УДК  327(47+57)  <1812>
ББК  63/3(2)47-6
Б40
 Безотосный,  В.М.
 Б40 	Россия  и  Европа  в  эпоху  1812  года.  Стратегия  или  геополитика  /  В.М.  Безотосный.—
 М.  :  Вече,  2012.  —  272  с.:ил.
 ISBN  978-5-4444-0093-7
 В  книге,  являющейся  своеобразным  сводом  историографических  размышлений,  с
элементами  сравнительной  истории,  автор,  основываясь  на,  казалось  бы,  всесторонне
изученных  материалах,  по-новому  рассказывает  о  внешнеполитическом  выборе  России  в
эпоху  1812  г.,  о  характере  антинаполеоновских  коалиций;  исследует  с  кем,  зачем  и  поче¬
му  Россия  воевала  против  наполеоновской  Франции;  дает  оценку  роли  России  в  междуна¬
родных  отношениях  периода  Наполеоновских  войн,  которая  зачастую  игнорируется  и
принижается  некоторыми  западными  историками.  Обращаясь  к  источникам  и  тщательно
их  анализируя,  автор  приходит  к  новому  взгляду  на  историю  возникновения  и  авторства
идеи  совместного  русско-французского  похода  в  1800  г.  для  завоевания  Индии.
 Издание  сопровождается  научными  комментариями  к  тексту,  библиографией,  имен¬
ным  и  географическим  указателями.
 Книга  предназначена  для  историков,  филологов,  студентов,  изучающих  русскую
историю,  и  всех,  интересующихся  историей  Отечества.
 УДК  327(47+57)<  1812>
ББК  63/3(2)47-6
 ISBN  978-5-4444-0093-7 	©Безотосный 	В.М.,  монография,  указатели,
 библиография,  2012
 ©Гершкович  Ю.С.,  рисунки  для  заставок
и  концовок  к  главам,  2012
©  ООО  «Издательство  «Вече»,  2012

ВИКТОР  МИХАЙЛОВИЧ  БЕЗОТОСНЫЙ  родился  в  1954  г.  в  г.  Серове
Свердловской  области.  В  1980  г.  закончил  исторический  факультет  Московского
государственного  университета,  там  же  защитил  в  1987  г.  диссертацию  по  теме
«Разведка  и  планы  сторон  в  1812  году».  Работает  заведующим  отделом
Государственного  исторического  музея,  автор  30  музейных  выставок  по  истории
России  и  экспозиции  ГИМ  по  истории  Отечественной  войны  1812  года.
 Специализируется  по  военной  истории  России,  истории  Наполеоновских  войн  и
истории  казачества.  Автор  нескольких  монографий  и  большого  количества  научных
работ  и  статей.  Редактор  ежегодного  сборника  «Эпоха  1812  года»:  Исследования.
Источники.  Историография.  (Т.  I—VII.  Москва,  2001—2008).  Руководитель
авторского  коллектива  энциклопедии  «Отечественная  война  1812  года»
(Москва,  2004).
 В  2001  г.  стал  лауреатом  Забелинской  премии,  в  2003  г.  —  лауреатом
Государственной  премии  Российской  Федерации  в  области  литературы  и  искусства.

Моей  маме,
 Валентине  Архиповне  Безотосной,
посвящаю.
 Виктор  Безотосный

В.  М.  Безотосный
 РОССИЯ  И  ЕВРОПА
 В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
Стратегия  или  геополитика

ВИКТОР  МИХАЙЛОВИЧ  БЕЗОТОСНЫЙ

ПРЕДИСЛОВИЕ
 Ход  мировой  истории  в  первой  четверти  XIX  века  во  многом  определяли  собы¬
тия,  происходившие  на  европейском  континенте.  Этот  важный  отрезок  времени,
длиною  в  четверть  столетия  принято  именовать  по-разному:  эпоха  наполеоновских
войн  или  наполеоновская  эпоха;  эпоха  коалиций;  эпоха  1812  года;  эпоха  конгрес¬
сов.  Без  всякого  сомнения,  это  был,  в  силу  значимости  событий  и  брожения  обще¬
ственных  идей,  переломный  момент  в  истории  человечества  и  России,  поскольку
именно  в  этот  период  глобальных  и  масштабных  конфликтов  великих  европейских
государств  определялась  судьба  будущего  мироустройства.  Она  решалась  как  на  по¬
лях  сражений,  так  и  в  ходе  закулисных  дипломатических  переговоров.
 В  рамках  заявленной  темы  важно  определиться  с  терминами,  в  первую  очередь  с
определением  «эпоха  1812  года».  Совсем  недавно,  например,  И.  А.  Шейн  сделал
анализ  получивших  широкое  хождение  в  литературе  терминов,  в  том  числе  и  «эпо¬
ха  1812  года».  Но  хронологию  этого  эпохального  периода  он  поставил  в  рамки  «от
времени  подготовки  двух  держав  к  войне  (1810  г.)  до  ее  завершения  в  декабре
1812  (январе  1813)  г.»1.  Этому  суждению  несколько  противоречит  ранее  выска¬
занная  точка  зрения  другого  известного  историка  —  А.  Г.  Тартаковского,  первого
исследователя,  фактически  реанимировавшего  этот  термин  в  современной  литера¬
туре.  В  своей,  ставшей  уже  классической,  монографии  «1812  год  и  русская  мемуа¬
ристика»,  А.  Г.  Тартаковский  не  ограничивался  рамками  1812  года,  а  распростра¬
нял  это  понятие  на  «весь  цикл  явлений  военно-политической  и  общественной  жиз¬
ни  периода  войн  с  Наполеоном  —  от  1812  до  1815  гг.  включительно,  когда  и  бы¬
ло  окончательно  сокрушено  могущество  созданной  им  империи».  Он  полагал,  что
«при  всем  несходстве  в  социально-политическом  содержании  кампаний  1812,
1813,  1814  и  1815  гг.  ...  в  известном  смысле,  они  составляют  единый  историчес¬
кий  период».  Его  аргументация  базировалась  на  мнениях  современников,  отчетливо
осознававших  «нерасторжимую  связь  Отечественной  войны  с  заграничными  похода¬
ми»2.  Но  и  до  А.  Г.  Тартаковского  российские  историки  широко  использовали  термин
«эпоха  Отечественной  войны».  Например,  дореволюционный  историограф
 1 	Шейн  И.  А.  Некоторые  методологические  аспекты  исторшнрафии  Отечественной  войны  1812  г.//
Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  III.  Труды  ГИМ.  Вып.  142.  М.,
2004.  С.  266-267.
 2 	Тартаковский  Л.  Г.  1812  год  и  русская  мемуаристика.  Опыт  источниковедческого  изучения.  М.,
1980.  С.  16.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 С.  М.  Середонин  также  подразумевал  под  ним  исторический  отрезок  времени  с
1812  по  1815  гг.,  но  в  своем  историографическом  обзоре  вышел  за  указанные
рамки  и  фактически  затронул  проблематику  с  1805  по  1825  гг.1.  Другой  историк  —
А.  Корнилов  —  в  своей  работе,  посвященной  эпохе  Отечественной  войны,  проана¬
лизировал  политические  события  всего  царствования  Александра  I  и  фактически
разобрал  роль,  которую  сыграл  российский  император  в  борьбе  Европы  с  Наполе¬
оном2.  Да  и  в  официальных  документах  во  второй  четверти  XIX  в.  часто  использо¬
вался  термин  «незабвенная  эпоха  1812,  1813  и  1814  годов»8.  Если  суммировать
эти  высказанные  суждения,  то  в  результате  мы  получим  хронологические  рамки
1810—1815  гг.,  а  в  центре  событий  окажется  все  тот  же  1812  год.
 Без  всякого  сомнения,  для  современников  и  для  потомков  это  был  знаменатель¬
ный  событийный  интервал,  переломный  рубеж,  наполненный  драматизмом  и  исто¬
рическим  смыслом.  Сам  по  себе  1812  год  был  вехой,  но  вехой  как  определенное  яв¬
ление  и  как  высшая  точка  в  долговременном  противостоянии  с  наполеоновской
Францией,  когда  судьба  победы  на  чаше  весов  истории  бесповоротно  склонилась  в
пользу  России  и  русское  оружие  торжествовало.  Поэтому  понятие  «эпоха  1812  го¬
да»  было  выбрано  и  названо  по  этой  знаменитой  для  России  исторической  дате.  Но
невозможно  хронологически  сужать  обозначенную  эпоху  даже  рамками  1810—
1815  гг.,  «эпоха  1812  года»,  вне  всякого  сомнения,  охватывает  более  значитель¬
ный  исторический  период.  Необходимо  понимать  под  этим  термином  время  учас¬
тия  России  в  наполеоновских  войнах.  Начинать  следует,  по  крайней  мере,  с  собы¬
тий  1805  г.,  а  во  многих  случаях  трактовать  расширительно,  как  весь  период
царствования  Александра  I4,  включая  выступление  декабристов  на  Сенатской  пло¬
щади,  историю  военных  поселений,  внешнеполитические  сюжеты,  напрямую  вы¬
текавшие  из  результатов  наполеоновских  войн  и  многие  другие  вопросы.  В  целом
это  была  цепь  важнейших  событий  русской  истории,  непосредственно  и  тесно  свя¬
занных  между  собой.
 Как  пример,  можно  привести  историю  написания  романа  «Война  и  мир».  У  Льва
Николаевича  Толстого  1812  год  не  случайно  оказался  в  эпицентре  описываемых
 1 	Середонин  С.  М.  Новое  об  эпохе  Отечественной  войны  //  Научный  исторический  журнал.  1914.
№  5.  С.  53-75.
 2 	Корнилов  Л.  Эпоха  Отечественной  войны  и  ее  значение  в  новейшей  истории  России  //Русская
мысль.  1912.  №11.
 3 	ПСЗРИ.  Собр.  2-е.  Т.  XI.  №  9443.  Манифест  от  31  июля  1836  г.  («О  производстве  общего
но  государству  рекрутского  набора»)  «...ныне,  когда  в  бессрочный  отпуск  обращаются  воины,  посту¬
пившие  на  службу  при  усиленных  рекрутских  наборах  незабвенной  эпохи  1812,  1813и  1814  годов».
 4  Среди  дореволюционных  историков  имелись  авторы,  прямо  связывавшие  первые  десятилетия
 XIX  в.  с  именем  императора  и  именовавшие  эпохой  Ашксандра  I.  Например,  см.:  Тимирязев  В.  Л.
 Александр  I  и  его  эпоха  //  Исторический  вестник.  1897.  №  4.  С.  297—330.

ПРЕДИСЛОВИЕ
 сюжетов.  Предварительный  замысел  произведения  был  посвящен  декабристам,  но
вскоре  автор  вынужден  был  погрузиться  в  события  «грозы  двенадцатого  года»,  а
затем  обратился  к  еще  более  раннему  времени.  Начало  романа,  как  известно,  раз¬
ворачивается,  условно  говоря,  с  кампании  1805  г.  и  поражения  при  Аустерли¬
це.  К  этому  великий  писатель  пришел  в  процессе  работы  над  романом,  осмысливая
пройденный  Россией  путь  в  этот  период.  Победа  в  Отечественной  войне  была  свя¬
зана  и  вытекала  из  наших  неудач  1805  и  1807  годов  так  же,  как  выступление  дека¬
бристов  стало  отзвуком  1812  года.
 Все  специалисты,  занимающиеся  этой  темой,  не  могут  ограничивать  себя  толь¬
ко  узкими  рамками  этой  даты  и  поневоле  вынуждены  обращаться  к  фактам  и  собы¬
тиям  первой  четверти  XIX  столетия.  Например,  известный  историк  А.  Н.  Пыпин
в  своей  работе,  посвященной  общественному  движению  в  царствование  Александ¬
ра  I,  особенно  выделял  значение  1812  года  («Двенадцатый  год  был  эпохой  в  исто¬
рии  нашего  внутреннего  развития»)  и  сделал  оговорку,  что  «оживление  русского
общества  произведено  было  не  одним  взрывом  народного  восстания  против  наше¬
ствия,  но  целым  периодом  войн  против  Наполеона»1.  По  значимости  выделим  и  се¬
митомное  издание  1911  —  1912  гг.  «Отечественная  война  и  русское  общество».
В  этом  коллективном  труде,  считающемся  вершиной  дореволюционной  историо¬
графии  рассмотрены  самые  различные  проблемы,  хронологически  выходящие  за
рамки  царствования  императора  Александра  I,  но  наиболее  подробно  освещающие
аспекты  событий  1805—1825  гг.
 Нужно  также  отдавать  себе  отчет,  что  понятие  «эпоха  1812  года»  применимо
только  к  российской  национальной  истории  и  в  рамках  отечественной  историогра¬
фии.  За  пределами  России  этот  термин  вряд  ли  будет  употребим  иностранными
учеными,  поскольку  он  не  несет  для  них  эмоциональной  нагрузки  в  исторической
памяти  европейских  народов.  Зарубежные  историки  военные  события  1812  года
традиционно  называют  Русским  походом  Наполеона  или  кампанией  1812  года  в
России,  а  отнюдь  не  Отечественной  войной  1812  года,  так  же  они  будут  и  впредь
использовать  привычный  и  устоявшийся  на  Западе  термин  «наполеоновская  эпоха»,
«эпоха  наполеоновских  войн».
 Отечественную  историографию  эпохи  1812  года  никто  не  назовет  скучной.  Пе¬
риодически  возникали  спорные  и  проблемные  вопросы,  вокруг  которых  ломались
копья.  Во  все  ее  периоды  имелись  и  свои  возмутители  спокойствия.  Гладкость  и
изящность  первых  описаний  военных  действий  встретила,  например,  яростных
критиков  из  среды  участников  боевых  действий,  опровергавших  по  памяти  факто¬
логический  материал.  Особенно  досталось  от  ветеранов  1812  г.  грандам  отечест¬
 1  Пыпин  А.  Н.  Общественное  движение  в  России  при  Александре  I.  П.,1918.  С.  291.
 11

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 венной  историографии  А.  И.  Михайловскому-Данилевскому,  М.  И.  Богдановичу,  а
напоследок,  и  классику  мировой  литературы  Л.  Н.  Толстому,  упреки  которому  затем
высказывались  и  профессиональными  историками.  На  рубеже  XIX  и  XX  столетий
возникли  новые  концептуальные  подходы  в  освещении  эпохальных  событий,  а  ста¬
рые  оказались  отверженными.  После  1917  г.  в  стране  наблюдался  более  чем  деся¬
тилетний  период  регресса  и  утраты  историографического  интереса  к  военно-исто¬
рической  проблематике  царской  России.  Все  же,  на  основе  марксистских  идей
(смена  общественно-экономических  формаций,  классовый  подход  и  др.)  в  боях  с
разного  рода  ревизионистами  и  западными  историками,  хоть  и  с  трудом,  была  вы¬
работана  под  оком  партийного  руководства  и  приспособлена  под  идеологические
нужды  пролетарского  государства  советская  концепция  истории  1812  г.  Она,  мож¬
но  сказать,  постоянно  «колебалась  вместе  с  генеральной  линией  партии»,  страда¬
ла  явными  натяжками  и  профессиональными  огрехами,  многие  из  которых,  прав¬
да,  со  временем  корректировались  и  выправлялись.  После  краха  советской  систе¬
мы  и  освобождения  от  идеологического  диктата,  даже  несмотря  на  кризисный
период  в  стране  и  науке  в  1990-е  годы,  а  также  многие  негативные  моменты,  ис¬
ториографический  процесс  не  остановился  и  продолжал  активно  развиваться.
Можно  определенно  сказать,  что  полная  потеря  интереса  государственных  инсти¬
тутов  к  данной  проблематике  способствовала  и  компенсировалась  в  значительной
степени  деятельностью  независимых  исследователей1.
 На  сегодняшний  день  нет  никаких  запретов,  и  в  литературе  мы  можем  наблю¬
дать  процесс  применения  самых  разных  методологий,  от  инерции  «советских»
подходов  до  самых  революционных  и  модных  теорий  осмысления  прошлого.
Собственно  борьба  идей,  взглядов  и  методологий  закономерна  для  историогра¬
фии,  а  уж  для  нашего  времени  особенно,  когда  все  говорят  о  процессе  глобализа¬
ции.  Методы  могут  быть  разными,  все  они  имеют  право  на  существование  (вне
зависимости  от  времени),  но  главное,  на  наш  взгляд,  чтобы  историк,  даже  придер¬
живаясь  какой-либо  философской  системы  ценностей  или  идеологической  докт¬
рины,  при  этом  руководствовался  принципом  здравого  смысла.  А  вот  это,  как  раз,
не  каждому  и  не  всегда  удается.
 С  этой  точки  зрения  требует  некоторого  пояснения  и  ныне  вошедший  в  моду
термин  «геополитика».  Оговоримся,  что  геополитика  —  это  специфическая  об¬
ласть  знания,  использующая  пространственный  подход  при  анализе  историчес¬
ких  процессов,  а  также  и  понятие,  реконструирующее  взаимосвязь  политики  и
 1  Подробно  об  эволюции  и  состоянии  историографического  процесса  см.:  Безотосньш  В.  М.  О  путях
развития  современной  историографии  Отечественной  войны  1812  г.//  Эпоха  1812  года.  Исследо¬
вания.  Источники.  Историография.  T.IY.  Труды  ГИМ.  Вып.  147.  М.,  2005.  С.  294—310.

ПРЕДИСЛОВИЕ
 географического  положения  страны.  Этот  термин  в  начале  XIX  столетия  серьез¬
ным  государственным  мужам  был  еще  не  известен,  в  отличие  от  слова  «страте¬
гия».  Наверно,  полностью  отказаться  от  употребления  этого  модного  слова  со¬
временному  историку  уже  невозможно1,  но  чтобы  не  осовременивать  происходив¬
ший  два  века  назад  процесс  выбора  европейскими  государствами  внешнеполити¬
ческих  приоритетов,  было  бы  предпочтительней  и  надежней  пользоваться  терми¬
нологией  того  времени.  Да  и  объяснение  коллизий  внешнеполитических  собы¬
тий  только  геополитическими  факторами,  исключая,  например,  социальные,
идеологические,  ментальные,  личностные  и  т.  п.  моменты,  будет  неполным,  а
исследователь  может  впасть  в  ошибку,  оказавшись  в  плену  геополитических  догм,
которые  и  сегодня  не  содержат  исчерпывающих  ответов  на  современные  вызо¬
вы  времени.
 В  заключении  мне  бы  хотелось  выразить  особую  благодарность  моим  коллегам,
взявшим  на  себя  труд  высказать  критические  замечания  и  пожелания  по  отдельным
главам  или  способствовавшим  поискам  документов  при  написании  книги  —
А.  А.  Смирнову,  О.  Р.  Айрапетову,  В.  М.  Боковой,  А.  И.  Сапожникову,  А.  А.  Орло¬
ву,  И.  С.  Тихонову,  Г.  С.  Марштупе,  В.  В.  Дегоеву.
 1  Например,  А.  В.  Игнатьев  считает:  «Одним  из  перспективных  подходов  к  изучению  внешней
политики  России  служит  геополитический  анализ.  Он  позволяет  соединить  привычные  для  отече--
ственных  историков  социологические  построения  с  той  средой,  в  которой  развертывались  истори¬
ческие  процессы,  в  самом  широком  смысле  слова»  (Геополитические  факторы  во  внешней
политике  России:  Вторая  половина  XVI  —  начало  XX  века.  М.,  2007.  С.  4.  Можно  только  выска¬
зать  сожаление,  что  в  этом  сборнике  статей  отсутствует  тематика  об  участии  и  роли  России  в
наполеоновских  войнах.)

i
 1ШШ111111111И
 |li
 щ
 1
 11
 								и
 ll
 Глава  I
 Россия  на  перепутье  европейской  политики  в  эпоху  1812  года
 Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа.  (Стр.  15)—Большая  европейская  игра.  (Стр.  18)—
«Незнаменитые  войны»  России  и  «позор»  Тильзита.  (Стр.  28)—Закат  эры  Тильзита.  (Стр.  43)—
Annus  mirabilis*  —  «На  начинающего  Бог».  (Стр.  55)—Заграничные  походы  и  дивиденды  от  окон¬
чательной  победы.  (Стр.  71)—Триумф  победителя?  (Стр.  79)—Роковая  ошибка
Александра  I.  (Стр.  86)—Дилетантизм  в  истории  или  в  геополитике?  (Стр.  89)
 1 	Поразительный  год  (лат.).  Это  выражение  пророчески  употребил  Ж.  де  Местр  в  одном  из  своих
писем  еще  в  апреле  1812  г.:  «Может  быть,  с  большим  основанием  год  1812  наречется  annus
mirabilis»  (Де  Местр.  Ж.  Указ.  соч.  С.  204).

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Г>  последнее  время  отечественная  историография  обогатилась  рядом  трудов  по
проблематике  внешней  политики  России,  а  совсем  недавно  увидели  свет  обобщаю¬
щие  работы  А.  В.  Ревякина1,  В.  В.  Дегоева2  и  О.  Р.  Айрапетова3  и  других.  В  то  же
время  у  автора  нет  желания  растворить  читательское  внимание  потоком  детального
анализа  различных  демаршей,  дипломатических  перипетий,  переговоров,  догово¬
ров,  актов,  нот,  конвенций  и  тому  подобных  материалов  российского  МИДа  и  доку¬
ментов  международного  характера.  Такая  работа  уже  была  неоднократно  проделана
несколькими  поколениями  отечественных  и  зарубежных  историков  и  на  сегодняш¬
ний  день  существует  обширная  историография  данной  проблематики.  Это  обстоя¬
тельство  дает  нам  возможность  отказаться  от  детального  и  подробного  разбора  внеш¬
неполитического  курса  России  в  первой  четверти  XIX  в.,  не  загонять  себя  только  в
узкие  рамки  дипломатической  истории,  сославшись  на  накопленный  исторической
наукой  фактический  материал  и  выводы,  сделанные  коллегами.  В  то  же  время  необ¬
ходимо  обозначить  и  вычленить  проблему,  которая  сегодня  по-разному  интерпрети¬
руется  исследователями  —  выбор  Россией  внешнеполитических  приоритетов  в  эпоху
1812  года.
 Вопрос  не  праздный,  поскольку  в  2006  г.  к  200-летнему  юбилею  Аустерлица  бы¬
ла  опубликована  монография  О.  В.  Соколова  «Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Евро¬
па»4  Она  посвящена  как  внешнеполитическим  сюжетам,  так  и  самой  кампании
1805  г.,  и,  по  справедливости,  заслуживает  особого  внимания  не  только  из-за  отсут¬
ствия  до  этого  в  отечественной  историографии  отдельного  труда  (кроме  книги
А.  И.  Михайловского-Данилевского,  написанной  еще  в  1844  г.)5  по  истории  кампа¬
нии  1805  г.,  но  и  в  силу  ряда  оригинальных  авторских  подступов  к  теме,  постановки
важных  вопросов  и  использования  широкого  круга  источников.  Следует  также  особо
подчеркнуть,  что  автор  не  счел  нужным  скрывать  свои  откровенные  симпатии  к  на¬
полеоновской  Франции  и  к  ее  императору,  противникам  же  Наполеона  чаще  всего
даны  самые  нелестные  характеристики,  особо  досталось  англичанам,  вообще  и  рос¬
сийскому  императору  Александру  I,  в  частности.  Такой  подход  вряд  ли  будет  понятен
большинству  отечественных  историков,  но  это  —  четкая  авторская  позиция.  То  же
можно  сказать  и  о  некоторых  положениях  и  выводах,  сделанных  в  монографии,  с  ко¬
 1 	РевякипЛ.  В.  История  международных  отношений  в  Новое  время.  М.,  2004.
 2 	Деюев  В.  В.  Внешняя  политика  России  и  международные  системы:  1700—1918  гг.  М.,  2004.
 3 	Айрапетов  О.  Внешняя  политика  Российской  империи  (1800—1914).  М.,  2006.
 х  Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799—1805  гг.  Т.  I—II.  М.,  2006.
 г>  Обзор  дореволюционных  работ  см.:  Яновский  А.  Д.  Российская  дореволюционная  историогра¬
фия  кампании  1805  года  //  «Эпоха  наполеоновских  войн:  Люди,  события,  идеи».  М.,  2005.
С.  3—19.  Отдельно  еще  стоит  выделить  переведенную  с  французского  языка  В.  Клембовским
книгу  :  Обзор  кампании  1805  года  в  Германии  и  Италии.  СПб.,  1889.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 торыми,  думаю,  не  согласятся  многие  отечественные  историки,  в  том  числе  и  автор
данной  книги.
 Не  вдаваясь  в  детальный  разбор  авторской  концепции,  попробуем  обозначить
лишь  моменты,  интересные  для  нашей  темы.  В  целом,  О.  В.  Соколов  исходил  из
концептуального  положения  об  общих  глобальных  геополитических  интересах  Рос¬
сии  и  Франции.  Александра  I  он  вполне  обоснованно  определил  одним  из  главных
организаторов  антифранцузской  коалиции.  Причем,  российский  император,  как  он
заметил,  «не  был  англофилом».  Но  автор  сделал  вывод,  что  в  основе  действий  Алек¬
сандра  I  лежала  «личная  неприязнь  к  Наполеону  Бонапарту».  Другой  причины  или
объяснения  его  поведения  историк  найти  не  смог  («геополитические  соображения
или  вопросы  чести  и  престижа  страны  никак  не  могли  диктовать  Александру  враж¬
дебность  по  отношению  к  Бонапарту  и  его  державе»).  Этот  тезис  на  страницах  мо¬
нографии  неоднократно  и  усиленно  повторяется:  «Этой  личной  ненависти  будут
подчинены  все  действия  царя,  ради  этого,  несмотря  ни  на  какие  геополитические
интересы,  несмотря  ни  на  какую  холодность  и  нежелание  вступать  в  союз  европей¬
ских  монархов,  несмотря  на  надменную,  пренебрегающую  всеми  российскими  ин¬
тересами  политику  Англии,  он  будет  упорно,  буквально  пинками,  заталкивать  всю
Европу  в  коалицию  против  своего  врага»;  «Ничто  не  могло  остановить  поистине
одержимую,  не  знающую  никаких  доводов  разума  жажду  Александра  воевать  с  Фран¬
цией»;  «ничто  не  заставляло  царя  очертя  голову  броситься  в  водоворот  кровопро¬
литной  войны  —  ни  геополитические  интересы,  ни  общественное  мнение  страны».
В  силу  этого  и  вся  вина  за  возникновение  военных  действий  была  возложена  не  на
Наполеона,  как  ранее  привыкла  считать  наша  академическая  наука,  а  на  русского  мо¬
нарха:  «Поэтому  война  1805  г.  была  развязана  исключительно  по  причине  желания
и  комплексов,  обуревавших  одного  человека  —  императора  России  Александра  I».
Вывод  напрашивается  сам  собой  —  русский  монарх  не  учитывал  интересов  своего  го¬
сударства  и  действовал  в  противовес  им  («Ни  о  каких  интересах  страны  ни  царь,  ни
его  подручные  и  не  думали»)1.
 Оставим  за  скобками  эмоциональную  составляющую  авторской  позиции  О.  Соко¬
лова.  Но,  исследователи  царствования  Александра  I,  даже  признавая  его  чрезмер¬
ное  честолюбие,  вряд  ли  смогут  согласиться  с  таким  объяснением  причин  антинапо-
леоновской  позиции  России  («личная  неприязнь»  ее  императора).  Причем  не
только  потому,  что  малопривлекательный  образ  российского  монарха  обрисован  в
негативных  черно-белых  тонах,  а  цветовая  гамма,  как  известно,  всегда  богаче.  Чело¬
веческий  фактор  в  международных  отношениях  всегда  играл  и  будет  играть  опреде¬
 1  Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799—1805  гг.  T.I.  С.  78—79,  96,  127,  128,
131,140.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ленную  роль.  Но  политик  такого
масштаба  как  Александр  I,  при
принятии  стратегических  реше¬
ний  никогда  не  руководствовал¬
ся  лишь  личными  мотивами.
 Слишком  много  фактов  проти¬
воречат  этому.  Мир  политики
всегда  оставался  исключитель¬
ной  сферой  государственного
эгоизма  и  расчета.  Даже  в  Рос¬
сии  при  проведении  внутрипо¬
литического  курса,  будучи  само¬
держцем,  Александр  I  был
вынужден  учитывать  интересы
русской  аристократии,  придвор¬
ных  группировок  и  «партий»,
назначать  на  значимые  посты
людей,  которых,  мягко  говоря,
недолюбливал,  или  не  уважал,  но
делал  это  из  соображений  госу¬
дарственной  целесообразности0.
 Подобными  мотивами  были
продиктованы  и  многие  его  ре¬
шения  в  международной  полити¬
ке.  А  уж  скольких  европейских
коронованных  особ  Александр  I
лично  «недолюбливал»,  трудно
даже  перечислить  (легче  указать
тех,  кого  уважал),  тем  не  менее
встречался  с  ними,  лобызался,  общался,  делал  комплименты,  заключал  договора  и  со¬
юзы  —  этого  требовала  государственная  необходимость.  Поэтому  «личная  непри¬
язнь»  императора  как  причина  выглядит  в  данном  случае  очень  неубедительно,  как  не
выдерживает  критики  и  обвинение  в  том,  что  он  не  руководствовался  в  своей  деятель¬
ности  национальными  интересами.
 Поскольку  О.  В.  Соколов  исходил  из  постулатов  геополитической  теории  об  общ¬
ности  интересов  России  и  Франции,  рассматривая  их  как  естественных  и  потенци¬
альных  союзников  (правда,  подробно  не  останавливаясь  на  этом  положении),  попро¬
буем  рассмотреть  сначала  расклад  сил  в  Европе  в  начале  XIX  столетия  и  ответить  на
 Н.  Бонапарт.
 Гравюра  Ш.  Л.  Лииже  и  Ж.  Годфруа
по  оригиналу  Ж.  Б.  Изабе.  1803  г.
ГИМ

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 вопрос:  в  чем  состояли  противоречия  и  насколько  объективно  совпадали  или  не  сов¬
падали  интересы  этих  двух  держав?
 *  *  *
 Большинство  историков  сегодня  признают,  что  в  рассматриваемый  период  глав¬
ными  игроками  на  европейской  арене  выступали  постреволюционная  наполеонов¬
ская  Франция  и  «владычица  морей»  и  «мастерская  мира»  —  Англия.  Непрерыв¬
ное  соперничество  между  этими  державами  насчитывало  несколько  столетий
(в  XVIII  веке  оно  вспыхнуло  с  новой  силой),  но  антагонистические  противоречия
между  ними  диктовали  и  определяли  основное  содержание  наполеоновских  войн  как
двух  главных  оппонентов  в  споре  за  преобладание  на  континенте*.  В  Европе  можно
было  выделить  еще  три  крупных  государства,  способных  тогда  влиять  на  расстановку
сил:  Россию,  Австрию  и  Пруссию,  остальные,  в  силу  своей  периферийности  или  ма¬
лых  размеров,  не  являлись  самостоятельными  игроками,  в  той  или  иной  степени  не
могли  проводить  независимую  политику  без  оглядки  на  сильных  соседей  и  находи¬
лись  в  орбите  воздействия  пяти  самых  мощных  стран.  Из  трех  последних  выделенных
государств  Россия  стояла  на  особом  месте,  так  как  бесспорно  являлась  великой  евро¬
пейской  державой,  обладая  огромной  территорией,  значительными  людскими  и  ма¬
териальными  ресурсами.  Она  не  только  приближалась  по  значимости  к  Франции  и
Англии,  а  ее  мощь  была  сопоставима  с  лидерами.  В  раздробленной  на  мелкие  госу¬
дарственные  образования  Центральной  Европе  роль  периферийных  полюсов  притя¬
жения  всегда  играли  Австрия  и  Пруссия.  Вокруг  них  традиционно  группировались
мелкие  феодальные  владения,  хотя  всегда  были  сильны  и  конкурентные  австро-прус¬
ские  противоречия,  что  облегчало  Наполеону  проведение  французской  политики  в
этом  регионе.  Но,  в  отличие  от  Австрии  и  Пруссии,  находившимися  всегда  в  зоне
возможных  прямых  ударов  со  стороны  Франции,  Россия,  как  и  Англия,  была  менее
уязвима,  что  давала  ей  большую  самостоятельность  и  свободу  маневрирования.  От  ее
позиции  и  поведения  зависело  тогда  очень  многое,  а  географически  она  находилась
не  в  центре  Европы  и  могла  выбирать  союзников.  Россия  оставалась  единствен¬
ной  крупной  континентальной  державой,  с  мнением  которой  Наполеон  вынужден
был  считаться.
 У  России  как  государства  существовали  свои  предпочтения  и  имелись  свои  серьез¬
ные  интересы  на  Балтике,  в  Польше  и  Германии,  на  Балканах  и  в  Восточном  Сре¬
диземноморье.  Там,  где  они  пересекались  с  интересами  крупных  европейских  дер¬
жав,  возникали  трения  и  противоречия.  Собственно  Российская  империя  в  тот  пери¬
од  могла  предпочесть  три  модели  реагирования  на  происходившую  в  Европе  борьбу:
во-первых,  поддержать  Францию,  т.  е.  вступить  с  ней  в  союз  против  Англии;
во-вторых,  оставаться  нейтральной,  в  данном  случае  можно  было  выбрать  раз¬
ные  способы  поведения  —  от  самоизоляции  до  политики  «свободных  рук»;  в-треть¬
 18

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 их,  вместе  с  Англией  выступить  против  Франции  и  попытаться  втянуть  в  антинапо-
леоновский  союз  как  можно  больше  европейских  стран.
 Во  внешней  политике  России  в  1800—1815  гг.  были  в  разное  время  опробова¬
ны  все  три  модели  поведения.  Но,  на  наш  взгляд,  второй  вариант  стал  со  временем
существовать  как  теоретический,  так  как  полностью  исключался  для  такой  крупной
державы,  как  Россия.  Она  не  могла  подобно  средневековому  Китаю  затвориться  в
скорлупу  самоизоляции  или  закрыть  глаза  на  происходящее,  тем  самым  позволить
другим  странам  принимать  вместо  себя  принципиальные  решения.  Результат  такого
поведения  нетрудно  было  предсказать  любому  политику.  Отказ  от  защиты  своих  го¬
сударственных  интересов  означал  потерю  своего  немалого  влияния  в  Европе  и  ста¬
туса  великой  державы.  Хотя  Александр  I  в  самом  начале  своего  царствования  хотел
бы  оставаться  нейтральным,  но  реализовать  подобный  вариант  просто  не  сумел*.
Существование  такого  крупнейшего  государства,  как  Россия,  уже  было  немыслимо
вдали  от  общеевропейских  интересов  (от  них  уже  невозможно  было  абстрагировать¬
ся),  а  поскольку  война  превратилась  во  всеобщее  явление,  она  уже  не  могла  оста¬
ваться  в  стороне  от  бушевавшего  пожара.  Диапазон  возможных  приоритетов  (с  кем
и  против  кого  «дружить»)  был  невелик.  Оставался  лишь  выбор  в  пользу  Франции
или  Англии.  Почему  все-таки  Россия  в  1805—1807  и  1812—1815  гг.  выступила
совместно  с  Англией,  а  в  1807—1812  находилась  в  союзе  с  Францией?  Почему
столь  кардинально  менялась  ее  позиция?  Есть  и  другие  вопросы,  часто  неоднознач¬
но  трактуемые  историками.
 Доминирующий  взгляд  в  нашей  отечественной  историографии  считает  англо-
русское  сближение  и  совместную  вооруженную  борьбу  с  постреволюционной  Фран¬
цией  вполне  естественной  политикой,  вытекавшей  из  угрозы  завоевания  европей¬
ского  господства  Наполеоном  Бонапартом.  Другая  точка  зрения  —  идея  закономер¬
ной  и  жизненной  необходимости  союза  Франции  и  России  из-за  отсутствия
непримеримых  противоречий  —  была  обоснована  во  времена  расцвета  русско-
французского  союза  конца  XIX  столетия  историками  А.  Вандалем  и  А.  Трачев-
ским1.  В  какой-то  степени  подобных  позиций  придерживался  и  их  современник
С.  С.  Татищев2.  В  советской  историографии  приверженцем  этого  взгляда  выступил
А.  3-  Манфред,  талантливо  интерпретировавший  идею  наличия  общности  интере¬
 1 	Ванлалъ  А.  Наполеон  и  Александр  I:  Франко-русский  союз  во  времена  Первой  империи.  Т.  I—III.
СПб.,  1910—1913;  Трачевский  А.  Франко-русский  союз  в  эпоху  Наполеона  //  Исторический  вест¬
ник.  1891.  №6.
 г  Ташигцев  С.  С.  Мировой  раздел:  От  Тильзита  до  Эрфурта  //  Русский  вестник.  1890.  №  3,  4;  1891.
№  2,9,  11,12;  Он  же.  Из  прошлою  русской  дипломатии:  Исторические  исследования  и  полемиче¬
ские  статьи.  СПб.,  1890.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 сов  и  объективной  заинтересованности  сторон  при  отсутствии  территориальных  спо¬
ров  между  ними1.  Справедливости  ради  отметим,  что  до  последнего  времени  даже  сре¬
ди  советских  исследователей,  несмотря  на  большой  авторитет  Манфреда,  это  концеп¬
туальное  положение  не  получило  поддержки  среди  серьезных  ученых2.
 Сегодня  назрела  необходимость  пристальней  взглянуть  на  проблему  объектив¬
ности  геополитического  и  стратегического  союза  России  и  Франции.  Если  даже
считать  за  аксиому  геополитический  фактор,  как  данный  нам  раз  и  навсегда  бес¬
пристрастный  критерий,  возникают  вопросы:  почему  русские  войска  сражались  с
французскими  в  1799,  1805—1807,  1812—1815  годах?  Почему  в  указанные
временные  отрезки  этот  фактор  «не  работал»?  Может  быть,  из-за  невежества
правящих  кругов  двух  стран?  По  каким  причинам  робкие  ростки  политического  со¬
юза  Франции  и  России  так  быстро  гибли,  не  выдерживая  в  этот  период  даже  крат¬
кие  испытания  временем?
 Начнем  с  того,  что  Франция  и  Россия  были  крупными  централизованными  евро¬
пейскими  государствами,  но  с  разными  экономическими,  социальными,  идеологиче¬
скими  и  религиозными  устоями.  Самое  главное  —  Россия  была  тогда  феодальным  го¬
сударством!!!  Основу  ее  экономики  составляло  крепостническое  сельское  хозяйство.
Товарооборот  во  внешней  торговле  в  основном  почти  полностью  ориентировался  на
Англию.  Экономический  фактор  был,  бесспорно,  очень  важен,  но  не  менее  важ¬
ными  являлись  социальные  и  идеологические  аспекты.
 Главной  социальной  базой  и  цементировавшим  стержнем  самодержавного  строя  яв¬
лялось  дворянство,  оно  же  тогда  было  единственной  общественной  силой,  единствен¬
ным  сословием,  имеющим  в  империи  политическое  значение.  Только  идеалисты  мог¬
ли  считать,  что  царь  или  император  повелевал  Россией  в  одиночку.  Бесспорно,  россий¬
ские  цари  и  императоры  были  деспотическими  фигурами.  Но,  не  опираясь  на  господ¬
ствующий  класс  (а  другой  опоры  у  самодержавия  не  было,  отсюда  проистекало  и  про¬
ведение  внутренней  и  внешней  политики  с  ориентацией  на  интересы  этого  слоя),  мо¬
нарх  не  был  в  состоянии  править  страной*.  Русское  дворянство  быстро  лишало  его
этой  возможности,  если  политический  вектор  изменялся  не  в  пользу  этого  сословия,  а
«государь»  пренебрегал  их  интересами  и  даже  настроениями.  Как  свидетельствует
опыт  XVIII  столетия,  в  этом  случае  долго  на  троне  не  засиживались,  монархи  могли
потерять  не  только  корону,  но  и  свою  жизнь.  Дворяне,  носившие  военную  форму,
очень  резво  реагировали  на  подобные  явления  и  за  один  день  эффективно  и  ради¬
 1 	Манфред  А.  3.  Наполеон  Бонапарт.  М.,  1971.
 2 	См.:  Абалихин  Б.  С.,  Дунаевский  В.  А.  1812  год  на  перекрестках  мнений  советских  историков
1917—1987.  М.,  1990.  С.179;  Шейн  И.  А.  Война  1812  года  в  отечественной  историографии.М.,
2002.  С.  147-149.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 кально  корректировали  политику  в  нужном  для  них  и  их  сословия  направлении.
В  этот  день  престол  превращался  в  игрушку  для  гвардейских  полков.  В  данном  слу¬
чае  вполне  уместно  согласиться  с  мнением  одного  бородача-классика  марксизма,  ныне
не  модного  всепобеждающего  учения,  высказавшегося  о  том,  что  дворцовые  перево¬
роты  в  Петербурге  XVIII  в.  были  «до  смешного  легки».
 Что  же  могла  предложить  Франция  на  рубеже  двух  веков  русскому  императору,  фе¬
одальной  России  и  в  первую  очередь  российскому  дворянству,  благополучие  которого
во  многом  напрямую  зависело  от  крепостной  деревни  и  внешней  торговли?  Идеи  о
свободе,  равенстве  и  братстве  (очень  актуально  для  крепостников!),  отрицание  ре¬
лигии,  лозунг  «Смерть  королям!»  (читай,  и  дворянам  тоже)  и  в  придачу  французскую
гегемонию  в  Европе!  И,  что  же,  после  этого  дворянство,  поставлявшее  Российской
империи  управленческие  кадры  для  военной  и  гражданской  службы,  полностью  осо¬
знав  прогрессивные  интересы  французских  буржуа,  должно  было  убедить  свое  прави¬
тельство,  что  Франция  —  это  единственный  и  естественный  союзник  России?  Воз¬
можно,  дворяне-«Митрофанушки»  еще  не  успели  выветриться  и  встречались  на  рус¬
ских  просторах,  коль  о  них  писал  Д.  И.  Фонвизин  во  второй  половине  XVIII  века,  но
их  было  не  так  уж  и  много,  да  и  не  могло  все  сословие  поголовно  поглупеть  настолько,
что  у  него  напрочь  атрофировалось  социальное  чутье.
 Напротив,  дворянство  тогда  очень  хорошо  осознавало,  что  революционная
«зараза»  представляет  вполне  реальную  угрозу  социальным  устоям  государства  и
их  положению.  Ведь  еще  не  прошло  и  30  лет  со  времени  Пугачевского  бунта,  а
испытанный  тогда  ужас  сохранялся  в  воспоминаниях  нескольких  поколений  гос¬
подствовавшего  класса.  Даже  дошедшая  до  нас  частная  переписка  представите¬
лей  дворянства  в  1812  году  наполнена  свидетельствами  откровенного  страха
перед  Наполеоном,  который  мог  пообещать  вольность  крепостным*.  Призрак
второй  пугачевщины  неотступно  присутствовал  в  умах  дворян  —  сравнительно
небольшого  по  численности  благородного  сословия  в  многомиллионной  крестьян¬
ской  стране.  Русскому  дворянству  тогда  было  что  терять.  Поэтому  Россия  крепо¬
стническая  (другой  России  тогда  не  было)  очень  четко  определяла  Францию,  да¬
же  сохранявшую  к  тому  времени  лишь  тень  революционных  традиций,  как  своего
главного  идеологического  противника*.
 Идеи  революции  всегда  опасней  ее  штыков  (при  условии  массового  потребитель¬
ского  спроса  на  эти  идеи).  Сегодня  историки  сколько  угодно  могут  рассуждать,  что
Франция  при  Наполеоне  переродилась,  усилиями  своего  императора  старалась  адап¬
тироваться  под  «старый  режим»,  стала  рядиться  в  тогу  просвещенного  абсолютизма
и  примеривала  феодальные  одежды.  Проблема  в  том,  что  русские  дворяне,  владель¬
цы  крепостных  крестьян,  продолжали  пребывать  в  убеждении,  что  наследник  рево¬
люции  «безродный»  Наполеон  Бонапарт  мало,  чем  отличался  от  французских  без¬

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 божников-санкюлотов*.  Для  них  он,  в  силу  психологической  предубежденности,  по-
прежнему  оставался  «новым  Пугачевым»*.
 Да,  русское  дворянство  было  неоднородным,  различалось  по  знатности,  богатству,
общественному  положению.  Существовал  верноподданный  чиновно-сановный  Пе¬
тербург,  «столица  недовольных»  Москва,  где  проживали  фрондирующие  опальные
отставники  и  крупные  помещики  центральных  губерний  (очаг  дворянского  вольно¬
мыслия  и  цитадель  сословной  оппозиции),  присутствовала  родовая  аристократия,
негласно  претендовавшая  на  властные  полномочия  в  государстве,  крупное  столбовое
поместное  дворянство  и  бедные  беспоместные  чиновники  и  офицеры,  получившие
за  службу  право  приобщиться  к  благородному  сословию.  Имелись  внутри  дворянства
и  общественные  группировки,  или  как  их  тогда  называли  «партии»,  ориентирован¬
ные  и  защищавшие  разные  модели  развития  страны:  «английская»*,  «русская»*,  с
некоторыми  оговорками  —  «немецкая»*.  Но  вот  о  существовании  «французской
партии»  в  источниках  можно  найти  только  искаженные  отголоски*.  Правда,  в  пере¬
писке  1812  г.  у  некоторых  русских  патриотов  в  шовинистическом  угаре  в  качестве
давнишнего  пугала  фигурировали  «иллюминаты»  и  «мартинисты»  (чаще  всего  под
них  подходили  масоны),  правда,  больше  как  некие  фантомы  и  агенты  Наполеона*.
Хотя  на  самом  деле  масоны  изучали  туманные  доктрины  европейских  мистиков  и
клеймили  революцию  и  французского  императора  как  врага  «всемирного  спокойст¬
вия».  Но  эти  термины  («иллюминаты»  и  «мартинисты»)  больше  использовались  как
жупелы,  а  также  козырь  для  бездоказательных  обвинений  в  пронаполеоновской  ори¬
ентации  и  в  стремлении  заключить  мир  с  Францией  в  адрес  некоторых  высокопос¬
тавленных  лиц  в  окружении  Александра  I*.  При  этом  стоит  отметить,  что  в  начале
XIX  в.,  несмотря  ни  на  что,  Франция  по-прежнему  в  поведенческом  отношении  ос¬
тавалась  Меккой  всей  дворянской  аристократической  культуры  и  являлась  законода¬
тельницей  моды.
 В  целом  же,  правительственная  политика  по  отношению  к  Франции,  в  частности
война  против  Наполеона  в  1805  г.,  пользовалась  поддержкой  и  не  вызывала  общест¬
венного  недовольства*.  А  таковое  периодически  возникало,  причем  с  откровенно  ан-
тифранцузской  направленностью,  назовем  только  хронологически  близкие  к  1805  г.
события:  Тильзитский  мир  1807  г.,  Русско-шведская  война  1808—1809  гг.,  кампа¬
ния  1809  г.  против  Австрии.  О.  В.  Соколов  достаточно  прямолинейно  удивляется  и  се¬
тует  на  неудачный  выбор  русских  послов  при  Бонапарте  в  1801  —  1805  гг.,  а  также  на
их  деятельность.  Даже  процитировал  выдержку  из  письма  посла  С.  А.  Колычева  царю:
«Я  никогда  не  свыкнусь  с  людьми,  которые  правят  здесь,  и  никогда  не  буду  им  дове¬
рять»1.  Что  ж  тут  парадоксального?  Под  этими  словами  посла  подписались  бы  тогда
 1  Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799—1805  гг.  Т.  I.  С.  75—76.
 22

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 большинство  русских  дипломатов,  сановников,  генералов  да  и  простых  дворян.  Это
было  господствующее  умонастроение  всего  сословия.  Иных,  принимавших  пострево-
люционную  Францию  и  позитивно  настроенных  к  ней  правительственных  чиновни¬
ков  в  России  не  было,  да  и  быть  не  могло  в  силу  идеологической  несовместимости.  По¬
этому  не  стоит  удивляться  холодному  приему,  которое  оказывало  русское  общество
(т.  е.  дворянство)  практически  всем  посланникам  Наполеона  в  Петербурге  в  1801  —
1805  и  1807  —  1812  гг/  Не  смог  избежать  прохладного  отношения  к  своей  осо¬
бе  в  бытность  послом  даже  представитель  французской  аристократии  А.  О.  Л.  де
Колен  кур.  В  глазах  русских  дворян  он  оставался  изменником  своего  короля  и  слугой
«узурпатора»  и  «мещанина  на  троне»  (к  тому  же  он  запятнал  себя  арестом  герцога
Энгиенского).  На  французские  дипломатические  приемы  приходили  в  основном
лишь  чиновники,  которым  это  вменялось  по  службе,  дворянское  общество  же  их  игно¬
рировало,  а  в  среде  гвардейской  молодежи  считались  хорошим  тоном  всякого  рода  ан-
тифранцузские  выходки.  В  то  же  время  в  России  проживало  большое  количество
французских  роялистов-дворян.  Они,  можно  сказать,  попали  в  знакомую  с  детства  ат¬
мосферу,  в  общество,  в  котором  господствовали  легитимистские  настроения  и  образ
мысли.  Вот,  их  то  охотно  принимали  в  светских  салонах;  они  являлись  там  желанными
гостями  и  чувствовали  себя  своими  людьми*.  А  очень  многие  из  «мучеников  револю¬
ции»  находились  на  государственной  и  придворной  службе,  в  том  числе  в  рядах  армии,
и  никаких  препятствий  им  не  чинилось*.
 Что  же  касается  антифранцузской  политики  Александра  I,  О.  В.  Соколов  задается
вопросом:  «Откуда  эта  странная,  непонятная  ненависть?  Во  всяком  случае,  она  ни¬
как  не  могла  появиться  ни  как  следствие  жизненно  важных  интересов  России,  ни  как
результат  враждебных  действий  со  стороны  французской  республики»1.  Сентенция,
истинно  удивительная.  Или  полное  отсутствие  желания  понять  внутреннюю  логику
поведения  обличенных  государственной  властью  высших  представителей  России.
Даже  не  анализируется  и  не  берется  в  расчет  то,  что  именно  такая  проводимая  Алек¬
сандром  I  международная  политика  имела  мощную  подпитку  со  стороны  русского  дво¬
рянства,  поскольку  именно  этот  внешнеполитический  курс  полностью  соответствовал
и  выражал  интересы  этого  сословия.
 Будучи  императором  феодальной  России,  Александр  I  должен  был,  по  мнению  не¬
которых  сторонников  геополитической  теории,  повинуясь  законам  этой  теории,
вступить  в  союз  с  Наполеоном  ради  национальных  интересов  своей  империи.  Обыч¬
но  для  доказательства  приводят  пример  первой  крупной  попытки  франко-русского
сближения  в  самом  конце  правления  императора  Павла  I.  Но,  именно,  в  самом  кон¬
це  правления,  а  то  как  император  закончил  свою  жизнь  хорошо  известно.
 1  Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799—1805  гг.  Т.  I.  С.  77.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 В  0  :1:1  В  Ю  М  И  А  О  С  Т  ПО
 Ы  Ы  Л  Л  К  КС  А  И  Д  Р  Ъ  И  Е  Р  В  Ы  Й
 И  ,м  н  с  {>  а  я*  о  f>  v  к  Самодержец*
 В  С  Е  Р  О  С  С  i  Й  С  К  I  Й,
 и 	»  »1>очл«,  и  «г04**.
 О&одлхскъ  ъсЬнъ  (Аршыъ  похкаитпп  ЛЛШШИ».
 Судугодно  *ж.\о  ирскрлвгашг. 	дк^ош»
 |4>д«т«л*  НАШЕГО  Гогудлр»  йют'раяюрлИАВЛЛ  иКТЮВИЧЛ,
<гк0ич*с»я.«<)с»  скп(«>гал;я1и*»о  эдодижодюсздш*  ударокь  о»  «Г'Чк
ci>  «*  го  «а  ise  число  «его  мОДр;  Л1Ы  <юс«|>&здд  МллЪдсшгмпю
ИчийрлторскЙ  ВеероесШкЖ  Престол*  j  «осмр'одлея'»  купно  *г
с0лзйт»'-»сж».  у«|м»л*т«.  Bo»o>ii>  И  А  М1»  «ружшмЙ  шралъ  ito
нам*  и  «о  сердау  м>  Воэб  «очим«>5айй  АыушттЛ  6<<к«  нашей:
ГосудяркЯш  И*терюр«йм  ЕКА'гериЙЫ  BwBSri*»  коеа  хшхн-.ь
МАШ»  »  всему  0»нечест*у  im»a  пребудешъ  моС*ж\,  м  т  К*
премудрыми  »1*»*,{>««?лмг  iuetw*yi«  досашгмеч*  rx>:wxmt<  Poocfw  i«
«epwv  Слдзм  и  ,wcw4«m»t  мииру&пшос  Ыажежюю
н«д,шшм«*  НАШИМ'}»,  которых  ь  vj>m  ш  щтьт*»*  swmvtai.
*t|»joeiui.  J»x*  г».  ИА.М'Ь  п»ис*м»(о  »(>ед*  лицеи*.  ес<ит,\Щч«  ВШ;
*>|£>с*  Ею»  м  подаст*  НАШ»  силы  ы.  тьееит  бременя  мы»&  «д
ИЛС.1г  лся<ц^го.  Дэдь  *Ь  C.<H«au*wej»<>yprb  Млретл  is  го  дц»  шя
t-ода.
 СТ#А  &К9»  ш«»:
 АЛКХСЛИДР1».
 Печатмг*.  гъ  Съкшт*
Мсрбург*  Bf>«  Сен*<а»
 ПДИ*  IgQI  «М*.
 Пример,  правда,  по  нашему  мнению
самый  неудачный,  ибо  он  опровергает
выдвинутый  тезис  и  доказывает  совер¬
шенно  обратное.  Как  только  Павел  I
«охладел»  к  англичанам  и  «полюбил
сгоряча»  французов,  как  только  попы¬
тался  пойти  на  заключение  союза  с  На¬
полеоном"  и  самостоятельно  реализо¬
вать  проект  похода  в  Индию,  так  его
ожидал  печальный  конец  в  Михайлов¬
ском  замке  в  марте  1801  г.  Император
заплатил  жизнью  за  забвение  истины,
выраженной  словами  графа  Н.  П.  Ру¬
мянцева,  что  русский  деспотизм  «огра¬
ничен  дворянскими  салонами»  При-
чем,  подавляющее  число  русских  дво¬
рян  ликовало,  узнав  о  смерти  Павла  и
восшествии  на  престол  его  сына.  Рус¬
ские  офицеры  и  генералы,  участники
цареубийства,  не  понесли  никакого  на¬
казания  (как  и  общественного  порица¬
ния),  а  впоследствии  отличились  в  вой¬
нах  против  Наполеона.  Так  Л.  Л.  Бен-
нигсен  занимал  пост  главнокомандую¬
щего  в  1807  г.,  а  попавший  в  опалу  П.  А.  Пален,  даже  находясь  в  отставке,  фигу¬
рировал  кандидатом  на  пост  главнокомандующего  в  августе  1812  г.  Конечно,  в  со¬
ответствии  с  некоторыми  утверждениями,  заговор  был  инсценирован  на  англий¬
ские  деньги  (хотя  никто  еще  этого  документально  не  доказал),  но  сознательными
участниками  были  русские  гвардейцы.  Думаю,  что  они  сподобились  на  такой  посту¬
пок  —  подняли  руку  на  помазанника  Божьего  —  не  из-за  денег,  а  по  глубокому
убеждению,  что  жить  под  таким  правлением  уже  больше  невозможно,  а  стране  гро¬
зила  серьезная  опасность".
 Уж,  кто-кто,  а  сын  Павла  I  очень  хорошо  понимал  расклад  внутриполитических  сил
в  России  и  вряд  ли  хотел  наступать  на  грабли  1801  г.  Он  очень  хорошо  знал,  какое  со¬
словие  надо  особо  выделять  на  фоне  социального  пейзажа  России,  на  кого  необходи¬
 Манифест  императора  Александра  I
о  смерти  его  отца  Павла  I  и  вступлении
Александра  на  российский  престол.
Санкт-Петербургу  12  марта  1801  г.
ГИМ
 1 	Цит.  по  ст.  :  Шебунин  А.  Из  истории  дворянских  настроений  20-х  годов  XIX  века  //  Борьба  классов.
1924.  №  1-2.  С.  51.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 мо  ориентироваться  в  своей  политике,  чтобы  сохранить  не  только  власть,  но  и  жизнь.
Внешнеполитический  кругозор  и  устремления  государства  тогда  полностью  опреде¬
лялись  интересами  дворянства,  которое  уже  четко  определилось,  что  с  Францией  Бо¬
напарта  ему  не  по  пути.  В  этом  и  заключалось  идеологическое  обоснование  курса
Александра  I  и  мотивов  государственного  эгоизма,  определяемого  экономической,
финансовой  и  политической  пользой  страны.
 Мне  могут  возразить,  что  дворянство  —  это  не  народ.  Все  же  это  была  часть  наро¬
да,  а  в  то  время  единственная  социальная  и  общественная  сила,  способная  опреде¬
лить  и  сформулировать  свои  политические  интересы,  т.  е.  говорить  от  имени  всей
империи*.  Остальные  сословия  оставались  безмолвными,  даже  духовенство  и  купече¬
ство,  не  говоря  уже  о  крестьянстве  (способном  лишь  на  локальные  бунты)  или  о  дру¬
гих  малочисленных  сословиях.  Поэтому  можно  с  уверенностью  говорить,  что  прово¬
димая  политика  Александра  I  имела  вполне  внятную  и  логичную  мотивировку,  а  не
диктовалась  его  эгоистической  «личной  неприязнью»  (таковая  у  него  была  не  толь¬
ко  к  Наполеону,  но  и  ко  многим  европейским  коронованным  особам).  Любая  госу¬
дарственная  политика  —  вещь  весьма  прагматичная,  она  всегда  направлена  на  со¬
блюдение  определенных  интересов.  В  данном  случае,  российский  император  очень
отчетливо  определял  цель  государственной  деятельности  и  геополитического  пози¬
ционирования  страны  на  самом  высшем  уровне,  выдерживал  свой  курс,  исходя  из
идеологических,  социальных  и  экономических  приоритетов  русского  дворянства.
 Этого  требовал  от  российского  императора  и  сухой  анализ  расклада  политических
сил  в  Европе,  даже  с  точки  зрения  основ  геополитики.  Географический  компонент
действительно  дает  основания  предполагать,  что  Франция  и  Россия  при  определен¬
ных  условиях  являлись  естественными  союзниками.  Они  не  имели  до  1807  г.  общих
границ  и  никаких  точек  соприкосновения,  но  между  ними  располагались,  помимо
Пруссии,  земли  многочисленных  немецких  государств.  Это  была  огромная  террито¬
рия,  где  как  раз  прямо  сталкивались  тогда  французские  и  российские  интересы.
В  конце  XIX  в.  после  образования  мощной  Германской  империи  геополитический
фактор  сработал  очень  четко.  Франция  и  Россия,  несмотря  на  различия  в  государст¬
венном  и  политическом  устройстве,  вступили  в  союз  против  Германии.  Император
Александр  III,  наверно,  самый  твердый  самодержец  из  династии  Романовых,  вынуж¬
ден  был  на  официальных  встречах  с  французским  президентом  стоя  слушать  фран¬
цузский  гимн  «Марсельезу».  Можно  только  догадываться,  что  творилось  в  тот  момент
в  душе  этого  убежденного  и  последовательного  противника  революций,  но  все  его
идеологические  предубеждения  перевешивала  государственная  необходимость.  Ино¬
гда,  для  того,  чтобы  разобраться  в  далеком  прошлом,  оказывается,  необходимо  этот
отрезок  времени  сравнивать  с  хотя  бы  наступившим  завтрашним  днем.  Так  историче¬
ские  детали  бросают  тень  на  уже  прошедшее  будущее.  Геополитические  факторы,  ес¬
ли  они  имеются,  работают  без  запоздания  во  времени.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 В  начале  XIX  в.  германской  угрозы  в  Европе  еще  не  существовало.  Следователь¬
но,  не  имелось  и  прямой  необходимости  в  союзе  между  Францией  и  Россией  против
Германии*.  Британские  острова  территориально  находились  в  стороне  от  континен¬
та,  и  у  России  не  было  даже  малейшей  надобности  объединяться  с  кем-либо,  а  тем
более  с  Францией,  против  Англии.  Наоборот,  все  пять  великих  европейских  держав
в  первую  очередь  боролись  в  то  время  за  преобладание  и  влияние  в  немецких  землях.
И  самой  реальной  тогда  (что  подтвердила  сама  история)  была  угроза  французской  ге¬
гемонии  в  Германии,  а  это  —  центр  континента,  поэтому  речь  шла  о  будущем  всей
Европы*.  Если  проанализировать  состав  всех  коалиций,  то  можно  без  труда  заметить,
что,  помимо  бессменного  «банкира»  союзников  —  Англии,  их  участниками  (правда,
с  периодическим  выбыванием)  являлись  Австрия,  Пруссия,  Россия,  по  выражению
Э.  Э-  Крейе  «альянс  фланговых  государств  против  центра»1.  Главная  проблема  за¬
ключалась  в  обилии  мелких  немецких  государственных  образований,  которые  потен¬
циально  легко  могли  стать  жертвой  сильного  соседа,  т.  е.  Франции.  Эта  постоянно
возраставшая  угроза  в  глазах  государственных  деятелей  того  времени  обоснованно
персонифицировалась  с  именем  Наполеона,  которого  некоторые  историки  пытают¬
ся  изображать  в  образе  чуть  ли  не  голубя  мира.  А  вот  как  характеризовал  ситуацию  и
политику  Наполеона  один  из  известнейших  тогда  отечественных  литераторов
П.  А.  Вяземский:  «Гнетущее  давление  наполеоновского  режима  чувствовалось  во  всех
уголках  Европы.  Кто  не  жил  в  эту  эпоху,  тот  знать  не  может  догадаться,  как  душно  бы¬
ло  жить  в  это  время.  Судьба  каждого  государства,  почти  каждого  лица,  более  или  ме¬
нее,  так  или  иначе,  не  сегодня,  так  завтра  зависела  от  прихотей  тюильрийского  каби¬
нета  или  боевых  распоряжений  наполеоновской  Главной  квартиры.  Все  жили  как  под
страхом  землетрясения  или  извержения  огнедышащей  горы.  Никто  не  мог  ни  дейст¬
вовать,  ни  дышать  свободно»2.
 Именно  поэтому  в  рассматриваемый  период  времени  и  возникли  антинаполеонов-
ские  коалиции,  несмотря  на  колебания  европейских  правителей,  порождаемые  бояз¬
нью  перед  мощью  французской  военной  машины.  Дабы  не  быть  голословным  приве¬
дем  аналогичное  мнение  А.  Чарторыйского,  критически  относившегося  к  России,  но
давшего  в  своих  воспоминаниях  взвешенную  оценку  европейской  ситуации  до
 1805 	г.:  «Чтобы  понять  политическое  движение  этой  эпохи  и  горячность,  с  которой
Европа  принялась  бороться  с  Наполеоном,  несмотря  на  страх,  внушаемый  им,  следу¬
ет  припомнить  общественное  мнение  о  Наполеоне,  преобладавшее  в  Европе.  ...вся
вера  в  Наполеона,  всякая  иллюзия  исчезла,  как  только  он  встал  во  главе  правительст¬
 1 	Kpeiic  Э.  Э.  Политика  Меттсрниха.  Германия  в  противоборстве  с  Наполеоном  1799—1814.  М.,
2002.  С.  86.
 2 	Вяземский  П.  Л.  Поли.  собр.  соч.  Т.7.  СПб.,  1882.  С.  442—443.
 26

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ва  Франции.  Каждое  его  слово,  каждый  поступок  убеждали  всех,  что  он  думает  дей¬
ствовать  только  силой  штыков  и  массой  войск.  Это  было  основной  ошибкой  Напо¬
леона,  подорвавшей  его  могущество...  Правда,  он  выказал  себя  разносторонне  та¬
лантливым  человеком,  но  обнаружил  в  то  же  время  и  свое  полное  неуважение  чьих-
либо  прав  и  желание  всех  поработить  и  подчинить  своему  произволу.  Поэтому,  ког¬
да  наступил  момент,  благоприятный  для  борьбы  с  Наполеоном,  все  приняли  в  ней
участие  со  спокойной  совестью,  так  как  это  была  борьба  с  силой,  переставшей  быть
полезной  для  общества.  Такое  мнение,  ставшее  в  Европе  общим,  распространи¬
лось  и  в  России.  Оно-то  и  толкнуло  ее  правительство,  погрешившее,  может  быть,
излишней  торопливостью,  на  путь,  на  котором  уже  не  было  никакой  возможности
сохранить  за  собой  прежнюю  роль,  наиболее  достойную  для  России»1.  И  «пинка¬
ми»  в  коалицию  никто  никого  «не  загонял»,  это  был  осознанный  выбор  госу¬
дарств,  видевших  реальную  опасность  для  своих  интересов  и  своего  суверенитета
со  стороны  Франции.  Подобными  «силовыми»  методами  создать  военно-полити¬
ческий  союз  было  просто  невозможно.  Разыгравшийся  аппетит  гениального  и  аг¬
рессивного  полководца  и  его  беспардонная  политика  «балансирования  на  грани
войны»  заставляли  монархов  опасаться  за  свои  троны,  а  государства  «запуганной»
Европы  искать  пути  к  объединению  сил  против  Наполеона,  как  «врага  всемирного
спокойствия».  Очень  метко  написал  об  этом  В.  В.  Дегоев:  «Словно  играя  с  судьбой
и  испытывая  пределы  своего  могущества,  Наполеон  не  разрушал,  а  собирал  анти-
французскую  коалицию»2.
 В  период  с  1801  по  1805  гг.  геополитический  фактор  не  мог  сыграть  на  руку
франко-русскому  сближению.  Этому,  в  первую  очередь,  препятствовали  идеологиче¬
ские  и  социальные  моменты,  в  немалой  степени  барьером  стала  и  агрессивная,  и  вы¬
зывающая  политика  новоиспеченного  французского  императора.  Поначалу  Алек¬
сандр  I,  даже,  вероятнее  всего,  симпатизировал  Н.  Бонапарту.  Но  чем  больше  он
присматривался  к  политическим  шагам  первого  консула,  тем  явственнее  вырисовы¬
валась  опасная  перспектива  и  прямая  угроза  для  Европы  и  России  в  деятельности
этого  человека.  Уже  в  частном  письме  к  Ф.  Лагарпу  7  июля  1803  г.  молодой  русский
монарх  достаточно  критически  оценивал  провозглашение  Наполеона  пожизненным
консулом  и  было  очевидно,  что  он  уже  потерял  всякие  иллюзии  по  отношению  к  не¬
му  так  же,  как  померк  окружавший  его  ореол  республиканца.  Вот  цитаты  из  этого
письма:  «пелена  спала  с  его  глаз»,  по  его  мнению,  Бонапарт  имел  уникальную  воз¬
 1  Из  записок  князя  Адама  Чарторыйского:  Русский  Двор  в  конце  XVIII  и  начале  XIX  столетия.  1795—
1805.  М.,  2007.  С.  208-209.
 2 	Дегоев  В.  В.  Указ.  соч.  С.  136.  Подобные  мысли  можно  найти  и  в  книге  Ч.  Д.  Исдейла.  Подр.  см.:
Исдейл  Ч.Д.  Наполеоновские  войны.  Ростов-на-Дону,  1997.  С.  50—51.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 можность  работать  «для  счастья  и  славы  родины  и  быть  верным  конституции,  ко¬
торой  он  сам  прясягал»  (сложить  с  себя  власть  через  десять  лет),  а  «вместо  этого
он  предпочел  подражать  европейским  дворам  во  всем,  насилуя  конституцию  своей
страны»,  поэтому  он  видит  теперь  в  нем  «одного  из  самых  знаменитых  тиранов,
которого  производила  история»1.  Ясно,  разочарование  было  связано  и  с  его  либе¬
ральными  воззрениями,  в  которые  будущий  французский  император  («тиран»)
никак  не  вписывался.  В  такой  ситуации  Александр  I  стал  проводником  активной
антифранцузской  политики,  которая  полностью  отражала  интересы  русского  дво¬
рянства  и  государства.  Его  можно  назвать  и  идеологом  последовательной  русской
стратегии  в  Европе.  Во  всяком  случае,  в  проведении  долговременной  последова¬
тельной  политики  в  европейских  делах  России  того  времени  ему  не  откажешь.
В  данном  случае  российский  император  выступал  продолжателем  борьбы  с  револю¬
цией  —  политики,  заложенной  еще  Екатериной  II.
 Как  раз  с  точки  зрения  основ  геополитики  англо-русский  союз  имел  тогда  гораздо
больше  шансов  на  реализацию,  несмотря  на  существовавшие  противоречия  и  разные
подходы  при  решении  конкретных  задач  европейской  политики.  Такой  союз  был
вполне  закономерен,  так  как  оба  государства  имели  сходные  интересы  в  отношении
Центральной  Европы,  им  оставалось  только  договориться  между  собой*.  Поэтому  не¬
обходимо  признать,  что  первоначальный  исходный  посыл  О.  В.  Соколова  о  «личной
неприязни»  российского  императора  ошибочен,  мало  того  он  создает  неправильное
и  превратное  представление  о  кампании  1805  года  так  же,  как  и  о  позиции  России  в
этом  военном  конфликте.  Непонимание  причин  войны  ведет  за  собой  и  шлейф  иска¬
жений  в  описании  характера  кампании  и  русской  стратегии  в  целом  в  этот  период.
Другое  дело,  что  Александр  I  был  не  безгрешным  государственным  деятелем,  поэто¬
му  можно  и  нужно  говорить  о  его  ошибках*.  Благо,  что  тогда  положение  Российской
империи  допускало  определенный  лимит  промахов  своего  молодого  императора.
В  политике  обойтись  без  ошибок  невозможно,  но  за  них  дорого  платили  и  платят  под¬
данные.
 «  #  *
 Известно  выражение:  «короля  играет  свита».  Оно  применимо  и  к  Александру  I.
Безусловно,  он  являлся  самостоятельной  фигурой,  но  в  отношении  его  личности  да¬
же  среди  современников  всегда  было  много  полемики.  А  для  его  характеристики
обычно  приводилось  актуальное  высказывание  князя  П.  А.  Вяземского:  «Сфинкс,
неразгаданный  до  гроба,  о  нем  и  ныне  спорят  вновь».  Но  русский  монарх  не  мог  быть
одиночкой.  В  проведении  своей  политики  он  должен  был  опираться  на  конкретные
 1  Correspondence  de  Frederic-Cesar  de  la  Harpe  et  Alexandre  I-er.  Т.П.  Neuchatel,  1979.  P.  44—45.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 личности,  представителей  высшей  бюрократии.  За  персоной  №  1  обычно  стоит  не
один  человек,  а  хотя  бы  несколько.  Функционирование  публичного  лидера  всегда
обеспечивает  команда.  Она  состояла  у  Александра  I  из  разных  людей.  В  ней,  можно
сказать,  присутствовали  поколения  «отцов  и  детей»,  конфликты  между  которыми,  в
силу  личностных  особенностей  и  опыта,  разного  культурного  капитала  и  мировоззре¬
ния,  были  неизбежны.
 В  данном  случае,  необходимо  отметить  одну  особенность  —  разные  способы  ме¬
ханизма  принятия  решений  в  нерховной  властью  в  постреволюционной  Франции  и
крепостнической  России.  Если  во  Франции  директивные  и  законодательные  акты
направлялись,  как  правило,  от  первого  лица  к  подчиненным,  то  в  России  действова¬
ла  иная  схема,  характерная  для  феодального  государства.  Сначала  приближенные
(часто  по  устному  распоряжению  сверху)  разрабатывали  и  подавали  проекты  на  ут¬
верждение  императору,  после  чего  они  приобретали  силу  закона.  С  этой  точки  зре¬
ния  сановный  Петербург  играл  очень  важную  роль  в  жизни  империи.  В  близком
окружении  Александра  I  и  рядах  высшей  бюрократии  всегда  находилось  много  лиц,
предлагавших  самые  разные  решения  в  политике:  сторонники  «свободы  рук»,  ми¬
ра  или  войны,  поборники  вступления  в  коалицию,  приверженцы  союза  с  Франци¬
ей.  Часто,  в  зависимости  от  конкретно  сложившейся  ситуации  они  могли  менять
свои  взгляды.  Но  это  было  условное  разделение  в  правительственном  лагере.  По¬
следнее  слово  всегда  было  за  императором.  Он  принимал  окончательные  решения
во  всех  важнейших  вопросах,  касающихся  жизни  и  деятельности  империи,  в  том
числе,  конкретные  решения  кто  должен  играть  первые  роли  в  различных  отраслях
управления  империи  и  его  окружать  в  главных  бастионах  власти*.  Поэтому,  не  раз¬
бирая  всех  коллизий,  споров  и  предложений  (а  они  всегда  были),  постараемся  вы¬
водить  лишь  результирующее  направление  в  политике.
 Александр  I  с  юности  мечтал  о  военных  подвигах.  В  1805  г.  он  стал  первым  рус¬
ским  монархом  после  Петра  I,  присутствовавшим  на  театре  военных  действий.
«Военное  ребячество»  и  гатчинское  воспитание  было  противопоставлено  гению
первого  полководца  Европы*.  Отправляясь  на  войну,  он  надеялся  погреться  в  лучах
славы  русских  побед  над  Наполеоном.  Хорошо  знакомый  лишь  с  парадной  стороной
военного  дела  и  переоценивший  боеспособность  русских  войск,  он  стал  свидетелем
катастрофического  поражения  русских  при  Аустерлице.  В  истории  российской  ар¬
мии  Аустерлицкую  битву  можно  назвать  второй  «Нарвой».  Без  этого  унизительно¬
го  проигрыша  не  было  бы  и  будущих  побед.  Во  всяком  случае,  стали  очевидны  ог¬
рехи  и  недостатки  предшествующего  периода  подготовки  войск  и  высшего  команд¬
ного  состава,  необходимость  военных  реформ.
 После  Аустерлица,  ввиду  отсутствия  общей  границы  между  Россией  и  Францией,
произошел  почти  годовой  отрезок  в  перерыве  военных  действий.  В  это  время  в  пра¬
вительственных  кругах  усиленно  обсуждался  вопрос  о  дальнейшем  курсе.  Естествен-
 29

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 f  JjJVN  попГ&г  ЯШпг.
 /14/  „/lu.fter/jfc  insHiJire
Welch*  jr.teueJtcn  й*«  Iffirsirt
0,ite  rreich.  Jfu  fasctien  *.<»!
..7'ra.n£e*?utcAt  и 	me*  n  <Л>
 r  iSof  oaryrfolit
 KtHk

 вУ*Нг\Jp**'<
 £>~/<7jтпр  t)*s  ц.$и.еAsti*/»#n  ■
уКкА<),>>n  Die  *уС-«<»г  ц  ost'JcA*..  /<
 fft'etl  U..  ~/3run  со  /I  .f&tMtr,
i*M.t  Q(eu/»'rt  /titHtj  f  >.>:/(%  J»
.  (A*  tAr*  t>.  ^Мму-СеА  Ai.t  0/mu.t}
.  ^/./>««  jZ'Tj^tjen  »..»  л.Л
 ска  /УМ/.о^у  */(,  (S*;y  >J*tra,f  а  м
 fl//
 Jt,*£<t.srA#  . 	*y 	»•///£
 i)*r 	,ш<А 	Oim,
 r/i#e  <*  *t  Ovf)r?.X
 ■  tuiiU.  3.  Jbjj,  JtrtVtr  fiJjc
 '  urn  >)i>n
 >>/  ()t  'c,N<t  ttytt  .  ^44  rt#A  !,).,?/!  ,
 f.  <“fci't*<t  f<>'('.tt:Af  Лгтк*  ea  0  <u)
:i<}rjf  Per/etA*  ,i  .*
 fA*.<  {?*>(rt/S4  P(>/'  [/)<>/.(.  I//,*,»/»'.;’.;
 -*gv
 ?m  ия  ТегШъЖ'Ж**,.
 I 	*W  Огн/JsA*  и  и  .  jlvfrijcAitn
 Ш^г^/УУ  c->  ~  -  PM*
 -сй’лгл^^,
 ГУН  Jliifs^rAtn  b/f,-oter  плеА  t
/*<■//«/t'/i/  /,ey  fafitocA
 Й 	,■<]$**&  J^x/p+s  $  <гД<«/
 ‘^л*  •'•  0.tftn’*iYA+c.  fci'  j  ЛягЛгП-
 Hfcb*  *
 План  сражения  при  Аустерлице.
 Гравюра  иллюминированная  акварелью.  Австрия.  Первая  четверть  XIX  в.
 ГИМ
 (Подписи  на  немецком  языке)
 но  высказывались  разные  соображения  и  предлагались  различные  методы  решения
внешнеполитических  задач1.  Русская  сторона  была  вынуждена  вступить  в  перегово¬
ры  с  Францией  и  даже  направила  своего  дипломатического  уполномоченного
П.  Я.  Убри  в  Париж.  Мирные  переговоры  начала  и  Англия,  но  единой  англо-русской
платформы  в  переговорном  процессе  с  Францией  выработано  не  было.  Убри  20  ию¬
ля  1806  г.  подписал  проект  франко-русского  мирного  договора,  но  его,  после
 1 	Подр.  см.:  Сироткин  В.  Г.  Дуэль  двух  дипломатий:  Россия  и  Франция  в  1801  —  1812  гг.  М.,  I960.
С.  26-31.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Великое  сражение  при  Аустерлице  2  декабря  1805  г.
Гравюра  И.  Л.  Ругендаса.  1-я  четверть  XIX  в.
ГИМ
 специально  созванного  в  Петербурге  по  этому  поводу  совещания  высших  правитель¬
ственных  чиновников,  Александр  I  отказался  ратифицировать.
 Еще  раньше  17  июня  1806  г.  от  «большой  политики»  был  отстранен  А.  Чарто-
рыйский,  уволенный  в  отставку.  Таким  образом,  он  стал  ответственным  в  глазах  рус¬
ского  общественного  мнения  за  провал  планов  III  коалиции  в  1805  г.  В  октябре  же
 1806 	г.  ситуация  в  Европе  резко  изменилась  —  неожиданно  в  войну  против  наполе¬
оновской  империи  вступила  Пруссия,  считавшаяся  до  этого  союзницей  Франции.  Но
после  молниеносного  разгрома  ее  армии,  почти  вся  прусская  территория  оказалась  в
руках  французов.  Пришедшая  на  помощь  пруссакам  русская  армия  практически  ока¬
залась  один  на  один  против  войск  Наполеона.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Испив  в  полной  мере  горечь  неудач  Аустерлица,  Александр  I  сделал  вывод  о  том,
что  первым  полководцем  в  Европе  всегда  будет  его  противник.  Поэтому  он  выбрал
для  себя  иную  сферу  и  все  силы  направил  в  область  высокой  политики  (не  забывая
держать  под  полным  контролем  армию).  Как  дипломат  российский  император  пока¬
зал  себя  мастером  политического  расчета,  в  чем  ему  отдавали  должное  многие  совре¬
менники.  «Это  —  истинный  византиец,  —  высказывался  о  нем  сам  Наполеон,  —
тонкий,  притворный,  хитрый»1.
 После  кровопролитной  кампании  между  русскими  и  французскими  войсками
 1807 	г.,  закончившейся  поражением  русской  армии  под  Фридландом,  наполеонов¬
ские  полки  остановились  на  р.  Неман,  а  боевые  действия  были  прекращены.  Прав¬
да,  положение  России  нельзя  в  тот  момент  охарактеризовать  как  критическое.  Име¬
лись  воинские  резервы,  чтобы  быстро  подкрепить  и  восстановить  численность  дей¬
ствующей  армии,  да  и  время,  пространство  и  близость  тылов  играли  бы  на  руку  рус¬
ским  в  случае  продолжения  боевых  действий*.  Но  военные  неудачи,  непомерные
финансовые  расходы,  сложная  политическая  ситуация  (Россия  одновременно  вела
еще  войны  с  Турцией  и  Персией),  боязнь  внутренних  потрясений  в  результате  на¬
полеоновской  пропаганды,  союзнический  «эгоизм»  англичан  (можно  сказать,
полная  бездеятельность  и  отказ  от  реальной  военной  и  финансовой  помощи)  и  уси¬
ление  русско-британских  разногласий*,  да  и  неуверенность  генералов  в  возможном
успехе  на  полях  сражений,  заставили  российского  императора  Александра  I  вступить
с  Наполеоном  в  переговоры  о  мире.  В  какой-то  степени  у  России  на  тот  момент  бы¬
ли  исчерпаны  средства  борьбы  с  Наполеоном.  Приходилось  поневоле  «по  одежке
протягивать  ножки»,  да  и  затяжная  война  слишком  многим  в  петербургских  верхах
казалась  делом  рискованным  и  бесперспективным*.  В  свое  время  В.  Г.  Сироткин,
проанализировавший  мнения  трех  основных  придворных  группировок  в  царском  ок¬
ружении  1807  г.,  пришел  к  выводу,  о  том,  что,  несмотря  на  разногласия  в  подходах,
в  целом  «еще  до  Фридланда  в  русских  правящих  кругах  и  общественном  мнении  от¬
четливо  прослеживалась  тенденция  к  мирному  завершению  вооруженного  конфликта
с  Францией»2.  В  такой  обстановке  в  маленьком  провинциальном  городе  Тильзите
9  июня  1807  г.  между  сторонами  было  подписано  военное  перемирие,  которое  Алек¬
сандр  I  ратифицировал  11  июня,  после  чего  последовал  стремительный  калейдоскоп
важных  событий.  Они  мгновенно  и  круто  изменили  внешнеполитический  курс  рос¬
сийского  тяжеловесного  государственного  корабля.
 Современные  историки,  хорошо  знакомые  с  высот  сегодняшнего  дня  с  произо¬
шедшими  событиями  и  их  последовательностью,  иногда  очень  легко  приходят  к  вы-
 1 	Цит.  но  кн.:  Кизеветтер  А.  А.  Исторические  очерки.  М.,  1912.  С.  305.
 2 	Сироткин  В.  Г.  Дуэль  ,щ\  дипломатий:  Россия  и  Франция  в  1801  —  1812  гг.  С.  77.
 32

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Александр  I  представляет  Наполеону  в  Тильзите  калмыков,  казаков,  башкир
 9  июля  1807  г.
 Художник  Я.  Н.  Бержере.  1810  г.
 Музей  Версальского  дворца
 воду  об  ошибочности  тех  или  иных  поступков  государственных  деятелей.  В  любом
случае,  лучше  оценивать  и  судить  исторические  личности,  исходя  из  господствовав¬
шей  тогда  морально-психологической  атмосферы.  Это  очень  важно  и  в  отношении
тильзитских  событий.  Значительное  число  высших  чиновников  из  ближайшего  окру¬
жения  императора  и  сановной  элиты  в  тот  момент  находилось  под  свежим  впечатле¬
нием  громких  наполеоновских  побед.  В  то  время  у  многих  явно  складывалось  ощу¬
щение  неудержимости  французского  императора,  казалось,  что  его  полководческо¬
му  мастерству  нет  пределов  —  ему  все  под  силу.  А  «проклятые»  французы  все  ближе
и  ближе  подходили  к  русским  границам.  В  правительственных  кругах  опасались  то¬
го,  что  русские  войска  в  очередной  раз  не  смогут  удержать  стремительный  порыв
французских  полков.  Вследствие  этого  очень  боялись  и  возможности  революцион-
 зз

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ной  пропаганды  со  стороны  Наполеона,  народных  бунтов,  провоцирования  восста¬
ния  поляков,  симпатизировавших  «галлам»  и  всегда  готовых  поддаться  «инсуррек-
ции».  Александр  I  понимал,  что  армия  понесла  большие  потери  среди  нижних  чи¬
нов,  а  главное  —  из  строя  выбыло  большое  количество  боевых  генералов,  а  вновь
прибывшие  строевики  могли  наделать  ошибок  и  привести  войска  к  новым  пораже¬
ниям.
 Неслучайно,  что  после  кампаний  1805—1807  гг.  начинается  постепенный,  но
интенсивный  процесс  обновления  высшего  командного  состава,  выдвижения  на  ге¬
неральские  должности  в  полевых  войсках  способных  и  талантливых  офицеров  не  за
выслугу  лет  по  старшинству,  а  за  отличие  на  полях  сражений.  Именно  это  поколение
«отличившихся»  молодых  генералов,  затем  позднее  в1812—1815  гг.,  и  привело  ар¬
мию  к  окончательной  победе  над  Наполеоном1.
 Поражения  не  только  выдвинули  на  авансцену  генералов-практиков,  но  заставили
правительство  взяться  за  военное  реформирование,  многие  элементы  которого  явля¬
лись  прямым  заимствованием  военного  дела  у  французов,  а  также  обратить  присталь¬
ное  внимание  на  тактику  и  военную  организацию  Наполеона2.  Уже  в  1806  г.  после  Ау¬
стерлица  была  введена,  хотя  и  чисто  схематически,  дивизионная  система  организа¬
ции.  Главное  же,  что  все  обучение  и  боевая  подготовка  войск  постепенно  стала  стро¬
иться  по  французским  канонам.  Это  очень  точно  после  1807  г.  подметил  посол  Напо¬
леона  в  С.-Петербурге  А.  де  Коленкур  в  своих  докладах  в  Париж:  «Музыка  на  фран¬
цузский  лад,  марши  французские;  ученье  французское».  Особенно  ощутимо  это  вли¬
яние  сказалось  на  военной  форме  русских  сухопутных  войск.  Тот  же  Коленкур  по  дан¬
ному  поводу  заметил:  «Все  на  французский  образец:  шитье  у  генералов,  эполеты  у
офицеров,  портупеи  вместо  пояса  у  солдат...»3.  Александр  I  предпочел  начать  рефор¬
мы  с  того,  чем  традиционно  всегда  все  мужские  представители  династии  Романовых
занимались  с  особой  любовью  —  с  изменения  униформы.  Будущий  герой  1812  года
генерал  Н.  Н.  Раевский  писал  из  Петербурга  в  конце  1807  г.:  «Мы  здесь  все  пере-
французили,  не  телом,  а  одеждой  —  что  ни  день,  то  что-нибудь  новое»1.  Действи¬
 1 	Подр.см.:  Безопюспый  В.  М.  Армейский  генералитет  в  правление  императора  Александра  I  //  Эпоха
1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  ТЛИ.  С.  38—42.
 2 	См.:  Баиов  Л.  Курс  истории  Русского  Военного  Искусства.  Вып.  VII.  СПб.,  1913.  С.  2—3;
Тотфалушип  В.  П.  Влияние  французской  военной  доктрины  на  развитие  русской  армии  и  рус¬
ского  военного  искусства  //  Новая  и  новейшая  история:  Проблемы  общественной  жизни.  Сара¬
тов,  1991.  С.  25—33;  Безотосный  В.  М.  На  пути  к  реформам:  русская  армия  в  начале  царствова¬
ния  Александра  I  //  Россия  и  Франция  в  начале  XIX  столетия:  Просвещение.  Культура.  Общество.
 М.,  2004.  С.  116-127.
 Николай  Михайлович,  великий  князь.  Дипломатические  сношения  России  и  Франции  но  донесе¬
ниям  послов  императора  Александра  и  Наполеона.  1808—1812.  Т.  IV.  СПб.,  1908.  (1.  3.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 тельно,  наполеоновская  унифор¬
ма  в  то  время  диктовала  военную
моду  в  Европе,  и  переобмундиро-
вание  русских  войск  лишь  знаме¬
новало  переход  к  новым  подхо¬
дам  к  военному  делу.  Изменения
коснулись  и  других  сфер:  среди
офицерской  молодежи  стало  мод¬
ным  изучение  работ  молодого  во¬
енного  теоретика  наполеонов¬
ской  эпохи  А.  Жомини,  в  боевой
и  повседневной  жизни  армии  ста¬
ли  активно  применяться  элемен¬
ты  тактики  колонн  и  рассыпного
строя,  до  1812  г.  были  внедрены
новые  уставы  и  практические  ин¬
струкции  по  обучению  и  боевой
подготовке  войск,  усовершенст¬
вовали  дивизионную  и  ввели  по¬
стоянную  корпусную  систему  ор¬
ганизации  армии,  разительные
перемены  произошли  в  высшем
и  полевом  управлении  сухопутных
войск.  Успели  сделать  многое  (хо¬
тя  и  не  все):  подгонял  страх  по¬
терпеть  большое  поражение,  от
которого  можно  было  и  не  опра¬
виться.
 Но  вернемся  к  событиям  в
Тильзите.  Обе  стороны  тогда  на¬
глядно  продемонстрировали  свое
 стремление  к  окончанию  войны.  В  русском  лагере  стало  ясно,  что  французский  им¬
ператор  готов  заключить  мирный  договор  на  почетных  условиях  и  без  территори¬
альных  уступок  со  стороны  России.  Наполеон  уже  сразу  после  подписания  соглаше¬
ния  о  перемирии  заявил  русскому  представителю  генералу  князю  Д.  И.  Лобанову-
Ростовскому,  что  «взаимные  интересы  России  и  Франции  диктуют  необходимость
 Ш.  М.  Талейран
Литография  Ш.  Бура  по  рисунку
Г.  Э.  Филиппото  с  оригинала  Ф.  Жерара.
2-я  половина  XIX  в.
 ГИМ
 1  Архив  Раевских.  Т.  I.  СПб.,  1908.  С.  66.
 35 	<^Ь

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 союза  этих  двух  держав»1,  он  также  направил  к  российскому  монарху  генерала  Ж.  К.
М.  Дюрока  с  предложением  встретиться.  13  и  14  июня  1807  г.  состоялись  личные
встречи  недавних  противников.  Поскольку  при  отступлении  казаки  сожгли  все  мосты
через  Неман,  первое  свидание  двух  императоров  было  организовано  в  театральной
обстановке  на  специально  оборудованном  французскими  понтонерами  плоту,  где  в
построенном  павильоне  два  венценосных  монарха  беседовали  с  глазу  на  глаз.  Затем,
на  протяжении  двенадцати  дней,  они  часто  встречались  как  на  официальных  при¬
емах,  так  и  во  время  пеших  или  конных  прогулок.  Содержание  многих  их  личных
бесед  осталось  неизвестным.  Позже  историки  назвали  их  «тайнами  Тильзита».  Па¬
раллельно  с  15  июня  происходили  встречи  членов  их  дипломатических  делегаций  и
высших  должностных  лиц  империй.  С  французской  стороны  уполномоченными  по
ведению  переговоров  были  назначены  министр  иностранных  дел  HI.  М.  Талейран  и
начальник  Главного  штаба  Наполеона  маршал  А.  Бертье.  С  российской  —  известный
дипломат  князь  А.  Б.  Куракин  и  генерал  князь  Д.  И.  Лобанов-Ростовский.  Можно
сказать,  что  Александр  I  с  трудом  нашел  в  своем  ближайшем  окружении  нужных  лю¬
дей  для  столь  резкой  перемены  курса  (представителей  немногочисленных  сторонни¬
ков  партии  «мира»),  почему  он  и  предпочел  лично  договариваться  с  Наполеоном*.
 Тильзитские  переговоры,  проводившиеся  в  необычных,  военно-полевых  услови¬
ях,  узким  составом  дипломатов  и  военных,  закончились  в  беспримерно  короткий
срок.  Первая  встреча  императоров  состоялась  13  июня,  а  уже  25  июня  были  подпи¬
саны  основные  документы:  русско-французский  договор  о  мире  и  дружбе,  договор  о
наступательном  и  оборонительном  союзе  и  соглашение  о  передаче  Франции  Котора
и  Ионических  островов2.  В  очень  трудных  условиях,  после  военных  неудач  россий¬
ский  император  в  прямых  переговорах  с  Наполеоном  смог  найти  и  верный  тон,  и
нужные  аргументы,  проявить  необходимую  гибкость,  чтобы,  сохраняя  положение
равноправного  партнера,  прийти  в  короткий  срок  к  удовлетворяющему  обе  стороны
компромиссу.
 Россия  не  понесла  территориальных  потерь,  даже  прирастила  свои  владения  за
счет  Белостокской  области.  Собственно  договоренности  зафиксировали  опреде¬
ленный  раздел  сфер  влияния.  Франция  узаконила  полное  господство  в  южной  и
центральной  Европе.  Россия  взамен  получала  свободу  (правда,  относительную)
действий  на  северо-западных  границах  и  на  Дунае.  Хотя  Пруссия  —  русская  союзни¬
ца  —  сохранила  государственную  независимость,  ее  территория  оказалась  урезан¬
ной,  она  потеряла  ранг  великой  державы  и  уже  не  могла  служить  противовесом
 1  Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  111.  М.,  1963.  С.  618.
 2Мартенс  Ф.  Собрание  трактатов  и  конвенций,  заключенных  Россией)  с  иностранными  державами.
Т.  13.  СПб.,  1902.  С.  309-326.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 S'jjiK
 Ш\о.  фщ
 "Чр  Я
 //J
 /|  >_ 	{/■ 	/(}/(*()/{,уу\Л<\уЛ<&Ъ<1  >(Л)
 Верительная  грамота,  выданная  Наполеоном  министру  иностранных  дел  Франции
HI.  М.  Талейрапу  на  вщение  переговоров
с  князем  А.  Б.  Куракиным  о  заключении  мира.
 Императорский  лагерь  в  Тильзите,  I  июля  1807  г.  Подписана  Наполеоном
и  заверена  государственным  секретарем  Ю.  Маре.  Франц.  яз.
 ГИМ
 «Наполеон,  Милостью  Божьей  и  по  Конституции  Император  французов,  Король
Италии.  С  целью  достижения  скорейшего  мира  и  установления  полной  гармонии,  кото¬
рая  должна,  по  Нашему  убеждению,  воцариться  между  Нами  и  Его  Величеством  Импе¬
ратором  Всея  Руси,  и  имея  полное  доверие  в  преданности  к  нашей  персоне  и  ревности  к
нашей  службе  г-на  Шарля  Мориса  Талейрана,  князя  Беневентского,  нашего  обер-камер¬
гера,  министра  иностранных  дел  и  проч.  и  проч.,  дали  мы  ему  полные  и  абсолютные
полномочия,  поручения  и  специальные  письменные  распоряжения,  чтобы  вместе  с  кня¬
зем  Куракиным,  послом  Е.  В.  Императора  России  и  проч.  и  проч.,  также  снабженным
соответствующими  полномочиями,  достичь  согласия,  утвердить,  заключить  и  подпи¬
сать  трактат,  статьи,  конвенции,  декларации  и  другие  акты,  которые  будут  призна¬
ны  необходимыми,  придерживаясь  при  этом  строго  тех  вопросов,  которые  должны
быть  предметом  взаимного  соглашения».
 ■3#» 	37

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Наполеон  1  и  Александр  I  на  Немане
Гравюра  Ф.  Арнольда.  1-я  четверть  XIX  в.
 ГИМ
 Франции.  Было  создано  герцогство  Варшавское,  фактически  оказавшееся  под
протекторатом  Наполеона.  Это  создавало  неблагонадежную  границу  между  двумя
империями,  поэтому  в  будущем  герцогство  стало  плацдармом  для  дальнейшего  на¬
ступления  Франции  на  русскую  территорию  в  1812  г.  Россия  потеряла  свои  преж¬
ние  позиции  в  Средиземноморье.  Самым  же  тяжелым  для  России  был  пункт  о  ее
участии  в  направленной  против  Англии  континентальной  блокаде,  это  ударило  по
экономическим  интересам  государства  и  дворянства.  Тем  не  менее  большинство
авторов  оценивало  Тильзит  как  успешный  компромисс  русской  дипломатии  и  лич¬
но  Александра  I.  Россия  получила  очень  важную  для  нее  передышку  почти  на  пять
лет  перед  решающим  военным  столкновением  с  наполеоновской  Францией  в
1812  году.
 При  анализе  Тильзитских  договоренностей  возникает  ряд  вопросов.  Один  из
них  —  почему  русские  пошли  на  заключение  союза?  Ведь  Россия  в  1807  г.  не  сто¬
яла  на  коленях.  В  тех  условиях  Александр  I  вполне  мог  ограничиться  лишь  простым

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 мирным  договором.  Для  Наполеона  это  была  вполне  приемлемая  программа-мини-
мум.  Стоит  сказать,  что  в  1807  г.  французские  войска  были  истощены  не  меньше
(а  может  быть,  и  больше),  чем  русские,  и  он  в  любом  случае  вынужден  был  бы  согла¬
ситься  с  российским  императором32".  Но  Россия  в  1807  г.  воевала  не  одна,  а  в  со¬
юзе  с  Пруссией,  а  вся  прусская  территория  оказалась  захваченной  французами.  Соб¬
ственно,  главный  дипломатический  торг  тогда  велся  вокруг  этого  фактически  уже  не
существовавшего  королевства33".  Александр  I  смог  настоять  на  том,  чтобы  Пруссия,
хотя  ее  территория  сократилась  почти  вдвое,  сохранилась  на  географической  карте
Европы34".  Для  него  это  имело  важное  и  принципиальное  значение.  Наполеон  явно
не  хотел  делать  такой  уступки  и  пошел  на  этот  шаг  только  потому,  что  Россия  заклю¬
чала  с  Францией  союз.  Итак,  для  Наполеона  и  для  Александра  Тильзит  стоил  сохра¬
нения  Пруссии  как  государства35".
 Конечно,  и  в  прошлые,  и  в  нынешние  времена  всегда  найдутся  обличители  россий¬
ского  императора:  действовал-то  он  в  интересах  Пруссии  (будущей  Германской  импе¬
рии!).  Тут  можно  и  не  согласиться:  Александр  I,  заботясь  о  сохранении  Пруссии  (его
называли  «ангелом-хранителем  прусского  короля»),  защищал  интересы  ближайшего
будущего  своего  государства,  прогнозируя,  что,  рано  или  поздно,  именно  пруссаки
станут  союзниками  России  в  борьбе  с  Наполеоном.  А  Германская  империя  создавалась
уже  при  его  племяннике  —  Александре  II,  который  одновременно  был  и  племянником
германского  императора  Вильгельма  I  Гогенцоллерна.  Абсолютно  точно  прогнозиро¬
вать  будущие  изменения  в  международной  ситуации  на  столь  большой  срок  даже  сего¬
дня  при  наличии  компьютерного  моделирования  пока  еще  не  под  силу  ни  одному  ис¬
торику  или  аналитику.  Но  суть  состояла  даже  не  в  сохранении  Пруссии,  а  в  том,  что
Россия  старалась  проводить  политику,  направленную  на  соблюдение  равновесия  в  Ев¬
ропе.  Тут  можно  только  согласиться  с  Н.  И.  Казаковым,  который  даже  в  советские  вре¬
мена  критически  отзывался  об  идеологах  «национального  эгоизма»  и  непонимании
ими  простой  политической  истины,  что  «Александр  I,  борясь  за  сохранение  самосто¬
ятельности  Австрии,  Пруссии  и  других  стран,  тем  самым  объективно  боролся  за  цело¬
стность  своей  собственной  империи»1.
 Обычно  Тильзитские  договоренности  сторонники  франко-русского  геополи¬
тического  сближения  ставят  как  главный  пример  объективной  неизбежности  та¬
кого  союза.  Но,  как  не  парадоксально,  союз  1807  г.  был  заключен  вопреки  ак¬
сиомам  геополитики  и  вызван  был  совсем  иными  причинами.  Начнем  с  того,  что
после  создания  герцогства  Варшавского  (бастион  Франции  против  России)  На¬
полеон  получил  прямой  выход  к  русским  границам,  что  в  соответствии  с  азами  ге¬
ополитики  противоречило  постулату  о  естественном  характере  союза,  поскольку  та¬
 1  Казаков  Н.  И.  Внешняя  политика  России  перед  войной  1812  года//  1812  год.  М.,  1962.  С.  15.
 39

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 кое  соприкосновение  таило  потенциальную  угрозу  и  резко  увеличивало  вероят¬
ность  прямого  военного  столкновения  (что  и  произошло  через  пять  лет).  В  гер¬
манском  регионе,  в  геополитическом  плане  самом  интересном  для  России,  в  1807  г.
она  фактически  безвозвратно  потеряла  всякие  серьезные  позиции.  Наполеон  в  Гер¬
мании  безнаказанно  мог  делать  (и  делал)  все,  что  хотел.  Сохранить  хотя  бы  остатки
былого  русского  влияния  (и  чтобы  не  пострадали  многочисленные  родственники  ца¬
ря),  возможно  было  только  в  рамках  военно-политического  союза  с  Наполеоном,  на
что  Александр  I  и  пошел.  Прагматизм  русской  политики  по  отношению  к  Германии  в
данном  случае  очевиден".  Но,  с  точки  зрения  основ  геополитики,  это  также  не  сули¬
ло  ничего  хорошего  франко-русскому  союзу,  а  только  создавало  почву  д^я  разрыва  со¬
юзных  отношений  в  будущем.  Для  России  Тильзит  стал  временным  компромиссом,
договор  был  продиктован  вынужденной  необходимостью,  но,  как  минимум,  создавал
возможность  для  изменения  русских  границ  в  Финляндии  и  на  Балканах,  и  тем
самым  обеспечить  стратегические  фланги  будущего  театра  военных  действий  в
грядущем  столкновении  с  наполеоновской  империей.  Если  забегать  вперед,  Алек¬
сандру  I  это  с  трудом  и  едва-едва,  но  удалось  сделать,  заключив  Бухаресткий  мир  с
Турцией  и  уложившись  в  отведенный  лимит  времени.  Особый  же  вопрос  в  этом  рас¬
кладе  —  присоединение  России  к  континентальной  блокаде  Англии  (реализация  на¬
полеоновской  концепции  борьбы  «суши»  против  «моря»  средствами  экономическо¬
го  удушения)  и  война  с  ней.  Правда,  многие  историки,  полагали  и  не  без  основания,
что  настоящей  войны-то  и  не  было.
 Другой  вопрос:  существовало  ли  осознание  общности  своих  геополитических  и
стратегических  интересов  двумя  высокими  договаривавшимися  сторонами  в  Тиль¬
зите  и  после  него?  Попробуем  даже  несколько  упростить  задачу,  сформулировав
вопрос  по-иному:  насколько  заключенный  союз  отвечал  и  соответствовал  долго¬
временным  интересам  каждого  государства?  Собственно  в  дипломатии,  политике  и
экономике  этот  критерий  и  определяет  прочность  любых  соглашений.  Заключен¬
ный  договор  действует  до  тех  пор,  пока  устраивает  партнеров,  если  же  выгода  од¬
носторонняя,  или  другая  сторона  вынуждена  была  заключить  соглашение  нод  дав¬
лением  каких-либо  обстоятельств,  то  всегда  существует  угроза  досрочного  растор¬
жения  достигнутых  договоренностей.
 Был  ли  выгоден  союз  в  Тильзите  Франции?  Бесспорно,  —  да.  Наполеон  (он  все¬
гда  был  сторонником  франко-русского  сближения)  был  крайне  заинтересован  в  уп¬
рочении  альянса,  так  как  он  давал  ему  возможность  решать  основную  внешнеполи¬
тическую  задачу  —  эффективно  бороться  с  главным  противником  (Великобри¬
танией)  и  попутно  решать  другие  свои  локальные  проблемы  в  Европе,  имея  со  сто¬
роны  России  защищенные  тылы.
 Другой  очень  важный  вопрос:  отвечал  ли  союз  российским  интересам?  Неужели
буржуазно-аристократическая  Англия  для  России,  как  и  мя  Франции,  была  главным
 40

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 врагом?  Возможно,  если  геополитики  действительно  правы,  было  бы  лучше  русскому
царю  «зажмуриться»  и  вступить  в  настоящий  альянс  с  Наполеоном  против  Англии?
Но  отвечал  бы  этот  по-настоящему  заключенный  (а  не  вынужденный,  как  в  Тильзи¬
те)  союз  российским  интересам?  Даже  учитывая  все  англо-российские  противоречия
и  британские  «грехи»  перед  Россией,  думаю,  тем  не  менее,  что  ответ  на  последний
вопрос  будет  отрицательным".  Давайте  опять  же  представим  себе  гипотетический  ре¬
зультат  такого  франко-российского  «брака»:  в  борьбе  с  туманным  Альбионом  Напо¬
леон  при  помощи  (или  нейтралитете)  русских  оказался  бы  победителем.  Даже  не  важ¬
но  —  экономическими  средствами  или  военным  путем  французы  поставили  бы  Бри¬
танию  на  колени.  Что  получали  бы  русские  в  итоге?  Они  оказались  бы  без  союзни¬
ков,  один  на  один  с  могущественной  империей,  политически  и  экономически  безраз¬
дельно  доминирующей  в  Европе.  Нетрудно  предугадать,  куда  после  Англии  была  бы
направлена  победная  поступь  наполеоновских  орлов  —  против  единственной  остав¬
шейся  крупной  державы  в  Европе,  то  есть  против  России.  Такова  объективность
реалий  и  стратегических  последствий  подобного  решения.  Вряд  ли  Александр  I  не
просчитывал  такую  ситуацию,  вероятно,  он  сохранил  способность  к  политической
калькуляции  средней  сложности.
 По  нашему  мнению  война  Англии  была  объявлена  Россией  лишь  на  бумаге.  Хотя
раздражение  против  предшествующей  политики  Англии  и  ее  «эгоизмом»,  безуслов¬
но,  в  1807  г.  имело  место  в  русских  правящих  кругах.  Но  война  оказалась  закамуфли¬
рованной  рядом  мероприятий  по  прекращению  прямой  торговли,  по  задержанию  ан¬
глийских  судов  и  аресту  имущества  британцев  в  России,  по  увольнению  с  флота  анг¬
лийских  подданных  и  т.  п.  Фактически  война  носила  формальный  и  химерический  ха¬
рактер,  во  всяком  случае,  как  «странной»  или  «бездымной»  ее  назвать  нельзя1.  Да  и
как  можно  иначе  квалифицировать  военные  действия  ввиду  практически  их  полного
отсутствия.  Официально  эта  война  продолжалась  пять  лет,  но  &1я  обеих  сторон  она
оказалась  почти  бескровной.  Обе  страны  стремились  без  лишней  надобности  не  обо¬
стрять  конфликт  и  не  провоцировать  эскалацию  лишь  номинально  объявленной  вой¬
ны.  Лишний  пример  тому  —  действия  русской  эскадры  адмирала  Д.  Н.  Сенявина  в
Лиссабоне  в  1807  г.  В  1806—1807  гг.  русские  корабли  должны  были  совместно  с  ан¬
глийским  флотом  сражаться  с  турками  в  Средиземном  море.  Тильзит  резко  поменял
ситуацию.  Эскадра  Сенявина  была  направлена  действовать  совместно  с  французски¬
ми  войсками  в  Португалии,  но  после  того,  как  она  была  блокирована  британским  фло¬
том,  русский  адмирал,  не  желая  драться  с  англичанами,  фактически  саботировал
 1 	«Бездымной»  зт^  войн)'  назвал  известный  русский  историк  Н.  Ф.  Дубровин.  См.:  Дубровин  Н.  Ф.
Русская  жизнь  в  начале  XIX  в.  //  Русская  старина.  1901.  №  9.  С.  449—450.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 французские  директивы.  Мало  того,  он  предпочел  договориться  с  противником.  Ко¬
рабли  эскадры  были  отданы  «единственно  в  залог  вскоре  восстанавляемых  старинных
и  дружественных  России  с  Англиею  сношений»,  с  условием  возвращения  экипажей  на
родину  через  некоторое  время1.  Введение  континентальной  блокады  в  России  также
осуществлялось  без  особого  рвения  и  с  явными  нарушениями.  Вредить  себе  и  собст¬
венной  экономике  Россия  не  желала,  и  постепенно  происходил  отход  от  исполнения  ус¬
ловий  Тильзита  под  маркой  торговли  с  судами  «нейтральных  стран»".  Но,  безусловно,
российская  экономика  терпела  ущерб:  резко  сократился  экспорт  традиционных  статей
вывоза,  значительно  уменьшился  приток  таможенных  отчислений  в  русскую  казну,
значительные  убытки  понесли  купцы  и  дворяне-предприниматели".  Урон  был  нанесен
и  русской  морской  торговле  (британские  торговые  суда  до  1807  г.  вывозили  и  ввози¬
ли  более  60%  экспорта  и  импорта  товаров)",  поскольку  одним  из  результатов  блокады
стали  каперские  действия  английского  флота,  захват  или  уничтожение  русских  торго¬
вых  кораблей2.  Добавим,  что  сухопутная  торговля  (то  есть  перевоз  русских  товаров  по¬
средством  гужевого  транспорта)  была  делом  дорогостоящим  и  экономически  почти
невыгодным  из-за  больших  издержек.  Сказывалось  также  падения  курса  русского  руб¬
ля.  Кроме  того,  Франция  больше  ввозила,  чем  вывозила  из  России  (это  создавало  пас¬
сивный  торговый  баланс),  а  ассортимент  французских  товаров  по  объему  не  шел  в  ни
какое  сравнение  с  английским  и  даже  в  минимальной  степени  не  мог  их  заменить  на
русском  рынке3.
 Смею  предположить,  что  Александр  I  в  1807—1812  гг.  всегда  полагал,  что  реаль¬
но  врагом  №1  для  его  государства  была  не  Англия,  а  наполеоновская  Франция.
У  России  и  Франции  в  тот  период  были  обозначены  слишком  разные  приоритетные
(можно  сказать,  и  противоположные)  задачи  и  в  то  же  время  отсутствовали  общие
интересы,  а  в  двусторонние  отношения,  таким  образом,  оказалось  втянуто  большое
количество  внешнеполитических  проблем.  Российский  монарх  в  этот  период  резонно
считал,  что  Россия  будет  успешнее  противодействовать  гегемонистским  планам  На¬
полеона,  находясь  с  Францией  в  союзе,  нежели  в  прямой  конфронтации,  а  заодно
сможет  решить  свои  стратегические  задачи  подготовки  к  будущему  военному  столкно¬
 1 	Подробнее  см.:  Нечаев  С.  Ю.  Почему  вице-адмирал  Сенявин  отказался  помогать  генералу  Жюно,  и
чем  это  ,ия  него  закончилось  //  Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.
Т.  II.  Труды  ГИМ.  Вып.  137.  М.,  2003.  С.  7—41;  Орлов  Л.  А.  Пребывание  эскадры  Д.  Н.  Сеняви¬
на  в  Англии  в  1808—1809  гг.  //  Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.
Т.  III.  С.  7-26.
 2 	Русская  и  английская  политика  в  этот  период  проанализированы  в  недавно  вышедшей  монографии
А.  А.  Орлова  (См.:  Орлов  А.  А.  Союз  Петербурга  и  Лондона:  Российско-британские  отношения  в
эпоху  наполеоновских  войн.  М.,  2005.  С.  124—214)
 3 	См.:  ТарлеЕ.  В.  Континентальная  блокада//  Соч.  Т.  III.  М.,  1958.  С.  344—367.
 42

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 вению  с  французской  империей".  Англичане  же  все  это  время  оставались  потенци¬
альными  русскими  союзниками  так  же,  как  и  русские  Л1Я  англичан.  Примечательно,
что  сразу  после  Тильзита  русский  министр  иностранных  дел  барон  А.  Я.  Будберг  за¬
явил  перед  разрывом  с  Великобританией  английскому  лорду  и  послу  в  России  Д.  Леве-
сон-Гоуэру,  что  «император  продолжает  считать  Англию  своим  лучшим  союзником»,
а,  предвидя  последующие  события,  добавил:  «Все  то,  что  сейчас  заключено  с  Фран¬
цией,  сделано  по  необходимости  и  не  имеет  будущего»1.  Поэтому  Александром  I  учи¬
тывались  самые  различные  конкретные  факторы  в  оценках  политической  конъюнкту¬
ры  и  текущих  процессов  при  принятии  решений,  в  том  числе  и  не  в  пользу  существо¬
вавшего  русско-французского  союза.  Можно  сказать,  что,  несмотря  на  наличие  Тиль¬
зитского  договора,  русский  стратегический  курс  продолжал  в  1807—1812  гг.  как  и
прежде  оставаться  неизменным  и  был  нацелен  на  будущую  борьбу  с  Наполеоном.  Бе¬
зусловно,  с  формальной  и  с  юридической  точек  зрения  во  время  этой  передышки  он
должен  был  трансформироваться  (этого  требовал  международный  этикет  и  обстоя¬
тельства),  но  по  сути  давно  принятая  стратегическая  концепция  Александра  I  не  ме¬
нялась.
 *  «  $
 Охлаждение  союзной  «дружбы»  началось  почти  сразу  же  после  того,  как  два  им¬
ператора  разъехались  из  Тильзита".  Дипломатические  разногласия  обнаружились
довольно  скоро  во  многих  актуальных  для  каждого  из  государств  вопросах,  которые
ставили  на  повестку  дня  повседневные  политические  реалии.  Стратегического
партнерства  как-то  не  получилось,  особенно  это  стало  заметно  для  посторонних  на¬
блюдателей  уже  в  1809  г.  Имперские  интересы  двух  «друзей  и  союзников»  постоян¬
но  стали  буквально  «натыкаться»  друг  на  друга.  Не  всегда  партнерам  удавалось  ре¬
шить  даже  мелкие  неурядицы,  не  говоря  уже  о  главных  европейских  политических
проблемах,  что  вызывало  неудовольствие  и  протесты  сторон.  Например,  Напо¬
леону  еще  9  декабря  1808  г.  была  подана  аналитическая  записка  «Сжатое  изложе¬
ние  общего  положения  в  Европе  в  конце  1808  г.».  После  анализа  проводимой  по¬
литики  в  отношении  других  стран,  был  сделан  однозначный  вывод:  «С.-Петербург¬
ский  кабинет  является  на  Севере  пособником  и  комиссионером  Великобритании»;
«Союз  Англии  и  России  с  каждым  днем  становится  все  менее  сомнительным»,  а
«франко-русский  союз  —  фальшивый,  противоестественный  союз,  противореча¬
щий  прямым  интересам  тюильрийского  кабинета»2.
 Правда,  Александр  I  долгое  время  старался  формально  не  нарушать  достигнутых
договоренностей.  Вероятно,  он  также  был  уверен  в  том,  что  его  партнер  и  союзник  с
 1 	Цит.  по  кн.  :  Грюнвалы  К.  Франко-русские  союзы.  М.,  1968.  С.  92.
 2 	Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  ГУ.  М.,  1965.  С.  686—689.

