Author: Винокурова М.В.
Tags: всеобщая история история история англии переводная литература издательство наука
ISBN: 5-02-009813-2
Year: 2004
Text
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
*
RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
INSTITUTE OF UNIVERSAL HISTORY
M.V. Vinokurova
THE WORLD
OF ENGLISH
MANOR
According to manorial surveys of Lancashire and Wiltshire:
second half of the 16th - beginning of the 17th c.
MOSCOW NAUKA 2004
М.В. Винокурова
МИР
АНГЛИЙСКОГО
МАНОРА
По земельным описям Ланкашира и Уилтшира
второй половины XVI - начала XVII в.
МОСКВА НАУКА 2004
УДК 94(410.1)
ББК 63.3(4Вел)
В49
Рецензенты:
кандидат исторических наук О.В. Дмитриева,
доктор исторических наук АЛ. Сванидзе
Винокурова М.В. Мир английского манора (по земельным описям
Ланкашира и Уилтшира второй половины XVI - начала XVII века) /
М.В. Винокурова; Ин-т всеобщей истории. - М.: Наука, 2004. - 493 с. -
ISBN 5-02-009813-2 (в пер.)
Применяя, наряду с классическим сравнительно-статистическим подходом, микро¬
анализ, герменевтическую реконструкцию текстов, семантический анализ источников,
автор строит монографию как социальное исследование аграрного строя в Англии в ка¬
нун революции середины XVII в., позволяющее проникнуть в глубины манора и рассмот¬
реть отношения в этой основной ячейке сельского мира во всей их многоплановости.
Изучены 49 крупных маноров. Итогом является новый в отечественной историографии
вывод о нетипичных путях развития аграрного капитализма в отдаленных от центра
«маргинальных» регионах Англии. Этот итог сравнительного изучения двух регионов до¬
полнен характеристикой английского манора как хозяйственного и политико-право¬
вого института.
Для историков.
ТП-2004-1-№ 269
ISBN 5-02-009813-2 © Винокурова М.В., 2004
© Российская академия наук, 2004
© Издательство «Наука», художественное
оформление, 2004
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Светлой памяти
моего Учителя
Михаила Абрамовича Барга
От автора
Эта книга - дань благодарной памяти моему Учителю, профес¬
сору Михаилу Абрамовичу Баргу, который много лет назад помог
мне приоткрыть дверь в мир английского манора и увидеть неисчер¬
паемое его многообразие.
Книга не была бы такой, какая она есть, без поддержки моих
коллег, друзей и родных, теплое участие которых я постоянно
ощущала.
Я безмерно признательна Марине Павловне Айзенштат, Мари¬
не Станиславовне Бобковой, Ольге Игоревне Варьяш, Ирине Иго¬
ревне Варьяш, Владимиру Александровичу Ведюшкину, Галине Ва¬
сильевне Глазыриной, Андрею Германовичу Глебову, Кристоферу
Дайеру, Ольге Владимировне Дмитриевой, Галине Ивановне Звере¬
вой, Екатерине Николаевне Кирилловой, Олегу Федоровичу Куд¬
рявцеву, Майе Михайловне Леренман, Наталии Леонидовне Петро¬
вой, Ирине Сергеевне Пичугиной, Лорине Петровне Репиной, Аде¬
лаиде Анатольевне Сванидзе, Павлу Юрьевичу Уварову, Сусанне
Карленовне Цатуровой за помощь в обсуждении текста и основных
идей работы, за ценные замечания и советы.
И, конечно же, книга никогда не была бы написана без искрен¬
него дружеского участия моих дорогих родителей, сестры и дочери.
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Несколько слов
об аграрной истории.
Вместо введения
Эта работа посвящена проблемам аграрной истории Англии -
сюжетам, почти забытым ныне. Нередко приходится слышать: нуж¬
на ли аграрная история сегодня, в период крушения традиционных
ценностей, низвержения авторитетов и целых научных школ, появ¬
ления новых исследовательских парадигм? И каково ныне ее место
в общей системе исторического знания, в том числе и в ряду не столь
уж давно привившихся на российской почве направлений в науке -
таких, как историческая антропология, микроистория, гендерная ис¬
тория и т.д.?
Изучение аграрной истории сегодня (впрочем, как и встарь) не¬
обходимо прежде всего потому, что без него невозможно понять
эпоху Средневековья. Ведь в средневековом обществе и власть, и со¬
циальный престиж, и личные связи, и система политического уст¬
ройства базировались на обладании земельной собственностью в
том или ином ее виде. Очень часто (хотя и не всегда) действовало
правило: чья земля, того и власть. Поэтому важно иметь в виду, что
аграрная история - это вовсе не только и не столько история агри¬
культуры, сколько социальная история. Исследователи, занимаю¬
щиеся аграрной историей, изучают прежде всего общество и его со¬
циальную анатомию сквозь призму отношений членов этого обще¬
ства по поводу земли.
Аграрная история Средневековья, в сущности, - история того,
как возник, развивался и умирал феодализм. Как и история полити¬
ческая, социальная, демографическая и всякая другая, она отражает
жизнь средневекового общества во всем многообразии составляю¬
щих его связей.
Ибо как можно, например, ответить на вопрос о том, что такое
феодализм, без опоры на конкретные данные источников по аграр-
6
ной истории, которые фиксируют земельные «передвижки» и отно¬
шения разных групп людей, связанные с динамикой земельной соб¬
ственности? Как можно, далее, понять, когда и как он стал умирать.
Был ли этот процесс медленным, затяжным, тихим, или Средневе¬
ковье уходило в агонии, яростно сопротивляясь всему новому...
А может быть, в разных странах Западной Европы этот процесс
проходил с различной степенью интенсивности и имел, следователь¬
но, свою национальную специфику? Изучая на основе источников
по аграрной истории эту динамику в сфере земельной собственности
в каждой из стран, можно способствовать появлению компаратив¬
ных, типологических исследований по истории феодализма - его ге¬
незиса, развития и упадка.
В области аграрной истории в отечественной историографии су¬
ществует, как известно, плодотворная традиция, начало которой
было положено еще в последней трети девятнадцатого столетия. За¬
рождение этой традиции связано с именами таких выдающихся ис¬
следователей в указанной области, как М.М. Ковалевский, П.Г. Ви¬
ноградов, А.Н. Савин, Д.М. Петрушевский. Ряд самых высоких тре¬
бований, которым удовлетворяли их творческие изыскания и кото¬
рые проявились в работах их последователей: подлинная научность,
основанная на скрупулезной работе с источниками, внеконъюнктур-
ный подход к исследованию исторического процесса, опора на про¬
веренные и строго объективные факты, разработка и развитие
сравнительно-статистического метода исследований, углубление
лучших достижений европейской исторической мысли, - действи¬
тельно позволяют говорить о формировании особой школы в отече¬
ственной историографии. Традиция, заложенная трудами указанных
исследователей, была в дальнейшем развита целой плеядой блестя¬
щих историков - специалистов по социально-экономической и, в ча¬
стности, аграрной истории Англии: Е.А. Косминским, С.И. Архан¬
гельским, В.Ф. Семеновым, В.М. Лавровским, М.А. Баргом,
К.Д. Авдеевой. Чрезвычайно важным представляется последующее
творческое развитие этой традиции, сохранение преемственности
в изучении социально-экономической истории Англии. Ведь чем
плодотворнее исследования «первопроходцев» в той или иной обла¬
сти науки, тем больший простор в постановке и разрешении новых
задач остается на долю тех, кто приходит в эту область в даль¬
нейшем.
Чем же объяснялся целенаправленный интерес русских истори¬
ков последней трети XIX в. к такой специальной и, казалось бы, да¬
лекой от российской действительности того времени теме, как аг¬
рарная история Англии? Дело в том, что направление научных ин¬
тересов представителей школы аграрной истории Англии разви¬
лось в обстановке, возникшей в России после реформы 1861 г. В да¬
леком прошлом хозяйственного развития Западной Европы рус¬
ские историки конца XIX - начала XX в. искали ответы на волно-
7
вавшие их вопросы, в том числе и на вопрос о «будущем русского
деревенского уклада». Вот как писал об этом А.Н. Савин: «Специ¬
альный вопрос о жизнеспособности русской деревенской общины
после крестьянской эмансипации... волновал умы, пламенил сердца,
наполнял слезами умиленные глаза, сплетался с жгучими вопроса¬
ми об особности русской судьбы, о русской, особенно русской кре¬
стьянской душе, об обходе злой страды капиталистического свое¬
корыстия и насилия... В настроениях русской и московской среды
70-х - 80-х годов приходится видеть важный источник этой прочной
ученой привязанности... источник склонности в трудных и спорных
случаях становиться на сторону ученых приверженцев общинного
начала»1.
Однако в конце XIX в. стало ясно, что «общинное начало» рус¬
ской деревни неизбежно должно было подчиниться проникновению
в сельскую действительность капиталистических отношений. Разло¬
жение общины, дифференциация крестьянства, возникновение
крупного хозяйства нового типа - вот те проблемы, которые неиз¬
бежно возникали перед русскими историками. Так что «специфика
развития российского обществоведения второй половины XIX в. со¬
стояла в том, что все общественные науки ...интегрировали свои
усилия, ведя дискуссии вокруг проблем необходимости и возможно¬
сти... капиталистической эволюции России по западной модели»2.
Разрешение этих проблем закономерно должно было связываться с
изучением аграрной истории Англии, и более всего переходных ее
этапов, отмеченных генезисом феодализма, и особенно - капитализ¬
ма, периода, представлявшего собой наиболее яркий образец движе¬
ния этой европейской страны по пути прогрессивного развития.
Сравнительная однотипность и совершенная, классическая отчетли¬
вость этого развития, а также хорошая сохранность источников по
аграрной истории в английских архивах являлись основой для поста¬
новки общих вопросов теоретического характера и выбора наибо¬
лее точного метода для их разрешения.
Имена представителей «русской школы» аграрной истории Ан¬
глии до сих пор почтительно упоминаются не только в отечествен¬
ной историографии, но и в историографии зарубежной, их книги ци¬
тируются и переиздаются, на их исследования ссылаются. Поисти¬
не - это школа мировой значимости. Но, к сожалению, ныне тради¬
ция прерывается, и мы являемся свидетелями того, что все меньше
молодых исследователей связывают свое научное будущее с разра¬
боткой классических сюжетов аграрной истории вопреки очевидной
познавательной важности этих сюжетов. И если приток молодых
специалистов в указанную область не увеличится, то может всерьез
возникнуть опасение, что в ближайшем будущем аграрные исследо¬
вания в нашей стране будут полностью свернуты.
Почему в нашей историографии возникла такая ситуация? Отве¬
тить на этот вопрос одновременно и просто, и сложно.
8
Во-первых, заниматься аграрной историей ныне стало, видимо,
не столь уж интересно - в историографии появились новые отрас¬
ли знания, которые все более привлекают взоры молодых исследо¬
вателей.
Во-вторых, теперь, похоже, это считается не таким уж важным,
и не в последнюю очередь в связи с тем, что в настоящее время
в глазах значительной части наших историков утратил привлека¬
тельность марксистский подход, в основе которого лежал незыбле¬
мый интерес к социально-экономическим сюжетам, и в особенности
к процессам генезиса капитализма в Англии XVI в. Именно на этом
подходе во многом и базировались изыскания отечественных исто-
риков-аграрников советского периода, в то время как ныне смена
исследовательских парадигм уводит медиевистику от классических
сюжетов социально-экономической истории феодальной эпохи.
В-третьих, заниматься аграрной историей очень сложно: иссле¬
дователю приходится производить массу подсчетов, оперировать де¬
сятками тысяч цифр, сводить цифровые данные в бесчисленные
таблицы, разгадывать истинное значение терминологии источни¬
ков, вскрывать противоречие между этой терминологией и реаль¬
ным положением дел, уметь разбираться в мудреных правовых по¬
нятиях и т.д. К сожалению, эта специфика исследований по аграрной
истории отпугивает молодых историков, не привыкших «карабкать¬
ся по каменистым тропам» подлинной науки.
Между тем усилия отдельных энтузиастов в сфере аграрной ис¬
тории не равносильны тем огромным задачам, которые встают сей¬
час перед отечественной историографией. Стоит задуматься хотя
бы над тем, что у нас в течение почти полувека, со времени опубли¬
кования в 60-х годах XX в. монографий М.А. Барга и В.М. Лавров¬
ского по аграрной истории средневековой Англии, практически не
появлялось фундаментальных исследований в указанной области.
Думается, что настала пора продолжить традицию изучения аграр¬
ной истории. Это нужно нам всем. Это нужно самой науке. Вот по¬
чему в этой работе мне хотелось бы предпринять попытку привлечь
внимание коллег, и прежде всего - молодых исследователей - к не¬
которым проблемам аграрной истории Англии XVI-XVII вв.3
Почему избрано именно это время? Во многом потому, что ис¬
следование социально-экономического развития стран Западной
Европы в период их перехода от Средневековья к новому, буржуаз¬
ному, строю представляет особую научную и методологическую
важность, поскольку дает основание для предметного рассмотрения
экономических изменений в обществе на стыке эпох. В их число в
указанный период, несомненно, входили и изменения в аграрных
структурах.
Наиболее динамичным и бурным было аграрное развитие Анг¬
лии XVI-XVII вв. Общеисторические закономерности перехода ев¬
ропейского средневекового общества к буржуазному строю ярко
9
проявились в экономической (и особенно аграрной) истории имен¬
но этой страны, раньше других вступившей на путь капиталистиче¬
ского развития. Начавшаяся в ней в XVI в. экспроприация кресть¬
янства явилась главным движущим рычагом процесса так называе¬
мого первоначального накопления капитала. В борьбу за землю на
стороне дворянства вмешалась английская буржуазия, поскольку
земля в то время все еще была объектом наиболее прибыльного
вложения капитала и во многом - основой социального престижа.
То обстоятельство, что «ломка» средневекового способа производ¬
ства, ввиду исторически сложившейся, весьма стойкой, ориентации
Англии на европейский рынок шерсти, началась в этой стране
раньше в земледелии, чем в промышленности, и происходила в этой
сфере наиболее интенсивно, предопределив в том числе локализа¬
цию именно в деревне (а не в городе) рассеянной шерстяной ману¬
фактуры, придало особую остроту аграрному вопросу в канун и в
ходе революции середины XVII в. Содержание этого социального
конфликта поэтому может быть исследовано во многом путем изу¬
чения аграрной революции в Англии и особенно - проблемы копи¬
гольда в ней. Ведь от того, могли ли крестьянские держания на во¬
ле лорда в ходе революции быть превращены в свободную собст¬
венность на общем праве (фригольд), зависели судьбы английского
крестьянства в целом.
Однако актуальность исследования этим не исчерпывается.
В нем предпринимается попытка, на основании анализа обширного
комплекса источников по аграрной истории, показать социально-
экономическую и правовую специфику английского манора как хо¬
зяйственной и политико-юридической организации, присущей анг¬
лийской деревне периода Средневековья и раннего Нового времени.
При этом представляется важным не только теоретически опреде¬
лить сущностные черты манора, но и показать его как правовой
феномен, имеющий в основе эволюцию внутрипоместного обычая,
как реальный и динамичный мир повседневности - недаром данная
работа носит название «Мир английского манора». Эта необходи¬
мость соединения макро- и микроисторического подходов к изуче¬
нию такого сложного социального явления, как английский манор,
тем более манор раннего Нового времени, в его переходном состоя¬
нии, в нашей историографии давно назрела. Между тем этот фено¬
мен аграрного строя Англии до сих пор интерпретировался в основ¬
ном как особая форма реализации феодальной ренты.
В этой связи все более важной становится задача обработки
массовых источников по аграрной истории Англии (манориальных
описей, протоколов курий, сводов обычаев) по отдельным ее реги¬
онам и локальным зонам. Дело в том, что в отечественной историо¬
графии наилучшим образом исследованы центральные и восточ¬
ные области Англии периода аграрной революции, в то время как
периферийные, «маргинальные» ее зоны долге время оставались
10
и на периферии внимания историков. В трудах А.Н. Савина4,
С.И. Архангельского5, В.М. Лавровского6, М.А. Барга7, освещаю¬
щих, преимущественно в связи с проблемой копигольда и его исто¬
рической судьбы, основные этапы аграрной революции в Англии
XVI - конца XVIII в. и народные восстания указанного периода, ма¬
нор раннего Нового времени рассмотрен в основном на материале
источников, относящихся к наиболее «продвинутым» в отношении
буржуазного развития графствам Востока, Юго-Востока и Центра
Англии8. Другие регионы страны, ввиду недоступности ряда мате¬
риалов, оказывались порой вне поля зрения исследователей. Таким
образом, картина жизни английского крестьянства эпохи раннего
Нового времени долгое время оказывалась «урезанной», исследо¬
ванной далеко не полностью, прежде всего с точки зрения ее ло¬
кальной специфики. Между тем сведения, которые можно получить
путем изучения аграрных отношений в так называемых маргиналь¬
ных зонах страны, характеризующихся явно выраженной «фео¬
дальной составляющей» их социально-экономического развития,
способствуют получению более адекватного представления о том,
как протекал процесс генезиса капитализма в стране в целом, чем
результаты исследования этого процесса в тех областях, где эти ус¬
ловия относительно рано были нарушены развитием товарно-де¬
нежных отношений.
Именно по этой причине основными регионами для наблюдения
за эволюцией английского манора в условиях генезиса капитализма
в настоящей работе были избраны Юго-Запад (графство Уилтшир)
и Северо-Запад (графство Ланкашир) - практически не изученные
в нашей историографии части Англии, характеризующиеся относи¬
тельно замедленными темпами аграрного развития, и следователь¬
но, представляющие собой максимально репрезентативное поле для
исследования. Особенно заманчивой представляется перспектива
исследования компаративно-статистического характера: хотелось
бы провести некий эксперимент, основанный на статистической об¬
работке манориальных описей целого ряда (измеряемого не едини¬
цами, а десятками) поместий Англии периода аграрной революции
в указанных регионах, выявить их специфику, а потом сравнить их
между собой с тем, чтобы определить конкретные особенности про¬
цесса аграрного развития этих регионов (и, в частности, процесса
экспроприации крестьянства), отличающие их от классического
протекания генезиса капитализма в центральных и восточных час¬
тях страны.
Итак, в качестве предмета нашего исследования выступает
аграрный (манориальный) строй предреволюционной английской
деревни и внутренний мир (отношения повседневности) английского
манора в северо-западном графстве Ланкашир и юго-западном
графстве Уилтшир, отраженные в документах поместной истории.
Войдем же в этот мир.
и
1 Савин А.Н. Ковалевский как историк // Исторические известия. 1916. № 1.
С. 175-176.
2 Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской исто¬
рической школы». Казань, 2000. С. 159.
3 Разумеется, мои намерения не ограничиваются реализацией одной лишь этой
задачи. Специальная научно-исследовательская направленность данной рабо¬
ты будет означена ниже - в разделе, посвященном характеристике основных
источников. Такова специфика штудий в области аграрной истории - их ос¬
новной исследовательский ракурс подчас слишком непосредственно зависит
от особенностей источников.
4 Савин А.И. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903; Он же. История
двух маноров // ЖМНП. 1916. № 4; Он же. История одного восточного мано¬
ра // Сборник статей в честь М.К. Любавского. Пг., 1917.
5 Архангельский С.И. Аграрное законодательство Великой Английской рево¬
люции, 1643-1660. М., 1935-1940. Ч. 1-2; Он же. Крестьянские движения в Ан¬
глии в 40-50-е годы XVII века. М., 1960.
6 Лавровский В.М. Парламентские огораживания общинных земель в Англии
конца XVII - начала XIX в. М.; Л., 1940; Он же. Исследование по аграрной ис¬
тории Англии XVII-XIX вв. М., 1966; Лавровский В.М., Барг М.А. Английская
буржуазная революция. М., 1958.
1 Лавровский В.М., Барг М.А. Указ, соч.; Барг М.А. Народные низы в Англий¬
ской буржуазной революции XVII века. М., 1967.
8 В исследованиях В.Ф. Семенова, правда, содержится некоторый обзор эконо¬
мического развития юго-западных и северных регионов Англии (см.: Семе¬
нов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI в. М., 1949;
Он же. Положение обычных держателей Юго-Западной Англии во II полови¬
не XVI - начале XVII в. // Средние дека. 1964. Вып. 25). Однако исследователь
не ставил перед собой задачу рассмотреть аграрное развитие этих регионов по
всем возможным и необходимым параметрам.
Часть 1
Решенные и нерешенные проблемы
английского манора
раннего Нового времени
Глава 1
ЧТО ТАКОЕ МАНОР?
Что такое манор? Известно, что это специальный термин для
обозначения феодального поместья средневековой Англии, веду¬
щий свое происхождение от латинского «шапеге» (пребывать, про¬
должать быть, находиться). Однако сущность этого термина не
вполне ясна вплоть до настоящего времени. Средневековые источ¬
ники не дают четкого определения манора. Даже такой знаток и
толкователь английского права второй половины XVI - начала
XVII в., как Д. Норден, предлагает достаточно туманное толкова¬
ние этого феномена. Вот что он пишет: «...Манор это то, к чему
принадлежат месуагии, земли, держания, ренты, службы и права
наследования; частью чего с незапамятных времен являются доме¬
ны, сам лорд... со своей резиденцией; свободные держания, фермы
и обычные или копигольдерские держания... Кроме того, к манору
относится баронский суд... Но все это само по себе не составляет
манора; поскольку землю следует разделить на домены и держа-
тельские земли, испомещая на части из них свободных держателей,
на другой - держателей по копии манориального суда... но и это все
еще не создаст манора, поскольку создать его - дело длительного
времени»1.
П.Г. Виноградов в своей известной монографии «Вилланство в
Англии» писал о том, что так называемая манориальная система за¬
ключается в своеобразной связи между двумя аграрными организа¬
циями: поселением крестьян, обрабатывающих свои поля, и господ¬
ской экономией, связанной с этими поселениями и зависящей от до¬
ставляемого ими труда. Он полагал, что для создания манориальной
организации необходимы два основных элемента: крестьянская де¬
ревня и обрабатываемая при ее помощи господская экономия (до¬
мен). В обработке домена трудом зависимого крестьянства П.Г. Ви-
13
ноградов видел сущность манора. Другой характерной чертой мано¬
ра, по мнению историка, являлось господство в нем крестьянской
несвободы, крепостного права, вилланства. Такая организация ма¬
нора, как было принято считать в историографии, являлась харак¬
терной для периода господства отработочной формы феодальной
ренты; рост денежной ренты знаменует начавшееся разложение ма-
нориальной системы2.
Едва теория манора получила свое, казалось бы, окончательное
оформление в трудах Виноградова, как она подверглась критике со
стороны скептического Ф. Мэтланда3. Анализируя термин «ма¬
нор», Ф. Мэтланд показал, что он не имел в XIII в. того определен¬
ного экономического и юридического содержания, которое вкла¬
дывала в него историография XIX в. Оказалось, что с изменениями
в социальной жизни, которые выражались в том числе и в переходе
к денежной форме ренты, изменялась и структура манора, этой
«образующей клеточки» английского общества. Строгие формы
феодальной вотчины уступали место более многоликому и подвиж¬
ному миру. Ведь манор мог являться единицей политической, поли¬
цейской и фискальной лишь постольку, поскольку он совпадал с де¬
ревней, а такое совпадение, как впервые показал Ф. Мэтланд,
а вслед за ним продолжают подчеркивать некоторые другие иссле¬
дователи вплоть до настоящего времени4, имело место далеко не
всегда.
Как единица социально-экономическая манор не имеет твердых
признаков, он многолик и «неуловим»; в нем может не быть господ¬
ского двора, может не быть домена, общинных земель, даже вилла¬
нов или копигольдеров. Источники показывают, что манор может
состоять лишь из держаний на общем праве, или, напротив, быть
полностью сданным в аренду... Он может быть или огромен (заклю¬
чать в себе десятки и даже сотни деревень), или являть собой не¬
большой клочок земли и быть раздробленным. Одна деревня может
включать части различных маноров, иллюстрируя такой структурой
пестроту вотчинных форм...
Отечественная наука и по сей день бьется над сущностной ин¬
терпретацией манора. Отчего он так многолик?
Определенный вклад в решение этого непростого вопроса вно¬
сит интерпретация манора, введенная в отечественную историогра¬
фию трудами Е.А. Косминского и М.А. Барга по истории англий¬
ского феодализма XI—XIII вв.5 И в настоящее время вполне прием¬
лемой представляется зависимость «многоликости» манориальной
структуры от эволюции форм ренты: с переходом от отработочной
к денежной ренте, т.е. с переносом «производственного акцента» с
домениального на крестьянско-парцеллярное хозяйство манор дей¬
ствительно менял конфигурацию; например, уменьшая площадь
своего домена за счет увеличения площади держаний или сдачи до¬
мена в аренду. Это еще более справедливо для эпохи аграрной рево-
14
люции XVI-XVII вв. Словом, и по сей день есть смысл рассматри¬
вать манор как организационную форму для присвоения феодаль¬
ной ренты.
В то же время вспоминается определение манора, данное в на¬
чале XVII в. Д. Норденом, знаменитым английским юристом и
землемером-практиком, о котором мы упоминали выше: «...разве
не есть каждый манор маленькое государство, в котором держате¬
ли являются членами, земля - телом, а лорд - головой?»6. Таким
образом, будем помнить, что люди, жившие в то далекое время и
чуть ли не ежедневно имевшие дело с практической жизнью анг¬
лийского поместья, считали его своего рода «слепком» с англий¬
ского общества, указывая в качестве непременных атрибутов ма¬
нора на необходимость наличия материальной субстанции (земли),
того, кто ею распоряжается, и того, кто работает на ней. Хотелось
бы добавить к этому, что, судя как по источникам аграрной исто¬
рии, так и по итогам новейших (правда, немногочисленных) иссле¬
дований в указанной области, непременным атрибутом манора
должна была являться курия, находившаяся, как правило, в рези¬
денции лорда и представлявшая собой важный хозяйственный, су¬
дебный и политико-административный центр внутриманориально-
го мира. В курии решались все хозяйственные дела (включая дела
крестьянской общины), хранились описи и рентали поместья
(включая описи общинных земель), проводились судебные заседа¬
ния, на которых разбирались тяжбы крестьян с лордом и межкре¬
стьянские споры. Курия служила местом, где отправляли свои
функции представители администрации манора. Здесь же приноси¬
лась феодальная присяга лорду со стороны держателей. И, нако¬
нец, именно в курии оформлялись документы на различные виды
держаний, а также осуществлялась «ратификация» лордом земель¬
ных передвижек в маноре.
С учетом необходимости (как представляется, недостаточно
оцененной в нашей историографии) иметь в виду, помимо поземель¬
ных и рентных отношений, и роль курии в жизни английского мано¬
ра периода Средневековья и раннего Нового времени, можно было
бы предложить следующее его определение. Манор - это хозяйст¬
венная и политико-правовая организация, присущая английской де¬
ревне периода Средневековья и раннего Нового времени и характе¬
ризующаяся внутренним самоуправлением, осуществляемым лор¬
дом, его администрацией и представителями крестьянского мира
(через посредство курии) с целью реализации в виде ренты владель¬
ческих прав лорда на землю и держательских прав крестьян на их
наделы и орудия труда7.
15
1 Cp.: «...Mannor is that which hath therunto belonging messuages, lands, tenements,
services and heriditaments; whereof parts are demeasnes, being those which anciently
and time out of mind, the lorde himself with the mannor house; freeholds, farmes and
customarie or coppihold tenements... There is, moreover, belonging to a mannor a court
baron... Neither do those parts properly of themselves make a mannor; for should any
man divide the land into demeasnes and tenement lands, infeoffing tenants in fee of
some parts and granting others by copie of court roll... yet all this will not make a man¬
nor, for it is an office of time by long continuance to make and create the same.»
NordenJ. The Surveyor’s Dialogue. L., 1618. P. 42.
2 Vinogradoff P. Villainage in England. Oxford, 1891. P. 405.
3 См. об этом подробно: Косминский ЕЛ. Исследования по аграрной истории
Англии XIII в. М.; Л., 1947. С. 21.
4 Pollock F., Maitland F. The History of English Law before the Time of Eduard I.
Cambridge, 1898; Кerridge E. Agrarian Problems in the XVI century and after. L.;
N.Y., 1969; Hone N.J. The Manor and Manorial records. Wash., 1971; Watson I.K.
Manor Woodstock, 1996.
5 Косминский ЕЛ. Указ соч.; Барг МЛ. Исследования по истории английского
феодализма XI—XIII вв. М., 1962. См. также: Ульянов Ю.Р. Оксфордширский
манор Уотлингтон в 1086-1300 гг. (К вопросу об эволюции структуры и хозяй¬
ственной организации крупной светской вотчины в средневековой Англии) //
Средние века. М., 1966. Вып. 29; Он же. Образование и эволюция структуры
манора Стонор в XIV-XV вв. // Средние века. М., 1971-1972. Вып. 34, 35.
6 Ср.: «... is not every mannor a little commonwealth, whereof the tenants are the mem¬
bers, the land the body and the lord the head?» Norden J. Op. cit. P. 27.
7 В сущности, это определение было бы более уместно привести в конце насто¬
ящей работы, после того, как читателю станет очевидным весь «пласт» иссле¬
дования не только поземельных и рентных отношений, но и отношений «по¬
вседневности» внутри крестьянского мира, основанного на изучении конкрет¬
ных данных различного типа источников манориальной истории. Признаюсь,
что дать такого рода определение оказалось возможным уже после того, как
я закончила работу. Просто помещаю его здесь, чтобы придать некоторую за¬
вершенность небольшому (но важному) разделу, посвященному манору.
Глава 2
ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ
АНГЛИЙСКОГО МАНОРА XVI-ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVIIв.
ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ
История английского манора периода позднего Средневековья
и начала Нового времени представляет особый интерес для иссле¬
дователей аграрных отношений, ибо ее изучение позволяет про¬
никнуть в реалии аграрного устройства английской деревни в кри¬
тическую для судеб традиционных производственных отношений
эпоху - эпоху аграрной революции, значительных изменений в со¬
циально-экономическом строе страны. Детальное изучение осо¬
бенностей регионального аграрного развития Англии, сквозь
призму которых преломлялись общие социально-экономические
закономерности перехода от феодального способа производства
к капиталистическому, возможно прежде всего путем тщательно¬
го исследования основного типа документов манориальной исто¬
рии: описей (экстентов маноров) и ренталей (списков рент). Фак¬
тический материал, представленный в манориальных описях, хотя
и выраженный зачастую в труднодоступной для исследователя
форме, дает, тем не менее (при условии соответствующей стати¬
стической и терминологической обработки) редкую и ценную воз¬
можность изучить реальную жизнь английского сельского обще¬
ства.
Хотя манориальные описи давно уже изучаются отечественны¬
ми историками-аграрниками, тем не менее, в нашей литературе най¬
дется не так уж много примеров аналитического разбора этого типа
источников по отношению к периоду раннего Нового времени1. Для
аграрной истории эпохи Средневековья эту задачу выполнил
Е.А. Косминский2.
Здесь мы попытаемся дать характеристику указанного типа ис¬
точников для XVI - начала XVII в.3 на примере крупных земельных
кадастров, относящихся к юго-западному и северо-западному регио¬
нам Англии. Речь идет практически о единственном и главном типе
документов - массовых (сериальных) источниках, на материале ко¬
торых основано большинство положений и выводов отечественной
историографии по социально-экономическому развитию англий¬
ской деревни периода Средневековья и начала Нового времени. Ха¬
рактеристика указанных источников в качестве массовых предпола¬
гает как минимум: а) идентичные причины и обстоятельства состав¬
ления описей отдельных маноров, включаемых в свод (кадастр);
б) стандартные их содержание и форму; в) большую (измеряемую
десятками и сотнями тысяч акров) территорию, подлежавшую
включению в описи.
17
В моем распоряжении имелся обширный материал, лишь час¬
тично использованный для изучения рядом отечественных и зару¬
бежных историков. Это материал манориальных описей графов
Пемброков в юго-западной Англии, крупнейших лендлордов перио¬
да правления Елизаветы и первых Стюартов. Существуют две серии
описей земель Пемброков. Первая относится к 60-м годам XVI в.,
в то время как вторая фиксирует состояние владений этой влиятель¬
ной фамилии в 30-е годы XVII столетия4. Когда-то, в период подго¬
товки монографии об английском крестьянстве юго-западной Анг¬
лии5, эти крупные земельные кадастры послужили мне в качестве
базовых источников, на основании которых удалось выявить дина¬
мику социальных процессов, имевших место в уилтширской деревне
в канун революции середины XVII в. Тем не менее, я сочла необхо¬
димым и возможным использовать целый ряд данных этих источни¬
ков и для подготовки настоящей работы. Чем объяснить такое ре¬
шение? Причина его, как представляется, вполне основательна. Так,
некоторые важные вопросы, поставить которые, казалось бы, пред¬
ставлялось вполне возможным ранее (ввиду наличия в описях соот¬
ветствующей информации), в свое время не были поставлены. И не
потому, что познавательные возможности описей остались в начале
90-х годов недооцененными, а потому, что выдвижение ряда проб¬
лем аграрной истории в то время требовало подкрепления анализом
источников других регионов Англии, которыми я тогда не распола¬
гала. (К числу таких вопросов относятся, например, проблемы спе¬
цифики сроков держаний, «последнего вилланства» в Англии ранне¬
го Нового времени, поселений городского типа в ряду типичных ма¬
норов, роли курии как административного и судебного «ядра» мано¬
ра и некоторые другие; все они будут подробно рассмотрены ниже,
в ходе исследования).
В 1999 г., во время работы в Отделе редкой книги библиотеки
Бирмингемского университета, мне случайно удалось найти еще один
крупный свод земельных описей, относящийся к северо-западному ре¬
гиону Англии (графство Ланкашир)6. Теперь уже можно было, ввиду
обработки новых, весьма репрезентативных источников, относящих¬
ся к иному региону Англии, вернуться и к анализу «старых», на самом
деле все еще таивших богатые познавательные возможности, с тем,
чтобы на базе статистической обработки материала провести сравни¬
тельное исследование юго-западного и северо-западного регионов
Англии XVI - первой трети XVII в. и на этой основе постараться «на¬
рисовать» максимально полную картину внутренней жизни англий¬
ского манора (как социально-экономического и правового феномена)
преимущественно периода раннего Нового времени7. Вот почему я
«вспомнила» о манориальных описях графов Пемброков. На самом
деле о них и невозможно забыть - еще и еще раз подчеркну, что на¬
учные возможности этих земельных кадастров весьма широки, тем
более при новом («регионально-компаративном») подходе к ним.
18
Итак, об описях графов Пемброков. Основное земледельческое
ядро их владений было расположено в Уилтшире - одном из
графств юго-западной Англии. Эти земли издавна являлись частью
королевского домена, и только в 50-х годах XVI в. одновременно
с секуляризированными в 1539 г. землями Вилтонского аббатства
они были пожалованы графу Вильяму Герберту Пемброку, после
чего и закрепились за семьей Пемброков и Монтгомери.
Вильям Герберт граф Пемброк (1501-1570), при котором был
составлен земельный кадастр 1566-1567 гг., вначале небогатый ры¬
царь, после женитьбы на Анне Парр, родной сестре шестой жены
короля Генриха VIII, был одарен властями землями из секуляризи¬
рованного монастырского фонда. В 1555 г. он приумножил свое со¬
стояние, получив в Уилтшире от Марии Тюдор новые владения, цен¬
тром которых было поселение городского типа Вилтон.
Сын Вильяма Герберта Генри был не такой уж примечательной
личностью (пожалуй, он более всего известен в истории как супруг
Мэри Сидни, графини Пемброк, сестры известного поэта Англии и
«образцового придворного» Филиппа Сидни, автора знаменитой по¬
эмы «Аркадия»). Зато внук родоначальника рода Пемброков, тоже
Вильям, известен как крупный меценат, любитель и знаток живопи¬
си, канцлер Оксфордского университета. Поскольку собственных
детей у него не было, то все земли перешли по завещанию к его бра¬
ту Филиппу Герберту, носившему по своим владениям в Уэльсе ти¬
тул Монтгомери, также довольно известному политическому деяте¬
лю, фавориту Якова I и Карла I, занимавшему при Стюартах ряд
высших государственных должностей. С именами первого и четвер¬
того представителей фамилии Пемброков и связаны два интересую¬
щие нас сейчас земельные кадастра.
Составление описей земельных владений было весьма распро¬
страненным явлением в практике хозяйственной деятельности мано-
риальных лордов. Необходимость систематизации конкретных пра¬
вовых норм внутрипоместной жизни, регулировавших ее в рамках
сложившегося обычая, объяснялась в основном общими условиями
того времени. Вполне понятно, что лордам - крупнейшим собствен¬
никам земли - надо было учитывать владения, полученные из раз¬
ных источников, особенно в условиях аграрной революции: колеб¬
лющейся стоимости денежных знаков, изменения цен на шерсть,
зерно и землю...
Если помнить также о постоянных крестьянских волнениях в
Юго-Западной Англии в 50-60-х годах XVI в. и в 30-40-х годах
XVII в.8, то назначение экстентов маноров с фиксированными в них
крестьянскими повинностями и платежами как своеобразных «зако¬
нов», регулирующих жизнь сельского населения, становится вполне
понятным.
Составление первого из интересующих нас сводов манориаль-
ных описей было поручено в начале марта 1563 г. особым комисса-
19
рам - двум джентльменам, состоявшим на службе у Вильяма Гербер¬
та - юристам Чарльзу Воугену и Роберту Грову, имевшим к тому
времени немалый опыт практической администраторской деятель¬
ности. В течение 1563-1565 гг. ими были проведены предваритель¬
ные землемерные работы; в результате было описано более 40 ма¬
норов. В общем же число населенных пунктов, состояние дел в ко¬
торых было отражено в описях, превысило сотню. К слову, факт не¬
совпадения численности маноров и деревень во владениях Пембро-
ков служит еще одним подтверждением упомянутой выше многоли-
кости вотчинных форм в Англии эпохи позднего Средневековья,
в том числе и на Юго-Западе страны.
Экстенты маноров владений Пемброков елизаветинских времен
составлены на латинском языке. Они представляют собой 122 пер¬
гаментные мембраны, сшитые в несколько связок-томов. В течение
трех с лишним веков эти документы пролежали в графской канце¬
лярии Вилтона и были обнаружены лишь в начале XX в. В 1909 г.
источники были обработаны и опубликованы Чарльзом Стратоном.
Второй интересующий нас земельный кадастр был составлен
примерно через три четверти века (в 1631-1632 гг.) двумя землеме¬
рами, служившими у графа Филиппа Пемброка и Монтгомери, -
Робертом Дрю и Вильямом Кентом. Составленный (на английском
языке) в первой трети XVII в., он был опубликован Э. Керриджем
лишь в 1953 г. в отчетах Уилтширского общества археологии и ес¬
тественной истории. Свод имеет стандартную форму, т.е. представ¬
ляет собой описание 17 маноров владений Пемброков, и фиксирует
главным образом положение держателей различных юридических
статусов.
Давно известно, что манориальные описи составлялись не толь¬
ко путем землемерных работ, но и на основании отчетов держате¬
лей об их хозяйственном положении, которые, как правило, заслу¬
шивались в присутствии лорда и членов манориальной администра¬
ции в манориальной курии. Вполне вероятно, что в нашем случае зе¬
млемеры Дрю и Кент не особенно утруждали себя обмерами угодий
манора, а брали за основу показания самих держателей в манориаль-
ном суде (в таком случае показания непременно давались под прися¬
гой и в присутствии 12 или 24 присяжных - наиболее уважаемых
членов деревенского «мира»). Они могли также основываться и на
предыдущих записях в протоколах манориальной курии о земле,
сданной в тот или иной вид держания. Недаром в описи 1631-1632 гг.,
в отличие от земельного кадастра 1566-1567 гг., акцент сделан не
столько на описании общинных земель, лугов и пастбищ, сколько
подробнейшим образом охарактеризовано состояние хозяйства каж¬
дого держателя, будь то зажиточный арендатор или безземельный
коттер. Кроме детального определения точных размеров пахотной
земли, луга и пастбища каждого держателя, в источнике 30-х годов
XVII столетия содержится подробное описание его жилища, двора,
20
надворных построек, помещений для скота и птицы, что в целом не
характерно для описей этого периода.
Так какой же материал содержат интересующие нас компакт¬
ные массовые источники манориальной истории предреволюцион¬
ной Англии?
Во-первых, они дают представление о размерах крупного земле¬
владения в Англии - Пемброки имели десятки тысяч акров земель,
в состав которых входили пашни, луга, пастбища, леса, пустоши и
т.д. К сожалению, в них (и в особенности в земельном кадастре
1631-1632 гг.) практически не содержится сколько-нибудь подроб¬
ных данных о размерах домениальной земли. Следовательно, в це¬
лях установления пропорций между землей домена и держательско-
го клина приходилось, согласно традиции, существующей в исследо¬
ваниях по аграрной истории, условно считать все крупные аренды
расположенными на домениальной земле.
Во-вторых, из описей (особенно из земельного кадастра 1566—
1567 гг.) отчетливо проступает система поместной администрации.
Известно, какую роль в жизни английского крестьянина играла,
например, манориальная курия. В курии держатель после принесе¬
ния лорду присяги и уплаты вступного файна получал допуск к дер¬
жанию - копию протокола, в котором фиксировались размеры
участка земли, полученного им от лорда манора, типы угодий, сро¬
ки держания, различного рода повинности и т.д. Не последняя роль
в системе манориальной юрисдикции отводилась и различного ти¬
па судам: существовали так называемые баронские суды {courts
baron), суды для копигольдеров {customary courts), специальные су¬
ды для принесения феодальной присяги {courts of recognition), суды,
во время которых составлялись сами описи и рентали {courts of sur¬
vey) и т.д. В источниках упоминаются и служащие манориальной
администрации: главный управляющий поместным хозяйством
(стюард или сенешал), обычно представлявший лорда манора в ма-
нориальных судах при рассмотрении дел держателей, бэйлифы -
приказчики в манорах, дворцовые служащие, выполнявшие хозяй¬
ственные функции и т. д. К сожалению, описи Пемброков, как
и другие источники подобного типа, дают слабое представление о
нормах манориального обычая, что затрудняет исследование тако¬
го важного и малоизученного вопроса как эволюция обычного
права.
В-третьих, клерки позаботились и о том, чтобы провести впол¬
не четкую границу между отдельными категориями держательского
состава манориального комплекса: деление сельского населения ма¬
норов на фригольдеров, копигольдеров и арендаторов дает основа¬
ние для решения вопроса об особенностях юридической и социаль¬
но-имущественной дифференциации в их среде. Особенность анали¬
зируемых описей, как и источников манориальной истории эпохи
Средневековья в целом, состоит в том, что в них слабо отражен слой
21
субдержателей: последние манориальную администрацию не инте¬
ресовали, так как не выплачивали фиксированных обычаем рент не¬
посредственно лорду манора.
Наконец, описи маноров дают обширный материал об эволюции
рентных отношений. В них обычно содержатся подробные данные
о размерах выплачиваемых рент, как денежных, так и натуральных,
а зачастую - и отработочных, сообщаются размеры вступных пла¬
тежей и гериотов. Особенность описи 1631-1632 гг. - часто встреча¬
ющаяся приписка манориальной администрации (worth), которая
фиксировала ежегодную стоимость крестьянского хозяйства. Как
правило, эта стоимость была выше обычной годовой ренты, но ни¬
же вступительного взноса за держание. Очевидно, данная приписка
к отчету о хозяйственном положении каждого держателя в практи¬
ческой жизни манора была необходима, ибо, исходя из нее, лорд
требовал в дальнейшем нового повышения файна, отнимая у держа¬
телей то, что они успели накопить за время, прошедшее между за¬
ключением двух копий, тем самым компенсируя свои убытки, свя¬
занные с неподвижностью обычных рент.
Манориальные описи, и в частности, экстенты маноров Пембро-
ков, таким образом, позволяют использовать их в качестве доволь¬
но надежных и репрезентативных источников для выяснения вопро¬
са о специфике развития аграрных отношений в Англии в канун ре¬
волюции середины XVII в.
В этой важнейшей проблеме имеется много аспектов, осветить
которые возможно лишь на основе соответствующей статистиче¬
ской обработки данного типа источников. К их числу относятся, на¬
пример, следующие:
1) соотношение юридических типов держаний (манориальная и дер-
жательская структура);
2) сословная принадлежность держателей;
3) юридический статус держаний;
4) дифференциация крестьян различных сословных статусов;
5) соотношение суммы рент с единицы держания на земле различ¬
ных юридических статусов;
6) сословная и экономическая характеристика аренды;
7) проблема свободного держания.
Получить ответы на совокупность этих (и многих других) вопро¬
сов является для компактной группы маноров редкой, если не уни¬
кальной, возможностью даже на одном и том же хронологическом
срезе. Познавательная важность манориальных описей как основно¬
го типа источников по аграрной истории еще более повышается от
того, что их сравнительно-статистический анализ на различных хро¬
нологических срезах (в нашем случае это 60-е годы XVI в. и 30-е го¬
ды XVII в.) позволяет выявлять не просто статику, а социальную
динамику процессов, имевших место в сельской экономике предре¬
волюционной Англии.
22
Однако обработка манориальных описей, в том числе и экстен¬
тов маноров Пемброков, отличающихся в целом хорошим состояни¬
ем, связана для исследователя, как уже упоминалось выше, с опреде¬
ленными трудностями. Речь идет не столько о сложнейших стати¬
стических подсчетах, сколько о тонкостях терминологическо-смы¬
слового анализа. Дело в том, что в описях того времени проявилось
обусловленное спецификой переходной эпохи противоречие между
новыми явлениями в социально-экономической действительности и
традиционно средневековыми способами отражения этой действи¬
тельности в документах манориальной истории. Достаточно упомя¬
нуть, например, что термин «копигольдер», обозначающий класси¬
ческий юридический статус английского крестьянина XIV-XVIII вв.,
в описях раннего Нового времени зачастую применялся по отноше¬
нию к держателю, которого трудно было считать крестьянином по
его хозяйственному положению, - ему, как обладателю 150-200
(а иногда и более) акров земли, мог позавидовать любой фермер.
Так, согласно данным описей владений Пемброков елизаветинских
времен, крестьяне-копигольдеры Эгидиус Хореи из манора Брод
Чок и Джоанна Кинг из манора Олведистон держали соответствен¬
но 194,5 и 186 акров земли: пашня и пастбище, луга, леса, огорожен¬
ные участки, сады. В описях 1631-1632 гг. также нередко фиксиру¬
ются подобные «крестьянские» держания: так, Эдуард Вебб и
Джеффри Бардон из манора Стантон Бернард хозяйствовали на зе¬
мле, площадь которой равнялась соответственно 167 и 165 акрам,
а Ральф Даниелл обрабатывал участок, равный 175 акрам.
Названные держатели и хозяйство, которое они вели на столь
обширных наделах, явно выходят за рамки самого представления о
крестьянстве - классе, так или иначе эксплуатируемом и подчинен¬
ном, равно как и о крестьянском хозяйстве, основой которого явля¬
лось трудовое начало крестьянской семьи. Разумеется, причислять
такие хозяйства к крестьянскому типу держаний совершенно непра¬
вомерно, и это приходится иметь в виду при работе с источниками
манориальной истории, внося определенные «коррективы» в записи
клерков и стремясь к адекватному реальной действительности смы¬
словому толкованию документов.
Некоторые разделы описей имеют дефекты, что также создает
определенные сложности для их обработки. Очень часто исследова¬
телю приходится «разгадывать» истинное значение многих терми¬
нов и рубрик, интерпретировать отсутствие тех или иных «позиций»
в положении держателей и т.д. Неясно, например, что означает по¬
стоянно встречающийся в источниках термин «Ыапк» - «пропуск,
лакуна»: свидетельствует ли он об истинном отсутствии в тех или
иных случаях каких-то данных (рент, вступительных платежей, уго¬
дий определенного типа и т.д.) или говорит о небрежности перепис¬
чиков, временами, возможно, забывавших внести в описи опреде¬
ленные, подчас весьма важные детали. С другой стороны, известная
23
«дотошность» манориальных клерков в деле составления экстентов,
основывающаяся прежде всего на пристальном контроле их дея¬
тельности со стороны односельчан, заинтересованных в адекватном
отражении в описях своего истинного материального положения,
как будто бы опровергает это предположение, равно как и предпо¬
ложение о сознательной небрежности представителей поместной
администрации.
Так или иначе, но дефекты подобного рода в описях довольно
многочисленны. Однако важна не столько констатация того, что их
наличие в определенном смысле влияет на точность статистических
подсчетов. Как представляется, важнее помнить другое: при работе
с источниками по аграрной истории точность статистических под¬
счетов и точность результатов исследования - далеко не одно и то
же. Результаты сравнительно-статистического исследования доку¬
ментов манориальной истории зависят прежде всего от историче¬
ской логики самих приемов этого исследования. Поэтому при анали¬
зе таких сложных источников как описи маноров есть смысл учиты¬
вать следующие важнейшие принципы:
1) территориальные пределы изучаемого региона должны полно¬
стью совпадать в сравниваемых хронологических разрезах (тер¬
риториальный принцип);
2) однородность содержания разновременных земельных кадастров
должна служить основанием для одних и тех же принципов груп¬
пировки данных, чем максимально обеспечивается сопостави¬
мость результатов исследования на различных хронологических
срезах (принцип идентичности данных);
3) при сопоставлении данных лучше учитывать не только абсолют¬
ные цифры, но и процентное соотношение того или иного вида
анализируемых позиций.
Ценность сравнительно-статистического исследования, постро¬
енного на указанных принципах, значительно повышается, ибо его
результаты, являясь в начале анализа абсолютно непредсказуемы¬
ми, в конечном итоге полностью поддаются проверке.
Каковы же были принципы составления описей в манориальной
курии? Надо отметить, что информация в них разнесена, как можно
заметить с первого взгляда, по именам держателей. Какая это ин¬
формация? Это имя и фамилия держателя, сроки держаний, пло¬
щадь земли и типы угодий, ренты, доходы, файны и т.д. И так для
каждого из лиц, зафиксированных описями. Эти позиции однотип¬
ны, они фиксируются клерками с максимальной степенью тщания,
скрупулезно, до перча и пенса. Таким образом, когда исследователь
сегодняшнего дня готовит специальную табличку на каждого из дер¬
жателей, куда вносит все указанные выше данные (в качестве пер¬
вичного этапа обработки источника), то «сетка» такой таблички -
не выдумка, не изобретение историка, старающегося сплести тенета
для того, чтобы уловить «памятное» в прошлом. Нет, эта сетка ос-
24
новывается на реалиях той жизни, она отражает данные источника,
составленного, повторю, максимально тщательно, по показаниям
крестьян и обмерам, в присутствии 12 или 24 поверенных в манори-
альной курии. Не только лорд или администрация манора следили за
тщательным составлением описей; эта тщательность и скрупулез¬
ность были залогом повседневной жизни самого крестьянства (не
дай Бог было зафиксировать ренту, большую на долю пенса или
участок, меньший хотя бы на акр).
Вся эта информация правдива, она отражает истинное состояние
вещей. В этой истинности, объективности данных, продиктованных
самим прошлым, также заложена возможность исследований по аг¬
рарной истории в виде проведения сравнительно-статистических
экспериментов, о которых мы уже упоминали и результаты кото¬
рых, будучи поначалу абсолютно непредсказуемыми даже для само¬
го историка, в конечном итоге полностью поддаются проверке. Од¬
нако для постановки идеального эксперимента - еще раз подчерки¬
ваю это - нужно и непременное соблюдение принципа идентичности
данных, фиксируемых как для отдельного держателя, так и для це¬
лых категорий держателей по отдельным манорам и в конечном
итоге - по отдельным регионам.
Однако тут-то и начинаются трудности для исследователя. Одна
из них состоит в том,, что приходится преодолевать противоречие
между социальными (общими) терминами и данными источников об
индивидуальном начале в крестьянском мире. Ведь индивидуумы
обозначены в них одновременно именами собственными и социаль¬
ными терминами. Причем часто в одном имени собственном пересе¬
каются разные социальные имена: так, некий держатель Джон
Фрост может числиться в описи как благородный эсквайр, при этом
быть держателем на общем праве (фригольдером) и одновременно
являться владельцем копигольда в этом же маноре, а следовательно,
быть зачисленным в описи в раздел «копигольд». Тут уже в именах
собственных пересекаются не только социальные (сословные) тер¬
мины, но и социальные статусы земли. Таким образом, анализ мано-
риальных описей на основе специальной методики - это не столько
некое «действо» историка, стремящегося построить модель аграрно¬
го общества, и состоящее из набора определенных методов и прие¬
мов, сколько попытка уловить отражение в источниках реального,
очень сложного и многомерного мира английского манора. Мемори¬
альные описи - очень надежные и репрезентативные источники, в
которых почти ощутимо, материально отражена как индивиду¬
альная, так и коллективная, групповая (сословная) память, осно¬
ванная на роли традиции и определенного «алгоритма» учета дан¬
ных при составлении указанных документов. Однако, несмотря на
богатый бытовой материал, содержащийся в манориальных экстен¬
тах, несколько односторонний характер этих сведений требует их
дополнения источниками другого типа, которые пролили бы свет на
25
наиболее важные стороны аграрной жизни Англии, в том числе свя¬
занные и с повседневной жизнью крестьянства.
Речь идет прежде всего о протоколах манориальных курий, к ис¬
пользованию которых в качестве особого типа источников совсем
нечасто прибегали отечественные исследователи, сосредоточивав¬
шие свое внимание в основном на анализе описей и ренталей. Меж¬
ду тем протоколы курий, о которых мы еще будем говорить подроб¬
нее9, дают редкую и ценную возможность заглянуть в жизнь англий¬
ского манора в ее повседневной динамике, изучить такие важные во¬
просы как стадии формирования манориального обычая, механизм
наследования крестьянских наделов, проблему взаимоотношения
между обычаем манора и волей лорда, специфику преступлений и
наказаний во внутрипоместной жизни, имущественные права жен¬
щин (и более всего - вдов) согласно обычному праву и т.д.
В исследованиях по аграрной истории полезно также использо¬
вать протоколы квартальных сессий мировых судей, фиксировав¬
ших уровень цен и уровень заработной платы - сведения большой
важности для понимания сельской экономики в целом, а в особенно¬
сти в период аграрного капитализма.
Наконец, такая важная проблема как сопротивление крестьян¬
ства произволу манориальных лордов в полной мере не может быть
исследована без изучения свитков королевских судов (как разъезд¬
ных, так и заседавших в Лондоне), в которых данный вопрос нахо¬
дит достаточно полное отражение.
Таким образом, еще раз хочется подчеркнуть, что первоочеред¬
ной задачей исследователей по аграрной истории Англии является
конкретное изучение возможно большего числа владельческих ком¬
плексов различных регионов страны на основе статистической об¬
работки описей и ренталей с введением в научный оборот практиче¬
ски неиспользованных материалов, таких как упомянутые протоко¬
лы манориальных курий, записи крестьянских тяжб в различного
рода судах, описи движимости в крестьянских хозяйствах после
смерти держателей, приказчичьи отчеты, прения по аграрному воп¬
росу в английском парламенте и т.д.
Решение этой задачи (при условии пополнения рядов исследова¬
телей по аграрной истории) помогло бы привести к воссозданию
картины реальной действительности английской деревни во всей ее
многоплановости.
А теперь, после того, как мы обрисовали наши источники по
Юго-Западу, обратимся к характеристике земельного кадастра,
сыгравшего в данной работе роль «фундамента» для анализа аграр¬
ного развития еще одного региона Англии первой трети XVII в.
Речь, как уже упоминалось, идет о северо-западном графстве Лан¬
кашир, в котором в указанное время был расположен огромный зе¬
мельный комплекс под названием Рочдейл, состоявший из 20 круп¬
ных маноров.
26
Мое знакомство с манориальными описями Рочдейла состоялось
вполне случайно - так мне казалось три года назад, когда я работа¬
ла в уже упомянутой выше библиотеке Бирмингемского универси¬
тета и честно пыталась выполнить свою основную задачу: подоб¬
рать источники манориальной истории для нового сравнитель¬
но-статистического исследования по истории английского манора.
Хотелось, в соответствии с классическими принципами подобного
рода исследований, подобрать документы таким образом, чтобы они
относились к одному и тому же региону страны, были составлены
примерно в одно и то же время с некоторым хронологическим «раз¬
рывом» (как это было в случае с описями маноров графов Пембро-
ков) - словом, представляли бы собой идеальную основу для выяв¬
ления динамики аграрного роста. Но не тут-то было. После долгих
поисков, включавших работу с каталогами, консультации с коллега¬
ми из университета и архивистами библиотеки, я осознала, что в
свое время, в период подготовки работы по английскому крестьян¬
ству юго-западного региона страны, мне просто необычайно повез¬
ло с источниками - описями поместий Пемброков - они-то как раз
отвечали всем требуемым условиям.
Однако вторично такого не случилось, да, наверное, и не могло
случиться. Описи Пемброков, сделанные в одних и тех же манорах с
разрывом в три четверти века - явление уникальное. При работе с
ними возникает впечатление, что составители этих документов
словно бы рассчитывали на их изучение историками будущего. Сло¬
вом, не удалось найти ничего похожего на источники подобного ро¬
да. И тогда было решено, что все будет немного иначе. «Раз нет ос¬
новы для постановки идеального сравнительно-статистического
эксперимента, - размышляла я, - надо подобрать фундаментальные
экстенты, еще не введенные в научный оборот, по одному из мало¬
исследованных регионов Англии XVI-XVII вв. и провести сравни¬
тельное исследование по региональному принципу». Так и было сде¬
лано. Выбранным регионом оказался Северо-Запад Англии, а более
конкретно, как уже указывалось, - графство Ланкашир, в котором
и был расположен манориальный комплекс Рочдейл, описи которо¬
го, относящиеся к 20-м годам XVII в.10, удалось отыскать. И я реши¬
ла, обработав по известной методике эти объемные источники,
сравнить итоги аграрной эволюции северо-западного типа с итогами
аграрного развития на Юго-Западе Англии предреволюционной по¬
ры - благо, что экстенты маноров Пемброков прошли уже этап ста¬
тистической обработки. Главное, что меня устраивало: описи мано¬
ров обоих регионов были составлены примерно в одно и то же вре¬
мя. Кроме того, исследование почти 50 маноров (29 по Юго-Западу -
по двум хронологическим «срезам» - и 20 по Северо-Западу) могло
бы дать, как я считала и как считаю по сей день, вполне весомое ос¬
нование для характеристики аграрного развития в «маргинальных»
регионах страны. Ведь известно, что в отечественной историогра-
27
фии практически нет локальных исследований периферийных реги¬
онов Англии как в Средневековье, так и в раннее Новое время. Ку¬
да как лучше исследованы центральные и восточные ее районы.
Так я еще раз убедилась, что в жизни очень мало случайного.
Очевидно, исследовательская «тропа» не напрасно привела меня в
Ланкашир раннего Нового времени - во всяком случае, еще раз под¬
черкну, что в нашей литературе отсутствуют исследования, посвя¬
щенные механизмам аграрного роста в этом регионе в указанное
время. Добавлю к этому, что сами манориальные описи Рочдейла не
только не изучались никем из английских историков, но, по всей ви¬
димости, до сих пор неизвестны многим из них11.
Так в моей жизни возник Рочдейл.
Это поместье, расположенное - повторю еще раз - в северо-за¬
падном «углу» Англии, в восточной части графства Ланкашир, так
же, как и комплекс маноров Пемброков в Уилтшире, имеет долгую
и достаточно любопытную владельческую историю.
Рочдейл известен со времен Нормандского завоевания Англии
как часть коронных земель, и даже в обнаруженных мною описях
первой трети XVII в., он все еще, несмотря на ряд «переходов» в
XIII-XVI вв. из рук в руки, фиксируется как «часть королевского до¬
мена».
История Рочдейла XI-XII вв. темна - источники не проливают
хотя бы тусклого света на хозяйственную или владельческую сторо¬
ны его «жизнедеятельности». Однако известно, что около 1212 г.
Рочдейл, состоявший в то время из 20 маноров, был пожалован Ио¬
анном Безземельным (как часть королевского домена) дому герцо¬
гов Ланкастерских12. С этого времени короли Англии начинают «де¬
легировать» свои владельческие права в частные руки (во владение
или феодальную аренду) за выплату королевской ренты, уровень
которой должен был составлять 4 d/акр с наделов держателей. В се¬
редине XV в., во времена правления Эдуарда IV, эти маноры были
взяты у короны в аренду сэром Николасом Байроном (за ренту 18 £
6 s 8 d + королевская рента с держателей) и закрепились за домом
предков знаменитого английского поэта (при этом по-прежнему яв¬
ляясь частью коронных земель, что особо подчеркивается в источ¬
никах) почти на два столетия.
По истечении в 1625 г. срока этой длительной аренды Байроны
не стали возобновлять договора с короной по одной-единственной
причине: они были небогаты и не могли более выплачивать ренты.
Известно письмо графа Шрусбери, датированное 1603 г. и адресо¬
ванное Джону Байрону, в то время хозяйствовавшему в Рочдейле. В
нем есть такие строки: «... Вы опутаны долгами, и до тех пор, пока
Вы не освободитесь от них, они будут разъедать Ваше состояние,
как моль - Вашу одежду»13.
В 1625 г. вступивший на английский престол Карл I через по¬
средничество сэра Ричарда Моллино, управлявшего в то время ма-
28
норами от имени короля, передает их (за определенную сумму, вы¬
сота которой, к сожалению, не указана в источниках) сэру Роберту
Хиту (Heath), рыцарю, генеральному атторнею (поверенному) его
величества (His Majesty’s Attorney General). Вот при нем-то в 1626 г.
и были составлены описи 20 маноров Рочдейла, которые явились на¬
шими основными источниками для исследования механизмов аграр¬
ного роста в северо-западном регионе Англии указанного периода.
Однако эти земли недолго пребывали в руках генерального ат¬
торнея. Уже через год он заложил их за 2500 £ старшему сыну вы¬
шеупомянутого Джона Байрона, женатого, к слову, на Анне Молли-
но, дочери королевского управляющего. Очевидно, сын Байрона
был более рачительным хозяином, чем его отец, коль скоро он смог
выплатить Роберту Хиту столь крупную сумму...
С тех пор - и до 20-х годов XIX в. - именно представители семей¬
ства Байронов являлись владельцами (но по-прежнему при «верхов¬
ном посредничестве» короля) этих земель. И только в 1823 г. знаме¬
нитый Джордж Байрон продал их одному из местных эсквайров,
джентльмену по имени Джеймс Дерден...14
Такова, вкратце, история маноров Рочдейла. Обращает на себя
внимание тот факт, что «владельческая иерархия» Рочдейла вклю¬
чает, как минимум, два слоя номинальных собственников. Это, во-
первых, корона и, во-вторых, те представители феодальной знати
(включая - с XIII в. - семейство Ланкастеров, а позднее - Хитов и
Байронов), к которым, как к владельцам первой руки от короля, пе¬
риодически переходят указанные земли. В ходе работы с описями
мы посмотрим, однако, насколько широко и полно в реальной жиз¬
ни реализовали свои права номинальные собственники интересую¬
щих нас владений.
Описи маноров Рочдейла 1626 г. содержат описание четырех
приходов восточной части Ланкашира (в бассейне р. Роч), каждый
из которых состоял в то время из 3-7 маноров, в которых, собствен¬
но, и были расположены интересующие нас земли. Это приходы
Каслтон, Баттерверф, Хандерсфилд и Спотлэнд. В состав первого
из них входило 4 манора (Каслтон, Марлэнд, Ньюболд, Берсилл),
в состав второго - 3 (Баттерверф, Клегг, Холлингверф), в состав
третьего - 6 маноров (Вардлверф, Вердейл, Вардл, Блетчингверф,
Валсден, Тодморден) и, наконец, в состав четвертого - 7 (Фалинг,
Чадвик, Спотлэнд, Волстенхолм, Хили, Уайтверф, Россендейл)15.
Это был массивный комплекс земель, действительно включавший,
как видно из вышеперечисленного, 20 маноров общей площадью
около 38 тыс. акров. Уже из приведенных цифр видно, что источни¬
ки, фиксирующие их состояние в 1626 г., вполне пригодны для того,
чтобы дать нам представление о размерах крупного землевладения
в Англии раннего Нового времени. Ведь эти поместья были даже
более обширны, чем охарактеризованные нами выше крупнейшие
владения графов Пемброков в Уилтшире, составлявшие в совокуп-
29
ности около 35 тыс. акров16. В состав маноров Рочдейла, что естест¬
венно, входили пахотная земля, пастбища, луга, вересковые пусто¬
ши, болота. Лесов и парков было мало - в описях практически не со¬
держится сведений о них. Зато имелись каменоломни (stone quarries)
и даже угольные шахты, хотя и совсем немногочисленные. Фиксиру¬
ются также сведения о мельницах, рыбных ловлях, кроличьих сад¬
ках и т.д. Особенностью манориального комплекса Рочдейл явля¬
лось то обстоятельство, что в нем не было собственно «домена лор¬
да» (его не фиксируют источники), т.е. того комплекса земель, на
котором, по традиции, должны были отрабатывать барщину
крестьяне. И это понятно - ведь Рочдейл, как указывалось, «от ве¬
ка» входил в состав земель короны. Он сам являлся доменом коро¬
ля. Это обстоятельство, как мы, надеюсь, увидим в ходе исследова¬
ния, наложило глубокий отпечаток на всю его историю и предопре¬
делило специфику хозяйственного развития. Однако в источниках
зафиксированы общинные земли - правда, они имелись далеко не во
всех манорах (лишь в 11 из 20). Их площадь составила, согласно под¬
счетам, 9603 акра (чуть более 25 % общей площади манориального
комплекса).
Весьма непривычной особенностью описей маноров Рочдейла
явилось то, что при «фиксации» ими типов угодий в каждом из кре¬
стьянских держаний они, эти угодья, к сожалению, не описывались
раздельно. Так, например, сказано, что фригольдер Доусон из мано¬
ра Фалинг держит «33 акра 5 руд 10 перчей земли, в состав которой
входит пахота, луг и пастбище...»17. При этом совершенно неизвест¬
но, сколько именно акров каждого из типов угодий держит Доусон.
Отсутствие такого рода данных у всех держателей Рочдейла, конеч¬
но же, существенно затрудняло решение вопроса о специфике хо¬
зяйственной направленности их деятельности, о выявлении пропор¬
ций между пастбищным и пахотным хозяйством, об особенностях
огораживаний в Ланкашире и т.д. Хотя, что касается огораживаний
в этом регионе, было достаточно беглого взгляда на источники, что¬
бы понять, что этот процесс, мягко говоря, не отличался здесь раз¬
махом: упоминания о них крайне скудны, буквально единичны.
Однако в целом описи составлены с необычайной тщательно¬
стью. Земли, «зафиксированные» в этих источниках, распределены,
в соответствии с правилами составления такого рода документов,
по отдельным «рубрикам» - точно так же, как это было сделано ма-
нориальными клерками владений графов Пемброков в Уилтшире.
Таким образом, подразделение держателей на отдельные правовые
категории в каждом из маноров дает возможность поставить и ре¬
шить вопрос о юридической и социально-экономической дифферен¬
циации в среде крестьянства. Особенностью держательского соста¬
ва маноров Рочдейла, как мы увидим в дальнейшем, являлось нали¬
чие чрезвычайно плотного слоя фригольдеров - исторически это,
несомненно, было связано с достаточно свободными распорядками
30
на коронных землях. Однако здесь практически полностью отсутст¬
вовали отношения договорного типа (аренда). Так же, как и в опи¬
сях маноров Пемброков в Уилтшире, в списках крестьянства Роч¬
дейла не содержится сведений о субдержателях, поскольку, как уже
отмечалось, они не интересовали составителей описей как лица, не
выплачивающие обычных рент непосредственно лорду манора.
Между тем наличие этого, по всей видимости, достаточно плотного
слоя в порах маноров представляется практически несомненным -
особенно если иметь в виду те огромные массивы земель, которые
зафиксированы за значительной частью зажиточных держателей
поместья, обработать которые было совершенно невозможно без
привлечения дополнительных трудовых ресурсов. Впрочем, не бу¬
дем забегать вперед.
Так же, как и описи маноров графов Пемброков в Уилтшире
XVI - первой трети XVII в., документы манориальной истории Роч¬
дейла содержат сведения о рентах держателей. Однако если описи
владений Пемброков дают нам исчерпывающее представление не
только о ежегодных денежных платежах, но и о платежах «эпизоди¬
ческих» (к каковым относились вступные файны, отработки, нату¬
ральные выплаты, выплаты по баналитетам, гериоты, меркеты и
пр.), то описи, произведенные в Рочдейле в 1626 г. при Роберте Хи¬
те, содержат сведения лишь о «твердых» ежегодных обычных рен¬
тах. Эта особенность источников может отражать лишь один факт:
крестьянство Рочдейла действительно не было обязано манори-
альным лордам никакими другими платежами, кроме упомянутого
вида рент. В данном случае отсутствие файнов или гериотов в опи¬
сях не могло объясняться ни забывчивостью клерков, ни какими-то
другими обстоятельствами - во внутренней жизни английского по¬
местья при составлении документов в курии не было ничего более
важного, чем исчерпывающим образом зафиксировать земельные
держания и ренты. Причины «облегченных» повинностей крестьян¬
ства Ланкашира мы попробуем выявить в ходе исследования аграр¬
ных распорядков в указанном регионе. Следует добавить, что в опи¬
сях маноров Рочдейла (точно так же, как это было в источниках ма¬
нориальной истории графов Пемброков) с пристальной дотошно¬
стью фиксируется worth - ежегодный доход с хозяйства.
Странной - на первый взгляд - особенностью описей маноров
Рочдейла является то обстоятельство, что в них практически не про¬
сматривается система манориальной администрации, между тем как
ее представители играли, несомненно, очень большую роль во внут¬
ренней жизни поместья. Так, мы не знаем имен бэйлифов, стюардов,
старост, писцов курии. Неизвестны также имена составителей опи¬
сей. Сведения о порядке работы самой курии можно почерпнуть
лишь косвенным путем - опять-таки на основе кропотливого срав¬
нительного анализа записей отдельных держаний, представленных в
документах, и терминологии, используемой для того или иного вида
31
записей. Впрочем, это как раз понятно - прямые данные о порядке
работы курий содержатся в источниках иного рода - протоколах
этих курий (Manorial Court Rolls), которых для Рочдейла мы, к сожа¬
лению, не имеем.
Частично, я думаю, эти особенности манориальных описей Роч¬
дейла можно объяснить некоторой поспешностью при их составле¬
нии - ведь мы помним, что генеральный королевский атторней Ро¬
берт Хит, при котором были составлены документы (явно с целью
систематизировать дела перед грядущей продажей поместья моло¬
дому Байрону), пребывал во владении землями совсем недолго и,
очевидно, спешка при «обзоре» маноров была неизбежна. Но, ду¬
маю, основная причина все-таки состояла не в этом. В чем же тог¬
да? Ответить на этот вопрос, как и на многие другие, нам и предсто¬
ит в ходе анализа описей маноров ланкаширского поместья
Рочдейл.
В заключение хотелось бы остановиться еще на одной, весьма
интересной особенности манориальных описей (в том числе и мано¬
риальных экстентов Рочдейла), свидетельствующей об их богатых
познавательных возможностях. Как показывает практика работы с
указанным типом источников, в некоторых случаях, возникающих
иногда весьма неожиданно, они дают возможность (при всем массо¬
вом, «серийном» характере заключенного в них материала, позволя¬
ющего подчас приходить к выводам макроисторического или социо¬
логического порядка) использовать их в качестве источников казу¬
альных. Речь идет о тех случаях, которые как-то выделяются, «вы¬
падают» из общего ряда, являя характерные примеры исключения
из нормы. Их исключительность порой неуловима, она почти не
проявляется в общем информационном ряду описей. Но вот в тексте
появляется легкий намек на необычное - и источник предоставляет
исследователю возможность логической реконструкции нетипично¬
го, затерянного в массовом материале, позволяя работать на стыке
макро- и микроистории.
Приведу лишь один пример из текстов манориальных описей по¬
местного комплекса Рочдейл. Этот обширный комплекс дал, в част¬
ности, возможность исследовать особенности эволюции дворянско¬
го фригольда в указанном регионе в 20-е годы XVII в. Работая над
указанным сюжетом и занимаясь исследованием процесса концент¬
рации фригольда в частных руках, я обратила внимание на то, что,
в согласии с существовавшей в то время практикой оформления раз¬
личного рода держаний в манориальной курии, фригольд «записы¬
вался», как правило, на лиц мужского пола. Но вот неожиданно ис¬
точник дает указание на то, что иногда (правда, совсем нечасто) по¬
добные записи могли оформляться манориальными клерками на
вдов или замужних женщин. Вот этот, не совсем обычный, пример,
свидетельствующий о том, что хозяйственной предприимчивостью
(и не только хозяйственной) в исследуемый нами период вполне мог-
32
ли отличаться и представительницы слабой половины человечества.
Перед нами - фигура Катерины Холт, благородной по происхожде¬
нию и вышедшей, как записано в описи, замуж за благородного,
джентльмена Фрэнсиса Холта, в самом начале правления короля
Якова (1603 г.). Вот он, тот намек в источнике, о котором мы вели
речь - ведь подобного рода записи являются совсем нетипичными
для «сухих» лаконичных документов массового характера вроде ма-
нориальных экстентов. Опись, к сожалению, не указывает размер ее
приданого, выраженного в недвижимости или звонкой монете18, од¬
нако указывает, что в конце XVI в. Катерина Холт потеряла мужа,
умершего «от болезни сердца» (еще одно свидетельство «нетипич¬
ного» - описи обычно хранят молчание по поводу причин смерти
держателей), и вскоре вторично вышла замуж за молодого Джошуа
Радклиффа, сына известного в Ланкашире эсквайра Сэвиля Радк-
лиффа. Похоже, что Катерина Холт была весьма предприимчивой
женщиной: помимо «фамильного» участка фригольда, доставшего¬
ся ей от покойного мужа, она хозяйствовала также на «свободной»
земле, отошедшей ей от некоего Теофила Аштона, эсквайра, «сог¬
ласно его последней воле и завету» (by the last will and behest of
Theophilus Ashton); причем, о причинах благорасположения покойно¬
го эсквайра к Катерине, опись, конечно же, не дает никаких сведе¬
ний - об этих причинах мы можем только догадываться. Так или
иначе, Катерина смогла сосредоточить в своих руках два участка
фригольда в 32 и 40,5 акров, которые были расположены в маноре
городского типа Вардлверф. Эти, казалось бы, весьма небольшие по
площади участки земли, приносили их владелице весьма неплохой
доход. С «фамильного» участка в 32 акра, доставшегося ей от перво¬
го (на момент описи покойного мужа), Катерина получала ежегодно
целых 58 фунтов дохода! Достаточно стабильный доход в 30 фунтов
в год приносил ей и второй участок размером в 40,5 акра - тот са¬
мый, что отошел к ней от эсквайра Аштона. Получая в сумме, таким
образом, 88 фунтов с весьма скромного фригольда, Катерина Холт
могла считаться вполне рачительной хозяйкой и богатой невестой
в округе поместья Рочдейл.
Вторичное замужество, как следует из итогов работы с датиров¬
кой земельных держаний, зафиксированных в описи, последовало
в самом начале 20-х годов XVII в.: опись манора Блетчингверф по
копигольду в качестве первого по списку держателя земли этого
юридического статуса фиксирует нашу героиню Катерину Холт.
За нею в этом разделе документов значится обычное держание об¬
щим размером в 475 акров, датированное 21 октября 1621 г. и пере¬
шедшее ей «по передаче» (surrender) от Сэвиля Радклиффа, эсквай¬
ра. Сэвиль Радклифф, являясь отцом второго мужа Катерины, мо¬
лодого Джошуа, и доводясь, следовательно, бывшей вдове новым
свекром, очевидно, в качестве свадебного подарка решил преподне¬
сти молодым столь крупный участок земли; при этом, что не может
2. Винокурова М.В.
33
не вызывать удивления, этот «дворянский копигольд», самое нали¬
чие которого в руках благородного или благородной свидетельство¬
вало о неутоленном земельном голоде английского дворянства пред¬
революционного периода, «записывается», вразрез с нормами внут-
риманориального права, не на молодого джентльмена, а на его жену
Катерину. Начнем с того, что богатый эсквайр Сэвиль Радклифф
(за ним в трех манорах поместья Рочдейл значатся более 830 акров
фригольда с годовым доходом в 215 фунтов) мог бы выделить сво¬
ему сыну и его семье вовсе даже не участок копигольда (принося¬
щий, кстати, очень скромный доход: всего 12 фунтов в год), а часть
своего обширного держания на общем праве, которое было бы, не¬
сомненно, более экономически выгодным для молодоженов.
Почему же он не сделал этого? Только ли из нежелания растра¬
чивать фамильные земли? Почему не «записал» участок «дворян¬
ского копигольда» на своего молодого сына? Только ли потому, что
хозяйственная сметка Катерины Холт, явно известная всей округе,
не могла не импонировать зажиточному эсквайру? Думаю, что ответ
на эти вопросы не лежит на поверхности. Мы можем здесь отметить
в указанной связи то обстоятельство, что, согласно манориальному
обычаю, тот или иной участок земли в документах курии записыва¬
ли на жену, а не на мужа только в случае недееспособности послед¬
него, вызванной физическими или умственными изъянами19, и сви¬
детельствовавшей об отсутствии возможности управлять поместь¬
ем. Конечно, можно было бы предположить, что молодой Джо¬
шуа Радклифф постоянно отсутствовал в маноре (ведь на его имя
вообще не зафиксировано земельных держаний в описи, что могло
иметь место не только в случае недееспособности держателя, но и
по причине его постоянного пребывания вне манора). Можно поду¬
мать, что он предпочитал заниматься коммерческой деятельностью
в иных сферах (помимо сельскохозяйственного предпринимательст¬
ва), пребывая, возможно, в течение длительного времени в Лондоне
или за границей... Однако в таком случае он должен был бы оста¬
вить своей жене доверенность на управление поместьем, будучи сам
зафиксирован в манориальных документах в качестве его владель¬
ца. Но мы не находим такой доверенности, как и означенной фикса¬
ции. Остается все же предположить, что Джошуа Радклифф был
действительно недееспособен и что его предприимчивая «полови¬
на», выходя замуж повторно, польстилась, скорее, на огромные зе¬
мельные владения своего нового свекра, чем на молодость и благо¬
родное происхождение его сына.
Остается добавить, что, начиная исследовать «материальное со¬
стояние» Катерины Холт в общем русле работы над проблемой
фригольда по комплексу Рочдейл, я вовсе не намерена была углуб¬
ляться в изучение реалий ее частной жизни - «реконструкция» этой
жизни последовала совсем непроизвольно, вслед за источником.
Я даже хотела изъять из текста исследования строки, характеризу-
34
ющие, казалось бы, не относящиеся к делу «детали». Но потом по¬
думала о том, что и такой массовый материал, как описи маноров,
вполне может быть живым, играть яркими красками обыденной
жизни - и решила оставить все как есть.
Теперь, после того, как мы охарактеризовали наши главные ис¬
точники и - на основе этой характеристики - поставили цель выпол¬
нить сравнительно-статистическое исследование регионального ха¬
рактера (по Юго-Западу и Северо-Западу Англии XVI - первой тре¬
ти XVII в.), дополнив его характеристикой английского манора как
социально-экономического и правового феномена с тем, чтобы вы¬
явить конкретные особенности и специфические черты процесса
экспроприации крестьянства в указанных регионах, отличающие их
от классического варианта генезиса капитализма в центральных и
восточных частях страны, обозначим конкретные исследователь¬
ские задачи (позиции):
1) манориальная и держательская структура (соотношение юриди¬
ческих типов держаний);
2) соотношение между сословной принадлежностью держателей и
юридическим статусом держателей;
3) преобладающая форма крестьянского держания и его средний
размер; феномен «последнего вилланства», его отличия от дер¬
жания по обычаю;
4) дифференциация держателей по земельной площади; степень их
материальной и правовой «обеспеченности»;
5) соотношение сумм рентных платежей с площадью держаний
различных юридических статусов;
6) соотношение сумм рент и дохода с единицы держания различных
юридических статусов;
7) соотношение сумм арендных платежей и сумм платежей тради¬
ционных держателей (а также держателей на общем праве);
8) сословная и экономическая характеристика аренды;
9) роль огораживаний и файнов за допуск к держанию в процессе
экспроприации крестьянства;
10) проблема свободного держания; фригольд «благородный», «го¬
родской» и крестьянский; региональная специфика эволюции
фригольда, «иллюзорная» и реальная его дифференциация; про¬
блема доходности свободного держания; корреляция доходов и
рент с фригольда;
11) сроки традиционных держаний и сроки различных форм аренды;
12) роль обычая в жизни английского крестьянства; манориальная
курия и администрация как атрибуты манора;
13) преступление и наказание в английском маноре;
14) городской характер английского манора раннего Нового време¬
ни;
15) имущественные права женщин в маноре согласно обычному
праву.
2*
35
Надо добавить, что, помимо основных источников были исполь¬
зованы еще и другие - более всего источники правового характера.
Это, во-первых, уже упоминавшиеся протоколы манориальных ку¬
рий 0manorial court rolls), характеризующие внутреннюю жизнь ряда
маноров владельческого комплекса Тоттенхем в восточной Анг¬
лии20. Это и свод манориальных обычаев (а также обычаев малых
городов средневековой Англии), к исследованию которого я прибе¬
гала для изучения имущественных прав женщин21. Это также объ¬
емный свод-список «Викарии Рочдейла»22, материал которого ис¬
пользовался для расширения сведений о держаниях клириков на
фригольде маноров северо-западной Англии.
В работе использованы также наиболее важные разделы трак¬
татов известных английских писателей и юристов XV-XVI1I вв.
Т. Литтлтона («Держания»23), Д. Нордена («Диалог землемера»23),
Э. Кока («Комментарии на Литтлтона»25), Т. Вильсона («Государст¬
во Англия в 1600 г.»26), В. Блэкстона («Комментарии на английские
законы», 1765-1769 гг.27), которые были, в частности, необходимы
для уяснения общей стратификации английского общества, для ха¬
рактеристики теории копигольда, а также для выявления правовой
специфики положения английского крестьянства периода раннего
Нового времени. Я не характеризую подробно здесь эти источники
потому, что в свое время блестящий анализ большей их части уже
был дан в исследованиях А.Н. Савина и В.М. Лавровского28.
И, наконец, для написания раздела, посвященного деятельности
администрации английского манора, в научный оборот был введен
известный, но не используемый ранее в нашей историографии трак¬
тат Флеты (анонимного комментатора Генри Брайтона) «Об обя¬
занностях в маноре»29.
1 См.: Савин А.Н. Английская секуляризация. М., 1906; Семенов В.Ф. Положе¬
ние обычных держателей Юго-Западной Англии во второй половине XVI -
начале XVII в. // Средние века. 1964. Вып. 25.
2 Косминский Е.А. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М.; Л.,
1947. С. 43-121.
3 См. также: Винокурова М.В. Манориальные описи графов Пемброков и
Монтгомери как исторический источник (конец XVI - начало XVII в.) //
Проблемы Британской истории. М., 1987. С. 198-207.
4 The Survey of the Lands of William the First Earl of Pembroke, 1566-1567. Oxford,
1909; The Survey of the Manors of Philipp the First Earl of Pembroke and Montgo¬
mery. 1631-1632. Devizes, 1953. К изучению этих описей эпизодически обра¬
щались Р.Г. Тоуни, С.И. Архангельский, В.Ф. Семенов, Э. Керридж. Однако
никем из названных исследователей полный сравнительно-статистический
анализ этих объемных источников не проводился.
5 Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной революции
середины XVII в. (На материалах графства Уилтшир). М., 1992.
6 The Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster, parcel of the Pos¬
sessions of the Worshipful Sir Robert Heath, Knt., His Majesty’s Attorney General,
36
made in 1626 / Ed. by H. Fish wick. Manchester, 1913. Подробная характеристика
этого кадастра будет дана ниже.
7 Слово преимущественно здесь вполне уместно, так как некоторые проблемы
внутренней жизни английского манора (вопрос о «преступлениях и наказани¬
ях» в жизни крестьянства), ввиду специфики таких источников, как протоко¬
лы манориальных курий, исследуются на основе материалов XIV в.
8 Архангельский С.И. Крестьянские движения в Англии в 40-50 годы XVII ве¬
ка. М., 1960. С. 67-68, 131-136.
9 Я намеренно не хочу характеризовать в этом разделе такой тип источников,
как протоколы манориальных курий. Во-первых, по целому ряду важных
причин я работала с протоколами курий не XVI-XVII, а XIV в., а во-вторых,
характеристика этих источников, ввиду их специфики, всегда тесно связана с
теми выводами, которые можно сделать на основе работы с ними. И мне бы
не хотелось предварять эти выводы. Обо всем этом ниже.
10 The Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster, parcel of the Pos¬
sessions of the Worshipful Sir Robert Heath, Knt., His Majesty’s Attorney General,
made in 1626 / Ed. by H. Fishwick. Manchester, 1913. Описи были изданы (на ан¬
глийском языке) в 1913 г. Генри Фишвиком, известным издателем и антиква¬
ром, для Chetham Society. Оригинал их, представлявший собою три огромные
рукописные тома, ныне, к сожалению, утерян. Копия с оригинала была сде¬
лана собственноручно Фишвиком и еще одним известным антикваром того
времени, Кэноном Рэйнсом, в 1879 г. Затем названные три тома перешли то¬
гдашнему хозяину Рочдейла, Джеймсу Баттерверфу, и в течение какого-то
времени хранились в его библиотеке. Что случилось с ними далее - неизвест¬
но, но только они исчезли. И тогда Фишвик решил опубликовать материалы
так вовремя сделанных копий. Не будь их - наверное, не было бы и данного
исследования.
11 Я бы не посмела этого утверждать, если бы не продолжительные беседы с из ¬
вестным медиевистом из Великобритании Кристофером Дайером, пригла¬
сившим меня поработать в библиотеке Бирмингемского университета, за что
я ему очень признательна. Он был весьма рад тому, что мне удалось обнару¬
жить указанные источники, хотя сам (как и другие его коллеги-медиевисты)
не подозревал об их существовании.
12 The Survey of the Manor of Rochdale... Introduction. P. VII.
13 Ibid. P. X.
14 Ibid. P. XI.
15 Castleton, Marland, Newbold, Buersill, Butterworth, Clegg, Hollingworth, Wardle-
worth, Wuerdale, Wardle, Blatchingworth, Walsden, Todmorden, Falinge, Chadwick,
Spotland, Wolstenholm, Healy, Whiteworth, Rossendale.
16 При подсчете общей земельной площади владений Пемброков в Уилтшире я
ориентируюсь на данные описей 17 маноров, проанализированных для
XVII в. (а не 12, изученных для века XVI).
17 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 167.
18 Информация такого рода совершенно нехарактерна для документов манори-
альной истории типа поместных описей; в них редко указывается также и раз¬
мер dower - так называемой «вдовьей доли», причитавшейся женщине после
смерти кормильца. В лучшем случае в описях фиксируется общая площадь
участка фригольда или копигольда, отходившего к наследникам в целом (как
к вдове, так и к детям), размер гериота, т.е. посмертного платежа лорду ма¬
нора, иногда имеется приписка о том, что, согласно воле умершего, именно
его вдова (а не старший сын) приносит лорду в курии присягу как новый дер-
жатель-воспреемник. Ниже мы, возможно, осветим более подробно эту важ-
37
ную проблему, связанную с имущественными правами женщин в Англии,
в том числе и внутри английского манора.
19 Maitland F.W. Selected Historical Essays. Cambridge, 1975; Selected Pleas in Mano¬
rial Courts / Ed. by F.M. Maitland. L., 1889.
20 Court Rolls of the Manor of Bruces, Dawbeneys, Pembrokes: 1377- 1399 // Manor of
Tottenham Series. Tottenham, 1961.
21 Borough Customs / Ed. by M. Bateson: In 2 vol. L., 1904-1906.
22 The Vicars of Rochdale / Ed. by H. Howorth. Manchester, 1883. Pt. I.
23 Littleton T. Tenures. L., 1581.
24 Norden J. The Surveyor’s Dialogue. L., 1618.
25 Coke Ed. The First Part of the Institutes of the Laws of England or a Commentarie
upon Littleton. L., 1628. В. 1, pt. 9, Section 73.
26 Wilson T. The State of England. A.D. 1600. L., 1936. (Camden miscellany. 3nd ser.).
27 Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. Philadelpia, 1859.
28 Савин A.H. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. Лавровский В.М.
Исследование по аграрной истории Англии XVH-XIX вв. М., 1966.
29 Fleta / Ed. and transl. by H.G. Richardson, G.O Sayles. L., 1955. Vol. 2, b. 1-2.
Глава 3
О ЧЕМ ПИШУТ ИСТОРИКИ:
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИОГРАФИИ
АГРАРНОЙ ИСТОРИИ АНГЛИИ
XVI- ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVII в.
Мы уже говорили о том, что проблемы аграрной истории Анг¬
лии XVI - первой половины XVII в. весьма плодотворно разрабаты¬
вались в отечественной историографии1.
Общепризнанный вклад в изучение этих проблем, наряду с
A. Н. Савиным и М.М. Ковалевским, внесли преимущественно исто¬
рики советского периода: В.Ф. Семенов, С.И. Архангельский,
B. М. Лавровский, М.А. Барг.
Так, В.Ф. Семенову принадлежит заслуга в решении вопроса о
предпосылках, ходе и социальных последствиях ранних огоражива¬
ний2. Хотя при решении указанной проблемы исследователь не опи¬
рался непосредственно на материалы первоисточников (имеются в
виду данные комиссий по огораживаниям 1517-1518 гг., а также их
сокращенный вариант, так называемая Ленсдаунская рукопись),
а использовал обработку этих материалов, осуществленную англий¬
ским историком И. Лидемом и американским историком Э. Гэем,
тем не менее даже рассмотрение результатов подсчетов последних
привело В.Ф. Семенова к ряду важных и интересных наблюдений.
Они относятся к районированию огораживаний по графствам, к их
типу (с эвикцией держателей или без нее), к цели огораживаний
(конверсия пашни в пастбище или переход к интенсивному земледе¬
лию), к выяснению вопроса о социальной и юридической природе
эвиктируемых крестьян3. В.Ф. Семенов раскрыл также внутреннюю
связь между процессом огораживаний общинных полей и крестьян¬
скими восстаниями первой половины XVI в., которые являлись вы¬
ражением социального протеста против вторжения в английскую
деревню раннекапиталистических порядков.
Однако в настоящее время проблема ранних тюдоровских ого¬
раживаний все еще остается в отечественной историографии об¬
ширным полем для дальнейшего исследования. Так, почти нерас¬
крытой страницей аграрной истории Англии остаются огоражива¬
ния конца XVI - начала XVII в. До сих пор науке известно не так уж
много о специфике этих огораживаний. Чем был вызван подъем их
новой волны? Каковы конкретные количественные и территори¬
альные характеристики этого процесса? Какой тип огораживаний
преобладал в то время? Все эти вопросы, как и многие другие, нуж¬
даются в самом тщательном изучении, поскольку без этого не мо¬
жет быть раскрыт движущий мотив крестьянских восстаний в Анг¬
лии упомянутого периода.
39
Важнейшее значение имеет и продолжение изучения аграрной
политики Тюдоров. Следовало бы систематически проследить все
конкретные изменения тюдоровской политики и изучить причины,
которыми эти изменения обуславливались. Так называемая тюдо¬
ровская защита крестьянства оценивалась в отечественной историо¬
графии хотя и правильно, но несколько односторонне - чуть ли не
как проявления «лицемерия» двора и придворной клики, стремив¬
шихся с помощью «защитительных» актов свести до минимума воз¬
можность народных выступлений. Между тем сама система абсолю¬
тизма включала элементы отстаивания нерушимости феодальных
порядков в деревне (которые были испытаны веками и худо-бедно
могли обеспечить простое воспроизводство крестьянского хозяйст¬
ва) наряду с уступками требованиям зарождавшегося класса капита¬
листических предпринимателей.
Наконец, вырисовывается реальная, хотя практически и неизу¬
ченная связь между аграрным законодательством Тюдоров и дина¬
микой самого движения огораживаний, что не может не свидетель¬
ствовать о важном историческом значении этого законодательства.
Другой историк, С.И. Архангельский, исследовал никем до него
не разрабатывавшуюся проблему земельных сдвигов периода рево¬
люции в Англии середины XVII в., подойдя к ее решению через изу¬
чение революционного аграрного законодательства - ведь именно
аграрная проблема традиционно являлась для отечественных исто¬
риков советского периода основной «аналитической призмой» при
рассмотрении событий «Великого мятежа»4. Считалось, и не безос¬
новательно, что одним из важнейших в ранних буржуазных револю¬
циях являлся вопрос о земле. Таковы были особенности историче¬
ского развития стран Европы периода феодализма: прерогативы
верховной власти любого типа напрямую были связаны с фактом
обладания представителями этой власти земельной собственностью.
Победа в Англии середины XVII в. земельной собственности буржу¬
азного типа над собственностью феодальной была поэтому важным
этапом в процессе роста монополии крупных лендлордов, она яви¬
лась основой крупнейших сдвигов в социальной и политической
структуре Англии последующих столетий. Кстати, выводы С.И. Ар¬
хангельского, касающиеся распределения секвестрованного парла¬
ментом Англии земельного фонда преимущественно в пользу бур¬
жуазии, несколько пересмотрела и уточнила в своих работах извест¬
ная английская исследовательница Джоан Терек. Она, основываясь
на изучении Close Rolls of Chanceij, которые были недоступны
С.И. Архангельскому, пришла к выводу о том, что одной из важней¬
ших групп покупателей секвестрованных роялистских земель были
сами роялисты, которые при оформлении сделок действовали через
подставных лиц из лагеря индепендентов5. По-видимому, нам следу¬
ет признать, что эти интересные данные характеризуют процесс, ко¬
торый мог частично задерживать развитие крупного поместья капи-
40
талистического типа. Однако в какой степени - предстоит выяснить
в будущем на материале первоисточников.
Крупный отечественный ученый М.А. Барг впервые в нашей
историографии поставил проблему о наличии в Английской рево¬
люции двух программ - буржуазно-дворянской и крестьянско-пле¬
бейской, увидев в этой проблеме стержень социальной и политиче¬
ской борьбы в ходе событий середины XVII в. В этой связи иссле¬
дование им односторонней отмены феодальных повинностей про¬
лило свет на незавершенный характер буржуазного аграрного пере¬
ворота, который именно в силу своей незавершенности создал юри¬
дические условия для полного и окончательного вытеснения кре¬
стьянства из сельскохозяйственного производства страны6. Перед
исследователями аграрной истории ныне стоит поэтому задача на
материале источников показать формирование «материальной ос¬
новы» указанных программ за счет введения в научный оборот ито¬
гов изучения поместных комплексов различных регионов Англии,
свидетельствующих о процессе реальной узурпации владельческих
прав английского крестьянства представителями «блока» буржуа¬
зии и нового дворянства; процессе, как раз и создававшем условия
для односторонней отмены феодальных повинностей в ходе рево¬
люции.
Большая заслуга в разработке вопросов социально-экономиче¬
ской истории Англии XVI-XVIII вв. принадлежит также В.М. Лав¬
ровскому - одному из блестящих представителей аграрно-историче¬
ской школы советского периода7.
Для интересующего нас времени В.М. Лавровским исследованы
преимущественно два важнейших аспекта аграрной истории: соци¬
ально-экономическая дифференциация держателей и динамика вы¬
плачиваемых рент с определенной единицы держания на материале
трех королевских маноров Линкольншира и Гетингдоншира8, кото¬
рый в свое время был собран А.Н. Савиным. Для освещения указан¬
ных вопросов историк как раз и использовал основные по своему
значению документы аграрной истории - манориальные описи и
рентали. Однако познавательные возможности такого рода источ¬
ников подчас бывают ограничены некоторой односторонностью со¬
держащегося в них материала. В силу данного обстоятельства мно¬
гие важные разделы истории манора (такие, как юридическая стру¬
ктура крестьянского держания, степень подвижности держателей на
земле, сроки крестьянских держаний, эволюция обычного права и
некоторые другие) могут остаться вне поля зрения исследователя.
Так, знакомство с материалами, которыми пользовался В.М. Лав¬
ровский, убеждают в том, что он работал именно с такими источни¬
ками. Зато, повторю, они дают исчерпывающую картину эволюции
рентных отношений и дифференциации держательского состава,
т.е. позволяют глубоко исследовать, пожалуй, важнейшие пробле¬
мы манориальной истории.
41
Большой заслугой В.М. Лавровского является изучение им юри¬
дической теории копигольда. В своем анализе крестьянского держа¬
ния по копии исследователь шел в хронологической последователь¬
ности от изучения «Держаний» английского юриста XV в. Т. Литтл¬
тона к «Комментарию на Литтлтона», принадлежащего перу знаме¬
нитого юриста конца XVI - начала XVII в. Э. Кока9, выявляя пане¬
гирический характер отношения знатоков общего права к процессу
концентрации обычного держания в руках нового дворянства, на
этом основании приветствовавших частичную рецепцию манориаль-
ного обычая королевскими судами и тем самым искажавших дейст¬
вительную историю копигольда.
Анализ правовой истории копигольда не был чем-то случайным в
научном творчестве В.М. Лавровского, поскольку наиболее важным
для изучения аграрной истории он считал не просто систематизацию
юридических понятий, содержавшихся в трактатах ученых юристов,
а использование названных трактатов в качестве редких по значению
и смыслу исторических источников, своеобразного зеркала, отражав¬
шего реальные поземельные отношения. Несомненно, что такой под¬
ход сохраняет свое значение и до сего дня. Только на основе указан¬
ного подхода, на основе глубокого изучения английского земельного
права (одного из сложнейших в средневековой Европе) те, кто зани¬
мается историей английского манора сегодня, и те, кто придет в эту
область в дальнейшем, смогут основательно, с исследовательских по¬
зиций, ответить на вопрос о том, в чем состояла причина отмеченно¬
го В.М. Лавровским противоречия между реальной жизнью англий¬
ского крестьянства в эпоху аграрной революции и ее неадекватным
отражением в трудах английских правоведов (особенно в правовой
теории В. Блэкстона), вопреки очевидности подчеркивавших линию
укрепления владельческих прав обычных держателей.
История народных движений и социально-политические взгля¬
ды английского крестьянства являлись в отечественной историогра¬
фии предметом исследования Ю.М. Сапрыкина10.
В работах В.В. Штокмар, посвященных экономической полити¬
ке английского абсолютизма, анализируются законы против огора¬
живаний периода правления Елизаветы Тюдор и некоторые другие
важные проблемы социальной истории Англии11.
Аграрной политике Тюдоров и Стюартов посвящены исследова¬
ния ученика В.В. Штокмар В.П. Митрофанова12.
И. Нарзикулов на материале четырех маноров графства Берк¬
шир вскрыл существо социально-экономических сдвигов, имевших
место в предреволюционной английской деревне13.
Наконец, мое исследование по аграрной истории юго-западной
части Англии, основанное, как уже указывалось, на изучении части
маноров внушительного земельного комплекса графов Пемброков
в Уилтшире14 и тематически связанное с последующей серией пуб¬
ликаций, как кажется, завершает эту картину.
42
Картина, впрочем, совсем неутешительная в том смысле, что в
связи с естественным уходом из жизни в течение последних десяти¬
летий наших ведущих медиевистов-аграрников, исследователей, ра¬
ботающих в области аграрной истории, почти совсем не осталось -
между тем, как уже указывалось, объем научных задач, стоящих пе¬
ред отечественной историографией, все возрастает. И это делает
более чем актуальной задачу подготовки новых специалистов в этой
области.
Аграрный вопрос кануна революции середины XVII в. в Англии
является также предметом исследования целого ряда зарубежных, и,
в частности, английских историков15.
Однако особенностью исследований английских историков в
указанной области является то обстоятельство, что они не связыва¬
ют изучение аграрной истории Англии эпохи раннего Нового време¬
ни ни с вызреванием предпосылок революции середины XVII в., ни
с ее ходом и результатами. Несмотря на прекрасную разработку в
современной английской историографии многих важных сюжетов
социально-экономической и, в частности, аграрной истории, качест¬
во которой определяется не в последнюю очередь возможностью
доступа к уникальным архивным материалам (в том числе и к част¬
ным поместным коллекциям), в исследованиях ряда авторов, с моей
точки зрения, и по сей день наблюдается некоторая фрагментар¬
ность при определении сюжетов для изучения аграрной истории
XVI-XVII вв., объясняющаяся прежде всего тем, что они по-прежне¬
му недооценивают проблему копигольда и освещение его судеб в хо¬
де революции.
Попробуем показать эту особенность западной историографии
на основе анализа некоторых исследований ее представителей по от¬
дельным проблемам социально-экономической истории Англии
указанного периода.
Выделим в их ряду прежде всего проблему генезиса капитализ¬
ма в Англии, поскольку именно в этом процессе и заключалась со¬
циально-экономическая основа неизбежности в этой стране рево¬
люции середины XVII в. Однако складывается впечатление, что за¬
рубежные исследователи не связывают напрямую социальные рево¬
люции с предшествующими им изменениями в сфере экономики,
отождествляя подчас внутри- и межформационные переходы. При¬
мером такого подхода может служить, например, характерная для
зарубежной историографии концепция «кризиса феодализма в
XIV-XV вв.», с одной стороны, еще в 50-е - 60-е годы явившаяся
толчком для острой дискуссии16 в среде историков, с другой - поро¬
дившая впоследствии «новейшие интерпретации» «кризисных» яв¬
лений в процессе перехода от феодализма к капитализму17. Как из¬
вестно, процесс трансформации феодализма в его высшую стадию,
связанный с переходом к денежной ренте, сторонники указанных
концепций (американский историк П. Свизи, японский историк Та-
43
кахаси, английский историк М. Добб и некоторые другие) отождест¬
вляли с межформационным переходом от феодализма к капита¬
лизму.
В этой связи уместно также обратить внимание на попытки анг¬
лийских историков по-новому интерпретировать известную теорию
«ранней промышленной революции в Англии», появившуюся еще в
первой четверти XX в. и наиболее отчетливо выраженную в трудах
Э. Липсона, Д. Ануина18 и др. Эта концепция, как известно, в свое
время стимулировала критическое отношение к традиционно сло¬
жившейся в английской историографии вигской схеме рассмотрения
событий революции середины XVII в. без учета влияния на их ход и
итоги факторов экономического порядка19. 20-е - 40-е годы XX в.
явились периодом острой критики и кризиса традиционной вигской
концепции революции и постепенного формирования социально-
экономического направления в ее изучении.
Что касается «наработок» в этой области английских исследова¬
телей 60-х - 80-х годов., то они, значительно расширяя рамки «аг¬
рарно-промышленной» революции в Англии, с одной стороны, как
будто бы правомерно рассматривают период XVI-XVII вв. как вре¬
мя вызревания предпосылок для решительной ломки традиционно¬
го аграрного устройства этой страны в дальнейшем, и в особенно¬
сти - в XVIII в. С другой стороны, такие известные исследователи,
как Э. Керридж, Э. Джонс, Дж. Мингей, Д. Колеман, Ф.Фишер20 и
некоторые другие, рассматривают аграрную революцию преимуще¬
ственно как переворот в области сельскохозяйственной техники,
как сдвиги лишь в области производительных сил земледелия, поч¬
ти игнорируя ее социальные аспекты. Иными словами, английская
историография 60-80-х годов XX в. уделяет основное внимание рас¬
смотрению механизмов аграрного роста, подчас отрывая это рас¬
смотрение от анализа социальной структуры общества.
Не менее важной, как представляется, является проблема внут¬
ренней трансформации феодальных классов в период генезиса капи¬
тализма в Англии, в том числе и сдвиги в структуре английского дво¬
рянства. XV-XVII вв., как известно, углубили его раскол на два про¬
тивоположных по своей социально-экономической природе слоя:
старое, сохранявшее в своих владениях в качестве господствующих
феодальные порядки, и новое (джентри), которое, оставаясь в рам¬
ках прежнего сословного статуса, изменило свою классовую сущ¬
ность, приблизившись к буржуазии - в практической деятельности и
образе жизни нового дворянина в значительной степени выражался
ход развития капитализма в аграрной сфере.
Разработка в современной английской историографии более
адекватного по сравнению с либерально-викторианским представ¬
ления о дворянстве связано, как хорошо известно, с именем Р.Г. То-
уни, ученого, который избрал предметом своего исследования соци¬
ально-экономическую и юридическую историю английского мано-
44
ра21 и дал исторической науке Великобритании плеяду таких извест¬
ных историков, какими являются его ученики Дж. Терек, Э. Кер-
ридж, В. Госкинс, Г. Финберг и другие.
Как хорошо известно, еще в начале 40-х годов XX столетия в
своей статье «Возвышение джентри»22 Р.Г.Тоуни на основе проде¬
ланных им статистических подсчетов выразил существо земельных
сдвигов XVI-XVII вв. В статье не только обобщались результаты ис¬
следований, проделанных ее автором в указанной области, но и фор¬
мулировалась так называемая «новая ортодоксия». Она не только
явилась свидетельством поворота английской историографии того
времени от традиционной религиозно-политической трактовки ре¬
волюции XVII в. к осмыслению ее событий как результата социаль¬
но-экономических сдвигов в английской предреволюционной дейст¬
вительности, но и, поставив проблему джентри в центр большинст¬
ва локально-региональных исследований последующего времени,
отразила стремление современных исследователей к комплексному
анализу английского провинциального общества.
Согласно подсчетам и выводам Р.Г. Тоуни, «баланс земельной
собственности» сложился перед революцией в пользу нового дво¬
рянства, стремившегося, в соответствии с требованиями времени,
с помощью новейших методов хозяйствования модернизировать уп¬
равление поместьями, сделать их более рентабельными. Раскрывая
процесс «земля-рынок» и прослеживая противоположное движение
деловых людей города от торговли к земле, Р.Г. Тоуни сделал свой
известный и ставший уже к настоящему времени классическим вы¬
вод: «Землевладелец, живущий на доходах и ренте с коммерческого
фермерства, и купец либо банкир, который также являлся землевла¬
дельцем, представляли собой не два класса, а один. С точки зрения
источника дохода оба они были в равной степени буржуа»23.
Статья Р.Г. Тоуни, вызвав бурную полемику, положила начало
многолетней дискуссии вокруг проблемы джентри и побудила иссле¬
дователей к более детальному изучению вопроса24.
Оппозиционная точка зрения на указанную проблему была вы¬
двинута оксфордским профессором Г. Тревор-Роупером, (обозначив
этап резкой активизации в английской историографии консерватив¬
ного направления), объявившим отмеченный Р.Г. Тоуни «рост джен¬
три» (т.е. усиление экономического могущества этого слоя) его «оп¬
тической иллюзией» и пытавшимся, вопреки очевидности, доказать,
что джентри было отсталым классом, поднявшим «слепой мятеж»
против дома Стюартов25. Тревор-Роупер, очевидно, исходил из пред¬
положения о наличии зависимости между степенью участия опреде¬
ленных слоев общества в «административно-бюрократическом ме¬
ханизме управленческой иерархии» и степенью «манориального
благоденствия». Поэтому-то центральный конфликт эпохи интер¬
претируется им как борьба простого джентри (country gentry) против
служилого {court gentry), т.е., по сути, как борьба богатых и бедных
45
внутри одного и того же сословия. Искусственно сконструирован¬
ный антагонизм манора, клонившегося, по мнению этого историка,
к экономическому упадку, и места при дворе как основного источни¬
ка богатства того времени, представлял, согласно его концепции, ос¬
нову для мятежа провинциального дворянства против дома Стюар¬
тов, предоставлявшего условия для дальнейшего процветания «слу¬
жилому» джентри. Вот этот-то конфликт и был объявлен Тревор-
Роупером стержнем ситуации середины XVII в.26
Позиции Тревор-Роупера на время несколько укрепились после
опубликования статьи Д. Купера «Подсчет маноров»27, вскрывав¬
шей ряд недостатков в манориальной статистике Тоуни-Стоуна, но
в действительности являвшейся недостаточно фундированной для
пересмотра концепции «роста джентри», а также после опубликова¬
ния нового памфлета оксфордского историка под названием «Соци¬
альные причины Великого Мятежа»28.
Точка зрения Тревор-Роупера не получила, однако, поддержки в
региональных исследованиях английских историков, посвященных
эволюции аграрного строя Англии XVI - начала XVII вв., убеди¬
тельно показавших рост капиталистических элементов и увеличе¬
ние экономического значения джентри в указанный период29. В дис¬
куссию по поводу джентри включились также американские истори¬
ки Д. Хекстер, П. Загорин и некоторые другие, направившие свои
критические замечания в основном против искажения Тревор-Ро-
упером вопроса о роли провинциального джентри в событиях рево¬
люции середины XVII в.30
В целом дискуссия по поводу джентри в значительной мере сти¬
мулировала развитие локально-исторических исследований. И если
эти исследования вначале были сосредоточены в основном лишь на
проверке (на конкретном материале отдельных маноров, групп ма¬
норов или графств) тезисов о «возвышении» или «упадке» нового
дворянства, то в дальнейшем в английской историографии возникло
стремление к комплексному анализу английского провинциального
общества, выраженное, в частности, в концепции «локальной авто¬
номии» А. Эверитта, появившейся в 60-е годы XX столетия31. В ре¬
зультате исследования социальной структуры ряда графств Англии,
и в особенности «провинциального общества» Кента, состоявшего,
как и в других регионах страны, почти исключительно из представи¬
телей «местного» нового дворянства, А. Эверитт пришел к выводу
о значительной автономности этих обществ, основанной прежде
всего, по его мнению, на обладании собственной, автономной, ие¬
рархической структурой, опережающей подчас в своей динамике
развитие общенациональных структур32.
Концепция «локальной автономии» в 70-е годы была развита в
трудах последователей А. Эверитта, таких как Р. Хауэл, А.Руте,
А. Джонсон, А. Хассел-Смит, Р.Дор и др. - на источниках, относя¬
щихся к различным графствам и городам Англии33. Одним из важ-
46
нейших выводов, содержащихся в этих работах, можно считать вы¬
вод о нежелании большей части местного джентри быть вовлечен¬
ными в политический конфликт национального масштаба, разго¬
ревшийся в стране в середине XVII в. Входить в состав местной
замкнутой элиты и соблюдать ее интересы, связанные прежде все¬
го со спецификой социально-экономического развития локальных
центров Англии, было несравненно более безопасно, а главное -
более выгодно по сравнению с незавидной перспективой быть втя¬
нутыми в перипетии гражданских войн и парламентских конфлик¬
тов. Темпы формирования национального самосознания в среде
провинциального нового дворянства явно уступали темпам разви¬
тия самосознания «локального уровня», основанного, возможно, не
в последнюю очередь на стремлении путем воздержания от участия
в масштабных политических и военных конфликтах сберечь свои
доходы.
Однако концепция «локальной автономии» подверглась некото¬
рым коррективам в исследовании П. Кларка34, написанном в середи¬
не 70-х годов с целью внести определенные коррективы в работу
А. Эверитта и посвященном развитию английского провинциально¬
го общества на протяжении полутора столетий: от Реформации до
Революции. П. Кларк различает в Кенте по крайней мере два слоя
нового дворянства: простое (провинциальное), в низших слоях смы¬
кавшееся по экономическому положению с преуспевавшими йоме¬
нами и обладавшее достаточной хозяйственной сметкой для обеспе¬
чения процветания своих поместий (до 85% семей джентльменов) и
среднее джентри, игравшее значительную роль в административной
системе графства и имевшее связи при дворе. Таким образом,
П. Кларк придает большее, чем А. Эверитт, значение наличию дос¬
таточно тесных, по его мнению, контактов провинциального джен¬
три Кента с функционерами Парламента на местах и в центре - во
всяком случае, он подчеркивает процесс формирования в этом граф¬
стве перед революцией и во время революции оппозиции короне на
всех уровнях местного общества, включая новое дворянство - фак¬
тор, который, пожалуй, уже не укладывался в концепцию «локаль¬
ной автономии», свидетельствуя о достаточно активном вкладе ме¬
стного джентри в реализацию «общего, национального дела» рево¬
люции, пусть и на локальном уровне.
Тезис о «провинциализме» английского джентри был сущест¬
венно видоизменен и Дж. Морриллом, который внес в понимание
этого феномена эпохи революции середины XVII в. в Англии суще¬
ственные коррективы: он пишет, в частности, что самое наличие
«провинциализма» все же не исключало интереса нового дворянст¬
ва к общенациональным политическим и конституционным пробле¬
мам; напротив, он как раз и выражался в том, что «эти проблемы
принимали локальный колорит и формулировались в локальных
контекстах»35.
47
В числе исследований, посвященных истории нового дворянства,
следует упомянуть очень интересный, на мой взгляд, очерк окс¬
фордского историка Р. Грассби36, в котором рассматривается вопрос
о влиянии процесса расширения коммерческой деятельности джент¬
ри на демографическую ситуацию в Англии XVII в. и социальную
структуру этой страны в целом. Анализируя движение «земля-ры¬
нок», Р. Грассби отмечает, что в XVII в. коммерческая предприим¬
чивость нового дворянства была не только очевидна, но, и если
можно так сказать, передавалась по наследству, в результате чего в
указанное время возникали целые кланы коммерчески настроенных
джентри, занятых в делах Лондонского Сити, Компании купцов-
авантюристов, Средиземноморской торговле37. Так, по наблюдени¬
ям автора, в наиболее престижных купеческих гильдиях Лондона
XVII в. сыновья джентльменов, т.е. «выходцы из села» составляли
от 16 до 30%. В цеховой организации мастеров кожевенного дела,
обслуживавшей в то время Компанию купцов-авантюристов, сыно¬
вья «простого джентри» составляли почти 13% общего состава, в то
время как отпрыски из знатных семей (сыновья рыцарей и бароне¬
тов) - 3,1 %. Таким образом, как следует из результатов этого иссле¬
дования, с одной стороны, движение «земля-рынок» было возмож¬
но в XVII в. в результате наличия в сельской местности земельной
собственности нового дворянства, с другой - самое участие целых
родовых кланов джентри в торговых и коммерческих сделках спо¬
собствовало развитию земельной собственности на новой, капита¬
листической основе.
Особого внимания заслуживает проблема классификации ново¬
го дворянства по уровню доходности земельных владений, постав¬
ленная в свое время в совместном исследовании В. Госкинса и
Г. Финберга по Девонширу - третьему по величине графству Анг¬
лии, одному из немногих, в небольшой степени подверженных ино¬
земным влияниям, остававшимся «англосаксонским» вплоть до но¬
вого времени.
Указанная проблема является едва ли не основной из многочис¬
ленного круга вопросов истории Девоншира, рассматриваемых ав¬
торами исследования. Для очерка, посвященного истории девоншир¬
ского джентри, ими были использованы описи поместий нового дво¬
рянства, сделанные по запросу Палаты по делам опеки и отчужде¬
ний (Court of Wards and Livers), а также хозяйственные отчеты роя¬
листски настроенных джентри при наложении «композиции», кото¬
рые находятся в Public Record Office.
Как показало проведенное исследование, в начале XVII в. в Де¬
воншире насчитывалось от 360 до 400 фамилий нового дворянства.
Наиболее многочисленным слоем было мелкое джентри, жившее
в основном на западе графства и происходившее из старых рыцар¬
ских фамилий, из дворян «старой благородной крови», которые,
строго говоря, не были лордами маноров, а владели дюжиной ферм
48
в различных приходах, приобретаемых, как правило, путем выгод¬
ной женитьбы на богатой наследнице, причем вовсе не обязательно
благородного происхождения. Годовой доход мелкого джентри Де¬
воншира колебался от 50 до 100 фунтов, т.е. был совсем невысоким,
несмотря на то, что в его состав входила прибыль от приобретения
участков аренды.
Вторую категорию девонширского нового дворянства составля¬
ло среднее джентри; к их числу относились деревенские сквайры,
владевшие, как правило, одним или двумя манорами, расположен¬
ными по соседству - годовой доход таких сквайров колебался от 100
до 200 фунтов.
Что касается крупного джентри, то обеспеченность отдельных
семей была поистине велика: так, участки земли от 2 до 3 тысяч
акров подчас могли давать доход, достигающий Ъ-Л тысяч фунтов
в год!
Итак, на основе подобного рода конкретных локальных иссле¬
дований материального состояния нового дворянства можно полу¬
чить представление о некоторых критериях для анализа этого состо¬
яния, принятых в английской историографии - складывается впечат¬
ление, что подчас ее представители предпочитают исследовать по¬
добные проблемы не столько с учетом фактора земельной площади,
находившейся в распоряжении представителей той или иной соци¬
альной группы, сколько с опорой на фактор уровня годового дохо¬
да. В исследованиях же отечественных авторов по аграрной истории
последний критерий считается «вторичным», производным, т.е. ло¬
гическим образом вытекающим из фактора учета земельной площа¬
ди. В целом же данные В. Госкинса и Г. Финберга по материально¬
му состоянию джентри Девоншира можно считать по-особому ре¬
презентативными, чем и объясняется мое обращение в данном кон¬
тексте к исследовательской работе именно этих, а не иных авторов.
Дело в том, что Девоншир входит в состав юго-западного региона
Англии, для которого, как известно, всегда (включая этап генезиса
капитализма) было характерным наибольшее сохранение пережит¬
ков прошлого, в том числе и феодального прошлого, по сравнению
с другими регионами Англии38. Следовательно, данные о «росте»
джентри, полученные путем изучения аграрных распорядков в ука¬
занном регионе, с наибольшей доказательностью иллюстрируют
процесс усиления экономического могущества этого социального
слоя в масштабах всей страны.
Наконец, в качестве примера наиболее противоречивого подхо¬
да к проблеме нового дворянства предреволюционной поры, хоте¬
лось бы упомянуть о воззрениях на эту проблему видного англий¬
ского исследователя Дж. Мингея, отраженных в его исследовании
под названием «Джентри. Подъем и падение правящего класса»39.
С одной стороны, видимо, следуя концепции Р.Г. Тоуни, Мингей пи¬
шет, что «историческое значение джентри не было связано с их чис-
49
ленностью, местом в иерархии лендлордов... большая их часть не от¬
носилась даже к представителям выдающихся людей. Значение
джентри как класса вполне естественно вытекало из землевладе¬
ния - основного в то время источника богатства, а следовательно,
величайшего источника политической власти»40.
Справедливо указывая на то обстоятельство, что джентри не
могло представлять собой гомогенную группу, автор, тем не менее,
как и Тревор-Роупер, смешивая сословные и классовые грани, делит
джентри предреволюционной Англии на «простое» и «служилое»:
«...очень рано образовалась ведущая группа джентри, процветавшая
за счет мест при дворе или за счет службы в армии. Гораздо менее
заметной, образующей класс второго сорта, была группа «просто¬
го» джентри, которому недоставало богатства и связей для того,
чтобы сделать блестящую политическую или военную карьеру или
которое предпочитало спокойную жизнь в деревне постоянным во¬
енным тревогам, а также сложностям политической борьбы»41.
Далее, справедливо считая, что «имеется необходимость связать
предполагаемые глобальные изменения в перераспределении собст¬
венности с событиями самой революции», Мингей, однако, пишет не
о сближении нового дворянства и буржуазии на основе их идентич¬
ных устремлений экономического порядка, а о сближении джентри
и ...аристократии: «почему позволительно считать, что ослабление
позиций нобилити стало основным фактором коллапса автократии?
...отчего полагают, что именно аристократия как социальный класс
была преданным защитником монархии? Можно же предположить,
что “старое дворянство” разделяло страхи и неудовольствие поряд¬
ком в той же мере, что и джентри, и требовало той же доли незави¬
симости!»42
И все же, несмотря на всю противоречивость и, казалось бы, не¬
последовательность основных позиций Дж. Мингея, не будем нетер¬
пимы: перед нами исследование крупного специалиста в области
процесса формирования в Англии XVI-XVIII вв. поместья нового
(капиталистического) типа, прекрасно знающего реалии образова¬
ния системы лендлордизма, в том числе и за счет «роста джентри»!43
Будем считать, что в выводах автора отражены тонко подмеченные
им реальные противоречия в процессе классообразования в пере¬
ходную эпоху.
Итак, мы видим, что несмотря на стремление ряда английских
ученых исследовать проблему возвышения джентри в XVI-XVII вв.
с опорой на изучение его социально-экономического статуса, прак¬
тически никто из них не подходит к решению этой проблемы с уче¬
том необходимости исследования судеб копигольда в революции -
этого наиболее массового вида крестьянского держания, представи¬
тели которого, в сущности, и составляли основную часть английско¬
го крестьянства. Говоря об изменении баланса земельной собствен¬
ности в пользу джентри и указывая при этом на многочисленные
50
способы его обогащения как основу для рачительного хозяйствова¬
ния, почти никто из английских историков не фиксирует свое иссле¬
довательское внимание на стремлении нового дворянства к процве¬
танию за счет крестьянства, не пишет о реальной, фактической
узурпации владельческих прав английских крестьян, причем задолго
до революции. А ведь эти способы известны, они достаточно хоро¬
шо описаны, во всяком случае, в отечественной историографии44.
Видимо, все дело в том, что при всех попытках «новых подходов»
«ортодоксия» большинства английских исследователей остается
прежней: события XVI-XVII вв. объясняются не изнутри противоре¬
чий, существовавших между буржуазно-дворянским и крестьянским
«лагерями» в революции; они сводятся лишь к политическим, кон¬
ституционным, парламентским «потрясениям».
Обратимся далее к классу крестьян и исследованию его положе¬
ния в XVI-XVII вв. в трудах зарубежных (преимущественно англий¬
ских) исследователей45.
Известно, что XVI-XVII вв. были временем наступления лордов
маноров на владельческие права обычных держателей. Особен¬
ность положения английского крестьянства в указанный период за¬
ключалась в том, что аграрная революция обрушилась на крестьян¬
ское хозяйство в условиях очевидного преобладания воли лордов
над связывавшей ее некогда силой традиции. То обстоятельство, что
по причине инфляционного состояния рыночных цен конъюнктура
рент в XVI - первой половине XVII в. сложилась в пользу лордов,
а не держателей, привело к фактическому возвышению господско¬
го права на наделы крестьян; стали массовыми случаи, иллюстриро¬
вавшие превосходство воли лорда над обычаем манора. Не защи¬
щенное общим правом крестьянство Англии оказалось, с точки зре¬
ния закона, практически безоружным в борьбе за землю.
Одной из основных форм «фактической» экспроприации анг¬
лийского крестьянства явилось широко известное движение огора¬
живаний, развернувшееся с конца XV в. и весьма неравномерно про¬
ходившее в различных регионах страны. Проблема огораживаний,
как ранних, тюдоровских, так и санкционированных парламентом
в XVIII в., являясь в целом традиционной в исследовательской тра¬
диции, в последние десятилетия вновь привлекла внимание англий¬
ских ученых. Создается впечатление, что зарубежные исследовате¬
ли, как и прежде46, стремятся доказать незначительность тех изме¬
нений, которые были привнесены в английскую деревню в результа¬
те ранних огораживаний47. С формальной точки зрения подсчет пло¬
щади огороженных земель (2-3% в масштабе всей Англии) как буд¬
то подтверждает эти построения. На самом же деле за этим «обще¬
английским» процентом скрывались весьма разрушительные для
крестьянского хозяйства последствия процесса огораживаний.
В целом основа концепции английских историков по отношению
к процессу огораживаний сводится примерно к следующему: огора-
51
живания в период Тюдоров и первых Стюартов проводились преж¬
де всего с целью изыскания наиболее эффективных способов ис¬
пользования земли, особенно в периоды экономических кризисов;
они проводились безболезненно для крестьян, «в одной и той же
форме на протяжении XVI-XVIII вв.»48. В качестве аргумента для
подтверждения тезиса о «безболезненном» для крестьян характере
огораживаний применяется, как и прежде, метод подсчета числа
держателей, причем подчеркивается почти неизменное число кре¬
стьянских дворов, подлежавших огораживаниям, в исходный и ко¬
нечный момент указанного процесса.
Такой подход не представляется правомерным, и прежде всего
потому, что он не основан на использовании критерия, являющего¬
ся базовым для исследований по социально-экономической, и в ча¬
стности по аграрной, истории. Речь идет о том, что в указанном слу¬
чае необходимо прежде всего основываться на подсчете удельного
веса земельной площади, оказавшейся в распоряжении различных
классов английского общества, и в частности групп внутри самого
крестьянства. Не стоит забывать и о том, что английская дерев¬
ня, состоявшая в эпоху средневековья из надельных крестьян,
деревня, пережившая, в частности, парламентские огоражива¬
ния XVIII в., оказалась в конечном итоге деревней немногочислен¬
ных «гроссбауэров», окруженных безнадельными крестьянскими
дворами.
До недавнего времени почти нераскрытой страницей аграрной
истории Англии оставались огораживания начала XVII в. Однако
появление в 70-80-х годах исследований некоторых английских ав¬
торов49 по данной проблематике вселяет уверенность в успешном
решении этого вопроса.
Чем был вызван подъем новой волны огораживаний? В какой
степени он был обусловлен выгодно сложившейся в то время ры¬
ночной конъюнктурой и насколько зависел от ослабления прави¬
тельственного контроля за соблюдением соответствующих стату¬
тов? Эта проблема нуждается в самом тщательном исследовании,
поскольку оно помогло бы внести дополнительные нюансы в изуче¬
ние движущих мотивов крестьянских выступлений в Англии указан¬
ного периода.
Кроме того, необходимо продолжать изучение аграрной полити¬
ки Тюдоров. Английские историки, подробно прослеживая измене¬
ния тюдоровского законодательства, деятельность многочисленных
комиссий по огораживаниям (имеются в виду комиссия Булей
1517 г., комиссии 1548, 1565, 1607 гг.), все же не ставят задачу иссле¬
дования реальной связи между аграрным законодательством Тюдо¬
ров и динамикой самого процесса огораживаний50.
В этой связи, однако, хотелось бы упомянуть разработку указан¬
ных проблем в книге новозеландского социолога, прошедшего под¬
готовку на кафедрах истории и социологии Ланкастерского универ-
52
ситета в Англии, Д. Мартина51. Рассматривая капиталистические
преобразования в сельском хозяйстве, Д. Мартин показывает, что
огораживания оказывали пагубное воздействие на крестьянское хо¬
зяйство, ведя к исчезновению последнего. Таким образом, процесс
огораживаний он рассматривает, по сути, в качестве одной из форм
экспроприации английского крестьянства. На основании изучения
обширного круга источников по крестьянскому восстанию в Сред¬
ней Англии 1607 г., он вплотную подходит к обоснованию той роли,
которую играли аграрный вопрос и противоречия на его почве в
подготовке Английской революции.
Однако подходы подобного рода весьма немногочисленны. Сле¬
дует еще, пожалуй, в качестве примера отметить исследование
Э. Керриджа, посвященное восстаниям в Уилтшире эпохи правления
Карла I52, а также не так давно появившуюся работу Р. Фейт о рос¬
те крупного землевладения в Англии раннего Нового времени -
причем преимущественно за счет крестьянских держаний53.
Вообще же следует отметить почти полное отсутствие в англо¬
язычной историографии (да собственно, и в отечественной тоже) ис¬
следований (на основе описей и ренталей) взаимоотношений между
манориальными лордами и их держателями в ходе самой револю¬
ции. Как повлияли на эти отношения гражданские войны, скачки
цен, конфискации земель делинквентов, отмены прерогативных су¬
дов и т.д.? Как отразились военные и политические потрясения на
земельных передвижках внутри манора, насколько они могли изме¬
нить сложившуюся конъюнктуру держательских платежей, а, сле¬
довательно, способствовать осложнению отношений между лорда¬
ми и различными категориями крестьянства, обостряя, очевидно,
в том числе и проблему пауперизма? И если в работах некоторых
исследователей (К. Линдли, Б. Шарпа, К. Холмса) все же изучаются
аграрные конфликты эпохи Революции в болотистых зонах Кемб¬
риджшира, Линкольншира, а также в лесных районах Западной
Англии, то решение задачи массового статистического обследова¬
ния маноров этого времени еще впереди.
Важнейшей проблемой аграрной истории Англии остается про¬
блема держательских платежей. Необходимость тщательного ее
изучения связана с тем, что в динамике рент периода аграрной рево¬
люции непосредственно выражалось влияние генезиса капитализма
на положение масс крестьян-держателей земли на обычном праве.
Известно, что для XVI в., ввиду революции цен, было характерно
резкое удешевление денег и в то же время - повышение объема
рентных платежей - конъюнктура рент в то время складывалась в
пользу лордов, а не держателей. В стремлении лордов маноров улуч¬
шить фиксированную манориальным обычаем ренту проявилась
тенденция «очищения» земли от крестьян-копигольдеров. Основ¬
ным средством в достижении этой цели явилось повышение файнов
за допуск к держанию.
53
Как выяснил английский исследователь Эрик Керридж, эти де¬
нежные суммы, взимавшиеся с крестьян при вступлении в держание
и в XIII-XIV вв. не превышавшие, согласно обычаю, двухгодичного
дохода с земли, постоянно росли и к XVI-XVII вв. во много раз пре¬
высили установленные обычаем размеры54. Действительно, именно
с помощью файнов манориальные лорды в эпоху революции цен
корректировали обычную ренту, компенсируя свои «убытки», свя¬
занные с ее неподвижностью. Занимаясь проблемой ренты и пока¬
зав тенденцию ее реального увеличения (на материале описей гра¬
фов Пемброков и Монтгомери), Э. Керридж попытался подсчитать
уровень обычных рент на акр земли каждого из маноров владельче¬
ского комплекса. Однако, по сути, ему не удалось сделать этого вви¬
ду ряда просчетов в исследовательских подходах. Во-первых, он
складывал воедино обычные ренты, вступные файны, стоимость ге-
риотов и натуральных платежей и поэтому не сумел отразить как
реальное соотношение рент и файнов обычных держателей, так и
соотношение уровня рент и стоимости каждого из видов держаний.
Во-вторых, при подсчетах он соединял в одно целое ренты фриголь¬
деров, копигольдеров и арендаторов, хотя социально-экономиче¬
ская природа этих рент уже в то время была различной: если обыч¬
ные ренты, феодальные по своей природе, представляли нормаль¬
ную форму прибавочной стоимости, то платежи арендаторов в тен¬
денции приближались к избытку над средней прибылью.
Проблема динамики рентных отношений периода аграрной ре¬
волюции получила отражение и в уже упомянутом сводном труде ан¬
глийских исследователей по аграрной истории Англии и Уэльса, ко¬
торый до сих пор не без основания считается классическим в англий¬
ской историографии55. И хотя ренты не дифференцируются в нем в
зависимости от их социально-экономической природы, предприни¬
мается попытка проследить их движение по различным регионам
страны. Правда, при этом динамика рент почти не ставится в зависи¬
мость от колебаний рыночной конъюнктуры, в то время как послед¬
няя становится в XVI в. решающим фактором, регулирующим не
только движение рент (а, следовательно, влияющим и на специфику
произвола манориальных лордов в отношении крестьянства), но и
определяющим тип сельскохозяйственного производства. В этой
связи очень важно как для отечественной, так и для английской ис¬
ториографии, попробовать нарисовать значительно более диффе¬
ренцированную картину движения рент по отдельным графствам
Англии - на основе учета прежде всего такого фактора, как различ¬
ная степень вовлечения отдельных регионов страны в националь¬
ные рыночные связи. Эта задача очень непростая, и прежде всего
потому, что она требует усилий целых исследовательских коллекти¬
вов, способных на основе анализа большого комплекса описей и
ренталей, скрупулезно «просчитать» колебания рент, файнов, дохо¬
дов отдельных категорий держателей по максимально возможному
54
количеству маноров и деревень в различных графствах и регионах
страны и сопоставить их движение с настолько же скрупулезно про¬
считанным уровнем цен на основные сельскохозяйственные продук¬
ты не только на основных рынках страны, но и на локальных, мест¬
ных рынках. Ведь без выяснения как общенациональной, так и ло¬
кальной специфики корреляции рент и цен в эпоху аграрного капи¬
тализма процесс «очистки» земли от держателей на обычном праве
выглядит скорее как результат произвола манориальных лордов,
нежели как процесс, диктовавшийся изменениями в социально-эко¬
номическом строе Англии.
Не менее важной проблемой аграрной истории Англии является
проблема формирования капиталистической аренды, наиболее вы¬
годной манориальным лордам по причине подвижных, регулируе¬
мых не традицией, а рыночной конъюнктурой, арендных плат. Этот
вопрос является одним из наиболее разработанных на материалах
первоисточников. Однако английские историки, в том числе и исто¬
рики локальные, в основном сосредотачивают свое внимание на ис¬
следовании таких аспектов, как сроки аренды и высота арендных
платежей56. В меньшей степени изучаются сословная характеристи¬
ка аренды, проблема соотношения экономического и сословного ее
статуса, характеристика механизма взимания арендных плат и т.д.
Кроме того, в мировой исследовательской практике (включая прак¬
тику отечественную) любая крупная аренда, размеры которой опре¬
деляются, как правило, по величине пахотной площади, сданной
арендатору, считается арендой капиталистического типа. Но ведь в
XV1-XVII вв. все еще существовали феодальные, а также переход¬
ные по своей экономической сущности формы крупной аренды. Все
еще неясно до сих пор, где здесь проходит грань, отделяющая одну
форму аренды от другой. Каковы те критерии, которые бы позволи¬
ли решить вопрос о генезисе капиталистической аренды, причем за¬
фиксировать стадии становления этой формы аренды на материале
источников? К сожалению, в современной историографии пока еще
не предпринималось попытки изучить специфику того «поворотно¬
го момента» в аграрной истории Англии эпохи генезиса капитализ¬
ма, который знаменовал превращение феодальной по своей приро¬
де ренты арендаторов в ренту капиталистическую.
Решение всех исследовательских задач, кратко обрисованных
выше, для английских историков облегчается тем, что они имеют
доступ не только к центральным, но и местным, локальным, архив¬
ным материалам. Причем не только к основным по своему типу ис¬
точникам (описям и ренталям), но и к протоколам манориальных ку¬
рий, протоколам квартальных сессий мировых судей, описям движи¬
мости, исследование которых позволяет определять «юридическую
структуру» крестьянского мира, степень подвижности держателей
на земле манора или деревни, а также обрисовать особенности мест¬
ных обычаев.
55
Надо отметить, что изучение мира английского манора XVI-
XVII вв. под указанным углом зрения не слишком характерно для
современных историков. Исследованием части указанных проблем
на локальных материалах некоторых поместий юго-западной Анг¬
лии занимался Э. Керридж57. Однако он ограничился рассмотрением
этого феномена аграрного строя лишь с точки зрения земельного
права, уделяя мало внимания его социально-экономической специ¬
фике, включая рентные отношения. Между тем, как уже приходи¬
лось отмечать, сама структура манора, а также юридическое поло¬
жение держателей во многом зависели от смены форм феодальной
ренты. Кроме того, Керридж, в наибольшей степени (среди англий¬
ских исследователей) продвинувшись в изучении особенностей «тео¬
рии эволюции» английского манора предреволюционной эпохи, тем
не менее не видит необходимости рассмотрения такой важной проб¬
лемы как проблема внеэкономического принуждения и особенности
ее практического проявления внутри английского поместья эпохи
аграрного капитализма. Между тем, только использование рычагов
внеэкономического принуждения объясняет самую возможность в
указанную эпоху практически аннулировать обеспеченность кресть¬
янского держания, проявлением чего были такие факторы как непо¬
мерное «взвинчивание» обычных рент, краткосрочность держаний
по копии, замена обычного держания арендой и т.д.
Причем никем из исследователей до сих пор не отмеченная осо¬
бенность повседневной «реализации» внеэкономического принужде¬
ния в рамках манора предреволюционной поры заключалась в том,
что сам процесс этой реализации проходил, казалось бы, строго в
рамках манориального обычая, под его освященным незапамятной
традицией покровом. Возрастание роли внеэкономического прину¬
ждения в практической жизни манора эпохи аграрной революции
выражалось в усилении воли лендлорда, ориентированной на изме¬
нение конъюнктуры рынка. Другими словами, владельцы маноров,
движимые стремлением к максимальному увеличению доходности
своих поместий, не останавливались перед тем, чтобы диктовать
свою волю крестьянскому миру даже там, где совсем еще недавно
властвовал милый сердцу крестьянина обычай. В повседневности
XVI-XVII вв. это выражалось, в частности, в том, что практически
любая тяжба крестьянина с господином, которая заслушивалась в
манориальной курии, несмотря на поддержку обычая и внутримано-
риального института «присяжных» (12 или 24 наиболее уважаемых
членов крестьянского мира) заканчивалась в пользу лорда58. Если
мы напомним еще и об отказе судов общего права рассматривать
жалобы обычных держателей, то роль внеэкономического принуж¬
дения в судьбах английского крестьянства предреволюционной эпо¬
хи предстанет еще более отчетливо.
Итак, наш анализ рассмотрения некоторых аспектов аграрного
развития Англии эпохи генезиса капитализма зарубежными истори-
56
ками показывает, что при всем внимании к разнообразным пробле¬
мам истории английского манора, активно и вполне скрупулезно ис¬
следуемым в том числе и на локальном уровне, они все же в боль¬
шинстве своем не интерпретируют историю аграрного переворота
в качестве «генетического прошлого» революции середины XVII в.,
исключая из нее проблему копигольда, а следовательно, и проблему
взаимоотношений между лордами и держателями в ходе самой рево¬
люции, практически не исследуя и даже не ставя вопрос о том, отра¬
зилось ли на ходе революции стремление копигольдеров к свобод¬
ной земле и избавлению от власти лендлордов.
Между тем особенность английского варианта предреволюци¬
онного развития именно в том и состояла, что процесс экономиче¬
ского «вытеснения» копигольдеров, хотя подчас и «скрытого», про¬
исходившего как будто бы в рамках манориального права, предше¬
ствовал и способствовал акту юридической узурпации их собствен¬
ности (Акт Парламента от 24 февраля 1646 г. об отмене лишь ры¬
царского держания), который предрешил судьбу английского кре¬
стьянства как класса, способствуя в дальнейшем его радикальной
экспроприации.
Однако, с другой стороны, в исследованиях некоторых англий¬
ских социальных историков последних лет (в том числе и в исследо¬
ваниях историков-аграрников) выдвигается целый ряд важных про¬
блем, почти не изученных, а подчас - основательно и не поставлен¬
ных в нашей историографии. Не будучи скованными, подобно оте¬
чественным историкам, настоятельной необходимостью соблюдать
пиетет к марксистской парадигме на протяжении прошедшего сто¬
летия, имея к тому же несравненно более богатую источниковую ба¬
зу, английские исследователи работали совершенно в иной плоско¬
сти (в плоскости «добывания» реального практического знания, не
отягощенного рамками идеологических схем) - не этим ли, кстати,
объясняется и то обстоятельство, что проблема копигольда и его
роли в революции середины XVII в. интерпретируется ими в качест¬
ве лишь одной из проблем (а вовсе не главной) социально-экономи¬
ческой истории Англии раннего Нового времени?59
Какие же «другие» вопросы интересуют английских исследова¬
телей ныне? Прежде всего стоит отметить вновь усилившийся в по¬
следние десятилетия интерес к «внутренним» проблемам английско¬
го манора как социально-экономического и правового института
крестьянского мира. Еще в начале 70-х годов появилась интересная
работа Натаниэль Хоун, посвященная указанной проблематике60.
Манор как правовая организация раннего Нового времени исследу¬
ется также и в относительно недавно опубликованной работе
А. Ватсона61.
Не иссякает также исследовательское внимание историков к та¬
ким, казалось бы, частным (а на самом деле классическим) сюжетам
как «стратегия» манориальной топографии, направленной прежде
57
всего на рациональное размещение хозяйственных и административ¬
ных строений внутри манора. Но если раньше проблема манориаль-
ной топографии интересовала исследователей прежде всего с точки
зрения выбора наиболее удобного (как правило, приближенного к
домену) места для строительства резиденции лорда (manor house)62,
то в некоторых работах последних десятилетий (например, в иссле¬
довании американского историка П. Рейса) внутриманориальные
топографические проблемы ставятся в прямую зависимость от воп¬
росов социально-экономических и, в частности, от специфики раз¬
мещения различных типов держаний в поместье (т.е. его манориаль-
ной и держательской структуры)63. Между прочим, Эрик Керридж в
своей работе 90-х годов, посвященной общинным полям Англии,
также не оставляет вниманием проблему «социально-экономиче¬
ского аспекта» внутриманориальной топографии64.
Среди внутриманориальных проблем в исследованиях предста¬
вителей англоязычной историографии последнего времени можно
выделить и такую важную проблему как стратификация сельского
общества Англии периода аграрной революции. С одной стороны,
в некоторых новейших трудах вроде работы Ли Элен Гриффит о
фригольде65 рассматриваются, казалось бы, весьма традиционные
сюжеты66, связанные с положением разных групп держателей в рам¬
ках как местного, локального, так и общего права. С другой сторо¬
ны, эти сюжеты изучаются не только на социальном и правовом
уровне (земельные наделы, ренты, судебные тяжбы держателей
различных категорий), но в то же время - и на уровне «микроисто-
рическом» (история отдельных семейств и - когда это возможно -
отдельных лиц) на основе широкого спектра документов манори-
альной истории и правовых трактатов67.
В этой связи важно также подчеркнуть еще один ракурс «про¬
чтения» аграрной истории Англии. Дело в том, что в англоязычной
историографии наблюдается весьма интересная тенденция, которая
проявляет себя в попытках связать конфессиональную историю и
историю земельных держаний68 - нередко также на уровне моногра¬
фического исследования отдельных семей. И это очень верный под¬
ход; ведь безусловно, что, скажем, постреформационный католи¬
цизм в Англии до тех пор будет считаться, по словам английского
историка Джона Босси, «феодальным сектором», пока не будет про¬
считан реальный уровень доходов и землевладения представителей
как католического, так и англиканского «лагерей». И разве не мо¬
жет оказаться так, что, вопреки общепринятому мнению, католики,
получавшие после диссолюции монастырей немалые по площади
земельные владения, вели на этих землях вовсе не традиционные,
а коммерчески поставленные хозяйства - с применением труда арен¬
даторов и субдержателей (в качестве наемных рабочих) и «сдачей»
не только доменов, но и держательского клина в аренду? Так или
иначе, такой подход вполне мог бы изменить наш взгляд на расста-
58
новку сил перед Великим мятежом середины XVII в. Кроме того,
для данного периода в указанной связи также необычайно важно и
исследование «мира деревенских сектантов», подобно тому, как это
сделала в известной монографии середины 90-х годов группа учени¬
ков и коллег английской исследовательницы Маргарет Спуффорд69.
На основе обзора массовых налоговых документов (taxation records)
и документов манориальной истории, хранящихся в центральных,
приходских и частных архивах Англии, им удалось показать, в част¬
ности, основательность «внутриманориального благоденствия» дис¬
сентеров в различных регионах Англии, основанного на их доста¬
точной материальной обеспеченности - фактор, которого также не
следует недооценивать при оценке расстановки сил в предреволюци¬
онный и революционный периоды.
Безусловно важным аспектом аграрной и, более того, - социаль¬
ной истории Англии является также разрабатываемая доныне проб¬
лема связи между манором и «городом» (а скорее, поселением го¬
родского типа, обозначаемым в манориальных документах терми¬
ном «borough») раннего Нового времени. Этот вопрос, насколько
мне известно, был поставлен еще в начале XX столетия в исследова¬
ниях С. Вебба - правда, по отношению к революционному и постре¬
волюционному периодам70. Затем, в 30-е годы он получил несколь¬
ко иное развитие в работе Карла Стефенсона, посвященной не
столько связи между манором и «borough», сколько собственно «bo¬
rough» как одному из источников формирования в Англии города
Нового времени71. В 60-е годы интерес историков к этой проблеме
был вновь «простимулирован» переизданием монографии Сидни
Вебба 1908 г. - в 1963 г. увидел свет объемный двухтомник, допол¬
ненный публикацией документов по указанной проблематике72.
А в 80-е годы вышел сборник документов локального характера,
в который вошли материалы «предыстории» Лидса - его эволюции
из средневекового манора в город современного типа73. И наконец,
относительно недавно, в середине 90-х годов, была опубликована
книга молодого историка Майкла Кеннона, посвященная феномену
borough1*, а в 2000-2002 гг. статьи Кристофера Дайера по указанной
проблематике75.
Проблема взаимосвязи между манором и «borough» чрезвычай¬
но-важна; однако в нашей историографии она не просто не разрабо¬
тана, а даже должным образом не поставлена. Важность этой проб¬
лемы определяется прежде всего необходимостью определить типо¬
логические характеристики «локальных» поселений Англии эпохи
позднего Средневековья как неких единых хозяйственных и полити¬
ко-административных объединений, «городская» и «сельская» со¬
ставляющие которых могли относительно совпадать в пространстве
и ритме хозяйственной жизнедеятельности. Ранее, в работах
П.Г. Виноградова, Е. А. Косминского, Ф. Мэтланда и некоторых дру¬
гих историков для эпохи Средневековья проводилось, скорее, сопо-
59
ставление между деревней и манором; деревней как «базисным» ор¬
ганизационным началом крестьянского мира (общины) и манором
как административной «надстройкой» поместных институтов. Тема
же «манор-город», повторю, в нашей историографии пока не выдви¬
галась. В данной работе мы постараемся, насколько позволят источ¬
ники, затронуть этот вопрос.
Итак, к каким же выводам можно прийти после анализа доступ¬
ных нам исследований отечественных и зарубежных историков по
аграрной истории Англии раннего Нового времени? Во-первых, при
некотором различии подходов отечественной и англоязычной исто¬
риографии к указанной проблематике, нельзя не отметить того об¬
стоятельства, что представители этих «историографий» все-таки в
целом интерпретируют аграрную историю как историю социаль¬
ную. Об этом свидетельствует внимание не только к внутренним
проблемам английского манора, как экономическим, так и право¬
вым, но и стремление включить эти проблемы в живую ткань исто¬
рии общества в целом. Во-вторых, создается впечатление, что ис¬
точники по аграрной истории все в большей степени начинают ока¬
зываться пригодными не только для чисто аграрных исследований,
призванных служить материалом для «социальной статистики» на ее
макроуровне, но и, при известном подходе, могут являться основой
для «антропологически ориентированной» истории. В-третьих, хо¬
телось бы отметить то обстоятельство, что различие в уровне аграр¬
ных исследований у «них» и у «нас» и по сей день заключается в не¬
сравненно большем развитии в Англии локальной и региональной
истории с ее кропотливым изучением «частного» в локальных аг¬
рарных структурах (по максимально возможному количеству пара¬
метров). Это неудивительно и объясняется в первую очередь гораз¬
до более широким доступом к источникам, в том числе - к частным
архивам и коллекциям. Что касается отечественной историографии,
то превалирование в ней в течение длительного времени «марксист¬
ской парадигмы», а также затрудненный доступ к источникам мано-
риальной истории, привели в конечном итоге к выдвижению ряда
полезных и важных теоретических постулатов в области истории
Англии предреволюционного периода76, но не слишком обогатили
отечественную науку локальными исследованиями «прикладного
характера». К тому же, как уже указывалось во введении к этой ра¬
боте, с утратой привлекательности в глазах значительной части на¬
ших историков марксистского подхода (с его превалирующей эконо¬
мической детерминантой), с одной стороны, с появлением в послед¬
ние десятилетия новых отраслей исторического знания, не слишком
располагающего к кропотливой статистической работе - с другой,
с уходом из жизни наших крупнейших аграрников - с третьей, аграр¬
ная история в нашей стране постепенно сходит на нет. И все-таки не
будем столь пессимистичны; не лучше ли все же надеяться, вопреки
обстоятельствам, на возрождение исследовательского интереса к
60
ней? Тем более что основание для такой постановки вопроса дает, в
частности, выход в свет капитального труда И.С. Филиппова, посвя¬
щенного проблемам становления феодализма в Средиземноморской
Франции77.
1 Так, в частности, исследователи аграрных отношений в Англии XVI-XVII вв.
советского времени основывались на лучших традициях историков «русской
школы», начиная с П.Г. Виноградова, но в особенности на трудах А.Н. Сави¬
на и М.М. Ковалевского по указанному периоду: Савин А.Н. Английская де¬
ревня в эпоху Тюдоров. М., 1903; Он же. Английская секуляризация. М., 1906;
Он же. История двух маноров // ЖМНП. 1916, № 4; Он же. История одного
восточного манора // Сб. статей в честь М.К. Любавского, Пг., 1917 и др.
(См.: Винокурова М.В. Александр Николаевич Савин: к 125-летию со дня ро¬
ждения // Средние века. М., 2000. Вып. 61); Ковалевский М.М. От прямого на¬
родоправства к представительному и от патриархальной монархии к парла¬
ментаризму. М., 1906. Т. 2; Он же. Поворотный момент в истории землевла¬
дения и землевладельческих классов в Англии // Историческое обозрение.
1891. Т. 3 и др. Пусть читателя не удивляет то обстоятельство, что в этой ра¬
боте не присутствует подробной характеристики исследований представите¬
лей «русской школы». Во-первых, мой обзор ограничен рассмотрением тру¬
дов, имеющих отношение лишь к аграрной истории Англии XVI - первой по¬
ловины XVII в., во-вторых, характеристика научного творчества этих ученых
в общем виде уже содержится в других исследованиях. См., например:
Могилъницкий Б.Г. Политические и методологические идеи русской либе¬
ральной медиевистики середины 70-х годов XIX века - начала 900-х годов.
Томск, 1969; Гутнова Е.В. Историография истории средних веков. М., 1985;
Глебов А.Г. Проблемы истории английского средневекового крестьянства
в творчестве П.Г. Виноградова. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1990;
МоисеенковаЛ.С. Методологические основы исторических взглядов П.Г. Ви¬
ноградова. Симферополь, 1990; Мягков Г.П. Научное сообщество в истори¬
ческой науке: опыт «русской исторической школы». Казань, 2000; Антощен-
ко А.В. Павел Гаврилович Виноградов // Историки России: Биографии.
М., 2001 и др.
2 Семенов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI века.
М., 1949.
3 См. также: Попов-Ленский ИЛ. К вопросу об огораживаниях общинных зе¬
мель в Англии XVII в. // Учен. зап. Ин-та истории РАНИОН. 1929. Т. 3; Ще¬
голев П.П. Учение Маркса о первоначальном накоплении // Карл Маркс и
проблемы истории докапиталистических формаций. М.; Л. 1934.
4 Архангельский С.И. Аграрное законодательство Великой английской рево¬
люции, 1643-1648 гг. М., 1935; Он же. Аграрное законодательство Англий¬
ской революции, 1649-1660 гг. М., 1940.
5 Thirsk J. The Sale of Royalist Land during the Interregnum // EcHR. 1952. Vol. 5,
№2.
6 Барг M.A. Народные низы в Английской буржуазной революции середины
XVII века. М., 1967.
7 Принимая во внимание то обстоятельство, что наш историографический раз¬
дел ограничен обзором тех исследований, предмет которых в хронологиче¬
ском отношении не выходит за рамки событий середины XVII в., отметим,
что мы не имеем возможности охарактеризовать здесь работы В.М. Лавров¬
ского, относящиеся к XVIII - началу XIX в. и посвященные разработке проб-
61
лемы парламентских огораживаний в Англии и процессу роста крупного ка¬
питалистического поместья. См. об этом: Винокурова М.В. К 100-летию
В.М. Лавровского // Средние века. М., 1991. Вып. 54. С. 188-202.
8 Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственности в Анг¬
лии XVII в. М., 1957; Он же. Исследование по аграрной истории Англии
XVII-XIX вв. М., 1966.
9 См.: Лавровский В.М. Исследование по аграрной истории Англии XVII-
XIX вв. С. 71-121. Здесь же В.М. Лавровский занимался и изучением «Ком¬
ментариев на английские законы» юриста XVIII в. В. Блэкстона.
10 Сапрыкин Ю.М. Народные движения в Англии и Ирландии в XVI в. М., 1963;
Он же. Социально-политические взгляды английского крестьянства XVI-
XVII вв. М., 1972.
11 См., например: Штокмар В.В. Экономическая политика английского абсо¬
лютизма в эпоху его расцвета. М., 1962.
12 Митрофанов В.П. Аграрная политика Тюдоров и Стюартов: (Вторая поло¬
вина XVI - нач. XVII в.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1982.
13 Нарзикулов И. Английский манор XVI-XVII вв. в трудах А.Н. Савина и сов¬
ременное состояние проблемы. Киев, 1987.
14 Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной революции
середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир). М., 1992 и др.
15 Считаю своей задачей дать здесь обзор лишь относительно новых исследова¬
ний в области аграрной истории. Что касается плодотворной историографи¬
ческой традиции, существующей в этой области в среде английских медиеви-
стов-аграрников, то она нашла свое отражение в книге Е.В. Гутновой «Исто¬
риография истории средних веков» (М., 1985. Гл. 5 и 10).
16 Итоги этой дискуссии, принявшей международный характер, были подведе¬
ны, в частности, в кн.: Барг М.А. Проблемы социальной истории в освещении
современной западной медиевистики. М., 1973. С. 175-216.
17 Речь идет прежде всего о новой волне дискуссии, поднявшейся в 1976-1982 гг.;
ее материалы были изданы отдельным сборником: The Brenner Debate:
Agrarian Class Structure and Economic Development in pre-industrial Europe.
Cambridge, 1985 ; Барг M.A., Авдеева К.Д. Еще раз о переходе от феодализма
к капитализму (по поводу одной международной дискуссии на страницах жур¬
нала «Past and Present») // Экономическая история: Проблемы и исследования.
М., 1987. С. 89-114.
18 Upson Е. The Economic History of England. L., 1915; Unwin G. Studies in Economic
History. L., 1927.
19 Усилению кризиса пресловутой вигской концепции в английской историогра¬
фии предвоенного и послевоенного времени способствовали труды прогрес¬
сивных историков, уделивших значительное внимание изучению экономиче¬
ского развития предреволюционной Англии: James М. Social Problems and
Policy during the Puritan Revolution. 1640-1660. L., 1930; Hill Chr. The English
Revolution. L., 1940; Dobb M. Studies in the Development of Capitalism. L., 1946;
Campbell M. The English Yeoman under Elizabeth and Early Stuarts. New Heaven,
1942, etc.
20 Mingay G.E. English Landed Society in the XVIII century. L., 1963; Idem. Enclosure
and the Small Farmer in the Age of Agricultural Revolution. L., 1968; Idem. The
Agricultural Revolution. L., 1977; Jones E. Agricultural and Economic Growth in
England (1650-1815). L., 1967; Kerridge E. The Agricultural Revolution. L., 1967;
Coleman D.C. The Economy of England, 1450-1750. Oxford, 1977; Idem. History and
the Economic Past: an Account of the Rise and Decline of Economic History in Britain.
Oxford, 1987; Fisher F.J. London and the English Economy, 1500-1700. L., 1990.
62
21 Tawney R.H. Agrarian Problem in the XVI century. L., 1912.
22 Tawney R.H. The Rise of the Gentry: 1558-1640 // EcHR. 2nd ser. 1941. Vol. XI.
P. 45-83.
23 Ibid.
24 Заслуживает внимания попытка Лоренса Стоуна дополнить экономический
анализ Тоуни социально-психологическим портретом как английского джен¬
три, так и елизаветинской аристократии. См.: Stone L. The Anatomy of Eliza¬
bethan Aristocracy // EcHR. 1948. Vol. XVIII, № 1-2; Idem. The Elizabethan
Aristocracy // EcHR 1952. Vol. IV, № 3. Что касается дискуссии по поводу про¬
блемы джентри, то уже и сама эта дискуссия успела стать предметом много¬
численных исследований. (См. например: Шарифжанов И.И. Современная ан¬
глийская историография буржуазной революции XVII века: основные идей¬
но-методологические тенденции и направления. М., 1982). Это, однако, не ис¬
ключает необходимости обратиться к ее ходу и итогам в данной работе по
аграрной истории.
25 Trevor-Roper H.R. The Gentry: 1540-1640 // EcHR. 1953. Supplement
26 Памфлет Тревор-Роупера вызвал резкий публичный протест со стороны
Р.Г. Тоуни. См.: Tawney R.H. The Rise of the Gentry: A Postscript // EcHR. 1954.
Vol. VII. № 1.
27 Cooper J.D. The Counting of Manors // EcHR. 1956. Vol. VIII, № 3. См. также:
Branton D., Pennington D. Members of the Long Parliament. Cambridge, 1954.
28 Trevor-Roper H.R. The Social Origins of the Great Rebellion // History Today. 1955.
June.
29 См., например: Hoskins W.G. The Midland Peasant: The Economic and Social
History of a Leicestershire Village. L.; N.Y., 1957; Hoskins W.G., Finberg H.R.
Devonshire Studies. L., 1952; Hoskins W.G. Provincial England. N.Y., 1963;
Finberg H.R. Gloucestershire Studies. Leicester, 1957; Thirsk J. English Peasant
Fanning: The Agrarian History of Lincolnshire from Tudor to Recent Times. L., 1957;
Finch M.E. The Wealth of the Northamptonshire Families: 1540-1640. Lamport,
1956; Simpson. The Wealth of the Gentry: 1540-1640. Chicago, 1961; Spufford M. A
Cambridgeshire Community: Chippenham from settlement to enclosure. Leicester,
1965; Lloyd H.A. The Gentry of South-West Wales. Cardiff, 1968; Blackwood B.G.
The Lancashire Gentry and the Great Rebellion. Manchester, 1978; Wrightson K.E.
English Society: 1580-1680. L., 1982. См. также: Hoskins W. Local History in
England. L., N.Y., 1984.
30 Hexter J.H. Storm over the Gentry: The Tawney-Trevor-Roper Controversy // Ecco-
unter. 1958. May, Vol. X, № 5; Zagorin P. The Social Interpretation of the English
Revolution //The Journal of Economic History. 1959. Vol. XIX, № 3.
31 Everitt A. The Community of Kent and the Great Rebellion: 1600-1660. Leicester,
1966; Idem. The Local Community and the Great Rebellion. L., 1969.
32 Подробнее об этом см.: Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социаль¬
ная история. М., 1998. С. 87 и далее.
33 Roots I. The General Government and the Local Community // The English
Revolution: 1600-1660. L., 1968; Hassell-Smith A. Country and Court: Government
and Politics in Norfolk: 1558-1603. Oxford, 1974; Howell R. Newcastle-upon-Tyne
and the Puritan Revolution: a Study of the Civil War in North England. Oxford,
1967; Dore R.N. The Civil War in Cheshire. Chester, 1966; Morrill J.S. The Re¬
volt of the Provinces. L., 1998. Holmes C. Seventeenth Century Lincolnshire.
L., 1980; Wrightson K.E., Levine D. Poverty and Piety in an English Village. L.,
1979.
34 Clark P. English Provincial Society from the Reformation to the Revolution: Religion,
Politics and Society in Kent: 1500-1640. Hassocks, 1977.
63
35 Morrill J.S. The Revolt of the Provinces: Conservatives and Radicals in the English
Civil War: 1630-1650. L.; N.Y., 1976. P. 14, 115; См. также: Репина Л.П. Указ,
соч. С. 93- 118. Л.П. Репина дает исчерпывающий историографический обзор
социальных аспектов в исследовательских интерпретациях Английской рево¬
люции - от «спора о джентри» до современных научных дискуссий об исто¬
рии народной культуры. Мне же приходится затрагивать лишь отдельные ас¬
пекты указанных историографических сюжетов, так или иначе связанных
(нередко - весьма косвенным образом) с аграрной историей страны указан¬
ного периода.
36 Grassby R. Social Mobility and Business Enterprises in XVII-th century England //
Puritans and Revolutionaries: Essays in XVII century history, presented to Chris¬
topher Hill. Oxford, 1978. P. 354-361.
37 Ibid. P. 356. Coleman D.G. Sir John Banks, Baronet and Businessman. Oxford, 1963;
Chalklin C.W. Seventeenth-century Kent. Longmans, 1956. P. 197.
38 См. Винокурова M.B. Английское крестьянство... С. 72.
39 Mingay G. E. The Gentry: The Rise and Fall of a Ruling Class. N.Y., 1976.
40 Ibid. P. 188.
41 Ibid. P. 39.
42 Ibid P. 54.
43 Мы уже упоминали о капитальном труде Дж. Мингея «English Landed Society
in the XVIII century».
44 Имеются в виду такие способы фактической экспроприации крестьянства,
как огораживания, повышение фиксированных обычаем рент и особенно
вступных файнов, превращение копигольда в аренду, сокращение сроков дер¬
жаний и т.д. См.: Барг М.А. Народные низы в Английской буржуазной рево¬
люции XVII в. М., 1967. Гл. 2; Семенов В.Ф. Огораживания и крестьянские
движения в Англии XVI века; Лавровский В.М. Исследование по аграрной ис¬
тории Англии XVII-XIX вв.; Митрофанов В.П. Аграрная политика Тюдоров
и Стюартов: (вторая половина XVI - нач. XVII в.); Винокурова М.В. Англий¬
ское крестьянство...
45 Одним из классических трудов «общего характера» по указанной проблема¬
тике в английской историографии и по сей день является исследование
профессора Родни Хилтона из Бирмингемского университета: Hilton R.H.
The English Peasantry in the later Middle Ages. Oxford, 1975.
46 Напомню, что первая попытка показать причины и результаты огоражива¬
ний была сделана Эрвином Нассе в 1870 г. в работе «К вопросу о сельской об¬
щине периода средневековья и огораживания XVI в. в Англии». Его концеп¬
ция о процессе истощения земель как основной причине огораживаний с не¬
которыми изменениями была принята В. Кеннингэмом (Cunningham W. The
Growth of English Industry and Commerce. L., 1882) и профессором В. Эшли
{Ashley W.J. An Introduction to English Economic History and Theory. L., 1883). Ди¬
скуссия приняла вполне целенаправленный характер с опубликованием отче¬
тов Комиссии Булей 1517 г. и Комиссии 1607 гг. (См.: Leadem I.S. The
Inquisition of 1517 // TrRHS. 2-d ser. 1892. Vol. 6. 1893. Vol. 7. 1894. Vol. 8;
Gay I.F. The Inquisitions of Depopulation in 1517 and the «Domesday of Enclosure
in England in the XVI century» // Quarterly Journal of Economics. 1903. Vol. XVII,
etc.) Указанная проблема продолжала разрабатываться и в середине XX сто¬
летия: BeresfordM.W. The Lost Villages in England. L., 1954; Parker LA. Enclosure
in Leicestershire, 1485-1607. L., 1948; Thirsk J. Tudor Enclosure: L., 1959; Brad¬
ley H. The Enclosures in England: An Economic Reconstruction. N.Y., 1968, etc.
47 The Agrarian History of England and Wales. 1500-1640 // Ed. by J. Thirsk.
Cambridge, 1967. P. 200-240.
64
48 Kerridge E. Agrarian Problems in the XVI century and after. L., 1969; Mingay G.E.
The Gentry: The Rise and Fall of a Ruling Class. L., N.Y., 1976. P. 41.
49 Spufford M. Contrasting Communities: English Villages in the XVI and XVII cen¬
turies. Cambridge, 1974.
50 Thirsk J. Tudor Enclosures. P. 9-20; Parker LA. The Depopulation Returns for
Leicestershire in 1607 //Trans. Leices. Archeolog. Soc. 1947. Vol. XXIII.
51 Martin J.E. Feudalism to Capitalism: Peasant and Landlord in English Agrarian
Development. L., 1983.
52 Kerridge E. The Revolts in Wiltshire against Charles I // Wiltshire Arch, and Natural
History Mag. 1958/59. Vol. LVII. P. 64-75. См. также: Manning R. Villages
Revolts: Social Protest and Popular Disturbances. L., 1988.
53 Faith R. The English Peasantry and the Growth of Lordship. L.; Wash., 1997.
54 Kerridge E. The Movement of Rent, 1540-1640 // EcHR. 1953. Vol. VI, № 1. Cm.
также: Винокурова M.B. Английское крестьянство. С. 199-201, 223 и далее.
55 The Agrarian History of England and Wales: 1500-1640. См. также: Agrarian History
of England and Wales: Selections / Ed. by J. Thirsk. Cambridge; New York, 1990.
