыхать.
На следующее утро царь „собрал еще боле того
войско. Тогда Кузьма Серафонтьевич приказывает
второму богатырю расйравиться с царским войском. А сам,
как и в первый раз, приносит вина и закуски. И все
трое садятся закусывать.
Когда закусили, богатырь садится на свою лошадь
и выезжает против царского войска.
Поравнявшись с царским войском, стал бить
направо и налево. Не столько побил, сколько лошадью
стоптал. Управившись с царским войском,
возвращается в свои палатки и докладывает Кузьме:
— Сильный, могучий богатырь Кузьма
Серафонтьевич, царское войско перебито!
У царя в то время сидел закованный богатырь. Он
был в цепях, его по земле пускать нельзя было. Тогда
царю пришлось выпустить этого богатыря, чтобы он
расправился с этими неизвестными богатырями.
473

Царь выпустил этого богатыря и приказал ему
ехать в царские' луга, где находятся три богатыря, и
расправиться с ними как следует.
А на третий раз приходится ехать самому Кузьме
Серафонтьевичу против одного богатыря и сражаться
с ним. И вот он принес вина и закуски — все трое
сели за стол, выпили, закусили.
Кузьма вывел свою лошадь, налил фляжку ботвы,
наточил как следует косу, сел на лошадь, косу на шею
и поехал против такого богатыря, которого царь
послал против всех троих»
А эти два богатыря говорит:
— Что он начнет делать с таким богатырем? Ну,
да, впрочем, ему очень свободно — он ведь не
богатырь, а смерть.
И вот, когда царский богатырь, поравнявшись с
Кузьмой, спрашивает:
— Слушай, дедушка, скажи, пожалуйста, где здесь
находятся три богатыря в царских" лугах? Я еду с
ними расправиться, чтобы они слушали царский приказ,
чтобы они выехали.
Тогда Кузьма Серафонтьевич отвечает богатырю:
— Смотрите, вон стоят. Видите? Видите?
Богатырь отвечает, вытянувши свою шею:
— Вижу.
А Кузьма в это время, когда богатырь вытянул
шею, ударил косой по шее, и с богатыря покатилась
голова.
Когда царь увидел, что у его богатыря свалилась
голова, он собрал свою думу, и они решили позвать
всех богатырей к себе в гости.
Кузьма явился в свою палатку и говорит:
— Вот как по-нашему. Раз — и голова долой.
Богатыри посмотрели друг на друга и ничего не
сказали. И подумали: «Действительно, смерть»,
А у царя было три дочери, очень красивые.
И вот царь послал своих слуг к этим богатырям
и стал просить, чтобы богатыри ехали к нему во
дворец.
Когда слуги приехали к богатырям и доложили
обо всем, как им приказывал царь, богатыри
согласились, сказали слугам: *
— Мы приедем, хорошо.
И с этим слуги возвратились во дворец и доложили
царю, что богатыри согласились и скоро приедут»
474

Царь стал подготовлять большой пир и поджидать
в гости богатырей.
Богатыри на следующее утро собрали свои
палатки, сели на своих лошадей и поехали во дворец. Кузьг*
ма Серафонтьевич, как за/старшего, ехал впереди с
косой на плечах и с фляжкой с ботвой, а два богатыря
позади. Приезжают ко дворцу, царь со своей свитой
встретил богатырей. Приводит во дворец, и тут
начался бал. На балу пили и гуляли полных три дня.
После бала царь выдал своих дочерей за этих богатырей.
Самую красивую — за Кузьму Серафонтьевича.
Эти два богатыря, поживши несколько времени, и
говорят промеж себя:
— Что это за богатырь? Это просто старый дурак,
мужик.
— Попробую,— говорит один,— хоть один раз дать
ему кулаком. Что будет? Если же будет неустойка, то
я скажу: «Прости, я пошутил».
И вот, в один прекрасный день, один из младших
богатырей в царском саду размахнулся и как стукнет
Кузьму в ухо кулаком,— он, Кузьма, четыре раза
перевернулся через голову и отлежал два часа без
памяти.
Когда богатыри ушли из сада, Кузьма
опамятовался : видит, что около него никого нету, он соскочил —
и бежать из дворца.
Вышел за город и говорит:
— Слава богу, что жив остался. Довольно ездить с
богатырями. Надо ехать домой к своей старухе,— и
отправился домой.
Йриехал домой, рассказал старухе своей, как было
с ним дело, и стал жить со старухой по-старому, как и
раньше. А царь разделил свое царство двум
богатырям, и они остались царствовать. А Кузьма пропал без
вести из царского дворца.
* 279. ВСТАВАЛ ПОУТРУ-ВЕЧЕРУ
Я вставал поутру-вечеру, на босу ногу топор
надевал, топорищем подпоясывался. Не путем-дорогой
шел — подле лыка гору драл. Увидал на утке озеро.
Шиб его — перешиб, шиб — недошиб, потом попал, да
мимо. Утка всколыхнулась, озеро улетело. Я на
поскотину прихожу — а там корова хозяйку пасет. Я
говорю:
475

— Тетенька, дайте мне, пожалуйста, полтора
молока парного стакана!
Она послала меня к бабушке. А бабушка живет
недалеко — среди неба на земле, в непокрытой улице на
гладком месте, как на бороне кверх зубами. Я
пришел, а бабку печка топит. Я спросил — она как
выхватит из полена печку да за мной, я полетел, а на
дворе-то собака. Я выхватил из оглобель сани да кое-
как тем и оборонился.
280. КАК МУЖИК НА НЕБО ЛЕЗ
Поехал раз мужик 'в поле пахать. Принесла баба
обед, он поел и спать захотелось. Заснул, а коня
пастись пустил. Проснулся уж ввечеру, время позднее.
Видит — на кобыле дуб вырос большой, под самое
небо упирается. «Дай,— думает,— на небо слажу, что
там такое деется?» Полез и топор с собой взял. Лез-
лез, видит — крыша стеклянная такая. Как вдарил —>
только звенья посыпались. Вошел мужик в рай. Изба
болыпунная, глазом не окинуть. В одном углу
мужики в карты играют, в другом водку пьют, в третьем
свадьбу венчают, в четвертом святые братцы
схвативши. Ходил-ходил мужик по раю. Соскучался. Домой
захотелось. Хотел лезть обратно, а кобыла с того
места ушла и дуб с собой увезла. Собрался с духом
мужик, перекрестился, да и со всего размаху — рраз?..
Попал в самое болото. Завяз. Вылезть не может.
Побежал домой за лопатой. Принес лопату и давай
окапываться. Окопался, тогда и~ вылез и домой пошел.
281. ЧТО МУЖИК НА НЕБЕ ВИДАЛ
Эта сказка записана на базаре города Острова е
один из рыночных дней. К продавцу огородных семян,
нестарому еще мужику, который, по всему видно, за
словом в карман не полезет, подходит деревенская
баба, решив купить огурцов, но не решается купить
сразу.
— Всхожие ли, кормилец? — спрашивает
продавца баба.
— Всхожи!
— А вон в прошлую весну всучили семян —
возьми да выкинь!
— Не у меня, стало быть, брала!
477

— Бытта у тебя!
— Не ласкови ты, баба, Сеньку с Подберезкина
знаешь?
— Знаю, в кумовьях мы!
— И женку евонну знаешь?
— И женку знаю — в кумовьях мы.
— Ну так слухай, елова твоя голова!
Купила Сенькина баба в прошедшую весну у меня
гороху. И провались этта одна горошинка под мост
(пол). Выросла под мостом, мост пришлось разобрать,
а горошина растет, в строп упирает. Прорубил Сенька
строп, глядит — через три дни до самого неба вперла!
«Нешто не слазить ли в небо,— думает Сенька.—
Много бают про небо, да никто там не был». Засунул
топор за пояс и полез. Лез-лез — видит, уперло что-то, а
над головой будто вроде стекла. Прорубил Сенька
дырку и ходит по небу. Глядит — небо как небо,
мужики так же живут, только бы это изба побелей.
Коровы да кони нипочем, полтину за сотню, выбирай
любую. Зато пауки соленые да комары сушеные — а
приступу тебе нет.
Напокутило мужику в небе, домой потянуло.
Глянул вниз — эво уж вечер, баба коров домой загоняет.
А гороховинка-то уж оборвалась.
Как тут быть, как беде пособить? И вот, матушка
ты моя, накупил Сенька коров да коней, благо
дешевы, засвежевал, шкуры снял, а со шкур ремней
нарезал да канат свил. Привязал конец к небу, а сам
спускаться стал. Лезет-лезет, видит — канат весь. А до
земли гораз далеко. Вот он сверху-то подрежет да к
низу свяжет и опять лезет, подрежет да опять лезет. А
только, матушка ты моя, на Сенькино горе, поднялся
вихорь — как качнет, как качнет! Как раскачало
Сеньку — то в Москву, то в Питер, то в Москву, то в
Питер. И до того раздыбало — а смередушка
приходит. «Ну,— думает Сенька,— надо местечко половоше
выбрать да скакнуть». Приметил, когда мимо деревни
летел, взял да и скакнул. Да так ловко, что по шею и
ввяз в болото, одна борода рыжая торчит. На
Сенькино счастье, проходит по болоту медведь агромадный.
Понюхал Сенькину бороду, думал, что врлоснюк1,
взял да и помочился. А Сенька тоже, не будь дурак,
1 Волоснюк (волосняк) — растение, имеющее несколько
народных названий: копытник, дикий перец, скипидарный
корень и др.
478