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ  ВЫБОР  РОССИИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Встреча  Александра  I  и  Наполеона  в  Эрфурте  в  октябре  1808  г.
 Гравюра  Мошна  по  оригиналу  Госсе.  1-я  половина  XIX  в.
 ГИМ
 явными  симптомами  болезни  комплекса  победителя  рано  или  поздно  допустит  стра¬
тегический  просчет0.  Ждать  ему  долго  не  пришлось  —  в  1808  г.  Наполеон  ввязался
в  испанскую  авантюру  и  завяз  в  клубке  им  же  созданных  проблем  на  Пиренейском  по¬
луострове.  Насильственная  замена  пусть,  может  быть  отвратительного,  но  легитим¬
ного  короля  Испании  (союзника  Франции  с  1804  г.)  на  старшего  брата  Наполеона,
вряд  ли  могла  порадовать  российского  монарха.  Перед  встречей  в  Эрфурте,  на
которую  Александр  I  поехал  с  недоверием  в  сердце,  он  имел  в  Кенигсберге  аудиен¬
цию  с  прусским  министром  бароном  Г.  Ф.  К.  Штейном  и  тот  записал  следующее:  «Он
видит  опасность,  грозящую  в  Европе,  вследствие  властолюбивых  замыслов  Бонапар¬
та,  и  я  думаю,  что  он  согласился  на  свидание  в  Эрфурте  только  для  того,  чтобы  еще
на  некоторое  время  сохранить  мир»1.  Уже  встреча  в  1808  г.  двухсоюзников-импера-
торов  в  Эрфурте  свидетельствовала  о  том,  что  дух  Тильзита  начал  стремительно  испа¬
ряться.  Стараясь  застраховать  свои  тылы,  Наполеон  просил  Александра  I  помочь  ему
в  случае  вероятной  войны  с  Австрией.  Российский  же  император  позволил  себе  про¬
 1 	Цит.  по  кн.:  ГрюнвальдК.  Указ.  соч.  С.  83—84.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 явить  несговорчивость,  хотя  и  был  вынужден  в  итоге  согласиться  на  совместные  дей¬
ствия  против  австрийцев,  но  только  в  случае  их  нападения  на  Францию.  Когда  же  в
1809  г.  именно  по  такому  сценарию  началась  война,  русский  корпус  под  командова¬
нием  генерала  князя  С.  Ф.  Голицына  сначала  долго  сосредотачивался,  затем  медлен¬
но  продвигаться  в  Восточной  Галиции*.  При  этом  русские  и  австрийцы  «дружески
маневрировали»,  «встречались  только  по  недоразумению»,  и  в  целом  договорились
не  ввязываться  в  бои.  В  общем,  с  обоюдного  согласия  разыгрывалась  пародия  на
военные  действия.  Что  тут  сделаешь!  Русские  никак  не  хотели  воевать,  и  факти¬
чески  их  поведение  можно  было  охарактеризовать  только  как  умышленное  бездейст¬
вие*.  Россия  никоим  образом  не  была  заинтересована  в  разгроме  Австрии  (в  русской
внешнеполитической  концепции  она  всегда  оставалась  важным  противовесом  Фран¬
ции),  а  Александр  I  ранее  сделал  все  от  него  зависящее,  чтобы  отговорить  Венский
кабинет  от  поспешных  шагов  и  предупредить  возникновение  австро-французско¬
го  военного  конфликта  в  1809  г.*  В  результате  у  французского  императора  воз¬
никли  обоснованные  подозрения  в  саботаже  войны  со  стороны  русских.  Это  также
лишь  доказывало,  что  Александра  I  не  удалось  прочно  привязать  к  победной  колесни¬
це  Наполеона,  а  Россия  и  впредь  не  будет  послушной  защитницей  его  интересов.  Ду¬
маю,  Наполеону  стало  абсолютно  ясно  —  надежды  Тильзита  не  оправдались*.
 В  1899  г.  Н.  К.  Шильдер  опубликовал  два  чрезвычайно  важных  письма.  Мать
Александра  I,  вдовствующая  императрица  Мария  Федоровна,  вокруг  которой  груп¬
пировалось  большое  количество  консервативно  настроенных  сановников,  обеспо¬
коенная  профранцузской  ориентацией  России,  решила  призвать  своего  сына  нака¬
нуне  Эрфурта  под  любым  предлогом  отказаться  от  свидания  с  Наполеоном,  опасаясь
также  за  его  судьбу,  что  с  ним  могут  поступить  как  с  испанским  королем  (арестовать
и  лишить  престола).  Она  25  августа  1808  г.  написала  ему  пространное  письмо,  в  ко¬
тором  изложила  свой  взгляд  на  сложившееся  положение,  критически  оценивая  не
только  политику  Наполеона,  но  и  русский  внешнеполитический  курс2.  Перед  отъез¬
дом  в  Эрфурт  сын  все  же  решил  письменно  объясниться  с  матерью  (письмо  не  дати¬
ровано)3,  и  его  ответ  проливает  свет  не  только  на  многие  жгучие  вопросы  тогдашней
политики,  но  и  разъясняет  личное  понимание  событий  и  отношение  российского
императора  к  ситуации.  В  первую  очередь,  Александр  I  высказался  об  интересах  Рос¬
сии  («были  и  постоянно  останутся  для  меня  более  дорогими,  чем  все  остальное  в  ми¬
ре»;  «исключительный  предмет  всех  моих  забот»),  а  потом  был  дан  анализ  расклада
 1 	См.  подр.:  Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  I  и  Наполеон:  Последние  годы  их  дружбы  и  союза  //  Вестник
Европы.  1905.  №  4.  С.  566-570.
 2 	Русская  старина.  1899.  №  4.  С.  4—17.
 Александр  1  писал  также  матери  письмо  из  Веймара,  а  после  приезда  из  Эрфурта  первым  делом
посетил  ее  в  Гатчине.  (Из  записной  книжки  Коленкура//  Русский  архив.  1908.  №  4.  С.  474).

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 сил  в  Европе.  Позволим  привести  несколько  пространных  цитат  из  этого  письма:
«После  несчастной  борьбы,  которую  мы  вели  против  Франции,  последняя  осталась
наиболее  сильной  из  трех  еще  существующих  континентальных  держав,  и  по  своему
положению,  по  своим  средствам,  она  может  одержать  верх  не  только  над  каждою  из
них  в  отдельности,  но  даже  над  обеими  взятыми  вместе.  Не  является  ли  в  интере¬
сах  России  быть  в  хороших  отношениях  с  этим  страшным  колоссом,  с  этим  врагом,  по
истине  опасном,  которого  Россия  может  встретить  на  своем  пути?».  Становится  яс¬
но,  что  русский  монарх  отнюдь  не  заблуждался  насчет  своего  союзника,  считая  его
главным  потенциальным  врагом.  Далее  в  письме  последовал  разбор  текущей  прагма¬
тической  политики  России:  «Для  того,  чтобы  было  позволено  надеяться  с  достаточ¬
ным  полным  основанием,  что  Франция  не  будет  пытаться  вредить  России,  нужно,
чтобы  она  была  заинтересована  в  этом;  одна  лишь  польза  является  обычным  руково¬
дящим  началом  в  политической  деятельности  государств.  Нужно,  чтобы  Франция
могла  думать,  что  ее  политические  интересы  могут  сочетаться  с  политическими  ин¬
тересами  России;  с  того  момента,  как  у  нее  не  будет  этого  убеждения,  он  будет  ви¬
деть  в  России  лишь  врага,  пытаться  уничтожить  которого  будет  входить  в  ее  интере¬
сы».  Именно  поэтому,  «чтобы  сохранить  свое  единение  с  Францией»  российский
император  и  проявил  «готовность  примкнуть  на  некоторое  время  к  ее  интересам»1.
 Все  письмо  говорит  о  том,  что  Тильзит  рассматривался  русским  монархом  как  край¬
не  необходимый  для  России  тайм-аут,  чтобы  «иметь  возможность  некоторое  время
дышать  свободно  и  увеличивать  в  течение  этого  столь  драгоценного  времени  наши
средства  и  силы.  Но  мы  должны  работать  над  этим  среди  глубочайшей  тишины,  а  не
разглашая  на  площадях  о  наших  вооружениях,  наших  приготовлениях  и  не  гремя  пуб¬
лично  против  того,  к  кому  мы  питаем  недоверие»2.  В  этих  словах  —  внутренняя  уста¬
новка  Александра  I,  если  хотите,  программа  действий.  Именно,  поэтому  он  пишет
матери,  что  необходимо  ехать  в  Эрфурт,  поскольку  того  желает  Наполеон  и  не  отказы¬
ваться  от  участия  в  делах,  «имеющих  столь  существенное  значение  для  интересов  Рос¬
сии».  Он  даже  прямо  говорит  в  письме  о  надежде  не  просто  спасти  Австрию,  но  и  «со¬
хранить  ее  силы  для  подходящего  момента,  когда  ей  окажется  возможным  употребить
их  для  всеобщего  блага.  Этот  момент,  быть  может,  близок,  но  он  еще  не  наступил,  и
ускорять  его  наступление  значило  бы  испортить,  погубить  все».  Александр  I  не  торо¬
пился  с  прогнозом  и  четко  определил  французскую  авантюру  в  Испании  как  своего  ро¬
да  лакмусовую  бумажку,  которая  должна  в  ближайшее  время  прояснить  будущее:  «Од¬
но  лишь  Божественное  Провидение  решит,  каков  должен  быть  исход  испанских  дел,  и
этот-то  исход  предрешит  образ  действий,  которого  государствам  придется  держаться
 1 	Русская  старина.  1899.  №  4.  С.  18—19.
 2 	Там  же.  С.  20.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 впоследствии»1.  При  анализе  текста  письма  историк  должен  решить  сам  для  себя,  учи¬
тывая  хорошо  известный  сложный  и  двуличный  характер  Александра  Благословенно¬
го,  насколько  искренним  был  ответ  российского  монарха  своей  матери.  Было  ли  это
простым  оправданием  в  ответ  на  прозвучавшую  критику,  и  все  ли,  что  он  думал,  вло¬
жил  в  написанное?  Не  всегда  легко  отрицательно  или  положительно  отвечать  на  про¬
блемные  вопросы.  Но  в  данном  случае  здесь  нормальные  человеческие  слова  и  прямой
диалог,  продиктованный  актуальностью  жизненной  ситуации.  Даже  если  отыщутся
элементы  самооправдания  или  недосказанности,  в  письме  отсутствует  ритуальный
дипломатический  официоз  (к  чему  всегда  был  склонен  император),  чувствуется  трево¬
га  за  свою  страну  и  степень  ответственности  за  принятие  важнейших  решений  край¬
не  осторожного  политика.  Поверить  можно,  хотя  не  на  все  сто  процентов.  Анализ  до¬
кументов  не  всегда  достаточен,  чтобы  дать  историку  то  второе  зрение,  которое  позво¬
ляет  читать  мысли  в  голове  государственного  лидера  и  открывать  сокровенные  причи¬
ны  его  поведения  и  поступков.
 Можно  только  представить,  что  было  бы,  если  даже  копия  этого  личного  письма
Александра  I  попала  бы  в  руки  к  Наполеону,  или  он  узнал  о  его  содержании?  Ведь
французский  император,  даже  если  подозревал  некоторую  политическую  неискрен¬
ность  своего  венценосного  партнера,  был  до  1809  г.  полностью  уверен  в  прочности
тильзитских  договоренностей  и  особенно  в  доверительных  и  дружеских  личных  чув¬
ствах  к  нему  со  стороны  русского  монарха.  Наполеон  очень  долго,  до  последнего  мо¬
мента  надеялся,  что  различными  способами  —  уступками,  уговорами,  давлением  или
угрозами,  —  сможет  заставить  Россию  придерживаться  союзных  обязательств  на  кон¬
тиненте.  До  1812  г.  в  ухудшении  отношений  меж,ду  двумя  империями,  как  видно  из
его  переписки,  он  винил  не  лично  Александра  I,  а,  как  ни  парадоксально,  Англию,
английских  агентов,  представителей  «английской  партии»  при  недоверчивом  рус¬
ском  Дворе,  дурно  влиявших  на  принятие  царских  решений.  А  тут  стало  бы  совер¬
шенно  ясно,  что  его,  умудренного  громадным  жизненным  опытом  политического
выживания,  а  на  генетическом  уровне  унаследовавшего  и  затем  воспитанного  на  кор¬
сиканской  хитрости  и  коварстве,  просто-напросто  провел  и  обманул  какой-то  юно¬
ша,  хоть  и  с  императорским  титулом.  Причем  смог  даже  так  обольстить,  имитируя  без
всякой  внутренней  фальши  искренность  и  дружбу,  что  заставил  его  забыть  про  эле¬
ментарную  бдительность.  Ведь  в  политике  личных  друзей  не  бывает,  только  партне¬
ры.  Мало  того,  сделал  это  с  намерением  лишь  выждать  удобного  случая,  а  также  хоро¬
шо  подготовиться  за  его  спиной,  чтобы  полностью  рассчитаться  с  ним  и  сокрушить
имперское  здание,  успешно  возведенное  им  за  последние  годы.  Да,  Наполеона  обста¬
 1 	Русская  старина.  1899.  №  4.  С.  20—21.
 47 	<$*

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 вили,  если  хотите,  скажем  прямо  —  обманули!  Причем,  обманывали  в  течение  пяти
лет,  как  в  хорошо  поставленном  спектакле,  по-театральному  профессионально,  убе¬
дительно  и  изящно*.  Что  ж,  в  исторической  практике  такой  искусный  дипломатиче¬
ский  обман  случается  на  политических  сценах  не  столь  уж  редко.  На  всякого  мудреца
довольно  простоты.  До  такой  степени  великий  Наполеон  оказался  уязвимым!  А  Алек¬
сандра  I?  Подвергнуть  моральному  осуждению  как  злостного  лицедея-обманщика  или
аплодировать  его  дипломатическому  виртуозному  мастерству?  Тут  мнения  могут  раз¬
делиться,  но  такова  нелегкая  жизнь  и  судьба  у  актеров-политиков  и  государственных
мужей!  Кто  убедительней  сыграет,  тот  и  срывает  аплодисменты  и  даже  получает  от
публики  (взамен  цветов)  лавры  победителя!*
 Проблемы,  затронутые  в  личном  письме  Александра  I,  волновали  не  только  его  род¬
ственников,  но  и  всех  мыслящих  людей  России.  Как  показывает  критическая  позиция
Н.  М.  Карамзина,  примерно  так  мыслили  и  понимали  ситуацию  многие  представите¬
ли  русской  образованной  элиты.  Можно  привести  его  мнение,  выраженное  в  1811  г.,
в  котором  он  поднимал  те  же  вопросы:  «Пожертвовав  союзу  Наполеона  нравственным
достоинством  великой  империи,  можем  ли  мы  надеется  на  искренность  его  дружбы?
Обманем  ли  Наполеона?  Сила  вещей  неодолима.  Он  знает,  что  мы  внутренне  ненави¬
дим  его,  ибо  боимся;  он  видел  усердие  в  последней  войне  австрийской,  более  нежели
сомнительное»1.  Раздражительный  консерватор  и  историк  Карамзин,  в  отличие  от  им¬
ператора,  мог  разрешать  себе  называть  вещи  своими  именами  и  даже  затрагивать  мо¬
ральный  аспект  и  справедливо  оценивать  его  не  в  пользу  России.  Достаточно  откро¬
венно  и  критично  о  политике  Наполеона  по  «расширению  своего  владычества  до  кон¬
ца  Европы»  могли  себе  позволить  высказаться  и  многие  русские  сановники.  Напри¬
мер,  в  декабре  1807  г.  в  письме  к  Александру  I  только  что  назначенный  послом  в  Па¬
риж  генерал  граф  П.  А.  Толстой,  как  старый  солдат,  честно  и  без  дипломатических
уверток  оценивал  французского  императора  не  как  друга,  а  как  врага  России:  «Надеж¬
да  восстановить  с  сим  правительством  долговременный  и  основательный  мир  есть  об¬
ман,  коим  ослепляются  слабые  умы,  не  чувствующие  в  себе  никакой  силы  сопротив¬
ления,  теряя  тем  время  и  самые  способы  приуготовить  себя  к  обороне»2.  Генерал
очень  высоко  оценивал  гениальные  способности  и  колоссальную  энергию  Наполео¬
на,  поэтому  постоянно  предупреждал  об  угрожающей  России  будущей  опасности,
преду  гады  вал  многие  шаги  французского  императора  и  предлагал  деятельно  гото¬
виться  к  войне.
 1 	Карамзин  Я.  М.  Записка  о  древней  и  новой  России  в  ее  политическом  и  гражданском  отношениях.
М.,  1991.  С.  54-55.
 2 	Цит.  по  статье:  Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  1  и  Наполеон:  Последние  годы  их  дружбы  и  союза  //
Вестник  Европы.  1905.  №  2.  С.  632.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Необходимо  учитывать,  что  Тильзитский  договор  был  встречен  в  России  неодо¬
брительно  и  порицался,  породил  скрытую  (пассивную)  оппозиционность  не  толь¬
ко  в  общественных  кругах,  но  даже  в  среде  высшей  бюрократии.  Желчный  мему¬
арист  Ф.  Ф.  Вигель,  возможно  сгущая  краски,  так  характеризовал  царившие  в  об¬
ществе  настроения:  «От  знатного  царедворца  до  малограмотного  писца,  от  гене¬
рала  до  солдата,  все,  повинуясь,  роптало  от  негодования»1.  К  чувству  небывалого
унижения  от  Тильзитского  мира  присоединялись  материальные  последствия  от
войн  и  проведения  континентальной  блокады.  Все  это  только  усиливало  недоволь¬
ство  в  разных  социальных  слоях,  в  первую  очередь  в  дворянской  среде.  Ситуацию
с  общественным  мнением  отлично  осознавали  даже  творцы  Тильзита  с  русской
стороны.  Так  один  из  сановников,  разрабатывавший  и  подписавший  договор  о  со¬
юзе,  князь  А.  Б.  Куракин,  самый  подходящий  кандидат  на  пост  российского  посла
в  Париже,  в  1807  г.  отклонил  предложение  сразу  занять  это  место  (занял  его  лишь
в  ноябре  1808  г.).  Он  объяснил,  что  «слишком  стар,  чтобы  подвергнуть  себя  лож¬
ным  толкованиям,  которые  люди  противоположной  системы  в  Петербурге  не  пре¬
минули  бы  дать  всем  моим  действиям»2.
 Сегодня  историки  не  располагают  вполне  достоверными  данными  и  вескими
аргументами  в  пользу  того,  что  в  недрах  правящего  класса,  как  встарь  в  XVIII
столетии,  зрели  замыслы  по  свержению  Александра  I.  Например,  в  донесениях
иностранных  дипломатов  из  Петербурга  имелись  намеки,  предположения  и  до¬
гадки  о  происках  светской  оппозиции  и  о  заговоре  в  пользу  умной  и  честолюби¬
вой  великой  княжны  Екатерины  Павловны  («тверской  полубогини»)  или  вдов¬
ствующей  императрицы  Марии  Федоровны.  Они  перемежались  свидетельства¬
ми  о  недовольстве  дворянства  правительственной  политикой.  Англичане  же  пе¬
ред  разрывом  отношений  в  конце  1807  г.  прямо  заявили  русскому  представите¬
лю  М.  А.  Алопеусу,  что,  по  их  сведениям,  в  Петербурге  составлен  заговор  про¬
тив  Александра  I3.  В  противовес  этому  неизвестный  французский  дипломат  со¬
ставил  записку  в  1808  г.,  в  которой  утверждал,  что  российский  монарх  постоян¬
но  подвергается  опасностям:  «Он  может  в  определенный  момент  стать  жертвой
благих  намерений,  если  английское  министерство  сочтет  необходимым  произ¬
вести  в  С-Петербурге  кровавую  революцию,  подобную  тем,  какие  не  раз  проис-
 1 	Записки  Ф.  Ф.  Вигеля.  Ч.  3.  М.,  1892.  С.  3.
 2 	Русский  архив.  1868.  №  2.  Ст  6.  205.
 3 	См.:  Memoires  posthumes  du  field-marechal  comte  de  Stedingk.  Т.  II.  Paris,  1845.  P.  352—358;
Николай  Михайлович,  великий  князь.  Дипломатические  сношения  России  и  Франции  по  донесе¬
ниям  послов  императора  Александра  и  Наполеона.  1808—1812.  Т.  III.  СПб.,  1905.  С.  32,145—
146;  Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  IV.  С.  90;  Сироткин  В.  Г.  Дуэль
двух  дипломатий.  С.  115—116.
 49

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Великая  княжна  Екатерина  Павловна.
Гравюра  неизвестного  художника  с  оригинала
Ж.  Б.  Изабе.  1810-е  годы
ГИМ
 ходили  в  России  за  последние
полвека»1.  Общая  молва  выдви¬
гала  на  передний  план  в  первую
очередь  Екатерину  Павловну,
поскольку,  по  мнению  С.  К.  Бо¬
гоявленского,  в  аристократиче¬
ских  слоях  общества  полагали,
что  «заменить  Александра  од¬
ним  из  братьев  нельзя  —  они
более  солдаты,  чем  правители,
императрица-мать  неспособна  к
правлению,  и  только  вел.  кн.
Екатерина  Павловна  способна
восстановить  славное  про¬
шлое»2.  Но  ей  все  же  не  сужде¬
но  было  войти  в  русскую  исто¬
рию  под  именем  императрицы
Екатерины  III.  Сделанный  на
основании  косвенных  и  второ¬
степенных  источников,  вывод  о
реальном  существовании  тогда
заговора  в  ее  пользу  был  бы
преждевременным3.  Правда,
весьма  сведущий  знаток  тог¬
дашних  петербургских  настро¬
ений  Ж.  де  Местр  прямо  писал
в  своих  письмах,  что  «многие
уповают  лишь  на  азиатское
средство»,  но  сам  автор  не  ве¬
рил  в  то,  что  подобное  возмож-
 1 	Внешняя  политика  [’осени  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  T.  IV.  С.  687.  Французский  посланник
в  Петербурге  Л.  Ж.  М.  Р.Савари  даже  взял  на  себя  добровольно  функции  министра  полиции,  он  не
только  доносил  царю  о  критических  высказываниях  в  обществе,  но  и  предлагал  Александру  I
удалить  из  правительства  оппозиционно  настроенных  сотрудников  (Вандаль  А.  Наполеон  и
Александр  1.  Т.  1.  С.  128-129).
 г  Бокшвлепсний  С.  К.  Император  Александр  I  и  великая  княжна  Екатерина  Павловна  //  Три  века:
Россия  от  Смуты  до  нашего  времени.  Т.  V.  М.  1994.  С.  189—190.
 '*  Анализ  всех  источников  подобного  рода  лучше  всего  отражен  в  кн.:  Предтеченский  А.  В.  Очерки
общественно-политической  истории  России  в  первой  четверти  XIX  века.  М.,  1957.  С.  219—223.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 но.  Мало  того,  комментируя  получение  поста
военного  министра  А.  А.  Аракчеевым  в  1808  г.,
он  точно  назвал  одной  из  причин  этого  назна¬
чения  стремление  Александра  I  обеспечить
прочный  тыл.  Поскольку  император  не  мог  не
видеть  «происходящего  брожения»,  то  в  про¬
тивовес  дворянской  оппозиции  «он  заготовил
на  всякий  случай  первосортное  пугало»1.
 Но,  бесспорно,  Александр  I  явно  рисковал  и
мог  в  результате  потерять  всякое  доверие  рус¬
ского  дворянства*.  Ведь,  многие,  даже  не  от¬
ставные,  а  высокопоставленные  сановники,
находившиеся  на  государственной  службе,  нео¬
фициально  позволяли  себе  критические  вы¬
сказывания  как  по  поводу  самой  Тильзитской
системы,  так  и  в  адрес  союзника  России  —  На¬
полеона.  Иногда  это  проявлялось  в  поступках  и
действиях  второго  эшелона  управления  во  вла- 	А.  И.  Горчаков.
 стных  структурах  Российской  империи.  Яркий  Художник  В.  Тропинин.  1810-е  годы
пример  этого  —  дело  племянника  знаменитого  Государственный  Эрмитаж
А.  В.  Суворова  генерал-лейтенанта  А.  И.  Гор¬
чакова  (начальника  18-й  пехотной  дивизии).  В  1809  г.  он,  находясь  в  Галиции  в  со¬
ставе  русских  войск,  направленных  против  Австрии,  вступил  в  переписку  с  австрий¬
ским  главнокомандующим  эрцгерцогом  Фердинандом.  В  письме  он  выразил  уверен¬
ность,  что  в  будущем  «с  нетерпением»  ожидает  времени,  когда  на  поле  чести  русские
присоединятся  к  австрийцам.  Его  послание  было  перехвачено  и  попало  к  наполео¬
новским  войскам.  Разразился  скандал  —  вместо  ведения  боевых  действий,  родст¬
венник  Суворова  мечтал  «соединиться»  с  противником".  Генерала,  конечно  же,  сна¬
чала  арестовали,  а  потом  быстро  по  судууволили  со  службы2.  Но  сам  факт  был  весьма
показателен  и  свидетельствовал  о  том,  что  в  армии  и  обществе  по-прежнему  гос¬
подствовал  стойкий  антинаполеоновский  настрой.  Кроме  того,  в  армейских  кругах
стали  вновь  созревать  резко  набиравшие  силу  идеи  реванша  и  отмщения  французам
за  поражения  русских  войск  в  1805  и  1807  гг.  Особенно  это  было  характерно  в  сре¬
де  военной  молодежи.  Интересен  и  показателен  тот  факт,  что  властные  структуры  в
 1 	Де  Местр  Ж.  Петербургские  письма.  1803—1817.  СПб.,  1995.  С.  99,  114.
 2 	Поливанов  М.  Д.  Дело  генерал-лейтенанта  князя  Горчакова  2-го  //  Журнал  Императорского  Русского
военно-исторического  общества.  1911.  Кн.  2.  С.  1  —  10.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 период  франко-русского  союза,  если  и  не  поощ¬
ряли,  то  и  активно  не  пресекали  антифранцузские
настроения*.
 Нельзя  не  отметить  в  это  время  и  такого  явле¬
ния  в  Европе,  как  резкий  рост  национализма,  в
первую  очередь  в  Северной  Германии.  Это  была
ответная  реакция  на  французское  господство.
Россию  этот  процесс  также  не  обошел  стороной.
То,  что  можно  охарактеризовать  как  патриотиче¬
ский  дух,  стало  обычным  для  дворянского  обще¬
ства  и  распространилось  на  другие  социальные
слои.  Русское  дворянство  тогда  являлось  и  куль¬
турной  элитой  страны.  Интеллектуалы-консерва¬
торы  стали  идеологами  консервативного  патрио¬
тизма  (или  консервативного  традиционализма)  с
ярко  выраженной  антифранцузской  направлен¬
ностью.  Именно  в  этот  период  начинается  и
борьба  с  французским  воспитанием  и  галломани¬
ей,  которая  сводилась  не  только  к  искоренению
французского  языка  из  повседневной  речи  дво¬
рян,  но  и  распространялась  вплоть  до  политиче¬
ских  мнений  и  пристрастий.  Это  выразилось  и  в  появлении  подчеркнуто  русских  ли¬
тературных  кружков  и  периодических  журналов.  В  обществе  стало  входить  в  моду  все
русское  и  отрицалось  все  иностранное,  то  есть  в  первую  очередь  —  французское.
 На  тильзитский  период  пришлось  проведение  в  России  некоторых  важных  реформ
как  в  военной  сфере,  так  и  по  гражданской  части.  Если  военные  преобразования,  вы¬
держанные  в  профранцузском  духе  (в  русской  истории  можно  найти  много  примеров,
когда  власти  успешно  заимствовали  очень  многое  у  своих  противников),  не  подверга¬
лись  критике,  то  робкое  реформирование  государственного  аппарата  и  новые  прави¬
ла  Л1Я  чиновников  были  с  осуждением  встречены  дворянством.  Все  нововведения  свя¬
зывались  в  обществе  с  личностью  «безродного»  М.  М.  Сперанского.  Его  деятельность
сразу  же  нашла  массу  противников,  которые  усматривали  в  ней  опасность  революции,
а  его  самого  стали  обвинять  в  предательстве  в  пользу  Наполеона.  Самым  известным
критиком  стал  талантливый  литератор  и  историк  Н.  М.  Карамзин,  выступивший  с
«Запиской  о  древней  и  новой  России»,  в  которой  в  реализации  идеи  представитель¬
ной  монархии  обосновывал  угрозу  незыблемости  самодержавия,  как  наиболее  подходя¬
щей  и  исторически  сложившейся  формы  правления  (манифест  русского  политическо¬
го  консерватизма).  Карамзин  в  концентрированном  виде  выразил  мнение  дворянской
консервативной  оппозиции  против  проведения  либеральных  реформ  и  призывал  пол-
 52

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ностыо  отказаться  от  каких-либо  нововведений1.  Собственно,  из  запланированных
реформ  удалось  воплотить  в  жизнь  лишь  идею  создания  Государственного  Совета
(1  января  1810  года).  Проект  разрабатывался  в  условиях  почти  секретных.  Но  к
1812  году  положение  Сперанского  стало  шатким.
 Как  бы  в  противовес  французскому  влиянию,  особенно  после  военных  неудач
1805—1807  гг.,  стали  раздаваться  голоса,  призывавшие  к  борьбе  с  иноземными
заимствованиями,  в  первую  очередь  с  галломанией.  Военные  поражения  во  многом
истолковывались  наличием  иностранного  воспитания  и  отсутствием  патриотизма.  Ру¬
пором  этих  мощных  общественных  настроений  стал  граф  Ф.  В.  Ростопчин,  считав¬
ший,  что  окружавшие  царя,  люди  были,  по  его  словам,  «набиты  конституционным
французским  и  польским  духом»,  а  реформы  Сперанского  «несообразны  с  настоя¬
щим  делом».  В  результате  дворцовых  интриг  весной  1812  года,  когда  всем  стало
ясно,  что  война  с  Францией  уже  неизбежна,  Александр  I  сделал  свой  выбор  в  поль¬
зу  дворянской  оппозиции,  Сперанский  был  отправлен  в  ссылку2.  Обстоятельства
падения  великого  русского  реформатора  до  сих  пор  остаются  полностью  не  выяс¬
ненными.  По  словам  великого  князя  Николая  Михайловича,  история  падения
Сперанского  «стала  слыть  за  легендарную  сказку,  покрытую  какой-то  таинствен¬
ной  завесой»1*.  Его  обвиняли  в  преклонении  перед  всем  французским,  в  государ¬
ственной  измене,  в  заговоре  в  пользу  Наполеона  и  т.  д.  Ясно,  что  это  были  абсо¬
лютно  надуманные  поводы  для  опалы,  а  на  самом  деле  российский  император  пе¬
ред  войной  решил  пожертвовать  непопулярной  фигурой  в  высшей  администрации
и  сделать  ставку  на  патриархально-консервативные  силы.  Таким  образом,  Сперан¬
ский  стал  жертвой  для  успокоения  встревоженных  умов».
 Решение  об  изменении  внешнеполитического  курса  сказалось  и  на  внутриполитиче¬
ской  ситуации,  так  как  сопровождалось  важными  кадровыми  перестановками  внутри
правящей  элиты.  Александр  I,  отправив  в  ссылку  либерала  и  реформатора  М.  М.  Спе¬
ранского,  выдвинул  на  ключевые  государственные  должности  «по  обстоятельствам  мо¬
мента»  двух  известных  традиционалистов  и  полуопальных  вельмож  —  А.  С.  Шишкова  и
Ф.  В.  Ростопчина,  долгое  время  бывших  не  у  дел  (император  к  ним  не  просто  был  не
расположен,  а  с  трудом  их  выносил).  Имена  обоих  сановников  четко  олицетворялись  в
обществе  с  национально-патриотическими  тенденциями.  Фактически  сменивший
Сперанского  на  посту  государственного  секретаря  адмирал  Шишков  воспринимался  как
страж  чистоты  русского  языка,  поборник  старины  и  ревностный  патриот*,  а  возглавив-
 1 	Критический  разбор  взглядов  Н.  М.  Карамзина  лучше  всех,  по  моему  разумению,  сделал
А.  Н.  Пынин,  в  его  книге  этому'  сюжету  посвящена  целая  глава.  См.  :  Пыпин  А.  Я.  Общественное
 движение  в  России  при  Александре  I.  С.  196—276.
 2 	Ссылку  Снеранскош  А.  Н.  Пыпин  назвал  «черным  пятном  в  царствовании  Александра»  (Там  же.
С.  272.  )
 3 	Николай  Михайлович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  М.,  1999.  С.  89.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 шии  «первопрестольную»
Москву  Ростопчин,  находивший¬
ся  тогда  в  зените  своей  литера¬
турной  славы,  получил  в  свое
время  громкую  известность  как
обличитель  французомании  и
застрельщик  публицистических
памфлетов  антифранцузского
содержания0.  Эти  действия
российского  императора  явля¬
лись  не  просто  уступкой  дво¬
рянскому  консерватизму  или
отказом  от  либеральных  ценно¬
стей,  а  свидетельствовали  о
том,  что  власть  перед  грядущим
военным  столкновением  пыта¬
лась  найти  в  будущих,  чреватых
бедами  обстоятельствах,  новую
опору  в  дворянском  обществе.
Это  был  весьма  расчетливый
ход  правительства.  Двух  извест¬
ных  критиков  предшествовав¬
шей  профранцузской  либе¬
ральной  политики  привлекли  к
сотрудничеству  и  фактически
Ф.  В.  Ростопчин. 	нейтрализовали.  В  1812  году
 Автолитография  Д.  Дайтона.  1814  г. 	значительное  расиростране-
 ГИМ 	ние  получили  ростопчинские
 «афиши»,  а  правительствен¬
ные  манифесты  и  рескрипты  составлялись  Шишковым.  По  мнению  С.  Т.  Аксако¬
ва,  «писанные  им  манифесты  действовали  электрически  на  целую  Русь.  Несмотря
на  книжные,  иногда  несколько  напыщенные  выражения,  русское  чувство,  которым
они  были  проникнуты,  сильно  отзывалось  в  сердцах  русских  людей»1.  Да  и  вскоре
почти  вся  русская  журналистика  и  публицистика  в  том  или  ином  виде  заговорила
слегка  архаичным  и  одическим  шишковским  языком.  Впоследствии  А.  С.  Пушкин
имел  полное  право  написать  про  него:
 1  Аксаков  С.  Т.  Собр.  соч.  Т.  2.  М.,  1955.  С.  306-307.
 3^“ 	54

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 «Сей  старец,  дорог  нам:  друг  чести,  друг  народа,
 Он  славен  славою  двенадцатого  года».
 Примечательно,  как  только  военные  действия  закончились  в  1814  г.  оба
(Шишков  и  Ростопчин)  были  уволены  от  занимаемых  должностей  и  «в  воздаяние
долговременной  службы  и  трудов,  понесенных  в  минувшую  войну»  получили  на¬
значение  состоять  членами  Государственного  совета.  «Мавр  сделал  свое  дело,
мавр  может  уходить».
 $  $  «
 Срок  годности  франко-русского  союза  в  Тильзите  стремительно  истекал.  О  буду¬
щей  войне  Наполеона  против  России  многие  проницательные  европейские
аналитики  заговорили  сразу  после  женитьбы  Наполеона  (как  важнейшего  меж¬
дународного  политического  акта)  на  австриячке  Марии-Луизе  и  переориента¬
ции  внешнеполитического  курса  Франции  с  России  на  Австрию*.  Каждая  из
двух  самых  больших  европейских  империй  проводила  принципиально  разную
долгосрочную  политику,  их  цели  и  стоящие  перед  ними  задачи  становились  диа¬
метрально  противоположными,  поэтому  на  встречных  парах  они  фатально  при¬
ближались  к  военному  столкновению*.
 Война  была  принципиально  решена  в  умах  правителей  (ведение  политики
полностью  находилась  в  их  руках),  и  никто  уже  не  хотел  отступать  от  принятой
программы  действий  в  ущерб  достоинства  и  чести  государства.  Обе  державы,
предвидя  эту  роковую  неизбежность,  с  1810  г.  почти  одновременно  взяли  курс
на  подготовку  к  войне,  уже  лишь  формально  поддерживая  видимость  союзниче¬
ских  отношений.  Из-за  необратимого  процесса  обострения  нараставших  про¬
тиворечий  с  этого  момента  стала  рушиться  политическая  архитектура  Тильзита.
Слишком  много  факторов  способствовали  этому  и  постоянно  усиливали  подо¬
зрения  к  партнеру.  Как  снежный  ком  нарастали  претензии  и  требования,  с  двух
сторон  один  контрвыпад  следовал  за  другим,  усиливая  не  только  атмосферу  вза¬
имного  недоверия,  но  и  приближая  события  к  военной  развязке,  хотя  импера¬
торы  все  продолжали  обмениваться  дипломатическими  любезностями,  завере¬
ниями  в  верности  духу  Тильзита  и  желании  избежать  войны.  Но  в  Петербурге  и
в  Париже  уже  отдавали  себе  ясный  отчет,  что  это  был  откровенный  политичес¬
кий  блеф  или  дипломатические  увертки.  Так  проницательный  Ж.  де  Местр  пи¬
сал  уже  в  декабре  1810  г.:  «Охлаждение  между  двумя  императорами  началось
уже  давно  и  мало-помалу  нарастало  вследствие  тысяч  всяких  обстоятельств,  не¬
известных  публике.  Александр  слишком  осведомлен,  чтобы  не  подозревать  о  за¬
мыслах  и  приуготовлениях  другого,  ведь  для  подобных  вещей  не  нужно  никаких
доказательств.  Наполеон  не  может  смириться  с  самостоятельной  Россией.  Ему
совершенно  необходимо  напасть  на  нее  и  покорить  своей  воле.  Поэтому  все  све¬

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 дущие  люди,  и  прежде  всего  главные  военачальники,  уверены  в  неизбежности
войны  с  Францией»1.
 16  марта  1810  г.  министр  иностранных  дел  Ж.  Б.  Шампаньи  представил  На¬
полеону  секретную  аналитическую  записку  (правда,  ее  текст  очень  скоро  стал  из¬
вестен  в  Петербурге)  о  положении  дел  в  Европе,  в  которой  предлагалось  уже
«смотреть  на  Россию  как  на  естественную  союзницу  Англии  и  приготовиться  бо¬
роться  на  континенте  с  последствиями  сближения  между  этими  двумя  держава¬
ми»2.  На  основе  сделанного  доклада  и  строилась  дальнейшая  политика  Франции  в
отношении  России.  Почти  одновременно,  2  марта  1810  г.  (по  старому  стилю)  в
российской  столице  на  стол  императора  легла  записка  военного  министра  М.
Б.  Барклая  де  Толли  «О  защите  западных  пределов  России»,  в  которой  анализи¬
ровались  возможные  будущие  действия  против  армии  Наполеона3.  Этот  документ
для  русской  стороны  стал  фактическим  планом  подготовки  войны  с  наполеонов¬
ской  Францией.  В  1811  —  1812  гг.  из-под  пера  Барклая  выйдут  еще  несколько
планов  ведения  военных  действий,  как  превентивного,  так  и  оборонительного
характера.
 В  начале  1812  г.  даже  французские  и  русские  дипломаты,  Наполеон  и  Алек¬
сандр  I  открыто  обсуждали  между  собой  возможности  возникновения  военных  дей¬
ствий,  мало  сомневаясь,  что  такой  перспективы  удастся  избежать4.  Важно  понять,
чем  в  этот  период  руководствовались  и  из  каких  посылок  исходили  оба  императора,
вставая  на  путь  подготовки  к  войне.  Для  Наполеона  важнейшим  фактором  всей  его
внешнеполитической  конструкции  являлась  экономическая  блокада  Англии:  все
государства,  которые  тайно  или  явно  поддерживали  торговые  связи  с  туманным
Альбионом,  автоматически  становились  и  врагами  Французской  империи.  В  таком
случае  любой  отступник  должен  быть  наказан.  Собственно  вся  континентальная  Ев¬
ропа  в  это  время  поддерживала  блокаду  Британии,  в  первую  очередь,  угрозой
применения  силы.  Выход  России  из  этой  системы  означал  не  просто  наруше¬
ние  взятых  ею  обязательств  и  прорыв  блокады,  но  и  грозил  важными  полити¬
 1 	Де  Местр  Ж.  Указ.  соч.  С.  158.
 2 	Текст  записки  Ж.  Б.  Шампаньи  был  опубликован  на  французском  языке  в  кн.:  Шшьдер  //.  К.
 Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствование.  T.  III.  СПб.,  1897.  С.  471—483.
Копию  записки  в  Париже  приобрел  через  III.  М.  Талейрана  К.  В.  Нессельроде  в  апреле  1810  г.
(Lettrcs  et  papiers  du  chancelier  comte  de  Nesselrode.  1760—1850.  Т.  III.  Paris,  1909.  P.245).
Отечественная  война  1812  года.  Материалы  Военно-ученого  архива.  Отд.  I.  Т.  1.  Ч.  2.  СПб.,
1900.  С.  3-5.
 4  Например,  см:  разговор  русского  посла  А.  Б.  Куракина  с  Наполеоном  13  апреля  1812  г.,  где
прямо  говорилось  о  начале  войны.  (Попов  А.  II.  Отечественная  война  1812  года:  Сношения
России  с  иностранными  державами  перед  войной  1812  года.  М.,  1905.  С.  173—187).

ГЛАВА  1.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ческими  последствиями.  Россия,  одна  из  ведущих  европейских  держав,  с
1807  г.  считалась  главным  партнером  Франции  в  борьбе  с  Англией.  Ее  отказ
от  союзного  курса  на  практике  означал  крах  антибританской  политики  Наполе¬
она,  так  как  давал  очень  нежелательный  пример  другим  странам  Европы.  Логи¬
ка  существования  континентальной  блокады  не  могла  допустить  ни  одного  ис¬
ключения,  поскольку  в  таком  случае  пропадал  смысл  ее  проведения.  6  марта
1812  г.  Наполеон  в  речи  перед  Государственным  советом  об  организации  на¬
циональной  обороны  прямо  заявил,  имея  в  виду  Александра  I:  «Всякий,  кто
протягивает  руку  Англии  и  прорывает  континентальную  блокаду,  объявляет  се¬
бя  врагом  императора...»1.  Вернуть  же  Россию  на  рельсы  антибританской  по¬
литики  можно  было  только  военным  путем  *.  Это  была  основная  стратегическая
задача  кампании  1812  года.  Фактически  к  этому  времени  Наполеон  загнал  се¬
бя  в  тупик,  и  кардинально  изменить  ситуацию  французский  император  мог
(как  он  надеялся)  только  при  помощи  своего  главного  инструмента  —  победо¬
носной  армии,  уже  многократно  помогавшей  ему  разрешать  узловые  проблемы
европейской  политики*.  Конечно  же,  нельзя  говорить  о  каких-то  планах  заво¬
евания  России  (это  было  просто  не  реально),  но  речь  шла  о  навязывании  оп¬
ределенного  внешнеполитического  курса.  Все  последующее  зависело  от  до¬
стигнутых  результатов  на  полях  сражений.  Сегодня  трудно  однозначно  говорить
о  конечных  замыслах  Наполеона.  Французский  полководец  имел  обыкновение
не  раскрывать  всех  карт  до  конца  игры.  Возможно,  он  надеялся  на  то,  что  по¬
сле  поражения  русских  войск,  он  навяжет  совместную  экспедицию  через  рус¬
скую  территорию  (через  Кавказ  или  Среднюю  Азию)  в  Индию*,  дабы  одним
ударом  с  тыла  покончить  с  торгашеским  величием  Англии2.  Возможно,  он  так¬
же  намеревался  отрезать  от  России  западные  области  и  попытаться  воссоздать
Польское  государство.  Разыгрывая  «польскую  карту»,  Наполеон  не  был  ориги¬
нален,  а  использовал  традиционную  и  для  его  предшественников  (включая
Бурбонов)  политику.  Не  случайно,  поэтому  в  первом  воззвании  к  своим  вой¬
скам  французский  император  оперировал  термином  «Вторая  польская  война»
по  аналогии  с  кампаниями  1806—1807  гг.  Хотя  в  польском  вопросе  он  должен
был  действовать  с  оглядкой  и  учитывать  негативную  позицию  своих  неблагона¬
дежных  союзников  —  Австрии  и  Пруссии.  Вариантов  возникало  много,  но
окончательный  выбор  он  мог  сделать  в  зависимости  от  тактических  успехов,  то
есть  его  потенциальные  стратегические  цели  обуславливались  и  зависели  от
тактических  успехов.
 •  Цит.  по  кн.:  Валлотпиж.  А.  Александр  I-  М.,  1991.  С.  149—  150.
 2 	Подр.  см.  третью  главу  згой  работы.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 //>■
 С- 	*
 7
 >
 J
 А
 У
 ' 	* 	*v<. 	iZf-m’MnHib&ti» 	•л*****  W*  ->•'’лпй
 *******.*■?■'  X 	л: 	*** 	t 	S*
 ,^ЛЙ. 	.. 	/ 	, 	/У 	*•• 	/•'»..  ,.^^.... 	.'ЗЙ*
 ‘■ъ***»*^..^..*^;, 	, 	/*», 	у.***,«**■*  л-'  *  ^Г^-ЛЖюм-,
 t'&y*- 	/ 	&%*..-А*  ,/%»»<?  с1»»«Лик^  .toviftw*K*4 	. 	•
 .'  '  '  "  .  ..■  '  ,;■'  ',,
 ‘““ft
 : 	^ 	^л^/у^л.у»
 ***’’  '■**&«<+*»£■■'/•*»*•■■■  4f..
 «А4 	£?*•**. 	*?»?*
 ■  :  "  :  -  '
 2'  /  <&*>■'
 *' 	<& 	***,■*/$***  **V>  **&*  -
 /
 <?<  •
 €у*&6ь*Ь&'  /<ХеЛ  #$■***■.**£' 	*^^</*-'<
 Г  1Нл«А*Ь~». 	-Лн.*/"*** 	' 	'
 ,  Ж#<•*>  S*.  «/*■****  »Л  Л»»-  '
 -  J*c  >&*-„'  . 	*  л**">'
 ,. 	х*/».  <**■  f+****ur  .^''й*-'* 	#%&»>...  ■
 4?Л  л,
 '*.. 	••+■■■  /  *»***'■'  ^/****>'?*■*  ^У^у.
 к  '  liylfi».*. 	л 	•Г.ГГТ.’Г+Л
 <уУ>Ц>  ' 	'
 иС 	.• 	wi 	^
 /I,*  4*/  *  /~S 	■ 	0, 	^ 	; 	,^
 Воззвание  Наполеона  I  к  солдатам  Великой  армии
накануне  перехода  через  Неман  и  начала  войны  с  Россией.
Императорская  квартира  в  Вильковишках,  10/22  июня  1812  г.
Заверено  начальником  штаба  4-го  корпуса  дивизионным  генералом  Ж.  Дессолем.
Справа  вверху  -  помета  рукой  Э.  Богарне:
 «Переправились  на  другой  берег  двадцать  седьмого»
 Франц.  яз.
 ГИМ

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Бесспорный  факт  —  Александра  I  всегда  очень  тяготили  «тильзитские  оковы»,
чем  дальше,  тем  труднее  ему  было  придерживаться  союзнических  договоренностей.
Да  и  при  проведении  реальной  политики  имелось  слишком  много  точек,  где  пересе¬
кались  в  то  время  интересы  России  и  Франции:  Балканы,  Польша,  германские  госу¬
дарства  —  ведь  в  последних  проживало  слишком  много  родственников  русского  царя,
а  сам  он  являлся  главой  Ольденбургского  дома  (герцогство  Ольденбургское  было  при¬
соединено  к  французской  империи  в  нарушение  Тильзитского  договора).  Постоян¬
ным  раздражающим  фактором  оставались  внешнеполитические  шаги  Наполеона,
направленные  против  России.  С  нашей  точки  зрения,  геополитический  фактор  в
1807  —  1812  гг.  как  раз  был  направлен  против  русско-французского  союза,  так  как
сфера  влияния  империи  Наполеона  через  сателлитов  с  1807  г.  напрямую  соприкаса¬
лась  с  русскими  границами,  и  Франция  стала  представлять  уже  прямую  угрозу  не  толь¬
ко  интересам,  но  и  территориальной  целостности  России.
 В  этот  период  перед  русской  дипломатией  стояли  очень  сложные  задачи.  Ведь  на  кар¬
те  континентальной  Европы  тогда  можно  было  отыскать  лишь  несколько  независимых
и  не  находившихся  под  полным  французским  контролем  государств:  Швеция,  Дания,
Пруссия,  Австрия,  Турция;  остальные  —  в  той  или  иной  степени  оказались  подконт¬
рольными  или  подчиненными  наполеоновскому  диктату.  В  этой  комбинации  Россия  не
могла  реально  рассчитывать  на  их  помощь,  каждое  из  этих  государств  исходило  из  соб¬
ственных  возможностей  и  думало  лишь  о  своих  интересах.  Хотя  Пруссии  и  Австрии  де¬
лались  предложения  о  совместном  выступлении  против  Франции,  но  они  предпочли  в
этой  ситуации,  в  конечном  итоге,  присоединиться  к  Наполеону*.  Трудно  точно  сказать,
почему  французский  император  решился  включить  в  1812  г.  в  состав  Великой  армии
австрийский  и  прусский  воинские  контингенты  со  своим  командованием.  Возможно,
что  он  преследовал  сразу  несколько  целей.  По  дипломатическим  соображениям  &«я  не¬
го  было  важно  использовать  бывших  русских  союзников,  тем  самым  он  показывал  Рос¬
сии,  что  ей  уже  не  на  кого  и  не  на  что  рассчитывать  —  вся  континентальная  Европа  идет
походом  на  Россию,  даже  бывшие  друзья".  Наполеон  стремился  окончательно  рассо¬
рить  их  с  Россией,  так  чтобы  они  уже  никогда  в  будущем  не  создали  коалиции  против
него.  Возможно,  он  также  полагал,  что  таким  образом  страхует  свои  тылы  —  эти  два
корпуса  становились  заложниками  верности  Наполеону  их  собственных  монархов.  Но
размещение  этих  корпусов  на  флангах  в  1812  г.  явилось  ошибкой,  правда  это  стало  оче¬
видным  лишь  в  финале  кампании,  когда  полная  победа  русской  армии  была  свершив¬
шимся  фактом.  Весь  1812  год  пруссаки  и  австрийцы,  хоть  и  без  особого  энтузиазма,  но
все  же  сражались  с  русскими  войсками.  Но  под  занавес  кампании  они  (видимо,  на  нра¬
вах  еще  не  полностью  забытых  старых  добрых  союзников)  начали  вступать  в  перегово¬
ры  с  российским  командованием  и  затем  фактически  оголили  фланги  спасавшейся  бег¬
ством  Великой  армии.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 В  стратегическом  плане  положение  России  облегчалось  также  тем,  что  на  другом
конце  Европы  существовала  неизлечимая  для  Наполеона  «испанская  язва».  Факти¬
чески  же  в  1812  г.  французская  империя  вынуждена  была  воевать  на  два  фронта,  зна¬
чительный  контингент  наполеоновских  войск  продолжал  воевать  на  Перинейском  по¬
луострове  с  англичанами  и  восставшими  испанцами1.  Успехом  же  русской  дипломатии
стали  договоренности  о  нейтралитете  Турции  (Бухарестский  мирный  договор)  и  со¬
юз  со  Швецией,  хотя  последняя  в  1812  г.  так  и  не  приняла  участия  в  боевых  дейст¬
виях.  Что  касается  Швеции,  то  России  несомненно  повезло  с  Бернадоттом  (явным
противником  Наполеона),  или  же  российская  дипломатия  оказалась  очень  искусной  и
смогла  подобрать  ключи  к  шведскому  наследному  принцу.  Во  всяком  случае,  негатив¬
ные  последствия  для  Швеции  ее  войны  в  1808—1809  гг.  с  русскими  (щекотливый
вопрос  отторжения  Финляндии)  никак  не  сказались  для  России  в  1812  г.  Русские  же
получили  возможность  без  каких-либо  опасений  перебросить  из  Финляндии  войска  в
1812  г.  и  усилить  свою  группировку  на  северо-западном  театре  военных  действий.
По  поводу  мира  с  Турцией  можно  утверждать,  что  тогда  Россия  вынуждена  была  по¬
жертвовать  сербами,  воевавшими  до  1812  г.  против  турок  вместе  с  русскими.  Хотя
восьмая  статья  Бухарестского  договора  гласила  об  автономии  Сербии,  турки  ее  сразу
же  нарушили  и  подвергли  жестоким  репрессиям  сербов.  Защитить  же  сербов  от  ту¬
рецкого  произвола  до  1815  г.  у  России  не  было  ни  сил,  ни  возможности.  Важнейшим
же  последствием  Бухарестского  мирного  договора  стало  переход  в  1812  г.  сил  Мол¬
давской  армии  на  Украину  и  в  Белоруссию,  усиливший  там  во  второй  период  войны
южную  группировку  русских  войск.
 Сам  Александр  I  проявлял  большую  дипломатическую  активность,  в  первую  оче¬
редь,  по  отношению  к  Пруссии.  После  переговоров  в  1811  г.  в  Царском  Селе  с  на¬
чальником  прусского  Генерального  штаба  Г.  Шарнгорстом  (прибыл  под  чужим  име¬
нем)  даже  был  подготовлен  проект  военной  конвенции2.  Но  она  не  обеспечивала  бе¬
зопасность  Пруссии  и  Фридрих-Вильгельм  III  не  ратифицировал  предполагаемый
договор.  Можно,  конечно,  говорить  в  данном  случае  о  прусском  «эгоизме»,  но  ясно,
что  уже  в  начале  военных  действий  Пруссия  как  государство  было  бы  стерто  с  геогра¬
фической  карты  французскими  войсками3.  В  данном  случае,  «эгоизм»  был  продик¬
тован  трезвым  расчетом  и  интересами  сохранения  государственности,  а  пруссакам  не
оставалось  иного  выбора,  как  «под  пушками  корпуса  Л.  Н.  Даву»  выставить  воинский
 1 	Нечаев  С.  Ю.  В  1812  г.  Наполеону  пришлось  несладко  не  только  в  России  //  Эпоха  1812  года.
Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  V.  Труды  ГИМ.  Вып.  161.  М.,  2006.  С.  23—43.
 2 	Мартенс  Ф.  Собрание  трактатов  и  конвенций,  заключенных  Россиею  с  иностранными  державами.
Т.  7.  СПб.,  1885.  С.  24-37.
 3 	См.:  Терешкина  Е.  А.  Прусский  вопрос  во  внешней  политике  России  //  Вестник  Московского
университета.  Серия  8.  История.  2007.  №  5.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Переход  через  Неман  12  июня  1812  года  и  начало
войны  1812,1813у  1814  гг.
 Гравюра  по  рисунку  Д.  Бажетти.  Мастерская  И.  С.  Клаубера.  После  1814  г.
 ГИМ
 контингент  против  России.  Также  поступили  и  австрийцы,  но  отплатили  той  же  мо¬
нетой,  что  и  Россия  в  1809  г.  Их  корпус  не  превышал  30  тыс.  человек  (а  действия,
обещали  дипломаты,  «по  возможности  будут  ограничены»),  русско-австрийская  гра¬
ница  оставалась  статичной  и  неприкосновенной  для  сторон,  а  правительства  согласи¬
лись  даже  поддерживать  тайные  контакты  во  время  войны1.  В  сложившейся  тогда  си¬
туации  это  более  или  менее  устраивало  Россию.  Весьма  примечательно  было  то,  что
ни  Пруссия,  ни  Австрия  —  не  объявляли  войну  России2.
 Говоря  о  начале  кампании  1812  г.,  часто  возникает  вопрос  о  превентивном  харак¬
тере  войны  Наполеона  против  России3.  Мол,  французский  император  очень  не  хотел
этой  войны*,  но  вынужден  был  первым  перейти  границу  в  силу  существования  реаль¬
ной  русской  угрозы*.  Хотя  подобная  риторика  очень  напоминает  неуклюжую  хит¬
 1 	Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  VI.  М.,  1962.  С.  377—380,  757,
760—761;  Попов  А.  Н.  Отечественная  война  1812  года:  Сношения  России  с  иностранными
державами  перед  войной  1812  года.  С.  490.
 2 	Богданович  М.  История  Отечественной  войны  1812  года  по  достоверным  источникам.  Т.  1.  СПб.,
1859.  С.  77.
 3 	Например,  см.:  Соколов  О.  Погоня  за  миражом:  Политическая  обстановка  и  план  Наполеона
накануне  войны//Родина.  1992.  №  6—7.  С.  18—21.
 3^»  61

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 рость  волка  из  крыловской  басни,  попробуем  разобраться  в  этом  моменте  попо¬
дробнее.  Необходимо  заметить,  что  разведки  сторон  очень  внимательно  следили  за
передвижениями  и  концентрацией  войск  своего  будущего  противника*.  При  тог¬
дашнем  несовершенстве  средств  связи  при  передачи  разведданных,  сведения
поступали  с  некоторым  опозданием,  но  тем  не  менее  и  Наполеон,  и  русское  ко¬
мандование  приблизительно  представляли  себе  общую  ситуацию  с  войсками  про¬
тивника  на  тот  или  иной  момент1.  Три  русских  армии  к  началу  войны  на  западной
границе  имели  в  своих  рядах  200—220  тыс.  человек.  У  Наполеона  только  в  первом
эшелоне  было  сосредоточено  450  тыс.,  а  во  втором  —  более  150  тыс.  бойцов.  Ка¬
кой  военный  специалист  поверит,  что  такие  силы  были  собраны  французским  пол¬
ководцем  для  обороны?  Такая  мощнейшая  (беспрецедентная  по  тем  временам)
группировка  сил  не  могла  быть  собрана  за  несколько  дней,  ее  создание  требовало
колоссальных  организационных  и  финансовых  издержек,  и  она  явно  предназнача¬
лась  для  ведения  активных  наступательных  действий.
 Наполеон  как  опытный  полководец  отлично  понимал,  что  война  начнется  не  рань¬
ше  весны  1812  г.  и  первоначально  исходил  из  того,  что  русские  войска  первыми  на¬
несут  удар  по  Восточной  Пруссии  и  Польше.  Такой  сценарий  развития  военных  дей¬
ствий  был  для  французского  полководца  предпочтителен,  поскольку  в  таком  случае  у
него  появлялись  бы  шансы,  используя  громадное  численное  преимущество,  победо¬
носно  решить  на  приграничных  территориях  исход  войны,  провести  быстротечную
кампанию,  даже,  может  быть,  не  вторгаясь  на  территорию  России.  Да  и  с  политиче¬
ской  точки  зрения  Наполеон  в  глазах  европейского  общества  выглядел  бы  тогда  в  вы¬
игрышном  свете  —  жертва  русского  нападения,  войны  не  желал,  а  вынужден  был  за¬
щищать  Европу  от  нашествия  русских  варваров.
 Но  Александр  I  не  дал  поймать  себя  в  умело  расставленные  сети  и  не  поддался  по¬
добному  соблазну.  Причем,  действительно  существовал  разработанный  русский  план
 1811 	г.,  по  которому  Россия  и  Пруссия  при  возможной  поддержке  поляков  должны  бы¬
ли  начать  военные  действия*.  Этот  превентивный  план  изначально  оказался  несосто¬
ятелен  —  патриотическое  польское  дворянство  связывало  свои  надежды  на  возрожде¬
ние  былой  Речи  Посполитой  только  с  именем  Наполеона.  Поскольку  ожидания  скло¬
нить  поляков  на  свою  сторону  сначала  не  оправдались,  а  позже  стало  известно,  что  и
пруссаки  выступят  на  стороне  Наполеона,  русское  командование  до  весны  1812  г.  не
исключало  возможности  перехода  первыми  границы,  а  для  реализации  этого  плана
проводились  соответствующие  мероприятия*.  Военный  министр  М.  Б.  Барклай  де
Толли  уже  1  апреля  1812  г.  докладывал  из  Вильно  своему  императору  о  полной  готов¬
 1 	О  деятельности  разведок  тир.  см.:  Безо/поеный  В.  М.  Разведка  и  планы  сторон  в  1812  году.  М.,
2005.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ности  к  форсированию  р.  Неман.  Войска,
полагал  он,  могут  «тотчас  двинуться»1.  В
ответ  7  апреля  1812  г.  Александр  I  напи¬
сал  Барклаю:  «Важные  обстоятельства
требуют  зрелого  рассмотрения  того,  что
мы  должны  предпринять.  Посылаю  вам
союзный  договор  Австрии  с  Наполео¬
ном.  Если  наши  войска  сделают  шаг  за
границу,  то  война  неизбежна,  и  по  этому
договору  австрийцы  окажутся  позади  ле¬
вого  крыла  наших  войск...  При  приезде
моем  в  Вильну  окончательно  определим
дальнейшие  действия»2.  Таким  образом
обстоятельства  отказа  от  наступательных
действий  были  отнюдь  не  техническими,
а  исключительно  политическими.  Доба¬
вим,  что  на  решение  повлияли  и  данные
разведки  о  более  чем  двукратном  превос¬
ходстве  сил  противника.  Александр  I  от¬
лично  знал  и  понимал,  что  Наполеон,  со¬
брав  огромную  по  численности  Великую
армию  вблизи  русских  рубежей  и  израс¬
ходовав  на  это  очень  большие  средства,
рано  или  поздно  вынужден  будет  пере¬
сечь  границу.  Это  был  вопрос  времени
(май  —  начало  июня)  и  нервов  двух  им¬
ператоров.  Российский  монарх  осознан¬
но  предпочел  пожертвовать  возможными  военными  преимуществами  (предполагалось
лишь  занять  часть  Пруссии  и  герцогства  Варшавского  и,  применяя  тактику  «выжжен¬
ной  земли»  на  территории  противника,  затем  начать  отступать  к  своим  границам),  в
угоду  политическим  факторам.  Он  выиграл  и  стратегически  —  заставил  «неприятеля»
действовать  по  русскому  сценарию,  приняв  четкое  решение  отступать  в  глубь  России  и
использовать  ту  же  тактику  «выжженной  земли»,  но  на  собственной  территории.  Рус¬
 М.  Б.  Барклай  де  Толли.
Художник  Д.  Доу.  1829  г.
Государственный  Эрмитаж
 1 	Отечественная  война  1812  года.  Материалы  Военно-ученого  архива.  Отд.  I.  T.  XI.  СПб.,  1909.
С.  1-3.
 2 	Попов  А.  Я.  Эпизоды  из  истории  двенадцатого  года  //  Русский  архив.  1892. 	3.  С.  343;  Михай¬
 ловский-Данилевский  А.  И.  Описание  Отечественной  войны  1812  года.  Ч.  1.  СПб.,  1839.  С.  88—89.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ская  концепция  войны  стратегически  перечеркнула  все  изначальные  планы  великого
полководца.  Фактически,  еще  не  начав  военных  действий  в  1812  г.,  Наполеон  уже
проиграл  сам  себе.
 Так  была  ли  для  французского  императора  война  превентивной?  Конечно  же  все¬
гда  можно  по-разному  ответить  на  этот  вопрос,  взяв  за  точки  отсчета  различные  ис¬
ходные  моменты.  Выскажем  лишь  личное  мнение.  Учитывая  численное  соотношение
сил  сторон,  вряд  ли  русские  войска  в  июне  1812  г.  представляли  угрозу  Европе.  Ско¬
рее  наоборот,  Великая  армия  Наполеона  нацелилась  на  Россию.  К  тому  же,  никто  си¬
лой  не  заставлял  французского  императора  отдавать  приказ  о  переходе  границ.  Логи¬
ка  принятия  решения  в  данном  случае  оказалась  проста  —  все  пружины  колоссально¬
го  военного  маховика  (Великой  армии)  были  взведены  и  приведены  в  действие.
В  такой  ситуации  невозможно  запрограммированной  на  войну  «машине»  дать  коман¬
ду  «отбой».  Не  наказывать  Россию  за  отказ  проводить  профранцузскую  политику,  —
значит,  проявить  не  только  непростительную  слабость  на  глазах  всей  Европы,  но  и
распрощаться  с  надеждой  в  будущем  победить  своего  главного  соперника  —  Англию.
Да  и  как  по-иному  можно  оправдать  Bice  поистине  грандиозные  предвоенные  усилия
по  организации  и  концентрации  огромных  людских  и  материальных  средств?  А  про¬
сто  финансовые  затраты?  Наполеону  необходимо  было  начинать  войну  в  любом  слу¬
чае.  И  он  ее  начал  первым!  В  этом  контексте  слово  «первый»  —  ключевое!  Поэтому
французский  император  перед  началом  кампании  в  1812  г.  даже  не  удосужился  поды¬
скать  и  грамотно  преподнести  общественному  мнению  мало  мальский  правдоподоб¬
ный  «casus  belli».  Явно  неубедительно  звучало  объяснение  причин  войны  и  в  воззва¬
нии  Наполеона  к  войскам  накануне  перехода  через  Неман:  «Россия  поклялась  на  веч¬
ный  союз  с  Францией  и  войну  с  Англией.  Ныне  нарушает  она  клятвы  свои»;  «Рос¬
сия  увлекается  роком,  да  свершится  судьба  ее!»;  «мир,  который  мы  заключим,  будет
прочен  и  положит  конец  пятидесятилетнему  неуместному  влиянию  России  на  дела
Европы»1.  Это  была  слабая  риторическая  попытка  самооправдания  и  апелляция  к
року  и  судьбе,  специально  для  европейцев  приправленная  соусом  под  названием  «ис¬
конная  русская  агрессивность».  Но  в  1812  г.  не  существовало  никакой  «русской  уг¬
розы»,  наоборот  —  была  реальная  «западная  угроза»  России,  что  и  подтвердили
дальнейшие  события.  С  таковым  фактом  должен  объективно  согласиться  любой,  са¬
мый  дотошный  наблюдатель.
 Это  был,  с  политической  точки  зрения,  первый  вынужденный  просчет  французско¬
го  императора  в  кампании  1812  г.  Причем  он  заранее  попытался  нивелировать  эту  си¬
туацию.  Еще  в  мае  1812  г.  в  Вильно  к  Александру  I  был  направлен  с  военно-диплома¬
тической  миссией  генерал-адъютант  Наполеона  Л.  Нарбонн  с  заявлениями  о  миролю-
 1  Цит.  по  кн.:  Великие  императоры  Европы:  Наполеон  1  и  Александр  I.  М.,  2000.  С.  194.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 бии  французского  императора,  о
его  нежелании  воевать,  а  наобо¬
рот,  поддерживать  с  Россией  дру¬
жеские  отношения.  Конечно,  это
было  лишь  политической  игрой.
Российский  император  оказался
не  меньшим  знатоком  и  любите¬
лем  такого  рода  постановок.  Он
ответил  подобным  же  театраль¬
ным  жестом  уже  после  начала  во¬
енных  действий,  послав  с  по¬
добной  миссией  своего  генерал-
адъютанта  А.  Д.  Балашова  в  рас¬
положение  Великой  армии,  за¬
нявшей  Вильно.  Там  француз¬
ский  император  и  принял  рус¬
ского  генерала.  В  письме  к  На¬
полеону  Александр  I  ни  много
ни  мало  предложил  своему  про¬
тивнику  вывести  войска  из  Рос¬
сии  и  тогда  можно  будет  присту¬
пить  к  переговорам  («достиже¬
ние  договоренности...будет  воз¬
можно»)1.  Конечно  предугадать
ответную  реакцию  было  не  труд¬
но.  Излишне  говорить  о  специ¬
альной  политической  направ¬
ленности  этих  военно-диплома-
тических  миссий  сторон.  Сего¬
дня,  ретроспективно,  можно
лишь  утверждать,  что  диплома¬
тический  «театр»  Александра  I
оказался  более  успешным,  по¬
скольку  роли,  сыгранные  русски¬
ми  были  убедительнее.  Это  был
красивый  демонстративный  жест
 1  Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  1.  Т.  VI.  С.  442.
 Wt  PASSE-FOKT
 fpll  LiTHAN'CER
 Ъе  рт  Г  £mpeuuv  et  Янн.  щ
 1
 MiE*'
 IIP  Щ
 Я№  tf<pK*L*M£KY.
 Щ  Л*  *
 Gyi/^  .  Щ
 ДВЕ
 a  I.M  (f«„u  it  to  5jS
 '2)гр»1пк»>  %  it  Ямке,  a  &  font  umUrt  &  шм  tia  (fu
 UvWi  JMM»  UtfMU*.  fa-  6  S'**;  4  tu*ins4s  ,
 o&m.u
 Щ
 «.  iW-lb  a.  ifeweO
 Xt  fuMm.  jRaf-fM  4шЛг  fxtiHi  -уЯШ
 й>  4m&w.  (клщан!)  jigl
 3><£w  хм  &  2)rpb.  Sf  УШ
i  «  л  ДВД
 &  .  ■'>■'  -Щ&
 -Ш
 *С<  St*  ubл*н  >  ...
 DlX  Г**Х*4,
 я 	на
 Паспорт  графа  Луи  Нарбонна  -  Лара,
генерала-адъютанта  Наполеона,
посланного  накануне  войны  с  дипломатической
миссией  к  Александру  I  с  заверениями  о  своем
намерении  разрешить  все  спорные  вопросы  мирным
путем.
 4/16  мая  1812  г.
 Подписан  министром  иностранных  дел
Франции  Ю.  Маре
Франц.  яз.
 ГИМ
 65

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 различные  силы  и  личности,
особенно  иностранцы:  то  ли¬
бералы  и  гуманисты,  то  кон¬
серваторы  и  реакционеры,  то
англоманы,  то  франкофилы,
то  мистики.  Не  перечислить
всех  тех  поименно,  кто  в  исто¬
рической  литературе  завладе¬
вал  его  волей,  навязывал  ка-
кие-либо  идеи  и  принимал
за  него  решения.  Реальный
пример  —  кто  только  не
числился,  по  мнению  исто¬
риков,  автором  «настоящего»  плана  военных  действий  в  1812  г.  В  зависимости
от  ситуации  и  исторических  реалий  его  рисуют  то  либералом,  то  консерватором,  то
мистиком,  то  холодным  прагматиком.  Возникает  даже  вопрос  —  как  такой  безволь¬
ный  и  слабый  император,  да  еще  легко  поддающийся  посторонним  влияниям,  смог
 А.  Д.  Балашов.
Художник  Д.  Доу.  Около  1822  г.
Государственный  Эрмитаж
 в  адрес  Европы,  снимавший  с
российского  императора  от¬
ветственность  за  развязыва¬
ния  войны.  Конечно  же  сам
Александр  I  в  успех  поездки
Балашева  не  верил  ни  одну
минуту*.  С  практической  точ¬
ки  зрения  обе  миссии,  правда,
были  использованы  для  сбора
разведсведений  о  своем  про¬
тивнике1.
 Александра  I  многие  исто¬
рики  любят  выставлять  как
мягкого,  податливого  и  без¬
вольного  человека,  на  которо¬
го  оказывали  влияние  самые
 1 	Подр.  см.:  Безотосньш  В.  М.  Эпизод  из  истории  русской  разведки  //  II  этап  Отечественной  войны
1812  года.  Проблемы  изучения.  Источники.  Памятники.  Малоярославец,  1997;  Тартаковский  А.  Г.
«Бюллетень»  М.  Ф.  Орлова  о  поездке  во  французскую  армию  в  начале  войны  1812  г.  //  Археогра¬
фический  ежегодник  за  1961  г.  М.,  1962.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 достичь  столь  поразительных  результатов  и  стать  победителем  Наполеона,  одного  из
величайших  полководцев  в  истории?  Безусловно,  исторической  личности  иногда
благоприятствовало  везение,  ну,  предположим,  один  раз,  второй,  но  не  все  же
время  слепая  удача  приходила  на  выручку  и  играла  на  руку  нашему  герою.  Везение
же  не  бесконечно.  А  история  —  это  не  игра  в  рулетку,  там,  по  результатам  в  итоге
всегда  выигрывает  заведение.  Судьба  не  могла  каждый  раз  подавать  ему  помощь,  да
еще  в  такой  титанической  и  долговременной  борьбе  с  безусловно  талантливым  про¬
тивником.  Наверно,  что-то  зависело  и  от  Александра  I,  и  от  его  способностей  и
опыта,  а  не  от  случайных  порывов.  Внимательно  изучая  факты,  лишний  раз  убеж¬
даешься,  что  российский  монарх  умел  упорно  добиваться  поставленных  целей.  На
самом  деле,  император  был  сознательным  и  активным  борцом,  умело  пользовавший¬
ся  в  разное  время,  в  зависимости  от  складывавшейся  ситуации,  различными  теат¬
ральными  масками,  в  том  числе  и  маской  смирения  и  безвольности.  Скрытность  и
умение  артистически  играть  выбранную  роль  всегда  вводили  в  заблуждение  совре¬
менников.  Когда  было  крайне  необходимо,  он  проявлял  твердость,  отлично  и  бес¬
компромиссно  умел  доводить  дело  до  конца".  Об  этом  наглядно  свидетельствуют  хо¬
тя  бы  кампания  1812  года  и  последующие  события.  Всегда  слушал  всех,  а  поступал
так,  как  ему  было  нужно.  Шаблонное  и  наивное  противопоставление  «доброго»
Александра  I  кому-либо  и  подчинение  его  каким-то  злым  или  прогрессивным  силам
не  выдерживает  критики.  Чаще  всего,  он  успешно  использовал  эти  силы  в  своих  це¬
лях,  в  то  же  время  старался  отвести  от  себя  всякую  ответственность  перед  современ¬
никами  и  потомством.  Ярчайшие  примеры  на  персональном  уровне  —  «молодые
друзья»,  М.  М.  Сперанский,  Н.  П.  Румянцев,  А.  С.  Шишков,  Ф.  В.  Ростопчин,
М.  Б.  Барклай  де  Толли,  М.  И.  Кутузов,  А.  А.  Аракчеев.  Можно  привести  и  множе¬
ство  других  примеров.  Ближайшие  сотрудники  были  для  него  лишь  орудиями  для
выполнения  поставленных  государством  задач.  Что-что,  а  очень  даже  прислушивал¬
ся  к  общественному  мнению  и  дорожил  им,  особенно  в  Европе.  Ему  ой  как  не  без¬
различно  было,  что  о  нем  думают  и  что  говорят  в  общественных  кругах.  Ориентир  в
этом  направлении  у  него  работал  очень  четко.
 Без  всякого  сомнения,  российский  император  являлся  наряду  с  Наполеоном  глав¬
ным  действующим  лицом  в  эпоху  войны  1812  года.  Александр  I  на  политической  сце¬
не  Европы  проявил  себя  как  отменный  лицедей,  и  в  этом  качестве  он  мог  успешно
поспорить  с  самим  Наполеоном  (таким  же  талантливым  «актером  на  троне»).  Рос¬
сийский  император  любил  театрально  обставлять  многие  события.  Например,  нача¬
ло  военных  действий  в  1812  году.  Значительное  число  мемуаристов  оставили  воспо¬
минания,  как  он,  застигнутый  врасплох  на  балу  в  Закрете  неожиданным  известием  о
переходе  французами  р.  Неман,  вел  себя  спокойно  и  с  достоинством.  Сегодня  в  нашей
историографии  уже  хорошо  известно,  что  русская  разведка  заблаговременно  узнала  о
точной  дате  начала  войны  и  примерно  указала  возможные  пункты  форсирования  Не¬
 3^1» 	67

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 мана.  Если  об  этом  были  осведомлены  многие  русские  генералы  (эти  сведения  фигу¬
рировали  в  предвоенной  переписке),  то  уж  Александр  I,  выполнявший  тогда  роль
фактического  главнокомандующего,  не  мог  не  знать.  Но  сам  факт  неожиданного  и
вероломного  нападения  необходимо  было  зафиксировать  в  общественном  созна¬
нии.  Можно  предположить,  что  для  этой  цели  как  нельзя  лучше  подходил  организо¬
ванный  генерал-адъютантами  императора  (безусловно  с  его  согласия  или  но  его
подсказке)  бал  в  имении  Л.  Л.  Беннигсена  в  Закрете.  Жизнь  услужливо  предостав¬
ляла  правдоподобные  декорации  для  подобного  спектакля.  Этот  хорошо  срежиссиро¬
ванный  театральный  акт*  (а  их  было  много  в  жизни  российского  императора),  затем
отраженный  в  мемуарах,  сыграл  очень  важную  роль  в  дальнейших  событиях*.  Он  был
рассчитан  на  усиление  среди  русского  и  европейского  общественного  мнения  тези¬
са  о  том,  что  Россия  стала  жертвой,  а  Наполеон  —  агрессором*.  В  данном  случае
стоит  акцентировать  внимание  на  твердой  позиции  Александра  I  (также  отражен¬
ной  в  переписке  и  во  многих  воспоминаниях  современников),  которая  убеждала,
что  он  не  прекратит  военные  действия,  даже  если  русским  войскам  придется  отсту¬
пать  до  Волги  (как  вариант  в  некоторых  мемуарах  —  до  Камчатки)*.  Тут  в  противо¬
вес  можно  вспомнить  и  фразу,  оброненную  Наполеоном,  когда  он  уже  покинул  тер¬
риторию  России  после  провала  кампании  1812  г.  Ее  (в  нескольких  вариациях)  за¬
писали  приближенные,  и  смысл  сказанного  заключался  в  словах:  «От  великого  до
смешного  только  один  шаг»1.
 Удивительно  другое.  Все  сторонние  европейские  наблюдатели  перед  началом  воен¬
ных  действий  не  сомневались  в  конечном  итоге  —  в  победе  французов  над  Россией  в
1812  году.  Ведь  фактически  сам  гениальный  Наполеон  двинул  по  дороге  в  Москву  со¬
единенную  под  его  началом  почти  всю  Европу.  Уже  это  одно  предрекало  успешный
исход.  Какие  могли  возникнуть  сомнения,  когда  были  сконцентрированы  и  брошены
в  поход  невиданные  доселе  силы  (свыше  600  тыс.  воинов)?  Приведем  одно  из  мне¬
ний  женщины,  далекой  от  политики  и  военных  реалий,  графини  Анны  Потоцкой:
«Принимая  во  внимание  число  наций,  следовавших  под  французскими  знаменами,
самые  скептические  умы  не  могли  сомневаться  в  успехе  этого  смелого  предприятия.
Кто  мог  оказать  сопротивление  подобным  силам  под  предводительством  выдаю¬
щегося  полководца?»2.  Но  подобные  расчеты  делали  и  политики,  и  военные
деятели  многих  стран.  Да  и  сам  Наполеон  в  своих  планах  явно  делал  ставку  на  слабо¬
характерность  Александра  I  и  рассчитывал  заставить  сделать  послушным  его  воле.
Поразительно  и  то,  что  в  стане  антинаполеоновских  сил,  в  первую  очередь  среди  рус¬
 1  Histoire  de  l'ambassade  dans  le  grand  duche  de  Varsovie  en  1812,  par  M.  De  Pradt.  Paris,  1817.
P.  215;  Дубровин  H.  Отечественная  война  в  письмах  современников  (1812—1815  гг.).  СПб.,
1882.  С.  419;  Потоцкая  А.  Мемуары.  М.,  2005.  С.  218.
 2 	Потоцкая  А.  Мемуары.  С.  187.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ских  генералов,  хватало  людей,  которые,  как  раз  пророчили  французскому  императо¬
ру  гибель  в  России,  несмотря  на  собранные  им  громадные  силы.  И  главное,  смогли
донести  свое  мнение  до  Александра  I,  а  он  выработал  правильную  идею  борьбы  с  на¬
шествием  и  бескомпромиссную,  можно  сказать  непоколебимую  позицию.  Причем
русский  оперативный  план  военных  действий  (не  сомневаюсь,  что  он  существовал)
зачастую  осуществлялся  в  первый  период  войны  в  такой  степени  бестолково  и  пута¬
но,  что  ставил  в  тупик  ни  один  десяток  исследователей.  До  сих  пор  они  сами  себе  за¬
дают  вопросы,  на  которые  не  могут  найти  ответы,  до  сих  пор  иногда  гадают,  и  не
поймут,  почему  так  произошло.  Именно  по  этой  причине  проистекают  споры  воен¬
ных  историков,  и  возникает  многообразие  точек  зрения  в  исследовательской  среде.
Тактических  промахов  русские  генералы  допустили  множество,  правда,  таковых  было
с  избытком  и  у  французских  военачальников.  Можно  сказать,  что  русское  командова¬
ние  вместе  с  армией  прошло  всю  кампанию  1812  года  по  лезвию  ножа.  Во  всяком
случае,  такое  ощущение  возникает.  Но,  главное,  русские  генералы  оказались  победи¬
телями.  Да  еще  какими!!!
 Все  же,  необходимо  признать,  что  сама  идея  отступления  перед  превосходящими
силами  противника  оказалась  плодотворной  и  перед  1812  г.  российский  император
победил  и  в  «битве  мозгов».  И  благодаря  блестяще  действовавшей  разведке,  он  смог
разработать  трехлетний  стратегический  план  войны  с  Наполеоном.  Первый  период
(1812  г.)  —  затягивание  войны  по  времени  и  в  глубь  русской  территории,  а  затем
(1813—1814  гг.)  —  перенос  боевых  действий  в  Европу".  В  основу  русской  концеп¬
ции  легли  идеи,  совершенно  противоположные  наполеоновским  замыслам.  Последу¬
ющие  события  лишь  доказали  правоту  этого  предвидения.  В  отличие  от  Наполеона
(у  которого  тактические  успехи  должны  были  окончательно  определить  стратегичес¬
кую  цель),  Александр  I  на  первое  место  в  своей  деятельности  поставил  стратегичес¬
кую  задачу,  пожертвовав  тактическими  преимуществами*.  Именно  этим  можно  объ¬
яснить  парадоксальный  факт  —  утверждения  многих  французских  авторов  о  том,  что
Наполеон  в  1812  г.  «лично»  не  проиграл  ни  одного  сражения  (при  Красном  и  на  р.
Березине  он  смог,  несмотря  на  огромные  потери,  оторваться  от  главных  сил  русской
армии).  Даже  если  согласиться  с  этим  распространенным  среди  иностранных  истори¬
ков  мнением,  то  что  получилось  в  итоге  —  катастрофа  и  гибель  наполеоновской  ар¬
мии,  поскольку  в  стратегическом  плане  французский  полководец  проиграл  кампанию
1812  г.!  Русские  его  переиграли!
 Погоня  за  сиюминутными  (тактическими)  удачами,  стремление  навязать  гене¬
ральное  сражение  и  тем  самым  решить  исход  войны  только  военными  средства¬
ми  и  привела  Наполеона  к  полному  стратегическому  провалу.  Интуитивно,  он  с
самого  начала  войны  чувствовал,  что  что-то  не  так.  И  когда  вроде  бы  промежуточная
цель  оказалась  достигнутой  (русские  оставили  свою  древнюю  столицу  —  Москву),  все
его  попытки  вступить  в  переговоры  о  мире  оказались  безрезультатными,  а  личные

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 (ft
 1
 I
 §
 Я
 Русская  баня.
 Литография  у  офорт  раскрашенный  акварелью  И.  И.  Теребенева.  1813  г.
 ГИМ
 послания  к  Александру  I  остались  без  ответа.  Причем,  российскому  императору  при¬
шлось  в  этом  вопросе  столкнуться  с  образовавшейся  тогда  «партией  мира»,  к  кото¬
рой  причисляли  и  его  близких  родственников  —  великого  князя  Константина  и
императрицу  Марию  Федоровну*.  А  после  сдачи  Москвы  ему  выпало  доля  успо¬
каивать  свою  любимую  сестру  Екатерину  Павловну,  стоявшую  во  главе  патрио¬
тически  настроенных  консерваторов.  6  сентября  1812  г.  из  Ярославля  она  на¬
писала  довольно  резкое  письмо  Александру  I  о  критическом  отношении  части
общества  по  отношению  к  самому  императору  и  результатам  проводимой  им  по¬
литики*.  Несмотря  на  оказываемое  с  разных  сторон  давление  родственников  и
самых  различных  партий  в  своем  окружении,  российский  монарх  не  свернул  с
пути  и  продолжал  четко  и  последовательно  выдерживать  выбранный  перед  вой¬
ной  курс.
 Наполеон  упустил  благоприятное  время  для  отступления  от  Москвы,  а  для  русских
же  наступил  момент  реализации  давно  задуманного  плана  по  уничтожению  противни¬
ка.  В  полной  степени  план  выполнить  не  удалось  —  французский  император  сумел  не
попасть  в  «русскую  мышеловку»  на  Березине.  Но  катастрофа  Великой  армии  все  же
была  налицо.  По  окончании  боевых  действий  на  русской  территории  главнокоманду¬
ющий  М.  И.  Кутузов  имел  полные  основания  написать:  «Неприятель  с  бедными  ос-

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 гатками  бежал  за  границу  нашу»1.  Маршал  А.  Бертье,  докладывая  в  начале  1813  г.
Наполеону  о  результатах  русской  кампании  и  о  катастрофических  потерях,  также  объ¬
ективно  вынужден  был  сделать  вывод:  «Армии  более  не  существует»2.  Более  полумил¬
лиона  солдат  из  стран  Европы  нашли  свою  гибель  или  попали  в  плен  в  России.  Это
был  тот  удар,  от  которого  французская  империя  уже  не  смогла  полностью  оправиться.
 «  *  $
 Другой  очень  важный  и  не  проясненный  до  конца  в  историографии  вопрос  —
стоило  ли  русским  войскам  после  победоносного  окончания  военных  действий  в
 1812 	г.  идти  дальше  в  Европу?  Как  писал  в  свое  время  участник  военных  дей¬
ствий  историк  Д.  П.  Бутурлин:  «Гибельный  Московский  поход  не  заставил  На¬
полеона  быть  умереннее;  могущество  его  было  сильно  потрясено,  но  не  совсем
еще  уничтожено»3.  В  последнее  же  время  многие  высказывают  мысль,  что  луч¬
ше  было  бы  остановиться  на  границе,  чем  продвигаться  в  Европу,  аргументируя
эту  версию  ссылкой  на  геополитические  интересы  России.  Аргументация  же
приводится  очень  простая.  Русские  проливали  кровь,  а  все  дивиденды  от  окон¬
чательной  победы  над  Наполеоном  в  итоге  достались  Великобритании,  а  отнюдь
не  России*.  И  не  кто  иной,  как  сам  М.  И.  Кутузов  являлся  сторонником  идеи  ос¬
тановки  армии  на  границе  после  освобождения  русской  территории*.  Обычно
при  этом  историки  приводят  мнения  Кутузова,  высказанные  им  в  конце  кампа¬
нии  1812  г.  в  разговорах  с  Р.  Т.  Вильсоном  и  А.  С.  Шишковым.  Причем,  Шиш¬
ков  в  своих  воспоминаниях  привел  свою  беседу  с  Кутузовым  в  форме  диалога
(вопрос  —  ответ).  При  анализе  этого  текста  становится  ясно,  что  сторонником
остановить  дальнейшее  продвижение  русской  армии  в  Европу  был  сам  мемуа¬
рист,  а  главнокомандующий  лишь  вяло  соглашался  с  его  доводами.  Кутузов  так¬
же  упомянул,  что  на  эту  тему  разговаривал  с  императором:  «Я  представлял  ему
об  этом;  но  первое,  он  смотрит  на  это  с  другой  стороны,  которую  также  совсем
опровергнуть  не  можно;  и  другое,  скажу  тебе  откровенно  и  чистосердечно:  ког¬
да  он  доказательств  моих  оспорить  не  может,  то  обнимет  меня  и  поцалует;  тут  я
заплачу  и  соглашусь  с  ним»*.
 В  данном  случае  трудно  опираться  на  косвенные  свидетельства  Вильсона  и
Шишкова,  официально  таких  заявлений  русский  главнокомандующий  никогда
не  делал,  да  и  вся  делопроизводственная  переписка  его  и  его  штаба  свидетель¬
ствовала  об  обратном.  Главная  армия,  правда,  в  Вильно  получила  кратковремен¬
 1 	Сб.  М.  И.  Кутузов.  Т.  IV.  Ч.  2.  М.,  1955.  С.  610.
 2 	Цит.  но  кн.:  Savant  J.  Napoleon.  Paris,  1974.  P.  238.
 3 	Бутурлин  Д.  П.  Картина  осеннего  похода  1813  г.,  в  Германии,  после  перемирия,  до  обратного
перехода  французской  армии  чрез  Рейн.  СПб.,  1830.  С.  1.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ный  отдых,  а  остальные  части  продолжили  бе¬
зостановочное  и,  можно  сказать,  уже  заплани¬
рованное  преследование  противника  в  Евро¬
пе.  15  декабря  1812  г.  в  приказе  войскам  го¬
ворилось:  «Уже  нет  ни  единого  неприятеля  на
лице  земли  нашей.  Вы  по  трупам  и  костям  их
пришли  к  пределам  империи.  Остается  еще
вам  перейти  за  оные,  не  для  завоевания  или
внесения  войны  в  земли  соседей  наших,  но
для  достижения  желанной  и  прочной  тишины.
Вы  идете  доставить  себе  спокойствие,  а  им
свободу  и  независимость.  Да  будут  они  друзья
наши!»!.
 Об  этом  свидетельствуют  и  разработка  по¬
следующих  шагов  в  среде  русской  диплома¬
тии.  Из  документов  российского  внешнеполи¬
тического  ведомства  можно  выделить  сделан¬
ный  в  конце  1812  г.  доклад  К.  В.  Нессельро¬
де  Александру  I  с  анализом  сложившейся  ситу¬
ации  в  результате  побед  русского  оружия.  «Война,  возникшая  между  нами  и
Францией,  —  полагал  будущий  министр  иностранных  дел,  —  не  может  быть  рас¬
сматриваема  как  предприятие,  начатое  нами  с  намерением  освободить  Европу.»
По  мысли  дипломата,  Россия  не  желала  этой  войны,  а  только  оборонялась,  но
после  кровопролитных  и  разорительных  военных  действий,  она,  конечно,  нуж¬
далась  в  мире  («верно  понятые  интересы  России,  очевидно,  требуют  мира
прочного  и  крепкого,  после  того  как  успехи  ее  против  французских  армий  упро¬
чили  ее  жизнь  и  независимость.»).  Но  добиться  «прочного  мира»  можно  было
только  в  результате  возвращения  Франции  в  ее  старые  границы  между  Рейном,
Альпами,  Пиренеями  и  Шельдой.  Только  русской  армии  в  одиночку  решить  та¬
кую  задачу  было  не  под  силу,  а  для  того,  чтобы  достичь  такой  цели,  необходимо
было  создание  широкой  антифранцузской  коалиции,  основой  которой  по  мыс¬
ли  Нессельроде  должен  был  стать  австро-русский  союз.  Впоследствии  к  нему
планировалось  присоединение  Пруссии,  а  сами  военные  действия  субсидирова¬
лись  бы  Англией.  И  только  в  том  случае,  если  не  удастся  добиться  соглашения  с
австрийцами,  предлагалось  пойти  на  заключение  мирного  договора  с  Наполео-
 1 	Собрание  Высочайших  манифестов,  грамот,  указов,  рескриптов,  приказов  войскам  и  разных
извещений,  последовавших  в  течение  1812,  1813,  1814,  1815  и  1816  годов.  СПб.,  1816.  С.  99.
 К.  В.  Нессельроде.
Литография  П.  Бореля.
1860-е  годы.
 ГИМ

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 М.  И.  Кутузов-Смоленский.
Художник  Н.  Яш.  1883  г.
 (конин  с  оригинала  Р.  М.Волкова.  1813  г.).
ГИМ
 3#* 	73

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ном1.  Безусловно,  последовавшие  события  несколько  разошлись  с  прогнозом  Нес¬
сельроде  (основой  стал  русско-прусский  союз,  а  затем  к  нему  присоединились  ав¬
стрийцы),  но  в  докладе  в  целом  ситуация  оценивалась  прагматично  и  выдвигались
разумные  предложения,  в  том  или  ином  виде  затем  взятые  на  вооружение  русской
дипломатией.  Среди  иностранных  советников  российского  императора  за  перенос
военных  действий  в  Германию  активно  выступал  Г.  Ф.  К.  Штейн2.  Достаточно
реалистичную  позицию  занимала  и  любимая  сестра  Александра  I  великая  кня¬
гиня  Екатерина  Павловна,  с  мнением  которой  считался  император.  Она  полностью
поддерживала  переход  русской  армии  через  границы  и  в  1813  г.  заявила:  «Но  те-
перь-то  именно  не  следует  нам  пьянеть  от  успехов;  но,  напротив  того,  собрать  жат¬
ву»*.
 Если  же  вернуться  к  позиции,  занимаемой  М.  И.  Кутузовым  в  конце  1812  г.,  то  сто¬
ит  заметить,  что  историки  лишь  однажды  (в  завершении  обсуждения  его  личности  на
круглом  столе,  устроенном  журналом  «Родина»  в  1995  г.)  обменялись  репликами  по  это¬
му  поводу3.  А  этот  можно  сказать  базовый  вопрос  приобрел  принципиальное  значение  в
нашей  историографии,  поскольку  появились  любители  рассматривать  контрфактичес¬
кие  ситуации  в  истории.  Ведь  очень  соблазнительно  переиграть  те  или  иные  события  в
сторону  альтернативы,  которая  устраивала  бы  самого  исследователя,  а  не  современников
исторического  процесса.  Но  даже  если  Кутузов  в  приватных  разговорах  позволял  себе
высказывания  о  том,  что  русскими  руками  не  нужно  «таскать  каштаны  из  огня»  для  бри¬
танского  льва,  официально  сказать  подобное  он,  и  как  опытный  царедворец,  и  как  до¬
статочно  мудрый  человек,  не  мог  по  слишком  многим  причинам.  Даже  если  он  искренне
придерживался  такого  мнения  (в  чем  у  нас  есть  сомнения),  окончательное  решение  по
столь  важному  вопросу  принимал  не  он,  а  прибывший  к  армии  Александр  I.  А  Кутузов
был  весьма  проницательным  и  гибким  сановником,  всегда  умел  подстраиваться  и  дейст¬
вовать  в  унисон  с  российским  императором.  Кроме  того,  существовала  логика  развития
военных  и  политических  событий.  Как  Наполеон  был  не  в  силах  остановиться  на  пути
движения  Великой  армии  к  Москве  в  1812  г.  (а  в  пагубности  этого  и  о  возможных  нега¬
тивных  последствиях  его  предупреждали  многие  соратники),  так  и  русская  армия,  нане¬
ся  почти  смертельный  удар  по  противнику,  не  могла  застыть  на  своих  границах,  застопо¬
рить  победный  марш  и  отказаться  «добивать  корсиканца».  А  с  точки  зрения  современ¬
ных  поклонников  наполеоновской  Франции,  безусловно,  это  был  бы  очень  благоприят¬
ный  вариант  —  Англия  без  русской  помощи  вряд  ли  бы  поставила  на  колени  Наполео-
 1 	Мартенс  Ф.  Собрание  трактатов  и  конвенций,  заключенных  Россисю  с  иностранными  державами.
Т.  3.  СПб.,  1876.  С.  94-95.
 2 	Кириллина  J.  Л.  Штейн  и  Россия:  1812  год//  Россия  и  Европа:  Дипломатия  и  культура.  М.,  1995.
С.  56.
 Спаситель  Отечества.  Кутузов  —  без  хрестоматийного  глянца//Родина.  1995.  №  9.  С.66.
 ■з#* 	74