56 Kerridge E. Agrarian Problems in the XVI century and after; Hoskins W.G. The
Midland Peasant: The Economic and Social History of a Leicestershire Village. L.,
N.Y., 1957. Everitt A. Change in the Provinces: the Seventeenth Century. Leicester.
1970, etc.
57 Kerridge E. Agrarian Problems in the XVI century and after. P. 17-95.
58 Maitland F. Selected Historical Essays. Cambridge, 1975; Selected Pleas in the
Manorial Courts / Ed. by F.M. Maitland. L., 1889.
59 И все-таки следует заметить, что «приоритет проблемы копигольда» в нашей
историографии объясняется отнюдь не тяготением к «марксистской парадиг¬
ме», а знанием, я бы сказала, «порядка вещей», основанном на детальным
рассмотрении целого комплекса наиважнейших проблем аграрной истории
Англии предреволюционного периода «с источниками в руках». Одним из
главных компонентов этого «порядка» являлось то простое обстоятельство,
что держатели по обычаю (копигольдеры) составляли в предреволюционный
период почти все крестьянство Англии и значительную часть ее населения в
целом; уже по одной этой причине проблема копигольда не могла не являть¬
ся центральной в ряду других вопросов, выдвигаемых в указанное время.
60 Hone N. The Manor and Manorial Records. Wash; N.Y., 1972.
61 Watson I.K. Manor Woodstock. Countryman Press, 1996.
62 Addin C.Ch.W. Old Manor Houses. L., 1923; Jaxley D. Manor House in Norfolk.
Ipswich, 1978, etc.
63 Rense P. Manor House. N.Y., 1997.
64 Kerridge E. The Common Fields of England. Manchester, 1992. С удивлением уз¬
нала о том, что буквально недавно Э. Керридж опубликовал исследование, не
связанное с традиционно интересовавшим его кругом аграрных проблем; ис¬
следование, посвященное ростовщичеству, ростовщикам и их деятельности в
связи с Реформацией в Англии: Kerridge Е. Usury, Interest and the Reformation.
Ashgate, 2002.
65 Griffith L.E. Freehold. Dover, 1996.
66 Cm.: Gray Ch.M. Copyhold, Equity and the Common Law. Cambridge, 1963.
AcherR.W. Leasehold and Freehold Urban Land System. Canberra, 1973.
67 Кстати, стоит отметить переиздание некоторых из них и, в частности, трак¬
тата «Фригольдер» известного английского правоведа нового времени Джо¬
зефа Аддисона (1672-1725). См.: Addison J. The Freeholder. Oxford, 1979.
68 См., например: Cooper J.Ph. Land, Men and Beliefs: Studies in Early Modem
History. L., 1983.
3. Винокурова M.B.
65
69 Spufford M. The World of Rural Dissenters. Cambridge; N.Y., 1995.
70 Webb S. English Local Government from the Revolution to the Municipal Corpo¬
rations Act: the Manor and the Borough. L.; N.Y., 1908.
71 Stephenson Cad. Borough and Town: a Study of Urban Origins in England.
Cambridge, 1933.
72 Webb S. The Manor and the Borough / With an introduction by B. Keith-Lucas.
Archon Books, 1963.
73 The Manor and Borough of Leeds, 1425-1662: an edition of documents / Ed. with an
introduction by Joan W. Kirby. Leeds, 1983.
74 Cannon M. The Borough. L.; N.Y., 1995.
75 Dyer Chr. Small Towns: 1270-1540 // The Cambridge Urban History of Britain / Ed.
by D. Palliser. Cambridge, 2000. Vol. I. P. 505-37; Idem. Small places with large con¬
sequences: the importance of small towns in England, 1000-1540 // Historical
Research. 2002. Vol. 75. P. 1-24.
76 К их числу относятся: выдвижение на первый план проблемы копигольда; те¬
зис о преимущественном развитии капиталистического способа производства
в английской деревне (а не в городе), в том числе и в связи с локализацией
в ней рассеянной мануфактуры; тезис о формировании в предреволюцион¬
ный период двух аграрных программ: буржуазно-дворянской и крестьянско-
плебейской и некоторые другие.
77 Филиппов И.С. Средиземноморская Франция в раннее Средневековье: Проб¬
лема становления феодализма. М., 2000.
Часть II
Мир английского манора
XVI - первой трети XVII века:
держания на общем праве
Глава 1
ЧТО ПРИНЕС С СОБОЙ XVI век?
ДВОРЯНСТВО «СТАРОЕ» И «НОВОЕ»
Эпоха аграрной революции занимает особое место в истории
Англии. Ни одна стана Европы не испытывала в то время таких бур¬
ных потрясений, выражавшихся в разрушении феодальных отноше¬
ний и интенсивном развитии капиталистического уклада в экономи¬
ке. Именно в истории Англии указанного периода наиболее ярко
проявились общеисторические закономерности, лежавшие в основе
перехода от феодализма к капитализму.
В то время мерилом социального престижа и основой политиче¬
ской власти все еще являлась земля. Такова была ведущая тенден¬
ция, унаследованная от Средневековья. Однако было бы ошибочно
предполагать, что по причине сохранения такой тенденции Англия
медленно продвигалась по пути развития капитализма. Напротив,
главная особенность социально-экономического развития этой
страны во второй половине XVI в. заключалась в том, что она по
сравнению с другими странами Европы намного быстрее продвига¬
лась в этом направлении. И случилось это по той причине, что наи¬
более интенсивная ломка хозяйственного уклада началась в англий¬
ской деревне намного раньше, чем в городе, и протекала здесь, как
принято считать в нашей историографии1, истинно революционным
путем. Дело в том, что английское сельское хозяйство, издавна свя¬
занное не только с внутренним, но и с внешним рынком (вывоз шер¬
сти, а затем и сукна) намного раньше промышленности стало выгод¬
ным объектом прибыльного вложения капитала.
Классический характер процесса разложения феодальных по¬
рядков яснее всего проявлялся в эволюции рентных отношений, ко¬
торые, хотя и оставались на протяжении XVI - первой половины
XVII в. еще феодальными, тем не менее качественно трансформиро¬
вались под влиянием аграрного капитализма и инфляционного со-
3*
67
стояния рыночных цен, связанного с притоком золота из Нового
Света и его общим удешевлением.
К концу XV в. в связи с заменой барщины и продуктового обро¬
ка денежной рентой (коммутация) в Англии исчезло крепостничест¬
во: отношения между основными классами сельского общества все
более приобретали «договорный» характер. Выкуп барщины стал
для подавляющей массы крестьян фактическим освобождением,
уничтожив саму основу их несвободного положения - работу на до¬
мене лорда.
Итак, английская деревня, при всей традиционности ее хозяйст¬
венных устоев, покоившихся на обычае манора, в XVI - начале
XVII в. становилась основной сферой проникновения капитала, соз¬
давая оптимальные условия для так называемого первоначального
накопления. Причем, аграрный переворот, базировавшийся на экс¬
проприации крестьянства, совпадал с мануфактурной стадией разви¬
тия капитализма в промышленности, значительно ускоряя этим ге¬
незис капитализма в стране. Эти особенности экономического раз¬
вития наложили глубокий отпечаток на всю английскую социаль¬
ную и политическую историю эпохи мануфактурного капитализма.
О степени интенсивности вторжения капитала в земледелие
можно судить прежде всего по тому, какое огромное количество зе¬
мель в течение XVI - начала XVII в. перешло в руки людей, не свя¬
занных с земледелием. В связи с этим уместно вспомнить прежде
всего о перераспределении огромного фонда монастырских земель,
имевшем место в связи с Реформацией в Англии. Реформация, при¬
нявшая в этой стране форму религиозной революции сверху, отра¬
жала преимущественно интересы короля и светских лендлордов,
стремившихся укрепить абсолютизм путем секуляризации - обра¬
щения государством церковной собственности в светскую. Пло¬
щадь секуляризированных земель достигла четвертой части всей
обрабатываемой территории страны. Земельные богатства мона¬
стырей после их диссолюции (роспуска) были конфискованы в
пользу короны.
Однако земля церкви недолго оставалась у короля: значитель¬
ная ее часть вскоре разошлась по частным рукам. Лавина земельных
сделок и спекуляций недвижимостью была порождена не столько
спросом правительства на деньги, сколько спросом различных слоев
общества на землю, наиболее выгодный объект приложения капи¬
тала. К середине XVI в. было продано уже две трети секуляризиро¬
ванных церковных владений, а общий доход от их продажи составил
1 млн 260 тыс. фунтов2.
Секуляризированные земли не только продавались, но и сдава¬
лись в аренду: английские короли, стремясь пополнить опустошае¬
мую войнами казну, не намерены были развертывать на них домени-
альное хозяйство. Монастырские земли сдавались, как правило, на
несколько десятилетий. «Революция цен» и земельный голод обу-
68
словили в то время поворот от чисто феодальных сроков аренды
в 99 лет к более кратким (35-40 лет), однако являвшимся все еще до¬
статочно длительными для того, чтобы приносить доход самим
арендаторам (как правило, зажиточным джентльменам), которые
могли присваивать избыток прибыли над относительно неподвиж¬
ной арендной платой, фиксированной договором. Были, кроме того,
распространены и обмены, когда приобретающий монастырскую
землю расплачивался за нее не наличными, а своими поместьями.
Но более всего практиковались пожалования - безвозмездные или
почти безвозмездные дарения представителям высшей аристокра¬
тии. Так, 38 пэрам Англии при Генрихе VIII было пожаловано око¬
ло девятой части монастырской недвижимости. Кстати, не вся мона¬
стырская земля перешла к светским владельцам; часть ее вернулась
к новой, англиканской, церкви, представители которой получили от
правительства более 50 пожалований с доходом в 1/7 стоимости всей
секуляризированной недвижимости.
Кому же еще достались церковные земли (помимо короля, но¬
вой церкви и высших сановников Англии)? Они перешли к чиновни¬
кам, купцам, финансистам, олдерменам, владельцам мануфактур,
а более всего - к деревенским сквайрам из числа нового дворянства,
получившим в совокупности почти четвертую часть монастырской
недвижимости.
Итак, земля разошлась по частным рукам; ее активно приобре¬
тали «деловые люди», причем использовали с толком, сдавая в арен¬
ду, либо ведя собственное, коммерчески поставленное, хозяйство с
использованием труда батраков, либо продавая приобретенные по¬
местья за большие деньги. Так развивался земельный рынок. Отме¬
тим в связи с наблюдениями по этому поводу, что отчуждение коро¬
ной церковной земельной собственности, конечно же, не увеличило
площади крестьянского землевладения. Напротив, Реформация
ухудшила положение основной массы крестьянства, способствуя ро¬
сту пауперизма в Англии. Ведь с формально-юридической точки
зрения «новые лорды», получившие монастырские земли, не были
обязаны соблюдать манориальный обычай, в относительной степе¬
ни охранявший крестьян; они могли по своему усмотрению менять
сроки держаний, повышать ренты и особенно вступительные взно¬
сы, превращать обычные держания в гораздо более выгодную им
краткосрочную аренду или просто сгонять крестьян с земли, запус¬
кая пашню под пастбище для овец.
Однако развитию земельного рынка и продвижению Англии по
пути развития нового способа производства мешала издавна сложив¬
шаяся в этой стране система рыцарских держаний.
Эта система, как известно, имела в своей основе феодальные,
иерархические отношения вассалитета. Все землевладельцы в Анг¬
лии (лендлорды) со времен Вильгельма Завоевателя держали землю
от короля, верховного собственника всей земли государства. За то,
69
что король отчуждал поместья (маноры) в собственность дворян,
они были обязаны ему различными службами (повинностями). Ос¬
новной из них со времен Вильгельма была военная служба или -
позднее (со времени реформ Генриха II) - откуп от нее деньгами
(скутагий или щитовые деньги). Существовали и так называемые
«помочи» - обязанность со стороны вассалов «помогать» королю
деньгами при выдаче им замуж старшей дочери или посвящении в
рыцари старшего сына. Кроме того, при вступлении в наследство
дворяне, реализуя принципы системы майората, платили королю
рельеф - выкуп за право такого вступления. Для рыцарского держа¬
ния, согласно еще Великой Хартии вольностей, он равнялся
100 шиллингам, а для баронии - 100 фунтам.
Однако наибольшее возмущение в среде, дворянства вызывала
сохранявшаяся в силе и в XVI в. средневековая система опеки мало¬
летних наследников (мужчин до 21 года, женщин - до 16). Эта сис¬
тема заключалась, как известно, в том, что до наступления совер¬
шеннолетия подопечного король или вышестоящий лорд мог совер¬
шенно бесконтрольно управлять его имуществом. Существовала и
Палата по делам опеки и отчуждений (Court of Wards and Livers) -
специальное учреждение, ведавшее всеми «тонкостями» указанного
процесса и вызывавшее законную ненависть английского дворянст¬
ва3. Опекун, как правило, распоряжался судьбой наследников и осо¬
бенно наследниц, выдавая их замуж по своему усмотрению и превра¬
щая это право в предмет различного рода сделок.
Наконец, английский дворянин не мог распоряжаться землей,
которая находилась в его руках, по своему собственному усмотре¬
нию, не имея возможности отчуждать ее (например, продать) без со¬
гласия на то короля. Отчуждение без разрешения каралось штра¬
фом в размере годичной стоимости отчужденной земли.
Разумеется, английское дворянство, особенно та его часть, кото¬
рая стремилась вести хозяйство по капиталистическому пути, не
могло мириться с этой старой системой держаний, являвшейся тор¬
мозом на пути движения страны к новому, капиталистическому раз¬
витию. Английская же корона в лице представителей династий Тю¬
доров и ранних Стюартов, напротив, продолжала цепко держаться
за эту систему, не без основания расценивая ее в качестве одного из
основных источников пополнения бюджета. Именно здесь и кры¬
лось главное противоречие, которое предстояло разрешить гряду¬
щей революции.
Итак, важно помнить, что история английского манора эпохи аг¬
рарной революции напрямую связана не только с историей кресть¬
ян, но также и с историей поместного дворянства.
Понятие «благородство», «знатность» распространялось в Анг¬
лии того времени на достаточно широкий круг людей; его верхний
предел определялся группой высшей титулованной аристократии
(nobilitas maior, согласно классификации Томаса Вильсона, автора
70
известного трактата под названием «Государство Англия в 1600 г.»4),
в которую входили герцоги, маркизы, графы, виконты, епископы.
В категорию «младшей знати», nobilitas minor, представлявшей
нетитулованное дворянство, входили, согласно классификации все
того же Вильсона, построившего свою социальную иерархию на ос¬
нове обработки документов центральной и местной администрации
Англии, рыцари, эсквайры, джентльмены, священники и даже пред¬
ставители группы «literatos» - образованные люди, имевшие какую-
либо степень.
Особенностью классификации Вильсона, как, в частности, под¬
черкивает О.В. Дмитриева, является то, что в ее основу он помеща¬
ет не такие «расплывчатые» категории, как чистота крови или древ¬
ность рода, а принципы более основательные: 1) выполнение опре¬
деленной социальной функции и 2) уровень доходов, соответствую¬
щий месту в социальной иерархии. Таким образом, акцентируется не
столько качество («благородный человек»), сколько статус («дворя¬
нин»), прямо связанный с имущественным цензом5.
Однако особенностью XVI в. явилось то, что, вмещая в рамки
эпохи более или менее традиционную стратификацию общества, он
углубил раскол английского дворянства на два различных по соци¬
ально-экономической природе слоя: «старое» и «новое» (джентри).
К «старому» дворянству принадлежали не столько те аристо¬
кратические кланы, которые смогли уберечь себя и свои родовые
имения во время войны Алой и Белой розы, сколько политический
оплот абсолютизма - дворяне, сохранявшие в своих владениях преи¬
мущественно феодальные порядки и жившие в основном за счет
рент, выплачиваемых зависимыми от них крестьянами. Представи¬
тели английской аристократии, как правило, редко снисходили до
того, чтобы заниматься повышением уровня доходности своих поме¬
стий, хотя этот уровень неуклонно снижался, и прежде всего в связи
с понижением реальной стоимости фиксированных рент, вызван¬
ным «революцией цен». Этот своего рода снобизм стал одной из
причин обеднения старых дворянских родов. Постепенно оскудева¬
ли их маноры, истощались земли их доменов, что привело в середи¬
не XVII в. к окончательному упадку аристократии.
Во второй половине XVI в., согласно наблюдениям Томаса
Вильсона, в составе английской аристократии насчитывалось два
герцога, восемнадцать графов (среди них - графы Оксфорд, Нор¬
тумберленд, Кент, Вустер, Эссекс, Линкольн, Ноттингем, Пемброк,
Саутгемптон и др.), два виконта (Монтагю и Биндон) и тридцать де¬
вять баронов (Беркли, Дадли, Стаффорд, Огл, Дарси, Во, Вйндзор,
Берг, Кромвель, Комптон, Норрис и др.). Сумма годового дохода
этой титулованной аристократии, в социально-экономическом от¬
ношении представлявшей «старое дворянство», составляла в сово¬
купности около 220 тыс. фунтов, что не превышало 2,5% дохода все¬
го английского дворянства того времени6. Этот доход поступал с зе-
71
мель, в процентном отношении неизмеримо уступавших тем обшир¬
ным поместьям, которые находились в руках коммерчески настро¬
енной части дворянства (джентри). Так, к концу века во владениях
пэров Англии осталось менее 3% земли7, которой они или их пред¬
ки владели ранее, до того, как их поместья начали переходить в ру¬
ки нового дворянства...
Тот кризис, который переживало на стыке столетий «старое
дворянство», был в свое время основательно исследован Лоренсом
Стоуном, убедительно показавшим темпы «падения жизненного
уровня» английской аристократии8. Так, по его наблюдениям, фи¬
нансовые дела двенадцати английских графов из восемнадцати нахо¬
дились к концу XVI в. в крайне расстроенном состоянии. О том же
свидетельствуют и наблюдения Вильсона. Так, например, если граф
Оксфорд, любимец королевы, в 1575 г. имел в качестве годового до¬
хода 12 тыс. фунтов, то через два года он обеднел настолько, что
был вынужден продавать бревна, камень и свинец с крыш своих зам¬
ков и домов. Другой английский лорд, барон Во, в 1592 г. был выну¬
жден обратиться к лорду Берли, казначею королевы, с письмом,
свидетельствующим о его крайне бедственном состоянии. Оно на¬
столько показательно и интересно, что хочется привести здесь зна¬
чительную выдержку из этого письма, переведенного О.В. Дмитри¬
евой: «Движимый моей беззаветной преданностью Ее Величеству и
моей родине, я по последнему призыву отправился на высокое соб¬
рание Парламента. Но... дело обстоит так, что из-за несчастья быть
образчиком неблагополучия, ни я сам не могу внести необходимый
взнос, как делают другие и как бы я сделал в высшей степени охот¬
но, и никоим образом не могу обеспечить, чтобы мой сын и наслед¬
ник присоединился ко мне ... Я прибыл в отрепьях, не годящихся,
чтобы почтительно находиться в присутствии Ее Величества. Да, я
заявляю Вам по правде и по чести, что у меня нет ни денег, ни кре¬
дита, чтобы снарядиться получше или оплачивать мои ежедневные
расходы, если только брат мой... не поможет мне с тем и с другим.
Настоятельно просить его об этом мне стыдно, поскольку к невыра¬
зимой печали моего сердца, я уже побудил его прошлым летом рас¬
статься с 2400 ф. ст. Более того, мои парламентские одежды заложе¬
ны одному горожанину... на несколько дней с обещанием, подтвер¬
жденным распиской, что они будут возвращены. Тем не менее я не
могу получить их, хотя вчера писал лорду-мэру Лондона, чтобы он
помог мне в этом деле. В связи с этим я нижайше прошу Вашу ми¬
лость, чтобы вследствие моей чрезмерной нужды меня освободили
от всех уведомлений, обязывающих являться по призыву... Я прошу
Вашу милость продлить свое прежнее сострадание к моей нужде и
облегчение моего отчаянного положения...
Несчастнейший пэр парламента,
вследствие такой бедности,
какой еще не бывало»9.
72
Выход из создавшейся ситуации представителям «старого дво¬
рянства» приходилось искать на весьма разнообразных путях. Пер¬
вым из них была, как и прежде, военная служба, приносившая, при
условии учета довольно многочисленных войн, которые вела в то
время Англия в Европе, скорый доход. К тому же пребывание титу¬
лованной аристократии на командирских должностях открывало ей
доступ к прибыльным злоупотреблениям в виде взяток, воровства
амуниции и продовольствия, присвоения солдатского жалования и
т.д. Второй путь вел прямо к королевскому двору: усиливается тен¬
денция «интенсифицировать» личные связи с представителями госу¬
дарственного аппарата и с самой королевой с целью получения
должностей в центре и «на местах», открывавших доступ к «правед¬
ным» и «неправедным» доходам; пожалований (в виде разнообраз¬
ных подарков, а еще более - прямых дарений коронных земель ли¬
бо сдачи их в аренду на наиболее выгодных для «старого дворянст¬
ва» условиях), пенсий, рент. Особенностью этого времени, далее,
стало и учреждение короной частных монополий в интересах не
только нового дворянства, но и аристократии. Так, целые семейные
кланы английских пэров по распоряжению королевы включались в
правление торговых компаний, процветавших в то время в Англии.
Благодаря патентам, аристократия активно контролировала важ¬
нейшие статьи английского экспорта, навязывая купцам свои усло¬
вия торговли, включая уровень цен. Так, например, регулирование
вывоза сукна из Англии было делом рук десятка высших сановни¬
ков, включая графов Сэссекса и Кэмберленда. Граф Лейстер, «об¬
разцовый придворный», контролировал торговлю бархатом, шел¬
ком, изюмом, а также наряду с графом Эссексом - взимание пошлин
с вин, ввозимых из Франции10.
Однако, несмотря на все эти попытки короны хоть как-то укре¬
пить материальное положение аристократии, они лишь только про¬
длевали ее агонию, свидетельствуя также и о неспособности самой
государственной власти справиться с назревавшим в стране кризи¬
сом. От былого блеска английской аристократии, не желавшей за¬
ниматься капитализацией поместий, к началу XVII в. почти ничего
не осталось. Будущее было за новым дворянством.
Новое дворянство, или джентри, оставаясь в рамках прежнего
сословного статуса, в классовом отношении практически приблизи¬
лось к буржуазии. Новый дворянин (как правило, в сословном отно¬
шении принадлежавший к тем, кто в источниках манориальной ис¬
тории фиксируется как рыцарь - knight, эсквайр - esquire, просто
джентльмен - gentleman, оруженосец - armiger и т.д.) вполне мог
быть лендлордом, жестоко эксплуатировавшим крестьян, сгоняю¬
щим их с наделов для запуска этих наделов под пастбище для овец
(чья шерсть в то время являлась для предприимчивых людей поисти¬
не «золотым руном»), предпочитающим крестьянам арендаторов и
наемных рабочих. В то же время он мог выращивать скот для сбы-
73
та на Лондонском рынке, разводить коров для изготовления из их
молока сыра и масла, которые выгодно придавались в Англии и за
рубежом, одновременно с этим добывать руду или каменный уголь
(нередко на территории своего же поместья - источники указывают
подчас на наличие в манорах каменоломен, залежей угля или других
полезных ископаемых) и т.д.
Однако представители нового дворянства не ограничивали свою
деятельность лишь аграрной сферой. Одновременно они могли яв¬
ляться коммерсантами, членами торговых компаний, промышлен¬
никами, мануфактуристами, судовладельцами и т.д., вкладывая в
развитие промышленности и торговли те денежные средства (по
своей «экономической природе» близкие к капиталистической при¬
были), которые сосредоточивались в их руках в результате ведения
коммерчески поставленного хозяйства, основанного на использова¬
нии не столько традиционных держателей, выплачивающих обыч¬
ные ренты, сколько на применении труда наемных рабочих (кото¬
рыми, кстати, могли являться и нередко являлись безземельные кре¬
стьяне, составляющие массу субдержателей в манорах).
С другой стороны, XVI век был свидетелем обратного движения
капиталов - из торговли и промышленности в сельское хозяйство.
Горожанин-буржуа, чьи предки имели дворянские гербы, или разбо¬
гатевший ремесленник, приобретший за деньги статус «благородно¬
го», купец или банкир, возмечтавший умножить свои капиталы за
счет вложения части средств, имевшихся у него, в сельское хозяйст¬
во, прикупали маноры со всеми приписанными к ним крестьянами,
службами, рентами, общинными угодьями, мельницами, домениаль-
ными землями, к XVI в. уже фиксируемыми в описях в разделе
«аренда», с тем, чтобы использовать эти земли для приращения сво¬
их прибылей. Манориальные описи нередко фиксируют этих при¬
шельцев из города, которые, будучи благородными по сословному
происхождению, становились новыми хозяевами в манорах, разви¬
вая свою экономию на основе использования наемного труда, сдавая
земли в аренду и заключая выгодные сделки, связанные с арендой
земли близлежащих поместий, выступая в качестве владельцев раз¬
даточных контор и т.д.
Новое дворянство, таким образом, действительно представляло
собой своего рода «социальный гибрид» дворянина-землевладельца
и предпринимателя-капиталиста11, соединяя в доходной части своего
бюджета земельную ренту и предпринимательскую прибыль.
Важной особенностью процесса формирования нового дворян¬
ства в Англии эпохи аграрной революции являлось то обстоятельст¬
во, что его «материальный фундамент» укреплялся не столько за
счет земель, переходивших в руки его представителей в результате
конфискации монастырских земель, сколько за счет проникновения
джентри на крестьянские земли (более всего - на площадь копиголь¬
да) и их экспроприации. Это происходило, как правило, двумя путя-
74
ми. Во-первых, за счет насильственного сгона крестьян с земли и за¬
пуска их пахоты под пастбище для овец - процесс, известный под на¬
званием «огораживания» и более чем многократно описанный в ли¬
тературе12. Во-вторых, более «мирным» путем, в рамках манориаль-
ного обычая, при смене копий держания. Ведь известно, что в слу¬
чае прихода на копигольд наследника (либо другого лица, которому
передавал тот или иной участок лорд манора после смерти прежне¬
го владельца), любой, кто принимал от лорда обычное держание,
должен был заплатить вступительный взнос (файн). Как будет пока¬
зано дальше, тенденция, характерная для эпохи аграрной револю¬
ции, заключалась в том, что файны неуклонно росли, в десятки раз
превышая не только установленные обычаем ренты, но и уровень
тех взносов, которые выплачивали прежние владельцы. Нередко
случалось, что наследник, располагавший весьма незатейливым
имуществом и не обремененный материально, не мог заплатить
в курии непомерный для него файн, взвинченный по желанию лор¬
да с тем, чтобы компенсировать те убытки, которые были связаны
с неподвижностью рент копигольдеров. В это-то время в курии и по¬
являлся толстосум, для которого никакой файн не был чрезмер¬
ным - тот самый джентльмен из соседнего города или манора, кото¬
рому была нужна земля для ведения хозяйства нового типа.
Так, например, описи некоторых маноров графов Пемброков в
Уилтшире фиксируют в первой трети XVII в. наличие таких «благо¬
родных» на копигольде. Это Джервис Шарп, джентльмен, приобрет¬
ший в маноре Фугглестон 37,5 акров земли копигольда, 14 из кото¬
рых он использовал вполне традиционно, вспахав их, а на 22 выпа¬
сал 35 имевшихся у него овец. Это Вильям Хьюз из манора Недер-
хамптон, сосредоточивший в своих руках 57,7 акра «обычной» зем¬
ли, на большую часть которой он выпускал отару овец числом 30.
Джеффри Бардон, благородный из манора Стантон Бернард, владе¬
ет уже 165 акрами земли и отарой в 170 овец, разведенных явно с
целью коммерческого фермерства. Джентльмены Томас Смит и
Александр Боулз из маноров Бишопстон и Буркомб хозяйствуют на
площади 106,7 и 128, 3 акров соответственно, а армигер Джон Уол¬
кер, приобретший земли копигольда в маноре Барфорд, раскинул
свое хозяйство на 243 акрах земли, в недавнем прошлом зафиксиро¬
ванной в курии в качестве «обычной», - на 105 из них он пашет, а на
122 выпасает огромную отару овец (222)13.
В общей сложности в их руках оказалось около 737 акров, что
составляло в то время примерно 3% общей площади копигольда. До¬
бавим к этому, что названные дворяне платили 8,4 фунта (£)14 рен¬
ты, что составляло 2,8% той суммы, которая фиксировалась в курии
под рубрикой «ренты обычных держателей». При этом обращает на
себя внимание интересный факт: дворяне-«копигольдеры» проявля¬
ли особый интерес не столько к пахоте, сколько к пастбищам и лу¬
гам. Недаром площадь последних, сосредоточенная в их руках, поч-
75
ти в полтора раза превышает соответствующую площадь пахоты -
факт, примечательный прежде всего потому, что в нем находит от¬
ражение рост коммерческой ценности скотоводства в сравнении с
продукцией пашенного земледелия. И хотя, как казалось бы на пер¬
вый взгляд, успехи джентльменов в концентрации в их руках изна¬
чально крестьянского держания - копигольда - как будто невелики,
нам важно отметить тенденцию, за которой, как известно, было бу¬
дущее.
Возвышение джентри, происходившее прежде всего за счет ре¬
альной узурпации владельческих прав английского крестьянства
(причем задолго до революции середины XVII в.) безусловно спо¬
собствовало возрастанию доходности их поместий, да, собственно,
оно как раз и выражалось в этом процессе. Согласно данным
Т. Вильсона, мелкому и среднему дворянству Англии - как раз тем
самым джентльменам, эсквайрам и рыцарям, о которых шла речь
выше и которых насчитывалось около 16,5 тыс., принадлежало от
8,5 до 17 млн фунтов, в то время как совокупный доход гораздо ме¬
нее многочисленной знати составлял всего 220 тыс. фунтов. По сви¬
детельству Т. Вильсона, многие из представителей джентри могли
тратить в год от 5 до 7 тыс. фунтов15.
У нас есть возможность рассмотреть вопрос о доходности поме¬
стий джентри на материалах манориальных описей - вопрос, прак¬
тически не рассматривавшийся для данного периода в отечествен¬
ной историографии. Прежде всего отметим, что уровень доходности
не является единственным надежным критерием при изучении про¬
блемы материального благосостояния нового дворянства (как, кста¬
ти и всех остальных социальных категорий сельского общества).
Дело в том, что этот уровень зависел прежде всего от размеров
земельной площади, находившейся в распоряжении того или иного
сельского джентльмена, которого можно было отнести к числу тех,
кто предпочитал вести свое хозяйство по-новому. Кроме того, уро¬
вень доходности зависел и от «регионального фактора», т.е. опреде¬
лялся не в последнюю очередь степенью отдаленности от Лондон¬
ского рынка (или степенью близости к нему), фактором корреляции
между ценами на зерновые на местных, региональных рынках и
уровнем рент; он мог определяться также и зависимостью от юриди¬
ческого статуса земли (например, как следует из описей маноров,
доход с копигольда, как правило, был ниже дохода со «свободной»
земли) и т.д. Именно поэтому, как кажется, все же трудно признать
правомерным обращение некоторых исследователей к фактору
уровня доходности имений нового дворянства как к единственному и
главному критерию при рассмотрении вопроса о социально-эконо¬
мической дифференциации джентри16.
Посмотрим же, какие данные о «росте джентри» имеются в на¬
шем распоряжении. Если мы заглянем в манориальные описи Пем-
броков в Уилтшире, то сможем, пожалуй, найти в них несколько ха-
76
рактерных примеров, свидетельствующих о росте материального
благосостояния нового дворянства. Так, в описи манора Вест Овер¬
тон, относящейся к 60-м годам XVI в.17, мы находим свидетельство
о том, что некий джентльмен по имени Генри Марланд различными
путями собрал в своих руках довольно разнообразные земельные
угодья, в число которых входили 35,5 акров пахоты на фригольде,
63 акра «свободного» пастбища, на котором паслись многочислен¬
ные овцы (185) этого джентльмена, владевшего к тому же еще и
мельницей в указанном маноре; 35,8 акра земли копигольда, попав¬
шего в руки предприимчивого Генри за счет возможности уплатить
файн высотой 7 £ (очевидно, при смене копии), дополняли картину.
Все эти земли различных юридических статусов общей площадью
чуть более 134 акров приносили нашему сельскому сквайру доход
в 51 £ 2 s. Это был вполне приличный доход, о чем свидетельствует
и его уровень на акр земельной площади, подсчитанный мной -
7,6 s/акр18.
Что же мы наблюдаем через три четверти века в описи этого же
манора19 30-х годов XVII столетия? Прежде чем ответить на этот во¬
прос, признаем счастливым самое наличие возможности дать от¬
вет - текучесть держателей на земле маноров эпохи аграрной рево¬
люции была достаточно велика, и за прошедшие годы ситуация в
маноре Вест Овертон вполне могла измениться настолько, чтобы
дать нам возможность предположить отсутствие наследников Генри
Марланда на названных выше землях. Однако этого не случилось.
На этих землях в 30-е годы XVII в. хозяйствует Ричард Марланд,
благородный, очевидно, сын (а может быть, уже и внук Генри).
Мы находим значительно расширившийся за прошедшие годы уча¬
сток дворянского фригольда площадью в 102,5 акров, состоящий из
угодий разнообразного типа. Очевидно, земельный голод джентль¬
мена Ричарда Марланда, утолявшийся за счет проникновения на ко¬
пигольд, был ничуть не менее острым, чем у его отца или деда (а по¬
жалуй, еще и более), о чем свидетельствует зафиксированный опи¬
сью манора в его руках участок обычного держания площадью
в 78 акров. Кроме того, он владеет участком «обычной» земли
в 14,5 акров и в соседнем маноре Сток-Фартинг. В данном случае
описи позволяют нам получить «раздельное» представление о дохо¬
де с земель различных юридических статусов. Так, совокупный до¬
ход с фригольда, в соответствии с общим увеличением за прошед¬
шие годы его площади, составляет 71 £ (13,8 s/акр), в то время как
разросшаяся до 92,5 акров «обычная» земля приносит в совокупно¬
сти «лишь» 37,5 £ (8,1 s/ акр)20. Общий же доход Ричарда Марланда
в 108,5 £ в 2,2 раза превышает доход, который получал его отец
или дед.
Описи Пемброков фиксируют для первой трети XVII в. и гораз¬
до более высокий уровень доходности владений джентри: так,
джентльмен Сэмюэль Джонсон, хозяйствуя на участке фригольда в
77
175 акров (за который он, кстати, не платит даже номинальной рен¬
ты), получает ежегодно в виде дохода 105 £ (12 s/акр); Джек Уотсон,
благородный, являясь владельцем участка в 238 акров, из которого
большая часть использовалась в качестве пастбища для овец, полу¬
чает огромный доход в 180,8 £ (15,2 s/акр).
Для получения дополнительных представлений о доходности
владений джентри мы можем также заглянуть и на страницы описей
маноров поместья Рочдейл в Ланкашире, о которых неоднократно
упоминалось выше. Мне удалось обработать часть маноров этого
владельческого комплекса в связи с исследованием проблемы эво¬
люции дворянского фригольда в указанном регионе21.
Эта проблема является первостепенной по значимости в опреде¬
лении особенностей формирования хозяйственного облика нового
дворянства пред революцией в различных регионах Англии.
Итак, что можно сказать об уровне доходности поместий вла¬
дельцев благородного фригольда - тех самых сельских сквайров, ко¬
торые как раз и составляли костяк «новых хозяев» страны, чье ма¬
териальное положение описывал Т. Вильсон? Для того чтобы отве¬
тить на этот вопрос, надо присмотреться к хозяйственному облику
этих людей.
Вот, например, перед нами Йордан Чадвик, благородный, кото¬
рый сосредоточил свой фригольд общей площадью в 533,5 акров в
пяти манорах поместного комплекса, получая с него доход в 268,2 £
(10,1 s/акр) и выплачивая более чем скромную ренту высотой в 5,4 s.
Он владеет также 12 акрами копигольда в манорах Варделверф и
Спотленд, с которого получает немалый доход в 4,5 £ (7,6 s/акр).
Йордан приобрел также участки земли в черте городка Уайтверф
общей площадью 18,25 акра, приносящие ему ежегодно 6,8 £
(7,5 s/акр «городского» фригольда). Если мы суммируем данные о
материальном положении Йордана Чадвика, то обнаружится, что
563,5 акра земельной площади, находившейся в его хозяйственном
пользовании, приносили ему ежегодный доход в 279,5 £ (9,9 s/акр).
Другой благородный, эсквайр Джеймс Хэллиуэлл, владеет фри¬
гольдом, сконцентрированным в одних руках, но территориально
принадлежащим к землям шести маноров - фригольдом, составляю¬
щим в сумме 319,3 акра. Его доход со «свободной» земли составляет
в сумме 116,8 £ (7,3 s/акр). Он также приобрел и участки копиголь¬
да в двух манорах общей площадью 80,5 акров, доход с которых ра¬
вен 17,3 £ (4,3 s/акр).
Показательным является то обстоятельство, что копигольд ма¬
нора Хандерсфилд, находящийся в руках интересующего нас джент¬
льмена, назван в описи этого манора как «ancient copyhold» - таким
термином в экстентах обычно обозначались земли «поздних» вилла¬
нов, т.е. тех, кто вел свое происхождение, по словам А.Н. Савина,
«из низкого, но древнего дома», являясь потомками средневековых
крепостных22. По всей видимости, предприимчивые английские дво-
78
ряне предреволюционной поры в своей лихорадочной гонке за каж¬
дым клочком земли, который мог приносить хоть какой-то дохода не
гнушались не только держанием по обычаю, но и держаниями «пос¬
ледних вилланов» - факт, совершенно не отмеченный в нашей исто¬
риографии. Кстати, 18,5 акров земли указанного статуса приносили
предприимчивому джентльмену из ланкаширского поместья Роч¬
дейл вполне приличный доход с каждого акра, достигавший 6,8 s.
Доход в три фунта ежегодно приносил и единственный акр «город¬
ского» держания, находившийся в маноре «городского типа» Вар-
делверф, на «южной стороне улицы High Street», как записано в ис¬
точнике. Таким образом, владея в общей сложности 400,5 акрами зе¬
мельной площади весьма разнообразных юридических статусов,
Джеймс Хеллиуэлл получал с них совокупный доход в 137,1 £
(6,8 s/акр). Эта сумма, конечно, не столь уж велика. Но дело даже не
в этом. Как кажется, приведенный пример интересен в том отноше¬
нии, что вносит существенные коррективы в наши представления об
источниках доходов сельских сквайров предреволюционной поры.
Еще один «благородный» держатель, эсквайр Эдуард Баттер-
сверф, собрав в своих руках 756,8 акра как фригольда, так и копи¬
гольда, расположенных в семи манорах поместья Рочдейл, получает
с них доход в 338,9 £ (8,9 s/акр), выплачивая за такие обширные уго¬
дья лишь 10,4 s ренты; уровень этой ренты на акр составляет всего
0,2 d!
Однако несомненно, что среди предприимчивых дворян поме¬
стья Рочдейл лидируют два джентльмена: Роберт Холт и Теофил
Холт23.
Первый из них сосредоточил в своих руках земли, расположен¬
ные в 11 (!) манорах поместья. Площадь фригольда Роберта состав¬
ляет целых 3549 акров, которые приносят ему очень высокий доход
в 1272 £. При этом за такие огромные земли он платит всего один
шиллинг ренты (я исключаю при этом его ренту за городские дер¬
жания) - еще одно свидетельство иллюзорного или номинального
характера платежей свободных держателей, особенно «благород¬
ных». Роберт Холт собрал в своих руках и 630 акров копигольда,
расположенного в разных манорах и приносившего совокупный до¬
ход в 57,8 £ (впрочем, уровень дохода на акр «дворянского» копи¬
гольда в данном случае невелик: всего 1,8 s). Здесь мы опять сталки¬
ваемся с особенностью, только что отмеченной выше: в маноре
Хандерсфилд Роберт Холт владеет огромным участком, размеры
которого нетипичны для держаний указанного юридического стату¬
са - в качестве земли, приобретенной им на момент смены держате¬
лей, чьи предки были вилланами, опись указывает целых 186,5 акра.
Этой землей в момент описи поместья Рочдейл (1626 г.) Роберт вла¬
дел уже целых два года, о чем свидетельствует дата составленной на
его имя 21 октября 1624 г. копии, зафиксированная в документах.
Самое странное состоит в том, что этот огромный участок «древне-
79
го» копигольда приносит нашему джентльмену очень низкий доход,
уровень которого составляет всего 9 £ (0,9 s/акр). И в то же время он
платит за этот нетипичный участок 29,6 s ренты - уровень вполне
достаточный в целом для того времени и довольно высокий по срав¬
нению с практическим отсутствием ренты за фригольд. Трудно ска¬
зать на основе имеющейся информации, почему «древний копи¬
гольд», приносящий невысокий доход, оказался таким притягатель¬
ным для Роберта Холта. Повторю, что исчерпывающее представле¬
ние об этом могли бы дать дополнительные источники, фиксирую¬
щие специфику материального положения этого земельного магна¬
та в целом, если бы таковые имелись.
Кроме того, в черте уже не раз упомянутого нами «манора го¬
родского типа» Вардлверф Роберт Холт имеет «рыцарское держа¬
ние», зафиксированное в разделе «фригольд». Площадь этого дер¬
жания в акрах, однако, не указана, и скорее всего по причине того,
что само «рыцарское держание» здесь сводилось к владению не¬
сколькими домами, находившимися, как указано в документах, на
пустоши, расположенной вдоль улицы Church Lane, которая вела от
местного рынка к церкви. Доход от указанного «рыцарского держа¬
ния», расположенного в черте Вардлверф, приносил его владельцу
целых сто фунтов в год. Еще одно держание «городского типа»
здесь же, в Вардлверф, состоявшее из усадьбы с красивым названи¬
ем «True Love», площадь которой, правда, была невелика и состав¬
ляла всего один акр, приносило Роберту Холту 4 £ ежегодно. В це¬
лом же этот джентльмен, хозяйствуя на площади держаний различ¬
ных юридических статусов в 4181 акр, получал с нее ежегодный
доход в 1441,8 £, принадлежа, несомненно, к разряду крупного
джентри.
Но мы должны сказать и о материальном достатке второго из
«благородных» Холтов - Теофила. Он сосредоточил в своих руках
земли дворянского фригольда, лежащие в пяти манорах.
Особенно впечатляют его владения в манорах Россендейл и
Уайтверф - их площадь равна соответственно 2383,5 и 2388,5 акров.
По сути дела, оба этих манора и состоят из фригольда интересующе¬
го нас джентльмена. Он не пренебрег при этом и крохотным участ¬
ком копигольда в маноре Вардлверф - площадь этого участка соста¬
вляет всего 2,25 акра. Не является ли этот факт свидетельством все
того же неутоленного земельного голода английского джентри, о
котором мы уже неоднократно упоминали? Наконец, внутри Вардл-
верфа Теофилу Холту принадлежат еще 9 действительно крохот¬
ных участочков земли, некоторые из которых не достигали и перча
(перч = 1/16 акра) и которые в совокупности составили всего 1 акр.
Как могли использоваться 9 мельчайших участков земли, каждый из
которых составлял всего несколько квадратных метров? Неизвест¬
но. Понятно, что источник не содержит никаких сведений на сей
счет. Однако в нем содержится прямое указание на то, что хозяйст¬
во
венное использование этих земельных «осколков» внутри городской
черты было для предприимчивого эсквайра весьма выгодным -
годовой доход от этого использования равняется целым 17 £! Что же
это могло быть? Скорее всего, это были какие-то склады (зерна или
шерсти), это могли быть пекарни или кузницы, в конце концов -
на каком-то участке могла быть расположена и раздаточная конто¬
ра. Да мало ли еще что... Так или иначе, мы никогда не узнаем это¬
го наверное, хотя, повторим еще раз, высокая доходность этих «то¬
чек» свидетельствовала, несомненно, о коммерческом их характере.
В целом же земельные владения нашего предприимчивого
джентльмена общей площадью в 5260,8 акра приносили ему ежегод¬
ный доход в размере 878,2 £.
Итак, как кажется, приведенные выше примеры, свидетельству¬
ющие о росте материального благосостояния английского джентри
предреволюционной поры, являются вполне надежными свидетель¬
ствами высокого уровня этого благосостояния.
Если же от отдельных примеров мы перейдем к характеристике
совокупных доходов джентри поместья Рочдейл, то окажется, что,
варьируя от манора к манору, они достигали в целом весьма высоко¬
го уровня (см. табл. 1).
Мы видим, что сумма совокупного дохода с площади «благород¬
ного» фригольда 20 маноров комплекса Рочдейл составила 5048,8 £,
или 63,3% от общей суммы доходов с фригольда, которая равнялась
почти 7970 £.
Совокупный доход джентльменов действительно варьировал от
манора к манору: если в таких манорах, как Ньюболд, Холлингверф,
Чадвик, Хили, он не достигал и сотни фунтов (а иногда и половины
этой суммы), то в манорах Уайтверф, Вардлверф и особенно Касл-
тон уровень его был довольно высоким, превышая подчас границу в
500 £. Интересно отметить то обстоятельство, что указанный выше
процент совокупного дохода «благородных» на фригольде (63,3%)
был почти пропорционален проценту той земли, которая находи¬
лась в руках благородных фригольдеров комплекса Рочдейл - ее
площадь составляла 15 965,6 акра, или 70% от общей площади всей
земли маноров в 22 798 акров. Это свидетельствовало, несомненно,
об интенсивном хозяйственном использовании земельной площади
дворянского фригольда, особенно с учетом того обстоятельства, что
численность джентри на фригольде была в Рочдейле пропорцио¬
нально ниже по сравнению со свободными держателями крестьян¬
ского типа - эти величины соотносились как 29,1% и 66,9%24.
О реально высоком уровне дохода ланкаширского нового дво¬
рянства свидетельствует и сравнение этого уровня с величиной упла¬
чиваемых им рент (см. табл. 2).
Мы видим, что уровень рент на «благородном» фригольде чрез¬
вычайно низок. Наша таблица отражает характерную ситуацию,
складывавшуюся в английских манорах эпохи Средневековья и ран-
81
Таблица 1
Годовой доход с дворянского фригольда
Манор*
Общая сум¬
ма дохода(£)
Общая сумма
дохода на акр
(S)
Доход с дво¬
рянского фри¬
гольда (£)
Доход на акр
с дворянского
фригольда (s)
1. Castleton
666,5
9,4
550,9
9,6
2. Marland
229,9
6,4
229,9
6,4
3. Newbold
127,7
8,6
24,7
8,2
4. Beursill
182,5
9,6
104,0
8,2
5. Butterworth
1237,9
6,5
490,5
5,9
6. Clegg
378,4
8,6
354,0
8,5
7. Hollingworth
160,6
6,0
16,7
2,8
8. Wardleworth
653,1
19,6
481,2
18,9
9. Werdale
486,5
10,3
333,9
10,4
10. Wardle
478,0
7,7
310,0
7,3
11. В latching worth
689,2
8,6
413,3
8,5
12. Walsden
303,2
4,3
167,7
3,5
13. Todmorden
319,2
6,0
152,7
5,2
14. Falinge
200,6
13,7
121,9
11,9
15. Chadwick
234,5
9,3
61,9
9,5
16. Spotland
439,6
9,4
266,0
8,2
17. Wolstenholm
207,2
5,2
147,9
4,5
18. Healy
192,4
8,8
91,2
8,0
19. Whiteworth
538,7
4,2
486,4
4,0
20. Rossendale
244,0
2
244,0
2,0
20
7969,7
7
5048,8
6,3
* Здесь и далее в таблицах названия маноров даются в транскрипции источника.
него Нового времени в отношении рент фригольдеров: данные в
описях о них, как правило, весьма фрагментарны. Но сама эта фраг¬
ментарность в составлении описей являлась отражением истинного
положения дел на фригольде (особенно на фригольде «благород¬
ных») как держания на свободном праве, где ренты носили либо ил¬
люзорный характер (роза к празднику, зернышко перца для лорда),
либо были совсем невелики и исчислялись в пенсах (составляя сотые
доли пенса на акр), а иногда и вовсе отсутствовали.
Так, в 10 манорах из двадцати, джентри Рочдейла вовсе не были
обязаны рентой лорду манора (в описях часто встречается пометка
blank vim free of rent), в одном - Волстенхолм - все его представите¬
ли поголовно платили номинальную ренту, выражавшуюся в зер¬
нышке перца для лорда, в остальных - ренты «благородных» хотя и
выражались в деньгах, но были весьма невелики - от 0,5 до 71,6 s на
манор.
82
Таблица 2
Ренты с дворянского фригольда
Манор
Общая сумма
рент (s)
Общая
сумма peHt
на акр (d)
Ренты с
дворянского
фригольда (s)
Рента на акр
с дворянского
фригольда (d)
1. Castleton
1,1
0,01
Free of rent
2. Marland
35,2
0,6
35,2
0,6
3. Newbold
7
0,8
0,5
0,1
4. Beursill
blank
blank
free of rent
5. В utters worth
15,4
0,01
3,2
0,02
6. Clegg
6,4
0,1
6,4
0,1
7. Hollingworth
3,2
0,1
free of rent
8. Wardleworth
43,9
0,8
39,8
0,9
9. Werdale
13
0,2
9,1
0,2
10. Wardle
5,8
0,2
free of rent
11. В latching worth
20,0
0,1
4,5
0,1
12. Walsden
187,6
1,6
71,6
0,9
13. Todmorden
48,8
0,6
33
0,7
14. Falinge
4,2
0,2
free of rent
15. Chadwick
6,3
0,2
free of rent
16. Spotland
99,4
1,3
free of rent
17. Wolstenholm
0,6
0,01
номинальные
18. Healy
5,5
0,2
free of rent
19. White worth
blank
blank
20. Rossendale
blank
blank
20
503,4 (25,2 £)
0,3
203,3 (10,2 £)
0,2
Сумма рент благородных фригольдеров с такого огромного
комплекса, каким являлся Рочдейл, составляла всего 10,2 £ (ренты,
выплачиваемые представителями крестьянского и городского фри¬
гольда увеличивали эту цифру чуть больше, чем вполовину - общая
сумма рент по этому виду держания равнялась лишь 25,2 £).
Итак, «благородные» на фригольде платят 10,2 £ рент, полу¬
чая при этом ежегодный доход общей суммой в 5048,8 £. Таким об¬
разом, кратность между этими двумя величинами выражается
цифрой 495. Уже этот гигантский разрыв между доходами нового
дворянства предреволюционной эпохи и уровнем выплачиваемых
им рент свидетельствовал о вполне достаточной рентабельно¬
сти их хозяйств - фактор, важность которого, пожалуй, не учи¬
тывалась и не проверялась в нашей историографии на исследова¬
тельском материале. Кстати, разрыв между уровнем доходов и
рент представителей крестьянского фригольда группы маноров
Рочдейл в Ланкашире был гораздо ниже; кратность между ними со¬
ставляла цифру 181,6 (соответственно 2706,1 £ и 14,9 £) - еще одно
83
свидетельство того, что именно те, кто принадлежал к «благород¬
ным» на фригольде, могут рассматриваться как типичные предста¬
вители той самой прослойки сельского общества предреволюцион¬
ной Англии, которая хозяйствовала «по-новому», весьма рачитель¬
но, по акрам собирая землю разных юридических статусов внутри
одного и того же манора и вне его и соответствующим образом ис¬
пользуя ее для повышения доходности своих поместий. Таким обра¬
зом, представляется, что критерий учета кратности между уровнем
доходов и рент предреволюционного английского дворянства явля¬
ется важным фактором при характеристике его хозяйственного по¬
ложения.
И последнее из того, о чем хотелось бы сказать, рассматривая
вопрос об английском дворянстве периода аграрной революции.
Еще в 60-е годы XX столетия благодаря трудам М.А. Барга в на¬
шей историографии появился тезис о формировании в канун рево¬
люции в Англии двух аграрных программ: буржуазно-дворянской и
крестьянско-плебейской - программ, совершенно противополож¬
ных по своему содержанию и социальной природе25. Речь шла, ко¬
нечно же, не о материальном существовании этих программ в виде
тех или иных документов, а о противоположных тенденциях, наби¬
равших силу внутри различных социальных групп предреволюцион¬
ной Англии. Согласно мнению М.А. Барга, представители постепен¬
но формировавшегося перед революцией блока английской буржу¬
азии и нового дворянства на основе идентичных устремлений эконо¬
мического характера, связанных прежде всего с повышением их ма¬
териального благосостояния, стремились не только к тому, чтобы
было законодательно отменено так называемое «рыцарское держа¬
ние», т.е. поземельная зависимость дворян Англии от короны, но и
прежде всего к тому, чтобы «выводу» из этой поземельной зависи¬
мости подверглась бы как можно большая земельная площадь, ко¬
торую в условиях свободы предпринимательства можно было бы
эффективно использовать в коммерческих целях. Именно с реализа¬
цией этой задачи было связано то обстоятельство, что джентри
предреволюционной Англии стремилось к практической узурпации
владельческих прав обычных держателей - к прямому захвату зем¬
ли крестьянства, превращению пашни в пастбища для коммерческо¬
го овцеводства, сдаче этой земли в гораздо более выгодную по срав¬
нению с «обычной» землей аренду и т.д. Таким образом, аграрная
революция обрушилась на крестьянское хозяйство в тот период, ко¬
гда крестьянство не только не успело юридически закрепить за со¬
бой форму парцеллярного землевладения, но экономическая и пра¬
вовая практика нового дворянства в лице манориальных лордов де¬
лала безуспешными все попытки подобного рода.
Итог известен - революция XVII в. в Англии не разрешила про¬
блемы копигольда; в результате принятия английским Парламентом
Акта от 24 февраля 1646 г. в стране произошла лишь односторонняя
84
отмена феодальных повинностей в виде отмены рыцарского держа¬
ния. Копигольд же не был превращен в свободную собственность;
таким образом, программа крестьян не была реализована, что дей¬
ствительно свидетельствовало о консервативном характере револю¬
ции, оказавшейся несостоятельной в решении судеб большей части
населения страны, которую и составляло английское крестьянство.
Думается, перед нашей историографией стоит сейчас задача ис¬
следовательски углубить тезис о наличии в Англии предреволюци¬
онной и революционной двух аграрных программ. Как это можно
сделать? Прежде всего, на основе введения в научный оборот новых
источников манориальной истории по различным графствам и реги¬
онам Англии, за счет изучения на их основе конкретных взаимоот¬
ношений между лордами (многие из которых в социальном смысле
принадлежали к новому дворянству) и держателями, в том числе и
непосредственно в эпоху самой революции. Лишь целый ряд скрупу¬
лезных исследований локального характера, итоги которых могли
бы свидетельствовать в пользу наличия повсеместного процесса ре¬
альной узурпации владельческих прав английского крестьянства,
смог бы пролить свет на специфику повседневного «функциониро¬
вания» джентри, выступавшего в роли экспроприатора крестьян¬
ских держаний, причем задолго до революции. Только подобный
подход к этой проблеме поможет создать реальную картину соци¬
ального строя английской деревни во всей ее многоплановости.
1 Лавровский В.М., Барг М.А. Английская буржуазная революция. М., 1958;
Барг М.А. Народные низы в Английской буржуазной революции. М., 1967.
2 Винокурова М.В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI - первой
половине XVII в. // История Европы. М., 1993. Т. 3.
3 Именно отмена, согласно Акту Парламента от 24.02.1646 г., Палаты по де¬
лам опеки и отчуждений и знаменовала, к полному удовлетворению англий¬
ского дворянства, практическое уничтожение в ходе революции системы ры¬
царских держаний.
4 Wilson Т. The State of England. A.D. 1600. L., 1936.
5 См. подробно: Дмитриева О.В. Английское дворянство в XVI - начале
XVII в.: границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. М., 1997. С. 13-14 и далее.
6 Дмитриева О.В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI в. М.,
1990. Должна заметить, что весь раздел по «старому дворянству» основан на
наблюдениях О.В. Дмитриевой. По моему мнению, ее книга по социально-
экономическому развитию Англии является чрезвычайно ценной в научном
отношении. Представленный в ней материал по-своему уникален, поэтому я
смело опираюсь на ее исследование, не привлекая дополнительных.
7 См.: Там же. С. 36.
8 Stone L. The Crisis of Aristocracy: 1558-1641. L., 1967; Idem. Family and Fortune:
Studies in Aristocratic Finance. Oxford, 1973.
9 Original Letters Illustrative of English History. L., 1846. Vol. 4. P. 108-109. (Цит.
по: Дмитриева О.В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI в.
С. 86-87.)
85
10 Price C.W.N. English Patents of Monopoly. Boston, 1906.
11 Лавровский B.M., Барг M.A. Указ. соч. С. 98.
12 Именно по этой причине мы не будем подробно останавливаться на его харак¬
теристике. См. раздел «О чем пишут историки», в котором содержится доста¬
точно подробный анализ этого процесса и посвященной ему литературы.
13 Survey of the Manors of Philippe the First Earl of Pembroke and Montgomery,
1631-1632. Devisez, 1953. P. 70-75, 76-87, 170-177, etc.
14 Отметим, что при упоминании денежных единиц в данной работе, мы будем
следовать в основном за обозначениями, принятыми в источниках: манори-
альных описях и ренталях XVI-XVII вв. Так, для обозначения фунтов стер¬
лингов в них обычно употреблялся знак / или £, шиллингов - знак s, пенсов -
знак d.
15 См.: Дмитриева О.В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI в.
С. 20-21.
16 См., например: Hoskins W.G. The Economic and Social History of a Leicestershire
Village. L.; N.Y., 1957.
17 Survey of the Lands of William the first Earl of Pembroke, 1566-1567. Oxford, 1909.
P. 140-148.
18 Обычным для этих маноров, находящихся в юго-западном «углу» Англии,
был доход с дворянского фригольда в 4,5-5 s. К сожалению, манориальные
описи подчас не разграничивают поступления в виде рент, файнов или дохо¬
да с земли каждого из юридических статусов в отдельности. В нашем случае
было бы лучше, если бы материал описи дал возможность иметь представле¬
ние о доходах с земли как дворянского фригольда, так и «дворянского» копи¬
гольда.
19 Survey of the Manors of William the Fist Earl and Montgomery, 1631-1632.
P. 97-102.
20 На самом деле доход с «дворянского» копигольда здесь очень большой, 8,5 s
на акр земельной площади. Он, конечно, ниже уровня дохода с благородно¬
го фригольда, в связи с чем может возникнуть вопрос о том, а зачем в таком
случае джентри вообще тянули руки к копигольду. Постановка такого воп¬
роса была бы, мягко говоря, некорректна, и вот почему. Во-первых, в эпоху
аграрного капитализма представители нового дворянства не пренебрегали,
как свидетельствуют источники, и участками копигольда гораздо меньшей,
чем в данном случае, площади: они буквально по кусочкам собирали землю,
приобретая даже земли коттеров в 2-3 акра с доходом, выражавшимся в пен¬
сах, - ниже мы детально проиллюстрируем этот процесс. Кроме того, реаль¬
ный доход с копигольда, приобретаемого дворянами, в действительности мог
быть гораздо выше того уровня, который указан в описях - ведь источники
этого типа фиксируют только тот доход, который шел непосредственно
«с земли» в результате ее хозяйственной эксплуатации и не учитывают, к со¬
жалению, побочный доход, притекавший в руки джентри, например, в ре¬
зультате торговли шерстью или сукном. Описи, как правило, не фиксирова¬
ли такого рода информацию, как и информацию о конкретном типе хозяй¬
ственного использования земли (так, о том, что тот или иной джентльмен за¬
нимался торговлей шерстью, мы можем судить лишь по наличию и размерам
его пастбища, либо по количеству его овец). Поэтому для получения идеаль¬
ного хозяйственного облика джентри надо обладать спектром разнообраз¬
ных источников именно для одного и того же лица, что возможно далеко не
всегда.
21 Итоги этой работы будут представлены ниже, в разделе, посвященном фри¬
гольду.
86
22 О «поздних» или «последних» вилланах более подробно речь пойдет ниже.
См. по этому поводу: Винокурова М.В. Кто такие «последние вилланы» в
Англии XVI в.? // Средние века. М., 2000. Вып. 62. С. 84-96.
23 Неясно, являются они родственниками или просто однофамильцами - опись
поместья Рочдейл не содержит сведений на сей счет. Но мы еще вернемся,
и неоднократно, к этим джентльменам ниже - в том разделе работы, где речь
пойдет о фригольде.
24 3,4% составляли фригольдеры-горожане. Отметим также, что цифра 29,1%,
характеризующая долю «благородных» на фригольде, вовсе не кажется низ¬
кой. Напротив, фригольдеров-дворян, которые в предреволюционную эпоху
и составляли в Англии костяк мелкого и среднего джентри, в манорах Ланка¬
шира было несравненно больше, чем, скажем в те же 30-е годы XVII столе¬
тия в манорах Пемброков в Юго-Западной Англии. Там в указанное время их
было, согласно манориальным описям, всего шесть человек, которые в сово¬
купности занимали своими «экономиями» площадь лишь в 1475 акров, в де¬
сять с лишним раз меньше площади дворянского фригольда в Ланкашире, на
которой хозяйствовали, согласно описям поместья Рочдейл, 95 человек «бла¬
городных» фригольдеров.
25 Барг МЛ. Народные низы... Гл. 2.
Глава 2
ФРИГОЛЬД КАК ДЕРЖАНИЕ
НА ОБЩЕМ ПРАВЕ
Историографические аспекты
С формально-юридической точки зрения все держатели Англии
предреволюционной поры подразделялись на фригольдеров, копи¬
гольдеров и лизгольдеров (арендаторов).
Сосредоточим свое внимание на первой из указанных категорий.
Фригольд как социальный институт английской средневековой
истории оказался в поле зрения исследователей в конце XIX столе¬
тия. Так, только с выходом в свет работы Ф. Сибома об английской
сельской общине1 фригольд превратился, как писал в своей моно¬
графии об английском феодализме М.А. Барг, «из абстрактно-исто¬
рического понятия февдистов в объект конкретно-исторического
исследования со стороны историков»2. Фригольд, по мнению Сибо¬
ма и некоторых других исследователей, разделявших основные по¬
ложения «вотчинной теории» (включая П.Г. Виноградова3) состав¬
лял лишь узкую кайму на окраине маноров, представленную в виде
асимметричных и незначительных по размерам держаний, возник¬
ших не за счет вилланской земли, а за счет сданных в держание час¬
тей домена или вовлеченных под обработку пустошей. Сторонники
«вотчинной теории», таким образом, рассматривали фригольд ско¬
рее как реликт прошлого, возникший в результате «насильственно¬
го слома» общинных наделов, а не как явление социальной действи¬
тельности XI—XIII вв.
В отечественной историографии фригольд Центральной Англии
открыл Е.А. Косминский. Его исследования Сотенных свитков (RH)
по указанной проблеме привели к появлению в нашей историографии
тезиса о том, что «свободные держания составляли отнюдь не узкую
кайму на периферии типичного манора (Курсив мой. - М.В.), а напро¬
тив, кайму вполне широкую, расположенную вокруг домена и виллан¬
ской земли и составлявшую около трети учтенной пашни...»4.
Продолжение изучения специфики внутриманориального фри¬
гольда требовало от исследователей постановки вопроса о его соци¬
альной природе. Разработкой указанного аспекта проблемы зани¬
мался М.А. Барг - до сих пор его исследования по проблеме фри¬
гольда феодальной эпохи, проведенные на основе сравнения Книги
Страшного суда (ДВ) и Сотенных Свитков, остаются в нашей исто¬
риографии, ввиду их основательности, пожалуй, никем не превзой¬
денными.
Остановимся хотя бы ненадолго на результатах этих исследова¬
ний. М.А. Барг смог показать, как выглядел фригольд в свете обще-
88
го права XIII в., в каком виде был представлен его генезис в источ¬
никах манориальной истории, какие социальные слои английского
общества того времени выступали в качестве держателей фриголь¬
да, в какой пропорции распределялась между ними земля этого юри¬
дического статуса и т.д.
Не забудем, что свободное держание в Англии XIII в. (как, впро¬
чем, и в Англии века XVI) было единственной юридически признан¬
ной формой земельного владения - недаром фригольд и называли
«держанием на общем праве». Свободные держатели Англии были
субъектами общего права страны - в отличие от зависимого кресть¬
янства (вилланов, а позднее - копигольдеров), реформами Генри¬
ха II (1154-1189) исключенного из сферы действия королевских су¬
дов и приписанного к судам манориальным. Таким образом, фри¬
гольдеры (в том числе и фригольдеры-крестьяне, а не только «бла¬
городные») наряду с другими гражданами королевства являлись под¬
данными короля, а не манориальных лордов.
Как удалось выяснить М.А. Баргу, главными и наиболее распро¬
страненными видами фригольдерских держаний были военно-ры¬
царские держания (которые с коммутацией рыцарской службы щи¬
товыми деньгами стали доступны не только рыцарям) и свободный
сокаж на общем праве - чаще всего держания крестьянского типа за
определенную (как правило, невысокую) денежную ренту. Более
половины свободных держаний XIII в. приходилось на «рыцарский
тип», в то время как сокаж был представлен примерно в 30% из бо¬
лее чем 200 учтенных М.А. Баргом вотчин Средней Англии. Оче¬
видно, что столь высокий процент «рыцарского типа» свободных
держаний того времени свидетельствовал о роли дезинтеграции ры¬
царских феодов в процессе формирования фригольда. Видимо, сама
возможность дробить феоды, открывавшаяся с коммутацией воен¬
ной службой щитовыми деньгами, по мнению исследователя, могла
быть равносильна «снятию с крупного вотчинного землевладения
того внешнего обруча, которым в известной мере обеспечивалась
его целостность»5.
Решая вопрос о генезисе внутриманориального фригольда,
нельзя не затронуть проблему времени его возникновения. Дейст¬
вительно, в какой мере мелкий фригольд Сотенных Свитков, зафи¬
ксированный в исследованиях Е.А. Косминского и М.А. Барга, пло¬
щадь которого подчас не превышала даже гайды (120 акров), мог
рассматриваться как простая трансформация владения «старосво¬
бодного» общинника донормандской эпохи, т.е. насколько в нем
могла быть отражена преемственность «донормандской крестьян¬
ской свободы»?
Вполне очевидно, что основным критерием для решения этого
вопроса могло служить наличие или отсутствие письменного доку¬
мента (грамоты), выдаваемой для владения фригольдом. Грамота
свидетельствовала о феодальном происхождении владельческого
89
титула фригольдера, о том, что земельная собственность последне¬
го имеет «феодальное начало», а не опирается на обычай, на неза¬
памятную традицию, что могло быть справедливо лишь по отноше¬
нию к фригольду, восходившему к держаниям свободных керлов ан¬
глосаксонской эпохи. С учетом указанного критерия и опираясь на
признанное в историографии положение о том, что «потомствен¬
ные, старосвободные фригольдеры обычно грамот на свои держа¬
ния не имеют»6, М.А. Барг показал, что в подавляющем большинст¬
ве использованных им поместных комплексов преобладал фригольд
по грамоте, являвшийся «новообразованием», порождением фео¬
дальной эпохи. Более того, выяснилось, что основная часть мелких
фригольдеров из тех, что хозяйствовали на своих участках «по гра¬
моте», имели эти участки даже не от лордов маноров, а от их держа¬
телей - субъектов процесса субинфеодации. Это обстоятельство
также свидетельствует о «феодальном» происхождении внутрима-
нориального фригольда.
За счет каких же «материальных источников» (земли домена
или вилланской земли) происходило преимущественное формирова¬
ние фригольда? В этой области М.А. Барг пришел к важному выво¬
ду, прямо противоположному результатам изысканий Ф, Сибома.
Оказалось, что почти в половине изученных им вотчинных компле¬
ксов (43%) фригольд XIII в. образовался за счет земель, фиксиро¬
ванных в ДВ за вилланами - следовательно, именно здесь приходи¬
лось видеть основной источник его формирования. Очевидно, имен¬
но процесс коммутации подготовил с течением времени фактиче¬
ское освобождение тех земель, которые в Книге Страшного суда
могли фиксироваться как вилланские, а в RH фигурировали уже
в качестве свободных. Конечно, определенную роль в «рождении»
свободного держания играла и сдача в аренду (за денежную ренту)
домениальной земли, однако это относилось, по подсчетам
М.А. Барга, лишь к 11,3% всех земель, фиксированных в RH в каче¬
стве фригольда; видимо, роль указанного фактора не должна пре¬
увеличиваться. Далее, лишь в 5,7% всех учтенных вотчин фригольд
мог быть «выведен» из свободного землевладения англосаксов.
И наконец, в значительной части случаев (около трети) источники
формирования фригольда были неясными.
Итак, благодаря исследованиям М.А. Барга, в отечественной ис¬
ториографии английского феодализма утвердился тезис о том, что
внутриманориальный фригольд английских графств являлся про¬
дуктом нормандской эпохи, результатом социальных процессов,
происходивших в Англии в XI—XIII вв.
Этот тезис подтверждается и результатами изучения М.А. Бар¬
гом природы фригольдерских рент. В то время как доля рент, кото¬
рые являлись наследием донормандского периода, была очень не¬
значительной, процент символических, иллюзорных рент (их иссле¬
дователь считал «выкупленными», т.е. рентами, являвшимися ре-
90
зультатом покупки держания за полную стоимость) был очень ве¬
лик, составляя цифру 45,5. Таким образом, около половины фри-
гольдерских держаний Англии XIII в. оказались вновь приобретен¬
ными, предстали перед историком в виде результата сделок купли-
продажи. Владельцы этих держаний (либо их предки) оказались
фригольдерами потому, что имели средства для приобретения наде¬
лов соответствующего юридического статуса.
Итак, формирование манориального фригольда происходило в
результате, с одной стороны, процесса «распыления» крупновотчин¬
ного землевладения, с другой - это формирование могло видеться в
качестве итога частичной и постепенной коммутации вилланских
повинностей. И в том, и в другом случае образование фригольда бы¬
ло непосредственно связано с эволюцией феодальной вотчины в ус¬
ловиях развития товарно-денежных отношений.
Интересной особенностью социального развития английской де¬
ревни XI—XIII вв. являлся тот факт, что более половины мелкого
фригольда, описанного в RH, формально-юридически находилось во
владении держателей крестьянского типа (хотя фактически на этот
«крестьянский» фригольд проникали и клирики, и дворяне, и при¬
шельцы из близлежащих городов).
И наконец, как показал М. А. Барг, решая проблему дифферен¬
циации крестьянского фригольда, особенность этого процесса в
сфере свободного держания состояла в наличии в среде держате¬
лей данного типа большой прослойки мелких и мельчайших фри¬
гольдеров, которые являлись уже в значительной степени предста¬
вителями «неземледельческих» профессий. Они являли собой, как
полагал исследователь, «порвавшие с земледелием, но не порвав¬
шие с манором ремесленные и купеческие элементы, остававшие¬
ся в “порах” манориального мира и обслуживавшие его потребно¬
сти в “городских профессиях”»7. Вполне вероятно, что в наличии
в «порах» английского манора феодальной эпохи этих слоев, т.е.
свободных элементов вотчины, можно искать одну из причин отно¬
сительно быстрой социально-экономической эволюции средневе¬
ковой Англии.
Дальнейшее развитие манориального фригольда (особенно на
протяжении XIV-XV вв.) практически не изучено в отечественной
историографии на материале источников, что связано не в послед¬
нюю очередь с тем, что этот период аграрной истории Англии вооб¬
ще является своеобразной «загадкой» для медиевистов; он «темен»,
малоизучен на предмет конкретной специфики жизнедеятельности
вотчины в условиях коммутации рент и развития процесса фактиче¬
ского освобождения крестьянства. Исследование Д.М. Петрушев-
ского, занимавшегося историей английского манора в связи с изуче¬
нием им причин восстания Уота Тайлера 1381 г., скорее проливает
свет на историю английских вилланов и «вилланского права» XIV в.,
нежели на проблему развития манориального фригольда8.
91
М.А. Барг применительно к XIV-XV вв. ставил проблему соот¬
ношения терминов «фригольдеры» - «йомены», считая, что до XV в.
ядро английского йоменри составляли как раз крестьяне-фриголь¬
деры, те самые liberi et legates homing которые обладали минималь¬
ным 40-шиллинговым доходом и вели самостоятельное хозяйство на
свободной земле, - черта, которая, по его мнению, и легла в основу
юридического толкования этого термина. С возникновением в кон¬
це XIV - начале XV в. копигольда и освобождением от крепостной
зависимости массы копигольдеров, которые по своей численности
во много раз превосходили свободных держателей, «обычные дер¬
жатели» стали вести самостоятельное хозяйство. Таким образом, по
мнению М.А. Барга, начиная с XV в. основным костяком «йоменри»,
т. е. английского крестьянства как класса, стали копигольдеры9.
Что касается исследования судеб фригольда в эпоху аграрной
революции - этой проблемы на уровне «примеров» касался в своих
исследованиях В.М. Лавровский, подчеркивавший, в частности,
лишь то обстоятельство, что свободные держатели в Англии
XVI-XVII вв. были обязаны манориальным лордам невысокими де¬
нежными либо символическими рентами10.
В свое время автору этих строк приходилось исследовать осо¬
бенности манориального фригольда в юго-западной части Англии
XVI - первой трети XVII в.11 Выявленные особенности его эволю¬
ции в указанном регионе показались достаточно интересными для
того, чтобы продолжить изучение указанной проблемы на основе
источников других регионов страны. С этой целью, как уже упоми¬
налось выше в другом контексте, было проведено исследование осо¬
бенностей формирования дворянского фригольда в поместье Роч¬
дейл, расположенном в графстве Ланкашир, по типу хозяйственного
развития тяготевшем к северному варианту аграрной эволюции.
Здесь будут представлены итоги этого исследования по обоим
указанным регионам с тем, чтобы попробовать провести сравнение
между ними.
Эволюция свободного держания
в Юго-Западной Англии
Итак, что представлял из себя фригольд Юго-Западной Англии
XVI в. в том его виде, в каком он отражен в источниках манориаль-
ной истории поместного комплекса графов Пемброков в Уилт¬
шире?
В девяти изученных для выяснения данного вопроса манорах из
двенадцати12 фригольд занимал 14,1% общей площади. Этот удель¬
ный вес представляется вполне значительным, особенно если иметь
в виду специфику хозяйственного развития юго-западного региона
Англии, издавна, как отмечено в историографии, отличавшегося за-
92
медленными темпами аграрной эволюции, особенно по сравнению
с ее восточными регионами, где в связи с влиянием Датского Завое¬
вания фригольд традиционно составлял отнюдь не «узкую кайму»13.
Всего для 9 маноров, в которых зафиксирован фригольд, был
учтен 101 свободный держатель, что составило 24,2% общей числен¬
ности крестьянского состава исследуемого комплекса Пемброков14.
Это число свободных держателей было распределено между мано¬
рами довольно неравномерно. Так, в манорах Олведистон и Бур-
комб хозяйствовало лишь по одному свободному держателю, в ма¬
норах Балбридж, Вест Овертон, Чилмарк - по три. Зато в маноре
Вилтон мы находим 37 фригольдеров, а в манорах Брод Чок, Дин-
тон, Фугглестон - 11, 11 и 17 фригольдеров соответственно. То об¬
стоятельство, что в некоторых манорах наличествует довольно зна¬
чительное количество фригольдеров, свидетельствует об особых
факторах экономического порядка, которые благоприятствовали
распространению в них держания на общем праве. Что касается ма¬
нора городского типа Вилтон, являвшегося центром поместных вла¬
дений Пемброков (о нем как социально-экономическом феномене
«переходной» эпохи речь пойдет ниже), то основную причину рас¬
пространения в нем фригольдерских держаний выявить несложно.
Речь идет о маноре, входившем в «старинный домен короля», кото¬
рый до XV в. оставался во владениях короны15 и лишь позднее, в се¬
редине XVI в., был пожалован Вильяму Герберту Пемброку. А мы
знаем, что аграрные распорядки на «старинном домене короля» от¬
личались от частновотчинных большей свободой держателей в от¬
ношении сделок с землей. К тому же еще в XIV-XVbb. Вилтон пре¬
вратился в рыночный центр городского типа; так что в этом случае
речь должна идти не столько о сельских жителях-землепашцах,
сколько о держателях участков фригольда внутри города и его ок¬
рестностей. Что касается значительного числа фригольдеров в трех
других манорах, названных выше, то объяснить этот факт на осно¬
ве данных описей можно значительным удельным весом пастбищ
(от 42 до 50% всей земельной площади в каждом из маноров), по-ви¬
димому, привлекавших свободных держателей возможностью зани¬
маться разведением овец, сбытом шерсти и т.д. Это предположение
подтверждается как раз тем, что фригольдеры указанных маноров
являются обладателями больших отар овец, исчислявшихся десятка¬
ми и даже сотнями голов.
Далее наше внимание должна привлечь такая важная проблема
как сословный состав свободных держателей. В этой связи обратим
прежде всего внимание на группу фриголъдеров-некрестъян. Со¬
гласно данным источников, их можно подразделить на три сослов¬
ные группы:
- Фригольдеры-джентльмены (благородные), которых можно вы¬
членить из текста описей по припискам, характеризующим их
«знатность»: armiger, esquire, gentleman. Характеризуя выше поло-
93
Таблица 3
Сословный состав фригольдеров
Сословная группа
Фригольдеры
% к общему
числу фри¬
гольдеров
Площадь дер¬
жаний, в ак¬
рах
% к общей
площади
Благородные
46
45,5
2647,0
72,4
Клирики
5
4,9
238,7
6,5
Горожане
25
24,8
не указ.
не указ.
Крестьяне
25
24,8
770,7
21,1
Итого:
101
100
3656,4
100
жение английского нового дворянства в эпоху аграрной револю¬
ции, мы уже упоминали о том, что в сословном отношении, судя по
данным манориальных описей различных регионов страны, слой
джентри в «собирательном» смысле как раз и был представлен
прежде всего «благородными» на фригольде.
- Фригольдеры-клирики, т.е. лица, которые являлись чаще всего
приходскими священниками в манорах.
- Фригольдеры-горожане, которые в исследованных источниках
выделялись по признаку принадлежности их держаний к манору
городского типа Вилтон.
Что касается фригольдеров крестьянского типа, то к их числу я
относила всех нетитулованных держателей фригольда, владения ко¬
торых не превышали 120 акров (принятая в историографии «верх¬
няя граница» землевладения крестьянского типа любого сословного
статуса). Однако учет этого критерия практически не повлиял в дан¬
ном случае на определение специфики сословного статуса предста¬
вителей группы «крестьянского» фригольда, поскольку почти все
фригольдеры-крестьяне владели держаниями меньшей площади.
Для того чтобы лучше представить себе сословный состав фри¬
гольдеров, обратимся к таблице 3.
Мы видим, что «благородных» фригольдеров оказалось 46 чело¬
век из 101, что составило 45,5% общего числа держателей фриголь¬
да. Это весьма показательно: около половины состава держателей
на общем праве к середине XVI в. ничего общего с крестьянством не
имело. А если к ним прибавить фригольдеров - клириков и горожан
на фригольде, то количество представителей некрестьянского «эле¬
мента» достигнет 76 человек, т.е. 3А общего количества держателей
этого юридического статуса. Таким образом, на долю крестьян -
держателей на общем праве приходится всего лишь четверть их об¬
щего количества (25 чел.). Поэтому можно сказать, что фригольд
крестьянского типа в XVI в., как и во времена Сотенных свитков, яв¬
лялся в манорах Юго-Западной Англии если не чужеродным, то не
94
явно выраженным элементом. Вот к каким важным выводам может
привести использование специальной методики анализа манориаль-
ных описей: если бы мы не попытались прибегнуть к рассмотрению
сословной принадлежности владельцев фригольда, а руководствова¬
лись лишь представленным в описях юридическим статусом этого
держания, то не смогли бы составить полное представление о его
специфике в эпоху аграрной революции.
Дворяне на фригольде сосредоточили в своих руках, как явству¬
ет из таблицы, 72,4% общей площади земли этого юридического
статуса. Мне удалось также установить, что эта категория держате¬
лей выплачивала 77,1% фригольдерских рент, что приблизительно
соответствовало удельному весу земельной площади, находившейся
в руках ее представителей. Видимо, рентные платежи могли распро¬
страняться по площади дворянского фригольда весьма равномерно.
Причиной этого могла являться сама социальная природа держания
на общем праве, характеризующегося выплатой символических
(фунт тмина, например, или зернышко перца) или невысоких денеж¬
ных рент. О том, насколько невысоки в наших манорах были денеж¬
ные ренты фригольдеров в целом, свидетельствуют следующие дан¬
ные. Так, в маноре Балбридж этими держателями выплачивалось
всего 4,6% общей, суммы рент, в маноре Динтон - 4%, в маноре Ол-
ведистон - 0,5% и т.д. Фригольдеры манора Бишопстон и вовсе не
платили рент - возле имени каждого из пяти свободных держателей
этого манора вместо той или иной суммы рент имеется характерная
приписка: nihil. Рента за акр фригольда в этих манорах варьировала
от 0,5 до 2 d. Однако надо отметить и то обстоятельство, что в ряде
маноров ренты фригольдеров в целом были не так уж незначитель¬
ны. Например, ренты фригольдеров манора Уайли составляли
10,2% общей суммы рент здешних свободных держателей, манора
Фугглестон - 11,9%, а в маноре Вилтон те, кто владели землей на об¬
щем праве, выплачивали 20% рент (что, впрочем, совсем неудиви¬
тельно, так как 37 человек этого типа держателей в маноре город¬
ского типа составляли почти половину его населения). И тем не ме¬
нее общая сумма рент фригольдеров в исследованных мной манорах
была весьма невелика и составляла всего 28 фунтов или 6,5% рент
всего держательского состава. Рента на акр фригольда в целом (по
всем сословным «разрядам») составляла 2,1 d, что равнялось
5,1 шиллинга (s) за виргату16.
Надо заметить, что между отдельными его представителями
«свободная» земля распределялась не очень равномерно. Так, 5 фри¬
гольд еров-дворян (11% общего числа благородных) владели участ¬
ками, каждый из которых превышал 200 акров. Шесть человек
(13%) хозяйствовали на наделах, размеры которых колебались от
100 до 200 акров. Остальные 35 фригольдеров (76%) держали участ¬
ки земли, не превышавшие 100 акров. Что можно сказать по поводу
размеров этих участков? В свое время, только начиная работать с
95
манориальными описями по Юго-Западной Англии, я, за неимением
исследовательского опыта «сравнительного» плана, причисляла
участки фригольда в 200-250 акров к числу крупных участков ком¬
мерческого типа, практически считая их манорами в манорах. Веро¬
ятно, по отношению к указанному региону не было сделано ошиб¬
ки - об этом свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что держа¬
ния дворянского фригольда указанной площади на Юго-Западе Ан¬
глии XVI в. чрезвычайно редки, почти единичны, а в основном это¬
го вида фригольд представлен мелкими участками, возможно, вовсе
не являвшимися основой хозяйственной деятельности его владель¬
цев, а представлявшими осколки владений, ядро которых могло на¬
ходиться даже за пределами наших маноров. Но в то же время, как
мы увидим в дальнейшем, в других регионах Англии эпохи аграрной
революции «таился» дворянский фригольд таких огромных разме¬
ров, что юго-западные «маноры в манорах» по сравнению с ним мо¬
гут показаться совсем небольшими.
Чтобы завершить рассмотрение группы фригольдеров-дворян в
поместьях Пемброков XVI в., осталось выделить те случаи, когда
один и тот же держатель мог владеть более чем одним участком в
границах одного или (реже) нескольких маноров. Так, Генри Бод-
денхем владел двумя участками фригольда (83 и 3 акра) в маноре
Фугглестон. Джентльмен Вильгельм Вебб был зафиксирован в ка¬
честве владельца участков фригольда в 15 и 93 акра в манорах Вил¬
тон и Балбридж. Кроме того, благородные фригольдеры не гнуша¬
лись и держанием «низкого» копигольда. Например, фригольдер
Томас Своф, армигер, владел 180 акрами фригольда и 67 акрами ко¬
пигольда в одном и том же маноре. Джентльмен Генри Смит владел
15 акрами фригольда в маноре Вест Овертон и 60 - копигольда в ма¬
норе Стантон Бернард. Итак, мы видим, что в XVI в. земля, превра¬
тившись в наиболее обеспеченный источник дохода и являясь мери¬
лом социального престижа, притягивала к себе всех, кто стремился
к получению максимального дохода с нее.
Группа клириков на фригольде оказалась совсем немногочис¬
ленной: было обнаружено всего 5 держателей с соответствующей
припиской cliricus. В трех манорах (Фугглестон, Уайли, Чилмарк)
они владели 238,7 акра земли. Составляя, таким образом, менее 5%
общего числа свободных держателей, клирики хозяйствовали на
6,5% площади фригольда. С держаний клириков в четырех случаях
не взималось ренты, что, скорее всего, свидетельствует о том, что
это были фригольдерские держания в так называемой «свободной
милостыне».
Фригольдеры-горожане, как уже отмечалось выше, являлись
владельцами усадеб в маноре городского типа Вилтон. Об этом,
в частности, свидетельствуют размеры рент, исчислявшихся в пен¬
сах и гораздо реже - в шиллингах (типичные ренты за городские
держания). Удельный вес этих рент невелик - всего 4,6% общей сум-
96
мы поступлений с фригольдеров в манориальный бюджет. Можно
отметить и то обстоятельство, что иногда наши горожане выступа¬
ют в качестве благородных фригольдеров на земле других маноров
владельческого комплекса. Хотя, пожалуй, более правильным было
бы утверждение о том, что фригольдеры-дворяне для повышения
доходов от своих земель, расположенных в разных манорах, приоб¬
ретали дополнительно и участки «городского» фригольда. Так, жи¬
тель Вилтона Роберт Своф владел вдобавок к небольшому участку
фригольда в его окрестностях, 180 акрами земли этого статуса в ма¬
норе Динтон, будучи упомянут в описи этого манора как благород¬
ный держатель на общем праве. Юджин Бартон, который хозяйст¬
вовал на трех акрах земли в Вилтоне (заметим, что сословная при¬
надлежность этого держателя в описи в данном случае не обозначе¬
на), зафиксирован в качестве «благородного» владельца участка
фригольда в 69,3 акра в близлежащем маноре Олведистон. О том,
что джентльмены владели городскими держаниями, известно давно.
Жаль только, что в данном случае наши источники не дают нам воз¬
можности представить конкретно, насколько выгодны для благо¬
родных фригольдеров были держания городского типа: опись мано¬
ра Вилтон комплекса Пемброков в Юго-Западной Англии, в отли¬
чие от описей маноров поместья Рочдейл в Ланкашире, не содержит
данных об уровне годового дохода держателей фригольда. Мы так¬
же не можем сказать с исчерпывающей полнотой, как использовали
свою землю владельцы фригольда, в том числе и благородного.
В какой мере они являлись получателями рент и в какой - коммер¬
ческой прибыли? Вели ли они хозяйство самостоятельно или сдава¬
ли свои участки в субдержания? Мы не можем узнать этого навер¬
ное, используя в качестве источников такой их тип, как манориаль-
ные описи и рентали. Дело в том, что сведения о передаче земель в
субдержания никогда не вносились в такого рода источники, по¬
скольку люди, хозяйствующие на них, не платили рент, а поэтому
манориальную администрацию не интересовали. Однако в данном
случае нам надо учесть одно важное обстоятельство: согласно мано-
риальному обычаю, земля, передаваемая в субдержания, должна бы¬
ла переходить в собственность (или долговременное пользование) в
том случае, если ее временный держатель хозяйствовал на сданном
участке год и один день. По прошествии этого срока субдержания
должны были фиксироваться в описях как участки, владельцам ко¬
торых назначались ренты, за счет которых пополнялась доходная
часть манориального бюджета. Очевидно, отсутствие в наших ис¬
точниках подобного рода данных может свидетельствовать о том,
что субдержания во владениях Пемброков в Уилтшире были крайне
краткосрочными - их длительность не превышала одного года.
Обратимся, наконец, к анализу фригольда крестьянского ти¬
па. К этой группе мы отнесли 25 человек (24,8% общей числен¬
ности свободных держателей). Они довольно неравномерно рас-
4. Винокурова М.В.
97
Таблица 4
Дифференциация фригольдеров крестьянского типа
Группа держателей
Число дер¬
жателей
% к общему
числу дер¬
жателей
Площадь
земли,
в акрах
% к общей пло¬
щади крестьян¬
ского фригольда
’ 5 и ниже акров
6
30
20
2,6
6-14
»
3
15
45
5,8
15-29
»
1
5
30
3,8
30-59
»
6
30
255
33,0
60-99
»
1
5
76
9,9
100 и более »
3
15
344
44,9
Итого:
20
100
770
100,0
пределялись по восьми манорам. В манорах Вест Овертон, Олве-
дистон, Вилтон, Буркомб держатели этого типа отсутствовали. В
двух манорах из восьми хозяйствовали по пять фригольдеров
крестьянского типа. В маноре Фугглестон их было восемь. В пя¬
ти других манорах их число колебалось от одного до трех. Иму¬
щественный облик этих держателей, как представляется, вполне
иллюстрирует таблица 4, представляющая распределение земли
между ними.
Характерно, что значительную группу держателей крестьян¬
ского типа на общем праве составили фригольдеры, хозяйствовав¬
шие на участках площадью от 30 до 60 акров: в нее входили 30%
фригольдеров, которые сосредоточили в своих руках 33% площади
фригольда указанного статуса. (Кстати, замечу, что у пяти фри¬
гольдеров крестьянского типа площадь земли в описи не указана,
поэтому в таблице 4 «присутствуют» 20, а не 25 держателей.) Эти
держатели-середняки и составили «костяк» собственно крестьян¬
ского фригольда. От них процесс дифференциации «отодвинул» в
обе стороны в одном случае группу в 10 человек, владевшую, одна¬
ко, всего 12,2% крестьянского фригольда, в другую - группу, пред¬
ставителей которой вполне можно было бы назвать если не кресть¬
янской фригольдерской аристократией, то почти наверняка - зажи¬
точными фригольдерами, поскольку в их руках оказались держа¬
ния, приблизительно в два раза превышающие средний размер ти¬
пичного крестьянского двора, равного, согласно нашим источни¬
кам, примерно 60 акрам. В руках четырех представителей этой
группы было сосредоточено около 55% общей площади крестьян¬
ского фригольда. Следовательно, составляя всего одну пятую об¬
щего числа учтенных мной в данном случае фригольдеров кресть¬
янского типа, они «прибрали к рукам» более половины площади
этого вида фригольда.
98
Довольно неравномерно распределялось в среде фригольдеров
крестьянского типа и бремя рент. Известное в историографии на¬
блюдение об относительно высоком уровне рент, которые приходи¬
лось выплачивать мелким держателям, и низком уровне этих плате¬
жей зажиточных крестьян, можно в ряде случаев подтвердить ана¬
лизом среднего размера ренты за акр земли фригольдеров, принад¬
лежащих к различным имущественным слоям. Так, например, Томас
Шерголд владел в маноре Брод Чок 4,5 акрами, но платил за акр
фригольда 5,5 d. Вильям Эвон, держатель фригольда площадью
35 акров (тот же манор) уплачивал за акр своей земли всего 0,05 d.
Леонард Нью из манора Динтон и Теффонт, владевший держанием
в 120 акров, платил за акр 0,6 d. В то же время Эдуард Вебб и Ричард
Шервуд из этого же манора, владея соответственно 17 и 12 акрами
фригольда, платили за акр своей земли 6,5 d в первом случае и
6,7 d - во втором. Трудно сказать, что являлось причиной такого по¬
всеместно отмечаемого в исследованиях по аграрной истории несо¬
ответствия. В нашем случае причина могла заключаться в различ¬
ных экономических «потенциях» самой земли Юго-Западного реги¬
она, которые зависели как от качества земельных наделов («земля у
болота», фиксируемая описями, была, например, судя по их дарным,
плодороднее, чем так называемые chalk ridges - «известковые греб¬
ни»), от их типа (пахота, пастбище, луг, пустошь и т.д.), так и от сте¬
пени близости тех или иных участков фригольда к локальным рын¬
кам, наконец, от специфики рыночной конъюнктуры, складываю¬
щейся в регионе в тот или иной период. Разумеется, на уровень рент
и их диспропорцию, помимо факторов чисто экономического поряд¬
ка, могли влиять и другие обстоятельства. Например, тот факт, что
уровень рент за акр в среде крестьян-фригольдеров в целом, состав¬
ляя в среднем 2,5 d по комплексу маноров, на 0,6 d превышал соот¬
ветствующий уровень на дворянском фригольде (1,9 d/акр), свиде¬
тельствует о зависимости высоты рент от сословной принадлежно¬
сти фригольдеров. Чем выше по сословному положению был фри¬
гольдер, тем ниже мог быть и зачастую был уровень ренты, вы¬
плачиваемой лорду, которая в подобных случаях нередко «миними¬
зировалась» до номинальной.
Что же происходит с фригольдом маноров Пемброков через
три четверти века, прошедших между составлением описей? Опись
30-х годов XVII в. фиксирует в их поместьях в Уилтшире всего
6 фригольдеров (вместо 64 по описям XVI в.), владения которых
сосредоточены в четырех манорах из семнадцати. Следовательно,
в 13 манорах свободные держатели вовсе отсутствуют. Об одном из
них, джентльмене Джоне Буте из манора Стантон Бернард, сказа¬
но, что он держит на рыцарском праве 379 акров земли, что
составляет немногим более 13% всей площади этого манора. Иму¬
щественный облик этого джентльмена дополняет наличие у него
300 овец. Другой фригольдер, Роберт Дрю из манора Вест Овертон,
4*
99
держит участок, площадь которого не указана; Роберт Дрю назван
в описи эсквайром. Третий фригольдер, Вильям Гоулд из манора
Олведистон, благородный, держит 102 акра «свободной» земли. Ос¬
тальные три фригольдера сословно не обозначены, однако, судя по
суммам рент (30, 13 и 15 s), речь идет также не о крестьянах в соб¬
ственном смысле слова: такая высокая рента характеризует держа¬
ния далеко не крестьянского типа. Тот факт, что среди «остатков»
держаний на общем праве в манорах Пемброков преобладал «бла¬
городный» фригольд, укрепляет мое предположение о его возник¬
новении здесь в результате субинфеодации части домениальных
земель.
Итак, вы видим, что за три четверти века фригольд в манорах
Пемброков в Уилтшире практически исчез. Количество свобод¬
ных держателей за указанный период уменьшилось на 58 человек.
В то же время, согласно подсчетам, численность обычных держа¬
телей возросла на 25, а арендаторов - на 31 человек (т.е. совокуп¬
ные изменения численности в их среде составили 56 чел.). На осно¬
вании этих подсчетов вполне можно предположить, что фригольд
за истекшие 70 с лишним лет был превращен частично в копи¬
гольд, частично - в аренду. Отмечу, кстати, что проблема фриголь¬
да и его эволюции в данных манорах была полностью обойдена
вниманием всех исследователей, в той или иной мере обращавших¬
ся к изучению манориальных описей владений Пемброков17. Меж¬
ду тем «загадка фригольда», имевшая место в упомянутых владе¬
ниях на стыке XVI и XVII столетий, весьма показательна с иссле¬
довательской точки зрения.
Сущность этой «загадки» состоит в почти полном исчезновении
свободного держания на территории владений Пемброков. Вероят¬
ность такого рода операций с фригольдом (держанием, защищен¬
ным общим правом страны) почти невозможно себе и представить.
Тем не менее предположение по поводу исчезновения фригольда,
основанное на подсчетах изменений в держательском составе, пре¬
вратилось в твердую уверенность, когда были изучены изменения в
земельной площади держаний различных юридических статусов,
происшедшие в манорах Пемброков за 70 лет, истекших между со¬
ставлением описей. Чтобы понять, в чем заключались эти измене¬
ния, обратимся к данным таблицы 5.
Из таблицы видно, что площадь фригольда за три четверти века
уменьшилась более чем значительно - на 3277,4 акра. Проще гово¬
ря, фригольд в 30 годы XVII в. уже не имел существенного значения
в социально-экономической жизни исследуемого владельческого
комплекса. Общее увеличение площадей аренды и копигольда за
изучаемый период составило 4372,1 акра, что на 1095,1 акра превы¬
шает изменения в площади свободного держания.
Результаты нашей работы, таким образом, свидетельствуют о
том, что лорды изучаемого манориального комплекса за исследуе-
100
Таблица 5
Сравнительная характеристика площади держаний различных юридических
статусов (в акрах)
Общая площадь
Площадь фригольда
Площадь аренды
Площадь копигольда
XVI в.
25 940,4
3656,4
5947,5
16336,5
XVII в.
27 035,5
379,0
7816,5
18 840,0
Кратность
Увеличилась
Уменьшилась
Увеличилась
Увеличилась
на 1095,1
на 3277,4
на 1869,0
на 2503,5
мые годы нашли возможность расширить площадь выгодного им в
экономическом смысле копигольда и еще более выгодной аренды
(так, рента за акр обычного держания по всему комплексу маноров
равнялась, согласно подсчетам, 3,3 d, в то время как за акр долго¬
срочной аренды - 7,6 d, краткосрочной - 11,3 d) за счет, во-первых,
возможной мелиорации части земель и, во-вторых, за счет почти
полного выкупа фригольда у его владельцев. Отметим, кстати, что
изучение изменения именного состава держателей основных юриди¬
ческих категорий интересующего нас комплекса маноров за 3/4 века
показывает, что после предполагаемой мной операции по выкупу
фригольда у его владельцев «наследники» очень немногих бывших
свободных держателей (в тридцатые годы XVII в. являвшиеся уже,
скажем, копигольдерами) смогли в условиях аграрной революции
просуществовать на основе тех весьма сомнительных экономиче¬
ских и юридических «привилегий», которые давал, например, статус
обычного держания - в большинстве случаев на территории вновь
созданного копигольда действовал тот же неумолимый «закон» во¬
ли лорда, ориентированной на колебания рыночной конъюнктуры,
что и на копигольде классическом, «закон», перед которым в изуча¬
емый период отступал обычай твердых рент, проявлявший себя в
срочном характере держаний и непомерном повышении файнов.
Последние факторы в конечном итоге и явились причиной значи¬
тельной текучести держателей в манорах, иллюстрируя «мимолет¬
ность» связи человека с землей, о которой писал в свое время на ос¬
нове других материалов А.Н. Савин. Все вышеизложенное подтвер¬
ждается, в частности, тем наблюдением, что из 25 вновь появивших¬
ся в 30-е годы XVII в. копигольдеров (на основе выкупа свободного
держания) не все они, а лишь 40% принадлежали к старым фриголь-
101
дерским фамилиям. Это фамилии Вебб, Шерголл, Баберсток, Бод-
денхем, Бирд, Баттон, Виллоуби и некоторые другие.
Выше уже отмечалось, что в 60-х годах XVI в. фригольд в мано¬
рах Пемброков мог выступать в качестве сравнительно позднего об¬
разования, возникшего в результате субинфеодации части домени-
альных земель. Если принять во внимание это обстоятельство, то
окажется, что лорды изучаемых маноров шли на создание «нового»
копигольда (ньюгольда, по определению А.Н. Савина) явно вразрез
с одним из основных положений английского классического земель¬
ного права о том, что «нельзя создать копигольда из фригольда»,
что «копигольд на свободной земле (или земле домена) не есть на¬
стоящий копигольд, ибо его фригольд (в данном случае - право соб¬
ственности на него или сейзина. - М.В.) находится не в нем самом,
а лежит в домене манора»18. Другими словами, теория отказывала
копигольдеру в правах на основании того, что верховным собствен¬
ником «обычной» земли являлся не он сам, а лорд манора.
Кроме того, для юридически чистого копигольда необходимо
было незапамятное происхождение, а о каком обычае, вышедшем
из пределов памяти, можно говорить в данном случае, если точно ус¬
тановлено, что обширный «ньюгольд» в манорах Пемброков созда¬
вался в течение конца XVI - первой трети XVII в.?
Итак, мы видим, что несмотря на правовые «запреты», случаи
изменения манориальными лордами статуса держания были не толь¬
ко не редки, но и практиковались на обширных территориях, что
в конечном итоге должно было вести к получению возможно боль¬
шей прибыли.
Вообще фригольд Англии как социальный и правовой феномен,
в том числе и фригольд эпохи раннего Нового времени, заслужива¬
ет постоянного исследовательского внимания. В частности, отечест¬
венной науке необходимо иметь представление о том, как складыва¬
лись судьбы этого вида держания в бурном XVII в., каким образом
сказались на нем земельные акты эпохи Реставрации, парламент¬
ские огораживания, какую роль играли правительственные опера¬
ции с фригольдом в процессе исчезновения английского крестьянст¬
ва как класса самостоятельно хозяйствующих тружеников. Доста¬
точно вспомнить, например, о предпринятой в конце XVII в. прави¬
тельством страны попытке провести проверку юридических основа¬
ний, по которым то или иное держание считалось фригольдом -
феномене, совершенно не изученном в нашей литературе. Имеется
в виду необходимость исследования влияния правительственного
«Статута о предупреждении неправомерного присвоения и ложных
титулов» (апрель 1677 г.), требовавшего предоставления письмен¬
ных свидетельств на право владения фригольдом, на судьбы свобод¬
ного держания Англии в целом. Дело в том, что владельческий ти¬
тул фригольдеров со времени коммутации рент, как правило, не
оформлялся письменно, а основывался на признании его местным
102
обычаем. Таким образом, очень многие фригольдеры, не имевшие
соответствующих документов и владевшие землей «по обычаю ма¬
нора», к концу XVII столетия потеряли право собственности на свои
участки. Роль этого явления в общем процессе экспроприации анг¬
лийского крестьянства XVII-XVIII вв. представляется более чем
значительной, и его изучение вполне могло бы внести некоторые
коррективы в наши представления о специфике держательских ка¬
тегорий самого «ядра» крестьянства, экспроприируемого в указан¬
ное время. Не исключено, что в состав этого «ядра» входили не
только копигольдеры, вытесняемые со своих участков в результате
начавшихся парламентских огораживаний и распространения дого¬
ворного типа отношений (аренды), как традиционно принято счи¬
тать в историографии, но также и свободные держатели Англии.
Но пора опять вернуться в 30-е годы XVII в. и предпринять ис¬
следование особенностей фригольда в другом регионе страны пред¬
революционного периода - в графстве Ланкашир, по специфике хо¬
зяйственного развития тяготевшем к северному типу аграрной эво¬
люции. Напомню, что это исследование было проведено на основе
изучения описей 20 маноров поместья Рочдейл, находившегося в
юго-восточной части графства, недалеко от Манчестера (в то время
представлявшего, собой небольшое поселение городского типа).
Эти объемные описи не исследовались ранее ни в отечественной,
ни в англоязычной историографии19.
Фригольд поместья Рочдейл. Фригольдеры-дворяне
Общая характеристика свободного держания
Прежде всего отметим необычайно высокий удельный вес сво¬
бодного держания в группе маноров Рочдейл. В двадцати изученных
манорах в 20-е годы XVII в. фригольд занимал 79,7% площади дер-
жательского клина и около 60% их общей площади (с учетом об¬
щинных угодий) - см. табл. 6.
Этот удельный вес представляется более чем значительным да¬
же для восточных регионов Англии, в которых, как известно, сво¬
бодное держание было наиболее широко распространено со времен
Датского Завоевания и составляло там в XVI-XVII вв. подчас более
половины удельного веса всех типов держаний20. Что касается се¬
верных и северо-восточных регионов страны, то специфика их
аграрного развития на материале источников освещена в отечест¬
венной историографии совершенно недостаточно.
Чем же можно объяснить такой высокий удельный вес фриголь¬
да в огромном комплексе маноров графства Ланкашир? На мой
взгляд, основных причин две. Во-первых, группа маноров Рочдейл
относилась к землям так называемого «старинного домена короля»,
103
Таблица 6
Общая характеристика свободного держания
Общая площадь
фригольда, в акрах
% к площади
держательско-
го клина
% к общей
площади ма¬
норов (с уче¬
том общин¬
ных угодий)
Число фри¬
гольдеров
% к общему
числу держа¬
телей
22 790,8
79,7
59,7
327
58,2
номинально числясь в его составе вплоть до раннего Нового време¬
ни. Известно, что к «старинному домену короля» в Англии относи¬
лись те земли, которые отошли к короне в результате практики «зе¬
млеустройства» Вильгельма Завоевателя, включившего в королев¬
ский домен прежде всего те земли, которыми владел последний из
англосаксонских королей Эдуард Исповедник на момент кончины
(on the day, when king Edward was alive and dead) и которые в Книге
Страшного суда именуются как «Земли короля Э[дуарда]» (Terra
Regis Е) - в отличие от: «Земель короля В[ильгельма]» (Terra Regis
W), т.е. тех территорий, которые не входили в домен Эдуарда Испо¬
ведника, а явились уже «благоприобретением» Завоевателя на про¬
тяжении его пребывания на престоле и составили впоследствии про¬
сто «домен короля»21. Хорошо известно, что аграрные распорядки
на старинном домене короля отличались от частновотчинных в сто¬
рону большей свободы как в смысле распоряжения держателей сво¬
ими наделами, так и в отношении их личного статуса. В свое время
П.Г. Виноградов, изучавший положение держателей на домениаль-
ных землях, ссылаясь на Гланвиля и Брактона, писал о том, что да¬
же вилланы старинного домена короля (of ancient demesne), не гово¬
ря уж о фригольдерах, считались со времен DB привилегированной
категорией сельского населения, так как они были лично свободны,
«храня в себе вольности керлов англосаксонской эпохи», хотя и дер¬
жали свои наделы на условиях вилланских, «низких», служб; вилла¬
ны «старинного домена» были поэтому субъектами не только мано-
риального, но, наряду со свободными держателями, и общего права
Англии22. Таким образом, принадлежность группы маноров Рочдейл
к старинному домену короля не могла не повлиять на то обстоятель¬
ство, что даже к XVI-XVII вв. здесь все еще сохранялось большое
число держаний на свободном праве.
Кроме того (и это вторая причина, объясняющая большую рас¬
пространенность фригольда в Ланкашире в 20-е годы XVII в.), изуча¬
емый комплекс маноров, как уже указывалось, по своей специфике
хозяйственного развития тяготел скорее к северному типу аграрной
эволюции Англии, характерной чертой которой как раз и являлся
104
Таблица 7
Распределение фригольда по манорам
Манор
Площадь фригольда,
в акрах
Число фригольдеров
1. Castleton
1420,9
8
2. Marland
720,6
1
3. Newbold
298,6
10
4. Beursill
377,7
29
5. Butterworth
3802,5
82
6. Clegg
882,5
13
7. Hollingworth
428,1
13
8. Wardleworth
665,8
25
9. Wuerdale
949,3
13
10. Wardle
1236,3
16
11. В latching worth
1607,8
19
12. Walsden
1403
19
13. Todmorden
1060,8
11
14. Falinge
293,3
12
15. Chadwick
505,2
9
16. Spotland
936,9
19
17. Wolstenholm
790,5
12
18. Healy
437
9
19. Whiteworth
2590,5
6
20. Rossendale
2383,5
1
20
22 790,8
327
значительный удельный вес свободного населения, непосредственно
обязанного военной службой королю, но еще более - местным тэнам
вроде герцогов Нортумберлендских или представителей семейства
Перси. Крестьянские права на землю в северных регионах Англии,
как отмечено уже в отечественной историографии, были более
«твердыми и определенными», нежели в других графствах23.
Итак, перед нами - обширный фригольд, площадь которого в
абсолютных цифрах составляет чуть более 22 790 акров. Фригольд
находится в руках 327 держателей и сконцентрирован по манорам
весьма неравномерно (см. табл. 7). Так, например, маноры Марланд
и Россендейл представляют собой «сплошной фригольд». Действи¬
тельно, в черте этих маноров мы не находим держателей иных юри¬
дических статусов: в первом из них 720,6 акра «свободной земли»
владеет один-единственный держатель, Генри Радклифф, благород¬
ный, как следует из сопровождающей его имя приписки «gentleman»,
во втором - также благородный держатель, эсквайр Теофил Холт
хозяйствует на гигантском фригольде площадью 2383,5 акра, прино-
105
сящем владельцу ежегодный доход в 244 £ (!). Мы уже упоминали
этих фригольдеров и еще вернемся к ним (возможно, неоднократ¬
но), когда речь пойдет о различиях в сословной принадлежности сво¬
бодных держателей, а пока отметим лишь одно: перед нами - круп¬
ные блоки свободных держаний, возможно, образовавшиеся в ре¬
зультате субинфеодации домениальной земли. Ввиду отсутствия все¬
го комплекса источников, фиксирующих состояние динамики аграр¬
ного развития группы маноров Рочдейл на протяжении Средневеко¬
вья, мы конечно же, не можем говорить с уверенностью о том, ко¬
гда начался этот процесс, как не можем определить и его специфи¬
ку, однако в описях, фиксирующих его конечный результат, имеют¬
ся некоторые, пусть и немногочисленные, свидетельства его нали¬
чия. Так, в описях зафиксированы четыре случая (включая уже упо¬
мянутые примеры) прямого указания на факт образования фриголь¬
да (находившегося, не забудем, к 20-м годам XVII в. в частных ру¬
ках) из земель королевского домена (former royal demesne), роздан¬
ного в свободное держание за службу «благородным»: владельцы
этих участков являются джентльменами, эсквайрами или рыцаря¬
ми24.
На противоположном «полюсе», если вести речь о концентра¬
ции фригольда, находится манор Баттерсверф, отличающийся са¬
мым большим удельным весом свободных держателей: их 82 чело¬
века (или 25% общего количества). Эти 82 фригольдера сосредо¬
точили в своих руках более 3800 акров земельной площади - в сред¬
нем на каждого из них приходится до 45 акров! Самое удивительное
состоит в том, что мы, пользуясь информацией, содержащейся в ис¬
точниках, не можем сразу дать вполне определенного ответа на во¬
прос о том, чем с хозяйственной точки зрения манор Баттерсверф
оказался столь притягательным для свободных держателей.
Опись этого манора, как, впрочем, и многих других, почти не со¬
держит сведений о типе угодий (пастбище, пахота, луг и т.д.), о пло¬
щади огороженной земли или численности овец, принадлежащих
держателям - т.е. обо всех коммерчески притягательных для них
факторах. Более того, опись манора Баттерсверф не фиксирует ни
единого акра общинных земель, что уж совсем удивительно, прини¬
мая во внимание значительную распространенность общинных паст¬
бищ в других манорах и деревушках. Так, например, опись манора
У ал еден фиксирует 2803 акра указанного типа угодий, опись манора
Холлингверф - 1270 акров и т.д.25, хотя фригольд этих поместий не
столь уж велик по своей площади (1403 и 428 акров соответственно)
(см.табл. 8).
Остается, казалось бы, предположить, что клерки, работавшие
над составлением описи манора Баттерсверф, «заполненного» фри¬
гольдерами (при этом в нем отсутствуют держатели иных юридиче¬
ских категорий), не потрудились зафиксировать в описи общинные
земли, прилегавшие к этому манору.
106
Таблица 8
Распределение общинной земли
Манор
Площадь фригольда,
в акрах
Площадь общинной
земли, в акрах
1. Castleton
1420,9
Нет данных
2. Marl and
720,6
Нет данных
3. Newbold
298,6
Нет данных
4. Beursill
377,7
Нет данных
5. Butters worth
3802,5
Нет данных
6. Clegg
882,5
Нет данных
7. Hollingworth
428,1
1270
8. Wardleworth
665,8
49
9. Wuerdale
949,3
Нет данных
10. Wardle
1236,3
$80
11. Blatchingworth
1607,8
933
12. Walsden
1403,0
2803
13. Todmorden
1060,8
978
14. Falinge
293,3
Нет данных
15. Chadwick
505,2
114
16. Spotland
936,9
998
17. Wolstenholrii
790,5
823
18. Healy
437,0
240
19. Whiteworth
2590,5
515
20. Rossendale
2383,5
Нет данных
20
22790,8
9603 (25,1%)
Но более правомерным представляется объяснение, связанное с
неким терминологическим «намеком», который все же дают нам
описи по указанному поводу. Фиксируя те или иные участки земли,
которыми владели свободные держатели манора Баттерсверф, ма-
нориальные клерки подчас используют термин close - а из литерату¬
ры и из опыта работы с описями владений графов Пемброков в
Уилтшире известно, что в хозяйственных документах XVI-XVII вв.
этот термин использовался в основном для обозначения небольших
участков пахотной земли, огороженной для использования в качест¬
ве пастбища. Думается, что «closes», находившиеся в руках свобод¬
ных держателей интересующего нас манора, вполне могли явиться
основанием для ведения коммерчески поставленного хозяйства; на¬
личие огороженной земли, используемой в качестве пастбища для
овец, в частных руках в какой-то степени объясняет также и факт
отсутствия фиксации общинного пастбища в маноре Баттерсверф.
В нашем предположении нас укрепляет еще и то обстоятельство,
что почти идентичную картину мы наблюдаем в двух других манорах:
107
Берсилл и Вардлверф, которые также полны фригольдеров - цифры
29 и 25 (приведенные соответственно порядку упоминания маноров)
кажутся в плане характеристики количества свободных держателей
вполне достаточными, особенно если учесть, что площадь фригольда
в указанных манорах в общем-то невелика: 377,7 и 665,8 акра. Здесь
мы также наблюдаем практическое отсутствие фиксации общинных
пастбищ26, но наличие некоторого количества (судя по термину
«close») огороженных пастбищных участков в частных руках наводит
на мысль об истинной причине высокой концентрации фригольдеров
в указанных манорах. Вполне очевидно, что свободных держателей
интересовала возможность использовать огороженную землю для ов¬
цеводства. Отметим также, что манор Вардлверф являлся манором
«городского типа» (о чем мы еще будем говорить), что не в послед¬
нюю очередь привлекало сюда свободных держателей.
В остальных же 15 манорах владельческого комплекса Рочдейл
(см. табл. 7) свободные держатели разместились более однородно -
их число, если не учитывать поместья Каслтон (8 фригольдеров) и
Уайтверф (6 фригольдеров) колеблется в каждом маноре от 9 до
19 человек. Это, как правило, «образования» средней величины с
площадью от 437 до 1607 акров. Участки фригольда в них очень раз¬
нятся по своей площади, но в среднем на каждого свободного держа¬
теля приходится примерно от 50 до 85 акров земельной площади.
Ввиду недостатков описей (они, как уже указывалось, к сожале¬
нию, не фиксируют точное количество акров того или иного типа
земельных угодий) мы не можем сказать определенно, как именно
использовалась земля свободными держателями маноров с «типич¬
ным» количеством фригольдеров. Однако для большинства из них
характерна картина, обратная той, о которой мы только что упомя¬
нули, анализируя положение дел в манорах, наполненных свободны¬
ми держателями. Мы видим, что, например, в таких поместьях с ти¬
пичным количеством фригольдеров, как Холлингверф (13 фриголь¬
деров), Уардл (16), Блэтчингверф (19), Валсден (19), Тодморден (11),
Спотлэнд (19) и некоторых других, зафиксировано значительное ко¬
личество (от 240 до 2803 акров) общинных пастбищных угодий. Это
обстоятельство дает основание сделать предположение о вполне
«типичной» хозяйственной деятельности фригольдеров, населявших
указанные маноры, о традиционно общинном, крестьянском укладе
их жизни.
Сословный состав фригольдеров
Проанализируем сословный состав фригольдеров группы мано¬
ров Рочдейл (см. табл. 9).
Прежде всего, наше внимание привлекают фригольдеры-некре-
стьяне, которые подразделяются, как и при анализе описей Пембро-
ков, на 3 сословные группы.
108
Таблица 9
Сословный состав фригольдеров
Манор
Число сво¬
бодных
держате¬
лей
Дворяне
Крестьяне
Горожане
Клирики
1. Castleton
8
3
4
1
2. Marland
1
1
-
-
-
3. Newbold
10
2
8
-
-
4. Bewrsill
29
11
18
-
-
5. Butterworth
82
11
70
1
-
6. Clegg
13
9
4
-
-
7. Hollingworth
13
3
10
-
-
8. Wardleworth
25
9
6
9
1
9. Wuerdale
13
4
8
1
-
10. Wardle
16
3
13
-
-
11. В latching worth
19
5
14
-
-
12. Walsden
19
6
13
-
-
13. Todmorden
11
2
9
-
-
14. Falinge
12
3
9
-
-
15. Chadwick
9
2
7
-
-
16. Spotland
19
9
10
-
-
17. Wolstenholm
12
4
8
-
-
18. Healy
9
4
5
-
-
19. Whiteworth
6
3
3
-
-
20. Rossendale
1
1
-
-
-
20
327
95
(29,1%)
219
(66,9%)
11
(3,4%)
2
(0,6%)
1) Благородные фригольдеры (джентльмены, рыцари, эсквай¬
ры, армигеры), которые вычленяются из текста описей сравнитель¬
но легко, так как их фамилии сопровождаются припиской, характе¬
ризующей их положение в обществе.
2) Фригольдеры-клирики, представителей которых можно выде¬
лить из текста по приписке «cliricus» или «priest» - речь, конечно же,
может идти о так называемом «белом духовенстве», приходских свя¬
щенниках и пр., так как к интересующему нас времени (20-е годы
XVII вв.) монастыри в Англии были давно закрыты.
3) Фригольдеры-горожане, которые обычно вычленяются в опи¬
сях по двум припискам: а) либо это люди, имена которых сопровож¬
даются припиской, свидетельствующей о «профессиональной напра¬
вленности» их носителей (butcher, baker, money-lender), которая была
характерна скорее для местечек городского типа, чем для традицион¬
но деревенской местности - отметим сразу, что при работе с описями
109
группы маноров Рочдейл их текст почти не давал нам возможности
опираться при анализе сословного состава фригольдеров на указан¬
ный фактор; б) либо это фригольдеры, чьи держания расположены
в манорах городского типа вроде уже упомянутого нами манора
Вардлверф.
Что касается фригольдеров крестьянского типа, то к их числу
мы относили всех нетитулованных держателей фригольда в тех слу¬
чаях, когда их владения не превышали 180 акров. Заметим, однако,
что это обстоятельство опять-таки мало повлияло на состав группы
фригольдеров крестьянского типа, поскольку в большинстве случа¬
ев фригольдеры-крестьяне владели держаниями гораздо меньшей
площади27.
Фригольд дворянского типа.
Дифференциация фригольдеров по описям
Обратимся к анализу первой сословной группы фригольдеров,
т.е. свободных держателей, которые могли гордиться своей принад¬
лежностью к дворянскому сословию (см. табл. 9 и 10, которая в бо¬
лее сжатом виде иллюстрирует их сословный состав):
Таблица 10
Сословный состав фригольдеров. Итоговые данные
Сословная группа
Число свободных
держателей
%
Площадь держа¬
ний, в акрах
%
Благородные
фригольдеры
95
29,1
15 965,6
70
Фригольдеры-
клирики
2
0,6
216
0,9
Фригольдеры-
горожане
11
3,4
103,4
0,5
Фригольдеры
крестьянского
типа
219
66,9
6505,8
28,6
Итого:
327
100,0
22 790,8
100,0
Благородных фригольдеров в исследуемых манорах, согласно
описям, оказалось 95 человек из 327, что составило 29,1% общего
числа держателей фригольда. Эта цифра достаточно показательна:
около трети фригольдеров владельческого комплекса к 20-м годам
XVII в. ничего общего с крестьянством не имели. Если к ним присо¬
вокупить немногочисленных фригольдеров-клириков и горожан на
фригольде, то процент фригольдеров-некрестьян возрастет еще
110
больше, составив цифру 33,1%. На долю же крестьян-фригольдеров,
следовательно, приходится 66,9% или 2/3 общей численности сво¬
бодных держателей.
Наблюдая это соотношение, можно констатировать, что фри¬
гольд крестьянского типа в XVI-XVII вв., как и во времена Книги
Страшного Суда, не являлся чужеродным элементом для северных
регионов Англии28. Констатация этого факта, впрочем, не удивляет;
он уже отмечен в историографии в качестве основания для опреде¬
ления специфики хозяйственного и социального развития указанных
регионов как территорий, имевших в основе своей эволюции разви¬
тие мелкого и среднего свободного крестьянства29.
Но, повторим, число «благородных» на фригольде в группе ма¬
норов Рочдейл также представляется весьма значительным. К тому
же упомянутые 95 благородных фригольдеров сосредоточили в сво¬
их руках огромное количество земли: почти 16 тыс. акров или 70%
общей площади фригольда. А это означает, что в среднем каждый
из благородных фригольдеров хозяйствовал на площади более
160 (!) акров земли указанного юридического статуса - таким обра¬
зом, вырисовывается картина более чем впечатляющая. Для того
чтобы внести коррективы в эти «усредненные» представления об
имущественном облике держателей «благородного» фригольда, по¬
пробуем обратиться к анализу их имущественного состояния.
Чтобы разобраться в этом важном и интересном вопросе, мы
разбили всех держателей «дворянского» фригольда на несколь¬
ко категорий (см. табл. 11, а также соответствующую гистограмму,
отражающую распределение площади этого фригольда по ма¬
норам).
Итак, в качестве «аристократии» на дворянском фригольде бы¬
ла вычленена группа, представители которой владели поистине ги¬
гантскими участками свыше 1000 акров. Близко к ним примыкает
группа «крупных» фригольдеров, владевших участками земли от
500 до 999 акров. В разряд «средних» держателей дворянского фри¬
гольда были занесены «благородные», хозяйствовавшие на участках
площадью от 120 до 499 акров. Мелкими держаниями мы считали
участки «благородного» фригольда площадью от 60 до 119 акров
(т.е. верхняя граница такого участка, по сути, была равна макси¬
мально полному наделу крестьянина-копигольдера); к разряду
«мельчайших» фригольдеров были отнесены, с некоторой долей ус¬
ловности, владельцы участков до 60 акров.
Может показаться несколько странным то обстоятельство, что
последний разряд фригольдеров дворянского типа толкуется нами
несколько расширительно (верхний предел их держаний допущен до
60 акров). Однако в этой «вольности» отразился факт специфики са¬
мого фригольда северо-западного графства Ланкашир, который от¬
личался наличием очень крупных «блоков» свободной земли, веду¬
щих свое начало, как уже указывалось, от «старинного домена коро-
111
Таблица 11
Дифферениация дворянского фригольда
Манор
Общее
количе¬
ство
фриголь-
деров-
дворян
Площадь
дворянского
фригольда,
в акрах
Владельг
цы фри¬
гольда до
60 акров
(чел.)
Площадь,
в акрах
Владель¬
цы фри¬
гольда от
60 до 119
акров
1. Castleton
3
1148
1
28
1
2. Marland
1
720,6
3. Newbold
2
60
2
60
4. Beursill
11
255
10
158,2
1
5. Butterworth
11
1657,4
5
112,9
3
6. Clegg
9
833,4
2
36,25
3
7. Hollingworth
3
120,75
3
120,75
8. Wardleworth
9
510
6
61
2
9. Wuerdale
4
640,25
1
10. Wardle
3
846,25
1
4,75
11. Blatchin-worth
5
967,5
2
72,5
12. Walsden
6
949
2
99,5
1
13. Todmorden
2
590
1
15
14. Falinge
3
205
2
5
15. Chadwick
2
130,1
1
15,1
1
16. Spotland
9
647,3
5
118,75
2
17. Wolstenholm
4
632
1
17,5
18. Healy
4
227,5
2
7
2
19. White worth
3
2442
2
53,5
20. Rossendale
1
2383,5
Итого:
95
15 965,55
48
985,7
17
ля». Кроме того, исследуемый регион был отдален от Лондонского
рынка и коммерческая цена земли была здесь относительно невысо¬
кой, что и явилось основанием для некоторого расширения границы
землевладения «мелкого» благородного фригольда.
Вообще же надо отметить, что вопрос об имущественных гра¬
дациях внутри различных сословных групп тех или иных юридиче¬
ских категорий держателей является одним из самых сложных.
Большинство исследователей этого вопроса, начиная с Е.А. Кос-
минского, оговаривали условность, размытость границ между мел¬
ким, средним, крупным крестьянством и «некрестьянскими» со¬
словными элементами даже по отношению к эпохе классического
феодализма30. Разумеется, в период аграрной революции XVI-
XVII вв., ввиду повышения товарности хозяйства и увеличения це¬
ны земли, а также по причине начавшихся в Англии огораживаний,
112
Пло¬
щадь,
в акрах
Владельцы
фригольда
от 120 до
499 акров
Пло¬
щадь,
в акрах
Владельцы
фригольда
от 500 до
999 акров
Пло¬
щадь,
в акрах
Владельцы
фригольда
свыше
1000 акров
Пло¬
щадь,
в акрах
65
1
1055
1
720,6
96,8
340,5
2
669
1
535
258
2
539,2
156
1
293
67,5
3
572,75
1
225,5
1
616
3
895
65,5
3
784
1
575
1
200
115
176,5
2
352
3
614,5
220,5
1
2388,5
1
2383,5
1561,3
21
5144,95
4
2446,6
3
5827
эти границы должны были носить еще более условный характер31.
Следовательно, какую бы относительно разумную границу земле¬
владения мы ни устанавливали, в условиях колебания рыночной
конъюнктуры это так или иначе приводило бы к некоторому иска¬
жению действительной картины. Поэтому при решении данного во¬
проса приходится прежде всего следовать за источниками, не имея
возможности учесть совокупность всех перечисленных выше фак¬
торов.
Решая вопрос о методике исследования проблем, связанных с со¬
циально-имущественной дифференциацией держателей различных
юридических категорий, остановимся еще раз на одном весьма важ¬
ном моменте. Конечно же, в исследовании по аграрной истории бы¬
ло бы уместным в качестве одного из принципов определения типов
держаний использовать, вдобавок к имеющимся, и принцип класси-
113
Распределение площади дворянского фригольда по манорам
фикации держателей в зависимости от скотоводческой ориентации
их хозяйств. Однако мы не сможем учесть указанный принцип в на¬
шей работе ввиду того, что, как уже указывалось, учет поголовья
скота у держателей всех юридических категорий в наших описях
оказался затруднен. Кроме того, поголовье скота и право общинно¬
го выпаса зависели, по обычаю, от размеров земельного надела, на¬
ходившегося в руках держателя. Так что и в этом случае решающим
является критерий дифференциации держателй по земельной пло¬
щади, чем и объясняется универсальность его применения в исследо¬
ваниях по аграрной истории. При изучении дифференциации дво¬
рянского фригольда вынесем для удобства итоговые данные по это¬
му вопросу в отдельную таблицу:
Таблица 12
Дифференциация дворянского фригольда (по «букве» описей).
Итоговые данные
Категория держа¬
телей
Число держа¬
телей
% к общему
числу
Площадь,
в акрах
% к общей
площади
До 60 акров
48
51,6
985,7
6,2
60-119 "
17
18,3
1561,3
9,7
120-499 и
21
22,6
5145,0
32,3
500-999 ”
4
4,3
2446,6
15,3
1000 и выше "
3
3,2
5827,0
36,5
Итого:
93
100
15965,6
100
114
Итак, мы видим наличие вполне определенной и даже значи¬
тельной дифференциации в среде благородных фригольдеров груп¬
пы маноров Рочдейл32.
Численность группы «средних» фригольдеров, владеющих уча¬
стками от 120 до 500 акров, не так уж и велика - их всего 21 человек
(22,6%). Эти фригольдеры сосредоточили в своих руках 32,3%, т.е.
около трети всей площади дворянского фригольда. Превышение
удельного веса площади, сосредоточенной в руках представителей
указанной группы, над удельным весом самих фригольдеров позво¬
ляет судить о том, что в среднем каждый из них «собрал» участок,
равный примерно 245 акрам. Мы сможем убедиться в этом, если за¬
глянем в текст описей.
Так, например, эсквайр Эдуард Баттерсверф из манора Вардл,
который является единственным представителем анализируемой
группы «благородных» фригольдеров в указанном маноре, владеет
участком в 225 акров, состоящим из «различных земель» (diverse
lands), как указано в описи, и приносящим ему доход в 100 £. В мано¬
ре Фалинг эсквайр Роберт Холт, которого мы еще неоднократно бу¬
дем упоминать как крупного владельца фригольда (и копигольда)
в разных манорах, владеет участком свободной земли в 200 акров,
за который не платит ренты, хотя и имеет с него ежегодно 118 £.
Мы находим владельцев и более крупных блоков земли: так, Сэмю¬
эль Бартон, джентльмен, держит в маноре Волстенхолм 12 участков
«свободной» земли общей площадью в 322 акра, за которую он пла¬
тит номинальную ренту (роза и зернышко перца) и с которой имеет
доход 90 £ 30 s. Правда, два других представителя интересующей нас
категории благородных держателей владеют в этом маноре менее
крупными участками: один из них равен 150 акрам, а другой - 142 ак¬
рам. Вполне можно было бы продолжить приведение подобных при¬
меров, но пора вернуться к анализу таблицы 12.
Итак, от группы «средних» держателей благородного фригольда
процесс дифференциации «отодвинул» в разные стороны представи¬
телей, с одной стороны, мелкого и «мельчайшего» фригольда, с дру¬
гой - крупную земельную аристократию. Если объединить предста¬
вителей первых двух категорий нашей таблицы, то окажется, что вла¬
дельцы мелкого (до 120 акров) «благородного» фригольда составля¬
ют в группе маноров Рочдейл 65 человек (почти 70%), хотя и владеют
земельной площадью всего в 2547 акров (15,9%). Таким образом, мы
видим, что эти, по каким-то причинам обедневшие, благородные фри¬
гольдеры, держат землю, доля которой в общей площади дворянско¬
го фригольда в 4,5 раза меньше той доли, которую составляли в чис¬
ленном отношении сами эти фригольдеры в общей массе «благород¬
ных» держателей! После констатации этого факта нас не удивит, что
некоторые из фригольдеров-дворян держат, как видно из описей, со¬
всем маленькие участки земли. Так, например, джентльмен Роберт
Хейвуд из манора Каслтон держит участок фригольда всего в 28 ак-
115
ров, приносящий ему доход в 13 £ 10 s. Да и живет этот благородный
фригольдер в небольшой хижине {cottage) - как не вспомнить тут ко-
пигольдеров-коттеров! Поистине - как будто перед нами оживают
страницы описей, заполненные именами этих беднейших представи¬
телей английского крестьянства. Благородные фригольдеры маноров
Тодморден и Чадвик хозяйствуют на участках площадью всего в 15
и 15,1 акра; джентльмен Роберт Ховард владеет в маноре Вардл уча¬
стком фригольда в 4,75 акра (доход 2 £), а благородные держатели
фригольда Ричард Энтсвилл и Джошуа Радклифф хозяйствуют на
мелких участках в 5,5 и 1,5 акра соответственно. Таким образом, и ил¬
люстрации из текста описей убеждают нас в том, что прослойка
«мельчайших» держателей на благородном фригольде была доволь¬
но велика. Недаром, как видно из таблицы 12, их доля в общей чис¬
ленности представителей первых двух категорий (65 чел.) составляет
около 74% (48 чел.). И только 26% приходится в этом случае на долю
благородных держателей, владеющих земельными участками от 60
до 120 акров.
На противоположном «полюсе» дворянского фригольда мы мо¬
жем наблюдать немногочисленных владельцев огромных участков
«свободной» земли. Так, 4 человека из категории представителей
крупного фригольда (что соответствует тексту описей), сосредото¬
чили в своих руках значительные земельные массивы общей площа¬
дью в 2446,6 акра - цифра, подходящая, по сути, для характеристики
крупного манора. Кто же эти «счастливчики», владеющие указан¬
ными землями? Это Генри Радклифф из манора Марланд, сослов¬
ный статус которого характеризует приписка gentleman, следующая
за именем; он является обладателем участка фригольда в 720,6 акра,
за который платит совсем невысокую ренту (35,2 s) и с которого по¬
лучает доход 299,9 £. Это также уже упомянутый эсквайр Роберт
Холт, который хозяйствует в маноре Баттерсверф на 10 крупных
участках фригольда (опись фиксирует смешанный тип угодий -
от кусочков луга до значительных массивов пахоты)33 общей площа¬
дью 535,5 акра, с которого, впрочем, он получает не слишком высо¬
кий доход: 85 £ 17 s. Он же, кстати, держит и участок фригольда в
616 акров в соседнем маноре Вардл34. И, наконец, эсквайр Сэвиль
Радклифф, представитель старейшей фамилии, чья генеалогия ве¬
лась в этих краях со времен Эдуарда I (в интерполяции к описи ма¬
нора Тодморден имеется специальное указание на это обстоятельст¬
во и указаны годы «рождения» этой семьи: 1293-1294) владеет в
упомянутом маноре 575 акрами фригольда, выплачивая за них 33 s.
ренты и получая ежегодно в качестве дохода 146 £ 2 s. Добавим к
сказанному, что этот эсквайр является к тому же счастливым обла¬
дателем вместительного дома с садом, каменоломен, расположен¬
ных за пределами манора, и водяной мельницы.
Еще более впечатляют своими размерами участки представите¬
лей «земельной аристократии» на дворянском фригольде. Этих уча-
116
стков в описях всего три, но они поистине грандиозны: в маноре
Каслтон такой участок равен 1055 акрам, в маноре Уайтверф -
2388,5, а в маноре Россендейл - 2383,5 акрам. Мы, пожалуй, не уди¬
вимся, узнав, что в качестве владельца первого из упомянутых «бло¬
ков» фригольда опись манора Каслтон фиксирует уже известного
нам Роберта Холта. Крупный блок его держаний в этом маноре со¬
стоит из 44 участков фригольда площадью от 2 до 140 акров; и со
всего этого разнообразия угодий названный эсквайр получает доход
в 496 £. Еще более примечательным является то, что можно сказать
о двух других упомянутых нами блоках дворянского фригольда.
Оказывается, что огромные территории в 2388,5 и 2383,5 акров, рав¬
ные крупным манорам, будучи расположены в разных (правда, близ¬
лежащих) поместьях, принадлежат одному и тому же владельцу: эс¬
квайру Теофилу Холту (мы уже упоминали, что нам не удалось вы¬
яснить степень родства Теофила и Роберта Холтов; возможно, они
братья, а может быть просто однофамильцы - описи не содержат
сведений на сей счет). Итак, оказывается, что названный Теофил,
согласно описям, владеет в двух манорах огромным фригольдом
в 4772 акра, получая с него совокупный доход в 710,5 £!
Попытаемся показать с опорой на текст самих описей, из каких
типов угодий (и участков каких размеров) могли «складываться» та¬
кие гигантские земельные владения, как в приведенном нами слу¬
чае - ведь блоки фригольда подобной площади, будучи сконцентри¬
рованными в одних руках, встречены нами впервые за всю долгую
практику работы с материальными описями35. Лишь два упомяну¬
тых владения (а у Теофила Холта были и другие земли, как мы уви¬
дим далее) в манорах Уайтверф и Россендейл составили почти 30%
дворянского фригольда и более 20% всего фригольда владельческо¬
го комплекса Рочдейл!
Итак, рассмотрим более пристально хотя бы один из блоков
фригольда Теофила Холта - тот, что находился в маноре Уайтверф.
Мы увидим, что он состоял из 12 более мелких земельных держа¬
ний36, включающих пахоту, пастбище, огромные участки луга для
выпаса скота «около болота», участки пастбища «на холмах» и пус¬
тоши «возле Shore Moor» - размеры указанных участков колебались
от 27 акров 20 перчей37 до 934 акров 4 руд38. Кстати, наличие дроб¬
ных долей акра чрезвычайно затрудняло наши подсчеты, и не толь¬
ко в данном случае. Но зато, основываясь на этом, скрупулезно точ¬
ном, учете земельной площади, мы смогли получить данные, полно¬
стью отражающие реальное положение дел в группе маноров Роч¬
дейл; к тому же выводы, сделанные на основе такого рода подсче¬
тов, полностью поддаются проверке - фактор, играющий далеко не
последнюю роль в исследованиях по аграрной истории. Отметим тут
же, что, к сожалению, в анализируемом случае со свободным держа¬
нием Теофила Холта (как и во многих других случаях) наша опись
не дает возможности хотя бы как-то разграничить типы угодий и на
117
этом основании произвести соответствующие подсчеты по каждому
из них. Дело в том, что все 12 участков фригольда описаны пример¬
но по одному и тому же образцу: «... имеет различные держания па¬
хоты, луга и пастбища {tenements of or. mead. & past.), называемые the
Hill Hall, прилегающие к Hall Fauld и вмещающие...»39 - далее сле¬
дует общее, не распределенное по типам угодий, количество акров,
руд и перчей. Вот и все. И так по каждому крупному блоку из 12.
Конечно, жаль, что манориальные клерки в изучаемом нами комп¬
лексе маноров не потрудились четко разграничить земельные уго¬
дья; причем, как упоминалось при характеристике источников, это
относится ко всем юридическим типам держаний (что, кстати, явля¬
ется необычным для земельных описей XVI-XVII вв., как правило,
содержащих точные сведения о разных типах угодий в том или ином
хозяйстве - будь его владелец фригольдер-аристократ или бедней¬
ший копигольдер). Так или иначе, мы лишены возможности внести
дополнительно некоторые интересные и важные нюансы в характе¬
ристику хозяйственной жизни держателей группы маноров Рочдейл.
Но зато описи этих маноров дают уникальную возможность ис¬
следовать одну очень интересную проблему, о которой мы лишь
вскользь упоминали выше. Речь идет о возможности проанализиро¬
вать реальное имущественное положение благородных фригольде¬
ров и выявить объективную картину их имущественной дифферен¬
циации с опорой на фактор учета концентрации владений фриголь-
деров-дворян в разных манорах. Эта проблема имеет самое прямое
отношение к вопросу о сословном составе фригольдеров в целом -
надеюсь, вовлеченный в анализ весьма сложного материала чита¬
тель еще не забыл, что речь идет о характеристике дворянского
держания на общем праве? Ниже мы еще будем говорить и о фри-
гольдерах-клириках, и о горожанах на фригольде, и о крестьянах -
держателях «свободной» земли. А пока будем терпеливы и неспеш¬
ны в нашем пристальном внимании к дворянскому фригольду -
помимо стремления к тщательному анализу этого вида держания
мы руководствуемся и еще одним обстоятельством: по ходу работы
с описями стал уже вполне очевидным тот факт, что именно «благо¬
родный» фригольд играл в северо-западном типе аграрной эволю¬
ции решающую роль. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт,
что доля «благородного» фригольда в группе маноров Рочдейл, сог¬
ласно описям, составляла 70% площади всего свободного держания
в целом и 55,8% совокупной площади держательского клина40.
Концентрация фригольда дворянского типа
Поместные описи, реально отражая «держательскую конъюнк¬
туру» в английском маноре начала XVII в., являют нам тем не менее
весьма иллюзорную (с точки зрения современного исследователя)
картину распространения дворянского фригольда, и это не удивля-
118
ет. Клерки, составлявшие описи поместий, похоже, четко придержи¬
вались существовавших в то время правил. Дело в том, что к
XVI-XVII вв. при составлении описей маноров, как уже указывалось
выше, возобладала тенденция опираться не столько на показания зе¬
млемеров (в это время, в отличие от более раннего периода, послед¬
них приглашали в поместья скорее не для обмера держаний, а для
проведения Courts of Sumey41), сколько на свидетельства самих дер¬
жателей, под присягой с максимальной точностью дававших в курии
«показания» по поводу размеров своих участков. Держатели обяза¬
ны были являться в курию для проведения Courts of Survey, имея при
себе копии протоколов о держании либо другие свидетельства, под¬
писанные стюардом манора, которые детально сопоставлялись с
оригиналами документов, хранившихся в курии. В случае даже мель¬
чайших изменений в размерах держаний, рент или файнов (причем
учитывались доли акров или пенсов), новые данные скрупулезно
вносились в новый протокол в присутствии 24 «поверенных», засе¬
давших тут же. Понятно, что при такой постановке дела (особенно в
тех случаях, когда составление описей требовалось для планируемой
владельцем продажи имения или его частей, либо речь шла о пер¬
спективе пересмотра рент в сторону их увеличения, что нередко
происходило в XVI-XVII вв., когда манориальный обычай уже в зна¬
чительной степени подвергался изменениям со стороны новых реа¬
лий жизни и отступал перед волей лорда), представители админист¬
рации манора просто не имели права не следовать, весьма обстоя¬
тельно, сложившимся в области «внутриманориального делопроиз¬
водства» нормам и правилам. И уж конечно, никто из них не мог и
представить, что более чем через четыре сотни лет плоды их дея¬
тельности по составлению описей станут объектом пристального
внимания историков, с помощью особых приемов старающихся уло¬
вить то «недосказанное», что постоянно сквозит между ровными
строчками документов. Клерки, в частности, не могли составлять
описи так, чтобы компоновать информацию о земельных участках и
рентах какого-то отдельного держателя на определенной, отдель¬
ной страничке или страничках этих документов (что было бы весь¬
ма удобно для тех, кто ныне занимается их изучением). Нет, прави¬
ла составления подобных документов предписывали заносить зе¬
мельные держания каждого человека, входившего в состав населе¬
ния манора, вне зависимости от его сословного положения или ма¬
териального состояния, в реестр именно того манора, при котором
данные держания числились согласно протоколам манориальной ку¬
рии. Если держатель хозяйствовал на земле разных маноров (при
этом он мог держать в каждом из них землю различных статусов),
входивших в поместный комплекс, то его имя и условия держания
до мельчайших деталей вносились в опись именно этого, а не друго¬
го, манора. Таким образом, становится понятным, почему в наших
документах имя одного и того же держателя могло неоднократно
119
упоминаться в описях разных поместий, свидетельствуя, с одной сто¬
роны, о распыленности земель внутри комплекса Рочдейл, а с дру¬
гой - об особой их плотности или концентрации в одних руках. Вла¬
дельцы «благородного» или дворянского фригольда вовсе не явля¬
лись исключением из этого правила.
Приведем несколько характерных примеров. Так, в результате
тщательного анализа и сравнения данных описей разных поместий
комплекса Рочдейл выяснилось, что, например, несколько раз упо¬
минавшийся эсквайр Роберт Холт в действительности владеет фри¬
гольдом не в двух-трех, а в 11 манорах! Если в маноре Каслтон, как
мы уже отмечали, он хозяйствовал на огромной площади в 1055 ак¬
ров, то в манорах Вардл, Баттерсверф и Блэтчингверф его земель¬
ные богатства были несколько скромнее (616, 535 и 472 акра соот¬
ветственно). В манорах Чадвик, Спотлэнд, Хандерсфилд и некото¬
рых других размеры участков фригольда Роберта Холта варьирова¬
ли от 115 до 200 акров, и только в поместье Уайтверф площадь фри¬
гольда этого почтенного джентльмена была вовсе невелика, состав¬
ляя всего 12 акров. Таким образом, Роберт Холт в качестве свобод¬
ной земельной собственности имел в 11 манорах комплекса Рочдейл
целых 3549 акров земли, получая с этой площади огромный доход в
1272 £ и выплачивая номинальную ренту всего в 1 s!42 Предваряя со¬
бытия, отметим, что этот держатель (как и многие другие) покушал¬
ся и на крестьянский копигольд, собрав в своих руках целых 630 ак¬
ров земли этого юридического статуса, разбросанной в семи различ¬
ных манорах. Он же имел два небольших месуагия (усадьбы), зафи¬
ксированных в описи как фригольд городского типа, в черте «горо¬
да-манора» Вардлверф, о чем мы еще непременно будем говорить
при анализе держаний фригольдеров-«горожан».
Другой богатый фригольдер, также неоднократно упомянутый
нами эсквайр Теофил Холт, помимо уже отмеченных выше гигант¬
ских участков фригольда в манорах Россендейл (2383,5 акра) и Уайт¬
верф (2388,5 акров) хозяйствовал на фригольде еще трех маноров
(Хили, Уайтверф, Спотлэнд)), в которых имел, однако, весьма не¬
большие владения в 106,5, 150 и 229 акров соответственно. Итогом
деятельности этого эсквайра по собиранию в одних руках участков
фригольда явился огромный земельный массив общей площадью
в 5257,5 акров! Приходится признать, однако, что он, пожалуй,
не слишком-то рачительно хозяйствовал на этой земле, свидетельст¬
вом чему может служить относительно невысокий доход с указанно¬
го массива, составлявший всего 860,2 £43. Оказывается, доход с акра
фригольда Теофил а Холта был значительно ниже подобного же
«показателя» фригольда Роберта Холта, составляя лишь 3,3 s/акр
(против 7,2 s/акр у упомянутого Роберта).
Еще один свободный держатель, эсквайр Эдуард Баттерсверф,
чье имя также часто упоминается в описях, собрал в шести манорах
участки держания на общем праве площадью в 664,3 акра, причем,
120
в отличие от только что приведенного примера, этот фригольдер-
дворянин сумел получить со своих владений весьма значительный
доход в 329,2 £, что составляло около 10 s с акра. Участки фриголь¬
да этого эсквайра были, конечно, невелики, их земельная площадь
колебалась от 32 до 242 акров; однако сам факт, что эти земли бы¬
ли расположены не в одном, а в нескольких манорах, не может не
свидетельствовать о том, насколько в исследуемую эпоху велик был
земельный голод английского джентри не только в центральной Ан¬
глии, представлявшей «земледельческое ядро» страны, но и в более
отдаленных от центра ее регионах. Кстати, в описи указано, что с
наиболее крупного участка фригольда в 242 акра (манор Баттер-
сверф) его владелец получал и самый высокий доход (11,1 s/акр сог¬
ласно нашим подсчетам). Думается, что в данном случае получение
достаточно высокого дохода обеспечивалось не только значитель¬
ной площадью участка, но и особенной хозяйственной направленно¬
стью деятельности его владельца: опись фиксирует здесь значитель¬
ное количество огороженной пустоши (waste) и пастбища44. И хотя
это весьма небольшие, «кусковые» огораживания (уже упоминав¬
шиеся выше closes), составляющие в целом не более 23% площади
всего фригольда Эдуарда Баттерсверфа, тем не менее их интенсив¬
ное хозяйственное использование, очевидно, не могло не повысить
доходности всего свободного держания, принадлежавшего ему в
данном маноре.
Имеется и еще один, не совсем обычный, пример, свидетельст¬
вующий о том, что хозяйственной предприимчивостью (и не только
хозяйственной) в исследуемый нами период вполне могли отличать¬
ся и представительницы слабой половины человечества. Речь идет
об упоминавшейся вдове Катерине Холт (см. с. 35-36).
Можно было бы и далее приводить показательные примеры,
свидетельствующие о процессе концентрации дворянского фриголь¬
да разных маноров в руках одного владельца (или напротив: про¬
цессе распыления, дробления собственности, рассредоточения ее по
различным уголкам одного и того же владельческого комплекса -
если рассматривать динамику этой собственности с владельческих
позиций манориального лорда). Однако, как представляется, настал
момент собрать сведения об указанном процессе воедино и проана¬
лизировать его специфику. Для удобства мы сделаем это в виде спе¬
циальной таблицы (см. табл. 13).
Как явствует из нашей таблицы, фригольдом более чем в одном
маноре владели 15 благородных держателей. Пятеро из них хозяйст¬
вуют на фригольде сразу двух маноров, четверо «раскинули» свои
земельные владения в трех манорах каждый, один (Роберт Хо-
ворф) - в четырех, два благородных держателя - в пяти, еще два -
в шести, и, наконец, Роберт Холт - в одиннадцати! Описи маноров,
таким образом, упоминают имена 15 держателей 59 раз! Читая и
анализируя экстенты разных маноров поместья Рочдейл, то и дело
121
Таблица 13
Концентрация дворянского фригольда
Имя
Число ма¬
норов
Площадь
фригольда,
в акрах
Доход (£)
Доход
на
акр
(s)
Рента
(s)
Рента
на
акр
(d)
1. Теофил
Холт
5
5257,5
860,2
3,3
free
-
2. Роберт
Холт
11
3549
1272,0
7,2
1
0,02
3. Сэвиль Рад-
клифф
3
831,8
215,1
5,2
33
0,5
4. Генри Рад-
клифф
2
737
237,4
6,4
free
-
5. Эдуард Бат-
терсверф
6
664,3
329,3
9,9
2,3
0,04
6. Йордан Чад-
вик
5
533,5
268,2
10,1
5,4
0,1
7. Роберт Хо-
ворф
4
499,8
235,0
9,4
free
—
8. Джеральд
Скоффилд
3
476,3
99,9
4,2
free
—
9. Абель Бак¬
ли
3
421,5
198,2
3,4
5
0,1
10. Джон Бел-
филд
2
379,5
133,5
7,0
25
0,8
11. Джеймс
Хеллиуэл
6
319,3
116,8
7,3
free
-
12. Сэмюэль
Хамер
2
122,5
78,3
12,8
2
0,2
13. Чарльз
Холт
2
106,0
50,4
9,5
free
—
14. Катерина
Холт
2
72,5
88,0
24,2
2,5
0,4
15. Эдуард Ат¬
кинсон
3
66,2
28,5
8,6
free
—
15
59 упоми¬
наний
14 036,7
(87,9% дво¬
рянского
фригольда)
4210,8
(83,4% до¬
хода дво¬
рянского
фригольда)
6
72,6
0,1
встречаешь знакомые имена, не устаешь поражаться приращению
земельных богатств и денежных доходов владельцев «благородно¬
го» фригольда.
Мы видим, что, судя по земельной площади дворянского фри¬
гольда, сосредоточенной в одних руках, самым богатым фригольде-
122
Таблица 14
Площадь маноров поместья Рочдейл, в акрах
Манор
Площадь
манора
Площадь
держаний
Манор
Площадь
манора
Площадь
держаний
1. Castleton
1613,3
1613,3
12. Walsden
4732,5
1929,5
2. Marland
720,6
720,6
13. Todmorden
2788,8
1810,8
3. Newbold
298,6
298,6
14. Falinge
293,3
293,3
4. Beursill
377,7
377,7
15. Chadwick
853,8
739,8
5. Butterworth
3802,5
3802,5
16. Spotland
2356,8
1358,8
6. Clegg
882,5
882,5
17. Wolstenholm
2220,0
1397,0
7. Hollingworth
1811,1
541,1
18. Healy
827,5
587,5
8. Wardleworth
780,1
731,1
19. White worth
3969,7
3454,7
9. Wuerdale
949,3
949,3
20. Rossendale
2710,0
2710,0
10. Wardle
2505,5
1625,5
20 маноров
38 192,9
28 589,9
11. В latching worth
3699,3
2766,3
ром группы маноров Рочдейл являлся Теофил Холт (5257,5 акров),
хотя он и владел землей лишь в пяти манорах, в отличие от Роберта
Холта, собравшего в 11 манорах также значительную площадь фри¬
гольда (3549 акров). Уже отмечались, и не раз, небывалые размеры
этих владений, не только не уступавшие размерам типичных мано¬
ров в различных регионах Англии эпохи аграрной революции, но
подчас намного превышавших их. Если допустить, что верхняя гра¬
ница типичного манора в Англии указанного периода в среднем до¬
стигала 2500 акров (без учета общинных земель и земли домена, как
правило, уже нередко сданного к XVI в. в аренду)45, то окажется, что
лишь немногие из маноров группы Рочдейл графства Ланкашир
приближались к указанному пределу. Для того чтобы убедиться в
этом, обратимся к таблице 14, в которой представлены данные ука¬
занного типа по комплексу Рочдейл без учета общинных и домени-
альных земель.
Мы видим, что размеры многих маноров комплекса были очень
скромными, не достигая указанного предела (так, манор Ньюболд
по площади равнялся всего 298,6 акра, манор Берсилл - 377,7 акра,
манор Хили - 587,5 акров). Несколько большими по размерам бы¬
ли Марлэнд, Чадвик, Клегг и Вердалл (720,6; 739,8; 882,5; 949,3 ак¬
ров соответственно). И лишь маноры Каслтон (1613,3 акра), Уардл
(1625,5 акров), Тодморден (1810,8 акра), Валсден (1929,5 акров),
Спотлэнд (1358,8 акра), Волстенхолм (1397 акров) и некоторые дру¬
гие можно считать вполне «типичными» по площади, хотя они и не
достигали установленной нами верхней границы. Зато мы все-таки
находим целых 4 манора, превышавших указанный предел (Россен-
дейл - 2710 акров, Блетчингверф - 2766,3, Уайтверф - 3454,7, Бат-
123
терверф - 3802,5 акра), чья значительная площадь свидетельствова¬
ла о вполне высокой степени концентрации держательской земли
в пределах определенной территории. Однако если мы за общими
данными, выраженными колонками цифр, попробуем разглядеть
специфику реального положения дел, в который раз заглянув, в ча¬
стности, на страницы описей маноров Уайтверф и Россендейл, то
окажется, что концентрацией земли «в пределах определенной тер¬
ритории» они обязаны концентрации земли «в одних руках» - в ру¬
ках пресловутого эсквайра Теофила Холта. Его фригольд в этих
манорах составлял 70% и 88% их площади соответственно. В целом
же фригольд этого эсквайра, сосредоточенный в пяти манорах по¬
местья, в полтора раза превышал площадь держательского клина
самого крупного из них (Уайтверф - 3454,7 акра). Площадь же фри¬
гольда Роберта Холта в 11 манорах поместья примерно соответ¬
ствовала размерам только что упомянутого, весьма крупного, ма¬
нора.
Фригольд Теофила Холта, превышая цифру в 5200 акров, при¬
ближался к площади самого огромного из маноров владельческого
комплекса графов Пемброков в Уилтшире начала XVII в., который
своими размерами всегда поражал мое воображение в период рабо¬
ты с манориальными описями Юго-Запада Англии. Площадь этого
манора под названием Брод Чок (Broad Chalk) равнялась 5311 акрам
(с учетом домениальной земли) и 4725 акрам без ее учета. Такие
крупные маноры, судя по литературе, не так уж часто встречались в
период XVI - начала XVII в. Тем более впечатляющими представля¬
ются размеры земельных держаний «единого» юридического стату¬
са (в нашем случае - дворянского, или «благородного», фригольда),
реально сконцентрированные в одних руках, хотя и фиксируемые
документами манориальной истории в качестве «закрепленных» за
различными административными территориями одного и того же
владельческого комплекса46.
Реальная дифференциация дворянского фригольда
Но продолжим наш анализ фригольда дворянского типа, обра¬
тившись к важному вопросу о его реальной дифференциации. Выше
мы уже затрагивали эту проблему в том ее виде, в каком она пред¬
ставлена на страницах описей, позволивших произвести на основе
предоставленного ими материала количественный анализ интересу¬
ющего нас аспекта. Однако подчеркнем еще раз, что учет фактора
концентрации дворянского фригольда, расположенного в разных
манорах, в руках одного владельца позволяет внести в проблему
дифференциации держаний этого юридического статуса некоторые
коррективы.
Если оставить на время в стороне гигантские владения Теофила
и Роберта Холтов, то окажется, что участками дворянского фри-
124
гольда от 300 до 800 акров (составлявшими по размерам «ядро» сво¬
бодного держания указанного типа, рассосредоточенное по двум-
шести манорам) владели 9 человек из 15. Четверо благородных вла¬
дели мелким фригольдом (от 66 до 122 акров), разбросанным по
двум-трем манорам поместья Рочдейл.
Как следует из данных таблицы 13, 15 человек, сосредоточив в
разных манорах 14 036,7 акра «благородного» фригольда, реально
владеют более чем 4Л (около 88%) площади земли этого юридиче¬
ского статуса, находившейся в руках дворян47. И лишь менее фри¬
гольда приходится на долю тех дворян, которые владеют им в пре¬
делах только одного манора.
Однако для того, чтобы предметно вести речь о дифференциа¬
ции фригольдеров-дворян, настала пора выяснить, каково было ре¬
альное число владельцев благородного фригольда, включая как тех,
кто держит землю во многих манорах, будучи упомянут в описях
многократно, так и тех, кого клерки упоминают лишь однажды в ка¬
честве владельцев свободного держания лишь в одном маноре. Мы
помним, что, согласно «букве» описей в группе маноров Рочдейл на¬
считывалось 95 фригольдеров-дворян. Чтобы получить реальное
число благородных на фригольде, нужно было из 95 вычесть 44, т.е.
число «повторяемости» этих свободных держателей в разных мано¬
рах без учета первого упоминания о каждом из них в описях48. В ито¬
ге полученная цифра 51 отразила реальное число фригольдеров-
дворян в изучаемых манорах, куда входили 15 человек - владельцев
фригольда более чем в одном маноре (от двух до одиннадцати) и 36 -
тех, кто должен был довольствоваться поддержанием хозяйства на
фригольде, сконцентрированном в каком-то одном из 20 маноров
поместья Рочдейл49.
Подводя итог, еще раз отметим, что 15 благородных фригольде¬
ров владеют примерно 88% площади дворянского фригольда, полу¬
чая 83,4% дохода с него. Остальные 36 достаточно «мелких» фри¬
гольдеров-дворян, будучи упомянуты в описях лишь однажды, хозяй¬
ствуют на земле общей площадью 1928,9 акров (в среднем 53,6 акра
на человека); их совокупный доход равняется 838 £, составляя 16,4%
дохода с «благородного» фригольда.
Обратимся, далее, к таблице 15, составленной с целью отразить
процесс истинной дифференциации фригольдеров дворянского типа
как в среде тех, кто владел фригольдом, разбросанным в целом ря¬
де маноров, так и тех, кто не имел такой возможности, довольству¬
ясь ведением хозяйства лишь в одном из них.
Обратимся сначала к первой части таблицы № 15, в которой со¬
средоточены сведения об имущественной дифференциации тех 15
держателей благородного фригольда, которые имели его участки
более чем в одном маноре. Составляя эту таблицу, я основывалась
на тех же самых критериях расслоения владельцев фригольда, ко¬
торыми пользовалась при характеристике этого процесса в среде
125
Таблица 15
Реальная дифференциация дворянского фригольда
(с учетом фактора концентрации владений по манорам)
Держатели
Число
Площадь
Держатели до
60 акров
Держатели
60-119 акров
держа¬
телей
в акрах
Число
Площадь,
в акрах
Число
Площадь,
в акрах
имеющие
фригольд
больше чем в
одном маноре
15
14 036,7
3
244,7
имеющие
фригольд в
одном маноре
36
1928,9
20
347
13
1008
Всего
51
15 965,6
20
347
16
1252,7
фригольдеров-дворян в целом (см. табл. 12) и которые в принципе
приняты для характеристики фригольда в отечественной историо¬
графии. Идентичность критериев дифференциации является непре¬
менным условием работы с документами манориальной исто¬
рии, обеспечивая сопоставимость результатов количественного
анализа имущественного положения держателей того или иного со¬
словного статуса по описям с реальным положением дел в указан¬
ной области.
Итак, мы видим, что шестеро из 15 фригольдеров-дворян скон¬
центрировали в своих руках по разным манорам ряд участков земли
размером от 120 до 500 акров общей площадью более чем 2200 ак¬
ров. Каждый из представителей этого «благородного» фригольда,
среднего по размерам, мог владеть примерно 370 акрами земельной
площади. Мелких фригольдеров в среде упомянутых 15 человек
оказалось совсем мало: мы не находим никого, кто владел бы участ¬
ками «свободной» земли размерами до 60 акров; тех же, кто хозяй¬
ствовал на участках фригольда площадью от 60 до 119 акров, распо¬
ложенных в разных манорах, оказалось всего трое. Это были уже
упомянутая нами Катерина Холт, а также Эдуард Аткинсон и
Чарльз Холт.
Крупным фригольдом (от 500 до 999 акров) владели четверо
благородных из 15; каждый из них в среднем сконцентрировал в сво¬
их руках почти по 700 акров земли упомянутого юридического ста¬
туса, расположенной в разных манорах поместья Рочдейл.
И наконец, два упомянутых нами эсквайра, Теофил Холт и Ро¬
берт Холт, принадлежа к «фригольдерской аристократии», сосредо-
126
Держатели 120-499 акров
Держатели 500-999 акров
Держатели 1000
и больше акров
Число
Площадь,
в акрах
Число
Площадь,
в акрах
Число
Площадь,
в акрах
6
2218,9
4
2766,6
2
8806,5
3
573,9
9
2792,8
4
2766,6
2
8806,5
точили в своих руках целых 8806,5 акров земли, разбросанной по
многим (16) манорам.
Судя по таблице 15, можно сказать, пожалуй, что если в среде
фригольдеров-дворян и имела место некоторая дифференциация, то
она не была дифференциацией классической, привычного для нас
типа, с отчетливым расслоением держателей на немногочисленных
богатеев и значительное количество бедноты, хозяйствующей на
мизерных участках земли. В анализируемом нами случае русло это¬
го процесса было явно направлено в сторону появления на «благо¬
родном» фригольде весьма и весьма зажиточных его владельцев,
чьим прочным материальным позициям мог бы позавидовать лорд
любого крупного манора. Более того. Судя по всему, именно пред¬
ставителям местной владельческой аристократии вроде упомянутых
Холтов манориальная администрация (всегда действовавшая от име¬
ни владельца поместья) давала преимущественное право приобре¬
тать свободную землю (а также землю других юридических катего¬
рий, прежде всего копигольд) в тех манорах, которые по тем или
иным причинам в наибольшей степени их привлекали.
Очевидно, мелким фригольдерам-дворянам в практике помест¬
ной жизни нередко отказывали в праве приращения земельной соб¬
ственности за счет проникновения на «свободную» землю различ¬
ных маноров. Да, видимо, у них и не было реальных шансов хозяй¬
ствовать более чем в одном из них ввиду достаточно невысоких ма¬
териальных возможностей этих людей. Таким образом, «внутрипо-
местная демократия» в среде фригольдеров, которая издавна, ка¬
залось бы, основывалась на их свободном состоянии, принадлежно-
121
сти к сфере общего права и включенности в число всех граждан ко¬
ролевства, оказывалась в реальной жизни манора весьма относи¬
тельной, если не иллюзорной, и на самом деле полностью зависела
от «материального фактора».
Чтобы проверить это предположение, обратимся к анализу час¬
ти таблицы № 15, фиксирующей результаты процесса дифференци¬
ации в среде тех фригольдеров-дворян, которые владели свободной
землей не более чем в одном маноре.
Действительно, мы видим, что среди этих 36 благородных фри¬
гольдеров, сосредоточивших в целом в своих руках около 1930 ак¬
ров земли, совершенно отсутствуют те, кого мы могли бы причис¬
лить к представителям «крупного» держания на общем праве (кате¬
гории держателей от 500 до 1000 акров и выше вовсе отсутствуют
во второй части таблицы 15. Да и «средних» фригольдеров в числе
тех, кто вынужден был хозяйствовать на земле лишь одного мано¬
ра, мы можем насчитать очень немного. Их всего трое - тех, кто со¬
средоточил в своих руках в одном маноре некрупные (для фриголь¬
да данного региона) участки земли средним размером около 190 ак¬
ров. Зато в таблице представлены 33 мелких фригольдера-дворяни-
на, владевших участками земли до 120 акров. Более того, и в их сре¬
де мы можем выделить 20 человек тех, кто довольствовался хозяй¬
ствованием на участках свободной земли площадью не более чем в
2 виргаты (60 акров). В среднем на одного такого фригольдера при¬
ходилось чуть более 17 акров, однако на самом деле, как явствует
из текста описей и как уже отмечалось выше, некоторые благород¬
ные фригольдеры могли довольствоваться крохотными участками
в 5-7 акров.
Но, откровенно говоря, и эти выводы, касающиеся реальной
дифференциации дворянского фригольда, не отражают полностью
самого процесса приращения земельных владений в сфере держания
на общем праве. На самом деле было бы очень интересно просле¬
дить специфику этого, как выясняется, весьма динамичного процес¬
са, хотя протекавшего, если верить описям, казалось бы, и неспеш¬
но внутри замкнутого мира английского манора.
Чтобы яснее представить себе эту специфику, обратимся к срав¬
нению двух таблиц, фиксирующих «иллюзорные» итоги дифферен¬
циации в среде фригольдеров-дворян, которые были подготовлены
на основании сведений описей, без учета фактора концентрации
фригольдерами владений в разных манорах (см. табл. 12) и - итоги
реальные, полученные на основе учета указанного фактора, кото¬
рые оказалось возможным представить в таблице 16.