вцепился в медвежий хвост да как гайнет! Медведь-то
спугался и вытащил Сеньку с болота. А хвост в руках
остался. Сгреб Сенька хвост — да наутек. А дома бабе
воротник пришил на шубу. Видела небось, коли
гомонишь, в кумовьях вы с Сенькой. А с тех пор хвост-то у
медведя во какой масинькой, не толще веретенышка...
Бабе ничего не оставалось, как купить семян.
282. НЕБЫЛИЦА
Жили-были три брата. Они пошли в лес дрова сек*
чи. Рубили-рубили, опозднились. Стали костер
разжигать, огня нету. Вот на ель вылезли и огонек увидели.
Старший брат говорит:
— Пойду-ка я огоньку спрошу.
Пошел, видит, костер горит, тут леший лежит.
Около него и лисиц, и куниц, да костерок дров.
— Дай-ко, батюшко, огоньку,— говорит.
— А скажи-ко мне небылу-небылицу, тогда дам
огонька, а не скажешь — дай ремень из спины.
Он и говорит:
— У нас была у батюшки помощь — так сорок
возов сена наставили.
— А, дурак! Я и один сорок возов наставлю.
Взял, вырезал ремень из спины и прочь прогнал.
Ну, другой пошел огонька просить. Шел-шел, до
костра дошел:
— Дай, батюшко, огоньку.
— Скажи небылу-небывалыцину, дам огня, а не
скажешь — ремень из спины.
— У нас,— говорит,— была у батюшки помощь —
так сто возов дров порубили.
— От, дурак! Да я один сто возов нарублю.
Вырезал ремень из спины и прогнал.
Ну, младший брат пошел. Дошел до костра, сиди?,
леший. Около него и лисиц, и куниц, и поленья дров.
— Здравствуй, батюшко, дай огоньку.
— Скажешь небылу-небывалыцину, так дам, а не
скажешь — так ремень из спины.
— Скажу,— говорит,— только не пересекай, а
пересечешь — и куницы, и лисицы мне.
— Ладно.
— Жили мы пожили три-девять братьев Иванов,
сестрд без названья да мать Маланья. Вот родился у
нас отец, сам с локоток, а нос с коробок. Вот поехали
479

мы отца крестить. Я сел на кобылу, взял хвост в зубы
и поехал. (Леший молчит, не пересекает.) Вот
подъехали к речке, моя кобыла скочила — брюхо разорвала.
Передние ноги там, а задние по старым местам. Я
вицу ссек, очистил, кобыле брюхо зашил. И дале поехал.
И учуял, что за морем комары да мухи дорогие, а
телушки дешевы. Я давай комаров да мух ловить.
Наловил мух да комаров — пятьдесят пудов. Наменял
телушек на мушек, комаров на быков. Вот и погнал
домой. Пригнал к морю — нет ни лодок, ни парохода
через всю воду. Я взял быка за хвост, да размахал, да
бросил так — и вовсе перебросил. Да на последнюю
сам уцепился да тут и очутился. Гляжу, на моей
кобыле из вицы ель выросла. Росла-повыросла, в небо
вылезла. Я и полез на небо. Гляжу, а там все святы
босы, на лугу лежат, слезы едят, а ходить босы
боятся. Ну, я их зажалел, стал быков бить, да обутки
шить, да на небо носить. Всех о^ул-одел, назад
захотел. (Леший — тот не пересекает.) Стал я из дождя
веревку вить да на землю лезть. Ну, лез-лез, да пошла
буря-ураган. Стал веревку качать, мне кости ломать.
Я качалря-качался да в болото и попался. Весь в
болото зашел, только волоски остались. Тут на голову
повадился мне волк ходить да гнездо вить. Ну, я руки
стал мотать. Ну, мотал-мотал, да и вымотал, да волка
за хвост зацепил, да он меня и вытащил. (А тот не
смеет пересечь.) Я тот хвост распорол, а там ящики,
да ларчики, да грамотки. А в той грамотке написано,
что леший в лесу моему батюшке тысячу рублей
должен...
— Врешь! Врешь,— леший говорит. (Не стерпел.) —
Врешь!
Тот все куницы да лисицы отобрал, огонек взял да
ушел.
283. НЕ ЛЮБО —НЕ СЛУШАЙ
Было три брата. Один безногий удался — напере-
гон с зайцами гонялся. Второй косолапый — больно
прыток удался. А третий одно и знал, что ворон
считал.
Вот собрались три брата в лес дрова резать. Пока
безногий за зайцами гонялся, косолапый ноги
расправлял, третий всех ворон пересчитал, глядь — и
вечер настал. Надо ужин варить! А огня-то нет!
480

Вот срубили три брата большую сосну. Сложили
костер. Вот полез смотреть один из братьев — нет ли
где огоньку* И увидели впрямь огонек. Ну, вот и
пошел безногий. Он видит, около огонька сидит
старичок* Он и просит:
— Дедушка, дай огоньку! .
Тот говорит:
— А ты меня, старика, потешь чем-нибудь. Хоть
песню спой!
Тот говорит:
— Не умею!
— Ну, так спляши!
— Тоже не учился.
— Сказку скажи!
— Тоже не знаю.
— Ну и убирайся с чем пришел!
Так и второй брат пошел, и тоже ни с чем. Такие
же ответы были. Тогда подошел третий:
— Здорово, дед!
— Здорово, свет!
— Дедушка, дай огоньку!
— А ты* старика, меня потешь,— говорит.—
Песню спой.
— Не умею.
— Ну, так,—говорит,— спляши!
— Тоже не горазд.
— Ну, так сказку скажи!
— Ну,— говорит,— это мое дело. Только — уговор.
Не любо — не слушай, а врать не мешай. А если
перебьешь — сто рублей с тебя.
Ну вот, он согласился, старик этот. А он начал
говорить сказку:
— Когда начался свет, мне было семь лет. Батька
мой не родился, дед не был женат.
Вот тогда-то жили мы богато. От наготы да босоты
ломились шесты. Было медной посуды — крест да
пуговица. А рогатой скотины — таракан да жужелица.
А в упряжь — две кошки лысы да один кот-ино-
ход.
Изба была большая: на земле порог и тут же
потолок. Хоть сидеть нельзя, да зато посмотреть хорошо.
А земли было — глазом не окинешь! Пол да лавки —
сами засевали, а печь да полати — внаймы сдавали.
Вот засеяли мы на полу ячмень, а на лавку семян не
хватило.
16 зак. № 177
481

Ну и вырос наш ячмень высок да густ. Да
завязалась в нем крыса. Как пошла наша кошка лыса
ловить крысу — и заблудилась. И теперь там бродит.
Ну, а ячмень мы сжали, а сложить-то и некуда.
А я хоть меньшой, да разумом большой. Склал
скирду на печном столбу. А бабушка моя куда была
резва — на печь три года лезла. Лезла-лезла, скирду
нашу в лохань уронила, сама надвое переломилась.
Дед завыл. Я заголосил. Бабушку мы лычком
сшили, так она еще десять лет так ходила. Ну, а ячмень
мы из лохани вытащили, высушили и обмолотили.
Сварили два пива — одно жидкое, другое как вода.
Выпьешь любого бурак — станешь совсем дурак. Ну, а
как гостю поднесешь, да за волосы потрясешь, да
сверху поленом оплетешь — и с ног долой!
Да была у нас еще кобыла сива. Поехал я в лес
дрова рубить. Еду трусцой — трюх-трюх, а топор у
меня за поясом сзади: тю-тюх... И отрубил лошади весь
зад! Так на передке я три года катался. Вот еду раз
лесом, глядь — на опушке задок моей лошади
пасется. Вот я его поймал, оборотал березовым прутком и
сшил.
Тут и стала березка вверх расти. Росла-росла и
выросла под самые облака. Надумал я по ней влезть.
Влез на облака, походил, посмотрел — нет ничего!
Надумал я назад спускаться, глядь, а кобылу-тО мою
дедушка увел поить. И не по чему спускаться. Стал я
на облаках проживать, голодом голодовать. Завелися
с той худобы у меня блохи немалы. Стал я блох
ловить, да шкуры с них сдирать, да веревку вить.
Свил веревку длинную! Привязал одним концом к
облакам и стал спускаться. На ту беду мне веревки не
хватило. Ну, я сверху срежу, на низ наставлю. И все-
таки веревки не хватает! Я сижу — не тужу; по
сторонам гляжу. Смотрю — мужик овес веет, а полова
вверх летит.
Вот я стал полову ловить да веревку вить. Вил-
вил... и мертвую крысу завил. А она ни с того, ни с
другого ожила, веревку перегрызла. Ну и полетел я в
болото, по самый рот ушел.
Хотел воды напиться — шеи не нагнуть.
Прибежала лисица, на моей голове гнездо свила, семерых лисе-
нят принесла. Шел мимо волк, лисенят уволок^ Да я
ему тут за хвост прицепился. Вцепился, да и
крикнул:
482

*— Утю-лю-лю...
Волк меня и вытащил из болота. Вышел я из боло-
та голодный-преголодный.
Смотрю — в дупле жареные перепелята сидят.
Хотел руку просунуть — не лезет! Влез сам, наелся,
растолстел, оттуда никак не вылезти! Сбегал домой за
топором, прорубил дупло пошире — выкарабкался!..
Пошел за сине море, где скот нипочем. За муху с
мушонком дают корову с теленком, за больших
оводов — больших быков. Вот я наловил мух да мушат
три куля. Наменял быков да коров три табуна.
Пригнал к синему морю и давай горевать: как стадо
домой гнать?
Вплавь пускать? Половина перетонет. Корабли
нанять? Дорого возьмут. Вот я схватил одну корову за
хвост да на ту сторону и швырнул; раза два на лету
перевернулась! Так на ту сторону носом уткнулась.
Так перешвырял я все три табуна. Остался один бык
бурый, большущий. Вот окрутил я хвост вокруг руки,
собрался с силой, развернулся — да как пустил! На ту
сторону вместе с быком перелетел.
Ну вот, так ненароком, я попал в самую
преисподнюю, где черти живут. И три года у них все навоз
возил... И все на твоем дедушке..,
А старик и говорит:
— Не может быть, чтоб на моем дедушке!
— Может не может, а плати сто рублей. Не любо -—
не слушай, а врать не мешай.
Получил он сто рублей, получил огонек. Пришел к
братьям. Сварили они ужин. Спать легли, И теперь
еще спят...
284
Как под мельницей,
Под вертелъницей
Подрались два карася —»
Вот и сказка вел!