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 V?
 я
 а
 После  великой  битвы  при  Лейпциге.
 Гравюра  неизвестного  художника.  1-я  четверть  XIX  в.
ГИМ
 на  на  континенте.  Но  после  1812  года  такого  решения  не  поняла  и  не  приняла  бы  ни
русская  армия,  ни  дворянское  общество.  Но  как  бы  тогда  дальше  развивалась  ситуация?
После  нокаута  в  России  в  1812  г.  Наполеону,  потерявшему  армию,  но  отнюдь  не  энер¬
гию  и  решительность,  судьба  предоставляла  бы  в  таком  случае  возможность  не  просто  пе¬
ревести  дух,  а  полностью  прийти  в  себя.  Наивно  даже  предполагать,  что  после  отрезвля¬
ющего  русского  душа  он  отказался  бы  от  попытки  впоследствии  взять  реванш.  Такие  ве¬
щи  в  политике  не  забываются  и  не  прощаются.  Спрогнозировать  возможную  будущую
ситуацию  было  нетрудно  и  в  начале  XIX  в.,  и  сейчас.  Французский  император  через
год  или  два  года  мобилизовал  бы  весь  потенциал  Европы  (включая  опять  же  Австрию
и  Пруссию)  и  двинулся  на  Россию  во  второй  поход*.  Тут  можно  даже  провести  аналогию
со  Второй  мировой  войной:  СССР  в  1944  г.  дойдя  до  своих  границ  предложил  бы  со¬
юзникам  дальше  самим  разбираться  с  Гитлером,  ну,  подумаешь,  закончилась  бы
война  позже,  но  наши  солдаты  не  имели  бы  возможности  увидеть  как  жили  европей¬
цы,  да  и  не  было  бы  тогда  разделения  Европы  на  два  лагеря,  Холодной  войны,  а  мы
бы  продолжали  мирно  строить  социализм.  Как  обычно,  в  данном  случае,  мешает
приставка  «бы».
 Всегда  трудно  выбрать  оптимальную  стратегию,  но  российский  император,  твердо
решивший  воевать  до  победного  конца,  в  данном  случае  исходил  из  национальных

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 (и,  следовательно,  геополитических)  интересов  своего  государства.  Для  Александра  I
все  последующие  ходы  были  определены  еще  до  1812  г.,  и  он  являлся  убежденным
сторонником  переноса  военных  действий  в  Европу.  Уже  в  1812  году,  благодаря  забла¬
говременным  решениям  в  русле  принятой  стратегии,  были  заложены  условия  д>1я  бу¬
дущей  окончательной  русской  победы  в  1814  г.  В  то  время,  когда  регулярные  войска
в  судьбоносный  для  России  год  сражались  с  французами,  в  тылу  на  основе  рекрутских
депо  готовились  запасные  части,  а  уже  в  начале  1813  г.  была  сформирована  Резерв¬
ная  армия.  Она  была  создана  для  восполнения  больших  потерь  в  1812  г.,  что  дало  воз¬
можность  постоянно  пополнять  поредевшие  в  боях  полевые  войска  и  поддерживать  их
относительно  стабильную  численность  в  1813—1814  гг.
 Александр  I  сыграл  выдающуюся  роль  во  время  заграничных  походов  1813—
 1814 	гг.,  став  организатором  и  фактическим  лидером  новой  антинаполеоновской  ко¬
алиции.  В  периоды  неудач  весной  и  летом  1813  г.  (сражения  при  Люцене,  Бауцене,
Дрездене)  он  предпринимал  усилия,  чтобы  не  допустить  развала  образовавшегося  аль¬
янса.  Но  Александр  I  не  только  улаживал  трения,  гасил  возникавшее  недоверие  союз¬
ников  друг  к  другу,  но  и  разработал  единую  стратегию  коалиции,  не  раз  предлагая  вер¬
ные  решения.  Несмотря  на  возражения  австрийцев,  он  силой  своего  авторитета  на¬
стоял  на  необходимости  дать  Лейпцигскую  битву;  а  затем  в  конце  1813  г.  стал  иници¬
атором  перенесения  войны  на  территорию  Франции.  Российский  император  высту¬
пил  решительным  противником  зимнего  бездействия  1813—1814  гг.  союзных  войск,
а  на  военных  советах  в  1814  г.  всегда  требовал  перехода  в  наступление,  заявлял,  что
русские  войска  одни  продолжат  военные  действия,  критиковал  робкую  и  выжидатель¬
ную  позицию  австрийского  генералитета,  а  затем  настоял  на  движении  союзников  на
Париж,  что  и  привело  к  окончательному  падению  Наполеона.  Примечательна  высокая
оценка  этих  усилий  самого  крупного  (после  смерти  М.  И.  Кутузова)  российского  пол¬
ководца  М.  Б.  Барклая  де  Толли.  15  января  1814  г.,  когда  русские  войска  только  всту¬
пили  на  территорию  Франции,  он  изложил  свои  суждения  в  частном  письме  к  неизве¬
стному  адресату:  «Если  Россия,  как  возрожденная,  выйдет  из  этой  борьбы,  покрытая
безсмертною  славою,  и  поднимется  до  высшей  ступени  значения  и  могущества,  то
причину  этого  надо  искать  в  плане  кампании  1813  года...  Особенно  же  в  твердости  и
неуклонности  нашего  императора,  выносливому  терпению  и  неутомимому  попечению
которого  мы  обязаны  этим  еще  никогда  невиданным  феноменом,  что  такая  огромная
и  сложная  коалиция  до  сей  поры  существует  и  с  энергией  преследует  всю  ту  же  цель»{.
 Коалиция  действительно  очень  быстро  пополнялась  новыми  членами.  Если  в
прошлых  войнах  Наполеону  удавалось  выбивать  одного  за  другим  участников  ко¬
алиций  (в  этом  заключалась  одна  из  важных  причин  его  побед),  то  нетрудно  за¬
 1  Русская  старина.  1888.  №  10.  С.  265.
 76

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 метить,  что  в  1813  г.  происходил  обратный  процесс.  Сателлиты  Наполеона  стали
перебегать  в  стан  коалиции,  что,  безусловно,  создавало  сложность  в  координации
действий  союзников,  как  на  полях  сражений,  так  и  в  политическом  плане.  1814  год
стал  высшей  точкой  международной  славы  Александра  I,  и  он  по  праву  заслужил,
возможно  слишком  напыщенные  наименования  «освободителя  народов»  и  «Ага¬
мемнона  царей  новой  Илиады»*.  Даже  желчный  А.  П.  Ермолов,  на  склоне  лет  ха¬
рактеризуя  Александра  I,  отмечал  «прозорливость  покойного  императора,  кото¬
рого  продолжительная  борьба  с  величайшим  своего  времени  полководцем  и  низ¬
ложение  его  поставили  на  такую  высокую  степень  славы,  каковой  судьба  немно¬
гим  достигнуть  предоставляет»1.
 Для  того,  чтобы  представить  все  точки  зрения  в  современной  историографии,  не¬
обходимо  отметить  особую  позицию  по  отношению  к  кампании  1814  года  очень  ува¬
жаемого  мною  историка  Доминика  Ливена.  Он  положительно  оценивал  все  действия
Александра  I  в  европейской  политике  («В  целом  русская  внешняя  политика  в  1812—
1815  гг.  достойна  всяческих  похвал»),  но  назвал  решение  русских  преследовать  На¬
полеона  за  Рейном  спорным  (хотя  перед  этим  военные  действия  русской  армии  в
центре  континента  считал  вполне  разумными),  поскольку  «избавившись  от  врага  на
западе  Европы,  Великобритания  на  весь  XIX  век  развязала  себе  руки  для  борьбы  с
российской  экспансией  на  Балканах  и  в  Азии».  По  его  мнению,  тогда  «России  несо¬
мненно  было  бы  удобнее  использовать  наполеоновскую  Францию  в  качестве  проти¬
вовеса  Великобритании».  «И  русские,  и  англичане  в  XX  веке  действительно  сильно
выиграли  в  том  случае,  если  бы  территория  Франции  простиралась  до  Рейна,  вклю¬
чая  в  себя  Бельгию»*.  Хотя  Д.  Ливен  не  сделал  акцента  на  этих  тезисах  (по  его  сло¬
вам,  «все  это  —  частности»),  можно  оспорить  его  мнение,  тем  более  что  сам  автор,
справедливости  ради,  привел  и  аргументы  против  выдвинутого  им  же  положения.
 По  моему  мнению,  сам  Наполеон,  избалованный  прежним  «военным  счастьем»,
не  захотел  бы  такого  мира,  о  чем  свидетельствовали  его  переговоры  с  союзниками
летом  1813  г.,  да  и  также  в  1814  г.*  Ему  не  нужна  была  урезанная  территория  Фран¬
ции  —  это  было  бы  равносильно  полному  поражению*.  А  вот  сами  переговоры  он  по¬
пытался  использовать,  чтобы  разваливать  единый  стан  коалиции,  в  рядах  которой  пе¬
риодически  раздавались  голоса  о  мире.  Каждый  из  основных  игроков  коалиции  стал
думать  о  своих  интересах.  Например,  Бернадотт  (шведский  наследник  престола
Карл-Юхан),  мечтавший  о  французской  короне,  ограничил  участие  шведов  в  кампа¬
нии  1814  г.,  опасаясь  негативного  общественного  мнения  Франции  на  свой  счет.
Англия  просто  устала  от  войны  и  была  уже  удовлетворена  достигнутыми  результата¬
 1 	Письмо  А.  П.  Ермолова  к  Н.  Г.  Устрялову//  Русская  старина.  1872.  Т.  VI.  С.  291.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ми.  А  главным  сторонником
переговоров  с  Наполеоном
являлась  австрийская  сторо¬
на,  опасавшаяся  грядущей
гегемонии  России  (Алексан¬
дра  I  австрийцы  подозрева¬
ли  в  симпатиях  к  Бернадот-
ту)  и  втайне  надеявшеяся  на
регентство  Марии-Луизы  в
случае  отречения  Наполео¬
на*.  Да  и  в  окружении  рос¬
сийского  императора  были
 люди,  высказывающие  по¬
добные  мнения  или  же  опа¬
сения  в  возможной  неудаче
союзников  в  зимней  кампа¬
нии  1814  г.  Думаю,  что  дело
тогда  уже  не  могло  ограни¬
чиваться  русскими  или  анг¬
лийскими  интересами,  по¬
скольку  к  исходу  1813  г.  все  последующие  ходы  были  прописаны  самой  атмосферой
политической  ситуации.  Лидеры  феодальной  Европы  (монархи,  бывшие  сателлиты
или  вынужденные  союзники  французского  императора),  оказавшись  к  1814  г.  за¬
пряженными  в  одну  антинаполеоновскую  телегу  и  чувствуя  вкус  уже  близкой  немину¬
емой  победы,  не  хотели  оставлять  Наполеона  во  главе  Франции.  Все  государствен¬
ные  мужи  хорошо  знали  и  страшились  непредсказуемости  военного  гения  Наполео¬
на,  а  следовательно,  его  мести,  останься  он  у  власти.  Слишком  долго  его  фигура  бы¬
ла  той  осью,  вокруг  которой  вертелись  судьбы  стран  Европы.  Феодальные  правите¬
ли  государств  «Старого  режима»  желали  освободиться  от  железной  руки  Наполеона  и
не  без  оснований  опасались,  что  в  противном  случае  через  энное  количество  лет  они
в  качестве  почетных  пленников  могут  тащить  по  улицам  Парижа  триумфальную  ко¬
лесницу  оставленного  на  троне  «безродного  корсиканца».  Вопрос  низвержения
французского  императора  в  1814  г.  стал  основным  общеевропейским  делом,  и  на¬
жать  на  тормоза  было  нельзя  в  силу  закона  инерции  движения  больших  масс  и  ре¬
зонов  «большой»  политики.  Российский  император  (как  главное  лицо,  направляв¬
шее  этот  процесс)  уже  не  мог,  даже  если  он  того  пожелал,  отказаться  от  участия  в  ре¬
шении  этого  вопроса,  хотя  бы  из-за  соблюдения  национальных  интересов  своей
страны  после  достижения  победы.  Но  такую  ситуацию  невозможно  и  даже  трудно
себе  представить,  зная  хорошо  известное  всем  честолюбие  русского  монарха.
 Казак  вручает  Наполеону  визитный  билет  на
взаимное  посещение.
 Литография  у  офорт  раскрашенный  акварелью
И.  И.  Теребенева.  1813  г.
 ГИМ

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 В  1814  г.,  когда  австрийцы  или  англичане  начинали  разговор  о  мире,  то  у  Алек¬
сандра  I  находились  веские  доводы  и  он  отвечал:  «Это  будет  не  мир,  а  перемирие,
которое  вам  позволит  разоружиться  лишь  на  минуту.  Я  не  могу  каждый  раз  поспевать
к  вам  на  помощь  за  400  лье.  Не  заключу  мира,  пока  Наполеон  будет  оставаться  на  пре¬
столе»1.  Уже  в  конце  1812  г.  на  вопрос  заданный  Р.  С.  Стурдзой  «Разве  кто-либоосме-
лится  еще  раз  переступить  наши  границы?»  Александр  I  ответил:  «Это  возможно;  но
если  хотеть  мира  прочного  и  надежного,  то  надо  подписать  его  в  Париже,  в  этом  я
глубоко  уверен»2  Это  была  обоснованная  логика,  исходящая  из  общего  понимания
европейской  ситуации,  с  учетом  русских  интересов.  И  как  писал  А.  С.  Пушкин:
 «Но  бог  помог  —  стал  ропот  ниже,
 И  скоро  силою  вещей
Мы  очутилися  в  Париже,
 И  русский  царь  главой  царей»
 «  «  «
 Во  время  пребывания  в  Англии  в  1814  г.  Александру  I  Оксфордский  университет  на
торжественном  собрании  преподнес  диплом  на  звание  доктора  права.  При  вручении
монарх  спросил  ректора:  «Как  мне  принять  диплом!  Я  не  держал  диспута».  —  «Госу¬
дарь»,  —  возразил  ректор,  —  вы  выдержали  такой  диспут  против  угнетателя  народов,
какою  не  выдерживал  ни  один  доктор  прав  во  всем  мире»3.  Для  российского  императо¬
ра  после  ухода  со  сцены  его  главного  антипода  настало  время  бурной  международной  де¬
ятельности,  когда  его  авторитет  безмерно  возрос  и  в  «концерте»  победителей  ему  по
праву  принадлежала  первая  скрипка  («Вождь  вождей,  царей  диктатор,  наш  великий
император»).  Будучи  одним  из  главных  творцов  Венской  системы,  он  лично  разработал
и  предложил  схему  мирного  существования,  предусматривавшую  сохранение  сложив¬
шегося  баланса  сил,  незыблемость  форм  правлений  и  границ.  Она  базировалась  на  ши¬
роком  круге  идей,  прежде  всего,  на  нравственных  заветах  христианства,  что  многим  да¬
вало  повод  называть  Александра  I  идеалистом-политиком.  Принципы  были  изложены
в  Акте  о  Священном  союзе  1815  г.,  составленном  в  стиле  Евангелия.  Безусловно,  сего¬
дня  несколько  странно  читать,  что  три  монарха  (русский,  австрийский  и  прусский)  на¬
значили  себя  толкователями  и  исполнителями  Божественного  Проведения  в  делах  зем¬
ных,  но  за  расплывчатыми  постулатами  Акта,  первоначальная  редакция  которого  была
 1 	Цит.  по  кн.:  Соловьев  С.  Император  Александр  Первый.  Политика-дипломатия.  СПб.,  1877.
С.  256.
 2 	Тайны  царского  двора  (из  записок  фрейлин).  М.,  1997.  С.  122—123).
 3 	Цит.  по  кн.  :  Шильдер  Н.  К.  Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствование.  Т.  III.
С.  244.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 дународные  конгрессы,  ко¬
торые  по  существу  являлись
предтечами  современного
Европарламента  и  ООН  и
они  заложили  основы  совре¬
менного  международного
права.  В  условиях  феодаль¬
ной  Европы  было  невозмож¬
но  предложить  ничего  иного.  Но  как  прецедент  это  имело  важное  значение.
Мир  вернулся  к  реализации  этой  преждевременно  сформулированной  идеи  зна¬
чительно  позднее.
 Бюст  императора  Наполеона.
Скульптор  А.  Коломбо.  1885  г.
ГИМ
 написана  рукой  российского
императора,  прочитывалось
новая  трактовка  «европейской
идеи»  или  «европейского  рав¬
новесия»1.
 В  свое  время  Наполеон
также  пытался  объединить
народы.  Но  реализовать
свой  замысел  он  пытался  пу¬
тем  насилия  и  введением  на
всей  европейской  террито¬
рии  Гражданского  кодекса,
что,  по  его  мнению,  позво¬
лило  бы  «образовать  единст¬
венную  и  единую  на¬
цию...»*.  В  противовес  это¬
му  Александр  I  предложил
добровольный  союз  монар¬
хов.  Механизм  функциони¬
рования  Священного  союза
основывался  на  взаимных
контактах,  для  чего  по  мере
надобности  созывались  меж-
 1  Но  мнению  А.  О.  Чубарьяна  «в  историческом  плане  это  было  первое  общеевропейское  объединение
такого  рода»  (См.:  Чубпрьян  А.  О.  Европейская  идея  в  истории.  Проблемы  войны  и  мира.  М.,  1987.
С.  173).

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Безусловно,  в  начале  XIX  в.  идея  мирной  европейской  интеграции  опережала
время,  поскольку  не  стимулировалась  экономической  заинтересованностью  в  та¬
ком  объединении.  Но  даже  первая,  в  целом  не  совсем  удачная  попытка,  привела
к  тому,  что  Европа  в  первой  половине  XIX  в.  не  знала  крупных  войн.  Конечно,
сразу  возникает  вопрос  о  цене  прогресса,  на  который  до  сих  пор  человечество  не
дало  однозначного  ответа:  что  лучше  —  стабильное  и  мирное  развитие  или  эпохи
бурных  перемен?  Эволюция  или  потрясения?
 Наполеон  попытался  навязать  интеграцию  силой  и  превратился  в  «поработителя»
народов,  что  предопределило  его  падение.  Исторический  парадокс  заключался  в  том,
что  Александр  I,  правящий  страной,  где  господствовало  унизительное  &1Я  человечес¬
кого  достоинства  крепостничество,  возглавил  борьбу  против  Наполеона  и  стал  наро¬
дами  приветствоваться  как  «освободитель».  Хотя  вынашиваемая  им  «идея  Европы»
также  не  выдержала  испытание  временем,  но  уже  в  XX  столетии  элементы  его  кон¬
цепции  получили  дальнейшее  развитие  и  сегодня  взяты  на  вооружение  современны¬
ми  политиками.
 Собственно,  одной  из  побудительных  причин  существования  Священного  сою¬
за  являлась  лишь  боязнь  монархов  новой  революции  и  наличие  самой  фигуры  На¬
полеона.  Даже  находясь  на  о.  Св.  Елены,  он  внушал  страх  европейским  монархам.
Как  только  бывший  французский  император  умер,  солидарность  европейских  вла¬
стителей  и  деятельность  Священного  союза  стала  постепенно  сходить  на  нет.  Тес¬
нее  всего  в  идеологическом  отношении  Европу  сплачивало  наполеоновское  на¬
следство.  В  данном  случае  уместно  привести  мнения  современника,  русского  пол¬
ковника  И.  Радожицкого,  давшего  оценку  яростной  антинаполеоновской  публи¬
цистике  своего  времени  и  сделавшего  неожиданный  вывод  о  Наполеоне:  «между
тем  полководцы,  министры  и  законодатели  перенимали  у  него  систему  войны,  по¬
литики  и  даже  форму  правления.  Он  был  враг  всех  наций  Европы,  стремясь  пора¬
ботить  их  своему  самодержавию,  но  он  был  гений  войны  и  политики;  гению  подра¬
жали,  а  врага  ненавидели»1.
 В  данной  связи  затронем  и  дискутируемый  вопрос  о  том,  какое  государство
больше  выиграло  от  падения  наполеоновской  империи.  Большая  европейская
политика  тогда  стала  разыгрываться  по  новым  правилам  венского  урегулирова¬
ния,  определяемым  державами-победительницами  (Россия,  Великобритания,
Австрия,  Пруссия).  Значительно  увеличила  свои  владения  в  Германии  Пруссия.
Самое  большое  территориальное  расширение  получила  Австрия,  по  словам  Ж.  де
 1 	Походные  записки  артиллериста,  с  1812  по  1816  год  артиллерии  по.цшлковиика  И.  Р[адожицкого].
М.,  1835.  Ч.  1.С.  14.
 si

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 понесла  колоссальные  расходы
по  ведению  в  течение  22  лет
войн  —  более  двух  миллиардов
фунтов  стерлингов!2.  Но  от
сложившегося  на  континенте
стабильного  статус-кво  полу¬
чили  свою  выгоду  все  более
или  менее  крупные  и  давно  су¬
ществовавшие  государства  Ев¬
ропы,  даже  те,  которые  поте¬
ряли  часть  своей  территории
(например,  Дания  или  Саксо¬
ния).  Образовавшийся  между¬
народный  баланс  сил  великих
держав  спасал  заведомо  слабые
страны  от  потенциальной  агрессии  сильных  соседей,  давал  им  возможность  жить  са¬
мостоятельной  жизнью.  Решения  Венского  конгресса  были  подготовлены  предшест¬
вующим  двадцатилетием  почти  беспрерывных  европейских  войн.  Международные
отношения  стали  приобретать  в  этот  период  новые  качества  —  права  одних  госу¬
дарств  стали  напрямую  зависеть  от  обязательств  других  стран.  Важно  также  и  то,  что
 Император  Александр  I.
 И.  Я.  Мартос.  1822  г.  Бронза,  литье.
ГИМ
 Местра  ей  удалось  «заполу¬
чить  огромный  выигрыш  в
лотерее,  билетов  которой  она
не  покупала»1.
 Другое  дело,  что  расшире¬
ние  многонационального  госу¬
дарства  не  всегда  можно  на¬
звать  благом,  поскольку  этот
процесс  таит  в  себе  потенци¬
альные  опасности.  Бесспорно,
Великобритания  после  1815г.,
надолго  убрав  со  сцены  своего
главного  конкурента,  решила
основную  внешнеполитичес¬
кую  проблему  и  достигла  своей
главной  цели.  Но  для  этого  она
 1 	Де  Местр  Ж.  Указ  соч.  С.  247.
 2 	Гулиишмбаров  С.  О.  Вс  емирная  торговля  XIX  в.  Участие  в  ней  России.  СПб.,  1898.  С.  58.

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 в  целом,  по  мнению  известного  больше  как  политик,  чем  историк  Г.  Киссинжера,
«мирные  договоры  1814—1815  гг.  были  ориентированы  не  на  прошлое  (мщение),
а  на  будущее  (предупреждение  войн»1.
 Большинство  отечественных  историков  высоко  оценивали  и  оценивают  внешне¬
политическую  деятельность  Александра  I,  а  также  и  положение  России  в  Европе  во
время  его  правления  после  1815  г.  Некоторым  диссонансом  стало  недавно  прозву¬
чавшее  скептическое  мнение  М.  К.  Чинякова,  который  взял  на  себя  труд  проанали¬
зировать  результаты  участия  России  в  коалиционных  войнах.  По  его  мнению  «после
разгрома  Наполеона  Россия  не  приобрела  существенного  влияния  на  международные
дела»,  ее  дипломатический  успех  «был  сомнителен»,  участие  российского  императо¬
ра  «на  внешнеполитическом  поприще  было  ничтожно.  Все  намерения  Александра  I
о  вмешательстве  во  внутренние  дела  Европы  постоянно  натыкались  на  яростное
(и  успешное)  сопротивление  великих  западноевропейских  держав.  Подавление  евро¬
пейских  революций  1820-х  гг....  проходило  безучастия  России.  Несмотря  на  посто¬
янные  просьбы  Александра,  предложившего  знаменитый  «принцип  интервен¬
ции»..,  и  страстно  желавшего  подавить  в  зародыше  любые  революционные  выступ¬
ления,  монархи  отвергали  все  его  предложения  о  помощи  ..,  ибо  совершенно  есте¬
ственно  боялись  усиления  авторитета  России  там,  где  оказались  бы  русские  войска.
Можно  ли  представить,  чтобы  кто-нибудь  отказал  Наполеону  или  Людовику  XIV,
находящимся  на  пике  могущества,  ввести  куда-либо  французские  войска?».  По¬
этому  автору  «неясно,  чего  добилась  Россия  после  Венского  конгресса».  «Возмож¬
но,  единственное,  что  можно  поставить  Александру  в  заслугу  —  то,  что  после
1815  г.  Запад  не  создал  откровенно  антирусского  союза.  Да  и  то  скорее  не  благо¬
даря  дипломатическим  талантам  Александра,  а  в  силу  нежелания  европейских  стран
после  25-летней  войны  против  Франции  формировать  новый  очаг  напряженности
в  лице  России,  правителя  которой  Запад  мог  держать  (и  держал)  на  правах  ассоци¬
ированного  члена  Европы  без  права  на  решающий  голос,  т.  е.  без  права  вмешатель¬
ства  в  их  внутренние  дела»2.
 Безусловно,  без  всяких  оговорок  нельзя  категорично  утверждать,  что  внешнеполи¬
тическое  положение  Российской  империи  в  тот  период  было  безупречным,  или  не  за¬
метить  возникавших  тогда  проблем  и  допущенных  промахов,  во  многом  порожденных
мистицизмом  и  сентиментально-романтическим  восприятием  политической  дейст¬
вительности  Александром  I.  Но  в  оценках  М.  К.  Чинякова  заложено  слишком  много
противоречий,  которые  бросаются  в  глаза.
 1 	Цит.  по  кн.:  Додолев  М.  А.  Венский  конгресс  в  историографии  XIX  и  XX  веков.  М.,  2000.  С.  200.
 2 	ЧиннковМ.  Россия  [СССР]в  коалиционных  войнах//Рейтар.  2007.  №  2  (35).  С.  163—166.
 83

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Международная  ситуация  по¬
сле  1815  г.  не  уникальна,  есть  с
чем  ее  сравнивать.  Можно  при¬
вести  множество  примеров  в  ми¬
ровой  истории,  когда  бывшие
союзники,  одержав  победу  над
сильным  противником,  вступали
в  споры  меж  собой  и  становились
на  путь  конфронтации  уже  друг  с
другом.  Одно  противоборство
заканчивалось,  но  из-за  диссо¬
нанса  интересов  в  измененном
миропорядке  начиналось  новое.
И  после  изменения  «политичес¬
кого  пейзажа»  в  1815  г.  каждая
держава-победительница  нЪ  6ы-
Казачий  бивуак  на  Елисейских  полях  в  Париже. 	ла  заинтересована  в  усилении
 Гравюра  Г.  Опица.  1814  г. 	влияния  какого-либо  государст-
 ГИМ 	ва,  а  не  только  России,  хотя  ее  в
 первую  очередь.  Поэтому  разве
что  в  плюс  всем  европейским  политикам  того  времени  (а  Александру  I  больше  чем  ко¬
му-либо)  необходимо  поставить  тот  факт,  что  при  наличии  взаимоисключающих  уст¬
ремлений  разных  государств  и  противодействия  друг  другу  была  разработана  и  приня¬
та  Венская  система.  Да,  она  существовала  как  союз  монархов  в  борьбе  против  вероят¬
ных  революций,  но  именно  это  и  дало  возможность  избежать  больших  войн  и  худо-бед-
но  ли  обеспечить  Европе  «долгий  мир»  до  1853  г.  И  абсолютно  прав  В.  В.  Дегоев,  счи¬
тающий,  что  «зачастую  критика  в  адрес  творцов  Венского  порядка  обуславливается,  как
ни  странно,  именно  тем  фактом,  что  у  них  слишком  многое  получилось.  А  с  тех,  у  кого
получается,  всегда  особый  спрос.  От  них  ожидают  чего-то  большего,  этакого  несбыточ¬
ного  совершенства  —  тем  более,  когда  на  дипломатической  сцене  священнодействует
такое  созвездие  талантов,  как  Александр  I,  Калсри,  Талейран,  Меттерних.  Заслуга  по¬
литиков  1815  г.  —  не  в  исчерпывающем  разрешении  стоявших  перед  ними  проблем,  а
в  выработке  прагматических  методов  решения»1.  По  нашему  мнению,  в  тот  период  бы¬
ло  трудно  придумать  другую  политическую  комбинацию  мя  сохранения  долгого  мира  в
Европе,  кроме  Священного  союза  монархов.
 1  Дегоев  В.  В.  Указ.соч.  С.  180.
 3^* 	84

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Не  стоит,  считаю,  и  умалять  роль  России  на  континенте,  даже  в  контексте  весьма
нелицеприятного  тезиса  о  том,  что  она  являлась  «жандармом  Европы»  в  первой  по¬
ловине  XIX  столетия*.  По  степени  своего  влияния  она  была  и  оставалась  веду¬
щей  державой,  после  1815  г.  ее  с  полным  основанием  можно  даже  назвать
primus  inter  pares  великих  мировых  государств.  Да  и  абсолютно  непонятно,  как
европейцы  могли  не  считаться  со  страной,  которая  внесла  решающий  вклад  в
сокрушение  Наполеона,  мало  того,  с  империей,  обладавшей,  на  тот  момент  ко¬
лоссальной,  по  европейским  меркам,  территорией,  и  имеющей  такой  огромный
военный  потенциал*.  С  XVIII  века,  с  момента  возникновения  империи  и  включе¬
ния  России  в  европейскую  систему  международных  отношений,  наша  держава  одним
только  фактом  своей  мощи  (даже,  когда  была  ослаблена)  заставляла  считаться  любых
соседей  и  партнеров.  Безусловно,  Россию  стали  бояться  еще  больше  как  раз  после
 1815 	г.  Страх  «русской  угрозы»  сам  по  себе  оказывал  влияние,  а  в  период  с  1815  по
1825  гг.,  благодаря  международному  авторитету  Александра  I,  Россия  приобрела  са¬
мые  крепкие  (как  никогда)  позиции  в  Европе.  Важное  значение  в  данном  случае
имели  весомость  и  реноме  политического  деятеля,  каковыми  обладал  Александр  I.  Не
просто  так  в  1814  г.  Сенат  постановил  преподнести  ему  титул  «благословенного,  ве¬
ликодушного  держав  восстановителя».  Например,  наследовавшего  трон  Николая  I
европейские  монархи  считали  неопытным  и  неискушенным  в  политике  молодым  че¬
ловеком  и  гораздо  меньше  стали  считаться  с  русской  позицией.  Касательно  вмеша¬
тельства  во  внутренние  дела  других  государств,  то  слава  Богу,  что  Александр  I  не  по¬
сылал  тогда  русские  войска  за  пределы  своих  границ.  Да  и  для  России  не  стояла  зада¬
ча  демонстрации  своих  военных  мускулов  любой  ценой.  С  лихвой  хватает  того,  что,
например,  в  исторической  памяти  венгерского  народа  1849  год  невольно  сравнива¬
ется  с  1956  годом.  Кроме  того,  российский  император  не  для  того  вступал  в  много¬
летнюю  борьбу  с  Наполеоном,  чтобы,  встав  во  главе  Европы,  взять  за  образец  его  ма¬
неры  и  поведение,  или  подражать  Людовику  XIV,  ведь  достаточно  хорошо  известно,
что  русский  царь  критически  относился  к  Бурбонам.  Он  руководствовался  собствен¬
ным  пониманием  идеи  общеевропейского  согласия  (что  выгодно  России,  то  выгодно
и  Европе).  Не  следует  также  поверхностно  оценивать  события  на  международной
арене,  исходя  только  из  тезиса  «за  державу  обидно».  Более  продуктивно,  на  наш
взгляд,  рассматривать  внешнеполитическую  проблематику  в  тесной  взаимосвязи  с
внутриполитическими  событиями,  общественными  настроениями  и  финансовым  со¬
стоянием  государства,  так  как,  например,  сделал  в  своей  книге  О.  Р.  Айрапетов1.  В  та¬
ком  случае  становятся  видны  возникавшие  объективные  трудности  и  проблемы,  и  не
появляется  чувства  национальной  ущербности  из-за  нереализованных  (иллюзорных
 1 	См.:  Айрапетов  О.  Указ.  соч.  С.76—107.
 85

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 БОЖ1ЕЮ  МИЛ  OCTIK)
 МЫ  ААЕКСАНДРЪ  ПЕРВЫЙ,
 И  М  ПЕР  ATOP  1)  и  САМОДЕРЖЕЦЪ
В  С  ЕР  ОС  СIЙСК  J  Й
 0Слявд4с«»  »с«яародяо:
 PoenowwytowpS  *идр<**л>?  пъ  РоссЫ  злкожь  Сдлгочеет!*  >  «wtKvrmncfc
поильный  йародам&ь  Artwcrt»*  »;  аоиаоржесгазовал*  пгред*  джцва  Вселен¬
ной  «  ка  саассино  Евронм,  »зд>  ессрл^руттвщи»».  tt№*tg>fe**,  з.«двр<>дим>а
рздидеЬквСЯЬ  uj>:i»o«b  U  бкдсшдешммж  здблухдвиЫод  хонюр^чь  рл*умь  че-
дояЬчвосШ  подвержен*.
 Нембиетме  cie  одеа1>»1«  и  торжество  to  бышппш'литхт.  ирячКр*  и*-
n»<ya}№,  ю  сврмкидпвосгеш  npaancatttv  долаад 	««меряню»
 мпмэп»  в  «ддвкглмк,  коичя  *  р**мс  «ими.  Отечеств*  НАШЕГО  «мндиеио-
шй  дмбоаь  а  apwuttocmb  е»вю.  Оно  »wpaap*i«t*<*tM«  удвмч  w^av  с$оок>
сипрлг.ш  вс»  К>»р>«ейскк  Д*ф*лт  к  еоедлеядо  ироншлоборсягеовавш!*  до
тол*  иидм  n  №]t.№Mt,  yctujx-M-t»*  смш  *>  единой  cn5»;e<f>)-W?ima  цЬла,  к»
’  яождедЬжючу  »  мротому  *йру>  ш»нбл«я*в  олилжакиому  на  ллгнаиигь  им-
голлхъ  ирминчаавлмемии.  к»*дой  Дер*«*Ъ,  я  п.1  внутреннем*  устройств*
orp«*A<u«ttje*»<  бдлгодеаств!*  и  Яймшрамост*  народов».
 С*  хрпшюю  радостно  *о*»»яй«‘***  Mlit  «w«fc  дюбедак**  ОДШИМЪ
то,и:»<мм»*1,  чан*  tc%  договоры  *»*«им1  Пвсудареи&мииай  фатслиуеЬ»,
вакллчеяи  соавради»  «чу  ярзяялу  а  предало  денной  НАМИ  цКла.
 Несусттч'любостлАДшевнушило  НАМЪ  жс*а«н*.  рдс#рося(рзиет*  пр«~
/Лятп  ИЛиШХЪ.  Таковое  чулствоиви»  бмло  бм  8*qxM<>  иодмвмамж
oppii»  дал  *ацтч<ма*  оак>**спт««вй  етрлв*»,  а  и*  дл*  лмашт^  И  евро*
о6«ра»ш*  «Мв  И  х  nrria  I*tard8e*ofo  «л  iAjA,  aa  д»обва,  Ил  благойсмуч!*
сжиоедцм)**  оно.  йиКшшсо.  «pi<x>pfcat«a»i$  мнрасшк  w»w»ert»*.  Но  соеда-
пете  «од*  слтюй  Схвкешрь  в6ишря*й<и«2  -ме<аа  б*1«ш>го  Герцяпгт#*
Вйршллсклго,  «ч»<>хол«мым>  предтаммось  кь  ycmpoewto  вс«о<нцаго  *>
 E»piwk  рлтюЛс!»  6иор#д*4.  Oa«v  огражджяям  предало»*  НАШИХ!»  бел*
одшмсггн.  .  млимаеняь  твердый  оадоть,  ндаЬтм  я  «рздкмиЫ  иокушеш*
oinp»*a>oii*ift»  *о»р»жда(т»с»  у»а  бр»»яс!и*а  алеист,  тшшю  между  ео&ао
<*>яр*женныхг>  «дпкегпаамъ  протхо&деила.
 Сего  рад»  njnntiJMtr  ММ  азбллто  уотрояш*’  y*iaa«v  ttsv  грля,  оащякь
внутреннее  упр,\»л*т*  «нцго  «да  особеяшыа»  врл»илм*  с«»йкй1»*«аш»  а#<
 Манифест  императора  Александра  I
 о 	присоединении  к  России  земель  бывшего
герцогства  Варшавского  и  об  «устроении
всеобщего  в  Европе  равновесия  и  порядка».
 Вена,  9  мая  1815  г.
 ГИМ
 и  искусственно  завышаемых)
возможностей  Российской  импе¬
рии  в  прошлом.
 $  о  *
 Редкий  политик  может  наде¬
яться,  что  после  его  кончины
историки  потом  не  сумеют  най¬
ти  и  не  будут  говорить  о  допу¬
щенных  им  ошибках  и  просче¬
тах.  При  желании,  даже  если
отбросить  негативные  оценки
советских  авторов,  продикто¬
ванные  идеологическими  мо¬
ментами,  их  можно  отыскать  и  у
Александра  I.  Наверное,  правы
те  современники  и  исследова¬
тели,  которые  бросали  упреки  в
адрес  императора  в  том,  что  по¬
сле  1815  г.  он  больше  занимал¬
ся  общеевропейскими  делами
(причем  исходя  из  абстракт¬
ных  идей  о  спасении  человече¬
ства,  общего  блага  государств  и
народов),  чем  российскими
проблемами.  Также  можно  по¬
считать  справедливой  критику
за  его  несогласие  поддержать
греков  в  их  борьбе  против  Ос¬
манской  империи  и,  кроме  того,
в  целом  за  его  отказ  в  проведе¬
нии  активной  политики  России
в  решении  Восточного  вопроса.
 Но  есть  ошибка  Александра  I,
имевшая  роковые  последствия
для  будущего  его  государства  —
это  присоединение  Царства
Польского  в  1815  году.  По  отно¬
шению  к  России  вполне  уместно
утверждать,  что  к  этому  времени

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 она  уже  имела  территориальную  достаточность.  Но  именно  по  энергичному  настоя¬
нию  Александра  I  часть  Польши  вошла  в  состав  империи  под  названием  Царство
Польское  с  конституционным  правлением.  Причем  происходившие  тогда  ссоры,
споры  и  полемика  по  этому  вопросу  (одна  из  центральных  проблем  послевоенного
устройства  Европы)  почти  привели  к  созданию  антироссийской  коалиции  (Вели¬
кобритания,  Австрия,  Франция),  чему  помешали  угроза  возврата  на  политичес¬
кую  сцену  уже  однажды  побежденного  Наполеона  и  его  знаменитые  «сто  дней».
Великий  князь  Николай  Михайлович,  считавший  саму  эту  идею  инспирирован¬
ной  А.  Чарторыйским,  полагал,  что  она  «не  встречала  никакого  сочувствия  не
только  у  русских  людей,  но  даже  и  чужеземцев,  как  Поццо  ди  Борго.  Знаменатель¬
но  и  то,  что  граф  Нессельроде,  а  также  В.  С.  Ланской  из  Варшавы  умоляли  Госуда¬
ря  не  создавать  этой  роковой  ошибки.  И  Александр  остался  глух  ко  всем  увещаниям
и  шел  к  намеченной  цели  твердо  и  определенно»1.  В  литературе  даже  утверждалось,
что  из-за  интриг  вокруг  польского  вопроса  Александр  I  чуть  ли  не  вызвал  на  дуэль  ав¬
стрийского  канцлера  К.  Меттерниха  и  тот  вынужден  был  оправдываться  перед  рос¬
сийским  императором2.
 С  точки  зрения  геополитики  это  приращение,  на  первый  взгляд,  давало  значитель¬
ные  плюсы  —  территория  Царства  Польского  вклинивалась  межд^  Австрией  и  Прус¬
сией,  а  такое  фланговое  положение  позволяло  русской  дипломатии  оказывать  давле¬
ние  и  на  австрийцев,  и  на  пруссаков  вплоть  до  1870-х  годов.  Да  и  в  случае  войны
Польша  удлиняла  систему  обороны,  противнику  пришлось  бы  преодолеть  ее  террито¬
рию,  прежде  чем  добраться  до  русских  земель.  А  для  продвижения  на  Запад  русских
войск  эта  территория  также  представляла  значительный  интерес  и  стратегический
смысл.  Ноу  каждой  медали  есть  и  оборотная  сторона.  Первоначально  присоединив
часть  Польши  для  того,  чтобы  она  не  досталась  другим  государствам,  а  также  пола¬
гая,  что  этот  Польский  аппендикс  в  будущем  станет  гарантией  безопасности  России
в  Европе,  Александр  I  не  просчитал  упорного  стремления  поляков  к  свободе,  наде¬
ясь  умилостивить  их  либеральной  даже  по  европейским  меркам  конституцией  и  ав-
 1 	О  предупреждениях,  сделанных  тогда  В.  С.  Ланским  и  К.  О.  Поццо  ди  Борю  см.:  Николай  Михай¬
лович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  С.  138—139.  Эти  порывы  Александра  I  пытался  в
1819  г.  остановить  и  Н.  М.  Карамзин  (Володина  Т.  А.  «Русская  история>>  С.  Н.  Глинки  и  обществен¬
ные  настроения  в  России  в  начале  XIX  в.  //  Вопросы  истории.  2002.  JV"  4.  С..  148).
 2 	Чумиков  А.  А.  Вызов  на  дуэль  князя  Меттерниха  императором  Александром  I  //  Русская  старина.
1887.  №  6.  С.  641.  Сам  К.  Меттерних  в  своих  мемуарах  также  написал  о  намерении  Александра  I
вызвать  его  на  дуэль  (См.:  Memoires,  documents  et  ecrits  divers  laisses  par  le  prince  dc  Metternich,
chancelier  de  cour  et  d'&tat.  T.  1.  Paris,  1880.  P.  326).

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 тономными  учреждениями*.  У  российских  подданных  это  вызвало  лишь  негодова¬
ние  —  полякам  дали  те  права  и  свободы,  в  которых  им  было  отказано.
 Органического  слияния  польских  земель  с  Россией  не  произошло.  Польское  об¬
щество  имело  уже  исторически  сложившуюся  собственную  великодержавную  пси¬
хологию  и  менталитет,  было  ориентировано  на  Запад  —  считало  себя  составной  час¬
тью  Европы  и  католического  сообщества,  а  вовсе  не  славянского  мира.  Слишком
сильны  оказались  и  традиции  многовекового  русско-польского  антагонизма1.  Же¬
лание  поляков  восстановить  свою  независимость,  а  также  и  революционность
шляхты  стали  с  тех  пор  головной  болью  для  российских  властных  структур.  Импе¬
рия  в  этом  «споре  славян  между  собою»  была  вынуждена  предпринимать  огромные
усилия,  искать  компромиссы,  пробовать  самые  разные  способы,  —  от  прощения
прошлых  грехов  и  заигрывания  с  дворянством  до  конфискации  имущества  и  мас¬
совых  виселиц,  —  и  тратить  огромные  средства,  чтобы  держать  польские  земли  в
повиновении.  После  1831  г.  при  Николае  I  там  находилась  Действующая  армия
(она  называлась  так  в  мирное  время),  огромный  по  численности  воинский  контин¬
гент,  в  состав  которого  входили  тогда  самые  боеспособные  силы  Российской  импе¬
рии*.  При  чем  в  Крымскую  войну  эта  армия  так  и  не  смогла  полноценно  принять
участие  в  боевых  действиях,  поскольку  правительство  не  решилось  оголить  границу
перед  Западными  странами,  в  немалой  степени  опасаясь  и  восстания  поляков.
Вспомнив  последующий  ход  исторических  событий,  становится  очевидно,  что  при¬
соединение  даже  части  территории  (можно  сказать  исторического  ядра)  мощного
в  прошлом  государства,  с  устойчивыми  политическими,  религиозными  и  культур¬
ными  традициями,  было  стратегической  ошибкой.  Это  отравляло  внутреннюю
жизнь  всего  государства,  повлекло  за  собой  непомерную  и  бесполезную  трату  сил  и
средств,  не  давало  возможности  сосредотачиваться  на  более  насущных  проблемах  им¬
перии,  а  жесткое  подавление  двух  польских  восстаний  в  XIX  столетии  способствова¬
ло  созданию  негативного  образа  России  в  общественном  мнении  европейцев,  счи¬
тавших  борьбу  поляков  справедливым  делом.
 Да  и  иоляки-эмигранты  являлись  постоянным  источником  антирусских  настрое¬
ний.  Европа  же  получила  в  свои  руки  важный  козырь  и  всегда  имела  возможность  ис¬
пользовать  польский  национальный  вопрос  как  разменную  карту  в  противостоянии  с
Россией.  Таким  образом,  вместо  возможности  контролировать  и  влиять  на  континен¬
тальные  державы,  империя,  напротив,  получала  мощное  средство  общественного
давления  на  свою  собственную  политику  со  стороны  европейских  государств.  При¬
чем,  в  противовес  этому  в  российской  элите,  в  обществе,  и  даже  среди  интеллиген¬
 1  См.:  Погодин  М.  II.  Польский  вопрос:  Собрание  рассуждений,  записок,  замечаний.  М.,  1867;
Поляки  и  русские:  Взаимопонимание  и  взаимонепонимание.  М.,  2000.
 88

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ции  всегда  преобладали  антипольские  настроения,  а  со  временем  они  еще  более  уси¬
ливались.  Только  немногие  интеллектуалы  понимали  пагубность  ситуации  в  польских
делах  и  предлагали  «бросить»  и  предоставить  Польшу  собственной  судьбе.  Как,  на¬
пример,  высказывался  князь  П.  А.  Вяземский.  «Мало  того,  что  излечить  болезнь,  —
полагал  он  в  разгар  польского  возмущения  в  1831  г.,  —  должно  искоренить  порок.
Какая  выгода  России  быть  внутренней  стражей  Польши?  Гораздо  легче  при  слу¬
чае  иметь  ее  явным  врагом.  ...Не  говорю  уже  о  постыдной  роли,  которую  мы  иг¬
раем  в  Европе.  Наши  действия  в  Польше  откинут  нас  на  50  лет  от  просвещения
Европейского.  Что  мы  усмирили  Польшу,  что  нет  —  все  равно:  тяжба  наша  про¬
играна»1.  Но  такое  четкое  осознание  ошибочности  являлось  скорее  исключением,  а
власти  и  общественное  мнение  России  посчитали  бы  подобное  решение  потерей  на¬
циональной  чести  и  гордости,  поэтому  всеми  силами  старались  «держать»  при  себе
неблагодарных  поляков.  Именно  поэтому  В.  О.  Ключевский  в  1905  г.  записал  в  сво¬
ем  дневнике  :  «Мы  присоединили  Польшу,  но  не  поляков,  приобрели  страну,  но  по¬
теряли  народ»2.  В  целом  же,  для  Российской  империи  минусы  явно  перевесили  плю¬
сы  присоединения  1815  г.,  негативные  отзвуки  которого  доносятся  и  до  наших
дней.
 »  *  $
 В  данном  случае  также  стоит  разобрать  нетрадиционное  для  отечественной  исто¬
риографии  мнение  специалиста  по  геополитике  И.  В.  Зеленевой.  В  своей  недавно
вышедшей  работе,  анализируя  ситуацию  с  наполеоновскими  войнами,  она  сделала
неожиданный  вывод  о  том,  что  в  начале  XIX  века  «переориентация  России  с  Фран¬
ции  на  Англию  при  отсутствии  у  российской  политической  элиты  четкого  понимания
собственных  геополитических  интересов  была  ошибкой»3.  Сразу  бросается  в  глаза
некоторая  странность  в  отправной  точке  такого  заключения  —  дело  в  том,  что  Россия
в  XVIII  столетии  не  ориентировалась  на  Францию  (если  не  считать  временного  сою¬
за  во  время  Семилетней  войны,  из  которого  Россия  вышла  в  1761  г.),  имея  чаще  все¬
го  союзницей  Австрию.  Нет  оснований  говорить  и  о  французской  ориентации  в
краткий  период  конца  правления  Павла  I,  когда  Россия  и  Франция  не  успели  даже
юридически  заключить  мирный  договор  (а  не  то,  что  союз!)  на  бумаге,  а  в  россий¬
ской  империи  были  запрещены  французские  журналы  и  французская  мода.  Тильзит¬
ский  отрезок  истории  принято  большинством  историков  считать  вынужденной  пере¬
дышкой,  хотя  формально  и  существовал,  закрепленный  в  дипломатических  докумен¬
тах  франко-русский  альянс.
 1  Вяземский  II.  А.  Записные  книжки.  М.,  1992.  С.  153.
г  Ключевский  В.  О.  Афоризмы  и  мысли  об  истории.  М.,  2007.  С.  456.
 •*  Зеленева  И.  В.  Геополитика  и  геостратегия  России  (XVIII  —первая  половина  XIX  века).
СПб.,  2005.  С.  185.
 89

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ти»  дает  основание  вспомнить
 выражение  о  том,  что  государст¬
во,  которое  не  содержит  свою
армию,  рискует  кормить  чужую.
Так  и  политики,  не  могущие  осо¬
знать  и  сформулировать  свои  ин¬
тересы,  будут  вынуждены  петь
под  чужую  дудку  (чего  на  самом
деле  не  происходило).  Автор  только  приводит  свое  пространное  мнение  об  Алексан¬
дре  I:  «выдвинув  один  из  первых  в  истории  человечества  геостратегических  планов
обустройства  «большого  экономического  пространства»,  он  совершенно  не  учитывал
геополитические  интересы  своих  партнеров,  да  и  геополитические  интересы  и  воз¬
 Император  Александр  1.
Неизвестный  художник.  Измененная
копия  с  оригинала  Ф.  Крюгера  (1837  г.).
ГИМ
 Странно  так  же  читать  об  от¬
сутствии  понимания  геополити¬
ческих  интересов  у  нашей  элиты
после  авторского  анализа  кон¬
цепции  объединенной  Европы
Александра  I,  названной  не  про¬
сто  геополитической,  а  геостра¬
тегической  доктриной1,  (т.  е.,
если  я  правильно  понимаю,  гео¬
политикой  в  квадрате).  То  ли
И.  В.  Зеленева,  в  данном  случае,
не  относит  российского  импера¬
тора  к  отечественной  элите,  то
ли  почитает  его  за  «чистого»  ев¬
ропейца,  но,  во  всяком  случае,
тезис  об  «отсутствии  четкого  по¬
нимания»  несколько  повисает  в
воздухе,  так  как  в  качестве  дока¬
зательств  в  пользу  этого  положе¬
ния  не  приводится  ни  фактов,  ни
рассуждений,  ни  каких-либо  ве¬
сомых  аргументов.  Но  заключи¬
тельный  пассаж  «об  ошибочнос-
 1 	Зеленева  И.  В.  Указ.  соч.  С.  176
 90

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 можности  России  рассматривались  им  как  нечто  вторичное.  Это  свидетельствует  о
том,  что  у  российской  политической  элиты  не  имелось  в  то  время  сколько-нибудь  про¬
думанной  геополитической  программы»1.
 В  данных  рассуждениях  все  поставлено  с  ног  на  голову.  Во-первых,  представители
элиты,  как  и  современники  российского  монарха,  даже  не  задумывались  об  этом,  по¬
скольку  не  знали,  что  через  столетие  может  появиться  какая-то  геополитика.  Такого
рода  высказывания  напоминают,  например,  ходульные  обвинения  советских  истори¬
ков  в  непонимании  революционными  демократами  и  деятелями  XIX  столетия  решаю¬
щей  и  передовой  роли  рабочего  класса  и  тому  подобную  фразеологию,  тогда  мол  еще
не  доросли  и  были  наивны.  Во-вторых,  ничего  не  говорится  о  разработанных  геопо¬
литических  программах  партнеров  России,  ведь  в  этом  случае,  исходя  из  авторской  ло¬
гики,  можно  предположить,  что  в  отличие  от  отсталой  и  полуграмотной  российской
элиты,  передовая  европейская  мысль  в  то  время  уже  доросла  до  понимания  геополи¬
тических  догм,  поэтому  только  и  делала,  что  учитывала  геополитические  интересы
России.  А  по  сути,  до  1853  г.  европейское  сообщество  существовало  и  развивалось
(да,  со  многими  оговорками)  на  основе  идей,  предложенных  в  1815  г.  императором,
являвшимся  тогда  лидером  российской  элиты  и  выражавшим  ее  мнение.  В-третьих,
у  Александра  I  отсутствовало  даже  в  мыслях  обустраивать  европейское  экономическое
пространство,  его  план  имел  сугубо  политическую  направленность.  Его  концепция
объединенной  Европы,  намного  опередившая  свое  время,  не  выдержала  испытания,
так  как  политическая  конструкция  не  оказалась  подкреплена  как  раз  экономическим
фундаментом.  В  то  время  не  существовало  экономической  необходимости  в  объедине¬
нии,  консолидация  происходила  из-за  общего  страха  перед  революциями  и  челове¬
ком  их  олицетворявшим  —  Наполеоном.
 В  очень  необычном  ключе  И.  В.  Зеленева  рассмотрела  и  проблему  Тильзита.  По  ее
мнению,  франко-русское  сближение  «остро  поставило  вопрос  об  организации  всего
геополитического  пространства  на  принципах  биполярности,  а  от  России  требовало
по  крайней  мере  двух  «революционных»  поступков:  отмены  (или  ограничения)  кре¬
постного  права  и  введения  конституции»2.  Можно  подумать,  что  все  было  так  оче¬
видно  и  просто  —  взять  и  принять  конституцию  (документ,  ограничивающий  вер¬
ховную  власть).  Даже  непонятно,  почему  же  весь  XIX  век  Россия  обходилась  без
нее,  а  там  где  конституции  появлялись  (в  Финляндии  и  в  Царстве  Польском)  их
почему-то  сворачивали?  А  с  крепостным  правом  —  очень  вразумительно  —  взять
да  отменить  (или  ограничить)  ради  биполярности  геопространства.  Почему  же  в
этом  случае  такую  простую  возможность  не  осознавали  власти  предержащие?
 1 	Зеленева  И.  В.  Указ.  соч.  С.  185.
 2 	Там  же.  С.  181  —  182.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 А  вместо  этого  всю  первую  половину  столетия  существовали  какие-то  секретные  про¬
екты  и  комитеты  по  отмене  главного  российского  зла.  Ведь  в  историографии  уже  до¬
казано,  что  уже  в  начале  XIX  столетия  &*я  высших  русских  сановников  появились  оче¬
видные  признаки  того,  что  институт  самодержавия  в  прежнем  виде  не  сможет  суще¬
ствовать  без  глубоких  преобразований1.  Проектов  обновления  безобразного  фасада
крепостнического  государства  хватало  в  избытке,  не  хватало  политической  решимо¬
сти  воплотить  их  в  жизнь.
 Необходимо  очертить  тогда  сложившуюся  ситуацию  с  франко-русским  сближением,
рассмотреть  возможности  введения  конституции  и  отмены  унизительного  для  челове¬
ческого  достоинства  крепостничества,  все  расставить  по  местам  в  пространстве  и  во
времени,  найти  куда  более  практичные  подходы  к  этим  вопросам  и  увидеть  их  с  точки
зрения  историка,  а  не  специалиста  по  геополитике.  Тезисы  же,  высказанные
И.  В.  Зевелевой,  не  подкреплены  историческими  фактами,  а  больше  говорят  лишь  о
желаемом.  Это  явное  забегание  вперед  наперекор  исторической  практике.  С  таким  же
успехом  можно  столь  же  безосновательно  рассуждать  о  желательности  введения  в  Рос¬
сии  Магдебургского  права  еще  при  Иване  Грозном  или  же  отмены  крепостничества
при  Петре  I.  Домысливание  истории  —  игра  обреченная  на  проигрыш.  Было  бы  по¬
нятно,  если  бы  автором  обсуждался  имеющий  право  на  существование  вопрос  о  том,
что  победа  над  Наполеоном  в  1812  г.  отсрочила  (или  приблизила)  отмену  крепостно¬
го  права.  Но  сам  факт  успешного  результата  военного  противостояния  с  наполеонов¬
ской  империей  свидетельствовал  о  том,  что  феодальные  порядки  в  России  далеко  не
исчерпали  свои  возможности,  следовательно,  реализовать,  даже  в  начальной  стадии,
такие  простые  «поступки»  (по  терминологии  И.  В.  Зеленевой)  господствующее  со¬
словие  никому  не  позволило  бы.  К  примеру,  либеральный  курс  Александра  I  в  начале
XIX  в.  в  целом  был  обречен  на  неудачу  прежде  всего  потому,  что  у  него  не  оказалось
опоры  среди  государственных  деятелей  и  ближайшего  окружения,  не  говоря  уже  о  со¬
циальных  или  общественных  слоях.  Правительственный  конституциализм  и  много¬
численные  проекты  по  крестьянскому  вопросу  натыкались  на  все  еще  неодолимое
препятствие  —  по-прежнему  еще  мощный  и  крепкий  крепостнический  социальный
фундамент.  Государственной  машине  Российской  империи  понадобился  отрезок  вре¬
мени  длиной  в  полвека  лдя  подготовительного  периода  преодоления  «апатии  рабства»
(в  первую  очередь  в  умах)  и  начала  процесса  отмены  крепостного  права  в  1861  г.  На¬
верное,  не  случайно  один  из  лучших  знатоков  русской  общественно-политической
жизни  А.  В.  Предтеченский  заметил  в  свое  время,  «что  деятельность  тех  нравитель-
 1 	См.:  Мироненко  С.  В.  Самодержавие  и  реформы.  Политическая  борьба  в  России  в  начале  XIX  в.  М.,
1989;  Он  же.  Страницы  тайной  истории  самодержавия.  Политическая  история  России  первой
половины  XIX  столетия.  М.,  1990.
 92

ГЛАВА  I.  РОССИЯ  НА  ПЕРЕПУТЬЕ  ЕВРОПЕЙСКОЙ  ПОЛИТИКИ  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ственных  органов,  которые  занимались  подготовкой  реформ,  <6ыла>  отмечена  силь¬
нейшими  сомнениями  и  колебаниями»1.  Да  и  как  простым  росчерком  пера  можно  бы¬
ло  изменить  веками  складывавшиеся  сословные  и  поземельные  отношения?  Ни  один
трезвомыслящий  государственный  деятель  не  взялся  бы  за  это  (десять  раз  бы  поду¬
мал),  так  как  ему  было  бы  трудно  представить  все  последствия.  В  начале  XIX  в.  осу¬
ществить  подобное  было  бы  возможно  только  с  помощью  революции  или  народного
бунта.  Но  даже  в  недалеком  прошлом  ни  один  историк-марксист  при  всем  явном  же¬
лании  не  смог  бы  найти  в  тогдашней  России  ни  социальных  сил,  заинтересованных  в
революции,  ни  малейших  признаков  революционной  ситуации.
 А  по  поводу  биполярности  —  какая  биполярность  в  тот  период  существовала  в  Ев¬
ропе?  Где  автор  смогла  ее  отыскать?  Необходимо  заметить,  что  никакой  политик  то¬
го  времени  был  не  в  силах  обнаружить  два  полюса,  поскольку  тогда  период  существо¬
вал  только  один  центр  и  он  находился  в  Париже.  Этот  центр  безраздельно  контроли¬
ровал  всю  европейскую  ситуацию  и  как  единственное  солнце  озарял  весь  континент.
Лондон  и  Петербург  лдя  европейцев  превратились  в  периферийные  звезды,  где-то
далеко  и  слабо  мерцающие  только  по  ночам.  В  начале  XIX  столетия  при  Наполеоне
европейское  устройство  стало  фактически  однополярным,  а  при  дальнейшем  разви¬
тии  событий  в  этом  направлении  России  реально  грозило  лишение  статуса  даже  ноч¬
ной  звезды.  А  однополярность  (стратегическая  или  геополитическая)  —  вещь  неесте¬
ственная  и  чреватая  непредсказуемыми  последствиями.  В  силу  этого  обстоятельства
Наполеон  в  итоге  потерпел  поражение  и  потерял  власть.
 Подводя  итоги  рассмотрения  мнений  специалистов,  нельзя  не  заметить,  что  гео¬
политика,  как  область  знания,  так  же,  как  и  геополитическая  терминология,  стали
широко  использоваться  в  исторической  литературе.  Можно  согласиться  с  мнением
П.П.  Черкасова  о  том,  что  «геополитический  подход  в  исследовании  внешней  поли¬
тики  может  быть  интересен  и  плодотворен,  если  предложенные  схемы  и  модели  опи¬
раются  на  надежный  фактологический,  историографический  и  источниковый  фун¬
дамент»2.  Но  в  то  же  время,  некоторые  геополитические  озарения  последних  лет  от¬
носительно  периода  эпохи  1812  года  (не  берусь  судить  обо  всем  историческом  про¬
цессе)  стали,  в  некоторой  степени,  бедой  историографии,  поскольку  геополитичес¬
кая  аргументация  зачастую  применяется  &1Я  обоснования  ложных  постулатов  и  пост¬
роений,  которые  вступают  в  противоречия  с  историческими  фактами  и  процессами.
Под  словесной  завесой  наукообразной  фразеологии  нередко  рассматриваются
 1 	Предтеченстш  Л.  В.  Очерки  общественно-политической  истории  России  в  первой  четверти
XIX  века.  С.  206.
 2 	Черкасов  П.  П.  Рец.  на  кн.:  Геополитические  факторы  во  внешней  политике  России:  Вторая
половина  XVI  —  начало  XX  века.  М.,  2007.  //  Новая  и  новейшая  история.  2007.  №  5.  С.  224.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 контрфактические  ситуации,  и  оправдываются  любые  исторические  конструкции,
претендующие  на  оригинальность,  что  отнюдь  не  проясняет,  а  лишь  запутывает
суть  происходивших  событий.  Цель  исторической  науки  —  воссоздавать  прошлое
по  ее  собственным  образцам,  а  не  по  современным  модным  клише.  Нельзя  оцени¬
вать  прошедшее,  руководствуясь  исключительно  реалиями  сегодняшнего  дня,  су¬
дить  с  современной  колокольни.  Важно  понять  мотивацию  поступков  современни¬
ков  и  очевидцев  событий  прошлого,  учитывать  не  только  географический,  но  и
целый  комплекс  экономических,  идеологических  и  социальных  факторов,  а  не
применять  механически  модные  теории  и  обвинять  историков  в  их  непонимании.
Скорее  можно  корить  исследователей  в  незнании  исторических  реалий  и  неумении
добраться  до  сути,  поскольку  со  временем  происходят  трансформации  не  только  в
языке,  менталитете,  но  даже  в  этических  и  моральных  ценностях  в  обществе,  не
говоря  уж  о  бытовых  нюансах  жизнедеятельности  людей.  Чем  больше  историки  уз¬
нают  о  прошлом,  тем  больше  убеждаются,  как  они  еще  мало  знают,  слишком  мно¬
гое  со  временем  ускользает  от  их  внимания.  Поэтому  нельзя  возводить  в  абсолют
геополитический  анализ  и  только  при  помощи  одной  глобальной  теории  осмысли¬
вать  ход  истории,  ибо  сразу  же  возрастает  вероятность  появления  и  «глобальных»
ошибок,  и  поверхностного  понимания  исторических  процессов.  Не  возьму  на  себя
смелость  рекомендовать  что-либо  «подправить»  в  геополитических  схемах,  но  на
сегодняшний  день  возникла  необходимость  осторожного  и  разумного  обращения  с
терминологией  и  геополитическими  постулатами  при  рассмотрении  истории  давно
минувших  дней.

Глава  II
 Характеристика  антинаполеоновских  коалиций
(Полемика  с  Н.  А.  Троицким)
 Наполеоновский  прогресс?  (Стр.  97)—  Адаптация  наполеоновского  режима
к  феодальной  Европе.  (Стр.  106)—Оборона  «старого  режима».  (Стр.  109)—Тезисы
Чандлера.  (Стр.  116)—Наполеон—интегратор  Европы?  (Стр.  121)—Причины  побед
«старого  режима».  (Стр.  125)—Борьба  с  революциями  после  1815  г.  (Стр.  131)

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Наполеоновские  войны  в  литературе  довольно  часто  и  вполне  справедливо  охарак¬
теризованы  как  эпоха  коалиций.  Оценочные  моменты  тех  или  иных  исторических  со¬
бытий  и  процессов  в  науке  всегда  важны.  Что  из  себя  представляли  коалиции,  каковы
были  причины  их  создания,  как  и  в  каких  условиях  они  формировались,  какие  цели  и
задачи  преследовали,  с  кем,  против  кого  и  за  что  боролись,  какие  процессы  на  них  вли¬
яли,  какие  противоречия  существовали  между  ними,  какие  силы  их  поддерживали,  а  ка¬
кие  противодействовали,  кого  коалиции  привлекали  в  качестве  союзников  и  чего  в  ре¬
зультате  достигли?  Это  тот  круг  вопросов,  который  в  той  или  иной  степени  старались
затронуть  историки,  оценивая  события  наполеоновских  войн.
 Полагаем,  что  в  современной  отечественной  историографии  вопрос  о  характере
антинаполеоновских  коалиций  чаще  всего  в  своих  трудах  затрагивал  Н.  А.  Троицкий.
Он  же  написал  специальную  статью,  посвященную  этой  теме1.  Эта  отдельная  работа
заслуживает  особого  рассмотрения,  так  как  представленный  в  ней  материал  дает  бо¬
гатую  пищу  для  размышлений  по  данной  проблематике.
 Значительное  место  в  этой  статье  отведено  историографическому  описанию  и  кри¬
тике  точек  зрения  историков  разных  школ  и  стран.  Автор  рассмотрел  «пеструю  гамму
оценок»  и  лишь  в  заключении  в  концентрированном  виде  представил  собственное  ви¬
дение  этого  неоднозначного,  по  нашему  мнению,  явления.  В  целом,  Н.  А.  Троицкий
руководствовался  при  написании  вынесенной  в  эпиграф  статьи  цитатой  К.  Маркса:
«Всем  войнам  за  независимость,  которые  велись  против  Франции,  свойственно  соче¬
тание  духа  возрождения  с  духом  реакционности».  Думаю,  что  любой  серьезный  иссле¬
дователь  не  будет  иметь  ничего  против  высказанного  тезиса,  так  как  почти  во  всех
странах  европейского  континента  (даже  при  всей  разнице  в  социально-политическом
и  экономическом  развитии  народов  и  государств)  сплав  именно  этих  двух  мощных  иде¬
ологических  сил  играл  основную  роль  в  противодействии  французской  империи  и  в
конечном  итоге  способствовал  падению  Наполеона.  Правда,  Троицкий  в  конце  статьи
сделал  поправку  к  высказыванию  классика  («мало  соглашаться  с  Марксом»):  «Надо
признать,  что  войны  феодальных  коалиций  1813—1815,  как  и  1805—1807  гг.  про¬
тив  Наполеона  были  гораздо  более  реакционными,  чем  освободительными»2.  На  наш
взгляд,  исследователю  достаточно  сложно  определить  в  подобном  идеологическом  со¬
четании  (слияния  духа  национального  возрождения  с  реакционными  тенденциями)
перевес  в  ту  или  иную  сторону.  Сделать  такую  оценку  можно  только  «на  глазок»,  по-
 1 	Троицкий  Н.  А.  Антинанолеоновские  коалиции  1813—1815  гг.:  Смысл,  цели,  характер.  //  Доклады
Академии  военных  на;ук.  2004  (Саратов).  №  12.  С.  72—83.  Хотя  хронологические  рамки  сужены
автором  в  названии  статьи  тремя  годами,  оценки  даны  и  распространяются  на  все  антифранцузские
коалиции  XIX  в.
 2 	Там  же.  С.  83.

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Венский  конгресс.
 Гравюра  Ж.  Годфруа  по  оригиналу  Ж.  Изабе.  1819  г.
ГИМ
 скольку  у  историков  пока  еще  отсутствуют  инструменты  для  точного  измерения  духов¬
ных  сфер,  но  в  таком  случае  на  первый  план  выступят  личные  пристрастия  автора.
 «  «  *
 Но  не  будем  бросать  упреки  в  субъективизме  —  в  той  или  иной  степени  он  при¬
сутствует  у  всех  —  суждения  подвергаются  влиянию  личности  пишущего  и  мировоз¬
зренческих  ценностей  его  времени.  Гораздо  интереснее  проанализировать  основные
постулаты  и  выводы  Н.  А.  Троицкого.  Касаясь  целей  и  характера  антинанолеонов-
ских  союзов,  смысла  их  создания,  начиная  с  1805  г.  он  посчитал,  что  «найти  ответы
на  эти  вопросы  нетрудно:  достаточно  лишь  вчитаться  в  тексты  многочисленных  (осо¬
бенно  секретных)  документов  коалиций,  ...  а  также  всмотреться  в  плоды  коалицион¬
ных  усилий».  Сразу  укажем,  что  при  рассмотрении  очень  сложных  вопросов  истории
международной  политики  не  совсем  корректно  ограничивать  источниковую  базу  лишь
дипломатическими  актами  союзников,  а  потом  попытаться  оценивать  итоги,  не  беря  в
 97

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 расчет  цели  и  проводимую  их  противником  политику.  Тем  не  менее  Троицкий  полага¬
ет,  что  уже  документы  III  и  IV  коалиций  1805—1807  гг.,  закамуфлированные  гуман¬
ной  фразеологией,  «эскизно  начертали  ту  программу  территориального  раздела  и  со¬
циального  передела  Европы,  которую  в  1815  г.  узаконит  Венский  конгресс»1.  Дипло¬
матические  соглашения  и  особенно  многосторонние  межгосударственные  акты,  явля¬
ясь  результатом  достигнутых  компромиссов,  всегда  содержали  много  недомолвок,  из-
за  чего  зачастую  почти  неуловимыми  становились  причины  и  внутренний  смысл,  а  по¬
рой  и  само  происхождение  событий  и  процессов.  Но,  даже  согласившись  с  первой  ча¬
стью  постулата  о  планах  дележа  территорий  (было  бы  вообще-то  странно,  если  бы  ко¬
алиционеры  предварительно  об  этом  не  договаривались),  стоит  заметить,  что  соци¬
альный  передел  Европы  все  же  произошел  не  по  вине  союзников,  а  являлся  плодом
деятельности  до  1815  г.  их  главного  противника  —  Франции.  Участники  коалиции
же  в  1815  г.  вынуждены  были  принять  многие  произошедшие  социальные  измене¬
ния  и  лишь  попытаться  адаптировать  их  в  новую  европейскую  действительность.
Французская  революция  и  последовавшая  за  ней  наполеоновская  эпоха  так  встряхну¬
ла  «старушку»  Европу,  что  оказав  огромное  влияние  на  многие  сферы  жизни,  корен¬
ным  образом  изменила  ее  социальный  облик,  причем,  более  радикально,  чем,  напри¬
мер,  реформация  в  Средние  века.
 В  данном  случае  мы  имеем  возможность  сослаться  на  выводы  английского  истори¬
ка  Ч.  Д.  Исдейла,  серьезно  проанализировавшего  «пестрый  и  прагматический  ха¬
рактер  Реставрации».  Он,  основываясь  на  примерах  многих  стран,  считал,  что  «в
плане  внутреннего  управления  посленаполеоновская  эпоха  не  характеризуется  целе¬
направленными  попытками  повернуть  время  вспять»,  поскольку  даже  «правители,
которые  возвращались  на  родину  и  обнаруживали  действующую  новую  систему,  ни¬
чего  не  делали,  чтобы  изменить  ее,  тогда  как  те,  кто  не  пользовался  ее  благами,  вво¬
дили  ее  сами».  Схожие  явления  он  нашел  и  в  правовом  отношении:  «Отходя  от  су¬
губо  административных  вопросов,  мы  обнаруживаем,  что  конституциализм  от¬
нюдь  не  умер.  И  здесь  прагматизм  диктовал  необходимость  уступок.  Стало  понятным,
что  после  войн  1812—1815  гг.,  нельзя  пренебрегать  общественным  мнением...».
Как  ни  парадоксально,  но  нечто  подобное  происходило  и  в  общественном  развитии
европейских  государств.  Рассмотрев  этот  вопрос,  Ч.  Д.  Исдейл  писал:  «Что  касается
переустройства  общества,  то  и  здесь  реакция  на  наполеоновскую  эпоху  была  разно¬
образной  отчасти  потому,  что  зачастую  не  было  необходимости  поворачивать  назад.
Возьмем,  например,  освобождение  крепостных  крестьян.  Ликвидация  феодализма
происходила  на  практике,  как  правило,  относита!ьно  безболезненно  и  даже  прино¬
 1  Троицкий  Н.  Л.  Указ.Соч.  С.  81.
 98

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАИОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 сила  выгоды  европейскому  дворянству...  вопрос  о  формальной  реофедализации  сель¬
ского  общества,  охваченного  отменой  крепостного  права,  не  вставал».  В  то  же  время
он  отметил  двойственность  (в  разных  странах)  в  отношении  гильдий:  «В  отличие  от
отмены  крепостного  права  здесь  наблюдалось  мощное  сопротивление  введению  за¬
конов,  относящихся  к  свободе  промышленного  производства,  при  этом  ликвидация
гильдий  отождествляли  с  непосредственной  угрозой  общественному  порядку».  При¬
ведем  обобщающий  вывод,  сделанный  английским  исследователем:  «Очевидно,  что
после  1815  г.  действительно  наступил  период  абсолютистской  реакции.  Однако  она
имела  гораздо  более  выборочный  характер,  чем  ее  часто  изображают.  Там,  где  ре¬
формы  наполеоновской  эпохи  не  угрожали  власти  государства,  а  говоря  шире,  дина¬
стии,  или  были  для  них  определенно  выгодны,  их,  как  правило,  сохраняли  и  даже
развивали,  и  на  самом  деле  лишь  очень  редко  полностью  отменяли...  В  этом  нет  ни¬
чего  удивительного.  Поскольку  цели  Наполеона  во  многих  отношениях  совпадали  с
таковыми  абсолютных  монархий  восемнадцатого  столетия,  совершенно  естественно,
что  реформы,  которые  он  подталкивал,  часто  перехватывались  правителями,  кото¬
рые  были  лишь  рады  подражать  его  свершениям.  В  нескольких  словах,  наполеонов¬
ская  эпоха,  может  быть,  совсем  не  подорвала  старый  порядок,  а  как  раз  наоборот,  в
действительности  укрепила  его  силы!»1.  Как  ни  парадоксально  звучит  эта  последняя
мысль,  но  она  соответствует  истине.  Если  внимательно  посмотреть  на  происходив¬
шие  процессы  в  лагере  европейских  феодальных  государств,  то  без  особого  труда
можно  отметить,  что  в  начале  XIX  в.  в  самых  разных  сферах  проводилось  значитель¬
ное  реформирование,  в  первую  очередь  по  французским  образцам.  В  том  или  ином
виде  оно  продолжилось  и  после  1815  г.  Это  была  вынужденная  необходимость,  а  не
слепое  копирование.  Ценность  выводов  и  наблюдений  Ч.  Д.  Исдейла  заключается  в
том,  что  он  не  стал  полагаться  на  устоявшиеся  в  историографии  подходы,  долго  бы¬
товавшие  на  основе  марксистских  социализированных  схем  и  постулатов,  а  взялся
проанализировать  факты  и  процессы  с  точки  зрения  здравого  смысла  и  объективно
представить  все  аспекты  вопроса.
 Можно  таким  же  образом  осветить  и  другой  важный  момент.  Н.  А.  Троицкий  счита¬
ет,  что  гуманная  фразеология  дипломатических  документов  (освобождение  от  «ига»,
и  «цепей»  Наполеона,  обеспечение  «прав  и  свобод»  народов  и  т.  д.)  —  это  «не  более
чем  фиговый  листок».  По  его  мнению,  «она  вуалирует,  но  не  может  скрыть  от  ис¬
следователей  их  реальные  задачи,  которые  сплавлены  в  два  стержневых  направле¬
ния:  1)  территориальное  расширение,  захват  и  грабеж  новых  земель  —  как  минимум  и
господство  в  Европе  —  как  максимум;  2)  сохранение  уцелевших  на  континенте  фео-
 1 	Исдейл  Ч.Д.  Указ.  соч.  С.  431,432-433,  434,  435,  443.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 дельных  режимов  и  восстановление  свергнутых  Французской  революцией  и  Наполео¬
ном»1.
 Стоит  сразу  оговориться,  что  «гуманная  фразеология»  присутствовала  не  только  в
дипломатических  актах*,  а  и  в  значительной  части  публицистических  и  пропагандист¬
ских  материалах  союзников.  «Перо  опаснее  меча...»,  а  либеральные  и  тираноборчес¬
кие  тенденции  в  публицистике  и  в  политической  графике*  получили  широкое  распро¬
странение  и  активно  воздействовали  на  умы  современников,  в  том  числе  и  на  россий¬
скую  читающую  публику.  Как  отмечал  еще  в  советское  время  А.  Г.  Тартаковский:  «как
тонкий  дипломат  и  расчетливый  политик,  Александр  I  понимал,  что  воздействовать  на
европейское  население,  пережившее  французскую  революцию  и  антифеодальное
переустройство  наполеоновского  времени,  в  духе  традиционно  дворянской  и  религи¬
озной  идеологии  уже  невозможно,  равно  как  это  было  невозможно  и  в  отношении  сво¬
ей  собственной  страны...  Следовало  поэтому  преодолеть  крайнюю  узость  реакционных
тенденций  и  провозгласить  такие  идеи,  которые  действительно  могли  завоевать  по¬
всюду  массовые  симпатии,  —  принципы  «свободы  и  благоденствия  народов»,  как  пи¬
сал  об  этом  сам  царь  еще  в  1804  г.»2  Данное  обстоятельство  в  немалой  степени  обес¬
печило  поражение  Наполеона  в  информационной  и  идеологической  войне,  а  это,  в
свою  очередь,  безусловно,  повлияло  и  на  достижение  конечного  победного  результата  в
военных  действиях.  Поэтому  я  бы  не  стал  столь  категорично  сбрасывать  со  счетов  ли¬
беральную  «гуманную  фразеологию»,  так  эффективно  использованную  противника¬
ми  Наполеона,  а  также  ее  дальнейшее  влияние  и  последствия  &ля  реальных  общест¬
венно-политических  процессов  в  Европе,  в  том  числе  и  в  России.  Тем  более  на  эту
тему  написаны  специальные  работы3.  Да  и  к  1805  г.  изменились  основные  задачи,  ко¬
торые  ставили  перед  собой  лидеры  коалиции.
 Абсолютно  прав  один  из  лучших  биографов  Александра  I  А.  Е.  Пресняков,  ко¬
торый  резонно  отмечал,  что  российский  император  уже  в  начале  своей  внешне¬
политической  деятельности  «не  мог  обосновывать  свою  политику  реакционными
феодально-монархическими  и  клерикальными  принципами»4.  Еще  в  1804  г.
император  отправил  для  ведения  переговоров  с  Англией  Н.  Н.  Новосильцева.  В
данной  ему  секретной  инструкции  говорилось  о  полной  перемене  в  сфере  борь¬
бы  идей  с  наполеоновской  пропагандой:  «Самое  могучее  оружие  французов,  ко¬
торым  они  до  сих  пор  пользовались  и  которое  все  еще  представляет  в  их  руках  уг¬
 1 	Троицкий  Н.  А.  Антинаполеоновские  коалиции  1813—1815  гг.  С.  81.
 2 	Тартаковский  А.  Г.  Военная  публицистика  1812  года.  М.,  1967.  С.  32.
 л  См.  напр.:  Хорошилова  J.  Б.  О  влиянии  либералыю-просвстительских  идей  на  формирование
внешнеполитического  курса  Александра  I  //  Европейский  либерализм  в  Новое  время:  Теория  и
практика.  М.,  1995.
 4 	Пресняков  А.  Е.  Александр  I.  Пб.,  1924.  С.  89
 ■3^>  100

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 розу  для  всех  стран,  заключается  в  убеждении,  которое  они  сумели  распростра¬
нить  повсеместно,  что  они  действуют  во  имя  свободы  и  благоденствия  народов».
Русский  монарх  отнюдь  не  желал  «заставлять  человечество  идти  в  направлении,
обратном  прогрессу»,  а  считал  необходимым,  «чтобы  это  грозное  оружие  было
вырвано  из  рук  французов  и  обращено  против  них  самих».  Ставилась  и  общая  за¬
дача:  «не  только  не  восстанавливать  в  странах,  подлежащих  освобождению  от  ига
Бонапарта,  прежний  порядок  вещей  со  всеми  его  злоупотреблениями,  с  которы¬
ми  умы,  познавшими  независимость,  не  будут  уже  в  состоянии  примириться,  но,
напротив,  постарались  бы  обеспечить  им  свободу  на  ее  истинных  основах».  Рас¬
сматривалось  предстоящее  переустройство  в  Европе,  и  речь  даже  не  шла  о  том,
чтобы  «намечать  будущие  формы  правления  для  различных  стран»1.  Этот  приме¬
чательный  дипломатический  документ  многие  исследователи  называют  внешне¬
политической  программой  России  в  наполеоновских  войнах.  У  меня  это  вызыва¬
ет  некоторые  сомнения,  поскольку  инструкция  именовалась  секретной  и  она  не
могла  стать  настольной  памяткой  ведущим  русским  дипломатам,  а  скорее  всего
сразу  же  отложилась  в  архиве.  Но,  бесспорно,  инструкция,  составленная  самим
императором,  отражала  его  собственные  мысли.  И  в  последующем  российский
самодержец  действовал  в  этом  нетрадиционном  для  феодального  монарха  на¬
правлении,  а  его  деятельность  в  конечном  итоге  способствовала  обновлению,
корректировке  и  видоизменению  целей  и  задач  коалиций.  Не  будем  прибегать  к
цитированию  других  подобных  материалов  русской  дипломатии  того  периода  —
их  можно  найти  в  изобилии.  Важно  отметить,  что  либеральная  окраска  и  освобо¬
дительная  направленность  как  раз  способствовала  конечному  успеху  российской
внешней  политики  в  борьбе  с  Наполеоном.  Можем  привести  мнение  А.  Н.  Ше-
бунина,  почти  забытого  ныне,  но  очень  толкового  исследователя  общественных
процессов  в  Европе.  Вот  как,  например,  он  оценивал  деятельность  в  1813  г.  Г.
Штейна,  уполномоченного  российского  правительства,  сыгравшего  исключи¬
тельную  роль  в  развертывании  антинаполеоновского  движения  в  германских  зем¬
лях:  «Штейн,  окруживший  себя  либеральными  немецкими  публицистами,  навод¬
нил  Германию  их  памфлетами  и  редактировал  общие  манифесты  союзников,  в
которых  все  немцы  призывались  к  восстанию  во  имя  единой  и  свободной  Герма¬
нии,  обещалось  конституционное  устройство,  а  за  французским  народом  призна¬
валось  право  на  независимое  существование  в  «законных  границах».  Лозунгом
коалиции  объявлялось  обеспечение  «независимости  всех  народов  Европы»2.
Прежде  чем  французский  полководец  стал  терпеть  поражения  на  полях  сражений
 1 	Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  И.  М.,  1961.  С.  146—147.
 2 	Шебунин  Л.  //.  Европейская  контр-революция  в  первой  половине  XIX  века.  Л.,  1925.  С.  61.
 Ю1

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 «Огонь  с  четырех  углов  или  пятеро  братьев»
 (Наполеон  Бонапарт  делит  Европу  между  родственниками)
 Гравюра  неизвестного  художника.  Начало  XIX  в.
 ГИМ
 коалиция  победила  его  в  идеологической  сфере.  В  этом  несомненно  прослежива¬
ется  ведущая  роль  русской  дипломатии  и  имеется  значимая  заслуга  российского
императора.  Не  случайно  достаточно  беспристрастный  историк,  каким  являлся
А.  Е.  Пресняков,  анализируя  в  целом  общественные  настроения  в  Европе,  кон¬
статировал,  что  они  —  «главный  союзник  Александра  в  освободительной  борьбе
против  Наполеона  и  французов;  их  сила  увлечет  правительство,  сплотит  коали¬
цию,  даст  Александру  почву  для  широкой  общественной  роли»1.
 Конечно,  никто  не  будет  спорить  с  доминирующим  в  литературе  выводом,  что  ос¬
новной  целью  всех  антинаполеоновских  коалиций,  открыто  исповедовавших  прин¬
цип  легитимизма,  являлась  защита  феодальных  порядков  на  континенте.  Да  и  пер¬
воначально  они  складывались  как  антиреволюционные.  Но  историки  доказали  право
на  существование  концепции  преемственности  революционных  войн,  признав  тер¬
мин  «третья  и  четвертая  коалиция».  Трудно  было  бы  ожидать,  что  кто-то  без  борьбы
 1  Пресняков  А.  Е.  Александр  I.  С.  139.
 102

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 мог  добровольно  уступить  суверенитет,  власть,  собственность,  вековые  привилегии,
да  и  отказаться  от  давно  устоявшегося  образа  жизни.  Естественно  «старый  режим»
без  боя  добровольно  сдавать  свои  позиции  не  собирался,  тем  более,  когда  бурные  со¬
бытия  и  процессы  происходили  на  межгосударственном  уровне,  а  в  них  оказались  по¬
неволе  втянуты  не  только  отдельные  социальные  слои  или  классы,  а  практически  все
народы.  А  вот  по  поводу  первой  задачи  («стержневого  направления»),  сформулиро¬
ванного  Н.  А.  Троицким,  можно  и  даже  нужно  поспорить.  Ведь  все  то,  что  им  было
инкриминировано  коалиции  («захват  и  грабеж  новых  земель»,  «господство  в  Евро¬
пе»)  без  всяких  оговорок  необходимо  отнести  в  первую  очередь  к  Наполеону,  а  от¬
нюдь  не  к  странам,  участвовавшим  в  коалициях.
 Коль,  ограничились  рамками  Европы,  а  все  монархи  оказались  представленными  в
виде  международных  бандитов  (понятно,  что  престолы  европейских  государств  не  яв¬
лялись  обителью  ангелов),  то  тогда  надо  признать,  что  на  этом  континенте  в  то  время
не  было  более  беззастенчивого  и  удачливого  «захватчика»  и  «грабителя»  в  междуна¬
родном  плане,  чем  французский  император.  По  этим  показателям  он  безоговорочно
опережал  всех.  С  ним  не  мог  сравниться  ни  один  феодальный  властитель.  Его  же  кон¬
курентов  за  обладание  данными  определениями  можно  охарактеризовать  лишь  как
«скромниками».  Да  и  объединялись  они  против  Наполеона  потому,  что  он,  как  более
сильный  и  напористый,  нарушал  выработанные  веками  каноны  «разбойничьего»  по¬
ведения,  не  хотел  жить  «по  понятиям»  феодальной  «старушки»-Европы,  и  все  норо¬
вил  кого-нибудь  обидеть.  Конечно,  среди  «европейских  разбойников»  хватало  люби¬
телей  «захватить»  и  «пограбить»,  но  после  1815  г.  они  вынуждены  были  играть  по
правилам,  разработанным  «командой  победителей»  (руководствоваться  не  своим  ап¬
петитом,  а  появившимися  нормами  международного  права),  существовать  иначе  стало
затруднительно.  К  тому  же,  называть  «грабителями»  большинство  стран-победитель¬
ниц  не  очень-то  корректно.  Например,  Россию.  Разве  в  результате  «грабежа»  чужих
территорий  она  получила  сгоревшую  Москву,  разоренные  войной  центральные
губернии,  вконец  расстроенные  финансы?  А  вот  во  Франции  даже  перед  отрече¬
нием  Наполеона  баланс  бюджетных  расходов  и  доходов  был  почти  положительным,  а
государственный  долг  ничтожен,  и  это  —  именно  вследствие  систематического  ограб¬
ления  Европы  (по  словам  А.  С.  Пушкина  Наполеон  «налагал  ярем  державный...на  зем¬
ные  племена»)  в  пользу  французской  казны1.  Ведь  союзники  (в  том  числе  и  русские
 1 	См.:  Лависс  и  Рамбо.  История  XIX  века.  Т.  1.  М.,  1938.  С.  409.  Например,  Ж.  Тюлар  приводит
положительные  цифры  финансовых  итогов  кампаний  1805—1807  гг.  и  делает  вывод,  что  они
«ничего  не  стоили  французским  налогоплательщикам».  Правда,  он  полагает,  что  исключая  кампа¬
нии)  1809  г  против  Австрии,  но,  начиная  с  военных  действий  в  Испании  для  империи  Наполеона
«война  из  доходной  превратилась  в  разорительную».  (Тюлар  Ж.  Наполеон,  или  миф  о  «спасителе».
М.,  1990.  С.  169,261).
 ■3f> 	103

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 войска)  Париж  не  разграбили  и  не  сожгли,  капиталы  частных  лиц  и  наличность  Фран¬
цузского  банка  не  тронули,  даже  ценности  Лувра  (свезенные  из  ограбленных  Наполе¬
оном  стран)  остались  в  неприкосновенности!  Не  случайно  русский  историк  А.  К.  Джи-
велегов  следующим  образом  оценивал  цветущее  государственное  хозяйство  Франции:
«В  1815  году  после  стольких  страданий,  истерзанная  двумя  нашествиями,  истекаю¬
щая  кровью,  обезлюдевшая  Франция  была  все-таки  самой  богатой  страной  в  мире»1.
Да  и  налогов  французы  платили  в  три  раза  меньше  чем,  скажем,  англичане.  Д.  Ливен
привел  такие  цифры:  в  1803  г.  средний  француз  платил  15,2  франка,  а  к  примеру  гол¬
ландец,  выкладывал  (фактически  в  пользу  того  же  Наполеона)  64,3  франка2.  Что  же
касается  «господства  в  Европе»,  то  тут  все  предельно  ясно  и  даже  спорить  бессмыс¬
ленно:  до  1812  г.  почти  весь  континент  находился  под  Наполеоном!  После  него  в  XIX
столетии  уже  не  существовало  даже  единоличного  лидерства  какого-либо  государства  в
Европе,  ни  одна  из  великих  держав  уже  не  была  в  силах  реально  играть  эту  роль  (в  луч¬
шем  случае  лишь  претендовать  на  нее).  Чересчур  сильна  оказалась  межгосударствен¬
ная  конкуренция,  речь  могла  идти  только  о  сферах  влияния  и  то  через  систему  союзов.
Полагаю,  нельзя  задним  числом  обелять  или  одобрять  чужие  прегрешения,  впрочем,
так  же,  как  и  скрывать  свои.
 Н.  А.  Троицкий,  рассматривая  результаты  окончательной  победы  коалиционных
сил  исключительно  как  негативные,  бичуя  при  этом  в  первую  очередь  царизм  («хозя¬
ин  крупнейшей  феодальной  державы  мира»),  делает  сравнение  с  действиями  фран¬
цузского  императора  (наследника  революции)  и  считает,  что  они  «были  неизмеримо
прогрессивнее  всего  содеянного  антинаполеоновскими  коалициями»  (признавая,
однако  что  «диктат  Наполеона  не  был  для  европейских  народов  благом»).  В  целом
как  положительное  явление  он  отмечает,  что  «Наполеон  стремился  к  европейской
интеграции,  которую  он  сам  деспотически  контролировал  бы,  но,  как  бы  то  ни  было,
толкал  он  Европу  вперед,  к  современным  ценностям,  унаследованным  от  Француз¬
ской  революции,  а  не  назад,  в  дореволюционное  средневековье».  В  этих  словах
можно  даже  услышать  намек  на  мессианскую  благодать  в  прогрессивной  роли  Напо¬
леона  и  сквозит  явное  сожаление  о  том,  что  французский  император  в  итоге  оказался
в  проигрыше.  Далее,  Н.  А.  Троицкий  приводит  и  творчески  развивает  две  фразы
К.  Маркса,  что  действовал  он  «наполовину  не  так  деспотически,  как  имели  обычай
поступать  те  князья  и  дворяне,  которых  он  пустил  по  миру»,  да  и  «легче  переносить
деспотизм  гения,  чем  деспотизм  идиота»,  каковых  среди  правителей  мира  тогда
(впрочем,  и  теперь  тоже)  было  очень  много»3.
 1 	Дживелегов  А.  И.  Александр  I  и  Наполеон.  Исторические  очерки.  М.,  1915.  С.  57.
 2 	Ливен  Д.  Российская  империя  и  ее  враги  с  XVI  века  до  наших  дней.  М.,  2007.  С.  87.
 Троицкий  Н.  А.  Антинаполеоновские  коалиции  1813—1815  гг.  С.  83.

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Размышления  Маркса  на  тему  деспотизма  и  прогрессивности  вполне  понятны,
так  же,  как  понятна  логика  его  построений.  В  свое  время  он  пытался  доказать,  что
новый  общественно-экономический  строй  прогрессивнее  и  лучше  старого.  С  этой
точки  зрения  Наполеона  следовало  оправдать  хотя  бы  как  противника  феодализма,
расчищавшего  путь  к  более  передовому  общественно-политическому  строю  —  капи¬
тализму.  Но  после  Маркса  мир  переменился,  изменились  и  наши  представления  на
многие,  казалось  бы,  неизменные  вещи.  Все  меньше  остается  понятий,  которые  бы
сохранили  свой  изначальный  канонический  смысл.  В  том  числе  не  так  однозначно
стали  трактоваться  такие  понятия,  как  «прогресс»  и  «цена  прогресса».  Оказалось,
что  сам  по  себе  «прогресс»  (следовательно,  и  его  цена)  может  нести  не  только  по¬
ложительные,  но  и  побочные  отрицательные  моменты.
 Одни  и  те  же  мысли  в  различные  эпохи  звучат  по-разному.  Мне,  как  читателю,
поневоле  сразу  приходит  на  память  (поскольку  Троицкий  сравнивает  прошлых  и  ны¬
нешних  правителей)  один  современный  американский  деятель,  обличенный  прези¬
дентскими  полномочиями,  пославший  американских  парней  в  Ирак  и  Афганистан  за¬
щищать  идеалы  демократии.  В  нашем  мире  вновь  становится  модно  вразумлять  за¬
блудших  с  помощью  силы.  Поэтому  я  и  задаюсь  марксовым  вопросом:  он  гений  или
идиот?  Ведь  «общечеловеческие  ценности»  западной  демократии  никто  не  назовет
реакционными,  напротив,  все  будут  утверждать,  что  они  как  раз  подпадают  под  про¬
грессивные  понятия.  Откуда  же  берутся  силы  им  сопротивляться?  Да  и  с  точки
зрения  прогресса  США  даже  сравнивать  не  невозможно  с  азиатскими  государствами,
по  всем  показателям  американская  демократия  —  «самая  передовая  демократия  в  ми¬
ре».  Только  вот  каково  сегодня  афганцам  и  иракцам  (привычных  к  своей  восточной
деспотии)  выносить  деспотизм  американского  ....  (тут  затрудняюсь  выбрать  одно  из
двух  слов:  гения  или  идиота?  Пусть  каждый  сделает  этот  выбор  самостоятельно).
Полагаю,  простые  люди  в  этих  странах  не  особенно  задумываются,  по  чьей  воле  их
«нагибают»  ради  будущей  демократии,  поэтому  и  везут  оттуда  в  цинковых  гробах
американских  парней.  Также  и  в  начале  XIX  в.  не  слишком  не  задавались  над  подоб¬
ными  вопросами  простые  крестьяне  в  горах  Испании,  в  полях  России  и  в  других  мес¬
тах  Европы,  поэтому  там  и  гибли  французские  солдаты.  Духовное  насилие  вызывает
такое  же  противодействие,  как  насилие  физическое.
 Что  же  до  мнения  Троицкого.  С  одной  стороны,  похвально  —  он  не  изменяет  фор¬
мационному  подходу  в  оценке  глобальных  явлений  истории.  Но  если  посмотреть  с
другой  стороны  —  он  стал  явным  заложником  марксистских  постулатов,  оговоримся,
не  самых  худших  при  объяснении  исторических  процессов.  Поэтому  попробуем  за¬
дать  несколько  вопросов  и  проанализировать  их.  Даже  не  будем  обсуждать  актуаль¬
ную  сегодня  проблему  из  теории  борьбы  общественно-экономических  формаций,
почему  «передовой»  социалистический  строй  (а  история  давала  ему  шанс  в  отре¬
зок  из  70  лет)  так  и  не  победил  отвратительный  и  сладко  загнивавший  капитализм.
 105

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Если  вернуться  к  формационному  противостоянию  начала  XIX  столетия,  то  можно
поставить  следующие  вопросы.  Если  Франция  являлась  тогда  передовой  капита¬
листической  страной,  а  сам  Наполеон  олицетворял  прогрессивные  идеи  (в  воен¬
ном  деле  уж  точно  —  самые  новаторские  и  передовые),  то  почему,  в  столь  короткие
сроки,  идя  от  победы  к  победе  и  добившись  господства  в  Европе,  его  «звезда»  так
быстро  закатилась?  Какая  такая  социально-политическая  сила  позволила  ему
«вырвать  поражение  из  рук  победы»?  Если  капитализм  более  прогрессивный
строй,  чем  феодализм,  то  почему  буржуазная  Франция,  находясь  в  зените  своей
военной  славы,  в  конечном  итоге  потерпела  поражение  от  дряхлеющих  феодаль¬
ных  монархий  Европы?  Может  быть,  прогрессивный  европейский  капитализм  на
какой-то  период  заблудился  в  дебрях  времени?  Или  имперское  бремя  для  Наполе¬
она  оказалось  непосильным?  Отвечая  на  поставленные  вопросы,  сразу  можно
предположить,  или  европейский  феодализм  еще  не  исчерпал  свой  потенциал  (смог  же
он  одолеть  в  итоге  одного  из  лучших  полководцев  в  мировой  истории),  или  что-то  тог¬
да  было  не  так  в  буржуазной  «консерватории»  наполеоновской  империи.  Думаю,  в
такой  постановке  оба  предположения  правомочны.
 Во  французской  литературе  встречается  утверждение  одного  из  самых  маститых  в
прошлом  биографов  Наполеона  известного  историка  и  члена  Французской  академии
Л.  А.  Тьера.  Он,  говоря  о  18-м  брюмере,  заметил,  «что  по  способу,  как  человек  овла¬
девает  властью,  можно  судить,  как  он  ею  будет  пользоваться»  *.  Как  известно,  Напо¬
леон  Бонапарт  взял  власть  при  помощи  воинской  силы  или  посредством  государствен¬
ного  переворота,  роялисты  бы  сказали  —  путем  грубой  узурпации.  Поэтому  даже  не
появляется  тема  дня  дискуссий,  как  узурпатор  стал  императором.  Механизм  этого  хре¬
стоматийного  явления  (как  проявления  бонапартизма)  —  построение  института  еди¬
ноличной  власти  на  развалинах  предшествующих  либеральных  и  демократических  уч¬
реждений,  неоднократно  описан  и  поэтапно  разобран  в  исторической  литературе.
В  данном  случае  вполне  закономерно  может  возникнуть  другой  вопрос,  связанный  с
очень  быстрой  эволюцией  честолюбивого  генерала  с  революционным  прошлым  —
почему  сын  бедного  корсиканского  дворянина,  став  французским  императором,  так
старался  адаптировать  себя  и  свою  империю  к  рамкам  старой  феодальной  Европы?
Как-то  уж  очень  быстро  забылся  один  из  главных  лозунгов  французских  революционе¬
ров  —  «Смерть  королям!»  Как  не  крути,  а  провозглашение  империи  —  это  возврат  к
монархической  (наследственной)  форме  правления,  больше  свойственной  феодализ¬
му,  а  отнюдь  не  капитализму*.  Три  родных  брата,  сын  и  шурин  по  его  назначению  ста¬
ли  королями*  (и  даже  менялись  тронами  по  его  приказу),  пасынок  —  вице-королем,
 1  Цит.  по  кн.:  Карно  И.  История  французской  революции.  СПб.,  1893.  С.  325.

ГЛАВА  И.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Наполеон,  окруженный  знаменитыми  людьми  своей  эпохи.
 Литография  Морэн-Лавиня  по  оригиналу  В.  Адама.  1836  г.
 ГИМ
 маршалы  —  герцогами  и  князьями,  а  германские  курфюрсты  и  герцоги,  доказавшие
свою  преданность  императору,  ио  его  распоряжению  и  из  его  рук  удостоились  коро¬
левской  короны.  А  активная  семейная  матримониальная  политика  Наполеона  —  брач¬
ные  альянсы  его  родственников  с  августейшими  коронованными  особами,  потомками
древних  домов  Германии  и  Италии?*  А  повторный  брак  Наполеона  на  австрийской
эрц  герцогине  Марии-Луизе?  Что  это,  как  не  явная  попытка  войти  на  равных  в  се¬
мью  феодальных  европейских  государей,  а  также  откровенное  желание  стать  родона¬
чальником  новой  легальной  династии  правителей  европейского  континента?  А  сколь¬
ко  сил  французская  дипломатия  потратила  на  то,  чтобы  титулы  самого  Наполеона  бы¬
ли  признаны  всеми  континентальными  государствами,  хотя  чаще  всего  это  происхо¬
дило  после  побед  французского  оружия.  Если  же  открыть  биографические  справочни¬
ки,  то  без  особого  труда  можно  заметить,  что  подавляющее  число  французских
 ■3#» 	107

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 генералов  и  высших  гражданских  сановников  того  времени  получили  (отнюдь  не  по
происхождению)  титулы  баронов  и  графов  империи  в  1808—1814  гг.  Не  подсчи¬
тывал,  но  интуитивно  можно  предположить,  что  баронов  и  графов  во  Франции  в  тот
период  было  больше,  чем  в  России.  А  ведь  феодальное  титулование  явно  нарушало
провозглашенный  революцией  принцип  «равенства»  —  новое  дворянство  подни¬
малось  над  простыми  гражданами.  Да  и  другие,  некогда  популярные  лозунги  («вой¬
на  дворцам»,  «смерть  аристократам»)  были  полностью  преданы  забвению.  Бежав¬
шие  от  ужасов  революции  «недорезанные»  французские  дворяне  охотно  принима¬
лись  Наполеоном  на  службу,  особенно  на  придворную.  Ему  явно  льстила  сама  мысль,
что  его  будут  окружать  тесной  толпой  носители  старинных  аристократических  фами¬
лий,  занимавших  почетные  первые  места  в  летописях  королевской  Франции*.  Уже
став  пожизненным  консулом  французский  полководец  отказался  играть  роль  прези¬
дента  на  американский  манер,  а  сразу  завел  Консульский,  а  затем  и  Императорский
Двор,  его  престали  называть  «гражданином  Бонапартом»  и  уже  именовали  Наполео¬
ном  Бонапартом,  а  затем  появилась  всем  известная  императорская  монограмма  с  его
инициалами  «NB».  А  Двор  Наполеона  был  самым  дорогостоящим  в  Европе  (не  че¬
та  весьма  скромному  Двору  российского  императора)  и  перещеголял  блеском,  ве¬
ликолепием,  роскошью  и  пышностью  даже  расточительных  Бурбонов.  Одна  коро¬
нация  1804  г.  чего  стоила!  Она  затмила  все  предшествующие  подобные  церемо¬
нии,  и  смею  предположить,  до  сих  пор  является  ориентиром  для  современных
презентаций  нуворишей  и  самого  разного  уровня  торжественных  мероприятий,  от
государственных  до  международных.
 Значит,  для  «коронованного  представителя  восторжествовавшей  революции»  бы¬
ли  все  же  весьма  привлекательные  моменты  в  феодализме,  если  он  восстановил  не
только  католическую  церковь,  но  и  придворный  этикет,  копировавший  обычаи  коро¬
левских  дворов,  создал  новое  имперское  дворянство  и,  по  сути,  ввел  феодальную  ие¬
рархию  в  своем  государстве  (титулы  как  часть  системы).  Ведь  Наполеон  подражал  не
только  античным  идеалам  императорского  Рима,  но  и  старался  отождествлять  свою
империю  с  державой  Карла  Великого,  а  себя  позиционировать  как  его  духовного  на¬
следника1.  Еще  бы  —  пятнадцать  лет  почти  непрерывных  войн  и  в  итоге  —  мощней¬
шая  европейская  империя,  сколоченная  одним  человеком!  Это  ли  не  величие?  Такое
под  силу  лишь  великому  человеку!  Украшенный  роскошной  мишурой  показной  фасад
наполеоновского  цезаризма  имел  вполне  осязаемые  политические  цели.  Именно  по¬
этому  кто-то  из  современников  Наполеона  называл  его  (как  называют  и  сейчас)  ве¬
ликим  человеком,  а  кто-то  —  «гением  ада».
 1  Массон  Ф.  Наполеон  I  в  придворной  и  домашней  жизни  //  Повседневная  жизнь  Наполеона.
М.,  2006.  С.  312-314.
 108

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Безусловно,  французский  император  пытался  влить  новое  вино  в  старые  меха.  Кру¬
той  поворот  от  республиканских  принципов  в  сторону  старорежимных  механизмов  был
попыткой  изменить  форму  существования  при  сохранении  прежнего  содержания,  на¬
ложить  на  республиканские  учреждения  монархический  отпечаток,  придать  новому  по¬
рядку  большую  устойчивость.  При  этом  было  бы  конечно  странно  не  заметить  объек¬
тивную  антифеодальную  направленность  многих  его  действий.  Наполеон  как  наслед¬
ник  революции  в  подвластных  и  подконтрольных  его  империи  странах  действительно
стремился  дать  политическую  и  общественную  организацию,  соответствующую  госу¬
дарственному  и  правовому  устройству  Франции.  Но  для  чего  и  почему  он  это  делал?
Из-за  сочувствия  угнетенным  и  обездоленным  или  же  ради  прогресса?  В  данном  слу¬
чае  им,  как  прагматиком,  преследовалась  вполне  конкретная  и  откровенная  цель  —
унифицировать  и  прочнее  привязать  всю  Европу  к  постреволюционной  Франции,  а  в
итоге  создать  единую  европейскую  империю  под  своим  скипетром,  а  весь  континент  пре¬
вратить  в  захваченный  для  французской  промышленности  рынок.  В  первую  очередь  он
стремился  максимально  использовать  людские  ресурсы  европейских  народов  (в  качестве
пушечного  мяса)  и  безжалостно  эксплуатировать  экономику  подвластных  территорий
(своего  рода  экономические  колонии)  исключительно  в  интересах  своей  империи,  все  это
ддя  утверждения  тотального  господства  Франции  на  континенте*.  В  целом  —  универса¬
листский  вариант  объединенной  Европы,  осуществляемый  военной  силой.  Это  ли  не  во¬
оруженный  грабеж?  Я  уже  не  говорю  об  огромных  контрибуциях,  конфискациях,  рекви¬
зициях,  поборах,  принудительных  займах,  секвестрах,  о  содержании  войск  за  счет  мест¬
ного  населения  подвластных  стран,  о  постоянных  территориальных  приращениях  к  напо¬
леоновской  империи  до  1812  г.,  о  свозе  культурных  ценностей  и  исторических  памят¬
ников  в  Париж  ит.  п.1  Уж  кто-кто,  а  бывший  бедный  лейтенант  артиллерии,  добив¬
шийся  провозглашения  себя  императором  всех  французов,  обеспечил  свое  финансовое
благополучие,  получил  в  свои  руки  власть,  а  затем  упрочил  ее  над  всем  континентом  по¬
средством  хорошо  организованного  военного  экономического  грабежа  в  европейском
масштабе.
 * 	*  $
 Но  на  всякое  действие  рано  или  поздно  возникает  противодействие.  Каждый  за¬
воеватель  внезапно  обнаруживает,  что  победы  не  бесконечны,  у  них  есть  предел.  Как
метко  заметил  в  свое  время  Ш.  М.  Талейран:  «Со  штыками  можно  все  сделать,  но  на
них  нельзя  сидеть».  Создание  коалиций  в  XIX  столетии  и  являлось  прямой  реакцией
на  неординарные  и  решительные  силовые  действия  (продолжение  политики  «рево¬
люционной  экспансии»)  столь  непредсказуемого  политика  и  полководца  как  Наполе¬
 1 	Английский  исследователь  Ч.  Д.  Исдейл  посвятил  этой  теме  в  своей  работе  целую  главу  под  названием
«Ограбление  Европы»  (Исдейл  Ч.Д.  Указ.  соч.  С.  149—160.)