Как видно из таблицы 16, процесс реальной дифференциации в
среде фригольдеров-дворян зашел довольно глубоко: мы находим
всего 9 фригольдеров - «середняков» (17,6% общей численности
благородных, реально составлявшей 51 чел.), которые сосредоточи¬
ли в своих руках вполне пропорциональное количество земли (17,5%
128
Таблица 16
Реальная дифференциация дворянского фригольда
Итоговые данные
Категория
держателей
Число
% к общему
числу
Площадь,
в акрах
% к общей
площади
До 60 акров
20
39,2
347,0
2,3
60-119"
16
31,4
1252,7
7,8
120-499"
9
17,6
2792,8
17,5
500-999"
4
7,8
2766,6
17,3
1000 и выше
2
4,0
8806,5
55,1
Итого:
51
100
15 965,6
100
дворянского фригольда). Шестеро зажиточных и сверхзажиточных
держателей земли на общем праве, составляя немногим более 11%
общей численности, сосредоточили, однако, в своих руках 72,4%
площади «благородного» фригольда. Зато 36 мелких фригольдеров
(70,6% общей численности) хозяйствовали на площади, которая в
процентном выражении составляла цифру лишь чуть более 10. Что
касается 20 беднейших фригольдеров, входивших в только что ука¬
занную категорию, то они все вместе, оказывается, владели всего
лишь 347 акрами «свободной» земли (2,3%), что составляло в сред¬
нем только по 17,4 акра на каждого!
Если мы сравним первые строки таблиц 12 и 16, которые содер¬
жат цифровые данные о представителях только что упомянутой ка¬
тегории благородных фригольдеров, то увидим, что реальная чис¬
ленность этих свободных держателей оказалась намного ниже той,
которая зафиксирована в описях: если документы поместья Рочдейл
фиксируют 48 мельчайших держателей «благородного» фригольда
(51,6% общего состава по источнику), то согласно моим данным, от¬
ражающим реальное перемещение земли в манорах, их насчитыва¬
ется всего 20 человек (39,2% реального состава). Вполне понятно,
что уменьшилась и реальная площадь земли, сосредоточенной в ру¬
ках этих 20 держателей: она составила 347 акров, что на 638,7 акра
меньше той площади, которая зафиксирована описями.
Возникает вопрос: куда «исчезли» те 28 человек, чьи условия
держания, как кажется, отражены в описи поместья Рочдейл в 30-е
годы XVII в. и которые, согласно этой описи, сосредоточили в своих
руках указанные 638,7 акров «свободной» земли? Получить ответ на
этот вопрос представляется тем более важным, что и таблица 15,
проанализированная нами ранее, свидетельствует о реальном нали¬
чии в поместье Рочдейл всего 20 благородных держателей земли на
общем праве, причем имеющих держания не более чем в одном ма-
5. Винокурова М.В.
129
норе этого поместья и входящих в категорию мельчайших фриголь¬
деров.
Ответ на поставленный вопрос может лежать лишь в одной пло¬
скости: фригольдеров, которые на первый взгляд могут показаться
«держателями-фантомами», на самом деле следует искать в среде
тех 15 благородных, которые «сколачивали» свои владения за счет
приобретения «свободной» земли сразу во многих манорах поместья
Рочдейл. Вполне очевидно, что, собирая участки фригольда в раз¬
ных манорах, большинство из этих людей не гнушалось приобрете¬
нием самых мелких держаний на общем праве; именно поэтому их
имена нередко присутствуют в тех разделах описей, которые фикси¬
руют держателей участков фригольда до 60 акров.
И действительно, если мы заглянем в текст описей разных мано¬
ров поместья Рочдейл, то увидим, что наше предположение полно¬
стью подтверждается. Так, например, обнаруживается, что эсквайр
Роберт Холт, владелец, как уже упоминалось, огромного участка
фригольда более чем в 3500 акров, собранного им в 11 манорах, зна¬
чится в описи одного из них (Уайтверф) как держатель всего-навсе¬
го 12 акров земли упомянутого юридического статуса. Генри Радк-
лифф, благородный, владеет, наряду с крупным участком фриголь¬
да в 720 акров, «записанным» за ним в маноре Марлэнд, и семнадца¬
тью акрами «свободной» земли в Волстенхолм. Другой держатель,
эсквайр Эдуард Баттерсверф, владеет сразу тремя участками «мел¬
кого» фригольда в 32, 25,5 и 18,5 акров, расположенными соответ¬
ственно в манорах Ньюболд, Клегг и Блэтчингверф - и это наряду с
вполне компактными блоками «свободной» земли площадью более
двухсот акровг каждый в трех других манорах комплекса Рочдейл.
Джентльмен Роберт Ховорф, «собравший» свободные земли в че¬
тырех манорах и приобретший особенно крупный участок фриголь¬
да (в 300 акров) в маноре Вердал, не погнушался тем не менее при¬
совокупить к своим владениям крохотные участки в 4,8 и 15 акров в
манорах Уардл и Тодморден. Другой «благородный», Абель Бакли,
зафиксированный описью манора Вардлверф как владелец фри¬
гольда в 293 акра, значится в описи манора Спотлэнд как лицо, хо¬
зяйствовавшее на «свободной» земле площадью всего 14,5 акров!
А эсквайр Эдуард Аткинсон, чьи владения, расположенные в трех
манорах, правда, являлись самыми скромными, составляя всего
66,2 акра, тем не менее в качестве одной из «составляющих» этих
владений приобрел участок всего в 2 акра!
Чтобы более наглядно представить себе анализируемую специ¬
фику процесса «приращения» земельных владений в сфере держа¬
ния на общем праве (за счет концентрации мелкого фригольда в ру¬
ках держательской аристократии), обратимся к таблице № 17, со¬
держащей подробные сведения об указанном процессе.
Мы видим, что данные нашей таблицы, содержащей 28 упомина¬
ний о приобретении мелкого фригольда в описях различных мано-
130
Таблица 17
Концентрация мелкого (до 60 акров) фригольда
в руках фригольдерской аристократии
Фригольдер
Количество
маноров
Названия маноров
Площадь
участков фри¬
гольда, в акрах
1. Теофил Холт
2
Clegg, Buttersworth
30,1; 34
2. Роберт Холт
1
Whiteworth
12
3. Сэвил Радклифф
1
Butterworth
20,8
4. Генри Радклифф
1
Wolstenholm
17/
5. Эдуард Баттер-
сверф
3
Newbold, Clegg,
Blatchingworth
32; 25,5;
18,5
6. Йордан Чадвик
3
Clegg, Newbold,
Blatchingworth
10; 18; 45
7. Роберт Ховорф
2
Wardle, Todmorden
4,8; 15
8. Джералд Скоф-
филд
3
Todmorden, Clegg,
Hollingworth
10; 10,5;
28,5
9. Абель Бакли
1
Spotland
14,5
10. Джон Белфилд
1
Spotland
20,5
11. Джеймс
Хеллиуэлл
2
Hundersfield,
Blatchingworth
21,5; 15,5
12. Сэмюэль Хамер
1
Wardle worth
55
13. Чарльз Холт
2
Walsden,
Blatchingworth
21; 20
14. Катерина Холт
2
Wardleworth,
Spotland
32; 40,5
15. Эдуард Аткинсон
3
Buersdale,
Buttersworth,Clegg
52; 2; 12,5
15
28 упоминаний
28 записей
638,7
ров поместья Рочдейл в основном представителями фригольдерской
«верхушки», предоставляют сведения как раз о тех самых 28 случа¬
ях, которые свидетельствуют о мнимом исчезновении ряда держате¬
лей со страниц описей, а на самом деле еще более ярко иллюстриру¬
ют процесс обогащения тех 15 свободных держателей на общем пра¬
ве, которые приобретали землю более чем в одном маноре, не гну¬
шаясь при этом и мелкими участками, зафиксированными в описях
не более чем трех маноров на имя каждого из 15 упомянутых благо-
5*
131
родных фригольдеров. Итоговое количество таких фиксаций в опи¬
сях и составило, как показывают наши данные, «искомую» цифру
28. Самое интересное и даже удивительное состоит в том, что с точ¬
ностью до десятой акра совпали и данные о площади участков мел¬
кого фригольда, зафиксированного за его крупными владельцами
в разных манорах (638,7 акра), с разницей между этой зафиксиро¬
ванной описями площадью держаний указанного статуса и реальны¬
ми данными, полученными мною в результате подсчетов
(ср. табл. 12 и 16).
Таким образом, проведенный выше количественный анализ с
неопровержимой точностью иллюстрирует динамику процесса
«приращения» свободного держания в разных манорах не только за
счет концентрации в одних руках (руках «благородных») крупных
земельных участков, но и за счет собирания ими мелких и даже
мельчайших «гранул» земли этого юридического статуса.
Из сравнения упомянутых таблиц следует также, что процесс
«приращения» «благородного» фригольда совершался и за счет
концентрации в руках немногих «средних» по величине его участ¬
ков (от 120 до 500 акров): об этом свидетельствует явное различие
в наших таблицах как численности фригольдеров «средней руки»
(21 и 9), так и площади указанного типа держаний (5145 и 2792,8 ак¬
ра). Мы можем предположить, судя по этим цифрам, что часть бла¬
городных фригольдеров из известных нам 15 джентльменов, соби¬
равших землю в разных манорах, сконцентрировала в пределах сво¬
их владений и те 2352,2 акра земли «среднего» фригольда, которые
представляют собой разницу в площади этого типа свободного дер¬
жания в том виде, в каком она (эта площадь) зафиксирована в опи¬
сях, и реальной ее величиной, выявленной на основе учета фактора
концентрации владений. Но прежде чем назвать конкретных лиц из
числа знакомых нам 15 джентльменов, занимавшихся концентраци¬
ей фригольда за счет приращения не только крупных, но и средних
его участков, отметим имена тех девятерых «благородных», кото¬
рые зафиксированы в таблице 16 как держатели «средней руки»,
сосредоточившие в целом 2792,8 акра этого вида свободного держа¬
ния (см. табл. 18).
Как следует из таблицы, только трое из девяти человек фри-
гольдеров-дворян держат «средний» фригольд в одном-единствен-
ном маноре; так называемый «чистый» или компактный «средний»
фригольд50. Это Ричард Холт (наследник Роберта Холта, неодно¬
кратно упоминаемого выше), на имя которого в описи манора Уол-
стенхолм было зафиксировано 142,5 акра «свободной» земли, при¬
носившей 32,5 фунта годового дохода. Это также Джордж Трэвис,
эсквайр, чье держание в 230 акров фригольда датировано в описи
манора У ал еден 20 февраля 1599 г. как некое пожалование (grant) от
лиц благородного происхождения: его отца (тоже Джорджа ), а так¬
же эсквайров Гуго Хурлестона и Джона Наталла из Inn Tample, яв-
132
Таблица 18
Благородные держатели «средней руки»
Имя
Количество
маноров
Суммарная площадь в акрах
1. Абель Бакли
3
421,5 (293+ 14,5 + 114)
2. Джеймс
6
319,3 (126 + 90,8 + «blank» + 21,5 + 15,5 + 65,5)
Хеллиуэлл
3. Джон Бэл-
2
379,5 (359 + 20,5)
филд
4. Джеральд
3
476,3 (472 + 10,75 + 38,5)
Скоффилд
5. Роберт
4
499,8 (180+300+4,8+15)
Ховорф
6. Сэмюэл
2
122,5 (55+67,5)
Хамер
7. Ричард Холт
1
142,5
8. Джордж
1
230
Трэвис
9. Сэмюэль
1
201,4
Бамфорд
Итого:
23
2792,8
лявшихся до совершеннолетия Джорджа-младшего его опекунами.
Наконец, Сэмюэль Бамфорд, благородный из манора Волстенхолм,
зафиксирован описью этого манора как держатель участка фри¬
гольда площадью в 201,4 акра, с которого он получает годовой до¬
ход в 90,5 £ и платит лорду номинальную ренту, представлявшую со¬
бой ежегодное приношение лорду в виде розы и одного зернышка
перца. Таков, вкратце, отмеченный описями имущественный облик
благородных держателей «чистого» фригольда средних размеров.
Что касается шести остальных благородных держателей «сред¬
ней руки», то их фригольд, размеры которого колебались у каждо¬
го от 120 до 499 акров, не был компактным, а состоял, как видно из
таблицы 18, из нескольких средних, мелких и мельчайших участков,
разбросанных в разных манорах (от 2 до 6). Примечательным, одна¬
ко, является тот факт, что в пяти случаях из шести земельное ядро
упомянутых участков фригольда средней величины составляли весь¬
ма основательные «блоки» площадью 293 акра (Абель Бакли),
126 (Джеймс Хеллиуэлл), 359 (Джон Бэлфилд), 472 (Джеральд
Скоффилд), 180 и 300 акров (Роберт Ховорф). И только фригольд
Сэмюэля Хамера состоял из некрупных участков в 55 и 67,5 акров.
Итак, теперь мы знаем имена и условия держаний 9 фри¬
гольдеров, реально хозяйствовавших на земле, площадь которой в
133
целом не превышала 500 акров в каждом из упомянутых случаев и
составляла в сумме, как уже упоминалось, 2792,8 акра.
Посмотрим же далее, какие еще операции могли производиться с
фригольдом средней величины в глубинах маноров поместья Роч¬
дейл. Для вскрытия их динамики пришлось проделать весьма нелег¬
кую работу: надо было выяснить, каким образом и между какими дер¬
жателями были распределены те 2352,2 акра, которые составляли
разницу в его суммарной площади для категории «благородных», хо¬
зяйствовавших на участках от 120 до 500 акров (ср. данные табл. 12 и
16 для указанной категории фригольдеров: 5145 - 2792,8 = 2352,2 ак¬
ра). Когда проводится работа подобного рода, приходится вновь и
вновь вчитываться в источники, отыскивая нужных людей, анализи¬
руя условия их держаний. Самая распространенная ошибка в процес¬
се этого поиска состоит в том, что исследователь, утомленный посто¬
янной аналитической работой, нередко стремится увидеть реального
человека там, где нужно искать лишь его имя, зафиксированное опи¬
сью или описями. Так было и со мной: в течение нескольких часов я
тщетно пыталась найти в документах 12 человек51 благородных дер¬
жателей участков «среднего» фригольда из числа как тех, уже знако¬
мых нам 15 джентльменов, каждый из которых собирал свои владе¬
ния по разным манорам, добиваясь при этом ощутимых результатов в
виде компактных блоков держания на общем праве, сосредоточенно¬
го в одних руках, так и других фригольдеров, не занимавшихся кон¬
центрацией фригольда. А ведь речь должна была идти о том, чтобы
отыскать в документах не 12 лиц, а 12 упоминаний о тех или иных лю¬
дях, которых в реальности могло быть гораздо меньше и которые, со¬
бирая, вдобавок к крупному (а иногда и мелкому), средний по разме¬
рам фригольд, просто неоднократно были упомянуты описями раз¬
ных маноров. На самом деле этих «собирателей» среднего фригольда
оказалось всего 5 человек; все они из числа тех, кто концентрировал
свободное держание в разных манорах владельческого комплекса.
Сведения об этих держателях содержатся в таблице 19.
Итак, реальное количество фригольдеров-дворян «средней ру¬
ки» свелось от цифры 21 к упоминаемой выше цифре 9 за счет
12 случаев распределения «среднего» по размерам фригольда между
пятью свободными держателями, чьи имена представлены в табли¬
це. Если эсквайры Йордан Чадвик и Сэвилл Радклифф наряду с
«крупным» фригольдом имели лишь по одному участку держания на
общем праве средней величины (275,9 и 214,4 акров соответствен¬
но), то Теофил Холт, Эдуард Баттерсверф и особенно Роберт Холт
пополняли свои основательные земельные запасы за счет концент¬
рации в своих руках не только мелкого, но и «среднего» фригольда
в разных манорах (от 2 до 5, как следует из нашей таблицы).
В таблицах 12 и 16 отражен процесс увеличения площади круп¬
ного благородного фригольда (категории его владельцев от 500 до
999 акров и выше) за счет концентрации его владельцами участков
134
Таблица 19
Концентрация «среднего» фригольда
Имя
Количество ма¬
норов с участка¬
ми дворянского
фригольда от
120 до 199 акров
Названия маноров
Площадь участ¬
ков фригольда,
в акрах
1. Эдуард
Баттерсверф
3
В utters worth, Wardle,
Werdle
220,9; 120,8;
183,3
2. Роберт Холт
5
Spotland, Hundersfield,
Blatchingworth,
Waldle, Clegg
131; 429,9;
137; 179; 123
3. Йордан
Чадвик
1
Blatchingworth
275,9
4. Сэвилл
Радклифф
1
Walsden
214,4
5. Теофил Холт
2
Walstenholm, Spotland
208; 129
5 человек
12 упоминаний
12 записей
2352,2 акров
среднего и мелкого фригольда. В отличие от постоянно уменьшаю¬
щейся площади среднего и мелкого держания на общем праве, ре¬
альная совокупная площадь крупного держания этого типа, возрос¬
ла, согласно нашим наблюдениям, на 3299,5 акров по сравнению с
той совокупной площадью, которую фиксируют описи (сравните из¬
менения площади в таблицах 4 и 5). Полученная цифра примерно со¬
ответствует52 реальным «уменьшениям» совокупной площади мел¬
кого и среднего фригольда, составляющей 2990,9 акра. В чьих руках
был сконцентрирован крупный фригольд, мы уже выяснили выше,
анализируя размеры и условия держаний 15 представителей фри-
гольдерской аристократии группы маноров Рочдейл.
Таким образом, становится понятным, что специфика дворян¬
ского фригольда в графстве Ланкашир в раннее Новое время по
сравнению, в частности, с юго-западным регионом страны, состоя¬
ла, прежде всего, в наличии огромных блоков земли этого юридиче¬
ского статуса, площадь которых подчас достигала не сотен (как в
Уилтшире), а тысяч акров. Думается, что этот факт можно объяс¬
нить не только тем, что в нем в какой-то мере мог проявляться итог
субинфеодации королевского домена53, длившейся на протяжении
Средневековья и выражавшейся в «росте» маноров и появлении
«блоков» дворянского фригольда - процесс, конечный результат ко¬
торого, возможно, фиксируют наши описи. Особенность отмечен¬
ного явления состоит еще и в том, что, как показывает анализ ис¬
точников, внутренним импульсом процесса генезиса крупного «бла-
135
городного» фригольда за счет среднего и мелкого в данном регионе
в период аграрной революции являлись земельные передвижки вну¬
три маноров, инициируемые фригольдерской аристократией, и про¬
водимые, по всей видимости, под покровительством манориальной
администрации. О «разрешающей» роли последней в процессе внут¬
ренних перемещений земельной собственности свидетельствует тот
факт, что подобного рода операции с собственностью своего «бра-
та-фригольдера», благородного по происхождению и защищенного
общим правом страны (а не «низкого» держателя по обычаю мано¬
ра), могли производиться крупной фригольдерской аристократией
лишь на основе выкупа с разрешения лорда или замещающего его
стюарда, решение о чем принималось в курии.
Очевидно, что хозяйственная деятельность фригольдеров-дво-
рян на огромных участках свободной земли, по размерам прибли¬
жавшихся подчас к крупным манорам, была прежде всего выгодна
им самим - достаточно высокий доход, получаемый с этого фри¬
гольда (при низких рентах) дает основание предположить коммерче¬
скую направленность этой деятельности, а людей, занимающихся
ею, отнести к представителям крупного джентри указанного регио¬
на. Так, выше было показано, что если доход с акра земли благород¬
ного фригольда в целом по всему комплексу составлял чуть более
6 s/акр, то доход с акра на крупном (свыше 500 акров) дворянском
фригольде - более чем 11s.
Но была ли такого рода хозяйственная деятельность выгодна
лордам поместья Рочдейл? Низкие ренты крупных фригольдеров-
дворян как будто свидетельствуют о том, что манориальный бюд¬
жет пополнялся явно не за счет благородного фригольда, а скорее за
счет копигольда. Очевидно, терпимое (и даже покровительствен¬
ное) отношение администрации к процессу собирания земель от¬
дельными предприимчивыми фригольдерами-дворянами за счет
ущемления материальных интересов мелких и средних, причем то¬
же благородных, фригольдеров внутри самих маноров (вкупе с про¬
никновением на землю как «классического», так и «древнего» копи¬
гольда, о чем подробнее говорилось ранее) могло объясняться лишь
одним обстоятельством: высоким, «выше обычного», сословным
статусом тех, кто занимался выявленной концентрацией земли.
И действительно, если заглянуть в текст описей, то мы увидим, что
иногда рядом с именами особо отмеченных нами 15 фригольдеров,
помимо типичных приписок gentleman или esquire, имеются указания
на какие-то исключительные обстоятельства, подчеркивающие уни¬
кальность сословного статуса владельца фригольдера в данном ма¬
норе. Так, например, указывается, что «благородный» Сэвиль Радк-
лифф, вслед за своими предками, владеет одним из крупных участ¬
ков фригольда в маноре Уардл на основании королевского пожало¬
вания за рыцарскую службу с незапамятных времен (точнее, со вре¬
мен Эдуарда I). Предки эсквайров Роберта Холта, Эдуарда Баттер-
136
сверфа и Йордана Чадвика также были отмечены королевскими зе¬
мельными «грантами» за рыцарскую службу. Возможно, что ука¬
занный фактор мог не в последнюю очередь влиять на процесс при¬
обретения земель и поощрение этого процесса манориальными вла¬
стями. Кстати, именно трое последних фригольдеров из 15 выделен¬
ных нами, владели землей в наибольшем количестве маноров: один¬
надцати, шести и пяти соответственно (Сэвилю Радклиффу удалось
собрать земли в трех манорах).
Итак, мы не наблюдаем в Ланкашире 20-х годов XVII столетия
тех «операций» с фригольдом, которыми была отмечена в это же
время деятельность графов Пемброков в Уилтшире по превраще¬
нию свободного держания в более выгодные им копигольд и аренду,
проходившему с нарушением общего права. Операции с фриголь¬
дом, согласно северному54 их типу, происходили не на стыке «статус¬
ного состояния» земель (фригольд - копигольд; фригольд -аренда),
а на «внутристатусном» уровне, проявляющемся в росте крупного
благородного фригольда за счет среднего и мелкого: свободное дер¬
жание в 20 манорах поместья Рочдейл в Ланкашире перед револю¬
цией не исчезает (как именно в эти же годы в Уилтшире), а процве¬
тает, свидетельствуя об особых условиях его развития в указанный
период.
Однако, надеюсь, удалось выяснить, что наличие здесь гораздо
более крупных блоков дворянского фригольда (по сравнению с
Юго-Западом) и отсутствие данных о превращении его в другие ви¬
ды держаний, свидетельствует все же не о статике аграрного разви¬
тия на севере Англии, а просто о динамике иного рода, динамике,
которая была не явной, а скрытой, протекая внутри самого фри¬
гольда и способствуя превращению в данном регионе этого вида
держания, сконцентрированного в руках английского джентри, в ис¬
точник значительных доходов.
Клирики, «горожане» и крестьяне
на фригольде поместья Рочдейл
Проблема «манор-город»
в Англии раннего Нового времени
Существовал ли в Рочдейле «церковный» фригольд?
Ответим на этот вопрос сразу: особенностью описей маноров
комплекса Рочдейл является то обстоятельство, что они практиче¬
ски не фиксируют церковного фригольда. Если в манорах Пембро¬
ков в Уилтшире нами были зафиксированы для последней трети
XVI в. пять держателей с соответствующей припиской cliricus (4,9%
общей численности фригольдеров, владевшие 6,5% земли), то описи
маноров поместья Рочдейл свидетельствуют о наличии в нем лишь
137
одного духовного лица - приходского священника викария Генри
Тилсона. Однако примечательным является то обстоятельство, что
в интерполяциях к описям маноров Каслтон и Вардлверф, которые
фиксируют два земельных участка Генри Тилсона в поместье Роч¬
дейл, содержатся некоторые сведения не только об условиях его
держаний, но и данные, проливающие свет на этапы жизненного пу¬
ти этого человека с необычной судьбой55. Не хочется упускать ред¬
кого и ценного шанса расширить познавательные возможности на¬
ших документов за счет соединения исследования аналитического
плана по социально-экономической истории с отраженной в источ¬
никах «зарисовкой» отдельной человеческой жизни (опять-таки слу¬
чай, выпадающий из общего ряда) - вот поэтому я и предлагаю чи¬
тателю историю Генри Тилсона.
Генри Тилсон, сын Генри Тилсона, родился в поместье Мидглей,
приход Галифакс, Ланкашир и был крещен 13 октября 1577 г. Вско¬
ре он поступил в Balliol College (Оксфорд), по прошествии трех лет
получил степень бакалавра, а еще через три - магистра искусств.
В октябре 1615 г., в возрасте 38 лет, он был назначен викарием Роч¬
дейла и в течение длительного времени исправно отправлял эту
службу. Так, например, как свидетельствуют наши материалы, Ген¬
ри Тилсон помимо своих прямых обязанностей духовного лица вел
Регистрационные книги местной приходской церкви - их листы ис¬
писаны его изящным почерком. Свидетельство о том, что некий йо¬
мен Ричард Линней, назначив перед смертью душеприказчиком сво¬
его дядю Йордана Чадвика из манора Хили, распорядился передать
через последнего «мистеру Генри Тилсону» {to Mr. Henrie Tilson),
клирику, викарию Рочдейла, свою лучшую одежду и «греческий ле¬
ксикон» - Greeke lexicon (!), помимо чувства умиления, возникающе¬
го от осознания уровня образованности простого крестьянина и его
приверженности Церкви, вызывает еще и интуитивное чувство по¬
нимания того, что Генри Тилсон мог пользоваться заслуженным
уважением в поместье не только как духовное лицо, но и как чело¬
век, занимающийся насущными проблемами прихожан. Об этом со¬
вершенно определенно свидетельствует еще один любопытный до¬
кумент, представленный в одной из интерполяций к нашим источни¬
кам, датированный 21 марта 1621 г., подписанный самим викарием и
адресованный эсквайру Эдуарду Лею - в нем содержится разреше¬
ние Генри Тилсона, данное упомянутому эсквайру, на «обзаведение»
персональной скамьей в местной церкви: «... мы даем наше разреше¬
ние Эдуарду Лею из Рочдейла с тем, чтобы он возвел {erect) на сво¬
бодном месте напротив маленькой двери в южной части приходской
церкви... скамью для себя, названного Эдуарда Лея, своей жены и се¬
мьи с тем, чтобы сидеть и слушать божественную службу и пропо¬
ведь {devine service and sermon)...»56.
4 июня 1620 г. Генри Тилсон женился на Грейс Чадвик, дочери
богатого торговца из Clegg Hall; от этого брака родились дети: До-
138
роти (крещена 1 июля 1621 г.), Генри (крещен 14 марта 1623 г.),
Маргарет (крещена 7 мая 1626 г.), Джон (16 ноября 1628 г.), Натан
(30 января 1630 г.) и Томас (15 мая 1636 г.).
Семью надо было кормить, и Генри Тилсон, вопреки установле¬
ниям канонического права о том, что приходские священники долж¬
ны жить с духовных бенефициев и не отягощать свое бренное суще¬
ствование приобретением земельной собственности, обзаводится
участками земли в двух манорах поместья - их-то и регистрируют
наши описи. Один из этих участков, зафиксированный в источниках
в качестве фригольда манора Каслтон, был довольно внушитель¬
ным - около 209 акров. В его состав входили несколько огорожен¬
ных «блоков» пашни и пастбища, в сумме составляющие чуть более
51 акра, сады «около Воробьиной горы», участки луга возле речки
Роч, обширные земли «у болота» площадью более 50 акров, пусто¬
ши и т.д. Семья Генри Тилсона получала также в указанном маноре
доход, поступавший от содержания «шести домов вдоль Церковной
улицы (Church Street) к северу от речки Роч». Совокупный годовой
доход Тилсонов в данном маноре составлял 84 £ - цифра, безуслов¬
но свидетельствующая как о рачительном хозяйствовании, так и о
том, что это земельное держание явно было основой материального
благополучия большой семьи приходского священника. В другом
маноре, Варделверф, Тилсон владел свободной землей общей пло¬
щадью 17,5 акров, состоящей из двух огороженных участков луга,
которые в совокупности приносили доход в 3 £ и 6 s.
К сожалению, источник на основании этого единичного приме¬
ра церковного фригольда не дает ни малейшей возможности опре¬
делить хозяйственную специфику этого вида свободного держа¬
ния - слишком мало данных сообщается описью для того, чтобы
«посметь» сделать хоть какие-то выводы обобщающего характера.
Скорее, наоборот, данные о материальном состоянии семьи свя¬
щенника, отраженные в описях, служат немаловажной иллюстра¬
цией к описанию его жизненного пути: весьма странный феномен,
совсем нехарактерный для исследования социально-экономическо¬
го характера.
В качестве викария Рочдейла Генри Тилсон прослужил около
20 лет; в 1635 г. ему пришлось сложить с себя эти обязанности в свя¬
зи с «переводом» в Дублин на место декана кафедральной церкви
Святой и Неделимой Троицы, о чем свидетельствует прошение об
отставке, датированное 3 апреля указанного года, написанное рукой
викария. Тилсон покидает Рочдейл, в котором он провел 20 лет от¬
носительно спокойной и безбедной жизни, ради весьма опасного
возвышения в церкви, к которому, впрочем, судя по документам, он
отнюдь не стремился сам: дело в том, что еще в начале 30-х годов
XVII в, он назначается (по протекции епископа Бриджмена) капел¬
ланом графа Страффорда, одного из главных советников Карла I,
назначенного лордом-наместником английской короны в Ирландии.
139
Как известно, Страффорд, будучи ярым поборником англиканской
церкви, отличался крайней ненавистью, с одной стороны, к пурита¬
нам, с другой - к католикам, особенно к ирландским католикам-ре-
кузантам, в среде которых он с помощью самых жестоких мер пы¬
тался достичь религиозного «единообразия» на английский (вер¬
нее - англиканский) манер, и прежде всего путем введения в Ирлан¬
дии Суда Высокой комиссии (высший церковный суд). Страффорд
известен также политикой «землеустройства» в Ирландии, и в част¬
ности, попыткой насильственного устройства плантаций в Коннауте
и Ормонде с целью реальной конфискации ирландских земель в
пользу английской короны. Именно этого человека в начале 30-х го¬
дов XVII в. Тилсон время от времени и должен был сопровождать
в его поездках по Ирландии.
Характеризуя Тилсона в своем письме от 29 июня 1632 г., адре¬
сованном Страффорду, епископ Бриджмен положительно отзывал¬
ся о нем: «...я не назвал бы в моем диоцезе ни одного человека, ко¬
торого я мог бы порекомендовать Вам с большим удовольствием...
Многие и многие годы Вы можете управлять королевством к вящей
его славе с помощью таких людей...»57. Очевидно, это письмо возы¬
мело свое действие на графа, и тот смог убедительно ходатайство¬
вать в пользу Тилсона перед монархом: капелланом графа, а впос¬
ледствии деканом Церкви Святой Троицы в Дублине был назначен
именно Тилсон, а не Джон Максвелл, епископ из Росса, как хотел то¬
го ранее сам король58.
Итак, Генри Тилсон с семьей поселился на Castle Street в Дубли¬
не. 3 апреля 1635 г., как мы упоминали, он сложил с себя обязанно¬
сти викария Рочдейла, написав прошение об отставке. Вскоре он
становится вице-канцлером Университета в Дублине, а также полу¬
чает пребенду в Соборе святого Патрика, о чем свидетельствует
«патент» от 11 мая 1635 г., упоминаемый в нашем источнике.
Друг Страффорда, Лода и Бриджмена, Тилсон был поборни¬
ком англиканской церкви {maintained High Church views); пурита¬
низм имел в его лице в «ирландский период» весьма строгого оп¬
понента; он был, подобно Страффорду, «непреклонен, умерен и
мудр»59. Его «процветание» в Ирландии, однако, не могло длиться
долго: в начале 40-х годов там разразилось восстание местного на¬
селения против англичан, во время которого (в августе 1641 г.)
дом Тилсона в Дублине был разграблен (в частности, восставшие
сожгли прекрасную библиотеку). Общий ущерб, причиненный в
результате этих насильственных действий семейству Тилсонов, со¬
ставил 400 £.
Епископ был вынужден спасаться бегством и нашел себе приют,
благодаря покровительству одного из родственников Страффорда,
сэра Вильяма Сэвиля, недалеко от Рочдейла, в местечке под назва¬
нием Сутхилл Холл (странная прихоть судьбы, возвратившей епи¬
скопа к концу его жизни в те края, где он когда-то начинал свою де-
140
ятельность в должности простого викария!). Сутхилл Холл некогда
принадлежал сэру Джорджу Сэвилю, рыцарю, имя которого дваж¬
ды упоминается на страницах описей манора Рочдейл как опекуна
двух зажиточных фригольдеров60. На дочери Джорджа Сэвиля был,
оказывается, женат сам знаменитый граф Страффорд.
Поселившись в Сутхилл Холле и оказавшись опять в очень
стесненных материальных обстоятельствах, Генри Тил сон на ста¬
рости лет (в то время ему было уже 68) был вынужден зарабаты¬
вать на жизнь своей огромной семьи, разросшейся к тому времени
до 13 человек (дети женились и выходили замуж, появились внуки)
подчас весьма неожиданными способами, которые, может быть, не
всегда соответствовали убеждениям этого весьма строгого, судя по
отзывам современников, человека. Как свидетельствуют докумен¬
ты, он, например, во время «приостановки епископата» в Англии в
эпоху гражданских войн, основал так называемую «Гостиную Епи¬
скопа - The Bishop's Parlour» (освятив для этой цели специальный
зал в Сутхилл Холл), где тайно, за определенную мзду, посвящал
ищущих истины у Бога в духовный сан. Кроме того, раз в неделю
он был вынужден посещать некое забытое Богом местечко в горах
под названием Cumberworth с тем, чтобы читать проповеди местно¬
му населению, почти сплошь состоявшему из пуритан, коих епи¬
скоп Тил сон некогда так презирал! И все это за мизерную плату
16 фунтов в год. В письме своему другу, почтенному джентльмену
по имени Джордж Радклифф, когда-то работавшему секретарем
все у того же графа Страффорда, которого в описываемое время
уже давно не было в живых (письмо датировано 1651 г.), Тилсон
жалуется на своих прихожан: «...я знал, что я найду огромное ста¬
до паршивых овец - great companie of scabbed sheepe»6]. Тем не ме¬
нее это «стадо паршивых овец» надо было пасти, несмотря на ду¬
шевные муки, и Тилсон даже был вынужден пойти навстречу мест¬
ным пуританам, несмело требовавшим фу murmuring), чтобы он
читал им не одну проповедь в течение часа, а две, по двадцать ми¬
нут каждую.
Так, в трудах ради хлеба насущного проходили последние дни
того, кто когда-то начинал молодым в этих местах и был полон ес¬
ли не радужных надежд, то по крайней мере - вполне довольство¬
вался тем «хлебом», который получал с двух владений в поместье
Рочдейл, зафиксированных нашими документами - именно с них мы
и начали наше повествование о своеобразной судьбе человека, чье
имя возникло почти случайно.
Тилсон окончил свое земное существование в 1655 г., в возрасте
78 лет. Он был похоронен 2 апреля в стенах приходской церкви
Dewsbury, в ее юго-восточной части. Наверное, и до сего дня сохра¬
нилось упомянутое в наших источниках мраморное надгробие с гру¬
бо начертанной надписью, свидетельствующей о том, что жил ко¬
гда-то на свете преподобный (reverendi in Christo) Генри Тилсон.
141
Феномен «манор-город»
в Англии раннего Нового времени
«Городской» фригольд Рочдейла
Прежде чем предпринять анализ городского фригольда в поме¬
стье Рочдейл, попробуем разобраться в том, что в принципе могли
представлять из себя поселения городского типа Англии периода
раннего Нового времени, иногда обозначаемые в источниках, в том
числе и в источниках по манориальной истории, термином borough.
Так, именью данный термин нередко фигурирует в манориальных
описях графов Пемброков в Уилтшире по отношению к описанию
центра их поместий под названием Вилтон, зафиксированного, тем
не менее, в общем ряду многочисленных маноров этого поместья62.
Двойственное статусное состояние Вилтона, терминологически от¬
раженное в источниках, побудило меня поставить проблему «мано¬
ра-города», т.е. попытаться разрешить вопрос о том, каковы могли
быть типологические характеристики указанного рода поселений,
фиксируемых именно документами манориальной истории, в Анг¬
лии периода раннего Нового времени63.
Итак, оставим на время поместье Рочдейл и вновь вернемся в
Юго-Западную Англию конца XVI - первой трети XVII в.
Признаюсь, что в свое время, работая над книгой по истории ан¬
глийского крестьянства указанного региона, я уделила развитию
Вилтона, может быть, недостаточно внимания в своем исследова¬
тельском рвении показать основные направления аграрного разви¬
тия Юго-Запада. Теперь же, думается, настала пора исправить это
упущение, и прежде всего потому, что специфическое развитие это¬
го манора-города в раннее Новое время является достаточным осно¬
ванием для этого. Так называемые «частные» проблемы, как неред¬
ко случается, вполне могут служить базисом для работы типологи¬
ческого порядка. Разумеется, проводить такого рода работу лучше
очень тщательно, осторожно и взвешенно с тем, чтобы не выдать
желаемого за действительное.
Что же представлял собой Вилтон на стыке XVI и XVII столе¬
тий - город или манор?
Для того, чтобы попытаться разрешить эту проблему, следует
обратиться к использованию выработанных в отечественной исто¬
риографии критериев средневекового европейского города как ито¬
га и наиболее яркого выражения общественного разделения труда,
как особого общественного концентрата, характеризующегося
весьма специфичным образом жизни64.
Попробуем в качестве первого признака города, приемлемого
для использования в интересующем нас случае, выделить такой кри¬
терий, как относительно незначительная роль сельского хозяйства в
занятиях населения. Посмотрим же (насколько позволяет это сде¬
лать единственный тип наших источников - манориальные описи -
142
не вполне, строго говоря, подходящий для решения поставленной
задачи), какова была роль сельскохозяйственных занятий среди
населения Вилтона в XVI - первой трети XVII в.
Для XVI в. описи фиксируют в Вилтоне 78 держателей65 различ¬
ных юридических статусов, проживавших в самом «маноре-городе».
4 держателя зафиксированы и в окрестностях центра поместий Пем-
броков. При этом, к сожалению, в источниках не указывается общее
число жителей Вилтона: исчерпывалось ли оно указанным количе¬
ством дворов или было больше - нам неясно.
Среди этих держателей - 32 копигольдера, 37 фригольдеров
(причем в большинстве случаев фригольдеров благородных)
и 9 арендаторов, которые держат участки сданного в аренду сада
и парка Пемброков, а также ряд участков домениальной земли66.
Причина, обуславливавшая многочисленность фригольдеров в гра¬
ницах Вилтона, как упоминалось выше, особой загадки не представ¬
ляет, поскольку речь идет о бывшем королевском маноре и даже ма¬
норе «старинного домена короля», который до XVI в. оставался во
владениях короны.
Нельзя сказать, что площадь центра владений Пемброков, от¬
данная под полезное земледелие, уж слишком изменилась со времен
Domesday Book: в XVI в. она составляла, как и прежде, около
20 гайд67. А поскольку уилтширская гайда в отличие от «обще¬
английской» фискальной и земельной единицы, равнялась не 120,
а 48 акрам68, (в связи с наличием в этом регионе меловых, т.е. менее
плодородных почв), то вышеупомянутые держатели хозяйствовали
в XVI в. на площади земли примерно 1000 акров. Даже эти, уилт-
ширские, уменьшенные чуть ли не в три раза по сравнению с «об¬
щеанглийским» вариантом, гайды, дают нам совсем не типичную
для borough площадь. Она и в этом, «усеченном», варианте, явно
великовата для провинциального средневекового городка XVI в.
и вполне подходит к представлению о средней величины маноре.
Итак, население Вилтона не концентрируется на сравнительно не¬
большой площади, оно разбросано по просторам, типичным для ма¬
нора (примем во внимание, к тому же, и наличие общинных земель,
«закрепленных» за Вилтоном описью - таковых фиксируется более
400 акров69), что не дает основания применить к этому поселению
такой, например, критерий средневекового городского центра как
«концентрация населения на сравнительно небольшой площади»,
в свое время введенный Я.А. Левицким (правда, для английских го¬
родов XI в.).
Если же вернуться к специфике занятий населения Вилтона, то
придется принять во внимание то обстоятельство, что собственно
участки держателей здесь были невелики, о чем свидетельствуют и
подсчеты земельной площади, и средний уровень рент на участках
держателей различных юридических статусов: площадь земли варь¬
ировала от 10 до 15-17 акров (разумеется, встречались держания и
143
большей площади), а ренты исчислялись в пенсах и шиллингах,
очень редко - в фунтах. О том, что перед нами - небольшие держа¬
ния городского типа свидетельствует и почти полное отсутствие
дифференциации внутри каждой из юридических категорий держа¬
телей. Здесь нет ярко выраженной поляризации на коттеров и «зе¬
мельных магнатов», как в других манорах владельческого комплек¬
са Пемброков. Очевидно, что при всем том, что земледелие тради¬
ционно продолжало составлять «смысл жизни» и основу существо¬
вания «вилтонцев», обрабатывавших свои небольшие участки и пла¬
тивших за них умеренные ренты, оно все же не могло полностью
обеспечить прожиточный минимум каждой семьи (как можно удов¬
летворительно существовать с 10 акров?), играло подсобную роль и,
несомненно, дополнялось занятиями «неземледельческого» типа.
Итак, если первый признак средневекового города как локаль¬
ного центра периода раннего Нового времени - незначительная
роль сельского хозяйства в занятиях населения - вроде бы настраи¬
вает нас считать Вилтон скорее манором (все население занято в
сельском хозяйстве), да и второй тезис о концентрации жителей на
небольшой площади не «работает» на идею города, то критерий,
сводящийся к констатации наличия в частных руках земельной соб¬
ственности, недостаточной для ведения сельского хозяйства, побуж¬
дает считать его, наоборот, более городом, чем манором, и застав¬
ляет думать о дополнительных неземледельческих занятиях насе¬
ления70.
Надо сразу сказать, что прямых указаний на род этих занятий
в источниках не содержится (это ведь опись держаний). Зато во вве¬
дении к описи указывается (да это известно и по литературе), что в
XVI в. Вилтон, наряду с соседним Нью-Солсбери, являлся одним из
наиболее крупных по тем временам ремесленных и рыночных цент¬
ров Уилтшира. Традиционным для юго-восточной части этого граф¬
ства, где находился и доныне находится Вилтон, еще с XIV-XV вв.
было производство холста и тонких льняных полотен, дубление
кож, пивоварение, производство изделий из железа и т.д. На ярмар¬
ках, которые проводились там трижды в году, в сентябре, апреле и
июле, велась торговля зерном (которое, кстати, не только привози¬
лось из окрестных маноров, но «производилось» на наиболее круп¬
ных участках аренды в самом Вилтоне), тканями, кожами, одеждой,
воском, железом, скотом и т.д.71.
Итак, для Вилтона характерно наличие рынка, что, конечно же,
свидетельствует о городском характере этого поселения, о занятиях
части населения ремеслом и торговлей (если не исключительно, то
«по совместительству» с сельскохозяйственным трудом, львиную
долю которого составляли, очевидно, занятия, связанные с овцевод¬
ством, на что прямо указывает достаточно обширная площадь посе¬
ления с наличием общинных земель, представлявших в значитель¬
ной мере и пастбищные угодья) - очередной критерий и его кон-
144
кретное подтверждение опять же работают на идею города. Но в
том-то и дело, что речь в Вилтоне все же идет не о преобладании,
а о простом наличии людей городских занятий, причем мы черпаем
сведения об этом вовсе не из основного и единственного имеющего¬
ся в наличии источника, а преимущественно из литературы. О купе¬
ческом сословии, о ремесленниках как особых производительных
группах источник сведений не содержит и содержать не может, пре¬
доставляя нам возможность лишь на основе косвенных показателей
выводить наличие представителей этих групп.
Итак, все же, даже если исходить из очень формальных подхо¬
дов, можно заключить, что перед нами - манор, а не город. Чего
только стоит фиксация в источниках XVI в. домена, хотя и сданного
в аренду!
О том, насколько важными для владельцев Вилтона были раз¬
личного рода манипуляции с землей, свидетельствует и исчезнове¬
ние в нем к 30-м годам XVII в. достаточно обширного фригольда и
слоя фригольдеров (равно как и «усечение» площади копигольда в
целом) и появление 16 «новых» аренд, которых не фиксировали опи¬
си того же поселения в 60-е годы XVI в. Средняя площадь такого
участка аренды составляла около 10 акров. То есть Пемброки в
Вилтоне, как и во многих других манорах, с целью коммерциализа¬
ции своих владений превращали менее выгодные им типы держаний
(с их низкими рентами) в более выгодную краткосрочную аренду.
И раз уж они проводили эти «модернизации» не только в своих «ти¬
пичных» манорах (т.е., говоря условно, манорах деревенского, сель¬
ского типа), но и в Вилтоне, то понятно, какое значение они прида¬
вали земле и в XVI в., организуя внутреннюю жизнь центра своих по¬
местий по типу земледельческому, т.е. по типу манора.
Во всех этих проблемах есть и еще одна важнейшая грань, ко¬
торая раньше абсолютно не являлась объектом внимания со сторо¬
ны исследователей этого обширного поместного комплекса (Р. То-
уни, Э. Керридж, В.Ф. Семенов, С.И. Архангельский). Практически
никто из них не писал об административной и «правовой» организа¬
ции маноров Пемброков. Между тем, с административно-правовой
точки зрения этот «город» был организован совершенно по типу
манора.
Начать с того, что манор-город, как и все другие маноры Пемб¬
роков, жил на основе предписаний обычая, который являлся регуля¬
тором отношений внутреннего мира Вилтона.
Хранительницей обычая, как и повсюду, являлась манориальная
курия - правовая основа манориальной организации Вилтона. Под
курию были отведены специальные помещения внутри манор-хауза.
Именно там хранились ящики с архивами, выписками из протоколов
держаний и заседаний курии и т.д.
В курии присягали на верность лорду манора и получали допуск
к держанию, вносили файны, платили ренты. Дважды в год, осенью
145
и весной, в ней проводились общие собрания держателей; они же яв¬
лялись так называемыми «судными днями», во время которых, со¬
вершенно по правилам проведения манориальных судов, в присутст¬
вии 12 присяжных, разбирались тяжбы лорда с жителями Вилтона,
межкрестьянские споры, различные проступки и провинности внут¬
ри манора, определялись наказания за свершенные провинности.
На общих собраниях жителей, точно так же, как и в других манорах
Пемброков, происходило «введение в должность» стюарда (управля¬
ющего), бейлифа (приказчика), проводились и выборы старосты -
наиболее уважаемого человека из числа держателей. В обязанности
старосты входило следить за порядком в маноре, следить за тем,
чтобы все его жители соблюдали «нравственный закон» (ведь обы¬
чай манора предписывал вести добродетельный образ жизни). Ста¬
роста помогал стюарду следить за тем, чтобы ренты и штрафы за
провинности регулярно пополняли казну манора. В документах есть
даже приписка о том, какое наказание грозило старосте в случае не¬
добросовестного отношения к своим обязанностям: если ренты не
собирались регулярно (либо староста запивал - и такое случалось),
напротив его дома вбивали в землю кол в качестве своего рода от¬
метки о неблагонадежности, но при этом давали целый год и день
сроку для того, чтобы человек мог исправиться. Если же ситуация
не менялась в течение этого срока, старосту отстраняли от должно¬
сти, да еще и конфисковывали все его имущество в пользу лорда72.
Это, кстати, пример наиболее жестокого обращения с теми, кто по
той или иной причине не мог изрядно исправлять указанную долж¬
ность (причем именно в маноре городского типа). Возможно, имен¬
но поэтому крестьяне нередко отказывались от нее.
Таким образом, мы видим, что и в плане организации внутренне¬
го уклада жизни Вилтон был скорее манором, чем городом - перед
нами как будто оживают страницы типичных протоколов манори¬
альных курий XVI в., настолько традиционным выглядит описание
административного и правового распорядков.
В заключение этого небольшого исследования специфики того
феномена периода раннего Нового времени, который представлен в
источниках манориальной истории термином borough, отмечу, что
считаю достаточно важным введение в нашу историографию проб¬
лемы манора-города эпохи позднего Средневековья как некоего
единого хозяйственного и политико-административного объедине¬
ния, «городская» и «сельская» составляющие которого совпадали
в пространстве и ритме хозяйственной жизнедеятельности. Ранее,
в работах П.Г. Виноградова, Е.А. Косминского, Ф. Мэтланда и неко¬
торых других историков, для эпохи Средневековья проводилось ско¬
рее сопоставление между деревней и манором - деревней как «ба¬
зисным» организационным началом крестьянского мира (общины) и
манором как административной «надстройкой» поместных институ¬
тов. Именно поэтому в работах упомянутых историков так подчер-
146
кивается феномен, который и поныне удивляет неспециалистов
в области аграрной истории, свидетельствующий о том, что средне¬
вековая деревня не всегда совпадала с локальной политико-право¬
вой организацией манора.
Вопрос же о соотношении города и манора не ставился, да и не
мог быть поставлен, и прежде всего потому, что названные иссле¬
дователи обращались не к периоду раннего Нового времени, а к
эпохе чисто феодальной, для которой была характерна постановка
вопроса о соотношении 1) деревни и манора, либо 2) города и дерев¬
ни. Но - не манора и города, так как до аграрного переворота в Ан¬
глии манор как социальный институт еще не «созрел» настолько,
чтобы быть рассмотренным в одном типологическом ряду с горо¬
дом и как-то коррелировать с ним. Как представляется, дело в том,
что манориальная организация развивалась с отставанием во вре¬
мени. Ведь она опиралась на обычай, а он в каждый данный период
по своей «генетической» природе не мог быть совершенным; для
высокой степени совершенства ему постоянно не хватало незапа-
мятности; время, похоже, отрицало «совершенство» обычая, не вы¬
водя до конца его начал из пределов человеческой памяти. Поэто¬
му, вызревая в недрах Средневековья, манориальная организация
практически никогда не успевала достигать своей классической яс¬
ности. Однако к XVI в., судя по источникам, она вбирает в себя эле¬
менты, совершенно не типичные для периода классически феодаль¬
ного. К этому времени манор входит в ясную фазу последнего, вы¬
сокого, «вздоха» и в этом смысле дает возможность отчетливо рас¬
смотреть себя со всеми присущими ему новыми, весьма колоритны¬
ми с точки зрения социально-экономического развития, чертами.
Итогом этого локального рассмотрения манора, «окрашенного»
чертами города, и явились наблюдения, только что предложенные
вниманию читателя.
А теперь вернемся из Юго-Западной Англии конца XVI - первой
трети XVII в. в графство Ланкашир того же времени.
Мы найдем в исследуемом поместном комплексе Рочдейл посе¬
ление городского типа (township, borough, согласно источнику)
Вардлверф, который, пожалуй, может представлять собой не менее
своеобычный феномен, чем Вилтон.
Вардлверф занимает площадь несколько меньшую, чем центр
владений Пемброков в Уилтшире: он раскинулся на 665,8 акрах и яв¬
ляется средним по величине манором поместья Рочдейл, если судить
о нем по информации, зафиксированной в описях. Так, площадь не¬
которых маноров сельского или «деревенского» типа в указанном
поместье, достигающая 2000-2500 тысяч акров, довольно значи¬
тельно превышает площадь Вардлверфа. В нем зафиксировано сов¬
сем немного держателей: их всего 25. Опираясь на эти показатели,
его как будто можно было бы считать типичным некрупным мано¬
ром. Так ли это?
147
Начнем с констатации того, что опись этого местечка содержит
9 упоминаний благородных фригольдеров, чьи держания в совокуп¬
ности составляют площадь в 510 акров. Часть из них выступает в ка¬
честве лиц, которые имеют типичные участки городского фри¬
гольда:; основными признаками таких участков являются, во-пер¬
вых, их небольшая площадь и, во-вторых, очень высокий годовой
доход, получаемый с нее. Думается, что это - одна из наиболее ре¬
презентативных черт городского держания на общем праве, более
того - одна из наиболее характерных черт поселений городского ти¬
па в Англии эпохи раннего Нового времени (да и эпохи Средневеко¬
вья тоже), фиксируемых именно источниками манориальной исто¬
рии. Отметим, что при анализе сословного состава держателей по¬
местья Рочдейл мы, однако, отнесли указанных лиц не к числу «го¬
рожан», как, может быть, следовало бы сделать на основании «тер¬
риториального» критерия, а к числу «благородных» на фригольде
на основании критерия «личностного» - ведь большинство из этих
людей давно знакомы нам как представители «внутриманориально-
го» дворянского фригольда.
Итак, из 9 благородных держателей на общем праве местечка
Вардлверф 6 человек являются владельцами участков «внутриго¬
родского» мелкого фригольда. Кто они? Среди них - имена, уже,
как указывалось, знакомые нам. Это опять-таки эсквайр Роберт
Холт. Опись фиксирует наличие в его руках двух участков фри¬
гольда, которыми он владеет на условиях рыцарского держания.
Один из них представляет собой некий конгломерат земельных
владений (явно небольшой, хотя площадь земли не указана) с рас¬
положенным на нем рядом строений (9 домов) на улице Church
Lane, ведущей, как записано в источнике, «от ярмарки, устраивае¬
мой для продажи скота, по направлению к местной церкви». Кро¬
ме того, названный эсквайр владеет и мельницей с конной тягой
{hoarse mill), предназначенной для обработки солода и расположен¬
ной на High Street (постоянно встречающиеся в своде описей назва¬
ния улиц характерны лишь для местечка Вардлверф, что само по
себе является свидетельством городского характера этого поселе¬
ния, зафиксированного источниками в типичном ряду маноров). За
названные владения Роберт Холт платит ренту в 26 s, высокий уро¬
вень которой, весьма необычный для данного региона, отличавше¬
гося, как было показано выше, очень низкими платежами со сто¬
роны держателей на общем праве, свидетельствует о том, что пе¬
ред нами - держание, рента с которого, очевидно, является весьма
значимой для пополнения бюджета владельца поместья Рочдейл.
Это держание, несомненно, рентабельно и для самого Роберта
Холта. Дело в том, что названные, казалось бы, небольшие по пло¬
щади владения (вряд ли можно считать обширной площадь земли
на одной улочке средневекового «городка» с расположенным на
ней рядом строений) приносят их владельцу очень приличный до-
148
ход в 100 £, в 77 раз превосходящий уровень ренты. Несомненно,
что высокий уровень платежей с небольшого по площади участка
фригольда свидетельствует о вполне городском характере дея¬
тельности его владельца, сдававшего, как указано в источнике,
часть принадлежавших ему домов в аренду, а другую часть исполь¬
зовавшего под склады. А вот что составляло содержимое этих
складов - мы не знаем точно, а можем только предполагать, осно¬
вываясь на косвенных показателях. Поскольку, как мы помним,
Роберт Холт хозяйствовал на огромных земельных просторах мно¬
гих маноров поместья Рочдейл, то он мог с равным успехом зани¬
маться как пашенным земледелием, так и разведением скота, в том
числе и овец (о последней из упомянутых возможностей свидетель¬
ствует наличие closes, т.е. огороженных участков, в системе его об¬
ширных земельных владений). Так что содержимым «городских»
складов эсквайра Холта в Вардлверфе вполне могла быть овечья
шерсть или уже готовое сукно. Для разрешения этого вопроса в
данном случае потребовались бы дополнительные источники или
«микроисследования» других авторов по данному комплексу, кото¬
рых, к сожалению, нет.
Другое держание Роберта Холта в Вардлверф под названием
True Love, о котором мы уже упоминали в разделе, посвященном
анализу доходов джентри поместья Рочдейл, составляло всего один
акр при ренте 12 пенсов, но зато приносило годовой доход в 4 £!
И в данном случае, как мы видим, превышение дохода над рентой
было довольно значительным, составляя цифру 80.
«Городской» фригольд эсквайра Теофила Холта в Вардлверфе
также был проанализирован нами выше, поэтому не будем подроб¬
но останавливаться на нем в данном контексте. Напомню только,
что речь идет о владении Теофилом девятью крохотными участка¬
ми земли на улицах городка, которые, как мы предположили, могли
сдаваться под склады или конторы, принося (при отсутствии ренты)
годовой доход в целых 17 £! Думается, что столь высокий доход с не¬
значительной площади также явно свидетельствует о коммерческом
направлении деятельности его владельца.
Джентльмены Роберт Ховорф и Джеймс Хеллиуэлл, означен¬
ные в описи в качестве держателей на общем праве, также имеют на
улицах Вардлверфа небольшие участки земли (в обоих случаях
их площадь едва достигает акра) с расположенными на них домами,
сдаваемыми в аренду, а также небольшими садами. Доход Роберта
Ховорфа составляет, при отсутствии ренты, 3 £ в год, в то время как
доход Джеймса Хеллиуэлла еще выше: 8 £!
Джентльмен Роберт Хейвуд, согласно данным описи, владеет на
улице High Street («по соглашению, заключенному 23 мая 1588 г. его
отцом с сэром Робертом Байроном, рыцарем, а также с его вторым
сыном») двумя акрами земли, на которых расположена его усадьба
и фруктовый сад. Это «городская усадьба», зафиксированная в ма-
149
нормальной описи, приносит ее владельцу при «нулевошренте», как
отмечено в источнике («rent - nil»), целых 15 £ годового дохода!
Однако среди «благородных» фригольдеров манора городского
типа Вардлверф опись фиксирует и держания гораздо большей пло¬
щади, нежели те небольшие усадьбы, о которых говорится в приве¬
денных выше примерах.
Так, например, джентльмен Ричард Энтвисл, наряду с участком в
4 акра, периодически сдаваемым в краткосрочную аренду семейной
паре (некоему Джеймсу Добсону, женившемуся на «вдове Александ¬
ра Смита»), расположенным вдоль улицы Church Lane и приносящим
ему при ренте в 2,5 s годовой доход в 5 £ (доход больше ренты в
40 раз), владеет также и 75 акрами фригольда (очевидно, за чертой
Вардлверфа), состоящего из «пашни, пастбища и луга» и обогащаю¬
щего его на 60,7 £ ежегодно (доход на акр земельной площади в дан¬
ном случае очень высок: 15,4 s). Другой джентльмен, Сэмюэл Хамер,
владеет 55 акрами луга, пастбища, сада в «черте borough и за его пре¬
делами», как записано в описи. На этих землях (кстати, неизвестно,
сколько акров «приходилось» конкретно на «городские» и «загород¬
ные» владения в отдельности) был расположен капитальный месуа-
гий (capital messuage) Сэмюэля под названием Hamer Hall с садом,
огородами; где-то нашлось место и для водяной мельницы. За все это
«городское» и «пригородное» великолепие названный джентльмен
платил совсем небольшую ренту в 22 d, но зато получал доход почти
в 29 £. В данном случае превышение годового дохода над рентой осо¬
бенно велико: оно составляет цифру 316. О рентабельности данного
участка фригольда «смешанного типа» для его владельца свидетель¬
ствует также и высокий уровень дохода на акр земельной площади,
составлявший для данного случая 10,2 s.
Кроме того, в число владельцев «благородного» фригольда в
черте Вардлверфа следует, несомненно, включить и Катерину Холт,
ту самую предприимчивую вдову, вышедшую замуж за молодого и,
возможно, недееспособного Джошуа Ратклиффа, о которой уже
упоминалось. Как мы помним, в совокупности она владеет в Вардл-
верфе 77 акрами (2 участка: 45 + 32 акра) земли, приносящими ей
88 £ годового дохода. Особенно высок доход на одном из них, ком¬
пактном участке в 32 акра, находящемся в черте города. Он равен
58 £ (36,2 s/акр). Досадно опять-таки, что мы не знаем определенно
специфики хозяйственной деятельности владельца (в данном слу¬
чае - владелицы) участка, приносящего столь высокий доход. Но од¬
нако и те данные, которые нам предоставляет источник манориалъ-
ной истории о специфике развития «городского» фригольда, мож¬
но, по-видимому, считать достаточно ценными, так как они помога¬
ют вынести определенные суждения о корреляции между городом и
манором в Англии периода раннего Нового времени.
Интересным сюжетом, вносящим некоторые нюансы в эти суж¬
дения, может служить и пример с «городским» фригольдом в Вард-
150
лверфе эсквайра Абеля Бакли. Этот джентльмен наряду с обширны¬
ми земельными участками, разбросанными по многим «типичным»
манорам поместья Рочдейл, хозяйствует на огромном фригольде
«внутри» borough Вардлверф площадью 293 акра! Этот фригольд
представлял собой в недавнем прошлом домен, сданный «по гранту»
в свободное держание - being a demesne land, given by grant as a free¬
hold. Необычайно интересный факт - ведь обычно домен, тем более
в эпоху аграрной революции, предпочитали сдавать в аренду, прино¬
сящую, особенно при условии ее краткосрочности, весьма стабиль¬
ный доход в виде динамично поступающей арендной платы. Мы по¬
мним подобные массовые эволюции с доменом Пемброков на Юго-
Западе Англии перед революцией, в том числе и в маноре городско¬
го типа Вилтон. Чем же можно объяснить превращение довольно
компактного участка домениальной земли в северо-западном поме¬
стье Рочдейл в свободное держание, да еще его фиксацию манори-
альной описью в числе «городских» держаний? Ответить на этот во¬
прос очень трудно, и опять-таки из-за неполноты сведений, предос¬
тавляемых нашим источником. Думается, речь в данном случае мо¬
жет идти о каких-то факторах экономического порядка, которые
оказывались настолько притягательными для владельцев комплек¬
са Рочдейл, что доходы от сдачи домена в свободное держание мог¬
ли привлечь их внимание более, нежели доходы от сдачи его в арен¬
ду. Я, возможно, не ошибусь, если назову в качестве основного из
этих факторов как раз «городской» характер «домениального фри¬
гольда». Вполне возможно, что активная хозяйственная эксплуата¬
ция этого компактного участка земли именно в черте «манора-горо¬
да», эксплуатация на коммерческий лад, была основой подобных
эволюций. То обстоятельство, что в числе указанных угодий, как ни
странно, присутствуют не только участки земли, огороженной под
пастбище, предназначенные, очевидно, для коммерческого овцевод¬
ства, но и пахотная земля, наводит, например, на мысль о том, что
тем, кто «менял» домен на держание на общем праве, могла пока¬
заться заманчивой перспектива продавать производимые зерно и
шерсть на местном, городском рынке, не переплачивая дополни¬
тельно за их транспортировку, как это случалось с доставкой про¬
дукции из отдаленных, типично «деревенских» маноров. Конечно, в
этом случае вполне можно было бы сдать домен и в аренду, но да¬
вайте не забывать, что речь идет об аграрной эволюции северного
типа, с присущими ей особенностями, выражавшимися, в частности,
в большем, по сравнению с другими регионами, распространении
здесь фригольда и замедленном внедрении арендных отношений.
Достаточно сказать о том, что в целом в описях обширного помест¬
ного комплекса Рочдейл 20-х годов XVII в. представлены лишь фри¬
гольд и держание на обычном праве, но практически отсутствует
фиксация отношений договорного типа, о чем мы еще будем гово¬
рить ниже. Нам остается добавить, что за участок «городского»
151
фригольда Абель Бакли платил ренту в 5 s 10 d., которая была в
475 раз ниже годового дохода, составлявшего 142,4 £. О высокой
рентабельности данного участка «городского домениального фри¬
гольда» свидетельствует и высокий уровень дохода на акр фриголь¬
да, составлявший почти 10 s.
Если мы продолжим рассмотрение внутреннего уклада жизни
поселения городского типа Вардлверф, то, безусловно, остановим
свое внимание на факте наличия в этом местечке помимо благород¬
ных владельцев «городского» фригольда также и фригольдеров-го-
рожан «крестьянского типа» (как ни мудрено выглядит это опреде¬
ление). Действительно, наряду с 9 «благородными» фригольдерами
внутри Вардлверфа, сословный статус которых мы определяли по
соответствующей приписке, свидетельствующей об их дворянском
происхождении, можно найти и 15 человек тех, кто владеет землей
на обычном праве, но лишен искомой приписки, следующей вслед за
именем, которая свидетельствовала бы об их благородном происхо¬
ждении. Не забудем, что в практике анализа источников манориаль-
ной истории отсутствие подобной приписки свидетельствует о необ¬
ходимости отнесения данного лица к числу держателей крестьянско¬
го тйпа.
Из 15 указанных фригольдеров крестьянского типа, чьи участки
фиксируются описью в Вардлверфе, только 9 человек владеют зем¬
лей, расположенной непосредственно в черте «манора-города», и
могут считаться, во всяком случае, по этому территориальному при¬
знаку, «истинными» горожанами. Именно их мы и считали таковы¬
ми при анализе сословного состава поместья Рочдейл в целом (см.
табл. 9). Каковы же особенности их держаний? Самая интересная из
них состоит опять-таки в том, что все участки указанных лиц необы¬
чайно малы по своей площади: она варьирует в данном случае от
0,75 до пяти акров. Так, участки площадью всего один акр держат
Эдмунд Холланд и Томас Холмс, полутора акрами внутри Вардлвер¬
фа довольствуются Джозеф Дерден, Джон Смит и Роберт Чадвик.
Владения Исаака Клегга превосходят площадь только что указан¬
ных участков всего на 0,25 акра, Джеймс Парес хозяйствует на двух
акрах и т.д. И только Эдвард Луми держит чуть больше: «целых»
пять акров.
Второй отличительной чертой этих мелких городских держаний
является довольно типовой характер составлявшего их движимого и
недвижимого имущества. Обычно это земля, расположенная, как и
в случае с городским «благородным» фригольдом, вдоль улиц «ма¬
нора-города»: High Street, Spotland Street, Church Lane, Rochdale
Street... Это, как правило, небольшие городские усадьбы, в центре
которых находится дом или месуагий с прилежащими к ним фрукто¬
выми садами и огородами, надворными постройками для птицы и
скота. В одном случае, однако, фиксируется наличие мельницы с
конной тягой, в другом опись отмечает, что держатель Джозеф Дер-
152
ден владеет не просто усадьбой, а месуагием, доставшимся ему по
наследству от Оттауэлла Смита, купца из Лондона; источник с ис¬
ключительной для данного случая дотошностью (речь-то ведь идет
о земельной описи) перечисляет предметы домашнего обихода, вхо¬
дившие в это наследство - сундуки с одеждой, постельные принад¬
лежности, кухонная утварь и посуда, топоры, пилы, лодки, весла
ит.д.
Третья отличительная черта интересующих нас участков «го¬
родского» фригольда, находившихся в хозяйственном владении дер¬
жателей на общем праве «крестьянского типа», также не удивит нас:
оказывается, что эти мелкие участки опять-таки приносят их вла¬
дельцам очень высокий доход. Так, например, доход с полутора ак¬
ров только что упомянутого владения Джозефа Дердена составлял,
при ренте в 1 d, 20 £ (в данном случае соотношение между величина¬
ми составляет цифру 4800!). Томас Холмс, владея одним акром зем¬
ли, ежегодно извлекал на основе его хозяйственной эксплуатации
(специфика этой эксплуатации, увы, неизвестна и не может быть из¬
вестна нам ввиду того, что земельные описи никогда ее не фиксиру¬
ют) 10 £ дохода, Эдмунд Холланд с участка такой же площади - 8 £,
Джеймс Парес с двух акров - 20 £. Этот список можно было бы про¬
должить, но сейчас важнее другое. Необходимо отметить, что, как
показывают источники манориальной истории, фиксирующие спе¬
цифику внутригородских держаний фригольда, сам факт наличия
высокого годового дохода при относительно малой площади го¬
родских держаний не зависел от сословного статуса держателей.
Дворянин или крестьянин, жившие в «маноре-городе», могли полу¬
чать и получали с малых участков земли относительно высокий до¬
ход, о чем не в последнюю очередь свидетельствовало обратно про¬
порциональное его соотношение с годовой рентой и такой показа¬
тель как высокий уровень дохода на акр городского держания на об¬
щем праве. Возможность получения такого рода дохода определя¬
лась не сословным статусом держателей, а идентичным («город¬
ским») типом их хозяйственной деятельности.
Однако если мы от констатации самого факта наличия высоких
доходов в городской среде, не зависящего от сословного положения
держателей, попробуем перейти к анализу конкретных цифр высо¬
ты доходов в различных сословных группах, то увидим, что, очевид¬
но, «чистота» сословного статуса все же каким-то образом влияла
на абсолютную высоту доходов с городских держаний. Интересно,
например, отметить, что так называемые «истинные горожане», не
принадлежавшие к благородному сословию, владели внутри «мано¬
ра-города» в общей сложности 17,5 акрами земельной площади, по¬
лучая с нее совокупный доход 102 £. Таким образом, их общий доход
с акра земельной площади городского «неблагородного» фригольда
равнялся 116 s или почти 6 £! Это, конечно же, очень высокий доход.
Однако еще больший доход с акра «чисто» городских мелких держа-
153
Таблица 20
«Внегородской» фригольд Вардлверф
Имя
Площадь,
в акрах
Доход (£)
Рента(d)
Чарльз Наталл
14
8
5,5
Вильям Баттер
14
6,5
5,5
Чарльз Нат
58
34
32
Абрахам Хансон
12
2,7
-
Сэмюэл Уолфенден
14,5
5
1
Эдмонд Огден
13,3
10
5,5
6
125,8
90,5
49,5
ний (за вычетом тех, которые лежали за городом) был характерен
для «благородного» городского фригольда. Так, упомянутые нами
6 фригольдеров-дворян внутри Вардлверфа, хозяйствовавшие в об¬
щей сложности на 10 акрах внутригородского фригольда, получали
с него в совокупности 162 £ годового дохода, т.е. 16,2 £ с акра!
Таким образом, различия в сословном статусе, как мы видим,
могли влиять если не на сам факт получения высоких доходов с го¬
родских держаний малой площади, то уж во всяком случае, очевид¬
но, определяли приоритеты в возможностях и путях достижения
этого дохода. Вполне вероятно, например, что человеку благород¬
ного происхождения было легче, чем простолюдину, достигнуть оп¬
ределенных высот в процессе реализации своей хозяйственной ак¬
тивности: стать владельцем раздаточной конторы, напрямую ис¬
пользуя связи с местной администрацией, наиболее выгодно сдать
городские строения в аренду, быстро реализовать на местном рын¬
ке (опись фиксирует его наличие) свою продукцию по сходной цене
и т.д. Учитывая специфические данные нашей описи по Вардлвер-
фу, я отнюдь не исключаю перечисленные возможности в качестве
вероятных «факторов роста» доходов с мелкого «благородного»
внутригородского фригольда.
Нам осталось еще проанализировать условия держаний тех
6 фригольдеров «крестьянского типа» (т.е. сословно не идентифици¬
рованных описью) в черте Вардлверфа, участки которых располо¬
жены в «посаде», вне городской черты. Данные об этих лицах сосре¬
доточены в таблице 20.
Итак, как видно из таблицы, 6 указанных держателей, не явля¬
ясь, согласно нашей терминологии, основанной на территориальном
принципе, «истинными горожанами», сосредоточили в своих руках
125,8 акров за чертой «манора-города». Пятеро из них держат уча¬
стки примерно одинаковой площади, от 12 до 14 акров. И только
154
Чарльз Нат хозяйствует на гораздо большей площади в 58 акров.
Шестеро указанных фригольдеров получают в совокупности доста¬
точно высокий доход в 90,5 £, что составляет в среднем 14,4 s/акр.
Однако этот высокий в среднем уровень дохода с акра фригольда
указанного типа явно определяется тем, что в состав представителей
анализируемой категории входит Чарльз Нат, чей доход равен 34 £.
Кстати, доход с акра на его собственном участке земли ниже средне¬
го и составляет 11,7 s/акр. Доход же, например, Эдмунда Огдена со¬
ставляет 15 s с акра земельной площади. Так или иначе, мы видим,
что участки «пригородного» фригольда также приносили их вла¬
дельцам весьма высокий доход. Это утверждение будет выглядеть
особенно верным, если мы добавим к сказанному, что средний уро¬
вень доходности «пригородного» фригольда в 439 раз превышал
средний уровень выплачиваемых его владельцами рент73.
Зададимся теперь таким вопросом: можно ли на основании тех
данных, которые предлагают нам манориальные описи, разрешить
вопрос о том, какой тип фригольда в целом был наиболее доходным
для его владельцев?
Источники предоставляют нам редкую возможность ответить
на этот вопрос на основании попытки проведения микрокомпара-
тивного анализа, а именно сравнения уровней дохода на акр: 1) на
внутригородском «благородном» фригольде, 2) на внутригород¬
ском фригольде крестьянского типа, 3) на внегородском фригольде
крестьянского типа, 4) на «благородном» фригольде манориально-
го типа.
Итак, мы помним, что средний уровень дохода на акр в первом
случае был равен 16,2 £; во втором - 6 £; в третьем - 14,4 s (0,7 £),
в четвертом - 6,3 s (0,3 £)74. Эти цифры говорят сами за себя. Ока¬
зывается, например, что маленькие держания внутригородского
фригольда были подчас несравненно более выгодными для его бла¬
городных владельцев, нежели их обширные, безбрежные владения,
раскинувшиеся на просторах типичных маноров: об этом свидетель¬
ствует проведенный анализ наших источников. Так, например, сред¬
ний уровень дохода на мелком1 внутригородском дворянском фри¬
гольде в 54 раза превышал этот показатель на «благородном» фри¬
гольде манориального типа. Таким образом, не вызывает удивления
тот факт, что крупное дворянство Ланкашира вроде Роберта или
Теофила Холтов стремилось к повышению общего уровня доходно¬
сти своих поместий не только за счет концентрации владений ма-
норштьного типа в одних руках или проникновения на террито¬
рию‘ обычного держания, но и за счет внедрения на внутригород¬
ской фригольд - фактор, до сих пор не слишком-то принимавший¬
ся в расчет в историографии при анализе «роста джентри» в эпо¬
ху аграрного капитализма. О том, насколько выгодным могло быть
и было хозяйствование на землях указанного статуса, свидетельст¬
вует не в последнюю очередь и тот факт, что средний доход с них да-
155
же крестьянских сословных элементов в 20 раз превышал соответ¬
ствующий уровень дохода с дворянского «внутриманориального»
фригольда по комплексу маноров Рочдейл (6 £ : 0,3 £ = 20).
Если мы попробуем подвести некоторые итоги по проблеме ан¬
глийского «манора-города» раннего Нового времени на примере
изучения Вилтона и Вардлверфа, которые обозначены в документах
мемориальной истории «городскими» терминами и «представляют»
юго-западный и северо-западный типы локального развития, то, по¬
жалуй, наши наблюдения в этой области могли бы быть сведены к
следующему.
Во-первых, феномен «манора-города» в сельской действитель¬
ности Англии указанного времени свидетельствует, наряду с други¬
ми факторами, уже отмеченными ранее в отечественной историо¬
графии75, о переходном характере эпохи. Во-вторых, как представ¬
ляется, проведенное исследование дает основание считать яркой
чертой указанного феномена его двойственность, «незавершен¬
ность» основных структурообразующих характеристик, отмечен¬
ных чертами одновременно города и манора. Еще раз стоит под¬
черкнуть то обстоятельство, что недаром подобный феномен терми¬
нологически характеризуется источниками по аграрной истории как
поселение городского типа, хотя сам факт его наличия в описях сре¬
ди типичных маноров свидетельствует о генетически деревенском,
сельском его происхождении. Он не может не быть двуликим.
В качестве основных черт указанного феномена, характеризую¬
щих его как манор, можно было бы выделить следующие: а) значи¬
тельная роль сельскохозяйственных занятий населения; б) наличие
домена, хотя и сданного в аренду (Вилтон) или фригольд (Вардл-
верф); в) наличие копигольда и копигольдеров (Вилтон, Вардл-
верф) - держаний типично внутриманориального типа; г) организа¬
ция хозяйственной жизни по типу манора (Вилтон), т.е. специфиче¬
ские, характерные именно для манора, эволюции с землей (превра¬
щение фригольда и копигольда в аренду); д) правовая и администра¬
тивная организация внутренней жизни по типу манора (Вилтон): на¬
личие курии (а не городского совета, например), роль манориально-
го обычая как регулятора внутренней жизни. Что касается Вардл¬
верфа, то в нем хотя и фиксируется курия, но не содержится описа¬
ния особенностей ее работы (да еще таких интересных, как в цент¬
ре владений Пемброков в Уилтшире). Однако это не означает, что
ее не было и в Вардлверфе. Самое наличие описей 20 маноров, ко¬
торые я держу в руках, - более чем убедительное свидетельство в
пользу существования курии - подобные документы могли состав¬
ляться только в ней, и нигде больше. Кроме того, в практике поме¬
стной жизни курия обычно располагалась в центре тех или иных
владений, каковым по отношению к комплексу Рочдейл и являлся
Вардлверф. Вряд ли владельцы комплекса были заинтересованы в
том, чтобы перенести такой важный инструмент хозяйственной, ад-
156
министративной, правовой жизни, каким являлась курия, в какой-
нибудь отдаленный манор, в сторону от центра своего собственного
проживания. Такого просто не могло быть, как не могло быть ниче¬
го нерационального в практике хозяйственной жизни предприимчи¬
вых английских сквайров. Думаю, что наличие этой организации
как раз было настолько естественным, что с точки зрения владель¬
цев не требовало специального подробного описания. Что касается
Вилтона, то подробное описание правил работы в нем курии связа¬
но прежде всего с интересными обычаями, характерными для этого
поселения.
В качестве специфически «городских» черт изучаемого нами
феномена можно было бы выделить такие: а) относительно незна¬
чительная площадь поселения, несоизмеримая с просторами манора
(Вардлверф более, чем Вилтон, демонстрирует этот признак); б) до¬
полнительные неземледельческие занятия населения - ремесло,
торговля, совмещаемые с сельскохозяйственным трудом; в) наличие
рынка (в обоих наших центрах); г) топография скорее городского,
чем сельского типа - наличие многих улиц (Вардлверф); д) неболь¬
шая, в основном, площадь земельных наделов (Вилтон, Вардлверф);
е) высокая рентабельность городских участков - годовой доход, в
десятки и сотни раз превышающий ренты за держания (Вардл¬
верф), - фактор, являвшийся особенно притягательным для держа¬
телей различных сословных статусов, в том числе и для «благород¬
ных» фригольдеров.
В заключение подчеркну, что проведенная работа кажется впол¬
не полезной. Научная важность этого сюжета определяется прежде
всего его своеобычностью, «казусной» специфичностью, выпадени¬
ем из общего ряда привычных социальных структур. Тем более не¬
обходимым представляется продолжение изучения этого феномена,
насколько это возможно на материале источников других регионов
Англии.
Фригольд крестьянского типа
в поместье Рочдейл
Нам осталось охарактеризовать на примере поместья Рочдейл
самый, казалось бы, распространенный в средневековой Англии вид
свободного держания. Действительно, крестьянский фригольд яв¬
лялся наиболее «массовым» видом внутриманориального фригольда
еще со времен Книги Страшного суда - факт, многократно отмечав¬
шийся как в отечественной, так и в зарубежной историографии.
В своем исследовании по Уилтширу я также, как указывалось выше,
более всего имела дело именно с крестьянским держанием на об¬
щем праве.
Посмотрим теперь, как обстояло дело с приоритетами в типах
свободного держания в ланкаширском поместье Рочдейл. Для того
157
чтобы более основательно представить себе общую картину, вер¬
немся к таблице 9, в которой содержатся данные о численности фри¬
гольдеров указанного поместья в целом. Как видно из таблицы,
фригольдеры крестьянского типа действительно преобладают.
Всего их 219 человек, что составляет 66,9%, в то время как благо¬
родных держателей на общем праве значительно меньше (95 чело¬
век, согласно данным описи, или 29,1%). Таким образом, в целом
фригольдеров крестьянского типа в 2,3 раза больше, чем фриголь-
деров-дворян76.
Итак, если говорить о численности представителей этого со¬
словного статуса, то наши наблюдения как будто бы не выходят за
рамки принятых в историографии позиций по этому поводу. Наибо¬
лее населен фригольдерами крестьянского типа манор Баттерверф
(70 чел.) как в принципе самый людный манор Рочдейла. 18 фри¬
гольдеров крестьянского типа мы находим в маноре Берсилл, по
13-14 - в манорах Уардал, Блэтчингверф и У ал еден, по 10 - в мано¬
рах Холлингверф и Спотлэнд. В остальных манорах число этих дер¬
жателей колеблется от 3 до 9.
Перейдем теперь к вопросу о том, какая земельная площадь
была сосредоточена в руках указанной категории держателей. Для
того, чтобы разобраться в этой проблеме, обратимся к анализу таб¬
лицы 21.
Итак, мы видим, что площадь фригольда крестьянского типа
варьировала от манора к манору. Наибольшей величины она дости¬
гала в маноре Баттерверф, наименьшей - в маноре Клегг. В двух ма¬
норах из 20 фригольда крестьянского типа не было совсем: вся пло¬
щадь фригольда в них приходилась на «индивидуальный» дворян¬
ский фригольд известных нам Роберта и Теофила Холтов. Совокуп¬
ная же площадь фригольда крестьянского типа, как показывает таб¬
лица, равнялась 6505,8 акра, что составляло всего 28,6% общей пло¬
щади фригольда в поместье Рочдейл.
Налицо явная диспропорция: если по численности держателей
маноров крестьянский фригольд явно преобладает, составляя, как
мы помним, 66,9%, то по земельной площади он так же явно уступа¬
ет «благородному» фригольду, поскольку удельный вес этой площа¬
ди равен всего 28,6%. Диспропорция между этими величинами соста¬
вляет цифру 2,3. Напомню, что в среде фригольдеров дворянского
типа мы наблюдали обратную диспропорцию: соотношение земель¬
ной площади к численности держательского состава для этой кате¬
гории выглядело как: 70% к 21,9% (превышение площади над чис¬
ленностью = 2,4).
Таким образом, создается впечатление, что наиболее распро¬
страненным типом держания на общем праве крестьянский фри¬
гольд поместья Рочдейл можно считать только с точки зрения чис¬
ленности его представителей, но не на основе учета фактора земель¬
ной площади, находившейся в их руках.
158
Таблица 21
Площадь фригольда крестьянского типа
Манор
Общая площадь
фригольда, в акрах
Площадь
крестьянского
фригольда,
в акрах
% к общей
площади
фригольда
Castleton
1420,9
63,9
4,5
Marland
720,6
-
-
Newbold
298,6
238,6
80,0
Beursill
377,7
122,7
32,4
Butterworth
3802,5
2107,9
55,4
Clegg
882,5
49,1
5,6
Hollingworth
428,1
307,35
71,7
Wardleworth
665,8
131,3
19,7
Wuerdale
949,3
260,3
27,4
Wardle
1236,3
390,1
31,5
Blathcingworth
1607,8
640,3
39,8
Walsden
1403,0
454,0
32,4
Todmorden
1060,8
470,8
44,4
Falinge
293,3
88,3
30,1
Chadwick
505,2
375,1
74,2
Spotland
936,9
289,6
30,9
Wolstenholm
790,5
158,5
20,0
Healy
437,0
209,5
47,9
Whiteworth
2590,5
148,5
5,7
Rossendale
23 83,5
-
-
20
22790,8
6505,8
28,6
Посмотрим же, каким образом, в какой пропорции распределя¬
лась «свободная» земля между фригольдерами крестьянского типа.
Другими словами: насколько ярко был выражен в их среде процесс
дифференциации?
Для ответа на этот вопрос пришлось провести большую предва¬
рительную работу, связанную с подсчетами даже дробных долей ак¬
ра (руды, перчи), приходящихся на каждого из 219 держателей, вне¬
сти данные о земельной площади их участков в специальные «имен¬
ные» таблицы (т.е. таблицы, составленные на каждого фригольде¬
ра), свести воедино эту информацию по каждому из маноров, а за¬
тем - поместить ее в общую сводную таблицу по всему манориально-
му комплексу, предварительно разбив при этом фригольдеров-кре-
стьян на шесть имущественных категорий. В число первой из них во¬
шли фригольдеры, наделы которых были очень невелики и не пре¬
вышали 15 акров, во вторую категорию вошли те, в чьих руках были
159
Таблица 22
Дифференциация фригольдеров крестьянского типа
Категория
крестьян
Число
% к общей
численности
Площадь,
в акрах
% к общей
площади
До 15 акров
87
39,7
581,5
8,9
15-29 "
51
23,3
1096,3
16,9
30-59 "
54
24,6
2295,15
35,3
60-89 "
16
7,3
1198,95
18,4
90-119 "
6
2,7
629,15
9,7
120 и выше
5
2,4
704,75
10,8
Итого:
219
100
6505,8
100
сосредоточены земельные участки от 15 до 29 акров, представители
третьей хозяйствовали на участках от 30 до 59 акров, составляя соб¬
ственно держательский костяк фригольдеров крестьянского типа,
куда входили середняки-виргитарии (владельцы одной-двух виргат77
земли). Более зажиточные фригольдеры, владевшие 60-89 акрами,
входили в четвертую категорию, владельцы 90-119 акров составля¬
ли пятую. И, наконец, к шестой категории относились те крестьяне-
держатели земли на общем праве, чей земельный достаток выходил
за рамки верхнего предела (120 акров), ассоциируемого в историо¬
графии с представлениями о крестьянском хозяйстве. По сути дела,
эти немногочисленные держатели были крестьянами лишь по со¬
словному статусу, но не по своему хозяйственному положению. Од¬
нако их незначительное количество (всего 5 человек, как мы увидим)
явилось основанием для того, чтобы все же не включать их в катего¬
рию фригольдеров-«некрестьян», т.е. тех, кто, являясь представите¬
лем любого сословного статуса (в том числе и крестьянского), мог
считаться лицом, обладавшим значительными земельными богатст¬
вами, порвавшим с трудовым началом крестьянской семьи и прибе¬
гавшим к применению наемного труда.
К сожалению, нет возможности привести здесь целиком ту ог¬
ромную сводную таблицу, свидетельствующую о дифференциации
фригольдеров крестьянского типа, о которой только что говори¬
лось. Да, наверное, это и не нужно. Зато итоги проведенной работы
по всему комплексу маноров, представленные в таблице 22, могут
оказаться небезынтересными для нас.
Мы видим, что в 20-е годы XVII столетия среда фригольдеров
крестьянского типа в комплексе Рочдейл действительно состояла из
представителей различных имущественных прослоек, причем чис¬
ленность каждого такого имущественного разряда была далеко не¬
одинаковой. Прежде всего бросается в глаза то обстоятельство, что
160
«держательское ядро» крестьянского фригольда в комплексе мано¬
ров Рочдейл было довольно основательным: 54 держателя (24,6%)
вели свое хозяйство на 30-60 акрах. То есть около четверти фри¬
гольдеров крестьянского типа входило в состав тех самых средних
слоев крестьянства, о которых мы говорили выше. В руках предста¬
вителей этой прослойки было сосредоточено 35,3% земельной пло¬
щади. Судя по этому обстоятельству, можно предположить, что
средний надел в этой категории крестьянства превышал 30 акров.
И действительно, он составлял 42 акра (2295,15 : 54). Расслоение в
среде фригольдеров-крестьян хорошо иллюстрирует численный со¬
став представителей первых двух категорий нашей таблицы: коли¬
чество держателей на общем праве, хозяйствовавших на участках
земли, размеры которых не превышали 30 акров, составило циф¬
ру 138 (60%). Однако такое значительное количество держателей
вело хозяйство на небольшой земельной площади, составлявшей
всего 25,8% площади крестьянского фригольда в целом. Таким об¬
разом, диспропорция между указанными величинами, выраженны¬
ми в процентах, составляла цифру 2,3. Еще более выразительной
была диспропорция между численностью категории держателей,
чьи владения не превышали 15 акров, и земельной площадью, нахо¬
дившейся в руках представителей этой категории (39,7% : 8,9%).
Средний надел в их среде составлял всего 6,8 акра - цифра, казалось
бы, свидетельствующая о том, что процесс коттеризации, мог затра¬
гивать не только держателей по обычаю манора (копигольдеров),
но и тех, кто владел землей на основании общего права. Например,
в маноре Баттерверф, который был в наибольшей степени заполнен
фригольдерами-крестьянами, описи фиксируют целых 32 держате¬
ля, площадь участков которых была меньше 15 акров. В их руках
было сосредоточено 231,7 акра - таким образом, в среднем каждый
из представителей этой категории в данном маноре хозяйствовал на
площади 7,2 акр. Выберем наудачу несколько из них и посмотрим,
насколько хозяйственные возможности их небольших по площади
владений соответствуют нашим представлениям о фригольде кре¬
стьянского типа и его владельцах; иными словами - тех самых анг¬
лийских йоменах, «свободных гражданах королевства», которые,
как принято считать в историографии, строили свое материальное
и гражданское благополучие на обладании как минимум 40-шиллин-
говым доходом78.
Так, Джеймс Ньюболд владеет в названном маноре 11,5 акрами
земли, в состав которой входят пахота, луг и пастбище; причем точ¬
ное количество акров, составляющих тот или иной тип угодий, -
и это характерно для описей в целом, - не указан. Однако этот
небольшой, казалось бы, участок земли приносит его владельцу
приличный годовой доход в 5 £ 5 s = 105 s = (9,1 s/акр). Вдова Анна
Мейолл владеет 8,3 акрами пахоты, часть которой, правда, как ука¬
зано в описи, огорожена под пастбище для овец - определенное ос-
6. Винокурова М.В.
161
нование для получения достаточно высокого дохода с маленького
участка; он равен 3£4s = 64s = (7,7 s/акр). Джеймс Кромптон, хо¬
зяйствующий на площади 11,5 акров, получает со своего участка до¬
ход b3£10s = 70s = (6,1 s/акр). Его однофамилец Эдмунд Кромптон
получает со своих 10,45 акра угодий неизвестного типа (опись опять
не дифференцирует их) также достаточный доход в 4 £ = 80 s =
= (7,6 s/акр). Сосед Эдмунда Джордж Дауссон с идентичного по пло¬
щади участка получает и того больше: 5 £ = 100 s = (9,2 s/акр).
Джеймс Милн, хозяйствующий на 14,5 акрах земельной площади,
состоящей из неогороженных луга и пастбища, получает 7 £ 10 s =
= 150 s = (10,3 s/акр). Еще один фригольдер, Джеймс Клегг, ведя хо¬
зяйство на «глинистых почвах недалеко от реки» (13,5 акров), полу¬
чает 6 £ 10 s годового дохода = 130 s = (9,6 s/акр).
Мы могли бы продолжить примеры подобного рода на матери¬
але манора Баттерсверф, избранного для данной цели именно пото¬
му, что он является наиболее репрезентативным в указанном отно¬
шении как манор, вмещающий в себя более 30% крестьянского фри¬
гольда. Но, думается, что их уже вполне достаточно для того, чтобы
понять, что земельные участки крестьянского фригольда площадью
менее 15 акров поместья Рочдейл в Ланкашире вряд ли могут счи¬
таться «коттерскими», и именно потому, что они приносят их вла¬
дельцам доход, суммы которого измеряются не в пенсах, а в фунтах.
Высота этого дохода с небольших, намного меньше виргаты, участ¬
ков, явно превышающая 40 s (2 £) в год, требуемых для полноправ¬
ного гражданского существования фригольдеров, т.е. зачисления их
современниками (а позднее - и исследователями) в разряд лиц, обла¬
давших избирательными правами, свидетельствует о необходимости
поставить вопрос о том, с какой же земельной площади, судя по на¬
шим источникам, можно было получить 40-шиллинговый доход?
И далее: какой доход тогда могли приносить «классически» кресть¬
янские, согласно мнению, утвердившемуся в историографии, участ¬
ки фригольда в одну-две виргаты?
Давайте попробуем ответить на эти вопросы с опорой на мате¬
риал, предоставляемый описью манора Баттерверф. Для того что¬
бы легче было ориентироваться в бесчисленных цифрах «рабочих»
таблиц, большинство из которых при работе с манориальными опи¬
сями остаются «за кадром», при поиске имен держателей попробуем
ориентироваться не на площадь их земельных участков, как это
обычно делается, а на отмеченный для каждого случая уровень го¬
дового дохода. Итак, участки какой земельной площади соответст¬
вуют, согласно описи, доходу, приближающемуся, с теми или иными
отклонениями, к 40 шиллингам в год?
Примеров, которые нам были бы необходимы для чистоты экс¬
перимента, т.е. свидетельствовали бы о наличии дохода ровно в 40 s,
в описи манора Баттерверф, надо признать, нет совсем. Однако име¬
ются случаи, приближающие нас к искомой цифре. Вот, например,
162
фригольдер крестьянского типа Джеймс Грив получает со своего
участка доход в 42,5 s. Площадь этого участка, оказывается, совсем
невелика: всего 4 акра. Но, несмотря на, казалось бы, мизерные раз¬
меры земельной площади, фригольдер Грив получает с акра своего
участка весьма неплохой доход в 10,4 s. Вот еще один пример: Джон
Уиттейкер получает доход в 41 s с участка в 5,4 акра. Вильяму Ли его
доход в 43 s поступает с земельной площади в 6,5 акров. Томас Хоп-
вуд получает идентичный доход с 5 акров, Джон Турно - с 7 акров79.
Примерно такую же картину мы наблюдаем и в других манорах
поместья Рочдейл. Так, фригольдер Томас Шор из манора Клегг по¬
лучает 47 s в год с участка в 2,9 акра, Томас Ворбертон из этого же
манора почти идентичную сумму - с 7 акров. Роберт Ховорф из ма¬
нора Уардл получает 40 s в год в качестве дохода с участка площа¬
дью 4,75 акра. Джон Обенден из манора Спотлэнд также получает
ежегодно 40 s с участка в 5,5 акров. И подобными примерами мож¬
но было бы заполнить не одну страницу. Но думается, что приведен¬
ных примеров вполне достаточно для того, чтобы в качестве зе¬
мельной площади, приемлемой в поместье Рочдейл для получения
годового дохода примерно в 40 s, признать площадь участков от 2,9
до 7 акров. Таким образом, наши данные, полученные в результате
работы с источниками по манориальной истории северо-западного
региона Англии 20-х годов XVII в., кажется, вносят некоторые кор¬
рективы в сложившиеся в историографии представления о размерах
земельных участков, пригодных для получения 40-шиллингового до¬
хода. Еще раз подчеркнем: оказывается, для получения этого пре¬
словутого дохода (во всяком случае, в исследуемом регионе) было
вовсе не обязательно хозяйствовать на участках, площадь которых
нужно было измерять виргатами (т.е. десятками акров). Скромные
по размерам владения, не превышавшие, по нашим данным, 7 акров,
оказывается, были вполне пригодны для того, чтобы их владельцы
могли ощущать себя если не «хозяевами жизни», то вполне полно¬
правными членами общества того времени.
Посмотрим теперь, какой годовой доход, согласно данным на¬
ших описей, могли приносить земельные угодья «классической»
площади в одну-две виргаты. Отметим сразу, что среди многочис¬
ленных примеров, создающих основу для ответа на этот вопрос, ряд
из которых приведен ниже, нам ни разу (ни разу!) не встретилось та¬
кого, который бы мог подтвердить сложившееся в науке мнение о
том, что хозяйствование на земельных участках указанной площади
могло приносить годовой доход в 40 шиллингов!
Действительно, наши данные свидетельствуют как раз об обрат¬
ном. Так, все в том же, наиболее пригодном для приведения приме¬
ров подобного рода маноре Баттерверф, участки земли площадью в
30-40 акров приносили годовой доход в 17,5 £ (Томас Холмс, 33 ак¬
ра), 18,2 £ (Ричард Милн, 40 акров), 18 £ 19 s (Александр Коллинг,
42 акра), 14,5 £ (Ральф Тейлор, 35 акров), 13 £ (Томас Чадвик,
6*
163
35,7 акров), 22 £ (Лоренс Хопвуд, 33 акра), 11,5 £ (Джеймс Брейли,
36 акров) и т.д. Таким образом, доход с участков интересующей нас
площади составлял весьма значительные суммы, самая низкая из ко¬
торых (11,5 £) в 5,8 раза превышает 40-шиллинговый уровень.
Подобную картину мы наблюдаем и в других манорах. Так, в ма¬
норе Уердал Эдмунд Уайтхед получает доход в 17,5 £ с участка в
36 акров, Александр Скоффилд - 20 £ с участка в 43 акра. Даже до¬
статочно низкий, 11 £, годовой доход фригольдера Александра Кир-
шо из манора Блэтчингверф, владеющего 39 акрами, все равно пре¬
вышал 40-шиллинговый «рубеж» в 5,5 раз.
Что касается участков, площадь которых приближалась к двум
виргатам, то подчас (хотя и не всегда) доход с них был еще выше и
составлял в среднем 25-30 £.
Таким образом, как показывают наши описи, участки земли в
одну-две виргаты вполне могли служить материальной основой для
извлечения годового дохода, в десятки раз превышающего мини¬
мальный «допуск» во «фригольдеры с избирательным правом», вы¬
сота которого составляла 40 шиллингов. Это расширяет наши
представления о «материальных пределах» демократии в среде
свободного крестьянства, во всяком случае, для северо-западной
части предреволюционной Англии. Разумеется, что мы вынуждены
принимать во внимание относительный характер всех измерений,
связанных с проблемой корреляции доходов и земельной площади -
корреляции, колебания которой зависели от превратностей рыноч¬
ной конъюнктуры, цены и качества земли, «регионального факто¬
ра» и пр. Однако, как представляется, и с учетом указанных факто¬
ров выявленные зависимости между высотой доходов фригольдеров
крестьянского типа и земельной площадью, с которой поступали
эти доходы, вносят некоторые нюансы в наши представления о спе¬
цифике не только аграрной, но и социальной истории Англии ранне¬
го Нового времени.
Однако пора вернуться к таблице 22. Нам осталось обратить
внимание на противоположный «полюс» процесса дифференциации
в среде фригольдеров крестьянского типа поместья Рочдейл. Сосре¬
доточимся на категории держателей от 60 до 89 акров земельной
площади. Таких фригольдеров в поместье Рочдейл 16 человек, что
составляет 7,3% общей численности свободных держателей кресть¬
янского типа. Они сосредоточили в своих руках почти 1200 акров
фригольда соответствующего статуса (18,4% общей его площади).
Таким образом, на долю каждого из представителей указанной кате¬
гории приходится, как мы видим, до 75 акров фригольда. Держате¬
лей такого рода в отдельных манорах совсем немного, всего по од-
ному-два, и только в Баттерсверфе их семеро. Посмотрим, что это
за держатели, обратив внимание на таблицу 23.
Мы видим, что фригольдеры крестьянского типа, входившие
в интересующую нас категорию, были сосредоточены в 8 манорах
164
Таблица 23
Фригольдеры крестьянского типа (60-89 акров)
Манор
Фригольдер
Площадь,
в акрах
Доход
Newbold
Richard Scoffild
73
31 £ 10 s 6 d
Newbold
Edward Butterworth
72,5
34 £
Butterworth
Edmond Whitehead
86
31 £ 10s
Butterworth
John Butterworth
75,5
30 £ 16 s
Butterworth
James Tumaugh
67,75
15 £ 3 s 4 d
Butterworth
James Butterworth
74,4
20 £
Butterworth
James Chadwick
88,5
30 £ 16 s
Butterworth
John Tumaugh
80
23 £ 16 s
Butterworth
Mary Garside
60
20 £ 2 s
Werdale
Arthur Whitehead
64,75
30 £ 5 s
Walsden
John Butterworth
69
12 £
Todmorden
Jeremy Crossley
85,05
40 £
Chadwick
Henry Garside
77
30 £
Healy
Jordan Chadwick
88,5
41 £ 13 s 4 d
Whiteworth
Friderick Milne
62
19 £ 13 s 4 d
White worth
Jordan Chadwick
75
28 £ 2 s 8 d
8
16
1198,95
439,4 £
из 20. По два таких фригольдера хозяйствовали в манорах Ньюболд
и Уайтверф, семеро, как уже указывалось, - в Баттерверфе, по од¬
ному - в манорах Уердал, Уалсден, Тодморден, Чадвик, Хили. Наи¬
более часто в среде этих фригольдеров встречается фамилия Бат-
терверф (Butterworth), связанная, очевидно, по своему происхожде¬
нию с названием одноименного манора - мы находим в числе держа¬
телей с такой фамилией людей с именами Эдуард, Джеймс и Джон.
Последнее из названных имен встречается дважды - в манорах Бат-
терверф и Уалсден. Очевидно, фригольдер Джон Баттерверф из ма¬
нора Баттерверф «перенес» свою фамилию из указанного манора в
манор Уалсден, присовокупив к уже имевшимся у него 75,5^ акрам
еще 69. То же самое можно сказать о фригольдере по имени Йордан
Чадвик. Владея в маноре Хили 88,5 акрами «свободной» земли, он
прибавил к ним еще 75 в маноре Уайтверф. Таким образом, список
наших держателей фригольда площадью от 60 до 89 акров можно
было бы сократить на целых две «единицы» за счет уже знакомого
нам, пусть и не выглядевшего очень отчетливо в среде фригольде¬
ров крестьянского типа, процесса концентрации земельных владе¬
ний в одних руках. Отметим, кстати, что нам практически не удалось
выявить такого процесса в среде фригольдеров крестьянского типа,
владевших земельными участками менее 60 акров - еще одно кос-
165
венное (или прямое?) подтверждение предположения о том, что ука¬
занному процессу каким-то образом могла способствовать манори-
алъная администрация, представители которой покровительст¬
вовали, очевидно, с большей охотой крупным собственникам бла¬
городного происхождения.
Итак, два держателя из 16, принадлежавших к анализируемой
категории, должны были бы «перекочевать» в число фригольдер-
ской аристократии крестьянского типа - владельцев участков земли
от 90 до 120 акров, что, впрочем, не сильно изменило бы общую кар¬
тину дифференциации.
Помимо имен этих двух фригольдеров мое внимание привлекло
также имя держателя Генри Гарсайда из манора Чадвик. Этот дер¬
жатель в описи указанного манора не обозначен сословно, что, как
мы помним, в практике исследования документов по манориальной
истории, дает основание причислить его к числу фригольдеров кре¬
стьянского типа. Согласно записи в протоколе курии от 1 июня
1598 г., земельный участок общей площадью 77 акров, состоящий
из пахоты, луга и пастбища, перешел Генри от его матери, вдовы по
имени Алиса Гарсайд. В числе владений, доставшихся наследнику
после смерти матери, были не только земли, но и мельница, а так¬
же большой деревянный дом - усадьба под названием Oaken Road с
садом, амбарами, конюшней и голубятней. Ежегодный доход со все¬
го этого немалого хозяйства составлял 30 £ или 7,8 s на акр земель¬
ной площади при ренте 3 s 4 d. Казалось бы, обычное, нормальное,
хозяйство, ничем особенно на первый взгляд не выделяющееся из
общей массы ему подобных. Однако все же в этом случае внимание
привлекают два не совсем обычных обстоятельства. Во-первых,
указанную ренту, согласно описи, Генри выплачивает не лорду
манора, как следовало бы в соответствии с обычаем и традициями,
а своему соседу по участку, давно уже известному нам эсквайру
Роберту Холту, «собирателю земель», владевшему в указанном ма¬
норе крупным участком земли в 115 акров. Причем ренту Роберту
в данном маноре выплачивает не только Генри, но и некоторые
другие фригольдеры-крестьяне Чадвика: Томас Холт (неизвестно,
кто он: родственник или однофамилец Роберта) - с участка в
37,5 акра, Генри Смит - с участка в 23 акра, и Джон Чадвик - с круп¬
ного участка в 132,5 акра. Интересные факты, не правда ли? О чем
они могут свидетельствовать? На этот вопрос ответить трудно, не
обладая дополнительными сведениями об этих фригольдерах и ус¬
ловиях их держаний. Пока, пожалуй, можно сказать только об од¬
ном - о сильном «держательском весе» джентльмена Роберта Хол¬
та в манориальном мире Рочдейла, об особом авторитете такой сте¬
пени, что он видимо, позволял лорду манора, нарушая многовеко¬
вой обычай, отдавать уважаемому эсквайру «на откуп» некоторые
ренты - кстати, еще одно, теперь уже прямое свидетельство особо¬
го отношения манориальной администрации, в данном случае -
166
в лице манориальных лордов, к крупным благородным фригольде¬
рам комплекса Рочдейл.
Второе интересное обстоятельство, привлекающее внимание к
фригольдеру Генри Гарсайду, состоит в том, что участок в 77 акров
вовсе не является собственностью его отца, он не был также нажит
его родителями совместно в браке, не представляет собой и части
«вдовьей доли» его матери Алисы. Все перечисленные, весьма тра¬
диционные для манориальной жизни, пути и возможности приобре¬
тения Генри недвижимости после смерти матери перечеркиваются
одной-единственной записью в манориальном экстенте. Эта запись
свидетельствует о том, что данный участок земли перешел «Алисе
Гарсайд, вдове, матери названного Генри, в качестве «гранта» от
рыцаря Александра Радклиффа». Итак, сыну некоей вдовы после ее
смерти переходит большая усадьба, мельница, обширные земли
и т.д., подаренные ей при жизни известным в округе лицом, очевид¬
но, крупным земельным собственником. Такие «гранты» не встре¬
чались нам более, и это явно необычный подарок. Очевидно, что-то
особое связывало покойную вдову и рыцаря Радклиффа; может
быть, какая-то важная услуга, оказанная вдовой или ее покойным
мужем этому рыцарю, или дружеские отношения между этими дву¬
мя людьми. Да можно предположить что угодно, вплоть до историй
романтического плана. Мы все равно никогда не узнаем истинной
причины благорасположения благородного рыцаря к обыкновенной
крестьянке и ее сыну. Однако важно то (я опять подчеркиваю это
обстоятельство), что подчас и источники серийного, массового хара¬
ктера, к каковым, несомненно, принадлежат манориальные описи,
могут пролить свет на особенности частной жизни обыкновенных
людей, которых уже не существует ныне. Исследователю же они
подчас дают возможность ввести имена этих людей в современное
информационное пространство.
Но вернемся к таблице 23. Площадь земли, отраженная в ней,
удивительным образом равномерно распределена между фриголь¬
дерами, как будто они и правда договорились и решили взять за ос¬
нову «среднестатистический» участок в 75 акров. В большинстве
случаев «отклонения» от этой нормы в обе стороны невелики («раз¬
рыв» редко составляет более 10 акров), лишь Фридерик Милн и Мэ¬
ри Гарсайд владеют участками земли относительно меньшей площа¬
ди. Что касается доходности этих участков крестьянского фриголь¬
да, то и она тоже «нормальная», обычная для данного манориально-
го комплекса в целом. Мы видим, что в совокупности представители
интересующей нас категории держателей получают 439,4 £ годово¬
го дохода, что в среднем составляет 7,3 s/акр. Доход в среде фри¬
гольдеров колеблется, с вариациями, от 20 до 40 £, и только в неко¬
торых случаях он явно невысок. Так, упомянутый нами Джон Бат-
терсверф с участка в 69 акров в маноре У ал еден получает всего 12 £
годового дохода (3,5 s/акр). Джеймс Турно, хозяйствующий на пло-
167
Таблица 24
Фригольдеры крестьянского типа (90-119 акров)
Манор
Фригольдер
Площадь,
в акрах
Доход
Butterworth
Ральф Баттерверф
93,75
31 £ 2 s
Wardle
Джеймс Филдинг
102
40 £
В latching worth
Александр Киршо
114,4
52 £
Blatchungworth
Роберт Ньюелл
100
44 £
Blatchingworth
Ричард Лайтоллер
112
50 £
Spotland
Джон Чадвик
107
53 £
4
6
629,15
270,2 £
щади около 68 акров, получает с нее относительно невысокий доход
Bl5£3s4d - т.е. чуть более 4 s/акр. И как нередко бывает, рента с
участка, приносящего наименьший доход, - наибольшая. В то время
как наши описи практически не фиксируют рент в среде фригольде¬
ров интересующей нас сейчас категории, либо отмечают в некото¬
рых случаях ренту всего в 1 пенс, Джон Баттерсверф, чей участок
приносит самый низкий доход, платит очень высокую для фриголь¬
да ренту в 5 s 6 d, что составляет почти 1 пенс с акра земельной пло¬
щади. Таким образом, диспропорция в выплате рент, связанная со
статусом держателей, и нередко зависевшая от различной степени
их «земельного обеспечения» (а в данном случае и от различной вы¬
соты дохода при почти равном «обеспечении») - еще раз подтвер¬
дившийся в ходе исследования факт.
Наконец, нам осталось проанализировать еще одну категорию
крестьянского фригольда - условия держаний тех, кто принадлежал
к числу «фригольдерской верхушки», ведя хозяйство на участках
земли площадью от 90 до 119 акров. Данные о них содержатся в
таблице 24.
Итак, фригольдеров-крестьян интересующего нас в данном
случае типа совсем немного: всего шестеро. Их земельные участки
расположены в четырех манорах поместья Рочдейл. Эти фриголь¬
деры сосредоточили в своих руках в общей сложности около 630
акров земельной площади. Мы видим, что в реальности площадь
трех участков из шести также, как и в предыдущем случае, прибли¬
жается к среднестатистической для данной категории цифре: зе¬
мельной площади в 115 акров. Три другие участка несколько мень¬
ше, хотя и их размеры (93,75; 100; 102 акра) дают нам основание
для того, чтобы считать владельцев этих участков людьми весьма
состоятельными; доход в 31,2; 44 и 40 фунтов соответственно впол¬
не подтверждает такое мнение. Вообще доход в среде этой катего-
168
рии фригольдеров-крестьян также достаточно высок: общая его
сумма составляет, как видно из таблицы, более 270 £, что означает
8,6 s/акр в целом по этой категории (и это на 1,3 s/акр выше, чем у
представителей фригольдеров-крестьян, которые хозяйствуют на
площади в 60-89 акров).
Если мы сравним земельную площадь, находившуюся в распоря¬
жении представителей «полярных» групп фригольдеров крестьян¬
ского типа («90-119 акров», с одной стороны, и - «до 15 акров» -
с другой), то увидим, что процесс дифференциации свободного кре¬
стьянства в поместье Рочдейл принял довольно отчетливые формы:
превышая по численности представителей фригольдерской верхуш¬
ки в 14,5 раз, те, чьи владения достигали лишь 15 акров, сосредото¬
чили в своих руках практически идентичную, и даже в 1,1 раза мень¬
шую площадь (сравните: 629,15 акров в руках 6 держателей и
581,5 акра в руках 87).
Посмотрим теперь, каким образом соотносились доходы пред¬
ставителей интересующих нас категорий свободного крестьянства
поместья Рочдейл. Совокупный доход его «верхушки» равнялся, как
видно из таблицы, 270,2 £. Подсчитать его было достаточно нетруд¬
но, коль скоро удалось проделать работу, связанную с вычленением
из текста источников записей, касающихся получателей этого дохо¬
да. А вот что касается подсчетов, связанных с совокупным доходом
той группы свободного крестьянства, 87 представителей которой
хозяйствовали на участках фригольда менее 15 акров, то они дались
не так уж легко. Это связано, во-первых, с многочисленным соста¬
вом группы, а во-вторых, с дефектами описей, нередко фиксировав¬
ших суммы дохода в дробных долях не только фунтов или шиллин¬
гов, но и пенсов. Тем не менее после длительных подсчетов удалось
установить, что сумма совокупного дохода представителей катего¬
рии свободного крестьянства, хозяйствовавших на площади до 15 ак¬
ров, равнялась 316,7 £. Этот результат следует признать довольно
неожиданным. Производя соответствующие подсчеты, я была уве¬
рена, что сумма совокупного дохода представителей «низшего»
по имущественному положению свободного крестьянства будет
меньше, или, в лучшем случае, примерно равна совокупному дохо¬
ду верхушки этого крестьянства; да и то это примерное равенство,
как ожидалось, могло быть достигнуто преимущественно за счет
многочисленности мелкого свободного крестьянства, а не за счет
высокого уровня его доходов. Действительность, однако, оказалась
иной: диспропорция в совокупных доходах составила цифру 1,2
(316,7 : 270,2); причем «страдающей стороной» этой диспропорции
в отношении уровня доходов явилось не «беднейшее», а зажиточное
крестьянство! Итак, владея относительно меньшими размерами зе¬
мли, «низшая» по имущественному положению категория свободно¬
го крестьянства (если брать в качестве решающего критерия зе¬
мельную площадь) получала с них относительно больший доход.
169
Этот факт, как кажется, является, еще одним подтверждением не
только общей высокой доходности земель поместья Рочдейл, но и
по-особому значительной доходности небольших по площади уча¬
стков земли свободного крестьянства этой северной террито¬
рии, о которой мы говорили выше, рассматривая вопрос об «имуще¬
ственных градациях» английского йоменри в целом на примере раз¬
вития мелкого крестьянского фригольда в поместье Рочдейл. Таким
образом, наши данные, относящиеся к этому типу землевладения и
землепользования в указанном регионе, свидетельствуют о каких-то
особенных условиях функционирования крестьянских хозяйств в
эпоху аграрной революции, благоприятствовавших развитию не
только среднего и крупного, но и мелкого крестьянского фриголь¬
да. И действительно, мы видим, например, что на крестьянский, «не¬
благородный», фригольд (как мелкий, средний, так и крупный), как
это ни странно, совсем не посягали фригольдеры-дворяне, те самые
«собиратели земель», которые «бесчинствовали», как мы видели
выше, на фригольде «благородном», сосредотачивая в одних руках
сотни и тысячи акров и не допуская на просторы маноров, с ведома
администрации, пусть и небогатого, но все же - с сословной точки
зрения - своего же «брата-эсквайра» как потенциального владельца
фригольда. Нам так и не удалось найти среди уже знакомых фри-
гольдеров-скваттеров вроде Холтов, имен тех, кто, принадлежа к
числу представителей дворянства, посягал бы на крестьянский фри¬
гольд80! Таким образом, создается впечатление, что свободное кре¬
стьянство северных территорий берегли, очевидно, для выполнения
какой-то важной функции, причем не последнюю роль в этом про¬
цессе могла играть и манориальная администрация. Думаю, что дан¬
ный факт вполне можно связать с установившимся в нашей историо¬
графии81 мнением о роли свободного крестьянства северных терри¬
торий как традиционно, на протяжении столетий, с успехом исполь¬
зовавшегося короной «коллективного защитника» границ государ¬
ства в его многочисленных международных конфликтах, в том чис¬
ле и с соседней Шотландией. В связи с этим представляется очень
важным упомянуть и о том, что манориальные описи совершенно не
фиксируют такого важного для крестьянского землевладения и зем¬
лепользования показателя, как вступные файны - те самые плате¬
жи, которые повсеместно требовались с крестьянства (конечно, в
основном не с фригольдеров, а с копигольдеров) при вводе их в дер¬
жание. Это досадное, с точки зрения исследователя, «упущение» ма-
нориальных клерков, не дающее, как казалось бы, возможности
развернуть во всю ширь анализ социальных отношений внутри анг¬
лийского манора эпохи аграрной революции, на самом деле вовсе не
является упущением. Отсутствие фиксации файнов в описях на са¬
мом деле отражало реальное их отсутствие: их просто не взимали
с крестьян северных территорий, способствуя тем самым наиболее
успешному функционированию их хозяйств, что представлялось,
170
очевидно, на локальном уровне «явнутриманориальной стратегией
государственного значения». Мы еще вернемся к этому важному фе¬
номену, когда речь пойдет о копигольде. А пока упомянем, в каче¬
стве последнего аргумента, свидетельствующего о создании доста¬
точно благоприятных условий для развития среднего и мелкого кре¬
стьянского фригольда, о том интересном обстоятельстве, что про¬
слойка фригольдерской аристократии (имеются в виду свободные
держатели, участки которых превышали установленный в историо¬
графии верхний рубеж крестьянского землевладения в 120 акров)
была в наших манорах относительно невелика. Их, повторим, всего
пятеро. Посмотрим, кто они.
В маноре Баттерверф это один-единственный держатель: Эду¬
ард Грив, хозяйствующий на крупном земельном участке общей
площадью в 161,75 акра, но получающий при этом весьма невысо¬
кий доход в 32 £ (всего 4 s/акр). В маноре Холлингверф Якоб Ско¬
филд, владеющий 137 акрами, получает с указанной площади также
не слишком высокий доход в 40 £ (5,7 s/акр). В маноре Тодморден
мы находим двух держателей, входивших в интересующую нас кате¬
горию. Это Джон Кроссли, хозяйствующий на 120,5 акра (доход
45 £ 6 s 8 d или 7,5 s/акр) и Чарльз Лорд, который вел свою, в сущ¬
ности, далеко не крестьянскую «экономию» на обширной площади в
153 акра, - она, правда, приносила ему опять-таки не такой уж высо¬
кий доход в 40 £ (5,2 s/акр). Оба фригольдера платили чисто симво¬
лические ренты, уровень которых составлял соответственно всего
0,3 и 0,5 d/акр. И, наконец, в маноре Чадвик фригольдер Антони
Филдинг, как свидетельствует опись этого манора, получал очень
высокий доход в 66 £ 5 s (10 s/акр) с участка в 132,5 акра. В целом
представители этой категории, хозяйствуя на земельной площади
в 704,75 акра, получали совокупный доход, достигавший примерно
224 £. '
Мы не можем не обратить внимание на то обстоятельство, что
этот доход крестьянской аристократии не только ниже дохода, по¬
лучаемого в совокупности представителями крестьянской верхуш¬
ки (сравните цифры 270,2 £ и 224 £), но и ниже совокупного дохо¬
да той части свободного крестьянства поместья Рочдейл, предста¬
вители которого хозяйствовали на участках, площадь которых не
превышала 15 акров (224 £ и 316 £). Пожалуй, это тоже являет¬
ся добавочным аргументом, свидетельствующим в пользу выяв¬
ленной нами достаточно высокой обеспеченности среднего и
мелкого свободного крестьянства в северно-западном регионе
Англии.
Итак, наши наблюдения, касающиеся развития крестьянского
фригольда в указанном регионе страны, свидетельствуют о том,
что в эпоху аграрной революции его почти не коснулись те изме¬
нения, которые происходили с этим видом держания в других реги¬
онах Англии. Мы не находим здесь огораживаний, столь характер-
171
ных для указанного времени; процесса, затрагивавшего, как из¬
вестно, не только копигольд, но и свободное держание и угрожав¬
шего стабильности крестьянских форм землевладения и земле¬
пользования в целом. Наши источники не фиксируют вступных
файнов, которые являлись мощным средством экспроприации анг¬
лийского крестьянства. И, наконец, они не свидетельствуют о пре¬
вращении фригольда в другие виды держания (копигольд, а еще
более - аренду), наиболее выгодные манориальным лордам. Если
со свободным держанием в исследуемом нами регионе и происхо¬
дили изменения, то они происходили, как уже отмечалось, внутри
самого фригольда, в частности, фригольда благородного, с целью
максимально повысить степень материальной обеспеченности наи¬
более влиятельных его представителей и практически не затраги¬
вали крестьянское держание на общем праве, которое как раз и
служило основой и гарантом относительной стабильности этого
региона.
1 Seebhom F. The English Village Community. L., 1883.
2 Барг МЛ. Исследования по истории английского феодализма XI—XIII вв. М.,
1962. С. 154.
3 Vinogradoff Р. Villainage in England. N.Y., 1967; Idem. The Growth of Manor. L.,
1905.
4 Косминский E.A. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М., 1947.
С. 146 и далее.
5 Барг МЛ. Указ соч. С. 165.
6 См.: Pollock F., Maitland F.W. The History of English Law before the Time of
Edward I. Cambridge, 1923. Vol. I. P. 397.
7 Барг МЛ. Указ соч. С. 227.
8 Петрушевский Д.М. Восстание Уота Тайлера: Очерки из истории разложе¬
ния феодального строя в Англии. М., 1947. Гл. 3.
9Лавровский В.М., Барг М.А. Английская буржуазная революция XVII века.
М., 1958. С. 83.
10 Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственности в Анг¬
лии XVII-XVIII вв. М., 1957.
11 См.: Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной револю¬
ции середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир). М., 1992. С. 80-92
и др.
12 В манорах Вилтон, Олведистон, Бишопстон данных о площади фригольда
для XVI в. не имеется. См. Survey of the Lands of William the First Earl of
Pembroke, 1566-1567. Oxford, 1909. P. 206-215, 95-101, 198-305.
13 Cm.: The Agrarian History of England and Wales / Ed. J. Thirsk. Cambridge, 1967.
Vol. 4; Spujford M. Contrasting Communities: English Villages in the XVI and XVII
centuries. Cambridge, 1974; Postan M.M. The Medieval Economy and Society. L.,
1972.
14 Численность свободных держателей, в отличие от площади земли, находив¬
шейся в их распоряжении, указана в описях для всех 12 маноров владельче¬
ского комплекса Пемброков.
15 См.: The Victoria History of the County Wiltshire. Philadelphia, 1859. Vol. 2.
P. 150-152.
172
16 Виргата составляла около 30 акров.
17 Семенов В.Ф. Положение обычных держателей Юго-Западной Англии во
второй половине XVI - начале XVII в. // Средние века. 1964. Вып. 25; Он же.
Раннее капиталистическое фермерство в Англии XVI - первой половины
XVII в. // Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяйстве.
М., 1965; Архангельский С.И. Уилтширские маноры Филиппа, первого эрла
Пемброка и Монтгомери по описи 1631-1632 гг. // Учен. зап. Горьковского
ун-та. 1959. Вып. 46.
18 Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. London; Philadelphia, 1859.
Vol. 2, pt. 9.
19 The Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster, Parcel of the
Possessions of the Worshipful sir Robert Heath, Knt., His Majesty’s Attorney General,
made in 1626. Manchester, 1913.
20 Spufford M. Contrasting Communities: English Villages in the XVI and XVII cen¬
turies.
21 Cm.: Vinogradoff P. Op. cit. P. 89.
22 Ibid. Конечно, как отмечает исследователь, прослойка «вилланов старинного
домена» была очень невелика (точные цифры отсутствуют как у него, так и
у других историков, в той или иной мере занимавшихся этой проблемой за ру¬
бежом; в отечественной историографии после П.Г. Виноградова этот инте¬
ресный вопрос, насколько мне известно, более не затрагивался), поэтому за¬
щита этих держателей в судах общего права средневековой Англии не оказа¬
ла какого-либо влияния на судьбы остальной части зависимого крестьянства,
подлежавшего юрисдикции лишь манориальных судов.
23 Семенов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI века.
М.; Л., 1949. С. 230.
24 О различиях в сословном статусе английского дворянства см.: Дмитрие¬
ва О.В. Английское дворянство в XVI - начале XVII в. // Европейское дворян¬
ство XVI-XVII вв. М., 1997.
25 Вообще информация об общинных угодьях наличествует в описях 11 маноров
из 20.
26 В маноре Вардлверф, правда, зафиксированы 49 акров общинной земли, но
это совсем немного, особенно если иметь в виду довольно «приличную» пло¬
щадь этого манора: 780,1 акра.
27 Говоря о классификации фригольдеров по сословному принципу, отметим,
что мы намеренно несколько расширили верхнюю границу держаний фри¬
гольдеров крестьянского типа (в нашем же исследовании по Юго-Западу Ан¬
глии эта цифра была определена как 120 акров. См.: Винокурова М.В. Анг¬
лийское крестьянство... С. 84) в связи со спецификой описей по Ланкаширу,
фиксирующих необычайно крупные земельные владения в целом у свобод¬
ных держателей этого региона - с тем, чтобы постараться уловить в грани¬
цах такой классификации представителей нетитулованной фригольдерской
аристократии. Впрочем, признаемся, что мы вполне могли бы пользоваться и
критериями, примененными в работе по Юго-Западу - это обстоятельство
лишь немного исказило бы общую картину. Чтобы не быть голословными,
отметим, что лишь 5 фригольдеров крестьянского типа владели участками
больше 120, но меньше 180 акров. Это держания площадью 129, 134,136, 141,
161 акров.
28 Иная картина возникает при анализе описей маноров графства Уилтшир
XVI-XVII вв. Там крестьянский фригольд, согласно полученным данным, со¬
ставлял всего 5,9% общей численности держателей и 2,9% площади их держа¬
ний, что позволило констатировать «чужеродный» характер крестьянского
173
фригольда в указанном регионе {Винокурова М.В. Английское крестьянст¬
во.... С. 85).
29 The Agrarian History of England and Wales. Vol. 4.
30 См.: Косминский ЕЛ. Английская деревня в XIII в. М.; Л., 1935; Он же. Ис¬
следования по аграрной истории Англии XIII в.
31 См.: Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственности
в Англии XVII-XVIII вв.
32 Кстати, некоторое несовпадение численности благородных держателй в таб¬
лице 12 с их общим количеством, определенным выше (95 чел.) и отражен¬
ным в таблице 11, объясняется тем, что в маноре Клегг отсутствуют сведения
о площади участков двух благородных держателей из 9. Мы не могли вклю¬
чить их поэтому в таблицу 12, целью которой является фиксация площади
держателей различных имущественных категорий.
33 Это один из немногих примеров наличия в описях фиксации типа угодий.
34 При анализе проблемы имущественной дифференциации фригольд еров-дво¬
рян (как и других категорий держателей) мы строго следовали «букве» опи¬
сей, опираясь в данном вопросе прежде всего на фактор учета земельной пло¬
щади, а не имени держателя. При таком подходе неизбежно повторение имен
держателей в различных манорах, что требует введения каких-то иных кри¬
териев при анализе указанной проблемы. Мы учли необходимость вскрыть
реальную, а не только номинальную (по сути дела иллюзорную, возникаю¬
щую лишь из текста описей) картину дифференциации и поэтому решили
воспользоваться и таким критерием как учет реальной концентрации владе¬
ний на одного держателя по всему комплексу маноров, о чем речь пойдет ни¬
же. Пока же, с учетом этого фактора в данном контексте, заметим, что в на¬
шем случае речь идет уже не о четырех, а о трех владельцах крупного дво¬
рянского фригольда. По ходу анализа оказалось, что Роберт Холт владел как
минимум двумя участками такого типа общей площадью 1151 акр.
35 В наших описях по Юго-Западу Англии не зафиксировано подобных участков
фригольда. Крупными «блоками» свободного держания в манорах Пембро-
ков начала XVII в. считались участки в 700-800 акров. Примерно такие же
цифры для XVI-XVII вв. приводят в своих исследованиях Р.Г. Тоуни и Э. Кер-
ридж. См.: Tawney R.H. Agrarian Problem in the XVI century. L., 1912; Kerridge E.
Agrarian Problems in the XVI century and after. L., 1969.
36 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 234-235.
37 Perch = Vi6 акра.
38 Rood = l/4 акра.
39 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 234.
40 Напомним, что, согласно нашим подсчетам, площадь свободного держания
равнялась 22 790,8 акра, а площадь всех держаний, куда, помимо фригольда,
входили еще копигольд и небольшие участки аренды, составляла в абсолют¬
ных цифрах 28 589, 9 акра.
41 Специальные судебные заседания, проводившиеся в манориальной курии с
тем, чтобы уточнить данные о площади держаний и рентах населения поме¬
стья, проводились, как правило, в период составления земельных описей.
42 Еще и еще раз подчеркнем, что вопрос о рентах и доходах с участков земли
различных юридических статусов ниже будет освещен специально.
43 В своем исследовании по Девонширу английские историки У. Госкинс и
Г. Финберг упоминают, что представители крупного джентри Юго-Запада Ан¬
глии в XVI-XVII вв. подчас получали гораздо более высокий доход с участков
в 2000-3000 акров, достигавший 4000 £ в год (32 s/акр) См.: Hoskins W.G.,
Finberg H.R. Devonshire Studies. L., 1952. Мы можем также сослаться и на свои
174
наблюдения в этой области. Очевидно, для объяснения не слишком высокой
«абсолютной» доходности дворянского фригольда на Севере Англии в раннее
Новое время (хотя и вполне высокой его рентабельности, что мы выявили вы¬
ше путем сравнения доходов и рент) приходится иметь в виду специфику отно¬
сительно невысоких экономических потенций земель указанного региона,
равно как и их удаленность от Лондона, что, несомненно, снижало в целом ре¬
гиональную конъюнктуру земельного рынка, понижая цену земли, а, следова¬
тельно, и ее доходность.
44 Точное количество этих угодий в акрах, как всегда, не указано. В данном слу¬
чае мы основываем наши наблюдения на терминологии описи, в которой ча¬
сто значится: great waste.
45 Мы намеренно даже несколько завышаем здесь верхний предел типичного
манора эпохи аграрной революции с тем, чтобы более основательно уловить
в границах этого допущения специфику земельных перемещений этого вре¬
мени. Отметим, однако, что примерно такие же (чуть меньшие) цифры
указаны у Р.Г. Тоуни, Э. Керриджа, У. Госкинса, В.М. Лавровского и других
авторов.
46 Напомню, что проблема доходности поместий благородных фригольдеров,
которые составляли в сословном отношении костяк поместного джентри,
в том числе и вопрос о доходности земель Теофила Холта, были рассмотре¬
ны выше, в разделе, посвященном новому дворянству Англии. Поэтому не хо¬
телось бы еще раз касаться этого вопроса в данном контексте - сейчас нас ин¬
тересует преимущественно земля и операции с ней.
47 Это составляет 61,6% от площади всего фригольда (22 790,8 акра), включая
«городской», «церковный» и фригольд крестьянского типа.
48 Поскольку, как уже отмечалось (см. табл. 13), количество упоминаний о фри-
гольдерах-дворянах, владевших землей в разных манорах, равно 59, а самих
этих фригольдеров 15, то мы получаем цифру 44: (59 - 15).
49 Разумеется, я проверила полученную цифру путем скрупулезного сличения
цифровых данных с текстом описей по именам держателей. Итоги этой про¬
верки полностью совпали с указанным числом 51.
50 В отличие от «среднего» фригольда, состоящего из ряда более мелких участ¬
ков, которые в сумме составляли земельную площадь от 120 до 499 акров.
51 Напомню, что 12 - это разница между числом «средних» фригольдеров, зафи¬
ксированных в описях, и реальным их количеством: 21 - 9 = 12 (ср. табл. 12
и 16).
52 Думаю, что различие в 300 с небольшим акров можно объяснить «погрешно¬
стями», возникающими при подсчете площади на основании постоянного пе¬
ревода в акры его долей (руды, перчи, лаги) - такова специфика описей.
53 Напомню еще раз, что поместье Рочдейл, как свидетельствуют описи, «гене¬
тически», издавна, входило в состав домена короля и лишь в эпоху бурных пе¬
ремен в социально-экономическом строе страны стало переходить в частные
руки.
54 Говоря в отношении Ланкашира о северном типе аграрной эволюции, мы не¬
сколько «спрямляем» ситуацию с точки зрения географической, но, как ка¬
жется, не искажаем ее с точки зрения социально-экономического развития.
55 Сведения о Генри Тилсоне почерпнуты также из дополнительного источни¬
ка - списка викариев поместья Рочдейл за XV-XVII вв., который был обнару¬
жен, наряду с самими описями, весной 1999 г. во время работы в Отделе сре¬
дневековых источников библиотеки Бирмингемского университета: The
Vicars of Rochdale / Ed. by H. Howorth. Manchester, 1883. Pt I.
56 The Vicars of Rochdale... P. 82.
175
57 Ibid. P. 84.
58 Ibid.
59 Ibid. P. 86.
60 Кстати, само опекунство помогало некоторым благородным фригольдерам,
«собиравшим» земли в разных манорах поместья Рочдейл, зарабатывать себе
«политический вес» местного масштаба и пользоваться особым покровитель¬
ством манориальной администрации.
61 The Vicars of Rochdale... P. 88.
62 Справедливости ради отметим, что наряду с термином borough в описях нали¬
чествует (правда, не так уж часто) и «прямой» термин: manor.
63 Оказалось, что эта проблема ныне волнует также и моих коллег, в частности,
из Бирмингемского университета, что выяснилось из бесед с профессором
Кристофером Даером во время моей стажировки в Англии весной 1999 г.
64 См.: Город в средневековой цивилизации Западной Европы / Отв. ред.
А.А. Сванидзе. М., 1999-2000. Т. 1- 4; Левицкий Я.А. Город и феодализм в
Англии. М., 1987; Сванидзе АЛ. Средневековый город и рынок в Швеции
XIII-XV вв. М., 1980; Она же. Генезис феодального города в средневековой
Европе: проблемы и типология // Городская жизнь в средневековой Европе.
М., 1987; Репина Л.П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии
XIV века. М, 1979.
65 Когда мы, ссылаясь на описи, говорим о таком-то количестве держателей, то
следуем при этом терминологии источников, в которых к тому же было при¬
нято, как уже указывалось, группировать информацию именно вокруг имен
этих держателей. Такой подход манориальных клерков к делу не исключал,
однако, того, что за именем каждого из держателей «скрывалась» его семья,
и, что естественно, земельный надел, необходимый для ее содержания (ино¬
гда имелось и описание двора). Так что наличие 78 держателей означает в на¬
шем случае, как минимум, наличие 78 семей и их земельных участков.
66 Обстоятельство, на которое в свое время я не обратила достаточного внима¬
ния. А ведь наличие домениальной земли (пусть и без фиксации ее площади,
закрепленной за держателями), зафиксированной внутри «borough», говорит
о многом. Во всяком случае, предупреждает об опасности недооценки «сель¬
ского» характера поселения.
67 Данные Книги Страшного суда для уилтширских маноров взяты из Domesday
Survey. См.: The Victoria History of the County of Wiltshire. L., 1959. Vol. II.
68 Tate J. Large Hides and Small Hides // EcHR, 1902. P. 280-282; Maitland F.
Domesday Book and Beyond. Cambridge, 1897.
69 Survey of the Lands of the County of William the First Earl of Pembroke: 1566-1567.
Oxford, 1909. P. 206-215.
70 Прекрасно отдаю себе отчет в том, что применение критериев и признаков
средневекового города (или, скорее, поселения городского типа) к анализу
специфических черт подобных поселений периода раннего Нового времени
может быть признано уязвимым. Но что же делать - другого выхода нет, по¬
скольку речь идет о borough, еще не классифицированном типологически,
тем более на основании таких специфических для данного случая источников,
как манориальные описи. Кстати, надеюсь в процессе изучения схожего слу¬
чая, представленного в описях комплекса Рочдейл, внести, может быть, неко¬
торые новые данные в определение признаков этого феномена со странным
названием «сельские поселения городского типа», которые, в сущности, и
представляли собой boroughs.
71 Ramsay L.D. Wiltshire Woolen Industry in the XVI and XVII century. Oxford, 1943.
The Victoria History of the County of Wiltshire. Vol. VI.
176
72 Survey of the Lands of William the first Earl of Pembroke. P. 205-206.
73 90,5 £ = 1810 s = 21720 d; 21720 d : 49,5 d = 438,7.
74 См. табл. 1, в которой содержатся данные о среднем уровне дохода с акра вну-
триманориального «благородного» фригольда. 6,3 s - это уровень дохода с
акра по всему комплексу маноров поместья Рочдейл. В некоторых манорах
он был ниже: 2, 4, 8 s; в некоторых - выше среднего: 11,9; 10,4; 18,9 s.
75 Речь идет о таких, например, факторах, как более раннее развитие англий¬
ского капитализма в деревне, а не городе (в связи с интенсивной ориентацией
европейского рынка на экспорт шерсти из Англии); локализация в англий¬
ской деревне рассеянной мануфактуры раннекапиталистического типа и т.д.
76 В реальности эта диспропорция была выше и равнялась 4,3. Ведь мы пом¬
ним, что на самом деле «благородных» на фригольде было не 95, а 51
(219:51=4,3).
77 Напомню, что «средняя» английская виргата равнялась 30 акрам. Известно,
что согласно традиции, установившейся в нашей историографии, держатели
крестьянского типа, составлявшие костяк самостоятельно хозяйствующего
крестьянства, обходившегося без применения наемного труда, могли обраба¬
тывать земельную площадь, равную одной-двум виргатам - их количество
зависело от качества земли и некоторых других факторов экономического
порядка.
78 Принято считать, что минимальным 40-шиллинговым доходом обладали
средние слои фригольдеров крестьянского типа, как раз те владельцы од¬
ной-двух виргат, о которых шла речь выше (Си.: Лавровский В.М., Барг М.А.
Английская буржуазная революция; Барг М.А. Народные низы
в Английской буржуазной революции середины XVII в. М., 1967; Он же.
Кромвель и его время. М., 1950. С. 50,73). Однако в этих работах вопрос о со¬
отношении земельной площади и доходов свободного крестьянства не ставит¬
ся. Между тем как раз он является наиболее важным для определения «мате¬
риальных границ» демократии в Англии изучаемого периода.
79 В таких случаях как будто бы полагается ссылаться на источник. Я с удо¬
вольствием делала бы это не только в данном случае, но и во многих дру¬
гих - сходных, однако боюсь, что и без того сложный текст будет перегру¬
жен сносками. К тому же думается, что при работе с массовыми источника¬
ми, к числу которых, несомненно, принадлежат манориальные описи, нет не¬
обходимости постоянно ссылаться на текст этих источников - зависимость
данных, получаемых исследователем, от их «буквы» подразумевается сама
собой.
80 Думается, что сейчас настало время попытаться уточнить один важный мо¬
мент: так являлись ли благородные «фригольдеры-скваттеры», названные
нами так условно, о претензиях которых на мелкий и средний фригольд дво¬
рянского типа шла речь выше и об отсутствии которых (претензий) на сво¬
бодное крестьянское держание идет речь в данной части исследования, ре¬
альными скваттерами или нет? Другими словами: посягая на участки благо¬
родного фригольда, вытесняли ли (изгоняли ли) они с них средних и мелких
фригольдеров-дворян прямо или, при поддержке администрации, «просто» не
допускали таковых на эту землю, спеша закрепить ее за собой в манориаль-
ной курии? Вопрос этот совсем непростой и очень важный. Думается, что
речь могла, скорее, идти о втором из выдвинутых вариантов. И вот почему.
Во-первых, произвести прямую эвикцию благородного держателя все-таки
было невозможно, даже при попустительстве самой благорасположенной ад¬
министрации - ведь под рукой у обиженного в таком случае всегда был суд,
причем не манориальный, а общего права. Можно предполагать «эвикцию за
177
выкуп», но в таком случае выкуп должен был быть зафиксирован в докумен¬
тах курии, пристально следившей за всем тем, что было связано с землями,
доходами и рентами в маноре. И, наконец, в этом случае документы манори-
альной истории фиксировали бы, как это обычно бывает, имена тех, на чьи
участки посягали «скваттеры». Между тем этих имен нет - участки «средне¬
го» и «мелкого» дворянского фригольда записаны, как мы видели, на имена
крупных благородных фригольдеров. Вот поэтому я и думаю, что речь идет,
скорее, не о насильственном, прямом, а о более мягком, скрытом, «скваттер-
стве», выражавшемся в «недопуске» потенциальных владельцев среднего
и мелкого «благородного» фригольда на землю этого статуса.
81 См., например: Семенов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Анг¬
лии...
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Часть III
Держание на обычном праве: копигольд.
Правовые аспекты
Глава 1
ЧТО ТАКОЕ КОПИГОЛЬД?
Для историка-аграрника термин «копигольд» является настоль¬
ко привычно-необходимым и отчетливо являющим свою содержа¬
тельную сторону, заключенную в самом этом термине, что подобно¬
го восприятия он подчас ожидает и от других людей, которые вовсе
не обязаны улавливать милые его сердцу оттенки этого слова. И в
самом деле, реальное содержание (т.е. своего рода «социальный на¬
полнитель») этого понятия настолько сложно и многообразно, что
порождает порой не вполне четкие его интерпретации, особенно в
восприятии тех, кто как исследователь лишь косвенным образом
связан с историей английского манора.
Так что же такое копигольд? Классическое определение этого
понятия заимствовано как отечественной, так и зарубежной историо¬
графической традициями у знатоков английского земельного права.
В конце XV в. знаменитый английский правовед Томас Литтл¬
тон в своем трактате «Держания» писал о том, что представляет
собой «держатель по копии манориального суда» {tenant by copy of
court roll). Согласно Литтлтону, таким держателем мог считаться
тот, «кто имеет земли и держания и держит их для себя и своих на¬
следников на правах простого, ограниченного или пожизненного
фьефа на воле лорда и по обычаю манора...»1. Итак, согласно
Литтлтону, отличительными чертами копигольда являлась его за¬
висимость, с одной стороны, от воли лорда, с другой - от обычая
манора.
Другой известный английский юрист, сэр Эдуард Кок, коммен¬
тируя «Держания» Литтлтона, писал о том, что отличительной чер¬
той копигольда является то обстоятельство, что он закреплен за
крестьянином на основании копии манориального суда {by copy of
court roll)2.
179
Итак, копигольд - это держание на воле лорда и по обычаю ма¬
нора, закрепленное за крестьянином на основании копии манори-
алъного суда.
Когда же появляется копигольд? С какими явлениями в социаль¬
ной действительности Англии связано его «начало»? «Искать нача¬
ло копигольда - значит искать начало манориального обычая», - пи¬
сал в свое время А.Н. Савин3. Но он же справедливо считал, что ос¬
новной чертой обычая, показателем юридической чистоты этого
феномена социальной действительности Англии является его неза-
памятность. Следовательно, вопрос о «начале» обычного держания
(копигольда) есть вопрос о том, когда манориальный обычай пере¬
стает быть уделом памяти (т.е. когда забываются истоки и история
его возникновения), на этой основе закрепляется и приобретает
столько силы, что можно об обычных держателях говорить как об
определенном классе и о копигольде как об особом виде землевла¬
дения4. Это время, как принято считать в отечественной историогра¬
фии5, совпадает приблизительно с XIII-XIV вв., со временем комму¬
тации барщины и началом трансформации вилланства в сторону ко¬
пигольда. Именно в этот период в связи с увеличением роли денеж¬
ной ренты в хозяйстве манориальных лордов усиливается и эконо¬
мическая самостоятельность крестьянско-парцеллярного хозяйства.
Таким образом, копигольд генетически связан с вилланским держа¬
нием, он происходит, по мнению А.Н. Савина, специально занимав¬
шегося проблемой эволюции вилланства в обычное держание, «из
низкого, но древнего дома». Термин «копигольд», в сущности,
(и в этом был прав еще один английский правовед XVI в., А. Фицгер-
берт) представляет собой «новое имя для очень старой вещи»6. Ни¬
же мы еще будем говорить о связи вилланского держания и состоя¬
ния с копигольдом, а пока сосредоточимся на роли манориального
обычая в жизни английского крестьянства.
Исследование указанной проблемы представляется очень важ¬
ным, и вот почему. Без изучения влияния обычая на внутреннюю
жизнь манора, включая, с одной стороны, взаимоотношения между
держателями и лендлордами, с другой - между членами крестьян¬
ского мира, сама эта жизнь предстает статичной, лишенной внутрен¬
него динамизма (а подчас - и драматизма), живого нерва человече¬
ских отношений.
Между тем до недавнего времени в отечественной историогра¬
фии советского периода дело обстояло именно так: после работ
А.Н. Савина по истории английского крестьянства эпохи Тюдоров,
на протяжении 20-80-х годов XX столетия эволюция английского
манора была представлена лишь с точки зрения раскрытия ее соци¬
ально-экономического содержания, т.е. на основе анализа преиму¬
щественно таких проблем, как рентные отношения, дифференциа¬
ция крестьянства, сроки держаний, зависимость изменений структу¬
ры вотчины (манора) от эволюции форм феодальной ренты и т.д.
180
А ведь сеньории и держательские земли, службы и ренты еще не со¬
ставляли всего манора, хотя и являлись его экономическим фунда¬
ментом. Существовала, как уже указывалось, не менее важная грань
внутрипоместной истории - манориальный обычай, являвшийся,
с одной стороны, материальным правом обычного держания, а с
другой - душой и жизнью манориального мира, его внутренним
нравственным законом, средоточием памяти целых поколений, эти¬
ческим регулятором средневековой деревенской общности, ее це¬
ментирующим началом.
Эта сторона манориальной истории, так сильно повлиявшая на
ее эволюцию, исследована в современной отечественной историо¬
графии далеко недостаточно. Причина этого явления, с одной сто¬
роны, состоит в том, что историки-аграрники советского периода
работали преимущественно в русле парадигмы, связанной с прима¬
том «материалистического детерминизма», с другой - объясняется
отсутствием у нас массовых материалов, важных для изучения этой
стороны дела на основе как можно большего числа средневековых
поместий различных регионов Англии. В данном случае имеются в
виду прежде всего такие источники, как протоколы манориальных
курий (imanorial court rolls), которые содержат сведения о тех сторо¬
нах жизни членов крестьянского мира, которые как раз и регулиро¬
вались обычаем, составляя средневековую «внутриманориальную»
повседневность.
Регулирующая и направляющая роль манориального обычая
действительно проявлялась повсюду, обеспечивая определенные,
повседневно закрепляемые традицией нормы прежде всего 1) в об¬
ласти экономической, «материальной» жизни крестьянства, 2) в пра¬
ве наследования, 3) в области внутриманориальной юрисдикции
(обеспечение судебной защиты в тяжбах с лордом и межкрестьян¬
ских тяжбах, проступки и наказания в маноре), 4) в сфере регулиро¬
вания имущественных прав женщин, включая сферу действия
«вдовьего права», 5) в соблюдении поведенческих норм. 11 «From Sir Thomas Littleton. Tenores Novelli, sine loco, 1481: “... to have lands and
tenements to hold to them and their heirs in fee simple or fee tail or for term of life etc.
at the will of the lord according to the custom of the manor”» (Kerridge E. Agrarian
Problems in the XVI century and after). L.; N.Y., 1969. P. 138.
2 Coke Ed. The First Part of the Institutes of the Laws of England or a Commentarie upon
Littleton. L., 1628. B., chap. 9. Section 73.
3 Савин A.H. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 124.
4 Там же.
5 См., например: Барг МЛ. Категории и методы исторической науки. М., 1984.
С. 278; Винокурова М.В. Соотношение обычного и общего права в поземель¬
ных отношениях предреволюционной Англии // Право в средневековом мире.
М., 1996. С. 145-146.
6 Савин А.Н. Указ. соч. С. 103.
181
Глава 2
МАНОРИАЛЬНАЯ КУРИЯ,
АДМИНИСТРАЦИЯ МАНОРА
«Хранительницей и толковательницей» обычая (выражение
А.Н. Савина) была манориальная курия; вокруг нее вращалась вся
жизнь крестьянина-копигольдера. Именно в курии хранились завет¬
ные ящики с манориальными архивами, описями земель, списками
рент, договорами лендлорда с держателями, протоколами, выписка¬
ми из судебных заседаний, экстентами Книги Страшного Суда и т.д.
Для работы курии выделяли специальное помещение. Иногда в этом
качестве могли использовать часть комнат в резиденции лорда
Оmanor-house), но чаще под курию отводился специальный простор¬
ный флигель рядом с ней, как это было, например, в Вилтоне - цен¬
тре поместий графов Пемброков в Уилтшире. Курии, судя по источ¬
никам манориальной истории, могли быть как «центральными», так
и «локальными». То есть иногда на одно поместье, состоящее из ря¬
да маноров (как правило, исчисляемого десятками), приходилась од-
на-единственная курия, расположенная в центре поместного комп¬
лекса. Бывало и так, что курии имелись в нескольких манорах
одного и того же комплекса, принадлежавшего единому владельцу -
и тогда документация из этих местных, локальных, административ¬
ных центров стекалась в главную курию, и в этом случае находив¬
шуюся в центральном маноре (чаще всего маноре городского типа),
где проживал владелец данного комплекса.
Разумеется, что с точки зрения местного права главным дейст¬
вующим лицом в курии был лорд манора. Однако в повседневной
жизни поместья он «выражал свою волю» через посредство мано¬
риальной администрации, в число членов которой входили, как ука¬
зывалось выше, в разделе, посвященном характеристике источни¬
ков, прежде всего стюард (управляющий) и бейлиф (приказчик
в маноре).
В нашем распоряжении имеются интересные материалы, до сих
пор совершенно не использовавшиеся отечественными историками,
на основании которых мы могли бы рассмотреть должностные обя¬
занности тех, кто руководил повседневной жизнью манора. Речь
идет о так называемых «предписаниях» членам манориальной курии
и работникам в маноре, своего рода «практических руководствах»,
которые содержатся в сочинении «Об обязанностях в маноре», при¬
надлежащем перу Флеты - анонимного комментатора Генри Брак-
тона (XIII в.)1. На Флету и Брактона, великолепных знатоков норм
внутренней жизни английского манора, постоянно ссылаются в сво¬
их трактатах известные правоведы XV-XVI вв. Томас Литтлтон и
Эдуард Кок, совершенно резонно склонные во многом принимать
182
эти нормы и для своего времени именно ввиду их традиционности,
фиксируемой манориальным правом. Многое из того, о чем пишет
Флета в своем сочинении и что сейчас будет изложено ниже, фикси¬
руют также и наши манориальные описи XVI-XVII вв. по Уилтширу
и Ланкаширу.
Итак, что же можно узнать из столь редкого источника, како¬
вым является сочинение Флеты?
Первое из «предписаний», содержащееся во второй книге
(часть 72) указанного источника, относится к обязанностям стюар¬
да. Флета советует лорду манора «взять к себе на службу осторож¬
ного, неболтливого (discreet) и преданного человека; благоразумно¬
го, с хорошими манерами, покорного (humble), скромного и миролю¬
бивого, искушенного в знании законов и обычаев страны; того, кто
во всем стремится защищать права лорда, имеет достаточно знаний
для того, чтобы направлять по правильному пути приказчика в его
заблуждениях и ошибках, кто явит милость нуждающимся и никогда
не свернет (даже если ему будут сулить взятку) с пути справедливо¬
сти...»2. Именно стюард, согласно «практическому руководству»
Флеты, должен проводить заседания манориальной курии, предста¬
вляя, по обычаю, в реализации этой части своих должностных обя¬
занностей лорда манора. При этом никого не должно было интере¬
совать состояние стюарда, проводящего заседание курии, основа¬
тельность его полномочий и т.д. Он, как писал в свое время А.Н. Са¬
вин, ссылаясь на Э. Кока, мог быть «хоть идиотом, хоть отлучен¬
ным, лишенным всех прав состояния (outlaw)» - его личная годность
была безразлична для совершаемого им судебного действия3, в осно¬
ве которого лежал манориальный обычай, орудиями которого в зна¬
чительной степени являлись и лорд, и стюард. Заседания курии, сог¬
ласно рекомендациям Флеты, должны проводиться не реже
двух-трех раз в год, а желательно - гораздо чаще. На этих заседани¬
ях именно стюард должен призывать к тому, чтобы регулярно и в
срок с держателей поступали повинности, службы, ренты, доходы с
местных рынков и мельниц. Он должен также следить за отчужде¬
нием (alienation) земель, лесов, лугов, пастбищ - по какой причине
они отчуждаются, в какое время, и с чем было связано решение бей¬
лифа о необходимости такого действия. Заметим к слову, что сер¬
вильный характер держаний по обычаю сказывался в значительной
степени в порядке отчуждения: в каком бы случае оно ни происхо¬
дило (при законном наследовании участка после смерти держателя;
после формального истечения срока копии и необходимости пере¬
дать землю другому лицу либо возобновить держание на свое имя;
в случае желания лорда прервать держание насильственно с целью
передать его другому человеку на более выгодных для себя усло¬
виях) - копигольдер (в случае смерти - его родственники) непремен¬
но был обязан зафиксировать факт отчуждения в курии и «провес¬
ти» держание через лорда как верховного собственника земли. Вли-
183
яние же обычая в этой процедуре «сдачи» держания в манориальной
курии сказывалось в том, что лорд, как правило, был обязан до¬
пустить к этой земле именно то лицо, на которое укажет держатель.
Разумеется, что в практической жизни манора это последнее прави¬
ло далеко не всегда соблюдалось, особенно, как уже указывалось
выше, в эпоху аграрной революции, когда лендлорды совершенно
произвольно выбирали держателей, имевших возможность запла¬
тить им наиболее высокий вступительный взнос, и насильственно
заменяли ими традиционных.
Интересными являются советы Флеты, адресованные стюарду,
о том, как лучше сохранить господское добро. Именно управляю¬
щий, как считает Флета, должен назначать лиц, которые бы следи¬
ли за тем, чтобы были заперты все амбары и склады, принадлежа¬
щие лорду, ибо «есть поговорка, что легкий доступ к чужому добру
превращает человеческую слабость в греховную страсть, а крепкие
замки делают слуг честными...»4. Кроме того, стюарду вместе с при¬
казчиком не мешает, готовясь к посевной, лишний раз уточнить по
записям в книгах (а еще лучше - вновь измерить «до перча») коли¬
чество акров пахоты, приходящееся на каждый манор, и строго от¬
мерить нужное для посева количество зерна, «дабы исключить ко¬
варство хитрых старост {deceitful reeves), которые нередко завыша¬
ют число акров и квартеров семян». Стюард должен также знать
точно, сколько акров земельной площади следует засевать озимы¬
ми, яровыми и оставлять под паром при трехпольной и двухпольной
системах севооборота, и на основании этого - уметь определять
нужное количество плугов. Он должен также иметь точную инфор¬
мацию о днях полевых работ каждого из крестьян и следить за не¬
укоснительным их выполнением.
В обязанности управляющего входит также отправление своего
рода полицейских функций в маноре. Так, например, он должен сле¬
дить за поведением приказчика и его помощников, «дабы они не на¬
носили ущерба лорду, не были бы вовлечены во всякого рода сом¬
нительные предприятия: драки, скандалы, состязания в борьбе
{wrestling - matches), и чтобы никто из них не пренебрегал своими
обязанностями, не ходил бы по вечерам в таверны и кабаки. А если
окажется, что ими нанесен какой-либо ущерб лорду, то именно стю¬
арду надлежит потребовать соответствующую компенсацию»5.
Управляющий должен также знать имена всех приказчиков и ста¬
рост во всех без исключения манорах, лиц как высокого, так и низ¬
кого происхождения {both high and low) и скрытно {security from them)
следить за их поведением. Однако он не может смещать с должности
за проступки лиц высокого происхождения, ибо это право принадле¬
жит лишь лорду. Никому, кроме лорда, согласно Флете, внутри ма¬
нора не могло принадлежать также право продажи опек, вымороч¬
ных имуществ {escheats), право сбора брачных пошлин и определе¬
ния вдовьей доли {to dower widows).
184
В круг обязанностей стюарда в маноре, что весьма интересно,
входит также забота о том, чтобы никто не смел снимать шкуру
с погибшего домашнего животного (Флета, в частности, выделяет
таких животных, как корова и овца) до тех пор, пока на место про¬
исшествия не явятся бейлиф и староста для выяснения причины
смерти {to ascertain the course of death). Если после тщательного рас¬
следования будет установлено, что животное погибло своей смер¬
тью по причине болезни, старости или какой-то случайности, за ко¬
торую никто не может нести ответственность, то стюард должен
доложить лорду об этих обстоятельствах, после чего решить вопрос
о том, что делать со шкурой и мясом животного. Если же, напротив,
выяснится, что причиной смерти было насилие, совершенное чело¬
веком (или собаками какого-то человека), то в обязанности стюар¬
да входило назначить лиц, ответственных за расследование проис¬
шествия, а впоследствии на судебном заседании в манориальной ку¬
рии взыскать с виновных штраф, высота которого должна соответ¬
ствовать тяжести свершенного проступка.
И, наконец, в обязанности стюарда в маноре входило такое важ¬
ное действо, как наблюдение за качеством продуктов, поставляемых
к столу лорда и его семьи, а также составление меню на каждый по¬
следующий день. Так, согласно «инструкциям» Флеты, каждый ве¬
чер стюард вместе с поваром должен был являться к лорду или его
супруге для того, чтобы обсудить эти важные вопросы. Утром имен¬
но стюард должен проследить за тем, чтобы повар или его подруч¬
ный разрубил на должное количество порций выбранное накануне
мясо или рыбу и пересчитать эти порции, дабы не допустить ненуж¬
ного перерасхода продуктов. Стюард должен также точно знать,
сколько буханок хлеба можно испечь из квартера пшеницы и потре¬
бовать у кладовщика, согласно этим несложным познаниям, опреде¬
ленное количество муки для выпечки. «И все служащие по дому, -
заканчивает раздел, посвященный обязанностям стюарда, Флета, -
должны держать отчет перед стюардом. А он обязан свидетельство¬
вать и отчитываться перед лордом обо всем и обо всех в маноре»6.
Не менее любопытны и излагаемые Флетой в части 73 анализи¬
руемого нами источника должностные обязанности второго после
стюарда лица в маноре (из числа служащих) - приказчика, или
бейлифа.
Бейлиф каждого манора, согласно Флете, должен быть правди¬
вым {true in word), преданным {faithful in deed) и известным как чело¬
век, вполне знающий «повседневное право» {one who knows enough an
everyday law1).
Бейлифу рекомендуется начинать рабочий день рано утром (го¬
ре ему, если он ленив и беззаботен!); первым делом он должен про¬
верить надежность плугов для вспашки почвы и убедиться в их при¬
годности. Ближе к середине дня ему следует обойти угодья лорда
(поля, леса, луга, пастбища) и, добравшись до домена, на котором
185
работают крестьяне, проследить за качеством вспашки и убедиться,
что они обрабатывают господскую землю должным образом и не
уйдут с поля, пока не закончат работу. А во время посевной именно
бейлиф (вместе со старостой) обязан измерять количество сделан¬
ного за день каждым из крестьян, дабы все они соблюдали норму
вспашки в особо важное для господского хозяйства время. Бейлиф
обязан следить и за качеством вспашки, в частности, за тем, чтобы
борозда была достаточно глубокой, и эта глубина впоследствии не
позволяла бы дождям вымывать зерно, а нож лемеха подсекал бы
корни сорняков, оставшихся с прошлого года. Кроме того, пахари,
работающие под наблюдением бейлифа, не должны делать слиш¬
ком широкие борозды {furrows), иначе при бороновании после сева
все зерно с гребней (ridges), разделяющих борозды, будет ссыпаться
в них, что не позволит заколоситься тучной ниве.
Бейлиф должен знать толк в условиях содержания домашних
животных, особенно таких необходимых в хозяйстве, как лошади и
быки. В частности, ему следует знать, что лошадь стоит дороже, чем
бык, и почему это так. Нужно знать, что, согласно общему (распро¬
страненному?) обычаю (by common custom), содержание лошади,
пригодной для вспашки, должно длиться в стойле в течение 28 не¬
дель (с праздника Святого Луки, 18 октября, до праздника Вознесе¬
ния Креста Господня, 3 мая). И для того, чтобы подготовить лошадь
к работе в течение части осени, весны и всей зимы, необходимо ка¬
ждый вечер давать ей в качестве корма шестую часть бушеля овса,
стоимостью полпенни, а летом давать ей свежего сена на двенадцать
пенни в неделю, да еще тратить целый пенни на подковы и так да¬
лее. Таким образом, содержание лошади обходится в неделю более
чем в 20 шиллингов, не считая расходов на жвачку и солому. На со¬
держание же быка - и это также должен учитывать приказчик -
требуется в общей сложности около пяти шиллингов в неделю. Кро¬
ме того, когда лошадь «вырабатывается» и умирает от старости или
болезни, то в хозяйстве может пригодиться лишь ее шкура, в то вре¬
мя как здоровый, хотя и старый бык, уже не годный для вспашки,
может быть использован не только как «поставщик» собственной
кожи, но и отдан под нож мясника с целью улучшения снабжения на¬
селения манора продовольствием.
Бейлиф также должен, как считает Флета, следить за работой
жнецов, косарей, извозчиков и других слуг в маноре, чтобы те ста¬
рательно и до конца выполняли свои обязанности. В случае провин¬
ности или недоброкачественной работы он должен налагать соот¬
ветствующий штраф. Ему следует вникать во все мелочи хозяйст¬
венной жизни манора, ибо нет ничего в «экономии» лорда, что не
стоило бы специального внимания в качестве объекта для возмож¬
ного извлечения прибыли в пользу господина. Так, например, имен¬
но бейлиф обязан постоянно следить за молотильщиками, работаю¬
щими в амбарах лорда с тем, чтобы заставлять их тщательно отде-
186
лять зерно от колосьев, иначе остающееся зерно начнет прорастать
в массе соломы, используемой для покрытия крыш или образования
перегноя на полях. Более того, бейлиф должен заставлять крестьян
покрывать соломой не только поля лорда, но и пешеходные тропин¬
ки в маноре, чтобы, загнивая, солома превращалась в удобрение
и тем самым приносила пользу в хозяйстве лорда. Он не должен так¬
же позволять никому (даже лицам высокого происхождения) часто
пользоваться лошадьми лорда для верховой езды без специального
на то разрешения господина.
Однако бейлифу, как и стюарду, не разрешалось взимать с копи¬
гольдеров файны при передаче держаний наследникам, рельефы
при выдаче замуж вилланок, судебные пошлины с фригольдеров и
т.д. Он не мог также заниматься пивоварением в маноре или содер¬
жать собственную пекарню. Он должен был жить на жалованье, вы¬
плачиваемое ему лордом. При этом, как заключает Флета, «он ни¬
когда не должен считать ниже своего достоинства (beneath his digni¬
ty) извлекать выгоду для лорда из собственности, принадлежащей
лорду: изготовлять для него солод из его же ячменя, пряжу из его
шерсти, полотно из его льна, откармливать для него лошадей для
верховой езды, следить за тем, чтобы его садки были полны рыбы,
и не прожорливых щук, которые могут уничтожить всех мальков,
а карпа и язя»8. Именно таким видит Флета образцового бейлифа.
Еще одним представителем администрации манора считался ста¬
роста. Он был «выходцем из народа», так как, по свидетельству
Флеты и таких источников, как протоколы манориальных курий,
старосту «должно было выбирать на общем собрании манора или
прихода как человека, наиболее уважаемого в крестьянском мире, и
более всего - за хозяйственную сметку»9. После выборов староста
тотчас же должен был быть представлен лорду и стюарду.
Староста, согласно рекомендациям Флеты, не должен быть ле¬
нивым; он не может долго спать, так как рано утром вместе с бейли¬
фом должен идти в поля лорда и следить за тем, как работают паха¬
ри, косари, жнецы - одним словом, все те, кому положено работать
в хозяйстве господина. В обязанности старосты входит следить за
тем, чтобы скотники содержали в порядке коровники, конюшни и
овчарни - в частности, раз в неделю посыпали бы их земляные по¬
лы известковой глиной {marl), которая легко впитывает влагу, а за¬
тем покрывали бы их соломой, излишки которой рекомендовалось
использовать для утаптывания на пешеходных тропках и дорожках
с целью превращения в удобрение.
Староста должен знать все тонкости процесса внесения удобре¬
ний в почву. Так, он должен быть осведомлен, что ни в коем случае
не рекомендуется разбрасывать на полях, особенно на песчаных
почвах, чистый, без примесей, навоз. Его следует непременно сме¬
шивать с землей в определенных пропорциях так, чтобы семена не
«сгорели», ибо, как пишет Флета, «песчаные почвы горячие {hot),
187
горячим также является и удобрение, а добавление земли охлажда¬
ет его и способствует хорошему урожаю к прибыли лорда»10.
В обязанности старосты входит также «сортировка» скота: он
должен уметь определять (по состоянию глаз, шкуры и зубов) сла¬
бых и больных животных и изолировать их от сильных и здоровых.
Вместе с пастухами он должен следить за состоянием господского
стада, подыскивать подходящих сторожевых собак, смотреть за тем,
чтобы как можно меньше животных болело. Но уж если теленок
или овца заболели и умерли от чумы (murrain) или другой болезни,
то именно староста должен найти человека, который бы смог ути¬
лизировать мясо погибшего животного. В манорах, очевидно, не пе¬
реводились такие, по словам Флеты, «искусные умельцы» (skilful
managers), которые в указанном случае поступали следующим обра¬
зом: умершее от чумы животное погружали в воду и так «вымачива¬
ли» его с утра до вечерни. Затем его подвешивали за задние ноги с
тем, чтобы стекла вода; после этого мясо сильно солили и высуши¬
вали. Полученный «продукт» распределяли между поденщиками и
слугами - сильное свидетельство в пользу умения выгодно утилизи¬
ровать отходы за счет пренебрежения человеческой жизнью! До сих
пор в документах как-то не приходилось встречать сведений о том,
что крестьян могли кормить мясом животных, умерших от такой
страшной болезни, как чума рогатого скота...
В обязанности старосты входило также следить за тем, чтобы с
праздника Святого Мартина (11 ноября) и до Пасхи овец из господ¬
ского стада пастух и его подручные распределяли бы по крестьян¬
ским дворам с тем, чтобы в холодные осенние и зимние дни и ночи
им не приходилось бы мерзнуть в овчарне, что, как правило, бывает
чревато появлением на свет больного потомства. Животных, кото¬
рых содержат таким образом в домашних условиях, следует кормить
особым образом: сено надо смешивать с грубой соломой, получен¬
ной в результате обмолота пшеницы и овса, чтобы при комнатной
температуре не происходило брожения и гниения обычного корма
в желудках животных. При появлении на свет ягнят староста, скот¬
ник и пастух должны следить за тем, чтобы новорожденные не за¬
глатывали вместе с молоком овечью шерсть, что может привести
к их гибели.