ПРИМЕЧАНИЯ
Данная книга представляет собой антологию русской бытовой
сказки и родственных ей видов. Впервые публикуются записи
Н. Г. Козырева (25 номеров). Сборник псковских сказок,
собранных им в 1912—1913 гг., не увидел света из-за начавшейся
первой мировой войны и впоследствии считался утраченным.
Впервые публикуются также несколько сказок, баек и присказок из
архива составителя (Записи 1946—1986).
Тексты, записанные в разные годы, в различных районах
страны, в соответствии с различными научными подходами,
приведены к некоторому единообразию, приближены для удобства
чтения к современным нормам правописания и произношения. В
иных случаях для сохранения колорита устной народной речи
диалектные формы оставлены без изменений. Не затронут
синтаксис и какие-либо смысловые и художественно-выразительные
средства. Явные ошибки и описки оригиналов исправлены без
специальных оговорок.
В повседневной обстановке сказки рассказывают так, чтобы
интерес слушателей не падал: длинное произведение может быть
перебито коротким анекдотом, байкой, вслед за серьезной
сказкой может следовать сказка сатирическая, присказка. Желая
передать непринужденность естественной обстановки, составитель
перемежал сказки присказками, приговорками, байками.
Почти каждая сказка, каждый сюжет существуют во многих
записях, порой значительно отличающихся друг от друга не
только художественным уровнем, но и смыслом, акцентами,
которые делает сказитель на том или ином эпизоде. Чтобы дать
читателю представление об этом явлении, некоторые сказки
приведены в вариантах.
В примечаниях к каждой сказке содержатся ссылки на
«Сравнительный указатель сюжетов» (СУС), сообщаются паспортные
сведения о тексте (более развернутые, если он печатается
впервые).
1. Присказка («Не знаю, в царстве-то каком...»). Соколовы, 69.
484

I. ДРЕВНИЕ СКАЗКИ, ЗАБАВНЫЕ ИСТОРИИ И АНЕКДОТЫ,
СЛУЖАЩИЕ ДЛЯ УВЕСЕЛЕНИЯ И ПОЛЬЗЫ
2. О поселянине и медведице. СУС: —1900*. В 1525—1526 гг.
в Риме побывало Русское посольство, в составе которого
находился толмач—общительный и весьма образованный Дмитрий
Герасимов. По его рассказам итальянский историк Павел Йовий
Новокомский написал «Книгу о московском посольстве» (русский
перевод с латинского А. Малеина, 1908), в которой и содержится
данный текст. Если не считать летописных фрагментов, это
первая запись-пересказ русской новеллистической сказки. Сюжет ее
связан с древнейшим занятием славян — бортничеством. См.
«Повесть о Петре и Февронии». Сказка-небылица Дмитрия
Герасимова использована в поэме Севастиана Фабиана Кленовича
«Роксолания», опубликованной в 1581 г. на латинском языке.
Новиков, 1.
3. Царь Иван и лапотник.,СУС: 921 Е*. Ср.: 1689 А. Сказка
записана англичанином С. Коллинзом и приведена в его книге
«Нынешнее состояние России» (Лондон, 1671) в качестве
достоверного исторического факта. Русский перевод П. В. Киреевского
(1846). Барин и мужик, с. 131—132.
4. Иван Грозный и вор. СУС: 950 + 1525*. Сюжет иногда
связывается с именем Петра I, нередко анонимен, но
характеризуется положительным отношением к царю и отрицательным — к
боярам. См. № 17 наст. изд. Перевод из книги С. Коллинза. См.
примеч. № 3. Новиков, 3.
5. Сказка о Шибарше. СУС: 951 + А+Б-Ы737. Рукопись,
относящаяся приблизительно к 1740 г., обнаружена в архиве Тайной
канцелярии. Новиков, 4.
6. Про дурня. СУС: 1696. Известный сюжет, чаще
встречающийся в прозаической форме. Из рукописного сборника Кирши
Данилова (1740—1760-е гг.). Древние российские стихотворения,
собранные Киршею Даниловым. 2-е, доп., изд. подготовили
А. Евгеньева и Б. Путилов. М.: Наука, 1977, с. 202—208.
7. Наставление отца. СУС: 910. Этот и № 8—10 помещены в
«Письмовнике» Н. Курганова. Раздел II, № 168, с. 149—150.
8. Старуха в церкви. СУС: 778*. Курганов, И, № 88, с. 138.
9. Бедный барин и слуга. Курганов, II, № 234, с. 160.
10. Кому будет лучше в судный день. Курганов, II, № 6, с.
126.
11. Дедушка и внучек. СУС: 1920 А. Ср.: № 245—247. Из
книги С. Друковцова «Бабушкины сказки» (1778). Новиков, 18.
12. О цыгане. СУС: 1313 А + 1610***. Текст сложен из двух
разных сюжетов (см. № 255 и 183). В № 255 персонажи сказки
№ 12, цыган и мужик, поменялись местами, что говорит об от-
485

сутствйи каких-либо националистических элементов в данном - и
подобных ему сюжетах. Из книги В. Левшина «Русские сказки»
(1780—1783). Новиков, 22.
13. Солдат-сказочник. СУС: 1736 В*. См. № 141—143. Из
книги «Похождения некоторого россиянина» (1790). Новиков, 39.
14. Два приятеля. СУС: 1920 А + 1960 + 1960 М. Из книги
Е. Хомякова «Забавный рассказчик» (1791). Новиков, 42.
15. Попова корова. СУС: 1735. См. № 95. Из книги «Журнал
приятного, любопытного и забавного чтения» (1804). Новиков, 55.
П. МУЖИЦКОЕ СЧАСТЬЕ
16. Присказка («Жил-был старик с мужем...»). Карнаухова,
111.
17. Король-в:0р. СУС: 951В. Молдавский — Бахтин, с. 125—
127.
18. Мужик и царь. СУС: -921 Е**, Молдавский — Бахтин,
с. 92.
19. Царь, старик и бояра. СУС: 921 А. Ончуков, 18.
20. Присказка («Государь ты наш, Василий Семенович...»).
Карнаухова, 112.
21. Петр Великий и кузнец. Господарев, 55.
22. Царь Петр и крестьянин. Записали Вл. Бахтин и Дм.
Молдавский от Артюши Тимофеева, 11 лет, в д. Заозерье, Белебел-
ковского р-на, Новгородской обл. в 1947 г. Публикуется впервые.
23. Голодный мужик. СУС: -1525 О***. Сказки Куприянихи,
42.
24. Квасы. РСС-79, 106.
25. Нужда. СУС: 735 А. Бахтин — Ширяева, 34.
26. Мужицкое счастье. СУС: 735 + 564. РСС-58, 53.
27. «Живучи, не поверю...» Записал Вл. Бахтин в Ленинграде
в 1985 г. Публикуется впервые.
28. Шемякин суд. СУС: 1534. Сюжет этой народной сказки
был обработан во второй половине XVII в. в «Повесть о Шемя-
кином суде» (в стихотворной и прозаической форме) и получил
широкое распространение в лубке. Есть предположение, что в
образе неправедного судьи сохранилось воспоминание о реальном
историческом лице — удельном князе Дмитрии Шемяке (1420—
1453). Башк., 38.
29. Барбос и барин. СУС: 1867г. Барин и мужик, с. 105.
30щ Как мужик у пана пообедал. СУС: 1546. Митропольская,
155.
31. С чем пироги? Записал Вл. Бахтин от тетки поэта А.
Прокофьева Наталии Ивановны Прокофьевой, 81 года, в с. Кобона
Ленинградской обл. в 1957 г. Публикуется впервые.
486

32. Барин и охотник. РСС-58, 60.
33. Где больше дураков? Яросл., 14.
34. Календарь. СУС: -2132*. Саратов., с. 33.
35. Нестерка. СУС: 790*. РСС-55, с. 215—220.
36. «—■ Ерема, куда едешь?..» Фридрих, 573.
37. Барин и собака. СУС: 1538***. Барин и мужик, с. .32—
36.
38. О царе и портном. СУС: 1376 В*. Ск. Карелии, 30.
39. Барин-кузнец. СУС: -1695*. Садовников, 39.
40. Барин и мужик. СУС: 1529 В*. Садовников, 41.
41. Мужик и барин (1). СУС: -1547***. Бахтин — Ширяева,
11.
42. Мужик и барин (2). СУС: 1920 С. Красноженова, 13.
43. Барин-спорщик. СУС: 1920 С. РСС-55, с. 225,
44. Ничего, паночек, привыкнешь! Фридрих, 149.
45. Барин и плотник. СУС: 1538. Ончуков, 223.
46. Про Климу-вора. СУС: 1525 А+1071 + 1072. Записал»
Н. Г. Козырев от Ивана Васильева, 26 лет, грамотного, в д. Ула-
сково-Пахны, Лисинской вол., Островского у., Псковской губ., в
1912—1913 гг.1. Архив РГО. Разр. 32, оп. I, N° 39. Публикуется
впервые.
47. «—Куда, добрый человек, идешь?» СУС: 2074*.
Афанасьев, III, 512.
48. Про Ваню-вора. СУС: 1525 А+ 1470. Любопытна
противоречивая, хотя каждый раз мотивированная оценка героя. В
семье он «лентюжина». Затем, когда сталкивается с ворами,
барином, попом, он приобретает черты положительные — ловкость,
находчивость; герой уже не стал воровать: «Были и так
богаты». Воровство, как и крестьянский разбой, о котором поется в
песнях, объясняется социальными причинами, РСС-79, 20.
49. Купец и ямщик. СУС: 1572 С*. Афанасьев, III, 495.
50. Охотник драться. СУС: 1572 Д *. Афанасьев, III, 496.
51. Два кума— пьяный и трезвый. Записал Вл. Бахтин от
Аксентия Никитича Шумова, 46 лет, в пос. Самагалтай
Тувинской авт. обл. в 1958 г. А. Н. Шумов — один из шести братьев,
составивших в годы Отечественной войны знаменитый расчет
тяжелого миномета и воспетых А. Прокофьевым в поэме «Россия».
Публикуется впервые.
52. «—Уф, жарко!..» Записал Вл. Бахтин от Клавдии
Ивановны Притыкиной, 83 лет, в Ленинграде в 1980 г. Публикуется
впервые.
1 Все сказки « записи Н. Г. Козырева, публикуемые
здесь, собраны в 1912—1913 гг В дальнейшем эта дата не
указывается.
487