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 он.  По  мнению  специалиста  по  истории  Франции  А.  В.  Ревякина,  страны  антифран-
цузской  коалиции  в  ходе  революционных  и  наполеоновских  войн  были  вынуждены
пересматривать  свои  внешнеполитические  цели:  «Постепенно  сама  Франция,  пе¬
рейдя  от  обороны  к  активной  внешней  экспансии,  а  затем  —  к  борьбе  за  господство
в  Европе,  стала  угрожать  независимости  и  территориальной  целостности  европей¬
ских  государств.  Поэтому  в  их  политике  на  первое  место  вышли  оборонительные  за¬
дачи.  Озабоченные  прежде  всего  собственной  безопасностью,  европейские  монар¬
хи  заметно  охладели  к  судьбе  Бурбонов».  Главной  же  целью  союзные  державы
«провозглашали  стремление  восстановить  баланс  сил  в  Европе,  нарушенный  «чрез¬
мерным  честолюбием  французского  правительства  и  превышающим  всякие  сообра¬
жения  влиянием,  которое  оно  стремится  себе  присвоить»1.
 Без  всякого  сомнения,  члены  коалиции  не  забывали  о  собственных  корыстных
интересах,  многие  старались  застолбить  свою  долю  в  будущем  разделе  Европы,  неко¬
торые  в  целях  самосохранения  вступали  в  сепаратные  сделки  с  противником  (это  —
уязвимые  места  существования  любой  коалиции).  Но  каждое  государство  на  конти¬
ненте  в  отдельности  было  слабее  наполеоновской  Франции  и  не  обладало  такими  ам¬
бициями  и  аппетитом  к  чужим  территориям,  какие  присутствовали  у  французского
императора,  поэтому  из-за  соображений  обороны  рано  или  поздно  вынуждено  было
примыкать  к  коалициям.  Причем,  любое  государство  должно  было  хорошенько  и  не
раз  просчитать  последствия  своего  решения,  ведь  они  могли  быть  самыми  печальны¬
ми.  Процитируем  фразу  из  письма  мая  1812  г.,  которое  Наполеон  написал  русскому
послу  во  Франции  князю  А.  Б.  Куракину:  «Горе  тому,  кто  разойдется  со  мною,  или
кто  образует  коалицию  против  меня.  Сугубое  горе  их  престолам,  ибо  они  превратят¬
ся  в  прах»2.  Это  помимо  многих  обвинений  и  угроз  в  адрес  Александра  I  и  России.
Большинству  же  европейских  монархов  французский  император  мог  и  не  писать  что-
то  подобное,  они  и  так,  без  всяких  угроз  очень  хорошо  знали  и  понимали  намерения
Наполеона.  Перед  их  глазами  стояли  судьбы  многих  носителей  корон,  оставшихся  по
воле  императора  Франции  без  своих  владений.  Тезис  «Кто  не  с  нами,  тот  против  нас»
работал  на  запугивание  безошибочно.  Поэтому  очередь  желающих  вступить  в  коали¬
цию  была  не  велика,  она  стала  постепенно  выстраиваться  лишь  в  1813  г.  Также  по
этой  причине  можно  полностью  согласиться  с  мнением  А.  Н.  Пыпина,  которого  ни¬
как  нельзя  заподозрить  в  симпатиях  к  российской  монархии.  Александр  I,  полагал  он,
«мог  не  без  основания  говорить,  что  война  велась  за  независимость  и  права  народов
и  за  политическое  достоинство  России»3.
 1 	РевякинА.  В.  История  международных  отношений  в  Новое  время.  С.  83  —  84.
 2 	В  мае  1812  года//Русская  старина.  1912.  №  5.  С.  433.
 3 	Пьшин  А.  Н.  Общественное  движение  в  России  при  Александре  I.  С.  132.

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 С  этой  точки  зрения  рассмотрим  только  участие  России  (не  рассматривая  ее  союз¬
ников)  в  упомянутых  уже  III  и  IV  коалициях  1805—1807  гг.  Не  будем  ходить  по  де¬
брям  альтернативной  истории,  но  все  же  умозрительно  предположим,  что  Россия  в
этот  период  оказалась  бы  нейтральной.  Чтобы  произошло  бы  с  Австрией  в  1805  г.
после  капитуляции  ее  войск  в  Ульме?  Вся  территория  государства  оказалась  бы  от¬
крытой  для  победного  марша  наполеоновских  орлов  в  любом  направлении.  Австрий¬
цы  при  наличии  хорошо  известного  историкам  шаблонно  мыслящего  и  неуклюже¬
го  Гофкригсрата  вряд  ли  бы  смогли  организовать  достойное  сопротивление.  Хотя
французская  империя  сразу  не  смогла  бы  «заглатить»  бы  все  австрийские  владения
(могла  подавиться),  но  условия  мирного  договора,  подписанного  в  Пресбурге,  оказа¬
лись  тогда  бы  совсем  иными,  когда  русские  войска  еще  находились  в  Австрии  и  На¬
полеон  спешил  закончить  переговоры,  чтобы  вывести  Австрию  из  игры.  Можно  с
полной  уверенностью  предполагать,  что  в  распоряжении  императора  Франца  I,  оста¬
лись  бы  крохи  от  бывших  у  него  земель  и  населения.  Что  произошло  бы  с  Пруссией
без  русской  военной  помощи,  когда  исход  франко-прусской  кампании  1806  г.  ре¬
шился  с  ошеломляющей  для  современников  быстротой  при  Иене  и  Ауэрштедте.  На¬
полеон  стремительно  разгромил  недавно  кичившихся  своими  прошлыми  победами
пруссаков,  а  по  прошествии  каких-то  трех  недель  были  заняты  почти  все  крепости,
исключая  Данциг  и  Кенигсберг?  Тут  можно  даже  долго  не  рассуждать  —  после  пол¬
ного  разгрома  своей  армии  Пруссия,  не  помоги  ей  Россия,  просто  перестала  бы  су¬
ществовать  на  карте  Европы.  Причем,  Пруссия  в  1806  г.  наступила  на  те  же  граб¬
ли,  что  и  австрийцы  в  1805  г.,  когда,  не  дождавшись  подхода  русской  армии,  прус¬
ские  войска  двинулись  вперед  против  французов.
 Если  же  вернуться  к  реально  происходившим  событиям  в  1806  г.,  то  надо  сказать,
что  ситуация  аля  России  складывалась  очень  не  простая.  Сразу  же  после  сокрушитель¬
ного  поражения  пруссаков  трое  «молодых  друзей»  императора  (А.  Чарторыйский,
Н.  Новосильцев,  П.  Строганов  —  их  называли  «неразлучными»),  обеспокоенные  воз¬
можным  крайне  неблагоприятным  вариантом  развития  событий  (опасались  восстанов¬
ления  Польского  королевства  под  скипетром  Наполеона  или  его  брата,  а  также  и  ино¬
земного  вторжения),  11  ноября  1806  г.  подали  императору  общую  записку.  В  ней  они
предлагали  «великие  и  сильные  меры,  мудро  продуманные  и  с  возможною  скоростию  в
исполнение  проводимые»1.  Какие  там  завоевательные  планы!  О  них  даже  речи  не  шло.
Записка  начиналась  словами:  «Россия  в  опасности,  в  опасности  великой,  необыкновен¬
ной».  Налицо  возникла  прямая  угроза  потери  собственных  территорий.  Мало  того,
правительственные  крути  явно  не  были  уверены  в  том,  что  русские  войска  смогут  оста-
 1 	Записка  трех  товарищей  министров  императору  Александру  I  //  Русская  старина.  1894.  №  8.
С.  212-216.
 3lf>  111

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 1
 §
 &
 Кампании  1806-1807  годов.
 Медальеры  Б.  Андрие,  Л.  Жале.
 Франция.  Бронза.
 ГИМ
 новить  победную  поступь  наполеоновских  войск  —  в  1805  и  1806  гг.  армии  анти-
французских  коалиций  терпели  от  французской  армии  просто  катастрофические  и  не¬
виданные  поражения.  Власть  боялась,  что  кошмар  Аустерлица,  Иены  и  Ауэрштедта  по¬
вторится  в  очередной  раз1.  Именно  этим  можно  объяснить  появление  манифеста  30  но¬
ября  1806  г.  «О  составлении  и  образовании  поместных  временных  ополчений  или  ми¬
лиции»,  численность  которых  должна  была  составить  612  тыс.  чел/,  а  также  Указа  от
13  декабря  1806  г.  «О  обязанности  духовенства  при  составлении  Земского  войска  или
милиции,  и  о  чтении  по  церквям  сочиненного  Синодом  по  сему  случаю  объявления»2.
Верующих  призывали  содействовать  ополчению,  а  во  всех  церквях  Наполеон  провоз¬
глашался  антихристом,  лжемессией,  вероотступником  («проповедовал  алкоран  Маго¬
метов»),  гонителем  веры  и  «тварью...  достойной  презрения»,  который  «в  исступлении
злобы  своей  угрожает  свыше  покровительствуемой  России  вторжением  в  ее  пределы».
В  целом,  в  своем  рвении  церковные  толкователи  не  пожалели  красок  мя  негативной
политической  сакрализации  образа  врага,  ему  приписывались  страшные  преступления
 1 	Это  подверждал  Ж.  де  Местр  в  своих  письмах  из  Петербурга,  передавая  настроения,  царившие  в
правящих  кругах  в  1806  г.:  <<В  надежном  месте  мне  было  сказано,  что  военная  слава  России
теперь  в  прошлом  и  она  накануне  потери  нескольких  провинций»  (Де  Местр  Ж.  Указ  соч.  С.03).
 2 	ИСЗРИ.  Собр.  1-е.  T.XXIX.  №  22394

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 и  небывалые  кощунства,  которые  должны  были  воспламенить  религиозные  чувства
низших  сословий.  Хотя,  в  данном  случае,  надо  сказать,  власти  чрезмерно  перестарались
«в  усилиях  великих  и  твердых»  —  сбор  ополчения  оказался  мероприятием  излишним  и
почти  бесполезным*.  Но  сам  по  себе  «государственный»  испуг  был  закономерен.  Два
таких  предшествующих  печальных  сценария  (австрийский  и  прусский)  не  устраива¬
ли  Россию.  Вполне  очевидно,  что  в  1805—1807  гг.  русские  войска  в  Австрии  и  Прус¬
сии  защищали  подступы  к  собственной  территории  и  их  действия  в  целом  носили  да¬
же  по  тактической  направленности  (чаще  всего  им  приходилось  отступать)  оборони¬
тельный  характер.  В  данном  случае  Россия  преследовала  определенные  цели  (спасе¬
ния  «обломков»  прежней  Европы)  и  стремилась  не  допустить  распространения  по¬
жара  войны  к  своим  границам.  Здесь  уместно  привести  конспективные  записи  В.  О.
Ключевского,  характеризовавшего  внешнеполитический  план  России  1804  г.  «для
борьбы  с  всемирным  завоевателем»:  «Это  —  программа  века.  Под  видимой  отвле¬
ченностью  —  ее  реальный  интерес,  в  котором  смысл  3-й  и  4-й  коалиций:  Россия  бо¬
ролась  за  Германию,  чтобы  предупредить  борьбу  за  себя,  в  1805  и  1807  гг.  хотела
предотвратить  1812-й  год»1.  Целевая  внешнеполитическая  направленность  у  России
в  этот  период  была  очевидна.
 Весьма  интересна  и  реакция  на  события  1805—1806  гг.  дворянского  общества.
Например,  официальная  точка  зрения  приподнесла  публике  сражение  под  Аустерли¬
цем  как  поражение  наших  союзников  —  австрийцев,  а  русские  просто  были  вынуж¬
дены,  в  силу  заключенного  мира  между  Францией  и  Австрией,  всего  лишь  вернуться
в  Россию.  Конечно,  истинный  масштаб  этого  события  вскоре  стал  известен  от  оче¬
видцев.  Общество,  привыкшее  и  воспитанное  на  победных  войнах  Екатерины  II,
сначала  испытало  психологический  шок,  но  затем  с  энтузиазмом  встретило  побеж¬
денного  монарха  в  Петербурге.  Это  был  общественный  аванс  императору  —  от  него
ждали  активной  внешней  политики.  Вот  как  прокомментировал  эту  ситуацию  совре¬
менный  историк  В.  С.  Парсамов:  «Александр  I  чутко  уловил  эти  настроения.  Он  по¬
нял,  что  в  глазах  дворянства  его  погубит  не  поражение,  а  мир  с  Наполеоном».  Имен¬
но  поэтому  твердо  было  решено  продолжить  войну  и  Александр  Павлович  перешел  «от
либеральной  военной  фразеологии  к  патриотической»2.
 Честно  говоря,  возникает  вопрос,  что  русские  захватывали  в  1800  г.,  в  1805  г.,
1806  г.,  1807  г.  1812  г.  или  позднее  до  1815  г.?  В  историографии  присутствуют
слишком  полярные  точки  зрения,  начиная  от  дон  кихотства  русского  самодержавия  и
его  стремления  к  роли  «арбитра  Европы»  и  до  захватнических  имперских  планов  или
 1 	Ключевский  В.  О.  Неопубликованные  произведения.  М.,  1983.  С.  256.
 2 	Парсамов  В.  С.  В.  А.  Жуковский  и  Аустерлиц  («Песнь  барда  над  гробом  славян-  победителей»  в
историческом  контексте)  //  Известия  Саратовского  университета.  2007.  Т.  7.  Серия  История.
Международные  отношения.  Вып.  2.  С.  55.
 из

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 желания  стать  «жандармом  Европы».  Пусть  хоть  кто-нибудь  попытается  объяснить,
что  же  Россия  хотела  присвоить  себе?  Голландию?  Италию,  или  только  Пьемонт?
Неополитанское  королевство  или  Швейцарию?  Пруссию  или  Австрию?  А  может  всю
Германию?  Это  те  страны,  в  которых  действовали  русские  войска  в  период  нахожде¬
ния  в  коалициях.  Что  же  они  там  старались  «отхватить»?  А  если  «не  поживились»
ничем,  то  почему?  Ну,  не  может  никто  толком  ответить.  Но,  при  этом,  многие  пыта¬
ются  инкриминировать  России  в  те  периоды  захватнические  планы.  Как  раз  эти  об¬
винения  беспочвенны.  Поскольку,  в  отличие  от  других,  она  имела  территориальную
достаточность  и  могла  позволить  себе  думать  не  только  о  себе,  но  и  о  континенте  в  це¬
лом.  Да  и  как  Россия  могла  поживиться  за  счет  других?  В  то  время  Российская  импе¬
рия  в  Европе  граничила  с  Швецией,  Пруссией,  Австрией  и  Турцией.  Приращения
же  были  возможны  и  целесообразны  в  первую  очередь  за  счет  сопредельных  стран.
В  той  или  иной  степени  она  состояла  со  всеми  своими  соседями  (в  разное  время)  в  со¬
юзнических  отношениях,  направленных  как  раз  против  Наполеона.  Как  же  у  союзни¬
ков  можно  было  отнять  территории  в  свою  пользу?  Особенно  декларируя  такой  за¬
хват!  Никто  из  них  за  просто  так  на  такое  бы  не  пошел.  Да  и  России  портить  отноше¬
ния  с  ними  из-за  каких-то  пограничных  территорий  не  было  ни  какого  резона,  или
выгоды.  Наоборот,  она  была  крайне  заинтересована,  чтобы  эти  страны  проявляли
солидарность  и  сражались  вместе  с  ее  войсками  против  Наполеона.  Правда,  с  Отто¬
манской  империей  русские  воевали  с  1806  г.,  но  эта  война  началась  не  по  инициати¬
ве  России  (вот  ее-тоуж  точно  не  хотели),  а  была  спровоцирована  французами  и  тур¬
ками.  Конечно,  следует  оговориться,  что  в  российских  имперских  кругах  в  разное
время  до  1807  г.  рассматривались  планы  присоединения  или  упрочение  русского
влияния  на  Мальте,  Ионических  островах,  части  Далмации.  Но  именно  присоедине¬
ния,  а  не  захвата,  так  как  эти  территории  уже  не  принадлежали  мальтийским  рыца¬
рям  или  Венеции,  а  за  эти  территории  тогда  велся  спор  между  великими  державами
(Францией,  Великобританией,  Австрией).  России  это  было  бы  очень  важно  для  раз¬
вития  флота  (тогда  он  находился  в  слабом  состоянии)  и  для  расширения  своего  воен¬
ного  присутствия  на  стратегически  важных  пунктах  —  Балканах  и  Средиземноморье.
Но  и  этого  не  произошло.  В  этом  регионе  имелось  крайне  мало  русских  сил,  посколь¬
ку  это  направление  не  рассматривалось  как  первостепенное,  основные  действия  раз¬
ворачивались  в  Европе.  Именно  на  континенте  оказались  сфокусированы  главные
имперские  интересы  России,  а  там  она  действовала  как  государство-альтруист,  не
выдвигая  никаких  территориальных  претензий  к  соседям,  а  только  принимая  их  при¬
тязания  на  новые  земельные  приобретения.
 Думаю,  нет  необходимости  идеализировать  или  сознательно  рисовать  внешнюю  по¬
литик}  России  в  негативных  тонах.  В  тех  условиях  она  была  оптимальной  и  стратегиче¬
ски  продуманной,  мало  того,  она  отвечала  тем  задачам,  которые  стояли  перед  держа¬
вой.  Да,  среди  ближайшего  окружения  императора  мы  не  найдем  херувимов,  и  госу¬

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 дарство  являлось  по  сути  феодально-крепостническим,  другого  тогда  не  могло  быть.
Отсюда  и  методы  (хотя  многие  из  них  являлись  передовыми  и  либеральными),  кото¬
рые  противопоставлялись  и  использовались  против  постреволюционной  Франции.  Да
и  русский  внешнеполитический  курс  трудно  сравнивать  с  внешней  политикой  союзни¬
ков  по  коалициям.  Каждое  государство  на  передний  план  выставляло  собственные
приоритеты  и  задачи.  Например,  даже  у  таких  крупных  европейских  партнеров  Рос¬
сии,  как  Австрия  и  Пруссия  главной  задачей  было  простое  выживание  в  условиях  по¬
стоянного  соприкосновения  с  агрессивной  наполеоновской  Францией.  Отсюда  про¬
истекало  откровенно  наплевательское  отношение  к  интересам  всех  других  стран  и  эго¬
истическая  забота  лишь  о  собственной  безопасности.  А  без  наличия,  кстати,  крупной
и  сильной  России  их  (как  и  многие  мелкие  страны)  давно  бы  съел  молодой  хищник,  с
отменным  аппетитом  —  буржуазная  империя  Наполеона.
 Можно  рассматривать  с  этих  позиций  и  деятельность  других  участников  коалиций,
хотя  корыстные  интересы  зачастую  преобладали  у  многих  из  них.  И  судить  их  надо  по
меркам  существовавших  в  то  время  в  Европе  политических  моральных  императивов  —
что  считалось  хорошим,  а  что  плохим;  что  справедливым,  а  что  —  нет.  При  этом  не
стоит  также  забывать,  что  значительная  часть  европейского  населения  наиболее  оп¬
тимальным  считала  тогда  монархический  способ  правления.  Социологические  опро¬
сы  тогда  не  проводились,  но  полагаю,  уж  больше  половины,  мыслило  именно  таким
образом.  И  разве  можно  назвать  несправедливой  борьбу  с  Наполеоном  пьемонтского,
неаполитанского,  португальского  королей,  изгнанных  французами  из  своих  владе¬
ний?  Возможно,  моральный  облик  и  личные  качества  каждого  из  них  оставляли  же¬
лать  лучшего.  Но  в  данном  случае,  их  главная  «вина»  состояла  лишь  в  том,  что  они  ро¬
дились  в  августейших  семьях  и  наследовали  троны.  Да,  они  еще  не  доросли  до  осво¬
ения  основ  марксизма,  следовательно,  и  не  понимали  своей  реакционной  классовой
сущности.  Но  при  этом  французы  несправедливо  поступали  не  только  по  отношению
к  королям,  но  и  к  их  подданным.  Даже  если  оценивать  эти  факты  с  точки  зрения
марксистских  постулатов,  ведь  не  народные  же  массы  высказали  свое  недоверие  к
своим  властителям,  с  тронов  их  выгнали  пришлые  чужеземцы,  иными  словами  они
попрали  права  и  оскорбили  национальные  чувства  всего  населения.  Борьбу  же  этих
монархов-изгнанников  в  союзе  с  другими  странами  против  Наполеона,  историк-
марксист  оценивает  как  антипрогрессивную  и  реакционную.  Жаль,  что  нельзя  дать
совет  уже  ушедшим  из  жизни  королям:  как  встретишь  на  пути  международного  раз¬
бойника  (бывшего  революционера),  не  сопротивляйся  и  отдай  все,  иначе  потом
прилепят  ярлык  реакционера!
 Если  уж  говорить  о  завоевательных  планах  в  начале  XIX  в.,  то  необходимо  четко
понимать,  что  «зеленый  свет»  им  дал  в  1807  г.  Тильзитский  договор,  когда  два  им¬
ператора  (французский  и  русский)  поделили  Европу  на  две  неравные  зоны,  или  сфе¬
ры  влияния.  Эти  два  императора  и  выступали  в  тот  период  в  роли  агрессоров.  Влас¬
 115

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 телин  Запада  Наполеон  получил  возможность  разобраться  с  Испанией.  А  его  партнер
Александр  I,  фактически  по  совету  французского  императора,  решил  наказать  Шве¬
цию,  поскольку  ее  король  Густав  IV  Адольф  (кстати,  его  бывший  союзник)  ненави¬
дел  Наполеона  и  дружил  с  Англией.  Заодно  российский  император  намерился  за  это
у  Швеции  забрать  себе  Финляндию.  Причем  русские  войска  перешли  границу,  стро¬
го  говоря,  без  формального  объявления  войны*  Это  как  раз  были  заранее  и  четко
спланированные  завоевания.  Испанской  авантюре  Наполеона  даже  трудно  подобрать
определение  типа  «государственный  переворот»,  «вмешательство  во  внутренние  де¬
ла»,  или  «агрессия».  Да  и  как  квалифицировать  акт,  когда  приглашенные  на  фран¬
цузскую  территорию  в  Байонну  испанский  король  и  его  наследник  были  интерниро¬
ваны,  подписали  отречение  от  престола,  а  затем  на  испанский  трон  был  посажен  стар¬
ший  брат  Наполеона  Жозеф.  И  этот  прогрессивный  антифеодальный  акт  испанцы
почему-то  встретили  отнюдь  не  радостно,  а  взялись  за  оружие.  Что  тут  можно  сказать!
Отсталые  люди!  Причем  историки  сходятся  во  мнении,  что  оба  интернированных
представителя  испанских  Бурбонов  были  личности  малоприятные  и  несимпатичные*.
Видимо,  недальновидным  испанцам  французы  и  их  ставленник  Жозеф  не  понрави¬
лись  больше,  чем  собственный  король  и  его  сын,  или  же  они  решили,  что  такие
«плевки»  в  их  сторону  непозволительны  даже  великому  полководцу-императору.  На
Севере  Европы  финны  почему-то  тоже  сначала  развернули  партизанскую  войну  про¬
тив  русских  войск  (видимо,  плохо  понимали  прогрессивность  Континентальной  блока¬
ды  против  Англии),  свидетелями  чего  стали  многие  офицеры  и  генералы  русской  ар¬
мии  (например,  будущий  партизан  Денис  Давыдов).  К  чести  тогдашней  России,  необ¬
ходимо  сказать,  что  дворянское  общество  порицало  войну  со  Швецией,  считало  ее  не¬
справедливой,  а  многие  офицеры  старались  побыстрее  перевестись  из  Финляндии  на
театр  военных  действий  против  турок*.  Правда,  Александр  I  смог  договориться  с  ме¬
стным  дворянством  и  успокоить  горячих  финнов,  даровав  им  конституцию  в
1809  г.,  а  по  юридическому  положению  Финляндия  приобрела  статус  самостоятель¬
ной  автономной  единицы  в  составе  Российской  империи.  Русский  монарх  признал
нового  испанского  короля  Жозефа,  так  же  как  французский  император  признал  при¬
соединение  к  России  великого  княжества  Финляндского.  Но,  то  что  эти  два  эпизода
были  по  сути  актами  агрессии,  не  вызывает  никаких  сомнений.  Напомним,  что  Россия
тогда  не  входила  в  состав  какой-либо  коалиции,  а  напротив  как  раз  являлась  союзником
Наполеона.  Не  оправдывая  позицию  Александра  I,  впору  вспомнить  поговорку:  «С  вол¬
ками  жить,  по-волчьи  выть».
 $  tt  *
 Исследователю  просто  трудно  не  заметить  оборонительный  характер  со  стороны
коалиций  в  ходе  наполеоновских  войн.  Один  из  самых  талантливых  военных  истори¬
ков  в  мире  Д.  Чандлер  в  свое  время  попытался  оценить  ответственность  Наполеона
как  зачинщика  войн.  Признавая  в  целом  эту  проблему  очень  сложной,  исследователь

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 пришел  к  следующим  выводам:  «За  исключением
случаев  с  Порту!  алией  (1807),  Испанией  (1808)
и  Россией  (1812),  обычно  вначале  на  него  напа¬
дали.  Однако  нельзя  отрицать,  что  многие  из  этих
нападений  в  конечном  счете  были  спровоцирова¬
ны  самим  императором  в  военных  и  пропаган¬
дистских  целях»;  «столь  же  справедливо  можно  ут¬
верждать,  что  Наполеон  был  жертвой  поколения,
стремившегося  к  войнам,  и  то,  что  он  был  «чело¬
веком  крови»,  ответственным  за  огромный  пожар
войны,  пылавший  в  Европе  так  много  лет»1.  Вы¬
воды  такого  авторитетного  специалиста,  как
Чандлер  явно  противоречат  базирующимся  на  на¬
полеоновской  легенде  мифологическим  построе¬
ниям  о  миролюбии  французского  императора.
 Что-что,  а  создавать  врагов,  даже  когда  их  не
было  на  горизонте,  Наполеон  умел  всегда.  При
этом  стоит  расширить  список  «нападений»
Д.  Чандлера.  Еще  до  прихода  к  власти,  будучи
простым  дивизионным  генералом,  Бонапарт
спланировал  и  осуществил  в  1798  г.  без  объявле¬
ния  войны  и  без  всякого  casus  belli  экспедицию  в
Египет.  Первоначально  он  предложил  Директо¬
рии  (вместо  высадки  в  Англии)  два  варианта:  на¬
пасть  на  Ганновер  или  овладеть  Египтом.  Остано¬
вились  на  последнем,  откровенно  авантюрном
 Сабля  парадная  офицерская
легкокавалерийская  в  ножнах
первого  консула  Франции
Я.  Бонапарта  у  полученная  им
за  Египетскую  экспедицию.
Франция.  1800  г.
 ГИМ
 проекте.  С  точки  зрения  геополитики,  это  был
 очень  перспективный  шаг  —  захват  Египта  блокировал  один  из  путей  в  Индию  и  со¬
здавал  в  будущем  угрозу  британским  колониальным  владениям  в  Азии.  Но  вот  с  точки
зрения  осуществимой  политики  и  достижения  реальных  результатов  —  химеричес¬
кий.  В  первую  очередь  эта  экспедиция  увеличивала  число  врагов  Франции  (их,  види¬
мо,  не  хватало).  Ведь  египетские  мамелюки,  находившиеся  под  властью  Турции  (тог¬
да  союзницы  Франции),  никакими  узами  не  были  связаны  с  Великобританией  и  им
 1 	Чандлер  Д.  Военные  кампании  Наполеона.  Триумф  и  трагедия  завоевателя.  М.,  1999.  С.  12—13.
Н.  А.  Троицкий  в  своей  статье  процитировал  лишь  первую  фразу,  остальные  опустил,  тем  самым
урезал  и,  как  можно  заметить,  исказил  мнение  Чандлера  по  этому  вопросу.  Такое  же  «урезанное»  и
выборочное  цитирование  (выхватывание  нужных  фраз)  можно  наблюдать  в  статье  Н.  А.  Троицкого
по  отношению  к  трудам  и  многих  других  авторов.
 ■3f> 	117 	«ф*

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 не  было  ни  какого  дела  до  того,  что  творилось  в  Европе,  а  уж  с  французами  они  и  по¬
давно  воевать  не  собирались.  Фактически  же,  Франция  в  конце  XVIII  века  лишала
себя  крайне  необходимой  для  действий  в  Европе  40-тысячной  армии  с  одним  из  луч¬
ших  своих  генералов  (кстати,  в  то  время,  когда  Наполеон  воевал  в  Египте,  войска
 А. 	В.  Суворова  заняли  завоеванную  им  Италию).  Конечно,  удар  по  Египту  не  мог  ос¬
тавить  англичан  равнодушными.  Хотя  они  в  то  время  и  не  использовали  сухопутный
путь  в  Индию  через  этот  регион,  но  их  крайне  обеспокоил  захват  Мальты,  а  также
возможность  использования  Египта  как  французского  плацдарма  для  дальнейшего
проникновения  в  Азию  в  будущем.  Армия  Наполеона  достаточно  легко  захватила
Египет,  а  прозевавший  экспедицию  английский  флот  затем  достаточно  легко  унич¬
тожил  при  Альбукире  французскую  эскадру,  тем  самым  отрезав  сообщение  Наполео¬
на  с  Францией.  Дальнейшая  судьба  французов  была  предопределена,  шансов  удер¬
жаться  в  Египте  у  них  не  осталось.  Это  был  лишь  вопрос  времени.  Но  зато  Наполеон
успел  там  опробовать  прогрессивные  методы:  отменил  отжившие  феодальные  уста¬
новления  и  обычаи,  социальные  и  религиозные  ограничения  (все  наследие  тира¬
нии  мамелюков),  способствовал  оживлению  экономики,  даже  стал  издавать  две  газе¬
ты.  Несмотря  на  это,  французам  приходилось  периодически  подавлять  восстания
темного  и  несознательного  местного  населения.  Это  лишний  раз  подтверждает  пра¬
вило  —  нельзя  навязывать  прогресс.  Печальный  финал  экспедиции  (но  не  для  На¬
полеона)  хорошо  известен.  Но  вот  только  тот,  кто  должен  был  нести  ответственность
за  ее  провал,  стал  Первым  консулом,  а  затем  императором  всех  французов.
 Мы  же  лишь  подчеркнем,  что  использованные  в  1798  г.  методы  ведения  внешней
политики  неоднократно  применялись  затем  Наполеоном  и  в  период  империи.  Можем
только  пояснить  и  дополнить  тезис  Чандлера  о  провокационности  действий  француз¬
ского  императора.  Это,  когда  одним  росчерком  пера  те  или  иные  территории  вдруг
присоединялись  к  Франции:  внезапно  голландцы,  немцы  или  итальянцы  узнавали  из
объявлений,  что  они  уже  вчера  стали  подданными  совсем  другого  государства  (факти¬
чески  затем  оставаясь  там  иностранцами).  Военных  действий  не  велось,  французы  без
боя  входили  в  города  и  устраивали  свою  администрацию.  Все  европейцы  уже  очень  хо¬
рошо  знали,  что  Наполеон  неоднократно  демонстрировал  полнейшее  пренебрежение
какими-либо  правовыми  или  моральными  сдержками,  когда  речь  шла  о  политических
или  экономических  выгодах  для  его  империи  (следовательно,  и  для  него).  Но  как  на  та¬
кие  акции  мирного  захвата  и  имперское  поведение  должны  были  реагировать  еще  не
присоединенные  и  не  облагодетельствованные  Францией  ее  соседи?  Спокойно  на¬
блюдать  и  покорно  ждать  своей  очереди,  когда  при  следующей  перекройке  границ
главный  европейский  режиссер  территориальных  переделов  их  осчастливит  очеред¬
ным  своим  имперским  декретом  о  присоединении  к  Франции  и  по  своему  произво¬
лу  передвинет  пограничные  столбы?*  Политические  действия  и  агрессивные  акты
Наполеона  сами  по  себе  являлись  предостережением  большинству  законным  правите¬

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 лям,  да  и  всем  европейским  династиям.  Причем,  без  всякой  посторонней  агитации.
Поэтому  вполне  можно  понять  Александра  I,  когда  он  в  разговоре  с  французским  по¬
слом  А.  Коленкуром  заявлял:  «У  меня  хорошие  солдаты,  мои  подданные  мне  преданы,
и  мы  все  готовы  скорее  погибнуть  с  оружием  в  руках,  нежели  позволить,  чтобы  с  нами
поступили  как  с  голландцами  или  гамбургцами»1.
 А  сколько  еще  прогрессивных  деяний  славного  Наполеона  можно  вспомнить!  Осо¬
бенно  похвальна  его  заботливость  как  о  своих,  так  и  о  чужих  подданных.  Можно  при¬
вести  много  чудных  характерных  фактов.  Например,  после  подписания  Амьенского
мирного  договора  в  1802  г.  (а  при  Наполеоне  Франция  жила  мирной  жизнью  только
с  марта  1802  по  май  1803  гг.,  все  остальное  время  воевала)  в  единственный  корот¬
кий  мирный  отрезок  времени  Бонапарт  отправил  на  остров  Гаити  военную  экспеди¬
цию  (видимо,  чтобы  армия  не  забывала  полученные  на  войне  навыки)  для  приведе¬
ния  в  покорность  восставших  чернокожих  негров  этой  бывшей  французской  колонии
и  «для  уничтожения  правительства  негров»  во  главе  с  Ф.  Д.  Туссен-Лувертюром.
А  всем  известное  отеческое  либеральное  отношение  французского  императора  к  соб¬
ственной  прессе  —  сколько  газет  оказались  закрытыми?  А  как  с  помощью  мелочной
цензуры  душилась  малейшая  самостоятельность?  Правильно,  нации  нужно  читать
только  одну  официальную  газету  —  «Монитор»,  остальные  явно  были  лишними.
А  всякие  там  литераторы,  типа  мадам  А.  Л.  Ж.  де  Сталь,  подумаешь,  баронесса  и  все¬
мирно  известная  писательница,  не  понравилась  первомулицу  государства  —  получи
мелочные  придирки,  высылку,  изгнание.  Да  и  то  верно,  нечего  ей  жить  в  Париже,  да
и  вообще  топтать  французскую  территорию,  не  заслужила.  А  расстрел  не  какого-ни-
будь  герцога  Энгиенского,  а  немецкого  книготорговца  Пальма?  Тоже  очень  правиль¬
но,  торгуешь  не  тем,  что  нужно  Наполеону  —  получи  свинцовый  подарок  в  грудь.  Пе¬
речень  подобных  актов  великого  и  прогрессивного  корсиканца  имеет  большое  про¬
должение.  При  этом  можно,  конечно,  не  принимать  во  внимание  мнение  известного
наполеоноведа  Ж.  Тюлара,  который  считал:  «Военная  диктатура  Наполеона  сниска¬
ла  не  лучшую  репутацию.  История  Франции  не  знает  такой  формы  правления,  кото¬
рая  могла  бы  соперничать  с  наполеоновской  в  подавлении  интеллектуальной  и  духов¬
ной  жизни  страны»2.
 Некоторым  диссонансом,  согласитесь,  на  фоне  выводов  Д.  Чандлера  звучит  марк¬
систский  тезис  о  прогрессивности  политики  Наполеона  (хотя  но  результатам  он  в  це¬
лом  справедлив).  Ведь,  по  сути,  он  оправдывает  захват  чужих  территорий,  «револю¬
ционную  целесообразность»  и  прогрессивные  революционные  захватнические  вой¬
ны,  хотя  сегодня  подобные  акты  порицаются  даже  левой  «прогрессивной  обще-
 1 	Богданович  М.  История  Отечественной  войны  1812  года  по  достоверным  источникам.  Т.  I.  С.  44.
 2 	Тюлар  Ж.  Указ.  соч.  С.  225.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Наполеон  Первый  —  император  французов.
 Гравюра  Ш.  Ф.  Леваше  по  оригиналу  Г.  Верне.  1-я  четверть  XIX  в.
 ГИМ
 ственностью»  и  противоречат  нормам  международного  права.  Прогресс,  овеян¬
ный  революционной  романтикой,  но  основанный  на  культе  военной  силы,  куп¬
ленный  кровью  и  чередой  бесконечный  войн.  Хотя  с  точки  зрения  сторонников
«вечно  живого  учения»  это  просто-напросто  диалектика  и  никаких  странностей
здесь  нет.  Хорошо  все,  что  служит  делу  революции  и  прогресса.  Правда,  в  этой
схеме  выпадает  и  не  звучит  один  важный  момент  —  что  же  нужно  было  делать  с  ре¬
троградами  и  реакционерами,  выступавшими  на  стороне  «Старого  режима»?  По¬
нятно,  судьба  эксплуататоров  марксистам  не  интересна,  подумаешь,  попали  под
гильотину  или  расстреляли  несколько  десятков  тысяч  дворян  и  их  верных  холопов,
мешавших  делу  прогресса.  В  XX  веке  счет  шел  уже  на  миллионы  и  то  ничего.

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Но  историк  не  должен  исходить  из  идеологизированных  схем,  выступать  адвокатом
или  прокурором  одного  излюбленного  им  класса  или  одной  «верной»  теории.  Надо  хо¬
тя  бы  сделать  попытку  подняться  над  схваткой,  абстрагироваться  от  личных,  националь¬
ных  и  идеологических  пристрастий  и  стараться  с  этих  позиций  судить  и  оценивать  дея¬
тельность  современников  событий.  А  вот  по  поводу  стоимости  прогрессивности  деяний
Наполеона  —  по  разным  подсчетам  в  наполеоновских  войнах  Франция  потеряла  от
 1 	до  2  миллионов  человек  (хотя  признаемся,  «цифирь»  в  руках  историков  бывает  лука¬
вой)*,  да  столько  же  противники  французского  полководца.  В  целом  этот  прогресс  (как
и  «карьера  маленького  капрала»)  Европе  обошелся  от  2  до  4  миллионов  жизней,  и  это
были,  как  правило,  молодые  люди.  Всегда  трудно  взвешивать  на  чаше  весов  истории
потери  и  приобретения.  Пускай  каждый  решит  —  дорого  это  или  приемлемо.  Но  это
была  цена  и  плата  за  кратковременное  существование  европейской  империи,  авантюр¬
ность  целей  которой  изначально  предполагала  ее  неминуемый  крах.  На  этом  фоне  очень
странной  представляется  позиция  Троицкого.  Ведь  он  готов  возложить  ответственность
за  постоянные  войны  начала  XIX  в.  на  те  европейские  страны,  которые  не  имели  же¬
лания  подчиниться  диктату  Наполеона,  он  также  готов  оправдать  принудительное  объ¬
единение  Европы  под  его  скипетром  с  целью  закрытия  рынков  для  английской  торгов¬
ли,  а  фактически,  идею  всемирной  монархии,  как  одно  из  главных  средств  борьбы
Франции  с  Великобританией.  Хотя  надо  признать,  последняя  идея,  безусловно,  была
грандиозной  (хоть  и  невыполнимой),  она  могла  захватить  любого  марксиста,  привык¬
шего  мыслить  категориями  в  мировом  масштабе.
 * 	*  *
 Что  касается  тезиса  о  Наполеоне,  как  первого  интегратора  Европы,  то  следует
напомнить,  что  в  то  время  не  было  экономической  заинтересованности  отдельных
стран  и  территорий  в  объединении,  а  существовала  только  политическая  воля  одного
человека,  стремившегося  создать  силой  штыков  одну  общеевропейскую  империю.
Этой  воли  (даже  при  наличии  штыков)  оказалась  слишком  мало.  И  именно  навязы¬
вание  этой  воли  с  помощью  военной  силы  привело  к  резкому  взлету  национализма  и
освободительных  тенденций  в  большинстве  стран  Европы,  что  и  стало  в  конечном
итоге  одной  из  причин  крушения  французской  империи.  Еще  А.  Н.  Пыпин  обратил
внимание  на  то,  что  внесение  французских  законодательных  норм  в  практику  завое¬
ванных  территорий  привело  к  странному,  на  первый  взгляд,  явлению,  а  именно:
«Наполеоновское  иго  над  Германией  послужило  для  нее  началом  освободительного
движения.  Уничтожая  политическую  независимость  целых  стран,  завоевание  пола¬
гало  для  них  зачатки  независимости  гражданской»1.  Наполеон  сам,  своим  бесцере¬
монным  поведением  взрастил  и  дал  толчок  национальному  подъем}  в  Европе,  что  его
 1  Пыпин  Л.  //.  Указ.  соч.  С.  135.
 121

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 и  погубило,  так  как  возникла  мощная  энергия  сопротивления  его  имперским  амбици¬
ям.  По  мнению  С.  Соловьева,  в  начале  XIX  столетия  такие  понятия,  как  «Наполеон,
французская  империя,  —  стали  для  Европы  синонимами  постоянной  войны,  постоян¬
ных  завоеваний,  постоянных  территориальных  изменений,  не  говоря  уже  о  том,  что
каждая  война,  оканчивавшаяся  успехом,  завоеванием,  порождала  новую  войну,  усили¬
вая  обиду,  увеличивая  число  обиженных,  раздраженных.  Франция  осуждена  была  на
постоянные  войны,  постоянные  победы,  что  необходимо  вело  ко  всемирной  монар¬
хии;  но  основное  начало  европейской  политической  жизни  состояло  в  недопущении
такой  монархии»1.  Европа  могла  бороться  с  угрозой  всемирной  империи  под  началом
Наполеона  только  традиционным  путем  создания  коалиций.  Это  был  единственный,
но,  может  быть,  не  самый  оптимальный  механизм  противодействия.  Создаваемые
поначалу  коалиции  терпели  поражения  одна  за  другой  по  самым  разным  причинам.
Не  будем  подробно  делать  «разбор  полетов»  коалиционеров,  скажем  лишь,  что  кор¬
ни  этих  поражений  во  многом  произрастали  из  взаимного  недоверия  друг  к  другу  со¬
юзных  держав,  преобладания  собственных,  а  не  солидарных,  общекоалиционных
интересов  и  отсутствия  координации  действий.  Иными  словами,  неудачи  происходи¬
ли  не  только  из-за  мощи  и  военного  искусства  французов.  Но,  именно  перманентная
агрессивность  Наполеона  заставляла  Европу  с  завидным  постоянством  каждый  раз
создавать  очередную  новую  коалицию.
 На  заключительном  этапе  наполеоновских  войн  от  французского  императора,  в
силу  проводимой  им  политики,  в  конечном  итоге  уже  захотели  избавиться  не  только
феодальные  монархи,  но  и  европейские  народы.  Политические  устремления  Наполе¬
она  также  способствовали  тому,  что  частные  интересы  союзники  отложили  до  време¬
ни  ради  достижения  главной  цели  —  убрать  Бонапарта  с  политической  арены  Евро¬
пы.  В  данном  контексте  уместно  упомянуть,  что  объединительные  тенденции
возникли  в  Европе  в  начале  XIX  в.,  но  также  нужно  подчеркнуть,  что  именно  стре¬
мительно  набиравший  рост  национализм  возник  как  противовес  наполеоновской  мо¬
дели  силового  объединения.  Логично  что,  национализм  взяли  в  союзники  и  использо¬
вали  в  своих  целях  силы  «Старого  режима»  в  борьбе  против  Наполеона.  Такие  в  целом
разнонаправленные  тенденции  как  национализм  и  либерализм  соединились  для  до¬
стижения  своих  целей  под  знаменем  социального  консерватизма.  Вспомним,  что  и  се¬
годня  национализм  достаточно  прочно  удерживает  свои  позиции  даже  в  просвещен¬
ной  и  цивилизованной  Европе,  не  говоря  утке  о  других  концах  земного  шара.  Уместно
также  сделать  акцент,  что  в  итоге  лишь  по  прошествию  двух  веков  в  Европе  победила
не  наполеоновская  модель,  а  идея  добровольного  и  мирного  (постепенного)  объеди¬
нения  государств,  сформулированная  победителем  Наполеона  —  Александром  I.  Тут
 1  Соловьев  С.  Император  Александр  Первый:  Политика  —  дипломатия.  С.  7—8.
 122

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Разрушение  всемирной  монархии.
 Литография,  офорт  раскрашенный  акварелью  И.  И.  Теребенева.  1813  г.
 ГИМ
 уж  стоит  вспомнить  известную  фразу  классика  марксизма:  «Прежде  чем  объединять¬
ся,  надо  было  решительно  размежеваться».
 Хоть  автор  этих  строк  и  противник  рассмотрения  контрфактической  истории
(что  было  бы,  если  бы?),  но  в  данном  случае  необходимо  сделать  исключение  —
как  никак  речь  идет  об  европейской  интеграции.  Попробуем  все  же  спрогнози¬
ровать  ситуацию,  при  которой  Наполеон  смог  бы  сохранить  власть.  Предполо¬
жим  невероятное:  в  1812  г.  (пик  империи,  затем  следовали  потери  территорий,
одна  за  другой)  он  решил  не  идти  в  Россию,  но  оказался  способным  стабилизи¬
ровать  статус-кво  в  Европе,  удержать  свое  могущество  и  влияние,  а  также  сохра¬
нить  свою  империю  в  неприкосновенности.  Не  будем  детализировать  открывав¬
шиеся  после  этого  возможности  развития  событий  —  их  бессчетное  количество,
возрастающее  в  геометрической  прогрессии.  Но  каков  был  бы  политический
сценарий  и  дальнейшая  судьба  империи  после  его  смерти,  доживи  он,  как  это
случилось  в  действительности  до  1821  г.?  Были  ли  шансы  у  его  сына,  которому
исполнилось  бы  тогда  только  10  лет  унаследовать  власть  (даже  не  продолжить,  а
хотя  бы  законсервировать  интеграционный  процесс  Европы),  или  империя  бы
развалилась?  Зная  реалии  наполеоновской  эпохи,  можно  с  большой  долей  веро-

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ятности  предположить,  что  от  империи
очень  быстро  остались  бы  одни  руины*.  За
лакомые  куски  оставшегося  без  хозяина  на¬
следства  передрались  бы  меж  собой  родст¬
венники,  маршалы,  сановники.  В  этой  борь¬
бе  их  бы  поддержали  слабо  соединенные
между  собой  отдельные  области,  а  свою  леп¬
ту  внесли  бы  оставшиеся  соседи.  Конечно,
романтики-мечтатели  или  поклонники  На¬
полеона  могли  в  грезах  рисовать  будущую
Европейскую  империю  под  скииетром  Ор¬
ленка,  только  вот  шансов,  даже  минималь¬
ных,  превратиться  в  Орла  у  сына  Наполеона
при  таком  раскладе  не  было  бы.  Освещенная
средневековыми  традициями  формула  «Ко¬
роль  умер!  Да  здравствует  король!»  в  данном
Его  высочество  Франсуа  Шарль 	случае  не  сработала  бы.  Не  только  потому,
 Наполеон,  король  Римский. 	что  избранный  Наполеоном  монархический
 Гравюра  А.  Буше-Деснуайе  по 	способ  правления  имел  ахиллесову  пяту  —
 оригиналу  Ф.  Жерара. 	момент  престолонаследия.  Здание,  воздвиг-
 1830—1840-е  годы 	нутое  императором,  было  шатким  и  мало  ус-
 ГИМ 	тойчивым.  Его  государство,  напоминавшее
 Римскую  империю  времен  упадка,  опиралось
не  на  национальную  энергию  и  силу  народа,  а  на  одну  личность,  поддерживаемую
армией.  Как  свидетельствуют  примеры  истории,  быстро  созданные  силой  оружия
и  магическим  авторитетом  одного,  даже  великого  человека,  империи  (а  тем  бо¬
лее  многонациональные),  так  же  мгновенно  рушились  из-за  своей  непрочности
и  внутренних  противоречий.  Это  отлично  осознавал  и  сам  Наполеон.  В  конце
1812  г.,  узнав  об  обстоятельствах  заговора  генерала  К.  Ф.  де  Мале,  французский
император,  по  словам 	историка  Андре  Кастело,  заявил  следующее:  «Если  я  умру,
 то  наступит  хаос. 	Я 	это 	отчетливо  вижу.  Рухнут  троны  и  трон  моего  сына  тоже,
 ибо  я  понимаю,  что  все  сделанное  мной  пока  еще  слишком  хрупкое»1.  Хорошо,
что  история  не  знает  сослагательного  наклонения,  гибель  французской  империи
была  предопределена  экономическими,  политическими  и  идеологическими  фак¬
торами.  Наполеон  же  отрекся  от  трона  в  1814  г.,  а  его  сыну  уже  нечего  было  на¬
следовать.  Только  в  Наполеоновской  легенде  он  остался  Наполеоном  II,  а  в  ре¬
 1 	Кастело  А.  Наполеон.  М.,  2004.  С.  366—367.

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 альном  мире  жил  и  умер  с  титулом  даже  не  Римского  короля,  а  герцога  Рейхштад-
ского.
 * 	*  *
 Необходимо  в  данном  случае  сделать  еще  одну  ремарку  —  у  феодальных  держав  ко¬
алиции  не  наблюдалось  тогда  заметного  военно-технического  отставания  от  францу¬
зов.  Ж.  Тюлар  привел  внушительный  список  технических  новшеств1,  к  которым  На¬
полеон  проявил  полное  равнодушие  и  не  захотел  их  внедрять  (посему  данный  автор
сделал  ему  упрек  в  недостаточном  внимании  к  вопросам  модернизации  вооружений)*.
Военные  успехи  французского  оружия  начала  XIX  в.  обеспечивались  стратегией  на¬
ступательных  действий  и  маневренной  войной,  новой  системой  организации  войск  и
штабной  службы,  а  также  применением  передовой  тактики  на  полях  сражений.  Но  со
временем  противники  Наполеона  усвоили  уроки  от  полученных  поражений,  смогли
многое  заимствовать  в  тактике  и  организации  у  тех  же  французов,  модернизировать
свои  армии  по  французским  образцам  и  найти  противоядие  наполеоновской  страте¬
гии  сокрушения0.
 Одной  из  объективных  причин  победы  феодальной  реакции  стал  тот  факт,  что  капи¬
тализм  во  Франции  и  в  Европе  еще  только  вступал  в  фазу  промышленной  революции.
Если  во  Франции  произошла  социальная  революция  из-за  «прав  человека»  и  она  не¬
сколько  десятилетий  потрясала  устои  мирового  устройства,  то  в  Великобритании  испод¬
воль  подготавливалась  и  зрела  другая  революция  —  промышленная2.  Механизация  про¬
изводства  находилась  тогда  на  низком  уровне  почти  во  всех  странах.  Тон  в  этом  процессе
задавала  не  Франция,  а  Великобритания,  и  не  зря  эту  державу  называли  «мастерской
мира».  Ее  техническое  и  торговое  превосходство  являлось  несомненным.  В  начале
XIX  столетия  Франция  занимала  только  третье  место  в  мире  по  производству  металлов,
давая  60—85  тыс.  тонн.  Первое  место  по  объемам  тогда  занимала  Россия  (163,  4  тыс.
тонн),  а  затем  Англия  (156  тыс.  тонн).  Поэтому  справедливым  остается  вывод,  сделанный
еще  В.  Н.  Сперанским  (одним  из  немногих  специалистов  в  России  в  области  экономики
 1812 	г.),  о  том,  что  «французская  металлургия  не  могла  конкурировать  ни  с  русской,  ни  с
английской»,  а  также  его  тезис  о  французской  промышленности  в  целом,  что  к  1812  г.
«она  не  могла  похвастать  большим  достижениями  в  освоении  рынков  европейских  стран  и
едва  успевала  выполнять  заказы  для  французской  армии»3.  По  общим  показателям  наполе¬
оновская  экономика  (при  развитой  военной  индустрии)  не  намного  опережала  в  своем  раз¬
витии  другие  страны  континента,  в  то  же  время,  например,  в  хлопчатобумажной  отрасли
английская  технология  оставалась  в  четыре-пять  раз  производительнее  французской.  Во
всяком  случае,  не  было  существенной  разницы  в  уровне  производства  Франции,  ска¬
 1 	Тюлар  Ж.  Указ.  соч.  С.  166-167,  219,  243.
 2 	Гулишамбаров  С.  О.  Указ.  соч.  С.  14.
 '*  Сперанский  В.  Н.  Военно-экономическая  подготовка  России  к  борьбе  с  Наполеоном  в  1812—1814
годах.  Диссертация  на  соискание  степени  кандидата  исторических  наук.  Горький,  1967.  С.  5—6,  529.
 125

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 жем,  с  Пруссией,  Австрией,  Россией  (имелись  лишь  социальные  различия).  Это  об¬
стоятельство  облегчало  борьбу  коалиций  с  Нанолеоном.
 Отметим  в  данном  контексте  роль  и  двоякие  последствия  континентальной  блока¬
ды*.  С  одной  стороны,  она,  бесспорно,  способствовала  росту  европейской  промыш¬
ленности  при  отсутствии  английских  товаров,  хотя  эта  политика,  направленная  на  ос¬
лабление  Великобритании,  способствовала  еще  большему  ее  упрочению.  С  другой
стороны  предпринимательские  круги  (за  исключением  разве,  что  контрабандистов)
не  только  в  Европе,  но  и  в  самой  Франции  чувствовали  ненормальное  положение  в
экономической  сфере  и  желали  восстановления  стабильных  межгосударственных
торговых  связей  и  путей  сообщений*.  Вся  экономика  Европы  уже  безмерно  устала  от
войны  и  от  деятельности  главного  генератора  бесконечных  военных  конфликтов  —  На¬
полеона.  Европейские  деловые  круги  уже  желали  только  одного  —  чтобы  француз¬
ский  император  сошел  с  политической  сцены.  И  можно  понять  эмоции  «пламенно¬
го»  реакционера  Ж.  де  Местра,  когда  в  1814  г.  он,  в  силу  своего  мировоззрения,
воздавал  благодарность  «Проведению,  которое  наконец-то  прекратило  сию  граж¬
данскую  войну  рода  человеческого»!.  В  данном  случае  именно  так  он  обозначил  окон¬
чание  длительной  борьбы  против  Наполеона,  имея  в  виду  участие  и  победу  в  ней
граждан  всей  Европы.  Конечно,  можно  сделать  весьма  смелое  предположение,  что
вся  Европа  была  не  права,  воюя  с  Наполеоном.  Но,  думается,  слишком  у  многих  ев¬
ропейцев  на  тот  момент  имелись  очень  веские  причины,  чтобы  с  оружием  в  руках  до¬
биваться  отрешения  французского  императора  от  власти.
 О  том,  что  во  Франции  (особенно  среди  нотаблей)  давно  зрело  недовольство  про¬
тив  императора,  очень  хорошо  написал  самый  авторитетный  сегодня  французский  на-
полеоновед  Ж.  Тюлар:  «Начиная  с  1808  года  буржуазия  мечтала  отделаться  от  своего
«спасителя»,  который  перестал  ее  устраивать,  однако  не  решалась  на  изменения,  спо¬
собные  ущемить  ее  интересы.  Неблагодарность  умерялась  трусостью.  Поражения  на¬
полеоновской  армии  стали  наконец  для  буржуазии  тем  предлогом,  которого  она  ждала
долгих  шесть  лет.  Нотабли  были  не  в  состоянии  собственными  силами  свергнуть  им¬
ператора,  они  нуждались  в  помощи  извне»2  Гибель  французской  империи  была  обус¬
ловлена  многими  факторами,  но  в  немалой  степени  ошибками  и  политикой  самого  На¬
полеона.  Окончательное  падение  построенного  им  имперского  здания  произошло  не
только  в  следствии  военных  успехов  союзников.  Очень  важный  вывод  в  свое  время
сделал  Ч.  Д.  Исдейл.  По  его  мнению  «империя  разрушалась  изнутри  в  той  же  мере,
в  какой  она  терпела  поражения  извне»3.  Не  случайно  даже  в  окружении  французско¬
го  императора  стали  уже  с  1808  г.  появляться  предатели,  которые  очень  чутко,  вто¬
 1 	Де  Местр  Ж.  Указ.  соч.  С.  253.
 2 	Тюлар  Ж.  Указ.  соч.  С.  335.
 3 	Исдейл  Ч.  Д.  Указ.  соч.  С.  370.
 126

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 рым  нутром,  почувствовали  приближающееся  крушение  наполеоновского  корабля  и
стремились  связать  свою  судьбу  с  противниками  Наполеона.  Назовем  лишь  примеры  с
наиболее  громкими  и  известными  именами:  в  1808  г.  —  Ш.  М.  Талейран,  Ж.  Фуше;  в
 1813 	г.  —  И.  Мюрат,  А.  Жомини.
 Примечателен  в  этой  связи  еще  один  момент.  Нието,  думаю,  не  будет  оспаривать
факты  развернувшейся  народной  войны  против  наполеоновских  войск  в  Испании
(с  1808  г.),  в  России  (1812  г.),  во  многих  областях  Германии  (1813  г.).  И  вот  в  1814  г.
войска  союзников  вошли  на  территорию  Франции.  В  их  рядах  слышались  опасения,
что  французы  могут  вновь  вспомнить  традиции  1792  г.  и,  как  тогда,  возьмутся  за  ору¬
жие.  Причем  Наполеон  действительно,  изыскивая  новые  средства  Д1я  продолжения
борьбы,  предпринимал  конкретные  меры,  чтобы  сделать  войну  народной  (на  испан¬
ский  или  русский  манер),  ведь  он  отлично  осознавал,  что  для  него  это  последняя  и  ре¬
шающая  ставка  («быть  или  не  быть»),  даже  отступать  уже  было  некуда.  Помимо  при¬
зывов  о  защите  страны  и  назначения  чрезвычайных  комиссаров  на  места  для  возбуж¬
дения  общественного  мнения  он  даже  собрал  в  конце  1813  г.  Законодательное  собра¬
ние.  Но  все  оказалось  тщетным,  рядовые  французы  проявили  полную  апатию,  общест¬
венные  круги  демонстрировали  безучастность,  а  депутаты  Законодательного  собрания
(представители  буржуазии)  целый  месяц  говорили  речи,  в  которых  содержалось  боль¬
ше  критики  в  адрес  Наполеона,  чем  каких  либо  конструктивных  предложений  по  раз¬
вертыванию  народного  сопротивления.  Законодательное  собрание,  выступившее  в
противовес  воле  своего  императора  за  немедленное  заключение  мира  с  коалицией,  в
итоге  было  распущено,  а  народной  войны  во  Франции  как-то  не  случилось1.  И  это  го¬
ворит  о  многом.  Почему  реакционные  силы  поднимали  народные  массы  на  борьбу  с
«неприятелем»,  а  у  прогрессивного  Наполеона,  несмотря  на  всем  известные  его  энер¬
гию  и  настойчивость  в  достижении  цели,  ничего  не  получилось?  Может  быть,  к  этому
времени  его  «прогресс»  оказался  полностью  девальвированным  и  уже  ничего  не  стоил?
В  конечном  итоге  даже  во  Франции  в  1814  г.  от  французского  императора  отвернулись
все,  последними  оказались  его  маршалы.  Когда  он  подписал  акт  отречения,  вся  Евро¬
па,  за  исключением  бонапартистов,  вздохнула  с  облегчением,  она  давно  этого  хотела  и
не  жалела  бывшего  императора.  В  конце  концов  оказался  прав  ветеран  и  идеолог  коа¬
лиций  Ж.  де  Местр,  который  еще  в  начале  1812г.,  оценивая  возможности  победы  сил
Старого  режима,  писал:  «все  будет  бесполезно,  пока  не  зародится  во  Франции  лух  от¬
вержения  Наполеона,  а  вне  ее  —  желание  низвергнуть  его»2.
 Что  же  касается  Бурбонов,  то  не  только  по  инициативе  союзных  монархов  эта  династия
была  реставрирована  на  французском  троне.  Даже  вступая  в  Париж,  союзники  не  имели
 1 	Об  этом  см.:  Богданович  М.  Положение  дел  в  политическом  отношении  при  открытии  похода
во  Францию  1814  г.//Военный  сборник.  1864.  №  1.С.  10—11,14—21.
 2 	Де  Местр  Ж.  Указ.  соч.  С.  195.
 127

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 четко  выработанного  мнения  относительно  будущего  режима  во  Франции  —  в  их  рядах  по
данному  вопросу  не  было  единства.  Ярыми  сторонниками  Бурбонов  выступали  только  ан¬
гличане.  Хотя  Людовик  XVIII  прибыл  в  обозе  союзных  армий,  Александр  I,  к  приме¬
ру,  не  особенно  привечал  «неисправимых»  Бурбонов  и  его  отношения  с  будущим
французским  королем  были  более  чем  прохладными*.  Хорошо  всем  известно,  что  он
сначала  предлагал  кандидатуру  Бернадотта  на  французский  трон  и  даже  подумывал  об
Э.  Богарне1.  Позже,  уже  находясь  в  Париже,  отказался  выдать  свою  младшую  сестру
Анну  за  герцога  Беррийского2.  Большинство  европейских  монархов,  конечно  же,
высказывались  за  Бурбонов,  но  обсуждались  самые  разные  варианты  —  вплоть  до
республики,  лишь  бы  без  Наполеона.  Так  в  беседе  с  представителем  роялистов  баро¬
ном  Е.  Ф.  А.  Витролем  к  его  удивлению  русский  монарх  («1е  roi  des  roi  unis»  -  король,
союзных  королей)  даже  якобы  заявил,  что  для  Бурбонов  «бремя  короны  слишком  тя¬
жело»,  а  вот  «хорошо  организованная  республика  лучше  всего  подходит  духу  фран¬
цузского  народа»,  поскольку  «столь  долгое  время  в  стране  прорастали  идеи  свобо¬
ды»3.  Избрать  же  форму  правления  предоставили  голосу  нации*.  Первыми,  еще  за
 11 	дней  до  взятия  союзниками  Парижа,  провозгласили  королем  Людовика  XVIII
власти  г.  Бордо.  На  окончательное  решение  повлияли  даже  не  наспех  организован¬
ные  демонстрации  роялистов,  или  мастерство  закулисных  интриг  аморального  и  хи¬
троумного  ренегата  Ш.  М.  Талейрана,  а  мнение  представителей  французской  буржу¬
азии,  выраженное  генеральным  советом  департамента  Сены  (то  есть  Парижа)  и  Се¬
ната.  Династия  Бурбонов  была  восстановлена  на  троне  благодаря  усилиям  этих  двух
государственных  органов  Франции.  А  вот  по  настоянию  Александра  I  были  лишь  вве¬
дены  конституционные  учреждения.  При  этом,  из-за  проволочек  роялистов,  русский
монарх  вынужден  был  прибегнуть  к  «наполеоновскому  языку»,  заявив,  что  союз¬
ные  войска  не  покинут  Париж,  пока  не  будут  выполнены  обещания  короля  и  кон¬
ституция  не  будет  обнародована.  В  целом  для  французской  нации  в  этом  вопро¬
се  были  характерны  равнодушие  и  полная  апатия.  Стоит  заметить,  что  и  во  время
знаменитых  «ста  дней»  французская  буржуазия  опять  не  поддержала  императора  и
отвернулась  от  него,  что  также  явилось  одной  из  причин  его  повторного  отречения4.
У  тогдашних  французских  буржуа  был,  по-видимому,  свой  взгляд,  отличный  от  марк¬
систского,  на  прогрессивность  деяний  Наполеона.  Сам  же  Александр  I,  но  мнению
даже  безусловно  монархически  настроенного  историка  Н.  К.  Шильдера,  в  1814  г.
 1 	Киселева  Е.  В.  Александр  Т  и  реставрация  Бурбонов  во  Франции  //  Россия  и  Европа:  Диплома¬
тия  и  культура.  М.,  1995.  С.  65.
 2 	Грюнвальд  К.  Указ  соч.  С.  94  —  95.
 3 	Memoires  et  relations  politiques  du  baron  de  Vitrolles.  Т.  I.  Paris,  1884.  P.  119.
 4 	Как  считает  Ч.  Д.  Исдейл,  «источником  народного  бонапартизма  Ста  дней  были  ряды
Наполеоновских  ветеранов»  (Исдейл  Ч.  Д.  Указ.  соч.  С.  418)
 °  Шильдер  И.  К.  Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствование.  Т.  111.  С.  242.
 128  <^Ь

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 Ш
 NOUVELLES
DE  1/А11МЁЕ.
 JU*  Aw&iw  аИйм  cnt  nr*aijw  Pan»,  V>  3r  M*t<,  i  to  *»«*«
 d’Ufte  wwwffe  vichare  цич&п  out 	i»  Jo.wr  Ь*  d*;hti«
 А»  corj»  tfe  Mwmant  *1  HeJiortu*,  ««Ire  Burnt;  «I  Раш.  Cw
<t>ux  <orj«  <n«i  ЛёняпЫ.  Ш  t»K  (Kfdu  tout  low  m»n5rtef.  Ии*
<1<>  quatrc-vmgl-clus  }H0C«1  ri  altilU'fW,  Iw  nuw  <iu  «*Йс  (jm
«vail  4d»*pp6  да* 	li'Aftfe 	«  As  I»  FW<Aw»p«w#»>
 ton»  W»  fruit*  ilc  <*U»  deroiitv  vktoiro.
 I#  O’nSnl  *n  chef  tit>  k  gtautlt:  Actaec  oUiic  jraUik,  ««us
in  man  Ae  Vii'n.  №  aHrew»  *«x  IVaiMM  (A>
 J>,»ish  unit  Ли  Зй  »гЗ«  ,  Bit  сцМмкм  я  Ы  «ignit
Iyxir  ta  ««««о* 	P<n«  {  ft).
 fce’31,  o№ 	Ш 	mm 	<kst  РийимиаМ  atfiw»  a  iik
 aft(.hf<r  i  Pari»  <0>
 V\a\tit  iffite  «ilr»,  U-5»  *«  m»fin.  <Un*  U  vilk  &  Pari*
tx 	sVjrdi  pnrti«n  foul*  i  «  renoxtfre.  Глии  ftJajwXA)
 lliwjxitcuT  de  ftuMie  et  le  toi  do  Prus*1,  U»  фкгаих  *n
tW  <fe>  м-гобы  »!I(Am  furent  лжиеШ*»  aux  cri*  u>HU-  fen»
r<Srp&&>:  Vhvnt  l«*  Soaveiv/at  alli/t'  Фч-  tn  peix.'  t-itvut
not  Ijh/rntsunА  тмите  ijne  1c  cortogf  а*ажрт  daua  te*
пня  .  >ki  millie»  <J<-  cucanb*  14ансЫ  р»пдл>п*  dans  li
{сш)«  ,  1>*  nU  <it>  fUcnl  let  Bourbon»!  riiv  к  МЫ  J  wVe
Ijntit  XVW!  (мт  umrfauet.
 JU  Sfto*»  *’«*  шшчиШ  pour  proc'xkr  i  Ja  <><*ai<K>tkm  d'eu
(ioftnsfuemeut  pfwiiUMv.
 L*  jariV-  njtfunato  <fe  Pw-M  a  eti  «mwrvto  «on»  lei  опт»:
сИе  »  <лхч»1».  1c  5l,  fc*  [fc  Stf»  coj^foattnwsot  »vec  Ы  trmifw*
aUites.  У>  I.”  a»r>l  .  Us  »mb 	не  villi  mrtBS  i  i»
 (wumvite  <b«  <3ei»rii  <fc>  Гагате  &а»(ул»№  ш  t»  tot№  •!>
 la  jw«t  la  \Au* 	iipn> 	Aim 	1»
 2a>
 Официальное  сообщение  no  союзным  армиям  о  капитуляции  Парижа  с  декларацией
монархов  союзных  держав  об  отказе  от  переговоров  с  Наполеоном.
 Париж,  19/31  марта  1814  г.
 Франц.  яз.
 ГИМ
 3f> 	129

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 «покинул  Францию  с  глубоким  убеждением,  что  на  развалинах  революции  нельзя  ос¬
новать  прочного  порядка»5.
 Даже  если  выносить  приговор  историческим  событиям  и  лицам  с  точки  зрения  борь¬
бы  и  смены  общественно-экономических  формаций,  то,  наверное  стоит  говорить  в  пер¬
вую  очередь  о  том,  что  деятельность  Наполеона  перестала  соответствовать  интересам
буржуазии,  поэтому  он  и  потерял  власть.  По  нашему  мнению,  к  этому  времени  капита¬
лизм  уже  пустил  корни  во  многих  странах  Европы,  а  пока  еще  политически  слабой  бур¬
жуазии  главным  образом  нужна  была  стабильность,  как  раз  то,  чего  не  мог  дать  Напо¬
леон.  Форма  правления  ее  беспокоила  в  меньшей  степени,  она  умела  приспосабливаться
к  феодальным  порядкам,  по  большому  счету  широкомасштабные  войны  и  революции  в
Европе  ей  только  мешали.  Буржуазия  не  без  оснований  (даже  при  изменении  политиче¬
ского  пейзажа,  экономические  основы  оставались  прежними),  надеялась  на  эволюцию  в
будущем  государственных  устоев  в  нужном  ддя  себя  направлении.
 Именно  подобными  примерами  можно  объяснить  своеобразные  качели  истории.
В  противовес  реформам  и  революциям  через  некоторое  время  следовали  контрреволю¬
ции,  реставрации,  контрреформы,  то  есть  все  видимые  отступления  от  наметившихся  пе¬
редовых  тенденций,  обусловленных  развитием  экономики  и  общественного  развития.
Сторонники  прогресса  (в  том  или  ином  виде  большинство  историков  являются  таковыми)
в  эти  понятия  (с  приставкой  контр)  вкладывают  негативный  смысл,  и  они,  безусловно,
правы.  Но  при  оценках  происходивших  процессов  необходимо  принимать  во  внимание  не
только  соотношение  сил  уходящего  «старого»  и  нарождавшегося  «нового».  Как  правило,
в  кризисные  и  революционные  эпохи  возникали  проблемы,  связанные  и  с  общественной
моралью,  этикой,  нравственностью.  В  данном  случае  уместно  привести  мнение  В.  В.  Де-
гоева:  «Как  показал  опыт  Франции,  революция  была  опасна  не  своими  «высокими»
идеалами,  а  способностью  этих  идеалов  трансформироваться  в  «низменные»,  агрессив¬
ные  побуждения  правителей  и  народов,  направленные  вовне  и  доставляющие  огромные
бедствия  не  только  королям  и  тронам»  *.  Именно  разруха,  бедствия  и  массовые  страдания
простых  людей,  вовлеченных  в  водоворот  перемен,  выливались  в  побудительные  причи¬
ны  отката  от  революций  и  реформ.  Например,  французский  историк  И.  Карно,  анали¬
зировавший  в  1872  г.  последствия  и  результаты  революций  и  двух  наполеоновских
империй  во  Франции  (Наполеона  I  и  Наполеона  III),  вынужден  был  сделать  малорадо¬
стный  вывод:  «Вместо  спокойного  и  ясного  пути,  по  которому  мы  надеялись  прибли¬
зиться  к  прогрессу,  нам  пришлось  пройти  по  окровавленным  полям  и  через  города,
объятые  пламенем».  Затем,  сравнивая  и  находя  много  общего  и  поразительную
схожесть  в  личностях,  общественных  силах,  обстоятельствах  и  деятельности  двух
бонапартистских  режимов  в  XIX  в.,  он  задался  риторическим  вопросом:  «Неужели
 1 	Дегоев  В.  В.  Указ.  соч.  С.  266
 2 	Парно  И.  Указ.  соч.  С.  344,  345.
 130

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 для  того,  чтобы  усвоить  себе  уроки  истории,  нужно,  чтобы  они  постоянно  повторя¬
лись?»2.
 Не  всегда  «новое»  несло  положительный  заряд,  а  «старое»  —  отрицательный.
Иногда  случалось  и  наоборот;  в  борьбе  этих  сил  заряды  могли  меняться  местами.  На¬
глядный  пример  —  сопротивление  коалиций  наполеоновской  агрессии  в  Европе.
Можно  согласиться  с  концепцией  В.  О.  Ключевского,  который  считал,  что  при  На¬
полеоне  Франция,  выполняя  продиктованную  еще  революцией  освободительную
миссию  «превратилась  в  военную  деспотию,  которая  уничтожая  старые  правительст¬
ва,  порабощала  и  народы.  Россия  при  Павле  выступила  против  революционной
Франции  во  имя  безопасности  и  независимости  старых  законных  правительств;  но,
встретившись  при  Александре  с  новой  завоевательной  деспотией,  провозгласила  вну¬
треннюю  свободу  народов,  чтобы  спасти  внешнюю  независимость  их  прави¬
тельств»1.  Причем  феодальные  «старорежимные»  государства  активно  использова¬
ли  «передовые»  либеральные  идеи  и  фразеологию  против  в  целом  негативной  по¬
литики  Наполеона.  Использовали  для  того,  чтобы  выжить  и  победить,  скорее  всего,
не  понимая  того,  что  своими  действиями  закладывали  замедленную  мину  в  общест¬
венное  сознание  общества  (что  в  будущем  уця  них  все  это  аукнется),  или  же  смутно
осознавая  необходимость  своего  перерождения  при  грядущих  переменах.  Так,  зача¬
стую,  правительства  «боясь  революции,  делали  революцию».
 Также  очевидно,  что  неудачные  войны  коалиций  заставляли  европейских  феодальных
властителей  заниматься  активной  реформаторской  деятельностью,  не  только  в  военной
и  управленческой,  но  и  в  социальной  и  законодательной  сферах.  Не  стоит  также  забы¬
вать,  что  сам  процесс  поступательного  движения  прогресса  регулировался,  как  правило,
различными  векторами  внутри  деятельности  общества  и  государства  и  чаще  всего  на
разных  уровнях  тормозился  людьми.  С  одной  стороны  —  личностями,  старающимися
«бежать  быстрее  паровоза»  (революционерами  и  радикалами),  с  другой  —  обыватель¬
ской  отсталой  массой,  даже  не  желающей  слышать  о  каких-либо  переменах.  В  такой  си¬
туации  победу  в  общественном  сознании  всегда  одерживали  консерваторы  и  рутинеры.
Быстрые  рывки  вперед,  так  же  опасны  &1я  государства  и  общества,  как  косность  и  стаг¬
нация.  Оптимальный  вариант,  когда  действия  «авангарда»  и  «арьергарда»  находят  кон¬
сенсус  между  собой  и  коррелируются  в  интеллектуальных  кругах  страны.
 $  $  $
 История  человечества  —  это,  увы,  во  многом,  история  войн,  а  в  последнее  время
и  революций.  Вряд  ли  кто-то  будет  сегодня  утверждать,  что  война  —  это  хоро¬
шо,  хотя  о  революциях  суждения  не  так  однозначны,  многие  указывают  на  про¬
грессивный  характер  социальных  потрясений  и  их  положительное  влияние  на  ход
 1 	Ключевский  В.  О.  Неопубликованные  произведения.  С.  257.
 131 	<§£

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 истории.  Хотя  существует  мнение,  что  революции  сначала  подготавливают  в  умах  лю¬
дей  идеалисты,  затем  осуществляют  фанатики,  потом  плодами  пользуются  авантюри¬
сты,  проходимцы  и  негодяи,  а  поэтому,  в  целом,  получаются  отрицательные  послед¬
ствия.  Да  и  в  любые  времена  разгул  непредсказуемой  и  разрушительной  социальной
стихии  (неподконтрольного  никому  народного  гнева),  вряд  ли  можно  поставить  в  раз¬
ряд  положительных  явлений.  Не  случайно  еще  наш  знаменитый  русский  историк
Н.  М.  Карамзин  считал,  что  даже  «турецкое  правление  лучше  анархии,  которая  все¬
гда  бывает  следствием  государственных  потрясений»1.
 В  нашем  случае  необходимо  рассмотреть  результаты  и  последствия  деятельности  по¬
бедившей  антинаполеоновской  коалиции,  и  особенно  пристально  —  борьбу  монархи¬
ческих  государств  с  революционным  движением.  Тем  более,  что  Н.  А.  Троицкий  в  ци¬
тируемой  выше  своей  статье  выступил  с  критикой  некоторых  положений,  ранее  выска¬
занных  автором  данной  работы.  Подробно  коснемся  лишь  одного  его  замечания  (на
другое,  нет  смысла  отвечать  —  в  основу  положено  некорректное  цитирование).  Троиц¬
кий,  делая  акцент  на  деятельности  Священного  союза  против  революций,  написал  сле¬
дующее:  «Решить  эту  проблему  феодальные  монархи  так  и  не  смогли.  Их  потуги  ду¬
шить  любое  неприятие  реставрации  повлекли  за  собой  буквально  шквал  —  затянув¬
шийся  более  чем  на  четверть  века!  —  восстаний  и  революций:  1820  г.  —  в  Испа¬
нии,  Португалии,  Неаполе,  1821  г.  в  Пьемонте  и  в  Греции,  1830  и  1848  г.  —
во  Франции,  1848—1849  гг.  —  в  Австрии,  Пруссии,  Венгрии,  Саксонии,  Бадене,
Вюртемберге,  Сицилии,  Сардинии,  Ломбардии,  Венеции  и  др.  Добавлю  к  этому  пе¬
речню  восстание  декабристов  в  России  в  1825  г.  В  конечном  итоге  Священный  союз
политически  обанкротился  и,  что  называется,  приказал  долго  жить».  Затем  в  приме¬
чаниях  он  поместил  ремарку:  «Об  этой  стороне  дела  явно  не  думает  В.  М.  Безотосный,
ставящий  в  заслугу  коалиционерам  тот  факт,  что  с  1815  г.  «Европа  около  полувека  не
знала  крупных  войн»  (Отечественная  война  1812  г.  и  российская  провинция.  Мало¬
ярославец,  2003.  С.  11.).  Да  и  войны  России  с  Ираном  (1826—1828  гг.)  и  Турцией
(1828—1829  гг.)  не  были  маленькими»2.
 Абсолютно  не  понятно,  почему  я  «не  думаю»,  причем  «явно»?  Неоднократно  мои
мысли  о  сопоставлении  революции  и  эволюции  появлялись  в  печатном  виде  в  разных
изданиях,  в  том  числе  и  в  моих  работах,  процитированных  в  его  статье.  Или  мой  оп¬
понент  не  знаком  с  ними  (что  маловероятно,  ибо  их  использовал),  или  не  захотел
вступать  в  полемику  (поскольку  нечего  ответить  за  неимением  аргументов).  Причем
парадоксальна  сама  критика,  цитируется  фраза  об  отсутствии  войн,  а  упрек  делается,
что  не  упоминаются  революции  (так  можно  обвинить  в  чем  угодно).  Да  и  но  поводу
 1 	Карамзин  Н.  М.  Сочинс‘ния  в  2-х  томах.  Т.  2.  С.  21  5.
 2 	Троицкий  Н.  Л.  Антинаиолеоновские  коалиции  1813—1815  гг.  С.  82—83.

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 войн  России  с  Ираном  (тогда  эта  страна  кстати  называлась  Персией)  и  Турцией  —
как-то  было  даже  удивительно  читать.  Войны  действительно  были  «не  маленькими»,
но  эти  две  мусульманские  страны  все-таки  географически  больше  считались  азиат¬
скими  державами  (Персия  территориально  уж  точно  находится  в  Азии,  а  не  в  Евро¬
пе).  Кроме  того  Священный  союз  всегда  являлся  альянсом  европейских  христианских
государств,  поэтому  Турция  (хоть  и  располагала  на  Балканах  владениями)  никак  не
могла  вписаться  в  эту  охранительную  систему.  Также  несколько  странно  было  читать
об  уникальном  природном  явлении  —  шквале,  «затянувшимся  более  чем  на  четверть
века».  До  сих  пор  полагал,  если  мои  филологические  познания  верны,  что  шквал  —
это  кратковременный,  но  внезапный  и  сильный  порыв  ветра,  который  быстро  за¬
канчивается.  Да  и  у  Н.  А.  Троицкого  как-то  не  получилось  скрупулезное  и  впечатля¬
ющее  перечисление  всех  восстаний  и  революций  с  1815  по  1849  гг.  Почему  то  вы¬
пали  из  его  перечня  достаточно  весомые  для  европейской  истории  события:  рево¬
люция  в  Бельгии  1830  г.  (в  результате  страна  получила  независимость  от  Нидерлан¬
дов!),  польское  восстание  1830—1831  гг.,  революция  в  Испании  1834  —  1836  гг.,
революция  в  Португалии  1836  г.,  революционные  события  в  Тоскане  и  Папской
области  в  1848—1849  гг.
 Попробуем  проанализировать  собранные  вкупе  восстания  и  революции  (по  тер¬
минологии  Троицкого),  хотя  эти  термины  несколько  отличаются  друг  от  друга.  Мы
можем  четко  различить  три  революционных  волны,  нахлынувших  на  Европу  после
1815  г.:  южно-европейские  революции  1820-е  гг.,  революции  1830  г.  и  1848  г.,
даже  не  упоминая  более  мелкие  политические  беспорядки  и  переустройства1.
В  данном  случае,  важно  понять,  что  окончательное  размежевание,  принятое  Вен¬
ским  конгрессом,  в  минимальной  степени  учитывало  национальные  чувства.  Глав¬
ное  состояло  в  том,  чтобы  эти  решения  удовлетворили  интересы  великих  держав.
Границы  в  основном  прошли  по  старым  пределам  феодальных  владений.  Тут  необ¬
ходимо  вспомнить,  что  основными  союзниками  «старого  режима»  в  наполеонов¬
скую  эпоху  являлись  резко  возросший  национализм  и  либерализм.  Столкновения  в
будущем  между  этими  силами  и  волей  великих  держав  становились  неизбежными.
Почти  двести  лет  минуло  с  тех  пор,  но  нельзя  забывать,  что  многие  вопросы  наци¬
онального  разделения  не  решены  и  по  сей  день,  и  с  точки  зрения  современного
международного  права  сегодня  остаются  рассадником  сепаратизма  и  болезненно
воспринимаются  народами  и  государствами.
 По  словам  Джефри  Беста  тогда  «революционное  подполье»  не  могло  не  суще¬
ствовать,  но  до  1830  г.,  по  мнению  Ч.  Д.  Исдейла,  «оно  оставалось  удивитель¬
 1  Например,  религиозное  противостояние  католиков  и  протестантов  и  Гражданскую  войн)7  в  Швейцарии
(См.:  Кубанова  М.  Н.  Гражданская  война  1847  года  в  Швейцарии  //  Вопросы  истории.  2008.  №  3).

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 но  бесплодным»,  и  «есть  масса  свидетельств  того,  что  революционные  полити¬
ки  относились  преимущественно  к  узкой  элите»*.  Если  проанализировать  пер¬
вую  революционную  волну  1820-х  годов,  то  без  труда  заметим,  что  во  главе  ис¬
панской,  пьемонтской,  неаполитанской  партий  стояли  молодые  офицеры.  По
сути,  это  были,  как  тогда  выражались,  «военные  революции»,  а  говоря  языком
юридическим,  —  военные  мятежи  или  заговоры,  то  есть  классические  попытки
государственного  переворота.
 Таковым  являлось  и  восстание  декабристов  в  С-Петербурге  в  1825  г.  В  значитель¬
ной  степени  движение  декабристов  оказалось  порождением  походов  1813—1815
гг.,  когда  представители  русского  дворянства,  одетые  в  офицерские  шинели,  за  госу¬
дарственный  «кошт»  в  массовом  порядке  попали  за  границу.  Даже  дворянин  средней
руки  (не  говоря  уже  о  мелкопоместных)  не  мог  себе  позволить  по  финансовым  сооб¬
ражениям  такого  путешествия  за  свой  счет  —  это  удовольствие  тогда  стоило  очень  до¬
рого.  А  туг,  дворянская  молодежь  (цвет  нации),  получившая  бесплатную  возможность
побывать  за  границей,  стала  сравнивать  европейские  порядки  с  нравами  феодально-
крепостнической  России,  сделала  выводы  и  задалась  вопросом:  от  кого  и  от  чего  они
освобождали  Европу?  Это  был  общий  фон,  на  котором  происходили  события  1825  г.
В  нашей  стране  революционное  движение  (со  времен  декабристов)  идеализирова¬
лось,  и  практически  не  говорилось  о  том,  что  шансов  на  успех  у  этих  революционеров
практически  ни  каких  не  было.  Марксисты  же  этот  исторический  факт  рассматрива¬
ли  лишь  как  пример  яркого  революционного  героизма.  Безусловно,  большинство  де¬
кабристов  являлись  светлыми  личностями  и  романтическими  персонажами,  можно
сказать  кумирами  для  всего  XIX  и  XX  веков.  Для  Н.  А.  Троицкого  —  уж  точно.  Но,
бесспорно  и  то,  что  для  них  именно  война  являлась  символом  прогресса,  армия,  по  их
мнению,  стала  главной  силой  для  решения  вопросов  в  гражданских  и  политических
делах,  а  культ  героя  —  образцом  для  подражания.  Инакомыслящие  военные  находи¬
лись  под  еще  свежим  впечатлением  от  войн  эпохи  1812  года.  Отсюда  их  ориентация
на  военный  мятеж  (а  отнюдь  не  на  революцию),  как  метод  решения  военной  силой
уже  назревавших,  но  неразрешимых  тогда  проблем  в  обществе.  Немалую  роль  у  мно¬
гих  декабристов  играл  и  личный  произвол,  основанный  на  честолюбии,  и  прежде
всего  на  желании  славы.
 Народ  —  та  категория,  к  которой  обычно  апеллировали  марксисты  и  в  инте¬
ресах  которого,  якобы,  выступали  революционеры,  чаще  всего  оставался  не
только  глух  к  революционным  чаяниям,  но  и  принимал  строну  сил  «старого  ре¬
жима».  В  1888  г.  в  Париже  вышла  брошюра  видного  деятеля  народников
Л.  А.  Тихомирова  «Почему  я  перестал  быть  революционером?».  Она  содержа¬
ла  не  только  критику  терроризма,  но  и  революционного  движения.  Эта  работа
вызвала  шок  и  породила  полемику  в  обществе  и  в  прогрессивных  и  левых  интел¬
лигентских  кругах.  «Революционеры  говорят  о  необходимости  «вернуть  венец

ГЛАВА  II.  ХАРАКТЕРИСТИКА  АНТИНАПОЛЕОНОВСКИХ  КОАЛИЦИЙ
 народу»,  —  писал  Л.  А.  Тихомиров.  Но  «народ  об  этом  нисколько  не  просит,  а,
напротив,  обнаруживает  постоянную  готовность  проломить  за  это  голову  «освобо¬
дителям»1.  Это  было  характерно  не  только  для  России,  но  и  для  Европы.  В  первой
половине  XIX  столетия  обыватели  (большинство  населения)  не  хотели  никаких  рево¬
люций,  а  на  деле  поддерживали  власть  имущих.  С  этой  точки  зрения  «революциями»
эти  события  назвать  нельзя.
 Безусловно,  революционные  волны  1830  и  1848  гг.  уже  были  более  значимыми
явлениями  и  имели  реальные  противоречия  и  основания.  Этого  просто  трудно  не  за¬
метить,  и  даже  нечего  спорить.  Особенно  революции  во  Франции,  где  старые  или
видоизмененные  Бурбоны  не  соответствовали  уровню  общественного  развития  и  для
страны  представляли  явную  преград  для  будущего  развития.  Но  события  в  Греции,
Бельгии  и  Польше  —  это  классические  национально-освободительные  движения,
сдобренные  и  еще  ощутимым  присутствием  религиозного  фактора:  православные
греки  против  турок-мусульман,  католики-бельгийцы  против  голландских  протестан¬
тов,  католики-поляки  против  православных  русских.  Это  была  национально-освобо¬
дительная  борьба,  а  отнюдь  не  революционное  движение  против  пережитков  и  остат¬
ков  феодализма.  Таковыми  же  в  какой-то  степени  были  революции  1848—1849  гг.:
в  Венгрии  (борьба  за  независимость),  в  Германии  (за  политическое  объединение
страны),  в  Чехии  (за  автономию),  в  Италии  (борьба  против  австрийского  господст¬
ва).  Одним  из  важнейших  условий  поражения  революций  и  освободительных  движе¬
ний,  стал  тот  факт,  что  экономический  кризис  1847—1848  гг.  пошел  на  спад  и  за¬
тем  сменился  экономическим  подъемом.  Экономика  оказалась  сильнее  революцион¬
ной  пропаганды  и  целесообразности.
 Нетрудно  заметить,  что  в  отдельных  странах  революционное  движение  имело  свои
особенности,  свой  национальный  отпечаток,  в  зависимости  от  исторических  условий  и
своеобразия  обстановки.  Но  даже  там  где  шансы  на  успех  были  велики,  например,  в
Венгрии,  подавлялись  ростки  национального  движения  в  Воеводине,  Словакии,  Тран-
сильвании.  Одно  национально-освободительное  движение  активно  душило  другие,  ок¬
ружающие  его  народы.  Атам,  где  вроде  революция  победила,  как,  например,  во  Фран¬
ции,  вскоре  масть  путем  государственного  переворота  оказалась  у  бонапартистских
авантюристов.  Выиграла  ли  Франция  от  революции  1848  г.,  получив  в  итоге  империю
безудержного  Наполеона  III,  старавшегося  во  всем  подражать  своему  гениальному  дя¬
де?  По  прошествию  времени,  зная  полученные  результаты,  думаем,  нет.  Именно  эта
империя  затем  явилась  инициатором  многих  европейских  войн  и  бед  своей  собственной
 1  Цит.  по  статье:  Гинее  В.  Н.  Революция  или  эволюция?  Спор  бывшего  народовольца  Льва  Тихомирова
с  ветераном  народнического  движения  Петром  Лавровым  //  Отечествен  пая  история  и  историческая
мысль  в  России  XIX  —XX  веков.  СПб.,  2006.  С.  225.  Автор  статьи  В.  Н.Гинев,  отвечая  на  вопрос,
вынесенный  в  заголовок  «Революция  или  эволюция?»,  полагает,  что  сегодня  эта  «проблема  откры¬
тая  ,мя  обсуждения»  (Там  же.  С.  243).

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 страны.  А  вот  оставив  без  изменения  реакционный  режим  Габсбургов,  активно  поддер¬
жанный  русским  самодержавием,  как  мы  полагаем,  выигрыш  в  Европе  был  налицо.
Силы  революции  и  национально-освободительных  движений  оказались  слишком  сла¬
бы,  а  если  бы  тогда  в  силу  каких-либо  обстоятельств  они  победили?  Несомненно,  Ев¬
ропа  оказалась  бы  перед  чередой  новых  революционных  войн  и  неистовств  низших
классов.  Выиграла  бы  она  при  этом?  Это  новый  и  дискуссионный  вопрос,  на  кото¬
рый  сегодня  уже  никто  однозначно  не  сможет  ответить.
 Но,  даже  признавая  бесспорный  факт,  что  войны  и  революции  часто  становились
катализаторами  исторических  процессов,  не  стоит  забывать  и  об  альтернативном  им,
эволюционном  пути  развития.  Трудно  в  таких  случаях  подсчитать  и  взвесить  на  весах
истории  плюсы  и  минусы  —  полученные  выгоды  и  количество  жертв  и  разрушений.
Что  лучше:  быстрая  и  кардинальная  расчистка  завалов  на  пути  к  новому  и  передово¬
му  (цена  —  кровь  и  невзгоды  ради  будущего),  или  медленная,  но  более  безболезнен¬
ная  адаптация  всего  устаревшего  к  возникшим  реалиям  (эволюция  государства  и  об¬
щества)?  Думаю,  более  предпочтительна  преемственность  полезных  идей  при  здоро¬
вой  эволюции,  ведь  благотворные  идеи  никогда  еще  не  вырастали  на  мертвой  почве.
Сегодня,  например,  большинство  людей  (и  общественное  мнение)  не  являются  сто¬
ронниками  решения  международных  и  внутренних  конфликтов  военной  силой  (вой¬
нами  и  революциями),  дипломатические  переговоры  и  социальный  диалог  им  пред¬
почтительны,  хотя  понятно,  что  они  не  всегда  возможны  (ведь  и  у  любых  компромис¬
сов  есть  границы).  Также,  бесспорно  и  то,  что  нельзя  силой  навязывать  другим  стра¬
нам  и  народам  образ  жизни,  государственное  устройство,  духовные,  религиозные  и
идеологические  ценности.  Подобное  навязывание  стереотипов  —  явное  проявление
империализма.  И,  как  правило,  об  этом  свидетельствует  история,  такие  попытки  (не¬
эффективные  и  дорогостоящие)  в  итоге  терпели  крах,  включая  советский  и  амери¬
канский  империализм  (рецидивы  американского  империализма  и  сегодня  мы  можем
наблюдать).  Наполеон  же,  как  наследник  революции  и  как  «человек  войны»  стал  в
начале  XIX  столетия  олицетворением  империализма,  поэтому  его  поражение  оказа¬
лось  запрограммировано  историей.