Староста должен уметь отделять молочных коров от всех дру¬
гих и создавать им наиболее благоприятные условия для выпаса
с тем, чтобы они могли дать как можно больше молока. Он должен
знать, что крайне нежелательно доить коров после дня Святого
Михаила (29 сентября), поскольку это ослабляет животных: чем
дольше их будут доить, тем более слабым на будущий год будет по¬
томство и более низкими - надои. Староста должен также контро¬
лировать работу молочницы (dairymaid). На эту должность он дол¬
жен подобрать скромную, честную, преданную, работящую, чисто¬
плотную и не сумасбродную (not extravagant) женщину. Она должна,
188
согласно договору, подписываемому в курии в присутствии старос¬
ты, каждый день получать определенное количество галлонов
молока с тем, чтобы изготовлять из него сыр, масло и творог для
господского стола.
Забота старосты в маноре также - проверять работу скотника и
извозчика. Для этой работы он должен подбирать людей сильных,
здоровых, решительных, опытных и искусных в своем деле. Они
должны вставать затемно, а ложиться поздно, причем им рекомен¬
дуется ночевать вместе со своими подопечными в конюшне или ов¬
чарне (хлеву). Скотник, помимо ухода за коровами, овцами и ло¬
шадьми, должен знать толк в ремонте плугов, а извозчик должен
уметь ремонтировать повозки и конскую сбрую. Он ни под каким
видом не может перегружать господских лошадей, особенно тогда,
когда их приходится использовать для вывоза камня из камено¬
ломен.
Староста несет ответственность за состояние здания манориаль-
ной курии. Он должен вовремя устранять трещины на стенах, ре¬
монтировать двери и замки. В его обязанности входит также следить
за состоянием изгородей в деревне и на полях (нельзя, чтобы в каче¬
стве «строительного материала» для них крестьяне использовали
ветки яблоневых, грушевых, вишневых и сливовых деревьев; в этом
качестве должны использоваться ивняк и терн). Он должен следить
и за тем, чтобы крестьяне вовремя очищали канавы и выгребные
ямы, ремонтировали свои повозки и плуги, вели приличествующий
жителям господского манора образ жизни, не пьянствовали в каба¬
ках и тавернах, не дрались и не ссорились, посещали заседания ку¬
рии, не воровали у молочницы масло и сыр, не уносили бы в своих
карманах и башмаках господское зерно со складов.
Ни один староста, согласно Флете, не должен занимать свою
должность дольше одного года - его должны переизбирать на об¬
щем собрании жителей манора. Это правило, надо отметить, пожа¬
луй, неукоснительно соблюдалось не только в XIII-XIV, но и в
XVI в. - наши источники как по Уилтширу, так и по Ланкаширу от¬
мечают факт ежегодного переизбрания старост. Нередко, кстати,
они фиксируют и факты отказа со стороны жителей от избрания на
эту должность. Видимо, как следует в том числе и из вышеприведен¬
ного перечня обязанностей старосты, она считалась достаточно хло¬
потной и ответственной, но приносила немного выгоды, а недостат¬
ки в распорядке внутренней жизни манора, которые просто невоз¬
можно было основательно ликвидировать, постоянно вызывали не¬
удовольствие бейлифа или стюарда. Таким образом, староста всегда
оказывался «крайним» в ряду лиц, входивших в администрацию ма¬
нора, с которого строго спрашивали за все неполадки. Неизвестно,
могли ли быть «скомпенсированы» все издержки, связанные с хло¬
потностью его обязанностей, должным уровнем оплаты за отправ¬
ление этой должности - в источниках нам не встретилось указаний
189
на то, каким было содержание старосты, основывалось ли оно, в ча¬
стности, в XVI в., на денежном или натуральном довольствии? И ка¬
ковы могли быть размеры этого довольствия? Неизвестно, собст¬
венно, существовала ли система оплаты вообще (либо эта долж¬
ность отправлялась «на общественных началах»). Простая логика
подсказывает, что эта должность непременно должна была быть оп¬
лачиваемой, иначе трудно себе представить, как могло в течение го¬
да пребывания старосты «в должности» вестись его собственное хо¬
зяйство. Но так же очевидно, что плата не могла быть высокой, ина¬
че бы крестьяне не отказывались от нее с вполне очевидным посто¬
янством.
Так или иначе, в данном случае нам важно прежде всего отме¬
тить традиционный, «обычный», характер тех функций, которые
мог выполнять в маноре тот или иной представитель «управленче¬
ского аппарата» лорда. Традиция закрепляла за стюардом, приказ¬
чиком или старостой его повседневные обязанности, усиливая тем
самым роль каждого из них внутри крестьянского мира, способствуя
росту их авторитета, что в конечном итоге приводило к относитель¬
но образцовому ведению господского хозяйства и повышению его
доходности.
1 Fleta / Ed. and transl. by H.G. Richardson, G.O. Sayles. L., 1955. Vol. 2: Of the
Offices (in the Manor).
2 Ibid. P. 241.
3 Савин A.H. Указ. соч. С. 85.
4 Fleta. P. 242.
5 Ibid.
6 Ibid.
7 Ibid. P. 244-248. Несомненно, что в данном случае под «повседневным пра¬
вом» Флета подразумевает местное, манориальное право, нормы которого
регулировали повседневную жизнь крестьянства.
8 Ibid. Р. 248.
9 Ibid. Р. 248.
10 Ibid. Р. 250.
Глава 3
ОСОБЕННОСТИ ДЕРЖАНИЯ ПО КОПИИ
При вступлении в держание, также согласно обычаю, крестья¬
нин XVI-XVII вв., как и его предок в веке XIV, должен был просить
допуска у лорда. Допуск давался в курии, где держатель принимал
присягу, признавая лорда своим покровителем и хозяином и выра¬
жая ему свою преданность. Обычно это происходило следующим
образом: крестьянин должен был опуститься на колени перед стоя¬
щим (а чаще - сидящим) лордом, которого в данном случае отнюдь
не мог заменить стюард, вложить свои, соединенные как бы для мо¬
литвы, руки между ладонями господина и принести ему клятву вер¬
ности (oath of allegiance или fealty): «I become your man from this daye
forwarde of life and limb... Hear you this my lord, that I unto shall be faith¬
ful and true...». Этот процесс был обязательным и основным для так
называемых «судов признания» (courts of recognition), проводимых в
манориальной курии специально для «освящения» местным правом
процедуры допуска копигольдеров к держанию, верховным собст¬
венником которого был лорд манора. После этого имя держателя,
размеры его участка и условия держания вносились в протокол.
Держателю выдавалась копия протокола, которая в огромном
большинстве случаев расценивалась как подтверждение его прав на
землю. Владелец такой копии и назывался копигольдером.
Помимо courts of recognition, существовали еще и courts of survey,
призванные до мельчайших подробностей систематизировать дан¬
ные обо всех типах крестьянских держаний в манорах, их площади,
видах угодий, повинностях, службах и т.д. Сведения, получаемые ма-
нориальными клерками в результате опроса каждого из крестьян,
вносились в присутствии свидетелей из числа наиболее уважаемых
жителей деревни в специальные списки, которые затем объединя¬
лись в отдельные свитки по каждому из маноров поместного комп¬
лекса в отдельности. Так составлялись манориальные описи, те са¬
мые surveys of the manors, которые ныне и являются основными ис¬
точниками для исследователей реалий жизни средневекового анг¬
лийского манора.
Если клерки или свидетели сомневались в истинности данных,
сообщаемых тем или иным крестьянином (хотя это бывало нечасто,
ибо эти данные оглашались под присягой), то они поднимали мано¬
риальные архивы с детально фиксируемыми в них при прежних вла¬
дельцах размерами и условиями держаний того участка земли, кото¬
рый в данной ситуации волновал «общественность» манора, сверяя
сообщаемые держателем сведения с данными, зафиксированными в
архиве. Эта процедура была действительно очень эффективна в
практической жизни манора - добытая таким путем истина была
весьма очевидна всем, включая прежде всего самих крестьян, так
191
как она базировалась на обычае, из года в год регулирующем до
перча и пенса условия каждого из крестьянских держаний. И только
в случае возникновения необходимости экстренной продажи части
земель манора, как правило, посылали в город за землемером (им
мог быть любой человек «ученых профессий», чаще всего адвокат
или нотариус) на предмет его приглашения в поместье с целью об¬
мера угодий - в указанном случае court of survey проходил уже
в присутствии последнего, а в описи вносились и полученные им све¬
дения.
Наиболее интересной и важной для понимания процесса «фикса¬
ции» статуса копигольдера местным правом является проблема
условий его держания, т.е., во-первых, сроков этого держания, и,
во-вторых, высоты различного рода платежей лорду, которые тре¬
бовались с копигольдера при вступлении в него.
Наиболее распространенным видом крестьянского держания
был копигольд «на сроки жизней». Документы манориальной исто¬
рии свидетельствуют о том, что чаще всего в копии указывались, со¬
гласно обычаю, три имени (отец, мать и сын или отец и двое сыно¬
вей). Это означало, что после смерти «основного» держателя уча¬
сток должен последовательно переходить в руки лиц, указанных
в копии, при этом непременно подвергаясь процедуре реверсии,
т.е. фиксации процесса передачи участка «через руки лорда» в ку¬
рии, символизирующей разрешение лорда как верховного собствен¬
ника всей земли в маноре на эту передачу (уступкой манориальному
обычаю, как уже упоминалось, было то, что лорд должен был пере¬
дать участок тому лицу, на которое укажет держатель: в данном слу¬
чае держатель указывал на самого себя как на лицо, «зарегистриро¬
ванное» в копии).
Надо сказать, что в практике повседневной жизни английского
средневекового манора сложились определенные реальные нормы
сроков держаний на жизни, когда длительность одной «жизни по
копии» вовсе не соответствовала длительности человеческой жиз¬
ни: достаточно сказать, что, как правило, держание «на три жизни»
исчислялось в манориальной практике сроком всего в 21 год. Тен¬
денция к исчислению «трех жизней» указанным сроком особенно
проявляется в XVI в., в эпоху аграрной революции, как раз в то вре¬
мя, когда краткосрочность держаний становится одним из основ¬
ных «рычагов» экспроприации крестьянства. Источники этого пе¬
риода нередко фиксируют и держания на «одну жизнь» - 7 лет, по
истечении которых было легко и удобно (при реверсии) изменить,
вопреки обычаю, регулировавшему наследственные права членов
внутриманориальной общности, условия хозяйственного функцио¬
нирования того или иного участка копигольда. Однако справедли¬
вости ради отметим, что подчас в указанное время все еще, сохра¬
няясь со времен Средневековья, существовали сроки в 40 лет и
61 год.
192
Если мы попытаемся, в связи с проблемой сроков копигольда,
хотя бы слегка углубиться в тонкости манориального права, то тог¬
да следует отметить одно очень интересное обстоятельство. Оказы¬
вается, что термины «обычный держатель» (customary tenant) и «ко¬
пигольдер» (copyholder), в практике реальной жизни английского
манора, казалось бы, являвшиеся идентичными (так как оба они от¬
ражали статус крестьянина, который держал по обычаю манора на
основании копии манориального суда), были не вполне однозначны
с точки зрения обычая манора. Строго говоря (и на это указывали
Т. Литтлтон, Д. Норден и Э. Кок), обычными держателями можно
было считать только тех крестьян, имена которых числились в со¬
ставе лишь трех лиц, зафиксированных в копии манориального
протокола (ибо, согласно обычаю, даже лорду не следовало указы¬
вать в копии более трех имен держателей)1. Именно эти держатели
передавали свои участки согласно классической формуле, содержав¬
шейся в договоре (и в копии), практически постоянно фиксируемой
источниками манориальной истории: sibi et suis - «ему и его»2 (в ан¬
глийском варианте - to him and his). Это означало, что данный уча¬
сток должен был перейти после смерти держателя его кровным род¬
ственникам, прежде всего детям, тем, «кто вышел из его тела»
(the issue of his body), либо жене (о специфике «назначения» вдовьей
доли в английском средневековом маноре мы еще будем подробнее
говорить ниже). Однако источники нередко фиксируют и иную фор¬
мулу передачи земли (не забудем, что любой вариант подразумевал
формальную передачу земли через руки лорда в курии): sibi et suis
heredibus - ему и его наследникам (to him and his heirs). Вот это са¬
мое, одно-единственное слово (наследники, «наследникам») и было,
с точки зрения манориального права, основополагающим звеном
в цепочке, составленной на протяжении веков из длинной серии чуть
ли не ежедневных процедур сдачи и допуска «обычной» земли в ма¬
нориальной курии и письменной фиксации их, с применением соот¬
ветствующей терминологии, в документах манориальной истории.
Включение его в протокол означало то, что формула не могла счи¬
таться «классической», основанной на соблюдении обычая; она бы¬
ла, как писал Норден, «неопределенной»; слово heredibus могло от¬
носиться не только к детям, но означать и других родственников, и
даже свойственников, наследование земли которыми с точки зрения
манориального права не считалось «юридически чистым». Приме¬
нение этой второй формулы в источниках наиболее характерно для
тех случаев, когда в копии указано более трех лиц (иногда четыре
или пять). Именно этих держателей, чьи имена указывались в копии
сверх положенной нормы числом «три», согласно обычаю, и следо¬
вало называть копигольдерами, а не обычными держателями3. Воз¬
никает вполне законный вопрос: каким образом местное право ква¬
лифицировало крестьян в тех случаях, когда «обычная норма», на¬
против, занижалась, и в копии фиксировались одно или два имени?
7. Винокурова М.В.
193
Относительно наличия в копии двух имен источники не дают ответа
(хотя и содержат некий терминологический намек, о котором мы
скажем чуть ниже). Что касается «держания на одну жизнь», то кре¬
стьянина, одно-единственное имя которого было зафиксировано
в копии, рекомендовалось, как отмечается в документах, считать
«обычным держателем», так как в практике многих маноров подра¬
зумевалось, что имена остальных двух «соучастников» в держании
по копии могут быть добавлены позже, с включением в возобновля¬
емый при смене родственников протокол формулы to him and his.
Иногда при фиксации в копии лишь двух имен, в описи также
присутствует указанная формула, наличие которой, возможно, и
стоит расценивать как терминологический намек на то, что держа¬
телей на «две жизни» также могли причислять к «держателям по
обычаю».
Наиболее привилегированным видом держания «на воле лорда и
по обычаю манора» считался наследственный копигольд (<copyhold
by inheritance), в наибольшей степени распространенный в восточ¬
ной Англии. В практической жизни манора он отличался от «сроч¬
ного» копигольда рядом особенностей. Во-первых, как правило, в
случае наследственного копигольда земельный участок переходил к
старшему сыну (или, при отсутствии сыновей, - к старшей дочери) -
процесс, который, пожалуй, имел в качестве имитационной основы
нормы, установленные общим правом при наследовании фригольда.
В отношении же копигольда срочного, как показывают документы,
это правило далеко не всегда соблюдалось - выбор наследников не¬
редко определялся, как мы увидим далее, «насущными потребностя¬
ми дня», т.е. зависел от повседневных нужд того или иного кресть¬
янского хозяйства. Кроме того, срок «общесемейного» наследова¬
ния копигольда не ограничивался в указанном случае 21 годом,
а действительно соответствовал временным рамкам, характерным
для естественной смены поколений. Кроме того, вступительные
взносы (файны) на наследственном копигольде были значительно
ниже, чем на срочном. Они были также не произвольными, а фикси¬
рованными4. Наконец, говоря о сроках держаний и отмечая роль ма-
нориального обычая в их регулировании, стоит упомянуть об инте¬
ресном феномене в практике наследования внутри английского ма¬
нора, характерном более всего для Кента, а также встречавшемся
в Восточном Норфолке, Уэльсе, Нортумберленде и части Ланкаши¬
ра - обычае под названием gavlekind, т.е. равном разделе имущества
между сыновьями после смерти держателя. Роль этого обычая и его
значение в практике хозяйственной жизни английской средневеко¬
вой деревни исследованы еще далеко недостаточно.
То же самое можно сказать и об обычае cradle-hold, согласно ко¬
торому земля передавалась младшему сыну последней жены пред¬
ставителя наследственного копигольда (или фригольда, часть кото¬
рого также наследовалась по указанному принципу). В случае отсут-
194
ствия сына или его недееспособности (обычай специально оговари¬
вал случаи умопомешательства наследника в качестве препятствия к
реализации права наследования), земля переходила к младшей доче¬
ри. Такой обычай, как считают исследователи5, был особенно хара¬
ктерен для маноров городского типа. К сожалению, мы не имеем
возможности хотя бы в небольшой степени исследовать этот не ли¬
шенный интереса сюжет на материале исследуемых маноров. И не
потому, что в источниках по Уилтширу и Ланкаширу не содержится
сведений о манорах городского типа (как мы видели, такие сведения,
и вполне основательные, имеются, что и позволило выдвинуть про¬
блему «манора-города» периода раннего Нового времени), а по той
причине, что среди этих сведений нет данных об обычаях наследова¬
ния или передачи земли.
Выше мы упоминали о том, что в состав условий держания ко¬
пигольдера, определяемых, согласно обычаю, в манориальной ку¬
рии при оформлении процедуры допуска, в качестве основной «со¬
ставляющей» входили различного рода платежи лорду. Чем же кон¬
кретно был обязан лорду копигольдер?
Во-первых, в протоколе о допуске к держанию фиксировался
уровень денежной годовой ренты. Ренты были разными - относи¬
тельно высокими и относительно низкими. Они могли исчисляться
лишь в пенсах, чаще всего - в шиллингах и пенсах, реже - в фунтах.
Описи тех маноров XVI - первой трети XVII в., с которыми мне при¬
ходилось работать, являют необыкновенную пестроту держатель-
ских рент. Требуются годы работы, чтобы выявить хоть какие-то
закономерности, регулирующие уровень этих рент. При этом надо
учитывать и то обстоятельство, на которое мы уже обращали вни¬
мание ранее - так называемую диспропорциональность между их
высотой и площадью земельного участка, в результате наличия
которой нередко возникала ситуация, характеризующаяся тем, что
богатые держатели, владевшие иногда сотнями акров, не доплачива¬
ли лорду, а бедные - переплачивали.
В очень обобщенном виде можно отметить, что высота рент на
копигольде6 в период аграрной революции могла зависеть 1) от эко¬
номических потенций земли, в том числе от наличия или отсутствия
«коммерческих» типов угодий (например, пастбищ для овец) в соста¬
ве держаний; 2) от имущественного положения держателя; 3) от со¬
словного его положения (так, дворяне и горожане, «проникавшие»
на копигольд, нередко платили ничуть не более высокую ренту, чем
обычные держатели, а во многих случаях - более низкую, или не
платили ее вовсе, чем, кстати, не в последнюю очередь и объясня¬
лось стремление «благородных» на копигольд)7; 4) от того, был ли
копигольд “срочным” или наследственным (нередко более привиле¬
гированные copyholders by inheritance платили относительно более
низкие ренты, чем держатели «на жизнь» или «жизни»); 5) от разно¬
временности складывания обычая.
7*
195
В связи с последним утверждением отметим, что ренты копи¬
гольдеров, при всем различии их природы и уровня, объединяло то
важное обстоятельство, что они были определенными, фиксирован¬
ными, «твердыми», т.е. не могли меняться из года в год по воле лор¬
да. В данном случае воля лорда, от которой во многом действитель¬
но зависела судьба копигольдеров, отступала перед манориальным
обычаем, который как раз и был тем самым «цементирующим нача¬
лом», скреплявшим права крестьян в сфере выплаты ими ежегод¬
ных рент. Если по отношению к средневековому английскому кре¬
стьянству и можно говорить об относительной его обеспеченно¬
сти, то только потому, что в реальной жизни манора существо¬
вал такой важный феномен как обычай твердых рент. Не в пос¬
ледней степени именно это обстоятельство в свое время позволило
Д.М. Петрушевскому утверждать, что английские крестьяне XIV в.
с точки зрения местного, манориального права, обладали сейзиной
(собственностью) на те участки земли, на которых они хозяйствова¬
ли (хотя с точки зрения права господ или общего права Англии, они
являлись лишь держателями этой земли от лорда)8. Малая подвиж¬
ность ежегодной ренты была и по мнению А.Н. Савина «наиболее
благоприятной чертой экономического и юридического положения
копигольдеров»9. Итак, еще раз подчеркнем, что вне зависимости от
времени складывания обычая, само его наличие влияло на неизмен¬
ный характер рент - они, как правило, были стабильными, постоян¬
ными10. Время же складывания обычая, очевидно, могло влиять на
уровень рент: если в том или ином маноре обычай, регулирующий
отношения между крестьянином и лордом в указанной области, воз¬
никал и укреплялся в период невыгодной для крестьянства экономи¬
ческой конъюнктуры (скажем, в эпоху «феодальной реакции» в Ан¬
глии XIII в.), то ренты могли закрепляться как высокие. Если же
обычай, напротив, складывался во времена, с экономической точки
зрения тяжелые для господ, то ренты могли быть зафиксированы
обычаем как относительно низкие для крестьянства. Эта совсем не
изученная зависимость рент от времени складывания обычая требу¬
ет дальнейшего тщательного исследования на материале первоис¬
точников по различным регионам Англии. Дело в том, что ее лишь
отмечают историки, прежде всего зарубежные11, но отнюдь не ис¬
следуют, что, на мой взгляд, объясняется объективными трудностя¬
ми, связанными даже у них с проблемой подбора соответствующих
источников. Ведь речь идет о необходимости наличия большого
круга «синхронных» по времени и географическому ареалу матери¬
алов, в которых одновременно содержалась бы информация и о рен¬
тах, и о специфике процесса формирования обычая в каждом из ма¬
норов того или иного комплекса, в том или ином регионе. «Компле¬
кта» такого рода источников не существует; в лучшем случае речь
может идти о формировании базы исследовательских данных, полу¬
ченных, с одной стороны, из манориальных описей или экстентов
196
(сведения о рентах), с другой - путем случайной выборки - из прото¬
колов курий (сведения об обычаях, но, как правило, не о специфике
процесса их формирования), которые далеко не всегда имеются для
владений, описанных в экстентах. Таким образом, в аграрной исто¬
рии Англии, как мы видим, сплошь и рядом возникают проблемы,
которые легче поставить, чем основательно решить.
«Странной» особенностью рентных обязательств периода аграр¬
ной революции в Англии является зафиксированное в источниках
наличие натуральных и даже отработочных рент. Следы былого
«рабства» еще тяготели над крестьянами, проявляясь в условиях их
земельных держаний. В этой связи хотелось бы привести некоторые
примеры из описей маноров Пемброков в Уилтшире за 60-е годы
XVI в., с достаточной отчетливостью свидетельствующие о виллан-
ском прошлом копигольда. Так, Иоган Кул держал по копии, данной
10 мая в 33 год правления Генриха VIII (около 1540 г.), в маноре Брод
Чок один месуагий и две виргаты земли. Он имел право выпаса
в общинных угодьях восьми голов крупного рогатого скота и ста
овец; пахал и засевал собственными семенами земли, сданные лор¬
дом фирмарию (тип аренды), жал один день, свозил убранный хлеб
полдня и поставлял двух работников для мытья овец и двух работни¬
ков для их стрижки, которые возили шерсть до Вилтона; пахал один
акр земли вместо ренты зерном. Денежная рента с этого держания
равнялась 23 s 6 d12.
В этом же маноре Томас Уайтмарш держал по копии, данной
27 ноября в 33 год правления короля Генриха VIII ... один месуагий
и две виргаты земли. Он доставлял фирмарию один бушель зерна
либо пахал и сеял взамен этой повинности; пахал один акр на доме¬
не (!), мыл овец, пас стадо полдня, день косил... выплачивая при этом
денежную ренту 275 d13.
Интересно «распорядился» обычай с платежами крестьян мано¬
ра Стантон Бернард: 16 копигольдеров этого манора «поголовно»
платят идентичную комбинированную ренту: 11 пенсов + петух + ку¬
рица. В целом же, согласно нашим подсчетам, произведенным на ос¬
нове указанных описей, в XVI в. отработочная рента была характер¬
на для 14,8% общего числа копигольдеров, натуральная - для 15,9%.
Во-вторых, в ряду держательских платежей важную роль игра¬
ли уже неоднократно упоминаемые в нашем исследовании взносы за
допуск к держанию, или вступные файны (fines of admission)'*. В от¬
личие от фиксированных обычаем годовых рент, файны являлись
наиболее подвижной частью держательских платежей, так как зави¬
сели от воли лорда. Анализ источников манориальной истории по¬
казывает, что в период формирования копигольда как особой фор¬
мы крестьянско-парцеллярного хозяйства в эпоху коммутации рент
и «спонтанного» освобождения крестьянства, файны могли быть от¬
носительно низкими или, по крайней мере, разумными15. Причем
критерий «разумности» подразумевал, что их высота не должна пре-
197
вышать уровня двухгодичного дохода с участка земли с тем, чтобы
не привести крестьянское хозяйство к экономическому дисбалансу и
обеспечить хотя бы его простое воспроизводство. Как показывают
исследования, в XIV в. вопрос о сумме файна подчас решался колле¬
гиально на заседании манориальной курии, куда вызывали копи¬
гольдера и заслушивали его доводы в пользу той суммы файна, ко¬
торую крестьянин считал наиболее приемлемой для нормальной
«жизнедеятельности» своего хозяйства16. Но если такое и бывало,
то, как подчеркивает А.Н. Савин, очень нечасто. В целом же, повто¬
рим, согласно терминологии аграрных исследований, «файны лежа¬
ли целиком на воле лорда». В эпоху бурных перемен XVI-XVII вв. в
жизни английской деревни именно они явились тем самым «компен¬
сационным фактором», с помощью которого лорды стремились
уменьшить свои так называемые «убытки», связанные с неподвиж¬
ностью обычных рент. По сути, именно вступные файны, много¬
кратно «взвинчиваемые» лордами маноров, играли роль «улучшен¬
ной ренты» или «ренты-мечты», о которой писали отечественные
исследователи советского периода17. В дальнейшем мы постараемся
проиллюстрировать этот процесс на основе конкретного материала,
в частности, по Юго-Западной Англии18.
В-третьих, не последнюю роль в «списке» платежей, которыми
копигольдеры были обязаны манориальным лордам, играли герио-
ты (heriots) - так называли те поборы, которые взимали с крестьян¬
ского хозяйства после смерти держателя. Именно в гериотах в наи¬
большей степени сказывалось вилланское прошлое копигольда, так
как они символизировали власть лорда над имуществом крестьянина
не только при его жизни, но даже и после смерти, т.е., по сути,
власть над личным, человеческим статусом; словно бы господин, за¬
быв о Всевышнем, простирал свое могущество до грани между жиз¬
нью и смертью. В качестве гериота обычно требовали лучшую го¬
лову скота - страницы манориальных описей буквально испещрены
такой фразой: «as a heriot: the best beast» («в качестве гериота: луч¬
шее животное»). Таким образом, чтобы хозяйство крестьянина пос¬
ле смерти кормильца могло более или менее нормально функциони¬
ровать, лорд «соглашался» присваивать не всю его движимость,
а только часть ее. Обычно «лучшим животным» была лошадь или
корова, однако с бедняков охотно принимали также и овцу, и козу.
Гериоты были чрезвычайно распространены не только в XIII-XIV,
но и в XVI-XVII вв. - так долго существовал этот знак серважа. Так,
в 30-е годы XVII в. в манорах Пемброков в Уилтшире гериоты вы¬
плачивали 65% (!) общего числа «зарегистрированных» описями ко¬
пигольдеров. Особенность выплаты гериотов в указанных владени¬
ях заключалась в том, что, видимо, в связи с развитием там ското¬
водства, лорды не останавливались перед тем, чтобы требовать,
в нарушение обычая, не одну, а две, а иногда и три лучшие головы
скота. Правда, время вносило свои коррективы: в некоторых случа-
198
ях господину предоставлялось право выбора: получать гериот нату¬
рой либо деньгами. Так, например, в маноре Стантон Бернард, где
указанная особенность проявилась наиболее ярко, держатели двух
виргат (а таких там было большинство) платили за них две лучшие
головы скота, либо 15 d - за половину виргаты (т.е. 60 d за две)19.
Таким образом, в данном случае можно говорить о коммутации ге-
риотов. А вот что касается повинностей копигольдеров в 20 манорах
поместья Рочдейл в Ланкашире, то в них эти крестьяне вовсе не пла¬
тили гериотов - описи не фиксируют ни одного случая его выплаты.
Очевидно, освобождение крестьян Ланкашира не только от файнов,
но и от гериотов также свидетельствовало о том, что их хозяйства
более или менее (по сравнению с крестьянством других частей Анг¬
лии) оберегали для того, чтобы они могли нормально функциониро¬
вать в связи с необходимостью «службы при границе» - иного объ¬
яснения для отсутствия в этом регионе указанных важных, закреп¬
ленных обычаем, платежей, пожалуй, невозможно и найти.
Далее, в разряд повинностей копигольдеров и в XVI - начале
XVII в. входило, согласно обычаю, выполнение таких обязанностей,
как выплата брачной пошлины лорду при выходе замуж дочери кре¬
стьянина или женитьбе его сына, нередко - обязанность крестьяни¬
на молоть зерно на господской мельнице (описи регистрируют даже
необходимость выплаты за это специального взноса в несколько
пенсов), нести караульную службу при усадьбе господина, и естест¬
венно - регулярно посещать манориальную курию, особенно в так
называемые Судные дни.
Здесь мы подходим к изучению такой важной проблемы, как
роль местного правосудия, основанного на обычае, в жизни кресть¬
янского мира.
1 См. об этом подробнее: Kerridge Е. Agrarian Problems in the XVI century and
after. L.; N.Y., 1969. P. 36 и далее.
2 Именно так; слово «наследникам» (его наследникам), как мы сейчас увидим,
в этой классической формуле не предусматривалось.
3 Отмечу, что все эти тонкости манориального права, касающиеся различий
в терминологии, очевидно, не носили характера лишь отвлеченных упражне¬
ний в области местной правовой казуистики. Они, не только не исследован¬
ные, а даже и не отмечавшиеся в отечественной историографии после
А.Н. Савина, который лишь вскользь указывает на важность исследования
этих сюжетов, по всей видимости, представляли очень важную часть местных
правил, особенно в области наследования недвижимости.
4 Подробнее о значении вступных файнов в жизни копигольдеров мы будем го¬
ворить чуть ниже.
5 Kerridge Е. Op. cit. Р. 30-41.
6 В данном случае речь идет только о копигольдерских рентах. Если же вести
речь о рентах, выплачиваемых представителями других прослоек держателей
в манорах, то у нас имеются данные о рентах на акр земельной площади, по¬
лученные на основе сплошных обсчетов рентных обязательств всех держа-
199
тельских категорий в манорах Пемброков в Уилтшире для XVI - первой тре¬
ти XVII в. Эти данные свидетельствуют о номинальном характере рентных
обязательств фригольдеров (низкие ренты, всего около 2 d/ акр), очень высо¬
кой степени доходности для манориальных лордов отношений аренды, осо¬
бенно краткосрочной (ренты на акр в указанном случае достигали 11,3 d.,
т.е. почти равнялись шиллингу) и довольно стабильном в целом по комплек¬
су состоянии копигольда, если судить об этом состоянии лишь на основании
указанного фактора (высота рент на акр была равна 3,6 d.).
7 Об этом свидетельствуют, например, такие данные, полученные в резуль¬
тате работы с описями маноров поместья Рочдейл: в маноре Касл тон
джентльмены Роджер Уайтверф и Роберт Холт за достаточно крупные уча¬
стки копигольда в 84 и 34,5 акров соответственно, вовсе не платят никакой
ренты, в то время, например, как крестьянин-копигольдер Эдмонд Купер из
этого же манора за участок в 14 акров платит довольно приличную ренту в
3 s 10 d. В маноре Вардлверф джентльмен Ричард Энтвисл за участок копи¬
гольда в 10,5 акров, приобретенный им здесь, платит всего 10 d, в то время
как копигольдер крестьянского типа Исаак Клегг за идентичный участок -
20 d. Далее, в маноре Вардл все тот же эсквайр Роберт Холт, захватив¬
ший здесь крупный «кусок» копигольда в 80 акров, платит за него в виде
ренты 11 s 8 d. (1,8 d/акр), а копигольдер Александр Киршо - 16 d (4 d/акр)
за участок всего в 4 акра. И этот список можно было бы бесконечно про¬
должать.
8 См.: Петрушевский ДМ. Восстание Уота Тайлера. М., 1937. Гл. 2.
9 Савин А.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 165.
10 Действительно, как показывают наши наблюдения, ренты практически не
менялись даже в эпоху аграрной революции. Так, если сумма обычных годо¬
вых рент в манорах графов Пемброков на Юго-Западе Англии в середине
XVI в. составляла 231,6 £ или 53% суммы платежей держателей всех юриди¬
ческих категорий, то в 30-х годах XVII в. она даже несколько (на 19 £) снизи¬
лась и составила 212,6 £ или 35,4 % объема всего манориального бюджета.
Такое значительное понижение удельного веса обычных рент копигольде¬
ров, несмотря на небольшое «расхождение» в абсолютных цифрах, связано,
кстати, с общим повышением объема рентных платежей за указанный срок в
полтора раза. Однако дело не в этом, а в тенденции к «традиционной статич¬
ности» обычных рент даже в период крупных изменений в жизни английско¬
го манора указанного времени. См.: Винокурова М.В. Английское крестьян¬
ство в канун буржуазной революции середины XVII в. (на материалах граф¬
ства Уилтшир). М., 1992. С. 256-257.
11 См., например: Postan ММ. The Medieval Economy and Society. L., 1972.
12 Survey of the Lands of William the First of Pembroke: 1566-1567. Oxford, 1909.
P. 82.
13 Ibid. P. 80-81.
14 Пусть читателя не удивляет слово «вступные», хотя, согласно нормам русско¬
го языка, кажется, правильнее было бы употреблять слово «вступительные».
Дело в том, что в отечественной историографии со времен историков «рус¬
ской школы» закрепилось именно такое словоупотребление: «вступные фай-
ны», но «вступительные взносы». И мне не хотелось бы нарушать эту тради¬
цию.
15 См.: Савин А.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров; Петрушевский ДМ.
Восстание Уота Тайлера; Tawney R.H. Agrarian Problem in the XVI Century. L.,
1912; Kerridge E. Op. cit., etc.
16 Kerridge E. Op. cit. P. 37.
200
17 Речь идет о рентах, которые можно было бы получать с держателей, если пе¬
ревести хозяйство на коммерческий лад, т.е., по сути, превратить большую
часть держаний «на обычае» в «держания на воле лорда» (например, в арен¬
ду). См.: Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственности
в Англии. М., 1957; Семенов В.Ф. Положение обычных держателей Юго-За¬
падной Англии во второй половине XVI - начале XVII в. // Средние века.
1964. Вып. 25.
18 Уже упоминалось, что описи 20 маноров поместья Рочдейл в Ланкашире, от¬
носящиеся к 30-м годам XVII в., к сожалению для исследователей (но к сча¬
стью для крестьян того времени), не фиксируют вступительных взносов (фай-
нов), и это по той простой причине, что крестьянство Севера и Северо-Запа¬
да Англии было вовсе от них освобождено как часть населения, несущего
«государственную службу при границе».
19 Survey of the Manors of Philipp the First Earl of Pembroke and Montgomery: 1631-
1632. Devizes, 1953. P. 76-87.
Глава 4
ОБЩИЙ ЗАКОН
ИЛИ ЧАСТНЫЙ ОБЫЧАЙ?
«Сердце манора лежало в его судах», - писал А.Н. Савин1: до
конца XV в. тяжбы крестьян с лордами, равно как и межкрестьян¬
ские тяжбы, разбирались исключительно в манориальных судах, вся
деятельность которых была построена на местных обычаях. Имен¬
но эти обычаи, весьма разнообразные, и фиксировали конкретные
даты Судных дней, т.е. дней, назначенных для вышеуказанных су¬
дебных разбирательств. Они проводились с разной периодичностью,
но, как свидетельствуют протоколы манориальных курий, не реже
двух раз в год, нередко накануне или после церковных праздников2.
Как свидетельствуют источники, в назначенный день в курию долж¬
на была являться большая часть населения манора, в присутствии
которой и проводились «показательные» судебные разбирательст¬
ва, возглавляемые, как мы помним, стюардом, представлявшим на
них самого лорда3.
Однако прежде чем перейти к вопросу о том, какие же именно
дела могли разбираться в манориальной курии, как думается, не ме¬
шало бы подчеркнуть одно важное обстоятельство, относящееся к
специфике правового положения копигольдеров, из которых и со¬
стояла основная масса английского крестьянства. Мы помним, что
он были неподсудны, как другие категории населения Англии
(включая свободных держателей), судам общего права и поэтому не
«вписывались» в единую национальную правовую традицию как ли¬
ца, не имеющие собственности (с точки зрения все того же общего
права). Королевские суды отвергали иски держателей по копии на
том основании, что «фригольд земли копигольдера лежит в домене
манора», т.е. верховным собственником земли копигольдера являет¬
ся не он сам, а его господин. Таков был прецедент, ставший в этой
области юридической нормой, на которую исключительно и опира¬
лись суды общего права до конца XV в.
Напомню, что истоки этого прецедента коренятся в XII в., когда,
согласно реформам Генриха II, крестьяне были исключены из сфе¬
ры действия королевской юрисдикции. В то время вилланы были
приписаны к земле манора, и их судьбу мог решать не король,
а лорд; таким образом, крестьяне стали подданными своих сеньоров.
Какую бы землю, пусть даже свободную по статусу, они ни держа¬
ли, все равно они были несвободными лично. С указанного времени
феодальная зависимость от лорда становится наследственной, а в ка¬
честве основной юридической максимы по отношению к вилланам
утверждается правило: «Tenementum non mutatstatum» («Держание не
меняет статуса»). Итак, статус земли не менял статуса держателя,
последний всегда представал как «врожденный».
202
Разбор дел копигольдеров в судах общего права4 фигурирует
в источниках с конца XV в., хотя и до этого времени, и после в сфе¬
ру действия этих судов, как указывалось выше, были включены,
кроме них, практически все основные категории английского об¬
щества. А ведь держатели по обычаю ничего так страстно не же¬
лали, как превращения своих держаний в свободные, что на прак¬
тике означало бы доступ в суды общего права наряду с фригольде¬
рами и превращение из «подданных» манориальных лордов в под¬
данных короля. Особенно важным для них это становится в XVI -
начале XVII в., в эпоху аграрной революции, когда обычное пра¬
во, до указанного времени более или менее защищавшее крестьян
от проявления «злой воли» господина, уже было «деформирова¬
но» самими экономическими процессами указанного бурного пе¬
риода.
Это выражалось в том, что манориальные лорды все больше и
чаще нарушали обычай, толкуя принцип его «разумности» слишком
расширительно и выгодно для себя. В указанное время лорд стано¬
вится, говоря образно, не конституционно ограниченным, а абсо¬
лютным монархом в маноре, чья воля в значительной степени была
ориентирована уже не на обычай, а на рыночную конъюнктуру. Все
новые факты экономической жизни XVI-XVII вв., о части которых
мы еще будем подробнее говорить ниже (проникновение дворян на
копигольд, огораживания, распространение так называемых держа¬
ний «на воле лорда» и аренды, увеличение числа краткосрочных
держаний, наступление на фригольд, а главное - повышение в десят¬
ки, а иногда и сотни раз файнов за допуск), свидетельствовали о про¬
цессе деформирования манориального обычая, который перед ре¬
волюцией середины XVII в., пожалуй, уже нельзя было назвать
«душой и жизнью» копигольда.
Более того: нередко в указанный период манориальные лорды
нарушали не только местное, обычное, право, но, если речь шла
о перспективе обогащения, попирали и нормы общего права. Так,
в разделе по фригольду мы уже упоминали об одном очень интерес¬
ном и «вопиющем» примере, связанном с массовым превращением
к 30-м годам XVII в. огромного по площади (свыше 3500 акров) сво¬
бодного держания в манорах Пемброков в Уилтшире в копигольд,
с которого можно было к указанному времени взимать неограни¬
ченные файны. Хотя по земельному праву превращение свободного
держания в обычное (в том числе и путем выкупа, который, очевид¬
но, был совершен Пемброками) запрещалось на основании того, что
«из держания, имеющего фригольд5, нельзя создать держания, его
(фригольда) не имеющего, то есть держания, фригольд которого ле¬
жит в домене манора»6.
Казалось бы, странно, но чем больше деформировался манори-
альный обычай, регулировавший условия держания на правах ко¬
пигольда, тем последовательнее становилась его защита в судах
203
общего права. Уже упоминалось, что рассмотрение тяжб копи¬
гольдеров с лордами в этих судах началось в конце XV в. Имеется
в виду широко известный в среде историков-аграрников процесс
судей Данби и Брайана, о котором пишет Литтлтон и который яв¬
ляется первым и классическим примером разбора имущественной
тяжбы копигольдера с лордом не в манориальном суде, а в суде об¬
щего права. Речь в этом споре шла о лошади, взятой лордом в ка¬
честве гериота у держателя наследственного копигольда вопреки
местному обычаю, предписывавшему не взимать этого платежа с
привилегированных «наследственных» держателей. Из записей ре¬
шения суда вовсе не следовало, что это дело было решено в поль¬
зу крестьянина (сама запись неясна и обрывочна); важен был сам
прецедент7. Он был создан в Канцлерском суде {Chancery), а позд¬
нее, в XVI-XVII вв., копигольдеры начинают подавать иски в дру¬
гие суды общего права, в том числе и в суды Справедливости:
Звездную палату и Палату прошений. Чаще всего иски принима¬
лись, но, как показал в свое время А.Н. Савин, не всегда рассмат¬
ривались, а если рассматривались, то нередко как бы в пользу ко¬
пигольдеров, т.е. с учетом обычая данного манора. В этом и состо¬
яла рецепция обычного права правом общим: на обычай стали опи¬
раться королевские судьи.
Но еще раз подчеркнем, что в XVI-XVII вв. обычай складывал¬
ся, ввиду экономических злоупотреблений лендлордов по отноше¬
нию к крестьянству, невыгодно для копигольдеров и рецепция обыч¬
ного права часто уже не была полезна простым держателям. Ведь
юридические формы жизни английской деревни были приняты об¬
щим правом в то время, когда от них начало «отлетать» то жизнен¬
ное содержание, которое было основано на «обычае-защитнике»
прежних времен.
С одной стороны, без частичной рецепции обычая судами обще¬
го права крестьянская форма землевладения исчезла бы в Англии
скорее, чем это произошло в действительности. С другой - очевид¬
но, что признание манориального обычая (измененного самой жиз¬
нью и в период аграрной «перестройки» почти не защищавшего кре¬
стьянина) именно перед революцией середины XVII в. являлось,
очевидно, неким средством со стороны представителей господству¬
ющего класса создать иллюзию соблюдения интересов масс держа¬
телей. Правящий класс, конечно, не собирался менять положение
кардинально и превращать копигольд в свободное держание. Поэто¬
му можно сказать, что в данной обстановке, по словам А.Н. Савина,
«уважение к традиции оказалось сильнее желания реформировать
сложившиеся традиции»8.
Эти традиции, как в дальнейшем показала практика, так и не
были реформированы революцией середины XVII в.; копигольд не
стал свободным, а остался бесправным и не обеспеченным, не защи¬
щенным после революции уже ни обычным, ни общим правом, что
204
и привело в XVIII в. к его исчезновению как формы крестьянского
держания, к его прямой узурпации буржуазией и джентри, замене
фермерским хозяйством и поместьем нового, капиталистического,
типа.
1 См.: Савин Л.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 141-233.
2 Об этом можно судить по множеству таких, например, записей, которые со¬
держатся в протоколах манориальных курий: «Court next following the feast of
St. Luke...» (Суд, следующий сразу же после Праздника Св. Луки...) или «Court
on the Eve of Holy Trinity...» (Суд в канун Святой Троицы...).
3 Подробнее об этом см.: Винокурова М.В. Один день из жизни английского
крестьянина // История средних веков. М., 1999. С. 353-370.
4 Здесь стоит вкратце напомнить об основных институтах общего права в Анг¬
лии. Центром судопроизводства в этой стране, как известно, был Вестмин¬
стер, где и находились с XIII в. главные Суды общего права: Суд общих тяжб,
Суд казначейства и Суд королевской скамьи. Первый из названных судов рас¬
следовал имущественные тяжбы, связанные более всего с интересами короны,
второй следил за тем, чтобы соблюдались ее фискальные интересы, наконец,
третий разбирал дела, основанные на ущемлении имущественных прав под¬
данных короля. Основой общего права были судебные прецеденты, которые
с XIII-XIV вв. стали фиксироваться в специальных ежегодниках, а с XVI в. -
в судебных отчетах, издаваемых судьями. См. подробнее: Кондратьев С.В.
Юристы в Англии XVI-XVII вв. Тюмень, 1993.
5 В данном случае под «фригольдом» подразумевается право собственности.
6 См.: Blackstone W. Commentaries on English Law. Philadelphia, 1859. Chap. 9.
P. 149.
7 Савин A.H. Указ. соч. С. 233-236.
8 Там же.
Глава 5
ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ
В АНГЛИЙСКОМ МАНОРЕ
Теперь, после уточнения важного вопроса о соотношении роли
обычного и общего права в жизни копигольдеров настала пора вер¬
нуться к вопросу о специфике работы манориальных курий как су¬
дебных инстанций, основанных на применении обычая, являвшегося
в данном случае инструментом внутриманориальной полицейской
юрисдикцииКак они функционировали? Каким был мир англий¬
ского манора, если рассматривать его с точки зрения местного зако¬
на, сконцентрированного в курии и ответственного за крестьянские
«преступления» и наказания за них? Этот важный сюжет, как нель¬
зя более живо характеризующий крестьянскую повседневность ма¬
нора, тем не менее, практически не рассмотрен в нашей литерату¬
ре - прежде всего по причинам, на которые мы уже ссылались вы¬
ше; одна из них состоит в преимущественном «исследовательском»
внимании историков советского периода к вопросам, связанным с
изучением наиболее важных, по меркам того времени, проблем ди¬
намики рентных платежей и эволюции форм земельной собственно¬
сти, другая причина связана с отсутствием доступа к источникам, на
основе исследования которых только и можно всерьез заниматься
историей «повседневного».
Для рассмотрения указанного вопроса в нашем распоряже¬
нии как раз и оказались источники такого рода, достаточно ред¬
кие, о специфике которых уже неоднократно упоминалось выше.
Речь идет о протоколах манориальных курий {manorial court rolls),
которые и фиксировали итоги судебных разбирательств, связан¬
ных с различными проступками и преступлениями в английском
маноре.
Эти протоколы, содержащиеся в моем случае в трех объемных
томах (я именовала их «Желтыми книгами» по цвету переплета),
правда, относятся не к XVI, а к концу XIV в. и фиксируют положе¬
ние дел в трех крупных манорах комплекса Тоттенхем в Восточной
Англии времен правления Ричарда II (1377-1399)2 - манорах, имев¬
ших долгую «владельческую» историю и ведших свое начало со вре¬
мен Книги Страшного Суда.
Может возникнуть вопрос: почему вдруг в исследовании по аг¬
рарной истории, относящемся в основном к раннему Новому време¬
ни, появляются материалы, свидетельствующие о развитии англий¬
ского манора конца XIV в.? Ответ на этот вопрос и прост, и сложен.
Прост потому, что массовых материалов, «заключенных» в прото¬
колах курий, для XVI в. мы в наших библиотечных фондах практи¬
чески не имеем3, а, следовательно, не можем и писать о том, о чем
206
не знаем. Сложен потому, что не имеем мы их в достаточном коли¬
честве (как и наши коллеги за рубежом), видимо, отнюдь не случай¬
но. Действительно, чем можно объяснить то обстоятельство, что к
«излету» Средневековья в манориальных куриях становится меньше
документов, отражающих, в частности, «полицейскую» роль обы¬
чая? Может быть, это связано как раз с теми процессами, которые
свидетельствовали в указанную эпоху о насильственной деформа¬
ции обычая манориальными лордами с помощью тех «рычагов»,
о которых уже упоминалось выше и значение которых нам еще
предстоит показать далее на конкретном материале? Ведь, по сути,
в связи с фактами, свидетельствующими о практической узурпации
лордами владельческих прав держателей по обычаю («взвинчивание
файнов», перевод на аренду, изменение статуса держаний, огоражи¬
вания, прямой захват земли копигольда со стороны горожан, а осо¬
бенно - джентри), они именно с конца XV в., как показал А.Н. Са¬
вин, изучавший английскую деревню эпохи Тюдоров, начинают
апеллировать (и продолжают в последующем) в суды общего права
и королевские суды Справедливости. Конечно, крестьяне видят ма¬
ло справедливого со стороны этих судов, но, тем не менее, они начи¬
нают туда обращаться. Почему? Да, видимо, именно потому, что
в практической жизни своих маноров, и не в последнюю очередь
в сфере судебных разбирательств с лордами внутри курий по поводу
земельных «передвижек» или повышения файнов, они уже не могут
надеяться на действенную защиту того самого обычая, который не¬
когда поддерживал их прадедов. Отсюда - начало зарождения про¬
цесса постепенного перенесения этих разбирательств, связанных
с «волюнтаристским попранием» лордами некогда зафиксирован¬
ных обычаем материальных условий держаний, под сень общего за¬
кона страны; процесса, ведущего, скорее, не к рецепции обычая
этим законом, а, по моему мнению, к имитации этой рецепции4,
что, как было отмечено выше, в предреволюционную эпоху вполне
соответствовало представлениям господствующих классов о страте¬
гии отношений с крестьянством.
Итак, английское крестьянство XVI-XVII вв. действительно
пребывало на распутье между влиянием на него, с одной стороны,
общего права страны, с другой - местного, манориального. Местное
право, пожалуй, уже не могло полноценно защитить крестьянина
(отсюда и уменьшение количества судебных разбирательств «ло¬
кального масштаба»5, а, следовательно, и документов, их отражаю¬
щих); общее право, выражая волю господствующих классов, было
к этому не готово (впрочем, как и прежде), хотя, казалось бы, лице¬
мерно и пыталось выражать свою готовность.
Теперь, когда, как кажется, я объяснила, почему мы должны из
XVI в. на некоторое время перейти в век XIV, мне бы хотелось вме¬
сте с читателем совершить этот переход. Итак, средневековая Анг¬
лия, группа маноров Тоттенхем, время правления Ричарда II... Проб-
207
лема преступлений и наказаний в том далеком, наполненном тревол¬
нениями повседневности, крестьянском мире...
Каковы же были виды «преступлений» внутри английского ма¬
нора указанного времени?
Наиболее часто в манориальных протоколах фиксировались
нарушения предписаний курии, связанные с нежеланием крестьян
выполнять различные повинности внутри манора. Самым распро¬
страненным явлением этого плана в быту было стремление избе¬
жать чистки канав и выгребных ям. Манориальные протоколы бук¬
вально испещрены списками тех, кто уклонялся от такой, надо при¬
знать, не слишком приятной, работы. Так, из 880 держателей, зафи¬
ксированных в документах, подобную “промашку” допустили 375
человек (около 43%), причем многие из них - неоднократно. Как
правило, в документах указывается размер такой канавы в перчах
(обычно от двух до восьми) и размер штрафа, налагавшегося за ука¬
занный проступок. Штраф обычно колебался от 2 до 6-8 d, а его вы¬
сота зависела от двух факторов: имущественного положения кре¬
стьянина и степени его близости к манориальной администрации.
Кстати, в данном случае не прослеживается обратной зависимости
между тяжестью провинности и наказанием за нее, как это приходи¬
лось, например, наблюдать в манорах Юго-Западной Англии XVI в.,
когда бедные переплачивали, а зажиточные - не доплачивали штра¬
фы и ренты относительно уровня их материального благополучия.
В XIV в. все же больший штраф платил тот, кто был побогаче. Это,
по всей видимости, лишний раз служит доказательством того, что в
то время внутриманориальный закон был более или менее справед¬
лив к бедным, особенно в тех случаях, когда речь шла о незначи¬
тельных проявлениях в мире повседневного. Но все же с рядового
виллана за указанную провинность в курии брали более высокий
штраф, чем, скажем, со старосты или лесника за однотипное нару¬
шение - ведь они входили в администрацию манора или были при¬
ближены к ней.
Другой распространенной провинностью считалась неявка в суд
(курию) для принесения феодальной присяги лорду и выплаты ему
файна. Весьма странно, но штраф за неповиновение такого рода
был относительно невысок; он составлял, как правило, два пенса и
не зависел от имущественного состояния держателя (или его при¬
надлежности к той или иной юридической категории: виллан и фри¬
гольдер платили одинаково). Возможно, для администрации манора
принесение присяги крестьянином носило в то время уже более но¬
минальный характер, чем, скажем, во времена феодальной реакции
XIII в.; что касается файнов, то мы знаем, что они выплачивались
не ежегодно, а лишь при вступлении в держание - ежегодно надо
было лишь подтверждать присягу, а поскольку это действие не бы¬
ло связано с финансовыми поступлениями в казну курии, то на от¬
сутствие такового, видимо, просто закрывали глаза. Гораздо важ-
208
нее были поступления в бюджет манора ежегодных рент, за за¬
держку которых и наказывали строже: увеличивали отработочные
повинности. Хотя примеры такого рода совсем немногочисленны;
очевидно, ренты лорду поступали относительно стабильно. Иногда
лорд давал освобождение от обязанности посещать манориальную
курию за уплату специального файна в 4-6 d. Однако такие явления
нечасты, и причины благоволения лорда к отдельным держателям
не указываются.
В протоколах курий встречаются также отдельные случаи, свя¬
занные с нарушением обычая в передаче земли. Как правило, сог¬
ласно обычному праву (и об этом мы уже имели возможность упо¬
мянуть выше), крестьянин передавал землю другому лицу только че¬
рез лорда как верховного собственника земли. С другой стороны,
обычай предписывал лорду передавать землю только тому лицу, на
которое укажет держатель. При передаче земли очередному лицу
через руки лорда (так называемой реверсии) обычно строго соблю¬
далась процедура: новый держатель приносил лорду присягу, платил
ренту и файн, а взамен получал либо копию манориального прото¬
кола, фиксирующего его ввод в держание (в случае копигольда), ли¬
бо (в случае вилланского состояния6) - составление протокола со¬
провождали прут или соломинка, существовавшие в качестве симво¬
лов ввода в держание еще со времен варварских правд и символизи¬
рующие зависимость крестьянина от господина. Таковы были пра¬
вила. И, тем не менее, эти правила нередко нарушались. Например,
некая Кристина Хейл летом 1381 г. без ведома и разрешения лорда
отчуждает часть своего участка (размер которого, к сожалению, не
указан) и амбар своему соседу Джону Боттервику7. Рассерженный
лорд лишает Джона его приобретения (ведь нарушен обычай, но что
еще более «ужасно» - у него, как у лорда, не испросили разрешения
на «сделку»). Он вызывает Кристину к себе (обычно в таких случа¬
ях доверялось наводить порядок бейлифу или стюарду), рассержен¬
но заявляет, что земля - это его собственность навечно и что право
распоряжаться ею принадлежит только ему. Он налагает на кресть¬
янку штраф 40 s, а также лишает Кристину и ее детей земли, амба¬
ра, а заодно - и сада. Однако семейство Хейлов все же не выселяют
из манора, а заставляют выполнять все вилланские службы на зем¬
ле лорда, что особенно подчеркивается в протоколах.
Далее. Манориальный обычай требовал от крестьян жить вну¬
три границ самого манора, а не за его пределами (это особенно под¬
черкивается в документах; и в этом одно из совпадений действия
обычая и воли лорда; в данном случае эти два важных фактора не
противоречили друг другу). Однако указанное требование также
нарушалось, хотя и нечасто. Например, некий Ричард Пейдж, вил¬
лан по рождению, в 1391 г. покинул манор Добени и без разреше¬
ния лорда поселился вблизи местечка Шордич, не входящего во вла¬
дения лорда. Он был оштрафован и получил указание вернуться на
209
старое место жительства. Однако Ричард не проявил, очевидно,
должного послушания, так как спустя пять лет, в 1396 г., в протоко¬
лах опять появляется запись о его проживании вне манора8. На сей
раз, очевидно, помимо штрафа были применены какие-то более
жесткие меры воздействия, так как в дальнейшем крестьянин
Пейдж фиксируется в документах как держатель, проживающий
в маноре.
Еще более интересен случай с братьями-вилланами по фамилии
Абрахам, которые в манориальных протоколах отмечены как «мя¬
тежные вилланы». В сентябре 1392 г. на состоявшемся в маноре
Добени заседании манориальной курии было принято специальное
решение в отношении братьев Джона, Уолтера, Ричарда старшего
и Ричарда младшего Абрахамов, а также в отношении держателя
Ричарда Арнольда, пользовавшихся в маноре репутацией «мятежни¬
ков» и не желавших жить на земле своих отцов «по обычаю и сог¬
ласно воле лорда». Им было предписано, с их семьями и имущест¬
вом, служить лорду манора в том месте, где он пожелает. Все вилла¬
ны, кроме Уолтера Абрахама, заявили в курии, что не желают под¬
чиняться ни обычаю, ни лорду. За неповиновение двое из них, Ри¬
чард младший и Джон, были увезены в Шордич и брошены в тюрь¬
му. Не выдержав испытаний, а также вняв увещеваниям бейлифа
Лондонского епископа (неизвестно, находился ли он в Шордиче или
прибыл из Лондона специально, что маловероятно - слишком мно¬
го чести для вилланов!), Джон и Ричард покаялись, признали себя
навечно вилланами лорда, получили его милость и разрешение вер¬
нуться домой в Добени. Они были доставлены в манор, где в курии
униженно молили о прощении, принесли лорду присягу и поклялись
жить в маноре согласно “обычаю и воле нашего господина”, как за¬
писано в протоколе9. Однако, несмотря на раскаяние, братья были
примерно наказаны, заплатив на двоих огромный штраф в 100 шил¬
лингов. Где была взята столь крупная сумма, на которую в то время
можно было приобрести, например, 20 коров, в документах не ука¬
зывается. Кстати, судьба двух других мятежных вилланов (Ричарда
Абрахама старшего и Ричарда Арнольда осталась неизвестной -
источники об этом умалчивают).
А вот законопослушный Уолтер Абрахам, признавший в суде за
лордом и обычаем право определять место поселения виллана, до¬
бился у своего господина разрешения переехать в Лондон с целью
заняться торговлей. Такое разрешение было дано, однако, лишь на
семилетний срок, к тому же с условием: каждый год в Духов день
Оon Whitsun Monday) являться в манор и платить в курии 5 s (что Уол¬
тер регулярно и делал впоследствии) - так называемый «откуп»
за право поселиться вне манора, «что является обычным для вилла¬
нов», как подчеркивается в источнике10. Неясно, правда, каков
был срок давности этого обычая (для данной местности размер «от¬
купа» повсюду, во всех манорах и деревеньках, составлял именно
210
5 s)- платить специальный взнос за право поселиться вне манора.
Он мог быть и «не старше вчерашнего дня», как писал А.Н. Савин
по поводу практики введения лордами маноров так называемых «но¬
вых обычаев» с целью повышения доходности своих имений. Одна¬
ко «новые обычаи» были все же более характерны для английской
деревни XVI в. Думаю, что в веке XIV эта практика еще не была
слишком распространена.
Мы только что наблюдали на примерах, что в повседневной
жизни английского манора конца XIV в. требования обычного пра¬
ва зачастую совпадали с правом господина, причем в определении
одной из важнейших норм внутрипоместной жизни: обязанности
крестьянина жить в границах манора, чем достигалась цель наибо¬
лее полно реализовать все формы рентных отношений между фео¬
далом и крестьянином. Обычай в этой сфере, был, очевидно, еще
недостаточно самостоятелен; возможно, он еще не сложился на¬
столько, чтобы вполне регулировать указанную сферу отношений
между крестьянином и господином. Повторю, что сферой наиболь¬
шей «самостоятельности» и независимости обычая от воли лорда
в то время была все же сфера регулирования рентных обязательств
крестьянства - именно в ней манориальный обычай достиг наиболь¬
ших высот...
Существовала и еще одна сфера совпадения господского права с
обычаем манора (во всяком случае, характерная для группы мано¬
ров Тоттенхэм). Речь идет о таких «преступлениях», как незаконная
женитьба, женитьба без разрешения лорда. Согласно обычаю дан¬
ной местности, держатель, который хотел создать семью, не мог
сделать этого без разрешения господина. Подчеркнем, что решение
этого вопроса без участия лорда и в принципе было невозможно в
средневековой английской (и не только английской) деревне, где все
еще сохранялись формы личной зависимости крестьянина от феода¬
ла; однако особенность нашего региона состоит в том, что право
господина в данном вопросе подкреплялось еще и внутриманориаль-
ным правом. Так вот, «в соответствии с волей лорда и обычаем ма¬
нора», держатель должен был уведомлять лорда о своем намерении
жениться. Однако у нас имеются несколько случаев, когда это пред¬
писание не было соблюдено. Наиболее показательный из них - слу¬
чай женитьбы копигольдера Джона Тейлора из манора Добени на
Джоан, дочери Джона Абрахама, без разрешения лорда, которое он,
согласно обычаю, должен был получить в манориальной курии.
Этот случай показателен в том плане, что наши источники фиксиру¬
ют и наказание за свершенное преступление: Джон был вынужден
выплатить 40 шиллингов штрафа за незаконную женитьбу, что он,
очевидно, не без труда, и сделал. Судя по значительной сумме штра¬
фа, указанный проступок, считался, видимо, очень серьезным нару¬
шением; ведь нарушались одновременно и обычай, и господское
право.
211
К разряду серьезных преступлений внутри манора относились и
те, которые можно было квалифицировать как «посягательство на
имущество лорда». Речь шла прежде всего о посягательстве на не¬
движимость. Так, летом 1387 г. трое злоумышленников (Джон Хант,
Джон Эдрич и Томас Эдрич) в течение суток срубили 18 дубов в ле¬
су, принадлежавшем их господину (манор Брюс), за что, как зафик¬
сировано в протоколах, уплатили большой штраф, размер которого,
однако, не указан11. Роберт Чапмен, незаконно увезший несколько
охапок прутьев из леса лорда, был оштрафован на целых 2 s!
В 1380 г. виллан Томас Тейлор также нанес ущерб лорду, загрязнив
принадлежавший ему пруд и передвинув изгородь вокруг этого пру¬
да вместе с привязью для животных, за что и вынужден был запла¬
тить крупный штраф12.
Особенно часты были потравы в угодьях лорда. Так, вилланы
нередко запускали своих домашних животных в господские луга и
дубравы. Высота штрафа за такой проступок определялась очень
интересными факторами: типом угодий и видом домашнего скота,
совершившего потраву. Так, за потраву в дубраве взыскивали менее
строго, чем на пастбище лорда, специально засевавшемся травами
для выпаса животных из господского стада. Например, крестьянин
Джон Фуллер, выпустивший двух своих коров на пастбище лорда ле¬
том 1385 г., заплатил за этот проступок целых два шиллинга, в то
время как его соседи Джон Малтон, Томас Эдрич и Джон Эдрич
за идентичную провинность в господском лесу - лишь по 8 пенсов13.
За потраву бычком платили обычно штраф 2 d, коровой - Id, свинь¬
ей - 2 d, а лошадью - 4.
Нередкими были также покушения не только на господские
угодья, но и на движимое имущество лорда. Так, зимой 1387 г.
в манориальной курии было проведено расследование по делу
о краже имущества господина неким Роджером Меркейтом, вил¬
ланом по происхождению, присвоившим себе две оловянные ско¬
вороды с кухни господского дома и один мельничный жернов,
а также выломавшего дверь и оконную раму все в той же кухне.
Странно, но на вора не был наложен привычный штраф за про¬
ступок; ему лишь было вменено в обязанность вернуть украден¬
ное имущество хозяину через посредство старосты Ричарда Кар¬
пентера14.
Вилланы уводили также и господский скот. Так, летом 1379 г.
(месяц не указан) держатель манора Брюс Джон Мор явился в де¬
ревню с 8 поросятами, украденными у графини Пемброк в ее части
Тоттенхэма. Шесть поросят были проданы Джоном Мором соседу
Томасу Даку за 5 s, а двух других он отдал за бесценок своему родст¬
веннику в соседнем маноре. Наказание за этот проступок в протоко¬
лах курии, к сожалению, не указано. А вот Джон Уэйнер, укравший
в маноре Пемброк у леди 33 овцы и не вернувший их, был оштрафо¬
ван в манориальном суде на 10 s15.
212
Случалось, что кражей не брезговали и представители админи¬
страции манора. Так, в июне 1377 г., в пору сенокоса, у графини
Пемброк были похищены две копны сена, и не кем-нибудь, а старо¬
стой манора (как бы расстроился Флета, призывавший их к безу¬
пречному поведению!), заплатившим, правда, за этот проступок
в курии штраф в 2 s. Однако графиня не осталась в долгу, и в том же
месяце по ее приказанию на лугу старосты была выкошена трава
на сумму, как указано в протоколах, в 10 s!16
Но наиболее поразительный случай, касающийся кражи господ¬
ского имущества, был связан опять-таки с именем простого виллана.
Летом 1380 г. некий Уолтер Клерк, виллан по рождению, украл у
графини золотое кольцо стоимостью 5 s, распятие стоимостью 20 s,
серьгу (почему-то одну), стоившую 18 d и пару шпор за 6 пенсов. Он
был схвачен и препровожден в Ньюгейтскую тюрьму, где и должен
был отбыть заключение, сроки которого, к сожалению, не указаны.
Не думаю, что преступник был осужден местным, манориальным,
судом (на это нет указаний в протоколах). Однако, будучи вилланом,
он не мог подлежать и юрисдикции суда общего права. Возможно, в
данном случае Уолтер Клерк был брошен в тюрьму без суда и след¬
ствия, как это нередко случалось с вилланами при совершении ими
особо тяжких преступлений. И тогда никакой обычай не мог защи¬
тить преступника. К тому же обычай, как правило, исходил из норм
«разумности»; он защищал крестьян в тех случаях, когда это явля¬
лось действительно разумной необходимостью, чего явно нельзя
увидеть в приведенном нами примере17.
Вообще обычай предписывал всем крестьянам вести доброде¬
тельный образ жизни; он поистине являлся этическим регулятором
норм внутрипоместной жизни. Так, не поощрялись, например, ссоры
и драки, сквернословие (особенно сквернословие в суде), пьянство,
несвоевременные выплаты долгов, внебрачные отношения и т.д.
Между тем все эти нарушения в повседневной жизни английского
манора были более чем многочисленны.
Так, например, из манориальных протоколов явствует, что в
особенности члены деревенской общности страдали от неаккурат¬
ности во взаимном погашении долгов. Страницы протоколов бук¬
вально испещрены взаимными жалобами и упреками держателей по
этому поводу. Вот несколько примеров. Весной 1390 г. в курию ма¬
нора Брюс пришел виллан Уильям Пернелл с жалобой на своего со¬
седа Ричарда Тейлора, также виллана. Уильям заявил, что назван¬
ный Ричард задолжал ему 4 шиллинга и 4 пенса за пастбище, приоб¬
ретенное два года назад, но до сих пор не вернул долга. В тот же день
виновный был вызван в курию, где признал свою задолженность и
заплатил за свой проступок штраф 2 пенса (протокол умалчивает,
был ли погашен долг). Таких примеров очень много. Как правило,
наказанием за подобные проступки был штраф, не превышавший
2-3 d1*.
213
Однако встречаются также случаи частичного погашения дол¬
гов (наряду с уплатой штрафа). Так, держатель Уолтер Пейдж жа¬
луется на семейную пару (Элис и Ричарда Эдрич) за то, что они
должны ему 6 s в качестве арендной платы за 0,5 акра пашни, кото¬
рую эти двое возделывали в течение 18 (!) лет. Состоялось заседание
курии, специально посвященное этому случаю долговременной
межкрестьянской аренды, на котором Эдричам было предписано
полностью выплатить Уолтеру Пейджу искомые 6 шиллингов.
Однако состоялась выплата лишь половины суммы. По неизвест¬
ным причинам долг так и не был погашен полностью19.
Два раза в год (а иногда только один раз), согласно обычаю, в
маноре назначались специальные Судные дни, когда в курию, по
большей части добровольно20, приходили все, виновные в невозвра¬
щении долгов, признавали свои прегрешения, гасили долги и выпла¬
чивали штрафы. Так произошло, например, с вилланом Бенедиктом
Мэлтмэном, который выплатил Джону Алейну 18 d за меч, приоб¬
ретенный у последнего за год до описываемых событий. Бенедикт
заплатил за свой проступок штраф в 3 d. В тот же день была пога¬
шена задолженность в размере 3 s (с уплатой штрафа в 3 d) и неким
Джоном Фуллером, виновным в сносе дома на арендуемом у соседа
участке21.
Не менее частыми были и так называемые «межкрестьянские»
кражи, за которые, согласно манориальному закону, также следова¬
ло наказание в виде штрафа. Обычными были кражи домашних жи¬
вотных, птицы, домашней и кухонной утвари, летом - сена, фруктов.
Вырубали также фруктовые деревья в садах друг у друга. За про¬
ступки подобного рода в курии назначали штраф в 2-3 d.
Отдельно штрафовали за драки и сквернословие; причем за ссо¬
ры и ругань на улице полагался штраф в 3 пенса, тогда как за подоб¬
ную провинность в помещении манориальной курии взимали уже
6 пенсов. Так, некая Маргери Тейлор выплатила штраф в 3 пенса за
то, что обругала проходившего мимо ее дома калеку, в то время как
Томас Дак и Джон Фуллер, бранясь и сквернословя в курии по пово¬
ду долговых обязательств, пополнили бюджет манора на сумму 6 d
каждый22.
Итак, мы видим, насколько вездесущ и пристален был манори-
альный закон, регулировавший не только рентные обязательства и
отношения по поводу наследования земли, но и повседневность анг¬
лийского крестьянина в мельчайших ее проявлениях.
Перед нами - картина крестьянского мира в его переходном со¬
стоянии. В группе маноров Тоттенхэм еще не до конца «изжито»
вилланство, но в то же время мы наблюдаем не полностью сложив¬
шийся копигольд. Отсюда, из переходного состояния статуса держа¬
ний, очевидно, проистекает и весьма своеобразный характер мано-
риального обычая, его двойственная природа в деле защиты прав
обычных держателей. Видимо, обычай здесь еще не сложился пол-
214
ностью для эффективной защиты держателей (недаром его нормы
нередко совпадают с проявлениями воли лорда).
С другой стороны, подчеркнем это еще раз, обычай и не должен
был «огульно» защищать крестьян; в том-то и проявлялась его «ра¬
зумная» роль, что он минимизировал немотивированную поведенче¬
скую распущенность крестьянства внутри манора, коей так богата
была его повседневная жизнь; обычай, как мы только что убеди¬
лись, действительно играл роль этического регулятора этой жизни.
Далее. Рассуждая о роли обычая в жизни крестьянского мира
Тоттенхэма, я упомянула о переходном состоянии этого мира, о на¬
личии в нем еще не полностью «изжитого» вилланства и не вполне
сложившегося копигольда. В пользу вилланского держания и состо¬
яния в Тоттенхэме свидетельствует наличие значительного количе¬
ства низких служб (т.е. большой доли полевых работ, а не более
«продвинутых» форм ренты); к тому же держатели в протоколах ча¬
ще именуются вилланами, чем копигольдерами, а при передаче зем¬
ли упоминаются прут и соломина, «противополагавшиеся» не копии,
а простому письменному акту. Но в то же время о копигольде свиде¬
тельствует уже в достаточной степени сложившаяся и успевшая
стать вполне массовой процедура отчуждения земли в курии с после¬
дующей выдачей крестьянину копии манориального протокола.
Вот эта проблема соотношения между вилланством и копиголь¬
дом представляется очень важной исследовательской проблемой,
которой до сих пор почти не уделяла внимания отечественная исто¬
риография.
1 До сих пор мы рассматривали обычай прежде всего в качестве «материаль¬
ного права» обычного держания.
2 Court Rolls of the Manor of Bruces, Dawbeneys, Pembrokes: 1377-1399. Tottenham,
1961 (Manor of Tottenham Series). См.: Винокурова M.B. Преступления и нака¬
зания в английском маноре конца XIV в. // Право в средневековом мире.
СПб., 2001. С. 37-47.
3 Надо сказать, что библиотеки и архивы Англии, как я уже упоминала, тоже
не изобилуют этим типом источников, особенно для периода раннего Нового
времени. В качестве подтверждения могу сослаться на собственный опыт ра¬
боты в Библиотеке Бирмингемского университета, являющейся одной из
лучших и содержащей в своих фондах (в виде копий) практически все источ¬
ники, имеющиеся в Лондоне, в Государственном Архиве Англии (Public
Record Office). Проработав в Отделе рукописных источников и Отделе ред¬
кой книги этой библиотеки в течение весьма длительного времени, я не смог¬
ла обнаружить в ней, даже с помощью весьма компетентных архивистов, до¬
статочного количества искомых протоколов для XVI-XVII вв.
4 Представляется, что тезис о рецепции манориального обычая судами общего
права Англии, высказанный в свое время А.Н. Савиным, требует некоторой
корректировки, и прежде всего потому, что, как показал сам же Александр
Николаевич, скрупулезно работавший в указанной области, суды общего
права принимали, но полноценно не рассматривали жалобы обычных держа¬
телей, таким образом, лишь имитируя стремление пойти навстречу крестьян-
215
ству в деле поддержки его притязаний на ведение самостоятельного, не зави¬
симого от воли господина, хозяйства.
5 Еще раз подчеркнем, что речь идет прежде всего о «разбирательствах» дел,
основанных на функционировании обычая как местного «материального
права» английского крестьянства (земля, ренты). Что касается роли обычая
как инструмента местной полицейской юрисдикции, то он всегда исходил из
принципа «разумности» в своем стремлении относительно образцово органи¬
зовать повседневную жизнь манора и очень часто поэтому не был склонен,
как мы это увидим, поощрять дестабилизирующую нормальное течение жиз¬
ни крестьянскую «поведенческую анархию» внутри манора.
6 Чуть ниже мы более подробно займемся проблемой различий между вилла¬
нами и копигольдерами, которая кажется наиболее интересной в применении
к Англии периода раннего Нового времени.
7 Court Rolls... Р. 49, 76.
8 Ibid. Р. 152.
9 Ibid. Р. 130.
10 Ibid. Р. 128.
11 Ibid. Р. 30,40.
12 Ibid. Р. 62.
13 Ibid. Р. 17.
14 Ibid. Р. 36.
15 Ibid. Р. 74.
16 Ibid. Р. 69.
17 Ibid. Р. 213.
18 Ibid. Р. 185, 192, 215, etc.
19 Ibid. Р. 47.
20 Однако эта «добровольность» была принудительной, т.е. тоже основывалась
на воздействии обычая, который, из года в год инициируя повторяемость этих
посещений курии, видимо, действительно придавал им характер действий, со¬
вершаемых по доброй воле.
21 Court Rolls... Р. 18, 54.
22 Ibid. Р. 71-72.
Глава 6
КТО ТАКИЕ «ПОСЛЕДНИЕ ВИЛЛАНЫ»
В АНГЛИИ XVI в.?
Выше уже упоминалось о том, что институт копигольда в Анг¬
лии пришел на смену вилланству именно в XIII-XIV вв., в период пе¬
рехода к денежной форме феодальной ренты и являлся юридиче¬
ским выражением владельческих прав английского крестьянства; он
знаменовал собой переход от домениального к крестьянско-парцел¬
лярному хозяйству. Замена барщины и продуктового оброка денеж¬
ной рентой (коммутация) стала для подавляющей массы крестьянст¬
ва фактическим освобождением, уничтожив самую основу их несво¬
бодного положения - работу на домене лорда. Что же касается ис¬
чезновения личной крепости, то «средний класс вилланов»1, т.е. дер¬
жателей типичной виргаты или чуть более, освобождался от этой
крепости на протяжении XIV-XV вв. в основном путем манумиссий
(отпуска на волю на основании грамоты, за выкуп) и побегов.
Однако исчез ли окончательно к XVI в. этот наиболее многочис¬
ленный и, может быть, наиболее важный в прошлом класс средне¬
векового общества? Говоря об этой эпохе, мы нередко модернизи¬
руем ее, подчеркивая лишь то обстоятельство, что английская де¬
ревня «была полна копигольдеров», считая даже их наличие чуть ли
не анахронизмом и сравнивая их положение с «новыми пришельца¬
ми» (арендаторами, фермерами), но никак не с положением «послед¬
них вилланов». И остается почти неизвестным, что представляли
собой «остатки» этого многочисленного в прошлом класса в XVI в.
и чем они отличались от обычных держателей, тоже не пользовав¬
шихся большой свободой...
Этим вопросом когда-то занимался А.Н. Савин, специально по¬
святивший ему целую главу в своей работе «Английская деревня в
эпоху Тюдоров». Но с тех пор (книга, как известно, вышла в 1903 г.)
ни в отечественной, ни в зарубежной литературе данная проблема,
т.е. проблема «последнего вилланства» (остатков вилланства) в Ан¬
глии раннего Нового времени, практически не затрагивалась. Меж¬
ду тем ее разработка могла бы вскрыть дополнительные подробно¬
сти из жизни крестьянского мира этой страны указанного периода
и внести определенные нюансы в разработку вопроса о дифферен¬
циации крестьянства.
Анализируя количественный состав «последних вилланов» в
различных манорах Англии XVI в., А.Н. Савин пишет следующее:
«Трудно думать, чтобы в начале эпохи Тюдоров вилланы составля¬
ли более 1% всего населения»2. Он считает (и весьма правомерно),
что «настоящая статистика населения XVI в. невозможна»3, но, к со¬
жалению, не приводит цифр, свидетельствующих о том, какую
217
часть составляли вилланы от населения каждого из изученных им
маноров, как не указывает и общую численность этого населения в
эпоху Тюдоров. Поэтому соотношение числа вилланских семей с об¬
щей численностью людского состава в манорах XVI в. у Савина ос¬
тается неизвестным. По его данным, среднее количество последних
вилланских семейств в типичном маноре XVI в. равнялось 1-3 (лишь
в отдельных, очень редких случаях, эта цифра достигала 16-17).
Общее же число семейств в маноре, по моим многочисленным
наблюдениям (собственным и основанным на литературе), в XVI в.
было в среднем 30-40 (при площади «типичного» манора около
2000 акров). Исходя из этого, можно предположить, что доля вил¬
ланских семей в «общеанглийском» маноре эпохи Тюдоров, по дан¬
ным Савина, составляла 5-6%.
Манориальные описи различных графств Англии дают доволь¬
но точное представление о составе вилланских семей, причем чле¬
ны этих семей и в XVI в. продолжают именоваться в них вилла¬
нами, бондменами или «нативами». По большей части, описи под¬
разделяют вилланов на семьи из двух поколений (три поколения
в ту пору нечасто соединялись в одну семью) и перечисляют отцов
и детей. Матери не входят в описи по своей бездоходности для лор¬
да (они не платили ренты, пребывая в замужнем состоянии). Но в
описи вносятся вдовы, если они держат землю «на праве вдовы»
(т.е. являются самостоятельными держателями до нового заму¬
жества), а также крепостные женщины, вышедшие замуж за сво¬
бодных.
На основании работы с манориальными описями по Юго-Запад¬
ной Англии4 выяснилось, что в этом регионе в XVI в. также сохраня¬
лись семьи «последних вилланов». Опись владений графов Пембро-
ков за 1566-1567 гг. фиксирует по 1-2 вилланских держания в некото¬
рых манорах этого обширного поместного комплекса (см. табл. 25).
Как следует из таблицы, число вилланов в манорах Пемброков,
казалось бы, было совсем невелико - всего 14 семейств из 417. Для
крупного манориального комплекса, каковыми и были владения
Пемброков, это действительно немного. Но не забудем, что речь
идет не о XIII-XIV вв., а о веке XVI. Кстати процентное отношение
семейств «последних вилланов» в Уилтшире XVI в. (где находились
указанные владения) к общему количеству держателей различных
юридических категорий ненамного ниже моих же подсчетов по дан¬
ным Савина - оно составляет, правда, по всему комплексу маноров
не 5-6%, а 3,3. Однако в отдельных манорах эта цифра выше (см.
таблицу). Трудно сказать, каков был состав семей этих «последних
вилланов», но вообще крепостные, как известно, не женились рано
и их семьи были невелики, редко более 3-4 человек. С учетом этого
обстоятельства общее число вилланов (взрослых и детей, мужчин и
женщин), по моим данным, могло равняться, согласно описи
1566-1567 гг., 42 (при составе семьи в три человека) или 56 (при со-
218
Таблица 25
Численность «последних вилланов»
Манор
Общее число се¬
мей держателей
Число семей «по¬
следних вилла¬
нов»
% к общему чис¬
лу держателей
1. Bulbridge
40
2
5,5
2. Broad Chalke
61
2
3,3
3. Dinton
45
-
-
4. Fuggleston
36
2
5,5
5. Stanton Bernard
21
-
-
6. West Overton
17
1
5,9
7. Wilton
82
-
-
8. Wyaly
31
2
6,4
9. Olvediston
13
1
7,6
10. Bishopston
21
1
4,8
11. Chilmark
32
2
6,3
12. Burcombe
18
1
5,5
Итого:
417
14
3,3
ответствующем составе в четыре человека). Много это или мало,
трудно сказать - смотря какие критерии иметь в виду. Для XVI в.
и всего для 12 маноров это, наверное, не так уж мало и указывает,
по справедливому выражению А.Н. Савина, «на большую живу¬
честь манориальной системы»5 (в данном случае манориальная сис¬
тема, безусловно, означает систему личной крепости).
Итак, в английской деревне XVI в. наряду с массой копигольде¬
ров (их доля в общем составе крестьян составляет по Юго-Западу
Англии более 70%) живут и потомки средневековых вилланов. Раз¬
витие копигольда, как мы видим, тесно связано с упадком вилланст-
ва; однако в историографии обычно подчеркивается лишь отличие
весьма многочисленного зависимого класса английского крестьян¬
ства (копигольдеров) XVI в. от более привилегированных категорий
сельского населения. В частности, проводятся параллели и раздели¬
тельные линии между обычными и свободными держателями (фри¬
гольдерами).
В этой связи хотелось бы попытаться разрешить практически не
исследованную проблему: каковы были различия юридического и
социально-экономического статуса обычных держателей и «послед¬
них вилланов» XVI в.?6
На первых порах складывается впечатление, что различие толь¬
ко одно: в текстах описей и протоколов курий обычные держатели
определяются как copyholders или customary tenants, а потомки кре¬
постных крестьян - как вилланы или бондмены. Казалось бы, и те,
219
и другие платят ренту, файн, гериот, выполняют другие повинности.
Значит, различие между ними только терминологическое?
Это далеко не так. С юридической точки зрения, главной «про¬
бой», которая может быть приложима к держаниям этих статусов,
являлась копия манориальных протоколов. У виллана XVI в. нет до¬
кумента на ту землю, которую он держит от лорда, как не было та¬
кого документа у его прапрадеда в XIV в. Виллан XVI в. держит на¬
дел целиком «на воле лорда» (недаром в описях этого времени он
иногда квалифицируется как tenant at will). Однако не надо думать,
что в протоколах курий вилланы вообще не регистрировались. Нет,
конечно, запись в протокол о вступлении в держание вносилась и в
XVI в., но вот только письменное свидетельство об этом «на руки»
виллану, как человеку лично несвободному, не выдавалось. Виллан-
ское держание в XVI в., как и прежде, было «одноразовым» - оно не
могло (в теории) передаваться по наследству или доставаться тому
лицу, на которое укажет держатель (как это, согласно обычаю, мог¬
ло быть в случае копигольда); регистрация такого держания в курии
все еще нередко сопровождалась соломинкой. Итак, соломинка вме¬
сто копии!
Обычный же держатель времени Тюдоров мог, в отличие от
виллана, держать землю по копии, будучи лично свободным и нахо¬
дясь от лорда лишь в поземельной зависимости. К XVI в. сложилась
и, как мы отмечали выше, стала достаточно массовой процедура от¬
чуждения земли посредством сдачи и допуска в манориальной курии
с последующей выдачей копигольдеру копии протокола, в котором
делалась собственно запись о допуске к держанию. Итак, у копи¬
гольдера, в отличие от виллана, имелся пусть не подлинный, а вто¬
ричный (скопированный), но все же документ на землю, представ¬
лявший формально-юридическое основание держания. Поэтому ко¬
пигольдеры, в отличие от вилланов, могли отчуждать землю, хотя и
не сами, а «проводя» ее через руки лорда. В обычае отчуждения ко-
пигольдерского держания сохранялось, конечно же, много дофео¬
дальных черт. Отчуждавший должен был приходить в курию и сда¬
вать землю лорду, который принимал участок и через определен¬
ный обычаем срок (это мог быть день, неделя или месяц - в каждом
маноре существовали свои традиции) передавал копию новому или
(при возобновлении копии) этому же лицу. Все это не было лишь
формальностью. Сдача прерывала держание, а новый хозяин, есте¬
ственно, вносил за ту же землю вступной файн. Кстати, при переда¬
че «обычной» земли в руки копигольдера в XVI в. также нередко
присутствовали соломинка или прут - символы, сохранявшиеся со
времен «варварских правд»; только у вилланов они заменяют ко¬
пию, а у копигольдеров - сопровождают ее.
В XVI в., как и прежде, оба вида держаний (и копигольд, и «ос¬
татки» вилланства) представляли собой держания «на воле лорда».
Однако копигольд выгодно отличался тем, что он был еще и держа-
220
нием «по обычаю манора». Обычай манора в теории должен был
защищать от проявлений «злой» воли лорда прежде всего копи¬
гольдеров. Однако на практике его влияние распространялось, ко¬
нечно же, и на вилланов, что сказывалось прежде всего в выплате
в XIV- XV вв. обеими категориями твердых, фиксированных рент
и относительно постоянных файнов, которые не должны были пре¬
вышать, как уже указывалось, двухгодичного дохода с земли. Но
уже в XVI в. обычай защищает, по всей видимости, в большей сте¬
пени копигольдеров, а не «последних вилланов». Так, представите¬
ли 8 (из 14) семейств вилланов, которые живут на землях Пембро-
ков в 60-е годы XVI в., за идентичные участки земли платят более
высокие файны и ренты, нежели обычные держатели этих же ма¬
норов (см. табл. 26).
Кроме того, в XVI в. копигольд, в отличие от позднего виллан-
ства, начал приобретать «двойственную юридическую природу»: не
переставая быть держанием на основании манориального обычая,
он, ввиду частичной рецепции этого обычая, начинает, пусть и «ил¬
люзорно», становиться институтом общего права; в некоторых слу¬
чаях обычные держатели эпохи Тюдоров добиваются охраны своих
держаний со стороны королевских судов. Однако это происходило
достаточно редко. Да и обычай, как мы отмечали, был к концу
XVI в. уже значительно деформирован «коммерциализированной»
волей лорда, он складывался «к невыгоде» обычных держателей,
что особенно ярко выражалось в постоянно повышавшихся в десят¬
ки раз вступительных взносах.
Однако если в XVI в. у копигольдеров как у лично свободных ис¬
ки в суды общего права все же принимались (хотя не всегда рассма¬
тривались, либо рассматривались не в пользу истца - держателя), то
«поздние вилланы» были лишены такой привилегии.
У нас нет или почти нет документов, свидетельствующих об об¬
ращении вилланов в суды общего права. И если в XVI в. в Англии
обычные держатели выдвигали требование превращения копиголь¬
да во фригольд, то «последние вилланы» не могли даже и мечтать о
том, чтобы превратиться из «подданных» лорда манора в подданных
короля. Если уж копигольдеры, ведшие постоянную борьбу за зем¬
лю и обычную ренту, не смогли добиться того, чтобы копигольд
стал институтом общего права, то что можно сказать о «последних
вилланах», когда на них ни в малейшей степени не распространялась
рецепция манориального обычая?
Что же общего было все-таки в положении обычных держате¬
лей7 (копигольдеров) и «последних вилланов»? Это «общее» отно¬
сится прежде всего к повинностям той и другой групп сельского
населения; сама идентичность этих повинностей свидетельствует
о наличии исторической связи между вилланством и копигольдом,
о происхождении последнего, как мы помним, «из низкого, но древ¬
него дома».
221
Таблица 26
Ренты и файны копигольдеров и «последних вилланов»
Манор
Вилланы
Площадь,
в акрах
Рента (d)
Файн (£)
1. Bulbridge
Стефан Эплфорд
45
63
4,0
2. Broad Chalke
Роберт Гров
23,5
40
2,5
3. Fuggleston
Томас Гуд
58
120
5,2
4. Wyaly
Эдуард Горней
9,5
24
1,5
5. Chilmark
Мэри Витуайт
18
33
2,0
6. Olvediston
Агнесса Кенфик
30
56
2,04
7. Burcombe
Кристина Бейм
64
196
3,0
8. Bishopston
Томас Кол мен
5
13
0,5
8
8
253
545
22
Манор
Копигольдеры
Площадь,
в акрах
Рента (d)
Файн (£)
1. Buldridge
Джон Вардок
43,5
36
2,5
2. Broad Chalke
Уильям Кент
25
29
2,0
3. Fuggleston
Ричард Шелби
55
90
5,0
4. Wyaly
Джон Арни
10,5
15
1,5
5. Chilmark
Роберт Голдинг
20
42
2,0
6. Olvediston
Генри Пикфорд
32,5
24
1,5
7. Burcombe
Томас Чейн
60,5
150
3,2
8. Bishopston
Джон Сандерс
5,5
9
0,2
8
8
252,5
395
17,9
Общим было прежде всего наличие у обеих групп отработочных
и натуральных повинностей. Копигольдеры Пемброков, так же как
и «последние вилланы», обязаны поставлять лорду каплунов, кур,
яйца и мед, чинить мосты и плотины, жать господскую ниву, косить
траву на лугах лорда и даже обрабатывать своим плугом его домен.
Но если этими «низкими» службами лорду были обязаны менее 20%
обычных держателей в манорах Пемброков, то «последние вилла¬
ны» несут указанные повинности поголовно. Пропорция низких,
«грязных», служб среди держателей этой группы несколько выше:
вилланы обязаны кроме обработки «остатков» господского домена
(большая часть которого в XVI в. уже была сдана в аренду) выво¬
зить также навоз и чистить выгребные ямы.
222
Далее, для обеих анализируемых групп в XVI в. были характер¬
ны относительно твердые и низкие, фиксированные обычаем дан¬
ной местности годовые денежные ренты (что вообще, как нам уже
известно, является главным показателем обеспеченности крестьян¬
ского держания). Наличие денежных рент в среде «последних вилла¬
нов» свидетельствует об укреплении и эволюции их социального
статуса в маноре. Однако в обоих случаях степень этой обеспечен¬
ности, конечно же, понижали донельзя «взвинченные» вступные
файны.
Кроме того, общей чертой в материальном положении копи¬
гольдеров и «последних вилланов» было преимущественное распро¬
странение срочного (а не наследственного) держания. Держателями
наделов всего лишь на срок жизни (или сроки жизней) являлись 88%
копигольдеров крестьянского типа в уилтширских манорах графов
Пемброков (в эту группу при подсчетах были включены и вилланы).
А срочный характер держаний свидетельствовал о крайней необес¬
печенности крестьянства и был характерен, по моим наблюдениям,
для лиц с очень небольшими земельными наделами8.
В практике поземельных отношений XVI в. встречались, кстати,
случаи, когда могли закрепощать лично свободных держателей ма¬
нора. Так, английский юрист и землемер А. Фицгерберт в своем тра¬
ктате «Землеустройство» (1523 г.) пишет о том, что есть «много сво¬
бодных, которых забирают в качестве крепостных, у которых отби¬
рают землю и движимость, так как они не могут искать законной за¬
щиты и доказать свое законное происхождение. Так бывает чаще
всего в тех случаях, когда свободные носят то же имя, что и крепо¬
стные...»9. Возможно, что речь идет о наиболее бесправной части
обычных держателей - так называемых «срочных копигольдерах»
или «ньюгольдерах», вопреки правовой теории державших копи¬
гольд на домене лорда (нередко по его же инициативе). Их права бы¬
ли «не старше вчерашнего дня», так как их не защищало не только
общее право, но и обычай манора. Такие люди, чьи держания возни¬
кали буквально на глазах, не могли надеяться на защиту обычного
права, а их имена, очевидно, могли заноситься в книги регистрации
держателей в качестве имен лично несвободных. В описях Пембро¬
ков, правда, мне не приходилось встречать случаев закрепощения
в недавнем прошлом свободных людей, но это не означает, что по¬
добных случаев не могло быть на деле в английской деревне XVI в.
С другой стороны, в эпоху Тюдоров «последние вилланы», оче¬
видно, нередко могли пользоваться теми же правами, что и обыч¬
ные держатели. Так, Норден в своей рукописи «Survey of Certain
Crown Manors»10 указывает на случай, когда виллан имел реверсию,
т.е. право возобновления держания, что вообще-то, как мы знаем,
было привилегией держателей по копии, причем чаще при смене на¬
следников (в случаях наследственного, привилегированного копи¬
гольда).
223
Зададимся, далее, таким вопросом: мог ли виллан XVI в., несво¬
бодный лично, держать в маноре или вне манора не вилланскую зе¬
млю, а участки иного юридического статуса (скажем, фиксирован¬
ные в документах курии в качестве фригольда или даже аренды)?
Практика показывает, что такое случалось не так уж редко. Из
14 вилланов в манорах Пемброков шестеро держали в соседних ма¬
норах землю указанных юридических статусов. «Последние вилла¬
ны» Гластонберрийского аббатства, чьи условия держаний исследо¬
вал А.Н. Савин, также держат по несколько боват11 как обычной,
так и свободной земли12.
Но, как и во времена Брактона, по отношению к вилланам
XVI в. была приложима все та же известная формула, подчеркивав¬
шая личную зависимость виллана от манориального лорда, которая
гласила: tenementum non mutat statum (держание не меняет статуса).
По-прежнему виллан XVI в., как и его предок XIII-XIV вв., не стано¬
вился свободным или обычным держателем только потому, что он
держал «свободную» или «обычную» землю. Его статус виллана
был врожденным.
С копигольдерами XVI в. дело нередко обстояло по-иному. Ста¬
тус держания мог в некоторых случаях менять статус держателя
в маноре: если, например, обычный держатель одного манора дер¬
жал в соседнем участок фригольда, он числился в курии этого пос¬
леднего как свободный.
Итак, мы видим, что в реальной жизни «последних вилланов»
было немало «материальных черт», роднивших их с обычными дер¬
жателями (наряду с различием их юридического статуса).
Но несравненно более тяжелым должно было быть моральное
состояние «последних вилланов». Свободное население манора смо¬
трело на них пренебрежительно13 и считало ниже своего достоинст¬
ва родниться с ними. В этом смысле при Тюдорах и Стюартах вилла¬
нам жилось несравненно хуже, чем при Плантагенетах. В XIII-XIV вв.
экономическое положение вилланов, возможно, было тяжелее, но в
повседневности они должны были чувствовать себя лучше. Состав¬
ляя в то время основную часть деревенского населения, рядовой вил¬
лан мог считать себя «членом влиятельной местной общины и пред¬
ставителем самого большого класса нации»14. Соседи не могли тогда
попрекнуть виллана его «рабской кровью» - они сами были крепост¬
ными. Однако в XVI в. положение «последних вилланов» в этом
смысле изменилось. Они стали для общества «нежелательным напо¬
минанием об исчезнувшем порядке вещей»15. Во времена Генри¬
ха VIII, а особенно Елизаветы бондмены старались скрыть свое кре¬
постное происхождение и избегали встреч с составителями описей.
Вот что писал А.Н. Савин о положении «последних вилланов»
XVI в.: «Принадлежать к презираемому общественному классу тру¬
дно даже тогда, когда он очень велик; бремя презрения становится
невыносимой тягостью, когда оно не облегчается сознанием, что
224
другие разделяют те же страдания»16. Очевидно, что получение лич¬
ной свободы должно было быть страстной мечтой «последних вил¬
ланов». Однако эта цель не могла быть достигнута, например, же¬
нитьбой на свободной. В подобном случае, скорее, свободная «за¬
темняла» свой статус фактом вступления в брак с вилланом, как это
было прежде, в век крестьянской несвободы.
В XVI столетии виллан мог быть отпущен на волю лишь при ус¬
ловии уплаты большого выкупа, так что стремление к свободе раз¬
бивалось об угрозу утраты материального благополучия. Размер
этого выкупа, зафиксированный в делопроизводстве Augmentation
Office (Курии прибылей), равнялся одной трети всей движимости
и недвижимости вилланов17. Это делает понятным обилие отпусков
в XVI в.: особенно часто это явление наблюдалось на коронных
землях. Освобождение «последних вилланов» было выгодной поли¬
тикой.
Так, 7 января 1575 г. королева Елизавета обратилась с откры¬
тым письмом к сэру Генри Ли. В этом письме он назначался комис¬
саром по герцогству Ланкастерскому (коронные земли) с правом ра¬
зыскивать «последних вилланов» и принудительно отпустить на во¬
лю 200 человек из их числа. Через полгода этот достойный человек
получил от королевы второй патент, дававший ему право разыскать
и отпустить на волю еще 100 вилланов18. Указанные цифры, кстати,
свидетельствуют о значительном количестве «последних вилланов»
среди сельского населения Англии XVI в.
Но совпадала ли политика правительства, направленная на осво¬
бождение вилланов, со стремлением к подобному действию хозяев
этих крепостных, которые в первую очередь, вроде бы, должны бы¬
ли стремиться наложить руки на имущество бондов?
Рабочая сила этих последних представителей системы былого
рабства была, может быть, почти и не нужна, но из них еще вполне
можно было выжать некоторое количество денег. Ведь «последние
вилланы», как пишет А.Н. Савин, нередко были очень зажиточны¬
ми, могли держать до 10 виргат земли; 1/3 имущества таких кресть¬
ян оценивалась в 60-100 фунтов!
Вполне понятно, что манориальные лорды, особенно те из них,
которые вели коммерчески поставленное хозяйство, часто не хоте¬
ли продавать зажиточным вилланам отпускных грамот, требуя от
них завышенные файны, меркеты, гериоты и другие платежи и за¬
частую предпочитая именно эту политику процессу перевода бон-
дменов на аренду (ведь аренда с ее полуфеодальными и даже крат¬
кими сроками не всегда была более выгодной по сравнению с поли¬
тикой «выжимания» денег с материально обеспеченных «последних
вилланов»). Еще менее манориальные лорды стремились предоста¬
влять короне возможность принудительно отпускать своих вилла¬
нов на волю, поскольку не хотели терять перспективы длительного
или одномоментного обогащения.
8. Винокурова М.В.
225
Таблица 27
Имущественный облик «последних вилланов»
Манор
Держатель
Площадь
участка,
в акрах
Рента
(шиллинги,
пенсы)
Файн
1. Bulbridge
Стефан Эплфорд
45
6 s.3d
4 £
Ричард Годвин
32
4 s
2 £
2. Broad Chalke
Роберт Гров
23,5
3 s 4 d
2,5 £
Ричард Пейн
19
3s
1,5 £
3. Fuggleston
Томас Гуд
58
10 s
5 £ 2 s
Даниэль Сэнд
10
2s
15 s
4. West Overton
Марта Бишоп
8
1 s 10 d
1 £
5. Wylye
Эдуард Горней
9,5
2s
1,5 £
Кристина Пеготт
13
2 s 6 d
1,8 £
6. Olvediston
Агнесса Кенфик
30
4 s 8 d
2 £0,4 s
7. Bishopston
Томас Кол мен
5
1 s
3 s
8. Chilmark
Мэри Витуайт
18
2 s 9 d
2 £
Уильям Джонс
3
0,5 s
1,5 s
9. Burcombe
Кристина Беймен
64
18s
3 £
Итого:
14
338
61s
23 £ 47 s
Каков же был (имущественный облик «последних вилланов»
в манорах Пемброков в Уилтшире? Какова была судьба этих вилла¬
нов? Для того, чтобы ответить на первый из этих вопросов, обра¬
тимся к таблице 27.
Мы видим, что в числе «последних вилланов» во владениях этих
графов не было чрезмерно зажиточных крепостных. Площадь трех
наиболее крупных держаний равнялась 45, 58 и 64 акрам (в целом -
167) и составляла около 50% всей вилланской земли. Три малозе¬
мельных бондмена из 14 держали 4,7% земли.
Остальная земля (155 акров, или приблизительно 54%) находи¬
лась в руках того самого «среднего класса» вилланов, о которых
А.Н. Савин писал как о крестьянах, вроде бы получивших свободу
в конце XIV - начале XV в.
Как мы видим, в «порах» маноров Юго-Западной Англии все
еще сохранялись следы былой несвободы именно в среде земледель¬
ческого крестьянского ядра. Это происходило, казалось бы, вопре¬
ки общей тенденции, которая, по свидетельству А.Н. Савина, специ¬
ально занимавшегося этим вопросом, проявлялась в XVI в. в стране
в целом. Она, по его мнению, была связана с консервацией в поме¬
стьях зажиточных и сверхзажиточных вилланов. Савин, в частности,
приводит в пример одну исключительно богатую семью, целиком
226
состоявшую из крепостных и уже во второй половине XV в. сосре¬
доточившую в одном из маноров значительное движимое и недви¬
жимое имущество. Это достаточно хорошо известные Гензы, круп¬
ные мануфактуристы, чье имущество еще в 1435 г. оценивалось
в 3000 марок19.
Думается, что наличие в Уилтшире в 60-е годы XVI в. вилла-
нов-полувиргитариев является во многом отражением специфики
этого региона по сравнению с другими областями Англии - специ¬
фики, связанной с малоподвижностью и традиционностью аграр¬
ных структур Юго-Запада. Так, наряду со сдачей домениальной зе¬
мли в аренду, графы Пемброки сохраняли и барскую запашку
(о чем свидетельствует уже факт наличия большого количества
отработок в среде «последних вилланов» и части обычных держа¬
телей). Очевидно, манориальные лорды предпочитали постоянный
и устойчивый доход, который приносила обрабатываемая виллана-
ми-середняками земля, незначительному и «одномоментному» по¬
полнению своего кошелька, которое могло бы последовать в ре¬
зультате выплаты этими вилланами 1/3 части их имущества, весь¬
ма незатейливого. Графы Пемброки, как отмечалось выше и как,
может быть, станет еще более ясным из дальнейшего, и без того
преуспели в коммерциализации своих поместий: они, как мы виде¬
ли, превращали в аренду не только копигольд, но (с нарушением
правовых норм) и фригольд, взвинчивали файны, «запускали»
пашню под пастбище, изменяли условия держаний в невыгодную
для крестьян сторону и т.д. Думаю, с учетом этого обстоятельства,
что они не слишком нуждались в пополнении доходной части сво¬
его бюджета за счет незначительных поступлений с «последних
вилланов».
В этих манорах, кроме того, как мы увидим дальше, была зна¬
чительной прослойка зажиточной копигольдерской аристократии
(держателей участков типа мелких вотчин, площадь которых пре¬
вышала 150 акров и достигала подчас 500-600 акров). Таковых в
манорах Пемброков в XVI в. насчитывалось около 14%; они сосре¬
доточили в своих руках примерно 34% площади обычного держа¬
ния. Похоже, что именно эта прослойка в значительной мере удо¬
влетворяла растущие запросы лордов в их стремлении к повыше¬
нию доходности поместий - более, чем потенциальный денежный
вклад в манориальный бюджет от отпуска на волю «последних
вилланов».
Итак, мы видим, что анализ положения «последних вилланов» в
Англии XVI столетия вносит определенные коррективы в наше по¬
нимание аграрной специфики этой страны в период генезиса капи¬
тализма и способствует несколько иному, отличному от традицион¬
ного, взгляду на проблему соотношения различных юридических ка¬
тегорий английского крестьянства в канун революции.
8*
227
1 Савин А.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 46.
2 Там же. С. 7.
3 Там же. С. 19.
4 Survey of the Lands of William the First Earl of Pembroke: 1566-67 / Ed. by
Ch. Straton. Oxford, 1909.
5 Савин А.Н. Указ. соч. С. 19.
6 См. также: Винокурова М.В. Кто такие «последние вилланы» в Англии
XVI в.? // Средние века. М., 2001. Вып. 62. С. 84-95.
7 В данном случае мы, не вдаваясь в тонкости терминологии манориального
права, ставим знак равенства между обычными держателями и копигольде¬
рами (собственно, в историографической практике, как уже указывалось, эти
понятия традиционно считаются практически идентичными).
8 Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной революции
середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир). М., 1992. С. 146-147.
9 Савин А.Н. Указ. соч. С. 6.
10 Там же. С. 17.
11 Бовата составляла примерно 15 акров.
12 Савин А. Н. Указ. соч. С. 47-52.
13 Там же. С. 40-52.
14 Там же. С. 43.
15 Там же. С. 43, 44.
16 Там же.
17 Там же. С. 46.
18 Там же. С. 46 и след.
19 Там же. С. 55-57.
Глава 7
ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА ЖЕНЩИН
Нарисованная нами картина внутренней жизни английского сре¬
дневекового манора и, в частности, специфика держания на обычае,
была бы неполной, если бы мы не упомянули еще об одном очень
важном ее аспекте. Дело в том, что меня издавна интересовал воп¬
рос об имущественных правах женщин в средневековой Англии -
точнее, тот аспект этой весьма важной проблематики, который свя¬
зан с процессом перемещения недвижимости (так называемыми «зе¬
мельными передвижками») внутри локальных общностей и более
всего - внутри мира английского манора.
Указанная специфика опять-таки ярче всего выявляется при ра¬
боте с такими источниками, как манориальные описи, протоколы
курий и «перечни» обычаев и правил, определявших наследствен¬
ные права в той или иной общности, т.е. источниками, составленны¬
ми в соответствии с нормами обычного права.
Надо отметить, что имущественные права женщин, регулируе¬
мые обычным правом, практически не изучались в отечественной
историографии - мы не находим подобного рода специальных иссле¬
дований в нашей литературе. Что касается историографии англий¬
ской, то и ее представители не столь уж часто касаются названного
предмета: можно, пожалуй, назвать лишь несколько работ, авторы
которых вскользь упоминают о наличии проблемы как таковой1.
Исключением в этом ряду является, однако, статья Р. Смита, непо¬
средственно посвященная интересующему нас сюжету2.
Для того, чтобы получить более отчетливое представление о
правах женщин на собственность согласно обычаям средневековой
Англии, попробуем вначале, хотя бы вкратце, уяснить себе их спе¬
цифику в трактовке общего права с тем, чтобы в ходе работы более
рельефно определить значение самого обычая в регулировании иму¬
щественных прав, в том числе и прав женщин, внутри локальных
общностей.
Отметим сразу, что с точки зрения общего права Англии, как
парадоксально это ни звучит, женщины были практически бесправ¬
ны в отношении собственности, они стояли «вне закона», если рас¬
сматривать закон как юридически закрепленную возможность фак¬
тически распоряжаться недвижимостью (т.е. заключать сделки по
поводу земли от собственного имени, составлять завещания, отчуж¬
дать собственность и т.д.). Общее право игнорировало замужнюю
женщину, рассматривая ее в качестве неправоспособного лица на
основании следующего правила: «муж и жена являются единым пра¬
вомочным субъектом, как являются единым телом, и этим единым
субъектом (телом) является не жена, а муж»3. Замужняя женщина,
согласно общему праву, не могла заключать контракты и апеллиро-
229
вать в суд, завещать движимость и недвижимость - это мог делать
только ее муж и только от собственного имени, так как «в глазах»
этого вида права не существовало общего «юридического лица» му¬
жа и жены, оно враждебно относилось к понятию общей собствен¬
ности супругов (marital community). Закон молчал о том, какими пра¬
вами обладала замужняя женщина в средневековом обществе (ибо
она не обладала ими как юридическое лицо); однако в трактатах ан¬
глийских правоведов подчас можно отыскать сведения о том, что ей
было запрещено. Так, например, в сочинениях Флеты4, уже извест¬
ного нам анонимного комментатора Брактона, содержатся данные о
том, что, пребывая в состоянии замужества, женщина не имела пра¬
ва становиться объектом дарения (дара) со стороны собственного
мужа. Читаем у Флеты, который ссылается на Брактона: «Мужья не
могут делать дарения своим женам... пока они состоят с ними в бра¬
ке; так как это абсолютно запрещено законом, ибо как можно при¬
нести в дар часть самого себя?»5. Таким образом, рассматривая жен¬
щину как часть общего «семейного» тела, или точнее, часть мужа,
Флета, похоже, подчеркивает то, что дарить жене - означало дарить
самому себе, а совершить сделку с самим собой юридически невоз¬
можно.
Вне всякого сомнения, в этом правиле, запрещающем дарение
(прежде всего недвижимости) жене, отражено стремление препятст¬
вовать излишнему отчуждению земли в XIII-XIV вв., и, возможно,
не в последнюю очередь в связи с проблемой специфики наметив¬
шейся в то время тенденции «реорганизации» собственности внутри
поколений в пользу женской части населения. С одной стороны, как
известно, в указанный период среди лиц, строивших свои имущест¬
венные отношения на основе норм общего права, ведущей станови¬
лась тенденция реализовывать право наследования по правилу при-
могенитуры (от старшего сына к его старшему сыну или - от отца к
сыну), с другой - анализ демографической ситуации показывает, что
и женщины нередко входили в число наследников. Принимая во вни¬
мание достаточно высокую смертность того времени, исследователи
считают, что каждая семья в Англии должна была в среднем иметь
не менее 4 детей, чтобы хотя бы один сын (причем не всегда стар¬
ший) смог пережить своего отца и наследовать его имущество.
Однако подсчитано, что в XIII-XIV вв. около одной пятой семей той
части английского общества, которая наследовала недвижимость
согласно нормам общего права, имели только дочерей и ни одного
сына6. Отсюда подчас и проистекало вынужденное наследование по
женской линии, которое вкупе с необходимостью выделения при¬
даного в виде недвижимости (marriage portion) свидетельствовало о
своеобразном перераспределении собственности внутри каждого
поколения, о деволюции (искажении) классической линии наследо¬
вания, что представляло потенциальную угрозу для власти мужчин
над совместной (семейной) собственностью. В такой ситуации про-
230
извольные «внутрисемейные» дарения вполне могли бы сделать
деволюцию более отчетливой. Если же, согласно трактовке Флеты,
муж нарушал запрет на дарение недвижимости жене, то после его
смерти эта часть земли все равно становилась выморочным имуще¬
ством и отторгалась в пользу вышестоящего лорда (вплоть до коро¬
ля) либо городских властей.
Казалось бы странным, но дарения, как это следует из сочине¬
ний знатоков английского общего права, вполне могли быть адресо¬
ваны сожительнице (сопсиЫпа) дарителя, тем более в случае нали¬
чия у них общих детей - и это в то время как даритель состоял в за¬
конном браке со своей собственной женой7. Более того, конкубина
могла «передарить» эту недвижимость своим детям, братьям или се¬
страм, и после их смерти она (недвижимость) не возвращалась дари¬
телю, а передавалась по наследству по линии указанных родственни¬
ков. Если же вышестоящий лорд изгонял наследников с земли, они
могли подать иск в суд общего права (реализовать право «ассизы о
недавнем вторжении», говоря юридическим языком того времени).
Кроме того, дарение могло быть адресовано лишь детям сожи¬
тельницы (бастардам дарителя), исключая их мать. В случае смерти
одного из детей, того, на кого был направлен дар, дарение переходи¬
ло не к его наследникам, а к его братьям и сестрам - пока не умирал
последний из них.
Как представляется, эти нормы и правила были весьма своео¬
бычны и вполне отчетливо демонстрировали то подчиненное состо¬
яние, в котором, согласно общему праву, находилась замужняя жен¬
щина, если не на нее, а на ее соперницу с детьми мог быть направлен
дар ее мужа.
Иногда, реализуя право адресовать дар нескольким лицам, муж
дарил землю своей жене совместно с их общими детьми (такое, сог¬
ласно общему праву, было вполне допустимо) или даже, в случае по¬
вторного брака мужчины, - своей второй жене с пасынками. Но и в
этом случае ущемленной в правах опять-таки оставалась женщина,
состоявшая в браке, так как дар был действительным {valid) и юри¬
дически чистым только для детей, но не для их матери. Другими сло¬
вами, мать детей не имела юридического основания по своему усмо¬
трению распоряжаться этим «коллективным» даром, обладая лишь
правом пользования им (но не правом собственности), т.е. будучи
лишенной возможности самостоятельно осуществлять сделки с не¬
движимостью.
Выходя замуж, женщина наделялась приданым (dowry or mar¬
riage portion) своим отцом (родителями). Помимо одежды и постель¬
ных принадлежностей (иногда некоторой суммы денег), в приданое
в качестве обязательного условия должна была входить недвижи¬
мость: определенный участок земли, который после брачной цере¬
монии в церкви и заключения брачного контракта полностью пере¬
ходил под контроль мужа этой женщины. В источниках и правовых
231
документах эпохи средневековья marriage portion, правда, и после
замужества женщины иногда именовалось как woman's property,
но фактически приданое становилось собственностью мужчины.
Он мог бесконтрольно распоряжаться им в интересах семьи (сдавать
в аренду, закладывать под проценты) и нередко - в своих собствен¬
ных, расплачиваясь этой частью имущества за долги8. И это при
том, что формально-юридически marriage portion было неприкосно¬
венно и не могло отчуждаться ни при каких обстоятельствах9. Таким
образом, согласно общему праву, замужняя женщина не допуска¬
лась к владению и даже распоряжению имуществом. Это особенно
касалось аристократии10. На средних и нижних «уровнях» общества
женщина, чьи «экономические ресурсы» в браке зависели более не
от размера приданого, а от необходимости включаться в процесс за¬
рабатывания денег для поддержания семьи и доходов, вливавшихся
в семейный бюджет в результате реализации этой необходимости,
очевидно, имела или могла иметь большую свободу в практическом
доступе к собственности. Мы увидим это чуть позже, когда речь
пойдет о правах женщин на собственность с точки зрения обычного
права.
Единственное, что получала женщина, выходя замуж, - так на¬
зываемый «утренний дар» или «дар на пороге церкви» - подарок от
мужа, переходивший в ее личную собственность. Это могла быть
одежда, утварь, украшения (редко - деньги), но почти никогда не¬
движимость11. «Дар на пороге церкви» символизировал переход де¬
вушки в новый статус, «под руку» мужа, и был единственным исклю¬
чением из общего правила, запрещавшего дарения замужней жен¬
щине со стороны ее супруга.
Казалось бы странным, но, согласно общему праву (и, как мы
увидим впоследствии, праву обычному) гораздо большие имущест¬
венные права в Англии периода Средневековья и раннего Нового
времени имели вдовы, и закон не хранил молчания в отношении их
хозяйственных возможностей. Вдовы (в отношении собственности)
были не иллюзорными фигурами, а полноправными хозяйками сво¬
ей жизни, владелицами и распорядительницами остававшегося пос¬
ле смерти мужа имущества. В этом смысле они реализовывали ос¬
новной закон практической жизнедеятельности, постоянного каж¬
додневного труда. И все это потому, что, согласно общему праву Ан¬
глии, после смерти мужа женщина (вдова) получала право на одну
третью часть недвижимости (так называемая «вдовья доля» -
dower), вне зависимости от того, было сделано завещание или нет12.
Конечно, в данном случае последнее обстоятельство относится бо¬
лее к периоду раннего Нового времени, когда уже отступали стро¬
гие правила в отношении intestacy (кончины без завещания). Что ка¬
сается XIII-XV вв., то в случае смерти без завещания имущество гла¬
вы семьи не могло переходить вдове или детям ушедшего в мир
иной, так как оно считалось выморочным и на этом основании пере-
232
ходило в руки вышестоящего лорда. И только после соответствую¬
щего решения, принятого на заседании курии, это имущество, прой¬
дя через руки лорда (reversion), могло быть передано вдове и детям
умершего. Умереть без завещания считалось грехом, ибо, очевидно,
это означало отсутствие покаяния. Ф. Мэтланд пишет, что умирав¬
ших без завещания старались не хоронить на общем кладбище13.
В некоторых регионах Англии более распространенной была
практика получения вдовой пожизненной ренты (jointure)14, в то вре¬
мя как земельный фонд, остававшийся после смерти главы семьи,
передавался в наследство детям (чаще всего старшему сыну, особен¬
но в семьях аристократии); распорядительницей имуществом детей
оставалась, как правило, их мать на весь срок до своего нового заму¬
жества. И даже если оно действительно следовало, что случалось да¬
леко не всегда, то нередко бывшая вдова имела право выдавать за¬
муж своих дочерей от первого брака и назначать им соответствую¬
щее приданое без вмешательства их отчима15.
Кроме права на недвижимость, получение ренты и опеку своих
детей, вдовы могли производить операции с недвижимостью. Как
правило, земли сдавали в аренду с целью получения коммерческой
прибыли. Особенно широко эта практика распространилась в XVI в.
в связи с развитием аграрного капитализма. Кроме того, вдова мог¬
ла (имела право) завещать собственность, доставшуюся ей после
смерти мужа (этого права не имела женщина, умиравшая в замуже¬
стве). Вдовы также могли апеллировать в суды общего права и суды
Справедливости. Так, согласно наблюдениям исследователей, осо¬
бенно часто они обращались в Суд канцлера в качестве истцов, к че¬
му не в последнюю очередь их могла побуждать доступность
Chancery: расходы на первоначальные судебные издержки там не
превышали шиллинга16.
Очень важным для имущественного и правового положения
вдов являлся вопрос о стоимостном соотношении приданого и вдовь¬
ей части наследства. Если указанный вопрос в некоторой степени
исследован для аристократической среды средневековой Англии, то
по отношению к низшим слоям общества (в частности, по отноше¬
нию к крестьянству) он абсолютно не изучен. Дело в том, что иссле¬
дование этой проблемы в том ее виде, в каком она существовала
«внутри» английского манора, обязательно должно учитывать кон¬
кретные «передвижки» земли в результате смерти обычных держа¬
телей и перехода земли в руки их вдов и детей. Такой учет не всегда
возможен, так как источники манориальной истории, как правило,
дают лишь иллюзорную картину этих «передвижек» (ведь верхов¬
ным правом собственности на землю обладал лишь лорд манора, ко¬
торый нередко, наперекор обычаю, мог изменять пропорции между
различными частями держательского клина; представители манори¬
альной администрации даже не всегда вносили изменения условий
держаний в протоколы, особенно в периоды между составлением
233
манориальных описей). Именно через руки лорда реально и «прохо¬
дила» вся «обычная» земля в маноре; определение вдовьей доли, та¬
ким образом, нередко зависело более от лорда, чем от обычая, к то¬
му же имевшего свои особенности в каждом из регионов Англии,
в том числе и в отношении определения «вдовьей части наследства».
Итак, в среде аристократии соотношение стоимости приданого и
вдовьей доли в конце ХУ1 в. (для более раннего периода попросту не
имеется данных) можно представить как 5:1, которое к концу
XVII столетия выглядело уже как пропорция 10 : 1 в связи с инфля¬
цией и ростом цен на землю17. Таким образом, вдовы нередко рас¬
плачивались падением благосостояния за расточительность своих
мужей. Для того, чтобы компенсировать убытки, связанные с паде¬
нием стоимости dowry, вдовам требовалось более десяти лет рачи¬
тельного хозяйствования.
Посмотрим теперь, как складывались имущественные отноше¬
ния мужа и жены в средневековой Англии согласно обычному пра¬
ву. В моем распоряжении оказался интересный источник - свод ма¬
нориальных и городских обычаев Англии XIII-XVI вв.; его содержа¬
ние дает почти исчерпывающее представление об интересующем
нас сюжете18. И хотя этот источник носит название «Borough
Customs», его особенность состоит в том, что включенные в него до¬
кументы именуются в тексте как «court rolls» или даже manorial court
rolls]9. Здесь имеет смысл напомнить, что термин borough был очень
характерным для средневековой Англии и употреблялся, похоже,
равным образом для обозначения деревень (маноров) и небольших
поселений городского типа, весьма близких друг другу по «социаль¬
ному происхождению». Главным признаком таких поселений, сбли¬
жавшим их со средневековыми поместьями, было наличие манори-
альной курии со всеми присущими ей атрибутами (записи обычаев,
суды, стюард, бейлиф, староста и т.д.), а также значительное рас¬
пространение вилланских и копигольдерских держаний не только за
пределами этих местечек городского типа, но и в их черте. Феномен
borough существовал в Англии долго, и даже в XVII в. мы все еще на¬
блюдаем его20.
Посмотрим теперь, что было дозволено и что запрещено замуж¬
ней женщине в отношении распоряжения имуществом согласно
обычному праву Англии.
Мы уже отмечали, что, выходя замуж, женщина любого соци¬
ального статуса наделялась своими родителями (опекунами или род¬
ственниками) приданым (marriage portion or dowry). Мы упоминали
также и о том, что с точки зрения общего права приданое женщины,
особенно «выраженное» в недвижимости, было неприкосновенно и
не могло отчуждаться на основании того, что эта доля земли «дает¬
ся женщине перед замужеством с тем, чтобы ввести ее в состояние
замужества» («land is given to the woman before marriage for such a pur¬
pose as getting her married»)21. Но это правило нередко нарушалось
234
представителями как высших прослоек общества, так и средними
классами.
Посмотрим же, что говорят по этому поводу обычаи Англии.
Так, согласно обычаям городка Линчфилд в Средней Англии
(XIVb.) никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не мог отчу¬
ждать (особенно продавать) часть земли, привнесенную женщиной
в семью в качестве приданого22.
В округе Нортхэмптона на Севере Англии (XIII в.) marriage por¬
tion можно было продать только в том случае, если у семейной пары
не было другой земли, да и то пойти на это разрешалось лишь в слу¬
чае крайней необходимости (urgent, great necessity), например, в слу¬
чае нищеты; это последнее обстоятельство необходимо было засви¬
детельствовать в курии в присутствии двенадцати наиболее уважае¬
мых соседей или других членов деревенского сообщества. Причем,
в случае такой продажи уже не разрешалось возбуждать иска о воз¬
врате собственности, как движимой, так и недвижимой. Так, в 1240 г.
в пригороде Винчестера вдова С. «оспаривала» лавку у своего сосе¬
да R. de W. как свою «законную» marriage portion. Курия решила де¬
ло в пользу ответчика (R. de W.), к которому не могло быть претен¬
зий, так как С. и ее муж, согласно обычаю Винчестера, продали лав¬
ку своему соседу, пребывая в состоянии крайней нужды.
Отметим, кстати, что, согласно обычаям Англии, право первен¬
ства на покупку недвижимости, которую продавала семейная пара в
крайних обстоятельствах, принадлежало ближайшим, а затем даль¬
ним родственникам. Если все они отказывались, будучи опрошенны¬
ми три раза в суде (курии) в присутствии свидетелей (соседей), то
оно, это право, переходило к любому другому лицу. Если же родст¬
венник (им мог быть, кстати, прямой совершеннолетний наследник)
соглашался на такую покупку (не забудем, что подобные сделки со¬
вершались в экстремальных ситуациях и не будем поэтому слишком
удивляться тому, что наследники иногда были готовы платить день¬
ги за то, что со временем могло бы принадлежать им безвозмездно),
он должен был материально поддерживать продавших недвижи¬
мость под давлением «urgent necessity», предоставляя им кров, одеж¬
ду и еду. Странно, но обычай Страффорда XIII в., например, специ¬
ально указывает, что одежда для опекаемых в этом случае должна
была быть исключительно белого и серого цветов23. Если наследник
находился за пределами страны, то обычай рекомендовал ждать его
в течение 40 или 80 дней (срок зависел от удаленности того места,
где пребывал претендент). Если же в отсутствие наследника появ¬
лялся кто-нибудь из «чужаков», то и в этом случае должно было
ждать появления наследника (либо другого близкого родственника),
которому в конце концов даже делали скидку с продажной цены по
одному шиллингу с фунта24.
Очевидно, одной из причин, по которой, согласно обычному
праву средневековой Англии, запрещалось отчуждение приданого,
235
выраженного в недвижимости (за исключением особых случаев), яв¬
лялось то обстоятельство, что marriage portion, особенно в семьях
среднего (или ниже среднего) достатка, нередко являлось основой
для определения вдовьей доли после смерти мужа (если жена пере¬
живала его), поскольку собственно земля мужа, как правило, в тече¬
ние жизни являлась объектом разного рода сделок с недвижимо¬
стью и нередко расходилась по чужим рукам задолго до кончины ее
владельца. Согласно обычаям городских местечек Севера Англии
XIII-XIV вв., вдовью долю {dower) запрещалось определять с про¬
данной земли; ее можно было «начислять» только с земли придано¬
го, с недвижимости, приобретенной в течение совместной жизни,
реже - с земель, сданных в аренду или отданных в залог под про¬
центы25.
Но вот, например, в окрестностях городка под названием
Godmanchester в XIV в. мужчина мог продавать или отчуждать иным
способом приданое жены без ее согласия и даже против ее воли, ли¬
бо в ее отсутствие. И если после смерти мужа вдова приходила
в курию с иском о возврате проданной ее мужем при его жизни зем¬
ли (приданого женщины), суд отказывал ей в этом.
В Bury St. Edmunds (1304 г.) и его округе (Восточная Англия) же¬
на после смерти мужа не могла претендовать на свой участок земли
(привнесенный ею в качестве приданого), если в период их совмест¬
ной жизни муж продал этот участок, пусть даже без ее согласия26.
Здесь муж даже мог продать само право своей жены на имущество,
к какому бы типу собственности оно не относилось, в результате че¬
го женщина после смерти мужа не могла требовать возврата своих
прав (прежде всего прав на приданое).
Степень успеха или неуспеха мужа в его посягательстве на при¬
даное жены зависела не в последнюю очередь от силы противодей¬
ствия того рода (семьи), из которого (которой) происходила женщи¬
на. Если семья была достаточно крепкой с имущественной точки
зрения и уважаемой в округе, то «посягательство» на dowry было за¬
труднено. Отчуждение земли в этом случае, даже при наличии край¬
них обстоятельств, как показывают, например, обычаи пригородов
Ноттингема XIV в., могло состояться исключительно с согласия
женщины, зафиксированного в курии в присутствии 12 «понятых»
и наиболее влиятельного представителя ее рода27.
Рассмотрим, далее, вопрос о возможности женщины завещать
землю по обычному праву.
Анализ документов показывает, что чаще всего жены, находясь
при смерти {on deathbed), не могли завещать недвижимость, хотя ню¬
ансы обычного права по этому поводу различаются (а общее право,
как мы помним, вообще запрещало замужним женщинам делать за¬
вещания).
Например, обычаи пригородов Лондона XIII-XIV вв. запрещали
женщине завещать землю; любое отчуждение недвижимости (фри-
236
гольда) с точки зрения обычного права считалось действительным
только в том случае, если оно производилось совместно женой и му¬
жем на общем собрании курии (или сотни).
Если же речь шла о вилланской либо копигольдерской земле,
обычай требовал отчуждения в соответствии с основным правилом
манориального закона: «несвободную» землю необходимо было
провести «через руки» лорда (by a formal surrender), придав ей таким
образом статус фригольда, а затем передать тому лицу, на которое
укажет держатель (держатели)28.
Если же, напротив, жена жила дольше мужа и ей приходила в го¬
лову мысль вернуть себе однажды отчужденную, чаще всего про¬
данную ее мужем землю (ею в реальной жизни могло быть и неред¬
ко было именно приданое женщины), то манориальная либо город¬
ская администрация отказывала ей в праве подать иск на основании
того, что отчуждение уже произошло в курии в присутствии свиде¬
телей; к тому же оно было свершено по правилу формальной пере¬
дачи через руки лорда. В случае слишком настойчивых попыток
вернуть приданое, женщину подвергали в курии специальному опро¬
су под присягой, главной целью которого было стремление внести
ясность в вопрос о том, давала ли она (совместно с мужем) согласие
в курии на отчуждение земли. Если судьи получали утвердительный
ответ, то женщина не только не могла вернуть землю, но и теряла
право повторно обращаться в курию. Если ответ был отрицатель¬
ным, «дело» могло быть передано на рассмотрение лорда, но, как
правило, и на уровне этой «инстанции» не выносилось положитель¬
ного для истца (в данном случае вдовы) решения. Так, например, иск
вилланки Кристины Брайт из окрестностей Экзетера (XIV в.) по
указанному поводу не был удовлетворен29.
Право Ипсвича XIII-XIV вв. также запрещало женщине отчуж¬
дать землю либо завещать ее. Составление завещания замужней
считалось здесь грубейшим нарушением норм обычного права и не
оправдывалось никакими обстоятельствами30.
Однако некоторые обычаи вполне «лояльно» относились к фа¬
кту завещания недвижимости со стороны той, что состояла в браке,
любому лицу, включая ее собственного мужа. Так, обычай Линколь¬
на и его окрестностей (Восточная Англия) XV в. разрешал жене за¬
вещать недвижимость, но только с согласия ее мужа31. Обычаи ок¬
рестностей Кентербери XVI в. предоставляли замужней женщине
полную свободу отчуждать (завещать) землю, как наследственный
фригольд или копигольд, «пришедший» вместе с ней в качестве
dowry, так и земли, приобретенные в течение совместной жизни
с мужем (правда, при этом здесь также требовалось согласие хо¬
зяина)32.
Обычаи деревень, расположенных в округе Норвича (Восточная
Англия) XIV в., предоставляли бездетной женщине право завещать
лишь те земли, которые были приобретены ее отцом до замужества
237
дочери; причем, замужняя дочь могла распоряжаться ими только
в случае смерти обоих родителей. Однако в случае рождения в семье
ребенка заслуги этой женщины в глазах местного права возрастали,
очевидно, до такой степени, что именно она (а не ее муж) обладала
правом инициировать реверсию семейного земельного фонда в ин¬
тересах наследника (т.е. именно женщина могла составить завеща¬
ние на копигольд на предмет «проведения» земли через лорда с це¬
лью адресовать ее сыну или дочери)33. Такой случай произошел, на¬
пример, с Анной Бойль из манора Брюс (группа маноров Тоттенхем
в Восточной Англии,'XIV в.), которая в течение многих лет не име¬
ла детей, равно как и надежды стать полноправной в деле завещания
недвижимости от собственного имени. Однако с рождением дочери
именно она, а не ее муж завещает наследнице семейный копигольд,
«проводя» его через руки лорда34.
Обычаи сельской местности Восточной Англии начала XV в. да¬
вали право женщине «on her deathbed» завещать недвижимость в той
ее части, которая была выражена в приданом, любому лицу незави¬
симо от разрешения мужа; но только в том случае, если данная се¬
мья была бездетной. Если же рождался наследник, marriage portion
также могла передаваться по наследству женщиной, состоявшей в
браке, причем непременным условием было завещание этой земли
ее собственному мужу, который в этом случае имел право узуфрук¬
та на приданое своей жены (т.е. мог владеть приданым с условием не
«разбазаривать», не продавать, не закладывать землю, а сохранять
ее для дальнейшей передачи наследникам)35.
Согласно обычаям деревенских местечек Юго-Восточной Анг¬
лии, замужняя женщина, собиравшаяся перейти в мир иной, в случае
отсутствия у нее детей пользовалась очень своеобразным правом за¬
вещать недвижимость. Прежде всего, она имела право завещать не
только marriage portion, но и общую с мужем земельную собствен¬
ность (chief messuage - основную усадьбу), но только в том случае,
если эта собственность не являлась наследственной или условной
собственностью ее мужа (fee simple or fee tail of her husband), а была
приобретена (например, куплена) ими в течение совместной жизни.
Такое завещание, согласно обычаю, могло быть адресовано любому
лицу, что свидетельствует об определенной свободе женщины в от¬
ношении реализации имущественных прав по обычаю. И хотя, судя
по всему, в обычном праве, как и в общем, тоже не сложилось сис¬
темы семейной имущественной общности (marital community), тем не
менее borough customs допускали некоторые «зазоры» между норма¬
ми и тем самым не ставили замужних женщин столь строго вне есте¬
ственного, неписаного закона, выражавшего потребности любого
человека (независимо от пола) суверенно заниматься хозяйственной
деятельностью, как это делало общее право. Что же касается собст¬
венно свободы завещать приданое, то в случае отсутствия наследни¬
ков жена могла (и должна была) завещать мужу только половину
238
dowry; другая половина (moiety) должна была вернуться в руки отца
или других родственников женщины36. Здесь, несомненно, сам обы¬
чай отражал определенное влияние родственного «клана» на харак¬
тер имущественных сделок в сфере земельной собственности.
Весьма интересны также обычаи, связанные с правами мужа
в случае смерти жены при рождении ребенка: в своде borough cus¬
toms они даже выделены в специальный раздел под названием:
«О крике ребенка в спальне» («De clamore infantis infra solum»)37.
Так, согласно обычаям округи Нортхэмптона и Колчестера
XIII в., «если мужчина женился на женщине с приданым, и она роди¬
ла ребенка, крик которого слышали свидетели, и если жена умерла,
то ее приданое, тем не менее, остается мужу (а не ребенку, даже ес¬
ли родился сын) на срок его жизни; причем, он не может продать или
заложить эту землю»38. И только после смерти отца земля перехо¬
дила наследнику, а в случае смерти последнего - тем, кто дал эту зе¬
млю в качестве приданого (т.е. родственникам, жены). В случае
смерти при родах не только женщины, но и ребенка, marriage portion
отходила к вдовцу на срок его жизни до повторной женитьбы, но
только в том случае, если крик ребенка в спальне слышали свидете¬
ли-соседи (мужчина и женщина, либо двое мужчин, которые долж¬
ны были подтвердить этот факт под присягой). Если же ребенок
был мертворожденным (т.е. его крика не слышали соседи), то при¬
даное женщины в течение 40 дней переходило к родственникам по¬
койной женщины (как правило, отцу и матери).
Итак, мы видим, что земля, пришедшая в семью с приданым,
возвращалась обратно в «родовой клан» только в случае смерти или
«нерождения» наследника; но при условии его выживания переходи¬
ла к его отцу, причем на срок его жизни, а затем - и к самому наслед¬
нику. Однако непременным условием перехода земли к наследнику
являлось не столько достижение им совершеннолетия, как это было
необходимо при реализации правила примогенитуры согласно нор¬
мам общего права, сколько уход из жизни его отца-кормильца.
Так постепенно в обычном праве средневековой Англии проис¬
ходило формирование понятия curtsey of England, отражавшего по¬
жизненное право мужа, пережившего жену (право вдовца) на ее mar¬
riage portion в виде движимости, ренты и особенно недвижимости
при условии наличия законного ребенка или детей. Curtsey прерыва¬
лось повторной женитьбой, особенно в случае наличия дееспособно¬
го наследника мужского пола - сына от первого брака. Это правило
можно хорошо проиллюстрировать следующим примером. В 1243 г.
в Воркестере некий Гилберт после смерти супруги женился вторич¬
но на женщине по имени Эмма и имел во втором браке дочь. Когда
умерла Эмма, в суд в качестве истца явился Джон, сын Гилберта от
первого брака, и заявил свои права на ту часть поместья Гилберта и
Эммы, которая являлась приданым матери Джона. И суд удовлетво¬
рил его иск, ибо, согласно местному праву, мужчина, женившийся
239
вторично, хотя и имеющий потомство во втором браке, терял право
curtsey в пользу своего сына, т.е. не мог распоряжаться приданым
своей первой жены39.
Реализуя право curtsey, вдовец должен был сделать участок зем¬
ли, «пришедший» к нему в качестве приданого, своей «резиденци¬
ей», т.е. проживать постоянно именно на указанной земле и застро¬
ить его в случае, если он не сделал этого на протяжении совместной
жизни с женой. Согласно праву окрестностей Колчестера, напри¬
мер, тот, кто не удосуживался превратить marriage portion в место
своего основного обитания в течение 80 дней после смерти жены,
терял право на этот участок земли в пользу курии, прихода или род¬
ственников умершей.
...Итак, вдовец должен был проживать вместе с детьми до по¬
вторной женитьбы, в случае которой, как уже указывалось, он те¬
рял право curtsey в пользу наследников. В случае преждевременной
смерти мужчины, женившегося вторично, вторая жена не должна
была оставаться в доме наследников от первого брака более
40 дней40. Если же повторной женитьбы не случалось, а дети дости¬
гали брачного возраста, то они могли претендовать на половину
{moiety) недвижимости, являвшейся приданым их матери, и полови¬
ну общей семейной собственности, т.е. той земли, которая на самом
деле была наследственной или условной собственностью (либо дер¬
жанием) их отца - мы уже упоминали, что в обычном праве, как и в
общем, реально не сложилось понятия marital community.
Но, несомненно, не менее (а, по-моему, гораздо более) важным
для реальной жизни средневековой Англии было так называемое
«право вдовы»41, дававшее женщине, потерявшей мужа, возмож¬
ность самостоятельно хозяйствовать на земле и препятствовать на¬
сильственному отчуждению недвижимости.
Какая же часть земли, согласно средневековому праву Англии,
полагалась вдове после смерти мужа?
Еще в XIII в. Брактон писал о том, что правом вдовы является
право женщины, потерявшей мужа, иметь в качестве вдовьей доли
все держания своего умершего мужа. Мы видели, однако, что к
XVI-XVII вв., согласно общему праву, эта доля в реальном выраже¬
нии сократилась до одной трети (в некоторых случаях - до полови¬
ны) общей площади недвижимости, остававшейся после смерти му¬
жа, в связи с реализацией имущественных интересов наследников,
основывающихся на все большем распространении правила примо-
генитуры.
Что касается средневекового обычного права в отношении «на¬
значения» вдовьей доли, то его требования были весьма различны.
Так, в Кентербери XIII-XIV вв. и его пригородах вдова имела право
распоряжаться всеми землями умершего мужа, куда была включена
и недвижимость, составлявшая ее собственное приданое42. Согласно
законам окрестностей Ипсвича, вдова имела право на половину не-
240
движимости, оставшейся после похорон мужа и уплаты его долгов (в
случае бездетности); если же с ней оставались наследники от ее за¬
конного брака, женщина имела право на треть движимого и недви¬
жимого имущества43.
В тех случаях, когда приданое вдовы, выраженное в недвижимо¬
сти, было отчуждено (продано) в течение совместной семейной жиз¬
ни, женщина могла получить исключительное право проживания
вместе с детьми в центральной усадьбе (chief messuage), которая, как
правило, была представлена наследственными землями покойного
мужа. В этом случае право вдовы на проживание на наследственных
землях покойного мужа именовалось свободным правом (free-bench)
вдовы и было максимально приближено к юридическим возможно¬
стям дееспособного лица мужского пола. Вдова, обладавшая правом
free-bench, впредь до нового замужества могла пользоваться широ¬
ким спектром возможностей в отношении реального хозяйствова¬
ния на земле: отчуждать землю (т.е. продавать ее, сдавать в аренду,
сдавать в залог под проценты и т.д.), проводя ее при этом (особенно
в границах манориальной юрисдикции - в случае если речь шла не о
фригольде, а о «несвободной» земле), конечно же, через руки выше¬
стоящего лорда. Вдова также имела право передавать недвижи¬
мость по наследству, защищать имущественные интересы наследни¬
ков до их женитьбы (замужества), управляя хозяйством от собствен¬
ного имени, в том числе и в интересах детей. Складывается впечат¬
ление, что наибольшей полнотой прав в этом смысле, как это под¬
час ни казалось бы странным, пользовались жены вилланов, а не
свободных держателей. Так, вдовы вилланов и копигольдеров, по¬
мимо реализации всех упомянутых выше прав, связанных со свобо¬
дой распоряжения недвижимостью после смерти кормильца, вступая
в держание согласно классической процедуре сдачи и допуска в ку¬
рии, могли не платить вступного файна и гериота лорду; в копии ма-
нориального протокола при этом указывалось имя вдовы, а не на¬
следника. Данное обстоятельство было очень важным в реальной
жизни манора, ибо оно провозглашало вдову дееспособным лицом в
глазах манориальной администрации и давало ей возможность ре¬
ального хозяйствования на земле44; оно также подчеркивало преем¬
ственность держания, которое не «прерывалось» после смерти кор¬
мильца. Важным моментом, объясняющим относительную свободу
крестьянок в реализации ими «вдовьего права» (в том числе свободу
производимых ими земельных «передвижек»), по-видимому, явля¬
лось то, что они, в отличие от женщин, принадлежавших к более вы¬
соким слоям общества, наряду с мужчинами (мужьями, отцами) хо¬
зяйствовали на земле, т.е. наравне с ними были заняты в сельскохо¬
зяйственном труде.
Если при совместном проживании приданое жены не было отчу¬
ждено, либо после смерти мужа оставалась, помимо его «наследст¬
венного земельного фонда», еще какая-то недвижимость (приобре-
241
тенная, например, на правах «покупки при жизни» совместно мужем
и женой), то вдове в качестве места проживания выделялась, соглас¬
но завещанию супруга, как правило, именно эта «другая» (а не на¬
следственная -fee-simple) земля - с перспективой выделения основ¬
ной, т.е. наследственной, усадьбы старшему сыну либо другому на¬
следнику. В таких случаях право вдовы с проживанием не на наслед¬
ственной земле покойного мужа, а на «другой» земле, приобретен¬
ной во время совместного проживания, называлось уже не free-
bench, a dower, т.е. представляло собой «вдовью долю» недвижимо¬
сти вне основной усадьбы45. Если с вдовой проживали незамужние
дочери или неженатые сыновья, то их матери выделялась, как пра¬
вило, внутренняя, т.е. лучшая часть дома. Если сыновья женились,
то они могли жить со своими семьями вместе со своей матерью -
вдовой, не нанося ей ущерба и заботясь о ней, но только в том слу¬
чае, если место их совместного проживания представляло собой
единственное жилище в усадьбе. Если же был еще один дом (дома),
то, согласно обычному праву, ни женатый сын, ни замужняя дочь не
могли жить с матерью-вдовой, ни даже входить в ее дом46.
Как уже отмечалось, повторное замужество прерывало free-
bench или dower вдовы. Ее вдовья доля вливалась в качестве «по¬
вторного приданого» в имущество второго мужа, который (если
речь шла о вилланских держаниях) должен был, тем не менее, вно¬
сить в курии высокий файн за свой собственный допуск в держание
вдовы47. Этот файн в реальной жизни средневекового манора сим¬
волизировал согласие лорда как на повторное замужество вдовы,
так и на право ее второго мужа пользоваться ее «вдовьей долей» от
первого брака. В этой связи отметим, что подчас, несмотря на дос¬
таточный объем реальных возможностей вдовы, «вдовье право»
было нелегко примирить с сервильным характером вилланского
либо обычного держания, что выражалось прежде всего в фор¬
мально-юридическом контроле лорда и манориальной администра¬
ции над перемещением недвижимости, отчуждаемой вдовой на ос¬
нове права, предоставляемого ей манориальным обычаем. После
смерти мужа вдова оставалась один на один с проявлением воли
лорда48. И хотя обычай не позволял даже лорду обижать вдову, под¬
час его воля была определяющей в решении имущественных спо¬
ров с вдовами. Приведем в качестве примера случай из жизни вдо¬
вы Агнес Джонс из манора Пемброк (группа маноров Тоттенхем,
XIV в.), передавшей без разрешения лорда, т.е. без обращения в ку¬
рию, два акра земли своему соседу по держанию. За этот проступок
Агнес была вынуждена уплатить 1,5 s штрафа и неделю работать
на домене49. Но справедливости ради отметим, что подобные слу¬
чаи встречаются в документах совсем нечасто. В целом все же скла¬
дывается впечатление защиты «права вдовы» со стороны манори-
ального обычая. Так, в другом случае, имевшим место в 1392 г. в
группе указанных маноров, после смерти зажиточного держателя
242
Вильяма Абсолона, завещавшего по правилу передачи через руки
лорда своей жене Джулиане 21 акр пахотной земли и 1,5 акра луга
(с уплатой лорду файна в 1,5 £ при вступлении в держание), лорд ма¬
нора воспротивился последней воле завещателя (строго основан¬
ной, кстати, на соблюдении всех норм манориального обычая) и ос¬
тавил за собой право распоряжаться указанными землями до тех
пор, пока в маноре не появится держатель, который мог бы выпла¬
тить ему файн в 2 £. Однако Джулиана решила реализовать свое
право вдовы: по прошествии месяца после смерти мужа, в согласии
с обычаем данной местности, она является в манориальную курию
с требованием исполнить волю усопшего и передать ей право поль¬
зования указанным участком вилланской земли. Лорд идет навстре¬
чу Джулиане и закрепляет за ней землю после выполнения женщи¬
ной необходимых формальностей: принесения присяги и выплаты
файна в 1,5 £ (а не в два!). Кстати, половину этой земли вдова неза¬
медлительно сдала в аренду своему соседу, и источники не указыва¬
ют, испросила ли она на это разрешения у лорда50.
Вообще же, нередко воля лорда выражалась просто в необходи¬
мости соблюдения формальностей при передаче земли: как правило,
вилланская земля должна была передаваться (в том числе и вдовой)
непременно в курии через лорда как верховного собственника по
формуле to him and his (sibi et suis) - т.е. переходить тому лицу и его
наследникам, на которое укажет передающий. Замена одного дер¬
жателя другим с помощью процедуры сдачи и допуска в манориаль-
ной курии означала «ратификацию» лордом земельных передвижек
внутри манора; она была вполне легальной формой внутриманори-
альной субинфеодации и отражала процесс реальной манумиссии,
т.е. предоставления свободы в деле межкрестьянских переходов
земельной собственности,
В некоторых регионах средневековой Англии женщина могла
пользоваться правом вдовы не до второго замужества, а до тех пор,
пока «она ведет себя должным образом» (as long as she behaves pro¬
perly)>, т.е. до тех пор, пока она не будет обвинена в совершении пре¬
ступления или замечена в связи с мужчиной. Мы видим, что строгий
обычай мог предъявлять высокие требования к моральному облику
вдовы, побуждая ее (под угрозой лишения вдовьей части наследства)
хранить верность умершему.
Вдовы и дети, оставшиеся без кормильца, были объектом опеки
со стороны манориальной и городской администрации: почти все
обычаи специально подчеркивают, что в случае нанесения этим ли¬
цам или их имуществу «любого урона или ущерба», бэйлиф или стю¬
ард манора, а также городские власти специально должны были
проявить заботу о них и компенсировать им этот ущерб51.
Отметим, что при выделении вдовьей части наследства осталь¬
ная недвижимость, согласно местным обычаям, далеко не всегда
переходила старшему сыну (или старшей дочери). Так, например,
243
в окрестностях Ноттингема в XIV в. по завещанию отца старшему
сыну (да и то только в случае его женитьбы) переходила лишь зем¬
ля, оставшаяся после выделения вдовьей части наследства, в то вре¬
мя как ренты доставались младшему отпрыску52. А в окрестностях
Лейстера в Центральной Англии (1255 г.) земля по обычаю перехо¬
дила к младшему сыну53; очевидно, чаще всего в семьях с невысоким
достатком, чтобы материально поддержать наиболее слабых и наи¬
менее обеспеченных членов семьи и тем самым в перспективе не
дать «угаснуть» всему роду. То же самое можно сказать об обычаях
Севера Англии в указанный период, которые рекомендовали в каче¬
стве наследников избирать младших сыновей последней жены вил¬
лана или фригольдера, даже в случае intestacy (т.е. отсутствия заве¬
щания)54. Этот обычай очень интересен; он противоречит, в частно¬
сти, нормам общего права по отношению к вилланской земле. Ведь
в случае отсутствия завещания у копигольдера или виллана (либо
отсутствия у этих категорий держателей предсмертного распоряже¬
ния на предмет проведения земли через процедуру «сдачи и допуска»
в курии) вся «обычная» земля, как мы знаем, доставалась лорду, ибо
только он в глазах средневекового права являлся наследником всего
имущества виллана или держателя по копии.
Приоритетом в праве наследования пользовались, как правило,
братья, а не их сестры. Так, например, согласно местному праву, в
окрестностях Уотерфорда в начале XIV в. в случае наличия в семье
только дочерей, недвижимость, согласно завещанию их отца (или
матери, в случае ее вдовства), делилась поровну между ними. Если
при этом в семье был еще и сын (причем не обязательно старший),
то вся земля переходила к нему; правда, с условием материально
поддерживать сестер до их замужества, а если такового не последу¬
ет - в течение их жизни. Согласно праву Ипсвича конца XIII в., при
наличии в семье двух женатых сыновей, в случае рождения у одного
из них наследника мужского пола, а у второго - женского и прежде¬
временной смерти обоих кормильцев, наследство деда после его
кончины должно было доставаться внуку, а не внучке55. Нередки
были и случаи равного раздела недвижимости между наследниками
независимо от их пола; однако, как правило, местные обычаи предо¬
ставляли право выбора лучшего участка земли старшему сыну.
Таковы были, например, обычаи Ипсвича и Экзетера, а также их ок¬
рестностей в конце XIII - начале XIV вв.56
Согласно местному праву Нортумбрии и Йоркшира XIII-XIV вв.,
в случае смерти матери и повторного брака отца, дети от первого
брака (независимо от пола) имели право не только на ту часть зем¬
ли, которая являлась приданым их матери, но и на ту часть наслед¬
ства, которая была приобретена их родителями в браке (этот обы¬
чай, как мы видим, согласуется с правом утери вдовцом curtsey в слу¬
чае вторичной женитьбы). Если же земля была приобретена в тече¬
ние второго брака, то ее и наследовали дети от этого брака, с кото-
244
рыми в случае смерти мужчины уходила из поместья их мать.
В XV в. в обычаи этих северных территорий средневековой Англии
вносится поправка о том, что передача детям от первого брака «на¬
следственной» земли их матери (ее marriage portion), либо земель,
благоприобретенных в браке их родителей, допустима лишь в слу¬
чае наличия завещания и в том случае, если эти земли не были зало¬
жены или проданы их отцом в течение его вдовства в связи с «край¬
ней необходимостью»57. Из содержания этой поправки мы можем
сделать, как минимум, два важных вывода. Во-первых, очевидно,
в реальной жизни того времени curtsey вдовца уже могло прерывать¬
ся не только его повторной женитьбой, но и продажей приданого
первой жены в какой-то чрезвычайной ситуации. Во-вторых, ее со¬
держание вносит нечто новое в процедуру обычая отчуждения при¬
даного в случае urgent necessity. Как мы видели выше, обычаи других
земель Англии разрешали отчуждение marriage portion в указанном
случае лишь при жизни обоих супругов; нередко одним мужем (с со¬
гласия или без согласия жены) или обоими супругами в суде манора.
Согласно обычаям окрестностей Ноттингема XIV в., человек,
женившийся законным образом более трех раз, мог на своем смерт¬
ном ложе продиктовать завещание, согласно которому его дети от
первого брака наследовали три четверти имущества, нажитого в те¬
чение всей жизни своего отца (включая имущество от второго и тре¬
тьего браков). В этом случае дети от второго брака наследовали три
четверти остающегося имущества, а дети от третьего брака - одну
четверть58. Это очень любопытный обычай, впервые встретивший¬
ся нам.
И, наконец, местные обычаи Англии XIII-XIV вв. не оставляют
без внимания права бастардов, равно как и детей, рожденных до за¬
конного брака, освященного церковью (в сводах обычаев есть даже
специальный термин, используемый в этих случаях: children by troth-
plight - дети, рожденные «по помолвке»). В то время как бастарды,
согласно местным обычаям, абсолютно лишались всяких прав в де¬
ле наследования имущества, дети, рожденные «по помолвке», неред¬
ко пользовались такими правами. Вот один из примеров, иллюстри¬
рующих только что сказанное. В курии Уэйкфилда (1286 г.) имеет¬
ся запись о том, что некий Джон, младший сын в семье крестьянина,
оспаривал наследственные права Рональда, своего старшего брата,
на основании того, что последний был рожден «по помолвке», т.е. до
того, как брак их отца и матери был заключен в церкви. Рональд,
выступавший в этом споре в качестве ответчика, в свою очередь, ос¬
паривал права Джона, апеллируя при этом к обычаю манора, сог¬
ласно которому приоритет в праве наследования недвижимости при¬
надлежал старшему сыну, хотя бы и рожденному by trothplight. Су¬
дьи поддержали Рональда, ссылавшегося на реально существовав¬
ший обычай, несмотря на то, что он родился до законной женитьбы
своих родителей.
245
Однако при работе с документами манориальной истории (опи¬
си, рентали, протоколы курий), фиксирующими практический поря¬
док земельных передвижек внутри поместья в случае смерти держа¬
телей, складывается впечатление, что нередко правила наследова¬
ния определялись даже не обычаем манора, а знанием норм повсе¬
дневной жизни. Приведем в качестве примера один из таких доку¬
ментов - «завещание» некоего крестьянина, Уильяма Хейла из ма¬
нора Добени (уже известная нам группа маноров Тоттенхем), соста¬
вленное им незадолго до кончины, в 1383 г. Уильям Хейл, имевший
в Добени довольно-таки престижную должность поручителя в ку¬
рии, был отцом двух детей: старшей, к 80-м годам уже замужней,
дочери Кристины и малолетнего сына Уильяма. Мать этих детей
к 1383 г. умерла. Согласно обычаю данной местности, Уильям стар¬
ший должен был завещать свое имущество младшему сыну, но вме¬
сто этого он составляет, в нарушение обычая, завещание на имя лю¬
бимой (beloved) дочери Кристины. Кристине и ее мужу Джону доста¬
ются два акра земли (статус которой, однако, не указан), дом, кро¬
вать, повозка, лопаты и вилы с цепами. Что же еще, помимо привя¬
занности к дочери, могло побудить Уильяма Хейла просить (через
завещание) у лорда согласия на то, чтобы обеспечить старшую дочь,
хотя тем самым младший сын практически обрекался на нищенское
существование (в документах нет приписки о том, что старшая сест¬
ра должна содержать брата в своей семье)? Ответ на этот вопрос
можно попытаться найти в повседневной жизни манора. Дело в том,
что за два года до смерти отца Кристина совершает серьезное пра¬
вонарушение, о котором мы уже упоминали выше, в разделе, посвя¬
щенном «преступлениям» вилланов внутри манора: без ведома и
разрешения лорда она отчуждает часть участка своего мужа и амбар
соседу Джону Боттервику (о причинах, побудивших ее сделать это,
мы можем только догадываться). Рассерженный лорд сурово нака¬
зывает Кристину (как именно - также описано выше).
Вот, очевидно, с лишением Кристины имущества и было связа¬
но предсмертное желание ее отца упрочить материальное положе¬
ние дочери и ее семьи. Уходя в небытие, Уильям думал о жизни.
Прекрасно зная ее реалии и представляя себе, что ожидало бы дочь
и внуков без его поддержки, он и составляет свое завещание, даже
жертвуя интересами младшего сына и действуя вопреки сложивше¬
муся обычаю. Кстати, наследство не пошло на пользу Кристине.
Она не оправдала возложенных на нее надежд отца и, вновь проявив
непослушание, как-то ночью залезла на сеновал лорда, похитив от¬
туда сено, за что и была вынуждена заплатить штраф в два с поло¬
виной шиллинга. И вот что интересно: через пару лет, оставив пер¬
вого мужа на земле, унаследованной от отца, она благополучно вы¬
шла замуж за фригольдера Роджера Меркейта. Хотя остается неяс¬
ным, как ей это удалось - ведь все брачные дела внутри манора на¬
ходились в ведении лорда, для которого Кристина была «мятежным
246
элементом» в поместье. Возможно, роль сыграло свободное состоя¬
ние нового мужа Кристины, а еще вероятнее - приличная денежная
сумма, которая была уплачена лорду Меркейтом, что и зафиксиро¬
вано в протоколе курии.
Посмотрим, далее, в чем заключалась специфика обычаев, регу¬
лирующих наследование движимого имущества.
Во время совместной семейной жизни (до смерти мужа), соглас¬
но обычаям Англии, личным имуществом женщины считались ее
одежда, постельные принадлежности и украшения. После смерти су¬
пруга вдова имела право на треть движимого имущества, оставшего¬
ся после «отбора» лучших вещей законным наследником (о чем речь
пойдет ниже), уплаты долгов мужа и расходов на его похороны.
Остальное шло на нужды церкви, включая ее издержки на помин
души усопшего. Отметим здесь, кстати, что церковь выступала за
право вдовы наследовать и завещать движимое и недвижимое иму¬
щество. Считая мужа и жену единой плотью, церковь признавала
«дуализм» их душ, а, следовательно, и право на раздельные духов¬
ные завещания со всеми вытекавшими отсюда имущественными
правами.
Обычно после кончины мужа вдова вносила так называемый
«гериот церкви», т.е. посмертную плату местному священнику на
помин души. Это правило, кстати, наиболее регулярно соблюдалось,
как отмечено в наших сводах обычаев, в северных графствах сред¬
невековой Англии. Как правило, в качестве гериота церкви, как и в
случае посмертных платежей лорду, запрашивалось лучшее живот¬
ное: лошадь, бык, корова или теленок. Принимались также овцы и
ягнята. Обычай выплачивать гериот церкви имел и специальные на¬
звания: corpse-present, mortary, holy kirk. Если «гражданский» гериот
выплачивался лорду в качестве подтверждения факта его опеки над
крестьянским хозяйством при жизни держателя, то духовенство пре¬
тендовало на церковный посмертный платеж как на оплату своих
усилий, связанных с хлопотами по упокоению души умершего59.
Если в хозяйстве было, например, только одно животное, то опреде¬
лялась его стоимость, и в пользу церкви вносилась лишь половина
определенной суммы. Другая половина откладывалась на будущее
в качестве взноса на помин души вдовы в случае ее смерти. Отме¬
тим, кстати, что в случае наличия только одного животного в бед¬
ной крестьянской семье лорд манора мог иногда и не требовать у
вдовы выплаты гериота.
Итак, вдовья доля в отношении движимого имущества составля¬
ла, повторим, его третью часть, как правило, с правом отчуждения
любому лицу.
Однако, как указывалось выше, преимущественное право в вы¬
боре лучшей части движимости имели наследники, причем нередко
вне зависимости от факта наличия завещания. Тень intestacy почти
не витала над движимостью. И отец, и мать (в том случае, если она
247
вообще имела право завещать) могли не оставлять детям завещание
на нее - лучшая ее часть переходила «основному» наследнику авто¬
матически.
В своде обычаев XIII-XIV вв. перечисляются лучшие «пожит¬
ки», которые могли переходить наследнику: лучшее оружие отца
(без файна), лучший скот (после выплаты гериота лорду и церкви),
лучшие постельные принадлежности (пуховые перины, одеяла, по¬
душки, простыни), лучшая скатерть, посуда, лучшие котел, лодка,
весла, плуг, лопата, топор, корыто и даже - лучшая мышеловка60.
В Бервике XVI в. старший сын имел право наследовать лучшую дю¬
жину серебряных ложек в том случае, если его отец имел более двух
дюжин этих ложек; если же в доме была лишь дюжина таковых, на¬
следник мог взять только одну ложку, хотя и лучшую61. В обычном
праве Ирландии XVI в. существовало любопытное правило раздела
движимости между наследниками, если стоимость всего имущества
(включая недвижимое) составляла менее 20 £, с выбором лучшей до¬
ли старшим сыном. Если же имущество оценивалось на более высо¬
кую сумму, то вся движимость переходила старшему наследнику62.
В округе Норвича наследник мог выделить в пользование вдове
(своей матери, иногда мачехе) некоторую часть причитавшихся ему
лучших вещей (помимо тех, что полагались ей в качестве «вдовьей
доли» движимости), но только в том случае, если она могла оставить
ему денежный залог в качестве гарантии целостности этих вещей.
В семьях обычных держателей Уэльса, Ирландии, а также англий¬
ского графства Сассэкс даже в XVII в. все движимое имущество по¬
сле смерти хозяина считалось «прикрепленным к земле»; его запре¬
щали делить между наследниками, передавали, как правило, стар¬
шему сыну, а не вдове и не отчуждали ни в какой форме. Очевидно,
не только земля, но и движимое имущество считалось в этих регио¬
нах основой хозяйственной целостности вилланского (либо копи-
гольдерского) держания63.
Теперь, после того, как мы увидели, насколько пестрыми и раз¬
нообразными были нормы обычного права в отношении имущест¬
венных возможностей женщин средневековой Англии, настало вре¬
мя подвести некоторые итоги.
Похоже, несмотря на разнообразие норм, обычай действитель¬
но в большей степени, нежели общее право средневековой Англии,
защищал вдову и даже замужнюю женщину, так как он распростра¬
нял свое влияние на лиц, непосредственно участвовавших в хозяйст¬
венной деятельности, регулируя, таким образом, нормы жизни жен¬
щин низших сословий. Обычай, таким образом, не ставил вне непи¬
саного закона хозяйственной жизнедеятельности (как практически,
так и юридически) не только вдову, но и замужнюю именно на ос¬
новании того, что она работала. Обычай не игнорировал такую
женщину, не молчал по поводу ее возможностей, свидетельством
чему, кстати, служит и самое наличие в своде borough customs мно-
248
гочисленных разделов, посвященных имущественным правам за¬
мужних и вдов.
Представляется, что эта важная проблема заслуживает того,
чтобы ее изучение продолжалось, как минимум, с точки зрения ис¬
следования связи между предписаниями обычая и конкретным дви¬
жением земли внутри манора или иной локальной общности, кото¬
рое нередко инициировалось на основе вдовьего права; между пред¬
писаниями обычая и жизнью, которая иногда видоизменяла сам
обычай; между волей лорда и обычаем.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что, судя по
нашим документам, в эпоху Средневековья обычай был более бла¬
госклонен к вдовам и замужним женщинам восточной части Анг¬
лии - именно там более отчетливо реализовывались их наследствен¬
ные права и хозяйственные возможности. Думается, что указанное
обстоятельство является еще одним свидетельством в пользу поло¬
жения о более интенсивном развитии элемента «свободы» именно
в данном регионе страны.
1 Raftis J.A. Tenure and Mobility: Studies in Social History of Medieval England.
Toronto, 1964. P. 36-42; Hilton R.H. The English Peasantry in the Later Middle Ages.
Oxford, 1975. P. 97; Titov J.Z. Some Differences between Manors and their Effects
on the Condition of the Peasantry // Agr. Hist. Rev. 1962. Vol. X.
2 Smith R.M. Women’s Property Rights under Customary Law: Some Developments in
the XIII-XIV centuries // TrRHS. 5-th ser. L., 1986. Vol. 36. P. 165-194.
3 Ericson E. Common Law versus Common Practice: the Use of Marriage Settlements
in Early Modem England // EcHR. Ser. 2. 1990. P. 24. Vol. XLIII.
4 См., например: Fleta / Ed. by H.G. Richardson and G.O. Sales. L., 1972. Vol. 3,
b. 3,4.
5 Ibid. P. 6.
6 Goody J., Harrison G.A. Strategies of Heirship // Comparative Studies in Social
History. 1973. P. 3-21. Vol. XV.
2 Fleta. Vol. 3. P. 7-8.
8 Ericson E. Op. cit. P. 24.
9 Fleta. Vol. 3. P. 21.
10 Отметим, что в среде английской аристократии, особенно в эпоху позднего
Средневековья, в XV-XVI вв. и далее, в качестве приданого котировалась не
только земля, но и наличные деньги, которые нередко достигали очень круп¬
ных сумм. Так, в 1609 г. леди Анна Клиффорд, выходя замуж за графа Дор¬
сета, получила в качестве приданого 17 тысяч фунтов; леди Мэри Бойль, бу¬
дущая графиня Уорвик, - 10 тысяч. Что касается XVII столетия, то в тот пе¬
риод уровень marriage portion в среде пэров и крупного джентри в связи с ин¬
фляцией и ростом цен на землю (а обычно на деньги, поступавшие в семей¬
ный бюджет в качестве приданого, аристократия покупала земли) возрос
в среднем с 3800 до 9700 фунтов. Кстати, согласно протоколам Chancery,
в XVI-XVII вв. стоимость «среднего» приданого для всей Англии (по всем со¬
циальным слоям, кроме аристократии, которая не обращалась в этот суд и,
очевидно, массы коттеров и пауперов) составляла 300 фунтов (Ericson Е.
Op. cit. Р. 30).