53. Как мужик у царя побывал. СУС: 927 А* + 1557. Тамб., 29.
54. Сказка про Ивана-управителя. СУС: (911 *) + (921 В). Ср.:
1381. Записали-Вл. Бахтин и Дм*. Молдавский от Ильи Давыдови-
ча Богатырева, 79 лет, в д. Сунёво, Пыталовского р-на,
Псковской обл., в 1946 г. И. Д. Богатырев (1867—1954) — один из
крупнейших русских сказочников XX века. Его манера
исполнения эмоциональна, артистична, рассказчик постоянно включает
себя в число действующих лиц, что ярко проявляется и в данном
тексте. Теми же собирателями от И. Д. Богатырева записаны
№ 18, 26, 35, 43, 48, 54,^56, 64, 65, 69, 97, 101 (записал в 1927 г.
И. Фридрих), Ш, 121, 123, 124, 127, 128, 136, 138, 183, 211,
229. Интересным сказочником был и его сын Сергей Ильич
(1904—1946) — см. № 17, 82, 104, 282.
55. Землевладелец. Саратов, с. 34.
56. Барин и лакей. Молдавский-г-Бахтин, с. 92—93.
57. В гостях и дома. Барин и мужик, с. 111.
58. Барин и слуга. Сказка близка к народной драме «Голый
барин». Волог., 21.
59. Барин и работник. Волог., 20.
60. Кому будет лучше на том свете? Записал Н. Г. Козырев
от Александра Петрова (I), 29 лет, малограмотного, в д. Уласко-
во-Пахны, Островского у., Псковской губ. Архив РШ! Разр. 32,
оп. 1, № 39. Публикуется впервые.
61. Ворожея. Ончуков, 191.
62. Залетела ворона в высоки хоромы. СУС: 1641. Коргуев,
т. 2. 71.
63. Как мужик корову продавал. СУС: 1539. Гура, 42.
64. Вот я жил богато... Записано от И. Д. Богатырева. См.
примеч. к № 54. Ср. то же в записи 1927 г. (Фридрих, 146).
Публикуется впервые.
65. Как Богатырь гусей делил. СУС: 1533. См. примеч. к
№ 54. РСС-55, с. 222—224.
66. Дочь-семилетка. СУС: 875. Сюжет «мудрая дева»
встречается в произведениях древнерусской литературы с XV — XVI вв.
{«Повесть о Петре и Февронии»). Сиб. ск., 4.
67. «Расскажи-ка сказку...» Бахтин, с. 112.
68. Семилетка. СУС: 875 + 921. Шастина, 25.
69. Про царя Соломона. СУС: 920 + 926 + -921 А*. Имя
библейского царя, войдя в русский фольклор, прикрепилось к
большому циклу бказок об умных ответах. Для текста И. Богатырева
(см. примеч. к № 54) характерно, что будущий царь избирается
из числа других деревенских мальчишек-пастухов. Молдавский —
Бахтин, с. 67—70.
70. «Это было давным-давно...» Бахтин, с. 97.
71. Яков Марков будет писать про свое горе. СУС, 1876. Запи-
488

сал Вл. Бахтин от потомственного рыбака, талантливого
сказочника и песенника Якова Марковича Маркова, 85 лет, в д. Усади-
ще, Псковской обл., в 1947 г. Публикуется впервые,
72. Быль. («Я был от отца ушедши ' маленький...») СУС:
1875 + 1877*. Записали Вл. Бахтин и Дм. Молдавский от
Михаила Карповича Карпова, 66 лет, в д. Заозерье, Белебелковского
р-на, Новгородской обл., в 1947 г. Публикуется впервые.
73. Вот однажды... СУС: (-1527**) + 1875 + 1910. Михаил—имя
самого сказочника Сот него же записан и предыдущий номер).
РСС-58, 80.
74; «Давай говорить...» Бахтин, 1642.
75. Липрваиская байка. Записал Вл. Бахтин от Григория
Федоровича Череватова, 50 лет, в г. Тульча (Румыния) в 1985 г.
Байка любопытна как образец народного творчества в новых
жизненных обстоятельствах. Публикуется впервые.
76. Повар Бефстроганов. Бахтин — Ширяева, 80.
77. «У нашей бабушки...» Бахтин, с. 30.
78. Как сорок четыре угодника воз опрокинули. Архив
ИРЛИ. 100. 1. 24. Публикуется впервые.
79. Догадливая баба. Записал Н. Г. Козырев от Александра
Петрова (II), 41 года, неграмотного, в д. Погорелка Островского
у. Псковской губ. Архив РГО. Разр. 32, оп. 1, № 39.
Публикуется впервые.
80. Про одного ngna и бедного мужика. Господарев, 47.
81. Поповские увертки. Красноженова, 1940, с. 188.
82. Завещание козла. СУС: 1842. Один из самых раепростра-
ненных сюжетов мирового фольклора как в восточной
(«Благочестивый имам»), так и в западноевропейской традиции (Поджо
Браччолини, фацеция «О священнике, который похоронил
собачку»). См также: Курганов, II, № 261, с. 164. РСС-55, с. 232—
234.
83. Жадный поп. СУС: 831. Вырастая из реальной
действительности, бытовая сказка, анекдот нередко сами возвращаются
в жизнь, стремятся обрести смысл подлинного факта. Приведу
свидетельство, относящееся к 1824 г.: увидел я «перед воротами
Невской лавры великое множество карет и других различных
экипажей петербургской аристократии, а также и бесчисленное
множество народа. Такое стечение повторялось уже не один
день. Собравшийся народ требовал от митрополита Показать попа
с рогами. Увещания митрополита, что никакого попа с рогами у
него нет, не удовлетворяли публику..^ <...> Вскоре приехало
несколько частей с пожарными трубами и стали разгонять,
обливая из рукавов водой я кареты и пешеходов: тем вся эта
процессия и кончилась. Впрочем, в народе долго и много было об этом
различных толков, и все не в пользу духовенства. За несколько
489

дней перед этим кем-то была пущена в столице следующая утка:
в одном селении Новгородской губернии крестьянин нашел клад
и будто бы довольно немалый. Крестьянин почему-то стал
просить местного попа окропить его святой водой. Поп отложил это
до утра. В полночь под окно крестьянина приходит поп,
переряженный чертом с рогами, и требует своего клада как бы
обратно; испуганный крестьянин отдал найденный клад, с которым
поп и ушел от окна. Придя домой, поп поскользнулся и упал
головой на шкуру убитого им козла и когда встал, то увидел, что
козлиная шкура крепко приросла к его телу, а надетые раньше
на голову рога не отставали. Затем будто бы поп в таком виде и
приведен был ко владыке, чему были и самовидцы, которые
видели, как везли попа с рогами в Невский монастырь. В истину
этой басни верила вся столица...» (Воспоминания крестьянина
села Угодич Ярославской губернии Ростовского уезда Александра
Артынова. М., 1882, с. 56—57). Совершенно тот же сюжет
находим и в рассказе И. Соколова-Микитова «Деревенский черт».
Молдавский —Бахтин, с. 350—351. *
84. «—Так! —сказал дьяк...» Бахтин, 1657.
85. Поп и работник. СУС: 1575*. Сокращенный пересказ
сказки (примеч. собирателя). Чернышев, 53.
86. Поп и работники. СУС: 1829-f-1562 Е *. Господа рев, 42.
87. «—Откуда ты?..» Записал Вл. Бахтин от Т. Н. Бахтиной,
87 лет, в Ленинграде в 1985 г. Публикуете^ впервые.
88. Мешков брат. СУС: -1566 А****. Волжск., 17.
89. Как поп с дьячком искали рождество. Записал А. А. Шу-
стиков от М. Старостина в д. Войезеро, Каргопольского у.,
Олонецкой губ. в 1913 г. Архив РГО. XXV, 1. 58. Публикуется
впервые.
90. Попутай. СУС: 1750 В*. Сказки Куприянихи, 38.
91. «— Как легко' вдыхать пыль за отъезжающим
архиереем*..» Записал Вл. Бахтин от жены священника Ирины
Александровны Макаль> 34 лет, в д. Войново (Польша) в 1970 г.
Публикуется впервые.
92. Кузнец и поп. СУС: -1797*. Магай, 21.
93. Поп, работник и собака. СУС: 1750 А. Тамб., 38.
94. Хороший поп. СУС: 1825. Курск., с. 50—51.
95. За копейку — гривенник. СУС: 1735. Записал Н. Г.
Козырев от А. Петрова (I). См. № 15 (пересказ XVIII в.) и примеч.
к № 60. Публикуется впервые.
96. Как цыган обманул бога. СУС: (778). Ср.: 553. Записали
Вл. Бахтин и Дм. Молдавский от Ивана Яковлевича Яковлева,
56 лет, в д. Заозерье, Белебелковского р-на, Новгородской обл., в
1947 г. Публикуется впервые.
97. Два жулика. СУС: -1525****. РСС-79, 22.
490

98. Государь, поп и работник. СУС: 922, Известный сюжет
«Беспечальный монастырь» («Король и пастух» в переводе с
английского С. Маршака)* Слышанную от отца сказку М.
Исаковский переложил в стихотворение «Царь, поп и мельник».
Соколовы, 95.
99. Три обмана ъ религии. Записали Вл. Бахтин и Дм.
Молдавский от Михаила Евдокимовича Евдокимова, 60 лет, в д. Мости-
щи, Пыталовского р-на, Псковской обл., в 1946 г. Публикуется
впервые.
100. Постники. Записал Н. Г. Козырев от Анны Агеевой, 51
года, неграмотной, в д. Лодыг-ино, Островского у., Псковской губ.
Архив РГО. Разр. 32, оп. 1. № 40. Публикуется впервые.
101. Как старуха родителей поминала. Фридрих, 134.
102. Сказка про белую и черную лошадь. СУС: -2085 **.
Бахтин— Ширяева, 70.
103. Мужик и поп. Бахтин — Ширяева, 47.
104. Ты умен, да и я не дурак. СУС: 1536 В. РСС-55,
с. 230—232.
105. Поп и Ванька-дегтярь. СУС: 1625. Митропольсжая, 138.
106. Солдат и поп. СУС: 1358 А. Бахтин — Ширяева, 48.
107. Про рыжего попа Локтю. СУС: 1805*. Фридрих, 130.
108. Поп и псаломщик. СУС: -1730 Е *. Саратов., с. 82—83.
109. Про монаха. Записал Н. Г. Козырев от Александра
Петрова (I). См. примеч. к № 60. Сюжет, известный еще древней
русской литературе. Публикуется впервые.
110. По единой. СУС: -1825 В*. Красноженова, 11.
111. Старец и крестьянин. СУС: -845 В*. Ончуков, 195.
112. Солдат и черт. СУС: 1166*. Садовников, 80.
113. Иван Бессмертный. СУС: -855 *Н-326* + 330 А+В.
Карнаухова, 132.
114. Как солдат шел со службы. СУС: -1166***+ЗЗОА.
Яросл., 9.
115. «Хозяюшка, дай воды напиться...» Записал Вл. Бахтин
от инженера Ларисы Дмитриевны Диановой, 45 лет, в
Ленинграде в 1981 г. Публикуется впервые.
116. Солдат шел в домовый отпуск. СУС: -981 А *+922 + (921 *)
•f 1060*+322. Живая, веселая и прекрасно рассказанная сказка,
хотя исполнитель ее— Михаил Иевлевич Орехов — слепой и
глухой старик 81 года. Два последних, неудобных для печати
эпизода (солдат в гостях у попа, где попадья выдает его за брата, и
солдат в бане, куда приходит на любовное свидание попадья),
исключены. Записали Вл. Бахтин и Дм. Молдавский в д. Мостищи,
Пыталовского р-на, Псковской обл., в 1947 г. Публикуется
впервые.
117. Солдат вывернулся. СУС: 1613. Тамб., 39.
491