Глава  III
 Несостоявшийся  геополитический  проект  века
Восточные  грезы  Наполеона  и  Россия
 Индийский  проект  начала  XIX  века.  (Сгр.  140)  —  «Восточные  романы  Бонапарта»
1805—1808  гг.  (Стр.  164)  —  Индийский  проект  1812  г.  (Стр.  176)

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ±\оль  модная  ныне  геополитика  свободно  оперирует  термином  как  «геополитиче¬
ские  проекты»,  то  речь  и  пойдет  об  одном  из  них,  хоть  и  не  реализованном,  но  ока¬
зывавшим  значительное  влияние  на  реальный  расклад  политических  сил  среди  евро¬
пейских  держав  в  начале  XIX  столетия.
 В  нашем  языке  сегодня  не  зря  имеет  хождение  термин  «наполеоновские  планы».
Современникам  и  потомкам  Наполеон  навсегда  запомнился  как  знаменитый  государ¬
ственный  деятель  и  полководец,  умевший  воплощать  в  жизнь  самые  смелые  ши¬
рокомасштабные  замыслы,  о  чем  свидетельствовали  его  успешные  военные  кампа¬
нии  на  европейском  континенте;  почти  каждая  из  них  основывалась  на  неожиданных
для  противника  и  новаторских  по  духу  и  исполнению  стратегических  решениях.  Он
не  раз  удивлял  мир  своим  плодовитым  воображением  и  неординарными  актами  в  по¬
литической  сфере.  Но  им  принимались  и  военно-политические  проекты,  которые
оказались  до  конца  неисполнимыми  или  провальными:  Континентальная  блокада,
Египетская  экспедиция,  Испанская  авантюра,  Русский  поход.  В  то  же  время  в  его  го¬
лове  рождались  и  планы,  которые  почти  были  готовы  к  осуществлению,  например,
высадка  десанта  в  Англию,  но  сорвались,  или  настолько  грандиозные,  что  так  и  ос¬
тались  не  реализованными,  например,  проект  Индийского  похода.  На  этом  послед¬
нем  наполеоновском  имперском  замысле,  имевшим  воистину  геополитический  ха¬
рактер  и  грозившим  перевернуть  мировое  устройство,  остановимся  и  попробуем  ра¬
зобрать  его  подробно,  так  как  он  оказался  напрямую  тесно  связан  в  тот  период  с  Рос¬
сией  и  проводимой  ей  политикой.
 Восток  всегда  манил  Наполеона.  Никто  из  серьезных  исследователей  не  считал  слу¬
чайностью  его  экспедицию  в  Египет.  Но  особое  место  в  наполеоновских  планах  все¬
гда  занимала  Индия.  И  отнюдь  не  потому,  что  французскому  полководцу  не  давали  по¬
коя  мечты  о  лаврах  Александра  Македонского.  Он,  будучи  сугубым  прагматиком,  в
данном  случае  четко  исходил  из  реалий  своего  времени.  С  незапамятных  времен  глав¬
ным  противником  Франции  всегда  считалась  мастерская  мира  и  владычица  морей  —
Великобритания.  С  этой  точки  зрения  мышление  великого  полководца  не  отличалось
оригинальностью.  Мало  того,  вступив  в  смертельную  схватку  с  могущественным  ост¬
ровным  гигантом,  империя  Наполеона,  не  располагая  флотом,  не  могла  рассчитывать
на  быструю  победу.  Франция  искала  другие,  более  эффективные  пути  для  того,  что¬
бы  поставить  неуязвимый  на  морях  «коварный  Альбион»  на  колени.  Помимо  приме¬
нения  жестких  экономических  средств  (континентальной  блокады),  периодически
возникала  идея  военного  похода  в  Индию.  Осуществление  такой  экспедиции  не
просто  расширяло  ареал  военных  действий,  оно  резко  изменило  бы  стратегическую
ситуацию,  заставило  бы  Великобританию  сражаться  с  перевернутым  фронтом.
В  этом  геополитическом  пасьянсе  Наполеона  Россия  всегда  играла  ключевую  роль.
1812-й  год  также  не  был  исключением.
 138

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Сражение  при  пирамидах  28  июля  1798  года.
Рисунок  и  литография  В.  Адама.  Середина  XIX  в.
ГИМ
 Идея  отвоевания  у  Англии  французами  Индии,  потерянной  в  Семилетнюю  войну,
в  нашей  историографии  недостаточно  исследована.  Она  затрагивалась  востоковеда¬
ми  в  плане  внешней  политики  Франции  на  Востоке,  но  напрямую  не  связывалась  с
походами  в  Индию  через  территорию  России1.
 Не  вызывает  сомнения  тот  факт,  что  с  точки  зрения  французских  интересов,  во¬
енное  предприятие  в  Азию  с  конечной  целью  завоевания  Индостана  являлось  бы
стратегически  важным  шагом,  который  мог  бы  привести  к  полному  краху  Вели¬
кобритании  и  кардинально  изменил  бы  геополитический  расклад  сил  в  мире.  Трудно
даже  просчитать  все  ближайшие  последствия  такой  экспедиции,  если  бы  она  успеш¬
но  завершилась.  Последствия  для  мировой  политики  были  бы  крайне  радикальными,
если  не  сказать,  революционными.
 1  См.:  Аптюхит  В.  Англо-французская  борьба  за  Индию  в  эпоху  Наполеона  I  //  Ученые  записки  ЛГУ.
1939.  Вып.  3.  №36;  Иммбердыев  М.  А.  Иран  в  международных  отношениях  первой  трети  XIX  века.
Самарканд,  1961:  Иоаннисян  А.  Р.  Присоединение  Закавказья  к  России  и  международные
отношения  в  начале  XIX  столетия.  Ериван,  1958.  Лишь  только  Н.  И.  Казаков  в  свое  время  сделал
вывод,  что  к  1812  г.  Наполеон  свое  стремление  к  мировому  господству  решил  осуществить  «не  через
торговый  и  экономический  крах  Англии,  а  через  завоевание  России,  открывавшее  ему  и  стратегиче¬
ские  нуги  к  источнику  колониального  могущества  Англии  —  Индии»  (Казаков  Н.  И.  Внешняя  поли¬
тика  России  перед  войной  1812  года  //  1812  год.  С.  19).
 139

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Титульный  лист  издания  Гофмана
«Памятная  записка  Лейбница  Людовику  XIVо  завоевании  Индии...»
 то  г.
 $  $
 Впервые  идея  индийского  похода  была  высказана  тогда  молодым,  только  что
получившим  известность  генералом  Н.  Бонапартом  в  1797  г.,  еще  до  его  экспе¬
диции  в  Египет,  которая  рассматривалась  как  первый  и  очень  важный  шаг  на  пу¬
ти  к  лишению  владычества  Великобритании  в  Индии.  Считается,  что  уже  позд¬
нее,  получив  государственную  власть  в  свои  руки,  став  первым  консулом,  он  пы¬
тался  усиленно  внушать  Павлу  I  мысль  о  совместном  походе  в  Индию.  Он,  якобы,
даже  разработал  и  предложил  проект  совместной  франко-русской  сухопутной  экс¬
педиции  к  р.  Инду*.  Но  между  Россией  и  Францией  тогда  еще  не  было  даже  мир¬
ного  договора,  не  говоря  уже  о  заключении  военно-политического  союза.  Да,  гла¬
вы  государств  вступили  в  личную  переписку,  но  вот  о  самом  проекте  франко-рус-
 1 	Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  но  Азии.  Выи.  XXIII.
СПб.  1886.  С.  6-7.
 ■3^> 	140

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 т:<  гъьащт  »* 	Ш'Т*.
 ..idtts  УШл.
 <>s  ыл  <i'»trp»K«W(>t  ?<»  otfttp»  ’
 mom
mi  eMwtiox  urn  v\m
 з-ла  тшя&*
 «:т  J*  t'KfSWTSM.
 Cbasftffp,sans  rcloar.k^  Ao^iw* 	ПпасьШ
 deliyrer  m  bett*»  «  rtehea  сои(г<><*  4u
 euvm  ita  «onvtflte*  rmt*?*  k  J'ljs*
HwAxksel  *eCwiMwiw4»S«ti«»  civil'яШ  <ie
VKurnj>e,  ot  я  i«  France  «»  partteuiiM';  «ri  f'*t:
Us  but  d  iific  (fsptkliaon  di^uti  U’naittort#^**^  h
Jnvmiiitc  aen&  dtt  XIX* 	ft  k*  Chth  (it's
 Gouveruer»«ms  qui  out  t'^nva  с«««  utiie  e*  g«~
licuse  enlr*pnc«.
 fU»«»«sm  ft»»  iMWWUtt  У
 U  Jtfpnblique  1г*щшс  vi  №»p<?«w  <k>Mn*~
m',  pour  enwy<>r  sur  U#  J»r<.b4*  flwto*.>  ««*
amtoe  сошЫя*'е  AneKwMi*  bhHb  in-.nnx*-
 Ш
 Лист  публикации  на  французском  языке
«Проекта  сухопутной  экспедиции  в  Индию»  1840  г.  в  качестве  приложения  к
«Памятная  записка  Лейбница  Людовику  XIVо  завоевании  Индии...»
 ской  экспедиции  в  Индию  нет  ни  слова,  нельзя  обнаружить  даже  следов  обсужде¬
ния  этой  идеи  в  опубликованных  официальных  дипломатических  документах.  Де¬
ло  осложняется  тем,  что  помимо  этого  совместного  проекта  Павел  I  в  конце  свое¬
го  правления  предпринял  конкретные  шаги  для  реализации  собственной  про¬
граммы  русского  проникновения  в  Индию  через  Среднюю  Азию.  Чаще  всего  ис¬
следователи  рассматривают  эти  два  плана  как  звенья  одной  цепи,  а  также  счита¬
ют,  что  российский  император  был  загипнотизирован  красивой  идеей  Наполеона
и  постарался  осуществить  ее  самостоятельно.  Тут  важно  разобраться:  насколько
тесно  оказались  взаимосвязаны  эти  два  плана  и  какой  из  них  был  первичен?  Так¬
же  необходимо  выяснить  кто  был  истинным  автором  проекта  и  когда  именно  со¬
ставлен  план  совместной  французско-русский  экспедиции.
 Впервые  проект  был  опубликован  на  французском  языке  в  1840  г.  в  брошюре  под
названием  «Памятная  записка  Лейбница  Людовику  XIV  о  завоевании  Индии,  публи¬
куемая  с  предисловием  и  замечаниями  Гоффмана,  с  приложением  проекта  сухопут-
 141

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ной  экспедиции  в  Индию  по  договоренности  между  первым  консулом  и  императором
Павлом  I  в  начале  этого  века»1.  Причем  Гоффман  издал  «точное  изложение  проек¬
та,  секретно  ему  сообщенного»2.  Первый  раз  проект  был  переведен  с  французско¬
го  на  русский  язык  и  опубликован  в  1847  г.,  правда,  без  указания  подлинника  и  со
слегка  видоизмененным  названием3.  Причем  при  издании  книги  переводчик  не
был  указан,  а  в  посвящение  указывалось  имя  лишь  надворного  советника  П.  В.  Го¬
лубкова,  при  финансовой  поддержке  которого  она  и  увидела  свет.  Видимо,  по  цен¬
зурным  соображениям  из  русского  перевода  было  убрано  лишь  помещенное  перед
текстом  проекта  «напоминание»,  написанное,  вероятно,  самим  Гоффманом:  «По¬
кушение  на  жизнь  первого  консула  24  декабря  1800  г.  и  трагическая  смерть  импе¬
ратора  Павла  I  24  марта  1800  г.  стали  пагубными  следствиями  проекта  экспедиции
в  Индию.  Известно  откуда  нанесены  удары!»4.  Но  затем  переводчик  (вслед  за  ним
и  историки)  сделал  безоговорочный  вывод  о  том,  что  сам  проект  составлялся  первым
консулом,  хотя  в  оригинале  об  этом  отсутствуют  точные  указания*.  Позже  в  литера¬
туре  при  переизданиях  текста  и  в  комментариях  к  нему  появилось  утверждение,  что
этот  проект  был  прислан  Наполеоном  в  1800  г.  российскому  императору  с  генера¬
лом  Ж.  К.  Дюроком.  Но  Дюрок  прибыл  (возможно,  и  с  проектом)  в  Петербург  уже
после  смерти  Павла  I  и  фактически  не  мог  обсуждать  с  ним  детали  этого  плана*.
 О 	кратком  содержании  этого  проекта  и  о  направлении  в  Петербург  Дюрока  впервые
написал  в  своих  мемуарах,  опубликованных  в  1845  г.,  шведский  посол  в  России  граф
К.  Л.  Б.  К.  Стединг5.  По  воспоминаниям  современников,  он  занимал  исключитель¬
 1 	Memoire  de  Leibnitz,  a  Lous  XIV,  sur  la  conque  te  de  l'Egypte,  public  avec  une  preface  et  notes,
Par  M.  de  Hoffmanns,  suivi  d'un  projet  d'expedition  dans  l'lnde,  par  terre,  concerte  entre  le  premier
consul  et  l'Empereur  Paul  I-er,  au  commencement  de  ce  ciecle.  Paris,  1840.  P.  37  —  56.  Причем
ранее  «Памятная  записка  Лейбница  Людовику  XIV  о  завоевании  Индии...»  публиковалась  ранее  в
1803  г.  на  английском  языке  без  «Проекта  экспедиции  в  Индию...»  (См.:  A  Summary  account  of
Leibnitz's  memoir,  addressed  to  Lewis  the  fourteenth,  recommending  to  that  Monarch,  the  conquest
of  Egypt,  as  conducive  to  the  establishing  a  Supreme  autority  over  the  Government  of  Europe.  London,
1803.)
 2 	РГВИА.  Ф.  213.  Он.  1.  Д.  45.  Л.  6.
 3 	Проект  сухопутной  экспедиции  в  Индию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу  первым
консулом  Наполеоном  Бонапарте.  М.,  1847.
 4 	Memoire  de  Leibnitz,  a  Lous  XIV,  sur  la  conquete  de  l'Egypte...  P.  38.
 5 	Memoires  posthumes  du  feld-marechal  comte  de  Stedingk.  Т.  II.  P.  6—8.  Позднее  в  отечествен¬
ной  литературе  при  очередной  публикации  (в  виде  краткого  резюме)  этого  проекта  утвержда¬
лось,  что  этот  документ,  «присланный  Наполеоном  к  Павлу  I  через  генерала  Дюрока...  найден
в  бумагах  бывшего  в  то  время  в  России  шведским  посланником  графа  Стсдинга  и  напечатан  в
 посмертных  о  нем  записках»  (Русская  старина.  1876.  №  1.  С.  216—217.)
 3^» 	142

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 ное  положение  в  дипломатическом  корпусе.
 Так  И.  А.  Эренстрем  полагал  что,  «ни  один  из
иностранных  послов  при  русском  дворе  не
пользовался  равным  с  ним  положением»1.  Из
всех  отечественных  историков  лишь  Д.  А.  Ми¬
лютин  высказал  сомнения  «в  подлинности
этого  проекта,  соображенного  крайне  легко¬
мысленно  и  без  основательных  местных  дан¬
ных»,  так  как  автор  французской  брошюры
не  указал  место  хранения  источника2.  Дума¬
ется,  что  подлинность  самого  документа  все
же  подтверждается  мемуарными  свидетель¬
ствами,  да  и  сам  Д.  А.  Милютин  привел  в  пе¬
реводе  любопытные  отзывы  о  проекте  двух
агентов  прусского  министра  К.  А.  Гарденбер-
га,  написанные  по  горячим  следам  —  один  из
Парижа,  другой  из  Лондона1*.  Трудно  предположить,  что  в  1840  г.  (год  переноса  пра¬
ха  Наполеона  с  о.  Св.  Елены  в  Париж)  некто  самостоятельно  составил  подобный  план
и  выдал  его  за  оригинал  начала  века.  Но  когда  и  кем  был  составлен  проект  —  этот
вопрос  остается  до  конца  не  проясненным,  хотя  несколько  десятков  исследователей
до  сих  пор  уверенно  приписывали  его  авторство  первому  консулу  Н.  Бонапарту  и  да¬
тировали  1800  г.*
 Для  того  чтобы  лучше  разобраться  в  этом  вопросе,  приведем  для  начала  лишь
эскизно  содержание  проекта.  Суть  его  следующая.  70-тысячный  экспедицион¬
ный  корпус  (половина  французов,  половина  русских,  из  них  10  тыс.  казаков*)
под  командованием  тогда  еще  генерала  А.  Массена  (на  его  кандидатуре  настаи¬
вал  Павел  Г)  должен  был  за  120—130  дней  (май  —  сентябрь  1801  г.)  достичь
берегов  Инда.  Планировалось,  что  в  мае  1801  г.  французские  части  от  Рейна  по
р.  Дунай  при  содействии  Австрии  попадут  на  Черное  море,  затем  пересев  на  су¬
да  русского  флота,  доберутся  до  Таганрога,  а  оттуда  пешим  порядком  по  суше  пе¬
рейдут  до  станицы  Пятиизбянской.  Потом,  переправясь  через  Дон,  они  совер¬
шат  пеший  переход  к  Царицыну.  После  чего  по  Волге  они  спустятся  на  судах  до
Астрахани,  где  к  ним  уже  присоединятся  русские  войска.  На  это  отводилось
80  дней.  Впоследствии  объединенный  экспедиционный  корпус  через  Каспий¬
 1 	Из  исторических  записок  Иоанна-Альберта  Эренстрема//  Русская  старина.  1893.  №  8.  С.  240.
 2 	Милютин  Д.  История  войны  1799  года  между  Россией  и  Францией  в  царствование  императора
Павла  I.  Т.  III.  СПб.,1857.  С.  697.
 3 	Там  же.  С.  668  —  669.
 V?
 л
 1
 сЙ
 Император  Павел  I  со  свитой
Неизвестный  художник  по  ригиналу
И.  Б.  Лампи.  Конец  XVIII  в.
 ГИМ
 143

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ское  море  на  купеческих  кораблях  попадет  в  персидский  город  Астрабад  (часть
русских  войск  предварительно  уже  должна  была  высадиться  там),  после  чего  он
двинется  к  правому  берегу  реки  Инд  по  маршруту  Мешхед  —  Герат  —  Феррах  —
Кандагар.  И  на  все  эти  действия  отводилось  лишь  45  —  50  дней  !!!.
 Дальше  обрисовывается  весьма  странная  ситуация.  Авторство  все  приписывали
Наполеону.  И  после  текста  в  качестве  приложения  были  помещены  вопросы,  кото¬
рые  также  сделаны  якобы  самим  первым  консулом,  —  факт,  позднее  домысленный
отечественными  историками.  Все  это  весьма  сомнительно  и  как-то  не  сходятся  кон¬
цы  с  концами.  Посудите  сами.  Разработчик  проекта  (Н.  Бонапарт),  дав  его  для  озна¬
комления  возможному  партнеру,  мало  того,  будучи  крайне  заинтересованным  в  том,
чтобы  его  идею  восприняли  и  приняли,  вместо  дополнительных  и  убедительных  до¬
водов,  вдруг  неожиданно  стал  задавать  конкретные  вопросы  («objections»  —  в  пер¬
вом  переводе  правильно  названы  «возражениями»),  которые,  честно  говоря,  ставят
под  сомнение  его  авторство.  Не  будет  же  создатель  проекта  задавать  вопросы  сам  се¬
бе?  А  вот  ответы  на  них  якобы  дал  сам  Павел  I  (указаний  на  это  в  тексте  также  не
имеется),  его  предполагаемый  партнер.  Причем  в  ответах  предложенную  идею  за¬
щищал  как  раз  российский  император,  он  явно  пытался  развеять  у  другой  стороны
всяческие  сомнения  в  реальности  осуществления  проекта.  В  данном  случае,  исходя
из  элементарной  логики  и  отбросив  утверждения  историков,  необходимо  поменять
местами  разработчика  и  партера:  то  есть  предположить,  что  разработчиком  идеи
был  Павел  I,  а  вот  потенциальным  партнером  —  Н.  Бонапарт.  Тогда  с  точки  зрения
логики  все  становится  на  свои  места.  А  поскольку  нет  полной  уверенности  в  точном
авторстве  (думаю,  Павел  I  не  мог  самолично  написать  проект,  не  царское  это  дело),
имена  первых  лиц  государств  следует  заменить  и  условно  именовать  русской  и  фран¬
цузской  стороной.  Тогда  проект,  а  также  помещенные  к  нему  вопросы  и  ответы  бу¬
дут  иметь  хоть  какое-то  закономерное  обоснование.  Русская  сторона  предложила
идею,  —  французская  задала  вопросы,  —  русская  сторона  попыталась  развеять  все
сомнения  партнера.
 Приведем  в  кратком  изложении  вопросы-возражения,  которые  были  заданы
французской  стороной.  Наполеон  Бонапарт  не  мог  ни  отдавать  себе  отчета  в  том,  что
на  пути  претворения  в  жизнь  этого  грандиозного  замысла  встретится  немало  непред¬
виденных  трудностей,  и  это  обстоятельство  его  беспокоило.  Поскольку  пребывание
французских  войск  на  русской  территории  (центральная  часть  проекта)  было  распи¬
сано  подробно  и  в  радужных  тонах,  первого  консула  в  первую  очередь  волновали  во¬
просы  начальной  и  заключительной  стадий  экспедиции.  Всего  с  французской  сторо¬
ны  было  поставлено  пять  вопросов  (возражений).  Хватит  ли  судов  для  перевозки  по
Дунаю  французского  корпуса?  Пропустят  ли  турки  французов  к  устью  Дуная?  Хватит
ли  русских  судов  для  перевозки  войск  по  Черному  морю?  Не  атакуют  ли  русские  су¬
да  в  Черном  море  английский  флот?  Прямо  задавался  вопрос  о  том,  каким  образом

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 русско-французская  армия  «может  пройти  до  Индуса,  по  странам  диким  и  лишен¬
ным  средств,  армия,  которой  придется  пройти  расстояние,  составляющее  около
1500  верст  от  Астрабада  до  границ  Индостана?».
 Как  не  парадоксально,  но  российский  император  постарался  рассеять  его  опасе¬
ния,  выразив  большой  оптимизм  и  уверенность  в  успехе  предполагаемой  акции.  Для
наглядности  приведем  полностью  ответ  на  последний  вопрос:  «Эти  страны  вовсе  не
дики  и  не  бесплодны;  дорога  эта  открыта  и  посещается  с  давних  времен;  караваны
обыкновенно  приходят  в  тридцать  пять  или  сорок  дней  с  берегов  Индуса  в  Астрабад.
Земля  вовсе  не  покрыта,  как  в  Аравии  и  Ливии,  сыпучими  песками:  она,  напротив,
почти  на  каждом  uiaiy  орошается  реками;  фуража  в  тех  странах  довольно;  рис  в  изо¬
билии  и  составляет  главнейшую  пищу  обитателей  тех  стран;  быки,  овцы  и  дичь  там
обыкновенная  вещь;  фрукты  разнообразны  и  бесподобны.  Одно  основательное  воз¬
ражение  можно  сделать:  это  продолжительность  похода;  но  из-за  этого  не  должно  от¬
вергать  проекта;  армия,  русская  и  французская,  жаждут  славы;  они  храбры,  терпели¬
вы,  неутомимы;  их  храбрость,  и  благоразумие  и  настойчивость  начальников  победят
все,  какие  бы  ни  было,  препятствия.  Одно  историческое  происшествие  подкрепляет
это  положение.  В  1739-м  и  1740-м  годах  Надир-Шах,  или  Тамасс-Кули-Хан:*,  вы¬
ступил  из  Дели  с  многочисленною  армиею  для  произведения  экспедиции  в  Персию  и
к  берегам  Каспийского  моря;  он  прошел  через  Кандагар,  Феррах,  Герат  и  Мешид,  и
прибыл  в  Астрабад;  в  то  время  все  эти  города  были  значительны;  хотя  теперь  они
много  потеряли  прежнего  блеска,  но  все  же  сохранили  большую  часть  его.  Что  сдела¬
ла  в  1739  и  1740  годах  армия  вполне  азиатская  (этим  выражается  в  точности  ее  зна¬
чение  —  так  в  оригинале  —  В.  Б.)  то,  без  сомнения,  могут  исполнить  теперь  армия
русская  и  французская.  Вышеупомянутые  города  составят  главные  пункты  сообщения
между  Индостаном,  Россиею  и  Франциею;  для  этого  необходимо  устроить  военную
почту  и  употребить  для  нее  козаков,  наиболее  способных  к  таковому  роду  службы»1.
Отсюда  следует  (отчетливо  видно  из  текста),  что  русская  сторона  снимала  все  воз¬
никшие  сомнения  французов,  рьяно  защищала  проект,  конкретизировала  и  дополня¬
ла  его,  демонстрируя  компетентность  и  отличную  проработку  в  отдельных  деталях.
Вряд  ли  на  такую  хорошую  осведомленность  могли  претендовать  какие-либо  фран¬
цузские  специалисты.
 В  пользу  нашего  предположения  говорит  и  анализ  содержания  самого  проекта.
Приведем  текст  из  первого  абзаца,  где  говорилось  о  цели  экспедиции:  «Изгнать  без¬
 1  Проект  сухопутной  экспедиции  в  Индию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу  первым
консулом  Наполеоном  Бонапарте.  С.  31—36  (повторное  издание:  Проект  сухопутной  экспедиции  в
Индию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу  первым  консулом  Напалеоном  Бонапарте.
СПб.,  1880.  С.  7—26);  Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов
по  Азии.  Вып.  XXIII.  СПб.  1886.  С.  40—50;  Русская  старина.  1873.  №  9.  С.  401—407.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 возвратно  англичан  из  Индостана,  освободить  эти  прекрасные  и  богатые  страны  от
британского  ига,  открыть  промышленности  и  торговле  образованных  европейских
наций,  и  в  особенности  Франции,  новые  пути:  такова  цель  экспедиции,  достойной
увековечить  первый  год  XIX  столетия  и  правителей,  замысливших  это  полезное  и
славное  предприятие».  Бросается  сразу  в  глаза,  что  в  это  время  во  Франции  летоис¬
числение  велось  не  от  Рожества  Христова,  а  по  годам  республики  (хотя  французы  мог¬
ли  и  перевести  на  общеевропейскую  датировку).  Кроме  того,  вряд  ли  французская
сторона  уже  в  начале  текста  проекта  стала  бы  подчеркивать,  что  достижение  постав¬
ленной  задачи  будет  выгодно  «в  особенности  Франции».  Это  могло  оттолкнуть  потен¬
циального  партнера.  А  вот  такой  тезис  для  убедительности  могла  выдвинуть  лишь  рус¬
ские.  Далее  в  проекте  лишь  мимоходом  (в  двух  полных  фразах)  говорится  о  том,  как
французский  корпус  достигнет  устья  Дуная,  дальнейший  путь,  особенно  по  русской
территории  описывался  очень  подробно,  причем  автор  проявил  поразительную  осве¬
домленность  и  отличное  знание  российских  географических,  хозяйственных  и  торго¬
вых  реалий.  Приведем  некоторые  подробности.  В  проекте  предлагалось  французским
войскам  следовать  в  Россию  налегке,  без  лошадей,  повозок,  тяжелой  артиллерии  и  за¬
пасов,  так  как  все  это  можно  было  приобрести  на  русской  территории.  Вряд  ли  фран¬
цузская  сторона  стала  бы  сделать  подобное  предложение  русским.  Автор  текста  пред¬
полагал,  что  французскими  комиссарами  «лошади  могут  быть  куплены  между  Доном  и
Волгою,  у  козаков  и  калмыков;  там  находятся  в  бесчисленном  множестве  лошади,  са¬
мые  способные  для  службы  в  тех  краях.  .,  и  цена  их  гораздо  дешевле,  чем  где  либо»;
военные  запасы  «могут  быть  взяты  из  арсеналов  астраханского,  казанского  и  саратов¬
ского,  которые  снабжены  ими  в  изобилии».  Очень  любопытный  пассаж  автора  о  за¬
купке  французами  «принадлежностей  лагерного  расположения  войск»  и  комиссариат¬
ских  вещей:  «Все  эти  предметы  находятся  в  большом  изобилии  в  России  и  дешевле,
чем  в  других  частях  Европы.  Французское  правительство  может  договариваться  о  них
с  директорами  сарептской  колонии,  лежащей  верстах  в  тридцати  от  Царицина,  на  пра¬
вом  берегу  Волги.  Главное  правление  этой  евангелической  колонии,  слывущей  самою
богатою,  самою  промышленною  и  самою  точной  в  исполнении  принятых  условий,  на¬
ходится  в  Саксонии;  там  должно  выхлопотать  приказание  о  том,  чтобы  сарепская  ко¬
лония  взяла  на  себя  поставку  разных  потребностей  для  армии».  Также  предлагалось
поступить  и  с  аптекой:  «Она  может  быть  поставлена  сарептскою  колониею,  в  кото¬
рой  с  давнего  времени  существует  аптека,  соперничествующая  с  императорскою  мос¬
ковскою  аптекою  в  разнообразии  и  качестве  медикаментов»1.  Вряд  ли  французские
дипломаты  и  даже  разведчики  (а  надобности  в  них  тогда  у  Франции  не  было  на  терри¬
 1  Проект  сухопутной  экспедиции  в  Индию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу  первым
консулом  Наполеоном  Бонапарте.  С.  17  —  20.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 тории  России)  располагали  столь  исчерпывающими  сведениями.  Если  бы  автором  был
француз,  то  он  не  стал  бы  так  характеризовать  арсеналы  (откуда  он  узнал  об  «изоби¬
лии»?),  распространяться  о  дешевых  ценах  на  лошадей  и  военные  вещи,  указывать
русским,  где  находится  Сарепта,  сравнивать  ее  аптеку  с  московской,  давать  совет
французскому  правительству  заключить  договор  с  Главным  евангелистическим  правле¬
нием  в  Саксонии.  Таких  чисто  русских  сюжетов  и  пассажей  можно  найти  в  тексте  мно¬
жество.  Укажем  лишь  еще  одну  подробность  о  месте  переправы  через  Дон  у  станицы
Пятиизбянской.  Автор  указал,  что  река  «в  этом  месте  немного  шире,  чем  Сена  под  Па¬
рижем»1.  Такие  тонкости,  если  предположить,  что  автором  являлся  француз,  вряд  ли
бы  стали  указываться  русской  стороне  (это  было  бы  странно).  Но  если  сочинитель  —
русский,  побывавший  в  Париже,  то  тогда  понятно,  что  он  делал  сравнение  с  извест¬
ными  всем  французам  величинами.  Вообще  сам  текст  написан  и  выдержан  в  духе  «ры¬
царских»  фантазий  и  одновременно  мелочности  Павловского  царствования.
 Да  и  политические  обстоятельства  французской  республики  в  1800  г.  явно  не
способствовали  тому,  что  Наполеон  мог  составить  подобный  проект.  Хотя  для
отечественного  историка  соблазнительно  было  бы  выдвинуть  тезис  о  том,  что
первый  консул  хотел  любым  способом  поймать  в  свои  сети  Павла  I.  Безусловно,
и  без  всяких  сомнений  Бонапарт  имел  тогда  сильное  желание  заключить  союз  с
Россией  и  очень  много  сделал  в  этом  направлении.  Но  перед  ним  в  то  время  сто¬
яли  несколько  иные  цели.  Он  только  что  получил  власть  в  свои  руки,  и  именно  в
этот  конкретный  период  ему  нужна  была  в  первую  очередь  передышка,  мир  с
Англией.  При  этом  он  всеми  средствами  хотел  сохранить  и  Египет,  где  не  в  са¬
мом  лучшем  состоянии  еще  находились  и  действовали  французские  войска.
А  тут  первый  консул  должен  был  бы  выделить  еще  дополнительно  35  тыс.  солдат
(не  говоря  уже  о  финансовых  издержках  —  в  период  консульства  государствен¬
ные  расходы  Франции  имели  скромные  «республиканские»  размеры)  и  напра¬
вить  их  на  край  земли  (в  1800  г.  даже  не  закончились  военные  действия  против
Австрии).  Конечно,  у  него  хватало  авантюризма  в  крови,  но  прямой  расчет  сви¬
детельствовал  о  том,  что  тогда  это  был  бы  явный  перебор.  Не  случайно  один  из
современников,  знакомый  с  проектом,  достаточно  умный  и  проницательный
шведский  дипломат  Стединг,  считая  его  «химерическим»,  сделал  следующую  ре¬
марку:  «Непонятно,  как  план  достаточно  незрелый  и  демонстрирующий  совер¬
шенное  незнание  местностей,  обстоятельств  и  безмерных  пространств,  которые
экспедиционным  войскам  предстояло  пройти,  чтобы  достичь  Инда...  мог  выйти
из  кабинета  Наполеона,  если  только  не  считать  это  хитроумной  политикой,  что¬
бы  обольстить  фантастическую  впечатлительность  императора  Павла,  крайне
 1 	Там  же.  С.  16.
 147

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 недовольного  в  тот  момент  Сент-Джеймским  кабинетом»1.  Но  и  как  отвлекаю¬
щий  маневр  Бонапарта  по  отношению  к  России  этот  проект  не  мог  быть  состав¬
лен  в  1800  г.
 Нормализация  отношений  и  контакты  между  дипломатами  начались  лишь  со  вто¬
рой  половины  1800  г.  (в  сентябре).  Первое  письмо  первый  консул  Павлу  I  написал
9  (21)  декабря  1800  г.,  а  российский  император  Наполеону  лишь  18  (30)  декабря
того  же  года.  В  связи  с  обострением  отношений  России  с  Англией  Павел,  даже  еще
не  заключив  мир  с  французами,  вынужден  был  прямо  обратиться  к  первому  лицу
Франции  15(27)  января  1801  г.  Вот,  что  он  тогда  написал  Н.  Бонапарту:  «Я  не  мо¬
гу  не  предложить  Вам,  нельзя  ли  предпринять  или,  по  крайней  мере,  произвести
что-нибудь  на  берегах  Англии,  что  в  то  время,  когда  она  видит  себя  изолированною,
может  заставить  ее  раскаиваться  в  своем  деспотизме  и  в  своем  высокомерии»2.  На¬
полеон  обещал  тогда  ему  помочь  и  организовать  ряд  демонстраций  своих  войск  на¬
против  берегов  Англии  и  даже  провести  десантные  операции.  Но  вряд  ли  до  этого
письма  он  решился  бы  сразу  с  места  в  карьер  предлагать  проект  похода  в  Ин¬
дию  —  только-только  оба  государства  (в  первую  очередь  Франция)  с  большим  трудом
нашли  совместный  интерес,  начались  очень  сложные  переговоры  о  мирном  договоре
и  союзе,  появление  же  французского  плана  диверсии  в  Индию  могло  спугнуть  тако¬
го  непредсказуемого  партнера  как  Павел.  Как  свидетельствуют  исследователи,  лишь  в
конце  февраля  1801  г.  Н.  Бонапарт  занялся  изучением  карт  азиатского  ареала,  имея  в
виду  возможность  совместного  похода  в  Индию3.
 А  вот  со  стороны  скорого  на  решения  российского  императора  подобный  проект
был  вполне  логичен.  Уже  в  конце  1800  г.  политика  Павла  I  приняла  отчетливое  ан-
тибританское  направление.  Хотя  французские  и  русские  дипломаты  только  начина¬
ли  переговоры  (они  продвигались  вперед  с  большим  трудом),  русские  генералы  мог¬
ли  подготовить  и  начать  обсуждение  вопроса  о  военном  сотрудничестве.  Но  лишь  в
воспоминаниях  А.  М.  Тургенева  (страдающих  многими  мемуарными  неточностями)
мне  удалось  найти  короткое  упоминание  о  подобных  планах  в  1801  г.  В  его  записках
говорится:  «Император  Павел  отправил  г.  Колычева  к  Наполеону  послом,  а  вскоре
потом  был  послан  генерал  от  инфантерии  и  командир  гвардии  Семеновского  полка
Василий  Иванович  Левашов,  для  заключения  военной  конвенции  против  Англии»4.
Правда,  в  официальных  источниках  значится,  что  В.  И.  Левашов*  в  этот  период  был
направлен  чрезвычайным  послом  в  Неаполь,  но  он  мог,  особенно  не  афишируя  свою
миссию,  по  дороге  заехать  в  Париж.  До  него  в  Париж  был  отправлен  и  генерал  граф
 1 	Memoires  posthumes  du  feld-marechal  comte  de  Stedingk.  Т.  II.  P.  8.
 2 	Там  же.  С.  16.
 3 	Грюнвальд  К.  Указ.  соч.  С.  69.
 1 	Записки  Александра  Михайловича  Тургенева//  Русская  старина.  1886.  №  1.  С.  47.
 148

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Г.  М.  Спренгтпортен  («лицо,  наделенное
полномочиями»),  официально  —  для  при¬
ема  и  возвращения  на  родину  русских  плен¬
ных*.  Он  несколько  раз  встречался  с  Бона¬
партом  и  через  него  было  передано  предло¬
жение  Павла  I  о  согласии  вступить  в  перего¬
воры  о  мире  с  французской  стороной*.
 Кто-то  из  этих  генералов,  вероятно,  и  при¬
вез  проект  экспедиции  в  Париж  и  кому-то
из  них,  возможно,  и  принадлежали  ответы
на  вопросы  французской  стороны.
 Думаю,  не  стоит  приписывать  Наполео¬
ну  авторство  идеи  или  проекта,  исходив¬
шие  не  от  него.  В  то  же  время,  нельзя  го¬
ворить  и  о  возможности  реального  осуще¬
ствления  проекта,  в  первую  очередь  по
политическим  моментам.  Тут  важно  отме¬
тить,  что  документ  еще  не  имел  официаль¬
ного  утверждения  ни  с  одной  стороны,  а  о
походе  в  Индию  в  переписке  1801  г.  между 	Мамелюк
 первым  консулом  и  российским  императо-  Гравюра  неизвестного  художника.
ром  даже  не  упоминалось.  Никаких  подгото- 	Начало  XIX  в.
 вительных  мероприятий  по  реализации  это¬
го  проекта  ни  с  русской,  ни  французской  стороны  не  последовало.  Да  и  никаких
шансов  осуществить  этот  проект  именно  в  1801  г.  в  силу  сложившейся  международ¬
ной  ситуации  в  Европе  уже  не  оставалось  даже  чисто  технически,  не  говоря  уже  о
политических  проблемах,  которые  не  могли  решаться  в  одночасье.  Почему  —  можно
разобрать  поэтапно.
 Первый  этап  —  35  тыс.  французов  должны  были  спуститься  из  Южной  Германии
к  устью  Дуная  с  согласия  и  при  содействии  австрийцев.  Но  только  9  февраля  1801  г.
был  заключен  Люневильский  договор  между  Францией  и  Австрией.  А  в  этом  догово¬
ре  не  содержалось  никаких  статей  о  перемещении  французских  войск  по  Дунаю.  Ав¬
стрийцы  же  были  не  настолько  слабы  или  близоруки,  чтобы  разрешить  бывшему  про¬
тивнику  свободно  передвигаться  по  стратегически  важной  водной  артерии  своей  им¬
перии.  Фактически  только  одно  это  перечеркивало  на  корню  саму  возможность  сов¬
местной  экспедиции.  Но,  предположим  —  благодаря  двустороннему  франко-россий¬
скому  нажиму  согласие  от  Австрии  удалось  бы  получить.  Сразу  же  возникало  бы  новое
затруднение  —  проблема  Турции,  которая  формально  контролировалаустье  Дуная.  Как
она  могла  дать  разрешение  на  появление  французского  корпуса,  когда  в  1801  г.  Еги¬
 149

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 пет  (номинально  он  был  подчинен  турецкому  султану)  продолжали  занимать  францу¬
зы,  а  Турция  находилась  в  состоянии  войны  с  ними?  Проблемы  с  Австрией  и  Турци¬
ей  —  это  груз,  порожденный  французской  политикой.  Сделаем  еще  одно  предполо¬
жение,  что  России,  имевшей  тогда  большое  влияние  в  Стамбуле,  удалось  согласовать
бы  этот  вопрос  —  убедить  турок,  или  занять  на  хулой  конец  Дунайские  княжества,
как  это  было  сделано  в  1806  г.  Наконец  французский  корпус  гипотетически  добрал¬
ся  бы  до  Черного  моря.  Вновь  возникла  бы  новая  проблема  —  английский  флот.
Ведь  вряд  ли  движение  французского  контингента  осталось  бы  тайной  для  Лондона
и  британского  адмиралтейства.  Английская  эскадра  наверняка  попыталась  бы  про¬
рваться  из  Средиземного  в  Черное  море,  заблокировать  на  суше  экспедиционный
корпус  и  не  допустить  его  переброску  морским  путем  в  русские  порты.  Еще  сделаем
предположение,  что  или  турки  не  пропустили  англичан,  или  русские  смогли  бы  дать
им  отпор,  или  (самый  крайний  вариант)  французы  пешим  порядком  по  русскому
бездорожью  наконец-таки  смогли  бы  добраться  до  пункта  сбора  —  Астрахани.
Опять  вновь  возникли  бы  большие  проблемы.  Даже  не  из-за  хорошо  известной
склонности  к  недопоставкам  русского  интендантства  —  возможно,  под  гневным  го¬
сударевым  оком  Павла  I  оно  справилось  бы  с  поставленными  задачами  и  обеспечило
бы  в  полном  объеме  необходимые  запасы  продовольствия.  Но  помимо  недостатка
русских  судов  на  Каспии  для  транспортировки  войск  и  грузов  возникла  бы  проблема  с
Персией.  Разрешил  бы  шах  передвижения  совместного  воинского  контингента  двух
христианских  государств  через  все  страну,  да  еще  содержания  на  своей  территории
коммуникационной  линии  и  иностранной  базы  в  Астрабаде?  Только  совсем  недавно,
в  1797  г.,  у  Персии  был  исчерпан  последний  военный  конфликт  с  Россией,  а  на  ли¬
цо  имелась  уже  новая  проблема  —  Грузия*.  Вновь  сделаем  допущение  —  уговори¬
ли  или  сделали  бы  шаху  предложение,  от  которого  он  бы  не  смог  отказаться.
А  дальше?  А  дальше  наступило  бы  самое  непредсказуемое  —  как  бы  встретили  афган¬
ские  племена,  можно  сказать,  откуда-то  с  небес  упавшие  войска  христиан?  Тут  уже
никто  не  мог  бы  поручиться  за  ход  событий.  Русские  и  французские  дипломаты  мог¬
ли,  потратив  время  и  приложив,  скорее  всего  огромные  усилия,  предварительно  об¬
говорить  условия  и  прийти  к  некоторым  соглашениям  с  Австрией,  Турцией  и  Перси¬
ей,  но  вот  заранее  договориться  с  афганцами  просто  не  имели  возможности,
Прежде  чем  достичь  р.  Инда  союзникам  пришлось  бы  столкнуться  с  непредсказуе¬
мой  реакцией  горных  свободолюбивых  афганских  племен.  А  по  этому  поводу  никто  не
мог  сказать  что-либо  определенное  или  даже  предположить  —  для  французов  и  рус
ских  Афганистан  тогда  все  еще  оставался  terra  incognita.  А  ведь  затем  изнурен¬
ному  длительным  походом  экспедиционному  корпусу  предстояло  еще  сражаться  сс
свежими  английскими  войсками,  а  за  исход  военных  действий  никто  поручиться  не
мог.  Вот,  например,  что  сообщал  прусский  агент  из  Лондона  по  поводу  совместной:
русско-французского  похода  в  Индию,  помимо  критического  анализа  чисто  военные

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 аспектов:  «Если  бы  даже  предположенная  экспедиция  имела  самый  успешный  ре¬
зультат,  то  ни  Россия,  ни  Франция  не  могли  бы  воспользоваться  своим  завоеванием,
не  могли  бы  упрочить  своего  владычества  в  этой  стране,  и  скоро  были  бы  снова  вы¬
теснены  Британской  силою  военною,  торговою  и  промышленною»1.  Да  и  при  таких
проблемных  коммуникациях  через  Россию  и  Персию,  когда  любой  виток  внешне¬
политических  осложнений  мог  привести  к  катастрофическим  последствиям,  даже
удержать  пути  отхода  было  бы  трудно.  Ведь  Великобритания  всегда  проводила  актив¬
ную  политику  и,  безусловно,  оказала  бы  влияние  на  колеблющихся  союзников,  чтобы
дезавуировать  достигнутые  соглашения  об  экспедиции.
 Суммируя  все  вышесказанное,  нетрудно  сделать  заключение:  чтобы  дойти  до  фи¬
нальной  части  планируемой  экспедиции  у  возможных  союзников  неизбежно  возникал
целый  клубок  проблем,  или  их  переизбыток.  Мало  того,  чтобы  хотя  бы  частично  их  ре¬
шить  (например,  получить  хотя  бы  согласие  на  содействие  со  стороны  Австрии,  Тур¬
ции,  Персии)  и  подготовиться  —  ничего  не  было  сделано.  Да  это  не  позволял  ни  ли¬
мит  времени,  ни  ситуация  в  Европе.  Именно  поэтому  большинство  исследователей
квалифицировали  этот  проект  как  фантастический  или  не  реальный.
 Анализ  этого  документа  (вне  зависимости  от  авторства)  показывает,  что  это
была  лишь  идея,  или  первоначальный  набросок  плана.  Во  всяком  случае,  с  яв¬
ными  ошибками  в  расчете  средств  и  времени  движения.  Например,  вместо
50  дней  от  Астробада  до  Инда  (1900  верст),  по  мнению  публикатора  этих  ма¬
териалов  подполковника  А.  А.  Баторского,  потребовалось  бы  четыре  месяца,
«не  считая  пути  до  Астрабада  от  Рейна,  который  также  рассчитан  неправиль¬
но»2.  Возникли  бы  просто  технические  проблемы  транспортировки  войск  по  во¬
де,  а  еще  более  значительные  —  по  снабжению  продовольствием  70-тысячного
контингента  (еще  во  время  его  нахождения  в  России,  не  говоря  уже  о  Персии).
Лишь  маршрут  самого  движения  для  совместной  экспедиции  был  выбран  пра¬
вильно,  так  как  являлся  оптимальным  оперативным  направлением  для  похода  в
Индию.  С  этой  точки  зрения  показательно  внимание,  которое  уделяли  многие  ев¬
ропейцы  XVIII  столетия  такому  ключевому  пункту  на  персидской  территории,  как
Астрабад.  Еще  в  1786  г.,  ставший  впоследствии  знаменитым  граф  О.  Г.  Р.  Мира-
бо,  высказывал  мысль,  что  в  перспективе  русские  могут  совершить  завоевание
Индии,  и  этим  они  сделают  переворот  в  европейской  политике.  При  этом  он
указывал  конкретное  направление  первоначального  русского  движения  через
 1 	Милютин  Д.  История  войны  1799  года  мсицу  Россией  и  Францией  в  царствование  императора
Павла  I.  Т.  III.  С.  699.
 2 	Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  по  Азии.  Вып.  XXIII.
С.  51.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Персию:  Астрахань  —  Астрабад,  сделав  замечание,  что  до  Астрахани  водным  пу¬
тем  можно  добраться  из  Петербурга.  Поэтому  он  советовал  соединить  усилия  Ев¬
ропы  с  Россией  против  Англии1.  Поскольку  материалы  Мирабо  были  опублико¬
ваны  в  1789  г.,  то  ими  могли  воспользоваться  при  желании  и  французская  и  рус¬
ская  стороны.  Сразу  оговоримся,  что  мысль  о  переброске  французских  сил  по
морю  в  Петербург  при  господстве  британского  флота  полностью  тогда  исключа¬
лась,  поэтому  и  не  могла  прийти  в  голову  иностранным  или  отечественным  ана¬
литикам.  Чуть  позднее  в  1791  г.  французом  Сен-Жени  был  составлен  и  через
русского  адмирала  принца  К.  Г.  Н.  О.  Нассау-Зигена  представлен  императрице
Екатерине  II  план  похода  в  Индию  через  Астрабад,  а  также  через  Бухару  и  Каш¬
мир2.  Частично  этот  план  был  позже  использован  в  Персидском  походе  1796  г.
Руководитель  этого  похода  граф  В.  А.  Зубов,  будучи  членом  Астраханского  ко¬
митета,  созданного  для  улучшения  торговли  на  Каспийском  море,  подал  в
1803  г.  записку  «Общее  обозрение  торговли  с  Азиею».  В  записке  он  уделил  зна¬
чительное  внимание  и  Индии:  «Для  торговли  нашей  с  Индиею,  чрез  Каспий¬
ское  море,  я  полагаю  самым  выгоднийшим  Астрабат...  Отселе,  чрез  провинцию
Хорасан  и  Кандагар  до  пределов  Индостана,  по  удобной  совершенно  дороге,
считается  около  тысячи  только  верст  чрез  горы,  отделяющие  Индию  от  Пер¬
сии»3.  Думаю,  что  в  начале  века  у  русской  стороны  имелось  и  больше  военных
специалистов  по  этому  региону,  и  чисто  технических  оснований  для  составления
нового  проекта  проникновения  в  Индию  через  Персию;  они  могли  также  ис¬
пользовать  предшествующий  опыт  и  замыслы,  а  также  торговые  связи*.  И  са¬
мое  главное,  у  Павла  I  возникла  личная  заинтересованность  в  разработке  такого
плана.  Все  эти  составляющие  во  Франции  как  раз  в  рассматриваемый  период
отсутствовали.
 Русско-французские  отношения  в  1800—1801  гг.  прошли  несколько  периодов.
Сближение  позиций  сторон  началось  в  1800  г.  И  в  этом  процессе  Наполеон,  надо  ска¬
зать,  очень  быстро  достиг  определенных  успехов,  играя,  в  первую  очередь,  на  оскор¬
бленных  чувствах  русского  монарха,  резко  изменившим  свое  прежнее  отношение  к
 1 	Histoire  secrete  de  la  cour  de  Berlin,  ou  correspondence  d'un  voyageur  franqais,  depuis  le  cinq  juillet
1776jusqu'  au  dix-neufjanvier  1787.  Т.  I.  Paris,  1789.  P.  123—124  (Letttre  XXIX).
 2 	Снесарев  A.  E.  Индия  как  фактор  в  средне-азиатском  вопросе.  СПб.,  1906.  С.  37;  IU-ий  А.  Былые
русско-английские  распри.  //  Военно-исторический  сборник.  1916.  №  2.  С.  36;  РГВИА.  Ф.  213.
Он.1.  Д.  45.  Л.  5о6.  Проект  движения  через  Бухару  и  Кашмир  был  раскритикован  генерал-фельд¬
маршалом  Г.  А.  Потемкиным  <<как  непрактичный  и  невозможный»  (См.:  Терентьев  М.  А.  История
 завоевания  Средней  Азии.  Т.  I.  СПб.,1906.  С.  43).
 3 	Русско-индийские  отношения  в  XIX  в.  М.,  1997.  С.  36.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 своим  недавним  союзникам  —  Великобритании  и  Австрии.  Решающую  роль  в  тот  мо¬
мент,  без  всякого  сомнения,  сыграл  личностный  фактор1.  И  индийский  проект  в  рус-
ско-французских  сношениях  мог  стать  связующим  звеном,  определенным  средством,
объединяющим  двух  глав  государств.  Датировать  сам  проект  можно  началом  1801  г.
Думается,  он  был  подготовлен  в  России  после  15  января  1801  г.  Тут  необходимо  объ¬
ективно  отметить,  что  без  доброй  воли  России  совместная  сухопутная  экспедиция  про¬
сто  не  могла  состояться.  Рассуждая  логически,  русские,  если  бы  у  них  возникло  такое
жгучее  желание,  могли  обойтись  и  без  французов,  сами  вместо  35  тысяч  бойцов  вы¬
ставить  70  тысяч,  и,  договорившись  с  персидским  шахом,  двинуться  в  Индию  по
предложенному  маршруту.  Не  надо  было  бы  решать  какие-то  проблемы  с  турками  и
опасаться  действий  английского  флота  в  Черном  море.  Да  и  с  административной,  ор¬
ганизационной  и  финансовой  точек  зрения  это  мероприятие,  если  внимательно  прочи¬
тать  все  предложения  проекта  (перевозка  на  русских  судах  французских  войск,  закупка
в  России  для  французского  корпуса  военных  припасов,  лошадей,  понтонов,  транспорт¬
ных  средств,  «принадлежностей  лагерного  расположения  войск»  и  т.  п.)  казне  обо¬
шлось  бы  значительно  дешевле.  Вероятно,  для  русской  стороны  важно  было  придать
предприятию  международный  характер.  С  одной  стороны  —  напугать  Англию  (чего
частично  смогли  достичь),  с  другой  —  привязать  Францию  к  политике  России.  И  то,
и  другое  глупым  и  неразумным  не  назовешь.
 Видимо,  подобные  мысли  приходили  в  голову  Павлу  I  уже  в  конце  1800  —  начале
1801  гг.  Но  российский  император,  даже  еще  не  заключив  ни  мира,  ни  военно-поли¬
тического  союза  с  первым  консулом  Франции,  вскоре  пожелал  решить  эту  труднейшую
задачу  (Завоевание  Индии!  Или  угроза  завоевания!)  самостоятельно,  без  посторон¬
ней  помощи.  На  это  его  подтолкнуло  резкое  обострение  русско-английских  отноше¬
ний.  Время  поджимало.  Обе  страны  к  весне  1801  г.  вплотную  приблизились  к  состоя¬
нию  войны.  Английский  флот  в  Балтийском  море  был  уже  готов  атаковать  русские  пор¬
ты.  В  этом  конфликте  надеяться  на  какую-то  реальную  помощь  на  Балтике  со  стороны
Франции  не  приходилось.  Поэтому  Павел  I  принял  неординарное  решение  и  отдал
приказ  о  посылке  донских  казачьих  полков  для  поиска  путей  в  Индию  через  Среднюю
Азию.  Это  был  нестандартный  ход  в  ответ  английскому  адмиралтейству.  В  двух  рес¬
криптах  12  января  1801  г.  *  атаману  Войска  Донскому  генералу  от  кавалерии  В.  П.  Ор¬
лову  Павел  I  следующим  образом  объяснял  сложившуюся  ситуацию:  «Англичане  при¬
готовляются  сделать  нападение  флотом  и  войском  на  меня  и  на  союзников  моих  —
 1 	IIодр.  о  политических  аспектах  франко-русского  сближения  в  тот  период  см.:  Вербицкий  Ш.  Д.
Русско-французские  отношения  в  1800—1803  г.г.  Автореферат  диссертации  на  соискание
ученой  степени  кандидата  исторических  наук.  Херсон,  1950;  Виноградов  В.  Я.  «Восточный
роман»  генерала  Бонапарта  и  балканские  грезы  императора  Павла  //  Александр  I,  Наполеон  и
Балканы.  Балканские  исследования.  Вып.  18.  М.,  1997.  С.  53—64.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Шведов  и  Датчан.  Я  и  готов  их  принять,  но  нужно  их  самих  атаковать  и  там,  где  удар
им  может  быть  чувствительнее  и  где  меньше  ожидают.  Индия  лучшее  для  сего  место.
От  нас  ходу  до  Инда,  от  Оренбурга  месяца  три,  да  от  вас  туда  месяц,  а  всего  месяца
четыре*.  Поручаю  всю  сию  экспедицию  вам  и  войску  вашему  Василий  Петрович...
Все  богатство  Индии  будет  вам,  за  сию  экспедицию  наградою»1.  Авантюризм  в  этом
деле  присутствовал  налицо.  Абсолютно  понятно,  что  все  делалось  экспромтом,  без
какой-то  предварительной  скрупулезной  или  капитальной  подготовки  и  с  большим
налетом  дилетантизма  и  откровенного  легкомыслия.  Причем  Павел,  говоря  о  при¬
сылки  карт,  фактически  признавался  Орлову  о  том,  что  посылает  экспедицию  «в
никуда»:  «Карты  мои  идут  только  до  Хивы  и  до  Амурской  [Аму-Дарьи  —  В.  Б.]  ре¬
ки,  а  далее  ваше  уже  дело  достать  сведения  до  заведений  английских  и  до  народов
Индейских  им  подвластных»2.  Об  этом  свидетельствуют  последующие  записки  им¬
ператора  донскому  атаману.  Так,  сообщая  ему  о  посылке  карт  Средней  Азии*,
Павел  I,  как  бы  между  прочим,  написал:  «Помните,  что  вам  дело  до  англичан  толь¬
ко  и  мир  со  всеми  теми,  кто  не  будет  им  помогать;  и  так,  проходя  их,  уверяйте  о  друж¬
бе  России  и  идите  от  Инда  на  Гангес,  и  там  на  англичан.  Мимоходом  утвердите  Бу¬
харин),  чтоб  китайцам  не  досталась*.  В  Хиве  высвободите  столько  то  тысяч  наших
пленных  подданных.  Если  бы  нужна  была  пехота,  то  вслед  за  вами,  а  не  инако  будет
можно.  Но  лучше  кабы  вы  то  одни  собою  сделали»3.  Механизм  как  сохранить  мир¬
ные  отношения  с  воинственными  степняками  и  среднеазиатскими  властями  не  рас¬
крывался,  так  же  как  «утвердить  Бухарин)»,  тогда  как  даже  после  присоединения
Средней  Азии  к  Российской  империи,  например,  Бухарский  эмират  сохранял  госу¬
дарственность  в  вассальном  от  России  статусе.  Немалые  расходы  российского  казна¬
чейства  на  эту  «секретную  экспедицию»  (1  670  тыс.  руб.)  «должны  быть  возвраще¬
ны  от  генерала  от  кавалерии  Орлова  I  из  добычи  той  экспедиции».  Причем  дороги
от  Оренбурга  в  Хиву  и  далее  предстояло  искать  самому  Орлову  и  он  заблаговременно
отправил  есаула  Денежникова  и  хорунжия  Долгопятова  с  целью  предварительной  раз¬
ведки  будущего  пути.  Но  предпринятые  усилия  двух  офицеров  оказались  тщетными.
Как  уведомлял  Орлова  Оренбургский  губернатор  Н.  Н.  Бахметьев  о  пребывании  в
Оренбурге  Денижникова,  что  «если  бы  пробыл  здесь  и  еще  месяц,  но  достаточного
сведения  не  получил  бы»4.
 1 	Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  по  Азии.  Вып.  XXIII.  С.  53.
 2 	Исторический  сборник  вольной  русской  типографии  в  Лондоне.  Кн.  II.  London,  1861.  С.  4.
 3 	Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  но  Азии.  Вып.  XXIII.
С.  54.
 4 	Там  же.  С.  56—58;  Филонов  А.  Оренбургский  поход  //  Донские  войсковые  ведомости.  1859.
№  1.  С.  3-4;  №  2.  С.  6.
 -Зф»  154

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Ожидаемая  завоевательная  прогулка
могла  и  скорее  всего  превратилась  бы  в
военную  катастрофу.  Достаточно  вспом¬
нить  весьма  печальные  аналоги  двух  по¬
добных  предприятий  русских  властей
(один  предшествовал,  а  другой  последо¬
вал  после  1801  г.)1  —  Хивинскую  экс¬
педицию  князя  А.  Бековича-Черкас-
ского  в  1716—1717  г.  и  Хивинский  по¬
ход  В.  А.  Перовского  1839  г.  Надо  ска¬
зать,  что  не  в  пример  1801  г.  эти  две
экспедиции  были  менее  многочисленны
(примерно  по  5  тыс.  человек)  и  готови¬
лись  не  экспромтом,  а  более  тщательно.
К  тому  же  им  ставились  более  скромные
локальные  задачи,  а  не  столь  грандиоз¬
ные  и  претенциозные  как  Орлову,  ре¬
зультаты  же  их,  тем  не  менее,  оказались
провальными.
 Можно  предположить,  что  в  открытом
бою  казаки,  вероятно,  одержали  бы  по¬
беду  над  местными  войсками.  Но  на  их
пути  стояли  еще  и  укрепленные  города,
которые  нужно  было  брать  и,  продвига¬
ясь  дальше,  оставлять  там  гарнизоны.
Как  полки  Орлова  (это  иррегулярная  ка¬
валерия  с  легкими  конными  орудиями)
смогли  бы  их  захватить?  Хотя  в  анналах
казачьей  истории  имелись  успешные
примеры  штурмов  городов  (Азова,  Из¬
маила  и  др.),  но  все  же  к  этому  времени
у  донцов  сложилась  несколько  иная  во¬
инская  специализация.  Можно  выска¬
зать  сомнение,  что  без  поддержки  регу¬
лярной  пехоты  и  тяжелой  артиллерии  им
 Донской  атаман  В.  П.  Орлов
Неизвестный  художник.  1800  г.
Государственный  Эрмитаж
 1 	Были  и  другие,  менее  известные  попытки  по  частичному  завоеванию  Средней  Азии  —  1605  г.
1825—  1826  гг.  и  др.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 удалось  бы  это  осуществить.  Во  всяком
случае,  они  понесли  бы  ощутимые  по¬
тери.  Но  даже  если  бы  казакам  уда¬
лось  совершить  невозможное  и  они
прошли  бы  Среднюю  Азию  (их  мир¬
но  пропустили  или  они  оружием  про¬
ложили  себе  путь),  полки  Орлова
уперлись  бы  в  Памирский  хребет,
труднопроходимые  горы  и  за  ними
воинственные  афганские  племена  на
пути  к  Индии.  И  таких  гипотетичес¬
ких  проблем  возникло  бы  при  реали¬
зации  поставленной  задачи  слишком
много,  чтобы  поверить  в  реальность
осуществления  подобной  экспедиции
по  одному  бездумному  (можно  даже
сказать  безумному)  приказу  русского
самодержца.  «Неисчетные  труднос¬
ти»  предстояло  преодолеть  донским
полкам  —  так  выразился  тогда  гене¬
рал  К.  Ф.  Кнорринг  в  письме  к
 В. 	П.  Орлову1.
 Очень  странным  кажется  и  тот
факт,  что  в  поход  были  направлены
только  донские  полки,  а  уральских  и
оренбургских  казаков,  хорошо  знакомых  с  условиями  степей  Средней  Азии,  исполь¬
зовать  не  планировали  и  о  них  даже  не  упоминали.  Складывается  впечатление,  что
Павел  I  хотел  избавиться  от  самого  большого  казачьего  войска  России,  бросая  его  на
заведомо  невыполнимое  предприятие.  В  случае  же  успешного  выполнения  задачи
численность  войска  заметно  поубавилась  бы.  Примерно  в  таком  ключе  рассматрива¬
ли  эту  проблему  и  некоторые  современники  событий.  Так,  весьма  близкая  ко  Двору
Д.  X.  Ливен  полагала,  что  за  три  месяца  до  начала  экспедиции  «император  Павел  в
гневной  вспышке  решил  предать  уничтожению  все  донское  казачество».  По  ее  сло¬
вам  «император  рассчитывал,  что  при  продолжительном  зимнем  походе  болезни  и
военные  случайности  избавят  его  окончательно  от  казачества»2.  Из  историков  толь¬
ко  Н.  Я.  Эйдельман  считал,  что  одним  из  обстоятельств  назначения  донцов  для  реа-
 Донской  казак
Гравюра  неизвестного  художника.
Начало  XIX  в.
 ГИМ
 1 	Филонов  А.  Оренбургский  поход//  Донские  войсковые  ведомости.  1859.  №  2.  С.  8.
 2 	Цареубийство  11  марта  1801  года:  Записки  участников  и  современников.  СПб.,  1907.  С.  186—187.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 лизации  индийского  проекта  было  «не
раз  высказанное  желание  Павлом
«встряхнуть  казачков»,  убавить  в  во¬
енной  обстановке  их  вольности  и  ддя
этого  возложить  на  них  главную  тя¬
жесть  дальнего  похода»1.  Все  эти  рас¬
суждения  не  лишены  оснований.  Как
раз  на  1800  г.  приходится  печально
знаменитое  дело  братьев  Грузиновых,
которое  имело  широкий  резонанс  на
Дону.  В  сентябре-октябре  1800  г.  каз¬
нили  (несмотря  на  закон  1799  г.,  за¬
прещающий  казни)  шесть  человек:
братья  Е.  О.  и  П.  О.  Грузиновы,  как
государственные  преступники,  были
запороты  кнутом,  отчего  скончались,  а
еще  четверым  «за  недоносительство»
отсекли  головы;  более  сорока  человек
было  наказано  плетьми2.  Назначен¬
ный  из  метрополии  присутствовать  в
войсковом  правлении  генерал-майор
князь  В.  Н.  Горчаков  доносил  из  Чер¬
каска  10  февраля  1801  г.  «о  видимом
ныне  здесь  прекращении  всех  непри¬
личностей;  ибо  доносов  об  оном  более
месяца  не  поступало»3.  Войсковой  ата-
 Донской  офицер.
Гравюра  Куше.
Начало  XIX  в.
ГИМ
 ман  В.  П.  Орлов  также  излагал  свою
 версию  по  поводу  сложившейся  негативной  ситуации  на  Дону:  «оказались  разновре¬
менно  некоторые  изверги,  наносящие  неприятность,  а  целому  войску  сокрушение»;
но  он  полагал,  поскольку  «из  числа  доносов  были  такие,  кои  происходят  от  пьянства
или  по  вражде»,  то  разбираться  с  ними  должны  не  генералы  из  Петербурга,  а  мест¬
ные  власти.  Само  же  решение  о  походе  донских  полков  было  принято  императором
Павлом  I  еще  в  1800  г.  Во  всяком  случае,  атаман  В.  П.  Орлов  уже  в  декабре  1800  г.
предпринял  поездку  по  станицам  и  14  декабря,  давая  отчет  о  количестве  неспособ¬
 1 	Эйдельман  Н.  Я.  Грань  веков.  М.,  1982.  С.  224.
 2 	Савельев  Е.  П.  История  казачества.  Ч.  III.  Новочеркасск,  1916.  С.  438—439;  Гордеев  А.  А.
История  казаков.  Ч.  3.  М.,  1992.  С.  158—159.
 3 	РГВИА.  Ф.  26.  Он.  1/152.  Д.  104.  Л.  544.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ных  к  службе  и  «написанных  из  малолетков  в  казаки»,  докладывал:  «приемлю  сме¬
лость  Вашего  Императорского  Величества  всеподданнейше  удостоверить,  что  все
Войско  Донское  преисполнено  готовности  к  Высочайшей  службе  и  усердия  к  Священ¬
нейшей  Вашего  Императорского  Величества  особе»1.  Кроме  политесных  фраз  в  ад¬
рес  высшей  власти  атаман  попытался  выправить  неблагоприятную  ситуацию  на  Дону
и,  видимо,  уже  имел  сведения  о  предстоящем  походе.
 Исполнять  царскую  прихоть  Войску  Донскому  все  же  пришлось.  41  донской  каза¬
чий  полк  и  2  роты  конной  артиллерии  (24  орудия,  41  500  лошадей  и  22,5  тыс.  че¬
ловек  —  все  боеспособные  на  тот  момент  казаки,  находившиеся  на  территории  вой¬
ска)*  в  конце  февраля  1801  г.  отправились  четырьмя  эшелонами  (отрядами)*  зи¬
мой  в  тяжелых  климатических  условиях  (ветры,  морозы,  снегопады)  через  Волжскую
и  почти  безлюдную  Оренбургскую  степи  на  завоевание  Средней  Азии.  А  от  Оренбур¬
га  они  должны  были  достичь  Индии  —  главной  жемчужины  в  короне  британской  им¬
перии.  Но,  преодолев  зимой  с  большими  трудностями  и  лишениями  (об  этом  упоми¬
нают  многие  авторы  и  даже  приводят  подробности)  за  три  недели  почти  700  верст,
казаки  (еще  на  российской  территории  в  с.  Мечетном  «при  вершинах  реки  Ир-
гиза»)  получили  25  марта  1801  г.  из  Петербурга  одно  из  первых  повелений  (от
 12 	марта  1801  г.)  вошедшего  на  престол  молодого  императора  Александра  I  о  воз¬
вращении  на  Дон2.  Эту  весть  все  участники  похода  восприняли  с  огромной  радос¬
тью.  По  бытовавшему  на  Дону  преданию,  атаман  В.  П.  Орлов,  получив  приказ  на¬
кануне  праздника  Св.  Христова  Воскресенья  собрал  полки  и  поздравил  всех:  «жа¬
лует  вас,  ребята,  Бог  и  Государь  родительскими  домами»3.  В  апреле  полки  верну¬
лись  на  Дон.  Людских  потерь  не  было,  лишь  около  900  лошадей  выбыло  из  строя,
да  казенные  издержки  составили  крупную  сумму.  Так  закончилось  военное  пред¬
приятие,  в  донской  историографии  оставшиеся  под  названием  Оренбургского,  а  в
казачьей  памяти  —  Восточного  похода.  Но  сама  экспедиция  в  Среднюю  Азию  тог¬
да  серьезно  обеспокоила  англичан,  и  некоторые  историки  достаточно  серьезно  по¬
лагали,  что,  возможно,  не  без  их  помощи  российский  император  Павел  I  потерял  и
жизнь,  и  трон.
 1 	РГВИА.  Ф.  26.  Он.  1/152.  Д.  93.  Л.  813-814.
 2 	Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  I.  М.,  1960.  С.  11;  РГВИА.  Ф.  26.
Оп.  1/152.  Д.  107.  Л.  273-274.
 3 	Филонов  Л.  Оренбургский  поход//  Донские  войсковые  ведомости.  1859.  №  3.  С.  10—12;  Сборник
географических,  топографических  и  статистических  материалов  по  Азии.  Вып.  XXIII.  С.  55—61;
Савельев  Е.  П.  Указ.  соч.  Ч.  III.  С.  440—442;  Гордеев  А.  А.  Указ  соч.  Ч.  3.  С.  153—157,161  —  162.
Радость  об  окончании  похода  В.  П.Орлов  не  смог  даже  скрыть  в  официальном  донесении  Александру  I,
описывая  это  событие:  «Войско  Донское,  учиня  со  мною  на  верность  службы  Вашего  Величества
присягу  и  воздав  ко  всевышнему  Богу  о  здравии  и  благоденствии  Вашего  Императорского  Величе¬
ства  усерднейшие  молитвы».  (РГВИА.  Ф.  26.  Он.  1/152.  Д.  107.  Л.  273).

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Приведем  мнение  еще  одного  человека,
знакомого  с  местными  условиями  —  Орен¬
бургского  военного  губернатора  гене¬
рал-майора  Н.  Н.  Бахметьева.  Его  полно¬
стью  не  посвятили  в  детали  экспедиции,  он
не  знал  маршрута  (мог  только  догадывать¬
ся),  но  должен  был  обеспечить  полки  Орло¬
ва  переводчиками  и  медиками.  Вот  что  он
писал  уже  после  восшествия  на  престол
Александра  I  27  марта  1801  г.:  «путь  чрез
степь  киргис-кайсакскую  в  области  бухар¬
скую  и  хивинскую,  сопряжен  не  только  с
чрезмерным  затруднением,  но  даже  и  со
всем  почесть  невозможный,  ибо  во  многих
местах  надо  запасаться  водою  суток  на  двое
и  более;  следственно  таковому  войску,  сколь¬
ко  следует  под  начальством  генерала  от  кава¬
лерии  Орлова,  пройти,  послужит  не  малою
потерею  как  в  людях,  так  и  в  лошадях;  при¬
том  же,  кроме  четырехмесячного  провианта,
приуготовленного  здесь,  по  предварительно¬
му  уведомлению  генерала  прокурора,  на  четыре  месяца  для  двадцати  тысяч  войска,  и
приуготовлений  других  никаких,  по  сие  время  сделать  не  повелено;  и  неизвестно,  на
чем  отправить  должно  означенный  провиант  приуготовленный  на  четыре  месяца»1.
 У  многих  исследователей  эта  попытка  русского  проникновения  в  Среднюю  Азию  в
1801  г.  вызывала  разную  реакцию,  и  они  давали  самые  противоречивые  оценки*.
Большинство  все  же  квалифицировали  ее  как  авантюру  (даже  безумную)  или  просто
излагали  факты  в  позитивистском  ключе  без  особых  выводов.  Но  были  и  такие,  кто
полагал,  что  Павлом  I  тогда  были  поставлены  вполне  достижимые  цели.  Например,
А.  В.  Арсеньев,  в  1893  г.  написавший  статью  на  эту  тему,  серьезно  полагал,  что  дон¬
цам  (как  он  считал  под  командованием  М.  И.  Платова,  а  не  В.  П.  Орлова)  было  впол¬
не  по  силам  «перейти  степи  до  границ  Индии  и  там  возмутить  все  туземное  населе¬
ние  против  своих  ненавистных  поработителей-англичан;  такое  действие  появления
казаков-освободителей  наумы  индийцев,  несомнительное  и  в  наши  дни,  в  то  время
имело  больше  шансов  на  успех».  Вывод  этот  поразителен  также  и  тем,  что,  помимо
примитивной  беллетризации  исторического  повествования,  автор  в  статье  сделал
упор  на  зревшем  казачьем  бунте  —  донцы  еще  во  время  похода  на  своей  территории,
 1 	РГВИА.  Ф.  26.  Он.  1/152.  Д.  107.  Л.  332-333.
 М.  И.  Платов.
Неизвестный  художник  по  оригиналу
И.  Ромбауэра.  1810-е  годы:
 Кость,  акварель,  гуашь.
 ГИМ
 3^1» 	159

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 столкнувшись  с  трудностями,  были  готовы  пойти  на  открытое  неповиновение  во¬
ле  безумного  императора  и  уйти  даже  к  туркам1.  Можно  указать  и  на  другого,
правда,  более  грамотного  дореволюционного  автора,  скрывшегося  под  инициа¬
лами  А.  Ш-ий  (А.  Шеманский),  которого,  судя  по  подходу  и  использованной  тер¬
минологии,  можно  охарактеризовать  как  профессионального  военного  аналити¬
ка.  Он  считал,  что  индийская  экспедиция  имела  не  только  высокие  шансы  на  ус¬
пех,  но  и  могла  «быть  поставлена  в  ряду  наиболее  образцовых  стратегических  по¬
ступков  этого  рода»2.  В  какой-то  степени  этого  военного  можно  оправдать  тем,
что  помимо  научного  любопытства  у  него  присутствовал  и  профессиональный  ас¬
пект  (или  интерес),  так  как  события  1801  г.  он  проецировал  и  на  потенциаль¬
ную  ситуацию  в  будущем  —  вдруг  русским  войскам  понадобиться  совершить  бро¬
сок  в  Индию?  В  его  статье  достаточно  грамотно  рассмотрены  цели,  задачи,  усло¬
вия,  средства,  разработка  плана,  перечислены  возможные  трудности  (правда,
далеко  не  все),  а  успеха,  по  его  мнению,  можно  было  достигнуть  только  благода¬
ря  двум  факторам:  целеустремленности  и  внезапности.
 Совсем  по  иному  выглядят  выводы  нашего  современника  В.  А.  Захарова.
Бросив  мимоходом  упрек  своим  коллегам  («мало  кто  удосужился  серьезно  изу¬
чить  цели  и  задачи  предполагавшейся  экспедиции»)3,  он  связал  осуществление
Индийского  проекта  с  «мальтийской  политикой»  Павла  I,  а  самого  императора
охарактеризовал  как  «умного,  проницательного,  настойчивого».  Не  будем  раз¬
бирать  большое  количество  ошибок  в  его  работе.  Сама  статья  написана  и  повто¬
ряет  фактический  материал  (включая  научный  аппарат  и  сюжеты)  приведен¬
ный  в  книге  известного  историка  Н.  Я.  Эйдельмана,  но  вот  выводы,  сделанные
автором  оказались  весьма  неожиданными.  «Подводя  итоги  «индийскому  похо¬
ду»,  писал  В.  А.  Захаров,-  приходится  констатировать,  что  он  стоил  жизни  пя¬
ти  тысячам  казаков,  оставшихся  лежать  в  земле  Азии.  Но  с  другой  стороны  он
был  вполне  взвешен  и  обдуман,  его  претворение  в  жизнь  давало  бы  России  рас¬
ширить  (так  в  оригинале  —  В.  Б.)  свое  влияние  на  Восток,  ослабив  таким  обра¬
зом,  английское.  С  другой  стороны  его  реализация  вполне  возможно  изменила
бы  и  ситуацию  на  Кавказе  и  не  привела  бы  к  кровопролитной  Кавказской  вой¬
не,  разразившейся  через  четверть  века.  История  не  только  России,  но  и  всего
мира  была  бы  совершенно  другой»4.
 Неизвестно  откуда  автором  взята  совершенно  фантастическая  цифра  безвозврат¬
ной  убыли  экспедиции  В.  П.  Орлова,  не  сделавшей  ни  одного  выстрела,  а  поте¬
 1 	Арсеньев  А.  В.  Атаман  Платов  —  завоеватель  Индии  //  Исторический  вестник.  1893.  №  10.  С.  47.
 2 	Ш-ий  А.  Былые  русско-английские  распри.  //  Военно-исторический  сборник.  1916.  №  2.  С.  47.
 3 	Захаров  В.  Об  индийском  походе  Наполеона  Бонапарта  и  Павла  I  //  Рейтар.  2006.  №  26.  С.  32.
 4 	Там  же.  С.  46.
 160  <^£-

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 рявшей  свыше  20%  личного  состава  за  один  месяц,  да  еще  находясь  на  своей  терри¬
тории.  Какие  же  потери  казачий  отряд  имел  бы  после  перехода  границы?  Такой  ре¬
зультат  уже  можно  считать  (и  он  считался  бы)  катастрофическим,  а  В.  А.  Заха¬
ров,  в  противовес  самому  себе,  полагает,  что  план  «был  вполне  взвешен  и  обду¬
ман».  В  данном  случае  автор  исходит  не  из  фактического  материала,  с  которым  он
явно  слабо  знаком,  а  из  собственных  мечтаний  —  как  было  бы  замечательно  одним
кавалерийским  наскоком  «утвердить»  Среднюю  Азии  (да  и  Индию,  мимоходом),  по¬
сле  чего  у  империи  появилось  бы  такое  влияние,  что  народы  Кавказа,  по  видимому,
сразу  добровольно  присоединились  бы  к  России!?
 Но  историк  должен  строить  свой  анализ  не  на  собственных  желаниях  и  предпо¬
чтениях,  а  основываться  на  документальных  источниках  и  исторических  реалиях.
Начнем  с  того,  что  по  прибытию  казаков  на  Дон  атаман  донес  в  Петербург  об  от¬
сутствии  людских  потерь  (правда,  имелось  много  заболевших).  Иных  сведений  в
источниках  и  в  литературе  найти  не  удалось.  Но  план  экспедиции  от  этого  не  ста¬
новится  «взвешенным  и  обдуманным»,  он  был  нереалистичным,  поскольку  не  от¬
вечал  ни  внутренним,  ни  внешним  задачам  государства.  К  тому  же  стоит  ознако¬
миться  с  литературой  о  русском  проникновении  в  Среднюю  Азию  в  XIX  веке,  что¬
бы  понять  все  трудности,  с  которыми  сталкивались  армия  и  власти,  а  потом  сделать
правильные  выводы1.  Скорее  всего  быстрого  и  адекватного  ответа  вероятным  дей¬
ствиям  английскому  флоту  на  Балтике  в  1801  г.  не  получилось  бы.  В  лучшем  и  са¬
мом  благоприятном  случае  (казаки  Орлова  дальше  Памира  не  продвинулись  бы),
английская  реакция  на  такой  шаг  была  бы  запоздалой.  В  тот  момент  поход  в  Сред¬
нюю  Азию  мог  создать  не  прямую,  а  лишь  косвенную  и  потенциальную  угрозу  ан¬
глийским  владениям  в  Индии.  А  вот  непосредственно  в  1801  г.  все  бы  решилось  в
боевом  противостоянии  Балтийского  флота  с  эскадрой  Г.  Нельсона  (не  являясь
специалистом  в  морском  деле,  не  возьмусь  предсказать,  кто  одержал  бы  верх*).  Так
ли  это  нужно  было  тогда  России?
 Во  всяком  случае,  поход  русских  войск  через  Среднюю  Азию,  представлялся  очень
проблематичным.  Еще  в  1750  г.  действительный  тайный  советник  И.  И.  Неплюев  из
Оренбурга  «отправил  мя  пробы  в  Индию  небольшой  караван  с  оренбургскими  татара¬
ми  и  считал  его  уже  без  вести  погибшим»,  когда  в  1754  г.  он  возвратился  в  Оренбург.
Особых  торговых  отношений  со  Средней  Азией  больше  не  наблюдалось.  В  1800  г.  на¬
чальник  оренбургского  таможенного  округа  П.  Е.  Величко  говорил  с  президентом
коммерц-коллегии  князем  Г.  П.  Гагариным  об  учреждении  русскими  купцами  «кон¬
 1 	См.:  Спеспрев  А.  Е.  Индия  как  фактор  в  средне-азиатском  вопросе;  Тереныпьев  М.  А.  История
завоевания  Средней  Азии.  Т.  I.;  Зайончковский  П.  А.  К  вопросу  завоевания  Средней  Азии  //  Петр
Андреевич  Зайончковский:  Сборник  статей  и  воспоминаний  к  столетию  историка.  М.,  2008.
С.  36-95.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 торы  индийской  компании»,  но  дальше  разговоров  и  намерений  дело  не  пошло1.
В  1804  г.  началась  подготовка  к  военному  походу  в  Хиву,  но  она  была  отменена2.  Да¬
лее,  в  1807  г.  происходит  активизация  русских  намерений;  в  1808  г.  в  Хиву  и  Бу¬
хару  опять  хотели  послать  вооруженные  купеческие  караваны,  но,  купцов,  желаю¬
щих  совершить  подобное  путешествие  не  нашлось,  поэтому  так  ни  одного  карава¬
на  и  не  отправили3.  Это  свидетельствует  о  том,  что  русские  власти  в  начале
XIX  столетия  достаточно  плохо  знали  условия  своих  соседей  в  Средней  Азии  и  го¬
сударство  не  имело  в  этом  регионе  даже  своих  торговцев.  Позже  план  экономичес¬
кого  проникновения  в  Среднюю  Азию  и  Индию  проповедовал  надворный  советник
П.  В.  Голубков  (умер  3  апреля  1855  г.),  финансировавший  в  России  многие  изда¬
ния  по  истории  этих  регионов4.  Лишь  в  годы  Крымской  войны,  чтобы  досадить  Ве¬
ликобритании,  несколько  энтузиастов  пытались  реанимировать  проекты  завоева¬
ния  Средней  Азии  и  вторжения  русских  войск  в  Индию5.
 Все  же  возвратимся  к  индийскому  проекту  начала  XIX  столетия  и  попробуем  ре¬
конструировать  этапы  самой  идеи,  опираясь  на  конкретные  факты.  Обострение  от¬
ношений  России  с  Великобританией  началось  с  октября  1800  г.  И  после  этого  со  сто¬
роны  Павла  I  были  сделаны  первые  шаги  по  подготовке  казачьего  похода  в  Среднюю
Азию.  12  января  1801  г.  Павел  I  подписал  рескрипт  атаману  В.  П.  Орлову  о  походе  его
полков  в  Индию,  значит  сама  идея  проекта  уже  запала  в  голову  российского  импера¬
тора.  15  января  1801  г.  он  обратился  к  Н.  Бонапарту  с  предложением  что-либо  пред¬
принять  против  Англии  в  Европе.  Именно  после  этого,  на  фоне  эскалации  враждеб¬
ных  отношений  с  Великобританией,  в  Павловском  окружении  и  был  разработан  сам
проект,  а  затем  направлен  с  одним  из  русских  генералов  в  Париж.  Возможно,  при
ознакомлении  с  текстом  плана  сам  первый  консул  поставил  вопросы,  а  представляв¬
ший  проект  русский  генерал  постарался  на  них  ответить.  Этот  текст  и  был  направлен
с  Дюроком  в  Петербург,  но  посланник  уже  не  застал  Павла  I  в  живых.  Обсуждать  про¬
ект  оказалось  не  с  кем.  Новый  император  Адександр  I  с  первого  момента  вступления  на
престол  решительно  отказался  от  проведения  антианглийской  политики.  Таким  обра¬
зом,  текст  проекта  остался  у  французской  стороны  и  впоследствии  был  опубликован  в
1840  г.
 1 	Усов  II.  Вооруженные  караваны  для  торговли  с  Ост-Индией  //  Исторический  вестник.  1884.
№  7.  С.  144.
 2 	Юдин  II.  На  Индию  По  поводу  небывалого  похода  атамана  Платова  //  Русская  старина.  1894.
№  12.  С.  239.
 3 	Усов  П.  Вооруженные  караваны  для  торговли  с  Ост-Индией  //  Исторический  вестник.  1884.  №  7.
 С. 	148-154.
 4 	РГВИА.  Ф.  213.  Он.  1.Д.  44.  Л.  14.
 5 	РГВИА.  Ф.  213.  On.  1.  Д.  4,  44,  45;  Ф.  410.  Он.  1.  Д.  227;  Ф.  38.  Он.  8.  Д.  6;  Ф.  ВУА.
Д.  18291.
 162

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Остается  не  проясненным  вопрос  об  отношении  Н.  Бонапарта  к  самой  идеи  индий¬
ского  проекта,  и  не  обозначены  выигрышные  для  Франции  моменты  от  появления
этой  идеи.  Насколько  был  искренен  первый  консул,  проводя  свою  политику  по  отно¬
шению  к  России?  На  последний  вопрос  можно  ответить  утвердительно,  так  как  любая
дипломатическая  комбинация  с  Россией  тогда  работала  на  интересы  Франции.  Даже
сам  факт  переписки  с  российским  императором  давал  тогда  дополнительные  преиму¬
щества  французской  дипломатии  на  переговорах  с  австрийцами,  помогал  оказывать
давление  на  нейтральные  страны  и  даже  увеличивал  шансы  на  заключение  мира  с  Ве¬
ликобританией.  То,  что  правительство  Бонапарта  было  заинтересовано  в  дружеских
отношениях  с  Павлом  I,  не  вызывает  никаких  сомнений,  кроме  того  об  этом  свиде¬
тельствуют  конкретные  шаги  по  отношению  к  русским  военнопленным,  отпущенным
без  всяких  предварительных  условий  на  родину,  а  также  теплый  прием  русских  дипло¬
матических  представителей.  Не  говоря  уже  о  том,  что  в  дар  Павлу  I  был  отправлен  хра¬
нившийся  во  Франции  меч  одного  из  гроссмейстеров  Мальтийского  ордена.  Со  сторо¬
ны  Петербурга  также  выражалось  обоюдное  желание  наладить  отношения.  Правда,
вопрос  в  какой  форме  стали  бы  «дружить»  две  державы  остался  не  совсем  ясным1.
Смогли  бы  заключить  военно-политический  союз  или  просто  мирный  договор?  Са¬
ма  динамика  взаимных  контактов  и  политическая  ситуация  толкала  вчерашних  про¬
тивников  в  объятия  друг  к  другу,  хотя  со  стороны  России  оставались  принципиальные
требования,  которые  отнюдь  не  устраивали  первого  консула*.  Н.  Бонапарт,  думаю,  все
же  поддержал  саму  идею  совместного  похода,  а  также  старался  просто-напросто  прозон¬
дировать  политическую  почву,  надеясь  лишь  в  будущем  реализовать  подобный  план.  Да
и  в  текущей  политике  этот  проект  ему  нисколько  не  мешал,  а  только  работал  на  Фран¬
цию,  отвлекая  Россию  от  европейских  проблем  и  втягивая  ее  в  фарватер  внешнеполи¬
тических  интересов  Наполеона.  Но  осуществлять  идею  именно  в  1801  г.  будущий
французский  полководец  явно  не  намеревался.
 # 	*  *
 Индийский  проект  Павла  I  все  же  оставил  заметный  след  в  памяти  и  судьбе  Напо¬
леона.  А  как  свидетельствует  историческая  литература,  восточные  проекты  еще  в  мо¬
лодости  стали  для  Наполеона  испытанным  средством  для  оказания  давления  на  внеш¬
нюю  политику  крупных  европейских  государств.
 Смерть  Павла  I  в  1801  г.  перечеркнула  и  отодвинула  на  время  план  похода  в  Ин¬
дию.  Но  сама  высказанная,  но  нереализованная  идея  запала  в  память  молодого  и  агрес¬
сивного  полководца.  Уже  в  1802  г.  первый  консул  предложил  Александру  I  разделить  От¬
томанскую  империю  совместно  с  австрийцами2.  Но  тогда  русский  монарх  считал,  что  Тур¬
 1 	IIодр.  см.:  Манфред  А.  3.  Наполеон  Бонапарт.  С.  332—374.
 2 	Трачевский  А.  Франко-русский  союз  в  эпоху  Наполеона  //  Исторический  вестник.  1891.  №  6.
С.  580.
 163

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 цию  лучше  оставить  в  том  состоянии,  в  котором  она  находилась,  а  затем  сделал  все,  что¬
бы  привлечь  Оттоманскую  империю  на  сторону  антинаполеоновской  коалиции1.  На¬
полеон  же  не  переставал  обдумывать  проекты  восточных  экспедиций  и  подготавливать
почву  для  их  осуществления.  В  1805  г.  добровольный  аналитик  России  эмигрант  Вер-
нег  доносил  о  замысле  французского  императора  «с  помощью  толпы  своих  агентов,
козней  и  самых  сильных  средств  добраться  до  английских  колоний  в  Великой  Индии.
Это  единственный  способ  поразить  эту  державу  в  самом  источнике  ее  кредита  и  богат¬
ства  и  ударить  на  нее,  так  сказать  с  тылу»2.  Высказанное  мнение  подтверждалось  и  ба¬
зировалось  на  конкретных  фактах.  В  самом  начале  1805  г.  французский  император
подготавливал  проект  36  тысячной  экспедиции  в  Индию3.  Затем,  сосредоточив  свои
главные  силы  у  Булони,  Наполеон  замышлял  усилить  и  военно-морскую  группировку  у
мыса  Доброй  Надежды.  Там  планировалось  собрать  три  эскадры  и  направить  их  «к  бе¬
регам  большого  азиатского  полуострова»4.  Лишь  Трафальгарское  поражение  закрыло
ему  доступ  к  океанам.
 Еще  до  Тильзитского  мира  Наполеон  большое  внимание  стал  уделять  Персии5.  На¬
чиная  с  1805  г.  он  командировал  на  Восток  с  разведывательными  целями  миссии  Ро-
мье,  А.  Жобера,  Жуанена,  Ж.  де  Лабланша,  Румана,  Понтекулана  и  капитана  Бонта-
на.  В  мае  1807  г.  между  Францией  и  Персией  в  прусском  замке  Финкенштейн  был
подписан  направленный  против  России  союзный  договор0,  одна  из  статей  которого
гласила,  что  шах  согласился  обеспечить  французской  армии  беспрепятственный  про¬
ход  в  Индию  через  свои  владения:  «Если  бы  Его  Величеству  Императору  Французов
заблагорассудится  отправить  сухим  путем  армию  для  нападения  на  английские  владе¬
ния  в  Индию,  Его  Величество  Персидский  Император,  как  добрый  и  верный  союз¬
ник,  предоставляет  ему  свободный  проход  по  своей  территории»7.  Едва  ли  можно
подвергать  сомнению  серьезность  подписанного  международного  дипломатического
документа.  Вряд  ли  Наполеон  стал  бы  тратить  время  и  даже  обсуждать  этот  вопрос  в
разгар  войны  с  Россией,  если  для  него  он  не  представлял  бы  важности.  Все  это  дела¬
лось  в  расчете  на  будущее,  когда  могли  возникнуть  самые  разные  политические
 1 	Евстигнеев  И.  В.  К  вопросу  о  целях  внешней  политики  России  в  1804—1805  годах  //  Вопро¬
сы  истории.  1962.  №  5.  С.  203  —  210.
 2 	Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  82.  СПб.,  1892.  С.  8.
 3 	Огородников  Ф.  Е.  Военные  средства  Англии  в  революционные  и  наполеоновские  войны.
СПб.,  1902.  С.  351.
 1 	Ван  даль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  225.
 Подр.  см.:  Driault  Е.  La  politique  orienlale  de  Napoleon:  Sebastiani  el  Gardane.  1806—1808.
Paris,  1904.  P.  170-185.
 Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Т.  III.  С.  761.
 ‘  ВандальА.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  226.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Наполеон  принимает  персидское  посольство  в  Финкенштейне  в  1807  г.
 Гравюра  Леклерка  по  оригиналу  Л.  Массара.
 1-я  половина  XIX  в.
 комбинации  и  ситуации.  По  всей  видимости,  он  не  сомневался  в  победоносном
окончании  кампании  1807  г.,  не  исключал  возможности  заключения  союза  с  Росси¬
ей;  в  таком  случае,  французские  войска  могли  попасть  в  Персию  через  русскую  терри¬
торию,  или  действовать  совместно  с  русскими  войсками.
 В  1807  г.  в  Персию  сразу  после  подписания  договора  было  направлено  француз¬
ское  посольство  (24  человека)  генерала  Ж.  М.  Гардана.  В  инструкции  Наполеона
своему  послу  от  10  мая  1807  г.  четко  ставилась  одна  из  главных  задач  —  сбор  всех  све¬
дений  для  подготовки  похода  французских  войск  в  Индию.  Предполагалось,  что  будут
собраны  и  доставлены  во  Францию  «томы  материалов»,  а  уже  первые  депеши  Гар¬
дана  «должны  быть  таковыми,  какими  надлежит  быть,  когда  приходится  знакомить
со  страною,  о  которой  не  существует  никаких  положительных  сведений»  (это  под¬
тверждает  тезис,  что  французская  сторона  не  могла  составить  индийский  проект  в  на¬
чале  века).  В  инструкции,  в  частности,  также  говорилось:  «Франция  рассматривает
Персию  с  двух  точек  зрения:  как  естественного  противника  России  и  как  средство  для
движения  в  Индию.  В  виду  этой  двойной  цели  было  прикомандировано  к  посольству
генерала  Гардана  столь  значительное  число  артиллерийских  и  инженерных  офице¬
ров.  Они  должны  быть  употреблены,  чтобы  создать  военные  силы  Персии  более

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 грозными  для  России,  и  для  исследований,  рекогносцировок  и  составления  запи¬
сок,  каковые  привели  бы  к  ознакомлению:  с  затруднениями,  которые  встретит
экспедиция,  и  с  путями,  ведущими  в  Индию».  Как  явствует  из  инструкции,  Напо¬
леон  тогда  предполагал  два  возможных  маршрута  попадания  французских  войск  в
Персию:  1)  с  согласия  Турции  через  ее  территорию  в  Ирак,  а  затем  в  Персию;
2)  на  судах,  обогнув  мыс  Доброй  Надежды,  попасть  в  порты  в  Персидском  заливе.
Далее  в  указаниях  Наполеона  своему  послу  говорилось:  «В  том  и  другом  случаях  не¬
обходимо  определить:  путь  для  движения  от  пункта  высадки  до  Индии;  все  пре¬
пятствия  на  пути  следования;  могла  ли  бы  экспедиция  найти  достаточное  количе¬
ство  перевязочных  средств  и  какого  свойства;  допускают  ли  дороги  движение  по
ним  артиллерии  и  в  случае  затруднений,  как  их  преодолеть  и  обойти,  и,  наконец,
нашла  ли  бы  экспедиция  в  изобилии  продовольствие  и  в  особенности  воду.  Во
втором  случае,  какие  порты  могли  бы  служить  для  высадки  и  для  входа  трехпалуб¬
ных,  а  равно  74  и  80  пушечных  судов;  в  каких  местах  можно  было  бы  возвести  ба¬
тареи,  чтобы  обеспечить  суда  от  опасности  нападения  неприятельского  флота,  и,
наконец,  в  каких  портах  эскадра  могла  бы  найти  воду  и  приобретать  продовольст¬
вие  покупкою.  Равным  образом  было  бы  необходимо  определить,  можно  ли  найти
большое  число  лошадей  для  ремонтирования  кавалерии  и  артиллерии»1.  Читая
наполеоновскую  инструкцию  и  зная  содержание  проекта  1801  г.,  невольно  мож¬
но  поймать  себя  на  мысли,  что  великий  полководец  хотел  проверить  и  удостове¬
риться  в  информации,  которую  получил  в  1801  г.  от  русской  стороны  (дороги,
артиллерия,  лошади,  аптеки,  продовольствие,  вода,  климат  и  т.  д.).
 Среди  персонала  Гардана  в  Персии  находилось  девять  дипломатических  чиновни¬
ков  и  девять  офицеров.  Для  проведения  «военных  рекогносцировок»  генералом  Гар-
даном  была  написана  специальная  инструкция  для  своих  подчиненных.  Эта  работа
делилась  на  две  части:  «на  черчение  топографических  планов  и  составление  объяс¬
нительных  записок,  предназначенных  для  пополнения  сведений,  знакомящих  со
страною».  Все  планы  и  записки  «должны  быть  заготовлены  в  двух  экземплярах»2.
В  течение  1807—1808  гг.  офицеры  легально  занимались  топографической  съемкой
местности  и  описаниями.  В  результате  их  деятельности  появился  на  свет  детально
проработанный  проект  прохода  французского  контингента  через  Персию  в  Индию
с  подробным  указанием  дорог  и  подсчетом  времени  каждодневных  переходов
(124  маршрута  путей),  «указаны  цены  на  продукты,  на  хлеб,  рис,  а  также  на  вод¬
 1 	Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  по  Азии.  Вып.  XXIII.
С.  68—73.  На  французском  языке  инструкция  опубликована:  Mission  du  general  (iardane  en  Perse
sous  le  premier  empire,  par  le  comte  Alfred  de  Gardane.  Paris,  1868.  P.  81  —94.
 2 	Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  по  Азии.  Выи.  XXIII.
С.  73-75.
 166  <§*

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 ку»,  сам  генерал  Гардан  представил  обобщенные  «соображения»  об  экспедиции  в
Индию  («Мысли  о  походе  в  Индию  через  Дели  и  Патна,  пересекая  Персию  и  Тур¬
цию»),  а  фактически  детально  проработанный  план  военной  кампании,  в  кото¬
рой,  по  его  мнению,  необходимо  задействовать  40—50  тыс.  французских  войск  и
30—40  тыс.  персов1.  Французский  посол  и  его  сотрудники  выполнили  поставлен¬
ную  перед  ними  задачу.  Прибывшие  с  Гарданом  офицеры  взялись  также  за  обуче¬
ние  персидских  сарбазов  «на  европейских  манер»,  открыли  в  Тебризе  школу  ко¬
мандиров,  в  Исфагане  построили  завод  для  производства  пушек.  Когда  же  в  1808  г.
русские  войска  осадили  крепость  Еревань,  Гардан  направил  своего  секретаря
Ж.  Б.  Ф.  Лажара  с  требованием  очистить  Ериванское  ханство  и  вступить  в  перегово¬
ры  (при  французском  посредничестве).  Отказ  выполнить  это  требование,  а  также
посредничество  Наполеона  в  переговорах  между  Россией  и  Турцией,  подорвали  пре¬
стиж  Гардана  у  персов.  Ему  и  членам  его  миссии  пришлось  покинуть  страну2.  Из  Те¬
герана  французы  также  пытались  наладить  сношения  с  афганскими  племенами  и
сикхами.  Это  были  уже  не  восточные  грезы,  а  реальная  политика.  Другое  дело,  что
в  1807—1808  гг.  произошли  кардинальные  изменения  в  раскладе  сил  в  Европе,  да
и  в  Азии  тоже.
 В  1807  г.  между  российской  и  французскими  империями  был  заключен  мир  и  со¬
юз.  Вероятно,  Наполеон  и  Александр  I  в  устных  беседах  («тайны  Тильзита»)  обсуж¬
дали  возможности  совместного  похода  в  Индию,  о  чем  косвенно  свидетельствуют  по¬
следующие  документы  сторон.  Во  всяком  случае,  тема  Персии,  в  отличие,  например,  от
Турции,  в  официальных  материалах  Тильзита  не  поднималась.  Это  вполне  понятно.
Русские  в  то  время  находилась  в  состоянии  войны  с  персами,  а  у  Франции  де-юре  с
Персией  имелся  союзный  договор,  направленный  как  раз  против  России.  Безусловно,
союз  с  Александром  I  сулил  большие  перспективы  и  был  тогда  просто  неизмеримо  важ¬
нее  для  Наполеона,  чем  выполнение  договора,  подписанного  в  Финкенштейне.  Фран¬
цузский  император  очень  много  сделал  в  1806—1807  гг.,  чтобы  сколотить  тройствен¬
ный  альянс  (Франция,  Турция,  Персия),  направленный  против  России,  и  превратить
его  в  послушное  орудие  своей  имперской  политики.  Но  как  только  отрылась  возмож¬
ность  заключить  выгодный  для  него  во  всех  отношениях  союз  с  огромной  Россией,  тут
 1 	Там  же.  С.  7(5  —  91,  101  —  104;  Лптюхинп  В.  Указ.  сом.  С.  264  —  268;  Mission  du  general  Gardane
en  Perse  sous  le  premier  empire.  P.  111  —  114.  Неслучайно,  что  русская  разведка  в  тот  период
внимательно  следила  за  деятельностью  французской  миссии  в  Персии,  поэтому  часть  переписки
Гардана  и  его  подчиненных  в  перлюстрированном  виде  сохранилась  в  отечественных  архивах  (См.:
РГВИА.  Ф.  ВУА.  Д.  401.  Л.  1-48.).
 2 	Фалеев  Л.  В.  Россия  и  Кавказ  первой  четверти  XIX  в.  М.,  1960.  С.  180—181.
 167

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 же  бросил  (можно  сказать  предал)  своих  бывших  союзников,  которые  восприняли  из¬
вестие  о  Тильзитском  соглашении  как  гром  с  ясного  неба.
 В  литературе  не  без  оснований  сложилось  устойчивое  мнение  о  том,  что  в  Тильзи¬
те  Наполеон  пытался  соблазнить  Александра  I  планами  раздела  Османской  импе¬
рии1.  А  французский  историк  3-  Дрио,  посвятивший  специальное  исследование  по
восточной  и  балканской  политике  французского  императора,  обогатил  историогра¬
фию  таким  термином  как  «восточный  роман  Бонапарта»2.  Во  всяком  случае,  именно
после  Тильзита  проект  или  идея  объединенного  франко-русского  похода  в  Индию
снова  был  возрожден,  но  на  сей  раз  уже  по  инициативе  Наполеона.  В  основу  этой
программы  легло  предложение  о  разделе  «больного  государства»  —  Турции,  чтобы
после  этого  через  Персию  двинуться  в  Индию.
 В  Тильзите  переговоры  Наполеона  и  Александра  I  о  разделе  Османской  империи
не  имели  в  результате  какого-либо  подписанного  официального  документа.  Только
восьмая  статья  русско-французского  договора  о  наступательном  и  оборонительном
союзе  содержала  намек  на  такую  возможность.  Она  гласила:  «Равным  образом,  если
вследствие  перемен,  которые  произошли  в  Константинополе,  Порта  не  примет  по¬
средничества  Франции  или  если  после  принятия  оного  случилось  бы,  что  в  трехме¬
сячный  срок  по  открытии  переговоров  последние  не  привели  к  удовлетворительному
результату,  то  Франция  будет  действовать  с  Россиею  против  Оттоманской  Порты,  и
обе  высокие  договаривающиеся  стороны  вступят  в  соглашение  о  том,  чтобы  осво¬
бодить  из-под  ига  и  мучений  турецких  все  провинции  Оттоманской  империи  в  Ев¬
ропе,  за  исключением  Константинополя  и  провинции  Румелии»3.  Что  примеча¬
тельно  —  эта  статья,  несмотря  на  четкие  сроки,  затем  так  и  осталась  невыполнен¬
ной  со  стороны  Франции.
 Скорее  всего,  два  императора  в  личных  беседах  в  Тильзите  из-за  лимита  време¬
ни  (да  и  других  важных  проблем  для  обсуждения  хватало)  не  смогли  тогда  опреде¬
лить  свои  доли  в  турецкой  добыче  и  полюбовно  договориться,  в  первую  очередь  в
вопросе  о  Константинополе*.  Для  любого  государственного  деятеля  в  Российской
империи  во  все  времена  разговор  о  приращении  владений  за  счет  Турции  грел
сердце,  особенно,  если  речь  заходила  о  вековой  хрустальной  мечте  русского  дво¬
рянства  —  Босфоре  и  Дарданеллах,  или,  больше  того,  о  церковной  службе  христо¬
любивого  русского  воинства  в  храме  Св.  Софии  в  Константинополе.  Но  когда  в
дипломатических  кулуарах  кто-то  из  крупных  европейских  игроков  лишь  только  мог
 1 	Восточный  вопрос  во  внешней  политике  России:  Конец  XVIII  —  начало  XX  в.  М.,  1978.  С.  62—63;
Гальбершшадт  J.  И.  Восточный  вопрос//  Отечественная  война  и  русское  общество.  1812—1912.
Т.  II.  М.,  1911.  С.  104-106.
 2 	Driault  Е.  La  politique  orientale  de  Napoleon:  Sebastiani  et  Gardane.  1806—1808.
 '*  Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  T.III.  С.  645—646.
 168

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 помыслить  о  претензии  в  отношении  именно  этих  турецких  территорий,  или  за¬
икнуться  о  их  приобретении,  представители  российских  властных  структур  вос¬
принимали  подобные  заявления  крайне  болезненно,  возникало  жгучее  чувство
ревности  —  чужие  заявки  на  африканские  или  азиатские  земли  Османской  импе¬
рии  воспринимались  без  восторга,  но  вполне  сдержанно.  Россию  такой  поворот
событий  абсолютно  не  устраивал,  она  всегда  тогда  предпочитала,  пресекая  вся¬
кие  разговоры  о  разделе,  сохранять  «слабого  соседа»  и  старалась  иметь  большое
влияние  на  политику  Стамбула,  действуя  через  турецкие  властные  структуры.  Как
только  возникала  угроза  потере  российского  влияния  в  пользу  другой  сильной
державы,  появлялась  реальная  опасность  возникновения  военного  конфликта.
 Можно  привести  пример  с  началом  Русско-турецкой  войны  1806—1812  гг.  После
поражения  русской  армии  при  Аустерлице  русское  влияние  в  Турции  (несмотря  на  со¬
юз  с  ней,  подписанный  в  1805  г.)  резко  пошло  на  убыль,  а  французские  акции  в
Стамбуле  круто  взлетели  вверх,  чему  во  многом  способствовала  активность  и  давление
наполеоновской  дипломатии,  стремившейся  использовать  благоприятную  для  нее
международную  политическую  конъюнктуру.  Русская  дипломатия  оказалась  бессиль¬
ной  предотвратить  откат  Османской  империи  от  союза  с  Россией  и  ее  переориента¬
цию  на  Францию.  Причем  в  Петербурге  долго  копили  обиды  и  сносили  недружес¬
кие  акции  со  стороны  Порты,  нарушения  и  фактический  отказ  от  выполнения  усло¬
вий  достигнутых  ранее  договоренностей.  Но  долготерпение  российского  правитель¬
ства  сразу  исчезло,  когда  стало  известно  о  планах  Наполеона  в  1806  г.  двинуть  из
Далмации  войска,  занять  Дунайские  княжества  и  выйти  к  Дунаю.  15  (27)  дека¬
бря  был  отдан  приказ  русским  войскам  занять  княжества,  что  и  послужило  предлогом
к  войне1.
 Если  вернуться  к  Тильзитскому  соглашению  и  последующей  французской  полити¬
ке  по  отношению  к  Турции,  то  Наполеон,  ведя  сложную  дипломатическую  игру,  по
мнению  многих  отечественных  и  иностранных  историков,  и  не  собирался  ни  с  кем
делить  ее  территорию,  надеясь  в  будущем  самому  решить  этот  вопрос.  По  данным
Ф.  Е.  Огородникова  именно  в  1807  г.  Наполеон  начал  сосредотачивать  военные  за¬
пасы  на  о.  Корфу,  готовился  к  экспедиции  на  о.  Сицилия,  пытаясь  создать  там  базу
/ця  проникновения  в  Турцию,  и  усилил  средиземноморскую  эскадру2.  Если  судить  по
переписке  дипломатических  представителей,  то  до  1808  г.  он  не  собирался  влезать
в  Турецкие  дела.  Например,  министр  иностранных  дел  Ж.  Б.  Шампаньи  в  январе
 1 	См.:  Станиславская  А.  М.  Указ.  соч.  С.  430—444;  Виноградов  В.  Н.  «Странная  Русс  ко-турецкая
война  (1806—1812)  и  Бухарестский  мир  //Александр  I,  Наполеон  и  Балканы.  С.  169—174;
Driault  Е.  Op.cit.  Р.  165—167,  219.
 2 	Огородников  Ф.  Е.  Указ.  соч.  С.  351.
 169

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 месяце  прямо  писал  про  Оттоманскую  Порту  своему  послу  в  Петербурге,  что  «им¬
ператор  не  хочет  ускорять  ее  падения»,  а  раздел  Турецкой  империи  —  «мера,  ко¬
торую  император  хочет  отдалить,  так  как  в  данное  время  она  не  может  сделана  с  вы¬
годой  для  него»1.  Несколько  иные  мысли  были  высказаны  Наполеоном  в  инструк¬
ции  Коленкуру  от  12  ноября  1807  г.:  «Можно  будет  подумать  об  экспедиции  в
Индию.  Чем  неосуществимее  кажется  эта  экспедиция,  тем  более  сделанная  с  этой
целью  попытка  (а  чего  не  могут  сделать  Франции  и  Россия?)  приведет  в  ужас  анг¬
личан.  Ужас,  посеянный  в  английской  Индии,  распространит  смятение  в  Лондоне,
и,  конечно,  сорок  тысяч  французов,  которых  Порта  согласится  пропустить  через
Константинополь,  и  которые  соединяться  с  сорока  тыс.  русских,  пришедших  с  Кав¬
каза,  будет  достаточно,  чтобы  нанести  ужас  на  Азию  и  завоевать  ее.  Именно  в  этих
видах  император  приказал  избранному  им  для  Персии  посланнику  отправиться  к
месту  назначения»2.  Наполеон  в  данном  случае  имел  в  виду  скорее  устрашающую
для  Англии  демонстрацию  возможностей,  чем  реальное  нападение.  Его  политикой
являлось  лавирование  —  русских  Наполеон  соблазнял  разделом,  австрийцев  пугал
им  (вернее,  русской  экспансией),  турок  продолжал  уверять,  что  Франция  будет
продолжать  действовать  в  их  интересах.  На  обещания  и  авансы  не  скупился.  Мож¬
но  только  согласиться  с  весьма  справедливым  замечанием  В.  Н.  Виноградова:
«У  исследователя  в  глазах  рябит  от  изобилия  наполеоновских  планов  в  отношении
Турции»3.
 Попробуем  все  же  разобраться,  какое  место  тогда  в  планах  Наполеона  занимал  реа¬
нимированный  им  Индийский  проект.  В  самом  начале  1808  г.,  а  именно  1  января
 1808 	г.,  Наполеон  имел  продолжительную  беседу  на  эту  тему  с  Талейраном,  о  чем  тот,
как  платный  агент  Австрии,  почти  сразу  же  (16  января)  тайно  поведал  К.  Меттерни-
ху.  По  мнению  Метгерниха  этот  план  «явно  смахивал  на  роман».  Но  французский  им¬
ператор,  несмотря  на  некоторые  возражения  своего  бывшего  министра  иностранных
дел,  твердо  решил  добиваться  совместной  франко-русской  экспедиции  сразу  же  после
раздела  Оттоманской  империи.  Как  сообщал  Талейран:  «У  императора  два  плана,  один
основан  на  реальной  почве,  другой  на  романтической.  Первый  —  это  раздел  Турции,
 1 	Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  88.  СПб.,  1893.  С.  425,  429.
 2 	Вапд(т>  Л.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  519.  Но  в  згой  же  инструкции  Коленкуру  при  отправ¬
лении  его  в  Петербург  утверждалось  нечто  противоположное:  «Истинное  желание  императора
состоит  в  том,  чтобы  Оттоманская  империя  сохранилась  в  ее  нынешнем  виде>>.  (Трачевский  А.
 Франко-русский  союз  в  эпоху  Наполеона  //  Исторический  вестник.  1891.  №  6.  С.  581.
См.  также:  Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  88.  С.  298  —  299.)
Виноградов  В.  //.  «Странная  Русско-турецкая  война  (1806—1812)  и  Бухарестский  мир  //
Александр  I,  Наполеон  и  Балканы.  С.  180.
 170

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 второй  —  экспедиция  в  восточную  Индию»1.  И  сразу  же  в  этом  направлении  заверте¬
лись  шестеренки  французской  дипломатической  машины.
 О 	том,  что  два  императора  в  Тильзите  обсуждали  план  объединенного  франко-рус¬
ского  похода,  мы  можем  узнать  из  донесения  17  (29)  января  1808  г.  посла  А.  де  Ко-
ленкура  министру  иностранных  дел  Франции  Ж.  Б.  Шампаньи  о  беседе  с  Александ¬
ром  I  в  Петербурге.  Тема  беседы  была  инициирована  Коленкуром  (он  должен  был  за¬
ставить  русских  «предъявить  свои  желания»),  выполнявшего  поручение  самого  На¬
полеона.  Опубликованный  текст  настолько  интересен,  что  позволим  себе  проци¬
тировать  его  почти  полностью:  «Я  воспользовался  случаем,  чтобы  обратить  его
внимание  на  поход  в  Индию,  как  на  одну  из  самых  уязвимых  сторон  Англии.  Я  ста¬
рался  задеть  самолюбие  воина  и  государя,  любящего  славу.  Император  довольно  дол¬
го  беседовал  об  этом,  но  все  твердил,  что  он  уже  вдавался  в  подробности  об  этом  пред¬
мете  с  нашим  августейшим  государем,  который  как  и  он,  смотрит  на  это  дело,  как  на
вещь  почти  невозможную.  Его  размышления  обнаружили  однако,  скорее  сомнения  в
успехе,  чем  формальное  несогласие  с  этим  планом,  так  как  все  сводилось  к  расстоя¬
ниям,  к  пустыням,  по  которым  нужно  проходить,  к  трудностям  добывания  жизненных
припасов.  Мне  не  трудно  было  отвечать  на  первый  пункт,  так  как  войска,  пришедшие
из  Иркутска,  чтобы  сражаться  с  нами  в  Польше,  сделали  гораздо  более  длинный  путь
чем  тот,  который  необходимо  пройти,  чтобы  с  границ  России  достичь  Индии.  Что  же
касается  других  пунктов,  то  для  меня  достаточно  было  опыта,  показанного  императо¬
ром  Наполеоном  при  многих  обстоятельствах,  чтобы  суметь  отвечать  и  на  них.  В  за¬
ключение  е.  в-во  сказал  мне,  что  мы  еще  поговорим  об  этом,  и  он  считает  нужным
послать  на  место  свежующих  офицеров  для  разведки,  чтобы  знать,  что  нужно  сделать
для  несомненного  успеха.  Я  воспользовался  этим  случаем,  чтобы  сказать  ему,  что  им¬
ператор  позволил  своему  посланнику  в  Персии  продолжить  путь,  имея  в  виду,  что  это
может  быть  полезно  армии  е.  В-ва,  если  ей  придется  следовать  по  этой  стране.  Им¬
ператор  спросил  меня  наконец,  откуда,  предполагаю  я,  должны  начать  действовать
армии  французская  и  русская,  если  будет  принят  этот  план,  и  какие  средства,  по  мо¬
ему  мнению,  будут  употреблены  &1Я  этого?  Я  отвечал,  что  географическая  карта  тре¬
бует,  чтобы  французская  армия  прошла  через  Константинополь,  а  русская  через  Кав¬
каз,  если  у  нее  не  будет  достаточно  судов,  чтобы  переплыть  Каспийское  море»2.  Идея
 о 	разделе  Турции  была  не  высказана  прямо,  а  лишь  подразумевалась.  Помимо  удиви¬
тельного  красноречия  Наполеон,  по  словам  А.  Вандаля,  сначала  «льстит  и  ласкает,  за¬
тем  отрывается  от  земли,  расправляет  во  всю  ширь  свои  могучие  крылья  и  несется  в
 1 	Вандаль  Л.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  1.  С.  230.
 2 	Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  88.  С.  450—452.
 171