11 Fleta. Vol. 3. Р. 8.
249
12 Ericson E. Op. cit. P. 25.
13 Maitland F. Selected Pleas in the Manorial Courts. L., 1889.
14 Cm.: Baker J. An Introduction to English Legal History. 2-d ed. L., 1977; Barrett-
Lennard T. The position in Law of Women. Colorado, 1983.
15 Эмили Эриксон (Op. cit. P. 27) ссылается на уникальный источник XVI в.:
William West. Symbolaeography (1594), представляющий объемный свод блан¬
ков и форм, используемых в Chancery для различного рода имущественных
тяжб по поводу брачных контрактов.
16 Ericson Е. Op. cit. Р. 29.
17 Ibid. Р. 30.
18 Borough Customs / Ed by M. Bateson: In 2 vol. L., 1904-1906. Особенность на¬
ших источников состоит в том, что они фиксируют обычаи в области прав
женщин на собственность в Англии периода не только раннего Нового вре¬
мени, но и зрелого Средневековья. По сути, в них представлены обычаи
XIII-XVI (а иногда XII и XVII) вв. Думается, что возможность рассмотреть
широкий спектр обычаев, регулировавших отношения в данной области в
различных регионах Англии и представленных в источниках действующими
на протяжении столь длительного времени, является несомненной удачей для
любого исследователя.
19 Borough Customs. Vol. 2. Р. 132, etc.
20 См. раздел, посвященный проблеме «манора-города».
21 Fleta. Р. 21.
22 Borough Customs. Vol. 2. Р. 103.
23 Ibid. Р. 105.
24 Ibid. Р. 70.
25 Ibid. Р. 103. В тексте говорится, что этот обычай приводит и Брактон в своих
правовых трактатах.
26 Borough Customs. Vol. 2. Р. 104.
27 Ibid.
28 Ibid. P. 111.
29 Ibid. P. 115.
30 Ibid. P. 109.
31 Ibid. P. 113.
32 Ibid. P. 114.
33 Ibid.
34 Court Rolls of the Manor of Bruces, Dawbeneys, Pembrokes: 1377-1399. Tottenham,
1961 (Manor of Tottenham Series). P. 42, 94.
35 Borough Customs. P. 110.
36 Ibid. P. 109.
37 Ibid. P. 111-120.
38 Ibid. P. 111.
39 Ibid. P. 115.
40 Ibid. P. 131.
41 Cm.: Littleton T. Tenures. London, 1581, Sec. 166.
42 Borough Customs. P. 123.
43 Ibid. P. 124-125.
44 Cm.: Raftis J.A. Tenure and Mobility. P. 36-42.
45 Borough Customs. P. 109-125.
46 Ibid. P. 121. Обычаи окрестностей Экзетера.
47 См.: Titov J.Z. Op. cit.
48 Cm.: Searle E. Women and Legitimation of Succession. L., 1980. P. 159-170.
49 Court Rolls... Vol. 2. P. 137.
50 Vol. l.P. 139.
250
51 Borough Customs. P. 16, 124.
52 Ibid. P. 131.
53 Ibid.
54 Ibid.
55 Ibid.
56 Ibid. P. 132-134.
52 Ibid. P. 134.
58 Ibid. P. 135.
59 См. об этом также: Three Lancashire Documents of XIV and XV centuries / Ed. by
J. Harland. Manchester, 1868. Vol. 74: Custom Roll and Rental of the Manor Ashton.
P. 93-116.
60 Borough Customs. P. 140-141.
6> Ibid. P.143.
62 Ibid. P. 141.
63 Ibid. P. 144-145.
Часть IV
Обычное держание в Юго-Западной
и Северо-Западной Англии
во второй половине XVI - первой трети XVII века
Социально-экономические аспекты
Глава 1
ОБЫЧНОЕ ДЕРЖАНИЕ В ПОМЕСТЬЯХ
ПЕМБРОКОВ В ЮГО-ЗАПАДНОЙ АНГЛИИ.
60-е ГОДЫ XVI в.
После того как мы рассмотрели в общем плане правовые аспек¬
ты копигольда, перейдем к характеристике его развития в Юго-За¬
падной и Северо-Западной Англии во второй половине XVI - первой
трети XVII в.
Начнем с поместьев графов Пемброков в Уилтшире.
Для XVI в. в указанных поместьях удалось исследовать копи¬
гольд 12 маноров, площадь которых в совокупности достигала
25 940,5 акров. Думается, что эта цифра в полной мере свидетельст¬
вует о более чем обширных земельных угодьях, пригодных как для
ведения хозяйства графами Пемброками в XVI в., так и для поста¬
новки исследовательских экспериментов в дне сегодняшнем, в том
числе - и с копигольдом.
Кажется, А.Н. Савин не напрасно в свое время подчеркивал то
обстоятельство, что история обычного держания в Англии XVI в.
почти совпадает с историей крестьянства в целом1. Действительно,
копигольд в эпоху Тюдоров оставался, как и прежде, преобладаю¬
щим видом крестьянского держания и по площади, занимаемой им,
и по численности его представителей. Значение отмеченной особен¬
ности тем более повышается в отношении Юго-Западной Англии,
где, в связи с особыми обстоятельствами исторического порядка,
«сервильный» элемент был выражен особенно ярко2.
Всего в 12 манорах проживало 283 копигольдера, что почти в
три раза превышало число свободных держателей в них3. Площадь
копигольда, равная 16 336,5 акра, составляла почти две трети (63%)
252
Таблица 28
Держательская структура владений графов Пемброков
в Уилтшире XVI в.
Манор
Площадь ма¬
нора, в акрах
Площадь ко¬
пигольда,
в акрах
Площадь фри¬
гольда, в ак¬
рах
Площадь
аренды,
в акрах
Bulbridge
1482,75
1051,75
101,00
330
Broad Chalk
5311,25
3919,50
805,75
586
Dinton
3641,25
2294,25
795,00
552
Fuggleston
1931,50
840,25
731,5
359,5
Stanton Bernard
2392,25
1235,25
330,00
827
West Overton
1517,00
873,5
166,50
477
Wylye
1759,25
916,05
350,70
492,5
Olvediston
932,75
729,75
-
203
Bishopston
2238,00
1183,00
-
1055
Chilmark
3436,70
2584,70
315,00
537
Burcombe
1297,75
708,25
61,00
528,5
Итого:
25940,5
16336,5
(63%)
3656,4
(14,1%)
5947,5
(22,9%)
общей площади всех типов держаний манориального комплекса, а,
значит, в 4,5 раза превосходила площадь фригольда, равную
3656,4 акра и составлявшую, напомню, 14,1%4. Чтобы нагляднее
представить себе, какова была доля держания по обычаю в манорах
Пемброков XVI в., можно обратиться к таблице 28.
Из этих данных нетрудно сделать вывод, что центр тяжести в
уилтширских манорах в 60-е годы XVI в. находился не на фриголь¬
де, который по сравнению с обычным держанием составлял здесь
лишь «узкую кайму», и даже не на аренде (о которой мы будем го¬
ворить ниже), а на земле копигольда. Между прочим, если иметь в
виду лишь только держательский клин, т.е. не учитывать домени-
альные земли, на которые приходилась почти вся крупная аренда,
то окажется, что удельный вес копигольда в нем составлял уже не
63, а 81% (на фригольд держательского клина приходилось лишь
18% земельной площади, а на аренду крестьянского типа - 1%). И
если мы заинтересованы в том, чтобы проследить судьбы англий¬
ского крестьянства как класса в эпоху аграрной революции, то на¬
ше внимание, несомненно, должно быть сосредоточено на земле¬
владении копигольдеров и условиях их держаний. Что же мы на¬
блюдаем?
Прежде всего можно обратить внимание на относительно рав¬
номерное распределение копигольдеров по нашим 12 манорам
(см. таблицу 29).
253
Таблица 29
Распределение копигольдеров по манорам
Манор
Общее число
держателей
Число копи¬
гольдеров
% к общему
числу держа¬
телей
Bulbridge
40
35
87,5
Broad Chalk
61
47
11 л
Dinton
45
32
71,1
Fuggleston
36
16
44,4
Stanton Bernard
21
16
76,2
West Overton
17
12
70,7
Wilton
82
32
39,1
Wylye
31
24
77,4
Olvediston
13
11
84,6
Bishopston
21
15
71,5
Chilmark
32
27
84,3
Burcombe
18
16
89,0
Итого:
417
283
67,9
Как видно из таблицы, наименьшее число держателей этого
юридического статуса присутствует в манорах О л вед истон и Вест
Овертон. Наибольшее число копигольдеров (47) мы наблюдаем в
маноре Брод Чок. Однако, тем не менее, во всех указанных случаях
копигольдеры составляют более 70% общего числа держателей в
каждом из маноров. Значит, эти различия в численности обычных
держателей отражают лишь величину манора: естественно, что в
сравнительно небольших поместьях копигольда было меньше, чем в
поместьях обширных. И действительно: скажем, площадь манора
Олведистон составляет чуть более 932 акров, в то время, как уже
упоминалось, Брод Чок принадлежит к числу маноров-гигантов во
владельческом комплексе, ведь его площадь равна 5311,25 акра.
Итак, судя по нашей таблице, отражающей численность обычных
держателей, уилтширские маноры в середине XVI в. еще были пол¬
ны копигольдеров. Складывается впечатление, что копигольд в
этом регионе еще не слишком-то теснили другие виды земельных
держаний, на него как будто бы, если судить по данным описей, не
слишком-то замахивались ни лорды, ни арендаторы. Копигольд, су¬
дя по мемориальным описям, продолжал оставаться, как и прежде,
вполне устойчивой, традиционной, малоподвижной формой кре¬
стьянского землевладения и землепользования.
Однако если попытаться более тщательно проанализировать со¬
словный состав копигольдеров и условия их держаний, то, возможно,
мы сможем убедиться в некоторой иллюзорности обрисованной вы-
254
ше картины. Не окажется ли, что и в этом, внешне достаточно мало¬
подвижном мире, протекала жизнь, полная противоречий и конфлик¬
тов, что социально-экономические реалии Англии XVI в. проявля¬
лись и в этом, относительно отдаленном от центра уголке страны?
Давайте посмотрим, обратившись к сословному составу копи¬
гольдеров, угрожала ли опасность этому виду крестьянского держа¬
ния со стороны уилтширского джентри? Я обнаружила, если судить
по характерным припискам gentleman, generosus и др., сравнительно
немного дворян на копигольде. Их всего, как указывалось в разде¬
ле, посвященном землевладению нового дворянства, шесть человек
(2,2% численности копигольдеров). Примерно таков же и удельный
вес оказавшейся в их руках земельной площади: 378 акров, или
2,5%. Так, в маноре Балбридж мы наблюдаем «дворянское держа¬
ние» на копигольде площадью в 110 акров, в маноре Брод Чок -
держание в 194 акра, в маноре Динтон - в 67,5 акров. Три других
держания значительно мельче. Таким образом, прямая опасность со
стороны джентри уилтширскому копигольду в середине XVI в. как
будто бы еще не угрожала, хотя первые ее признаки уже были оче¬
видны.
Далее, помимо одного клирика, Генри Уиллоуби из манора Уай¬
ли (размер его участка не указан; известно лишь, что он платил рен¬
ту 16 s), мы можем отметить и 32 копигольдера-горожанина (11,3%),
которые населяли манор-город Вилтон и его окрестности. Точную
площадь их держаний подсчитать, однако, не удалось из-за отсутст¬
вия в описи в большинстве случаев определенных данных (в описи
указывается лишь, как было отмечено выше, площадь Вилтона в
гайдах и иногда - размеры некоторых участков внутри самого мес¬
течка городского типа; в результате пришлось прибегать к частич¬
ной реконструкции общей площади с учетом среднего размера уилт-
ширской гайды в 48 акров). Однако полностью определить земле¬
владение копигольдеров в этом «маноре-городе», повторю, не уда¬
лось. Я, однако, подсчитала, что указанные 32 человека платят в со¬
вокупности всего 4,5 £ годовой ренты (1,9% рент всех копигольде¬
ров), и эта незначительная рента свидетельствует о небольших раз¬
мерах их участков.
Таким образом, очевидно, что ведущим процессом «расшатыва¬
ния» традиционных отношений на копигольде мог быть не процесс
его захвата дворянами или горожанами, а внутренняя дифференци¬
ация, происходившая внутри самих держателей на обычном праве.
Посмотрим, так ли это.
Для того, чтобы заметить процесс этой внутренней дифферен¬
циации, собственно, можно было и не прибегать к основательным
подсчетам, хотя, конечно же, я, как мы сейчас увидим, не могла их
не проделать. Дело в том, что в манориальных описях Пемброков
сплошь и рядом встречаются земельные держания, зафиксирован¬
ные в разделе «копигольд», владельцы которых, будучи специально
255
Таблица 30
«Некрестьянский» копигольд в Уилтшире середины XVI в.
Категория
Численность
держателей
% к общей
численности
копигольде¬
ров
Площадь в ак¬
рах
% к площади
копигольда
Дворяне на ко¬
пигольде
6
2,2
378,00
2,5
Клирики на ко¬
пигольде
1
0,4
не указана
—
Горожане на
копигольде
32
11,3
не указана
-
Держатели от
120 до 150 акров
22
7,7
2848,25
17,4
Держатели
свыше 150 акров
13
4,6
2479,00
15,2
Итого:
74
26,2
5705,25
35,1
сословно не обозначены, принадлежат к крестьянству и хозяйству¬
ют на земельной площади, размеры которой явно выходят за преде¬
лы наших представлений о крестьянстве. Как уже неоднократно
упоминалось выше, исследовательская традиция в отечественной
историографии исходит из преобладающего среднего размера копи-
гольдерского двора в 60 акров (или две виргаты) с допущением, что
крестьянская верхушка могла владеть двумя подобного рода надела¬
ми, т.е. 120 акрами. Если принять во внимание это обстоятельство,
то окажется, что в исследуемых 12 манорах 35 держателей, зафик¬
сированных описью в качестве крестьян-копигольдеров (12,3% об¬
щей численности обычных держателей) с точки зрения их экономи¬
ческого статуса в манорах не могли быть отнесены к держателям
крестьянского типа как лица, хозяйствовавшие на значительно
большей, чем 120 акров, земельной площади (среди них встречают¬
ся держатели 230, 250 и даже 347 акров). Несомненно, это были дер¬
жатели мелких маноров в манорах или, как я назвала их условно, -
«держатели мелких вотчин на копигольде». Вот он, один из феноме¬
нов раннего Нового времени: разрыв между сословным и социаль¬
но-экономическим статусом держателей! И этот разрыв постоянно
приходится учитывать, иначе мы рискуем удовольствоваться лишь
иллюзорной, представленной описями, а не реальной картиной мира
копигольда. Итак, держаниями от 120 до 150 акров в исследуемых
манорах владели 22 копигольдера (7,7% общего количества), держа¬
ниями свыше 150 акров - 13 копигольдеров (4,6%). Еще раз повто-
256
рю, что эти 35 держателей, сосредоточившие в своих руках 32,6%
общей площади копигольда, не могли быть отнесены к держателям
крестьянского типа.
Для того, чтобы отчетливее представить себе концентрацию
«некрестьянского» копигольда в целом, обратимся к таблице 30, в
которой сосредоточены данные о нем.
Мы видим, что в общей сложности 74 держателя «некрестьян¬
ского» типа (26,2%) сосредоточили в своих руках 35,1% земельной
площади (5705,45 акров), обозначенной в исследуемых описях как
копигольд. И очевидно, что нельзя признать устойчивым мир ко¬
пигольда в середине XVI в. - этого изначально крестьянского вида
поземельных отношений, если более ИЗ земельной площади держа¬
ний этого юридического статуса уже не находилось во владении
собственно крестьян.
Сосредоточим теперь свое внимание на слое копигольдеров, ко¬
торых мы были вынуждены признать собственно крестьянами. Если
из их общего числа (283 чел.) исключить 74 держателя, которые бы¬
ли отнесены к представителям некрестьянского копигольда, то выяс¬
нится, что крестьяне-копигольдеры (209 чел.) составляли 74% обще¬
го числа тех, кто был зафиксирован в описях в разделе «копигольд».
В их хозяйственном распоряжении находилось, однако, только 64,9%
общей площади обычного держания (10 631,25 акра из 16 336,5).
Разумеется, этот наметившийся разрыв между удельным весом
численности крестьян-копигольдеров и площадью их держаний не
может не привлечь внимания. Мы знаем, что, например, в восточ¬
ных и центральных графствах страны это противоречие разреша¬
лось за счет эвикций, т.е. изгнания избыточного числа копигольде¬
ров за пределы маноров. В Уилтшире же до этого, наверное, дело
в массовом порядке еще не дошло. Во-первых, огораживания сере¬
дины XVI в. лишь незначительно задевали сложившиеся здесь
аграрные распорядки (площадь огороженных земель копигольда
составила, по моим подсчетам, по всему владельческому комплексу
всего 3,6%). Во-вторых, очевидно, подлежавшие эвикции копиголь¬
деры этого региона могли находить применение внутри самих мано¬
ров в качестве субдержателей или временных арендаторов на воле
лорда. Вне всякого сомнения, именно так и обстояло дело, иначе
как можно объяснить самую возможность владельцев участков ти¬
па мелких вотчин на копигольде сохранять в одних руках столь зна¬
чительную площадь земли, на которой невозможно было хозяйст¬
вовать силами одной только крестьянской семьи, не прибегая в той
или иной степени к использованию наемного труда или не сдавая
эту землю в субдержания? Особенность наших описей, как и всех
манориальных экстентов эпохи Средневековья и раннего Нового
времени состоит в том, что они не отражали этот слой субдержате¬
лей как лиц, не вносивших рент в манориальный бюджет. Кроме то¬
го, как мы помним, субдержателей не могли фиксировать в курии и
9. Винокурова М.В.
257
еще по одной причине, на которую до сих пор не были склонны ука¬
зывать отечественные исследователи, подчас не уделявшие доста¬
точного внимания фактору влияния манориального обычая на по¬
вседневную жизнь крестьянского мира. Как уже упоминалось в дру¬
гой связи, согласно этому обычаю, фиксировать в курии субдержа-
ние как держание (т.е. с перспективой последующей выплаты рент)
можно было лишь по прошествии года и одного дня после того, как
тот или иной участок земли был сдан в это субдержание. Вполне
понятно, что субдержатели не спешили быть «зафиксированными»
плательщиками рент; еще и по этой причине субдержания были
весьма краткосрочными, что, впрочем, не сказывалось на интен¬
сивности использования в манорах этого вида отношений. На самом
деле это тоже была весьма «фантомная» форма землепользования,
присутствовавшая, согласно хотя бы простой логике, в реальнос¬
ти, но практически не отраженная в документах манориальной
истории.
Далее, для суждения о степени интенсивности процесса диф¬
ференциации копигольдеров мы, так же, как и в случае с фри¬
гольдом, должны учитывать возможность сосредоточения од¬
ним и тем же держателем участков земли в разных манорах. Для
выявления этой стороны процесса нам надо было заняться сопо¬
ставлением имен держателей с тем, чтобы на основании повто¬
ряемости этих имен сделать вывод о концентрации земли копи¬
гольда различных маноров в одних руках. На сей раз, думаю, нет
необходимости подробно показывать методику работы с мано-
риальными описями, направленную на выявление специфики
этой концентрации.
Однако приведу некоторые примеры. Так, в результате сопос¬
тавления имен копигольдеров в разных манорах удалось выяснить,
в частности, что копигольдер Томас Бэкон хозяйствовал на 34 ак¬
рах в маноре Балбридж и вдобавок к этому держал 15 акров копи¬
гольда в маноре Бишопстон. Иоанна Найтингейл держала по ко¬
пии, зафиксированной на ее имя в курии после смерти мужа Генри
(вот оно, право вдовы!), 114,5 акра в маноре Динтон и 129,25 акра
в маноре Брод Чок. Кристофер Уайтмарш держал по двум копиям
219 акров в маноре Бишопстон и 83,5 акра в маноре Вест Овертон.
И так далее. Я зафиксировала девять характерных случаев приум¬
ножения крестьянами своих держаний за счет приобретения участ¬
ков копигольда в соседних манорах. Более того, «копигольдеры-
горожане» (весьма специфический термин, отражающий особен¬
ности времени!) в середине XVI в. также могли вести хозяйство на
земле,)приобретенной по копии в других манорах, извлекая из сво¬
его «двойственного» сословного статуса значительную выгоду.
Так, например, Рикардус Поттикари помимо небольшого сада и до¬
ма в окрестностях Вилтона держал 117 акров копигольда в маноре
Уайли; Роберт Своф из манора Фугглестон - 67,5 акра копигольда
258
Таблица 31
Дифференциация копигольдеров крестьянского типа
Категория держа¬
телей
Число
% к числу кре-
стьянчкопи-
гольдеров
Площадь в ак¬
рах
% к площади
крестьянского
копигольда
120-90 акров
32
15,3
3388,45
31,9
60-89 "
44
21,0
3130,9
29,4
45-59 "
34
16,7
1872,9
17,6
30-44 "
28
13,4
1157,5
10,9
15-29 "
29
13,9
837,0
7,8
7-14 "
12
5,8
159,5
1,5
ниже 7 "
29
13,9
85,0
0,9
Итого:
209
100,0
10 631,25
100,0
в маноре Динтон и, возможно, 180 акров фригольда (там же). Разу¬
меется, данные о «собирании» земель копигольда в одних руках в
Уилтшире не столь показательны, как на благородном фригольде
поместья Рочдейл в 30-х годах XVII в. Они, конечно же, основа¬
тельно не могут изменить общей картины дифференциации, но все
же вносят в нее определенные оттенки, во всяком случае, преду¬
преждают об опасности недооценки фактора концентрации земель
в одних руках.
Обратимся далее к вопросу о дифференциации в среде копи¬
гольдеров собственно крестьянского типа. Их классификация была
осуществлена исходя из общепринятых в отечественной литературе
представлений о крупных, средних, мелких и мельчайших держате-
лях-крестьянах в эпоху аграрной революции5 (см. табл. 31). .
Мы видим, что 32 копигольдера крестьянского типа (15,3%)
оказались принадлежащими к разряду крестьянской аристокра¬
тии. Они сосредоточили в своих руках почти 3400 акров или более
1/3 площади крестьянского копигольда. А'если к представителям
этой категории держателей на обычном праве мы присовокупим
еще 21% держателей наделов от 60 до 89 акров, то удельный вес
разряда крупных держателей возрастет до 36,3% общей численно¬
сти копигольдеров, а площадь принадлежащего им копигольда
увеличится до 61,3% общей площади крестьянского держания на
обычном праве. Иными словами, более 1/3 копигольдеров кресть¬
янского типа в уилтширских манорах Пемброков к середине
XVI в. сосредоточили в своих руках около 2/3 всей площади кре¬
стьянского копигольда.
Если же мы обратимся к противоположному полюсу мира собст¬
венно крестьянского копигольда, т.е. к разряду мелких и мельчай¬
ших держателей участков до 15 акров, то увидим, что, составляя по
9*
259
численности около 20%, представители этой категории сосредоточи¬
ли в своих руках «жалкие» 2,4% земельной площади, зафиксирован¬
ной в манориальной курии в качестве копигольда. Иными словами,
удельный вес этой земельной площади был в 8 раз меньше удельно¬
го веса численности данного разряда копигольдеров-крестьян, в то
время как соотношение этих же величин находилось в обратной про¬
порции у представителей верхушки крестьянской деревни.
Мы видим, что в целом удельный вес мелких и мельчайших ко¬
пигольдеров в общей массе этого слоя держателей как будто еще не¬
велик, что отражает объективное положение вещей. Действитель¬
но, в середине XVI в. размывание среднего ядра крестьянского копи¬
гольда, видимо, не зашло еще слишком далеко. В самом деле, держа¬
тели наделов от 15 до 59 акров еще составляли в указанное время в
манорах Пемброков наиболее многочисленную группу: 44% общего
числа копигольдеров крестьянского типа, причем в их руках было
сосредоточено 36,3% общей площади крестьянского копигольда.
То есть соотношение между удельным весом численности держате¬
лей и удельным весом земельной площади в этой группе оказалось
более пропорциональным, чем, скажем, в разряде мелких и мель¬
чайших держателей. Тем не менее, некоторый «дефицит» земельной
площади и в этой группе крестьян-копигольдеров уже сказывался -
очевидным становился протекавший пусть и медленно, но все же до¬
вольно явно, процесс «размывания» их ядра.
Обратимся, далее, к такому непростому, в чем мы уже имели
возможность убедиться выше, вопросу, как сроки держаний на пра¬
ве копигольда. Особенностью манориальных описей Пемброков
елизаветинского периода является то обстоятельство, что в боль¬
шинстве случаев в них указывается лишь одно имя копигольдера, на
которого составлялся протокол о держании и соответствовавшая
ему копия. В таких случаях внутриманориальный порядок обязывал
считать подобные держания «держаниями по обычаю на одну
жизнь»: ведь в копии фиксировалось действительно одно имя (не
два, не три, и не более), а такая копия, как указывалось выше, мог¬
ла расцениваться, при условии возможного включения в протокол
в дальнейшем (при реверсии) формулы to him and his в качестве ко¬
пии, характерной именно для «держания по обычаю», а не для копи-
гольдерского держания. В иных же случаях, когда помимо здравст¬
вовавшего в момент составления копии держателя, были указаны и
другие члены семьи (жена и ребенок при муже, ребенок либо двое
детей при отце), то в зависимости от числа этих дополнительных
имен, мы относили данный копигольд к разряду держаний на две или
три жизни. В итоге выяснилось следующее: если не учитывать со¬
словную принадлежность держателей копигольда, то 58,5% всех ко¬
пий в изученных манорах были составлены на момент описи на срок
одной жизни, 26,2% - на срок двух жизней и 15,3% - на срок трех
жизней. Эти данные противоречат, как говорят, «всему на свете».
260
Во-первых, они противоречат общему впечатлению об удиви¬
тельной устойчивости аграрных распорядков в уилтширских мано¬
рах; ведь преобладание кратких (на одну жизнь или 7 лет) сроков ко¬
пигольда предполагает возможность не только частой смены держа¬
ний (в кругу родственников), но и возможность частой замены дер¬
жателей за счет лиц, «привлеченных» отнюдь не из внутриманори-
ального мира, а из мира пришельцев извне. Достаточно очевидно,
в связи с изложенными обстоятельствами, что такая возможность
перед манориальными лордами открывалась, казалось бы, вполне
реально. Однако все-таки довольно незначительное для середины
XVI в. количество дворян и горожан-пришельцев на копигольде как
будто бы свидетельствует о том, что массовое нашествие денежных
людей города уилтширским манорам Пемброков еще не угрожало.
Во-вторых, наши данные противоречат и устоявшемуся в исто¬
риографии мнению о том, что для периода аграрной революции в
Англии были более характерны держания не на одну, а на три жиз¬
ни. Ведь если принять во внимание еще и сословную принадлеж¬
ность держателей копигольда, т.е. выделить специально крестьян¬
ское держание на обычном праве, то окажется, что удельный вес
держаний на одну жизнь был еще большим, чем в целом по копи¬
гольду: он составлял 61,5%, в то время как удельный вес крестьян¬
ского копигольда сроком на три жизни был несколько меньшим,
чем в предшествующем случае, составляя 13%.
Чем можно объяснить это возникшее противоречие между на¬
шими данными и традиционными подходами к проблеме сроков ко-
пигольдерских держаний в эпоху аграрной революции? Сначала мне
казалось, что в данных по Уилтширу отразилась некоторая небреж¬
ность писцов, временами, возможно, забывавших перечислять име¬
на других членов семьи, которым надлежало в реальности «воспри¬
нять», на основе реверсии, тот или иной участок земли, зафиксиро¬
ванный как в протоколе о держании, так и в копии на имя здравст¬
вовавшего в момент составления документов крестьянина. Однако
при анализе подобного рода сюжетов легче всего ссылаться на за¬
бывчивость клерков. Не могло ее быть, этой забывчивости; во вся¬
ком случае, она не могла быть столь массовой. Во внутреннем, ре¬
альном мире манора не могло быть ничего «неважного», незначи¬
тельного. Весь этот мир, вся жизнь крестьян основывались на стро¬
гих предписаниях курии, которым надо было неукоснительно следо¬
вать: держания подсчитывались до перча, ренты и файны - до долей
пенса, сроки держаний - до месяца и дня. А самое главное - подоб¬
ная педантичность, которую я не устаю подчеркивать, в том числе и
на страницах этой работы, была в интересах самих крестьян, необы¬
чайно дотошных в определении условий держаний - ведь от этой
точности зависела их каждодневная жизнь внутри манора.
Думается, что преобладание сроков держаний на одну жизнь со¬
ответствовало истинному положению вещей: видимо, такая тради-
261
ция просто была характерна для данного региона. Возможно также,
что в то время, когда наплыв «денежных людей» из города в уилт-
ширские маноры был не столь уж велик, держание на одну жизнь
могло быть для крестьянина-копигольдера ничуть не менее выгод¬
ным, чем держание на три жизни (коль скоро уж оба эти вида дер¬
жаний не были наследственными, привилегированными, а носили
«срочный» характер). «Срочный» характер держания на одну жизнь
в каждодневной жизни манора мог вполне означать возможность пе¬
рехода того или иного участка земли не к «чужаку» и не к местному
богатею, а к своему брату-копигольдеру, в лице в том числе и близ¬
кого родственника: жены, сына или дочери. Так или иначе, перед на¬
ми факт, который подлежит дальнейшему изучению на материале
этих же маноров в 30-е годы XVII в., равно как (в перспективе) на
материале маноров и графств других регионов Англии - при усло¬
вии наличия соответствующих источников, пригодных для исследо¬
вания этой проблематики. Мы еще вернемся к нему.
Для завершения исследования условий копигольдерского держа¬
ния, несомненно, нужно также рассмотреть вопрос о рентных обяза¬
тельствах крестьян. В разделе, посвященном особенностям держа¬
ния по копии, мы, в частности, уже отмечали наличие в манорах
Пемброков 60-х годов XVI в. такого архаичного элемента, как бар¬
щина, а также ренты натурой. Здесь же обратим внимание на соот¬
ношение сумм файнов за допуск к держанию с высотой ежегодных
обычных рент. Тот факт, что высота файнов за допуск к держанию
в период аграрной революции подчас в десятки раз превышала еже¬
годно фиксируемые обычаем денежные ренты, уже неоднократно
был отмечен как в литературе, так и в ходе настоящего исследова¬
ния. Остается только проиллюстрировать этот факт материалами
описей.
Итак, если сумма ежегодных денежных рент копигольдеров по
12 изученным манорам Пемброков составила 236 £ (52,8% всех де¬
нежных поступлений владельческого комплекса), то сумма файнов
равнялась 2166,5 £, т.е. превышала вышеуказанную сумму в среднем
по комплексу в 9,2 раза. В отдельных манорах превышение файна
над денежной рентой было гораздо выше: в маноре Фугглестон их
кратность была равна 18,7; в манорах Вест Овертон и Уайли - 15,8.
Разумеется, с помощью файнов лорды маноров «вознаграждали»
себя за устойчивость и неподвижность ежегодных рентных пла¬
тежей. То есть они косвенным образом, за счет повышения фай¬
нов, поднимали сумму ренты до уровня рыночных цен. Таким обра¬
зом, на практике «фиксированность» обычных рент оказывалась
лишь иллюзией, за которой скрывалась их реальная мобильность,
т.е. процесс «коммерциализации» поземельных отношений в анг¬
лийской деревне. Если сопоставить эти обстоятельства со срав¬
нительной краткосрочностью держаний по копии в наших 12 ма¬
норах, то мы получим вполне отчетливое представление о наибо-
262
лее эффективном пути разорения традиционных держателей с по¬
мощью непомерно высоких файнов, которые выплачивались в каж¬
дом случае возобновления копии на имя другого держателя.
1 См.: Савин А.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 59.
2 Дело в том, что в англосаксонские времена (во времена существования гептар¬
хии) Уилтшир входил в состав Уэссекса, королевства, отличавшегося наи¬
большим удельным весом покоренного англосаксами кельтского населения
острова. Будучи в ходе англосаксонского завоевания оттесненным в западные
области острова, местное население сосредоточилось главным образом в ука¬
занном регионе, что создавало особенно благоприятные условия для сравни¬
тельно раннего установления отношений господства и подчинения. Оно рано
оказалось в положении зависимого и гораздо быстрее втягивалось в отноше¬
ния феодальной зависимости, чем масса пришлых англосаксов. Именно этим
обстоятельством объясняется тот факт, что на Юго-Западе Англии к момен¬
ту составления ДВ удельный вес рабов и полусвободных был гораздо выше,
чем в центральных и восточных графствах. Это обстоятельство проливает
свет на особенности аграрных распорядков в Уилтшире в XVI-XVII вв., кото¬
рые, хотя и претерпели значительную эволюцию на протяжении Средневеко¬
вья, тем не менее не подверглись кардинальной ломке настолько, чтобы она
могла до неузнаваемости изменить характер аграрных отношений в этом
графстве. См.: The Domesday Geography of South-West England / Ed. by
H.C. Darby. Cambridge, 1957; Vinogradojf P. English Society in the XI century.
Oxford, 1908; Гуревич А.Я. Крестьянство Юго-Западной Англии в донорманд-
ский период. М., 1950; Барг М.А. Исследования по истории английского фео¬
дализма XI—XIII вв. М., 1962; Глебов А.Г. Англия в раннее средневековье. Во¬
ронеж, 1998; Lennard R. Rural England. 1086-1135. Oxford, 1959. Cp.:
Douglas D.C. The Social Structure of Medieval East Anglia. Oxford, 1927.
3 Напомню, что численность фригольдеров по описям XVI в. составляла цифру
101.
4 5947,5 акров (22,9% общей площади) составляла аренда.
5 См. например: Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собствен¬
ности в Англии XVII-XVIII вв. М., 1957; Винокурова М.В. Английское кресть¬
янство в канун буржуазной революции середины XVII в. (на материалах граф¬
ства Уилтшир). М., 1992. С. 114.
Глава 2
КОПИГОЛЬД ВО ВЛАДЕНИЯХ ПЕМБРОКОВ
В ЮГО-ЗАПАДНОЙ АНГЛИИ
В 30-е ГОДЫ XVII в.
Как уже указывалось выше, описи 17 маноров графов Пембро-
ков и Монтгомери, относящиеся к 30-м годам XVII в., были состав¬
лены примерно через 70 лет после составления первой серии описей
этих же владений, которая фиксировала их состояние в 1566-1567 гг.
Прошедшие между составлением описей годы были критическими
для судеб традиционных производственных отношений английской
деревни, они характеризовались наиболее интенсивным развитием
нового способа производства; причем именно в деревне, где локали¬
зовалась рассеянная шерстяная мануфактура, это развитие, в том
числе и по указанной причине, шло наиболее высокими темпами -
истинно революционным путем. С учетом этих особенностей, пожа¬
луй, было бы особенно интересно посмотреть на итоги аграрного
развития крупного манориального комплекса, расположенного в
юго-западном регионе страны.
Итак, что представлял собой копигольд в указанных 17 манорах
в канун революции в Англии?
Начнем с того, что практически все крестьянское держание в
анализируемых описях представлено почти исключительно держа¬
нием по копии. Я помню, что в свое время меня очень поразил этот
факт хотя бы потому, что, как я знала, в синхронных по времени ма-
нориальных описях, изученных в свое время для других регионов
Англии А.Н. Савиным и В.М. Лавровским1, картина была гораздо
более пестрой, поскольку наряду с обычным держанием эти описи
являли и значительный слой мелких фригольдеров крестьянского
типа (да и проведенные мной исследования по 12 манорам Пембро-
ков в 60-е годы XVI в. также свидетельствовали о значительном
«проценте» держания на общем праве). Я еще не знала тогда, что
мне надо будет заниматься разрешением сложной задачи, связанной
с уже известной нам «загадкой фригольда» в манорах Пемброков,
т.е. с его почти полным исчезновением за те 70 лет, которые про¬
шли между составлением описей. Суть этих операций с обширным,
общей площадью в 3656,4 акра, держанием на общем праве своди¬
лась, как мы помним (см. с. 99-102), к выкупу манориальными лор¬
дами этого держания у его владельцев и превращению его, вопреки
нормам не только обычного, но и общего права, в более выгодные
им копигольд и аренду. Но это выяснилось не сразу, а лишь тогда,
когда я стала проводить сравнительный анализ данных манориаль-
ных описей по двум хронологическим срезам: в 60-е годы XVI в. и
30-е годы XVII в. В момент же работы с 17 манорами владельческо-
264
го комплекса Пемброков первой трети XVII столетия, итогам кото¬
рой посвящен данный раздел, моим глазам предстала действительно
весьма необычная картина. В огромном владельческом комплексе
общей площадью в десятки тысяч акров, на которой хозяйствовали
сотни держателей, насчитывалось всего 6 (!) фригольдеров, к тому
же некрестьян (большинство из них держали на рыцарском праве),
чьи держания были сосредоточены лишь в четырех манорах из 17.
Типическим же крестьянским держанием, повторю, в абсолют¬
ном большинстве маноров был копигольд. Какие же черты копи¬
гольда можно выделить при детальном изучении описей 30-х годов
XVII в.?
Численность держателей по копии, согласно экстентам мано¬
ров, была довольно значительной, составляя 376 человек, или более
80% населения владельческого комплекса. В их руках находилось
23 552,5 акра земли (69,1% всей описанной площади). Однако надо
посмотреть, вся ли земля, имевшая, согласно букве описей, статус
копигольда, находилась в распоряжении собственно держателей на
обычном праве? Не наблюдалось ли и в данном случае разрыва ме¬
жду статусом держаний и статусом держателей? Мы ведь знаем, что
к 30-м годам XVII столетия копигольд давно уже являлся полем ост¬
рой борьбы за землю между различными сословиями английского
общества. Держанием копигольда не гнушались ни благородные, ни
горожане, ни клирики. Все это ставит нас перед необходимостью
выяснить, насколько велика была в наших владениях (вернее, во
владениях Пемброков) прослойка некрестьян на крестьянском ко¬
пигольде. Ответ на этот важный вопрос можно дать, как мы пом¬
ним, руководствуясь двумя критериями, входящими в арсенал
средств, необходимых для проведения исследований по аграрной ис¬
тории: 1) учитывая сословную принадлежность держателя копи¬
гольда и 2) при отсутствии такого рода данных, исходя из определен¬
ной площади земли, которая может быть признана границей кресть¬
янского держания.
Если руководствоваться первым из указанных критериев, то
следует отметить, что среди 376 копигольдеров мы находим 6 дво¬
рян и 11 горожан, выявленных по приписке, свидетельствующей
о том, что местом их постоянного жительства или периодического
пребывания является город. Клириков на копигольде нет.
Для того, чтобы получить более наглядное представление о ха¬
рактере некрестьянского копигольда в манорах Пемброков, обра¬
тимся сначала к таблице 32, дающей представление о дворянском
землевладении на копигольде.
Итак, как следует из таблицы, в шести манорах владельческого
комплекса мы обнаружили шесть дворянских держаний на копи¬
гольде. В руках благородных держателей копигольда оказалось
737,5 акра, т.е. 3% общей площади копигольда. У нас есть данные о
том, что в состав угодий «дворянского копигольда» входила не толь-
265
Таблица 32
Дворяне на копигольде
Манор
Имя и сословное
положение
Общая пло¬
щадь, в акрах
% к общей
площади
копигольда
Fuggleston
Джервис Шарп,
джентльмен
37,5
0,07
Netherhampton
Вильям Хьюз,
джентльмен
57,75
4,7
Stanton Bernard
Джеффри Бард он,
джентльмен
164,25
10,1
Burford
Джон Уолкер,
джентльмен
243,00
18,7
Bishopston
Томас Смит,
джентльмен
106,75
8,5
Burcombe
Александр Боулз,
сын Джона Боулза,
джентльмена
128,25
7,9
Итого:
6
737,5
3
ко пахота, но по преимуществу пастбищные земли и луга, площадь
которых почти в полтора раза превышала площадь пашни. Держа¬
ния в 78, 90, 122 акра пастбищных угодий легко наводят на мысль
о скотоводческой ориентации таких хозяйств. Недаром мы находим
отару в 171 овцу у «копигольдера» Джеффри Бардона и в 222 овцы
в руках у джентльмена Джона Уолкера.
Все эти факты примечательны прежде всего потому, что в них
находит отражение рост коммерческой ценности скотоводства в
сравнении с продукцией пашенного земледелия. Добавим к сказан¬
ному, что благородные, «раскинувшие» свои владения на просторах
копигольда маноров Пемброков, платили в совокупности 8,4 £ 8 d
ренты, что составляло около 3% суммы рент копигольдеров.
Так или иначе, хотя на первый взгляд успехи джентльменов в
концентрации в своих руках изначально крестьянского вида держа¬
ния - копигольда - были в 30-х годах XVII в. как будто невелики,
нам важно отметить тенденцию, за которой, как известно, было бу¬
дущее2. В границах наших маноров мы столкнулись с начальной
фазой этого процесса.
Обратимся далее к городским элементам на копигольде маноров
Пемброков в 30-е годы XVII в. (см. табл. 33).
Мы видим, что горожане были сосредоточены на копигольде че¬
тырех маноров. В распоряжении 11 горожан оказалось в целом
266
Таблица 33
Горожане на копигольде
Манор
Имя
Общая
площадь,
в акрах
Площадь
пахоты,
в акрах
Площадь
пастбища,
в акрах
Другие
виды дер¬
жаний
Bulbridge
Эдуард
Рэндолл
3,25
3
0,25
-
Stanton
Bernard
Вильям Смит,
Кристофер
Смит
126,95
44
60
95 овец +
+14 акров
огорожен¬
ного луга
Wylye
Томас Смит,
Джон Смит,
Джоан Смит,
Ричард Смит,
Роберт
Байкер
80,5
31,25
46,75
10 овец +
+ 1 акр
сада
Burford
Джон
Карпентер,
Джордж
Карпентер,
Джон Тугуд
274,75
189,25
65,25
19 акров
леса
Итого:
И
485,4
(2,2%
площади
копиголь¬
да)
267,5 (3%
пахоты
копиголь¬
да)
172,25
(2% паст¬
бища ко¬
пигольда)
105 овец +
+19 акров
леса
485,4 акра копигольда (из них 267,5 акра пахоты), что было равно
соответственно 2,2% и 3% от общей и пахотной его площади. Что
касается пастбища, то в руках «горожан-копигольдеров» к началу
30-х годов XVII в. было сосредоточено лишь 172,25 акра этого типа
угодий. Если иметь в виду структуру держаний горожан на копи¬
гольде, то только в трех случаях - речь может идти о Джоне Карпен¬
тере, Джоне Тугуде и Вильяме Смите - позволительно было бы
предположить наличие коммерчески поставленных хозяйств. Это
достаточно крупные держания в 156, 118,25 и 86,75 акра, о коммер¬
ческой направленности которых свидетельствует наличие 16,25 и
2,75 акра огороженного леса в первых двух случаях и 14 акров ого¬
роженного луга вдобавок к 45 акрам пастбища, на которых паслись
65 овец в хозяйстве Вильяма Смита3. В целом же нельзя не пора¬
зиться тому обстоятельству, что эта довольно компактная группа
горожан, часть из которых жила даже не в Вилтоне, а в Лондоне,
проявила такой оживленный интерес к копигольду Уилтшира. Мы
267
не будем далеки от истины, если предположим, что не только уилт-
ширские пахотные угодья, но и луга с пастбищами, позволявшие за¬
ниматься овцеводством, привлекали сюда этих представителей го¬
родских элементов.
Итак, за вычетом дворян и горожан на копигольде 359 его дер¬
жателей как будто бы остается признать держателями крестьянско¬
го типа. Чтобы проверить это предположение, обратимся к такому
показателю как площадь крестьянских держаний. Установим, как
это и принято в отечественной историографии (о чем уже много раз
упоминалось выше), верхний предел площади крестьянского держа¬
ния в 120 акров. Я считаю, что этим мы действительно проводим
грань между хозяйством, которое основывалось главным образом на
труде членов семьи держателя и лишь в незначительной степени при¬
бегало к использованию наемного труда, и хозяйством, которое сис¬
тематически, притом в значительных размерах, использовало труд
наемных рабочих. Вместе с тем, указанное двукратное превышение
максимума среднего размера копигольдерского держания4 оставляет
достаточно места, чтобы уловить и сохранить в границах крестьян¬
ского копигольда зажиточные элементы крестьянства и тем самым
не исказить общую картину его имущественной дифференциации.
Поскольку маноры Пемброков были полны держателей, кото¬
рые, будучи зафиксированы в манориальной курии в качестве кре-
стьян-копигольдеров, по своей социально-экономической сущно¬
сти, хозяйствуя подчас на гигантских земельных участках, явно ни¬
чего общего с крестьянством не имели, то мы, пожалуй, для боль¬
шей репрезентативности, разделим их на две группы. В первую бу¬
дут входить те держатели, чьи участки превышали 150 акров, а во
вторую - те, размеры участков которых варьировали между 120 и
150 акрами.
Для того, чтобы иметь наглядное представление об имуществен¬
ном положении входивших в первую из названных групп, обратимся
к таблице 34.
Мы видим, что описями зафиксирован 31 такой держатель, что
составило 8,2% общей численности копигольдеров. Они сосредото¬
чили в своих руках площадь земли, процентное отношение которой
(24%) к общей площади копигольда в целых три раза превышает ту
пропорцию, которую составляли держатели участков копигольда
свыше 150 акров в среде массы крестьян - держателей на праве ма¬
нора. И действительно, земельные владения некоторых таких дер¬
жателей - «крестьян» просто поражают воображение. Так, Джон
Баберсток из манора Фламстон держит 302 акра, Ральф Даниел и
Ричард Фитц из Чилмарка - соответственно 202,25 и 251 акр, Генри
Шергоулд из манора Брод Чок - 229 акров. Этот список можно бы¬
ло бы продолжить, но сейчас важнее другое. Важно признать, что
подобного рода держания действительно не могут быть отнесены к
держаниям крестьянского типа как хозяйства, явно выходящие за
268
рамки самого представления о крестьянстве - классе так или иначе
феодально подчиненном и эксплуатируемом, равно как и о кресть¬
янском хозяйстве, основой которого являлось трудовое начало кре¬
стьянской семьи. Все это держания, приближавшиеся к мелким ма¬
норам и функционировавшие на основе применения наемного труда
(скорее всего, труда тех субдержателей, о существовании которых
мы уже упоминали выше и которые скрывались в порах маноров, не
будучи зафиксированными в экстентах этих маноров как лица, не
являющиеся плательщиками ренты) свидетельствовали о наличии
отчетливо выраженного «эксплуататорского элемента» в среде ко¬
пигольдеров юго-восточной части Уилтшира, где и были располо¬
жены владения графов Пемброков. В самом деле, в руках 31 держа¬
теля находилось 5663,8 акра! В среднем на каждого из них приходи¬
лось, таким образом, до 180 акров копигольда. Иными словами, речь
идет о той прослойке копигольдеров, представители которой в из¬
вестной мере, возможно, и принадлежали в прошлом к крестьянст¬
ву, но, преуспев в хозяйственной деятельности, превратились, по су¬
ществу, в мелких лендлордов, которые, несомненно, обладали дос¬
таточными хозяйственными ресурсами не только для того, чтобы
получать коммерческую прибыль, но и извлекать феодальную рен¬
ту, подобно лордам маноров, - путем сдачи земли субдержателям.
Это была как раз та сельская аристократия периода аграрной рево¬
люции в Англии, которая еще не обладала дворянскими титулами,
но была настолько привилегированной по своему материальному
положению, что породниться с кем-нибудь из ее среды в те времена
уже было подчас не зазорно и обедневшим сельским джентльменам.
Наши описи, конечно, не фиксируют подобных случаев (они и не
должны фиксировать такие случаи как документы, призванные в ос¬
новном «регистрировать» ренты и земли, т.е. условия держания), од¬
нако в литературе они описывались неоднократно5.
Обратимся теперь к группе держателей земельных участков бо¬
лее 120, но менее 150 акров. Придется условно назвать ее «промежу¬
точной» группой - промежуточной между группой копигольдеров
типа мелких манориальных лордов (хоть и без дворянских титулов)
и группой копигольдеров, которые отнесены к держателям кресть¬
янского типа (см. табл. 35).
Итак, в промежуточной группе оказалось 14 человек, что соста¬
вило 3,7% держателей, зафиксированных в описях в качестве копи¬
гольдеров. Интересно отметить то обстоятельство, что держатели
из состава этой группы оказались сосредоточены в тех же самых,
весьма немногочисленных, манорах, что и представители груп¬
пы держателей земельной площади свыше 150 акров. Это в основ¬
ном такие маноры, как Брод Чок, Динтон и Теффонт, Чилмарк и
Ридж - наиболее крупные и населенные поместья владельческого
комплекса, отличавшиеся несомненными коммерческими возмож¬
ностями, что повышало притягательную силу копигольда этих ма-
269
Таблица 34
Держатели участков копигольда свыше 150 акров
Число держателей
% к общему числу
копигольдеров
Площадь держа¬
ний, в акрах
% к общей площа¬
ди копигольда
31
8,2
5663,8
24,0
Таблица 35
Держатели участков копигольда от 120 до 150 акров
Число держателей
% к общему числу
копигольдеров
Площадь держа¬
ний, в акрах
% к общей площа¬
ди копигольда
14
3,7
1805
7,6
норов в глазах предприимчивых людей. В этих манорах наши 14 дер¬
жателей сосредоточили в своих руках площадь копигольда, равную
1805 акрам - в среднем примерно по 130 акров на человека.
Теперь настала пора уточнить, насколько велик в целом был «не¬
крестьянский элемент» на крестьянском копигольде. Для того, чтобы
получить наглядное представление об этом, обратимся к таблице 36,
Мы видим, что в итоге 62 «копигольдера-некрестьянина» сосре¬
доточили в своих руках более восьми с половиной тысяч акров зе¬
мельной площади, зафиксированной описями в качестве «обычной»
земли, что составило почти 37% копигольда. Итак, более трети дер¬
жания по обычаю в манорах Пемброков оказалось к 30-м годам
XVII в. в руках некрестьянских (как с сословной, так и с социально-
экономической точки зрения) элементов. Безусловно, что это свиде¬
тельствовало о важных процессах, происходивших в недрах кресть¬
янского по видимости копигольда, причем, на мой взгляд, не столь¬
ко об интенсивном проникновении на его площадь дворян или горо¬
жан, сколько о «размывании» его ядра за счет отчетливой внутрен¬
ней дифференциации держателей, которая вела, в частности, к об¬
разованию крепкой верхушки, представители которой «содержали»
свои хозяйства явно на коммерческой основе.
Что касается копигольдеров собственно крестьянского типа, то
их, за вычетом упомянутых элементов, осталось 314 человек. В их
руках я насчитала 14 860,8 акров земельной площади, т.е. лишь
63,1% общей площади копигольда. Этот факт, свидетельствующий о
том, что крестьянам-копигольдерам фактически уже не принадле¬
жала третья часть земли, зафиксированной в манориальных описях
в качестве обычного держания, заслуживает внимания. В нем, с од¬
ной стороны, отразился итог борьбы за землю в манорах Юго-3а-
270
Таблица 36
Некрестьянский копигольд в Уилтшире 30-х годов XVII в.
Категория
Число
% к общей
численности
копигольде¬
ров
Площадь, в ак¬
рах
% к общей
площади
копигольда
Дворяне на ко¬
пигольде
6
1,6
737,5
3,0
Горожане на
копигольде
11
2,9
485,4
2,2
Держатели от
120 до 150 акров
14
3,7
1805
7,6
Держатели
свыше 150 акров
31
8,2
5663,8
24
Итого:
62
17
8691,7
36,9
падной Англии между заинтересованными в ней прослойками обще¬
ства, с другой - стержневая линия этой борьбы, которую в нашей
литературе традиционно (основываясь прежде всего на содержании
24 главы I тома «Капитала» К. Маркса о методах первоначального
накопления) связывают с огораживаниями и их последствиями для
крестьянства. Однако анализ манориалъных описей показывает,
что в некоторых регионах Англии периода аграрной революции
огораживания играли далеко не решающую роль, были незначи¬
тельными и не имели в качестве последствий массовых эвикций
и депопуляции населения, характерных, пожалуй, лишь для цент¬
ральной части страны6. Так, на Юго-Западе огораживания, как уже
упоминалось, были эпизодическими, носили «кусковой» характер;
площадь огороженных участков в различных манорах колебалась,
согласно нашим данным, между 3 и 6% пахоты. Неизмеримо боль¬
шей угрозой для стабильности крестьянского землевладения являл¬
ся процесс постепенного вытеснения трудовых крестьянских се¬
мейств с копигольдерских держаний, внедрение на эти держания
представителей тех общественных прослоек, которые не стреми¬
лись крестьянствовать на этой земле, а хотели превратить ее в ис¬
точник рентных доходов (сдавая субдержателям) или коммерческой
прибыли (применяя труд наемных рабочих, зачастую из числа тех
же субдержателей). Обычно это «внедрение» происходило в тот мо¬
мент, когда сроки крестьянского держания истекали, а лорд манора,
нарушая обычай, требовал при реверсии после смерти держателя
(или просто в момент смены копий) столь высокий вступной файн,
в десятки, а иногда, как мы увидим далее, и в сотни раз превышаю¬
щий установленные обычаем размеры, что «принимающий» землю
271
в курии был вынужден отказываться от нее. Тогда-то и появлялся
толстосум, для которого никакой файн не был чрезмерным. Им мог
быть дворянин или купец из ближайшего (или отдаленного) города,
но чаще всего - сосед-богатей, собиравший землю в манорах и не
гнушавшийся тем, чтобы лишить средств к существованию своего
же, в недавнем прошлом, брата-крестьянина. Вот эта-то угроза, свя¬
занная с фактором повышения файнов за допуск при смене копий,
неизмеримо более реальная по сравнению с огораживаниями той по¬
ры, оставалась почти незамеченной не только современниками, но и
последующими исследователями вопроса. И в самом деле, на пер¬
вый взгляд, традиционные устои английской деревни, казалось бы,
не претерпевали деформации: ведь «некрестьянский элемент» дей¬
ствительно, как правило, внедрялся в крестьянский копигольд в рам¬
ках манориального обычая (при смене копий, во время установлен¬
ной обычаем реверсии), а не наперекор ему. Однако по сути это был
процесс скрытого, неявного обезземеливания английского кресть¬
янства, узурпации его держателъских прав так называемыми
«мирными» средствами, применяемыми в рамках манориального
обычая (при реверсиях), но в то же время средствами, ломавшими
этот обычай (ведь, согласно ему, как мы помним, размер файна не
должен был превышать двухгодичного дохода с земли). Эта «скры¬
тая» и потому еще более «изощренная» экспроприация английского
крестьянства, не оставалась, естественно, незамеченной самим кре¬
стьянством, той страдающей стороной, которую разоряли непомер¬
ные файны, являвшиеся, повторю, куда более мощным фактором
экспроприации (во всяком случае, на Юго-Западе Англии), чем про¬
цесс огораживаний. Начиная с середины XVI в. то и дело раздава¬
лись жалобы на «ненасытных волков», «чужаков», которые своим
согласием выплачивать высокие файны лишали крестьян их земель¬
ных участков, собирали в своих руках сразу по несколько дворов,
между тем как бедные крестьяне не могли найти ни одного7. Одна¬
ко на «массовом» уровне крестьянских петиций и жалоб этот про¬
цесс остается, к сожалению, до сих пор практически неизученным.
Наши же источники как бы подводят практический итог этому про¬
цессу, и итог довольно печальный для судеб крестьянского земле¬
пользования. Несомненно, что положить предел этому процессу
можно было бы лишь превращением копигольда в свободное держа¬
ние на общем праве, что сделало бы процесс распоряжения надела¬
ми со стороны самого крестьянства независимым от воли лорда.
Вернемся, однако, к анализируемым описям и посмотрим, на¬
сколько интенсивным, особенно в свете обрисованной выше тенден¬
ции, был процесс внутренней дифференциации в среде копигольде¬
ров крестьянского типа. Согласно упомянутым выше принципам
классификации крестьянства, разделим всю совокупность крестьян¬
ских держаний на несколько категорий; итоги этой работы приведе¬
ны в таблице 37.
272
Таблица 37
Дифференциация копигольдеров крестьянского типа
Категория
держателей
Число
%
Площадь,
в акрах
%
90-120 акров
39
12,4
4252,3
28,6
60-89
66
21,4
4967,2
33,4
45-59
50
15,6
2975,2
20,0
30-44
30
9,5
950,2
6,4
15-29
47
15,0
1436,2
9,7
7-14
10
3,2
97,7
0,7
ниже 7
72
22,9
182,0
1,2
Итого:
314
100
14 860,8
100
Данные этой таблицы достаточно любопытны. Обращает на
себя внимание довольно яркая, подчас двукратная, диспропорция,
между численностью держателей первых трех, наиболее зажиточ¬
ных, категорий крестьянства и размерами находившейся в их хозяй¬
ственном распоряжении площади. Действительно, скажем, наибо¬
лее зажиточная крестьянская верхушка, держатели участков в 90-
120 акров, составляя в массе копигольдеров крестьянского типа
12,4%, сосредоточила в своих руках чуть ли не треть (28,6%) зе¬
мельной площади. Представители категории держателей участков
размерами от 60 до 89 акров, составляя немногим более 20%, хозяй¬
ствовали на площади, в процентном отношении составлявшей уже
более трети крестьянского копигольда (33,4%). Площадь, сосредо¬
точенная в руках следующей категории держателей-крестьян, так¬
же превышала их процентное отношение к общей численности ко¬
пигольдеров. «Перелом» в этом смысле наступает в разряде держа¬
ний площадью менее 44 акров. Здесь диспропорция между удель¬
ным весом численности держателей и удельным весом земельной
площади, сосредоточенной в их руках, становится менее заметной,
но снова возрастает по мере приближения к наименее обеспечен¬
ным землей держателям. Однако это уже диспропорция иного рода:
удельный вес земельной площади в данном случае, напротив, ниже
удельного веса численности держателей. Так, 72 коттера, составляя
в «рядах» копигольдеров-крестьян 22,9%, вели свои мизерные хо¬
зяйства на общей площади лишь в 182 акра (1,2%). В среднем один
такой держатель «хозяйствовал» на участке всего в два с полови¬
ной акра!
Итак, основываясь на анализе наших описей, следует подчерк¬
нуть видимое преобладание зажиточной верхушки крестьянского
копигольда. Владельцы более двух виргат земли составляли в наших
273
манорах более трети (33,8%) общей численности, сосредоточив
в своих руках земельную площадь, больше чем вполовину превы¬
шавшую площадь крестьянского копигольда и достигавшую 62%.
«Типичное» крестьянство, держатели от одной до двух виргат, соста¬
вляло в манорах. Пемброков около четверти держателей - его пред¬
ставители хозяйствовали на площади земли, в процентном отноше¬
нии практически соответствовавшей указанному удельному весу
численности данной категории (26,4%). Чуть более 40% состави¬
ли держатели участков ниже 30 акров; в их руках находилось, одна¬
ко, всего немногим более 10% земельной площади. Хотя собственно
крестьянской бедноты (коттеров) в рамках представителей послед¬
него из указанных имущественных разрядов крестьянства было не
так уж и много: всего 22,9%. В этом смысле наши данные отклоня¬
ются от данных, полученных на основе обработки описей других ре¬
гионов Англии, где прослойка безземельных и малоземельных дер¬
жателей в среднем колеблется от 40 до 45 %8.
Чем же объяснить некоторое противоречие наших данных с из¬
вестными наблюдениями в этой области? Что скрывается за доста¬
точно необычным преобладанием зажиточных слоев крестьян-ко-
пигольдеров? Чем объясняется не очень значительный удельный
вес малоземельных прослоек держателей?
Думается, что в наших источниках речь идет по преимуществу
о держателях первой руки от лорда. Видимо, перед нами в большей
степени формально-юридическая, а не подлинно экономическая
картина владельческого комплекса. Иными словами, именно так
выглядела английская деревня сквозь призму манориальных прото¬
колов, составителей которых, в общем, могло и не интересовать,
как сданные по копиям держания использовалиь их владельцами.
У нас, таким образом, еще раз появился повод прийти к заключению
о том, что в наших описях опущена большая часть слоя субдержате¬
лей, которые не были плательщиками рент, а, следовательно, не яв¬
лялись и объектами опеки со стороны манориальной администра¬
ции, и прежде всего в смысле отсутствия необходимости их фикса¬
ции в манориальных описях. В этом заключении меня укрепляет и
то обстоятельство, что столь мощный слой зажиточного крестьян¬
ства не мог обойтись той численностью малоземельных, которая за¬
фиксирована в описях.
Обратимся теперь к вопросу о сроках копигольда в 17 манорах
Пемброков в 30-е годы XVII в. Анализ данных описей показывает
наличие здесь в указанное время наследственного копигольда - яв¬
ление, с которым мы не сталкивались, работая с материалами опи¬
сей, относящихся к 60-м годам XVI в. Следы наследственного копи¬
гольда обнаруживаются в четырех из 17 маноров. В маноре
Брод Чок он составлял 6,8% общей площади копигольда, в маноре
Балбридж - 5,3%, в маноре Уайли - 18,5%. А в маноре Бишопстон
площадь копигольда данной юридической категории составила
274
43,3%* В целом же наследственным копигольдом владели, согласно
нашим наблюдениям, не так уж много обычных держателей, зафик¬
сированных описями; их было всего 14 человек, что составило 3,7%
общего числа. Однако они сосредоточили в своих руках 1275 акров
земли (5,4%): на одного такого держателя «приходилось» в среднем,
таким образом, не менее 90 акров.
Посмотрим, кто был в числе этих счастливых держателей, обла¬
давших «вечным», наследственным копигольдом. Среди них дейст¬
вительно преобладали владельцы значительных земельных наде¬
лов: в маноре Брод Чок это, например, вдовы Джоан Лоз, облада¬
тельница 119 акров земли, и Мэри Биддлкомб, которая владеет
75,5 акрами копигольда. В маноре Бишопстон Вильям Кларк хозяй¬
ствовал на площади, равной 60 акрам, а Вильям Спринг - на
85,25 акра. Николас и Джон Поттикари в маноре Уайли, которым
копигольд достался по наследству от их отца Джона Поттикари, хо¬
зяйствуют на площади, равной 54 акрам. Вильям Арунделл из того
же манора со своей семьей обрабатывает участок копигольда в
112 акров, перешедший к нему по наследству от отца.
Таким образом, мы видим, что наследственный характер обыч¬
ного держания, выражавший в значительной степени его юридиче¬
скую привилегированность, в исследуемых нами манорах был очень
часто присущ держаниям, и без того достаточно обеспеченным в хо¬
зяйственном отношении, т.е. держаниям, владельцы которых могли
гарантировать себе экономическую самостоятельность. Это,- кстати,
еще раз подтверждает положение, высказанное в свое время
А.Н. Савиным: манориальный обычай в отдельных приходах и ма¬
норах Англии зачастую складывался «в невыгодную для беднейших
крестьян сторону»9, в значительной мере закрепляя их-бесправное
юридическое положение, которое, как правило, соответствовало
незначительной экономической обеспеченности их держаний.
А преобладающая масса копигольдеров в наших манорах держа¬
ла «срочный» копигольд, т.е. копигольд сроком от одной до трех
жизней10. Вот как выглядело распределение всех зафиксированных
описями обычных держателей в зависимости от сроков копигольда:
Таблица 38
Сроки копигольда
Копигольд
Число держателей
%
Площадь, в акрах
%
На 3 жизни
198
52,6
10939
46,4
На 2 жизни
113
30,0
8 540
36,2
На 1 жизнь
51
13,7
2797
12,0
Наследственный
14
3,7
1 276,5
5,4
Итого:
376
100
23 552,5
100
275
Нетрудно заключить, что в исследуемых манорах в 30-е годы
XVII в., в отличие от середины века XVI, преобладали держания сро¬
ком не на одну, а на 3 жизни, составлявшие по площади 46,4%, а по
численности обладателей такого вида копигольда 52,6%. Удельный
вес копигольда сроком на две и особенно на одну жизнь, как видно
из таблицы, был значительно ниже.
Здесь мы опять сталкиваемся с довольно-таки труднообъясни¬
мым и совсем нехарактерным для периода аграрной революции явле¬
нием: оказывается, что вопреки «общеанглийской» тенденции этого
времени к сокращению манориальными лордами сроков обычных
держаний, в манорах Пемброков эти сроки, напротив, несколько воз¬
растают (оставаясь, конечно же, также небольшими - насколько не¬
большими могли в принципе быть срочные держания). Во всяком
случае, держание на три жизни, исчисляемое сроком в 21 год, было в
три раза продолжительнее держания сроком на одну жизнь (или семь
лет), - а именно такого рода держания, как мы помним, были в наи¬
большей степени распространены в Уилтшире в середине XVI в.
Чем же все-таки можно было бы попытаться объяснить эту яв¬
но проявившуюся тенденцию к возрастанию сроков копигольда
(о ее наличии, несомненно, свидетельствует и появление к 30-м го¬
дам XVII в. наследственного, наиболее привилегированного, копи¬
гольда)?
Ответить на этот вопрос без привлечения таких источников, как
протоколы манориальных курий (в которых как раз и могли бы
быть зафиксированы причины подобного рода явлений), довольно
трудно, а протоколы курий маноров Пемброков, к сожалению, нам
недоступны; я даже не знаю наверное, существуют ли они11. Поэто¬
му можно было бы предположить, что сроки копигольда, возможно,
в течение тех 70 с лишним лет, что разделяют наши описи, постепен¬
но увеличивались именно по той причине, что в наших манорах за
этот период возросло количество крупных крестьянских держаний,
которыми владели представители зажиточной крестьянской аристо¬
кратии, чье хозяйственное положение было обрисовано выше.
И действительно, почти все они держат на сроки трех жизней, хотя
и гораздо реже являются владельцами наследственного копигольда.
Очевидно, манориальная администрация в какой-то степени была
вынуждена идти на уступки в определении сроков держаний этим
«крепким хозяевам», будучи заинтересованной в денежных поступ¬
лениях в манориальный бюджет с их участков. Конечно же, покро¬
вительственное, «разрешающее», участие администрации не могло
простираться так далеко, чтобы в период бурных изменений в хозяй¬
ственном строе позволить повсеместно «учредить» наследственный
копигольд. Однако копигольд на три жизни, очевидно, был вполне
приемлем, как и в большинстве регионов страны, для более или ме¬
нее нормального хозяйственного функционирования маноров Пемб¬
роков.
276
Таблица 39
Сроки крестьянского копигольда
Копигольд
Число держателей
%
Площадь, в акрах
%
На 3 жизни
163
51,9
5448,0
36,7
На 2 жизни
94
29,9
6444,0
43,3
На 1 жизнь
45
14,3
1973,6
13,3
Наследственный
12
3,8
993,8
6,7
Итого
314
100
14 859,4
100
До сих пор мы рассматривали сроки копигольдерских держаний
почти безотносительно к социально-экономическому статусу дер¬
жателей. Для того, чтобы проверить некоторые из наших предполо¬
жений, попытаемся вычленить из числа указанных держателей соб¬
ственно крестьян-копигольдеров. Результаты этой попытки пред¬
ставлены в таблице 39.
Мы видим, что собственно крестьян-держателей копигольда
сроком на три жизни было 163 (51,9% общего числа держателей
крестьянского типа); они имели в своем распоряжении 36,7% пло¬
щади крестьянского копигольда. Следовательно, 35 держателей,
сосредоточивших в своих руках 5491 акр земельной площади
(10939 - 5448 = 5491), что составляло в среднем более 156 акров на
одного держателя, могут быть отнесены нами к зажиточным хозя¬
евам, крупной крестьянской аристократии. Справедливости ради
стоит отметить, что в состав этих 35 человек входили и два джент¬
льмена, которые в своем неудержимом стремлении к обогащению
не гнушались хозяйствовать не на наследственном, а на срочном ко¬
пигольде.
Количество крестьян-держателей копигольда сроком на две
жизни, как мы видим, составило 30% (94 человека) общего числа
держателей крестьянского типа, сосредоточивших в своих руках
43,3% площади обычного держания.
Что касается держателей копигольда сроком на одну жизнь, то
число таких крестьян оказалось не намного ниже соответствующе¬
го количества держателей, подсчет которых велся с учетом приви¬
легированной деревенской аристократии, дворян и горожан на копи¬
гольде. Среди копигольдеров-крестьян, державших на одну жизнь,
как выясняется, было всего шесть человек, привилегированных в
экономическом смысле (51-45 = 6) - в среднем на каждого из них
приходилось по 137 акров земельной площади (2797 - 1973,6 = 823,4;
823,4 : 6 = 137,2).
Наследственный копигольд заслуживает особого внимания.
Среди держателей этого вида копигольда оказалось всего два «при¬
вилегированных» держателя, которые, однако, сосредоточили в сво-
277
их руках 281,5 акра земли и тем самым способствовали сокращению
площади наследственных держаний собственно крестьян-копиголь-
деров до 993,8 акра (6,7% общей площади крестьянского копиголь¬
да). Очевидно, что основная часть наследственных копигольдеров,
как .показывают наши наблюдения, представляла собой верхушку
держателей крестьянского типап, и лишь некоторые относились
к группе, которую мы условно назвали «промежуточной».
Таким образом, мы не будем далеки от истины, если подчерк¬
нем, что наследственный характер копигольда был все же присущ
в большей степени истинно крестьянским по своему юридическо¬
му статусу держаниям, причем держаниям, уже в достаточной
степени обеспеченным с материальной точки зрения. Что касается
держаний на сроки жизней, то наиболее краткие сроки, на одну
жизнь, позволявшие лордам наиболее динамично «расправляться»
с крестьянами путем инициации эвикций при смене копий, были при¬
сущи держаниям, наименее обеспеченным с социально-экономиче¬
ской точки зрения (в среднем на одного такого крестьянина прихо¬
дилось всего немногим более 40 акров); назначение типичных сро¬
ков держаний «на три жизни» в эпоху аграрной революции, имело,
очевидно, своего рода «поощряющий» оттенок, так как «присваива¬
лось» администрацией наиболее зажиточным элементам в маноре.
Срочный характер держаний в указанное время уже четко диффе¬
ренцировался. Думается, что истинным бичом английских земле¬
дельцев могли быть (а в манорах Юга-Запада - и были) уже держа¬
ниям на три жизни, как принято считать традиционно, а на од¬
ну жизнь.
Перейдем, далее, к анализу рентных отношений. Вполне понят¬
но, что проблема ренты копигольдеров, тем более в период аграрно¬
го переворота, представляет собой сюжет первостепенной важно¬
сти. Именно уровень рент являлся выражением соотношения вла¬
дельческих прав на землю между лордом и держателем: если он был
относительно низким и к тому же длительное время стабильным, то
это служило свидетельством укрепления держательских прав на зе¬
млю. Относительно высокий уровень рент свидетельствовал, как из¬
вестно, о крайнем бесправии держателей в их отношениях с манори-
альными лордами.
Начнем анализ этой интересной проблемы с исследования тако¬
го малоизученного в литературе вопроса, как уровень держатель¬
ских рент за единицу площади обычного держания. В свое время
Р.Г. Тоуни и Э. Керридж, частично исследовавшие манориальные
описи Пемброков, обошли молчанием эти любопытные сюжеты13.
Начнем со сравнения итогов описей (см. табл. 40).
Мы видим, что данные маноры характеризуются относительно
высоким средним уровнем ренты за акр, а, следовательно, и виргату
копигольда. Рента в 3,3 d за акр обычного держания (8,3 s за вирга¬
ту) свидетельствовала о не очень-то благополучном положении ко-
278
Таблица 40
Средняя рента за единицу площади копигольда
Манор
Средняя рента за акр
копигольда(d)
Средняя рента за
виргату копигольда (s)
Bulbridge
5,00
12,50
Broad Chalke
2,40
6,00
Dinton and Teffont
2,46
6,20
Fovant
4,80
8,70
Fuggleston
2,70
6,70
Netherhampton
4,90
12,40
Stanton Bernard
2,80
7,00
Stock Farting
3,60
9,00
West Oveton
2,25
5,60
Wilton
-
-
Wylye
3,60
9,00
Olvediston
2,90
7,25
Burford
3,60
9,00
Bishopston
3,08
7,70
Chilmark and Ridge
2,80
7,00
Flamston
3,70
9,50
Burcombe
2,30
5,70
17
3,30
8,30
пигольдеров в целом, даже если иметь в виду исключительно этот
критерий их материальной обеспеченности и не принимать во вни¬
мание высоты файнов за допуск к держанию14.
В целом, конечно, нельзя не отметить достаточную пестроту
рент за единицу площади в отдельных манорах. Так, достаточно
сравнить ренту за виргату в манорах Балбридж (12,5 s) или Недер-
хамптон (12,4 s) с тем же «показателем» в манорах Вест Овертон
(5,6 s), Буркомб (5,7 s) или других, чтобы понять, что в ряде маноров
рента за единицу площади как минимум в два раза превышала соот¬
ветствующий уровень ренты в большей части из них. Чем могли оп¬
ределяться такого рода колебания уровня ренты в различных мано¬
рах, принадлежавших одному и тому же лорду? Думаю, что учета
лишь различия сложившихся в них обычаев, которыми эти ренты
регулировались, явно недостаточно для объяснения этого феноме¬
на, поскольку все равно возникает вопрос: почему в одних случаях
обычай оказывался более «эффективным» для крестьянства, чем в
других?
В сущности, здесь возможно лишь одно объяснение. По всей ви¬
димости, нужно иметь в виду экономические потенции одной и той
же единицы земельной площади в разных манорах. Скажем, в мано-
279
Таблица 41
Рента и стоимость виргаты копигольда
Манор
Средняя рента за
виргату копигольда (s)
Средняя стоимость
виргаты копигольда (£)
Bulbridge
12,50
Дефект в описи
Broad Chalke
6,00
30,7
Din ton and Teffont
6,20
18,8
Fovant
8,70
5,2
Fuggleston
6,70
7,5
Netherhampton
12,40
4,1
Stanton Bernard
7,00
7,8
Stock Farting
9,00
5,3
West Overton
5,60
4,8
Wilton
-
-
Wylye
9,00
5,7
Olvediston
7,25
4,0
Barford
9,00
5,6
Bishopston
7,70
Дефект в описи
Chilmark and Ridge
7,00
5,0
Flamston
9,50
6,0
Burcombe
5,70
4,5
17
8,30
8,20
рах, обладавших собственным маленьким рынком или расположен¬
ных недалеко от рыночных центров, эти потенции могли быть бо¬
лее высокими, чем в манорах, расположенных на периферии. Чтобы
более или менее рассмотреть вопрос о дифференциации маноров со¬
гласно критерию их экономических возможностей, нам придется об¬
ратиться к таблице 41, в которой приводится сопоставление средней
высоты ежегодных обычных рент с виргаты копигольда, выражен¬
ной в шиллингах, и средней годовой стоимости той же единицы зе¬
мельной площади, выраженной в фунтах.
Различие в высоте денежных единиц стоимости виргаты и рен¬
ты, взимаемой с нее, уже наводят на мысль о явной диспропорции
между рентой и стоимостью. Лишь в трех случаях, в частности, в ма¬
норах Буркомб, Вест Овертон, Чилмарк и Ридж низкий уровень ко-
пигольдерских рент соответствовал относительно низкому уровню
ежегодной стоимости копигольдерского держания, да и то крат¬
ность между этими величинами, как следует из таблицы, колебалась
между цифрами 14 и 17. В других же манорах разрыв между интере¬
сующими нас величинами был еще более значительным, достигая в
маноре Брод Чок цифры 102!
280
В целом же по комплексу маноров, как можно убедиться после
проведения простейших подсчетов на основании цифровых данных
нашей таблицы, средняя стоимость виргаты копигольда превышала
среднюю ренту с той же единицы площади без малого в 20 раз15.
Как объяснить подобного рода пестроту? Почему при всей осно¬
вательности рентных поступлений с копигольда в манориальный
бюджет уровень рент был все же значительно ниже стоимости дер¬
жаний на обычном праве?
Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, обратим вни¬
мание на практическое значение термина «worth», которым манори-
альные клерки обозначали реальный годовой доход, поступавший
с крестьянского держания16. Уровень «стоимости-дохода», зафикси¬
рованный в наших описях для каждого крестьянского хозяйства, и
не мог быть ниже ренты (в противном случае хозяйство было бы не¬
рентабельным, а манориальные лорды, при всем своем «посягатель¬
стве» на крестьянские права все же стремились обеспечить хотя бы
простое его воспроизводство). Значение приписки «worth» в практи¬
ческой жизни манориального мира, по всей видимости, состояло в
том, что, исходя из ее величины, манориальные лорды могли назна¬
чать ренты, а, главным образам, файны при смене копий (по сути,
термином «worth» обозначался так называемый необходимый про¬
дукт самого крестьянского хозяйства). Вступные файны, в свою оче¬
редь, как удалось установить, превышали «стоимость-доход» (в сре¬
днем по комплексу) в 7-8 раз. Это делалось с тем, чтобы, как мы
уже знаем, компенсировать убытки лорда, связанные с неподвижно¬
стью годовой ренты (она была фиксирована обычаем и оставалась
из года в год неизменной в течение всего срока обычного держания),
однако все же с таким расчетом, чтобы соблюдать элементарные ус¬
ловия относительно «нормального» экономического функциониро¬
вания крестьянского хозяйства, которое являлось основой жизнеде¬
ятельности всего владельческого комплекса.
Попытаемся теперь ответить на вопрос, чем были вызваны на¬
блюдаемые нами выше колебания (от манора к манору) ежегодной
обычной ренты.
Рента копигольдеров могла быть повышена в тех случаях, когда
речь шла о сравнительно новом копигольде, т.е. о сдаче лордом дер¬
жания в копигольд не в XIV-XV вв., когда конъюнктура рент скла¬
дывалась в пользу держателей, а не лордов17, а в веке XVI, когда эта
конъюнктура в период значительных социально-экономических из¬
менений свидетельствовала о явном приоритете лендлорда.
Поскольку у нас нет прямых и полных зафиксированных мано-
риальными клерками данных о времени образования копигольда
в изучаемых манорах18, нам остается предположить, что в указан¬
ных колебаниях уровней ренты по манорам и частичной диспропор¬
ции между их высотой и высотой стоимости виргаты копигольда от¬
разился факт разновременности образования последнего в каждом
281
из них. Чем позднее в том или
ином маноре возникала тради¬
ция копигольда, тем выше дол¬
жен был быть относительный
уровень ренты с единицы дер¬
жания.
Однако в данном положе¬
нии еще не заключается вся ис¬
тина. Ключ к выявленной нами
пестроте рент держателей по
обычаю можно обнаружить
также и в характере социально¬
имущественной дифференциа¬
ции держателей. Ведь давно из¬
вестно, что крупные держатели,
как правило, платили за едини¬
цу площади относительно мень¬
шую ренту, чем держатели мел¬
ких наделов. Чтобы проверить это допущение в нашем случае, обра¬
тимся к таблице 42, в которой представлена вычисленная по отдель¬
ным имущественным категориям рента копигольдеров крестьянско¬
го типа за акр земли.
Данные этой таблицы свидетельствуют о том, что акр в руках
зажиточных копигольдеров и держателей - «крестьян» типа мел¬
ких вотчинников облагался рентой, значительно более низкой в
сравнении с рентой за тот же акр в руках мелких и мельчайших дер¬
жателей. И действительно, достаточно сопоставить 2,5 пенса за акр
копигольда для разряда держателей свыше 150 акров с 20,8 пенса за
акр для разряда держателей менее 7 акров, чтобы наше предполо¬
жение полностью подтвердилось. О зависимости высоты рент как
от времени образования копигольда, так и от уровня его социально-
экономической дифференциации свидетельствует, например, тот
простой факт, что, как мы уже упоминали, копигольд манора Бал-
бридж, характеризующийся, пожалуй, самым высоким уровнем
средних рент, представлял собой, по сути, ньюгольд, и к тому же его
держатели были преимущественно представлены в этом маноре
крестьянами, мало обеспеченными в отношении наделения их зе¬
мельной площадью.
Для того, чтобы анализ рент копигольдеров в наших манорах
выглядел завершенным, обратимся к вопросу о файнах за допуск к
держанию в том их виде, как они были зафиксированы в манориаль-
ных описях 30-х годов XVII в. Мы уже не раз упоминали о том, что
файн был своеобразным орудием в руках лорда, которое использо¬
валось для того, чтобы иметь возможность «одномоментно» воспол¬
нить весь тот ущерб, который наносила манориальному бюджету
малая подвижность ежегодных рент, фиксированных обычаем.
Таблица 42
Средний уровень ренты
за акр копигольда
по имущественным разрядам
Категория держателей
Рента за акр (d)
свыше 150 акров
2,50
120-149 ”
2,48
90-119 ”
2,60
60-89 ”
3,30
45-59
3,20
30-44 ”
3,60
15-29 ”
3,58
7-14
4,50
Ниже 7
20,80
282
Таблица 43
Соотношение обычных рент и вступных файнов копигольдеров
Манор
Сумма рент (£)
Сумма файнов (£)
Кратность
Bulbridge
2
Нет данных
_
Broad Chalk
50,4
2853
56,7
Din ton and Teffont
25,8
2708,6
104,9
Fovant
21,6
584,3
27,0
Fuggleston
14,5
604,6
41,6
Netherhampton
26,2
595,0
22,9
Stanton Bernard
21,2
943,0
44,5
Stock Farting
11,5
520,6
45,2
West Overton
7,4
440,0
58,6
Wilton
Нет данных
Нет данных
-
Wylye
18,3
697,1
38,7
Olvediston
8,3
259,3
31,2
Barford
19,6
502,3
25,6
Bishopston
16,0
3,1
5,3 (файн < ренты)
Chilmark and Ridge
33,9
1076,9
31,7
Flamston
5,1
131,0
26,2
Burcombe
15,5
647,5
43,1
17
296,5
12 566,3
42,4
О том , что это действительно так, свидетельствует таблица 43,
в которой представлено соотношение общей суммы ежегодных рент
и общей суммы файнов по манорам держательского комплекса.
Как явствует из данных этой таблицы, превышение сумм фай¬
нов над годичной рентой достигает зачастую многих десятков раз.
По всему комплексу маноров это превышение составило циф¬
ру 42,4 - величина, прямо сказать, впечатляющая. Но в отдельных
манорах это превышение было еще большим. Так, в маноре Стан¬
тон Бернард указанная величина составила цифру 44,5, в Сток Фар¬
тинге - 45,2, а в маноре Динтон и Теффонт - 104,9!
Кстати, и в этом случае мы также сталкиваемся с вопросом:
в чем причина подобной пестроты между соотношением рент и фай¬
нов в различных манорах? В неизвестных нам экономических потен¬
циях того или иного манора, а следовательно, и копигольда в нем;
в специфическом соотношении крупных и мелких держаний на ко¬
пигольде либо в разновременности его образования?
По крайней мере одно из этих предположений (зависимость не¬
соответствия рент и файнов от степени социально-экономической
дифференциации) мы можем рассмотреть чуть подробнее. В табли¬
це 44 приведены данные о соотношении указанных величин в сред-
283
Таблица 44
Соотношение рент и файнов для различных категорий крестьянства
Категория держателей
Средний файн (£)
Средняя рента (£)
Кратность
90-119 акров
58,5
1,5
39,0
60-89 "
42,1
0,9
46,7
45-59 "
32,5
0,7
46,4
30-44 "
17,5
0,5
35,0
15-29 "
17,5
0,4
43,7
7-14 "
17,1
0,2
85,5
Ниже 7 "
3,5
0,2
17,5
нем в различных социально-экономических категориях крестьянст¬
ва по всему манориальному комплексу.
Эти данные свидетельствуют о том, что среди зажиточного кре¬
стьянства (держателей более полутора виргат земли) превышение
суммы файнов над рентой в среднем равнялось цифре 44. В среде об¬
ладателей от виргаты до полутора эта цифра была несколько ниже
и составляла 39,5. Наибольший разрыв в указанных величинах на¬
блюдался в среде бедного и беднейшего крестьянства. В среднем
в этих категориях держателей земельных участков не свыше 15 ак¬
ров файн превышал ренту в 51,5 раза. Следовательно, и в этом слу¬
чае мы сталкиваемся с обратно пропорциональной зависимостью
высоты рент и файнов от размеров площади держаний: чем меньше
была площадь копигольда, тем относительно больше был разрыв
между высотой выплачиваемых рент и файнов.
Завершая анализ рентных отношений, упомянем еще раз о со¬
хранении даже в XVI-XVI1 столетиях их «рудиментных» форм. Со¬
гласно подсчетам, произведенным на основе наших описей, в XVI в.
отработочная рента была характерна для 14,8% общего числа копи¬
гольдеров, натуральная - для 15,9%.
Что касается 30-х годов XVII столетия, то и в указанное время
в манорах Пемброков вопреки явной «общеанглийской» тенденции
перестройки рентных отношений на рыночный лад, сохранилось не¬
мало традиционных черт. По-прежнему продолжала существовать
рента зерном (пшеница, ячмень, овес), птицей (голуби, каплуны), се¬
ном, соломой, дровами. К сожалению, эти данные не могут быть в
полной мере статистически обработаны с точки зрения общего объ¬
ема этого вида рент по отдельным манорам, однако примечательно
само их наличие в канун буржуазной революции. Всего из 376 дер¬
жателей, отмеченных описями в качестве копигольдеров, натураль¬
ными рентами были обязаны 41 человек (11%). Однако в отдельных
манорах удельный вес этих рент достигал 24% (Буркомб), 30% (Фуг-
глестон) и даже 86% (Недерхамптон).
284
Подведем, наконец, некоторые итоги. Думаю, что проделанную
в данном случае работу можно рассматривать в качестве некоего
эксперимента, поставленного с целью выяснить, как протекал про¬
цесс разрушения мелкого крестьянского хозяйства в регионе, кото¬
рый традиционно считался классическим с точки зрения устойчиво¬
сти аграрных отношений.
Как показало проведенное исследование по копигольду, этому
наиболее массовому виду крестьянского держания, в предреволюци-
оныый период его «облик» претерпевал значительные изменения,
для которых в условиях классического Средневековья, возможно,
потребовалось бы гораздо больше времени, чем те неполные три
четверти века, которые разделяли наши земельные кадастры в
XVI-XVII вв. Эти изменения заключались в некотором возрастании
некрестьянских сословных элементов на земле копигольда - искон¬
но крестьянского вида землепользования, а также в усилении рас¬
слоения крестьянской деревни, «размывании» среднего слоя надель¬
ного крестьянства, что нашло свое выражение, с одной стороны, в
увеличении удельного веса землевладения наиболее обеспеченных
его слоев, с другой - в наличии чрезвычайно низкого удельного ве¬
са землевладения беднейшего крестьянства при общем возрастании
его численности. Не последнюю роль в развитии аграрных отноше¬
ний на Юго-Западе Англии играли и «операции» с фригольдом, вы¬
ражавшиеся в почти полном намеренном уничтожении манориаль-
ными лордами свободного держания и превращении его в более вы¬
годные в экономическом смысле копигольд и аренду, где ренты не
носили символического характера, а были фиксированы обычаем
или регулировались рыночной конъюнктурой.
Добавим к сказанному, что особенность генезиса капитализма в
указанном регионе состояла еще и в том, что основная угроза для
крестьянства в процессе его обезземеливания заключалась не в дви¬
жении огораживаний, как было принято считать традиционно на ос¬
нове анализа положения дел в Центральной Англии с ее массовыми
эвикциями и депопуляцией населения, а в непомерном повышении
манориальными лордами файнов за допуск к держанию в момент
смены копий, что компенсировало лордам нежелательную для них
стабильность обычных рент. Если раньше размеры файнов фикси¬
ровались и охранялись манориальной юрисдикцией, то в период
аграрной революции практика непомерного их повышения явля¬
лась, в сущности, наиболее ярким показателем приоритета воли
лорда над обычаем манора, доказательством постепенного ослабле¬
ния этого обычая в деле защиты прав английского крестьянства.
Итак, основной путь развития капиталистических отношений
в уилтширской деревне предреволюционного периода пролегал под
покровом наиболее традиционной формы держания - копигольда,
территория которого не сокращалась за счет огораживаний и эвик¬
ций, а даже несколько расширялась за счет фригольда и подверга-
285
лась достаточно кардинальной ломке за счет проникновения дво¬
рянских элементов, формирования мощного слоя зажиточного кре¬
стьянства, приближавшегося по своему имущественному положе¬
нию к мелким джентри, и сокращения землевладения среднего и
особенно мелкого крестьянства, разоряемого непомерными файна-
ми. Для массы копигольдеров, не защищенных, в отличие от свобод¬
ных держателей, общим правом Англии, этот путь, безусловно, оз¬
начал крестьянское парцеллярное бесправие, процесс постепенной
фактической узурпации их прав, причем задолго до революции.
1 Савин Л.Н. История одного восточного манора // Сб. статей в честь М.К. Лю-
бавского. Пг. 1917. С. 251-277; Он же. История 2-х маноров // ЖМНП. 1916.
№ 4. С. 199-238; Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собст¬
венности в Англии в XVII-XVIII вв. М., 1958.
2 Речь идет о тенденции практического исчезновения на протяжении XVII - на¬
чала XIX в. копигольда как копигольда крестьянского, о концентрации его в
конечном итоге в руках буржуазии и нового дворянства. См., например: Лав¬
ровский В.М. Парламентские огораживания общинных земель в Англии кон¬
ца XVIII - начала XIX в. М; Л, 1940.
3 К сожалению, в таблице 33 не удалось привести данные о структуре угодий
каждого из «горожан-копигольдеров»; в ней помещены суммарные данные
по манорам, в то время как текст описей позволяет вносить в характеристи¬
ку держаний, когда это необходимо, определенные коррективы.
4 Напомню, что еще во времена ДВ участки размером в 120 акров считались
той предельной площадью, которую можно было обработать упряжкой в
8 волов (карукой) силами одной семьи. Поэтому такой надел, составляющий
гайду (или карукату) традиционно считают в историографии «верхним преде¬
лом» крестьянского держания. Эта площадь представляет собой четырех¬
кратное превышение ярдленда (или виргаты) - нижней границы среднего
держания крестьянского типа, и двукратное превышение верхней границы
такого держания, которую составляет предел в 60 акров.
5 См., например: Hoskins W.G. The Midland Peasant: The Economic and Social
History of a Leicestershire Village. L.; N.Y., 1957; Hoskins W.G., Finberg H.R. De¬
vonshire Studies. L., 1952. Spufford M. Contrasting Communities: English Village in
the XVI and XVII centuries. Cambridge, 1974.
6 См.: Семенов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI ве¬
ка. М., 1949; Thirsk J. The Agrarian History of England and Wales. Cambridge,
1967. Vol. 4: 1500-1640.
7 Tawney R.H. Agrarian Problem in the XVI century. L., 1912. P. 371, etc.
8 См.: Лавровский B.M. Проблемы исследования земельной собственности в
Англии... С. 137-141. Он же. Исследование по аграрной истории Англии
XVII-XIX вв. М., 1966. С. 122-165. Thirsk J. English Peasant Farming: The
Agrarian History of Lincolnshire from Tudor to Recent Times. L., 1957, etc.
9 Савин A.H. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 173-176.
10 Напомню, что, поскольку речь шла о «жизнях» одновременно существующих
членов семьи, как правило, мужа, жены и старшего сына, и принимая во вни¬
мание относительную быстротечность этого существования в то время, дер¬
жание на 3 жизни исчислялось сроком в 21 год. Вообще же следует отметить,
что критерии исчисления такого рода держаний именно указанным времен¬
ным отрезком еще не до конца ясны; они недостаточно аргументированы
286
(см., например: Laurence Е. A Dissertation on Estates upon Lives and Years. L.,
1730; Petty W. Economic Writings. Cambridge, 1889).
11 Эрик Керридж, известный английский исследователь, в 1953 г. опубликовав¬
ший описи поместных владений графов Пемброков и сам занимавшийся про¬
блемой эволюции рент в этих манорах, к сожалению, также нигде не указы¬
вает на наличие протоколов манориальных курий. Возможно, что их дейст¬
вительно не существовало, и клерки ограничивались лишь эпизодическими
записями о «текущей жизни» маноров - об этом свидетельствует наличие
кратких интерполяций в тексте самих описей, повествующих о некоторых
сюжетах из области повседневного (но не включающих информации о прави¬
лах передачи земель при реверсиях). Во время поездки в Англию мне удалось
побывать в Вилтоне - том самом «маноре-городе», о котором упоминается в
этой работе. (К слову, сейчас этот «манор» представляет собой небольшой
городок «районного масштаба» - с невысокими домами, старой площадью,
церковью, сохранившейся с XVI в., а главное - опять-таки с сохранившимся с
40-х годов этого столетия прекрасным «манор-хаузом», построенным еще
при Пемброке-старшем и до сих пор представляющим собой резиденцию
славных Пемброков, в которой проживает ныне лорд Генри - XVII граф
Пемброк и XIV граф Монтгомери - со своим семейством). Мне, к сожалению,
не удалось поговорить с самим графом (а хотелось!) - он был в то время в
Лондоне. Однако меня очень приветливо встретил его управляющий - стю¬
ард (если не ошибаюсь - мистер Стентон). Он был так добр, что приказал от¬
крыть для «историка из России» историческую часть дворца, где я смогла
увидеть все то, о чем может только мечтать любой исследователь, которому
вдруг нечаянно повезло соприкоснуться с изучаемым прошлым. Мы гуляли
по прекрасному парку, осматривали те самые земли, о которых я пишу (кста¬
ти, многие улицы в городке носят названия маноров XVI в., столь близкие мо¬
ему сердцу: Flamston-Street, Broad Chalk, Dinton...). Так вот, во время наших бе¬
сед с добрым управляющим мне, к сожалению, так и не удалось выяснить, а
были ли когда-либо в манорах Пемброков составлены Manorial Court Rolls.
Даже он не знал этого.
12 Даже если нивелировать различия, существовавшие в имущественном обли¬
ке крестьян этой группы, то окажется, что каждый из них держал не менее,
а подчас и гораздо более 80 акров земли.
13 Tawney R.H. Agrarian Problem in the XVI century; Kerridge E. The Movement of
Rent: 1540-1640//EcHR. Ser. 2. 1953. Vol. 6.
14 Вспомним, что вилланы эпохи Черной смерти считали приемлемым уровень
ренты в 2 d за акр и в качестве одного из основных требований во время вос¬
стания Уота Тайлера выдвигали требование понижения рент именно до это¬
го уровня. См.: Петрушевский ДМ. Восстание Уота Тайлера: Очерки из ис¬
тории разложения феодального строя в Англии. М., 1937. Уровень ренты в
3,3 d в 30-е годы XVII в. представляется вроде бы хотя и не «катастрофиче¬
ским», но и не слишком благополучным для крестьянства, особенно если
представить себе, например, что держатель вполне типичного участка в
60 акров был вынужден ежегодно выплачивать лорду по 16,5 s. А ведь речь
идет о среднем уровне ренты; в реальности в большинстве случаев она была
гораздо выше.
15 Однако это - с учетом очень высокого уровня стоимости в манорах-гигантах
Брод Чок и Динтон; в большинстве же случаев годовая стоимость колебалась
от 4 до 7,8 £.
16 Этот термин преимущественно переводится в отечественных исследованиях
по аграрной истории Англии именно как «стоимость», а не как «доход». (См.,
например: Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственно-
287
сти в Англии; Семенов В.Ф. Положение обычных держателей Юго-Западной
Англии // Средние века. 1964. Вып. 25.) Мне представляется правомерным ис¬
пользовать «двойной» термин: «стоимость-доход». В случае же, когда лорд
приказывал манориальным клеркам подсчитать доход, который можно было
бы получить с крестьянского держания, если бы его сдавали не на традици¬
онных условиях, а на условиях, учитывавших рыночную конъюнктуру, при¬
менялся другой термин: «improved rent» - улучшенная рента или, как назвал
ее А.Н. Савин, «рента-мечта».
17 Hilton R.H. The Economic Development of Some Leicestershire Estates in the XIV
and XV centuries. Oxford, 1947.
18 Однако следует особо отметить случаи образования копигольда на домене
манора Балбридж (такие «новообразования», происходившие с нарушением
основных максим земельного права, запрещавшего создавать копигольд на
домениальной земле или земле фригольда, А.Н. Савин называл «ньюголь-
дом»). Не забудем в этой связи также и об отмеченном нами факте превра¬
щения в манорах Пемброков, очевидно, в конце XVI - начале XVII в. обшир¬
ного, более 3,5 тыс. акров, свободного держания в копигольд и аренду. Наши
собственные данные, таким образом, уже свидетельствуют о факте недавне¬
го, по отношению ко времени составления анализируемых описей, образова¬
ния части обычного держания.
Глава 3
ОБЫЧНОЕ ДЕРЖАНИЕ
В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ АНГЛИИ:
КОПИГОЛЬД ПОМЕСТЬЯ РОЧДЕЙЛ.
ПЕРВАЯ ТРЕТЬ XVII в.
Общая характеристика
А теперь настала пора обратиться к итогам исследования и спе¬
цифике обычного держания в 20 манорах комплекса Рочдейл, рас¬
положенного, как мы помним, в графстве Ланкашир на Северо-За¬
паде Англии.
Прежде всего надо выяснить, каков был удельный вес копи¬
гольдеров в общей массе держателей комплекса Рочдейл первой
трети XVII в. Чтобы получить ответ на этот вопрос, обратимся
к таблице 45.
Как видно из таблицы, в 20 манорах Рочдейла насчитывалось
234 обычных держателя, что составляло немногим более 40% (58%
приходилось на фригольдеров и лишь 0,5% - на более чем немного¬
численных арендаторов). Достаточно беглого взгляда, чтобы по¬
нять, что интересующий нас в данном случае регион отличался не¬
которыми особенностями в отношении распространения обычного
держания. Копигольд здесь, даже в отличие от Юго-Запада Англии
(не говоря уж о центральных районах страны), не являлся наиболее
распространенной формой землевладения и землепользования -
в этом смысле первенство принадлежало свободному держанию. Та¬
ким образом, по типу аграрного развития наши маноры в Ланкаши¬
ре были ближе, скорее, к специфике развития Восточной Англии с
ее достаточно высоким удельным весом фригольда.
Как видно из таблицы, держатели распределялись по манорам
весьма неравномерно. Начнем с того, что в восьми манорах из два¬
дцати копигольдеров не было совсем: Марланд, Ньюболд, Бер-
силл, Вардл, Клегг и некоторые другие в интересующее нас время
были вовсе незнакомы с таким видом земельного держания, как
держание по обычаю, практически во всех случаях представляя со¬
бой сплошной фригольд. Мы не можем сказать определенно, суще¬
ствовало ли в указанных манорах когда-либо в прошлом держание
по обычаю: источники не предоставляют нам возможности «уло¬
вить» его эволюцию, даже если оно и существовало (а дополни¬
тельных описей поместья Рочдейл, относящихся к более ранним
стадиям его развития, в нашем распоряжении не имеется1). Можно
было бы предположить, что копигольда в указанных манорах не
было никогда, и в первую очередь в связи с тем, что, как указыва-
10. Винокурова М.В.
289
Таблица 45
Общая численность держателей
Манор
Общее
число
держателей
по описи1
Число
фриголь¬
деров
Число
копиголь¬
деров
Число
арендаторов
Castleton
17
8
8
1
Marland
1
1
-
-
Newbold
10
10
-
-
Beursill
29
29
-
-
Butterworth
82
82
-
-
Clegg
13
13
-
-
Hollingworth
132
13
-
1
Wardleworth
36
25
11
-
Wuerdale
13
13
-
-
Wardle
40
16
24
-
В latching worth
40
19
21
-
Walsden
30
19
11
-
Todmorden
16
11
5
-
Faling
12
12
-
-
Chadwick
24
9
15
-
Spotland
64
19
44
1
Wolstenholm
32
12
19
1
Healy
20
9
11
-
Whiteworth
55
6
49
-
Rossendale
17
1
16
-
Итого
564
327
(58%)
234
(41,5%)
З3
№5%)
1 Приписка “по описи” здесь необходима, так как нередко держания “дублируются”,
и фактически число держателей меньше той цифры, которая указана в описи.
2 Число держателей в этом маноре именно 13, а не 14, как можно было бы подумать,
учитывая цифру “1” в графе “аренда”. Дело в том, что один из держателей-
фригольдеров по имени Джеймс Скотт одновременно зарегистрирован в курии и как
арендатор.
3 На самом деле перед нами - 4 случая аренды (см. примеч. 2)
лось выше, комплекс Рочдейл в свое время принадлежал к «ста¬
ринному домену короля» с характерной для такого рода владений
большой распространенностью свободного держания. Но тогда
возникает вопрос: а почему, согласно описям, копигольд наличест¬
вует в остальных 12 манорах, т.е. более чем на половине площади
Рочдейла?
Так или иначе, но в период составления описей, по всей видимо¬
сти, существовали какие-то причины, объясняющие отсутствие в ря-
290
де маноров держания по обычаю, - причины, о которых наши опи¬
си пока не упоминают2.
В тех манорах, которые характеризовалисьняличиел! копиголь¬
да, эта форма землепользования, тем не менее, была распростране¬
на с разной степенью равномерности. Так, в деревнях Тодморден и
Каслтон число обычных держателей не превышало десяти; в мано¬
рах Хили, Валсден и Вардлверф их численность была абсолютно
идентичной, по 11 человек на поместье; еще в трех манорах этот
«показатель» не выходил за пределы двадцати держателей (в каж¬
дом); в Блетчингверф и Вардл хозяйствовали соответственно 21
и 24 копигольдера и, наконец, в манорах Спотлэнд и Уайтверф - 44
и 49 человек.
Таким образом, даже весьма беглый взгляд на распределение
копигольдеров по отдельным манорам дает представление о том,
что в интересующем нас регионе этот вид держания играл, очевид¬
но, подчиненную роль по отношению к свободному держанию. Еще
более очевидной эта истина станет, если мы обратим внимание на
таблицу 46, в которой количество копигольдеров выражено не толь¬
ко в абсолютных величинах, но и в процентном отношении к общей
численности держателей в каждом из маноров.
Как видно из таблицы, лишь в манорах Россендейл и Уайтверф
копигольдеры составляют около 90% общей численности держате¬
лей. В большинстве же случаев этот «показатель» колеблется в пре¬
делах от 52 до 68%, а подчас снижается и до 30% с небольшим (ма¬
норы Тодморден, Валсден, Вардлверф). Итак, в целом относительно
невысокий удельный вес численности копигольдеров в наших мано¬
рах на Северо-Западе Англии - установленный в ходе исследова¬
ния факт.
Посмотрим теперь, какова же была площадь обычного держа¬
ния в указанных манорах. Может же случиться так, что относитель¬
но немногочисленные копигольдеры хозяйствовали на крупных
«блоках» земли (как это было на Юго-Западе Англии в манорах
Пемброков), способствуя тем самым «укрупнению» общей площа¬
ди обычного держания, и, следовательно, возрастанию ее удельно¬
го веса? Для того, чтобы проверить это допущение, обратимся
к таблице 47.
Как видим, данные таблицы опровергают наше гипотетическое
предположение о высокой концентрации «обычной» земли в руках
крестьян. Удельный вес площади копигольда в целом по комплексу
маноров оказался значительно ниже удельного веса численности
обычных держателей, составляя всего 19,7% держательского клина
и лишь 14,7% всей площади маноров (с учетом общинных земель).
Напомню, что удельный вес численного состава копигольдеров со¬
ставлял 41,5%, что означает двукратное превышение над удельным
весом земельной площади. Эти факты свидетельствуют о том, что
копигольд не только не являлся «ведущей» формой землепользова-
10*
291
Таблица 46
Распределение копигольдеров по манорам
Манор
Общее число
держателей
Число
копигольдеров
% к общему
числу держателей
Castleton
17
8
47,0
Marland
1
-
-
Newbold
10
-
-
Beursill
29
-
-
Butterworth
82
-
-
Clegg
13
-
-
Hollingworth
13
-
-
Wardleworth
36
11
30,6
Werdale
13
-
-
Wardle
40
24
60,0
В latching worth
40
21
52,5
Walsden
30
11
36,7
Todmorden
16
5
31,2
Faling
12
-
-
Chadwick
24
15
62,5
Spotland
64
44
68,8
Wolstenholm
32
19
59,4
Healy
20
11
55,0
Whiteworth
55
49
89,1
Rossendale
17
16
94,1
Итого
564
234
41,5
ния, но, очевидно, мог быть в этом регионе весьма «скудным», «ни¬
щим», малообеспеченным, если судить о нем, принимая во внимание
такой важный критерий, как площадь крестьянских наделов3. Нам
предстоит еще проверить это предположение, когда речь пойдет о
дифференциации обычных держателей и доходности их хозяйств.
Что можно сказать о наделении крестьян землей в отдельных ма¬
норах, пользуясь пока лишь обобщенными данными наших таблиц?
Вполне очевидно, судя по таблице 47, что наиболее обеспеченными в
этом плане могли быть копигольдеры манора Блетчингверф, пло¬
щадь обычного держания в котором составляла 1158,5 акров (или
почти 42% держательского клина). Это один из крупных маноров дер-
жательского комплекса, площадь которого (вместе с общинными зе¬
млями) составляла около 3700 акров, и к тому же один из немногих,
где количество держателей по обычаю, пусть чуть-чуть, но превыша¬
ло количество фригольдеров (их соотношение выражалось пропор¬
цией 21 : 19). Наши цифровые данные позволяют констатировать,
что на одного держателя по обычаю в этом маноре приходилось в
292
Таблица 47
Площадь копигольда
Манор
Площадь
копигольда,
в акрах
% к общей
площади
держаний
% к общей
площади манора
(с учетом общин¬
ной земли)
Castleton
188,5
11,7
11,7
Marland
-
-
-
Newbold
-
-
-
Beursill
-
-
-
Butterworth
-
-
-
Clegg
-
-
-
Hollingworth
-
-
-
Wardleworth
65,3
8,9
8,4
Werdale
-
-
-
Wardle
389,2
23,9
15,5
Blatchingworth
1158,5
41,9
31,3
Walsden
526,5
27,3
ИД
Todmorden
750,0
41,4
26,9
Faling
-
-
-
Chadwick
234,6
31,7
27,5
Spotland
394,9
29,1
16,8
Wolstenholm
580,5
41,6
26,0
Healy
150,5
25,6
18,2
Whiteworth
864,2
25,0
21,8
Rossendale
326,5
12,0
12,0
Итого
5629,2
19,7
14,7
среднем по 55,2 акра земельной площади (1158,5 : 21). Разумеется, ко¬
гда речь пойдет о дифференциации держателей, эти обобщенные дан¬
ные будут скорректированы с точностью до акра для каждого кресть¬
янина, а пока нельзя не поразиться тому обстоятельству, насколько
невеликими (по сравнению, в частности, с юго-западным регионом)
были крестьянские наделы поместья Рочдейл. И это при том, что в
данном случае речь идет о маноре, который характеризуется наи¬
большим удельным весом площади копигольда!
Однако не забудем: специфика исследований по аграрной исто¬
рии состоит в том, что они постоянно требуют учета фактора кор¬
реляции между земельной площадью и количественным составом
держателей. Так, например, если мы обратимся к другому манору
(Тодморден), также отличающемуся достаточно высоким для данно¬
го владельческого комплекса удельным весом площади копигольда
(41,4% держательского клина), то мы увидим, что средняя площадь
293
крестьянского надела в нем не в пример выше, чем в предыдущем
случае и составляет 150 акров (хотя площадь копигольда в целом в
нем равна всего лишь 750 акрам). Это в какой-то степени неожидан¬
ная достаточная обеспеченность крестьян объясняется тем, что в
данном маноре проживало всего лишь пять держателей копигольда
(см. табл. 45).
Заглянем теперь в маноры со средним удельным весом (пример¬
но 20-30%) площади копигольда. Возьмем наудачу манор Чадвик, в
котором этот «показатель» равен 31,7%. Пятнадцать копигольдеров
хозяйствуют здесь на земле, площадь которой составляет 234,6 акра.
Следовательно, средний надел копигольдера в этом маноре равен
всего 15,6 акра - эти цифры как нельзя более ярко свидетельствуют
о скудости земельного обеспечения держателей по обычаю. В мано¬
ре Хили (25,5% «обычной земли») 11 копигольдеров обрабатывают
в совокупности всего 150,5 акров - таким образом, на каждого из низ
в среднем приходится по 13,7 акра. Особенно интересны маноры
Спотлэнд и Уайтверф, отличающиеся, как мы помним, достаточно
высоким удельным весом численности копигольдеров - в каждом из
них сосредоточено более 40 такого рода держателей. При этом
удельный вес площади копигольда в названных манорах оказывает¬
ся относительно невысоким, равняясь соответственно 29,1% и 25%.
После проведения несложных подсчетов выясняется, что средняя
площадь крестьянских наделов на копигольде составила в указан¬
ных манорах 8,9 (Спотлэнд) и 17,6 акра (Уайтверф).
Таким образом, не следует судить о том, насколько «представи¬
телен» тот или иной манор любого держательского комплекса, ос¬
новываясь лишь на таком показателе, как удельный вес численно¬
сти держателей - как свидетельствует исследовательская практика,
указанный показатель должен приниматься во внимание лишь в со¬
вокупности с таким критерием, как удельный вес площади того или
иного типа держания.
Не откажу себе в удовольствии еще раз проиллюстрировать
этот важный, хотя и очевидный4, принцип исследований по аграрной
истории на примере манора Россендейл, который характеризуется,
напомню, самым высоким удельным весом численности копигольде¬
ров (94,1%). Основываясь лишь на указанном удельном весе, мы
вполне могли бы причислить этот манор к числу наиболее «продви¬
нутых» с точки зрения развития копигольда. Однако оказывается,
что удельный вес земельной площади этого вида держания был в
нем более чем невысок, составляя всего 12%. Выясняется, что
16 обычных держателей этого манора (которые были к тому же
представителями «последних вилланов» в этом комплексе - об этом
интересном феномене речь пойдет ниже), представляя собой боль¬
шинство населения, хозяйствовали в среднем на земельной площади,
едва превышавшей 20 акров на человека. Этому достаточно скудно¬
му копигольду в данном маноре «противостояли» земельные угодья
294
Таблица 48
Сословный состав копигольдеров по описям
О
л g 2
н * 5
2- из о
| Б В
2 <и с
р о, о
С * и
х
5 &
6 I
8.2
* в
О й
5 §
в
«1
£ «
Л О «
из ^ из
М g § X
ilia
2ос“
и И О ®
С l=C « СО
О- £
О §
2 и
« к
о с
5 §
5 «*
Т X
со
о
л
из из
§ О *
Н h q,
§ с |
S о Л
С * »
П ,
Ю 1
см
1111
I СП
VO СП m О
I 1—1 [-» <—I
СП т-1 см о
1—< ЧО СП 1—1
СП СМ Ол П
Г ON СП in
* О ■
см
m I I I I I I h | оо ОО 00 СП I
см
2 I
I I I I I
VO СП О СП in о
ос т-Г in чсГ I СП in С-* 00
1—I О "t rt 00 СП 1—I
CM in CM VO 1—I 1—' 1—I
I I I I I I
1ПСПСПСМ i^r^CMCM
I I I I I I
1 <N CM
I in | in ON ^
in
cn
CM
in
in
о
p
ON
in
in
00 I I 1
| | | in
1
oo
vcT
o'
1 ^
o"
cT
00
1 1 1 VO
1 oo
in
CM
in
cn
On
oo
m
l—1
cn
in
Г"
CM
cn
in
i—•
1 If.
Uillssflll
ts
о
£
ьй
с я
ifi’S fl w
P сл Ё c
ТЭ ;3
p cd
H
= ’H
о
jd 'cd
S ^ i
^ я
£ § £
тз 3 и
2 О •S
6#^
Whiteworth 864,2 49 8 478,5 41 385,7
Rossendale 326,5 16 - - 16 326,5
Итого 5629,2 234 43 2769,2 189 2804
(18,4%) (49,2%) (80,8%) (49,8%)
одного-единственного фригольдера, но зато какого! Им оказался,
надеюсь, памятный нам Теофил Холт, сосредоточивший в своих ру¬
ках 2383,5 акра фригольда, по сути, и составлявшего просторы ма¬
нора Россендейл.
Если же мы проникнем в маноры с низким (до 20%) удельным
весом площади копигольда, то окажется, что в одном из них (Вард-
лверф; характеризуется наиболее низким, всего в 8,9%, удельным
весом «обычной» земли) копигольдеры хозяйствовали уж и вовсе на
мелких земельных участках, площадь которых составляла в среднем
5,9 акра. Однако в данном случае это обстоятельство не удивит нас,
если мы вспомним, что Вардлверф представлял собой манор город¬
ского типа, в котором не только фригольдерские держания, но и
участки «обычной» земли не могли отличаться значительными раз¬
мерами как держания «внутригородские».
В маноре Каслтон, также характеризующемся низким удельным
весом «обычной» земли (11,7%), каждый из проживавших там копи¬
гольдеров работал на относительно «приличных» участках земли,
составлявших в среднем по 23,4 акра на держателя. Это, конечно,
больше, чем в «маноре-городе» Вардлверф, однако явно недоста¬
точно для того, чтобы считать копигольдеров названного манора
обеспеченными в отношении наделения их землей.
Итак, нам как будто бы удалось нарисовать, пока в очень обоб¬
щенном виде, картину распространения копигольда в поместье Роч¬
дейл, находившемся в северо-западной части Англии, первой трети
XVII в. Она свидетельствует об удивительно слабом, необеспечен¬
ном копигольде как с точки зрения сопоставления удельного веса
площади и численности его держателей с этими же «показателями»
в других регионах страны, так и с точки зрения недостаточно высо¬
кого развития здесь данного вида держания по сравнению с фри¬
гольдом5. Похоже, история обычного держания не так явно, как это
было в других регионах страны, «совпадала» здесь «с историей кре¬
стьянства в целом» - часть этой истории вполне можно было про¬
следить, как это было сделано выше, и на основе развития крестьян¬
ского фригольда.
Однако все же хочется верить, что и этот, внешне, казалось бы,
малоподвижный мир отличался региональной спецификой. Давайте
попробуем взглянуть на полученную картину сквозь призму сослов¬
ного состава держателей, отмеченных манориальными описями
в качестве копигольдеров.
Итак, что же можно сказать о сословном составе копигольдеров
в манорах копмлекса Рочдейл?
Для того, чтобы получить представление об этом сюжете, обра¬
тимся к таблице 48.
Первое, что бросается в глаза при анализе приведенной табли¬
цы, - значительное количество дворян на копигольде. Действитель¬
но, согласно описям, 43 джентльмена (18,4% всех тех, кто был зафи¬
296
ксирован в них в качестве копигольдеров) раскинули свои владения
на территории этого «низкого», «неблагородного» вида держания,
сосредоточив в совокупности в своих руках более 2700 акров (почти
половину - 49,2%) общей его площади. Крестьянский копигольд,
представители которого в манорах поместья Рочдейл были гораздо
более многочисленны и превышали количество «благородных»
в 4,4 раза, составляя цифру 189 (или более 80% держателей на пра¬
ве манора), сосредоточили в своих руках, как выясняется, другую
половину (49,8%) «обычной» земли. Таким вот, удивительно про¬
порциональным образом, была распределена земля между относи¬
тельно небольшим количеством «благородных» и основной массой
«неблагородных», т.е. крестьян, на копигольде наших маноров.
Однако цифра 43, отражающая численность дворян на копи¬
гольде, повторю, представляется не такой уж высокой лишь в том
случае, если соотносить ее с гораздо более значительным количест¬
вом обычных держателей. Но если не делать этого, а принять ее во
внимание как количественную (и, между прочим, - качественную)
характеристику специфики отношений на копигольде в эпоху аграр¬
ной революции, то в целом нельзя не поразиться тому обстоятельст¬
ву, что такая компактная группа дворян заинтересовалась обычным
держанием поместья Рочдейл. Вспомним, что группа дворян на ко¬
пигольде Пемброков в интересующий нас период состояла лишь из
6 человек.
Если же иметь в виду интенсивность внедрения джентри на тер¬
риторию обычного держания в различных регионах Англии в це¬
лом, то ведь на самом деле для конца XVI - начала XVII в., как, по¬
хоже, свидетельствуют наши описи вопреки принятому в историо¬
графии мнению, был характерен не столько «великий исход» ком¬
мерчески настроенных «благородных» из города в деревню8, сколь¬
ко гораздо менее авантюрный, но зато более основательный и эф¬
фективный переход к новым видам хозяйственной деятельности тех
самых оседлых поместных сквайров, которые знали толк в способах
«улучшения» рент и для которых постепенно «коммерциализируе¬
мые» ими самими же ренты в конце концов оказывались не абст¬
рактной «рентой-мечтой», а мечтой воплощенной. Одним из спосо¬
бов перехода к новым формам хозяйствования как раз и являлось
проникновение «благородных» на территорию копигольда, где рен¬
ты были относительно низкими, «твердыми» (т.е. фиксированными
обычаем), а потому наиболее привлекательными для новых хозяев -
эта специфика рент, как принято считать, в период постоянного ро¬
ста цен позволяла увеличивать доход с копигольда автоматически,
без всяких усилий со стороны держателя.
«Технология» самого процесса проникновения «благородных»
на копигольд, как представляется, еще недостаточно изучена в лите¬
ратуре. Так, в частности, принято считать, что оно происходило пре¬
имущественно на основе насильственного захвата дворянами
297
«обычных» земель, нередко было связано с движением огоражива¬
ний и провоцировало многочисленные эвикции9. Бесспорно, так оно
и было. Но, похоже, не везде, а лишь в тех регионах Англии, где ого¬
раживания проходили наиболее интенсивно (центральные и восточ¬
ные части страны). В менее развитых с этой точки зрения ареалах
специфика проникновения «благородных» на копигольд могла быть
несколько иной - оно могло протекать (как это было показано на¬
ми на примере фригольда) при «разрешающем» участии манориаль-
ной администрации, возможно, и с элементами выкупа (за счет
файнов) обычного держания в период смены копий - с последую¬
щим «устройством» его недавних хозяев в качестве субдержателей
или поденщиков в этих же манорах. Однако это предположение, ес¬
тественно, нуждается в тщательной проверке на основании источни¬
ков из различных регионов страны - попытку такой проверки мы
предпринимали на нашем материале по Юго-Западу, когда говорили
о повышении файнов за допуск как факторе экспроприации англий¬
ского крестьянства.
«Дворянский» копигольд
манориального комплекса Рочдейл
Посмотрим же как можно пристальней, что представлял собой
«дворянский» копигольд, образовавшийся в порах одиннадцати ма¬
норов Рочдейла. Наличие такой компактной группы «благородных»
на «обычной» земле обязывает нас к тому, чтобы с максимальной
дотошностью описать условия держаний тех, из кого она состояла.
Начнем с манора Каслтон. Мы находим в нем трех «благород¬
ных» на копигольде. Кто они? Это джентльмен Роберт Хейвуд (его
копия датирована - зафиксирована в курии - 9 мая 1605 г.), который
держит на праве манора около 84 акров «обычной» земли, получая
с них ежегодный доход, превышающий 20 £ (или 5 s/акр). Это и
Чарльз Холт, документ которого, подтверждающий его права на
участок копигольда в 43,5 акра, датирован 21 мая 1622 г. И наконец,
в этом маноре ведет хозяйство на участке копигольда в 34,5 акра
наш давний знакомый эсквайр Роберт Холт, владевший, как мы по¬
мним, тысячами акров земли фригольда и являвшийся одним из са¬
мых богатых обитателей Рочдейла. Судя по дате копии (20 ноября
1561 г.), можно сказать, что либо указанный участок копигольда
был приобретен еще отцом Роберта, либо наш эсквайр к моменту
описи (30-е годы XVII в.) был уже в весьма почтенном возрасте.
Даже если это было именно так, то это обстоятельство не могло яв¬
ляться препятствием на пути к максимально энергичному и рачи¬
тельному хозяйствованию эсквайра Холта, о чем, в частности, сви¬
детельствует и получение им высокого ежегодного дохода с указан¬
ного, в сущности, небольшого, участка копигольда. Этот доход со¬
298
ставлял около 18 £, что означало получение около 10 s с акра (очень
высокий уровень дохода с «обычной» земли!). Между тем ренты за
данный участок копигольда Роберт Холт не платил совсем.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что у дворян на
копигольде манора Каслтон (как мы увидим в дальнейшем - и поч¬
ти у всех дворян других маноров тоже!) имеется точная дата «при¬
обретения» держания, зафиксированная в манориальной курии,
и, следовательно, вошедшая в описи. Разумеется, это не случайно.
И очень важно для нашего исследования. Уже на основании фикса¬
ции в курии факта и времени внедрения дворян на копигольд можно
сделать интересные выводы. Вряд ли в ней стали бы фиксировать
насильственный захват участка пришельцем извне. Дело в том, что
«пришельцами» (как показывает анализ имен благородных на копи¬
гольде - мы приведем эти имена ниже) были свои, знакомые сель¬
ские сквайры и джентльмены из ближайших маноров одного и того
же комплекса, зафиксированные в них в качестве владельцев фри¬
гольда и, что вполне очевидно, прибиравшие к рукам не только дер¬
жание на общем праве, но и держание обычное. Далее, если они и
совершали в наших манорах захват копигольда с последующими
эвикциями держателей (как принято считать традиционно), то вряд
ли такой акт стали бы фиксировать в манориальной курии. Чего ра¬
ди? Какой сеньор, какая администрация потерпели бы такое «скват-
терство», такое насилие над местным правом, веками освящавшим и
регулировавшим внутреннюю жизнь манора, и именно в силу этого
обстоятельства являвшимся столь необходимым не только держате¬
лям, но и лордам? Гораздо спокойнее было дать (а для вновь прибы¬
вающих - получить у администрации) разрешение на смену владель¬
ца участка копигольда, особенно в период истечения сроков копий у
традиционных держателей (или в период реверсии) и совершенно
легально зафиксировать означенное действие в курии. Очевидно,
так оно и было. Именно в этом легальном разрешении проникать
на землю различных юридических статусав внутри манориального
комплекса и заключалось то самое покровительственное отноше¬
ние его администрации к благородным «собирателям земель»,
о котором мы все время упоминаем. Я не думаю, однако, что эти
«благородные» получали, подобно обычным держателям, копию на
тот участок земли, который переходил им в руки - по-моему, это
могло бы расцениваться как нивелирование или даже принижение
социального статуса джентльменов. Напротив, в самих оригиналах
протоколов курий, где и производилась запись о вхождении в держа¬
ние, в случаях фиксации «благородных» на копигольде, к записи,
помимо включения в нее имени «претендующего» на копигольд
и даты оформления этой претензии, всегда делали приписку, свиде¬
тельствующую о статусе того лица, к которому переходил участок:
gentleman, esquire, knight и т.д. А вот в случае фиксации в курии кре¬
стьянского копигольда, такой приписки не делали; именно поэтому
299
в практике исследований по аграрной истории всех тех, кто не имел
приписки, свидетельствующей о социальном статусе, и принято от¬
носить к крестьянам10.
Однако продолжим наше рассмотрение «дворянского копиголь¬
да». Заглянем в «манор-город» Вардлверф, специфике которого мы
уделили достаточно много внимания на предыдущих страницах рабо¬
ты. Оказывается, в нем существовал, помимо свободных держаний, и
небольшой копигольд, составлявший в совокупности всего лишь
65,3 акра. На копигольде этого манора мы находим несколько
джентльменов, большинство из которых опять-таки являются наши¬
ми старыми знакомыми. Это эсквайр Абель Бакли (копия от 27 мар¬
та 1595), хозяйствовавший на участке 15,5 акров, с которого он полу¬
чал, в сущности, весьма невысокий доход в 3 £ (всего 4,2 s/акр) - мы
помним этого джентльмена как владельца обширного (в 293 акра!)
держания на общем праве в этом же маноре. Это также наш знако¬
мый, эсквайр Теофил Холт (копия от 4 апреля 1607), который имеет
здесь участок копигольда всего в 2,25 акра, но зато это - участок ого¬
роженной пахотной земли в пределах манора городского типа.
Странно, но этот «коммерчески оформленный» участок приносит не
очень-то большой доход: его уровень за акр равен всего 4,4 s.
Все дальше углубляясь в дворянский копигольд, мы вновь и
вновь будем встречать знакомые имена. На территории обычного
держания Вардлверф мы видим и Катерину Холт с ее молодым му¬
жем Джошуа, которые имеют здесь 5 акров своего копигольда
(правда, с весьма скромным доходом в 4 s/акр) и еще 10,5 акра пере¬
дают через курию (как это было положено по обычаю при земель¬
ных «передвижках» в среде копигольдеров) на имя джентльмена
Ричарда Энтвисла. Как же устойчивы в мире английского копиголь¬
да были обычаи, связанные с передачей земли, если их влияние рас¬
пространялось не только на держателей собственно крестьянского
типа, но и на лиц гораздо более высокого сословного статуса!
Но в данном случае это наблюдение не является единственным.
Помимо него мое внимание привлек вот какой факт. Оказывается,
что доход с небольших (от 2 до 10 акров) участков «дворянского ко¬
пигольда» в черте манора городского типа во много раз ниже дохо¬
да с «внутригородского» дворянского фригольда! Напомню, что со¬
гласно нашим подсчетам уровень последнего с акра равнялся 16 £,
в то время как доход с идентичной площади «городского» «дворян¬
ского копигольда» составил всего лишь 5,7 s. Таким образом, доход
дворян с «городского» копигольда был ниже дохода с фригольда
в 56 раз! Возникает закономерный вопрос: чем же в таком случае
копигольд был столь притягателен для «благородных»? Зачем было
стремиться туда, где не была обеспечена если не более высокая, то
хотя бы относительно сопоставимая с доходом от свободного держа¬
ния, выгода? Ответ на этот вопрос не лежит на поверхности (к тому
же, мы пока не убедились в том, что именно такова была повсемест¬
300
ная тенденция, проявлявшаяся в манорах не только городского типа,
но и в манорах традиционно «деревенских» - как раз наоборот, при¬
дется повторить, что бытующее в историографии мнение сводится
к тому, что именно высокий доход с копигольда, ввиду малой под¬
вижности его рент, мог привлекать на него «благородных»). Попро¬
буем в дальнейшем не упускать эту проблему из виду и, если позво¬
лят наши источники, хотя бы частично разрешить ее.
В маноре Вардл (традиционно «деревенского» типа) мы насчи¬
тываем 5 «благородных» на копигольде. Это опять знакомые нам
люди. Все тот же «вездесущий» (особенно когда речь шла о перспе¬
ктиве обогащения) Роберт Холт (копия от 21 октября 21-го года
правления короля Якова) собрал в этом маноре целых 80 акров
«обычной» земли; за этот участок он платит относительно невысо¬
кую ренту (11 s 8 d или 1,8 d/акр) и получает 14 £ годового дохода
(3,5 s/акр). Совершенно ясно, что данный участок копигольда впол¬
не выгоден нашему эсквайру. Еще бы - ведь уровень дохода с акра
этой земли более чем в 23 раза превышает уровень ренты с акра
этого же участка. Другой эсквайр, Эдуард Баттерсверф, хозяйству¬
ет в данном маноре на участке копигольда общей площадью около
39 акров; за названный участок он платит ренту всего 4 d (0,1 d/акр)
и получает с него доход в 6 £ (3,1 s/акр). В данном случае уровень
ренты с акра, как мы видим, во много раз ниже уровня годового до¬
хода: кратность между этими величинами составляет цифру 372!
Также знакомый нам эсквайр Абель Бакли (копия от 5 октября
1602 г.) приобрел в маноре Вардл 10 акров «обычной» земли и полу¬
чает с нее доход около 1,5 £ (3,3 s/акр); рента в данном случае не ука¬
зана. Далее, в этом маноре также зафиксирован копигольд на имя
знакомой нам Катерины Холт (копия от 21 октября 1620 г.) - она по¬
лучила его, как следует из источника, «по передаче» от эсквайра Те-
офила Аштона в манориальной курии. Копигольд этот составляет
25,6 акра и представляет собой огороженный участок пастбища
{close of pasture) - явление, не столь уж часто встречающееся в на¬
ших описях (огораживания были, по-видимому, очень незначитель¬
ными в данном регионе; да к тому же и сам факт фиксации в данном
случае в источнике типа угодий в немалой степени удивителен, ибо,
как указывалось выше, наши описи в целом отличаются отсутстви¬
ем такого рода информации). Участок приносит Катерине Холт
годовой доход в 4,5 £. Рента в данном случае остается неизвестной:
то ли она просто не отражена в описи, то ли Катерина была освобо¬
ждена от нее как вдова (тем более вдова благородного происхожде¬
ния) в период между своими двумя замужествами. Мы не можем от¬
ветить на этот вопрос, так как не знаем точную дату второго заму¬
жества Катерины. Наконец, в маноре Вардл зафиксирован еще один
«благородный» на копигольде: это Роберт Ховорф (копия от 25 де¬
кабря 1629 г.), хозяйствовавший на довольно приличной площади
обычного держания (64 акра) - доход его с этих земель составлял
301
8,7 £ в год (2,7 s/акр). Этот случай интересен тем, что в описи имеет¬
ся приписка более позднего времени11, свидетельствующая о том,
что названный участокчкопигольда достался Роберту по смерти его
отца, тоже Роберта. Оказалось, что Роберт Ховорф-старший, эск¬
вайр, в декабре 1629 г. составил в курии специальный акт о наследо¬
вании, заверенный тремя наиболее уважаемыми джентльменами ма¬
нора (в источнике приводятся их имена), в котором он адресовал на¬
званный участок копигольда своему сыну по достижении им совер¬
шеннолетия, но с условием, что тот выплатит своим сестрам (Эли¬
нор, Элизабет Мэри и Маргарет) 600 фунтов (!) в качестве их доли
наследства. Это свидетельство убеждает нас в том, что операции,
производимые с «дворянским» копигольдом в манориальной курии,
иногда могли отличаться от тех юридических процедур, которые
были связаны с реверсиями копигольда крестьянского. В данном
случае эсквайр не просто сдает копигольд в курии, проводя его че¬
рез руки лорда (о чем обычно делалась соответствующая запись), а
оставляет завещание - совершенно в соответствии с правилами пе¬
редачи недвижимости в судах общего права или в городских нотари¬
альных конторах. Очевидно, что дворянский статус каким-то обра¬
зом мог сказываться на порядке оформления обычного держания в
манориальной курии, придавая внутрипоместным порядкам черты
совершенно иного рода и свидетельствуя, кстати, не просто о мир¬
ном проникновении дворян на копигольд, но и о том, что этот нена¬
сильственный процесс подчас мог характеризоваться признаками,
характерными для классической процедуры наследования недвижи¬
мости. Как мы помним, крестьяне-копигольдеры завещаний не оста¬
вляли; вместо них они, участвуя в курии в процедуре реверсии, про¬
сто указывали на восприемника. Фиксация этого процесса в прото¬
коле курии и означала «ратификацию» земельных «передвижек»
крестьянских держаний, причем, курия, похоже, играла при этом
роль местной нотариальной конторы.
Но продолжим наш анализ «дворянского» копигольда. На сей
раз настала очередь манора Блетчингверф, на копигольде которого
числятся три джентльмена. Кто они? Под номером первым здесь
опять выступает недавно упомянутая нами (причем далеко не в пер¬
вый раз) Катерина Холт. Именно в этом маноре и находится тот са¬
мый огромный участок копигольда в 475 акров, который, как мы
предположили ранее (это случилось в самом начале исследования,
когда речь шла о специфике манориальных описей как источников,
пригодных подчас для выводов «микроисторического», казуального
характера) был подарен ей свекром, отцом ее молодого мужа Джо¬
шуа Радклиффа. За этот огромный участок земли «молодые» пла¬
тят ничтожную годовую ренту (всего 3 s, что составляет 0,1 d/акр). Но
надо сказать, что и доход с этого копигольда весьма невысок:
он приносит всего 12 £ в год (0,5 s/акр). Вот и еще одно свидетельст¬
во относительно невысокой доходности обычного держания, нахо¬
302
дившегося в руках джентльменов (по сравнению с доходностью фри¬
гольда). Другой «благородный» на копигольде, эсквайр Джеймс
Хеллиуэлл (копия от 16 апреля 1622), сосредоточил в своих руках
(по передаче - by surrender - от Элизабет Ансворф) два огорожен¬
ных участка пастбища общей площадью в 65 акров, за которые он
платит достаточно высокую ренту в 17 s 8 d (3,4 d/акр). И наконец,
нам опять встречается имя, ставшее, пожалуй, наиболее привыч¬
ным: наш знакомый эсквайр, Роберт Холт, протянул свои руки в ма¬
нор Блетчингверф - он не побрезговал присовокупить к своим
гигантским) владениям фригольда, которые исчислялись тысячами
акров*.всего лишь 3,5 акра «низкого» держания по копии в указан¬
ном маноре.
В другом маноре, Валсден, мы находим три записи, свидетельст¬
вующие о наличии дворян на копигольде. К их числу относится, в ча¬
стности, опять-таки уже знакомый нам эсквайр;Джемс Хеллиуэлл
(копия от 1 мая 1620 г.), на имя которого в курижзафиксирован уча¬
сток копигольда общей площадью в 11 акров, состоящий из сада и
шести мелких участков огороженного пастбища, площадь каждого
из которых в отдельности, однако, не указана. За данный участок
копигольда он платит довольно высокую ренту почти в 2 s, уровень
которой за акр держания составляет 2 d. Для данного случая и для
данного региона это достаточно высокий уровень ренты. Вспомним,
кстати, что именно о такой ренте мечтали, как это указывалось вы¬
ше по другому поводу, английские крестьяне времени восстания
Уота Тайлера. Таким образом, XVI-XVII вв. являли, хотя и в редких
случаях*, примеры воплощения мечты английского крестьянства,
но... на «дворянском» копигольде. О том, что данный участок
«обычной» земли был вполне выгоден эсквайру Хеллиуэллу, свиде¬
тельствует факт превышения годового дохода над уровнем ренты.
Доход, в данном случае равнявшийся 4,3 £ (7,8 s/акр), превышал рен¬
ту в 46,8 раза - цифры кратности, явно не столь астрономические,
как в некоторых случаях, проанализированных выше. Вторая за¬
пись, фиксирующая наличие в маноре Валсден «дворянского» копи¬
гольда, следует сразу же за первой и свидетельствует о том, что еще
одним владельцем обычного держания здесь являлся сын или брат
(источник молчит по этому поводу, как и должен молчать - это ведь
опись земельных держаний, а, скажем, не протокол курии, где, хотя
и редко, могли встречаться указания на родственные отношения, су¬
ществовавшие между крестьянами того или много манора) Джейм¬
са Хеллиуэлла, тоже Джеймс, поименованный в описи как Helliwell-
junior. Младший из Джеймсов (копия от 27 апреля 1622 г.) хозяйст¬
вует на площади копигольда в 7,5 акров. Он платит за этот участок
ренту всего в 4 d (0,5 d/акр) и получает 2 £ годового дохода
(5,3 s/акр). В данном случае соотношение между указанными вели¬
чинами составляет цифру 127,2, которая также свидетельствует о
достаточно высокой рентабельности этого небольшого участка
303
«обычной» земли. И, наконец, перед нами в очередной раз возника¬
ет фигура Роберта Холта (копия от 21 октября 1624), который со¬
средоточил в своих руках в данном маноре целых 186,5 акра копи¬
гольда - участок, за который он выплачивает почти 30 s ренты
(1,9 d/акр) и с которого получает, кстати, весьма невысокий годовой
доход. Уровень этого дохода равен всего 9 £ (0,9 s/акр). Таким обра¬
зом, мы видим, что разрыв между доходом и рентой в данном случае
составляет весьма небольшую цифру: около 5,5. Следовательно, до¬
ходность такого большого участка копигольда, сосредоточенного
в руках предприимчивого эсквайра, явно оставляет желать лучшего.
Возникает вопрос: почему в данном маноре ренты на «дворян¬
ском» копигольде относительно выше, а доход относительно ниже,
чем в манорах, положение дел в которых было проанализировано
ранее? Ответ на него таков: дело в том, что весь копигольд Валсден
значится в описи этого манора как ancient или villein - термины, ко¬
торые обычно употребляются в источниках по манориальной исто¬
рии для обозначения держаний, которые находились в руках «пос¬
ледних вилланов»12. Таким образом, выясняется, что весь копигольд
манора Валсден представляет из себя блок «старовилланских» дер¬
жаний, если судить об этом явлении на основании терминологии ис¬
точника. Это означает, что крестьяне-держатели манора Валсден не
имели, очевидно, документальных подтверждений своих прав на зе¬
млю в этом маноре (а таким подтверждением у «настоящих» копи¬
гольдеров, как мы знаем, являлась копия манориального протокола
о держании) и, что вполне вероятно, при реверсиях «переход» их
участков из рук в руки как лиц, все еще лично зависимых от лорда
манора, мог фиксироваться просто соломинкой. Мы также помним,
что последние вилланы отличались от «настоящих» копигольдеров
тем, что они обычно платили более высокие ренты или были обя¬
заны большим количеством отработочных и натуральных повинно¬
стей. К сожалению для нас (хотя и к счастью для тех крестьян, кото¬
рые жили в Рочдейле около четырех столетий назад), наши описи в
Ланкашире не фиксируют такого рода повинностей. Зато достаточ¬
но высокие ренты, которые выплачивают, вопреки своему высоко¬
му сословному статусу, даже дворяне на «древнем» копигольде это¬
го манора13, свидетельствуют о живучести распорядков, связанных
со спецификой повинностей последних вилланов. Таким образом,
мы видим, что «благородных» в наших манорах в их неудержимом
порыве к упрочению своего благосостояния на основе приобрете¬
ния прежде всего недвижимости, привлекал не только «чистый»,
«классический», копигольд (они и его-то считали «низким» видом
держания), но и старовилланские земли.
До сих пор этот факт не принимался в расчет в историографии
(как мы видели выше, проблема «последних вилланов» вообще не
привлекала «исследовательского» внимания); между тем свидетель¬
ства источников по поводу этого процесса, как представляется, мог¬
304
ли бы внести определенные коррективы в наше понимание земель¬
ных сдвигов периода аграрной революции в целом. Зафиксировать
указанное «передвижение» земли тем более важно, что побудитель¬
ные мотивы процесса приобретения «благородными» «крепостной»
земли отличались некоторой парадоксальностью: ведь приобре¬
тать-™ ее было, в общем, не так уж и выгодно, коли ренты на ней
были относительно высокими, а доход - относительно низким! Так
или иначе, ясно одно: раз приобретали, значит было нужно. И, воз¬
можно, при условии рачительного хозяйствования на этой земле,
для которого местные сквайры имели все возможности (чего нельзя
сказать о ее бывших держателях - крепостных крестьянах), она мог¬
ла повышать степень своей плодородности, а следовательно, прино¬
сить в перспективе достаточно высокий доход, что и являлось основ¬
ной целью «благородных».
Но заглянем, далее, в манор Тодморден. В этом маноре мы на¬
ходим всего двух дворян на крестьянском копигольде. Это, во-пер¬
вых, эсквайр Сэвилл Радклифф, которого мы уже давно выделяем
из массы жителей поместного комплекса как родственника (свекра)
Катерины Холт. Эсквайр имеет в данном маноре (запись в протоко¬
ле от 27 января 1621 г.) обширный участок земли копигольда, пло¬
щадь которого превышает 300 акров! Это в основном пастбище,
причем состоящее из огороженных участков земли (closes), когда-
то, видимо, являвшейся пахотой. Другой эсквайр данного манора,
Ричард Таунли, также хозяйствует на «обычной» земле, представля¬
ющей собой, как записано в описи, «большой огороженный участок
пастбища» (large close of pasture) - участок в 343 акра! И что же мы
видим? Оказывается, эти большие земельные угодья на момент опи¬
си не приносили их владельцам ощутимой выгоды: опять-таки, как и
в ряде предыдущих случаев, доход с акра дворянского копигольда
как-то своеобразно коррелировался с уровнем ренты с указанной
единицы площади. Уровень дохода был совсем ненамного выше
уровня ренты: так, Сэвиль Радклифф получал 1,1 s с акра земельной
площади при ренте 1,9 d/акр (цифра кратности равна 6,9), в то вре¬
мя как Ричард Таунли - всего 0,9 s с акра при ренте за акр — 1,8 d (до¬
ход превышает ренту всего в 6 раз). Цифры кратности между рен¬
той и доходом, исчисляемые единицами (да даже и десятками) свиде¬
тельствуют (особенно если принимать во внимание высокий «раз¬
рыв» между этими величинами, достигающий подчас нескольких со¬
тен, например, на дворянском фригольде) о невысокой рентабельно¬
сти хозяйств «благородных» на крестьянском копигольде. Но еще
раз повторю, что, видимо, страсть к упрочению материального по¬
ложения у последних была настолько непреодолима, что земля лю¬
бого статуса и любой площади (даже, как мы видели, исчисляемая
немногими акрами) была вполне к месту. Удивляет еще и то обсто¬
ятельство, что такой низкий доход при достаточно высокой ренте
поступал с того вида земельных угодий, который мы традиционно
305
считаем угодьями «коммерческого типа». Действительно, в исто¬
риографии всегда считалось, что уж участки, огороженные для вы¬
паса овец, должны приносить высокий доход. Между тем этот доход
в данном случае (в абсолютных цифрах) был равен всего 16 £
с 303 акров у Сэвиля Радклиффа и 15 £ с 343 акров у Ричарда Таун-
ли. Это крайне низкий доход с таких крупных участков огороженной
земли!14 Видимо, существовали какие-то обстоятельства «регио¬
нального» характера, которые могли жестко минимизировать этот
показатель. Так или иначе, перед нами - факт, свидетельствующий,
между прочим, и о том, насколько осторожно надо относиться к, ка¬
залось бы, уже выявленным тенденциям в течении тех или иных
процессов, особенно в переходные периоды, отмеченные к тому же
явно выраженной локальной спецификой этих процессов.
Но продолжим наше изучение дворянского копигольда. В следу¬
ющем маноре под названием Чадвик мы находим четырех джентль¬
менов на обычном держании. Кто они? Во-первых, это уже, боюсь,
изрядно поднадоевший всем Роберт Холт, который, согласно копии
от 21 октября 1624 г., хозяйствует на большом участке копигольда
(116,5 акров), состоящем из огороженных участков пахоты, пастби¬
ща и луга (угодья в описи не «расписаны» по отдельным их видам).
Рента за столь крупный участок, тем не менее, не указана. Однако
нет указаний и на то, что в описи наличествует пропуск, допущен¬
ный писцом (обычно в этих случаях мы встречаем термин blank).
Возможно, эсквайр, как это нередко случалось, и вовсе не платил
ренты за данный участок копигольда. Это предположение станет
более основательным, если мы вспомним, что в соседних манорах
Роберт Холт платил за «обычную» землю вполне высокую ренту. В
данном же случае он мог быть освобожден от нее администрацией
манора, в качестве компенсации за «понесенный материальный
ущерб». Возможно, существовала и другая причина, на основании
которой эсквайр мог быть освобожден от выплаты ренты. Дело в
том, что столь огромный участок земли приносил очень низкий до¬
ход, который составлял всего 4 £ 10 s в год (0,7 s/акр). Это почти не¬
возможно представить - получать более чем с сотни акров всего че¬
тыре с половиной фунта в год! Но описи не лгут. Видимо, так оно и
было. Вполне вероятно поэтому представить ситуацию, когда лорд
манора или его стюард могли освободить от уплаты ренты извест¬
ного в поместье человека, дворянина, владеющего тысячами акров
свободной земли, которому пришла в голову «фантазия» приобре¬
сти земельный массив земли весьма сомнительного качества, если
судить о нем по низкой степени доходности. В этом же маноре, ме¬
жду прочим, владеет небольшим участком «обычной» земли в
10,5 акров и наследник Роберта Холта - Ричард (копия от 30 апреля
1607), который также не выплачивает за него ренты и получает со¬
всем мизерный доход в 0,4 s с акра. Если мы сравним эту цифру с
уровнем дохода Ричарда с его же обширного участка фригольда в
306
маноре Волстенхолм в 142,5 акра, то увидим, что доход с акра фри¬
гольда составляет пусть и не такую уж значительную (по сравнению
с доходами иных фригольдеров15), но все же достаточно «прилич¬
ную» цифру в 4,5 s/акр, что означает 135-кратное превышение вто¬
рой из указанных величин над первой. Итак, опять: доход с акра
фригольда в 135 раз выше дохода с акра «дворянского» копигольда!
И тем не менее мы наблюдаем в наших манорах удивительно интен¬
сивное проникновение «благородных» на «обычную» землю... Вот и
еще свидетельства из этого же ряда: в интересующем нас маноре со¬
всем незначительными участками копигольда владеют эсквайры
Сэмюэль Бамфорд (12,5 акров) и Эдвард Ростхорн (3,8 акра). Но,
между прочим, эти небольшие участки «дворянского» копигольда
приносят их владельцам совсем неплохой доход: 9,6 s/акр в первом
случае и 7 s/акр - во втором. Подчас складывается впечатление, что
площадь «дворянского» копигольда и доход с него могли находить¬
ся в обратно пропорциональной зависимости: чем меньше был уча¬
сток, тем выше мог быть доход с него как с единицы земельной пло¬
щади, на которой просто легче было вести интенсивное хозяйство.
Однако это предположение надо проверять, а это трудно сделать до¬
казательно, так как мы едва ли наберем в наших описях десять-два¬
дцать случаев, когда площадь участков «дворянского» копигольда
не превышала бы 15 акров. В основном все же «благородные» при¬
бирали к рукам довольно крупные участки копигольда.
Следующим манором в нашем обзоре дворянского копигольда
является манор Спотлэнд, в котором мы насчитываем 7 «благород¬
ных» на площади обычного держания. Это много для одного манора
и поэтому, наверное, было бы полезным сосредоточить сведения
об этих благородных «держателях» несвободной земли в отдельной
таблице (см. табл. 49).
Итак, как следует из таблицы, семеро «благородных» держате¬
лей копигольда сосредоточили в своих руках в данном маноре
185,7 акра его земельной площади (47%)16. Интересной особенно¬
стью данного манора является то обстоятельство, что, вразрез с ут¬
верждением, приведенным выше (о том, что в целом по владельче¬
скому комплексу Рочдейл численность зажиточных «благородных»
держателей копигольда превышает численность малоземельных -
и это действительно так) мы находим в нем совсем немного тех, кто
обладает обширными земельными угодьями. В сущности, это лишь
Катерина Холт, в чьих руках (по двум копиям, которые, кстати,
не датированы) сосредоточено 113 акров пахоты, луга и пастбища.
Остальные держания гораздо скромнее: чуть больше 20 акров нахо¬
дится в руках Генри Радклиффа и Роберта Холта, немногим более
10 - у Томаса Брича и Ричарда Холта (сына и наследника Роберта),
а у Абеля Бакли и малоизвестного эсквайра Ростхорна (имя собст¬
венное не указано), кажется, лишь однажды встретившегося мне в
мире держателей Рочдейла, - всего лишь по 2,5 акра. Так что, дей-
307
Таблица 49
Дворянский копигольд манора Spotland
Имя
Статус
Площадь,
в акрах
Доход
Доход c
акра (s)
Рента
Рента за
акр (d)
1. Генри Радклиф
gentleman
23,7
8 £ 10 s
6 d
7,2
-
-
2. Катерина Холт
esquire
113
14 £
2,5
10 s 5 d
1,1
3. Роберт Холт
esquire
22
1 £ 16 s
8 d
1,6
-
-
4.... Ростхорн
esquire
2,5
14 s
5,6
-
-
5. Томас Брич
gentleman
10,5
13 £
13 s 4 d
7
-
-
6. Абель Бакли
esguire
2,5
15 s
6
8 d
3,2
7. Ричард Холт
esquire
11,5
3 s 5 d
0,3
-
-
7
7
185,7
39,7 £
4,3
llsld
-
ствительно, дворянский копигольд данного манора явно невелик по
площади.
Его доходность также оставляет желать лучшего. В целом по
манору доход с копигольда, находящегося в руках «благородных»,
приближается к 40 £; доход же с акра земли указанного статуса ра¬
вен в среднем всего 4,3 s. Кстати, крупные участки отличаются
опять-таки невысокой доходностью: так, Катерина Холт получает
всего 2,5 s с акра, в то время как, например, Абель Бакли с акра сво¬
его весьма незначительного участка - 6 s, а эсквайр Ростхорн с уча¬
стка идентичной площади - 5,6 s. Рент наши «благородные» за свои
участки практически не платят (за исключением Катерины Холт и
Абеля Бакли), что затрудняет решение вопроса о соотношении ме¬
жду их рентными обязательствами и доходностью участков дворян¬
ского копигольда.
Далее, в маноре Волстенхолм мы находим еще двух «благород¬
ных» на копигольде. Это уже известный нам Ричард Холт, эсквайр
(копия от 30 апреля 4-го года правления Якова I), наследник Робер¬
та Холта, и джентльмен Сэмюэль Бамфорд. Ричард Холт хозяйству¬
ет в названном маноре на 90,5 акрах земельной площади, представ¬
ляющей собой участки огороженного пастбища, с которых он полу¬
чает весьма невысокий доход в 14 £ (3,1 s/акр), выплачивая при этом
ренту в 12 s 1 d (1,6 d/акр). Кроме того, в описи указано, что он вла¬
деет амбаром (почему клерки посчитали нужным упомянуть именно
об этом «показателе» хозяйственного благополучия эсквайра Хол¬
та - трудно сказать). Что касается Сэмюэля Бамфорда, то он «дер¬
308
жит» в названном маноре сразу три участка копигольда, располо¬
женные компактно, - по трем разновременным копиям. Первая из
них датирована 10 ноября 1597 г. и фиксирует наличие в руках Бам-
форда 9 акров «обычной» земли; в описи указано, что данный уча¬
сток копигольда отошел к нему «по передаче» (через руки лорда) от
его отца, Уильяма Бамфорда. Согласно второй копии, от 13 октяб¬
ря 1614 г., также составленной на сына от имени и по инициативе на¬
званного Уильяма, за Сэмюэлем «закреплено» 14 акров земельной
площади, за которую он платит 4 s 8 d ренты (доход с данного уча¬
стка не указан). И наконец, согласно третьей копии от 14 мая 1623 г.,
составленной на его имя неким Томасом Хаммером, джентльменом
(неизвестно, кем он приходится нашему эсквайру), Сэмюэль Бам-
форд хозяйствует на 24 акрах «обычной» земли. В итоге выясняет¬
ся, что с 47 принадлежащих ему акров копигольда Бамфорд получа¬
ет весьма невысокий доход в 7 £ 15 s (3,3 s/акр), выплачивая при этом
ренту 8 s 9 d (2,2 d/акр). Однако этот случай интересует нас не столь¬
ко своей типичностью (соотношение дохода и ренты с акра - нор¬
мальное, не «запредельное», и равно всего цифре 18, что встречает¬
ся в наших описях не столь уж часто), сколько тем, что он иллюст¬
рирует возможность «переноса» правил передачи земли в манори-
альной курии через руки лорда, характерные для крестьянства, и на
«благородных» тоже. Это является еще одним доказательством то¬
го обстоятельства, что, видимо, процедура, основанная на обычае,
была очень устойчива и важна во внутренней жизни манора.
Еще в одном маноре, Хили, мы также находим лишь двух «бла¬
городных» на копигольде. Это Сэмюэль Хаммер (дата копии не ука¬
зана), сосредоточивший в своих руках 17 акров угодий, состоявших
из пахоты, пастбища и луга. С них Сэмюэль получает довольно при¬
личный доход B6£13s4d, что составляет 7,8 s с акра - и это при
«нулевой» ренте (в данном случае нам известно доподлинно, что
этот джентльмен был освобожден от выплаты ренты, ибо в описи
записано: что «yearly rent - nil»). Другой «благородный», известный
нам эсквайр Абель Бакли, по копии от 17 марта 1595 г. хозяйствует
на 10,5 акрах копигольда, представляющего собой частично огоро¬
женный участок пахоты, а частично - огороженный участок пастби¬
ща в 6,5 акров. При достаточно высокой для такого небольшого уча¬
стка ренте в 17 d (1,6 d/акр), названный эсквайр получает с него
весьма невысокий доход. Он составляет всего 1 £ в год (1,9 s/акр).
Впрочем, в данном случае невысокий уровень дохода объясняется
довольно просто: дело в том, что эсквайр Бакли посчитал нужным
иметь в своем хозяйстве, состоящем из более чем 400 акров фри¬
гольда, расположенного в трех разных манорах Рочдейла, и этот
крошечный участок «обычной» земли, причем весьма невысокого
качества. Но оказывается, что, как указано в описи манора Хили, он
владеет очень скудным пастбищем, на котором, должно, быть, тра¬
ва едва прорастала сквозь камни. Ведь в документах специально от¬
309
мечено это обстоятельство: «close of very stony pasture». Тем не ме¬
нее, и кусочек этого «каменистого пастбища», практически не при¬
носящего дохода, оказывается совсем не лишним в хозяйстве наше¬
го предприимчивого эсквайра - об этом свидетельствует сам факт
его наличия в руках Абеля Бакли, да еще в течение довольно дли¬
тельного времени - более чем 20 лет на момент описи. Вот она,
«предприимчивость» сельских сквайров начала XVII в. - на свой соб¬
ственный, местный, лад. В ней мы не увидим героических попыток
«коммерческого авантюризма» с целью проникновения в близлежа¬
щие города, торговые союзы и компании... Нет - на местном,
локальном, уровне все обстояло значительно скромнее: речь шла
о неприметном, подчас чуть ли не робком внедрении на копигольд
(в рамках манориального права - через оформление копии в курии).
Но зато с каким упорством оно осуществлялось! Препятствием на
пути к овладению копигольдом не мог служить, как выясняется,
даже весьма невысокий уровень дохода с этого копигольда - всякий
доход был хорош! Вот в этом-то, подчас поражающем меня, упор¬
стве и «неприметности» внедрения на обычное держание (еще раз
подчеркну: именно в рамках манориального обычая), между про¬
чим, и могла состоять в данном регионе основная угроза этому ви¬
ду землепользования. Мы не наблюдаем здесь воздействия на кре¬
стьянское хозяйство тех разрушительных вступных файнов, ко¬
торые представляли для него основную опасность на Юго-Западе
Англии. В данном случае роль такой опасности играл процесс про¬
никновения «благородных» на копигольд; причем в их число входи¬
ли не «пришельцы» из близлежащих городов, а свои, местные,
сквайры.
Подтверждением этого, в частности, является и то обстоятель¬
ство, что в следующем из интересующих нас маноров, маноре Уайт-
верф, мы находим на копигольде вполне компактную группу «бла¬
городных» - 8 человек. Кто они? Мы узнаем это из таблицы 50.
Итак, как видно из таблицы, восемь «благородных» сосредото¬
чили в своих руках в маноре Уайтверф 478,5 акра копигольда -
55,3% общей площади этого вида крестьянского держания17. Таким
образом, более половины земельной площади обычного держания -
этого изначально «крестьянского» вида землепользования (а прак¬
тически - и землевладения) находилась в маноре Уайтверф уже не в
руках самого крестьянства. Напомним здесь, что и в целом по мано-
риальному комплексу Рочдейл в руках дворян была сосредоточена
почти половина площади копигольда: 49,2% этого (см. табл. 48).
Уже одно это обстоятельство говорит об успехах отмеченного нами
постепенного (но упорного) процесса проникновения «благород¬
ных» на крестьянский копигольд, осуществляемого в рамках мано¬
риального обычая. Несомненно, что этот процесс, как уже отмеча¬
лось, представлял собой хотя и завуалированную (по форме), но яв¬
ную (по сути) угрозу крестьянскому копигольду.
310
Таблица 50
Дворянский копигольд манора Уайтверф
Имя
Статус
Площадь,
в акрах
Доход
Доход c
акра (s)
Рента
Рента за
акр (d)
1. Чарльз Наталл
gentleman
16,5
1 £ 2 s
4 d
1,4
2 s 8 d
1,9
2. Эдуард
Баттервеф
esquire
53,5
3,6 £
1,4
7 s 9 d
1,7
3. Роберт Ховорф
esquire
40
2 £ 6 s
8 d
1,2
-
-
4. Абель Бакли
esquire
37,5
2 £ 13 s
4 d
1,4
-
-
5. Джон Бэлфилд
gentleman
126
16 £
13 s
2,6
17 s
1,6
6. Роберт Холт
esguire
187
11 £
1,2
10 s
од
7. Ричард Энтвисл
gentleman
12
1 £ 13 s
2,8
2s 1 d
1,9
8. Джон Чадвик
gentleman
6
1 £ 6 s
8 d
4,4
-
-
8
8
478,5
40,4 £
1,7
39,5 s
1,2
Однако в этой связи перед нами встает интересная проблема.
Если, как было сказано выше, описи маноров поместья Рочдейл
совершенно не фиксируют вступных файнов (и на крестьянском, и
на «благородном» копигольде) - их просто не выплачивало кресть¬
янство данного региона - то был ли смысл для манориальных лор¬
дов открывать путь к доступу на копигольд дворянам? Ведь вла¬
дельцы поместного комплекса, давая местным эсквайрам «добро»
на оформление копий, в соответствии с тем, как этого требовал
обычай, ничего не приобретали; они не получали с них платы за
«вхождение» в держание (тем более высокой, «взвинчиваемой» ма-
нориальными лордами так, как это было, например, на Юго-Запа¬
де), так как (повторим) в данной местности файны здесь в принци¬
пе не выплачивались. Как же тогда быть? Как разрешить эту загад¬
ку - ведь согласитесь, что трудно поверить в полное бескорыстие
владельцев поместья Рочдейл по отношению к указанному процес¬
су проникновения «благородных» на «обычную» землю; тем более,
что и по собственному исследованию маноров Пемброков, и по ли¬
тературе я знаю, что этот процесс как раз предполагал «запуск»
дворян на копигольд при условии выплаты ими тех самых высоких
файнов, которые были не в состоянии выплачивать крестьяне при
смене копий.
311
Я долго думала над этим противоречием (полное отсутствие
файнов при значительной концентрации крестьянского копиголь¬
да в руках «благородных») и пришла к выводу о том, что, похоже,
оно являлось отражением своеобразной политики местных магна¬
тов вроде манориальных лордов поместья Рочдейл, острие кото¬
рой вполне сознательно могло быть направлено против наплыва в
их маноры «пришельцев извне». В какой-то степени этот процесс
мог отражать (на практическом уровне), да еще в канун классовых
битв в стране, предпосылки формирования того самого феномена,
который А. Эверитт, создавая свою концепцию, именовал «ло¬
кальной автономией»18. Понятно, вовсе не имеется в виду процесс
формирования какой-то автономной, иерархической социальной
структуры Ланкашира в предреволюционные годы - для того, что¬
бы говорить об этом, мы не располагаем достаточным количест¬
вом источников; да анализ этих широких социальных процессов
никогда даже отдаленно не входил в мои планы. Нет, речь идет о
достаточно скромном, «микролокальном» процессе создания не¬
кой провинциальной, внутрипоместной элиты, состоящей из мест¬
ного дворянства, в ряды которой не допускались чужаки. И дейст¬
вительно, как уже показывает наше подробное описание дворян¬
ского копигольда, и особенно именной состав тех, в чьих руках он
находился, на территорию обычного держания допускались только
свои, местные, хорошо знакомые манориальной администрации
«благородные», владевшие к тому же не одной сотней акров фри¬
гольда в близлежащих манорах19. Мы не найдем в их числе, пожа¬
луй, ни одного пришельца извне (во всяком случае, даже в тех еди¬
ничных случаях, когда нам встречались незнакомые имена, вроде
имени эсквайра Ростхорна из манора Спотлэнд, - при них не содер¬
жалось сведений, которые бы указывали на «внепоместное» про¬
исхождение их носителей). Думаю, что и в процессе проникновения
джентри на копигольд сказалось то самое «сознательно-разрешаю¬
щее» участие манориальной администрации, о котором речь шла
выше, когда мы анализировали процесс концентрации в руках не¬
многих дворянского фригольда.
Итак, небольшая группа местного джентри, не превышающая
двух десятков человек, собирает, при покровительственном отноше¬
нии манориальной администрации, во многих манорах комплекса не
только свободную по своему статусу землю, но и землю «обыч¬
ную»... Причем, судя по всему, в обнаруженном нами процессе укре¬
пления материального благосостояния этой местной элиты бы¬
ли заинтересованы не только сами ее представители, но и вла¬
дельцы маноров вместе со своей администрацией, занимающие
промежуточное положение между нею и номинальными собствен¬
никами Рочдейла, каковыми, как мы помним, исторически явля¬
лись короли Англии. Возможно, что сам факт создания такого
мощного слоя зажиточного джентри в трудные и тревожные ере-
312
мена перед «Великим мятежом», наступление которого предчув¬
ствовалось на всех уровнях общества того времени, искупал для
владельцев поместного комплекса некоторые потери материаль¬
ного плана, связанные, в частности, с отсутствием файнов при
вступлении «благородных» на копигольд.
Но вернемся к анализу интересующей нас таблицы. Мы видим,
что в руках «благородных» манора Уайтверф сосредоточены раз¬
личные по площади участки копигольда. В основном это дотаточно
крупные блоки земли. Так, Роберт Холт (согласно копии от 21 октя¬
бря 1624 г.) сосредоточил в своих руках более 180 акров «обычной»
земли, за которые платит низкую ренту и с которых получает весь¬
ма невысокий годовой доход в 11 £. Этот случай интересен, однако,
тем, что, как выясняется из описи, данный участок земли адресован
нашему эсквайру не кем-то из таких же, как он, «благородных» жи¬
телей манора, он также не является «выморочной недвижимостью»,
которую можно было заполучить после смерти копигольдера в ку¬
рии; наконец, его приобретение нельзя расценивать как результат
насильственного внедрения на чью-то землю без разрешения тради¬
ционного держателя этой земли (внедрения, которое могло прово¬
диться лишь по инициативе лорда или представителей его админист¬
рации - конечно же, опять-таки через курию)20. Нет, в данном слу¬
чае перед нами необычное явление - реверсия (напомню - передача
участка земли через руки лорда в манориальной курии), сознатель¬
но «организованная» для видного представителя местной владельче¬
ской элиты обыкновенным копигольдером и его семьей. Некий дер¬
жатель Джон Пиллинг, его жена Дженнет и сын Эдмонд с невесткой
Сибиллой являются, как записано в источнике, инициаторами этой
реверсии, они передают свой крупный участок копигольда не кому-
нибудь, а именно известному в округе эсквайру Холту. Причины, по¬
будившие их к этому, остаются нам неизвестными, однако сам факт
свидетельствует о том, насколько тесно в манориальном мире пере¬
плетались человеческие судьбы...21
Далее, джентльмен Джон Бэлфилд хозяйствует на участке в
126 акров, получая при этом также невысокий доход в 2,6 s/акр. Эс¬
квайры Эдуард Баттерверф, Роберт Ховорф и Абель Бакли прони¬
кли на более скромные по площади участки (от 37,5 до 53,5 акров),
также приносящие им весьма невысокий годовой доход. Джентльме¬
ны Джон Чадвик, Ричард Энтвисл и Чарльз Наталл, хозяйствуя на
участках копигольда, площадь которых не достигает и 20 акров, по¬
лучают доход с акра в 1,4 s при весьма высокой ренте (Р. Энтвисл и
Ч. Наталл) и в 4,4 s при отсутствии ренты (Дж. Чадвик). И опять мы
видим, что доход с незначительного участка копигольда (в данном
случае с 6 акров) мог быть относительно выше, чем с крупного уча¬
стка «обычной» земли, находящейся в руках «благородных». В це¬
лом же доход с «благородного» копигольда и здесь, как мы видим,
совсем невелик: он составляет всего 1,7 s/акр.
313
Теперь, когда мы, наконец, закончили, на основе источников,
описание и анализ «дворянского» копигольда, имеет смысл вернуть¬
ся к интересующему нас вопросу о соотношении уровней дохода
«благородных» с земли различных юридических статусов.
Как мы выяснили ранее, в ходе исследования, посвященного сво¬
бодному держанию Рочдейла, средний уровень дохода с акра дво¬
рянского фригольда манориалъного типа по всему владельческому
комплексу составил 0,3 £ (около 6,7 s/акр). Далее, мы также помним,
что средний доход с акра внутригородского дворянского фриголь¬
да составил, согласно нашим подсчетам, почти астрономическую
цифру 16,2 £ (324 s/акр). А вот соответствующий «показатель» на
копигольде в руках «благородных» равнялся всего лишь 2 s/акр22.