118. «—Солдат, девок любишь?..» Бахтин, 1652.
119. Каша из топора. СУС: 1548. Афанасьев, III, 503.
120; Баба на маневрах. Записано от И. Д. Богатырева (см.
примеч. к № 54) во время сказывания им большой сказки «Два
друга» (№ 229 наст. изд.). Публикуется впервые.
121. Баба боровов на рынке продавала. Солдатская байка.
СУС: 1525 L*. Записано от И. Д. Богатырева. См. примеч. к
№ 54. Публикуется впервые.
122. Солдат и барин, СУС: -1547**» Смирнов, 86.
123. Война горшков. СУС: -1319F**. Данный вариант
интересен своим широким историческим фоном. Характерно
отрицательное отношение сказки к войне. РСС-55, е. 228—229.
124. С того свету выходец. СУС: 1540. Обычно в этой сказке
подчеркивается, что дом, в который приходит солдат, богатый.
Богатырев переводит повествование в психологическое русло («А
вот родительское сердце!«), хотя и сатирическое начало
полностью сохранилось. Ср. более развернутый сюжет— № 262. РСС-
65, с. 221—222.
125. Про Йетра Первого. СУС: (922). Записал Вл. Бахтин от
Г. Ф. Череватова. См. примеч. к № 75. Публикуется впервые.
126. Бурцев-забияка. СУС: -860 С*. Название сказки
перекликается с началом стихотворения Дениса Давыдова «Бурцову»
(«Бурцов, ера, забияка...»). Алексей Петрович Бурцов (ум. в
1813 г.) — поручик, участник Отечественной войны, известный
гуляка и кутила. Красноженова, 28.
127. Баба и солдат. РСС-79, 134.
128. Алексей Добродович. СУС: (922). Примыкает к сказкам
о мудрых ответах. РСС-58, 8.
129. Сметливость и недогадливость. Бахтин—Ширяева, 2.
130 «Жил солдат в полку...» Бахтин, с. 44.
131. Дом бычков. СУС: 1675. Записал Н. Г. Козырев от
Ивана Васильева. См. примеч. к № 46. Публикуется впервые.
132. Как солдат за водкой ходил. Записал Н. Г. Козырев от
Ефима Тимофеева, 48 лет, грамотного, в д. Уласково,
Островского у., Псковской губ. Архив РГО. Разр. 32, оп. 1, № 40.
Публикуется впервые.
133. Пять копеек. СУС: -1544****. Шастина, 5.
134. Присказка («Жили-были два мочала...»). СУС: 2300.
Молдавский — Бахтин, с. 137.
135. Генерал и денщик. Записал Вл. Бахтин от Г. Ф.
Череватова. См. примеч. к № 75. Публикуется впервые.
136. Немец и солдат. СУС: 1626. Сюжет этот встречается еще
в «Письмовнике» Курганова (II, № 225, с. 158). Молдавский —
Бахтин, с. 26.
492

137. Петан Петаныч. • СУ С: 1544 А*. Записал Н. Г. Козырев
от И. Васильева. См. примеч. к № 46., Публикуется впервые.
138. Гаган Гаганыч. СУС: 1543 В*+1544 А*. РСС-55, с. 226—
228.
139. Царица и солдат. СУС: 905 А*. Красноженова, с. 9.
140. Присказка («Курыль да мурыль...»). СУС: 2300. Записал
Н. Г. Козырев в г. Острове. Архив *РГО. Разр. 32, оп. 1, № 39.
Публикуется впервые.
141. Морока. СУС: 664 А*. Зеленин, Перм., 60.
142. Смех и горе. СУС: 664 А*. Сиб. ск., 1.
143. Любитель сказок. СУС: 1376 В*. Афанасьев, III, 507.
144. Щука да елец. Зеленин. Перм., 91.
145. Ваня и коза. СУС: -1586***. Саратов., с. 104.
146. Год такой. СУС: -2073 *.-Ончуков, 26.
147. Как цыган сватом был. СУС: (1688). Записал Н. Г.
Козырев от А. Петрова (II). См. примеч. к № 79. Публикуется впер- ^
вые.
148. Как один богач хотел .своего сына женить. СУС: 1691 +
(1685). Смирнов, 200.
149. Как парень женился. Господарев, 86.
150. Куда с бабой? Ончуков, 106 (запись акад. А. А.
Шахматова).
151. Упрямая старуха. Записал учитель В. Федоров в Заоне-
жье в 1916 г. Архив ЙРЛИ. 73.1.26. Публикуется впервые,
152. Жена-спорщица. СУС: 1365 В. Афанасьев, III, 440.
153. Как баба помирала. СУС: 1365*. Записал Н. Г Козырев
от А. Петрова (I). См. примеч. к № 60. Публикуется впервые.
154. Упрямая баба. СУС: 1365*. Карнаухова, 56.
155. «Я там была...» Из архива Бахтина.
156. Про упрямую жену (1). СУС: 1365 С. Бахтин —
Ширяева, 37.
157. Про упрямую жену (2). СУС: 901 + 1365 А*. Бахтин —
Ширяева, 38.
158. Кто заговорит первый. СУС: 1351. Красноженова, 36.
159. Лекарство от побоев (Присказка: как баба мужика
била). СУС: 1429*. Молдавский — Бахтин, с. 141 — 143.
160. Искусная жена. СУС: 1371 А*. Афанасьев, III, 511.
161. Выдали девку замуж... СУС: -2078*. Афанасьев, III, 514.
162. Два народных анекдота. СУС: 1350. Ср.: 1370 В*.
Бахтин — Ширяева, 67.
163. Иван да Арина. СУС: 138В. Афанасьев, III, 518.
164. Про царя Дрозда. СУС: 900. Митропольская, 93.
165. Глухой муж. СУС: 1698. Афанасьев, III, 515.
166. Про мужа и жену. СУС: 1370 В*. Бахтин —
Ширяева, 46.
493

167. Мужик и баба. СУС: 1383. Записал Н. Г. Козырев от
И. Васильева. См. примеч. к № 46. Публикуется впервые.
168. Как мужик хозяйничал. СУС: 1408. Распространенный
сказочный сюжет. На эту тему имеется и народная песня
«Лапотки». Записал Н. Г. Козырев от Василия Тимофеева, 61 года,
неграмотного, отца И. Васильева (см. примеч. к № 46), в д. Пахна,
Островского у., Псковской губ. Архив РГО. Разр. 32, оп. 1,
№ 42. Публикуется впервые.
169. Про мужика да бабу. СУС: 1292*. Записал Н. Г.
Козырев от Григория Тимофеевича Козырева в г. Острове. Архив РГО.
Разр. 32, оп. 1, № 42. Публикуется впервые.
170. Ленивая жена. СУС: 1405. Худяков, I, 31.
171. Проводы мужа. СУС: 2078*. Афанасьев, III, 285.
172. Вылеченная жена. Краткий пересказ анекдота книжного
происхождения (примеч. собирателя). Чернышев, 76.
173. Про зятя и тещу. Записал Н. Г. Козырев от А. Петрова
(II). См. примеч. к № 79. Публикуется впервые.
174. Битый муж. Коргуев, т. 2, 70.
175. Жену выпытал. СУС: 1357*. Ончуков, 264.
176. Диво-дивное. СУС: 571. Карнаухова, 148.
177. Совет купца. СУС: (1419 К*). Этот сюжет обычно
называется «бабьи увертки». В данном варианте идея глубже. Купец
дает неблагородные советы, учит героя жить не трудясь, что
противоречит этике фольклора, и за это поплатился сам.
Молдавский — Бахтин, с. 192—198.
178. Золота тетерка. СУС: 1415. Балашов, 137.
179. Мена. СУС: 1415. Карнаухова, 134.
180. Про мужика. СУС: -1353 А*. Господарев, 66.
181. Прибаутка («—Понял, Ванюшка?..»). Фридрих, 554.
182. Бабья власть. СУС: 791. Курск., с. 56—57.
183. Никдотка. СУС: -1610***. Записано от И. Д.
Богатырева. См. № 12 и примеч. к № 54. Публикуется впервые.
184. Бурдучок. СУС: 1687. Магай, 31.
185. Свекр и молодуха. РСС-79, 138;
186. О свекрови. Саратов., 100.
187. Скупой свекр... СУС: 1562 С*. Афанасьев, III, 520.
188. Два брата и два гостя. СУС: 1572 D***. РСС-58, 94.
189. «Жил царь Батута...» Записал Вл. Бахтин от А. А.
Нефедовой, 75 лет, в д. Кончезеро, Карельской АССР, в 1955 г.
Публикуется впервые.
III. ПОЧЕМУ ЛЮДИ НЕ ЗНАЮТ, КОГДА УМРУТ?
190. Сказка о том, как искали счастливого человека. Фрид*
рих, 123.
191. Две сестры. СУС: 2400*. На основе этого сюжета Л. Тол-
494