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 заоблачную  высь»1.  Могу  только  предположить,  что  упоминание  о  французской  ар¬
мии  в  Константинополе,  вероятно,  не  очень  понравилось  Александру  I.
 Вполне  также  понятно  из  текста  французского  императора,  что  Коленкур  по  за¬
данию  своего  императора  проводил  дипломатический  зондаж.  Так  как  вслед  за  этим
Наполеон  уже  в  ставшем  знаменитом  письме  к  царю  от  2  февраля  1808  г.  выдви¬
нул  следующее  предложение:  «Если  бы  войско  из  пятидесяти  тысяч  человек  рус¬
ских,  французов,  пожалуй,  даже  немного  австрийцев,  направилось  через  Констан¬
тинополь  в  Азию  и  появилось  бы  на  Евфрате,  то  оно  заставило  бы  трепетать  Анг¬
лию  и  повергло  бы  ее  к  ногам  материка.  Я  готов  в  Далмации;  ваше  в-во  готово  на
Дунае.  Чрез  месяц  после  того,  как  мы  условились  бы,  войско  могло  бы  быть  на  Бо¬
сфоре.  Удар  этот  отразился  бы  в  Индии,  и  Англия  была  бы  покорена.  Я  не  отказы¬
ваюсь  ни  от  каких  необходимых  предварительных  условий  для  достижения  такой
великой  цели.  Но  взаимная  выгода  обоих  наших  государств  должна  быть  рассчита¬
на  и  взвешена.  Это  может  состояться  только  при  свидании  с  вашим  в-вом  или  же
после  зрелых  обсуждений  между  Румянцевым  и  Коленкуром  и  присылки  сюда  чело¬
века,  который  был  бы  хорошо  знаком  с  этой  системой».  В  этом  предложении  фран¬
цузского  императора  налицо  четко  выраженная  программа  внешнеполитического
максимализма,  составленная  «распорядителем  судеб  Востока».  «Все  может  быть
подписано  и  решено,  —  как  писал  Наполеон,  —  до  15-го  марта.  К  первому  маю  на¬
ши  войска  могут  быть  в  Азии  и  в  то  же  время  войска  вашего  в-ва  в  Стокгольме.  Тог¬
да  англичане,  угрожаемые  в  Индии,  изгнанные  с  востока,  будут  раздавлены  под  тя¬
жестью  событий,  которыми  будет  наполнена  атмосфера».  Заканчивал  письмо  Бо¬
напарт  изящным  рассуждением,  проникнутым  роковым  предназначением  великим
людям,  вернее  обращением  к  Александру  I,  чтобы  убедить  его  и  воздействовать  на
его  честолюбие:  «Благоразумно  и  политично  делать  то,  что  судьба  нам  повелевает,
и  идти  туда,  куда  ведет  нас  непреодолимый  ход  событий.  Тогда  эта  туча  пигмеев,
которые  не  хотят  понять,  что  настоящие  события  таковы,  что  подобное  им  следует
искать  в  истории,  а  не  в  газетах  последнего  столетия,  смирятся,  последуют  за  дви¬
жением,  которое  мы  с  вашим  в-вом  направим,  и  русский  народ  будет  доволен  сла¬
вою,  богатством  и  счастьем,  которые  будут  последствием  этих  великих  событий»2.
 Все  было  сделано,  чтобы  увлечь  недавнего  союзника  миражом  заманчивых  заво¬
евательных  планов.  Правда,  и  международная  ситуация  изменилась  к  этому  момен¬
ту  —  она  была  принципиально  иной,  чем  в  1801  г.  Две  могущественные  империи
(Россия  и  Франция)  стали  непосредственными  соседями.  Но  их  державные  цели  су¬
щественно  расходились,  несмотря  на  союз  и  разде.1  сфер  влияния,  зафиксированный
 1 	Ванд(ыъ  Л.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  246.
 2 	Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  88.  С.  456  —  458.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 в  Тильзите  в  1807  г.  Причем,  оба  государственных  деятеля,  заключая  союзный  дого¬
вор,  не  испытывали  особых  иллюзий  по  поводу  прочности  будущих  отношений,  пред¬
чувствуя  неизбежную  возможность  не  только  соперничества,  но  и  будущего  военного
столкновения.  Российскому  императору,  как  вполне  рациональному  политику,  не  бы¬
ло  никакого  резона  втягивать  свою  страну  в  откровенно  авантюрную  затею  с  истори¬
ческой  перспективой  усиления  французской  гегемонии  в  Европе  и  в  мире.  Тем  бо¬
лее,  что  франко-русские  интересы  постоянно  сталкивались  именно  в  ближневосточ¬
ном  регионе  и  на  Балканах.  По  крайней  мере,  Александр  I,  отлично  представляя  с  кем
он  имел  дело  (абсолютно  не  надежным  и  неразборчивым  в  средствах  партнером,  аг¬
рессивные  замыслы  которого  не  вызывали  сомнений),  должен  был  с  опаской  рассма¬
тривать  такого  рода  предложения,  уводящие  Россию  далеко  в  сторону  от  решения
тогда  стоявших  перед  ней  задач.
 Но  вот  что  интересно:  предлагая  весьма  заманчивый  план  совместного  похода  че¬
рез  Турцию  и  Персию,  Наполеон  заявлял  Александру  I,  что  он  не  отказывается  от
рассмотрения  необходимых  «предварительныхусловий»,  не  расшифровывая  их  со¬
держания  и  предлагая  для  их  обсуждения  личное  свидание,  или  переговоры  между  Ру¬
мянцевым  и  Коленкуром*.  Письмо  от  2  февраля  1808  г.  Александру  I  лично  вручил
французский  посол,  а  прочитав  его,  российский  император,  по  словам  Коленкура,
воскликнул:  «Вот  великие  дела!»  Затем  он  несколько  раз  вдохновенно  повторил
фразы:  «Вот  тильзитский  стиль!»  —  «Вот  он,  великий  человек!»1.  Даже  по  про¬
шествию  времени  становится  абсолютно  ясно,  что  подобное  воодушевление  и
энтузиазм  русского  монарха  вряд  ли  были  искренними.  Такой  недоверчивый  и
многоликий  политик  как  Александр  I,  думаю,  сразу  почувствовал  какой-то  скры¬
тый  смысл  в  «великих  и  обширных  мероприятиях»,  предложенных  Наполеоном
и  сделал  вид,  что  готов  заглотить  приманку.  Кроме  того,  налицо  имелось  неопре¬
деленность  предложений.  Главное  —  за  кем  останется  Константинополь,  если
объединенная  армия  двинется  в  Индию?  Ключевой  для  русских  момент!  Ведь
совсем  недавно  Наполеон  выступал  против  присоединения  к  России  Дунайских
княжеств  (взамен  требовал  отобрать  у  Пруссии  Силезию,  а  это  был  вопрос  чести
для  Александра  I).  Некоторые  уточнения  поступили  в  адрес  Коленкура  (то  есть,
неофициально),  но  они  лишь  свидетельствовали  о  предварительной  готовности
Наполеона  «ради  великой  цели»  пойти  на  раздел  Турции*.  Александр  I,  конечно
же,  дал  согласие  на  участие  в  индийском  проекте,  при  условии  получения  опре¬
деленных  дивидендов2.  В  данном  случае  Россия  мало  чем  рисковала,  проект  имел
 1 	Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  I  и  Наполеон:  Последние  годы  их  дружбы  и  союза  //  Вестник  Европы.
 1905.  №  3.  С.  114;  Вандаль  А.  Наполеон  и  Ашксандр  I.  Т.  I.  С.  285.
 2 	Соловьев  С.  Император  Александр  Первый:  Политика  —  дипломатия.  С.  166—167;  Вандаль  Л.
Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  287—  288.
 173

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 мало  шансов  для  практического  осуществления1.  Но  при  переговорах  можно  бы¬
ло  получить  что-то  взамен  (хотя  бы  Дунайские  княжества).  Затем  в  кабинете
российского  министра  иностранных  дел  Н.  П.  Румянцева  происходили  пять  се¬
кретных  бесед,  превратившихся  в  очень  увлекательный  дипломатический  торг  с
французским  послом  А.  де  Коленкуром.  Нет  нужды  перечислять  варианты  и
предложения,  споры  и  трения  сторон  по  вопросу  кому,  что  достанется  (кому  Кон¬
стантинополь,  кому  Дарданеллы).  Этот  откровенный  дележ  шкуры  еще  не  убито¬
го  медведя  и  кабинетного  перекраивания  на  карте  границ  Турецкой  империи,
или  по  словам  Коленкура  «беспримерные  дебаты»,  имевшие  место  в  Петербурге
 2—10  марта  1808  г.,  неоднократно  описывались  в  литературе2.  Можно  только
процитировать  ответное  письмо  Александра  I  Наполеону  от  1/13  марта  1808  г.,
в  котором  русский  монарх  весьма  комплиментарно  (не  жалел  красок)  отзывался  о
способностях  французского  императора,  но  жестко  гнул  свою  линию:  «Виды
в[ашего]  в[ееличества]  кажутся  мне  столь  же  великими,  как  и  справедливыми.
Было  суждено  такому  превосходному  гению,  как  ваш,  создать  подобный,  столь  об¬
ширный  план,  и  тот  же  гений  будет  руководить  его  выполнением.  Я  выяснил  от¬
кровенно  и  без  утайки  ген.  Коленкуру  интересы  моей  империи,  и  ему  поручено
изложить  вашему  в[еличеству]  мои  мысли.  Они  были  основательно  обсуждены  им  и
Румянцевым,  и  если  в[аше]  в[еличество]  согласитесь  с  ними,  то  я  предлагаю  вам
одну  армию  для  экспедиции  в  Индию,  а  другую  для  захвата  пристаней  в  Малой
Азии.  Я  предписываю  тоже  различным  командирам  моего  флота  быть  вполне  в
распоряжении  вашего  в[еличества]»3.  Для  российского  императора  важно  было
получить  согласие  на  Константинополь,  а  вопрос  о  походе  в  Индию  являлся  вто¬
ростепенным,  так  как  тогда  бы  русские  контролировали  все  тылы  и  коммуника¬
ционную  линию,  а,  следовательно,  и  весь  ход  экспедиции.  Французские  войска
тогда  полностью  зависели  бы  от  российской  позиции.  Царь  заранее  даже  дал
торжественное  обещание  «не  предъявлять  никаких  претензий  на  завоевания,
которые  Наполеон  сделает  в  Индии.  Все,  что  он  там  завоюет,  будет  всецело
 1 	Например,  Ч.  Д.  Исдейл  характеризовал  и  назвал  этот  грандиозный  проект  раздела  Оттоманской
империи  «при  обстоятельном  рассмотрении,  кстати,  совершенно  неприемлимым»  (Исдейл  Ч.  Д.
 Указ.  соч.  С.  61).
 2 	Трачевский  А.  Франко-русский  союз  в  эпоху  Наполеона  //  Исторический  вестник.  1891.  №  6.
С.584—586;  Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  I  и  Наполеон:  Последние  годы  их  дружбы  и  союза  //
Вестник  Европы.  1905.  №  3.  С.115—123;  Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I-  Т.  I.  С.  288—
306;  Driault  Е.  Op.  cit.  Р.  252;  Талейран.  Мемуары.  М.—Л.,  1934.  С.  304—308;  Вандаль  А.
Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  286—306.  См.также:  Внешняя  политика  России  XIX  и  начала
XX  века.  Серия  I.  Т.  IV.  С.  183,  188-190.
 3 	Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  88.  С.  535—536.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 принадлежать  одной  Франции»1.  Думаю,  эти  слова  свидетельствуют,  что  рус¬
ский  монарх  слабо  верил  в  осуществимость  проекта.  Но  как  только  дело  дошло  до
переговоров,  французский  «восточный  реванш»  постепенно  превратился  в  ми¬
раж2.
 Другое  дело,  Александру  I  стало  абсолютно  ясно,  что  Наполеон  не  при  каком
раскладе  не  отдаст  русским  Константинополь.  В  конечном  итоге,  он  не  дал  себя
увлечь  заманчивыми  посулами,  не  имевшими  реальной  значимости,  а  по  воз¬
можным  результатам  и  весьма  вредными  даже  для  ближайшего  будущего  его  им¬
перии.  Можно  конечно  согласится  с  мнением,  которого  придерживались  боль¬
шинство  исследователей,  что  индийский  проект  в  1808  г.  был  очередным  дип¬
ломатическим  маневром  Наполеона.  Перед  испанской  авантюрой  французскому
императору  было  важно  отвлечь  внимание,  лишний  раз  стравить  Россию  с  Авст¬
рией,  напугать  Англию  возможными  последствиями,  наконец,  узнать  реакцию
России  на  подобное  предложение.  Эта  точка  зрения  имеет  право  на  существова¬
ние.  Но  мероприятия,  которые  осуществлял  Наполеон  в  начале  1808  г.,  усили¬
вал  свои  войска  в  Далмации,  расспрашивал  О.  Ф.  Л.  Мармона  о  возможности
движения  французов  в  европейскую  Турцию,  советовался  с  приближенными,
говорят  о  том,  что  он  всерьез  рассматривал  такой  поворот  событий.  Другое  де¬
ло,  он  никогда  не  останавливался  на  одном  варианте  (предусматривал  многова¬
риантность),  и  часто  кардинально  менял  свои  решения  и  поступал  в  зависимос¬
ти  от  ситуации.  А  ситуация  в  1808—1809  гг.  складывалась  для  него  и  для  реа¬
лизации  проекта  явно  неблагоприятно.
 Последующие  события  в  Испании  и  Австрии  резко  переменили  ситуацию,  вос¬
точные  проекты  для  Наполеона  тогда  на  время  потеряли  свою  первоочередность  и
актуальность.  Свою  роль  сыграло  и  негативное  отношение  к  разделу  Оттоманской
империи  французского  посла  в  Турции  генерала  Ф.  О.  Б.  Себастиани,  который  счи¬
тал,  что  на  пути  реализации  этого  проекта  встанет  слишком  много  технических  труд¬
ностей  (что  было  верно).  Он  также  подчеркивал  растянутость  французской  опера¬
ционной  линии  и  ее  уязвимость  со  стороны  Австрии.  Политические  резоны  против
расчленения  Турции  («до  самого  момента  осуществления  замысла»  в  пользу  Фран¬
ции,  после  чего  «мы  выполним  экспедицию  в  Индию»)  высказал  и  видный  напо¬
леоновский  дипломат  и  ученый  граф  А.  М.  Б.  д’Отерив  еще  до  встречи  императо¬
 1 	Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  I  и  Наполеон:  Последние  годы  их  дружбы  и  союза  //  Вестник  Европы.
1905.  №  3.  С.  117.
 2 	По  мнению  Ф.  Е.  Огородникова:  «На  этом  дело  остановилось,  так  как  главная  трудность  «Восточ¬
ный  вопрос»  сразу  выразилось  в  разногласии:  кому  и  в  какой  мере  будет  принадлежать  Константи¬
нополь?»  (Огородников  Ф.  Е.  Указ.  соч.  С.  351).

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ров  в  Эрфурте1.  Это  светило  французского  МИДа,  будучи  противником  плана  разде¬
ла  Турции,  считал  его  делом  решенным  в  высших  инстанциях:  «Предназначенный
к  выполнению  план  и  экспедиция  в  Индию,  дела,  при  известных  условиях  воз¬
можные...Насколько  я  понимаю  это  дело,  нет  сомнения,  что  все  это  совершится.
Оттоманская  империя  будет  разделена,  и  мы  сделаем  поход  в  Индию».  Но  только  по¬
лагал  в  необходимости  выиграть  время,  «чтобы  обратить  их  в  пользу  континента,  и,
в  то  же  время  нужно  все  сделать,  чтобы  они  сделались  главным  предметом  действи¬
тельного  и  обоснованного  страха  Англии»2.  Сам  Наполеон  в  письме  к  Александру
 I 	от  17/29  апреля  1808  г.  из  Байонны  писал:  «Труд  г.  Румянцева  далек  от  возмож¬
ности  примирить  различные  интересы,  а  между  тем  именно  над  этим  и  нужно  ра¬
ботать»3.  Уже  в  Эрфурте  французский  император,  обсуждая  с  Талейраном  ход
предстоящих  переговоров  с  Александром  I,  заявил:  «не  хочу  каким-нибудь  опре¬
деленным  образом  связать  себя  с  Россией  по  вопросам  Леванта  (то  есть  Востока  —
В.  Б.)»*.  Так  осуществление  Индийского  проекта  оказалось  отложенным  в  очеред¬
ной  раз  из-за  противоречий  с  Россией.  Тем  не  менее,  перед  кампанией  1812  г.
Наполеон  в  разговоре  с  Л.  Нарбонном  имел  возможность  заявить:  «Я  по  дружески
хотел  толкнуть  Россию  в  Азию;  я  предложил  ей  Константинополь»4.  А  вот  хотела  ли
этого  Россия?  Это  обстоятельство  навсегда  останется  вопросом?
 * 	*  #
 Все  же  настойчивые  и  многовекторные  маневры  наполеоновской  дипломатии,  про¬
торявшей  дорогу  в  Индию,  свидетельствовали  о  том,  что  во  Франции  серьезно  относи¬
лись  к  возможности  индийской  экспедиции.  Однако  Наполеону  (его  могущество  в  тот
момент  переживало  апогей)  втянуть  в  фарватер  своей  внешней  политики  Россию  (до¬
стигшей  к  этому  времени  определенных  пределов  территориальной  достаточности)  не
удалось,  а  обострение  франко-русских  противоречий  с  1810  г.  видоизменило  и  идею  сов¬
местного  похода:  император  решил  силой  добиться  согласия  России  на  это  предприя¬
тие*.  В  апреле  1812  г.  в  разговоре  с  Л.  Нарбонном,  перед  отправкой  его  в  Россию  с
дипломатической  миссией,  он  следующим  образом  прогнозировал  развитие  событий:
«...  чтобы  добраться  до  Англии,  нужно  зайти  в  тыл  Азии  с  одной  из  сторон  Европы...
Представьте  себе,  что  Москва  взята,  Россия  сломлена,  с  царем  заключен  мир  или  же  он
нал  жертвой  дворцового  заговора...  и  скажите  мне,  разве  есть  средство  закрыть  путь  от¬
правленной  из  Тифлиса  великой  французской  армии  и  союзным  войскам  к  Гангу;  раз¬
 1 	См.:  Лачинов  В.  П.  Александр  I  и  Наполеон  в  Эрфурте  //  Русская  старина.  1897.  №  5.
С.  236-237.
 2 	Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  407—409,  411.
 Л  Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  88.  С.  670—671.
 4 	Souvenrs  contemporains  d'histoire  et  de  literature,  par  M.  Villemain.  Paris,  1858.  P.  178.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 ве  недостаточно  прикосновения  французской
шпаги,  чтобы  во  всей  Индии  обрушились  подмо¬
стки  торгашеского  величия»1.
 Это  мемуарное  свидетельство  подтверждает¬
ся  другими  документами.  14  апреля  1812  г.  ру¬
ководитель  французской  разведки  в  герцогстве
Варшавском  барон  Э-  Биньон  представил  ми¬
нистру  иностранных  дел  Ю.  Б.  Маре  простран¬
ную  записку  о  главных  задачах  готовящейся  ги¬
гантской  экспедиции.  Анализируя  обширные
подготовительные  мероприятия  и  собранные  си¬
лы,  автор  решил  ответить  на  вопросы:  «Что  мог¬
ло  быть  достойным  призом  такому  огромному
усилию.  Какая  цель  достаточно  грандиозна...,
чтобы  заслужить  такое  развертывание  средств?».
 И,  по  его  мнению,  «ослабление  России,  ограни- 	Э.  Биньон.
 чение  этой  державы  границами  старой  Моско-  Рисунок  неизвестного  художника.
вии  не  станет  достаточным  вознаграждением  за 	i-я 	половина 	XIX 	в.
 убытки  чрезмерного  передвижения».  Биньон 	ГИМ
 считал,  что  русская  армия,  так  же  как  прусская,
превратятся  в  «послушный  инструмент»  в  каче¬
стве  вспомогательной  силы,  т.  к.  никто  не  сможет  «остановить  поступь  корпусов,
вступающих  в  бой».  Четко  определялась  и  цель  похода  1812  г.  —  подготовка  экспе¬
диции  в  Индию,  а  Россия  же  к  наполеоновской  армии  «присоединится  или  добро¬
вольно,  или  вследствие  законов  победы  и  будет  привлечена  к  великому  движению,  ко¬
торое  должно  изменить  лицо  мира».  Он  даже  представил  детальное  изображение
будущих  действий  —  в  глубину  Азии  будет  направлен  контингент  «из  трети  или  чет¬
верти  европейской  армии,  идущей  нанести  смертельный  удар  Англии,  между  тем  ос¬
тальные  разместятся  на  берегах  Вислы,  Двины  и  Днепра,  чтобы  гарантировать  тыл
тем,  кто  будет  участвовать  в  экспедиции»2.
 1 	Вандалъ  А.  Наполеон  и  Александр  I.  T.  III.  СПб.,  1913.  С.  347;  Souvenrs  eontemporains  d’histoire
et  de  literature,  par  M.Villemain.  P.  175;  Hourtoulle  F.  B.  Davout  terrible.  Paris,  1975.  P.  205—206.
 2 	Handelsman  M.  Instrukcje  i  depesze  rezydentyw  fracuskich  w  Warszawie.  Т.  II.  Warszawa,  1914.
S.  76—78.  Идея  похода  в  Индию  обсуждалась  и  другим  разведчиком  —  сотрудником  информаци¬
онного  отдела  по  изучению  иностранных  армий  министерства  иностранных  дел  Франции  Пюаром  —
в  письме  от  22  августа  1812  г.  к  своему  начальнику  Э.  Л.  Ф.  Лелорню  Д'Идевилю.  (РГАДА.
Ф.ЗО.Оп.  1.  Д.  278.  Л.  125  об.)

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Не  случайно  также,  что  в
1812  г.  получила  новое  рож¬
дение  фальшивка,  известная
как  «завещание  Петра  Вели¬
кого».  Автором  этого  бестсел¬
лера  («завещание»  затем  ак¬
тивно  использовалось  во  все
внешнеполитические  затрудне¬
ния  России,  вплоть  до  1941  г.)
стал  служащий  во  французском
Министерстве  иностранных  дел
историк  М.  Лезюр1.  По  приказу
Наполеона  «завещание»  мо¬
дернизировали  (то  есть  макси¬
мально  приспособили  для  акту¬
альных  задач  тогдашней  фран¬
цузской  внешней  политики),  и
туда  был  вставлен  кусок  «о  за¬
хвате  Индии».  Увлечение  Вос¬
током  для  французского  импе¬
ратора  не  прошло  даром.  Он
всегда  имел  в  своем  колчане
две  стрелы  (по  выражению
Ш.  М.  Талейрана),  и,  исходя
из  складывавшихся  обстоя¬
тельств,  использовал  то  одну,
то  другую.  Новую  легенду
скроили  легко  и  играючи,  как
опытный  портной  —  костюм.
Цель  лжесвидетельствования  состояла  в  извлечении  долговременных  политиче¬
ских  дивидендов  из  тезиса  о  «русских  варварах»,  на  которых,  в  конечном  итоге,
перекладывалась  вся  вина  за  завоевание  Индии.  Это  мнение  проникло  и  в  прес¬
су,  так  в  «Гамбургской  газете»  перед  войной  сообщалось,  что  настоящий  мотив
подготовки  к  войне  против  России  —  экспедиция  в  Индию  вместе  с  Россией2.
 Кабинет  Наполеона  /.
Литография  Рауха  и  Ф.  Лейбольда.
1-я  четверть  XIX  в.
 ГИМ
 1 	Des  progres  de  la  puissance  Russe  depuis  son  origine  jusqu'  au  commencement  du  XIX  siacle,  par
M.  L°00.  Paris,  1812.  Автор  вскоре  обнаружься.  Он  сам  в  этом  признался,  сообщив  об  этом  в  напи¬
санной  им  очередной  книги  (Histoire  de  Cosaques.  Paris,  1814.).
 2 	ГАРФ.  Ф.  1165.  Он.  1.  Д.  104.  Л.  1.
 178

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Графиня  Анна  Потоцкая  оставила  воспоминания  о  своем  пребывании  в  Париже  в
1810  г.:  «Что  привезти  вам  из  Индии?  —  спрашивал  меня  один  из  влиятельных
людей  того  времени.  —  Может  быть,  из  Москвы  или  Петербурга?  —  отвечала  я,
желая  выпытать  у  него  истину.  —  Возможно,  что  мы  и  пройдем  через  эти  города,
но  я  думал,  что  вы  пожелаете  более  редкого  подарка.  Мы  нанесли  визит  пирами¬
дам,  и  теперь  было  бы  справедливо  заглянуть  к  нашим  далеким  соперникам»1.  По
ее  мнению,  все  это  больше  напоминало  сказку  из  «Тысячи  и  одной  ночи».  Заве¬
щание  также  активно  распространялось  среди  солдат  и  офицеров  наполеонов¬
ской  армии.  Неудивительно,  что  многие  из  них  уже  в  начале  1812  г.,  еще  до  пе¬
рехода  Немана,  считали,  что  Россия  —  «только  стадия  на  пути  в  другие  страны,
что  они  пойдут  дальше,  что  Наполеон  поведет  их  в  глубь  сказочной  Азии»2.  Так,
французский  военный  врач  Сократ  Блан  в  письме  к  своему  отцу  писал:  «скажи
нашей  экономке,  что  я  не  забыл  своего  обещания  прислать  ей  из  Константино¬
поля  кашемировую  шаль».  Но  не  только  молодежь,  но  и  среди  офицеров  имелись
люди,  которые  воспринимали  Россию  как  этап  на  пути  по  дороге  в  Индию.  Май¬
ор  Л.  Ф.  Фантэн  дез  Одар,  командир  роты  2-го  гвардейского  полка  пеших  гре¬
надер,  судя  по  его  письмам  в  начале  войны,  полагал,  что  цель  кампании
1812  года  состояла  в  захвате  Москвы,  после  чего  должен  был  заключен  мир  и
союзный  договор  с  Александром  I.  А  после  этого,  как  он  считал  «мы  отправим¬
ся  в  следующем  году  в  Константинополь,  а  оттуда  в  Индию.  И  великая  армия
снова  увидит  Францию  не  иначе,  как  отягощенная  гольконскими  брильянтами  и
кашемировыми  тканями»3.  Ц.  Ложье,  проходя  в  1812  г.  через  Германию,  пола¬
гал,  что  среди  его  сослуживцев  есть  и  такие,  кто  «ни  мало  не  думая  о  том,  будут
ли  они  воевать  с  Россией  или  Персией  —  есть  между  ними  и  такие,  которые  счи¬
тают  целью  экспедиции  Персию  или  Ост-Индию».  А  после  зачтения  манифес¬
та  о  начале  войны,  он  написал:  «Еще  не  будучи  осведомлены  о  войне  с  Россией,
 1 	Потоцкая  А.  Мемуары.  С.  187.
 2 	Яковлев  Н.  О  так  называемом  «завещании»  Петра  Великого//  Исторический  журнал.  1941.  №  12.
С.  130;  Павленко  Н.  И.  Три  так  называемых  завещания  Петра  I.//  Вопросы  истории.  1979.  №  2.
С.  142—143;  Сироткин  В.  Г.  Наполеоновская  война  перьев  против  России  //  Новая  и  новейшая
история.  1981  №  1.  С.  143—144;  Данилова  Е.  Н.  «Завещание»  Петра  Великого  //  Проблемы
методологии  и  источниковединия  истории  внешней  политики  России.  М.,  1986.  С.  213—279;
Козлов  В.  П.  Тайны  фальсификации:  Анализ  подделок  исторических  источников  XVIII—XIX  веков.
Похождения  французского  военного  врача  в  1812  году  //  Русская  старина.  1898.  №  7.  С.  110;
Тирион.  1812  год:  Воспоминания  офицера  французского  кирасирского  №  2  полка  о  кампании
1812  года.  СПб.,  1912.  С.  32—33;  Madelin  L.  Histoire  de  consulat  et  de  Г  empire.  T.  12.  Paris,
1949.  P.  82.
 3 	Шильдер.  H.  От  Парижа  до  Вильны  :  Похождения  французского  военного  врача  в  1812  году  //
Русская  старина.  1898.  №  7.  С.  110.
 3#* 	179 	«$£

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 мы  думали,  что  цель  нашего  путешествия  —  поход  в  Азию!  Теперь  наше  предпо¬
ложение  приняло  вид  вероятия.  Россия  подчинится,  уязвимое  место  Англии  от¬
крыто.  Наполеон  не  замедлит  со  своей  местью;  мы  явимся  туда,  куда  не  прони¬
кала  ни  одна  южная  армия.  Предшествуемые  шумной  славой  наших  побед,  мы
вступим  в  эту  богатую  и  обширную  страну,  полную  славных  предков.  Мы  видим
пред  собою  всеобщий  мир,  покорение  вселенной,  богатые  и  славные  награды,  чу¬
десную  и  героическую  славу...»1.  К  примеру,  руководитель  русской  контрразведки
Я.  И.  де  Санглен  в  своих  записках  рассказал  об  одном  странном  случае  в  начале
войны:  «Привели  ко  мне  взятого  в  плен  французского  штаб-офицера,  к  допро¬
су,  с  планами,  снятыми  им  во  время  марша.  Он  отвечал  на  мои  вопросы  доволь¬
но  откровенно,  и  наконец  спросил:  «долго  ли  вы  будете  играть  комедию?»  —
Какую  комедию?  —  спросил  я.  —  «будто  вы  не  знаете?  Так  я  вам  скажу  по  сек¬
рету:  вся  эта  война  с  Россией  притворная,  скрывается  от  англичан.  Мы  вместе
с  Россией  идем  в  Индию,  выгнать  оттуда  англичан».  Я  рассказал  это  Барклаю,
который  отвечал:  «еще  новая  выдумка  Наполеона»2.  В  такое  трудно  поверить,
но  именно  под  эту  выдумку  и  под  аккомпанемент  наполеоновской  пропаганды,
запускалась  военная  машина  французского  полководца.
 Сохранить  свои  замыслы  в  полной  тайне  Наполеону  не  удалось.  Еще  до  начала
военных  действий  план  движения  в  Индию  через  Россию  стал  известен  наследни¬
ку  шведского  престола  и  бывшему  французскому  маршалу  Ж.  Б.  Бернадотту,
имевшему  личные  каналы  информации  в  Париже.  В  марте  1812  г.  через  гене¬
рала  П.  К.  Сухтелена  он  передал  Александру  I,  что  Наполеон  в  течение  2-х  месяцев
рассчитывает  разгромить  русские  войска,  заключить  мир,  по  условиям  которого  объ¬
единенная  русско-французская  армия  направится  сначала  против  турок,  затем  войдет
в  Персию,  а  впоследствии  проникнет  в  Индию,  планируя  осуществить  эти  планы  за
три  года3.  Данные  и  слухи  об  индийском  проекте  Наполеона  проникли  и  в  самые  раз¬
ные  российские  общественные  круги.  Во  всяком  случае,  свои  суждения  об  индийском
 1 	Французы  в  России:  1812  год  по  воспоминаниям  современников-иностранцев.  [Т.1].  М.,  1912.
С.  25-26.
 2 	Записки  Якова  Ивановича  де-Санглена  //  Русская  старина.  1883.  №  3.  С.  548.
 3 	Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  6.  СПб.,  1871.  С.  68—70;  Т.  21.
СПб.,  1877.  С.  431,  438—439,  444—445;  Lettres  et  papiers  du  chancellier  comte  de  Nesselrode.
Т.  IV.  Paris,  1909.  P.  204—205;  Гальберштсцт  J.  И.  Указ.  соч.  С.  119;  Герье  В.  И.  Император
Александр  I  и  Наполеон  //Чтения  в  Императорском  обществе  истории  и  древностей  российских.
1912.  Кн.  4.  С.  7—8.  Е.  В.  Тарле,  рассматривая  общие  планы  Наполеона,  отмечал,  что  среди
отбитых  у  французов  под  Красным  трофейных  документов  оказались  карты  Турции,  Средней
Азии  и  Индии,  <<так  как  Наполеон  проектировал  нашествие  на  Индостан  сделать  одним  из
условий  мира  с  Александром»  (Тарле  Е.  Нашествие  Наполеона  на  Россию:  1812  год.  М.,  1943.
С.  49).
 180

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 нлане  Наполеона  высказывали  многие  современники  событий.  Например,
Д.  В.  Давыдов,  порицавший  отступления  русских  армий  к  Москве,  считал,  ссыла¬
ясь  на  общее  мнение,  что  в  случае  подписания  мира  с  Наполеоном  100  тыс.  рус¬
ских  вместе  с  французами  отправятся  на  завоевание  Индии1.  Аналогичный  вы¬
вод  о  том,  что  французский  император  собирался  из  России  идти  в  Индию,  под¬
держивали  и  многие  участники  событий  и  первые  историки  1812  года:
П.  А.  Чуйкевич*,  А.  Я.  Булгаков",  П.  X.  Грабе2.  И.  Т.  Радожицкий*,  а  также  не¬
известный  автор3  Даже  в  знаменитой  брошюре  «Отступление  французов»,  напи¬
санной  в  Главной  квартире  русской  армии  по  следам  военных  событий  в  декабре
1812  г.,  утверждалось,  что  русские  разрушили  французские  мечты  «о  походах  в
Персию  и  Индию»4.
 Реализация  индийского  проекта  в  первую  очередь  зависела  от  успехов  француз¬
ского  оружия  на  полях  сражений.  Поэтому  не  случайно  позднее  А.  Жомини  вложил  в
уста  Наполеона  следующую  фразу:  «Предполагали,  что  я  имел  намерение  идти  в  Ин¬
дию  через  Персию,  я  и  не  отрекаюсь:  мне  приходила  на  мысль  возможность  подоб¬
ной  экспедиции;  но  экспедиция  эта  была  обстоятельством  второстепенным,  совер¬
шенно  подчиненным  тому,  в  каких  отношениях  останемся  мы  с  Санкт-Петер¬
бургским  кабинетом»5.  В  таком  же  духе  французский  император  высказывался
А.  Коленкуру,  который  писал  в  своих  мемуарах,  что  во  время  войны  Наполеон  «не  со¬
мневался,  что  русское  дворянство  принудит  Александра  просить  у  него  мира,  потому
что  такой  результат  лежал  в  основе  его  расчетов»6.
 В  военно-исторической  литературе  не  возникает  особых  разногласий  о  напо¬
леоновском  операционном  плане.  Его  легко  можно  реконструировать  на  основе
штабной  документации,  исходя  из  предвоенной  дислокации  французских  корпу¬
сов  и  отдельных  воинских  частей.  Но  на  возникающие  затем  вопросы  (какие  бы¬
ли  поставлены  цели,  каких  результатов  и  в  какие  сроки  Наполеон  хотел  их  до¬
биться,  каков  в  целом  был  стратегический  план  французского  полководца?)  —
историки  отвечают  по-разному.  Причина  разногласий  кроется  в  слабой  источни-
ковой  базе,  привлекаемой  исследователями.  Дополнить  круг  введенных  в  науч¬
ный  оборот  источников  возможно  лишь  путем  расширения  проблематики  —  рас¬
 1 	Давыдов  Д.  Военные  записки.  М.,  1940.  С.  196—  197.
 2 	Граббе  П.  X.  Из  памятных  записок  //  Русский  архив.  1873.  Кн.  1.  Ст.  857.
 3 	РГВИА.  Ф.  474.  On.  1.  Д.  1294.  Л.  9.
 4 	Листовки  Отечественной  войны  1812  года.  М.,  1962.  С.  98.
 (>  Жомини.  Политическая  и  военная  жизнь  Наполеона  Ч.  V.  СПб.,  1840.  С.  233.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 смотрения  взаимосвязи  разра¬
ботки  стратегического  плана  и
деятельности  стратегической
разведки  Наполеона.
 Об  акциях  наполеоновских  раз¬
ведывательных  служб  в  глубине
русской  территории  пока  мы  знаем
немного.  Приведем  лишь  несколь¬
ко  известных  фактов.  В  1811  г.
агентурная  группа  в  составе  пол¬
ковника  А.  С.  Платтера,  майора
Пикорнеля  и  топографа  Крест-
ковского  тайно  проникла  в  Рос¬
сию.  Под  видом  отставных  рус¬
ских  офицеров,  снабженные  со¬
ответствующими  документами,
они  совершили  длительный  вояж
по  стране  (побывали  в  Москве  и
в  девяти  губерниях).  После  чего
Крестковский  был  отправлен  с
полученными  сведениями  обрат¬
но,  а  двое  других  продолжили
путешествие  через  Поволжье  к
Оренбургу  для  выяснения  воз¬
можностей  похода  в  Индию.  Это  маршрут  следования  отнюдь  не  выглядел  слу¬
чайным.  Именно  через  оренбургские  степи  в  1801  г.  император  Павел  I  прика¬
зал  идти  40  донским  полкам  под  командой  войскового  атамана  В.  П.  Орлова  для
поиска  путей  в  Индию,  а  на  Дону  его  впоследствии  называли  «Оренбургским
походом».  Ряд  неудач  и  случайностей  помешал  наполеоновским  эмиссарам  до¬
браться  до  намеченной  цели,  и  они  вынуждены  были  повернуть  на  Дон,  где  5  ав¬
густа  1812  г.  Платтера  арестовали.  Пикорнелю  удалось  скрыться1.  С  этим  любо¬
 1 	Р/ОРНБ.  Ф.  859.  К.  19.  Бр.12.Л.  12,382-383  об;  РГВИА.  Ф.  ВУА.  Д.  3383.  Ч.  1.Л.4;РГИА.
Ф.  1409.  On.  1.  Д.  798.  Л.  4;  Сборник  исторических  материалов,  извлеченных  из  архива  Собствен¬
ной  Его  Императорского  Величества  канцелярии.  Вып.  2.  СПб.,  1889.  С.  109,  302—303;  Вып.  10.
Спб.,  1898.  С.  69—70;  Сб.  М.  И.  Кутузов.  Т.  4.  Ч.  1.  М.,  1954.  С.  61—62;  Донские  казаки  в
1812  году.  Ростов-на-Дону,  1954.  С.  194;  Записки  донского  атамана  Адриана  Карповича  Дени
сова//Русская  старина.  1875.  №  3.  С.  470—471.
 Русские  казаки.
 Литография  раскрашенная  акварелью  по
оригиналу  И.  А.  Клейна.
 Начало  XIX  в.
 ГИМ

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 пытным  случаем  трудно  не  сопоставить  ему  подобный.  В  начале  1813  г.  в  Аст¬
рахани  оказался  другой  агент  —  Адам  Моретти  (представлявшийся  Петром  Ива¬
новым),  проживавший  в  России  под  видом  учителя.  В  1812  г.  он  переехал  сна¬
чала  в  Уфу,  затем  побывал  в  Оренбурге,  а  позже  отправился  в  Астрахань,  где  и
был  арестован.  При  обыске  в  двойном  дне  его  дорожного  сундука  обнаружили
инструменты  для  съемки  местности  и  план  Оренбурга  с  расположением  воин¬
ских  частей1.
 Нет  сомнения,  что  французские  разведывательные  службы  задолго  перед
войной  получили  задание  осуществить  информационную  подготовку  индийско¬
го  проекта.  Явно  не  случайно  наполеоновские  разведывательные  службы  прояв¬
ляли  и  пристальный  интерес  к  казачьим  регионам,  особенно  к  колыбели  рос¬
сийского  казачества  —  Дону.  О  намерениях  французов  «взбунтовать  донцов,  как
народ,  к  которому  они  имеют  особое  уважение  и  благорасположение,  которого
желают  снискать  ласкою»,  писал  в  1812  г  в  своих  письмах  из  армии  и  англий¬
ский  генерал  Р.  -Т.  Вильсон2.
 Действительно,  наполеоновская  разведка  в  первую  очередь  проявляла  пара¬
доксальное  внимание  к  сынам  донских  степей.  Еще  в  1808  г.  неизвестный
французский  информатор  доносил  из  России  в  Париж,  что  «казаки  терпеть  не
могут  жителей  Великороссии,  почти  так,  как  ирландцы  —  англичан»3  Такого
рода  заявления  в  агентурных  донесениях  наполеоновских  резидентов  в  России
являлись  характерными  и  для  последующих  лет.  Вот  типичный  образчик  в  раз¬
ведывательном  послании  1811  г.:  «...  если  вспыхнет  война,  казаки,  которые
очень  недовольны,  будут  плохо  сражаться,  и  легко  можно  поднять  их  на  восста¬
ние,  обещая  им  независимость.»4.  Еще  раньше,  в  1810  г.,  французская  раз¬
ведка  отправила  на  Дон  двух  агентов  для  сбора  сведений,  а  также  с  целью  про¬
ведения  антирусской  пропаганды5.  Сам  Наполеон  перед  походом  в  Россию  сделал
заказ  историку  Мишелю  Лезюру  написать  специальную  работу  —  «Историю  ка¬
заков».
 Стойкая  этно  социальная  отчужденность  казачества  от  прочих  жителей  стра¬
ны  на  самом  деле  реально  существовала  как  до  1812  г.,  так  и  на  протяжении  по¬
следующей  истории  российской  империи.  Но  степень  этой  дистанцированнос-
 1 	РГВИА.  Ф.  ВУА.  Д.  496.  Л.  169,  217-227,  269-272,  403-407.
 2 	Там  же.  Ф.  154.  Д.  91.  Л.  67об.
 3 	Тарле  Е.  Соглядатай  Наполеона  1  о  русском  обществе  1808  г.  //  Современный  мир.  1910.  №  12.
С.  56.
 4 	Margueron.  Campagne  de  Bussie.  Т.  III.  Paris,  s/d.  P.  111.
 5 	РГВИА.  Ф.  ВУА.  Д.  452.  Л.  1  -Зоб.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ти  и  отгороженности  от  других  слоев  общества  наполеоновские  разведки  чрез¬
мерно  преувеличивали.  Во  власти  такой,  в  корне  ошибочной,  убежденности  на¬
ходились  и  многие  генералы  Наполеона.  Особенно  грешил  слабостью  к  казакам
неаполитанский  король  маршал  Иоахим  Мюрат,  злые  языки  даже  приписывали
легко  увлекающемуся  шурину  Наполеона  мечты  о  создании  отдельного  казачье¬
го  царства  по  заключении  мира1.  Во  время  и  после  сдачи  Москвы  русские  завя¬
зали  контакты  с  французским  авангардом,  находившимся  под  его  командовани¬
ем.  Мюрат  был  растроган  изъявлениями  восхищения  и  уважения,  расточаемы¬
ми  в  его  адрес  казачьими  командирами.  Поэтому  нельзя  исключить,  что  в  усло¬
виях  постоянного  соприкосновения  с  донскими  полками,  наполеоновские  эмис¬
сары  действительно,  прощупывая  казачьи  настроения,  попытались  сделать
недвусмысленные  предложения  кому-либо  из  близкого  окружения  донского  ата¬
мана  М.  И.  Платова.  После  этих  сношений  даже  поползли  упорные  слухи  о  пе¬
реговорах  донцов  с  французами  и  о  возможной  их  измене2.  Окончательно  иллю¬
зии  по  отношению  к  казачеству  у  Наполеона  и  его  окружения  рассеялись  лишь  в
течение  второго  периода  русской  кампании  1812  года.  Покидая  же  Россию,
французский  император  приказал  сформировать  из  поляков  в  противовес  рус¬
ской  иррегулярной  коннице  и  для  борьбы  с  ней  части  кракусов  —  нечто  похожее
на  казачьи  войска.
 Приведенные  выше  факты  подтверждают  мнение  о  том,  что  Наполеон  в  1812  г.,
стремясь  достичь  европейского  господства,  ставил  перед  собой  долгосрочные  цели.
Если  проанализировать  его  индийский  проект  с  позиций  сегодняшнего  дня,  то  он,
безусловно,  представляется  не  столько  смелым,  сколько  утопичным,  поскольку  нали¬
цо  имелся  контраст  между  задуманным  планом  и  реальными  возможностями  для  их
осуществления".  Авантюризм  действий  французского  императора,  помимо  субъек¬
тивного  фактора,  можно  объяснить  крайне  скудной  информацией  об  азиатском  реги¬
оне:  ведь  многие  европейцы,  современники  событий,  считали  такой  план  вполне  осу¬
ществимым.
 Без  всякого  сомнения,  Наполеон  после  1801  г.  расширил  свой  диапазон  сведе¬
ний  по  интересующим  его  восточной  проблематике  (чему  во  многом  способствова¬
ли  французские  ученые,  дипломаты  и  разведчики),  но  в  целом  взгляды  француз¬
ского  императора  не  выходили  за  рамки  общих  европейских  представлений.
Поэтому  можно  предположить,  что  он  продолжал  мыслить  в  рамках  геополитичес¬
ких  шаблонов  1801  г.  и  предложенного  Павлом  I  плана  индийской  экспедиции.
 1 	См.:  ТюларШ.  Мюрат.  М.,  1993.  С.  281-282.
 2 	Подр.  см.:  Безопюсный  В.  М.  Донской  генералитет  и  атаман  Платов  в  1812  году.  М.,  1999.  С.  88—94.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 Возможно,  после  получения  дополнительной  информации  (особенно  сведения  со¬
бранные  посольством  генерала  Гардана  в  Персии  в  1807—1808  гг.),  произошли
некоторые  изменения  в  его  воззрениях  о  количестве  войск  и  сроках,  необходимых
для  проведения  такой  операции.  В  деталях,  в  частности,  в  выборе  маршрутов  дви¬
жения  для  экспедиционной  армии,  особых  перемен  не  было,  о  чем  свидетельство¬
вала  определенная  географическая  направленность  усилий  французской  стратеги¬
ческой  разведки  перед  1812  г.
 Сами  англичане  всерьез  опасались  реализации  наполеоновского  замысла.  Видимо,
не  случайно  в  1809  г.  и  даже  в  1814  г.  Великобританией  с  Персией  и  афганскими
племенами  были  заключены  соглашения,  запрещающие  пропуск  через  иранскую
территорию  в  направлении  Индии  войск  иностранных  государств  (договоры  уже  бы¬
ли  направлены  не  сколько  против  французов,  а  против  русских).  Мало  того,  персы
должны  были  стараться  побудить  к  аналогичным  действиям  Хиву,  Бухару,  Коканд  и
Кашгар1.
 Необходимо  отметить  и  ряд  факторов,  оказывавших  влияние  на  принятие
значимых  и  важных  решений  как  непосредственно  Наполеоном,  так  и  близких  к
нему  сановников  его  империи.  Авантюрный  дух,  крайний  динамизм  и  почти  ре¬
волюционный  характер  событий  наполеоновской  эпохи  формировали,  оказыва¬
ли  влияние  и  способствовали  изменениям  в  ментальности  у  французской  воен¬
но-политической  элиты.  Возникало  своеобразное  «опьянение  всемогущест¬
вом»,  которое  испытывали  многие  высшие  чиновники  в  парижских  коридорах
власти  после  непрерывного  цикла  громких  наполеоновских  побед,  что  приводи¬
ло  к  утрате  чувства  меры  и  инстинкта  страха  перед  грядущими  политическими
рисками.  Хмель  и  эмоции  быстрых  «революционных»  успехов  легко  кружили
головы,  что  сказывалось  на  логике  рассуждений  и  построениях,  нацеленных  на
изменения  масштабности  тогдашней  геополитической  ситуации  в  свою  пользу.
Психологические  сдвиги,  порожденные  резким  взлетом  и  постоянным  ростом
военного  могущества,  внушали  иллюзии  Наполеону  и  его  окружению  в  отноше¬
нии  исхода  любой  операции  в  предстоящей  борьбе.  В  то  же  время,  французский
полководец  не  мог  предположить  всех  трудностей  (мог  предвидеть  лишь  неболь¬
шую  часть),  которые  встретились  бы  на  пути  претворения  в  жизнь  такого  гран¬
диозного  и  непредсказуемого  мероприятия:  он  слабо  представлял  себе  обстанов¬
ку  не  только  в  Индии,  Средней  Азии  и  на  Кавказе,  но  и,  что  особенно  тогда  бы¬
ло  важно  лично  для  него,  в  России.
 1 	Ш-ий  Л.  Былые  русско-английские  распри.  //  Военно-исторический  сборник.  1916.  №  2.  С.  53;
РГВИА.  Ф.  213.  Он.  1.  Д.  45.  Л.  7-7о6.
 3^» 	185

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 II
 ;,W;:■■?■■■  -  ^^  ^  f
 «Постой-ка,  не  в  свои  ты  сани,  брат,  садишься»
Раскрашенная  гравюра  И.  Иванова.  1813  г.
ГИМ
 Конечное  осуществление  замысла  индийского  похода  Наполеона  напрямую  зави¬
село  прежде  всего  от  результатов  кампании  1812  года.  В  то  же  время  этот  проект  был
тесно  связан  и,  вероятно,  заметно  повлиял  на  процесс  планирования  войны  с  Росси¬
ей.  На  наш  взгляд,  наполеоновская  стратегическая  концепция  в  1812  г.  заключалась
в  следующем.  Предполагалось  в  течение  от  нескольких  недель  до  двух  месяцев  нане¬
сти  поражение  русским  войскам  в  пограничных  сражениях.  После  чего  француз¬
ский  полководец  при  заключении  мирного  договора  постарался  бы  навязать  рус¬
ской  стороне  согласие  на  совместное  франко-русское  военное  предприятие  в
Индию  в  1813  г.  Окончательный  срок  завершения  похода  в  Индию  планировал¬
ся  на  1814  г.  В  качестве  гарантии  Наполеон  Бонапарт  мог  потребовать  времен¬
ное  оставление  за  собой  занятой  территории  и  зимовку  будущего  экспедицион¬
ного  корпуса  под  Москвой.  При  переговорах,  конечно  же,  были  возможны  самые
разные  варианты.
 Таким  образом,  ростки  грядущего  крушения  наполеоновской  армии  в  России
четко  просматриваются  в  стратегической  модели  Наполеона,  так  как,  он  увлек¬
ся  предприятием,  превосходящим  по  своим  размерам  и  рискованностью  всякую
меру.  Огромную  роль  в  этом  сыграли  его  личные  политические  ошибки  и  за¬
блуждения.  В  частности,  крайне  расплывчатая  стратегическая  концепция  была
целиком  поставлена  в  зависимость  от  тактических  успехов,  то  есть  от  побед  фран¬
цузского  оружия  на  полях  сражений  в  России.  Современник  событий  1812  г.

ГЛАВА  III.  НЕСОСТОЯВШИЙСЯ  ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ  ПРОЕКТ  ВЕКА
 А.  Шувалов,  разбирая  по  горячим  следам  действия  и  поступки  французского  им¬
ператора,  посчитал,  что  главная  погрешность  его  как  полководца  «...  состояла  в
том,  что  он  основал  планы  свои  на  политических  расчетах.  Сии  расчеты  оказа¬
лись  ложными  и  здание  ево  разрушилось»1.  Собственно,  даже  в  контексте  мно¬
гих  других  важных  обстоятельств,  прямолинейный  подход  при  решении  столь
грандиозной,  ранее  неизвестной  и  беспрецедентной  в  истории  задачи  таил  в
себе  потенциальную  ошибку.
 В  данном  случае  стоит  рассмотреть  и  сравнить  выработанную  перед  войной  рос¬
сийскую  стратегическую  концепцию.  На  основе  полученных  русской  военной  раз¬
ведкой  данных  в  1810—1812  годах  военное  министерство  в  Петербурге  смогло  не
только  разработать  операционный  план  на  первоначальный  период  действий  (ве¬
дение  активной  оборонительной  тактики  в  виду  численного  превосходства  фран¬
цузских  сил),  но  к  этому  времени  в  высших  правительственных  сферах  (в  первую
очередь  у  Александра  I  и  у  военного  министра  М.  Б.  Барклая  де  Толли)  утвердился
правильный  стратегический  взгляд  на  многолетнюю  борьбу  с  Францией.  В  основу
русского  стратегического  плана  была  положена  мысль  о  долгосрочной  войне  с  На¬
полеоном,  рассчитанной  на  2—3  года:  после  временного  периода  обороны  на  рос¬
сийской  земле  в  1812  г.  предусматривался  перенос  военных  действий  в  Европу,  где
император  Александр  I  и  его  генералы  рассчитывали  на  подъем  антинаполеонов-
ского  освободительного  движения2.
 При  анализе  процесса  планирования  обеих  сторон  бросается  в  глаза  тот  факт,
что  русский  стратегический  план  был  подчинен  и  логически  вытекал  из  стратеги¬
ческого  замысла  ослабления  противника.  У  Наполеона  же,  наоборот,  успех  перво¬
начальных  операций  должен  был  окончательно  определить  стратегию;  весь  расчет
строился  на  последующем  мирном  договоре  после  поражения  русских  армий*.
С  самого  начала  войны  конкретные  оперативные  вопросы  и  бесплодная  погоня  за
тактическими  успехами  все  больше  и  больше  заслоняли  для  Наполеона  перспективы
общего  стратегического  руководства.  И  если  французский  император  ставил  своей
целью  завоевание,  по  крайней  мере,  европейской  гегемонии,  то  суть  русской  кон¬
цепции  заключалась  в  ведении  долговременной  войны  и  в  отказе  от  компромиссных
соглашений.  Авантюризму  Наполеона  был  противопоставлен  трезвый  стратегичес¬
кий  расчет.  Таким  образом,  индийский  проект  французского  полководца  являлся  его
роковой  и  крупнейшей  политической  ошибкой.  Это  обстоятельство  не  только  спу¬
 1 	РГАДА.  Ф.  1406.  On.  1.  Д.  236.  Л.  6.
 2 	Под|).  о  деятельности  наполеоновской  и  русской  разведки  и  выработке  планов  см.:  Безотосный  В.  М.
Русская  военная  разведка  в  1812  г.  //  Из  истории  России  XVII—начала  XX  в.  М.,  1995.  С.  72—91;
Он  же.  Разведка  и  планы  сторон  в  1812  году.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 тало  карты  императора  и  разрушило  его  замыслы,  но  и  имело  важнейшие  послед¬
ствия  как  лично  для  Наполеона,  так  и,  в  конечном  итоге,  для  судьбы  созданной  им
могущественной  империи.
 Безусловно,  индийский  проект  был  могучей  идеей  или  геополитическим  планом
(затрудняемся,  как  лучше  его  назвать),  но  явно  имел  слабые  стороны,  поэтому  остал¬
ся  нереализованным.  А  для  нас,  потомков,  оказалось  важно  то,  что  Россия  перечерк¬
нула  этот  проект  великого  полководца  и  заставила  Европу  жить  по  более  реальным
планам,  затем  предложенным  российским  императором  Александром  I.

ill
 II1IIIIIII11II11II
 |1
 щ
 тшжкяштмАт
 =
 ш
 :и1И1Ш1И1шшшишиши11ш1111111|1Ш1111111111111Н1Ш1111111Ш11111Ш11111ШШ1111Ш11Ш1111Ш111111
 111
 Глава  IV
 Цена  и  последствия  победы
 Подсчет  потерь  и  издержек.  (Стр.  190)—  Движущие  си!ы  и  последствия  победы
для  крепостной  России.  (Стр.  200)  —  Апогей  русской  славы  и  выбор  пути
развития.  (Стр.  203)—  Русская  армия  после  1815  г.  (Стр.  214)

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Страну,  безусловно,  возвышает  одержанная  победа,  а  воспитывает  и  закаляет  —
изнурительный  путь  к  ней.  Всегда  интересно  и  проанализировать  последствия  важ¬
ных  исторических  событий  и  проследить  их  влияние  на  последующий  ход  истории.
С  этой  точки  зрения  важно  в  первую  очередь  определить  материальные  издержки  го¬
сударства  и  людские  потери,  понесенные  в  войнах.  Какова  цена  победы?  Что  при¬
несла  она  стране?
 * 	*  *
 Чтобы  чрезмерно  не  обрушивать  на  читателей  сухие  цифры,  ограничимся
данными  на  1812—1814  гг.,  хотя,  сразу  оговоримся,  видимо,  и  они  не  являют¬
ся  вполне  точными.  Слишком  не  многие  историки  отваживались  на  основе  кос¬
венных  исчислений  путем  различных  приблизительных  оценок  выдать  какие-ли¬
бо  обобщающие  показатели  и  количественно  измерить  «цену  победы».  Данные
«плавают»  у  различных  авторов.  На  это  существуют  объективные  причины  и
трудности.  Статистические  подсчеты  тогда  почти  не  производились,  поскольку
эта  наука  (статистика)  в  России  (да  и  в  других  странах  тоже)  в  тот  период  нахо¬
дилась  в  почти  зачаточном  состоянии.  Кроме  того,  военные  действия  не  благо¬
приятствовали  ведению  точного  учета  и  статистики.
 Тем  не  менее,  на  1811  г.  можно  примерно  установить,  что  в  России  насчитыва¬
лось  приблизительно  41—45  млн.  населения,  в  французской  империи  —  42  млн.
человек1.  В  Российской  империи  некий  набор  цифр  давали  лишь  периодически
проводимые  ревизии,  носившие  фискальный  характер,  поэтому  относительно  точ¬
ные  данные  имелись  лишь  по  податным  сословиям  и  исчислялись  они  по  количест¬
ву  мужских  душ*.  Но  по  сути  иностранное  нашествие  в  1812  г.  являлось  борьбой
России  с  общеевропейской  коалицией  стран.  Наполеоновская  Великая  армия  по
размерам  и  материальным  издержкам  превосходила  все,  что  видела  и  знала  Европа
ранее  —  от  610  до  680  тыс.  человек  (по  разным  подсчетам).  Поневоле,  Россия  вы¬
нуждена  была  противопоставить  этому  иностранному  вторжению  максимум  своих
сил.  Но  опять  же  авторы  в  данном  вопросе  расходятся  в  цифрах.  Называют  совер¬
шенно  разные  данные  русских  сухопутных  сил  перед  войной  и  во  время  войны:
 1 	Огородников  Ф.  Е.  Указ.  соч.  Приложение;  Военно-статистический  сборник.  Вып.  IV.  (Россия).
Отд.  1.  СПб.,  1871.  С.  50;  Колокольников  П.  Н.  Хозяйство  России  после  войны  1812  года  //
Отечественная  война  и  русское  общество.  Т.  VII.  М.,  1912.  С.115.  Л.  С.  Каминский  и  С.  А.  Ново¬
сельский  приводят  цифру  населения  Франции  в  1812  г.  в  29  370  ООО  человек  (Каминский  J.  Г.,
Новосельский  С.  А.  Потери  в  прошлых  войнах  (1756—1918).  М.,  1947.  С.  14).  Специалист  в
области  исторической  статистики  В.  М.  Кабузан  полагает  население  России  в  42,7  мл.  человек
(КабузанВ.  М.  Народонаселение  России  в  XVIII  —  первой  половине  XIX  в.  (но  материалам  ревизий).
М.,  1963.  С.  164).

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 Чем  он  победил  врага  своего?  Нагайкою?
 Литография,  офорт  раскрашенный  акварелью  И.  И.  Теребенева.  1812  г.
 ГИМ
 570  тыс.  человек  (из  них  100  тыс.  иррегулярных  войск)1,  537,  8  тыс.  бойцов
(без  иррегулярных  войск)2,  480  тыс.  регулярных  войск  (с  1600  орудий)3,
876  тыс.  человек4,  1  млн.  человек  (с  ополчением  1,3  мл.)5,  537  тыс.  человек0,
 1 	Бутурлин  Д.  История  нашествия  императора  Наполеона  на  Россию  в  1812  году.  Т.  I.  СПб.,
1842.  С.  84.
 2 	Михайловский-Данилевский  [А.  И.]  Описание  Отечественной  войны  1812  года  по  высочайшему
повелению.  Ч.  1.С.  111.
 3 	Богданович  М.  История  Отечественной  войны  1812  года  по  достоверным  источникам.
Т.  I.  С.  59.
 4 	Военно-статистический  сборник.  Вып.  ГУ.  (Россия).  Отд.  2.  С.  40.
 5 	Журавский  Д.  П.  Статистическое  обозрение  расходов  на  военные  потребности  с  1711  но
1825  год.  СПб.,  1859.  С.  181.  В  советской  историографии  эту  цифру  повтори.!  В.  В.  Тиванов
(ТивановВ.  В.  Финансы  русской  армии  (XVIII  век  —  начало  XX  века).  М.,  1993.  С.  61).
 6 	Бескровный  J.  Г.  Отечественная  война  1812  г.  М.,  1962.  С.  193.
 191

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 480  тыс.  человек1,  590  тыс.  человек2.  В  общем,  цифры  постоянно  менялись,  не  ста¬
новясь  от  этого  точнее.  Сплошное  многообразие  цифр  и  разброс  мнений  историков
по  данному  вопросу.  Не  легче  дело  обстоит  и  с  выкладками  собранных  сил  ополчения.
Укажем,  что  по  последним  подсчетам  численность  временных  формирований  всех
трех  округов  ополчения  в  период  войны  составляла  от  211,  2  до  237,  5  тыс.  чело¬
век  (не  считая  Украины,  Дона  и  народов  Поволжья)3.
 Еще  более  сложный  вопрос  —  потери.  Так  сам  Александр  I  в  письме  к  австрийско¬
му  императору  летом  1813  г.,  упоминая  об  огромных  лишениях,  понесенных  Росси¬
ей  в  1812  г.,  писал  без  всякой  конкретизации:  «провидение  пожелало,  чтобы
300  тыс.  человек  пали  жертвой  во  искупление  беспримерного  нашествия»4.  Да  и
российский  император  эту  цифру,  по-видимому,  назвал  приблизительно,  на  глазок.
Военное  министерство,  насколько  нам  известно,  никогда  не  подсчитывало  потери  в
период  наполеоновских  войн,  а  собирало  в  лучшем  случае  лишь  данные  о  недокомп¬
лекте  войск.  Да  и  подавляющие  часть  авторов,  не  имея  возможности  найти  достовер¬
ные  источники  часто,  даже  по  отдельным  сражениям,  вообще  предпочитала  не  пи¬
сать  об  обобщающих  потерях.
 Некоторые  суждения  на  этот  счет  можно  сделать,  используя  лишь  косвенные  дан¬
ные.  Население  России  с  конца  XVIII  в.  до  1805  г.  увеличивалось  в  среднем  на  пол¬
миллиона  человек  в  год.  Среди  православного  населения  по  приходам  велись  сведе¬
ния  по  рождающимся,  умершим  и  сочетавшимися  браком.  Сохранились  сведения  по
годам,  составленные  на  основе  данных  из  метрических  книг.  Приведем  лишь  сведе¬
ния,  характеризующие  разницу  между  родившимися  и  умершими5.
 1805 	г.  —  542  068  человек
 1806 	г.  -  500  652
 1807 	г.-468  508
 1808 	г.-  442  478
 1809 	г.-  472  258
 1 	Жилин  П.  А.  Гибель  наполеоновской  армии  в  России.  М.,  1974.  С.  96.
 2Богданов  Л.  П.  Русская  армия  в  1812  го^у:  Организация,  управление,  вооружение.  М.,  1979.
С.  72.
 3См.  энциклопедию:  Отечественная  война  1812  года.  М.,  2004.  С.  522.  К  примеру,  укажем,
что  авторы  труда  «Столетия  Военного  министерства»  на  разных  страницах  одного  тома  (Столе¬
тие  Военного  министерства  /  Исторический  очерк  комплектования  войск  в  царствование  импе¬
ратора  Александра  I.  T.  IV.  Ч.  1.  Кн.  1.  СПб.,  1902.  С.  72,  134)  давали  разную  численность
ополчения  в  1812  г.:  310  535  и  280  951  человек.
 4 	Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  VII.  М.,  1970.  С.  292—293.
 5 	Военно-статистический  сборник.  Вып.  IV.  (Россия).  Отд.  1.  С.  51.

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 1810 	г.  -  470  923
 1811г.-  374  767
 1812  г.-  291  234
 1813г.-  -  2749
 1814 	г.-  390  255
 1815 	г.-  442  209
 1816 	г.-  661  835
 Очень  интересные  данные,  хотя  они  не  учи¬
тывают  армейские  потери  за  этот  период.  Но
они  дают  наглядное  понимание  динамики  роста
населения  (не  только  православного)  за  эти  го¬
ды.  Правда,  не  очень  понятно,  почему  в  1813  г.
 (а  не  в  1812  г.)  население  достигло  минусовых
показателей  (—2  749  человек),  хотя  можно
предположить,  что  новорожденных  было  мало,  а
убыль  велика.  Возможно,  что  среди  других  кон¬
фессий  положение  было  не  столь  катастрофиче¬
ским.  По  всей  вероятности  сведения  на
1812—1813  гг.  не  совсем  точны,  так  как  пра- 	Ветеран  Отечественной  войны
 вильное  ведение  метрических  книг  тогда  было  1812  г.  Унтер-офицер  лейб-гвардии
редкостью,  затруднено  и  нельзя  было  своевре- 	Литовского  полка  Андреев.
 менно  получать  известия  о  смерти  многих  жи- 	Художник  П.  Заболотский.  1836  г.
 телей  (особенно  в  Смоленской,  Московской  и 	Государственный  Эрмитаж.
 Калужской  губерниях).
 С  этими  данными  необходимо  сравнить  све¬
дения  о  рекрутских  наборах.  В  начале  XIX  в.,  по  исчислениям  лучшего  в  середине
XIX  в.  специалиста  по  статистике  Д.  П.  Журавского,  за  тринадцать  лет  (за  период
1802—1815  гг.)  в  рекруты  попало  2  158  594  человека,  что  составляло  примерно
третью  часть  всего  мужского  населения  от  15  до  35  лет1.  Этому  несколько  противо¬
речат  цифры,  приводимые  составителями  «Столетия  Военного  министерства»,  —  по
их  данным  в  царствование  Александра  1(18  наборов)  рекрутами  стали  1  933  608  че¬
ловека2.  А.  А.  Керсновский  полагал,  что  за  десять  лет  «было  поставлено  не  менее
 1 	Журавский  Д.  П.  Указ.  соч.  С.  184.  К  примеру,  за  72  набора  в  течении  XVIII  в.  в  рекруты  было
отдано  2  271  571  человека.  (Столетие  Военного  министерства  /  Исторический  очерк  комплектования
войск  в  царствование  императора  Александра  I.  Т.  IV.  Ч.  1.  Кн.  1.  С.  5).
 2 	Столетие  Военного  министерства  /  Исторический  очерк  комплектования  войск  в  царствование
императора  Александра  I.  Т.  IV.  Ч.  1.  Кн.  1.  С.  132.  А  за  30  лет  конца  XVIII  столетия  в  рекруты
попало  1  067  458  человек  (Там  же.  Приложение.  С.  4).
 3^» 	193

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 800  ООО  рекрут,  не  считая  300  ООО  ополчения  Двенадцатого  Года»,  а  все  находив¬
шиеся  на  военной  службе  составляли  «4  процента  40-миллионного  населения  стра¬
ны»1.  По  мнению  Д.  Ливена  за  время  своего  правления  Александр  I  «поставил  под
ружье  два  миллиона  человек»2.  В  любом  случае,  все  названные  исследователями  ци¬
фры  огромны.  Как  бы  ни  было,  эти  люди  должны  были  находиться  в  войсках  или  вы¬
были  за  этот  период  из  строя:  погибли  в  боевых  действиях,  дезертировали,  умерли  от
болезней  или  воинских  тягот.  Причем,  в  то  время  смерть  от  болезней,  лишений  или
дезертирство  в  численном  отношении  всегда  превышали  боевые  потери.  Это  было
характерно  не  только  для  России,  но  и  для  других  государств.
 Вероятно,  на  данные  о  рождаемости  впрямую  повлияли  длительное  отсутствие
среди  гражданского  населения  достаточного  количества  мужчин  в  самом  дееспособ¬
ном  возрасте  (в  среднем  численность  армии  и  флота  составляло  где-то  постоянную
величину  в  600  тыс.  человек).  А  также  само  состояние  войны,  резкое  ухудшение  ус¬
ловий  экономической  жизни,  да  и  сама  атмосфера  нестабильности  мало  способство¬
вали  увеличению  рождаемости.  По  данным  только  Московской,  Калужской,  Смолен¬
ской,  Минской,  Могилевской  и  Витебской  губерний  после  окончания  военных  дей¬
ствий  было  сожжено  более  430  тысяч  человеческих  и  230  тысяч  скотских  трупов3.
Почти  невозможно  и  подсчитать  гибель  людей  среди  местного  населения  в  резуль¬
тате  эпидемий,  затронувших  губернии,  занятые  неприятелем  в  1812  г.
А.  А.  Корнилов  привел  свои  исчисления,  основанные  на  сличении  ревизий  1811  и
1815  гг.  По  его  данным  в  1811  г.  население  мужского  пола  равнялось  18  740  ты¬
сячам  душ  мужского  пола,  ав1815г.  —  17  880  тыс.  душ  мужского  пола;  то  есть  за  че¬
тыре  года  уменьшилось  на  860  тыс.  человек  (это  без  учета  армии  и  флота).  А  при  нор¬
мальных  условиях  прирост  должен  был  составить  1  —  1,25  млн.  человек.  Отсюда  бы¬
ло  сделано  заключение,  что  «действительная  убыль  людей  от  войны  и  связанных  с
нею  бедствий  и  эпидемий  была  около  2  миллионов  душ  одного  только  мужского  по¬
ла»4.  По  их  данным,  население  России  с  1812  по  1817  гг.  сократилось  с  с  45  до
41  мл.  человек,  т.  е.  уменьшилось  на  10%.  Эти  цифры  (как  и  многие  другие  в  этом  из¬
дании)  не  выдерживают  критики  и  их  нужно  признать  фантастическими.).  Нам  пред¬
ставляется  эта  цифра  явно  завышенной.  Условно  говоря,  такая  цифра  была  бы  воз¬
 1 	Керсновский  А.  А.  История  Русской  армии.  Т.  1.  М.,  1992.  С.  201—205.
 2 	ЛивенД.  Российская  империя  и  ее  враги  с  XVI  века  до  наших  дней.  С.  427.
 3Горяйнов  С.  1812:  Документы  Государственного  и  С.-Петербургского  Главного  архивов.  Ч.  II.
СПб.,  1912.  С.  98.
 4 	Корнилов  А.  Эпоха  Отечественной  войны  и  ее  значение  в  новейшей  истории  России  //
Русская  мысль.  1912.  №  11.  С.  148.  Еще  большую  цифру  приводят  издатели  советской)  акаде¬
мического  издания  (Всемирная  история.  Т.  VI.  М.,  1959.  С.  152

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 можной,  если  предположительно  не  брать  в  учет  демографические  последствия  войн.
Но  этого  не  произошло,  так  как  условия  были  не  «нормальны».  Нельзя  автоматичес¬
ки  прибавлять  не  родившихся  (из-за  войны  и  отсутствия  мужчин)  к  умершим.  Кроме
того,  естественно,  что  во  время  войны  больше  погибло  мужчин,  женщин  —  значи¬
тельно  меньше.  Тем  более,  что  современный  историк  статистики  В.  М.  Кабузан  при¬
вел  совершенно  иные  данные  на  период  1811  —  1815  гг.  Он  сделал  вывод,  что  на¬
селение  России  не  только  ни  сократилось,  но  даже  и  выросло  с  42,  7  до  43,  9  млн.
человек  за  этот  период1.  Уже  в  советское  время  Л.  С.  Каминский  и  С.  А.  Новосель¬
ский  определяли  количество  выбывших  воинов  из  строя  в  1812  году  в  200  тыс.  че¬
ловек2.  Б.  Ц.  Урланис,  а  вслед  за  ним  П.  А.  Жилин,  установили  потери  русской  армии
в  наполеоновских  войнах  в  360  тыс.,  а  в  Отечественной  войне  1812  г.  —  в  111  тыс.
человек3.  Историк-эмигрант  А.  А.  Керсновский  полагал  число  погибших  в  войнах
Александра  I  не  менее  800  ООО  человек,  а  «одна  война  с  Наполеоном  1812—1814  го¬
дов  обошлась  России  в  600  ООО  жизней»4.  На  наш  взгляд,  людские  потери  России  в
1812—1814  гг.  можно  оценить  в  приблизительном  диапазоне  до  1  миллиона  чело¬
век,  но  никак  не  больше.  Но  и  это  надо  признать  слишком  огромной  цифрой,  хотя  это
все  предположительные  данные.  С  достаточной  долей  достоверности  сегодня  никто
не  сможет  точно  сказать,  сколько  людей  в  России  сражалось  против  наполеоновской
армии  и  сколько  из  них  погибло.  Этим  делом,  видимо,  займутся  лишь  будущие  поко¬
ления  историков,  если  они  будут  располагать  новой  и  надежной  методикой  подсчетов.
 Не  лучшим  образом  дело  обстоит  и  с  подсчетами  материальных  издержек  на  веде¬
ние  войны.  «Роспись  доходов  и  расходов  по  государству»  дает  следующие  пока¬
затели  бюджетных  расходов  только  по  военному  министерству:  на  1812  г.  —
153,  6  млн.  рублей,  на  1813  г.  —  152  млн.  рублей,  на  1814  г.  —  154,4  млн.  руб¬
лей5.  Но  если  взять  данные  Я.  И.  Печерина  за  эти  годы,  они  будут  совсем  другими.
Так,  по  его  мнению,  в  1812  г.  по  военному  министерству  по  росписи  расходов  бы¬
ло  потрачено  153  611  800  рублей,  а  сверх  того  —  29  757  400,  всего  же  —
183  369  200  рублей;  в  1813  г.  по  росписи  —  130  024  200,  сверх  —  101  169  500,
 1 	Кабузан  В.  М.  Народонаселение  России  в  XVIII  —  первой  половине  XIX  в.  (по  материалам
ревизий  С.  164.)
 2 	Каминский  Л.  С.,  Новосельский  С.  А.  Потери  в  прошлых  войнах  (1756—1918).  С.  18.
 л  Урланис  Б.  Ц.  История  военных  потерь:  Войны  и  народонаселение  Европы.  Людские  потери
вооруженных  сил  европейских  стран  в  войнах  XVII—  XX  вв.  (историко-статистическое  иссле¬
дование)  СПб.,  1994.  С.  87—88;  Жилин  П.  А.  Отечественная  война  1812  года.  М.,  1988.
С.  416.
 1 	Керсновский  А.  А.  Указ  соч.  Т.  1.  С.  205.
 f)  Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  45.  СПб.,  1885.  С.  215,  223,
235-236.
 ■3f> 	195

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 всего  —  231  193  700  рублей;  в  1814  г.  по  росписи  154  391  800,  сверх  —
90  484  500,  а  всего  244  876  300  рублей.  Всего  на  военное  министерство  в  1812—
 1814 	гг.  израсходовали  659  429  200  рублей,  а  на  морское  ведомство  еще
62  195  100  рублей1.  Разнобой  в  цифрах  можно  увидеть  и  в  работах  советских  авторов.
А.  П.  Погребинский,  вслед  за  Я.  И.  Печериным,  суммиров  военные  затраты  ведомств,
получил  итоговую  цифру  в  722  млн.  рублей2.  Другой  советский  исследователь,
П.  А.  Хромов  определил  военные  траты  за  войны  1812  —  1814  гг.  в  900  млн.  руб¬
лей3.  Наш  современник  А.  Г.  Бесов,  основываясь  на  итоговых  архивных  материалах
комиссии,  осуществлявшей  ревизию  счетов  русской  армии  за  1812  -1816  гг.  (про¬
смотрела  с  1822  по  1827  гг.  более  200  тыс.  документов  и  3  700  книг  полевого  ин¬
тендантского  управления),  установил  расходы  по  Действующей  армии  примерно  в
495  млн.  рублей,  кроме  сумм  израсходованных  на  Резервную  и  Польскую  армии,  Ок¬
купационный  корпус  во  Франции  и  расчетов  за  продовольственные  реквизиции  у
населения  по  квитанциям4.  Как  мы  видим  цифры  исследователями  приводились
совсем  разные,  а  объем  точных  прямых  расходов  на  войну  так  и  не  был  установлен.
 Необходимо  указать,  что  уже  31  марта  1812  г.  был  создан  секретный  комитет  фи¬
нансов,  через  который  и  шло  все  основное  финансирование  военных  действий  до
 1815 	г.  Расходы  средств  на  действующую  армию  на  этот  период  времени  по  отчету
генерал-интенданта  Е.  Ф.  Канкрина  (составлен  после  войны)  были  определены  в
157,5  млн.  рублей,  включая  суммы,  полученные  от  Англии  на  военные  субсидии5.  На
эти  данные,  как  правило,  ссылаются  авторы  обобщающих  монографий  и  учебных
пособий.  Но  последняя  цифра  не  выдерживает  никакой  критики,  так  как  в  лучшем
случае  в  этом  документе  указывались  только  средства,  прошедшие  через  армейские
структуры  управления  во  время  военных  действий.  Хорошо  известно,  что  главноко¬
мандующий  во  время  войны  наделялся  почти  неограниченным  правом  в  расходова¬
нии  финансовых  средств  любых  учреждений,  находившихся  на  театре  военных  дей¬
ствий,  а  также  и  то,  что  в  1812—1814  гг.  на  военные  нужды  использовались  денеж¬
ные  средства  как  Военного  и  Морского  министерств,  так  и  других  ведомств.  Причем,
 1 	Печерин,  Я.  И.  Исторический  обзор  росписей  государственных  доходов  и  расходов  с  1803  по
1843  год  включительно.  СПб.,  1896.  С.  37  —  55.
 2 	Погребинский  A.  IJ.  Очерки  истории  финансов  дореволюционной  России  (XIX—XX  вв.  М.,
1954.  С.  24.).
 3 	Хромов  П.  А.  Экономическое  развитие  России  в  XIX—XX  веках  (1800—1917М.,  1950.
С.  119.).
 4 	Бесов  А.  Г.  О  хронологии  и  финансовых  издержках  Отечественной  войнв  1812  года  //  Вопросы
истории.  2003.  J\f°  12.  С.  168.
 5 	Русский  архив.  1874.  Кн  2.  С.  375;  Блиох  И.  С.  Финансы  России  XIX  столетия.  История  —
статистика.  Т.  I.  СПб.,  1882.  С.  135;  РГВИА.  Ф.  213.  Он.1.  Д.  51.  Л.  93о6,  97об.

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 это  приблизительная  и  относительная  сумма,  не  считая  затрат  на  постойную,  почто¬
вую,  подводную  повинность,  строительные  работы,  заготовку  продовольствия,
армейские  реквизиции  (расчет  по  полученным  квитанциям  начался  после  1816
г.  и  в  царствование  Александра  I  не  был  закончен)  и  другие  траты.  При  этом  не
брались  во  внимание  расходы  на  ополчение,  которые  частично  легли  на  плечи
помещиков  и  губернских  властей.  Сюда  необходимо  добавить  общую  сумму  по¬
жертвований  от  населения  (часто  и  полуофициально  собирались  в  доброволь¬
но-принудительном  порядке),  которая  составила  около  100  млн.  рублей1,  а  по
подсчетам  министра  финансов  Д.  А.  Гурьева  —  около  200  млн.  рублей2.  Эта  ци¬
фра  сопоставима  с  годовым  государственным  бюджетом  на  военное  ведомство  и
благодаря  этим  пожертвованиям  армия  (в  частности,  в  большей  степени  ополче¬
ние)  могла  как-то  финансироваться  во  время  военных  действий.  К  этому  необхо¬
димо  прибавить,  что  в  1812  г.  недоимки  (несобранные  подати)  достигли  ре¬
кордной  суммы  —  120  млн.  рублей,  что  свидетельствовало  о  кризисном  состоя¬
нии  финансов  и  государственного  бюджета3.  Да  и  в  последующие  годы  положе¬
ние  оставалось  не  лучшим,  правительство  лишь  было  вынуждено  списывать  не¬
доимки.  Д.  П.  Журавский,  который  почти  по  горячим  следам  событий  попытал¬
ся  сделать  пробный  подсчет  военных  средств,  пришел  к  следующим  неутешитель¬
ным  выводам:  «что  могло  стоить  содержание  этих  огромных  военных  сил,  опре¬
делить  весьма  трудно,  без  положительных  данных,  которых  вероятно,  даже  и  не
существует,  по  чрезвычайной  запутанности  счетов  того  времени,  вследствие  бес-
пристанной  убыли  людей  и  множества  военных  случайностей»4.
 Еще  труднее,  или  почти  невозможно  подсчитать  убытки,  понесенные  населением
в  результате  боевых  действий  в  губерниях,  затронутых  войной,  от  пожаров,  раз¬
рушений,  опустошений  и  разграблений  в  Москве,  Смоленске,  Полоцке,  Риге,  Ма¬
лоярославце,  Боровске  и  в  других  местах.  Материальный  ущерб  был  просто  ог¬
ромным  и  не  поддавался  исчислению.  А.  А.  Корнилов,  например,  считал,  что
общая  стоимость  «всех  материальных  убытков  и  пожертвований  населения  за
время  войн  1812—1814  гг.  не  может  быть  определена  с  точностью,  но  она
должна  быть  оценена  по  самым  умеренным  расчетам,  конечно,  не  менее  как  в
 !См.  энциклопедию:  Отечественная  война  1812  года.  С.  523;  Тиванов  В.  В.  Указ.  соч.  С.  06.
Ведомость  пожертвований  по  некоторым  губерниям  помещена  в  кн.:  Сб.  М.  И.  Кутузов.  Т.  VI.  Ч.  2.
С.  690-698.
 2 	Корнилов  А.  Эпоха  Отечественной  войны  и  ее  значение  в  новейшей  истории  России  //  Русская
мысль.  1912.  №  И.  С.  144.
 3 	Неупокоев  В.  И.  Государственные  повинности  крестьян  Европейской  России  в  конце  XVIII  —
начале  XIX  века.  М.,  1987.  С.  75.
 4 	Журавский  Д.  Я.  Указ.  соч.  С.  184.
 ■3#» 	197

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 миллиард  рублей,  —  сумма  для  того  времени  прямо  колоссальная»*.  На  наш
взгляд,  эти  цифра  явно  занижена,  и  должна  быть  поднята  на  порядок,  составив,
таким  образом,  несколько  миллиардов.
 Необходимо  учесть  и  резкое  увеличение  в  эти  годы  прямых  и  косвенных  налогов.
Дефицит  платежного  баланса  страны  резко  вырос,  недостаток  денег  покрывался
чрезмерным  выпуском  ассигнаций.  За  три  года  по  данным  Я.  И.  Печерина  и
К.  В.  Сивкова  —  свыше  191  млн.  рублей2.  Министр  финансов  Д.  А.  Гурьев  по  этому
поводу  в  откровенно  мрачных  тонах  писал  А.  А.  Аракчееву  10  сентября  1814  г.:  «Мы
касаемся  до  столь  трудной  развязки  финансовых  оборотов,  что  нельзя  без  ужаса  поду¬
мать  о  последних  месяцах  сего  года  и  чем  они  кончатся»3.
 Война  оказала  огромное  воздействие  и  на  хозяйственную  жизнь  России,  следы  ко¬
торого  исчезли  не  скоро.  В  результате  неприятельского  нашествия  в  1812  г.  были
уничтожены  центры  сосредоточия  фабричной  промышленности  в  Москве  и  вокруг
нее.  Многие  фабричные  заведения,  хотя  напрямую  и  не  пострадали,  но  оказались
разоренными.  Поэтому  после  1812  г.  стали  возникать,  наряду  со  старыми  центрами,
новые,  —  например,  бумажное  ткачество  в  районе  г.  Иванова.  1812  год,  считал
М.  И.  Туган-Барановский,  «ускорил  ту  промышленную  эволюцию,  которая  оп¬
ределялась  общими  условиями  русского  хозяйственного  развития,  —  эволюцию,
выражавшуюся  в  росте  кустарной  промышленности  на  счет  фабричной,  что  бы¬
ло  характерно  для  России  первой  половины  прошлого  века»4.  Значительное
время  после  войны  наблюдался  застой  в  торговле,  что  было  связано  с  падением
числа  владельцев  купеческого  капитала.  В  1810-х  годах  произошло  сокращение
оборотов  русских  ярмарок.  Если  говорить  о  разорении  центральных  губерний,
то  необходимо  констатировать,  что  в  первой  половине  XIX  столетия  больше
всего  пострадала  русская  деревня,  вынесшая  на  своих  плечах  помимо  всего  про¬
чего  голод,  эпидемии,  тяжесть  рекрутчины,  реквизиции,  рост  налогового  бре¬
мени,  а  также  мародерство  воюющих  армий.  Вследствие  этого  резко  возросло
нищенство  в  городах.  Естественно,  в  крепостной  деревне  упадок  и  обнищание
разоренных  крестьянских  хозяйств  сказался  и  на  благополучии  русских  помещи¬
ков,  что  способствовало  росту  прогрессивной  задолженности  дворянских  име-
 1 	Корншов  Л.  Эпоха  Отечественной  войны  и  ее  значение  в  новейшем!  истории  России  //  Русская
мысль.  1912.  №  И.  С.  147-148.
 2 	Печерин  Я.  И.  Указ.  соч.  С.  55;  Сивков  К.  В.  Финансы  России  после  войн  с  Наполеоном  //
Отечественная  война  и  русское  общество.  Т.  VII.  С.  135.
 3 	Дубровин  Н.  Письма  главнейших  деятелей  в  царствование  Александра  I.  СПб.,  1883.  С.  160.
 4 	Туган-Барановский  М.  И.  Война  1812  г.  и  промышленное  развитие  России  //  Отечественная
война  и  русское  общество.  Т.  VII.  С.  108—  110.
 198

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 £> 	>-у^> 	w»,^. 	g
 Пожар  Москвы  15  сентября  1812  года.
 Гравюра  И.  Ругендаса.  1813  г.
 ГИМ
 ний1.  Война  заставила  многих  помещиков  раньше  выходить  в  отставку,  возвращать¬
ся  в  свои  поместья  и  самим  заниматься  хозяйством  —  раньше  это  был  уда!  специаль¬
но  назначаемых  управляющих".
 Если  оценивать  в  самых  общих  чертах  людские  потери  и  материальные  жертвы  в
приведенных  нами  даже  в  относительных  данных,  то  необходимо  подвести  печаль¬
ный  итог.  За  победу  в  борьбе  с  Наполеоном  России  пришлось  заплатить  очень  высо¬
кую  цену.  Что  же  она  получила  за  потоки  русской  крови,  за  эти  неслыханные  людские
потери,  материальные  издержки  и  подорванную  войной  экономику  и  финансы?
 1  Подр.  см.:  Колокольчиков  П.  Н.  Хозяйство  России  после  войны  1812  года//  Отечественная  война  и
русское  общество.  Т.  VII.  С.  113—  123.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Ценностно-стоимостный  анализ  плюсов  и  минусов  империи  после  1815  г.  начнем
с  того,  о  чем  уже  мы  упоминали.  Россия  осталась  крепостническим  государством.  Она
упрочила  и  отстояла  свою  независимость  и  свой  суверенитет  во  время,  когда  ее  суще¬
ствование  подверглось  суровым  испытаниям  на  прочность.  Но,  считаем  необходи¬
мым  подчеркнуть,  Россия  победила,  мобилизовав  для  военных  нужд  все  имеющиеся
ресурсы,  используя  опять  же,  в  первую  очередь,  феодальные  методы  :  администра¬
тивно-полицейский  аппарат,  рекрутские  наборы,  помещичье  ополчение,  корпо¬
ративные  сословные  институты,  феодальные  способы  управления  и  консолида¬
цию  государства  и  общества.  Да,  рядовые  ополченцы  были  почти  исключительно
крепостными  крестьянами,  отданными  по  разнарядке  дворянами  (добровольное
поступление  в  рядовые  практически  исключалось,  кроме  разве  Санкт-Петербург¬
ского  ополчения),  а  командные  кадры  поставило  дворянство  (вот  они  поступали  до¬
бровольно).  Безусловно,  можно  найти  и  либеральные  моменты,  но  в  основном  в  ве¬
дении  антинаполеоновской  пропаганды.  Тут  нужно  заметить,  что  правительство  ис¬
пользовало  на  сто  процентов  один  примечательный  (в  то  же  время  весьма  опасный
для  государства)  факт  —  больше  половины  крестьян  были  тогда  послушными  крепо¬
стными.  Для  победы  над  Наполеоном  Россия  достаточно  эффективно  (хоть  и  на  пре¬
деле  своих  возможностей)  использовала  крепостническую  систему  и  самодержавие
как  институт  верховной  власти.
 Созданная  и  пропагандируемая  марксистско-ленинская  историческая  доктрина
категорически  отвергала  тезис  «единения  всех  сословий  вокруг  престола»  в  1812  г.
и  на  все  лады  ругала  так  называемую  «дворянскую  историографию».  Истори¬
ки-марксисты  фактически  оставляли  открытым  проблему,  каким  образом  и  вокруг
чего  в  «годину  бед,  годину  славы»  сплотились  все  разнородные  слои  в  религиозной
стране,  где  неграмотное  и  забитое  крестьянство  составляло  подавляющее  большин¬
ство,  где  среди  населения  господствовали  царистские  и  в  целом  монархические  на¬
строения,  а  император  (Помазанник  Божий)  являлся  символом  и  олицетворени¬
ем  всего  государства.  Марксистская  позиция  не  дает  ответа  на  вопрос:  а  кто  же
тогда  объединял  все  население  и  руководил  процессом  сопротивления  вторгшим¬
ся  иноземцам.  Тем  более,  интересно  отметить  и  сопоставить,  что  марксистские
авторы  с  большим  воодушевлением  в  свое  время  писали  о  руководящей  и  направ¬
ляющей  роли  коммунистической  партии  в  годы  Великой  Отечественной  войны.
Как  бы  не  подгоняли  советские  историки  версии  о  самоотверженности  и  сознатель¬
ности  народных  масс  (в  противовес  Александру  I  и  антипатриотичному  дворянству),
что,  дескать,  именно  он,  народ,  победил  врага,  увязывая  классовую  борьбу  с  пробле¬
мой  патриотизма  и  делая  вывод,  что  именно  крестьянство  во  время  войны  боролось
как  с  угнетателями-помещиками,  так  и  иноземным  нашествием,  эти  «подгонки»  и
построения  имеют  весьма  уязвимые  точки.  Исключения  тогда  делались  лишь  для  бу¬
 3^|>  200

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 дущих  декабристов  и  М.  И.  Кутузова  (до¬
живи  он  до  1825  г.,  видимо,  возглавил  бы
декабристов).
 Но  кто  как  ни  русский  монарх  и  его  чи¬
новники  вдохновляли  народные  массы  и  ру¬
ководили  страной  в  годы  войны  и  крестьян¬
ством  в  ополчении?  Кто  как  ни  генералы  и
офицеры  (то  есть  дворяне  и  помещики)  ве¬
ли  солдат  в  бой  против  неприятеля?  Многие
из  них  не  на  словах,  а  на  деле  доказали  свою
любовь  к  Отечеству  и  кровью  заплатили  за
сохранение  независимости  страны.  В  цент¬
ре  событий  в  эпоху  1812  года,  без  всякого
сомнения,  находилось  дворянство  (во  главе
с  монархом)  и  оно  руководило  всеми  процес¬
сами  в  стране  для  обеспечения  государст¬
венных  приоритетов  и  задач.  Такой  объек¬
тивный  вывод  необходимо  сделать,  вне  за¬
висимости  от  идеологических  и  личных  при¬
страстий,  нравится  кому-то  или  нет  фео¬
дально-крепостническая  формация,  рос-  Манифест  императора  Александра  I  о
сийская  империя,  император  Александр  I,  а  защите  Отечества  и  создании  народного
также  русская  бюрократия,  помещики  и 	ополчения.
 крепостники.  Именно  дворянство  осуществ- 	В  лагере  близ  Полоцка,  6  июля  1812  г.
 ляло  ряд  важнейших  государственных  обя- 	ГИМ
 занностей,  управляло  трудовыми  ресурсами
 закрепощенного  крестьянства,  являлось  фактическим  сборщиком  налогов  и  по  сути
рекрутским  агентством  в  крепостной  деревне,  а  также  выполняло  охранительные
функции  еще  до  возникновения  знаменитого  III  отделения  и  корпуса  жандармов.  Ог¬
ромные  людские  массы  в  начале  XIX  в.  (да  и  в  любые  времена)  могли  правильно  и
эффективно  использоваться  только  тогда,  когда  они  были  обучены,  организованы
(а  также  снабжены  всем  необходимым),  и  направлены  властными  структурами  для
выполнения  определенных  задач.  В  противном  случае  вся  эта  масса  людей  превра¬
тилась  бы  в  толпу  или  случайное  сборище  и  оказалась  бы  не  только  совершенно
бесполезной  в  военное  время,  а  и  крайне  вредной".  Без  соответствующей  органи¬
зации  и  дисциплины  —  патриотизм,  самопожертвование,  любовь  к  Родине  —
только  слова,  не  приносящие  ни  какой  пользы  для  реального  дела.  В  тогдашней
России  невозможно  было  найти  иной  силы,  умевшей  управлять  государственной
машиной,  кроме  дворян  и  чиновников,  которые  могли  бы  обучить,  организовать,
 201  «фЕ-

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 вдохновить  и  направить  народную  энергию
против  напавшего  на  страну  врага.
 Не  случайно,  даже  А.  И.  Герцен,  которого  не
заподозришь  в  симпатиях  к  самодержавной  вла¬
сти,  в  своей  работе  «О  развитии  революцион¬
ных  идей  в  России»  писал  по  этому  поводу:
«Первая  часть  петербургского  периода  закон¬
чилась  войною  1812  года.  До  этого  времени  во
главе  общественного  движения  стояло  прави¬
тельство;  отныне  рядом  с  ним  идет  дворянство.
До  1812  года  сомневались  в  силе  народа  и  пи¬
тали  несокрушимую  веру  во  всемогущество
правительства...  Со  времен  Петра  I  русские  го¬
судари  не  говорили  с  народом;  надо  думать,  ве¬
лика  была  опасность,  если  император  Алек¬
сандр  во  дворце,  а  митрополит  Платон  в  собо-
Медалъ  «За  взятие  Парижа». 	ре  заговорили  об  угрозе,  которая  нависла  над
 ГИМ 	Россией.  Дворяне  и  купцы  протянули  руку  но-
 Учреждена  19  марта  1826  г. 	мощи  правительству  и  выручили  его  из  затруд-
 для  участников  кампании  1814  г. 	нения.  А  народ,  забитый  даже  в  это  время  все-
 (рядовых  и  офицеров). 	общего  несчастия  или  слишком  презираемый,
 чтобы  просить  его  крови,  —  народ  этот,  не  до¬
жидаясь  призыва,  поднимался  всей  массой  за
свое  собственное  дело.  Впервые  со  времени  восшествия  па  престол  Петра  I  имело
место  это  безмолвное  единение  всех  классов.  Крестьяне  безропотно  вступали  в  ря¬
ды  ополчения,  дворяне  давали  каждого  десятого  из  своих  крепостных  и  сами  бра¬
лись  за  оружие;  купцы  жертвовали  десятую  часть  своих  доходов»1.  Да  и  в  сложив¬
шейся  военной  ситуации  только  не  хватало  устроить  классовые  разборки,  недосуг
было  и  выяснять  ради  чего  и  как  объединяться  —  враг  стоял  на  дворе.  Единение
сословий  могло  состояться,  что  и  произошло,  только  вокруг  символа  и  главы  госу¬
дарства  —  российского  императора.  И  ничего  другого  быть  не  могло.
 Главное  —  цель,  а  она  оказалась  выполненной.  В  результате  Наполеон  сошел  с  ис¬
торической  сцены.  Россия  сохранила  свою  политическую  независимость  и  в  даль¬
нейшем  получила  возможность  развиваться  самостоятельно,  а  не  по  чужеземным  ре¬
цептам  и  приказам.  Если  она  делала  ошибки  в  своем  поступательном  развитии,  то  эти
ошибки  были  ее  собственные,  а  не  совершенные  в  рамках  политики  иностранного
 1 	Герцен  А.  И.  Собрашнм'очипсний  в  тридцати  томах.  Т.  7.  М.,  1950.  С.  193.

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 государства,  в  данном  случае  —  французской  империи,  которая,  благодаря  русским
усилиям,  перестала  существовать  на  политической  карте.  Голос  России  стал  одним
из  самых  весомых  в  Европе  и  в  мире.  Это  стало  основным  достижением  эпохи
1812  года.  Так,  в  манифесте  от  1  января  1816  г.  «О  благополучном  окончании
войны  с  французами  и  об  изъявлении  высочайшей  признательности  к  верноподдан¬
ному  народу,  за  оказанные  в  продолжении  войны  подвиги»  следующим  образом  оце¬
нивались  итоги  войн  против  Наполеона:  «Мы  спасли  Отечество,  освободили  Евро¬
пу,  низвергли  чудовище,  истребили  яд  его,  водворили  на  земле  мир  и  тишину,  отдали
законному  Королю  отнятый  у  него  престол,  возвратили  нравственному  и  естественно¬
му  Свету  прежнее  его  блаженство  и  бытие»1.
 Тут  необходимо  сделать  небольшую  ремарку  по  поводу  феодализма  в  России.  Это
был  закономерный  этап  развития  страны,  миновать  или  перепрыгнуть  через  него
было  невозможно.  Каждая  страна  проходит  определенные  вехи,  включая  варварство
и  прочие  прелести,  о  которых  как-бы  и  не  совсем  удобно  сегодня  вспоминать.  Тако¬
вые  страницы,  если  поискать,  можно  без  труда  найти  и  в  истории  европейских  циви¬
лизованных  стран:  Германии,  Великобритании,  Франции  и  других.  Да  и  самая  пере¬
довая  капиталистическая  держава  с  успехом  прошла  период  работорговли  и  рабовла¬
дения.  Перескочить  через  заданное  историческим  развитием  времена  невозможно,
как  невозможно  человеку  повзрослеть,  не  пережив  детство  и  юность.  За  эпоху  же
 1812 	года  России  нечего  стыдиться,  она  по  праву  лишь  может  гордиться  воистину  ис¬
торическим  подвигом  своих  сограждан,  несмотря  на  феодальный  уклад  и  крепостни¬
чество.  Это  также  ни  в  коей  мере  не  означает,  что  если  страна  являлась  не  в  такой  ме¬
ре  прогрессивной  и  передовой  как  Франция,  то  она  должна  была  уступать  ей  дорогу
или  смериться  с  чужеземным  диктатом.  Наоборот,  как  для  современников  событий,
так  и  для  будущих  поколений  эта  победа  в  титаническом  противостоянии  имела  гро¬
мадное  значение.
 * 	*  $
 Отметим  то,  что  с  трудом  поддается  простому  арифметическому  исчислению  —
моральный  фактор  после  окончания  войн  с  Наполеоном.  «Время  славы  и  восторга!
Как  сильно  билось  русское  сердце  при  славе  отечества!...  С  каким  единодушием  мы
соединяли  чувство  народной  гордости  и  любви  к  государю!  А  для  него  какая  была  ми¬
нута»,  —  вспоминал  А.  С.  Пушкин  в  повести  «Метель».  Ему  вторил  А.  И.  Герцен:
«Это  было  действительно  самое  блестящее  время  петербургского  периода;  сознание
силы  давало  новую  жизнь...  »*.  При  желании  можно  привести  целый  набор  высказы¬
ваний  видных  общественных  и  государственных  деятелей  XIX  столетия  о  мораль-
 1 	ПСЗРИ.  Собр.  1-е.  Т.  XXXIII.  №  26059.
г  Герцен  Л.  Я.  Былое  и  думы.  М.,  2007.  С.  16.
 203  <^Ь

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  в  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Конный  казак  на  улицах  Парижа.
Акварель  Г.  -Э.  Оница.  1814  г.
ГИМ
 ном  для  россиян.
 Эпоха  1812  года  —  это
длительный  процесс,  а  со¬
бытия  непосредственно
 1812 	года  и  взятие  Парижа
в  1814  году  —  стали  пиком
военной  и  национальной  гор¬
дости  нашего  государства.
Действительно,  если  хоро¬
шенько  вспомнить  историю,
то  увидим,  что  всего  лишь
однажды  Россия  одержала
верх  над  величайшим  полко¬
водцем  в  мировой  истории
(Наполеоном),  больше  побе¬
ды  такого  масштаба  в  анна¬
лах  российской  армии  не  за¬
фиксировано.  Даже  Берлин
русские  войска  брали  три  ра¬
за  (в  Семилетнюю  войну,  в
 1813 	и  1945  гг.),  а  вот  в  Па¬
риж  россияне  как  триум¬
фальные  победители  вошли
лишь  только  один  раз  —  в  мар¬
те  1814  года.  Только  еди¬
 но-нравственном  значении  и
влиянии  победы  над  Наполео-
 ножды  наши  казаки  стояли
бивуаком  на  Елисейских  полях  и  купали  лошадей  в  Сене.  Дальше  в  Европу  наши
войска  не  заходили,  да,  думаю,  и  вряд  ли  зайдут.
 Окончательная  победа  над  наполеоновской  Францией  стала  ярким  дополнением  к
предшествовавшей  военной  славе,  приобретенной  еще  Петром  Великим,  Румянце¬
вым  и  Суворовым.  Все  это  создало  прочный  и  мощный  исторический  фундамент  м*
российской  идентичности  и  ментальности  на  оставшийся  период  XIX  и  XX  века.  Рос¬
сийские  подданные  могли  по  праву  гордиться  своей  историей.  После  1812  года  в  са¬
мосознании  и  в  восприятии  русскими  самих  себя  возникло  характерное  подчеркива¬
ние  русской  уникальности  и  особого  пути  развития.  В  первую  очередь,  носителями
российского  имперского  мировоззрения  стало  российское  дворянство  (как  наиболее
образованный  слой),  причем  это  были  не  обязательно  русские  дворяне.  Если  взять
 ■3f> 	204

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 представителей  при¬
балтийского  дворянства
(преимущественно  не¬
мецкого  происхожде¬
ния),  мы  без  труда  смо¬
жем  отыскать  в  их  рядах
большое  количество  па¬
триотов  Российской  им¬
перии,  а  значительная
часть  этого  немецко-го-
ворящего  благородного
сословия  со  временем
перешло  в  лоно  право¬
славия.  1812  год  в  зна¬
чительной  степени
консолидировал  пра¬
вящий  класс  Россий¬
ской  империи.  Ведь,
по  выражению  Д.  Ли-
вена,  вся  русская  элита
«охотно  отождествляла  себя  с  династическим  государством,  чья  история  в  определен¬
ной  степени  была  историей  их  семей»1.
 Но  и  на  другие  сословия  и  социальные  группы  населения  эпоха  1812  года  оказала
значительное  влияние.  Можно  привести  мнение  А.  Н.  Пыпина,  с  присущим  ему
здравым  смыслом  и  проницательностью:  «Война  Двенадцатого  года  была  из  тех  ве¬
ликих  войн,  которые  оставляют  по  себе  долгую  память  и  производят  сильное  дейст¬
вие  на  народную  жизнь.  Таковы  бывают  войны,  в  которых  выражается  известное  ис¬
торическое  начало,  сильно  затрагивающее  народные  понятия,  или  решается  вопрос
национальной  независимости,  —  войны,  в  которых  действующим  лицом  является  не
одна  армия,  но  и  народ»2.  Очень  высоко  оценивал  значение  наследия  наполеоновских
войн  и  великий  русский  критик  В.  Г.  Белинский:  «Время  от  1812  до  1815  года  бы¬
ло  великой  эпохою  для  России.  Мы  разумеем  здесь  не  только  внешнее  величие  и
блеск,  каким  покрыла  себя  Россия  в  эту  великую  для  нее  эпоху,  но  и  внутреннее  пре¬
успеяние  в  гражданственности  и  образовании,  бывшее  результатом  этой  эпохи.  Мож¬
 1 	ЛхшепД.  Российская  империя  и  ее  врат  с  ХМ  века  до  наших  дней.  С.  397.
 2 	Нынин  Л.  II.  Общественное  .деижсние  в  России  при  Александре  I.  С.  288—289.
 ■3^» 	205

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 но  сказать  без  преувеличения,  что  Россия  прожила  и  дальше  шагнула  от  1812  года  до
настоящей  минуты,  нежели  от  царствования  Петра  до  1812  года.  С  одной  сторо¬
ны,  12-й  год,  потрясши  всю  Россию  из  конца  в  конец,  пробудил  ее  спящие  силы  и
открыл  в  ней  новые,  дотоле  неизвестные  источники  сил,  чувством  общей  опаснос¬
ти  сплотил  в  одну  огромную  массу  косневшие  в  чувстве  разъединенных  интересов
частные  воли,  возбудил  народное  сознание  и  народную  гордость  и  всем  этим  способ¬
ствовал  зарождению  публичности,  как  началу  общественного  мнения;  кроме  того,
12-й  год  нанес  сильный  удар  коснеющей  старине...глушь  и  дичь  быстро  исчезали
вместе  с  потрясенными  останками  старины»1.  Мы  привели  такой  большой  отрывок
из  сочинений  В.  Г.  Белинского,  написанный  в  1846  г.,  чтобы  понять,  как  оцени¬
вали  спустя  30  лет  прошедшие  события  достаточно  объективные  современники,
которых,  наверное,  никто  не  заподозрит  в  симпатии  и  верноподданнической  люб¬
ви  к  властям.
 Осознание  величия  подвигов  в  годину  испытаний  внушало  уважение  к  прошлому.
У  русского  общества  возникла  потребность  оглянуться  назад  и  осознать  пройденный
путь.  Не  случайно,  в  этот  период  появляется  карамзинская  «История  государства  рос¬
сийского»  (первое  систематическое  изложение  отечественной  истории)  и  этому  со¬
чинению  был  предопределен  небывалый  доселе  успех  в  обществе.  В  начале  же
XIX  века  свет  увидело  25  исторических  произведений  по  русской  истории,  адресо¬
ванных  не  только  профессионалам,  но  и  широкой  аудитории2.  Исторические  книги
стали  находить  своего  читателя,  они  раскупались.  «Давно  стали  сознавать  у  нас,  —
писал  А.  Н.  Пыпин,  —  что  Двенадцатый  год  был  эпохой  в  истории  нашего  внутрен¬
него  развития  в  том  отношении,  что  с  него  начинается  сильный  поворот  к  нацио¬
нальному  сознанию,  что  русская  жизнь  с  этого  времени,  оставив  прежнюю  подража¬
тельность,  выходит  на  дорогу  народности,  что  литература  с  этих  пор  принимает  на¬
циональный  характер,  и  первый  поэт,  выросший  под  впечатлениями  знаменательно¬
го  времени,  был  Пушкин»3.  Действительно  под  влиянием  мощных  импульсов,  необ¬
ходимых  для  дальнейшего  развития,  вследствие  огромных  сдвигов  в  духовном,  граж¬
данском  и  политическом  сознании  общества,  начинается  великая  русская  литература,
рождается  русский  литературный  язык,  и  эти  процессы  связаны  напрямую  с  именем
А.  С.  Пушкина*.  Много  ли  сочинений  литераторов  XVIII  столетия  можем  мы  вспом¬
нить,  а,  вспомнив,  с  удовольствием  прочитать?  Вряд  ли.  Стиль  «тяжеловесной  сла-
 1 	Белинский  В.  Г.  Сочинения  Александра  Пушкина  //  Русская  литературная  критика  XIX  века.
М.,  2007.  С.  59.
 2 	Володина  Т  Л.  «Русская  история»  С.  Н.  Глинки  и  общественные  настроения  в  России  в  начале  XIX  в.  //
Вопросы  истории.  2002.  №  4.  С.  147.
 3 	Пыпин  А.  Н.  Общественное  движение  в  России  при  Александре  I.  С.  291.