Итак, эти цифры еще раз с полной очевидностью доказывают, что
проникновение «благородных» на копигольд было невыгодной по¬
литикой прежде всего для них самих, если судить об этом с точки
зрения такого показателя, как годовой доход с земли. «Классиче¬
ские» фригольдерские держания внутриманориального типа прино¬
сили гораздо больше выгоды, не говоря уже о том, как много могло
дать (и давало, как мы показали это выше) хозяйствование даже на
небольших «клочках» внутригородского фригольда.
Подтверждение этому мы можем найти и на так называемом
уровне «обобщающих» примеров. Попытаемся сравнить доходность
участков фригольда и копигольда, сосредоточенных в руках какого-
нибудь наиболее яркого представителя внутрипоместной элиты, со¬
биравшего в манорах Рочдейла землю обоих указанных статусов.
Тот из читателей, кто подумал, что речь в этом случае пойдет пре¬
жде всего об эсквайре Роберте Холте, не сделал ошибки. Именно
его пример в наибольшей степени подходит для этой цели23.
Итак, посмотрим, на основании обобщенных данных о владени¬
ях нашего эсквайра в разных манорах (по фригольду и копигольду
в отдельности), какой из этих видов держаний был наиболее выго¬
ден для этого «собирателя земель». Обратимся к таблице 51.
Итак, мы видим, что Роберт Холт собрал, помимо огромного
массива фригольда в три с половиной тычячи акров в 11 манорах
Рочдейла, еще и 630 акров копигольда, расположенного в 7 манорах
поместного комплекса. Он не пренебрегал при этом даже маленьки¬
ми участочками вроде участка в 3,5 акра в Блетчингверфе. Но нам
сразу же бросается в глаза тот факт, что доход с фригольда у назван¬
ного эсквайра значительно (в 22 раза, если сравнивать абсолютные
цифры) превышал доход с копигольда24.
Добавим к этому, что примерно такую же картину между соот¬
ношением доходов с фригольда и копигольда мы наблюдаем и у дру¬
гих джентльменов, входящих в местную владельческую элиту. Так,
в среднем, доход с акра всего фригольда, сосредоточенного в руках
эсквайра Абеля Бакли в трех манорах, превышал доход с акра копи¬
гольда, собранного по четырем манорам этим же эсквайром, в
314
Таблица 51
Владения эсквайра Роберта Холта
Манор
Площадь, в акрах
Доход (£)
Доход с акра (s)
Фригольд
1. Castleton
1055
496
9,4
2. В utters worth
535,5
17,8
3,2
з. Clegg
110,5
54,3
9,8
4. Werdle
152
95,8
10
5. Wardle
616
208
6,7
6. В latching worth
472
151,8
6,4
7. Hundersfield
158
30
3,8
8. Spotland
200
118
11,8
9. Chadwick
115
55
9,6
10. Healy
123
41,8
6,8
11. Whiteworth
12
3,5
5,8
11
3549
1272
7,2
Копигольд
1. Castleton
34,5
17,1
9,8
2. Wardle
80
14,1
3,5
3. В latching worth
3,5
0,3
2,0
4. Hundersfield
186,5
9,0
0,9
5. Chadwick
116,5
4,5
0,7
6. Spotland
22
1,8
1,6
7. Whiteworth
187
11
1,2
7
630
57,8
1,8
2,8 раза; у джентльмена Йордана Чадвика - в 2,3; у Эдуарда Баттер-
сверфа - в 4,7; у Джеймса Хэллиуэлла - в 2,4 раза и т.д.
Действительно, как показывают и наши «обобщенные приме¬
ры», наряду с многочисленными индивидуальными, проанализиро¬
ванными выше, доходность «дворянского» копигольда была невы¬
сока и явно уступала уровню доходности внутриманориального фри¬
гольда, находившегося в руках «благородных» - вывод, который
прямо противоречит установившемуся в историографии мнению о
том, что в период аграрной революции в Англии копигольд мог при¬
влекать джентльменов как особый источник дохода25. Согласно на¬
шим наблюдениям, он мог являться и являлся дополнительным ис¬
точником такого дохода, которым, тем не менее, отнюдь не пренеб¬
регали местные сквайры-фригольдеры, настроенные на максималь¬
но интенсивное использование земли любого юридического статуса.
315
Крестьянский копигольд комплекса Рочдейл
А теперь настала пора более пристально рассмотреть кресть¬
янский копигольд Рочдейла первой трети XVII в. Мы помним, что
за вычетом 2769,2 акров «дворянского» копигольда, сосредоточен¬
ного в руках 43 джентльменов (см. табл. 48), практически вся ос¬
тальная площадь обычного держания, составлявшая 2804 акра,
принадлежала 189 крестьяндж-копигольдерам. Таким образом,
как уже указывалось выше, представители этого вида копигольда
были гораздо более многочисленны, превышая количество «бла¬
городных» на нем в 4,4 раза. В то же время они хозяйствовали на
площади обычного держания, практически равной площади «дво¬
рянского» копигольда26.
Рассмотрим же специфику крестьянского копигольда по отдель¬
ным манорам (см. табл. 52).
Мы видим, что копигольдеры-крестьяне, как и вся масса обыч¬
ных держателей, зафиксированная описями (включая благородных),
рассредоточены по манорам достаточно неравномерно. Мы уже
подробно говорили о специфике распределения всех держателей, за¬
фиксированных описями в качестве копигольдеров, по отдельным
поместьям, отмечая весьма невысокий удельный вес этого вида зем¬
лепользования в нашем регионе и его подчиненную роль по отноше¬
нию к свободному держанию (даже с учетом фактора включения в
описях в разряд «обычной» земли и «дворянского» копигольда).
Здесь же мы, пожалуй, имеем возможность убедиться в этом и на
примере собственно крестьянского копигольда. Действительно, су¬
дя по таблице, по тексту самих описей и по нашим многочисленным
черновым «зарисовкам» состояния дел на указанном виде держания
(«зарисовкам», нередко остающимся «за кадром») - обычное держа¬
ние в его классической форме, то есть держание, закрепленное непо¬
средственно за крестьянами на основании копий протоколов о
держании, составленных в манориальной курии, явно свидетельст¬
вовало о недостаточно широком распространении в северо-запад¬
ном «углу» Англии этого вида землепользования.
«Как же так?» - вправе задать вопрос читатель. Разве можно го¬
ворить о недостаточно широком распространении крестьянского
копигольда, если в манорах Рочдейла, как видно из таблицы 52, на¬
считывалось 189 копигольдеров крестьянского типа - 80,8% всех
держателей, зафиксированных описями в разделе «держание по
обычаю»? Несомненно, указанная цифра как будто бы впечатляет.
Но это только на первый взгляд - ведь речь идет о крупном помест¬
ном комплексе, состоящем не из пяти-семи, а из двадцати маноров.
На поверку же оказывается, что в восьми из них копигольдеров-кре-
стьян не было вовсе (маноры Марланд, Ньюболд, Берсилл, Баттер-
верф, Клегг, Холлингверф, Вердал, Фалинг). В пяти манорах не на¬
биралось и десятка копигольдеров крестьянского типа (Каслтон,
316
Таблица 52
Крестьянский копигольд
Манор
Число
держа¬
телей
Пло¬
щадь,
в акрах
Манор
Число
держа¬
телей
Пло¬
щадь,
в акрах
Castleton
5
26,5
Walsden
8
321,5
Marland
-
-
Todmorden
3
104,0
Newbold
-
-
Faling
-
-
Beursill
-
-
Chadwick
11
91,3
Butterworth
-
-
Spotland
37
209,2
Clegg
-
-
Walstenholm
17
443,0
Hollingworth
-
-
Healy
8
115,5
Wardleworth
7
32
Whiteworth
41
385,7
Wuerdale
-
-
Rossendale
16
326,5
Wardle
18
131,6
Итого
189
2804
Blatchingworth
18
617,3
Валсден, Вардлверф, Тодморден, Хили). В манорах Вардл, Блетчин-
гверф, Чадвик, Спотлэнд, Россендейл численность интересующих
нас держателей в каждом не превышала 20 человек. И только в двух
манорах, Спотлэнд и Уайтверф, копигольдеров-крестьян насчиты¬
валось соответственно 37 и 41 человек.
Между тем, если мы попытаемся на некоторое время вернуться
в наш «добрый старый» Уилтшир, то увидим, что, например, в 60-е
годы XVI в. всего в 12 манорах графов Пемброков насчитывалось,
за вычетом 39 представителей некрестьянских сословных элементов
на копигольде (6 дворян, 32 горожан Вилтона и одного клирика),
244 держателя, обозначенных в описях в качестве держателей по
обычаю. Среди этих маноров нет ни одного, где бы не присутствова¬
ли интересующие нас держатели; ни в одном из них не насчитывает¬
ся менее десятка копигольдеров-крестьян - напротив, в таких, на¬
пример, манорах как Балбридж, Брод Чок, Динтон, Уайли, Чилмарк
мы можем зафиксировать по 35,47,32,24,27 копигольдеров-кресть¬
ян соответственно.
Что касается состава держателей 17 маноров Пемброков, состо¬
яние дел в которых было изучено мной для 30-х годов XVII в., то в
них, за вычетом 6 дворян и 11 горожан на копигольде, в указанное
время насчитывалось 359 (95,4%)27 держателей, зафиксированных
описями в качестве держателей крестьянского типа. Таким образом,
согласно описям, численность копигольдеров крестьянского типа в
17 манорах Уилтшира первой трети XVII столетия в 1,9 раза превы¬
шала численность этого же вида держателей в тот же период в
20 манорах Ланкашира28.
317
Кроме того, как уже неоднократно указывалось выше, характе¬
ризуя, на основании анализа манориальных описей, ту или иную со¬
словную группу, недостаточно принимать в расчет лишь такой пока¬
затель, как численность ее представителей. Гораздо более важным
принципом работы с источниками по аграрной истории, ввиду его
особой доказательности, основанной на выявлении реальной соци¬
альной стратификации деревенского общества, является принцип
учета земельной площади, находящейся в распоряжении того или
иного вида держателей.
Давайте посмотрим, что можно сказать о крестьянском копи¬
гольде Рочдейла, если принять во внимание указанный принцип.
Как следует из составленных нами таблиц 48 и 52 и как уже ука¬
зывалось выше, площадь «чисто» крестьянского копигольда в це¬
лом составляла 2804 акра или 49,8% общей площади этого вида дер¬
жания29. Итак, в руках 80,8% держателей-крестьян находилось лишь
49,8% площади крестьянского копигольда. Уже эта, весьма явная,
диспропорция между численностью держателей и размерами их зе¬
мельной площади свидетельствует о некотором «неблагополучии» в
среде ланкаширского крестьянства, если критерием благополучия
считать пусть не верхнюю границу крестьянского надела в 120 ак¬
ров, то хотя бы надел в две виргаты или 60 акров, традиционно рас¬
ценивающиеся в нашей историографии в качестве верхней границей
среднего крестьянского держания30. Весьма ярким, хотя пока и сом¬
нительным свидетельством этого «неблагополучия», т.е., другими
словами, свидетельством скудости наделения крестьян Ланкашира
землей31, является такой достаточно «техничный» показатель, как
средний размер крестьянского надела по всему манориальному ком¬
плексу. В манорах Рочдейла он равен всего 14,8 акра!32 Мыслимо ли
это? Неужели и впрямь крестьяне Рочдейла были так бедны?
Прежде чем переходить к доказательствам обобщающего по¬
рядка (я имею в виду анализ такой важной в данном случае пробле¬
мы, как имущественная дифференциация в среде крестьян-копи-
гольдеров), попробуем достичь «чистоты эксперимента» за счет слу¬
чайной выборки. Для этого возьмем наудачу, скажем, по пять дер¬
жателей от начала списка33 в описях каждого из маноров Рочдейла
(включая, между прочим, маноры Валсден и Россендейл, состав дер¬
жателей в которых мы впоследствии проанализируем особо на пред¬
мет выявления в них «последних вилланов») и обратим внимание на
площадь их участков34. Кстати, эта попытка, как я надеюсь, помо¬
жет нам, хотя бы частично, обрисовать правовую специфику держа¬
ний по копии, а также - в некоторых случаях - специфику «повсе¬
дневного» во внутренней жизни маноров.
Итак, манор Каслтон. В нем действительно лишь 5 держателей
крестьянского типа. Кто они? Это, во-первых, Эдмонд Купер, кото¬
рый держит по копии от 4 августа 1622 г.35 (причем на основании те¬
перь уже хорошо известной нам формулы to him and his, свидетель¬
318
ствующей о юридической чистоте «внутриманориального поряд¬
ка», т.е. о сугубо «обычном» характере его держания, которое пе¬
рейдет его кровным родственникам) участок земли, расположен¬
ный, как записано в описи, «рядом с участком Роберта Холта».
Площадь участка Эдмонда равна 14 акрам. Далее, под номером два,
в описи числится крестьянин Оттиуелл Уоррал, который держит
сроком на три жизни участок площадью всего в 2 акра (в копии от
7 октября 1622 г. упоминаются, кроме него, еще его жена Мэри и
сын Сэмюэл, которым, на основании формулы to him and his, сог¬
ласно обычаю, перейдет данная земля). Следующий держатель, ко¬
торого зовут Фрэнсис Скоффилд, держит по копии от 13 апреля
1622 г. на себя, свою жену Мэри и сына Сэмюэла (3 жизни, форму¬
ла та же36) 4,5 акра «обычной» земли. Четвертый крестьянин по
имени Роберт Коллинг держит по копии от 14 мая 1622 г. все на тех
же условиях участок площадью 3,5 акра (кстати, жену его, как и
в только что указанных двух случаях, также зовут Мэри, а сына -
Сэмюэл37). И, наконец, пятый и последний из держателей крестьян¬
ского типа в данном маноре, Роджер Уайтворф, согласно своей ко¬
пии от 14 сентября 1626 г., хозяйствует на маленьком клочке земли,
находящейся у местного болота (near Castleton Moor)38, площадью в
2,5 акра.
Так что, как мы видим, обычные держатели первого из наших
маноров отнюдь не страдали от переизбытка земельной площади.
Держания их крайне скудны; в четырех случаях из пяти перед нами -
типично коттерские держания. Совокупная площадь крестьянского
копигольда в этом маноре составляет всего 26,5 акра.
Следующий из интересующих нас для данного случая маноров -
Вардлверф. Мы помним, что это «манор-город»; однако в данном
случае нам просто надо сосредоточить свое внимание на участках
копигольда. Нас будут интересовать лишь копигольдеры-крестьяне,
причем, согласно условиям нашего локального «эксперимента», все¬
го пятеро из них (из семи, зафиксированных описью), следующие
друг за другом в порядке прямой очередности.
Итак, первый из них - крестьянин Чадвик (имя собственное не
указано, как и срок оформления копии). Зато в данном случае ука¬
зан тип держания: это участок пахоты площадью в 2,5 акра. За ним
следует крестьянин Генри Гарсайд, который держит по копии от
27 марта 1595 г. участок копигольда в 4,2 акра. Держатель номер
три - Исаак Клегг, который держит по копии (срок оформления не
указан) 13,2 акра копигольда за ренту 20 d в год. Четвертый держа¬
тель - крестьянин Чарльз Наталл, который получил путем ревер¬
сии, по передаче (by surrender) от своего отца в манориальной курии
(дата копии, правда, как и в предыдущих случаях, не указана)
5,85 акра копигольда. И, наконец, копигольдер Сэмюэль Хаммер,
согласно копии от 27 января 1598 г., держит огороженный участок
пахоты общей площадью в 3,75 акра39.
319
Итак, мы видим, что и в этом маноре участки крестьян более
чем скромны: опять в четырех случаях из пяти мы имеем дело с дер¬
жаниями коттеров. Совокупная же площадь всего копигольда дан¬
ного манора (с учетом земельной площади еще двух держателей,
не названных нами), составляет лишь 32 акра.
Третий из интересующих нас маноров - Вардл, с его 18 держате¬
лями по обычаю, из которых в данном случае нас будут интересо¬
вать первые пятеро40.
Первая из них - Мери Клегг, о которой в описи ничего не сказа¬
но, кроме того, что она держит пять акров копигольда. Второй дер¬
жатель, Гилберт Дакворф, по копии от 27 января 1598 г., держит три
акра земли указанного юридического статуса. Держатель номер
три, Джон Милн, копия которого была составлена в курии 7 марта
1624 г., «по передаче» от эсквайра Теофила Аштона держит месуа-
гий и 20,25 акра копигольда, за которые платит ренту 3 s (1,6 d/акр).
Далее, крестьянин Ральф Хаммер по копии от 10 октября 1598 г.
держит участок копигольда площадью всего 5 акров от своего отца
Ральфа-старшего. И, наконец, Джеймс Филдинг на основании сразу
трех копий, последовательно составленных на его имя в 1595, 1598
и 1609 гг., держит 20,25 акра копигольда41.
Как мы видим, и в данном случае крестьянские держания весьма
скудны; держания в 20 акров на фоне коттерских участков предста¬
вляются чуть ли не «гигантскими»... Кстати, площадь земли всех
18 держателей по обычаю, зафиксированных описью данного мано¬
ра, составляет всего 131,6 акра (таким образом, в среднем на каждо¬
го крестьянина Валсдена приходится всего по 7,3 акра).
Так, может быть, следующий из маноров, Блетчингверф, явит
нам иную картину? Возможно, в нем, не забывая о принципе нашей
выборки, мы найдем крестьян, за которых мы смогли бы порадо¬
ваться как за держателей крупных земельных участков? Посмот¬
рим, так ли это.
В маноре Блетчингверф так же, как и в предыдущем случае,
опись фиксирует 18 крестьян. Нам нужны первые пять человек, за¬
фиксированные в списке. Это, во-первых, держатель Ральф Милн,
который, согласно копии от 21 мая 22-го года правления короля
Якова «по передаче» от некоего Ричарда Лайтоллерза (кто он, этот
последний: родственник, сосед, друг, опекун?) держит мизерный зе¬
мельный участок копигольда площадью в 1 акр 1 руду 2 перча (все¬
го - около 1,75 акра) за годовую ренту в 4 d42. Следующий крестья¬
нин, Ричард Ансворф, согласно копии от 16 сентября 1622 г. и «по
передаче» от своего отца, Александра Ансворфа, держит на момент
описи 5 акров земельной площади43. Что можно сказать о третьем
держателе? Его имя - Йордан Чадвик. По копии «от 16 сентября
17-го года правления короля Якова», он держит, как записано в опи¬
си, целых 115 акров копигольда! Наконец-то мы видим некоторый
просвет в череде безрадостных свидетельств источника о скудости
320
земельных наделов крестьян Рочдейла! Действительно, по сравне¬
нию с массой других жителей многих маноров поместья, держатель
Чадвик кажется чуть ли не Крезом. Хотя в сущности-то его участок
даже немного «не дотягивает» до верхней границы обыкновенного
крестьянского держания в 120 акров (в манорах поместий Пембро-
ков на Юго-Западе Англии мы видели массу гораздо более зажиточ¬
ных крестьян). К тому же и доход данный участок приносит неболь¬
шой: всего около 19 £, что составляет лишь 2,2 s/акр. Но в данном
случае дело не в этом. Для нас все-таки важен тот факт, что в среде
держателей маноров Рочдейла, хотя и очень редко, но можно было
встретить крестьян, хозяйствовавших на более или менее «прилич¬
ной» земельной площади. И еще одно интересное для данного слу¬
чая обстоятельство: названный в указанном случае в разделе «копи¬
гольд» Йордан Чадвик не фиксируется описью как «благородный»
фригольдер - это дает нам основание предположить, что этот жи¬
тель манора Блетчингверф, будучи записан в числе собственно кре¬
стьянства, по всей видимости, и мог явиться тем самым двоюрод¬
ным братом (а, впрочем, скорее, его потомком) крестьянина Алек¬
сандра Ансворфа, который, в свою очередь, был сыном только что
упомянутого в качестве держателя номер два Ричарда Ансворфа.
Так что, вероятно, в предыдущем случае речь могла идти все-таки
о полном тезке знакомого нам фригольдера Йордана Чадвика, а не
о нем самом (или его потомке).
Далее, за зажиточным держателем Чадвиком в нашем корот¬
ком, по условиям «эксперимента», списке следует крестьянин Виль¬
ям Роудс, который, согласно копии манориального протокола, со¬
ставленного в курии 9 мая 1602 г., держит два огороженных участка
пастбища общей площадью всего 4,5 акра. За них, как за участки
огороженные, а следовательно, казалось бы, выгодные, он выпла¬
чивает очень высокую ренту в 18 s, что составляет 48 d/акр. Но при
всем том доход он получает очень низкий: всего 13 s или 2,8 s/акр.
Получается, что держатель платит за данный участок ренту, значи¬
тельно превышающую его доход. Итак, перед нами - небольшой, да
еще к тому же и нерентабельный копигольд. И, наконец, пятый, по¬
следний из интересующих нас в данном маноре держателей копи¬
гольда - Питер Холт, который хозяйствует на 9 акрах «обычной»
земли, получая с них невысокий доход в 8 s (0,8 s/акр)44.
Итак, надежды на то, что в данном маноре мы сможем встретить
зажиточных крестьян, оправдались, с учетом нашей выборки, лишь
в небольшой степени: порадовал только один из них, Йордан Чад¬
вик. Хотя, забегая вперед, скажу, что, когда мы будем рассматри¬
вать проблему дифференциации держателей крестьянского типа по
комплексу в целом, мы увидим, что именно Блетчингверф будет в
наибольшей степени представлен относительно зажиточными дер¬
жателями. Мы можем убедиться в этом и сейчас, если, скажем, об¬
ратим внимание на последнюю графу таблицы 48, в которой пред¬
11. Винокурова М.В.
321
ставлены данные, характеризующие общую площадь крестьянско¬
го копигольда по отдельным манорам: площадь указанного вида
держания в маноре Блетчингверф - наибольшая среди всех дру¬
гих (617,3 акра), хотя количество держателей весьма среднее - 18 че¬
ловек.
Перейдем к рассмотрению положения дел в следующем маноре,
название которого Валсден. В нем мы находим восемь копигольде¬
ров крестьянского типа, первые пятеро из которых будут нас инте¬
ресовать на предмет наделения их земельной площадью.
Не забудем, что особенностью данного манора является то об¬
стоятельство, что его копигольд зафиксирован описью (составлен¬
ной, как мы помним, в 20-х годах XVII в.) как копигольд крепост¬
ной. В источниках манориальной истории такого вида держание
(и об этом говорилось уже неоднократно) обозначается обычно как
villain copyhold или ancient copyhold, а его держатели принадлежат к
категории крестьян, которых мы, вслед за А.Н. Савиным, называем
«последними вилланами».
Таким образом, выясняется, что весь копигольд манора Валсден
представляет собой блок «старовилланских» держаний, если судить
об этом явлении на основании терминологии источника. Это означа¬
ет, как мы уже отмечали при анализе «дворянского» копигольда
данного манора, что крестьяне-держатели Валсдена не имели, оче¬
видно, здесь документальных подтверждений своих прав на землю
(а таким подтверждением у «настоящих» копигольдеров, как мы
знаем, являлась копия манориального протокола о держании). Мы
также помним, что последние вилланы отличались от «настоящих»
копигольдеров тем, что они обычно платили более высокие ренты
или были обязаны большим количеством отработочных и натураль¬
ных повинностей.
Посмотрим же на положение этих «последних вилланов». Пер¬
вый из них - Абрахам Скоффилд, на основании показаний которого
21 мая 1625 г. в курии был составлен протокол о введении его в дер¬
жание (копия этого протокола, очевидно, не была составлена и вы¬
дана Скоффилду на руки - иначе бы в описи присутствовала тради¬
ционная формула, свидетельствующая о держании классически «ко-
пигольдерского» типа: tenant by copy of court roll45). Скоффилд ведет
свое хозяйство на участке земли, площадь которого равняется 41 ак¬
ру. В документе о держании указано также, что у этого крестьянина
имеются амбар и сад. Рента его составляет 3 s 8 d (или 1,1 d/акр);
этот не такой уж мелкий участок земли приносит, впрочем, невысо¬
кий доход в 5 фунтов (2,4 s/акр)46. Второй из «последних вилланов»
Валсдена, Майкл Ройд, составил в курии свой протокол о держании
4 мая 1625 г. и получил его (держание) «по передаче» (by surrender)
сразу от трех семейных пар: «Джошуа Филдинга и его жены Мери,
Уильяма Клегга с женой и [возможно, от вышеназванного] Абраха¬
ма Скоффилда, также с женой»)47. Площадь участка представляется
322
также вполне основательной; во всяком случае, зафиксированный
описью участок в 20,5 акра нельзя считать коттерским наделом.
Скоффилд имеет сад и амбар, «расположенный на вершине холма»,
а также два небольших коттеджа в придачу. Он платит высокую
ренту в 4 s 4 d (2,5 d/акр) и получает не такой уж низкий доход в 5 £
(что составляет почти 5 s/акр). Итак, второй из интересующих нас
«последних вилланов» манора Валсден как будто бы также не столь
уж беден. То же самое, похоже, можно сказать и о держателе номер
три. Это Эдмунд Уайтхед, хозяйствующий на участке в 23 акра и по¬
лучающий с него доход в 4,5 £ (рента не указана). Следующий дер¬
жатель, уже упомянутый нами в другой связи Джон Клегг со своей
женой Мери держат 20 акров крепостного копигольда, получая с
них вполне приемлемый доход в 4 £. И, наконец, пятый по списку
«последний виллан», Джон Кроссли, хозяйствует на огромном уча¬
стке крепостной земли, площадь которого составляет 131 акр огоро¬
женного пастбища, лежащего, правда, не единым массивом, а раз¬
дробленного на несколько участков. Джон Кроссли платит за свой
участок не столь уж высокую ренту (всего 2 s 16 d, что составляет
лишь 0,3 d/акр), зато получает приличный доход в 35 £ (3,5 s/акр).
Итак, насколько можно судить по приведенным данным, держа¬
тели манора Валсден были наделены землей в большей степени, не¬
жели держатели других маноров. Это были в основном «середняц¬
кие», а не коттерские, хозяйства, позволявшие получать доход,
вполне пригодный для поддержания нормального состояния семей¬
ной экономии. Данный вывод можно подтвердить еще и тем доказа¬
тельством, что в среднем на каждого из 8 крестьян-держателей ука¬
занного манора приходилось примерно по 40 акров земли: если мы
не сочтем за труд обратить наше внимание на таблицу 48, то, загля¬
нув в последний ее столбец, в котором приведены итоговые данные
о земельной площади, легко сможем отыскать цифру 321,5 акра,
обозначающую общую площадь крестьянского копигольда В ал еде¬
на; будучи поделенной на 8, она и даст искомую цифру 40, обознача¬
ющую среднюю площадь надела каждого из вилланов.
Здесь мы опять встречаемся с интересным феноменом, о кото¬
ром уже шла речь, когда мы анализировали положение «последних
вилланов» маноров Пемброков в Уилтшире. Ведь действительно об¬
ращает на себя внимание тот факт, что хозяйства представителей
этого, достаточно уникального, социального слоя английской дерев¬
ни периода XVI-XVII вв. являются вполне крепкими,. стабильными,
дающими пусть не высокий, но вполне приличный доход их держа¬
телям, равно как и владельцам маноров. Так, некоторые из «послед¬
них вилланов», которых до двадцатых годов XVII столетия, а, воз¬
можно, подчас, и гораздо дольше «консервируют» в порах маноров
Рочдейла, выплачивают владельцам этих маноров не такую уж низ¬
кую ренту. Для того, чтобы доказать это, приведем здесь такие важ¬
ные данные, как уровень ренты, выплачиваемой каждым из наших
п*
323
восьми вилланов, за акр «крепостного копигольда». Учтем при
этом, что средний показатель уровня ренты за акр в Рочдейле для
«нормального» копигольда (за вычетом «крепостного» копигольда
маноров Валсден и Россендейл) составлял, по нашим подсчетам,
0,9 сР8.
Итак, вот какова была высота интересующего нас показателя в
среде «последних вилланов» манора Валсден: Абрахам Скоффилд -
1,1 d/акр, Майкл Ройд - 2,5 d/акр, Эдмунд Уайтхед - рента не указа¬
на, пропуск в описи, Джон Кроссли - 0,3 d/акр, Джон Клегг -
0,7 d/акр, Абрахам Филдинг - 0,7 d/акр, Чарльз Холт - 3,5 d/акр,
Джошуа Филдинг - 5,5 d/акр. Мы видим, что из всех держателей-
крестьян, чья рента была зафиксирована описью, лишь у Джона
Кроссли и Абрахама Филдинга ее уровень на акр земельной площа¬
ди был ниже среднего показателя. Думается, что достаточно высо¬
кие ренты, выплачивать которые, очевидно, имели возможность
некоторые из «последних вилланов» Валсдена, могли служить вес¬
кой причиной для того, чтобы владельцы Рочдейла не позволяли им
выкупать себя и свое хозяйство, а, напротив, проводили политику
«консервации» этих, среднего уровня, держателей в маноре. Впос¬
ледствии мы еще проверим это предположение на примере «послед¬
них вилланов» манора Россендейл.
А пока продолжим наши наблюдения над имущественным поло¬
жением копигольдеров следующего из маноров, который носит на¬
звание Тодморден. Как мы помним, их всего трое. Так, первый из
них, копигольдер Ричард Лорд держит всего 6 акров земельной пло¬
щади, представляющей собой участок пастбища. Зато два других
держателя, Чарльз Лорд и Гилберт Холден, хозяйствуют (соответст¬
венно) на достаточно крупных участках земли в 54 и 44 акра.
В следующем из интересующих нас маноров, который носит на¬
звание Чадвик, опись регистрирует 11 копигольдеров крестьянского
типа. В данном случае можно с уверенностью сказать, еще не загля¬
дывая в источник с целью установить конкретную площадь наделов
первых пяти человек из этих крестьян, что держания их очень неве¬
лики. Так, если мы опять-таки попытаемся на основании данных
таблицы 48 установить средний размер крестьянского надела в этом
маноре, то окажется, что он равен всего-навсего 8,3 акра49.
И все же заглянем в источник. Имя первого из интересующих
нас держателей - Джеймс Мейкрофт. Согласно копии манориально-
го протокола, составленной для этого крестьянина «28 апреля 12-го
года правления короля Якова»50, он держит всего-навсего 2 акра ка¬
ких-то угодий, вид которых точно не указан. Не указаны для данно¬
го случая также ни рента, ни доход. Но не приходится сомневаться,
что они, скорее всего, невысоки. Перед нами - участок типичного
коттера. Так что можно только удивляться, как удавалось вести хо¬
зяйство на земле, площадь которой была так ничтожно мала. По по¬
воду второго из интересующих нас держателей в описи сделаны од¬
324
на за другой сразу две записи. Имя этого держателя - Томас Рид-
берн. Он держит в маноре Чадвик, согласно копии манориального
протокола от 10 ноября 1598 г., 5,5 акров земли на Baaslade (что это
такое - неизвестно) и, согласно еще одной копии, дата которой,
правда, не указана, - 4 акра «улучшенной пахоты» неподалеку от
Baaslade. Итого - 9,5 акров. Надо сказать, что 5,5 акров земли при¬
носят Томасу неплохой доход: 2 £ 4 s 8 d, что составляет целых
8,1 s/акр, в то время как доход от земли, которую он держит по вто¬
рой копии, не указан. Зато как раз во втором случае указана рента
за «улучшенную пахоту»: ее уровень достаточно высок и составляет
2,5 d/акр. Достаточно удивительно, что эти «показатели» в данном
случае так высоки (хотя высокая для этого региона рента объясня¬
ется, видимо, хорошим качеством пахоты). Думаю, что и высокий
доход, и хорошее качество пахоты можно объяснить в данном слу¬
чае обстоятельствами, лишь косвенным образом связанными со спе¬
цификой агрикультуры. Дело в том, что указанные участки земли
перешли Томасу Ридберну в манориальной курии «по передаче» от
лиц высокого социального происхождения, каковыми являлись эск¬
вайр Фрэнсис Даккинфилд и джентльмен Роберт Радклифф, по ка¬
кой-то причине «указавшие» при регистрации этих участков в курии
(видимо, в прошлом принадлежавших им самим на правах копиголь¬
да) не на кого-то другого, а именно на Томаса. Кем мог им доводить¬
ся Томас - неизвестно, но, судя по имени, явно не прямым родствен¬
ником. Возможно, этих людей связывали какие-то, неизвестные
нам, узы дружеской привязанности или патроната... Кто знает? Ко¬
свенным намеком на такую возможность опять-таки может служить
одно интересное обстоятельство. Дело в том, что, как мне удалось
установить, интересующий нас копигольдер манора Чадвик одно¬
временно являлся и свободным держателем в этом же маноре51.
А поскольку приоритет свободного держания и состояния внутри
манора превалировал над статусом держания по обычаю, то можно
сказать, что, пожалуй, Томаса Ридберна следует числить прежде
всего фригольдером, который «по совместительству» держит здесь
по двум копиям 9,5 акров копигольда. Похоже, что высокий статус
свободного человека (который не затемняли обстоятельства хозяй¬
ствования на «низком» копигольде - ведь мы уже убедились, что в
изучаемое время и благородные не брезговали этим видом держа¬
ния) в жизни тех, кто составлял изучаемую нами локальную дере¬
венскую общность Ланкашира, не мог не влиять на кажущиеся нам
подчас, с высоты сегодняшнего дня, «мелкие», а на самом деле -
очень важные взаимоотношения повседневности между членами
этой деревенской общности. Можно в связи с этим предположить,
что свободное состояние держателя Ридберна явилось основанием
для передачи именно ему участков копигольда благородными Дак-
кинфилдом и Радклиффом; они, эти люди, могли и в дальнейшем не
оставлять заботами и покровительством человека, которому пере¬
325
дали в свое время землю в курии, могли в конце концов каким-то об¬
разом способствовать дальнейшему процветанию этой земли, в ча¬
стности, возможности получения с нее достаточно высокого дохода.
Но оставим в стороне, до случая52, попытки реконструкции по
данным описей условий внутренней жизни маноров и сосредоточим¬
ся на условиях держания третьего из интересующих нас, в связи с
проблемой имущественного положения крестьянства, держателе
манора Чадвик по имени Габриэль Ридберн. Оказывается, что Габ¬
риэль является сыном Томаса и держит, согласно копии манориаль-
ного протокола от 11 апреля 1610 г., 12,5 акров «различных огоро¬
женных участков пахоты, пастбища, луга» («diverse closes of arable,
pasture, meadow»53); однако данный копигольд перешел Габриэлю не
от его отца, главным статусом которого в маноре является (не забу¬
дем!) статус фригольдера, а от семейной пары обычных держателей,
Генри Смита и Сары, его жены. Таким образом, видимо, копигольд,
являясь «побочным продуктом» деятельности свободных держате¬
лей в процессе собирания земель внутри маноров, отходил им, как
правило, «по передаче» через курию не собственно от родственни-
ков-фригольдеров (которые наряду с фригольдом держали и копи¬
гольд), а от «чистых» копигольдеров, - друзей, соседей или тех,
кому грозило разорение и т.д. Другими словами, фригольдеры,
имеющие двойственный статус в маноре, могли получать копигольд
by surrender не от своих родственников (в частности, родителей),
а от копигольдеров, с которыми они не были связаны родственны¬
ми узами. Зато «фамильные» участки фригольда в этом случае, как
правило, переходили по наследству.
Следующий, четвертый, из интересующих нас держателей, Ри¬
чард Хэли, согласно копии манориального протокола от 20 мая
1623 г., держит всего 5 акров земли в пойме ручья Naden Brook.
В пойме этого ручья находится и дом Ричарда, что специально ого¬
ворено в описи54. Несмотря на то, что участок держателя невелик,
он приносит хороший годовой доход в 2,5 £ (целых 10 s/акр); рента
не указана. Очевидно, на высоту этого дохода могла влиять возмож¬
ность своевременного и обильного орошения посевов из ручья.
И, наконец, в качестве пятого по счету из интересующих нас держа¬
телей в описи зафиксирована вдова Мери Хейвуд, которая как поло¬
женную ей после смерти мужа «вдовью долю» держит участок пло¬
щадью всего 2,2 акра.
Итак, мы видим, что участки выбранных нами, согласно услови¬
ям нашего эксперимента, держателей, действительно весьма неве¬
лики. Однако некоторые из них, ввиду различного рода обстоя¬
тельств, приносят неплохой доход, что нельзя сбрасывать со счетов,
исследуя проблему обеспеченности крестьянства.
Заглянем, далее, на страницы описей следующего манора, назва¬
ние которого - Спотлэнд. В этом маноре мы находим 37 держателей
копигольда крестьянского типа. О том, что их участки, как и во мно¬
326
гих предыдущих случаях, весьма невелики, опять-таки могут свиде¬
тельствовать полученные нами данные о средней площади надела,
приходящегося на одного держателя. Он, как следует все из той же
таблицы 48, равен всего-навсего 5,7 акра (209,2 : 37). Посмотрим,
какие примеры может предоставить нам наш основной источник.
Под первым номером в ряду держателей по обычаю выступает,
как оказывается, наш знакомый фригольдер из манора Чадвик (ко¬
торый держит в нем же и на правах копигольда «по передаче» от
двух лиц благородного происхождения) - Томас Ридберн. Выясняет¬
ся, что в маноре Спотленд он хозяйствует на маленьком участке зе¬
мли в 2,5 акра, выплачивая за него при этом вполне приличную для
данной местности ренту в 6 d (2,4 d/акр) и получая средней величи¬
ны доход в 5,3 s/акр. Достаточно высокая для данного случая рента
могла быть назначена за этот крохотный участок не в последнюю
очередь в связи с тем, что перед нами - копигольд наследственный,
который, во-первых, определен в курии как земля, закрепленная за
держателем на основании формул to him and his for ever и copyhold by
inheritance; а во-вторых, для данного случая в описи зафиксирован и
прямой наследник, также уже знакомый нам сын Томаса Габриэль55.
Таким образом, эти данные еще и еще раз подтверждают тот
факт, который был отмечен уже не однажды: внутри маноров в ис¬
следуемый период шла интенсивная борьба за землю любого юри¬
дического статуса - будь то «благородный» или крестьянский фри¬
гольд, или (даже) - «низкий», подчас крепостной копигольд. В этой
связи, кстати, не стоит недооценивать значения процесса собирания
земель и в связи с исследованием проблемы дифференциации копи¬
гольдеров. Нищий держатель одного манора мог выступать как
вполне обеспеченный хозяин во втором56.
Далее, держателем номер два в описи манора Спотлэнд выступа¬
ет копигольдер Томас Уайтхед, который, согласно копии от 19 апре¬
ля 1593 г., держит «по передаче» в курии от своего отца, тоже Тома¬
са, на основании известной нам и очень благоприятной для кресть¬
янства Англии формулы to him and his for ever51 наследственный ко¬
пигольд общей площадью 4,5 акра (доход довольно высокий -
6,4 s/акр; возможно потому, что это держание состоит из ряда ого¬
роженных участков). Другой копигольдер, Джон Чадвик по копии
от 4 октября 1605 г. держит в этом маноре 4 акра земли (вид держа¬
ния не указан). Его сосед по описи (но это не значит, что по мано¬
ру58), держатель под номером четыре, Джон Шепперд, хозяйствует
на 5,5 акрах, лежащих в болотистой местности (5,5 acres of moor59).
Эти немногочисленные «болотные» акры приносят Джону, как и
следовало ожидать, весьма скромный доход всего в 10 s, что состав¬
ляет 1,8 s/акр. И, наконец, пятый по списку держатель Генри Хопвуд
согласно копии манориального протокола от 21 мая 1625 г. держит
относительно «крупный» участок копигольда в 16,5 акров, принося¬
щий ему средний доход в 5,7 s/акр60.
327
Итак, как мы видим, держатели манора Спотлэнд так же, как и
население многих других маноров Рочдейла, не отличались особой
обеспеченностью. Хотя, надо признать, что условия держаний неко¬
торых из них довольно специфичны и, несомненно, интересны.
Перейдем, далее, к рассмотрению положения дел в маноре Вол-
стенхолм. И здесь, по условиям нашего эксперимента, нас будут ин¬
тересовать первые пять крестьян, которые держали землю на осно¬
вании обычая. Первый из них, копигольдер по имени Джон Хедмэн,
держит на основании копии от 9 мая 1605 г. по формуле to him and
his forever by copy of Court Roll участок наследственного копигольда,
площадь которого равнялась 15 акрам. За данный участок выплачи¬
вается рента в 4 s (3,9 d/акр), достаточно высокий уровень которой
объяснялся, по-видимому, именно наследственным, т.е. более приви¬
легированным, характером копигольда. Доход в данном случае не
указан. Держатель номер два, крестьянин по имени Томас Хедмэн,
также хозяйствует на участке наследственного копигольда (форму¬
ла та же) согласно копии манориального протокола от 2 октября
1590 г. В данном случае перед нами - крупный участок «обычной»
земли, площадь которого составляет 72,5 акра. Однако он приносит
держателю весьма невысокий годовой доход: немногим более 10 £
(2,8 s/акр). Да и рента за этот достаточно крупный участок ничтож¬
но мала: она составляет лишь 4 s 10 d (0,7 s/акр). Впрочем, нам уже
неоднократно приходилось отмечать диспропорцию между пло¬
щадью земли, находящейся в руках того или иного крестьянина, и
годовой рентой, выплачиваемой лорду манора. Крупные (или отно¬
сительно крупные - как, например, в данном случае) держатели мог¬
ли и недоплачивать. Но если мы внимательнее всмотримся в текст
описей, то увидим, что невысокий годовой доход на крупном участ¬
ке «обычной» земли, оказывается, компенсировался достаточно
приличным доходом, получаемым Томасом с арендуемого у лорда
манора, сэра Джона Байрона, участка площадью в 26 акров. Указан¬
ный участок аренды, зафиксированной в договоре от 13 ноября
1611 г., приносит Томасу 9,7 £ в год (7,5 s/акр) - при очень низкой
ренте в 0,3 d/акр. Интересной особенностью указанного договора об
аренде является то обстоятельство, что ее длительность, судя по все¬
му, моделируется по типу копигольда: аренда записана за крестьяни¬
ном не на годы (как это бывало обычно при оформлении договор¬
ных отношений), а на «срок жизни» копигольдера. Причем в доку¬
менте содержится приписка о том, что аренда является действитель¬
ной в течение указанного срока только в том случае, если Томас не
совершит никаких преступлений61.
Далее, держателем номер три в маноре Волстенхолм является
крестьянин Абрахам Волстенхолм, который хозяйствует на четырех
участках огороженного пастбища площадью в 9, 10, 19 и 40 (итого -
78) акров. Данный блок копигольда, по всей видимости, также явля¬
ется наследственным, так как в источнике присутствует уже извест¬
328
ная нам формула to him and his for ever. Держатель номер четыре,
Джон Волстенхолм, держит 45 акров смешанных угодий, в состав
которых входят луг, пастбище и пахота и которые приносят Джону
небольшой доход в 7,5 £ (3,3 s/акр). И, наконец, последний из инте¬
ресующих нас в данном случае держателей, Томас Ридберн-старший
(являвшийся, как мы помним, одновременно и фригольдером, и дер¬
жателем по копии в маноре Спотлэнд), хозяйствует в Волстенхолме
согласно трем копиям (от 2 мая 1590 г., 30 августа 1593 г. и 28 апре¬
ля 1615 г.) на совокупной площади копигольда в 45 акров.
Итак, в данном маноре перед нами - держания по обычаю, пло¬
щадь которых, согласно очередности фиксации этих участков в ис¬
точнике, такова: 15; 72,5; 78; 45; 35 акров. Признаем, что манор Вол¬
стенхолм явил нам примеры достаточно высокой обеспеченности
крестьянства по сравнению с другими манорами Рочдейла. Об этом
же свидетельствует и средняя площадь надела на одного крестьяни¬
на, установленная нами на основании данных таблицы 48 и равная
26 акрам. Посмотрим же, как обстояли в этом отношении дела в ма¬
норе Хили?
В этом маноре насчитывается 8 копигольдеров-крестьян, кото¬
рые в совокупности хозяйствуют всего лишь на 115,5 акра земель¬
ной площади. Таким образом, средний надел на одного держателя
составляет здесь 14,4 акра - цифра, которая практически совпадает
с выявленной нами ранее площадью среднего надела на одного кре¬
стьянина по всему манориальному комплексу в целом (14,8 акра).
Так что заранее можно сказать, что крестьянские наделы в Хили не¬
велики. Так, размеры участка копигольда первого по списку держа¬
теля, Чарльза Стотта (копия от 17 мая 1595 г.), более чем оправды¬
вают это предположение: те 2 акра неизвестного типа угодий, кото¬
рые находятся в его хозяйственном распоряжении, вряд ли могут
свидетельствовать о безбедном существовании. А вот второй держа¬
тель, Йордан Чадвик (который, кстати, является полным тезкой од¬
ного из представителей местной элиты, эсквайра Чадвика), обеспе¬
чен землей гораздо лучше, что является весьма неожиданным для
нас на момент проведения нашего локального «эксперимента». Йор¬
дан согласно целым шести копиям, датированным 1595-1601 гг., ко¬
торые адресованы ему его дедом Джоном согласно правилам проце¬
дуры передачи земли в курии через руки лорда, хозяйствует в общей
сложности на 68,5 акрах угодий смешанного типа. Однако столь
крупные для данного региона владения явно не приносят нашему
копигольдеру большой выгоды: выясняется, что совокупный доход
с земли невелик; он составляет всего 5 £ с четвертью (1,8 s/акр).
Таким образом, мы видим, что достаточно крупные участки земли,
находившиеся в руках держателей по обычаю, вовсе не всегда мог¬
ли являться для них основательным источником дохода.
Причины такого незадачливого хозяйствования могли быть
очень различными (и об этом мы писали выше, когда вели речь о до¬
329
ходности фригольда); в данном же случае, на основе анализа текста
источника, складывается впечатление, что наиболее крупные из тех
участков копигольда, которые находились в руках Йордана Чадви-
ка, просто-напросто были весьма неудачно расположены для того,
чтобы быть более или менее доходными. Так, например, участок в
26 акров 10 перчей, лежал в сильно заболоченной местности, а на¬
дел площадью в 14 акров 5 перчей состоял, очевидно, из песчаных
почв, явно неблагоприятных для интенсивного земледелия62. Ду¬
маю, что указанные факторы нельзя сбрасывать со счетов при ана¬
лизе хозяйственного положения крестьянства.
Далее, если мы заглянем в жилище {dwelling house) третьего по
списку держателя копигольда, Джона Хили, то обнаружим, что там
проживает человек, обладающий двойственным статусом в маноре.
Оказывается, что согласно копии манориального суда (дата оформ¬
ления копии не указана), он держит в Хили небольшой участок
«обычной» земли площадью в 8,5 акров (как видим, надел копи¬
гольда весьма невелик; к тому же и уровень дохода с него составля¬
ет лишь 3,5 s/акр). Однако, если опять-таки обратить внимание на
расположение этого участка копигольда, то окажется, что Джон
Хили устроился в маноре очень удобно: дело в том, что упомянутый
надел вплотную прилегает к довольно крупному участку свободной
земли, также принадлежащей Джону и свидетельствующей о том,
что как ее владелец он числится также и фригольдером манора Хи¬
ли63. Площадь этого участка фригольда равна 32 акрам, на этой
свободной земле, как специально отмечено в описи, находится «fare
house»64 - возможно, что-то вроде небольшой частной таверны (ме¬
сто, где могли столоваться соседи Джона по манору). В этом пред¬
положении нас укрепляют, кроме факта использования составите¬
лями описи специального для подобных случаев термина, еще и сле¬
дующие обстоятельства: во-первых, указанный участок фригольда
приносит Джону очень уж высокий доход B41£13s4d, а во-вто¬
рых ренту за фригольд (достаточно высокую, полтора фунта) он
выплачивает не лорду манора, а виднейшему представителю мест¬
ной элиты Теофилу Холту, тому самому, который владел в Рочдей¬
ле более чем пятью тысячами акров свободной земли65. Возможно,
именно эсквайр Холт являлся владельцем этого заведения (или, что
не исключено, сети таких заведений в поместье). Приведенный при¬
мер показывает, что при изучении проблемы социального расслое¬
ния крестьянства не следует пренебрегать никакими дополнитель¬
ными и подчас, казалось бы, не относящимися к делу, сведениями
источника.
Четвертый держатель копигольда в интересующем нас сейчас
маноре, Томас Хили, возможно, родственник Джона, держит по
копии от 17 марта 1588 г. всего 8 акров (рента и доход не указаны).
И, наконец, Генри Гарсайд, последний из пяти, хозяйствует на пло¬
щади копигольда в 11 акров.
330
Таким образом, мы видим, что наши ожидания, связанные с за¬
ведомой малой обеспеченностью первых пяти держателей Хили, оп¬
равдались совсем не полностью: в двух случаях из пяти земельные
наделы крестьян оказались не такими уж скудными - в одном случае
за счет «множественности» копий, а в другом - за счет совмещения
противоположных держательских статусов.
Переберемся теперь в манор Уайтверф. В качестве первого по
списку держателя по копии манориального суда в нем зафиксирован
Ричард Милн (копия от 27 мая 1595 г.), который хозяйствует на пло¬
щади копигольда, равной 10,5 акрам. За свой участок он выплачива¬
ет ренту в 9 d (0,9 d/акр) и получает весьма невысокий годовой до¬
ход, уровень которого, согласно нашим подсчетам, составляет
3,5 s/акр. Держатель номер два в этом маноре, Роберт Чадвик (ко¬
пия от 26 января 1626 г.), ведет хозяйство на гораздо более крупном
наделе в 23 акра, состоящем из огороженных участков пахоты и па¬
стбища. За эту землю он платит 2 s 3 d ренты (1,2 d/акр) и получает
с нее умеренный доход в 4 с небольшим фунта (3,6 s/акр). Заслужи¬
вает внимания то обстоятельство, что в описи имеется интерполя¬
ция, которая относится к особенностям «держательской судьбы»
этого участка и его владельцев. Оказывается, что данную землю Ро¬
берт получил «по передаче» от семейной пары, состоящей из Ричар¬
да Чадвика и его жены Эстер, как копигольд, «расположенный к за¬
паду от часовни манора» {to west side of Whiteworth Chappell66) - сро¬
ком на три жизни (21 год). Такие «вставки» в текстах встречаются не
столь уж часто; между тем они помогают понять специфику дли¬
тельности тех или иных держаний, равно как и особенности их мес¬
тоположения в маноре. Кстати, в описи не указано, кем доводился
передавший землю Ричард Чадвик держателю Роберту Чадвику.
Скорее всего, просто однофамильцем (в случае, если держатели со¬
стояли в каком-либо родстве или «свойстве», источник, как правило,
отмечает это). Третий держатель из интересующей нас первой пя¬
терки крестьян, Джемс Тейлор, согласно копии манориального про¬
токола, дата составления которого, правда, не указана, ведет хозяй¬
ство на крошечном участке пастбища площадью всего-навсего в
0,5 акра. Однако мы с удивлением читаем, что его доход составляет
очень приличную сумму в 13 s 4 d. Вряд ли такой скромный участок
земли мог приносить Джеймсу столь высокий доход. В чем же дело?
Разгадка содержится в тексте источника67. Дело в том, что наш дер¬
жатель является единственным кузнецом в маноре и владеет кузни¬
цей, принадлежавшей когда-то некоему держателю Смиту, о кото¬
ром в тексте не сообщается никаких подробностей68. Исходя из то¬
го, что, судя по моим наблюдениям, средний доход с акра «крестьян¬
ского» копигольда в других манорах мог равняться примерно 3 s/акр,
попробуем предположить, что в данном случае половина акра паст¬
бища, находившаяся в хозяйственном распоряжении кузнеца Тейло¬
ра, вряд ли могла принести ему более 1,5-2 шиллингов в год. С уче¬
331
том этого допущения получается, что «остаточные» деньги, состав¬
лявшие в сумме более половины фунта (11,9-12,4 s) ежегодно при¬
текали в карман Джеймса Тейлора в виде дохода от кузницы69. Сле¬
дующий держатель манора, Томас Хилл, хозяйствует на участке зе¬
мли всего в 1 акр, а пятый из интересующих нас крестьян, Ральф
Холт, - на участке, площадь которого составляет 3 акра. Надо ска¬
зать, правда, что последний из указанных держателей имеет со сво¬
его небольшого участка довольно высокий годовой доход, составля¬
ющий 8,9 s/акр. Причины высоты этого дохода остаются в данном
случае совершенно неизвестными - в источнике нет даже отдален¬
ного намека на наличие каких-то дополнительных сведений, кото¬
рые могли бы пролить свет на интересующие нас обстоятельства.
Таким образом, мы видим, что и в маноре Уайтверф держатели
не отличались особой обеспеченностью, особенно если иметь в виду
непосредственно площадь их земельных участков. Многие из них
были просто-напросто бедняками. Более или менее могли процве¬
тать те из них, кто, дополнительно к земледелию, имел еще какие-
нибудь источники дохода в маноре. В Уайтверфе таким источником
для одного из держателей служила кузница, в Хили - некое питей¬
ное заведение и т.д.
О незначительной обеспеченности держателей манора Уайт¬
верф свидетельствует и то обстоятельство, что размер среднего на¬
дела на одного копигольдера (а их было в этом маноре, между про¬
чим, 41 человек; это один из самых «населенных» маноров) состав¬
лял всего лишь 9,3 акра.
Кстати сказать, наличие в Уайтверфе большого числа копиголь¬
деров вызывает желание взять наудачу еще несколько примеров из
описей с тем, чтобы обратить более пристальное внимание на инте¬
ресующую нас проблему обеспеченности крестьянства и, может
быть, повысить доказательность нашего исследования - во всяком
случае, по отношению к тем манорам, которые явно выделялись из
общего ряда если не избыточным, то вполне основательным коли¬
чеством держателей. Причем, я думаю, что было бы интересно по¬
смотреть, а нет ли среди крестьян, чьи условия держаний зафикси¬
рованы в описи, женских имен: обнаружив и проанализировав по¬
добные примеры, мы могли бы, наряду с исследованием проблемы
обеспеченности крестьянства, проследить специфику закрепления
описями недвижимости за представительницами прекрасной поло¬
вины человечества.
И действительно, среди держателей манора мы находим жен¬
щин. Вот, например, перед нами вдова Дженнетт Клегг, которая
держит по копии манориального суда от 14 октября 1607 г. участок
земли в 1,5 акра70. Этот скромный участок, площадь которого сви¬
детельствует о слабой обеспеченности ее семьи, как мы можем, ка¬
залось бы, предположить, отошел к женщине после смерти ее мужа
Джереми Клегга, о которой сообщается в описи. Однако Джереми
332
умер, как мы узнаем из текста источника, в 1621 г., а в качестве да¬
ты фиксации земли в курии обозначен 1607 г. Таким образом, выхо¬
дит, что в источнике в 1607 г. была, очевидно, зафиксирована не
«вдовья доля», а скорее, приданое этой женщины (marriage portion),
выраженное в недвижимости. Очевидно, приписка к описи, обозна¬
чающая вдовье состояние Дженнетт (одно-единственное слово:
widow), просто была сделана позднее, после смерти ее мужа. Но в та¬
ком случае возникает вопрос: что же, основой материального состо¬
яния этой семьи на протяжении многих лет было лишь приданое
Дженнетт? Вряд ли это так: ведь в описи есть приписка и о том, что
после смерти кормильца ему должен наследовать, согласно обычаю
этого манора, старший сын (Сэмюэль). И если, как мы установили,
упомянутые полтора акра представляли marriage portion матери Сэ¬
мюэля, то, очевидно, в источнике просто осталась не зафиксирован¬
ной земля, составлявшая собственно надел кормильца или недвижи¬
мость, нажитую в браке. Конечно, вряд ли это был большой надел
земли: обычно крестьяне женились на «ровне», и 1,5 акра придано¬
го Дженнетт вполне дают нам основание предположить, что и Дже¬
реми был не столь уж богат. К такому результату приводит нас де¬
тальный анализ одного-единственного, к тому же очень скромного
держания. Однако выводы, которые можно сделать в данном слу¬
чае, имеют большое значение: возможно, иногда (во всяком случае,
когда речь идет о небольших участках земли) описи могут являть
нам весьма иллюзорную картину, которая требует дополнительного
анализа с учетом, казалось бы, самых мелких и не требующих осо¬
бого внимания деталей.
В этом же маноре мы находим еще одно держание, записанное
на имя женщины по имени Маргарет Дакуорф, которая также по¬
именована вдовой. На момент описи (напомню: это 1626 г.) она дер¬
жит по копии манориального протокола 18,5 акров пастбища, полу¬
чая с него невысокий доход в 2 £71. Однако в более поздней припис¬
ке к описи, которая датируется 1640 г.72 и в которой, похоже, отра¬
жено прошлое (по отношению к дате приписки) данного участка,
сказано, что он отошел «по передаче» в курии через руки лорда Гил¬
берту Дакуорфу (мужу Маргарет) от джентльмена Сэмюэля Хамме¬
ра и его жены Деборы на следующих условиях: после смерти Гил¬
берта (когда она случилась - так и остается неясным из текста опи¬
сей, но понятно, что не позднее 1626 г., иначе Маргарет не была бы
названа в источнике 1626 г. вдовой), 3А надела (около 14 акров)
должны были перейти его единственной дочери и наследнице (his
only daughter and next heir) Дженнетт и лишь - его жене Маргарет
в качестве ее «вдовьей доли». То есть в идеале для данного случая в
описи должны были бы быть зафиксированы два участка земли: на
вдову Гилберта Маргарет (около 4 акров) и их дочь Дженнетт (око¬
ло 14 акров). Вместо этого мы наблюдаем, вразрез с правилами на¬
следования, фиксацию одного надела на имя вдовы. В чем тут дело?
333
По сути, речь идет о несоблюдении обычая наследования, точнее -
условий реверсии. И хотя в повседневной жизни манора, которая от¬
личалась пристально-внимательным отношением к обычаям, осо¬
бенно к тем из них, от которых могла зависеть степень материаль¬
ной обеспеченности крестьянства, нормы и правила, предписывае¬
мые традицией, нарушались редко, однако такое все же случалось73.
Но думаю, что в данном случае дело в другом. Случаи «переписыва¬
ния» держания в курии на другое лицо (из числа родственников) по
моим, весьма, правда, немногочисленным наблюдениям, могли
иметь место тогда, когда кто-нибудь из них уходил винной мир74.
Не исключено, что в нашем примере вслед за отцом в лучший мир
могла последовать и дочь - и тогда, что естественно, все семейное
держание в целом было «переписано» в курии на единственного ос¬
тавшегося в живых человека, ее мать Маргарет Дакуорф, которая
с тех пор и числилась в маноре как вдова и владелица 18,5 акров75.
И, наконец, в маноре Уайтверф описью зарегистрирована еще
одна женщина, вдова, имя которой почему-то не указано. Сказано
лишь, что она держит 2,5 акра пастбища, «прилежащего к часовне»
((adjoining to the Chappell), с которого получает, между прочим, очень
высокий доход, в 1 £ 6 s (10,4 s/акр).
Таким образом, в данном маноре, в состав населения которого
входит 41 крестьянин, мы насчитываем всего трех женщин (все они
вдовы, и все довольно бедны, если иметь в виду такой показатель
обеспеченности, как площадь их наделов), отмеченных описями
в качестве держателей. Видимо, смертность внутри наших маноров
в исследуемый период была невысока. К сожалению, ввиду особен¬
ностей тагах источников как экстенты маноров, в которых отраже¬
ны земельные передвижки, фиксируемые, в соответствии с обыча¬
ем, чаще всего на имена лиц мужского пола, в них и не может быть
отмечен весь женский состав этих маноров. Как правило, в качестве
держателей фиксируют только вдов, а жен и дочерей - в другом ка¬
честве. Жен - как «соучастниц» держаний по копии, записанных на
мужчину; дочерей - как потенциальных наследниц. На самом же де¬
ле, если опять-таки прибегнуть к допущению и предположить, что
хотя бы половина из держателей-мужчин были женаты и в каждой
из таких крестьянских семей росло хотя бы по одной дочери, то ока¬
жется, что женская часть населения одного только манора Уайт¬
верф могла составлять около 40 человек. А ведь наше допущение,
сделанное для данного случая - минимально.
Нам осталось заглянуть всего в один, последний, манор, отлича¬
ющийся, впрочем, большим своеобразием. Название этого манора -
Россендейл. В нем нами отмечено 16 держателей крестьянского ти¬
па: четверо из них зарегистрированы описями как tenants by copy of
court roll (стало быть, согласно терминологии источников, это пред¬
ставители классического, типичного, копигольда), а 12 относятся к
категории «последних вилланов» и квалифицируются описями как
334
ancient villains или как tenants at will. В связи с наличием в этом ма¬
норе ancient villains мы попытаемся не только обрисовать имущест¬
венное положение первых пяти по списку крестьян, но и специфику
хозяйств самих последних вилланов.
Первым по списку копигольдером Россендейл является Джон
Хейвуд (дата копии не указана), который держит 20,5 акров смешан¬
ных угодий, состоящих из трех огороженных участков и приносящих
Джону более 2 £ годового дохода. Уровень дохода невысок: он со¬
ставляет всего 2,3 s/акр. Далее следует Ричард Лорд, который, сог¬
ласно копии, датированной октябрем 1623 г., и «по передаче» в ку¬
рии от неизвестного нам Эдмунда Турно, держит 19 акров копиголь¬
да, выплачивая за этот надел довольно высокую ренту, уровень ко¬
торой составляет 3,9 d/акр. Джон Турно, третий по списку крестья¬
нин, на основании копии от 5 мая 1625 г. ведет хозяйство на участке
земли в 43 акра, выплачивая за свои акры номинальную ренту, уро¬
вень которой равен всего 0,2 d/акр, и получая с них скромный доход
в 3 £ 12 s (1,7 s/акр). И, наконец, четвертый из держателей (и послед¬
ний из типичных копигольдеров) Россендейл а, Оттиуэлл Уолфен-
ден, держит действительно крупный надел, площадь которого рав¬
няется 98 акрам. Но, правда, с этого надела он получает удивитель¬
но низкий доход (рента не указана), уровень которого составляет
всего 1,5 s/акр.
Итак, перед нами держания «типичного» копигольда в 20,5; 19;
43 и 98 акров76. Как будто бы обеспеченность крестьян в маноре
Россендейл не так уж низка для данного региона, если судить о ней
по земельной площади их хозяйств. Однако доходы этих «типич¬
ных» копигольдеров, как выясняется, совсем невысоки.
Что касается остальных 12 держателей-крестьян из 16, то, как
мы уже отметили, они зафиксированы в описи в качестве «послед¬
них вилланов». Поскольку эта тема интересует меня основательно и
довольно давно, считаю нужным подробнее остановиться на харак¬
теристике этих держателей.
Итак, первый из них, Роберт Ховорф, хозяйствует на участке
общей площадью 11 акров, состоящем из 6 акров пахоты и 5 акров
луга. За этот небольшой участок он платит очень высокую ренту
в 8 s 11 d (9,7 d/акр). При этом в описи отмечено, что на участке на¬
ходится прочный дом, а при нем - сад. В качестве второго держате¬
ля в среде «последних вилланов» в источнике отмечена Элизабет
Ашвуд, вдова Джона Ашвуда. В данном случае она ведет хозяйство
на участке земли, который уж точно представляет собой ее «вдовью
долю», так как этот факт отмечен в описи в виде специального, уже
знакомого нам термина: dower11. Площадь этого участка составляет
в совокупности 31 акр; 6 акров приходится на пахоту, 5 - на луг и
20 - на пастбищные угодья. При участке также находятся дом и сад.
Вдова выплачивает точно такую же, как и вышеназванный Роберт
Ховорф, ренту в 8 s 11 d (9,7 d/акр). Третий из «последних вилланов»,
335
Хьюг Уолстенхолм, хозяйствует на наделе, при котором тоже име¬
ются дом и сад, но площадь которого значительно меньше, чем у
двух предыдущих держателей, и составляет всего 4,5 акра. Однако
рента за этот скромный участок у Хьюга даже на один пенс выше,
чем у его соседей -9 s. Роберт Хилл также держит 4,5 акра смешан¬
ных угодий, также имеет дом и сад; его рента так же высока, как и
в предыдущих случаях (8 s 11 d). Надел пятого держателя, Эдмунда
Эшуорфа, равен, как и в случае его соседки-вдовы, 31 акру (соблю¬
дены даже пропорции в наделении землей по отношению к различ¬
ным типам угодий: как и Элизабет Ашвуд, Эдмунд имеет 6 акров па¬
хоты, 5 акров луга и 20 акров пастбищных угодий). Он, как и все
вилланы, живет со своей семьей в доме, расположенном на одном из
участков, и собирает урожай фруктов в саду, расположенном рядом
с домом (<adjoining to the house); наконец, выплачивает практически
идентичную для всех ренту в 8 s 11 d. Шестой виллан, Роберт Эшу-
орф, возможно, тоже имеет какой-то надел земли, но источник об
этом умалчивает; зато этот виллан обозначен в нем как «держа¬
тель» мельницы, за пользование которой он платит ежегодную рен¬
ту в 1 £. Мы не можем сказать определенно, какой доход приносит
эта мельница нашему мельнику-виллану, равно как и его хозяину,
которому он платит столь высокую ренту. Но, уже судя по ее уров¬
ню, доходы могли быть немалые. Явно, что к услугам мельника при¬
бегало население манора; похоже, что в округе не было другой
мельницы - во всяком случае, в наших документах об этом не со¬
общается. И, разумеется, за пользование мельницей взималась со¬
ответствующая мзда. Жаль, что ее размер и тип не указаны в источ¬
нике.
Далее, к числу «последних вилланов» манора Россендейл отно¬
сились еще шесть держателей: это были братья по фамилии Эшу-
орф (Джемс, Уильям, Джон, Генри, Эдмунд и Эдуард). В источнике
отмечено, все вместе они держат 75 акров земельной площади
(в среднем, стало быть, примерно по 12-13 акров «на брата»), при¬
чем у каждого опять-таки имеется дом и сад. За свой надел каждый
платит очень высокую ренту в 1 £ (19,2 d/акр).
Итак, мы описали условия держаний «последних вилланов» так,
как они отражены в источнике. Но проведенная работа была бы не¬
полной, если бы мы не отметили некоторые интересные особенно¬
сти, связанные со спецификой этих держаний. Во-первых, как выяс¬
няется из документов, вилланы, среди которых немало родственни¬
ков и однофамильцев, живут в некотором отдалении от основных
массивов манора, в ближайшем к нему лесу Brandwood, который пе¬
ремежается лугами, пастбищами и даже пахотой. Все они вне зави¬
симости от площади своих наделов (в принципе, площадь всех этих
наделов не так уж и велика, а иногда - ничтожно мала) выплачива¬
ют идентичную, а главное - очень высокую ренту. Так что наше
предположение о высоких рентах последних вилланов Россендейла,
336
сделанное нами тогда, когда мы анализировали положение их «со¬
братьев по статусу» из манора Валсден, полностью подтвердилось.
Половина колонии платит ренту в 8 s 11 d, другая половина (братья
Эшуорфы) - ренту в 1 фунт. Интересно и то, что ни в одном случае
из 12 не указан годовой доход держателей (и это в то время как в от¬
ношении «типичных» копигольдеров описи с неизменным постоян¬
ством фиксируют его во всех манорах). Наконец, мы должны обра¬
тить внимание и на то обстоятельство, что ни для одного случая из
12 в источнике не отмечено наличия копий манориальных протоко¬
лов (хотя отмечается, что сами протоколы были составлены в курии
...long ago78), что подтверждает мое наблюдение, сделанное на мате¬
риале других маноров и других регионов, об отсутствии у «послед¬
них вилланов» формально-юридических оснований их держаний, ка¬
ковыми у «типичных» копигольдеров как раз и являлись упомяну¬
тые копии.
Итак, в Россендейле мы открываем для себя наличие целой ко¬
лонии «последних вилланов», состоящей из родственников и одно¬
фамильцев, проживающих не на основном массиве земель манора, а
скрытых в лесу и ведущих, похоже, свое собственное, несколько
изолированное, хозяйство. Насколько значительна обеспеченность
их хозяйств, мы не знаем доподлинно. Судя по земельной площади,
она явно невысока. С другой стороны, у каждой из семей этой ма¬
ленькой «лесной колонии» есть свой дом и свой сад. Прямым указа¬
телем на то, что обеспеченность хозяйств этих «последних вилла¬
нов» могла быть не такой уж и низкой, является то обстоятельство,
что они платят очень высокие ренты, а косвенным - то, что, как это
ни странно, в документах вовсе не указана доходность их хозяйств.
Поясним. Возможно, что все эти люди могли иметь дополнительные
источники доходов (помимо земледелия, скажем, они вполне могли
заниматься заготовкой леса, строительством и т.д.), что позволяло
им выплачивать указанные высокие ренты79. Разумеется, держате¬
ли, имевшие такую возможность, были явно выгодны владельцам
манора - несомненно более выгодны, чем «типичные» копигольде¬
ры с их низкими рентами. Я даже думаю, что манориальные лорды
Рочдейла в эпоху постоянного сыска властями «последних вилла¬
нов» с целью отпуска их на волю, а следовательно, взимания с них
выкупа, полезного казне80, намеренно изолировали своих крепост¬
ных, отселяя их «в леса», с тем, чтобы скрыть от правительственных
комиссаров наличие этого дополнительного, пусть и не такого уж
изобильного, зато долговременного и постоянного, источника дохо¬
дов. Возможно даже (более того - я почти уверена в этом), что на¬
мерение «законсервировать» этот источник в Россендейле (тенден¬
ция, характерная для многих регионов Англии, о чем писал еще
А.Н. Савин, подчеркивая, правда, указанную тенденцию по отноше¬
нию к зажиточному крестьянству) объясняет и отсутствие факта
фиксации самих доходов вилланских хозяйств в описи манора. А за-
337
Таблица 53
Итоги «предварительного» эксперимента
Манор
Площадь земельных наделов,
в акрах
Итого:
1. Castleton
14;
2;
4,5;
3,5;
2,5
26,5
2. Wardleworth
2,5;
4,2;
13,2;
5,85;
3,75
32
3. Wardle
5;
3;
20,25;
5;
20,25
53,5
4. Blatchingworth
1,75; 5;
115;
4,5
9
135,25
5. Walsden
41;
20,5
; 23;
20;
131
235,5
6. Todmorden
6;
54;
55
115
7. Chadwick
9,5;
: 2;
12,5;
5;
2,2
31,5
8. Spotland
2,5;
; 4,5;
4;
5,5;
16,5
33
9. Wolstenholm
15;
72,5;
78;
45;
45
255,5
10. Healy
2;
68,5;
8,5;
8;
11
98
11. Whiteworth
10,5;
23;
0,5;
1;
3
35,5
12. Rossendale
20,5;
; 19;
43;
98
180,5
11
1231,75
чем было делать это в условиях продолжающейся с XVI в. в масшта¬
бах страны «охоты» на вилланов, афишировать наличие этих дохо¬
дов в условиях возможного просмотра документов курии правитель¬
ственными чиновниками? Так или иначе, ясно одно - перед нами ин¬
тересный феномен внутренней жизни английского манора в его пе¬
реломный период, открытие которого на страницах, казалось бы,
скучных, неинтересных, а на самом деле - если внимательно всмат¬
риваться в них - живых и ярких источников, вносит некоторые ню¬
ансы собственно в наше понимание этой жизни.
Вот как будто бы и закончился наш эксперимент, направленный
на выявление уровня обеспеченности крестьянских хозяйств в поме¬
стье Рочдейл. Что же можно сказать по поводу его результатов?
В целом они подтверждают наше предположение о «скудости» зем¬
левладения крестьян интересующего нас региона. О том, что это
действительно так, свидетельствует, помимо приведенного выше
описания условий крестьянских держаний, и таблица 53, в которой
суммированы итоги нашего «эксперимента» на основе выборки,
проведенной по принципу очередности фиксации держателей в ис¬
точнике.
Из таблицы хорошо видно, что среди держаний превалируют на¬
делы от 1 до 20 акров. Мы можем отметить всего несколько случа¬
ев, когда участки земли копигольдеров Рочдейла превышали низ¬
шую границу «усредненного» крестьянского надела в 60 акров. Это
держание Йордана Чадвика в 115 акров в маноре Блетчингверф,
338
Джона Кроссли в 131 акр в маноре Вал еден, Оттиуэлла Уолфендена
в 98 акров в маноре Россендейл, наделы Томаса Хедмэна и Абраха¬
ма Волстенхолма, превышающие 70 акров, в маноре Волстенхолм и
некоторые другие. В целом указанные относительно обеспеченные
держатели составляют всего 10,5% от общей численности тех, чьи
условия держаний были проанализированы нами в ходе эксперимен¬
та81. Остальные 89,5% были просто-напросто бедны.
Однако, между тем, если бы мы попытались на основании наших
данных составить представление о среднем наделе крестьянского
хозяйства, мы получили бы цифру в 21,6 акра82. Она явно выше той,
которая была получена нами в качестве характеристики среднего
надела на одного держателя по всему комплексу Рочдейла (напом¬
ню, что речь идет о 14,8 акрах). Она также странным образом про¬
тиворечит данным нашей таблицы. Ведь мы с полной очевидностью
можем сказать, что большую часть крестьянских наделов, представ¬
ленных в ней, составляли участки далеко не в 40-60, и даже не в
20 акров. Типичным был надел, не достигающий и 10 акров (31 слу¬
чай из 57, т.е. 54,3%). Просто при подсчетах в цифре 21,6 отразился
факт распределения крупных земельных участков (выделенных в
таблице 52 жирным шрифтом) между всеми 57 держателями. Так
что практика показывает, что «усредненные» показатели в аграр¬
ной истории не всегда надежны.
Однако для того, чтобы получить исчерпывающее представле¬
ние о процессе наделения крестьян Рочдейла землей, мы должны
проделать следующую непростую работу, связанную с выявлением
процесса дифференциации в среде копигольдеров: всю массу кре¬
стьян следует разделить на ряд уже привычных для нас категорий
с тем, чтобы точнее подсчитать, сколько же конкретно земли при¬
ходится на представителей той или иной из них. Такого рода рабо¬
та весьма «технична»; при ее проведении, конечно же, нивелиру¬
ются личностные характеристики людей (и без того не столь уж
ярко «проглядывающие» в манориальных описях), затеняются не¬
которые особенности их повседневной жизни и т.д. Однако без нее
совершенно нельзя обойтись при изучении вопроса о социально¬
имущественном расслоении держателей, и не только потому, что
все построения отечественной историографии в указанной области
строятся на методе сплошных обсчетов площади земельных наде¬
лов держателей, разделенных на известные категории в соответст¬
вии с представлениями о крупном, среднем, мелком и беднейшем
крестьянстве, но и потому, что иная исследовательская техника
противоречила бы должному изучению самой проблемы диффе¬
ренциации крестьянства.
Для того, чтобы получить наиболее полное представление о со¬
циально-имущественном расслоении крестьянства, обратимся к дан¬
ным таблицы 54, в которой представлены итоги процесса диффе¬
ренциации копигольдеров крестьянского типа поместья Рочдейл.
339
Таблица 54
Дифференциация копигольдеров крестьянского типа
Категория держа¬
телей
Число
% к общей
численности
Площадь,
в акрах
% к общей
площади
до 15 акров
135
71,0
723,4
25,8
15-29 "
30
15,8
612,5
21,8
30-59"
16
8,6
656,1
23,4
60-89 м
3
1,6
219,0
7,8
90-119”
3
1,6
335,0
12,0
120 и выше "
2
1,4
258,0
9,2
Итого:
189
100
2804
100
Как видно из таблицы, более 2800 акров площади «крестьянско¬
го» копигольда были распределены между 189 обычными держате¬
лями манориального комплекса (включая «последних вилланов»)
следующим образом. Оказывается, что «середняцкое» ядро, с «фик¬
сации» которого мы привыкли начинать рассмотрение итогов про¬
цесса дифференциации, в Рочдейле 20-х годов XVII в. было доволь¬
но слабым. Так, мы насчитываем лишь 16 (8,6%) держателей зе¬
мельных участков в 30-59 акров: они сосредоточили в своих руках
23,4% площади копигольда.
Тех, кто хозяйствует на наделах в 60-89 акров, - и того меньше:
всего 3 (1,6%) держателя на огромный массив земли копигольда поч¬
ти в 2804 акра, в руках которых, однако, сосредоточено более
200 акров (почти 8%) обычного держания. Кто же эти держатели?
Это, во-первых, уже упомянутые в ходе нашего «эксперимента» ко¬
пигольдеры из манора Волстенхолм Томас Хэдмен и Абрахам Вол-
стенхолм: первый из них ведет хозяйство на наделе в 72,5 акра, а
второй - на наделе в 78 акров. Кроме того, в интересующую нас ка¬
тегорию крестьянства входит и Иордан Чадвик из манора Хили, так¬
же упомянутый нами как держатель 68,5 акров «обычной» земли.
Далее, мы обнаруживаем в наших манорах всего три человека
(1,6%) из числа тех, кого можно отнести к крестьянской «верхуш¬
ке». Однако эти трое сосредоточили в своих руках почти 12% кре¬
стьянского копигольда. Так, Оттиуэлл Уолфенден, человек со
странным именем из манора Россендейл, также уже упомянутый на¬
ми выше, держит 98 акров, а держатели Роберт Уолкден и Роберт
Чадвик из манора Блетчингверф - по 118и 115 акров соответствен¬
но. Это, безусловно, крупные участки для такого вида держания, как
держание по обычаю манора.
И наконец, среди крестьян Рочдейла мы обнаруживаем и двух
человек, чьи наделы даже несколько превосходят верхнюю границу
340
крестьянского держания в 120 акров. Однако превосходят настоль¬
ко незначительно, что, разумеется, мы не стали относить этих дер¬
жателей, на основании их довольно твердого социально-экономиче¬
ского положения в маноре, к разряду крестьян по сословному поло¬
жению, но - «некрестъян» по социальному статусу, т.е. выделять
их в особую категорию «держателей мелких крестьянских вотчин»
внутри манора, как мы делали это для более плотного слоя указан¬
ного типа в уилтширских поместьях графов Пемброков. Кто эти
держатели? Один из них - обладатель почти незнакомого нам име¬
ни, Ричард Дерден. Ричард, похоже, весьма незадачливый хозяин.
Согласно копии от 28 сентября 1610 г. «по передаче» от эсквайра
Джона Холта он держит 127 акров угодий различного типа, получая
при этом невероятно низкий доход в 14 s 19 d (0,1 s/акр). Другой дер¬
жатель, хозяйствующий на наделе в 131 акр, знаком нам: это, между
прочим, один из «последних вилланов» манора Валсден, Джон
Кроссли - мы анализировали условия его держания выше.
Итак, мы видим, что в целом слой зажиточных крестьян - копи¬
гольдеров в наших манорах совсем невелик. Тех, кто ведет свое хо¬
зяйство на земельных наделах, площадь которых колеблется от 60
до 120 акров (или чуть выше) - всего 8 человек (4,2% общей числен¬
ности копигольдеров крестьянского типа). Однако, как и следовало
ожидать, в их руках сосредоточено значительное - во всяком случае,
по сравнению с их численностью - количество земли: более 800 ак¬
ров (28,8% всей площади копигольда).
Если мы попытаемся сравнить удельный вес зажиточного, обес¬
печенного в материальном смысле крестьянства в комплексе мано¬
ров Рочдейла в 20-е годы XVII столетия с идентичными данными,
полученными нами в свое время для юго-западного графства Уилт¬
шир этого же периода, то перед нами предстанет весьма интересная
картина. Вне всякого сомнения, указанный слой крестьян на Юго-
Западе Англии предреволюционного периода был куда более плот¬
ным, чем в ее северо-западном «углу», и, в частности, в графстве
Ланкашир, к которому, как мы помним, и принадлежали земли Роч¬
дейла. Так, держатели наделов от 60 до 120 акров в Уилтшире в ука¬
занное время составляли 34,8%, а совокупная площадь их держаний
равнялась 62% общей площади крестьянского копигольда83. Таким
образом, удельный вес численности зажиточного крестьянства юго-
западной части Англии превышал соответствующий показатель в ее
северо-западном регионе в 8,3 раза. Что касается площади земли,
находившейся в руках зажиточных слоев крестьянства, то ее удель¬
ный вес в манорах Пемброков превышал удельный вес землевладе¬
ния держателей наделов от 60 до 120 акров в манорах Рочдейла в
2,2 раза! Безусловно, полученные нами цифры свидетельствуют о
явном преобладании зажиточного крестьянства в юго-западной час¬
ти Англии первой трети XVII в. по сравнению с ее северо-западной
частью.
341
Посмотрим теперь, что можно сказать о менее зажиточном кре¬
стьянстве, проживавшем в манорах поместья Рочдейл. Оказывается,
как это видно из данных таблицы 54, что в этих манорах насчитыва¬
лось 30 человек (около 16%), в руках которых находились наделы
площадью от 15 до 29 акров. Общая площадь землевладения этих,
не слишком-то обеспеченных землей крестьян, полувиргитариев и
виргитариев, составляла 612,5 акров (или 21,8% всего крестьянского
копигольда). Таким образом, в данном случае удельный вес кресть¬
янского землевладения все еще превышал удельный вес численно¬
сти крестьянства - ситуация, которая свидетельствовала все же о на¬
личии относительного материального благополучия в среде пред¬
ставителей этой категории копигольдеров.
Положение резко меняется в среде обычных держателей, чьи
наделы не превышают 15 акров земли. Как мы видим, это самая
многочисленная категория крестьянства в наших манорах: их чис¬
ленность составляет 135 человек, или 71% всего количества копи¬
гольдеров. В то же время налицо явная диспропорция между числен¬
ностью представителей указанной категории и земельной площа¬
дью их наделов: удельный вес земельной площади составляет всего-
навсего 25,8%, что более чем в 2,5 раза ниже удельного веса числен¬
ности самих держателей по обычаю. Итак: 71% : 25,8%. О чем сви¬
детельствует столь явная диспропорция? О том, что представителям
указанной категории явно не хватало земли, их душил земельный
голод. Для того чтобы сводить концы с концами, им надо было бы
иметь более чем в 2,5 раза больше «совокупной» земли.
Итак, в начале XVII в. мы наблюдаем в манорах Рочдейла
очень своеобразную картину дифференциации крестьянства, ко¬
торая в самом сжатом виде сводится к следующему: во-первых, мы
обнаружили в этих манорах весьма немногочисленный и слабый
слой держателей-середняков, во-вторых, - состоящий буквально
из единичных представителей обычного держания слой зажиточ¬
ного крестьянства и, наконец - чрезвычайно плотный слой бедня¬
ков и неимущих. Площадь участков более чем 85% держателей
крестьянского типа едва «дотягивала» до 30 акров. 71% копиголь¬
деров хозяйствовали на земельной площади менее 15 акров, при¬
чем в их числе, как показали наши исследования, было достаточ¬
но много типичных коттеров, чьи наделы подчас не достигали и
пяти акров.
Что же являлось причиной такого перераспределения земли
в среде обычных держателей Рочдейла? Почему здесь настолько
велик, пожалуй, даже избыточен, слой бедного и беднейшего кре¬
стьянства? С одной стороны, этот факт как будто бы укладывает¬
ся в наши представления о специфике дифференциации крестьян
Англии в эпоху аграрной революции с ее разрушительным воздей¬
ствием на крестьянское хозяйство таких факторов как, например,
огораживания или повышение файнов за допуск к держанию. Так,
342
именно первый из этих факторов особенно влиял на появление в
указанное время в центральной и восточной Англии коттеров и па¬
уперов. А в юго-западной части страны, как показывает, в частно¬
сти, наше исследование маноров графов Пемброков в Уилтшире,
одной из самых основательных и серьезных причин пауперизации
крестьянской деревни являлся второй из указанных факторов, т.е.
«ненормированное» и резкое повышение файнов за допуск при сме¬
не копий. Но даже если иметь в виду воздействие этого фактора, то
все равно удельный слой беднейшего крестьянства в юго-западной
части страны был значительно менее плотным. Напомню, что в
30-х годах XVII в. в манорах Пемброков насчитывалось всего 26,1%
держателей, площадь наделов которых не превышала 15 акров84.
Все же это не 71%, как в манорах поместья Рочдейл! Такой высокий
удельный вес бедноты, свидетельствующий о чрезвычайно низкой
обеспеченности крестьянства, тем более удивителен, если учесть,
что в северо-западной части страны, к которой относились 20 мано¬
ров Рочдейла, мы практически не наблюдаем процесса огоражива¬
ний85 и к тому же не имеем ни одного примера повышения файнов.
И это по той простой причине, что в изучаемом нами регионе кре¬
стьянство просто-напросто не было обязано платежами за допуск к
держанию. Сам собой напрашивается вопрос: если в манорах Роч¬
дейла не было файнов и практически не было огораживаний, то что
тогда являлось причиной столь резкой, а главное - «однобокой»
дифференциации крестьянства в данном регионе, выражавшейся
прежде всего в наличии огромного слоя бедняков и вполне скромно¬
го слоя среднего и зажиточного крестьянства? Мы-то привыкли к
процессам классического типа, влекущим за собой возможность фи¬
ксации в источниках хотя и «размытого», но довольно стабильного
слоя середнячества и при наличии значительных пластов малоиму¬
щих присутствие также и основательного слоя зажиточного кре¬
стьянства.,. А в манорах Рочдейла вместо этого - чрезмерное пре¬
обладание бедноты и почти полное отсутствие в среде крестьян
сельских богатеев. Именно поэтому мы имеем основание говорить
об «однобокой» поляризации крестьянства в английском маноре
данного региона.
В чем же причина этого явления? Ответить на этот вопрос не¬
легко. Прежде всего, надо иметь в виду, что перед нами - итоги про¬
цесса дифференциации крестьянства, который имел место в данных
манорах на протяжении некоего, сколь угодно долгого времени,
предшествовавшего составлению описей. Мы не знаем, и не имеем
возможности узнать, составлялись ли когда-либо еще (до или после
«наших») в поместье Рочдейл манориальные описи. И уже по этой
причине вынуждены расценивать полученные результаты в качест¬
ве некоего итога процесса расслоения крестьянства - раз у нас нет
возможности сравнить эти результаты с результатами обсчетов по
другому «комплекту» описей, которые могли бы быть сделаны в
343
этих же манорах, но только в другое, более раннее или позднее, вре¬
мя. Другими словами, в данном случае, по причине специфики ис¬
точников, имеющихся для нашего региона, мы не можем показать
динамики самого процесса дифференциации (как мы делали это во
время работы с двумя однотипными комплектами земельных када¬
стров маноров Пемброков в Уилтшире, относящимися к одному и
тому же региону, но к различным хронологическим периодам). Пе¬
ред нами - результат, и, как всякий результат, он статичен. Однако
это весьма интересная «статика», позволяющая сделать некоторые
предположения; и прежде всего потому, что ее специфика опреде¬
ленным образом коррелируется с другими результатами нашего ис¬
следования по Рочдейлу. В частности, если мы вспомним о таком до¬
статочно уникальном явлении, выявленном нами, как «великий ис¬
ход» местного дворянства на территорию обычного держания («ис¬
ход» достаточно скромный по форме, проводимый через оформле¬
ние копий в манориальной курии, но весьма напористый, если су¬
дить о нем по результатам внедрения, и осуществлявшийся, по всей
видимости, при участии манориальной администрации), то сможем
проследить некую связь между указанным процессом и спецификой
расслоения крестьянства в исследуемом комплексе маноров. Дейст¬
вительно, отчего бы не предположить, что наличие такого мощного
слоя малообеспеченного крестьянства в поместье Рочдейл напря¬
мую связано с проникновением местных богатеев на копигольд?
Ведь представители локальной элиты Рочдейла, оформляя в курии
копии на те или иные участки обычного держания, тем самым лиша¬
ли значительной части земли самих обычных держателей, которые
были вынуждены - со времени перехода их участков (или тех или
иных «долей» этих участков) в руки «благородных» - довольство¬
ваться теми скудными наделами, которые оставались им после
оформления копии на основную часть надела на имя кого-нибудь из
местных богатеев, либо землями, которые могли отойти им по слу¬
чаю инициации реверсий в курии кем-либо из родственников (что
случалось не так уж часто).
Это предположение, однако, при всей своей логичности (основа
которой заключается прежде всего в самом факте интенсивного
проникновения «благородных» на копигольд) имеет и слабую сторо¬
ну. Уязвимость выдвинутой гипотезы состоит в том, что, при всей,
как нам кажется, скрупулезности проведенного выше анализа про¬
цесса указанного внедрения местных сквайров на держание по обы¬
чаю, мы, тем не менее, не можем проследить, ввиду специфики ис¬
точников, на чьи именно участки копигольда внедрялись представи¬
тели местной элиты. Дело в том, что имена тех копигольдеров, уча¬
стки которых стали объектом пристального внимания местного дво¬
рянства, не указываются в описях; в них фиксируются лишь имена
самих «благородных пришельцев», тех самых скваттеров, которые с
момента оформления копий становились хозяевами вожделенных
344
наделов, и уже в качестве таковых фиксировались манориальными
клерками. А раз имена прежних владельцев участков копигольда не
указаны в источниках, мы не можем провести необходимую работу
по сличению имен, которую было бы нужно провести в данном слу¬
чае с тем, чтобы придать большую доказательность нашим предпо¬
ложениям. То есть в идеале для данного случая было бы хорошо
провести сличение имен тех держателей, на чьи участки вторгались
«благородные», с именами тех безземельных и малоземельных кре¬
стьян, которые выявлены нами в процессе работы над проблемой
расслоения крестьянства. В случае совпадения или частичного сов¬
падения фамилий наше предположение приобрело бы подлинную
доказательность. Но за неимением, по объективным причинам, воз¬
можности для проведения такой работы, будем довольствоваться
тем, что есть. И не откажемся от нашей гипотезы. Как представля¬
ется, она является в данном случае единственно логичной.
Ренты держателей копигольда
У нас есть возможность рассмотреть также и вопрос о рентных
платежах держателей по обычаю. Думается, что нет нужды лишний
раз подчеркивать важность этого вопроса для исследований по аг¬
рарной истории: ведь в уровне рент практически отражался баланс
владельческих прав на землю между держателем и лордом манора.
Если уровень рент был сравнительно низким и относительно ста¬
бильным (другими словами - если ренты были твердыми), это слу¬
жило свидетельством укрепления держательских прав крестьянства
на землю. Высокие ренты, свидетельствовали, напротив, о крайнем
бесправии держателей в их отношениях с манориальными лордами.
В исследованиях по аграрной истории рассмотрение вопроса о
динамике ежегодных рент копигольдеров усложняется еще тем об¬
стоятельством, что в принципе оно всегда должно быть связано с
наблюдениями над уровнем рент нерегулярных, выплачиваемых
время от времени. На первое место среди этих нерегулярных (или
эпизодических) рент в историографии традиционно выводятся фай-
ны за допуск к держанию (fines of admission), которые выплачива¬
лись лорду при смене копий. Если обратиться к опыту нашей рабо¬
ты с описями нескольких десятков маноров Пемброков в Уилт¬
шире, то придется признать, что мы уже имели возможность указы¬
вать, и неоднократно, на исключительную роль вступных файнов
как основного рычага экспроприации крестьянства, используемого
манориальными лордами, в частности, в юго-западной части Анг¬
лии периода аграрной революции86. Наличие в документах курий
информации о файнах трудно переоценить: эта информация дает
возможность рассмотреть, при надлежащем ее анализе, все уловки,
на которые шли лорды маноров с тем, чтобы за счет непомерного
345
повышения файнов заменять невыгодных им держателей по обы¬
чаю с их традиционно твердыми, защищаемыми этим обычаем,
годовыми рентами, на тех, отношения с которыми определялись бы
не традицией, а договором.
Однако следует отметить, что традиционно фиксируемая в опи¬
сях ежегодная сумма обычных рент и вступных файнов, как
правило, вовсе не исчерпывает фактически выплачиваемых держа¬
телями повинностей. Ведь и в XVI-XVII вв. в описях многих маноров
(во всяком случае, маноров Пемброков на Юго-Западе Англии - со¬
вершенно определенно) все еще можно отыскать отраженные в до¬
кументах реликты вилланского прошлого крестьян, выраженные в
фиксации отработочных и натуральных повинностей и гериотов.
Страницы описей Пемброков буквально пестрят свидетельствами
того, что дополнительно к ежегодно фиксируемой денежной ренте
крестьяне-копигольдеры (а подчас даже и арендаторы) выплачива¬
ли и ренту натуральную в виде кур и петухов, каплунов, яиц и фрук¬
тов, многих бушелей овса и проса, а также, в некоторых случаях, -
отработочную в форме вспашки остатков сданного в целом в арен¬
ду господского домена, стрижки и мытья овец и т.д. Очень часто в
описях отражали и посмертные платежи - гериоты, в качестве кото¬
рых после кончины того или иного держателя лорд брал с его род¬
ственников, как мы уже знаем, лучшую голову скота (the best beast).
Кроме того, не последнее место в практике крестьянской повсе¬
дневности играли, как известно, и выплаты за пользование мельни¬
цами, мостами, дорогами и т.д. - повинности, которые, правда, весь¬
ма слабо отражены в наших источниках по Юго-Западу.
А теперь посмотрим, какие же из этих многочисленных кресть¬
янских повинностей, которые, как правило, манориальные клерки
обязаны были отражать в документах курий, присутствуют в наших
описях 20 маноров северо-западного поместья Рочдейл?
Оказывается (и это на первый взгляд весьма и весьма удивитель¬
но), что никакие, кроме «классических» ежегодных денежных рент.
То есть в текстах описей нет даже намека на выплату хотя бы одним
(одним!) из сотен копигольдеров и фригольдеров (вне зависимости
от их социального и имущественного статуса в маноре) таких повин¬
ностей, как файны, гериоты, натуральные или отработочные повин¬
ности. Это поистине удивительный факт.
И сейчас, в процессе уже достаточно длительной работы над
этими сложными и объемными источниками, вспоминается, как, за¬
глянув в описи впервые, я была поражена фактом отсутствия фик¬
сации в них названных повинностей. В чем же дело? Человек, не
слишком знакомый со спецификой документов по аграрной исто¬
рии, мог бы в данном случае допустить мысль, что причина назван¬
ного явления заключена в рассеянности или забывчивости манори-
альных клерков. Но ничего более нелепого, чем такое предположе¬
ние, не может быть, и вот почему.
346
Таблица 55
Ренты копигольдеров
а
*
(D
«
О
Си
-а
Ss сх
В g
ю
О Я
S
£
a
ю
О
О Ш
i-Г o' o' i-T
(N СП *-н ип
of o' 1-Г о" 1-Г о" оГ
vo
ON
00
00
40
ол
1—1
со
40
of
in
of
ol
t-T
РП
oo"
in
о"
Ol
oo"
ON
CO
Ol
in
ON
rH
VO <л ю >л о\
o' o' о" o' 1-Г
h ОО 0\ О
о" ,-Г o' г-Г
^ »П О ЧЭ 00
оо of о" 1-Г
о
о
О О xf m
—f --Г —Г о"
Н (S
WnoOVO^f^O^COONOO ON о> N
<Э <Э О о" 1-Г *—Г о" o' о" o' о" 1>
ON
<э
VO
vq
c?
T—1
oo
00
40
l>
СП
oC
40
ON
in
CO
ON
CO
o'
со
40
in
ON
i-H
c
о
о
£
>
ьс
с
с
(D
•а
о тз
а>
JD
JD
!Я
(D
тэ
о
с
> cd
5
о
С/Э
S
тз о
с/э
§
сЗ
cd
13
-о
cd о
cd
и
£
£
3
£
о
Е-
^ Оч
U со
1) <D Ol
КС >^г и
£ К £ ей
608 = 30,4 £ 1,3 248,5 = 12,4 £ 1,1 359,5 = 18 £
Во-первых, как уже отмечалось выше, в другой связи, «служа¬
щие» курии были обязаны фиксировать в документах все, что каса¬
лось перемещения земли внутри маноров и денежных выплат за
пользование ею, причем фиксировать до мельчайших деталей -
таковы были правила составления земельных описей, и эти правила
основывались на многолетней традиции, в основе которой лежала
необходимость постоянного подведения «материального», в том
числе и финансового, баланса внутри каждого из маноров.
А во-вторых, в столь массовых масштабах эта «рассеянность» не
могла бы проявиться еще и потому, что такого непорядка не потер¬
пел бы стюард манора, обязанный пристально следить за отчетно¬
стью, тем более отчетностью фискального плана. Следовательно,
фиксации в описях массы дополнительных крестьянских платежей,
перечисленных выше, не было потому, что этих платежей не было
в действительности. Крестьяне Рочдейла на самом деле не были обя¬
заны манориальному лорду никаким другими платежами, кроме
классических годовых денежных выплат.
Но тогда возникает другой вопрос: а почему? Почему в этом, от¬
даленном от центра, северо-западном «углу» страны, сложилась та¬
кая весьма выгодная для крестьянства и совсем невыгодная для его
господ ситуация?
Ответ на этот непростой вопрос мы попробуем дать чуть позже,
а сейчас посмотрим, каков же был уровень годовых рент, выплачи¬
ваемых крестьянами Рочдейла. Может быть, он был настолько вы¬
соким, что в достаточной степени пополнял манориальный бюджет?
Обратимся к таблице 5587.
О чем же свидетельствует наша таблица?
Мы видим, во-первых, что общая сумма рент с копигольда по
всему комплексу маноров была совсем невысока; она равняется все¬
го 30,4 £. Для рентных поступлений с копигольда 20 маноров это
действительно удивительно мало. Например, сумма годовых рент в
17 манорах графов Пемброков в Уилтшире 30-х годов XVII в. соста¬
вляла 296,5 £, что в 9,8 раз превышало указанную ренту в Рочдейле.
И это с учетом того обстоятельства, что численность держателей
копигольда в интересующих нас регионах Англии различалась не
столь уж значительно: в Рочдейле мы насчитываем 234 держателя
копигольда, а в комплексе Пемброков - 376. Итак, держателей в
Рочдейле было всего лишь в полтора раза меньше, а сумма выпла¬
чиваемых ими рент - почти в 10 раз ниже. Уже один этот факт сви¬
детельствует о специфике рентных отношений в северо-западных
манорах Англии первой трети XVII в., где ренты были не только
единственным источником пополнения манориального бюджета,
но к тому же источником явно не изобильным. Об этом свидетель¬
ствуют и наши данные, касающиеся общей (по всему комплексу ма¬
норов) суммы рент за акр копигольда. Этот уровень составляет, как
следует из таблицы, всего-навсего 1,3 d/акр. В отдельных манорах
348
этот показатель еще ниже: почти повсеместно он не достигает и од¬
ного пенса на акр земельной площади88. Если бы не достаточно вы¬
сокие суммы рент держателей копигольда в трех манорах Рочдейла,
выделенных в таблице (Валсден = 69,6 s; Тодморден = 119,4 s;
Россендейл = 195,6 s)89, боюсь, уровень рент за акр копигольда в
целом по комплексу мог бы быть максимально близким к нулевой
отметке.
Далее, на основании данных нашей таблицы мы имеем возмож¬
ность не только рассмотреть вопрос о рентных обязательствах дер¬
жателей крестьянского копигольда, но и сравнить их с данными, ка¬
сающимися выплаты рент теми, кто, будучи благородным по проис¬
хождению, вел хозяйство на «низком» копигольде.
Мы видим, что 189 копигольдеров крестьянского типа ежегодно
вносили в манориальную казну 18 £. Всего 18! Это ничтожно низкая
цифра для такого большого числа держателей. Самая высокая сум¬
ма рент (более 54%) «притекала» из манора Россендейл, где, как мы
уже отмечали, манориальные лорды «законсервировали» целую ко¬
лонию «последних вилланов», состоявшую из 16 семейств, обязан¬
ных очень высокими рентами, уровень которых на акр земельной
площади составлял 7,2 d.
В Валсдене, населенном «последними вилланами», ренты также
были относительно выше по сравнению с теми, которые выплачива¬
ло крестьянство остальных маноров.
А в них, как мы видим, ренты с крестьянского копигольда край¬
не скудны. Что можно сказать о доходности манора, приносящего
его владельцу ренту, сумма которой выражается не в фунтах, а в
шиллингах? Ничего, кроме того, что это чрезвычайно низкая рента.
Это наблюдение относится и к манорам Блетчингверф, Уайтверф,
Спотлэнд, Волстенхолм, в которых годовые поступления с кресть¬
янского копигольда чуть превышали 1 фунт, равнялись ему (22,4;
23,3; 20 s) или были чуть ниже этого уровня (18,8; 18,1 s), но прежде
всего - к манорам, в которых годовые ренты не достигали и 10 шил¬
лингов! Так, в маноре Вардл сумма рент с крестьянского копиголь¬
да не превышала 5,9 s, в маноре Чадвик - 5,6 s, в Хили - 9,4 s, а в ма¬
норе Вардлверф составляла и вовсе ничтожную сумму в 2,6 s. Так
что нас теперь не удивит то обстоятельство, что уровень ренты на
акр земельной площади крестьянского копигольда в комплексе Роч¬
дейл в целом равнялся лишь 1,5 d!
Далее, у нас есть также возможность рассмотреть уровень рент,
поступавших в поместный бюджет с «дворянского» копигольда и
сравнить его с соответствующим показателем на обычном держа¬
нии крестьянского типа.
Как можно понять из таблицы 55, сумма рент с «дворянского»
копигольда составляет в целом по комплексу маноров 248,5 s, или
12,4 £. Особо крупный вклад в эту сумму внесли благородные вла¬
дельцы копигольда из манора Тодморден: мы видим, что поступле¬
349
ния с их хозяйств равняются 100,6 s (более 5 £). «Благородных» на
копигольде этого манора - напомню - всего двое. Это эсквайры Сэ-
виль Радклифф, ведущий хозяйство на 303 акрах огороженного па¬
стбища (рента 48 s 8 d), и Ричард Таунли, сконцентрировавший в сво¬
их руках 343 акра идентичных угодий (рента 51 s 10 d). Относитель¬
но высока сумма рент «благородных» на копигольде из манора Вал-
сден: она составляет 31,8 s. Мы уже отмечали специфику «дворян¬
ского» копигольда этого манора: оказывается, он возник благодаря
усилиям эсквайров, не погнушавшихся проникнуть, оформив в ку¬
рии соответствующие документы, на крепостной, низкий, «древний»
копигольд «последних вилланов». Это прежде всего наш знакомый
Роберт Холт, который за огромный участок этого вида копигольда
в 186,5 акров платит довольно высокую ренту почти1 в 30 s. Он-то в
основном и пополняет бюджет манора от «номинации» «дворянский
копигольд», так как его «коллега по статусу», эсквайр Джеймс Хел-
лиуэлл, который по двум копиям владеет 18,5 акра «древнего копи¬
гольда», выплачивает совсем низкую ренту, сумма которой состав¬
ляет всего-навсего 1,8 s.
Далее, не такой уж низкой является сумма поступлений из мано¬
ра Уайтверф: она составляет 40,5 s или немногим более 2 £. Однако
при более пристальном рассмотрении существа дела оказывается,
что из восьми «копигольдеров-дворян» лишь трое выплачивают от¬
носительно существенную ренту. Это, во-первых, джентльмен Джон
Белфилд, который по копии от 16 сентября 1620 г. владеет 126 акра¬
ми наследственного копигольда (он платит за них ренту почти в
17 s)90. Это также эсквайр Эдуард Баттерсверф, который за участок
в 53,5 выплачивает в качестве ренты около 8 s ежегодно. И наконец,
наш вездесущий Роберт Холт ведет хозяйство на 187 акрах копи¬
гольда, выплачивая ежегодно 10 s. Остальные «благородные» на ко¬
пигольде этого манора либо совсем не платят рент (это «благород¬
ные» держатели копигольда Роберт Ховорф и Джон Чадвик), либо
обязаны небольшими суммами, не превышающими 1-2 s в год.
Если мы заглянем в другие маноры, в которых был распростра¬
нен «дворянский» копигольд, то обнаружим и совсем незначитель¬
ные годовые выплаты его владельцев. Так, например, в маноре
Каслтон сумма рент «благородных» едва превышала 8 s (причем
ренту платил всего один эсквайр из трех, зафиксированных описью);
в маноре Спотлэнд ее общая сумма равнялась 11 s в год (эту сумму
составляли выплаты в манориальный бюджет трех джентльменов,
владеющих копигольдом, из семи). А в Хили два «копигольдера-
джентльмена», Абель Бакли и Сэмюэль Хаммер, на самом деле от¬
носящиеся к разряду местной элиты, состоявшей из зажиточных
благородных фригольдеров, выплачивали за свои мелкие участки
обычного держания суммарную ренту всего в 1,4 s.
В ряде маноров рента была повыше, хотя выплачивалась также
крайне неравномерно, т.е. далеко не всеми держателями. Например,
350
благородные держатели копигольда в маноре Вардл платили в сум¬
ме 12 s в год, причем указанная сумма поступала от двух «благород¬
ных» на копигольде из пяти. В Блетчингверфе и Волстенхолм не¬
многочисленные владельцы «дворянского» копигольда (2-3 на ма¬
нор) выплачивали в сумме примерно одинаково, но все равно немно¬
го: примерно по фунту в год.
В целом можно сказать, что ренты на «дворянском» копигольде
были практически так же невысоки, как и на копигольде крестьян¬
ском. Об этом свидетельствует прежде всего уровень рент за акр зе¬
мельной площади: если у крестьян этот показатель в целом по ком¬
плексу составлял 1,5 d/акр, то у «благородных» и того меньше -
1,1 d/акр. Мы видим, что и абсолютные суммы рент не так уж раз¬
нятся; в обеих категориях они, в сущности, совсем невысоки: 18 £ с
крестьянского копигольда Рочдейла и 12,4 £ - с копигольда «дворян¬
ского». Учтем, однако, что держателей крестьянского типа на копи¬
гольде было в 4,4 раза больше, чем держателей «благородных». Это
означает, что платили они в среднем все же относительно меньше.
Так, на основании данных нашей таблицы выходит, что «среднее»
крестьянское хозяйство на копигольде было обязано ежегодно вно¬
сить в «казну» манора 22,8 пенса (1,9 s)91, в то время как благород¬
ные держатели копигольда в среднем должны были платить 69,3 d
(5,8 s)92 с хозяйства. Следовательно тот факт, что, выплачивая более
высокие годовые ренты, по сравнению с держателями по обычаю,
«копигольдеры-дворяне» все же платили более низкую ренту за акр
своих держаний, объясняется тем, что, будучи в количественном от¬
ношении в меньшинстве, они, как мы помним, вели хозяйство на бо¬
лее крупных участках, чем обычные держатели крестьянского типа.
Мы должны в этой связи остановиться еще на одной интересной
проблеме. Я уже неоднократно подчеркивала, что держатели наших
маноров платили ренты достаточно неровно, словно бы манориаль-
ная администрация подходила к этому процессу весьма избиратель¬
но, останавливая свое внимание при «назначении» рент не на всех,
а лишь на некоторых из них. Причем сказанное относится как к вла¬
дельцам «дворянского» копигольда, так и к держателям копигольда
типично крестьянского. От чего мог зависеть принцип выборочно-
сти в выплате рент? Найти ответ на этот вопрос представляется
важным, и прежде всего потому, что речь идет о самом основном от¬
ношении между держателями и лордами - рентном. Кроме того, в
данном случае это отношение (судя по всему, проявляющееся по ма¬
норам весьма неровно, с различной степенью интенсивности), окра¬
шено еще и некоей локальной спецификой. Так, например, работая
с описями огромных земельных массивов Уилтшира середины XVI -
первой трети XVII в., я не наблюдала подобного подхода представи¬
телей манориальной администрации к практике «собирания» рент,
поскольку практически все крестьяне, т.е. решительно большая
часть держателей (до 95-98% состава маноров) в указанном регионе
351
выплачивала годовые ренты. Другое дело, что высота их могла
быть разной93, но таких грандиозных лакун, как в ренталях некото¬
рых маноров Рочдейла по отношению к ряду держателей, в доход¬
ной части бюджета маноров Пемброков в Уилтшире все-таки не
наблюдалось.
Однако прежде всего покажем, что эти лакуны действительно
значительны. Для этого нам следует вычислить в каждом маноре
«пропорцию» тех (как на «дворянском», так и на крестьянском ко¬
пигольде), кто вовсе не выплачивал рент. Попробуем заняться этим,
для чего нужно будет провести длительную работу, выявляя из тек¬
ста источников, буквально постранично, держателей обеих катего¬
рий (дворян и крестьян), как выплачивавших, так и не плативших
рент. Итоги этой работы представлены в таблице 56.
Итак, прежде всего мы действительно можем убедиться в том,
что годовой рентой были обязаны далеко не все держатели копи¬
гольда, как традиционного, крестьянского, так и «дворянского».
Так, например, из 43 «благородных» держателей, как мы видим,
в целом по комплексу абсолютно не выплачивают ренту 19 человек,
что составляет 44,2% их общей численности. А в маноре Чадвик все
те эсквайры, которые ведут свое хозяйство на копигольде (т.е. 100%
«благородных»), не платят владельцам маноров ровным счетом ни
пенса. В маноре Спотлэнд из семи «копигольдеров-дворян» четверо
также вовсе ничего не платят в курию94. То же самое можно сказать
о ситуации, сложившейся в манорах Вардл, Каслтон и некоторых
других.
Еще более интересна, и даже необычна, ситуация, складываю¬
щаяся в отношении выплаты рент в среде крестьян. Оказывается, в
манориальном комплексе Рочдейл лишь 37,6% держателей крестья-
ского типа выплачивают ренту. И более 62% - не выплачивают.
Так, в маноре Спотлэнд не обязаны рентой 20 держателей из 37
(54%), в маноре Блетчингверф - 15 из 18 (83%), в маноре Вардл - 17
из 18 (94%), в Уайтверф - 29 из 41 (более 70%). Просто удивитель¬
но! Ведь мы привыкли считать, что именно крестьянство (и более
всего держатели по обычаю) было в частно-вотчинных владениях
Англии, в том числе и в раннее Новое время, тем самым сословием,
по отношению к которому вполне уместно применять определение
«податное». А в обширных манорах Рочдейла, расположенного в се¬
веро-западной части Англии, мы наблюдаем иную ситуацию, если
рассматривать ее с точки зрения распределения рент внутри самой
этой категории крестьянства. Здесь мы не наблюдаем, как в других
регионах Англии, внушительного костяка крестьянства, представи¬
тели которого были бы поголовно обязаны вносить рентные плате¬
жи в курию манора. И тот факт, что в целом крестьяне выплачива¬
ют в манориальный бюджет все же немного больше денег, чем «бла¬
городные» на копигольде (сравните еще раз 18 £ и 12,4 £), объясня¬
ется тем простым обстоятельством, что их (крестьян) больше в чис-
352
Таблица 56
Ренты на копигольде
Манор
Всего дворян
Обязаны рентой
Не обязаны
рентой
Castleton
3
1
2
Wardle worth
4
2
2
Wardle
5
2
3
В latching worth
3
2
1
Walsden
3
2
1
Todmorden
2
2
-
Chadwick
4
-
4
Spotland
7
3
4
Wolstenholm
2
2
-
Healy
2
2
-
Whiteworth
8
6
2
Rossendale
-
-
-
12
43
24 (55,8%)
19 (44,2%)
Манор
Всего крестьян
Обязаны рентой
Не обязаны
рентой
Castleton
5
1
4
Wardle worth
7
3
4
Wardle
18
1
17
Blatchingworth
18
3
15
Walsden
8
6
2
Todmorden
3
2
1
Chadwick
11
4
7
Spotland
37
17
20
Wolstenholm
17
6
11
Healy
8
2
6
Whiteworth
41
12
29
Rossendale
16
14
2
12
189
71 (37,6%)
118 (62,4%)
ленном отношении. Так, если мы опять прибегнем к использованию
данных таблицы 56, то увидим, что число копигольдеров крестьян¬
ского типа, обязанных рентой, превышало численность «благород¬
ных» копигольдеров почти в 3 раза95.
Итак, мы как будто бы доказали, что копигольдеры Рочдейла, и
прежде всего держатели по обычаю (крестьяне), хозяйствуя в целом
на некрупных участках земли, выплачивают лишь традиционные,
12. Винокурова М.В.
353
причем очень небольшие, денежные ренты. И рентами этими к то¬
му же обязана в целом лишь треть крестьянства, а если рассматри¬
вать ситуацию в отдельных манорах, то подчас - и гораздо меньшая
его часть.
Но мы все еще не пытались ответить на вопрос о том, в чем кро¬
ется причина подобной ситуации? Почему некоторые платят, а дру¬
гие - нет? Между прочим, я подозреваю, что наши описи могут и не
дать нам исчерпывающего ответа на поставленный вопрос. Дело в
том, что они просто фиксируют сами факты, относящиеся к «плос¬
кости фискального» в маноре. А причины отмеченного явления ведь
могут лежать в какой угодно плоскости, включая «плоскость повсе¬
дневного»96. Но все же попробуем еще раз заглянуть в среду кресть¬
янства, отраженную в наших источниках, с тем, чтобы попробовать
разобраться в ситуации и выявить хоть какие-нибудь закономерно¬
сти. Разумеется, в этом случае наше внимание будет преимущест¬
венно направлено на неплательщиков рент.
Начнем с самого начала. Перед нами - манор Каслтон. Из пяти
держателей крестьянского типа, зафиксированных описями этого
манора, четверо не выплачивают ренты. Это держатели мелких уча¬
стков земли (от 2,5 до 4,5 акров), типичные коттеры, к тому же хо¬
зяйствующие не на наследственном, а на «срочном» копигольде сро¬
ком на одну жизнь97. Интересно, что все они держат землю «по пе¬
редаче» фу surrender) от Чарльза Холта, эсквайра, который, как мы
помним, являетсяжрупным фригольдером Рочдейла, а также - в дан¬
ном маноре - «благородным» владельцем участка наследственного
(for ever by сору) копигольда площадью в 43 акра. Все «передачи»,
как и копия на участок самого Холта, датированы 1622 г. Единствен¬
ный крестьянин данного манора, выплачивающий ренту, к тому же
высокую (3,75 d/акр), Эдмонд Купер, также обязан своим держани¬
ем эсквайру Холту. Вот только копигольд у крестьянина Купера не
срочный, а наследственный, да и участок покрупнее; его площадь
равна 14 акрам98. Что можно предположить в связи с фактами, по¬
черпнутыми нами из описи манора Каслтон? Очевидно, от выпла¬
ты рент в маноре действительно могли освобождать тех, кто
был связан реверсией с каким-либо лицом благородного происхож¬
дения, возможно,^входящим в местную элиту (о причинах перехода
земли by surrender от эсквайра к рядовым коттерам, к тому же, по
всей видимости, не состоящим с ним в каком-либо родстве, мы сей¬
час умалчиваем; все равно нам не выявить этих причин на основе од¬
них лишь описей, да это не так уж и нужно в данном случае). К тому
же держатели «срочного» копигольда, как следует из описей мано¬
ра Каслтон, былшболее реальными претендентами на то, чтобы не
платить рент, чем те, кто владел наследственным копигольдом.
В Вардлверфе (напомню, что это манор городского типа) из се¬
ми копигольдеров-крестьян не выплачивают ренту четверо. Все они
также держатели «срочного», причем «на одну жизнь», копигольда.
354
Однако их объединяет не только это обстоятельство. Оказывается,
все те, кто не выплачивает ренту, обладают «двойственным», а ино¬
гда и «тройственным» держательским статусом. Так, Йордан Чад-
вик, держатель по копии манориальной курии, одновременно явля¬
ется мелким арендатором локального масштаба: на северной сторо¬
не High Street у него имеется кусочек арендуемой земли площадью
всего в 0,75 акра, с которого он, однако, получает доход 5 £. Другой
держатель по копии манориального суда, освобожденный от выпла¬
ты рент, Чарльз Наталл, как выясняется, является одновременно и
фригольдером: в этом же маноре он владеет (на общем праве) дву¬
мя участками земли площадью в 14 и 58 акров. Третий из интересу¬
ющих нас держателей, копигольдер Артур Баттерсверф, также яв¬
ляется свободным держателем, но только - в соседнем маноре, где
он владеет участком в 40 акров, приносящим ему вполне приличный
доход, уровень которого равен, по моим подсчетам, 8,5 s/акр. Там же
он держит еще один участок копигольда. И наконец, последний не¬
плательщик ренты из числа крестьян Вардлверфа, Роберт Чадвик,
оказывается, является одновременно и арендатором, и свободным
держателем в этом же маноре".
Так что, похоже, обладание «смешанным» статусом, основан¬
ным на держании земли или владении ею внутри или вне манора,
могло каким-то образом влиять на обязательность выплаты рент на
копигольде. Видимо, держателей по обычаю могли освобождать от
рент в тех случаях, когда «добавочный» статус держателя осно¬
вывался на договоре (аренда), а тем более - базировался на крепком
фундаменте общего права (фригольд). Другими словами, совмеще¬
ние статусов могло прибавлять держателю «крестьянской свобо¬
ды». В нашем маноре доказательством этого служит, в частности,
тот факт, что остальные три копигольдера крестьянского типа в ма¬
норе Вардлверф, которые как раз были обязаны рентами, не явля¬
лись лицами, совмещающими статусные состояния. Однако во всем
этом выражалась, очевидно, региональная специфика в подходе к
процессу выплаты рент100. Так, например, в манорах Пемброков на
Юго-Западе Англии статус фригольдера не являлся основанием для
освобождения от выплаты копигольдерских рент в случае совмеще¬
ния различных по статусу держаний.
В следующем маноре, Вардл, из 18 держателей крестьянского
типа свободны от рент почти все (17 чел.). Посмотрим, что могло
влиять здесь на это освобождение от повинностей. Почти во всех
случаях мы можем сделать определенные предположения, основы¬
вающиеся на данных источников. Так, во-первых, все 17 неплатель¬
щиков рент держат краткосрочный копигольд «на одну жизнь».
Во-вторых, шестеро из них получили свои держания «по передаче»
в курии от лиц благородного происхождения, каковыми в манори-
альном комплексе являлись названные в источниках в качестве ини¬
циаторов реверсий эсквайры Теофил Аштон (2 «передачи»), Роберт
12*
355
Холт (3 «передачи») и Джон Баттерсверф. Кстати, обратим внима¬
ние на то обстоятельство, что все «передаваемые» этими джентль¬
менами участки земли приносят очень низкий доход, уровень кото¬
рого колеблется от 2,2 до 2,7 s/акр101. Не потому ли подчас и избав¬
лялись от невыгодного копигольда его «благородные» владельцы,
спеша зафиксировать «обратную» передачу в курии, адресованную
традиционным держателям земли указанного статуса?102
Кроме того, имеется и три случая «совмещения статусов». Так,
копигольдер-крестьянин манора Вардл Джеймс Филдинг, ведущий
свое хозяйство на участке в 20 акров, является «по совместительст¬
ву» и фригольдером в соседнем маноре Блетчингверф. Обычный
держатель Джон Лорд также ведет хозяйство (в этом же маноре) на
участке в 15,5 акров, который фиксируется в курии в качестве «сво¬
бодной земли». Интересно, кстати, то обстоятельство, что как фри¬
гольдер он как раз платит номинальную ренту в 1 пенс. А как копи¬
гольдер, являющийся еще и фригольдером, - нет. И наконец, еще
один держатель на основании копии манориального суда, Артур
Баттерсверф, уже известный нам по манору Вардлверф, является в
Вардле не только держателем по обычаю (на этом основании он
держит 8 акров), но и владельцем 40 акров фригольда103.
Далее, в маноре Вардл, как уже неоднократно упоминалось, ос¬
вобождены от выплаты рент все вдовы - и это как раз пример того,
что в практической жизни манора вдовье право вполне могло прева¬
лировать над волей лорда.
В маноре четыре вдовы. Это Мэри Клегг, которая держит 5 ак¬
ров копигольда, Анна Смит (2 акра), Дженнетт Клегг (18,5 акров) и
Элис Волстенхолм, на положении которой хотелось бы остановить¬
ся несколько подробнее. Оказывается, согласно обычаю данного
манора, вся земля, остающаяся после смерти кормильца (включая
marriage portion, т. е. приданое, выраженное в недвижимости) долж¬
на была полностью отходить наследникам (если таковые имеются),
а не вдове. И только в случае, когда крестьянин не имел наследни¬
ков, земля могла перейти к его вдове. Мы узнаем из источника, что
у Элис и ее умершего мужа имеется малолетний сын, Том, на кото¬
рого и был (по реверсии) «переписан» участок. Однако в данном слу¬
чае над этим участком «обычной» земли в 30 акров, была, что есте¬
ственно, установлена опека со стороны матери малолетнего Тома,
т.е. самой вдовы. Опека была зафиксирована в курии 20 ноября
1623 г., причем вдову освободили от выплаты ренты104. Между про¬
чим, ей очень повезло: дело в том, что, как отмечено в описи, имен¬
но на ее участке находились угольные разработки, на владение ко¬
торыми (на правах аренды сроком в 21 год) она получила разреше¬
ние администрации манора. И вот за эту-то аренду она, естественно,
уже платит арендную плату: 10 s в год «в растяжку» в течение
40 дней после Дня Св. Михаила. Любопытно, что в источнике отме¬
чено: Элис, настроенная, по всей видимости, вести хозяйство на ши¬
356
рокую ногу, «извела много строевого леса», использованного для
строительства новых угольных шахт, и «изведет еще больше, если
не позаботиться об этом»105.
У нас остались невыясненными обстоятельства, благодаря кото¬
рым были освобождены от выплаты рент оставшиеся 4 крестьяни¬
на из 17. К сожалению, в данном случае источники оставляют нас
в неведении относительно причин привилегированного положения
этих держателей.
Посмотрим, далее, каковы были причины невыплаты рент в ма¬
норе Блетчингверф. Мы помним, что из 18 держателей крестьян¬
ского типа в этом маноре рентами не были обязаны 15 человек.
Сразу бросается в глаза, что некоторые из крестьян Блетчин-
гверфа не платили рент на основании тех же причин, что и в других
манорах. Так, например, Йордан Чадвик, хозяйствующий на крупном
участке «обычной» земли площадью в 115 акров, не вносил никаких
рент в курию, и, возможно, по той причине, что он, во-первых, являл¬
ся лицом, совмещавшим держательские статусы (Йордан числится
фригольдером в двух близлежащих манорах), а во-вторых, он держал
свой копигольд «по передаче» от лица благородного происхождения,
каковым являлся его «донор», эсквайр Эдмунд Уайтхед106.
Еще два крестьянина, которые не выплачивали рент, Джеймс
Хилл и Йордан Филден, держатели соответственно 39 и 24 акров ко¬
пигольда, также получили свои участки «по передаче» в курии от
крупного представителя местной элиты, эсквайра Джона Холта.
Этих держателей, кстати, объединяет еще одна сходная черта: оба
они, несмотря на вполне «приличную» площадь своих участков, по¬
лучают с них крайне низкий доход, в обоих случаях равный всего
1 s/акр. Не могло ли, кстати, и это обстоятельство являться причи¬
ной освобождения крестьянина от необходимости выплачивать рен¬
ты? В самом деле, в курии явно знали, так сказать, «нерентабель¬
ные» участки копигольда (они могли быть известны уже по одной
той причине, что доход с каждого участка земли любого статуса с
завидным постоянством фиксировался в описях). Возможно, в ка¬
ких-то случаях, с точки зрения администрации манора, и не стоило
перехлестывать через край, требуя выплаты рент в процессе «фис¬
кального рвения»; гораздо уместнее было не делать этого с тем,
чтобы то или иное хозяйство просто могло существовать, обеспечи¬
вая хотя бы свое простое воспроизводство. Ниже мы попытаемся
проверить это предположение, а здесь добавим, что, согласно на¬
шим наблюдениям, еще 5 держателей из тех 15, которые не были
обязаны рентами, получили свою землю «по передаче» от местных
сквайров. Это, например, Джеффри Киршо, хозяйствующий на
15 акрах копигольда, переданного ему в курии 10 октября 1598 г.
«благородным» Эдмундом Скоффилдом; Ричард Дурден, 28 сентяб¬
ря 1610 г. получивший в курии из рук эсквайра Джона Холта огром¬
ный участок земли (с этого участка, кстати, он получает также
357
очень низкий годовой доход, равнявшийся всего 2 s/акр). Еще три
держателя из пяти выделенных нами для данного случая ведут свое
хозяйство на более мелких участках, получая с них, однако, более
высокий доход107.
Три других крестьянина из интересующего нас манора (Роберт
Лич, Эдвард Холлис и Джеймс Хилл) были освобождены от выпла¬
ты ренты явно потому, что являлись не только держателями по обы¬
чаю, но и держателями земли на общем праве, причем не в соседних
манорах, а в самом Блетчингверфе108.
Нам осталось попытаться объяснить отсутствие рент еще у че¬
тырех держателей. Их не объединяет ни одно из обстоятельств, вы¬
деленных нами в качестве возможных причин невыплаты рент. Все
они являются истинными держателями по обычаю в данном маноре,
т.е. не предстают перед нами как носители «добавочных» статусов;
они также не связаны реверсией или передачей земли с представите¬
лями местной держательской элиты, состоящей из «благородных»;
среди них, наконец, нет и вдов. Однако все они, во-первых, держат
«на одну жизнь», т.е. являются представителями краткосрочного ко¬
пигольда, а во-вторых, что наиболее интересно в данном случае, до¬
ход с участков их земли (причем, вне зависимости от площади самих
участков) очень низок. Так, Александр Киршо (копия от 18 января
1597 г.) с участка земли в 20 акров получает доход менее чем в 2 £,
что составляет менее 3 s/акр. Ричард Ансворф (копия от 16 сентяб¬
ря 1618 г.) с участка в 5 акров получает доход, уровень которого не
превышает 0,3 s/акр. Петер Холт (дата копии не указана), являясь
держателем участка копигольда в 9 акров, также получает низкий
доход, не превышающий 0,8 s/акра. И, наконец, Роберт Уокден (ко¬
пия от 9 июня 1600 г.), держатель целых 118 акров копигольда, по¬
лучал всего 4 £ 4 s годового дохода, что составляло по моим подсче¬
там 0,7 s/акр109. Кстати, я должна заметить, что, возможно, низкий
уровень дохода с земли вполне мог определять низкий уровень рент
и с участков «дворянского» копигольда, или если не определять, то
являться добавочным фактором, влияющим на покровительствен¬
ное отношение администрации манора в фискальных вопросах. Вот,
например, в этом же маноре мы находим одно из держаний на обыч¬
ном праве, которое принадлежит той самой Катерине Холт, кото¬
рую, возможно, читатель еще помнит как предприимчивую вдову,
вышедшую в 20-е годы замуж за молодого дворянина Джошуа Рад-
клиффа. Она держит в Блетчингверфе по копии манориального
суда крупный участок земли в 475,75 акра, причем получает с него
в год всего лишь 12 £ (0,5 s/акр)110. И она практически освобождена
от ренты (ее уровень составляет всего 0,1 d/акр). Конечно, в дан¬
ном случае можно справедливо возразить, что наша держательница
числится, во-первых, вдовой, а, во-вторых, вдовой благородного
происхождения. Это правда. И тем не менее, думается, что все же
выявленный нами дополнительный фактор возможной связи между
358
низким доходом с копигольда и освобождением от выплаты рент мо¬
жет считаться в целом вполне реальным объяснением указанного
явления.
Заглянем, далее, в манор Чадвик111, где из 11 держателей копи¬
гольда не выплачивают рент 7 человек. Что можно сказать об этих
людях? Кто они и почему не обязаны повинностями? К сожалению,
на этот раз описи дают нам совсем немного материала, пригодного
для того, чтобы ответить, в частности, на последний из поставленных
вопросов. Так, мы более или менее определенно можем выявить при¬
чины невыплаты рент всего лишь двумя держателями из семи. На¬
пример, держательница по имени Мери Хейворд свободна от указан¬
ной повинности, возможно, как вдова, и те 2,2 акра земли, которые,
согласно описи, закреплены за ней по копии манориального суда,
представляют ее «вдовью долю» (dower). К тому же эта бедная вдова
получает со своего крохотного участка всего-навсего 4 d годового
дохода, что также, очевидно, являлась весомым фактором для осво¬
бождения от всяческого рода повинностей112. А Кристофер Бел-
филд, который держит по копии от 20 мая 1609 г. 5,7 акра «обычной»
земли, приносящей ему, кстати, высокий доход, уровень которого
был равен 8,7 s/акр, по всей вероятности, мог не выплачивать ренты
как лицо, получившее свой участок «по передаче» в курии от «благо¬
родного», каковым и является известный нам эсквайр Френсис Холт,
который в данном случае зафиксирован описью в качестве «донора».
Что касается остальных 5 держателей, то, к сожалению, мы не мо¬
жем на основании данных источников сказать что-либо определен¬
ное о причинах освобождения этих крестьян от рентных обяза¬
тельств. Так, о крестьянине Джеймсе Майкрофте, который ничего
не платил в курию, в описи сказано лишь то, что он держит землю и
дом в Baglade (что означает данное название - неизвестно). О Габри¬
эле Ридберне мы не можем узнать ничего, кроме того факта, что он
являлся держателем 12,5 акров копигольда, приносившего ему впол¬
не приемлемый доход, уровень которого равнялся 6,4 s/акр. Ничего
дополнительного нельзя также сказать и о держателе по имени Ри¬
чард Хели, который хозяйствовал на 5 акрах земли, а также о кресть¬
янах Роджере Хейворде (5,5 акра и дом) и Роберте Шефферде (5 ак¬
ров и дом)113. Вот и все. Боюсь, что манор Чадвик оказался не слиш-
ком-то интересен для нас, если рассматривать в нем положение кре¬
стьян с точки зрения отсутствия у них рентных платежей и причин,
которые могли бы это отсутствие объяснить.
Следующий манор, в который нам надо заглянуть, называется
Спотлэнд. В нем мы насчитываем 37 держателей по обычаю, 20 из
которых по каким-то причинам не выплачивают рент. Попробуем
отыскать эти причины (если нам позволят сделать это наши источ¬
ники).
Поверит ли мне читатель, если я скажу, что и в данном случае
они, к сожалению, оказываются не слишком-то репрезентативны
359
(если анализировать сведения описей с точки зрения интересующей
нас проблемы). Дело в том, что материал, представленный в них,
с известной долей относительности, но все-таки объясняет положе¬
ние лишь шести человек из 20. Вот их-то положение в маноре я и
собираюсь описать; думаю, что нет смысла подробно перечислять
остальных - тех, о ком трудно сказать что-либо определенное.
Итак, первый из интересующих нас держателей, Генри Хопвуд,
по копии протокола манориального суда от 21 мая 1625 г. держит
16,5 акров земельной площади и получает с них годовой доход, уро¬
вень которого с акра составляет ни много, ни мало для наших мано¬
ров: 5,7 s/акр. Он освобожден от выплаты ренты, возможно, потому,
что (как это бывало и в отмеченных выше примерах) совмещает
держательские статусы: числится как фригольдер в двух других ма¬
норах Рочдейла. Можно предположить, что, являясь liberi et legates
homo, он не платит рент как обычный держатель в маноре Спот-
лэнд114. Другой держатель манора, Эдуард Холт, по всей видимости,
мог не выплачивать рент по той же причине. Дело в том, что «парал¬
лельно» со своим статусом копигольдера в Спотлэнд, он имеет и ста¬
тус свободного держателя в маноре Чадвик, хозяйствуя на 25 акрах
фригольда115. Далее, Джеймс Шеферд, который держит по двум ко¬
пиям 10 и 15 акров «обычной» земли (за что не выплачивает ренты
(free of rent)u6, оказывается, получил их «по передаче» не от своих
родственников, а от эсквайра Оуэна Радклиффа - что могло являть¬
ся причиной его привилегированного положения в среде других дер¬
жателей. То же самое можно сказать и о копигольдере Кристофере
Белфилде, получившем свое держание, за которое он не обязан рен¬
той, от эсквайра Томаса Холта. И, наконец, еще два держателя (вер¬
нее, держательницы) Спотлэнда, по всей видимости, могли быть ос¬
вобождены от выплаты рент по той простой причине, что они зафи¬
ксированы в манориальных описях как вдовы. Это крестьянка Уайт-
тейкерз (имя не указано), держательница 0,5 акров земли (на воле
лорда), которая, кстати, получает со своего мизерного участка вы¬
сокий доход в 5 s (10 s/акр) - очевидно, в данном случае воля лорда
не шла вразрез с правом вдовы, повсеместно выражавшемся в осво¬
бождении от рентных обязательств. И еще одна вдова, Кристина
Наталл, не платившая ренты, могла быть освобождена от выплаты
ренты по вдовьему праву117.
Далее рассмотрим причины «невыплаты» рент крестьянами в
маноре Волстенхолм. В нем не выплачивают ренту 11 держателей
из 17. Среди этих 11 человек сразу бросается в глаза некий Фрэнсис
Холт, зафиксированный в описях в качестве копигольдера (копия от
20 октября 1590 г.), который в указанное время получил «по переда¬
че» 20 акров «обычной» земли от известного в Рочдейле эсквайра
Фрэнсиса Холта118, своего полного тезки (или, возможно, родствен¬
ника). Никто из остальных 10 крестьян в данном маноре не являет¬
ся восприемником держания в курии от лица благородного происхо¬
360
ждения. Кстати, указанный участок в 20 акров приносит крестьяни¬
ну Холту очень низкий доход в 2,3 s/акр. Не потому ли и отказался
от этого неприбыльного куска земли его тезка, местный сквайр?
Мы уже выдвигали подобное предположение выше. Думаеется, что
такого рода предположения не лишены оснований. Тем более, что
на подобные размышления настраивает и еще один имеющийся в
интересующем нас сейчас маноре пример, связанный с именем кре¬
стьянина Джонатана Чадвика, которому по копии от 10 августа
1608 г. было передано в курии 40 акров земли от джентльмена Эду¬
арда Аткинсона, владельца участков фригольда, разбросанного сра¬
зу в трех манорах Рочдейла. Оказывается, что этот, вполне «при¬
личный» по площади, кусок земли приносил Аткинсону весьма не¬
высокий доход, уровень которого составлял, по моим подсчетам,
лишь 2,2 s/акр, - и эту-то землю, что вполне вероятно, он поспешил
передать крестьянину Чадвику. Кстати, я думаю, что этот, совер¬
шенно недостаточно описанный, а, честно говоря, и не отмеченный
в историографии (на материале первоисточников) процесс обратной
«сдачи» в курии участков нерентабельного копигольда, отказа от
него лицами благородного происхождения, процесс, который, оче¬
видно, не являлся массовым и повсеместным (судя по достаточно
эпизодическим его отражениям в наших описях), мог, тем не менее,
вносить некоторые коррективы в земельные «передвижки» и тем
самым влиять на специфику реального социального расслоения
в маноре.
Но продолжим. Что можно сказать об остальных девяти держа¬
телях данного манора, которые не выплачивали рент? Почему они
были освобождены от этой повинности? Чем объясняется наличие
пометки free of rent около имени каждого из них? Очевидно, тем, что
все эти крестьяне держали очень бездоходные (даже, видимо, в гла¬
зах курии) участки - ничего другого в данном случае об их хозяйст¬
вах сказать нельзя. Действительно, уровень доходности хозяйств та¬
ких держателей Волстенхолма, как Томас Хаммер (копия от 10 сен¬
тября 1620 г., площадь участка 19 акров), Томас Чадвик (копия от
10 октября 1593 г., площадь участка 27,5 акра), Абрахам Волстен-
холм (дата копии не указана, площадь участка 78 акров), Томас Ред-
ферн старший (дата копии не указана, площадь участка 35 акров),
Джеймс Хардмен (копия от 20 ноября 1622 г., площадь участка
13 акров) и некоторых других явно оставляет желать лучшего:
в большинстве случаев он колеблется от 1,9 до 2,2 s/акр119. Это дей¬
ствительно очень невысокий уровень доходности. Мы помним, что
средний уровень дохода с акра на крестьянском копигольде состав¬
лял все же 2,6 s/акр, а на крестьянском фригольде - намного боль¬
ше: 8,3 s/акр120. Думаю, что подобных расчетов по отношению к ка¬
ждому крестьянскому хозяйству не чуждались ни манориальные
клерки, ни сами крестьяне. Все, что касалось доходов с земли и са¬
мой земли, скрупулезно учитывалось, вносилось в хозяйственные
361
книги (которые при случае могли служить подспорьем при составле¬
нии описей), на основе чего представителями манориальной админи¬
страции и делались выводы об обложении рентами. В данном случае
низкая доходность ряда крестьянских хозяйств явно являлась причи¬
ной появления около их имен приписки free of rent.
В этом нас убеждает и то обстоятельство, что доходность участ¬
ков плательщиков рент в интересующем нас маноре была намного
выше. Так, крестьянин Джон Скоффилд (копия от 30 апреля
1607 г.), выплачивающий ренту, держатель всего лишь 2,5 акра зе¬
мельной площади, получает, тем не менее, с них просто огромный
для такого участка доход в 1 £ 18 s (15,2 s/акр). Доход остальных пла¬
тельщиков, правда, ниже, но, видимо, достаточно высок для того,
чтобы не быть свободными от рент: он колеблется в данном случае
от 4,5 до 7,2 s/акр.
Переместимся, далее, в манор Хили. В нем не выплачивают рент
шесть держателей-крестьян из восьми. Почему? Думается, и здесь
причина все та же: низкая доходность крестьянских хозяйств. Так, в
четырех случаях из шести (и это при отсутствии каких-либо свиде¬
тельств источника, которые могли бы побудить нас искать причины
освобождения от платежей не в «фискальной» сфере), уровень до¬
ходности участков колеблется в пределах 1,9-2,1 s/акр121. Кроме то¬
го, от выплаты рент освобождена вдова Мери Хопвуд и некий Джон
Хопвуд, который числится копигольдером в Healy, но при этом ря¬
дом со своим участком «обычной» земли в 8,5 акров, владеет и дер¬
жанием на общем праве в виде прилегающего к нему надела, adjoin¬
ing to it. Участок фригольда Джона достаточно велик, его площадь
составляет 32 акра; к тому же на этом участке находится и некое пи¬
тейное заведение (fare house), принадлежащее нашему «совместите¬
лю статусов». Акр фригольда приносит ему в результате высокий
доход в 10 s, а ренту с фригольда размером в 2 s он, между прочим,
выплачивает даже не лорду, а опять-таки представителю местной
дворянской держательской элиты, Теофилу Холту, который, как
мы уже видели выше, очевидно, держал сеть питейных заведений в
Рочдейле и являлся, если можно так выразиться, «откупщиком»
рент. Таким образом, мы еще раз убеждаемся, что крестьянин мог
платить ренту как держатель на общем праве и в то же время быть
освобожденным от нее в качестве держателя по обычаю.
И, наконец, нам осталось рассмотреть положение дел с рентами
в последнем маноре - Уайтверф122. В нем не обязаны этими повин¬
ностями 29 копигольдеров из 41, что составляет, напомню, 70,7%.
Основной причиной освобождения от выплаты рент, как и в двух
предыдущих манорах, является, судя по всему, низкий доход с копи¬
гольда. Выявить в качестве основной и единственной названную
причину мы смогли у 25 держателей из 29, что составило, в свою
очередь, 86,2% неплательщиков рент. Доходность хозяйств этих
держателей по обычаю составила, по нашим наблюдениям, в сред¬
362
нем 2,2 s/акр. И только четверо крестьян, возможно, были освобож¬
дены от рент по иным причинам. Так, одной из них являлась вдова
Дженнет Клегг (кстати, доход с ее участка составлял целых
6,6 s/акр, что является дополнительным аргументом в пользу того,
что в данном случае в основе освобождения лежало именно «вдовье
право», а не низкая доходность земли). Кроме нее в маноре была
еще одна вдова, держательница «на воле лорда», чье имя, правда, не
указано в описи . Эта женщина также была освобождена от выпла¬
ты рент именно в связи со своим состоянием вдовства (доход с ее
участка очень высок: 10,4 s/акр). Держатель Лоренс Смит мог быть
освобожден от интересующей нас повинности как лицо, получившее
в манориальной курии «по передаче» от эсквайра Томаса Холта ко¬
пигольд площадью в 10 акров (кстати, с довольно низкой доходно¬
стью, составлявшей, по моим подсчетам, 3,8 s/ акр). И, наконец, Ген¬
ри Хопвуд являясь копигольдером в Уайтверфе, держал два участка
на общем праве в маноре Спотлэнд, совокупная площадь которых
составляла 56 акров123.
Итак, подведем некоторые итоги. В чем состояли причины, по¬
будившие, в частности, в 20-е годы XVII в. освободить от рент поч¬
ти третью часть крестьян-копигольдеров в манориальном комплек¬
се Рочдейл, расположенном в северо-западной части Англии, в
графстве Ланкашир?124
Наши наблюдения вкратце сводятся к следующему:
1. От выплаты рент в указанном регионе Англии были освобо¬
ждены копигольдеры крестьянского типа, связанные реверсией или
передачей земли через курию с представителями местной «держа-
тельской» элиты, состоявшей из лиц благородного происхождения,
чей основной социальный статус в маноре к тому же основывался,
как правило, на владении крупными участками фригольда. Очевид¬
но, отношения патронажа и покровительства, связывавшие владель¬
цев этих крупных «локальных вотчин» (своего рода «маноров внут¬
ри маноров») со скромными в имущественном отношении копиголь¬
дерами могли являться для представителей манориальной админист¬
рации побудительным мотивом для проявления избирательного от¬
ношения к последним в отношении исполнения ими служб и повин¬
ностей в маноре.
2. От выплаты рент нередко освобождали также тех копиголь¬
деров, держания которых характеризовались низким уровнем годо¬
вого дохода. Анализ источников позволяет выявить скрытый про¬
цесс «обратной сдачи» в курии «нерентабельного», бездоходного ко¬
пигольда, процесс отказа от него лицами благородного происхожде¬
ния, которые, как принято считать в историографии, в исследуемый
период как будто бы так яростно стремились к проникновению на
него. Вполне вероятно, что после оформления таких «передач» в ку¬
рии, реципиентов (держателей по обычаю) и могли освобождать от
повинностей с тем, чтобы способствовать хотя бы простому воспро¬
363
изводству их хозяйств. В указанных случаях лорд и стюард могли не
чуждаться «политики» бережного отношения к держателям. Прав¬
да, при этом, очевидно, в виду имелось прежде всего бережное отно¬
шение к собственной экономии.
3. Основанием для освобождения от выплат могло являться и со¬
вмещение «держательских» статусов внутри манора. Так, держатели
по копии манориального суда могли не выплачивать рент в тех слу¬
чаях, когда «добавочный» статус крестьянина основывался на дого¬
воре об аренде, а тем более - в случае фригольда - базировался на
фундаменте общего права. Совмещение статусов, таким образом,
могло прибавлять держателю «крестьянской свободы» в отношении
несения повинностей.
4. От выплаты годовых рент освобождались также вдовы, что
не противоречило нормам местного обычая, включавшего, в каче¬
стве одной из «позиций» так называемое «право вдовы», основой ко¬
торого и являлась свобода от несения части повинностей для тех,
кто оставался без кормильца. В наших манорах оно достаточно оче¬
видно превалировало над «волей лорда».
5. Можно также считать, что освобождению от выплаты рент
подлежали в большей степени «срочные» копигольдеры, чем те,
чьи держания носили наследственный характер. Очевидно, «сроч¬
ный» копигольд, который по сравнению с наследственным был бо¬
лее подвержен переходам «из рук в руки», в глазах администрации
манора мог представать как наиболее слабое звено в «держатель-
ской цепи», которое также нуждалось в охранительном отношении
со стороны тех, кто на самом деле заботился не столько о кресть¬
янском, сколько о господском хозяйстве. Создавая минимально
приемлемые условия (путем освобождения от, в сущности, весьма
невысоких в данном регионе выплат) для выживания наиболее сла¬
бых крестьянских хозяйств, манориальные лорды и в данном слу¬
чае, как представляется, думали прежде всего о выживании собст¬
венно господской экономии.
Вот теперь мы, кажется, смогли бы попытаться ответить на во¬
прос, поставленный в начале нашего исследования, посвященного
рентам. Я не забыла о нем, и меня по-прежнему интересует, чем
можно объяснить тот факт, что крестьянство Ланкашира (и то толь¬
ко третья его часть), в отличие от крестьянства других регионов Ан¬
глии, выплачивало в манориальный бюджет лишь очень скромные
денежные ренты (не выплачивая других повинностей), а большая
его часть была освобождена даже и от этих минимальных годовых
денежных «взносов». Эта ситуация, как мы видим, действительно
была более выгодной для самого крестьянства, чем для манориаль-
ных лордов, которые, в сущности, могли бы способствовать гораздо
более основательном притоку денег в манориальную курию. Для то¬
го, чтобы ответить на этот вопрос, нам не мешало бы вспомнить,
что в изучаемом нами манориальном комплексе роль манориально-
364
го лорда, в сущности, играл сам король Англии. Рочдейл с самого
начала своего существования входил в земли королевского домена,
за какими бы «вывесками» на протяжении владельческой истории
поместного комплекса ни скрывался этот факт.
Очевидно, именно поэтому в манориальных описях Рочдейла не
зафиксирован собственно «домен лорда» - тот самый комплекс зе¬
мель, на котором, по традиции, должны были отрабатывать барщи¬
ну крестьяне (имевшие в пользовании участки земли на держатель-
ском клине), и к наличию которого в частных владениях мы так при¬
выкли. В нашем случае, повторим, весь Рочдейл, по сути, историче¬
ски являлся доменом короля125 - с его общинными землями и держа¬
ниями на общем и обычном праве, с немногочисленными, как мы
увидим дальше, арендами, с его мельницами и садами, рыбными ло¬
влями, каменоломнями, речками и болотами... Короли Англии мог¬
ли «делегировать» свои сеньориальные права кому угодно (в частно¬
сти, в XIV в. они начали прибегать к практике раздачи этих владе¬
ний126 в частные руки за выплату, как отмечено в наших документах,
«королевской ренты», уровень которой должен был составлять
4 d/акр127). Так в изучаемых нами владениях постепенно складыва¬
лась та самая иерархическая «владельческая» структура, которая
представляет собой, я бы сказала, материализованную форму «рас¬
щепленной феодальной собственности»128. Действительно, кому ре¬
ально мог принадлежать любой акр земли любого из маноров Роч¬
дейла, если его верховными собственниками «от века» считались ко¬
роли Англии, которые, тем не менее, считали целесообразным вре¬
мя от времени отдавать свои поместья в частные руки - руки таких
благородных владельцев, как герцоги Ланкастерские, которые, в
свою очередь, могли, например, «направить» земли семейству Бай¬
ронов... Часть земель к тому же могла, принадлежа тем же Байро¬
нам (или - в какой-то период - генеральному атторнею короля и ры¬
царю сэру Роберту Хиту), находиться во владении какого-либо из
представителей местной элиты вроде Роберта или Теофила Холтов.
Но фактически-то хозяйствовали на земле маноров многочислен¬
ные крестьяне - держатели на общем или обычном праве! Так что
на материале наших источников мы лишний раз получаем подтвер¬
ждение тому, сколь непросты были реальные отношения на земле
в столь иерархичном мире, к которому не без основания можно от¬
нести средневековое общество в целом.
Мы также отмечали выше, и неоднократно, что «держательские
распорядки» на королевских землях были отмечены значительной
свободой крестьян в отношении несения ими разного рода повинно¬
стей; наши данные как нельзя более ярко подтверждают это уже ус¬
тоявшееся в историографии наблюдение129. Между прочим, прямым
подтверждением этому является и то обстоятельство, что заявлен¬
ный в источниках уровень «королевской» ренты, составляющий
4 d/акр, не столь уж высок; он вполне нормален130. К тому же у ме¬
365
ня есть твердые основания для того, чтобы считать, что реальный
средний уровень ренты, выплачиваемой с различных видов держа¬
ний, был гораздо ниже требуемого. Так, уровень ренты с акра «дво¬
рянского» копигольда в Рочдейле реально составлял, по моим под¬
счетам, 1,07 d, а с акра копигольда крестьянского типа - 1,5 d131.
Не правда ли, весьма невысокие ренты? Очевидно, что такой уро¬
вень является основательным подтверждением того факта, что рас¬
порядки на землях, номинальными собственниками которых, сог¬
ласно средневековому праву, являлись короли Англии, действитель¬
но были достаточно свободными и характеризовались относительно
«бережным» отношением к крестьянству. Такое резкое отклонение
«вниз» от уровня требуемых «королевских» рент, конечно же, объ¬
яснялось как раз тем, что, как мы только что выяснили, этими пла¬
тежами были, по целому ряду причин, обязаны далеко не все держа¬
тели маноров.
Итак, повторим, пред нами следующая ситуация: держатели на
королевских землях; переданных (на момент описи) в частные руки,
платят, причем далеко не все (а примерно лишь треть) достаточно
низкие ренты. Две трети, очевидно, по указанным выше причинам,
освобождены от выплат. Никаких других повинностей, помимо поч¬
ти иллюзорных рент, требуемых к тому же выборочно, не выпла¬
чивается: держатели не обязаны ни отработками, ни файнами при
смене копий, ни гериотами. В отношении указанных повинностей
существует практически полная свобода крестьянства в Рочдейле -
поместье рыцаря Роберта Хита, верховным собственником которо¬
го является сам король.
Естественно, у нас возникает вопрос: что же имела с земли Роч¬
дейла корона? Ответ прост: практически ничего, особенно с учетом
того обстоятельства, что требуемый уровень королевских рент в
4 d/акр не поддерживался. Таким образом выясняется, что имение
было бездоходным для его собственников, хотя очень даже доход¬
ным для держателей, хозяйствовавших на землях Рочдейла, особен¬
но для представителей местного джентри. Если доход короны, по¬
ступавший с указанных земель в виде рент, составлял лишь 55,5 £, то
доход самих держателей Рочдейла превышал его в 150 раз, состав¬
ляя почти 8400 £. Возникает впечатление, что номинальные вла¬
дельцы Рочдейла спешили избавиться от своих бездоходных помес¬
тий, не имея возможности (или не желая), подобно графам Пембро-
кам в их образцовых манорах на Юго-Западе, заниматься капитали¬
зацией этих поместий. Возможно, именно поэтому многие важные
вопросы внутриманориальной жизни (включая вопрос о назначении
рент или специфике отношений с местной держательской элитой)
отдавались «на откуп» манориальной администрации132. Кроме того,
вдобавок к вышеизложенным фактам, в Рочдейле - вопреки «обще¬
английской» тенденции периода аграрного капитализма - не сдава¬
ли земель в аренду.
366
Однако нам еще надо показать, могли ли эти земли действитель¬
но быть источником дохода (большего или меньшего по сравнению
с рентами) для тех, кто реально хозяйствовал на них - для тех самых
фригольдеров и копигольдеров, которые не имели другой земли,
кроме той, что входила в просторы Рочдейла? Другими словами, на¬
до показать, что цифра 8400 £, приведенная выше, является реаль¬
ной. Ведь если действительно выяснится, что эти земли сами по се¬
бе могли приносить доход, то это будет означать, что не экономиче¬
ские потенции почвы, а, возможно, нежелание или неумение приме¬
нять прогрессивные способы хозяйствования могли являться причи¬
ной бездоходности данных поместий для его собственников. И тогда
речь может идти, скорее, не о политике «бережного» отношения к
крестьянству со стороны манориальных лордов или короны, а, по¬
жалуй, о практике «небрежного» к нему отношения (с точки зрения
собственника), о нежелании в принципе заниматься повышением до¬
ходности поместий, хотя бы и за счет возможного повышения тра¬
диционных рент, и о стремлении просто передать дела в «запущен¬
ном» поместье администрации манора.
В ходе нашего исследования на основе целого ряда примеров мы
уже, по сути, ответили на поставленный выше вопрос о доходности
земель Рочдейла положительно. Нам осталось лишь подтвердить
наш тезис об относительной доходности свободного и обычного дер¬
жания в обобщенном виде. Для этого обратимся к рассмотрению
таблиц 57 и 58.
Обратим внимание сначала на данные по копигольду. Первое,
что бросается в глаза, - суммы рент, как уже упоминалось, на «дво¬
рянском» и крестьянском копигольде не только весьма незначитель¬
ны (если иметь в виду большую численность держателей по обычаю
в целом), но и не слишком-то отличаются друг от друга. Крестьяне
выплачивают всего лишь на 5,6 £ больше, чем дворяне. Но, как мы
помним, их и самих на 146 человек больше. Кстати, поэтому и сум¬
ма дохода с крестьянского копигольда также выше, чем с копиголь¬
да «дворянского», на 96,3 £133. Но сами по себе указанные цифры
нам, в сущности, ни о чем не говорят, кроме того, что доход с обоих
видов держания по обычаю существовал в принципе. Но насколько
высок он был? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, хорошо
было бы подсчитать уровень дохода на акр копигольда крестьянско¬
го и «благородного». Для этого разделим общие суммы дохода,
предварительно «переведенные» в шиллинги, по каждому из видов
держаний на количество акров земли, входивших в них134. Таким об¬
разом, получается, что средний доход с акра копигольда крестьян¬
ского типа составлял 2,6 s, в то время как доход с акра копигольда,
находившегося в руках «благородных» держателей, был и того
меньше, примерно 2 s. Как видим, доходы весьма невысокие, вряд ли
приносившие то законное удовлетворение, на которое можно было
бы претендовать труженику. Однако все познается в сравнении. Вот
367
Таблица 57
Годовой доход и ренты копигольдеров.
Сравнительные данные
Доход на дво¬
рянском копи¬
гольде (£)
Ренты на дво¬
рянском копи¬
гольде (£)
Крат¬
ность
Доход на
крестьянском
копигольде(£)
Ренты на
крестьянском
копигольде(£)
Крат¬
ность
273,5
12,4
22
369,8
18
20,5
Таблица 58
Годовой доход и ренты фригольдеров.
Сравнительные данные
Доход на дво¬
рянском фри¬
гольде (£)
Ренты на дво¬
рянском фри¬
гольде (£)
Крат¬
ность
Доход на
крестьянском
фригольде (£)
Ренты на
крестьянском
фригольде (£)
Крат¬
ность
5048,8
10,2
495
2706,1
14,9
181,6
и нам, для того, чтобы понять истинное значение полученных цифр,
хорошо было бы сравнить их с уровнем ренты за акр каждого из ти¬
пов держания по обычаю. Как мы помним, средняя рента за акр кре¬
стьянского копигольда равнялась, согласно нашим же подсчетам,
1,5 d, а «дворянского» - 1,07 d. Произведя несложные подсчеты, мы
убедимся, что, несмотря, казалось бы, на невысокий годовой доход,
уровень рент за акр крестьянского копигольда был ниже соответст¬
вующего уровня доходности в 20,8 раз. Кратность идентичных «по¬
казателей» на обычном держании, находившемся в руках «благород¬
ных», составляла цифру 22,4. Если мы обратим внимание на табли¬
цу 57, то увидим и в ней - что естественно - примерно те же цифры
кратности между общими суммами дохода и ренты держателей ко¬
пигольда. Таким образом, мы двумя способами доказали, что доход
с копигольда был, вне зависимости от сословного облика его держа¬
телей, примерно в 20-22 раза выше рент, выплачиваемых ими. Дан¬
ный факт свидетельствует, несомненно, о том, что даже такой тра¬
диционный вид землевладения и землепользования, как копигольд,
приносил больше выгоды держателям, чем собственникам земли,
«доход» которых, по сути, выражался в сумме рент, получаемых с
него.
Посмотрим теперь, каково было соотношение доходов и рент на
фригольде135. Для этого обратим внимание на таблицу 58, сначала
на данные по дворянскому фригольду. Сразу бросается в глаза, что
сумма рент с него чрезвычайно низка. Она составляет всего 10,2 £.
368
А ведь опись фиксирует 95 благородных держателей на общем пра¬
ве (правда, в ходе нашего исследования выяснилось, что реально их
было гораздо меньше, просто некоторые из них были чрезвычайно
активны в «собирании» земель сразу во многих манорах и потому их
имена упоминались в источниках неоднократно). Несомненно, что
ренты с дворянского фригольда были совершенно незначительны.
Этот факт давно известен, и наши данные также подтверждают его
(так, средняя рента с акра дворянского фригольда, как удалось под¬
считать, составляла всего 0,2 d).
Зато этот вид держания приносил огромный доход тем, кто хо¬
зяйствовал на нем. Мы видим, насколько велика сумма, которую по¬
лучали с фригольда его благородные владельцы: целых 5048,8 £, что
составляло в среднем 6,3 s/акр. Таким образом, «разрыв» между
уровнем рент и доходностью с дворянского фригольда составлял,
как видно из нашей таблицы, огромную цифру, равную 495.
Крестьянский фригольд также был очень выгоден для его вла¬
дельцев. Общая сумма дохода с него равнялась 2706,1 £, в то время
как сумма рент не достигала и 15 £. Цифра кратности между этими
величинами, равная 181,6 свидетельствует о том, что и свободное
крестьянство Рочдейла, пожалуй, не так уж страдало от недостатка
в доходах от своих участков.
Если же сложить воедино абсолютные цифры доходов предста¬
вителей всех держательских категорий, представленных в табли¬
цах 57 и 58, то мы получим цифру 8398,2 £, близкую к упомянутой
выше цифре 8400 £.
Итак, мы видим, что в принципе исследуемые нами земельные
массивы Северо-Запада Англии были вполне пригодны для извлече¬
ния достаточно высокого дохода теми, кто хозяйствовал на них. Вот
только собственники этих массивов не давали себе труда рачитель¬
но хозяйствовать на них или хотя бы пассивно извлекать для себя до¬
ход в виде высоких рент. Просторы Рочдейла явно не представляли
собой «бросовых» земель, однако собственники этих земель по не¬
известным нам до конца причинам не желали или не могли вести на
них интенсивное, «капитализированное», хозяйство, не говоря уже,
как мы скоро увидим, о коммерческом фермерстве. Конечно, хоро¬
шо было бы узнать истинные причины такого отношения к земле -
это внесло бы дополнительные нюансы в наше затянувшееся пове¬
ствование. Но наши источники не предоставляют эту возможность,
а дополнительных мы не имеем.
Таким образом, вырисовывается интересная ситуация. Перед
нами в манорах Рочдейла предстают как минимум два ряда собствен¬
ников. К числу собственников первого ряда (номинальных) относят¬
ся те, кто имеет формально-юридические основания для того, чтобы
фактически владеть Рочдейлом, т.е. совершать различные операции
«хозяйственно-прикладного» характера на земле этого манориаль-
ного комплекса, включая потенциальную возможность извлечения
369
различного вида рент, округление владений, введение коммерческо¬
го фермерства и т.д. Этот ряд номинальных собственников подраз¬
деляется на два слоя: 1) корона и 2) те представители феодальной
знати (включая семейства Хитов и Байронов), к которым (как к вла¬
дельцам первой руки от короля) с XIV в. периодически переходят
указанные поместья. Однако приходится признать, что представите¬
ли указанных слоев, имея право собственности, в сущности, как по¬
казал наш анализ, не реализуют его. De facto они делегируют реали¬
зацию этого права (через манориальную администрацию) предста¬
вителям второго ряда собственников, той самой местной элите, со¬
стоявшей! из благородных фригольдеров, которая выдвигает из сво¬
их рядов дельцов нового типа вроде Холтов или Радклиффов. Эти
дельцы, похоже, и составляют особый (ланкаширский) вид
английского нового дворянства периода аграрной революции. Они
значительно скромнее своих собратьев из других регионов Англии.
Они не являются членами заморских торговых компаний, не вкла¬
дывают свои капиталы в корпорации национального масштаба, не
участвуют в пиратских авантюрах той бурной эпохи, не насаждают
мануфактур и даже, между прочим, не проводят заметных огоражи¬
ваний с целью разведения овец для последующей выделки сукна и
торговли им... Но они с упорством одержимых округляют свои вла¬
дения, акр за акром собирая вполне легальным путем, через манори¬
альную курию, внутри маноров земли самых разных юридических
статусов, включая «низкий» копигольд, и не гнушаясь при этом да¬
же держаниями «последних вилланов». Эти, «сконцентрированные»
таким образом до сотен и тысяч акров земли, приносят их владель¬
цам баснословные доходы, несоизмеримые с выплачиваемыми ими
номинальным собственникам маноров незначительными, даже ил¬
люзорными рентами. Но за счет чего возникают такие доходы?
Ведь источники не фиксируют или почти не фиксируют в Рочдейле
«коммерческих» типов земельных держаний (кроме, пожалуй, выяв¬
ленных нами чрезвычайно прибыльных городского фригольда и ко¬
пигольда). Источники почти не фиксируют огораживаний, термино¬
логически в них никак не проявляется наличие коммерческого паст¬
бищного хозяйства и т.д. - т.е. всего того нового в хозяйственной
«жизнедеятельности», что было особенно характерно для централь¬
ных и восточных регионов страны периода генезиса капитализма.
Это действительно загадка, отгадать которую до конца на материа¬
лах наших описей не представляется возможным. Остается предпо¬
ложить только одно: в порах Рочдейла, точно так же, как и в мано¬
рах Пемброков на Юго-Западе Англии, в 20-30-е годы XVII столе¬
тия, очевидно, наличествовал мощный слой субдержателей, не заре¬
гистрированных описями136, которые обрабатывали гигантские зе¬
мельные владения представителей местной держательской элиты и
способствовали увеличению доходности их хозяйств. Таким обра¬
зом, переход к новым способам хозяйствования в Ланкашире на ло¬
370
кальном, местном уровне осуществлялся, похоже, не за счет при¬
вычных нам огораживаний (как в Центре и на Востоке Англии) и не
за счет повышения файнов за допуск к держанию, столь характер¬
ных для Юго-Запада страны, а, скорее, за счет использования труда
«протонаемных» рабочих (разорившихся крестьян, пауперов, нищих
и бродяг из других регионов страны)137, привлекавшихся к обработ¬
ке огромных массивов земель, по частям, постепенно, концентриру¬
емых в частных руках представителей второго ряда владельческой
иерархии Рочдейла. Они-то, по сути, и были не номинальными, а ре¬
альными хозяевами исследованных нами маноров138.
В процветании их хозяйств, несомненно, были заинтересованы
не только номинальные владельцы владельческого комплекса, соз¬
дававшие через посредство своей администрации максимально бла¬
гоприятные условия для этих «реальных хозяев» (к числу таких ус¬
ловий, между прочим, относится прежде всего «потворство» в преи¬
мущественном развитии в данном регионе, причем на исконно ко¬
ронных землях, именно свободного держания, а не держания по
обычаю). Я бы рискнула предположить, на основании достаточно
кропотливого анализа источников, проведенного выше, что форми¬
рование такого рода локальных держательских элит, состоящих
преимущественно из сверхзажиточных благородных фригольдеров,
представляло собой вполне целенаправленную политику короны
и ее «адептов» (в лице тех самых номинальных собственников и их
администрации, о которых мы только что упоминали), состоявшую
в почти безвозмездной сдаче частей королевского домена в распоря¬
жение местных дворянских элит, в укреплении которых корона
вполне могла быть заинтересована, тем более в период конфликтов
с Парламентом 20-х годов XVII в. Недаром дворянство Севера в гра¬
жданских войнах периода «Великого мятежа» выступило на стороне
Карла I - законного короля Англии.
Что же касается юго-западного региона Англии и, в частности
владений графов Пемброков в графстве Уилтшир, практически в то
же самое время (30-е годы XVII в.), то пропорции между доходами
собственников земли и доходами ее держателей были там совершен¬
но иными (несмотря на почти одинаковую площадь исследованных
манориальных комплексов)139.
Пемброки, в сословном отношении принадлежавшие к высшей
титулованной аристократии, но по типу хозяйственного использова¬
ния земли тяготевшие, скорее, к новому дворянству Англии, с тако¬
го традиционного вида держания, каким являлся копигольд, получа¬
ли доход (в виде одних лишь «обычных» рент), составлявший 296,5 £.
Баснословный доход поступал в их бюджет и в виде вступных фай¬
нов, общая сумма которых лишь на копигольде составляла в указан¬
ное время 12 568,5 £.