стой написал рассказ «Много ли человеку земли нужно». Карна*
ухова, 155.
192. Сорока и ворона. СУС: -227**. Господарев, 83.
193. Жернова. Записал Вл. Ёахтин от Анастасии Леонтьевны
Макаровской, 65 лет, в д. Войново (Польша) ъ 1969 г. Публикует*
ся впервые.
194. Про Фому и Ерему. СУС: 1716*. Сюжет, популярный
еще в древнерусской литературе, связан с репертуаром скоморо*
жов. Сиб. быт., 82.
195. Какой голос слышен дальше? СУС: 910 Р*. Ск. Карелии,
31.
196. Разумная жена. СУС: (-921 А*). Фридрих, 142.
197. «Как соль». СУС: 923. Балашов, 133.
198. Как называются грабли. СУС: 1628. Начиная со средних
веков, сюжет вошел в устный и письменный обиход многих нарс*
дов. Записал Н. Г. Козырев от Е. Тимофеева. См. примеч. к
№ 132. Публикуется впервые.
199. Два кума. Карнаухова, 121.
200. Ваня и Маха. СУС: 1430. Ончуков, 271. •
201. Мужик и заяц. СУС: 1430. Афанасьев, Ш, 510.
202. Старик и соковйцы. СУС: 1430. Карнаухова, 13.
203. Шли проселком нищие... СУ€: (1430 А), Афанасьев, III,
501.
204. Кого позовем в гости? СУС: 1430 А, Афанасьев, III,
509.
205. Старик и старуха. Худяков, 2, 74.
206. Байка про тетерева. Садовников, 56.
207. Мать и дочь. СУС: -1370 Е *. Бахтин — Ширяева, 45*
208. Деревенская побывальщина. СУС: 1453***. Бахтин —
Ширяева, 55.
209. Дед с бабой. Записал Н. Г. Козырев от А. Петрова (I),
См. примеч. к № 60. Публикуется впервые.
210. Событие. СУС: -763**. Записали Вл. Бахтин и Дм. М&я-
давский от Агафьи Тимофеевны Семеновой, 69 лет, в д. Заозерье,
Белебелковского р-на, Новгородской обл., в 1947 г, Публикуется
впервые.
211. Про золото. СУС: 763. Записано от И. Д. Богатырева.
См. предисл,, с. 5 и примеч. к № 54, Публикуется впервые.
212. Иван-дурак. СУС: 1643, Сказка типа «Счастье по
случаю», в которой главное: герой получает богатство. Здесь смысл
прямо противоположный. Ср. № 257. Тамб., 15.
213. Судьба. СУС^: 8342. Ончуков, 159.
214. Участь, СУС: 735. Записал Н. Г. Козырев. «Живая
старина», 1912, в. II—IV, с. 298—299.
215. Богатый мужик. СУС: 910 D + 915A. Господарев, 65,
495

216. Отец и сын. СУС: -982 С*. Господарев, 70.
217. Почему стариков не стали изгонять. СУС: 981. Митро-
польская, 84.
218. Ослиные уши. СУС: 782. Ончуков, 185.
219. Жадность. СУС: 740**. Ср.: 910 D. Записал Н. Г.
Козырев от Павла Севастьянова, 69 лет, в д. Земцы, Островского у.,
Псковской губ. Архив РГО. Разр. 32, оп. 1, № 42. Публикуется
впервые.
220. Про врача и черта. СУС: -716**. Бахтин — Ширяева, 71.
221. Три соседа. СУС: 840 В*. Записали Вл. Бахтин и Дм.
Молдавский от М. И. Орехова. См. примеч. к № 116.
Публикуется впервые.
222. Легенда о сапожнике на небе. СУС: 801. Молдавский —
Бахтин, с. 215—216.
223. Старик и смерть. СУС: 845. ^Записал Вл. Бахтин от
К. Притыкиной. См. примеч. к № 52. Публикуется впервые.
224. Смерть праведная. Записал Н. Г. Козырев от И.
Васильева. См. примеч. к № 46. Публикуется впервые.
225. Почему люди не знают, когда умрут? СУС: -793*.
Бахтин — Ширяева, 66.
IV. ЖИЛ-БЫЛ ПЕРВЕЙШИЙ КУПЕЦ В МИРЕ...
226. Покупка ума. СУС: 910. Соколовы, 11.
227. Любовь жены. СУС: 822 А*+1730. Сиб. ск., 3.
228. Подпасок. СУС: -895 А*. Красноженова, 8.
229. Два друга. СУС: 575 + 873. Молдавский—• Бахтин, с. 77—
85.
230. Как парень розум покупал. СУС: 910 В. Господарев, 40.
231. Купец Серогор и его двое детей. СУС: 883 А. Соколовы,
26.
232. Соловьев и Воронов. СУС: (882 А). Бахтин—Ширяева,
79.
233. Быль («Вот что дед мой рассказал...»). СУС: 301 *.
Сказки этого типа связаны с анонимными повестями начала XVIII
в. («Гистория о Василии Кориотском»), где большую роль играют
приключения на море. Молдавский — Бахтин, с. 198—204.
234. Ума много, да денег нет. СУС: 885*. Верхнеленск., 23.
235. Про Семенова. СУС: 465 А*. Бахтин — Ширяева, 81.
236. Про купцов. СУС: 860 В*. Саратов., с. 60—64.
237. Василий Корчаков. Сюжет этот построен по типу
сказочного, хотя, строго говоря, не может быть назван сказочным.
Произведение нового времени, вобравшее в себя новые жизненные
ситуации. Необычен х за чин. Молдавский — Бахтин, с. 187—190.
496

V. НЕ ЛЮБО — НЕ СЛУШАЙ,
А ВРАТЬ НЕ МЕШАЙ
238. «Ехала деревня мимо мужика...» Фридрих, Песни, 588.
СУС: -1930*.
239. Елизар Елизарович. Ончуков, 268.
240. Хорошо, да не совсем. СУС: 2014 А. Известная история
типа «Все хорошо, прекрасная маркиза...» В XVIII в. Я.
Княжнин создал стихотворную сказку «Ладно и плохо». Ср. в
современном американском анекдоте: «Два летчика летели на
аэроплане. У аэроплана был очень хороший мотор».— «Ну, это
хорошо»,— «Хорошо, Да не очень. Мотор ведь отказал...» и т. д.
(Однажды один человек... М., 1968, с. 105). Прибалт., 90.
241. Про Ростовское озеро. СУС: 1702 С*. Карнаухова, 150.
242. Рыбак и охотник. Бахтин — Ширяева, 41.
243. Рыбацкая байка (1). СУС: 1960. В. Бахтин — Ширяева,
39.
244. Рыбацкая байка (2). Записал Вл. Бахтин от группы
рыбаков в поезде в 1975 г. Публикуется впервые.
245. Рыбацкая байка (3). Записал Вл. Бахтин от Владимира
Ильича Жихарева, 45 лет, в д. Корбеничи, Тихвинского р-на,
Ленинградской обл. в 1986 г. Публикуется впервые.
246. Про двух.портных пошехонов. СУС: 1920 А. Яросл., 23.
247. Лгала и Подлыгала. СУС: 1920 А. Ср. 960 D. Записал
Н. Г. Козырев от И. Васильева. См. примеч. к № 46. Публикует*
ся впервые.
248. Брехало и Подбрехало. СУС: (1920 А). Бахтин, 39.
249. Шутник Ванюшка. СУС: -1542 А*. Бахтин—Ширяева»
43.
250. «Караул, деревня!..» Бахтин, 1697.
251. Шут Балакирь. СУС: -1525 В* + 1536В + 1537 + 1538 +
1539 + 1542 П + 1557 + 1586+1590 + 1677 + 1698 С. Один из самых
обширных вариантов сказки о шутах. Прообразом шута Балакиря
является реальное историческое лицо — И, А. Балакирев, бывший
официальным шутом при дворе Анны Иоанновны. Господа-
рев, 29.
252. Иван-дурак. СУС: 1691+1696. Карнаухова, 10.
253; «Жила-была деревня на возрасте лет...» Из архива
Бахтина.
254. Титушка. СУС: -2063*. Королькова, с. 346—349.
255. Глупый мужик. СУС: 1240 + 1313 А. Карнаухова, 10.
256. Поп и вор. Фридрих, 208.
257. Кобыльи яйца. СУС: 1319. Записал Н. Г. Козырев от
И. Васильева. См. примеч. к № 46. Публикуется впервые.
258. Ваня-дураня. СУС: 1643. Записал Н. Г. Козырев от
497

В. Тимофеева. См. примеч. к № 168. При приблизительно
одинаковом сюжете произведение может иметь прямо
противоположный смысл. См. № 212 и примеч. к нему. Публикуется впервые.
259. Лутонюшка <1). СУС: 1384 + 1214*. Афанасьев, III, 405.
260. Лутонюшка (2). СУС: 1541 + 1384. Афанасьев,. III, 406.
261. 4—Где живешь, мужик?..» Бахтин, 1651.
. 262. Тихон—с того свету спихан. СУС: 1540 + 1540 А* + 1384.
Молдавский—Бахтин, с. 180—185.
263. Прибили одного дурня ночью... СУС: 2071 *, Афанасьев,
III, 490.
264. Про Ванечку-дурачка. СУС: 1358 А+1535 +1539.
Записали Вл. Бахтин и Дм. Молдавский от Володи Георгиева, 14 лет, в
Боковском детском доме (Пыталовский р-н, Псковской обл.) в
1947 г. Володя—участник партизанского движения, был ранен/
Сказки перенял от своего 90-летнего деда. Публикуется впервые.
265. Трое прохожих пообедали на постоялом дворе... СУС:
2075 *. Афанасьев, III, 491.
266. Как пошехонцы в город ездили. СУС: 1275. Бахтин—
Ширяева, 36. v
267. Пошехонцы и охотник. СУС: 1228. Бахтин—Ширяева,
85.
268. Только не ври! СУС: 1225. РСС79, 125.
269. «Вятские—ребята хватские...» Бахтин, 1645.
270. Пришли вятские в Москву. СУС: -1241*. РСС-79, 126.
271. Как вятские царицу поздравили. Записал Вл. Бахтин от
А. Макаровской. См. примеч. к № 193. Публикуется впервые.
272. Вятские мужики. Сиб., сатирич., 115.
273. Трус. Сиб., сатирич., 116.
274. «Костромици — в куцю...» Бахтин, 1647.
275. Псковичи. СУС: 1250***. Новиков, XIX, 118.
276. Калужане. Новиков, XIX, 113.
277. Олончане. Новиков, XIX, 117.
278. Сказка про Кузьму Серафонтъевича — могучего
богатыря. СУС: 1640. РСС-58, 84.
279. Вставал поутру-вечеру. СУС: -1930 D*. Сиб., быт., 106.
280. Как мужик на небо лез. СУС: 1889 К+1882 А. Записал
Н. Г. Козырев от И. Васильева. См. примеч. к № 46.
Публикуется впервые.
281. Что мужик на небе видал. СУС: 1889 К. «Живая
старина», 1912, в. II—IV, с. 297—298. (Записал Н. Г. Козырев от
И. Васильева, см. примеч. к № 46).
282. Небылица. СУС: 1920 Н*+1889 К + 1889 Р+1900.
Карнаухова, 145.
283. Не любо—не слушай. СУС: 1900+1887 *+1882 А + 1889
К + 1889 Р+1930 А. Одна из лучших и наиболее полных записей
498