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 вянщины»  труден  для  восприятия  нашими  современ¬
никами,  он  интересен  (следовательно  доступен)  толь¬
ко  узкому  кругу  специалистов.  А  во  времена  Пушки¬
на,  живого  свидетеля  1812  года,  вошли  в  литерату¬
ру  Н.  В.  Гоголь,  М.  Ю.  Лермонтов,  Ф.  М.  Достоевский
и  другие  известные  литераторы.  Начался  расцвет  ху¬
дожественной  прозы,  поэзии,  драматургии.  Очень
рано  в  духовной  жизни  русского  общества  появилось
такое  явление  как  мемуаристика  эпохи  1812  года,  став
важным  фактором  общественно-идейного  движения  и
даже  ареной  столкновения  различных  идейных  тече¬
ний.  Только  корпус  составленных  ветеранами  мему¬
арных  источников  1812  г.  но  подсчетам  А.  Г.  Тарта-
ковского  составил  457  произведений1.  И  все  это  про¬
исходило  на  фоне  развивавшегося  в  то  время  обску¬
рантизма,  ужесточения  цензуры,  гонений  на  универ¬
ситеты,  наступления  реакции.
 Русские  люди  долгое  время  купались  в  лучах  воен¬
ной  славы,  но  не  могли  сразу  же  полностью  осознать
тот  факт,  что  победили  величайшего  полководца  и  ге¬
ния  войны,  —  аж  самого  Наполеона.  Даже  в  головах
просвещенных  дворян  еще  не  укладывалось,  как  это  «лапотная  и  посконная»  Россия
смогла  одолеть  «прогрессивную  и  передовую»  Францию?  У  некоторой  части  обще¬
ства  еще  присутствовало  определенное  неверие  в  собственные  силы,  вернее,  они  не
могли  адекватно  воспринять  то,  что  произошло.  Естественно,  многие  современники
объясняли  победу  над  Наполеоном  только  проявлением  Божественного  проведения.
Если  внимательно  перечитывать  прессу  и  текущую  переписку  очевидцев  событий  в
1812—1820-х  годах,  то  там,  как  правило,  встречаются  фразы  и  толкования  об  ору¬
дии  Божественных  сил,  «Глаголе  Всевышнего»  и  о  Божественной  помощи  России  в
этот  период:  «Сколь  Промысел  для  нас  необъясним!»,  «перст  Божий»,  «Велик  рус¬
ский  Бог»,  «заступление  Всевышнего»,  «покровительство  Провидения»,  «Бог  спас
и  помог  России»,  «совершившийся  над  Нами  промысел  и  милость  Божья»,  «Доколе
рука  Бога  над  нами,  до  тех  пор  мудрость  и  шла  с  нами»  и  тому  подобные  высказыва¬
ния  в  категориях  христианского  сознания  и  теологических  принципов  истолкования
хода  истории.  Все  укладывалось  в  знаменитый  литературный  слоган  того  времени  —
«Рука  Всевышнего  Отечество  спасла».  Победа  же  воспринималась  как  божествен-
 Медаль  «В  память
Отечественной  войны
1812  года».
 ГИМ
 1  Тарпшковский  А.  Г.  1812  год  и  русская  мемуаристика:  Опыт  источниковедческого  изучения.  С.  94.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ный  приговор  и  кара  Наполеону  за  его
гордыню  и  честолюбивые  замыслы
(«гений  зла,  побежденный  Провидени¬
ем»,  «Свершитель  роковой»).  Сам  же
российский  император  стал  восприни¬
маться  как  орудие  Промысла  Божьего,  а
российская  империя  —  как  государство,
отмеченное  печатью  Божественного
Провидения.  Неслучайно  и  на  медали
«В  память  войны  1812  год^»  были  вы¬
биты  слова  «Не  нам,  не  нам,  а  имени
Твоему»,  а  от  них  исходили  лучи  от  все¬
видящего  ока,  как  знака  Господа.
 Налицо  было  и  влияние  резко  возрос¬
шего  мистицизма.  Тем  более,  что  этой
болезнью  переболел  сам  Александр  I,  по
инициативе  которого  в  1815  г.  был  за¬
ключен  акт  о  Священном  союзе.  Заклю¬
чение  договора  с  отнюдь  не  случайным
названием  и  необычным  для  дипломати¬
ческих  документов  того  времени  «содер¬
жанием  и  формой»,  в  котором  европей¬
ские  монархи  на  собственном  примере
Манифест  императора  Александра  I  рекомендовали  своим  подданным  «по-
 об 	окончании  войны  с  Францией 	читать  всем  себя  как  бы  членами  едино¬
 го  возведении  в  Москве  в  память  победы  го  народа  христианского»,  свидетельст-
Храма  Христа  Спасителя. 	вовало  не  только  о  влиянии  и  проникно-
 Вилъно.  25  декабря  1812  г. 	вении  мистики  в  умы,  а  говорило  о  том,
 ГИМ 	что  потрясения,  пережитая  эпоха  и  по¬
 беда  над  Наполеоном  (вселенский  миро¬
вой  конфликт)  оставили  неизгладимый  след  в  менталитете  высших  представителей
власти.  В  мистический  период  Александра  I  был  сделан  крен  в  сторону  идеи  сближе¬
ния  всех  направлений  в  христианстве.  Прошлое,  настоящее  и  будущее  России  рас¬
сматривалось  через  призму  религиозных  понятий.  Русское  дворянское  общество  во
многом  стало  подражать  моде  и  императору.  Об  этом  свидетельствует  и  победная  сим¬
волика,  запечатленная  в  нумизматике,  живописи,  графике,  архитектуре.  Мистичес¬
кие  настроения  тогда  охватили  довольно  широкие  слои  общества,  господствовали  да¬
же  у  части  дворянской  интеллигенции,  а  во  многих  фактах  («дивные  знамения»,
пророчества,  «огневая  комета»  1812  года,  парящий  орел  над  Кутузовым  перед  Бо¬
 208

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 родинским  сражением,  отыскание  сокровенного  смысла  и  апокалиптического  числа
«666»  в  имени  Наполеона  и  т.  п.)  усматривали  предзнаменования  даже  люди
весьма  просвещенные.  О  том,  насколько  был  силен  спрос  на  мистическую  лите¬
ратуру  свидетельствует  тот  факт,  что  за  десятилетие  после  войны  на  русский  язык
оказалось  переведено  около  60  книг  иностранных  мистических  сочинений  и  осу¬
ществлялось  специальное  издание  мистического  журнала  «Сионский  вестник»,
пользовавшийся  большим  успехом  в  высшем  обществе1.  На  этот  же  период  падает
активная  деятельность  Библейского  общества,  санкционированного  высшей  вла¬
стью.  В  целом  расцвет  мистических  настроений  в  обществе  обычно  характерен
для  государства,  переживавшее  состояние  эйфории  после  успешно  разрешенного
кризиса,  или  находившегося  в  периоде  стагнации.  В  данном  случае  в  какой-то
степени  совпали  оба  явления.  С  одно  стороны,  общество  испытывало  моральный
подъем  после  одержанной  победы,  с  другой  стороны,  экономика  переживала  ощу¬
тимые  потери,  нанесенные  войной,  и  не  имела  возможности  для  реализации  ка¬
ких-либо  новых  идей  для  экономического  подъема.
 Русское  общество  (и  старое  и  молодое  поколение),  без  всякого  преувеличения,  по¬
сле  окончания  наполеоновских  войн  с  одушевлением  встретило  своего  императора  на
Родине  как  триумфатора.  Как  написал  тогда  в  кантате  по  этому  поводу  главный  пиит
страны  Г.  Р.  Державин:
 «Ты  возвратился,  благодатный,
 Наш  кроткий  ангел,  луч  сердец».
 Несмотря  на  то,  что  император  уклонился  от  пышных  встреч  и  отказался  от  наи¬
менования  «Благословенного»,  многое  ждали  от  Александра  I,  уже  ставшим  при¬
знанным  вождем  нации  и  государства,  адекватного  победителю  Наполеона  нового
курса  во  внутренней  политике.  Он  должен  был  оправдать  надежды  общества.  «Рос¬
сия  гордилась  им  и  ожидала  от  него  новой  для  себя  судьбы»,  —  вспоминал  декабрист
князь  С.  П.  Трубецкой.  Но  даже  представители  дворянства,  находившееся  в  центре
событий  и  представлявшее  единственную  политическую  силу,  из-за  своего  расслое¬
ния  имело  разные  интересы.  Необходимо  засвидетельствовать  некоторые  робкие  по¬
пытки  российского  императора  после  окончания  войн  с  Наполеоном  дать  стране
конституцию  и  на  основе  принципа  добровольности  попробовать  решить  вопрос  об
отмене  крепостного  права,  как  несоответствующего  «духу  времени».  До  1821  г.  в
правительственных  кругах  разрабатывались  проекты  преобразований  крепостной
деревни.  Но  одно  только  намерение  русского  монарха  (варшавская  речь  1818  г.
 1 	Сивков  К.  Влияние  войны  1812  г.  на  духовную  жизнь  России  //  Война  и  мир.  С.  221.

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Александра  I  как  прелюдия  к  общероссийской  конституции)  вызвало  ответную  ре¬
акцию  патриархальных  кругов  и  заставило  его  быть  более  осторожным,  а  затем  свер¬
нуть  почти  все  свои  послевоенные  начинания,  поскольку  намерения  приходили  в
конфликт  с  реальной  политикой  и  с  настроениями  подавляющей  части  дворян-зем¬
левладельцев.  В  практической  плоскости  либеральные  потуги  никаким  образом  не
реализовывались1.  В  целом  общество  не  получило  от  Александра  I  вразумительного  и
четко  обозначенного  вектора  будущего  развития  страны,  хотя  до  1815  г.  лейтмотив
официальной  пропаганды  можно  было  определить  как  «свободу  и  независимость».
В  то  же  время  неудовлетворенная  послевоенными  результатами  жизни  передовая  ра¬
дикальная  дворянская  молодежь  (польская  конституция  породила  некоторые  надеж¬
ды  и  даже  ревность)  осталась  недовольной  внутренней  реакционной  политикой,  по¬
лучившей  название  «аракчеевщина»,  что  сначала  толкнуло  ее  к  организации  тайных
обществ  (тогда  не  существовало  открытых  форм  выражения  политического  мнения),
а  затем  заставило  ее  выйти  на  Сенатскую  площадь  в  1825  г.  Это  был  откровенный
симптом  неблагополучия  феодальной  системы  в  России.  Можно  привести  авторитет¬
ное  суждение  С.  В.  Мироненко:  «Именно  тогда  решался  вопрос,  пойдет  ли  страна  в
ногу  со  временем  или  самодержавие  и  крепостничество  и  далее  будут  сковывать  ее
развитие.  Возникла  реальная  альтернатива  иного  пути  развития,  и  от  результатов  по¬
литических  сил  зависело  будущее  России».  По  его  мнению,  «крепостническая  дей¬
ствительность  того  времени  находилась  в  явном  противоречии  с  курсом  на  коренные
реформы»2.  В  этот  послевоенный  период  развернулась  борьба  между  сторонниками  и
противниками  перемен  внутри  самого  дворянства  и  в  правительственных  структурах.
Собственно  столкновение  этих  сил  было  закономерно  и  неизбежно.  Война  объедини¬
ла  все  слои  страны  и  все  даже  полярные  общественные  элементы  против  общего  вра¬
га.  Но  вот  выводы  из  победы  были  сделаны  разными  силами  совершенно  противопо¬
ложные.  События  1825  г.  на  Сенатской  площади  послужили  началом  разлада  между
обществом  и  государством.  После  чего  эти  институты  стали  развиваться  в  разных  на¬
правлениях.  Русский  двуглавый  орел  всегда  смотрел  в  разные  стороны,  а  тут  налицо
уже  оказался  факт  раздвоения.  Самое  страшное  для  будущих  поколений  —  возникла
оппозиционность  (постепенно  она  стала  традицией)  образованных  слоев  населения
к  самодержавию.  Государство  и  общество  постепенно  перестали  понимать  и  слышать
друг  друга,  что  в  итоге  привело  империю  к  краху  в  1917  г.
 1 	По  словам  А.  И.  Герцена:  «Сам  Александр  желал  улучшений,  но  не  знал,  как  приступить  к  ним»
(Герцен  Л.  И.  Собрание  сочинений  в  тридцати  томах.  Т.  7.  С.  195).
 2 	Мироненко  С.  В.  Самодержавие  и  реформы:  Политическая  борьба  в  России  в  начале  XIX  в.  С.  5,
216.  См.  но  этой  теме  также:  Минаева  Н.  В.  Правита1ьственный  конституционализм  и  передовое
общественное  мнение  России  в  начале  XIX  в.  Саратов,  1982.

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 Нет  необходимости  описывать  правительственную  внутреннюю  политику  после
окончания  наполеоновских  войн  в  разных  сферах  жизни  Российской  империи.  Эти
темы  нашли  отражение  в  отечественной  историографии.  Но  без  1812  г.  нельзя  по¬
нять  появившуюся  в  будущем  ответственность  русских  за  судьбу  человечества.  Можно
оставить  без  ответа  до  сих  пор  дискутируемый  вопрос:  Россия  —  это  европейская  или
азиатская  держава?  Сама  эпоха  1812  г.  показала,  что  без  русского  вмешательства  Ев¬
ропа  не  смогла  бы  самостоятельно  решить  возникшую  проблему,  связанную  с  Напо¬
леоном  Бонапартом.  1812  год  и  заграничные  походы  русской  армии  крепко  связали
затем  Россию  с  Европой.  Именно  поэтому  современники  стали  привыкать  рассмат¬
ривать  Россию  в  контексте  общеевропейских  и  общемировых  проблем  и  процессов.
Отсюда  возникла  питательная  почва  для  появления  в  будущем  самых  разных  идей  о
миссии  России  и  о  ее  роли  в  мировой  истории,  вплоть  до  внедрения  на  русской  поч¬
ве  марксизма,  а  затем  его  дальнейшую  трансформацию.
 Необходимо  также  заметить,  что  европейский  дух  и  веяния  исподволь  разрушали
основы  патриархально-крепостнических  порядков  в  стране.  Посещение  Европы,  да¬
же  в  военное  время,  почти  полумиллионным  отрядом  русских,  одетых  в  военные  ши¬
нели,  не  могло  пройти  бесследно  для  страны,  хотя  бы  в  культурном  и  образовательном
отношении,  и  дало  импульс  для  дальнейшего  развития.  Это  был  толчок,  от  которого
жизнь  приобрела  иной  характер,  иное  окружение  и  обстановку.  Даже  в  консерватив¬
ных  по  своему  статусу  казачьих  областях  после  заграничных  походов  стали  появ¬
ляться  европейские  веяния,  элементы  европейской  культуры.  Что  уж  говорить  о
крупных  городах.  Очень  важно  и  то,  как  изменилось  сознание  у  русских  военных,  что
происходило  в  тот  момент  в  их  головах.  Слишком  многие  могли  сравнивать  загранич¬
ные  порядки  с  отечественными.  Они  увидели  явный  контраст  между  Европой  и  Рос¬
сией,  вынесли  сильные  впечатления  и  уже  активно  хотели  и  стремились  к  иной  жиз¬
ни.  Осознание  явной  отсталости  России  в  политическом  и  общественном  устройстве,
ненормальности  положения  крепостных  и  другие  моменты  породило  стремление  лик¬
видировать  «главные  язвы  Отечества».  И  эти  тенденции  в  разной  степени  уже  захва¬
тило  лучшие  русские  умы.  Собственно  политические  искания  образованных  предста¬
вителей  дворянской  молодежи  вылились  в  попытку  вооруженного  противостояния  с
самодержавием  на  Сенатской  площади  в  1825  г.  Но  не  только  движением  декабрис¬
тов  ознаменовались  последствия  эпохи  1812  года.
 После  1812  г.  новый  импульс  получило  и  духовное  развитие  в  России.  Крепостни¬
чество  не  только  тормозило  социально-экономическое  развитие  страны,  но  и  уродо¬
вало  морально-нравственное  состояние  общества.  Противоречия  между  наглядными
внешнеполитическими  достижениями  и  очевидной  внутриполитической  отсталос¬
тью,  косностью  крепостничества  заставляли  общественную  мысль  работать.  Броже¬
ние  идей  способствовало  появлению  самых  разнообразных  течений  и  кружков  —  от
религиозных  и  философских  до  общественно-филантропических  идей,  от  создания

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 революционных  организаций  до  спора  между  «западниками»  и  «славянофилами».
Этим  можно  объяснить  и  созревание  правительственной  идеологии  —  теории  офици¬
альной  народности  («Вера,  самодержавие,  народность»).  Несмотря  на  кажущуюся  три¬
виальность  и  критику  этой  идеи  интеллектуалами,  более  простых  и  доступных  для  ши¬
роких  слоев  населения  лозунгов  найти  было  трудно.  Именно  эти  подкорректированные
лозунги  в  середине  XX  столетия  взяли  на  вооружение  коммунистические  идеологи,  пол¬
ностью  отказавшись  от  малопонятной  массам  теории  Мировой  революции  —  она  не  ра¬
ботала  в  условиях  глобального  международного  кризиса  и  кризиса  международного  ком¬
мунистического  движения.  Государство  тогда  переживало  трудный  момент  (шла  Вели¬
кая  Отечественная  война)  и  велосипед  было  изобретать  некогда.  Формулу  «За  веру,
царя  и  отечество»  видоизменили  словосочетанием  «За  партию,  за  Сталина,  за  Роди¬
ну»  и  выиграли  войну.
 Теперь  попробуем  ответить  на  главный  вопрос,  который  должен  волновать  истори¬
ков:  эпоха  1812  года  ускорила  или  же  отодвинула  отмену  крепостного  права  в  России?
Современные  исследователи  стараются  обойти  этот  сугубо  академический,  но  очень
важный  вопрос,  в  силу  чего  он  еще  долго  будет  оставаться  ключевым  в  истории  России
XIX  столетия.  Честно  говоря,  только  один  А.  А.  Корнилов  четко  высказался  в  пользу
первого  предположения,  считая,  что  последствия  наполеоновских  войн  «оказались  бла¬
гоприятными  прогрессу  в  одном  весьма  существенном  отношении:  они  приблизили
полную  ликвидацию  главного  зла  тогдашней  жизни  —  крепостного  права  и  крепостно¬
го  строя  —  и  не  только  приблизили  ее,  но  и  подготовили  такие  формы  этой  ликвида¬
ции,  на  которые  едва  ли  можно  было  бы  рассчитывать  без  их  влияния»1.  Вряд  ли  мож¬
но  согласиться  с  таким  мнением.  Слишком  длительный  временной  промежуток  (1812  и
1861  гг.)  ставит  под  сомнение  правильность  сделанного  вывода.  Ведь  этот  вопрос  ока¬
зался  поднят  (хоть  и  секретно)  самой  высшей  властью  после  1815  г.  Логично  предпо¬
ложить,  раз  уж  вектор  развития  явно  обозначился,  что  отмену  крепостного  права  задер¬
жал  даже  не  1812  год,  а  события  на  Сенатской  площади  1825  г.  Безусловно,  декабри¬
сты  самим  актом  общественного  возмущения  (или  попыткой  военного  переворота)
актуализировали  проблему  отмены  крепостного  права,  коль  ее  признавали  и  новый  им¬
ператор  и  высшие  сановники  империи.  Но  Николай  I,  не  желая  идти  на  поводу  у  бун¬
товщиков,  считал,  что  только  самодержавная  власть  (как  единственно  мудрый  орган  в
стране)  имеет  право  самостоятельно  решать  когда,  где  и  как  предпринимать  какие-ли¬
бо  изменения  (тем  более  столь  масштабные)  в  государстве.  Во  время  его  правления  за¬
седали  секретные  крестьянские  комитеты,  проводились  эксперименты  и  делались
конкретные  шаги  в  сторону  освобождения  крестьян.  Готовилась  и  прощупывалась
 1  Корнилов  А.  Эпоха  Отечественной  войны  и  ее  значение  в  новейшей  истории  России  //  Русская
мысль.  1912.  №  11.  С.  149.

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 почва  А1Я  будущих  преобразований.  Ведь  реформа  по  отмене  крепостничества  во  мно¬
гом  была  подготовлена  не  Александром  II,  а  еще  в  царствование  его  отца,  неуспевше¬
го  доделать  начатую  работу.  Так,  нередко,  силы  старавшиеся  придать  ходу  событий  ре¬
волюционное  ускорение  (в  данном  случае  декабристы),  наоборот,  затормозили  их.
Попытки  скоростных  забегов  с  претензиями  на  рекорды,  как  показывает  опыт  исто¬
рии,  чаще  всего  в  силу  неподготовленности  приводят  к  длительным  остановкам,  а  ино¬
гда  и  к  откату  назад.
 Результаты  окончательной  победы  России  в  войнах  эпохи  1812  г.  в  последующей
истории  пытались  использовать  в  своих  целях  самые  разные  силы  и  идейные  тече¬
ния.  В  первую  очередь,  партия  политических  староверов,  отстаивавшая  незыбле¬
мость  самодержавия  и  крепостнических  отношений,  а  также  молодежь  из  радикаль¬
ных  кругов,  стремившиеся  к  коренной  ломке  политической  и  социальной  системы.
Прежде  всего  борьба  развернулась  между  этими  силами,  и  необходимо  признать,  что
консерваторы  имели  подавляющее  большинство  в  дворянском  сословии,  а  меньшин¬
ство  оказалось  представлено  молодыми  офицерами-романтиками.  Хотя  в  это  время
существовали  либералы  и  уже  стали  появляться  демократы  (в  основном  —  разночин¬
цы),  выступавшие  за  необходимость  общественных  преобразований  без  революци¬
онных  потрясений,  —  те,  кого  позже  в  обобщенном  виде  стали  называть  русским  пе¬
редовым  общественным  мнением.  Вообще  скрытых  оппозиционеров  и  критиков
(справа  и  слева)  правительственному  курсу  в  России  всегда  хватало  даже  в  рядах  бю¬
рократии  и  высшей  элиты.  При  этом  каждая  из  сторон  стремилась  найти  аналогии  с
событиями  1812  года  и  аргументы  в  свою  пользу,  так  как  многие  из  сторонников  этих
сил  (реакционеры,  революционеры,  либералы  и  т.  д.)  являлись  непосредственными
участниками  военных  действий.
 Безусловно,  в  России  (как  всегда)  многое  зависело  от  решений  первого  лица.  Ду¬
маю,  Александр  I  искренне  стремился  осуществить  освобождение  крестьян,  хотя,  ви¬
димо,  понимал  всю  сложность  и  трудность  подобных  шагов.  Капитальным  преобразо¬
ваниям  в  стране  в  первую  очередь  мешала  бюрократия,  по  мнению  С.  В.  Мироненко,
«в  руках  которой  находилось  решение  любого  важного  вопроса  политической  и  соци¬
ально-экономической  жизни  России».  Эти  представители  русской  элиты  сами  явля¬
лись  крупными  помещиками,  пользовались  поддержкой  всего  дворянства  и  «вовсе  не
были  заинтересованы  в  освобождении  крестьян»1.  Для  реализации  своих  целей  рус¬
ский  монарх,  столкнувшийся  с  оппозицией  дворянства,  продумывал  не  только  проб¬
ные  и  конкретные  шаги,  а  даже  замыслил  сложную  политическую  конфигура¬
цию.  Если  во  внешней  политике  он  связал  Россию  со  Священным  союзом  (на¬
 1 	Мироненко  С.  В.  Самодержавие  и  реформы:  Политическая  борьба  в  России  в  начале  XIX  в.  С.  232—234.
 213 	<§£■

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 деясь  на  солидарность  или  нейтралитет  крупных  европейских  держав),  то  в
главном  внутриполитическом  вопросе  он  решил  найти  новую  опору  в  военных
поселениях.  В  данном  случае  преследовалось  несколько  целей.  С  одной  сторо¬
ны,  он  стремился  уменьшить  финансовые  расходы  на  армию  (государство  все
еще  находилось  в  тисках  финансового  кризиса),  а  с  другой,  создать  независи¬
мый,  или  минимально  зависимый  от  дворянства  социальный  слой  (военных  по¬
селян),  на  который  император  мог  опираться  при  решении  трудных  внутрипо¬
литических  задач*.  Именно  поэтому  Александр  I,  несмотря  на  ропот  и  обществен¬
ное  недовольство,  давление  высших  чиновников,  бунты  военных  поселян,  так
упорно  и  настойчиво  (во  чтобы  то  ни  стало)  продвигал  в  жизнь  это  нововведение.
Не  случайно,  в  последнее  десятилетие  его  царствования  резко  усилилась  и  роль
А.  А.  Аракчеева  (ему  было  поручено  создание  военных  поселений),  очень  способ¬
ного  администратора  и  беспрекословного  исполнителя  державной  воли,  а  главное,
человека  никак  не  связанного  с  высшими  кругами  дворянства.  Выходцы  же  из  рус¬
ской  аристократии  не  стремились  попасть  на  службу  в  военные  поселения,  а  как
раз  напротив,  цвет  русской  дворянской  молодежи  оказался  в  рядах  декабристов.
Возможно,  не  просто  так  Александр  I  опасался  дворянского  радикализма  или  ре¬
волюционности.
 Но,  видимо,  в  разработанной  схеме  русского  самодержца  оказались  изъяны  и  да¬
леко  не  все  складывалось  таким  образом,  как  он  это  задумывал.  В  его  планы  вмеши¬
валась  и  подводила  неблагоприятная  конъюнктура:  и  нестабильное  положение  в
Европе  (военные  революции),  и  резко  возросшая  возможность  войны  с  Турцией
из-за  Греции  (этого  от  императора  требовали  патриоты  и  все  высшее  общество),
и  внутренние  неурядицы  (лично  его  особенно  больно  задела  за  живое  Семеновская
история),  и  неудача  в  деятельности  Библейского  общества.  Именно  поэтому,  как  от¬
мечали  многие  исследователи,  у  Александра  I  в  последнее  годы  царствования  на¬
блюдались  признаки  депрессии  и  явная  усталость*,  что  послужило  основанием  для
возникновения  красивой  легенды  о  старце  Федоре  Кузьмиче.
 *  *  «
 Важно  отметить  и  последствия  победы  над  Наполеоном  для  русской  армии.  Не¬
обходимо  обозначить,  что  в  области  военного  искусства  в  Европе  в  первой  чет¬
верти  XIX  столетия  продолжали  активно  бороться  две  тенденции.  Еще  с  XVIII  в.
законодательницей  «военной  моды»  долгое  время  оставалась  прусская  военная
система  Фридриха  Великого  (организация,  построение,  маршировка,  дисципли¬
на,  выправка,  единообразие)  и  доминировали  разработанные  пруссаками  такти¬
ческие  постулаты  (линейные  построения,  маневрирование,  действие  конницы,
ведение  «малой  войны»  и  т.  д.).  Прусская  армия  считалась  образцовой,  а  прусские
теоретики  оказывали  мощное  влияние  на  сознание  военачальников  всей  феодаль¬
ной  Европы,  включая  и  Россию.  Новая  же  военная  доктрина  (получившей  в  лите-

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 Капитуляция  Парижа  31  марта  1814  года.
 Гравюра.  Вена,  Артариа.  1-я  четверть  XIX  в.
 ГИМ
 ратуре  название  «тактика  колонн  и  рассыпного  строя»)  стала  активно  осмыслять¬
ся  в  европейских  армиях  лишь  после  громких  побед  французского  оружия  в  начале
XIX  в.
 В  России  из  этих  двух  главных  направлений  военного  дела  на  рубеже  двух  веков
первоначально  явное  предпочтение  отдавали  внешней  стороне  прусской  модели,  о
чем  наглядно  свидетельствовало  все  царствование  Павла  I  и  начало  правления  Алек¬
сандра  I,  который  в  результате  полученного  от  отца  военного  воспитания  унаследо¬
вал  чрезмерное  увлечение  «фрунтовой»  службой.  Многие  современники  отмечали,
что  гатчинский  дух  и  традиции  оставили  в  нем  глубокий  след  и  в  первые  годы  цар¬
ствования  он  никак  не  следовал  по  стопам  «победного  века  Екатерины».  Затем  по¬
ражения  1805  и  1807  гг.  выдвинули  на  авансцену  военачальников-практиков  и
заставили  правительственные  круги  активно  проводить  реформы  в  армии  в  духе  так¬
тике  колонн  и  рассыпного  строя,  а  многие  элементы  являлись  прямыми  заимствова¬
ниями  военного  дела  у  французов1.  К  1815  г.  резко  возросший  авторитет  России  в

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Европе  опирался  на  овеянные  героизмом  последних  походов  войска.  Но  не  случайно,
самобытный  военный  историк-эмигрант  А.  А.  Керсновский,  назвав  взятие  Парижа
«апогеем  русской  славы»,  сделал  печальный  вывод  о  том,  что  «этим  радостным  ви¬
дением  закончился  золотой  век  нашей  истории»2.
 После  окончания  наполеоновских  войн  начался  новый  период,  характеризовав¬
шийся  очередным  витком  прусского  влияния  в  жизни  армии.  Показателем  этого  стал
в  1815  г.  знаменитый  смотр  русских  войск  в  Вертю.  Возобладало  мнение,  что  огром¬
ную  по  численности  армию-победительницу,  разболтавшуюся  на  войне  («война
испортила  войска»),  нужно  было  «подтянуть»,  и  в  первую  очередь  в  строевом  отно¬
шении.  Александр  I  был  всегда  любителем  плаца  не  менее,  чем  его  родитель.  Он  свя¬
то  верил  в  спасительность  подобных  идей,  значительно  ослабевших  за  военное  деся¬
тилетие,  так  как.  боевые  условия  не  способствовали  развитию  шагистики,  увлечению
парадами  и  смотрами.
 С  1815  г.  на  передний  план  вышла  чисто  внешняя  сторона  армейской  действи¬
тельности:  разводы,  плац-парады,  церемониальные  марши  тихим  и  скорым  шагом,
красота  строя,  муштра,  доведение  до  автоматизма  манипуляций  с  оружием,  выправ¬
ка,  этишкеты,  ремешки  и  т.  д.  Армия  втянулась  в  каждодневную  рутину  экзерцирмей-
стерства  в  ущерб  боевой  подготовке.  Можно  полностью  согласиться  с  мнением  изве¬
стного  историка  А.  Баиова  о  том,  что  в  этот  период  «гатчинский  режим  восторжест¬
вовал  окончательно  и  стал  господствовать  безраздельно,  с  течением  времени  все
больше  и  больше  приближаясь  к  идеалу,  начертанному  Императором  Павлом,  и  даже
во  многом  превосходя  его»3  Изменились  и  критерии  успеха  по  службе.  Они  стали  из¬
меряться  не  заслугами  на  полях  сражений,  а  строевыми  «достижениями»  и  «уда¬
чами»,  доскональным  знанием  «фрунтовой»  и  «ремешковой»  науки,  уставными
мелочами.  Значительная  часть  боевых  офицеров  и  генералов  покинула  армейские
ряды,  а  взамен  их  стал  нарождаться  новый  тип  «отцов-командиров»  (удачно  выве¬
денный  в  образе  грибоедовского  Скалозуба),  для  которых  премудрость  военного  ис¬
кусства  заключалась  в  выправке,  в  вытягивании  носков,  в  параллельности  шеренг,  в
неподвижности  ружей  при  маршировке  и  т.  п.
 Здесь  необходимо  отметить  еще  один  важный  момент.  Именно  в  этот  период  сфор¬
мировались  взгляды  и  отношение  к  военному  делу  будущего  императора  Николая  I.  Он
родился  слишком  поздно,  и  в  отличие  от  своих  старших  братьев  не  успел  пройти  воен¬
 1 	См.  :  Банов  Л.  Курс  истории  Русского  Военного  Искусства.  Вып.  VII.  С.  2—3.
 2 	Керсновский  А.  А.  Указ.  соч.  Т.  1.  С.  293.
 3 	Баиов  А.  Курс  истории  Русского  Военного  Искусства.  Вып.  VII.  С.  191.  Эту  ситуацию  в  армии
очень  хорошо  прокомментировал  генерал  И.  В.  Сабанеев:  «У  нас  солдат  для  амуниции,  а  не
амуниция  для  солдата»  (Цит.  по  кн.:  Заблоцкий-Десятовский  А.  П.  Граф  П.  Д.  Киселев  и  его
время.  Т.  1.  СПб.,  1882.  С.  83.)

ГЛАВА  IV.  ЦЕНА  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  ПОБЕДЫ
 ную  школу  своего  отца  —  Павла  I.  Его  воспитание
и  становление  пришлось  на  мирное  время  царство¬
вания  Александра  I.  Именно  в  это  период  будущий
император,  получив,  как  и  его  младший  брат  вели¬
кий  князь  Михаил,  в  командование  гвардейскую
бригаду,  полностью  проникся  гатчинским  духом
воспитания  войск  и  стал  одним  из  самых  ревност¬
ных  и  рьяных  поборников  дисциплинарных  взыс¬
каний  за  строевые  упущения  или  за  малейшие  на¬
рушения  формы  одежды.  Декабрист  Н.  И.  Лорер
оставил  очень  подробные  воспоминания  о  том,  как
великие  князья  Николай  и  Михаил  «тут  же  стали
прилагать  к  делу  вошедший  в  моду  педантизм»  и
«друг  перед  другом  соперничали  в  ученье  и  му¬
ченье  солдат»1.  Многие  «гатчинские»  достяже-
ния  в  русской  армии  дожили  до  начала  XX  века,
когда  учебные  маневры  войск  гвардии  и  Петер¬
бургского  военного  округа  проходили  «в  духе
Прейсиш-Эйлау  и  Бородино»2,  или  прохожде¬
ние  парадов  (120  шагов  в  минуту),  а  затем  многие
их  этих  традиций  благополучно  перешли  в  Совет¬
скую  армию,  что  может  засвидетельствовать  любой
объективный  военный  историк.
 В  данном  случае,  необходимо  отметить,  что  Александру  I  от  его  отца  досталась
армия,  во  многом  построенная  на  прусских  образцах,  и  он  вынужден  был  обновить
ее  в  ходе  десятилетних  войн.  Аналогичным  образом  «александровская»  победонос¬
ная  армия  перешла  в  правление  Николая  I.  Но,  если  в  наполеоновскую  эпоху  прус¬
ские  порядки  все  же  оставались  в  тени,  что  в  немалой  степени  способствовало
окончательной  победе  над  противником,  то  во  второй  четверти  XIX  столетия  уже
освященные  «памятью  двенадцатого  года»  войска,  при  возродившемся  гатчинском
духе  привели  Российскую  империю  к  поражению  в  Крымской  войне.
 Историю  Российской  армии  можно  представить  в  виде  качающегося  маятника,  пе¬
риодически  отклоняющегося  то  в  сторону  громких  военных  побед,  то  крупных  пора¬
жений  и  неудач.  Любая  победа  в  своей  основе  таит  опасность  появления  самоуспоко¬
енности  и  самодовольства,  а  также  консервации  всего  устаревшего.  По  сути,  с  Росси¬
 Солдат-ветеран  1812  г.
Раскрашенная  литография
П.  Пети  по  оригиналу
Р.  Жуковского.  1844  г.
ГИМ
 1 	Лорер  //.  И.  Записки  декабриста.  Иркутск,  1984.  С.  50.
 2 	Зайончковский  П.  А.  Самодержавие  и  русская  армия  на  рубеже  XIX—XX  столетий:  1881  —  1903.
М.,  1973.  С.  57.
 1ф> 	217

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ей  это  и  случилось  после  окончания  войн  с  Наполеоном.  Она  слишком  долго  почива¬
ла  на  лаврах,  слишком  долго  раскачивалась  и  готовилась  к  реформированию.  Крым¬
ская  война  не  просто  стала  новым  Аустерлицем,  она  высветила  для  общества  насущ¬
ную  необходимость  преобразований  во  всех  сферах,  несмотря  на  сильные  позиции
сторонников  крепостничества.  Это  подвигло  государство  на  уже  назревшие  и  став¬
шие  крайне  необходимыми  реформы,  которые  при  определенных  условиях,  возмож¬
но,  могли  быть  проведены  и  после  1815  г.,  но  подобных  условий  в  России  в  тот  пе¬
риод  не  возникло.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
 Эта  книга  в  некоторой  степени  является  своеобразным  сводом  историографичес¬
ких  размышлений  по  сквозной  проблематике,  с  элементами  сравнительной  истории.
В  нашей  стране  такой  жанр,  возможно,  не  совсем  привычен  для  исторических  тру¬
дов.  Но  он  дает  возможность  высказаться  по  наиболее  актуальным  и  спорным  науч¬
ным  проблемам.  Каждая  глава  этой  работы  имела  различные  мотивации  и  создава¬
лась  по  разным  причинам.  Например,  в  последнее  время  происходит  вторжение  в  ис¬
торическую  науку  самых  модных  теорий  и  подходов.  Нельзя  сказать,  что  автор  опаса¬
ется  «нашествия»  и  «засорения»  исторических  сочинений  непроверенными  мето¬
дами.  Любая  теория  или  методология  имеет  право  на  существование.  Но  необходи¬
мо  правильно  понимать  и  интерпретировать  ход  исторических  событий  и  проблем,  в
первую  очередь,  на  основе  изучения  источников,  исходя  из  здравого  смысла,  и  руко¬
водствоваться  логикой.  Нельзя  прикрывать  или  маскировать  свои  «озарения»  науко¬
образными  терминами.  Так  возник  и  развивался  замысел  первой  главы  о  внешне¬
политическом  выборе  России  в  эпоху  1812  года.  Тема  второй  главы  родилась  из
давней  полемики  с  известным  историком,  ставшим  уже  при  жизни  «классиком»
 Н. 	А.  Троицким.  Наши  взгляды  по  ряду  принципиальных  положений  несхожи,  а
часто  прямо  противоположны.  В  наших  спорах  мы  касаемся  очень  важного  вопро¬
са  —  о  характере  антинаполеоновских  коалиций.  В  какой-то  степени  он  затрагивает
поднятую  проблематику  в  первой  главе:  с  кем,  зачем  и  почему  Россия  воевала  против
наполеоновской  Франции.  В  основу  третьей  главы  легла  уже  давно  написанная  ста¬
тья  о  наполеоновском  проекте  Индийского  похода,  который  можно  назвать  геополи¬
тическим  и  глобальным.  Обращение  к  источникам  и  тщательный  их  анализ  поз¬
волил  уточнить  и  пересмотреть  свой  собственный  взгляд  на  возникновение  и  ав¬
торство  самой  идеи  этого  плана  в  1800  г.  Это  лишний  раз  убеждает  (меня  —  на  соб¬
ственном  опыте)  о  живучести  историографических  стереотипов  и  легенд,  необходи¬
мости  ставить  их  под  сомнение  и  тщательно  проверять.  Четвертая  глава  создавалась
в  ответ  на  справедливый  упрек  коллег,  что  в  свое  время  в  предисловии  к  энциклопе¬
дии  «Отечественная  война  1812  года»  мною  было  уделено  мало  внимания  последст¬
виям  Отечественной  войны  1812  года.  Действительно,  в  нашей  историографии  по¬
ка  еще  слабо  разработаны  итоговые  аспекты  наполеоновских  войн,  возможно,
из-за  влияния  в  разные  времена  идеологических  и  политических  моментов.  Мы
очень  слабо  представляем  численность  наших  войск,  людские  и  материальные  поте¬
ри  в  войнах  эпохи  1812  года,  а  также  и  то,  что  общество  и  государство  получили  в

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 итоге  победы,  как  и  в  каком  направлении  они  развивались  впоследствии.  А  это
фундаментальные  вопросы,  дающие  возможность  оценить  значение  и  последствия
войн  эпохи  1812  года  для  истории  России.
 На  обывательском  уровне  считается,  что  уж  Отечественная  война  1812  года  изу¬
чена  вдоль  и  поперек  еще  с  незапамятных  времен.  Действительно  литературы  о  тех
событиях  вышло  за  200  лет  огромное  количество.  Но,  к  сожалению,  часто  истори¬
ки  либо  переписывали  друг  у  друга  фактические  данные  и  сюжеты  событий  (осо¬
бенно  в  юбилейные  даты),  либо  увлекались  оправданием  или  развенчанием  само¬
державия,  при  этом  забывая  принцип  историзма,  стараясь  угодить  моде  или  влас¬
тям.  Прорывов  в  историографии  и  свежего  материала  было  не  так  уж  много.  По¬
этому  в  литературе-  до  сих  пор  бытуют  различные  мифы,  остаются  значительные
пробелы  и  ошибочные  представления,  как  о  самих  этих  войнах,  так  и  о  тех  истори¬
ческих  обстоятельствах,  в  которых  они  велись.  Самые  же  серьезные  ошибки  возни¬
кают  при  оценке  роли  России  в  международных  отношениях,  включая  ее  участие  в
войнах,  игнорируются  и  принижаются,  особенно  западными  историками,  огром¬
ный  вклад  и  усилия  русской  стороны  в  общую  копилку  окончательной  победы  над
Наполеоном.
 В  свое  время  классики  темы,  историки  XIX  столетия  (Д.  П.  Бутурлин,  А.  И.  Ми¬
хайловский-Данилевский,  М.  И.  Богданович)  перепахали  историографическую  це¬
лину  и  своими  монографиями  создали  хороший  задел  на  будущее.  Затем  русские  ли¬
беральные  историки  конца  XIX  —  начала  XX  вв.  внесли  критическую  струю  в  ли¬
тературу,  но  дальнейшее  развитие  исторической  науки  было  на  многие  годы  приос¬
тановлено  Октябрьским  переворотом.  В  советский  период  историографии  мы  могли
наблюдать  только  постепенное  приближение  к  дореволюционным  высотам  (даже  с
точки  зрения  уже  хорошо  известного  материала),  лишь  по  отдельной  проблематике
появлялись  интересные  и  заслуживающие  внимания  работы,  несмотря  на  давление
советского  административного  и  идеологического  пресса.  Современное  состояние  и
развитие  исторической  науки,  появление  в  последнее  время  новых  идей  и  толковых
работ  дает  все  основания  надеяться,  что  поле  изучения  эпохи  1812  года  уже  вновь
засеяно  и  вскоре  даст  хорошие  всходы.

ПРИМЕЧАНИЯ
 Глава  I
 С.  17.  Еще  французский  историк  К.  Грюнвальд  писал,  что  даже  по  сравнению  с
 XVIII 	столетием  «русское  общество  далеко  ушло  вперед;  теперь  монарх  должен  был  счи¬
таться  с  мнением  как  министров  и  придворных,  так  и  людей  просвещенных,  число  которых
становилось  все  более  значительным»  (Грюнвальд  К.  Указ.  соч.  С.  80)
 С.  18.  А.  Вандаль  не  случайно  дал  следующее  определение  нахождению  у  власти  Н.  Бона¬
парта:  «Царствование  Наполеона  -не  что  иное,  как  двенадцатилетнее  сражение,  данное
англичанам  на  пространстве  всего  света»  (Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I:  Фран¬
ко-русский  союз  во  времена  Первой  империи.  Т.  I.  СПб.,  1910.  С,  V.).
 С.  19.  А.  Чарторыйский  следующим  образом  резюмировал  главные  принципы  внешней
политики  России  в  начале  царствования  Александра  I:  «быть  со  всеми  державами  в  хоро¬
ших  отношениях  и  не  вмешиваться  в  европейские  дела,  чтобы  не  увлечься  и  не  зайти  даль¬
ше,  чем  следовало,  словом,  тщательно  избегать  недоразумений,  не  роняя  в  то  же  время
своего  достоинства».  Однако,  по  его  мнению,  «с  течением  времени  пассивную  систему
мирной  политики...становилось  все  труднее  и  труднее  поддерживать.  Страна  ...не  могла  до¬
вольствоваться  незначительной  и  второстепенной  ролью,  хотя  эта  роль  и  обеспечивала  на¬
долго  беспрерывное  внутреннее  благополучие».  «Новая  политика  России  продолжалась
до  тех  пор,  пока  инстинктивно  отношения  ее  к  первому  консулу  не  стали  все  более  и  более
охлаждаться,  и  дипломатические  сношения  приняли  тон,  ясно  говоривший,  что  о  взаим¬
ных  уступках  уже  не  может  быть  речи».  См.:  Из  записок  князя  Адама  Чарторыйского.
С.  146,  174,  195-196,200.
 С.  20.  Можем  привести  мнение  одного  из  самых  талантливых  отечественных  исто¬
риков  А.  К.  Дживелегова,  который  считал,  что  в  России  «господствующим  классом  было  дво¬
рянство,  держащие  при  дворе  и  в  бюрократии  свои  передовые  отряды»,  а  русский  деспо¬
тизм  он  называл  «щитом  обороняющегося  феодального  дворянства»  (Дживелеюв  А.  К.
Александр  I  и  Наполеон.  Исторические  очерки.  С.  27,  29.)
 С.  21.  О  том,  что  русские  дворяне  боялись  Наполеона  «как  носителя  идеи  свободы  и
прежде  всего  крестьянской  свободы»,  писал  А.  В.  Предтеченский,  а  это  в  свою  очередь  спо¬
собствовало  тесному  единению  сословия  дворян  вокруг  трона.  (Предтеченский  А.  В.  Отра¬
жение  войн  1812—1814  гг.  //  Исторические  записки.  Т.  31.  М.,  1950.  С.  227,  229).
 С.  21.  Приведем  точку  зрения  на  это  О.  В.  Соколова:  «общественное  мнение  России,  за
исключением,  конечно  салонов,  где  господствовали  эмигранты,  не  слишком  переживало

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 из-за  усиления  Франции»  (Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799—
1805  гг.  Т.  I.  С.  95).  Вряд  ли  подобное  утверждение  соответствовало  действительности.
 С.  22.  А.  В.  Предтеченский  писал,  что  только  в  первые  годы  XIX  в.  и  только  в  либераль¬
ных  кругах  отношение  к  Наполеону  было  благожелательным  и  не  враждебным:  «Общий  либе¬
ральный  дух,  царивший  тогда  в  части  дворянской  общественности,  накладывал  свой  отпеча¬
ток  на  отношение  к  Наполеону»  (Предтеченский  А.  В.  Отражение  войн  1812—1814  гг.  //
Исторические  записки.  Т.  31.  С.  222).  Положение  это,  правда,  вскоре  очень  быстро  измени¬
лось  даже  у  либеральной  интеллигенции,  особенно  после  расстрела  герцога  Энгиенского  и
внешнеполитических  шагов  Н.  Бонапарта.
 С.  22.  Не  случайно  еще  Н.  И.  Казаков,  вслед  за  В.  И.  Семевским,  отмечал,  что  «осо¬
бенно  «высоким»  пафосом  ненависти  к  Наполеону  отличались  в  1812  г.  русские  помещики».
(См.:  Казаков  Н.  И.  Наполеон  глазами  его  русских  современников  //  Новая  и  новейшая  исто¬
рия.  1970.  №  4.  С.  42).
 С.  22.  Англофильские  настроения  в  российском  общество  того  времени,  особенно  в  среде
аристократии,  проследил  А.  В.  Предтеченский.  И  он  пришел  к  выводу:  «В  период  наполеонов¬
ских  войн  до  Тильзитского  мира  английское  влияние  достигает  своего  апогея»  (Предтеченский
А.  В.  Англомания  //  Анатолий  Васильевич  Предтеченский:  Из  творческого  наследия.  СПб.,
1999.  С.  44).  Аристократы-англофилы  получили  тогда  в  русском  обществе  клички  «англорус-
сов»  и  «торристов»,  по  аналогии  с  консервативной  партии  в  Великобритании.
 С.  22.  См.:  Безотосный  В.  М.  Борьба  генеральских  группировок  в  русской  армии  эпохи
1812  года//  Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  М.,  2002.
С.  16—22.  А.  Чарторыйский  в  начале  XIX  в.  называл  «главным  двигателем  русской  партии»
генерал-адъютанта  князя  П.  П.  Долгорукова  (См.:  Татищев  С.  С.  Из  прошлого  русской  дип¬
ломатии:  Исторические  исследования  и  полемические  статьи.  С.  324).
 С.  22.  П.  Г.  Дивов  именовал  ее  «лифляндской  партией  при  дворе,  в  челе  которой  была
обер-гофмейстерина  графиня  Ливен,  действующая  чрез  внушения,  чинимые  ею  матери  им¬
ператора»  (Повествование  о  царствовании  императора  Александра  I,  для  него  одного  писан¬
ное  //  Русская  старина.  1899.  №  10.  С.  88.).  Историк  С.  С.  Татищев  полагал,  что  «Буд-
берг  и  Ливен  считались  глазами  «немецкой  шайки»,  со  времени  возвращения  Алексан¬
дра  из  Аустерлицкого  похода  и  сближения  его  с  Пруссией,  получившей  при  дворе  большой  вес
и  значение»  (Татищев  С.  С.  Мировой  раздел:  От  Тильзита  до  Эрфурта  //  Русский  вестник.
1891.  №12.  С.  11)
 С.  22.  К  ней  относили  немногочисленный  кружок  братьев  графов  Румянцевых,  князя
А.  Б.  Куракина  и  М.  М.  Сперанского,  хотя  сторонников  Франции  или  Наполеона  среди  них
найти  было  нельзя,  скорее  их  можно  было  назвать  сторонниками  мирного  развития  событий  в
отношениях  с  Францией.
 С.  22.  О  связях  мартинистов  с  Наполеоном  очень  любил  высказываться  Ф.  В.  Ростопчин,
правда  не  приводя  особых  доказательств:  «Я  уверен,  что  Наполеон,  который  все  направляет
к  достижению  своих  целей,  покровительствует  им  и  когда-нибудь  найдет  сильную  опору  в  этом

ПРИМЕЧАНИЯ
 обществе,  столь  же  достойном  презрения,  сколько  опасном»  (Записка  о  мартинистах,  пред¬
ставленная  в  1811  году  графом  Растопчиным  великой  княгине  Екатерине  Павловне  //  Русский
архив.  1875.  №  9.  С.  81.  См.  также  его  письма  к  другим  адресатам  1810  г.:  Русский  архив.
1876.  Кн.  1.  С.  374;  1881.  Кн.  3.  С.  221).
 С.  22.  Подобные  бездоказательные  обвинения  и  подозрения  выдвигались  против  многих
сановников  и  их  беспочвенность  была  очевидной  даже  для  властей.  Примечательно,  что  при¬
надлежность  к  иллюминатству  некоторые  горячие  головы  приписывали  не  только  Н.  М.  Ка¬
рамзину,  но  даже  самому  главному  «обличителю»  —  Ф.  В.  Ростопчину.  (См.:  ПыпинЛ.  Н.  Об¬
щественное  движение  в  России  при  Александре  I.  С.  309).
 С.  22.  Н.  И.  Казаков  в  своей  работе  привел  интересную  подборку  мнений  и  отзывов
(в  основном,  отрицательных)  представителей  русского  общества  того  времени  о  француз¬
ском  императоре  и  проводимой  им  политики.  См.:  Казаков  Н.  И.  Наполеон  глазами  его
русских  современников//Новая  и  новейшая  история.  1970.  №  3—4.
 С.  23.  А.  Чарторыйский,  давая  характеристику  салонам  высшего  петербургского  обще¬
ства,  утверждал,  что  «дипломатический  корпус  и  французские  эмигранты  давали  всему  тон
и  были,  так  сказать,  законодателями  моды»  (Из  записок  князя  Адама  Чарторыйского.
С.  12-13).
 С.  23.  В  Петербурге  до  1807  г.  одним  из  лидеров  роялистов  называли  неаполитан¬
ского  посланника  герцога  А.  М.  Серра  Каприола.  По  свидетельствам  современников:  «Его
дом  не  переставал  быть  центром  постоянной  оппозиции  против  императора  французов»  и  яв¬
лялся  «своего  рода  петербургским  штабом  роялистов»  (Степанов  М.  [Шебунин  Л.  Я.]  Жо¬
зеф  де  Местр  в  России  //  Литературное  наследство.  М.,  1937.  С.  588,  590).
 С.  23.  В  1812  г.  в  составе  русской  армии  воевало  по  крайней  мере  одиннадцать  генералов,
бывших  подданных  французского  короля  и  подпадавших  под  определение  роялистов  (См.:  Бе-
зотосный  В.  М.  Российские  генералы  французского  происхождения  в  1812—1815  гг.  //  Ка¬
лужская  губерния  на  II  этапе  Отечественной  войны  1812  года:  Проблемы  изучения.  Персо¬
налии.  Памятники.  Малоярославец,  1998.  С.  13—16).
 С.  24.  Американский  профессор  X.  Регсдейл  сделал  интересный  вывод,  противоречивший
традиционным  версиям,  что  союз  1801  г.  «не  более  чем  миф»,  его  фактически  не  существо¬
вало,  «и  если  остальная  Европа  боялась  его,  то  ни  французы,  ни  русские  не  питали  в  этом  от¬
ношении  никаких  иллюзий.  Союз  не  состоялся  не  вследствие  убийства  Павла.  Дело  было  в  не¬
примиримых  политических  разногласиях».  (Регсдейл  X.  Просвещенный  абсолютизм  и  внеш¬
няя  политика  России  в  1762—1815  гг.  //  Отечественная  история.  2001.  №  3.  С.  13—15,
23.)  Автор,  правда,  оговорился,  что  этот  вывод  он  сделал  на  основании  изучения  документов
дипломатических  ведомств  Сардинии,  Неаполя,  Швеции,  Дании,  Пруссии,  т.  к.  он  в  свое  вре¬
мя  не  получил  доступа  к  российским  архивам.
 С.  24.  А.  Чарторыйский  назвал  заговор  против  Павла  I  «всеобщим»:  «Можно  сказать  не
ошибаясь,  что  заговор  был  составлен  при  почти  единодушном  согласии  высших  классов  обще¬
ства  и  преимущественно  офицеров»;  «Все,  т.  е.  высшие  классы  общества,  правящие  сферы,

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 генералы,  офицеры,  значительное  чиновничество  —  словом  все,  что  в  России  составляло
мыслящую  и  правящую  часть  нации,  было  более  или  менее  уверено,  что  император  не
совсем  нормален  и  подвержен  болезненным  припадкам»  (Из  записок  князя  Адама  Чартоый-
ского.  С.  108,  131).
 С.  25.  Уместно  привести  суждение  о  значении  этого  сословия  в  России  современника  со¬
бытий  историка  Н.  М.  Карамзина:  «Дворянство  есть  душа  и  благородный  образ  всего  на¬
рода»  (Карамзин  Я.  М.  Сочинения  в  2-х  томах.  Т.  2.  Л.,  1984.  С.  221).
 С.  26.  Даже  поборник  русско-французского  союза  А.  Вандаль,  отдавая  должное  полити¬
ческому  фактору  в  отношениях  между  двумя  империями,  писал  в  предисловии  к  своему  тру¬
ду:  «Несмотря  на  то,  что  природа  расположила  оба  государства  так,  как  бы  предназначала  их
для  союза,  политика  нагромоздила  между  ними  противоречивые  интересы»  (Вандаль  Л.  На¬
полеон  и  Александр  I:  Франко-русский  союз  во  времена  первой  империи.  Т.  1.  С.  I.)
 С.  26.  Например,  Д.  Ливен  полагал,  что  для  контроля  Европы  «требовалось  покорить
ее  каролингское  ядро  —  иными  словами,  Францию,  Италию,  Германию  и  Нидерланды.
В  этом  Наполеон  преуспел.  Но  после  этого  будущий  европейский  император  столкнулся  с
двумя  грозными  периферийными  центрами  силы  в  лице  России  и  Великобритании.  И  та,  и
другая,  естественно,  рассматривали  каролингское  ядро  Европы,  как  угрозу  для  своей  бе¬
зопасности,  и  стремились  победить  его.  Поэтому  Наполеону,  в  роли  наследника  Карла  Ве¬
ликого,  было  затруднительно  добиться  прочного  мира».  (См.:  Ливен  Д.  Россия  и  наполео¬
новские  войны:  Первые  мысли  новичка  //  Русский  сборник:  Исследования  по  истории  Рос¬
сии.  Т.  IV.  С.  35.
 С.  28.  Еще  10(22)  июля  1801  г.  заседание  Негласного  Комитета  был  выработан  внеш¬
неполитический  тезис:  «Быть  искренними  в  иностранной  политике,  но  не  связывать  себя
никакими  договорами;  стараться  обуздать  Францию,  не  принимая  крайних  мер,  и  быть  в
согласии  с  Англией,  потому  что  англичане  —  наши  естественные  друзья.»  (Цит.  по  кн.:
Богданович  М.  И.  История  царствования  императора  Александра  I  и  Россия  в  его  время.
Т.  1.  М.,  1869.  Приложения.  С.  41).  Первоначально  российский  император  хотел  влиять,
но  не  втягиваться  в  противостояние,  но  логика  развития  дальнейших  событий  в  Европе  за¬
ставила  Александра  I  встать  на  путь  заключения  союза  с  Англией.
 С.  28.  Первый  критический  разбор  внешнеполитических  шагов  Александра  I  в  первое  де¬
сятилетие  его  царствования  сделал  по  горячим  следам  современник  событий,  известный  исто¬
рик  Н.  М.  Карамзин  Он  критиковал  как  отдельных  лиц,  ответственных  за  дипломатию,  так  и
в  целом  наступательный  характер  внешней  политики  по  отношению  к  Наполеону  (считал,  что
в  случае  благоприятного  исхода  выиграла  бы  Австрия,  а  не  Россия),  в  целом  ратовал  за  заклю¬
чение  мира  в  определенные,  уже  прошедшие  моменты  взаимоотношений  с  Францией.  Но  не
со  всеми  его  суждениями  можно  согласиться.  (См.:  Карамзин  Я.  М.  Записка  о  древней  и  но¬
вой  России  в  ее  политическом  и  гражданском  отношениях.  С.  50—55).
 С.  29.  Еще  великий  князь  Николай  Михайлович  заметил  «врожденную  способность
Александра  приближать  к  себе  совсем  разнородные  элементы  и  работать  с  ними  одновре¬

ПРИМЕЧАНИЯ
 менною  Такие  примеры  продолжались  в  течение  всего  его  царствования».  (Николай  Михай¬
лович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  С.  76).
 С.  29.  И.  Г.  Дивов  очень  метко  охарактеризовал  грядущую  военную  ситуацию  для  Рос¬
сии  после  1804  г.:  «Тут  начинается  эпоха  великих  злополучий»  (Повествование  о  царст¬
вовании  императора  Александра  I,  для  него  одного  писанное  //  Русская  старина.  1899.
№  10.  С.  85).
 С.  32.  Например,  главнокомандующий  русской  армией  А.  Л.  Беннигсен,  докладывая  о  ре¬
зультатах  сражения  под  Фридландом,  лишь  «заключал  свое  донесение  мнением  о  необходимо¬
сти  вступить  в  переговоры  с  неприятелем,  чтобы  выиграть  несколько  времени,  нужного  для
вознаграждения  потерь,  понесенных  армиею»  (Михайловский-Данилевский  А.  И.  Описание
второй  войны  императора  Александра  с  Наполеоном,  в  1806  и  1807  годах,  по  высочайшему
повелению.  СПб.,  1846.  С.  346—347).
 С.  32.  Об  обострении  разногласий  между  союзниками,  росте  антибританских  настроений  в
русском  обществе  и  крайнем  недовольстве  Россией  английской  политикой  см.:  Станиславская
А.  М.  Русско-английские  отношения  и  проблемы  Средиземноморья  (1798  —  1807).
М.,  1962.  С.  475-488
 С.  32.  Вот  как,  например,  оценивал  причины  заключения  Тильзитского  мира  историк
С.  С.  Татищев,  считавший,  что  поражения  России  в  этот  период  были  обусловлены  во  многом
руководством  тогда  русской  дипломатии  людьми  «инородцами  по  происхождению»:  «Как  ни
разнообразны  причины  побудившие  императора  Александра  заключить  мир  в  Тильзите  и
вместе  с  тем  изменить  всю  политическую  систему,  не  подлежит  сомнению,  что  в  числе  их  бы¬
ло  и  убеждение  в  бесплодности  политики,  которой  он  придерживался  дотоле,  истощая  все  си¬
лы  России  для  защиты  неблагодарных  и  завистливых  союзников,  жертвуя  им  притом  и  наши¬
ми  существеннейшими  государственными  интересами»  (Татищев  С.  С.  Из  прошлого  рус¬
ской  дипломатии:  Исторические  исследования  и  полемические  статьи.  С.  19).  Можно  толь¬
ко  частично  согласиться  с  подобными  выводами.
 С.  36.  Против  ведения  Александром  I  личных  переговоров  с  Наполеоном  выступила  люби¬
мая  сестра  великая  княгиня  Екатерина  Павловна,  так  как  это  было,  по  ее  мнению,  неразумно
и  бесполезно,  понижало  авторитет  царя  и,  наоборот,  повышало  авторитет  Бонапарта;  в  то  же
время  она  считала,  что  если  уж  вести  дело  к  миру,  то  империи  стоит  добиваться  согласия  с
французской  стороны  получения  значительных  территориальных  приобретений  в  качестве
компенсации  за  понесенные  в  войнах  огромные  жертвы  (Николай  Михайлович,  великий
князь.  Переписка  императора  Александра  I  с  сестрой  великой  княгиней  Екатериной  Павлов¬
ной.  СПб.,  1910.  С.  17-20)
 С.  39.  Например,  именно  такое  решение  позже  в  1811  г.  считал  правильным  Н.  М.  Карам¬
зин:  «Надлежало  забыть  Европу,  проигранную  нами  в  Аустерлице  и  Фридланде,  надлежало  ду¬
мать  единственно  о  России,  чтобы  сохранить  ее  внутреннее  благосостояние,  т.  е.  не  прини¬
мать  мира,  кроме  честного,  без  всякого  обязательства  расторгнуть  выгодные  для  нас  торговые
связи  с  Англией  и  воевать  с  Швецией  в  противность  святейшим  уставам  человечества  и

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 народным»  (См.:  Карамзин  Н.  М.  Записка  о  древней  и  новой  России  в  ее  политическом  и
гражданском  отношениях.  С.  53—54.)
 С.  39.  Русская  дипломатия  стремилась,  как  становится  понятно  из  инструкций  Алексан¬
дра  I  своим  представителям  на  переговорах,  разменять  русско-английский  союз  на  восста¬
новление  Пруссии.  По  мнению  российского  императора  «Франция  должна  придавать  ис¬
ключительное  значение  расторжению  этого  союза,  которое  фактически  произойдет,  как
только  Россия  заключит  сепаратный  мир».  Из  инструкций  также  становится  ясным,  что
русская  сторона  сначало  предполагала  лишь  заключение  мирного  договора  с  Францией,  и
не  видела  необходимости  в  союзе  (Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Се¬
рия  I.  Т.  III.  С.  755,758).
 С.  39.  Можно  полностью  и  безоговорочно  согласиться  с  мнением  компетентного  специа¬
листа  по  взаимоотношениям  России  с  немецкими  государствами  С.  Н.  Искюлем:  «Позиция
Александра  I  накануне  и  во  время  переговоров  во  многом  определялась  стремлением  сохра¬
нить  Пруссию  как  государственную  единицу»,  и  это  сохранение,  «хотя  и  в  урезанном  виде,
безусловно  следует  считать  успехом  российской  внешней  политики»  (Искюль  С.  Н.  Внеш¬
няя  политика  Россия  и  Германские  государства  (1801  —  1812).  М.,  2007.  С.  131,  145).
В  инструкциях  уполномоченным  вести  переговоры  в  Тильзите  Александр  1  очень  четко  ука¬
зал:  «Вопрос,  интересующий  меня  превыше  всего  —  это  восстановление  короля  прусского  в
его  владениях»  (Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  III.  С.  756).
 С.  39.  В  тексте  статьи  IV  Тильзиского  договора  прямо  и  недвусмысленно  указывалось,
что  Наполеон  «из  уважения  к  Его  Величеству  Императору  Всероссийскому  и  во  изъявления
искреннего  своего  желания  соединить  обе  нации  узами  доверенности  и  непоколебимой  друж¬
бы»  согласился  возвратить  прусскому  королю,  хотя  и  в  изрядно  урезанном  виде,  его  владения.
(См.:  Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  III.  С.  632,  638)
 С.  40.  Д.  Ливен  полагает,  что  «Россия  в  1807  —  1814  гг.  была  в  значительной  степени
вынуждена  выбирать  между  союзом  с  Великобританией  и  союзом  с  Францией.  Реального
нейтралитета  России  не  допустили  бы  даже  англичане,  не  говоря  о  Наполеоне».  В  другом
месте  своей  статьи  он  высказался,  что  «Александр  всегда  полагал,  что  любой  мир  с  Наполе¬
оном  окажется  лишь  перемирием.»  (См.:  Ливен  Д.  Россия  и  наполеоновские  войны:  Пер¬
вые  мысли  новичка  //  Русский  сборник:  Исследования  по  истории  России.  Т.  IV.  С.  36,
56).
 С.  41.  Приведем  мнение  французскуого  историка  К.  Грюнвальда  :  «Союз  между  двумя  дер¬
жавами  мог  быть  долговечным,  если  бы  он  соответствовал  реальным  потребностям  обоих  на¬
родов  и  получил  поддержку  общественного  мнения.  Обе  договаривающиеся  стороны  должны
быть  достаточно  сильными,  чтобы  выполнять  до  конца  принятые  на  себя  обязательства.
Наконец,  союз  мог  быть  прочным  лишь  при  наличии  общего  врага.  Тильзитский  договор,
рожденный  под  несчастливой  звездой,  не  отвечал  ни  одному  из  указанных  условий»  (Грюн-
вальдК.  Указ.  соч.  С.  75).

ПРИМЕЧАНИЯ
 С.  41.  Особенно  Россия  была  заинтересована  в  нейтральной  американской  торговле,  това¬
рооборот  с  США  увеличился  в  этот  период  в  10  раз,  но  заменить  англичан  американцы  все
равно  не  смогли  (См.:  Сучугова  Н.  Дипломатическая  миссия  Джона  Куинси  Адамса  в  1809—
1814  годах.  М.,  2007.  С.  49).
 С.  41.  В  начале  XIX  Россия  была  главным  поставщиком  хлеба  на  всемирном  рынке,  поэто¬
му  приведем  пример  русского  вывоза  пшеницы  за  границу:  в  1801  г.  —  6  836  тыс.  пудов,  в
1810  г.  —  1  734  тыс.  пудов.  Вывоз  уменьшился  в  4  раза,  так  как  Великобритания  состав¬
ляла  наибольшую  и  важную  часть  хлебного  рынка.  Например,  в  1820  г  вывоз  составил
 13 	873  тыс.  пудов.  (Гулишамбаров  С.  О.  Указ.  соч.  С.  39,  41).
 С.  41.  Злотников  М.  Ф.  Континентальная  блокада  и  Россия.  М.  -Л.,  1966.  С.  28.
 С.  43.  А.  Е.  Пресняков  резонно  считал,  что  «новый  союз  только  прикроет  блестящим
покровом  прежнее  соперничество  и  подготовку  сил  к  новой  решительной  борьбе»  (Пресня¬
ков  А.  Е.  Александр  I.  С.  118).
 С.  43.  Еще  такой  знаток  русских  внешнеполитических  сюжетов  как  Ф.  Ф.  Мартенс  задавал¬
ся  скептическими  вопросами,  в  которых  уже  содержались  ответы:  «Возможно  ли  было  вообще
сохранение  согласия  между  Наполеоном  и  Александром?  Не  скрывался  ли  в  самих  тильзитских
соглашениях  зародыш  раздора  и  разрыва?»  (Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  I  и  Наполеон:  Послед¬
ние  годы  их  дружбы  и  союза  //  Вестник  Европы.  1905.  №  2.  С.  609).
 С.  44.  Приведем  мнение  А.  Н.  Шебунина  о  принятой  Александром  I  тактике  после  Тиль¬
зита:  «Война  не  окончена,  она  только  принимает  новые  формы,  она  объявлена  договором  о
мире  и  союзе»  (Шебунин  А.  Н.  Европейская  контр-революция  в  первой  половине  XIX  ве¬
ка.  С.  42)
 С.  45.  Русские  вступили  на  австрийскую  территорию  только  по  прошествию  53  дней  после
открытия  военных  действий  (Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Франко-русский  союз  во
времена  Первой  империи.  Т.  II.  СПб.,  1911.  С.  105)
 С.  45.  Русский  корпус  С.  Ф.  Голицына  при  этом  избегал  взаимодействия  с  поляками,  не  по¬
могал,  а  больше  мешал  и  вредил  действиям  польских  войск,  действительно  воевавшим  с  авст¬
рийцами.  Узнав  о  подобных  эпизодах,  Наполеон  пришел  в  негодование  и  квалифицировал  эти
факты  как  «Предательское  поведение!»  (Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Франко-рус¬
ский  союз  во  времена  Первой  империи.  Т.  II.  С.  107)
 С.  45.  По  словам  А.  Вандаля,  для  Наполеона,  уже  во  время  войны  1809  г.  убежденного  в
недееспособности  союза,  было  «еще  более  важно,  чтобы  вся  Европа  верила  в  союз,  в  котором
он  разочаровался»  (Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Франко-русский  союз  во  времена
Первой  империи.  Т.  II.  С.  100)
 С.  48.  Не  случайно  А.  Е.  Пресняков,  характеризуя  отношения  России  и  Франции  в  период
Тильзитской  дружбы,  написал:  «настала  длительная  «интермедия»,  мнимый  перерыв  все  той
же  борьбы,  ушедшей  в  подполье  глухой  интриги,  дипломатической  игры  и  подготовки  новых
сил»  (Пресняков  А.  Е.  Указ.  соч.  С.  113).  По  его  мнению,  Александром  I  «интермедия  союза
и  дружбы  была  разыграна  превосходно»  (Там  же.  С.  115)

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 С.  48.  Один  из  самых  лучших  биографов  Александра  I  великий  князь  Николай  Михайло¬
вич  полагал,  что  российский  император  после  Тильзита,  без  сомнения,  «вел  строго  обдуман¬
ную  линию»  и  у  него  «явилось  определенное  желание  обойти  и  сломать  мощь  непрошенно¬
го  союзника»  (Николай  Михайлович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  С.  88).
 С.  51.  Например,  Ч.  Д.  Исдейл  утверждал,  что  Александр  I,  начав  проводить  политику  в  ду¬
хе  Тильзита,  «бросил  в  сущности  вызов  всему  дворянству,  чья  ненависть  к  Наполеону  могла  тя¬
гаться  только  со  страхом  потерять  огромные  прибыли,  выпадавшие  на  его  долю  от  продажи  в
Британию  зерна,  леса,  льна  и  пеньки,  и,  таким  образом  рисковал  повторить  судьбу  своего  от¬
ца,  убитого  в  результате  дворцового  заговора».  (Исдейл  Ч.  Д.  Указ.  соч.  С.  60—61).
 С.  51.  По  словам  А.  Вандаля  письмо  «дышало  страшной  ненавистью  к  Франции».  После  то¬
го  как  А.  Коленкур  лично  сообщил  Александру  I  его  содержание,  тот  вынужден  был  оправдывать¬
ся.  Мало  того,  долго  ублажал  Коленкура  и  даже,  как  написал  французский  посол:  «Его  Величе¬
ство  соблаговолил  обнять  меня»  (ВандальА.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  II.  С.  92—93).
 С.  52.  О  подобных  настроениях  в  обществе  и  то,  что  власти  закрывали  на  них  глаза,  напри¬
мер,  свидетельствовал  в  1807  г.  такой  тонкий  наблюдатель  как  Ж.  де  Местр:  «Здесь  все  умы  в
великом  смятении:  национальная  гордость  оскорблена  заключенным  миром.  В  некоторых  до¬
мах  французов  не  принимают.  Император  выразил  по  сему  поводу  крайнее  неудовольствие,  но
поскольку  никто  и  не  подумал  переменить  сей  образ  действий,  полагают,  что  это  лишь  ко¬
медия»  (Де  Местр  Ж.  Указ  соч.  С.  83).
 С.  54.  Первоначально  на  этот  пост  Александр  I  решил  назначить  Н.  М.  Карамзина,  но
его  генерал-адъютант  А.  Д.  Балашов  указал  ему  на  А.  С.  Шишкова,  как  человека  обративше¬
го  на  себя  внимания  всего  общества  после  речи  «О  любви  к  Отечеству»,  произнесенную  в
«Беседе  любителей  русского  слова»  (см.:  Дубровин  Н.  Ф.  Русская  жизнь  в  начале  XIX  века.  //
Русская  старина.  1902.  №11.  С.  211).  Приличной  встрече  император,  по  словам  Шишкова,
сказал  ему:  «Я  читал  ваше  разсуждение  о  любви  к  отечеству.  Имея  таковые  чувства,  вы  може¬
те  ему  быть  полезны.  Кажется  у  нас  не  обойдется  без  войны  с  французами...»  (См.:  Записки,
мнения  и  переписка  адмирала  А.  С.  Шишкова.  Т.  1.  Берлин,  1870.  С.  121,  123).
 С.  54.  Ф.  В.  Ростопчин  на  эту  должность  был  назначен  при  содействии  великой  княж¬
ны  Екатерины  Павловны,  как  участник  ее  антифранцузского  «тверского  салона»  (См.:  Кизе-
веттерА.  Исторические  отклики.  М.,  1915.  С.  85—88;  Ростопчин  Ф.  В.  Ох,  французы!  М.,
1992.  С.  12).
 С.  55.  Например,  об  этом  оставили  письменные  свидетельства  К.  Меттерних  и
Ш.  М.  Талейран  (См.:  ШедивыЯ.  Меттерних  против  Наполеона.  М.,  1991.  С.  135,  139.).
В  данном  случае  необходимо  отметить,  что  большинство  государственных  деятелей  евро¬
пейских  держав  (потенциальных  союзников  России  —  Австрии,  Пруссии,  Швеции,  Анг¬
лии)  скептически  оценивали  перед  1812  г.  шансы  Александра  I  на  успех  и  были  уверены,
что  после  ряда  поражений  русские  пойдут  на  заключение  мира  с  Наполеоном.  Именно  этим
во  многом  объясняется  тот  факт,  что  в  1812  г.  англичане  и  шведы  не  смешили  с  реальной

ПРИМЕЧАНИЯ
 помощью  России,  а  в  1813  г.  пруссакам  и  австрийцам  понадобилось  время  для  осмысления  си¬
туации  и  для  принятия  решения  —  выступить  против  Наполеона.
 С.  55.  <<С  этих  пор,  —  писал  Н.  К.  Шильдер,  -  при  обстановке,  созданной  браком  Наполе¬
она,  полный  разрыв  между  тильзитскими  друзьями  становился  только  вопросом  времени»
(Шильдер  Н.  К.  Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствование.  Т.  III.  С.  14)
 С.  57.  Ж.  Тюлар,  оценивая  борьбу  с  Англией  как  краеугольный  камень  всей  внешней  поли¬
тики  Наполеона,  считал,  что  «любое  государство,  не  участвующее  в  континентальной  блока¬
де,  превращалось  во  врага:  невозможно  было  сохранять  нейтралитет  в  том  противостоянии,
которое  Наполеон  навязал  «океанократам».  По  его  мнению:  «Разрыв  с  Францией,  к  кото¬
рому  стремилсяь  русский  царь,  отвечал  политическим  и  экономическим  интересам  Рос¬
сии».  (Тюлар  Ж.  Наполеон,  или  миф  о  «спасителе».  С.  170,  316)
 С.  57.  С  этой  точки  зрения  странно  звучит  заявление  известного  французского  исто¬
рика  А.  Вандаля,  что  «ответственность  за  разрыв  падает,  главным  образом  на  русского  монар¬
ха»  (Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  I.  С.  IX.).
 С.  57.  Сотрудник  русской  военной  разведки  П.  X.  Граббе  так  вспоминал  свои  впечатления
о  ситуации  в  Европе  перед  1812  г.:  «Наполеон  казался  наверху  насильственного  могущества
и  в  исступленном  воображении  против  России,  особенно  против  Англии,  мысленно  поглащал
мимоходом  первую  и  помышлял  об  Индии»  (Из  памятных  записок  графа  Павла  Христофоро¬
вича  Граббе.  М.,  1873.  С.  0125.)
 С.  59.  Еще  в  ноябре  1811  г.  маршал  Л.  Н.  Даву  представил  Наполеону  план  войны  с
Пруссией.  Французские  части  должны  были  вторгнуться  в  Пруссию  под  вымышленным
предлогом,  что  три  русские  дивизии  уже  перешли  прусские  границы.  Также  планировалось
сфабриковать  в  четырех  экземплярах  подложный  договор  между  французским  послом  в
Берлине  А.  Э-  Ш.  Сен-Марсаном  и  прусским  канцлером  К.  А.  Гарденбергом  для  предъявле¬
ния  комендантам  прусских  крепостей,  чтобы  побудить  их  сдать  французам.  (Отечественная
война  1812  года.  Материалы  Военно-ученого  архива.  Отд.  II.  Т.  1.  СПб.,  1903.  С.  165—
171).  Так,  безымянный  автор  рецензии  сделал  вывод:  «Маккиавелизм  Наполеона  принес,
очевидно,  свои  плоды,  побуждая  и  маршалов  жертвовать  всем  ради  успехов»  (Военный  сбор¬
ник.  1903.  №  8.  264-265.).
 С.  59.  2/15  августа  1811  г.  в  разговоре  с  русским  послом  Куракиным  Наполеон  говорил:
«Пруссия  не  забыла,  что  вы  взяли  у  нее  Белосток,  а  Австрия  помнит,  что  для  огругления
границ  вы  охотно  отрезали  у  нее  несколько  округов  Галиции»  (Попов  А.  Н.  Отечественная
война  1812  года:  Сношения  России  с  иностранными  державами  перед  войной  1812  года.
С.  95).
 С.  62.  В  мае  1812  г.  Наполеон  в  письме  к  русскому  послу  во  Франции  князю  А.  Б.  Кура¬
кину,  помимо  многих  обвинений  и  угроз  в  адрес  Александра  I  и  России,  поместил  следую¬
щую  фразу:  «мне  нужен  покой,  я  не  хочу  войны;  благо  моих  народов  требует  моих  забот,  по¬
этому  я  жажду  спокойствия»  (В  мае  1812  года  //  Русская  старина.  1912.  №  5.  С.  434).  Он
прямо  говорил  Куракину:  «Я  не  хочу  воевать  с  вами,  но  вы  сами  вызываете  меня»  (Цит.  по

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 кн.:  Богданович  М.  История  Отечественной  войны  1812  года  по  достоверным  источникам.
Т.  I.  С.  46).
 С.  62.  Графиня  С.  Шуазель-Гуфье  «процитировала»  следующие  слова  Наполеона,  сказан¬
ные  якобы  им  в  Вильно  в  начале  кампании  1812г.:  «Я  с  сожалением  начал  эту  войну,  благо¬
даря  которой  прольется  много  крови;  император  Александр,  не  соблюдавший  условий  Тиль¬
зитского  трактата,  принудил  меня  начать  войну»  (Исторические  мемуары  об  императоре
Александре  и  его  дворе  графини  Софии  Шуазель-Гуфье,  урожденной  графини  Фитценгауз,
бывшей  фрейлины  при  Российском  дворе.  М.,  2007.  С.  65).
 С.  62.  Сотрудник  русской  военной  разведки  П.  X.  Граббе,  упоминая  о  концентрации  сил
Наполеона  («Все  дороги  Германии  покрылись  войсками  со  всех  концов  Европы  к  границам
России  направленными»),  сделал  заключение  в  своих  воспоминаниях:  «Не  было  нужды  в  тай¬
не.  Напротив,  лучшим  средством  принудить  Россию  без  борьбы  покориться  всем  уничижи¬
тельным  условиям  поработительного  союза  с  Наполеоном,  казалось  показать  ей  это  неслыхан¬
ное  ополчение  против  нее  всей  Европы»  (Из  памятных  записок  графа  Павла  Христофорови¬
ча  Граббе.  С.  6—7.)
 С.  62.  Александр  I  пытался  договориться  с  поляками  через  посредничество  А.  Чарторыж  -
ского,  обещая  восстановление  независимости  и  либеральную  конституцию.  В  январе  1811  г.
он  писал  к  нему:  «Наполеон  стареется  вызвать  Россию  на  разрыв,  в  надежде,  что  я  сделаю
промах  и  буду  зачинщиком.  Это  было  бы  действительно  ошибкой  в  настоящих  обстоятельст¬
вах,  и  я  решил  ее  не  совершать.  Но  положение  меняется,  если  поляки  пожелают  ко  мне  при¬
соединиться.  Усиленный  50  ООО  человек,  которыми  я  был  бы  им  обязан,  а  также  50  ООО
пруссаков,  которые  тогда  без  риска  могут  к  нам  примкнуть,  и  возбужденный  нравственным
переворотом,  неизбежно  бы  тогда  совершившимся  в  Европе,  я  мог  бы  без  кровопролития  до¬
браться  тогда  до  Одера».  (Беседы  и  частная  переписка  между  имп.  Александром  I  и  кн.  Ада¬
мом  Чарторыйским.  М.,  1912.  С.  180).
 С.  63.  В  окружении  российского  императора  имелись  лица,  которые  полагали,  что  нача¬
ло  концентрации  французских  войск  к  русским  границам  в  начале  1812  г.  можно  было  счи¬
тать,  даже  не  разрывом  отношений,  а  объявлением  войны.  Например,  адмирал  А.  С.
Шишков,  подтверждая  это  суждение,  считал,  что  движение  войск  Наполеона  в  феврале
«показывало  уже,  не  приготовление  или  начало  намерений,  но  начало  самих  действий»
(Замечания  А.  С.  Шишкова  на  проект  манифеста  о  причинах  и  начале  войны  1812  года//
Харкевич  В.  1812  год  в  дневниках,  записках  и  воспоминаниях  современников.  Вильна,  1903.
Вып.  2.  С.  38.
 С.  66.  Перед  поездкой  А.  Д.  Балашева  Александр  1  прямо  заявил  ему  об  этом:  «Хотя,
впрочем,  между  нами  сказать,  я  и  не  ожидаю  от  сей  присылки  прекращения  войны,  но  пусть
же  будет  известно  Европе  и  послужит  новым  доказательством,  что  начинаем  ее  не  мы».
Наполеон,  конечно  же,  отклонив  русское  предложение,  ответил  :  «Даже  Бог  не  может
сделать,  чтобы  не  было  того,  что  произошло».  (Шильдер  Н.  К.  .  Император  Александр
 I. 	Т.  III.  С.  85;  Богданович  М.  История  Отечественной  войны  1812  года  по  достоверным
 230

ПРИМЕЧАНИЯ
 источникам.  Т.  I.  С.  131  —132.).  До  начала  открытия  военных  действий  Александр  I  не  раз
предлагал  сесть  за  стол  переговоров,  об  этом  свидетельствует  и  его  письмо  к  Наполеону,  на¬
писанное  11  июня  1812  г.,  но  не  отправленное  по  назначению.  (Шильдер  Н.  К.  Указ.  соч.
С.  82).
 С.  67.  Неслучайно,  один  из  лучших  биографов  Александра  I,  великий  князь  Николай  Ми¬
хайлович  дал  ему  следующую  характеристику:  «Умом  Александр  мог  всегда  похвастаться,  и  умом
тонким  и  чутким.  Кроме  того,  он  имел  дар  особого  чутья  познавать  скоро  людей,  играть  на  их
слабостях  и  всегда  подчинять  своим  требованиям».  (Николай  Михайлович,  великий  князь.
Император  Александр  I.  С.  262).
 С.  68.  На  эту  театрализованную  уловку  Александра  I  даже  попался  хорошо  информиро¬
ванный  в  русских  делах  Ж.  де  Местр.  В  июне  1812  г.  он  писал  своему  королю  Виктору  Эм¬
мануилу  I:  «Война  началась  к  концу  июня  ...а  император  (можете  ли  вы  поверить  сему,  Ва¬
ше  Величество?)  еще  ждал  формального  объявления  войны  по  всем  правилам  старинных
обычаев.  Никто  в  этом  отношении  не  хочет  ни  исправляться,  ни  научиться»  (Де  Местр.  Ж.
Указ.  соч.  С.  208).
 С.  68.  Вот,  как,  например,  описала  в  своих  воспоминаниях  бал  в  Закрете  графиня  С.  Шу-
азель-Гуфье:  «Кто  бы  подумал,  при  виде  любезности  и  оживления,  проявленных  Александ¬
ром,  что  он  как  раз  во  время  бала  получил  весть,  что  французы  перешли  Неман  и  что  их  аван¬
посты  находятся  всего  в  десяти  милях  от  Вильны!...  шесть  месяцев  спустя  Александр  говорил
мне,  как  он  страдал  от  необходимости  проявлять  веселость,  от  которой  он  был  так  далек.  Как
он  умел  владеть  собой!»  (Исторические  мемуары  об  императоре  Александре  и  его  дворе  гра¬
фини  Софии  Шуазель-Гуфье,  урожденной  графини  Фитценгауз,  бывшей  фрейлины  при  Рос¬
сийском  дворе.  С.  58).
 С.  68.  Например,  А.  Трачевский  прямо  считал,  что  эти  все  шаги  делались  лишь  с  тем,  что¬
бы  «Европе  было  известно,  что  не  мы  начинаем  войну»  (Трачевский  А.  Новая  история.  Т.  II.
СПб.,  1908.  С.  364.)
 С.  68.  Бескомпромиссная  и  твердая  позиция  Александра  I  нашла  отражение  и  в  офици¬
альных  документах  начала  войны.  В  именном  указе  Александра  I  от  13  июня  1812г.,  данном
председателю  Государственного  совета  и  Комитета  министров  графу  Н.  И.  Салтыкову,  содер¬
жится  следующая  фраза  :  «Проведение  благословит  праведное  Наше  дело.  Оборона  оте¬
чества,  сохранение  независимости  и  чести  народной  принудило  Нас  препоясаться  на  брань.
Я  не  положу  оружия  доколе  ни  единого  неприятельского  воина  не  останется  в  Царстве  Мо¬
ем»  (Собрание  Высочайших  манифестов,  грамот,  указов,  рескриптов,  приказов  войскам  и  раз¬
ных  извещений,  последовавших  в  течении  1812,  1813,  1814,  1815  и  1816  годов.  С.  9;
ПСЗРИ.  Собр.  1-е.  Т.  XXXII.  №  25141.).  Но  свидетельству  А.  С.  Норова  последняя  фраза  из
рескрипта  стала  «лозунгом  России  и  армии  от  прапорщика  до  генерала»  (Воспоминания  Ав¬
раама  Сергеевича  Норова//Русский  архив.  1881.  Кн.  3.  С.  179.)
 С.  69.  Э-  Э-  Крейе  полагал,  что  планы  российского  императора  в  Европе  в  тот  период
«связывались  в  первую  очередь  с  повстанческим  движением.  Даже  если  Александр  и  не  желал
 231

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 этого,  он  был  вынужден  унаследовать  руководство  национальным  движением».  Он  рассматри¬
вал  это  движение  «как  инструмент  своей  политики,  как  «грозное  оружие,  которого  Франция
должна  быть  лишена».  Американский  исследователь  также  подверг  сомнению  тезис,  что
Александр  I  якобы  был  подвержен  влиянию  своих  иностранцев-советников,  напротив,
сделал  вывод,  что  «политика  царя  выглядит  как  тщательно  продуманный  на  длительную  пер¬
спективу  курс»  (См.:  Крейе  Э.  Э.  Указ.  соч.  С.  177—178)
 С.  69.  Перед  отъездом  в  армию  в  1812  г.  Александр  I  уже  допускал  мысль  «о  возможности
неприятеля  пробраться  до  Петербурга».  Об  этом  свидетельствует  письмо  Александра  1  гра¬
фу  Н.  И.  Салтыкову  от  4  июля  1812  г.  о  вывозе  государственных  ценностей  и  учреждений  из
Петербурга  (См.:  Русская  быль.  Вып.  XI.  М.,  б/г.  С.  122).
 С.  70.  Среди  высших  сановников  к  «партии  мира»  современники  причисляли  канцлера
Н.  П.  Румянцева,  а  иногда  А.  А.  Аракчеева,  А.  Д.  Балашева  (См.  напр.:  Надлер  В.  К.  Импера¬
тор  Александр  I  и  идея  Священного  союза.  Т.  2.  Рига,  1886.  С.  38,  62).
 С.  70.  Екатерина  Павловна  писала:  «занятие  Москвы  французами  переполнило  меру
отчаяния  в  умах,  неудовольствие  распространено  в  высшей  степени,  и  вас  самих  отнюдь
не  щадят  в  порицаниях...Вас  обвиняют  громко  в  несчастиях  вашей  империи,  в  разорении
общем  и  частном,  словом  в  утрате  чести  страны  и  вашей  собственной.  И  не  какая-нибудь
группа  лиц,  но  все  единодушно  вас  хулят...  Я  предоставляю  всм  самому  судить  о  положе¬
нии  вещей  в  стране,  где  презирают  своего  вождя.  Ради  спасения  чести  можно  отважить¬
ся  на  все  что  угодно,  но  при  всем  стремлении  пожертвовать  всем  ради  своей  родины  воз¬
никает  вопрос:  куда  же  нас  вели,  когда  все  разгромлено  и  осквернено  из-за  глупости  на¬
ших  вождей?».  Александр  I  явно  был  задет  за  живое  и  отвечал  в  объемном  послании,  в
котором  высказал  трезвый  взгляд  на  положение  дел  в  России  в  тот  момент.  (См.  письмо
Екатерины  Павловны  и  ответ  Александра  I:  Николай  Михайлович,  великий  князь.  Пере¬
писка  императора  Александра  I  с  сестрой  великой  княгиней  Екатериной  Павловной.
С.  83-84,  86-93).
 С.  71.  В  отечественной  историографии  одним  из  первых  это  суждение  выразил  авторитет¬
ный  историк  великий  князь  Николай  Михайлович,  комментируя  высказывания  сторонников
(как  он  выразился  —  «стариков»)  невмешательства  в  дела  Европы:  «Будущее  показало  весь¬
ма  скоро,  что  такое  мнение  имело  свои  основания,  и  что  России  последующие  войны  принес¬
ли  мало  пользы,  а  скорее  даже  вред».  Он  не  поддерживал  «вполне  ненужное  для  русских  инте¬
ресов  освобождение  Германии  от  ига  Наполеона»,  так  как  «восторжествовала  опять  идея
коалиции,  но  не  прямые  интересы  России».  (Николай  Михайлович,  великий  князь.  Импера¬
тор  Александр  I.  С.  110,  114,  117).
 С.  71.  По  мнении.  С.  С.  Татищева  против  перехода  русских  войск  через  Неман  высказы¬
вался  М.  И.  Кутузов  и  его  штаб,  за  —  выступали  все  дипломаты,  включая  канцлера  графа
Н.  П.  Румянцева.  (Татищев  С.  С.  Из  прошлого  русской  дипломатии:  Исторические  иссле¬
дования  и  полемические  статьи.  С.  40).  Этот  вопрос  и  деятельность  М.  И.  Кутузова  в  дан¬
ный  период  попытался  осветить  в  своей  книге  Н.  А.  Троицкий,  но  он  не  подтвердил  это  ши¬
 зф»  232

ПРИМЕЧАНИЯ
 роко  распространенное  мнение  (См.:  Троицкий  Н.  А.  Фельдмаршал  Кутузов:  Мифы  и  фак¬
ты.  М.,  2002.  С.  322-328).
 С.  71.  Записки,  мнения  и  преписка  адмирала  А.  С.  Шишкова.  Т.  1.  С.  167—168.
 А. 	С.  Шишков  чистосердечно  указал,  что  в  конце  1812  г.  он  являлся  сторонником  остановки
русских  войск  на  границе:  «Чтож  принадлежит  до  мнения  моего,  изложенного  в  сем  разгово¬
ре,  то  хотя  последовавшие  события  и  опровергли  оное,  однакож  и  теперь  не  стыжусь  я  тогдаш¬
них  моих  мыслей.  Мне  внушала  их  опасность,  чтоб  Россия,  жертвуя  собою  для  других,  и  рато¬
борствуя  больше  для  славы,  нежели  для  пользы  своей,  не  подверглась  с  ущербом  благоденствия
своего  каким  либо  новым  злоключениям...Я  и  по  ныне  в  толь  скором  падении  возросшей  до
высочайшей  степени  силы  Наполеоновой  не  иное  вижу,  как  особенное  произволение  Твор¬
ца  вселенной»  (Там  же.  С.  169).
 С.  74.  Цит.  по  кн.:  Божерянов  И.  Н.  Великая  княгиня  Екатерина  Павловна  четвертая  дочь
императора  Павла  I,  герцогиня  Ольденбургская,  королева  Виртембергская.  СПб.,  1888.
С.  65.  Но  мнению  великого  князя  Николая  Михайловича  в  этот  период  «подвижная  и  неуго¬
монная  сестра  приняла  живейшее  участие  во  всех  закулисных  интригах»  (Николай  Михай¬
лович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  С.  119).
 С.  75.  По  образному  сравнению  историка-эмигранта  А.  А.  Керсновского  «Недорубленный
лес  грозил  вырасти.  Наполеон...  никогда  не  смог  бы  примириться  с  разгромом  1812  года.  Через
год  или  два  он  вновь  собрал  бы  войска  подвластной  ему  Европы  и  снова  повторил  бы  нашест¬
вие  —  причем,  конечно,  постарался  бы  избежать  прежних  ошибок».  Поэтому  он  сделал  вывод:
«Поход  за  границу  был  настоятельной  государственной  необходимостью»  (Керсповский  А.  А.
История  Русской  армии.  Т.  1.  С.  267—268)
 С.  77.  Это  признавал  даже  декабрист  И.  Д.  Якушкин,  оставивший  в  своих  воспоминаниях
следующую  запись:  «В  13-м  году  император  Александр  перестал  быть  царем  русским  и  обра¬
тился  в  императора  Европы.  Подвигаясь  вперед  с  оружием  в  руках  и  призывая  каждого  к  сво¬
боде,  он  был  прекрасен  в  Германии,  но  был  еще  прекраснее,  когда  мы  пришли  в  14-м  году
в  Париж».  (Якушкин  И.  Д.  Мемуары.  Статьи.  Документы.  Иркутск,  1993.  С.  77—78.).  Для
сравнения  приведем  мнение,  высказанное  в  1814  г.  великой  княгиней  Екатерины  Павлов¬
ны:  «Вот  результаты,  которыми  мы  обязаны  единственно  императору;  слава  его  заслужена,
ибо  никогда  никакой  Государь  не  совершал  столько  великих  дел  с  таким  великоджушием  и  та¬
кой  скромностью»  (Цит.  по  кн.:  Божерянов  И.  Н.  Великая  княгиня  Екатерина  Павловна...
С.  67.)
 С.  77.  ЛивенД.  Россия  и  наполеоновские  войны:  Первые  мысли  новичка//Русский  сбор¬
ник:  Исследования  по  истории  России.  Т.  IV.  С.  55  —  56.  Справедливости  ради  укажем,
что  сторонником  остановки  союзников  на  Рейне  в  окружении  Александра  I  выступал  ад¬
мирал  А.  С.  Шишков  и  даже  6  ноября  1813  г.  представил  императору  записку  «Разсуждение
о  нынешнем  положении  нашем».  Он  опасался  за  успехи  союзников  на  территории  Франции,
предлагал  не  переходить  остановиться  и  выстроить  заслон  из  австрийцев  и  воинских  контин¬
гентов  немецких  государств.  Александр  I  не  согласился  с  ним.  Следует  отметить  противоречи¬

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 вость  позиции  Шишкова,  так  как  он  полагал  :  «Мир  с  Наполеоном  был  невозможен;  ибо
Франция  под  его  правительством  не  могла  долго  оставаться  спокойной;  а  потом}  надлежало  за¬
ключить  оный  или  с  нею,  или  с  тем,  кто  после  него  будет  управлять»  (См.:  Записки,  мнения  и
переписка  адмирала  А.  С.  Шишкова.  Т.  1.  С.  237—243).
 С.  77.  Как,  пример,  приведем  ответ  Наполеона  на  предложения  союзников  о  новых  ев¬
ропейских  границах  в  июне  1813  г.:  «Я  лучше  умру,  чем  уступлю  хоть  дюйм  своей  террито¬
рии.  Ваших  государей,  рожденных  на  престоле,  можно  разбить  двадцать  пять  раз,  а  они  все
равно  возвращаются  в  свои  столицы.  Я  же,  выскочка-солдат,  не  способен  на  это.  Моя  власть
закончится  в  тот  день,  когда  меня  перестанут  бояться»  (Цит.  по  кн.:  Исдейл  Ч.  Д.  Указ.  соч.
С.  33).
 С.  77.  Вот  как  переговоры  союзников  с  французским  императором  в  1814  г.  характеризо¬
вал  А.  Н.  Шебунин:  «Наполеон  не  мог  принять  требования  вернуться  к  дореволюционным
границам,  не  мог  потому,  что  сам  получил  Францию  от  революции  в  большем  размере,  а  так¬
же  потому,  что  его  власть  была  основана  только  на  военной  славе;  капитуляция  внешняя  для
него  была  неразлучна  с  капитуляцией  внутренней»  (Шебунин  А.  Н.  Европейская  контррево¬
люция  в  первой  половине  XIX  века.  С.  63)
 С.  78.  По  словам  великого  князя  Николая  Михайловича,  «когда  настало  время  дележа  и
чувствовалась  близость  Парижа,  то  мало  кто  мог  сдерживать  пыл  своих  страстей»  (Николай
Михайлович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  С.  124).
 С.  80.  А.  О.  Чубарьян  считал,  что  «идеи  равенства  трансформировались  в  гегемонистские
планы»,  а  сам  Наполеон  силой  оружия  пытался  «не  только  завоевать  и  покорить  европейские
страны  и  народы,  но  и  «унифицировать»  их»  (См.:  Чубарьян  А.  О.  Указ.  соч.  С.  158)
 С.  85.  Весьма  интересна  точка  зрения  на  этот  счет  В.  В.  Дегоева:  «В  отличии  от  своего
предшественника  Наполеона  I,  русские  «жандармы»  Европы  Александр  I  и  Николай  I  стре¬
мились  не  к  завоеваниям,  а  к  сохранению  стабильности  на  континенте,  и  поэтому  их  арби¬
тражная  «диктатура»  являлась  относительно  терпимой  для  всех  членов  европейского  сооб¬
щества,  а  для  Австрии  и  Пруссии  —  подчас  совершенно  незаменимой.  В  течение  несколь¬
ких  десятилетий  общим  врагом  правителей  великих  держав  была  не  Россия,  а  Революция,
борьба  с  которой  без  помощи  Петербурга  представлялась  крайне  сложной  задачей»  (Дего-
евВ.  В.  Указ.  соч.  С.  С.  376).
 С.  85.  Чтобы  не  быть  голословным,  приведем  мнение  американского  исследователя  X.
Регсдейла,  что  «Россия  вышла  из  эпопеи  1812  г.  сильнейшей  державой  континента,  а  воз¬
можно  и  всего  мира»  (См.:  РегсдейлХ.  Указ.  соч.  С.  20.).
 С.  87.  Можно  вполне  согласиться  с  В.  М.  Боковой,  полагающей,  что  Польша  тогда  «пре¬
вращалась  в  арену  конституционного  эксперимента»,  и  хотя  ее  конституция  являлась  тогда  од¬
ной  из  самых  радикально-либеральных  в  Европе,  «ее  наличие  создавало  в  Российской  импе¬
рии  беспрецедентную  политическую  ситуацию.  Являясь  абсолютным  монархом  большей  час¬
ти  своих  владений,  где  никакой  конституции  не  существовало,  император  Александр  од¬
новременно  был  и  конституционным  монархом  на  одной  отдельно  взятой  территории  —  ситу¬