Таким образом, в виде годовых денежных рент и файнов (без
учета стоимости гериотов и рент натуральных) Пемброки получали
371
доход, выражавшийся в сумме 12 865 £. Кроме того, 5621,Ъ £ ежегод¬
но приносила аренда140. Следовательно, совокупный доход с земли
17 маноров владельческого комплекса равнялся сумме 18 492,3 £;
она более чем в 333 раза превышала доходность владений короны,
сосредоточенных в манориальном комплексе Рочдейл в Ланка¬
шире141.
Совокупный же доход держателей (копигольдеров и арендато¬
ров) владений Пемброков составлял в 30-е годы XVII в., согласно на¬
шим подсчетам, 8 248,2 £142. Таким образом, кратность между доход¬
ностью земли владельцев маноров и доходностью земли их держате¬
лей составляла цифру 2,2. Баланс складывался определенно в поль¬
зу Пемброков как образцовых хозяев владений частновотчинного
типа, не забывавших, однако, вполне рационально подходить и к
проблеме «воспроизводства» хозяйств собственных держателей
(о чем, несомненно, свидетельствует очень высокий доход хозяйств
самих крестьян). Таким образом, мы не наблюдаем в Уилтшире
«многоступенчатой» владельческой иерархии, как это было в Роч¬
дейле. Отношения прямой зависимости в частновотчинных владени¬
ях, организованные по типу «лорд - крестьянин», были, пожалуй,
более эффективными в отношении развития аграрного капитализ¬
ма, нежели сложная владельческая иерархия на коронных землях в
ланкаширском поместье Рочдейл.
Думается, с этими обстоятельствами в определенной мере была
связана и специфика протекания указанного процесса в изучаемых
регионах. Так, в графстве Уилтшир развитие аграрного капитализ¬
ма происходило преимущественно в форме роста капиталистиче¬
ской аренды (в основном «дворянского» типа), в том числе и за счет
превращения в нее - с нарушением как местного, так и общего пра¬
ва - копигольда и фригольда, а фактическая узурпация держатель-
ских прав крестьянства проводилась в основном не насильственным
путем (не за счет огораживаний, как в центральных и восточных ре¬
гионах страны), а так называемыми «мирными» средствами, в рам¬
ках манориального обычая, преимущественно за счет повышения
файнов за допуск к держанию в период смены копий, максимально
выгодных манориальным лордам. Результатом этого процесса была
интенсивная внутренняя дифференциация крестьянства, выражав¬
шаяся в росте коттеров и появлении значительного слоя «крепких
хозяев« - крестьян по сословному положению, но «некрестьян» по
экономической сущности, прибегавших к использованию труда суб¬
держателей.
Что касается графства Ланкашир, то по отношению к нему если
и можно говорить о процессе экспроприации крестьянства, то с
большой осторожностью, имея в виду прежде всего такой важный
(хотя практически единственный для данного региона) фактор как
проникновение представителей местной дворянской элиты, генезис
которой был выявлен в работе, не только на мелкий и средний фри¬
372
гольд, но и на копигольд, и на земли «последних вилланов» - крепо¬
стных. С другой стороны, усилиями представителей этой же локаль¬
ной элиты, которые действовали через посредство манориальной
администрации, крестьянство северных территорий было освобож¬
дено от выплаты файнов, гериотов и даже - по большей части -
обычных рент. Таким образом, в этой части Англии аграрный капи¬
тализм развивался не за счет роста аренды или дифференциации ко¬
пигольдеров, разоряемых непомерными файнами (как на Юго-Запа¬
де), и не за счет бурного развития огораживаний (как в Центре), а за
счет капиталистической эволюции держания на общем праве - об¬
ширного фригольда местного джентри, развивающегося на землях
королевского домена и «культивируемого» короной путем делеги¬
рования ее владельческих прав - подчеркнем это еще и еще раз -
этой местной дворянской элите.
1 К сожалению, не удалось выяснить, составлялись ли вообще описи этих вла¬
дений до 30-х годов XVII в.
2 Впрочем, «слабое» распространение здесь обычного держания (по сравне¬
нию со свободным), очевидно, можно будет попытаться связать в дальней¬
шем, в ходе исследования, с особо привилегированным положением в мано¬
рах Рочдейла зажиточной фригольдерской аристократии, состоявшей из не¬
многих благородных собственников земли, которым - через посредство ма¬
нориальной администрации - до такой степени покровительствовали вла¬
дельцы поместного комплекса, что само широкое распространение «благо¬
родного» фригольда, сосредоточенного в основном в руках этих немногих,
могло расцениваться в качестве свидетельства этого покровительственного
отношения. Мы постараемся в дальнейшем проверить наше предположение.
3 Для сравнения напомню также, что удельный вес площади копигольда в ма¬
норах Пемброков на Юго-Западе Англии составлял в 30-е годы XVII в. око¬
ло 70% всего владельческого комплекса.
4 К сожалению, при всей своей очевидности, указанный принцип далеко не все¬
гда принимается во внимание исследователями, некоторые из которых в сво¬
их построениях основываются лишь на принципе учета численности кресть¬
янских дворов. См. по этому поводу: Винокурова М.В. Нерешенные пробле¬
мы аграрной истории Англии XV-XVIII вв. // Новая и новейшая история.
1985. № 1. С. 160.
5 В манорах поместья Рочдейл мы наблюдаем картину, прямо противополож¬
ную той, что предстала перед нами на Юго-Западе Англии этого же периода.
Если в Рочдейле соотношение удельного веса площади фригольда и копи¬
гольда можно представить в виде пропорции 79,7% : 19,7% (к площади дер¬
жаний всего владельческого комплекса), в которой «процент» площади сво¬
бодного держания более чем в 4 раза превышает «процент» площади копи¬
гольда, то на Юго-Западе в это же время соотношение было качественно
иным - в XVI в., согласно нашим подсчетам, проведенным на основе анализа
описей поместий Пемброков, соотношение указанных «показателей» выра¬
жалось соответственно в виде пропорции 14,1% : 63%. Только в этом случае,
напротив, «процент» площади фригольда был в 4,5 раза ниже «процента»
площади обычного держания. А к 30-м годам XVII в., как мы помним, доста¬
точно обширный фригольд в манорах Пемброков и вовсе исчезает, будучи
превращенным в другие виды держаний.
373
6 Мне не хотелось бы здесь специально отмечать те критерии, на основании
которых в данном случае выделены сословные группы, представленные
в таблице - я не раз уже делала это выше.
7 По «техническим» причинам в таблицу не включены «клирики» и «горожа¬
не» на копигольде, однако это не меняет общей картины. Строго говоря, на
копигольде поместья Рочдейл проживал только один горожанин, Виль¬
ям Баттерверф, отнесенный нами к этой категории по приписке «butcher» и
указанию на то обстоятельство, что он приехал в манор Вардл из города.
Участок этого держателя, составлявший 39 акров, равнялся 0,7% общей пло¬
щади держания по обычаю. Кстати, часть жителей манора городского типа
Вардлверф я не могла в данном случае причислить к горожанам на основании
самого факта их проживания в этом маноре, так как опись Вардлверф числит
их (7 человек) в разделе «держания на праве копигольда». И наконец, опися¬
ми зарегистрирован лишь один «клирик на копигольде» - это Хьюг Брукс,
викарий манора Хили, хозяйствовавший на 17 акрах копигольда (0,3% общей
его площади) и получавший примерно 6,6 £ годового дохода.
8 Tawney R.H. The Rise of the Gentry. 1558-1640 // EcHR. Ser. 2. 1941. Vol. 11.
9 См., например: Савин A.H. История двух маноров // ЖМНП. 1916. № 4. Семе¬
нов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI в. М., 1949;
Лавровский В.М., Барг М.А. Английская буржуазная революция. М.,
1958, и др.
10 Между прочим, объяснение этому наблюдению (об автоматическом причис¬
лении не обозначенных сословно держателей копигольда именно к крестья¬
нам) я нашла только сейчас, в период работы над описями поместного комп¬
лекса Рочдейл, сравнивая особенности фиксации манориальными клерками
дворянских и крестьянских держаний на копигольде. Хотя этот вопрос инте¬
ресовал меня всегда, еще с тех пор, когда Михаил Абрамович Барг в начале
80-х годов рассказывал мне о традициях работы с манориальными описями и
специфике их интерпретации историками-аграрниками. Но я все никак не
могла принять на веру то обстоятельство, что «не обозначенные сословно»
в описях - и есть крестьяне. А все оказалось очень просто: имена крестьян
действительно не сопровождали припиской, свидетельствующей об их «кре¬
стьянском» статусе на копигольде. И не только потому, что этот статус «не¬
благородных» подразумевался сам собой и посему не требовал специальной
фиксации, но и потому, что - в виде знаков особого «сословного отличия» -
такой припиской сопровождали имена дворян на копигольде. Просто раньше
мне не приходилось работать с такой компактной и многочисленной группой
представителей этой категории.
11 The Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster, parcel of the
Possessions of the Worshipful sir Robert Heath, Knt., His Majesty’s Attorney General,
made in 1626 / Eb. by H. Fishwick. Manchester, 1913. P. 110.
12 Отметим, что в описях некоторых из наших маноров для обозначения «пос¬
ледних вилланов» применялся также термин tenants at will. Мы увидим это
позже, когда речь пойдет о крестьянском копигольде манора Россендейл.
13 Ренты, выплачиваемые «последними вилланами» крестьянского происхожде¬
ния, также достаточно высоки по сравнению с уровнем обычных держатель-
ских рент других маноров Рочдейла - мы будем еще подробнее говорить об
этом, когда речь пойдет о крестьянском копигольде данного комплекса в це¬
лом. А пока отметим здесь, что средний уровень за акр «вилланского» копи¬
гольда Валсден был равен 1,7 d. Для сравнения: в маноре Блетчингверф этот
«средний» уровень был равен 0,9 d/акр., в маноре Спотлэнд - 1,2 d/акр, и да¬
же в маноре «городского» типа Вардлверф - 1,3 d/акр. Хотя, справедливости
374
ради, отметим, что, судя по итогам первичной обработки источников, нам бу¬
дут все же встречаться маноры, в которых ренты, выплачиваемые крестьяна-
ми-копигольдерами «классического» типа за акр копигольда, в среднем будут
превышать высоту рент последних вилланов.
14 По моим наблюдениям, на Юго-Западе Англии доход с участков идентичной
площади, огороженных под пастбище, мог исчисляться десятками, а иногда
даже сотнями фунтов.
15 Так, напомню, что доход с акра фригольда Катерины Холт превышал
32 шиллинга.
16 Площадь копигольда в Спотлэнде равна 394,9 акра (см. табл. 48).
17 Общая площадь копигольда в Уайтверфе составляла 864,2 акра (см. табл. 48).
18 Everitt A. The Community of Kent and the Great Rebellion, 1600-1660. Leicester,
1966; Idem. The Local Community and the Great Rebellion. L., 1969.
19 Думаю, мы еще раз убедимся в этом чуть ниже, когда речь пойдет о сравне¬
нии условий держаний фригольда и копигольда, сосредоточенных в руках
наиболее часто встречающихся в наших описях «благородных».
20 А именно такими, как показывают описи маноров, были традиционные пути
проникновения «благородных» на копигольд.
21 Приведенный нами факт вызывает достаточно много предположений. Во-
первых, это могла быть насильственно организованная самим же эсквайром
Холтом реверсия, который, позарившись на крупный участок, мог принудить
держателя Пиллинга к данному действию (хотя, с другой стороны, он мог че¬
рез голову Пиллинга и просто обратиться к стюарду с просьбой о «введении»
на этот участок, как это, видимо, в большинстве случаев и происходило). Воз¬
можно также, что семья копигольдера была обязана Холту чем-то важным,
и в знак благодарности инициировала в курии реверсию... Наконец, Пиллин-
ги всей семьей могли испросить разрешения у лорда на переселение в другой
манор или город, заплатить требуемый в этом случае денежный взнос - и по¬
даться «на выселки». Да мало ли еще что! Жаль, что истинных причин подоб¬
ного явления мы не узнаем никогда, однако сам факт того, что манориальные
описи иногда могут наводить на подобные размышления о действиях и собы¬
тиях, не лишенных некоторой «жизненной динамики», является их неоспори¬
мым достоинством.
22 Согласно нашим подсчетам, общая сумма дохода с дворянского копигольда
составила в абсолютных цифрах 273,5 £, в то время как общая сумма дохода
с дворянского фригольда - 5048,8 £. Таким образом, доход с фригольда пре¬
вышал соответствующий «показатель» на копигольде в руках дворян в
18,5 раза, в то время как площадь дворянского фригольда превышала пло¬
щадь копигольда, занятую «благородными», лишь в 5,8 раза (сравните:
15965,6 акра и 2769,2 акра).
23 Однако, чтобы наше, высказанное чуть раньше, утверждение о том, что в со¬
став внутрипоместной «элиты» Рочдейла входили знакомые нам джентльме¬
ны, не выглядело голословным, приведем здесь имена тех, кто, сосредотачи¬
вая в своих руках участки не только фригольда, но и крестьянского копиголь¬
да, собрал таким образом значительные земельные массивы. Это, помимо
Роберта Холта, эсквайры Чарльз Холт, Генри Радклифф, Йордан Чадвик,
Эдуард Баттерсверф, Фрэнсис Холт, Джеймс Хеллиуэлл, Эдуард Аткинсон,
Сэвиль Радклифф, Джеральд Скоффилд, Роберт Ховорф, Ричард Энтвисл,
Теофил Холт, Абель Бакли, Катерина Холт, Сэмюэль Хаммер, Ричард Холт
и Джон Белфилд. Действительно, в составе этих людей нет «пришельцев» из¬
вне манориального комплекса, все они свои, местные. Они и составляют
представительную локальную элиту. К сожалению, я не имею возможности
375
подробно анализировать здесь имущественное положение каждого (хотя я
все это тщательно просчитала в черновых таблицах, собрав землю каждого
из них по фригольду и копигольду отдельно по различным манорам, подсчи¬
тав доход с земли различных статусов и т.д.). Однако, думаю, что примера Ро¬
берта Холта как наиболее активного «скваттера» и «собирателя земель»,
приведенного в тексте, будет достаточно.
24 В то время как цифра кратности между площадями этих видов держаний со¬
ставляла цифру значительно меньшую: площадь фригольда, находившегося в
руках Холта, превышала площадь копигольда лишь в 5,6 раза.
25 Towney R.H. Agrarian Problem in the Sixteen century. L., 1912.
26 Напомню, что площадь «дворянского» копигольда составляла 49,2%, а кре¬
стьянского - 49,8% всей площади держаний, зафиксированных описями в ка¬
честве «обычных». 1% земельной площади приходился на скудный «город¬
ской» копигольд.
27 Из 376 копигольдеров - такова была их общая численность по 17 манорам
Пемброков первой трети XVII в.
28 359: 189= 1,899...
29 Напомню, что общая площадь копигольда (с учетом, в основном, копигольда
«благородных») составляла 5629,2 акра.
30 См.: Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственности в
Англии. М., 1958; Он же. Исследования по аграрной истории Англии
XVII-XIX вв. М., 1966; Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун
буржуазной революции середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир).
М., 1992. С. 136-137.
31 Именно скудость наделения землей крестьянства Рочдейла, что в Ланкаши¬
ре, я и имею в виду, когда говорю о недостаточно широком распространении
крестьянского землепользования в указанном регионе.
32 2804 : 189 = 14,8... Для сравнения: идентичный «показатель» в манорах Пем¬
броков той же первой трети XVII в. равнялся 62 акрам - а ведь мы считали и
крестьянство Юго-Западной Англии, ввиду явно проявляющейся в его среде
имущественной дифференциации, не вполне «благополучным». Убедимся же
еще раз, что все познается в сравнении. Впрочем, к процессу дифференциа¬
ции крестьянства Ланкашира (и его сравнению с дифференциацией крестьян¬
ства на Юго-Западе Англии) мы еще обратимся впоследствии.
33 Можно было бы взять и большее количество крестьян, но мы ограничены
тем обстоятельством, что в первом из маноров (Каслтон) их всего пять. В ма¬
норе Тодморден, правда, держателей крестьянского типа и того меньше -
всего три человека; но брать, проводя наш локальный эксперимент, по три
крестьянина от манора, было бы не очень-то правильно по причине низкой
репрезентативности такого рода опыта.
34 Уровень рент и доходности каждого из участков пока не будем особенно при¬
нимать во внимание, во всяком случае - не будем делать обобщений по пово¬
ду этих данных. Это предмет особого рассмотрения.
35 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 10.
36 Ibid. P. 11.
37 Ibid.
38 Ibid. P. 12.
39 Условия держаний всех указанных копигольдеров манора Вардлверф см: Ibid.
Р. 94-95.
40 В описи данного манора имена держателей-крестьян следуют за именами
«благородных» копигольдеров, хотя такая очередность вовсе не является
правилом; нередко клерки фиксировали в описях представителей указанных
376
социальных категорий «внутри» копигольда вполне произвольно.
41 Условия держаний всех означенных копигольдеров манора Вардл см.: The
Survey of the Manor of Rochdale... P. 103-105.
42 Ibid. P. 127.
43 Ibid. Интересно, что в описи в данном случае отмечена дальнейшая «держа-
тельская судьба» этой крестьянской фамилии, что совсем нехарактерно для
документов подобного рода. Оказывается, что 7 мая 1633 г. означенный Ри¬
чард Ансворф умирает, прожив на своем небольшом участке, таким образом,
примерно 13 лет, и, чувствуя приближение смерти, передает в курии землю
согласно правилам, предписываемым обычаем, своему сыну Александру.
Тот, проработав на ней всего около полутора лет, по неизвестным причинам
отказывается от нее и 4 октября 1634 г. передает участок через руки лорда
своему двоюродному брату Йордану Чадвику (имя которого уже встречалось
нам на предыдущих страницах как имя достаточно крупного фригольдера,
либо названный Чадвик мог быть полным тезкой знакомого нам фригольде¬
ра). Тот, в свою очередь, по прошествии 8 лет, в 1642 г. - через курию - не¬
коему Джеральду Ньюоллу. На этом фиксация держателей в курии преры¬
вается. Но вот что интересно: с какой целью, по чьему указанию (или собст¬
венному «наитию»?), короче - почему вдруг клерки допускают эту интерпо¬
ляцию в тексте описи, весьма классической и «обыденной» по своей форме?
Мог ли этот крохотный кусочек земли обладать какой-то «стратегической»,
значительной с точки зрения локальной топографии или экономики, важно¬
стью? В источнике ничего не сказано по этому поводу, но, возможно, это мог
быть участочек угольных копей или каменоломен (а такие участки иногда,
правда, очень редко, фиксируются описями)... Кроме того, изумляет и сам
факт датировки этих интерполяций, повествующих о событиях 30-х и даже
40-х годов XVII в. - периоде, когда в стране уже шла Гражданская война.
А ведь составление самого свода описи датируется серединой двадцатых го¬
дов указанного столетия! Вот такие, своего рода, «локальные» загадки, ис¬
черпывающе отгадать которые, очевидно, уже никогда не представится воз¬
можность. А хотелось бы. Зачем? Ответ прост - чтобы представить себе,
«как все было на самом деле».
44 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 127-128.
45 В данном случае, как и в случаях, относящихся к «держательским судьбам»
остальных семи крестьян данного манора, которых мы числим, вслед за ис¬
точником, «последними вилланами», привлекает внимание отсутствие самого
слова копияу что, несомненно, свидетельствует о том, что ее просто и не бы¬
ло составлено (в то время как в других манорах, в которых нет крепостного
крестьянства, многие десятки случаев «настоящего», классически чистого
для данного периода копигольда, держатели которого в целом давно уже ос¬
вободились от личной зависимости, свидетельствуют о наличии в формуле
о держании этого ключевого слова, а следовательно, и о физическом наличии
самого документа). Другое дело, что в случае «настоящего» копигольда в до¬
кументах могла присутствовать, а могла и не присутствовать формула «to him
and his» или «sibi et suis» (что свидетельствовало о наличии возможности пе¬
рехода того или иного участка копигольда к кровным родственникам или
о проблематичности такой возможности). Однако само слово «копия» в доку¬
ментах о «настоящем» копигольде присутствовало всегда.
46 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 145.
47 Ibid. Это интересный и нетипичный случай передачи, очевидно, целого ряда
(в данном примере - как минимум трех) земельных участков, да еще от целых
семейств, в руки одного и того же, к тому же крепостного, держателя. Две се¬
377
мейные пары из числа передавших землю в курии, Скоффилды и Филдинги,
совершенно очевидно также принадлежат к «последним вилланам», о чем
свидетельствует фиксация глав этих семейств в держательском составе Вал-
сдена под номерами 1 и 11. Что касается Клеггов, то они могли быть родст¬
венниками Джона Клегга, «последнего виллана» № 4 из данного манора, но
могли также принадлежать к типичным (а не крепостным) копигольдерам
других маноров, в которых не так уж редко можно было встретить людей с
указанной фамилией. Обстоятельства передачи земли через курию интерес¬
ны еще и тем, что в данном случае в описи также имеется интерполяция бо¬
лее позднего времени, относящаяся к 40-50-м годам XVII в., свидетельствую¬
щая о серии передач указанного участка в 20,5 акра из рук в руки. Возможно,
что столь длительное внимание манориальных властей к данному, в сущно¬
сти, ничем особым не выделяющемуся «кусочку» земли, к тому же земли кре¬
постного происхождения, объясняется тем, что, оказывается, у этой земли и
ее держателей имеется опекун {guardian), некий Джон Стенфилд. Его сослов¬
ное положение, правда, не указано, и он не известен мне в качестве лица, при¬
надлежащего к местной дворянской или фригольдерской элите, о материаль¬
ных интересах которого могли бы столь длительно заботиться местные вла¬
сти. Однако сам факт наличия опекуна у участка крепостной, вилланской зе¬
мли и его держателей свидетельствует о том, что в исследуемый нами период
земля любого статуса могла котироваться достаточно высоко - настолько,
чтобы осуществлять опекунство даже над землей, состоящей «в крепости».
48 Это, конечно же, очень невысокий уровень. Напомню, что рента за акр зе¬
мельной площади копигольда Уилтшира по моим подсчетам составляла в
среднем 3,6 d/акр.
49 91,3 (акр.): 11 = 8,3...
50 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 177.
51 Как фригольдер Ридберн держит два участка земли, равные 17,1 и 32,5 акрам.
Совокупная площадь его держания на общем праве, равная 49,6 акра, прино¬
сит 19 £ годового дохода, что составляет 7,6 s/акр. При этом опись отмечает,
что этот фригольдер имеет на своем участке «хорошо отремонтированный
дом» {well repaired house). The Survey of the Manors of Rochdale... P. 177.
52 Как правило, каждый такой случай связан с наличием в описях дополнитель¬
ного, иногда очень косвенного, материала.
53 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 178.
54 Ibid.
55 Ibid. P. 180.
56 Хотя справедливости ради стоит отметить, что по отношению к процессу «со¬
бирания» копигольда самими крестьянами значение указанного процесса не
стоит и переоценивать. Если размах деятельности «благородных» в деле кон¬
центрации как фригольда, так и обычного держания в одних руках вполне
очевиден и явно «проступает» в тексте описей, поскольку речь, как правило,
идет о приобретении крупных земельных участков одними и теми же лицами,
то в случаях «собирания» копигольда в руках одного и того же держателя-
крестьянина, т.е. имеющего меньше материальных средств и возможностей
для приобретения дополнительных земель, вряд ли можно говорить об их
массовом характере. Другими словами, держатели-крестьяне были слишком
слабы и малообеспечены по сравнению со своими соседями - сквайрами для
того, чтобы пытаться конкурировать с ними. Между прочим, подтверждени¬
ем этого факта служит и то обстоятельство, что случаи концентрации земель
в руках крестьян совсем немногочисленны, они слабо отражены в описях,
а сами участки собираемой земли невелики и не могут являться основанием
378
для того, чтобы до акра учитывать эти приращения, рассматривая вопрос об
имущественном расслоении крестьянства в данном регионе.
57 Мы видим, на основании этого примера, что даже в случае наследственного
копигольда все равно соблюдалось правило передачи земли в курии через ру¬
ки лорда, что, как мы помним, символизировало власть последнего как вер¬
ховного собственника в маноре.
58 К сожалению, проблема топографии поместья Рочдейл, которая могла бы
оказаться весьма интересной и полезной в связи с нашим исследованием, не¬
доступна для изучения по той простой причине, что описи, как правило, не со¬
держат почти никаких указаний на этот счет (если не считать названий самих
маноров, отдельных местечек и т.д.) - в них нет и не может быть каких-либо
планов, схем или карт местности, тем более топографически ориентирован¬
ных... Что касается дополнительных источников подобного рода, то, к сожа¬
лению, я не имею таковых в своем распоряжении. Да и не знаю, есть ли спе¬
циальные; ведь даже в классическом издании, своего рода энциклопедии по
истории всех графств Англии, включая историю отдельных поместий (The
Victoria History of the County of Wiltshire. L., 1959), не имеется интересующих
нас сведений «топографического порядка».
59 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 181.
6° Интересно опять-таки наличие интерполяции в описи, свидетельствующей о
том, что в глазах манориальных клерков этот участок земли (или его вла¬
дельцы) были чем-то примечательны: очень уж детально «расписана» буду¬
щая судьба этого, казалось бы, обыкновенного держания. Нет сомнений
в том, что копигольд этот имеет наследственный характер. Оказывается, что
указанные земли перешли Генри Хопвуду (при посредничестве Абеля Бакли,
знакомого нам эсквайра, который был свидетелем при передаче земли в ку¬
рии) от его отца. В описи указывается, что они должны перейти Генри, стар¬
шему сыну, и далее - его детям. Если у старшего сына детей не будет, то то¬
гда - второму сыну Джону и его детям. В случае смерти Джона или отсутст¬
вия у него семьи - третьему сыну и его детям. И так далее, вплоть до младше¬
го, шестого, сына. Если же случится, что и у младшего возникнет «default»
(а именно этим термином обозначен в источнике возможный «провал» сыно¬
вей Генри по части деторождения), то тогда могут наследовать и дочери:
Грейс и Мери. Вот такие детальные «инструкции»; а ведь это даже не заве¬
щание, а просто запись, сделанная в протоколе курии при передаче участка
через руки лорда (по сути, однако, в повседневной жизни манора, игравшая,
похоже, роль «крестьянского» завещания). Напрашивается предположение,
что и в данном случае причиной повышенного внимания со стороны манори-
альной администрации к держательской судьбе данной фамилии могло слу¬
жить участие в процессе передачи земли лица благородного происхождения,
видного представителя местной элиты Абеля Бакли.
61 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 217. На специфике арендных отноше¬
ний в Рочдейле мы остановимся ниже, в соответствующем разделе.
62 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 228-229.
63 Ibid. P. 230.
64 Ibid.
65 Весьма показательный (и, кстати, не впервые встретившийся нам) факт, ука¬
зывающий на особое положение в манорах представителей местной дворян¬
ской элиты, которым, помимо прочих благ, связанных с процветанием их зе¬
мельных владений, очевидно, давали также «на откуп» и часть рент.
66 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 237.
67 Ibid.
379
68 Ibid.
69 Разумеется, в данном случае нам приходится прибегать к некоторой реконст¬
рукции действительности. Но что остается делать? Ведь специфика составле¬
ния описей заключалась в том, что в их тексте редко разграничивались источ¬
ники дохода держателей; обычно указывался «совокупный» доход (если он
вообще указывался). В случаях, когда данная специфика явно входит в проти¬
воречие с простой логикой повседневности, как кажется, и возникает необхо¬
димость прибегать к указанной реконструкции.
70 The Survey of the Manor of Rochdale.... P. 237.
71 Ibid. P. 241.
72 В данном случае опять возникает вопрос о том, чем можно объяснить гораз¬
до более позднюю датировку интерполяций по сравнению с датировкой са¬
мих записей о держании. К тому же неизвестны причины, побуждавшие авто¬
ров этих интерполяций уделять избыточное внимание каким-то определен¬
ным, подчас ничем не выделяющимся из общего ряда, случаям.
73 Мы упоминали об этом, приводя конкретные примеры из протоколов мано-
риальных курий, когда речь шла о специфике имущественных прав женщин
в английском средневековом маноре.
74 См. по этому поводу: Винокурова М.В. Смерть и повседневность в англий¬
ском маноре XIV в. // Проблемы истории и творческое наследие профессора
Н.П. Соколова. Нижний Новгород, 1998. С. 75-82.
75 Опять нам приходится прибегать к приему логической реконструкции: при
описании случая Маргарет Дакуорф я знаю точно только то, что ее звали
Маргарет Дакуорф, что на момент описи она была жива, но переживала со¬
стояние вдовства, что участок земли на указанный момент числился в курии
именно за нею, что он был равен 18,5 акрам и отошел к семье по передаче от
«благородного» Сэмюэля Хаммера и что доход с участка составлял 2 фунта.
Еще я знаю точно, что после смерти кормильца участок должен был быть
поделен на части между матерью и дочерью. Это все. Поскольку только это
отражено в источнике. Все остальное неточно. Все остальное могло быть
так, как мы предположили, а могло быть и по-другому. Но все же думается,
что мы не должны отказываться от приемов реконструкции, поскольку они
основаны все же не на фантазии историка, а на «логике повседневного», ко¬
торая, во-первых, может быть прочувствована интуитивно, а во-вторых, не¬
редко основывается на практическом знании источников (в данном случае -
источников манориальной истории).
76 Здесь мы опять-таки вынуждены, ввиду специфичности источника, не до
конца выдержать принцип нашей выборки: дело в том, что, как уже ука¬
зывалось, в маноре Россендейл насчитывается меньше типичных копи¬
гольдеров, чем нужно было бы в данном случае. Но, думаю, что условия
держаний и четверых (а не пяти) из них вполне показательны для того,
чтобы составить мнение об их участках, как о наделах, не столь уж круп¬
ных (особенно по сравнению с наделами обычных держателей в Юго-За¬
падной Англии).
77 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 256.
78 В 1534 г., как отмечено в примечании к тексту описи.
79 В этом случае нас не должно особенно удивлять то, что дополнительные ис¬
точники доходов не указаны в описях. Это ведь земельные описи, в них и не
должно содержаться подобного рода сведений (которые вполне могли бы
быть зафиксированы, например, в протоколах манориальных курий в случае
каких-то судебных разбирательств по поводу этих дополнительных источ¬
ников).
380
80 Об этом пишет А.Н. Савин. См.: Савин Л.Н. Английская деревня в эпоху Тю¬
доров. С. 46 и след.; Винокурова М.В. Кто такие последние вилланы в Анг¬
лии XVI в.? // Средние века. М., 2001. Вып. 62. С. 93-95.
81 В общей сложности мы проанализировали условия держаний 57 человек, что
составило примерно 30% всех копигольдеров крестьянского типа в Рочдейле,
численность которых равна 189.
82 Получить эту цифру нетрудно: 1232,75 : 57 = 21,6 (акра)
83 См.: Винокурова М.В. Английское крестьянство... С. 152, табл. 17.
84 Там же. С. 149-158.
85 Речь может идти лишь о незначительных, «эпизодических» примерах огора¬
живаний на крестьянском копигольде, явлениях даже менее очевидных, чем
примеры «кусковых» огораживаний в манорах Пемброков. Хотя, как мы по¬
мним, для «дворянского» копигольда мы фиксировали в некоторых манорах
Рочдейла (например, в маноре Тодморден) довольно крупные участки огоро¬
женного пастбища.
86 Винокурова М.В. Английское крестьянство... С. 104-126, 158-177, 227-264.
87 Особенность этой таблицы состоит в том, что в ней сосредоточены цифро¬
вые данные о рентах, полученные нами на основании анализа рентных обяза¬
тельств не только копигольдеров крестьянского типа, но и «благородных» на
копигольде. В разделе по «дворянскому» копигольду мы намеренно не каса¬
лись вопроса (в обобщенном виде) о рентах «благородных» держателей на
«обычной» земле с тем, чтобы оставить за собой возможность сопоставления
данных для лиц различного сословного статуса на земле одного и того же
юридического статуса. Отмечу также, что наша таблица отражает лишь тен¬
денцию в распределении рент на акр земельной площади как на «дворян¬
ском» копигольде, так и на копигольде крестьянского типа. Дело в том, что
ренты выплачивали далеко не все копигольдеры обоих сословных статусов,
и в каждом маноре пропорция плательщиков рент была разной. Между тем
при подсчетах суммарного уровня рент за акр земельной площади копиголь¬
да приходится учитывать всю площадь того или иного манора (а не только
площадь земли тех держателей, ренты которых указаны в описи). Мы были
вынуждены поступать именно таким образом (как это и принято в исследова¬
ниях по аграрной истории) с тем, чтобы не исказить данных о земельной пло¬
щади маноров, подсчитанной нами на основании показаний описей - в про¬
тивном случае не было бы и смысла в выявлении уровня рент за акр; этот по¬
казатель заведомо не был бы точным и не отражал бы даже тенденции.
88 Справедливости ради еще раз подчеркнем, что этот показатель мог бы быть
не таким низким, если бы ренты выплачивали все копигольдеры, а не только
некоторые из них. В этом случае не имелось бы «разрыва» между абсолют¬
ными суммарными цифрами уровня рент и земельной площади, т.е. теми ито¬
говыми данными, которые необходимо учитывать при исчислении уровня
рент на единицу земельной площади. Но, кстати, тот факт, что ренты держа¬
телей Рочдейла выплачивались не в массовом, а, скорее, в индивидуальном
порядке, также свидетельствует о специфическом характере рентных отно¬
шений на копигольде в интересующем нас регионе. Мы еще попробуем, если
получится, хотя бы частично определить причины этого «индивидуального
подхода».
89 Маноры Валсден и Россендейл характеризуются высоким уровнем рент дер¬
жателей копигольда совсем не напрасно. Мы помним, что это маноры с «по¬
вышенным содержанием» в них «древнего» или вилланского копигольда;
а держатели такого копигольда (в Россендейле, напомню, это была целая
крестьянская колония, а в Валсдене, помимо крестьянского, существовал пе¬
381
решедший в руки «благородных» и «дворянский» копигольд) отличались от
держателей «нормального» копигольда, как мы помним, более высоким
уровнем годовых рент, как и других повинностей - в этом сказывалось их
вилланское прошлое. В маноре Тодморден достаточно высокий уровень рент
объяснялся, очевидно, высоким (до 86% площади) распространением в нем
«дворянского» копигольда, благородные держатели которого (вполне про¬
порционально к площади своих участков) выплачивали 84% рент.
90 В более поздней интерполяции к описи этого манора сказано, что, унаследо¬
вав, согласно обычаю и характеру самого держания, указанный крупный уча¬
сток копигольда после смерти Джона, его вдова Елизавета, также благород¬
ная по происхождению, повторно вышла замуж. Ее избранником стал Джон
Хеллиуэлл (John Halliwell of Pike House) из Щучьего (Пикового?) Домика, то¬
же благородный. В источнике ничего не сообщается, как в этом случае вновь
возникшая семейная пара обошлась с приданым Елизаветы, внесенным в ка¬
честве доли недвижимости в земельные владения ее первого мужа. Это досад¬
но; ведь мы по крупицам собираем данные о подобных случаях.
91 369,5 s. : 189 = 1,9 s.
92 248,5 s. : 43 = 5,8 s.
93 Мы уже подчеркивали в разделе, посвященном общей характеристике копи¬
гольда как особого типа держания, те факторы, от которых могли зависеть
различия в высоте выплачиваемых рент. Сейчас речь идет все же о другом:
почему одни держатели выплачивали ренту (высокую или низкую - любую),
а другие не были обязаны ею вовсе?
94 Отметим здесь, что когда мы говорим «вовсе не платят», то это действитель¬
но так: в описях в этом случае в разделе «рента» стоят пометки/гее of rent или
nil.
95 71: 24 = 2,9.
96 Представим себе, например, такую ситуацию: некий крестьянин, скажем, яв¬
ляется старостой в маноре и как «низовой», но все-таки представитель мано-
риальной администрации, может быть освобожден от выплаты рент. А дру¬
гой крестьянин живет с ним по соседству и, состоя на протяжении ряда лет
в дружеских отношениях со старостой, по протекции последнего, также не
является их плательщиком. А какой-нибудь представитель местной элиты
(из «благородных») является покровителем третьего, вследствие чего, ввиду
его ходатайства в курии, этот последний также может быть освобожден от
платежей. А дочь четвертого находится в услужении у стюарда манора или
самого лорда... И так далее, и тому подобное. Дело в том, что все эти жизнен¬
ные коллизии вполне могли влиять на материальное положение отдельных
представителей крестьянства в маноре. Но в описях всего этого не отражено
подробно, да и не может быть отражено по причине специфического харак¬
тера этого типа источников. Подобные обстоятельства (и то не всегда прямо,
а подчас косвенно) могут неожиданно проявляться в тексте лишь таких ис¬
точников, как протоколы манориальных курий, в которых, как мы знаем и
фиксировалось «повседневное». К сожалению, мы не располагаем для наших
маноров такого типа источниками.
97 Напомню, каким образом из манориальных описей «технически» вычленя¬
ются держания различной длительности. Если в протоколе записано одно
имя, то в практике исследований по аграрной истории такое держание приня¬
то считать держанием сроком на одну жизнь (7 лет), если два имени - на две
жизни, три - на три жизни (21 год). Наследственные держания определялись
как copyhold of inheritance или держания for ever by copy.
98 См.: The Survey of the Manor of Rochdale... P. 10-14.
382
99 Ibid. P. 94-97.
100 He забудем, что манориальный комплекс Рочдейл принадлежал в прошлом
к территории старинного домена короля, где повинности держателей вооб¬
ще были минимальными, а аграрные распорядки не тяготели к ограничению
свободы крестьянства. Несомненно, что наличие «скудных» рент или их пол¬
ное отсутствие можно, собственно, объяснить и принадлежностью исследу¬
емых нами земель к «северному» типу аграрной эволюции, характеризую¬
щемуся в историографии, как уже упоминалось неоднократно, минималь¬
ным рентным и налоговым гнетом на крестьянство.
101 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 109—113.
102 Это очень важное предположение, объясняющее причины довольно-таки
распространенных передач земли копигольдерам со стороны местных
сквайров через курию, тех самых сквайров, которые так стремились хозяй¬
ствовать на копигольде. Но, видимо, когда выяснялось, что этот вид земель¬
ного держания не столь уж выгоден, как им казалось, и происходили «обрат¬
ные передачи» земли крестьянам, которые фиксируют наши источники.
103 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 109-113.
104 Ibid., P. 113.
105 Ibid.: «... she hath destroyed much timber growing upon... and will destroy much
more... if care be not had for prevention...»
106 Ibid. P. 127.
107 Ibid.
108 Ibid. P. 128.
109 Ibid. P. 129-134.
110 Ibid., P. 128.
111 Мы исключили из нашего анализа маноры Валсден и Тодморден как мало
репрезентативные для интересующих нас сюжетов. Дело в том, что в первом
из них ренты, и довольно высокие, платили 6 держателей из 8 (иначе и быть
не могло, поскольку это были держатели of ancient copyhold, практически по¬
всеместно обязанные службами и платежами). Во втором из указанных ма¬
норов ренту не платит всего один держатель крестьянского типа. Это Ри¬
чард Лорд, хозяйствующий на 6 акрах, и о причинах его особого положения
среди пяти держателей копигольда в маноре Тодморден (причем 2 из них -
«благородные») опись не дает ни малейшего намека.
112 Вот и настало время ответить на вполне закономерный вопрос о том, поче¬
му, предпринимая попытки анализа причин освобождения крестьян от рент¬
ных обязательств, я не принимаю во внимание такой, казалось бы, важный
фактор, как площадь их земельных участков. Действительно, чего, казалось
бы, проще заявить о том, что от выплаты рент представители манориальной
администрации, озабоченные проблемой сбалансированного развития гос¬
подской экономии, могли освобождать, скажем, держателей мелких участ¬
ков с тем, чтобы не привести их хозяйства к окончательному упадку. Или на¬
оборот - о том, что в фаворитах в указанном смысле у них могли подчас пре¬
бывать держатели крупных крестьянских хозяйств, связанные десятками ни¬
тей и с сельской дворянской элитой, и с самой администрацией манора. Бе¬
зусловно, что такие примеры были, и мы не раз отмечали их в нашем иссле¬
довании. Однако мы также подчеркивали, и не раз, что ведущей тенденцией
во внутренней жизни английского манора (по крайней мере, манора периода
аграрной революции) являлась тенденция диспропорционального соотноше¬
ния между площадью земельных участков и высотой выплачиваемых с них
рент, когда бедные относительно переплачивали, а зажиточные крестьяне,
напротив, - недоплачивали в курию манора. К тому же, нас ведь сейчас ин-
383
тересуют все же не причины различного уровня рент держателей (а вопрос
о земельной площади связан прежде всего с проблемой уровня рент, и эту
проблему мы уже анализировали выше), а причины полного освобождения
от них, которые могли лежать, как уже подчеркивалось, в любой плоскости
внутренней жизни манора, и совсем не в первую очередь, как представляет¬
ся, были связаны с различиями в площади земельных наделов.
113 The Survey of the Manors of Rochdale... P. 177-181.
114 Ibid. P. 196.
115 Ibid. P. 198.
116 ibid.
117 Ibid. P. 199.
118 Эсквайр Фрэнсис Холт держит на правах фригольда довольно крупный уча¬
сток в маноре Берсилл, который приносит ему очень высокий доход, уро¬
вень которого равняется почти 10 s/акр. Эсквайра Холта ни в коем случае не
следует идентифицировать на основании сходства имен с только что назван¬
ным держателем Фрэнсисом Холтом. Это разные люди - и по социальному
статусу, и по материальному состоянию. В данном случае можно лишь вы¬
двинуть предположение, что сходство имен каким-то образом могло влиять
на выбор эсквайром «реципиента» при передаче участка.
119 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 217-221.
120 Приведем наши расчеты. Для копигольда крестьянского типа: 369,8 £ :
: 2804 акра = 2,6 s, где 369,8 £ - сумма общего дохода с указанного вида дер¬
жания; 2804 акра - общая площадь указанного вида держания; 2,6 s - доход
с акра. Для фригольда крестьянского типа: 2706,1 £ : 6505,8 акра = 8,3 s/акр.
Кстати, для сравнения - наши подсчеты по манориальному комплексу под¬
тверждают и чрезвычайно низкую «среднюю» доходность «дворянского»
копигольда, которая составляла всего 1,9 s/акр (273,5 £ : 2769 акра). Как мы
уже упоминали, более прибыльным был традиционный для «благородных»
дворянский фригольд, доходность которого в среднем по Рочдейлу составля¬
ла 6,3 s/акр (5048,8 £ : 15 965,6 акра).
121 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 229-233. Вот имена крестьян, чьи уча¬
стки отличались низкой доходностью: Томас Хили, Генри Гарсайд, Джеймс
Уолстенхолм и Джон Хопвуд.
122 Напомним, что копигольдеры последнего по списку манора, Россендейл,
почти поголовно платили ренты, и ренты высокие. Поэтому в данном слу¬
чае мы исключаем Россендейл из рассмотрения.
123 The Survey of the Manor of Rochdale... P. 237-250.
124 Мы совсем не претендуем на то, чтобы распространять наши выводы на тер¬
риторию страны в целом - речь идет, скорее, как уже указывалось, о ло¬
кальной специфике этого явления. Более того, как опять-таки указывалось,
мы не наблюдали массового характера подобного явления в процессе наше¬
го исследования огромных земельных массивов графов Пемброков в Юго-
Западной Англии, на территории которых ренты, наоборот, поднимались
косвенным образом до уровня, соответствовавшего рыночной конъюнкту¬
ре - и это проводилось за счет «взвинчивания» файнов за допуск к держанию
(подобная практика была вполне в духе времени - генезис капитализма в
Англии не способствовал в целом, как это давно известно, «бережному» от¬
ношению к крестьянству). Не свидетельствуют о практике массового осво¬
бождения от рент в период аграрной революции и данные исследований, от¬
носящихся к Центральной и Восточной Англии (см., например: Thirsk J.
The Agrarian History of England and Wales. Cambridge, 1967. Vol. 4: 1500-1640).
Напротив, для указанного периода распространенной была либо практика
384
«консервации» рент (процесс, в котором проявлялась сдерживающая, охра¬
нительная роль манориального обычая, его превалирование - в целом - над
волей лорда), либо практика скрытого повышения рент за счет увеличения
файнов за допуск к держанию.
125 В описях он квалифицирован как «королевский манор» (royal manor); см.:
The Survey of the Manor of Rochdale... Introduction. P. 7. К сожалению, мы не
имеем других источников (кроме описей маноров), в том числе и источников
правового характера, которые могли бы более детально рассказать нам вла¬
дельческую историю Рочдейла.
126 См. раздел данной работы, посвященный владельческой истории Рочдейла,
отраженной собственно в манориальных описях (с. 28-32).
127 The Survey of the Manor Rochdale... P. 11.
128 По поводу дискуссии о «расщепленной феодальной собственности» см., на¬
пример: Барг МЛ. Категории и методы исторической науки. М., 1984.
С. 238-264.
129 Maitland F. Domesday Book and Beyond. Cambridge, 1897; Vinogradojf P.G.
Transfer of Land and Old English Law. Cambridge, 1907; Hilton R.H. Peasants,
Knights and Heretics: Studies in the Medieval History. Cambridge, 1976.
130 Кстати, вспомним, что средний уровень ренты за акр земельной площади ко¬
пигольда в изученных нами поместьях Пемброков в Уилтшире, в сущности,
также был не очень уж высоким, составляя 3,6 d/акр. И, несомненно, объяс¬
нялось это во многом тем обстоятельством, что эти поместья также практи¬
чески со времен нормандского завоевания входили в состав королевского до¬
мена и перешли к Пемброкам лишь в середине XVI в., незадолго до составле¬
ния описей этих владений. Таким образом, есть уверенность в том, что наши
данные о рентах на копигольде поместий Пемброков (наиболее традицион¬
ном виде держания), по сути, отражают ситуацию генезиса этих рент в то вре¬
мя, когда указанные земли представляли собой не частные, а королевские
владения. Разумеется, уровень в 3,6-4 d/акр, будучи относительно невысоким,
не составлял предела крестьянских мечтаний в 2 d. Однако он был все же не¬
сравненно ниже уровня рент за акр на площади «коммерческих» видов земле¬
пользования, к каковым относилась прежде всего аренда, в том числе и арен¬
да домениальная, введенная теми же Пемброками (уже в период их владения
указанными земельными массивами во второй половине XVI - первой трети
XVII столетия). Напомню, что рента за акр земельной площади аренды со¬
ставляла, по моим данным, в зависимости от ее длительности от 7,6 до 11,2 d.
131 12,4 £ : 2769,2 акра = 1,07; 18 £ : 2804 акра = 1,5.
132 Мы часто в нашей работе ссылаемся на манориальную администрацию, соз¬
навая при этом, что она у нас выглядит как-то абстрактно, безлико. Все де¬
ло в источниках. К сожалению, в них не указаны, например, имена стюарда,
бейлифа или старосты поместья на момент описи. Нет даже имен составите¬
лей описей, что является весьма странным признаком: обычно эти имена
указываются в источниках подобного рода. В результате и по этим причи¬
нам тоже создается впечатление некоторой маргинальности, «запущенно¬
сти» Рочдейла по сравнению, например, с образцовыми поместьями Пембро¬
ков в Уилтшире того же периода истории Англии. Все это не означает, од¬
нако, даже и намека на некачественное составление описей. Описи составле¬
ны просто образцово и являются, к счастью для нас, действительно надеж¬
ными, репрезентативными источниками. Просто массовые источники тако¬
го рода нередко имеют свою, локальную специфику; они не содержат не от¬
носящихся к делу сведений. А характеристика администрации чаще дается в
протоколах курий, которых (для Рочдейла) просто не имеется.
13. Винокурова М.В.
385
133 369,8 £ - 273,5 £ = 96,3 £
134 (369,8 х 20): 2804 = 2,6 (273,5 х 20): 2769,2 = 1,975...
135 В разделе, посвященном исследованию свободного держания, мы частично
рассматривали вопрос о его доходности, но не сравнивали эту доходность
с уровнем рент, выплачиваемых фригольдерами.
136 Мы уже упоминали, и не раз, что субдержатели манориальную администра¬
цию не интересовали, так как они не платили рент в курию манора.
137 См., например: Винокурова М.В. Нищие в малых городах Юго-Западной Ан¬
глии XVI-XVII вв. // Средние века: М., 1997. Вып. 59. С. 42-48. Как показы¬
вает анализ Регистрационной Книги паспортов бродяг и нищих в Нью-Сол-
сбери, маргиналов, в качестве наказания за бродяжничество могли высы¬
лать в разные части страны (включая, между прочим, Ланкашир), а также за
ее пределы.
138 Между прочим, в наши задачи совершенно не входило описывать владельче¬
скую иерархию Рочдейла; ведь ее генезис, строго говоря, не относится к вы¬
явлению механизмов «аграрного роста», которое являлось нашей основной
задачей. Но такова епецйфика исследований по аграрной истории. На самом
деле чистой аграрной истории не существует. Любое исследование в этой об¬
ласти является прежде всего исследованием по истории социальной. Я наде¬
юсь, что и моя работа о ланкаширских манорах не лишена этого привкуса
«социального». Во всяком случае, сознаюсь, что, далеко не всегда стремясь
к этому «социальному» специально, я все равно к нему приходила.
139 Напомню, что площадь владельческого комплекса Рочдейл составляла, по
нашим подсчетам, в общей сложности около 38 000 акров, а площадь владе¬
ний Пемброков в Уилтшире - около 35 000 акров.
140 О доходах с фригольда мы не‘> упоминаем, они были минимальны в связи
с почти полным исчезновением этого вида держания в манорах Пемброков,
ввиду, его превращения в более выгодные графам копигольд и аренду.
На протяжении нашего повествования мы не раз отмечали это явление.
141 18492,3 £: 55,5 £ = 333,1
142 Он был почти идентичным доходу держателей Рочдейла (8 400 £). Разница
состояла, однако, в том, что в последнем случае доход формировался в ос¬
новном за счет поступлений с фригольда, а не с копигольда и аренды, как в
манорах Пемброков.
Часть V
Арендные отношения
Глава 1
НЕСКОЛЬКО СЛОВ
О СОСТОЯНИИ ПРОБЛЕМЫ
До сих пор мы почти не затрагивали такого важного аспекта
жизнедеятельности английского манора как отношения аренды вну¬
три него.
Между тем именно в развитии указанных отношений в XVI-
XVII вв. в значительной степени и проявлялся генезис капитализма
в Англии периода первоначального накопления. Развитие капитали¬
стической аренды происходило одновременно с экспроприацией ан¬
глийского крестьянства и более того - нередко за счет этой экспро¬
приации.
Проблема формирования аренды, наиболее выгодной манори-
альным лордам (по сравнению с традиционными видами держаний)
по причине подвижных, регулируемых не обычаем, а рыночной
конъюнктурой арендных плат, фиксированных договором, являет¬
ся одной из важнейших проблем аграрной истории Англии. Она в
достаточной степени разработана на материале первоисточников1,
преимущественно на уровне «эмпирических наблюдений». Иссле¬
дователи сосредоточивают свое внимание на изучении в основном
лишь таких аспектов аренды, как ее размеры, сроки и высота
арендных плат. При этом нередко отсутствует детальная сословная
характеристика аренды, проблема соотношения экономического
статуса этой формы землепользования и сословного статуса лиц,
в распоряжении которых она находилась, характеристика процесса
взимания арендных платежей и т.дгКроме того, в историографиче¬
ской практике любая крупная аренда, размеры которой определя¬
ются, как правило, по величине пахотной площади, сданной аренда¬
тору, уже считается арендой капиталистического типа. Но-между
тем в XVI-XVII вв. все еще существовали феодальные, а также пе¬
реходные по своей экономической сущности формы крупной арен¬
13*
387
ды. Где здесь проходит грань, отделяющая одну форму аренды от
другой? Каковы те критерии, которые позволили бы решить воп¬
рос о генезисе капиталистической аренды, на материале источни¬
ков зафиксировать стадиальную картину этого процесса? К сожа¬
лению, в современной историографии почти не предпринималось
попыток изучить объективные условия возникновения того «пово¬
ротного момента» в аграрной истории Англии эпохи первоначаль¬
ного накопления, который знаменовал превращение феодальной
по своей природе денежной ренты крупных арендаторов в ренту ка¬
питалистическую.
Хорошо известно, что сведения о феодальной аренде в англий¬
ских манорах восходят едва ли не ко времени Книги Страшного Су¬
да2. В XII - начале XIII в. эта форма землепользования стала на¬
столько распространенной, что к ней достаточно часто прибегали
манориальные лорды, которым из-за установившейся к середине ве¬
ка довольно низкой рыночной конъюнктуры3 было невыгодно вес¬
ти самостоятельное хозяйство. Кроме того, приходится учитывать и
тот факт, что от хозяйственной деятельности их отвлекали как фео¬
дальные усобицы внутри страны, так и военные авантюры вне ее
(например, крестовые походы). Именно в XII в. была распростране¬
на сдача в аренду не столько отдельных участков домена, сколько
целых маноров, включавших домены и все причитавшиеся лорду по¬
винности в поместье - за ежегодную фиксированную ренту4.
Но в XIII в., в период «феодальной реакции» в Англии, связан¬
ной с установлением высоких цен на хлебном рынке, указанная пра¬
ктика отступает перед стремлением манориальных лордов вести са¬
мостоятельное хозяйство на домене, основанное на труде зависимых
крестьян - вилланов. Однако практика XII в. не была забыта; она
возобновилась в последующем (за веком «феодальной реакции»)
столетии. Когда в XIV в. рыночная конъюнктура вновь послужила
причиной того, что для лендлордов стало невыгодно вести хозяйст¬
во на домениальной земле (ведь к низким рыночным ценам, харак¬
терным для указанного столетия, прибавилось и обострение классо¬
вой борьбы в английской деревне5), то аренда домена со всеми при¬
читающимися лорду повинностями (либо частей домена), а нередко
и частей держательского клина вновь становится распространенным
в стране явлением.
В процессе многолетней работы над проблемой аренды я много
думала над тем, какие же специфические черты как феодальной,
так - позднее - и капиталистической аренды можно было бы выде¬
лить на основе исследования первоисточников и чтения специальной
литературы? К сожалению, большинство исследователей не систе¬
матизируют этих специфических черт, нередко ограничиваясь в сво¬
их исследованиях лишь примерами из источников.
Мне кажется, что к числу черт феодальной аренды можно было
бы отнести как минимум следующие6: 1) по преимуществу домени-
388
альный ее характер; 2) высокий удельный вес пахоты на арендуе¬
мых домениальных землях (пастбищные угодья и огороженные уча¬
стки будут «массово» входить в состав аренды позднее, в период ран¬
него Нового времени и далее); 3) по преимуществу «семейный» ха¬
рактер аренды, и лишь в самой незначительной степени использова¬
ние наемного труда; 4) в основном долгосрочный ее характер (сроки
договоров, нередко достигающие 99 лет); 5) в составе платежей
арендаторов - высокий удельный вес типично вилланских повинно¬
стей: рент натурой, гериотов, меркетов и др.; 6) аренда, помимо до-
мениальной земли, и барщинных повинностей обычных держате¬
лей, прикрепленных к ней.
Разумеется, специфика феодальной аренды не исчерпывалась
указанными чертами; тем не менее, попытка их систематизации
представляется в принципе нужной, а главное - важной для нашего
дальнейшего исследования арендных отношений в период XVI-
XVII вв.
Аренда указанного периода в Англии, несомненно, должна бы¬
ла отличаться по своему характеру от аренды феодальной поры. Но
вот вопрос: насколько? Ответ на него совсем непрост. Как следует
из работ отечественных и зарубежных исследователей, для боль¬
шинства из них он, пожалуй, лежит в плоскости модернизации
арендных отношений XVI-XVII вв. Аренда указанного времени за¬
частую интерпретируется уже как полностью капиталистическая -
и это при том, что подчас исследователи не предпринимают необхо¬
димых попыток непосредственно изучить внутренний механизм
функционирования аренды и взимания рентных платежей на земле
этого статуса, ограничиваясь в своих характеристиках лишь указа¬
ниями на ее крупные размеры и принимая их во внимание, как уже
указывалось, в качестве основного показателя якобы «капитали¬
стического» характера аренды. Крупные аренды этого периода не¬
редко называют фермами, хозяйства арендаторов - фермерскими
хозяйствами. Это правильно, с учетом наличия в источниках терми¬
на farm, характеризующего крупное предпринимательское, чаще
всего овцеводческое, хозяйство. Но все же: справедливо ли гово¬
рить о таких крупных хозяйствах Англии XVI-XVII вв. как о хозяй¬
ствах чисто капиталистического характера? На этот вопрос отве¬
тить трудно, если не иметь в виду определенных критериев оценки
производственных отношений на аренде, которые воплощались
прежде всего в специфике взимания арендных плат (в источниках
указанного периода манориальные клерки традиционно именуют
их «рентами»).
Если бы нам в процессе некоего, условно говоря, эксперимента,
на примере анализа арендных отношений, отраженных в источниках
определенного региона, удалось показать, что ренты, взимаемые
с арендаторов и поступавшие лорду-собственнику земли, в XVI-
XVII вв. уже не представляли собой нормальной формы прибавоч¬
389
ной стоимости (как в «чисто» феодальную эпоху), а являлись избыт¬
ком над средней прибылью арендаторов, то тем самым мы могли бы
создать некую исследовательскую основу для того, чтобы считать
такие аренды капиталистическими.
Как это сделать практически? В том-то и проблема, что тако¬
го вопроса не ставят перед собой исследователи, предпочитая, по
сути, просто описывать крупные фермерские хозяйства, выдвигая
в связи с этим тезис о том, что их значительная площадь не могла
не являться основой для применения труда наемных рабочих -
и уже в этом видеть капиталистический характер таких хозяйств.
Что же, спору нет, это важно. Но ведь, как мы уже упоминали,
крупные земельные собственники и феодальной Англии также
сдавали в аренду отнюдь не мелкие «куски» доменов. Если для оп¬
ределения характера аренды иметь в виду в качестве основного
критерий земельной площади, то окажется, что и домениальную
аренду в средневековой Англии можно считать чуть ли не капита¬
листической!
Не важнее ли попытаться найти истину в иной плоскости, в пло¬
скости, как уже подчеркивалось, рентных отношений? Для этого на¬
до попробовать детально изучить особенности рент арендаторов и
понять, насколько они в раннее Новое время, интересующее меня,
отличались от рент традиционных держателей (копигольдеров).
Причем a priori ясно, что чем больше качественных отличий между
этими типами рент было бы найдено, тем больше был бы понятен
не традиционный, а «новый», капиталистический характер плате¬
жей арендаторов.
И напротив, чем ближе друг к другу могли бы быть эти ренты
по характеру (типу) и механизму их взимания с крестьянства, тем яс¬
нее была бы традиционная, «генетически» феодальная природа рент
арендаторов.
После того, как мы кратко наметили задачу, можно было бы по¬
пытаться перейти к изложению конкретного материала, связанного
с наблюдениями над развитием арендных отношений в английской
деревне XVI-XVII вв.
Я думаю, что мы поступим так, как поступали всегда: сначала,
не упуская из виду проблемы рент арендаторов, опишем специфику
путей развития аренды в юго-западном регионе Англии (на матери¬
але манориальных описей поместий графов Пемброков в Уилтшире
60-х годов XVI - 30-х годов XVII в.), а затем - специфику развития
этого вида поземельных отношений на Северо-Западе страны, в
ланкаширском поместье Рочдейл в 20-е годы XVII столетия. И по¬
смотрим, можно ли будет сравнить эти два локальные варианта эво¬
люции аренды?
390
1 См., например: История крестьянства в Европе. М., 1986. Т. 2. Гл. 16; Лавров¬
ский В.М. Проблемы исследования земельной собственности в Англии в
XVII-XVIII вв. М., 1958; Он же. Парламентские огораживания общинных зе¬
мель в Англии конца XVIII - начала XIX в. М., 1940; Он же. Исследование по
аграрной истории Англии XVII-XIX вв. М., 1966; Барг М.А. Народные низы в
Английской буржуазной революции середины XVII в. М., 1967. Гл. 2;
Raftis J.A. Tenure and Mobility: Studies in the Social History of the Medieval English
Village. Toronto, 1969; Postan MM. Essays on Medieval Agriculture and General
Problems of the Medieval Economy, Cambridge, 1973; Hilton R.H. Gloucester Abbey,
Leases of the Late XIII Century // University of Birmingham Historical Journal.
1953-1954. Vol. IV; Kerridge E. Agrarian Problems in the XVI Century and After. L.,
1969; Hoskins W.G. Provincial England. L., 1963; The Agrarian History of England
and Wales / Ed. by J. Thirsk. Cambridge, 1967. Vol. 4. и др.
2 Барг М.А. Исследования по истории английского феодализма XI—XIII вв. М.,
1962; Lennard R. The Rural England: 1086-1135: A Study of Social and Agricultural
Conditions. Oxford, 1959.
3 Miller E., Hatcher J. Medieval England: Rural Society and Economic Change
1068-1348. L.; N.Y., 1978.
4 Postan M.M. The Medieval Economy and Society: An Economic History of Britain in
the Middle Ages. L., 1972.
5 Петрушевский ДМ. Восстание Уота Тайлера. М., 1937.
6 Охарактеризовать специфику капиталистической и «переходной» аренды мы
постараемся ниже - в качестве итога конкретных исследований описей мано¬
ров по указанной проблематике.
Глава 2
АРЕНДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
В МАНОРАХ ПЕМБРОКОВ В 60-е ГОДЫ XVI в.
Прежде всего отметим, что речь пойдет о формах арендных от¬
ношений в таком рано манориализованном графстве с поразитель¬
ной устойчивостью и малоподвижностью аграрных структур, как
Уилтшир. Об этой устойчивости свидетельствует, например, тот
факт, что, как показали в начале 90-х годов мои исследования этого
региона, общая площадь владений графов Пемброков в Уилтшире
XVI в. практически не изменилась по сравнению с той площадью,
оценка которой была зафиксирована в Книге Страшного Суда: если
в XI в. интересующая нас площадь была оценена в 213,5 гайд, то в
XVI она (т.е. площадь 12 маноров Пемброков, которые зафиксиро¬
ваны в Елизаветинской описи 1566-1567 гг.) составила 216 гайд1.
Исследование арендных отношений в графстве, аграрное развитие
которого определялось традиционной устойчивостью средневеко¬
вых распорядков2, является значительным преимуществом для нас,
поскольку распространение аренды в указанном «малоподвижном»
регионе позволяет с полной объективностью судить об успехах это¬
го вида землепользования в других, и прежде всего - в более «про¬
двинутых» в отношении аграрного развития, регионах Англии.3.
Согласно елизаветинской описи маноров Пемброков, в их поме¬
стьях зафиксировано 33 арендатора, что составляет 7,9% общей чис¬
ленности держателей. По моим подсчетам, они сосредоточили в сво¬
их руках 5947,5 акров (22,9% земельной площади, отраженной в опи¬
си; причем 22,3% из них приходилось на крупные аренды, располо¬
женные на домениальной земле, и лишь 0,6% - на мелкую аренду
крестьянского типа)4. Уже на основании этих данных мы можем сде¬
лать вывод о достаточно широком распространении арендных отно¬
шений в графстве Уилтшир.
Об этом же свидетельствует и высокий удельный вес арендных
платежей - рент арендаторов (rents of leaseholders) по терминологии
источников - в общей сумме держательских рент. Занимая своими
участками немногим более 1/5 земельной площади маноров, аренда¬
торы только деньгами вносили 41% денежных поступлений от всего
населения поместий манориальным лордам. В этом факте, вне вся¬
кого сомнения, отразилась движущая сила аграрной революции: не¬
значительная выгодность для манориального бюджета традицион¬
ных отношений и очевидные финансовые преимущества сдачи зем¬
ли в аренду даже (как мы увидим в дальнейшем) при условии дли¬
тельных сроков последней, не говоря уже об аренде краткосрочной,
при которой сумма рентных платежей более динамично приводи¬
лась в соответствие с рыночной стоимостью земли.
392
Однако арендаторы (что мы будем подчеркивать еще неодно¬
кратно) были обязаны манориальным лордам, как показывают ис¬
точники, не только денежными, но и натуральными повинностями.
Натуральную ренту, которая самим фактом своего существова¬
ния в качестве повинности арендаторов свидетельствовала о нали¬
чии в аграрных распорядках юго-западного региона пережитков пе¬
риода классического феодализма, Пемброкам платили в середине
XVI в. 8 человек из 33 (24% общей численности арендаторов).
Приведем характерный пример из текста описей, свидетельству¬
ющий о феодальном прошлом аренды периода аграрного капита¬
лизма в Англии. Так, в описи манора Буркомб содержатся сведения
о крупной аренде домениального (а скорее, даже - «манориально-
го») типа, которая принадлежала некоему Вильгельму Никсону. Вот
что мы читаем: «Вильгельм Никсон держит по договору (per inden-
turam), составленному 28 июля в VI год правления Эдуарда VI
(ок. 1553 г.), весь указанный манор (totum scitum manerii) со всеми до-
мениальными землями (<dominicalibus terries), лугами, пастбищами,
общинными угодьями и пастбищами, барщинными повинностями
обычных держателей, домами и хозяйственными постройками, в
этом маноре находящимися, в том числе 300 акров пашни, 221,25 ак¬
ра пастбища и 7,25 акра огороженной земли»5. В эту аренду была
включена резиденция лорда в данном маноре (mancionalem domum)
с садом - за исключением сохранявшегося за лордом и его наследни¬
ками леса с подлеском, опек, брачных пошлин, рельефов, вымороч¬
ного имущества, рыбных ловель и доходов манориальной курии6.
Мы видим, что условия этой аренды, как и ее характер, действи¬
тельно отмечены пережитками феодального прошлого - достаточ¬
но отметить, например, наличие в середине XVI в. барщинных по¬
винностей обычных держателей, которые были отданы «на откуп»
арендатору Никсону, а также «домениальный» характер аренды.
О том же свидетельствует и срок аренды: оказывается, что договор
Вильгельма составлен на 60 лет. Легко себе представить, насколько
выгодной могла быть аренда такой длительности, если цены на хлеб
постоянно возрастали7 - а, следовательно, должны были возрастать
и ренты - между тем, они оказывались неизменными до истечения
срока аренды.
И вот тут-то мы подходим, на основании нашего примера, к объ¬
яснению причин наличия натуральных рент в составе повинностей
арендаторов. Дело в том, что манориальным лордам, в условиях ре¬
волюции цен и нестабильной рыночной конъюнктуры, надо было
найти способ компенсировать свои так называемые убытки, связан¬
ные с долгосрочными арендными договорами и фиксированной де¬
нежной рентой арендаторов: в таких случаях, как правило, и запра¬
шивалась натуральная рента. В нашем примере это 16 квартеров ов¬
са в год, 20 квартеров ячменя, голуби и каплуны в количествах, из¬
меряемых многими десятками.
393
Таблица 59
Дворянский лизгольд
Число арен¬
даторов
% к общей
численности
Площадь
в акрах
% к площади
аренды
Рента(£)
% к ренте
арендаторов
19
57
5834,25
98
155,8
92
Кроме того, арендаторы выплачивали такой характерный для
традиционных отношений на копигольде платеж, как гериот. Чаще
всего в описях середины XVI в. в качестве гериота фиксируются все
те же, характерные для копигольда, две лучшие головы крупного
рогатого скота.
Причем, манориальные клерки нередко проявляли заботу о том,
чтобы зафиксировать стоимость поступающей лорду натуральной
продукции в денежном выражении. Так, стоимость квартера пшени¬
цы в среднем по комплексу маноров составляла 8 s, квартера ячме¬
ня - 5,4 s, той же меры овса - 2,7 s; один каплун стоил 0,3 s, петух или
курица - столько же. С учетом полученных нами данных общая сум¬
ма рентных платежей арендаторов, в том числе и натуральных, в се¬
редине XVI в. составляла 262,8 £8. Таким образом, учет переведен¬
ных в деньги натуральных повинностей повысил удельный вес вы¬
плачиваемых ими рент с 41% до 58,8%9. Несомненно, что эта цифра
более чем показательна и свидетельствует о высокой значимости
договорного типа отношений для манориального бюджета.
Далее, если мы займемся такой важной проблемой как сослов¬
ная характеристика аренды, то нам придется в первую очередь обра¬
тить внимание на те сословные группы, которые наличествовали
в манорах Пемброков в середине XVI в.
Какие же это группы? Вот они: дворяне, горожане, крестьяне.
Посмотрим, хотя бы беглым взглядом, в чем состояла специфи¬
ка каждой их них.
Среди арендаторов - 19 дворян (57% их общей численности),
которые сосредоточили в своих руках 5834, 25 акра или 98% всей
площади лизгольда. Данные о дворянской аренде содержатся в таб¬
лице 59.
Мы видим также, что они выплачивали 92% всех денежных рент
арендаторов. Добавим, что именно «благородные» держали в своих
руках почти все огороженные участки, мельницы, леса, подлески...
Они хозяйствовали на 98% всей пахотной земли, «закрепленной» за
держателями по договору, и пасли свой скот на площади, удельный
вес которой составлял 97,9% общих пастбищных угодий.
Итак, вполне очевидно, что аренда в Уилтшире середины
XVI столетия была преимущественно дворянской. Внедрение «бла¬
городных» в маноры в качестве арендаторов (причем гораздо более
394
интенсивное, нежели в качестве тех лиц, которые не гнушались
скромными по статусу землями обычных держателей: так, вспом¬
ним, что в середине XVI столетия мы отмечали наличие лишь
6 «благородных» на копигольде маноров Пемброков в Уилтшире)
служит важным свидетельством того, насколько неутолимым был
земельный голод английского джентри, насколько привлекатель¬
ным было для них хозяйство на арендуемой земле. Если нам нужны
свидетельства, раскрывающие материальные предпосылки форми¬
рования особого, «коммерческого» интереса английского дворянст¬
ва к аграрной сфере в его продвижении по пути к будущему союзу с
буржуазией, то эти данные о крупной дворянской аренде (а в сред¬
нем на одно такое хозяйство приходилось по 307 акров земельной
площади) приобретают важную обобщающую силу.
Характерной чертой таких крупных дворянских аренд являлся,
между прочим, высокий удельный вес пастбищного овцеводческо¬
го хозяйства, который свидетельствовал об их коммерческой на¬
правленности - в отличие от аренды феодальной поры с ее домени-
альной пашней и возможностью взимать ренты феодального хара¬
ктера. Прямым свидетельством подмеченной особенности крупной
дворянской аренды в манорах Пемброков 60-х годов XVI в. служит
наличие в таких хозяйствах большого количества овец. Так, напри¬
мер, благородный арендатор Генри Пенрудокк из манора Динтон
владел отарой в 1400 овец, Иоанн Редд ер из манора Чилмарк - ота¬
рой в 800 овец, Генрих Лей держал 600 овец, Томас Джонс - 750
и т.д.
Характеризуя положение благородных арендаторов, мы не мо¬
жем не остановиться на вопросе о сроках аренды. Как выяснилось
из наших подсчетов, в манорах Пемброков преобладал лизгольд от¬
носительно краткосрочный - по сравнению с феодальными аренда¬
ми, с их типичным сроком в 99 лет. 82% благородных арендаторов в
уилтширских манорах держали на срок от 21 до 41 года. Один чело¬
век - на срок, который считается в науке оптимальным, обладаю¬
щим классически «капиталистической» динамикой - 7 лет. И лишь
два человека имели аренды, тяготеющие по своей длительности к
феодальным: в 60 и 70 лет. Таким образом, мы видим, что в изучае¬
мом регионе в середине XVI в. преобладали уже относительно крат¬
косрочные аренды в 21-41 год.
Думается, что объяснение этого явления состоит в следующем.
Дело в том, что в указанное время революция цен и все более ощу¬
щавшийся земельный голод постепенно обуславливали поворот от
типично феодальных долгосрочных аренд к относительно кратко¬
срочным. И хотя срок, например, в 41 год был еще достаточно дли¬
тельным, манориальные лорды все же получали большую, чем, ска¬
жем, в XIII-XIV вв., возможность сообразовывать ренту арендато¬
ров с колебаниями рыночных цен. Однако в то же время такие сро¬
ки были все еще достаточно длительными, чтобы приносить выгоду
395
и самим арендаторам, которые могли присваивать себе избыток над
относительно неподвижной рентой, означенной в договоре; избы¬
ток, который образовывался вследствие отсутствия стабильности
цен на сельскохозяйственные продукты.
Интересным представляется также вопрос о том, насколько за¬
висели колебания рент арендаторов от сроков их аренд. A priori
можно сказать, что более короткие сроки аренд позволяли манори-
альным лордам чаще повышать (по истечении срока договора)
арендную плату; именно поэтому они считаются - не без основа¬
ния - более выгодными для манориальных лордов и менее выгодны¬
ми для самих арендаторов.
Посмотрим, как обстояли в этом смысле дела в наших манорах.
Для этого нам нужно будет подсчитать для ряда примеров среднюю
ренту, взимаемую за акр земельной площади, для аренд различной
длительности. Так, выясняется, например, что уже упомянутый
Вильгельм Никсон из манора Буркомб при сроке своей аренды в
60 лет выплачивал за акр земельной площади 0,9 d. А вот, напри¬
мер, Генри Лей из манора Уайли при сроке своего участка аренды в
21 год платил за акр земли этого участка 2,5 d, Ричард Бакли из
манора Фугглестон (срок аренды 21 год) - 3,5 d, Джошуа Ранглер
(манор Буркомб) при сроке арены в 35 лет - 2d. Если же от отдель¬
ных примеров обратиться к общему итогу, то выяснится, что обла¬
датели более долгосрочных аренд (свыше 41 года) платили за акр
в среднем 6 d, в то время как обладатели аренд более краткосроч¬
ных (от 21 до 41 года) - в два раза больше (до шиллинга). Таким об¬
разом, относительно краткосрочная аренда открывала лордам
возможность более динамично реагировать на меняющуюся ры¬
ночную конъюнктуру.
Что касается материального положения «благородных» аренда¬
торов, то размеры их участков в середине XVI в. были настолько ве¬
лики, что границей социально-имущественного расслоения мне при¬
шлось считать аренду в 500 акров! Очень крупные были аренды во
владениях Пемброков в Уилтшире.
Земельной площадью свыше 500 акров владело по 12 интересу¬
ющим нас манорам 5 человек, что составило 38% учтенного числа
дворян-арендаторов. Они сосредоточили в своих руках земельные
угодья в 3577,5 акра (почти 60% площади аренды «благородных»).
Удивляют своими размерами аренды Антони Пратера из манора
Стантон Бернард и Джорджа Пенрудокка из манора Бишопстон: их
земельные участки равнялись соответственно 827 и 1055 акрам.
На противоположном полюсе находились владельцы более мел¬
ких аренд от 200 до 500 акров. Их численность составляла 46,8% об¬
щего количества благородных арендаторов; они сосредоточили
в своих руках около 40% площади дворянской аренды10.
Мы видим, таким образом, что в руках благородных арендато¬
ров находились по преимуществу крупные блоки земли, пригодные
396
для ведения коммерчески поставленного хозяйства, которое могло
основываться - и об этом свидетельствуют наши описи - не только
на традиционном пахотном земледелии, но и на пастбищном ското¬
водстве.
Перейдем, далее, к анализу имущественного положения аренда¬
торов крестьянского типа. Незначительные размеры аренд в данном
случае не могут не привести к выводу о том, что они, видимо, были
расположены не на домениальной земле, а на земле держательского
клина. В состав группы арендаторов крестьянского типа входило
всего 5 человек (лишь 15% тех, кто арендовал землю по договору).
Данные о них содержатся в таблице 60.
Таблица 60
Арендаторы крестьянского типа
Число арен¬
даторов
% к общей
численности
Площадь,
в акрах
% к площади
аренды
Рента (£)
% к ренте
арендаторов
5
15
113,5
2
13,4
8
Эти пятеро, как мы видим, сосредоточили в своих руках 113,5 ак¬
ров, или 2% общей площади аренды. В состав этой площади входи¬
ли 49,75 акра пахоты и 63,75 акра пастбища - удельный вес этих уго¬
дий крестьянской аренды также не превышал 2% общей площади
арендуемой пахотной и пастбищной земли. Крестьяне выплачивали
8% всех рент арендаторов. За акр земельной площади они платили
в среднем 2,6 d, что было меньше соответствующего уровня ренты
в среде благородных арендаторов11 в 4 раза. И действительно, вряд
ли с небольших участков, площадь каждого из которых в среднем
едва превышала 20 акров, можно было запрашивать высокую
арендную плату.
Среди арендаторов в манорах Пемброков середины XVI в. мы
находим и компактную группу горожан (жителей Вилтона) числен¬
ностью в 9 человек. Однако, к сожалению, источник не содержит
сведений о точной площади их аренд; сказано лишь, что это в основ¬
ном участки парка и сада в черте «манора-города», а также какие-то
мелкие кусочки домена.
Итак, подводя итоги нашему исследованию арендных отноше¬
ний в уилтширских манорах Пемброков 60-х годов XVI в., еще и
еще раз подчеркнем, что в них была распространена по преимуще¬
ству крупная дворянская аренда домениального типа, в состав ко¬
торой входили не только пахотные, но и пастбищные земли, поз¬
волявшие вести хозяйство, связанное с выпасом овец и использо¬
ванием их шерсти в коммерческих целях. Сроки этой крупной дво¬
рянской аренды были еще достаточно длительными для того, что¬
397
бы приносить доход не столько манориальным лордам, сколько
самим благородным арендаторам. Похоже, что в юго-западном
регионе Англии и, в частности, в обширных владениях Пембро-
ков в графстве Уилтшир постепенное развитие капиталисти¬
ческих отношений выражалось не столько в форме проникнове¬
ния дворянства на территорию фригольда и особенно копиголь¬
да (как это было, например, в манорах поместья Рочдейл в Лан¬
кашире), сколько в форме внедрения «благородных» на сдавае¬
мый манориальными лордами в аренду домениальньш клин, на зе¬
мле которого они и «устраивали» свои крупные хозяйства. Од¬
нако в нашу задачу входит отнюдь не только констатация - на ос¬
нове исследования описей - этого факта. Не забудем, что нас да¬
леко не в последнюю очередь интересует механизм взимания рент
на территории аренды - в качестве основы для решения вопроса
об их природе в XVI - первой трети XVII в. и выявления характе¬
ра самой аренды указанного периода. Будем иметь это в виду, ана¬
лизируя данные описей маноров Пемброков 30-х годов XVII сто¬
летия.
1 См.: Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной рево¬
люции середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир). М., 1992.
С. 73-80. Сведения об оценке земельной площади интересующего нас ре¬
гиона Уилтшира периода Книги Страшного Суда почерпнуты из Domesday
Survey. См.: The Victoria History of the County Wiltshire. L., 1959. Vol. 2. P. 51,
91-92, 97. Из интересующих нас для XVI в. 12 маноров поместий Пембро¬
ков (Балбридж, Брод Чок, Динтон и Теффонт, Фугглестон, Стантон Бер¬
нард, Вест Овертон, Уайли, Олведистон, Бишопстон, Чилмарк и Ридж,
Буркомб, Вилтон), в Domesday Survey нет сведений о трех из них (Фуггле¬
стон, Олведистон, Бишопстон) - этих маноров не существовало еще на
карте DB.
2 Наши данные подтверждают существующее в литературе мнение о малопод¬
вижности аграрной структуры Юго-Западной Англии. См.: Lennard R. Rural
England. 1086-1135; Oxford, 1959. Postan MM. Essays on Medieval Agriculture
and General Problems of the Medieval Economy; L., 1973. Duby G. Rural Life and
Economy in Medieval West. L., 1968.
3 Этого нельзя было бы сказать, если бы речь шла, например, о восточной Ан¬
глии, поскольку исключительно благоприятные условия для распростране¬
ния там аренды не могли бы служить основанием для проецирования резуль¬
татов этого процесса на другие регионы Англии. Так что наш локальный экс¬
перимент отвечает основному требованию: он проводится в «относительно
худших условиях».
4 Винокурова М.В. Указ соч. С. 75, табл. 1.
5 Survey of the Lands of William the first Earl of Pembroke / Ed. by Ch. Straton.
Oxford, 1909. Vol. 1. P. 40-41.
6 Ibid.
7 См., например,: The Agrarian History of England and Wales: 1500-1640 / Ed. by
J. Thirsk. Cambridge, 1967. P. 593-694.
398
8 Сумма чисто денежных рент арендаторов равнялась 182,9 £ (69% платежей
лизгольдеров и 41%, как указывалось выше, рент представителей всех дер-
жательских категорий). Подсчитанное мной «денежное выражение» нату¬
ральных повинностей арендаторов составляло сумму 79,9 £ (31% рентных по¬
ступлений лизгольдеров).
9 Данную цифру очень легко получить, учитывая, что сумма всех рентных пла¬
тежей в 12 манорах Пемброков составляла в интересующее нас время, сог¬
ласно моим подсчетам, около 447 £.
10 И лишь 14% дворян-арендаторов владеет незначительными участками от 1,5
до 64,5 акр.
11 Средняя рента за акр у арендаторов-дворян (вне зависимости от сроков арен¬
ды) в целом по комплексу 12 маноров равнялась приблизительно 11,5 d.
Глава 3
АРЕНДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
В МАНОРАХ ПЕМБРОКОВ В 30-е ГОДЫ XVII в.
Для XVII в. было проанализировано не 12, а 17 маноров гра¬
фов Пемброков в Уилтшире. Напомню, что описи этих 17 мано¬
ров были составлены в интересующих нас поместьях в 30-е годы
XVII столетия, т.е. примерно через 70 лет после составления пер¬
вого земельного кадастра «местного значения», который фикси¬
ровал их состояние в 60-е годы XVI в. Эти годы были критически¬
ми для судеб английской деревни в целом: особенность генезиса
капитализма в Англии состояла, как подчеркивалось в отечест¬
венной литературе, в том, что капиталистическая перестройка
производственных отношений в деревне не только стимулирова¬
лась английским городом, но более того - именно в деревне она
проходила наиболее бурно, истинно революционным путем1.
В этом смысле английская деревня опережала город, причем не
только в темпах ломки средневековых отношений собственности,
но и в сфере самой промышленности, поскольку мануфактурная
форма последней (рассеянная мануфактура) была сосредоточена,
главным образом, в сельской местности.
В XVII в. основой хозяйственного развития комплекса земель¬
ных владений графов Пемброков становится производство шерсти и
шерстяных тканей, что способствует подъему экономики этого края
и в дальнейшем. Рассеянная шерстяная мануфактура в уилтширской
деревне2 служила, безусловно, подтверждением специфической на¬
правленности общей социально-экономической эволюции Англии
того времени.
В свете всех этих особенностей экономического развития Юго-
Западной Англии, как мне думается, данные о развитии аренды
в этом регионе могут приобрести особо важное значение.
Итак, я обследовала следующие маноры обширного земельного
комплекса графов Пемброков3 (в число которых входят, разумеет¬
ся, и те 12 маноров, которые были изучены на основании описей
XVI в.): Балбридж, Брод Чок, Динтон и Теффонт, Фовант, Фуггле-
стон, Недерхамптон, Стантон Бернард, Вест Овертон, Вилтон, Уай¬
ли, Олведистон, Барфорд, Бишопстон, Чилмарк и Ридж, Фламстон,
Буркомб.
Наши описи фиксируют в названных манорах 84 арендатора,
что составило чуть более 18% общего числа держателей4. Это явно
больше, чем было выявлено нами на основе анализа описей маноров
Пемброков елизаветинского времени: как мы помним, в 60-е годы
XVI в. процентное соотношение численности арендаторов и земель¬
ной площади, находившейся в их руках, составляло 7,9% : 22,9%.
400
В количественном отношении арендаторы распределялись от
манора к манору весьма неравномерно. Больше всего их было в ма¬
норе Балбридж: 22 человека, что составляло до 81% общей числен¬
ности держателей в этом маноре - процент довольно-таки значи¬
тельный, так как в нем насчитывалось, согласно описи 30-х годов
XVII в., всего лишь 5 копигольдеров и ни одного фригольдера.
На втором месте в этом смысле находился «манор-город» Вилтон,
в котором было зафиксировано 16 арендаторов, что составило в
указанный период 100% общего количества его держателей (опись
Вилтона не содержит сведений о держателях других категорий).
И, наконец, в маноре Уайли число арендаторов составило 11 чело¬
век или 34,2% общей численности его держателей. В других же ма¬
норах число держателей по договору было невелико; оно колеба¬
лось от одного до шести человек. Таким образом, перед нами - два
типа маноров. В большей части из них мы отчетливо фиксируем аб¬
солютное преобладание копигольда, в то время как в ряде маноров
(вроде только что перечисленных), аренда значительно потеснила
копигольд, а в маноре Балбридж - вытеснила полностью.
Чем же объясняются все эти различия? Почему именно указан¬
ные маноры оказались столь притягательны для арендаторов 30-х
годов XVII столетия? Наши описи не дают прямых ответов на по¬
добного рода вопросы. Пожалуй, единственное соображение, кото¬
рое можно высказать в связи с географией владельческого компле¬
кса Пемброков, состоит в том, что названные маноры были очень
удачно расположены - на транспортных артериях (Уайли, располо¬
женный на одноименной реке) или вблизи от городских центров
(Балбридж).
Обратимся, далее, к анализу сословной принадлежности аренда¬
торов. Из 84 человек, названных в описях лизгольдерами, 29 (34,5%)
принадлежали к дворянству - факт, установленный в большинстве
случаев по приписке gentleman, следующей за именем. В совокупно¬
сти благородным арендаторам принадлежал 7831 акр земельной
площади (или 77,1% всей арендуемой земли).
Опять-таки перед нами факт, заслуживающий внимания. Похо¬
же, и в этом случае (как это было в исследуемых поместьях в 60-е
годы XVI в.) речь идет о том процессе, который в свое время Ричард
Генри Тоуни, «спровоцировавший» в печати 40-50-х годов XX в. из¬
вестную дискуссию5, назвал «ростом джентри», имея в виду усиление
экономического могущества нового дворянства Англии, совмещав¬
шего получение традиционной ренты с интенсивным накоплением
раннекапиталистической прибыли, и в первую очередь - ввиду при¬
ращения (различными способами, характерными для эпохи первона¬
чального накопления) земельных богатств указанного слоя англий¬
ского общества. Наши данные с полной очевидностью свидетельст¬
вуют об этом процессе: в 30-х годах XVII в. более 3/4 площади всей
аренды - не традиционного, а ориентированного на рыночную
401
Таблица 61
Размеры участков дворянской аренды
Манор
Имя
Площадь,
в акрах
% к площади
аренды
Broad Chalke
Антони Браун
907,0
100,0
Stanton Bernard
Джон Баскервиля
997,0
100,0
Barford
Джон Роуден
643,5
81,0
Flamstone
Томас Хайд
501,0
73,9
Burcombe
Ричард Бейли
410,7
94,0
Dinton and Teffont
Роджер Ерф
449,7
82,8
Stock Farting
Джон Пенни
487,5
100,0
Bishopstone
Томас Смит
1021,5
92,8
конъюнктуру (ввиду его договорного характера) вида землеполь¬
зования - находилось в изучаемом регионе в руках дворянства. Тот
факт, что абсолютное большинство благородных арендаторов
являлось к тому же обладателями очень крупных аренд, свиде¬
тельствовал о явно предпринимательском характере их хозяйст¬
венной деятельности.
Если мы хотим убедиться в том, что участки лизгольда, находив¬
шиеся в руках арендаторов-дворян, были действительно обширны,
нам стоит обратить внимание на таблицу 61, которая содержит дан¬
ные о размерах части этих участков.
Мы видим, что подчас эти крупные единичные аренды благо¬
родных составляли, собственно, всю площадь лизгольда в маноре
(так было в. манорах Брод Чок, Стантош Бернард, Сток Фартинг).
Но даже в тех случаях, когда на долю «неблагородных» арендаторов
и оставался какой-то «процент», он был весьма невелик.
Так, в маноре Буркомб он составлял 6%, в Бишопстоне - 7,2%,
в Динтоне и Теффонте - 17,2%, в Барфорде - 19%, и, наконец,
в Фламстоне - 26,1%. Думается, что это действительно не такие уж
высокие «показатели» по сравнению с высоким удельным весом
дворянской аренды.
По сравнению с удельным весом дворянской аренды лизгольд
горожан в интересующих нас манорах в 30-е годы XVII столетия
был совсем невелик. Если не считать 16 жителей Вилтона, то, соб¬
ственно, описи фиксируют в указанное время лишь одного аренда-
тора-горожанина, Джона Фолла. Джон снимал в аренду 46 акров ле¬
са явно с целью коммерческой деятельности. Вспомним здесь же,
что число горожан на копигольде маноров Пемброков было более
значительным и составляло 11 человек. Очевидно, держания на пра¬
вах копигольда были для горожан или более доступными, или пред¬
ставлялись им более выгодными в специфических природных усло¬
402
виях уилтширских маноров. Так, площадь держаний горожан-копи-
гольдеров по всему комплексу маноров явно превосходила площадь
земли, находившейся в руках горожан-арендаторов: вполне доста¬
точно сравнить цифры 485,4 акра и 70,5 акров, первая из которых
отражает количество земли в руках держателей по обычаю, вто¬
рая - арендаторов-горожан.
Среди арендаторов мы находим также и клириков. Их, однако,
совсем немного: всего четверо. Клирики сосредоточили в своих ру¬
ках 36,6% площади аренды маноров Динтон и Теффонт, Вест Овер¬
тон и Фламстон, что составило 6,3% площади аренды всех исследуе¬
мых по описям 30-х годов маноров Пемброков. Так, в маноре Дин¬
тон и Теффонт клирик по имени Филипп Пикни держит на правах
аренды 92 акра леса, выплачивая за них в качестве ренты 19 £. В ма¬
норе Вест Овертон клирики Джон Хейз и Джон Смит держат по со¬
вместному договору 441 акр земельной площади и к тому же имеют
договорное право на «утилизацию» десятины манора (tenths and
tithes of West Overton), выплачивая за все это более 15 £ ренты. В ма¬
норе Фламстон Ричард Хеймур, cliricus, хозяйствует на площади
аренды в 109,75 акра за ренту 19,9 £. Таким образом, очевидно, что
представители духовного сословия также не были лишены коммер¬
ческой жилки, коль скоро они брали в аренду не только земельные
угодья, но и крупные участки леса и переводили на коммерческую
основу столь традиционные действия как взимание десятины.
Итак, распределение площади аренды среди представителей
трех сословных групп (дворяне, горожане, клирики) в манорах Пем¬
броков в Уилтшире 30-х годов XVII в. выглядело так:
Таблица 62
Распределение аренды среди сословных групп
Сословная принад¬
лежность
Число аренда¬
торов
% к числен¬
ности аренда¬
торов
Площадь
аренды,
в акрах
% к площади
аренды
Дворяне
29
34,5
7831,0
77,1
Горожане
17
20,2
70,5
0,7
Клирики
4
4,7
642,5
6,3
Итого:
50
59,4
8544,0
84,1
Как следует из таблицы, почти 60% держателей по договору яв¬
лялись арендаторами некрестьянского типа, которые в совокупно¬
сти сосредоточили в своих руках более 80% земельной площади ма-
нориального комплекса. Львиная доля земли (более 77%) в этой
группе принадлежала уилтширскому дворянству. Оно-то и явля¬
лось главным «проводником» отношений договорного типа в
уилтширской деревне: аренда, и, как правило, аренда крупная ин¬
403
тересовала «благородных» в этом регионе гораздо больше, нежели
копигольд. Именно к таким данным, как мы помним, привел нас
и анализ описей Пемброков тюдоровской поры.
На долю крестьянской аренды приходилось лишь 15,9% общей
ее площади (1607,5 акра) - эта земля находилась в руках 34 аренда-
торов-крестьян (преимущественно копигольдеров), что в процент¬
ном отношении к общей численности арендаторов составило 40,6%.
То есть, согласно описям 30-х годов XVII в., площадь дворянской
аренды почти в два раза превышала площадь аренды крестьянской.
Однако исчерпывающие представления о сословной специфике до¬
говорных отношений мог бы дать сравнительный анализ обеих опи¬
сей, проведенный с целью вскрыть динамику развития как дворян¬
ской, так и крестьянской аренды. Мы проведем этот анализ ниже.
Здесь же отметим, что значительный интерес представляют за¬
фиксированные в описях указания на род аренды. Действительно,
какие из основных типов угодий пользовались повышенным спро¬
сом у арендаторов? Другими словами - каково было (главным обра¬
зом) соотношение пахоты и пастбища в хозяйствах держателей по
договору?
Долгие и кропотливые подсчеты дали основание получить в ре¬
зультате следующие цифры: в состав земель, зафиксированных
в описях в качестве аренды, входило 36,8% пахоты, 53,2% пастбища
и луга, а также 3,2% леса и сада. Таким образом, становится очевид¬
ным, что большую часть арендуемой площади составляли земли,
с которых манориальные лорды могли получать коммерческую
прибыль: значительное превышение пастбищного хозяйства над па¬
хотным не оставляет сомнений в только что сказанном. В этом нас
убеждает и то обстоятельство, что общая площадь огороженных зе¬
мель на территории аренды составила 6,8%. Таким образом, суммар¬
ное превышение удельного веса «коммерческих» видов сельскохо¬
зяйственных угодий над удельным весом пахотных земель составило
26,4%.
Пахотные и пастбищные земли распределялись в манорах весь¬
ма неравномерно. Лишь в маноре Динтон и Теффонт соотношение
этих угодий было более или менее равным (34,3% пахоты и 30,8%
пастбищных земель). В трех манорах (Балбридж, Вест Овертон,
Чилмарк и Ридж) преобладала аренда пашни. В остальных же 13 ма¬
норах несомненным было превалирование пастбищного хозяйства.
Так, в маноре Брод Чок удельный вес пастбища и луга составил
68,5%, в маноре Фовант - 62,9%, в Бишопстоне - около 63%. Таким
образом, в значительной части маноров Пемброков в Уилтшире на
аренду пастбища приходилось до 2/3 всей ее площади.
Эти цифры свидетельствуют не только о скотоводческой ориен¬
тации сельского хозяйства в графстве Уилтшир (она отмечена в нем
уже с ХП-ХШ вв.6), но и о том, что, как уже указывалось выше, вы¬
сокий удельный вес овцеводческого арендаторского хозяйства как
404
хозяйства, имевшего в период аграрной революции наибольшую
рыночную стоимость, к XVII в. становится одним из самых ярких по¬
казателей капиталистического характера арендных отношений.
Овцеводство являлось особенно выгодной формой хозяйствен¬
ного использования земли не только потому, что английская шерсть
в принципе имела широкий рынок сбыта, но и потому, что Уилтшир
был, как известно, одним из важнейших центров сукноделия в Анг¬
лии. Оттого-то шерсть, в том числе, очевидно, поступавшая и из
маноров Пемброков, получала широкий сбыт на местных рынках7.
Об этом, помимо данных специальной литературы, косвенно свиде¬
тельствуют и наши источники, в которых содержатся данные о по¬
головье овец. Так, в целом в руках арендаторов владельческого ком¬
плекса графов Пеброков находилось 9217 овец, что составило при¬
мерно треть их общего количества в поместье (около 2/3 - более
19 000 - было зафиксировано в руках многочисленных копигольде¬
ров, населявших просторы 17 маноров). Наши данные свидетельст¬
вуют о том, что в среднем на одно арендаторское хозяйство прихо¬
дилось примерно 109 овец, но на самом деле их поголовье распреде¬
лялось по манорам весьма неравномерно. Так, в маноре Балбридж
(манор «крестьянской» аренды), например, в среднем в каждом хо¬
зяйстве арендатора содержалось примерно по 35 овец, в то время
как в маноре Брод Чок на пастбищах богатого фермера джентльме¬
на Стэнли паслась отара в 1200 голов, в маноре Стантон Бернард
у эсквайра Ричарда Николсона - 500 овец, а в маноре Бишопстон
всего лишь у двух зафиксированных в нем благородных арендаторов
имелось 1284 овцы.
В целом по манориальному комплексу крупное коммерческое
овцеводство явно преобладало над мелким: в этом нас убеждает и
тот факт, что в упомянутых нами 13 манорах, где пахотное хозяйст¬
во уступало место пастбищному, на каждого арендатора приходи¬
лось в среднем от 200 до 800 овец! Крупные, как правило, «благо¬
родные», арендаторы этих маноров в количестве 43 человек сосре¬
доточили в своих руках 4589 акров луга и пастбища, что составляло
около 85% площади соответствующих угодий всей аренды и около
26% площади пастбищ и лугов всего комплекса маноров. К тому же
именно для этих маноров было характерно преобладание огорожен¬
ных участков. В целом-то, конечно, как уже отмечалось, к 30-м го¬
дам XVII в. в Уилтшире движение огораживаний не проявило себя
столь ярко, как, например, в Средней Англии с ее многочисленными
эвикциями и депопуляцией населения - площадь огороженных уча¬
стков по обширному комплексу Пемброков составила, согласно мо¬
им подсчетам, всего 6,8%. Но все же нетрудно уловить тенденцию
преобладания огораживаний именно там, где имелись крупные, по¬
ставленные на коммерческую основу хозяйства, расположенные,
как правило, на периферии владельческого комплекса Пемброков.
Так, площадь огороженных участков в манорах, где имелись хозяй¬
405
ства указанного типа, значительно превышала соответствующую
площадь в манорах земледельческого ядра поместья, где наблюда¬
лось значительное скопление мелких арендаторов крестьянского
типа (маноры Балбридж, Вилтон, Уайли). Так, в первом из указан¬
ных маноров 10 арендаторов из 22 владели участками земли от 25 до
100 акров, а 9 из них хозяйствовали на площади, не превышавшей
25 акров. В третьем из них, маноре Уайли, все 11 арендаторов, на ка¬
ждого из которых в среднем приходилось по 44 акра земли, были
арендаторами крестьянского типа.
Попытаемся объяснить это скопление мелких арендаторов
крестьянского типа в незначительной части маноров земледельче¬
ского ядра. Известно, что уже с XVI в., и тем более в первой поло¬
вине XVII в., наблюдается множество случаев превращения копи¬
гольда в аренду8, а следовательно, и процесс низведения традици¬
онных держателей в ранг арендаторов чужой земли. Этот процесс
был наиболее выгоден манориальным лордам, ведь они могли ди¬
ктовать условия аренды, считаясь лишь с рыночной конъюнктурой
и предавая забвению традицию. Они могли также по своему жела¬
нию менять сроки аренды и высоту земельной ренты. Однако не
забудем, что к аренде могли прибегать и сами держатели-крестья¬
не, приходящие в маноры в поисках земельного надела. Для мано-
риальной администрации они были даже предпочтительнее, по¬
скольку с ними считались еще меньше, чем с коренным населени¬
ем манора. Думается, что с учетом этих соображений вполне мож¬
но объяснить скопление мелких арендаторов-крестьян в части ма¬
норов Пемброков. Но почему они скапливались именно в тех мано¬
рах, которые, в сущности, находились в центре владений Пембро¬
ков (Вилтон) или были выгодно расположены на транспортных ар¬
териях, как, например, манор Уайли, раскинувшийся на берегах од¬
ноименной довольно крупной реки? Казалось бы, все должно быть
наоборот: маноры, расположенные в географическом отношении
выгодно для коммерческой деятельности, видятся нам обычно «на¬
полненными» крупными фермами овцеводческой направленности.
Во владениях Пемброков такие фермы были, напротив, «раскину¬
ты» в тех уголках поместья, которые в географическом плане осо¬
бых выгод для их владельцев не представляли. Данное, на первый
взгляд, казалось бы, парадоксальное явление, можно, видимо, объ¬
яснить территориальной ограниченностью земельных площадей,
расположенных в районе земледельческого ядра владений Пемб¬
роков, равно как и уже достаточно интенсивным использованием
последних под пашенное земледелие. Именно с учетом этих обсто¬
ятельств можно объяснить стремление отдельных крупных (неред¬
ко - благородных) предпринимателей к продвижению в глубь вла¬
дельческого комплекса, на те земли, расширение площадей кото¬
рых под пастбище с коммерческими целями представляло собой
потенциально немалые выгоды.
406
Таблица 63
Распределение площади аренды
Площадь
Число аренда¬
торов
% к общей
численности
Площадь,
в акрах
% к общей
площади
до 10 акров
28
33,0
69,0
0,7
10-24
8
9,5
107,25
1,1
25-49
10
12,0
351,0
3,5
50-99 "
20
24,0
1385,0
13,6
100-199 "
2
2,3
229,0
2,3
200-499 ”
10
12,0
3594,7
35,4
500 и свыше "
6
7,2
4416,5
43,4
С учетом всех этих соображений было бы интересно рассмот¬
реть распределение площади аренды между крупными и мелкими
арендаторами - данные об этом содержатся в таблице 63.
Данные таблицы подтверждают наше наблюдение о том, что
среди арендаторов маноров Пемброков в 30-х годах XVII столетия
выделялась относительно немногочисленная группа действительно
крупных капиталистического типа фермеров. Это обладатели аренд
свыше 200 акров, число которых, как следует из таблицы, состави¬
ло 16 человек (19,2% общей численности арендаторов). В руках это¬
го небольшого количества арендаторов, чаще всего благородных по
своему сословному статусу, было сосредоточено 78,8% общей пло¬
щади арендуемой земли - цифра, которая, прямо скажем, впечатля¬
ет как свидетельство действительно широкого размаха коммерче¬
ского фермерства той поры. На одного такого арендатора приходи¬
лось, таким образом, в среднем 500,7 акра земельной площади.
Кстати, в свое время достаточно высокий средний размер земель¬
ных наделов арендаторов в Уилтшире раннего Нового времени от¬
мечал и Ричард Генри Тоуни. Он приводит цифру в 352 акра, в то
время как в других регионах Англии этот «показатель» составлял в
среднем 150-170 акров9.
На другом полюсе были сосредоточены обладатели мелких и
мельчайших аренд (как правило, держатели-крестьяне). 36 (42,5%)
таких арендаторов наделов земли, не превышавших 25 акров, сосре¬
доточили в своих руках всего-навсего 1,8% арендуемой площади -
факт, который, несомненно, свидетельствует об интенсивной соци¬
ально-имущественной дифференциации в среде арендаторов Уилт¬
шира середины 30-х годов XVII в.
И, наконец, 32 (38,3%) сравнительно мелких и средних арендато¬
ра в исследуемых 17 манорах вели свое хозяйство на площади, удель¬
ный вес которой был равен 19,4%. И в этом случае мы не можем не
отметить диспропорции между удельным весом численности аренда¬
торов данной группы и удельным весом находившейся в их руках
407
площади; ее наличие также, несомненно, свидетельствует о посте¬
пенном «размывании» держательского ядра арендаторов в манорах
Пемброков.
Рассмотрим, далее, вопрос об условиях аренды в 30-х годах
XVII в. в Уилтшире. Более всего нас будут интересовать ее сроки и
специфика рент арендаторов.
Как мы помним, согласно данным описей этих же маноров
60-х годов XVI в., в них решительно преобладали сроки аренды от 21
до 41 г. Лизгольдеров с указанной длительностью договоров мы на¬
считали для того времени 82%.
А как распределялись по срокам арендные договоры в уилтшир-
ских манорах Пемброков в момент составления описей 1631-1632 гг.?
Рассмотрим с этой точки зрения полученные нами данные. Как вы¬
ясняется, из 84 арендаторов, зафиксированных нашими источниками,
36 человек (42,8%) хозяйствовали на аренде с типично феодальной
длительностью договоров в 99 лет. 6 арендаторов (7,1%) держали
аренды сроком на 25-50 лет. Интересной особенностью договорных
отношений в 30-е годы XVII в. явилось то обстоятельство, что под¬
час сроки лизгольда «моделировались» по типу отношений на копи¬
гольде: так, манориальные клерки в некоторых случаях фиксируют
длительность аренды «на три жизни». Такую аренду держали 36 че¬
ловек из 84 (около 37%). И хотя данных о годовом исчислении такой
аренды описи не содержат, думается, что она вряд ли была меньше
21 года. И наконец, 5 арендаторов владели арендой сроком в 25 лет,
и лишь 5 человек - сроком менее 10 лет.
Таким образом, мы имеем все основания сделать вывод о том,
что в манорах Пемброков в 30-е годы XVII в. преобладали сроки
аренды, превышавшие 20 лет. Констатация этого факта означает,
что в начале XVII в. сроки аренды действительно были еще доста¬
точно длительными для того, чтобы приносить больше выгоды
арендаторам (а не лорду), которые могли присваивать себе избы¬
ток над относительно неподвижной рентой, образовывающийся
вследствие отсутствия стабильности рыночных цен. Этот важный
факт подтверждается и нашими расчетами. Так, средний уровень
арендной платы (ренты) с акра краткосрочных (до 20 лет) аренд
составлял 11,3 d, а долгосрочных - 7,6 d10. Понятно, что кратко¬
срочные аренды были невыгодны арендаторам, которым приходи¬
лось платить за них почти шиллинг с акра. Зато лордам они откры¬
вали возможность быстро реагировать на меняющуюся рыночную
конъюнктуру. Лизгольдеры должны были мечтать об арендах дол¬
госрочных.
Непостижимым пока для нас образом их мечты сбывались: дос¬
таточно обратить внимание на тот факт, что в 30-е годы XVII в.
в манорах Пемброков появляются арендаторы со сроками аренд
в 99 лет. И таких арендаторов много - 42,8%. А ведь лизгольда та¬
кой длительности не было в этих манорах в 60-е годы XVI в.! Отку¬
408
да же они появились в таком количестве, и, кстати говоря, вопреки
тенденции к уменьшению сроков аренды? Во всяком случае, в науке
принято считать, что со временем аренда все более «капитализиро¬
валась», о чем свидетельствовали, в частности, все более и более
краткие сроки арендных договоров11. Ответ на поставленный воп¬
рос мы постараемся дать после сравнительно-статистического ана¬
лиза обоих сводов наших источников.
Отметим еще одну особенность: долгосрочные аренды зачастую
находились в руках крупных и, как правило, благородных арендато¬
ров. На арендах же краткосрочных (как мы выяснили, более выгод¬
ных лордам, нежели держателям12), хозяйствовал мелкий люд,
очень часто - арендаторы-крестьяне. Таким образом, можно гово¬
рить об определенном соответствии между сословным статусом дер¬
жателей (в данном случае - арендаторов) и степенью экономиче¬
ской обеспеченности их держаний. Джентльмены стремились к
аренде крупной, включающей различные, но прежде всего - ком¬
мерческие (как было показано выше) типы угодий. К тому же они
стремились при этом обеспечить себе максимально удобные «вре¬
менные условия» для хозяйствования, стараясь в течение весьма
длительных сроков, достигавших в некоторых случаях 99 лет, вы¬
плачивать фиксированные договором ренты, которые, ввиду этой
долговременной «фиксации» объективно, несмотря на нестабиль¬
ность рыночной конъюнктуры, оставались невысокими. Терпеть
превратности скачков этой конъюнктуры приходилось в большей
степени арендаторам-крестьянам - обладателям краткосрочных
аренд. Конечно же, речь в данном случае идет лишь о тенденции, од¬
нако тенденции знаменательной.
Заглянем в описи. Так, в маноре Сток Фартинг джентльмен То¬
мас Пенн держит крупную аренду в 347 акров сроком в 40 лет, его
сосед по манору, эсквайр Джон Баскервилл, аренду в 907 акров сро¬
ком в 30 лет на момент описи. Далее, джентльмен Антони Браун из
манора Брод Чок хозяйствует на земле площадью 907 акров, арен¬
дованный на 99 лет (ясно, кстати, что условно мы такие долгосроч¬
ные аренды можем считать наследственными, хотя в источниках нет
ни слова на этот счет). На такой же срок арендовали «благородные»
Джемс Эббот из манора Барфорд (120 акров), его сосед Томас Эк-
крес (220 акров), Джон Роуден из того же манора (643,25 акра), Род¬
жер Ерф из манора Фовант, который арендует 76 акров леса в од¬
ном маноре и почти 450 акров - в другом, Томас Хейл из манора
Фламстон (501 акр).
В то же время арендаторы-крестьяне, работающие на неболь¬
ших участках аренды от 5 до 51 акра, очевидно, были вынуждены за¬
ключить весьма краткосрочные договоры. Так, сроком всего на
14 лет заключил свой договор на аренду участка в 26 акров Генри
Хейтер из манора Буркомб, на 20 лет - Ричард Кирби из манора
Балбридж (51 акр), на 17 лет - вдова Агнес Глайд из того же мано-
409
pa (ок. 15 акров), на 18 - Джон Хейтер (9 акров). И этот список мож¬
но было бы продолжать13.
Обратимся, далее, к рентным отношениям в среде арендаторов.
Эти отношения, согласно нашим источникам, включали: арендную
плату или ежегодно уплачиваемые ренты {rents), ренты эпизодиче¬
ские (главными из которых в 30-е годы XVII в. были, как и на копи¬
гольде, вступные файны), ренты «остаточного» характера, которые
являлись «родимыми пятнами» на «теле» аренды со времен фео¬
дального прошлого - гериоты, натуральные поборы и даже отрабо¬
точные повинности).
Давайте рассмотрим эти виды рент. Прежде всего следует отме¬
тить, что, согласно моим подсчетам, общая ежегодная сумма, попол¬
нявшая манориальный бюджет за счет арендаторов, составляла
443,8 £ или 59,3% всех денежных поступлений. Для сравнения напом¬
ню, что сумма рент обычных держателей, гораздо более много¬
численных, чем арендаторы, составляла лишь 295,7 £, или 39,5%14.
Мы видим, что сумма арендных платежей значительно превышала
сумму фиксированных обычаем, «твердых» рент копигольдеров -
в первой трети XVII в. это обстоятельство не могло не свидетельст¬
вовать о том, что будущее в Англии принадлежало не крестьянско¬
му типу держания, а «капиталистической аренде земли и капитали¬
стической ренте». В конкурентной борьбе с копигольдом аренда яв¬
но побеждала, самим фактом своего существования доказывая ма-
нориальным лордам экономическую выгоду этого рода отношений
в сравнении с отношениями традиционными. Даже учитывая, что в
изученных нами манорах преобладала аренда долгосрочная, при ко¬
торой ренты оставались почти неподвижными, мы, тем не менее, не
можем не заметить, что и она оказывалась гораздо выгоднее копи¬
гольда, и прежде всего потому, что, согласно нашим данным, сред¬
няя рента за акр такой аренды по всему владельческому комплексу
на 4,3 d(!) превышала ренту за соответствующую площадь обычно¬
го держания.
Выявляя зависимость величины арендной платы от площади
аренды, следует отметить, что, как правило, крупные (и часто бла¬
городные) арендаторы недоплачивали, а мелкие арендаторы кресть¬
янского типа переплачивали. Мы уже неоднократно встречались с
таким феноменом на копигольде как маноров Пемброков 60-х годов
XVI в., так и на территории обычного держания маноров поместья
Рочдейл в Ланкашире первой трети XVII столетия. Очевидно, это
отмечаемое многими исследователями явление, причины которого
до конца так и не выяснены15, было характерно не только для обыч¬
ного держания, но и для отношений договорного типа. Так, в мано¬
ре Балбридж, где, ввиду значительного количества арендаторов,
проводить такого рода исследование наиболее удобно, крупные
арендаторы за площадь своей аренды, в 13—14 раз превышающую
среднюю площадь типичной для этого манора аренды в 30 акров,
410
платили ренту, общий объем которой был всего в 5-6 раз выше объ¬
ема платежей арендаторов-крестьян. Как мы видим, здесь нет и на¬
мека хотя бы на пропорциональность между уровнем рент и площа¬
дей на крупных арендах благородных держателей и мелких арендах
крестьянского типа, не говоря уже о таком виде корреляции между
интересующими нас «показателями», при котором уровень рент
первых мог бы превосходить соответствующий уровень вторых.
Рассмотрение вступных файнов арендаторов не оставляет сом¬
нений в том, что с помощью этих периодически взимавшихся плате¬
жей лорд так же, как и в случае копигольда, компенсировал свои так
называемые «убытки», связанные с неподвижностью рент арендато¬
ров. В этом нас убеждает и то очень важное обстоятельство, выяв¬
ленное на основе долгой работы с источниками, что нередко файны
арендаторов - обладателей долгосрочных аренд - были намного вы¬
ше файнов держателей аренд краткосрочных. Так, например, разме¬
ры файнов долгосрочных (до 99 лет) арендаторов в манорах Бар-
форд, Фламстон, Бишопстон и некоторых других колебались от 100
до 300 £, в то время как файны арендаторов на сроки в 25-50 лет со¬
ставляли 50-90 £. К сожалению, из-за дефектности сведений, приво¬
димых описями ряда маноров я не могу привести здесь таблицу фай¬
нов арендаторов по всей совокупности владений Пемброков в
30-е годы XVII столетия. Например, в маноре Уайли данные о фай-
нах отсутствуют у 9 арендаторов из 11, в маноре Балбридж - у 11 из
22 и т.д.
Однако мы можем обратиться к таблице 64, в которой сопоста¬
влены общие суммы рент и файнов арендаторов в каждом из мано¬
ров, вычисленные с той степенью точности, с какой позволяют это
сделать исследуемые описи.
Мы видим, что сумма файнов арендаторов в целом по комплек¬
су маноров превосходила сумму ежегодных рент в 11,5 раз. Особен¬
но значительным это превышение было в манорах Барфорд (86,3),
Динтон и Теффонт (37,4), Стантон Бернард (31,3). Сама возмож¬
ность взыскивать файны (тем более такие высокие!) при заключе¬
нии арендных договоров свидетельствует прежде всего о том, на¬
сколько велик был спрос на землю в английском обществе изучае¬
мого времени и насколько выгодно было вкладывать свой капитал в
сельское хозяйство, которое в то время приносило наибольшую при¬
быль. Стремясь получить от манориальных лордов крупные участ¬
ки аренды, на которых можно было вести коммерческое хозяйство,
денежные люди не останавливались перед тем, чтобы выплачивать,
помимо ежегодной арендной платы и традиционные файны за до¬
пуск, которые требовали с них так же, как и с «низких» копигольде¬
ров. Несомненно, что наличие этих файнов, взимаемых с арендато¬
ров, было пережитком «феодального прошлого» и свидетельствова¬
ло о не вполне еще сложившейся аренде, которая в то время имела
явно «переходный» характер.
411
Таблица 64
Годовые ренты и файны арендаторов
Манора
Сумма годо¬
вых рент (£)
Сумма файнов
за допуск (£)
Кратность
Bulbridge
137,5
1163,0
8,4
Broad Chalke
19,0
40,0
2,1
Dinton and Teffont
32,1
1200,0
37,4
Fovant
31,3
184,4
5,9
Fuggleston
4,0
56,7
14,2
Netherhampton
0,5
-
-
Stanton Bernard
16,0
500,0
31,3
Stock-Farting
6,6
-
-
West Overton
23,7
304,0
12,8
Wilton
15,6
45,0
2,8
Wylye
27,5
3,5
8,1
Olvediston
1,5
-
-
Barford
5,6
475,0
86,3
Bisopston
40,9
825,0
20,1
Chilmark and Ridge
14,5
157,0
10,8
Flamston
8,5
191,0
22,5
Burcombe
59,0
40,0
Рента выше
файна
в 1,5 раза
Итого:
443,8
5184,6
11,5
Мы уже писали о том, что аренда даже в своей долгосрочной не¬
подвижности была для лорда выгоднее обычного держания. Здесь
же заметим, что сама возможность сдавать огромные участки, дос¬
тигающие сотен акров, арендаторам-предпринимателям намного
увеличивала эту выгоду, поскольку возрастали не только суммы
ежегодных рент, но, что, пожалуй, важнее - файнов за допуск. Как
и в случае копигольда, ежегодная рента арендаторов, согласно дого¬
вору, была - в рамках его срока - неподвижной. Однако с помощью
файнов рентные отношения превращались до такой степени в
«подвижные», что по существу с арендаторов, как и с копигольде¬
ров, каждый год к формально фиксированной взимали еще и допол¬
нительную ренту.
Таким образом, как представляется, ренту арендаторов периода
аграрной революции в Англии (XVI - первая треть XVII в.) рано
именовать «избытком над средней прибылью». Эта рента, похоже,
просто все еще была денежной формой феодальной ренты, т.е. тя¬
готела к тому, чтобы быть, как и в случае копигольда, «нормальной
формой прибавочной стоимости»16. Что имеется в виду?
Мы могли бы считать ренты наших арендаторов «чисто капита¬
листическими», если бы они фактически оказались твердыми, фик¬
412
сированными, т.е. выплачивались лорду в пределах той суммы, ко¬
торая была фиксирована в договоре. Для того, чтобы понять, о чем
идет речь, попробуем представить себе некую стоимость (совокуп¬
ный продукт, создаваемый в условиях аренды) в виде привычного
вида формулы: W = с + v + ш, где с - средства, затраченные аренда¬
тором на приобретение средств производства и сырья, v - необходи¬
мые средства, идущие на оплату труда наемных рабочих, поденщи¬
ков и т.д., а ш - вновь созданная стоимость (прибавочный продукт),
часть которого идет на личное потребление арендатора, часть -
на расширение производства, а определенная, фиксированная дого¬
вором доля в виде некоего избытка над собственной прибылью
арендатора является капиталистической рентой, поступающей
лорду - собственнику земли.
Но в нашем случае, ввиду того, что дополнительно к формально
фиксированной договором арендной плате (ренте), арендаторы, как
будто бы они являлись копигольдерами или даже средневековыми
вилланами, должны были выплачивать лорду еще и огромные фай-
ны, сама природа «капиталистической арендной платы» искажалась,
поскольку практически рентные отношения между арендатором и
лордом низводились до уровня феодальных. Получалось, что, по¬
добно средневековому крестьянину, который был вынужден отда¬
вать лорду в виде ренты не только прибавочный, но и часть необхо¬
димого продукта, арендатор первой трети XVII столетия также, вви¬
ду наличия файнов, дополнительно к фиксированной договором
ренте выплачивал лорду то, чем не был обязан (во всяком случае, не
должен бы был быть обязан как арендатор капиталистического ти¬
па), поскольку высокие суммы файнов «вмещали» и ту часть приба¬
вочного продукта, которая могла бы быть использована на личное
потребление арендатора, на расширение производства и, в частно¬
сти, на оплату наемных рабочих. Ренты арендаторов были, таким
образом, по характеру и типу их взимания, все еще «генетически»
близки платежам традиционных держаителей. Видимо, фактор
внеэкономического принуждения в отношениях между арендатора¬
ми и лордами в изучаемое время, как и встарь, продолжал играть
весьма значительную роль, - иначе арендаторы не соглашались бы
на выплату файнов, а тем более гериотов и даже несение отработоч¬
ных повинностей.
И действительно, эти обязанности феодального происхождения
нередко фиксируются описями по отношению к арендаторам, а не
только копигольдерам и «последним вилланам». Так, выплаты по¬
смертного сбора - гериота - графы Пемброки требовали от 28 арен¬
даторов из 84, что составляло 33% их общей численности. Натураль¬
ной рентой (в источниках перечисляются куры, каплуны, фрукты,
различные виды зерновых) был обязан 21 человек. Наконец, в опи¬
сях отмечено, что четверо арендаторов должны еще выполнять и
отработочные повинности. Такого, кстати говоря, если иметь в виду
413
повинности, фиксированные именно в описях 30-х годов XVII в., мы
не встретили даже в среде держателей по обычаю!
Конечно, не отработки определяли содержание арендных отно¬
шений в указанное время, но само наличие упомянутых выше повин¬
ностей в среде арендаторов свидетельствует о том, что до капитализ¬
ма в аграрной сфере было еще очень далеко. «Поворотный момент»,
который мог бы свидетельствовать о превращении феодальной рен¬
ты арендаторов в ее денежной форме в ренту капиталистическую,
или был явно впереди, или лишь слабо намечался в исследуемый пе¬
риод. Ясно, что в XVI - первой трети XVII в. ренты арендаторов еще
не представляли собой избытка над средней прибылью. Думаю, не
стоит модернизировать этот период аграрной и социальной исто¬
рии Англии: ведь мы только что видели, что в сфере основного про¬
изводственного отношения - рентного - все еще действовали меха¬
низмы, характерные, скорее, для феодального времени. Во всяком
случае, рентные отношения на аренде моделировались явно по типу
копигольда - этого традиционного, ведущего свое происхождение
от средневекового вилланства, вида держания.
Несомненно поэтому, что без уничтожения средневекового на¬
следия в аграрной сфере, т.е. без уничтожения самой «модели» -
копигольда - (другими словами - без превращения его в свободное
держание на общем праве) не только обычные держатели не могли
обезопасить себя от угрозы экспроприации, но и капиталистические
отношения, постепенно прививавшиеся в предреволюционной анг¬
лийской деревне, не могли полностью развиться в условиях сохране¬
ния господства «воли лорда».
Однако, при всей, как представляется, важности того, о чем идет
речь, мы не можем не думать о том, что все-таки в конечном итоге
произошло с арендой в пределах маноров графов Пемброков за те
три четверти века, которые разделили наши описи. Другими слова¬
ми: в чем выражалась эволюция аренды в Уилтшире в 60-е годы
XVI - 30-е годы XVII в.?
1 Барг МЛ, Народные низы в Английской буржуазной революции XVII века.
М., 1967. С.19.
2 Lipion Е. The Economic History of England. L., 1937; Ramsay L.D. Whiltshire
Woolen Industry in the XVI and XVII century. Oxford, 1943.
3 Cm.: Survey of the Manors of Philippe the First Earl of Pembroke and Montgomery:
1631-1632. Devizes, 1953. Vol. 9.
4 Площадь аренды равнялась 10 152 акрам (29,7% всей описанной площади).
5 См. Survey of the Manors of Philippe the First Earl of Pembroke and Montgomery.
P. 170-177.
6 The Domesday Geography of South-West England / Ed. By H.C. Darby. Cambridge,
1976. P. 5-44.
7 Ramsay L.D. Wiltshire Woolen Industry in the XVI and XVII century; Supple B.E.
Commercial Crisis and Changes in England: 1600-1642. Cambridge, 1959.
414
8 Савин А.Н. История одного восточного манора // Сб. статей в честь М.К. Лю-
бавского. 1917; Он же. История двух маноров // ЖМНП. 1916. № 4; Ковалев¬
ский М.М. Поворотный момент в истории землевладения и землевладельче¬
ских классов в Англии // Историческое обозрение. 1891. Т. 3; Лавров¬
ский В.М. Проблемы исследования земельной собственности в Англии. М.,
1958; Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной рево¬
люции середины XVII в. М., 1992 и др.
9 Tawney R.H. The Agrarian Problem in the XVI century. L., 1912. P. 208-212.
10 Средняя рента за акр копигольда по всему комплексу маноров, согласно мо¬
им подсчетам, равнялась 3,3 d. Следовательно, аренда даже в своей «долго¬
срочной неподвижности» была для лорда выгоднее обычного держания.
11 См., например: Tawney R.H. Essays in the Economic History of Tudor and Stuart
England. Cambridge, 1961.
12 A.H. Савин в свое время писал: «Манориальные лорды должны были меч¬
тать о превращении копигольда и фригольда в лизгольд с подвижной рен¬
той» (Савин А.Н. История 2-х маноров // ЖМНП. 1916. № 4. С. 221.
13 Данные об арендаторах и сроках их аренд см.: Survey of the Manors of Philippe
the First Earl of Pembroke and Montgomery.
14 9,2 £ или 1,2% суммы рент всех держателей выплачивали немногочисленные
фригольдеры.
15 Мы можем только догадываться об этих причинах, тем более о них нет, по¬
жалуй, даже косвенного намека в источниках. Думается, что привилегиро¬
ванное (в смысле выплаты рент) положение крупных благородных арендато¬
ров могло объясняться все тем же покровительственным отношением со сто¬
роны лорда и манориальной администрации, о котором мы писали выше
(особенно тогда, когда речь шла о крупных фригольдерах поместья Роч¬
дейл). Очевидно, граф Филипп Пемброк и Монтгомери со своей администра¬
цией был настроен более благожелательно к людям благородного происхо¬
ждения, нежели к простым крестьянам, которых, между прочим, он мог низ¬
вести в ранг арендаторов насильно, предоставив им мелкие участки на осно¬
ве краткосрочных договоров с высокой подвижной рентой.
16 В 47-й главе 3-го тома «Капитала» К.Маркс, подробно анализируя производ¬
ственные отношения в сельском хозяйстве, справедливо характеризует фео¬
дальную ренту как «нормальную форму прибавочной стоимости», а аренд¬
ную плату в земледелии при капитализме - как «избыток над средней прибы¬
лью». Взамен этих характеристик, традиционно принимаемых за основу в
отечественной экономической истории при анализе рентных отношений, по¬
ка никем еще не предложено новых.
Глава 4
ЭВОЛЮЦИЯ АРЕНДЫ
В МАНОРАХ ПЕМБРОКОВ
В 60-е ГОДЫ XVI-30-е ГОДЫ XVII в.
Проследить эту эволюцию мы можем на примере 11 маноров
комплекса. Нам важно, чтобы интересующие нас территории пол¬
ностью совпадали в обоих сравниваемых хронологических «срезах»,
и это оказалось возможным достичь для следующих маноров: Бал-
бридж, Брод Чок, Динтон и Теффонт, Фугглестон, Стантон Бер¬
нард, Вест Овертон, Уайли, Олведистон, Бишопстон, Чилмарк и
Ридж, Буркомб1.
Начнем с анализа изменений площади аренды, которые про¬
изошли за три четверти века, истекших между составлением наших
описей.
Если площадь аренды по 11 исследованным манорам составля¬
ла, согласно описям XVI в., 5947,5 акра, или 22,9% площади всего ма-
нориального комплекса, то в первой трети XVII в. мы обнаружива¬
ем в тех же манорах клин аренды общей площадью в 7816,1 акра,
что составило 28,9% всей земли, сданной в различного вида держа¬
ния. Таким образом, интересующая нас площадь увеличилась на
1868,1 акра, или в 1,3 раза. Как можно объяснить отмеченное рас¬
ширение клина аренды?
Я думаю, что причиной выявленного процесса могла служить,
во-первых, сдача в аренду тех участков домена, которые еще не бы¬
ли сданы в XVI в. Во-вторых, в аренду могли быть сданы и те земли,
которые были включены в состав некоторых маноров в результате
расчистки и мелиорации - а этот процесс, как удалось выяснить в ис¬
следовании по Уилтширу2, был характерен для владельческого ком¬
плекса Пемброков. Кроме того, в аренду могла быть сдана и в не¬
давнем прошлом крестьянская земля, которая по каким-то причи¬
нам «вернулась» в руки лорда и в изучаемый период сдавалась уже
не на традиционных, а на новых, договорных, условиях. Так или ина¬
че, но значительное расширение арендаторского клина в XVII в., по
сравнению с XVI в., свидетельствует о том, что даже в Уилтшире,
графстве, входящем в состав Юго-Западной Англии - региона, кото¬
рый принято считать одним из наиболее традиционных в отношении
аграрного развития в целом, постепенно сказывалось влияние гене¬
зиса капитализма.
Это утверждение вытекает, пожалуй, прежде всего из анализа
экономического облика аренды, который мы начнем с сопоставле¬
ния величины арендованных участков. Придерживаясь принятой ра¬
нее методики, разделим сданные в аренду участки на три группы:
416
крупная аренда - свыше 150 акров, средняя - от 30 до 150 акров, мел¬
кая - менее 30 акров.
Проанализировав площадь аренды в соответствии с этими кри¬
териями, мы обнаружили, что в XVI в. удельный вес крупной арен¬
ды составлял 97,3% от общей ее площади. Удельный вес средней
аренды в это же время составлял 2,4%, а мелкой - лишь 0,3%. Если
же мы обратимся к данным описей XVII в., то обнаружим значитель¬
ный рост средней и мелкой аренды, которая частично потеснила
крупную. Так, удельный вес крупной аренды составил в первой тре¬
ти XVII в. 80,9% общей ее площади, средней - 16,4%, мелкой - 2,7%.
Что означает это смещение размеров аренды от крупной к сред¬
ней и мелкой? Смену коммерческой аренды потребительской? Мне
кажется, что такое предположение было бы ошибочным. В действи¬
тельности речь шла, как представляется, о более интенсивном раз¬
витии именно коммерческой аренды. Если в XVI в. и ранее лорды
сдавали в одни руки почти весь домен с усадьбами, парками, садами
и даже крестьянскими повинностями («сделка», при которой, как
указывалось выше, арендатор становился на место лорда, пользуясь
нередко его феодальными привилегиями), то в XVII в. (по крайней
мере, в обширных владениях Пемброков) практика сдачи в одни ру¬
ки целых доменов уступает место их дроблению на несколько разно¬
великих блоков и сдачу последних в аренду по рыночным законам
спроса и предложения. Иными словами, видимая «демократизация»
аренды фактически могла означать ее капитализацию. Аренда ста¬
новилась все более буржуазной, если не по характеру рентных отно¬
шений с лордом, то по типу хозяйственного использования земли.
Кто же мог хозяйствовать на площади земли, отнесенной нами к
мелкой и средней аренде? Для того, чтобы ответить на этот вопрос,
обратимся к анализу изменений, произошедших в сословном составе
арендаторов. Они представлены в таблице 65.
В XVI в. в качестве арендаторов мы находим в наших манорах
16 человек дворян (джентльмены, эсквайры, армигеры), что соста¬
вило 75% их общего количества. В первой трети XVII в. в исследуе¬
мых 11 манорах описями также отмечено 16 благородных арендато¬
ров, однако они составляют уже 30,7% общей численности. Наи¬
больший удельный вес (61,5%), согласно описям XVII в., приходится
на долю арендаторов, которые держат преимущественно мелкие и
средние «осколки» домена и которые в тексте источников сословно
не обозначены, а, следовательно, согласно правилам терминологи¬
ческого анализа манориальных описей, о которых мы писали выше,
могут быть отнесены к арендаторам крестьянского типа. Наконец,
в XVII в. в этих манорах в качестве арендаторов присутствуют один
горожанин и три клирика, что соответствовало 2,1% и 5,7% общего
состава.
Таким образом, было бы неверно судить об интенсивности про¬
никновения капиталистических отношений в предреволюционную
14. Винокурова М.В.
417
английскую деревню, опираясь на
показатель удельного веса одной
лишь крупной, по преимуществу
дворянской, аренды. Необходимо
обратить внимание и на слой арен¬
даторов крестьянского типа, кото¬
рые в основном хозяйствовали на
небольших участках земли. Появ¬
ление значительного количества
таких арендаторов соответствует
нашим предположениям о «демо¬
кратизации» аренды в 30-е годы
XVII в.
Далее, необходимо обратить
внимание на изменения в распре¬
делении аренды по отдельным ма¬
норам. С этой точки зрения XVI в.
может считаться веком удивительных пропорций: в это время число
арендаторов в каждом из 11 маноров колебалось от 1 до 3 человек.
Очевидно, в указанное время домен либо сдавался целиком, либо де¬
лился на два-три крупных блока. Наблюдая эту пропорциональ¬
ность в распределении числа арендаторов между манорами, можно,
пожалуй, прийти к выводу, что арендатор, очевидно, занимал место
лорда манора как человек, возложивший на себя обязанности реали¬
зовать для лорда рыночную стоимость его земли в обмен на доход
с участка аренды.
Иную картину можно увидеть в XVII в. Речь идет не только
о том, что число арендаторов по тем же 11 манорам увеличилось
в 2,5 раза, но и о том, что распределение их между манорами ока¬
залось более неравномерным. Больше всего обращают на себя
внимание изменения, произошедшие в двух манорах: Балбридже.и
Уайли. В первом из них число арендаторов за три четверти века
возросло в 11 раз (с 2 человек по данным первого свода описей -
до 22 по данным второго), во втором - почти в 6 раз (с 2 до 11 че¬
ловек).
Указанным изменениям в численности арендаторов должны
были соответствовать изменения и в площади аренды в интересую¬
щих нас в данном случае двух манорах. И это действительно так.
Например, если в маноре Балбридж в XVI в. в аренду было сдано
330 акров (22,2% общей площади), то в XVII в. эта площадь возрас¬
тает до 1650,5 акров (96,2%). Сразу же возникает вопрос: откуда же
у лордов появилась возможность настолько увеличить клин арен¬
ды? Ведь общая-то площадь манора, согласно моим подсчетам, ос¬
нованным на данных описей, изменилась совершенно незначитель¬
но: всего на 243 с небольшим акра. «Источник», позволивший лор¬
ду столь значительно расширить клин аренды в данном маноре, вы¬
Таблица 65
Изменения
в сословном составе арендаторов
Век
XVI в.
XVII в.
Общее число
21
52
арендаторов
Дворяне
16
16
%
75
30,7
Крестьяне
5
32
%
25
61,5
Горожане
-
1
%
-
2,1
Клирики
-
3
%
-
5,7
418
является при сравнении площади его копигольда: вместо 1051,75 ак¬
ра в XVI в. мы обнаруживаем лишь 75,25 акра в веке XVII. Таким
образом, выявляется весьма интересный факт: превращение почти
всего копигольда манора (и манора крупного) в аренду! Очевидно,
в интересующий нас период у манориальных лордов имелся в нали¬
чии некий «механизм», с помощью которого можно было, невзирая
на многовековые обычаи, модернизировать аграрные отношения
по капиталистическому образцу. В систему этой модернизации вхо¬
дило, как я уже писала выше, и превращение в аренду фригольда
(напомню, что в 30-е годы XVII в. мы наблюдаем в указанном мано¬
ре полное исчезновение 101 акра этого вида держания, очевидно,
выкупленного лордом у его владельцев на предмет превращения в
аренду). Что касается копигольда, то, разумеется, ни о каком выку¬
пе речи не шло: думаю, что манор Балбридж являет нам пример на¬
сильственного низведения держателей по обычаю в ранг арендато¬
ров «на воле лорда».
Несколько другой случай представляет манор Уайли. И для это¬
го манора можно констатировать, как уже указывалось, значитель¬
ное увеличение числа арендаторов. Однако площадь арендованной
земли здесь осталась почти прежней, даже чуть уменьшилась Если в
XVI в. она составляла 492,5 акров, что в первой трети XVII в. -
487,7 акров. Очевидно в данном случае речь могла идти о простом
дроблении клина аренды на мелкие участки. Это подтверждается
данными о дифференциации арендаторов в маноре. Если в XVI в.
один арендатор хозяйствовал здесь на обширном участке в 492,5 ак¬
ра, то в XVII в. вместо этого единственного арендатора появились 11
«средних», в руках которых находились участки практически равной
площади: по 44 акра. Сама равномерность распределения земли ме¬
жду арендаторами свидетельствует о возможности дробления перво¬
начального клина с целью замены аренды феодального типа рыноч¬
ной арендой более «демократического характера».
Возникает вопрос: почему именно эти два манора оказались
столь притягательными для арендаторов, в то время как другие буд¬
то бы застыли в прежнем положении, почти не меняя пропорций ме¬
жду клином аренды, обычного держания и фригольда?
Я думаю, что в данном случае нам опять-таки надо обратить вни¬
мание на распределение «коммерческих» видов угодий в этих мано¬
рах. Так, в Уайли весьма любопытным является соотношение паш¬
ни и пастбища: площадь последнего превышает площадь пахоты
почти в два раза (170 - 322,5 акров для XVI в. и 150,25 - 307,25 акра
для XVII в.). Если мы вспомним, что графство Уилтшир отличалось
весьма развитым овцеводством и столь же развитой шерстяной про¬
мышленностью, то станет понятной притягательность манора Уай¬
ли для арендаторов.
Иная ситуация в маноре Балбридж. Соотношение площадей па¬
хоты и пастбища в нем как для XVI, так и для XVII в. было более
14*
419
сбалансированным. Однако в описях 30-х годов XVII в. обращает на
себя внимание появление значительной площади огороженной зем¬
ли, которая практически отсутствовала согласно данным описей
предыдущего столетия. Если в XVI в. описи фиксируют всего 4 акра
угодий указанного типа, то в XVII в. - уже 347,25 акра. Источник по¬
явления этой огороженной земли частично обнаружится, если
учесть, что площадь открытого пастбища в указанном маноре
уменьшилась за изученный период с 775 до 524,2 акра. Таким обра¬
зом, мы не ошибемся, если усмотрим причину притягательности ма¬
нора Балбридж для арендаторов в том, что значительная площадь
здесь была огорожена. Если к тому же учесть близость данного
манора к Вилтону - городскому и рыночному центру Уилтшира, то
наличие в нем значительной концентрации арендаторов станет еще
более понятным.
Обратимся, далее, к условиям аренды и попытаемся выяснить,
что изменилось в них за истекшие между составлением описей
годы.
Если вести речь о сроках аренды, то окажется, что обнаружен¬
ные нами данные о «временной эволюции» отношений договорно¬
го типа несколько отклоняются, как уже упоминалось выше, от
общепринятого в историографии мнения, согласно которому с те¬
чением времени сроки аренды убывали. Анализируя описи 30-
х годов XVII в., мы упоминали о тенденции к возрастанию сроков
аренды, и даже о появлении в манориальном комплексе Пембро-
ков значительного количества договоров сроком на 99 лет. Тогда
нам не удалось выявить причины этого явления. Попробуем сде¬
лать это сейчас.
Прежде всего посмотрим, в чем конкретно выражались измене¬
ния сроков аренды во взятых нами для сравнения 11 манорах комп¬
лекса Пемброков. Так, в XVI в. только один арендатор из 213 арен¬
довал землю сроком более чем на 50 лет; восемь арендаторов - сро¬
ком от 21 года до 50 лет. Остальные «держали» аренды на сроки ме¬
нее 21 года. Иная картина обнаруживается в описях 30-х годов
XVII в. Она усложнилась, причиной чего послужило прежде всего
общее увеличение численности «держателей» по договору (до 52),
а, следовательно, и большее разнообразие условий аренды. «Крат¬
косрочных» арендаторов мы обнаруживаем всего 4 человека (7,9%
общей численности). Участки аренды сроком от 10 до 21 года нахо¬
дились в хозяйственном пользовании 18 лизгольдеров, что составля¬
ло 34,6% их общего количества4. С другой стороны, в указанное вре¬
мя отмечается увеличение числа долгосрочных арендаторов. Так,
24% держателей по договору хозяйствуют на участках аренды на
срок от 70 до 99 лет. В XVI в., напомню, такие длительные сроки
аренды отсутствовали.
Эти факты нельзя не признать более чем любопытными: в ма¬
норах Пемброков за исследуемые три четверти века не только воз¬
420
росло число арендаторов и площадь земли, сданной в аренду, но рез¬
ко увеличились и сроки аренды. Теперь, как представляется, мы
могли бы объяснить это явление, особенно если принять во внима¬
ние тот факт, что более половины отмеченных нами для 30-х годов
XVII в. долгосрочных договоров «пришлось» на манор Балбридж,
а почти вся оставшаяся часть - на манор Уайли. Думается, что в пер¬
вом из указанных маноров увеличение сроков договоров могло
явиться следствием самого факта превращения копигольда в аренду,
отмеченного выше. Долгосрочная аренда, напомню, выгодная более
самим держателям, нежели лордам, была, скорее всего, вознаграж¬
дением, компенсацией бывшим копигольдерам за «согласие» сме¬
нить юридический статус держаний. Что касается второго манора
(Уайли), удлинение сроков аренды, может быть, явилось результа¬
том того самого процесса дробления аренды на домене, о котором
также упоминалось выше. И здесь долгосрочный ее характер дол¬
жен был являться вполне притягательным мотивом для появления
значительного числа «средних» лизгольдеров.
Приведем некоторые примеры удлинения сроков арендных до¬
говоров за истекшие между составлением описей три четверти века.
Так, например, если в 60-е годы XVI в. джентльмен Рикардус Потти-
кари арендовал в маноре Уайли дом, сад и мельницу сроком на
31 год, то в XVII в. его преемники Гуго и Томас Поттикари аренду¬
ют в этом же маноре соответственно 62,75 и 58 акров, оба сроком на
99 лет. Далее, арендатор манора Балбридж Генри Гуд, благородный,
в XVI в. вел хозяйство на участке земли площадью 249 акров соглас¬
но заключенному им с лордом краткосрочному договору продолжи¬
тельностью в 7 лет, одновременно являясь и держателем участка ко¬
пигольда в этом же маноре. В описи же XVII в. записано, что арен¬
датор Генри Гуд (либо сам упомянутый только что, но уже весьма
престарелый джентльмен, либо его сын или даже внук) «держит» по
договору 325,25 акров сроком на 18 лет, присоединив при этом к ука¬
занной площади 142 акра копигольда в маноре Брод Чок и 14 акров
земли этого же юридического статуса в маноре Бишопстон. Другой
лизгольдер манора Балбридж, Томас Рендолл, в XVI в. заключил до¬
говор об аренде 81 акра земли сроком на 7 лет; в XVII же веке он
или его потомок арендует в указанном маноре 61 акр земли сроком
на 21 год. Еще один держатель манора Балбридж, сословный статус
которого не указан в описи, Брайан Стэнли, в XVI в. арендовал уча¬
сток площадью 180 акров сроком на 31 год (и при этом параллельно
держал в этом же маноре 72 акра копигольда); в XVII в., согласно
описи, его сын или внук Джон Стэнли «держит» на правах лизголь¬
да участок в 245 акров, но уже на гораздо более длительный -
в 99 лет. Последний пример наиболее показателен в том отношении,
что он недвусмысленно свидетельствует о процессе превращения
копигольда в аренду с удлинением ее срока в качестве компенсации
за «согласие» держателя сменить статус. Приведение подобных при¬
421
меров, особенно взятых из жизненных глубин маноров Балбридж и
Уайли, можно было бы продолжать. Однако я далека от того, что¬
бы абсолютизировать отмеченную тенденцию удлинения сроков
арендных договоров в целом по манориальному комплексу графов
Пемброков - констатация этой тенденции оказалась возможной в
основном за счет специфики арендных отношений в манорах Бал¬
бридж и Уайли, т.е. за счет расширения именно в этих манорах кли¬
на долгосрочной аренды. Для других маноров комплекса можно бы¬
ло бы с успехом привести ряд примеров, свидетельствующих, напро¬
тив, о сокращении сроков арендных договоров5.
Нам осталось обратиться к вопросу об эволюции рент арендато¬
ров в исследуемых 11 манорах 60-х годов XVI - 30-х годов XVII в.
Что тотчас же привлекает внимание? Прежде всего - увеличе¬
ние объема рент (арендных плат) лизгольдеров, а, следовательно,
повышение этого рода поступлений в манориальный бюджет гра¬
фов Пемброков. Действительно, если в 60-х годах XVI в. сумма рент
арендаторов равнялась 176,1 £ и составляла 40,6% платежей всех
держателей, то в 30-х годах XVII в. она возросла до 382,2 £ (63,8%).
Думается, мы не ошибемся, если признаем, что основной причиной
такого значительного повышения суммы платежей арендаторов
явилось увеличение численности их самих с 21 (6% общего количе¬
ства держателей) до 52 человек (15,5%), прежде всего за счет мано¬
ров Балбридж и Уайли. В первом из упомянутых маноров, кстати,
сумма рент арендаторов возросла за три четверти века в 82 раза!
Повышение экономической значимости арендных отношений в
аграрном строе изученного региона, ввиду значительного возраста¬
ния не только площади лизгольда, но и объема арендной платы, та¬
ким образом, несомненно. Договорные отношения, при всем своем
«переходном» характере, постепенно одерживали верх над традици¬
онными отношениями в английской предреволюционной деревне.
Это заключение будет верно и в том случае, если мы будем иметь в
виду, что более 55% в изучаемых манорах составляли арендаторы
долгосрочные. Даже долгосрочная аренда была в экономическом
плане более выгодной для манориальных лордов, нежели держания
по копии - недаром в первой трети XVII в. общий объем арендных
плат в изученных манорах превышал соответствующую сумму твер¬
дых рент держателей по обычаю на 28,4%6. И это несмотря на то,
что, помимо только что отмеченной тенденции к повышению в ука¬
занный период удельного веса долгосрочных договоров, само коли¬
чество арендаторов было меньше численности копигольдеров на
67%7.
Если мы обратимся, далее, к эпизодическим рентам, то увидим,
каким образом менялись в течение исследуемых семи десятилетий
файны за допуск, взимавшиеся с лизгольдеров при заключен™ оче¬
редного договора точно так же, как с обычных держателей при со¬
ставлении копии. Выше не раз уже отмечалось, что механизм приве¬
422
дения арендных платежей в соответствие с колебаниями рыночной
конъюнктуры моделировался в исследуемых манорах по типу соот¬
ветствующих «операций», характерных для копигольда. Для беспе¬
ребойной работы этого механизма огромную роль играло произ¬
вольное повышение файнов за допуск, с помощью которых, в сущ¬
ности, и происходила «коммерциализация» земельных отношений
в английской предреволюционной деревне - во всяком случае, как
показывают наши источники, на Юго-Западе страны.
Выше было отмечено, что в 30-е годы XVII в., согласно описям
поместья графа Филиппа Пемброка и Монтгомери, по 17 исследо¬
ванным манорам общая сумма вступных файнов арендаторов пре¬
высила сумму их ежегодных рент в 11,5 раза. К сожалению, мы не
можем привести данные об эволюции рентных отношений в рассма¬
триваемый период по всем 11 манорам, ввиду дефектного состояния
ряда ренталей 60-х годов XVI в. - и как раз в тех разделах, где при¬
ведены данные о вступных файнах. Полные (без малейшего изъяна)
данные, как по ежегодным платежам, так и по эпизодическим, со¬
держатся лишь в трех из интересующих нас маноров: Балбридж,
Фугглестон, Вест Овертон. Итоги обработки этих данных приведе¬
ны в таблице 66.
В этих трех манорах мы можем видеть поразительное единооб¬
разие в соотношении рент и файнов как в XVI, так и в XVII в.: в обо¬
их сводах описей, как удалось выяснить, превышение вторых над
первыми составляло цифру 9,1. За три четверти века абсолютные
суммы как рент, так и файнов также возросли в равной пропорции:
в 7,7 - 7,8 раза8.
Возрастание как арендных плат, так и вступных файнов аренда¬
торов за три четверти века почти в 8 раз (пусть даже в немногих до¬
ступных для сравнительного исследования манорах) свидетельству¬
ет, несомненно, о повышении значимости («коммерческой ценно¬
сти») нетрадиционных, договорных отношений в аграрном строе
юго-западного региона предреволюционной Англии - отношений,
которые позволяли лорду, особенно при условии использования
фактора произвольного «взвинчивания» вступных платежей, дина¬
мично реагировать на изменение рыночной конъюнктуры. В моем
исследовании аграрного строя Юго-Западной Англии приведены по¬
черпнутые из описей и притом, как мне кажется, весьма показатель¬
ные примеры резкого повышения лордами вступных платежей в
среде арендаторов в период между 60-ми годами XVI в. и 30-ми года¬
ми XVII в.9
Что касается рент «реликтового» происхождения, восходящих к
периодам раннего и классического Средневековья, то, как это ни па¬
радоксально, мы можем наблюдать не только стабильность тако¬
вых, но даже некоторое повышение их удельного веса - и это в сре¬
де арендаторов! Речь в данном случае идет прежде всего о натураль¬
ных поборах. Так, если в маноре Вест Овертон в 60-е годы XVI в.
423
Таблица 66
Сравнение рент и файнов арендаторов (XVI-XVII вв.)
Манор
XVI в.
XVII в.
Сумма рент
(£)
Сумма файнов
(£)
Сумма рент
(£)
Сумма файнов
(£)
Bulbridge
1,7
16,6
139,0
1163,0
Fuggleston
4,2
33,3
4,0
56,6
West Overton
15,8
146,5
24,7
304,0
Итого:
21,7
196,4
167,7
1523,6
лизгольдеры Ричард Транкелин и Роберт Холл не выплачивали рент
натурой, то в 30-х годах XVII в. сменившие их здесь арендаторы Ри¬
чард Хейз, Джон и Ричард Смиты выплачивают, помимо фиксиро¬
ванной в их договорах арендной платы, и ренту натурой: первые
двое по 10 квартеров пшеницы и 20 квартеров ячменя, а последний -
три повозки хорошего камня из каменоломен ежегодно.
В целом же в 60-е годы XVI в. в наших 11 манорах натуральную
ренту лорду вносили 8 арендаторов из 21 (38,1%). А в 30-е годы XVII в.
этим платежом феодального происхождения были обязаны уже 44,2%
общего количества лизгольдеров (23 человека из 52). Возможно, что
некоторое возрастание удельного веса натуральных платежей аренда¬
торов было связано прежде всего с вздорожанием продуктов на внут¬
реннем рынке юго-западного региона в изучаемый период10.
Зададимся, далее, вопросом: можно ли на основании обработки
наших описей отметить случаи эволюционирования аренды в копи¬
гольд?
Да, такие превращения, как мы видели, имели место. Однако
число подобных примеров совсем невелико. Несравненно более ча¬
стыми и массовыми являлись случаи превращения копигольда в
аренду, о чем уже шла речь выше.
Таким образом, в мире английского манора, шедшего по тропе
«врастания» в отношения договорного типа, сталкивались две тен¬
денции. С одной стороны, подчас прослеживалось стремление арен¬
даторов приравнять статус своих земельных участков к юридическо¬
му статусу земли, где рентные отношения регулировались не дого¬
вором, а обычаем, традицией и потому не без основания могли счи¬
таться более защищенными, имеющими достаточно стабильный ха¬
рактер. С другой стороны, как мы выяснили, манориальные лорды
совершенно явно и настойчиво противодействовали указанному
процессу путем насильственного низведения копигольдеров до уров¬
ня временных арендаторов на воле лорда, «кривая» рент которых
колебалась бы в зависимости от изменения цен на хлебном рынке.
424
1 Манор Вилтон практически не содержит точных сведений о площади арен¬
ды, а поэтому мы не включили его в данном случае в наш обзор.
2 Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной революции
середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир). М., 1992. С. 203-210.
3 Общее количество арендаторов на 12 человек меньше, чем было отмечено
нами по описям 60-х годов XVI в. Напомним, что тогда в манорах Пемброков
насчитывалось 33 арендатора. Уменьшение числа арендаторов связано с тем,
что мы не имели возможности включить в анализ манор Вилтон.
4 А в XVI в. удельный вес этой группы был равен 65,4%.
5 Эти примеры содержатся в моем исследовании по истории английского кре¬
стьянства юго-западного региона: Винокурова М.В. Указ. соч. С. 220.
6 Удельный вес ежегодных арендных плат в 30-х годах XVII в. равнялся, сог¬
ласно подсчетам, сделанным на основе данных описей этого времени, 63,8%,
в то время как удельный вес ежегодных рент обычных держателей составлял
35,4% (0,8% приходилось на ренты немногочисленных фригольдеров).
7 Из 334 держателей, зафиксированных источниками 30-х годов XVII в., на
лизгольдеров приходилось 15,6% (52 чел.), в то время как удельный вес
обычных держателей был равен 82,6% (276 чел.); 1,8% держателей составля¬
ли фригольдеры (6 чел).
8 Ср. 167,7 : 21,7 = 7,7; 1523,6 : 196,4 = 7,8.
9 Винокурова М.В. Указ. соч. С. 224-225.
10 Supple В.Е. Commercial Crisis and Change in England. 1600-1642. Cambridge,
1959; Duby G. Rural Life and Economy in Medieval West. L., 1968.
Глава 5
АРЕНДА В ПОМЕСТЬЕ РОЧДЕЙЛ
(20-е годы XVII в.).
Посмотрим, далее, что представляли собой арендные отноше¬
ния в поместье Рочдейл, расположенном, как мы помним, в северо-
западной части Англии.
Описи интересующих нас 20 маноров Рочдейла практически не
фиксируют наличия в них арендных отношений. А это означает, что
отношения указанного типа в манориальном комплексе Рочдейл в
первой трети XVII в. просто не были развиты - в противном случае
они были бы зафиксированы в наших источниках, причем со скру¬
пулезностью, с какой в них описаны традиционные виды держаний
(фригольд и копигольд) - ведь весь «комплект» описей составлялся
в соответствии с требованиями, предъявляемыми к составлению та¬
кого рода документации.
Мы же наблюдаем в огромном комплексе маноров, состоящем
из десятков тысяч акров, всего-навсего несколько случаев аренды.
Так, в маноре Волстенхолм лизгольдер Томас Хардмен, являю¬
щийся по совместительству еще и копигольдером в соседнем мано¬
ре, «держит» участок аренды площадью в 26 акров. За этот участок
он платит небольшую ренту в 9 d (0,3 d/акр) и при этом получает
с него вполне приличный годовой доход в 9,5 £ (7,5 s/акр). Интерес¬
ной особенностью являются данные о сроках этой аренды. В описи
указывается, что Томас Хардмен «держит» участок на срок жизни,
причем с условием: «если за это время он не совершит никаких пре¬
ступлений»1.
Второй случай аренды в поместье Рочдейл связан с именем Сэ¬
мюэля Грива из манора Спотлэнд, который арендует сроком на
20 лет 27 акров земли, состоящей из пахоты, луга и нескольких кро¬
шечных огороженных участков пастбища. Причем это случай так
называемой «двойной» аренды: в описи отмечено, что арендатор
Грив обязан рентой как королю, так и местному богатею, «джент¬
льмену мистеру Холту». Первая из них исчисляется суммой в 8 s 4 d,
а вторая - в 1 s. Указано, кроме того, что арендатор обязан обеспе¬
чивать «резервацию всех опек для короля». Что сие означает - ска¬
зать трудно, поскольку ни о каких опеках в данном маноре (ни на
копигольде, ни на фригольде) источник не упоминает2. Указан так¬
же доход от этого участка аренды: он составляет около 10 £. В опи¬
си содержится также интересная приписка, касающаяся как преды¬
стории, так и дальнейшей судьбы этой аренды. Так, сказано, что
первоначально, еще до того, как землю взял в аренду Сэмюэль
Грив, она была частью держаний некоего Уильяма Маркрофта,
осужденного за уголовное преступление (за какое именно - не ука¬
426
зано)3. После этого земли стали считаться «бросовыми» и, видимо,
пригодными для того, чтобы сдавать их на основе договора. Так они
попали к Сэмюэлю Гриву, который хозяйствовал на них до 1650 г.
Затем, как свидетельствует запись в интерполяции, часть этих зе¬
мель (9 акров, а не 27), а также месуагий, дом и амбар перешли
арендатору Роберту Боду, который, находясь в стесненных финан¬
совых обстоятельствах, 2 февраля 1650 г. заложил свою аренду
за 30 £.
Удивительно то, что этот домик был снесен, как видно из ком¬
ментария издателя, только в начале XX столетия. Но до сих пор,
оказывается, существует камень, который лежал у его порога с
XVII в., с начертанными на нем полустертыми буквами R.B. (Robert
Boad). Этот камень тогда же, в начале века, был перенесен к колод¬
цу в местечке Бронхилл и укреплен над ним. Он один свидетельству¬
ет теперь о временах давно прошедших...
По одному факту аренды мы имеем в манорах Каслтон и Хол-
лингверф. В обоих случаях это также «добавочная» аренда, когда
статус арендатора, не являясь основным, фиксировался в описях в
качестве «вторичного» по отношению к «основному» статусу копи¬
гольдера или фригольдера. Так, для манора Каслтон речь идет о не¬
большой (около 25 акров) аренде фригольдера Роберта Холта, для
манора Холлингверф - об аренде 3 акров земли свободным держа¬
телем Джеймсом Скоттом.
Ну, и пожалуй, стремясь к абсолютной точности, следует еще
раз упомянуть о том, что в Вардлверфе копигольдер Йордан Чадвик
арендует кусочек земли площадью 0,75 акра на одной из улиц (High
Street) «манора-города». Не забудем и о случае такой нетипичной
аренды, как аренда угольных разработок (за плату 10 s в год), распо¬
ложенных на участке копигольда вдовы Элис Уолстенхолм из мано¬
ра Вардл4.
Вот, в сущности, и все, что, согласно источникам, мы можем
сказать об аренде в манориальном комплексе Рочдейл, располо¬
женном в графстве Ланкашир. Как видим, в этом регионе Англии
первой трети XVII столетия договорные отношения практически не
были развиты, а центр тяжести его аграрного развития в предрево¬
люционную эпоху приходился преимущественно на традиционные
держания, каковыми являлись здесь, как было показано в ходе на¬
шего исследования, держание по обычаю манора и держание на об¬
щем праве.
Таким образом, исследуя арендные отношения в двух «марги¬
нальных» (по отношению к Центральной и Восточной Англии) ре¬
гионах страны, каковыми являлись ее юго-западная и северо-запад¬
ная части - «зоны» с относительно замедленными темпами аграрно¬
го развития - мы можем опираться лишь на наши данные о развитии
лизгольда, полученные на основе изучения маноров Пемброков в
427
Уилтшире XVI - первой трети XVII в. Именно там развитие отноше¬
ний договорного типа, во-видимому, достигло той стадии «социаль¬
ной зрелости», которая дает основание сделать некоторые выводы
обобщающего характера.
Итак, в ходе анализа арендных отношений на Юго-Западе Ан¬
глии удалось показать, что они не имели во второй половине
XVI - первой трети XVII в. «капиталистического» характера - и
во многом по той причине, что арендные платы лизгольдеров
были «отягощены» платежами феодального происхождения и
потому не являлись еще избытком над средней прибылью аренда¬
торов.
Действительно, с одной стороны, нельзя не констатировать яв¬
ного укрепления позиций раннекапиталистического лизгольда в
юго-западной части предреволюционной Англии. Об этом свиде¬
тельствуют следующие наблюдения, полученные на основании ис¬
следования источников: 1) «демократизация» аренды - сдача по
договору не только домениальной земли (хотя на ней и расположе¬
ны крупные дворянские аренды), но и держательского клина,
по преимуществу «обычной» земли, что являлось «материаль¬
ной основой» для закрепления тенденции к превращению кресть¬
янства в арендаторов на воле лорда; 2) наличие краткосрочных
договоров; 3) высокий удельный вес пастбищного хозяйства в со¬
ставе аренды; 4) использование в значительных масштабах наем¬
ного труда (коттеров, субдержателей); 5) вторжение «джентри»
на территорию аренды, по преимуществу «новодворянский» ее ха¬
рактер.
С другой стороны, этот вид поземельных отношений был в зна¬
чительной степени отмечен реликтами феодального прошлого, не¬
редко напоминая традиционное держание по обычаю манора. Об
этом свидетельствуют: 1) однотипный с копигольдом механизм взи¬
мания рент и вступных файнов; 2) наличие натуральных рент, гери-
отов и даже отработок; 3) нередко - моделирование сроков аренды
по типу копигольда на «сроки жизней»; 4) значительный «процент»
долгосрочных договоров; 5) частично домениальный характер
аренды.
Очевидно, поэтому капиталистические отношения, которые
развивались в английской предреволюционной деревне, отличаясь
в изучаемый период «переходным» характером, не могли полно¬
стью раскрыть свои возможности в условиях юридического и поли¬
тического господства воли лорда.
1 The Survey of the Manor of Rochdale in the Possessions of the Worshipful Sir Robert
Heath, Knt., his Majesty’s Attorney General, made in 1626 / Ed. by H. Fishwick.
Manchester, 1913.P. 217.
2 Ibid. P. 194.
428
3 Возможно, в то время эти земли входили в состав копигольда. Но мы можем
судить об этом лишь по очень косвенным данным: дело в том, что в описях
этого манора фиксируется копигольдер Джон Маркрофт - возможно, его од¬
нофамилец или родственник Уильям, совершивший преступление, также был
держателем по обычаю.
4 Эти случаи настолько нетипичны (и прежде всего как примеры, иллюстриру¬
ющие весьма слабое отношение к аренде земли в манорах), что я даже не ста¬
ла включать их (именно как случаи аренды) в сводную таблицу 45, в которой
представлена общая численность (по правовым категориям) держателей Роч¬
дейла. К тому же «ведущим» статусом в этих случаях явно был статус держа¬
теля по копии, статус же арендатора - добавочным.
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Заключение
Проделанную в данном исследовании работу можно расценивать
как эксперимент, имеющий сравнительно-статистический характер
и в целом направленный на выявление локальной специфики аграр¬
ной эволюции юго-западного и северо-западного регионов Англии
второй половины XVI - первой трети XVII в.
Каковы же конкретные итоги изучения источников по аграр¬
ной истории (в частности, манориального комплекса Рочдейл в
северо-западном графстве Ланкашир) и каким образом они соот¬
носятся с локальными особенностями юго-западной части Анг¬
лии, отраженными в экстентах уилтширских поместий графов
Пемброков?
Так, в частности, удалось выявить специфику свободного держа¬
ния в Ланкашире как комплекса земельных владений, преимущест¬
венно представлявших собой дворянский фригольд, часть которого,
принадлежа к королевскому домену, вела свое происхождение со
времен Книги Страшного Суда. Согласно произведенным подсчетам
выяснилось, что благородные фригольдеры поместья Рочдейл, в
численном отношении составлявшие в манорах 29,1%, владели зе¬
мельной площадью, удельный вес которой в общей площади свобод¬
ного держания составлял 70%. В рамках работы, направленной на
решение проблемы типологии держательской структуры, удалось
также выявить распределение фригольда по манорам, его пропор¬
циональное соотношение с общинной землей, с землей копигольда
ит.д.
В русле методики, классической для аграрных исследований,
был изучен и вопрос о дифференциации свободных держателей по
земельной площади и уровню доходности их держаний. С этой це¬
лью весь состав фригольдеров-дворян был разделен на шесть кате¬
430
горий согласно той земельной площади, которая находилась в руках
его представителей. В итоге в среде благородных фригольдеров был
выявлен реальный (хотя и завуалированный описями) пррцесс ин¬
тенсивной социально-экономической дифференциации, выражав¬
шейся в размывании их «среднего» ядра. Выяснилось, что верхушка
фригольдерской аристократии могла владеть земельными поместь¬
ями, порой равными целым манорам (иногда такие поместья дости¬
гали 5000 акров), в то время как находившимся на противополож¬
ном «полюсе» представителям обедневшего дворянства подчас при¬
ходилось довольствоваться земельными участками всего в несколь¬
ко десятков акров.
Особенностью северо-западного региона явился выявленный
в ходе исследования процесс «собирания» земель представителями
крупного «благородного» фригольда, в то время как, например, на
Юго-Западе страны манориальные лорды, с целью извлечения мак¬
симальной прибыли, превращали его, нарушая при этом и; обычай,
и общее право, в более выгодные с экономической точки зрения ко¬
пигольд и аренду.
Итак, специфика дворянского фригольда в графстве Ланкашир
в раннее Новое время по сравнению, в частности, с юго-западным
регионом страны, состояла, прежде всего, в наличии огромных бло¬
ков земли этого юридического статуса, площадь которых подчас
достигала не сотен (как в Уилтшире), а тысяч акров. Думается, что
этот факт можно объяснить не только тем, что в нем в какой-то ме¬
ре мог проявляться итог субинфеодации королевского.. домена,
длившейся на протяжении Средневековья и выражавшейся в росте
маноров и появлении «блоков» дворянского фригольда - процесс,
конечный результат которого, вероятно, фиксируют описи поме¬
стья Рочдейл. Особенность отмеченного явления состояла еще и в
том, что внутренним импульсом процесса генезиса крупного «бла¬
городного» фригольда за счет среднего и мелкого в данном регио¬
не в период аграрной революции являлись земельные передвижки
внутри маноров, инициируемые фригольдерской аристократией,
и проводимые, по всей видимости, под покровительством манори-
альной администрации. О «разрешающем» участии последней в
процессе внутренних перемещений земельной собственности свиде¬
тельствует тот факт, что подобного рода операции с фригольдом,
заключавшиеся в недопущении мелких и средних фригольдеров,
благородных по происхождению и защищенных общим правом
страны (а не «низких» держателей по обычаю), в глубины маноров,
могли производиться крупной фригольдерской аристократией
лишь с ведома лорда или замещающего его стюарда, решение о чем
принималось в курии. Таким образом, «внутрипоместная демокра¬
тия» в среде фригольдеров, которая издавна, казалось бы, основы¬
валась на их свободном состоянии, принадлежности к сфере обще¬
го права и включенности в число «всех граждан королевства», ока¬
431
зывалась в реальной жизни манора весьма относительной, если не
иллюзорной, а на самом деле полностью зависела от «материально¬
го фактора».