сказок этого типа. Название сказки вынес в заголовок одной
своей рецензии В. Г. Белинский, упомянул В. И. Ленин в статье
«Революционный авантюризм». Мотивы сказки использованы в
стихах И. Мятлева («Разговор барина с Афонькой»), Н. Некрасов
ва («Молодые»), А. Прокофьева («Другу-поэту»), РСС-58, 77«
284. «Как под мельницей, под вертельницей...» Записал Вл,
Бахтин от художника-дизайнера и литератора Людмилы
.Леонидовны Фадеевой, 40 лет, в г. Колпине в 1978 г. Публикуется
впервые.
В. Бахтин

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Архив ИРЛИ—Архив сектора народного творчества
Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР.
Архив РГО — Архив Русского географического общества
(ныне Географическое общество СССР).
Афанасьев — Русские народные сказки А. Н. Афанасьева. В
3-х т. /Подгот. текста и примеч. В. Я. Проппа. М„ 1957.
Балашов— Сказки Терского берега Белого моря /Изд. подгот.
Д. М. Балашов. Л., 1970.
Барин и мужик — Барин и мужик: Рус. нар. сказки /Ред. и
предисл. Ю. М. Соколова. М.; Л., 1932,
Башк.— Русское народное творчество в Башкирии /Сост.:
С. Минц, С. Полищук, Э. Померанцева. Уфа, 1957.
Бахтин—Сказки, песни, частушки, присловья Ленинградской
области, записанные Владимиром Бахтиным. Л., 1982.
Бахтин— Ширяева — Сказки Ленинградской области,
серьезные и несерьезные, озорные и не очень, байки, народные
анекдоты и прибаутки /Собр. и подгот. к печ. В. Бахтин и П. Ширяева.
Л., 1976.
Верхнеленск.—Верхнеленские сказки /Сб. М. К. Азадовского.
Иркутск, 1938.
Волжск. — Волжский фольклор /Сост.: В. Сидельников,
В. Крупянская. М., 1937.
Волог. — Сказки и песни Вологодской области /Сост.: С. Минц,
Н. Савушкина. Вологда, 1955.
Господарев — Сказки Филиппа Павловича Господарева /Зап.
текста, вступ. ст. и примеч. Н. Новикова. Петрозаводск, 1941.
Гура — Сказки, песни, частушки Вологодского края /Сост.
В. В. Гура. Вологда, 1965.
^ Зеленин, Вят.— Великорусские сказки Вятской губернии /Сб.
Д. К. Зеленина. Записки РГО, т. XIII. Пг., 1915.
Зеленин, Перм. — Великорусские сказки Пермской губернии
/Сб. Д. К. Зеленина. Записки РГО, т. XLI. Пб., 1914.
500

Карнаухова — Сказки и предания Северного края / Зап.,
вступ. ст. и коммент. И. Карнауховой. М.; Л., 1934.
Коргуев— Сказки М. М. Коргуёва. Кн. 1—2 / Зап., вступ. ст.
и коммент. А. Н. Нечаева. Петрозаводск, 1939.
Красноженова — Сказки Красноярского края /Сб. М. В. Крас-
ноженовой. Л., 1937.
Красноженова, 1940 — Красноженова М. В. Сказки зашего
края. Красноярск, 1940.
Королькова — Русские народные сказки /Сказки рассказаны
Воронеж, сказочницей А. Н. Корольковой. Сост. Э. Померанцева.
М., 1969.
Курганов — Курганов И. Книга Письмовник, а в ней наука
российского языка с седмью присовокуплениями разных учебных
и полезно-забавных вещесловий. Новое издание, поправленное и
умноженное. Спб., 1777< »
Курск. — Фольклор. Частушки, песни и сказки, записанные в
Курской области /Сб. произведений нар. творчества под ред.
А. Аристова и М. Павлова. Курск, 1939.
„Магай — Сказки Магая (Е. И. Сороковикова) /Зап. Л. Элиасо-
ва и М. Азадовского. Л.,. 1940.
Митропольская — Русский фольклор в Литве /Исслед. и
публикация Н. Митропольской. Вильнюс, 1975.
Молдавский—Бахтин — Господин леший, господин барин и
мы с мужиком /Записки о сказочниках Дм. Молдавского и
сказки, зап. Вл. Бахтиным и Дм. Молдавским. М.; Л., 1965.
Новиков — Русские сказки в ранних записях и публикациях
(XVI-—XVII века)/Вступ. ст., подгот. текста и коммент. Н. В.
Новикова. Л., 1971.
Новиков, XIX — Русские сказки в записях и публикациях
первой половины XIX века /Сост., вступ. ст. и коммент. Н. В.
Новикова. М.; Л., 1961.
Онеж. з-д — Песни и сказки на Онежском заводе: Сб.
Петрозаводск, 1937.
Ончуков — Северные сказки (Архангельская и Олонецкая
губ.)/Сб. Н. Е. Ончукова. Записи РГО, т. XXXIII. Спб., 1908.
Прибалт. — Фольклор русского населения Прибалтики /Авт.-
сост.: А. Белоусов, Т. Макашина, Н. Митропольская. М., 1976.
РСС-55—Русская сатирическая сказка в записях середины
XIX — начала XX века /Подгот. текстов, ст. и коммент. Д.
Молдавского. М.; Л., 1955.
РСС-58 — Русская сатирическая сказка /Предисл., примеч. и
ред. текстов Д. Молдавского. М., 1958.
РСС-79 — Русская сатирическая сказка /Сост., вступ. ст. и
примеч. Д. Молдавского. Л., 1979.
501

Садовников — Сказки и предания Самарского края /Собр. и
зап. Д. Н. Садовниковым. Спб., 1884.
Саратов.— Сказки Саратовской области /Сб. сост. Т.
Акимова, П. Степанов. Саратов, 1937.
Сиб., быт.— Русские народные бытовые сказки Сибири /Сост.,
вступ. ст. и коммент. Н. Соболевой. Новосибирск, 1985.
Сиб., сатирич.— Русские народные сатирические сказки
Сибири /Сост., вступ. ст. и коммент. Н. Соболевой. Новосибирск,
1981.
Сиб. ск. — Сказки из разных мест Сибири. /Под ред. М. К,
Азадовского. Иркутск, 1926.
Ск. Карелии — Русские сказки в Карелии: {Старые записи)
/Подгот. текстов, ст. и коммент. М. К. Азадовского.
Петрозаводск, 1947.
СУС — Сравнительный указатель сюжетов:
Восточнославянская сказка /Сост.: Л. Бараг, 'И. Березовский, К. Кабашников,
Н. Новиков. Л., 1979.
Тамб. — Тамбовский фольклор. Тамбов, 1941.
Фридрих — Русский фольклор в Латвии: Сказки /Сост.
И. Д. Фридрих. Рига, 1980.
Фридрих, Песни—Русский фольклор в Латвии: Песни,
обряды и детский фольклор. Рига, 1972.
Худяков— И. А. Худякова Великорусские сказки. Вып. 1—3.
М., 1860—1862.
Чернышев — Сказки и легенды пушкинских мест /Зап. на
местах, наблюдения и исследования В. И. Чернышева. Подгот. к
изд. Н. П. Гринкова и Н. Т. Панченко. М.; Л., 1950.
Шастина — Шастина Елена. Сказки Ленских берегов.
Иркутск, 1971.
Яросл. — Песни и сказки Ярославской области. /Сост.: Л.
Астафьева, В. Бондарь, Е. Вальтер и др. Под общей ред. Э.
Померанцевой. Ярославль, 1958,

СОДЕРЖАНИЕ
Владимир Бахтин, Приглашение к сказке , % 5
1. Присказка («Не знаю, в царстве-то каком...») , . . . 13
I. ДРЕВНИЕ СКАЗКИ, ЗАБАВНЫЕ ИСТОРИИ
И АНЕКДОТЫ,
СЛУЖАЩИЕ ДЛЯ УВЕСЕЛЕНИЯ И ПОЛЬЗЫ
2. О поселянине и медведице 14
3. Царь Иван и лапотник 14
4. Иван Грозный и вор 15
5. Сказка о Шибарше 15
6. Про дурня • • • • 23
7. Наставление отца 29
8. Старуха в церкви 30
9. Бедный барин и слуга 30
10. Кому будет лучше в судный день 30
11. Дедушка и внучек 31
12. О цыгане 32
13. Солдат-сказочник ' 35
14. Два приятеля 36
15. Попова корова 37
II. МУЖИЦКОЕ СЧАСТЬЕ
16. Присказка («Жил-был старик с мужем,..») . . . . . 39
17. Король-вор .,...,.♦.....,... 39
18. Мужик и царь 41
19. Царь, старик и бояра ', 41
503

20. Присказка («Государь ты наш, Василий Семенович...») 43
21. Петр Великий и кузнец , . . . . 43
22. Царь Петр и крестьянин , . 44
23. Голодный мужик 45
24. Квасы ] о \ _. . . . 46
25. Нужда 46
26. Мужицкое счастье 49
27. «Живучи, не поверю...» 52
28. Шемякин суд 52
29. Барбос и барин ., 53
30. Как мужик у пана пообедал 54
31. С чем пироги? .... * * 55
32. Барин и охотник . • 55
33. Где больше дураков? 56
34. Календарь 57 г
35 Нестерка , • , 57
36. «—Ерема, куда едешь?..» . . . 61
37. Барин и собака 62
38. О царе и портном 65
39. Барин-кузнец 67
40. Барин и мужик 63
41. Мужик и барин (1) „ 70
42. Мужик и барин (2) 70
43. Барин-спорщик 72
44. Ничего, паночек, привыкнешь! . 72
45. Барин и плотник 73
46. Про Климу-вора . 74
47. «—Куда, добрый человек, идешь?..» 77
48. Про Ваню-вора 77
49. Купец и ямщик . • 83
50. Охотник драться 83
51. Два кума — пьяный и трезвый 84
52. «— Уф, жарко!..» 85
53. Как мужик у царя побывал 85
54. Сказка про Ивана-управителя 88
55. Землевладелец 92
56. Барин и лакей 92
57. В гостях и дома 93
58. Барин и слуга 93
59. Барин и работник 95
60. Кому будет лучше на теш гвете? 97
61. Ворожея - 97
62. Залетела ворона в высоки хоромы 98
63. Как мужик корову продавал 101
64. Вот я жил богато.., , 103
504