ПРИМЕЧАНИЯ
 ация  двусмысленная,  очевидно  недолговечная  и  обреченная  на  неизбежный  пересмотр»  (Бо¬
кова  В.  М.  Польский  вопрос  в  России  в  1815—1830-х  годах//  XIX  век  в  истории  Рос¬
сии.  М.,  2007.  С  269).
 С.  88.  Она  предназначалась  как  для  противодействия  общеевропейской  революции,  так
и  возможного  активного  участия  в  европейской  войне.  В  ее  состав  входило  четыре  из  ше¬
сти  существовавших  тогда  пехотных  корпусов,  а  бессменным  главнокомандующим  оставал¬
ся  генерал-фельдмаршал  И.  Ф.  Паскевич  (См.:  Кухарук  А.  В.  Действующая  армия  в  воен¬
ных  преобразованиях  правительства  Николая  I.  Диссертация  на  соискание  научной  степе¬
ни  канд.  ист.  наук.  М.,  1999.)
 Глава  II
 С.  100.  Можно  привести  мнение,  противоположное  выводу  Н.  А.  Троицкого,  а
именно  —  В.  О.  Ключевского:  «Среди  господствовавших  тогда  мелких  эгоистических  расче¬
тов  только  в  дипломатических  бумагах  петербургского  кабинета  можно  найти  кой-какой  ма¬
териал  для  системы,  достойной  европейской  цивилизации.  Так,  выступая  деятельной  участ¬
ницей  европейских  движений,  Россия  вступила  на  путь,  по  которому  шла  целый  век  —  стано¬
виться  во  главе  угнетаемых  и  угрожаемых  какой-либо  исключительной  силой»  (Ключевский
 В. 	О.  Неопубликованные  произведения.  С.  228—229).
 С.  100.  Например,  русская  политическая  графика  (лубок)  по  количественному  объему  пре¬
восходила  европейскую  и  оказала  заметное  влияние  на  антинаполеоновскую  пропаганду  в
странах,  вошедших  в  коалицию  в  1812—1814  г.  См.  подробнее:  Пельтцер  М.  А.  Русская  по¬
литическая  графика  Отечественной  войны  1812  года  и  ее  влияние  на  Европу//Россия  и  Ев¬
ропа:  Дипломатия  и  культура.  Вып.  4.  М.,  2007.  С.  119—149.
 С.  106.  Один  из  главных  идеологов  абсолютизма  Ж.  де  Местр  уже  в  июле  1804  г.,  анализи¬
руя  происходящее,  писал,  что  «нет  ничего  полезнее  временного  правления  Бонапарте,  кото¬
рый  устремится  к  собственной  своей  погибели  и  восстановит  все  монархические  основы,  при¬
чем  это  не  будет  ничего  стоить  законному  государю».  Далее  он  сделал  прогноз,  который  сбыл¬
ся:  «коронация  Бонапарте  увеличивает  шансы  короля»  (Де  Местр  Ж.  Указ  соч.  С.  34).
 С.  106.  Многие  представители  клана  Бонапартов  женились  или  выходили  замуж  под  давле¬
нием  Наполеона.  Так  его  ветреный  брат  Жером,  самовольно  женившийся  на  американке  Эли¬
забет  Паттерсон,  вызвав  гнев  Наполеона,  вынужден  был  отказаться  от  этого  брачного  союза,
а  после  развода  жениться  на  Екатерине  Вюртембергской.  Людовик  (король  Голландии)  почти
насильно  был  женат  на  Гортензии  Богарне,  после  отречения  Наполеона  развелся  со  своей  же¬
ной.  Люсьен,  во  многом  благодаря  которому  Наполеон  пришел  к  власти,  оказался  единствен¬
ным  из  братьев  не  получивший  трона.  Но  все  из-за  того,  что  не  хотел  жениться  на  креату¬
рах,  подобранных  императором.  Неоднократно  Наполеон  ему  предлагал  корону,  но  при  ус¬
ловии  если  он  разведется  с  Александриной  Блешан,  брак  с  которой  не  одобрял  его  брат-импе¬
ратор,  но  Люсьен  остался  верен  своему  выбору.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 С.  107.  С.  С.  Татищев  в  свое  время  не  без  сарказма  комментировал  этот  процесс  преклоне¬
ния  перед  Наполеоном  и  наполеонизации  европейских  феодальных  государств:  «Старая  мо¬
нархическая  Европа  безприкословно  признала  братьев  его  королями,  родственников  и  слуг  —
владетельными  князьями  и  герцогами.  Древние  династии  вступали  в  брачные  союзы  с  члена¬
ми  его  дома»  (Татищев  С.  С.  Мировой  раздел:  От  Тильзита  до  Эрфурта  //  Русский  вестник.
1890.  №4.  С.  20)
 С.  108.  Про  окружение  себя  дореволюционной  знатью  и  увлечение  Наполеоном  стары¬
ми  феодальными  атрибутами  очень  удачно  высказался  еще  А.  Е.  Пресняков:  «Вся  инсце¬
нировка  монархического  и  аристократического  быта  кажется  ему  необходимой  оболочкой  им¬
ператорской  власти».  По  мнению  этого  талантливого  историка  именно  тогда  «корни  рестав¬
рации  прорастают  в  почве  его  империи»  {Пресняков  А.  Е.  Указ.  соч.  С.  126).
 С.  109.  Примерно  в  том  же  ключе  высказывался  и  Ч.  Д.  Исдейл,  считая,  что  реформы
являлись  орудием  наполеоновской  стратегии:  «Да,  Наполеон  стремился  изменить  Европу,
но  это  никак  не  было  связано  с  альтруизмом.  Дело  в  том,  что  если  в  империи  и  проводились
реформы,  то  лишь  для  того,  чтобы  она  еще  лучше  служила  его  целям.  Вместе  с  интеграци¬
ей  с  французской  моделью  приходила  самая  безжалостная  эксплуатация,  ибо  любая  рефор¬
ма  служила  победе,  в  противном  случае  она  переставала  существовать»  (Исдейл  Ч.  Д.  Указ.
соч.  С.  116).
 С.  112.  ПСЗРИ.  Собр.  1-е.  Т.  XXIX.  №  22374.  Цель  создания  ополчения  определя¬
лась  предшествующим  опытом  Австрии  и  Пруссии:  «...жребий  их  решился  потерею  не¬
скольких  сражений,  после  которых  неприятель,  не  встречая  преграды  и  не  опасаясь  со¬
противления  от  безоружных  жителей,  с  стремительностью  ворвался  в  пределы  их  и,  гра-
бительствами  и  наглыми  насильствами  распростроняя  опустошения  и  ужас,  истребил  рассе¬
янные  корпуса  войск  и  ниспроверг  целую  монархию».  Поэтому,  если  «ворвется  неприятель
где-либо  в  пределы  империи,  принуждают  нас  прибегнуть  к  сильным  способам  для  отвра¬
щения  оной,  составив  повсеместные  временные  ополчения  или  милиции;  готовые  повсюду  и
мгновенно  на  подкрепление  армий  регулярных  и  могущие  представить  неприятелю  на  каждом
шагу  непреоборимые  силы  в  верных  сынах  отечества,  соединенных  на  оборону  драгоценней¬
ших  своих  выгод»  (Там  же.  №  22374.  См.  также:  Именной  указ  от  15  января  1807  г.
№  22428;  Столетие  Военного  министерства  /  Исторический  очерк  комплектования  войск  в
царствование  императора  Александра  I.  Т.  IV.  Ч.  1.  Кн.  1.  С.  18—35).
 С.  113.  Позже,  после  сражений  под  Пултуском  и  Прейсиш-Эйлау,  Александр  I  уменьшил
численность  ополчения  с  612  тыс.  человек  до  252  тыс.  человек,  но  ратники  не  были  отпу¬
щены  по  домам  по  окончанию  военных  действий,  а  превращены  (при  согласии  помещи¬
ков)  в  рекрутов  и  попали  в  войска  —  177  тыс.  человек.  (См.:  ПСЗРИ.  Собр.  1  -е.  Т.  XXIX.
№  22496;  Столетие  Военного  министерства  /  Исторический  очерк  комплектования  войск  в
царствование  императора  Александра  I.  Т.  IV.  Ч.  1.  Кн.  1.  С.  35).
 С.  116.  Как  остроумно  заметил  В.  О.  Ключевский,  перефразируя  фразу  сказанную  тог¬
да  французским  императором  :  «Наполеон  толкнул  Александра  на  Швецию,  чтобы  петер-

ПРИМЕЧАНИЯ
 бургские  дамы  не  слышали  шведских  пушек»  (В.  О.  Ключевский.  Неопубликованные
произведения.  С.  259;  Ср.  Шильдер  Я.  К.  Россия  в  ее  отношениях  к  Европе  в  царствова¬
ние  императора  Александра  I  //  Русская  старина.  1889.  №  1.  С.  21;  Трачевский  А.  Фран-
ко-русский  союз  в  эпоху  Наполеона  I  //  Исторический  вестник.  1891.  №6.  С.  575).
Н.  М.  Карамзин,  как  современник  событий,  затронул  моральный  аспект  этой  проблемы:
«Мы  взяли  Финляндию,  заслужив  ненависть  шведов,  укоризну  всех  народов,  —  я  не
знаю,  что  было  горестнее  для  великодушия  Александра  —  быть  побежденным  от  францу¬
зов,  или  принужденным  следовать  их  хищной  системе»  (См.:  Карамзин  Я.  М.  Записка  о
древней  и  новой  России  в  ее  политическом  и  гражданском  отношениях.  С.  54)
 С.  116.  Например,  Н.  К.  Шильдер  писал  об  «этой  достойной,  чудной  семье  «(о  короле
Карле  IV,  его  жене  Марии-Луизе  и  их  наследнике  принце  Астурийском)  со  слов  европейских
историков  в  следующих,  характеризующих  их  личности,  эпитетах  как  об  «отце-шуте,  мате-
ри-бестыднице,  сыне-палаче,  наделенных  все  трое,  сердцами  диких  зверей,  смертельно  не¬
навидящих  друг  друга»  (Шильдер  Я.  К.  Байонская  трагикомедия  1808  года  //  Исторический
вестник.  1897.  №  11.  С.  603)
 С.  116.  Эти  настроения  в  Петербурге  даже  зафиксировал  посол  Наполеона  А.  Колен-
кур:  «обшее  мнение  против  войны  в  Финляндии».  Он  также  привел  высказывания  русских
офицеров:  «Эту  войну  с  Швецией  ведем  мы  для  вашего  императора»  (Из  записной  книжки
Коленкура//  Русский  архив.  1908.  №4.  С.  468).
 С.  118.  С  этой  точки  зрения  странно  читать  мнение  известного  историка  А.  Вандаля,  кото¬
рый  оправдывает  в  целом  поведение  Наполеона  и  возлагает  ответственность  за  развязывание
войн  на  державы,  не  желавшие  беспрекословно  подчиняться  его  диктату;  он  также  оправды¬
вает  план  принудительного  объединения  Европы  с  целью  закрытия  рынков  для  английской
промышленности,  план,  превращавший  идею  всемирной  монархии  в  в  одно  из  средств  борь¬
бы  против  Англии,  а  континент  в  единую  державу  под  скипетром  Наполеона.  (ВандалъА.  На¬
полеон  и  Александр  I.  Т.  I—III.).
 С.  121.  Например,  Ч.  Д.  Исдейл,  приведя  общепринятую  оценку  потерь  французской  ар¬
мии  с  1792  по  1814  гг.  в  1  400  ООО  чел.,  увеличил  ее  до  3  мл.  чел.,  а  с  жертвами  среди  мир¬
ного  населения  —  до  4  мл.  чел.,  оговорившись,  «что  это  всего  лишь  разумная  прикидка,  не
лишенная  правдоподобия».  (Исдейл  Ч.  Д.  Указ.  соч.  С.  446—447).  Л.  С.  Каминский  и
С.  А.  Новосельский  приводят  цифры  разных  авторов:  одни  считали,  что  при  Наполеоне  по¬
тери  составили  3  мл.  (из  них  1  мл.  убитыми),  другие  —  2  мл.,  третьи  —  2,  25  мл.,  некоторые
находили  эти  данные  преувеличенными  и  ограничивали  потери  только  у  французов
500  тыс.  человек  (Каминский  J.  С.,  Новосельский  С.  А.  Потери  в  прошлых  войнах  (1756—
1918).  С.  13).  Общепризнанный  специалист  по  потерям  Бодар  дает  иную  цифру  убитых  и
раненных  французов  в  период  наполеоновских  войн  —  1,  334  мл.  чел.  (Bodart  G.  Losses  of
Life  in  Modern  Wars.  Austria-Hungary,  France.  Oxford,  1916.  P.  131).
 C.  124.  Ж.  де  Местр  еще  в  1808  г.  рассуждал  о  Наполеоне,  его  окружении  и  созданной
им  империи,  предвидя  крах  всего  им  созданного  после  его  ухода  из  жизни:  «Сейчас  есть  толь-
 ■зф-  237

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 ко  один  воистину  необычайный  человек,  благодаря  которому  все  движется;  но  стоит  ему  ис¬
чезнуть,  и  в  мгновение  ока  сооружение  их  развалится»  (Де  Местр  Ж.  Указ.  соч.  С.  93)
 С.  125.  В  данном  случае  уместно  привести  мнение  Р.  Дюфреса:  «Наполеоновская  си¬
стема  ведения  войны  имела  свои  ограничения.  Она  приносила  результаты  в  богатых  странах.
Где  армия  могла  прокормиться,  или  на  небольших  театрах  военных  действий,  например  в  Се¬
верной  Италии  или  Южной  Германии,  где  противнику  негде  было  укрыться,  а  император  мог
держать  в  руках  управление  всеми  войсками.  Но  автоматический  перенос  военной  стратегии
на  огромные  равнины  небогатой  Восточной  Европы  оказался  непростительным  просчетом,
имевшим  ужасающие  последствия.  Система  хорошо  себя  показала,  когда  император  сра¬
жался  с  армиями  Старого  режима,  когда  противник  был  неспособен  извлечь  уроки  из
своих  поражений  и  отказаться  от  неудачной  тактики.  Она  действовала  до  тех  пор,  пока
покоренные  народы  не  начали  оказывать  сопротивление»  (Дюфрес  Р.  Наполеон.
М.,  2003.  С.  107).
 С.  126.  Очень  удачную  характеристику  континентальной  блокаде  дал  В.  В.  Дегоев:
«Принимавшее  черты  болезненного  азарта  стремление  Наполеона  выйти  за  пределы  че¬
ловеческих  возможностей  привело  к  тому,  что  он,  в  конечном  итоге,  свел  свою  внешнепо¬
литическую  стратегию  к  заведомо  невыполнимой  задаче  —  построить  для  «коварного  Аль¬
биона»  гигантский  вакуумный  колпак,  под  которым  тот  должен  погибнуть.  Всесильный
Наполеон  был  бессилен  против  этой  навязчивой  идеи,  и  она  увела  его  слишком  далеко»
{Дегоев  В.  В.  Указ.  соч.  С.  145).
 С.  126.  Приведем  мнение  того  же  Р.  Дюфреса:  «Причины  неудач  в  экономической
войне  следует  также  искать  во  внутренних  противоречиях  политика  Наполеона,  который
требовал  от  Европы  больших  жертв,  не  предлагая  никакой  компенсации»  (Дюфрес  Р.
Указ.  соч.  С.  160).
 С.  128.  Об  этом  даже  в  советские  времена  писал  А.  В.  Ионов.  Он  также  подчеркивал,  что
«принципы  легитимизма  играли  весьма  незначительную  роль  при  определении  политики
России.  Александр  I  был  убежден  в  невозможности  полной  реставрации  в  политической  обла¬
сти»  (Ионов  А.  В.  Внешняя  политика  России  в  годы  крушения  наполеоновской  империи
(1812—1814  гг.)  Автореферат  кандидатской  диссертации.  М.,  1983.  С.  20,  24).
 С.  128.  Великий  князь  Николай  Михайлович  считал,  что  Александр  1  не  поддавался
интригам  и  желал  «предоставить  выбор  главы  правительства  самим  французам»  (Нико¬
лай  Михайлович,  великий  князь.  Император  Александр  I.  С.  125).  Даже  декабрист
И.  Д.  Якушкин  оставил  об  этом  свидетельство  в  своих  мемуарах:  «Тут  союзники,  как  алч¬
ные  волки,  были  готовы  бросится  на  павшую  Францию.  Император  Александр  спас  ее;
предоставил  даже  ей  избрать  род  правления,  какой  она  найдет  для  себя  удобный,  с  одним
только  условием,  что  Наполеон  и  никто  из  его  семейства  не  будет  царствовать  во  Франции.
Когда  уверили  императора  Александра,  что  французы  желают  иметь  Бурбонов,  он  поста¬
вил  в  непременную  обязанность  Людовику  XVIII  даровать  права  своему  народу,  обеспечи¬
вающие  до  некоторой  степени  его  независимость.  Хартия  Людовика  XVI11  дала  возможность
 ■3^> 	238

ПРИМЕЧАНИЯ
 французам  продолжать  начатое  ими  дело  в  89-м  году»  (Якушкин  И.  Д.  Мемуары.  Статьи.  До¬
кументы.  С.  78).
 С.  134.  Исдейл  Ч.  Д.  Указ.  соч.  С.  458,  462.  Как  считал  автор:  «наполеоновские  вой¬
ны  вывели  на  сцену  Реставрацию,  оставив  ей  наследство  из  протестов  недовольных,
внешне  грозных,  но  на  самом  деле  не  очень  опасных.  Революционное  подполье,  имевшее
большую  склонность  к  принятию  желаемого  за  действительное  и  идеологической  путани¬
це,  ограничилось  узким  кружком  студентов,  интеллектуалов,  профессиональных  бунтарей
и  авантюристов,  которые  почти  не  пользовались  поддержкой  в  народе  и  имели  влияние
лишь  настолько,  насколько  им  удалось  завести  союзников  среди  офицеров  европейских
армий»  (Там  же.  С.  469).
 Глава  III
 С.  142.  При  переиздании  «Проекта»  в  1880  г.  также  не  был  указан  переводчик  и  откуда
взят  оригинал  (См.:  Проект  сухопутной  экспедиции  в  Индию,  предложенный  императору
Павлу  Петровичу  первым  консулом  Напалеоном  Бонапарте.  СПб.,  1880.).
 С.  142.  Перед  Дюроком  с  миссией  в  Санкт-Петербург  —  отвести  поздравления  первого
консула  Александру  I  с  вступлением  последнего  на  престол  —  был  отправлен  А.  де  Коленкур.
 С.  143.  Единственным  из  отечественных  историков,  кто  посчитал,  что  данный  проект
составлялся  «повидимому,  лично  Павлом»  был  Е.  Л.  Штейнберг,  но,  он  не  конкретизи¬
ровал  датировку,  также  не  опровергал  оппонентов,  а  в  пользу  своего  мнения  не  привел  ни
каких  аргументов  (Штейнберг  Е.  Л.  Английская  версия  о  «русской  угрозе»  Индии  в  XIX—
XX  вв.  //  Исторические  записки.  Т.  33.  М.,  1950.  С.  48)
 С.  143.  В  своих  мемуарах  шведский  посол  в  России  граф  К.  Л.  Б.  К.  Стединг  написал,  что
«Навел  уже  приказал  собрать  50  ООО  казаков  для  этой  экспедиции  перед  своей  смертью»
(Memoires  posthumes  du  feld-marechal  comte  de  Stedingk.  Т.  II.  P.  7.)
 C.  143.  Об  этом  ничего  не  говорилось  в  тексте  проекта,  а  позднее  историки  взяли  дан¬
ный  факт  (как  и  некоторые  другие)  из  мемуарного  свидетельства  шведского  посла  в  России
К.  Л.  Б.  К.  Стединга  (См.:  Memoires  posthumes  du  feld-marechal  comte  de  Stedingk.  Т.  II.
P.  7.).  В  противовес  этому  издатель  А.  Соболев  при  повторной  публикации  «Проекта.  .»  в
предисловии  высказал  совсем  иное  мнение,  что  Н.  Бонапарт  «как  ясно  видно,  прочил  себя
в  командующие  славною  индийскою  экспедициею»  (Проект  сухопутной  экспедиции  в  Ин¬
дию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу  первым  консулом  Напалеоном  Бонапар¬
те.  СПб.,  1880.  С.  4).  Но  указаний  на  этот  факт  в  тексте  не  имеется.
 С.  145.  Шах  Надыр  (Надир-Шах  Афишар)  (1688—1747),  шах  Персии  с  1736  г.
В  1737  —  1739  гг.  совершил  поход  в  Северную  Индию,  взял  г.  Дели  и  разорил  его.  После¬
дующая  фраза,  видимо,  относится  к  отступлению  его  из  Индии.
 С.  148.  В.  И.  Левашов  с  16  февраля  1800  г.  занимал  придворную  должность  обер-егер-
мейстера.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 С.  149.  И.  3-  Эренстрем  дал  следующее  объяснение  выбора  и  назначения  на  этот  пост
бывшего  шведского  подданного  графа  Г.  М.  Спренгтпортена.  На  удивление  вице-канцле-
ра  графа  Н.  П.  Панина  этим  назначением  Павел  I  отвечал  следующим  образом:  «Вы  находи¬
те  выбор  мой  странным,  но  я  поступаю  именно  так,  как  следует,  когда  посылаю  изменника  к
узурпатору»  (Из  исторических  записок  Иоанна-Альберта  Эренстрема  //  Русская  старина.
 1893. 	№8.  С.  264).
 С.  149.  В  его  свите,  судя  по  ведомости  на  расходы,  кстати  не  маленькие,  состояли:  инже¬
нер-генерал-майор  Сулимов,  полковник  П.  Долгорукий,  майоры  М.  Ф.  Ставицкий  и  С.  X.  Ста-
враков,  капитаны  Тизенгаузен  и  П.  И.  Нейдгард,  лейтенант  флота  Метакса  (РГВИА.  Ф.  26.
Оп.  1/152.  Д.  111.  л.  73-80.)
 С.  150.  Еще  в  конце  1800  г.  в  Тегеран  прибыл  чрезвычайный  уполномоченный  бри¬
танского  генерал-губернатора  Индии  капитан  Д.  Малькольм.  Его  посольство  «стоило
бешеных  денег»,  чтобы  завоевать  симпатии  персидских  правящих  кругов,  он  не  скупился  на
богатые  подарки,  покупая  всех  —  «от  шаха  до  погонщика  верблюдов».  В  результате  4  янва¬
ря  1801  г.  англичанами  был  заключен  договор  с  шахом,  «предусматривающий  широкое  по¬
литическое  и  военное  сотрудничество  между  Персией  и  Англией».  Формально  он  был  направ¬
лен  против  возможной  французской  агрессии  в  районе  Среднего  Востока.  (Фадеев  А.  В.  Рос¬
сия  и  Кавказ  первой  четверти  XIX  в.  С.  105).
 С.  152.  Персия  являлась  одной  из  первых  стран,  с  которой  Россия  давно  завязала  тор¬
говые  отношения.  Правда,  в  1802—1804  гг.  ввоз  товаров  через  Кавказ  из  Турции  и
Персии  составлял  всего  чуть  больше  708  ты.  рублей.  Но  у  французов  не  было  и  такого
опыта.  (См.:  Гулишамбаров  С.  О.  Указ.  соч.  С.  150).
 С.  153.  Эти  и  далее  приводимые  письма  Павла  I  В.  П.  Орлову  являются  копиями  с  ори¬
гиналов  хранившихся  в  современном  РГВИА  в  фонде  ВУА.  (Об  этом  см.:  Шилъдер  Н.Е.  Им¬
ператор  Александр  I.  Его  жизнь  и  царствование.  Т.  I.  С.  252;  он  же.  Император  Павел
Первый.  Историко-биографический  очерк.  СПб.,  1901.  С.  417—418).  Они  с  небольшими
разночтениями  (без  особого  изменения  смысла)  ранее  публиковались:  Сын  Отечества.  1849.
№  10.  С.  1—4;  Филонов  А.  Оренбургский  поход//  Донские  войсковые  ведомости.  1859.
№2.  С.  7—8;  Чтения  в  обществе  истории  и  древностей  российских.  1860.  Кн.  III.  Раз¬
дел  V.  С.  167—168;  Исторический  сборник  вольной  русской  типографии  в  Лондоне.  Кн.  II.
С.  3—6;  Русская  старина.  1873.  №9.  С.  409—410;  Сборник  географических,  топографиче¬
ских  и  статистических  материалов  по  Азии.  Вып.  XXIII.  С.  53—54;  Милютин  Д.  История
войны  1799  года  между  Россией  и  Францией  в  царствование  императора  Павла  I.  Т.  III.
С.  696—697;  Русская  старина.  1873.  №9.  С.  409—410;  Русско-индийские  отношения  в
 XIX 	в.  С.  27—34.  Частично  там  же  публиковалась  переписка  В.  П.  Орлова  с  Павлом  I.  (Ори¬
гиналы  хранятся  в:  РГВИА.  Ф.  26.  Оп.  1/152.  Д.  104).
 С.  154.  Возможно,  что  примерные  сроки  взяты  из  доклада  генерал-прокурора  Сена¬
та  П.  X.  Обольянинова  о  развитии  торговых  связей  с  Индией  и  Средней  Азии,  составленного
в  декабре  1800  г.  В  докладе  указывалось,  что  купеческие  караваны  идут  от  Астрабада  до  до

ПРИМЕЧАНИЯ
 ближайщих  индийских  провинций  за  пять  недель,  до  Бухары  за  18  дней,  а  до  Хивы  за
 14 	дней.  (Русско-индийские  отношения  в  XVIII  в.  М.,  1965.  С.  418).
 С.  154.  Карты  30  ноября  1800  г.  были  посланы  в  Петербург  от  оренбургского  военного
губернатора  генерал-майора  Н.  Н.  Бахметьева,  который  писал  императору:  «О  дорогах  тор¬
говых,  какие  имеют  от  здешней  линии  выгоднейшие  в  Бухарию  и  Хиву  для  всеподданнейше¬
го  представления  Вашему  Императорскому  Величеству  ныне  же  препроводил  я  карты  с  опи¬
санием  господину  генерал-прокурору»  (РГВИА.  Ф.  26.  Оп.  1/152.  Д.  93.  Л.  49—49  об.)
 С.  154.  Еще  30  октября  1800  г.  оренбургский  военный  губернатор  генерал-майор
Н.  Н.  Бахметьев  получил  предписание  от  Павла  I  от  11  октября  1800  г.  «наблюдать  бухарцев»:
«Нет  ли  видов  к  привлечению  их  от  китайского  правительства».  Бахметьев  отвечал  30  ноя¬
бря  1800  г.,  что  бухарцы  «не  зависят  от  китайского  правительства  и  не  имеют  с  китайцами
ни  малейшего  сношения».  Подобное  же  предписание  получил  инспектор  Сибирской  инспек¬
ции  генерал-майор  Н.  И.  Лавров,  он  также  дал  на  запрос  такой  же  ответ.  (РГВИА.  Ф.  26.
Оп.  1/152.  Д.  89.  Л.  713;  Д.  93.  Л.  49-49об,  62.)
 С.  158.  Судя  по  архивным  документам  в  поход  отправились  40  донских  полков  (Атаман¬
ский  —  тысячного  состава,  четыре  полка  генерал-майоров  —  6-сотенные,  остальные  —
5-сотенные)  и  один  калмыцкий  (полк  Асанова  —  5-сотенный).  (РГВИА.  Ф.  26.  Оп.
1/152.  Д.  107.  Л.  105,275).
 С.  158.  Многие  авторы  ошибочно  утверждают,  что  этой  экспедицией  руководил  гене¬
рал-майор  М.  И.  Платов,  выпущенный  для  этого  Павлом  I  из  Петропавловской  крепости.  Его
даже  называли  главнокомандующим  (См.  напр.:  Арсеньев  А.  В.  Атаман  Платов  —  завоеватель
Индии  //  Исторический  вестник.  1893.  №10;  Федорова  О.  За  три  моря  месяца  за  три  //  Ро¬
дина.  2000.  №  9.  С.  49).  На  самом  деле  Платов  только  4  февраля  1801  г.  прибыл  в  Чер-
касск,  а  под  его  началом  в  походе  находился  лишь  первый  эшелон  (отряд)  из  13  казачьих  пол¬
ков,  а  возглавлял  экспедицию  войсковой  атаман  генерал  от  кавалерии  В.  П.  Орлов.  (РГВИА.
Ф.  26.  Оп.  1/152.  Д.  104.  Л.  547).
 С.  159.  Самую  крайнюю  оценку  сделал  ученый  востоковед  Н.  А.  Аристов.  По  его  едкому  за¬
мечанию  этот  план  Павла  I  «скорее  относился  к  области  психиатрии»  (Цит.  по  кн.:  Снеса-
ревА.  Е.  Указ.  соч.  С.  27).
 С.  161.  По  данным  Ф.  Е.  Огородникова  в  1800  г.  по  спискам  на  Балтийском  флоте  зна¬
чился  31  линейный  корабль,  но  из  них  едва  ли  21  корабль  мог  считаться  годным  к  бою.  Ан¬
глийская  эскадра  состояла  из  18  линейных  короблей,  а  всего  из  93  кораблей  разного  клас¬
са.  (См.:  Огородников  Ф.  Е.  Указ.  соч.  С.  222;  Русско-индийские  отношения  в  XIX  в.
С.  35.).
 С.  163.  Например,  IIJ.  Д.  Вербицкий,  исследовавший  этот  вопрос,  обоснованно  считал  что
«многочисленные  выражения  «дружбы»,  которыми  обменивались  в  это  время  стороны,  не  со¬
ответствовали  действующему  характеру  проводимой  ими  политики».  «По  всем  вопросам  вы¬
яснилось  полное  расхождение,  и  переговоры  зашли  в  тупик»  (Вербицкий  Ш.  Д.  Указ.  соч.
С.  14—15).  Характеризуя  ход  франко-русских  переговоров,  А.  М.  Станиславская  в  своей

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 монографии  также  пришла  к  аналогичному  выводу:  «Прошло  немного  времени,  и  невозмож¬
ность  союза  Павловской  России  и  наполеоновской  Франции  стала  очевидной».  Она  объясни¬
ла  при  этом,  почему  не  произошло  формального  разрыва  переговоров:  «до  определенного
момента  обе  стороны  равно  желали  союза  против  Англии»  (Станиславская  А.  М.  Рус¬
ско-английские  отношения  и  проблемы  Средиземноморья  (1798—1807).  С.  164,  166).
Лишь  у  одного  О.  В.  Соколова  не  было  «никаких  сомнений,  что  с  обеих  сторон  существовала
твердая  воля  к  сближению»  (Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799  —
1805  гг.  Т.  I.C.  62).
 С.  168.  Сам  Александр  I  свидетельствовал  в  Тильзите,  что  по  поводу  Оттоманской  импе¬
рии  между  им  и  Наполеоном  «было  условлено  отложить  на  будущее  обсуждение  этих  вопро¬
сов»  (Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Т.  III.  С.  758.).  Это  косвенно  под¬
твердил  и  Ш.  М.  Талейран,  описывая  процесс  редактирования  договора  в  Тильзите  в  своих
мемуарах:  «Инструкции,  полученные  мною,  указывали,  что  я  не  должен  был  допустить  вне¬
сения  в  него  ничего,  что  касалось  раздела  Оттманской  империи  или  даже  будущей  судьбы
Валахской  и  Молдавской  провинций;  я  точно  их  выполнял»  (Талейран.  Мемуары.  С.  302).
 С.  173.  Ш.  М.  Талейран,  излагая  суть  послания  от  2  февраля  1808  г.,  также  указал,  «что  в
письме,  предлагавшем  раздел  Турции,  император  Наполеон  не  указывал  тех  принципов,  на  ос¬
новании  которых  его  можно  было  произвести»  (Талейран.  Мемуары.  С.  304).
 С.  173.  В  инструкциях  говорилось:  «...я  не  далек  от  мысли  о  походе  в  Индию,  о  разделе
Оттоманской  империи  и  об  отправке  на  сей  предмет  армии  от  20  до  25  ООО  русских,  от  8  —
10  ООО  австрийцев  и  35—40  ООО  французов  в  Азию,  а  оттуда  в  Индию;  что  ничего  нет  лег¬
че  этой  операции;  что  не  подлежит  сомнению,  что  прежде  чем  эта  армия  придет  на  Ефрат,
Англия  уже  будет  объята  ужасом;  что  я  знаю,  что  для  достижения  этого  результата,  нужно  учи¬
нить  раздел  Турецкой  империи,  но  дело  требует,  чтобы  я  повидался  предварительно  с  импе¬
ратором»  (Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I.  Т.  III.  С.  559).
 С.  176.  Талейран.  Мемуары.  С.  302.  По  мнению  Ф.  Е.  Огородникова,  Наполеон  в  апреле,
еще  находясь  в  Байонне,  «проектировал  морские  экспедиции  в  Египет  и  Индию,  комбини¬
рованные  с  наступлением  франко-русской  армии.  Но  статьи  Эрфуртского  договора  не  за¬
ключают  уже  сколько-нибудь  определенных  указаний  относительно  предприятий  против
Индии»  (Огородников  Ф.  Е.  Указ.  соч.  С.  352).
 С.  176.  Рассматривая  борьбу  Франции  и  Англии,  Ф.  Е.  Огородников  пришел  к  выводу:
«За  исключением  индийского  похода  у  Наполеона  не  было  других  средств  для  нанесения
вреда  противнику,  кроме  тех,  которые  сложились  в  континентальную  систему»  (Огородни¬
ков  Ф.Е.  Указ.  соч.  С.  353).
 С.  181.  ЧуйкевичП.  Покушение  Наполеона  на  Индию  1812  года  или  разговор  двух  офи¬
церов  на  аванпостах  армий,  с  замечаниями  и  некоторыми  приказами,  отданными  в  фран¬
цузской  армии.  СПб.,  1813.  С.  3,  25,  28—29,  51—60.  Он,  будучи  одним  из  руководителей
русской  разведки  в  1812  г.,  следующим  образом  объяснял  необычное  название:  «Не  должно
удивляться  наименованию  сей  книги;  ибо  каждый  знает,  что  Наполеон  ходил  войною  в

ПРИМЕЧАНИЯ
 1812  году  не  в  Индию,  а  в  Россию...,  кому  неизвестны  против  англичан;  праведная  месть,
которою  хотел  он  истощить  над  ними  в  самой  Индии,  так  как  неблагоприятствующие  обстоя¬
тельства...ему  использовать  свое  намерение,  восприпятствующее  в  1798  году,  то  он  избрал  к
сему  кратчайший  и  удобнейший  путь  чрез  Россию  в  1812  г.»  (Там  же.  С.  3).
 С.  181.  [Булгаков  А.  Я.  ]  Русские  и  Наполеон  Бонапарте  //  Русский  архив.  1908.  №  8.
С.  517.  Автор  полагал,  что  после  заключения  мира  (»  с  умеренною  уступкою  Франции  всей
российской  Польши  и  Курляндии»)  и  зимовки  в  Молдавии,  объединенная  700  тыс.  армия
направится  «завоевывать  богатые  страны  Малой  Азии  и  уничтожить  навсегда  могущество  и
торговлю  Англии  в  Ост-Индии».
 С.  181.  Например,  И.  Т.  Радожицкий,  воспроизвел  слухи,  ходившие  после  оставления
Москвы,  в  частности  о  переговорах  с  Наполеоном  о  мире,  о  значительных  территориаль¬
ных  уступках  ему  со  стороны  России,  включая  Смоленск,  а  российское  правительство  «и
сверх  того  дает  вспомогательный  корпус  войск,  для  истребления  в  Индии  английских  владе¬
ний»  (Походные  записки  артиллериста,  с  1812  по  1816  год  артиллерии  подполковника
И.  Р[адожицкого].  Ч.  1.  С.  178).
 С.  184.  Даже  предшествующий  опыт  русской  торговли  с  Индией  показал  практическую
трудность  и  невозможность  вести  дела  через  Среднюю  Азию,  поэтому  с  1808  г.  стали  иссле¬
доваться  окружные  пути  в  Индию  со  стороны  Сибири  через  Кульджу  и  Кашгар  (Соловь¬
ев  С.  Ф.  К  вопросу  об  отношении  царской  России  и  Индии  //  Вопросы  истории.  1958.  №6.
С.  98.).  Иодр.  о  русско-среднеазиатских  отношениях  см.:  Xалфин  Я.  А.  Россия  и  ханства
Средней  Азии  (первая  половина  XIX  века).  М.,  1974.
 С.  187.  Современный  специалист  по  истории  внешней  политики  В.  В.  Дегоев  следую¬
щим  образом  оценил  создавшуюся  в  ходе  военных  действий  1812  г.  драматическую  ситу¬
ацию:  «Убедившись  в  провале  блицкрига,  Наполеон  предложил  Александру  I  мир.  ...Но,
похоже,  сам  факт  вторжения  в  Россию  явился  грубейшим  просчетом,  не  поддающимся  ис¬
правлению  средствами  дипломатии....  Так  или  иначе,  французская  мирная  инициатива  на¬
толкнулась  на  упрямое  молчание  Александра  I,  и  вопрос  о  переговорах  отпал  сам  собой».
(Дегоев  В.  В.  Указ.  соч.  С.  150).
 Глава  IV
 С.  190.  VI  ревизия  (1811  г.)  и  VII  ревизия  (1815  г.)  охватывали  не  все  территории  (не
учитывали  Грузию,  Финляндию,  Бессарабию,  Тарнопольскую  область,  а  после  1815  г.  —
Польшу),  проводились  «наспех»  и  без  достаточной  проверки.  Специалисты  их  относят  «к
числу  менее  удачных».  (Кабузан  В.  М.  Народонаселение  России  в  XVIII  —  первой  полови¬
не  XIX  в.  (по  материалам  ревизий).  С.  70—73).
 С.  199.  Пичета  В.  Война  1812  г.  и  народное  хозяйство  //  Война  и  мир.  М.,  1912.
С.  234.  В  какой-то  степени  этот  факт  засвидетельствовал  А.  И.  Герцен,  когда  вспоминал:
«Отец  мой  провел  лет  двенадцать  за  границей,  брат  его  —  еще  дольше;  они  хотели  устроить
 243

РОССИЯ  и  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 какую-то  жизнь  на  иностранный  манер  без  больших  трат  и  с  сохранением  всех  русских  удобств.
Жизнь  не  устраивалась,  оттого  ли,  что  они  не  умели  сладить,  оттого  ли,  что  помещичья
натура  брала  верх  иностранными  привычками?  Хозяйство  было  общее,  именье  нераздельное,
огромная  дворня  заселяла  нижний  этаж,  все  условия  беспорядка,  стало  быть,  были  налицо»
(Герцен  А.  И.  Былое  и  думы.  С.  17).
 С.  201.  В  качестве  примера  можно  привести  объявленный  Ф.  В.  Ростопчиным  перед  сда¬
чей  Москвы  сбор  вооруженных  граждан  для  реализации  его  идеи  священной  народной  битвы.
Собралось  несколько  десятков  тысяч  москвичей.  Хорошо,  что  их  распустили,  иначе  воена¬
чальник  любого  ранга,  понимающий  тот  реальный  вред,  который  они,  как  сборище  граж¬
данских  лиц,  без  сомнения,  нанесли  бы  армии,  приказал  бы  их  разогнать.  И  окалался  бы
абсолютно  правым.  (О  противоположном  мнении  и  защите  этой  идеи  см.:  Горностаев  М.  В.
Ф.  В.  Ростопчин  и  М.  И.  Кутузов:  взаимоотношения  двух  главнокомандующих  в  1812  году//
Эпоха  наполеоновских  войн:  люди,  события,  факты.  М.,  2003.  С.  31,  35—36)
 С.  206.  Как  писал  В.  Г.  Белинский  «В  двадцатых  годах  текущего  столетия  русская  литера¬
тура  от  подражательства  устремилась  к  самобытности:  явился  Пушкин».  (Белинский  В.  Г.  Со¬
чинения  Александра  Пушкина  //  Русская  литературная  критика  XIX  века.  С.  59).
 С.  214.  Не  случайно  в  манифесте  от  30  августа  1814  г.,  выражавшем  признательность  всем
сословиям  за  участие  в  Отечественной  войне  1812  г.,  Александр  I,  несмотря  на  возраже¬
ние  А.  С.  Шишкова,  на  первое  место  велел  поставить  воинство,  а  лишь  за  тем  дворянст¬
во  (См.:  Шильдер  Н.  К.  Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствование.
Т.  III.  С.  256-258).
 С. 	214.  Как  пример  приведем  мнение  декабриста  А.  М.  Муравьева:  «Последние  годы
своей  жизни  Александр  находился  во  власти  смутной  меланхолии:  болезнь,  которую  бог
иногда  посылает  сильным  мира  сего,  чтобы  смиренно  согнуть  их  под  бременем  скорби  —
тем  самым  преподав  величественный  урок  равенства»  (Жордания  О.  К.  Декабрист  А.  М.  Му¬
равьев  и  его  записки  «Мой  журнал».  Тбилиси,  1990.  С.  111).

БИБЛИОГРАФИЯ
 Абалихин  Б.  С.,  Дунаевский  В.  А.  1812  год  на  перекрестках  мнений  советских  историков
1917-1987.  М.,  1990.
 Айрапетов  О.  Внешняя  политика  Российской  империи  (1801  —  1914).  М.,  2006.
 Аксаков  С.  Т.  Собр.  соч.  Т.  2.  М.,  1955.
 Антюхина  В.  Англо-французская  борьба  за  Индию  в  эпоху  Наполеона  I  //  Ученые  за¬
писки  ЛГУ.  1939.  Вып.  3.  №  36.
 Арсеньев  А.  В.  Атаман  Платов  —  завоеватель  Индии  //  Исторический  вестник.  1893.  №  10.
Архив  Раевских.  Т.  I.  СПб.,  1908.
 Баиов  А.  Курс  истории  Русского  Военного  Искусства.  Вып.  VII.  СПб.,  1913.
 Безотосный  В.  М.  Армейский  генералитет  в  правление  императора  Александра  I  //  Эпо¬
ха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  III.  Труды  ГИМ.  Вып.  142.
М.,  2004.
 Безотосный  В.  М.  Борьба  генеральских  группировок  в  русской  армии  эпохи  1812  года  //
Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  М.,  2002.
 Безотосный  В.  М.  Донской  генералитет  и  атаман  Платов  в  1812  году.  М.,  1999.
Безотосный  В.  М.  На  пути  к  реформам:  русская  армия  в  начале  царствования  Александра  I
//  Россия  и  Франция  в  начале  XIX  столетия:  Просвещение.  Культура.  Общество.  М.,  2004.
 Безотосный  В.  М.  О  путях  развития  современной  историографии  Отечественной  войны
1812  г.  //  Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  IV.  Труды  ГИМ.
Вып.  147.  М.,  2005.
 Безотосный  В.  М.  Разведка  и  планы  сторон  в  1812  году.  М.,  2005.
 Безотосный  В.  М.  Российские  генералы  французского  происхождения  в  1812—1815  гг.
//  Калужская  губерния  на  II  этапе  Отечественной  войны  1812  года:  Проблемы  изучения.
Персоналии.  Памятники.  Малоярославец,  1998.
 Безотосный  В.  М.  Русская  военная  разведка  в  1812  г.  //  Из  истории  России  XVII  —начала
 XX 	в.  М.,  1995.
 Безотосный  В.  М.  Эпизод  из  истории  русской  разведки  //  II  этап  Отечественной  войны
1812  года.  Проблемы  изучения.  Источники.  Памятники.  Малоярославец,  1997.
 Белинский  В.  Г.  Сочинения  Александра  Пушкина  //  Русская  литературная  критика
 XIX 	века.  М.,  2007.
 Беседы  и  частная  переписка  между  имп.  Александром  I  и  кн.  Адамом  Чарторыйским.
М.,  1912.
 Бескровный  J.  Г.  Отечественная  война  1812  г.  М.,  1962.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Бесов  А.  Г.  О  хронологии  и  финансовых  издержках  Отечественной  войнв  1812  года  //
Вопросы  истории.  2003.  №  12.  С.  168.
 Блиох  Я.  С.  Финансы  России  XIX  столетия.  История  —  статистика.  Т.  I.  СПб.,  1882.
 Богданов  J.  П.  Русская  армия  в  1812  году:  Организация,  управление,  вооружение.  М.,  1979.
 Богданович  М.  И.  История  царствования  императора  Александра  I  и  Россия  в  его  время.
Т.  I.  М.,  1869.
 Богданович  М.  История  Отечественной  войны  1812  года  по  достоверным  источникам.
Т.  I.  СПб.,  1859.
 Богданович  М.  Положение  дел  в  политическом  отношении  при  открытии  похода  во  Фран¬
цию  1814  г.//  Военный  сборник.  1864.  №  1.
 Богоявленский  С.  К.  Император  Александр  I  и  великая  княжна  Екатерина  Павловна  //  Три
века:  Россия  от  Смуты  до  нашего  времени.  Т.  V.  М.  1994.
 Божерянов  И.  Н.  Великая  княгиня  Екатерина  Павловна  четвертая  дочь  императора  Павла  1,
герцогиня  Ольденбургская,  королева  Виртембергская.  СПб.,  1888.
 Бокова  В.  М.  Польский  вопрос  в  России  в  1815—1830-х  годах//XIX  век  в  истории
России.  М.,  2007.
 [Булгаков  А.  Я.  ]  Русские  и  Наполеон  Бонапарте  //  Русский  архив.  1908.  №  8.
 Бутурлин  Д.  История  нашествия  императора  Наполеона  на  Россию  в  1812  году.  Т.  1.  СПб.,
1842.
 Бутурлин  Д.  П.  Картина  осеннего  похода  1813  г.,  в  Германии,  после  перемирия,  до  обрат¬
ного  перехода  французской  армии  чрез  Рейн.  СПб.,  1830.
 Валлоттон  А.  Александр  I.  М.,  1991.
 В  мае  1812  года//Русская  старина.  1912.  №  5.
 Вандаль  А.  Наполеон  и  Александр  I:  Франко-русский  союз  во  времена  Первой  империи.
Т.  I-III.  СПб.,  1910-1913.
 Великие  императоры  Европы:  Наполеон  I  и  Александр  I.  М.,  2000.
 Вербицкий  Ш.  Д.  Русско-французские  отношения  в  1800—1803  г.  г.  Автореферат  диссер¬
тации  на  соискание  ученой  степени  кандидата  исторических  наук.  Херсон,  1950.
 Виноградов  В.  Н.  «Восточный  роман»  генерала  Бонапарта  и  балканские  грезы  императо¬
ра  Павла  //  Александр  I,  Наполеон  и  Балканы.  Балканские  исследования.  Вып.  18.
М.,  1997.
 Виноградов  В.  Н.  Странная  Русско-турецкая  война  (1806—1812)  и  Бухарестский  мир  //
Александр  I,  Наполеон  и  Балканы.  Балканские  исследования.  Вып.  18.  М.,  1997.
 Внешняя  политика  России  XIX  и  начала  XX  века.  Серия  I.  Т.  I.  —VII.  М.,  1960—1970.
 Военно-статистический  сборник.  Вып.  IV.  (Россия).  Отд.  1.  СПб.,  1871.
 Военный  сборник.  1903.  №  8.
 Володина  Т.  А.  «Русская  история»  С.  Н.  Глинки  и  общественные  настроения  в  России
в  начале  XIX  в.  //  Вопросы  истории.  2002.  №  4.
 Воспоминания  Авраама  Сергеевича  Норова  //  Русский  архив.  1881.  Кн.  3.

БИБЛИОГРАФИЯ
 Восточный  вопрос  во  внешней  политике  России:  Конец  XVIII  —начало  XX  в.  М.,  1978.
Всемирная  история.  Т.  VI.  М.,  1959.
 Вяземский  II.  А.  Записные  книжки.  М.,  1992.
 Вяземский  П.  А.  Наш.  собр.  соч.  Т.  7.  СПб.,  1882.
 Галъберштадт  Л.  И.  Восточный  вопрос  //  Отечественная  война  и  русское  общество.
1812-1912.  Т.  II.  М.,  1911.
 Государственный  архив  Российской  федерации  (ГАРФ).  Ф.  1165.  On.  1.  Д.  104.
Геополитические  факторы  во  внешней  политике  России:  Вторая  половина  XVI  —начало
 XX 	века.  М.,  2007.
 Герцен  А.  И.  Былое  и  думы.  М.,  2007.
 Герцен  А.  И.  Собрание  сочинений  в  тридцати  томах.  Т.  7.  М.,  1956.
 Геръе  В.  И.  Император  Александр  I  и  Наполеон  //Чтения  в  Императорском  обществе  ис¬
тории  и  древностей  российских.  1912.  Кн.  4.
 Гинее  В.  Н.  Революция  или  эволюция?  Спор  бывшего  народовольца  Льва  Тихомирова  с  ве¬
тераном  народнического  движения  Петром  Лавровым  //  Отечественная  история  и  историче¬
ская  мысль  в  России  XIX  —XX  веков.  СПб.,  2006.
 Гордеев  А.  А.  История  казаков.  Ч.  3.  М.,  1992.
 Горностаев  М.  В.  Ф.  В.  Ростопчин  и  М.  И.  Кутузов:  взаимоотношения  двух  главнокоманду¬
ющих  в  1812  году'  //  Эпоха  наполеоновских  войн:  люди,  события,  факты.  М.,  2003.
 Горяйнов  С.  1812:  Документы  Государственного  и  С.  -Петербургского  Главного  архивов.
Ч.  II.  СПб.,  1912.
 Граббе  II.  X.  Из  памятных  записок  //  Русский  архив.  1873.  Кн.  1.
 Грюнвальд  К.  Франко-русские  союзы.  М.,  1968.
 Гулишамбаров  С.  О.  Всемирная  торговля  в  XIX  в.  Участие  в  ней  России.  СПб.,  1898.
Давыдов  Д.  Военные  записки.  М.,  1940.
 Данилова  Е.  Н.  «Завещание»  Петра  Великого  //  Проблемы  методологии  и  источникове-
диния  истории  внешней  политики  России.  М.,  1986.
 Дегоев  В.  В.  Внешняя  политика  России  и  международные  системы:  1700—1918  гг.
М.,  2004.
 Дживелегов  А.  К.  Александр  I  и  Наполеон.  Исторические  очерки.  М.,  1915.
Дипломатические  сношения  России  и  Франции  по  донесениям  послов  императоров
Александра  и  Наполеона  (1808—1812).  Т.  6.  СПб.,  1908.
 Додолев  М.  А.  Венский  конгресс  в  историографии  XIX  и  XX  веков.  М.,  2000.
 Донские  казаки  в  1812  год).  Ростов-на-Дону,  1954.
 Дубровин  Н.  Отечественная  война  в  письмах  современников  (1812—1815  гг.).
СПб.,  1882.
 Дубровин  Н.  Письма  главнейших  деятелей  в  царствование  Александра  I.  СПб.,  1883.
Дубровин  Н.  Ф.  Русская  жизнь  в  начале  XIX  в.  //  Русская  старина.  1901.  №  9;  1902.  №11.
Дюфрес  Р.  Наполеон.  М.,  2003.

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Евстигнеев  И.  В.  К  вопросу  о  целях  внешней  политики  России  в  1804—  1805  годах  //
Вопросы  истории.  1962.  №  5.
 Жилин  П.  А.  Гибель  наполеоновской  армии  в  России.  М.,  1974.
 Жилин  Я.  А.  Отечественная  война  1812  года.  М.,  1988.
 Жомини.  Политическая  и  военная  жизнь  Наполеона  Ч.  V.  СПб.,  1840.
 Жордания  О.  К.  Декабрист  А.  М.  Муравьев  и  его  записки  «Мой  журнал».  Тбилиси,  1990.
Журавский  Д.  П.  Статистическое  обозрение  расходов  на  военные  потребности  с  1711  по
1825  год.  СПб.,  1859.
 Заблоцкий-Десятовский  А.  II.  Граф  И.  Д.  Киселев  и  его  время.  Т.  1.  СПб.,  1882.
Зайончковский  Я.  А.  К  вопросу  завоевания  Средней  Азии  //  Петр  Андреевич  Зайончков-
ский:  Сборник  статей  и  воспоминаний  к  столетию  историка.  М.,  2008.
 Зайончковский  Я.  А.  Самодержавие  и  русская  армия  на  рубеже  XIX—XX  столетий:  1881  —
 1903. 	М.,  1973.
 Замечания  А.  С.  Шишкова  на  проект  манифеста  о  причинах  и  начале  войны  1812  года  //
Харкевич  В.  1812  год  в  дневниках,  записках  и  воспоминаниях  современников.  Вильна,  1903.
Вып.  2.
 Записка  о  мартинистах,  представленная  в  1811  году  графом  Растопчиным  великой  княги¬
не  Екатерине  Павловне  //  Русский  архив.  1875.  №  9.
 Записка  трех  товарищей  министров  императору  Александру  I  //  Русская  старина.  1894.  №  8.
Записки  Александра  Михайловича  Тургенева  //  Русская  старина.  1886.  №  1.
 Записки  донского  атамана  Адриана  Карповича  Денисова  //  Русская  старина.  1875.  №  3.
Записки,  мнения  и  переписка  адмирала  А.  С.  Шишкова.  Т.  1.  Берлин,  1870.
 Записки  Ф.  Ф.  Вигеля.  Ч.  3.  М.,  1892.
 Записки  Якова  Ивановича  де-Санглена  //  Русская  старина.  1883.  №  3.
 Захаров  В.  Об  индийском  походе  Наполеона  Бонапарта  и  Павла  I  //  Рейтар.  2006.  №  26.
Зеленева  И.  В.  Геополитика  и  геостратегия  России  (XVIII—первая  половина  XIX  века).
СПб.,  2005.
 Злотников  М.  Ф.  Континентальная  блокада  и  Россия.  М.—Л.,  1966.
 Игамбердыев  М.  А.  Иран  в  международных  отношениях  первой  трети  XIX  века.
Самарканд,  1961
 Из  записной  книжки  Коенкура  //  Русский  архив.  1908.  №  4.
 Из  записок  князя  Адама  Чарторыйского:  Русский  Двор  в  конце  XVIII  и  начале  XIX  столетия.
1795-1805.  М.,  2007.
 Из  исторических  записок  Иоанна-Альберта  Эренстрема  //  Русская  старина.  1893.  №  8.
Из  памятных  записок  графа  Павла  Христофоровича  Граббе.  М.,  1873.
 Иоаннисян  А.  Р.  Присоединение  Закавказья  к  России  и  международные  отношения  в
начале  XIX  столетия.  Ериван,  1958.
 Ионов  А.  В.  Внешняя  политика  России  в  годы  крушения  наполеоновской  империи  (1812—
1814  гг.)  Автореферат  кандидатской  диссертации.  М.,  1983.

БИБЛИОГРАФИЯ
 Исдейл  Ч.Д.  Наполеоновские  войны.  Ростов-на-Дону,  1997.
 Искюль  С.  Н.  Внешняя  политика  Россия  и  Германские  государства  (1801  —  1812).  М.,
2007.
 Исторические  мемуары  об  императоре  Александре  и  его  дворе  графини  Софии  Шуа-
зель-Гуфье,  урожденной  графини  Фитценгауз,  бывшей  фрейлины  при  Российском  дворе.  М.,
2007.
 Исторический  сборник  вольной  русской  типографии  в  Лондоне.  Кн.  И.  London,  1861.
 КабузанВ.  М.  Народонаселение  России  в  XVIII  —первой  половине  XIX  в.  (по  материалам
ревизий).  М.,  1963.
 Казаков  Н.  И.  Внешняя  политика  России  перед  войной  1812  года  //  1812  год.  М.,  1962.
 Казаков  Н.  И.  Наполеон  глазами  его  русских  современников//  Новая  и  новейшая  история.
1970.  №  3-4.
 Каминский  J.  С.,  Новосельский  С.  А.  Потери  в  прошлых  войнах  (1756—1918).  М.,  1947.
 Карамзин  Н.  М.  Записка  о  древней  и  новой  России  в  ее  политическом  и  гражданском
отношениях.  М.  1991.
 Карамзин  Н.  М.  Сочинения  в  2-х  томах.  Т.  2.  Л.,  1984.
 Карно  И.  История  французской  революции.  СПб.,  1893.
 КастелоА.  Наполеон.  М.,  2004.
 Керсновский  А.  А.  История  Русской  армии.  Т.  1.  М.,  1992.
 КизеветтерА.  Исторические  отклики.  М.,  1915.
 Кизеветтер  А.  А.  Исторические  очерки.  М.,  1912.
 Кириллина  Л.  А.  Штейн  и  Россия:  1812  год  //  Россия  и  Европа:  Дипломатия  и  культура.
М.,  1995.
 Киселева  Е.  В.  Александр  I  и  реставрация  Бурбонов  во  Франции  //  Россия  и  Европа:  Дип¬
ломатия  и  культура.  М.,  1995.
 Ключевский  В.  О.  Афоризмы  и  мысли  об  истории.  М.,  2007.
 Ключевский  В.  О.  Неопубликованные  произведения.  М.,  1983.
 Козлов  В.  II.  Тайны  фальсификации:  Анализ  подделок  исторических  источников  XVIII  —
XIX  веков.  М.,  1996.
 Коленкур  А.  Мемуары:  Поход  Наполеона  в  Россию.  М.,  1943.
 Колокольчиков  II.  Н.  Хозяйство  России  после  войны  1812  года  //  Отечественная  война  и
русское  общество.  Т.  VII.  М.,  1912.
 Корнилов  А.  Эпоха  Отечественной  войны  и  ее  значение  в  новейшей  истории  России  //  Рус¬
ская  мысль.  1912.  №  11.
 Крейе  Э.  Э.  Политика  Меттерниха.  Германия  в  противоборстве  с  Наполеоном  1799—
1814.  М.,  2002.
 КубановаМ.  Н.  Гражданская  война  1847  года  в  Швейцарии//Вопросы  истории.  2008.  JVa  3.
 Сб.  М.  И.  Кутузов.  Т.  IV.  Ч.  1-2.  М.,  1954-1955.
 249 	<^Ь

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 КухарукА.  В.  Действующая  армия  в  военных  преобразованиях  правительства  Николая  I.
Диссертация  на  соискание  научной  степени  канд.  ист.  наук.  М.,  1999.
 Лависс  и  Рамбо.  История  XIX  века.  Т.  1.  М.,  1938.
 Лачинов  В.  П.  Александр  I  и  Наполеон  в  Эрфурте  //  Русская  старина.  1897.  №  5.
 Ливен  Д.  Российская  империя  и  ее  враги  с  XVI  века  до  наших  дней.  М.,  2007.
 Ливен  Д.  Россия  и  наполеоновские  войны:  Первые  мысли  новичка  //  Русский  сборник:  Ис¬
следования  по  истории  России.  Т.  IV.  М.,  2007.
 Листовки  Отечественной  войны  1812  года.  М.,  1962.
 Лорер  Н.  И.  Записки  декабриста.  Иркутск,  1984.
 Манфред  А.  3.  Наполеон  Бонапарт.  М.,  1971.
 Мартенс  Ф.  Ф.  Александр  I  и  Наполеон:  Последние  годы  их  дружбы  и  союза  //  Вестник  Ев¬
ропы.  1905.  №  2-4.
 Мартенс  Ф.  Собрание  трактатов  и  конвенций,  заключенных  Россиею  с  иностранными  дер¬
жавами.  Т.  3.  СПб.,  1876;  Т.  7.  СПб.,  1885;  Т.  13.  СПб.,  1902.
 Массон  Ф.  Наполеон  I  в  придворной  и  домашней  жизни  //  Повседневная  жизнь  Наполео¬
на.  М.,  2006.
 Де  Местр  Ж.  Петербургские  письма.  1803—1817.  СПб.,  1995.
 Милютин  Д.  История  войны  1799  года  между  Россией  и  Францией  в  царствование
императора  Павла  I.  Т.  III.  СПб.,  1857.
 Минаева  Н.  В.  Правительственный  конституционализм  и  передовое  общественное  мнение
России  в  начале  XIX  в.  Саратов,  1982.
 Мироненко  С.  В.  Самодержавие  и  реформы.  Политическая  борьба  в  России  в  начале
 XIX 	в.  М.,  1989.
 Мироненко  С.  В.  Страницы  тайной  истории  самодержавия.  Политическая  история  России
первой  половины  XIX  столетия.  М.,  1990.
 Михайловский-Данилевский  А.  И.  Описание  второй  войны  императора  Александра  с  На¬
полеоном,  в  1806  и  1807  годах,  по  высочайшему  повелению.  СПб.,  1846.
 Михайловский-Данилевский  А.  И.  Описание  Отечественной  войны  1812  года.  4.1.  СПб.,
1839.
 Нщлер  В.  К.  Император  Александр  I  и  идея  Священного  союза.  Т.  2.  Рига,  1886.
 Неупокоев  В.  И.  Государственные  повинности  крестьян  Европейской  России  в  конце
XVIII—начале  XIX  века.  М.,  1987.
 Нечаев  С.  Ю.  В  1812  г.  Наполеону  пришлось  несладко  не  только  в  России  //  Эпоха
1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  V.  Труды  ГИМ.  Вып.  161.  М.,
2006.
 Нечаев  С.  Ю.  Почему  вице-адмирал  Сенявин  отказался  помогать  генералу  Жюно,  и  чем  это
для  него  закончилось  //  Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.
Т.  II.  Труды  ГИМ.  Выи.  137.  М.,  2003.
 Николай  Михайловичу  великий  князь.  Император  Аюксандр  I.  М.,  1999.
 250

БИБЛИОГРАФИЯ
 Николай  Михайлович,  великий  князь.  Дипломатические  сношения  России  и  Франции  по
донесениям  послов  императора  Александра  и  Наполеона.  1808—1812.  Т.  III.  СПб.,  1905.
Т.  IV.  СПб.,  1908.
 Николай  Михайлович,  великий  князь.  Переписка  императора  Александра  I  с  сестрой
великой  княгиней  Екатериной  Павловной.  СПб.,  1910.
 Обзор  кампании  1805  года  в  Германии  и  Италии.  СПб.,  1889.
 Огородников  Ф.  Е.  Военные  средства  Англии  в  революционные  и  наполеоновские  войны.
СПб.,  1902.
 Орлов  А.  А.  Пребывание  эскадры  Д.  II.  Сенявина  в  Англии  в  1808—1809  гг.  //  Эпоха
1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  III.  Труды  ГИМ.  Вып.  142.  М.,
2004.
 Орлов  А.  А.  Союз  Петербурга  и  Лондона:  Российско-британские  отношения  в  эпоху  напо¬
леоновских  войн.  М.,  2005.
 Отечественная  война  1812  года.  Материалы  Военно-ученого  архива.  Отд.  I.  Т.  1.  Ч.  2.
СПб.,  1900;  Т.  XI.  СПб.,  1909.  Отд.  II.  Т.  1.  СПб.,  1903.  .
 Павленко  Н.  И.  Три  так  называемых  завещания  Петра  I.  //  Вопросы  истории.  1979.  №  2.
 Парсамов  В.  С.  В.  А.  Жуковский  и  Аустерлиц  («Песнь  барда  над  гробом  славян-  победите¬
лей»  в  историческом  контексте)  //  Известия  Саратовского  университета.  2007.  Т.  7.  Серия
История.  Международные  отношения.  Вып.  2.
 Пельтцер  М.  А.  Русская  политическая  графика  Отечественной  войны  1812  года  и  ее  вли¬
яние  на  Европу//  Россия  и  Европа:  Дипломатия  и  культура.  Вып.  4.  М.,  2007.
 Печерин  Я.  И.  Исторический  обзор  росписей  государственных  доходов  и  расходов  с  1803
но  1843  год  включительно.  СПб.,  1896.
 Письмо  А.  Я.  Ермолова  к  Н.  Г.  Устрялову//  Русская  старина.  1872.  Т.  VI.
 Пичета  В.  Война  1812  г.  и  народное  хозяйство  //  Война  и  мир.  М.,  1912.
 Повествование  о  царствовании  императора  Александра  I,  для  него  одного  писанное  //  Рус¬
ская  старина.  1899.  №  10.
 Погодин  М.  Я.  Польский  вопрос:  Собрание  рассуждений,  записок,  замечаний.  М.,  1867.
 Погребинский  А.  Я.  Очерки  истории  финансов  дореволюционной  России  (XIX—XX  вв.).
М.,  1954.
 Поливанов  М.  Д.  Дело  генерал-лейтенанта  князя  Горчакова  2-го  //  Журнал  Императорско¬
го  Русского  военно-исторического  общества.  1911.  Кн.  2.
 ПСЗРИ.  Собр.  2-е.  Т.  XI.  №  9443.
 ПСЗРИ.  Собр.  1-е.  Т.  XXIX.  №  22374,  №  22428,  №  22394,  №  22496;  Т.  XXXII.
№  25141;  Т.  XXXIII.  №  26059.
 Поляки  и  русские:  Взаимопонимание  и  взаимонепонимание.  М.,  2000.
 Попов  А.  Я.  Отечественная  война  1812  года:  Сношения  России  с  иностранными  держава¬
ми  перед  войной  1812  года.  М.,  1905.
 Попов  А.  П.  Эпизоды  из  истории  двенадцатого  года  //  Русский  архив.  1892.  №  3.

РОГХИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Потоцкая  А.  Мемуары.  М.,  2005.
 Походные  записки  артиллериста,  с  1812  по  1816  год  артиллерии  подполковника
И.  Р[адожицкого].  М.,  1835.  Ч.  1.
 Предтеченский  А.  В.  Англомания  //  Анатолий  Васильевич  Предтеченский:  Из  творческо¬
го  наследия.  СПб.,  1999.
 Предтеченский  А.  В.  Отражение  войн  1812—1814  гг.  //  Исторические  записки.  Т.  31.
М.,  1950.
 Предтеченский  А.  В.  Очерки  общественно-политической  истории  России  в  первой  четвер¬
ти  XIX  века.  М.,  1957.
 Пресняков  А.  Е.  Александр  I.  П6.,  1924.
 Проект  сухопутной  экспедиции  в  Индию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу
первым  консулом  Наполеоном  Бонапарте.  М.,  1847.
 Проект  сухопутной  экспедиции  в  Индию,  предложенный  императору  Павлу  Петровичу
первым  консулом  Напалеоном  Бонапарте.  СПб.,  1880.
 ПынинА.  Я.  Общественное  движение  в  России  при  Александре  I.  II.,  1918.
 РГАДА  (Российский  Государственный  архив  древних  актов)  Ф.  30.  On.  1.  Д.  278;
Ф.  1406.  Оп.  1.Д.  236.
 РГВИА.  (Российский  Государственный  военно-исторический  архив).  Ф.  213.  On.  1.  Д.
4,  44,  45,  51;  Ф.  410.  On.  1.  Д.  227;  Ф.  38.  Оп.  8.  Д.  6;  Ф.  ВУА.  Д.  401,  452,  496,  3383,
18291;  Ф.  26.  Оп.  1/152.  Д.  89,93,  104,  107,  111;  Ф.  474.  Оп.  1.Д.  1294;  Ф.  154.  Д.  91.
РГИА.  (Российский  Государственный  исторический  архив).  Ф.  1409.  On.  1.  Д.  798.
РевякинА.  В.  История  международных  отношений  в  Новое  время.  М.,  2004.
 Регсдейл  X.  Просвещенный  абсолютизм  и  внешняя  политика  России  в  1762—1815  гг.  //
Отечественная  история.  2001.  №  3.
 Ростопчин  Ф.  В.  Ох,  французы!  М.,  1992.
 P/О  РНБ  (Рукописный  отдел  Российской  Национальной  библиотеки).  Ф.  859.  К.  19.
Бр.  12.
 Русская  быль.  Вып.  XI.  М.,  б/г.
 Русская  старина.  1873.  №  9;  1876.  №  1;  1888.  №  10;  1899.  №  4.
 Русский  архив.  1868.  №  2;  1874.  Кн  2;  1876.  Кн.  1;  1881.  Кн.  3.
 Русско-индийские  отношения  в  XVIII  в.  М.,  1965.
 Русско-индийские  отношения  в  XIX  в.  М.,  1997.
 Савельев  Е.  П.  История  казачества.  Ч.  III.  Новочеркасск,  1916.
 Сборник  Императорского  Русского  исторического  общества.  Т.  6.  СПб.,  1871;  Т.  21.
СПб.,  1877;  Т.  45.  СПб.,  1885;.  Т.  70.  СПб.,  1890;  Т.  82.  СПб.,  1892;  Т.  88.  СПб.,  1893.
 Сборник  географических,  топографических  и  статистических  материалов  по  Азии.  Вып.
XXIII.  СПб.  1886.
 Сборник  исторических  материалов,  извлеченных  из  архива  Собственной  Его  Император¬
ского  Величества  канцелярии.  Вып.  2.  СПб.,  1889;  Вып.  10.  Спб.,  1898.

БИБЛИОГРАФИЯ
 Середонин  С  М.  Новое  об  эпохе  Отечественной  войны  //  Научный  исторический  журнал.
1914.  №  5.
 Сивков  К.  Влияние  войны  1812  г.  на  духовную  жизнь  России  //  Война  и  мир.  М.,  1912.
 Сивков  И.  В.  Финансы  России  после  войн  с  Наполеоном  //  Отечественная  война  и  русское
общество.  Т.  VII.  М.,  1912.
 Сироткин  В.  Г.  Дуэль  двух  дипломатий:  Россия  и  Франция  в  1801  —1812  гг.  М.,  1966.
 Сироткин  В.  Г.  Наполеоновская  война  перьев  против  России  //  Новая  и  новейшая  исто¬
рия.  1981  №  1.
 СнесаревА.  Е.  Индия  как  фактор  в  средне-азиатском  вопросе.  СПб.,  1906.
 Собрание  Высочайших  манифестов,  грамот,  указов,  рескриптов,  приказов  войскам  и  раз¬
ных  извещений,  последовавших  в  течение  1812,  1813,  1814,  1815  и  1816  годов.  СПб.,
1816.
 Соколов  О.  Аустерлиц.  Наполеон,  Россия  и  Европа  1799—1805  гг.  Т.  I—II.  М.,  2006.
 Соколов  О.  Погоня  за  миражом:  Политическая  обстановка  и  план  Наполеона  накануне  вой¬
ны  //  Родина.  1992.  №  6—7.
 Соловьев  С.  Император  Александр  Первый.  Политика-дипломатия.  СПб.,  1877.
 Соловьев  С.  Ф.  К  вопросу  об  отношении  царской  России  и  Индии  //  Вопросы  истории.
1958.  №  6.
 Спаситель  Отечества.  Кутузов  —  без  хрестоматийного  глянца  //  Родина.  1995.  №  9.
 Сперанский  В.  Я.  Военно-экономическая  подготовка  России  к  борьбе  с  Наполеоном  в
1812—1814  годах.  Диссертация  на  соискание  степени  кандидата  исторических  наук.
Горький,  1967.
 Станиславская  А.  М.  Русско-английские  отношения  и  проблемы  Средиземноморья
(1798-1807).  М.,  1962.
 Степанов  М.  [Шебунин  А.  Н.  J  Жозеф  де  Местр  в  России  //  Литературное  наследство.  М.,
1937.
 Столетие  Военного  министерства  /  Исторический  очерк  комплектования  войск  в  царство¬
вание  императора  Александра  I.  Т.  IV.  Ч.  1.  Кн.  1.  СПб.,  1902.
 Сучуюва  Я.  Дипломатическая  миссия  Джона  Куинси  Адамса  в  1809—1814  годах.  М.,  2007.
 Сын  Отечества.  1849.  №  10.
 Тайны  царского  двора  (из  записок  фрейлин).  М.,  1997.
 Талейран.  Мемуары.  М.  —Л.,  1934.
 ТарлеЕ.  В.  Континентальная  блокада//Соч.  Т.  III.  М.,  1958.
 ТарлеЕ.  Нашествие  Наполеона  на  Россию:  1812  год.  М.,  1943.
 Тарле  Е.  Соглядатай  Наполеона  I  о  русском  обществе  1808  г.  //  Современный  мир.
1910.  №  12.
 Тартаковский  А.  Г.  «Бюллетень»  М.  Ф.  Орлова  о  поездке  во  французскую  армию  в  нача¬
ле  войны  1812  г.//  Археографический  ежегодник  за  1961  г.  М.,  1962.
 Тартаковский  А.  Г.  Военная  публицистика  1812  года.  М.,  1967.
 253 	<f£-

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Тартаковский  А.  Г.  1812  год  и  русская  мемуаристика.  Опыт  источниковедческого  изуче¬
ния.  М.,  1980.
 Татищев  С.  С.  Из  прошлого  русской  дипломатии:  Исторические  исследования  и  полемиче¬
ские  статьи.  СПб.,  1890.
 Татищев  С.  С.  Мировой  раздел:  От  Тильзита  до  Эрфурта  //  Русский  вестник.  1890.
№3,4;  1891.  №2,  9,  И,12.
 Терентьев  М.  А.  История  завоевания  Средней  Азии.  Т.  I.  СПб.,  1906.
 Терешкина  Е.  А.  Прусский  вопрос  во  внешней  политики  России  //  Вестник  Московского
университета.  Серия  8.  История.  2007.  №  5.
 Тиванов  В.  В.  Финансы  русской  армии  (XVIII  век—начало  XX  века).  М.,  1993.
 Тимирязев  В.  А.  Александр  I  и  его  эпоха  //  Исторический  вестник.  1897.  №  4.
 Тирион.  1812  год:  Воспоминания  офицера  французского  кирасирского  №  2  полка  о  кам¬
пании  1812  года.  СПб.,  1912.
 Тотфалушин  В.  П.  Влияние  французской  военной  доктрины  на  развитие  русской  армии  и
рурусского  военного  искусства  //  Новая  и  новейшая  история:  Проблемы  общественной  жиз¬
ни.  Саратов,  1991.
 Трачевский  А.  Новая  история.  Т.  II.  СПб.,  1908.
 ТрачевскийА.  Франко-русский  союз  в  эпоху  Наполеона  //  Исторический  вестник.  1891.  №  6.
 Троицкий  Н.  А.  Антинаполеоновские  коалиции  1813—1815  гг.:  Смысл,  цели,  характер.
//  Доклады  Академии  военных  наук.  2004  (Саратов).  №  12.
 Троицкий  Н.  А.  Фельдмаршал  Кутузов:  Мифы  и  факты.  М.,  2002.
 Туган-Барановский  М.  И.  Война  1812  г.  и  промышленное  развитие  России//  Отечествен¬
ная  война  и  русское  общество.  Т.  VII.  М.,  1912.
 ТюларШ.  Наполеон,  или  миф  о  «спасителе».  М.,  1996.
 ТюларЖ.  Мюрат.  М.,  1993.
 Урланис  Б.  Ц.  История  военных  потерь:  Войны  и  народонаселение  Европы.  Людские  по¬
тери  вооруженных  сил  европейских  стран  в  войнах  XVII—  XX  вв.  (историко-статистическое
исследование)  СПб.,  1994.
 Усов  П.  Вооруженные  караваны  для  торговли  с  Ост-Индией  //  Исторический  вестник.
1884.  №7.
 Фадеев  А.  В.  Россия  и  Кавказ  первой  четверти  XIX  в.  М.,  1960.
 Федорова  О.  За  три  моря  месяца  за  три  //  Родина.  2000.  №  9.
 Филонов  А.  Оренбургский  поход//  Донские  войсковые  ведомости.  1859.  №  1—3.
 Французы  в  России:  1812  год  по  воспоминаниям  современников-иностранцев.  [Т.  1].  М.,
1912.
 Халфин  Н.  А.  Россия  и  ханства  Средней  Азии  (первая  половина  XIX  века).  М.,  1974.
 Хорошилова  Л.  Б.  О  влиянии  либерально-просветительских  идей  на  формирование  внеш¬
неполитического  курса  Александра  I  //  Европейский  либерализм  в  Новое  время:  Теория  и
практика.  М.,  1995.

БИБЛИОГРАФИЯ
 Хромов  II.  Л.  Экономическое  развитие  России  в  XIX—XX  веках  (1800—1917).  М.,  1950.
Цареубийство  11  марта  1801  года:  Записки  участников  и  современников.  СПб.,  1907.
Чандлер  Д.  Военные  кампании  Наполеона.  Триумф  и  трагедия  завоевателя.  М.,  1999.
Черкасов  II.  II.  Рец.  на  кн.:  Геополитические  факторы  во  внешней  политике  России:
Вторая  половина  XVI  —  начало  XX  века.  М.,  2007.  //  Новая  и  новейшая  история.  2007.
№  5.
 Чиняков  М.  Россия  [СССР]в  коалиционных  войнах//  Рейтар.  2007.  №  2  (35).
 Чтения  в  обществе  истории  и  древностей  российских.  1860.  Кн.  III.  Раздел  V.
 Чубарьян  А.  О.  Европейская  идея  в  истории.  Проблемы  войны  и  мира.  М.,  1987.
Чуйкевич  П.  Покушение  Наполеона  на  Индию  1812  года  или  разговор  двух  офицеров  на
аванпостах  армий,  с  замечаниями  и  некоторыми  приказами,  отданными  в  французской  ар¬
мии.  СПб.,  1813.
 Чумиков  А.  А.  Вызов  на  дуэль  князя  Меттерниха  императором  Александром  I  //  Русская  ста¬
рина.  1887.  №  6.
 Ш  -ийА.  Былые  русско-английские  распри.  //  Военно-исторический  сборник.  1916.  №  2.
Шебунин  А.  Н.  Европейская  контр-революция  в  первой  половине  XIX  века.  Л.,  1925.
Шебунин  А.  Из  истории  дворянских  настроений  20-х  годов  XIX  века  //  Борьба  классов.
1924.  №  1-2.
 Шедивы  Я.  Меттерних  против  Наполеона.  М.,  1991.
 Шейн  И.  А.  Война  1812  года  в  отечественной  историографии.  М.,  2002.
 Шейн  И.  А.  Некоторые  методологические  аспекты  историографии  Отечественной  войны
1812  г.//  Эпоха  1812  года.  Исследования.  Источники.  Историография.  Т.  III.  Труды  ГИМ.
Вып.  142.  М.,  2004.
 ШилъдерН.  К.  Байонская  трагикомедия  1808  года//Исторический  вестник.  1897.  №11.
Шильдер  Н.  К.  Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствование.  Т.  I  —III.  СПб.,
1897.
 Шильдер  Н.  К.  Император  Павел  Первый.  Историко-биографический  очерк.  СПб.,
1901.
 Шильдер.  Н.  От  Парижа  до  Вильны  :  Похождения  французского  военного  врача  в
1812  году//Русская  старина.  1898.  №  7.
 Шильдер  Н.  К.  Россия  в  ее  отношениях  к  Европе  в  царствование  императора  Александра  I
//  Русская  старина.  1889.  №  1.
 Штейнберг  Е.  J.  Английская  версия  о  «русской  угрозе»  Индии  в  XIX—XX  вв.  //  Истори¬
ческие  записки.  Т.  33.  М.,  1950.
 ЭйдельманН.  Я.  Грань  веков.  М.,  1982.
 Энциклопедия  «Отечественная  война  1812  года».  М.,  2004.
 Юдин  II.  На  Индию  (По  поводу  небывалого  похода  атамана  Платова)  //  Русская  старина.
 1894. 	№  12.
 255 	4%Ь

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Яковлев  Я.  О  так  называемом  «завещании»  Петра  Великого//  Исторический  журнал.
1941.  №  12.
 Якушкин  И.  Д.  Мемуары.  Статьи.  Документы.  Иркутск,  1993.
 Яновский  А.  Д.  Российская  дореволюционная  историография  кампании  1805  года  //
«Эпоха  наполеоновских  войн:  Люди,  события,  идеи».  М.,  2005.
 A  Summary  account  of  Leibnitz’s  memoir,  addressed  to  Lewis  the  fourteenth,  recommending
to  that  Monarch,  the  conquest  of  Egypt,  as  conducive  to  the  establishing  a  Supreme  autority  over
the  Government  of  Europe.  London,  1803.
 Bodart  G.  Losses  of  Life  in  Modern  Wars.  Austria-Hungary,  France.  Oxford,  1916.
 Correspondance  de  Frederic-Cesar  de  la  Harpe  et  Alexandre  I-er.  Т.  II.  Neuchatel,  1979.
 Des  progres  de  la  puissance  Russe  depuis  son  origine  jusqu’  au  commencement  du  XIX  siecle,
parM.  I/0*.  Paris,  1812.
 Driault  E.  La  politique  orientale  de  Napoleon:  Sebastiani  et  Gardane.  1806—1808.  Paris,
 1904.
 Handelsman  M.  Instrukcje  i  depesze  rezydentyw  fracuskich  w  Warszawie.  Т.  II.  Warszawa,
1914.
 Histoire  de  l'ambassade  dans  le  grand  duche  de  Varsovie  en  1812,  par  M.  De  Pradt.  Pans,  1817.
 Histoire  secrete  de  la  cour  de  Berlin,  ou  correspondance  d'un  voyageur  fran^ais,  depuis  le  cinq
juillet  1776  jusqu'  au  dix-neufjanvier  1787.  Т.  I.  Paris,  1789.
 Hourtoulle  F.  B.  Davout  terrible.  Paris,  1975.
 Lettres  et  papiers  du  chancelier  comte  de  Nesselrode.  1760—1850.  Т.  Ill  —IV.
Paris,  1909.
 Madelin  L.  Histoire  de  consulat  et  de  Г  empire.  T.  12.  Paris,  1949.
 Margueron.  Campagne  de  Russie.  Т.  III.  Paris,  s/d.
 Memoire  de  Leibnitz,  a  Lous  XIV,  sur  la  conquete  de  l'Egypte,  publie  avec  une  preface  et
notes,  Par  M.  de  Hoffmanns,  suivi  d’un  projet  d'expedition  dans  l'lnde,  par  terre,  concerte  entre
le  premier  consul  et  l'Empereur  Paul  I-er,  au  commencement  de  ce  ciecle.  Paris,  1840.
 Memoires,  documents  et  ecrits  divers  laisses  par  le  prince  de  Metternich,  chancelier  de  cour
et  d'etat.  T.  1.  Paris,  1880.
 Memoires  et  relations  politiques  du  baron  de  Vitrolles.  Т.  I.  Paris,  1884.
 Memoires  posthumes  du  feld-marechal  comte  de  Stedingk.  Т.  II.  Paris,  1845.
 Mission  du  general  Gardane  en  Perse  sous  le  premier  empire,  par  le  comte  Alfred  de  Gardane.
Paris,  1868.
 Savant  J.  Napoleon.  Paris,  1974.
 Souvenrs  contemporains  d'histoire  et  de  literature,  par  M.  Villemain.  Paris,  1858.

ИМЕННОЙ  УКАЗАТЕЛЬ
 А
 Абалихин  Б.  С.  2.,  245
АдамсД.  К.  226
 Айрапетов  О.  Р.  13,  15,  85,  245
Аксаков  С.  Т.  54,  245
Александр  I  10-11,  14-17,  19,22-25,
27-29  31-57,  59-72,  74,  76-87,
90-93, 	95, 	100, 	102, 	104,
 110-111,  113-118,  122,  128,  131,
158,  162-164,  167-180,  187-188,
192-195,197-198,  200-203,  208-
211,  213-217,  221-234,  236-255
Александр  II  29,213
Александр  III  25
Алопеус  М.  А.  49
Анна  Павловна  128
Антюхина  В.  139,  167,  245
Аракчеев  А.  А.  51,67,  198,214,232
Аристов  Н.  А.  241
Арсеньев  А.  В.  159,241,245
Асанов  241
 Астурийский,  принц  116,  237
Б
 Баиов  А.  34,  216,  245
Балашов  А.  Д.  65—66,  228,  230,  232
Барклай  де  Толли  М.  Б.  56,63,  67,  76,
180,187
 Баторский  А.  А.  151
Бахметьев  Н.  Н.  154,158,  240
Безотосный  В.  М.  12,  34,  62,  66,  132,
184,  187,222-223,245
Бекович—Черкасский  А.  154
Белинский  В.  Г.  205—206,  244—245
 Беннигсен  Л.  Л.  24,  68,  225
 Бернадотт  Ж.  Б.  60,  78,  128,  180
 Беррийский,  герцог  128
 Бертье  А.  36,71
 Бескровный  Л.  Г.  191,  245
 Бесов  А.  Г.  196,  246
 Бест  Д.  133
 Биньон  Э-  177
 Блан  С.  179
 Блешан  А.  235
 БлиохИ.  С.  196,  246
 Богарне  Г.  235
 БогарнеЭ.  58,  106,  128
 Богданов  Л.  П.  192,  246
 Богданович  М.  И.  12,51,  119,  127,191,
 220,224,229,246
 Богоявленский  С.  К.  50,  246
 Бодар  Г.  237
 Божерянов  И.  Н.  233,  246
 Бокова  В.  М.  13,  234,  246
 Бонтан  164
 Будберг  А.  Я.  43,  222
 Булгаков  А.  Я.  181,  242,  246
 Бурбоны  57,  85,  108,  НО,  116,
 127-128,238,249
 Бутурлин  Д.  П.  71,  191,  220,  246
 В
 Валлоттон.  А.  57,  246
 Вандаль  А.  19,  50,  57,  164,  170-177,
 221,  224,  227-229,  237,  242,  246
 Вербицкий  Ш.  Д.  152,  241,  246
 Вернег  164
 Величко  II.  Е.  161
 257

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Вигель  Ф.  Ф.  49,  248
Виктор  Эммануил  I  231
Вильгельм  I  Гогенцоллерн  39
Вильсон  Р.  Т.  71-72,  183
Виноградов  В.  Н.  152,  169,  170,  246
Витроль  Е.  Ф.  А.  128
Володина  Т.  А.  87,  206,  246
Вяземский  П.  А.  26,  28,  89,  246
 Г
 Гагарин  Г.  П.  161
 Гальберштадт  Л.  И.  168,  180,  247
 Гардан  Ж.  М.  165-167,  185
 Гарденберг  К.  А.  143,  229
 Герцен  А.  И.  202-203,  210,  243,  247
 ГерьеВ.  И.  180,247
 ГиневВ.  Н.  135,247
 Глинка  С.  Н.  87,  246
 Гоголь  Н.  В.  207
 Голицын  С.  Ф.  45,  227
 Голубков  П.  В.  142,  162
 Гордеев  А.  А.  157-158,247
 Горностаев  М.  В.  243,  247
 Горчаков  А.  И.  51,  251
 Горчаков  В.  Н.  157
 Горяйнов  С.  194,  247
 Гоффман  141  —  142
 Граббе  П.  X.  181,229-230,247-248
Грузинов  Е.  О.  156
Грузинов  П.  О.  156
 Грюнвальд  К.  43—44,  128,  148,  221,
 240,247
 Гулишамбаров  С.  О.  82,  125,  227,  240,
247
 Гурьев  Д.  А.  197-198
Густав  IV  Адольф  115
 д
 Давыдов  Д.  В.  116,181,247
ДавуЛ.  Н.  61,  229
Данилова  Е.  II.  179,  247
 Дегоев  В.  В.  13,  15,  27,  84,  130,  234,
 238,243,247
 Денежников  154
 Денисов  А.  К.  182,  248
 Державин  Г.  Р.  209
 Дессоль  Ж.  58
 Дживелегов  А.  К.  104,  221,  247
Дивов  П.  Г.  222,  225
Додолев  М.  А.  83,  247
Долгопятов  154
Долгорукий  П.  239
Долгоруков  П.П.  222
Достоевский  Ф.  М.  207
Дрио  Э-  168
 Дубровин  Н.  Ф.  41,  68,  198,  228,  247
Дунаевский  В.  А.  20,  245
Дюрок  Ж.  К.  М.  36,  142,  162,  239
Дюфрес  Р.  237-238,  247
 Е
 Евстигнеев  И.  В  164,  247
Екатерина  Вюртембергская  235
Екатерина  Павловна  49  —  50,  70,74,
222,  225,  228,  232-233,  246,  248,
251
 Екатерина  II  28,113,  152,  215
Екатерина  III  50
ЕрмоловА.  П.  77,  251
 Ж
 Жилин  П.  А.  192,  195,  248
Жозеф  Бонапарт  44,  116
Жером  Бонапарт  235
ЖоберА.  164
 Жомини  А.  35,  126,  181,  248
Жордания  О.  К.  244,  248
Жуанен  164
 Жуковский  В.  А.  113,  251
Журавский  Д.  П.  191-192,  197,248
Жюно  А.  42
 258

ИМЕННОЙ  УКАЗАТЕЛЬ
 3
 Заблоцкий—Десятовский  А.  П.  216,
248
 Зайончковский  П.  А.  161,  217,  248
Захаров  В.  А.  160,  248
Зеленева  И.  В  89—92,  248
Злотников  М.  Ф.  227,  248
Зубов  В.  А.  152
 И
 Иван  Грозный  92
 Иванов  П.  183
 Игамбердыев  М.  А.  139,  248
 Игнатьев  А.  В.  13
 Иоаннисян  А.  Р.  139,  248
 Ионов  А.  В.  238,  248
 Исдейл  Ч.  Д.  27,  98-99,  109,  126,
 128,  133,  174,  228,  233,  236-238,
 248
 ИскюльС.  И.  226,  249
К
 Кабузан  В.  М.  190,  195,  243,  249
Казаков  Н.  И.  39,  139,  222-223,  249
Каминский  Л.  С.  190,  195,  237,  249
Канкрин  Е.  Ф.  196
Калсри  Р.  Г.  С.  84
 Карамзин  И.  М.  48,  52-53,  87,  132,
 206,  223-225,  228,  236,  249
 Карл  Великий  108,  224
 Карл  IV  116,  237
 Карл  —Юхан  78
 Карно  И.  106,  130,249
 Кастело  А.  124,  249
 Керсновский  А.  А.  193—195,  216,
 233,249
 Кизеветтер  А.  А.  32,  228,  249
Кириллина  Л.  А.  74,  249
Киселев  П.  Д.  216,  248
Киселева  Е.  В  128,  249
Киссинжер  Г.  83
 Клембовский  В.  15
 Ключевский  В.  О.  89,  113,  131,
 235-236,  249
 Кнорринг  К.  Ф.  156
 Козлов  В.  П.  179,249
 Коленкур  А.  О.  Л.  де.  23,  34,  45,  118,
 170-172,174,181,237,239,248-249
 Колокольников  П.  Н.  190,  199,  249
 Колычев  С.  А.  22,  148
 Константин  Павлович  70
 КорниловА.  А.  10,  194,  197-198,212,
 249
 КрейеЭ.  Э-  26,231,249
Крестковский  182
Кубанова  М.  Н.  133,  249
Куракин  А.  Б.  36-37,  49,  56,  110,  222
Кутузов  (Голинищев—Кутузов)  М.  И.  67,
71,  73-74,  76,  182,  201,  229,  232,
 243,247,249,254
КухарукА.  В.  234,  249
 Л
 Лабланш  Ж.  де.  164
 Лависс.  103,  250
 Лавров  И.  И.  135,241,247
 Лагарп  Ф.  Ц.  27
 ЛажарЖ.  Б.  Ф.  167
 Ланской  В.  С.  87
 Лачинов  В.  П  176,  250
 Левашов  В.  И.  148,  239
 Левесон—Гоуэр  Д.  43
 Лезюр  М.  178,  183
 Лейбниц  Г.  В.  140—141
 Лелорнь  Д'Идевиль  Э-  Л.  Ф.  177
 Лермонтов  М.  Ю.  207
 Ливен  Д.  77,  104,  194,  205,224,226,
 233,250
 Ливен  Д.  X.  156
 Ливен  X.  А.  222
 Ливен  Ш.  К.  222
 Лобанов—Ростовский  Д.  И.  36
 259

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Ложье  Ц.  179
ЛорерН.  И.  217,250
Людовик  Бонапарт  235
Людовик  XIV  83,  85,  140-141
Людовик  XVIII  128,238
Люсьен  Бонапарт  235
 М
 Мале  К.  Ф.  де.  124
 Малькольм  Д.  239
 Манфред  А.  3-  19—20,  163,  250
 Маре  Ю.  Б.  37,65,  177
 Мария—Луиза  55,  78,  107
 Мария  Федоровна  45,49,  70
 Маркс  К.  96,  104-105
 Мармон  О.  Ф.  Л.  175
 Мартенс  Ф.  Ф.  36,  45,  48,  60,  74,
 173-175,227,250
 Марштупа  Г.  С.  13
 МассенаА.  143
 Массон  Ф.  108,  250
 Местр  Ж.  де.  51,  55-56,  82,  111,
 126-127,228,231,235,237,250,253
 Метакса  239
 Меттерних  К.  26,  84,  87,  170,  228,
 249,255
 Милютин  Д.  А.  143,151,  240,  250
Минаева  Н.  В.  210,  250
МирабоО.  Г.  Р.  151-152
Мироненко  С.  В.  92,  210,  213,  250
Михаил  Павлович  217
Михайловский—Данилевский  А.  И.  12,
63,  191,220,  225,250
МореттиА.  182
Муравьев  А.  М.  244,  248
МюратИ.  106,  126,  184,254
 Н
 Надир—Шах  (или  Тамасс—Кули—Хан)
145,239
 Надлер  В.  К.  232,  250
 Наполеон  Бонапарт  10—11,  14  —  29,
 31-72,  74-83,  85,  91-93,  100,
 102-119,  121-131,  136-152,  160,
 162-164,  166-188,  199,  202-204,
 207-209, 	214, 	218, 	221-222,
 224-230,  232-239,  241-255
 Наполеон  II  106,  123-124
 Наполеон  III  130,  135
 Нарбонн  Л.  65,  176
 Нассау-Зиген  К.  Г.  Н.  О.  152
 Нейдгард  П.  И.  239
 Нельсон  Г.  161
 Неплюев  И.  И.  161
 Нессельроде  К.  В.  56,  72,  74,  87
 Неупокоев  В.  И.  197,  250
 НечаевС.  Ю.  42,60,250
 Николай  Михайлович  34,  49,  53,  87,
 224-225, 	227, 	230-234, 	238,
 250-251
 Николай  I  85,  88,  212,  217,  234,  249
Новосельский  С.  А.  190,195,  237,  249
Новосильцев  Н.  Н.  100,111
Норов  А.  С.  231,  246
 О
 Обольянинов  П.  X.  240
 Огородников  Ф.  Е.  164,  169,  175,  190,
 241-242,251
 ОрловА.  А.  13,  42,  250
 Орлов  В.  П.  153-162,  182,  240-241
 Орлов  М.  Ф.  66,  253
 д’ОтеривА.  М.  Б.  176
 П
 Павел  123-24,89,131,140,142-154,
156-163,  182,  184,  215-217,  223,
233,  239-241,  246,  248,  250,  252,
255
 Павленко  Н.  И.  179,  251
Пален  П.  А.  24
Панин  Н.  П.  239
 260  «ф*

ИМЕННОЙ  УКАЗАТЕЛЬ
 Парсамов  В.  С.  113,  251
 Паскевич  И.  Ф.  234
 Паттерсон  Э-  235
 Пельтцер  М.  А.  235,  251
 Перовский  В.  А.  154
 Петр  I  (Петр  Веиикий)  29,  92,  178-179,
 202,204,206,247,251
 Печерин  Я.  И.  195-196,  198,  251
 Пикорнель  182
 ПичетаВ.  И.  243.  251
 Платтер  А.  С.  182
 Платов  М.  И.  159,  162,  184,  241,  245
Платон  (митрополит)  202
Погодин  М.  II.  88,  251
Погребинский  А.  П.  196,  251
Поливанов  М.  Д.  51,  251
Понтекулан  164
 ПоповА.  Н.  56,61,63,229,251
 Потемкин  Г.  А.  152
 Потоцкая  А.  68,  179,251
 Поццо  ди  Борго  К.  О.  87
 Предтеченский  А.  В.  50,  92—93,
 221-222,252
 Пресняков  А.  Е.  100,  102,  227,
235-236,  252
Пугачев  Е.  И.  22
 Пушкин  А.  С.  55,  79,  103,  203,
 206-207,  244-245
 Пыпин  А.  Н.  И,  53,  110,  121,
 205-206,  252
 Пюар  177
 Р
 Радожицкий  И.  Т.  81,  181,  242—243,
251
 Раевский  Н.  Н.  34
Рамбо  А.  103,  250
РевякинА.  В.  15,  109-110,252
Регсдейл  X.  223,  234,  252
Ромье  164
 Ростопчин  Ф.  В.  53-55,  67,  222-223,
 228,243,247-248,252
 Руман  164
 Румянцев  Н.  П.  24,  67,  172-174,  176,
232
 Румянцев  П.  А.  204
Румянцевы  222
 С
 Сабанеев  И.  В.  216
 Савари  А.  Ж.  М.  Р.  50
 Савельев  Е.  П.  157  —  158,  252
 Салтыков  Н.  И.  231—232
 Санглен  Я.  И.  де.  180,  248
 Сапожников  А.  И.  13
 Себастиани  Ф.  О.  Б.  175
 Семевский  В.  И.  222
 Сен—Жени  152
 Сен—Марсан  А,3-  HI.  229
 Сенявин  Д.  Н  41,  250—251
 Середонин  С.  М.  10,  252
 Серра  Каприола  А.  М.  223
 Сивков  К.  В.  198,  209,  252-253
 Сироткин  В.  Г.  30,  32,  49,  179,  253
 СмирновА.  А.  13
 Снесарев  А.  Е.  152,  161,  241,  253
 Соболев  А.  239
 Соколов  О.  В.  15—16,  22—23,  28,  61,
221,241,253
 Соловьев  С.  М.  79,  121-122,  173,  253
Соловьев  С.  Ф.  243,  253
Сперанский  В.  Н.  125,  253
Сперанский  М.  М.  52—54,  67,  222
Спренгтпортен  Г.  М.  148,  239
Ставицкий  М.  Ф.  239
Ставраков  С.  X.  239
Сталь  А.  Л.  Ж.  де.  119
Станиславская  А.  М.  169,  225,  241,  253
Стединг  К.  Л.  Б.  К.  142,  239
Строганов  II.  А.  111
Стурдза  Р.  С.  79
 Jlf»  261

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 СуворовА.  В.  51,  117,204
Сулимов  239
Сухтелен  П.  К.  180
Сучугова  Н.  226,  253
 Т
 Талейран  Ш.  М.  35-37,  56,  84,  109,
 126,  128,  170,  174,  176,  178,  228,
 241-242,  253
 ТарлеЕ.  В.  42,  180,  183,253
 Тартаковский  А.  Г.  9,  66,  100,  107,  253
 Татищев  С.  С.  19,  222,  225,  232,  235,
 254
 Терентьев  М.  А.  152,  161,  254
 Терешкина  Е.  А.  60,  254
 Тиванов  В.  В.  191,  197,  254
 Тизенгаузен  239
 Тимирязев  В.  А.  10,  254
 Тирион.  179,  254
 Тихомиров  Л.  А.  134—135,  247
 Тихонов  И.  С.  13
 Толстой  Л.  Н.  10,  12
 Толстой  П.  А.  48
 Тотфалушин  В.  П.  34,  254
 Трачевский  А.  19,  163,  170,  174,  231,
 236.254
 Троицкий  Н.  А.  96-100,103-105,117,
 121,  132-134,  219,  232,  235,  254
 Трубецкой  С.  П.  209
 Туган—Барановский  М.  И.  198,  254
 Тургенев  А.  М.  148,  248
 Туссен—Лувертюр  Ф.  Д.  119
 Тьер  Л.  А.  106
 Тюлар  Ж.  103,  119,  125-126,  184,
 229.254
 У
 Убри  П.  Я.  30
Урланис  Б.  Ц.  195,  254
Усов  П.  161-162,254
УстряловН.  Г.  77,251
 Ф
 Фадеев  А.  В.  167,240,  254
 Фантэн  дез  Одар  Л.  Ф.  179
 Федор  Кузьмич  214
 Федорова  О.  241,  254
 Фердинанд  Габсбург  51
 ФилоновА.  154,  156,  158,  240,  254
 Фонвизин  Д.  И.  21
 Франц  1111
 Фридрих  Великий  214
 Фуше  Ж.  126
 X
 Халфин  Н.  А.  243,  254
Харкевич  В.  230,  248
Хорошилова  Л.  Б.  100,  254
Хромов  П.  А.  196,254
 Ч
 Чандлер  Д.  116—119,  255
Чарторыйский  А.  26—27,  31,  87,  111,
221,  223-224,  230,  245,  248
Черкасов  П.  П.  93,  255
Чиняков  М.  К.  83,  255
Чубарьян  А.  О.  80,  234,  255
Чуйкевич  П.  А.  181,  242,  255
Чумиков  А.  А.  87,  255
 Ш
 Шампаньи  Ж.  Б.  56,  170—171
Шарнгорст  Г.  60
 Шебунин  А.  Н.  [Степанов  М.  ]  24,  101,
 223.227.234.253.255
Шедивы  Я.  228,  255
Шейн  И.  А.  9,  20,  255
Шеманский  А.  (А.  Ш—ий)  152,  160,
 185.255
 Шильдер  Н.  К.  45,  56,  79,  128,  179,
228,  230,  236-237,  240,  244,  255
ШишковА.  С.  53-55,67,71-72,228,
230,232-233,244,248
 262

ИМЕННОЙ  УКАЗАТЕЛЬ
 Штейн  Г.  Ф.  К.  44,  74,  101
Штейнберг  Е.  Л.  239,  255
Шрзель—ГуфьеС.  229,231,249
Шувалов  Л.  186
 э
 Эйдельман  Н.  Я.  156,  160,  255
Энгиенский  Л.  А.  23,  119,  222
Эренстрем  И.  А.  143,  239,  248
 К)
 Юдин  П.  162,  255
 Я
 Яковлев  Н.  179,255
Якушкин  И.  Д.  233,  238,  255
Яновский  А.  Д.  15,  256
 А
 Alexandre  I  28,  256
В
 BodartG.  237,  256
G
 Gardane  A.  de.  166—168,  256
D
 Davout  177,  256
 Driault  E.  168-169,  174,256
 H
 Handelsman  M.  177,  256
La  Harpe  F.  C.  28,  256
Hoffmann  142,  256
Hourtoulle  F.  B.  177,256
 L
 Leibnitz  142,  256
Lous  XIV  142,  256
 M
 Madelin  L.  179,256
Margueron  183,  256
Metternich  de.  87,  256
 N
 Napoleon  71,  168,  256
Nesselrode  de.  56,  180,  256

РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
 Р
 Paul  I  142,256
Pradt  D.  68,  256
 S
 Savant  J.  71,  256
 Sebastiani  168,  256
 Stedingk  de.  49,  142,  147,  239,  256
 V
 Villemain  176-177,256
Vitrolles  de.  128,256

СОДЕРЖАНИЕ
 Предисловие 	9
 Глава  I.  Россия  на  перепутье  европейской  политики  в  эпоху  1812  года.  Аустерлиц.
Наполеон,  Россия  и  Европа.  —  Большая  европейская  игра.  —  «Незнаменитые  войны»
России  и  «позор»  Тильзита.  —  Закат  эры  Тильзита.  —  Annus  mirabilis  —  «На  начина¬
ющего  Бог».  —  Заграничные  походы  и  дивиденды  от  окончательной  победы.  —  Три¬
умф  победителя?  —  Роковая  ошибка  Александра  I.  —  Дилетантизм  в  истории  или  в  геопо¬
литике? 	14
 Глава  II.  Характеристика  антинаполеоновских  коалиций.  (Полемика  заметки  с
Н.  А.  Тро-ицким).  Наполеоновский  прогресс?  —  Адаптация  наполеоновского  режима  к
феодальной  Европе.  —  Оборона  «старого  режима».  —  Тезисы  Чандлера.  —  Наполеон  —
интегратор  Европы?  —  Причины  побед  «старого  режима».  —  Борьба  с  революциями
после  1815  г 	95
 Глава  III.  Несостоявшийся  геополитический  проект  века.  Восточные  грезы  Наполеона
и  Россия.  Индийский  проект  начала  XIX  века.  —  «Восточные  романы  Бонапарта»:
1805—1808  гг.  —  Индийский  проект  1812  г 	137
 Глава  IV.  Цена  и  последствия  победы.  Подсчет  потерь  и  издержек.  —  Движущие  силы  и
последствия  победы  для  крепостной  России.  —  Апогей  русской  славы  и  выбор  пути
развития.  —  Русская  армия  после  1815  г 	189
 Послесловие 	219
 Примечания 	221
 Библиография 	245
 Именной  указатель 	257

Научно-популярное  издание
 Безотосный  Виктор  Михайлович
 РОССИЯ  И  ЕВРОПА  В  ЭПОХУ  1812  ГОДА
Стратегия  или  геополитика
 Автор  рисунков  для  заставок  и  концовок  к  главам  Ю.С.  Гершкович
Компьютерный  набор  Е.В.  Петраш
Корректоры  В.Х.  Ужегова,  О.С.  Соболева
 ООО  «Издательство  «Вече»
 Юридический  адрес:
 109004,  г.  Москва,  ул.  Николоямская,  дом  43,  корпус  4.
 Почтовый  адрес:
 129337,  г.  Москва,  а/я  63.
 Адрес  фактического  местонахождения:
 127566,  г.  Москва,  Алтуфьевское  шоссе,  дом  48,  корпус  1.
 Подписано  в  печать  22.11.2011.  Формат  70  х  90  '/16.
Гарнитура  «Елизаветинская».  Печать  офсетная.  Бумага  офсетная.
Печ.  л.  17.  Тираж  3000  экз.  Заказ  2986/12.
 Отпечатано  в  соответствии  с  предоставленными  материалами
в  ООО  «ИПК  «Парето-Принт»,  г.  Тверь
www.pareto-print.ru

ДЛЯ  ЗАМЕТОК

Ход  мировой  истории  в  первой  четверти  XIX  века
во  многом  определяли  события,  происходившие
на  европейском  континенте.  Этот  важный  отрезок  времени
принято  именовать  по-разному:  эпоха  Наполеоновских  войн,
эпоха  коалиций,  эпоха  1812  года,  эпоха  конгрессов.
 Без  всякого  сомнения,  это  был  переломный  момент
в  истории  человечества  и  России,  поскольку  именно  тогда
в  горниле  глобальных  конфликтов  европейских  государств
определялась  судьба  будущего  мироустройства.
 Она  решалась  как  на  полях  сражений,  так  и  в  ходе
закулисных  дипломатических  переговоров.
 О  перипетиях  этого  непростого  времени  повествует
новая  книга  известного  российского
историка  В.М.  Безотосного.