Очевидно, что хозяйственная деятельность фригольдеров-дво-
рян на огромных участках свободной земли, по размерам прибли¬
жавшихся подчас к крупным манорам, была прежде всего выгодна
им самим - достаточно высокий доход с этого фригольда (при низ¬
ких рентах) дает основание предположить коммерческую направ¬
ленность этой деятельности, а людей, занимавшихся ею, отнести к
представителям крупного джентри указанного региона. Но была
ли такого рода хозяйственная деятельность выгодна лордам поме¬
стья Рочдейл? Низкие ренты крупных фригольдеров-дворян свиде¬
тельствуют о том, что манориальный бюджет пополнялся явно не
за счет благородного фригольда. Очевидно, терпимое и даже по¬
кровительственное отношение администрации к процессу собира¬
ния земель отдельными предприимчивыми фригольдерами-дворя-
нами за счет ущемления материальных интересов мелких и сред¬
них, причем тоже благородных, фригольдеров внутри самих мано¬
ров, могло объясняться вовсе не особой доходностью этого типа
фригольда для собственников земли, а высоким, «выше обычно¬
го», сословным статусом тех, кто занимался выявленной в исследо¬
вании концентрацией земли. И действительно, это подтверждается
текстом источников.
Итак, мы не наблюдаем в Ланкашире 20-х годов XVII столетия
тех активных операций с фригольдом, которыми была отмечена в
это же время деятельность графов Пемброков в Уилтшире, по пре¬
вращению обширного свободного держания, причем преимущест¬
венно дворянского, в более выгодные им копигольд и аренду, где
ренты регулировались не столько традицией, сколько рыночной
конъюнктурой.
Операции с фригольдом, согласно «северному» их типу, прохо¬
дили не на стыке «статусного состояния» земель (фригольд-копи¬
гольд; фригольд-аренда), а на «внутристатусном» уровне - в фор¬
ме роста крупного «благородного» фригольда за счет среднего
и мелкого: свободное держание в 20 манорах поместья Рочдейл
в Ланкашире перед революцией не исчезает (как в эти же годы
в Уилтшире), а процветает, свидетельствуя об особых условиях его
развития в указанный период. Однако наличие здесь гораздо более
крупных блоков дворянского фригольда (по сравнению с Юго-За¬
падом) и отсутствие данных о превращении его в другие виды дер¬
жаний свидетельствует все же не о статике аграрного развития на
Северо-Западе Англии, а просто о динамике иного рода, которая
была не явной, а скрытой, протекая внутри самого фригольда и спо¬
собствуя превращению в данном регионе этого вида держания в
источник значительных доходов для его непосредственных вла¬
дельцев.
432
Помимо дворянского фригольда на основе соответствующей ме¬
тодики был изучен также и «городской» его тип, в результате чего,
в частности, появилась возможность сравнить уровень доходности
различных видов этого вида держания в целом. Так, на основе ана¬
лиза описей маноров Рочдейла, например, выяснилось, что наиболее
выгодным с точки зрения его владельцев мог быть внутригородской
«благородный» фригольд (уровень дохода на акр земельной площа¬
ди этого вида держания был равен 16,2 £). Затем следовал внутриго¬
родской фригольд крестьянского типа (доход на акр 6 £),
за ним - внегородской крестьянский фригольд (0,7 £) и, наконец,
фригольд «манориального» типа (0,3 £). Таким образом, оказалось,
что традиционно считавшийся в историографии прибыльным ти¬
пичный дворянский манориальный фригольд не мог соперничать
(во всяком случае, в северо-западном регионе Англии первой трети
XVII в.) по уровню доходности с «городскими» видами свободного
держания. Оказалось, что маленькие держания внутригородского
фригольда были подчас несравненно более выгодными для его бла¬
городных владельцев, нежели их безбрежные владения, раскинув¬
шиеся на просторах типичных маноров. Недаром, как показывает
проведенное исследование, крупное дворянство (в частности, в Лан¬
кашире) стремилось к повышению общего уровня доходности своих
поместий не только за счет обозначенной выше концентрации вла¬
дений манориального типа или проникновения на территорию
обычного держания, но и за счет внедрения на внутригородской
фригольд - фактор очень важный, хотя до сих пор и не слишком-то
принимавшийся в расчет в историографии при анализе «роста джен¬
три» в эпоху аграрного капитализма.
Причем, видимо, сам факт наличия высокого годового дохода
при относительно малой площади «городских» держаний не зависел
от сословного статуса держателей. Дворянин или крестьянин, жив¬
шие внутри поселения городского типа раннего Нового времени, по¬
лучали с малых участков земли (иногда измеряемых долями акра)
значительный доход, о чем прежде всего свидетельствовало обрат¬
но пропорциональное его соотношение с годовой рентой и высокий
уровень, получаемый с акра держания на общем праве. Возмож¬
ность получения такого дохода определялась не сословным стату¬
сом держателей, а идентичным («городским») типом их хозяйствен¬
ной деятельности. Однако различия в сословном статусе могли вли¬
ять если не на сам факт получения высоких доходов с «городских»
держаний, то, очевидно, определяли приоритеты в возможностях и
путях их достижения. Человеку благородного происхождения было,
несомненно, легче, чем простолюдину, достичь определенных высот
в реализации своей хозяйственной активности.
Вопрос о специфике внутригородского фригольда связан с рас¬
смотрением такого социального феномена, как манор городского
типа периода раннего Нового времени (или просто: «манор-город»),
433
определяемого в источниках мемориальной истории (описях и рен-
талях) термином borough, который обычно применяется для обозна¬
чения поселений городского типа.
Вопрос о соотношении манора и города раннего Нового време¬
ни в историографии не поставлен основательно (традиционно про¬
водилось скорее сравнение между деревней и манором; деревней как
базисным организационным началом крестьянского мира (общины)
и манором как административной надстройкой поместных институ¬
тов). Кроме того, в отечественной историографии основательно
проработана проблема соотношения города и деревни.
Как представляется, вопрос о корреляции между «манором» и
«городом» может быть предметно рассмотрен прежде всего на осно¬
вании такого рода источников, как документы именно манориаль-
ной истории раннего Нового времени, которые содержат сведения
как о землях и рентах, так и о манориальной организации, базирую¬
щейся на средневековых обычаях и традициях. В частности, в рабо¬
те этот вопрос исследован на примере двух маноров «городского ти¬
па», представленных в изученных сводах источников: один из них,
Вилтон, являлся центром манориальных владений графов Пембро-
ков в Уилтшире, а второй, Вардлверф, - центром группы маноров
Рочдейл в Ланкашире второй половины XVI - первой трети XVII в.
Если мы попробуем подвести некоторые итоги изучения англий¬
ского «манора-города» раннего Нового времени на примере изуче¬
ния Вилтона и Вардлверфа, которые обозначены в документах ма¬
нориальной истории «городскими» терминами и представляют юго-
западный и северо-западный типы локального развития, то, пожа¬
луй, наши наблюдения в этой области могли бы быть сведены
к следующему. Во-первых, представляется достаточно важным са¬
мое наличие феномена «манора-города» в сельской действительно¬
сти Англии указанного времени, свидетельствующее, наряду с дру¬
гими факторами, уже отмеченными ранее в отечественной историо¬
графии (раннее развитие английского капитализма именно в дерев¬
не, а не в городе; локализация в ней рассеянной мануфактуры ран¬
некапиталистического типа), о переходном характере эпохи. Во-
вторых, проведенное исследование дает основание считать яркой
чертой указанного феномена его двойственность, «незавершен¬
ность» основных структурообразующих характеристик, отмечен¬
ных чертами одновременно города и манора. Еще и еще раз под¬
черкну, в качестве подтверждения, то обстоятельство, что недаром
этот феномен терминологически характеризуется источниками по
аграрной истории как поселение городского типа, хотя сам факт его
наличия в описях среди типичных маноров свидетельствует о гене¬
тически деревенском, сельском его происхождении.
В качестве основных черт указанного феномена, характеризую¬
щих его как манор, можно было бы выделить следующие: а) значи¬
тельная роль сельскохозяйственных занятий населения; б) наличие
434
домена, хотя и сданного в аренду или фригольд; в) наличие копи¬
гольда и копигольдеров - держания и держателей типично внутри-
манориального типа; г) организация хозяйственной жизни по типу
манора, т.е. специфические, характерные именно для манора, опера¬
ции с землей (превращение фригольда и копигольда в аренду);
д) правовая и административная организация внутренней жизни по
типу манора: наличие курии (а не городского совета, например),
роль манориального обычая как регулятора внутренней жизни.
В качестве специфически «городских» черт исследованного фе¬
номена можно было бы выделить такие: а) относительно незначи¬
тельная площадь поселения, несоизмеримая с просторами манора;
б) дополнительные неземледельческие занятия населения - ремес¬
ло, торговля, совмещаемые с сельскохозяйственным трудом; в) на¬
личие рынка; г) топография скорее городского, чем сельского типа;
д) небольшая, в основном, площадь земельных наделов; е) высокая
рентабельность городских участков - годовой доход, в десятки и сот¬
ни раз превышающий ренты за держания, - фактор, являвшийся
особенно притягательным для держателей различных сословных
статусов, в том числе и для «благородных» фригольдеров.
В работе рассмотрена также и проблема крестьянского фри¬
гольда, основу представителей которого, как принято считать в ис¬
ториографии, составляли в исследуемое время владельцы од¬
ной-двух виргат земли, имевшие минимальный 40-шиллинговый
доход, на этой основе ведшие полноправное гражданское существо¬
вание (вплоть до возможности участвовать в выборах представите¬
лей от графств в Палату общин).
Внести некоторые коррективы в указанную концепцию пред¬
ставилось возможным преимущественно на основе анализа источни¬
ков манориальной истории, относящихся к графству Ланкашир
(в уилтширских манорах Пемброков крестьянский фригольд - по
сравнению с дворянским - являлся «чужеродным элементом», т.е.
практически не был развит: свободные держатели крестьянского
типа составляли лишь 5,9% всего держательского состава, а пло¬
щадь земли, находившейся в их руках, не достигала и 3% общей пло¬
щади маноров). Оказалось, что в манориальном комплексе Рочдейл
крестьянский фригольд по численности его представителей явно
преобладал над фригольдом «благородным», хотя и уступал послед¬
нему в отношении земельной площади. Так, если соотношение дер¬
жателей крестьянского и дворянского фригольда выражалось про¬
порцией 66,9% : 21,9%, то соотношение площадей было обратным:
28,6% : 70%. Однако в результате работы над проблемой дифферен¬
циации фригольдеров крестьянского типа выяснилось, что, несмот¬
ря на небольшую площадь наделов, мелкое (владельцы участков до
15 акров) и среднее (до 60 акров) крестьянство графства Ланкашир
предреволюционной поры было вполне обеспеченным, что выража¬
лось, в частности, в высокой доходности их участков (при практиче¬
435
ском отсутствии рент и вступных файнов). Так, например, на осно¬
вании соответствующих подсчетов удалось показать, что «классиче¬
ский» для фригольдеров доход в 40 шиллингов в Ланкашире могли
приносить даже не участки в 1-2 виргаты, а совсем небольшие, чуть
ли не коттерские, наделы, не превышавшие 7 акров. Фригольдеры
же «виргитарии», а тем более обладатели двух виргат земли, полу¬
чали доход, уровень которого измерялся десятками фунтов. Таким
образом, как удалось выяснить, участки земли в 1-2 виргаты вполне
могли служить материальной основой для извлечения годового до¬
хода, в десятки раз превышавшего 40-шиллинговый ценз, служив¬
ший допуском в ряды «полноправных граждан». Похоже, что к их
числу, во всяком случае в Ланкашире, могло принадлежать значи¬
тельное количество фригольдеров, не отягощенных крупными зе¬
мельными наделами, что, разумеется, расширяет наши представле¬
ния о материальных «пределах» демократии. Разумеется, мы выну¬
ждены принимать во внимание относительный характер всех «изме¬
рений», связанных с проблемой корреляции доходов и земельной
площади - корреляции, колебания которой зависели от превратно¬
стей рыночной конъюнктуры, цены и качества земли, «региональ¬
ного фактора» и пр. Однако, как представляется, и с учетом указан¬
ных факторов выявленная зависимость между высотой доходов
фригольдеров крестьянского типа и земельной площадью, с кото¬
рой поступали эти доходы, вносят некоторые нюансы в наши пред¬
ставления о специфике не только аграрной, но и социальной исто¬
рии Англии раннего Нового времени в целом.
О достаточной обеспеченности мелкого и среднего свободного
крестьянства северных территорий свидетельствует также и то об¬
стоятельство, что, владея в совокупности относительно меньшими
участками земли (по сравнению с зажиточными крестьянами, кото¬
рые хозяйствовали на участках в 90-120 акров и выше), «низшая» по
имущественному положению категория свободного крестьянства
(наделы представителей которого не превышали 15 акров), получа¬
ла с них относительно больший совокупный годовой доход, который
в 1,2-1,4 раза превышал доходы представителей фригольдерской
верхушки. Этот факт является еще одним подтверждением не толь¬
ко общей высокой доходности земель поместья Рочдейл, но по-осо¬
бому значительной доходности небольших по площади участков
земли свободного крестьянства предреволюционного Ланкашира.
Таким образом, наши данные, относящиеся к этому типу землевла¬
дения и землепользования в указанном регионе, свидетельствуют
о каких-то особенных условиях функционирования крестьянских хо¬
зяйств в эпоху аграрной революции; условиях, благоприятствовав¬
ших развитию не только крупного дворянского, но и крестьянского
фригольда. И действительно, мы видим, например, что на крестьян¬
ский, «неблагородный», фригольд (как мелкий, средний, так и круп¬
ный), как это ни странно, совсем не посягали фригольдеры-дворяне,
436
те самые «собиратели земель», которые хозяйствовали на фриголь¬
де «благородном», сосредотачивая в одних руках сотни и тысячи ак¬
ров земель. Я так и не смогла найти среди крупных «благородных»
фригольдеров-скваттеров тех, кто вторгался бы не на «дворянский»,
а на крестьянский фригольд.
Таким образом, создается впечатление, что свободное крестьян¬
ство северных территорий берегли, очевидно, для выполнения ка¬
кой-то важной функции, причем не последнюю роль в этом процес¬
се могла играть и манориальная администрация. Думаю, что данный
факт вполне можно связать с установившимся в нашей историогра¬
фии мнением о роли свободного крестьянства северных территорий,
традиционно, на протяжении столетий, с успехом использовавшего¬
ся короной в качестве «коллективного защитника» границ государ¬
ства в его многочисленных международных конфликтах, в том чис¬
ле и с соседней Шотландией. В связи с этим представляется очень
важным еще раз упомянуть о том, что манориальные описи совер¬
шенно не фиксируют на своих страницах такого важного для кресть¬
янского землевладения и землепользования «показателя», как
вступные файны - те самые платежи, которые повсеместно требо¬
вались с крестьян при вводе в держание. Это досадное, с точки зре¬
ния исследователя, «упущение» манориальных клерков, не дающее,
как казалось бы, возможности развернуть во всю ширь анализ соци¬
альных отношений внутри английского манора эпохи аграрной ре¬
волюции, на самом деле вовсе не является упущением. Отсутствие
фиксации файнов в описях на самом деле представляло реальное их
отсутствие: их просто не взимали с крестьян северных террито¬
рий, способствуя тем самым наиболее успешному функцио¬
нированию их хозяйств, что представлялось, очевидно, на локаль¬
ном уровне «внутриманориальной стратегией государственного зна¬
чения».
Очень важной является также представленная в работе пробле¬
ма копигольда - держания на воле лорда и по обычаю манора, кото¬
рое закреплялось за крестьянами на основании копии манориально-
го суда. Копигольд исследован не только как социально-экономиче¬
ский, но и как правовой феномен истории Англии. Копигольду уде¬
лено, возможно, наибольшее внимание на страницах работы и пре¬
жде всего потому, что держатели по копии составляли наиболее зна¬
чительную часть крестьянства предреволюционной Англии в целом.
Важную роль в жизни этих держателей играл манориальный
обычай - «душа и жизнь» копигольда, средоточие памяти целых по¬
колений. В связи с этим исследование копигольда как правового фе¬
номена представляется необходимым. Без изучения влияния обычая
как основного регулятора местного права на внутреннюю жизнь ма¬
нора, включая как взаимоотношения между держателями и лорда¬
ми, так и между членами самого крестьянского мира, сама эта жизнь
предстает статичной. Между тем до недавнего времени в отечест¬
437
венной историографии дело обстояло именно так. После работы
А.Н. Савина по истории английского крестьянства эпохи Тюдоров
(1903 г.), эволюция английского манора была представлена лишь
с точки зрения раскрытия ее социально-экономического содержа¬
ния, т.е. на основе анализа преимущественно рентных отношений,
дифференциации крестьянства, сроков держаний, зависимости из¬
менения структуры манора от эволюции форм феодальной ренты и
т.д. А ведь домены и держательские земли, службы и ренты еще не
составляли всего манора, хотя и являлись его экономическим фунда¬
ментом. Существовала, как уже указывалось, не менее важная грань
внутрипоместной истории - манориальный обычай, являвшийся,
с одной стороны, материальным правом обычного держания, а с
другой - его внутренним нравственным законом, этическим регуля¬
тором средневековой деревенской общности, ее цементирующим
началом. Эта сторона манориальной истории, так сильно повлияв¬
шая на ее эволюцию, исследована в современной отечественной ис¬
ториографии далеко недостаточно.
Обычай действительно можно считать душой копигольда. Регу¬
лирующая и направляющая его роль, как показано в исследовании,
проявлялась повсюду, обеспечивая определенные, повседневно за¬
крепляемые традицией нормы: в области материальной жизни, в
сфере наследования, в сфере управления манором, в области мано¬
риальной юрисдикции (обеспечение судебной защиты в тяжбах с
лордом и межкрестьянских тяжбах); в соблюдении этических норм.
Наиболее интересной и важной для понимания процесса «фикса¬
ции» статуса копигольдера местным правом являлась, как удалось
показать, проблема условий его держания, т.е., во-первых, сроков
этого держания, и, во-вторых, высоты различного рода платежей
лорду, которые требовались с копигольдера.
Проблема сроков держания по копии, напрямую зависевших от
обычаев передачи недвижимости внутри манора, представлена в ис¬
следовании как отражение специфичной терминологии источников
манориальной истории, в свою очередь, отражающей тонкости ма-
нориального права в области наследования. Так, в частности, счи¬
тавшиеся ранее в историографии идентичными термины «копиголь¬
дер» и «обычный держатель», как оказалось, были весьма неодина¬
ковы в повседневности английского манора, отражая различные
правила и нормы передачи земельных участков по линии кровных
или, напротив, некровных родственников.
Что касается держательских платежей, то в исследовании систе¬
матизируются данные источников и на этой основе - многолетние
наблюдения автора в этой области. Так, представлена не только
классификация платежей, но и факторы, определявшие их высоту
в реальной жизни манора. В очень обобщенном виде можно отме¬
тить, что их высота в период аграрной революции могла зависеть от
следующих факторов: 1) от экономических потенций земли, в том
438
числе от наличия или отсутствия «коммерческих» типов угодий (на¬
пример, пастбищ для овец) в составе держаний; 2) от имущественно¬
го положения держателя; 3) от сословного его положения (так, по
моим наблюдениям, дворяне и горожане, «проникавшие» на копи¬
гольд, нередко платили ничуть не более высокую ренту, чем обыч¬
ные держатели, а во многих случаях - более низкую, или не плати¬
ли ее вовсе, чем, кстати, не в последнюю очередь и объяснялось
стремление «благородных» на копигольд); 4) от того, был ли копи¬
гольд «срочным» или наследственным (нередко более привилегиро¬
ванные copyholders by inheritance платили относительно более низ¬
кие ренты, чем держатели «на жизнь» или «жизни»); и наконец, 5) от
разновременности складывания обычая.
В связи с последним утверждением отметим, что ренты копи¬
гольдеров, при всем различии их природы и уровня, объединяло то
важное обстоятельство, что они были определенными, фиксирован¬
ными, «твердыми», т.е. не могли меняться из года в год по воле лор¬
да. В данном случае воля лорда, от которой во многом действитель¬
но зависела судьба копигольдеров, отступала перед манориальным
обычаем, который как раз и был тем самым «цементирующим нача¬
лом», скреплявшим права крестьян в сфере выплаты ими ежегод¬
ных рент. Чем дальше в глубь веков уходил обычай, тем тверже
могли быть ренты, фиксируемые им. Ведь именно незапамятность
обычая являлась критерием его легитимности в английском маноре.
Если по отношению к средневековому английскому крестьянству и
можно говорить об относительной его обеспеченности, то только
потому, что в реальной жизни манора существовал такой важный
феномен как обычай твердых рент. Не в последней степени именно
это обстоятельство в свое время позволило Д.М. Петрушевскому ут¬
верждать, что английские крестьяне с точки зрения местного, мано-
риального права, обладали сейзиной (собственностью) на те участки
земли, на которых они хозяйствовали (хотя с точки зрения права
господ или общего права Англии, они являлись лишь держателями
этой земли от лорда). Малая подвижность ежегодной ренты была и
по мнению А.Н. Савина наиболее благоприятной чертой экономи¬
ческого и юридического положения копигольдеров. Итак, еще раз
подчеркнем, что вне зависимости от времени складывания обычая,
само его наличие влияло на неизменный характер рент - они, как
правило, были стабильными, постоянными. Время же складывания
обычая, очевидно, могло влиять на высоту рент: если в том или
ином маноре обычай, регулирующий отношения между крестьяни¬
ном и лордом, возникал и укреплялся в период невыгодной для кре¬
стьян экономической конъюнктуры (скажем, в эпоху «феодальной
реакции» в Англии XIII в.), то могли закрепляться высокие ренты.
Если же обычай, напротив, складывался во времена, с экономиче¬
ской точки зрения тяжелые для господ, то обычаем могли быть за¬
фиксированы относительно низкие для крестьянства ренты. Эта,
439
практически совсем не изученная, зависимость рент от времени
складывания обычая, требует дальнейшего тщательного исследова¬
ния на материале первоисточников по различным регионам Англии.
Во-вторых, в ряду держательских платежей важную роль игра¬
ли взносы за допуск к держанию, или вступные файны. В отличие от
фиксированных обычаем годовых рент, файны являлись наиболее
подвижной частью держательских платежей, так как зависели от во¬
ли лорда. Анализ источников манориальной истории показывает,
что в период формирования копигольда как особой формы кресть¬
янско-парцеллярного хозяйства в эпоху коммутации рент и «спон¬
танного» освобождения крестьянства, файны могли быть относи¬
тельно низкими или, по крайней мере, разумными. Критерий «ра¬
зумности» предполагал, что высота файна не должна превышать
уровня двухгодичного дохода с участка земли с тем, чтобы не приве¬
сти крестьянское хозяйство к экономическому «дисбалансу» и обес¬
печить хотя бы его простое воспроизводство.
Что касается эпохи бурных перемен XVI-XVII вв. в жизни анг¬
лийской деревни, то, как удалось показать, именно файны являлись
тем самым «компенсационным фактором», с помощью которого
лорды стремились уменьшить свои так называемые убытки, связан¬
ные с неподвижностью обычных рент. По сути, именно вступные
файны, многократно «взвинчиваемые» лордами маноров, играли
роль «улучшенной ренты» или «ренты-мечты». Именно в указанное
время ориентированная на рыночную конъюнктуру «воля лорда»
наиболее явственно деформировала обычай. Фактор повыше¬
ния файнов за допуск к держанию являлся одним из важных меха¬
низмов экспроприации крестьянства, особенно в юго-западной
части Англии (в отличие от ее северо-западного региона, где, как
указывалось, крестьяне практически не платили вступительных
взносов.). В работе имеются также конкретные данные (по обоим
исследуемым регионам) о таких повинностях крестьян, как гериоты
(посмертные платежи), все еще практиковавшиеся в XVI-XVII вв.,
«отработки», натуральные ренты и т.д.
Важными в проведенном исследовании копигольда можно счи¬
тать и такие проблемы (имеющие непосредственное отношение как
к правовым аспектам держания по обычаю, так и к внутренней, по¬
вседневной жизни английского крестьянства), как проступки и пре¬
ступления крестьян в маноре (равно как и наказания, следующие за
них); специфика правового и материального положения «последних
вилланов» - крепостных, сохранявшихся во владельческих комплек¬
сах обоих исследованных регионов; имущественное положение жен¬
щин (в частности, вдов) в связи с земельными «передвижками» вну¬
три маноров, а также специфика их прав, охраняемых, с одной сто¬
роны, обычаем, с другой - нарушаемых проявлениями «злой»
воли лорда. Возможность изучить все эти проблемы (с привлечени¬
ем и дополнительных источников типа сводов местных обычаев
440
Англии - так называемых borough customs) является, безусловно,
важной с научной точки зрения.
Так, в работе показано, что, поскольку в раннее Новое время
в Англии имела место упомянутая выше насильственная деформа¬
ция обычая манориальными лордами с помощью особых «рычагов»
экспроприации крестьянского хозяйства, крестьяне в своих тяжбах
с лордами начинают обращаться в суды общего права Англии, стре¬
мясь к тому, чтобы упомянутые суды при разборе этих тяжб опира¬
лись на обычай каждой данной местности (в чем и могла бы вы¬
ражаться рецепция манориального обычая судами общего права).
Однако, как показали еще исследования А.Н. Савина, указанные су¬
ды принимали, но полноценно не рассматривали жалоб обычных
держателей, лишь имитируя, таким образом, стремление пойти на¬
встречу крестьянам в их притязаниях на ведение самостоятельного
хозяйства. Очевидно, что речь могла идти лишь об имитации рецеп¬
ции обычая судами общего права страны, что, по моему мнению,
вполне могло входить в представления господствующих классов
(старавшихся создать иллюзию соблюдения интересов масс держа¬
телей) о стратегии отношений с крестьянством в предреволюцион¬
ную эпоху.
В исследовании показано также, каким был мир английского ма¬
нора с точки зрения местного закона, «сконцентрированного» в ку¬
рии и ответственного за крестьянские преступления и наказания.
Таким образом, исследуется роль обычая как инструмента местной
полицейской юрисдикции, исходившего прежде всего из принципа
разумности в стремлении образцово организовать повседневную
жизнь манора. Так, на основе анализа различных видов проступков
и преступлений в крестьянской повседневности, в работе показано,
что обычай, играя роль этического регулятора этой повседневно¬
сти, минимизировал дестабилизирующую нормальное течение жиз¬
ни крестьянскую «поведенческую анархию». Кроме того, он во мно¬
гом способствовал и правильному управлению манором, закрепляя,
как, в частности, показано на основе анализа трактата Флеты
«Об обязанностях в маноре», за представителями администрации
манора (стюардом, бейлифом, старостой) их повседневные обязан¬
ности, усиливая тем самым роль каждого из них внутри крестьянско¬
го мира, - что в конечном итоге приводило к относительно образцо¬
вому ведению господского хозяйства и повышению его доходности.
Выдвинутая в исследовании проблема «последнего вилланства»,
изучена, как минимум, в двух отношениях. Во-первых, с точки зре¬
ния конкретного, «прикладного», исследования условий жизни кре-
постных-вилланов, все еще остававшихся в порах манора эпохи аг¬
рарного капитализма - на примерах 12 маноров владений Пембро-
ков в графстве Уилтшир и 2 маноров владельческого комплекса
Рочдейл в Ланкашире. В обоих регионах было обнаружено значи¬
тельное количество «последних вилланов», в функционировании хо¬
441
зяйств которых были заинтересованы владельцы поместий со своей
администрацией, которые взимали с этих хозяйств довольно высо¬
кую ренту, подчас даже создавая особые условия для их функциони¬
рования в виде неких «колоний», состоявших из крепостных (северо-
западный манор Россендейл) и скрывая от правительственных ко¬
миссаров, назначаемых короной для проведения выкупа такого рода
крепостных (нередко весьма зажиточных), наличие этого дополни¬
тельного - пусть не такого уж изобильного, но зато постоянного -
источника доходов. Во-вторых, на основе изучения конкретных дан¬
ных источников в исследовании выявляются, помимо терминологи¬
ческих нюансов, различия и сходные черты юридического и соци¬
ально-экономического статуса «последних вилланов». Так, в частно¬
сти, показано, что в отличие от «классических» копигольдеров «по¬
следние вилланы» не имели документальных подтверждений своих
прав на землю (в виде копии протокола о держании); при реверсиях
(на, которые, строго говоря, они также, в отличие от копигольде¬
ров, не имели права, так как наследником их земли, в теории, являл¬
ся лорд манора) переход их участков из рук в руки фиксировался со¬
ломинкой или прутом, как в период раннего и классического Сред¬
невековья. «Последние вилланы» обычно платили более высокие
денежные ренты и были обязаны большим количеством натураль¬
ных и отработочных (особенно «низких», «грязных» - вроде чистки
выгребных ям и канав) повинностей. Им также назначали более вы¬
сокие, чем обычным держателям, вступные файны (как, например,
в манорах Пемброков 60-х годов XVI в.). И, конечно, «последние
вилланы» не могли даже думать о том, чтобы апеллировать в случае
тяжб с лордом, в суды общего права, в то время как копигольдеры
постепенно (с конца XV в.) начинают инициировать этот процесс.
В исследовании представлена, далее, совершенно не изученная и
даже не поставленная ранее в отечественной историографии проб¬
лема имущественных прав женщин в средневековой Англии - точ¬
нее, тот весьма важный аспект этой проблематики, который связан
с перемещением недвижимости внутри локальных общностей и,
в частности, внутри английского средневекового манора. Специфи¬
ка изучения указанной проблемы состоит в том, что она исследует¬
ся не только на основании манориальных описей (которые являют
для данного случая пусть и интересные, но все же немногочислен¬
ные примеры), но, прежде всего, - на введении в научный оборот та¬
ких источников, как упомянутые выше borough customs - своды ме¬
стных обычаев (имеющихся практически для большинства регионов
сельской средневековой Англии и Англии раннего Нового времени,
включая ее Север и Запад). В работе исследуются имущественные
права как замужних женщин, так и вдов (например, специфика на¬
значения вдовьей доли и приданого, выраженных в недвижимости,
наследственные права вдов, особенности таких феноменов как «вдо¬
вье право» и «право вдовца», специфика перемещения недвижимо¬
442
сти при рождении и смерти ребенка и многие другие проблемы).
При этом делается вывод, что обычай в большей степени (нежели
нормы общего права) защищал вдов и даже замужних женщин
в сфере реализации их имущественных прав, так как он распростра¬
нял свое влияние на лиц, непосредственно участвовавших в хозяйст¬
венной деятельности, регулируя, таким образом, нормы жизни жен¬
щин низших* сословий. Обычай, таким образом, не ставил вне непи¬
саного закона хозяйственной жизнедеятельности (как практически,
так и юридически) не только вдову, но и замужнюю именно на осно¬
вании того, что она работала. Обычай не игнорировал такую жен¬
щину, свидетельством чему, кстати, служит и самое наличие в своде
borough customs многочисленных разделов, посвященных имущест¬
венным правам замужних и вдов.
Все перечисленные выше сюжеты истории копигольда, относя¬
щиеся - по большей части - к правовым аспектам его развития, до¬
полнены и углублены в работе на основе «прикладного» исследова¬
ния обычного держания предреволюционной поры в юго-западном
и северо-западном регионах Англии. Этому аспекту уделено особен¬
но пристальное внимание - ведь именно история копигольдеров,
преобладающих по численности и - нередко - по суммарной площа¬
ди земли, сосредоточенной в их руках, совпадала на большей части
территории Англии с историей английского крестьянства в целом.
В предреволюционную эпоху именно копигольд являлся преоблада¬
ющим видом крестьянского держания. И если мы заинтересованы
в том, чтобы иметь представление о развитии судьбы английского
крестьянства как класса в эпоху аграрной революции, то наше вни¬
мание, несомненно, должно быть сосредоточено на реальном земле¬
владении копигольдеров и условиях их держаний.
В работе показано (на примере исследования поместий Пембро-
ков, в которых копигольд составлял до 63-69% земельной площади
и до 80% численного состава держателей), что в юго-западной части
Англии ведущим процессом «расшатывания» традиционных отно¬
шений на копигольде был не процесс захвата его дворянами или го¬
рожанами (их присутствие на этом виде земельного держания изме¬
рялось единицами), а внутренняя дифференциация, происходившая
в среде держателей на обычном праве. Так, около 12% держателей,
зафиксированных в описях указанного времени в качестве копи¬
гольдеров, ничего общего с крестьянством не имели, так как их уча¬
стки намного превышали 120 акров - площадь, которая традицион¬
но считается в отечественной историографии верхним пределом зе¬
мельного надела крестьянского хозяйства, не прибегавшего к ис¬
пользованию наемного труда. Эти богатые крестьяне сосредоточи¬
ли в своих руках около 32% общей площади копигольда, по-видимо¬
му, прибегая с целью ее обработки к использованию труда субдер¬
жателей. Это была как раз та сельская аристократия периода аграр¬
ного капитализма в Англии, которая еще не обладала дворянскими
443
титулами (хотя и могла легко приобрести их за деньги), но являлась
настолько привилегированной по своему материальному положе¬
нию, что породниться с кем-нибудь из ее среды в те времена было не
зазорно и джентльменам.
Таким образом, как показало наше исследование, копигольде¬
рам собственно крестьянского типа фактически уже не принадлежа¬
ла третья часть земли, зафиксированной манориальными описями в
качестве обычного держания. Этот факт заслуживает пристального
внимания. В нем, с одной стороны, отразился итог борьбы за землю
в манорах Юго-Западной Англии между заинтересованными в ней
прослойками общества, с другой - стержневая линия этой борьбы,
которую в нашей литературе традиционно связывают с огоражива¬
ниями и их последствиями для крестьянства. Однако анализ наших
манориальных описей показывает, что в некоторых регионах Анг¬
лии периода аграрной революции огораживания играли далеко не
решающую роль, были незначительными и не имели в качестве по¬
следствий массовых эвикций и депопуляции населения, характер¬
ных, пожалуй, лишь для центральной части страны. Так, на Юго-За¬
паде огораживания были эпизодическими, носили «кусковый» хара¬
ктер; площадь огороженных участков в различных манорах колеба¬
лась, согласно нашим данным, между 3% и 6% пахоты. Неизмеримо
большей угрозой для стабильности крестьянского землевладения
являлся процесс постепенного вытеснения трудовых крестьянских
семейств с копигольдерских держаний, внедрение на эти держания
представителей тех общественных прослоек, которые не стреми¬
лись «крестьянствовать» на этой земле, а хотели превратить ее в ис¬
точник рентных доходов (сдавая субдержателям) или коммерческой
прибыли (применяя труд наемных рабочих, зачастую из числа тех
же су б держателей). Обычно это «внедрение» происходило в тот мо¬
мент, когда сроки крестьянского держания истекали, а лорд манора,
нарушая обычай, требовал при реверсии после смерти держателя
(или просто в момент смены копий) столь высокий вступной файн,
в десятки, а иногда и в сотни раз превышающий установленные обы¬
чаем размеры, что «принимающий» землю в курии был вынужден
отказываться от нее. Тогда-то и появлялся толстосум, для которого
никакой файн не был чрезмерным. Им мог быть дворянин или купец
из ближайшего (или отдаленного) города, но чаще всего - сосед-бо¬
гатей, собиравший землю в манорах и не гнушавшийся тем, чтобы
лишить средств к существованию своего же, в недавнем прошлом,
брата-крестьянина. Вот эта-то угроза, связанная с фактором повы¬
шения файнов за допуск при смене копий, неизмеримо более реаль¬
ная по сравнению с огораживаниями той поры, оставалась почти не¬
замеченной не только современниками, но и последующими иссле¬
дователями вопроса. И в самом деле, на первый взгляд, традицион¬
ные устои английской деревни, казалось бы, не претерпевали де¬
формации: ведь «некрестьянский элемент» действительно, как пра¬
444
вило, внедрялся в крестьянский копигольд в рамках манориального
обычая (при смене копий, во время установленной обычаем ревер¬
сии), а не наперекор ему. Однако по сути это был процесс скрытого
обезземеливания английского крестьянства, узурпации его держа-
тельских прав так называемыми «мирными» средствами, применяе¬
мыми в рамках манориального обычая (при реверсиях), но в то же
время средствами, ломавшими этот обычай (ведь, согласно ему, как
мы помним, размер файна не должен был превышать двухгодично¬
го дохода с земли). Эта «скрытая» и потому еще более «изощрен¬
ная» экспроприация английского крестьянства, не оставалась, есте¬
ственно, незамеченной самим крестьянством. Наши источники как
бы подводят практический итог этому процессу, и итог довольно пе¬
чальный для судеб крестьянского землепользования. Несомненно,
что положить предел этому процессу можно было бы лишь превра¬
щением копигольда в свободное держание на общем праве, что сде¬
лало бы процесс распоряжения наделами со стороны самого кресть¬
янства независимым от воли лорда.
Между тем до недавнего времени по отношению к эпохе аграр¬
ной революции в отечественной историографии преобладал тезис
о решающей роли огораживаний как основного фактора экспропри¬
ации крестьянства. Этот тезис был основан на сугубом внимании ис-
ториков-аграрников советского периода к концепции К. Маркса,
высказанной им в 24-й главе I тома «Капитала». Однако практика
исследования таких репрезентативных (именно ввиду их массового
характера) источников, как манориальные описи, показывает, что
в маргинальных, отстоящих от центра регионах Англии, дело обсто¬
яло совершенно иначе.
В работе показано также, что специфическим фактором экспро¬
приации крестьянства на Юго-Западе был «срочный» характер дер¬
жаний по копии. Причем в ходе исследования этого сюжета при¬
шлось столкнуться с выявленным на основе цифрового анализа опи¬
сей довольно труднообъяснимым и совсем нехарактерным для пери¬
ода аграрной революции явлением: оказалось, что, вопреки «обще¬
английской» тенденции, традиционно подчеркиваемой в историо¬
графии, к сокращению манориальными лордами сроков обычных
держаний, в манорах Пемброков на Юго-Западе эти сроки за иссле¬
дованные три четверти века несколько возросли. Так, описи 30-х го¬
дов XVII в., в отличие от описей 60-х годов XVI в., фиксируют уже
преимущественно держания не на одну жизнь (7 лет), а на 3 (21 год).
К тому же появляется и наследственный копигольд. Все, что можно
было бы предположить в связи с интересующим нас сюжетом,
состоит в следующем. Возможно, сроки копигольда в течение тех 70
с лишним лет, которые разделили наши описи, постепенно увеличи¬
вались именно по той причине, что в манорах Пемброков за этот пе¬
риод возросло количество крупных крестьянских держаний, кото¬
рыми владели представители зажиточной крестьянской аристокра¬
445
тии, чье хозяйственное положение было обрисовано выше. И дейст¬
вительно, почти все они держали на сроки 3-х жизней, хотя и гораз¬
до реже являлись владельцами наследственного копигольда. Оче¬
видно, манориальная администрация в какой-то степени была выну¬
ждена идти на уступки в определении сроков держаний этим «креп¬
ким хозяевам», будучи заинтересована в денежных поступлениях
в манориальный бюджет с их участков. Конечно же, покровительст¬
венное, «разрешающее» участие администрации не могло прости¬
раться так далеко, чтобы в период бурных изменений в хозяйствен¬
ном строе позволить повсеместно «учредить» наследственный копи¬
гольд. Однако копигольд на три жизни, очевидно, был вполне прие¬
млем, как и в большинстве регионов страны, для более или ме¬
нее нормального хозяйственного функционирования маноров Пемб-
роков.
В этом предположении нас укрепляет и анализ сроков держаний
на «чисто» крестьянском копигольде. Наиболее краткие сроки, на
одну жизнь, позволявшие лордам максимально динамично «распра¬
вляться» с крестьянами путем инициации эвикций при смене копий,
были присущи держаниям, наименее обеспеченным с социально-
экономической точки зрения. Назначение же типичных сроков дер¬
жаний «на три жизни» в эпоху аграрной революции имело, очевид¬
но, своего рода «поощряющий» оттенок; эти сроки могли «присваи¬
ваться» наиболее зажиточным элементам в маноре. Так что сроч¬
ный характер держаний в указанное время четко дифференцировал¬
ся. Думается, что наибольшую угрозу для английских земледельцев
на Юго-Западе страны представляли уже не держания на три жизни,
как было принято считать в отечественной историографии, а на од¬
ну жизнь.
Итак, основной путь развития капиталистических отношений в
уилтширской деревне предреволюционного периода пролегал под
покровом наиболее традиционной формы земельного держания -
копигольда, территория которого не сокращалась за счет огоражи¬
ваний и эвикций, а даже несколько расширялась за счет свободного
держания, хотя и подвергалась кардинальной внутренней ломке
в результате формирования мощного слоя зажиточного крестьянст¬
ва, приближавшегося по своему имущественному положению к мел¬
кому джентри, и сокращения землевладения среднего и особенно -
беднейшего крестьянства, разоряемого непомерными файнами и об¬
реченного на сокращение сроков держаний до одной жизни. Для
массы копигольдеров, не защищенных, в отличие от свободных дер¬
жателей, общим правом Англии, этот путь означал крестьянское
парцеллярное бесправие, процесс постепенной узурпации (причем
задолго до Великого мятежа) их возможностей реально хозяйство¬
вать на земле копигольда.
В отличие от юго-западного региона Англии предреволюцион¬
ной эпохи (не говоря уж о центральных регионах страны с их высо¬
446
ким «процентом» обычного держания) копигольд Северо-Запада
Англии и, в частности, исследованного в работе графства Ланка¬
шир, не являлся наиболее широко распространенной формой земле¬
владения и землепользования - в этом смысле первенство здесь, как
уже упоминалось, принадлежало держанию на общем праве (фри¬
гольду). Согласно описям маноров поместья Рочдейл, удельный вес
копигольдеров составлял в них 41,5% численности всего держатель-
ского состава; еще меньше была площадь земли, находившейся в хо¬
зяйственном распоряжении копигольдеров: она приближалась лишь
к 20% общей площади держательского клина и составляла 14,7%
всей площади маноров (с учетом общинной земли). Так что история
обычного держания не так явно, как это было в других регионах
страны, совпадала здесь с историей крестьянства в целом - часть
этой истории вполне можно было проследить, как это было сделано
в исследовании, и на основе развития крестьянского фригольда.
Однако особенность развития аграрных отношений на Северо-
Западе (в отличие от Юго-Запада) в исследуемое время заключалась
в проникновении на копигольд маноров поместья Рочдейл весьма
компактной группы «благородных», состоявшей, как правило, из
дворян-фригольдеров этого же комплекса. Составляя по численно¬
сти 18,4% общего состава держателей по обычаю, дворяне сосредо¬
точили в своих руках почти 50% площади этого вида держания.
Так что угроза стабильности крестьянского землевладения в указан¬
ном регионе заключалась вовсе не в интенсивной внутренней диф¬
ференциации, протекавшей в среде обычных держателей, как это
было в Уилтшире, а в проникновении на территорию копигольда
«чуждых социальных элементов» в лице представителей джентри.
В этой тенденции не было бы ничего необычного (она и раньше
отмечалась в историографии), если бы не несколько обстоятельств.
Во-первых, процент «дворянского» землевладения на копигольде
Рочдейла был очень высок (мы помним, насколько невелик он был
в манорах Пемброков в Уилтшире). Во-вторых, «благородные» про¬
никали на территорию очень «скудного», весьма необеспеченного
крестьянского копигольда, с которого они получали совсем невысо¬
кий доход. Так, в частности, согласно произведенным подсчетам,
оказалось, что доход с акра «дворянского» копигольда поместья
Рочдейл составлял в среднем по всему комплексу маноров лишь 2 s,
в то время как (напомню) средний уровень дохода с дворянского
фригольда манориального типа составлял 6,7 s/акр (0,3 £) - не гово¬
ря уж о чрезвычайно высоком доходе с акра внутригородского дво¬
рянского фригольда, составлявшего 16,2 £ (324 s). Эти цифры свиде¬
тельствуют о том, что проникновение «благородных» на копигольд
было не особенно выгодно для них самих. «Классические» фриголь-
дерские держания манориального и внутригородского типа прино¬
сили куда больший доход. И наконец, в-третьих, оказывается, что на
копигольд маноров поместья Рочдейл стремились, как показывает
447
изучение именного состава держателей, не «пришельцы извне», а за¬
житочные эсквайры - «собиратели фригольда» в этих же манорах.
В связи с указанными особенностями процесса проникновения
«благородных» не только на территорию среднего и мелкого дво¬
рянского фригольда, но и совершенно необеспеченного, «низкого»,
к тому же явно бездоходного в данном регионе копигольда, в рабо¬
те представилось возможным сделать следующий вывод. Очевидно,
в исследуемый период копигольд северо-западного региона привле¬
кал джентльменов вовсе не как какой-то особый, а как дополни¬
тельный источник дохода, которым отнюдь не пренебрегали мест¬
ные сквайры-фригольдеры, настроенные на максимальное исполь¬
зование земли любого юридического статуса. Причем в Ланкашире
проникновение дворян на копигольд вовсе не носило насильственно¬
го характера (как, например, в Средней или Восточной Англии), оно
не было связано с движением огораживаний, а, следовательно, не
провоцировало многочисленных и бурных эвикций.
В менее продвинутых с точки зрения развития огораживаний, и
в частности, в «маргинальных», отдаленных от Центра, регионах
страны, к каковым относились и Юго-Запад, и Северо-Запад, специ¬
фика проникновения дворян на копигольд была иной. Она носила
более «мирный», ненасильственный характер, связанный, как под¬
черкивалось выше, или с повышением вступных файнов в момент
смены копий (Уилтшир), или с разрешающим участием манориаль-
ной администрации на допуск благородных к обычному держанию
(Ланкашир) - факторы, до настоящего времени не учитывавшиеся в
нашей историографии.
Так, в манорах Рочдейла именно «свои», местные сквайры полу¬
чали у манориальной администрации разрешение на смену владель¬
цев участков копигольда (в период реверсий) и фиксировали «сдел¬
ку» в манориальной курии, клерки которой отмечали в протоколе
точную дату «приобретения» участка, имя и сословный статус ново¬
го владельца. Таким образом, для северо-западного региона был ха¬
рактерен не столько «великий исход» коммерчески настроенного
дворянства из города в деревню, о котором писал еще Р.Г. Тоуни,
сколько гораздо менее энергичный, но зато более основательный и
эффективный переход к новым видам хозяйственной деятельности
тех самых поместных оседлых сквайров, которые не пренебрегали
ни единым клочком земли любого юридического статуса. В этом
упорстве и «неприметности» внедрения джентри на обычное держа¬
ние, происходившего, в сущности, в рамках традиционной, «обыч¬
ной», процедуры вступления в держание по копии, и могла состоять
в данном регионе основная угроза этому виду землепользования.
Анализ источников показывает, что в этом своем неприметном,
почти законном (через посредство курии) проникновении на копи¬
гольд (к тому же в целом нерентабельный для них!) сквайры Ланка¬
шира не платили вступных файнов. Мы не наблюдаем здесь их раз¬
448
рушительного воздействия, как, например, на Юго-Западе Англии
периода аграрного капитализма. Но тогда возникает вопрос: чем же
можно объяснить полное отсутствие файнов при значительной кон¬
центрации крестьянского копигольда в руках «благородных» мест¬
ных сквайров? Ведь известно, что традиционно допуск «дворян» на
копигольд осуществлялся при условии выплаты ими тех самых по¬
вышенных файнов, которые были не в состоянии вносить крестьяне
при смене копий. Очевидно, выявленное нами противоречие (пол¬
ное отсутствие файнов при значительной концентрации крестьян¬
ского копигольда в руках джентри) являлось отражением своеобраз¬
ной политики местных магнатов вроде манориальных лордов Роч¬
дейла, острие которой вполне сознательно могло быть направлено
против наплыва в их маноры «пришельцев извне».
В какой-то степени этот процесс мог отражать (на практиче¬
ском уровне) предпосылки формирования того самого феномена,
который А. Эверитт, создавая свою концепцию, именовал «локаль¬
ной автономией». Понятно, что имеется в виду вовсе не процесс
формирования какой-то автономной, иерархической социальной
структуры Ланкашира в предреволюционные годы - для того, что¬
бы говорить об этом, я не располагаю достаточным количеством
подходящих источников; да анализ этих широких социальных про¬
цессов никогда даже отдаленно не входил в мои планы. Нет, речь
идет о достаточно скромном, «микролокалъном» процессе создания
провинциальной, внутрипоместной элиты, состоящей из местно¬
го дворянства, в ряды которой не допускались чужаки.
И действительно, как уже показывает наше подробное описание
дворянского копигольда, и особенно именной состав тех, в чьих ру¬
ках он находился, - на территорию обычного держания допускались
только свои, местные, хорошо знакомые манориальной администра¬
ции «благородные», владевшие к тому же не одной сотней акров
фригольда в близлежащих манорах. Видимо, и в процессе проникно¬
вения джентри на копигольд сказалось то самое «сознательно-раз¬
решающее» участие манориальной администрации, о котором речь
шла выше, когда мы анализировали процесс концентрации в руках
немногих дворянского фригольда.
Итак, небольшая группа местного джентри, не превышающая
двух десятков человек, собирает, при покровительственном отноше¬
нии манориальной администрации, во многих манорах комплекса не
только свободную по своему статусу землю, но и землю «обычную».
Причем, судя по всему, в обнаруженном нами процессе укрепления
материального благосостояния этой местной элиты были заинтере¬
сованы не только ее рядовые представители, но и владельцы мано¬
ров вместе со своей администрацией, также - под самыми первыми
номерами - входящие в эту элиту. Возможно, что сам факт создания
такого мощного слоя зажиточного джентри в трудные и тревожные
времена перед Великим мятежом, наступление которого предчувст¬
15. Винокурова М.В.
449
вовалось на всех уровнях общества того времени, искупал для вла¬
дельцев поместного комплекса некоторые материальные потери,
связанные, в частности, с отсутствием файнов при вступлении «бла¬
городных» на копигольд.
Тем более что номинальные собственники этого огромного
комплекса маноров, к которым относились как короли Англии (ведь
Рочдейл зафиксирован в описях в качестве королевских владений),
так и те представители феодальной знати (включая генерального
атторнея короны Роберта Хита, при котором в 1626 г. были состав¬
лены описи, и предков английского поэта Дж. Байрона, к которым
эти поместья отошли в дальнейшем), которые являлись «реципиен¬
тами» земель от короны, имея право собственности на десятки ты¬
сяч акров вполне плодородных земель, приносящих их держателям
неплохой доход, сами не реализовывали этого права реально.
De facto они делегировали реализацию этого права (через админист¬
рацию маноров) представителям второго ряда собственников, той
самой местной элите, состоявшей из благородных фригольдеров,
о которой идет речь. Именно представители этой провинциальной
элиты составляли особый, «ланкаширский», вид нового дворянства
Англии периода аграрной революции. Еще и еще раз подчеркну,
что они были значительно скромнее своих собратьев из других реги¬
онов страны. Не являясь членами заморских компаний, не вклады¬
вая капиталов в корпорации национального масштаба, не насаждая
мануфактур и даже не проводя заметных огораживаний, они, тем не
менее, упорно округляли свои владения, акр за акром собирая впол¬
не легальным путем, через манориальную курию, земли самых раз¬
ных юридических статусов, включая крестьянский копигольд и зем¬
ли «последних вилланов».
Проникновение местной элиты на крестьянский копигольд при¬
водило к необычной «скудости» этого вида держания в Ланкашире
(особенно если сравнивать его с относительно процветающим копи¬
гольдом владений графов Пемброков в Уилтшире). Несмотря на
значительное количество держателей крестьянского типа, которые
составляли в Рочдейле 80,8% всех копигольдеров, в их руках было
сосредоточено всего 49,8% площади держания по обычаю. Уже эта
весьма явная диспропорция между численностью держателей кре¬
стьянского копигольда и размерами их земельной площади свиде¬
тельствует о неблагополучии в среде ланкаширского крестьянства,
если критерием благополучия считать пусть уж не верхнюю грани¬
цу крестьянского землевладения в 120 акров, то хотя бы надел в две
виргаты (60 акров), традиционно расценивающийся в отечественной
историографии в качестве верхнего предела среднего по размерам
крестьянского держания. Свидетельством скудости наделения кре¬
стьян Ланкашира землей является и такой «техничный» показатель
как средняя площадь крестьянского участка по всему комплексу ма¬
норов. Согласно произведенным расчетам, в Рочдейле он был равен
450
всего лишь 14,8 акра (в то время как идентичный «показатель» в ма¬
норах Пемброков того же времени равнялся 62 акрам - и это при
том, что мы считали и крестьянство Юго-Западной Англии, ввиду
явно проявлявшейся в его среде дифференциации, не вполне «благо¬
получным» с точки зрения обеспеченности землей).
Но удивительна не только сама по себе «скудость» землевладе¬
ния и землепользования крестьян-копигольдеров Ланкашира, но и
весьма специфичная дифференциация, имевшая место в их среде.
Эта дифференциация протекала совсем не классически, не так, как
в других регионах страны, включая и Юго-Запад. Ведь мы привык¬
ли к процессам классического типа, влекущим за собой возмож¬
ность фиксации в источниках хотя и «размытого», но довольно ста¬
бильного слоя середнячества и, при наличии значительных пластов
малоимущих, присутствие также основательного слоя зажиточного
крестьянства. В манорах же Рочдейла вместо этого мы выявили
«уродливую», однобокую поляризацию крестьянской деревни: чрез¬
мерное преобладание бедноты, немногочисленный и слабый слой
держателей-середняков и почти полное отсутствие сельских богате-
ев-крестьян. Так, в целом слой зажиточных крестьян-копигольде¬
ров, хозяйствовавших на земельной площади в 60-120 акров, соста¬
влял всего 4,2% общей численности обычных держателей крестьян¬
ского типа; при этом они сосредоточили в своих руках лишь 28,8%
всей площади копигольда. В манорах же Пемброков на Юго-Западе
данный слой был куда более плотным, составляя 34,8% численности
представителей крестьянского копигольда, которые сосредоточили
в своих руках 62% этого вида держания.
В то же время, если обратиться к обычным держателям Рочдей¬
ла, чьи участки не превышали 15 акров, то окажется, что таковых
в манорах насчитывалось до 71% всего состава крестьян-копиголь¬
деров, в руках которых находилось лишь 25,8% площади копиголь¬
да. О чем свидетельствует столь явная диспропорция? О том, что
представителям указанной категории явно не хватало земли, их ду¬
шил земельный голод. Напомню, что в манорах Пемброков на Юго-
Западе Англии в 30-е годы XVII в. насчитывалось лишь 26,1% дер¬
жателей, чьи наделы не превышали границы в 15 акров.
Такая однобокая поляризация (по сути - коттеризация) ланка¬
ширской деревни тем более удивительна, что она не была связана,
как в центральных регионах страны, с разрушительным воздействи¬
ем огораживаний или, как на Юго-Западе, - с «ненормированным»
повышением файнов за допуск к держанию в момент смены копий.
Вполне очевидно, что наличие такого мощного слоя малообеспе¬
ченного землей крестьянства в поместье Рочдейл было напрямую
связано с проникновением на копигольд представителей местной
владельческой элиты. Благородные фригольдеры, те самые «ле¬
гальные скваттеры», о которых речь шла выше, оформляя в курии
документы на те или иные участки копигольда, тем самым лишали
15*
451
значительной части земли самих держателей по обычаю. Недаром
землевладение джентри на копигольде Рочдейла достигало почти
50% его площади! Более того, подчас эти, пользовавшиеся широки¬
ми правами в манорах представители локальной владельческой эли¬
ты, «капризничали», иногда возвращая (через курию) крестьянам
участки «обычной» земли, приносившей недостаточно высокий до¬
ход. Этот выявленный процесс обратной сдачи в курии участков не¬
рентабельного копигольда, отказа от него лицами благородного
происхождения - процесс, который, очевидно, не являлся массовым
и повсеместным (судя по достаточно эпизодическому отражению
его в описях), мог, тем не менее, вносить некоторые коррективы
в земельные «передвижки» и тем самым влиять на специфику реаль¬
ного обеспечения землей в манорах.
Делегированные номинальными собственниками Рочдейла
представителям местной элиты (в составе которой была, по всей ви¬
димости, и администрация маноров) права были столь высоки, что в
их число входило, как выяснилось на основе анализа рентных отно¬
шений в среде держателей, и право освобождать этих держателей от
выплаты в курию ежегодных денежных взносов. Так, в частности,
от выплаты ежегодных рент были освобождены 2/3 всех крестьян
копигольдеров Рочдейла. Это весьма необычное явление явно ло¬
кального «масштаба». Мы не наблюдали массового характера по¬
добного явления в процессе исследования огромных земельных мас¬
сивов графов Пемброков в Юго-Западной Англии, на территории
которых ренты, наоборот, поднимались косвенным образом (за счет
«взвинчивания» файнов за допуск) до уровня рыночных цен. Не сви¬
детельствуют о практике массового освобождения от рент в период
аграрной революции и данные исследований, относящихся к Цент¬
ральной и Восточной Англии. Напротив, для указанного периода
распространенной была либо практика «консервации» рент (про¬
цесс, в котором проявлялась сдерживающая, охранительная роль
обычая), либо практика прямого или скрытого их повышения (в по¬
следнем случае - также за счет увеличения файнов).
Наше исследование показывает, что в ланкаширских манорах
Рочдейла крестьянство могло быть освобождено от рент в следую¬
щих случаях:
1) От выплаты рент в указанном регионе Англии освобождали
копигольдеров крестьянского типа, связанных реверсией или пере¬
дачей земли через курию с представителями местной «держатель-
ской» элиты, состоявшей из лиц благородного происхождения, чей
основной социальный статус в маноре к тому же основывался, как
правило, на владении крупными участками фригольда. Очевидно,
отношения патронажа и покровительства, связывавшие владельцев
этих крупных «локальных вотчин» (своего рода «маноров внутри
маноров») со скромными в имущественном отношении копигольде¬
рами могли являться для представителей манориальной администра¬
452
ции побудительным мотивом для проявления избирательного отно¬
шения к последним в отношении исполнения ими служб и повинно¬
стей в маноре.
2) От выплаты рент нередко освобождали также тех копиголь¬
деров, держания которых характеризовались низким уровнем годо¬
вого дохода. Анализ источников позволяет выявить уже отмечен¬
ный выше скрытый процесс «обратной сдачи» в курии «нерента¬
бельного», бездоходного копигольда, процесс отказа от него лицами
благородного происхождения. Вполне вероятно, что после оформ¬
ления таких «передач» в курии, реципиентов (держателей по обы¬
чаю) и могли освобождать от повинностей с тем, чтобы способство¬
вать хотя бы простому воспроизводству их хозяйств.
3) Основанием для освобождения от выплат могло являться и со¬
вмещение «держательских» статусов внутри манора. Так, держатели
по копии манориального суда могли не выплачивать рент в тех слу¬
чаях, когда «добавочный» статус крестьянина основывался на дого¬
воре об аренде, а тем более - в случае фригольда - базировался на
фундаменте общего права. Совмещение статусов, таким образом,
могло прибавлять держателю «крестьянской свободы» в отношении
несения повинностей.
4) От выплаты годовых рент освобождались также вдовы, что
не противоречило нормам местного обычая, включавшего в качест¬
ве одной из «позиций» так называемое «право вдовы», основой ко¬
торого и являлась свобода от несения части повинностей для тех,
кто оставался без кормильца. В наших манорах оно достаточно оче¬
видно превалировало над «волей лорда».
5) Можно также считать, что освобождению от выплаты рент
подлежали чаще «срочные» копигольдеры, чем те, чьи держания
носили наследственный характер. Очевидно, «срочный» копигольд,
который по сравнению с наследственным был более подвержен пе¬
реходам из рук в руки, в глазах администрации манора мог предста¬
вать как наиболее слабое звено в «держательской цепи», которое
также нуждалось в охранительном отношении со стороны тех, кто
на самом деле заботился не столько о крестьянском, сколько о гос¬
подском хозяйстве.
Итак, еще раз подчеркну, что 2/3 ланкаширского крестьянства
были освобождены от выплаты рент, а также файнов, гериотов, на¬
туральных рент и отработок. Выплачиваемые одной третьей ча¬
стью крестьян ренты были абсолютно невысоки: их уровень состав¬
лял лишь 1,5 d/акр (в манорах Пемброков эта цифра - при массовом
характере выплат - равнялась целым 3,3 d/акр). Так что, как выяс¬
нилось, данное имение было бездоходным для его собственников,
хотя очень даже доходным для держателей, хозяйствовавших на
землях Рочдейла, особенно для представителей местного джентри.
Если доход короны, поступавший с указанных земель в виде рент,
составлял лишь 55,5 £, то доход самих держателей превышал его в
453
150 раз, составляя почти 8400 £. Создается впечатление, что номи¬
нальные владельцы Рочдейла спешили избавиться от своих бездо¬
ходных поместий, не имея возможности (или не желая), подобно гра¬
фам Пемброкам в их образцовых манорах на Юго-Западе, занимать¬
ся капитализацией этих поместий. Так, вдобавок к вышеизложен¬
ным фактам, в Рочдейле - вопреки «общеанглийской» тенденции
периода аграрного капитализма - не сдавали земель в аренду. Поме¬
стье часто передавали из рук в руки, а многие важные вопросы вну-
триманориальной жизни (включая вопрос о «назначении» рент) от¬
давали на откуп администрации маноров.
С другой стороны - хочется подчеркнуть это еще раз - сама без¬
доходность огромного комплекса ланкаширских земель была, оче¬
видно, для короны и ее «адептов» (в лице Хитов и Байронов) не
столько причиной, сколько следствием целенаправленной политики
формирования (в период перед «Великим мятежом») сверхзажиточ¬
ной властной локальной элиты, на которую можно было опереться.
Ради формирования мощного слоя земельных собственников, весь¬
ма лояльно относящихся к крестьянству данного региона, можно
было пожертвовать доходностью королевского домена. Так что,
возможно, стратегия «землеустройства» короны в период пролога
«Великого мятежа» включала не только практику продажи доменов
с целью пополнения казны, что неоднократно отмечалось в исто¬
риографии, но и практику реальной и почти безвозмездной сдачи их
в распоряжение дворянских локальных элит, в укреплении которых
королевская власть вполне могла быть заинтересована, тем
более в период конфликтов с Парламентом первой трети XVII в.
Недаром впоследствии, в период гражданских войн, северные граф¬
ства Англии поддержали Карла I - законного короля Англии. Меж¬
ду прочим, сама возможность подобных выводов, сделанных на ос¬
нове анализа таких источников, как описи и рентали, свидетельству¬
ет, как представляется, о том, что документы манориальной исто¬
рии, при условии применения к ним специальной методики исследо¬
вания, могут являться более чем надежными и репрезентативными
источниками для обобщений не только чисто «экономического»,
но и социально-политического характера.
Что же касается юго-западного региона Англии и, в частности,
владений графов Пемброков в графстве Уилтшир практически в то
же самое время (30-е годы XVII в.), то пропорции между доходами
собственников земли и доходами ее держателей были там совершен¬
но иными (несмотря на почти одинаковую площадь исследованных
манориальных комплексов)1.
Пемброки, в сословном отношении принадлежавшие к высшей
титулованной аристократии, но по типу хозяйственного использова¬
ния земли тяготевшие, скорее, к новому дворянству Англии, с тако¬
го традиционного вида держания, каким являлся копигольд, получа¬
ли доход (в виде одних лишь «обычных» рент) в 296,5 £. Баснослов¬
454
ный доход поступал в их бюджет и в виде вступных файнов, общая
сумма которых лишь на копигольде составляла в указанное время
12 568,5 £.
Таким образом, в виде годовых денежных рент и файнов (без
учета стоимости гериотов и рент натуральных) Пемброки получали
доход, выражавшийся в сумме 12 865 £. Кроме того, 5627,3 £ ежегод¬
но приносила аренда. Следовательно, совокупный доход с земли
17 маноров владельческого комплекса равнялся 18 492,3 £, что бо¬
лее чем в 333 раза превышало доходность владений короны, сосре¬
доточенных в манориальном комплексе Рочдейл в Ланкашире.
Совокупный же доход держателей (копигольдеров и арендато¬
ров) владений Пемброков составлял в 30-е годы XVII в., согласно на¬
шим подсчетам, 8248,2 £2. Таким образом, кратность между доход¬
ностью земли владельцев маноров и доходностью земли их держате¬
лей составляла 2,2. Баланс складывался определенно в пользу Пем¬
броков как образцовых хозяев владений частновотчинного типа,
не забывавших, однако, вполне рационально подходить и к пробле¬
ме «воспроизводства» хозяйств собственных держателей (о чем,
несомненно, свидетельствует очень высокий доход хозяйств самих
крестьян).
Таким образом, мы не наблюдаем в Уилтшире «многоступенча¬
той» владельческой иерархии, как это было в Рочдейле. Отношения
прямой зависимости в частновотчинных владениях, организованные
по типу «лорд-крестьянин», были, пожалуй, более эффективными
в отношении развития аграрного капитализма, нежели сложная вла¬
дельческая иерархия на коронных землях в ланкаширском поместье
Рочдейл.
Думается, с этими обстоятельствами в определенной мере была
связана и специфика протекания указанного процесса в каждом из
изучаемых регионов.
Нам осталось, подводя итоги, остановиться на арендных отно¬
шениях раннего Нового времени. Как уже указывалось, в Рочдейле,
ввиду отмеченных особенностей «держательской ситуации», совер¬
шенно не зарегистрировано аренды (имеется лишь несколько случа¬
ев таковой), в то время как этот вид поземельных отношений впол¬
не процветал во многих ареалах предреволюционной Англии, вклю¬
чая ее юго-западный регион. Наши источники по Уилтширу поз¬
волили нарисовать любопытную картину развития аренды в этом
регионе.
Так, в частности, выяснилось, что главным проводником отно¬
шений договорного типа в уилтширской предреволюционной дерев¬
не являлось местное дворянство. На долю дворянской аренды, рас¬
положенной преимущественно на домениальном клине, приходи¬
лось до 70-90% общей площади земель, зарегистрированных в опи¬
сях в качестве лизгольда. В состав таких крупных аренд (средняя
площадь которых по комплексу маноров составляла 500 акров) вхо¬
455
дили не только пахотные, но и пастбищные земли, позволявшие ве¬
сти хозяйство, связанное с выпасом овец и использованием их шер¬
сти в коммерческих целях. Сроки такой крупной аренды были еще
достаточно длительными для того, чтобы приносить доход не толь¬
ко манориальным лордам, но и самим благородным арендаторам,
которые могли присваивать себе избыток над относительно непод¬
вижной рентой, образовывавшейся вследствие отсутствия стабиль¬
ности рыночных цен. Иногда эти сроки достигали 50-70-99 лет.
И это в то время, когда на арендах краткосрочных (7-21 год) хозяй¬
ствовал мелкий люд - крестьяне, обладатели незначительных наде¬
лов земли. То есть можно говорить об определенном соответствии
между сословным статусом арендаторов и длительностью сроков
аренды. Джентльмены не просто стремились к крупной аренде паст¬
бищного типа; они обеспечивали себе максимально удобные «вре¬
менные условия» для хозяйствования, стараясь «врастяжку», т.е. в
течение весьма длительных сроков, достигавших 99 лет, выплачи¬
вать фиксированные договором ренты, которые, ввиду этой долго¬
временной «фиксации», оставались невысокими. Терпеть преврат¬
ности скачков рыночной конъюнктуры приходилось крестьянам -
обладателям краткосрочных аренд.
В обширных владениях Пемброков в графстве Уилтшир посте¬
пенное развитие капиталистических отношений выражалась не
столько в форме проникновения дворян на территорию фригольда и
особенно копигольда (как это было в манорах поместья Рочдейл в
Ланкашире), сколько в форме внедрения «благородных» на сдавае¬
мый манориальными лордами в аренду домениальный клин, на зем¬
ле которого они и устраивали свои хозяйства. Речь в значительной
мере идет о том процессе, который Р.Г. Тоуни назвал «ростом джен¬
три», имея в виду усиление экономического могущества части дво¬
рянства Англии, совмещавшего получение традиционной ренты
с интенсивным накоплением раннекапиталистической прибыли -
и прежде всего на основе развития крупной коммерческой аренды.
Однако специфика развития отношений договорного типа в
предреволюционной Англии в целом и на ее Юго-Западе в частно¬
сти могла состоять и в развитии крестьянской аренды на держатель-
ском клине. Так выяснилось, что за прошедшие между составлени¬
ем двух сводов описей поместий Пемброков годы, крупную аренду
несколько потеснил средний и мелкий лизгольд крестьянского типа.
Эта «демократизация» аренды, свидетельствовавшая о дальнейшем
развитии ее коммерческого характера, как выяснилось на основе
подсчетов, явилась итогом превращения в лизгольд копигольда (и
даже, как мы отмечали выше, - фригольда), причем преимущест¬
венно в двух крупных манорах владельческого комплекса - Бал-
бридже и Уайли. Очевидно, в интересующий нас период у манори-
альных лордов имелся в наличии некий механизм, с помощью кото¬
рого можно было, невзирая на многовековые обычаи, «модернизи¬
456
ровать» аграрные отношения по капиталистическому образцу,
насильственно низводя держателей по обычаю в ранг арендаторов
«на воле лорда». При этом в качестве вознаграждения, компенсации
за «согласие» сменить статус держаний бывшим копигольдерам, как
показывает сравнительный анализ сроков лизгольда, назначались
весьма длительные, подчас доходившие (как и в случае крупной до-
мениальной аренды «благородных») до 99 лет, сроки аренды.
Анализ рентных отношений как на клине дворянского лизголь¬
да, так и на клине крестьянской аренды показал, что механизм при¬
ведения арендных платежей в соответствие с колебаниями рыноч¬
ной конъюнктуры моделировался в изученных манорах Юго-Запада
Англии по типу соответствующих «операций», характерных для
традиционных держаний по обычаю. Для бесперебойной работы
этого механизма огромную роль (так же, как на копигольде) играло
произвольное повышение файнов за допуск, с помощью которых, в
сущности, и происходила «коммерциализация» земельных отноше¬
ний в предреволюционной английской деревне. Возрастание и
арендных плат, и файнов арендаторов за три четверти века в мано¬
рах Пемброков почти в 8 раз свидетельствует, несомненно, о повы¬
шении «коммерческой ценности» нетрадиционных для аграрного
строя юго-западного региона отношений договорного типа, кото¬
рые позволяли лордам (и именно при условии «взвинчивания» вступ-
ных платежей) наиболее динамично реагировать на изменение ры¬
ночной конъюнктуры.
Наш анализ развития арендных отношений на Юго-Западе имел
не только «прикладной» характер. На основе конкретных исследо¬
ваний источников манориальной истории удалось, как кажется, сде¬
лать и некоторые обобщения теоретического характера, системати¬
зация которых может оказаться вполне полезной для дальнейших
изысканий в этой области.
Так, в частности, удалось показать, что развитие аренды ранне¬
го Нового времени уместно изучать не столько на основании ис¬
пользования такого критерия, как площадь лизгольда, сколько на
основании анализа основного (в аграрной сфере) производственного
отношения - рентного.
Как представляется, ренту арендаторов периода аграрной рево¬
люции в Англии (XVI - первая треть XVII в.) рано именовать «из¬
бытком над средней прибылью». Эта рента, похоже, просто все еще
была денежной формой феодальной ренты, т.е. тяготела к тому,
чтобы являться, как и в случае копигольда, «нормальной формой
прибавочной стоимости». Что имеется в виду?
Как показано в исследовании, ренты арендаторов можно было
бы считать «чисто капиталистическими», если бы они фактически
оказывались твердыми, фиксированными, т.е. выплачиваемы¬
ми лорду в пределах той суммы, которая была фиксирована в дого¬
воре.
457
Но в нашем случае, ввиду того, что дополнительно к формаль¬
но фиксированной договором арендной плате (ренте) арендаторы,
как будто бы они являлись копигольдерами или даже средневеко¬
выми вилланами, должны были выплачивать лорду еще и чрезвы¬
чайно высокие файны, сама природа «капиталистической аренд¬
ной платы» искажалась, поскольку практически рентые отноше¬
ния между арендатором и лордом низводились до уровня феодаль¬
ных. Получалось, что, подобно средневековому крестьянину, ко¬
торый был вынужден отдавать лорду в виде ренты не только при¬
бавочный, но нередко и часть необходимого продукта, арендатор
первой трети XVII столетия также, ввиду наличия файнов, допол¬
нительно к фиксированной договором ренте, выплачивал лорду
то, чем не был обязан (во всяком случае как арендатор капитали¬
стического типа), поскольку высокие суммы файнов «вмещали» и
ту часть прибавочного продукта, которая могла бы быть исполь¬
зована на личное потребление арендатора, на расширение произ¬
водства и, в частности, - на оплату наемных рабочих. Ренты арен¬
даторов были, таким образом, по характеру и типу их взимания
все еще «генетически» близки платежам традиционных держате¬
лей. Видимо, фактор внеэкономического принуждения в отноше¬
ниях между арендаторами и лордами в изучаемое время, как и
встарь, продолжал играть весьма значительную роль, - иначе
арендаторы не соглашались бы на выплату файнов, а тем более
гериотов и даже - несение отработок, зафиксированных в источ¬
никах в качестве их повинностей.
Конечно, не отработки определяли содержание арендных отно¬
шений в указанное время, но само наличие упомянутых выше по¬
винностей свидетельствует о том, что до капитализма в аграрной
сфере было еще очень далеко. «Поворотный момент», который мог
бы свидетельствовать о превращении феодальной ренты арендато¬
ров в ее денежной форме в ренту капиталистическую, или был явно
впереди, или лишь слабо намечался в исследуемый период. В XVI -
первой трети XVII в. ренты арендаторов еще не представляли собой
избытка над средней прибылью. Видимо, не следует модернизиро¬
вать этот период аграрной и социальной истории Англии: ведь в
сфере основного производственного отношения - рентного - все
еще действовали механизмы, характерные скорее для феодального
времени. Во всяком случае, рентные отношения на аренде модели¬
ровались явно по типу копигольда - этого традиционного, ведущего
свое происхождение от средневекового вилланства, вида держания.
Несомненно поэтому, что без уничтожения средневекового на¬
следия в аграрной сфере, т.е. без уничтожения самой «модели» -
копигольда - (другими словами, без превращения его в свободное
держание на общем праве) не только обычные держатели не могли
обезопасить себя от угрозы экспроприации, но и капиталистические
отношения, постепенно прививавшиеся в предреволюционной анг¬
458
лийской деревне, не могли полностью развиться в условиях сохране¬
ния господства «воли лорда».
Итак, в ходе анализа арендных отношений на Юго-Западе Анг¬
лии как будто бы удалось показать, что они не имели во второй по¬
ловине XVI - первой трети XVII в. «капиталистического» характе¬
ра - и во многом по той причине, что арендные платы лизгольдеров
были «отягощены» платежами феодального происхождения.
Действительно, с одной стороны, нельзя не констатировать яв¬
ного укрепления позиций раннекапиталистического лизгольда в
юго-западной части предреволюционной Англии. Об этом свиде¬
тельствуют следующие наблюдения, полученные на основании ис¬
следования источников: 1) «демократизация» аренды - сдача по до¬
говору не только домениальной земли (хотя на ней и расположены
крупные дворянские аренды), но и держательского клина, по преи¬
муществу - «обычной» земли, что являлось «материальной осно¬
вой» для закрепления тенденции к превращению крестьян в аренда¬
торов на воле лорда; 2) наличие краткосрочных договоров; 3) высо¬
кий удельный вес пастбищного хозяйства в составе аренды; 4) ис¬
пользование в значительных масштабах наемного труда (коттеров,
субдержателей); 5) вторжение «джентри» на территорию аренды, по
преимуществу «новодворянский» ее характер.
С другой стороны, этот вид поземельных отношений был в зна¬
чительной степени отмечен реликтами феодального прошлого, не¬
редко напоминая традиционное держание по обычаю манора. Об
этом свидетельствуют: 1) однотипный с копигольдом механизм взи¬
мания рент и вступных файнов; 2) наличие натуральных рент, гери-
отов и даже отработок; 3) нередко - моделирование сроков аренды
по типу копигольда на «сроки жизней»; 4) значительный «процент»
долгосрочных договоров; 5) частично домениальный характер арен¬
ды и т.д.
Очевидно, поэтому капиталистические отношения, которые
развивались в английской предреволюционной деревне, отличаясь
в изучаемый период переходным характером, не могли полностью
раскрыть свои возможности в условиях юридического и политиче¬
ского господства воли лорда.
1 Напомню, что площадь владельческого комплекса Рочдейл составляла, по на¬
шим подсчетам, в общей сложности более 38 000 акров, а площадь владений
Пемброков в Уилтшире - около 35 000 акров.
2 Он был почти идентичным доходу держателей Рочдейла (8400 £). Разница со¬
стояла, однако, в том, что в последнем случае доход формировался в основном
за счет поступлений с фригольда, а не с копигольда и аренды, как в манорах
Пемброков.
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Источники и литература
источники
The Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster, parcel of the
Possessions of the Worshipful Sir Robert Heath, Knt., His Majesty’s Attorney General,
made in 1626 / Ed. by H. Fishwick. Manchester, 1913.
Manor Castleton. P. 2-13.
Manor Marland. P. 14-17.
Manor Newbold. P. 17-22.
Manor Beursill. P. 22-34.
Manor Butterworth. P. 35-71.
Manor Clegg. P. 71-76.
Manor Hollingworth. P. 76-81.
Manor Hundersfield. P. 82-96.
Manor Wuerdale. P. 96-103.
Manor Wardle. P. 103-114.
Manor Blatchingworth. P. 114-133.
Manor Walsden. P. 134-150.
Manor Todmorden. P. 150-162.
Manor Falinge. P. 163-172.
Manor Chadwick. P. 172-182.
Manor Spotland. P. 182-207.
Manor Wolstenholme. P. 207-225.
Manor Healy. P. 225-233.
Manor White worth. P. 233-247.
Manor Rossendale. P. 250-254.
Survey of the Lands of William the First Earl of Pembroke: 1566-1567 / Ed. by
Ch. Straton.Oxford, 1909.
Manor Burcombe (Brudercombe). P. 40-48.
Manor Fuggleston. P. 48-60.
Manor Broad Chalke. P. 61-95.
Manor Alvedistone. P. 95-101.
Manor Chilmark and Ridge. P. 117-129.
Manor Stanton Bernard. P. 129-140.
Manor West Overton. P. 140-148.
460
Manor Bishopstone. P. 198-206.
Manor Wilton (and it’s suburbs). P. 206-215.
Manor Dinton and Teffont. P. 216-231.
Manor Bulbridge. P. 237-241.
Manor Wyley. P. 277-284.
Survey of the Manors of Philippe the First Earl Pembroke and Montgomery:
1631-1632 / Ed. by E. Kerridge. Devizes, 1953 (Wiltshire Archaeological and Natural
History Society. Records Brunch. Vol. 9).
Manor Bulbridge. P. 20-29.
Manor Broad Chalke. P. 30-45.
Manor Dinton and Teffont. P. 46-55.
Manor Fovant. P. 56-63.
Manor Fugglestone. P. 64—70.
Manor Netherhampton. P. 70-75.
Manor Stanton Bernard. P. 76-87.
Manor Stock Farting. P. 87-96.
Manor West Overton. P. 97-102.
Manor Wilton. P. 103-106.
Manor Wyley. P. 107-119.
Manor Alvedistone. P. 120-127.
Manor Barford. P. 128-135.
Manor Bishopstone. P. 136-147.
Manor Chilmark and Ridge. P. 148-160.
Manor Flamstone. P. 161-170.
Manor Burcombe. P. 170-177.
Court Rolls of the Manor of Bruces, Dawbeneys, Pembrokes: 1377-1399. Totten¬
ham, 1961. (Manor of Tottenham Series).
Borough Customs / Ed. by M. Bateson: In 2 vols. L., 1904-1906.
The Vicars of Rochdale / Ed. by H. Howorth. Manchester, 1883. Pt. I.
Fleta / Ed. and tr. By H.G. Richardson, G.O. Sayles. L., 1955. Vol. 2, b. 1-2: Of the
Offices in the Manor.
Littleton T. Tenures. L., 1581.
Norden J. The Surveyor’s Dialogue. L., 1618.
Coke E. The First Part of the Institutes of the Laws of England or a Commentarie
upon Littleton. L., 1628.
Wilson T. The State of England. A.D. 1600. L., 1936. (Camden miscellany. Ser. 3).
Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. Philadelphia, 1859.
ЛИТЕРАТУРА
Авдеева К.Д. Внутренняя колонизация и развитие феодализма в Англии
XI-XIII вв. Л., 1973.
Английская буржуазная революция XVII в. / Под ред. Е.А. Косминского и
Я.А. Левицкого. М., 1954.
Архангельский С.И. Аграрное законодательство Великой Английской ре¬
волюции: 1643-1648 гг. М.; Л., 1935.
Архангельский С.И. Аграрное законодательство Великой Английской ре¬
волюции: 1649-1660 гг. М.; Л., 1940.
Архангельский С.И. Крестьянские движения в Англии в 40-е-50-е годы
XVII века. М., 1960.
461
Архангельский С.И. Уилтширские маноры Филиппа, первого эрла Пембро-
ка и Монтгомери по описи 1631-1632 годов // Учен. Зап. Горьковского гос.
ун-та. 1959. Вып. 46.
Барг МЛ. Английская революция и судьбы крестьянского землевладе¬
ния // Средние века. 1964. Вып. 5.
Барг МЛ. Исследования по истории английского феодализма в XI—XIII вв.
М., 1962.
Барг МЛ. К вопросу о начале разложения феодализма в Западной Европе
(о некоторых закономерностях феодальной денежной ренты) // Вопр. истории.
1963. № 3.
Барг МЛ. Категории и методы исторической науки. М., 1984.
Барг МЛ. Народные низы в Английской буржуазной революции XVII в.
М., 1967.
Барг МЛ. Проблемы социальной истории в освещении современной запад¬
ной медиевистики. М., 1973.
Барг МЛ., Авдеева К.Д. Еще раз о переходе от феодализма к капитализму:
(По поводу одной международной дискуссии на страницах журнала «Past and
Present») // Экономическая история: Проблемы и исследования. М., 1987.
Виноградов П.Г. Исследования по социальной истории Англии в средние
века. СПб., 1882.
Виноградов П.Г. Средневековое поместье в Англии. СПб., 1911.
Винокурова М.В. Английское крестьянство в канун буржуазной револю¬
ции середины XVII в. (на материалах графства Уилтшир). М., 1992.
Глебов А.Г. Англия в раннее средневековье. Воронеж, 1998.
Гуревич А.Я. Крестьянство Юго-Западной Англии в донормандский пери¬
од. Дис. ... канд. ист. наук. М., 1950.
Гутнова Е.В. Историография истории средних веков. М., 1985.
Гутнова Е.В. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства в
средневековой Западной Европе. М., 1984.
Дмитриева О.В. Английское дворянство в XVI - начале XVII в.: границы
сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997.
Дмитриева О.В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI в.
М., 1990.
История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. М., 1986. Т. 2.
Ковалевский М.М. Общественный строй Англии в конце средних веков. М.,
1880.
Ковалевский М.М. От прямого народоправства к представительному и от
патриархальной монархии к парламентаризму. М., 1906.
Ковалевский М.М. Поворотный момент в истории землевладения и земле¬
владельческих классов в Англии // Историческое обозрение. 1891. Т. 3.
Ковалевский М.М. Причины обезземеления крестьян в Англии // Вестник
Европы. 1909. № 11, 12.
Ковалевский М.М. Экономический рост Европы до возникновения капита¬
листического хозяйства: В 3 т. М., 1896-1903.
Кондратьев С.В. Юристы в Англии XVI-XVII вв. Тюмень, 1993.
Косминский ЕЛ. Английская деревня в XIII в. М.; Л., 1935.
Косминский ЕЛ. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М.; Л.,
1947.
Косминский ЕЛ. Основные проблемы западноевропейского феодализма в
советской исторической науке. М., 1955.
Лавровский В.М. Исследование по аграрной истории Англии XVII-XIX вв.
М., 1966.
462
Лавровский В.М. Парламентские огораживания общинных земель в Анг¬
лии. М.; Л., 1940.
Лавровский В.М. Проблемы исследования земельной собственности в Ан¬
глии XVII-XVIII вв. М., 1957.
Лавровский В.М., Барг М.А. Английская буржуазная революция. М., 1958.
Ле Ру а Ладюри Э. Монтайю: Окситанская деревня / Пер. с франц. Екате¬
ринбург, 2001.
Левин Г.Р. Движение левеллеров в Английской буржуазной революции:
(Исследование по истории демократического движения в Англии 40-х годов
XVII в.). М., 1966.
Левицкий Я.А. Город и феодализм в Англии. М., 1987.
Математические методы в историко-экономических и историко-культур¬
ных исследованиях / Под ред. И.Д. Ковальченко. М.,1977.
Митрофанов В.П. Аграрная политика Тюдоров и Стюартов (вторая поло¬
вина XVI - начало XVII в.): Автореф. дис.... канд. ист. наук. Л., 1987.
Мягкое Г.П. Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской ис¬
торической школы». Казань, 2000.
Нарзикулов И. Английский манор XVI-XVII вв. в трудах А.Н. Савина и
современное состояние проблемы: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев,
1967.
Петрушевский Д.М. Восстание Уота Тайлера: Очерки из истории разло¬
жения феодального строя в Англии. М., 1937.
Петрушевский Д.М. Очерки из истории английского государства и обще¬
ства в средние века. М., 1917.
Попов-Ленский ИЛ. К вопросу об огораживании общинных полей в Анг¬
лии в первой половине XVII века // Уч. зап. ин-та истории РАНИОН. 1929.
Т. 3.
Поршнев Б.Ф. Очерк политической экономии феодализма. М., 1956.
Поршнев Б.Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964.
Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998.
Репина Л.П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV ве¬
ка. М., 1979.
Савин А.Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903.
Савин А.Н. Английская секуляризация. М., 1906.
Савин А.Н. История 2-х маноров // ЖМНП. 1916. № 4.
Савин А.Н. История одного восточного манора // Сборник статей в честь
М.К. Любавского. Пг., 1917.
Сапрыкин Ю.М. Аграрная история Ирландии в период английского завое¬
вания (ХН-ХШ вв.): Дис.... д-ра ист. наук. М., 1963.
Сапрыкин Ю.М. Социально-политические взгляды английского крестьян¬
ства XVI-XVII вв. М., 1972.
Семенов В.Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI в.: Из
истории обезземеления крестьян в Англии. М.; Л., 1949.
Семенов В.Ф. Положение обычных держателей Юго-Западной Англии во
второй половине XVI - начале XVII в. // Средние века. 1964. Вып. 25.
Сказкин С.Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в
средние века. М., 1968.
Соколова М.Н. Общественный строй Кента и Уэссекса в VII-X вв.: Дис....
канд. ист. наук. М., 1952.
Ульянов Ю.Р. Оксфордширский манор Уотлингтон в 1086-1300 гг.: (К во¬
просу об эволюции структуры и хозяйственной организации крупной светской
вотчины в средневековой Англии) // Средние века. Вып. 29.
463
Ульянов Ю.Р. Образование и эволюция структуры манора Стонор в
XIV-XV вв. // Средние века. 1971-1972. Вып. 34, 35.
Филиппов И.С. Средиземноморская Франция в раннее Средневековье:
Проблема становления феодализма. М., 2000.
Хвостова К.В. Количественный подход к средневековой социально-эконо¬
мической истории. М., 1980.
Штокмар В.В. Экономическая политика английского абсолютизма в эпо¬
ху его расцвета. М.; Л., 1962.
Щеголев П.П. Учение Маркса о первоначальном накоплении // Карл Маркс
и проблемы докапиталистических формаций. М.; Л., 1934.
Acher R.W. Leasehold and Freehold Urban Land System. Canberra, 1973.
Addin C.Ch.W. Old Manor Houses. L., 1923.
The Agrarian history of England and Wales / Ed. J. Thirsk. Cambridge, 1967.
Vol. 4: 1500-1640.
Allison K.J. Flock Management in the XVI and the XVII centuries // EcHR. Ser. 2.
1958. Vol. XI.
Ambler L. Old Halls and Manor Houses of Yorkshire. L., 1913.
Ashley W.J. The Bread of Our Forefathers. Oxford, 1928.
Ashley W.J. An Introduction to Economic History and Theory:. In 2 vols. L.,
1888-1893.
Ashton T.S. The Economic History of England: the XVIII century. N.Y., 1955.
Ault W.O. Open Field Farming in Medieval England. L., 1972.
Aylmer G.E. The King’s Servants. The Civil Service of Charles I. L., 1961.
Barley M.W. The English Farmhouse and Cottage. L., 1961.
Batho G.D. The Finances of the English Nobleman // EcHR. Ser. 2. 1957. Vol. IX.
Bean J.M.W. The Decline of English Feudalism. Manchester, 1968.
Beckett J.V. English Landownership in the later XVII and XVIII centuries // EcHR.
Ser 2. 1977. Vol. XXX, N 4.
Beresford M.W. The Deserted Villages of Northamptonshire. Leicester, 1966.
Beresford M.W. History of the Ground: Six Studies in Maps and Landscapes. L.,
1965.
Beresford M.W. The Lost Villages in England. L., 1954.
Beveridge L. Prices and Wages in England from the XII to the XIX century. L.,
1939.
Blackwood B.G. The Lancashire Gentry and the Great Rebellion. Manchester, 1978.
Blum J. The European Village as a Community // AH. 1971. Vol. XIV, N 3.
Bonfield L. Marriage Settlements and the «rise of great estates» // EcHR. Ser. 2.
1979. Vol. XXXII, N 4.
Bowden P.J. The Wool Trade in Tudor and Stuart England. L., 1962.
Bradley H. The Enclosures in England. An Economic Reconstruction. N.Y.,
1968.
Branton D., Pennington D. Members of the Long Parliament. Cambridge, 1954.
The Brenner Debate: Agrarian Class Structure and Economic Development of Pre-
Industrial Europe. Cambridge, 1985.
Brenner G.S. The Inflation of Prices in England: 1551-1650 // EcHR. Ser. 2. 1962.
Vol. XV.
Bridbury A.R. English Provincial Towns in the Latter Middle Ages // EcHR. Ser. 2.
1981. Vol. XXXIV, N 1.
Cameron A.D. County People in the Agricultural Revolution. Edinburgh, 1983.
Campbell M. The English Yeoman under Elizabeth and Early Stuarts. New Heaven,
1942.
Cannon M. The Borough. London, N.Y., 1995.
464
Chalklin G.W. Seventeenth-Century Kent. L., 1965.
Chambers F.D. Population, Economy and Society in Pre-Industrial England.
Oxford, 1972.
Chambers LA. Internal Trade in England: 1500-1700. L., 1977.
Clapham J.A. A Concise Economic History of Britain from the Earliest Times to
1750. Cambridge, 1949.
Clark P. English Provincial Society from the Reformation to the Revolution:
Religion, Politics and Society in Kent: 1500-1640. Hassocks, 1977.
Clark P., Slack P. English Towns in Transition: 1500-1700. L., 1976.
Clay C.G. Economic Expansion and Social Changes: England 1500-1700.
Cambridge, 1984.
Clay C.G. The Price of Freehold in the Later XVII and XVIII centuries // EcHR.
Ser. 2. 1974. Vol. XXXVII, N 2.
Cliff C.G. The Yorkshire Gentry. L., 1969.
Coleman D.C. The Economy of England: 1450-1750. Oxford, 1977.
Coleman D.C. History and Economic Past: An Account of the Rise and Decline of
Economic History of England. Oxford, 1987.
Coleman D.C. Labour in English Economy of the XVIII century // EcHR. Ser. 2.
1955.Vol. VIII.
Cooper J.P. Counting of Manors // EcHR. Ser. 2. 1956. Vol. VII, N 3.
Cooper J.P. In Search of Agrarian Capitalism // Past and Present. 1978.
Vol. 80.
Cooper J.P. Land, Men and Beliefs: Studies in Early Modem History. L., 1983.
Cornwall J. The Early Stuart Gentry // EcHR. 1965. Ser. 2. N 3.
Cornwall J. English Country Towns in the fifteen twenties // EcHR. Ser. 2. 1962.
Vol. XV, N 1.
Cornwall J. English Population in the Early XVI century // EcHR. Ser. 2. 1970.
Vol. XXIII, N 1.
Cunningham W. The Growth of English Industry and Commerce in Modem Times.
Cambridge, 1882.
Curtler W. Enclosure and Redistribution of Our Land. L., 1920.
Darby H.C. The Draining of the Fens. Cambridge, 1940.
Darby H.C. A Historical Geography of England before A.D. 1800. Cambridge,
1951.
Darby H.C. A New Historical Geography of England. Cambridge, 1973.
Darby H.C., Welldon Finn R. The Domesday Geography of South-West England.
Cambridge, 1976.
Davis R. The Rise of English Shipping Industry. L., 1962.
Dore R.N. The Civil War in Cheshire. Chester, 1966.
Duby J. Rural Life and Economy in Medieval West: In 2 vols. L., 1968.
Dyer Chr. Small Towns: 1270-1540 // The Cambridge Urban History of Britain.
Cambridge, 2000.
Dyer Chr. Small Places with Large Consequences: the Importance of Small Towns
in England: 1000-1540 // Historical Research. 2002. Vol. 75.
The Early Modem Towns / Ed. P. Clark. L., 1976.
Elton G.R. England under the Tudors. L., 1978.
Elton G.R. Studies in Tudor and Stuart Politics and Government. Cambridge, 1974.
Ericson E. Common Law versus Common Practice: The Use of Marriage
Settlements in Early Modem England // EcHR. Ser. 2. 1990. Vol. XLIII.
Ernie L. English Farming // Past and Present. L., 1961.
Essays in Economic and Social History of Tudor and Stuart England / Ed.
F.J. Fisher. Cambridge, 1961.
16. Винокурова M.B.
465
Everitt A. The Community of Kent and the Great Rebellion: 1600-1660. Leicester,
1966.
Everitt A. The Local Community and the Great Rebellion. L., 1969.
Faith R. The English Peasantry and the Growth of Lordship. London; Washington,
1997.
Finberg H.P.R. Gloucestershire Studies. Leicester, 1957.
FinchM:E. The Wealth of Northamptonshire Families: 1540-1640. Lamport, 1956.
Fisher FJ. London and the English Economy: 1500-1700. L., 1990.
Fisher H.A.L. The History of England: 1485-1547. L., 1906.
Flancher H.D. Tudor Rebellions. L., 1968.
Fussel G.E. The English Rural Labourer. L., 1949.
Gardiner S.R. The Constitutional Documents of the Puritan Revolution:
1625-1660. Oxford, 1889.
Gay E.F. The Inquisitions of Depopulation in 1517 and the Domesday of
Enclosure//TrRHS. 1900. Vol. 14.
Gay E.F. The Inquisitions of Depopulation in 1517 and the Domesday of Enclo¬
sure in England in the XVI century // Quarterly Journal of Economics. 1903.
Vol. XXVII.
'Gould J.D. The Great Depression in Early 1620s // EcHR. Ser. 2. 1954.Vol. VII.
Gras N.S.B. The Early English Customs Systems. Cambridge, 1918.
Gras N.S.B. The Evolution of the English Com Market. Cambridge, 1915.
Grassby R. Social Mobility and Business Enterprises in XVII-th century England //
Puritans and Revolutionaries. Oxford, 1978.
Gray Ch.M. Copyhold, Equity and the Common Law. Cambridge, 1963.
Griffits L.E. Freehold. Dover, 1996.
Habakkuk H.J. Landowners and the Civil War // EcHR. Ser. 2. 1965. Vol. XVIII,
N 1.
Habakkuk H.J. The Long-Term Rate of Interest and the price of the Land in the
XVII century // EcHR. Ser. 2. 1952. Vol. V.
Halcrow EM. The Decline of Demesne Farming on the Estates of Durham
Cathedral Priory // EcHR. Ser. 2. 1955.Vol. VII.
Hallet G. The Economic and Agricultural Land Tenure. L., 1960.
Hasbach W.A. A History of the English Agricultural Labourer. L., 1908.
Hassel-Smith A. Country and Court: Government and Politics in Norfolk:
1558-1603. Oxford, 1974.
Hatcher J. Plague, Population and the English Economy: 1348-1530. L., 1977.
HtidtH F. The English Parish Clergy on the Eve of the Reformation. L., 1969.
Hexter J.H. Storm over the Gentry: The Tawney - Trevor-Roper Controversy //
Eccounter. 1958. Vol. 10, N 55.
Hill Chr. The Century of the Revolution: 1603-1714. Edinburgh, 1961.
Hill Chr. Change and Continuity in the Seventeenth-Century England. Cambridge,
1975.
Hill Chr. The English Revolution, 1640: Three Essays. L., 1949.
Hilton R.H. The English Peasantry in the Later Middle Ages. Oxford, 1975.
Hilton R.H. The Medieval Society: The West Midlands at the End of the XIII cen¬
tury. L., 1966.
Hilton R.H. Peasants, Knights and Heretics: Studies in the Medieval History.
Cambridge; 1976.
Hobsbawm B.A. Feudalism, Capitalism and the Absolutist State. L., 1967.
Hblderness B.A. Pre-Industrial England: Economy and Society 1500-1750. L.,
1976.
Holderness B.A. Rural Change and Urban Growth: 1500-1800. L., 1974.
466
Holdsworth W.S. Essays in Law and History. Oxford, 1946.
Holdsworth W.S. A History of English Law: In 14 vols. L., 1956.
Holmes C. Seventeenth Century Lincolnshire. L., 1980.
Holorenshaw H. The Levellers and the English Revolution. L., 1939.
Hone N. The Manor and manorial Records. Washington, N. Y., 1972.
Hoskins W.G. Devon and its People. Newton Abbot, 1968.
Hoskins W.G. Essays in Leicestershire History. Liverpool, 1950.
Hoskins W.G. The Making of the English Landscape. L., 1957.
Hoskins W.G. The Midland Peasant: The Economic and Social History of a
Leicestershire Village. L.; N.Y., 1957.
Hoskins W.G. Provincial England: Essays in Social and Economic History. L.;
N.Y., 1963.
Hoskins W.G., Finberg H.R. Devonshire Studies. L., 1952.
Howell R. Newcastle-upon-Tyne and the Puritan Revolution: A Study of the Civil
War in North England. Oxford, 1967.
James M. Social Problems and Policy during the Puritan Revolution: 1640-1660.
L., 1930.
Jaxley D. Manor House in Norfolk. Ipswich, 1978.
Jones E.L. Agriculture and Economic Growth in England. L., 1967.
Jones EL. Seasons and Prices: The Role of the Weather in English Agricultural
History. L., 1964.
Jones E.L., Mingay G.E. Land, Labour and Population in the Agrarian Revolution.
L., 1967.
Kerridge E. Agrarian Problems in the XVI century and after. L., 1969.
Kerridge E. The Agricultural Revolution. L., 1967.
Kerridge E. The Common Fields of England. Manchester, 1992.
Kerridge E. The Movement of Rent: 1540-1640 //EcHR. Ser. 2. 1953.Vol. VI.
Kerridge E. The Revolts in Wiltshire against Charles I // Wiltshire Arch, and
Natural Hist. Mag. 1958-1959. Vol. LVII.
Kerridge E. Ridge and Furrow and Agrarian History // EcHR. Ser. 2.195LVol. IV.
Kerridge E. Usury, Interest and the Reformation. Ashgate, 2002.
Kussmaul A. Servants in Husbandry in Early Modem England. Cambridge, 1981.
Land, Church and People / Ed. J. Thirsk. Berks, 1970.
Leadem I.S. The Inquisition of 1517 //TrRHS. Ser. 2. 1892. Vol. 6; 1893. Vol. 7;
1894. Vol. 8.
Lennard R. The Rural England: 1086-1135. Oxford, 1959.
Lipson E. The Economic History of England: In 3 vols. L., 1943-1945.
Lipson E. The Growth of English Society: A Short Economic History. L., 1949.
Lloyd T.H. The English Wool Trade in the Middle Ages. Cambridge, 1977.
Lloyd T.H. The Gentry of South-West Wales. Cardiff, 1968.
Maitland F.W. Domesday Book and Beyond. Cambridge, 1897.
Maitland F.W. Selected Historical Essays. Cambridge, 1975.
Manning R. Villages Revolts. Social Protest and Popular Disturbances. L., 1988.
The Manor and Borough of Leeds, 1425-1662: en edition of documents. Leeds,
1983.
Marshall W. The Rural Economy of Gloucestershire: In 2 vols. Gloucester; 1789.
Marshall W. The Rural Economy of Norfolk: In 2 vols. L., 1787.
Marshall W. The Rural Economy of Southern Counties: In 2 vols. L., 1798.
Marshall W. The Rural Economy of Yorkshire: In 2 vols. L., 1788.
Martin J.E. Feudalism to Capitalism: Peasant and Landlord in English Agrarian
Development. L., 1983.
Mingay G.E. The Agricultural Revolution. L., 1977.
16*
467
Mingay G.E. Enclosure and the Small Farmer in the Age of the Industrial
Revolution. L., 1968.
Mingay G.E. English Landed Society in the XVIII century. L., 1963.
Mingay G.E. The Gentry: The Rise and the fall of a Ruling Class. L., 1976.
Morill J.S. The Revolt of the Provinces: Conservatives and Radicals in the English
Civil War: 1630-1650. L.; N.Y., 1976.
Overton M. Agricultural Revolution? Development of the Agrarian Economy in the
Early Modem England: Exploration in historical Geography. Cambridge, 1984.
Parker L.A. Enclosure in Leicestershire: 1485-1607. L., 1948.
Pollock F., Maitland F.W. The History of English Law before the Time of
Edward I. Cambridge, 1923.
Pollock P. The Land Law. L.; N.Y., 1896.
Ponting K.G. A History of the West of England in Cloth Industry. L., 1957.
Postan M.M. Essays on Medieval Agriculture and General Problems of the
Medieval Economy. Cambridge, 1973.
Postan M.M. The Estate Labourer in the XVII and XVIII centuries. L.; N.Y., 1973.
Postan M.M. The Medieval Economy and Society. L., 1972.
Postan M.M. The Maps of Domesday // EcHR. Ser. 2. 1954. Vol. VII.
Power E.E. The Wool Trade in English Medieval History. L., 1942.
Power E.E., Postan M.M. Studies in English Trade in the XV century. N.Y.,
1966.
The Price Revolution in the XVI century England / Ed. G.D. Ramsay. L., 1971.
Raftis J.A. Tenure and Mobility: Studies in Social History of Medieval England.
Toronto, 1964.
Ramsay G.D. The City of London in International Politics at the Accession of
Elizabeth Tudor. Manchester, 1975.
Ramsay G.D. The Sixteen Century Taxation Lists 1545 and 1576. Devizes, 1954.
Ramsay G.D. The Wiltshire Woolen Industry in the XVI and XVII centuries.
Oxford, 1943.
Rense P. Manor House. N.Y., 1997.
Rodgers J.E.T. A History of Agriculture and Prices in England. Oxford, 1882.
Rodgers J.ET. Six Centuries of Work and Wages. L., 1884.
Roots L. The General Government and the Local Community // The English
Revolution: 1600-1660. L., 1968.
Russel F.G. Britain Medieval Population. L., 1948.
Selected Pleas in Manorial Courts / Ed. F.W. Maitland.. L., 1889.
Simpson W. The Wealth of the Gentry: 1540-1640. Chicago, 1961.
Smith R.M. Women’s Property Rights under Customary Law: Some Developments
in the XIII-XIV centuries // TrRHS. Ser. 5. L., 1987. Vol. 36.
Spujford M. A Cambridgeshire Community: Chippenham from Settlement to
Enclosure. Leicester, 1965.
Spujford M. Contrasting Communities: English Villages in the XVI and XVII cen¬
turies. Cambridge, 1974.
Stephenson C. Borough and Town: a Study of Urban Origins in England.
Cambridge, 1933.
Stone L. The Causes of the English Revolution 1529-1642. L., 1972.
Stone L. The Crisis of Aristocracy: 1558-1641. Oxford, 1965.
Stone L. The Family, Sex and Marriage in England: 1500-1800. Oxford, 1979.
Stone L. Social Change and Revolution in England: 1540-1640. L., 1965.
Supple B.E. Commercial Crisis and Change in England: 1600-1642. Cambridge,
1959.
Tawney R.H. Agrarian Problem in the XVI century. L., 1912.
468
Tawney R.H. Essays in the Economic History of Tudor and Stuart England.
Cambridge, 1961.
Tawney R.H. The Rise of the Gentry: 1558-1640 // EcHR. Ser. 2.. 1941. Vol. XI;
1954. Vol. VII.
Thirsk J. Economic Policy and Projects: The Development of a Consumer Society
in Early Modem England. Oxford, 1978.
Thirsk J. English Peasant Farming: The Agrarian History of Lincolnshire from
Tudor to Recent Times. L., 1957.
Thirsk J. The Sale of Royalist Land during the Interregnum // EcHR. 1952. Vol. V,
N2.
Thirsk J. Tudor Enclosure. L., 1959.
Titov J.Z. Some Differences between Manors and their Effects on the Condition of
the Peasantry // Agr. Hist. Review. 1962. Vol. X.
Trevor-Roper H.R. The Gentry: 1540-1640 // EcHR. 1953. Supplement.
Trevor-Roper H.R. The Social Origins of the Great Rebellion // History Today.
1955.
Unwin G. Studies in Economic History. L., 1927.
Unwin J. Industrial Organization in the XVI and XVII century. Oxford, 1964.
The Victoria History of County Wiltshire: In 7 vols. L., 1957-1961 (The Victoria
History of Counties of England).
The Victoria History of Lancashire. L., 1892.
Vinogradoff P. Growth of the Manor. L., 1911.
Vinogradoff P. Transfer of Land and Old English Law. Cambridge, 1907.
Vinogradoff P. Villainage in England. N. Y., 1967.
Vinogradoff P. English Society in the XI century. Oxford, 1908.
Vinogradoff P. By-laws of an Oxfordshire Manor. Oxford, 1904.
Webb S. English Local Government from the Revolution to the Municipal
Corporations Act: the Manor and the Borough. L.; N.Y., 1908.
Woodward G.W.O. The Dissolution of Monasteries. Blandford, 1978.
The World of Rural Dissenters / Ed. M. Spufford. Cambridge, New York, 1995.
Wrightson K.E., Levine D. Poverty and Piety in an English Village. L., 1979.
Wrightson K.E. English Society: 1580-1680. L., 1982.
Zagorin P. The Social Interpretation of the English Revolution // The Journal of
Economic History. 1959. Vol. XIX, N 3.
Принятые сокращения
Agr. Hist. Rev.
AHR
DB
EcHR
EHR
HR
TrRHS
Agricultural History Review
American History Review
Domesday Book
Economic History Review
English Historical Review
Hundred Rolls
Transactions of Royal Historical Society
Summary
The subject of the research is the manorial structure of the Northern-
Western (Lancashire) and Southern-Western (Wiltshire) regions of England
in the 60-s of the XVI - 20-s of the XVII centuries, including comparative
analysis of their development. It is also an attempt to demonstrate social and
legal specificity of English manor as an economic and juridical unit of
English medieval and early modem village.
The research gives an opportunity not only to define English manor as
a specific economic and juridical unit of the medieval and Early Modern
period, but also to show it as a real and dynamic world of everyday life -
that’s why it’s titled as «The World of English Manor». The necessity to join
macro- and microhistorical approaches in studying of such complicate phe¬
nomenon as English manor (especially manor in transition) ripened in native
historiography long ago. Meanwhile this phenomenon of English agrarian
life had been interpreting up to nowadays mainly as a specific form for feu¬
dal rent’s appropriation.
Actuality of the research is also explained by the necessity to attract
attention of the scholars to the situation with an agrarian history of England
in our historiography. The fact is, that unfortunately we all are the witness¬
es of the loss of scientific interest to the problems, traditionally being an
object of pride for native medievalists and representing a specific field of
study for appearance and development of flourishing scientific tradition,
connected with the names of such Russian and Soviet historians as
P. Vinogradoff, A. Savin, D. Petrushevsky, E. Kosminsky, S. Archangelsky,
M. Barg, V. Lavrovsky and others. Further development of this tradition is
considered to be very important as well as keeping of continuity in the field
of English agrarian history. But a number of young scholars prefer to link
their scientific future with the problems, which are far from the classical
themes of agrarian history, in spite of the evident cognitive importance of
471
these themes and availability of perfect «national» methods of research. And
if in the nearest future the flow of young scholars is not increased, the des¬
tiny of the Russian school’s tradition in the sphere of English agrarian his¬
tory may turn to be grievous.
What are the reasons of the fall of interest to this subject in our coun¬
try? The fact is that nowadays dealing with an agrarian history is considered
to be almost an old-fashioned manner: a number of other branches of his¬
torical knowledge (including historical anthropology, comparative and
alternative history, gender studies, new intellectual history, etc.) attract
inexperienced youth. Agrarian history seems to become not so important
nowadays also because of partial neglecting of «Marxist approach» in mo¬
dem historiography, which was based on stable interest to social and eco¬
nomic subjects, including processes of genesis of capitalism in the XVI cen¬
tury England: on that very approach many researches of Soviet scholars
were based, while nowadays changing of researching paradigms leads the
medieval studies further from the classical subjects of social-economic his¬
tory. Besides, agrarian researches are very specific and rather hard: it’s ne¬
cessary to deal with many calculations and tables, to «decipher» terms of
manorial surveys, sometimes - to invent special methods of interpreting the
documents, etc. Unfortunately, this specificity very often frightens young
scholars, who have not got accustomed «to clamber along the stony paths of
true science». Nevertheless, it’s time to revive a tradition of Russian school
in the sphere of agrarian history - for it’s necessary for development of
native historical science as it is.
Given research is an attempt of such a kind. It is mainly based on the
documents of manorial history (surveys and rentals) - sources, classical for
scholars both in Russia and in England. For Lancashire was used «The
Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster, Parcel of the
Possessions of the Worshipful Sir Robert Heath, Knt., His Majesty’s
Attorney General», made in 1626 and edited by Henry Fishwick for the
Chetham Society in 1913. Being a part of royal demesne from XIII c. and
having been subjected to a number of surrenders into private hands,
Rochdale estates, including 20 villages of about 40 thousand acres of land,
in the beginning of the XVII c. were granted to General Attorney Robert
Heath and then - to the Byrons. Thus, nominal hierarchy of Rochdale his¬
torically consisted at least of two levels of owners: English Crown and those
representatives of nobility and gentry, to whom the lands were granted as to
«royal lessees». The manorial survey of Rochdale Manor was not tho¬
roughly researched either in Russia or in England, although it was men¬
tioned by R.H. Tawney in his «Agrarian Problem in the XVI century» as a
source, worth dealing with.
For Wiltshire were used: 1. «Survey of the Lands of the First Earl
of Pembroke: 1566-1567», edited by Charles Straton in Oxford in 1909
and 2. «Survey of the Manors of Philippe the First Earl of Pembroke
and Montgomery: 1631-1632», edited by Eric Kerridge in 1953 for the
Wiltshire Archaeological and Natural History Society. These manorial sur¬
472
veys were partly researched by R.H. Tawney, E. Kerridge, S. Archangelsky,
V. Semionov, and M. Vinokurova. But nevertheless, they are still full of
wide cognitive perspectives. Besides, there are no other massive sources for
Southwest in native practice of agrarian researches. Pembroke estates con¬
sisted of more than forty manors; I made calculations in 29 of them and cov¬
ered in the research about 35 thousand acres of land.
Comparative analysis of the Rochdale and Pembroke surveys surely
may be considered a well-grounded basis for agrarian structures’ studying
in «marginal» regions of Early Modem England: for it’s a common place,
that in Russian historiography local researches of «remote» regions practi¬
cally absent, while Central and Eastern regions traditionally appeared to be
fields of fixed and thorough study (E. Kosminsky, M. Barg, V. Lavrovsky).
Besides, documents of another kind were used as well. For instance,
manorial court rolls (in particular - Court Rolls of the Manor of Bruces,
Dawbeneys, Pembrokes // Manor of Tottenham series, Tottenham, 1961).
This kind of manorial documents permits to describe everyday life of
English peasantry and to research very important problems - such as struc¬
ture of manorial administration, role of manorial court as a judicial and
administrative «nuclear» of the manor, crime and punishment in the manor,
moral norms, which regulated and minimized misbehavior of the peasantry,
married women and widows’ property rights according to customary law,
etc. All these problems weren’t put forward in native historiography, for his¬
torians of the Soviet period, led by Marxist paradigm, mainly preferred to
interpret relations in the manor from the point of view of rents and manori¬
al structures. Meanwhile, mentioned approach needs to be necessarily sup¬
plemented with data, based on researches in the field of microhistory and
historical anthropology.
Besides, borough customs and law treatises were also used.
The first part of the research is devoted to manorial freehold both in
Wiltshire and Lancashire.
In Wiltshire it’s interesting to pay attention to so-called «puzzle of free¬
hold». «Puzzle» meant almost total disappearance of freehold (share of
«noble» freehold being 45,5% of free tenants and 72,4% of free land) in the
estates of the Pembrokes between 60-s of the XVI c. and 30-s of the XVII c.
Manorial survey of 30-s fixed only 6 freeholders, while in the previous cen¬
tury there were 64 of them. Thus, the decrease of freeholders was equal to
58 persons. Taking into consideration the fact of copyholders’ increase
being equal to 25 persons and of leaseholders’ - to 31, it is possible to sup¬
pose that freehold was turned into copyhold and leasehold (kinds of tene¬
ments, more profitable for manorial lords, whereof the rents were not
nominal or illusive, but were regulated either by tradition or by market con¬
juncture). To check this assumption, it’s necessary to compare areas of ten¬
ements of different statuses.
Freehold area has decreased more than considerably (3277,4 acres).
Strictly speaking, freehold of 30s of the XVII c. had no practical value in
social and economic life of the estates. At the same time total increase of
473
leasehold and copyhold was equal to 4372,1 acres. Thus, the results of the
calculations testify to the fact that manorial lords found an opportunity to
expand the area of economically profitable leasehold and copyhold at the
expense of 1) possible land-reclamation and 2) almost total «annihilation»
of freehold. It’s curious enough that the Pembrokes formed new copyhold
(«newhold») at the expense of freehold contrary to common law, which con¬
sidered it impossible to create copyhold on demesne (free) land. Besides,
copyhold, true from juridical point of view had to lean on immemorial cus¬
tom, while «newhold» in the estates of the Pembrokes had been growing
during 75 years of the XVI-XVII cc. Thus, manorial lords practically had
no obstacles in their urge towards enrichment.
In Lancashire a surprising feature of manorial structure was a high pro¬
portion of freehold, in particular - freehold of the manorial gentry. Total
area of freehold made up 22790,8 acres of land (79,7% of all kinds of tene¬
ments total area). This proportion really seems to be great not only for
Western, but even for Eastern regions of England. This peculiarity might be
explained by the fact that Rochdale from times out of mind (at least from the
Norman Conquest) was a part of ancient royal demesne («Terra Regis Е»
according to DB): William the Conqueror included them in his own domain
(«Terra Regis W» according to DB) as the «Anglo-Saxon lands» of Edward
the Confessor, the latter possessed on the day when he was alive and dead.
It’s very well known that tenants of the ancient royal demesne, including
villains, were practically free of services and might appeal to royal courts.
Traces of former «freedom» were still evident in the beginning of the
XVII century in a high proportion of manorial freehold.
Specificity of a manorial freehold in Lancashire was evinced in avail¬
ability of huge «blocks» of the mentioned status’ land, area of which some¬
times reached thousands of acres, concentrated in the hands of one and the
same representative of the gentry and scattered in different manors. Inner
impulse of large «noble» manorial freehold’s genesis at the expense of mid¬
dle and small ones, were so-called land shifts in the manors, initiated by
freehold aristocracy under patronage of manorial administration. Inner
transfer of land in the manors, shown in the research with the help of unique
methods of calculations, based on the revealing of discrepancy between
«illusive» surveys’ data, concerning number of noble freeholders, and real
quantity of free tenants, didn’t mean direct forcing out and eviction of mid¬
dle and small noble (not peasant!) freeholders (in the manorial surveys there
is no information about the names of possible victims of supposing eviction,
as well as about the sum of supposing ransom, which might be paid by the
rich for free small and middle tenements). Sense of the process of free land’s
concentration was concluded in the fact that 15-18 the most powerful and
respectful persons of Rochdale (esquires, knights, gentlemen) whose ances¬
tors were granted lands in Lancashire in the XIV c. under Edwards, proba¬
bly, enjoyed special rights in the manors due to support of manorial admi¬
nistration, attentive to their high social status. They were the representatives
of a local manorial elite and enjoyed a number of privileges, including pri¬
474
vilege to appropriate and concentrate lands in the manors, leaving the only
chance to :small and middle gentlemen to organize their economies on the
land of one, sole manor.
Thus, so-called «inner manorial democracy» among free tenants, based
on their belonging to the sphere of common law of England, and tfoeir affi¬
liation in the membership of «all citizens of the Kingdom», in real manori¬
al life appeared to be rather illusive and depended on material factor and
inner status in a manor.
It’s evident that economic activity of the Rochdale gentry elite was
profitable for themselves, but not for the lord of the estate: rather high worth
(yearly rents being low) testifies to it and gives an opportunity to put for¬
ward an idea about commercial character of large freehold of the gentry. But
the gentry’s freehold was not profitable for the owners of Rochdale: low
rents couldn’t fill up manorial budget. This fact testifies once more to the
fact that protective attitude of the manorial administration 'to representatives
of local elite at the expense of small gentry’ jamming could be explained by
not high profitableness of large freehold, but by high (higher than usual)
social status of the representatives of the latter in the manors.
Thus we don’t find in Lancashire of 20-s of the XVII c. operations with
freehold, typical for Wiltshire. Transfer of freehold according to «Northern
type» of evolution took place not in the frame of a different land statuses’
junction (freehold - copyhold, freehold - leasehold), but within the lands of
one and the same status - in the form of growth of large freehold at the
expense of middle and small ones: freehold of Rochdale in pre-revolutionary
period doesn’t disappear as in the Pembrokes estates in Wiltshire, but flour¬
ishes, testifying to peculiar conditions of its development. The gentry’s free¬
hold dynamically grew, this dynamic not being evident, but hidden both in
real life of Rochdale and in the manorial surveys.
Besides manorial freehold so called «urban» freehold (free holdings
inside borough) was researched on the basis of Wardleworth’s (center of
Rochdale) manorial survey. In particular, it was interesting enough to com¬
pare the worth of different types of «urban» freehold with manorial free¬
hold’s worth. As a result it was found out, that the most profitable for free
tenants was «noble» «urban» freehold (average worth per acre was equal to
16,2 £). Then followed peasant «urban» freehold (average worth per acre -
6 £), then - peasant freehold of the suburbs of Wardleworth (0,7 £) and at
last - «noble» manorial freehold with it’s average worth per acre of 0,3 £.
Thus, it turned out to be that manorial freehold couldn’t compete with
«urban» free holdings (even with peasant ones) in the field of profitableness.
Small borough holdings were more profitable for the gentry in the com¬
parison with their vast manorial estates. Not for nothing large gentry of
Lancashire strived for rising of their estates’ profitableness not only at the
expense of concentration of the holdings, mentioned above, or at the
expense of intrusion into copyhold, but at the expense of intrusion into
«urban» freehold - very important factor for analysis of the rise of the pre¬
revolutionary gentry, already mentioned in historiography, and confirmed in
475
our research. It seems that the very fact of high yearly worth didn’t depend
on the status of the tenants and owners. A nobleman or a peasant - both got
from small town holdings (sometimes of half an acre) rather high worth.
Possibility of getting of such a worth was determined not by the status of the
tenants, but by identical («urban») type of their economic activity. However,
differences in the status might define priority in the concrete ways of getting
the worth: a nobleman could reach higher economic positions more easily
than rank-and-file person.
Problem of specificity of urban freehold is closely connected in the
research with such social phenomenon as manor of urban type of Early
Modem England or as it’s named in the research - «manor-town». This phe¬
nomenon is defined in the sources as «borough» or «small town», although
is described in the manorial documents (manorial surveys and rentals) in one
and the same row with typical manors according to traditional scheme of
description. To settle the problem, there were researched two boroughs, fixed
in the surveys: Wilton (center of the Pembrokes’ estates in Wiltshire) and
above mentioned Wardleworth in Lancashire. Phenomenon of urban manor
seems to be very important for economic growth of Early Modem England -
together with other factors, have been noticed by the scholars (early capita¬
list development of English village, early dispersed country manufacture):
it testifies to transitional character of the period and prolonged consequences
of early modem «urban manors». One of the features of this phenomenon
was its duality as of simultaneously urban and manorial one.
Main «manorial» characteristics were as such:
1. Considerable role of agricultural occupations of population; 2. Presence
of domain, although granted on lease or on freehold; 3. Presence of copy-
hold and copyholders: tenements and tenants of typically manorial type;
4. Organizing of economic life according to manorial type, that is specific
operations with land (turning of freehold and copyhold into leases);
5. Juridical and administrative organizing of inner life according to ma¬
norial type: presence of manorial court (not a town council) as a major re¬
gulator.
Main «urban» characteristics were as such:
1. Relatively small square of the settlements, incommensurable with typical
manors, fixed by the surveys; 2. Additional non-agricultural occupations of
population: crafts, trade, combined with agriculture; 3. Presence of a market
place; 4. Small area of holdings; 5. High profitableness of holdings (men¬
tioned above): yearly worth, greatly exceeding annual rents.
Problem of peasant freehold is also researched on the basis of manorial
surveys (mainly on the material of Rochdale). Ground of the peasant free¬
hold, as it had been usually substantiated in the researches of Soviet histori¬
ans, consisted of the owners of one or two yardlands (a yardland - about
30 acres), whose yearly worth was 40 shillings and who, according to this
qualification, were considered to be «full and equal members of the
Kingdom» (right up to possibility to participate in the elections to the House
of Commons).
476
An opportunity to correct this conception was afforded mainly on the
ground of Lancashire manorial surveys (in the Pembrokes’ surveys peasant
freehold in the comparison with «noble» one was alien to manorial struc¬
ture: freeholders of peasant type made up only 5,9% of tenants, while an
area of their holdings reached up to 3%). It turned out, that in Rochdale
peasant freeholders were more numerous than «noble» ones, although they
possessed less land in the comparison with the latter. For instance, correla¬
tion of peasant and «noble» freeholders might be expressed by proportion
66,9%: 21,9%, while correlation of their areas was reverse - 28,6%: 70%.
Nevertheless, during the work with the problem of differentiation of free¬
holders, it turned out, that free peasantry of Rochdale in spite of modest
square of their holdings (small: with an area up to 15 acres and middle:
up to 60 acres) was rather secured. This fact revealed itself in high
profitableness of their tenements, entry fines and annual rents being practi¬
cally absent. For example, basing on special calculations it turned to be pos¬
sible to find out, that «classical» worth of 40 s in Lancashire was typical not
for tenements of 30-60 acres, but for small freehold with an area not
exceeding 7 acres. Owners of one and two yardlands got a worth of tens of
pounds, their tenements might serve as material basis for gaining a worth,
many times higher than qualification of 40 shillings, which was a permit in
the rank of competent citizens. It seems that in Lancashire in their rows
might be included considerable number of freeholders, who weren’t bur¬
dened even by middle tenements - this fact widens our notions about mate¬
rial «limits» of democracy. Thus, our data, concerning economic security of
peasant freehold in Lancashire testify to definite conditions, favorable to its
development.
Besides, it was found out that peasant freehold (including small, middle
and large) had not been subjected to encroachment of local gentry elite’ rep¬
resentatives -1 didn’t manage to find their names among those persons who
possessed peasant freehold. Thus, it seems that free peasantry of the North-
West was guarded from evictions perhaps for carrying out of an important
function; manorial administration might play major role in this process. This
fact may be connected, according to historiography, with an opinion, con¬
cerning the role of Northern peasantry as a collective defender of the bor¬
ders of the state in its numerous conflicts with neighbours, including
Scotland.
The second chapter of the research is devoted to copyhold, studied from
the point of view both of everyday life and legal life in the manor.
According to T. Littleton and E. Coke, copyholders might have lands
and tenements to hold to them and their heirs in fee simple or fee tail for
term of life etc. at the will of the lord according to the custom of the manor.
Very important role in the life of copyholders played manorial custom -
life and soul of copyhold, its «material law», inner moral regulator of vil¬
lage community. Nevertheless, manorial custom and its role in everyday life
of English village hasn’t been satisfactory researched in historiography of
Soviet period: since publishing by A. Savin his «English Village under the
477
Tudors» (1903) up to the end of the XX c. evolution of English manor was
represented primarily from economic point of view, including such prob¬
lems as rents, differentiation of the peasantry, proportion between domains
and tenements, dependence of manorial structure on movement of feudal
rents/etc. But domains and tenements, services and rents didn’t form
a whole manor, although they made up its economic ground.
Regulative role of a manorial custom, as far as research testifies,
revealed itself everywhere, securing definite traditional norms: 1. in the
sphere of material life; 2. in the rules of inheritance; 3. in manorial ad¬
ministration’s functioning; 4. in manorial jurisdiction (judicial defense in
the lawsiiks of lords and peasants); 5. in keeping moral rules.
The most interesting and important for fixation of a copyholder’s status
by a local law were the conditions of copyhold that is 1. terms of copyhold
and 2. payments to the lord.
The problem of terms of copyhold, directly depending on the customs
of-immovable property’s surrenders in a manor, is displayed in the research
as <arxeflection of specific terminology of manorial surveys, in its turn
reflecting peculiar features and subtleties of manorial law in the sphere of
inheritance. For instance, terms «copyholder» and «customary tenant», tra¬
ditionally having been considered identical in our historiography, turned to
appear as quite different in everyday manorial law, reflecting different
norms and rules in the process of landed property surrenders. Strictly spea¬
king, customary tenants were those tenants in a manor, who had copies with
the names of relatives registered in them, not exceeding figure 3 (e.g.:
a father, a mother and a son or a father and two sons) and who surrendered
land in the manorial court according to «classical» formula, fixed in the
copy: sibi et suis (to him and his). This formula meant that after the death of
customary tenant his tenement had to pass to his relatives by blood (the issue
of his body): first of all - to his children and wife. If in the manorial records
another formula was fixed: sibi and suis heredibus (to him and his heirs), the
tenant of such copy was considered to be a copyholder. As usual «sibi at suis
heredibus» was characteristic for those cases when more than three names
were fixed in the copy. Formula «sibi et suis heredibus» was indefinite, for
the last word in it might be referred not only to children or wife, but to other
relatives and even to relatives to marriage. It is necessary to bear in mind
that all these judicial subtleties in terminology were not abstract exercises in
the sphere of local judicial casuistry. Surely they represented very important
part of local norms in the sphere of land succession.
As for payments of copyholders and customary tenants - in the research
the classification of payments is represented as well as a number of factors,
which might influence on their level. Very concisely, the level of peasant
payments in the period of agrarian revolution might depend on following
factors: 1. economic potentialities of lands, including presence or absence of
their «commercial» types (for example - pastures for sheep); 2. material
position of a tenant; 3. class status of a tenant (according to the research, the
gentry and townspeople on the copyhold land paid lower rents or were free
478
of them - the last fact might be considered an explanation of their desire to
penetrate on copyhold); 4. character of terms of copyhold (very often more
privileged «copyholders by inheritance» paid lower rents than «copyholders
on lives»); 5. different periods of forming of manorial custom.
In the connection with the last point its necessary to note that copy-
holders rents, being different from the point of view of their nature and
level, nevertheless were joined by the fact of their stability. They were fixed
by manorial custom and couldn’t be changed according to lord’s will.
Lord’s will really stepped back before the custom of a manor. The older was
a manorial custom, the more fixed might be rents of copyholders. For imme¬
morial character of manorial custom was a criterion of its legitimacy in a
manor. If it’s possible to put forward an idea of copyhold’s security, then
only due to the fact, that in real life of a manor existed such an important
phenomenon as a custom of stable (fixed) rents. Time of forming of a cus¬
tom definitely might influence on the level of the rents: if in a manor cus¬
tom appeared in the period of economic conjuncture, unfavorable for pea¬
santry (say, in the period of «feudal reaction» in the XIII century England),
rents might be fixed as high ones. If custom appeared in times, unfavorable
for manorial lords, rents might be fixed as low ones. This, practically non-
researched dependence of the rents’ level from a custom’s time forming,
needs to be thoroughly studied on the material of different regions of
medieval and Early Modem England.
Besides annual rents, an important role played entry fines (fines of
admission). Differ from rents they were the most movable part of the pay¬
ments, for in the period of agrarian revolution they depended on lord’s will.
But as far as manorial documents testify, in the period of rents commutation
and transformation of villainage into copyhold (XIV c.), entry fines accor¬
ding to a custom were rather low or at least reasonable. They had not to
exceed two- yearly worth from a holding in order not to lead a peasant
economy to misbalance and ensure at least its simple reproduction. As for
crucial changes of XVI-XVII cc. in the life of English village, fines were
the means to decrease manorial lords’ losses, connected with immobility of
annual rents of copyholders. Practically fines played a role of improved
rents. Entry fines’ rising was a very important mechanism of peasantry
expropriation in particular, as far as our research testifies, in Wiltshire (dif¬
fer from Lancashire where peasantry didn’t pay entry fines).
Besides, in the research there are important concrete data concerning
such payments as heriots, rents in kind, corvee and boon-works.
Correlation between customary and common law in the life of copy-
holders in Early Modern England is also shown in the research. It is shown
that as far as coercive deformation of the custom by manorial lords with the
help of entry fines’ rising took place in English village, copyholders began
to appeal to the courts of common law, willing these courts to lean on local
manorial customs (in this fact reception of manorial custom by the courts of
common law might be expressed). However according to A. Savin courts of
common law accepted but almost didn’t examine pleas of copyholders, thus
479
only imitating wish to meet their demands and interests concerning their
lawsuits with manorial lords. Apparently this fact might be interpreted only
as an imitation of manorial custom’s reception by the courts of common
law. This imitation might fully enter into ruling classes’ notions, concerning
their strategy in their relations with English peasantry in pre-revolutionary
period.
World of an English manor, seen through the prism of a local law, con¬
centrated in a manorial court and responsible for peasant crimes and
punishments, is also researched. Thus, role of manorial custom as an instru¬
ment of local police jurisdiction, striving for model organizing of everyday
life of a manor, is studied. Basing on the analysis of different kinds of mis¬
deeds and punishments I came to the conclusion that manorial custom, play¬
ing a role of moral regulator, minimized peasant behavior’s anarchy in the
inner life of a manor. Besides, manorial custom also promoted to a good
management by the representatives of manorial administration (steward,
bailiff, reeve, etc.), consolidating their duties, thus enforcing their role in the
peasant world and leading to definitely prosperous lord’s economy. In par¬
ticular mentioned aspect of a manorial custom was researched according to
Fleta’s «Of the Offices» (in a manor). Although being written in the XIII c.
it had been keeping its importance (according to Littleton and Norden) up to
the XV-XVI cc.
Problem of «last villainage» presented in the research was put forward
by A. Savin in the beginning of XX c., but since that time had not been
examining. I’ve studied this problem at least from two aspects. First, from
the point of view of concrete, «applied» researching of the last villains’ li¬
ving conditions; villains still staying in the depths of manors in the period
of agrarian capitalism - on the basis of 12 Wiltshire manors and
2 Lancashire manors. In both regions a considerable number of last villains
(14 economies in Wiltshire and 12 - in Lancashire) was discovered. By the
way, in these economies’ functioning the owners of the estates themselves
were interested; those who imposed on the last villains’ holdings rather high
annual rents. Sometimes owners of the manorial lands created special con¬
ditions for functioning of the last villains’ economies. For example in
Lancashire manor Rossendale, rather far from the village itself, hidden in
the forest, was settled separate colony of last villains, consisting of 12
families. They possessed tenements of «ancient copyhold» of 12-30 acres
of land including orchards, small meadows and pastures, as well as arable
land at the place of cleared forest. They paid very high annual rents (from
10 s to 1 £); some of them possessed mills, yearly worth not being fixed in
the manorial survey (in spite of the fact of its regular fixation in all cases of
«typical» copyhold). Surely, economies of «ancient copyholders» or «vil¬
lains» with their high rents were more profitable for the owners of
Rossendale than typical copyhold. And it goes without saying that owners
of Rochdale deliberately isolated their villains, settling them in the forest in
order to conceal from the governmental officials fact of this additional
source of income (for as it is well known the late Tudors and the early
480
Stuarts led a policy of constant search of the ancient villains, especially the
most prosperous of them, with the purpose to make them free at ransom).
I think, that intention of the owners to preserve their villains in Rossendale
(tendency, characteristic for a number of regions in early modem England,
as A. Savin has found out) explains the very fact of the absence of yearly
worth’s fixation in the manorial survey of this village. What for was it to fix
worth of the villains’ economies in the documents in the period of constant
villain hunts? It would mean making a show in the conditions of possible
examining of the manorial records by governmental commissars.
The second aspect of the «last villainage» is connected with researching
of differences and common features of the social-economic and judicial sta¬
tus of the «last villains» and «typical» copyholders, as reflected in the text
of manorial surveys. It’s shown in particular, that differ from typical copy-
holders «last villains» had no documentary confirmations of their landed
possessions (in the form of manorial record’s copy); surrender of their land
in the manorial court was followed by a straw or by a verge as if it was the
period of early Middle Ages. The «last villains» were also obliged to pay
higher annual rents and entry fines than typical customary tenants (copy-
holders). And of course, they even couldn’t dream of appealing to the courts
of common law, while copyholders gradually (from the end of the XV c.)
began to initiate this process.
The next problem presented in the research is devoted to women pro¬
perty rights. This problem has not been ever touched upon in native histori¬
ography in applying to English medieval or early modem manor. I was
interested in researching of women property rights not in gender aspect, but
in an aspect of transfer of land in a manor (transfer, in particular connected
with widows and their position and rights in the manorial world) both on the
material of manorial surveys and borough customs of medieval and early
Modem England. While manorial surveys give very interesting, but not very
numerous examples of land surrenders by the widows, borough customs
thoroughly describe practice of this process based on the traditional rules in
the sphere of land bequest. Property rights of married women as well as
widowed ones such as specificity of dowry and dower, free bench of wid¬
ows, specificity of transfer of land in case of birth and death of children etc.
are researched; positions of married and widows according to common and
customary law are being compared. Its concluded, that customary law (in
comparison with a common one) really defended widows and even married
women in the sphere of property rights for it spread its influential strength
on persons, participating in labour process together with men. Custom
didn’t ignore such a woman in a manor, didn’t keep silence on the problem
of her economic abilities, defending her both from the lord’s will and pres¬
sure of economic conjuncture.
The third chapter of the research is devoted to copyhold, studied in
Wiltshire and Lancashire on the basis of «applied» aspects.
In the estates of the Pembrokes, in which copyholders made up about
80% of all tenants, the area of copyhold being about 65% of the tenements,
481
the main process of «destruction» of traditional relations inside copyhold
tenure was concluded not in it’s «conquest» by the gentry and townspeople,
but in inner differentiation among customary tenants. For instance, about
12% of tenants, fixed as copyholders, might be considered peasants only
according to manorial surveys. But economically they had very little com¬
mon features with peasantry, for their holdings many times exceeded
120 acres - an area which is traditionally considered in our historiography
to be a peak level of a peasant family’s possession, which might be culti¬
vated without hired labour. These tenants concentrated about 32% of copy-
hold area. That was «peasant aristocracy» of the period of an agrarian revo¬
lution in England, which had no titles of noblemen (although could easily
buy them), but was so privileged from economic point of view, that to
become related with them wasn’t dishonorable even for gentlemen.
Thus, as far as our research testifies, proper peasant copyholders (those
whose holdings didn’t exceed 120 acres) didn’t hold one third of the area,
fixed in the manorial surveys as copyhold. This fact is worth paying atten¬
tion to, for it is a result of struggle for land between different groups of vil¬
lage society, this struggle being traditionally connected by the scholars with
the process of enclosures. However, as our analysis testifies in some regions
of England enclosures were not intensive and had no such consequences as
massive evictions and depopulation of the villages (characteristic very like¬
ly only for central part of the country). For instance, in the South-West of
England the enclosures were rather episodic; fluctuations of their area in the
estates of the Pembrokes according to my calculations were 3-6%. Greater
threat for peasant possessions’ stability was the process of the non-peasant
elements’ intrusion on the «customary» land at the expense of the process
of worsening of tenure’s conditions. As a rule, this intrusion (or penetration)
took place at the moment of a copy term’s expiration, when manorial lord at
his own will demanded such a high entry fine, that a copyholder couldn’t
manage to pay it and had to refuse from his land, giving way to his rich
neighbour or a newcomer. Entry fines turned to be the most moveable and
arbitrary part of peasant duties. At the expense of entry fines’ rising so
called «mild», «ulterior» expropriation of the peasantry took place, for fines
were demanded when usual surrenders took place in the manorial courts;
this process being not so evident for contemporaries as enclosures.
Differ from the South-West of England (not speaking of central regions
of the country with their high «percent» of customary tenants), Lancashire
copyhold wasn’t widely spread form of tenure if compared with freehold.
According to Rochdale manorial surveys number of copyholders came to
41,5% of all tenants, while their land made up only 14,7% of the whole area
of the manors (including area of commons) and 20% of area of holdings. So,
history of copyhold in this part of the country didn’t evidently coincided
with the history of the whole peasantry - part of this history might be stu¬
died on the example of the freehold’s growth.
Peculiar feature of agrarian development of Rochdale was concluded in
the fact of large group of the gentry’s penetration into the copyhold area.
482
This group consisted of noble freeholders, representatives of the mentioned
above gentry elite. Their possessions made up about 50% of the whole copy-
hold area, their number on the copyhold being of 18,4% of the copies. Thus,
the threat to the peasant copyhold’s stability in pre-revolutionary Lancashire
revealed itself not in intensive differentiation of customary tenants (as in
case of Wiltshire), but in the fact of alien social elements (the gentry) on the
copyhold area.
This tendency, having been revealed in the research, wouldn’t be
unusual, if not for some circumstances. To start with, the gentry on the cus¬
tomary land were rather numerous as well as their possessions were large
(while in the Pembrokes estates there were only 6 of them on the copyhold
land). Secondly, noble men penetrated into the land of a very poor, unse¬
cured copyhold with yearly worth being very low. For example, as far as our
calculations testify, average worth per acre from the gentry’s copyhold was
only 2 s, while (it’s worth reminding) average worth per acre from the gen¬
try freehold of manorial type was 6,7 s (0,3 £) - not speaking of extremely
high worth of «urban» freehold (324 s = 16 £ per acre). These figures testi¬
fy that «conquest» of peasant copyhold by the gentry was not so profitable
for themselves; freehold was more profitable. And at last, as it have been
mentioned above and as analysis of the names of tenants testify, noble
invaders of copyhold were not newcomers, but rich esquires from Rochdale.
Evidently, copyhold of Rochdale attracted gentlemen as an additional
source of income and they didn’t neglect the opportunity to achieve this
income at the expense of usage the land of any status (including not only
typical copyhold, but tenures of «ancient copyholders» or «last villains» as
well). Intrusion on copyhold had no character of violence (as in Central
England), it was not connected with enclosures and didn’t provoke numer¬
ous evictions.
In «marginal», remote from the Center regions of England, including
both Wiltshire and Lancashire, specificity of the gentry’s penetration on the
«customary» land was of another kind. It had more peaceful, non-violent
character, connected either with rising of entry fines in the moment of rever¬
sions (Wiltshire) or with permitting concern of manorial administration to
admittance of the gentry on «customary» land - factors, having been under¬
estimated in our historiography, for until lately among native scholars the¬
sis about a decisive role of enclosures in the process of the English peas¬
antry’s expropriation has been predominating. This thesis was based on the
Soviet scholars’ attention to K. Marx’s conception concerning so-called pre¬
vious accumulation and the process of expropriation of the peasantry as its
key factor. However, practice of research of such representative and mas¬
sive historical sources as manorial records and surveys shows that in «mar¬
ginal» regions of the XVI-XVII century England the cases were quite dif¬
ferent.
In Rochdale manors in the period of reversion «local» esquires received
permission (given by manorial administration) to take this or that copyhold
tenure and to fix the «bargain» in the manorial court. The clerks of the
483
manorial court fixed the exact date of the acquisition in the records as well
as they fixed names and statuses of the noble recipients of copyhold. For this
region was characteristic not so much «great outcome» of the commercial
gentry into English village, R.H. Tawney wrote about, rather than less ener¬
getic but more effective and bulky transition to new kinds of economic
activity inside English manor itself, land of any (even «villain») status not
being neglected. In this persistence and «imperceptibility» of the gentry’s
penetration into copyhold land, taking place according to traditional, cus¬
tomary procedure of entering into copyhold (alongside with peasants) was
concluded the main threat to this kind of land tenure.
The analysis of sources shows that in their inconspicuous, almost law¬
ful (through manorial court) penetration into copyhold, being non-profitable
for them, Lancashire esquires didn’t pay entry fines. We don’t see in this
region their destructive role as at the South-West in the period of an agrari¬
an capitalism. But in this case a question appears: what was the reason of the
absence of entry fines, especially if take into consideration the fact of peas¬
ant copyhold’s concentration in the hands of the representatives of the gen¬
try? For it is very well known that traditionally entering of the gentry on
copyhold was possible in case of paying by them those very high entry fines,
which were beyond the peasantry’s strength. Evidently, revealed contradic¬
tion (full absence of entry fines with high concentration of peasant copyhold
in the hands of Lancashire gentry) was a reflection of a specific policy of
local magnates like manorial lords of Rochdale, edge of which might be
directed against newcomers from without (home gentlemen were released
from entry fines). To some degree this process might reflect pre-conditions
of that very phenomenon’s forming, which A.Everitt (yet in the 60-s) inter¬
preted as «local autonomy». Naturally, I don’t mean the process of an auto¬
nomic hierarchical social structure’s forming of pre-revolutionary period -
for this I don’t have sources enough; besides the analysis of such wide social
processes had been never planned. I only mean rather modest, micro-local
process of provincial, «manorial» elite’s forming, which consisted of local
gentry and was closed for newcomers from without. The analysis of the
manorial surveys shows that the names of noblemen penetrating on copy-
hold were identical to the names of rich freeholders - squatters of small and
middle plots of «noble» freehold, mentioned above.
Nominal owners of Rochdale (both kings of England and recipients of
the lands from the Crown - those representatives of feudal aristocracy, to
whom the estates were granted, including Attorney General Robert Heath
and ancestors of great English poet G.G. Byron), having right of property on
thousands of acres of fertile land, extremely profitable for their tenants, in
fact didn’t realize this right themselves. De facto they delegated realization
of this right to the representatives of another row of owners, to the local
elite, including both manorial administration and rich gentry, mentioned
above.
In view of the fact that the representatives of the manorial elite pene¬
trated on peasant copyhold, the manorial rolls gave an opportunity to reveal
484
a picture of unusual scarcity of this copyhold (especially if to compare it
with definitely flourishing copyhold in the estate of the Pembrokes). In spite
of the large number of customary tenants in Rochdale (80,6% of all «copy-
holders», including the gentry), they concentrated in their hands only 49,8%
of the copyhold’s area. This disproportion testified to unfavorable position
of Lancashire peasantry. This unfavorable position might be confirmed by
such index as an average area of a peasant customary tenure. According to
calculations, in Rochdale it was equal only to 14,8 acres, while in the
manors of the Pembrokes an identical index was equal to 62 acres (although
I considered the peasantry of the Pembrokes to be also rather unfavorable if
mean an economic aspect - in view of deep and growing differentiation).
However, one might be astonished by not only scarcity of the peasant
land-tenure in Lancashire, but by very specific differentiation as well. It was
not a classical differentiation; it proceeded in a different way in the com¬
parison with other regions of England, including Wiltshire. In the manors of
Rochdale I revealed abnormal, «deformed», one-sided polarization of the
peasantry: extremely thick level of the poor, not numerous and very weak
level of the middle peasantry and practically full absence of prosperous, rich
copyholders. Level of prosperous peasants (land tenures of 60-120 acres)
made up only 4,2% of copyholders, area of their holdings being 28,8% of
the total area of the peasant copyhold. If compare these indices with identi¬
cal ones in Wiltshire, it turns out to be that in the estates of the Pembrokes
representatives of a given level made up 34,8% of the customary tenants,
holding 62% of the area of the peasant copyhold.
As for copyholders, whose holdings didn’t exceed 15 acres, they con¬
centrated only 25,8% of copyhold area, making up 71% among customary
tenants of Rochdale. This disproportion evidently testifies to the fact that
these peasants lacked the land, they were suffocated by scarcity of the allot¬
ments. This one-sided polarization of a Lancashire village is the more sur¬
prising; the less it was explained by the entry fines’ rising (as in Wiltshire)
or by enclosures (as in the Midlands). Rochdale peasantry, customary te¬
nants including, didn’t pay entry fines as well as their holdings almost were
not subjected to enclosures. It’s quite evident that thick level of the poor in
the manors might be explained by penetration of the local «noble» elite’s
representatives into copyhold: noble «legal squatters»- esquires, entering
into copyhold tenure by means of being fixed in the records of the ma¬
norial courts (although they didn’t receive copies of the records as custo¬
mary tenants did, otherwise it would diminish their social status) with
the help of this action deprived the bulk of copyholders of their holdings.
Not without reason landownership of the gentry reached almost 50% of
copyhold area.
Rights, delegated by nominal owners of Rochdale to the representatives
of the local elite (including administration) were so high, that the latter
could make customary tenants free of annual rents. It’s really surprisingly,
but 2/3 of them were made free of the rents: an unusual phenomenon of a
local scale. We didn’t reveal such a phenomenon in the estates of
485
Pembrokes - quite on the contrary, in Wiltshire annual rents were indirect¬
ly risen up to market prices (at the expense of entry fines’ inflation). In
general for this period was characteristic either to rise rents at the expense
of entry fines or at least to conserve them.
As far as our research testifies, peasantry of Rochdale might1 be released
from the rents in the next cases:
1. When a copyholder was linked by surrender with a representative of
the local gentry elite. Relations of patronage or protection between a noble
donor and a modest peasant recipient might be a motive for manorial admi¬
nistration to release the latter from annual rent.
2. The role of reason to be released of rents might play low yearly worth
of a peasant economy. The analysis of manorial surveys helps to reveal the
process of «reverse surrenders» of the most non-profitable copyhold hol¬
dings by the gentry, who refused from them; such «bargains» being fixed in
the manorial records and holdings being passed to customary tenants.
Probably, after such surrenders the recipients might be released from the
rents with the purpose to promote at least to simple reproduction of their
economies.
3. As a foundation might be regarded such a fact as a combination of
a number of tenant statuses: a copyholder of this or that manor might be
released from his rents, when he was fixed as a freeholder in the same or in
another manor. Thus, combination of the statuses might add a «peasant free¬
dom» to a tenant.
4. Widows were also usually released from annual rents: according to
manorial custom they had so-called «free bench», that is right to inherit
chief message of the late husband and live there, to sell and to mortgage the
land, to pass it by inheritance, not to pay heriots, fines and rents, etc.
5. Copyholders on the terms of lives (7-21 years) were also released
from the yearly rents, while copyholders by inheritance were not.
Thus, its necessary to mention once more that 2/3 of customary tenants
of Rochdale were free of rents. Those rents, which were paid by 1/3 of the
peasantry, were very low: average rent per acre was equal to 1,5 d, while in
Wiltshire manors this index (mass character of payments being taken into
consideration) was equal to 3,3 d. Thus, Rochdale was not profitable for its
owners, although very profitable for a local elite and tenants of the estate.
If yearly worth of Robert Heath and formally - of the English Crown - from
Rochdale was equal only 55 £ (in the form of annual rents), worth of the
sub-owners and tenants (freeholders and copyholders of all categories
including) was 150 times higher, being equal 8400 £. It seems to appear that
nominal owners of Rochdal (English Crown in particular) hurried to get rid
of a non-profitable estate, either having no opportunity or not willing to
capitalize the lands. To add to the above mentioned, in Rochdale - contrary
to general tendency of the period of agrarian capitalism - lands were not
granted on lease. Rochdale was often passed «from hands to hands», many
important problems of inner life of the estate being entrusted to manorial
administration.
486
But it is necessary to emphasize that the very non-profitableness of this
manorial complex in Lancashire probably was for the Crown not so much
a reason but a consequence of purposeful policy of rich and powerful local
elite forming, being worth to rely upon. For the sake of forming of such
high-powered level of local gentry, rather loyal to the peasantry of the
region, it was possible to lay down a profitableness of royal demesne.
Loyalty to the Crown had to be paid for in advance.
So, it seems that the strategy of landed policy of the Crown on the eve
of the mid XVlI-th century Revolution included not only the practice of the
sale of the lands with the aim to enrich the Crown’s treasury (as it had been
mentioned in historiography), but also the practice of gratuitous surrenders
of the lands at the disposal of the local gentry elites, in strengthening of
which the Crown obviously might be interested in, especially in the period
of the conflicts with the Parliament of the 20-s of the XVII century. Not for
nothing later, in the period of the Civil War, part of the Northern counties
supported Charles I, lawful king of England, but not Oliver Cromwell.
By the way, the very possibility of this assumption, put forward on the basis
of such sources as surveys and rentals, seems to testify to the fact that the
documents of manorial history (on condition of the special methods of
research) may be quite representative and reliable for generalizations not
only in economical, but in political history as well.
As for the Pembrokes estates in the South-West of England practically
at the same time (30-s of the XVII c.), the proportions between the incomes
of the owners of the estate and the incomes of their tenants were there quite
another (in spite of practically identical area of the estates). The
Pembrokes, although being the representatives of an aristocracy of
England, but economically belonging to a «new gentry» of the country,
capitalizing their lands in Wiltshire, got a total yearly worth of 18 492,3 £
(296,5 £ of customary rents + 12 568,5 £ of entry fines from copyhold
+ 5627,3 £ from leasehold). Thus, yearly worth of the Pembrokes estates in
Wiltshire was 333 times higher than yearly worth of the Crown lands in
Lancashire.
As for a total worth of the tenants in the estates of the Pembrokes (of
copyholders and leaseholders only, for freehold had been already «abolished»
by the 30-s of the XVII c.) it was 8248,2 £ practically being equal to a total
worth of the tenants of Rochdale. However, the difference was in the fact of
the growth of the latter at the expense of freehold of local gentry elite.
Thus, we didn’t find in Wiltshire multi-step property hierarchy as in
Rochdale. Relations of direct dependence in private estates, organized
according to the pattern (a lord - a peasant) seemed to be more effective in
the comparison with complicate hierarchy of Rochdale, if take into conside¬
ration the development of an agrarian capitalism. Probably, the specificity
of this process’s proceeding in each region was linked with the above-men¬
tioned circumstances.
The fourth chapter of the research is devoted to the problem of lease¬
hold.
487
As far as mentioned above we don’t fix leasehold in Rochdale (there
were, according to surveys, only 4 leases among 565 tenements), while it’s
growth was quite characteristic for other regions of England, including the
estates of the Pembrokes. Our Wiltshire surveys permitted to draw an
interesting picture of the leasehold’s growth in this region.
Thus, in particular it was found out that the main bearer of the landed
relations based on indenture was the gentry of the Pembrokes estates. They
had their leases on the demesne lands, share of which within a total lease¬
hold area was equal to 70-90%. Their leases (average area 500 acres of
land) consisted both of arable and pasture for commercial farming. Terms of
such large leases were still rather long (40-50; sometimes - 99 years) to be
profitable not only for the lords of the manors, but also for noble leasehol¬
ders themselves, who might appropriate surpluses over definitely immov¬
able rent; surpluses, had been formed as a result of instability of market con¬
juncture. As for short-termed leases (7-21 years), they were mainly in the
hands of the peasants, who led their economies on definitely small plots of
leasehold. Thus, it is necessary to bear in mind rather strict correlation
between a status of a leaseholder and a term of his leasehold. Gentlemen
were not only eager to seize large leases of a pasture type; they ensured for
themselves very convenient terms, willing to pay their rents, fixed by the
indenture, at full length, sometimes coming closer to typically «feudal» term
of 99 years, in order to make these rents practically immovable. These were
the peasants, whose leases were short-termed and who had to bear the tricks
of a market conjuncture.
Thus, in a vast Pembrokes estates the growth of «commercial relations»
was expressed not so much in the form of gentry’s penetration on freehold
or copyhold (as it was in Rochdale), but in their penetration on the leased
demesne land. Surely, this fact to some degree illustrates the Tawney’s
process of «the rise of the gentry».
But the specificity of a general development of leasehold in Wiltshire
was also expressed in the growth of leases on the land of the peasant tene¬
ments. This «democratic» element in the sphere of leasehold, as far as cal¬
culations testify, appeared to be a result of copyhold’s and even freehold’s
transformation into leasehold, in particular - in two large manors (Bulbridge
and Wylye), former customary tenants as well as free ones being suggested
to have long-termed (up to 99 years) leases as a compensation for so-called
«agreement» to change the status of tenements.
Research of rents both of a «noble» and a «peasant» leasehold revealed
that the mechanism of correlation between leasehold rents and market con¬
juncture’s fluctuations was modeled according to copyhold’s type. For this
mechanism’s proper work arbitrary rising of entry fines played a great role -
in a way this factor played a great role in customary tenements’ economic
development. Surely, leasehold rents of the period of an agrarian revolution
in England couldn’t be qualified as «surplus over the average profit».
It seems to be that leasehold rent still was money form of feudal rent, that is
might be qualified as a «normal form of surplus value». As in the case of
488
copyhold (when a feudal rent embraced not only an additional, but very
often a necessary product of the peasant economy), manorial lords acquired
not only rents, fixed by the indenture, but also a share of own profit of
a leaseholder, entry fine being the main «lever» of the process. The longer
was term of the indenture, the higher entry fine was. With the help of entry
fines so-called lord’s damages were compensated. Thus, rents of leasehol¬
ders were typically close to rents of customary tenants. Surely, factor of
non-economic compulsion in the relations between lords and leaseholders as
in olden times continued to play a definite role - otherwise leaseholders
(especially the noble ones) wouldn’t agree to pay fines, heriots, rents in kind
and even labour rents (although innumerous), fixed in the manorial surveys.
By the way, the very fact of these relicts’ fixation in the surveys as the duties
of leaseholders testifies to the fact of feudal survivals in pre-revolutionary
period. I think, we shouldn’t modernize this period of agrarian and social
history of England, for in the field of the main relations of production (rent
relations are meant) still have been acting the mechanisms, characteristic for
a feudal period. At any rate, leasehold rents were modeled according to
copyhold tenure, having grown from villainage.
Surely, that without annihilation of feudal «inheritance» in the agrarian
sphere, that is to say - without the abolition of the model itself (copyhold)
in a way of feudal (both economic and judicial) restrictions’ abolition, not
only customary tenants couldn’t secure themselves from the threat of expro¬
priation, but capitalist relations, growing in a village, couldn’t be developed
under the lord’s will’s predominance.
If we try to systemize both «capitalist» and «feudal» features of lease¬
hold in the estates of the Pembrokes, revealed on the basis of the surveys’
analysis, the picture runs as follows. About so-called «capitalist» features
testify: 1. «Democratization» of leasehold: leasing not only of domain, but
of peasant customary tenures as well; 2. Presence of short-termed leases;
3. High share of pasture lands in the leases; 4. Use of hired labour (of cot¬
tars and sub-tenants).
About feudal features: 1. Mechanism of rents and fines’ imposing of the
same type with copyhold’s one; 2. Presence of rents in kind, heriots and
labour rents; 3. Modeling of the terms of leases according to copyhold’s
type (terms on lives); 4. Great share of long-termed leases; 5. Partly domain
character of leasehold.
In the conclusion of the research its results are summarized.
The difference in the ways of the agrarian growth between Wiltshire
and Lancashire are shown. In Wiltshire the development of an agrarian
capitalism went in the form of the gentry leasehold’s growth, including
transformations within freehold and copyhold, norms of customary and
common law being broken. Usurpation of the rights of the peasantry wasn’t
led by coercive means (not at the expense of enclosures as in Central
England), it had gradual and definitely lawful, «peaceful» character in the
frame of manorial custom, being realized mainly at the expense of entry
fines’ rising at the moment of surrenders. Result of the process revealed
489
itself in intensive inner differentiation among peasantry - in the growth both
of cottars and peasant «aristocracy», using labour of cottars and subtenants.
As for Lancashire, it’s hardly possible to insist on the process of expro¬
priation of peasantry. The only factor, testifying to it, was the process of a
local gentry elite’s penetration on copyhold and «ancient» copyhold. From
the other side, due to the efforts of this elite’s representatives, acting with
the help of manorial administration, Lancashire peasantry was free of entry
fines, heriots and practically - of annual rents. Thus, in this part of England
agrarian capitalism developed itself not at the expense of leasehold’s growth
or at the expense of differentiation of copyholders, ruined by abnormal fines
(as in Wiltshire), and not due to enclosures (as in the Midlands), but thanks
to capitalist evolution of common law tenures— vast freehold of a local gen¬
try, growing on the lands of a royal domain and being cultivated by a Crown
in a way of its possessive rights’ delegation to the representatives of
Lancashire local elite.
Содержание
ОТ АВТОРА 5
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ АГРАРНОЙ ИСТОРИИ. ВМЕСТО ВВЕ¬
ДЕНИЯ 6
Часть 1
РЕШЕННЫЕ И НЕРЕШЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ
АНГЛИЙСКОГО МАНОРА РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ
Глава 1
Что такое манор? 13
Глава 2
Основные источники по истории английского манора XVI - первой трети
XVII в. Задачи исследования 17
Глава 3
О чем пишут историки: некоторые аспекты историографии аграрной
истории Англии XVI - первой трети XVII в 39
Часть II
МИР АНГЛИЙСКОГО МАНОРА
XVI - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVII века:
ДЕРЖАНИЯ НА ОБЩЕМ ПРАВЕ
Глава 1
Что принес с собой XVI в.? Дворянство «старое» и «новое» 67
Глава 2
Фригольд как держание на общем праве 88
Историографические аспекты 88
Эволюция свободного держания в Юго-Западнош Англии 92
Фригольд поместья Рочдейл. Фригольдеры-дворяне 103
491
Общая характеристика свободного держания 103
Сословный состав фригольдеров 108
Фригольд дворянского типа. Дифференциация фригольдеров по
описям 110
Концентрация фригольда дворянского типа 118
Реальная дифференциация дворянского фригольда 124
Клирики, «горожане» и крестьяне на фригольде поместья Рочдейл.
Проблема «манор-город» Англии раннего Нового времени 137
Существовал ли в Рочдейле «церковный» фригольд? 137
Феномен «манор-город» в Англии раннего Нового времени.
«Городской» фригольд Рочдейла 142
Фригольд крестьянского типа в поместье Рочдейл 157
Часть III
ДЕРЖАНИЕ НА ОБЫЧНОМ ПРАВЕ: КОПИГОЛЬД.
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
Глава 1
Что такое копигольд? 179
Глава 2
Манориальная курия, администрация манора 182
Глава 3
Особенности держания по копии 191
Глава 4
Общий закон или частный обычай? 202
Глава 5
Преступления и наказания в английском маноре 206
Глава 6
Кто такие «последние вилланы» в Англии XVI в.? 217
Глава 7
Имущественные права женщин 229
Часть IV
ОБЫЧНОЕ ДЕРЖАНИЕ
В ЮГО-ЗАПАДНОЙ И СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ АНГЛИИ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVI - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVII века
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Глава 1
Обычное держание в поместьях Пемброков в Юго-Западной Англии.
60-е годы XVI в 252
Глава 2
Копигольд во владениях Пемброков в Юго-Западной Англии. 30-е годы
XVII в 264
Глава 3
Обычное держание в Северо-Западной Англии: копигольд поместья Роч¬
дейл. Первая треть XVII в 289
Общая характеристика 289
492
«Дворянский» копигольд манориального комплекса Рочдейл 298
Крестьянский копигольд комплекса Рочдейл 316
Ренты держателей копигольда 345
Часть V
АРЕНДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Глава 1
Несколько слов о состоянии проблемы 387
Глава 2
Арендные отношения в манорах Пемброков в 60-е гоы XVI в 392
Глава 3
Арендные отношения в манорах Пемброков в 30-е годы XVII в 400
Глава 4
Эволюция аренды в манорах Пемброков в 60-е годы XVI -
30-е годы XVII в 416
Глава 5
Аренда в поместье Рочдейл (20-е годы XVII в.) 426
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 430
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 460
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ 470
SUMMARY 471
Научное издание
Винокурова Марина Владимировна
МИР АНГЛИЙСКОГО МАНОРА
(по земельным описям Ланкашира и Уилтшира
второй половины XVI - начала XVII века)
Утверждено к печати
Ученым советом
Института всеобщей истории
Российской академии наук
Зав. редакцией НЛ. Петрова
Редактор М.М. Леренман
Художник В.Ю. Яковлев
Художественный редактор Т.В. Болотина
Технический редактор ТА. Резникова
Корректоры А.В. Морозова,
Р.В. Молоканова, Т.И. Шеповалова
Подписано к печати 14.01.2004
Формат 60 х 90 V| 5
Гарнитура Таймс. Печать офсетная
Усл.печ.л. 31,0. Усл.кр.-отт. 31,0. Уч.-изд.л. 33,9
Тираж 600 экз. Тип. зак. 3103
Издательство «Наука»
117997, Москва, Профсоюзная ул., 90
E-mail: secret@naukaran.ru
Internet: www.naukaran.ru
Санкт-Петербургская типография «Наука»
199034, Санкт-Петербург, 9-я линия, 12
АДРЕСА КНИГОТОРГОВЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ
ТОРГОВОЙ ФИРМЫ “АКАДЕМКНИГА” РАН
Магазины “Книга-почтой”
121099 Москва, Шубинский пер., 6; 241-02-52
197345 Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, 7Б; (код 812) 235-40-64
Магазины “Академкнига” с указанием “Книга-почтой”
690088 Владивосток, Океанский пр-т, 140 (“Книга-почтой”);
(код 4232) 45-27-91 antoli@mail.ru
620151 Екатеринбург, ул. Мамина-Сибиряка, 137 (“Книга-почтой”);
(код 3432) 50-10-03 KNIGA@SKY.ru
664033 Иркутск, ул. Лермонтова, 298 (“Книга-почтой”); (код 3952) 42-96-20
660049 Красноярск, ул. Сурикова, 45; (код 3912) 27-03-90
AKADEMKNIGA@KRASMAIL.RU
220012 Минск, проспект Ф. Скорины, 72; (код 10375-17) 232-00-52, 232-46-52
117312 Москва, ул. Вавилова, 55/7; 124-55-00 akadkniga@voxnet.ru http://akadkni-
ga.nm.ru
117192 Москва, Мичуринский пр-т, 12; 932-74-79
103054 Москва, Цветной бульвар, 21, строение 2; 921-55-96
113105 Москва, Варшавское ш., 9, Книж. ярмарка на Тульской (5 эт.);
737-03-33, 737-03-77 (доб. 50-10)
630901 Новосибирск, Красный пр-т, 51; (код 3832) 21-15-60
akademkniga@mail.ru
630090 Новосибирск, Морской пр-т, 22 (“Книга-почтой”);
(код 3832) 30-09-22 akdmn2@mail.nsk.ru
142290 Пущино Московской обл., МКР “В”, 1 (“Книга-почтой”);
(код 277) 3-38-80
443022 Самара, проспект Ленина, 2 (“Книга-почтой”); (код 8462) 37-10-60
191104 Санкт-Петербург, Литейный пр-т, 57 (код 812) 272-36-65 ak@akbook.ru
199164 Санкт-Петербург, Таможенный пер., 2 (код 812) 328-32-11
194064 Санкт-Петербург, Тихорецкий пр-т; 4 (код 812) 247-70-39
199034 Санкт-Петербург, Васильевский остров, 9-я линия, 16;
(код 812) 323-34-62
634050 Томск, Набережная р. Ушайки, 18; (код 3822) 51-60-36
akademkniga@mail.tomsknet.ru
450059 Уфа, ул. Р. Зорге, 10 (“Книга-почтой”); (код 3472) 24-47-74
450025 Уфа, ул. Коммунистическая, 49; (код 3472) 22-91-85
Коммерческий отдел, г. Москва
Телефон 241-03-09
E-mail: akadem.kniga@g 23.relcom.ru
akadkniga@voxnet.ru
Склад, телефон 291-58-87
Факс 241-02-77
По вопросам приобретения книг
государственные организации
просим обращаться также
в Издательство по адресу:
117997 Москва, у л. Профсоюзная, 90
тел. факс (095) 334-98-59
E-mail: initsiat @ naukaran.ru
Internet: www.naukaran.ru