65. Как Богатырь гусей делил 104
66. Дочь-семилетка . . . . 106
67. «Расскажи-ка сказку...» . . . . 111
68. Семилетка 111
69. Про царя Соломона 115
70. «Это было давным-давно...» 118
71. Яков Марков будет писать про свое горе . . . . /118
72. Быль («Я был от отца ушедши маленький...») . . . 120
73. Бот однажды ♦ 121
74. «Давай говорить...» 123
75. Липованская байка , . 123
76. Повар Бефстроганов 124
77. «У нашей бабушки...» 126
78. Как сорок четыре угодника воз опрокинули .... 126
79. Догадливая баба 127
80. Про одного попа и бедного мужика -. . 128
81. Поповские увертки 132
82. Завещание козла 132
83. Жадный поп 134
84.г«— Так! — сказал дьяк..»» 135
85. Поп и работник 135
86. Поп и работники 136
87. «— Откуда ты?..» 141
88. Мешков брат 141
89. Как поп с дьячком искали рождество 141
90. Попугай 143
91. «— Как легко вдыхать пыль за отъезжающим
архиереем!..» 143
92. Кузнец и поп . .' 145
93. Поп, работник и собака . . Г .145
94. Хороший поп 146
95. За копейку — гривенник ,148
96. Как цыган обманул бога .* . . 149
97. Два жулика 150
98. Государь, поп и работник 151
99. Три обмана в религии ...•♦. 152
100. Постники 152
101. Как старуха родителей поминала 153
102. Сказка про белую и черную лошадь 154
103. Мужик и поп 155
104. Ты умен, да и я не дурак . ♦ , . • .155
105. Поп и Ванька-дегтярь 156
106. Солдат и поп . . , 158
107. Про рыжего попа Локтю 161
108. Поп и псаломщик . ♦ 162
505

109. Про монаха « . • . 162
110. По единой » , , . 163
111. Старец и крестьянин ♦ . . . . , 164
112. Солдат и черт . , . ♦ , 164
113. Иван Бессмертный • » 165
114. Как солдат шел со службы 170
115. «Хозяюшка, дай воды напиться...» 177
116. Солдат шел в домовый отпуск 177
117. Солдат вывернулся • • 182
118. «— Солдат, девок любишь?..» , , 183
119. Каша из топора ♦ • . . . 183
120. Баба на маневрах . * 184
121. Баба боровов на рынке продавала 184
122. Солдат и барин * . , 185
123. Бойна горшков .*..♦... 185
124. С того свету выходец ••«••'••• 187
125. Про Петра Первого 188
126. Бурцев-забияка ♦ 189
127. Баба и солдат , , 191
128. Алексей Добродович 191
129. Сметливость и недогадливость 193
130. «Жил солдат в полку...» 194
131. Дом бычков • 194
132. Как солдат за водкой ходил 195
133. Пять копеек, . . . . 195
134. Присказка («Жили-были два мочала,..») 196
135. Генерал и денщик . . 196
136. Немец и солдат . » 197
137. Петан Петаныч 1Э8
138. Гаган Гаганыч 198
139. Царица и солдат . . . 200
140. Присказка («Курыль да мурыль...») 205
141. Mopojca • 205
142. Смех и горе 206
143. Любитель сказок • ,..»..... 211
144. Щука да елец 213
145. Баня и коза . 213
146. Год такой ».,#.»* 214
147. Как цыган сватом был 214
148. Как один богач хотел своего сына женить . .... 215
149. Как парень женился 218
150. Куда с бабой? 219
151. Упрямая старуха . . , 220
152. Жена-спорщица 221
153. Как баба помирала »..•.»....**., 222
506

154. Упрямая баба 222
155. «Я там была...» 223
156. Про упрямую жену (Ц i 224
157. Про упрямую жену (2) 224
158. Кто заговорит первый * . . 229
159. Лекарство от побоев (Присказка: как баба мужика
била) /230
160. Искусная жена 231
161. Выдали девку замуж 231
162. Два народных анекдота 232
163. Иван да Арина 232
164. Про царя Дрозда 233
165. Глухой муж 234
166. Про мужа и жену 235
167. Мужик и баба . » 235
168. Как мужик хозяйничал 236
169. Про мужика да бабу 237
170. Ленивая жена . « . . 238
171. Проводы мужа 239
172. Вылеченная жена 239
173. Про зятя и тещу 239
174. Битый муж 240
175. Жену выпытал 240
176. Диво дивное 240
177. Совет купца « 243
178. Золота тетерка « 249
179. Мена , , 251
180. Про мужика ♦ 252
181. Прибаутка («— Понял, Ванюшка?..») 254
182. Бабья власть 254
183. Никдотка 255
184. Бурдучок * 256
185. Свекр и молодуха 257
186. О свекрови . 258
187. Скупой свекр 259
188. Два брата и два гостя 260
189. «Жил царь Батута...» ♦ 260
III. ПОЧЕМУ ЛЮДИ НЕ ЗНАЮТ,
КОГДА УМРУТ
190. Сказка о том, как искали счастливого человека , л 261
191. Две сестры . . . 261
192. Сорока и ворона 262
193. Жернова 262
507

194. Про Фому и Ерему 263
195. Какой голос слышен дальше? 267
196. Разумная жена 267
197. «Как соль» . 268
198. Как называются грабли 269
199. Два кума 270
200. Ваня и Маха 270
201. Мужик и заяц 270
202. Старик и соковйцы 271
203. Шли проселком нищие 272
204. Кого позовем в гости? 273
205. Старик и старуха 273
206. Байка про тетерева .......... 274
207. Мать и дочь 275
208. Деревенская побывальщина 275
209. Дед с бабой . 275
210. Событие 276
211. Про золото 276
212. Иван-дурак 278
213. Судьба 280
214. Участь 282
215.. Богатый мужик . 283
216. Отец и сын . , 285
217. Почему стариков не стали изгонять ........ 286
218. Ослиные уши 288
219. Жадность . 289
220. Про врача и черта 290
221. Три соседа 2^1
222. Легенда о сапожнике на небе 293
223. Старик и смерть 294
224. Смерть праведная 294
225. Почему люди не знают, когда умрут? 296 -
IV. ЖИЛ-БЫЛ ПЕРВЕЙШИЙ КУПЕЦ В МИРЕ...
226. Покупка ума 297
227. Любовь жены 303
228. Подпасок 318
229. Два друга . 328
230. Как парень рбзум покупал . 336
231. Купец Серогор и его двое детей 342
232. Соловьев и Воронов 349
233. Быль («Вот что дед мой рассказал...») 357
234. Ума много, да денег нет 363
235. Про Семенова • « . 369
508

236. Про купцов , , . 390
237. Василий Корчаков . . . 395
V. НЕ ЛЮБО— НЕ СЛУШАЙ,
А ВРАТЬ НЕ МЕШАЙ
238. «Ехала деревня мимо мужика...» . *.,.... .» 399
239. Елизар Елизарович 399
240. Хорошо, да не совсем . 400
241. Про Ростовское озеро 403
242. Рыбак и охотник 405
243. Рыбацкая байка (1) '. . . Г . . . . 405
244. Рыбацкая байка (2) 407
245. Рыбацкая байка (3) 408
246. Про двух портных пошехонов 408
247. Лгала и Подлыгала 415
248. Брехало и Подбрехало 415
249. Шутник Ванюшка 416
250. «Караул, деревня!..» . . 418
251. Шут Балакирь 418
252. Иван-дур&к 439
253. «Жила-была деревня на возрасте лет...» 442
.254. Титушка 442
255. Глупый мужик . . ., 444
256. Поп и вор 445
257. Кобыльи яйца , 445
258. Ваня-дураня 446
259. Лутонюшка (1) . 447
260. Лутонюшка (2) 449
261. «— Где живешь, мужик?..» 451
262. Тихон — с того свету спихан 451
263. Прибили одного дурня ночью . ■ 456
264. Про Ванечку-дурачка 456
265. Трое прохожих пообедали на постоялом дворе 464
266. Как пошехонцы в город ездили 464
267. Пошехонцы и охотник . . . 465
268. Только не ври! 466
269. «Вятские — ребята хватские...» . . 467
270. Пришли вятские в Москву . . 467
271. Как вятские царицу поздравили 467
272. Вятские мужики 467
273. Трус 468
274. «Костромици — в куцю...» 468
275. Псковичи ... * 468
276. Калужане • . . . 468
50»

277. Олончане »»»*.....,««...... 469
278. Сказка про Кузьму Серафонтьевича — могучего
богатыря • »••«., 469
279. Вставал поутру-вечеру 475
280. Как мужик на небо лез » ч. 477
281. Что мужик на небе видал 477
282. Небылица * * 479
283. Не любо — не слушай 480
284. «Как под мельницей, под вертельницей...» . , • « . 483
Примечания * . * • • -...,. 484
Список сокращений » 500

РУССКАЯ
БЫТОВАЯ
СКАЗКА
Составитель
Владимир Соломонович Бахтин
Заведующий редакцией А. И. Белинский
Редактор А. Г. Казакова
Младший редактор Л. Л. Решетникова
Художник С. А. Остров
Художественный редактор Б. Г. Смирнов
Технический редактор Л. П. Никитина
Корректор В. В. Безымянская
ИБ № 4017
Сдано в набор 18.08.87. Подписано к печати 19.1 Г.87. Формат 84 X Юв'/за.
Бумага тип. № 3. Гарн. школьная. Печать высокая. Усл. печ. л. 26,88. Усл.
кр.-отт. 26,88. Уч.-изд. л. 27,68. Тираж 300 000 экз. Заказ № 177. Цена 2 р. 50 к.
Ордена Трудового Красного Знамени Лениздат, 191023, Ленинград,
Фонтанка, 59. Ордена Трудового Красного Знамени типография им. Володарского
Лениздата, 191023, Ленинград, Фонтанка, 57,

Русская бытовая сказка. — Л.: «Дениздат, 1987.—
Р89 510 с. (Библиотека народно-поэтического
творчества.)
Книга ' представляет собой антологию русской бытовой сказки и
родственных ей видов (байка, народный анекдот, притча, небылица,
присказка). Издание адресовано любителям народно-поэтического
творчества, рассчитано на взрослого читателя.
4702000000—253
Р ^М171(0У)-87 Ш~87 823Р